"Фантастика 2025-52". Компиляция. Книги 1-20 [Герман Иванович Романов] (fb2) читать онлайн

Борис Романовский Король Масок. Том 1

Глава 1

— Моя игра завершается, — усмехнулся я, покачиваясь на деревянном стуле.

Прямо сейчас ко мне приближаются все сильнейшие Заклинатели Великой Империи. Они пробиваются сквозь защиту, которую я установил. И скоро будут тут.

Больше десяти Заклинателей, каждый из которых в одиночку способен уничтожить город. Но даже против такого врага я выживу.

Если захочу.

— Моя игра завершается, но я начну новую.

Опустил взгляд на свою ладонь. На ней лежал Диск Майя — древний артефакт, один из ценнейших в Великой Империи. По легендам, он принадлежал Архангелу Талиэлю, властителю Судьбы и Времени.

Но Диск Майя повреждён. А ведь я на него возлагал огромные надежды — собирался с его помощью переступить порог смертного Заклинателя и вознестись.

Снаружи раздался грохот — враги уже скоро будут тут.

Пора начинать.

— Суверен Владимир, вы ли это⁈ — весело крикнул я, поднимаясь со стула. — Глава Церкви Талиэля лично прибыл за мной! Это честь для меня!

— АРТУР, ВЕРНИ ДИСК!

Казалось, сами небеса проревели эти слова.

Я запрокинул голову и рассмеялся.

— О нет, старик! Нет! Я уже починил его, знаешь⁈ Он цел! — помахал треснутым артефактом. Хорошо, что Владимир его не видит, хе-хе.

— Когда я вернусь в прошлое, то первым делом найду тебя и прикончу! Прирежу в кровати, веришь⁈

— АРТУР, НЕ СМЕЙ! — заревел Владимир. Вдали громыхнули небеса.

— Я отомщу тебе, старый подонок, — прошептал я. — Уничтожу за своих племянников. За брата и сестру. За маму.

Эти слова Владимир не услышал. А вот следующие я прокричал, усиливая маной голос:

— Бойся меня, Владимир! Бойся, трусливый пёс!

Я крепко сжал Диск Майя и начал вливать в него свою жизненную и душевную энергии. Моё тело резко ослабело, я покачнулся. Но на ногах устоял.

Величайшая способность Диска Майя — это перенос в прошлое. Проблема в состоянии артефакта. Он повреждён и не факт, что сработает. Я могу умереть, но об этом не обязательно кому-либо знать. Это лишь моя игра, моя ставка.

— Владимир, лови! — крикнул я, и большим пальцем выстрелил монетой вверх.

Золотая вспышка пронзила потолок лачуги, где я находился, и взорвалась в ночном небе, раскрывая защитный купол — последний рубеж защиты.

Я громко рассмеялся.

— ЕРЕТИК! — заревело небо.

— Я — Легенда! — крикнул в ответ. — Меня будут помнить сотни поколений! А ты сгниёшь неизвестным!

Моя монета не только раскрыла купол — она также активировала заложенный мною скрытый механизм. Прямо сейчас по всей Великой Империи телеэкраны начали показывать то, что происходит вокруг меня.

Миллионы людей видят, как вся элита Империи охотится на одного меня. И их внимание — это моё благо! Мой уникальный Астральный Навык превращает их эмоции в энергию, которая питает меня.

Я запрокинул голову и громко рассмеялся. Эмоции миллионов вливались в меня через Астрал, пространство вокруг меня заискрилось и пошло волнами. Одни испуганы, другие восхищены, третьи в ярости — но мне плевать, что именно они испытывают. Главное, что их эмоции направлены на меня. И чем их больше, тем мне лучше!

Я сжал покрепче Диск Майя и начал вливать в него последние крохи своей жизненной эссенции.

Купол с оглушительным треском разбился — Заклинатели прорвались.

И именно в этот момент я завершил активацию Диска Майя.

Яркая вспышка озарила округу. Моё тело уничтожилось, моя душа расщепилась. Выделилась колоссальная энергия, которая и стала топливом для способности Диска Майя.

Взрыв должен был быть невероятных масштабов — вряд ли кто-то из Заклинателей, которые пришли за мной, смог уйти целым.

Но деталей я уже не узнаю.

Меня закрутило, свернуло в спираль. Я нёсся сквозь пространство и время, сквозь космос и звёзды. Это продлилось меньше мгновения. Или тысячи, десятки тысяч лет. Я не уверен.

А потом я очнулся.

Меня… Протирали тряпкой?

— Мусор, — ворчал кто-то старый рядом. — Ничтожество.

Меня больно ущипнули за руку. Я пока не мог открыть глаза — моё новое сознание сливалось со старым, тело не слушалось.

— Твоя продажная мать не достойна никого другого, — продолжал бурчать голос. По моему голому животу шлёпнула мокрая тряпка.— Из её грешного чрева мог выползти только такой слизняк, как ты.

Снова ущипнули за руку.

Я медленно открыл глаза и повернул голову. Рядом сидел бородатый вонючий старик с лицом, похожим на проколотый мяч. Он грубо вытирал моё тело грязной тряпкой и ругался.

Старик замер, когда увидел, что я смотрю на него.

— Чего лупишься? — окрысился он.

Я попытался ответить ему, но не смог. Тело не слушалось, во рту было сухо, как на солнце.

— Глаза закрой, тварь поганая, — старик снова ущипнул меня и начал грязно ругаться.

Во мне закипела ярость, Ядро Заклинателя в солнечном сплетении запульсировало, по телу разлилась мана.

Дёрнул пальцем, затем всей ладонью. Жизнь возвращалась в моё тело.

— Я сказал глаза закрой! — рявкнул старик, обдав меня мерзким перегаром.

— Ты труп, — прохрипел я. Уже мог двигать руками и плечами.

— Чего⁈ — возмутился старик. Он занёс над собой руку с мокрой тряпкой, капли мутной жидкости окатили мою грудь и шею. С хриплым выдохом он ударил меня, целясь в лицо.

Попытался ударить.

Я поймал его запястье обеими ладонями и резко крутанул руку с тряпкой. Старик с криком упал со стула на колени. Я приподнялся, подтянул старика за волосы и воткнул его голову в ведро с грязной водой.

В ведре забулькало.

Старик брыкался и пытался освободиться, но я сильнее скручивал его запястье и давил на голову, не позволяя выбраться.

Одновременно с моими действиями по телу растекалась мана, ускоряя моё восстановление. В солнечном сплетении пульсировало Ядро Заклинателя. Моё собственное Ядро.

Да, я вернулся в прошлое, в своё же тело. Только вот в совершенно другой мир. Земля, в которую я попал, сильно отличалась от моей родной.

Параллельный мир… Чтоб у меня мана треснула, я оказался в параллельном мире! Диск Майя сработал, но с ошибкой.

Я и правда начал новую игру. Правда не ту, что изначально планировал. Но так даже интереснее, хе-хе.

Бульканье в ведре прекратилось, я вытащил голову старика и шлёпнул его по спине. Старик закашлялся, из его рта полилась вода.

Я его оставил и лёг обратно. Голова пухла от мыслей — воспоминания старого Артура Грейга сливались с моими.

— Какой интересный мир, — прошептал я.

Из воспоминаний Артура-параллельного понятно, насколько этот мир отличается от моего. Главное различие — это магия. Тут она другая, более примитивная и простая. Астрал тут используется очень слабо, и потенциал человеческой души совершенно не раскрыт. Знания, которыми я владею, могут изменить мировой баланс на всей планете.

А вот люди те же, и основные события в моей жизни совпадают. Моя мать — Анна Грейг, урождённая Волкова. Мой отец — Барон Захар Грейг, глава клана Грейг, тот ещё подонок. Всё как в прошлой жизни.

Я поскрёб щёку. Непривычно, что кожа такая гладкая, нет щетины.

Кстати, мне скоро будет шестнадцать. Это плюс! В моём мире мне было за тридцать, хе-хе.

Но я калека, у меня всё ниже пояса парализовано. Это минус, но не критичный. Хотя нет, не минус. Я его превращу в жирный плюс — уже знаю, как это сделать. Но надо сперва донора найти.

Старик перестал кашлять и попытался встать. Я схватил его за волосы и ударил о борт кровати. Из разбитого носа потекла кровь.

— Ефим, слуга ты верный, — пропел я, глядя в расширенные от ужаса глаза старика. — Чего же ты такой неблагодарный?

Вспомнил, как он издевался над Артуром и матерью, холодная ярость поднялась из глубин души.

Чтобы не убить старика, вновь засунул его голову в ведро. Сейчас мне нельзя действовать необдуманно — по опыту из прошлой жизни я знаю, к чему это может привести.

Когда старик во второй раз перестал барахтаться, вытащил его за волосы и привёл в чувство.

— Господин, — он заплакал. — Не убивайте, прошу… Господин, пожалуйста, пощадите старика. Я был не прав, господин…

— Пшёл отсюда, — взял тряпку и бросил её старику. — Забери этот мусор и сгинь, пока не убил тебя.

Старик вскочил и побежал к выходу. По пути споткнулся и с грохотом упал. Захныкал, с трудом поднялся и заковылял прочь.

Я прикрыл глаза и успокоился. Ощутил своё Ядро Заклинателя — всего второй ступени, такое крохотное… Вернуть четырнадцатую, максимальную ступень, будет очень непросто.

Так, а это что такое?

Я опустил взгляд и увидел, как на солнечном сплетении проявляется рисунок Диска Майя.

Нефритово-зелёный круг, разделённый на четыре равных сегмента, с сапфировым ромбом в центре. Верхний и левый сегменты покрыты трещинами. Значит, артефакт отправился вместе со мной в прошлое, что не так уж удивительно. Но почему он внутри меня? Это довольно необычное явление.

В ромбе, в центре, появился текст: «1%». Ещё одна интересная странность — в прошлом мире на Диске никаких надписей не было.

Услышал шаги и прикрылся одеялом, чтобы закрыть рисунок. Дверь с грохотом открылась, на пороге появилась всклокоченная пухлая женщина с алыми от алкоголя щеками.

Я сразу её узнал — Лариса, единокровная сестра моей матери. Та ещё мерзавка.

— Ты как посмел Ефима тронуть, тварина! — закричала она.

— Выйди, — приказал я. — В этом доме ты больше не живёшь.

У женщины глаза чуть не вылезли из орбит от удивления.

— Выйди, иначе я не удержусь и сделаю тебе больно, — честно предупредил её.

— Ничтожество, — губы Ларисы скривились в презрении. — Как ты смеешь со мной так говорить, калека поганая. Неблагодарная сволочь!

Она грязно выругалась и бросилась ко мне. Я прошептал Астральное Слово Страха, и Лариса замерла на месте, парализованная ужасом.

— Тётушка моя, ты меня неправильно поняла? — ласковым голосом поинтересовался я.

Лариса затряслась и плюхнулась на задницу.

— Артур… — пролепетала она, широко раскрыв глаза от ужаса.

— Чтобы больше тебя в этом доме не было. Ты меня поняла?

Она не ответила. Продолжала таращиться, не замечая, как из её рта течёт слюна.

Память старого Артура решила подкинуть кое-какие тёмные воспоминания, связанные с тёткой, чтобы у меня появилась мотивация к действию.

Оскорбления, унижения, побои…

Я повторил Слово Страха, Лариса рухнула на пол и панически заскулила. Жаль, что она Магиня, хоть и низшего ранга. Мои базовые Астральные Слова не действуют на неё в полную силу, но и этого достаточно.

— Ты меня поняла? — спокойно переспросил я.

Лариса закивала.

— Прочь отсюда, — я небрежно махнул рукой и лёг поудобнее.

Запинаясь и подвывая от пережитого ужаса, женщина выбежала из комнаты, забыв закрыть дверь.

— Надо было ещё раз её приложить, — проворчал я. Повернулся к комоду, в поисках монетки. Брезгливо поднял двумя пальцами грязный носовой платок с зелёными пятнами, оставленный Ефимом, и бросил его на пол. Увидел старый и давно разряженный кнопочный телефон — никто Артуру уже давно не звонит, у него нет друзей.

Монетку нашёл на полу, за комодом — самого мелкого номинала, но мне подойдёт. Подобрал её и начал перебирать костяшками, размышляя.

Хотелось сразу посетить мать, но инвалидная коляска стояла слишком далеко, в углу комнаты. Надо подождать, пока восстановится мана.

Снаружи раздалась громкая ругань, вперемежку с визгливым плачем. Я скривился. Лариса, тварь такая, оккупировала этот дом и бухала каждый день вместе со своими дружками-алкашами. А мать не может ничего сделать из-за психологической травмы. Два года назад неизвестные напали на Артура, который гулял в торговом центре с младшими братом. После жестокого избиения Артур стал калекой, а брат погиб. С того ужасного происшествия мама перестала разговаривать и замкнулась в себе, игнорируя то, что происходит вокруг.

А Лариса с каждым месяцем становилась всё наглее. Ефим, который изначально был слугой Артура, стал её верным псом. Он следил, чтобы мы с матерью не померли. Первое время делал свою работу более-менее сносно, но чем дальше, тем больше наглел, пока не дошёл до полного пренебрежения и открытого презрения.

Два дня назад Артура начала бить лихорадка — скорее всего, именно тогда началось слияние двух душ. А Ефим с Ларисой даже лекаря не позвали, сволочи.

Но ничего, они ещё получат своё. Только надеюсь, что ближайшие часы они будут помнить о пережитом страхе и не помешают мне.

Я нашёл взглядом инвалидное кресло и произнёс Слово Притяжения. Колёса противно скрипнули, коляску подтащило ко мне. На паркете остались смазанные следы — пол уже очень давно не мыли.

Я перетащил своё исхудавшее тело в коляску, надел завонявшуюся футболку и накинул на ноги грязный плед. Позже уборкой займусь, маны не хватает.

Выкатился из своей комнаты и остановился у дверей спальни матери. Сердце гулко застучало, я усмехнулся. Волнительно, что сказать. В прошлой жизни мать и вся её семья погибли в мучениях — таким образом Церковь Талиэля пыталась выманить меня. Но в тот день я был далеко, и узнал о произошедшем гораздо позже.

Я постучал. Никто не ответил. Осторожно отворил дверь и вкатился в комнату матери. Она сидела в углу небольшой террасы, в пыльном кресле.

Спальня находилась в ужасном состоянии — на полу лежали груды мусора, воняло чем-то тухлым. Я подавил в себе очередную волну злости к Ларисе и приблизился к маме.

Она сильно похудела. Её светлые волосы потускнели, а из зелёных глаз пропала жизнь. Но несмотря на её внешний вид, я испытывал облегчение и радость. Она жива! Это ведь главное.

— Привет, мама, — я нежно дотронулся до её руки.

Ноль реакции.

— Знаешь, мне приснился чудесный сон, — убрал волосы с её лица. — В этом сне я оказался в совершенно другом мире. Там я прожил долгие годы. Я скучал по тебе.

Ноль реакции.

— В этом сне я научился такой магии, о которой тут и не слышали никогда. Сейчас покажу.

Я прикрыл глаза и взял под контроль ману из Ядра. Спустя пять минут я раскрыл левую ладонь. На ней медленно проступил небольшой рисунок раскрытой тёмно-фиолетовой руки, которая словно тянулась за чем-то. По моей воле рисунок стал виден не только мне, но и любому, кто взглянет на ладонь.

— Это Метка Души, — обратился я к маме, показывая ладонь. — Она у каждого Мага уникальна, и дарует ему особый навык, который раскрывает его природный талант. В нашем мире нет такого, знаешь? Но я научу тебя, как создать свою Метку Души. Смотри, что будет дальше. Первая Форма, Стилус.

Метка Души засияла, из неё вылезла тонкая, чуть заострённая палочка тёмно-серого цвета.

Я сжал Стилус и улыбнулся. Заглянул в глаза матери, и мне показалось, что в них мелькнула искорка.

— У меня маны мало, давай немного подождём, и я тебе кое-что ещё покажу.

Мама не ответила.

Чтобы она не заскучала, я ей начал рассказывать о своём «сне». Описывал чудесные места, где я побывал, полные магии и волшебства.

Мама не отвечала, но мне хочется верить, что ей стало чуточку интересно.

Наконец, маны восстановилось достаточно.

— Сейчас я покажу тебе магию другого мира. Будет немного мокро, но ты не пугайся, ладно?

Вытянул левую ладонь и направил в Стилус ману. Начал рисовать в воздухе перед собой определённый Астральный Круг.

— Сильное сопротивление, — пробормотал я.

Круг рисовался очень тяжело. Получается, связь этого мира с Астралом гораздо слабее, чем на родной Земле. Но в то же время, связь между самим Заклинателем и Астралом вполне сильная. Позже изучу этот момент.

Когда Круг наконец был нарисован, из него во все стороны брызнули капли воды, в комнате начался локальный дождь.

Спустя тридцать секунд Круг и вся влага исчезли, а комната блестела от чистоты — грязный пол стал древесно-бежевым, стены побелели. Весь мусор на полу исчез, только бутылки и тарелки остались — но такие же чистые, как и всё остальное.

Мы с матерью тоже полностью очистились. Моя футболка больше не воняла — её словно недавно купили. Кресло, на котором сидела мама, поменяло цвет с грязно-серого на идеально белый.

Заклинание Омовения для этого и предназначалось — чтобы легко убрать всю лишнюю грязь. Только вот в моём случае это не так уж легко — маны ушло раза в три больше, чем в прошлом мире.

Отменил Первую Форму — Стилус обратился серым дымком и вернулся в Метку Души.

— Как тебе? — я довольно посмотрел на мать. На её лице появилась слабая тень изумления, но мне и этого хватило.

Широко улыбнулся и погладил её по чистым волосам.

— Наша жизнь изменится, — тихо сказал ей. — Вот увидишь. Я тебе это обещаю, ты больше никогда не будешь так страдать.

Я убрал ладонь от её головы и взялся за колёса коляски. Но вдруг ощутил, как моё запястье сжали. С удивлением посмотрел на маму.

Её лицо не изменилось, такое же бесстрастное. Но глаза повлажнели. А тонкая, хрупкая кисть крепко сжимала моё запястье.

Но вот, хватка ослабла, и её рука упала вниз.

— Всё будет хорошо, — я сглотнул ком в горле. — Подожди немного, ладно?

Не оглядываясь на неё, я выкатился из спальни матери и заехал в свою комнату. Несколько секунд неподвижно сидел, восстанавливая внутреннее равновесие. Затем усмехнулся и подкатил к неприметной двери у изголовья кровати. Пока мана восстанавливается, надо чем-то себя занять.

Открыл дверь, которая вела в небольшую комнатку с единственным столом. На нём стоял старый экран монитора, по бокам от которого выступали небольшие чёрные колонки. Перед монитором лежала клавиатура, справа от неё покоилась потёртая компьютерная мышь. Внизу, под столом, выглядывал блок питания, рядом с которым на боку валялся удлинитель.

— Компьютер, — я попробовал на вкус неизвестное ранее слово. — Интересная штука.

Подъехал поближе к столу и наклонился, чтобы нажать на кнопку включения компьютера. Затем с интересом смотрел на экран, на котором появилась заставка.

Пришлось ждать минут пять, пока комп включится. Всё это время с любопытством рассматривал мышку, колонки, клавиатуру. В моём прежнем мире не было ничего подобного.

Когда компьютер наконец включился, я аккуратно поводил курсором. Прикольно! Надо будет поскорее научиться им пользоваться.

В груди начало жечь. Я задрал футболку и с удивлением посмотрел на мерцающий рисунок Диска Майя.

— А ты чего? — спросил я.

А затем вздрогнул, когда в моей голове заговорил неизвестный женский голос:

— Я рядом с примитивным источником питания. Могу восстановить энергетический резервуар до трёх процентов, если разрешишь.

Я удивлённо моргнул.

— Ну так что? Разрешаешь?

— Если не оставишь следов, — я кивнул. — Тогда разрешаю.

Рисунок на груди засиял, удлинитель на полу заискрился, от него выстрелила дуга электричества и ударилась мне в солнечное сплетение. Но боли я не чувствовал — Диск Майя поглощал всё до капли.

Где-то снаружи грохнуло, завыла сигнализация.

Удлинитель перестал искриться и задымился. Завоняло горелой проводкой — очень знакомый запах для прошлого Артура Грейга.

— Я случайно вырубила свет во всём городе, — виновато сказал голос. — Эти технологии настолько примитивны… Жаль, что ты не попал в более продвинутый мир. Но можешь не волноваться, я скрыла все следы, никто не будет искать проблему в этом доме.

В центре Диска, в ромбике, мигала надпись: «3%».

— Хорошо, — я опустил футболку и пару секунд осваивался с новыми данными. Жизнь научила меня быстро адаптироваться к любой переменной.

В голову пришла мысль, я её озвучил:

— Ты ведь не только можешь поглотить энергию всего города? Если технологии для тебя настолько примитивны, то ты сможешь подавить их? Взломать сеть, выключить камеры, хакнуть чужие компы, почту и прочие пока непонятные для меня действия?

— Да, легко. Но на каждую операцию я буду тратить энергию, — спокойно подтвердил голос.

— А сейчас можешь? Когда электричества нет?

— Да. Но это потребит всю энергию, которую я поглотила. Лучше подождать.

— Отлично, — я усмехнулся. — Тогда давай позже этим и займёмся. Как только свет дадут, хакни сеть всего клана и предоставь мне всю информацию о семейке Грейг. Пора подобрать донора для восстановления моих ног.

— Хорошо, это будет просто, — в голосе прозвучала нотка надменности.

Настроение так подскочило, что я начал напевать старую песенку из прежнего мира. На той Земле я имел множество грозных кличек — Фантом, Тень, Король Масок, Ангел Возмездия и ещё полтора десятка других. Но были у меня и нелестные имена, которые придумали мои враги.

Например — Паразит, Червь, Вирус. Меня так начали называть после того, как я с помощью манипуляций, шантажа и своих особых навыков изнутри разрушил клан, что входил в десятку сильнейших в Великой Империи. Этот клан заслуживал смерти — он производил и распространял магический наркотик. Но именно после того инцидента вся аристократия Империи люто возненавидела меня.

Вирус… В этом мире такое имя может иметь совершенно другой смысл! С новыми возможностями мой путь на вершину будет гораздо проще и интереснее, чем в прошлой жизни. Благодаря Диску Майя эффективность добычи информации выйдет на совершенно другой уровень.

Спустя десять минут мана восстановилась, и я решил приступить к самой важной процедуре, которая по степени значимости не уступала моему перерождению.

Я воссоздам свой фундаментальный Астральный Навык. Он — основа всей моей прошлой жизни, вершина моего таланта, мой самый ценный актив и то, с помощью чего я вновь стану Легендой.

В Великой Империи этот Астральный Навык включили в топ-десять самых мистических за всю историю планеты, на шестое место.

И называется он… Апофеоз Короля!

Глава 2

— Начинаю создание первого Астрального Навыка, — прошептал я, вытягивая перед собой левую ладонь. — Первая Форма.

Появившийся Стилус переложил в правую ладонь и вновь вытянул левую, приказывая:

— Вторая Форма.

Метка Души засияла, мою ладонь покрыла тончайшая серая перчатка. На костяшках появились пустые круги — именно в них нужно вкладывать Астральные Навыки, которые каждый Заклинатель создаёт сам.

Стилусом начал рисовать на левой ладони сложный круг, и одновременно зашептал Астральные Слова. Всего шесть штук.

Закончил последнее Слово одновременно с начертанием Круга. Костяшка большого пальца на левой руке засветилась, на ней появилась миниатюрная сфера, состоящая из множества Кругов.

Руки бессильно опустились, Стилус и Перчатка исчезли. Я полностью потратил всю ману, и даже больше — пришлось выжимать её из своего организма и перенапрягать Ядро.

Но несмотря на сильнейшую слабость я был жутко доволен. Апофеоз Короля снова со мной!

Этот Астральный Навык не имел аналогов в прошлой жизни, он был уникален и неповторим. Апофеоз Короля позволяет получать физическую выгоду от эмоций других людей, направленных на меня.

Я тихо рассмеялся. Не мог громко из-за слабости. Но хотелось хохотать.

Я ощущал, как Ядро получает подпитку от нового источника. Все, кто испытывают ко мне сильные эмоции, помогают мне восстановиться. Лариса, Ефим, спасибо вам!

Наконец, я смог пошевелиться. Слабость постепенно отступала, но мне требовался отдых. Желательно бы поесть, но вряд ли дома имеется что-то съестное. Но ничего, скоро я эту проблему решу.

Пока восстанавливался, решил поговорить с Диском Майя.

— Что ты такое? — спросил я, опустив глаза на свою грудь.

— Диск Майя. Меня создала древняя цивилизация Майя. Я — высшая точка технологического мира.

— Цивилизация Майя? — удивился я. — Разве ты не принадлежала Архангелу Талиэлю?

— Принадлежала. Но была создана цивилизацией Майя.

— Ла-а-адно, — протянул я. — Буду называть тебя Мия. Скажи, что ты знаешь о цивилизации Майя?

— Ничего не знаю.

— Расскажи подробнее, как ты можешь мне помочь с технологиями этого мира.

Мы болтали с Мией ещё минут десять, пока она не уведомила, что дали свет. К тому времени я уже более-менее восстановился и мог двигаться.

Первым делом я поставил свой телефон на зарядку, а затем подкатил к компьютеру и спросил:

— Можешь показать мне, какие магические растения я смогу купить в этом городе?

— Да, легко.

С помощью Мии я довольно быстро составил список тех магических трав, которые мне интересны. Затем подъехал к своему телефону и нашёл в списке контактов одно имя. Позвонил.

— Алло? Артур? — раздался удивлённый голос.

— Привет, Марк, — я закрутил на пальце монетку. — Предлагаю тебе свой магический перстень за пятьсот пятьдесят рублей. Часть оплаты принесёшь в магических травах, которые можно купить в алхимической аптеке. Если в течение часа не придёшь, продам перстень другому.

— Стой, тот перстень? Который яды засекает? — уточнил Марк.

— Да. Твой ответ?

— А ты точно его отдашь? — засомневался он. — Ты же… Ну, сам знаешь. Тебе можно вообще так делать?

— Твой ответ? — более холодно переспросил я.

— Сейчас у отца спрошу, — буркнул Марк. — Будь вежливее, ладно?

— Конечно, — я скупо улыбнулся и сжал монетку в кулак. — Перезвони, когда решишь. Пока буду обзванивать других одноклассников.

— Стой! Не…

Я сбросил. Подождал пару минут, и Марк сам позвонил:

— Я куплю, — раздражённо сказал он. — Но за пятьсот. Согласен?

— Да.

Я изначально планировал продать перстень за пять сотен.

— Говори, что за травы тебе там нужны, — бросил Марк.

Я назвал ему девять видов магических растений, общая стоимость которых составит двести двадцать рублей. После чего повесил трубку и вернулся к компьютеру.

— Ты хакнула сеть клана Грейг?

— Сейчас начну, — ответила Мия.

Экран компьютера окрасился в тёмно-зелёный и на нём замелькали сотни непонятных мне символов. В центре появилась полоса загрузки.

Я тихо засмеялся. Имя ей — Вирус! От способностей Мии этот мир содрогнётся, уж это я обеспечу.

Спустя пять минут полоса загрузки полностью заполнилась, Мия доложила:

— Готово. Сеть клана Грейг локализована, в серверах присутствует слабый след магии. Если привести аналогию, то можно сравнить всю систему с непроницаемым пузырём. Я проникла внутрь этого пузыря и получила доступ ко всем компьютерам клана. Если можешь, давай более конкретные указания, чтобы я не тратила лишние капли энергии.

— Хорошо, — я довольно кивнул. — Взломай персональный компьютер Ивана Грейга, он старший сын Барона от второй жены, Веры Грейг. Показывай мне всё противозаконное, что найдёшь. Особенно то, что связано с насилием — от рабства до убийства.

— Поняла, начинаю поиск.

Я сидел за компьютером и с непонятным для себя удовольствием тыкал в мышку. С каждым тычком открывались новые вкладки, появлялись всякие надписи. Ничего не понятно, но так интересно! Непередаваемые ощущения.

— На жёстком диске Ивана я нашла много запрещённых видеозаписей и снимков. Насилие над женщинами, жестокие избиения и убийства, пытки. Во всех роликах он либо оператор, либо сам участвует.

Мне хватило посмотреть один видеоролик, где Иван смеялся и тыкал ржавой проволокой голую девушку, чтобы понять — я нашёл своего донора.

— Этот урод такой же, как в прошлой жизни, — заметил я, вся радость испарилась, сменившись ледяной злостью. Я попросил Мию проверить компьютер Ивана Грейга, потому что в прошлой жизни он был жестоким психопатом, маньяком, насильником и наркоманом. Это ничтожество погубило десятки невинных жизней.

Судя по его жёсткому диску, тут он такой же. Но ничего, Ивану не долго осталось радоваться. Больше он никому не навредит.

Определившись с целью, я выключил компьютер и подкатил к кровати. Там, под матрасом, был неприметный тайник, в котором Артур держал самое ценное — два артефакта, которые получил в те времена, когда ещё не был калекой. Магический перстень, засекающий яды, и медальон, который способен отразить несильный магический удар. Для Артура эти артефакты были ценны как память, он очень дорожил ими.

Я без сожалений забрал перстень — мне эта безделушка не нужна, а вот деньги требуются срочно.

Лёг в кровать и начал внимательно изучать перстень, пытаясь понять, каким образом он был создан. Артефакторика в этом мире отличалась от той, что знал я.

Через минут пятнадцать прибежал Марк. Весь запыхавшийся, красный. В руках он держал пакет с травами.

Я встретил его на крыльце, в своей коляске.

Он порыскал глазами и обрадовался, когда увидел в моих руках магический перстень.

— Вот, — Марк протянул пакет. В лицо он мне не смотрел.

В школе Артур и Марк были близкими друзьями. Но после травмы и переселения в этот дом, родители Марка запретили ему общаться с Артуром.

— А деньги? — я забрал пакет с травами.

— Какие деньги? — приподнял брови Марк. — Я всё потратил на травы.

Я усмехнулся.

— Давай кольцо, — Марк протянул ладонь.

— Сперва деньги.

— Нет у меня денег! — разозлился Марк. — Не наглей, а. Я и так тебе за травами сходил! Кольцо отдал, быстро.

Марк шагнул ко мне и попытался отобрать перстень. Я схватил его за руку и резко вывернул в локте. Марк с криком упал на колени и ударился грудью о колесо моей коляски. Я сильнее крутанул его руку, чтобы он лицом упёрся в землю.

Мельком огляделся — вроде никого.

— Ты сука инвалид! — заорал Марк. — Зачем тебе деньги⁈

— Заткнись, или руку сломаю, — предупредил я, и чуть сильнее надавил.

Марк замычал от боли. В меня хлынул поток энергии от его эмоций — страха, злости, ненависти.

Я наклонился, пошарил по его карманам. Вытащил согнутую в трубочку пачку купюр и убрал себе в карман. Только после этого отпустил Марка.

Тот попятился и зло процедил:

— Ну ты сам напросился, калека.

Он выставил вперёд ладонь, собираясь атаковать меня магией.

Я махнул рукой и прошептал Слово Боли. Марк с воплем упал на землю. Я добавил Слово Страха и приказал:

— Беги отсюда, Марк. Беги, пока жив.

Марк с трудом поднялся и заковылял прочь. Его потряхивало.

— Я всё папе расскажу! — крикнул он, не оглядываясь.

Я хмыкнул и пересчитал деньги. Ровно двести восемьдесят рублей. Убрал их обратно в карман и закатился в дом.

Взял телефон в руку и начал вспоминать, кого я могу нанять. Мне нужен помощник, который сможет бегать в магазин, готовить, убирать и помогать с прочими мелочами.

Пролистал список контактов, и у меня появилась идея. Надо кое-что проверить.

Снова включил компьютер и попросил Мию взломать сайт городской школы.

— Всё верно, её уволили, как и в прошлой жизни, — я кивнул.

Позвонил своей классной руководительнице. Дождался, когда она возьмёт трубку, и сразу заговорил:

— Марьяна, вам нужна работа?

— Артур?.. — растерянно пробормотала она.

— Нужна или нет?

— Да, нужна, — в трубке зашуршало.

— Тогда жду у себя. Будете помогать мне дома, плачу по двадцать рублей в день.

Короткая пауза, за которую Марьяна осмысливает сказанное, а затем быстрый ответ:

— Скоро буду.

Я отключился и задумался, что делать дальше. По-хорошему, надо бы заняться алхимией, но вдруг Марьяна помешает.

Решил её подождать — покатил в комнату к матери и там посидел с ней. Рассказал, что выгнал Ларису и Ефима, а также, что нанял Марьяну.

Мать не реагировала на мои слова, но я не расстраивался. Рано или поздно выздоровеет, я знаю.

Марьяна пришла спустя полчаса. Красивая девушка, смугленькая, с большими глазами, как у оленёнка. Только уставшая сильно — после увольнения не могла найти работу в городе, поэтому сильно переживала.

А уволили её из-за моего единокровного братца — Фёдора Грейга. Он тоже сын Веры, как и Иван, только младший. Спустя полгода после окончания средней школы Фёдор решил реализовать свои школьные влажные мечты — он ещё подростком запал на молоденькую учительницу. Но Марьяна дала ему жёсткий отпор, вот и оказалась уволена с волчьим билетом — теперь её в этом городе никуда не возьмут.

В прошлой жизни было также, и в итоге Марьяна решила переехать в другой город. Сильно позже я узнал, что она не доехала — была похищена по пути. Я не сомневался, что за этим стоял Фёдор. Но ничего, его очередь тоже скоро наступит.

— Первый день будет очень сложный, — предупредил я Марьяну. — Я заплачу больше. Вот, тут пятьдесят рублей.

Протянул ей купюры.

Она неуверенно их взяла и крепко сжала в кулачке. Сейчас у неё были большие проблемы с финансами.

А дальше я загрузил её работой. Попросил прибраться в этом доме, который стараниями алкашки Ларисы больше напоминал помойку. Тратить ману на Заклинание Омовения пока не собирался — мне энергия нужна для алхимии и других дел. Также Марьяна должна была приготовить нормальный ужин — деньги я выделил, и попросил включить в список продуктов пару бутылок пива, за что получил неодобрительный взгляд.

— Ещё нужно нанять слесаря, пусть сменит замки, — вспомнил я.

— Только завтра-послезавтра получится, — предупредила Марьяна.

— Хорошо. Меня не трогайте, пожалуйста. Даже если что-то услышите, или запах ощутите странный, не заходите, хорошо?

Марьяна чуть покраснела и кивнула. И о чём она только подумала? Закончив с распоряжениями, я закрылся у себя в комнате.

Пришло время алхимии.

— Первая Форма.

В моей левой ладони появился Стилус. Я нарисовал в воздухе два Круга, которые слились воедино. Круг замер параллельно полу, в метре от него. Это Основа Печи.

Я немного подождал, пока мана восстановится, и повторил те же действия — два Круга слились в один, который замер в двадцати сантиметрах над Основой Печи. Это Крышка Печи. Простейшая Печь Заклинателя создана, отлично.

Открыл пакет, принесённый Марком, и достал два свёртка с сушёными травами. Высыпал их по очереди на Основу Печи. После чего произнёс два Астральных Слова, запуская алхимический процесс.

Между двумя Кругами появилась зеленоватая дымка, в которой можно было заметить крошечные язычки пламени. А спустя пару минут на Крышке Печи медленно сконденсировался белый порошок — готовый продукт алхимии.

Я аккуратно собрал его и отменил алхимию — мана закончилась, снова пришлось забрать частично у организма. Надо восполнить энергию и начать заново.

Съездил проверить, как там дела у Марьяны. Она хлопотала на кухне. Груды мусора исчезли, окна были широко открыты, неприятного запаха почти не осталась.

Не стал ей мешать и вернулся в комнату. Немного полазил в компьютере, поиграл в игрушку забавную. Когда мана восстановилась, создал второй порошок.

Ещё во время алхимического процесса до меня дошёл аромат плова. Закончив, я покатил на кухню.

— Наложите мне еды и покормите маму, — попросил я. — Сами тоже покушайте.

— Хорошо, — Марьяна устало кивнула. Она вымоталась, бедная. Но ничего — за свою помощь она получит не только деньги. В будущем я вознагражу её. Никогда не забываю тех, кто помогает мне в трудную минуту.

Когда я закончил создание третьего порошка, за окном уже опустилась ночь. Марьяна уложила маму и ушла. По моей просьбе тревожить меня она не стала.

Нашёл в списке контактов номер Ларисы и позвонил ей.

— Тётя, приходи домой, — бодро сказал в трубку. — У нас тут еда, в холодильнике пара бутылок пива. Приходи, покушай. Только одна, чужаков не впущу. Мне тут денег дали, хочу часть тебе отдать, за твою заботу.

— Буду, — пьяно буркнула Лариса, и отключилась.

Я заботливо наложил ей в тарелку плова, разогрел его в микроволновке и добавил в еду один из своих порошков.

Лариса ворвалась в дом спустя минут десять. Я в это время сидел в своей комнате. С усмешкой слушал, как она пьяно ругается на кухне. Хлопнул холодильник, с характерным звуком открылась бутылка пива.

А затем послышалось чавканье — Лариса ела как свинья.

Бухнуло — пьяное тело упало на пол.

Хмыкнув, я подкатил коляску к компьютеру. Стянул с себя футболку и сказал:

— Приступай.

Тут же из удлинителя в грудь ударила дуга электричества. На ромбике в центре рисунка Диска Майя сперва мерцало «2%». Один процент потратился, когда Мия взламывала сеть клана и помогала с поиском информации.

Свет в моей комнате погас, потухли фонарные столбы за окном. Мия вновь обесточила весь город.

Заряд Диска увеличился на два процента и остановился на четырёх. Чем больше он наполняется, тем больше энергии требуется для пополнения. И это лишь первый сегмент Диска — самый слабый из четырёх.

— Ни одна камера в квартале не работает, — доложила довольная Мия.

— Прекрасно, — я надел футболку обратно.

Рядом, на компьютерном столе, вдруг появилось необычное создание, похожее на лысую кошку — сфинкса. Но кожа нефритово-зелёная, а глаза — словно два изумруда. На кончиках ушек плясали электрические искры.

— Это я, — заговорила кошка.

— Мия, — я кивнул. — Ты умеешь удивлять.

— По тебе не видно, что ты удивлён, — хмыкнула кошка, потягиваясь. — Как хорошо в теле. Даже в голографическом.

Я ткнул в неё пальцем, но ничего не почувствовал.

— Эй! — возмутилась она. — Повежливей!

— Прости. Ты сможешь скрываться?

— Меня видишь только ты, — кошка зевнула. — Я буду рядом тусить, так что не беспокойся.

— Тусить? — не понял я.

— Да, не обращай на меня внимания.

— Ладно, как скажешь, — я пожал плечами. В прошлой жизни мне довелось видеть более удивительные чудеса, так что говорящая кошка-голограмма меня не особо удивила.

Я накинул на свои костлявые ноги плед и прошептал Астральное Слово. Темнота в моих глазах сменилась зеленью — активировалось ночное зрение.

Выехал из комнаты и резко развернул коляску, колёса слегка проскользили по полу. Слабенький дрифт, но сойдёт. Лариса стояла, тупо уставившись в одну точку. Её глаза поблекли, из приоткрытого рта тянулась ниточка слюны.

— Подойди, встань позади.

Лариса молча выполнила приказ — после Порошка Контроля она стала моей послушной куклой и будет выполнять все приказы.

— Выкати меня наружу. Вези прямо к коттеджу Ивана Грейга.

Лариса сделала, как я сказал. Все фонарные столбы и камеры отключены, так что никто не заметит меня. Время уже позднее, почти час ночи.

Коттедж Ивана Грейга, где он жил один с прислугой, был в самом сердце кланового квартала. В то время как дом, куда изгнали нас с мамой, едва-едва входил в клановую территорию и раньше служил тюрьмой для двоюродной тётки бывшего главы клана, деда Артура Грейга. Тётка была сумасшедшей, поэтому её держали взаперти. Но теперь там живу я, хе-хе.

По пути увидел кого-то, кто бежал по улице, подсвечивая путь фонариком. Приказал Ларисе съехать с дороги и спрятаться за столбом. Других укрытий не было.

Незнакомец, пыхтя, пронёсся мимо, и мы покатили дальше.

В дом я попал легко — дверь была открыта, даже взламывать не пришлось. Одна щепотка Порошка Контроля, и неудачливый слуга показывает нам с Лариской дорогу, после чего идёт спать.

И вот, я в комнате Ивана Грейга.

Парень дрых, лёжа на спине и раскинув руки.

Я сжал покрепче Стилус, готовый к любой неожиданности. По моей команде Лариса медленно покатила меня к кровати.

Когда я уже был в полуметре, половица вдруг скрипнула. Иван открыл глаза.

Только услышав скрип, я начал действовать. Секунда мне понадобилась, чтобы нарисовать Астральный Круг.

Из кончика Стилуса вылетела алая линия и ударилась о прозрачный щит, возникший перед лицом Ивана. Сработал магический артефакт, защищающий от магической атаки.

Иван сел и бросил в меня метательный нож. И откуда он его достал?

Я отбил Стилусом нож и ловко поймал его за рукоятку свободной рукой.

Метнул нож обратно, и одновременно нарисовал новый Астральный Круг.

Вспыхнула магическая защита, нож отскочил. Иван вытянул руку, его ладонь покрылась пламенем. Но именно в это мгновение второй алый луч врезался ему точно в центр лба.

Иван обмяк и повалился на кровать. Заклинание Оглушения сработало.

Я выдохнул, вытер пот со лба. Посмотрел вниз — половица с виду как новая. Иван сам такую ловушку подготовил, или это ошибка паркетчика?

Не знаю, но впредь буду осторожнее.

Я дал знак Ларисе, она подкатила меня ближе к кровати. Вытащил второй свёрток с порошком, развернул его и легко дунул. Почти невесомый серый порошок рассеялся в воздухе. Спустя секунду Иван почти перестал дышать. Он лежал тихо, как мёртвый. Порошок Ложной Смерти успешно сработал.

Я расслабился, убрал Стилус и закрыл глаза. Минут двадцать ждал, пока мана восстановится.

— Пора начинать, — пробормотал я.

Нарисовал три разных Астральных Круга, подкрепляя их Астральными Словами.

Заклинание далось тяжело, у меня в процессе потратилась вся мана и отключилось ночное зрение. Но я справился.

На кончике Стилуса закрутился крошечный Круг.

Отдохнул минут десять, ожидая, когда восстановится достаточно энергии. После чего велел:

— Переверни его на спину, убери одеяло.

Лариса выполнила приказ.

Я наклонился и аккуратно воткнул Стилус в солнечное сплетение Ивана. Кончик Стилуса погрузился в плоть на три сантиметра.

Прошептал пару Астральных Слов, завершая Заклинание Кражи Сущности.

Ручка Стилуса потеплела, в меня полилась живая энергия. Я глубоко вдохнул, наслаждаясь ощущениями. Это прекрасно!

А вот Ивану было не очень комфортно. Он вспотел как ведьма на костре, его тело билось в конвульсиях. Но ничего страшного, пусть терпит. Жаль, что он не в сознании — его эмоции меня бы сильно подкрепили. Но Иван Маг с Ядром четвёртой ступени, поэтому пусть лучше в коме полежит. И так чуть не испортил всё своим пробуждением.

Наконец, Заклинание завершилось. Я аккуратно вытащил Стилус, рана Ивана медленно закрылась.

— Вор уходит без следа, словно тень, что танцует в ночи, — вспомнил я одну из своих пафосных цитат.

Медленно поднялся на ноги. Они слегка подрагивали, но с каждой секундой жизнь возвращалась в них.

Рядом на полу возникла Мия.

— Ты довольно быстро вернул себе конечности, — похвалила она.

— Ага, — я широко улыбнулся. Сделал шаг, затем ещё.

Иван в это время захрипел. Я глянул на него и обратился к Ларисе:

— Прикрой моего дорогого брата одеялком. Ему холодно, видишь?

— Что с ним будет? — спросила Мия.

— Он теперь не сможет нормально жить, — я с сожалением покачал головой. — Бедный парень. Иммунитет его разрушен, будет часто и много болеть. Ядро повреждено и больше не сможет увеличиваться, как Маг он навсегда застрянет на своём уровне развития. Но что самое ужасное — его ноги поразила сильная болезнь. Она проявится не сразу, но думаю, через месяца три Иван уже не сможет ходить.

— Ты всегда так делаешь? Наказываешь плохихлюдей? — Мия уставилась на меня своими яркими глазами.

— Я не наказываю, — сделал ещё пару шагов, согнул и разогнул ногу. — Я забираю. У тех, кто этого заслуживает.

— Иван заслужил, чтобы ты у него забрал здоровье, да? — задумчиво спросила Мия.

— Конечно. Ты же сама видела ролики. Он заслужил прожить остаток своей жизни в мучениях.

— А что ты дальше будешь делать? Снова забирать?

— Я буду наказывать, — подобрал нож, проверил борта кровати. Нашёл прибитые ножны, куда и вернул клинок.

Своё пробуждение Иван не вспомнит, Заклинание Кражи Сущности задело его мозг.

Я сел в кресло, аккуратно прикрыл ноги пледиком.

— А зачем ты сел в коляску?

— Никто не должен знать, что я снова могу ходить.

— Почему?

— Ты хоть понимаешь, какое представление я могу устроить со своим исцелением? — Посмотрел на Мию, как на дурочку. — Сколько энергии получу от чужих эмоций?

— Люди такие интересные-е-е, — протянула Мия.

— Нет, люди скучные. Это я интересный, — поднял взгляд на Ларису и приказал: — Поехали обратно, тётка моя. Кстати, в таком виде ты мне нравишься больше.

Лариса, пустым взглядом взирая перед собой, встала позади меня и покатила коляску на выход.

Хорошо, что третий порошок не пришлось использовать. Не люблю бессмысленные смерти.

* * *

Небольшой факт от автора. 1 рубль в мире Артура примерно равен нашим 500 рублям или 5 евро.

Глава 3

Лариса без происшествий докатила меня до дома.

— Ступай к кому-нибудь из своих пьяных дружков и засни у него, — добродушно приказал я.

Лариса развернулась и зашагала прочь. Наутро она проснётся с непередаваемыми ощущениями сильнейшего похмелья. Ничего не вспомнит о том, что недавно произошло. Впрочем, ей не привыкать.

Дома я лёг отсыпаться, предоставив организму заслуженный отдых. Ногам требовался покой, чтобы они полностью восстановились.

Утром меня никто не будил, поэтому я проспал до полудня. Когда наконец решил вставать и открыл глаза, увидел Мию, лежащую на моей груди.

— Мяу, — неестественно сказала она.

— Мимикрируешь? — проворчал я, сладко потягиваясь. Хорошо быть молодым!

— Да, я учусь не выделяться, — Мия лизнула лапу.

Я с сомнением посмотрел на её уши, которые сверкали электрическими искрами, но ничего говорить не стал.

— Я могу снова поглотить энергию? Всё уже починили.

— Ты же не оставляешь следов? Никто к нам не придёт?

— Нет конечно, — Мия обиженно ударила меня лапкой.

— Тогда можешь, — великодушно разрешил я. — Но давай, только без отключения энергии. Или только пусть в клановом квартале она отключится. На улице день, люди сейчас работают.

— Хорошо, — благодарно заурчав, Мия потёрлась голографической головой о меня. Я сел и огляделся.

— Тут тоже надо прибраться.

Поднялся, отворил дверь в компьютерную комнату и открыл все ящики. После этого скастовал Заклинание Омовения.

Спустя тридцать секунд комната блестела чистотой. Все вещи в шкафах тоже были очищены — заклинание затронуло каждое место, куда попала влага.

— Вот, теперь другое дело, — довольно кивнул я.

Зашёл в компьютерную комнату, чтобы Мия могла подзарядиться — снова в грудь ударила дуга электричества, но я уже привык. После открыл пошире шкаф и подобрал себе неплохой комплект из белой футболки и чёрных шорт.

Переодевшись, сел в коляску и выкатился из комнаты. Пахло вкусно — Марьяна уже приготовила завтрак. Дома её не было, видимо отлучилась куда-то.

Заехал в комнату к матери и плотно прикрыл дверь. Встал с коляски, подошёл к ней.

Веки мамы дёрнулись при моём виде. Я присел перед ней на корточки, взял её сухую ладонь и улыбнулся, заглядывая в глаза.

— Видишь, мам? Магия из другого мира помогла мне вернуть ноги. Это чудо, ведь так?

Мама не ответила.

— Давай я научу тебя делать Метку Души? — предложил я.

Не дождался ответа, но продолжил:

— Смотри. Сперва возьми ману из Ядра и направь её в сердце.

Я коснулся своей груди.

— Затем подними её в мозг и войди в состояние Астрала. Тут нужно будет задержаться и нарисовать один Круг, я тебе покажу.

Начал рассказывать матери, как создать Метку Души. Мне хотелось верить, что она внимательно слушает и запоминает.

— Вот и всё, — закончил я. — Тогда у тебя на левой ладони появится Метка Души. В другом мире её также называли Нулевой Формой. Ты получишь особый дар, мама. Очень хороший дар, я уверен.

О да. Моя мать в прошлом мире обладала редким и мощным даром «Оживление Тени». Однако в этом мире не было Метки Души, и она не знала о своём истинном потенциале.

— Я попозже ещё приду к тебе, — погладил её по волосам и сел в коляску. — Пока нельзя никому рассказывать о том, что я восстановил ноги. Это секрет.

Приложил палец к губам.

— Я устрою кое-что очень интересное.

Тихо засмеялся, направив своего металлического коня на выход. Заехал на кухню и огляделся. Марьяна постаралась и хорошенько прибралась. Конечно, до идеальной чистоты было далеко, но использовать Заклинание Омовения не стал — это обесценит весь тот труд, что совершила Марьяна. Она получила за свою работу неплохие деньги, но всё же. Не хочется её расстраивать.

Позавтракал и покатил в свою комнату. Когда был уже у порога, ручка входной двери начала дёргаться. Я приподнял брови. Это кто такой наглый.

— Открывай, Лариса, — раздался хриплый, пропитый голос Ефима.

— О, а вот и служка мой верный, — обрадовался я. — За наказанием, наверное, пришёл.

Мия непонимающе мяукнула.

Я встал с коляски и открыл дверь. В дом вошёл что-то бурча Ефим. Он замер на пороге, вытаращившись на меня.

— Привет, — я грубо оттолкнул его и закрыл дверь. — Пойдём, разговор есть.

За шиворот загнал его в свою комнату.

— Господин, — захныкал Ефим. — Не убивайте, господин. Я ведь столько лет верно служил вам! С вашего рождения за вами приглядывал, господин! Вы ведь мне как сын…

Я прошептал Слово Страха. Ефим вскрикнул и упал на пол. Он прикрыл голову руками, подвывая от ужаса.

— Верой и правдой ты мне служил, Ефим, — важно сказал я. — За это награду ты получишь.

Я говорил и мысленно прикидывал степень тяжести преступлений Ефима. Он неоднократно оскорблял Артура, любил больно его щипать. Про гигиену вообще молчу, он мог неделями не протирать больного парня.

— Что на этот раз у него будешь забирать? — спросила любопытная Мия.

— Заберу у него самое дорогое, — я коварно усмехнулся.

Создал Стилус и медленно нарисовал в воздухе Астральный Круг.

Из кончика Стилуса выстрелил синий сгусток и вошёл в голову Ефима. Старик замер на полу.

Я подсел к нему и с усмешкой сказал:

— Больше ты никогда не почувствуешь вкус алкоголя. Никогда не опьянеешь и не получишь удовольствия от алкоголя. Такова моя воля.

Ефим не ответил. Заклинание Вечного Внушения вырубило его.

Я поднялся, потянулся. Хорошо, что Ефим не Маг, а обычный человек. Того же Ивана я бы не смог поразить этим Заклинанием.

— Возмездие — это искусство, и я его мастер, — продекламировал на память одну из фраз, которую сказал в прошлом мире во время анонимного интервью.

— Звучит нелепо, — вякнула Мия.

— Тебе и правда надо улучшить понимание людской натуры, — я с притворной жалостью посмотрел на неё. — В моём мире эта цитата разнеслась по всей Великой Империи!

— Да? — удивилась Мия. — Это удивительно.

— Ничего удивительного, на самом деле, — я достал свёрток с Порошком Контроля. Там как раз осталась последняя щепотка. Бросил её на Ефима и дождался, пока Порошок сработает. После чего приказал:

— Иди найди Ларису, ложись рядом с ней. Вы двое стоите друг друга.

Затем я прошептал Слово Забвения, и слуга потерял воспоминания обо всём, что с ним произошло за последние двое суток.

Ефим медленно поднялся, повернулся, и зашагал на выход.

Я проводил его взглядом и спросил:

— Когда там свет появится? Хочу в сети полазить.

— Не знаю. Но думаю, в течение пары часов, — Мия зевнула и исчезла.

Я позвонил Марьяне и попросил её зайти ко мне. Набросал небольшой список — несколько видов растений и три минерала — магических малахита размером с фалангу пальца.

Из-за минералов общая стоимость вышла аж на сто восемьдесят рублей. Деньги с проданного перстня стремительно таяли, осталось всего тридцать рублей. Но ничего, уж с деньгами у меня никогда проблем не было.

Марьяна постучалась в комнату спустя минут пятнадцать. Услышав моё приглашение, она зашла и замерла, удивлённо рассматриваю чистейшую комнату.

— Как и в спальне вашей матушки, идеальная чистота, — пробормотала она.

— Да, — я улыбнулся ей. — Не буду объяснять, как это случилось. Вот новый список и деньги.

Я указал на шкаф, где лежал тетрадный лист и пачка купюр.

— Вы так мне доверяете? — Марьяна забрала деньги и лист.

— Да, доверяю, — серьёзно кивнул я. — Ступай. И закрывай дверь в комнату мамы, пожалуйста. Пока входной замок не поменяют. А то врываются тут всякие.

Марьяна странно посмотрела на меня и вышла.

Пока свет в клановом квартале не дали, я решил размяться. Это тело плохо тренировано, надо исправлять.

Комплекс упражнений был придуман мною лично, он делал упор на гибкость и ловкость. Было достаточно больно — приходилось силой растягивать не привыкшие к подобным нагрузкам мышцы и сухожилия. А о пальцах и кистях говорить нечего — я целенаправленно выдёргивал косточки из суставов, а затем вправлял обратно, ускоряя заживление с помощью маны. Астральное Слово Исцеления слабо действовало на меня, но тоже помогало.

Наконец, свет дали.

Я сходил в душ и сел за компьютер. Стульев в моей комнате не было, поэтому я разместился в инвалидном кресле. Нажал на кнопку включения компьютера и спросил у Мии:

— На этот раз я хочу посмотреть базу данных клана. Мне надо побольше узнать о местной религии.

— Ты действуй, я помогу, — Мия запрыгнула на стол и легла перед колонкой.

Компьютер включился, я взялся за мышку. Открыл браузер и дождался, пока он загрузится. Двумя пальцами неспешно ввёл: «Религия».

Появилось множество надписей, каждая из которых вела на отдельный сайт. Зашёл по очереди в первые три, но ничего полезного я найти не смог. Никакой конкретики, но полно предположений, догадок, рассуждений.

— В этом мире информация общего пользования сильно ограничена, — заговорила Мия. — Чтобы получить хоть немного ценные знания, надо использовать отдельную программу, которой нет на этом компьютере. Но я помогу тебе её установить.

На странице результатов поиска первая надпись сменилась на: «Тыкай сюда».

Я вошёл на сайт, и мне на компьютер установилась программа: «Сеть клана Грейг».

— У каждого клана своя программа? — уточнил я.

— Да. Но вряд ли они сами их создают. Скорее всего, просто покупают.

— Понял.

Я открыл программу, которая оказалась более навороченным браузером, с кучей вкладок. Тут про религии нашлось всего три сайта, но каждый гораздо полезнее. Я начал изучать их.

— Маловато информации. Мне нужно больше, — взглянул на Мию.

— У тебя максимальный уровень доступа, — лениво ответила она. — Ты получил доступ ко всей базе данных клана Грейг.

— Мало, — я разочарованно огляделся в поисках монетки, но не увидел её. Поискал в кошельке и нашёл на дне крупную монету в полрубля. Закрутил её между пальцев, размышляя.

— Ладно, давай займёмся взломом почты. Ты сможешь?

— Конечно, — фыркнула Мия. — Но энергия не бесконечна, уже три процента.

— Ночью снова обесточишь город, — пообещал я.

Из первой жизни я знал, что клан Грейг — это сборище подонков. Тут ситуация не отличалась. По сути, клан Грейг — это преступная организация, которая контролирует весь город.

Я внимательно читал почту каждого члена клана Грейг. Останавливался подольше на ком-то, отмечал для себя некоторые детали, и продолжал.

Отвлёк меня стук в дверь — пришла Марьяна с купленными травами.

— Спасибо, — я благодарно улыбнулся ей, принимая пакет.

— Пойду обед приготовлю, — сказала она. — Есть пожелания?

— Хочу рис с курицей в кисло-сладком соусе, — сориентировался я.

— Хорошо, — Марьяна кивнула и ушла на кухню.

Вернулся в комнату, к компьютеру. Закончил с почтой и отвлёкся на алхимию, пока маны достаточно.

Сделал одну мазь, которая понадобится вскоре, и перешёл к персональным досье — оно было у каждого члена клана Грейг старше двенадцати лет. В досье описывался возраст, ступень Ядра, ранг по местной системе и должность, если она есть. Клан Грейг был большим — двадцать семь человек, включая меня. И это не считая детей младше двенадцати.

— Нашла кое-что интересное, — подала голос Мия. — Братья Барона хранят компроматы друг на друга. Там защита получше, явно заказная. Но я легко взломаю, если у меня будет больше энергии.

— Хорошо, спасибо, — улыбнулся Мие. — Пока закончу с семейкой Грейг, информации на данном этапе достаточно. Лучше покажи мне электростанции, которые питают город.

Спустя десять минут вновь приступил к алхимии. Одновременно с этим думал над дальнейшими шагами.

— Ты можешь сымитировать письмо от кого-то другого? — спросил я, собрав в пакетик получившийся Порошок Контроля.

— Да, это несложно, — Мия с любопытством глянула на меня.

— Пусть мать Захара, Графиня Зита пошлёт ему письмо, что завтра вечером приедет с визитом. Она периодически приезжает сюда, так что найди и скопируй одно из старых писем, этого достаточно.

— Хорошо. А зачем это надо?

На компьютере начали открываться новые вкладки.

— Когда приезжает Графиня, Захар собирает всю семью. Даже нас с мамой пригласят.

— Но она же не приедет, — заметила Мия.

— Да, не приедет. Но мне бабка и не нужна. Главное, чтобы все Грейги собрались.

Посмеиваясь, я начал играться с монеткой. Нравится мне этот мир! В прошлой жизни, чтобы проделать нечто подобное, пришлось бы очень постараться. А тут — пара минут, и готово.

Когда Мия закончила, выключил компьютер и поехал на поздний обед.

Марьяна пока была на кухне, но выглядела она встревожено.

— Что-то случилось? — я взял вилку и принялся за еду. Вкусно!

— Нет, — Марьяна отвернулась, пряча лицо. Она стояла у плиты и ждала, пока закипит суп для мамы.

— Наверняка что-то случилось, — заметила Мия.

— Если что, ты можешь обратиться за помощью, — предложил я.

Марьяна не ответила. Я не стал больше ничего говорить. Если надо будет, сама расскажет.

В это время дверь с грохотом открылась, в дом ввалилась громкая компания, человек пять. Позади них выглядывала красная рожа тётки.

— Где этот сопляк! — орал один из них. — Ты как посмел Лариску обидеть, чмо поганое⁈

Я чуть не зарычал от ярости, когда опухший старик попытался открыть дверь в мамину комнату. Пока он дёргал ручку, в кухню зашёл долговязый мужик, у которого вся рожа была в оспинах.

При виде Марьяны его глаза сально заблестели.

— Баба, — радостно сказал он. — Отлично!

Третий алкаш — мелкий мужик с лошадиными зубами, подскочил ко мне и попытался ударить по лицу.

Я откатил коляску, и алкаш промахнулся. Его ноги заплелись, он упал.

— Надо замок ломать! — хрипло крикнул старик, не сумев открыть дверь в комнату мамы.

Я приподнял руки, имитируя использование магии. Марьяна уже забилась в угол и сжалась, она не увидит, что сейчас произойдёт.

— Ублюдка сперва накажем! — пробасил ещё один гость. — А девка тут останется, с нами выпьет!

Его вразнобой поддержали все остальные.

Шесть Слов Боли обрушились на алкашей, наглые крики сменились воплями боли.

— Марьяна, уходи отсюда, — приказал я. — Вернёшься через минут десять, покормишь маму. Никому о том, что тут произошло, не рассказывай. Ты меня поняла?

— Д-да, — быстро закивала Марьяна.

Она торопливо пошла на выход, переступая через стонущие тела. Аккуратно закрыла за собой дверь — молодец девочка, умная.

— Лариса, плохо ты понимаешь слова, — с сожалением покачал я головой, глядя на стонущую на полу тётку.

Поднялся с коляски, подошёл и вырубил каждого. Затем сходил в комнату, за Порошком Контроля.

Посыпал всех шестерых и дождался, пока они поднимутся. Наградил каждого Словом Забвения и отдал команду:

— По моей команде вы все отправитесь на свалку и залезете куда-нибудь поглубже. Там сломаете друг другу по одной ноге.

Поморщился и поправил:

— Кроме Ларисы.

— Ему, — ткнул в того, кто пытался открыть дверь в комнату матери. — Сломайте обе ноги. Всё, а теперь прочь отсюда.

Вся шестёрка развернулась и послушно вышла. Настроение они мне попортили, но на мои планы это никак не повлияет. Сел доедать свой обед.

— А мы пойдём на улицу? — спросила Мия, в окно провожая взглядом дружную, но молчаливую компанию во главе с Ларисой.

— Да, когда закончу со всем.

— Будем тусить? — обрадовалась Мия.

— О да, потусим на славу, — я усмехнулся, прикидывая свои планы на эту ночь.

После еды вернулся в комнату и продолжил заниматься алхимией. За следующие два часа я создал ещё одну мазь и три вида порошка, включая Порошок Ложной Смерти.

Марьяна покормила маму и уже ушла домой. Я её даже не видел, пока был занят. Но запах вкусной еды учуял.

Поужинал в одиночестве, если не считать Мию.

— Поешь, и идём? — нетерпеливо спросила она.

— Нет, ещё артефакторика, — задумчиво ответил я.

— Что будешь создавать? — заинтересовалась Мия.

— Увидишь.

За время трапезы мана восстановилась, поэтому сразу после ужина я приступил к работе.

К сожалению, с нынешним Ядром второй ступени я могу создать лишь что-то максимально простое. Но это пока что.

Я создал Артефактную Печь Заклинателя — на этот раз было мало Основы и Крышки, пришлось добавить Правую и Левую Стены Печи. А это восемь Кругов.

Под конец я был выжат, как лимон. Чтобы создать самую простую Печь, мне понадобилось полчаса. Но ничего, в моих условиях и это очень неплохо.

Достаточно восстановившись, посмотрел на свою Печь, зависшую в метре над полом. Все четыре Круга образовывали куб без двух параллельных граней, из-за чего он получался сквозным.

Я положил один магический малахит на нижний круг и произнёс нужное Астральное Слово. Внутри Печи появилось ярко-голубое пламя, малахит зашипел и начал превращаться в жидкость. Тёмно-зелёные пары поднялись к Крышке Печи.

Спустя несколько минут на Печи сконденсировался небольшой прозрачный цилиндр, сделанный словно из стекла. Я забрал его и положил в Печь второй малахит.

— Что это? — Мия смотрела на цилиндр в моих руках.

— Это Накопитель Маны.

— А зачем тебе он?

— Чтобы собрать достаточно маны, — я с недоумением посмотрел на кошку.

— А зачем тебе мана? — Мия раздражённо фыркнула.

— Чтобы создать более мощный артефакт, — пожал я плечами.

Мия не стала спрашивать, зачем мне более мощный артефакт. Ну и хорошо, не люблю много говорить о своих планах.

Спустя пятнадцать минут я наконец закончил с артефакторикой. Сделал три Накопителя Маны — пока их хватит.

— Ну что, идём на улицу? — нетерпеливо спросила Мия.

— Как далеко ты можешь отойти от меня? — я поднялся и размялся. Устал за сегодня, слишком много алхимии и артефакторики.

— Не дальше, чем на три метра, — расстроено сказала кошка. — Но это пока. Когда энергии станет побольше, расстояние тоже увеличится. Почему морщишься?

— Тело болит после утренней разминки, — я усмехнулся.

Пришло время маскировки. Нанёс на лицо одну из созданных мазей, которая полностью изменила мне черты лица. Посыпал себя порошком, чтобы скрыть запах.

Оделся во всё чёрное и даже сходил к маме — взял у неё старый чёрный плащ с капюшоном. У неё же нашёл тряпичную маску.

Мама лежала на кровати и смотрела в потолок. Пока копался в шкафу, ласково разговаривал с ней, чтобы она не скучала. Лицо прятал, чтобы не испугалась незнакомых черт. Предупредил, что скоро свет выключат и будет темно, чтобы она не пугалась.

— Всё, я пошёл, — попрощался я, и отправился в свою комнату.

Там Мия вновь подзарядилась, обесточив весь город.

Я скастовал Ночное Зрение, сунул телефон в карман — чтобы следить за временем, — и бесшумно вышел на улицу.

Никого рядом не обнаружил, что не удивительно — уже глубокая ночь. Неспешно зашагал по ночной дороге, полной грудью вдыхая свежий воздух. На лице улыбка появилась сама собой, приятно вот так гулять, не беспокоясь за свою жизнь.

Мия бежала впереди, любопытно вертя головой.

Тоже начал осматриваться, но ничего интересного не нашёл. Кирпичные дома, заборы, неработающие фонарные столбы. Клановый квартал был довольно однообразным и скучным.

Я вышел за его пределы и направился в определённое место, вспоминая карту города.

— А куда мы идём? — спросила Мия.

— Искать ублюдков-охотников, — я поморщился.

— Что?

— Вспомни, кто сегодня ночью вышел на «охоту».

Мия быстро поняла, о чём я.

— Павел Грейг? Сын Вильгельма Грейга?

— Да, мой двоюродный братец.

Его почту я просматривал особенно внимательно. Там я нашёл интересную переписку. Примерно раз в две-три недели Павел и его дружки выходили на «охоту». Жертвами были молодые девушки и женщины. К счастью, им часто не везло, и «охота» не удавалась. Но сегодня я увидел в почте такое письмо:

«Павел»: Сегодня выйдем, если свет снова отключат. Вчера отключали, мы пропустили идеальное время охоты.

Дальше он описывал время и место встречи, куда я и направился.

К несчастью, несколько раз Павел и его дружки смогли найти жертв. И они не стесняясь обсуждали, что с ними сотворили. Кто-то даже это фотографировал. В общем, эти ребята помогут мне наполнить Накопители Маны.

Сразу найти их не удалось. Я залез на крышу трёхэтажного многоквартирного дома и осмотрелся. Далеко не весь город утопал в темноте — во многих зданиях свет горел благодаря генераторам.

Заметил в одном из тёмных тупиков включённые фонарики на смартфонах и спустился. Жаль, что пока не могу далеко прыгать, так бы гораздо быстрее добрался.

Но я успел. Как только зашёл в тупик, увидел четверых. Один парень держал сзади девушку, сжимая ей рот и шею. Несчастная брыкалась, пыталась выбраться, но у неё не было шансов.

Второй парень уже снял штаны и стоял, посмеиваясь. Ждал, когда жертва дойдёт до кондиции. А третий освещал всё действие фонариком и снимал на смартфон.

Я бесшумно подошёл и прошептал трижды Слово Боли.

Двое насильников с криками рухнули на землю. Третий лишь дёрнулся и развернулся ко мне. Это он держал фонарик.

Преступник был в маске, но я не сомневался, что это Павел. Мои базовые Астральные Слова не подействовали на него, Павел в свои девятнадцать имел Ядро пятой ступени и считался довольно опытным Магом.

— Ты кто такой⁈ — зарычал он, вскидывая руки. Вспыхнуло пламя, в меня полетели две огненные стрелы.

Я прыгнул в сторону, уклоняясь, и зло рявкнул:

— Отродье! Ты поднял руку на Экзорциста!

Павел изумлённо дёрнулся и нерешительно отступил. Этого мне хватило — я резко подскочил к нему и мощным хуком вырубил ублюдка. В последний момент Павел попытался уклониться, но куда ему. Хорошо, что он не стал сразу активировать Покров Мага, а решил атаковать меня Огненными Стрелами. С Покровом мне бы пришлось гораздо дольше с ним возиться.

Сел у тела Павла и высыпал ему на лицо Порошок Ложной Смерти. Обыскал его — кошелёк он не брал, зато имел с собой неплохой нож и два артефакта — перстень и медальон. Последний был как у Артура, но мощнее — он отражает одну магическую атаку, направленную на владельца. Дорогая штука. Но теперь понятно, почему Павел не активировал Покров Мага.

Конечно, я всё забрал.

Затем подошёл к лежащим и стонущим подонкам, вырубил их пинками. Тела даже обыскивать не стал — и так понятно, что ничего не имеют.

Спасённая сидела у стены и дрожала от ужаса. Я наклонился над ней, коснулся её головы и прошептал Слово Сна. Глаза девушки закрылись, тело расслабилось. Она заснула.

Незачем ей смотреть на то, что дальше будет.

Глава 4

Я привёл обоих дружков Павла в чувство и высыпал на них Парализующий Порошок. Оба потеряли способность шевелиться и могли лишь мычать от ужаса и бешено крутить глазами. Но главное — они были в сознании и могли видеть и чувствовать, что с ними происходит.

— Вы совершили злодеяния и будете за это наказаны, — замогильным голосом заявил я. — Вы будете принесены в жертву Мёртвому Королю!

Мычание усилилось, обоих уродов заколотило от страха. Я с удовольствием отметил неслабый поток маны, который вливался в меня за счёт их сильных эмоций. Упоминание Мёртвого Короля оказалось правильным решением.

— Это способность твоего Астрального Навыка? — спросила Мия. — Получать ману от чужих эмоций?

— Да, можно и так сказать. Первая Форма, — в моей руке появился Стилус.

Я нарисовал три Круга и активировал Заклинание Кражи Сущности. Сел к тому, у кого были сняты штаны. И начал медленно втыкать Стилус в его солнечное сплетение.

Насильник забился сильнее, а поток вливаемой маны увеличился. Я сказал пару Астральных Слов, завершая Заклинание.

В меня потёк ручеёк энергии, но я направил его в Накопитель Маны. Белый цилиндр на четверть окрасился в светло-голубой.

Со вторым подонком я проделал то же самое, а затем приступил к Павлу. Стилус вошёл в тело легко, как нож в масло.

— Что с ними будет? — спросила Мия, лежащая на мусорном баке.

— Примерно то же, что и с Иваном. Но если у него сильно заболели ноги, то у этой тройки будет вечный упадок сил. У них всегда будет очень мало энергии, — я с удовольствием отметил, что из Павла энергии вытягивается гораздо больше, ведь он Маг.

Благодаря ему удалось заполнить все три Накопителя и даже кое-что досталось мне — я направил энергию в свои мышцы и суставы, чтобы они быстрее восстановились после разминки. Также немного увеличил собственное Ядро — к сожалению, невозможно Заклинанием Кражи Сущности перевести его на следующую ступень. Но и таким подарком я был доволен.

Напоследок одарил каждого Словом Забвения, чтобы они позабыли о том, что произошло тут. Только у Павла могут остаться какие-то смутные воспоминания, но вряд ли — его ослабевшее и травмированное Ядро не смогло сопротивляться воле Астрального Слова.

Я довольно усмехнулся, разглядывая три голубых цилиндра. Посмотрел на белого как мел Павла и поблагодарил его:

— Спасибо, брат мой. Ты очень помог.

Павел не ответил. Какой невежливый.

Я подобрал смартфон, фонарик которого не был выключен. Осветил спящую девушку. Да, мне не показалось.

— Узнал её? — спросила Мия.

— Ага. В прошлой жизни её называли Сокровенная Сара. Она пользовалась огромной популярностью, была известной журналисткой и прославляла своими достижениями этот город. Но в этом мире она явно не добилась успеха.

Сара была одета в недорогие джинсы, которые были спущены до середины бёдер, и в простой джемпер. Я лично не знал её в прошлой жизни, но видел фотографии — там она была гораздо более ухоженной и красивой. Тут же явно видны следы бедности и усталости.

— В этом мире не знают про Метку Души, — Мия подошла к девушке и понюхала её. — Поэтому она не добилась успеха, да?

— Да, — я сел перед Сарой и вытащил из её кармана смартфон. — Она скрывала свою Метку Души, но я случайно узнал, как она называется.

— И как? — заинтересовалась Мия.

— Ты можешь взломать её смартфон? — я глянул на кошку. — Мне нужны её номер телефона и электронная почта. И если получится, адрес и место работы.

— Могу. Но скажи, как называлась её Метка Души? Тогда сделаю.

Я поморщился, но ответил:

— Её Метка Души называлась «Насылающая Кошмары».

— Почему тогда её называли Сокровенной? — не поняла Мия.

— Она очень умело скрывала Метку, — я выразительно взглянул на Мию и положил перед ней смартфон. — В будущем её помощь может мне понадобиться.

— Ладно, так и быть, помогу, — проворчала кошка, приступив к взлому.

Пока она возилась со смартфоном, я нарисовал три Круга, которые слились в один и активировали Заклинание Идентификации.

— Она Магиня, но очень слабая, — с сожалением сказал я. — Ядро второй ступени.

В прошлом мире Сара развила своё Ядро до девятой ступени минимум.

— Ей двадцать три года, она писательница, — сказала Мия. — И художница. В её галерее полно фотографий ночного неба. Но ни в писательстве, ни в художестве она не добилась заметного успеха. Живёт на улице Марка Грейга, дом тридцать два, квартира семь.

— Спасибо, — я «погладил» кису и вернул смартфон Сары ей в карман.

Потрепал её по плечу, приводя в чувство. Сара открыла глаза, непонимающе посмотрела на меня. Затем вздрогнула и спешно начала натягивать джинсы.

Я отвернулся, чтобы не смущать её. Подошёл к телу Павла, протёр его смартфон и положил ему в карман.

Спустя пару секунд Сара включила фонарь на своём телефоне и подошла ко мне.

— Вы спасли меня, — пробормотала она. — Спасибо вам.

Я предложил:

— Где вы живёте? Провожу вас. В такое время опасно выходить.

— Спасибо, — из глаз Сары полились слёзы, она заплакала. — Спасибо вам большое.

Дождался, пока первая истерика пройдёт, после чего посоветовал:

— В полицию не стоит заявлять. Один из преступников имеет большое влияние в этом городе. Вы можете только навредить себе, если засветитесь.

— Да, я понимаю, — всхлипывая, пробормотала Сара.

Совет дал не только чтобы ей помочь — мне не хотелось, чтобы где-то всплыла информация про меня. По опыту из прошлой жизни я знаю, что начинать свою деятельность стоит максимально далеко от дома. Потому что в будущем, когда стану по-настоящему известным, кто-нибудь возьмётся расследовать моё дело. И будет плохо, если ниточка приведёт его в клан Грейг. В прошлой жизни таким следователем стал Бездомный Элли, именно он рассекретил мою личность. Больше подобных ошибок я не совершу.

По пути мы оба молчали. То и дело ловил на себе испуганные взгляды девушки. Пару раз пришлось остановиться, чтобы она поплакала.

Наконец, дошли до трёхэтажного дома.

— Это улица Димитрия Грейга, — заметила Мия. — Она тебя обманывает.

— Дальше я сама, — пробормотала Сара, отводя взгляд.

— Конечно, — я кивнул.

— Ещё раз, спасибо вам большое, — Сара поклонилась мне, хотя это не принято у простолюдинов.

Я ушёл, прекрасно понимая, почему она не показала мне свой дом. Боится. Ну и правильно делает — так и надо вести себя, осторожно. Особенно ночью.

— Куда дальше идём? — бодро спросила Мия, топая рядом.

— В Церковь Богини Жизни. Надо больше про религию узнать и про Священников.

— Хорошо, мне всё нравится.

Мия была довольна прогулкой.

Церковь находилась ближе к окраине города — небольшое здание из белого камня. На входе стоит статуя Богини Жизни — пухлой женщины, держащей в руках лейку. У её ног лежали младенцы, которые тянули ручки к ней. Ночью эта картина выглядела весьма жутко.

Проникнуть внутрь Церкви не составило труда — оба охранника оказались обычными людьми, и я их подчинил Порошком Контроля. Они сами проводили меня в комнату, где находился единственный стационарный компьютер.

— Принесите мне чаю и печенюшек, — приказал я, включая компьютер.

Оба охранника отправились выполнять возложенные на них миссии. Молодцы, ответственные ребята.

Компьютер включался гораздо быстрее, чем мой. Мия приступила к делу.

— Местные Священники имеют низший доступ к сети Церкви Богини Жизни, — доложила Мия. — Получить высокий доступ не могу. Надо или отправиться в более крупный город, где присутствие Церкви заметнее, или пополнить мою энергию хотя бы до десяти процентов.

— Хорошо, покажи, что есть.

Около получаса я изучал информацию. Выпил чай и съел все печеньки. Приказал одному охраннику помыть чашку и вернуть на место.

— Мало всё таки, — вздохнул я, поднимаясь. — Больше, чем у Грейгов, но мне недостаточно.

Проверил время на телефоне — три ночи. Надо спешить.

— Ждите меня у входа, — приказал я охранникам.

Вышел из Церкви и побежал, постепенно набирая скорость.

— Куда мы? — Мия сидела на моей голове.

— К солнечной электростанции, — пояснил я. — Подкрепим тебя энергией.

Мия сразу поняла, что я имею в виду. Она сама мне показывала все данные по электростанциям, которые питают этот город. Всего их было две — тепловая и солнечная. Но первая меня не интересовала, она была чисто технической. А вот вторая существовала, чтобы наполнять особые контейнеры — что-то наподобие сверхпроводящих магнитных накопителей энергии, в которых используется магия. Клан Грейг продавал эти накопители другим кланам для особых нужд.

Я благополучно выбежал из города. Мне понадобилось ещё двадцать минут, чтобы наконец добраться до электростанции.

— Давай туда, — Мия подалась вперёд и нетерпеливо показала лапкой. — Вон, видишь тот двухметровый цилиндр? Там должен быть специальный разъём. Подойди к нему, дальше я сама.

Территория электростанции охранялась и была огорожена металлическим забором. Что важнее — тут был свет, видимо, какой-то генератор включили.

Некоторое время я ходил вокруг, изучая все варианты проникновения. У въезда на территорию стояла будка, в которой сидел мрачный охранник. Ещё несколько вооружённых людей патрулировали местность. Объект явно имел немаленькую ценность для Барона — даже клановый квартал не охранялся так хорошо.

— Сможешь прикрыть меня от камер? — спросил я.

— Да, легко, — Мия покровительственно похлопала меня по лбу.

— Первая Форма, — в моей руке появился Стилус.

Я неспешно нарисовал два Астральных Круга, которые слились в один. Прошептал два Астральных Слова, и активировалось Заклинание Скрытности. Пока у меня есть мана, я буду максимально незаметен для окружающих. Увидит меня только опытный Маг, но точно не обычный человек.

Я проник на территорию, забравшись по заборному столбу. Прошёл между панелями солнечных батарей и подобрался к цилиндру, на который указывала Мия. Довольно легко нашёл разъём питания — три круглых отверстия.

— Только давай не так заметно, — тихо попросил я, снимая верхнюю одежду.

— Постараюсь, — пообещала Мия.

Из всех трёх разъёмов вылетели тонкие, с волосок, электрические дуги и вонзились мне в грудь.

Я насторожился — кто-то из охранников мог заметить свет. Но пока было тихо.

Спустя полминуты Мия закончила, в ромбе мигала цифра: «9%».

— Давай к следующему, — азартно дёрнула лапкой Мия.

Всего цилиндров было три, они стояли в ряд и под бдительным наблюдением видеокамер. Мия скрыла мои действия от камер и обесточила все цилиндры, в итоге её заряд поднялся до 12%.

Я незаметно покинул электростанцию и побежал обратно в город. Маны осталось совсем мало, но я успел до деактивации Заклинания Скрытности.

— Чем дальше, тем больше энергии требуется, — начала жаловаться Мия. — Не знаю, смогу ли я в этом примитивном мире хотя бы первый сегмент наполнить. Может, ты отправишься в другой мир? Хотя это невозможно для тебя. Бедная я, да?

— Да-да.

— Но зато теперь я могу стать полноценной голограммой, чтобы все меня видели.

— Не надо так делать, — насторожился я.

— Да, надо экономить энергию, — тоскливо согласилась Мия.

— Если вдруг решишься, то делай это не рядом со мной, ладно? Пока я не попрошу.

— Ладно, — проворчала Мия.

Я выдохнул с облегчением.

— Ты слишком много просишь у меня, знаешь? Но если продолжишь искать для меня энергию, я буду помогать.

— Договорились.

Дальше я бежал молча. Вновь пробрался в Церковь Богини Жизни и сел за компьютер.

— Ну что, теперь сможешь взломать их? — азартно спросил я.

— Да. Но выбери что-то конкретное. Не хочу много энергии тратить.

Я взглянул на время — уже пять утра. Преимущество темноты пропало, а через час в Церковь придёт Священник, поэтому лучше поторопиться.

Немного подумав, я передал Мие свой запрос. Следующие пятнадцать минут внимательно изучал информацию. Её оказалось гораздо больше, чем ранее, и она полностью удовлетворила мои требования.

— Хорошо, заканчиваем, — я выключил компьютер, встал и потянулся. Посмотрел на охранников и приказал:

— Оставьте записку, что живот сильно заболел, когда поели под утро. Идите домой и там отсыпайтесь.

Охранники молча развернулись и отправились выполнять мой приказ.

Думаю, этих мер окажется достаточно. Ничего не украдено, ничего не разбито — не из-за чего волноваться.

Покинул Церковь и незаметно добрался до дома. Переоделся, снял маскировку, умылся и лёг спать.

Проснулся ближе к десяти утра. Скоро придёт кто-то из слуг Барона, поэтому надо подготовиться.

Марьяна уже прибралась и приготовила завтрак. Девушки дома не было.

В дверь постучали, когда я ел. Положил вилку с ножом, покатил к выходу. Открыл дверь и встретил парня лет двадцати, одетого в чистую чёрную одежду слуги.

— Вас и вашу мать приглашают сегодня в «Белый Дворец», на семейный ужин.

Белый Дворец — это клановая резиденция, где проводятся самые важные мероприятия и встречи.

— Маме совсем плохо, можно без неё? — я сделал озабоченное лицо.

Парень замешкался. Затем достал смартфон, быстро набрал сообщение.

— И пусть кто-нибудь поможет мне, я не смогу сам подниматься по ступеням, — горько вздохнул.

— Конечно, — парень кивнул и убрал телефон в карман. — Вы можете прийти один.

В этом я не сомневался. Графиня по приезде хочет посмотреть на своих внуков — кровных родственников. А женщины сына её не очень интересуют, она никого из них не любила.

— Хорошо, спасибо, — я благодарно улыбнулся.

Слуга ушёл, прикрыв дверь. Хороший парень, вежливый.

Я встал и закатил коляску в свою комнату. Лёг на кровать, взял монетку и принялся перекатывать между пальцев, прогоняя в голове весь план.

— Я тут подумала, — Мия запрыгнула на кровать. — А что если Графиня потом скажет, что не отправляла письмо?

— У неё лёгкая деменция, Захар подумает, что она просто забыла, — рассеянно ответил я. — Слушай, а ты можешь прослушать телефон Барона? А лучше — всей семейки? Думаю, найду много полезной информации.

— Смогу, с нынешним уровнем заряда, — Мия склонила голову набок. — Но мне не хочется тратиться.

— Я тебя отведу к электростанции, когда все накопители снова будут полными, хорошо? — я подрыгал пальцами у её шеи, имитируя почёсывание.

Мия заурчала и начала ластиться, словно и правда чувствует мои касания. Когда ей это надоело и она спрыгнула на пол, я продолжил размышлять над планом.

Вроде бы всё учёл. Должно сработать.

Ужин будет в семь вечера, к этому времени надо создать нужный артефакт.

Я сходил к матери, посидел с ней, поболтал. Мне кажется, что с каждым днём она становится всё более здоровой. Очень надеюсь на это.

Вернулся в комнату, взял телефон и позвонил Марьяне. Попросил её явиться в мою комнату.

— Как думаешь, что это колечко делает? — я разглядывал трофей, отобранный у Павла. Тратить ману и использовать Заклинание Идентификации не хотелось. Да и ни к чему это.

— Не знаю, — безразлично ответила Мия. — Но вряд ли это ценная штука. Энергии в ней мало для чего-то серьёзного.

— Первая Форма, — в моей руке появился Стилус. Я направил в него ману, и палочка превратилась в острую бритву. Аккуратно поскрёб печатку на перстне, чтобы никто его не опознал. Затем скастовал Заклинание Гниения, которое слегка изменило внешний вид кольца — сделало его более старым и невзрачным.

Марьяна пришла минут через пятнадцать, немного запыхавшаяся.

— Вот, — я показал на ладони перстень. — Это магический артефакт. Сходи, продай его. Пять процентов от суммы забери себе.

Марьяна удивлённо вскинула брови.

— Затем посети алхимическую лавку, купи мне несколько магических минералов. Малахит, лазурит, турмалин и один сапфир. Размеры не так важны, можешь взять самые недорогие.

— Поняла, — сосредоточенно кивнула Марьяна. Она уже прикинула, сколько сможет получить с продажи магического перстня, поэтому воодушевилась.

Марьяна ушла, а я занялся своей разминкой. Было больно, но полезно. Успел сходить в душ, когда Марьяна вернулась. В руках она держала коробочку и пачку денег.

— Перстень продала за шестьсот рублей, — доложила она. — Тридцать забрала себе. На четыреста восемьдесят купила магические камни. Ваши девяносто.

Я принял деньги и пакет. Марьяна светилась от радости, на неё было приятно смотреть. Я ощущал пользу от её эмоций и тоже был доволен.

— Вот, возьми, это на продукты, — протянул ей двадцатку.

— Чего желаете на обед? — бодро спросила она.

— Давай картошку с мясом. Сама реши, как приготовить.

— Хорошо.

Марьяна упорхнула. Я немного посидел и занялся артефакторикой.

Базовую Печь сделал своими силами — Основание, Крышку и две Стенки.

Пока Печь висела в воздухе, я отдохнул, восполняя ману. Благодаря эмоциям Марьяны мана восполнялась быстрее — девушка до сих пор радовалась полученным деньгам. И была благодарна мне.

Спустя минут десять продолжил — нарисовал ещё три Круга. Но на этот раз я использовал один из трёх Накопителей Маны, поглощая из него энергию.

Три Круга слились в один и зависли за Печью, став Задней Стенкой. Теперь в кубе отсутствовала только одна грань.

В эту грань я начал по очереди выкладывать купленные Марьяной магической камни, параллельно называя Астральные Слова.

Под конец я закинул в Печь медальон Павла — завершающий элемент алхимического процесса. Всё это время я продолжал шептать Астральные Слова, мана таяла на глазах.

Два с половиной Накопителя были опустошены, когда на Крышке Печи медленно сконденсировался артефакт — маленький стеклянный цилиндр, в котором плавал чёрный дым.

— Закончил, — обессиленно сказал я, забрав цилиндр.

— Что он делает? — спросила Мия, разглядывая артефакт в моей руке.

— Скоро увидишь.

Я лёг в кровать и выделил час на отдых. Подремал.

Когда прикатил на кухню, Марьяны уже не было, а обед успел остыть. Разогрел себе и поел. А затем заехал к маме — поболтать. Скоро уже придут люди Барона, проводить меня на семейный ужин.

В дверь постучали в полседьмого. К тому времени я уже был готов — оделся в парадное, причесался.

Прибыл ко мне тот же паренёк, который уведомил о приглашении.

— Как тебя зовут? — спросил я, когда он встал позади и выкатил мою коляску из дома.

— Евгеша, помощник дворецкого.

Я запомнил.

На улице было людно — слуги готовили клановый квартал к приезду Графини. Подметали дорожки, красили заборы и стены. По улице разъезжали мусоровозы, грейдеры, уборочные машины.

Евгеша катил меня по небольшомуживописному парку, который находился перед Белым Дворцом, когда ко мне неожиданно подошёл парень лет семи. Я его узнал — Константин Грейг, мой двоюродный брат. Младший сын Вильгельма и брат Павла, который ночью трагично стал импотентом.

— Ты же Артур? — нагло спросил мелкий.

— Да, — я по-доброму улыбнулся.

— А у тебя болят ноги? — продолжил спрашивать Костя.

— Да, болят, — вздохнул я.

— А так больнее? — он пнул меня по колену.

Я притворно вскрикнул и впервые в этом мире активировал свою Метку Души.

Из моей ладони вылетела прозрачная рука, которая вонзилась в Костю и исчезла. Это произошло очень быстро, никто даже не заметил.

— Больно очень, — я улыбнулся через силу. — Не нужно меня бить, пожалуйста.

— Нужно, ты же калека, — Костя усмехнулся и снова пнул меня.

Мелкий ублюдок. Но мне надо играть роль доброго парня — это очень важно. Поэтому я охал и просил так не делать.

Наконец, Косте надоело пинать бедного калеку. Он попытался ударить меня по лицу, но я чуть повернул голову и уклонился, при этом снова вскрикнув.

Хмыкнув, Костя презрительно плюнул на мою ногу. Но я дёрнул рукой штанину, и плевок упал на землю. Костя этого не заметил, он уже убежал к своей матери — к Ирине, второй жене Вильгельма. Та стояла у круглого фонтана и молча наблюдала за тем, что происходило, но даже не пыталась сделать замечание сыну.

— Поехали, — печально сказал я Евгеше. Слуга молча толкнул мою коляску.

Я глянул на свою левую ладонь — Метка Души пульсировала. Призрачная Рука забрала свою добычу — магический медальон. Думаю, мелкий Костя расстроится, когда обнаружит пропажу. Скорее всего, это ценный подарок отца на день инициации Ядра, и стоит он точно дороже перстня, который я сегодня продал.

Выехали из парка, открылся Белый Дворец — большое, трёхэтажное здание, сделанное из белоснежного камня. Широкие и высокие окна, колонны, лестница на несколько ступеней, ведущая к арочному входу.

Крыша двухскатная, ровная. Под коньком выделялся барельеф, изображающий герб клана — серого волка, держащего в лапах клинок.

Когда мы уже были у лестницы, Евгеша остановился и сказал, что найдёт кого-нибудь, чтобы поднять меня по ступеням. Пандуса тут не было.

Когда Евгеша ушёл, я повернулся и нашёл глазами Костю. Он шагал позади, уткнувшись в смартфон.

Прошептал Астральное Слово Страха. Костя закричал и врезал смартфоном по животу матери. Из трёх реакций — бей, беги или замри, в нём сработал первый. Продолжая орать, Костя ещё несколько раз ударил Ирину, отбросил смартфон и побежал. Споткнулся, упал, покатился. Ирина осела на землю, сжимая руками ушибленный живот и грязно ругаясь. Угол её левого глаза начал стремительно опухать — мелкий и по лицу достал.

Я тихо рассмеялся. Потом, во время ужина, снова шугану мелкого, пусть опозорится. Может тогда родители задумаются о его воспитании.

Евгеша вернулся с двумя охранниками, которые подхватили мою коляску и подняли по лестнице.

До семи вечера осталось десять минут — скоро начнётся семейный ужин. И я уверен, что он вызовет бурю непередаваемых эмоций у всей семейки Грейг.

Жду не дождусь увидеть их ошарашенные лица, хе-хе-хе.

Глава 5

Обеденный зал выглядел величественно — огромный, отделанный белым мрамором, с высокими арочными окнами. На полу лежали серые ковры, под потолком висела гигантская люстра, изображающая раскрывшего хвост павлина. Барон очень гордился этой люстрой, её изготовил знаменитый заграничный мастер за огромные деньги.

Некоторые окна были витражные, благодаря чему солнечный свет местами окрашивался в разные цвета, что выглядело довольно красиво. Думаю, использую одно из окон в своём плане.

Пока Евгеша катил меня к длинному столу, сделанному из белого дерева, я ловил на себе взгляды. По большей части — презрительные либо притворно-жалостливые. Но мне плевать на них, я улыбался и внимательно осматривал каждую деталь интерьера — скоро мне это понадобится.

Прошёлся взглядом по присутствующим. Смог разглядеть Ивана — бедный парень сильно исхудал и выглядел измученным. Павла не увидел, скорее всего он затерялся где-то среди своих родственников.

Моё место оказалось в самом конце стола, рядом со светленькой девочкой. Я узнал её — Светлана Грейг, двенадцать лет, дочь младшей сестры Барона, Елизаветы Грейг.

Евгеша неловко остановился — столешница упиралась мне в грудь. Придётся задирать руки, чтобы орудовать столовыми приборами.

— Можешь идти, — обратился я к нему. — Всё хорошо, я справлюсь.

Евгеша сочувственно кивнул и ушёл. Светлана Грейг любопытно посмотрела на меня и спросила.

— Ты же Артур?

— Ага, а ты Света? — я по-доброму улыбнулся ей.

— Откуда ты знаешь⁈ — она округлила глаза. — Мне только в этом году исполнилось двенадцать.

— Ну вот, знаю. Ты же моя сестра, а сестёр надо знать.

— Ну да, наверное, — неуверенно кивнула она.

Сбоку на неё шикнули и запретили говорить со мной. Света повиновалась, изредка кидая на меня взгляды.

Я же улыбался и ждал продолжения.

Мия тоже ждала — она легла на стол и с интересом разглядывала лица членов клана.

Вскоре прибыл Барон — массивный мужик с огромным пузом и густой бородой.

— Графиня не приехала, — пробасил он. — Но ужин мы проведём.

Раздались шепотки, взрослые начали обсуждать отсутствие Графини.

Барон Захар выглядел раздражённым. Он сел во главе стола, где должна была разместиться Графиня, и гаркнул:

— Заносите!

В зал хлынули слуги и начали расставлять на столе серебряные блюда с едой. Поднялся такой аромат, что даже сытый захотел бы есть.

Света заёрзала на стуле и сглотнула слюну. Пришла голодной, чтобы побольше покушать — знакомо почти каждому.

— Ну что, когда? — нетерпеливо спросила Мия, спрыгнув на пол.

Я решил, что пора начинать. Залез в карман и сжал в ладони артефакт — тот самый стеклянный цилиндр с чёрным дымом внутри.

Опустил голову и слегка прикрыл глаза, чтобы сконцентрироваться. Направил в артефакт ману и представил нужный мне визуальный образ.

Когда мана в моём Ядре почти иссякла, артефакт наконец-то был готов к действию. Я активировал его.

— Ох, смотрите! — вдруг воскликнула Света.

Её крик привлёк внимание семьи. Каждый глянул, куда она указывала пальчиком, все зашумели.

Одно из витражных окон светилось. От него вдруг отделилась фигура древнего старика с посохом в руках. Позади него появилось дерево, словно состоящее из белого света. Старик выглядел сказочно, подобно гостю из мира фэнтезийной книги.

— К-кто вы, — заикаясь, спросил Барон. Он был явно ошарашен появлением незнакомца.

Я знал, что все присутствующие не только видят старика — они чувствуют бесконечную мощь, исходящую от него.

Незваный гость не ответил. Он медленно подошёл ко мне и оглядел с ног до головы.

— Дедушка, хотите присесть? — осторожно спросил я, и чуть откатился от стола. — Можете занять моё место.

— Отрок! — хриплый голос разнёсся по залу, заставив некоторых девушек вскрикнуть. — В своём бесконечном путешествии не встречал я никого, подобного тебе!

— Что⁈ — воскликнул я, широко раскрыв глаза.

Рядом на полу валялась Мия и в голос хохотала, стуча лапкой по полу. Слышал её только я, но всё же её громкий смех немного мешал играть свою роль.

— Ты невероятен! — закричал старик. — Твоя душа чиста, ты истинно добрый человек! Я не могу пройти мимо тебя, не одарив!

Белое дерево за ним испустило сияние, ветки опустились вниз, на кончике одной из них зацвёл алый плод.

Я раскрыл рот от удивления. Старик сорвал плод и коснулся им моего носа. Плод превратился в жидкость и влился мне в рот. Я сглотнул.

— Я дарую тебе плод Древа Жизни! — важно заявил старик. — Я буду приглядывать за тобой, мною Избранный.

Старик развернулся, подошёл к витражному окну и исчез.

Повисла гробовая тишина. Каждый, кто находился в обеденном зале, смотрел на меня. Я растерянно улыбался, словно не понимал, что вообще произошло.

Эмоции присутствующих бурной рекой вливались в меня. Каждый член клана Грейг — Маг. А эмоции Мага гораздо, в сотни раз, важнее для меня, чем эмоции обычных людей. Они дают много бо́льший эффект.

Моё Ядро стремительно развивалось, пока с неслышным для других треском не поднялось на третью ступень. Некоторые уже начали оправляться от произошедшего, поэтому поток эмоций уменьшался.

Что ж, надо исправить это.

— Что это⁈ — закричал я, напугав Свету. — Мои ноги! Я чувствую их, Боже!

Я вскочил на ноги, вскинул руки и счастливо закричал.

Поток эмоций вновь увеличился, отлично. Надо продолжать, пусть Ядро достигнет четвёртой ступени.

— Отец мой! — я повернулся к Барону. — Я исцелён, отец! И я чувствую силу внутри себя!

Приложил левую руку к груди, а правую незаметно сунул в карман и моментально наполнил артефакт — маны было предостаточно.

Я склонил голову, словно прислушиваясь к своим ощущениям. Все молчали, ожидая продолжения.

Отлично, артефакт активировался.

На меня упал луч света из небольшого окна под потолком. Луч был толстым, белым, он полностью освещал моё тело. Каждый ощутил нечто сакральное, словно пред их глазами происходит некое священное таинство.

Кто-то из слуг захлопал, раздались изумлённые выкрики.

Ядро переступило на четвёртую ступень! Отлично!

Вот он — Апофеоз Короля! В истинном его проявлении!

Я рассмеялся, но на этот раз — искренне.

Так, ладно, надо возвращаться в образ. Я глубоко вдохнул и выдохнул. Затем с улыбкой посмотрел на отца и поклонился ему.

— Благодарю, отец!

За что я благодарил этого урода? Да просто так, пусть немного ослабит бдительность по отношению ко мне.

— Сынок, — растерянно ответил Барон. — Я очень рад, что ты выздоровел. Иди сюда, садись рядом со мной. Покушай.

— Спасибо! — я вытер рукавом влажные глаза и даже всхлипнул.

Эмоции семейки Грейг снова всколыхнулись — практически каждому не понравились слова Барона, в меня хлынул сильный поток негатива. Ядро продолжило развиваться, но этого мало — на пятую ступень точно не поднимется.

Чем больше Ядро, тем труднее его развивать. Но ничего страшного. Первый Апофеоз оказался очень успешен, и я смею надеяться, что и остальные пройдут также.

В прошлой жизни я делил Апофеозы по уровням — Барона, Графа, Герцога и Короля. Сегодняшний Апофеоз лишь уровня Барона, в дальнейшем придётся увеличивать масштабы.

Сев рядом с Бароном, я с доброй улыбкой начал накладывать себе еду.

— Кушай, сынок, — благодушно сказал Захар. — Сегодня ты очень порадовал меня, молодец.

— Спасибо, отец, — я склонил голову.

Услышал дребезжание — Иван попытался отпить из бокала, но его рука затряслась, зубы выдали дробь о серебряный край посуды.

Барон кинул на сына хмурый взгляд. Наверное внутренне сетовал, что неизвестный старик вылечил не Ивана, а меня.

Я сдержал ухмылку и нашёл глазами Павла. Братец выглядел ещё хуже — весь бледный, осунувшийся. Он вилку с трудом держал.

— Как твоя мать? — вдруг спросил Барон. — Она впорядке?

— Да, но болеет, — я печально вздохнул. — Так и не оправилась после смерти Илюши.

— Ох, — Барон обеспокоенно покачал головой.

Мне захотелось плюнуть на него, но я сдержался. Ощутил холодный, оценивающий взгляд молодой девушки, которая сидела напротив меня. Конечно, я узнал её — Алиса Грейг, третья жена Барона. Двадцать два года, самая молодая из жён, признанная красавица. Именно ею Барон заменил мою мать. Разорвал брак с мамой и взял в жёны более молодую — Бароны могли иметь не больше трёх официальных жён.

Всю трапезу Захар задавал мне тупые вопросы, делая вид, что его заботит наша с матерью жизнь. Я вежливо отвечал и благодарил через раз, играя дурачка.

Под конец трапезы поток эмоций в мою сторону совсем ослабел, поэтому я решил немного оживить воцарившуюся тухлую атмосферу.

Нашёл глазами мелкого Костю, который сидел за столом и играл в смартфон. Отпил сок и незаметно прошептал Слово Страха.

— А-а-а! — заорал Костя. Он бросил смартфон в одного из сыновей Вильгельма и свалился со стула.

— Ой! — четырнадцатилетний Сергей схватился за лоб.

Пока все в замешательстве смотрели на происходящее, я ещё раз прошептал Слово Страха.

Костя взвизгнул и противно заревел, как сирена. Под ним расплылась лужа, аромат еды был испорчен.

Мия хмыкнула. До этого она лежала на моих коленях и делала вид, что спит.

— Уберите его! — рыкнул злой Барон.

Ирина быстро вскочила с места и силой утащила беснующегося сына. По пути тот пару раз врезал ей ногой и до крови укусил. Что ж, пусть на себе познает характер своего отпрыска, может поймёт наконец, какое чудо воспитывает.

— Заканчиваем, — Барон встал с места. — Артур, переедешь с Анечкой поближе. Чего вы так далеко живёте? Кто вас туда поселил⁈

Ты же и поселил, лицемерный ублюдок. Когда он маму назвал «Анечкой», захотелось воткнуть нож ему в брюхо. Но я сдержался и рассеянно пожал плечами. Мол, не знаю, кто это нас так далеко заселил.

— Жди гостей, — Барон величаво кивнул и грузно зашагал на выход. Вслед за ним встал его старший сын от первой жены — Леонид Грейг. Он окинул меня хмурым взглядом и поспешил за отцом. Следом за ним должен был встать Иван, как второй по старшинству среди сыновей. Но Ивану было нехорошо — он с трудом поднялся, покачиваясь. Словно старик, пошёл огибать стол и споткнулся на том, что оставил после себя Костя — слуги не успели вытереть. Иванушка поскользнулся и с хрустом упал, потеряв сознание.

Вера, мать Ивана, вскочила и с воплями бросилась к сыну. Все остальные тоже начали подниматься — порядок выхода из зала был нарушен, поэтому никто ему больше не следовал.

Я подошёл к коляске. Подмигнул Свете, которая таращилась на меня, словно увидела призрака. Покатил своего железного коня на выход.

Ведь говорил, что превращу свою инвалидность в жирный плюс? Ну так вот — я превратил.

Артефакт Живой Иллюзии позволяет создать крайне реалистичный образ. В прежнем мире такой трюк не смог бы обмануть опытного Заклинателя. Но в этом даже не знают о существовании подобного артефакта.

Ментальный обман — вот главная особенность Артефакта Живой Иллюзии. Если не знать про это свойство и не иметь особого защитного артефакта, невозможно осознать, что происходящее — иллюзия. Никому из присутствующих в голову такое не придёт — даже Барону, не самому слабому Магу. Наоборот, все верили, что видят настоящего старика.

К сожалению, у людей вырабатывается иммунитет к этому артефакту. Поэтому использовать его в кругу семейки я больше не смогу, слишком рискованно.

В качестве иллюзии я выбрал старика, подробное досье которого нашёл в базе данных Церкви Богини Жизни. Был у них один Апостол, очень сильный Маг, который бесследно исчез десять лет назад. Скорее всего он давно мёртв, но точно это не известно. Теперь все подумают, что он жив, Церковь Богини Жизни от этого только в плюсе будет — чем больше Апостолов, тем выше престиж. Тем более таких, как тот старик — очень старых и опытных Магов, забравшихся на вершину местной системы рангов.

До дома добрался без происшествий. Первым делом зашёл к матери и рассказал ей про скорый переезд. Посмеиваясь, поведал, как удивлены были члены семьи, когда я поднялся на ноги.

Поговорив с ней, ушёл в свою комнату. Включил компьютер, и пока он грузился, протянул ладонь перед собой. Моя Метка Души слабо засветилась, на стол упал медальон Кости.

Небольшой кругляш с изумрудом на серебряной цепи.

— Сможешь найти информацию по этому амулету? — спросил я у Мии.

— Попробую.

— И последи за телефонными разговорами Захара. Скажешь, если найдёшь что-то интересное.

— Мяу, — кивнула Мия.

Занялся разминкой. Спустя минут пятнадцать ко мне подбежала Мия.

— Я тут кое-что интересное нашла. Иди, посмотри.

Я прервал разминку и зашёл в компьютерную комнату. На экране было включено видео, где молодая девушка с ярко-зелёными волосами возбуждённо рассказывала про то, что произошло на ужине и показывала фотки, которые успела сделать. Там, где был старик, фотографии вышли смазанными. Зато кадр, где я купаюсь в луче света вышел весьма эпичным.

Девушку узнал — Алина, дочь брата Барона, Серафима Грейга.

— Она выложила видео в Колыбель, — довольно сказала Мия.

— Что за Колыбель? — я вернулся к разминке. Задал вопрос и сам вспомнил — память тела подсказала. Но Мию перебивать не стал.

— Ограниченная соцсеть, — промурлыкала она. — Работает по всей стране, но доступ зависит от статуса и финансового состояния. Большинство жителей этой страны могут только смотреть видео и оставлять ограниченное количество комментариев. Те, кто породовитее, могут эти видео выкладывать.

— Сколько там просмотров у Алины?

— Уже двенадцать тысяч. Но она выложила видео полчаса назад.

— Хорошо, — я довольно кивнул. — Значит, скоро про происшествие узнают все.

— Ты этого хочешь? — удивилась кошка.

— Конечно.

Объяснять что-то Мие не стал, зачем глушить её интерес к моим действиям?

— А тебе поступает мана от их внимания? — поинтересовалась она.

— Да, но из-за большого расстояния её не так много. Эмоции сперва уходят в Астрал, а оттуда уже ко мне, в Астральный Навык. В пути много энергии теряется. Тем более, эта Земля дальше от Астрала, чем моя прошлая. Плюс эмоции от видео не такие яркие, как если бы все эти люди вживую увидели то, что произошло.

— Поняла. Я нашла, какой эффект у медальона, — Мия легла прямо передо мной и не мигая смотрела, как я выворачиваю свою ногу.

— Какой? — прохрипел я, сжимая зубы от боли.

— Он оказывает благоприятный эффект на тело владельца. Улучшает здоровье, помогает лечить мелкие травмы. А ещё он обеспечивает крепкий и здоровый сон. Хороший артефакт, но слабоват для Мага, подходит для обычных людей и детей.

Я кивнул и выдохнул, опуская свою ногу. Всё тело ныло, словно меня толпа мелких Кость битами избила. Закончил с разминкой и сходил в душ. После взял монетку и сел подумать.

— У меня несколько вариантов, каким сделать второй Астральный Навык, — вслух сказал я. — Но пока не уверен, какой выбрать.

— А расскажи, какие варианты у тебя имеются? — заинтересовалась Мия.

— Не расскажу, позже узнаешь.

Решил не торопиться. Мне некуда спешить — меня никто не ищет, я в безопасности.

Перед сном посидел немного у компьютера — поиграл, полазил по всяким интересным сайтам, и лёг спать.

Утром послал Марьяну за наушниками. Как только позавтракал, в дверь постучали. Прибыл личный дворецкий Барона — подтянутый мужчина средних лет с вечной гримасой недовольства на лице. Но при виде меня дворецкий не кривился. Он уважительно поклонился и сказал:

— Ваша вилла готова, господин.

Затем он полез в карман и вытащил два конверта.

— Тут банковские карты для вас и вашей матушки.

— Спасибо, — я тепло улыбнулся и принял конверты.

Раньше у Артура и его матери были такие — туда каждый месяц начислялась определённая сумма, которую они могли тратить по своему разумению. Но после развода карточки заблокировали.

— В вашем новом доме имеется вся техника, гардероб тоже обновлён. Вы можете взять с собой самое необходимое, — вежливо сказал дворецкий.

— Хорошо, дай мне пару минут.

Я собрал в пакет те немногие вещи, которые хотел забрать с собой — телефон, деньги, свёртки с порошками и с мазью. Артефакты спрятал в карман. Среди вещей мамы тоже взял самое необходимое — несколько картин в рамках, любимые бусы и одно кольцо — всё остальное Лариса пропила.

Взял маму на руки и вышел из дома. В это время подошла растерянная Марьяна. В руках она держала коробочку с новыми наушниками.

— Марьяна, подойди.

Когда девушка подошла, я спросил у неё:

— Мы с мамой переезжаем в другой дом. Но я бы хотел, чтобы ты продолжила работать на нас. Маме нужен уход, она уже привыкла к твоему обществу. Пойдёшь с нами? Зарплата останется та же, двадцать рублей в день.

Марьяна замешкалась. Но думала она недолго.

— Я пойду с вами, — приняла решение.

— Вы же не против? — спросил я у дворецкого.

Тот окинул взглядом девушку и кивнул.

— В доме есть слуги. Но если вы желаете, она будет работать на вас. Все документы я подготовлю, озвученную зарплату будет платить Барон.

— Отлично, спасибо, — я очень благодарно посмотрел на дворецкого.

Тот довольно кивнул. Наверное думает, что Барон похвалит его за инициативу — выставил папочку в хорошем свете за такие гроши.

Новая вилла оказалась двухэтажным кирпичным домом с просторным двором и огородиком. Внутри было довольно уютно, мне понравилось. На небольшом круглом столе лежали коробки с новой техникой — ноутбук, два смартфона новейшей модели, планшет. Также я нашёл игровую комнату с мощным компьютером, принтером и сканером.

— Вас всё устраивает? — спросил дворецкий.

— Да, конечно, — я включил компьютер. — Передайте отцу, что я в восторге. И очень благодарен ему.

— Рад, — дворецкий скупо улыбнулся.

Я проводил его и попросил Марьяну поухаживать за мамой. Сам ушёл в игровую комнату, там распаковал наушники и сел в удобное мягкое кресло.

— Ну что там? — спросил у Мии, которая лежала перед монитором.

— Ему звонили из Церкви Жизни, скоро к нему Священник придёт.

— Хех, ладно. Я пока посмотрю, что тут за игры, а ты продолжай следить.

— Ты незаконно эксплуатируешь кошачий труд, — проворчала Мия.

— Покажи мне такой закон. Ну? Нет такого закона. Поэтому не бурчи.

Мия не смогла ничего ответить — мои аргументы ей не опровергнуть.

За полчаса, пока я играл, ничего интересного не произошло. Разве что несколько раз звонила старшая сестра Барона, Агата, но не дозвонилась.

Сделал болезненную разминку, сходил в душ.

Затем лёг на диван, достал банковскую карту, которую дал мне дворецкий. Если верить бумажке внутри конверта, на карте ровно тысяча рублей. Каждый месяц на неё будет поступать триста рублей. Не густо, но неплохо.

— Сможешь замаскировать покупки? — спросил я у Мии. — Заменить алхимию на что-то другое, более обыденное для подростка.

— Да, но надо будет до банкомата сходить, — лениво отозвалась она.

— А сможешь создать мне анонимный счёт, который невозможно проследить? Чтобы туда могли присылать крупные суммы денег, и никто не мог их увидеть? А я бы пользовался деньгами как хотел.

— Смогу, но с магией, — недовольно сказала Мия. — Придётся энергию тратить.

— Поможешь же? — я ласково провёл ладонью над киской.

— Да, — буркнула Мия.

— Ты лучшая!

Я позвал Марьяну и дал ей свою банковскую карту вместе с большим списком ингредиентов. Сейчас, с новым Ядром, у меня больше возможностей в алхимии и артефакторике.

Марьяна послушно взяла карту и сходила в магазин. Я снова поиграл в компьютерные игры.

Через минут двадцать Марьяна вернулась.

— Стоимость покупки составила шестьсот шестьдесят рублей, — уведомила она.

— Хорошо, — я забрал пакет и положил его на кресло.

Когда Марьяна вышла, Мия вскинулась и сказала:

— Кое-что очень интересное! Тебе обязательно надо послушать этот разговор.

— О, давай, — я сел в кресло и надел наушники.

На экране появился экран с колеблющейся линией, басом прозвенел голос Барона:

— Сейчас Артур неприкасаем. На моей территории с ним не должно случиться ничего плохого, поняла?

Глава 6

— Сейчас Артур неприкасаем. На моей территории с ним не должно случиться ничего плохого, поняла?

Эта реплика повторилась несколько раз.

Я вопросительно взглянул на Мию.

— Ой, сейчас включу запись разговора с самого начала, — игриво хихикнула кошечка.

— Дразнишься? — проворчал я.

Мия лизнула свою лапку, проигнорировав вопрос.

— Запись транслирует разговор Агаты Волковой и Барона Грейга. Показать, что я нашла по Агате?

— Давай.

Мия вывела мне досье, которое хранилось на личном аккаунте Барона Грейга.

Агата Волкова, урождённая Грейг — старшая сестра Захара. Очень амбициозная и жадная Магиня. Около десяти лет назад она вышла замуж за Дмитрия Волкова, Мага из боковой ветви клана. Агате очень хотелось найти в мужья кого-то посолиднее, но её отец был против.

Я задумчиво кивнул. Кланы Грейг и Волковы издревле были союзниками, и этот союз требовалось периодически закреплять.

В течение следующих восьми лет клан Волковых преследовали несчастья. В итоге, вся основная ветвь клана Волковых была либо полностью уничтожена, либо недееспособна.

На записи про недееспособность в скобках указывалось одно имя: Анна Волкова. Имя моей матери.

Прямо в досье не было написано, что это Агата стояла за упадком Волковых. Но два года назад именно её муж стал главой клана. Однако, он не обладал достаточной силой, чтобы принять титул Барона. Поэтому Агата лично стала Баронессой Волковой.

— Два года назад она стала Баронессой, — холодно сказал я. — Два года назад Илья погиб, Артур стал инвалидом, а мама заболела.

Мия хитро смотрела на меня, не мигая.

— Включи разговор, пожалуйста, — я успокоил себя. — Интересно, о чём же Барон разговаривал со своей сестрой.

— Хорошо, — мурлыкнула Мия.

В наушниках раздалось:

— Барон Грейг на связи.

По голосу было видно, что Захар не в духе.

— Братец мой, — ласково ответила ему Агата. — Что это у вас случилось такое, расскажи мне? Каким образом Артур, сын этой сучки, исцелился?

Я холодно усмехнулся. Сомнений становилось всё меньше.

— Не знаю я, — раздражённо ответил Захар. — Артур привлёк внимание могущественного Мага. Предположительно это Апостол из Церкви Богини Жизни.

— Ты уверен? — голос Агаты стал сухим, как песок в пустыне.

— Нет, как в таком можно быть уверенным? Но от него исходила такая мощь, что… Сестра, этот старик мог убить меня одним движением.

По звукам в наушниках я смог понять, что Захар весь передёрнулся, вспомнив ощущения от моей иллюзии. Агата молчала.

— Ко мне заходил Священник из Церкви Богини Жизни, — продолжил Барон. — Он упомянул, что руководство Церкви очень заинтересовалось Артуром. Священник прямо не сказал, но, судя по всему, Церкви известен этот могущественный Маг.

Захар добавил более твёрдым голосом:

— Сейчас Артур неприкасаем. На моей территории с ним не должно случиться ничего плохого, поняла?

— А если я не согласна? — вкрадчиво спросила Агата.

— Ты хочешь вызвать гнев всей Церкви? — фыркнул Барон. — Неужели твои позиции так ослабли? Кресло под задницей зашаталось, сестра?

— Следи за словами, — процедила Агата. — Если из-за сына этой суки у меня начнутся проблемы, ты пострадаешь в первую очередь.

— А ты не угрожай мне! — разозлился Барон. — Если тронешь Артура на моей территории, сама будешь с последствиями разбираться, я Церкви голову не подставлю. Ищи другие варианты, поняла?

Повисло молчание. Барон зло пыхтел, а Агата явно размышляла.

— Артуру десятого августа исполнится шестнадцать, — задумчиво сказала она. — Отправь его в Академиум, там я с ним разберусь.

— Артуру только пятнадцать? Я думал он старше.

— Ты не знаешь возраст своего сына?

Барон хохотнул. Он уже успокоился, поняв, что Агата не станет настаивать на своём.

— У меня нет такой великолепной памяти, как у тебя, — польстил Барон. — В Академиум я его отправлю, выбора у меня нет. После того, как он привлёк столько внимания… Ещё и журналисты звонили из столицы, хотят интервью брать. А всё из-за этой курицы!

Последние слова Захар рявкнул.

— Выложила в сети видео, где всё рассказала, идиотка!

— Тебе надо лучше следить за своей семьёй, — хмыкнула Агата. — Ты понимаешь, что теперь не сможешь оставаться в тени? Клан Грейг уже привлёк слишком много внимания.

— Да, — буркнул Захар. — Но это не так плохо. Я уже давно собирался сделать это. С Артуром всё станет проще.

Агата бросила трубку, не прощаясь. Послышались гудки.

Я снял наушники и откинулся на спинку кресла. Взял монетку, закрутил между костяшек. Задумчиво сказал:

— Агата Волкова причастна к смерти Ильи и инвалидности Артура, это очевидно. Через неё я и узнаю, что произошло на самом деле.

— Да, я тоже думаю, что она причастна, — закивала Мия.

— Волковы… — пробормотал я.

В прошлой жизни Агата Грейг ничем не выделялась из-за своей заурядной Метки Души. Хитрость и коварство в мире Заклинателей могли быть эффективны, только если подкреплялись личной силой. У Агаты же её не было.

Но в мире Магов не знают о Метках Души, поэтому Агата смогла добиться таких высот.

— Что за Академиум? — с любопытством спросила Мия. Ей было лень самой поискать информацию в сети.

— Школа Магии, куда можно попасть с шестнадцати лет, — ответил я. — Обучение платное и стоит недёшево.

— А там интересно?

— Не знаю, Мия. Но Академиум мне полезен.

Я глянул дату на компьютере. Уже тридцатое июля, а учёба начинается с сентября. Надо поторопиться.

— Что будем дальше делать? — полюбопытствовала Мия.

— Давай-ка посмотрим карту. Покажи мне владения Волковых.

Следующие полчаса я внимательно изучал город, где базировались Волковы. До него можно доехать всего за полтора часа на автомобиле.

— Сможешь найти телефонные номера таксистов? — спросил я.

— Ты хочешь поехать в другой город? — обрадовалась Мия, вскинув мордочку.

— Да. На разведку.

— Сейчас…

Мия довольно быстро нашла несколько номеров, я их сохранил себе на смартфон.

В дверь постучали.

— Открыто, — я развернулся вместе с креслом и увидел Марьяну.

— Вас там дворецкий просит, с вами желает поговорить Священник из Церкви Богини Жизни.

— Хорошо, сейчас буду, — я улыбнулся.

Марьяна смущённо потупила взгляд и вышла.

Я переоделся, спустился вниз и встретил гостя у дверей.

Священником оказался низенький лысый мужчина, одетый в чёрную рясу. Он добродушно улыбался, и в целом создавал впечатление дядюшки, которому можно доверять.

Я сразу ощутил необычный запах, исходящий от него. Прогнал ману по телу и понял, что запах оказывает магическое воздействие на мой организм. Но довольно слабое, очень незаметное. Волна маны полностью смывает его.

Какой-то магический парфюм, похоже. И скорее всего, он должен развязать мне язык.

— Благородный Артур, — Священник первый поклонился. — Меня зовут Иннокентий. Я прибыл поговорить с вами.

— Проходите, конечно, — я склонил голову в ответ.

Когда мы прошли в дом и сели в кресла, Иннокентий простодушно спросил:

— Благородный Артур, вы не против, если я буду записывать наш разговор?

— Нет конечно, что вы, — я сложил руки на коленях и вытянул спину.

Краем глаза заметил дворецкого. Этот старик присел за диваном и высунул камеру смартфона, явно снимая видео.

Я мысленно хмыкнул. Наверное гордится своей незаметностью, старый пень.

Иннокентий достал диктофон и включил его.

— Давайте начнём с самого начала. Когда вы получили увечье, как это произошло?

— Это случилось два года назад, — начал вспоминать я, всем видом показывая, что мне это неприятно. — Мы с Ильёй, моим младшим братом, гуляли по торговому центру. Мы были на втором этаже, подходили к эскалатору, когда сзади вдруг напали двое в масках.

Я описал тот трагический день. Смерть Ильи, увечье Артура. И долгие два года затухания. Иннокентий меня выслушал и спросил:

— Как называется торговый центр, в котором на вас напали?

Я поморщился, вспоминая.

— «Лунный Ноготь», вроде.

— Вы помните, как выглядели нападающие?

— Они были в масках. Мне кажется, что один из них был подростком.

— Вы уверены в этом?

— Нет.

Иннокентий продолжил расспрашивать меня о нападении, наплевав на мою реакцию. При этом запах, исходящий от него, продолжал воздействовать на меня. Мне приходилось каждые несколько секунд прогонять ману по телу, чтобы нейтрализовать эффект.

Лишь благодаря набирающей популярность видеозаписи в Колыбели, я мог тратить столько маны. Иначе пришлось бы действовать по-другому, менее скрытно.

Чем больше времени проходило, тем лучше я понимал свойства этого парфюма. Он безвреден для организма — лишь делает человека более честным и открытым. Меня раздражали действия Священника, но ради образа я продолжал отвечать на вопросы.

— Давайте перейдём к обеду, где произошло ваше исцеление, — наконец, переключился Иннокентий. — Что вы чувствовали, прибыв туда? Как к вам отнеслась семья?

— Никто из семьи не вредил ни мне, ни маме, — я печально улыбнулся. — Даже после развода с мамой, отец разрешил ей остаться в клановом квартале. Я очень благодарен ему за это.

Мия хихикнула. Ей нравилось смотреть, как я играю роль совершенно другого человека.

— Насколько я знаю, о вас почти не заботились, — заметил Иннокентий.

— Ваши сведения ошибочны, — мой голос стал холоднее.

— Ладно, пусть так. Опишите, как произошло исцеление. Что вы ощущали?

— Это было чудо! — я воодушевился. — Тот дедушка явился прямо из витражного окна! И за ним возвышалось дерево!

Следующие минут пять я сбивчиво, показывая своё волнение, рассказывал о чудесном исцелении.

Священник продолжал с улыбкой слушать меня и кивать. Только вот эмоций от него почти не было. Он холодно наблюдал за мной.

— Артур. Вас вылечил Апостол Церкви Богини Жизни, — Иннокентий чуть наклонился вперёд. — Вы ведь благодарны ему?

— Конечно, — уверенно кивнул я.

— Тогда не хотите ли вы вступить в Церковь? Так вы проявите уважение и благодарность к вашему благодетелю.

Я замешкался.

— Вы же хотите отблагодарить Апостола? — надавил Иннокентий.

— Я не уйду из семьи, — медленно покачал головой. — Я всегда буду благодарен Апостолу. Но даже если он явится и сам попросит меня стать служителем Церкви — я не соглашусь. Я Артур Грейг. Я родился в клане Грейг. И в клане Грейг я умру.

Выпрямившись, я твёрдо посмотрел в прищуренные глаза Священника.

— Вы не знаете благодарности, — спокойно сказал Священник.

— Я всегда буду благодарен Апостолу. И когда он потребует ответную услугу — я сделаю всё, что в моих силах. Даже если придётся отдать свою жизнь. Но из клана я не уйду, простите.

— Как ты красиво говоришь! — воскликнула Мия. — Я даже сама начала тебе верить!

Иннокентий потянулся за диктофоном и выключил его. Затем он достал из внутреннего кармана визитку и крошечную шкатулку. Протянул мне визитку со словами:

— Позвоните, если вдруг Апостол Михаил снова явится к вам. Для Церкви Богини Жизни очень важно найти Апостола.

— Апостол Михаил, — прошептал я, приняв визитку.

— Внутри Жетон Церкви Богини Жизни, — Иннокентий отдал мне шкатулку. — Он показывает, что вы находитесь под защитой нашей Церкви.

Я сделал смущённое лицо. Аккуратно принял футляр и открыл его. На мягкой подушечке лежал деревянный жетон — на нём было изображено ветвистое дерево, под которым лежала горка из веселящихся младенцев.

— Но ведь я отказался вам… — осторожно коснулся жетона. — А вы мне такой дар передали.

— Я надеюсь, что вы хорошенько подумаете над моим предложением, — Иннокентий поднялся.

Я ему ничего не ответил. Поднялся следом и проводил Священника. Позади шёл дворецкий, с трудом прятавший гримасу зависти на лице.

Я остановился у порога и проводил взглядом спину Иннокентия. За сегодняшние действия ему придётся понести наказание. Слабенькое — он мне не навредил. Наоборот, он подарил ценный жетон. И надо учесть, что я вломился к нему в Церковь и хакнул сеть всей организации.

Однако, это лишь облегчит наказание Иннокентия. Но всему своё время.

Я повернулся к дворецкому и устало спросил:

— Сегодня ещё будут посетители?

— Не знаю, — сухо ответил старик. — Не должны. Но всякое может быть, сами знаете.

— Да, конечно, — я вздохнул. — Ничего страшного, я готов встретиться с каждым.

— Да, — странно кивнул дворецкий.

Мия хихикала, сидя у меня на голове.

— Почему ты создаёшь себе такой странный образ? — спросила она.

— Не странный, а добрый и наивный, — поправил я её, войдя в свою комнату. — Образ верного клану, не шибко умного, но благородного и искреннего парня. Пусть не считают меня угрозой. Тем легче будет подчинить себе весь клан.

— Если ты хочешь подчинить клан Грейг, то зачем переключаешься на Волковых?

— Нельзя торопиться с семейкой Грейг, — я прилёг на диване и взял ноутбук. — И мне нужна здоровая мама.

— А это тут причём?

Я открыл Колыбель и нашёл видео Алины.

— Если Волковы виноваты в смерти Ильи, то я разожгу в маме пламя мести. Пусть просыпается, чтобы отомстить за своих детей.

Видео уже набрало сто пятьдесят тысяч просмотров. В комментариях меня бурно обсуждали, что радовало. Чувствую, что если таких роликов наберётся три-четыре, и все они будут на пике популярности, то количество получаемой энергии перерастёт в качество, и я добьюсь нового Апофеоза. Но одного видеоролика мало, жаль.

Достал пакет, который днём принесла Марьяна, занялся алхимией и артефакторикой. Благодаря видеоролику маны хватало с избытком.

Из алхимии я создал стандартный набор Порошков и ещё несколько новых видов, которые помогут скрыться в случае опасности или вывести противников из строя на короткий срок. Не забыл обновить мазь и добавил к набору раствор, изменяющий голос.

Затем я создал ещё два Накопителя Маны — они никогда не будут лишними, — после чего занялся более серьёзным артефактом. Магический Ключ низшей ступени — вскроет любой замок, даже осилит простенький магический замок. Необходимая вещь для любого взломщика.

Когда со всем закончил, на улице уже царила ночь.

— Сходим сперва в банкомат? — спросил я у Мии, которая сидела у окна и смотрела на небо.

— Давай, — она лениво махнула хвостом.

Я переоделся, замаскировался и под Заклинанием Скрытности покинул дом. Вышел за пределы кланового квартала и спустя несколько минут поисков нашёл круглосуточный банкомат.

— Банк называется «Лапка Медвежонка», — прочитал я название на банковской карточке, и сунул её в картоприёмник.

Мия занялось делом — полностью взяла мой счёт под свой контроль. Теперь никто не будет видеть, на что идут деньги — Мия будет каждый день имитировать покупки.

Следом она с помощью магии создала «теневой счёт» в том же банке. Счёт не существует на бумаге, он виртуальный. Но при этом его можно спокойно пополнить и пользоваться им. В будущем он мне понадобится.

Закончив с банковскими делами, я позвонил первому таксисту из списка. В ответ раздался сонный голос.

— Алло? Кто это?

— Клиент. Довезёте до города Белый?

— Нет, далеко. И поздно.

— Дам пять рублей сверху.

— Давай семь, и я еду за тобой.

— Пойдёт.

Я назвал адрес и отключился. Через минут пятнадцать подъехал старенький внедорожник. За рулём сидел грузный мужик с лысиной и орлиным носом. Он оглядел меня и подозрительно сказал:

— Деньги вперёд. Семнадцать рублей.

— Держите.

Я сел в машину, и вскоре мы уже мчались по трассе в сторону соседнего города.

Благодаря видеоролику у меня было полно энергии, и я занялся наполнением Накопителей Маны. Взял первый, сжал его в кулаке и направил внутрь энергию.

— Зачем так поздно едешь? — спросил таксист.

— По делам.

— Какой-то ты грубый, — заметил мужик. — Много денег с собой?

— Какая разница?

Автомобиль начал замедляться. Водитель завернул на обочину, остановил машину и повернулся ко мне.

— Показывай, сколько с собой денег. Или тут оставлю, пешком домой пойдёшь.

Я взглянул в окно. Темно, хоть глаз выколи. Никого нет.

Я замаскирован, даже мой голос изменён. Только тело подростка — поэтому меня и посчитали слабым.

— Ты меня слышал, эй⁈ — прикрикнул таксист, и ударил по рулю. — Я сказал деньги выкладывай! Ты мне спасибо должен говорить, что я только деньги прошу, понял⁈

Не увидев от меня ожидаемой реакции, таксист ещё сильнее разозлился.

Он вышел из автомобиля и громко хлопнул дверью, аж машина качнулась.

— Дай мне инфу по этому кадру, — спокойно попросил я Мию.

— Сейчас, взламываю его смартфон, — мурлыкнула она.

Таксист открыл пассажирскую дверь с моей стороны и крикнул:

— Выходи, эй! Выходи сказал! Ты тут останешься, понял⁈

Он потянулся ко мне. Я схватил его за предплечье и резко дёрнул на себя. Таксист смачно врезался носом о край крыши автомобиля и с воплем упал на задницу. Он двумя руками сжал нос, из которого обильного потекла кровь.

— Скажи-ка, Бутрус. А твои дети знают о том, что ты творишь?

Я вышел из машины.

— Маленькая Алия знает? А Никитка?

Таксист замер и уставился на меня, выпучив глаза.

— Многих так грабил? — я пнул его по рёбрам.

Бутрус рухнул на бок и свернулся калачиком.

— Отвечай, многих грабил? Или ещё сильнее тебя пнуть?

— Н-нет, не многих, — прохрипел Бутрус. — Редко очень. Я пугаю, не бью. У меня старая мама и двое детей. Не убивай, не надо.

— Тебе повезло, что у меня сегодня настроение неплохое, — я сунул руки в карманы. — И дети у тебя хорошие, воспитанные.

Бутрус задрожал.

— Не трону тебя. Садись за руль, я и так время из-за тебя потерял.

Таксисту я поверил, поэтому не стал его сильно наказывать. Разбитого носа и сломанного ребра хватит. Надеюсь, это станет для него хорошим уроком.

Спустя несколько минут мы вновь ехали по трассе. До самого города водитель ничего не говорил, лишь хрипел и постоянно вытирал кровь из носа. Иногда смотрел на меня через зеркало заднего вида и начинал дрожать от ужаса, у него аж зубы стучали. Но мне это не мешало, в пути я заполнил оба Накопителя Маны.

Когда вышел из автомобиля, машина заревела и унеслась прочь.

— Что дальше? — Мия сидела у меня на голове, свесив хвост.

— Найдём компьютер, чтобы ты смогла взломать местную сеть, — ответил я. — Но перед этим надо обесточить город, в темноте будет проще. Получится это сделать на улице?

— Заберись на столб с проводами, повыше, — оживилась Мия. — Дальше я сама.

Спустя несколько минут весь город погрузился во тьму. Под покровом абсолютной темноты я легко проник на клановую территорию Волковых и залез в ближайший дом. Вошёл в нужную комнату и включил компьютер — благодаря магии Мии он заработал, даже несмотря на отсутствие электричества.

— Ты так легко гуляешь по чужим домам. Это тебе привычно, да? — подколола меня Мия.

— Да, привычно, — я ностальгически улыбнулся.

Компьютер включился, и Мия принялась за дело. Ей понадобилось несколько минут, чтобы хакнуть сеть Волковых и проникнуть в их компьютеры.

Первым делом я занялся личными данными Агаты. Но быстро разочаровался — она не хранилана жёстком диске ничего важного, и почту регулярно чистила. Очень осторожная тётка, что сказать.

— Давай тогда займёмся её детьми, они могут что-то знать, — решил я. — Поищи упоминание моего имени или матери.

— Нет ничего.

— Открой почту. Буду искать.

Спустя пятнадцать минут я дошёл до второго сына Агаты, Борислава Волкова. Сразу обнаружил несколько интересных сообщений, присланных ему Дрейком Волковым, третьим сыном Агаты.

Дрейк скинул ссылку на Колыбель, на то самое видео Алины с моим участием. Затем написал, что хочет встретиться и переговорить на «ту самую тему».

Борислав приказал не рыпаться и вести себя как прежде. Назначил встречу завтра вечером, в баре «Весёлый».

Я задумчиво закрутил монетку. Оба, и Борислав и Дрейк, были Магами. Надо действовать аккуратнее. Тут важно другое — чего именно я желаю добиться? Очевидно, что Волковы виновны в смерти маленького Ильи и инвалидности Артура. Надо найти прямые доказательства и тех, кто атаковал нас. А затем — жестоко наказать всех причастных. Но при этом проделать это красиво и очень аккуратно, с максимальной пользой для себя и мамы.

— Кажется я знаю, каким будет мой второй Астральный Навык, — усмехнулся я.

— Каким? — тут же спросила Мия.

Не ответив, я начал внимательно изучать почту обоих сыновей Агаты. После приступил к их досье и местам жительства. Попросил Мию показать любое упоминание в почте, которое касается Борислава и Дрейка.

Узнал много нового. Например, что Дрейка считают полным отморозком, он уже покалечил шестерых подростков и сжёг троих бездомных. А ведь ему пока только шестнадцать.

Борислав не лучше. Он периодически дико напивается и ставит весь город на уши, громя один бар за другим. Каждая такая попойка заканчивается жертвами — то он молодую пару забил кулаками до смерти, то старушке голову размозжил. Около полугода назад родственники Борислава жарко обсуждали, как он пьяный сбил сразу двоих детей вместе с матерью. Всех насмерть.

Что самое отвратительное — всё это сходило братьям с рук. Каждый раз дело заминали.

Посмотрел несколько видео с пьяными криками Борислава. Они были в свободном доступе, в Колыбели.

— Ну и обезьяна, — пробормотал я, закрывая браузер. Глянул на Мию и попросил: — Поищи пока местные электростанции.

— Ура! — обрадовалась киска.

— Первая Форма, Вторая Форма, — мою левую ладонь покрыла Перчатка.

Следующие десять минут я был сосредоточен на том, чтобы создать второй Астральный Навык — он проявился на костяшке указательного пальца.

Наконец, закончил. Устало выдохнул и спросил:

— Ну как?

— Они все технические, без магических контейнеров, — расстроенно отозвалась Мия.

— Не повезло, но ничего страшного, в будущем у тебя появятся возможности полакомиться энергией, — пообещал я.

Покинул дом и незаметно проник в особняк Дрейка Волкова. Словно тень, я добрался до его комнаты, не потревожив никого.

Отморозок крепко спал на боку, свернувшись креветкой.

Я проверил половицы — вроде не скрипят. Медленно подошёл к Дрейку и посыпал его Порошком Ложной Смерти. Волков впал в безвредную кому.

Всё, теперь можно расслабиться.

— Второй Астральный Навык называется Маска Многоликого, — поделился я с Мией. — Это довольно сложный навык, я его всю прошлую жизнь улучшал.

Приложил левую ладонь к лицу и активировал Маску Многоликого. На моём лице появилась серая маска с прорезями для глаз. Я аккуратно снял её.

— От неё не исходит никакой энергии, — Мия с любопытством смотрела на Маску. — Словно ты держишь пустоту.

— Да, так и надо, — я наклонился к Дрейку и надел ему на лицо Маску.

— Я разделил способность Астрального Навыка на три базовые функции, — отшагнул от кровати. — Первая функция называется «Кто ты?». Вторая — «Это ты?». И третья — «Это ты!». Сейчас ты увидишь, на что способна третья функция.

Маска на лице Дрейка завибрировала и начала сливаться с его кожей. Выглядело это довольно жутко.

Через пять секунд Маска полностью слилась с лицом Дрейка. А затем начался обратный процесс — она возвращала себе форму.

Прошло десять секунд, и Маска Многоликого вновь стала маской. Я аккуратно снял её с лица Дрейка и сказал Мие:

— Смотри.

Я надел Маску Многоликого.

Моя внешность медленно изменилась — за несколько секунд я стал точной копией Дрейка Волкова.

— Видишь? — я развёл руки и приподнял подбородок — Голос поменялся, поведение, мимика. Маска Многоликого влияет на моё поведение и речь, я не смогу сболтнуть лишнего или сделать что-то несвойственное Дрейку. Только могущественный Заклинатель, идущий по пути разведки, может увидеть сквозь Маску Многоликого. Не уверен, что в этом мире есть Маги с такими способностями.

— Это неплохо, но условие тяжёлое — надо подобраться к человеку и снять астральный слепок его сущности, — заметила Мия.

— Да, но у Маски Многоликого есть и две другие функции, которые не требуют такой подготовки, — я загадочно улыбнулся. — Позже о них узнаешь.

Я приложил руку к лицу и медленно снял Маску Многликого, возвращая себе прежний внешний вид. Затем деактивировал Астральный Навык. Маска исчезла в моей ладони.

— Первая Форма, Стилус.

Для плана нужно скастовать одно непростое Заклинание. Но с моим нынешним Ядром четвёртой ступени и потоком маны благодаря видеоролику, я без проблем сделаю это.

Нарисовал один за другим четыре Круга. Развеял над ними пакетик с Порошком Ложной Смерти и произнёс три Астральных Слова.

Круги слились в один и взорвались тысячью светлячков, которые облепили лицо Дрейка.

— Что это? — спросила Мия.

— Заклинание Отложенной Ложной Смерти, — довольно ответил я. — Завтра вечером Дрейку станет плохо, у него закружится голова. Как только он ляжет, то сразу же потеряет сознание. Проснётся через часа четыре, Заклинание безвредное.

— О, интересно.

Я вытащил другой пакетик и посыпал на Дрейка порошок, который сделал сегодня — через пару минут он вновь погрузится в обычный сон.

Покинул его виллу, позвонил таксисту. На этот раз мне попался молчаливый мужик, который спокойно довёз до моего города. Было уже пять утра, когда я незаметно проник в свой новый дом и лёг спать.

Проснулся в десять утра, от стука в дверь. Неохотно сел и спросил:

— Кто там?

— Господин, — в комнату заглянул дворецкий. — Прибыли двое журналистов с телевидения. Хотят у вас интервью взять.

— Я смогу умыться и позавтракать? — сонно улыбнулся.

— Конечно.

— Хорошо, скоро спущусь.

Пока умывался, думал над сегодняшним вечером. Мне нужно пораньше поехать в соседний город, чтобы исполнить свою задумку.

Спустился вниз, наспех позавтракал. Журналисты ждали меня в гостиной.

— Прошу прощения за своё опоздание, — извинился я.

— Ничего страшного, мы прибыли без предупреждения, — улыбнулась молодая девушка.

Мужчина средних лет кивнул.

— Благородный Артур, позвольте нам представиться.

Оба журналиста назвали свои имена и фамилии и уточнили, можно ли им снимать видео. Я разрешил.

Девушка установила небольшую видеокамеру на штативе.

Я сел в кресло, поправил одежду и выпрямил спину.

— Скажите, Благородный Артур, — начала девушка. — Как вы получили свою страшную травму?

Интервью продлилось больше часа. Большинство вопросов совпадали с теми, что вчера задавал Священник. Я с честным и искренним видом отвечал на всё. Я показал свою любовь к клану, к жителям родного города, к отцу и матери.

Мия с интересом слушала меня, иногда бросая колкие замечания.

Журналисты явно были смущены моей искренностью и прониклись ко мне симпатией.

— Вы необычный человек, — покачала головой девушка. — Никогда не встречала настолько добрых людей. Видимо, тот невероятный Маг именно поэтому обратил на вас внимание. Ваша добродетель и непорочность вызывает восхищение.

— Ну что вы, я обычный человек, — я меланхолично улыбнулся. — Такой же, как все.

— Нет, иначе на вас бы не обратил внимание Апостол, — заметил мужчина.

Журналисты переглянулись и на этом закончили интервью.

Я проводил их и поднялся на второй этаж. Зашёл к маме.

Она сидела в кресле у стены и пустым взглядом смотрела перед собой.

— Мама, — я присел перед ней на колено и взял её ладонь. — Марьяна хорошо ухаживает за тобой? Я приказал никого больше не пускать к тебе.

Мама не ответила.

— Знаешь, я вышел на тех, кто искалечил меня и убил Илью.

Палец мамы дёрнулся.

— Сегодня ночью я точно узнаю, что случилось. И тогда расскажу всё тебе, ладно?

Мама снова не ответила.

— Ты обязательно выздоровеешь. Я не позволю тебе болеть слишком долго.

Я ласково погладил её по волосам и ушёл к себе. Сел в кресло и написал сообщение Марьяне. Она прибыла через пару минут.

— Спасибо, что заботишься о маме, — поблагодарил я её.

— Это моя работа, — улыбнулась она.

— Возьми, — я протянул ей медальон Артура, который способен отразить слабенький магический урон. — Продай его, хорошо? Условия те же, пять процентов оставь себе.

У меня почти не осталось налички, всего двадцать рублей. Не хватит на обратный путь.

Марьяна с радостным блеском в глазах приняла новое задание. Пока она продавала амулет, я сделал ещё два Накопителя Маны — все пять я уже заполнил.

Марьяна вернулась с деньгами.

— Продала за триста пятьдесят. Ваши триста тридцать два рубля и пятьдесят копеек.

— Спасибо, — я с благодарностью забрал деньги.

Когда Марьяна ушла, занялся созданием Порошка Ложной Смерти. Ночью весь его истратил, нужно ещё.

Наконец, наступил вечер. Пришло время уезжать.

Я спустился вниз и нашёл дворецкого.

— Я сегодня лягу пораньше, — зевнул. — Не беспокойте меня до утра, хорошо?

— Конечно, — кивнул старик.

Я вернулся в свою комнату и спросил:

— Можешь обесточить только клановый квартал? Но опять, чтобы не осталось следов?

— Да, без проблем, — Мия мяукнула.

Я стянул футболку и подошёл к розетке.

— Начинай.

— Мур-р-р!

Очередная дуга электричества ударила мне в грудь. В моменте я даже ощутил укол жалости к специалистам энергоснабжающей организации. Они наверное с ума сходят, не понимают, что вообще происходит.

Но ладно, пока без этого не обойтись. Отключение света отвлечёт внимание и убережёт меня от новых гостей.

Дом я покинул в девять вечера. Вышел из кланового квартала и набрал номер вчерашнего таксиста.

— Алло? Кто это? — в трубке раздался хриплый голос.

— Твой любимый клиент. Подвезёшь?

Таксист сразу сбросил. Невежливый какой.

Я набрал второй номер. На этот раз приехал крепкий седой мужик.

— Нужно как можно скорее попасть в Белый, — сказал я, садясь на заднее сидение. — Дам десятку, если довезёшь за час.

— Принял, босс! — радостно воскликнул таксист.

Он с большим воодушевлением принял мои слова и гнал так, словно от этого зависит его жизнь. Надо будет сохранить его номер на будущее.

Через пятьдесят пять минут мы уже были в городе. Я высадился у кланового квартала Волковых и довольно легко проник на его территорию. Подобрался к дому Дрейка, который уже лежал без сознания, и активировал Маску Многоликого.

Вскоре по улицам шагал я — точная копия Дрейка Волкова.

Мия сидела на моей голове и хихикала, наблюдая за моими действиями.

— Дрейк идёт в бар, встретиться с братом Бориславом, — прошептал я.

— Дрейк лежит в отключке, — хмыкнула Мия. — Он даже не успел предупредить брата, что не придёт на встречу. Слишком резко закружилась голова, да?

— Конечно. Но ты не права. Дрейк идёт в бар, — ткнул себе в нос.

Мия стукнула меня лапкой.

Я тихо рассмеялся и ускорил шаг. Вот-вот наступит время встречи.

Через пять минут я уже входил в бар «Весёлый». Сразу узнал Борислава, который сидел за дальним столом, и направился к нему.

В сегодняшнем разговоре я выявлю степень тяжести преступлений Борислава и Дрейка Волковых. И если они напрямую виновны в инциденте двухгодичной давности — я начну действовать уже сегодня.

Это станет началом конца для Агаты Волковой и её детей. Весь клан Волковых сотрясётся от моих действий.

Глава 7

— Привет! — я плюхнулся перед Бориславом и настороженно огляделся. — Как ты?

— В порядке, — мрачно ответил он.

Два брата совершенно не походили друг на друга. Дрейк — худой, вертлявый парень с бараньими кудрями. А Борислав — мускулистый здоровяк со стрижкой под ноль.

— Я же тебе говорил вести себя нормально, во что ты вырядился, придурок? — Борислав оглядел мою чёрную одежду.

— Конспирация, брат, — я сделал круглые глаза. — Сам знаешь, времена сейчас тёмные.

— Ты только выдаёшь себя, — Борислав обречённо вздохнул.

— Ну так что? — я нетерпеливо поёрзал на стуле. — Что будем делать⁈ А? Ну, с «тем самым».

Борислав нахмурился и строго посмотрел на меня. После этого вытащил из кармана огрызок сигареты и положил его в пепельницу. Я заметил, что кончик сигареты едва заметно мигает.

— Тебе сколько раз говорить, что без глушителя нельзя о таком говорить? — процедил Борислав.

— Прости, брат, — смешался я. — Просто это…

Замялся, чтобы Борислав за меня продолжил.

— Артура пока не трогаем, мать запретила, — здоровяк постучал пальцем по столу. — Он поедет скоро в Академиум, там им займутся.

— Точно? — насторожился я. — А его мать?

— Её уберём, когда Артур уедет в Академиум.

Вот и всё, я получил, что хотел. Но надо дожать.

— Ты слышал, что Артур под защитой Церкви Богини Жизни?

— Да, — Борислав поморщился. — Повезло же ублюдку.

— Ну хоть мелкий не выжил. Как его там, Илья, вроде, — закинул удочку я.

— Да ты ему череп проломил, как бы он выжил? — хмыкнул Борислав. — Жаль, что мать запретила убивать Артура. Но кто же знал, что вот такое возможно.

Я натянуто улыбнулся и закивал.

Больше сомнений нет — за инвалидностью Артура и смертью Ильи стоит Агата Волкова. Она натравила своих сыновей, чтобы те сделали всю грязную работу. Бешеная сука.

Мы с Бориславом ещё немного поболтали, и он закончил:

— Веди себя как прежде. Мать знает, что делает, не волнуйся.

— Хорошо, брат, — кивнул я. — Ты меня успокоил.

Борислав аккуратно взял артефакт в виде бычка сигареты из пепельницы и встал. Мы с ним покинули бар. За всё время, пока мы беседовали, никто не подошёл к нам.

— Можешь довезти до дома? — спросил я, когда Борислав достал ключи и завёл автомобиль.

— Да, без проблем.

Мы сели в машину, Борислав неспешно поехал по улице ночного города.

Некоторое время я внимательно наблюдал за тем, как он управляется автомобилем. Удовлетворив любопытство, залез в карман, нащупал пальцами нужный пакетик и вытащил его. Незаметно вскрыл и высыпал. Невесомый порошок сразу же развеялся в воздухе.

Борислав кашлянул. Я повторил за ним. Борислав ещё раз кашлянул, и я снова повторил.

Кашель всё усиливался, Борислав остановил машину на обочине и открыл окно.

— Что за хрень, — прохрипел он, и снова залился кашлем. Я за ним.

Мы с ним дружно кашляли, как настоящие братья.

А пока Борислав был занят тем, чтобы не задохнуться, я аккуратно забрал у него все артефакты. Использовал Призрачную Руку, затем убирал ладонь в карман, где и появлялся полученный артефакт.

У Борислава с собой оказалось шесть артефактов! Мне пришлось двадцать секунд на это потратить. Благо, Борислав кашлял и не обращал внимание, что из его карманов пропадают предметы, с пальцев исчезают кольца, а с шеи медальоны.

Когда все артефакты с его тела исчезли, я перестал кашлять. Напитал кулак маной и со всей силы врезал ему в висок.

Голова вывалилась в открытое окно, тело Борислава обмякло.

Я за ухо втащил башку Борислава в машину и закрыл окно. Затем аккуратно открыл Порошок Ложной Смерти и дунул им на Борислава.

Отлично, он в коме.

Под любопытным взглядом Мии я вытолкнул тело Волкова в заднюю часть салона и сам сел за руль. Слишком долго машина стоит, надо ехать.

Артур не умел водить, но я следил за действиями Борислава и вроде понял, как работает автомобиль.

Медленно но верно, я освоил несложную науку вождения. Ехал неспешно, аккуратно.

Увидел впереди поворот с трассы на более скромную дорогу, завернул на неё.

Через минут десять остановился в небольшом лесу, вылез из машины. Открыл дверь и за руки выволок тело Борислава из машины.

— Будешь наказывать его? — спросила Мия. — Сущность заберёшь?

— Нет, он мне пока нужен, — я сел у головы Борислава и активировал Маску Многоликого.

Мия понимающе мяукнула.

Я надел на лицо Бориславу Маску и разделся до нижнего белья. Когда Астральный слепок сущности был готов, я надел Маску себе на лицо и превратился в Борислава.

— Ну как? — пробасил я. — Похож?

— Ты ведь сам знаешь ответ, — закатила глаза Мия.

Я стянул с Борислава одежду — моя бы порвалась, он слишком большой.

Переоделся, закинул тело урода в багажник и сел за руль.

— Сейчас я покажу тебе, как тусят отморозки, — подмигнул Мие.

— В этом облике ты неприятный, — пожаловалась она.

— Ничего, потерпи немного.

Сидя за рулём, я скастовал на себе Заклинание Детоксикации. Некоторое время я смогу пить алкоголь и не пьянеть. Завёл машину и поехал обратно в город, включив на всю громкость музыку и приоткрыв окна. Пусть все слышат — Борислав Волков едет!

Припарковался у приличного на вид бара и нагло вошёл внутрь, толкнув плечом какого-то парня.

— Вискарь мне! — рявкнул я бармену. Тот при виде меня побледнел и обречённо вздохнул. Но послушно вытащил бутылку дорогого виски и отдал. Я разбил кулаком горлышко и запрокинул пузырь, частично проливая алкоголь на верхнюю одежду. Выдул всё за раз — у Борислава воистину широкая глотка.

— Ещё! — рыкнул я. Развернулся и бросил бутылку в неприятного на вид мужика.

Специально промахнулся — стекляшка разбилась о стену за мужиком.

— Ещё я сказал! — начал бить себя в грудь и издавать странные звуки. — Бу! Ба! Ба!

Примерно то же самое делал Борислав, когда сильно напивался — не зря я вчера видеоролики с его пьянками смотрел.

— Ба! Бу! Ба! — кричал я.

Мне было весело. А Мие тем более — она каталась по полу и в голос смеялась.

Бледный как мел бармен протянул мне новую бутылку виски. Я её выпил и снова разбил о стену.

Повернулся к ближайшему столу и грязно матерясь, наехал на троих парней. Если перевести мою речь в цивилизованный вид, то мои слова имели следующий смысл: «Судари, вы зачем смотрите на меня? Неужели желаете вступить в физический конфликт? Я не против, но вы уверены, что сможете выйти из него полноценными людьми?»

Парни заблеяли, испуганно вскочили и начали извиняться.

Я сделал вид, что пинаю одного из них, но врезал по столу и перевернул его.

— Что тут происходит⁈ — заорал я на ошарашенного бармена.

Пнул по барной стойке и выбежал из заведения, по пути толкнув пузатого мужика.

Залез в машину и рассмеялся.

— Мне нравится так тусить! — воскликнула Мия.

— Значит, поехали дальше.

Я буянил ещё в трёх барах. Пять раз чуть не попал в аварию. Уверен, к утру весь город будет обсуждать очередную буйную пьянку Борислава. И видео найдутся, разумеется.

— Пора заканчивать, ещё домой возвращаться надо, — сказал я Мие.

— Жаль, — расстроилась она.

— Ничего, остался последний акт. Он тебе понравится.

— Наказание? — воодушевилась Мия.

— Да. Но для него требуется твоя помощь. Обесточишь клановый квартал Волковых?

— Ещё спрашиваешь! Но жаль, что не весь город.

Я приехал в клановый квартал Волковых и остановился у коттеджа Борислава.

— Прочь, бездельники! — заорал я на охранников. — Свалите с глаз моих долой, бездари неблагодарные!

Охранники спешно разбежались. Знали буйный характер хозяина.

Я ввалился в дом, бегло осмотрел его. Нашёл, что хотел, громко ругаясь ворвался в несколько комнат, пока не оказался в уборной. Вытащил из кармана два амулета — один на физическую защиту, а второй на магическую. Оставил их на полочке. Затем разделся до нижнего белья, подошёл к розетке у зеркала. А дальше Мия занялась делом.

Свет во всём квартале вырубился, дом погрузился в темноту.

— Первая Форма, Стилус, — прошептал я.

Скастовал Ночное Зрение, затем сразу же Заклинание Проверки Локации. В моей голове появилась примерная карта дома и его окрестностей. Люди высветились алыми пятнами.

Внутри пятеро, скорее всего слуги. Все в своих комнатах. Ещё пятеро снаружи — вооружённые охранники. После приезда хозяина трое спрятались в будке, а ещё двое патрулировали, явно с фонариками. Но они не увидят меня, не позволит их местоположение.

Я выскользнул на улицу. Быстро подошёл к машине, открыл багажник и закинул на плечо тело Борислава.

Вернулся в уборную и нажал на кнопку спуска унитаза, чтобы зашумел слив. Скастовал Заклинание Улучшения Слуха, распахнул комнату и начал матерно возмущаться отсутствию света.

— Где вы, ублюдки! — горланил я. При этом прислушивался к каждому шороху.

— Ваш господин дома! — продолжил орать я. — Кто посмел выключить свет, ублюдки!

Слуги сидят, как мыши, боятся высунуться. Отлично.

Я вернулся в уборную и наклонился над Бориславом. Стилус в моей руке превратился в небольшой молоток с плоским, вытянутым наконечником. Я размахнулся и врезал по шейному позвонку Борислава, ломая кость и травмируя спинной мозг.

После скастовал над ним довольно сложное Заклинание Ложной Памяти. Маны едва хватило, даже с учётом потока энергии из видеоролика.

Но я ни о чём не жалел — Борислав не будет помнить, что с ним произошло после встречи с Дрейком. Вдобавок, из-за особенности Заклинания, он поверит всему, что ему расскажут о тех часах, что вылетели у него из памяти.

Надел на пальцы Борислава его перстни — среди них есть и целебный, который срабатывает от повреждения организма. Вылечить сломанный позвонок такой артефакт не сможет, но гипотетический алкоголь из крови уберёт.

Амулеты оставил на полке, остальные артефакты, включая глушилку, бросил в кучу одежды, от которой несло алкоголем. Хотелось бы забрать с собой хотя бы бычок сигареты — он маленький, его не будут искать. Подумают, что он потерялся во время пьянки Борислава. Но не стоит рисковать, на таких мелочах новички и сыпятся.

Снова нажал на слив унитаза, взвалил на плечо тело Борислава. Вышел из уборной и продолжил громко ругаться, при этом внимательно прислушиваясь. Всё чисто, даже Порошок Контроля не нужно использовать. Пошёл к лестнице, которую приметил сразу, как вошёл в дом.

Поднялся и сбросил тело Борислава вниз. Грохотало знатно.

Спустился, проверил пульс. Жив, конечно. На шее красная вмятина — я специально сделал боёк молотка вытянутым, чтобы травма была похожа на удар о край ступеньки.

Борислав очень неудачно упал с лестницы. С его весом такой исход возможен, хоть и крайне маловероятен. Но чего только в жизни не бывает, да?

— Он теперь будет парализованным? — спросила Мия. — А если его вылечат лекари?

Я бесшумно покинул дом. Ответил Мие, когда уже был за пределами кланового квартала Волковых.

— Чтобы исцелить такую травму, нужен очень сильный Маг-лекарь. Волковым придётся отвалить кучу денег и подождать, пока такой Маг освободится. Вряд ли Агата решит сразу же лечить своего тупого сына. Он ведь не помер, просто всё тело парализовано.

— А если решит потратиться?

— Ничего страшного, — я коварно улыбнулся. — Это никак не помешает моему плану.

Позвонил в такси. Пока ждали машину, Мия продолжила расспросы:

— Ты наказал Борислава. А Дрейка? Он ведь убил твоего младшего брата, он достоин самого жестокого наказания, да?

— Конечно, — кивнул я. — Но пока не время. Будет слишком подозрительно, если две трагедии последуют одна за другой. К тому же, мне надо всё хорошенько продумать, каждую деталь. И Сару придётся подключить раньше времени.

— Сару Сокровенную? — удивилась Мия. — А она зачем?

— Если Борислава не станут лечить, Сара поможет мне с завершающим актом моей пьесы. Пьесы, под названием: «Падение Баронессы», — я сделал загадочное лицо.

Мия фыркнула, но больше ничего не стала спрашивать. Ей было интересно следить за тем, что я делаю, не зная ничего наперёд.

Вернулся домой и лёг спать. Утром, во время завтрака, мне сообщили, что прибывают гости из Церкви Богини Жизни.

— Приехала Благородная из очень могущественного клана, — явно нервничая, сказал дворецкий.

— Всё хорошо, — я улыбнулся и вышел встречать гостей.

Этот мир был разделён на множество сословий. Внизу стояли простолюдины — обычные люди, подавляющее большинство в любой стране. Выше простолюдинов находились граждане — ремесленники, мелкие бизнесмены, слуги кланов, родственники Магов и многие другие. Дальше шли Маги — те, кто обладает Ядром Мага и прошёл инициацию.

Среди Магов самую высокую позицию имеют Дворяне. Это Бароны, Виконты, Графы и Князья. Те, кто владеют землёй. Другими словами, как тут учат маленьких детей дошкольного возраста — Дворяне имеют свой «двор».

За Дворянами в цепочке иерархии следуют их братья и сёстры, официальные дети и жёны — Благородные (имеющие благой род). Артур, например, Благородный.

Ниже Благородных — Аристократы. Это бастарды Дворян, дети любых Благородных.

Ну и последняя ступень — Маги. Родственники Аристократов или дети обычных людей, у которых пробудилась Магия.

При этом, каждый Маг имеет возможность стать Дворянином — для этого нужно иметь достаточно заслуг и обладать соответствующим рангом.

Довольно несложная иерархия, в прошлом мире всё было не так просто.

К дому подъехал автомобиль — определённо, очень дорогой, с бронированным корпусом и магической защитой. Водитель учтиво открыл заднюю дверь, склонив голову.

Из машины элегантно вышла девушка. Очень красивая на лицо, с ярко-янтарными глазами, прямым носом и широким, аристократическим ртом. У неё были чёрные, густые волосы, что вились до пояса. Обворожительная леди, мне сразу пришлась по душе.

За ней вышли ещё две. Блондинка и шатенка, обе голубоглазые, высокие, с фигурами идеальных пропорций.

Чёрненькая была самой молодой, но две другие девушки шли за ней, показывая, кто тут главный.

— Благородный Артур? — слегка гортанным, очаровательным голосом обратилась ко мне девушка. Сделала реверанс и склонила голову.

— Да, — я вежливо поклонился. — Как ваше имя, прекрасная?

— Благородная Елизавета Булгакова, — девушка улыбнулась, на её щеках появились ямочки. — Мои спутницы — Магини Екатерина Блиох и Рита Бруни. Пригласите нас в дом?

— Это честь для меня, — я приложил руку к груди и склонил голову.

Елизавета Булгакова, Булгакова…

— Её клан входит в топ-десять самых могущественных кланов страны, — подсказала Мия. — На седьмом месте.

Мы прошли в дом. Елизавета села в кресло, а две девушки встали позади неё.

Я разместился напротив, с интересом ожидая продолжения.

— Артур, ваш город мне понравился, — начала Елизавета. — Он небольшой, но уютный. Мне кажется, люди тут живут счастливо.

— Конечно, — я приосанился. — Клан Грейг очень трепетно относится к жителям города.

— Посоветуете местные достопримечательности?

— Конечно! Например, парк Марка Грейга, там очень красиво! Ещё вам стоит съездить в ресторан «Волчонок», не пожалеете!

Следующие минут пятнадцать мы с Елизаветой мирно болтали о всяких мелочах. Наконец, она приступила к тому, ради чего приехала:

— Артур, я приглашаю вас вступить в Церковь Богини Жизни, — Елизавета стала серьёзнее. — Мы сделаем для вас исключение и снимем иерархические ограничения.

Я озадаченно посмотрел на Елизавету. Почесал голову.

В Церковь Богини Жизни, как правило, берут только людей с даром целительства. Такой дар — это проявление пассивного влияния определённой Метки Души. Например, если у бы у меня была Метка Души Исцеления Костей, то я бы тоже умел исцелять. Без проявленной Метки Души этот дар довольно слаб, его трудно развивать.

Но в этом мире никто не знает о Метках Души, поэтому считают дар целительства благословением Богини Жизни. Именно Магов с даром целительства в первую очередь и зовут в Церковь. Такие Маги могут беспрепятственно подниматься по иерархии Церкви. Без дара целительства Маг никогда не сможет подняться выше чина Старшего Священника.

Но бывают и исключения — редко, но некоторым очень талантливым Магам снимают иерархические ограничения, позволяя встать вровень с теми, кто обладает благословением Богини Жизни. Именно такой статус Елизавета мне и предлагала. Вчера Иннокентий и слова не сказал о подобной возможности.

Я сделал вид, что размышляю. Дождался, когда к столу подойдёт дворецкий с подносом. Когда старик аккуратно положил на стол чайник с чаем, я сказал:

— Ваше предложение — вступить в Церковь Богини Жизни без иерархических ограничений, очень ценно для меня. Но боюсь, я откажусь. Клан Грейг вырастил меня и дал всё, что я имею. Я не хочу покидать свой отчий дом.

Дворецкого чуть инфаркт не хватил, когда он услышал мои слова. Не знаю как, но он умудрился не уронить чашку.

Глаза Елизаветы озорно блеснули, она широко улыбнулась.

— Слухи о вашей духовной чистоте не беспочвенны, Артур. Я принимаю ваш отказ. Но вы же согласитесь посетить бал, который мой отец проведёт в честь моего шестнадцатилетия послезавтра? Так как вы мой гость, моя семья обеспечит вам комфортный перелёт до столицы, ночь в отеле и дорогу обратно.

Дворецкого во второй раз чуть инфаркт не хватил. Он даже за сердце схватился, бедный.

— Конечно я согласен, Елизавета! — благодарно склонил голову. — Это великая честь для меня!

— Я буду ждать нашей следующей встречи, — Елизавета поднялась. — Было очень интересно побеседовать с вами, Артур.

— Позвольте проводить вас, прекрасные леди.

Мы пошли на выход. Никто не притронулся к чаю.

— Мне понравилось, как дразнили дворецкого, — прошептала Елизавета, когда я открыл ей дверь автомобиля. — Встретимся на балу.

Я подмигнул и аккуратно захлопнул дверь машины.

Вернулся домой и поискал глазами дворецкого. Старика не было — наверное звонит Барону, докладывает, что его сын-дурачок отказался от предложения вступить в Церковь Богини Жизни с такими шикарными условиями.

Я улыбнулся и пошёл к матери. Заглянул к ней и увидел, что она спит. Не стал тревожить — позже расскажу, что нашёл виновных в смерти Ильи. Вошёл в свою комнату, включил компьютер и задумался над следующим шагом.

Пора вербовать Сару Сокровенную.

* * *

Улица Серого Волка, дом тридцать два, квартира семь.

Сара лежала в кровати и невидящим взглядом смотрела перед собой. В углу комнатки стоял холст с недорисованным звёздным небом. Он никогда не будет закончен — Сара пошла гулять ночью, чтобы полюбоваться ночным небом, и чуть не была износилована и убита. После этого случая у неё появилось сильнейшее отвращение к своему рисунку. Но выкинуть его она не могла — не было сил.

Затяжная депрессия переросла во что-то более тяжёлое. Сара не могла встать с кровати. Она не мылась, не ела. Единственное, что делала — ходила в туалет и изредка прикладывалась к бутылке воды. На остальное не было сил.

Вдруг её старенький планшет включился, сам собой. Сара без интереса взглянул на него.

На белом экране появились красные буквы, которые сложились в слова:

«Хочешь изменить свою жизнь, Сара Бухе? Я, Многоликий, приглашаю тебя в свою Организацию. Имя ей: Вирус. Имя ей: Хранители Знаний. Имя ей: Ангелы Возмездия. На этом всё, и так много имён».

Сара захлопала глазами. Откуда кому-то известна её старая фамилия? Род Бухе был уничтожен десять лет назад, она давно уже сменила фамилию и жила как простолюдинка. Даже скрывала, что Магиня.

Сара неуверенно протянула руку и ткнула в экран. На нём появилась новая надпись:

«Я дам тебе способность насылать кошмары и подскажу, как её правильно использовать. Этот дар изменит твою жизнь, больше никто не посмеет напасть на тебя посреди ночи. Но перед этим тебе придётся прочитать Правила Организации и дать суровую магическую клятву. Ты никому не сможешь рассказать о своём даре. Никому не сможешь рассказать об Организации. Даже если альтернативой станет твоя смерть. Готова?».

Появились два прямоугольника, в которых мигали слова: «Да» и «Нет».

Сара на миг замерла. Оглядела свою крохотную комнатушку. Увидела холст с ненавистной картиной в углу, вокруг которого лежали груды мусора.

— Мне нечего терять, — прошептала она, и нажала на слово «Да».

Глава 8

Я с довольной улыбкой смотрел на экран ноутбука, на Сару, одетую в пижаму с мишками. Она внимательно вглядывалась в экран, явно читая Правила Организации. Мия включила переднюю камеру, чтобы я мог посмотреть на её реакцию и проследить за клятвой.

Вид у Сары был не очень — за трое суток, что прошли с нашей последней встречи, она словно стала старше на несколько лет. Осунулась, устала сильно. Но мне нравилось, что её глаза медленно наливались жизнью — в Саре пробуждался интерес. Наверное поняла, что простой человек не мог взять под контроль выключенный планшет.

Сара дочитала Правила и нажала на экран. Там высветился текст ритуала — ей необходимо дать клятву, чтобы получить доступ к знаниям.

Тут Сара замешкалась. Для принесения клятвы ей придётся своей кровью нарисовать Астральный Круг. Звучит не очень безопасно, но по-другому никак.

Наконец, Сара приняла решение. Она поднялась с кровати и положила планшет на полку. Отошла.

Пол под её ногами противно скрипел, вся комната была завалена хламом, в ней явно давно не убирались.

— Сара Сокровенная, — пробормотал я.

— Какой она была в твоей прошлой жизни? — спросила Мия. Она лежала рядом и тоже смотрела в ноутбук.

— Сару Сокровенную боялся даже я, пока не стал Архимагистром, — ностальгически улыбнулся. — Однажды я ограбил клан Мхеидзе, который входил в двадцатых самых могущественных. Сара в то время только-только вошла в него. В украденных документах я узнал про истинную силу Сары, про её Метку Души.

— И что это за сила?

— «Насылающая Кошмары», я же говорил, — я неудомённо посмотрел на кошечку, сдерживая веселье.

— И что в этой Метке такого особенного? — начала раздражаться она.

Снова заскрипел пол — Сара подошла к планшету. В руках она держала нож. Внимательно изучив рисунок Астрального Круга, Сара без единой капли сомнения порезала себе ладонь. Даже не поморщилась. Видимо, ей не впервой наносить себе вред.

— Сара может замучать кошмарами любого, — сказал я. — Ей достаточно немного крови жертвы и фотографии. Если нет крови, то хватит и волоска, только кошмары будут слабее.

— Как она тогда стала Сокровенной, с такой способностью? — не поняла Мия.

— Сара была журналисткой, в числе лучших. А ещё она была роковой женщиной, её внимания добивались очень влиятельные Заклинатели. Сара очень виртуозно использовала свою Метку Души.

У Мии заискрились глаза от раздражения. Я не стал больше её дразнить и перешёл к сути:

— Сара насылала особые сны. В них жертва сперва попадала в страшный кошмар. А потом появлялась она, Сара Сокровенная, и спасала бедолагу. И так раз за разом, ночь за ночью. На утро никто не мог точно вспомнить сон, только обрывки. И вот представь, такой человек, спустя месяц подобных кошмаров, встречается с Сарой вживую. С той, которая сотни, если не тысячи раз, спасала во сне его жизнь. Сознательно он её не помнит, но в игру врывается подсознание. И жертва испытывает к Саре самые тёплые чувства — благодарность, искренность, желание помочь и раскрыться перед ней. В иных случаях и любовь.

Пока я рассказывал, а Мия внимательно слушала — у неё аж уши подрагивали, — Сара закончила с Кругом.

Она нарисовала его на полу. Бегло перебинтовала руку и начала читать магическую клятву:

— Я, Магиня Сара Бухе, клянусь никогда не предавать Организацию Вирус — Хранители Знаний — Ангелы Возмездия. Я клянусь…

Мия захихикала. Я недовольно посмотрел на неё.

Ну не смог я выбрать одно название! Поэтому решил оставить три. Мне каждое из них нравится — загадочные, в меру пафосные. Хотя с Ангелами Возмездия я может и переборщил. Самую малость, чуть-чуть.

В будущем создам образ трёх разных организаций, если всё получится.

Сара закончила клятву и испуганно ойкнула. Круг, нарисованный ею из крови, вдруг загорелся и исчез. А на месте шрама на её ладони появилась едва заметная полоска — вечное напоминание о клятве.

— Отлично, — я потёр руки. — Теперь высылай ей метод создания Метки Души. И напиши, как можно использовать её способности. Опиши те два метода, о которых я тебе рассказал — замучить кошмарами и ослабить противника, или спасать его и привязать к себе.

— Хорошо, — благосклонно согласилась Мия.

Я отложил планшет и достал монетку. Закрутил её между пальцев.

— О чём задумался? О чём? Расскажи, мне интересно. Почему молчишь? Ну?

Я скосил глаза на Мию. Кошечка отыгрывается за то, что я её раздражал. Не отстанет теперь.

— Пытаюсь вспомнить Елизавету Булгакову, — признался я. — И клан Булгаковых в целом. Но пока не получается.

— Потому что я тебе мешаю?

— Да.

Мия довольно заурчала и прикрыла глаза. Я вернулся к размышлениям.

За пять минут вспомнил, что Булгаковы были небольшим кланом лекарей, который даже не входил в топ-300. Вроде бы они были плотно связаны с Церковью Архангела Рафаэля, покровителя всех лекарей. Или нет?

— Не могу вспомнить, — вздохнул я.

Трелькнуло — на личную почту Артура пришло сообщение. Я открыл его и увидел приглашение от Елизаветы.

Там кратко описывались правила поведения на банкете — нельзя использовать магию, дуэли проходят в отдельном зале, описывался дресс-код и ещё несколько моментов.

— О, — я приподнял брови. — Лиза разрешила взять с собой одного спутника. Это можно использовать.

Задумался, кого бы взять. Быстро придумал и с коварной улыбкой вписал имя своей спутницы. Отправил письмо обратно по адресу.

Посмеиваясь, открыл программу «Сеть клана Грейг». Зашёл во вкладку: Доска Помощи.

Эта вкладка нужна, чтобы члены клана помогали друг другу. В теории, когда кому-то что-то нужно, он публикует это на Доске Помощи. Но на практике Доска всегда пуста — члены клана Грейг не будут ни о чём просить. Ну, кроме меня. Я использую эту Доску и небольшую хитрость, чтобы получить нужные мне ресурсы.

С помощью Мии я просмотрел списки алхимических ингредиентов, которые невозможно достать в обычной аптеке. Прочитал их алхимические паспорта, в которых подробно описаны свойства материалов. Составил список.

— Что ты из них сделаешь? — спросила Мия.

— Эликсир Памяти, он поможет мне вспомнить всё что я знал и слышал о Елизавете Булгаковой и её клане.

— Зачем тебе тратить ресурсы на неё? — Мия склонила голову набок.

— Не только на неё. Этих материалов хватит на несколько порций. Эликсир Памяти мне очень полезен, чтобы вспоминать владельцев разных Меток Души.

— А что ты ещё сделаешь из этих ингредиентов? Зачем тебе минералы?

Я недовольно посмотрел на слишком любопытную Мию, но ответил:

— Создам алхимическую осьминожку для моей организации. Позже поймёшь, о чём я. Ещё мне нужно спроектировать особый артефакт, который поможет мне наказать Агату. Но там нужны материалы получше, всё-таки Агата сильная Магиня.

Вернулся к Доске Помощи и на ней написал список из наименований: восемь трав и два минерала. Все материалы — редкие ингредиенты, которые используют профессиональные алхимики и артефакторы. Но в нашем городе их можно найти.

Я закончил со списком и опубликовал его. Каждый член клана Грейг сейчас получит уведомление, что на Доске Помощи появился заказ.

Пора переходить к следующему этапу.

— Мия, можешь проверить почту и разговоры? Мне нужно знать, известно ли членам клана о приглашении на бал Булгаковых.

— Сейчас. М-м-м. Нет, пока тихо.

— Значит, Барон не хочет распространяться. Хм. Напиши письмо от меня Алине и Виктории Грейг. Скажи, что меня пригласила на бал Елизавета Булгакова и я не знаю, что ей подарить.

— Такое письмо? — на экране появился текстовый редактор с набранным сообщением.

— Нет, надо изменить. Сейчас…

После моей редактуры Мия отправила письмо Алине и Виктории. Первая — дочь старшего брата Барона, Серафима Грейга. А вторая — дочь младшего брата Барона, Вильгельма. Им восемнадцать и шестнадцать лет соответственно.

— Алина спрашивает, на сколько персон приглашение, — уведомила Мия. — О, и Виктория спрашивает.

— Хе-хе. Скинь им скриншот, пусть не сомневаются, что на две персоны.

Обе девушки амбициозны и желают быть в центре внимания. Особенно Алина. Конечно же они захотят, чтобы я взял их с собой в столицу, на бал Булгаковых. А тут ещё повод такой нарисовался, как расположить меня к себе и заставить взял на бал — я, дурачок такой, опубликовал просьбу на Доске Помощи, которую ни один «нормальный» Благородный не использует.

Уверен, что сейчас Алина и Виктория ставят свои семьи на уши и пытаются достать нужные мне ингредиенты. Что ж, удачи им.

Я отложил ноутбук и сходил к маме. Открыл дверь и аккуратно заглянул в комнату. Она не спала. Лежала и смотрела потухшими глазами в потолок.

— Привет, — я прикрыл дверь и подошёл к ней. Сел рядом, взял сухую ладошку и сжал. — Мам, я нашёл тех, кто напал на нас два года назад.

Глаза матери расширились, рот приоткрылся.

В моей груди всё сжалось. Я видел, как она борется, как пытается вырваться из клетки своего сознания в реальный мир. Осталось ещё немного, нужно только подтолкнуть её.

— Это сделали братья Волковы, Борислав и Дрейк. Они действовали по приказу Баронессы Агаты Волковой.

Мама медленно повернула голову ко мне.

— Я уже отомстил Бориславу, — поправил ей волосы. — Сломал ему шею, он теперь будет парализован всю жизнь. Следующие на очереди Дрейк и Агата. Я не буду их убивать, это слишком милосердно. Их наказание будет более жестоким, обещаю.

У мамы из глаз полились слёзы. Я медленно вдохнул и выдохнул, стабилизируя состояние.

Она возвращалась.

— Мам, — посмотрел ей в глаза. — Хочешь, я подарю тебе клан Волковых? Все они склонятся перед тобой, будут называть Баронессой? Только кивни, я сделаю это.

Мама медленно покачала головой.

— Сын, — прошептала она. — Спасибо.

Её глаза закрылась, мама погрузилась в глубокий сон. Я растерянно смотрел на неё.

— Почему она заснула? — Мия запрыгнула на кровать.

— Организму требуется отдых, — я пришёл в себя. — Она пробудилась, но еёорганизм сильно изношен из-за долгой болезни. Сейчас ей нужен длительный сон, и она будет впорядке.

— Да? — Мия понюхала лицо мамы.

— Надеюсь, — я нервно усмехнулся. — Ладно, пойдём посмотрим, что там с моими заказами.

К моему удивлению, три самые редкие позиции из десяти окрасились в красный. Это значило, что кто-то нашёл данные ингредиенты и готов их мне принести.

— Окрась в красный цветок Мигающего Рябчика, — попросил я.

— Почему? — удивилась Мия.

— Этот цветок мне не нужен. Я его выбрал, чтобы первым окрасить и подстегнуть остальных. Но кто-то опередил меня.

Мия сделала, как я просил. Теперь осталось шесть позиций, и все они были не такими ценными, как те четыре, которые уже были закрыты.

В дверь постучали.

— Войдите, — я только сел на диван.

В комнату заглянула служанка и сказала:

— К вам прибыла Дарья.

— Сейчас встречусь с ней.

Дарья Грейг — старший ребёнок Барона Захара. Надменная Даша, которая раньше морщилась при одном взгляде на Артура, сама пришла к нему?

Я с усмешкой поднялся и вышел из комнаты. Дарья сидела за столом — черноволосая, очень симпатичная девушка. Только вот смотрит на всех с презрением, это отталкивает.

Позади неё стояла строгая на вид дама с коробочкой в руках.

— Брат, — Дарья изогнула губы в улыбке, но в её глазах не было и намёка на теплоту. — Рада тебя видеть.

— Сестра, — я подошёл к ней, ласково улыбаясь. — Спасибо, что посетила меня. Мы так давно не виделись.

— Да-да. Ты разместил заказ на Доске Помощи, — во взгляде Дарьи промелькнуло презрение. — Я решила помочь тебе.

Она повела рукой, давая знак женщине позади. Та подошла ко мне и положила коробку на стол. Открыла её.

Да, три самых ценных ингредиента из списка — два растения и один минерал. Отлично.

— Спасибо, — я приложил руку к груди и поклонился. — Твоя поддержка очень важна для меня, сестра.

— Я слышала, что тебя пригласила на бал Булгакова, — губы Дарьи на мгновение скривились в жадном оскале. — Возьми меня с собой. Так ты в полной мере отблагодаришь меня.

— Прости, сестра, но я уже записал другое имя, — с сожалением ответил я. — Может, я тебе по-другому помогу?

— Как, другое? — опешила Даша. — Кого ты записал⁈

Она начала закипать, хоть и пыталась сдержаться.

— Свету, — невинно ответил я.

— Какую ещё Свету⁈ — Даша уже тяжело дышала.

Строгая женщина нагнулась и что-то прошептала ей на ухо.

— Ты записал на бал Булгаковых девочку, которой только недавно исполнилось двенадцать лет⁈ — Дарья покраснела, как рак. — Зачем⁈ Мне уже двадцать! Мне нужен жених! Бал такого клана как Булгаковы — идеальная для меня возможность! Зачем он малолетке⁈

Под конец Даша уже кричала, не сдерживаясь.

— Сестра, успокойся, — я приподнял ладони. — В следующий раз возьму тебя, ладно?

— Не будет следующего раза! — она хлопнула по столу. — Напиши им, что ты берёшь меня!

— Так же нельзя, — я побледнел.

— Мне плевать! — Даша снова хлопнула по столу.

— Ладно, сестра, только не злись. Сейчас принесу ноутбук и отправлю письмо при тебе, хорошо?

— Да, — Даша начала успокаиваться. — Сейчас же, парень. Как тебя зовут вообще?

— Артур, — я печально улыбнулся и встал. Взял в руки коробочку с ингридиентами — тут её точно не стоит оставлять.

Зашёл в комнату и тихо прошептал Мие, что нужно будет сделать.

Вернулся к столу, открыл ноутбук. Зашёл в почту.

— Ты и правда записал эту малявку, — у Даши начал дёргаться глаз, когда она увидела мой ответ на приглашение.

— Света добрая девочка, она хорошая сестра, — извиняющимся тоном сказал я.

Начал двумя пальцами набирать новое сообщение.

— Ты совсем чурбан что ли⁈ — возмутилась Даша. — Дай сюда!

Она забрала ноутбук и начала вбивать новое сообщение. Я с лёгкой завистью следил за её скоростной печатью. Мне до такой далеко, надо почаще самому текст набивать, чтобы научиться.

— Готово, — довольно улыбаясь, Даша отправила сообщение.

Я его успел прочитать — в нём она просила прощение за ошибку и расхвалила себя. Сказала, что мол я перепутал имя, на самом деле конечно же желал взять с собой её — великолепную Дашу Грейг.

Ответ от распорядителя бала пришёл спустя минуту:

«Просим прощения, но вам отказано. Дарья Грейг числится в списке неблагожелательных гостей из-за своего ужасного характера».

Мия захихикала — пакость сделана, она довольна. Конечно, письмо было перехвачено — я не дурак, так позориться перед Елизаветой.

— Ох… — я с сожалением покачал головой. — Они наверное что-то перепутали. Когда мы со Светой поедем на бал, я встречусь с Елизаветой и расскажу, какая ты хорошая. Ладно?

Даша вдруг звонко закричала, схватила ноутбук и швырнула его прочь. Тот грохнулся на пол и разлетелся на несколько кусков.

Дарья побежала на выход, грязно матеря всех: «Булгаковых, тупых подруг, ублюдочных родителей-нищебродов».

Мия хохотала, лёжа на спине. Я печально улыбался, холодно смотря в спину Дарье. Эта сука разбила мой ноутбук. Она будет наказана.

Я выдохнул и попросил испуганную служанку приготовить чай и принести печеньки. Сходил в свою комнату, за планшетом. При виде коробочки с ингредиентами настроение поднялось, гнев немного отступил. То, что лежит внутри коробки, в десятки раз дороже любого ноутбука. Взял планшет и зашёл оттуда на Доску Помощи.

— О, ещё две позиции окрасились. Значит, скоро у меня будут гости. Ты знаешь, что делать, если вдруг история повторится.

— Да, это весело! — Мия коварно захихикала.

Когда я допивал первую чашку чая, прибыла Алина. Невысокая девушка с ярко-зелёными волосами, бойкая, очень живая. Мне она понравилась — пока не проверял её, но надеюсь, что она отличается от основной массы представителей клана Грейг. В прошлой жизни я был очень мало с ней знаком. Алина вышла замуж и ушла в другой клан, когда мне ещё восемнадцати не исполнилось.

— Артур, братиш! — Алина обняла меня и чмокнула в губы. — Смотри, что тебе принесла. Ты же хотел такие штуки, да?

Она положила на стол коробочку и открыла её. Внутри лежали те самые два ингредиента.

— О, спасибо! — обрадовался я.

— Это тебе! — Алина пододвинула коробку в мою сторону. — Артур, ты мой кумир!

Она смотрела на меня горящими тёмно-синими глазами. На ней явно линзы — вон, даже зрачки треугольные.

— Ты тоже, хех, — я почесал затылок.

От моего ответа Алина удивлёно заморгала.

— Скажи, мой совет помог тебе⁈ Подарок Елизавете⁈

Упс. Я даже не обратил на внимания на её ответ — спрашивал ведь только для того, чтобы про бал рассказать.

— Она предложила тебе подарить Елизавете небольшую седую косичку. Сказать, что она выпала из бороды того старика-Апостола, — подсказала Мия.

Я чуть не подавился чаем.

— Да, но твой подарок мне кажется очень… экстравагантным, — нашёлся я.

— Думаешь? — Алина задумалась. — Не, это отличная идея! Но ты ведь туда приглашён, не я. А кого ты взял с собой?

— Свету.

— Свету? — удивилась Алина. — Дочку тёти Лизы?

— Да.

— Ого, — Алина заметно расстроилась. — Повезло ей.

— Даша тоже приходила, — я решил немного поднять ей настроение.

— И как? — оживилась Алина. — Неужели ты ей отказал⁈

— Нет, — я смущённо почесал нос. — Вот, это она написала.

Я протянул ей планшет. Алина выхватила его и жадно уставилась на сообщение Даши и ответ.

Затем Алина запрокинула голову и звонко рассмеялась. Вытерла слёзы с уголков глаз и вздрагивая от смеха прохрипела:

— Так ей и надо, стерве.

— Даша хорошая девочка, — без особого энтузиазма заметил я.

— Да-да. Ладно, Артур. Спасибо, что принял, — Алина глубоко вдохнула и выдохнула. — Покеда, побегу с подругами сплетничать. Вот увидишь — к вечеру весь город узнает, что Дашка в списке неблагожелательных.

— Не надо так делать! — возмутился я.

— Бывай, братишка! — Алина махнула мне рукой и устремилась прочь, стремительно печатая сообщение на смартфоне.

Я посмотрел на обломки ноутбука. Затем довольно кивнул. Даша наказана — она потеряет свою репутацию, любой кандидат в женихи узнает про этот список и подумает, стоит ли вообще с ней связываться.

— А если бы она захотела сфоткать сообщение? И потом фотка дошла бы до Булгаковых? — спросила Мия.

— Ты бы удалила её, — пожал я плечами. — Ты же у меня повелительница любой техники. Неповторимая. Если местные узнают о твоих способностях, они посчитают тебя Богиней.

Мия довольно замурлыкала.

Я проверил планшет — ого, ещё три позиции окрасились в красный! Неужто Вика так постаралась? Молодец девочка, что сказать. В списке осталось только одно растение, оно нужно мне для создания осьминожки. Надеюсь, кто-нибудь решит ко мне зайти. Кто там ещё есть близкий по возрасту ко мне, среди девушек? Алису, третью жену Барона, не буду брать в счёт.

Получается, что никого — Алине восемнадцать, а Виктории шестнадцать. Остальные либо сильно старше, либо младше. Ну и Марию, старшую сестру Светы, я в расчёт не беру. Их семья не имеет влияния и денег, вряд ли они решатся замахнуться на столичный бал.

Слуги убрали обломки ноутбука и принесли мне чай.

Как и думал, прибыла третья на сегодня гостья — Виктория Грейг, дочь Вильгельма. Кстати, а ведь она родная сестра того невоспитанного паразита, Кости. Надеюсь, её растили по-другому, не хочу я выходить из своего образа хорошего парня.

Хотя, почему это из образа? Я и есть хороший парень!

Глава 9

Я встал, чтобы поприветствовать сестрёнку.

В гостиную вошла Виктория — высокая, темноволосая девушка, одетая стильно и дорого. На её лице застыла маска лёгкой брезгливости.

Позади неё шёл молодой блондин с модельной внешностью и атлетическим телосложением. В руках он держал бархатный алый футляр.

Виктория остановилась передо мной и предостерегающе приподняла ладонь, одетую в белую перчатку.

— Меня не трогать, — заявила она. — Никаких объятий, понял?

— Конечно, сестра, — я неловко улыбнулся.

Вот стерва, я даже намёка не дал, что хочу её обнять.

— Присаживайся, — пригласил я.

Виктория проигнорировала меня. Она дождалась, пока её слуга поставит на стол футляр, а затем постелит на стуле кусок алой ткани. Только после этого села. И то — на самый краешек, брезгливо поморщившись.

— В этом кейсе три нужных тебе ингредиента, — она ткнула пальчиком в футляр. — Впиши моё имя в приглашение на бал, и они будут твоими.

Опс, незадача. Обмен, а не подарок. Но разве это проблема для меня?

— Сестра, я был бы рад, — с сожалением сказал я. — Но не получится. До тебя у меня были Даша и Алина, им тоже пришлось отказать. Даша даже письмо написала Булгаковым, и получила нехороший ответ.

— Какой? — насторожилась Виктория.

— Сейчас покажу.

Я взял планшет. И первым делом зашёл на Доску Помощи, где вернул в список те три ингредиента, которые принесла Виктория. Теперь они снова числятся как те, что мне нужны. Затем я открыл текстовый редактор и набрал одной рукой сообщение для Мии.

Когда надо, я умею писать быстро. На данный момент это требует большой концентрации и сосредоточенности, но постепенно я научусь быстро печатать без лишних усилий.

Закрыл текстовый редактор и открыл почту. Протянул планшет Виктории.

Та взяла его и хмуро прочитала.

— Список неблагожелательных? — пробормотала она.

Пиликнуло — пришло сообщение на её телефон.

Виктория его прочитала, её брови взлетели вверх.

Треньк — новое сообщение, но на этот раз на мою почту. Виктория, совершенно не стесняясь, прочитала и его.

«Сестрёнка» напряглась, её глаза сузились. Чуть нервно посмотрела на меня.

— Ты уже убрал мои ингредиенты с Доски Помощи? Зачем?

— Как зачем? — удивился я. — Ты же заберёшь эти. А мне они нужны, я же не просто так разместил заказ.

Виктория поморщилась, с нежеланием посмотрела на футляр и сказала:

— Оставь себе.

Она положила планшет на стол и приподняла руку, давая знак слуге. Тот ловко вложил в её ладонь визитку.

— Тут мой номер, — она эффектно щёлкнула пальцами, и визитка упала мне в руки. — Позвони, если получишь ещё одно подобное приглашение. Мы сможем договориться.

Она поднялась и быстрым шагом вышла из гостиной, словно не желала оставаться тут ни одну лишнюю секунду.

Я проводил её взглядом, взял кейс и пошёл к себе в комнату.

— Видел её лицо? — Мия захихикала. — Как её перекосило от моего сообщения, а?

— Ага, — я сел на диван и открыл на планшете последнее письмо, которое Мия отправила, следуя моим указаниям.

«Алина»: Артур, а почему ты обратно перекрасил три ингредиента с Доски Помощи? Кто-то принёс тебе их и потом забрал обратно? Кто, скажи мне!

— Ты молодец, — похвалил я. — Очень похоже написала.

— Знаю! — Мия гордо задрала голову. — Ещё повезло, что перед этим письмом настоящая Алина написала ей сообщение, где рассказала про позор Дарьи.

Я хмыкнул. Виктория сразу поняла, что если заберёт обратно принесённые ингредиенты — Алина тут же разнесёт эту информацию и выставит её скупердяйкой. Поэтому решила оставить их мне, хоть и не хотела. Но на это я и рассчитывал.

— У неё есть несколько интимных альбомов в фотогалерее на смартфоне, — Мия хихикнула. — Она одевается как королева, а её молодые слуги унижаются перед ней и всяко ублажают её.

— Это её личное дело, туда мы не полезем, — я проверил футляр с ингредиентами. Всё на месте, отлично.

— Почему? — Мия склонила голову набок. Она продолжала улучшать своё понимание человеческого, но пробелов ещё достаточно.

— Она же не замужем и никому не изменяет, её личная жизнь это её собственное дело, — объяснил я. — Да и вреда она мне не нанесла, только со сбором ингредиентов помогла. Кстати, про измену. Я знаю, каким будет следующий удар по семейке Грейг. Хе-хе-хе.

— Я люблю, когда ты так смеёшься, — повеселела Мия. — Это значит, что скоро будет интересно.

— Не скоро, сперва закончу со всем остальным. Проверь, есть ли информация про травму Борислава.

Я набрал сообщение Марьяне, попросил её зайти.

— Пока ничего нет, — сказала Мия.

— Скрывают, — кивнул я. — Подождём ещё немного. Если информация не появится, то мы поможем. Когда Марьяна придёт, можешь её телефон взломать? Хочу узнать, что её тревожит.

— Хорошо, — довольно кивнула Мия. — Оказывается, мне нравится лазить по чужим телефонам, представляешь?

В дверь постучали.

— Заходи, — я отложил планшет.

Вошла Марьяна. Выглядела она уставшей и встревоженной. Впрочем, она с первой встречи такая.

— Как там мама? — спросил я.

— Спит, — Марьяна улыбнулась. — Очень крепко.

— Можешь сходить в аптеку, купить некоторые травы и алхимические приборы?

— Да, конечно, — Марьяна с готовностью кивнула.

— Держи деньги, список я отправил тебе смс-кой.

Марьяна ушла, а я посмотрел на Мию.

— Ей угрожает её бывший парень, — с готовностью ответила Мия. — Он шантажирует её и принуждает ко всякому. Деньги заставляет отдавать.

— Чем шантажирует? — я нахмурился.

— Чем-то личным. Говорит, что опубликует это и её опорочит. Тогда Марьяну выгонят с нынешней работы, как и с прошлой. Кстати, он поэтому и решил её шантажировать, потому что к ней приставал Фёдор в школе. Аргументирует тем, что она теперь грязная. Только я не понимаю логики. Она же дала отпор, её, наоборот надо сильнее любить.

Мия мяукнула, пытаясь вникнуть в человеческую нелогичность.

— Не забивай себе в голову, в мире полно психов, — я задумался. Вот и нашёл способ, как отплатить Марьяне за помощь в трудную минуту. Сам я этим парнем заниматься не буду, только зря время потрачу. Вряд ли он Маг, скорее всего обычный человек. А вот для Сары будет хорошая возможность проверить свою Метку Души на реальном человеке.

— Сможешь узнать, где живёт этот парень? И кто он вообще?

— Поищу, — солидно кивнула Мия.

Вскоре вернулась Марьяна с пакетом. Стоимость покупки составила сто тридцать рублей. Я закрыл дверь на ключ — в этом доме слишком много лишних людей. И принялся за алхимию.

Сперва проверил все ингредиенты, которые получил от Дарьи, Алины и Вики. Семья Грейг — сборище змей. Не удивлюсь, если они специально подсунули мне порченый ингредиент.

Но нет, Заклинание Проверки Качества не обнаружило ничего странного. Значит, можно приступать.

Первым решил сделать Эликсир Памяти — он самый простой, хоть и в десятки раз сложнее, чем любой другой алхимический продукт, который я создавал ранее.

— Первая Форма, Стилус.

Прислушался к себе. Поток эмоций значительно ослаб. Что от семьи Грейг, что от видеозаписи с Колыбели. Но так всегда — люди в основном заняты собой и своими проблемами, трудно заставить массы думать о ком-то другом.

Но маны у меня хватает.

Я начал рисовать Круги. На этот раз делал не базовую Алхимическую Печь, а уровня Мастера-Заклинателя.

Для этого необходимы три Основы и три Крышки.

Через десять минут три круга, расположенные в углах воображаемого равнобедренного треугольника, крутились в двадцати сантиметрах над полом. А в метре над этими тремя Кругами крутились ещё три.

— Красиво выглядит, — заметила Мия.

— Сейчас будет ещё красивее, — пообещал я.

Назвал Астральное Слово, порезал Стилусом ладонь и окропил Печь кровью.

Внутри тут же заклубился алый туман, в котором плясало бордовое пламя.

Я нарисовал седьмой круг — большой, он завис передо мной перпендикулярно полу. Круг Управления Печью.

— Начинаем алхимический процесс.

Я закинул первую траву в Печь — из тех, что принесла Марьяна. Проверил Круг Управления — он немного изменился.

Забросил вторую траву. Затем третью, четвёртую.

Весь вспотел, пока занимался алхимией. В дверь за это время один раз постучали, но я попросил не тревожить меня.

Я корректировал Круг Управления, тем самым напрямую вмешиваясь в алхимический процесс. Круг Управления отвечал за температуру внутри печи, насыщенность тумана, интенсивность пламени, забор эссенции трав и многое другое.

Наконец, я закончил. Между верхними кругами, в центре воображаемого треугольника, завис голубой шар жидкости — Эликсир Памяти.

Я подхватил мензурку, которую купила Марьяна, и аккуратно зачерпнул Эликсир.

Деактивировал Печь, все Круги исчезли, не оставив после себя следов.

— Успех, — я довольно улыбнулся.

Устал, но справился. Успешное создание Эликсира Памяти означает, что я могу создавать алхимию уровня Мастера. Это очень хорошо.

Разлил эликсир по склянкам — всего набралось четыре порции. Одной хватит, чтобы вспомнить всё, что я когда-либо слышал о клане Булгаковых в общем и о Елизавете в частности.

Но сперва надо узнать, зачем ко мне стучались.

Как оказалось — ко мне прибыла Вероника Грейг, старшая дочь Вильгельма Грейга. И что ей надо? Неужели тоже из-за бала Булгаковых? Но ведь ей двадцать два и она уже замужем.

Пока я занимался алхимией, она терпеливо ждала меня в гостиной. Какая вежливая.

Рыжая, маленькая, симпатичная — по виду она кажется моей ровесницей. И не скажешь, что почти на семь лет старше. Внешне безобидная, слабая девушка, вызывающая у мужчин желание защищать, оберегать. Но я не доверял ей ни на йоту. В прошлой жизни Вероника была отравительницей, она погубила немало людей во имя своих целей. В этой жизни всё может быть по-другому, но лишняя осторожность не помешает.

Вероника прибыла одна, перед ней, на столе, лежала металлическая коробочка.

— Артур, — девушка мило улыбнулась и протянула мне тыльную сторону ладошки. Я её поцеловал и сел напротив.

— Я прибыла к тебе с просьбой от всей нашей семьи.

— С просьбой? — удивился я. Искренне посмотрел ей в глаза и сказал:— Конечно я помогу, если это в моих силах.

Вероника выглядела взволнованной, даже нервной.

— Мой младший брат, Павел, очень заболел. Мой отец договорился со Священником из Церкви Богини Жизни, Павла отправят в столицу. Но у нас нет денег, чтобы обеспечить ему лучшее лечение. Ты можешь поговорить с Елизаветой на балу? Вдруг она сможет помочь?

У Вероники заблестели глаза, она шмыгнула носом.

— Отец передал тебе эту траву. Ты указал её на Доске Помощи. Ещё три ингредиента принесла Вика, тоже с разрешения отца.

Только вот Виктория хотела обменять ресурсы на посещение бала, она и слова не сказала про брата. Но ничего, главное — последняя позиция закрыта. Все девять редких магических ресурсов теперь у меня.

— Хорошо, сестра, — я озабоченно кивнул. — Но что такое с Пашей?

Мия захихикала.

— Не знаю, — Вероника печально покачала головой. — Он вдруг заболел сильно. Паша хороший мальчик, добрый, искренний. Он заслуживает, чтобы его вылечили.

Я мысленно хмыкнул. Может,послать ей анонимное письмо, с видеороликами, как её дорогой братец развлекается на «охоте»? Интересно, как она отреагирует. Будет удивлена? Или нет?

— Я поговорю с Елизаветой, попрошу её позаботиться о брате, — пообещал я.

И правда поговорю, раз обещал. Только Павлу от этого разговора вряд ли станет лучше. Хотя… Надо подумать, как я смогу использовать эту карту.

— Спасибо тебе, — Вероника вытерла слёзы и поднялась. — Постарайся на балу найти себе хорошенькую девушку.

Она мне подмигнула и ушла. Я открыл коробочку — ингредиент внешне тот самый.

У себя в комнате скастовал Заклинание Проверки Качества и выдохнул. Вероника не испортила ингредиент, хорошо.

— Нашла парня, который Марьяну шантажирует, — уведомила Мия. — Он обычный человек, работает механиком.

— О, тогда совсем просто будет. Сара на нём потренируется. Я могу отправить ей сообщение через наш сайт?

— Пока нет, — Мия запрыгнула на стол. — Этот сайт — обычная болванка. Я могу сделать что-то поинтереснее, если хочешь.

— О да, — я потёр руки. — У меня большие планы на этот сайт! Но сперва просто создай титульную страницу организации: Хранители Тайн. Так мы будем называться на виду. А затем сделай личный аккаунт Саре, чтобы я мог отправить ей письмо с заданием.

— Хорошо, это легко.

Экран планшета окрасился в голубой, в нём замелькали надписи. Через пару минут он перезагрузился и открылся новый сайт Организации.

— Мне он представлялся более эпичным, что ли, — с сомнением сказал я.

Космический фон, и тёмно-фиолетовый окрас названия Организации выглядели неплохо. Но вот бегающая по экрану миленькая синяя кошечка…

— Это ИИ, она будет следить за сайтом и защищать его, — гордо сказала Мия. — В будущем можешь прямо к ней обращаться, через экран.

— А как мне её называть? — я постучал по экрану планшета, и синяя кошечка недовольно зыркнула на меня.

— Придумай сам, — отмахнулась Мия.

— Эм… Ладно, пусть будет Ники.

— Готово. Попроси её набрать текст и отредактировать.

— Ники, набери текст, — чувствуя себя дураком, попросил я.

Ники отвернулась, игнорируя меня.

— Хорошо попроси, похвали её, чего такой чёрствый, — Мия осуждающе глянула на меня.

— Ники, милашка, помоги мне пожалуйста. Ты самая лучшая синяя кошечка в мире!

Моя лесть помогла — Ники оттаяла и повернулась ко мне, мило улыбаясь.

Я начал вслух проговаривать суть задания для Сары, прямо на экране появлялся текст. Периодически я просил поменять что-нибудь, и Ники послушно меняла. Когда кошечке становилось скучно, я снова её хвалил, и её хорошее настроение возвращалось.

В тексте я объяснил Саре, что её цель — гнилой человек, и он должен быть наказан. Сперва Сара должна подобраться к нему и достать его кровь и другие биологические материалы. Затем изводить его кошмарами, тренировать оба способа, в том числе и создание симпатии к себе. Пусть ему будет не до шантажа.

Затем, когда он потеряет свою ценность, Сара заберёт всю его технику с компроматом, заставит его забыть последний год своей жизни и переехать в другой город. Нужные алхимические препараты для миссии я ей предоставлю.

Любой обычный человек без Ядра крайне уязвим для базовой алхимии.

В награду Сара получит по пакетику тех препаратов, которые будет использовать — Порошок Контроля, Порошок Ложной Смерти, Парализующий Порошок и Маскирующую Мазь.

— Готово, — я довольно откинулся на спинку стула.

Ники кивнула, текст на экране сжался и превратился в конвертик, который она держала в лапках. Помахав мне, Ники ушла за пределы экрана.

* * *

Улица Марка Грейга, дом тридцать два, квартира семь.

Сара пыталась нарисовать картину, когда её планшет издал странный звук — будто кошка мяукнула.

Она удивлённо посмотрела на планшет и вздрогнула. Во весь экран было изображено лицо синей кошки.

— У меня есть для тебя письмо, — из динамиков раздался детский голосок. Кошка стала меньше и помахала конвертом. — От Лидера.

Сара тут же бросилась к планшету и схватила его двумя руками.

— Я могу его прочитать? — Сара сглотнула. Она впервые видела что-то подобное.

— Сперва попроси и похвали, — кошечка убрала конверт за спину. — Меня зовут Ники.

— Х-хорошо. Ники, милая, можно мне прочитать письмо?

— Ещё хвали.

Чувствуя себя очень странно, Сара начала упрашивать синюю кошечку показать ей письмо.

* * *

Я посмотрел в окно — скоро ночь.

— Будем тусить? — спросила Мия, поймав мой взгляд.

— Нет, этой ночью я буду спать, — широко зевнул. — Торопиться некуда, успеем потусить.

Сходил и поужинал. Заглянул к маме — она пока спала. И занялся алхимией. Сделал несколько порций базовой алхимии — после работы с Печью Мастера, создавать Порошки и Мази оказалось очень просто. Единственный минус — снова закончились простые травы, а денег больше не становится. Налички осталось двести рублей, и на карте ещё триста сорок. Но ничего, у меня ещё амулет Костика остался на продажу.

Высыпал каждый порошок в отдельные склянки.

— А Ники сможет составить описание каждого препарата? — спросил я у Мии. — Чтобы Сара сама их прочитала. И доступ должен быть только у тех, кто имеет свой аккаунт.

— Да, она всё сможет, — гордо заявила Мия.

Я начал показывать Ники склянки с препаратами и описывать их свойства. Кошечка внимательно слушала и записывала что-то в блокнот. У неё даже очки на носике возникли.

Пока я говорил, на экране появлялись изображения склянок с подробным описанием каждого препарата. Ники всё больше мне нравится!

Закончив, я собрал посылку для Сары — сложил в футляр склянки с нужными препаратами и добавил пятьдесят рублей. На первое время ей хватит.

Теперь вопрос — кого бы послать к Саре? Самому идти не стоит.

Позвал дворецкого. Он вошёл в комнату, принюхался, поморщился. Почуял запах трав.

Я бросил ему в лицо горсть Порошка Контроля, дворецкий рухнул на пол. Дождался, когда он поднимется, и приказал:

— Переоденься во что-то тёмное, надень маску и отнеси эту коробку Саре Бухе. Передай ей в руки. Затем вернись ко мне.

Я назвал адрес, сунул коробку в руки дворецкого и закрыл за ним дверь. Когда вернётся — дам ему дыхнуть Порошок Восстановления, чтобы не было побочных эффектов от использования Порошка Контроля. Дворецкий помучается немного с мигренью и не будет помнить о своём походе к Саре.

Попросил Ники предупредить Сару, что скоро придёт человек с алхимией. Пусть не пугается.

Мия дождалась, когда я закончу, и сказала:

— В сети появилась информация о ранении Борислава. Пишут, что он попал в аварию.

Я хмыкнул. Ну да, авария звучит более солидно, чем падение бухого тела с лестницы.

— Тогда не будем вмешиваться. Пора планировать следующий удар по семейке Грейг. Они, наверное, уже соскучились по моим наказаниям, хе-хе. Открой мне жёсткий диск и почту Марины Грейг, первой жены барона.

Мия выполнила мою просьбу, и следующие минут двадцать я внимательно всё изучал на ноутбуке. За это время Ники передала ответ Сары — она приняла задание и получила посылку.

Спустя десять минут после ответа вернулся дворецкий. Он зашёл ко мне, получил порцию порошка в лицо и ушёл к себе.

Я вернулся к ноутбуку и ещё несколько минут изучал письма и документы, которые открыла мне Мия.

— Марина Грейг коварная, жестокая сука, — констатировал я, читая отправленный ей отчёт об успешном поджоге дома престарелых. — Она убивает людей так же легко, как насекомых. Шантаж, манипуляции, заказные убийства. Она полностью вовлечена во все дела своего мужа.

— Будем наказывать⁈ — вскинулась Мия.

— Пока нет, давай теперь проверим Веру Грейг, вторую жену Барона.

Вера — мать насильников. У неё два сына, и оба конченные уроды — Иван и Фёдор. Старшего я уже наказал — Иванушка, как заботливый брат, отдал мне своё здоровье и помог вылечить ноги. А вот Федя, из-за которого Марьяну уволили с работы, пока живёт и здравствует. Но придёт и его время.

Я начал изучать жёсткий диск и почту Веры Грейг. Сразу же нашёл то, что искал. Вера изменяла своему мужу, Барону. Списывалась с любовниками она через почту и старательно чистила всё лишнее, но Мие не составило труда восстановить последние письма.

— О, интересно, — Мия прищурилась. — В почте Веры есть засекреченный канал, отдельный. Я его даже не заметила сразу, его создал очень опытный программист. Даже не думала, что в этом времени такие найдутся.

— Сможешь незаметно открыть? — я собрался.

— Да, пару минут.

На экране появилась шкала загрузки.

— Просто не хочу тратить даже каплю лишней энергии, — пояснила Мия. — Для создания Ники пришлось использовать магию, запас энергии упал до восьми процентов. Так бы взломала за секунду.

— Спасибо тебе, — я нежно погладил киску. — Не переживай насчёт энергии, я тебе найду батарейки.

— Я и не переживаю, — довольно заурчала Мия. — Я взломала! Смотри, тебе будет интересно на это поглядеть.

Глава 10

Я внимательно пролистал скрытый чат.

С виду казалось, что Вера продавала деревья. Берёзки и сосны. Цена прямо не обсуждалась — только некий стандарт и проценты.

Например: Магическая Сосна, 27 лет. Цена: 3хСтандарт +15%.

В конце каждого сообщения был отчёт — общее количество деревьев и сколько среди них магических. Обычно выходило не больше 15–20 штук за один заказ.

— Тут есть фотографии удалённые, — подала голос Мия. — Но их будет трудно восстановить, придётся использовать магию.

— Сделаешь? — я посмотрел на Мию.

— Да, — вздохнула она.

Через пару минут под последними сообщениями появились фотографии людей. Мужчины и женщины.

— Торговля людьми, — я нахмурился. — Сможешь отследить покупателя?

— Да, но будет трудно.

— Сделай, пожалуйста.

Я холодно смотрел на фотографию молодого парня, в глазах которого плескался ужас. Ниже шла надпись: сосна обыкновенная, 22 года. Цена: Стандарт.

Веру Грейг необходимо уничтожить самым жестоким образом. Как и тех, кто покупает у неё людей.

— Это клан Беттихер. Не нашла, зачем им люди. Надо проникнуть в их локальную сеть, чтобы узнать больше.

— Понял, спасибо тебе, — я благодарно посмотрел на Мию. — Можешь узнать, Вера сама всем занимается, или она выполняет приказы Барона?

— По всем признакам, сама, — через некоторое время ответила Мия. — Она связывается периодически со своими братьями.

— А Вера из какой семьи?

— Её девичья фамилия — Дюпон. Её отец богатый бизнесмен, он часто поддерживает Барона Грейга финансами.

— Точно, — я наконец вспомнил. — Клавдий Дюпон, тот ещё жук. Ладно, я всё понял.

— Будешь наказывать её? — обрадовалась Мия.

— О да. Этой ночью придётся всё же выйти на улицу.

— Ура!

Я закрутил монетку, глубоко задумался. Медленно сказал:

— Напиши Барону от имени анонимного Дворянина. Спроси, будет ли он делать благотворительный вечер в честь чудесного исцеления своего любимого сына. Пусть этот Дворянин представится жителем столицы и предложит свою помощь в организации праздника.

— Зачем? — не поняла Мия.

— Попробуем подать Барону идею. Раз Вильгельм додумался использовать меня на балу, то и этот должен. Он хоть и туповат, но хитрый, как демон.

— Не совсем понимаю, — призналась Мия.

— Скоро всё увидишь, — я загадочно улыбнулся. — Только покажи мне сперва письмо.

На экране появился текстовый редактор с набранным сообщением. Я его немного отредактировал и сказал:

— Можешь отправлять.

— Всегда ты так, ничего не объясняешь, — проворчала Мия, но письмо отправила. — А что делать, когда Барон ответит?

— Ничего, это уже не важно. Давай напишем ещё Серафиму Грейгу, от имени какого-нибудь крупного клана из топ-сто, — я застучал ребром монеты по столу. — Предложим ему двойную цену за десять контейнеров с электричеством.

Я сжал монету в кулак.

— Пусть суетится, покупает контейнеры у других кланов, делает что хочет, плевать. Через неделю у него должны быть в наличии эти десять контейнеров. Нам нужно электричество.

— О, мне это нравится! — воскликнула Мия. — Да, пусть этот человек собирает для нас энергию, хи-хи-хи.

— Давай подберём клан, — я сел поудобнее. — Напишем им от имени Серафима, предложим десять контейнеров по заниженной цене.

— А от имени этого клана напишем Серафиму и предложим купить по завышенной цене? — радостно уточнила Мия.

— Да. Двойная игра. Это опасно, но так интереснее, — я усмехнулся.

Минут десять понадобилось, чтобы найти подходящий клан. Основной критерий поиска был простым — клан выбирался в «Мёртвые Земли» в поисках магических ресурсов. А в Мёртвых Землях не работает электричество. Именно такие кланы и группировки являются основными покупателями магических контейнеров с электричеством.

В итоге выбор пал на клан Немеровских, топ-69. Мия отправила два письма — одно Немеровским от имени Серафима Грейга, а второе Серафиму от имени представителя Немеровских.

Оба письма были составлены правильно, каждая сторона видела большую выгоду для себя.

— Сможешь поддерживать этот контакт? — спросил я Мию. — Только советуйся со мной, если в чём-то не уверена.

— Это будет полезный опыт, — кивнула киска. — Поможет лучше понять людей.

— Спасибо тебе, — я погладил кошечку.

После того как Мия отправила оба письма, я замаскировался и вышел на прогулку.

— А что мы будем искать? — спросила Мия.

— Камеры видеонаблюдения, — прошептал я, разглядывая одну такую в углу здания. — Прикроешь?

— Конечно.

Я собрал девять камер и отправился в гостиницу — туда, где Вера встречалась со своими любовниками. Гостиница принадлежала её отцу, поэтому не удивительно, что она выбрала её.

Вера изменяла мужу раз в неделю, в одном из трёх определённых номеров.

Я установил камеры во всех трёх — уже через два дня у неё будет встреча, и появятся первые видеозаписи. Сами камеры скрыл Заклинаниями. Если на них прямо не наткнуться, невозможно заметить. Мие пришлось снова использовать магию, чтобы камеры работали и отправляли данные на мой компьютер. Её заряд энергии упал уже до пяти процентов, и это ей очень не нравилось. Только мысль, что сейчас Серафим собирает для неё контейнеры с энергией, успокаивала кошечку.

Вернулся домой поздно ночью и сразу лёг спать. Утром проснулся от наполняющей меня энергии — мана буквально переполняла меня. Ядро достигло пика четвёртой ступени — небольшой рывок, и перейдёт на пятую.

Причину происходящего я нашёл быстро — на местном телевидении вышло интервью со мной.

Отлично! С прекрасным настроением я умылся и спустился на завтрак.

— Пришло письмо от Барона, — вдруг сказала Мия. — Он объявил, что устроит благотворительный вечер через четыре дня. А ещё отправил отдельное письмо тебе, попросил встретиться с ним.

Я кивнул. Всё в пределах ожиданий. Барон сразу подхватил выгодную для него идею и поспешил её реализовать — пока инфоповод совсем не угас. Благотворительный вечер — идеальное мероприятие, на котором можно обзавестись новыми связями. Вильгельм через свою дочь уже попросил меня поговорить с Елизаветой, чтобы она помогла Павлу с лечением. Уверен, то же самое скоро сделает и Барон — попросит меня обратиться к Елизавете. Только просьба будет другая, разумеется.

Когда я уже доедал ко мне подошла Марьяна и прошептала:

— Ваша матушка проснулась. Она желает вас видеть.

Я замер. Аккуратно положил вилку и несколько секунд сидел, восстанавливая внутреннее равновесие. Поднялся.

Мама наконец-то пришла в себя.

Я медленно зашагал в её комнату, меня охватило странное волнение. Сердце быстрее забилось в груди.

В голове всплыло воспоминание из прошлой жизни. Воспоминание о том роковом дне, что навсегда изменил меня.

Мне было девять. Да, точно, девять лет исполнилось меньше месяца назад. В тот день, пятого сентября, прошёл ровно через месяц, как умер мой младший брат, Илья.

Тогда я впервые посетил личные покои мамы. Как сейчас помню — она стояла у окна — грациозная, сильная, непоколебимая. На ней было длинное, чёрно-красное платье. Вокруг её ног плясали тени.

Но несмотря на сильный образ, мама была очень слаба внутри. Её взгляд потух в тот день, когда умер брат.

Я подошёл поближе и встал рядом. Мама невидящим взглядом смотрела в окно.

— Ты всегда учила, что надо быть добрым, — тихо заговорил я. — Надо быть честным. Отзывчивым, щедрым. Ты учила, что надо быть хорошим. И Илья был таким.

Мама вздрогнула. Посмотрела на меня.

— Смотри, — я протянул ей ладошку. На ней сияла Метка Души: фиолетовая рука, которая словно тянулась за чем-то.

— Призрачная Рука, — прошептала мама.

— Да, — я кивнул. — Это Метка Вора. Ты знаешь, что Метка Души показывает истинную сущность человека. Я — вор. Я плохой, мама. И никогда не стану хорошим. Я не такой, каким был Илья.

У мамы повлажнели глаза, она порывисто вдохнула.

— Мама, я убью всех злодеев, — выпятил грудь и посмотрел ей в глаза. — Не надо учить меня быть добрым, у меня это не получается. Я всегда был злым, и ты это знаешь. Поэтому ты больше любила Илью.

Мама вздрогнула, на её лице появилось изумлённое выражение.

— О чём ты говоришь, — пробормотала она. — Вы для меня одинаково любимы, вы мои дети…

— Научи меня быть злым, — искренне попросил я. — Научи меня, как отомстить за Илью. Помоги мне, мама. Ты ведь знаешь, какая кровь течёт у меня в венах. Папа водил меня на пытки, дедушка при мне сжигал людей заживо, дядя убил несколько сотен человек. Как мне верить, что доброта и честность это главное?

Мама тогда не выдержала и впервые на моей памяти расплакалась. Она села и крепко обняла меня. Начала гладить и шептать, что поможет мне. Что научит, как различать добро и зло. Что я не буду вредить людям — только плохим, таким, как убийцы Ильи.

— Есть разные Ангелы и Архангелы, мама, — тихо сказал я, крепко её обнимая. — А я вырасту и стану Ангелом Возмездия! Я отомщу за брата!

Через четырнадцать лет я выполнил своё обещание. Я узнал, что за смертью Ильи и моим ранением стоял Культ Сумбраса, Ангела Тени. Этот Культ хотел, чтобы мать вступила в их ряды. Её Метка Души, Оживление Тени, очень заинтересовала их. Но мать отказалась, и они убили Илью, а меня сильно ранили.

Я уничтожил этот Культ. Манипуляцией и обманом натравил на него Церковь Архангела Самаэля, Разрушителя. Но именно тогда я привлёк внимание Церкви Талиэля, Архангела Судьбы.

Десять лет я водил за нос всю Церковь, пока Суверен Владимир не додумался нанять Божественного Следователя Элли, известного также как Бездомный Элли. Он смог отследить мои действия и выйти к самым истокам, к самому началу моего пути — к разрушению семьи Грейг. Я изнутри уничтожил свой клан, растоптал его в пыль, и бросил к ногам матери. Сделал её Баронессой, хотя она не имела никаких прав на этот титул.

Элли меня рассекретил, что в результате привело к смерти матери, её второго мужа и всех её детей — моих братьев и сестёр. А позже и к моему переселению в этот новый мир.

Я остановился у двери в комнату матери и несколько секунд потратил на то, чтобы успокоиться. Жажда мести никогда не утихала во мне.

Рано или поздно я вернусь.

Заставил себя успокоиться и аккуратно постучал.

Сейчас я встречусь с ней. От этой мысли во мне поднялась волна нежности и благодарности.

Мама изменила мою судьбу — она поверила моим словам, направила мои тёмные таланты в правильное русло. С её помощью я стал собой — тем, кто различает добро и зло. Тем, кто в прошлом мире заслужил звание Легенды и оставил свой след в Астрале, в истории целого мира. И пусть, сейчас мама другая, но для меня это неважно. В этот раз я не позволю ей умереть.

Подождал немного и открыл дверь.

Она сидела на стуле, за столом, и с рассеянным видом листала фотоальбом. Услышав меня, она медленно повернула ко мне голову.

Я подошёл поближе и присел на колено. Взял её тонкую ладонь и с улыбкой посмотрел в глаза.

— Я долго ждал, мама.

— Сынок, — пробормотала она. — То, что ты сказал, правда? За смертью Ильи стоит Агата?

— Да, она и её сыновья, — я поднялся, пододвинул стул и сел рядом с ней.

Она рассеянно гладила фотографию мальчика, Ильи Грейга, её второго сына.

— Я уже наказал Борислава, — тихо сказал я. — На очереди Агата и Дрейк.

— Сынок, — уже более острым взглядом, она посмотрела на меня. — Нам надо поговорить. Но сперва скажи, как мне пользоваться этим?

Она протянула левую ладонь, на которой появился рисунок маленькой раскрытой чёрной ладони.

— Ты создала Метку Души, — приятно удивился я. — Ты меня всё-таки слушала⁈

— Конечно, слушала, — мама улыбнулась.

Мне понравился её взгляд. В нём было много любви и тепла.

— Давай поговорим, — я сел поудобнее. — Сперва расскажу про Метку Души, а затем уже всё остальное обсудим.

Вышел из комнаты матери только через час.

Рассказал ей свои планы касательно Волковых, не вдаваясь в детали. Вместе решили, что пока она будет притворяться больной — чтобы не насторожить Агату Волкову. Только Марьяна будет знать, что мама пошла на поправку.

— Почему такой задумчивый? — спросила Мия, когда я сел в кресло.

Я ответил не сразу. Пытался подобрать нужные слова.

— В прошлой жизни мама была амбициозной и сильной. Она тщательно готовила меня — нанимала лучших учителей, передавала мне все свои знания, помогала ресурсами. Под её руководством я провернул своё первое дело — стравил двух Заклинателей, родных братьев, занимающихся работорговлей. Сделал их ненавистными врагами, они сами загрызли друг друга.

Мия внимательно меня слушала.

— В этой жизни она другая. Я предложил ей возглавить клан Волковых. Это в моих силах, я уже всё спланировал. Но похоже, ей не нужна власть.

— Или она пока не верит в твои возможности, — предположила Мия.

— Может, и так. Ладно, пора заняться делами.

Я вытащил медальон Кости и немного попортил его, чтобы никто неузнал. Позвал Марьяну и попросил её продать артефакт и купить трав и склянок. Отдал карту — пусть оплату на неё кинут. Так будет безопаснее для Марьяны.

Затем занялся разработкой плана. Завтра я полечу в столицу, нельзя тратить это время зря. Как минимум — следует посетить столичные алхимические магазины. С Печью Мастера я могу приготовить несколько редчайших алхимических препаратов, среди которых самые значимые: Эликсир Развития Ядра и Зелье Омоложения. Оба бесполезны для меня — из-за Апофеоза Короля на меня не действуют никакие препараты, усиливающие Ядро. А для Зелья Омоложения я слишком молод, мне оно не нужно.

Но два этих препарата будут очень полезны для моих союзников — членов Организации, верных соратников.

Придётся только рецепт править — вряд ли в этом мире имеются такие же ингредиенты, как в прошлом.

Прибыла Марьяна, жутко довольная, со счастливой улыбкой на лице. В руках она держала пакет из алхимической аптеки.

— Продала медальон за полторы тысячи! — воскликнула она.

— Ого, — удивился я. — Ты замаскировалась же?

— Конечно, как и всегда, — кивнула Марьяна. — Показала вашу карту, и все вопросы отпали. Она же персональная, для Благородного из семьи Грейг.

— Отлично, ты молодец. Держи семьдесят пять рублей. Сколько стоили покупки? — отсчитал купюры.

— Триста десять рублей, — Марьяна радостно приняла деньги, поблагодарила и вышла.

Я закрыл дверь на ключ и открыл одну из склянок с Эликсиром Памяти.

Выпив, впал в глубокий транс и прогнал в памяти всё, что знал о клане Булгаковых и о Елизавете.

Спустя минут десять открыл глаза и надолго задумался, раскручивая между костяшками монету.

— Скоро будет время встречи с Бароном, — напомнила Мия, выведя меня из задумчивости.

— Да, — я кивнул.

— Что вспомнил?

— Елизавета имела довольно качественную Метку Души, Массовое Исцеление. Но ничего особенного.

— А почему так задумался? — не унималась Мия.

— У Булгаковых был Заклинатель с очень редкой Меткой Души: Воскрешение. Эту Метку можно было использовать на недавно умерших людях, чтобы оживить их.

— И что тут такого? — не поняла Мия.

Я посмотрел на неё и усмехнулся.

— У этой Метки Души есть одна особенность. Она позволяет вернуть к жизни зомби. Про эту особенность мало кто знал, Церковь Архангела Азраэля очень постаралась для этого. Булгаковы сами нашли особенность этой Метки — старший брат Елизаветы был превращён в зомби, и тот самый член клана с Меткой Воскрешения оживил его. Зря он это сделал, конечно, — за исцеления зомби клан Булгаковых был под корень истреблён Церковью Азраэля.

— Архангел Смерти, да? — протянула Мия. — Злой парень.

— Да, повелитель некромантов. Понимаешь теперь, почему я так задумался?

— Конечно, — Мия закивала. — У этого мира большие проблемы с зомби.

Я начал стучать монетой по столу, в голове строился план. Я сделаю весь клан Булгаковых моим должником. И громко заявлю о себе, если это будет выгодно. Но нужно быть очень осторожным — тщательно всё продумать и выбрать следующего члена Организации.

— Ладно, идём к Барону, — я поднялся.

— Будем тусить! — потрясла лапкой Мия.

Я усмехнулся и пошёл одеваться — перед Бароном надо выглядеть хорошо, чтобы создать благоприятное впечатление.

Когда вышел из дома, меня уже ждал водитель.

Впервые я оказался в городе днём, а не ночью. Поэтому мне было интересно посмотреть на всё — автомобили, автобусы, необычные здания. Даже люди, и те вызывали мой интерес. Все такие важные, хмурые, куда-то спешат, спешат.

Барон заседал в самом высоком здании города, на последнем, тринадцатом этаже. В народе это здание называли «клык» из-за соответствующей формы. Стеклянное, довольно стильное внешне.

У входа меня встретил слуга Барона и мы вместе направились к лифту.

Я шёл и ловил на себе взгляды. Люди в офисных одеждах удивлённо таращились меня, а как только мы со слугой отходили, они начинали бурно обсуждать.

— Это тот самый Артур⁈ Из интервью⁈

— Боже, он и правда ходит! Благословлённый Богиней!

— Какой красивый! Он сияет!

— Телеведущая с канала Тв-4 назвала его амбассадором благородства!

Ну, я не использовал Заклинание Усиления Слуха, поэтому некоторые реплики пришлось самому додумать. Но в основном все примерно так и говорили!

Я улыбался и кивал работникам. Одна девушка от моего взгляда ойкнула и упала. Я помог ей встать, она снова упала. На этот раз в обморок.

Я с виноватым видом взглянул на слугу Барона и сказал:

— Популярность — это не только слава и восхищение, но и тяжёлое бремя, которое нужно нести с достоинством.

Тот странно взглянул на меня и кивнул.

Мие было весело. Она сидела у меня на голове и непрерывно хихикала. Да и мне было весело — давно так не развлекался.

— Артур! — меня окликнули.

Я остановился и обернулся. Ко мне шёл Леонид Грейг — старший сын Барона, его наследник. За ним на почтительном расстоянии следовали шестеро человек в строгих офисных костюмах. Некоторые из них держали в руках планшеты или папки с документами. Наверное, директора и важные сотрудники компании.

— Привет! — я обрадованно протянул руку Леониду.

Он пожал мою ладонь и сильно сдавил, делая больно. При этом он добродушно улыбался, хотя и не мог скрыть презрение и злобу во взгляде.

Вот, значит, как. Что ж, раз ты желаешь меня принизить при всех — пусть так и будет.

— Ох! — вскрикнул я, и упал на пол.

Леонид растерянно отпустил мою руку, которую я тут же прижал к груди и сильно надавил пальцами на тыльную сторону своей ладони, чтобы остались крупные синяки. Прогнал по телу ману, слегка корректируя состояние организма.

— Брат, зачем ты так со мной? — я, шатаясь, поднялся на ноги. Бледный, вспотевший, сжимая запястье. На руке уже проступили синяки.

— Ты… — Леонид не нашёлся, что сказать. Он был ошеломлён моей слабостью.

До меня донеслись шепотки:

— Посмотрите на его руку, зачем он так?

— Это жестоко, он ведь его брат.

— Артур всё интервью хвалил семью, он слишком хороший для нашего мира…

— Неужели это настоящая сущность гендиректора?

Леонид тоже слышал шепотки. Он тяжело задышал, покраснел.

— Не злись, брат, пожалуйста, — поспешно сказал я. — Не нужно злиться на меня, меня просто позвал отец. Я тут же уеду, я не посмею работать тут!

Шепотки усилились.

— Ты! — Леонид покраснел как рак. Казалось, ещё чуть-чуть, и он лопнет.

— Барон ждёт Артура, — подтвердил мои слова слуга Барона.

— Брат, я пойду, — грустно сказал я. — Прости ещё раз. Не нужно считать меня помехой или конкурентом, наследником всегда будешь ты. Да, сейчас я популярен, обо мне все говорят. Но ведь и ты тоже не хуже, не нужно злиться.

Леонид покачнулся и чуть не упал. Из его носа пошла кровь. Переволновался, бедный.

Мия заливалась хохотом. Ситуация и правда была забавной — старший брат просто решил сделать чуть-чуть больно младшему, собираясь показать ему его место. Но в итоге разрушил свою репутацию доброго парня, которую строил годами.

Кто теперь поверит в его доброту, когда он брату чуть руку не сломал лишь за то, что тот пришёл в компанию? Да, брат популярен, о нём всё говорят, но зачем так ревновать и завидовать? Разве таким характером должен обладать будущий Барон?

Правильно — никто ему не поверит. Слухи об этом инциденте разойдутся по всем ближайшим кланам, имидж Леонида Грейга будет пересмотрен. За будущими Дворянами всегда тщательно наблюдают.

Но так и ему и надо — Лёнька в курсе всех дел отца и активно помогает ему. В будущем ему суждено пасть, он никогда не станет Бароном.

Но это в будущем.

Оставив позади переволновавшегося Лёню, мы со слугой наконец дошли до лифта и поднялись на последний этаж.

Слуга проводил меня до кабинета Барона. Когда я вошёл, Захар сидел за своим столом и с важным видом читал какие-то бумаги.

— Сынок, дорогой, — Барон отложил бумаги, встал со своего стола, подошёл ко мне и обнял. По-отцовски похлопал по спине. — Проходи, есть разговор.

— Отец мой, — я тоже похлопал его по спине.

Барона передёрнуло. Он сел за свой стол и пригласил:

— Садись рядышком, сынок.

— Да, отец мой, — я благодарно кивнул и сел.

— Ты уже выбрал подарок Елизавете? — Барон скрестил пальцы перед собой и озадаченно нахмурился.

— Пока нет, — я смутился. — Хотел сходить в город, купить что-нибудь.

На самом деле, подарок я уже подобрал. И он определённо понравится Елизавете. Да не только ей — вся семья Булгаковых будет вопить от восторга, если мои предположения подтвердятся.

— Не беспокойся о подарке, — Барон приосанился. — На балу ты будешь представлять наш клан. Подарок должен соответствовать, я о нём позабочусь.

— Спасибо, отец! — обрадованно воскликнул я.

Мия захихикала. Свет замигал. Барон хотел что-то сказать, но осёкся и озабоченно посмотрел на потолок.

— Только не сейчас, — пробормотал он. И выдохнул, когда свет перестал мигать.

— Меня уже боятся, — гордо заявила Мия. — Может, я обесточу город сейчас?

Я едва заметно покачал головой. Барон прокашлялся и продолжил:

— У меня есть для тебя важное задание, сын. На балу ты должен рассказать всем, кому сможешь, о благотворительном вечере, который наш клан организует в честь твоего исцеления. Чем больше кланов будут присутствовать, тем лучше для всех. Каждый рубль пойдёт на помощь бедным ребятам и девчатам, которые не могут ходить из-за болезни или травмы.

Барон сделал скорбное лицо.

— Отец, я попрошу Елизавету объявить на балу о твоём благородном поступке! — решительно заявил я.

— Сынок, я буду гордиться тобой, если ты сможешь! — воскликнул Барон.

— Я справлюсь, — уверенно кивнул.

— Встретились два актёра, — хихикнула Мия.

— Ладно, сын, езжай домой. Подарок для Елизаветы доставят вечером.

— Хорошо, отец. Спасибо, что так заботишься о больных детях!

Глаз Барона задёргался. Мы снова обнялись, и я пошёл к лифту.

Задумался о подарке Елизавете.

Дома надо будет выпить порцию Эликсира Памяти и вспомнить всех владельцев Метки Воскрешения, а которых я когда-либо слышал.

Пора искать нового члена Организации.

Глава 11

Эликсир Памяти помог вспомнить шестнадцать известных мне людей, кто владел Меткой Воскрешения в это время. Среди них семерым младше пятнадцати, их я вычеркнул.

Девять имён, трое из которых показались мне самыми вероятными кандидатами, включая парня с необычным именем Лимон.

— Когда будем в столице, проверим их всех, — обратился я к Мие. — Надеюсь, кто-нибудь подойдёт.

— Ага, — лениво отозвалась она.

Глянул в окно — уже близился вечер.

Ужин попросил принести в комнату к маме — там я помогал ей овладеть Меткой Души. Маме было тяжело и непривычно, но она справлялась.

После ужина занялся алхимией — пора приготовить осьминожку.

Этот продукт создал я лично в прошлой жизни. Основу взял из древнего рецепта, который украл из хранилища Церкви Талиэля. Позже я модернизировал и изменил его, подстроив под себя, и использовал в своей организации, чтобы помогать сторонникам становиться сильнее, дать им дополнительную защиту и лучше их контролировать.

Первым делом я создал Печь Мастера. Затем начал закидывать внутрь магические растения — шесть обычных, которые Марьяна купила в аптеке, и два редких, подаренных добрыми сестричками.

Несмотря на поток маны из-за интервью, пришлось задействовать дополнительно два полных Накопителя Маны — потребление энергии было очень большим.

Финальным ингредиентом стало пол-литра моей крови. Алхимический процесс сам по себе выматывал, что уж говорить о потере крови.

Прошёл час, прежде чем я закончил. Совершенно измождённый, но довольный.

Готовый продукт выглядел необычно — похожий на маленькую золотистую осьминожку с девятью щупальцами.

Я протянул левую руку, осьминожка охватила ладонь всеми щупальцами и начала медленно сливаться с кожей.

— Тебе больно? Ты бледный и вспотел сильно, — заметила Мия.

— Да, — процедил я. — Эта боль может свести с ума обычного человека.

— Оу, — Мия сочувственно мурлыкнула.

— Первая Форма, Вторая Форма, — выдавил я.

Левую руку обволокла серая перчатка. На ней были видны золотые жгуты — проявление осьминожки.

Я коснулся Стилусом костяшки большого пальца, над ним появилась иллюзия сферы, внутри которой крутились десятки миниатюрных Астральных Кругов — Астральный Навык, Апофеоз Короля.

Я зашептал Астральные Слова и нарисовал на ладони несколько Кругов. Осьминожка интегрировалась не только в мою руку, но и в Астральный Навык.

— Я примерно понимаю, что ты делаешь, — задумчиво сказала Мия. — Это очень сложно. Ты сам создал этот препарат и слил его с Астральным Навыком, да?

— Ага, почти, — я выдохнул. Перчатка исчезла, оставив после себя золотую цифру «0» на тыльной стороне ладони.

Взглянул на Мию и объяснил:

— Я изменил готовую формулу под себя.

Коснулся цифры «0» Стилусом, и она сменилась на «7». Это мне понадобится в будущих планах.

— А какой эффект у этой штуки? — спросила Мия.

— Много эффектов, — я устало сел на кровать. — Постепенно увидишь их все.

— Жадина, — проворчала Мия, но настаивать не стала. — Можно я обесточу город? Чтобы не расслаблялись людишки.

— Давай, но без отключения энергии во всём городе, — попросил я. — Можешь клановый квартал обесточить.

— Ладно, — проворчала Мия. — Ты же ничего не теряешь, почему не разрешаешь получить максимум энергии?

— Не хочется привлекать слишком много внимания. Да и обычных людей жалко, не везде же стоят генераторы. Вдруг кто-то в игрушку рубится, а я ему свет отрубаю.

— А обо мне ты не думаешь? Мне тоже кушать надо, — Мия отвернулась.

— Пойдём, покормлю, — вздохнул я.

Сил, чтобы делать что-то ещё, у меня не было. Поэтому, когда Мия закончила с электрической трапезой, я лёг спать.

А рано утром меня разбудил дворецкий — напомнил, что через полтора часа самолёт в столицу. Наступил день бала Булгаковых.

Я умылся, причесался. Нашёл в гардеробе приличные брюки и рубашку, оделся. Захватил с собой кожаный портфель, куда закинул планшет и алхимические препараты.

Спустился вниз, на завтрак.

— Вот подарок, который подготовил ваш отец, — угодливо сказал дворецкий, протягивая мне прямоугольную коробку, обёрнутую подарочной упаковкой.

— Что внутри? — с любопытством спросил я.

— Магическое ожерелье, господин. Позволяет женщине дольше сохранять свою молодость и красоту. Очень ценный подарок, господин.

Я приподнял брови. И правда, ценный подарок.

— Я тут кое-что интересное прочитала, — хихикнула Мия. — Ночью Барон отправил Алисе письмо, чтобы она подготовила магическое ожерелье, её свадебный подарок. Написал, что скоро будет и заберёт его. И попросил её сходить в душ и быть готовой к его приезду.

Я не удивился. Подумаешь — отобрал у третьей жены свадебный подарок. Барон совершал и более мерзкие поступки. Пусть Алиса спасибо скажет, что он просто потребовал отдать, а не сделал это наказанием за какой-то проступок. Он такое любит — просто времени было мало, чтобы придумать повод.

Когда я закончил завтрак, дворецкий доложил:

— Водитель ожидает вас, господин.

Я вышел из дома. Автомобиль представительского класса ждал меня снаружи, рядом с ним стояла нервная женщина средних лет. Я не сразу узнал в ней Лизу, вторую сестру Барона и тётку Артура.

Лиза вышла замуж за артефактора, который вошёл в клан Грейг. У них трое детей — сын и две дочери, среди которых и Светлана, мой партнёр на балу. Живут небогато, по меркам Аристократов.

— Артур, — Лиза подошла ко мне. — Позаботься о Свете, пожалуйста.

— Конечно, — я улыбнулся.

— Знаешь, Артур, — Лиза спрятала взгляд. — Не стоило её брать с собой. Она маленькая ведь. И твой поступок вызвал много зависти к ней со стороны других членов семьи. Я знаю, ты очень добрый мальчик и не желал ей зла. Но…

— Не бойтесь за Свету, тётя Лиза. Всё будет хорошо, обещаю.

Она подавленно кивнула.

Я подошёл к автомобилю и увидел у соседнего здания Алису. Она стояла, держась за ручку детской коляски, и смотрела на меня.

Алиса была очень хороша — высокая, с длинными, чёрными волосами и идеальной фигурой. У неё был глубокий, проникающий взгляд. Про таких говорят — роковая девушка.

Алиса мазнула взглядом по коробке в моей руке. Именно там лежит ожерелье, которое у неё забрал Барон. Она посмотрела мне в глаза, уголок её губ скривился в опасной ухмылке.

Я улыбнулся, помахал ей и сел в автомобиль. С Алисой стоит быть поаккуратней, она сильная Магиня и умелый боец. Судя по её досье, раньше она служила в одном из боевых отрядов клана, под началом Серафима. У неё было кодовое имя «Хирург». Такие имена не дают просто так. Четыре года назад она родила дочь от Барона. А два года назад вышла замуж за него и стала третьей женой, взамен моей матери.

Вызывает уважение тот факт, что Алиса не имеет сильной поддержки, она сирота. Не знаю, как она сумела так вскружить голову Барона, что тот отказался от возможного союза с другими кланами и выбрал её.

Я отогнал мысли от неё и взглянул на Свету, сидящую рядом. Девочка, очевидно, нервничала.

— Привет, — кивнул ей.

— Привет. Мама сказала, что я должна тебя слушаться. Что ты за главного, — нервно сказала Света.

— Хорошо, значит буду главным, — согласился я.

Автомобиль тронулся. Прошло несколько минут, Света немного успокоилась. Она с любопытством глянула на меня и спросила:

— А почему ты решил взять меня на бал? Почему не других сестёр?

— Ты не жалела меня и не злорадствовала, когда я был в коляске, — просто ответил я.

Девочка от моих слов заметно смутилась.

Понимал ли я, что после бала Свету затравят в семье? Конечно понимал, клан Грейг — это сборище гадюк. Но даже в этом серпентарии имеются исключения. Света — одно из них.

В прошлой жизни мама не тронула её, а позже сделала помощницей. Мне это о многом говорит, мама чуяла зло в людях. В этой жизни Света также ничем не запятналась, и я хотел её защитить.

После бала её начнут травить. Поэтому я предложу Лизе отправить дочь на обучение в столицу, там ей будет гораздо безопаснее. Помогу с деньгами, у Лизы не будет выхода, она согласится. Пусть Света живёт в столице и получает качественное образование — без меня она никогда подобного не добьётся, Лиза и её муж не имеют ни влияния, ни денег. Оба довольно мелочные люди, завистливые. Но не злые, наказывать их не за что.

Автомобиль приехал в аэропорт, мы вышли.

— Ты когда-нибудь летала? — спросил я у Светы.

— Нет, а ты?

— Тоже нет.

Мы со Светой шли и оба вертели головами. Что мне, что ей, было любопытно. Мы оба впервые оказались в аэропорту.

Прошли регистрацию, дождались рейса и сели в самолёт. Когда он взлетел — Света вскрикнула, а я тихо засмеялся.

Прикольное чувство!

Полёт длился два часа, и вскоре мы приземлились в столичном аэропорту. Там нас ждал слуга из клана Булгаковых — вежливый молодой человек лет двадцати, назвавшийся Виктором. Он помог нам сориентироваться в аэропорту и нашёл наш багаж — в нём мы везли нашу одежду для бала. В свой я даже не заглядывал — доверил всё слугам.

Виктор отвёз нас в пятизвёздочный отель «Щелкунчик».

Всю дорогу мы со Светой пялились в окно, каждый со своей стороны. Столица огромная! И шумная.

— Отдохните, вечером за вами приедет автомобиль, — вежливо сказал Виктор, когда мы вошли в отель. — Стас вас проводит.

Он кивнул метрдотелю, который с вежливой улыбкой поклонился.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Спасибо, — повторила Света.

Слуга ушёл, а мы со Стасом пошли к лифту.

— Сможешь одна побыть? — спросил я, скосив на неё взгляд.

— Да, конечно, — с готовностью кивнула она. — Дома я часто одна, родители постоянно на работе.

— Хорошо, я хочу спать, — прикрыл ладонью зевок.

— Ты разве не волнуешься? — удивилась Света. — Это же бал Булгаковых!

— Не волнуюсь, — пожал плечами. — Ты считаешь меня крутым?

— Скорее странным.

— Иногда это синонимы.

— Но не в нашем случае.

— Не забывай, что я за главного, — строго посмотрел на неё.

Света закатила глаза, но спорить не стала. То-то же!

Наши номера оказались соседними. Метрдотель показал нам их, затем вежливо попрощался и ушёл.

— Багаж же доставили? — заволновалась Света, когда мы остались одни.

— Конечно, — кивнул я.

— Пойду мерить платье и украшения, — Света глубоко вдохнула и выдохнула. Воинственно взглянула на меня. — Не хочу опозориться!

— Подаришь подарок от семьи, ладно? — я вытащил из портфеля футляр с ожерельем.

— Мне можно? Правда? — опешила Света.

— Да, я разрешаю.

— Спасибо! — Света аккуратно, двумя руками взяла дорогой подарок. Затем отправила мне воздушный поцелуй и ушла в свой номер.

Я тоже зашёл к себе.

— Отлично, у меня есть несколько часов, — размял пальцы. — Пора приниматься за работу! Мия, проверь, сможешь тут полакомиться энергией? Так, чтобы свет не отрубался, мне нужен интернет.

— Сейчас!

Я сел в кресло, у розетки.

— Смогу вкусно полакомиться, город очень большой, — довольно сказала Мия. — Следы скрою, никто меня не заметит. Свет восстановят быстро, думаю минуты за две. Не бойся, никто не пострадает.

— Тогда давай приступим, — я начал расстёгивать пуговицы на рубашке. Мия нежно заурчала и уставилась на розетку.

Прошло несколько секунд.

— Столица большая, — повторила она. — Я хочу охватить как можно больше пространства. Такую огромную зону сверхпроводимости я ещё не создавала! Ну, в этом мире.

Спустя полминуты из розетки выстрелила дуга электричества и ударила мне в грудь. На этот раз поглощение энергии длилось дольше — около минуты пришлось подождать. Но и эффект был на лицо — с четырёх процентов резерв энергии поднялся до девяти. Очень неплохой результат.

— Я довольна, — заявила Мия.

— Рад, — застегнул пуговицы. — Сможешь взломать местную сеть?

— Да, только подождём, когда всё починят.

Спустя две минуты дали свет. Я взял планшет в руки, на нём появилась полоса загрузки.

Мие понадобилось целых десять минут. Она сидела неподвижно, лишь двигала ушками. Наконец, она повернула голову ко мне и заговорила:

— Тут несколько уровней доступа. Самый первый — общая сеть, которая по всей стране действует. Второй уровень доступен крупным бизнесменам, всем государственным служащим, государственным телеканалам, Магам выше ранга Подмастерье, Аристократам и Благородным. Третий доступен только высокопоставленным служащим и некоторым Дворянам, приближенным к власти. Четвёртый уровень — правительственный. Помимо них в столице полно локальных сетей, которые принадлежат отдельным кланам. Уровень защиты колеблется — кого-то даже начинающий хакер взломать сможет, а для взлома других нужна целая команда опытных специалистов. Булгаковы, кстати, из последних.

— Мне нужно узнать про старшего брата Елизаветы. Он зомби? Если да, то что с ним? Его убили, или как в прошлом мире, держат в подвале? — я закрутил монетку.

— Сейчас… — Мия навострила ушки, между которым заплясали искорки. — Есть информация на третьем уровне доступа, в одной из больниц, в департаменте полиции и в базах данных двух телеканалов. Святослав Булгаков два года назад выходил в рейд в Мёртвые Земли. Там его отряд столкнулся с Немёртвыми. Святослав был заражён и превратился в зомби. В одном полицейском протоколе говорится, что Святослава забрала команда Магов Булгаковых. Их возглавлял один из Старейшин — Архимаг Тихон, дед Святослава.

— Хорошо, — я задумчиво кивнул. — Теперь поищи информацию по списку имён, пожалуйста. Проанализируй, кто лучше подходит, чтобы войти в Организацию.

— Хорошо, — Мия легла перед планшетом и прикрыла глазки.

Мои предположения подтвердились, в этом мире судьба Святослава осталась такой же — он стал зомби. Я такое предполагал — все люди, которые встретились с трагедией в моём мире, пережили то же в этом. Например — маленький Илья, который погиб. Или вот Святослав, ставший зомби.

Но это не плохо. Я получил полезный инструмент, который позволит мне предугадывать события. Главное, не надеяться на него вслепую и тщательно всё проверять.

Я открыл сайт Организации и попросил у Ники:

— Милая, дорогая, самая красивая кошечка, можешь мне нарисовать персональную ссылку? Только для Елизаветы Булгаковой, других не пускай на сайт.

— Какой доступ ей предоставить? — надменно спросила Ники.

— Мы сделаем ей отдельную страничку, — я усмехнулся. — Сейчас расскажу, что именно мне надо.

Следующие пятнадцать минут мы с Ники готовили для Елизаветы подарок.

— Теперь осталась мелочь — найти владельца Метки Воскрешения, — я щёлкнул пальцами. — Мия, как успехи?

— Лимон Верида-Даревский, семнадцать лет. Аристократ, дальний родственник Барона Льва Вериды-Даревского, который владеет небольшим посёлком недалеко от столицы. Сейчас Лимон в бедственном положении — ему срочно нужны деньги, чтобы выкупить сестру. Её собираются отдать третьей женой старому Барону Ростиславу Голофтееву, у которого уже десять жён скончались в непонятных обстоятельствах. Барон Лев поставил условие: Лимон должен достать десять тысяч рублей до конца лета, только тогда его сестре позволят не выходить замуж.

— Да, подходящий кандидат, — кивнул я. — Ники, поможешь мне заняться им? Тебе надо учиться, чтобы следующих членов Организации уже самостоятельно вербовать.

Кошечка фыркнула и отвернулась.

— Ники, красавица, лапочка моя. Ты самая лучшая, ты же знаешь.

Кошечка оттаяла и согласилась мне помочь.

Вместе мы занялись вербовкой Лимона. Как и Сара, он получил сообщение на ближайшее к нему устройство. В случае Лимона — на смартфон.

* * *

Деревня «Кукушка», поместье главы.

Лимон приподнял брови, увидев сообщение. Экран его смартфона окрасился в белый, на нём появилась алая, зловещая надпись:

«Хочешь изменить свою жизнь, Лимон Верида-Даревский? Я, Многоликий , приглашаю тебя в свою Организацию. Имя ей: Хранители Знаний».

Надпись медленно рассеялась, на её месте появилась новая, более объёмная.

Лимон хмыкнул и попытался заблокировать смартфон. Не получилось. Тогда он попробовал его выключить — но тоже безрезультатно. Лимон раздражённо нахмурился и прочитал новый текст.

«Я дам тебе дар, который изменит твою жизнь. С ним твои навыки целителя вырастут на порядок. Также я решу проблему с твоей сестрой, Дашей. Она не выйдет за старого маньяка, и Барон Лев Верида-Даревский не сможет никак на это повлиять».

Последние две строчки разительно изменили отношение Лимона к непонятному сообщению. Он быстрым шагом ушёл в свою комнату, плотно прикрыл дверь и сосредоточенно перечитал сообщение.

Текст снова сменился.

«Ниже приведены Правила Организации и условия магической клятвы. Внимательно изучи их».

Лимон бегло просмотрел правила и внимательно вчитался в текст клятвы. Она сильно его ограничивала — он обязан выполнять задания Организации, он не сможет никому ничего рассказать — ни о своём даре, ни о самой Организации. Наказание за нарушение очень суровое — смерть.

Но взамен, за каждое выполненное задание Лимон будет получать награды, которые помогут ему развиваться как Магу, становиться сильнее и влиятельнее.

Но главное для Лимона было не это. Непонятный Многоликий, который так хорошо знал всю его ситуацию, обещал помочь сестре. Вот что стало решающим фактором для Лимона.

Сжав зубы, он порезал ладонь и принялся за дело. Даже если у него заберут душу — он не против. Главное, чтобы сестру спасли от старого извращенца-маньяка.

Дарье лишь недавно шестнадцать исполнилось! Ну куда ей замуж⁈ Тем более за старика, которому за шестьдесят.

Лимон бы не позволил такому свершится. Он уже был готов сбежать в другую страну — он Маг, а Маги везде смогут найти работу. Сестра тоже Магиня. Вдвоём они не пропадут. Только вот смогут ли они сбежать?

Рядом с Дашей всегда находятся две Магини. Их приставил Барон, чтобы девушка не сбежала. Мерзкий старик.

Лимон злился. Он злился и рисовал своей кровью Круг.

Даже если заберут его душу — плевать!

Главное, чтобы сестра выжила…

* * *

Я с интересом наблюдал за Лимоном. Высокий, нескладный парень с коротким ёжиком волос. Видно, что задиристый, взгляд у него дерзкий. И при этом, парень явно в отчаянии. Вон как резво мазюкает кровью по полу, молодец.

Когда Лимон закончил магическую клятву, перед ним появилась Ники. Деловито поправив очки, она представилась Хранителем Организации и заговорила, пересказывая мои слова:

— За сестру не переживай, в течение недели её проблема будет решена. Тебе необходимо как можно скорее освоить Метку Души. Постарайся, хорошо?

Лимон ошарашенно таращился на синюю кошечку. Услышав вопрос, он заторможенно кивнул.

— Твоя Метка Души называется Воскрешение, она позволит воскрешать мёртвых. Тренируйся на грызунах, проберись в морг, но ты должен освоить её как можно скорее. Скоро тебе придётся воскресить Мага. В награду получишь много денег — тысяч десять.

Лимон поперхнулся.

— Воскресить?.. Чего⁈

— Потратишь деньги, чтобы поступить в Академиум, на факультет целителей, — продолжала Ники повторять за мной. — Стань известным лекарем, Лимон. Чем больше у тебя будет навыков, тем полезнее ты будешь для Лидера. И тем больше пользы получишь сам. Понял?

— Д-да… Но подожди, какое воскрешение⁈

— Тогда всё. Сайт оставлю открытым — в него можешь входить только ты. Если рядом будут посторонние, он не откроется, я за этим прослежу. На сайте прочитаешь про способ создания Метки Души и её описание. Тогда и вопросы все отпадут.

Кошечка сняла очки, протёрла их и исчезла с дисплея Лимона.

— Готово, — Ники смотрела на меня, в ожидании похвалы.

И я не поскупился — захвалил кошечку по самые ушки, минуты три на это дело выделил.

— Через час и сорок минут надо будет отправляться на бал, — напомнила Мия. — А ты ещё хотел алхимические ингредиенты посмотреть.

— Да, точно. Ники, милая, мне пора.

Кошечка лишь заурчала — не могла и слова сказать, лежала на боку и тяжело дышала. Странно на неё похвала действует, но да ладно.

Я открыл шкаф — вещи уже были заботливо развешены. Переоделся в футболку и штаны, закинул на плечо портфель и пошёл на выход.

Надеюсь, найду нужные ингредиенты. Алхимия уровня Мастера в этом мире вызовет настоящий фурор.

Особенно Зелье Омоложения. За него любая Магиня душу продаст. Ну или сделает что-нибудь необычное — например, подсыплет порошочек в еду своему нелюбимому супругу.

Всякое может случиться, так ведь?

Глава 12

Я спустился к ресепшену и спросил у милой девушки за стойкой, где находится ближайший крупный магазин с алхимическими ингредиентами.

— В пяти минутах езды, — улыбнулась она. — Мы можем предоставить вам машину с водителем. Эта услуга входит в стоимость вашего номера.

— Буду благодарен, — я вежливо кивнул.

Спустя несколько минут я уже сидел в автомобиле и смотрел в окно. Дороги были переполнены машинами, поэтому двигались мы медленно.

Через десять минут — всё-таки девушка у ресепшена слукавила, — автомобиль припарковался у крупного магазина.

— Буду ждать вас тут, — предупредил водитель.

— Хорошо, спасибо.

Я вышел из машины и взглянул на здание. Квадратное, сделанное в старинном стиле из камня. Вывеска гласила: «Пряничный домик». Ниже шла надпись поменьше: «Вход запрещён тем, кого зовут Гензель или Гретель. При входе проверяется паспорт».

Я хмыкнул и вошёл внутрь. Паспорт никто не спросил.

Тут было заметно прохладно. В центре комнаты стоял стенд с сенсорным дисплеем, по краям шли стеллажи с подписанными ингредиентами. В некоторых случаях прилагались только картинки или макеты.

Я подошёл прямо к дисплею и начал в нём копаться. Мия принялась за главное — взлом местной сети.

Она перенесла полоску загрузки на самый верх, чтобы я её видел.

Я продолжал тыкать в дисплей и с умным видом рассматривать травки, читать их описания.

— Готово, — Мия довольно заурчала. — Достала паспорта всех ингредиентов.

Я кивнул. Отошёл от дисплея, для вида прошёлся вдоль стеллажей. Покупать ничего буду, не для этого пришёл.

Мне требовалось достать алхимические паспорта — документы, в которых записываются все эмпирические данные магических ингредиентов. Позже я внимательно изучу их и сравню с теми, которые известны мне. Скорее всего, придётся немного менять рецепты препаратов, но вряд ли это займёт много времени.

Может и повезти — для Эликсира Памяти и осьминожки я нашёл практически идентичные оригиналам ингредиенты. Даже править рецепты не пришлось. К сожалению, у клана Грейг не имелось алхимических паспортов высококачественных ингредиентов. Иначе не пришлось бы приезжать сюда.

— Молодой человек, — ко мне подошёл старик с недовольным лицом. — Вы ведь Артур Грейг, так?

— Да, а вы?

— Неважно, кто я. Будьте осторожнее, Артур, — старик сузил глаза. — Вы отказали Церкви Богини Жизни. Это непростительно. Вас накажут, молодой человек.

Фанатик, что ли? Я сделал озабоченное лицо и подошёл поближе к старику. Коснулся его рукава.

— Дедушка, за что меня наказывать? Я ведь просто не желаю покидать свою семью, разве это плохо?

Старик фыркнул, одёрнул руку и брезгливо поморщился.

— Я вам всё сказал. Ждите своего наказания. Оно будет жестоким.

Он ушёл, а я положил в карман его банковскую карточку. Будет он тут мне угрожать, хрыч старый.

Банкомат нашёлся в соседнем здании.

— Ты же сможешь снять деньги? — спросил я, когда картридер всосал карточку.

— Конечно, — надменно отозвалась Мия. — Наличкой, или переслать на твой счёт?

— Давай наличкой, у меня всего семьдесят рублей осталось.

— У старика на счету три тысячи. Всё забираем? — деловито уточнила Мия.

— А кто он? — заинтересовался я.

— Благородный Грек Вишняков, состоит в довольно мощном клане из топ-100.

— Тогда тысячу.

Открылось окно выдачи, вывалилась пачка купюр. Я забрал её, вернулся в магазин ингредиентов. Старик был тут — шагал с важным видом, что-то бурчал под нос.

— Опять вы? — он поморщился при виде меня, словно увидел жука-вонючку. — Вам мало моего предупреждения? Да не трогайте вы меня! Идите прочь отсюда!

— Я просто…

— Прочь сказал!

— Простите, пожалуйста…

Повесив голову, я побрёл на выход. Карту вернул, видеокамеры Мия проконтролировала — старик ещё долго будет ломать голову, куда с его карточки тысяча испарилась.

Как только за мной закрылась дверь магазина — я бодро поспешил на парковку. Скоро уже бал, надо торопиться.

Водитель, как и обещал, ждал меня на месте.

Он отвёз меня обратно в отель. У моих дверей сидела Света. Она обняла колени и плакала. А рядом стояла горничная и не знала, что ей делать с рыдающей маленькой девочкой.

— Ты чего тут сидишь? — я подошёл к Свете. — Скоро бал.

— Где ты был⁈ — она подняла на меня заплаканное лицо. — Я тебя звала!

— Гулял. Что случилось? — я сел перед ней.

— Иди один на бал, — пробормотала Света. — Я не пойду.

— Что случилось? — повторил я вопрос. — Разве не помнишь? Я, вообще-то, за главного.

— Мне платье испортили, — Света всхлипнула и опустила голову. — Там большое красное пятно!

— И всё? — удивился я. — Делов-то. Дай мне, я помою платье.

— Ты совсем что ли⁈ — возмутилась Света. — Думаешь я бы не догадалась помыть⁈ Пятно не убирается!

— Ты просто недооцениваешь меня, — обиделся я. — Вообще-то меня называли самым лучшим стиральщиком на районе.

— Что за бред ты говоришь? — Света непонимающе посмотрела на меня. Мия лежала рядом на полу и тихо смеялась, наслаждаясь представлением.

— Стиральщик, или прачник, — терпеливо объяснил я. — Тот, кто моет одежду…

— Да я не про это! Иди на бал уже, пожалуйста!

— Где твоё платье? В комнате?

— Не трогай его!

— А ты перестань недооценивать мою способность к мытью одежды! — возмутился я. Посмотрел на работницу отеля, которая вообще не понимала, что происходит. Попросил:

— Откройте дверь в этот номер, пожалуйста. Я быстро помою её платье и мы пойдём на бал.

— Не открывайте, — вяло попросила Света. Затем уткнулась головой в колени и пробормотала: — Хотя знаешь, делай что хочешь. Это ведь ты время теряешь.

Горничная открыла дверь картой, я вошёл в номер. Закрыл за собой дверь, подошёл к кровати. На ней лежало красивое голубое платье. Только всё портило алое пятно на юбке.

— Вот стервы, — проворчал я, создавая Стилус.

— Думаешь, это кто-то из сестёр? — спросила Мия.

— А кто ещё? Ладно, это мелочи.

Я скастовал Заклинание Омовения. Из Астрального Круга брызнул дождь и накрыл кровать — я специально ограничил зону действия Заклинания, чтобы оно не очистило всю комнату.

Когда капли воды исчезли, я взял сухое платье и вышел с ним из номера.

— Подними голову, — попросил я Свету.

— Нет.

— Поднимай давай, или я жвачку приклею к твоим волосам.

Света возмущённо вскинулась и замерла, увидев платье в моих руках.

— Видишь? — я повернул его, чтобы она полностью его рассмотрела. — А ты мне не верила!

Света вскрикнула, вскочила, схватила платье и исчезла в своём номере.

— Вы мастер, — благоговейно сказала горничная. — Возьмёте меня в ученицы⁈

Я только сейчас заметил, что ей лет шестнадцать.

— С талантом прачника надо родиться, — сочувственно сказал я.

Девушка печально кивнула.

Когда входил в комнату, она сказала:

— Если вы организуете курсы повышения квалификации, вы станете миллионером!

Я прикрыл дверь и подошёл к своему шкафу. Моя одежда была в порядке, к счастью.

Я неспешно переоделся в строгий смокинг и написал на бумажке ссылку, которую подготовила Ники. Причесался, побрызгалась духами, и вышел из номера.

Света ждала меня у двери, напряжённо сжимая в руках подарок Елизаветы.

— Ты чего так долго, — нервно сказала она. — Я уже переоделась, а тебя всё нет!

— Прилёг, захотелось полежать, — пошутил я.

— Чего⁈ — возмутилась она. — Нас водитель уже полчаса ждёт!

— Не забывай, меня за главного оставили.

— Ты лёг полежать, когда мы опаздываем! И где-то гулял до этого! Ты совсем не подходишь на роль главного!

— Зато я умею хорошо платья мыть, — похвастался я. — А ты не умеешь.

— Дурак! — Света пихнула меня.

— Как грубо, — фыркнул я. — Идём уже.

Мы оба зашагали к лифту. Свету потряхивало от волнения, мне стало жалко девочку. Я решил её немного отвлечь и побесить. Всяко будет лучше, чем молча идти.

— На балу будут присутствовать люди из самых могущественных кланов страны, — я сурово нахмурил брови и взглянул на Свету. — Там не нужно толкаться и обзываться, хорошо?

— Я по-твоему из деревни приехала? — огрызнулась Света.

— Ты пихнула меня, своего крутого старшего брата, и назвала дураком. Так воспитанные девушки не делают.

— Прости, — буркнула Света.

— Не парься, мне просто нравится доводить людей, — отмахнулся я.

— Ты совсем не добрый, ты злой. И всех обманываешь, что добрый, — убеждённо заявила Света. — И меня с собой взял, чтобы издеваться.

— Никому не докажешь, — мы зашли в лифт, я угрожающе подвигал бровями. — Твоё слово — маленькой девочки, против моего — благословенного Богиней красивого и харизматичного юноши. Как думаешь, кому поверят?

— Ты некрасивый совсем, — заявила Света.

— Сколько пальцев видишь? — сочувственно спросил я, показывая сестре указательный палец.

Света непонимающе нахмурилась.

— Не видишь, да? — я погладил её. — Надо к окулисту, срочно.

— У меня всё хорошо со зрением, — Света отпихнула мою руку.

Лифт открылся, мы вышли.

— Сомневаюсь, Свет. Иначе ты бы не стала говорить, что я не красивый.

— Какой ты бесячий, Артур, — устало вздохнула Света. — С тобой невозможно, знаешь? Очень не завидую твоей будущей жене.

— Злая ты, — обиделся я.

Света хихикнула. Мия, которая сидела у неё на голове, тоже хихикнула.

Мы вышли из отеля, нас встретил слуга клана Булгаковых и проводил к мощному на вид чёрному внедорожнику.

— Волнуешься? — спросил я, когда мы сели.

— Уже не так сильно, — призналась Света. — Отвлеклась на тебя.

— Не волнуйся, это всего лишь бал. Там такие же люди, как ты.

— Что ты имеешь в виду под словами: «как ты»? — нахмурилась Света.

— Ну, — я покрутил пальцами, будто вспоминая. — Обыкновенные. Не избранные, как я.

— Ну и высокомерие, — восхитилась Света. — Там же Архимаги будут. Может, даже, ГрандМаги.

Последние слова Света прошептала.

— И что? — я недоумённо посмотрел на неё. — Такие же люди, как ты.

— Хватит так говорить! — Света потянула руку, желая ущипнуть, но не решилась. Из-за этого ещё сильнее разозлилась и запыхтела. Но затем затихла и прошептала:

— Спасибо за платье.

— Пожалуйста.

— Знаешь… — Света замешкалась. — Когда ты исцелился, я завидовала. Ты буквально исполнил мои детские мечты! Я всегда мечтала, что когда-нибудь придёт добрый дедушка и изменит мою жизнь. Как в сказке, понимаешь? И у тебя такое случилось. Пришёл дедушка из сказки и исцелил тебя.

— Ну, он не из сказки, — заметил я. — Вполне реальный человек.

— Да знаю я, — проворчала Света. — Я к тому, что сегодня ты стал для меня таким дедушкой. Просто взял и спас. Спасибо.

— Сама ты дедушка, — парировал я.

Света хмыкнула, вытащила смартфон и посмотрела в него. Видимо, сообщение пришло. Брови девочки поднялись, она удивлённо меня оглядела.

— Что такое? — спросил я.

Мия захихикала — уже подсмотрела, какое сообщение получила Света.

— Мне Алина написала, — растерянно сказала она. — Просит узнать, правда ли, что тебя Леонид избил, когда ты к дяде Барону поехал.

— Да, правда, — я печально кивнул.

— Сильно избил? — встревожилась Света.

— Очень. Но я тоже его побил. Мы сражались нечестно — я дрался только на кулаках, а Леонид использовал магию. Он же Мастер, ты знаешь? Уже освоил полноценный Доспех Мага. Так вот, он сразу же послал в меня волну огня, и у меня вдруг такая сила появилась! Я махнул рукой и сжал воздух перед собой, представляешь? Наверное, тот дедушка из сказки дал мне силу!

Я начал рассказывать о нашем с Лёней бое, бурно жестикулируя.

— Как заливает, ох как заливает, — посмеивалась Мия. — А дурочка эта слушает, верит. Вон как уши развесила.

Света горящими от восхищения глазами внимала мне. Первые сомнения в правдивости моего рассказа у неё возникли натретьей минуте.

— Тогда Лёна совсем разозлился, — вспоминал я. — Он вдруг закричал, и за ним из огня сформировался огромный воин, который головой пробил потолок. Тогда всё было в огне, мне пришлось очень тяжело. Лёня тогда ещё начал создавать поезда и кидаться ими, представляешь?

— Ты врёшь! — перебила меня Света. Всё восхищение сменилось скепсисом. — Он просто тебя побил, да? И никакого сражения не было?

— Думай что хочешь, — отмахнулся я. — Мы приехали.

— Ого, — удивилась Света. — А я даже не заметила.

— Выходим. Держись рядом со мной.

Мия прыгнула мне на голову и спросила:

— Ты специально её отвлекал, чтобы она не волновалась? Хотя, чего это я. Тебе просто нравится бесить людей.

Я не ответил. Подставил Свете локоть, та взяла его, и мы вместе направились в сторону входа.

Людей тут было немало — все одеты дорого-богато, важные, часто с высокомерным выражением лица.

— Не крути головой, — тихо сказал я. — Представь, что ты в коровнике.

— Зачем? — опешила Света.

— Смотри на меня.

Я поморщился и небрежно окинул взглядом важных гостей.

— Видишь? — скосил глаза на Свету. — Делай также, будешь казаться крутой.

Девочка хихикнула.

Мы в это время подошли к красной дорожке и пошли по ней до входа. Там стояла Елизавета вместе с двумя Магами и приветствовала каждого, кто приходил.

Елизавета была одета в зелёное платье, с полным изумрудным набором украшений — ожерелье, серьги, кольца, заколка и даже непонятная цепочка на лбу. Выглядела именинница великолепно, я аж залюбовался.

— Приветствую, Благородный Артур, Аристократка Светлана, — улыбнулась Елизавета.

— Приветствую, Благородная Елизавета, — я приложил руку к груди и склонил голову.

Света повторила за мной и добавила:

— Примите этот подарок от нашей семьи, Благородная.

Она протянула коробку. Елизавета с улыбкой взяла её и передала парню в белых перчатках. Тот налепил на коробку стикер и написал на нём: «Грейг».

Мы со Светланой вошли в просторный зал, по которому плавно перемещались официанты с подносами. Играла лёгкая музыка, на круглых столах стояли закуски и напитки.

Большинство Магов толпились в группах и общались друг с другом. От некоторых из них я ощущал явную опасность — могущественные Маги, способные в одиночку разрушить здание, где проходит этот бал. Сколько же они энергии мне дадут, если я смогу вызвать у них эмоции? Но чем старше человек, тем сложнее его вывести на эмоции. А самые могущественные Маги — глубокие старики.

Моё Ядро уже достигло пика четвёртой ступени. Нужен лишь толчок, чтобы оно прорвалось на пятую. Какое-то действие, которое вызовет эмоции у части присутствующих Магов.

Решено — Апофеозу быть. Но сперва надо разыграть карту Лимона.

— Все такие взрослые, — Света закрутила головой, в поисках сверстниц.

— Я буду у стола, покушаю, — предупредил её. — Голоден очень.

— Это будет некрасиво, — поморщилась Света.

— Смотри, девочка твоего возраста, рядом с тётей в красном платье стоит. Хочешь с ней поиграть?

— Я тебе не ребёнок, чтобы играть, — фыркнула Света.

Мы подошли к столу, я попробовал корзинку с морепродуктами — вкусно.

— Так хочешь?

— Да, — признала Света. — Тут так мало ребят моего возраста. И все они какие-то надменные, как ты прям.

Я пропустил реплику сестры мимо ушей. Взглянул на девочку, которая явно скучала. Она тоже заметила Свету, но подходить не решалась.

Я помахал ей рукой. Затем указал на сестру. Сделал вопросительное лицо.

Сперва девочка не поняла, а затем до неё дошло. Она смутилась и кивнула. Я поманил её пальцем.

— Твои действия выглядят довольно жутко, — прошептала Света.

— Иди ей навстречу. Если она тебе понравится, узнай, где она учится.

— Зачем? — Света с подозрением посмотрела на меня.

— Всё, топай давай, пока она не передумала. Не мешай мне кушать.

Света ушла, и вскоре две девочки стояли и тихо посмеивались, прикрыв лица руками. Сплетничают, малявки.

Я прошёл к следующему столу и там попробовал что-то мясное и вкусное.

При этом я не уходил далеко от входа, и когда вошла Елизавета, сразу увидел её.

Она прошла в конец зала, затем раздался мужской голос:

— Прошу внимания! Сегодня мы поздравляем с шестнадцатилетием Елизавету Булгакову, прекрасную и добрую девушку, которая в свои юные года уже стала Старшей Священницей Церкви Богини Жизни!

Ведущий болтал ещё минуты три, восхваляя Елизавету. А затем к микрофону подошла она лично и попросила пройти в бальный зал.

Я с сожалением окинул столики с закусками и направился с остальными гостями.

К счастью, в банкетном зале тоже были столики с закусками и напитками. Их меньше, и они расположены в углу, но мне и этого хватит.

Конферансье торжественным голосом объявил начало первого танца.

Заиграла фортепианная музыка, гости начали разбиваться на пары и выходить в центр бального зала.

Я подошёл к углу со столиками и взял стакан с яблочным соком. Вскоре смог найти Елизавету — она кружилась в танце с высоким блондином.

Дождался, когда музыка закончится. Поймал её взгляд, загадочно поиграл бровями и незаметно поманил пальцем. Должно сработать.

И правда, сработало. Елизавета подошла ко мне спустя пару минут.

— Устала, — сразу пожаловалась она. — Стоять у входа так утомительно. И первый танец нельзя пропустить, я же хозяйка бала. Зачем позвали? Надо признать, ваш способ привлечь моё внимание крайне необычен.

Елизавета смотрела на меня с толикой осуждения, которое может перерасти в раздражение, если не объяснить причину такого поведения.

— Моя семья преподнесла вам подарок, — я сунул руку в карман и вытащил бумажку. — Но вот, подарок лично от меня.

— Что это? — Елизавета взяла листок и хмуро посмотрела на него. — Ссылка?

— Да, — я быстро огляделся и зашептал: — Это сайт очень секретной и могущественной организации, Хранителей Знаний. Я смог получить приглашение как гость после своего исцеления. Мне кажется, этот сайт как-то связан с Апостолом, который вылечил меня.

Елизавета напряглась и сжала в кулаке бумажку.

— Я могу подарить лишь одну ссылку, — печально улыбнулся. — И я решил отдать её вам, Елизавета. Вы пока не понимаете, насколько это ценно. Об этой организации вообще никто не знает, и они творят чудеса.

Я взял со стола бокал с соком и спохватился.

— Кстати, да, — невнятно предупредил: — Вы лично должны вписать ссылку, если это сделает кто-то другой, она не сработает. К-хм, к-хм, Я всё сказал.

Загадочно подмигнув, я ушёл. Остановился у стенки и тихо спросил:

— Как там успехи у Лимончика?

— Утром грызуна воскресил, — ответила Мия. — Собирается этой ночью в морг пробраться. Он очень серьёзно воспринял твои слова.

— Отлично, — отпил сока. — Все ключевые персонажи на своих местах. Игра начинается.

* * *

Центр искусства «Бегемот», бальный зал.

Елизавета подошла к отцу и попросила его отойти с ним.

Князь Роман Булгаков — мускулистый мужчина средних лет с роскошными кудрями, сразу выполнил просьбу любимой дочки.

— Что такое, милая? — Роман нежно улыбнулся. После трагедии со старшим сыном, Святославом, он опекал дочку как мог.

— Папа, ты слышал о Хранителях Знаний? — шёпотом спросила Елизавета.

— Нет, — сразу ответил Роман. — Кто это?

— Потом расскажу, — Елизавета чмокнула отца в щёку и пошла искать свою верную служанку.

Та появилась сразу, как поняла, что хозяйка шарит глазами по залу именно в поисках неё. Она подошла к Елизавете, вопросительно улыбаясь. С виду и не скажешь, что эта спортивная дама с короткими светлыми волосами — Магиня ранга Магистр.

— Я не могу покинуть бал, — зашептала Елизавета. — Найди свободную комнату и вбей эту ссылку.

Она отдала бумажку служанке.

О словах Артура, что надо вводить ссылку лично, она уже забыла. Кто в такое вообще поверит? Это ведь ссылка, а не видеоконференция.

Заиграла музыка — пришло время третьего танца. Второй Елизавета и так пропустила, поэтому на третий приняла приглашение от сына Графа.

Но весь танец Елизавета думала о загадочных словах Артура. Неужели он и правда подарил ей ниточку, которая ведёт к тайной организации с ГрандМагами⁈ Елизавета не могла в такое поверить и всячески убеждала себя, что не стоит завышать ожидания.

После танца к ней подошла растерянная служанка.

— Я ввела ссылку, — прошептала она. — Экран окрасился в алый. Там появилась надпись, что осталась одна попытка, а в наказание устройство будет уничтожено. Ноутбук отключился и больше не включается.

Елизавета вздрогнула.

— Быстрой дай ссылку, — потребовала она. — За мной. Достань мне ноутбук.

Елизавете забрала скомканную бумажку и устремилась на выход. Пропустит четвёртый танец, ничего. Она быстро проверит ссылку и вернётся, успеет к пятому танцу. Точно успеет!

Елизавета влетела в пустую комнату, где полно витражей с салфетками.

— Это музей салфеток, — поняла Елизавета.

Кому вообще интересны салфетки⁈ Она принялась нетерпеливо ходить от одного стеллажа к другому, совершенно не обращая внимания на экспонаты. Все её мысли были заняты загадочной ссылкой.

Спустя минуту зашла служанка с ноутбуком.

— Выйди, я сама, — приказала Елизавета. Она открыла ноутбук, зашла в браузер и напечатала ссылку.

Как только нажала на кнопку ввода, экран тут же окрасился в синий. Появился алый текст:

«Хранители Знаний приветствуют тебя, Елизавета Булгакова. Жди».

На экране появилась шкала загрузки.

Елизавета не знала, что прямо сейчас Ники, радостно потирая синие лапки, взламывает локальную сеть Булгаковых. Не все уровни доступа — всё-таки у неё нет магии Мии. Но уровень доступа Елизаветы она получит.

Наконец, шкала полностью загрузилась, Ники начала выполнять задание Артура. Появилась табличка:

'Имя: Елизавета Булгакова, 16 лет.

Поручитель: Артур Грейг.

Уровень доступа: 0′.

Ниже шкалы появился новый текст:

«Елизавета, Хранитель Возмездие и Хранитель Воскрешение предлагают вам сделку. Если она пройдёт успешно, ваш уровень доступа повысится до '1», вы получите шанс посетить гостевую страницу нашего сайта.

Детали сделки:

Хранитель Воскрешение вылечит вашего брата, Святослава Булгакова. Он вновь станет живым человеком.

Условия: вы отправите на указанный счёт 50 000 рублей и возьмёте на себя роль Ангела Возмездия.

Найдите Дворянина, убивающего невинных. Обрушьте кару на него, накажите его сообщников. Очистите этот мир от грязи, Елизавета.

Вы можете пользоваться ресурсами клана.

Хранители Знаний свяжутся с вами, как только будут выполнены оба условия'.

Слова исчезли с экрана, но Елизавета не заметила этого. Она стояла, приоткрыв рот, и смотрела пустым взглядом перед собой.

Елизавета не могла поверить в то, что случилось.

— Артур Грейг, — прошептала она, приходя в себя. — Срочно к Артуру Грейгу!

Захлопнув ноутбук, Елизавета выбежала из комнаты.

Глава 13

Заметив краем глаза зелёное платье Булгаковой, я нахмурился и недобро уставился в спину старика, которого я незаметно преследовал последние минуты. Начал тихо возмущаться его невоспитанностью и дурным манерам.

— Артур! — сбоку появилась Елизавета и схватила меня за руку. — Быстрее, отойдём.

Она потащила меня к стене, под взглядами десятков Магов.

— Что ты знаешь об этой организации? — потребовала ответа Елизавета, когда мы остановились.

— Знаю, что она очень могущественная, — пожал плечами. — И лучше их не злить

Елизавета нетерпеливо продолжила:

— Ты уже заключал с ними сделку? Они выполнили своё обещание?

— Выполнили, — коротко кивнул я.

Елизавета шумно выдохнула. Выглядела она потрясённой.

— Ещё что-то? — уточнил я.

— Да… — Елизавета замешкалась. — У тебя есть доступ к гостевой страничке?

— Да, — кивнул я. — Но рассказывать я ничего не буду. И тем более — показывать. Хватит и подарка, который я вам сделал. Вы уже поняли всю его ценность?

— Д-да, — Елизавета кивнула. — Если эта организация выполнит свою часть сделки, я буду тебе должна. И мой отец с матерью будут тебе должны.

— О как, — удивился я. — Не буду спрашивать, что вам такого предложили. Это личная тайна каждого.

Елизавета нервно кивнула. Она явно хотела расспросить меня обо всём, что я знал. Хотела потребовать рассказать ей, какую сделку я заключал и что там на гостевой страничке. Но она сдерживалась.

Молодец, плюсик ей за это.

— У меня есть к вам просьба, — я замялся.

— Конечно, говорите, — с готовностью кивнула Елизавета. — И переходи на «ты», пожалуйста.

— Как скажете, Благородная. У меня даже две просьбы, — я «смутился» своей наглости, но продолжил: — Первая связана с благотворительным вечером, который организовывает мой отец в честь моего выздоровления. Все деньги пойдут на помощь таким же подросткам и детям, каким совсем недавно был я — парализованным ниже пояса. Если вы как-то поможете привлечь внимание к этому событию, я буду вам благодарен.

— Легко, какая вторая просьба? — Елизавета испытующе смотрела на меня. Наверняка ожидала, когда я назову настоящую цену за свой подарок.

— Мой единокровный брат, Аристократ Павел Грейг, — я сильно расстроился с виду. — Он очень болен. Родители Павла отправили его в столицу, в один из Госпиталей Богини Жизни. Не могли бы вы как-то помочь моему брату?

— Да, я сделаю это, — решительно кивнула Елизавета. — Он получит лучшее лечение из возможных.

— Спасибо вам, — я благодарно улыбнулся.

— Мы же договорились, не надо «выкать», — осуждающе напомнила Елизавета. Она нахмурилась и уточнила: — Это всё? Все твои просьбы касаются других людей, Артур. Неужели ты не хочешь что-то попросить для себя?

— Для себя? — я растерялся. — У меня всё есть. Я могу ходить, могу присутствовать на этом прекрасном балу. Мне и так очень повезло, Елизавета. Я не смею просить большего.

Булгакова странно на меня посмотрела. Я заметил знакомую спину, нахмурился и проворчал:

— Опять этот старик…

— На которого ты ругался, когда я подошла? — вспомнила Елизавета.

— Да, — я украдкой кивнул на низенького пузатого старикашку. — Представь, он мне средний палец показал.

— Да ты что, — ахнула Елизавета. — Правда, что ли?

— Да. Почему на твоём дне рождения столько стариков? Вряд ли они все твои родственники или хотя бы друзья семьи.

Елизавета смутилась и тихо ответила:

— Просто наш клан давно не проводил никаких публичных мероприятий. С того дня, как брат… В общем, давно. Поэтому тут так много гостей.

— Этот старик таким взглядом пожирает молодых девушек… — я поморщился. — И на тебя он смотрел. Будь осторожнее, ладно? Я чувствую в нём… зло. Он нехороший человек.

— Спасибо за предупреждение, я запомню, — Елизавета задумчиво осмотрела старика, запоминая его приметы.

— Тут недоброжелатель, — предупредила Мия. — Хочет тебя на дуэль вызвать, наверное.

Ко мне подошёл высокий парень и попытался со мной столкнуться. Я ловко увернулся. Парень не растерялся, развернулся и вновь попытался врезаться.

Я ушёл ему за спину и незаметно толкнул — в проходящего мимо здоровяка.

Послышалось возмущение и ругань, а затем я услышал:

— Дуэль! Сейчас же!

— Пистолеты, до первой крови!

Парень, который пытался со мной столкнуться, бросил на меня злой взгляд и ушёл со здоровяком.

— На нас тут все пялятся, — я неловко усмехнулся.

— Ой, да, — Елизавета тоже смотрела в спину уходящим. — Я пойду, чтобы не привлекать к тебе внимания.

— Поздно уже, — вздохнул я, увидев, как в мою сторону движется ещё один любитель дуэлей.

С ним я сделал то же самое — столкнул с другим горячим парнем, и оба пошли дуэлиться.

Я увидел, как Елизавета тихо разговаривает с высокой, крепко сложенной дамой. При этом они обе следили за стариком, на которого я жаловался.

Отлично. Барон Ростислав Голофтеев, у которого десять жён скончались явно не своей смертью, теперь под пристальным вниманием Елизаветы. Он — идеальная цель для выполнения второго условия Хранителей Знаний. Явно убийца, при этом не обладает сильным влиянием. Булгаковы легко такого раздавят, и сестра Лимона будет свободна.

В ответ, Лимон воскресит брата Елизаветы. Всё честно — услуга за услугу. А я — всего лишь скромный посредник. Получу свои сорок тысяч и признательность семьи Булгаковых — мелочь, на фоне двух спасённых жизней. Ведь жизнь драгоценна, да?

Другое дело, что вряд ли сестру Лимончика оставят в покое. Если старик решил отдать внучку за одного урода, то также легко отдаст и за другого. Но там уже и думать будем.

Я стоял и расслабленно пил сок, вкушая местные деликатесы. Краем глаза я находил знакомых личностей — большинство из них были моими врагами в прошлой жизни.

Мия тоже не сидела без дела. Показывала лапкой на Магов и рассказывала, кто они такие. Информацию черпала из сети столицы. Все, кого она называла, были известными личностями.

— Это Евгений Есенин, он из клана топ-2 всей страны. Он сам Архимаг. Вон тот мужик, который в смартфон смотрит, это Владимир Венцер, из клана топ-16. Тоже Архимаг. Та дама, актриса, из клана Маховых, топ-22. Она очень известна в столице.

Я слушал Мию и запоминал. Клан Грейг официально не входит даже в топ-500, хотя по могуществу ему место в топ-400 минимум. Просто Барон Грейг раньше желал оставаться в тени. Но моё чудесное спасение оказалось слишком громким, клан Грейг оказался у всех на виду. Барон решил выйти на свет, и чтобы делать это красиво, он организовал благотворительный вечер.

Я ел и слушал Мию, никого не трогал. Но моё занятие грубо нарушили. Пухлый парень с зачёсанными назад волосами попытался толкнуть меня плечом. Я легко увернулся. Он не растерялся, развернулся и ускорился.

Я увернулся. Он попробовал снова. Я вновь увернулся.

— Я его смартфон хакнула, он из клана Шлау, который в топ-11.

Парень оказался упорным. Он прыгал туда-сюда, весь запыхался, вспотел. Но молча добивался своего, молодец.

Вокруг нас полукругом собрались люди. Они пили и обсуждали происходящее.

Мне это, наконец, надоело. Уворачиваясь, я достал монету и запульнул её вверх.

С треском сломалась одна из лампочек, все рефлекторно посмотрели на потолок. В это время я и начал действовать — увернулся от толстяка и пнул его по заднице, запустив горе-дуэлянта в толпу парней.

Раздались крики, взаимные оскорбления, а затем вызовы на дуэль. Толпа довольно быстро рассосалась.

— Что за глупая система, — проворчал я, отпив холодной газировки.

— Дуэли тут любят, — ответила Мия. — Но нужен повод. Даже если искусственно созданный, на это с одобрением смотрят. Конкуренция между молодёжью поощряется.

— Расскажи подробнее про дуэли, — я закинул в рот бисквитную корзинку с фруктами и белым кремом. Вкусно!

— Тот, кого вызвали, может выбрать вид дуэли. Битва холодным оружием, стрельба пистолетами, либо магия. Ещё он может выбрать условие завершения: до первой крови или до смерти. В последнем случае проигравший может выжить, если потеряет сознание или сдастся. Летальные случаи довольно редки.

Я кивнул. Вроде всё просто.

Виды дуэлей выбраны не просто так. В этом мире существуют три школы боя: магическое холодное оружие, магические пистолеты или магия. Каждый боец имеет свою специализацию, невозможно быть одинаково сильным во всех трёх школах.

— Благородный Артур, да? — ко мне подплыла белокурая девушка в пышном платье. — Пригласите меня на следующий танец?

Она накрутила на палец локон и смущённо улыбнулась. Пухлые губки, ярко-голубые глаза, маленький аккуратный носик — словно кукла, созданная по идеалам красоты.

Я немного напрягся. Знакомая барышня — в прошлой жизни она была Священницей в Церкви Азраэля, считалась неслабым некромантом.

— Меня зовут Артур, вы правы, — я улыбнулся. — А вас как?

— Я Благородная Анастасия Беттихер. Знаете, что мы с вами очень дальние родственники? У наших пра-пра-прадедов был один отец.

Беттихер. Те, кому Вера продаёт людей. Клан на девяносто первом месте в топе, весьма мощный.

— Вот как, не знал, — я улыбнулся. — Приму за честь пригласить вас на танец, Благородная Анастасия.

— Я сразу вас узнала, — улыбнулась она. — Видела видео вашей сестры, Благородной Алины. Момент, когда луч света упал на вас, я считаю очень красивым. Не только эстетически — духовно красивым. И ваше интервью мне понравилось, вы очень благородный человек, Артур.

Анастасия говорила пылко, не сводя взгляда с моего лица. Словно кумира встретила. Похоже, видео Алины впечатлило её до глубины души.

Конферансье объявил следующий танец — медленный вальс.

— Ой, так скоро! — спохватилась Анастасия. Она обернулась и позвала к себе светловолосого парня, внешне похожего не неё.

Тот неохотно подошёл и кинул на меня предостерегающий взгляд.

— Подержи, Вань, — Анастасия сунула ему в руки свой смартфон.

Затем обольстительно улыбнулась мне и протянула изящную ладонь.

Меня больше интересовал её смартфон, но я не подал виду. Взял её ладонь в свою, и заиграла красивая мелодия. Мы прошли поближе к центру бального зала, я нежно приобнял Анастасию.

Запел мужской баритон, начался танец.

Мне понравилось кружиться в паре с Анастасией. Она очень хорошо танцевала, но что более важно — ощущала ко мне влечение. Интерес к партнёру в вальсе — как щепотка пороха на зажжённую свечу, — танец становится более жарким, страстным.

Когда танец закончился, Анастасия вся взмокла. Она горящими глазами смотрела на меня, не желая отпускать мою ладонь.

— Это великолепно, Благородная, — я склонил голову. — Вы танцевали, как Богиня.

— Артур, нельзя так говорить, — смутилась Анастасия. — Я с детства люблю танцевать, я брала уроки у самых известных артистов. Но где вы научились так танцевать? Вы ничем не уступали мне, Артур.

Я ответил не сразу. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сориентироваться и выбрать стратегию действий.

Мне нужен доступ к клану Беттихер — узнать, зачем они покупают живых людей. Только получив полную информацию, я смогу действовать. Накажу недостойных, спасу невинных. И сам в выгоде останусь, разумеется.

Доступ к сети клана Беттихер я смогу получить, заполучив смартфон Анастасии. Пока гаджет будет у меня, Мия взломает его и сможет проникнуть внутрь локальной сети клана. Главное — дать ей время. И если для этого придётся очень много и красиво лгать — пусть. Ведь я — не хороший человек. Ложь и манипуляции — мои естественные орудия для достижения цели.

— Я тоже любил в детстве танцевать, — взглянул в глаза Анастасии и ностальгически улыбнулся. — У меня не было именитых учителей, я тайком посещал обычные школы танцев простолюдинов. Сама понимаешь, возникали разные неловкости. Помню, когда ребята из школы догадались, что я из кланового квартала…

Выдумывая на ходу душещипательную историю о маленьком аристократе, который очень любил танцевать, я направил нас к парню по имени Ваня — именно ему Анастасия отдала свой телефон.

Ваня стоял ко мне спиной, когда мы с Анастасией прошли мимо. Я был настолько близок к нему, что едва не коснулся плечом.

В точке максимального сближения я приблизил левую ладонь к его спине и активировал Призрачную Руку. Затем на секунду убрал ладонь в карман и вытащил из Метки Души смартфон Анастасии.

Мия поняла, что я сделал и чего добиваюсь.

— Так интересно рассказываешь, не хочется отвлекаться, — проворчала она, но принялась за дело.

Пока Мия взламывала сеть, я рассказывал Анастасии, как маленького Артура травили в школе злые старшаки. У девушки даже слёзы на глаза навернулись.

— Мне очень хотелось бросить танцы, — грустно улыбался. — Но я не смог.

Заметил краем глаза, как за нами внимательно наблюдает Елизавета Булгакова.

— Готово, — Мия похлопала меня по голове. — Нашла кое-что очень и очень любопытное. Клан Беттихеров хранит такой секрет, ух!

Я повёл Анастасию обратно, к Ване. Продолжал говорить, полностью завладев её вниманием.

— Инвалидность разбила мою мечту на тысячу осколков! Я хотел танцевать, но как это сделать с парализованными ногами?

Анастасия вытерла слезинку.

Оп-с, проблемка. Ваня начал с озабоченным видом лазить по своим карманам. Ищет смартфон, похоже. Жаль.

Я сунул руку в карман и зажал боковую кнопку на телефоне Анастасии.

— Хочешь отключить его? — поняла Мия.

Я легко кивнул.

— Готово, — мурлыкнула кошечка. — И что ты сделаешь дальше? Отключения смартфона не хватит, чтобы скрыть пропажу, хи-хи.

Мы с Анастасией прошли ещё несколько метров, когда я почувствовал недовольный взгляд, направленный в мою сторону. Тот самый старик, Грек Вишняков, который в магазине ингредиентов сперва угрожал мне, а затем щедро подарил тысячу.

Я поискал глазами Барона Ростислава Голофтеева, но не нашёл его. Эх, ладно. Я сделал вид, что не заметил недовольного Грека, увлечённо беседуя с Анастасией. При этом чуть подкорректировал траекторию нашего движения, и вот-вот должен был столкнуться с парой, которая стояла рядом с Греком.

— Ой! — я резко остановился и пошатнулся, оступился и взмахнул рукой, задев старика Грека. Сделав вид, что не заметил его, обратился к паре, с которой едва не столкнулся:

— Простите, прошу! Не заметил вас, мои глаза затмила красота и обаяние моей прекрасной собеседницы!

Анастасия зарделась, Грек недовольно фыркнул, достал платок и брезгливо протёр место пиджака, куда я якобы коснулся. Но на него никто не смотрел, ведь столкнулся я с другим человеком.

— Не беспокойтесь, всё хорошо, — добродушно улыбнулся высокий светловолосый мужчина. За его локоть держалась миниатюрная брюнетка и тоже улыбалась.

— Спасибо, ещё раз, — я склонил голову и вместе с Анастасией последовал дальше, даже не взглянув на Грека Вишнякова.

Тот некоторое время побуравил меня злым взглядом и ушёл беседовать с худым как скелет мужчиной.

— Эта пара из клана Крыловых, который в топ-41, — лениво сказала Мия.

Я запомнил их. Хорошие ребята. Был готов, что здоровяк вызовет на дуэль, но он не стал нагнетать.

Мы подошли к Ване, который с тревогой крутил головой и хлопал себя по карманам пиджака.

— Что случилось? — Анастасия напряглась.

— Твой смартфон украли, — мрачно сказал Ваня.

— Звони отцу! — Анастасия побледнела. — Пусть включат режим уничтожения! Сейчас же!

— Да, — Ваня спешно достал свой смартфон и набрал номер.

— Это же кибершпионаж, — прошипела Анастасия, больно сжав мне руку. — Если мы опоздаем!.. Нам обоим конец!

Ваня ещё сильнее побледнел. Спустя секунду тут же затараторил, быстро описывая ситуацию.

Я с интересом наблюдал за происходящим. Значит, вон как трепетно местные Маги относятся к краже смартфонов. Ну это и не удивительно — через них опытный хакер может получить доступ к сети клана.

Я приподнял глаза на мордашку Мии.

— Хочешь, чтобы я рассказала про клан Беттихер? — киска хитро прищурилась. — Буду шантажировать тебя!

Я мысленно закатил глаза.

— Так, чего я хочу? — Мия задумчиво потрогала себя за подбородок.

Вдруг раздался хлопок, а затем вопль.

— Это вор! — воскликнул Ваня. — Смартфон самоуничтожился. Быстрее к нему!

Анастасия и Ваня побежали разбираться с Греком. Хороший он человек, во второй раз выручил меня.

— Ночью полакомишься энергией столицы, — прошептал я, прикрыв ладонью рот.

— Ну ладно, уговорил, — вздохнула Мия. — Беттихеры работают с Мёртвой Церковью. Они тщательно всё чистят, но от меня не скроешься. Я нашла переписку, они продают людей зомбакам. У таких кланов есть отдельное название — Гнилые. Их все ненавидят. Если слить доказательства, Беттихеров уничтожат за день.

Вот, значит, как. Мёртвая Церковь — это организация зомби, во главе которых стоит Мёртвый Король. Одно упоминание этого имени приводит в ужас обычных людей. Существует суеверие, что если вслух сказать «Мёртвый Король», то к тебе могут прийти немёртвые.

Как и следуют из названия, зомбаки — это мёртвые люди, которые сохранили подобие жизни. Сами себя они называют пафосно «Бессмертные». В то время как человеческие Маги презрительно кличут их трупьём, упырями, зомби.

Почему в этом мире вообще существует раса зомби — это отдельный вопрос. Пока я в него не углублялся, но есть догадки. В моём прежнем мире Земля была сопряжена с параллельной Землёй, из которой периодически появлялись Демоны. Тут же похожая ситуация — существуют даже Мёртвые Земли, в которых можно встретить всяких некро-монстров. Каждый крупный клан отправляет рейды в Мёртвые Земли за особо ценными ресурсами. Святослав Булгаков в одном из таких и заразился.

Ругань старика Грека и членов семьи Беттихер привлекла много внимания. Но я был занят размышлениями. Крутил монету и думал, что делать с полученной информацией.

Следует разобраться с кланом Беттихер. Но при этом сделать это правильно, чтобы не оставить следов. И с выгодой для себя.

Сперва я подумал использовать Веру.

— Ты сможешь немного изменить видеозапись? — задумчиво спросил я. — Сделать так, чтобы на видео человек говорил и действовал по-другому. Но при этом, чтобы невозможно было отличить подделку?

— Для этого надо отдельную нейросеть создавать, которая опережает техническое развитие этого мира на пару десятилетий, — недовольно проворчала Мия. — Потребуется очень много энергии.

— Жаль, но ничего страшного. И так обойдёмся.

— Хотя… — Мия сделала интригующую паузу. — Знаешь, я могу использовать свою магию времени. Нейросеть просуществует несколько минут, чтобы изменить одно видео. Тогда затраты будут гораздо меньше.

— О, отлично! — я тихо рассмеялся.

Поймал странный взгляд старушки, но не обратил на неё внимания.

Можно изменить видеозапись!

— Две такие нейросети сделаешь? — спросил я.

— Да. Скоро Серафим достанет десять контейнеров, поэтому у меня будет много энергии, — Мия повеселела.

Я отбросил мысль связать Веру и клан Беттихеров. Слишком опасно, нельзя чтобы клан Грейг как-то был связан с Мёртвой Церковью. Но зато я подкорректировал план падения Агаты Волковой. Он стал ещё проще и интереснее. Финальный аккорд по-прежнему за Сарой Бухе, но на этот раз задача сильно упростится.

Вскоре появились полицейские в синей форме. Инцидент с кражей смартфона набирал обороты.

Я нашёл взглядом Свету — она стояла со своей новой подругой, обе девочки обсуждали ссору Магов.

Ко мне подошла Елизавета.

— Я связалась с Церковью Богини Жизни, твоему брату обеспечат лучшее лечение, — довольно сказала она. — У него странная болезнь. Лекари пока не знают, как ему помочь. Любое средство действует временно. Но я уверена, что скоро найдётся лекарство.

— Спасибо тебе! — я благодарно склонил голову. — Твой жест много значит для меня!

Ну да, конечно. Вылечат они его после Заклинания Кражи Сущности, ага. Я мысленно хмыкнул и посмотрел в янтарные глаза Елизаветы.

Девушка смутилась и отвела взгляд.

— Узнала про того старика, который неприличный жест тебе показывал. Это Барон Ростислав Голофтеев. Представляешь, он скоро женится на девушке, которой только недавно шестнадцать исполнилось!

Елизавета возмущённо фыркнула.

— Бедная девочка, — посочувствовал я. — Он же извращенец, это по нему видно. Не будет ей житья.

— Не бойся, — Елизавета твёрдо посмотрела мне в глаза. — Этот старик посмел оскорбить тебя, моего друга. Я проверю его. Если он и правда злой — мой клан раздавит его, как букашку.

Хе-хе. Маленькая манипуляторша. Хочет устранение старика завернуть так, словно услугу мне делает. А ведь это ей надо — чтобы условие Хранителя выполнить.

— Не нужно давить никого, — я печально улыбнулся. — Елизавета, я не приемлю насилия. Его невоспитанность не делает ему чести, меня она не трогает. Но если он и правда злой — пусть его судят по законам нашей страны.

В глазах Елизаветы мелькнуло разочарование.

— Не могу всё так оставить, — покачала она головой. — Не хочу, чтобы бедная девочка выходила за такого монстра.

Ох, он уже монстр. А ведь просто средний палец мне показал, про убитых десять жён Елизавета не знает, иначе бы обязательно упомянула.

— Ты добрая, но жестокая, — я нежно посмотрел на Елизавету. — Это путь рыцаря — защищать слабых, и карать зло. Меня восхищает твоя натура.

Елизавета заметно смутилась. Ну да, если бы не задание Хранителя, вряд ли бы она вообще на этого старика посмотрела.

Скрывая смущение, Елизавета приподняла брови и спросила:

— Благородный Артур, не хотите ничего мне сказать?

Я сразу понял, о чём она.

Значит, уже пора.

— Благородная Елизавета, станцуете со мной? — я протянул руку.

Елизавета коснулась кончиков моих пальцев и великодушно кивнула.

— Надеюсь, вы танцуете самбу так же хорошо, как и медленный вальс.

— Не сомневайтесь, Благородная, — я улыбнулся. — Мои навыки не так уж плохи.

Мия хихикнула в лапку. Неужели она догадалась, что я хочу сделать?

Заиграла бойкая музыка, мы с Елизаветой закружились в жарком танце.

В меня поплыла энергия — куча Магов смотрели на нас и испытывали эмоции. Зависть, ревность, злость. Как я — жалкий провинциал, посмел танцевать с самой Елизаветой Булгаковой⁈ Очень многим не понравилось, что мы вышли на танец. Что ж — я этого и добивался.

Но эмоций пока недостаточно, если ничего не изменить, до Апофеоза не дойдёт.

Пора действовать.

Я запнулся и врезался в растерявшуюся Елизавету. Так врезался, что наши губы встретились.

Зал ахнул, музыка перестала играть.

— И-извини, — я отступил на шаг и коснулся пальцами губ. — Я случайно…

Раздался возмущённый ропот.

Буря чужих эмоций затопила меня, конвертируясь в ману.

Треск. Ядро четвёртой ступени начало расти и прорвалось на пятую ступень.

Из меня вырвался тихий, почти беззвучный смех, который я замаскировал ладонью.

Да здравствует Апофеоз Короля, лучший Астральный Навык в этом мире! Лучший, и единственный, хе-хе–хе.

Глава 14

Ловя на себе десятки возмущённых взглядов, я вынул из кармана жетон Церкви Богини Жизни, который мне дал Иннокентий, и приколол его на лацкан пиджака.

— Мне идёт? — спросил у Елизаветы, которая до сих пор не отошла от поцелуя.

— А? Да, наверное… Что это было⁈

Я ощутил сильную опасность. К нам подошёл высокий кудрявый мужчина, от которого буквально веяло жаром. Его глаза слегка светились.

— Это Князь Роман Булгаков, отец Елизаветы, — подсказала Мия. — Архимаг.

— Отец! — Елизавета поспешно схватила Романа за руку.

— Что это было? — процедил Князь, не сводя с меня светящихся глаз.

Серьёзный противник, очень мощный. Его эмоции дают огромный приток энергии и развивают моё Ядро. Но с ним надо быть поосторожнее, с нынешними силами я ему не противник.

— Это случайность, не более, — я показал открытые ладони.

— Это случайность, отец, — Елизавета потянула его к себе. — С каждым могло случиться подобное.

Заиграла лёгкая музыка, конферансье объявил перерыв и пригласил оценить закуски и напитки в соседнем зале.

— Отец, пойдём со мной, нам надо поговорить, — Елизавета безуспешно пыталась потянуть Князя за собой.

Мне стало жарко — кожу на лице начало пощипывать, словно от сильных солнечных лучей. И ведь Князь даже не использует магию!

— Он посмел притронуться к тебе, — процедил Роман.

— Папа, — нахмурилась Елизавета. — Мы не в восемнадцатом веке. Это просто случайный поцелуй, не надо перекручивать.

— Нет, Елизавета, она права, — я решительно сжал кулаки. — Я возьму ответственность за свой поступок! Уверен, из нас получится отличная пара!

После моих слов Роман остыл и поморщился. Кожу перестало жечь.

— Артур, хватит нести бред! — разозлилась Елизавета. — Я повторяю, мы не в восемнадцатом веке! Случайный поцелуй ничего не значит, ясно вам обоим⁈

— Конечно не значит, — фыркнул Роман. — Я не позволю тебе водиться с этим жуликом.

Он остро взглянул на мой жетон и спросил:

— Ты тот самый Артур Грейг, да?

— Да, — я кивнул. — И я не жулик!

— Если ещё раз приблизишься к моей дочери — я тебе…

— Папа! — Елизавета гневно взглянула на отца.

Роман отвернулся.

Елизавета прикрыла глаза, вдохнула и выдохнула, успокаиваясь.

— Повторяю, нам надо поговорить. Это очень важно, — Елизавета потянула Романа за руку. Тот поддался и наклонился. Елизавета встала на цыпочки и зашептала ему на ухо.

Очевидно, про Хранителей Знаний рассказывает.

Я украдкой огляделся. Много недовольных взглядов следили за ситуацией. Как бы их всех припугнуть? Не хочется терять время на бесполезных дуэлях.

Роман выпрямился. Его лицо ничего не выражало, но в глазах я видел сомнение и подозрительность. Не поверил Князь, что его сына могут вылечить.

— Этот жетон, его оставил Апостол Михаил? — спросил вдруг Роман.

— Нет, его принёс Священник Иннокентий, — я заметил, как напряглись гости. Злые взгляды сменились на непонимающие.

— Это именной жетон, — заметил Князь. — Он выдаётся очень редко и только тем, кто находится под защитой кого-то из Апостолов Церкви.

Послышались шепотки. В меня и так вливалось немало энергии, но теперь поток усилился.

— Уважаемый Апостол назвал меня «собою избранным», — вспомнил я слова иллюзии.

Князь ничего больше не сказал. Он взял за руку дочь и ушёл.

Я слегка поклонился ему вслед, выражая свою признательность.

Князь говорил не скрываясь, и я ему отвечал далеко не шёпотом. Все, кто хотел, услышали, что я под защитой Апостола. Булгаков специально защитил меня от нежелательного внимания, за что большое спасибо ему.

Конферансье напомнил, что сейчас перерыв, и дорогие гости приглашены в соседний зал, где каждый может насладиться закусками и напитками на любой вкус.

Я зашагал за толпой. Меня явно сторонились — люди ещё не решили, как ко мне относиться. Но мне их внимание только на руку — Ядро вот-вот переступит на середину пятой ступени.

— Артур! — ко мне подошла Анастасия. Выглядела куколка печально. — Вы не против, если я пройдусь с вами?

— Обижаете! Конечно же не против, Благородная.

Некоторое время мы шли молча.

— Вы тоже влюблены в Елизавету? — вдруг спросила Анастасия. А затем спохватилась: — Прошу прощения, Благородный Артур. Мой вопрос слишком бестактный.

Я не стал ей отвечать. Она и правда повела себя не очень корректно, прямо задавая подобный вопрос.

— Не уверена точно, но Анастасия не должна быть в курсе секретов своего клана, — сказала Мия. — Нашла информацию, что её хотят выдать замуж в другой клан.

— Вы бывали в этом доме искусств? — спросила Анастасия, переводя тему.

— Нет, — я кинул на неё быстрый взгляд.

— Тут можно найти весьма необычные музеи, — продолжила она. — Например, мне очень нравится музей осенних листьев. Там собраны тысячи красивых и необычных экспонатов со всего мира. На неделе в этом здании пройдёт выставка «Золотые Воспоминания», там будут показаны все листья музея.

— Это должно быть красиво, — я улыбнулся.

— Вы знаете, кто основал этот центр искусства?

— Нет, просвятите, прошу.

Мы уже остановились у столика с закусками. Анастасия начала рассказывать о чудаковатом предке Булгаковых, который основал этот дом искусств, а я вкушал вкусности и слушал её. Было и правда интересно. Но я не понимал, к чему Анастасия это говорит.

— Он очень долго искал картину: «Тень от омлета с курицей», которую, по его словам, нарисовал пьяный бездомный ГрандМаг. Никто не знает, нашёл он картину её, или нет. Я вам не наскучила?

— Нет, вы что, — я улыбнулся. — Вы очень интересно рассказываете.

— Знаете, рядом с вами мне так легко, — вздохнула Анастасия. — Хочется говорить и говорить. Хотя я никогда такой не была.

— Почему так? — с интересом спросила Мия.

К Анастасии подошёл Ваня.

— Идём, отец хочет нас видеть, — он мрачно взглянул на меня.

— Прощайте, Благородный Артур, — Анастасия печально улыбнулась. — Я очень надеюсь, что мы с вами ещё встретимся.

— Эта надежда взаимна, Благородная, — я склонил голову.

Анастасия и Ваня ушли, я вновь остался один. Но ненадолго — ко мне подошли Света и её знакомая.

— Знакомься, это мой брат, Артур, — представила меня сестра. — А это Аня, моя подруга.

О, уже подруга.

— Приятно познакомиться, леди Анна, — я по-доброму улыбнулся.

— Вас все обсуждают, знаете? — спросила девочка. — Вы поцеловали Елизавету Булгакову, одну из трёх незамужних «принцесс столицы». Теперь вас ненавидит куча народу.

— Популярность — это не только слава и восхищение, но и тяжёлое бремя, которое нужно нести с достоинством, — важно повторил я слова, которые накануне говорил слуге Барона.

— Какие слава и восхищение? — Света закатила глаза. — Тебя ненавидят и хотят убить. Я же говорила, что он странный.

Аня закивала.

Я отстранённо улыбнулся и взял со столика бокал с соком.

— Пойдёмте к другому столу, тут не так вкусно.

— Тут ничего не осталось, ты почти всё съел, — хмыкнула Света.

— Идём, идём. Вот, попробуйте эти мидии в сливочном соусе. Не стесняйтесь, я угощаю.

— Это не твоя еда, чтобы угощать, — Света обречённо посмотрела на свою хихикающую подругу. — Видишь, какой у меня брат невыносимый?

— Забавный, — улыбнулась Аня.

— Это он сейчас такой, — проворчала Света. Но мидию взяла.

— Нашла, — заговорила Мия. — Это Анна Григорян. Она в клане топ-77.

Я пристальнее взглянул на девочку. Григорян, это ведь клан из Церкви Уриэля, Хранителя Мудрости. Они были известны своей Меткой Души — Библиотека Души.

В моих планах заполучить помощника с такой меткой, когда Организация немного разрастётся. Анна слишком маленькая для этого, к тому же, она из основного рода, надо искать кого-то другого.

— Ты чего на неё так смотришь? — насторожилась Света.

— В какой школе ты учишься, Анна? — спросил я.

— В Гимназии имени Бориса Исаакяна, — удивившись странному вопросу, ответила Анна.

— Исаакян, это клан топ-8, — подсказала Мия.

— Света, хочешь, туда же поступить? — спросил я у сестры.

— Да, конечно хочу, — вздохнула она. — Но кто меня пустит?

— Я, — подмигнул ей и приосанился.

— Тебя никто не станет слушать, — отмахнулась Света. — Ладно, идём, Ань. Долгое пребывание рядом с моим братом может привести к туманности сознания.

— Да, я уже что-то такое чувствую, — поддержала шутку Анна, и обе малявки ушли дальше сплетничать.

Я поймал строгий взгляд высокого черноволосого мужчины с орлиным носом икустистыми бровями. Похоже, родственник Анны. Вот у кого можно смартфон украсть, у мелкой гаджета нет с собой.

— Это Граф Генри Григорян, — подсказала Мия. — Он Архимаг.

Почему мне так везёт на Архимагов? Но жаль, Генри не испытывает ко мне никаких эмоций, только для вида грозно смотрит.

Я зашагал вдоль банкетного зала, рассматривая людей. Мия называла их имена.

Вскоре к Григорянам присоединились ещё два клана, членов которых я намеревался завербовать в Организацию.

Но чтобы найти подходящего кандидата, надо взломать локальные сети этих кланов — только через них я смогу добыть достаточно информации. А для взлома необходимо украсть смартфоны.

Вспомнил приглашение на бал — там в первую очередь подчёркивалось, что нельзя использовать магию. Это следует использовать.

Закончив с изучением гостей, я подошёл к официанту и спросил, как пройти в комнату отдыха. Тот вежливо указал мне направление.

Через минуту я вошёл в просторную комнату с диванчиками и креслами. Трое стариков сидели за столом и что-то обсуждали, одна молодая девушка лежала на диване. У неё был бледный вид, видимо, плохо стало. Ещё несколько мужчин и женщин стояли либо сидели. Кто-то делал себе кофе, другие разговаривали по телефону, а третьи просто уткнулись в смартфоны.

Я окинул взглядом комнату и пошёл к креслу, в самом углу.

Плюхнулся в кресло и скосил глаза на розетку, закрытую защитной крышечкой.

Вытащил свой смартфон и сел так, чтобы прикрыть рот.

— Сможешь обесточить это здание? Но так, чтобы не прожечь дыру в моём пиджаке?

— Нет, не смогу.

Я встал, снял пиджак и повесил его на крючок. Из верхней одежды остались жилет и рубашка.

Подошёл к столику, налил себе из чайника кофе с молоком.

— Ой!

Пролил кофе на жилет. Пришлось снимать его, я остался в одной рубашке.

Поймал несколько насмешливых взглядов, но не обратил на них внимания. Взглянул на экран, что-то пробормотал невнятное и пошёл к кейсу, в котором лежали зарядные устройства.

Взял одно, и направился к креслу, делая вид, что разговариваю по телефону. По пути расстегнул три верхние пуговицы на рубашке.

— Обесточь здание так, чтобы свет не смогли дать пару минут, — говорил я в трубку. — Ну и чтобы камеры не работали. Сможешь?

— А город обесточить можно? — с надеждой спросила Мия.

— Не стоит доводить до отключения света во всём городе, но если сможешь — создай незначительные перебои с электричеством, это нас замаскирует. И пусть в комнате свет замигает, это отвлечёт людей, будет легче спрятать дугу.

— Хорошо, — киска довольно заурчала.

Я сел на колено у розетки, открыл защитную крышечку. Быстро расстегнул ещё три пуговицы и дал команду:

— Начинай.

Электрическая дуга врезалась мне в грудь, свет в комнате замигал, привлекая всеобщее внимание.

Я закрывал собой розетку, но дугу могут заметить посторонние, если подойдут поближе, или если свет в комнате окончательно потухнет.

Но Мия правильно всё сделала. Спустя двадцать секунд дуга исчезла, а комната погрузилась в темноту.

Я поднялся, создал Стилус и быстро скастовал Ночное Зрение. После этого активировал второй Астральный Навык — Маску Многоликого.

Среди трёх базовых функций: «Кто ты?», «Это ты?», «Это ты!», я уже использовал третью — превращался в другого человека. Сейчас я активировал первую.

Для первой функции не требовалась предварительная подготовка. По сути, эта функция — основа Маски Многоликого. Она позволяет превратиться в совершенного другого человека.

Никто меня не узнает, ведь такого человека не существует. Отсюда и название: «Кто ты?».

Загорелись первые фонарики на смартфонах.

Я быстрым шагом вышел из комнаты отдыха.

Банкетный зал тоже был погружён в темноту, если не считать бегающие лучи фонариков.

Конечно, многие Маги могли спокойно создать искусственные источники света и вернуть освещение. Только вот, какая незадача, магией пользоваться нельзя. Жаль-жаль.

— Без паники! — раздался громкий голос Князя Булгакова. — Это всего лишь технический сбой, электричество скоро дадут!

Люди подуспокоились, многие выключили фонарики.

Я встал позади Виолетты Григорян, матери Анны и второй жены Генриха. Дождался, когда она положит смартфон в сумочку, и забрал его.

Мия тут же приступила к взлому.

— Готово, — сказала она спустя двадцать секунд.

Я вернул смартфон Виолетте в сумочку и пошёл к следующей цели — Рите Ишеевой, дочери главы рода. Клан Ишеевых входит в топ-65. Как и в случае с кланом Григорян, мне нужен представитель этого клана с определённой Меткой Души.

К сожалению, Рита не собиралась выпускать смартфон из рук. Поэтому я рискнул и использовал Призрачную Руку на её муже — Арнольде Ишееве.

Кража прошла успешно.

Мия взломала смартфон, теперь осталось вернуть. Я столкнулся с Арнольдом, хрипло извинился и пошёл дальше. Смартфон у него в кармане.

Последняя цель была самой сложной. Мне нужен гаджет представителя клана Маяковских, который находится на 5-м месте в топе.

Всего на бал прибыли три члена этого клана — племянник главы, его жена и сын.

Очевидной целью стал сын — высокий нескладный юноша, Гриша Маяковский. Он стоял у стенки, скрестив руки на груди, и равнодушно ожидал, когда свет дадут.

Я достал из кармана монетку и кинул её в лоб Грише. Тот ойкнул, потёр ушибленное место. А я уже прошёл мимо, Призрачная Рука добыла смартфон парня.

На этот раз Мия возилась дольше, пришлось отвлекать Гришу. Я зачерпнул горсть фундука из вазочки и принялся кидаться в него.

Через минуту, когда в него прилетел четвёртый орешек, Гриша разозлился и громко потребовал прекратить непотребство.

— Готово! — воскликнула Мия.

Я подошёл к Грише и спросил:

— Вы в порядке? Вам нужна помощь? — похлопал его по предплечью и незаметно сунул смартфон в карман.

— Не трогайте меня! — рявкнул Гриша. Он одёрнул руку и попытался рассмотреть моё лицо. Достал смартфон, включил фонарик. Но я уже смешался с толпой.

Гриша покрутился и пошёл искать виновника своих бед.

Я кинул этому грубияну орешек в затылок. Я ведь просто предложил помощь!

Гриша громко выругался и закрутился. Я решил слинять, от греха подальше.

Свет пока не дали, а своей цели я уже достиг. Что же поделать?

О, Барон Ростислав Голофтеев, голубчик!

Я подошёл к старику и несколько раз использовал на нём Призрачную Руку. Украл кошелёк и два артефакта. Под конец не удержался и пнул извращенца под зад, после чего быстро ретировался.

Раздался возмущённый старческий крик.

— Три, — начала обратный отсчёт Мия.

Подошёл к пухлому парню из клана Шлау, который так хотел вызвать меня на дуэль, и вложил ему в ладонь горсть фундука. Злой как чёрт Гриша проходил рядом, освещая фонариком людей поблизости.

— Два.

Я быстрым шагом направился к стене и снял с лица Маску Многоликого.

— Один.

Щёлкнуло, все лампочки одновременно включились. Люди тут же начали прикрывать глаза руками.

Через пару секунд зло рявкнул Гриша:

— Это ты! Дуэль, собака! Дуэль!

Я взял с ближайшего столика кусочек козьего сыра на палочке.

— Не удивлена, — ко мне подошли Света с подругой. — Ты наверное всё это время ел, да?

— Ложь и провокация, — отказался я, и взял вторую палочку.

— Кто ударил меня по попе⁈ — кричал вдали старик. — Кто ударил меня по попе!

Света и Аня прыснули.

Я улыбнулся. Ох уж этот Ростислав Голофтеев, всё никак успокоиться не может.

— Не скучайте, девочки, — я помахал Свете и Ане и пошёл в уборную.

Там, в отдельной кабинке, просмотрел украденное. В кошельке Барона нашёл две тысячи восемьсот пятьдесят три рубля и банковскую карточку. Наличку с удовольствием забрал, а вот карточку придётся выкинуть. Скорее всего, Барон уже её заблокировал. Хотя…

— Ты сможешь обойти блокировку карты? — шёпотом спросил я.

— Да, — отозвалась Мия. — Но не буду. Это энергозатратно.

Я расстегнул несколько пуговиц и посмотрел на проявившийся рисунок Диска Майя. В ромбе мигало: «12%». Неплохо Мия полакомилась.

Убрал карту в карман и посмотрел на украденные артефакты. Первый — золотой круглый медальон. Я уже начал немного понимать местную артефакторику и заметил знакомые элементы с уже виденными мною артефактами — скорее всего, медальон защищает от магических атак. И он явно мощнее, чем те, что носят младшие члены клана Грейг.

Второй артефакт — массивный перстень с печаткой. Тут уже пришлось использовать Заклинание Идентификации.

Магический перстень оказался атакующим артефактом. Он мог выпустить металлическую стрелу, неплохо.

Я сходил за пиджаком в комнату отдыха и вернулся в бальный зал. Тут было оживлённо — в углу Барон Ростислав Голофтеев ругался с другим стариком, обвиняя того в воровстве. Чуть поодаль отец Анастасии, Роберт Беттихер, выяснял отношения со старым Греком Вишняковым.

Я довольно покивал. Молодцы, ребята!

Остаток бала прошёл довольно скучно. Я залёг на дно, чтобы не привлекать к себе ещё больше внимания.

Когда бал закончился, нас со Светой повезли обратно, в отель.

Сестра грустно смотрела в окно.

— Не хочешь возвращаться? — спросил я.

— Нет, что мне там делать? — уныло пробормотала она. — Родителей никогда нет дома, а в клановом квартале все на меня смотрят как на служанку, которая посмела напялить одежду госпожи. Это очень неприятно, знаешь ли.

— Я могу и правда сделать так, что ты переедешь в столицу. Ещё и помогу тебе поступить в Гимназию, где твоя подруга учится.

Света с подозрением посмотрела на меня.

— И чего ты хочешь взамен? Чтобы я душу продала?

— Нет, я ничего не хочу. Просто услуга сестрёнке, которая сходила со мной на бал, — я улыбнулся.

— Звучит слишком хорошо, — Света прищурилась. — Говори, что хочешь взамен. Если ты и правда сможешь это сделать, я на всё согласна.

— Просто поддержи меня, если мне понадобится помощь, — пожал я плечами.

Весь остаток дороги Света подозрительно косилась на меня, ожидая, когда я объявлю, что пошутил.

Водитель остановил машину и уведомил, что мы приехали.

— Елизавета сама придёт ко мне в номер. Мы поговорим, и я попрошу её о твоём переезде, — сказал сестре, когда мы вышли из автомобиля и зашагали в сторону отеля.

— Это почему она придёт? — не поняла Света. — И зачем ей выполнять твою просьбу?

— Она меня поцеловала, — странно посмотрел на сестру. — Она должна взять ответственность за свой поступок и выйти за меня замуж.

Света прыснула со смеху и не могла успокоиться весь путь до наших комнат.

— Взять ответственность… — вздрагивала она, зажав рот ладошками. — Богиня, взять ответственность… Что за чудак.

— Вот увидишь, она поможет тебе с переездом в столицу. Спорим? — я открыл дверь в комнату и посмотрел на Свету. — Если я окажусь прав, то ты впредь будешь называть меня Ваше Братейшество.

— Согласна, — продолжая хихикать, кивнула Света. — Всё, я спать пошла…

Я зашёл в свою комнату. Переоделся в домашнее, сел с планшетом.

— Давай поглядим на алхимические паспорта ингредиентов, — сказал я Мие. — Сейчас у меня есть деньги, спасибо дедушке Ростиславу, могу себе позволить закупиться.

Мия заурчала и открыла на планшете несколько документов. Я начал внимательно просматривать список, и вскоре нашёл, что искал.

— Кристалл из мозга разумного зомби-Мага, — задумчиво сказал я. — Свойства почти идентичны Кристаллу Развития из моего мира. Хе-хе-хе.

Я щёлкнул пальцами. Отлично! Смогу сделать Эликсир Развития Ядра.

— Кристаллы делятся на ступени, — предупредила Мия. — Ступени кристаллов эквивалентны ступеням Ядра. Кристалл шестой ступени стоит две с половиной тысячи рублей.

— Ничего страшного, — я глянул на Мию. — Скоро на моём банковском счету прибавится ноликов.

Сразу после моих слов в дверь номера настойчиво постучали.

Глава 15

— Прибавится ноликов? — Мия непонимающе наклонила голову.

— Кто там? — я подошёл к двери.

— Открывай, — потребовал знакомый мужской голос.

Но я притворился, что не узнал его:

— Мне не нужна ваша косметика!

— Какая косметика⁈ — рыкнули в ответ. — Открывай!

— И спасение души не нужно! Идите отсюда!

— Артур, это я, — новый голос был женским.

— Благородная Елизавета? — я приоткрыл дверь.

У порога стояли трое неизвестных, одетых в чёрные плащи, с тряпичными масками на лицах.

— Благородный Артур, — Елизавета откинула капюшон и спустила маску. — Впустите, пожалуйста.

— Ох, входите, конечно!

Я распахнул дверь. Князь Роман Булгаков — это он требовал открыть, — недобро глянул на меня.

Гости прошли в комнату и сели кто куда. Елизавета и Роман в кресла, а неизвестная женщина в маске предпочла стул.

— Вы пришли обсуждать женитьбу? — наивно спросил я.

Роман закашлялся, женщина приподняла брови.

— Артур, вы!.. — Елизавета рассердилась. — Какая женитьба!

— Супружеская, — уточнил я.

Мия захохотала.

— Нет никакой супружеской женитьбы! — ещё сильнее рассердилась Елизавета. — И с чего мы нам приходить к вам⁈ Это вы должны ко мне свататься!

— Хорошо, сделаю, — серьёзно кивнул я.

— Нет! Не надо так делать! — испугалась Елизавета.

— Артур, оставь свои глупые мысли при себе, — строго сказал Роман. — О свадьбе и речи нет!

— А помолвка? — расстроился я.

— И о помолвке!

— А зачем вы тогда пришли?

Роман глубоко вдохнул и выдохнул. Елизавета прикрыла глаза и пыталась успокоиться. Лишь женщина не поддалась общему настроению и молча разглядывала меня.

— Вы мама Елизаветы? — участливо спросил я.

— Да, я Людмила Булгакова, — холодно ответила она.

— Приятно познакомиться, — я приложил ладонь к груди и вежливо поклонился. — Ваша дочь чудесная девушка. Очень добрая, красивая, суровая. Уверен, вы такая же прелестная леди. Это видно даже через маску.

— Спасибо, — Людмила немного оттаяла, в уголках её глаз появились мимические морщинки. Улыбается.

— Артур, никакого флирта с моей мамой! — возмутилась Елизавета.

— Хорошо, — послушно кивнул я.

— То есть ты даже не скрываешь, что флиртовал⁈

— Так, стоп! — Роман хлопнул в ладоши. — Артур, мы пришли к тебе по делу. Скажи, что ты знаешь о Хранителях Знаний?

Я сделал серьёзное лицо.

— Это очень могущественная организация, с которой нельзя шутить.

— Как ты вышел на них? — спросила Людмила.

Я замешкался.

— Наш разговор останется в тайне, — ласково сказала Елизавета.

— Они сами вышли на меня, когда Апостол Михаил вылечил мне ноги. Дали задание, я его выполнил. Получил награду, которую они обещали.

— Что за награда? — жадно спросила Людмила.

— Не могу сказать. Но это было чудо.

Я отвёл глаза.

Елизавета и Людмила переглянулись.

Примерно представляю, какие у них мысли сейчас в голове.

Вероятно, они думают, что моя награда — это вылеченные ноги. А вру я специально, чтобы скрыть награду и не выдавать Хранителей. Упоминание чуда только сильнее укрепило их в этой мысли. Тем более, что вылечить ноги — это целительное действие. Как сделать из зомби человека. Похожий почерк.

Сейчас они переглядываются, думая, что всё поняли и раскусили меня. Оно и правильно. Куда мне, наивному подростку, до них — акул интрижных морей?

Но… Я могу и ошибаться. Люди любят додумывать и порою доходят до самых фантастичных выводов.

— Ладно, оставим твою сделку. Что ты нашёл на сайте организации? — продолжила ласково спрашивать Елизавета.

— Там у каждого своё, наверное, — я смутился. — Мне предложили купить Эликсир Развития Ядра. Но цена большая, мне надо копить.

— Эликсир Развития Ядра? — у Романа широко раздулись ноздри, как у собаки, которая нюхнула перца. — Мы поможем тебе с деньгами! Купи два, а один отдай нам, что скажешь?

Я тут же стал серьёзен и строго посмотрел на Князя.

— Ни в коем случае! — махнул рукой, словно отрезая кусок облака. — Это невозможно! Вы хотите, чтобы я обманывал Хранителей Знаний⁈ Ни в коем случае! Это абсолютно невозможно! И вообще, — я начал сердиться. — Вы знаете, что такое благодарность⁈ У меня был всего один шанс поделиться ссылкой! И отдал его Елизавете. А вы тут пришли и допрашиваете меня. Разве так отвечают на доброту⁈

Елизавета заметно смутилась. Роман поморщился, Людмила склонила голову и сказала:

— Вы правы, Благородный Артур. Мы повели себя недостойно. Но поймите — на кону слишком многое!

Она взглянула на меня. В её глазах было столько боли…

— На кону здоровье моего сына, Артур, — Людмила частично раскрыла награду Хранителей. — Если надежда есть, то мы… Мы… Мы сделаем всё! Артур, если вы и правда подарили Елизавете способ вылечить моего сына — мы всей семьёй будем у вас в неоплатном долгу.

Роман со вздохом кивнул, Елизавета опустила голову.

— Доверьтесь им, — я твёрдо посмотрел в глаза Людмиле. — Доверьтесь Хранителям, и ваш сын будет исцелён. Я в этом ручаюсь.

У Людмилы словно стержень вынули, она завалилась набок и чуть не упала — её подхватил Роман.

— Это всё, что мы хотели услышать, — прошептала Людмила. — Спасибо вам, Артур.

— Пожалуйста, — кивнул я.

— Идём, — Роман помог жене встать. Они подошли ко мне, и он протянул руку.

Булгаков крепко сжал мне ладонь и кивнул. Муж и жена пошли на выход.

Елизавета последовала за ними. Она шёпотом поблагодарила меня и поспешила уйти.

Булгаковы покинули мою комнату.

— Ну как, я был безупречен?

Зевнул. Спать хочется. Наверное, отложу просмотр алхимических паспортов на завтра.

— О да, ты играл очень правдоподобно! — Мия прыгнула на стол и уставилась на меня. — Мне понравилось! Знаешь, мне очень нравится, как ты играешь чужими судьбами! Это так… будоражит!

Я со скепсисом глянул на возбуждённую кошечку и пошёл в кровать.

— Утром сможешь через планшет проверить счёт? — лёг поудобнее. — Думаю, деньги будут там. Если не уже.

— Да, смогу, — Мия легла на подушку, рядом.

— Спокойной ночи, — я закрыл глаза. — Разбуди меня в семь, пожалуйста.

— Спокойной.

…

— Вставай. Уже семь.

Я неохотно открыл глаза. Мия лежала у меня на груди и смотрела прямо в глаза.

— Слезай, ты тяжёлая, — проворчал я.

— Я голограмма, — напомнила Мия.

— А я человек, и мне не хочется вставать в семь утра.

— Не понимаю, о чём ты. Я голограмма.

— Везёт тебе…

Я пошёл умываться. После утреннего туалета открыл планшет и попросил Мию проверить теневой счёт.

— Пятьдесят одна тысяча пятьсот тридцать рублей, — Мия довольно заурчала. — У нас много денег!

— Ожидаемо, — я кивнул.

— Что будем покупать? — спросила Мия. — Кристаллы зомби-Магов?

— Не только кристаллы. Как дела у Лимона? Из пятидесяти тысяч ему принадлежит десять.

Я вышел из комнаты и направился к лифту.

— У него получается всё лучше. Пока рано его на задание пускать, — с важным видом сказала Мия.

— Да, ему опыт нужен. В морге смог оживить человека? — я зашёл в лифт. Помимо меня, в нём находилась молодая пара.

— Да, но он сразу умер, — Мия прыгнула мне на голову. — Лимон там в обморок упал. Но он сам виноват, решил воскресить старика, а тот захрипел и снова помер.

Двери лифта открылись. Я направился в небольшую кофейню, там заказал себе латте и круассан с шоколадом. Пока несли заказ, просматривал алхимические паспорта. Отмечал себе знакомые ингредиенты, раскидывал их по разным папкам.

— Нашёл, — прошептал я, открыв файл с алхимическим паспортом корня магического Женьшеня.

— Вы что-то сказали? — спросил официант, аккуратно положив заказ передо мной.

— Нет.

Официант ушёл, я отпил кофе.

— Корень магического Женьшеня, да? Он нужен для Зелья Омоложения?

— Да. Но подходит минимум столетний Женьшень. Чем старше растение, тем лучше эффект, — прошептал я.

Пил кофе, жевал круассан и продолжал листать алхимические паспорта.

— О, это мне надо, — я остановился на ещё одном магическом растении.

Магическая Белена Чёрная — редкий вид дурманящего растения. Мне этот ингредиент пригодится для плана по свержению Баронессы Агаты.

Следующий интересный ингредиент, который я отметил — Призрачный Папоротник. Его можно использовать для Зелья Хамелеона, который пригодится Лимону во время выполнения его задания.

Проверил время — семь сорок утра.

Самолёт в двенадцать, поэтому успеваю наведаться в алхимический магазин.

Я доел и сходил к ресепшену. Мне вновь выдали машину, которая довезла меня до самого «Пряничного домика».

Выходя из машины, я провёл ладонью по лицу, надевая Маску Многоликого. Теперь меня никто не узнает.

Вошёл в магазин и сразу подошёл к консультанту.

— Здравствуйте, мне нужны ингредиенты по этому списку.

Консультант — юноша лет восемнадцати, вежливо принял мой планшет и прочитал список. Его брови взметнулись вверх, он недоверчиво посмотрел на меня.

— Что такое? — я вопросительно улыбнулся.

— Нет… — он замешкался.

— Благородный, — подсказал я.

— Нет, Благородный, всё хорошо. Сейчас посчитаю вас. Пройдёмте со мной на второй этаж?

— Конечно.

Я забрал свой планшет и мы поднялись.

— Можно побыстрее, мне скоро ехать, — я сел в удобное кожаное кресло.

— Да, конечно.

Через пару минут юноша пришёл с чопорного вида стариком, у которого были поразительно гладкие, блестящие усы.

— Благородный, — он склонил голову. — Мы рады приветствовать вас в нашем магазине. Ваш заказ составит двадцать семь тысяч пятьсот семьдесят рублей.

Старик и юноша испытующе посмотрели на меня. Не верят, что такой молодой парень распоряжается подобными суммами? А ведь я добавил себе возраста Маской, мне на вид лет двадцать пять.

— Расплачусь картой, где у вас терминал? Я правда тороплюсь, мне ехать надо.

— Вы готовы расплатиться сейчас? — уточнил старик.

— Да. Вашему магазину я доверяю.

После моих слов старик расслабился. Наконец-то поверил, что я могу оплатить счёт.

Через пару минут юноша принёс мне терминал. Я приложил карту, и деньги списались. Взгляд у парня сразу переменился, стал более уважительным, даже немного подобострастным.

Ещё минут десять работники магазина упаковывали товар. Принёс его лично старик — в стильном серебристом чемодане с колёсиками.

— Вот список, всё правильно? — он протянул бумажку.

Я пробежался глазами:

Магическая Белена Чёрная, 3 штуки: 1 500 рублей.

Корень магического Женьшеня (111 лет): 1 720 рублей.

Призрачный Папоротник (магический): 1 000 рублей.

Кровавая Яшма (магический): 1500 рублей.

Кровь Мёртвого Волка (1 литр): 1000 рублей.

Корень Мёртвого Дерева (500 грамм): 500 рублей.

Кристаллы зомби-Магов:

2-й ступени, 10 штук: 500 рублей.

3-й ступени, 5 штук: 400 рублей.

4-й ступени, 5 штук: 750 рублей.

5-й ступени, 5 штук: 5 000 рублей.

6-й ступени, 5 штук: 12 500 рублей.

Ниже приводился список из двадцати двух менее дорогих материалов, на общую стоимость в тысячу двести рублей. Я поморщился от суммарного ценника. Но мне нужны все эти ресурсы — особенно кристаллы зомби-Магов шестой ступени.

— Да, всё правильно, — я протянул список обратно.

— От нашего магазина мы благодарим вас за покупку, — старик поклонился. — Эта скидочная карта действует на следующую покупку. Она сократит ваши расходы на пятнадцать процентов. Примите её в знак признательности за ваш крупный заказ.

— Спасибо, — я забрал карточку и поднялся. — До свидания.

Взял чемодан, спустился вниз и пошёл к машине. Водитель залип в смартфон, поэтому он не заметил меня. Я снял Маску Многоликого только перед тем, как открыть дверь автомобиля.

Водитель кинул на меня взгляд через зеркало заднего вида и вышел, чтобы загрузить чемодан в багажник.

Я сел на заднее сиденье, и вскоре мы поехали.

В отеле меня ждала рассерженная Света.

— Где ты был⁈ — потребовала она ответа, уперев кулачки в бока. — Ты знаешь, как я испугалась⁈ Проснулась, хотела позвать тебя на завтрак, а в комнате никого!

— Идём завтракать, — я покровительственно похлопал Свету по голове. — У меня были важные взрослые дела.

— Не порть мне причёску! — возмутилась она, отмахиваясь от моей руки. — И не разговаривай со мной, как с ребёнком!

— Пойдём кушать кашу.

— Сам кушай кашу!

Мы со Светой прошли к той же кафешке, где я пил кофе. Там заказали завтрак. Я предпочёл яичницу с ветчиной, а Света заказала хлеб с лососем, яйцом и сыром.

— Вкусный бутерброд? — сделав лицо деревенского простачка, спросил я.

— Это бенедикт, вообще-то, — Света укоризненно посмотрела на меня. — Тебе надо подучить названия блюд, чтоб над тобой не смеялись.

— Никто надо мной не смеётся, — заметил я.

— Я смеюсь. Ху-ху-ху, — Света показала на меня пальцем и сымитировала дурацкий смех.

— Будешь много вякать — заберу твой бутерброд, — пригрозил я.

— Это не бутерброд… И я не вякаю!

— Не разговаривай с набитым ртом.

— Р-р-р! — Света в порыве чувств погрозила кулаком.

Я мысленно посмеивался. Весело с ней, забавная.

После основного блюда мы решили заказать десерт. Я увидел в меню блинный медовый торт и сразу же попросил принести мне кусочек.

— Кстати, ну как, пришли к тебе Булгаковы? — Света с иронией глянула на меня. — Елизавета взяла ответственность за свой вопиющий поступок?

— Да, но свадьбы не будет, — вздохнул я.

— Почему? — удивилась Света.

Улыбчивая официантка положила перед нами по тарелочке с тортом. Я тут же отломил кусок блинного медового и попробовал.

Поморщился — не то.

— Почему не будет свадьбы? — переспросила Света.

— Они сказали, что у меня слишком болтливая сестра по имени Светлана, поэтому отказались, — горько вздохнул я.

— Дурак ты, — буркнула Света. — Я не болтливая. Или правда болтливая? Но я обычно нормальная, просто это с тобой так выходит. Всё, не разговаривай больше со мной!

Света расстроенно отломила кусочек шоколадного торта и положила его в рот. Грустно пожевала.

— Я пошутил, они так не говорили, — пришлось признаться мне. — Ты не болтливая, всё хорошо. Это я неудачно пошутил, не хотел обидеть.

Света хитро посмотрела на меня и показала язык. Провела, мелкая.

Мия, сидящая у меня на голове, захихикала.

После десерта мы решили прогуляться — пока рано ехать в аэропорт, время есть.

Мы вышли и зашагали по широкой пешеходной улице. Отель «Щелкунчик» находился на перекрёстке проспектов, тут было очень оживлённо.

— Бульвар Клавдия Бегрельского, — прочитала Света. — Ты знаешь, кто это?

— На самом деле, это выдуманное имя, — подсказала Мия. — Сто лет назад какой-то пьяный чиновник написал такое название, и оно осталось.

Я повторил слова Мии. Света фыркнула и заявила:

— Брехня! Думаешь, я поверю тебе? После всего, что между нами было?

— Ты права, я пошутил, — признался я. — На самом деле, Клавдий Бегрельский — это говорящий магический кот.

— Разве такие бывают? — удивилась Света.

— Всего один был в истории, Клавдий Бегрельский.

Болтая, мы прогуливались по бульвару. Заглянули в небольшую лавку, которая торгует алхимическими продуктами. Меня заинтересовал большой ассортимент самых разных дымовых шашек. Я даже сфотографировал их, на будущее — пригодятся в плане Лимона.

— Жаль, мы на Площадь Объединения не поехали. Хотелось бы посмотреть на знаменитую статую «Первого Мага», — сказала Света, увидев какую-то вывеску.

— О, давай зайдём сюда? Посмотрим, что там новенького? — Света показала на магазин с техникой.

— Давай, мне как раз нужен ноутбук, — кивнул я.

Мы зашли в салон.

— Офигеть тут цены, — прошептала Света. — Дороже, чем у нас в городе. Но и модели самые новые. Смотри, это «Титаниум» шестой модели! А это ноутбуки «Оптимус», они считаются самыми топовыми, на них любая игра пойдёт! О, это иностранные модели. «Небула», я такие только в рекламе видела.

Пока Света восхищённо щебетала, я оглядывался. Меня заинтересовал экспонат в самом центре комнаты. Он был подписан:

«Магические умные часы „Эфир“. Экспериментальный прототип. Цена — 10 000 рублей».

— Ого! — Света подошла ко мне. — Десять тысяч!

Консультант, который спешил к нам, замедлился. По поведению девочки понял, что мы явно не богатые покупатели, поэтому и распинаться перед нами нет смысла.

Я взял небольшую брошюру и пролистал её.

— В этих часах совсем кроха магии, — заметила Мия. — Они практически никогда не разряжаются, имеют функции поиска других привязанных гаджетов, ну и подобные мелочи. Люди могут интегрировать магию с крупной техникой, с серверами и электростанциями, но вот с гаджетами пока не очень получается.

Хм. А ведь у меня есть шанс решить эту проблему и соединить гаджеты с магией. Может, построить бизнес-империю?

Цена в десять тысяч была огромной. Во всём салоне, помимо этих магических часов, самая дорогая техника стоила девять сотен рублей.

Под удивлённым взглядом Светы я купил себе ноутбук за четыре сотни и электронные часы за сотню. Оба гаджета принадлежали к фирме «Кискофф». Мои планшет и ноутбук той же фирмы, все они связаны между собой в единой экосистеме.

— Тебе так много денег дают? — спросила Свету, увидев, что я расплачиваюсь картой. — Мне даже банковскую карточку пока не выдали.

— Сделаю тебе подарок, не против? — предложил Свете. — За помощь на балу.

— Мне? — смутилась Света. — А родители что скажут?

— Мы придумаем историю, — серьёзно ответил я. — И будем рассказывать её. Но у меня условие — эта история должна быть утверждена мною лично.

— Бред всякий будешь выдумывать? — догадалась Света. — Но я согласна! Какой бюджет?

— Ты скажи, что тебе надо. А я отвечу, хватит у меня денег, или нет.

Света потопталась у витрин и ткнула пальцев в смартфон «Орион 3», за восемьдесят рублей.

— Не самая топовая модель, но очень надёжная, — словно оправдываясь, сказала Света. — Как по цене?

Я позвал консультанта и указал в смартфон за двести двадцать рублей. Новейшая модель «Орион 7».

— Упакуйте мне эту, — попросил я.

— Дорого же, — прошипела Света, потянув меня за рукав. — Не надо такой!

— Всё хорошо, иди пока поиграй.

— Артур, хватит так делать! Я тоже личность! — Света обиделась.

Но её обида испарилась, когда я оплатил смартфон и отдал ей.

— Ты и вправду его купил, — обречённо вздохнула она. Но её глаза блестели от радости. — Кто вообще такие дорогие подарки сёстрам дарит?

— Поверь, ты ещё пожалеешь, что приняла подарок, — я коварно усмехнулся, в моей голове уже генерировались идеи, как именно Света будет объяснять родителям появление такого дорогого смартфона.

— Есть новости, — подала голос Мия. — Вера Грейг провела ночь в отеле своего отца. Не одна. Видеозаписи отправлены на твою почту.

Хе-хе-хе. Это хорошо, очень хорошо.

— Мне кажется, я уже начинаю жалеть, — пробормотала Света, что-то увидев на моём лице.

* * *

Семь часов спустя, квартал клана Грейг.

Вся семья Светы собралась в гостиной, чтобы выслушать её историю про бал. Мать, отец, брат и сестра.

Света не помнила, когда в последний раз семья вот так собиралась. Вроде бы на день рождения матери, три-четыре года назад.

Света опустила неприятный инцидент с пятном на платье и не стала упоминать о поразительном, просто волшебном таланте Артура в мытье одежды. Она жарко описывала бал. Как Артур разрешил ей подарить подарок от всего клана — на этом моменте мать и отец удивлённо переглянулись, а старшая сестра завистливо поморщилась. Как какой-то старик попытался украсть телефон у Анастасии Беттихер, но смартфон взорвался в его заднем кармане. Как Артур споткнулся и поцеловал Елизавету Булгакову.

На этом месте скривился брат Светы — Илья Грейг. Мать и отец встревожились.

— А если у нашей семьи возникнут проблемы⁈ — Лиза Грейг тут же достала смартфон и проверила уведомления.

— О чём этот парень вообще думал? — хмурился Александр Грейг, отец Светы.

— Нет, там всё хорошо, — замахала руками Света. — Отец Елизаветы сказал, что Артуру благоволит сам Апостол Церкви. После этого никто не решился трогать брата.

— Брата, — передразнила Мария, старшая сестра. — Один раз тебя на бал с собой взял — и сразу братом стал.

Света промолчала. Она не стала говорить, что Артур уже сделал для неё больше, чем родные брат и сестра вместе взятые.

— Апостол? — пробормотал Александр. — Надо сдружиться с Артуром. Ни в коем случае не ссорьтесь с ним, поняли?

— Да, Артур пока в фаворе, с ним нельзя ссориться, — строго сказала Лиза. — Леонида вспомните, он сейчас с порушенной репутацией, потому что на Артура напал. Его поступок весь город обсуждает. Артура после интервью все горожане полюбили из-за его доброй наивности.

Света мысленно закатила глаза. Артура можно назвать разными словами, но точно не наивным. Но, разумеется, она промолчала. Свете нравилось, что она единственная знает, каков на самом деле Артур Грейг.

— Что-то ещё на балу случилось? — спросил Александр.

— Свет выключили, — вспомнила Света. — В темноте кто-то пнул дедушку, он потом ходил, искал виновника. Ещё Гриша Маяковский очень ругался, в него какой-то парень фундуком кидался.

— Тебя так послушать — цирк, а не бал Булгаковых, — хмыкнула Мария.

Света проигнорировала сестру и перешла к самой неприятной части.

— Случилось ещё кое-что. Мне подарили вот это, — она вытащила новый смартфон и показала всем.

У родителей одинаково взметнулись брови, Илья и Мария подались вперёд, жадно пожирая глазами смартфон.

— Орион семь, — прошептала Мария.

— Кто тебе подарил этот смартфон? — строго спросил отец. — Как ты вообще посмела принять такой дорогой подарок от незнакомца⁈

— Там целая история! — Света опередила мать, которая уже собиралась присоединиться к отцу. — Она очень… стыдная.

— Какая история? — продолжая хмуриться, спросил отец. Он едва сдерживался, чтобы не отругать её.

— Этим утром, когда мы с Артуром пошли на завтрак, в коридоре нам попался старик, — Света мысленно прокляла Артура и продолжила: — Он увидел меня, схватился за сердце и упал на пол. Мы сразу бросились ему помогать, помогли попасть в номер, вызвали скорую. Этот старик…

Света поморщилась и снова прокляла Артура.

— Он сказал, что я очень похожа на его любимую собаку и что он перепутал её со мной, поэтому у него так заболело сердце. Его собака сбежала от него три года назад, и он с тех пор летает по миру в её поисках. Он даже заплакал, когда рассказывал. Потом достал из тумбочки новый смартфон и очень попросил принять его. Он сказал, что для него память о собаке очень важна, и что он очень благодарен мне. Старик не принимал отказ. Там врачи пришли, он отказывался с ними уходить, пока я не приму подарок. Пришлось принять.

В комнате повисла тишина. Вся семья в шоке смотрела на Свету.

— Вы можете Артура спросить, он тоже там был! — занервничала Света. Вдруг ей не поверили?

Она вновь начала проклинать брата. Никогда в жизни она не чувствовала себя настолько глупо и стыдно. Её перепутали с собакой!

— Это… удивительно, — первым нашёлся с ответом Александр. — В мире много чудаков, поэтому… Такое тоже случается. Ты можешь оставить подарок себе.

Мария прыснула в кулачок и затряслась от смеха. Но Свете не было обидно — она была рада, что ей разрешили оставить смартфон. История, которую придумал Артур — сработала! Хотя она до последнего спорила и хотела рассказать что-то более простое и обыденное. Например — что нашла гаджет на земле. Но Артур сказал, что в таком случае она может попрощаться со смартфоном — его точно заберут.

— Собака, надо же, — пробормотала мать.

— Ты и правда похожа, если немного расфокусировать взгляд, — заметил Илья, посмеиваясь. Марию ещё сильнее затрясло.

— Я не похожа на собаку, — пробурчала Света. — Зато у меня смартфон есть!

Илья и Мария перестали смеяться. Аргумент Светы попал в цель — им нечего было ответить.

— Доченька, ты молодец, — Лиза первой поднялась. — Я побежала, обещала встретиться с Олей.

Остальная семья тоже засобиралась.

«Сплетничать побежали», — подумала Света. Она аккуратно положила в карман свой новенький смартфон и поспешила в свою комнату.

Надо подружкам похвастаться. Только историю про собаку она не будет им рассказывать…

Глава 16

В самолёте я притворился, что заснул прямо посреди разговора со Светой. Слишком ей не понравилась придуманная мною история про старика и собаку. Но по мне — это гениально!

Света немного попыхтела, поругала меня. Но затем сама заснула.

После приземления мы сели в такси, я снова «уснул». Проснулся, только когда остановились у домика Светы. Выглядел он не сильно лучше, чем тот, куда сослали Артура после инвалидности.

— Потом обязательно расскажи, как отреагировали родители на твой рассказ, — попросил я.

— Может, не надо? — Света жалобно посмотрела на меня.

— Всё, иди давай, — замахал я рукой.

Света недовольно зыркнула и вышла. Она замялась и пробормотала:

— Спасибо тебе. Спасибо, что взял с собой. И вообще, за всё спасибо.

— Пожалуйста. Езжай, Димон, — я похлопал по плечу водителя.

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — удивился он.

— Можно я не буду рассказывать историю? — заныла Света.

— Езжай, Димон, давай!

Водитель нажал на газ и поехал, Света осталась позади. Стояла и обиженно хлопала глазами.

— Так откуда вы знаете моё имя? — переспросил водитель.

— Ты его сам назвал, когда мы сели в машину, — ответил я под хихиканье Мии. На самом деле, это она мне сказала, как его зовут.

— Правда? Сам назвал? — Димон почесал лоб. — Вот я тупой.

Я хмыкнул, но ничего говорить не стал. Оставил лишнюю десятку на чаевые — за то, что вызвал у него сомнения в собственных интеллектуальных способностях.

Дома меня ждал неприятный сюрприз.

Ничего не предвещало беды. Я зашёл домой, переобулся в мягкие тапочки, поздоровался со слугами. Услышал звук включённого телевизора — мне показалось это весьма странным.

Я прошёл в гостиную и увидел ЭТО. На кожаном диване валялось тело и трескало чипсы. Рядом стоял столик, на котором стояли бутылки с пивом, семечки и фисташки.

На моих глазах подошла служанка и привычно убрала весь мусор. А тело даже не отреагировало — только глотнуло пива, немного разлив на себя и на диван.

— Тётя? — спросил я.

Лариса лениво повернула голову, прищурилась. Узнав меня, широко улыбнулась, обнажая сточенные мелкие зубы.

— Племяшка! — Лариса грузно села и распростёрла руки. — Иди, обниму!

— Я только с дороги, грязный, не нужно, — с виду смутился. — А вы к нам в гости зашли?

— Мне некуда идти, племяш, — вздохнула Лариса и легла обратно. — Ты же не выгонишь тётю, да?

— Конечно нет, что вы! — я по-доброму улыбнулся. — Оставайтесь, сколько хотите.

Я услышал разочарованные шепотки слуг. Ларису явно невзлюбили, что совсем неудивительно.

— Ну и молодец. А теперь иди, тут очень интересный момент, — Лариса небрежно махнула рукой.

— Конечно, тётя, — я с улыбкой кивнул и поднялся к себе.

Сперва и правда сходил в душ — всё-таки только с самолёта.

— Света ещё общается с родителями? — спросил я, вытираясь.

— Да, — мурлыкнула Мия.

— Сможешь проследить за смартфонами её родственников?

— Да, зачем? — кошечка прыгнула в раковину.

— Каждый раз, как они захотят отправить сообщение друзьям, которое касается Светы и её истории про собаку — вырубай гаджеты. Не хочу, чтобы над ней смеяться начали.

— А если они вживую расскажут?

— Пусть. Главное, чтобы не по сети, — я переоделся и вышел из комнаты.

— Будет сделано, — отозвалась Мия.

Зашёл к маме.

Она сидела в кресле и равнодушно смотрела перед собой. Только поняв, что её посетил именно я, она оживилась.

— Сынок, — улыбнулась.

Я подошёл и обнял её. Затем сел напротив и спросил:

— Что с Ларисой делать?

Мама замешкалась. С одной стороны, Лариса — её сестра. Она ничтожество, но ведь родная кровь. С другой стороны — из-за Ларисы наша с мамой жизнь превратилась в кошмар наяву.

— Я бы не хотела, чтобы она была рядом, — тихо сказала она.

— Давай займусь её? — осторожно предложил я. — Сделаю так, что Лариса просто уедет в другой город и останется там?

— Да, это будет идеально, — мама облегчённо улыбнулась. — Ты знаешь, она ведь Алисе всё докладывает.

— О, правда? — заинтересовался я.

— Да. Марьяна за ней проследила по моей просьбе. Но я не понимаю, зачем это Алисе? Хочет узнать насчёт моего состояния? Или у неё есть планы на тебя?

Мама очень спокойно упоминала третью жену Барона. А ведь именно из-за Алисы Барон развёлся с мамой.

— Хм, — я откинулся на спинку стула и достал монетку. Закрутил её между костяшками.

— Пусть пока тётка поживёт с нами, ладно?

— Хочешь использовать её связь с Алисой? — догадалась мама. — Как?

— Это не так важно, — я коварно усмехнулся. — Скоро сама увидишь. Ты сразу всё поймёшь.

— Ты с детства был хитреньким интриганом, — мама ласково погладила меня по голове. — Мой погибший брат, когда гостевал у нас, называл тебя маленьким жуликом.

— Это да, — я неловко улыбнулся.

— Расскажи мне, как прошёл бал? Мне очень интересно.

Я начал красочно описывать ей, что произошло на дне рождения Елизаветы.

— Ты правда поцеловал Елизавету Булгакову? — мать прикрыла рот ладонью и тихо засмеялась.

— Ага, — я радостно кивнул. — Случайно.

— Ну-ну, — не поверила мама. — А дальше что было?

Я быстро закончил рассказ и сам спросил:

— Как твои успехи с Меткой Души?

— Неплохо. Смотри, — мама приподняла руку, и моя тень зашевелилась. Она лентой поднялась по моей ноге, торсу, и коснулась горла. Я физически ощущал тень, словно она была материальной.

— Отлично! Ты делаешь большие успехи!

— Метка Души раскрыла мой талант, моё развитие как Мага ускорилось, — мама убрала тень. — Это удивительная способность. Если о ней станет широко известно — весь мировой баланс рухнет.

— Да, ты права, — я серьёзно кивнул. — Поэтому никто не должен знать о Метках Души.

— Я понимаю это, — мама вдруг сосредоточилась. — Что ты решил насчёт Агаты?

— Я займусь ею через несколько дней, после благотворительного вечера.

— Ты уверен? — мама нахмурилась. — Не знаю, что ты задумал, но Агата — Гранд-мастер. Неужели ты и правда с нею справишься?

— Увидишь, — я загадочно улыбнулся. — Агате я подготовил особое наказание. Очень жестокое.

Мама несколько секунд смотрела мне в глаза, затем коротко кивнула.

— Ты уже видел письмо? Завтра Барон собирает всю семью на обед, в честьвашего со Светой приезда.

— Пока не видел. Тебя, как всегда, отмазать?

— Конечно. Но потом обязательно всё расскажешь, — мама усмехнулась.

— Конечно расскажу, — я тоже усмехнулся.

Мы говорили ещё минут двадцать.

Я попрощался с мамой и вернулся в свою комнату. Открыл новенький ноутбук и подождал, пока он загрузит все данные с планшета.

Зашёл в почту, мельком прочитал пригласительное письмо Барона на завтрашний обед. Затем открыл папку с названием «Компромат. Вера».

В ней были видеофайлы с камер видеонаблюдения.

— Я тебе убрала всё лишнее, — лениво бросила Мия. — Там только самое интересное.

Я открыл одно видео, убедился в качестве компромата и закрыл. Набрал сообщение Марьяне.

Она пришла через пять минут.

— У меня имеется для тебя два задания, — сказал я, и открыл свой кошелёк.

— Слушаю, — с готовностью кивнула Марьяна.

— Купи мне флешку, самую непримечательную. И распространи среди слуг слухи, что Лариса всё докладывает Алисе.

Второе задание явно удивило Марьяну. Она чуть замешкалась, но кивнула.

— Держи, — я протянул ей несколько купюр, тридцать рублей в совокупности. — Сдачу оставь себе.

— Спасибо вам, — Марьяна радостно улыбнулась, когда поняла, сколько ей останется.

Когда она вышла, я спросил у Мии:

— У Марьяны явно вид стал получше, больше не тревожится так. Сара справляется с заданием?

— Да, — Мия довольно заурчала. — Она успешно использует свою Метку Души и изводит гада.

— Хорошо.

Я сел за компьютер и открыл браузер. Поискал информацию о снятии отпечатков пальцев — в этом мире такая методика опознания была очень распространена. Затем открыл текстовый редактор и набрал небольшой текст. Внешне он был похож на спам — там рекламировалась несуществующая частная лаборатория криминалистики. Письмо начиналось с упоминания отпечатков пальцев и дактилоскопии.

— Отправь Вере Грейг это письмо, пожалуйста, — попросил я Мию. — От анонима.

— Хорошо.

— Можешь узнать, сколько денег у неё на счетах? — я откинулся на спинку стула.

— Да, сейчас.

Мия имела полный доступ к компьютерам Веры, поэтому ей не составило труда найти нужную информацию.

— У неё на счету чуть больше девяти тысяч рублей.

— Мало как-то, — заметил я. — Она же людей продаёт за огромные деньги.

— Вера много вкладывается в недвижимость, — пояснила Мия. — У неё четыре квартиры в этом городе и одна в столице. Ещё есть дом с небольшим участком в элитном коттеджном посёлке, в пригороде столицы.

— Дорогая недвижимость? — заинтересовался я.

— Все четыре квартиры трёхкомнатные, в элитных домах. Рыночная цена самой недорогой — двадцать три тысячи рублей. А самая дорогая стоит около сорока тысяч. Квартира в столице стоит около восьмидесяти тысяч, а домик двести пятьдесят — двести семьдесят тысяч.

— Неплохо. Видимо, торговля людьми очень выгодное дело, — я усмехнулся и закрутил монетку. Как бы обобрать Веру, но при этом не вызвать подозрений?

Я удалил текст с рекламой лаборатории и напечатал новое сообщение:

'Ниже приведён счёт. Положи на него Х рублей, если не хочешь, чтобы запись с флешки попала к Барону Грейгу. Сделай это до благотворительного вечера, тогда я уничтожу запись. Камеры можешь не искать, их уже демонтировали.

С любовью, твой тайный доброжелатель'.

— Она сможет продать что-нибудь за день-два? — спросил я.

— Она сейчас ведёт переговоры по продаже сразу двух квартир в этом городе. И одновременно — по покупке ещё одной квартиры в столице.

— Это хорошо, — кивнул я. — За сколько она сможет продать квартиры и когда получит деньги?

Мия некоторое время анализировала информацию.

— Думаю, цена составит около пятидесяти тысяч, если она прям завтра поторопится продать.

— Отлично, — вместо «Х» я вбил число — 100 000. Пусть продаёт квартиры, соскребает всё что у неё есть, звонит отцу и просит в долг. С такой суммой она справится, если постарается.

Я распечатал сообщение и сделал из чистого листа конверт, куда и вложил письмо с флешкой.

Ночью пошлю Ларису, чтобы она подкинула подарочек. Вера неглупая женщина, она проведёт расследование и отыщет зацепки, которые я оставлю. Разумеется, Ларису никто не будет подозревать — она алкашка, какой из неё махинатор? А вот слухи среди слуг, что Лариса докладывает всё Алисе, её очень заинтересуют.

Пусть кусают друг друга, а я буду получать деньги. Алиса сама подставилась, связавшись с моей тёткой.

В ожидании Марьяны я открыл сайт Хранителей Знаний.

— Привет! Давно не заглядывал, — на экране появилась синяя кошечка Ники. — Хвали меня!

— Ты молодец, — я погладил экран. — Ты помогаешь Саре и Лимону, да?

— Если они просят, — довольно промурлыкала Ники. — Ещё хвали!

Я расхвалил кошечку и попрощался с ней.

— Она неживая, ты же знаешь? — заметила Мия. — Не обязательно уделять ей столько внимания.

— Ники надо хвалить, — строго сказал я. — Что там у Волковых? Есть новости?

— Слухи о травме Борислава потихоньку распространяются. Нет вестей, что Волковы собираются отправить его на лечение.

— Понял. Как там Беттихеры поживают?

— У них всё хорошо. В итоге решили проблему с тем стариком, Греком. Поверили, что это кто-то другой решил стравить их.

— А Булгаковы? Уже занялись Ростиком?

Вспомнив своего друга, Барона Ростислава Голофтеева, я взглянул на коробочку, в которой лежали медальон и перстень — подарки от дорогого Барона. Их я собирался немного видоизменить и использовать самому — Ростислав, мой близкий друг, носил с собой весьма качественные артефакты.

— Моего уровня допуска недостаточно, чтобы получить доступ к таким деталям, — Мия недовольно глянула на меня. — Не забыл, что это Ники взламывала сеть Булгаковых? Она смогла подключиться только к уровню допуска Елизаветы. А у неё не такой уж высокий статус.

— В общей сети нет информации?

— Пока нет.

— Ладно. Как дела у Серафима?

— Старается, — Мия развеселилась. — Он получил финансирование от Барона и начал закупать контейнеры у других кланов. Судя по ценам, он почти не получит выгоды от сделки.

— Тут дело не в деньгах, а в связях, — кивнул я. — Молодец Серафимушка, пусть старается.

— Да, пусть старается! — подхватила Мия. — Иногда он пишет письма, спрашивает детали. Я ему отвечаю от имени клана Немеровских.

— Ты молодец, — я погладил кошечку.

В дверь постучали — вернулась Марьяна с новой флешкой. Я перенёс на неё один из видеороликов.

— Готово, — довольно потёр руки.

Посмотрел в окно — пока вечер. Рано, надо ещё подождать.

— Пора заняться алхимией, — решил я. — Начну с Эликсира Развития Ядра для Сары. И циферку осьминожки ей передать надо.

— Ты такой добрый, — умилилась Мия.

— О да, хвали меня полностью, — я указал пальцем на себя.

— Ты не такой милый, как Ники, — фыркнула Мия.

— Жаль, — расстроился я.

Алхимический процесс Эликсира Развития Ядра не такой сложный, как у осьминожки. Тем более, в качестве основы моего Эликсира использовался Кристалл зомби-Мага третьей ступени.

У Сары всего лишь Ядро второй ступени, поэтому ей пока хватит такого Эликсира.

Спустя полчаса я сжимал двумя пальцами склянку с ярко-зелёной жидкостью. Эликсир готов.

Открыл сайт Хранителей и попросил Ники:

— Предупреди Сару, что скоро к ней придёт посыльный с подарками.

— Хорошо, — серьёзно кивнула кошечка. — Мне добавить описание этой жидкости в базу данных сайта?

— Да. Эликсир Развития Ядра можно принимать один раз на каждую ступень Ядра. Он не только развивает Ядро, но и может стать катализатором для его прорыва. Очень хорошая штука. Посоветуй Саре использовать его именно для прорыва. Если она выполнит первое задание, то получит следующий Эликсир.

Положил на стол Кристалл зомби-Мага четвёртой ступени. Сделаю Эликсир сегодня, пока есть время.

Но сперва надо заняться осьминожкой.

Вытащил небольшой алхимический контейнер, длиной с половину ладони. Он предназначен для сдерживания агрессивных магических растворов.

— Первая Форма, Стилус, — пробормотал я.

Переложил Стилус в правую ладонь, а левую расположил над открытым контейнером. Нарисовал на ладони Круг.

На тыльной стороне появилась золотая цифра «7». Она покрылась яркими линиями, которые сошлись в центре ладони в тёмно-золотое пятно.

Из пятна внутрь контейнера упала алая капля. Я закрыл контейнер.

— Добавь ещё одну позицию: «Алые Чернила», — попросил я, устало выдыхая. Сложно выдавливать «ножки осьминожки». Я их называю циферками. Всего их у меня девять — от единицы до девятки. Ноль находится у меня, а вот остальные я могу раздать своим последователям. Сара станет первой.

— Добавила, — отозвалась Ники. — Что они делают?

— Алые Чернила указывают на ранг в Организации. Только первая девятка лучших достойна получить этот дар. Владельцы Алых Чернил чувствуют друг друга при встрече. Если владелец сильно ранен, Алые Чернила растворяются в крови и залечивают рану. Но после этого Алые Чернила исчезнут, и получить их снова будет очень трудно.

На самом деле, не трудно. Ножка осьминожки вернётся ко мне, и я её могу снова отдать. Но пусть боятся и лишний раз не подставляются.

— Главное свойство Алых Чернил — Лидер может лично влить во владельца энергию, которая будет развивать Ядро. Таким образом он способен не только восстанавливать ману девятки лучших, но и развивать их Ядра.

— Так вот почему ты связал препарат с Астральным Навыком? — впечатлилась Мия.

— Ага. Так я могу делиться энергией от чужих эмоций с моими людьми. Правда, круто?

— Очень, — кивнула Мия. — Ты гений, знаешь?

— Меня надо хвалить, не его! — возмутилась Ники.

— Ну ты вообще вне конкуренции, киска, — я нежно улыбнулся синей кошечке.

— Каблук, — Мия презрительно фыркнула.

— Дай почитать, что ты написала.

Ещё минуты три я правил текст Ники — добавил способ использования и подкорректировал описание по мелочи. А затем позвал дворецкого — пусть снова поработает посыльным.

Дворецкий покорно зашёл ко мне и вскоре стал моей куклой. Порошок Контроля действует безотказно, как всегда.

Когда дворецкий ушёл с посылкой, я сел в кресло и усмехнулся. Спросил вслух:

— Интересно, как отреагирует Сара? Она ведь уже потеряла надежду стать хотя бы средним Магом. А тут у неё появится надежда. Особенно, когда она поймёт весь потенциал «Алых Чернил».

— Думаю, она будет рада, — предположила Мия.

— Конечно, — я поднялся и потянулся. — Любой Маг в её положении пришёл бы в дичайший восторг.

Я занялся разминкой. Скоро Сара активирует «Алые Чернила», и мне нужно будет показать ей, насколько ценный подарок она получила.

* * *

Улица Марка Грейга, дом тридцать два, квартира семь.

Сара медленно провела чёрной помадой по своим губам и причмокнула. Сделала шаг назад от зеркала и с удовлетворением кивнула. Сара сильно сменила свой имидж после недавних событий.

Несколько дней назад её приняли в Организацию. Этот день Сара считала днём своего Перерождения. Депрессия ушла бесследно, ей на смену пришло осознание своего предназначения.

Сара смогла раскрыть свою Метку Души и получила Дар.

— Нулевая Форма, — прошептала Сара, и посмотрела на свою левую ладонь. На ней проступил рисунок чёрной, как ночь, кляксы, в которой угадывались очертания призрака.

Сара с нежностью погладила Метку Души. Она чувствовала, что её Дар — это проявление её истинной сущности, основы её «Я». Умиротворённо вздохнув, Сара взглянула в зеркало.

Глаза подведены чёрной тушью, волосы цвета угля, губы словно покрыли смолой. Одежда соответствующая — чёрная, в современной интерпретации готического стиля.

Сара подмигнула себе и вошла в спальню. Никакого мусора не было — лишь кровать и стол, где она работала. Окна занавешены, из источников света — лишь свечи.

Сара села за свой стол. Она двигалась плавно, словно ветер.

— Я та, кто насылает Кошмары, — прошептала Сара.

Перед ней стояла рамка с фотографией молодого мужчины. Перед фотографией стояла небольшая миска, на донышке которой было немного крови. Рядом с миской — бумажка, на которой несколько волосков и скобочки ногтей.

Сара грациозно приподняла левую ладонь, её ресницы затрепетали. Никто бы не остался равнодушным при виде неё. Сара вызывала ощущение загадочности, вокруг неё витал мистический ореол.

Метка Души на её ладони слабо засияла, от неё отделился сгусток тени и слился с фотографией.

Первый кошмар отправлен.

Смартфон, лежащий на кровати, вдруг мяукнул. Сара замерла. А затем вскочила со стула и больно ударилась коленкой о ножку стола.

Ойкнув и ругнувшись, Сара бросилась к кровати, но по пути споткнулась и грохнулась на пол.

Весь мистический ореол куда-то пропал.

Наконец, Сара добралась до своей кровати и схватила смартфон.

— Привет! — синяя кошечка помахала лапкой.

— Ники! — обрадовалась Сара. — Самая лучшая! Самая милая! Самая красивая!

— М-м-м, ты молодец, продолжай, — кошечка заурчала.

Сара ещё минуты три расхваливала её, прежде чем Ники, наконец, перешла к делу.

— Лидер отправил тебе посылку, скоро придёт, — деловито начала Ники. — Ты получишь кое-какие подарки. Но это только сейчас, тебе повезло, что ты стоишь у истоков нашей Организации и у тебя такая хорошая Метка Души.

— Правда хорошая⁈ — обрадовалась Сара.

— Да, — важно кивнула Ники. — Тебе с ней повезло.

— Я знала! — Саре помахала перед собой кулаком.

— В общем, жди, — продолжила Ники. — Пока можешь посмотреть базу данных. Я подсвечу тебе, какие подарки ты получишь. И помни — это только сейчас такие хорошие условия. Лидер готовит тебя для второго задания. В будущем тебе придётся добывать каждый алхимический продукт своими силами.

— Да, конечно, я понимаю, — закивала Сара.

Она вспомнила, как получила своё первое задание. Сперва она очень испугалась от таких странностей — непонятный старик, ведущий себя как кукла, и столько странных алхимических препаратов! Порошок Контроля, Порошок Ложной Смерти, Парализующий Порошок и Маскирующая Мазь. Каждый из этих препаратов обладал удивительными свойствами. Особенно Порошок Контроля! Сара вообще никогда ни о чём подобном не слышала.

Успокоившись, она взяла себя в руки и решилась на первый шаг.

Сара нашла цель задания — молодого мужчину, внешне вполне приятного, но внутренне полного урода, судя по тексту задания. Она проследила за ним, и когда они остались одни, использовала на нём Порошок Контроля.

Сара была ошеломлена его эффектом. По сути, она полностью подчинила разум человека! Необычайная власть, которая очень опасна в злых руках.

Но пусть Лидер Организации сам думает об этом, Сару в тот момент волновало только задание. Она взяла у цели несколько шприцев крови, собрала генетический материал, и отправила домой, отсыпаться.

А затем Сара впервые использовала свою Метку Души. И поняла, что больше никогда и ни за что не вернётся к жизни без неё. Метка Души — это как её сердце. Если удалить Метку, она умрёт.

Сара сменила имидж, следуя внутреннему порыву. Она убралась в квартире, выкинула всё лишнее. И начала свои эксперименты. Она каждый вечер уделяла время использованию Метки, а затем следила за целью. Каждое утро мужчина выглядел всё более уставшим и нервным.

Сегодня Сара хотела использовать второй метод — стать его спасительницей во сне. Но Лидер послал подарки, и Сара не могла больше думать ни о чём другом.

Она открыла базу данных и прочитала, что ей скоро принесут.

— Эликсир Развития Ядра, — заворожённо прошептала Сара.

— Тебе надо развиваться как Магине, чтобы быть полезной, — наставительно сказала Ники. — Используй любую возможность, чтобы стать сильнее.

— Поняла, — Сара кивнула и прочитала описание «Алых Чернил».

Первое, что она ощутила — испуг. А что, если этот загадочный Лидер сможет контролировать её через чернила? Но затем она подуспокоилась.

Неважно, ей просто надо довериться. Сара никогда не откажется от своей Метки Души. Вдруг Лидер может как-то забрать её?

Сару аж передёрнуло от такой мысли.

Следующие несколько минут она места себе не находила. Ходила по своей квартирке, нервно поглядывала на дверь. И когда в неё постучали — тут же бросилась открывать.

У двери стоял тот же старик в маске, что и в прошлый раз. Его глаза были совершенно пусты.

Старик протянул коробочку, которую Сара аккуратно взяла. Отдав посылку, он повернулся и зашагал прочь. И правда, как кукла.

Сара закрыла дверь и занесла коробку в комнату. Положила её на стол и аккуратно открыла. Внутри лежал маленький стальной контейнер, склянка с ярко-зелёной жидкостью и свёрнутая пачка купюр.

При виде денег у Сары на глазах навернулись слёзы. Лидер такой заботливый! Пятьдесят рублей, которые он передал в прошлый раз, очень помогли ей.

Она посчитала деньги — сто пятьдесят рублей. Как много! Затем посмотрела на жидкость в пробирке — Эликсир использует позже, к нему ещё надо ментально подготовиться.

Сара сходила за небольшим изогнутым ножичком, который купила недавно, и открыла контейнер. Внутри лежала алая капля.

Сара порезала себе правое запястье с внутренней стороны — в инструкции сказано, что каплю надо внедрить на участок кожи, который можно легко показать другому владельцу «Алых Чернил».

Сара подцепила левым указательным пальцем каплю и положила её на ранку.

Кровь запузырилась, порез закрылся, ладонь и предплечье вспыхнули болью. Сара крепко сжала зубы. Надо терпеть!

От места ранки во все стороны поползли алые линии. У Сары аж в глазах потемнело от боли.

Но вскоре всё закончилось. Осталась лишь алая цифра, высотой с половину среднего пальца. Цифра «9».

Сара заворожённо смотрела на неё. Она девятая. Последняя среди «избранных». Это означает, что в организации состоит ещё как минимум восемь человек, не считая Лидера. Хотя, не обязательно…

Но не успела Сара додумать, как цифра вдруг запульсировала и начала выделять огромное количество энергии. Тело Сары наполнилось маной, её Ядро начало стремительно расти, пока не достигло самого пика второй ступени. А затем поток энергии прекратился.

Сара стояла, раскрыв рот от изумления. Она уставилась на своё запястье. На безобидную с виду циферку.

Спустя пару секунд Сара, не сдерживаясь, выматерилась. Ощущая, как внутри неё поднимается волна жадности, голода, стремления к лучшей жизни, она сжала кулак и процедила:

— Я не потеряю своё место.

Из горла Сары вырвался рык.

— Я сделаю всё, чтобы стать ближе к цифре ноль!

Глава 17

Моя левая ладонь была покрыта золотыми линиями, которые медленно растворялись в коже.

— Готово, — я довольно посмотрел на Мию. — Передал Саре немного энергии через Апофеоз Короля. Пусть осознает свои перспективы.

— Ники говорит, что Сара пришла в какое-то бешенство, — опасливо сказала Мия. — Прыгает по квартире, рычит, руками машет.

— Это нормально, — кивнул я. — Ладно, закончили с ней. Пусть продолжает работать с первой целью и как можно скорее поднимает Ядро на третью ступень. Для завершающего акта «Падения Баронессы» она нужна мне максимально сильной.

— Ники займётся ею, — Мия мяукнула.

— Первая Форма, Стилус.

Я приступил к созданию второго Эликсира Развития Ядра. На этот раз использовал Кристалл зомби-Мага четвёртой ступени, а не третьей. Этот Эликсир тоже предназначался Саре, усилением Лимона я позже займусь, пусть пока мертвецов учится оживлять.

Когда завершил алхимический процесс, за окном уже была ночь. Я сел за компьютер и попросил:

— Помнишь ты мне говорила, что братья Барона имеют компромат друг на друга? Сейчас ты сможешь взломать их защиту и достать мне данные?

— Да, легко, — промурлыкала Мия.

Серафим и Вильгельм — правая и левая руки Барона, его старший и младший братья. Рано или поздно мне придётся ударить по ним. Но нужно понять — насколько жестоко с ними обойтись?

Этой ночью я собираюсь зайти в местную Церковь Богини Жизни и проверить, как там дела у Павла Грейга в Госпитале. Именно через Павла я собираюсь нанести удар по его отцу, Вильгельму.

Но сперва мне надо убедиться, что Вильгельм заслуживает такого наказания. Одно из главных правил моего внутреннего свода правил — «Наказание должно соответствовать деяниям». Вот и проверим, надо ли мне ограничиваться в методах, или нет.

— Это компромат Вильгельма, — Мия вывела на экране пару десятков файлов. — На Серафима.

Я открыл первый документ и поморщился. Массовое убийство. Ниже приводилось подробное объяснение с доказательствами вины Серафима.

Следующий документ — убийство целой семьи, которая отказывалась продавать свой дом.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы понять — на Серафиме негде клейма ставить. Он отморозок без капли жалости. Имеет собственную бандитскую группировку «Палачи», занимается перепродажей контрабандного оружия и распространением наркотиков в родном городе. Устраняет неугодных клану — поджоги, расстрелы, взрывы. Однажды он похитил девушку на улице, потому что она ему понравилась.

Судя по детальности собранного компромата, Серафим не блещет умом. Тупой, жестокий отморозок.

Мои предположения частично подтвердились, когда Мия открыла компромат Серафима, который он собрал на Вильгельма. Качество информации на порядок хуже, прямых доказательств очень мало. Почти в каждом деле главным свидетелем является сам Серафим.

Но и того, что он собрал, мне хватило. Вильгельм гораздо умнее брата, он хитёр, коварен и жесток. Его официальная должность — глава клановой разведки. Пользуясь своим статусом и ресурсами клана, Вильгельм продаёт в другие города крупные партии наркотиков.

Но это не главный его секрет. Вильгельм ответственен за «усиление клановых позиций». Если Серафим убивал обычных людей, то Вильгельм — Магов.

Под его контролем был тайный клановый отряд, состоящий из Магов. Кодовое название отряда — «Сигма». Он основан более ста лет назад прадедом Захара, и с тех пор с каждым поколением становился всё сильнее и многочисленнее.

Что самое мерзкое — в отряд «Сигма» попадали лишь маленькие дети. Треть — последние представители семей Магов, которые были уничтожены кланом Грейг, тем самым отрядом «Сигма». Остальная часть — украденные в младенчестве дети Магов.

Выращивают будущих убийц в «Воспитательном Доме», который находится где-то за городом. Екатерина, первая жена Вильгельма, курирует этот проект. Она контролирует персонал и строго следит за процессом воспитания.

Открыв последний файл, я приподнял брови. Там говорилось о клане Бухе, который был уничтожен десять лет назад совместной операцией Волковых и Грейг. Вильгельм тогда только стал главой «Сигма», это была его первая крупная операция.

— В прошлой жизни также было, — сказал я Мие. — Клан Бухе был уничтожен Вильгельмом. Позже сам Вильгельм умер долгой и мучительной смертью, с каждым днём он становился всё слабее. Под конец жизни сошёл с ума и несколько раз пытался убить себя. Никто не понимал, что происходит.

— Это Сара была, да? — догадалась Мия.

— Да. Сара закошмарила Вильгельма, — я усмехнулся. — Официально она имела другую фамилию, как и сейчас. Мало кто знал, что она из боковой ветви клана Бухе и чудом выжила в той бойне.

Я закрыл файл и откинулся на спинку стула. Что ж, вывод очевиден — никаких ограничений в выборе средств. Вильгельм заслуживает самого жестокого наказания.

— У Вильгельма есть досье на Алису, третью жену Барона, — заметила Мия.

— Показывай, — я с интересом приблизился к экрану.

Мия открыла досье, я его внимательно прочитал.

— Как интересно.

Оказывается, Алиса тоже выросла в «Воспитательном Доме» и долгое время считалась одной из самых опасных убийц отряда «Сигма». Также Алиса была мастером пыток — под её ножом раскалывались даже самые непоколебимые Маги. Не зря она имела кодовое имя «Хирург».

— А ведь Алиса не знает, кем её клан был уничтожен. Или знает?

Я закрутил монетку. Девичья фамилия Алисы — Орем. Мне кажется, что я уже слышал её в прошлой жизни.

Саму Алису я не помню. Она точно не имела никакого официального статуса — в прежнем мире разрешалось иметь лишь одну жену.

Решил проверить — осталось две порции Эликсира Памяти. С нынешними возможностями я смогу легко сделать ещё, если понадобится.

Сел поудобнее в кресле и выпил Эликсир. Понадобилось несколько минут, что вспомнить всё, что я знал о клане Орем.

— Ну что? — нетерпеливо спросила Мия, когда я открыл глаза.

— Каким магическим элементом владеет Алиса?— задумчиво спросил я.

— Два элемента, кровь и лёд. Что ты узнал? — Мия прыгнула на стол и приблизила свою мордочку ко мне.

— Клан Орем был известен несколькими Заклинателями, которые владели Меткой Души «Кровавое Наследие». Но я не знаю, что это за Метка. Весь клан был вырезан под корень, выжили лишь дети, которым уничтожили Ядра. Скорее всего, Алиса тоже выжила, но прожила жизнь обычного человека.

— Интересно, что у них там такое было, — мурлыкнула Мия.

— Ладно, — я посмотрел в окно. — Пора начинать план под кодовым названием: «тлеет на столе шантаж».

— Давай-давай, — обрадовалась Мия. — Устала дома сидеть, хочу гулять.

Я скастовал на себя три Заклинания — Скрытности, Ночного Зрения и Улучшенного Слуха. После этого бесшумно вышел из своей комнаты и спустился вниз.

Ларису услышал ещё на лестнице — её громкий храп заполнил весь первый этаж.

Она заснула на диване, перед включённым телевизором. На белом ковре расползлось жёлтое пятно– Лариса опрокинула банку пива.

В воздухе стоял мерзкий запах, даже не хочется думать, от чего он.

Я не стал церемониться и бросил в лицо спящей Ларисе горсть Порошка Контроля. Она громко всхрапнула и обмякла. Затем медленно поднялась и уставилась на меня белёсыми глазами.

— Возьми свой парфюм и следуй за мной, в мою комнату, — прошептал я.

Скастовал Заклинание Проверки Локации — все спят, отлично.

Мы поднялись, я сел в кресло и велел:

— Прикрой дверь.

Лариса выполнила приказ.

— Возьми конверт, который лежит на столе. Хорошенько потрогай его пальцами.

Когда Лариса справилась с заданием, я продолжил:

— Побрызгай на конверт своими духами.

Лариса достала из кармана халата небольшой розовый флакон.

— Вера успела прочитать моё письмо про лабораторию? — спросил я кошечку.

— Да, перед сном почту проверяла, — ответила Мия. — Но быстро закрыла его и удалила.

— Отправь ещё раз, — кивнул я. — Пусть сама догадается, что надо проверить отпечатки пальцев. Ну а парфюм она почует и быстро найдёт, кто такими пользуется. Женщины на такие вещи очень чувствительны.

— Страшный ты человек, — уважительно сказала Мия. — У бедной Веры нет и шанса избежать твоих сетей.

Запах дешёвых духов Ларисы достиг меня, я поморщился.

— Теперь маскировка, — подошёл к гардеробной. Открыл дверцу, окинул взглядом ряды самой разной одежды.

Сперва надел на Ларису большие тёмные очки — скрыть глаза. Затем замотал её лицо шарфом, накинул на неё тёмный плащ, а на голову напялил кепку.

— Видеокамеры заснимут, конечно. Позже они помогут Вере выйти на виновницу, — я заботливо затолкал шарф в рот тёте, чтобы он не сползал.

— Иди к особняку Веры. Закинь конверт в почтовый ящик и возвращайся обратно. Выкинь всю мою одежду и очки в мусорку и ложись на диван, где лежала.

Лариса вышла, а я последовал за ней. Для того, чтобы всё прошло идеально, придётся её прикрывать — вдруг она патруль встретит, или ещё кого-то.

Я не сомневался, что конверт быстро дойдёт до адресата из-за надписи, которую я написал печатными буквами.

Она гласила: «ПЕРЕДАТЬ ЛИЧНО В РУКИ ВЕРЕ. ОТ БАРОНА!»

Слуги не посмеют открыть конверт, даже если очевидно, что это обман.

Прогулка тёти прошла не очень гладко — один раз встретился патрульный, мне пришлось использовать на нём артефакт Живой Иллюзии. Патрульному почудилось, что рядом с Ларисой идёт Леонид Грейг. Патрульный отдал честь и прошёл дальше.

Ещё раз встретился усталый лекарь, который лечил кого-то из стариков семьи. Но он даже не взглянул на Ларису.

Когда мы приближались к вилле Веры, я немного напрягся. Учитывая её делишки, не удивлюсь, если дом охраняется вооружёнными бойцами. Хотя вряд ли — в клане Вера считалась доброй тётушкой, готовой всем помочь. Её уважали и любили.

Да, Вера поддерживала свою репутацию — её дом выглядел опрятно и чисто, с низким забором, большим ухоженным двором и цветочными клумбами.

Мия заметила:

— Тут очень много скрытых камер. Они вместе объединены в одну сеть, которая охватывает каждый уголок дома и его окрестности.

— Не удивлён, — кивнул я. — Спрячешь меня?

— Конечно. Тётку не прикрывать, да?

— Да, пусть засветится.

Как я и приказал, Лариса оставила конверт в почтовом ящике и пошла обратно домой. По пути выкинула всю лишнюю одежду в мусорный бак.

— Первая Форма, Стилус, — я приподнял левую ладонь и нарисовал Астральный Круг.

Из него вырвалась полоска огня, и вся одежда вспыхнула.

Так-то лучше.

Лариса вернулась в дом и легла на диван, а я отправился в Церковь Богини Жизни, как планировал.

Проник туда легко, как и в прошлый раз. Внимательно изучил карточку пациента Павла Грейга — Мия в прошлый раз получила полный доступ к сети Церкви Богини Жизни. А Госпиталь — это дочерняя организация Церкви.

Просматривая множество обследований, которые прошёл Павел, я нашёл, что искал. Коварно улыбнулся и сказал:

— Завтра на семейном обеде я разыграю карту Павла.

— Как именно? — заинтересовалась Мия. — Елизавета выполнила обещание, Павлу обеспечили самое лучшее лечение из возможных. Мне кажется, что его даже вылечить могут, учитывая, какие Маги им занимаются.

— Смотри, — я навёл курсор на строчку.

— Проверка наследственных патологий? — не поняла Мия. — И что?

Я рассказал ей про свой план. У кошечки округлились глаза:

— Ты ужасный человек, Артур!

— Да, я такой, — довольно кивнул. — Сможешь всё провернуть?

— Да, — Мия захихикала. Она в полной мере оценила красоту моего хода. Вильгельм получит то, что заслужил.

— Тогда приступим к делу!

Минут тридцать понадобилось, чтобы всё закончить. После я легко покинул Церковь и вернулся домой.

— Будешь спать? — спросила Мия, когда я зашёл в комнату.

— Да, — я зевнул. — Тяжёлый денёк.

— Я тоже буду спать, — сообщила Мия.

— Ты же голограмма.

— Ну и что? — Мия недовольно мяукнула. — Мне теперь спать нельзя?

— Можно, конечно можно, — я ещё шире зевнул. Очень много умственных и физических сил потратил. Ещё и от разминки тело до сих пор ноет.

— А город обесточить можно? — хитро спросила Мия. — Или хотя бы клановый квартал.

— Да, можно. Давай сделаем это, и ляжем спать.

Я заснул быстро, но мой сон не был спокойным. В эту ночь меня навестили неприятные воспоминания.

Мне было пять лет, когда отец, Барон Грейг, привёл меня в «особую комнату». Мы с ним спустились глубоко под землю, где было сыро и холодно. Я тогда шагал рядом с ним, крепко сжимал его ладонь и прятал свой страх. Мне нельзя было бояться.

В том месте очень плохо пахло. Пару раз, когда мы проходили через тёмные провалы комнат, меня тошнило. Барон спокойно ждал.

«Особой комнатой» оказалось просторное сырое помещение, в котором стояла настолько ужасная вонь, что я чуть сознания не потерял.

— Смотри, сынок, — Барон погладил меня по голове. — Вот какова участь врагов нашего клана.

В помещении были люди. Большинство — уже погибли, многие находились в процессе разложения. Ещё живые пребывали в ужасном состоянии, они были прикованы к стенам и лежали на влажном бетонном полу, худые, как скелеты.

— Видишь? — довольно сказал Барон. — Нравится тебе?

— Н-нет, — прохрипел я.

— Ничего. Скоро тоже будешь получать удовольствие.

Я проснулся. Проморгался.

— Рано ты, — подала голос Мия. — Только восемь утра. А ты вчера поздно лёг.

— Неприятный сон, — я поморщился.

Память Артура Грейга подсказывала, что его отец, Барон Грейг этого мира, сделал с ним то же самое. Только у клана не было «особой комнаты». Зато семилетний Артур вдоволь насмотрелся пыток.

— Больной ублюдок, — процедил я. Во мне зашевелилась затаённая, глубокая, чёрная как космос ненависть к Захару Грейгу.

— Кто? — удивилась Мия.

— Барон, — я выдохнул и успокоился.

— Но ты же скоро его накажешь, да? — Мия испытующе смотрела на меня.

— Да. На благотворительном вечере он получит первый удар, — я зло улыбнулся.

— Будешь вставать? — спросила Мия.

— Да, уже не смогу заснуть.

Я умылся, затем занялся болезненной разминкой. После неё спустился вниз — завтракать.

Закончив с трапезой, поднялся к себе. Сел в кресло, закрутил монетку и спросил:

— Что там Вера? Получила конверт?

— Да, уже начала суетиться, — хихикнула Мия.

— Отправь ей ещё одно письмо с рекламой лаборатории криминалистики.

— Сделано.

Мы с Мией ещё немного поболтали, обсудили детали плана. После я сходил к маме, помог с тренировками Метки Души.

Наконец, настало время званого обеда, который созвал Барон.

— Мне очень хочется посмотреть на лицо Вильгельма, — горящими глазами сказала Мия. — Интересно!

— Хе-хе, — я стоял напротив зеркала и поправлял галстук. — Думаю, он будет немного расстроен.

— «Немного», — Мия захихикала в лапку.

Удостоверившись, что с одеждой всё в порядке, я спустился вниз. Лариса так и не встала с дивана — пока не пришла в себя после Порошка Контроля.

В «Белый Дворец» я прибыл одним из последних.

Как только зашёл в обеденный зал, то тут же привлёк всеобщее внимание.

Первым ощутил холодный взгляд Алисы и небольшой поток эмоций от неё. Приятно, когда о тебе думают, хе-хе.

Рядом с Алисой сидел Фёдор Грейг, второй сын Веры. Он даже внешне выглядит как подонок — взгляд скользкий, наглый. До него у меня пока не дошли руки, но я ещё им займусь — насильникам не место в моей семье.

Тут же сидели обе жены и трое детей Серафима Грейга. Сам он отсутствовал — видимо, слишком занят подготовкой десяти контейнеров с электричеством. Это я одобряю, дядюшка молодчина. Из его семейства я ближе всех знал Алину. Она, не стесняясь, помахала мне.

Вильгельм Грейг тоже был тут. Увидев меня, он кивнул. Его первая жена, Екатерина Грейг, благодарно мне улыбнулась. Её жест повторила Вероника Грейг.

Я смущённо кивнул. Родственники рады, что я попросил Елизавету обеспечить Павлу лучшее лечение. А раз родичи рады — то и я рад.

Хе-хе.

Виктория Грейг даже не взглянула на меня, полностью увлечённая разглядыванием своих ногтей.

Костя сидел рядом с матерью. Подавленный и злой. Увидев меня, он показал мне средний палец. Вот мелкий засранец.

Зато вся семья Светы очень дружелюбно покивала мне. Сама Света махнула рукой и улыбнулась.

Я сел на своё место, которое находилось рядом с местом Барона.

В зал вошла Марина Грейг, первая жена Барона. За нею следовали её дети — Дарья и Леонид. Все трое, увидев меня, тут же помрачнели. Но свои эмоции сдержали.

Последней, не считая Барона, пришла Вера. Выглядела она бледной и была сильно рассеяна. Интересно, что её так терзает? Может, конверт и флешка? Не знаю, не знаю.

Вера села рядом со своим сыном Фёдором, и пробежалась глазами по членам семьи. Задержала взгляд на Марине. Явно, в первую очередь её подозревает.

Внешне Вера казалась милой тётушкой, как и помнил Артур. Одета скромно, волосы убраны в платочек. Лицо доброе такое. Чистая душа, право слово. Разве что людьми торгует, но это сущий пустяк.

Барон появился последним, как и следовало этикету. Он бодро прошёл к своему месту и грузно сел в него.

— Сегодняшний обед посвящён Артуру, моему сыну, — объявил Барон. — Артур — истинный потомок клана Грейг!

Барон протянул ко мне свою руку и крепко сжал плечо.

— Молодец, сын! — гордо сказал он.

— Спасибо, отец, — я благодарно склонил голову. — Но меня не за что благодарить. Я не сделал ничего, что достойно вашей похвалы.

— Хм, сынок, — Барон неловко похлопал меня по плечу. — Ты молодец! Ты сильно поднял престиж нашего клана. Сперва ты привлёк внимание Апостола и исцелился. А затем дал несколько интервью, из-за которых тебя полюбил весь город!

На этом моменте Леонид не сдержался и скривился.

— Вдобавок, ты посетил бал, где показал себя как достойный человек!

Тут уже Даша, попавшая в список «неблагожелательных» гостей, стиснула зубы.

— Марина, продолжи, — попросил Барон. — Расскажи, что ещё сделал Артур.

Старшая жена Захара явно не горела желанием расхваливать меня. Она неохотно начала:

— Как вы знаете, Барон принял решение организовать благотворительный вечер в честь исцеления Артура. Все пожертвования пойдут на помощь детям и подростками, которые не могут ходить. На балу Булгаковых Артур обратился с просьбой к Елизавете Булгаковой. Он попросил её позвать на благотворительный вечер представителей других кланов. Елизавета откликнулась на просьбу — уже сейчас об участии заявили шестьдесят три клана, входящие в топ-пятьсот. Среди них будут и члены клана Булгаковых.

За столом пронеслись удивлённые шепотки. Даже Вера, и та отвлеклась от своих тревожных мыслей и изумлённо взглянула на Марину.

— Да, вы правильно расслышали, — Барон буквально лучился от довольства. — Наш клан выходит на совершенно другой уровень! И всё благодаря Артуру, моему сыну.

— Спасибо, отец мой, — я скромно склонил голову.

— Мы должны показать себя с лучшей стороны, — Барон стал серьёзнее. — Если благотворительный вечер пройдёт успешно, в следующем году наш клан подаст заявку на участие в Клановом Рейтинге.

Снова удивлённые шепотки.

— Но вернёмся к моему сыну, — Барон нежно улыбнулся мне, отчего меня чуть не вырвало.

— Артур попросил Елизавету о двух просьбах. Первую вы уже слышали. Вильгельм, расскажи о второй.

— Да, кхм, — Вильгельм прокашлялся. — Артур попросил Елизавету помочь Павлу с лечением. Сегодня нам сообщили, что Павел взят под личный контроль лекаря-Архимага.

В третий раз семейство Грейг шумно удивилось.

— От всей нашей семьи я приношу благодарность Артуру, — Вильгельм взглянул на меня. — Как и сказал Барон — ты истинный член клана Грейг!

— Спасибо, дядя, — смутился я.

— Вера, а тобой я недоволен, — неожиданно бросил Барон.

Тётушка вздрогнула всем телом и испуганно уставилась на мужа.

— Почему ты не додумалась попросить Артура о том же самом? Иван никак не может оправиться от своей болезни, ему бы тоже не помешала помощь хороших лекарей.

Вера заметно расслабилась и с сожалением кивнула.

— Да, я совсем не подумала. Мне было неловко просить племянника о таком.

— Тётя Вера, если бы я знал! — расстроено покачал головой. — Я бы обязательно попросил за Ивана. Если Елизавета будет на благотворительном вечере, я обращусь к ней.

— Ох, знала бы она, насколько «ценна» твоя помощь, — Мия прикрыла лапкой глаза.

— Спасибо тебе, — Вера по-доброму улыбнулась. — Ты очень хороший мальчик, Артур. Я рада, что в нашей семье растёт настолько благородный мужчина.

— Ну что вы такое говорите, — пробормотал я, в очередной раз смутившись.

Надоело смущаться.

— Ладно, давайте начнём обед, — Барон хлопнул ладонями, и слуги начали заносить еду.

Непередаваемый аромат заполнил зал.

— Как твоя мама? — участливо спросил Барон, пока слуги расставляли блюда.

— В порядке, — загрустил я. — Надеюсь, она сможет восстановиться.

— Не разговаривал с Елизаветой насчёт неё?

При этом вопросе Алиса опасно прищурила глаза.

— Нет, диагноз ведь известен, — я печально улыбнулся. — Она больна разумом. Разве такие болезни лечат?

— Уточни у неё, если появится возможность, — доверительно посоветовал Барон. — А вдруг есть шанс?

— Спасибо за совет, — кивнул я.

Следующие минут десять все наслаждались вкусной едой. А приготовлено было и правда, великолепно. Особенно мне понравилось нежнейшее конфи из утиной ножки под вишнёвым соусом.

Ближе к концу трапезы я дал знак Мие. Пора выложить карту Павла Грейга.

Вильгельму пришла смска. Он удивлённо приподнял брови — звуковой сигнал стоял на самых важных контактах.

Сигнал услышали только те, кто сидел рядом с ним. Но не обратили внимания — подумаешь, написали по работе. Лишь Екатерина, первая жена, вопросительно посмотрела на мужа.

Вильгельм прочитал сообщение и побледнел на глазах. Он медленно убрал смартфон в карман и взял десертную вилку, не обращая внимание на недоумение жены.

Вильгельм отломил кусок торта, и так сильно надавил вилкой, что та погнулась. Он сидел и пустым взглядом смотрел перед собой, пытаясь скрыть свою реакцию.

Эх, сочувствую дяде. Ему пришло очень неприятное сообщение.

Глава 18

Я следил боковым зрением за Вильгельмом и внутренне посмеивался. Казалось, ещё чуть-чуть, и он не сможет сдерживать себя.

Только что Вильгельму пришло сообщение, что у Павла Грейга взяли кровь и проверили анализ его ДНК для поиска врождённых патологий. Всё-таки болезнь Павла очень странная, и лекари пока не могут полностью справиться с ней.

Так вот, волей Мии ДНК-тест показал, что Павел хоть и является членом клана Грейг, но он не сын Вильгельма. Был проведён более подробный анализ, который показал, что он — ребёнок Серафима Грейга, единокровного брата Вильгельма. Установить это довольно просто — Серафим не раз лечился в Госпитале, его образцы ДНК сохранены в базе данных.

Единственный подозрительный момент — такое сообщение не могло попасть к Вильгельму. Политика Церкви не разрешает разглашать личные тайны, пока к ним напрямую не обращается с такой просьбой члены семьи.

Мия отправила письмо Вильгельму от имени Госпиталя. Но ниже была приписка, что письмо написал сочувствующий работник, и он просит не искать отправителя.

Вильгельм ведь любит растить чужих детей? Весь отряд «Сигма» — сироты.

Да, Вильгельм очень любит растить чужих детей.

Хе-хе-хе.

Вильгельм положил на стол погнутую вилку и успокоился. Опасный противник — сдержанный, умеющий выжидать. Он взглянул на Екатерину и кивнул ей, давая понять, что всё хорошо. Затем перевёл глаза на Серафима.

Никак больше он не показал свои эмоции, первая вспышка прошла.

Барон положил приборы на тарелку, заканчивая трапезу. После него то же самое сделали все остальные.

Осмотрев свою семью, Барон миролюбиво сказал:

— Я надеюсь, никто из вас не опозоритнаш клан на завтрашнем благотворительном вечере. Всё должно пройти идеально.

Он не угрожал. Но каждый понимал — если Барон сильно разозлится, жизнь виновника будет навсегда разрушена.

Затем он перевёл взгляд на меня, его лицо разгладилось, губы сложились в улыбку.

— Артур, сынок. Я не могу оставить твои поступки без награды.

Барон дважды хлопнул в ладоши, в зал вошёл слуга. На вытянутых руках он держал поднос, на котором лежал конверт.

Барон поднялся со стула и объявил:

— Для начала — клан Грейг оплатит Артуру обучение в Академиуме. В этом же году поступает Виктория. Леонид, Фёдор, Алина — присмотрите за братом и сестрой.

Раздались жидкие хлопки. На меня с завистью смотрели старшие брат и сестра Светы — оба не попали в Академиум. Также меня жёг взглядом Роман Грейг — мой одногодка, сын Серафима и младший брат Алины. Видимо, ему тоже не досталось места в местной школе магии.

Барон взял с подноса конверт и протянул мне.

— Это твой билет в Академиум, сын.

— Спасибо! — я обеими руками принял конверт.

— Это ещё не всё, — Барон снова хлопнул два раза.

Вошёл ещё один слуга, он нёс в руках меч в ножнах.

— В Академиуме не редки дуэли, тебе нужен магический меч, — объявил Барон.

Он забрал клинок у слуги и передал его мне.

— Спасибо, отец! — у меня повлажнели глаза от переизбытка чувств.

— Ва! — Мия восхитилась моей игрой.

— У меня тоже есть для тебя подарок, племянник, — вдруг сказал Вильгельм. — Брат, разрешишь?

— Конечно, — довольно кивнул Барон.

Вильгельм встал и вышел из зала. Вернулся через секунд десять, с футляром в руках.

Я принял подарок и с любопытством открыл его. Внутри лежал серебристый револьвер и коробка с патронами.

— Магический револьвер, — пояснил Вильгельм. — Он пригодится тебе в Академиуме.

— Спасибо, дядя! — я приложил руку к груди и благодарно склонил голову.

В меня вливался поток эмоций от завистливых родственников. Никто не остался равнодушен к подаркам, которые я получил.

Жаль, что сейчас для развития мне мало эмоций семейки. Но даже так — Ядро уже перешагнуло середину пятой ступени. С мира по нитке, как говорится.

— Сын, надеюсь, ты останешься таким же преданным клану, — заявил Барон, и первым вышел из зала.

За ним пошёл Леонид, украдкой кинув на меня злой взгляд. Следом должен был пойти Иван, но его не было. Поэтому поднялся Фёдор.

По этикету вставать со стола следовало в строгой очерёдности. Сперва — сыновья Барона, затем его жёны и дочери, а дальше уже все остальные, в зависимости от статуса и старшинства. Вильгельму и Серафиму каждый раз приходилось ждать, их очередь приходила только после младшей дочери Барона.

Я поднялся после Фёдора, третьим. Поймал на себе недовольный взгляд Дарьи.

Задерживаться в Белом Дворце я не стал, прямо направился домой.

— Есть новости, — сказала Мия. Она сидела на моей голове и виляла перед глазами хвостом.

— Какие? — тихо спросил я.

— В сети начали распространяться новости про Барона Ростислава Голофтеева. Клан Булгаковых обвинил его в убийстве десяти Магинь и представил доказательства на собрании Совета Десяти. Барон Голофтеев задержан и будет казнён, его клан распущен, а земли и имущество будут распроданы на столичном аукционе.

— Как быстро, — удивился я. — Булгаковы не мелочились, сразу Совет Десяти задействовали.

— Да, они явно хотели как можно громче заявить о своих действиях, — Мия хихикнула.

Я кивнул. Совет Десяти — главный орган управления в стране. В нём собраны представители десяти самых могущественных кланов. Обычно Совет Десяти не решает такие мелкие вопросы, как наказание Барона. Но Булгаковы, видимо, использовали своё влияние.

Дома я первым делом зашёл к маме. Обещал ведь рассказать, как пройдёт семейный обед.

Она меня выслушала. Про сообщение, которое пришло Вильгельму, я не стал упоминать.

— Дай посмотрю, что тебе подарили, — попросила мама.

Я протянул ей футляр с револьвером и меч.

Сперва мама внимательно изучила меч. Прямой, обоюдоострый, покрытый символами. Она влила в него ману, и клинок слабо засветился.

— Хороший меч, — одобрила мама. — Твой отец не стал жадничать. Понимает, что в Академиуме по тебе будут судить весь клан.

Револьвер тоже оказался весьма неплохим.

— Но тебе надо тренироваться, — мама нахмурилась. — Ты никогда не был умелым в фехтовании. Стрелял неплохо, но в детстве.

— Не беспокойся, я быстро стану мастером, — хвастливо сказал я.

— Не сомневаюсь, — мама улыбнулась. — Как там Лариса?

— Спит на диване, как ещё. Пока она мне нужна тут.

Мы с мамой ещё немного поболтали, и я пошёл к себе. Закрыл дверь в комнату и спросил:

— Вера уже собирает деньги?

— Она в процессе. Ведёт переговоры о продаже своих квартир и написала отцу, просит занять, — довольно ответила Мия. — К завтрашнему вечеру должна успеть.

Я кивнул и задал следующий вопрос:

— В городе есть лаборатории, которые могут провести ДНК-тест?

— Да, одна, привязана к городской больнице, — подтвердила Мия.

— Сможешь отследить, если вдруг Вильгельм захочет удостовериться в ДНК-тексте Госпиталя? И в целом, за почтой Вильгельма поглядывать?

— Да, буду следить краем ушка, — Мия двинула левым ухом.

— Спасибо, ты лучшая! Как дела у Лимона? Он смог оживить человека?

— Этой ночью, да, — кивнула Мия. — И даже в обморок не упал.

— Хорошо, — я вынул монету и закрутил её между костяшками. — Святослав Булгаков два года назад стал зомби. Его Ядро за это время деградировало, вряд ли оно выше пятой ступени. А Лимон ведь Подмастерье по местному рангу, да?

— Да, у него Ядро четвёртой ступени.

Раскачать Ядро до четвёртой ступени довольно просто. Сложности возникают начиная с пятой.

— Приготовлю Лимону Эликсир Развития Ядра, — решил я. — И циферку отправлю. Поднимем его Ядро до пятой ступени, чтобы точно смог исцелить Святослава.

— Булгаковы выполнили обещание, — заметила Мия. — Пора выполнять нашу часть сделки.

— Да, этим сейчас и займёмся, — я взял со столика ноутбук. — Ники, милая, мне нужна твоя помощь!

* * *

Деревня «Кукушка», поместье главы.

Лимон крепко обнимал плачущую сестру и поглаживал её по спине.

— Всё хорошо, — шептал он. — Этот урод умер. Он никогда не сможет навредить тебе. Всё хорошо.

Сестра шмыгнула носом и отстранилась от брата.

— До свадьбы оставалось два с половиной месяца, — прошептала она. — А если бы…

— Не думай об этом, — строго сказал Лимон. — Даш, всё хорошо. Эти две курицы ушли, значит дед пока не собирается тебя выдавать замуж.

— Это дело времени, — печально сказала сестра. — Ты ведь знаешь.

— Я не позволю, — Лимон злобно усмехнулся. — Поверь, Даш. Я не позволю этому старому ублюдку продать тебя.

— Не говорит так! — прошипела Даша, пугливо оглядываясь. — А если нас услышат и доложат ему⁈

— Поверь мне, — Лимон твёрдо посмотрел в глаза сестре. — Вот увидишь.

Даша печально улыбнулась и погладила брата по его колючим волосам. Лимон был хулиганом и задирой, сверстники боялись его. Но что он сделает против главы клана? Барон Верида-Даревский легко уничтожит такого малька, как её брат.

— Я пойду к себе, — Лимон поднялся. Вид у него был очень решительный. — Мне надо отдать долг.

— Хорошо, — рассеянно кивнула Даша.

Она посмотрела на экран своего смартфона и перечитала новость про предстоящую казнь Барона Ростислава Голофтеева.

— Клан Булгаковых, — прошептала она. — Спасибо.

* * *

Столица, клановый квартал Булгаковых, особняк Князя.

Елизавета весь день не находила себе места. Уже два часа как новости о казне Барона Ростислава Голофтеева разошлись по сети, газетам и телевидению. Но Хранители Знаний молчали!

Елизавета очень боялась. А вдруг это всё — ложь?

Мать Елизаветы, Людмила, нервничала ещё сильнее. Только Князь Роман, сидящий в кресле, выглядел спокойно. Лишь нервное постукивание пальцем по подлокотнику выдавало его состояние.

Тренькнул ноутбук Елизаветы.

— Письмо! — воскликнула она.

Роман подорвался и первым оказался у ноутбука. Второй успела Людмила. Елизавете пришлось заглядывать из-за спин родителей, хотя изначально она стояла ближе всех к девайсу.

— Это оно! — дрожащим голосом сказала Людмила. — Хранители Знаний!

Роман открыл письмо, и все трое замерли, внимательно читая.

'Елизавета, ты выполнила свою часть сделки. Пора нам ответить тем же.

Князь и Людмила, так как вы читаете это письмо, мы будем вести беседу и с вами'

Супруги на этом месте прервали чтение и удивлённо переглянулись.

«Чтобы мы смогли спокойно исцелить вашего сына, вам придётся проявить уважение к Хранителю Воскрешение. Процесс будет абсолютно анонимным. Надеюсь, вы не станете проверять, что произойдёт, если вы посягнёте на нашу анонимность».

Людмила и Роман снова переглянулись, на этот раз опасливо.

— Никаких рискованных шагов, ты понял меня? — приказным тоном заявила Людмила. — Ничего не должно угрожать исцелению нашего сына!

— Да, знаю.

Супруги продолжили чтение.

'Ниже приведены координаты. Там вы найдёте заброшенный дом, где произойдёт исцеление. Можете привести его в порядок, Хранителю Воскрешение будет приятно.

Через три дня мы вам пришлём письмо с дальнейшими инструкциями.

С уважением, Хранители Знаний'

— Это не обман, — Елизавета шмыгнула носом. — Обманщики бы не стали посылать такое письмо! Это и правда не обман!

— Да, я тоже так думаю, — сосредоточенно кивнул Роман, доставая смартфон. — У нас есть три дня, чтобы превратить заброшенный дом во что-то приличное. Придётся задействовать сразу несколько строительных бригад…

* * *

Клановый квартал клана Грейг, вилла Артура и Анны Грейг.

Я был доволен. Мы с Мией выбрали заброшенное здание на окраине небольшого городка, где бушует преступность и очень остра проблема бедности и сирот. Пусть Булгаковы отремонтируют его, за эти три дня они и город от бандитов почистят — чтобы Хранителю Воскрешение уютнее было. А потом, после окончания сделки, попрошу от лица Хранителей сделать это здание детским домом. Булгаковы не откажут — тем более, после исцеления Святослава.

Интересно, что бы подумал Князь Роман, Архимаг, один из сильнейших магов страны, если бы узнал личность Хранителя Воскрешение?

Я вспомнил упрямое лицо Лимона и усмехнулся.

— Мия, — обратился я к кошечке. — Сможешь найти способ, как не оставляя следов доставить Лимону посылку?

Она ненадолго задумалась.

— Мало энергии у меня, — неохотно ответила Мия. — Но я смогу. Там Серафим уже семь контейнеров собрал. Думаю, он раньше срока закончит с ними.

— Отлично, спасибо тебе!

У Мии осталось всего семь процентов энергии. Но ничего, скоро она полакомится подарком Серафима, недолго осталось.

Я занялся делами. У меня много планов, и нужно к ним готовиться.

Сперва создал Зелье Развития Ядра для Лимона, используя Кристалл зомби-Мага пятой ступени. Это поможет Лимону поднять своё Ядро до пятой ступени.

Затем собрал для него посылку. Добавил сто пятьдесят рублей — скоро ему придётся уезжать из своей деревни, деньги пригодятся.

— Через пять минут будет курьер из фирмы «Курьер24», надо выйти из кланового квартала и отдать ему посылку, — доложила Мия. — Доставка к Лимону прибудет завтра. Следов не останется. Я сотру все данные.

— Хорошо, — я набрал сообщение Марьяне.

Самому лучше не показываться с посылкой в руках. Не нравится мне внимание Алисы.

Через пару минут Марьяна постучалась и вошла.

— Надо посылку отнести курьеру из фирмы «Курьер24», — сказал я. — Он будет ждать за шлагбаумом. Вот тебе, за работу.

Я положил на коробку пятёрку.

— Хорошо, — Марьяна с готовностью кивнула.

Она взяла коробку и ушла. А я сел за рабочий стол, положил перед собой чистые листы и начал рисовать схему будущего артефакта.

— Что ты делаешь? — спросила любопытная кошечка.

— Проектирую артефакт, — задумчиво сказал я.

— Это колечко?

— Да.

— А что оно будет делать?

— Потом увидишь.

— А что за числа и круги?

— Это формула артефакта. Помолчи, пожалуйста, ты отвлекаешь.

— Ну и ладно. Не буду с тобой больше разговаривать.

Я горько вздохнул.

— Ладно, я шучу, — Мия спрыгнула со стола. — Пойду, посплю. Скучно смотреть на тебя в работе.

— Ага.

Я с головой ушёл в проектирование артефакта. Мне нужно особое кольцо, которое поможет в плане «Падение Баронессы».

Закончив, я откинулся на спинку стула и взял монетку. Закрутил её, размышляя.

Мия прыгнула на стол, но не стала мешать.

— Как там Сара? — спросил я.

— Её Ядро достигло третьей ступени. Свою миссию она продолжает.

— Пусть сегодня заканчивает.

— Ладно.

— Как только закончит, пусть Ники предупредит нас. Я подниму Саре циферку с девятки до восьмёрки. И немного энергии дам, ей надо поскорее повысить Ядро до четвёртой ступени.

— Хорошо, — покладисто кивнула Мия. — Что будешь делать?

Я взглянул в окно. Приближался вечер.

— Схожу в тир, постреляю. В моём мире не было револьверов, надо освоиться.

— О, отлично! — обрадовалась Мия. — Пойдём тусить!

Я переоделся в спортивную одежду, в карманы положил коробку с патронами, взял в руки револьвер и вышел на улицу. Приятный ветерок помог немного расслабиться — после разработки схемы нового артефакта голова кипела.

На улице было оживлённо, несмотря на позднее время. Коммунальные службы спешно приводили улицы в порядок перед завтрашним благотворительным вечером.

Тир находился недалеко от дома, поэтому добрался я быстро. Он был разделён на две части — одна для Магов, а вторая для обычных людей.

В зале для Магов кто-то был. Я слышал выстрелы, когда подходил к двери.

Внутри я обнаружил Алину. Она стояла в специальных очках и держала двумя руками револьвер. Свои ярко-зелёные волосы она убрала в конский хвост.

Бах!

Громкий выстрел ударил по ушам, звякнула металлическая мишень. Алина опустила револьвер и повернулась ко мне.

— Артур, — она улыбнулась. — Пришёл опробовать свой подарок?

— Да, — я встал на стрелковой линии и поднял револьвер.

Память Артура подсказала, что надо делать.

— Ты раньше неплохо стрелял, — с интересом сказала Алина. — Но уже столько времени прошло.

— Сейчас и проверим.

Я влил в револьвер ману, в пустой каморе барабана сформировалась энергетическая пуля.

Прицелился в ближайшую мишень, которая стояла всего в двадцати метрах.

Нажал на спусковой крючок.

Грохнуло, рукоять ударила по ладони. Из ствола вылетела синяя искра и исчезла в метре справа от мишени.

— У-у-у, — протянула Алина. — Совсем слабо.

— Сейчас-сейчас, — я азартно прицелился и снова выстрелил. На этот раз энергетическая пуля попала по мишени, но в самый край.

Останавливаться я не собирался.

Третий выстрел, четвёртый, пятый.

Последний попал в самое яблочко. Я выстрелил ещё пару раз, и всё туда же — в центр.

Выбрал мишень подальше, в тридцати метрах.

Выстрел!

Почти в яблочко.

Новая мишень, на этот раз в пятидесяти метрах. И снова немного промазал, но очень близко к центру.

— Думаю, я вернул форму, — довольно посмотрел на ошеломлённую Алину. — Сейчас попробую артефактный патрон.

Я достал из кармана коробку с патронами. Всего их там было шесть штук.

— Не жалко тратить? — спросила Алина. — Они стоят дорого, сам знаешь.

— Не жалко, надо понять, на что я способен.

Я вложил патрон в камору и защёлкнул барабан. Снова прицелился.

Выстрел!

Сильно грохнуло, мишень в тридцати метрах снесло со стойки.

Попал не в яблочко, но близко. Тратить второй патрон не стал — был уверен, что теперь смогу успешно выстрелить.

— Это несправедливо, — проворчала Алина. — У тебя талант. Одно радует — в остальном ты слабак.

Я хмыкнул и внимательнее посмотрел на Алину.

— Почему грустишь?

— Дядя запретил мне приходить на завтрашний благотворительный вечер, — вздохнула она. — Из-за того, что я видео с твоим исцелением в Колыбель выложила. Это несправедливо! Именно моё видео привлекло столько внимания к тебе.

— Так хочется пойти? — с сочувствием спросил я.

— Мне скоро семнадцать, Артур, — погрустнела Алина. — Мне нужно поскорее выйти замуж и свалить из этой дыры. Иначе отец скоро сам этим займётся, а я не хочу становиться женой непонятно кого. Завтрашний вечер — отличный шанс найти достойного партнёра.

Я задумался. Может, помочь ей? Но я ведь не знаю, можно ли это делать. Мой свод правил требует проверить Алину.

— Скажи, какие самые злые поступки ты совершила в жизни? — спросил я.

— Злые поступки? — удивилась Алина. — Зачем тебе?

— Хочу знать.

Алина некоторое время странно смотрела на меня, затем задумалась.

— В школе я затравила сучку, которая парня у меня увела. Ну, ты помнишь её, Ленка Карамзина. Она в другую школу перевелась. Я много дралась, издевалась над слабыми, чтобы повысить свой авторитет. Я злая, Артур. И ты был такой же, если не хуже. Если честно, я всегда думала, что человек не может измениться. Но твой случай доказывает обратное.

— Я пережил многое, — пожал плечами.

Алина ещё молода и не сможет солгать так, чтобы я этого не понял по её мимике, голосу, жестам. Она говорит правду. И вроде бы ничего особенно страшного Алина не сделала. Не убивала, не торговала людьми.

— А Ленку ты отпустила, когда она перевелась? — уточнил я. Вдруг эта девушка покончила с собой, тогда Алина ничем не лучше остальной семейки.

— Да, я забыла о ней, — пожала плечами она. — Слышала, что она в другой город недавно переехала. Ну и правильно, тут для девушек слишком небезопасно.

— Я могу помочь тебе с билетом на вечер, — предложил ей. — Попрошу у отца.

— Не стоит, — покачала головой Алина. — Пусть дядя так меня накажет. Он ведь не отступит. Если разрешит пойти на вечер — то позже обязательно ещё сильнее отомстит. И ты ему должен останешься.

Я не стал спорить.

— Так и знала, что ты не дурачок, каким прикидываешься, — усмехнулась Алина. — Ладно, я пошла.

Она похлопала меня по плечу и вышла из тира.

Я ещё немного пострелял и тоже пошёл домой. У дверей меня встретил слуга, который тихо сказал:

— Господин, у вас гости.

Я поморщился. И кого в такое позднее время принесло?

Глава 19

— Кто пришёл? — спросил я, заходя в дом.

— Госпожа Алиса и её дочь, — шепнул слуга.

Алиса? Хм. Что ж, от этого посещения подозрения Веры, что видео подкинула именно Алиса, только укрепятся.

Не стал переодеваться. Прошёл сразу в гостиную. Алиса сидела в кресле и пила чай. На полу сидела Милена — белокурая четырёхлетняя девочка, игралась с игрушечным самолётиком.

Тут же находилась и Лариса — сидела на диване, сложив ладони на коленях. Она попыталась привести себя в порядок — оделась во что-то с виду приличное, причесалась. Но опухшая рожа мешала благоприятному впечатлению.

— Племяшка! — обрадовалась Лариса, когда я вошёл. Она поднялась, всплеснула руками. А затем с укором спросила: — Где же ты так поздно ходишь?

— В тир сходил, подарок дяди опробовал, — я с улыбкой показал футляр с револьвером.

— У нас тут госпожа Алиса, — Лариса стала серьёзнее. — Она поговорить с тобой хочет.

— Конечно, — я положил футляр на стол.

Алиса взглянула на тётку, и та засобиралась.

— Пойду я, приберусь на кухне, — запричитала она. — Слуги ленивые у вас, нельзя без присмотра оставлять. Всё сама, всё сама.

Я с доброй улыбкой проводил взглядом тётку и сел в кресло, напротив Алисы.

Некоторое время мы молча смотрели друг другу в глаза.

— Как твоя мама? — нейтральным голосом спросила Алиса.

— Вы пришли из-за неё?

— Нет, я пришла к тебе, — Алиса прищурилась. — Хотела получше тебя узнать.

— С мамой всё хорошо, — я пожал плечами. — Хочу воспользоваться советом отца и спросить совета у Елизаветы. Вдруг и правда, существует способ её вылечить.

— Мне бы не хотелось враждовать с тобой и с твоей мамой, — вдруг сказала Алиса.

— А с чего вы взяли, что мы будем враждовать? — удивился я.

Мне уже стала понятна её цель. Алиса обладает звериной интуицией — она ощутила опасность, исходящую от меня.

— Если твоя мама придёт в себя, она пожелает вернуть статус официальной жены, — заметила Алиса. Хотя вряд ли её на самом деле беспокоило именно это.

— Вы ошибаетесь, — я улыбнулся. — Вам ничего не угрожает.

Некоторое время Алиса молча смотрела на меня, гипнотизируя глубокими, чёрными глазами. Затем улыбнулась и посмотрела на свою дочь.

— Милена, ты почему не поздоровалась со своим старшим братом?

Девочка подняла на меня голову и буркнула:

— Привет.

— Привет, — я наклонился и протянул палец. Милена ткнула в него своим.

— Идём домой, дочь, — Алиса поднялась. — Спасибо за разговор, Артур.

— Давайте провожу вас, — предложил я.

— Если тебе не сложно.

— Пойдёшь ко мне на ручки? — спросил я Милену, присев перед ней.

— Ты злой, — сказала она. — К маме хочу.

Мия захохотала.

— Дядя Артур не злой, Мила, — Алиса ласково погладила дочь. — Он добрый.

— Да? — с сомнением спросила девочка. — А мне кажется, он очень страшный.

— Какой забавный ребёнок, — Мия продолжала хихикать.

— Любишь мороженое? — спросил я у Милы. — Или конфетки?

— Люблю, — кивнула девочка.

— Сейчас принесу.

Я сходил на кухню и достал из холодильника мороженое. Зачерпнул из вазы конфет и вернулся в гостиную.

— Вот, теперь я добрый? — отдал Миле сладости.

— Теперь да, добрый, — важно кивнула она.

— Пойдёшь на ручки?

— Я подумаю.

Я хмыкнул и взглянул на Алису, которая прикрыла рот, сдержанно хихикая.

— Не подумай на себя, — махнула она рукой. — Просто когда ты конфеты принёс, я анекдот вспомнила.

— Какой?

— Не скажу, — помотала головой Алиса. — Ты подумаешь, что я сумасшедшая психопатка. Мила, хватит выделываться, нам домой пора.

— Ладно, — неохотно сказала девочка. — Бери на руки. Только конфет ещё возьми, дома их прячут.

— Как скажешь.

Я подхватил Милу и сходил на кухню. Там мелкая опустошила вазу, рассовывая конфеты по карманам.

Мы вышли на улицу. Было темно — на небе вовсю сверкали звёзды. Милена потребовала посадить её на шею, и я выполнил её приказ.

— Расскажите тот анекдот, — попросил я Алису.

— Я подумаю, — отозвалась она.

— Повторюшка, — фыркнула Мила.

— Ты мне на волосы мороженым капаешь, — заметил я.

— Ну и что.

— Ну… — я не нашёлся, что ответить.

Остаток пути мы прошли молча. Только Мия мурлыкала, сидя на голове Алисы.

— Уютный домик, — заметил я, окинув взглядом двухэтажный коттедж с зелёным двориком.

— Да, не жалуемся, — кивнула Милена.

Я снял её с шеи и поставил на землю. Она тут же убежала, не попрощавшись.

— Забавная девочка, — улыбнулся я.

Алиса проводила взглядом дочь и заявила:

— Анекдот. Чёрный.

— О, — я повернулся к ней.

— Жизнь, она как конфета. И то и другое легко отнять у ребёнка.

Хихикая, Алиса ушла в дом.

— И этот анекдот ей пришёл в голову, когда ты принёс конфеты её дочери? — Мия удивлённо взглянула на меня. — Люди очень странные.

— Не то слово, — я почесал мокрый от мороженого затылок.

Вернулся домой и сходил в душ.

— Зачем она приходила? — спросила Мия.

— Проверить меня, — я сел за рабочий стол. — Алиса ощущает, что я опасен. Скорее всего, Лариса сама пришла к ней и предложила шпионить за нами, аргументируя это тем, что если мама проснётся, она вернёт себе статус третьей жены. Алиса приняла её предложение и хотела посмотреть на мою реакцию. Вряд ли она боится маму.

— Тогда получается, ты попал в её ловушку? — задумалась Мия. — Ты же использовал Ларису для своих целей, ей придётся покинуть город. И Алиса может понять, что за этим стоишь ты.

— Посмотрим, — хмыкнул я.

Перед сном внимательно изучил, что там с завтрашним благотворительным вечером. Им занимается Марина, первая жена Барона. Надо сказать — она весьма компетентна. Захар скинул на неё очень сложное бремя — в ограниченное время подготовить мероприятие, на которое не стыдно позвать Магов из кланов топ-50. Но Марина вроде справилась, судя по отчётам.

Успела отправить всем приглашения — хоть и электронные. Подготовила столы для коктейльного часа и живую музыку. Заказала для Барона приветственную речь, наняла несколько известных актёров и политиков, которые выступят с поддержкой благотворительной цели. Организовала роскошный ужин и тихий аукцион после него.

На аукционе будут продаваться медали, кубки и таблички. В зависимости от материала, из которого был сделан предмет торга, различалась и цена. Минимальная стоимость лота — сто рублей. А максимальная — пять тысяч рублей, за таблички из кости могущественного зомби-Мага.

Барон потратил десять тысяч рублей на организацию мероприятия. На медали, кубки и таблички ушло ещё десять тысяч. Неплохо, что сказать.

Я подкорректировал с Мией детали плана, теперь можно ложиться спать. Завтра надо многое сделать для подготовки.

Проснулся рано. Пока умывался, слушал Мию.

— Сара ночью справилась с заданием. Весь компромат на Марьяну уничтожен, мужчина уехал в другой город и вряд ли вернётся. Вера вот-вот продаст обе квартиры. Булгаковы уже снесли тот домик и начали с нуля возводить здание. Клан Волковых всё же решил вылечить Борислава, его через три дня отправят в столичный Госпиталь. О, Вильгельм и правда пошёл в местную лабораторию, вот только что о нём запись появилась. Ну, не о нём, он анонимно заказал текст. Я подменю результаты, тут можешь не беспокоиться.

— Пусть Ники уведомит Сару, что скоро она получит свою награду, — сказал я, вытирая лицо бумажным полотенцем.

— Сделано!

Я прислушался к себе. Внешний поток энергии от чужих эмоций слабенький — всё же про меня начинают забывать. Но для Сары маны хватит, чтобы поднять Ядро до пика третьей ступени. Эликсир Развития Ядра уже готов, отправлю его сегодня. Если всё пройдёт хорошо, Сара поднимет своё Ядро до четвёртой ступени. И этого уже минимально хватит для моего плана.

Вернулся в свою комнату.

— Сара уже получила своё сообщение?

— Да.

— Тогда начинаю.

* * *

Улица Марка Грейга, дом тридцать два, квартира семь.

Сара очень волновалась. Она сидела в своей кровати и теребила рукава чёрной пижамы, не отрываясь от планшета. Только что Ники связалась с ней и сказала, что Лидер желает наградить её за выполненное задание!

— Ай! — Сара схватилась за правое запястье. На нём проступила алая девятка, которая медленно изменила свою форму и стала восьмёркой. А следом из цифры в Сару хлынула мана, от которой Ядро начало стремительно расти.

Только когда оно достигло пика третьей ступени, поток маны прекратился. Цифра исчезла, но Сара не могла прийти в себя.

— Сегодня тебе придётся самой забрать посылку, — раздался голос Ники. — Я сброшу тебе координаты. В посылке Эликсир Развития Ядра, с помощью которого ты сможешь повысить Ядро до четвёртой ступени.

Сара тупо кивнула. У неё не было слов.

* * *

Закончив с циферкой Сары, я сходил и позавтракал. Поболтал немного с мамой, и приступил к артефакторике. Первым делом подготовил все ингредиенты, а затем начал рисовать Круги.

На этот раз мне нужна Артефакторная Печь Мастера.

Для неё необходимо семь элементов — три Основы, которые образуют нижний треугольник. Три Крышки — верхний треугольник. И одна Стенка с любой из сторон.

Закончив с Печью Мастера, я нарисовал Круг Управления Печью — самый важный элемент, без которого невозможны сложная артефакторика и алхимия.

— Начинаю, — взял колбу с Кровью Мёртвого Волка и вылил в Печь. Следом закинул корешок Мёртвого Дерева.

В Печи зажёгся зеленоватый огонь — Мёртвое Пламя. Не самое лучшее пламя из возможных, конечно. В идеале для моего случая бы подошло Пламя Кровавой Эссенции. Но я пока не знаю, как в этом мире зажечь его.

С помощью Круга Управления я отрегулировал температуру и интенсивность огня. После чего достал основу будущего артефакта — кусок Магического Серебра.

Закинул металл в Печь и коснулся Стилусом Круга Управления. Прикрыл глаза, передавая через него визуальный образ артефакта.

Серебряный слиток расплавился, на одной из Крышек начала формироваться шинка кольца.

Готово.

Я поднял со стола камешек Кровавой Яшмы и закинул его в Печь. Затем взял Кристалл зомби-Мага шестой ступени и отправил следом.

Через несколько минут уже было готово изделие — серебряное колечко с тусклым алым камушком на навершии. Я убрал его в футляр. Время этого артефакта ещё не пришло.

— Ты использовал Кристалл зомби-Мага для рецепта, — заметила Мия. — Но таких Кристаллов же не было в твоём мире?

— Да. Но я не нашёл другой способ, как повысить ранг артефакта, — пожал плечами. — Теперь моё кольцо может эффективно действовать на людей с Ядром шестой ступени. В местной системе рангов это пик Мастера или нижняя планка Грандмастера.

В этом мире привязка ступени Ядра к рангу Мага не была строгой, как в моём. Но часто по рангу было очевидно, какая именно ступень Ядра у Мага. У Ученика 1–2 ступень, у Подмастерья 3–4, у Мастера 5–6, у Гранд-мастера 7–8. Чтобы получить низший титул Дворянина, необходим ранг Гранд-мастера. Любой Барон — минимум Гранд-мастер. Поэтому с ними стоит быть осторожнее, и с Захаром, и с Агатой.

Я немного отдохнул и приступил к алхимии. Но не стал сразу создавать Печь — надо сперва подкорректировать рецепт.

Я собирался приготовить Зелье Дурмана, которое тоже необходимо для плана «Падение Баронессы».

Минут двадцать я правил рецепт, а затем приступил к алхимическому процессу.

Создал Алхимическую Печь Мастера и снова зажёг Мёртвое Пламя, используя Кровь Мёртвого Волка и корень Мёртвого Дерева. Дальше я добавил основу зелья — магическую Белену Чёрную. Следом в Печь отправилось десять растений, которые можно найти в любой алхимической лавке. Последним штрихом снова стал Кристалл зомби-Мага шестой ступени.

Когда Зелье было готово, Мия удивлённо спросила:

— Ты и в алхимию интегрировал Кристаллы? Не только в артефакторику?

— Да, по той же самой причине, — я скастовал Зелье Идентификации и внимательно изучил Зелье Дурмана. Эффект немного изменился, но в целом всё то же самое.

— Ты и правда гений, — вздохнула Мия.

— О да, я такой, — убрал зелье во флакон и рухнул в кресло. Голова пухла от слишком долгой концентрации.

— Лимон получил посылку, — сказала Мия. — Ждёт разрешения на использование Алых Чернил.

— Пусть начинает, — устало кивнул я.

* * *

Деревня «Кукушка», поместье главы.

Лимон стоял напротив зеркала. Скалясь, он поднёс лезвие ножа к лицу.

«Алые Чернила» необходимо внедрить на видном участке кожи. Что ж, Лимон сделает это.

Лезвие глубоко прорезало щёку под правым глазом. Лимон даже не поморщился. Продолжая скалиться, он подцепил алую каплю и поднёс её к ране.

Капля впиталась в кровь, от пореза во все стороны расползлись линии. Но вскоре они исчезли, и на месте пореза появилась цифра «9».

— Я девятый, — прошептал Лимон.

Он подошёл к коробке и достал оттуда склянку с ярко-зелёной жидкостью. Эликсир Развития Ядра, который поможет ему поднять Ядро с пика четвёртой ступени на пятую.

— Ты должен справиться, — подбодрила его Ники. — Только с Ядром пятой ступени ты сможешь выполнить задание Лидера.

Лимон решительно кивнул. Он точно справится.

* * *

Я сидел в кресле и пил чай с тортиком. Устал.

После того, как я разобрался с циферкой Лимона, ещё полчаса занимался алхимией, пополняя свой базовый набор.

— Вера отправила деньги на счёт, — Мия довольно мурлыкнула. — Ровно сто тысяч.

Я довольно улыбнулся. Посмеиваясь, съел последний кусок тортика.

— Она написала Беттихерам. Хочет как можно скорее продать партию товара.

Я отпил чаю.

— Она отправила описание: двенадцать человек. Из которых девять девушек. Одной только недавно семнадцать исполнилось.

— Они в плену? — тихо спросил я.

— Пока нет. Но за ними скрытно наблюдают, по отмашке их всех поймают в течение восьми часов.

Я задумчиво кивнул. Вера — тварь. Она продаёт людей, как товар. Беттихеры не лучше, они отдают людей зомбакам, взамен получая ресурсы из Мёртвых Земель. Что там делают с этими людьми, даже не хочется думать. Наверное, самое гуманное — превращают в зомби. Чуть похуже — съедают. Но ведь могут быть и более страшные исходы.

— Сколько всего людей она продала? — прошептал я.

— За всё время? — уточнила Мия.

Я кивнул.

— Сейчас… Триста двадцать три человека. От пятнадцати до тридцати лет.

Я допил чай и положил пустую чашку на стол. Последние сомнения в строгости наказания Веры исчезли.

— Пора уже идти, — заметила Мия. — Началась регистрация гостей.

Я сходил в душ, переоделся в смокинг и вышел из дома. Меня ждал автомобиль представительского класса с водителем.

— Тут же идти несколько минут, — заметил я.

— Это может повредить престижу рода, — ко мне подскочил дворецкий. — Барон специально отправил за вами автомобиль.

Я пожал плечами и сел в машину. Мы медленно покатили в сторону Белого Дворца. Из окна я видел, какую работу проделали коммунальные службы кланового квартала — улицы чистые, на домах ни пятнышка. Идеальный порядок.

Через пару минут мы приехали. Я вышел из автомобиля и с интересом осмотрелся. Вся парковка была забита дорогими автомобилями, а в небе кружились сразу три пассажирских вертолёта.

У входа увидел Веру и Алису. Вторая и третья жена Барона встречали гостей и благодарили их за посещение. Вера выглядела уставшей, но из-за своего приятного внешнего вида она располагала к себе. Усталость лишь добавляла симпатии. Скромная, симпатичная женщина с доброй улыбкой.

Алиса же выигрывала с другой стороны — шикарная красавица с идеальными формами, одетая в роскошное платье. Алиса сверкала словно бриллиант, в то время как Вера создавала уютную атмосферу. Хорошее сочетание.

— Артур, дорогой, — Вера улыбнулась мне.

Алиса тоже улыбнулась и кивнула.

— Проходи, о тебе уже спрашивали гости.

— И гостьи, — Алиса подмигнула.

— Спасибо вам, — смутился я.

Вошёл в просторный зал со множеством столов с закусками и разносящими алкоголь официантами.

— Благородный Артур, я тебя ждала! — ко мне подошла Анастасия Беттихер. Её глаза сверкали.

— Благородная Анастасия, рад вас тут встретить, — я легко поклонился.

— Меня не хотели брать, — Анастасия надула пухлые губки. — С трудом дедушку уговорила.

— Я рад, что вы посетили этот благотворительный ужин, — улыбнулся я. — Не против, если я перекушу?

— Нет, конечно, — Анастасия хихикнула в кулачок. — Я знаю, что ты любишь кушать. На балу видела.

— Похоже, она следила за тобой, — заметила Мия. — Девчуля и правда влюбилась. Хотя с чего бы? Вы, люди, и правда очень странные.

Весь коктейльный час Анастасия не отлипала от меня. Но время я провёл с пользой, Анастасия много чего рассказала про кланы, чьи представители пришли на ужин.

— Это Сергей Булгаков, он из побочной ветви, — прошептала Анастасия. — Но это не удивительно. Булгаковы бы не стали посылать на такое маленькое мероприятие кого-то из главного рода.

Да, не стали бы. Тем более сейчас, когда на носу исцеление их сына.

— О, это твой отец, да? — Анастасия кивнула на Барона, который поднимался на сцену.

— Да, — подтвердил я.

Барон взял в руки микрофон, зал стих.

— Дорогие гости, благодарю каждого из вас, кто решил посетить мой дом!

Пару минут Барон описывал благотворительную цель вечера — помощь детям и подросткам, которые не могут ходить.

— Я решил организовать это мероприятие, когда мой сын, Артур, был исцелён Апостолом Михаилом из Церкви Богини Жизни. Это чудо поразило меня до глубины души! Артур, сынок, выйди ко мне.

Я мысленно закатил глаза. Обязательно надо показать всем чудесного исцелённого — многим ведь интересно, как он выглядит. Но я изучил программу вечера и был готов к этому.

Я вышел на сцену и скромно поклонился всем гостям.

— Артур, мой сын, был сильно ранен неизвестными бандитами два года назад, — с печалью в голосе сказал Барон. — Я сделал всё, что в моих силах, чтобы исцелить его. Но лекари разводили руками, случай был слишком тяжёлым. У меня, как у провинциального Барона, не было средств, чтобы нанять Архимага. Но все эти два года я не терял надежды! Копил деньги, пытался наладить связи. Я был готов пожертвовать своим титулом, чтобы вылечить сына! Но… Произошло чудо. В тот счастливый день, только проснувшись, я сразу понял — что-то произойдёт. Моя душа пела от радости!

Барон, ещё минуты три вешал лапшу на уши всем гостям. Когда Артур стал калекой, этот козёл послал к нему Священника, который был всего лишь в ранге слабенького Мастера. Он, конечно, не смог вылечить тяжелобольного. На этом вся помощь Захара закончилась, он просто выкинул искалеченного сына из головы.

— И вот, Артур стоит рядом со мной, — продолжал Барон-брехло. — Он стоит на своих ногах! Я всей душой желаю поделиться своей радостью! Чтобы родители ощутили это чувство — когда их ребёнок вновь стоит! Чтобы дети были счастливы, вновь обретя способность ходить!

Надо сказать, Барон умел красиво заливать. Гости прониклись его пылом и искренностью. Некоторые дамы даже прослезились.

— Артур, сынок, скажи что-нибудь гостям, — Барон протянул мне микрофон.

Я взял его, смущённо откашлялся.

— Я впервые выступаю на такую публику, — сглотнул от волнения. — Спасибо каждому, кто пришёл! Спасибо моему отцу и тёте Марине, что организовали это замечательное мероприятие! Спасибо Апостолу Михаилу, что вылечил мои ноги!

На этом месте я поклонился в пояс.

— Отец и сын так похожи, — восхитилась Мия. — Оба актёры от бога.

— Я очень благодарен каждому из вас, — я снова сглотнул. — Спасибо. Простите, что не умею говорить красиво.

Я протянул микрофон обратно Барону, у которого глаза повлажнели, так его потрясла моя речь.

Раздались аплодисменты — весь зал рукоплескал. Я заметил восторженное лицо Анастасии, которая хлопала громче всех и не сводила с меня восхищённых глаз.

Энергия бурной рекой полилась в меня. Люди испытывали положительные эмоции по отношению ко мне. Дуэт отца и сына тронул их, мы с Бароном расположили людей к себе. К сожалению, среди гостей не было никого сильнее Гранд-мастера. Поэтому эффект не был особо сильным — но даже его хватало, чтобы Ядро стало немного больше. Недалёк тот момент, когда оно достигнет пределов пятой ступени.

Я спустился со сцены и отошёл подальше. Ко мне тут же присоединилась Анастасия.

После нас выступили ещё несколько человек — актёры, политики, директора больниц. Все они высказывали восхищение Барону и организованному им вечеру.

Когда все выступили, Барон снова вышел на сцену и сказал:

— Дорогие гости, пройдёмте в банкетный зал. Там для вас приготовлен великолепный ужин!

— Началось, — замурлыкала Мия. — Скоро будет весело!

Я украдкой усмехнулся и нашёл взглядом Барона, который улыбался до ушей. Что ж, ему недолго осталось радоваться, хе-хе-хе.

Глава 20

В банкетном зале стояли несколько круглых столов, застеленных белоснежными скатертями. Каждое место было подписано. Молодые девушки в формах горничных помогали с рассадкой.

У дальней стены музыканты настраивали свои приборы.

— Наши места за разными столами, — расстроилась Анастасия.

— Да, — я печально улыбнулся, рассматривая экраны, установленные на стенах.

Когда все гости расселись, заиграла негромкая живая музыка, в зал начали вносить металлические блюда с едой.

Ужин был очень хорош — сочное мясо таяло на языке, я ел с большим удовольствием.

Под конец ужина, когда большинство гостей наелись, зажглись экраны. На них запустились видеоролики, где дети и подростки на камеру рассказывали, как бы им хотелось вылечиться и ходить.

Эти ролики заказала Марина, чтобы вызвать больше сочувствия со стороны гостей.

Когда они закончились, я дал знак Мие.

— Можно пройти в аукционный зал, там… — начал было Барон, но его прервал шум.

На экранах появилась запись.

— Как твой муж-оленёнок? — хохотнув, спросил крупный волосатый мужик, прижимая к себе Веру. Оба лежали голыми на огромной кровати.

— Он жалок, — фыркнула Вера. — Он уже давно у моих ног. Думаешь, он не знает, что я за его спиной сплю с другими? Конечно, знает. Но у него нет яиц что-то сказать. Мой папенька иногда кидает ему косточки, как собаке, чтобы не лаял.

Мне даже не пришлось изменять видеозапись с помощью нейросети Мии, как я изначально планировал — Вера с удовольствием унижала мужа при своих любовниках.

Я нашёл глазами Веру. Бледная как труп, она стояла и дрожала, испуганно таращась на экран.

Мне вспомнились вчерашние слова Мии — триста двадцать три человека. Столько судеб она уничтожила. Продала людей, как скот.

Вера вдруг подобрала платье, развернулась и драпанула прочь, как заяц.

Любовники продолжили унижать Барона и смеяться над ним, а на других экранах появилось изображение самого действа. Стоит признать — очень активного, громкого, страстного. По моей просьбе Мия наложила цензуру на видеоролики, чтобы сильно не смущать девушек, но это не особо помогло.

Барон, красный как рак, вдруг заревел. Он взмахнул рукой, и от его кулака вылетел огненные полосы, которые уничтожили все экраны.

Хе-хе, папаня не удержался и нарушил правила любого светского мероприятия — использовал Магию.

— НАЙДИТЕ ЭТУ СУКУ! — заорал Барон во всю глотку. — НАЙДИТЕ ЕЁ СЕЙЧАС ЖЕ!

Из зала выбежали Серафим и Вильгельм, а с ними ещё пяток человек.

Барон стоял и тяжело дышал, от его тела шёл лёгкий пар. От Барона, в прямом смысле, можно прикурить, при желании.

Мне приходилось сдерживаться, чтобы скрыть свою злорадную усмешку. Наружу рвалась вся затаённая ненависть, которая копилась с прошлой жизни.

— Отец, ты хотел поднять свой престиж за счёт моего исцеления? — бесшумно прошептал я, глядя на Барона. — Хотел повысить авторитет среди Дворян? Хотел этим вечером взлететь, как птица? Воспарить в небесах?

Нет-нет. Я этого не позволю. Отныне ты станешь посмешищем среди Дворян.

Ладно, долой злорадство. Мой выход.

Я поднялся, прошёл на сцену к Барону и тихо ему сказал:

— Отец, тут очень много влиятельных людей. Тебе надо успокоиться, пожалуйста.

Затем повернулся к гостям.Взял микрофон и заговорил:

— Мой отец столкнулся со страшным предательством. Не судите его строго за эмоции, пожалуйста. Мало кто может оставаться спокойным в такой ужасной ситуации. Прошу прощения.

Я поклонился и продолжил:

— Ранее отец пригласил всех в аукционный зал. Пройдите туда, пожалуйста. Скоро аукцион начнётся.

Я нашёл глазами Марину и вопросительно взглянул на неё. Она неуверенно кивнула.

— Мы, клан Грейг, даже в такой ситуации не отвернёмся от нашего слова, — благородно заявил я.

Барон рядом задыхался, совсем ему плохо стало. Видел, наверное, как на него смотрят. Слышал сдержанные смешки.

Репутация Барона Захара теперь сильно подмочена. Не критично, конечно, но в будущем мне будет гораздо проще свергнуть его и захватить клан.

Слуги засуетились и начали провожать гостей в аукционный зал. Барон с великим трудом заставил себя хоть немного успокоиться. Он бросил на меня яростный глаз и пошёл вслед за гостями.

Ещё один злобный взгляд я поймал от Леонида. Понимаю его — это он должен был стоять тут и разруливать ситуацию. Он ведь наследник, а не я. А кого запомнят гости? Кто быстрее всех среагировал и извинился за буйство Барона, который нарушил табу использования Магии своим психозом?

Конечно же, я. Именно я — молодец. А все остальные Грейги — дураки. Хе-хе.

Я спустился со сцены и подошёл к Марине.

— Тётя Марина, — прошептал я. — Мне что-то нехорошо. Можно я домой пойду?

Она с едва скрываемой неприязнью глянула на меня и кивнула.

— Да. Можешь идти отдыхать, Артур.

— Спасибо.

Я отошёл от Марины и натолкнулся на Анастасию. Она сочувственно смотрела на меня.

— Вы молодец, Благородный Артур, — тихо сказала она. — Вы действовали правильно. Я обязательно скажу об этом Барону.

— Благодарю вас, — я слегка поклонился. — Мне слегка нехорошо, я иду домой.

— Конечно, — печально кивнула Анастасия. — Хорошего отдыха вам.

Я вышел из здания и увидел обессиленную Веру, которую тащил на плече Серафим.

Вильгельм шёл позади и спокойно смотрел в затылок брату. С виду — спокойно. Но на самом деле Вильгельм кипел от холодной злобы. На днях должны прийти результаты ДНК-теста из второй лаборатории. И если они подтвердят тест Госпиталя — Вильгельм будет мстить.

Не обращая на них внимание, я пошёл к себе. В гостиной лежала Лариса и смотрела телевизор. Трогать её не стал — не время пока.

В комнате переоделся, собрал все необходимые артефакты и алхимию в портфель. К маме заходить не стал — посещу её, когда план будет завершён.

Скастовал на себе Заклинание Скрытности и вышел из дома. За пределами кланового квартала я вызвал такси и поехал в соседний город.

Пора приводить в действие план «Падение Баронессы».

В пути внимательно изучал информацию, которую Мия вывела на планшет. С тех пор, как я травмировал Борислава, прошло уже достаточно времени, что Волковы окончательно поверили в несчастный случай. Тем более — сам Борислав это подтверждал, хоть и неуверенно. Заклинание Ложной Памяти — очень полезная штука.

Мия постаралась и собрала доказательства на множество преступлений Волковых — убийства, поджоги, отбор имущества, грабёж. Сама Агата тщательно следила за своими документами, а вот некоторые из её подчинённых оказались крайне неаккуратными.

Выяснились кое-какие интересные детали. Агата периодически связывалась с Вильгельмом. И при этом, судя по некоторым оговоркам её верных бойцов — готовилась некая громкая акция в городе, где базировался клан Грейг.

Вдобавок, Агата постепенно скупала там недвижимость, её люди открывали различные предприятия.

По разным намёкам я понял, что Агата готовила переворот. Скорее всего, хотела поставить на место главы клана Грейг Вильгельма. Это довольно сложно, но не невозможно. Агата в этом деле очень опытна — сама ведь из супруги Дмитрия Волкова, члена побочной ветви, стала Баронессой.

Помимо важного компромата, Мия собрала информацию о повседневной жизни семьи Волковых — с упором на Агату и Дрейка. Куда они ходят, как часто встречаются, как ведут себя при встрече.

Закончив с изучением информации, я сунул планшет в портфель и достал монетку. Закрутил её. В голове сформировался детальный план — от первого до последнего шага. С Баронессой Агатой нужно действовать очень аккуратно, любая оплошность может стоить жизни.

Таксист привёз меня в пункт назначения, и я направился в клановый квартал Волковых. На улице уже был поздний вечер, люди в большинстве сидели по домам.

Дрейк Волков тоже был дома. Играл в компьютер, громко ругаясь в чате.

Я незаметно проник в его комнату.

— Ты чмо слепошарое, куда прёшь! — орал Дрейк. — Я тебе пятку в жопу затолкаю, гнида!

Я встал у шкафа, чтобы Дрейк меня не увидел. Дал знак Мие, и она вмешалась в работу сети.

Интернет у Дрейка засбоил, он вылетел с игры. Громко хлопнув мышью о стол, Дрейк поднялся.

— Как же у меня горит с этих тупорылых крабов, — зло цедил он, шагая в сторону уборной. Там он сполоснул покрасневшее лицо, вытер его и вернулся в комнату.

Только плюхнулся за компьютер и сзади подошёл я. Дрейк даже среагировать не успел — мой кулак аккуратно тюкнулся ему в висок, напрочь вырубая.

Дрейк обмяк. Я положил его на пол.

— Первая Форма, Стилус.

— Снова Заклинание Кражи Сущности? — заинтересовалась Мия.

— Ага, — я злобно усмехнулся.

Дрейк — тот, кто убил младшего брата Артура, Илью. Он бешеный пёс, который заживо сжигает людей и калечит сверстников. Дрейк должен получить худшее наказание из возможных.

Я начал действовать. Скастовал Заклинание Кражи Сущности и воткнул Стилус прямо в сердце Дрейка.

На этот раз я воровал жизненную сущность. С треском Ядро Дрейка разбилось — ему больше никогда не быть Магом. Его спинной мозг тоже повредился, теперь Дрейк навсегда останется парализованным. Он даже говорить не сможет. Даже пальцем пошевелить.

Но мозг я трогать не стал. Дрейк будет понимать, что с ним происходит и где он находится. Я надеюсь, он проживёт долгую жизнь.

Украденная жизненная сущность Дрейка перетекала в меня, усиливая моё тело. Кожа стала эластичнее, кости крепче, мышцы гибче. Моё здоровье улучшилось, большинство внутренних болячек смыло волной жизненной энергии.

— Спасибо, мой двоюродный братец, — поблагодарил я Дрейка, вытаскивая из него Стилус.

— Теперь следующий шаг? — азартно махнула лапкой Мия.

Она была полностью осведомлена о моём плане.

Я активировал Маску Многоликого, функцию «Это ты!». И превратился в точную копию Дрейка. Открыл шкаф, переоделся в его одежду.

Снял с Дрейка всё, кроме нижнего белья. Никаких следов остаться не должно.

Скастовал Заклинание Проверки Локации. Всё чисто. Взял со стола ключ от машины, взвалил на плечо Дрейка и вынес его из дома.

Глянул на ключ и нажал на кнопку разблокировки, мигнул чёрный тонированный джип. Открыл багажник и сбросил в него Дрейка. Сел в авто и поехал в центр города — к небоскрёбу, где обычно находилась Агата.

У неё имелась собственная вилла в клановом квартале, но Агата засиживалась за работой до позднего вечера и часто оставалась там на ночь.

Я остановился у въезда в подземную парковку и опустил переднее окно. Увидев меня, охранник тут же открыл шлагбаум.

Я въехал и припарковался на специальном месте, предназначенном для семьи Агаты. Место было прямо у лифта, что упрощало мой план.

Нажал на кнопку и дождался, когда двери лифта откроются. Вошёл внутрь, выбрал последний этаж. Пока лифт поднимался, надел на палец артефактное кольцо с Кровавой Яшмой. Открыл Зелье Дурмана и капнул каплю на палец. Лизнул его. После этого аккуратно вылил Зелье на ладонь, пустую склянку убрал в карман. Растёр руками Зелье, протёр им шею.

Зелье Дурмана не имеет запаха, но оно выделяет особые компоненты, которые попадают в организм воздушно-капельным путём. Противоядие — само Зелье Дурмана, но принятое внутрь. Хватит и капли.

Двери лифта открылись, я вышел и уверенно зашагал в кабинет Агаты. Мия подсказывала, куда идти.

Я остановился у двери и дождался, когда она с тихим шелестом отъедет в сторону — Агата была помешана на безопасности. Камеры в здании были повсюду, поэтому она узнала о моём приближении ещё когда машина остановилась у шлагбаума.

К слову, в кабинете Агаты тоже были камеры.

Баронесса сидела за рабочим столом, когда я вошёл в кабинет. Она подняла на меня голову и спросила:

— Что хотел?

— Мама, — пробормотал я. — Можно тебя обнять?

— Иди ко мне, — Агата отодвинула свой стул и протянула руки.

Я подошёл и крепко обнял её. Прижался щекой к её мягкой груди.

— Мам, мне страшно, — прошептал я.

— Не бойся, — рассеянно ответила Агата, поглаживая меня по голове. — Всё будет хорошо.

Из-за нашей близости Зелье Дурмана уже начало действовать.

— Не бойся, — продолжала успокаивать сына Агата. Её голос становился всё невнятнее. — Борислава мы вылечим. Это был несчастный случай. Артура тоже не бойся, скоро я с ним покончу. Просто живи, хорошо? Наслаждайся жизнью, я ведь ради вас стараюсь.

Я отстранился от Агаты и сел на удобный стул с кожаной обивкой.

— Точно всё будет хорошо? — шёпотом спросил я.

— Да, обещаю, — вяло кивнула Агата.

Она прикрыла глаза и помассировала веки.

— Что с тобой? — забеспокоился я.

— Голова кружится, в мыслях туман, — с лёгким удивлением отметила Агата.

— Может, ты пойдёшь отдохнёшь? — озабоченно предложил я.

— Да, сейчас, — Агата попыталась встать, но не смогла. Она рухнула на свой стул. — Сейчас…

Баронесса сложила руки на столе и опустила на них голову. Замерла. Её разум ушёл в тревожный сон. Зелье Дурмана вошло в пиковую фазу.

Я подошёл, аккуратно сжал её предплечье правой ладонью. Подал в артефактное кольцо ману, оно активировалось — с внутренней стороны выступила тонкая игла и безболезненно вонзилась в медиальную подкожную вену руки Агаты. Бледный камушек кровавой яшмы стал насыщенным — он впитал в себя кровь Баронессы.

Агата даже не вздрогнула, она не ощутила боли. Тут сыграл и эффект Зелья Дурмана, и свойства самого кольца. На коже Агаты не осталось даже точки. Никаких следов.

— Мия, всё хорошо? — шёпотом спросил я, аккуратно сняв с пиджака Баронессы несколько волосков. Затем вытащил ватную палочку и собрал слюну, которая скопилась в уголке рта Агаты.

— Да, на камерах вы мило беседуете, — отозвалась Мия.

Я сменил режим Маски Многоликого на: «Кто ты?» и вышел из кабинета Агаты. Дошёл до лифта, спустился вниз.

— Всё чисто, в здании очень мало сотрудников, — доложила Мия, когда я открыл багажник.

Быстро снял свою одежду и надел её на Дрейка. Достал из портфеля чистый комплект и переоделся. После этого взвалил Дрейка на плечо и вернулся в лифт.

Поднялся наверх, дошёл до кабинета Агаты.

Баронесса ещё спала. Её тело то и дело вздрагивало.

Я аккуратно уложил тело Дрейка на пол у стула и вышел.

Спустился вниз, незаметно покинул территорию небоскрёба.

— Мне нужна энергия, — недовольно сказала Мия. — Уже три процента. Создание нейросети слишком дорого обошлось.

— Обесточим этот город. Серафим уже на финишной прямой, осталось немного совсем, — сочувственно сказал я. — Спасибо тебе.

— Всё нормально, — оттаяла Мия. — Мне понравилось.

С помощью Магического Ключа, я проник в чужую квартиру. Хозяева спали в своей комнате, я сел в гостиной и вытащил из портфеля планшет.

— Показывай, — нетерпеливо попросил я.

На экране появилось видео. На нём к Агате зашёл Дрейк. Некоторое время они пообнимались — что вполне нормально для них, Мия имела доступ к камерам и периодически наблюдала эту картину.

Затем Дрейк сел на стул.

— Мам, а что если Артур знает о нас? — нервно спросил он. — Знает, что я убил его брата? Что Борислав искалечил ему ноги?

— Молчать! — Агата резко встала. — Даже в этом кабинете ты не должен о таком говорить! Сколько раз тебе говорить, чтобы ты держал язык за зубами⁈

— Прости мам, — Дрейк опустил голову. — Я просто… Мне страшно. Борислав чуть не умер, он парализован. Мне по ночам снятся кошмары, что…

— Трус, — выплюнула Агата. — Ты трусливый слизняк, ничтожество!

— Мам! — Дрейк шокировано посмотрел на мать.

— Трус! — взвизгнула Агата. — Ничтожество!

Она вдруг подскочила к сыну и с размаху ударила его по лицу. Дрейк рухнул на пол.

— Трус, — пробормотала Агата, её закачало. Она опёрлась руками о стол и помогла себе добраться до стула. Рухнула в него и уронила голову на сложенные руки.

— Ну как? — Мия посмотрела на меня.

— Это… Невероятно, — выдохнул я. — Оно как будто вживую всё происходило!

— Так и должно быть, — Мия надменно вздёрнула носик. — Это сила продвинутой нейросети! Жаль, что она только временно работает. Так бы я могла тебе подделать любую видеозапись.

Сперва у меня глаза загорелись. А затем я усмехнулся и покачал головой.

— Слишком легко. Когда игра становится слишком лёгкой, она наскучивает, — я подкинул монетку и поймал её на ребро указательным пальцем.

— Ненавижу скуку.

— Не удивлена, — мурлыкнула Мия. — Ну что, уходим отсюда? Видео уже в базе данных. По твоему плану завтра я солью его в сеть, сымитировав внутриклановую утечку.

— Да, уходим. Но сперва энергию заберём.

Я подошёл к ближайшей розетке и снял верхнюю одежду. Когда Мия закончила поглощать электричество, оделся и вызвал такси. Оставил на столе десять рублей — хозяевам, за приют, — и покинул чужую квартиру.

Когда вернулся домой, на часах уже было три ночи. Я незаметно пробрался в свою комнату и снял с пальца кольцо. Несколько секунд разглядывал его.

Я не просто так взял кровь у Агаты. Следующий шаг — это отдать кровь Саре. Пусть она регулярно насылает кошмары, так часто, как может.

Из-за Зелья Дурмана Агата не будет помнить, что произошло. Она вспомнит только, как обнимала Дрейка. Баронесса поверит своим глазам — поверит тому, что увидит на видео.

Сам факт того, что она собственными руками сделала своего сына инвалидом, сильно ударит по ней.

А затем ещё и видео сольют — весь клан Волковых будет недоволен.

И последний акт — кошмары. Страшные кошмары, в которых она погрязнет.

Ни один человек не выдержит такой пытки, любой сойдёт с ума.

А когда Агату сместят — встанет вопрос. Кому же возглавить клан Волковых? Тут, не без моей помощи, и вспомнят про последних членов главного рода. Вспомнят про Анну Грейг, урождённую Волкову и про её сына, Артура. Про тех, кто так сильно пострадал от рук жестокой и сумасшедшей Агаты, собственными руками покалечившей сына.

И тогда начнётся новая игра.

Я положил кольцо на стол и пошёл к маме. Она не спала, ждала вестей. Я ей говорил, что начну свой план по свержению Агаты после благотворительного вечера.

Открыл дверь, подошёл к ней. Мама сидела на веранде и смотрела на звёзды.

Я сел рядом.

— Дрейк, который убил Илью, стал овощем. И таким его сделала Агата собственными руками. Завтра видео распространится по сети.

Мама изумлённо посмотрела на меня.

— Не буду спрашивать, как ты такое провернул, — она покачала головой. — Твои способности после того «сна» стали слишком ужасающими.

— Мам, — я взял её ладонь. — Ты правда не хочешь стать главой Волковых? Скоро Агату сместят, я это устрою. Если всё пойдёт по моему замыслу, она окажется в психушке для Магов и проведёт там остаток своей жизни. Волковым потребуется новый глава, и им можешь стать ты. Ты ведь уже Гранд-мастер?

— Пока нет, — тихо ответила мама. — Моё Ядро Мага на пике шестой ступени, я не сумела в идеале скомбинировать два своих элемента, мой Доспех Мага не достиг требуемой крепости. Но благодаря Метке Души, я чувствую, что смогу преодолеть каждое из трёх требований. Нужно лишь время — год, или два.

— Я тебе помогу, — сжал покрепче её ладонь. — Сделаю тебе Эликсир, ты сможешь увеличить Ядро до седьмой ступени. Мне нужно немного времени — неделя, может две.

Мама удивлённо посмотрела на меня. Затем задумалась.

— Разве ты не хочешь подчинить клан, который убил Илью и искалечил меня? — тихо спросил я. — Не хочешь отомстить каждому, кто хоть как-то в этом участвовал? Поставить на место Волковых, которые отвернулись от тебя в час нужды? Вернуть право своих предков? Агата узурпировала власть, она никогда не имела права становиться Баронессой.

— Твои манипуляции как всегда хороши, — улыбнулась мама. — По всем больным местам прошёлся, молодец.

Впервые я смутился по-настоящему, а не притворно.

— Ты прав, — мама поднялась с кресла и убрала руки за спину. Посмотрела на ночное небо.

Я ностальгически улыбнулся. В это мгновение она как никогда стала похожа на ту маму, из другого мира.

— Я сделаю это, Артур. Но лишь для того, чтобы в будущем передать всю власть тебе.

Она нежно посмотрела на меня.

— Как только придёт время — я откажусь от титула. Ты станешь следующим Бароном Волковым.

Глава 21

— Артур, что будем делать с Ларисой? — хмуро спросила мама.

— С Ларисой?.. — я привёл в мысли в порядок. — Надо отправить её в другой город. А лучше — пусть летит в другую страну. Сейчас ей опасно оставаться тут. Вера сразу расколется и всё расскажет. Барон будет подозревать в первую очередь Алису и грызню между жёнами. Но тётку он в живых не оставит, она ведь принесла записи. Это легко проверить по камерам. Думаю, завтра утром за Ларисой уже придут.

— Ты знаешь, что делать? — мама спокойно смотрела мне в глаза.

— Напугать её и дать денег, — пожал я плечами. — Когда она испугается за свою жизнь, то точно сбежит куда подальше. Если это не сработает, то у меня есть ещё несколько вариантов, как легко избавиться от неё.

— Как испугать? — мама заинтересовалась.

— Её телефон не сможет определить мой номер. Сейчас я позвоню ей.

Кинул взгляд на Мию и нашёл контакт Ларисы. Прочистил горло и позвонил.

— Да? Кто это? — в трубке раздался сонный голос тётки.

— Лариса Волкова? — совершенно чужим, строгим голосом спросил я.

— Да, — Лариса насторожилась.

— Вам запрещено покидать клановый квартал. Скоро к вам приедет полиция, ожидайте.

Я отключил телефон и продолжил уже своим голосом. Объясняя маме ситуацию, я также давал указания Мие:

— Сейчас Лариса запаникует. Начнёт звонить Алисе, своей новой госпоже. Та скинет несколько раз, потом отправит сообщение, что Лариса больше не должна беспокоить её. Затем с анонимного номера ей придёт сообщение, что Лариса — главная подозреваемая в сегодняшнем инциденте и что за ней скоро придут. Лариса, конечно, ничего не поймёт. Но сильно испугается и побежит ко мне. К кому ещё ей идти? А я сделаю так, чтобы она взяла деньги и свалила куда подальше.

— Мне снова придётся тратить энергию, — недовольно проворчала Мия. — И так мало осталось.

— Следов не останется? — спросила мама. Она совершенно не удивилась моим возможностям.

— Нет, все сообщения удалятся. Единственное свидетельство — слова алкоголички. Но и в этих свидетельствах нет ничего, что может привести ко мне.

— Хорошо, — мама кивнула. — Скажешь потом, куда она улетела?

— Конечно, — я улыбнулся. — Пойду к себе, притворяться спящим.

— Спасибо, сынок, — мама ласково погладила меня по щеке.

— Да не за что. Мы же семья.

Я пошёл в свою комнату и там лёг в кровать.

— Если всё пройдёт хорошо, Серафим завтра достанет оставшиеся контейнеры, — намекнула Мия, ложась рядом.

— Как только достанет, сразу же наведаюсь в электростанцию, — пообещал я.

Через семь минут в комнату робко постучались.

— Племяш, ты тут? — испуганно спросила Лариса.

— Да, — сонно ответил я, и сел на кровати.

Лариса вошла. Выглядела она бледной. Сообщение от Алисы сильно испугало её.

— Племяш, а что сегодня случилось на благотворительном вечере? — она осторожно закрыла дверь.

Лариса явно опасалась меня. Порошки Контроля, Слово Забвения и пьянки хоть и отшибли ей большинство воспоминаний обо мне, но кое-какие смутные образы должны были остаться.

— Случилось кое-что ужасное, — я грустно вздохнул. — Сразу после ужина на всех экранах появилась видеозапись, где тётя Вера изменяет отцу и унижает его. Отец был очень зол. Не только на Веру, но и на того, кто эти видеозаписи включил при всех. Он обещал пытать и убивать всех подозреваемых, пока не найдёт виновного.

— П-подозреваемых? — Лариса задрожала.

Нормальный человек проявил бы здоровый скепсис к моим словам. Но это здоровый человек. Лариса же — испуганная алкашка, которая давно пропила все мозги.

— Да, — я подозрением глянул на неё. — Тётя, ты в этом замешана?

— Нет! — вскрикнула Лариса. — Я тут ни при чём!

— Я слышал, что отец подозревает тётю Алису, — пробормотал я. — Но тётя сказала, что её новая подчинённая странно себя вела.

— Алису⁈ — Лариса широко распахнула глаза. — Новая подчинённая⁈

Она рухнула на задницу и противно зарыдала.

— Меня убью-ю-ют, — хныкала она. — Будут пыта-а-ать!

— Тётя, вас подозревают? — притворно испугался я. — Вам надо срочно бежать! Улетайте из города, из страны! Полиция будет вас искать везде!

— Полиция⁈ — Лариса дёрнулась.

— Да, улетайте отсюда, — я закивал. — Давайте я вам денег дам.

Потянулся за кошельком, отсчитал купюры. Восемь сотен ей хватит на билеты и на первое время, а дальше пусть сама думает, что делать.

— Вот, — я протянул Ларисе деньги. — Пока есть возможность, бегите!

— Хорошо, хорошо, — Лариса поднялась, взяла у меня купюры и выскочила из комнаты.

— Проследи за ней по смартфону, пожалуйста, — попросил я Мию. — Если вдруг она сделает что-то странное, скажи мне.

— Ладно, — неохотно ответила кошечка. — Давай хоть город обесточу? Нужно же мне питаться?

— Да, конечно, но давай только клановый квартал. Сам хотел предложить. Так и Ларисе будет легче сбежать. Только подождём, пусть она свои вещи соберёт.

Спустя десять минут я со всем наконец закончил и лёг спать.

Дрых как убитый. Это не удивительно — за одни сутки я наказал Веру Грейг и Дрейка Волкова, а также подготовил почву для падения Баронессы Агаты и избавился от Ларисы.

Проснулся в полдень. Хотелось бы ещё поспать, но было интересно — как там дела у моих родственников.

Я открыл глаза и увидел Мию, которая лежала рядом.

— Проснулся, — довольно мурлыкнула она. — А сеть бурлит. Обсуждают Барона, которому жена наставила рога. Кстати, Вера скоро уже перестанет быть его женой, начался процесс развода.

— Не удивлён, — я сел. — Надеюсь, Барону не взбредёт в голову вернуть статус жены маме. Он ведь может, не посмотрит на её состояние.

— У него сейчас куча дела. Есть ещё одна хорошая новость — Серафим собрал все контейнеры с энергией!

Мия уставилась на меня, не моргая.

— Пойдём сегодня, — кивнул я. — Прямо днём и пойдём.

— Днём? — удивилась Мия. — Не ночью?

— Нет. Там же сейчас полно охраны должно быть, да?

— Ага, очень много. Незаметно туда не пробраться, как в прошлый раз.

— Поэтому нужна подготовка, — я улыбнулся. — Что там с Агатой?

— Подожди, я хотела спросить насчёт Немеровских. Что им писать? Серафим уже отправил письмо, что контейнеры готовы. Я пока придержала его.

Я взял монетку и закрутил её между пальцами. Немеровские заказали у Серафима контейнеры, думая, что делают это по заниженной цене. Общение поддерживала Мия, и надо сейчас решить, нужно ли завершать изначальную задумку. Тут имеется риск раскрытия моей махинации, а это может оставить след. Но иногда ведь можно рисковать? Без риска и жизнь будет скучна, так ведь?

— Отправь письмо Серафима. Пусть Немеровские приходят за своими контейнерами.

— А вдруг они поймут, что обе стороны обсуждали разные цены? Если, например, во время разбирательства это прояснится?

— Я постараюсь исключить этот момент, — пожал плечами. — Но мне нужен громкий провал Серафима. Он поможет Вильгельму подавить брата и возвысится над ним.

— Зачем тебе это?

— Пока не знаю, не могу так открыто читать Вильгельма. Ладно, что там с Агатой?

— Пока всё тихо. Волковы в ужасе. Они видели видеозапись и теперь клан бурлит. Агата тоже в ужасе, она вообще не понимает, что происходит.

— Это хорошо, — я задумчиво кивнул. — Можешь слить в сеть видеозапись.

— Я ждала этого! — обрадовалась Мия. — Знаешь, как интересно следить за людишками во время таких критических ситуаций? Они так забавно паникуют и возмущаются!

— Начинай потихоньку выбрасывать в сеть собранные доказательства преступлений Волковых, — продолжил я. — И выложи видео с камер, как Дрейка выносят из здания. Затем отправь анонимный запрос в Совет Десяти, с требованием забрать у Агаты титул.

— Ты такой коварный, — хихикнула Мия.

— Лариса улетела? — я переключился на следующее дело.

— Да, в другую страну, как ты и хотел. Уже в номере даже поселилась.

— Ну и хорошо. Отправь мне детали, я маме обещал рассказать.

— Готово.

Я умылся, затем зашёл к маме и рассказал, что с Ларисой всё хорошо закончилось.

— Служба охраны приходила утром, искала её, — сказала она. — К тебе даже заглядывали, но ты спал. И ко мне зашли, думали Лариса тут прячется. Но Марьяна выпроводила их.

— Значит, уже подозревают Алису и тётку, — кивнул я. — Ладно, пусть там сами разбираются. Алиса девушка грозная, она не позволит помыкать собой. Но отношения между ней и Бароном, конечно, подпортятся.

— Они уже давно испорчены, — хмыкнула мама.

Мы ещё немного поболтали и я пошёл на завтрак. После вернулся к себе и занялся артефакторикой — надо подготовиться к проникновению на электростанцию.

Я сел рисовать чертёж. Нужно создать новый артефакт, который поможет быстро и незаметно поглотить электричество из контейнера. Я уже давно задумал это и после бала Булгаковых купил нужные материалы — магические Каучук и Серебро.

— Покажи мне размеры разъёмов в контейнерах, пожалуйста, — я положил перед собой планшет.

Мия вывела на экран нужные схемы и сказала:

— Немеровские ответили, что к вечеру прилетят их специалисты, проверять контейнеры.

— О, так даже лучше, — я довольно улыбнулся. — Специалисты не будут обсуждать цены, они проверят контейнеры и доложат руководителям. А те уже выставят претензии Серафиму. Вряд ли они лично приедут разбираться, а в переписку ты сможешь вмешаться.

— Ага, — довольно закивала Мия.

— Кстати, пусть Ники предупредит Сару, что сегодня к ней зайдёт посыльный с подарком. Сможешь описать ей, как работает моё Кольцо Забора Крови?

— Дурацкое название, — заметила Мия.

— Зато описывает принцип действия, — пожал я плечами.

— Ники уже работает.

— И пусть расскажет ей о втором задании.

— Ага.

У Мии было хорошее настроение. Она знала, что совсем скоро сможет полакомиться энергией из десяти(!) магических контейнеров с энергией.

— Ещё кое-что, — я откинулся на спинку стула. — Пусть Ники спросит, не желает ли Сара стать известной журналисткой. Получить официальную работу, так сказать. Если она согласна, Организация ей поможет.

— Л-а-а-адно, — протянула Мия. Её удивило моё задание.

Я загадочно улыбнулся — если Сара согласится, то дальше игра станет ещё интереснее. Но это потом.

Убрал лишние мысли и продолжил рассчитывать новый артефакт. Спустя полчаса закончил и подготовил Артефактную Печь Мастера.

Новый артефакт выглядел необычно — с одного конца серебряный штекер, переходящий в тонкую резиновую трубку, которая заканчивается плоской присоской. Внутри трубки — серебряный провод. Его кончик виден в центре присоски. Я назвал этот артефакт: «Кабель Мии».

Следующие двадцать минут я занимался алхимией, дополняя свой базовый набор.

— Всё, закончил, — объявил я.

— Ура! — обрадовалась Мия. — Идём⁈

— Пока нет. Можешь скинуть самую полную информацию о каждом человеке, кто сейчас находится на электростанции?

— Да, лови.

— Ещё мне нужны адреса работников этой электростанции и описание их сферы деятельности.

— Готово.

Ещё час у меня ушло на подготовку.

Закончив, я использовал Маску Многоликого, свойство «Кто ты?». Затем скастовал на себя Заклинание Скрытности и незаметно покинул дом.

Первым делом я отправился к Саре. Легко нашёл её квартиру, постучался.

Она спешно открыла мне дверь. Сару было не узнать — в ней не осталось ничего от той испуганной и сильно уставшей девушки, над которой чуть не надругались на улице.

Передо мной стояла загадочная красавица, у которой уже появился собственный шарм. Сара была уверена в себе, в своей исключительности — ведь она имела уникальную Метку Души и состояла в могущественной, таинственной организации. Она овладела такими возможностями, о которых другие даже мечтать не могут.

Харизма Сары мне пришлась по душе — этот её готический стиль, томный и слегка надменный взгляд, плавные движения. Понятно, что пока она играет, но недалёк тот день, когда образ полностью сольётся с личностью.

Увидев меня, Сара приподняла брови. Она ожидала увидеть старика, а тут какой-то подросток в маске.

Я отдал ей коробочку, в которой лежали Кольцо Забора Крови, полное крови Агаты, несколько её волосков и ватная палочка со слюной Баронессы.

— Ты заблокировал способность Алых Чернил? — спросила Мия, когда мы вышли из подъезда. — Я так надеялась, что ты забыл об этом.

— Конечно, заблокировал, — усмехнулся. — Я не делаю таких ошибок.

Когда владельцы циферек видят друг друга — Алые Чернила проступают на коже. Но видны они только владельцам циферек. К тому же, между ними появляется таинственная связь, которую ни с чем не спутать.

— Сара согласилась стать журналисткой? — спросил я.

— Да, сразу же. Сказала, что хочет быть полезна Хранителям Знаний, Вирусу, Ангелам Возмездия… Все названия сказала?

Я хмыкнул.

После Сары отправился на второй адрес. Он принадлежал работнику электростанции, сейчас его не было дома. Но перед тем, как заходить внутрь, я купил в ближайшем магазине пачку сигарет — пригодится.

Затем я проник в квартиру, нашёл чистую рабочую форму и переоделся. Футболку порезал ножницами, до горла застегнул ветровку. Закинул на плечи портфель с рабочим оборудованием.

— Сможешь отправить кое-какое сообщение охранникам? — спросил я, вызывая такси прямо до электростанции.

— Да, конечно. Диктуй, — промурлыкала Мия.

Такси быстро приехало. Перед тем, как сесть в машину, я коснулся своего лица и впервые использовал второе свойство Маски Многоликого — «Это ты?».

Водитель кинул на меня взгляд в зеркало заднего вида, его лицо стало задумчивым.

Мы приехали, я вышел и свободно направился ко входу.

— Объект закрыт. Зачем ты пришёл? — ко мне подошёл охранник.

— Как зачем? — удивился я. — Осмотреть контейнеры. Вечером прибудут спецы Немеровских, надо проверить всё. Вам что, не доложили?

— Я тебя не помню, — охранник поморщился. — Хоть и видел где-то.

— Тебя же Олег зовут? — я сделал вид, что вспоминаю. — Мы виделись недавно совсем.

— А, позавчера что ли? Ты с ремонтниками был? — вспомнил Олег.

— Да. О, вон и Толя, — я махнул рукой второму охраннику. — Ты у меня сиги стрелял, помнишь?

— Помню, — уверенно кивнул Толя. — Олег, смска пришла от босса, что спец подъедет проверить контейнеры.

Толя показал смартфон. Олег прочитал сообщение и расслабился.

— Ладно, заходи. Как тебя зовут-то?

— Так Миша я, — неловко усмехнулся и почесал затылок.

— Точно, Миша, — Олег хлопнул себя по лбу. — Теперь точно вспомнил. Проходи, проверяй.

— Стой, есть сиги? — спросил Толя.

Я вытащил пачку и поделился. После спокойно проник на территорию, которую охраняли полсотни вооружённых бандитов. Из них — девять Магов.

Я шёл и с улыбкой кивал патрулирующим боевикам. Те реагировали по-разному. Каждый из них был уверен, что где-то видел меня. Но не мог вспомнить, где именно.

В этом и есть вся прелесть Маски Многоликого. Первая функция не требует никакой подготовки — я просто меняю себе лицо, и меня невозможно узнать. Я чужой человек для каждого.

Для второй функции уже нужна подготовка. Поэтому я попросил Мию достать информацию обо всех, кто сейчас находится на территории электростанции. Чем больше я знаю о человеке, тем больше он будет уверен, что где-то видел меня. А если совсем сблизиться, то можно запросто притвориться близким знакомым, просто сменив одежду и переняв привычки.

Третья функция самая требовательная. Чтобы забрать личину, нужно сперва сделать астральный оттиск сущности. А для этого необходим близкий контакт с человеком, пока он без сознания.

— Это так захватывает, — прошептала Мия. — Ты прямо в стане врага. Но все считают тебя другом. И у каждого собственные виртуальные представления и воспоминания о тебе. Они даже внешность твою по-разному видят, да?

— Да, но различия небольшие, — под нос пробормотал я, останавливаясь у первого контейнера. Достал из сумки инструмент — небольшой прибор, похожий на толщиномер, и деловито приложил его к контейнеру.

Потыкался немного, затем подошёл к разъёмам питания — трём круглым отверстиям. Я деловито ощупал их, поковырял швы отвёрткой. Затем достал «Кабель Мии», воткнул штекер в одну из дырок. Немного расстегнул молнию на ветровке и приложил второй конец артефакта к оголённой груди — футболку я специально разрезал.

— Начинаю, — жадно сказала Мия.

Никаких спецэффектов в виде электрических дуг — лишь резиновый шнур в моей руке нагрелся. Спустя десять секунд Мия сказала:

— Всё.

Я вытащил штекер, застегнул ветровку и с важным видом пошёл ко второму контейнеру.

— Они подключили специальную программу, которая показывает уровень заряда в контейнерах, — хихикнула Мия. — Наверное, после прошлого инцидента решили так сделать. Но я хакнула её, всё хорошо.

Второе поглощение тоже прошло успешно. Никто меня не тревожил. А если и проходил кто-то рядом, то лишь видел, как я вожусь с рабочими инструментами у контейнеров. Я всегда прикрывал «Кабель Мии» спиной.

На шестом контейнере появилась первая проблема. Ко мне подошли двое работников электростанции, которые следили за оборудованием.

— Ты кто? — с подозрением спросил бородатый мужик. — Ты разве из отдела магических контейнеров?

— Конечно, — уверенно кивнул я. — Не помнишь меня, что ли? Ты же Витька Фомин?

— Да, — старик ещё сильнее нахмурился. Его рука поползла в карман.

Эх, не сработало. Я махнул ладонью и развеял Порошок Контроля. Произнёс Слово Окаменения.

Оба работника застыли, хотя должны были рухнуть на землю.

— Откуда они пришли? — спросил я у Мии. — Там есть ещё кто-нибудь?

Вся электростанция была напичкана видеокамерами, поэтому Мия могла увидеть любое помещение.

— Из подсобной комнаты. Там есть четыре кровати, стол для еды, телевизор. Помимо них ещё один стажёр, но он сейчас в уборной.

Я посмотрел на работников и приказал:

— Вернитесь туда, откуда пришли. Не смотрите никому в глаза, опустите головы. Когда придёте, ложитесь на свои кровати и засните.

Оба работника развернулись и зашагали прочь.

Я направился к седьмому контейнеру, на ходу отдавая Мие указания:

— Убери с камер, что они вышли сюда. Отключи камеры в их каморке. Сможешь сломать их?

— С нынешним уровнем энергии — легко, — довольно отозвалась Мия.

— Ну, значит, сломай. Чтобы при разбирательстве никто на них не подумал.

Остальные три контейнера я опустошил без эксцессов.

Когда закончил последний, Мия сказала:

— Энергетический резервуар наполнен на двадцать один процент!

Ого, отличный результат!

— Чтобы полностью заполнить первый сегмент, мне ещё нужно штук пятьдесят таких контейнеров, — поникла Мия. — Чем дальше, тем больше энергии требуется.

Я кивнул. С помощью электричества возможно наполнить только первый сегмент Диска Майя, объём которого равен двадцати пяти процентам от общего.

Пора уходить.

Зашагал на выход, и услышал у ворот голоса.

— Ой, приехало начальство, — предупредила Мия. — Серафим Грейг лично приехал. И ему уже доложили о тебе.

Сразу после слов Мии я заметил самого Серафима. Он стоял в окружении вооружённых бойцов и беседовал с начальником охраны. Выслушав его, Серафим нахмурился и нашёл глазами меня.

Наши взгляды встретились.

Глава 22

— Серафим Николаевич! — я всплеснул руками. — Рад вас тут видеть!

— А, Миша, — Серафим заметно расслабился. — Ты всё проверил? Всё хорошо?

— Да, — с улыбкой кивнул. — Всё отлично, Серафим Николаевич. Контейнеры готовы к отправке.

— Ну и отлично.

Серафим потерял интерес ко мне и продолжил беседовать со своими бандитами.

Я прошёл мимо них и спокойно вышел за территорию электростанции.

— Ты специально назвался Михаилом, да? — поняла Мия. — Потому что Михаил Решетов — это глава отдела магических контейнеров?

— Ага, — шепнул я. — Чем ближе знаешь человека, тем сильнее на него действует вторая функция Маски Многоликого. Я очень хорошо знаю Серафима. И понимал, кого он во мне увидит. Лишь глава отдела магических контейнеров может так спокойно ходить по защищённой электростанции.

— Но при этом, охранники подумали, что ты кто-то другой, да? Тоже Михаил, но точно не глава отдела магических контейнеров.

— Их я не так хорошо знаю, как Серафима, — пожал плечами и подошёл к чёрной тонированной машине. Постучал в окно.

Стекло опустилось, на меня уставилось злое лицо в шрамах.

— Чего тебе?

— Можете до города подбросить? — невинно спросил я. — Серафим Николаевич в ближайшее время не уедет, он ждёт специалистов Немеровских. А мне до города надо, быстро.

— Как тебя зовут? — буркнул водила, доставая рацию.

— Михаил я.

Бандит переговорил со своим начальником и неохотно кивнул мне. Я сел на заднее сидение, и мы поехали до города.

Не хочется на такси тратиться. Ещё и ждать машину на такой жаре.

Водитель привёз меня в город, на адрес работника, у которого я украл форму и оборудование.

Я вежливо поблагодарил бандита и пробрался в чужую квартиру. Там переоделся — вернул мужику его одежду и инструменты. Перевёл Маску Многоликого на первую функцию, «Кто ты?». И вышел из многоквартирного дома.

По пути до кланового квартала я нашёл неприметное место, где снял Маску Многоликого и стал Артуром Грейгом.

Впервые за всё время я открыто входил на клановую территорию — а то всё время тайком приходилось.

Дома поел, попросил занести мне в комнату кофе с печеньками, и поднялся к себе.

— Что дальше? — Мия запрыгнула на стол и легла на живот.

— А дальше ты мне расскажешь, какие у тебя способности появились, — я в ожидании посмотрел на Мию.

— А чего ты хочешь? — осторожно спросила она. Кошечка не хотела лишний раз тратить свою энергию.

— Сможешь теневые банковские счета каждому члену организации сделать? И привязать их счета к карточкам через Ники?

Мия ненадолго задумалась и кивнула.

— Да, смогу. С моими нынешними силами легко будет провернуть такую операцию. Но «теневые» это не совсем корректное название, конечно.

— Отлично, значит, смогу Саре отправить деньги на оборудование, — я постучал монетой по столу. — А помочь видеоролику в Колыбели стать более популярным сможешь?

— Смогу сделать так, чтобы он в рекомендациях часто попадался.

— Пока мне достаточно, — я довольно улыбнулся. — Как там видеоролик с Агатой?

— Уже шестьдесят тысяч просмотров в Колыбели. Тут не надо ничего продвигать, видео и так в тренде, — похвасталась Мия. — Я отправила ролик врагам Волковых, и те выставили его от своего имени. Волковы уже попытались удалить его, но не смогли.

— Хе-хе-хе, — я закрутил монету на пальце.

— Алина отправила тебе ссылку на это видео. Что делать?

— Не читай письмо. Давай отправим Саре новые инструкции. Завтра она возьмёт своё первое интервью в качестве журналиста. Это станет моим первым актом к пьесе: «Подчинение Волковых».

— У кого возьмёт интервью? — заинтересовалась Мия.

Я не стал отвечать. Лишь загадочно улыбнулся.

* * *

Улица Марка Грейга, дом тридцать два, квартира семь.

Сара тщательно готовилась к выполнению второго задания. На столе стояла рамка с фотографией симпатичной рыжей женщины, в специальной тарелочке лежала ватная палочка и несколько волосков.

Сара читала описание Кольца Забора Крови.

— Оно как будто специально для меня создано, — удивлялась Сара. — Умеет незаметно и без следов забирать кровь. И что самое главное — жертва даже боли не чувствует. И это ведь очень сильный артефакт, раз он даже на сильных Мастеров действует.

Ники ей не ответила — ушла куда-то. Сара не могла не нарадоваться новому обретению. Кольцо Забора Крови очень ей понравилось.

Сара подошла к столу. Ей уже не терпелось приступить к работе, но кошмары лучше действуют по ночам. Поэтому Сара ещё не активировала Кольцо — внутри Кровавой Яшмы кровь не портится. Метка Души «Насылающая Кошмары» действует лучше, когда кровь свежая.

В описании написано, что ёмкость Кровавой Яшмы — триста пятьдесят миллилитров. Сара хотела растянуть кровь внутри кольца на долгие недели. Она будет потихоньку выдавливать её, чтобы хватило подольше.

Единственное, что смущало Сару — сама жертва. В сети легко нашлась информация об Агате Волковой, Баронессе из соседнего города. Почему Организация вдруг решила наказать её?

— Привет! — вдруг раздался радостный голос Ники.

Сара обернулась и ахнула.

Экран планшета светился, а над ним висела полупрозрачная голограмма Ники.

— Моя создательница получила много сил и немного поделилась со мной, — похвасталась Ники.

Сара не ответила. Стояла, приоткрыв рот, и смотрела на голограмму.

— Почему не хвалишь⁈ — грозно нахмурилась Ники.

Сара спохватилась и тут же осыпала Ники комплиментами. Кошечка немного оттаяла.

— Ники, — Сара замялась. — Почему Лидер хочет, чтобы я насылала кошмары Агате Волковой?

— Хм, сейчас у него спрошу, — Ники исчезла.

Спустя несколько секунд появилась новая голограмма. Но это была не Ники. На Сару смотрело безымянное лицо, абсолютно гладкое, без рта и носа.

— Ты хочешь знать, зачем тебе насылать кошмары на Агату? — тихо спросила голова.

Сару тряхнуло. Она отступила от кровати, на которой лежал планшет.

— В-вы М-м-мног-голикий? — заикаясь, спросила она.

— Верно, это я. Так ты хочешь знать?

— Д-д-да. Н-н-но э-т-то не об-бязательно.

Сару всю потряхивало. От вида этой головы она ощущала подсознательный ужас. Словно она смотрела на существо, способное уничтожить её одной силой мысли.

— Агата Волкова глава клана, который десятьлет назад участвовал в истреблении клана Бухе. Тебе достаточно этой причины?

Сара окаменела от услышанного.

Голова пропала, на её месте появилась довольная Ники.

— Ну как тебе Лидер? Крутой, да?

— Д-да, — кивнула Сара. Она до сих пор не могла отойти от слов Многоликого.

— Так, у тебя тут новые инструкции, — Ники перешла к деловому тону. — Завтра утром тебе надо сходить в квартал клана Грейг и представиться работницей новостного агентства «Медиапульс». Это очень известное агентство, тебя должны принять. Документы распечатаешь, я сделаю.

Сара наконец смогла более-менее прийти в себя. Она медленно подошла к голограмме Ники.

— Возьмёшь интервью у Артура Грейга.

На планшете появилось изображение улыбающегося парня лет шестнадцати.

— Список обязательных вопросов я пришлю. Потом ты с этим интервью пойдёшь устраиваться на работу в настоящее телевидение. Задачу поняла?

— Да, вроде поняла, — рассеянно кивнула Сара.

— Инструкцию в текстовом варианте я пришлю. Всё, мне пора.

Ники помахала на прощание лапкой и исчезла.

Сара подошла к столику, где стояла фотография Агаты. Она долгое время смотрела на неё, затем усмехнулась. В ней не осталось ни капли сомнений. Она очень постарается, чтобы эта женщина в ближайшие недели не могла нормально спать.

Сара вернулась к кровати и посмотрела на изображение Артура Грейга.

Она ещё не знала, что завтра утром, впервые за историю, произойдёт официальная встреча двух Хранителей.

Сара Бухе, номер восемь, встретится с Артуром Грейгом, номером семь.

* * *

Я довольно откинулся на спинку кресла.

— Эта новая функция очень мне нравится, Мия. Ты молодец.

— Пришлось пожертвовать немного энергии, — Мия захихикала. — Зато я смогла посмотреть на лицо Сары, когда она увидела тебя.

В качестве транслятора своего образа я использовал одну из своих личностей прошлого мира.

— Завтра ты не будешь скрывать Алые Чернила, да? — спросила Мия.

— Не буду, — задумчиво кивнул я. — Сара увидит мою семёрку.

— О чём размышляешь? Новую пакость придумываешь? — заинтересовалась Мия.

— Можно и так сказать, — я хищно улыбнулся. — Планирую следующий Апофеоз. Но на этот раз он будет гораздо масштабнее.

— Насколько? — уточнила Мия.

Я посмотрел ей в глаза и ответил:

— На этот раз от моих действий содрогнётся целый город. И этот день станет бенефисом организации Вирус.

Борис Романовский Король Масок. Том 2

Глава 1

Утром я чистил зубы под ругань Серафима.

— Кто-то пришёл и опустошил десять контейнеров! — орал он. — Под вашим носом!

Мия посмеивалась, прикрыв лапкой мордочку.

— Я вас всех уничтожу! — продолжал орать Серафим. — Идиоты!

— Немеровские очень раздражены, — хихикнула Мия. — Барон Грейг тоже зол.

Я вытер лицо полотенцем и вернулся в комнату.

— Скоро Сара придёт, — предупредила Мия. — Она наняла себе помощника. Нашла паренька-соседа. Сходила в магазин, купила оборудование.

— Где она сейчас? — я закрутил между пальцев монетку.

— На входе в клановый квартал, беседует с охранниками. Ждёт ответа от Барона.

— Тему интервью она правильную заявила?

— Да. Ситуация у Волковых. Про клан Грейг ни слова.

Я кивнул. Если бы Сара пришла брать интервью о клане Грейг, то Барон бы точно запретил. Его и так везде обсуждают из-за измены жены, ещё и на телевидение выводить эту тему он не собирается. А вот пнуть лишний раз сестру, чтобы на неё больше внимания обращали — почему нет? Вполне в духе Захара.

— Он разрешил интервью. Но с условием, что на нём будет присутствовать его доверенный человек.

— Чтобы лишнего не сболтнула, — кивнул я. — Ладно, пусть так. Это вообще неважно.

Зазвонил смартфон, высветился контакт Барона.

— Ало, сын, — голос Захара звучал устало. — Ты как? В порядке?

— Да, вполне. А ты как, отец? — с заботой спросил я.

— Нормально… Скоро к тебе журналистка придёт из известного агентства. Прими её. Но ничего про благотворительный вечер не говори, понял?

— Да, отец. Конечно.

Барон сбросил.

— Вот козёл, даже спасибо не сказал! — возмутилась Мия. — Ты же на благотворительном вечере ситуацию спас, не дал клану ещё сильнее опозориться!

— Да-да, очень неблагодарный тип, — охотно закивал я.

— Он ведь не знает, что это ты всё устроил, — продолжала Мия. — Вот если бы знал — мог бы не говорить спасибо.

— Да, если бы знал, то мог бы не говорить, — согласился я.

— Но он же не знает!

— Да, он же не знает.

— Козёл старый, — фыркнула Мия.

— Согласен.

— Кстати! — Мия вскинулась. — Они ведь и правда все деньги собираются на благотворительность потратить, знаешь?

— Конечно. Барон не посмеет присвоить себе деньги, на благотворительном вечере присутствовало слишком много влиятельных людей.

— А ты знаешь, что гости потратили очень много денег из-за сочувствия Барону? — Мия снова захихикала. — Чистая прибыль от аукциона оказалась в три раза выше, чем планировалось.

— Из-за сочувствия, ага, — я хмыкнул. — Скорее, они так поиздевались над ним. Но новость радует.

Открыл шкаф, выбрал строгий костюм с алым галстуком. Переоделся и спустился вниз. Сара пока не пришла.

Я сел в кресло, и у выхода раздались голоса. В гостиную уверенно вошла Сара — одетая в чёрное платье, с элегантной шляпкой на голове.

Я поднялся с доброй улыбкой на лице.

— Благородный Артур, — она поклонилась. — Спасибо вам большое, что приняли меня.

Сара подошла поближе. И замерла. Её зрачки расширились, на миг она не смогла совладать с эмоциями крайнего изумления.

Я тоже дёрнулся и уставился на неё, широко раскрыв глаза.

Казалось, время в это мгновение остановилось.

Глаза Сары приклеились к тыльной стороне моей правой ладони. На ней проступила алая цифра «7». Я же не сводил взгляда с её запястья, на котором проявилось: «8».

Наше замешательство продлилось около секунды. Я первым пришёл в себя и сделал комплимент:

— Не ожидал, что ко мне придёт настолько очаровательная леди. Ваш шарм покорил меня, прекрасная.

— Спасибо, — Сара улыбнулась. — Я не представилась. Меня зовут Сара, я журналистка из новостного агентства «Медиапульс».

— Слышал о таком. Присаживайтесь. У меня уже брали интервью, и эти два кресла прекрасно подошли для него.

— Да. Вы не против, если мы с помощником установим камеру?

— Конечно не против, Сара. Я подожду.

Помощником оказался прыщавый парень лет двадцати, которого наспех одели в недорогом магазине. Пиджак был большеват, а брюки, наоборот, короткие. Парень ходил с приоткрытым ртом и пялился то на богатое убранство гостиной, то на задницу Сары. Камеру он держал в руках впервые, это было видно. Очевидно, Сара его взяла, чтобы самой не таскать всю аппаратуру.

Доверенным человеком от Барона оказался мелкий мужик, ниже меня на голову. Он поглаживал свои усы и с подозрением глядел на Сару и её помощника, которые возились с камерой и штативом. Мужик явно сомневался в их профессионализме. Он даже несколько раз с намёком посмотрел на меня и подёргал бровями. Но я его проигнорировал.

Наконец, Сара со всем закончила и села. Она немного покраснела, смутившись всей ситуации. Я ободряюще ей улыбнулся.

— Артур, давайте начнём, — Сара постаралась успокоиться. — Скажите, вы слышали о том, что сейчас происходит в клане Волковых?

— Нет, — я покачал головой.

Сара подозвала помощника, вытащила из его сумки планшет и потыкала в него.

— Посмотрите вот этот видеоролик, — она протянула мне планшет.

Я включил то самое видео, где Агата разговаривает с Дрейком. Официально, я видел ролик впервые — письмо Алины, где она отправила ссылку на это видео, я так и не открыл.

— Мам, а что если Артур знает о нас? — нервно спросил Дрейк. — Знает, что я убил его брата? Что Борислав искалечил ему ноги?

Услышав вопросы Дрейка, я побледнел. Мои руки задрожали. Пришлось сделать усилие, чтобы вернуть себе контроль.

Разумеется, я притворялся. Но никто этого не понял — Сара и её помощник смотрели на меня с сочувствием, а низкий мужик что-то быстро печатал на смартфоне.

Дальше последовала сцена, как Агата накричала на сына и ударила его. Дрейк рухнул на пол.

Я удивлённо посмотрел на Сару. Та печально улыбнулась и сказала:

— Дрейк Волков в глубокой коме. Его Ядро уничтожено, он никогда не станет Магом. Агата Волкова разрушила жизнь своего сына.

— Дрейк в коме?.. — я хлопал глазами, пытаясь собраться с мыслями.

— За шесть дней до этого Борислав упал с лестницы и сильно пострадал, — добавила Сара. — Он полностью парализован. Клан Волковых уже отказался его лечить.

Я потерянно передал ей планшет.

— Преступления Агаты и её сыновей ужасны, — Сара нахмурилась. — Совет Десяти уже инициировал расследование. Очевидно, что Агата не сможет долго оставаться Баронессой, её титул заберут. Её муж, Дмитрий, всё ещё глава клана. Но вряд ли это надолго.

На самом деле, всё не так очевидно. Сара пересказывала текст, который я для неё написал.

— В клане Волковых много мнений насчёт того, кто должен стать будущим главой, — продолжала Сара. — Мне достоверно известно, что многие желают возвращения главного рода. Вы, Благородный Артур, и ваша мать — последние представители главного рода Волковых.

— Моя фамилия Грейг, — пробормотал я. — Вы хотите сказать, что?..

— Да, Артур, — Сара стала серьёзней. — Кланом Волковых долгие годы правила ужасная женщина. После падения Баронессы в сети начали всплывать доказательства множества преступлений этого клана. Совету Десяти этим утром уже была передана депеша с просьбой распустить клан.

Я молчал, поражённо слушая Сару.

— Но Волковы ещё могут спасти ситуацию, — продолжала она. — Если изберут своим главой кого-то чистого, с непорочной репутацией. Как вы, Благородный Артур. Либо ваша мать.

Сара испытующе смотрела на меня.

— Я Грейг, и не собираюсь покидать клан, — покачал головой. — Я люблю свою семью и свой город. Моя мама же…

Замешкался, словно сомневался — стоит ли говорить. Затем решился и прошептал:

— Ей становится лучше. С того момента, как я начал ходить, она потихоньку приходит в себя. Моё чудесное исцеление помогло и ей.

— Вашей маме становится лучше? — Сара удивлённо приподняла брови.

Низкий мужик чуть не уронил телефон от моих слов. Он тут же начал очень быстро печатать.

Но даже если Барон пожелает вмешаться — уже поздно. Видео снято и Мия не позволит его удалить. Сара получит свой взрывной материал.

— Мама очень любит свою семью, — продолжил я. — И она может согласиться помочь своему родному клану, даже несмотря на смерть моего брата и мои искалеченные ноги. Мама очень добрая, она простит им даже такой ужас, если главные виновники будут наказаны. Но знайте — я буду против. Мама и так очень настрадалась за свою жизнь. Я хочу, чтобы она жила спокойно, а не…

Снова замешкался.

— А не возглавила утопающий клан? — подсказала Сара. — Уверена, Волковы на коленях будут умолять вашу матушку стать главой клана. В такой критической ситуации только полная смена власти может стать спасением.

— Достаточно, — низкий мужик подошёл к нам. — Барон запретил выкладывать это интервью. Мне придётся удалить видеозапись.

— Вы желаете поссориться с нами? — Сара надменно посмотрела на мужика. — Вы правда желаете поссориться с одним из крупнейших новостных агентств страны? Не боитесь?

Мужик насторожился.

— Знайте, — Сара поднялась и окинула его высокомерным взглядом. — Если ваши крошечные пальчики коснутся моей камеры — завтра же выйдет подробное описание всех событий, которые происходили на благотворительном вечере. Минута в минуту. И оригинальные видеозаписи мы добудем, не сомневайтесь. Сами знаете, какие именно видеозаписи. Собирай камеру, уходим отсюда.

Последние слова Сара бросила помощнику, который с открытым от восхищения ртом таращился на неё.

Не виню его — Сара и правда выглядела очень круто. Низкий мужик аж затрясся весь, покраснел. Но не посмел и слова сказать.

— Я даже название придумала, — Сара остановилась у арочного прохода. — «Вечер Сохатого». Как вам?

Фыркнув, она ушла. Лишь цокали её каблуки.

Низкий мужик поспешил за ней, спешно набирая Барону.

Я остался в гостиной один. Медленно встал, подошёл к столу. Взял графин с водой, налил в стакан. Выпил.

— Хорошо, — прошептал я. — Свежо.

Мия хихикнула.

Интервью прошло успешно. С таким материалом Сару возьмут на работу в любое крупное агентство княжеского масштаба. Будет брать интервью, как в прошлой жизни. У неё талант в этой сфере, и она его обязательно раскроет.

Я поднялся себе в комнату и сел в кресло. Закрутил монетку и спросил у Мии:

— Как там дела у Лимона?

— Ждёт поезда. Завтра в двенадцать он будет на месте.

— Отлично, это быстрее, чем я планировал.

Вчера вечером я отправил членам Организации деньги на расходы. По сто рублей каждому. Сара потратила деньги на оборудование для интервью, а Лимон купил билеты на поезд до городка, в котором Булгаковы построили здание для лечения Святослава.

Да, уже построили — прошли обещанные три дня.

— Надо написать Елизавете новое письмо. Тянуть не будем. Лимон же готов перейти к исцелению?

— Думаю, что да, — кивнула Мия. — Опыта оживления зомби у него нет, поэтому это не точно.

— Последний вопрос. Если я этим вечером отправлю посылку Лимону, когда она будет доставлена?

Мия задумалась.

— Он сможет сам её забрать завтра, часа в три-четыре дня.

— Понял.

Я взял смартфон и нашёл там фотографии, которые сделал во время прогулки со Светой — меня тогда заинтересовали магические дымовые шашки, я сфотографировал их описания. Отыскав подходящий экземпляр, я открыл ноутбук и начал печатать сообщение.

«Как и было обещано, мы отправляем вам дальнейшие инструкции. Превращение Святослава из зомби в человека пройдёт завтра, с 18:00 до 19:00. В эти шестьдесят минут Святослав должен быть абсолютно обездвижен и с головы до пят закрыт бинтами. Оставьте открытой лишь небольшую область на лбу, этого хватит. Используйте Серый Дым, чтобы полностью скрыть дом. Никто не должен использовать магию для слежки за Хранителем. Если это произойдёт, мы перенесём исцеление на неопределённый срок».

— Готово, — я скопировал текст в письмо и отправил его Елизавете. — Пусть Ники предупредит Лимона. Завтра в два он заберёт посылку, а в шесть должен быть готов выполнить своё задание. Если всё пройдёт успешно, он получит десять тысяч рублей.

— А если за ним всё-таки будут следить?

— Булгаковы не должны, — я вспомнил взгляд матери Святослава, когда она говорила о своём сыне. — Людмила этого не позволит.

— А вдруг? — настаивала Мия.

— Я подготовлюсь, не переживай. Не зря же сказал о посылке.

Пора заняться артефакторикой и алхимией.

* * *

Улица Марка Грейга, дом тридцать два, квартира семь.

Сара Бухе вошла в свою квартиру и шумно выдохнула. До сих пор сердце колотится в груди.

Она небрежно сбросила туфли и подошла к креслу. Бухнулась в него и на несколько секунд застыла, прогоняя в голове воспоминания.

— Седьмой, — прошептала она.

Сара встретила Седьмого! Ещё одного члена Организации!

В то мгновение на Сару обрушилась буря непередаваемых эмоций. Она вдруг поняла, что не одна. В этом мире есть другие, похожие на неё. Такие же члены Организации, которые выполняют задания и пользуются чудесными благами, о которых весь остальной мир может лишь мечтать.

Сара физически чувствовала связь между собой и Артуром. И она была уверена, что Артур тоже её чувствовал.

Он был очень обходителен с ней, вежлив. Даже намёком не показал своё отношение к её непутёвому помощнику. Да и к ней самой — Сара далека от звания профессионала.

В свою очередь, она тоже старалась быть с Артуром помягче. Помочь ему во время интервью — всё же, оно было очень непростым для него. Артур впервые увидел видео, где открыто признавались в убийстве его младшего брата и в его собственном жестоком избиении.

У Сары в тот момент сердце сжалось от жалости, ей захотелось обнять и утешить бедного мальчика.

Но Артур очень достойно повёл себя, он продолжал отвечать на вопросы и даже раскрыл секрет здоровья своей матери. Об этом вряд ли кто-то ещё знал, судя по реакции того коротышки.

Это взаимное понимание между ними, эта помощь друг в другу в мелочах — она прекрасна. Сара словно встретила своего младшего брата.

Неужели так будет с каждым из Нумерованных, кого она встретит?

— Интересно, какая у него Метка Души? — Саре жутко захотелось узнать, какой же силой обладает Артур Грейг.

Она наклонилась, взяла со столика свой планшет и включила его.

— Ники, милая, — ласковым голосом сказала Сара. — Ты ведь знала, что Артур тоже состоит в Организации?

— Конечно, знала, — надменно ответила Ники. — Как он тебе? Хороший парень, да?

— Да… А какая у него Метка Души? — не сдержалась Сара.

— Это секрет, — Ники показала язык. — Ты не забыла, что вечером едешь в Архангельск?

— Не забыла, — улыбнулась Сара.

Ночью она прибудет в крупнейший город Княжества, а утром посетит самое большое медиа-агентство. Сара была уверена, что с тем материалом, который она сегодня получила, её легко возьмут на работу внештатным сотрудником.

Хихикнув, Сара довольно потянулась.

* * *

Я закончил с подготовкой посылки для Лимона лишь через два часа.

Передо мной на столе лежали пять предметов. Первый — особый футляр, который сможет открыть только владелец Алых Чернил. Если кто-то другой попытается это сделать, содержимое уничтожится.

Второй предмет — склянка с Зельем Хамелеона. Основной ингредиент для него — Призрачный Папоротник, я купил ещё в столице, в «Пряничном домике».

Третий и четвёртый — два простеньких артефакта, внешне похожих на авторучки. Один создаст вибрацию в воздухе, а второй — своеобразная хлопушка-фейерверк с сильной взрывной волной.

Пятым предметом был старенький диктофон, который Марьяна по моей просьбе купила в магазине подержанной техники.

— Посылка готова, — устало сказал я.

— Вызвать курьера? — уточнила Мия.

— Да, давай.

Я убрал в артефактный футляр все остальные предметы, добавив к списку ещё несколько Порошков, Маскирующую Мазь и два Накопителя Маны. Сам футляр засунул в картонную коробку, которую недавно принесла Марьяна.

— Надо будет Марьяне денег подкинуть, — пробормотал я, снова отправив ей сообщение. Пусть лучше она передаст коробку курьеру, за мной скорее всего проследят.

Марьяна приняла новое задание легко и беззаботно. Когда она ушла, я лёг на диван, чтобы передохнуть.

— Надо сделать разминку, — заметил я. — А затем сходить на полигон, потренироваться с мечом. И в тир можно.

На смартфон пришло сообщение от мамы:

Приду к тебе в полночь. Будь готов.

— О, — удивился я. — И зачем ей так поздно приходить?

— Может, хочет поговорить наедине? — предположила Мия.

— Это можно и сейчас сделать, — озадаченно заметил я.

Решив не забивать голову, занялся разминкой. Когда был уже близок к концу, в дверь постучали.

— Кто? — я отпустил свою стопу, которую до этого выкручивал.

В комнату вошла хмурая Марьяна.

— К вам пришли госпожа Лиза со своей дочерью, Светой.

— Что-то случилось? — напрягся я.

— Да. Света ранена, — мрачно ответила Марьяна.

Я поднялся с пола и поспешил вниз.

В гостиной, на диване, сидела Лиза и прижимала к себе Свету. Всё лицо девочки было в бинтах, открыта лишь часть правой стороны и рот.

Глава 2

— Что случилось? — я подошёл к Свете и сел перед ней.

— Ей в лицо плеснули кислотой, — ответила Лиза. — Неизвестный подбежал, выплеснул кислоту и скрылся. Прямо у нашего дома, в клановом квартале.

— Нашли виновника? — нахмурился я.

— Нет.

— Больно? — сочувственно спросил я у Светы.

— Конечно больно! — захныкала она. — Что за глупый вопрос⁈

— Света! — шикнула на неё Лиза. Затем перевела на меня усталый взгляд. — Артур, я вас предупреждала, что Свете не простят посещение бала. Вы обещали, что защитите её. Сможете сдержать слово?

— Пусть она пока живёт у меня, — задумчиво сказал я. — Попробую сделать так, чтобы Света поступила в столичную гимназию. Вы не против?

— В гимназию? — растерялась Лиза. — В какую гимназию?

Света вскинулась.

— Желательно, в Гимназию имени Бориса Исаакяна, — я подмигнул Свете. — Завтра свяжусь с Елизаветой Булгаковой, спрошу, сможет ли она мне помочь с этим.

— Но у нас нет таких денег! — воскликнула Лиза.

— Не переживайте, эту проблему я решу сам, — пообещал я.

— А сможешь с лицом что-то сделать? — с надеждой спросила Света.

— Сейчас позвоню Священнику Иннокентию, попрошу его прийти и посмотреть тебя.

— Спасибо, — единственный открытый глаз Светы налился слезами.

— Пока не за что, — я аккуратно похлопал её по плечу. — Останешься пока у меня, тут тебя не тронут. Вы же не против?

— Н-нет, — покачала головой Лиза. Она явно была ошеломлена развитием событий.

— Подождите немного, я схожу за визиткой Иннокентия.

Поднялся в комнату, нашёл визитку и набрал номер.

— Да? — раздался сухой голос.

— Здравствуйте, вас Артур Грейг беспокоит.

— Слушаю.

— Моя младшая сестра пострадала, ей повредили лицо кислотой. Вы можете посмотреть?

— Да, скоро буду.

Иннокентий отключился. Я удивлённо посмотрел на смартфон в своих руках.

— Так и быть, не буду его наказывать за тот парфюм, — решил я.

Священник явился спустя пятнадцать минут. За это время мы с Лизой и Светой выпили чай и поели печенек. Обе гостьи немного подуспокоились и пришли в себя.

Иннокентий поздоровался и приступил к осмотру. Он сел перед Светой и осторожно коснулся её лица кончиками пальцев. Его ладони слабо засветились.

— В состав кислоты входили магические растения, — хмуро сказал он. — Я могу вылечить рану, но шрамы останутся. Левый глаз сильно пострадал, не в моих силах исцелить его.

Пока Света не осознала слова Иннокентия, я быстро спросил:

— В столице смогут убрать шрамы и исцелить глаз?

— Конечно, — кивнул Священник. — В Госпитале Богини Жизни с этим справятся.

— Не бойся, — я обратился к Свете. — Уберём тебе шрамы в ближайшее время, и глаз вылечим. Обещаю.

— Спасибо, — пробормотала девочка. Она быстрее взяла себя в руки, чем я думал, молодец.

— Тогда начинаю? — спросил Иннокентий.

— А сколько будет стоить лечение? — уточнил я.

— Бесплатно, — отмахнулся Иннокентий. — Сядь на стул. Будет немного больно, когда бинты уберу. Потерпишь?

— Да, — смело кивнула Света.

— Мне нужны новые бинты, — сказал Иннокентий. — После лечения кожа будет слишком уязвимой, надо её защитить.

Я взглянул на служанку, и та побежала за аптечкой.

— Вы можете идти, — обратился к Лизе. — Не бойтесь за дочь, в этом доме ей никто не навредит.

— Я могу навещать её? — спросила она.

— Конечно, когда захотите.

— Спасибо, — Лиза поклонилась и зашагала на выход.

После лечения у Светы остался светлый шрам на пол лица, но его быстро закрыли новыми слоями бинта.

Иннокентий попрощался и тоже ушёл, мы остались вдвоём.

— Не грусти, — я потрепал её по волосам. — На днях слетаем в столицу, там тебе уберут шрам и вылечат глаз.

— Точно? — настороженно спросила Света. — Это же дорого.

— Всё хорошо. Заодно и насчёт Гимназии всё разузнаем.

— Ты слишком добр ко мне, — вздохнула Света. — Так не бывает.

— Бывает. Просто я хороший парень.

Света хмыкнула и с иронией взглянула на меня.

— Всё, иди спать, — замахал я руками. — Будешь тут зыркать ещё.

— Хороший парень, ага, — хмыкая, Света пошла вслед за служанкой в подготовленную комнату.

Я поднялся к себе, сел за ноутбук.

— Давай поищем того, кто решил облить кислотой лицо двенадцатилетней девочке, — холодно сказал я. — Сперва проверим почты.

— Мяу, — Мия кивнула.

— Первой проверим Дарью. Затем Викторию. После Алину и Веронику.

— А Веронику зачем? — спросила Мия. — Она не претендовала на бал.

— На всякий. В прошлой жизни Вероника была спецом по ядам.

Мия открыла почту Дарьи, я её просмотрел. Ничего. С остальными девушками тоже не нашёл подозрительных писем.

— Давай проверим банковские операции, — предложил я. — Сможешь?

— Ещё спрашиваешь, — фыркнула Мия.

У всех девушек, кроме Вероники, ничего не нашлось. Только вот Вероника закупалась алхимическими ингредиентами каждый месяц. Многие из них были весьма ядовитыми — значит, и в этой жизни она пошла по той же стезе.

Прямых доказательств, что она кому-то навредила, я не нашёл. Значит и трогать её пока не буду.

— Можешь просмотреть камеры? Вдруг найдёшь что-то, — попросил я.

— Камеры в момент нападения были отключены, — сказала Мия. — Их отключил охранник, который был на смене в то время.

— Просмотри его список звонков и почту.

— За десять минут до того, как он отключил камеры, ему позвонила Дарья Грейг.

Вот и подозреваемая появилась. Но косвенных улик мало.

— Покажи мне всё, что известно о том охраннике.

Мия вывела на экран досье с полным описанием.

— Карен Джулков, — прочитал я имя.

Выпил микстуру изменения голоса, набрал номер Карена и позвонил.

— Да? — раздался настороженный голос.

— Кто тебе приказал отключить камеры? — хрипло спросил я. — Пострадала Светлана Грейг, член клана Грейг! Ты понимаешь, что с тобой сделают?

— Я не знаю, о чём вы говорите, — нервно ответил Карен.

— Из-за твоих действий пострадал член клана Грейг, идиот.

Я отключился и посмотрел на Мию.

— Отследишь его следующий звонок?

— Ага. Уже звонит. Дарье, кстати.

На экране появился аудиоплеер, послышались гудки.

— Что? — раздался раздражённый голос Даши.

— Мне звонили только что, — нервно сказал Карен. — Угрожали из-за отключения камер. Сказали, что пострадала Света Грейг. Это правда⁈

— Не твоё дело. Я же сказала, что никто тебя не тронет, ты тупой? Кто тебе звонил⁈

— Он не представился…

Дарья отключилась.

— Теперь отследи разговор Даши, пожалуйста, — попросил я. — Если она позвонит.

— Звонит, — кивнула Мия. — Брату, Леониду.

— Даша? Чего тебе? — спросил Леонид.

— Света Грейг получила кислотой в лицо, — Дарья зло хмыкнула. — В это время один из охранников выключил камеры. Пусть он останется на работе, он мне полезен.

— Ладно. Это всё?

Леонида совершенно не заинтересовало, что его младшая двоюродная сестра пострадала от кислоты. Он даже не уточнил, виновна ли в этом Дарья.

— Да, всё.

Звонок завершился.

— Недостаточно, — покачал я головой. — Этого мало, нужно признание.

— И как ты его добьёшься?

Я закрутил монетку, размышляя. Способов было несколько, но все они оставят след.

— Ты можешь скопировать чужой голос? — спросил я.

— Да, это не так уж сложно.

— А позвонить от чужого номера?

— Да. Раз я почту умею имитировать, то и номера тоже, — надменно заметила Мия.

— Отлично. Тогда я сейчас запишу текст, и начнём.

* * *

Квартал клана Грейг, вилла Дарьи.

Девушка лежала в кровати и смотрела свой любимый сериал, когда неожиданно позвонила мама.

— Да? — настороженно ответила Даша. Она села, поправила по привычке свою одежду — пижаму с белыми кроликами. Мама всегда была очень требовательная к внешнему виду.

— Это ты стоишь за нападением на Свету? — в трубке раздался мрачный голос Марины Грейг.

— С чего ты взяла⁈ — испугалась Даша.

— Не придуривайся. Ты хоть не оставила следов?

Дарья сглотнула и прошептала:

— Не оставила.

— Что с исполнителем? — строго спросила Марина.

— С ним брат разобрался.

Марина сбросила. Даша выдохнула, трясущейся рукой вытерла пот со лба. Так страшно разговаривать с мамой! Пожалуй, она больше не будет так явно вредить кому-то из семьи, надо было подождать и достать мелкую в школе, за пределами кланового квартала…

* * *

— Теперь доказательство получено, — я откинулся на спинку стула.

На экране передо мной был список из пятнадцати реплик от лица Марины Грейг — я записал их, моделируя ответы Дарьи. Всё прошло весьма удачно.

Теперь надо подумать, как наказать Дарью Грейг. Чем она больше всего дорожит? Своей внешностью и репутацией. Но внешность легко поправят, Барон и Марина для старшей дочери не пожалеют денег. А вот репутацию…

Я закрутил монетку. Вариантов наказания было множество — надо выбрать то, что соразмерно её деянию. Даша знала, что местные лекари не смогут убрать шрам? Думаю, да, она ведь купила не обычную кислоту, а с магической составляющей. То есть, Даша знала, что Света будет ходить со шрамом на пол лица. Также ей известно, что семья девочки бедна и не сможет обеспечить лечение в столице.

Я ударил монетой по столу. С наказанием определился.

— Можешь написать сообщение от имени Елизаветы?

— Ты же знаешь ответ, — закатила глаза Мия. — Давай, печатай. Хочу увидеть, что ты придумал.

Я открыл текстовый редактор и набрал сообщение:

«Приветствую вас, Благородная Дарья! Я, Елизавета Булгакова, официально приношу вам извинения за досадную ошибку. Вы были случайно включены в список неблагожелательных гостей. Артур рассказал, как вы хотели попасть на наш бал, он отзывался о вас только в положительном ключе. Если у вас есть возможность, приезжайте завтра в отель нашей семьи, 'Щелкунчик». Я вас познакомлю со своими подругами, вместе подберём вам пару на следующий бал.

Искренне ваша, Елизавета Булгакова'

— Отправляй, — довольно кивнул я.

— Готово, — Мия захихикала. — Теперь ждём ответ?

— Да.

Спустя пару минут пришёл и ответ — Дарья согласилась посидеть с Елизаветой и её подругами и уточнила время.

— Пусть будет восемь вечера, — решил я. — Сейчас напечатаю.

Второе письмо было отправлено.

— Когда Дарья купит билеты, скажи мне, во сколько самолёт, ладно? Мне ещё надо подготовиться.

— Хорошо. А дальше что? — нетерпеливо спросила Мия.

Я взял смартфон и набрал номер Елизаветы.

— Артур? — удивилась она. — Ты что-то хотел?

— У меня есть просьба, — смутился я.

— Слушаю.

— Помнишь Свету, мою сестру, с которой я был на балу?

— Да, милая девочка.

— Ей сегодня в лицо плеснули кислотой.

— Ох! — выдохнула Елизавета. — Всё хорошо⁈

— Да, только шрам остался. В столице мы его вылечим.

— Известно, кто это был?

— Ну-у-у, — я замешкался.

Елизавета терпеливо молчала.

— У нас есть сестра, Дарья. Она старшая дочь отца. У неё проблемы с контролем гнева, она очень легко выходит из себя. Когда она узнала, что я записал своим партнёром на бал не её, то такой скандал устроила, ты не представляешь. И мне кажется, что это она могла организовать атаку на Свету.

— Ужас какой… Они же сёстры! Ты уверен?

— Атаковали прямо в клановом квартале. За десять минут до этого камеры были выключены. А охранник говорит, что это приказала сделать Дарья. Но это лишь косвенные улики.

— Да, подозрительно. Мне тоже кажется, что это может быть она. Ты упомянул просьбу, какую?

— Я хочу отправить Свету в столицу, в гимназию. Света на балу очень подружилась с девочкой, Аней Григорян. Она бы хотела учиться с этой девочкой.

— Григорян… Скорее всего, она учится в Гимназии имени Бориса Исаакяна?

— Да.

— Света же Аристократка? Даже не Благородная?

— Да…

— Это элитная школа, туда очень сложно попасть даже Благородным из кланов топ-300, — заметила Елизавета.

— С деньгами не будет проблем, — уверил я её. — Но нам не хватает рекомендации. Я поэтому и позвонил.

Елизавета некоторое время молчала.

— Давай так. Ответ тебе дам завтра вечером. Идёт?

— Да, конечно. Спасибо большое! — обрадовался я.

— Завтра будет вылечен Святослав, поэтому она так сказала, — заметила Мия.

— Пока не за что, — отозвалась Елизавета. — Просто надо взрослых подключать, чтобы твою сестру в эту Гимназию пристроить, тем более в определённый класс, где учится Аня. Сама я не имею такой власти.

— Да, понимаю. Спасибо ещё раз. Кстати, насчёт Даши.

Сделал паузу.

— Она очень мстительная девушка. Она может попытаться и вам навредить.

— Нам? — удивилась Елизавета. — За что?

— Потому что вы её не позвали, — я горько улыбнулся. — Мне служанка сказала сегодня, что Даша билеты до столицы взяла. Она у нас со Светой спрашивала, в каком мы отеле останавливались. Не знаю, может это просто паранойя. Но на всякий случай предупреди персонал, чтобы они были настороже, если вдруг Даша к ним приедет. Она не умеет контролировать себя и может сделать что-то плохое.

— Да, спасибо за предупреждение.

— Хорошей тебе ночи.

— И тебе, пока.

Я положил смартфон на стол.

— Даша сделает что-то опасное в отеле? — с предвкушением спросила Мия.

— О да, — я загадочно улыбнулся. — Будет интересно.

— А что с ней будет после этого? Обратно домой отправят?

— Да, так и будет.

— Твоя улыбка мне нравится! — радостно воскликнула Мия.

— Мне нужна Доска Помощи.

— Сейчас открою.

Я разместил на Доске Помощи два заказа — Стеклянный Колокольчик и Магическую Латунь.

Стеклянный Колокольчик — довольно специфическое магическое растение, оно редко где используются.

— Они мне нужны, чтобы наказать Дашу, — пояснил я Мие. — Сделаю из них один артефакт интересный.

— Думаешь, кто-то принесёт эти материалы? — засомневалась Мия.

— Если нет, то сделаю кое-что другое, — пожал я плечами.

Глянул на время. До полуночи, когда придёт мама, ещё час.

— Покажи мне снова всё, что есть на клан Беттихер.

— Держи, — Мия вывела на экране кучу информации.

Следующие полчаса я занимался изучением этого клана. Вчера я решил сделать громкий Апофеоз, который затронет целый город. И в качестве цели я выбрал место обитания клана Беттихер.

Цель весьма удобная — расположение клана в соседнем Княжестве, поэтому будет сложно провести ниточку ко мне. Связи с кланом Грейг у Беттихеров тоже нет, не считая дальнего предка, о котором говорила Анастасия. Город под их контролем весьма большой, но далёк от звания мегаполиса.

Я продумывал план Апофеоза, иногда советуясь с Мией. Дело получится и правда очень громким — впервые Организация выйдет на свет.

— Я тут кое-что узнала интересное, — вдруг сказала Мия.

Я отложил ноутбук и вопросительно посмотрел на неё.

— Барон ведёт переговоры с Клавдием Дюпоном, отцом Веры. Но параллельно он собирает бойцов для атаки. Серафим и Вильгельм уже получили распоряжения, скоро они нападут на семью Дюпон.

Я задумчиво кивнул. Ничего удивительного — Захар не тот человек, который так просто стерпит подобное унижение.

В дверь постучались.

— Открыто.

В комнату заглянула смущённая Марьяна.

— К вам пришла домоправительница госпожи Дарьи. Она принесла вот это. Передала, что в знак дружбы.

Марьяна протянула мне футляр. Я открыл его и удивлённо приподнял брови. Внутри лежали два заказанных мною материала — Стеклянный Колокольчик и Магическая Латунь.

— Спасибо, — я кивнул Марьяне.

Когда она ушла, я взглянул на хихикающую Мию и усмехнулся. Как удобно всё получилось. Дарье понравилось упоминание в письме Елизаветы, что я только хорошее о ней говорил. Поэтому она отправила мне материалы — чтобы я продолжал её хвалить.

Взглянул на время — до прихода мамы оставалось двадцать минут.

Только вернулся за стол, как за окном вдруг заревела сирена.

— Три гудка, это появление зомби, — уведомила Мия. — По инструкции надо закрыться в подвале и ждать, когда объявят об исчезновении угрозы.

Я надел на палец атакующий магический перстень, который забрал у Барона Ростислава Голофтеева, а на шею повесил его медальон. Закрепил на боку кобуру с револьвером и ножны с мечом. Быстро прошёл в комнату к маме. Она стояла у окна и слушала сирену.

— Давай спустимся в подвал, — я подошёл к ней.

— Мне самой идти? — она посмотрела на меня.

— Нет, пока рано показывать, что ты можешь ходить. Барон может подумать, что это ты стоишь за его унижением во время благотворительного вечера. Поэтому я понесу тебя, так безопаснее.

— Хорошо, — мама улыбнулась.

Я подхватил её и спустился вниз. Слуги уже открыли подвал, Света стояла рядом со входом, сонная и встревоженная.

— Не бойся, всё будет хорошо, — сказал я ей. — Лезь первой, я сразу за тобой.

— Ладно.

Пока спускался, Мия доложила:

— Судя по смскам, зомби прорываются в один из личных домов Барона. О, интересно! Именно в этом доме заточена Вера. Совпадение?

Я мысленно покачал головой. Семья Дюпон продаёт живых людей клану Беттихер, который отдаёт их зомбакам. И прямо сейчас зомби нападают на дом Барона, где сидит Вера, урождённая Дюпон. Вряд ли это совпадение.

Подвал дома был хорошо оборудован — столики, стулья, небольшой уголок с чайником. Тут даже кровати были. Видно, что для местных не редкость нападение зомби.

Я положил маму на кровать и сел за стол — слуги уже разливали чай.

— О, сирена замолкла, — я посмотрел на Свету. — Скоро с зомби покончат, и мы поднимемся обратно.

— Поскорее бы, — проворчала она. — Я только заснула.

Она потрогала бинты на своём лице.

Через пару минут кто-то начал ломиться в дверь подвала.

Я настороженно подошёл к лестнице. Все замерли, со страхом глядя на меня.

— Сидите тут, я всё проверю, — бросил им, и поднялся к двери. Повернул ключ в замке, нажал на ручку и резко толкнул дверь, кого-то отбросив назад.

Вышел и увидел рычащего зомби, который вставал с пола. Я плавно вынул меч из ножен, моментально напитал его маной и махнул клинком снизу вверх, разрубая голову мертвяку. Тело повалилось на спину, по полу растеклась мозговая жидкость вперемешку с кровью.

Я прикрыл дверь и создал Стилус. Скастовал Заклинание Проверки Локации и убедился, что дом пуст. Взглянул на тело зомби. Судя по одежде и внешнему виду, он был юношей лет семнадцати.

— Он не сегодня стал зомби, — заметила Мия.

— Похоже, кто-то держал в своих подвалах небольшую армию мертвяков, — пробормотал я, кастуя Заклинание Скрытности, Ночного Зрения и Улучшенного Слуха.

Звуки выстрелов, которые раздавались снаружи, стали громче.

Пошёл к входной двери — она оказалась выломана. Вряд ли это сделал тот задохлик, которого я упокоил, значит тут есть кто-то ещё.

Я вышел на улицу и резко вскинул левую руку, активируя Метку Души. Из ладони вылетела Призрачная Рука и схватила сферический кусок гранита, который на огромной скорости летел мне в голову.

В паре метрах стоял двухметровый зомбак, кожа которого была серой, словно каменной. Именно он использовал Магию и выстрелил в меня каменным ядром.

Пока левая рука использовала Метку Души, правой я выхватил револьвер. И когда кусок гранита оказался в моей Метке, я дважды выстрелил.

Две алые искры вонзились в оба глаза зомби-Мага, его голова треснула, он повалился на спину.

— Так его! — воинственно воскликнула Мия.

Я обернулся и приподнял правую ладонь. Из магического перстня вылетела металлическая стрела и проткнула голову второго зомби-Мага, который почти успел выпустить в меня костяную стрелу.

— Второй готов! — вскинула лапки Мия.

Я ещё дважды выстрелил, убивая пару хрипящих зомбаков, которые бежали к дому. Затем резко отпрыгнул — из-под земли вырвались руки и чуть не схватили меня за ногу. Осознав, что промахнулся, зомби-Маг начал выбираться из-под земли. Я махнул левой рукой, из Метки Души вылетел поглощённый кусок гранита и с хрустом влетел мертвяку в затылок, застряв в черепе. Верхняя половина Зомби-Мага рухнула на лицо, в то время как нижняя всё ещё была под землёй.

— Юху! — воскликнула Мия.

Я поднял револьвер и выстрелил ещё три раза, наповал свалив троих зомби, которые пытались ворваться в дом напротив.

— Как тут воняет, — проворчал я. — Отвык уже от таких запахов.

Вдали что-то грохнуло. Похоже, использовали взрывчатку. Звуки выстрелов слились в единую канонаду.

— Смотри, это ведь Алиса? — Мия указала лапкой.

Я присмотрелся к концу улицы и увидел, как из окна вылетают алые полосы, снося головы зомбакам.

— Да, это её магия крови, — кивнул я.

Выстрелил ещё пару раз, убивая зомби. Обычных мертвяков от зомби-Магов было легко различить — они хрипели, рычали, и тупо бежали за добычей. Внешне выглядели как обычные люди, но с сероватой кожей.

Зомби-Маги же имели отличительные черты во внешности — например, каменная кожа или костяные пластины на теле.

— Смотри, там сильный зомбак, — Мия похлопала меня по голове.

— Вижу.

По улице бежал мускулистый зомби с лохматой шевелюрой. Его руки были по локоть в крови, а правую ногу он словно в чан с кровью окунул.

Я выстрелил в него из револьвера, но зомби прикрыл лицо рукой, и снаряды отскочили от его кожи. Он побежал на меня, набирая скорость.

Я создал Стилус и влил в него ману, превращая в небольшой, но такой удобный меч.

Когда зомби-Маг резко прыгнул на меня, я шагнул ему навстречу и резко ударил Стилусом.

Тело зомби-Мага разделилось пополам, обе части покатились по земле, забрызгивая всё вокруг грязной кровью.

Я вернул Стилус в исходное состояние и выдохнул. Очень маназатратный приём.

— Надо бы прибраться, чтобы не оставить следов.

Выстрелов стало гораздо меньше. Значит, основная масса зомби была убита.

Используя меч и револьвер, я убрал следы использования моей Метки и Стилуса. Забирать Кристаллы зомби-Магов не стал, их будут искать.

Постоял у дверей ещё минут десять. По улице дважды проехал грузовик с бойцами, но меня из-за Заклинания Скрытности никто не заметил.

Зомби я больше не увидел, поэтому вернулся в подвал. Моё появление все встретили с облегчением. Даже мама, и та приподнялась на кровати, благо никто этого не заметил.

— Скоро всё закончится, — миролюбиво сказал я. — Давайте пока чай попьём.

— А ты убивал зомби? — спросила Света.

— О да. Я сто штук убил, пока на улице стоял.

— Ты просто на улице стоял, — хмыкнула она.

Через двадцать минут всем на телефоны пришли смски с вестью, что зомби уничтожены.

— Видишь, — я встал. — Всё хорошо, как я и говорил.

Света закатила глаза и поспешила наверх, вслед заслугами.

Я взял мать на руки и вышел с ней из подвала. Следов убитых зомби нигде нет — чистильщики хорошо поработали.

Поднялся с мамой на второй этаж, в её комнату. Как только прикрыл дверь, она тревожно сказала:

— Зачем ты вышел? Не стоило так рисковать.

Я поставил её на ноги.

— Всё хорошо прошло, не бойся. Зачем ты хотела ко мне прийти в полночь?

— Сейчас расскажу, — мама подошла к столу. — Садись, разговор будет долгим.

Глава 3

Я сел на стул и вопросительно посмотрел на маму.

— Скажи, что ты знаешь о магии? — спросила она.

Я задумался. Уже размышлял на эту тему, но пока не углублялся в неё.

— У каждого человека есть Ядро Мага, — начал я. — От него зависит, каким элементом или элементами владеет Маг.

— Да, так и есть, — кивнула мама. — И количество элементов очень важно́. От него напрямую зависит, как далеко по рангу сможет забраться Маг. Ты помнишь, как в семь лет проходил инициацию?

— Мне вкололи особую инъекцию, я впал в кому, — начал вспоминать я. — В коме нашёл Астрал и связался с ним. Кусочек Астрала остался в моём сознании. Теперь я кое-что понял.

Мама вопросительно подняла брови.

— Связь нашей планеты с Астралом слабая, — начал я объяснять. — В том «сне» она была гораздо сильнее. Но при этом, сами Маги имеют сильную связь с Астралом. Это из-за инициации. Кусочек Астрала всегда с нами, вот в чём причина близкой связи.

— Это сложная тема, я не знаю таких деталей, — усмехнулась мама. — Но думаю, ты прав. После инициации Ядро Мага начинает развиваться. В кровь выделяются особые частицы — микромагелы. Именно они влияют на развитие Мага. Талант мага зависит от количества элементов и их соотношения.

Я задумчиво кивнул. Местные нашли свой способ, как использовать Астрал. Заклинатели напрямую к нему обращались, тут же пришлось искать обходные пути.

— Например, возьмём меня, — мама приподняла обе ладони, на которых появились небольшие сферы тьмы и льда.

— У меня два элемента, тьма и лёд. Их соотношение: 58 % тьмы и 42 % льда. Мой уровень таланта: Высокий, это максимум для двух элементов. В теории я могу развиться до ранга Магистра Магии.

— У меня один основной элемент, да? — вспомнил я.

— Да, тьма, — кивнула мама. Обе сферы исчезли с её ладони.

— В двенадцать лет у каждого Мага берут кровь на анализ, — продолжила она. — У тебя тоже брали. Твой талант — Слабый. Слишком мало́ присутствие второго элемента. В процентном соотношении у тебя 91 % тьмы и всего 9 % процентов огня. Даже для Среднего таланта второй элемент должен иметь 30–40 %. А для Высокого — 40–50 %. Твой потолок — ранг Мастера. Вспомни, как изменилось отношение отца после того, как ты сдал анализ крови.

Я задумался. И правда. Раньше Барон очень опекал своего сына. Он уделял ему много внимания — учил своей извращённой философии, брал с собой на работу и на пытки. Но после двенадцати лет всё его внимание исчезло. Сын оказался слабаком, вот и интерес потух. Наверное, поэтому Артура даже и лечить не стали, когда ему ноги переломали. И Агата не стала его убивать — из-за слабого таланта Артур никогда не смог бы стать Гранд-мастером и угрожать её титулу Дворянки.

— Такой бред, — я усмехнулся. — Талант никак не зависит от количества элементов.

— Я очень хотела услышать подобные слова, — у мамы с плеч словно гора свалилась. — Так боялась, что даже с твоим «сном» у тебя нет способа, как пробиться через ограничение одного элемента.

— В том сне не было никаких особых элементов, — пожал плечами. — Там магия называлась Искусством Заклинателей, и она делилась на три уровня: Астральные Слова, Астральные Круги и сочетание Слов и Кругов. Любой Заклинатель имел шанс подняться на самую вершину. Конечно, были и свои таланты. Например — у некоторых была особая, близкая связь с Астралом. Им было легче создавать Астральные Навыки и придумывать новые Круги и Слова.

Я осёкся, увидев странный взгляд мамы.

— Ты правда пережил там вторую жизнь? — тихо спросила она. — Ты вспоминаешь всё очень подробно.

— Да, — я кивнул. — Это была вторая жизнь. Поэтому я уверен, что талант не может зависеть от количества элементов. Это же бредово.

— Я верю тебе, — улыбнулась мама. — Ты не хочешь рассказывать более подробно о своём «сне», да?

— Не хочу.

— А ты можешь научить меня, как создавать Первую Форму? — вдруг спросила она. — Метка Души сильно влияет на мой элемент тьмы, я чувствую это. После обретения Метки моё развитие значительно ускорилось. Может, и Стилус обладает похожим эффектом?

— Не знаю, не задумывался над этим, — я достал монетку, но вернул обратно в карман. — Давай попробуем. В мире моего сна Первую Форму осваивали в детском возрасте, когда Ядро было лишь на первой ступени. Заклинатели, получив Стилус, могли считаться Учениками.

— Вот как…

— Уверен, ты сможешь создать Стилус. Но вряд ли стоит придавать ему слишком большое значение, у нас он не так полезен, как в том же мире Заклинателей.

Следующие несколько минут я объяснял маме, как создать Стилус. Когда мы закончили, она поднялась и подошла к шкафчику. Достала оттуда несколько тетрадок и положила их на стол.

— Тут все известные мне Чары Тьмы, включая Покров. Также я написала конспект с основными принципами Магии. Прочитай всё и постарайся подготовиться к Академиуму, хорошо?

— Спасибо, — я благодарно улыбнулся ей и взял тетради. — Обязательно изучу.

— В Академиуме плохо относятся к тем, у кого Слабый талант, — мама печально улыбнулась, что-то вспомнив. — Не дай себя в обиду, ладно? И на братьев не надейся, они тебе только навредят, но никогда не защитят.

— И не собирался, — хмыкнул я. — Спокойной ночи.

— И тебе, — мама ласково улыбнулась.

Уже в своей комнате я пролистал все её тетрадки. Понял, что мне не составит особого труда освоить все Чары Тьмы. Всего их тут было двадцать одна штука — от базовой Стрелы и Покрова, до более навороченного Взрыва и Солдата, которые доступны только Гранд-мастерам.

Ладно, займусь этим ближе к сентябрю. Там и подумаю, как мне действовать, чтобы не перевернуть весь мировой баланс, но при этом доказать всем, что один элемент — это не приговор.

— Даша уже купила билеты до столицы? — спросил я у Мии.

— Да, завтра вылетает в полдень.

— Понял. Тогда займусь сейчас артефакторикой.

Следующие полчаса я провёл за артефакторикой — подготовил подарок для Дашеньки.

— Готово, — я положил получившийся артефакт на стол. Внешне он выглядел как небольшой шарик, полный отверстий.

Мия знала о его свойствах, поэтому тихо смеялась, сидя у меня на голове.

Я печально взглянул на свою кровать — сейчас бы спать лечь. Но нет, ещё не закончил.

Переоделся в более неприметные вещи, положил в карман все пять Накопителей Маны, активировал первую функцию Маски Многоликого «Кто ты?» и под Заклинанием Скрытности вышел на улицу.

Тут было оживлённо, несмотря на поздний час. Полиция и работники коммунальных служб спешно убирали последствия атаки зомби — трупы с дорог, кровь со стен, зомбячие мозги с газона. В первую очередь уборка шла внутри домов, куда ворвались зомби, затем во дворах, и в последнюю очередь — на дорогах. Сейчас в самом разгаре был третий этап чистки.

Бойцы клана патрулировали улицы, каждый держал наготове огнестрельное оружие.

Я довольно легко добрался до виллы, где жила Дарья. Ворота были заперты, как и двери в дом. Я обошёл виллу и проник внутрь, вскрыв Магическим Ключом замок входа для слуг. Внутри было тихо — все уже легли.

Мия по геолокации нашла смартфон Даши и подсказала, где её комната. Я бесшумно вошёл внутрь.

Даша спала на боку, обнимая руками и ногами смятое одеяло. Она сладко посапывала, совершенно не испытывая никаких мук совести.

Я медленно подошёл к ней и высыпал Порошок Ложной Смерти. Дарья перестала сопеть, она впала в кому.

Я вытянул её левую руку и повернул ладонь вверх к потолку. Затем активировал свою Метку Души — Призрачную Руку.

— Что ты будешь делать? — спросила Мия.

— Отпечаток Метки, — напряжённо сказал я. — Это будет непросто. Первая Форма, Стилус.

Мне предстояло скастовать очень сложное Заклинание Ложной Метки.

Я начал рисовать Астральные Круги и зашептал Астральные Слова. Вскоре пришлось использовать первый Накопитель Маны — он почти сразу треснул и рассыпался из-за перегрузки.

Через несколько минут я уже нарисовал восемь Кругов и опустошил все пять Накопителей Маны, два из которых разрушились.

Восемь Кругов слились в один и сжались до совсем крошечного. Я своей левой ладонью впечатал этот Круг в левую ладонь Дарьи. На её коже на мгновение проявилась картинка фиолетовой руки — моей Метки Души.

Я выдохнул. Получилось. Достал артефакт, который сделал ранее специально для Даши, и поднёс его к её левой ладони. Активировал свою Метку Души, и вместе с ней активировалась Ложна Метка у Дарьи. Артефакт в виде шарика с дырами исчез в её ладони.

— Готово, — я вытер пот со лба.

— Интересно, что из этого в итоге выйдет, — промурлыкала Мия.

— Увидишь, когда Даша войдёт в отель Булгаковых, — усмехнулся я.

Посыпал на сестрёнку Порошок Восстановления и покинул её дом. Вернулся к себе и лёг спать — наконец-то.

У меня уже вошло в привычку по утрам слушать доклады Мии. В этот раз ничего не изменилось. Пока я чистил зубы и умывался, она радостно рассказывала, с какими проблемами сталкиваются мои недоброжелатели.

— С утра Веру перевезли в другое здание, более надёжное. Вместе с атакой зомби на клановую территорию прорвался неизвестный отряд, но Барон смог отбиться.

Я кивнул.

— Сегодня Барон отправил письмо Немеровским, с предложением начать выгодное сотрудничество. Обещал всякие льготы и скидки, но Немеровские отказались. Сказали, что теперь у них нет доверия к Барону Захару. От этого Серафим стал ещё злее.

Мия хихикнула.

— Лимон уже в городе, он ждёт, когда посылка придёт. Сара тоже на месте, скоро поедет в головной офис крупной медиагруппы. Ситуация у Волковых продолжает накаляться, весь клан в панике. Баронесса уже выступила с речью, что видео — это монтаж. Но никто не поверил, потому что я слила и другие записи, где Дрейка выносили из здания, как ты просил.

— Это хорошо, — я вернулся в свою комнату и сел в кресло. Закрутил монетку.

— Что будешь делать? — спросила Мия.

— Нужен небольшой отдых, — задумчиво сказал я. — Сейчас сделаю разминку, затем схожу в тир. Потом потренируюсь с мечом. Может, поиграюсь с местной магией.

— И это ты называешь отдыхом? — хмыкнула Мия.

— Ага, — я сел на пол.

— Может, хоть в компьютерные игры поиграешь? — предложила она.

— О, точно, — обрадовался я. — Совсем про них забыл. Конечно, поиграю.

* * *

Архангельск, головной офис медиагруппы «Северный Вестник».

Сара сидела в кабинете главного редактора, пока тот просматривал её короткое интервью с Артуром Грейгом.

Ох, сколько же усилий понадобилось, чтобы добраться до сюда! Сперва к ней пристал какой-то потный мужик, представившийся ассистентом редактора. Он требовал отдать ему интервью. Заявил, что сам посмотрит и перезвонит. Только когда Сара показала, что она Магиня, сотрудник тут же исчез. Но на его замену пришёл контент-менеджер, который также требовал от неё показать интервью. Но давать какие-то гарантии он отказывался.

Тогда Сара показала кусочек интервью, но при условии, что она будет держать смартфон в руках. Когда контент-менеджер услышал её вопросы и ответы Артура, он тут же заинтересовался. Но Сара заявила, что покажет полное видео только тому, кто сможет сегодня же взять её на работу.

Контент-менеджеру пришлось звонить редактору. Тот уже, в свою очередь, связался с главным редактором, Игорем Золотовым.

И вот, Сара тут.

— Тысяча рублей за права, — спокойно сказал Игорь, закончив смотреть видеоролик.

Сара подошла к Игорю и забрала у него свой смартфон. Глаза главного редактора вильнули в сторону декольте девушки.

— Три тысячи, — Сара села обратно и закинула ногу на ногу. — И вдобавок — вы официально устраиваете меня на работу внештатным сотрудником. Я сама буду приходить к вам с интервью.

— Три тысячи дорого, — покачал головой Игорь. — И мы не берём к себе людей с улиц. Ты не прошла собеседование, не предъявила свои дипломы.

— Интервью с Артуром Грейгом — вот моё собеседование и диплом, — надменно заявила Сара. — Готова скинуть цену до двух с половиной тысяч. Я прекрасно понимаю, насколько актуально сейчас моё интервью. Оно может напрямую повлиять на клан Магов! Это интервью вызовет массовый интерес к вашему каналу, оно стоит гораздо дороже даже трёх тысяч.

Игорь молчал, не перебивая.

— Но это даже не главное, — Сара усмехнулась. — Вы не можете потерять меня. Это первое интервью в моей жизни. И я достала такую бомбу.

Игорь потянулся к клавиатуре и начал набивать текст, иногда бросая равнодушные взгляды на Сару. Наконец, спустя несколько минут, он сказал:

— Спасибо, что пришли к нам. Мы свяжемся с вами.

Сара растерялась.

— Свяжитесь? — переспросила она.

— Да, — кивнул Игорь. — Можете идти.

Завибрировал смартфон. Сара посмотрела в него и увидела сообщение от Ники:

«Используй Артура. Вот его номер».

Ники прислала номер Артура Грейга, но зачем?

Сара вдруг поняла, как нужно действовать. Она взглянула на безэмоционального Игоря, тонко улыбнулась и нажала на контакт Артура Грейга. Поставила на громкую связь.

Пошли гудки.

— Привет, Сара, — ответили с той стороны.

— Привет, Артур. Ты на громкой связи. Можешь кое с чем помочь?

— Конечно.

— Можно попросить тебя отказываться от всех интервью хотя бы на пару недель? Особенно, если интервью будет на тему Волковых.

У Сары всё замерло внутри. Не слишком ли наглую просьбу она высказала?

— Конечно, Сара. Я буду давать интервью только тебе, остальным откажу. Мне и самому не хочется на эту тему разговаривать.

— Спасибо, — Сара победно взглянула на Игоря.

— Пожалуйста.

Попрощавшись, Сара отключилась и выжидающе посмотрела на главного редактора. Тот вздохнул и сказал:

— Мы принимаем ваши условия.

* * *

Я сидел за компьютером и с плазматического пулемёта убивал зомбаков, когда Мия сказала:

— После разговора с тобой Сару взяли на работу. Интервью будет выложено завтра.

Я усмехнулся. Вот Волковы-то обрадуются, хе-хе. Они наверное и в мыслях не думали обращаться ко мне или к маме, тем более делать кого-то из нас главой клана. Но ничего, я добрый парень, подсказал им правильное решение.

Интервью Сары разойдётся по всей стране — Мия уже согласилась способствовать его популярности. Вдобавок, Сара продолжит травить Агату кошмарами. Не знаю, сколько она продержится. Если долго не будет ломаться — я ей снова помогу.

Всё-таки я хороший парень.

* * *

Городок «Медный край», трущобы, мотель «Лагуна».

Лимон нервничал. Он сидел в кресле и постоянно проверял время.

— Не волнуйся ты так, — беззаботно сказала Ники. — Всё будет хорошо. Лидер всё продумал.

— Д-да, знаю, — Лимон выдохнул. Хлопнул себя по щекам, мотнул головой. Нельзя нервничать! Надо собраться!

Он снова проверил время — 17:50. Пора.

Лимон встал, встряхнул руками. Зашёл в уборную и аккуратно нанёс на лицо Маскирующую Мазь. Его черты лица неуловимо изменились — теперь никто не узнает в этом парне Лимона.

Но на этом не всё. Он надел чёрную тряпичную маску и чёрную шапку. На виду остались только глаза.

— Зелье не забудь, — напомнила Ники.

— Да, сейчас.

Лимон приспустил маску и выпил светло-голубую жидкость, Зелье Хамелеона. Сразу уставился в зеркало.

— Вау, — прошептал он, наблюдая, как его тело медленно изменяет цвет.

— Зелье работает ровно час, так что давай, иди, — поторопила Ники.

— Да, конечно.

Лимон вышел из своей комнаты и осторожно выбрался наружу. Старик, смотрящий телевизор в крошечной будке вахтёра, даже не обратил внимание на открывающуюся дверь.

На улице Лимон увидел свою цель — трёхэтажный дом, отделанный мрамором. И прямо сейчас этот дом медленно покрывался густым, сиреневым дымом.

Лимон дождался, пока дом полностью не скроется в дыму, и медленно зашагал в ту сторону.

Он не обращал внимания на оборванцев, которые выходили из своих убитых деревянных домов и с изумлением смотрели на громадную кучу дыма.

Лимон подошёл к границе тумана и активировал один из двух артефактов, которые отправил Лидер.

Воздух вокруг него завибрировал, туман заколыхался. Лимон сглотнул и шагнул внутрь. Он шёл, а туман вокруг него отступал из-за вибраций.

Лимон не знал, зачем Лидер хотел, чтобы его вход заметили. Такое сложно не заметить.

Он добрался до мраморного крыльца и поднялся по нему. Двустворчатая дверь была распахнута настежь.

Подавив подкатившую тошноту из-за нервов, Лимон выключил артефакт-вибратор и вошёл внутрь здания. Он прошёл по коридору, прямо к просторной гостиной. Там, в центре комнаты, на операционном столе лежал… лежала мумия. Лимон не мог сказать по-другому — каждую частичку тела этого человека покрывали бинты. Только на лбу был небольшой зазор, откуда выглядывала сероватая кожа.

Лимон знал, как работает его Метка Души. Она воскрешает недавно умерших. Значит, перед ним — труп.

Лимон подошёл к телу и вытянул левую руку. На его ладони засветился рисунок. В нём угадывалась сияющая рука, которая вырвалась из земли и тянется к небу.

Лимон положил ладонь на лоб человека и активировал свою Метку Души. Тут же из его тела хлынуло огромное количество маны. Лимон спешно сунул правую руку в карман и схватил Накопитель Маны. Спустя пару секунд Накопитель треснул и рассыпался мелкими обломками. Лимон взял второй Накопитель.

На секунду его охватила паника — а что если Метка Души выкачает всю энергию из него⁈

Но нет. Воскрешение прошло удачно, Метка Души потухла, кожа из серой вновь приобрела живой оттенок. Лимон выдохнул и отступил. Вздрогнул, когда забинтованный человек шевельнулся. Он уже воскрешал мёртвых, но пока не привык к этому.

Теперь пора уходить. Но перед этим надо оставить диктофон, Лидер просил. Лимон положил рядом с головой недавнего трупа диктофон и быстрым шагом покинул комнату. Он вышел наружу и достал второй артефакт. Влил туда ману, направил кончиком вверх.

С тонким писком из артефакта вылетел огонёк. Лимон побежал.

Огонёк поднялся в небо и там взорвался огненным шаром, вызвав сильнейшую ударную волну. Туман развеяло ветром, дом снова стал виден всем.

Но в это время Лимон уже находился в двадцати метрах от дома. Он неспешно шагал между зевак, стараясь никого не коснуться — Зелье Хамелеона до сих пор действовало.

Лимон зашёл в пустой двор, который приметил ещё днём, когда прогуливался по трущобам. Он сел на пустую лавочку и выдохнул. Пронесло.

Всё внимание привлёк взрыв, вряд ли кто-то смог заметить Лимона. Сейчас он немного посидит и вернётся к себе в номер. Там дождётся, когда Зелье Хамелеона перестанет действовать, и поедет обратно в свою деревню. Оттуда, вместе с сестрой, он отправится в столицу — снимет там квартиру, подаст заявление в Академиум, на курс целителей. Если верить Ники, то на его карту вот-вот упадут десять тысяч рублей. Лимон никогда не видел таких огромных денег!

Мечтания Лимона прервал жар. Он с удивлением посмотрел в сторону, где находился мраморный дом, и увидел удивительную картину. Над зданием поднималось гигантское, алое солнце.

Раздались вопли и плач детей — люди бросились бежать. Лимон выбежал со двора на улицу и широко раскрыл глаза, пялясь на алое солнце.

А затем на трущобы обрушилась волна тепла. Каждый ощутил лёгкость и облегчение.

Прямо перед Лимоном одноглазый мужчина вдруг захлопал веками. Оба его глаза были на месте. Хромой мальчик запрыгал, весело крича. Старушка, которая горбилась настолько, что почти касалась носом земли, вдруг выпрямилась и приподнялась на носочках. Из её глаз текли слёзы.

Чем ближе люди находились к солнцу, тем сильнее был эффект. Но благословение ощутили даже те, кто жил на противоположном конце города — простуды исчезали, лёгкие раны затягивались, болячки отступали.

Каждый в городе «Медный край» ощутил на себе редчайший феномен — искреннюю радость Князя Романа Булгакова, также известного под именем «Красное Солнышко».

* * *

Мраморный дом.

Роман рычал от переизбытка чувств, крепко сжимая в объятиях сына. Святослав хлопал глазами, не понимая, что вообще происходит. Людмила плакала в голос.

Елизавета, вытирая мокрые глаза, подошла к изголовью кровати, на которой лежал Святослав. Она взяла в руки старенький диктофон.

— Послушаем? — спросила она отца.

— Да, включай, — Роман неохотно отпустил сына, но Святослав в ту же секунду оказался в объятиях матери.

Елизавета нажала на кнопку. Раздался мягкий, приятный голос, полный доброты и тепла:

— Я приветствую вас, семья Булгаковых. Можете звать меня «Хранитель Тайн». Именно я собрал всех Хранителей, в том числе и Хранителя Воскрешение. Я дал ему задание, исцелить Святослава. Мне знакома горечь утраты, я очень рад, что вы смогли воссоединиться с сыном и братом. Я искренне вас поздравляю. Любите и цените друг друга, всего вам хорошего.

Диктофон с щелчком замолк.

Булгаковы озадаченно переглянулись друг с другом.

— Какой хороший человек, — пробормотала Елизавета.

Роман, пребывая на пике эмоций после спасения сына, кивнул. Людмила вытерла слёзы и прошептала:

— Спасибо.

Каждый из них в моменте ощутил сильную благодарность к неизвестному, который вернул им сына и брата.

* * *

Я сидел в кресле и тихо смеялся. Ядро достигло пика пятой ступени.

Как же хорош Апофеоз Короля!

* * *

Не забывайте про лайки)) Всем приятного чтения)

Глава 4

— Сара стала журналисткой, Лимон справился с заданием, — Мия легла на стол и посмотрела мне в глаза. — Дальше ждём наказания Даши?

— Да, это последнее дело на сегодня, — ответил я, щёлкая мышкой.

Мы с Ники делали страничку для продажи уникальных ресурсов. Отправлю ссылку Елизавете, как закончу.

— Почему всего два лота? — спросила Мия. — Эликсир Развития Ядра и Зелье Омоложения.

— Остальное оставлю себе, — усмехнулся я, скролля описание Эликсира и остановившись на ценниках.

Эликсир 4-й ступени: 1 000 рублей.

Эликсир 5-й ступени: 3 000 рублей.

Эликсир 6-й ступени: 6 000 рублей.

Эликсир 7-й ступени: 20 000 рублей.

Эликсир 8-й ступени: 30 000 рублей.

Эликсир 9-й ступени не стал добавлять. Не уверен, что смогу его сделать с нынешними возможностями. Алхимия и артефакторика напрямую опираются на энергию Астрала, из-за слабой связи мира с Астралом могут возникнуть проблемы.

Зелье Омоложения я разделил на три категории: Слабое, Среднее и Сильное. Слабое способно омолодить внешность человека на 5–7 лет. Среднее — на 10–12 лет. Ну а Сильное, для стариков, на 20–30 лет. Причём не важен фактический возраст человека, а только его внешний вид. Архимаги и ГрандМаги живут дольше обычных людей, внешне им может быть восемьдесят, а на деле сто пятьдесят. И моё Зелье снизит именно внешний возраст, оно совершенно не влияет на здоровье — никакого омоложения организма, только внешность.

Качество Зелья зависело от возраста корня магического Женьшеня. Сам этот ресурс был дорогим, вдобавок мой товар эксклюзивен, да и покупатели — седьмой клан во всей стране по могуществу. Поэтому не стал мелочиться и установил весьма высокие цены.

Слабое Зелье Омоложения — 5 000 рублей.

Среднее Зелье Омоложения — 10 000 рублей.

Сильное Зелье Омоложения — 25 000 рублей.

Довольно кивнув, я отправил ссылку Елизавете. На днях поеду в столицу со Светой — там и закуплюсь ингредиентами для алхимии. А денежки мне скоро пришлют сами Булгаковы.

* * *

Городок «Медный край», мраморный дом.

Семья Булгаковых ещё не отошла от чудесного исцеления старшего сына, когда Елизавете на смартфон пришло сообщение.

— Это Хранители! — воскликнула она.

Роман тут же подошёл к ней. Отец и дочь вместе прочитали сообщение:

'Как и обещали, отправляем ссылку на гостевой сайт.

p. s. В городе, где вы находитесь, очень много сирот. Сделайте добрый поступок, отдайте дом сиротскому приюту'.

Роман и Елизавета удивлённо переглянулись.

— Переходи по ссылке, — поторопил Князь.

Елизавета открыла сайт и прочитала предупреждение:

«Через 10 минут гостевая страница будет удалена. Купленные продукты доставят вам в течение недели. Выбирайте товар с умом!»

— Что там? — спросила Людмила. Она сидела рядом с сыном и гладила его по спине. Святослав только-только начал приходить в себя.

Роман и Елизавета не ответили. Оба внимательно читали описание Эликсира Развития Ядра и Зелья Омоложения. Когда наконец закончили, дочь и отец вытаращились друг на друга.

— Этот препарат позволяет перейти с пика одной ступени сразу на другую, — хрипло сказал Роман.

— Мне нужны Зелья Омоложения, — ответила Елизавета.

— Что там? — Людмиле тоже стало интересно. Но она не хотела отходить от сына.

— Не сейчас! — воскликнул Роман. — Ссылка работает всего десять минут! Почему она одноразовая⁈

— Маме тоже надо Зелье взять. И бабушке. И тёте ещё, — как заворожённая, шептала Елизавета.

* * *

— Зачем ты ограничил время ссылки? — спросила у меня Мия.

— Я же не алхимик, целыми днями зелья варить, — хмыкнул я. — Один раз поработаю, и хватит. Потом, когда деньги будут нужны, ещё раз им ссылку отправлю. Пока не найду своего алхимика, он уже будет варить на постоянной основе.

— Ты доверишь рецепты кому-то ещё? — удивилась Мия.

— Да, члену Организации. Кому-то из клана Маяковских. В моём мире не существовало алхимиков лучше, чем они. Но это не удивительно, у них большинство членов клана обладали Метками Души, которые так или иначе полезны в алхимии.

— Деньги пришли! — обрадовалась Мия. — Целых триста тысяч!

Я открыл список покупок. По цене выходило поровну — сто пятьдесят на Эликсиры, и столько же на Зелья Омоложения.

— Елизавета и Роман вдвоём выбирали? — спросил я.

— Как ты догадался? — удивилась Мия.

— Интуиция.

Посмеиваясь, я закрыл страничку и посмотрел на время. Уже 19:45.

— Где там Дарья?

— Как раз хотела сказать. Она едет к отелю.

— Предупреди, когда она войдёт туда. И камеры видеозаписи не забудь показать.

— Ага, — Мия довольно замурлыкала.

На балу она взломала локальную сеть Булгаковых, поэтому могла подсоединиться к отелю клана. Иначе я бы не послал Дашу в «Щелкунчик».

Спустя пять минут Мия сказала:

— Входит.

На экране появилась запись. Дарья, высокого подняв голову, вошла в отель. Она уверенно направилась в сторону ресепшена, цокая каблуками. Одетая в алое платье, с распущенными чёрными волосами, Дарья выглядела потрясающе.

Мия, хихикнув, вывела в угол экрана другую запись. Там трое охранников настороженно следили за Дарьей. Один из них что-то говорил в рацию.

Я улыбнулся. Значит, Елизавета предупредила охрану.

Когда Дарья подошла к ресепшену, я активировал свою Метку Души. И в то же время у Даши активировалась Ложная Метка.

Из её левой ладони на пол упала металлическая сфера с дырочками. И по всему лобби отеля зазвенели Стеклянные Колокольчики. Звук был особенным — он бил по разуму людей. Большинство людей в лобби сразу потеряли сознание.

Даша вскрикнула и зажала уши ладонями. А в следующее мгновение вокруг неё вспыхнул энергетический щит, защищая от выстрелов охраны.

События разворачивались очень быстро. Даша попятилась, о её щит разбилась гранитная глыба — подключилась команда Магов. Вскрикнув, старшая дочь Барона атаковала.

Она вдруг вспыхнула огнём, на её теле появились пылающие доспехи. Даша закричала и замахала руками, посылая в Магов огненные болиды.

Спустя секунду в Дарью врезался массивный ком воды и сбил её с ног. А затем на неё накинулись трое Магов, каждый из которых мог участвовать в соревнованиях по бодибилдингу.

Трое качков с криками рухнули на хрупкую Дашу. Но даже в такой ситуации сестричка не сдавалась — кричала, билась руками и ногами. Использовала свой магический артефакт, который заставил всё вокруг неё вспыхнуть огнём.

— Тигрица! — восхитился я.

В конце концов, сестрёнку вырубили, скрутили и потащили на улицу, где уже ожидала полицейская машина.

От моего звукового артефакта остался лишь песочек, который развеяло во время эпической битвы Даши Грейг и сотрудников отеля.

— Это было красиво, — я похлопал. — Великолепно!

— Выкладываю видео в Колыбель? — мурлыкнула Мия.

— Нет, рано. И надо ли? Боюсь, такое видео только уважение к Даше вызовет, сражалась она неплохо.

Я всерьёз задумался. Цель — наказать Дарью за проступок. Она хотела разрушить жизнь двенадцатилетней девочке.

— Давай выложим, но немного уберём лишние сцены. Например — Даша входит в отель, затем она бросает звуковую бомбу. На неё налетают трое качков, мутузят её. И следующая картинка — как её волокут на улицу.

— Ты жесток! — восхитилась Мия. — Не оставляешь шансов!

— Свете грозила участь стать одноглазой и обезображенной, — я помрачнел. — И всё, потому что её пригласили на бал. Сама девочка ведь ни в чём не виновата.

— Да, согласна. Давай тогда подготовим видео, а завтра утром я выложу.

— Давай.

Закончив с видеозаписью, я плотно занялся планом следующего Апофеоза. Изучал карту города, информацию обо всех известных членах клана Беттихер и тех, кто стоял на руководящих должностях. Скорее всего, мне пригодится только маленький процент этой информации. Но подготовка должна быть всеобъемлющей.

— У меня новости, — вдруг заявила Мия. — Старший сын Агаты Волковой погиб. Детали пока неизвестны, но видимо там была большая стычка. С ним были убиты ещё трое членов клана.

— Не удивлён.

— Смерть старшего сына должна ещё сильнее надломить Агату, да? — с азартом спросила Мия.

— Думаю, так и будет, — я глянул на время. — Схожу в тир, постреляю.

В тире я продолжал обдумывать план Апофеоза. Послезавтра собираюсь полететь в столицу со Светой. Ночью оставлю её и слетаю в город Беттихеров, там разведаю обстановку и дам Мие взломать клановую сеть.

Постреляв в тире, я немного поупражнялся с мечом, привыкая к нему. А затем вернулся к себе и лёг спать.

Разбудил меня стук в дверь.

— Кто там? — проворчал я.

В комнату заглянула Марьяна.

— Ваша матушка просит зайти вас к ней.

— Хорошо.

Марьяна ушла. Я глянул на время — семь утра. Такая рань…

Поднялся, умылся и переоделся. Возле двери в комнату мамы остановился и постучал.

— Пахнет выпечкой, — пробормотал я.

Мама открыла сама и с улыбкой отошла, позволяя мне войти.

— Чем это так вкусно пахнет?..

Мама вдруг обняла меня.

— С днём рождения, сынок!

— День рождения? — удивился. Мои глаза были прикованы к столу, на котором стояли две тарелки, чайник с чашкой и баночка с мёдом.

— Да, день рождения, — мама отошла. — Я не знала, что тебе подарить. Поэтому решила приготовить твоё любимое блюдо.

Я медленно подошёл к столу. В одной тарелке лежали блинчики, сложенные треугольничками. А на второй тарелке — блинный торт с мёдом.

Я сглотнул. Аккуратно взял треугольник блинчика, макнул его в мёд и откусил кусок.

Глаза повлажнели от нахлынувших чувств. Такие же! В прошлой жизни мама готовила точно такие же блинчики! Немного толще стандартных, чуть подгоревшие, но поразительно золотистые.

Блин оказался съеден в мгновение ока. Я взял кусок блинного торта и попробовал его. Прикрыл глаза и застонал от наслаждения. Непередаваемый букет вкусов!

Боже, сколько же я искал такой торт в прошлой жизни! В любом ресторане, в любой забегаловке, если в меню находился блинный медовый торт — я заказывал его. Но ни одно из блюд не было и вполовину так хорошо, как мамино.

— Когда ты успела? — хрипло спросил я, подцепив второй кусок торта.

— Ночью, на кухню спустилась и приготовила, — мама налила чай и пододвинул ко мне чашку. — Марьяна помогла. Слуги все спали, никто не увидел.

— Спасибо…

У меня не было других слов.

Я съел всё, что мама приготовила. Было тяжело, мне пришлось выложиться на полную и преодолеть свои естественные пределы. Но я справился, не оставил ни кусочка.

Потом немного полежал, отходя от сытного завтрака.

В девять утра ко мне постучалась Марьяна. Сказала, что скоро придут первые гости, поздравить с днём рождения. И что мне желательно встретить их лично.

Пришлось вставать, хоть и не хотелось.

Я спустился вниз и увидел там смущённую Свету, которая держала в руках завёрнутый в подарочную бумагу прямоугольник.

— С днём рождения! — она протянула мне подарок. — Это тебе!

Я убрал подарочную упаковку и удивлённо протянул:

— Картина?

Света подарила мне мой портрет. Я сидел на стуле, словно меня писали вживую. Улыбался доброй, мудрой улыбкой.

— Хорошая, — я одобрительно кивнул. — Рад, что ты меня видишь именно таким. Это правильно.

Света фыркнула и сказала:

— Картина двойная. Посмотри на вторую часть.

Я приподнял брови. И правда, рамка была разделена на две части, которые были плотно прижаты незаметными защёлками. Я аккуратно открыл их и посмотрел на вторую картину.

На ней снова был я. Сидел на стуле, как на первой. Только вот лицо было другое — я злобно улыбался, а в моих глазах плясали жестокие огоньки.

— Первая картина красивая, настоящая, — проворчал я.

— Нет, это вторая настоящая, — хихикнула Света. Затем чуть нервно спросила: — Тебе нравится? Я сама рисовала. Использовала особые магические краски.

— Не буду отвечать. Пойду повешу в комнате, над кроватью.

Света радостно улыбнулась. Я развернулся, чтобы подняться к себе, и увидел смущённую Марьяну. Она держала в руках мягкий свёрток с бантом.

— Это подарок от меня.

— Спасибо, — я забрал свёрток и открыл его. Внутри оказался тёплый, чёрно-серебристый стильный шарф.

— Связала вам на зиму, — пояснила Марьяна. — Шарфы у меня хорошо получаются.

— Спасибо, — я тепло улыбнулся. — Мне очень нравится.

Поднялся к себе. Картину и правда повесил над кроватью — она мне понравилась. Шарф положил в ящик шкафа, до зимы.

Первой гостьей оказалась домработница Даши. Она извинилась за отсутствие хозяйки и передала конверт с деньгами.

Когда она ушла, я бесцеремонно открыл конверт и посчитал деньги.

— Двести рублей. Неплохо.

— Ого, как много, — удивилась Света. — Даша тебя ценит.

— Это да, мы с ней близки, — покивал я.

После моего исцеления многое изменилось. Когда Артур был калекой, к нему даже слуг не посылали, о его дне рождения вообще все забыли. Никто даже проведать не заходил, ни один из родственников. А тут вон как, даже высокомерная Дарья, которая считает себя выше всех, снизошла до подарка.

Следом явился слуга Леонида. Он сухо поздравил меня, передал конверт и ушёл.

— Сто рублей, — посчитал я. — Тоже неплохо.

— Он же наследник, мог и побольше дать, — ворчливо прошептала Света.

Мы сидели за столом и пили чай с печеньками, ожидая новых гостей.

Третьей пришла служанка Марины Грейг. Первая жена Барона подарила аж пять сотен. Сразу за ней пришла Алиса, лично.

— Привет, Артур, — она улыбнулась мне. — Я слышала, что твоей матери стало лучше?

— Да, немного, — кивнул я.

— С праздником тебя. Держи, это тебе, — Алиса протянула мне небольшой футляр.

Я открыл его и обнаружил тонкий нож длиной с предплечье.

— Это артефактное оружие, — пояснила Алиса. — Его сделал настоящий мастер. Я сама в прошлом пользовалась таким же.

— Спасибо, это ценный подарок, — удивлённо заметил я.

Раздались шаги — прибыли сразу трое: Алина, её мать Ольга, и старый слуга с подарочной коробкой. Ольга Грейг, жена Серафима тут же кинула высокомерный взгляд на Алису.

— Мы пришли к тебе от всей нашей семьи, — Ольга перевела взгляд на меня. — Остальные не смогли прийти из-за занятости. Вот наш подарок.

Слуга положил на стол коробку.

— Поздравляю, братишка! — Алина обняла меня и чмокнула в губы. И что за привычка такая⁈

— Это лично от меня, хе-хе, — Алина положила на стол небольшой футляр.

Ольга ещё раз окатила презрительным взглядом Алису и направилась на выход. Алина помахала мне и поспешила за матерью.

— Вот за что они все так меня не любят? — проворчала Алиса.

— Потому что ты красивая и молодая, — пожал я плечами.

— Ты милый, — улыбнулась Алиса. — Ладно, я пойду. Хорошо отпразднуй.

Когда Алиса ушла, я открыл подарок Алины. В футляре лежал необычный цветок — миниатюрный, золотой, чем-то похожий на ликорис. На крышечке была приклеена бумажка с запиской:

«Это Золотой Ликорис. Очень редкое магическое растение».

— Алина думает, что ты собираешь магические растения? — хихикнула Мия.

— Классный подарок, — я закрыл футляр.

Ольга принесла коробку с патронами для магического револьвера — аж восемнадцать штук. Что самое важное — каждый патрон был артефактным. Даже не знаю, сколько такая коробка может стоить. Тысячу? Серафим не поскупился на подарок.

От семьи Вильгельма пришли Екатерина и её дочь, отравительница Вероника. Обе были похожи — рыжие, невысокие, с милыми безобидными улыбками.

Екатерина от всей семьи подарила мне амулет защиты от магических атак. Жаль, но у меня есть получше — мне его мой очень близкий друг, Барон Ростислав Голофтеев подарил. Но подарок всё равно ценный — маме отдам, у неё сейчас нет своего защитного артефакта.

Когда Екатерина и Вероника ушли, Света с лёгкой завистью сказала:

— Тебе столько подарков дарят. Хорошо, когда семья тебя любит, да?

— О да, — я невесело улыбнулся, снова вспомнив времена инвалидности. — Это приятно.

Света хотела сказать что-то колкое, но слуга объявил, что прибыла Лиза, её мать.

Женщина вежливо поздравила меня, то и дело кидая встревоженные взгляды на закрытое бинтами лицо дочери.

— Мам, со мной всё хорошо, — нарочито весело сказала мелкая. — Скоро мы поедем в столицу, там меня вылечат! Артур уже обо всём договорился.

— Да? — Лиза удивлённо посмотрела на меня.

— Конечно, — Света кивнула. — Меня вылечит Елизавета Булгакова. Она на балу поцеловалась с братом, поэтому они очень близки.

Я кивнул недовольный взгляд на мелкую язву.

— Вот как, — пробормотала Лиза.

— Прибыл юный господин Фёдор, — предупредил слуга.

— Я пойду, — засуетилась Лиза. Она положила на стол конверт и поспешила на выход.

Я поискал глазами Марьяну. Но её не было, наверное, ушла к маме.

Фёдор вальяжно подошёл ко мне. Прилизанные назад чёрные волосы, надменный взгляд. Одна рука в кармане, а вторая держит толстую пачку свёрнутых в кольцо купюр.

Для человека, чья мать изменяла отцу и сейчас заперта где-то в подвале, он выглядел слишком расслабленно.

— С днём рождения, Артур, — медленно проговорил Фёдор. — Это тебе от меня и от Ивана. Он болеет и не смог прийти.

Я мысленно хмыкнул. Конечно, Иван не может прийти, он наверное и ходит-то с трудом, после моего наказания.

Фёдор отдал мне деньги. В это время спустилась Марьяна. Она замерла, увидев гостя.

Фёдор тоже её заметил и широко усмехнулся.

— Вот ты где! — воскликнул он. — Я тебя столько искал!

Марьяна побледнела. Фёдор, совершенно не стесняясь пожирал её глазами.

Я положил ему ладонь на плечо и сдавил. Фёдор дёрнулся, попытался сбросить мою руку, но не смог. Мои пальцы погрузились в его плоть.

Фёдор побледнел, на его лбу выступили бисеринки пота. Он пытался убрать мою руку, но у него не получалось даже сдвинуть её.

— Марьяна работает в моём доме, — вежливо улыбаясь, сказал я. — Не надо её пугать, ладно?

Плечо хрустнуло, Фёдор застонал от боли, не смог больше сдерживаться.

— Я понял, — процедил он. — Отпусти.

— Прибыл Барон Грейг! — громко объявил слуга.

Я убрал руку, Фёдор согнулся и тихо простонал. Но затем встал ровно, чтобы не показать слабость перед отцом.

Барон пришёл лично… Чтобы увидеть маму и проверить её состояние.

Ух, надеюсь мы с мамой сможем выдержать его присутствие. Будет сложно.

Глава 5

— Сын мой! — Барон распростёр руки.

— Отец мой! — я повторил за ним.

Мы тепло обнялись, похлопали друг друга по спине. В это время Фёдор в последний раз посмотрел на Марьяну и пошёл на выход, неловко наклонив вперёд раненое плечо.

— Сын, с днём рождения! — Барон отстранился, схватил меня за плечи и посмотрел в глаза. — Расти таким же замечательным человеком! Ты меня очень радуешь, Артур.

— Спасибо, — я благодарно склонил голову.

— В качестве награды ты получишь долю в нашей компании «Грейг Констракшн». Два с половиной процента теперь твои.

— Что⁈ — я широко распахнул глаза. — Отец, это слишком щедрый подарок!

— Нет-нет, ты заслужил, — Барон похлопал меня по руке. — Скажи, твоя мама у себя? Я желаю увидеть её.

— Да, у себя. Пойдём, отец. Ей становится лучше, но вставать она пока не может.

Мы поднялись наверх. Я постучал в дверь комнаты мамы, подождал несколько секунд и открыл её. Мы вошли внутрь.

В спальне царил полумрак. Ничего не указывало на то, что несколько часов назад тут стоял стол с самым вкусным в мире блинным медовым тортом.

Мама лежала в кровати и смотрела в потолок.

Мы заранее всё обговорили. Рядом с Бароном она должна вести себя очень осторожно, ведь Лариса — сестра мамы, а именно она передала Вере компромат. Захар может подумать, что за кулисами стояла мама.

Барон подошёл к кровати, пододвинул стул и сел на него.

— Ты как? — нежно спросил он.

Мама медленно повернула голову и туманно взглянула на Барона. Она никак не ответила.

— Мама пока не говорит, — вмешался я. — Но уже может двигать головой и самостоятельно держать столовые приборы.

Барон улыбнулся. Он наклонился и ласково провёл ладонью по щеке мамы.

— Выздоравливай, хорошо? — тихо сказал он. — Как только придёшь в норму, я сделаю тебя второй женой.

Не знаю, как я сдержался. Не знаю, как мама сдержалась. Мы оба проделали невероятное усилие над собой, чтобы сохранить спокойствие.

Маме было особенно тяжело. После слов Барона ещё щека слегка дёрнулась. Но Захар воспринял это по-другому.

— Нравится? — онначал гладить её. — Я знал, что ты любишь меня. И всегда будешь любить.

Я медленно, почти бесшумно, выдохнул. Как же сложно, боже.

Барон взял руку мамы и около минуты молча сидел, задумчиво массируя её ладонь.

Наконец, он тяжело вздохнул и поднялся. Подошёл ко мне, сжал предплечье и посмотрел в глаза:

— Ты молодец, Артур. Как только твоя мама выздоровеет и вернёт статус моей жены, ты станешь моим вторым наследником, сразу после Леонида. Но всё может измениться, сын. Если ты продолжишь делать такие успехи — титул Барона будет твой.

Он подбадривающе улыбнулся и вышел из комнаты мамы. Я проводил его до самых дверей. У ворот Барона ждал чёрный массивный внедорожник.

Когда Барон уехал, я вернулся в комнату мамы. Она сидела в кресле и задумчиво крутила в пальцах небольшое колечко.

— Ты как? — тихо спросил я.

— Всё хорошо, — мама посмотрела на меня и улыбнулась. — Он твой отец, Артур. И был моим мужем четырнадцать лет. Я его очень хорошо знаю.

— Надеюсь, ты не думаешь над его предложением? — на всякий случай уточнил я.

— Нет конечно, — хмыкнула мама. — Мне хватило четырнадцати лет, в течение которых Захар меня ломал. Все его жёны — очень сильные личности. Захар специально таких выбирает. А потом ломает психологически. Только Марина смогла выдержать его, но у неё нет ни эмоций, ни чувств. Всех остальных Захар, так или иначе, смог поломать. Кроме Алисы, она пока держится.

Я вспомнил, как Барон забрал свадебный подарок у Алисы и отдал его мне, для подарка Елизаветы Булгаковой. В тот же день он сказал Алисе сходить в душ и быть готовой к его приезду. Неужели и мама переживала нечто подобное?

Я подавил волну холодной ярости и подошёл к ней.

— Скоро всё закончится, — я осторожно погладил её по голове. — Вот увидишь.

— Знаю, — печально улыбнулась мама. — Я слежу за новостями. То, что сейчас происходит с кланом Волковых… Это очень грустно.

— Не разрушив, не построив, — тихо сказал я. — На пепелище старого клана появится новый. Более сильный, могущественный. И чистый.

Этой истине меня научила мама из прошлой жизни.

— Да, ты прав, — она коснулась моей ладони. — Иди вниз, не нужно слишком долго задерживаться у меня.

— Хорошо.

Я попрощался с мамой и спустился вниз. Там меня ждала взбудораженная чем-то Света.

— Артур! — она подбежала ко мне. — Ты видел это⁈ Смотри, смотри!

Света показала мне экран смартфона, с поставленной на паузу видеозаписью.

— Что это? — я взял смартфон и включил видео.

Это была та самая запись с Дашей. Я досмотрел её до конца и пробормотал:

— Ужас какой…

— Весь интернет гудит! — Света забрала свой смартфон. — Даша напала на сотрудников отеля в столице! Ты представляешь⁈ В комментах пишут, что она разозлилась, потому что её не позвали на бал Булгаковых. Ты можешь себе представить такое⁈

— Даша импульсивная девушка, — покачал я головой.

— Да она психичка! — воскликнула Света. — Ой!

Девочка зажала ладонью рот и завертела головой. Кроме слуг, тут никого не было.

— Отцу наверное доложили, — встревоженно сказал я.

— Конечно доложили, — уверенно кивнула Света.

Ещё около пяти минут мы обсуждали выходку Дарьи, а потом пошли кушать — уже час дня, со всеми этими гостями забыли про обед.

Сегодня слуги расстарались и накрыли праздничный стол с большим тортом. К сладкому я не притронулся — хватило утреннего подарка мамы. А вот вкусных салатов наелся вдоволь.

— Завтра утром готова лететь в столицу? — спросил я. — Если билеты найду.

— Завтра? — удивилась Света. — Так быстро?

— Ну а чего тянуть.

— Конечно готова! — обрадовалась девочка.

После обеда я вызвал водителя и поехал в город — покупать билеты. В машине написал Елизавете:

«Привет! Пишу насчёт своей сестры, Светы».

Елизавета обещала дать ответ вчера вечером, но ничего не написала. Я её не виню — у неё брат буквально из мёртвых вернулся, вдобавок, клан потратился на триста тысяч. Даже для топ-7 это далеко не маленькая сумма.

— Приехали, господин, — уведомил меня водитель.

Я сходил до кассы авиабилетов. Купил места в бизнес-классе. У меня на карте больше четырёхсот тысяч, могу себе позволить!

Скорее всего, после посещения столицы, у меня останется чуть больше половины от всей суммы. Кристаллы зомби-Магов весьма дорогие.

После покупки авиабилетов я не спешил домой. Решил немного прогуляться — посмотреть на город, размять ноги. Пока срочных дел нет, надо немного отдохнуть. Завтра самолёт, в столице уже не будет времени на отдых.

Елизавета позвонила через несколько минут, когда я дошёл до небольшого парка.

— Да? — ответил я.

— Привет! Когда вы прилетите в столицу? — голос Елизаветы звучал бодро.

— Завтра, в одиннадцать там будем.

— Я вас встречу, — заявила Елизавета. — Съездим в Госпиталь, потом в Гимназию. Место в ней вам гарантировано.

— Ого, — впечатлился я. — Спасибо большое!

— Это тебе спасибо, Артур, — весело отозвалась Елизавета. — Правда, большое спасибо.

— Да не за что…

— До завтра!

— Пока.

Елизавета положила трубку, я убрал смартфон в карман.

— Почему такой задумчивый? — спросила Мия. — Всё же хорошо идёт.

— Да, пока всё хорошо. Но ты же помнишь, что в прошлой жизни клан Булгаковых был уничтожен Церковью Азраэля?

— Да, помню. Думаешь, в этой жизни им тоже грозит опасность?

— Не знаю, — покачал я головой. — Тут они во много раз могущественнее. Но вдруг всё повторится?

— Ты смог изменить судьбу Святослава, — заметила Мия. — Значит, и Булгаковых сможешь спасти?

— В теории, да.

Я ощутил, что в меня начал вливаться поток энергии из Астрала. Кто-то меня вспоминает и делится своими эмоциями, хе-хе.

Я продолжил прогулку, пока Мия не сказала:

— Тебе пришло сообщение от Светы и Алины. На телевидении сейчас идёт твоё интервью с Сарой.

— О, — воодушевился я. — Вот откуда энергия.

Через пару минут мне позвонила Алина.

— Это правда, что тётя Анна выздоравливает? — выпалила она.

— Да, ей становится лучше, — ответил я.

— Круто! Не знала, что у Волковых сейчас настолько ужасная ситуация!

— Да, я тоже был удивлён…

Мы ещё немного поболтали, и я отключился.

— Тебе Света написывает, но позвонить не решается, — хихикнула Мия.

— Ладно, пора возвращаться, — вздохнул я. — Завтра рано вставать.

Я написал водителю, и тот забрал меня. Как только приехал домой, тут же попал под шквал вопросов от Светы. Отбился от и неё и зашёл к маме — она тоже видела интервью и написала сообщение.

Мама сидела в кресле и смотрела в планшет. Когда я зашёл, она перевела взгляд на меня и удивлённо спросила:

— Как ты это сделал? Эта Сара, она твоя знакомая?

— Можно и так сказать, — я загадочно улыбнулся. — Как тебе мой ход?

— Но Волковы ещё могут спасти ситуацию, — процитировала она. — Если изберут своим главой кого-то чистого, с непорочной репутацией. Как вы, Благородный Артур. Либо ваша мать.

— Ага, — я довольно кивнул.

— Думаешь, они правда придут просить меня стать главой клана?

— Конечно. Ролик с интервью уже выложен в Колыбели, он сильно разойдётся и привлечёт много внимания. Не забывай, что я официально под защитой Церкви Богини Жизни, Церковь не сможет оставаться в стороне после всплывшей правды о моей инвалидности. Вдобавок, Барон тоже должен как-то реагировать, он ведь так всем заливал, что очень любит меня. В общем, Волковых ждут тяжёлые времена.

— Это точно, — рассеянно ответила мама, крепко сжав планшет пальцами.

Попрощавшись с мамой, я ушёл к себе, где занялся болезненной разминкой. После сходил в душ и лёг спать — утром рано вставать.

— Пора, — услышал я голос Мии. — Просыпайся.

Я лёг довольно рано, поэтому хорошо выспался. Пока умывался, Мия рассказывала о последних новостях:

— Барону доложили о Даше. Он связался с Булгаковыми, те не стали выставлять никаких обвинений и просто отправили её домой. У неё скоро самолёт, она часа через три прилетит.

Я хмыкнул.

— Видеозапись с ней набрала уже больше двух миллионов просмотров, — Мия хихикнула. — Она теперь очень известная девушка. Её в комментариях прозвали «Тупица».

— Будет знать, как девочек кислотой обливать, — проворчал я. — Что с Волковыми?

— Агата рвёт и мечет. После смерти старшего сына она совсем с ума сошла, лично прикончила своего помощника, тоже Волкова. Там такая заварушка намечается! Оказывается, три клана, которые контролируют крупные посёлки недалеко от города Белый объединились и сейчас рвут Волковых на части. Эти кланы по отдельности слабее, но вместе они опасны для Волковых. И сына Агаты, скорее всего, они убили.

— Совет Десяти пока никак не отреагировал?

— Нет. Но они и не должны. Этим вопросом должен заняться местный Княжеский клан, Врангель, который в топ-13.

— Что с Лимоном?

— Он вернулся в свою деревню и купил билеты в столицу. Хочет взять сестру и уехать, снимет там квартиру и затаится. А в сентябре попробует поступить в Академиум, и сестру хочет с собой взять, она тоже лекарь, хоть и слабенькая.

— Им хватит денег?

— С большим трудом. Год обучения в Академиуме стоит пять тысяч рублей, все полученные от тебя деньги ему придётся отдать на учёбу. Свои накопления потратит на билеты и квартиру. Ну и работу хочет найти в какой-нибудь местной клинике.

— Лимон парень прорывной, справится, — одобрил я. — Может, ещё работёнку ему подкину. Его Метка Воскрешения много где пригодится. Пусть он изучит все грани своей способности. Например — сколько времени после смерти должно пройти, чтобы Метка перестала действовать.

— Ники передаст ему, — кивнула Мия. — У Сары тоже всё хорошо. Сняла хорошую квартиру, не может нарадоваться переезду. Спрашивала ночью у Ники, есть ли подходящие цели для неё.

— Пусть пока Агату кошмарит, — проворчал я.

— Она очень старается, — хихикнула Мия.

Закончив разговор, я спустился вниз, где меня ждала нетерпеливая Света.

— Как поздно ты проснулся, — укорила она меня.

— Самолёт через три часа, — буркнул я. — Это ты рано проснулась.

Нам подали завтрак, мы поели.

— А ты предупредил кого-нибудь из взрослых, что мы летим в столицу? — спросила Света.

— Не-а. Зачем?

— А если нас потеряют?

— Тогда и скажу. Не нужно пока никому про это говорить.

— Даже маме?

— Даже ей.

Я вызвал такси. Не стал напрягать кланового водителя — пусть лучше Барон постфактум узнает о том, что мы в столице. А то вдруг захочет помешать.

Таксист приехал довольно быстро, но по моей просьбе в клановый квартал не заехал.

Мы со Светой собрали по рюкзаку ручной клади и пошли к машине.

— Не верится, что мы летим в столицу, — пробормотала она. — И не верится, что мне вылечат лицо. Это же правда дорого?

— Нет, всё сделают бесплатно, — убеждённо сказал я.

— Почему это? — не поверила Света.

— Потому что я так скажу, — нагло усмехнулся.

Света закатила глаза, но спорить не стала.

Мы доехали до аэропорта, прошли процедуру регистрации и дождались самолёта.

— Ты купил билеты в бизнес-класс⁈ — округлила глаза Света, когда мы зашли в самолёт.

— Да.

Мы расположились в удобных, просторных креслах.

— Они же дорогие очень, — прошептала Света.

— Мне сделали скидку за крутость, — я подмигнул ей.

Света хмыкнула и расслабилась в кресле.

Путь до столицы прошёл мирно, не было никаких инцидентов. Разве что во время посадки на борт один из детей испугался забинтованного лица Светы, из-за чего девочка весь полёт сидела расстроенная, и даже мои подначки ей не помогали.

В аэропорту столицы нас и правда ждала лично Елизавета. Увидев меня, она ярко улыбнулась и помахала рукой.

— Она такая дружелюбная, — прошептала Света.

— Привет, Артур и Света! — поприветствовала нас Елизавета.

После нашего ответного приветствия она подошла к Свете и аккуратно коснулась её лица. Из ладони Елизаветы вышел слабый зеленоватый свет.

— Шрам закроют, глаз вылечат, — уверенно сказала она. — Идём, нас ждёт машина.

Рядом с Елизаветой стояли двое телохранителей, каждый из которых, вероятно, является неслабым Магом.

— Точно вылечат? — в единственном глазе Светы заблестели слёзы.

— Конечно. Я позабочусь об этом, — пообещала Елизавета.

— Почему вы так добры к нам? — пробормотала Света. — Мы же не сделали вам ничего хорошего. Наша сестра, наоборот, напала на вас.

Елизавета прикрыла ладошкой и хихикнула.

— Вы уже видели видеозапись с ней?

— Да, — печально ответил я, сдерживая улыбку. Света тоже кивнула.

— Не знаю, кто её выложил, но ваша сестра заслужила такое наказание. Теперь я не сомневаюсь, что это она стоит за нападением. Раз она приехала в отель мстить нам, то насколько же она зла на Свету? Кстати, спасибо, что предупредил. Охранники смогли так быстро среагировать, потому что были заранее готовы.

Пока Елизавета говорила, мы вышли из аэропорта.

— Это Даша напала на меня? — ошарашенно спросила Света. — Но как ты это понял?

— Провёл небольшое расследование, — пожал я плечами. — Прямых улик нет. Только косвенные. Но после её выходки в отеле я не сомневаюсь, что это она организовала нападение.

Света была потрясена. Будь моя воля, я бы не стал ей ничего говорить. Но получилось, как получилось.

— Первым делом едем в Госпиталь, — заявила Елизавета, когда мы сели в машину. — Лекари уже предупреждены и ждут нас.

— Спасибо вам большое, — смущённо пробормотала Света. — Не знаю, почему вы мне так помогаете. Но я не забуду.

— Ты ничего не должна, твой брат в полной мере расплатился за всё, — Елизавета подмигнула мне.

Я благодушно улыбнулся и слегка кивнул ей, показывая, что понимаю причину её отношения. Хранители выполнили свою часть сделки и совершили очередное «чудо».

— Артур, Свете придётся остаться в столице на пару дней, — предупредила Елизавета. — Исцеление глаза — весьма сложная и тонкая работа, нужна тщательная подготовка. Я предлагаю тебе остаться в нашем отеле «Щелкунчик», в номере класса «гранд-люкс». Там тебе будут доступны все удобства, еда и личный водитель.

— Спасибо, я буду очень благодарен.

— Ничего себе, — Света удивлённо переводила взгляд с Елизаветы на меня. — Такое ощущение, что…

Последние слова она прошептала очень тихо. Но я расслышал: «она и правда решила взять ответственность за поцелуй».

Мысленно хмыкнул. Ну да, с виду может показаться, что Елизавета оказывает мне знаки внимания.

Спустя минут десять автомобиль остановился.

Мы приехали.

Глава 6

Госпиталь Богини Жизни выглядел величественно. Белый мрамор, из которого было сделано здание, в лучах солнца отливал перламутром, а орнаменты на стенах, изображающие сцены исцеления, выглядели слишком реалистично. Здание Госпиталя сочетало в себе элементы классической строгости и некой таинственной грации, которую я бы назвал «магической утончённостью».

— Красиво, — восхитилась Света, когда мы вышли из машины.

— Да, — Елизавета гордо улыбнулась. — Это одно из самых красивых зданий в столице!

Мы прошли через высокие арочные ворота и оказались во внутреннем дворе, который больше походил на парк. В центре стоял круглый фонтан с очень детализированной статуей Богини Жизни. Я уже видел похожую скульптуру в Церкви Богини — пухлая женщина с лейкой в руках.

Но тут она была во много раз больше. И из лейки лилась вода, прямо на скульптуры играющихся младенцев.

Над дверями в само здание была высечена надпись: «Место, где жизнь всегда побеждает». С двух сторон от входа расходились высокие колонны, на которых стояли статуи целителей, каждую из которых венчало пылающее изумрудное пламя.

На Свету Госпиталь оставил глубокое впечатление — она постоянно вертела головой, рассматривала различные барельефы на входе, читала высеченные надписи.

— У тебя будет время, чтобы погулять и всё тут посмотреть, — заверила её Елизавета. — Видишь, сколько людей в парке? Это всё пациенты.

— Класс! — обрадовалась Света.

Мы вошли в главное здание Госпиталя и оказались в просторном помещении с массивными колоннами, украшенными объёмными витражами, на которых изображались сцены исцеления. Свет проходил через витражи, окрашивая полы в мягкие цвета. В целом, создавалась атмосфера священной тишины и умиротворения.

В центре зала стоял алтарь Богини Жизни, выполненный из светящегося хрусталя. На алтаре горел зелёный огонь.

— Это Старый Зал, — пояснила Елизавета. — Он был возведён две тысячи лет назад, и с тех пор никак не изменился. Разве что камеры появились и охрана.

Я бросил взгляд на двух мужчин, которые были облачены в белые сутаны. Насколько я знаю иерархию Церкви, в белых одеждах ходят Экзорцисты, боевая ветвь Церкви.

Экзорцисты цепко осмотрели нас и более внимательно изучили двух телохранителей Елизаветы, которые следовали за нами.

— Сюда не каждый может войти, — похвасталась Елизавета, ведя нас через Зал. — Обычные посетители должны зарегистрироваться в лобби. Но я уже договорилась, вам не нужна регистрация.

Света смущённо поблагодарила Елизавету.

Мы вошли в коридор, который по сравнению со Старым Залом выглядел обыкновенно, и прошли его до конца. Елизавета открыла ключом дверь, и мы оказались у неширокой лестницы. Вниз спускался врач, одетый в белое. Он вежливо поклонился Елизавете и пошёл дальше.

— Это лестница для персонала, — пояснила Булгакова. — Нам на третий этаж.

Мы поднялись и вскоре дошли до приёмной целителя. Лекарем оказался строгий старик с пышными усами. Лицо у него было практически без морщин, несмотря на ощутимый солидный возраст.

— Ожидайте в приёмной, — строго приказал он нам с Елизаветой. Затем велел: — Светлана, за мной.

Света бросила на меня чуть испуганный взгляд. Я ободряюще улыбнулся ей и кивнул.

Когда лекарь и Света скрылись за дверью, которая вела в кабинет диагностики, Елизавета села на стул и приглашающе махнула рукой. Я сел рядом с ней. Один телохранитель встал позади, а второй у двери.

— Что будешь делать в столице? — спросила Елизавета. — У тебя есть какие-то планы? Нужна помощь?

— Буду отдыхать, гулять, — улыбнулся я. — Давно хотел посетить Площадь Объединения и увидеть статую «Первого Мага».

— Если вдруг нужна будет помощь, обращайся.

— Конечно, я…

Мои инстинкты уловили что-то неправильное. Я резко развернулся и увидел, как телохранитель приставил к голове Елизаветы чёрный револьвер.

Сработал на инстинктах — активировалась Метка Души, из моей левой ладони вылетела Призрачная Рука, и револьвер исчез из ладони охранника за мгновение до того, как произошёл выстрел.

Убийца не успел даже удивиться, как я вытащил из Метки револьвер и нажал на спусковой крючок.

Алая вспышка с хлопком уничтожила щит телохранителя и отбросила его к стене.

— Стоп! — я посмотрел в глаза второму охраннику, который поднимал револьвер. — Если направишь оружия на меня — я атакую.

Телохранитель замер.

— Ч-что случилось? — испуганно спросила Елизавета.

Дверь с треском раскрылась, в кабинете оказался тот усатый лекарь.

— Тебя попытались убить, — быстро сказал я, не дав времени старику. — Посмотрите камеры. Он приставил револьвер к твоей голове.

— Благородный правду говорит, — тихо сказал телохранитель. — Я не успел среагировать.

— Не дайте ему умереть, — я посмотрел на лекаря, который приподнял ладони, явно готовый к магической атаке. Только вот он пока не понял, кто враг.

— Да, точно, — Елизавета пришла в себя. — Не дайте ему умереть, Благородный Тихон!

Лекарь перестал сомневаться и бросился к убийце, у которого в животе зияла дыра. Я специально не стал стрелять в голову или сердце, чтобы он не умер сразу.

— Критическая ситуация, — напряжённо сказал Тихон. — Требуется помощь Архимага.

Из соседней комнаты выглянула встревоженная Света, но не успела ничего спросить, как в приёмную ворвались двое Магов в белых одеждах. Они подошли ко мне и попросили вытянуть руки.

— Не трогайте его, он мне жизнь спас, — приказала Елизавета. Двое Экзорцистов замешкались.

В кабинет вошли ещё пятеро. Трое лекарей поспешили к Тихону, а две девушки, одетые в строгие костюмы, начали звонить кому-то.

— Скоро Князь будет тут, — уведомила одна из них.

— Дождёмся отца, — убеждённо сказала Елизавета. — А пока проверьте камеры.

— Уже, — к Экзорцистам подошла вторая девушка в костюме. — На Благородную Елизавету было совершено покушение. Благородный Артур предотвратил его и спас жизнь госпоже.

Экзорцисты всё-таки уступили и отошли к стене, где замерли, как статуи.

Раненого убийцу спешно вынесли из кабинета. По пути один из лекарей отдавал приказы через смартфон, требуя срочно подготовить операционную.

Вскоре вернулся Тихон и снова занялся Светой. Осмотр длился около десяти минут. Света вышла из кабинета диагностики вместе с лекарем.

— Я буду лежать в палате, два дня, — нервно сказала она. — Ты будешь меня навещать?

— Конечно, — кивнул я. — И писать не забывай.

— Хорошо.

Тихон увёл Свету, и через пару минут прибыл Князь Роман Булгаков. Выглядел он крайне мрачным.

— Идём со мной, — приказал он дочери и мне.

Мы с Елизаветой встали и последовали за Князем. Он привёл нас в отдельный кабинет, где мы остались втроём.

Как только дверь закрылась, Елизавета тут же бросилась на шею отцу и крепко его обняла.

— Всё хорошо, — рассеянно бормотал он, поглаживая её по спине. — Всё позади.

Я сделал вид, что очень заинтересовался полкой у стены, чтобы не мешать им. Погладил корешок толстенной книги «Анатомия Мага. Часть 9».

— Артур, — позвал меня Роман. — Подойди.

Князь уже сидел за своим рабочим столом. Елизавета стояла рядом и благодарно смотрела на меня.

— Ты спас мою дочь, — серьёзно сказал Князь. — Мой долг перед тобой возрос. Скажи, я могу как-то тебе помочь?

— Пока нет, — покачал я головой. — Если у меня будут просьбы, я обращусь к вам.

— Хорошо, — Князь принял такой ответ. — Это тебе.

Он протянул мне золотую карточку.

— С этой VIP-картой ты получишь лучшее обслуживание в Госпитале. К твоим родственникам и друзьям это тоже относятся. Небольшой подарок от нашей семьи.

— Благодарю, — я принял карточку.

Князь взял планшет со стола и повернул ко мне. На нём было видео, как я спасаю Елизавету. Разумеется, Мия изменила его, чтобы скрыть Метку Души.

— Ты сработал очень быстро, — в голосе Князя сквозило удивление. — Я в твоём возрасте не был даже вполовину так быстр, как ты.

— Я с детства был ловким парнем, — скромно заметил я. — Вы разобрались с этим делом?

— Пока нет, — Князь заметно помрачнел. — Очевидно, покушение готовилось очень давно. Каждый телохранитель проходит тщательную проверку. А к представителям княжеской семьи пускают только самых верных.

Роман выдвинул верхний ящик стола и достал оттуда тот самый револьвер.

— Очень непростое оружие, — сказал он. — И патрон в нём был мощный. Защитные амулеты Елизаветы не спасли бы её — выстрел в голову означал мгновенную смерть.

— Надеюсь, вы сможете покарать виновных, — сказал я для вежливости. — Мне можно идти?

— Да, конечно, никто тебя не держит, — усмехнулся Князь. — Водитель ждёт тебя внизу, он отвезёт тебя в отель «Солнце». Это один из лучших отелей во всём городе. Я распорядился, ты получишь лучший номер из возможных — княжеский «люкс», пентхаус. Используй возможности номера по максимуму, хорошо отдохни.

Князь незаметно от дочери подмигнул мне.

Я мысленно хмыкнул. Понятно, какие там «возможности».

Внизу меня и правда ждал водитель. Он открыл мне двери чёрного седана.

— Корпус машины усилен магией, — заметила Мия. — Это очень дорогой автомобиль.

Через минут двадцать мы доехали до отеля «Солнце», который оказался высоченным небоскрёбом.

Меня встречала симпатичная женщина лет тридцати. Она вежливо мне поклонилась и сказала:

— Приветствую вас в нашем отеле, Благородный Артур. Меня зовут Жасмин Беккер, я управляющая отелем.

— Приятно познакомиться, — улыбнулся я. Затем задрал голову и спросил:

— Сколько тут этажей?

— Восемьдесят восемь, — ответила Жасмин. — Прошу, пройдёмте за мной.

Как оказалось, внутри меня ждали. В линию стояли швейцары, человек пятнадцать. И когда я вошёл, они синхронно поклонились.

Лобби отеля мне понравилось — гигантское, очень красивое. Много деревьев, живых птиц и даже животных. Между деревьями шагали пара динозавров, сделанных из магического хрусталя. На голове одного из динозавров я увидел дикую кошку, которая цепким взглядом рассматривала гостей. Приятное сочетание дикой природы и магической современности.

Жасмин проводила меня до лифта и поднялась со мной на последний, восемьдесят восьмой этаж.

— Где я могу поесть? — спросил я у Жасмин.

— Вы можете спуститься в наш ресторан, — ответила она. — Или, если не желаете, вам могут приготовить завтрак в номере.

— Давайте в номере, — кивнул я.

— В случае любой нужды вы можете связаться с ресепшеном и попросить, что хотите. Вам доставят всё, что можно найти в столице.

— А если я попрошу что-то незаконное? — заинтересовался я.

— Тогда лучше обращайтесь напрямую ко мне, — обольстительно улыбнулась Жасмин.

Номер, который мне достался, оказался воистину огромным и красивым. Стеклянные стены и потолок создавали ощущение, что я нахожусь на небесах. А какой потрясающий вид открывается… Я минут десять просто стоял и любовался на красивый город, на облака, на пролетающих птиц.

После созерцания я поплавал в бассейне и пошёл завтракать — повара уже всё приготовили.

Сел за стол, и милая девушка положила передо мной тарелку, в которой лежал скрэмбл с малосольным лососем.

— Приятного аппетита, — улыбнулась она.

Я попробовал и удивился:

— Как вкусно!

— У нас работают одни из лучших поваров в столице, — пояснила девушка.

В это время принесли другие блюда.

Завтраком я оказался доволен. После него решил немного поиграть — в номере была отдельная игровая комната с очень мощным компьютером.

— Дальше по плану поездка в магазин ингредиентов? — спросила Мия.

Она разлеглась на колонке и с интересом наблюдала, как я прыгаю по всяким контейнерам и отстреливаю врагов.

— Да, надо сделать заказ Булгаковых, — ответил я, азартно убив выстрелом в голову очередного противника.

— А когда в «Бетлин»?

— Если получится — этой ночью полетим.

Бетлин — город, который контролируется Беттихерами. Свой Апофеоз я планирую провернуть именно там.

Полчаса потратив на игру, я всё же решил заняться делами. В гардеробе нашёл много одежды, которая подходила мне. Переоделся в обычную футболку и джинсы. Накинул на плечо кожаный рюкзак и зашагал к лифту.

Когда шёл по лобби, меня вдруг окликнули:

— Эй, ты! Иди сюда.

Я остановился и с удивлением посмотрел на парня, которому было лет двадцать. Он сидел на мягкой скамейке, у фонтана, и обнимал двух девушек по обе стороны от себя.

— Иди сюда, да, ты, — он поманил меня пальцем.

Я для интереса подошёл.

— Вот, — парень лениво вытащил из кармана пачку купюр и протянул мне. — Сходи, купи три бутылки красного вина «Херми» двадцатилетней выдержки. Себе тоже что-нибудь возьми.

— Хорошо, — я взял деньги и пошёл на выход.

— Слышь! Ресторан не там! — крикнули мне в спину.

Я ускорил шаг под хихиканье Мии. На выходе из отеля активировал Маску Многоликого, функцию «Кто ты?». Также использовал одну из дополнительных функций — смену одежды. Мои джинсы и белая футболка стали чёрными.

Из отеля выскочил злой, как чёрт, парень. Он тут же бросился ко мне, но замедлился.

— Где пацан⁈ — зло спросил он. — В джинсах и футболке! Ему лет шестнадцать!

— Туда вроде ушёл, — невинно показал я.

Парень ругнулся и побежал.

Мия хохотала, свесив лапку.

— Это так весело! — воскликнула она.

— Ага.

Я пересчитал деньги — аж двести рублей. Неплохо за бутылку вина, парень явно не голодает.

— Куда идём? — поинтересовалась Мия. — В «Пряничный домик»?

— Нет, сперва найдём, где купить авиабилеты.

— Тогда тебе надо в ТРЦ «Маргарита». Он, кстати, тоже Булгаковым принадлежит. Там есть офис продаж авиабилетов.

ТРЦ я нашёл быстро — он был по соседству от отеля, где я поселился. Там же, следуя подсказкам Мии, я нашёл офис.

За компьютером сидела неприятного вида блондинка и морщилась, смотря в монитор.

Я сел на стул перед ней и постучал пальцем по столу.

— Чего вам? — проворчала девушка.

— Мне нужен билет до Бетлина.

— Сейчас поищу, — буркнула она, и взяла мышку. — Нет ничего.

— Она врёт, — Мия хихикнула. — Даже не посмотрела.

— Как вас зовут? — терпеливо спросил я.

— Вам какое дело? — девушка бросила на меня хмурый взгляд. — Вы почему ещё тут?

— Её зовут Мария Хорькова, — ответила мне Мия. Именно её я и спрашивал.

Я взял смартфон в руку и разблокировал его.

— Вас Мария зовут, да? Хорькова, ага. Двадцать девять лет, дважды разведена. Живёте одна, снимаете квартиру. Много платите? Сможете оплачивать, когда вас уволят?

По мере того, как я говорил, Мария Хорькова всё сильнее бледнела.

— Сейчас позвоню Николаю Оскаровичу, поговорю с ним насчёт вас.

— Стойте! — Мария потянулась и попыталась схватить меня за руку, но я вовремя одёрнул её. — Не звоните, пожалуйста!

Сделав голос потише, она умоляюще посмотрела на меня и сказала:

— Хотите, я с вами пересплю?

Я поморщился и приказал:

— Ищи билеты до Бетлина. Вечером должен быть вылет.

— Д-да! Сейчас, — Мария тут же схватила мышку и начала лихорадочно щёлкать по ней.

Спустя полминуты сказала:

— Билеты только на бизнес-класс.

— Пойдёт, — кивнул я.

— Обратный билет нужен?

— Да, завтра, на раннее утро. Шесть-семь утра. Тоже бизнес-класс.

Мария назвала точное время и сказала цену:

— С вас сто восемьдесят три рубля.

Я вытащил двести рублей, которые отдал мне тот добрый юноша в отеле. Отсчитал нужную сумму и передал Марие.

После того, как платёж прошёл, мне на почту пришли электронные билеты. Не прощаясь, я покинул офис. Надеюсь, сегодняшний инцидент поможет Марие стать более внимательной к клиентам.

— Куда дальше? — спросила Мия. — В «Пряничный домик»?

— Нет, в «Аукционный Дом Кафки».

— О, класс! — обрадовалась Мия.

Клан Кафка находится на 4-м месте в топе и считается самым богатым в стране. В «Аукционном Доме Кафки» можно купить любые из существующих ингредиентов, зелий или артефактов. Главное — предложить достойную цену.

У торгового центра я нашёл стоянку такси и спустя полчаса уже был на месте.

«Аукционный Дом Кафки» оказался комплексом нескольких зданий необычной формы, которые соединялись живописными пешеходными аллеями. Каждое здание специализировалось на чём-то конкретном, я и направился к круглой сфере, где можно было приобрести ингредиенты.

На входе стояли два охранника. Но они ничего мне не сказали, я свободно вошёл в здание.

Оказался в прохладном помещении, справа стояли ряды столов с креслами, на каждым свой планшет. За некоторыми столами сидели люди и выбирали товары.

Я нашёл взглядом администратора, подошёл к нему и вытащил золотую карту, которую мне дал Князь Булгаков. В глазах администратора мелькнуло узнавание, он уважительно поклонился мне. Поздоровался, представился и попросил:

— Пройдёмте на второй этаж. Там вами займётся личный консультант.

— Идём, — кивнул я.

Администратор передал меня мускулистому мужчине средних лет и спустился вниз.

— Меня зовут Константин, я ваш личный консультант, — представился мужчина, когда мы сели за стол. — Что будете пить? Кофе, чай, алкоголь?

— Кофе с молоком, — попросил я.

Константин дал знак девушке, которая стояла рядом.

— Я хочу сделать у вас крупный заказ, — начал я.

— Насколько крупный? — уточнил Константин.

— Около ста пятидесяти тысяч рублей.

У консультанта от удивления расширились глаза, он переспросил:

— Сто пятьдесят тысяч?

— Да.

— Что именно вы хотите купить?

Костя сразу вспотел, стал более нервным. Видно, что не часто ему доводилось встречать настолько богатых клиентов.

Я вынул свой планшет и открыл заказ Булгаковых.

— Мне нужно пять Кристаллов зомби-Магов четвёртой ступени, пять пятой ступени, пять шестой ступени, три седьмой ступени и три восьмой ступени.

Помимо Кристаллов, которые нужны для заказа Булгаковых, я добавил ещё два Кристалла — один седьмой, и второй восьмой ступени. Для мамы.

— Кристаллы вам обойдутся в девяносто три тысячи двести пятьдесят рублей, — подсчитал в уме Костя.

Я поморщился. Один Кристалл зомби-Мага восьмой ступени стоил аж пятнадцать тысяч. Но ничего.

В это время девушка принесла мне кофе с молоком. Услышав цену, она слегка вздрогнула и бросила на меня заинтересованный взгляд. Я пригубил напиток, дождался, когда она отойдёт подальше, и сказал:

— Также мне нужны корни магического Женьшеня. Десять штук возрастом от ста до ста пятидесяти лет. Пять штук от ста пятидесяти до трёхсот лет. И два корня возрастом от трёхсот до пятисот лет.

Булгаковы заказали десять Слабых Зелий Омоложения, пять Средних и два Сильных. Ровно на сто пятьдесят тысяч рублей.

— Мне нужно кое-что уточнить, — пробормотал Константин. Он достал свой планшет и некоторое время сосредоточенно что-то изучал.

— Мы можем предоставить вам всё требуемое, — с облегчением сказал он. — Сейчас посчитаю цену, с учётом точного возраста ингредиентов.

Пока Костя считал, я взял планшет, который лежал в специальной выемке. Сделал вид, что изучаю товар, но на самом деле позволил Мие взломать базу данных.

«Алхимический Дом Кафки» гораздо известнее, чем «Пряничный домик». Тут должны быть товары, о которых я не знаю.

— Общая цена за магические корни Женьшеня — сорок восемь тысяч пятьсот двадцать рублей, — наконец, посчитал Костя.

— Знаете, — медленно сказал я. — Добавьте ещё два корня от ста пятидесяти до трёхсот лет.

— Такие у нас есть, — улыбнулся Константин. — А вот тех, что старше трёхсот лет — очень мало. Только три штуки, и два вы заказали.

— Так мало? Давайте тогда и третий корень.

— Вы уверены? — удивился Константин.

— Конечно, — кивнул я.

Одно Среднее Зелье Омоложения подарю маме, самое лучшее. Думаю, она будет рада скинуть 12 лет. Ей сейчас тридцать четыре, после Зелья будет выглядеть на все двадцать два. Хотя, и без Зелья она красавица. Но длительная болезнь не могла не оставить свой отпечаток.

Второе Зелье пока не решил, кому отдам или продам. Но пусть будет, на всякий случай.

Третье Зелье, Сильное, тоже найду куда пристроить. Раз корень старше трёхсот лет настолько редкий, лучше не упускать его.

Мия закончила со взломом и выгрузкой данных, когда Константин озвучил цену:

— Три корня Женьшеня будут стоить двенадцать тысяч шестьсот семьдесят рублей.

— Посчитайте общую стоимость, — попросил я.

— Сто пятьдесят четыре тысячи четыреста сорок, — словно не веря своим словам, озвучил Константин.

— Расплачусь картой, — улыбнулся я.

После оплаты я забрал стильный портфель, в котором уложили товар, и вышел из здания.

Прогулялся по аллее и незаметно сменил облик вместе с одеждой. Теперь, даже если за мной следили, они потеряли след.

На такси вернулся в отель. Как только вошёл внутрь, тут же услышал:

— Это он! Вор! — ко мне подбежал тот самый парень, который оплатил мои билеты до Бетлина. Он схватил меня за руку и ткнул пальцем в грудь.

— Ты хоть знаешь, кто я⁈ — заорал он мне в лицо. — Ты знаешь, кто мой отец, гнида! Тебе конец, ты понял меня⁈ Понял⁈

Раздалось бодрое цоканье каблуков, к нам подбежала встревоженная Жасмин.

— Благородный Артур, что случилось? — обратилась она ко мне.

— Этот вор украл у меня двести рублей! — рыкнул парень. — Я Аристократ Роберт Гойер, ясно вам⁈ Внук Барона Гойера!

— Вы можете что-то сделать с этим парнем? — спросил я у Жасмин. — Он мне немного мешает.

— Как ты смеешь! — заорал Роберт.

— Выкиньте его, — ледяным голосом приказала Жасмин.

— Наконец-то, — Роберт усмехнулся. — Только пусть две сотки вернёт, ублюдок!

К нам подошли двое охранников и подхватили под руки Роберта.

— Какого хрена⁈ — заорал он.

— Вы посмели оскорбить личного гостя Князя Романа Булгакова, — холодно сказала Жасмин. — Я доложу о вас Князю.

— Чего?.. — Роберт, которого уносили охранники, побледнел на глазах. — Да он вор поганый, какой гость! Посмотрите камеры! Стойте, отпустите! Не звоните Князю, вы чего! Меня же дед убьёт, уроды! Не-е-ет!

Роберта наконец вытащили из отеля, его голос стих.

— Прошу прощение за это недоразумение. — искренне извинилась Жасмин. — Мы проследим, чтобы нарушитель был наказан.

— Хорошо, — кивнул я. — Спасибо, что помогли.

Настроение у меня было хорошее. Роберт, красавчик. И билеты мне купил, и повеселил. Дай Бог ему здоровья.

Глава 7

Первым делом, добравшись до пентхауса, я пообедал.

— У семьи Грейг очень хорошие повара, — сказал я, откинувшись на спинку стула. — Но они ни в какое сравнение не идут с поварами этого отеля.

— Мы рады, что вам понравилась, — улыбнулась молоденькая горничная, убирая тарелки со стола.

После трапезы я немного попарился в сауне и полежал в джакузи. Когда вышел — меня уже ждала Жасмин. Она лично принесла мне заказ, который я сделал перед обедом.

— Вот ваши ингредиенты, — Жасмин с улыбкой подкатила ко мне небольшой чемоданчик.

— Сколько с меня? — я поправил банный халат.

— Считайте это подарком от нашего отеля, — ответила Жасмин, легко поклонившись.

— Спасибо, — довольно кивнул я.

Когда она ушла, я закрылся в комнате для отдыха. Настало время алхимии.

— Начнём с более простого, — я положил на стол портфель из «Алхимического Дома Кафки» и открыл чемодан, который принесла Жасмин. Ингредиенты внутри чемодана стоят недорого, их можно купить в большинстве специальных аптек, но они необходимы для предстоящего алхимического продукта.

— Булгаковы заказали пять Эликсиров Развития Ядра четвёртой ступени, — я создал Стилус.

— Не забывай, что через шесть часов самолёт, — напомнила Мия.

— Да, — я начал быстро рисовать Астральные Круги.

Интервью с Сарой набирало популярность, поэтому я совсем не испытывал недостатка в мане. Энергия переполняла меня.

Создав Алхимическую Печь Мастера, я задумчиво оглядел её и рискнул:

— Создам две Печи. Так будет быстрее.

— Точно справишься? Надо ведь сразу за двумя Кругами Управления следить, — заметила Мия.

— Справлюсь с Эликсирами четвёртой и пятой ступени, — кивнул я. — Маны много, поэтому можно попробовать.

Я создал вторую Алхимическую Печь Мастера. После этого начал закидывать в них ингредиенты, напоследок добавив Кристаллы зомби-Магов четвёртой ступени.

Было тяжело. Приходилось контролировать сразу два алхимических процесса. Но я справился — спустя несколько минут у меня было две порции Эликсира Развития Ядра четвёртой ступени.

Немного передохнув, я снова приступил к алхимии.

Три часа создавал Эликсиры, прерываясь лишь на передышки. Только в шесть вечера, когда по моей просьбе накрыли ужин, я закончил.

В итоге создал девятнадцать Эликсиров Развития Ядра — все, что заказывали Булгаковы. Остались только Зелья Омоложения, и я завершу заказ.

Вкусно поужинав, я немного отдохнул и начал собираться. Пора ехать в аэропорт.

Перед тем, как выйти из номера, нажал на кнопочку у двери. Снаружи, на картридере, появилась алая надпись: «Не входить». Карточку-ключ оставил внутри — Мия откроет, когда вернусь.

Я вышел под чужой личиной и Заклинанием Скрытности. Покинул отель незамеченным и вызвал такси до аэропорта.

Для персонала отеля я нахожусь в своём номере. И всю ночь там проведу, конечно.

Когда самолёт взлетел, я достал планшет и открыл файлы с алхимическими паспортами, которые Мия добыла из «Аукционного Дома Кафки». Она сбросила мне только те паспорта, которые я ещё не видел.

Я открывал один файл за другим, внимательно читал его, прикидывал, в каком препарате или артефакте можно использовать ингредиент, и переходил к следующему.

Так, пока не добрался до последнего файла. Открыв его, я бегло прочитал описание и изумлённо замер.

Ингредиент назывался «Камень Души». Он добывался из живых людей — официально, из преступников, которых приговорили к казни. Этот камень использовался для создания особенно качественных артефактов и стоил очень дорого. Методом создания «Камня Души», если верить паспорту, владели лишь два топовых клана — топ-6 Ломоносовы, специализирующиеся на артефактах, и топ-3, Лермонтовы, потомственные военные и полицейские.

Внимательно изучив «Камень Души», я отложил планшет, закрутил монетку и задумался, как действовать дальше. В самолёте было тихо, никто не мешал мне размышлять.

В десять тридцать вечера самолёт приземлился в городе Бетлин.

— Начнём с общей сети города, — сказал я, выйдя из аэропорта.

— Уже взломала через твой смартфон, — лениво ответила Мия. Она свернулась у меня на голове и разглядывала новое место.

Я заметил девушку. Она стояла в нескольких метрах от входа в терминал с чемоданом и тревожно смотрела в смартфон, закусив нижнюю губу. Девушка была поразительно похожа на одну из моих знакомых в прошлой жизни.

У неё явно что-то случилось.

— Привет, — поздоровался я с ней. — Можете дать мне позвонить?

— Простите, но я сама жду звонка, — пробормотала она.

По голосу я понял, что это точно не моя знакомая. Но раз подошёл, то попробую помочь.

— Вы ждёте кого-то, да? — уточнил я.

— Да. За мной должны приехать, но что-то нет никого… Уже полчаса жду.

— А такси вызвать не можете?

— Понимаете… — она замешкалась. — Я сбежала из дома. К парню. У меня нет с собой денег, всё потратила на билеты.

— Вот это смелость, — восхитилась Мия. — Или глупость. Не знаю даже.

Проигнорировав кошечку, я сказал:

— Могу вам дать денег на такси. А вы мне — позвонить.

— Денег? — удивилась девушка. — Зачем вам? Просто попросите кого-то ещё. Никто у вас не попросит денег.

— Увидев вас, я сразу понял, что вы попали в беду, — улыбнулся я. — Мне нравитсяпомогать людям. Поэтому помогу и вам.

— Хорошо, — растерянно согласилась девушка. — Но если будет входящий звонок, сразу верните телефон, хорошо?

— Конечно.

Я взял у неё смартфон и отошёл, делая вид, что жду ответа.

— Можешь узнать, что там за парня она ждёт? — скосил глаза на Мию. — И как её зовут.

— Ага, уже. Самой интересно. Её зовут Ирина Котова. Семнадцать лет. Она заблокировала отца и мать, они ей дозвониться не могут. А парень, которого она ждёт, с друзьями отдыхает. Он прочитал её сообщение, но даже не стал отвечать. Хотя они вроде как пара, если верить переписке. Почему так?

— Да кто его знает, — задумчиво ответил я.

Котовы — довольно могущественный клан в прошлой жизни. Но Ира явно обычный человек, не Магиня.

Я вернул телефон Ире и дал десятку. На такси туда-обратно точно хватит.

— Как много, — удивилась она, приняв купюры.

— Хочешь совет?

— Можно, — неуверенно ответила она.

— Не езжай никуда. Может плохо закончиться. Лучше разблокируй родителей, позвони им и попроси о помощи.

— Как вы узнали, что я заблокировала их? — удивилась Ира.

Я не стал отвечать. Ушёл от неё, на ходу заказывая такси. Мия подсказала адрес кланового квартала Беттихеров. Она проникла в их сеть через смартфон Анастасии, но этого мало. Чтобы получить максимальный уровень доступа, ей необходимо быть внутри «пузыря» клановой системы и обойти магическую защиту сервера.

Таксист появился спустя несколько минут. Перед тем, как садиться в машину, посмотрел на Иру. Она стояла с деньгами в руках и кусала губы, явно не зная, что делать.

Я достал смартфон и написал Мие:

«Сможешь сделать так, чтобы когда она позвонила тому парню, на его смартфоне высветилось другое имя?»

— Смогу, — кивнула Мия. — Она как раз пытается позвонить.

Через минут десять Мия сказала:

— Они разругались. Девушка звонит отцу.

Я не ответил. Молча смотрел на проносящиеся мимо автомобили, светофоры, здания. Этот город не особо отличается от того, где живёт клан Грейг. Только крупнее гораздо.

Таксист доставил меня по адресу — отсюда до кланового квартала рукой подать. Расплатившись, я вышел и сразу увидел высокую каменную стену. Сразу видно, что за ней живут Маги.

— Стена окружает весь периметр кланового квартала, — доложила Мия. — Шесть ворот, четыре ведут в город, а два из города. На ночь открыты лишь двое ворот, и у них полно охраны.

— Беттихеры даже не пытаются скрыть, что у них имеются секреты, — хмыкнул я. — Ладно, давай проникнем внутрь.

— На стенах полно камер, но о них можешь не беспокоиться.

— Да, знаю. Спасибо тебе.

Местность перед стеной была пустой — кроме дорог, там не было зданий. Первые сооружения начинались где-то в двухстах метрах от стены. Таксист высадил меня у небольшого общежития, у местной гимназии.

Я зашёл за угол дома, огляделся. Скастовал на себе Заклинания Скрытности, Улучшенного Слуха и Ночного Зрения.

Вышел к дороге, которая вела к открытым воротам, и встал у дерева на обочине. Ждал минут двадцать, пока наконец не увидел подходящий автомобиль — синий пустой автобус.

Я вышел на дорогу, напитал тело маной. Резко побежал, когда автобус проезжал мимо. Ловко и бесшумно залез на крышу и затаился, как паук.

Автобус без проблем прошёл через проверку, и через десять минут я был в клановом квартале Беттихеров.

Выглядел он довольно мрачно — однотипные серые домики с коричневыми крышами, довольно узкие дороги и туман.

Я спрыгнул на повороте и направился к ближайшему дому. Остановился и прислушался. Благодаря Заклинанию Улучшения Слуха я смог различить дыхание. Во дворе, в будке, сидела сторожевая собака.

Я посыпал себя скрывающим запах порошком и проник во двор. Магическим Ключом открыл чёрный вход и наконец оказался в доме. Хозяева явно спали.

Я прошёлся по первому этажу, но не нашёл гаджетов. Пришлось подниматься наверх, но очень осторожно, лестница скрипела.

Раз дом в клановом квартале, значит, тут живут Маги. И как-то не очень они богато живут, надо признать. На уровне родителей Светы, которые вообще ничем не выделяются.

Нашёл комнату со стационарным компьютером по подсказке Мии. Включил его и сел на стул.

— Не хочу лишнюю энергию тратить, поэтому буду медленно взламывать, — предупредила Мия.

— Да, конечно, — кивнул я. — Мы не спешим. Сегодня только разведка и сбор данных.

Пятнадцать минут понадобилось Мие, чтобы проникнуть в сеть клана Беттихер.

— Теперь ты сможешь из дома войти в свой ноутбук и изучить все жёсткие диски и любую почту, — довольно сказала она.

— Ты лучшая!

Времени ещё достаточно, поэтому я решил провести пару часов за изучением клановых секретов.

Мия, после подзарядки десятью контейнерами с электричеством, обрела новые возможности в управлении местной техникой. Например, что очень полезно, — она легко восстанавливала стёртые сообщения, вытаскивая их из небытия.

Чем больше я копался в секретах клана, тем больше понимал, что Беттихеры должны быть уничтожены.

— Если ты займёшься ими, то Анастасия тоже пострадает, — напомнила мне Мия, наблюдая, как я мрачно читаю длиннющее сообщение, в котором приводилась сводка поступающих «деревьев». Тех самых сосен и берёзок, которыми торговала Вера. Как оказалось — не она одна.

— Постараюсь сделать так, чтобы она не пострадала, — тихо сказал я.

— Как ты это сделаешь? — Мия с интересом смотрела на меня. — И ведь не весь клан в этом «бизнесе» участвует. Процентов тридцать, от силы.

— Почти вся верхушка, — кивнул я. — Позже подумаю, что конкретно буду делать. Тут столько грязи, что если это опубликовать — клан сотрут под корень, невзирая на виновных и невиновных. Можешь вывести мне список тех, кто непосредственно участвует в торговле людьми?

— Тех, кто принадлежит к клану Беттихер? — уточнила Мия.

— Да.

Передо мной появился список из шестидесяти двух имён.

— Убери всех старейшин, главу клана и всех, кто имеет руководящие должности.

Список сократился до сорока пяти.

— Убери тех, кого сейчас нет в клановом квартале.

Двадцать восемь. Уже не так много.

— Убери всех, кто старше сорока пяти и младше двадцати четырёх, — продолжил я.

Осталось восемнадцать имён.

— Давай начнём с первого, Артемий Беттихер, — решил я. — Мне нужно полное его досье, доступ в личный компьютер и в почту.

Следующие три часа я изучал людей из списка. В итоге остановил свой выбор на Светлане Беттихер. Она дочь Филиппа Беттихера, единокровного главы клана. Филипп отвечает за склад, где держат людей до передачи зомбакам. Светлана занимается всей бухгалтерией и бумажной работой. Изначально она не была посвящена в суть своей работы, но случайно узнала, что вся её деятельность связана с продажей людей.

Светлана очень испугалась, но она не посмела пойти против отца. Между ними случился долгий разговор, после которого Светлана покорно подчинилась его воле.

Обо всё этом я узнал из личного дневника Светы, который она вела на своём компьютере. Записи Света нигде не выкладывала, просто писала для себя. Ну и для меня.

Светлана жила в родительском доме, вместе с отцом, матерью, братом и сестрой.

Мне повезло — Филипп сейчас не был в клановом квартале. Он сильный Маг, и его присутствие могло помешать моим планам.

Теперь надо действовать. Я выключил компьютер и потратил несколько минут на поиск аптечки. Искал шприцы, но не нашёл. Только лекарства и бинты.

По моей просьбе Мия отыскала ближайший дом работника местной больницы. Я незаметно проник в него и забрал пару шприцев. Направился к дому Филиппа.

Он хорошо охранялся, я обнаружил двенадцать человек. Среди них один явно был Магом, и он сидел на первом этаже. Все остальные — обычные люди с огнестрельным оружием.

Уверен, когда Филипп дома, охраны ещё больше.

Я незаметно проник за ограду и вошёл в дом. Маг сидел в гостиной и смотрел что-то на смартфоне. Он явно не ожидал незаметного проникновения.

Я не стал его тревожить и поднялся на второй этаж. Нашёл комнату Светланы, бесшумно проник внутрь. Она спала, сложив руки на груди, как в гробу. Достал Порошок Ложной Смерти и высыпал его над девушкой.

Светлана впала в кому.

Далее я взял у неё пару шприцев крови, несколько волосинок и слюну. После этого посыпал Порошком Восстановления и покинул дом.

Проверил время на часах — уже четыре утра. Самолёт в семь, можно уже возвращаться в аэропорт.

Решил покинуть клановую территорию также, как проник в неё — с помощью проезжающего автомобиля. Я забрался на крышу ближайшего от трассы дома, сел поудобнее и принялся ждать подходящей машины. Мне нужно что-то покрупнее, чтобы не заметили.

Было довольно темно — улицы никак не освещались. Но с Заклинанием Ночного Зрения проблем с видимостью не было.

Через десять минут я услышал свист, следом послышался лай собак.

— О, интересно, — Мия спрыгнула с моей головы и подошла к краю крыши.

Я плавно подобрался поближе к ней и увидел, как по улице бежит парень лет восемнадцати. Абсолютно голый, лохматый, с искривлённым от ужаса лицом.

Парня нагоняли два бешеных мастифа. Позади них бежали трое бойцов с автоматами и один Маг с револьвером.

Когда псы были совсем близко, беглец вдруг остановился, развернулся к ним и всплеснул руками. Его ладони испустили волну холода, которая заморозила собак, превратив их в ледяные скульптуры.

Из-за остановки преследователи догнали парня. Трое начали стрелять, но беглец резко ударил перед собой ладонью, создав тонкую ледяную стену, которая защитила от пуль. Затем он взмахнул второй рукой, и синеватая волна выстрелила из его ладони, мазнув автомат одного из бойцов.

Раздался вопль боли. Автомат обледенел, а вместе с ним и кисти бойца.

Маг вскинул револьвер и сделал три выстрела. Сверкнули алые искры, ледяная защита рухнула, парень с криком упал на землю. Маг прострелил ему ноги и ранил в живот.

Двое бойцов подбежали к беглецу и начали жестоко избивать ногами и руками.

— Не убейте! — рыкнул Маг. — Тащите его к лекарю, сейчас же! Если он сдохнет, вы сдохнете следом!

Грязно ругаясь, обе бойца грубо подхватили раненого и потащили его по улице. Оголённые ноги парня тащились по земле, оставляя алый след крови.

Боец, у которого руки стали ледышками, стоял на коленях и выл. Маг поднял пистолет и выстрелил.

Боец упал ничком, под ним разлилась лужа крови.

Маг внимательно огляделся. Его взгляд пронёсся сквозь меня, затем он убрал револьвер в кобуру и направился в сторону, куда унесли раненого.

— Н-да, — пробормотал я. — Звери.

— Не будешь спасать того бедолагу? — спросила Мия.

— Пока нет. Мы знаем дату, когда Беттихеры будут продавать партию людей. Скорее всего, этот парень в неё входит. Ему не дадут умереть, он Маг, а значит, ценный товар.

— Да, ты прав, — кивнула Мия.

Через несколько минут прибежали люди в серых одеждах, закинули труп на носилки, убрали следы крови и ушли.

Наступила тишина — ничего не напоминало о случившемся.

— О, там грузовик едет, — заметила Мия.

— Пора, — я аккуратно слез с крыши дома и притаился у дороги.

Покинуть клановый квартал оказался так же легко, как и попасть в него. Кузов грузовика был пуст, и никто его не проверял лично — только по камерам.

За пределами кланового квартала я вызвал такси и поехал в аэропорт. Когда приехал, увидел Иру. Она сидела на скамейке и мёрзла.

— Привет, — я подошёл к ней.

— Привет, — она удивлённо посмотрела на меня. Затем встрепенулась, достала из кармана десятку и протянула мне. — Спасибо за совет. Деньги мне не понадобились.

— Оставь себе, — отмахнулся я. — На завтрак и кофе.

— С-спасибо, — Ира слегка покраснела.

— Ждёшь самолёт?

— Да, он в одиннадцать.

— А чего внутрь не идёшь? Можно же в кофейне посидеть, там лучше, чем на улице.

— Да, надо бы… Просто вот сижу, думаю, — Ира сделала неопределённый жест рукой.

— Ладно, думай. Я внутрь, у меня рейс в семь.

— Хорошего тебе полёта, — Ира несмело улыбнулась.

— И тебе, — я кивнул ей и направился в терминал аэропорта.

Прошёл регистрацию, посидел немного в кофейне и полетел в столицу.

Перелёт прошёл гладко. Из аэропорта я сразу отправился в отель «Солнце» и прибыл туда к девяти утра. Довольно легко добрался до своего номера и позвонил на ресепшен — заказать завтрак.

После вкусной и сытной еды я развалился в кресле и взял в руки планшет.

— Надо написать Булгаковым, — пробормотал я, открывая почту.

— Зачем? — заинтересовалась Мия.

— Мне нужны «Камни Души».

Глава 8

— Зачем тебе Камни Души? — спросила Мия.

— Они абсолютно идентичны «Духовным Эссенциям» из моего мира, — пояснил я. — А в эти Эссенции можно вкладывать ложные Метки Души.

— О, я поняла! — вскинулась Мия. — Ты хочешь через эти Камни Души использовать Метку Души Лимона?

— Да.

Я закрутил монетку и задумался. Наверное, не стоит пока спешить с письмом Булгакову. Слишком воодушевился, обнаружив «Духовные Эссенции». Это ведь очень мощный ингредиент, хоть и запретный.

— Сперва закончу с заказом, — решил я. — А потом уже предложу новый.

Сказано — сделано. Я закрылся в комнате отдыха и приступил к алхимии. Решил использовать две Алхимические Печи Мастера, как вчера.

Когда сделал первую пару Слабого Зелья Омоложения, Мия сказала:

— Света писала. И даже позвонила, но я отключила звук, чтобы ты не сбился.

— Спасибо, — я вытер полотенцем вспотевший лоб — всё-таки жар в Печах неслабый.

Сел на диван и набрал Свету.

— Почему не брал? — обвинительно спросила она.

— Важными делами занимался. Ты там как?

— Меня сегодня ещё раз осмотрели, сказали через два часа будет операция, — нервно буркнула Света.

— Страшно? — участливо спросил я.

— Конечно…

— А я в крутом пентхаусе тусуюсь, — похвастался. — Сейчас покажу.

Вышел из комнаты отдыха и подошёл к окну, из которого открывался вид на город. Включил камеру.

— Видишь?

— Как красиво! — восхитилась Света.

— Смотри, у меня тут ещё бассейн есть. И джакузи.

— Везёт тебе!

— Завидуешь?

— Ни капли вообще-то, — хмыкнула Света.

— Будешь хорошо учиться — тоже сможешь в таком жить, — наставительно сказал я, отключая камеру.

— Это вообще не связано, — заявила Света. — Ты вон, два года не учился. И тебе оплатила номер Елизавета.

— Вывод? — спросил я.

— Надо быть альфонсом, — удивилась Света.

— Ладно, куда-то не туда воспитательная беседа свернула, — проворчал я. — Не надо быть альфонсом. Надо хорошо учиться.

— Ну-ну, — хмыкнула Света.

— Мне не нравится, что твой голос задумчивый.

— Спасибо, братик. Ты мне открыл глаза.

— Эй, стой, ты чего!

Света отключилась. Я удивлённо уставился на смартфон.

— Она же несерьёзно? — я посмотрел на хихикающую Мию.

— Не знаю, — потянулась кошечка.

Пришло сообщение — Света отправила смайлик, показывающий язык.

Я в ответ ей отправил такой же.

Подошёл к смартфону, который лежал в подставке-зарядке, и позвонил на ресепшен.

— Благородный Артур, что желаете? — ответила Жасмин.

— Мне нужен литр крови Мёртвого Волка и килограмм Мёртвого Дерева. У меня почти кончились.

Жасмин прокашлялась. Уверен, ей очень хочется узнать — что же я делаю с такими специфическими ресурсами. Но профессионализм не позволил задавать лишние вопросы.

— Доставлю вам в течение получаса.

— Хорошо, буду ждать.

Пока Жасмин суетилась с моим заказом, я поплавал в бассейне. После поиграл в новую стрелялку.

В разгар кровавой битвы и пришла Жасмин.

Я прервал игру и открыл ей дверь. Жасмин стояла с небольшим чемоданчиком.

— Сколько с меня? — деловито спросил я.

— Бесплатно, — улыбнулась девушка.

— Хм, ваш отель с каждым днём радует меня всё больше, — я забрал чемодан.

— Такое отношение не ко всем. Только к вам, ведь вы спасли жизнь госпоже Елизавете, — Жасмин благодарно поклонилась.

— О, про это уже известно? — удивился я.

— Да, нам доложили, — кивнула девушка. — Хорошего вам отдыха.

— О да, сейчас как отдохну, — я с радостной улыбкой похлопал по чемодану.

Не знаю, о чём она подумала, но взгляд у неё был странный.

Я вернулся к алхимии. Полтора часа потратил, чтобы, наконец, закончить со всеми Зельями Омоложения. Теперь надо передать всю партию Булгаковым.

— Нужна записка, — я сел за компьютер и открыл текстовый редактор.

Быстро набрал сообщение: «Вы желаете продолжить сотрудничество? Если да, то перейдите по ссылке».

Открыл сайт Хранителей Знаний.

— Ники, милая, хорошая моя! Мне нужна твоя помощь.

— Что такое? — Ники кокетливо захлопала ресницами.

— Нужна новая ссылка для Булгаковых. Сделаем страничку, ладно?

— Хвали побольше, и сделаем, — поставила ультиматум Ники.

Спустя полминуты мы перешли к созданию странички. Когда закончили её, я сказал:

— Теперь надо выбрать место, где пройдёт передача товара. Нужно какое-то людное место, вроде парка.

— А как ты понесёшь всё? — заинтересовалась Мия.

— В пакете, — пожал я плечами. — А пакет в рюкзаке.

— А если сломаются склянки?

— Не сломаются. Я на них наложу Заклинание Укрепление на сутки.

— Предлагаю Площадь Бога Войны, она тут рядом, — сказала Мия. — Всего в паре километров. Не так близко, но и не сильно далеко.

— Тогда идём туда, — кивнул я.

Укрепил склянки Заклинанием и положил их в мусорный пакет — других не нашёл. Туда же отправил записку. Выглядит не солидно, если не знать, что в этом пакете товара на триста тысяч рублей. За эти деньги можно купить неплохую квартиру в центре столицы.

Пакет положил в портфель и вышел из номера. На этот раз тоже решил действовать анонимно — чтобы не сопоставили мой уход из номера с появлением товара.

Нажал на кнопку, чтобы появилась надпись «Не входить», и под Маской Многоликого и Заклинанием Скрытности покинул отель.

До Площади Бога Войны я решил прогуляться пешком — посмотреть на город, отдохнуть после алхимии. Да и прогулки полезны для здоровья.

Мне нравилась столица — шумная, активная. Не люблю деревни и сёла, там слишком тихо и спокойно, такая жизнь не для меня.

Через пять минут, когда переходил дорогу, увидел необычную картину. У трассы стояла девушка в белом платье и что-то шептала.

Я поспешил к ней.

Решившись, девушка выпрыгнула на дорогу, прямо под грузовик.

Я чудом успел схватить её за руку и выдернуть из-под колёс смерти.

— Ты дура что ли? — зло спросил я.

— Отпусти, это не твоё дело, — дрожащим голосом сказала она. — Дай мне спокойно умереть, не мучай.

— Что случилось? — я нахмурился.

Вроде здоровая, симпатичная девушка, с ухоженной кожей, шелковистыми волосами и аккуратными ногтями.

— Мне больше нет смысла жить, — прошептала она. — Мои родители погибли. А меня уже ищут. Меня ждёт участь хуже смерти.

Мне не хотелось разбираться с проблемами незнакомки. Но и просто оставлять ей в таком состоянии нельзя. Я спас её, значит несу ответственность.

— Иди к отелю «Солнце», — велел я. — Найди людную кофейню, посиди там. Я приду, когда освобожусь. Держи.

Я сунул в ладонь девушки десятку.

— Если послушаешься меня — будешь в безопасности. И даже найдёшь работу и жильё. Поняла?

— Да, — удивлённо кивнула она. — Вы правда поможете мне?

— Нет, тебе поможет мой друг, Благородный Артур Грейг.

— Благородный? — ахнула девушка. — Он Маг⁈

— Да.

— И он правда мне поможет? — насторожилась она. — Или захочет использовать для…

— Нет, поможет. Будешь работать в отеле «Солнце», на Булгаковых. Только дождись его, а дальше всё обсудите. Всё, иди.

— А как он меня найдёт? — спохватилась она.

Я поморщился. Не говорить же, что Мия по её электронным часам легко отследит девушку. Смартфона у неё с собой не было.

— Держи, — я снял свои часы и отдал ей. — По ним и найдёт. Всё, иди.

— Спасибо! — девушка в пояс поклонилась мне.

Я отмахнулся от неё и зашагал дальше.

— Отправь сообщение Булгаковым, пусть спешат на Площадь Бога Войны, — попросил я.

— Готово, — мурлыкнула Мия.

Через десять минут я увидел вдали возвышающийся массивный монумент, изображающий мужчину в алых доспехах, который поднял меч в небо. Памятник был окружён рядом алых знамён, развевающихся на ветру.

— Это статуя Бога Войны, — подсказала Мия. — Она стоит в центре Площади.

Через пять минут я дошёл и до самой площади. Впечатляющее место, будто покрытое кровью. Алый цвет был везде — в окраске камня, из которого выполнена мостовая, в оттенках фасадов окружающих зданий, в многочисленных статуях, которые изображали воинов Церкви Бога Войны.

Я подошёл к скульптуре, которая была выполнена из красного мрамора и обладала поразительной детализацией. Она изображала мужчину, который стоял прямо, выставив вперёд меч. У него полностью отсутствовала левая рука. Под ногами воина горело алое пламя, которое обжигало гораздо сильнее, чем обычное.

Перед статуей выделялась плитка с именем: «Апостол Андрей Первый».

— Странно тут, — заметил я, оглядываясь.

— Да, статуи как будто следят за нами, — согласилась Мия.

Вдали, за скульптурой, я заметил абрис гигантского тёмного здания — Церковь Бога Войны.

В ту сторону я не стал идти — прогулялся по общественной зоне, нашёл приметную статую беловолосого мужчины с цепью в руках. Плитка гласила, что его зовут «Апостол Арчи Белов».

Я оставил мусорный пакет с товаром у ног этой статуи и отошёл подальше. Сел на одну из алых скамеек и попросил:

— Отправляй точные координаты.

Вытащил планшет и сделал вид, что читаю. При этом, краем глаза следил за пакетом, чтобы его никто не забрал. К счастью, если кто-то из прохожих и замечал мусорный пакет, никто не спешил его подобрать.

Немного напрягся, когда увидел патруль из двух воинов в красных доспехах. Бойцы Церкви Бога Войны, однозначно.

Но патрульные прошли за спиной статуи и не заметили пакет.

Спустя десять минут к статуе торопливо подошёл мужчина в капюшоне. По его походке и габаритам я легко узнал в нём самого Князя Романа Булгакова.

Он аккуратно поднял мусорный пакет, огляделся, и поспешил на выход.

— Вот и всё, — усмехнулся я. — Теперь можно и уходить.

Назад я возвращался тоже пешком. Поднялся к себе в пентхаус и снова спустился вниз, но на этот раз в личине Артура Грейга.

С улыбкой кивнул Жасмин, которую увидел на ресепшене, и вышел из отеля. Мия подсказала, где найти девушку-самоубийцу. Она сидела неподалёку, в кофейне «Кафа».

Я подошёл, сел напротив и спросил:

— Как тебя зовут?

— Виола, — удивилась она. — А вы кто?

— Благородный Артур Грейг, — представился я.

— Вы и правда пришли! — округлила она глаза.

— Да, — я улыбнулся. — Мне всё рассказали. Но давайте кое-что изменим. По легенде я вас спас, поэтому чувствую ответственность.

— По легенде? — не понимала Виола.

— Да. Я же должен объяснить ваше появление, правильно? Семья Булгаковых не откажет мне в просьбе дать вам работу и кров.

Я взял со стола свои часы и надел их.

— Ой, я забыла про них, — дёрнулась Виола, заметив часы. — Я всё поняла. Вы меня спасли.

— Тогда идём в отель, — я поднялся.

Спустя пять минут мы с Виолой подошли к ресепшену. Жасмин успела прийти как раз к тому времени, когда я дошёл до стойки.

— Что вам угодно, Благородный Артур? — с улыбкой спросила она, стрельнув глазами на Виолу.

— Я её спас, — указал на девушку. — Её семья погибла, она осталась без крова и денег. Её ищут нехорошие люди. Сможете взять на работу и защитить?

Жасмин слегка побледнела.

— Мне нужно связаться с начальством, — пробормотала она. — Раз это ваша просьба, Благородный Артур, то проблем не должно возникнуть.

— Свяжитесь, — кивнул я. — Подожду тут.

Жасмин отошла и позвонила. Спустя пару минут она вернулась и с улыбкой кивнула.

— Скоро приедет помощник Князя, он займётся девушкой. Узнает о её ситуации и найдёт достойное место.

— Хорошо, — я взглянул на Виолу. — Больше не пытайся убить себя.

— Спасибо вам, — она в пояс поклонилась мне.

Я пошёл к лифту.

Так, что там дальше по плану? Точно, надо дождаться ответа Князя Романа Булгакова.

* * *

Внедорожник F-класса «Асура», недалеко от Площади Бога Войны.

Князь Роман Булгаков открыл мусорный пакет. Интересно, такая необычная упаковка — это какой-то знак? Намёк от Хранителей Знаний? Но что он значит?

Роман внимательно просмотрел склянки с жидкостями разных цветов. Ему не верилось, что в них и правда те чудодейственные снадобья…

Увидев бумажку и прочитав сообщение на ней, Роман тут же потерял интерес к склянкам. Он взял планшет и быстро зашёл на сайт.

Там была выложена информация про Эликсиры Развития Ядра и Зелья Омоложения — их точные оттенки, чтобы можно было различить по ступеням Эликсира или эффекту Зелья. Ниже появился новый лот:

«Камень Воскрешения». Этот камень способен воскресить недавно умершего человека или превратить зомби-Мага обратно в человека.

Цена: 2 Камня Души и 10 000 рублей.

Прочитав описание «Камня Воскрешения», Роман вздрогнул.

На экране появилась надпись:

«Вы можете подумать. Ссылка будет действовать неделю».

Роман медленно кивнул. Он отключил планшет и приказал водителю ехать.

Теперь остался вопрос — как добыть побольше Камней Душ?

* * *

— Князь посетил сайт, — предупредила Мия. — Пока заказы не делает.

— Ну, это не удивительно, — я сел на пол, готовясь к разминке. — Камни Души сложно достать, и стоят они больших денег. Зато, если Князь решится, у Лимона появится работа и дополнительный заработок.

— Сколько будешь ему отдавать?

— Зависит от количества заказанных «Камней Воскрешения» — я притянул стопу к груди и начал выкручивать большой палец.

Спустя пятнадцать минут позвонила Света.

— Я проснулась, — сонно доложила она. — Операция прошла успешно. Надо только ещё день полежать, чтобы за глазом следили.

— Отлично. Ты там хорошо питаешься?

— Да, тут кормят вкуснее, чем дома, — хмыкнула она. — Кстати, мне предложили проведать брата, Павла. Но я отказалась. Он всегда мне казался неприятным.

Я не стал ей ничего говорить на этот счёт.

— Что делаешь? — спросила она.

— На полу сижу.

— Я же серьёзно!

— Я тоже.

— Ладно, не хочешь — не говори.

Я цокнул языком.

Мы со Светой ещё немного поболтали, и я продолжил разминку.

Закончив с ней, я поел и поплавал в бассейне.

— Как там Агата? — лениво спросил я, упав в мягкую постель.

— Она куда-то ушла, — отозвалась Мия. — Пока непонятно, куда.

— И как долго её нет? — насторожился я.

— Уже часов шесть.

Я нахмурился. Не нравится мне, что Баронесса пропала из зоны моей видимости.

* * *

Посёлок «Метрополия».

Агата стояла в центре посёлка и смеялась. Перед ней пылал дом Барона Юрия Винекена, главы клана Винекеных.

Из дома раздавались крики боли и ужаса, едкий дым душил, а жаркое пламя жгло несчастных. Каждый, кто пытался выбежать из дома — беспощадно расстреливался группой вооружённых людей — личной гвардией Агаты.

Смех Баронессы, от которого по телу пробегали мурашки, разносился над посёлком. Казалось, что Агата одновременно гогочет, воет и рыдает. Жуткая смесь.

Весь квартал, в котором она находилась, пылал. Тело Агаты было облачено в Огненный Доспех, от которого воздух вокруг неё дрожал. И не только воздух — каждый житель посёлка, кто видел Баронессу, либо слышал её смех, немел от ужаса. Люди забились по углам и дрожали, ожидая своей смерти.

В этот день, в посёлке «Метрополия» собрались главы всех трёх кланов, которые пошли против Волковых. Которые убили её старшего сына.

Получив информацию об этом сборе, Агата решилась на отчаянный поступок. Она понимала, что её ждёт смерть после устроенной ею бойни. Но Баронесса и не желала спасать свою жизнь.

Продолжая хохотать, Агата красными от недосыпа глазами посмотрела в небо. Её смех сменился рычанием.

Она ощущала ЕГО. Каждой клеточкой ощущала неведомого кукольника, который дёргал за ниточки. Он методично превращал её в жизнь в АД.

Впервые Агата почувствовала его недавно, когда Дрейк стал овощем. Она смотрела на видеоролик, где собственными руками искалечила сына. Но не могла поверить в то, что она видела.

Затем ролик слили в сеть. И Агата поняла — с ней играют. Неведомый Вершитель Судеб играет с нею, как с жучком.

Агата смотрела в небо, на тёмное облако, и видел в нём очертания ЕГО. Холодные провалы глаз, гладкое лицо без черт. Этот кукольник смотрел на неё с неба. А несколько облачков очень похоже сложились в ладонь, от которой, словно, тянулись нити. Вершитель игрался со своей куклой, с нею.

В тот день, впервые почувствовав чужой контроль над своей судьбой, Агата сильно испугалась. Она понимала, что не сможет тягаться с этим чудовищем. Что если ничего не сделает — её жизнь превратится в ад.

Каждую ночь ей снились кошмары, в которых она раз за разом убивала своего сына. Страшные сны сводили её с ума, и от них не было спасения — не помогала ни магия, ни алхимия.

— Сдохните! — заорала Агата, и взмахнула рукой. Волна пламени выстрелила от её ладони и накрыла показавшихся вражеских бойцов, сжигая их заживо.

Агата решила сама выбрать свою смерть. Она не позволит чужой воле управлять своей судьбой. Лучше умрёт — но не позволит. Агата получила свой титул Баронессы, буквально поднимаясь по трупам. Она ненавидела быть под чужим контролем. С самого детства ею управляли родители — решали её судьбу. Куда она может идти, что она может одевать, с кем она может встречаться, от кого рожать детей. Агата вырвалась из этой проклятой семьи и поклялась себе, что больше никогда не позволит никому контролировать её жизнь. Она добилась своей цели — стала Дворянкой.

Но неведомое чудовище решило отнять у неё свободу. И Агата выбрала смерть.

В небесах громыхнуло. На глазах у Агаты небо стремительно покрылось чёрными облаками. На миг показалось, что всё вокруг замерло.

А затем пошёл дождь. И жадное пламя резко потухло. Даже магический Огненный Доспех погас. Стихли звуки боя, все бойцы потеряли сознания и повалились на землю. Посёлок накрыла мёртвая тишина.

Агата рухнула на колени. Каждая капля дождя болезненно била по ней, лишая сил и энергии. С трудом держа голову прямо, Агата увидела, как в сплошной стене дождя появляется размытый образ одноглазого старика, одетого в парадный мундир моряка.

— Князь Врангель, — прохрипела Агата. — Одноглазый Адмирал.

Она усмехнулась и сжала челюсти. Её кожа покрылась алыми венами.

— Умри вместе со мной, — прошипела Агата, и взорвала своё Ядро.

Самоподрыв Мага ранга «Гранд-мастер», тем более такого мощного, как Агата, должен был уничтожить треть посёлка.

Но ничего не произошло. За мгновение до взрыва тело Агаты превратилось в лёд. Образ Князя Врангеля, подобно миражу, растворился в дожде. Словно его и не было.

Спустя пару минут тело Агаты полностью размылось дождём и превратилось в ало-белый ручей, который слился с остальными и впоследствии попал в ближайшую реку.

Глава 9

Я отдыхал в джакузи после разминки и размышлял над следующим шагом, когда Мия вдруг сказала:

— Агата Волкова напала на посёлок «Метрополия» и была убита.

Я замер.

— В выпуске новостей её назвали «Кровавая Баронесса». Агата и её люди убили больше двухсот человек, включая двух Баронов. Ещё один Барон сильно ранен, у него ожоги по всему телу. Предположительно, «Кровавую Баронессу» нейтрализовал сам Князь Лавр Врангель, также известный как «Одноглазый Адмирал». Ой, осторожнее!

Я очнулся и вскочил. Вода была чёрной, как смоль. А само джакузи сильно потемнело и медленно разрушалось.

— Что это? — спросила Мия, когда я отошёл подальше.

— Не смог сдержать эмоции, — поморщился я. — Произошёл неконтролируемый выброс маны.

— Неужели так задело, что Агата умерла? — заинтересовалась Мия.

Я не ответил.

— Что будешь дальше делать? — продолжала допытываться Мия.

— Агата умерла, значит Саре больше не нужно её кошмарить, — отстранённо ответил я. — Пусть Ники передаст, что скоро Сара получит новое задание. На этот раз ей надо во снах стать спасительницей Светланы Беттихер. Когда придёт время — Сара возьмёт у неё интервью.

— Поняла, — кивнула Мия. — А что с Волковыми делать?

— Ничего, ситуация сама будет развиваться.

— О, новые вести пришли, — оживилась Мия. — Представляешь, над городом Волковых пошёл дождь!

— И что? — не понял я.

— Это не обычный дождь, он особый, — со знанием дела сказала Мия. — Его называют «Гнев Адмирала». Этот дождь означает, что Князь Лавр Врангель очень зол на Волковых. За всю историю всего трижды лил «Гнев Адмирала». Дважды дождь шёл ровно неделю, а потом те, кто разгневали Князя, теряли весь свой статус, их Ядра разрушались, и из Магов они становились обычными людьми. Но один раз дождь шёл шесть дней и закончился. Те, кто вызвали гнев Одноглазого Адмирала, как-то смогли получить прощение.

— Неделя, значит, — кивнул я. — Сейчас Волковы, наверное, в панике.

— О да, ты не представляешь, в какой! — весело сказала Мия.

— Но это и защитит их, — задумчиво сказал я. — Сейчас Волковых никто не будет трогать, все затаились. В клане ещё есть Гранд-мастера?

— Не-а, только Агата такой была. Её старший сын имел все шансы стать Гранд-мастером, но он умер. Все остальные талантливые представители клана Волковых, так или иначе, погибли. То несчастный случай, то шальная пуля, то зомби.

— Понял. Ладно, подождём. Первая Форма, Стилус.

Я подошёл к джакузи и нарисовал Астральный Круг.

— Заклинание Поглощения.

Круг закрутился и вобрал в себя всю чёрную воду.

Следом я скастовал Заклинание Восстановления, и джакузи вновь вернулся к прежнему виду.

— Что дальше делаем? — спросила Мия.

Я задумался. Дел, на самом деле, довольно много. Надо и информацию изучить, которую из клана Беттихер достали, и поискать подходящих кандидатов на роль следующего члена Организации. Хотя, можно это и на завтра оставить — скоро спать.

— Тут в отеле ситуация одна интересная случилась, — игриво сказала Мия. — Хочешь отвлечься? Я вижу, что ситуация с Агатой сильно тебя загрузила.

— Как отвлечься? — я сел в кресло и постарался расслабиться.

— Подтвердить свой титул лучшего уборщика, — хихикнула Мия. — В одном из номеров, после странного посетителя, не уходит плохой запах. И в целом там довольно неприятно стало, Жасмин уже думает полностью заменить всю мебель.

— Подтвердить титул лучшего уборщика? Почему бы и нет? — я поднялся и бодро зашагал на выход.

Надо отвлечься, Мия права.

Я вышел из номера и пошёл к лифту. «Вонючий» номер находится на тридцать пятом этаже, но я спускался на первый. Предложу свои услуги Жасмин.

Как всегда — как только я задавался целью дойти до ресепшена, Жасмин об этом узнавала и всегда успевала прибыть чуть раньше меня.

— Благородный Артур, — она с улыбкой склонила голову. — Чем я могу вам помочь?

— Слышал, у вас есть номер, который не поддаётся уборке? — деловито спросил я.

— Откуда услышали? — удивилась Жасмин.

— Это не важно. Главное, что перед вами — лучший клинер в мире, — я ткнул пальцем в себя. — Покажите мне номер, и за несколько минут я заставлю его блестеть.

— Э-э-э… — Жасмин зависла.

Я ей дал несколько секунд, чтобы она перезагрузилась.

— Ну так что? Покажите?

— Ладно, хорошо, — Жасмин терпеливо кивнула.

Наверное, решила не связываться с таким чудаком, как я.

Мы с ней поднялись на тридцать пятый этаж, и вскоре я оказался перед нужным номером.

— Давайте мне ключ-карту и ждите здесь, — я протянул ладонь. — Скоро вы сами узрите, насколько хороши мои навыки.

— Да, конечно, — с лёгкой ноткой обречённости в голосе ответила Жасмин.

Я забрал у неё ключ-карту и вошёл в номер. Поморщился — тут и правда воняло. На ковре было какое-то тёмное пятно, на полу странная линия, словно масло пролили. Да и в целом, в комнате царствовала атмосфера грязи, хотя было видно, что убираться тут пытались.

— Начнём, — я создал Стилус и скастовал Заклинание Омовения.

Через полминуты, когда вся влага исчезла, номер буквально заблестел от чистоты.

— Хе-хе, — я вышел и посмотрел на Жасмин, которая стояла с таким видом, будто ждёт непоседливого ребёнка.

— Готово, — гордо заявил я. — Можете не благодарить.

Я пошёл к лифту. Услышал за спиной слабый вдох, а затем щелчок открываемой двери.

Спустя пару минут, когда я стоял у лифта, ко мне подошла изумлённая Жасмин.

— Спасибо вам, — сказала она, хлопая глазами. — Не знаю, какую вы магию использовали, но я впервые такое вижу.

— Это не магия, это талант, — загадочно сказал я.

— Может, вы хотите раскрыть секрет своего «таланта»? Уверена, вы сможете заработать на этом огромные деньги, — деловито предложила Жасмин.

— Увы, но это невозможно, — покачал я головой, и вошёл в открывшийся лифт.

У себя в номере я решил пока не ложиться. Поищу-ка следующего члена Организации. Я откупорил один из двух оставшихся Эликсиров Памяти и выпил его, чтобы вспомнить подходящих людей.

Мне нужны Маги, которые обладают Меткой Абсолютной Невидимости. Эта Метка считалась лучшей в плане скрытности. Более слабые — Метка Сокрытия, Метка Хамелеона, просто Метка Невидимости.

Метка Абсолютной Невидимости позволяет человеку не только полностью скрывать себя вместе с одеждой, но и предметы в руках, даже артефакты.

Известных Заклинателей подходящего возраста с такой Меткой было шесть, и трое из них находились в клане Ишеевых. Поэтому я на балу Булгаковых забрал смартфон у Арнольда Ишеева, зятя главы рода. Через него Мия смогла получить доступ к клановой сети. Взломать компьютеры она не сможет — для этого надо в клановый квартал Ишеевых пробираться. Но зато я получил самый высокий доступ к базе данных клана, и этого оказалось достаточно.

— Валентин Ишеев, — я задумчиво рассматривал досье. — Позор клана, заядлый лудоман, который проиграл свой дом. От него отвернулась семья и дети. Любит выпивать. Живёт весьма жалкой жизнью, надо же.

— А кем он был в том мире? — заинтересовалась Мия.

— Высокооплачиваемый вор. Лучший из лучших.

— А тут он жалкий и презираемый игроман, — вздохнула Мия. — Как сильно меняет человека Метка Души.

— Ага. Давай напишем ему, а потом спать, — я зевнул.

— О, кое-что интересное про Виоллу выяснилось, — оживилась Мия.

— Что? — я уже забыл про девушку-самоубийцу.

— Булгаковы выяснили, что её родители были юристами и работали на небольшой клан Амировых. Этот клан был недавно уничтожен другим, кланом Имзен.

— Имзен, — я нахмурился. Фамилия показалась мне знакомой.

— Это один из кланов, которые продают людей Беттихерам, — помогла вспомнить Мия. — Они за последние пять лет восемь раз воевали. Но сами по себе, Имзен довольно слабы, у них нет влияния и власти. А их глава почти номинальный Дворянин, у него там совсем крохотные владения. Нападает этот клан только на слабых, сильных не трогает.

Я кивнул. Но пока не видел, как использовать эту информацию. Поэтому сосредоточился на письме для Валентина Ишеева.

— Завлечём его деньгами, — сказал я Мие. — Будет получать неплохие суммы за каждое выполненное задание. У него же полно долгов?

— Да, но я не знаю, сколько точно.

Вскоре сообщение было отправлено. Ники получила ответственное задание — проследить за реакцией Валентина. И если он согласится вступить в Организацию, наладить с ним контакт.

Закончив со всем, я сразу лёг спать. Сил бодрствовать не было.

Рано утром Мия обрадовала меня:

— Валентин вступил в Организацию и уже начал создавать Метку Души. Булгаков хочет приобрести пять Камней Воскрешения. Пятьдесят тысяч рублей уже отправлены на твой счёт. Он готов отдать десять «Камней Душ» в любое удобное для нас время.

— Хе-хе, отлично, — с приподнятым настроением я пошёл чистить зубы.

— Где будем забирать Камни? — спросила Мия.

Я задумался. Не хочется самому идти.

— Отправлю посыльного, — решил я.

— А если отследят? — резонно заметила Мия.

— Его не отследят, — усмехнулся я.

После утреннего моциона я позвонил на ресепшен.

— Жасмин вас слушает, Благородный Артур, — уважительно сказала администратор.

— Можете достать мне сто грамм магической Красной Глины?

— Да, конечно. Что-то ещё? Завтрак сделать вам в номере?

— Да, спасибо.

Повара прибыли спустя пару минут и сразу же приступили к готовке. Я пока ждал их, слушал в наушниках доклад Ники.

— Этот Валентин забавный, — хихикала она. — Он так смешно удивился, когда увидел меня. И комплименты у него странные. Драгоценная, золотая, бриллиантовая.

Ники показала свою ладошку, на которой сверкало колечко.

— Вот, сделала. Красиво?

— Очень, — улыбнулся я.

— Валентин сильно воодушевился, когда меня увидел, — продолжила Ники. — Сейчас очень старается создать Метку Души. Ему очень-очень нужны деньги, он говорит, что у него даже дома нет, представляете?

Похоже, Валентин расположил Ники к себе.

— Если он будет выполнять мои задания, у него будут деньги, — уверенно сказал я. — Пойду поем, а то запахи такие, слюнки текут.

Сразу после завтрака пришла Жасмин с коробочкой.

— Сколько с меня? — уже зная ответ, спросил я.

— Бесплатно, — улыбнулась Жасмин. — Девушку, которую вы вчера привели, пристроили. Она будет помощником юриста в этом отеле.

— Спасибо. Передайте мою благодарность Князю и его помощнику.

— Конечно.

Оставшись один в номере, я сел за компьютер и написал письмо Князю Булгакову:

«Ровно через час оставьте Камни Душ на Площади Бога Войны, у той же статуи. Положите Камни в небольшую коробку, а саму коробку в кожаный кошель. Крылатый курьер заберёт товар».

— Что за крылатый курьер? — заинтересовалась Мия.

— Скоро увидишь. Сейчас надо заняться артефакторикой.

Я создал Алхимическую Печь и закинул туда Красную Глину. Спустя несколько минут был готов продукт — небольшой алый свисток.

Я взял его и вышел на стеклянный балкон. Свистнул в артефакт и облокотился о перила, наслаждаясь прекрасным видом.

Спустя несколько минут на балкон приземлилась чёрная галка. Ябыл готов — как только её лапы коснулись поручня, я поймал её. Затем активировал осьминожку и отдал галке одну из ножек.

— Птица стала Нумерованной? — скептически спросила Мия.

— Типа того, — я внимательно следил за тем, как Алые Чернила внедряются в голову птицы. Вскоре глаза галки окрасились в тёмно-алый, она повернула ко мне голову, в ожидании приказа.

Я погладил птицу и велел:

— Лети на Площадь Бога Войны. Я тебя направлю.

Галка взмахнула крыльями и взмыла в небо.

Я сел в небольшое удобное кресло, расположенное с краю балкона, и прикрыл глаза, нащупывая связь с галкой. Она довольно легко нашла нужную площадь и даже нужную статую. Приземлилась на крышу ближайшего здания и замерла, в ожидании, когда доставят кошель.

— Утомительно, — проворчал я, потирая переносицу. — Надо будет потом полноценного фамильяра себе найти.

— Так значит, «Алые Чернила» могут ещё и брать под контроль чужой разум? — Мия со смешинкой в глазах смотрела на меня.

— Человека не смогу взять под контроль, — покачал я головой. — Но смогу отследить. И при желании — ещё пару вещей сделать. Но надеюсь, до этого не дойдёт.

Князь Роман Булгаков привёз товар, и моя птичка успешно забрала его. Спустя десять минут я уже сидел за столом и внимательно изучал маленькие мутноватые камушки.

— Что с птичкой? У неё голова странно дёргается.

— Если не отпущу её, она скоро умрёт, — пояснил я. — Сейчас.

Я поднёс ладонь к голове галки и забрал алую субстанцию. Птица обессиленно рухнула на стол.

— Первая Форма, Стилус.

Я нарисовал несколько Астральных Кругов, которые слились в один и взорвались роем светлячков. Базовое Заклинание Восстановления помогло галке вернуть силы. Она сердито щёлкнула клювом, гневно сверкнула глазами и улетела прочь.

— Теперь доставим пять Камней Душ Лимону, — я посмотрел на Мию. — Он как раз в столице. Ты знаешь его адрес?

— Да, но он живёт довольно далеко, на окраине города.

— Пусть Ники передаст, что у него новое задание. Для начала он должен поехать поближе к отелю «Солнце». Куда-нибудь в парк, — я прикинул, что новая птичка не сможет выжить, если полетит к окраине города.

— Ближайший парк за ТРЦ «Маргарита», — сказала Мия.

— Пускай туда и едет, значит.

Завибрировал смартфон — звонила Света.

— Меня вылечили! — радостно сказала она. — Вечером могу выписываться.

— С глазом всё хорошо?

— Он пока под повязкой, но когда её снимают для проверки, я всё вижу!

— Отлично. Сейчас напишу Елизавете насчёт Гимназии.

— Спасибо!

Мы ещё немного поболтали, и я отключился. Написал Елизавете, что Свете вылечили глаз, и можно вечером поехать в Гимназию.

Елизавета ответила через несколько минут, что ждёт ответа от своего отца.

— Думаю, всё получится, — я положил смартфон на стол.

— Конечно, получится, — фыркнула Мия. — У тебя и денег не возьмут. Ты ведь Елизавету спас.

— Согласен.

— Лимону написала, он скоро выйдет. Очень воодушевился, что появилась новая работа.

— Это хорошо.

Я проверил время — пока одиннадцать утра.

— Займёмся поиском второго члена Организации, — решил я. — Мне нужен человек с Меткой, связанной с алхимией. Только он сможет стабильно готовить мои препараты. Таких Меток несколько, но лучшая — это Метка Сути Алхимии.

— Ищем Маяковского?

— Да. Но сперва надо вспомнить всех, кто владел этой Меткой, — я достал из портфеля последний пузырёк Эликсира Памяти.

* * *

Столица, улица Тихая, дом 23, квартира 7.

Лимон сильно возбудился, получив сообщение от Ники. Новая работа!

— Ты куда-то идёшь? — спросила Даша. Она сидела с ногами на кровати, спиной к стене, и читала книгу «Анатомия Мага. Упрощённое издание».

— Да, есть возможность подработать, — Лимон взял из кошелька пару пятирублёвых купюр.

— Что за подработка? — заинтересовалась Даша. — Я смогу помочь? И сколько денег дадут?

— Насчёт сумм пока не знаю, ты не сможешь помочь.

Лимон выдохнул и оглядел свою квартиру. Всего одна комната, две кровати, крошечная кухонька и совмещённый санузел. Жить тут вместе с сестрой, которой недавно шестнадцать исполнилось — очень неудобно. Но снять что-то поприличнее Лимон не мог, все деньги уйдут на обучение, форму, книги. Даже если покупать всё поддержанное, всё равно потребуется огромная сумма.

Но Лимон чувствовал — раз Ники сказала о работе, значит и деньги будут неплохими! После первого же задания Лимон не только получил спасение своей сестры, но и десять тысяч!

Кивнув сам себе, он сказал:

— Закрой дверь на все засовы. Никому кроме меня не открывай.

— Знаю, — Даша отложила книгу и поднялась.

Лимон вышел и дождался всех щелчков в двери. Он спустился по лестнице и вышел из подъезда.

Неподалёку стояла группа курящих парней.

— Э, это он! — воскликнул один из них.

Лимон усмехнулся.

Рано утром, когда он только заехал в квартиру, на него попытался наехать сосед сверху — парень лет двадцати. Он нагло потребовал вывернуть карманы. Но Лимон не стал с ним церемониться и избил.

— Ты думал, как крыса, дома отсидишься? — к Лимону подошёл тот самый сосед, с фингалом под глазом. Рядом с ним шли ещё пятеро, все в спортивках, наглые.

— Я бы с вами размялся, но спешу, — усмехнулся Лимон.

Он направил ману в глаза, и его зрачки засветились.

— Это Маг, ты чего, — попятился самый пухлый из парней.

До остальных тоже дошло, кто перед ними. Они все бросились бежать.

Лимон лишь хмыкнул и поспешил выйти со двора — надо поскорее найти такси и поехать на место нового задания.

Глава 10

Благодаря Эликсиру Памяти и вспомнил всех с Меткой Сути Алхимии. Всего одиннадцать подходящих человек, из которых семеро — Маяковские. С них мы с Мией и начали.

— Никто не находится в беде, никому не нужна моя помощь, — печально констатировал я. — Все семеро живут хорошо, они успешные алхимики и очень ценятся кланом. Их нам не выманить.

— Будем искать других? — Мия, не мигая, уставилась на меня.

— Да, а что ещё делать? Но будет гораздо сложнее. Давай проверим фамилии оставшихся четверых.

— Из них есть одна знакомая, Котовы, — заметила Мия. — Я нашла в базе данных Маяковских информацию про них. Раньше Котовы были кланом, но около сотни лет назад сильно поссорились с Княжеским родом Шлау и были почти уничтожены. Сейчас нет клана Котовых, но есть несколько небольших семей Магов.

— Шлау… Из этого клана был тот пухлый парень, который очень старался вызвать меня на дуэль на балу Булгаковых, да?

— Да.

— Давай проверим всех четверых.

Вскоре мы с Мией отсеяли одного — он из довольно крупного клана и известен среди алхимиков. О троих вообще ничего не нашли.

— Я знаю, из какого города Ирина Котова, — сказала Мия. — В теории, там может быть и другая Котова. Или родители Ирины могут знать про неё.

Я посмотрел на имя — Любовь Котова, от тридцати шести до тридцати девяти лет. Взрослая дама, которая вполне может оказаться даже не Магом. Но имена оставшейся двойки вообще никаких ассоциаций не вызывают. Я не знаю, где они живут, поэтому будет сложно их найти.

— Хорошо, дадим задание Валентину Ишееву. Пусть ищет Любу, — решил я.

* * *

Город Казань, клановый квартал Ишеевых, заброшенный дом на окраине.

Валентин Ишеев сквозь сон услышал чей-то голос. Он с трудом продрал глаза и увидел включённый смартфон и голограмму Ники, зависшую над ним.

— Вставай, хватит спать! — потребовала Ники, уперев лапки в бока.

— Зачем? — Валентин протёр глаза.

— У Лидера есть задание для тебя!

— Вот как?..

Валентин сел и потянулся за бутылкой минералки.

Лёг он поздно — полночи пытался создать Метку Души, параллельно празднуя новую «работу». Поэтому с утра чувствовал себя довольно скверно.

— Плата за выполненную работу — триста рублей! — заявила Ники.

Валентин сделал несколько глотков, опустил бутылку и спросил:

— Что делать надо?

— Найти женщину. Известен город, в котором может жить она или её родственники.

— Какой город? — Валентин поморщился из-за головной боли.

— Город Берёзовский, в Пермском Княжестве.

— Ладно, сделаю.

Валентин с кряхтением встал и пошёл в ванную. В зеркале он увидел своё изображение — одутловатое лицо, рыжие волосы, неопрятная щетина, кривой нос. И не скажешь, что он — Валентин Ишеев, — Маг ранга Мастер.

Только жаль, что у него всего один элемент — тьма. Валентину не стать Гранд-мастером, что уж говорить о более высоких рангах. Ещё в двадцать шесть лет он упёрся в потолок. И с тех пор его жизнь постепенно скатывалась в бездну. Прошло десять лет, и вот он — презираемый собственной семьёй пьяница, который должен огромную сумму денег.

Появление Ники Валентин воспринял с удивлением, но прочитав послание, решил рискнуть. Некий Многоликий обещал много денег, а Валентину они были нужны. Да и туманные намёки на какие-то магические дары его слегка заинтересовали. Поэтому он дал очень строгую магическую клятву и вступил в Организацию.

Ники ему сказала, что Валентин сможет становиться невидимым с его Меткой Души. Ишеев особенно не верил рисованной кошке, но почему бы не проверить? Надо только создать эту самую Метку Души, а с этим пока туго.

Умывшись, Валентин вернулся в комнату и начал одеваться.

— На билеты деньги нужны, — намекнул он.

— Тебе их пришлют на карту, — Ники нахмурилась. — Почему ты меня не хвалишь?

— Ценнейшая из картин, великая Ники, за которую даже кланы из топ-10 будут сражаться до смерти. Ты великолепна в своей уникальности, — искренне сказал Валентин. Когда он впервые увидел, как обыкновенный смартфон без особого оборудования создаёт голограмму — он сразу начал прикидывать цену неизвестной технологии, которой владеет эта Организации. И суммы были настолько огромны, что пугали.

Ники хихикнула от забавных комплиментов.

— У меня карта заблокирована, — равнодушно заметил Валентин, обувая сандалии.

— Ничего страшного, она сработает.

— Вот как…

Он похлопал себя по карманам. Вроде всё на месте.

Что ж, пора отправляться на миссию.

* * *

— Валентин отправился на железнодорожную станцию, — доложила Мия. — Лимон уже скоро будет в парке.

— Пусть Лимон найдёт укромное место, сядет на какую-нибудь лавочку, — я поднял со стула и пошёл к балкону.

— Готово.

Снова использовал Птичий Свисток. На этот раз на мой зов прибыл крупный голубь, которого я подчинил Алыми Чернилами.

Привязал ему за лапу тряпичный мешочек с пятью Камнями Душ и отправил в сторону ТРЦ «Маргарита».

* * *

Парк за ТРЦ «Маргарита».

Лимон сел на скамейку и осмотрелся. Прохожих в парке мало, все на работе.

Мимо пробежала девушка в обтягивающих шортах, которую Лимон проводил заинтересованным взглядом.

— Курлык!

Лимон вздрогнул и резко повернул голову. Рядом с ним на скамейке стоял голубь и недовольно смотрел на него алыми глазами.

— Курлык! — голубь дёрнул лапой, к которой был привязан мешочек.

Спохватившись, Лимон отвязал его. Птица курлыкнула в последний раз и улетела.

Лимон проводил странного голубя недоумённым взглядом и открыл мешочек. Внутри лежали пять небольших камушков. Теперь осталось дело за малым — снять номер в мотеле неподалёку и там преобразовать эти камушки в какие-то особые ресурсы.

Деньги за номер в мотеле ему уже отправили, поэтому Лимон поднялся со скамейки и бодро зашагал на выход из парка.

* * *

Я забрал Алые Чернила у голубя и использовал на нём Заклинание Восстановления.

Смартфон завибрировал — позвонила Елизавета. Я написал ей сразу после того, как отправил голубя к Лимону.

— Привет, как спалось? — бодро спросила Булгакова.

— Отлично, в таком-то номере, — благодушно заметил я.

— Ты сейчас свободен? Можем забрать Свету и поехать в Гимназию.

— Да, конечно.

— Тогда можешь выходить, я предупрежу администратора.

— Хорошо.

Я переоделся и вышел из номера. Внизу меня ждал чёрный седан.

У Госпиталя я встретился с Елизаветой, и мы пошли за Светой.

— Я тебя так нормально и не поблагодарила, — смущённо сказала Булгакова. — Спасибо, что спас мне жизнь.

— Я действовал так, как должен.

— Ты слишком благородный, — вздохнула Елизавета. — Мне кажется, что тебя в будущем будут обманывать. Ты должен быть более хитрым. За моё спасение ты мог попросить что угодно у отца. Но ты даже не подумал об этом. С таким характером тебе будет тяжело, Маги в основном очень циничные люди.

— Спасибо за совет, — я серьёзно кивнул. — Подумаю над твоими словами.

Мы забрали Свету, которая была предупреждена и вся извелась от ожидания, и поехали в Гимназию имени Бориса Исаакяна.

Гимназия оставила у меня приятное впечатление — красивые здания, большой двор с парком и множеством лавочек, просторные коридоры с широкими окнами и зонами отдыха. И директор — Сюзи Исаакян, показалась мне доброй и заботливой женщиной.

— Я не могу поверить, — покачала головой Света, когда мы вышли из кабинета директора. — Не могу поверить, что всё и правда случилось. Это… Это как-то невозможно.

— Невозможное, возможно, — с умным видом сказал я.

Света не ответила — не могла прийти в себя после случившегося.

Когда мы покинули территорию Гимназии, Елизавета сказала:

— Мне пора домой, поэтому оставлю вас. Водитель отвезёт вас сперва в Госпиталь. Свете лучше ещё немного полежать, завтра утром её выпишут. А тебя, Артур, отвезёт в отель.

— Хорошо, спасибо, — кивнул я.

— Спасибо большое! — спохватилась Света. — Я никогда не забуду вашу доброту!

— Твой брат мне жизнь спас, — Елизавета поправила чёлку Светы. — Думаешь, у тебя и правда есть какие-то долги?

— Брат сильный, — гордо кивнула Света.

— О да, — Елизавета стрельнула в меня взглядом и заторопилась к машине.

Я дождался, когда она отъедет, и хитро взглянул на Свету.

— Ты помнишь наш уговор?

— Какой? — не поняла Света.

— В отеле мы договорились, что если я смогу устроить тебя в Гимназию, ты меня будешь называть… — я сделал паузу.

— Ваше Братейшество, — неохотно сказала Света.

— Молодец, — я покровительственно похлопал её по голове и мы пошли к машине.

— Лимон приступает к созданию первого Камня Воскрешения, — доложила Мия.

Я незаметно кивнул. Надеюсь, проблем у него не возникнет.

* * *

Столица, мотель «Любовь и голуби»

Лимон внимательно изучил рисунок Астрального Круга на планшете и перевёл взгляд на белое бумажное полотно, размером два на два метра.

Он порезал себе правую ладонь и макнул указательным пальцем в рану. Затем сел на колени и начал аккуратно рисовать Астральный Круг своей кровью.

Когда закончил, тут же исцелил рану и немного отдохнул.

— Теперь переходим к следующему этапу, — пробормотал он.

Собравшись с духом, Лимон выставил вперёд левую ладонь и активировал Метку Души. Затем он сделал глубокий надрез на ладони, прямо по Метке.

Было очень больно, Лимон весь покрылся испариной. Правой рукой, которая слегка подрагивала, он взял первый Камень Души и полностью поместил его в рану. При этом Метка была активирована.

Лимон ощутил упадок сил, у него закружилась голова, из носа пошла кровь. Камушек в его ладони полностью окрасился в алый.

Лимон, пересилив слабость, достал его и поместил в центр Астрального Круга. После этого коснулся левой ладонью угла полотна, но не дотронулся до самого круга.

Метка Души всё ещё была активирована. Алый Круг вдруг засветился и исчез. А Камень Души обрёл золотой окрас.

— Всё как в инструкции, — прошептал Лимон, исцеляя ладонь. Но слабость никуда не делась, он с трудом добрался до кровати и рухнул на неё.

— Слишком тяжело? — сочувственно спросила Ники, которая наблюдала за Лимоном в виде голограммы.

— Я справлюсь, — тихо ответил Лимон. — До завтрашнего утра все пять камней будут перекрашены.

Лимон оскалился и чуть было не заставил себя встать, чтобы вернуться к ритуалу.

За каждый окрашенный камень он получает две тысячи! Две. Тысячи.

Лимон тихо зарычал, когда подумал о сумме. Его глаза покраснели.

Десять тысяч за пять камней! Лимон не только сможет позволить себе лучшее жильё, он оденет себя и сестру, он купит к учёбе всё самое лучшее. И придёт в Академиум не жалким оборванцем, как изначально планировал.

Слабость, которую он чувствует — слишком малая цена за такую награду!

— Знаешь, Лимончик, — Ники хихикнула. — Есть большая вероятность, что подобные задания ты будешь получать регулярно. Правда, круто?

Услышав Ники, Лимон прикрыл глаза. В это мгновение, впервые за всю жизнь, ему захотелось помолиться.

* * *

Оставив Свету в Госпитале, я попросил водителя отвезти меня в ТРЦ «Маргарита». По пути читал общую информацию по Одноглазому Адмиралу, которую Мия подготовила мне.

Выходка Агаты испортила мне все планы, и надо максимально подготовиться к предстоящим событиям.

В ТРЦ я купил авиабилеты, завтра мы со Светой полетим домой. Из ТРЦ я заказал такси и поехал в магазин ингредиентов «Точка». Им владел клан Лодыженских, который входит в топ-40. Конечно, не «Аукционный Дом Кафки», но тоже очень престижное место.

В магазине царила тихая и безмятежная атмосфера. Заказ можно было сделать через один из множества специальных дисплеев, которые были вживлены в одноместные парты.

Я сделал следующий заказ:

Корень магического Женьшеня (100–150 лет) — 1 шт.

Корень магического Женьшеня (150− 300 лет) — 1 шт.

Тёмная Жемчужина — 1 шт.

Малый набор алхимика (вариант ЭкстраПлюс) — 1 шт.

В поле для комментариев я добавил, что все товары надо плотно упаковать в одну коробку.

Через несколько минут мне отправили общую стоимость — 10 180 рублей. Самим дорогим товаром, аж три тысячи, оказалась Тёмная Жемчужина — средоточие элемента тьмы, добывается в очень редких видах мутировавших глубоководных рыб.

Эту Жемчужину я взял, прочитав описание Адмирала. Она может мне пригодиться во время встречи с ним.

Два корня магического Женьшеня я взял по той же причине — лучше иметь с собой Зелья Омоложения, когда я увижусь Князем Лавром Врангелем.

Покупку я оплатил картой, и через десять минут ко мне подошёл мужчина в строгом костюме. В руках он нёс массивный серебристый кейс.

— Ваш заказ, — уважительно сказал он, отдав мне кейс.

— Благодарю, — кивнул я.

Вышел из магазина, немного прошёлся и незаметно убрал кейс в Метку Души. Затем вызвал такси и вернулся в отель. Там уже вытащил кейс, рассортировал содержимое и сел в кресло, отдохнуть.

— Новости, — объявила Мия. — Барон Грейг всё же отдал Веру. Она жива и здорова, совсем не пострадала. Ну, если не считать позора и потерянных ста тысяч.

Я кивнул. Видимо, семья Дюпон смогла заручиться поддержкой Беттихеров, и Захар испугался. И такое бывает — преступник избежал наказания. Отделался малым. Но ничего, над всей семьёй Дюпон уже завис мой дамоклов меч. Только надо будет подумать, как всё провернуть с пользой для себя.

— Давай-ка мы немного взбодрим Барона, чтобы не расслаблялся.

— Кто не расслаблялся, Барон Грейг? — хихикнула Мия. — У которого старшая дочь напала на отель, как дура? Об этом до сих пор сеть судачит. Или который не смог даже наказать жену, которая ему изменяла и поливала грязью при огромной толпе Магов? Об этом пока не знают, но могут узнать.

— Нет, пока не надо, — покачал я головой.

— И что же ты хочешь сделать, чтобы этот Барон «не расслаблялся»?

— Надо сбросить ему доказательства связи Вильгельма и Агаты Волковой. Он сам поймёт, что его братец на самом деле готовил переворот. И информацию подготовим особым образом, пусть Барон подумает, что это Серафим брата сдаёт.

— О, — Мия кивнула. — Вильгельм хочет отомстить Серафиму, а Захар Вильгельму. Осталось как-то заставить Серафима ненавидеть Захара, и круг сомкнётся.

— Серафим как зверь. У него хорошее чутьё. Думаю, он уже почуял опасность, и без боя не сдастся.

— Ты не боишься, что клан Грейг развалится на куски, и его поглотят другие? — тихо спросила Мия.

— Нет, Барон очень силён, его пока не свалить, — я достал монетку и закрутил её. — Сейчас под ударом его правая и левая руки — Серафим и Вильгельм. Вот их надо убрать, это ослабит Барона. Но с его гвардией и с тайным отрядом «Сигма», Барон всё равно останется очень грозным противником.

Я постучал монеткой по столу.

— Сперва я заберу себе Волковых.

— А не хочешь отправить Алисе её досье, которое хранится у Вильгельма? — предложила Мия. — Пусть знает, кто стоит за её сиротской жизнью.

Я с усмешкой взглянул на кошечку. Она уже пытается плести интриги, обучается у меня потихоньку.

— Алиса очень опасная девушка, она непредсказуема, — покачал я головой. — Вот отправим ей досье, а дальше что? Вдруг она решит убить ночью Вильгельма и всю его семью? Она ведь может.

— Слишком непредсказуемо, — согласилась Мия.

— Пока что не надо её трогать, — кивнул я.

Взглянул на время — уже шесть вечера. Поездка в Гимназию из-за пробок заняла немало времени.

— Сколько тебе нужно контейнеров, чтобы полностью заполнить первый сегмент? — спросил я у Мии.

Та ненадолго задумалась и ответила:

— Думаю, шестьдесят таких, как у Грейгов. Чтобы наверняка, — Мия испытующе посмотрела на меня.

— Давай достанем тебе эти контейнеры, — я подмигнул Мие и сел за компьютер. — Сперва найдём клан, который сможет в сжатые сроки подготовить такой заказ.

— Ты не шутишь? — с подозрением спросила Мия.

— Нет, конечно. Деньги у меня есть, так что надо пользоваться тем, что мы в столице. Жаль, что я сразу об этом не подумал.

— Тогда давай искать! — оживилась Мия.

Спустя полчаса мы остановились на клане Зограф, который находился на 31-м месте в топе.

Мия достала номер ответственного за магические контейнеры — Барона Августа Зографа, сына главы клана.

Как правило, дозвониться такому человеку очень непросто. Но не с Мией.

— Да? — в трубке раздался настороженный голос. — Кто это?

— Здравствуйте, Барон Август, — ответил я сильно изменённым голосом. — Я желаю сделать у вас крупный заказ. Шестьдесят стандартных магических контейнеров класса А1. Готов заплатить сразу же.

Если Август и хотел бросить трубку, то мои последние слова заставили его передумать.

— Когда вам нужны контейнеры? — деловито уточнил он.

— Сегодня ночью.

— Это невозможно, — фыркнул Август. — Минимум полгода.

— Мне хватит энергии, контейнеры оставьте себе. Я готов заплатить за срочность. Как насчёт десяти тысяч рублей сверху?

— Только энергию? — удивился Август.

— Да.

— Подождите немного, — буркнул Август.

Вернулся он спустя десять минут.

— Вас устроит двадцать контейнеров А1, десять А2 и четыре А3? По ёмкости, выходит, всё те же тридцать гигаватт-часов. Контейнеры мы оставим в отдельном складе, заберёте их ночью, доступ выпишем.

Я взглянул на Мию, она довольно кивнула.

— Меня всё устраивает.

— Тогда давайте уточним цену. Стоимость энергии составит сто восемьдесят тысяч рублей. Сверху доплатите двадцать, и мы всё подготовим к двум ночи. Мы не спросим, кто вы такие и зачем вам энергия. Только проследим, чтобы контейнеры остались на складе и не повредились.

— Как вы проследите? — уточнил я.

— Я встречу вас лично и дам доступ для проезда вашей техники. Внутри складского комплекса патрулирует вооружённая охрана, наготове штурмовая группа, на случай, если вы решите обмануть меня.

— Внутри склада будут только камеры, — спокойно сказал я. — Никого из людей.

Август замешкался.

— Ладно, пусть так.

— Хорошо, я согласен на двести тысяч. Говорите номер счёта.

Сдерживая радость, Август быстро назвал номер.

На экране компьютера появилось несколько вкладок.

— Деньги переведены, — мурлыкнула Мия.

— Готово, — сказал я. — Мы будем у вас ближе к пяти утра.

Я положил трубку.

— Ты так легко потратил двести тысяч, — восхитилась Мия. — У тебя осталось девяносто восемь с половиной тысяч рублей.

— Достаточно, — кивнул я. — Так, давай-ка займёмся наградами. Сара и Лимон заслужили поощрение за свою работу.

Глава 11

— Вторая Форма, — я вытянул левую ладонь, которую покрыла тонкая перчатка. Серая, с алыми линиями, которые сходились к костяшке большого пальца.

Мия с интересом смотрела на меня.

Я коснулся Стилусом костяшки большого пальца, и над ней появилась физическая форма Апофеоза Короля — сфера, состоящая из множества Астральных Кругов.

— А почему Навык светится? — спросила любопытная Мия.

— Даёт знак, что моё тело переполнено энергией, — пояснил я. — Из-за «Гнева Адмирала» интерес к нашему с Сарой интервью стал ещё сильнее. Много людей смотрят, комментируют, делятся мнениями. Они испытывают эмоции, которые через Астрал перетекают в меня в виде энергии. Только вот моё Ядро достигло предела пятой ступени. Чтобы перескочить на шестую, нужен полноценный Апофеоз — мощный взрыв эмоций, а не стабильный поток, как сейчас. Поэтому вся энергия, которую я получаю, копится в моём теле и в самом Навыке. И её надо куда-то перенаправить, потому что излишки будут рассеиваться в воздухе. А я не люблю терять энергию.

— Как и я, — кивнула Мия.

— Сперва поделюсь с Сарой и Лимоном. Они предупреждены?

— Да, Ники передала им, что Лидер хочет вознаградить их за хорошую работу.

Я напитал Перчатку маной, и на ней проступили алые полосы осьминожки. Стали видны две бордовые нити, которые начинались от костяшки большого пальца и исчезали в полуметре от моей ладони — нити уходили в Астрал и соединялись с циферками Сары и Лимона.

По моей воле из моего тела по нитям хлынул поток маны. Я ощутил Лимона и Сару. Я чувствовал их местоположение, и при желании мог взаимодействовать с ними. Например — передать энергию Апофеоза в их Ядра. Или мог навредить им.

Алые Чернила нужны не только для поддержки, но и для контроля. Кнут и пряник, так сказать. Однако, лучше Нумерованным не знать про это. Я буду использовать «кнут» только в самом крайнем случае, когда другого выхода не будет.

Есть ещё одна функция у Алых Чернил, но для её использования мне требуется определённый Астральный Навык. Скорее всего, я создам его третьим, когда придёт время.

Через алые нити я ощущал Ядра Лимона и Сары. Каждую ступень Ядра можно разделить на четыре уровня, которые завязаны на максимальный размер. Нижний — до 30 %, средний — от 30 % до 60 %, высокий — от 60 % до 98 %. И пик ступени — 99 %. Чтобы перешагнуть его мало накопительного эффекта — нужен качественный рывок. Маги его обеспечивают по-разному — я слабо осведомлён в этой теме, но уверен, существуют особые методики тренировок, завязанные на синергию разных элементов. Поэтому талант Мага зависит от количества элементов и от их процентного соотношения.

Одно я знаю точно — чем выше ступень, тем сложнее перешагнуть на следующую. И даже с Высшим талантом — тремя равноправными элементами, которые отлично сочетаются друг с другом, — очень сложно стать даже Архимагом, не то что ГрандМагом.

Но у меня есть свой способ. Апофеоз Короля. Создав этот навык, я надел на себя Оковы Навыка — лишь с помощью Апофеоза я могу развиваться. Никакие другие методы на меня не действуют.

Зато, действуют на моих союзников. Тот же Эликсир Развития Ядра считается чем-то невероятным в мире Магов, потому что он может обеспечить переход на следующую ступень.

Поэтому Сара пришла в такой безумный восторг, когда ощутила на себе эффект Алых Чернил. По сути, она получила сразу два инструмента — с помощью Чернил можно наполнить Ядро маной, а это процесс далеко не быстрый, а с Эликсиром Развития Ядра перейти на следующую ступень.

Ядро Лимона только недавно достигло пятой ступени, поэтому имело лишь 2 % от максимального размера.

У Сары Ядро находилось на 5 % четвёртой ступени.

Когда я прекратил передачу энергии, Ядро Лимона увеличилось до 32 %, сразу перешагнув на среднюю ступень, а у Сары до 65 %, на высокую.

— Показать, как они радуются? — спросила Мия. — Это весьма забавно.

— Нет, мне такое неинтересно, — я посмотрел на сферу Астрального Навыка, которая уже не сияла.

— Много ты энергии передал? — поинтересовалась Мия.

— Всю лишнюю. Но поток стабильный и мощный, поэтому пора заняться артефакторикой.

Из семи Накопителей Маны у меня осталось три. Два разрушились во время создания Ложной Метки, ещё два я отдал Лимону, и он их тоже сломал.

С нынешними возможностями я могу создать Средний Накопитель Маны. По размеру он такой же, но вмещает гораздо больше энергии.

Я позвонил Жасмин и спросил:

— Сможете достать мне магический малахит и магический хрусталь?

— Да, конечно. В течение часа доставлю вам, хорошо?

— Спасибо. Но на этот раз я оплачу. Право слово, неудобно уже бесплатно принимать.

— Таков приказ главы клана, — мягко сказала Жасмин. — Не нужно его обижать.

— Ладно.

Я довольно легко принял помощь. Ресурсы, о которых я прошу, не очень дорогие. Это не Кристаллы Зомби-магов выше пятой ступени, и не столетние корни магического Женьшеня. Хотя, даже если бы я попросил что-то подобное — не сомневаюсь, что Жасмин не взяла бы с меня денег.

— Пока займусь Эликсиром Развития Ядра для мамы и Зельями Омоложения, — решил я.

Создал Алхимическую Печь Мастера и приступил к делу. Первым делом приготовил Эликсир Развития Ядра седьмой ступени — как только вернусь, отдам маме. С этим Эликсиром она сможет увеличить Ядро до седьмой ступени и выполнит минимальное условие, чтобы стать Гранд-мастером и получить титул Баронессы.

Далее я занялся Зельями Омоложения. У меня было шесть корней магического Женьшеня — два я купил в «Точке», три в «Аукционном Доме Кафки» и один приобрёл ещё в первое посещение столицы, в «Пряничном домике».

Я только закончил с тремя Зельями — сделал два Слабых и одно Среднее, когда Мия предупредила, что Жасмин поднимается по лифту и скоро будет у меня.

Я дождался её и с благодарной улыбкой принял коробочку.

— Скажите, а что вы делаете с этими ингредиентами? — не удержалась Жасмин. Уверен, её очень давно мучает любопытство. Или это Булгаковы попросили спросить?

— Разве это не очевидно? — я приподнял брови. — Что ещё делают с ингредиентами?

— Алхимия? — предположила Жасмин.

— Именно, — важно кивнул я. — Знаете ли, я тоже своего рода алхимик. Не такой гениальный, как уборщик, но всё же.

— Спасибо, что ответили, — Жасмин поклонилась и ушла.

Я приступил к созданию Средних Накопителей Маны. Всего мне удалось сделать три штуки, каждый из которых равен пяти обычным Накопителям.

— Вот и всё, — я рухнул в кресло и помассировал переносицу. — Осталась вылазка за контейнерами.

О том, что Август Зограф пожелает меня обмануть, я даже не думал. Тот, кто способен моментально перевести двести тысяч рублей — не может быть обычной личностью. Тем более, магические контейнеры — это товар для боевых кланов, которые отправляются в долгие рейды в Мёртвые Земли. Август не стал бы шутить с таким покупателем.

Я глянул на время. Полдесятого вечера. На вылазку я собирался к двум ночи — специально сказал, что заберу в пять утра, чтобы они не мешали мне.

Оставшееся время я решил немного потренироваться в управлении элементом тьмы. Он может мне пригодиться во время встречи с Адмиралом. Но надолго меня не хватило — через час мне это надоело, к тому же я сильно устал за сегодня. Поэтому решил отдохнуть — полежал в джакузи, поплавал в бассейне, поиграл в видеоигры. Даже книжку почитать попробовал, про попаданца в другой мир.

— Уже полпервого, — напомнила мне Мия. — Может, пора выходить?

— Да, ещё немного, — я перелистнул на планшете страницу.

Дочитав главу, закрыл книгу и отложил планшет. Пора.

Я переоделся, наложил на себя несколько Заклинаний и незаметно покинул отель.

До нужного склада путь был неблизкий — он находился за пределами города, в полуторах часах езды от отеля «Солнце». С водителем я сразу договорился — он высадит меня у ближайшего придорожного кафе, и там же дождётся, чтобы забрать обратно.

Пока ехал в машине, дочитывал книгу. Но, как оказалось, это только первый том из семидесяти семи. И книга в процессе выхода. Я так всю жизнь читать буду…

Заинтересовал комментарий, что самый крутой момент в пятьдесят четвёртом томе, и до него обязательно надо дотянуть. И вообще, первые тридцать книг — это прелюдия. Всё самое вкусное начинается потом.

— О, Устав Зверолова читаете? — таксист как-то заметил обложку второго тома, которую я открыл на планшете. Он кхекнул и авторитетно посоветовал: — Вы лучше бросьте, туфта полная. Я для пробы семьдесят томов прочитал, больше не смог. Автор скатился.

— Спасибо за совет, — пробормотал я, закрывая книгу.

Лучше подремлю в машине, немного сил восстановлю.

— Просыпайся! — потребовала Мия. — Мы уже близко!

Я неохотно открыл глаза.

— О, вы проснулись, — заметил водитель. — До сервиса пять минут.

Я молча кивнул.

Вскоре автомобиль свернул на тротуар, у просёлочной дороги. В сотне метрах впереди виднелась освещённая парковка и несколько зданий — кафешки, мотель, шиномонтаж.

Я вышел из машины и пошёл по грунтовой дороге, в то время как водитель поехал на сервис.

Дорога вела на складной комплекс клана Зограф, именно в одном из складов должны находиться заказанные мною магические контейнеры. Под Заклинанием Скрытности я рысцой побежал по улице.

Редкие деревья становились всё гуще, переходя в лес. Через минут десять деревья расступились, и я увидел впереди высокий сетчатый забор и несколько закрытых сетчатых ворот, у которых стояли будки. Общая площадь территории была немаленькой — как весь Госпиталь.

Сквозь сетчатый забор я видел металлические складские здания, размещённые аккуратными рядами. У одного из зданий стояло несколько заведённых кранов-манипуляторов. Значит, ещё не закончили с выгрузкой магических контейнеров.

Я довольно легко проник на территорию — тут было много камер, но мало людей. Дождался, когда работники увезут технику, а ворота склада закроют, и с помощью Магического Ключа проник внутрь.

Ночное Зрение позволило увидеть во тьме ряд магических контейнеров — двухметровые белые цилиндры А1 и трёхметровые А2. Чуть подальше стояли четыре пятиметровых цилиндра А3. С них я и начал.

Достал «Кабель Мии» и подсоединил штекер к разъёму. Приложил присоску к груди, и Мия начала поглощение электричества. С 20 % её резервуар вернулся на 21 % — к значению, который был после поглощения контейнеров Серафима.

Мия закончила с поглощением, довольно мурлыкнула и вдруг замерла, к чему-то прислушиваясь.

— Надень наушники, — сказала она. — Я буду транслировать разговор на твой смартфон.

Я сделал, как она сказала.

— Идём ко второму контейнеру, — позвала меня Мия.

В ушах раздались голоса — двое мужчин ругались на повышенных тонах.

Я остановился у нового контейнера и воткнул штекер в разъём. Шнур артефакта нагрелся после первого раза, и присоска немного жгла грудь.

— Ты и правда думал обмануть нас, Август⁈ — рычал кто-то в наушниках.

— Никого я не обманывал! — немного нервно ответил знакомый мне Август Зограф.

— Тогда покажи нам склад, Август. Иначе я сейчас же доложу отцу!

— Там пустые контейнеры…

— Покажи склад!

Раздалось несколько выстрелов.

— Он в воздух выстрелил, не бойся, — предупредила Мия.

Пока эти двое спорили, я уже закончил с третьим контейнером.

— Я позвоню отцу, — вдруг сказал Август. — Твои действия слишком оскорбительны для меня, Винсент. Пусть отец рассудит нас.

Винсент… Ещё один сын главы клана Зограф. Получается, ссора между братьями? Август захотел надуть всех, но Винсент понял это и сейчас пытается дискредитировать брата.

После трёх контейнеров А3 я начал поглощать энергию у контейнеров А2, которых было десять штук.

Оба брата горячо спорили по смартфону с отцом. Я мысленно посмеивался, слушая их. Оба — грозные Маги, Бароны. Два Магистра — каждый могущественнее Захара или Агаты.

Но со своим отцом они общались как два ребёнка.

— Отец, это унизительно! — возмущался Август.

— Думал, никто не узнает про твой обман⁈ — отвечал ему Винсент.

— Молчать оба! — рыкнул Граф Зограф. — Август, пусть Винсент всё проверит. Если ты и правда решил обмануть клан — будешь наказан.

— Но отец!

— Молчать, я сказал!

Граф отключился, и Винсент бросил несколько едких замечаний Августу.

Но вскоре оба Барона резко переменились.

— К ним подошли их подчинённые, — пояснила Мия.

Август и Винсент стали разговаривать гораздо холоднее, да и в целом, как будто разные люди. Но это не удивительно — при родных можно дать слабину и немного побыть ребёнком, но только не при подчинённых.

— Они идут к складу, — предупредила Мия.

Я поморщился. Закончил только восьмой контейнер А2. А ведь я ещё не приступал к А1, которых двадцать штук.

Резерв Диска Майя достиг 24 %. Остался всего один процент, чтобы заполнить первый сегмент. Но для этого требуются все оставшиеся контейнеры.

Нельзя допустить, чтобы Винсент и Август пришли сюда.

Я незаметно покинул склад и увидел, как по улице шагает группа людей. Впереди — два внушительных Мага, внешне похожих друг на друга. Оба здоровые, как культуристы, темноволосые и светлоглазые, одетые в дорогие костюмы.

Позади них шли две группы Магов — каждый из них был облачён в плотный чёрный доспех явно магического характера.

Не знаю, какие ранги у этих Магов, но явно не ниже Мастера. Очень может быть, что в каждой группе несколько Гранд-мастеров. Ну и сами братья, оба Магистры.

Половины этой группы хватит, чтобы уничтожить клан Грейг. Всё же не зря клан Зограф входит в топ-50.

Я достал артефакт Живой Иллюзии и влил в него ману. Не знаю, получится ли обмануть настолько сильных Магов, как Магистры. Но стоит попробовать.

Я влил очень много маны в артефакт, и очень живо представил нужную мне картинку.

В небе вдруг раздался громкий клёкот, чернота сменилась алым. Оба Барона тут же достали свои револьверы и приготовились к бою.

Но сражаться им не пришлось — в небе пролетела огромная птица, явно раненная. Она выглядела величественно — её алые перья пылали, а на голове чётко выделялась золотая костяная корона. Птица, так похожая на мифического Феникса, не справилась с полётом и начала падать по дуге, оставляя после себя след из чёрного дыма. Она рухнула где-то в лесу, затем сверкнула вспышка, и всё закончилось.

Артефакт Живой Иллюзии в моих руках треснул и рассыпался.

Пару мгновений оба Барона удивлённо смотрели в сторону леса. Затем один из них спохватился и приказал:

— В лес, сейчас же! Надо найти птицу.

Все Маги побежали в сторону леса, напрочь забыв про склад.

— Это была чисто визуальная иллюзия? — спросила Мия.

— Почти, — кивнул я. — Ещё добавил немного тепла. На ментальном уровне никакого вмешательства — на Магистров могло не сработать.

— Правильно, — важно кивнула Мия. — Ты хорошо придумал с этой птицей. Магических животных очень мало, особенно с таким явным проявлением стихии. И ингредиенты с них очень дорогие.

Я продолжил поглощать электричество из контейнеров. Закончил с А2 и приступил к А1.

Действовал я быстро, стараясь не терять ни одной лишней секунды. Как только оба Барона всё обыщут и поймут, что неведомая птица куда-то исчезла, они вернутся сюда. Вся надежда на Августа — он будет оттягивать момент разоблачения так долго, сколько сможет.

Когда семнадцать из двадцати контейнеров А1 были поглощены, цифра на рисунке Диска Майя наконец переменилась на 25 %.

— Заполнен, — прошептала Мия. А затем исчезла.

Изображение Диска на моей груди засветилось и медленно стёрлось. Но взамен, прямо передо мной, в воздухе завис Диск Майя в своей физической форме.

Я аккуратно подхватил его. Он был тёплый. Такой же, как я его помню — круглый, нефритово-зелёный, разделённый на четыре равных симметричных сегмента. В центре — сапфировый ромб.

Верхний и левый сегменты Диска были покрыты глубокими трещинами, и из них словно вытекала энергия. А вот нижний, наоборот, сиял.

— Я сильно повреждена, — раздался печальный голос Мии. — Но я вернула себе первую основную способность из четырёх. Замедление Времени. Ты можешь использовать её, но постарайся не частить. Повреждение создаёт утечку энергии. Спустя какое-то время первый сегмент снова закроется, поэтому придётся периодически его пополнять.

— Как-то можно починить Диск? — спросил я.

Артефакт вдруг обратился россыпью изумрудных светлячков и вошёл мне в солнечное сплетение — на груди вновь появилась картина Диска Майя. Только нижний сегмент отличался от прежнего — он был более ярким.

— Я пока не знаю, как это починить, — вздохнула Мия. — Не уверена, что в этом мире такое в принципе возможно.

Она вновь появилась в образе кошки.

— Остальные контейнеры будем опустошать? — деловито спросил я.

— Конечно! — Мия хихикнула. — Но тебе надо поторопиться. Эти оболтусы уже закончили с поисками и идут сюда.

Я взял Кабель Мии и подошёл одному из трёх оставшихся контейнеров. Думаю, я успею до прихода братьев и их людей.

Глава 12

Складской комплекс клана Зограф.

Август холодно смотрел на открывающуюся дверь склада. Внутри он негодовал от досады. Отец сильно разозлится, узнав об обмане!

Августу пришлось очень постараться, чтобы скрыть свои махинации. Но, видимо, он чего-то не учёл, раз Винсент обо всём пронюхал.

Дверь открылась, и сразу несколько специалистов вошли внутрь.

Ну вот, сейчас кто-нибудь из них выйдет и скажет, что контейнеры заполнены под завязку электричеством.

— Пустой! — выкрикнул один из работников.

— И у меня!

— Тут тоже пусто!

Август с трудом сдержал маску на лице. Как это, пустые⁈ Куда девалось электричество⁈

В кармане завибрировал смартфон. Август посмотрел на экран, его лицо вытянулось от удивления. Он увидел сообщение от неизвестного номера: «Сделка закрыта. Спасибо за сотрудничество».

Послышались шаги, Август убрал смартфон и посмотрел на недовольное лицо брата.

— Как ты это сделал? — прошипел Винсент.

— О чём ты? — хмыкнул Август. — Я никогда не обманывал клан. И твоё оскорбление яне забуду, брат.

* * *

Вернулся в отель я под утро. Уставший, но довольный. Мне удалось полностью заполнить первый сегмент Диская Майя, и теперь у меня появилась новая способность — Замедление Времени. Самый слабый из четырёх базовых навыков Диска Майя, но всё равно очень мощный! Эту способность можно сравнить с дополнительным Астральным Навыком.

В номере я сразу завалился спать. Проснулся в одиннадцать и увидел кучу сообщений от Светы и один пропущенный от Барона Грейга.

Я позвонил Свете и сонно спросил:

— Да?

— Ты спишь ещё что ли⁈ — возмутилась она.

— Ага.

— У нас же самолёт сегодня! Ты говорил, что билеты купишь. И не написал даже, на какое время!

— В три часа дня, — вяло ответил я. — Не бойся, со всем успеем.

— Не боюсь я, — пробурчала она. — Кстати, мне родители сказали, что дядя хочет с тобой увидеться.

— Да, он мне звонил.

— Когда за мной приедешь?

— А ты сама не сможешь до аэропорта добраться? — невинно спросил я.

— Я? — растерялась Света. — Как?

— Пешком.

— Ты шутишь, да?

— Ты почему ко мне не обращаешься правильно? — вспомнил я.

— Вы шутите, Ваше Братейшество? — язвительно уточнила Света.

— Нет. Найми извозчика и езжай в аэропорт.

— Какого извозчика⁈ Мы не в восемнадцатом веке!

— А в каком? — удивился я.

Света бросила трубку.

— Странная она, — покачал я головой, поднимаясь. — Что за молодёжь пошла.

— Тебе самому недавно шестнадцать исполнилось, — хмыкнула Мия.

— В душе я стар. Есть новости?

— Да, две. Лимон закончил с Камнями Воскрешения и ждёт дальнейших инструкций. Валентин уже в городе и ищет нашу цель.

— Отлично.

Я позвонил Барону. Интересно, что ему надо.

— Здравствуй, сын, — раздался его озабоченный голос. — Ты когда дома будешь?

— Здравствуй, отец. Я буду ближе к шести-семи вечера.

— Нам надо будет поговорить. Дело касается клана Волковых.

— Хорошо, отец.

— В следующий раз предупреждай, если полетишь в столицу.

— Да.

Барон сбросил. Я задумчиво покрутил в руке смартфон и пошёл умываться.

После утреннего моциона снова воспользовался Птичьим Свитком.

Сел в кресло на балконе и написал Булгакову — спросил, куда посылать крылатого курьера. В это же время Мия перевела Лимону десять тысяч рублей за работу, а Ники передала ему инструкцию, куда надо убрать Камни Воскрешения, чтобы птичке было удобно их забрать.

В этот раз на мой зов отозвался воробей. Я его подчинил Алыми Чернилами и отправил к Лимону.

— О, Булгаков едет в отель, — отметил я. — Не нужно вторую птичку подчинять, воробушек один со всем справится.

Я сосредоточился на нашей связи с птичкой, и после Лимона мой крылатый курьер сразу полетел к Булгакову.

— Смотри, через камеры его видно, — Мия вывела на экран изображение Князя. Он вышел из машины, но заходить в отель не спешил. Встал у входа и задумчиво смотрел в небо.

Телохранители Князя и его помощники умело делали вид, что всё так и должно быть.

Увидев моего воробушка, Князь не показал никаких эмоций. Он приподнял руку, и ему в ладонь упал кошель. Словно так и надо, Князь сунул его в карман и вошёл в отель.

Я дождался, когда птица вернётся, и забрал у неё Алые Чернила.

— Теперь надо замести следы, — я взял коробку, в которой лежал Малый набор алхимика (вариант ЭкстраПлюс), и направился с ним в рабочий кабинет.

В пентхаусе нет камер, а уборку делают только в открытых помещениях. Если где-то закрыто — туда не входят. Поэтому никто не знает, чем я тут занимаюсь в свободное время.

Я открыл кабинет и вошёл внутрь. Распаковал коробку с набором алхимика. Было интересно посмотреть, что внутри.

В наборе я нашёл портативную магическую печь, мини-алембик, пестик и ступку, фильтры для очищения эссенций, шприц для дозирования, набор маркированных пробирок и колб, небольшой магический сканер. Также на наборе был пакет с надписью: комплект ингредиентов базового уровня (ЭкстраПлюс). И справочник «Алхимические Коэффициенты».

— Неплохо, — кивнул я. — Стоит своих денег.

— Что ты будешь делать? — спросила Мия.

— Портить этот замечательный набор, — вздохнул я, создавая Стилус. — Оставлю тут сломанную печь и треснувшую ступку. Пусть думают, что я пытаюсь алхимией заниматься, но не очень удачно.

Я закрутил Стилусом, создавая Астральные Круги.

Первое Заклинание — алый луч ударил в печь, и та резко почернела и покрылась трещинами. То же самое произошло со ступкой. Затем я создал несколько огоньков, которые прожгли в некоторых местах ковёр. На этом и закончил — я ведь Великий Уборщик, поэтому никто не удивится, что нет копоти или грязи.

Закончив с созданием легенды, я пошёл собирать вещи. Пора и честь знать.

Жасмин ждала меня в лобби, у лифта, с самой обаятельной улыбкой на лице.

— Доброе утро, Благородный Артур, — она поклонилась. — Вам понравился отдых в нашем отеле?

— О да, всё было отлично, — кивнул я. — В следующий раз обязательно поселюсь у вас же. Конечно, если будут деньги.

— Князь приказал не брать с вас денег, — поделилась Жасмин. — Так что можете смело оставаться у нас столько, сколько вам надо.

— Спасибо, — улыбнулся я. — Буду иметь это в виду.

— А вот и Князь, — Жасмин посмотрела в сторону.

Я проследил за её взглядом и увидел Романа, который подходил ко мне. По его лёгкой улыбке я понял, что Князь в хорошем настроении.

— Приветствую тебя, Артур, — он крепко пожал мне руку. — Ещё раз благодарю тебя за спасение дочери.

— Вы смогли найти виновных? — спросил я.

— Нет, — Князь помрачнел. — Убийца покончил с собой, как только очнулся. Лекари Госпиталя не успели его остановить. Да и не смогли бы, у него в голову был вживлён… Впрочем, это не важно. Главное, что Лиза осталась жива. Спасибо тебе за это.

— Я рад, что смог помочь, — немного замешкался. — У меня есть к вам вопрос.

— Какой? — удивился Князь.

— Можем отойти?

— Да, конечно.

Мы с Князем отошли, и я тихо спросил:

— Вы знаете, что такое Зелье Омоложения?

— Да, — Князь тут же стал серьёзнее.

— Я достал один для мамы. И скоро мы предстанем перед Князем Лавром Врангелем. Информация о том, что я спас Елизавету, скорее всего уже распространилась. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Понимаю, — задумчиво кивнул Князь. — Лавр подумает, что это мы омолодили твою маму.

— Да. Но я могу сказать, что это не вы.

— Нет, лучше ничего не говори, — покачал головой Булгаков. — Спасибо, что предупредил.

Мы с Князем попрощались, и он пошёл к лифту.

— Водитель ждёт вас, — улыбнулась Жасмин, когда я к ней подошёл.

— Вы, как всегда, очень внимательны, — вернул я улыбку.

Из отеля я отправился за Светой. Она уже собрала свой чемодан и каждые десять минут писала, спрашивая, когда я уже приеду.

— Ты так долго! — воскликнула она, когда я вышел из автомобиля и махнул ей.

— Я был быстр, как волк.

Фыркнув, Света села в автомобиль. Водитель закинул её небольшой чемодан в багажник, и мы поехали в аэропорт.

— Я же правда сюда приеду учиться? — вдруг спросила она.

— Ну, тут тебе надо самой решать, — важно сказал я. Посмотрел на Свету, которая ничего не поняла, и продолжил:

— Но я бы на твоём месте именно учился. Чтобы потом окончить Гимназию и поступить на хорошую работу. Но если ты решишь не учиться и будешь пинать балду…

— Да нет же, — перебила меня раздражённая Света. — Я спрашиваю, правда ли я вернусь сюда и поступлю в Гимназию?

— Ну, тут тебе надо самой решать, — важно повторил я. — Но на твоём месте я бы не стал упускать этот шанс.

— Ты невыносим, — устало сказала Света. — Я же не спрашиваю у тебя совета! Ты мне как советчик вот вообще не сдался.

— Ну, тут тебе надо самой решать…

— Всё, давай помолчим, — взмолилась Света.

Я скосил на неё глаза, но не стал больше бесить.

— Всё будет хорошо, — небрежно потрепал её по волосам и ловко увернулся от клацнувших зубов. — Ты вон, с директрисой даже поговорила. Тебя приняли, все документы подготовили. Так что не волнуйся.

— А если это всё неправда? — смущённо спросила Света, поправляя волосы.

— Правда, она ведь относительна, — с мудрым видом заметил я.

Света закатила глаза и остаток пути провела молча. Ну и правильно, нечего глупые вопросы задавать.

Когда вышли из автомобиля, Мия сказала:

— Волковы объявили, что у них новый глава клана. Анна Грейг, которая после инаугурации сменит фамилию на Волкову.

Я мысленно хмыкнул, но при Свете ничего не сказал.

В аэропорту мы без проблем прошли регистрацию и сели в самолёт.

— Снова в бизнес-классе, — проворчала Света, делая вид, что недовольна. Но радостная улыбка выдавала её.

— Да, я человек постоянный, — отметил я, доставая планшет.

Специально взял места, чтобы мы со Светой сидели напротив друг друга, и она не могла заглядывать в мой планшет.

Сперва я написал сообщение:

«Приветствую вас, Князь Лавр. Вас беспокоит Анна Грейг, урождённая Волкова. Мне есть чем вас заинтересовать. И особенно, заинтересовать вашу дочь, Юлию. Прошу, пришлите мне и моему сыну приглашение на аудиенцию. Я буду говорить от всего клана Волковых».

Мия отправила это письмо Князю. Надеюсь, его хватит. Адмирал всегда давал шанс тем, кто вызывал его гнев.

Мия по моему жесту вывела всю информацию, которую она нашла по Князю Лавру Врангелю, известному также под именем «Одноглазый Адмирал». Не краткую выжимку, а самые подробные сведения.

Мия использовал свой допуск к базам данным разных кланов — Маяковским, Булгаковым, Ишеевым, Григорян, Беттихерам и Грейгам с Волковыми. Самая полная информация обнаружилась у Беттихеров. Они раскопали очень многое — биографию Адмирала, его сильнейшие Чары, его старые травмы.

Мне сразу пришла мысль, что Беттихеры специально собирают информацию по Князю Врангелю, чтобы в случае необходимости ударить по нему и открыть путь Мёртвой Церкви. Клан Врангель владеет Архангельским Флотом, который контролирует полностью Белое море и частично Баренцево море. А Князь стоит во главе флота. Он вообще очень сильный персонаж — ГрандМаг, включён в список десяти сильнейших людей страны.

И вот такого человека меня нужно задобрить. Сделать так, чтобы он разрешил маме стать Баронессой Волковой. Без его согласия ничего не выйдет — мама не станет Баронессой, а клан Волковых исчезнет.

Я мысленно обругал Агату. Сломала такую игру! Но ничего. Вместе с проблемами приходят и возможности. Тут так же.

Я выделил два момента. Первый — Адмирал, скорее всего, не собирается прощать Волковых. Даже если я лично отдам ему Зелье Омоложения, вряд ли оно хоть как-то заинтересует Князя.

Второй момент — Адмирал любит холодное оружие, у него богатая коллекция, которой он гордится. Он может потребовать какой-нибудь особенный артефакт, который, по его мнению, невозможно достать или создать. К такому сценарию я подготовился, купив Тёмную Жемчужину в «Точке».

Если всё пойдёт по моему плану, я не только получу клан Волковых, но и создам хорошее условие для полноценного Апофеоза.

Так, а что ещё может потребовать Адмирал?

Я закрутил монетку, не обращая внимания на заинтересованный взгляд Светы.

Лавр Врангель… Я не знаю этого человека — в прошлой жизни он погиб до того, как мне исполнилось двадцать.

Что ему известно обо мне? Первое — я под защитой Церкви Богини Жизни. Второе — я очень близок с Булгаковыми. С теми самыми Булгаковыми, которые каким-то способом смогли вернуть зомби-сына к жизни. Хоть вести об этом и не распространились, но благодаря Мие я знаю, что элите страны об этом уже известно.

Как и известно, что я спас дочку Князя. Может ли Лавр потребовать у меня обратиться к Булгаковым, чтобы они превратили кого-то из зомби в человека? Вряд ли, Адмирал известен своим жёстким и принципиальным характером. Если кто-то из его людей превращался в зомби — Адмирал его безжалостно убивал.

Может, он захочет, чтобы я обратился к Апостолу Михаилу? Например — захочет глаз свой вернуть, а на такое способен только ГрандМаг — один из Апостолов Церкви Богини Жизни. Чем выше ранг у Мага, тем сложнее устроено его тело, и тем труднее его лечить. Если бы Света была Гранд-мастером, то не отделалась бы двумя днями лечения.

— О чём думаешь? — спросила Света.

— Думаю, как задобрить старика, — ответил я.

— А зачем его задабривать? — не поняла она.

— А почему нет? — я недоумённо взглянул на неё.

— Странный ты, — проворчала Света. Затем задумалась. — Мне кажется, старикам очень хочется вернуть своё здоровье. Подари ему что-то целебное, и сможешь его задобрить.

— Я знаю один древний ритуал, — задумчиво сказал я, сделав загадочное лицо. — С его помощью можно поменять возраст двух людей. Думаю, ты подойдёшь.

— Что? — Света захлопала глазами.

— Ничего, забудь, это пустяки, — махнул я рукой, и уткнулся в планшет.

— Нет такого ритуала, — буркнула Света. — На этот раз не обманешь.

— Уверена? — я приподнял бровь.

— Да.

— Продолжай в том же духе, — довольно кивнул я.

Весь оставшийся полёт Света хмурилась, пребывая в сомнениях.

А я закончил с изучением Адмирала и приступил к чтению почты Барона Грейга, который, подобно пауку, плетёт свою паутину.

* * *

Кабинет Барона Грейга.

Захар мысленно злорадствовал, наблюдая за паникующим Константином Волковым — братом мужа Агаты. Его назначили временно исполняющим обязанности главы клана.

Константину недавно стукнуло пятьдесят шесть. Он совершенно не планировал становиться главой клана — Константин жил в своё удовольствие и довольствовался тем, что имел.

Но ситуация резко изменилась. Агата, бешеная сука, сошла с ума. Сперва искалечила своего сына, а затем устроила побоище в посёлке, угробив кучу людей. И за это кто-то должен нести ответственность.

— Нет никакой реакции, — нервно сказал Константин. — Мы уже распространили информацию, что Анна Грейг приняла предложение и стала главой клана. И даже позвонили в приёмную Князя. Но нет никакой реакции, дождь не прекращается.

— Прошло всего три часа, — успокаивающе сказал Захар.

Как только над городом Белый полился «Гнев Адмирала», Захар тут же начал действовать. Он связался с Волковыми и предложил им свою помощь. Захар гарантировал, что Анна Грейг станет главой клана. Но взамен он потребовал отдать ему контрольный пакет акций «Волков Страхование».

Сперва Волковы проигнорировали его. Они желали сами договориться с Князем. Но их даже в город не пустили! Уважаемым Магам пришлось сидеть в аэропорту, дожидаясь обратного рейса. Максимальное унижение.

Тогда Волковы согласились принять предложение Барона — в интервью Сара очень точно подсказала, как именно следует действовать, чтобы получить шанс на выживание. Но Волковы не захотели так просто отдавать основу своего клана. Жаркие торги длились весь вчерашний день, пока обе стороны не пришли к согласию.

Анну Захар даже не спрашивал. Он считал её своей собственностью, разве она посмеет отказать ему? Ситуация развивалась для него очень хорошо — его бывшая жена, которая до сих пор любит его, станет главой немаленького клана. Разве это не означает, что он, Барон Грейг, получит власть сразу над двумя городами?

— Нет, Лавр не отпустит нас просто так, — забормотал Константин. — Нужно что-то делать!

— Успокойся, давай ещё подождём, — умиротворяюще сказал Захар.

Он будет доволен любым исходом. Если Волковых уничтожат — ну и пусть! Он сразу же зайдёт в город и отхватит столько, сколько сможет. В накладе он точно не останется.

Константину позвонили. Он тут же ответил и побледнел.

— Понял, — Волков отключился и посмотрел на Захара.

— Пришло письмо из приёмной Князя, — тихо сказал он. — Анну Грейг приглашают лично посетить Князя Лавра. Сопроводить её может только сын, Артур Грейг. Никто больше.

Захар поморщился. Похоже, Лавр хочет через Артура выйти на Апостола. Если бы всё было так просто… Артур понятия не имеет, как связаться с Апостолом. Да и Захар сам видел, что тот не оставил никаких средств связи — вылечил ноги Артура и ушёл.

Константин молча ожидал ответа от Барона.

— Мы с вами немного пересмотрим договор, — объявил Захар. — И мой сын с Анной отправятся к Лавру завтра утром. Я это гарантирую.

* * *

Дорогие читатели! Перехожу на график, который указал под книгой. Проды 5 раз в неделю, в среду и воскресенье выходной.

Глава 13

В аэропорту нас ждали. Точнее — меня. Помощник Барона — высокий старик с пышными усами, попросил меня сперва заехать в офис к отцу.

— Это Марик Тод, первый помощник Барона, — подсказала Мия. — Его правая рука. Маг с неизвестным рангом, даже в базе данных о нём почти нет информации.

— Мне нужно переодеться, — сказал я Марику. — Не хочу предстать перед отцом в таком виде.

— Хорошо, — спокойно кивнул старик. Но я заметил, что в его взгляде промелькнуло одобрение.

Я мысленно хмыкнул. Просто этот Марик не подумал о Свете — ей что, пешком добираться до дома?

Мы сели в машину. Марик впереди, а мы со Светой сзади.

— Спасибо, — пробормотала она, когда автомобиль тронулся. — Я прекрасно знаю возможности своей семьи. Без тебя осталась бы одноглазой уродиной.

Света побледнела.

— А ведь, правда, — прошептала она. — Что бы я делала с изуродованным лицом и одним глазом? В школу бы точно не пошла…

— Не думай об этом, — перебил я её. — Всё закончилось хорошо, ведь так? Просто живи и учись. И не забывай называть меня правильно.

— Да, Ваше Братешейство, — хмыкнула Света.

Водитель остановился у моего дома. Я помог Свете вытащить чемодан, и про свой не забыл. Перед тем как переодеться, заглянул к маме.

— Ты тут как? — спросил я после того, как мы обнялись.

— Всё хорошо. Ты молодец, что помог сестре, — мама улыбнулась одновременно ласково и с гордостью.

— У меня для тебя подарок, — я вытащил из портфеля две склянки. — Вот этот, зеленоватый, Эликсир Развития Ядра. Постарайся сегодня его принять, хорошо? Он поможет твоему Ядру перешагнуть на следующую ступень.

Мама осторожно взяла склянку и с любопытством рассмотрела её.

— Уверен, скоро нам придётся ехать к Князю Лавру Врангелю, — сказал я. — Будет хорошо, если ты к тому моменту станешь Гранд-мастером.

— Поняла, — мама сосредоточенно кивнула. — А это что?

Она показала на вторую склянку, в которой находилась белая, как молоко, жидкость.

— Это Среднее Зелье Омоложения, — я улыбнулся. — Оно сделает тебя внешне моложе на десять-двенадцать лет. Это Зелье очень качественное, скорее всего, оно омолодит тебя по максимуму, на двенадцать лет.

У мамы глаза загорелись. Она заинтересовалась Зельем Омоложения гораздо сильнее, чем Эликсиром Развития Ядра.

— Тебя давно никто не видел, сейчас очень удачный момент для изменения внешности, — заметил я.

— Согласна, — кивнула мама. — Сперва приму Зелье, потом Эликсир. Есть какие-то нюансы?

— С Зельем Омоложения нет, просто выпей его и всё. В течение суток твоя внешность медленно изменится. Сначала лицо, а затем и всё остальное. А к Эликсиру нужно подготовиться — полностью очистить мысли и успокоиться. Когда примешь Эликсир, надо войти в медитацию и быть готовой к любым изменениям в Ядре.

— Поняла.

Я попрощался с мамой и пошёл в свою комнату. Там переоделся в рубашку, брюки и пиджак, и спустился вниз, где меня ждал Марик.

Мы поехали в центр города, к зданию компании «Грейг Констракшн», где сейчас находился Барон.

В этот раз я не встретил Леонида, поэтому добрался до офиса Захара без происшествий.

— Сынок! — Барон поднялся со стола, подошёл ко мне и крепко обнял.

— Отец!

Мы похлопали друг друга по спине, и Барон приглашающе махнул рукой.

— Садись, есть разговор.

Когда я сел, он посмотрел мне в глаза и сказал:

— Волковы — наши близкие союзники, сын. Мы не можем оставить их в беде в такой критический момент. Это не в духе нашего клана, мы всегда приходим на помощь нашим друзьям.

Я смотрел на лицемерную рожу Барона и ждал продолжения.

— Сын мой, — Барон тяжело вздохнул. — Я принял решение, что твоя мама должна возглавить клан Волковых. Только она может спасти наших союзников.

— Мама? — удивился я. — Но она же…

— Знаю, сын, знаю. Анна пока не в состоянии взять клан под свой контроль, — Барон горько вздохнул. — Но ей помогут. Среди Волковых немало опытных профессионалов.

— Но разве мама сможет как-то повлиять на ситуацию с «Гневом Адмирала»? — нахмурился я.

— Не знаю, — Барон покачал головой. — Я позвонил Князю Врангелю и уточнил этот вопрос. Он сказал, что ты с матерью должен прилететь в Архангельск, и там он уже лично с вами поговорит.

Мия прикрыла лапой мордочку и захихикала. Я тоже едва сдержался, чтобы не хмыкнуть. Позвонил он Князю, как же.

— Ты можешь напрямую связываться с Князем? — я уважительно вытянул лицо.

— Конечно, — солидно кивнул Барон. — Завтра утром вы полетите, я уже приказал подготовить бизнес-джет. Твоя мама не может ходить, поэтому пусть сядет в твою инвалидную коляску. Она же сохранилась?

Я не сдержался и скривился. Вот же упырь.

— Отец, нужно получше подготовиться, — пробормотал я. — Если мама полетит как будущая глава клана, она должна выглядеть соответственно. Ей нужна новая одежда, новый меч, револьвер. И коляска ей под стать, а не моя старая.

— Ты прав, сын, — задумчиво кивнул Барон. — Я всё подготовлю. Рад, что ты не стал спорить со мной. Ты делаешь очень верные шаги, и если продолжишь в том же духе — я подумаю, чтобы передать свой титул тебе, а не Леониду.

— Мне не нужен титул, отец, — смутился я. — Пусть Леонид станет Бароном. Ты его готовил для этой цели. Я же… Я буду помогать клану, чем смогу.

Барон посмотрел на меня долгим взглядом. В его глазах я увидел непонимание и настороженность. Захар Грейг не понимает, почему я так поступаю. Он не видит смысла в моих поступках, оттого и чувствует настороженность. Он не может поверить, что кто-то готов отказаться от титула Дворянина.

— Отец, в столице кое-что произошло, — я замялся. — Елизавета попала в беду, и я ей помог. Взамен она, по моей просьбе, помогла устроиться Свете в столичную гимназию. Ты же не против? Свету облили кислотой и чуть не лишили глаза. Если бы я не…

— Ты, как всегда, слишком добр, сын, — улыбнулся Барон. — Ты очень заботишься о своей двоюродной сестре. Конечно, я не против.

— Насчёт Волковых, — я решил перевести тему, пока Барон не спросил, как именно я выручил Елизавету. Вряд ли он обрадуется, если узнает, что я так просто простил долг жизни и не потребовал ничего для клана.

— Отец, я почитал про Князя Лавра Врангеля. Он очень могущественный Маг. И он не простит так просто клан Волковых. Он что-то потребует взамен.

— Тоже так думаю, — задумчиво кивнул Барон. — Но даже не представляю, что он может попросить. Разве что… Он захочет использовать твою связь с Церковью Богини Жизни.

— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь маме, — вздохнул я.

— Если даже ничего не получится — ничего страшного. Не стоит перенапрягаться, сын. Конечно, Волковы наши союзники. Но ты гораздо важнее для меня.

— Спасибо, отец, — я склонил голову.

— Ступай, сын, — улыбнулся Барон. — Обрадуй Анечку. И будьте готовы к завтрашнему полёту.

— Да, — я поклонился и вышел из его кабинета.

— Он звонит кому-то, — сказала Мия. — Хочешь послушать?

Я коротко кивнул.

Мия открыл рот и заговорила голосом Барона:

— Ало, Костя, я поговорил с Артуром. Завтра он с матерью полетит к Князю.

— Хорошо, — Мия очень умело сымитировало облегчение, с которым ответил Константин Волков, нынешний ВрИО главы клана.

— Но тебе надо подготовить Аню, — строго сказал Барон.

— Подготовить? — не понял Константин.

— Конечно! Не думаешь же ты, что она оденет домашний халат и поедет к Князю⁈ Ей нужна подходящая одежда. Артефакты, клинок, револьвер. И новая инвалидная коляска, ходить она пока не может. Подготовь всё так, чтобы не опозорить свой клан.

— Совсем не подумал про это, — пробормотал Константин.

— Ты просто привык, что за тебя всё слуги делают, — фыркнул Барон. — Совсем отвык своей головой думать.

— Так я пока никому не сказал, что она летит завтра, — зачем-то начал оправдываться Константин.

— В общем, готовьтесь, — бросил Барон.

Звонок прервался.

— Он несколько минут назад хотел её посадить на твою старую коляску, — хихикнула Мия.

Я усмехнулся. Вот вообще не удивлён, Барон Захар самый лицемерный человек из всех, кого я знаю.

Водитель доставил меня до дома, и первым делом я поел. Немного взгрустнул, вспомнив великолепную еду в отеле «Солнце». Может, переманить к себе их поваров?

Закончив с едой, я поднялся себе в комнату. Написал маме, что у себя — ответит, когда освободится.

Сел в кресло, и закрутил монетку.

— Завтра встреча с Князем Лавром, — прошептал я. — Нужно подготовиться.

— Алхимия?

— Да.

Мама сама не станет выходить из комнаты, чтобы не попасться на глаза слугам. Поэтому я мог закрыться и спокойно заняться алхимией.

Мне предстояло приготовить три Зелья Омоложения — два Средних и одно Сильное. Ингредиенты я купил ещё в «Аукционном Доме Кафки». А следом я использую Тёмную Жемчужину и создам особый раствор, который имеет очень странное название: «Чёрная Кровь Меча».

Рецепт этого крайне специфического раствора я узнал случайно, когда обыскивал дом одного из видных артефакторов столицы Великой Империи. Никогда не создавал этот алхимический продукт, но сейчас он мне может помочь во время встречи с Князем Врангелем.

Рецепт был довольно сложным и требовал немало моей крови в качестве одного из основных компонентов. С алхимией я закончил сильно уставшим, когда на улице было уже темно.

Сел в кресло и проверил телефон — мама написала, что я могу к ней прийти.

Я выпил воды и несколько минут просто посидел, отдыхая.

Когда я вошёл в комнату мамы, она стояла у окна, спиной ко мне.

— Это я, — аккуратно прикрыл дверь.

Мама повернулась. Я замер.

— Ну как? — она потрогала своё лицо.

— Здорово! — восхитился я. — Тебе как будто лет восемнадцать!

Мама хихикнула.

— Тебе нельзя показывать своё лицо Барону, — заволновался я. — Если он тебя такой увидит, точно не отпустит никуда.

— Я уже попросила Марьяну, чтобы она нашла мне вуаль, — улыбнулась мама.

Мне было непривычно видеть её такой. Словно я с одногодкой разговариваю. В прошлой жизни мама поддерживала более взрослый образ — лет 25–27.

— Ты пока не выпила Эликсир, да? — я подошёл к ней.

— Собираюсь после твоего ухода это сделать. К утру я буду Гранд-мастером.

Мама была настроена воинственно.

— Давай с тобой обговорим поведение при Князе, — я сел на стул. — Тебе придётся взять на себя роль лидера. Я отправил ему письмо от твоего имени, сказал, что мы сможем заинтересовать его. Поэтому Князь и позвал нас с тобой вдвоём.

— Ты хочешь заинтересовать его моей молодой внешностью? — поняла мама.

— Не его, — покачал я головой. — Садись, я тебе расскажу, как мы будем завтра действовать.

С мамой мы проговорили целый час. Она очень близко к сердцу приняла завтрашнюю поездку, поэтому спрашивала и уточняла меня по каждой детали.

Я ушёл к себе, оставив маму с Эликсиром Развития Ядра. А сам занялся тренировками элемента тьмы. Я и так весьма уверено им владел, но надо ещё лучше.

Лёг спать только в два ночи, уставший донельзя. А проснулся в семь, по будильнику.

Я быстро умылся, вышел из комнаты и увидел слуг, которые заносили пакеты и коробки в комнату мамы. Марьяна следила за их работой.

Последней в комнату завезли новую инвалидную коляску — ониксово-чёрную, с чёрно-серебристыми колёсами и с кнопочками на подлокотниках.

Марьяна, заметив меня, подошла и доложила:

— Десять минут назад прибыл помощник Барона и приказал подготовить госпожу Анну к предстоящей поездке и перелёту.

— Хорошо, — кивнул я. — Ты справишься?

Спрашивал я, скорее, для слуг. Мама и сама одеться сможет, при желании.

— Да, — кивнула Марьяна. — Помощник Барон требовал, чтобы другие слуги тоже помогали мне. Но я сослалась на ваш приказ и сказала, что госпоже становится неуютно при других людях.

— Да, ты молодец, — я улыбнулся Марьяне. Затем строго посмотрел на слуг и приказал: — Спускайтесь вниз. С мамой может быть только Марьяна, больше никто.

Слуги покивали и поспешили убраться.

Я спустился вниз и увидел того самого усатого коротышку, который следил за моим интервью с Сарой. Помощник Барона сидел за столом, пил чай и хмуро читал что-то на планшете.

— Благородный Артур! — встрепенулся он, увидев меня. — Позвольте представиться, в прошлый раз не получилось. Я Василий, Маг ранга «Мастер».

— Рад познакомиться, Маг Василий, — кивнул я. — В следующий раз сперва спрашивайте меня, прежде чем давать приказы, относящиеся к моей матери. Хорошо?

Я холодно смотрел на коротышку, ожидая ответа.

— Да, конечно, — стушевался Василий. — Просто я… Так было бы удобнее и быстрее.

Ничего не сказав, я ушёл на кухню и попросил сделать мне завтрак. Поел там же.

Спустя полчаса показалась Марьяна и попросила меня помочь спустить маму.

Я поднялся и вошёл в её комнату.

— Вау! — восхитился я.

Мама была одета очень стильно. Чёрное платье с лёгким блеском шёлка струилось по фигуре, подчёркивая плавность линий. Талию стягивал корсет, искусно сшитый и украшенный тонким узором. Длинные перчатки из бархата доходили до локтя, а полупрозрачная чёрная вуаль скрывала лицо, оставив только глаза, что придавало образу мамы загадочности.

Справа на боку у неё была закреплена чёрная кобура с револьвером, а слева — короткий меч в дорогих ножнах.

— Ну как? — спросила мама.

— Очень круто, — я показал ей большой палец. — Садись в коляску, спущу тебя вниз. Скоро ехать.

Мама села в инвалидное кресло и прикрыла глаза. Я покатил её из комнаты. На лестнице укрепил маной руки и приподнял коляску вместе с мамой.

Внизу стоял нервный Василий. Увидев нас, он обомлел.

— Благородная Анна? — неуверенно спросил он.

— Да, это она. Машина готова?

— Да, конечно…

Мы вышли. На улице нас ожидал чёрный фургон.

Я загрузил маму, и сам расположился рядом. Василий тоже поехал — он сел на переднее сиденье.

— Вы полетите с нами? — спросил я прямо.

— Да, — он повернулся ко мне. — Но к Князю не пойду, меня никто не приглашал.

Я кивнул.

В аэропорту мы прошли регистрацию и сели в кафешке, ожидая рейс. Когда до начала регистрации оставалось десять минут, через громкоговорители раздалось предупреждение:

Уважаемые пассажиры! Рейс НР9012 по маршруту Серый — Архангельск задерживается по непредвиденным причинам. Ожидаемое время вылета: 11:00. Мы приносим извинения за доставленные неудобства и благодарим вас за понимание. Для получения дополнительной информации, пожалуйста, обратитесь к стойке информации или следите за объявлениями.

Хм, номер рейса у нас другой, но у нас и самолёт частный. А вот маршрут совпадает. Получается, что и наш самолёт задерживается?

К нашему столику подошёл озадаченный Василий.

— К Князю Лавру Врангелю прибыл с визитом Старый Князь Есенин. Он закрыл небо над Архангельском.

— Закрыл небо? — переспросил я.

— Да, — кивнул Василий. — Никто не может летать без его дозволения. Ни птицы, ни техника.

— Как тиранически, — пробормотал я.

— Это Есенин, — пожал плечами Василий. — Тем более, Старый Князь.

Неофициальный титул «Старый Князь» могли получить Маги, которые передали свой титул Князя молодому поколению. Старый Князь — значит бывший Князь. Он не имеет юридической власти, но зачастую его фактическое влияние ещё больше, чем у Князя.

— Нам тут ждать? — уточнил я.

— Думаю, да. Князь Врангель и Старый Князь Есенин давние друзья. Думаю, скоро небо откроется.

В итоге небо открылось лишь в полпервого. А в час дня самолёт вылетел в Архангельск.

Лететь было недалеко, всего полчаса. Проще на поезде поехать, но это не по статусу.

В аэропорту Архангельска нас встретили молчаливые охранники. Они тоже приехали на фургоне, поэтому проблем с загрузкой мамы не возникло.

По пути мы проехали через три кордона, прежде чем, наконец, заехали в небольшой коттеджный посёлок, откуда открылся вид на массивную крепость с башнями, сделанную из серого камня. Она стояла на отвесном утёсе и возвышалась над всеми остальными строениями.

— В этом посёлке живут семьи солдат и слуги, — шепнул мне Василий. — А сам Князь живёт в той крепости, она известна как «Морская Крепость».

Обитель Князя была окружена высокой стеной, на которой патрулировали солдаты.

Автомобиль остановился перед воротами, и нас тщательно проверили — один из Магов использовал какие-то чары, что волной прошлись по пространству. Скорее всего, идентификационная магия.

Когда мы заехали на территории крепости, автомобиль поехал по краю утёса, и я увидел из окна широкую реку, несколько причалов и два корабля. Один из них был особенно красив — чёрный, огромный, с угольными парусами.

— Это личное судно Адмирала, «Пучина», — прошептал Василий. — Ходят слухи, что весь этот корабль — один огромный артефакт. И что Адмирал своей магией может поднять его в воздух. Но я не знаю, правда ли это.

Наконец, автомобиль остановился. Я выкатил маму из фургона и увидел, как в нашу сторону идёт молодая девушка с милой улыбкой на лице.

— Приветствую вас, Благородный Артур, Благородна Анна, — она по очереди поклонилась нам. — Князь ждёт вас у себя в кабинете. Я, Аристократка Елена, провожу вас к нему.

— Спасибо, — улыбнулся я.

— Вам требуется помощь? — она посмотрела на маму.

— Нет, я сам.

Елена кивнула и повела нас к широкой каменной лестнице. Благо тут был пандус, поэтому мы без труда поднялись.

Мы вошли в здание, прошли несколько коридоров и наконец оказались у массивной деревянной двери. Елена деликатно постучалась и дождалась, когда ей гаркнут:

— Пусть входят!

Она открыла двери, и я вкатил маму в огромный кабинет. Успел заметить полки с книгами до потолка, множество фигурок кораблей, несколько стеклянных бутылок с кораблями внутри и пару стоек с холодным оружием и револьверами. Но затем всё моё внимание сосредоточилось на человеке, который сидел за монструозных размеров столом.

Короткие седые волосы, испещрённое морщинами, суровое, обветренное лицо, и закрытый повязкой левый глаз. Адмирал был одет в простую форму моряка и на первый взгляд выглядел обычным стариком.

По правую руку от него, на шаг позади, стояла женщина лет сорока — Юлия Врангель, старшая дочь Лавра и его наследница. Она уже десять лет Магистр на пике, и всё никак не может стать Архимагом. Когда она прорвётся — Лавр передаст ей свой титул, Юлия станет Княгиней.

Выглядела будущая Княгиня так же строго, как и её отец. Да и чертами лица оба были похожи.

— Князь Лавр, Благородная Юлия, — я поклонился им обоим. — Я, Благородный Артур Грейг, крайне признателен вам за приглашение. Это честь для меня.

До того, как Князь или Юлия успели ответить, мама поднялась с кресла и изящно поклонилась.

— Благородная Анна Грейг признательна вам.

Князь хмыкнул, а Юлия с лёгким интересом посмотрела на маму.

— Мы принимаем ваше приветствие, — тихо сказала Юлия. — В письме вы упомянули, что можете заинтересовать нас. И отдельно выделили меня. Расскажите, что вы имели в виду.

Мама сняла свою вуаль.

Брови Юлии взметнулись вверх.

— Вы выглядите очень молодо, — заметила она.

— Да, — мама улыбнулась. — Так было не всегда. Я могу подсказать вам, как добиться такого же эффекта. Вы с Князем оба можете помолодеть внешне.

— Не интересует, — хмыкнул Адмирал.

У него очень сиплый, немного неприятный голос.

— Подожди, отец, — Юлия положила ладонь на плечо Князю.

— Тут и так всё понятно, — поморщился старик. — Юноша спас жизнь Елизавете Булгаковой на днях. Оттуда и растут ноги, я прав?

— Мы не можем ответить вам, — склонила голову мама.

— Спасибо, — улыбнулась Юлия. — Я свяжусь с Булгаковыми.

— Не факт, что они смогут вам помочь, — заметила мама. — И качество помощи может отличаться. Уважаемый Адмирал правильно отметил — Артур спас жизнь дочери Князя Булгакова. Если он попросит за вас, вы сможете получить самое лучшее… «лечение».

— Насколько я смогу омолодиться? — прямо спросила Юлия.

— Максимум — на тридцать лет.

Ответ мамы явно удивил Юлию Врангель. Было видно, что она очень заинтересована предложением.

— Я сам поговорю с Александром, — хмыкнул Лавр. — Он мне не откажет. А если мне понадобится твоя помощь, парень. То и ты мне не откажешь.

Последние слова были обращены ко мне.

— Александр Булгаков, это Старый Князь клана, — подсказала Мия. — Он ГрандМаг, как и Лавр.

— Однажды вы простили клан Куракиных, позволили ему жить, — тихо сказала мама. — Что мы должны сделать, чтобы вы простили и клан Волковых?

— Волковы провинились сильнее Куракиных, — фыркнул Лавр. — Но так и быть. Есть кое-что. Если вы справитесь — я прощу клан Волковых и позволю ему жить.

Мама насторожилась и кивнула. Я немного напрягся, ожидая продолжения. От слов Князя зависит, смогу ли я получить Волковых, или клан ждёт забвение.

Глава 14

— Недавно ко мне приезжал мой старый друг, Мишка Есенин, — начал Лавр. — Он показал свою новую коллекцию шахматных фигур работы Юры Ломоносова. Достань мне комплект шахматных фигур на одного игрока, которые, будут, как минимум не хуже. А в идеале — ещё лучше, чем у Мишки.

Повисла тишина. Князь Лавр выглядел довольным, в то время как его дочь едва заметно морщилась.

Очевидно, что старик не собирается прощать Волковых. Агата убила слишком многих, и клан должен быть наказан за это, чтобы не создавать прецедент.

— Юрий Ломоносов — это очень известный артефактор, Архимаг, — подсказала Мия. — Он дядя нынешнего Князя Ломоносова.

Что и следовало ожидать. Оба заинтересованных клана — Грейг и Волковы, не способны достать артефактные шахматы уровня Архимага. Но я был готов к чему-то подобному.

После небольшой паузы мама сказала:

— Мой сын, Артур, имеет выдающийся талант в артефакторике. И он сделает вам шахматные фигуры, если вы дадите слово, что информация про его таланты не выйдет за пределы этой комнаты.

Князь приподнял брови и посмотрел на меня. Я ощутил слабый всплеск интереса ко мне. Но даже его хватило, чтобы моё тело наполнилось маной.

— Вы многое скрываете, Анна, — заметила Юлия. — Ваше состояние здоровья, таланты вашего сына. Зачем это?

Я чуть напрягся. С мамой мы такой вопрос не обсуждали.

— Имеются причины, — мама отвела взгляд. — Иногда необходимо скрываться, чтобы выжить.

— Даже так… Ладно, я согласна. Даю слово, что тайна Артура Грейга останется со мной.

Юлия посмотрела на отца. Тот поморщился, но всё же произнёс:

— Я тоже даю слово.

Князь сказал это таким тоном, что стало очевидно — своим ответом он закрыл все долги. Отплатил нам за информацию о способе омоложения, и если мы не сможем его заинтересовать — больше нас слушать не станут.

Мама кивнула, ласково мне улыбнулась и велела:

— Артур, покажи им.

Страсть Адмирала к холодному оружию была известна всем. Также было известно, что он часто встречается с другими старыми ГрандМагами, где они хвастаются друг другу своими коллекциями.

Я ожидал, что Адмирал потребует артефакт. Ставил на холодное оружие, но учитывал и другие варианты.

Поэтому я купил Тёмную Жемчужину и сделал «Чёрную Кровь Меча». Мне нужно показать свои способности Князю, чтобы он поверил в мой талант.

— Вы не против, если я сломаю один из ваших стульев? — скромно спросил я.

— Не против, — проворчал Князь.

Ему стало чуть интереснее, и я это ощутил притоком маны.

Подошёл к стулу, повернул его, чтобы было удобнее. А затем закрыл глаза и вытянул руки. Вокруг моих кистей закружились ленты тьмы, которые постепенно перешли на предплечья.

Я выпускал элемент тьмы. Не зря же тренировался в отеле и дома.

Благодаря потоку маны, которая непрерывно поступала в моё тело, я совсем не ощущал оттока энергии.

Открыл глаза, взялся правой рукой за одну из ножек стула и с хрустом сломал её. Плотно стиснул левой ладонью деревянную поверхность ножки и активировал Метку Души, в которой была спрятана «Чёрная Кровь Меча».

Жидкость, внешне похожая на мазут, вытекла из моей ладони и впиталась в ножку стула. Я начал вливать в неё ману и силой воли трансформировать ножку.

Я плавно вёл правой ладонью по поверхности деревяшки, и она на глазах менялась. Превращалась в угольно-чёрный клинок.

Когда я закончил, в моих руках покоился чёрный кортик с гладким эфесом без гарды.

Интерес Юлии и Лавра резко возрос. Моё Ядро на грани прорыва.

Надо подтолкнуть.

Я медленно поднял кортик и легко ударил им по сломанному стулу. Лезвие плавно разрезало дерево, оставляя после себя чёрный след — словно от копоти.

Стул развалился на несколько частей и упал на пол. Обломки продолжили покрываться чернотой и разлагаться на глазах. В это время эмоции двух могущественных Магов, а вместе с ними и мамы, вышли на пик.

Моё Ядро с треском перешло на шестую ступень.

По моему телу прошла приятная дрожь, я с трудом скрыл своё ликование. Посмотрел на маму. Та пришла в себя и сказала:

— Отдай клинок, Артур. Пусть Князь и Благородная посмотрят его.

Мама знала, что я собираюсь сделать меч для Князя. Но она не догадывалась, каким способом я это сделаю.

— Да, — я кивнул, подошёл к столу Князя и двумя руками протянул меч.

Юлия взяла его и с интересом рассмотрела.

— Это артефакт, который совсем немного не дотягивает до уровня Мастера, — удивлённо протянула она. — Из ножки стула? Я о таком не слышала никогда.

Я кротко улыбнулся. На самом деле, из «Чёрной Крови Меча» можно было сделать что-то по-настоящему стоящее. Одна Чёрная Жемчужина стоит три тысячи рублей, дороже, чем кристалл зомби-Мага шестой ступени.

И Жемчужина — не единственный компонент. Я использовал и другие ингредиенты, включая свою кровь. «Чёрную Кровь Меча» смело можно продавать за тысяч пять. Но… Такой уникальный состав был использован на деревяшке.

— Давай сюда, — Князь забрал кортик у дочери и покрутил его в руках. — Простенький, ноартефакт, с элементом тьмы. Учитывая, что ты сделал его из ножки стула…

Лавр внимательно посмотрел на меня, а затем перевёл взгляд на маму.

— Ваш сын имеет Благословение Бога Знаний. И судя по демонстрации — очень сильное благословение.

— Я знаю, — мама с гордостью кивнула.

— Не хотите отдать его в Церковь? — заинтересовано спросил Лавр.

— Нет, — жёстко ответила мама.

— Хорошо, — Лавр положил кортик на свой стол. — Я дам вам шанс. Артур, что тебе требуется для создания шахмат?

Я посмотрел на маму, и она ответила за меня. Мы всё обговаривали, и из нашей пары она должна выглядеть безусловным лидером.

— Ему потребуется пустая мастерска́я артефактора и все ингредиенты, которые он потребует. Взамен вы получите самые уникальные шахматы из существующих. Мой сын гений, своей демонстрацией он не показал и малой части своего таланта.

— Будет, — кивнул Лавр. — Если он сделает шахматы, которые мне понравятся — мы поговорим насчёт Волковых. Но «Гнев Адмирала» длится неделю. Осталось четыре дня. Успеешь?

— Да, — тихо сказал я.

— Тогда свободны, — махнул рукой Князь.

Я мысленно выдохнул. Всё сработало.

У каждого из трёх Божеств этого мира существует своё Благословение. У Богини Жизни — исцеление. У Бога Войны — усиление. А у Бога Знаний — талант в артефакторике или алхимии. Все эти «Благословения» — всего лишь пассивное влияние нераскрытой Метки Души. Но для меня это очень удобно — я легко могу списать свои навыки артефактора на Благословение. Князь и его дочь не будут болтать — они дали слово. Это не магическая клятва, но тоже весьма весомый обет.

— Я пройдусь с вами, — сказала Юлия.

Мама села в коляску, я встал позади и покатил её на выход. Когда мы вышли из кабинета Князя, к нам присоединилась Елена.

— Артур, подготовь список необходимых материалов и отправь мне, — Юлия посмотрела на меня. — Завтра утром мастерскую подготовят.

— Хорошо, — кивнул я.

Мы обменялись контактами, и Юлия ушла. Елена проводила нас в другое крыло крепости и показала, где находятся наши будущие покои.

— Слуги их скоро подготовят, — виновато сказала Елена. — Мы не ожидали гостей. Можете пока посидеть на веранде, оттуда открывается прекрасный вид.

— Мы примем ваше приглашение, — кивнул я.

— Мы принесём вам напитки, желаете что-нибудь?

— Маме зелёный чай, а мне кофе с молоком.

Елена показала, где находится веранда. Вид и правда открывался потрясающий — река, покрытые лесами горы, и озеро в форме сердца.

Через несколько минут нам принесли напитки, и мы остались с мамой одни.

— Сын, нас подслушивают? — тихо спросила мама.

Я незаметно дал знак Мие.

— Все камеры и жучки под контролем, — доложила она. — Никто ничего не услышит.

— Нет, никто нас не услышит, — сказал я.

— Скажи, — мама сняла вуаль. — К чему ты стремишься?

— К чему стремлюсь? — я задумчиво посмотрел на неё.

— Да, сын, — мама выглядела очень серьёзно. — Раньше я думала, что ты просто хочешь обеспечить хорошую жизнь себе, мне, своим будущим детям. Поэтому я поддержала тебя, когда ты захотел сделать меня Баронессой. Но чем больше я тебя узнаю́, тем меньше мне кажется, что твои цели столь приземлённые. К чему ты стремишься, Артур?

Я не спешил отвечать. Вынул из кармана монету и закрутил её.

— У человеческой жизни нет смысла, — тихо сказал я. — Мы обыкновенные странники и наблюдатели. Наша жизнь коротка, как сон, который может закончиться в любое мгновение.

Я посмотрел в глаза удивлённой маме.

— В той, другой, жизни, у меня появилась Цель. Я хотел оставить след на теле мира. Стать Ангелом и навсегда отпечататься в Астрале. Стать бессмертным. Не физически, нет. Мне не нужно физическое бессмертие. Я лишь хотел, чтобы моя жизнь была чем-то бо́льшим, чем краткий сон.

— И сейчас у тебя та же цель? — тихо спросила мама.

— Да, — я уверенно кивнул. — Моя цель — это бессмертие. В идеале — отпечаток в Астрале, который никогда не сгинет. Но если это невозможно — я желаю оставить настолько глубокий след в истории человечества, насколько смогу.

Мама задумалась, начала накручивать локон на палец.

— Это странно, да? — спросил я.

— Нет, — она улыбнулась. — Жаль, что твоя цель настолько опасна. Но это ведь твой выбор. В этом и есть истинная свобода. Делать выбор и следовать ему.

Я широко улыбнулся. Знал, что она поймёт.

Щёлкнула дверь, мама надела вуаль. К нам подошла Елена.

— Ваши покои готовы. Мы связались с кланом Грейг, чтобы они отправили личную служанку Благородной Анны. Через несколько часов она будет.

— Спасибо вам, — искренне поблагодарил я.

— Если я вам понадоблюсь, звоните, — она положила передо мной визитку.

— У меня есть просьба. Можете принести в мою комнату листы бумаги?

— Да, конечно, — Елена поклонилась и ушла.

— Ты сможешь сделать шахматы, которые удовлетворят Князя? — спросила мама.

— Думаю, да, — кивнул я. — Это будет сложно, придётся очень постараться. Но я справлюсь.

Мама долгим взглядом посмотрела на меня. Я улыбнулся ей.

— Я смогла создать Стилус. У меня получится создавать зелья и артефакты, как у тебя?

— Если будешь учиться, то получится, — кивнул я. — Но это нелегко. Уйдут месяцы, чтобы базовую Печь Алхимика создать. Мне кажется, что тебе лучше сосредоточиться на своих Чарах.

— А как ты тот чёрный меч из ножки стула сделал? С помощью чего?

— Я спрятал в своей Метке особый раствор, который и превратил деревяшку в меч.

— Вот как… Хитро, — мама усмехнулась. — Ладно, покатили в комнату.

— Тебе недолго осталось притворяться, — я встал позади коляски. — Подожди денёк, пусть Юлия с Князем Булгаковым поговорит и договорится о покупке Зелья Омоложения. Она будет в хорошем настроении, и я попрошу у неё помочь нам с легендой. Скажем, что в этой крепости ты окончательно пришла в себя.

— Да, уже пора, — повеселела мама. — Надоело прикидываться больной.

Я отвёз её в одну из двух подготовленных комнат, а сам занял вторую. Тут было весьма удобно — большая кровать, два рабочих стола, ванная.

— Что будешь делать? — Мия запрыгнула на кровать и свернулась клубочком.

— Буду рассчитывать новый артефакт, — я поморщился. — Использую только те комбинации, которые знаю. Это сильно сократит время.

Я сел за рабочий стол — на краю лежала толстая папка бумажных листов и целый набор из ручек и карандашей.

Я занялся расчётами. Для начала нужно определить, какие магические материалы я буду использовать, чтобы отправить Юлии список.

— Хорошие новости, — мурлыкнула Мия. — Валентин, наконец, создал Метку Души.

— Отлично. Есть успехи с поиском Любы?

— Он поговорил с родителями Иры Котовой, представился дальним родственником Любы. Те подсказали, что в селе неподалёку живёт Любовь Котова. Валентин поехал туда на электричке и в пути создал Метку Души.

— Ну и хорошо, — я довольно кивнул. — Надеюсь, Люба подойдёт нам.

* * *

Село «Квашино», железнодорожный вокзал.

Валентин сидел на скамейке перед зданием вокзала и смотрел на свою левую ладонь. Он до сих пор не мог поверить, что и правда получил способность становиться невидимкой. Это же… Да это невозможно!

Он никогда не слышал ни о чём подобном. Почему миру неизвестна настолько потрясающая возможность усиления? Валентин точно не знал, но догадывался, что он далеко не один такой уникальный. Определённо существуют и другие Маги, способные создать Метку Души.

На смартфон пришло сообщение. Ники торопила его — уже темнеет, надо действовать.

Валентин со вздохом поднялся и пошёл искать такси. Он держал путь прямо в сельскую администрацию.

Через двадцать минут Валентин вышел из автомобиля, спрятался за кустом и внимательно осмотрел территорию администрации. Кроме двух патрульных никого не было.

Дождавшись удобного момента, Валентин собрался с духом и активировал свою Метку Души. Он подошёл к двери, аккуратно открыл её и вошёл внутрь. Прямо перед ним стоял лысый мужчина, который оглянулся на открывшуюся дверь. Никого не увидев, он вошёл в ближайший кабинет.

У Валентина часто забилось сердце, ему стало жарко. Это как же можно использовать такую способность?.. На ум приходили десятки идей, с помощью которых можно быстро озолотиться, если бы не строгая клятва.

Единственный минус — мана тратится очень быстро. Хватит на несколько минут активного использования, а дальше нужно ждать, когда энергия восполнится.

Валентин нашёл пустую комнату с компьютером и подключил к нему свой смартфон, чтобы Ники смогла взломать сеть и добраться до реестра жителей.

— Нашла, — раздался тихий голос в наушниках. — Я отправила тебе адрес, езжай туда.

Валентин незаметно покинул здание администрации и проверил адрес на смартфоне. Довольно далеко, пешком не дойти. Придётся такси вызывать.

Спустя полчаса Валентин был на месте. Он с сомнением смотрел на старенькую трёхэтажку — именно в этом здании, в квартире номер двенадцать, жила Любовь Котова. А также её четверо детей и мама.

Валентин поднёс смартфон ко рту и тихо спросил:

— Мне точно стоит её проверять? Вряд ли она Магиня.

— Проверь, всякое может быть, — авторитетно сказала Ники. — Может, она очень слабая Магиня.

— Ладно, — вздохнул Валентин. — Тогда надо до утра ждать, когда она на работу пойдёт. Где она, кстати, работает?

— Это твоё задание, узнавай сам, — проворчала Ники.

Валентин понял, что давно не хвалил кошечку. И решил искупить свою ошибку.

Найти отель в селе — та ещё задача. Валентин не хотел ночевать на улице или незаконно проникать в чужую квартиру, даже пустую. Поэтому он передумал ждать утра и решил действовать прямо.

Ники подсказала ему код, чтобы он открыл дверь в подъезд. Валентин поднялся на второй этаж и постучал в квартиру Любы.

— Кто там? — раздался подозрительный голос.

— Посмотрите в глазок, — вяло попросил Валентин, направляя ману в глаза.

Светящиеся зрачки — самый удобный способ показать, что ты Маг.

За дверью ойкнули, Люба затараторила:

— Что вам надо⁈ Я простая повариха, у меня ничего нет!

— Вы Магиня? — строго спросил Валентин. — И не смейте врать!

За дверью стихли.

— Я даже не Ученик, — испуганно ответила Люба. — У меня Слабый талант и Ядро первой ступени. Я только прошла инициацию и больше никак не соприкасалась с Магией.

Валентин достал смартфон и прочитал сообщение от Ники:

«Задание выполнено. 300 рублей на твоём счету. Следующая цель — город Бетлин. Там будет серия заданий, и минимальная цена за задание — 500 рублей».

Валентин повеселел, прочитав сообщение.

— Я ухожу, — строго сказал он. — Такие слабые Магини нас не интересуют.

За дверью раздался облегчённый вздох.

Валентин развернулся и зашагал на выход из дома.

* * *

Когда я откинулся на спинку стула, закончив с предварительными расчётами, Мия доложила:

— Ники и Валентин нашли Любовь Котову. Она мать четырёх детей, работает поварихой. Магиня низшего ранга, даже не Ученица, с Ядром первой ступени.

— Хм, — я взял со стола монетку. — Слабовата, конечно. Но зато есть мотивация. Должна желать лучшего для своих детей.

— Она живёт с мамой, — добавила Мия.

— Ещё один член семьи, — кивнул я. — Но как её заманить в Организацию? И кто её будет учить магии? Ей нужно хотя бы до второй ступени Ядро поднять, чтобы она смогла Метку Души создать.

Мия не ответила. Она лежала и с интересом ожидала, что я скажу дальше.

— Мама четверых детей, она не станет рисковать и входить в непонятную Организацию, — медленно сказал я.

— Но ведь в Организации ей будет лучше, — заметила Мия. — Она сможет делать препараты и получать за них большие деньги. Сможет в будущем купить хорошую квартиру и помочь детям с деньгами. Чтобы они поступили в хорошие учебные заведения. Может, это всё ей и рассказать?

— Нет, тут надо действовать тоньше, — вздохнул я. — Валентин ещё не уехал?

— Нет.

— Тогда, пусть возвращается. Надо поговорить с Любой.

Глава 15

Село «Квашино», улица Петра Шлау, дом 24а.

Валентин во второй раз за последние десять минут постучался в дверь квартиры номер двенадцать.

Заскрипел пол, кто-то посмотрел в глазок.

— Снова вы⁈ — удивлённо воскликнула Любовь Котова.

— Да. Есть разговор. Выходите.

— Никуда я с вами не пойду! — возмутилась Люба.

— Вы правда хотите проигнорировать моё требование? — глаза Валентина засветились. — Жду тридцать секунд. Если вы не откроете дверь — я сам её открою.

Люба всерьёз восприняла угрозу. Она, как никто другой, знала, что с Магами шутки плохи.

Спустя двадцать секунд щёлкнул замок, дверь открылась, в подъезд вышла испуганная Любовь Котова.

Перед Валентином предстала бледная пухлая женщина лет сорока, одетая в безразмерное платье и потёртую куртку. На её лице был виден глубокий отпечаток усталости. Но несмотря на не самый свежий вид, лицо у Любы симпатичное. Валентин сразу понял, что в молодости она была недурна собой.

— Кто вы? — Любовь с тревогой смотрела на Валентина. — Что вам от меня надо?

— Давайте выйдем во двор, — Валентин первым пошёл на выход.

Люба подавила в себе желание закрыться дома и потопала за незваным гостем.

Оба вышли во двор. Валентин протянул Любе смартфон и сказал:

— С вами кое-кто хочет поговорить.

Люба с удивлением приняла телефон и непонимающе спросила:

— Кто это?

— Здравствуйте, Любовь, — ответил ей приятный мужской голос. — Прошу прощения, что напугали вас. Меня зовут Артур Грейг, я член организации «Хранители Знаний».

— Артур Грейг? — удивилась Люба. — Тот самый? Мне про вас дочь рассказывала, у вас интервью взяли.

— Да, правильно, это я.

— И что же вам нужно от меня? — осторожно спросила Люба.

— Вы хотите изменить свою жизнь? — в ответ спросил Артур.

— Э-э-э, как?

— Полностью изменить. Переехать из села в крупный город. Или в другое село, но для богатых людей. Купить дом, квартиру. Помочь своим детям получить достойное образование, подправить вашей маме здоровье. И самой стать более молодой, вернуть былую красоту.

— Молодой человек, — нахмурилась Люба. — Что вы хотите от меня? Зачем я понадобилась этой вашей организации?

Хоть Люба и казалась внешне недовольной, но её сердце быстро застучало после слов Артура. Кто не захочет такой жизни?

— У вас есть уникальный дар, — объявил Артур.

Его голос звучал как-то тепло, по-доброму. Люба верила ему, хоть и старалась себя одёргивать и напоминать, что нужно быть осторожнее.

— Какой дар? — не сдержалась Люба.

— Он вам передался от ваших предков, Котовых. Если вычленить суть — вы в перспективе можете стать одним из лучших алхимиков страны.

— Что? — Люба захлопала глазами. — Вы серьёзно, что ли? Я — алхимик?

— Да. Если вы доверитесь нам, мы, Хранители Знаний, поможем вам высвободить спящий в вас талант и огранить его. Вы станете Магом и алхимиком.

— С чего мне вам верить? — уже не так уверенно спросила Люба.

— Проверьте баланс своего счёта, — попросил Артур.

— Баланс? — в очередной раз удивилась Люба. Она достала из кармана куртки старенький телефон и открыла сообщения. Её глаза округлились, когда она прочитала о поступившем платеже в две тысячи рублей.

— Это аванс, — спокойно сказал Артур. — Мы готовы в вас вкладываться.

Люба открывала и закрывала рот, не способная поверить в увиденное. Две тысячи — это зарплата за два года!

— Чтобы вступить в нашу организацию, вам придётся дать строгую магическую клятву, — предупредил Артур. — Но вы вправе отказаться. Организация найдёт другого Мага с вашим даром.

— Что будет, если я откажусь? — робко спросила Люба, крепко сжимая телефон.

— Валентин сотрёт вам память. Деньги останутся у вас, забирать их никто не будет.

— Можно мне подумать?

— Да, конечно. Завтра утром вам придёт сообщение с предложением вступить в Организацию.

— Хорошо, значит, утром…

Люба попрощалась с Артуром и отдала телефон Валентину.

— Прошу прощения, что напугал, — устало улыбнулся он.

— Ничего страшного. Вы тоже в этой… Организации? — тихо спросила Люба.

— Да, на днях меня приняли, — кивнул Валентин.

— И вы тоже алхимик? — Любе стало любопытно.

— Алхимик? — удивился Валентин. — Нет, совсем нет. Но мне запрещено говорить о своём даре. Только если вы вступите в Организацию, я смогу поделиться с вами своим талантам.

— Поняла, — кивнула Люба.

— Скажите, а где тут можно остаться на ночь? — неловко спросил Валентин.

Люба замешкалась. Ей хотелось помочь, но тогда Валентину придётся ночевать в её доме. Хотя… Вряд ли это что-то изменит.

— В квартире номер два живёт бабушка. У неё есть свободная квартира, она может сдать её вам на ночь.

— О, спасибо, — обрадовался Валентин. — Что ж, спокойной ночи вам.

— Чувствую, ночь у меня будет совсем не спокойной, — устало улыбнулась Люба.

Она вернулась в свою небольшую квартиру. Младшие уже спали, старшая дочь смотрела что-то в смартфоне, а средний сын смотрел мультики.

— Вася, спать иди, — строго приказала Люба. — Маша, убирай свою игрульку, завтра в школу!

Оба ребёнка начали ворчать, но подчинились. Все четверо детей ночевали в одной комнате, а Люба с мамой спали в гостиной.

Вскоре в квартире наступила тишина.

— Дочь, что с тобой? — раздался скрипучий голос с дивана.

Голос старушки заставил Любу вздрогнуть. Она-то думала, что мать спит.

— Мам, а в нашем роду были алхимики? — спросила Люба.

— Да, — седая старушка с кряхтением села. — Генри Котов, гений алхимии, он создал несколько рецептов, которые используются до сих пор. Про него в учебниках Академиума пишут. А почему ты спрашиваешь?

— Просто, стало интересно.

Повисла тишина.

Люба вспоминала отца. Очень строгого человека, который потратил огромные деньги на инициацию Любы. Она стала Магиней благодаря ему. Но отец не смог ничему обучить маленькую дочь — его убили на следующий же день, а Любе с матерью пришлось бежать из города.

С тех прошло двадцать восемь лет, а воспоминания до сих пор не померкли — Люба помнила те несколько дней в мельчайших деталях.

— Твой отец очень любил тебя, — печально сказала старушка. — Он сделал тебя Магиней, был уверен, что ты невероятно талантливая в алхимии. Он был восхищён тем, как ты чувствуешь реагенты. Твой отец был уверен, что ты гений.

— Что? — изумилась Люба. — Почему ты никогда не рассказывала об этом⁈

— А зачем? Чтобы ещё сильнее тебя расстроить? Нет уж.

— А зачем сейчас рассказала?

— Ты спросила про алхимиков в нашем роду. Ты странно себя ведёшь, недавно приходил незнакомец. Тебе предлагают стать алхимиком?

Люба обомлела от проницательности своей матери. За годы бедной жизни уже забыла, насколько она умна.

— Мне надо согласиться? — неуверенно спросила Люба.

— Решай сама. Ты уже взрослая девочка, — улыбнулась старушка.

Люба кивнула. А рано утром, получив сообщение от Организации, она дала своё согласие на вступление.

* * *

Я проснулся поздно — полночи сидел, подсчитывал количество и качество требуемого материала. Закончив, отправил список Юлии и лёг спать.

— Люба всё-таки согласилась вступить в Организацию и стала пятой, если считать тебя, — весело сказала Мия, когда я пошёл чистить зубы. — Ники с ней уже познакомилась и уже уговорила переехать в столицу. Они сейчас квартиры смотрят. Но двух тысяч надолго не хватит.

— Отправим ещё, — легко сказал я. — Люба потенциально может принести миллионы. Вложиться в неё на начальном этапе совсем не зазорно.

— Да, Ники так же говорит, но Люба всё равно боится и пытается сэкономить на всём. Может, ей ещё денег отправить?

— Пока не стоит. Вот появится нужда — тогда и отправим.

Вчера мне пришлось рискнуть и частично раскрыть себя. У Валентина с собой не было никакого препарата, который бы лишил Любу памяти. Я был готов сам отправиться к ней и подчистить ей воспоминания, если Люба откажется вступить в Организацию. Но всё обошлось.

— Тебе Барон звонил три раза, — уведомила Мия.

— Не удивлён…

Закончив с утренним моционом, я сел в кресло и сосредоточился на своём Ядре. Из-за постоянного притока энергии оно непрерывно развивается, и уже сейчас достигло 3 % от максимального размера. Всего за вечер и ночь.

Но можно ускорить прогресс, если сильно удивить Князя Врангеля. И позже план «Падение Беттихеров» добавит мне энергии. В идеале я до конца месяца смогу увеличить Ядро до седьмой ступени, это откроет сразу несколько возможностей. Самое главное — в Перчатке появится третий слот для Астрального Навыка. Ну и по местным меркам я выполню минимальное условие для становления Гранд-мастером.

— Пока ты спал, я по крепости погуляла, — похвасталась Мия.

— Как далеко теперь можешь отдаляться от меня? — заинтересовался я.

— На сто метров. Не так уж далеко, но лучше, чем на три.

— Да, гораздо лучше, — согласился я.

Завибрировал телефон — снова Барон пытается дозвониться. Я ответил.

— Ало, сын? — раздался встревоженный голос. — Ты как?

— Всё хорошо, отец.

— Что там с Князем? Он простит Волковых? — нетерпеливо спросил Захар.

— Мы не знаем пока, — грустно ответил я. — Не могу ничего разглашать, нам запретили. Мы останемся в крепости на три дня. На последний день Князь вынесет свой вердикт.

— Понял, — голос Барона звучал разочарованно. — Ладно, будь осторожнее. И маму береги.

— Конечно, отец.

Мы попрощались, и я отключился.

— Тебе сообщение пришло от Елены, — сообщила Мия. — Она написала, что через полчаса ты с мамой можешь прийти на завтрак.

— Через полчаса, да? Сделаю пока мини-разминку.

Я хотел написать маме про завтрак, но Мия сказала:

— Она и так знает. Вчера Марьяна прилетела, помогает ей со всем.

— Ну и отлично, — я отложил телефон и занялся разминкой.

Успели мы вовремя. Ровно через полчаса я закатил коляску с мамой в обеденный зал, где никого кроме нас и слуг не было. Адмирал с дочерью не спешили разделить трапезу с гостями.

Мы поели в тишине. Было очень вкусно — повара Князя Врангеля ничем не хуже поваров в отеле «Солнце».

Когда подали десерт, к нам присоединилась Юлия.

— Мастерская готова. Твой список материалов я получила, он весьма дорогостоящий. Ты точно справишься?

— Да, — кивнул я, аккуратно разрезав кусочек лавандового торта и отправив его в рот.

— В течение дня все ингредиенты доставят, — Юлия прищурила глаза. — Не разочаруй нас, мальчик.

— Очень постараюсь, — улыбнулся я.

— Я связалась с Князем Романом Булгаковым. Он хочет поговорить с тобой, прежде чем давать мне ответ.

— Со мной? — удивился я. — Зачем?

— Не знаю, — Юлия поморщилась. — Может, хочет окончательно списать с тебя долг за спасение жизни дочери. Не знаю.

— Хорошо, я поговорю.

Мы доели десерт, и слуги убрали тарелки. После этого Юлия набрала номер Князя. Она пару минут поговорила с ним, затем протянула мне телефон.

— Здравствуйте, Князь, — уважительно сказал я. — С вами говорит Артур Грейг.

— Здравствуйте, Артур. Поставь на громкую связь.

Я удивлённо посмотрел на Юлию и сделал, как сказал Булгаков.

— Тебе требуется моя помощь? — спросил он.

— Нет, Княже. Помощь мне не нужна.

— Я помогу Юлии. Знай, что она теперь тебе должна.

— Спасибо вам.

Повисла короткая тишина.

— Передай обратно трубку.

Я протянул смартфон Юлии, которая без особых эмоций выслушала наш разговор.

— Он это сделал, чтобы повысить твой авторитет, да? — спросила Мия.

Я коротко кивнул.

Вчера ночью я связался с Князем Булгаковым по почте. Написал ему такое письмо:

'Здравствуйте, Князь. Вас беспокоит Артур Грейг. Как вы уже, наверное, знаете, нас с мамой пригласили на аудиенцию к Князю Лавру Врангелю. Его заинтересовало омоложение мамы. Как вы и предполагали, он сразу подумал на ваше вмешательство.

Прошу вас помочь мне и ответить согласием, когда к вам обратится Юлия Врангель. Она, вероятно, захочет купить «Сильное Зелье Омоложение».

У меня есть возможность приобрести три Зелья. Я уже связался с Хранителями, они разрешили купить их для вас.

С уважением, Благородный Артур Грейг'.

Князь ответил спустя час. Он написал, что Юлия с ним ещё вчера связалась, и он уже ответил согласием. Правда, планировал продать ей Среднее Зелье Омоложения, а не Сильное.

Булгаков спросил номер моей карты и сказал, что сейчас же переведёт деньги. Он попросил меня купить у Хранителей Знаний два Средних Зелья и одно Сильное. За эту услугу он заверил, что продаст Юлии Сильное Зелье Омоложение, и обставит всё так, что окажет ей услугу лишь из-за долга передо мной.

Я согласился. У меня с собой два Слабых Зелья, два Средних и одно Сильное. Не надо ничего покупать или готовить, осталось лишь отправить.

Через десять минут после моего ответа на счёт пришли деньги — сорок пять тысяч рублей. И вот, сегодня, Князь выполнил своё обещание, навязав будущей Княгине долг передо мной.

Юлия закончила разговаривать и вернулась к нам. Выглядела она задумчиво.

— Благодарю вас, — кивнула она мне.

— Я не сделал ничего, — скромно пожал плечами. — Могу я попросить вас помочь нам?

— Можете, — степенно кивнула Юлия.

— Мама сегодня «впервые» поднимется с коляски. И в целом, она начнёт стремительно приходить в себя.

— Я поняла, — улыбнулась Юлия. — Не бойся, не буду опровергать вашу легенду.

— Спасибо. Я бы хотел посмотреть мастерскую артефактора.

— Конечно, Лена тебя проводит.

Юлия попрощалась с нами и ушла. Я отвёз маму в комнату, собрал рюкзак и отправился с Еленой смотреть мастерскую, которая оказалась расположена за пределами крепости. До неё пришлось добираться на машине.

— Вам точно не нужны помощники? — спросила по пути Елена.

— Нет, не нужны. Мастерская должна быть пуста.

— Как скажете.

— Пришлось выгнать оттуда кого-то? — догадался я.

— Скорее, дать выходной, — улыбнулась Елена. — До двадцатого числа.

Я понимающе кивнул. «Гнев Адмирала» обрушился на Волковых вечером двенадцатого августа. Девятнадцатого пройдёт ровно неделя, и если я не добьюсь прощения Князя — клан Волковых будет распущен.

Сегодня — шестнадцатое августа. У меня всего три дня, чтобы создать артефактные шахматы, которые по качеству не будут уступать работе Архимага-артефактора. Нереальная задача практически для любого Мага моего возраста. Но не для того, кто владеет Астральной Артефакторикой.

Здание мастерской выглядело довольно просто — прямоугольное строение из белого кирпича.

Елена открыла дверь, и мы вошли внутрь.

— Ого, — уронил я.

Внутри мастерская выглядела потрясно. Стерильно чистая, полная самого разного оборудования.

В центре помещения стояли три металлических верстака для работы с артефактами. Я подошёл к ним поближе. Елена начала рассказывать, где что лежит.

Каждый из верстаков был оснащён системой захватов, держателей и механических манипуляторов для работы с крупными, мелкими и крошечными материалами и элементами артефактов. Верстаки имели множество выдвижных ящиков с инструментами для мелкой работы и хранения драгоценных материалов.

Я открыл один из ящиков и увидел артефактную лупу. В другом ящике лежали увеличительные стёкла.

По краям верстаков стояли электромагнитные зажимы для фиксации предметов, требующих устойчивости во время обработки.

За верстаками, у стены, стояла отдельная стойка с магнитными держателями для инструментов: резцов, молотов и других кузнечных приспособлений.

Чуть поодаль, в углу, располагались механический пресс и пара гравировальных станков.

Отдельно были оборудованы две магические печи высокой температуры и малогабаритная плавильня.

В другом углу я нашёл ограночную машину с алмазными резцами и станцию лазерной обработки.

Тут же рядом стоял стол с инструментами для точной механики: набор ювелирных инструментов — пинцеты, маленькие молоточки, резцы, шлифовальные круги и наборы отвёрток для работы с мелкими деталями артефактов; и миниатюрные токарные станки — для создания сложных частей артефактов, механизмов или магических объектов с ювелирной точностью.

Чуть поодаль стояли шлифовальные и полировальные станки. И это — лишь малая часть всей мастерской. Вскоре мы с Еленой прошли в другую комнату, где она продолжила знакомить меня с оборудованием. Она показала мне электролитическую ванну, склад с энергетическими накопителями, установки для зарядки артефактов, помещения для хранения магических материалов, магнитные и электрические измерительные устройства. Под конец Елена продемонстрировала мне, как пользоваться системой вентиляции и фильтрации воздуха, а также ознакомила меня с компьютерной системой анализа артефактов.

— Что скажете? — спросила она, когда мы закончили с экскурсией.

— Я впечатлён, — искренне ответил я.

— Вы можете пользоваться любым оборудованием, — улыбнулась Елена. — На эти три дня лаборатория полностью в вашем распоряжении. Если что-то нужно — пишите мне. В том числе, если понадобится водитель. Заказанные вами материалы доставят в хранилище ингредиентов через специальный вход, чтобы не потревожить вас.

— Спасибо, — я вернул улыбку. — Вы полностью удовлетворили мои требования. А я, в свою очередь, очень постараюсь не разочаровать Князя.

— Если честно, то среди подданных Князя ходят самые разные слухи о вас, — усмехнулась Елена. — Но никто точно не знает, что вы собираетесь изготовить. Не просвятите?

— Это не мой секрет, — я смущённо пожал плечами.

Елена понятливо кивнула.

— Насчёт еды. Вы можете заказывать сюда, или ездить в крепость, как вам удобно.

— Понял, спасибо.

Елена ушла, а я остался в мастерской один.

— Камер нет, их отключили, — мурлыкнула Мия. — Князь выполняет своё обещание.

— Даже обидно, что мне не понадобится ни один из этих инструментов, — с сожалением сказал я, оглядывая мастерскую. — Но да ладно, в свободное время проверю, как они работают.

Я сел за рабочий стол и достал свой ноутбук.

Мне нужно создать артефактные шахматы. И такие, чтобы Князь челюсть от удивления уронил. Чем сильнее он удивится — тем больше энергии я получу.

Но перед тем, как приступить к артефакторике, нужно закончить с остальными делами.

Глава 16

— Ники, милая, напиши Саре письмо. Скажи, что скоро к ней придёт курьер и передаст посылочку с кровью и образцами ДНК Светланы Беттихер. Пусть начинает её кошмарить и спасать во снах.

— Хорошо, — синяя кошечка кивнула.

— Мия, мне нужен надёжный курьер, — я посмотрел на зелёную кошечку. — Чтобы он доставил посылку Саре.

— Сюда его посылать? — уточнила Мия.

— Нет, куда-нибудь поблизости. Я выйду и передам посылку.

— Поняла.

Писать Булгакову, что Хранители Знаний передали мне три заказанных Зелья Омоложения, я пока не стал. Рано, надо ещё подождать.

Вытащил из рюкзака один из Средних Накопителей Маны и начал его заполнять.

— Лишняя энергия? — заинтересовалась Мия.

— Энергия лишней не бывает, — усмехнулся я.

— Ты понял, о чём я.

— Ситуация с Волковыми вышла за пределы княжества. Сколько у нашего с Сарой интервью просмотров?

— Уже четыре миллиона, — удивилась Мия.

— Людям интересно, чем всё закончится. Приток энергии увеличивается с каждым часом.

— Появились ролики, где вы с мамой выходите из аэропорта, — Мия прищурилась. — Представь, в комментариях негодуют! Люди уверены, что Волковы обманом заставили твою мать стать главой клана. Она даже ходить не может. И они как-то узнали, что она и говорить нормально не может. Хах, как интересно.

— Негодуют, да? — я усмехнулся. — Неплохо, мне это только на руку.

— Люди следят за вашей ситуацией и ждут решения от Князя Врангеля, — продолжила Мия. — Некоторые популярные блогеры записали ролики с поддержкой. О, двоюродная сестра Елизаветы Булгаковой тоже записала, и горячо защищает тебя и твою мать. И Анастасия Беттихер! Она вообще самая активная фанатка. Просит Князя Лавра Врангеля вынести справедливое решение и наказать руководство Волковых.

Я заполнил Средний Накопитель Маны на треть. При этом я никак не повредил прогрессу роста Ядра, уже достигшего семи процентов.

— Ты ведь знаешь, что второй сегмент Диска Майя заполняется маной? — глаза Мии хитро блеснули.

— Знаю, — я улыбнулся. — Скоро начну заполнять его.

— Понадобится о-о-очень много маны, — протянула Мия. — Но мы справимся! Я вызвала курьера. Тебе надо пройти пару улиц, он будет ждать тебя там.

Под Заклинанием Скрытности и с Маской Многоликого я легко покинул мастерскую и вскоре передал посылку курьеру.

Вернувшись, я достал бумаги с расчётами. Пришло время артефакторики.

До самого вечера я лишь готовился. Мне предстояло создать шестнадцать шахматных фигур с уникальными свойствами. Хорошо хоть, что среди могущественных Магов принято играть своими собственными фигурами. Я бы не успел создать полноценный комплект из тридцати двух фигур.

Я уже придумал, как сделать набор особенным — мне в этом поможет Камень Души. Жаль растрачивать такой ресурс, но у меня есть доступ к нему, а эмоции Князя очень важны для развития Ядра.

Вечером я поехал в крепость и там поужинал. Узнал, что мама начала ходить и даже смогла сказать несколько слов. Безусловно, великий прогресс.

Об этом сразу же стало известно журналистам и блогерам. Только вот никто не решался напрямую удостовериться в сведениях — Князя Лавра боялись и в его «Морскую Крепость» не рисковали соваться.

У меня возникла идея — привлечь Сару. Пусть возьмёт ещё одно интервью, на этот раз у мамы, и обновит свою популярность. Но всё взвесив, я отказался от этой затеи. Не стоит слишком сильно связывать Сару с моей семьёй.

На следующее утро я поехал в мастерскую и приступил к созданию первой фигурки.

— Начнём с короля, — сказал я Мие, собирая нужные ингредиенты. — Он будет центром всей коллекции.

— А какие у него будут свойства? — заинтересовано спросила кошечка.

— Позже увидишь, когда я буду демонстрировать шахматы Князю.

Именно на короля я хотел потратить Камень Души.

Собрав нужные ингредиенты, я вернулся к верстаку и принялся выкладывать на него материалы.

— Магический малахит и хрусталь, они прекрасно накапливают ману. Магический золотой песок, он поможет придать фигуре функцию самовосстановления. Магический оникс — он хорошо перерабатывает разные материалы и будет служить проводником моей воли. Несколько магических бриллиантов, они нужны для внешних эффектов.

Со следующим ингредиентом я был предельно осторожен. Надел особые перчатки, открыл специальный контейнер и щипчиками достал камешек, от которого исходил ледяной пар.

— Слеза Ледяной Ведьмы, редкий магический драгоценный камень, — я аккуратно положил его на серебряную тарелочку, которая тут же покрылась слоем инея, едва сдерживая магический холод.

— Зачем он тебе? — заинтересовалась Мия.

— Клан Врангель тесно связан с водным элементом. А Лавр известен своими ледяными Чарами. Он оценит, если фигурки будут обладать принадлежностью к ледяному элементу.

Я положил свой рюкзак на верстак и достал оттуда небольшую коробку.

— Ну и напоследок — Камень Души. Главный ингредиент всего набора фигур.

— Будет сложно, — заметила Мия. — Для создания Среднего Накопителя Маны ты использовал всего лишь два материала — малахит и хрусталь. А тут столько всего.

— Да, будет нелегко, — я положил на край стола несколько других материалов.

— Это для чего? — спросила Мия.

— Хочу создать одну из разновидностей Чёрного Пламени, — пояснил я. — Тут уголь из костей зомби-Мага с силой Гранд-мастера, пара Сумеречных Лотосов и один очень интересный минерал, известный как Кристалл Тёмного Сердца.

— Князь не поскупился, — отметила Мия. — Это всё довольно дорого стоит.

— Думаю, тысячи три на одну фигурку короля точно уйдёт, — кивнул я. — И это не считая Камня Души.

Просить у Князя Врангеля Камень Души я не решился. Слишком это специфический материал — Артур Грейг даже знать о нём не должен, не то что в артефакторике использовать.

— Ладно, начинаем. Первая Форма.

Я покрепче сжал Стилус и собрался с мыслями. Предстоит нелёгкая работа.

Первые две попытки я провалил, при этом уничтожив часть материалов. Благо я заранее был готов к такому, поэтому попросил подготовить их с избытком.

На третий раз, наконец, у меня получилось. Я создал первую фигуру.

Король выглядел весьма впечатляюще — выполненный из чёрного оникса, с маленькими блестящими кристаллами в короне, которые даже в пассивном режиме слабо светились.

Вливать в фигурку ману я не стал — это сделает Князь. Мои артефакты требуют привязки к конкретному хозяину.

Я скастовал усложнённое Заклинание Идентификации и внимательно изучил короля. Записал полученные данные и начал редактировать рецепты остальных фигурок.

Пока работал, мне привезли поздний обед.

— Дальше будет легче, — сказал я Мие, доев кусок мяса в ананасовом соусе и сделав запись на листке. — Центральная фигура готова, теперь надо выстраивать элементы вокруг неё.

Зазвонил смартфон. На дисплее высветилось имя Барона.

— Ало, сын? Ты как?

— Всё хорошо, отец, — бодро ответил я.

— Я слышал, что твоя мама смогла встать с коляски и даже сказала несколько слов. Это правда? — голос Барона звучал напряжённо.

— Да! — радостно ответил я. — Она смогла, представляешь⁈

— Удивительно, — пробормотал Захар. — Насчёт Волковых ничего не известно?

— Пока нет, — расстроенно отозвался я.

— Может, Князь ведёт переговоры с Церковью Богини Жизни? — осторожно уточнил Барон.

— Я не могу ничего говорить, отец, — сказал я. Но интонацией намекнул, что он правильно всё понял.

— Хорошо, сын. Береги себя.

Барон отключился. Я хмыкнул и убрал смартфон.

Пора приступать к созданию второй фигурки.

…

В крепость я вернулся поздно ночью, с двумя шахматными фигурками в рюкзаке. К королю прибавился ферзь. Ни с кем не разговаривая, сразу лёг спать.

Утром я написал Князю Булгакову о том, что мне доставили Зелья Омоложения и спросил, как мне их ему передать.

Князь ответил, что не к спеху, и лучше подождать, когда я поеду обратно в родной город.

— Валентин приступил к первому заданию — доложила Мия, когда я прибыл в мастерскую и готовился начать работу.

— Нужно ему алхимический набор сделать, — пробормотал я. — И Магический Ключ ему нужен.

Я посмотрел на груду бумаг, раскиданных по верстаку. Завтра надо сдавать работу, а у меня только две фигурки. Нет времени на то, чтобы ехать за покупками и делать алхимию для Валентина.

Впрочем, если сегодня хорошо поработаю — то завтра можно и отвлечься.

— Давай приступим, — я создал Стилус. — Пришла очередь ладьи.

* * *

«Морская Крепость»

Юлия Врангель стояла напротив зеркала и изумлённо рассматривала своё отражение. Она осторожно коснулась щеки, до конца не способная поверить, что и правда стала настолько молодой. В свои сорок девять она выглядела на двадцать четыре.

Гладкая, белоснежная кожа. Шелковистые, каштановые волосы до плеч. Пронзительные, серые глаза и прямой нос с небольшой горбинкой. На первый взгляд, внешность не сильно изменилась — Юлия ухаживала за собой и в свои годы выглядела очень хорошо. Но в то же время разница разительная. Юлия была уверена, что никакими средствами невозможно передать истинную молодость. Но она ошиблась.

Этой ночью Булгаковы доставили ей два препарата. Один с сильным эффектом, а другой со средним.

К сожалению, каждый Маг за свою жизнь может принять лишь три таких препарата — слабый, средний и сильный. Юлия приняла сильный, и у неё осталось ещё две возможности омолодить себя.

Будущая Княгиня пришла в себя, лишь когда в дверь постучали. Она не помнила, сколько времени провела перед зеркалом.

Открыв дверь, Юлия увидела своего отца, Князя Лавра. Тот удивлённо уставился на неё и прошептал:

— Милана?..

— Я так похожа на мать? — Юлия печально улыбнулась.

Лавр моргнул и пришёл в себя.

— Точная копия, — пробормотал он. — Только глаза мои.

— Входи, отец, — Юлия пропустила Князя в комнату.

Лавр сел на стул и принялся изучать внешность дочери.

— Булгаковы озолотятся, — констатировал он.

— Насколько я поняла, создать такой препарат невероятно сложно, — ответила Юлия. — Князь Булгаков прямо сказал, что если бы не долг жизни перед Артуром Грейгом, то он бы отказался продавать препарат. И никакие связи бы не помогли.

— У Булгаковых немало своих женщин, — кивнул Лавр. — Сперва их надо омолодить, а потом уже на внешний рынок выходить.

— Про новый препарат знают единицы, даже среди Булгаковых. Они пока не хотят рассказывать о нём публике. Князь попросил меня скрывать своё омоложение как можно дольше.

Лавр задумчиво хмыкнул.

— Отец, — Юлия собралась с духом. — Я прорвалась.

Лавр изумлённо взглянул на дочь.

— Моё Ядро достигло одиннадцатой ступени, — у Юлии дрогнул голос, из глаз потекли слёзы. — Я преодолела десятилетний застой.

— Дочь… — у Князя не нашлось слов.

— Когда я увидела впервые своё отражение, — Юлия шмыгнула носом и вытерла слёзы. — Я как будто вернулась в прошлое. Я… Ты же так хотел, чтобы у меня был талант, как у тебя. Но у меня…

Князь крепко обнял дочь. Юлия не выдержала и разревелась.

— Ты молодец, — он начал поглаживать её по спине. — Ты справилась.

Когда Юлия успокоилась, Князь отступил от неё.

— Твоё изменение внешности можно списать на прорыв, — Лавр быстро взял себя в руки и начал думать над дальнейшими шагами.

— Да, — кивнула Юлия, вытирая платком глаза.

Она владела тремя элементами — Иллюзия, Вода и Лёд. Поэтому люди подумают, что она с помощью сложной иллюзии подправила свою внешность. Это даже собьёт людей с толку — они придут к ошибочному выводу, что во главе её боевой системы стоит элемент Иллюзии.

— Надо подумать, когда лучше объявить о твоём прорыве, — Лавр в нетерпении заходил по комнате.

Юлия криво усмехнулась. Она знала, как сильно отец желает наконец-то уйти на покой и стать Старым Князем. Все его боевые товарищи из Великих Кланов уже передали своититулы детям. Один Лавр оставался Князем в столь преклонном возрасте. И всё из-за неё — Юлия десять лет не могла пробить потолок Магистра и, наконец, стать Архимагом.

— Я хочу посмотреть, какие шахматы сделает парень, — сказал Адмирал, остановившись. — Поэтому дождёмся завтрашнего дня. Даже если его работа будет слабой — всё равно простим Волковых и поможем Анне взять контроль над кланом.

Юлия кивнула. Именно благодаря Анне Грейг она получила препарат от Булгаковых, что привело к её прорыву. Это очень ценная услуга, которая с большим избытком перевешивает прощение клана Волковых.

— Завтра я объявлю тебя Княгиней, — продолжил Адмирал. — И ты своим первым указом простишь Волковых, проявив акт милосердия. Пусть радуются.

— Это скроет настоящую причину, — кивнула Юлия.

— Да. Пусть думают, что Волковым просто повезло, — Князь внимательно посмотрел на дочь. — Присмотрись к Анне. Она перспективная девушка. И сын у неё с уникальным даром. Они оба могут далеко пойти.

— Да, я тоже подумала об этом, — согласилась Юлия. — Артур слабоват, но у Анны потенциал Магистра. Надо проверить её ранг. Если она Гранд-мастер, я помогу ей получить титул Баронессы.

Адмирал улыбнулся, его суровое лицо разгладилось. Он снова обнял дочь и пробормотал:

— Как же я рад, что у тебя всё получилось…

* * *

Я устало сел стул. Посмотрел время — три ночи.

Передо мной на столе лежали двенадцать фигурок. Осталось сделать шесть пешек, но я совсем вымотался.

— Завтра доделаю, — пробормотал я.

— Тут в мастерской есть спальня, можешь там поспать, — предложила Мия.

— Да, так и сделаю. Но сперва в душ схожу.

Проснулся я рано, в семь утра. К десяти я закончил последнюю фигурку и создал артефактный футляр для всего набора.

— Готово, — с облегчением сказал я.

— Ты молодец, — похвалила Мия. — Успел со всем. Напишешь Юлии, что закончил?

— «Гнев Адмирала» будет лить до вечера, у меня есть время, — задумчиво сказал я. — Пусть лучше думают, что я впритык успел.

— Что будешь делать?

— Поеду в центр города, надо купить ингредиенты, чтобы Валентину сделать алхимию и Магический Ключ. Но сперва нужно подготовить оборудование. Создать видимость, что я им пользовался. А то совсем странно будет выглядеть, если всё останется нетронутым.

— Согласна, — кивнула Мия.

Я не стал усложнять и сымитировал использование всего нескольких инструментов, включая магическую печь. Благословение Бога Знаний — довольно специфическая штука, и у каждого артефактора свои секреты. Поэтому никто не удивится, что я, например, молоты или пресс не трогал. Просто сделают вывод, что умею напрямую трансформировать материалы — тем более, с ножкой стула я проделал что-то подобное.

— Жаль, не смог протестировать оборудование, — вздохнул я, собирая рюкзак для выхода.

— В Архангельске есть филиал «Точки», — сказала Мия. — Там весьма богатый ассортимент.

— Тогда поеду туда, — кивнул я. — Куплю ещё Кристаллы зомби-Магов, чтобы Эликсиры Развития Ядра сделать Валентину и Любе.

Написал Елене сообщение, где попросил не тревожить меня до шести вечера. Мол, буду по уши в работе, чтобы успеть. После этого скастовал Заклинание Скрытности, активировал Маску Многоликого и покинул мастерскую.

* * *

«Морская Крепость».

Анна стояла на тренировочной площади и готовилась к спаррингу.

Перед Анной разминалась девушка лет тридцати — Аристократка ранга Гранд-мастер.

Юлия наблюдала с балкона. Её помолодевшее лицо было скрыто серой тканевой маской.

— Я хочу, чтобы ты показала, на что способна, — Юлия обратилась к Анне. — Не сдерживайся.

— Мне самой интересно, — улыбнулась та.

Когда полчаса назад Юлия подошла и предложила провести магическую дуэль с равным противником, Анна согласилась. Она понимала, что к ней прицениваются, и многое зависит от её способностей.

Узнав, что Анна Гранд-мастер, Юлия была довольна. И подобрала противницу ей подстать.

— Начинайте, — дала отмашку Юлия.

Анна тут же активировала Метку Души — благо в перчатках её не было видно.

Противника чуть повела ладонями, и её окутал туман. Но перейти к атаке она не успела.

Анна сделал знак рукой, и раздался удивлённый вскрик.

Юлия приподняла брови и махнула рукой, своей силой развеивая туман. Ей открылась интересная картина — Аристократка застыла, покрытая слоем льда. Её шеи касался тонкий ледяной шип.

— Победила Анна, — вынесла вердикт несколько удивлённая Юлия.

Анна дёрнула рукой, и лёд осыпался, освобождая противницу.

— Как ты это сделала? — Аристократка была ошеломлена.

— Она успела взять твою тень под контроль до того, как ты полностью скрылась в тумане, — ответила Юлия. — А затем заставила тень обледенеть.

— Тень?.. — Аристократка захлопала глазами.

— Да, — Анна улыбнулась, но не стала ничего объяснять.

— Очень хорошо, — довольно кивнула Юлия. — Пойдём в мой кабинет, Анна. Поговорим.

— Конечно, — Анна уважительно поклонилась сопернице и направилась к входу в крепость.

* * *

Я вернулся в мастерскую где-то в четыре дня и сразу принялся за алхимию. Сделал Валентину стандартный набор — Порошок Контроля, Порошок Ложной Смерти, Парализующий Порошок и Маскирующую Мазь. Добавил к набору каплю «Алых Чернил» и два полных Накопителя Маны. Затем я создал два Магических Ключа — отправлю один Саре, ей может понадобиться. В завершение изготовил две артефактные коробочки, которые можно безопасно открыть, только сказав специальное слово.

Закончив с алхимией и артефакторикой, я вновь покинул мастерскую и отдал посылку курьерам. Сара получит свой Ключ в течение часа, а вот Валентин только завтра сможет забрать подарок.

Вернулся в мастерскую и написал Юлии, что закончил с шахматами. Время уже шесть вечера, так что пора удивить Князя Лавра Врангеля шахматными фигурами. Вряд ли он где-то ещё видел нечто подобное, хе-хе.

Глава 17

Демонстрация шахмат проходила в кабинете Князя. Состав был тот же, что и четыре дня назад — я, мама, Князь и Юлия, которая скрыла лицо под маской.

— Показывай, — приказал Адмирал, делая вид, что ему совершенно неинтересно. — Посмотрим, что ты такое сделал. За такие-то деньги.

Я положил на пол рюкзак, открыл его и достал футляр из-под фигурок.

Он был изготовлен из тёмного магического дуба, известного своей прочностью и способностью к самовосстановлению. Края его были обрамлены серебром, а в центре крышки находился бесцветный тиснённый герб клана Врангель — изображение чёрного корабля, уверенно борющегося с волнами бушующего моря.

Футляр был закрыт серебряным замком, в котором не было замочной скважины.

Я передал футляр явно заинтересованному Князю и сказал:

— Заполните маной замок. Он запомнит вашу ману, и только вы сможете открыть его.

— Неудобно, — заметил Адмирал, коснувшись пальцем замка.

— Там также есть функция привязки других людей, — улыбнулся я. — Но разрешение можете дать только вы.

Замок щёлкнул, Князь открыл футляр. Шестнадцать чёрных фигурок находились каждый в своей выемке.

— Артефакт требует привязки кровью, — сказал я. — Подайте ману в короля, а затем капните на него кровью.

Адмирал нахмурился. Я понимал его недовольство — весьма опасно капать своей кровью на неизвестные артефакты. Но по-другому создать что-то стоящее я не мог.

Князь всё же не стал отказываться. Он выдвинул ящик стола, вынул оттуда небольшой серебряный нож и уколол палец. Затем коснулся им головы короля.

Фигурка слабо засветилась, кровь тут же впиталась в корону.

— Для демонстрации шахмат лучше сыграть, — предложил я.

Князь хмыкнул и, не спеша, достал из ящика стола шахматную доску с полным набором фигур. Он аккуратно расставил белые, а затем начал доставать артефактные фигуры из футляра. Каждую он с интересом рассматривал.

Наконец, последняя пешка заняла своё место на доске. Князь Врангель задумчиво постучал пальцами по столу, слегка нахмурив брови.

— Я чувствую ментальную связь с королём, — вдруг понял он. — Очень слабую, но связь.

— Вы правильно чувствуете, — я с улыбкой кивнул.

Князь бросил на меня нечитаемый взгляд и коснулся доски пальцем. Белая пешка переместилась вперёд на две клетки. Значит, доска тоже артефактная.

Затем моя пешка двинулась вперёд и атаковала белую фигуру. Когда настал её ход, пешка буквально оживилась и атаковала по-настоящему — резко вынула меч из ножен и врезалась в противника, отбросив его с доски.

Во время активации чёрный цвет пешки сменился на цветной, и фигура словно превратилась в живое существо — грозного воина, вооружённого магическим мечом, облачённого в синие доспехи с символом клана Врангель. Глаза воина светились слабым голубым светом, придавая ему немного жуткий вид.

Первая демонстрация не особо удивила Князя. Живые фигурки, конечно, считаются весьма редкими и дорогими товарами, но далеко не исключительными.

Дальше Князь подставил белого слона под удар чёрного. Моя фигурка выхватила револьвер и выстрелила в противника. Синяя вспышка отбросила вражеского слона к краю доски.

Высокий и статный стрелок подошёл к поверженной фигуре и пинком отбросил её с доски. Затем он встал на свою клетку и застыл на месте.

Действия слона уже вызвали интерес у Князя. Он бросил на меня удивлённый взгляд, и я ощутил, как поток маны в моё тело резко усиливается, а Ядро начинает расти.

— Револьверы, надо же, — покачал он головой.

Конь был следующим на очереди. На величественном скакуне сидел всадник с копьём, и оба они были облачены в чёрные доспехи. Когда конь ожил, доспехи стали синими, а доска под копытами покрылась коркой льда.

Конь прыгнул, и всадник резко ударил копьём, разламывая фигурку противника.

Князь довольно кивнул и перешёл к испытанию ладьи. Она выглядела не как крепость, а как массивный корабль с рваными парусами. Когда настал её ход, корабль пронёсся по доске на водяной волне и снёс своим корпусом чужую фигурку.

— Неплохо, неплохо, — пробормотал Князь.

Вскоре себя показал ферзь — властная девушка в синем одеянии, от которой веяло холодом. В руках у неё был жезл, из которого она выпускает ледяные глыбы и водяные ядра.

Я ощущал, как интерес Князя растёт с тестированием каждой фигурки. Ему нравилась моя работа — это видно. А ведь он пока не дошёл до главного.

Наконец, пришло время короля. Он выглядел как могучий мужчина в короне, одетый в серебристые одежды. Король просто приподнял руку, и фигурка противника распалась ледяной пылью.

Но это не всё — король вдруг повернулся к Адмиралу и взглянул на него.

Князь Врангель вздрогнул, его глаза расширились. Он изумлённо посмотрел на меня.

30 %, 40 %, 50 %, 60 %. Ядро росло с невероятной скоростью.

— Это… — у Князя не было слов.

— Король самообучается, — улыбнулся я. — С каждой новой партией он будет лучше просчитывать ходы и незаметно подсказывать вам. Если хотите, вы можете приказать ему не делать этого.

— Впервые о таком слышу, — Князь вернул внимание к фигуркам, и рост Ядра сильно замедлился. Он остановился на 68 %.

— Доиграйте партию, — предложил я.

Князь несколькими ходами поставил противнику мат. Все фигурки ожили и выразили свою радость, подняв оружие вверх. Даже ладья поднялась на дыбы.

— Забавно, — улыбнулся Князь.

— Вы можете изменить поведение каждой фигурки через короля, — сказал я. — Сохранить им другие движения. Ещё вы можете изменить базовый цвет фигурок с чёрного на белый.

Адмирал довольно погладил подбородок.

— Эти шахматы лучше, чем у Мишки, — убеждённо сказал он. — На самом деле, малец, ты можешь заработать огромные деньги, продавая такие вот умные наборы.

— Позвольте мне отказаться, — улыбнулся я. — Пусть эти фигурки будут исключительно вашими.

Посмеиваясь, Князь открыл футляр и напитал его маной. Все фигуры вернулись в свои выемки.

— Ты хорошо поработал, — Князь закрыл футляр и положил его перед собой. — Я отменяю свой Гнев.

Адмирал прикрыл глаза на несколько секунд.

— Готово. Вдобавок, твоя мама станет Баронессой Волковой. С титулом мы поможем. И по её просьбе отменим все решения, которые вынес ВрИО главы клана.

Я бросил взгляд на маму. Хороший ход. Барону будет обидно, когда все его соглашения полетят в бездну. И мама сама догадалась попросить о подобном, я ей ничего не говорил. Хотя, в этом нет ничего удивительного — она прекрасно знает своего бывшего мужа и его вероломную природу.

— Также я отправлю с ней двух Гранд-мастеров, — продолжил Князь. — Они будут по возможности помогать ей. А когда ситуация стабилизируется, вернутся ко мне.

Я удивлённо посмотрел на Князя, не понимая его замыслов. Он хочет контролировать маму, что ли? Или создать видимость, чтобы к ней не возникли ненужные вопросы и претензии со стороны Барона Грейга и других Дворян?

— Кстати, сегодня в девять пройдёт пресс-конференция, — Князь довольно усмехнулся. — На ней я объявлю, что Юлия стала Архимагом и переняла мой титул.

— О-о-о, — протянул я. — Поздравляю!

— Поздравляю, — мама ярко улыбнулась.

Юлия сдержанно кивнула.

— А препарат, который вы купили у Булгаковых, как-то помог прорыву? — осторожно поинтересовался я.

— Да, — ответила Юлия.

Хах, вот хитрый старик. Шахматы я мог и себе оставить, по справедливости.

— За нами долг, — неохотно сказал Князь. — Мы защитим вас. Анна, ты получишь всё имущество Агаты и её трёх сыновей до последнего рубля, я прослежу. Артур, за шахматы ты можешь выбрать одно артефактное оружие из моей коллекции. Но не выше ранга Магистра.

— Благодарю вас, — мама поклонилась.

— Спасибо, — я повторил за ней.

— На ночь останетесь тут. Завтра утром разделитесь, Анна полетит в город Белый, а Артур в Серый, к отцу. Нет возражений?

Я посмотрел на маму. Та уверенно кивнула. Значит, хочет сама со всем разобраться…

— Возражений нет, — твёрдо ответила мама.

Я неохотно кивнул. Придётся отпустить её. Но она должна справиться, особенно с поддержкой Старого Князя и Княгини.

— Интересно, а какое у неё будет Магический Титул? — мурлыкнула Мия, про которую я совсем забыл. Она сидела молча и наблюдала за нами.

Я не стал ничего спрашивать у Адмирала, позже сам узнаю. Магический Титул — это особое имя, которое получает каждый Маг, став Архимагом. У Князя Врангеля — «Одноглазый Адмирал». У Князя Булгакова — «Красное Солнышко». По правилам, присвоить Магический Титул может только близкий Архимаг или ГрандМаг. Скорее всего, Князь объявит о Магическом Титуле Юлии на пресс-конференции.

— Артур, — Адмирал остро посмотрел на меня. — Что тебе требуется, чтобы создать самообучающийся артефакт? Ты ведь понимаешь, что твои шахматы могут стать прототипом гораздо более сложных и могущественных артефактов?

— Понимаю, — я печально улыбнулся. — Но моих способностей не хватит на что-то более сложное. Я уже думал об этом.

— Из-за твоего Слабого таланта? — уточнил Князь.

— И это тоже, — кивнул я. — Чтобы создавать артефакты хотя бы ранга Гранд-мастера, мне самому надо стать Гранд-мастером.

Князь разочарованно кивнул и потерял ко мне интерес.

— Можете идти, — сказал он. — Юлия, проводи Артура, пусть выберет себе оружие.

Я выдохнул. На самом деле, создавая шахматы, я тоже понял, что у технологии самообучения гигантский потенциал. В моём мире достать Духовную Эссенцию, которая тут называется Камнем Души, было невероятно сложно. Кланы использовали её для очень многих целей. Навскидку могу вспомнить несколько: усиление артефактов; создание Ложных Меток, вроде Камня Воскрешения; подпитка и создание Живых Големов — именно они вдохновили меня создать самообучающиеся шахматы.

Напротив, в этом мире Камни Души применяются только для усиления артефактов, и то, не всегда. Поэтому они не так востребованы, и я позволил себе потратить один на создание шахмат.

Но что, если усложнить артефакт? Например — создать самообучающийся защитный комплекс, который будет анализировать паттерны атак и сам подстраиваться под удары врага. Я вроде слышал о чём-то подобном в прошлом мире. Или создать меч, который будет обучаться в процессе боя и подсказывать хозяину, как лучше действовать. Или, если попроще — создать разумного помощника. Небольшого голема, который будет выполнять определённые команды. В идеале можно развить эту идею до создания полноценного артефактного воина с ИИ.

Мы с Юлией спустились в подвал, в одну из комнат, где стояло шесть стоек, на каждой из которых лежало по десять мечей.

— Можешь спрашивать у меня, если что-то заинтересует, — сказала Юлия. — Каждый меч в этой комнате — артефакт Магистра.

Я подошёл к первой стойке и нашёл описание под первым мечом:

«Меч Грома. Выпускает электричество».

Коротко, но в полной мере описывает суть оружия.

Я продолжил искать подходящий мне клинок. И в итоге остановил выбор на мече «Невидимый Клинок».

Если подать в него ману, то меч частично становится невидимым. Жаль, что не полностью — для этого нужен ранг Архимага.

— Хороший выбор, — одобрила Юлия. — Сможешь сам дойти в свою комнату?

— Конечно, — улыбнулся я. — Удачи вам на пресс-конференции. И ещё раз поздравляю.

— Спасибо, — по уголкам глаз Юлии я понял, что она улыбается.

Мы покинули подвал и разошлись. Я ушёл в свою комнату отдыхать. Через полчаса мама позвала меня посидеть с ней и выпить чаю, всё-таки скоро мы разъедемся, и теперь непонятно, когда встретимся.

Мы много болтали, обсуждая дальнейшие планы, и вместе посмотрели пресс-конференцию. Юлия получила Магический Титул «Иллюзорная Фея».

Только в полночь я пошёл спать.

А рано утром, когда я умывался, Мия сказала:

— Валентин получил посылку. Ждёт разрешения вживить Алые Чернила.

— Пусть начинает, — кивнул я. — Станет девяткой. Лимона тогда продвину до восьмёрки, а Сара пускай радуется семёрке.

— А ты станешь шестёркой? — догадалась Мия.

— Да.

— После вживления Алых Чернил Валентин пойдёт на третью миссию, — мурлыкнула Мия.

— Ту самую?

— Да, ту самую.

* * *

Город Бетлин, отель «Безымянный».

Валентин стоял на балконе и курил.

— Всё думаешь о том, что слышал? — спросила Ники.

Она висела в виде голограммы над включённым планшетом.

— Да, — лениво ответил Валентин. — Это же торговля людьми.

— И что?

— Опасно, — пожал плечами Валентин и затянулся. — Не хочу быть связан с таким.

— За каждую миссию ты получаешь неплохие деньги, — напомнила Ники.

— Поэтому я и не сбежал, — хмыкнул Валентин, вспомнив о тысяче рублей, которую он получил за первые две миссии в этом городе.

Обе миссии были связаны со слежкой. В первой он, пребывая в невидимости, заснял разговор Филиппа Беттихера со своим подчинённым, когда те сидели в ресторане. А вторую миссию он выполнил недавно — проследил за мужчиной и снял его разговор с женщиной.

От воспоминаний Валентин поёжился. Мужчина, за которым он следил, оказался двухсотлетним стариком. Но выглядел он на шестьдесят.

— Они ведь людей зомбакам продают? — индифферентно спросил Валентин, снова затягиваясь.

— Догадался? — хихикнула Ники. — Да, им. Получают взамен долгую жизнь и так называемое «посмертие». Беттихеры после смерти превращаются в зомби и пополняют ряды врага. Кстати, можешь вживить Алые Чернила.

Валентин кивнул. Он затушил бычок и со вздохом пошёл в ванную. Там порезал себе предплечье, и морщась от боли, положил в рану алую каплю.

После тридцати секунд мучений, на предплечье Валентина появилась алая цифра «9». Несколько секунд он смотрел на неё, затем вздохнул и пошёл на выход.

Ему предстояло третье задание, за которое обещали заплатить аж две тысячи. Половину полученных денег он потратит на частичное закрытие долгов. А вторую половину вложит в казино и обязательно заработает. Ну и стресс после таких заданий снять надо, это да.

Валентин, используя свою Метку Души, незаметно проник в квартал клана Беттихер и направился к определённому месту.

В какой-то момент он ощутил приток маны в своё Ядро. Валентин остановился и с удивлением прислушался к себе.

Ники говорила, что Лидер будет поддерживать его, чтобы он смог дольше оставаться невидимым и выполнить задание. Но Валентин с трудом мог в это поверить. Пора уже привыкать доверять Ники, даже если она говорит странные вещи…

Валентин добрался до нужного места — мрачного квадратного здания, и остановился у входа, рядом с двумя вооружёнными охранниками. Звуки его шагов, его запах и даже тепло тела — всё было скрыто Меткой Души. Поэтому Валентин не опасался, что его могут засечь.

Через десять минут железные двери открылись, и из здания вышел недовольный мужчина. Валентин успел проскользнуть внутрь до того, как дверь закрылась, чуть не коснувшись охранника — буквально на сантиметр разминулся.

Спустившись по лестнице, он вскоре оказался перед ещё одной дверью.

Снова пришлось ждать. Если бы не постоянный поток маны от загадочного Лидера, Валентин не смог бы так долго продержаться в невидимости.

Вскоре тот же недовольный мужчина вернулся и открыл дверь. Валентин прошмыгнул за ним и оказался в затхлом, до рези в глазах вонючем месте. Не сразу, но он понял, где находится. Это было просторное помещение, заставленное металлическими клетками, в которых стояли, сидели и лежали живые люди.

Его резко бросило в пот, страх липкими щупальцами расползся по его внутренностям.

Пришлось очень постараться, чтобы вернуть самообладание. Дрожащими руками Валентин достал смартфон и включил камеру. Ему предстояло сделать множество фотографий и снять видео с заключёнными. Тогда его миссия будет выполнена.

Глава 18

Сразу после приземления меня встретил Марик Тод, первый помощник Захара.

— Вас желает видеть Барон, — сказал он после приветствия. — Мне приказано доставить вас к нему.

— Хорошо, — кивнул я.

Мы поехали в клановый квартал, на личную виллу Барона, где он жил вместе с жёнами.

Марик проводил меня прямо до его кабинета.

— Вас ожидают, можете входить, — тихо сказал он.

Захар сидел в кресле, задумчиво попивая коньяк. Как только я вошёл, он поставил бокал на стеклянный столик и поднялся.

— Сын, — Барон схватил меня за плечи и тревожно осмотрел, словно проверяя, в порядке ли я.

— Отец, — я похлопал его по руке.

— Рассказывай, — Барон отошёл. — Что случилось у Князя Врангеля? Почему твоя мама сразу полетела к Волковым?

Я посмурнел и мрачно ответил:

— Произошло что-то странное, отец. Мама попрощалась очень торопливо, и выглядела она напряжённой. Её точно что-то тревожило. А ещё от неё не отходили две Магини.

Барон сел в кресло и погрузился в свои мысли.

Я стоял, не мешая ему. Пусть сам придёт к «правильным» выводам.

— Ладно, сын, — устало вздохнул Барон. — Не в моих силах помочь твоей матери.

— С ней же всё будет хорошо? — встревожился я.

— Не знаю, — покачал головой Захар. — Но, очень надеюсь на это. Ладно, сын. Иди к себе, отдыхай.

— Да, отец.

Я коротко поклонился и вышел из его кабинета. Сделал всего пару шагов, дверь даже закрыться не успела, как Барон вдруг громко рыкнул и с грохотом разбил стакан о стену.

Сдерживая улыбку, я покинул виллу и пешком направился домой.

— Помнишь Ивана? — спросила Мия, прыгнув мне на плечо.

— Которого я наказал первым? Конечно, помню.

— Его отправили в столичный Госпиталь, он лежит в соседней палате от Павла. Я обратила на это внимание, потому что Барону пришло письмо, в котором целители Госпиталя попросили отправить сюда исследовательскую миссию. Они убеждены, что Иван и Павел были заражены какой-то магической болезнью, и хотят найти её истоки.

— Барон отказал?

— Да.

— Не удивительно.

У Захара полно грязных секретов, и ему совершенно не нужны посторонние Маги на территории.

— А что с перебоями электричества? — спросил я. — Есть об этом какие-то вести?

— В городе Волковых о них и думать забыли, а у нас Барон рвёт и мечет. На днях он создал отдельный комитет для расследования причин частых перебоев в электроснабжении.

— Наверное, связал перебои с опустошением контейнеров, — задумчиво сказал я. — Нужно помочь ему найти виновников. И с пропажей электричества, и с болезнью Павла и Ивана.

Добравшись до дома, я сходил в душ, поел и закрылся в своей комнате. Открыл ноутбук и потратил минут десять, изучая присланные Валентином материалы.

— Пора приступить к плану «Падение клана Беттихер», — провозгласил я, взглянув на Мию.

— Давай, давай, — закивала она. — Мне любопытно, что ты на этот раз придумал.

Я прикрыл глаза и проверил своё Ядро. 71 % шестой ступени.

— Если перейду на седьмую ступень, то достигну минимального условия для становления Гранд-мастером, — усмехнулся я. — А это невозможно, у меня ведь Слабый талант. По правилам этого мира мой потолок — Мастер.

— Интересно, как на твой прорыв отреагируют остальные, — оживилась Мия.

— Подумают, что у меня Средний талант, а не Слабый, — пожал я плечами. — Найдут как объяснить. Но ладно, давай начнём. Мне нужно снять первое видео и выложить его в Колыбель. Сможешь его распространить?

— Да, смогу, — солидно кивнула Мия. — Но ты тоже не забывай, что меня надо подпитывать энергией.

— Не забуду, — я погладил кошечку. — Сможешь изменить мою внешность и голос? Чтобы я был в маске, весь окутан в чёрное. Ну и фон поменять.

— Смогу.

Я поставил стул к стене, напротив установил штатив со смартфоном и включил запись видео.

Сел на стул, прогнал в голове текст речи и заговорил:

— Приветствую вас, мои посредственные зрители. Позвольте представиться. Я — глава закрытой организации «Вирус». И имя мне — Профессор.

Говорил я пафосно, дерзко. Моя цель — вызвать эмоции. Неважно, как я буду выглядеть — всё равно моё лицо будет скрыто. Главное, чтобы люди хоть как-то отреагировали на мой внешний вид и голос.

— Цель моей организации — срывать маски и обнажать истинное уродство наделённых властью. Сегодня я хочу сделать первое публичное объявление. Я выложу на этом канале три видеоролика, — показал три пальца. — И когда выйдет третий ролик, клан Беттихер из топ-91 будет стёрт с лица земли.

Я сделал небольшую паузу, чтобы зрители переварили моё объявление. В первых двух роликах я не собирался выкладывать никаких доказательств — только обвинения и косвенные улики. Нужно подогреть аудиторию, вызвать побольше интереса к себе, чтобы меня и мои видеоролики обсуждали. Чтобы ждали следующего ролика.

— От имени своего я объявляю, что клан Беттихер сотрудничает с зомби! — Пафосно изрёк я. — Они скупают людей и продают их мертвякам, получая взамен ресурсы и долголетие. Вот вам первая улика.

Я щёлкнул пальцем. По задумке, на экране должна появиться запись, которую отправил Валентин. А именно — беседа мужчины и женщины. Но без звука.

— Перед вами — Григорий и Маргарита Беттихеры, которым по две сотни лет. Вот их фотографии столетней давности.

Я усмехнулся и продолжил.

— Делайте выводы сами, друзья. Второе видео выйдет через три дня. Адиос.

Я встал и выключил видео.

— Ну как? — спросил у Мии.

— Давай не будем ничего менять? — хихикнула она. — Будет очень забавно.

— Ага, забавно, — проворчал я.

— И не будем ничего добавлять. Просто будешь щёлкать пальцами, как дурачок, — Мия прикрыла лапой мордочку.

Я хмыкнул и сел за ноутбук. Следующие полчаса Мия меняла видеоролик под мои запросы.

Сперва она изменила одежду. Теперь на видео я сидел не в футболке, а в чёрном плаще с накинутым капюшоном. Под плащом проглядывалась чёрная водолазка. Руки были облачены в чёрные кожаные перчатки, а на ногах тёмные ботинки, стилизованные под военные.

Затем Мия скрыла моё лицо чёрной маской с металлическим блеском, которая закрывала лицо целиком. Маска была гладкой, без лишних деталей, но с резкими линиями и прорезями для глаз, подчёркнутыми серебряными штрихами. На места рта проходила спираль ДНК, покрытая трещинами и разрывами — знак «Вируса».

Фон мы подобрали простой и мрачный — чёрная кирпичная стена.

— Теперь давай голос изменим, — азартно сказал я, увлёкшись работой. — Сделаем его глубоким, бархатистым. Как у профессионального певца.

— Зачем? — удивилась Мия. — Я думала он будет зловещим, как у злодея.

— Чтобы создать контраст, — пояснил я.

После голоса Мия наложила видео Вильгельма, когда я щёлкал пальцами, и архивную фотографию пары Беттихеров. Ролик был готов.

— Создавай аккаунт «Вирус», и выкладывай, — я откинулся на спинку и потёр руки. — Назовём его «Беттихеры — рабы зомби».

Через минуты Мия доложила:

— Готово. Начинаю продвигать видео.

Я открыл Колыбель и через поисковик нашёл видео. Внимательно просмотрел его — вдруг что-то пропустил. Но вроде всё хорошо.

Через несколько минут появился первый комментарий: «Выглядит весьма сомнительно. В сети я не нашёл никаких упоминаний Григория или Маргариты Беттихер».

После первого комментария появился и второй, третий. В целом, зрители отнеслись со скепсисом к видеоролику. Но по новому ручейку энергии я понял, что смог их заинтересовать.

— Отправь видеоролик Саре, — попросил я. — Напиши, что на видео один из высших членов Организации. И что он говорит чистую правду.

— Ладно.

Спустя пару минут Мия спросила:

— Что делать с Валентином? Он сегодня с утра в казино сидит, заработанные деньги проигрывает.

— Пусть сидит, — отмахнулся я. — Позже найдём для него работу.

— Какую?

— Будет воровать, — пожал я плечами. — У тех же Беттихеров, например. Выберем тех, кто связан с продажей людей, и Вильгельм будет их обчищать. С его Меткой Души и Магическим Ключом он станет идеальным вором.

— Думаешь, он справится? — засомневалась Мия.

— Вот и проверим.

Я закрыл ноутбук и позвонил маме.

— Артур, я занята, — быстро сказала она. — Сейчас начнётся клановый совет.

— Понял, береги себя, — я отключился и спросил у Мии: — Сможешь подключиться к камерам Волковых?

— Смогу. Но клановый совет проходит в зале без камер. Похоже, Волковы выучили урок и теперь очень осторожны с камерами.

Я задумчиво кивнул. Ладно, раз не выйдет подсмотреть — займусь пока алхимией. Мне нужно создать Эликсир Памяти, чтобы вспомнить всех Магов с Меткой «Библиотека Души».

* * *

Город Белый, клановый квартал Волковых, зал совещаний.

Анна вошла в зал. В центре помещения стоял длинный овальный стол из чёрного дерева, на котором был выгравирован герб клана — волк с острыми клыками, покрытый пламенем.

Вдоль стола были расставлены тяжёлые стулья с высокими спинками, обитые чёрной кожей, — всего тринадцать штук. С каждой стороны по шесть и один во главе стола — там должен сидеть лидер клана.

У стены справа стояли двадцать стульев в два ряда — места для тех, кто ещё не достоин сидеть за столом, но при этом имеет некоторое влияние и может высказывать своё мнение.

Анна села во главу стола и спокойно ожидала, пока все размещались. По её просьбе две Магини, посланные Князем Врангелем, остались снаружи. И это вызвало заметное облегчение у членов клана.

— Давайте начнём, — взял слово старик, в котором Анна узнала Ивана Волкова, дядю Дмитрия Волкова.

Сам Дмитрий, вдовец Агаты и бывший глава клана, тихо сидел ближе к концу стола, стараясь быть как можно незаметнее.

— Анна, — Иван строго посмотрел на неё. — Мы благодарны тебе за твоё участие. Но мы никак не можем выполнить требование Князя Врангеля и отдать тебе всё имущество Агаты и её сыновей.

Анна мысленно хмыкнула, прекрасно понимая мотивы Ивана. Ей с лёгкой руки Князя досталось больше сорока процентов всего богатства клана — Акции, предприятия, квартиры и дома. Агата была очень богатой женщиной. Её старший сын, наследник и будущий Барон Волков, тоже не бедствовал.

— Согласен, — кивнул Константин, брат Дмитрия и недавний ВрИО главы клана. — Анна, свяжись с Князем Врангелем и откажись от его помощи.

— И попроси отправить наших гостей обратно, — проскрипела старуха Клара, скосив глаза на дверь, за которой стояли присланные Князем Магини.

Следом за Кларой высказались и другие члены клана. Вместо того чтобы радоваться спасению, Волковы лишь высказывали свои претензии и недовольства. Они видели перед собой хрупкую девушку, которая выглядела лет на семнадцать. Женщины завидовали её внешности, мужчины кидали плотоядные взгляды и старались подавить её своим напором. Волковы, не сговариваясь, решили сделать из нового «главы» свою марионетку.

Анна спокойно дождалась, пока все выскажутся и замолкнут.

— Скажи что-нибудь, чего молчишь, — строго приказал Иван.

Анна усмехнулась.

— Во-первых. Все, кто участвовал в смерти моего младшего сына, должны умереть.

— Что? — не понял Иван.

Не отвечая, Анна активировала Метку Души. Тень, отбрасываемая двумя людьми, вдруг ожила и набросилась на своих хозяев.

Клара и Дмитрий Волковы захрипели, царапая себе горло. Тени буквально душили их.

— Что ты делаешь! — вскочил Иван.

Анна взглянула на него, и тень Ивана дала ему мощную оплеуху, бросив старика на пол.

Под взглядом бледных от ужаса Волковых Клара и Дмитрий задохнулись.

Повисла звенящая тишина.

— Во-вторых, каждый из вас заслуживает наказания, — Анна щёлкнула пальцами.

Тени в комнате ожили и начали избивать своих хозяев. Анна с улыбкой слушала вопли Волковых.

Через полминуты тени закончили свой танец. Волковы лежали на полу и стонали. Лишь некоторые сидели или пытались встать.

— Вернитесь на свои места, — холодно приказала Анна.

Тени не калечили своих хозяев — лишь наставили синяков и поразбивали носы.

— В следующий раз наказание будет суровее, — предупредила Анна. — Если будете мне перечить — вам переломают кости. Те, кто решат предать меня — ночью будут задушены своими тенями.

Угроза проняла членов клана. Они своими глазами видели, как двоих из них задушили их собственные тени.

Через пару минут все вернулись на свои места.

Анна не скрывала ехидства, рассматривая сморщенные лица, покрытые синяками и кровавыми разводами.

— Князь Врангель отправил в Совет Десяти заявление о присвоении мне титула Баронессы. Об этом объявят в ближайшие дни.

Волковы начали удивлённо переглядываться.

— Также он отправил мне в помощь двух Магинь ранга «Гранд-мастер». Сейчас клан Волковых силён как никогда. Но вся сила — в моих руках.

Если у кого-то из Волковых и были надежды подавить наглую выскочку, то после её слов они испарились. Даже при Агате у клана был лишь один Гранд-мастер — она сама. А тут сразу три.

— Первое, что мы сделаем — выплатим компенсации пострадавшим семьям, — Анна стала серьёзнее. — Для этого каждый из нас пожертвует в общий «фонд компенсации» пятнадцать процентов своих активов.

Иван вскинулся и хотел было что-то сказать, но тень от люстры вдруг ожила, свернулась в кулак и двинула его в нос.

Вскрикнув, Иван грохнулся вместе со стулом на спину.

— Если после выплаты компенсаций что-то останется, мы потратим это на благотворительность, — как ни в чём не бывало продолжила Анна. — Все активы этой старухи и Дмитрия в полном объёме уйдут в фонд. Есть возражения? Даже если есть — это совершенно неважно.

Анна улыбнулась.

— Дальше. Каждый член клана старше двадцати лет обязан отдавать двадцать процентов своего дохода в казну клана. Эти деньги мы потратим на улучшение города, на борьбу с преступностью и коррупцией. Если кто-то против, только скажите. Клану не помешает стартовый капитал.

Мужчина лет тридцати, который хотел что-то сказать, закрыл рот и скосил глаза на мёртвого Дмитрия, чьи активы полностью ушли в первый фонд. Намёк про стартовый капитал он понял правильно.

— Возражений нет, — довольно кивнула Анна. — И последнее. Те, кто виновны в преступлениях, предстанут перед судом. В зависимости от тяжести преступлений, каждый получит справедливое наказание. От штрафа до смертной казни. Как вы можете видеть, двоим я уже вынесла приговор.

Гробовую тишину прервал шум — у молодого человека, которому было чуть за двадцать, застучали зубы от страха. Рядом с ним девушка свалилась в обморок, а старик схватился за сердце и упал лицом на стол.

Анна с улыбкой наблюдала, как Волковы трясутся от ужаса.

Она не чувствовала ни капли жалости к этим людям. В самый трудный час, когда её младший сын погиб, а старший стал инвалидом, никто не протянул руку помощи. Лишь Лариса посетила их. И та — по своим эгоистичным причинам. И лучше бы она не приходила… Лариса сделала жизнь Анны и Артура только невыносимее.

Подавив накатившую злость, Анна сказала:

— Давайте приступим к обсуждению дел клана.

* * *

Мы с Мией искали подходящий людей с Меткой Библиотеки Души, когда мне позвонила мама.

— Совещание прошло мирно, — сказала она. — Спасибо, что рассказал мне о Кларе и Дмитрии. Если честно, я бы не подумала, что он может быть замешан в том нападении.

— Да, я тоже был удивлён, — отозвался я.

Дмитрий, муж Агаты, свозил Борислава и Дрейка до ТРЦ, где произошло нападение, и забрал их после преступления. Он прекрасно знал, что они будут делать. А старуха Клара — одна из первых присягнула Агате и помогала ей устраивать несчастные случаи. Именно на её машине Борислав и Дрейк поехали на задание. Автомобиль позже был уничтожен.

— Что ты с ними сделала? — спросил я.

— Отправила в отставку. Ты упоминал, что поможешь мне разобраться с документами клана и раскрыть все махинации этих жуликов. Твоё предложение в силе?

— Конечно, — я взглянул на Мию. Та великодушно кивнула.

— Спасибо, сын. Как ты там? Встречался с отцом?

— Да. Он злится.

Мама хмыкнула.

Мы ещё немного поболтали, и я отключился.

— Отправить твоей маме Ники? — спросила Мия.

— Ники помогает членам Организации. Можешь создать ещё один ИИ?

— Могу, — неохотно сказала Мия. — Но ещё неделька, и первый сегмент Диска потухнет.

— Не потухнет, — пообещал я.

В итоге Мия создала ИИ, который должен взять на себя автоматизацию всех рутинных задач, связанных с управлением кланом. По заверению Мии, этот ИИ способен обрабатывать огромные объёмы информации, помогать в создании и управлении документов, ведении финансовых отчётов, отслеживании налоговых платежей и соблюдении всех юридических процедур. Вдобавок он должен выявлять все аномалии и подозрительные транзакции.

Внешне ИИ выглядел как розовая кошечка в строгих очках и с папочкой в лапках. Я решил назвать её Тики.

— Тики, ты любишь похвалу? — спросил я.

— Нет, это бесполезно, — строго ответила кошечка. — Я требую, чтобы хозяин строго выполнял все предписания. Он должен вовремя подписывать документы и проверять мою работу. В ином случае я буду об этом настойчиво напоминать.

Я с опаской взглянул на эту розовую кошечку. Выглядела она очень серьёзно, и уверен, свои угрозы выполнит в полной мере.

— Отправляйся к моей маме и помоги ей со всем, что она попросит, — приказал я.

— Слушаюсь, — Тики исчезла с экрана.

— А ты можешь создавать их более… нормальными? — осторожно спросил я Мию.

Кошечка фыркнула и отвернулась.

Вздохнув, я сел за свой рабочий стол. Передо мной был открыт файл некой Лилит Григорян. Скорее всего, именно она станет следующим членом Организации.

Глава 19

Лилит Григорян — девочка, которой недавно должно было исполниться шестнадцать. Год назад она пропала, клан объявил о её смерти.

В досье Лилит была приписка: «Пропала без вести во время вооружённого столкновения. Предположительно погибла».

Только вот в прошлой жизни она не умерла так рано. Значит, есть вероятность, что и сейчас она ещё жива.

Я задумчиво раскрутил монетку, рассматривая изображение девушки. В прошлой жизни она сразу стала одной из центральных фигур клана из-за своей Метки Души. В этой же — Лилит была ничем не примечательной Аристократкой, дочерью брата главы клана.

Я усмехнулся. Какая ирония. В нынешнем клане Григорян высоко ценятся те, у кого прирождённый талант к пониманию языков. Это пассивное влияние посредственной Метки Души «Знание Языков».

В прошлой жизни люди с такой Меткой не могли претендовать на высокие позиции. А в этой всё диаметрально противоположно.

— Готово, — мурлыкнула Мия. Она через «Сеть клана Григорян» смогла найти, с кем был вооружённый конфликт год назад у клана. В каком-то из этих конфликтов и пропала Лилит.

— Три клана, — доложила она. — Все в топ-сто. Минковы, Алфимовы и Вестфален.

Я вздрогнул, услышав последнюю фамилию. Вестфален… Владимир, Суверен Церкви Архангела Талиэля, носил фамилию Вестфален. Мой старый враг, который убил маму и долгие годы преследовал меня по всей стране.

— Чтобы узнать точно, в каком из конфликтов пострадала Лилит, надо пробраться в клановый квартал, — сказала Мия. — Нужно искать документы о происшествии. Нам повезёт, если они есть в электронном виде. Но может быть так, что только в физическом.

Я задумчиво кивнул.

— Сможешь узнать причины конфликта кланов?

— Да.

— И сделать краткую выжимку по каждому клану?

— Хорошо.

Следующие минут десять я изучал информацию.

Клан Григорян специализируется на хранении и распространении магических знаний. Они управляют сетью библиотек и архивов, в которых содержатся древние тексты о Чарах, алхимии, артефакторике и истории магии. Их библиотекари — настоящие мастера в поиске и расшифровке старинных рукописей. Григоряны регулярно сталкиваются с попытками других кланов получить доступ к редким архивам.

Вражда с кланом Алфимовых началась, когда они захотели прибрать к рукам редкий трактат по алхимии. Договариваться они не желали, поэтому попытались ограбить архив, но натолкнулись на сильное сопротивление и понесли потери.

С кланом Минковых причина конфликта схожая. Минковы занимаются добычей и продажей магических металлов и редких минералов, необходимых для создания артефактов. Они узнали, что Григоряны расшифровали рукопись, которая принадлежала разумным зомби. И в этой рукописи описаны ритуалы для улучшения магических руд.

Григоряны отказались отдавать рукопись, потому что ритуалы в них слишком кровавые. Они передали находку Совету Десяти.Минковы оскорбились и начали конфликт.

Противостояние с кланом Вестфален оказалось более интересно и глобально. Григоряны — хранители многих знаний. В обмен на знания они получили много преференций, в том числе — право получить в собственность все древние архивы и библиотеки, найденные ими. Григоряны поколениями накапливали эти хранилища знаний. И недавно вскрылось, что некоторые из древнейших библиотек связаны между собой особыми подземно-магическими путями, которые позволяют в кратчайшие сроки перемещаться между ними.

Клан Вестфален потребовал открыть этот подземный путь, но Григоряны отказались. В итоге образовалось два альянса. Вестфалены связались с кланом топ-4, Кафка, а Григоряны с топ-8, Исаакянами и с топ-10, Некрасовыми. К обоим альянсам присоединились и другие кланы, помельче. Идёт скрытая борьба за право получить магические пути.

К сожалению, Мия смогла найти только общую информацию о конфликтах. Помимо официальной причины, со всеми тремя кланами велась борьба за ресурсы, за территорию, за экономическое и политическое влияние. Ну и, конечно, месть — ненависть только множится.

— Что думаешь? Сможем найти Лилит? — спросила Мия.

— Надо узнать, в каком конфликте и как она пропала, — задумчиво сказал я. — А для этого придётся посетить клановый квартал Григорянов.

— Может, пошлём Валентина? — предложила Мия. — С помощью Ники он сможет пробраться в дом родителей Лилит и там покопаться в компьютере. Вдруг найдёт что-то.

— Давай попробуем, — кивнул я. — Пусть Ники займётся этим, когда Валентин проиграет все деньги в казино. Как там дела у Любы?

— Она уже купила билеты, завтра поедет в столицу. Люба по подсказке Ники связалась со своей дальней родственницей, Ирой Котовой, которой ты в аэропорту помог. Ира поехала в столицу и там сняла квартиру для Любы. И будет за небольшую плату помогать ей с детьми первое время, пока учёба не начнётся.

— Хорошо. Когда Люба переедет, ей нужно в первую очередь найти учителя по магии. Думаю, с этим не будет проблем.

— Если деньги не закончатся, — заметила Мия.

— Не закончатся. Кстати, об учёбе, — я достал монетку и закрутил её. — Мне тоже пора готовиться. Осталось одиннадцать дней до Академиума. Нужно подготовиться.

— Будешь учиться Чарам?

— Не только. Подтяну общие знания, всё-таки Артур два года в кровати провалялся и не учился. Ну и Чары, конечно. Лучше этим заняться сейчас, пока срочных дел нет, — я открыл видео с разоблачением Беттихеров. — Уже тридцать тысяч просмотров, неплохо.

Я откинулся на спинку стула и начал вспоминать те дела, которые мне бы хотелось закончить поскорее: наказание Фёдора и семьи Дюпон, создание причины перебоев с электричеством и объяснение болезням Павла и Ивана. Не стоит забывать и про скрытую войну с Бароном, о которой он не подозревает. Но прежде чем делать следующий ход в этом направлении, дождусь, когда Вильгельм отомстит Серафиму.

Сейчас в приоритете — план «Падение Беттихеров». До его последнего этапа осталось немного времени, думаю, успею его завершить до поступления в Академиум.

Позже можно подумать о создании самообучающегося артефакта. Но прямо сейчас никаких срочных дел нет, и я могу сосредоточиться на подготовке.

— Поможешь с учебниками? — я посмотрел на Мию.

— Конечно.

— Тогда поем и приступлю к учёбе.

Остаток дня я провёл за тренировками с Чарами. А на следующее утро Мия сказала:

— Булгаков написал. Говорит, что его человек приехал в город, и можно ему передать Зелья Омоложения. Спрашивает удобное место и время.

— Давай в двенадцать, в парке Марка Грейка, — чуть подумав, решил я.

— Отправила.

Закончив с утренними делами, я спустился на завтрак.

— Привет, — махнула рукой Света. — Как у тебя дела?

— Отлично.

— Твоя мама стала главой Волковых, — Света прищурилась. — Ты теперь богатенький мальчик, да?

— Я всегда таким был, — подмигнул Свете и сел за стол.

— Знаешь, сколько тебя обсуждают? Будь готов, что скоро к нам будут приходить, чтобы с тобой поболтать.

Я поморщился. Внимание семейки Грейг мне уже не полезно для развития, они только мешать будут.

— А ты поедешь в столицу до учёбы? — спросила Света. — Тебе же надо одежду купить, учебники там. Для гимназии.

— Думаю, да. Со мной хочешь?

— Если несложно, — смутилась Света. — Я картины рисую. Попробую продать их и накопить побольше денег.

— Хочешь, я твои картины продам?

— Как? — удивилась Света.

— У меня есть свои контакты, — загадочно сказал я. — В общем, тащи их ко мне, когда будут готовы.

— А ты точно сможешь их продать? — с подозрением спросила Света.

— Да.

После завтрака я поднялся к себе и переоделся для выхода. Взял с собой портфель, куда положил не только Зелья, но и ноутбук. Поучусь немного на свежем воздухе, это полезно.

Погода на улице радовала. Не жара, но и не холодно. Кожу обдувает приятный ветерок, а глаз радуется обилию зелени вокруг.

Я позвонил водителю и поехал на место встречи. Парк Марка Грейга — это огромное зелёное пространство, разбитое в центре города. Он назван в честь предка семьи Грейг, который заложил основу клана.

— Мне кажется, за тобой следят, — заметила Мия, когда мы уже подъезжали к парку. — Две машины следуют с самого кланового квартала.

Вскоре водитель остановился, и я вышел из автомобиля. Заметил, как неподалёку припарковались два чёрных фургона. Похоже, и правда по мою душу.

— Посмотришь, сколько там людей? — попросил я. — И если получится, взломай их телефоны и узнай, кто они такие и зачем преследуют меня.

— Хорошо, — Мия спрыгнула с моей головы и побежала к фургонам.

Я неспешно направился к главным воротам парка — тёмным, массивным, высотой в четыре метра. Над воротами возвышалась арка, покрытая густыми магическими плющами. О них я знал из памяти Артура — плющи мерцают в зависимости от времени суток — днём они излучают лёгкий серебристый блеск, а ночью начинают светиться мягкими фиолетовыми и синими огнями. В центре арки, прямо над воротами, в виде барельефа изображался герб клана Грейг — серый волк с мечом.

По обе стороны от ворот возвышались каменные колонны. Я остановился у одной из них и с интересом вчитался в надписи, которые рассказывали о подвигах Марка Грейга. Каждая колонна завершалась сферическим магическим фонарём, который светился только по ночам.

Утолив любопытство, я вошёл в парк по широкой каменной дорожке, вымощенной тёмным камнем. По обе стороны этой дорожки росли высокие старые дубы, создающие величественную аллею, ведущую к центральной части парка.

— Десять человек, — Мия вдруг появилась рядом. — Среди них двое точно маги. И они хотят тебя сильно избить по приказу Леонида.

Я хмыкнул. Похоже, наследник Барона заволновался, когда мама вдруг стала главой клана Волковых. Понял, что его статус наследника вдруг перестал быть незыблемым.

— Когда они нападут? — тихо спросил я.

— Когда ты выйдешь из парка. Прямо сейчас за тобой наблюдают двое, они будут докладывать о твоих действиях.

Ну, наблюдатели мне не нужны.

С человеком Булгаковых я договорился встретиться в одной из зон отдыха парка — Беседочной Роще.

Я ускорил шаг, направляясь в центр парка. Вскоре я увидел фонтан из белого мрамора, в центре которого возвышалась статуя Марка Грейга в полный рост, с мечом в одной руке и свитком в другой.

Вода в фонтане искрилась зеленоватыми огнями, выглядело это весьма красиво. Насколько знаю, цвет воды меняется в зависимости от времени суток.

Я приблизился к группе молодых людей и незаметно активировал Маску Многоликого, меняя внешность и одежду.

— Вот они, вертят головами, — подсказала Мия.

Я увидел двух парней, одетых в чёрное, которые пытались найти меня. У каждого на голове была кепка.

— Привет, — мне неловко улыбнулась девушка из группы, куда я прибился. — Ты подслушиваешь?

— Нет, я просто… кхм. Я пойду.

Махнув девушке, я неспешно пошёл в сторону одной из аллей, по обеим сторонам которой тянулись стройные ряды лип. Центр парка был центральным узлом, из которого можно было попасть в любую зону парка.

По аллее я дошёл до Беседочной Рощи. Название говорило само за себя — среди небольшой рощи лип стояли беседки, созданные магическим путём из живых липовых деревьев. Беседки отличались размером и формой, в них можно было поговорить без лишних ушей.

Я затерялся среди деревьев и отменил действие Маски Многоликого. Затем сел в ближайшую свободную беседку и отписал Князю Булгакову, где нахожусь.

Через минут пять в беседку зашёл лысеющий мужчина средних лет.

— Приветствую, Благородный Артур, — он кивнул мне. — Я доверенный помощник Князя Булгакова, Аристократ Евгений. Пришёл, чтобы забрать у вас посылку для Благородной Елизаветы.

Я вежливо поздоровался и достал коробку с Зельями.

— Благодарю вас, — Евгений забрал посылку, попрощался и ушёл.

— А почему он сказал, что посылка для Елизаветы? — спросила Мия.

— А разве не странно, что парень шестнадцати лет передаёт посылку самому Князю? — хмыкнул я. — А вот его дочери, чью жизнь он недавно спас — уже другое дело.

— Поняла, — кивнула Мия. — Что будем делать с преследователями?

Рядом прошли люди, поэтому я не ответил Мие.

И правда, что с ними делать? Если я разберусь с ними со всеми с помощью силы, это сразу привлечёт много ненужного внимания. Леонид станет осторожнее и определённо пожалуется Барону. Тот тоже должен насторожиться — с каких пор его слабосилок так окреп, чтобы избить десяток бандитов?

Поэтому требуется иной путь. План я придумал довольно быстро.

— Можешь вызвать полицию ко входу в парк? — тихо попросил я.

— А какая причина? — уточнила Мия.

— Неважно… Пусть будет нападение.

— Сейчас.

Я неспешно направился на выход. Мимо меня прошли ещё двое ребят в чёрных одеждах и кепках. Видимо, поспешили на помощь своим друзьям.

У выхода из парка я остановился. Оба фургона были на месте. У одного дверь была открыта, рядом стоял парень и курил.

Спустя минут пять приехала полицейская машина, из которой вышли двое хранителей правопорядка. Я решил действовать.

Зашёл за колонну и через мгновение вышел весь в чёрном, с кепкой на голове. Я спустил козырёк пониже, подошёл к полицейскому и толкнул его.

Выхватил у обалдевшего от такой наглости полицейского револьвер, выстрелил им в колесо машины и побежал к фургонам.

— Валим! Валим! — закричал я. — Полиция за нами!

Парень тут же выкинул сигарету и рванул к машине. Я бросил револьвер в открытую дверцу, забежал за фургон и резко присел. Создал Стилус и молниеносно скастовал на себя Заклинание Скрытности.

Завизжали колёса, оба фургона на полной скорости рванули прочь. Я медленно лёг на спину.

Заревела полицейская сирена, машина с проколотым колесом со шлёпающим звуком рванулась вслед за фургонами.

Когда звуки сирены стихли, я неспешно встал, отряхнулся, и пошёл обратно в парк. Не зря же ноутбук взял, надо поучиться на свежем воздухе.

* * *

На следующий день.

Архангельск, улица Неона Врангеля, дом 147, квартира 34.

Сара со смешанными чувствами смотрела пресс-конференцию клана Волковых. Выступала Анна Волкова, которая этим утром прошла проверку независимых арбитров и получила титул Баронессы, поразив общественность. Сразу после этого она объявила о созыве пресс-конференции, на которой пообещала рассказать о будущей политике клана.

— Благодарю каждого, кто принял приглашение, — начала Анна.

Она уверенно сидела перед собравшимися журналистами, её голос был твёрд и лишён эмоций, а спокойный взгляд прикован к залу. Но Сара заметила, как Анна, сцепив руки в замок, с силой вдавливает пальцы в кожу. Внутренне она явно была не так спокойна, как показывала публике.

— Сегодня клан Волковых вступает на новый путь, — голос Анны стал увереннее, пальцы расслабились. — На путь справедливости и восстановления доверия.

Анна обвела собравшихся взглядом.

— Я осознаю, какие тяжёлые решения мне предстоит принять и насколько велик груз ответственности за деяния моей предшественницы. Агата совершила множество страшных поступков. Я сама пострадала от неё — мой младший сын погиб, а старший пролежал калекой два года.

Анна заметно напряглась.

Наступила короткая пауза. Никто не нарушал молчания. Анна смогла расслабиться и продолжила:

— Новая политика клана будет направлена на искупление своих грехов. Клан должен взять ответственность за свои деяния. Уже сегодня мы начнём рассылать письма тем, кто пострадал от действий Агаты и её приспешников. Мы не сможем вернуть умерших, но в наших силах сделать жизнь живых чуточку лучше. Мы предложим компенсацию и помощь всем потерпевшим.

Анна поднялась со стула.

— От всего клана я приношу глубочайшие извинения каждому, кто пострадал от действий клана.

Анна поклонилась. Задержавшись в поклоне на несколько секунд, она села.

— Я обращаюсь к Князю Лавру Врангелю с просьбой помочь провести независимое расследование. Каждый виновный должен понести наказание. Я обязуюсь, что клан Волковых при мне никогда не станет символом страха и насилия.

Журналист из заднего ряда поднял руку, и Анна кивнула, позволив задать вопрос.

— Баронесса Волкова, — журналист наклонился вперёд. — Расследование будет доступно для широкой публики?

— Нет, — покачала головой Анна. — Пострадавшие вправе сами рассказать о своей трагедии, если они того пожелают. Но мы не будем нарушать их право на покой.

Журналисты зароптали, но Анна не повела и бровью.

— Как вы намерены сотрудничать с Князем Лавром в рамках этого расследования? — спросил другой журналист.

— Мы будем оказывать всю необходимую помощь и предоставим доступ ко всем архивам и документам, — спокойно ответила Анна.

— Будут ли приняты какие-то меры против тех, кто до сих пор занимает высокие позиции в клане, несмотря на их связь с Агатой Волковой? — прозвучал вопрос от журналистки.

— Никто не будет исключением, — уверенно заявила Анна. — Независимо от положения, все, кто замешан в преступлениях, будут привлечены к ответственности.

Вопросы продолжали сыпаться на Анну, но Сара уже не слушала. Ей на почту пришло письмо, написанное от имени Анны Волковой. В нём она раскрывала правду об уничтожении клана Бухе и приносила извинения от всего клана Волковых. В письме перечислялись люди, которые участвовали в истреблении клана. Все они были задержаны и ждали суда.

В качестве хоть какой-то компенсации Анна предлагала передать во владение Саре активы на сумму триста тысяч рублей. Сара вправе была сама выбрать из предложенного списка то, что захочет — коммерческую и жилую недвижимость, акции, золото, наличные или банковский перевод. Разумеется, можно было выбрать всего понемногу.

Рука Сары бессильно упала. Из её глаз потекли слёзы.

Сара попыталась сдержаться, но у неё не получилось. Она разрыдалась в голос.

И с каждой слезинкой, с каждым всхлипом она ощущала, как груз на её сердце понемногу спадает.

Глава 20

Мама позвонила, когда я читал на планшете историю страны и делал себе пометки.

— Ты видел пресс-конференцию? — нервно спросила она.

— Да, конечно, — я улыбнулся. — Ты держалась прекрасно.

— Это было тяжело… — вздохнула она. — Журналисты уже вовсю вынюхивают, кто пострадал от Волковых. Даже вознаграждение предложили тем, кто докажет факт компенсации.

— Многим пришлось платить компенсацию? — спросил я.

— Многим, — мрачно ответила мама. — Но Волковы старались не оставлять следов. Все самые жуткие преступления они проворачивали без свидетелей. Остались те, у кого забрали имущество или бизнес, кого избили, чей дом сожгли. Преступлений много, но самую большую сумму мы выплатили Саре Бухе, о которой я узнала от тебя. В базе данных Волковых о ней нет ни слова.

— Если бы они знали о ней…

— Сара бы не выжила, — закончила за меня мама.

— Кто-то уже рассказал про получение компенсации?

— Да, конечно. Но там всё не так серьёзно, пока без смертельных случаев.

— Это только пойдёт на пользу, — задумчиво заметил я.

— Кстати, спасибо за Тики! — мама повеселела. — Без неё я бы не справилась так быстро. А как она жуликов на чистую воду выводит — нет слов! Правда, она строгая очень. Если забуду про что-то, сразу начинает будильник включать на полной громкости. Я так один раз чуть инфаркт не схватила.

Я мысленно выдохнул, радуясь, что мне не приходится иметь дело с этой страшной кошечкой.

— Многих жуликов поймали?

— Весь клан — жулики, — хмыкнула мама. — Но ладно, это не важно. Скажи лучше, как у тебя идёт подготовка? Справляешься?

— Конечно, — я усмехнулся. — Мне даже интересно.

— Я рада за тебя.

Мы ещё немного поболтали, и я закончил разговор. Проверил своё Ядро — оно уже достигло 79 %. Очень неплохо, видеоролик делает своё дело.

— Надо приготовить Саре Эликсир Развития Ядра, — решил я.

— У неё же Ядро даже семидесяти процентов не достигло, — заметила Мия.

— Когда падут Беттихеры, свершится Апофеоз великий, — загадочно предсказал я. — Тогда поделюсь я силою своей с теми, кто этого достоин.

Мия хмыкнула.

— Сара и Валентин напрямую участвуют в Апофеозе, поэтому они достойны награды, — пояснил я. — Но Валентину рано давать Эликсир, он после него Гранд-мастером станет. А я пока не знаю, как это повлияет на его организм, учитывая, что у него Слабый талант. Сперва на себе проверю. Поэтому дам ему денег, он только рад будет.

— Поняла.

Следующие пятнадцать минут я потратил, чтобы сделать Эликсир Развития Ядра пятой ступени для Сары. Затем продолжил учёбу, пока Мия не напомнила про обед.

— Артур, ты же не забыл про своё обещание? — спросила Света, когда я спустился. — Я принесла из дома все свои картины. Их четыре штуки.

— Занеси их в мою комнату, — я сел за стол и дождался, когда служанка подаст рис с морепродуктами в сливочном соусе.

— Хорошо, — Света довольно кивнула.

За время обеда мы обменялись всего несколькими фразами. Закончив, я поднялся к себе и сел в кресло. Расслабился. Солнце было в зените, а тишина в доме способствовала приятному отдыху, но вскоре его прервали мягкие шаги.

— Артур, я принесла, — заглянула в комнату Света, держа в руках стопку картин.

— Заноси, — кивнул я на свой стол.

— Как ты их собираешься продать? — с подозрением спросила Света, положив картины на стол.

— Сейчас переоденусь и пойду на улицу, — серьёзно сказал я. — Буду продавать под видом бродячего художника. Такой опыт полезен.

Света с сомнением посмотрела на меня. С одной стороны — звучит бредово. Но я говорил это с таким видом, что она не понимала, шучу ли я.

— Покажи хоть картины, — попросил я.

— Ты правда будешь их на улице продавать? — подозрительно уточнила Света.

— Конечно, — кивнул я. — Это ведь бесценный опыт.

— Какой опыт? Ты почему такой странный⁈

— Показывай уже, — проворчал я.

Света горько вздохнула и взяла со стола первую картину. На ней был изображён осенний лес. Жёлтые и красные листья плавно опускались на землю, а солнечные лучи пробивались сквозь ветви деревьев, создавая игру света и теней.

— Это я рисовала в парке рядом с домом, — сказала Света с лёгким смущением. — Осень мне не нравится, но вдохновляет.

— Красиво, — признал я. — Ты хорошо передала свет и тени.

— Думаешь?

— Да.

Заметно повеселев, Света показала вторую картину. На этот раз это был ночной городской пейзаж. Дождь, отражённый в лужах, и тусклые фонари создавали ощущение одиночества и тишины. Световые блики от мокрой дороги подчёркивали меланхоличный настрой.

— Это наш город, — сказала она, бросив взгляд на меня. — Я рисовала его после прогулок. Хотелось передать атмосферу дождливой ночи.

— Хорошо нарисовано, — кивнул я.

Света продемонстрировала следующую картину — ночное небо, усеянное звёздами, а в центре изображён огромный светящийся круг луны. Не знаю отчего, но картина получилась мистической.

— Хм, эта картина вызывает странные чувства, — пробормотал я. — Ты вкладывала в неё ману?

— Да, и краски особые использовала, — кивнула Света.

— Я знаю кое-кого, кто тоже любит рисовать звёздное небо, — мне вспомнилась Сара. — Давай последнюю.

Четвёртая картина оказалась самой необычной. Это был портрет девушки с холодным, почти ледяным выражением лица. Из её рук, казалось, исходила энергия, которая разливалась по картине в виде светящихся линий, словно это было изображение самой магии.

Я подался вперёд. От этой картины веяло магией. Кажется, я знаю, к какому виду относится Метка Души Светы. Она точно связана с рисованием.

— Кто это? — спросил я, заинтересованно глядя на портрет.

— Это просто персонаж из моей головы, — пожала плечами Света. Затем смущённо добавила: — Она очень сильная и управляет самой энергией мира. Знаю, такой не бывает, это просто фантазия.

— Впечатляет, — я задумался, разглядывая детали. — Мои познания в искусстве великолепны, на уровне ГрандМагов. Но нужно показать картины кое-кому, кто разбирается в искусстве на капельку лучше меня.

— Уровень ГрандМагов в познании искусства? Что за бред?.. И кому ты собрался показать картины? — на последних словах Света слегка заволновалась.

— Саре, — пояснил я. — Она художница и любит рисовать звёзды.

— Думаешь, ей понравится? — засмущалась Света.

— Наверное. Можешь идти, — я помахал рукой, словно прогоняя муху.

— Ты наврал, что будешь их на улице продавать, — проворчала она.

— Конечно, я же не дурак.

— Ошибаешься, — Света показала мне язык и вышла.

Я написал Саре. Спросил, могу ли позвонить. Она почти сразу ответила, что свободна. Я набрал её номер.

— Привет, Артур. Чем могу помочь? — голос Сары был на удивление бодрым.

— Привет, — я улыбнулся. — У меня сестра мелкая, вредная, но талантливая. Нарисовала несколько картин и заставляет меня их продать.

— Ничего я не заставляю! — пискнула Света, подслушивая за дверью.

— Картины? — заинтересовалась Сара. — Покажешь?

— Да, сейчас.

Я включил камеру и навёл её на первое полотно, с осенним лесом.

— О, неплохо, — оценила Сара. — Твоя сестра умеет передать атмосферу через краски. Покажи следующую.

Я навёл камеру на ночной город.

— Ещё лучше, — кивнула Сара. — Перспективы у девочки есть. Сколько ей лет?

— Тридцать четыре.

— Мне двенадцать! — громко возмутилась Света.

— То есть двенадцать, да. Перепутал.

Сара с Мией хихикнули.

— Посмотри вот на эту, — я показал звёзды и луну. — Ты, наверное, не чувствуешь через камеру, но от картины исходит аура.

Повисла тишина.

— Знаешь, Артур, — тихо сказала Сара. — Эту картину я сама куплю.

— Прекрасно. Тебе продам недорого, всего полрубля.

— Артур! — возмутилась Света, перестав прятаться.

— Тише ты, — я грозно на неё посмотрел. — Не мешай сделке.

— Это грабёж, а не сделка!

— Триста рублей дам, — деловито сказала Сара.

— Сколько⁈ — воскликнула ошеломлённая Света.

— Полрубля хватит, какие триста, не говори глупостей, — пожурил я.

— Артур! Отдай телефон, я сама буду договариваться! — Света попробовала забрать у меня смартфон, но я легко остановил малявку, положив ей руку на голову.

— Сара, есть ещё одна картина, — серьёзно сказал я, не обращая внимая на дрыгающуюся Свету. — От неё исходит ощутимая магическая энергия.

Света притихла и позволила мне показать чертвёртое полотно.

Сара ответила не сразу.

— Эта картина может заинтересовать крупных коллекционеров, — медленно сказала она. — У твоей сестры редкий дар, который в мире искусства называют «Магия кисти». Хм… Давай так, у меня есть знакомый куратор в Галерее имени Миланы Врангель. Я постараюсь устроить картины твоей сестры на выставку. Представим все четыре работы. Звёздное небо я куплю, а остальные оценит куратор.

— Давай так, — легко согласился я. — Спасибо большое.

— Не за что. Твоя сестра талантливая девочка, она может добиться больших высот в мире искусства.

— Я отправлю тебе картины сегодня. Можешь написать свой адрес?

— Да, конечно.

Попрощавшись, я закончил разговор и посмотрел на Свету, которая стояла и хлопала глазами от удивления.

— Вот видишь⁈ — с преувеличенной радостью сказал я. — Первые полрубля добыли!

— Злой ты, — буркнула Света. — А кто такая Сара?

— Она у меня интервью брала.

— Та сама Сара⁈ — округлила глаза Света. — Ты знаешь, что она сейчас очень популярна⁈ В сети все гадают, кто она такая и когда снова появится на экранах. Она очень загадочная!

— Не знал, — усмехнулся я. — Ладно, иди давай. Не мешай мне.

— Злой ты, — повторила Света. — Спасибо большое.

— Пожалуйста.

Света ушла, на этот раз окончательно.

Я взглянул на Мию, глаза которой поблёскивали от веселья.

— Заказать курьера? — догадалась она.

— Да, пусть заберут картины и отвезут к Саре, — кивнул я.

— Он будет через десять минут.

— Спасибо.

Я сел в кресло и взял планшет. Решил посмотреть, что там происходит в сети.

— Он приехал, — Мия запрыгнула мне на голову.

— Ага, сейчас.

Я дочитал комментарий, взял картины и спустился, чтобы встретить курьера.

Света пряталась за дверью и подсматривала за мной.

— Сможете всё упаковать? — деловито спросил я.

— Да, конечно, — кивнул долговязый парень.

Я передал ему картины, грозно взглянул на Свету, чья макушка торчала у самого пола, и пошёл к себе.

До конца дня я провёл за учебниками и тренировками Чар. А на следующее утро, сразу после завтрака, начал готовиться к созданию нового видеоролика. Пора запускать второй эпизод мини-сериала «Падение Беттихеров».

Я установил смартфон на штатив и сел на стул, тот же, что и для первого видео.

Включив запись, я начал говорить так же, как и в первом эпизоде. Голос был глубокий, бархатистый, с лёгким оттенком пафоса, чтобы создать атмосферу некой таинственности.

— Приветствую вас, мои посредственные зрители, — начал я. — Имя мне — Профессор. И я продолжаю обнажать гнилую суть клана Беттихер. Сегодня я расскажу вам о тех, кто поддерживает предателей человечества в их грязных делах.

Пауза. Я позволил словам повиснуть в воздухе, чтобы создать нужное напряжение.

— Кланы, которые не гнушаются торговли людьми, прячась за масками благородства. Эти кланы играют важную роль в поддержании омерзительного бизнеса. Я назову их имена.

Я медленно перечислил тринадцать крупных фамилий, которые продавали людей Беттихерам. Намеренно не назвал мелкие семьи, вроде Дюпонов. Не стоит связывать клан Грейг с такой грязью, как торговля людьми и сотрудничество с зомби.

— Эти кланы предали человечества, — торжественно провозгласил я. — Они связались с зомби ради ресурсов, долголетия и иллюзии вечной жизни. Но вам нужны доказательства, ведь так? Моих слов недостаточно.

Я хрипло рассмеялся и поднял три пальца.

— В третьем видео я представлю доказательства. Более того! Я сам приду к вам, жители города Бетлин! Я выведу Беттихеров на чистую воду и одарю вас, жители, своим Благословением!

Я указал пальцем на экран.

— Скоро вы увидите правду. Адиос, друзья.

Закончив запись, я сел в кресло и просмотрел видео.

— Вроде неплохо получилось, — оценил я.

— Видео вызовет волну возмущения, — предсказала Мия. — Прошлое видео вызвало немало шума, но о нём быстро забыли. Сейчас будет по-другому. Ну, а Беттихеры точно будут в панике. Эффект от Апофеоза Короля ты получишь.

— Ага. Но мне мало одних эмоций. Нужны деньги, — я многозначительно потёр пальцами, словно пересчитывая купюры.

— Можешь сама отредактировать видео? Маска, плащ, перчатки и прочее. А я напишу письмо.

— Могу. Кому напишешь?

— Беттихерам, конечно, — усмехнулся я, открывая ноутбук.

Неспешно набрал текст сообщения, выбрав деловой и сдержанный тон. В письме я ясно дал понять, что у меня имеются доказательства их торговли людьми, и что, если они не хотят полной огласки, им придётся заплатить. Чтобы подкрепить свои слова, я прикрепил несколько скриншотов с перепиской. Ровно столько, чтобы они поняли серьёзность ситуации — этих скринов хватит, чтобы кланом заинтересовался Совет Десяти и начал поверхностную проверку.

Закончил сообщение следующими словами:

«Через три дня я опубликую третье видео. Если не хотите, чтобы это произошло, отправьте на следующий номер счёта пятьсот тысяч рублей. И отправляйте каждый последующий день по тысяче рублей. Деньги я люблю больше, чем правду».

— Ролик готов, — объявила Мия.

— Давай посмотрим.

Получилось так же хорошо, как на первом видео.

— Выкладывай, — довольно кивнул я. — А письмо отправь, когда просмотры перевалят за десять тысяч. Думаю, к тому времени Беттихеры точно его посмотрят.

— Поняла.

Закончив с этим делом, я продолжил подготовку к Академиуму.

* * *

Город Кижеград.

Валентин сидел в кафешке и устало смотрел в окно, на проходящих мимо людей. Вчера утром он проиграл последние деньги, и его вышвырнули из казино.

Но ничего, в следующий раз он точно отыграется…

— Вам что-то подать? — вежливо спросила подошедшая официантка.

— А у вас вода бесплатная? — неловко спросил Валентин.

— Да, — сдержанно кивнула девушка. — Сейчас принесу.

Валентин горько вздохнул и снова посмотрел в окно. Не хотелось ему ввязываться в новое задание… Одних Беттихеров с их грязью хватило. Но выбора нет — срочно нужны деньги. Часть долгов он оплатил, но осталось ещё немало. А проценты ведь капают…

Официантка принесла воду и ушла. Валентин отхлебнул, достал смартфон и перечитал задание.

Нужно проникнуть в квартал клана Григорян и залезть в дом Марата и Анастасии — родителей некой Лилит Григорян, чтобы узнать детали её исчезновения.

В прошлый раз Беттихеры — топ-91. Теперь Григоряны, топ-77. А в следующий раз куда его пошлют? К Ломоносовым?

Валентин в очередной раз горько вздохнул и почесал голову. Ну, ничего не поделаешь. У него последние деньги закончились, даже на еду не хватает…

Он поднёс телефон ко рту и спросил:

— Можно аванс? Поесть хочу.

На экране появился текст:

«10 рублей».

— Спасибо, — пробормотал Валентин.

Этого хватит, чтобы не голодать пару дней.

К ночи город Кижеград окутали тени, улицы постепенно пустели, и лишь редкие прохожие спешили домой. Валентин сидел на прохладной лавочке в парке, устало наблюдая за играющимися кошками. Холодный ветер пробирался под куртку, заставляя его поёживаться.

Просидев ещё минут двадцать, Валентин встал и оглядел пустынный парк. Ночь была тёмной, беззвёздной. Самое время для работы.

— Пора, — тихо сказал он и направился в сторону кланового квартала.

Когда вдали показалась высокий стеклянный забор, Валентин активировал Метку Абсолютной Невидимости.

Клановый квартал Григорянов был закрытой элитной зоной, с мощными защитными системами, которые работают на магии и новейших технологиях. Вход в квартал охраняли Маги в строгих костюмах, и через каждый контрольный пункт могли пройти только те, у кого есть специальный пропуск — карта с магическим чипом, которая фиксирует ману владельца.

Чем ближе Валентин подходил к воротам, тем больше он нервничал. Ники уверяла, что его Метка легко преодолеет магический барьер квартала. Но Валентин не был в этом так уверен.

Ворота были закрыты, но Валентин не просто так подошёл именно в это время. Скоро будет смена охраны, Ники это как-то выяснила.

Через пять минут ворота открылись, и Валентин, стиснув зубы, быстрым шагом вошёл в квартал.

Он почувствовал лёгкое покалывание, но барьер, к его великому облегчению, не среагировал.

— Отлично, — бесшумно прошептал он, расслабляясь.

Архитектура квартала выглядела необычно. Высокие, многоквартирные здания из стекла и металла имели резкие углы и минималистичные фасады, но каждая постройка была украшена светящимися узорами и символами, которые, как знал Валентин, являются не только декоративными элементами, но и фрагментами защитных артефактов.

Все окна зданий были затонированы, скрывая внутреннюю жизнь обитателей, а на крышах многих домов располагались вертолётные площадки для быстрой транспортировки.

Валентин медленно шёл по главной улице квартала — широкой и современной, вымощенной полупрозрачным магическим стеклом, которое светилось мягким голубым светом, когда по ней проходили жители.

Но на шаги Валентина дорога не реагировала — ещё одно чудо Метки Абсолютной Невидимости.

Вскоре Валентин увидел здание Библиотеки имени Арсена Григоряна— футуристическое сооружение с округлыми линиями и полностью зеркальным фасадом. Это не только хранилище древних знаний, но и исследовательский центр, где работают над магией и технологиями.

Валентин вздыхал про себя, восхищаясь богатством клана библиотекарей. Не зря говорят, что самое ценное в этом мире — это знания.

Григоряны очень ревностно охраняли свой клановый квартал, в котором было скрыто множество редчайших рукописей. На каждом углу были установлены камеры слежения и датчики магии, которые фиксируют любой всплеск энергии. Валентин искренне считал, что проникновение незамеченным внутрь для посторонних — это невозможная задача. Но, как оказалось, невозможная для тех, у кого нет Метки Абсолютной Невидимости.

Вскоре Валентин дошёл до нужного дома — особняка Марата и Анастасии Григорян. Дом выделялся даже среди роскошных строений квартала: трёхэтажное здание с высоким шпилем, украшенное витражами и резьбой по камню. Вокруг простирался ухоженный сад с экзотическими растениями, освещённый мягким светом магических фонарей.

Остановившись за живой изгородью, Валентин внимательно осмотрел территорию. На первый взгляд, охраны не было видно, но он знал, что это лишь видимость. Он достал Накопитель Маны и восстановил резерв.

Собравшись с духом, Валентин перемахнул через невысокий участок ограды и бесшумно приземлился на мягкую траву. Он двигался тенями, стараясь не задеть ни одной ветки или листа, которые могли бы выдать его присутствие.

Обойдя дом, он заметил приоткрытое окно на втором этаже. Вероятно, открыли для проветривания. Это был его шанс.

Используя выступы на стене и декоративные элементы фасада, Валентин начал осторожно взбираться вверх. Каменная кладка была холодной и скользкой, но некоторый опыт и сноровка Мастера помогали ему продвигаться без шума.

Добравшись до окна, он заглянул внутрь. Комната оказалась пустой — спальня, обставленная в светлых тонах, с большой кроватью и шкафом. Он бесшумно проник внутрь и затаился, прислушиваясь. Дом был погружён в тишину, лишь где-то вдали слышался тихий шорох — возможно, часы или работающая техника.

Валентин осторожно вышел в коридор. Его первая цель — найти компьютер или любое другое устройство, где могли храниться нужные сведения.

Проходя мимо закрытых дверей, он заглядывал внутрь через замочные скважины или приоткрытые щели. Наконец, в одной из комнат он обнаружил небольшой кабинет с компьютером на столе.

Достав из кармана Магический Ключ, он приложил его к замку. Раздался тихий щелчок, дверь приоткрылась.

Внутри Валентин сел за стол и включил компьютер. На экране появилось поле ввода пароля.

Валентин подключил смартфон к компьютеру. Ники за минуту взломала пароль, на экране начали появляться и исчезать десятки документов.

Вскоре мельтешение файлов завершилось, открылся текстовый документ с надписью:

«Ничего нет. Ищи дальше. Кабинет главы семьи на третьем этаже, там может быть информация».

В очередной раз восхитившись удивительными навыками Ники, Валентин вышел из комнаты.

Понимая, что задерживаться опасно, он последовал совету Ники и направился в кабинет главы семьи. После успешного проникновения в дом у него прибавилось уверенности в себе. В кармане лежал ещё один полный Накопитель Маны, поэтому он должен успеть выполнить задание и уйти незамеченным.

Поднявшись на третий этаж, Валентин подошёл к массивной двери из тёмного дерева с резными узорами. Дверь была заперта на замок. Магический Ключ смог его открыть, но с трудом — на артефакте появились трещины.

Валентин вошёл внутрь, закрыл за собой дверь и осмотрелся. Кабинет был просторным, стены увешаны картинами и полками с древними фолиантами. В центре стоял большой стол, заваленный бумагами.

Валентин подошёл к столу и начал просматривать документы. Большинство из них были финансовыми отчётами, договорами и прочими бумагами, не представляющими интереса.

Валентин начал обыск, и вскоре в одном из ящиков он обнаружил несколько папок с личными документами. Одна из них была помечена именем «Лилит».

— Нашёл, — удовлетворённо прошептал он.

Открыв папку, Валентин начал быстро просматривать содержимое. Письма, фотографии, отчёты. Его взгляд остановился на документе, в котором говорилось о том, что за смертью Лилит стоит клан Минковых. Были упоминания о каких-то тайных переговорах и конфликте между кланами.

Он достал смартфон и сфотографировал все важные страницы, стараясь не пропустить ничего существенного.

Валентин аккуратно вернул папку на место и закрыл ящик. Но едва он повернулся к выходу, как ручка двери начала поворачиваться.

— Чёрт! — мысленно выругался он.

Быстро оглядевшись, он заметил за шторой небольшую нишу. Без лишних раздумий он скрылся там, стараясь не издавать ни звука. Валентин забыл, что он невидим.

Дверь открылась, и в кабинет вошёл мужчина средних лет с усталым лицом и тёмными кругами под глазами — Марат Григорян.

Он прошёл к столу и сел в кресло, тяжело вздохнув. Открыл тот же ящик и достал папку «Лилит». Некоторое время он просто смотрел на фотографии дочери, затем начал читать документы.

— Лилит… девочка моя… — тихо произнёс он.

Валентин вздрогнул. Он не ожидал случайно застать такую интимную сцену. Но сейчас не было времени для сочувствия.

Марат поднялся и подошёл к окну, глядя в тёмный сад. Его плечи опустились, казалось, что весь мир давит на него.

Воспользовавшись моментом, Валентин начал медленно двигаться к выходу. Он шаг за шагом приближался к двери, стараясь не издавать ни звука.

Но внезапно в кабинет забежала белая кошка и прошмыгнула между ног Валентина. Он сдавленно ёкнул и испуганно замер. Марат мгновенно обернулся.

— Кто здесь⁈ — резко спросил он, всматриваясь в полумрак комнаты. По воле Марата магические защитные системы начали активироваться.

— Я знаю, что ты здесь. Покажись! — голос Марата был твёрдым и требовательным.

Понимая, что время на исходе, Валентин сделал резкий рывок к двери. Марат взмахнул рукой, и перед дверью возникла прозрачная преграда из магической энергии.

— Стоять! — рыкнул он, сделав рукой хватательное движение. Потоки ветра закружились в кабинете, Валентин почувствовал, как невидимая сила сдавливает его со всех сторон. Метка Абсолютной Невидимости скрывала его тело, но не придавала ему нематериальности.

— Отвечай, кто ты и зачем проник в мой дом, — потребовал Марат, приближаясь.

Валентин ощутил безнадёжность. Невозможно выбраться из этой ситуации.

— Молчишь? — Марат усмехнулся. — Тогда умри.

Он сжал кулак.

Но Валентин не был раздавлен невидимой силой. Его предплечье ожгло невыносимой болью, по телу растянулась алая плёнка, которая защитила Валентина от чужой атаки.

Активировалась одноразовая функция Алых Чернил — Кровавая Защита. После её окончания Алые Чернила исчезнут.

Валентин понял, что это его шанс. Он рыкнул и резко раздвинул руки, ломая оковы Марата.

Валентин бросился сквозь магическую преграду, которая закрывала выход из кабинета. Энергия слегка обожгла кожу, но он прорвался благодаря Кровавой Защите.

Выскочив в коридор, Валентин помчался по направлению к лестнице.

За спиной раздался приказной рык Марата:

— Охрана!

Дом ожил. Из комнат выбежали вооружённые люди и поспешили на третий этаж, к кабинету Марата. Валентин ловко уклонялся, избегая столкновения. Он спустился на второй этаж, к окну, через которое проник в дом, и без раздумий выпрыгнул наружу. Приземлившись на землю, перекатился и мгновенно поднялся на ноги.

Неподалёку, прямо на земле, зажёгся кривой символ.

— Во дворе! — раздался рёв Марата.

Не оглядываясь, Валентин бросился через сад к забору. Метка Абсолютной Невидимости уже практически иссякла, но оставалось немного времени.

Добежав до ограды, Валентин взобрался на неё и спрыгнул на другую сторону, почувствовав резкую боль в ноге при приземлении. Но останавливаться было нельзя.

Прихрамывая, Валентин побежал, одновременно доставая второй Накопитель Маны. Защита Алых Чернил пропала, теперь его ничто не спасёт.

Заревела сирена, вдалеке послышался топот ног и отрывистые команды. Валентин со всей возможной скоростью добрался до стеклянной стены. К его удаче, ворота были открыты — через них внутрь квартала бежали вооружённые люди и въезжала боевая техника.

Валентин чудом умудрился выбраться наружу, разминувшись с военным джипом, и побежал прочь.

Метка деактивировалась, когда Валентин уже смешался с редкими прохожими, которые выходили из домов и смотрели в сторону кланового квартала, из которого доносилась пронзительная сирена.

Валентин тяжело дышал, сердце колотилось, адреналин зашкаливал. Но он старался не показывать своё состояние, благо было темно, и люди были отвлечены на происходящее в клановом квартале.

— Это было слишком близко, — прошептал он, проверяя смартфон.

Пришло сообщение от Ники:

«Тройное вознаграждение уже на твоём счету. Уходи из города, детали позже».

Валентин облегчённо выдохнул. Теперь главное — выбраться из Кижеграда и залечь на дно.

Он направился к вокзалу, надеясь успеть на ближайший поезд.

— Может, пора завязать с этим… — пробормотал он.

Но вспомнил о трёх тысячах, которые капнули ему на счёт, и горько усмехнулся.

Он на крючке, и уже никуда не денется…

Глава 21

Утро встретило меня мягким светом, просачивающимся сквозь плотные шторы. Я открыл глаза и некоторое время лежал, глядя в потолок. Воспоминания о ночных событиях заставили поморщиться.

Вчера ночью Ники внезапно забила тревогу: Валентина поймали в клановом кварталеГригорянов. Я едва успел вмешаться — через нить осьминожки активировал его Алые Чернила, переводя их в функцию защиты. Это спасло жизнь Валентину, но одна из ножек была уничтожена — теперь придётся выделить осьминожке отдельный ручеёк маны, чтобы она постепенно восстановила утраченную конечность.

Я сел на кровати и потянулся. Нужно будет отправить ему другую ножку, Валентину предстоят новые задания. Пока я приказал ему поселиться в ближайшем от Бетлина городе — скоро он может пригодиться, когда я приступлю к плану «Падение Беттихеров».

Проверил своё Ядро — уже 84 %. Неплохо.

К сожалению, не вся получаемая от эмоций энергия идёт на рост Ядра. Чем выше ступень Ядра, тем бо́льший и интенсивный поток энергии необходим для развития. Эффективность потока зависит от близости источника эмоций, его магического ранга и осведомлённости об объекте эмоций. Поэтому моя анонимность не только защищает меня, но и снижает получаемую энергию.

В этот раз пик потока пришёлся на момент, когда второй видеоролик набирал обороты, а Беттихеры прочитали моё письмо с требованием отправить денег и пришли в ярость. К слову, если бы я находился с ними в тот момент в одной комнате, то моё Ядро перешагнуло бы на следующую ступень — у Беттихеров в клане несколько Архимагов, чьи эмоции очень ценны для меня.

Пока размер Ядра застыл на 84 %, но поток энергии очень близок к требуемому — к вечеру, думаю, подрастёт ещё на несколько процентов.

— Утречко, — Мия прыгнула на кровать и свернулась в клубочек. У неё было прекрасное настроение — вчера я впервые поделился с ней маной, отдав полный Средний Накопитель Маны. Это привело к тому, что на рисунке Диска Майя, в центре, появился новый текст: 3 %.

— Доброе, — кивнул я. — Есть новости?

— Да, несколько, — она игриво посмотрела на меня. — Беттихеры всю ночь присылали письма с угрозами. Группа хакеров даже пыталась взломать наш аккаунт в «Колыбели», но я отразила атаку.

— Ты молодец, — я погладил кошечку. — Этим бездарям никогда не пройти через твою защиту. Кто они перед тобой? Пыль!

— Я не Ники, меня не обязательно хвалить, — проворчала Мия, довольно махая хвостиком.

— Кстати, есть ещё одна новость, — она приподняла голову. — Люба уже переехала в столицу, но на переезд понадобилось больше денег, чем она ожидала. Не осталось на учителя.

Я кивнул, но не успел ничего сказать — Мия меня опередила:

— Может, я сама найду ей учителя? Вряд ли это будет сложно. Мы можем оплачивать его услуги онлайн.

— Если тебе несложно, — благодарно улыбнулся я, вставая.

— Так уж и быть, сделаю, — проворчала Мия. — Есть один кандидат — бывший преподаватель Южной Школы Магии. Он уже на пенсии, но обладает большим опытом.

— Какой у тебя быстрый поиск, — восхитился я.

— Да, я такая, — Мия зажмурилась.

Я не стал высказывать своё предположение — что она заранее его нашла, спрогнозировав мой ответ. Впрочем, тут всё предсказуемо — я редко отказываюсь от её помощи, когда дело касается второстепенных моментов.

— Кто этот преподаватель? — спросил я, делая простенькую разминку, чтобы разогнать кровь и размять мышцы.

— Гранд-мастер, Барон Иван Беляев, — бодро ответила Мия. — Его клан когда-то входил в топ-100, но после непонятной катастрофы сильно ослаб и сейчас на 453 месте.

— Что за катастрофа? — заинтересовался я.

— Непонятное бедствие, информация о котором скрыта, — пожала плечиками Мия. — Мне самой интересно, поэтому я остановилась на нём. Известно лишь, что это привело к большим потерям среди членов клана и разрушению их инфраструктуры.

— Понятно, — задумчиво кивнул я.

После утреннего моциона спустился на завтрак. Было раннее утро, Света ещё дрыхла, поэтому я поел один. Свежие круассаны, ароматный кофе и фруктовый салат подняли моё настроение.

После завтрака я поднялся в свою комнату.

— Чем будешь заниматься? Опять учиться? — спросила Мия.

— Нет, буду делать артефакт, — я создал Стилус.

— Какой? — заинтересовалась Мия.

— Небесный Проектор. Позже увидишь, для чего он.

Я создал Астральную Печь Мастера и криво усмехнулся. Со временем мои требования к артефактам растут, и скоро мне будет мало Печи Мастера. Только вот создать более сложную Печь я не могу из-за слабой связи этого мира с Астралом. Нужно искать кого-то с Меткой Артефактора. Но попозже — сейчас нет на это времени.

— Небесный Проектор? Ты для него купил в Архангельской «Точке» Звёздный Камень за две тысячи? — спросила Мия.

— Да.

— Ну-у-у, твоё созидание я уже не раз видела, вряд ли там будет что-то новое. Пойду, погуляю. Свету разбужу, чего она спит так долго.

— Правильно, — одобрил я, начав раскладывать ингредиенты на столе.

В последнее время Мие становилось скучно, когда я готовился к Академиуму. Поэтому она нашла себе развлечение — бродила по дому и в его окрестностях, иногда становясь видимой для окружающих. Мия распугала всех котов и собак, а среди служанок пошли слухи о загадочной нефритовой кошке, которая появляется и исчезает. Говорили, что увидеть её — к удаче.

Я зажёг в Печи Мёртвое Пламя и приступил к созиданию. Сперва подготовил основу из чистого серебра, затем аккуратно соединил её со Звёздным Камнем, добавив Лунный Порошок — относительно редкий ингредиент, который я также приобрёл в «Точке».

Спустя десять минут я получил готовый продукт — небольшую, круглую линзу из тёмного стекла и серебряной оправы. Я подошёл к окну, отодвинул штору и посмотрел через артефакт на небо. Увидел не облачную хмарь, царящую на улице, а звёздный купол. Значит, артефакт создан правильно.

— На что ты смотришь? — рядом появилась Мия.

Я показал ей Небесный Проектор и объяснил его побочное свойство.

— Можно смотреть на звёздное небо? Интересно. Ну-ка, покажи мне.

Мия вдруг слабо засветилась. Я, приподняв брови, смотрел на неё.

Свет потух, и Мия стала немного другой. Более детализированной, что ли.

— Погладь меня, — потребовала она.

— Как скажешь, — я протянул ладонь, и мои пальцы наткнулись на шершавую кожу.

Я инстинктивно одёрнул руку, удивлённо таращась на кошечку.

— Ты материальна, — констатировал я.

— Да, но ненадолго. И на это уходит много маны. Покажи мне утреннюю ночь.

— Ладно…

Левой рукой я осторожно погладил Мию, а правой поднёс к её мордочке Небесный Проектор.

— Красиво, — мурлыкнула она.

Её тело снова засветилось, и моя ладонь прошла сквозь голограмму.

— Один процент энергии потратился, — проворчала она. — Надо больше маны.

— Скоро будет, — улыбнулся я.

— Мне ещё электричество нужно, скоро первый сегмент потухнет, — пожаловалась Мия.

— Что там с электростанцией Серафима? — я сел в кресло и взял планшет.

— Теперь электростанцией управляет один из подчинённых Барона, — Мия повеселела. — Серафима отстранили.

— О, даже так? Ну, значит, скоро сходим за новыми контейнерами. Там и подкинем объяснение перебоев с электричеством.

— Обязательно, — кивнула довольная Мия.

Я открыл учебник по теории магии и до самого обеда погрузился в учёбу.

Закончил, только когда пришло время обеда. Света уже проснулась, и мы вместе сели за стол.

— Ты случайно не видел странную зелёную кошку, которая умеет становиться невидимой? — спросила Света, вяло ковыряясь в пасте с креветками.

— Нет. Если ты видишь такое — тебе надо к врачу, — сочувственно сказал я.

Света что-то буркнула и встрепенулась.

— Есть новости о моих картинах?

— Нет. Если будут, я скажу.

— Ладно… Я начала рисовать новую картину. Может, успею к выставке.

— Не торопись только, — посоветовал я.

— Я знаю, что делать, — Света с вызовом посмотрела на меня и высокомерно вздёрнула подбородок. — Ты лучший уборщик, а я — лучшая художница! Ты сам видел, насколько я крутая.

— Ты молодец, быстро учишься, — я показал ей большой палец. — Но с другими людьми не веди себя так, это довольно странно.

— Будто я не знаю, как это странно, — закатила глаза Света. Но своей шуткой она осталась довольна.

Когда нам подали десерт, неожиданно в гости прибыла Алина.

— Привет! — она попыталась поцеловать меня в губы, но я успел прикрыться ладонью.

— Ну ты бука, — показала мне язык Алина, садясь за свободный стул. — Я пришла тебя поздравить.

Алина подмигнула мне.

— Твоя мама очень крутая! Если честно, я совсем не помнила, как она выглядела. Но эта пресс-конференция… Она так хорошо выглядит! Какой косметикой она пользуется? Ты такой же пользуешься? Дай потрогать.

Алина пощупала моё лицо.

— У тебя тоже гладкая кожа, мне нужен твой крем, — она испытующе посмотрела на меня.

Я особо не слушал её, наслаждаясь вишнёвым пирогом.

— Ты меня игнорируешь, — поняла Алина.

— Ага, — не стал я отрицать. — Ты правда пришла просто поздравить?

— Конечно, — оскорбилась Алина. — Посидеть с братиком и сестричкой.

— Можешь сидеть, — разрешил я.

Алина показала мне язык и пересела к Свете, начав доставать её.

Закончив с обедом, я поднялся к себе, оставив Алину внизу. Когда уже собирался продолжить учёбу, мне позвонила Сара.

— Привет, Артур, — услышал я её голос. — Есть новости.

— Слушаю, — я отложил планшет и сел поудобнее.

— Я смогла договориться, чтобы картины Светы выставили на завтрашней выставке знаменитого коллекционера Арнольда Бертхэма, — с гордостью сказала Сара.

— О-о-о, — протянул я. — Очень круто!

Понятия не имею, кто такой Арнольд Бертхэм.

— У тебя есть возможность вместе со Светой прилететь в Архангельск?

— А ты уже обещала, что я прилечу?

— Нет, но дала понять, что это очень вероятно. Ты весьма интересен публике. Спасённый Апостолом и сын самой обсуждаемой Баронессы в княжестве. Ну и интервью со мной тебе известности прибавило, конечно.

— Несомненно, — задумчиво ответил я.

— Свете лучше не упускать такую возможность, на эту выставку очень непросто попасть, — посоветовала Сара. — На ней будут высокопоставленные лица. Говорят, что даже прибудут люди из клана топ-10.

— Неплохо. Хорошо, мы будем. Во сколько выставка?

— В шестнадцать ноль-ноль.

— На этой выставке будет много молодых людей? — уточнил я.

— Конечно, — подтвердила Сара. — А зачем тебе?

— У меня есть сестра, которая не может найти себе жениха, — усмехнулся я, вспомнив Алину. — Будет неплохо, если сможешь достать третий билет.

— Без проблем, — отозвалась Сара.

— Потом скажешь, сколько они стоят.

— Нет, это пустяки, — отмахнулась она. — Вы с мамой очень помогли мне. Пусть это будет моим небольшим подарком.

— Спасибо, — улыбнулся я.

Закончив разговор, я положил трубку и вызвал водителя. Нужно купить билеты на самолёт.

Пока ехал в машине, думал — стоит ли заранее позвонить Алине и предупредить про выставку? Интересно будет понаблюдать за её реакцией, если за несколько часов до вылета предупрежу.

Но решил не делать так. Алина взрослая девушка, ищет жениха. Ей нужно подготовиться. А вот над Светой подшучу.

Я позвонил Алине.

— Алло, братик, уже соскучился? — игриво ответила она.

— Это ты соскучилась.

— Э-э-э, — Алина зависла.

— Завтра мы со Светой летим в Архангельск. Не хочешь присоединиться?

— Зачем? — удивилась Алина.

— На выставку Арнольда Бертхэма смотаемся.

— Это тот самый Арнольд Бэтхэм, о котором я думаю? — с подозрением спросила она.

— Нет, это другой. Коллекционер.

— Я о нём и подумала. Но ты уверен, что сможешь билеты достать? Я слышала, что на его выставки очень сложно попасть, нужны связи.

— У меня много связей, — солидно сказал я. — Ну так что? У меня три билета. Если не хочешь, я отдам один своему личному повару.

— Зачем повару выставка картин? И нет у тебя личного повара. Конечно я согласна, если ты не шутишь!

— Ну, тогда до завтра. Позже пришлю сообщение, во сколько вылет. Авиабилеты я куплю.

— Спасибо, ты самый лучший братик на свете!

— Знаю, — я отключился.

Купив три билета на места в бизнес-классе, я вернулся домой. До самого вечера ничего примечательного не происходило. Беттихеры продолжали угрожать мне, а я продолжал их игнорировать. На следующее утро, за завтраком, я сказал Свете:

— Кстати, есть кое-какие небольшие новости про тебя, — я поморщился. — Какая-то мелочь, не могу вспомнить.

— Какие? — вскинулась Света.

— Да что-то с твоими картинами связано…

— Какие новости⁈ Какие⁈ — Света потрясла меня за рукав. — Быстро говори, не молчи! Быстро!

— Да тут, понимаешь, мелочи какие-то…

— Да быстро, Артур! Хватит шутить!

— А, вспомнил! — я схватился за голову. — Точно! Сара позвала нас на выставку в Архангельск, где будут твои картины.

— На выставку⁈ — воскликнула Света. — Так скоро⁈

— Да, она сегодня будет.

— Сегодня⁈ — Света взвизгнула. — Почему ты молчал⁈

— Да я совсем забыл, — виновато пожал плечами.

— Во сколько, Артур⁈

Света покраснела от ярости и махнула кулаком перед моим лицом, угрожая физической расправой. Я, мысленно посмеиваясь, решил больше не подшучивать над ней.

— Сегодня в четыре. Не бойся, я уже купил билеты. В час дня у нас вылет. У тебя ещё четыре часа, так что подготовься.

— В час⁈ — Света резко вскочила, не закончив завтрак, и побежала к лестнице, по пути бормоча что-то про одежду.

Я спокойно доел свой завтрак и поднялся к себе. До вылета было время, поэтому я посвятил его подготовке к Академиуму. Чем больше я изучал материалы, тем интереснее они становились. История этого мира оказалась необычной, а Чары скрывали более глубокие тайны, чем я изначально думал.

Когда пришло время, мы со Светой поехали в аэропорт. На выставку она оделась в светло-серое платье с кружевными вставками, а волосы собрала в замысловатую причёску, украшенную маленькой серебряной заколкой.

Мелкая нервничала и постоянно теребила свои рукава. Я был погружён в свои мысли, поэтому путь мы провели молча.

В аэропорту нас встречала Алина в строгом деловом костюме алого цвета, с жёлтым шарфом на шее. Учитывая её ярко-зелёные волосы, выглядела она необычно.

— С нами летит Алина? — удивилась Света, увидев старшую сестру.

— Ну да, — как ни в чём не бывало ответил я.

— Почему ты мне не сказал? — обиженно спросила Света.

— Ну, я думал, ты сама это знала.

— Как я могла узнать? Ну почему ты такой странный? — Света подняла руки, всем своим видом вопрошая у небес, за что ей достался такой родственник.

— Ты косплеишь светофор? — спросил я у Алины, когда мы пошли к терминалу.

Мой вопрос обидел её. Но во время посадки в самолёт она сразу забыла про обиду и искренне удивилась:

— Мы в бизнес-классе летим?

— Да, — солидно кивнула Света. — Я уже в третий раз.

— Я старше тебя, но только во второй раз, — проворчала Алина. — Один раз отец взял меня с собой в поездку.

Света широко улыбнулась.

Когда мы расселись в кресла, Алина деловито достала смартфон и включила камеру.

— Всем привет! Сегодня у нас особый день, летим в Архангельск на выставку Арнольда Бертхэма! Смотрите, это моя сестра, Света. А это Артур Грейг, вы часто о нём спрашиваете.

Я слабо улыбнулся на камеру.

Алина закончила снимать и уткнулась в смартфон, редактируя видео. Я достал планшет и попросил:

— Мне надо учиться, поэтому не отвлекайте меня.

— Ну вот, — расстроилась Алина. — Я хотела ещё поснимать, моим подписчикам ты очень интересен.

— Потом поснимаешь…

Я надел наушники и уткнулся в планшет, дочитывая статью про магию и историю. Некоторые детали показались мне весьма интересными.

Из-за слабой связи с Астралом, тысячи лет магия в этом мире была почти незаметна. Существовали колдуны, ведьмы, лекари, которых в большинстве стран боялись и преследовали. Понятно, что необычные способности — это пассивное проявление Метки Души. Но, думаю, многие старательно скрывали свою необычность, чтобы не подвергнуться остракизму.

Всё изменилось полторы тысячи лет назад, когда на Земле вдруг образовались Мёртвые Земли, из которых хлынули зомби и магические монстры.

На планете начался ад. Люди гибли сотнями тысяч.

Тогда появился тот, кто полностью изменил ситуацию — Первый Маг, известный под именем Софон. Он смог создать эликсир, который помогал человеку войти в кому и найти Астрал. Другими словами, он создал способ инициации.

Софон объявил, что ему явились три Божества — Богиня Жизни, Бог Войны и Бог Знаний. И они одарили его мудростью, которая спасёт мир.

В итоге, Софон и правда спас человечество. Благодаря его эликсиру появились Маги, и люди со временем смогли дать отпор мертвецам и отвоевать себе место для жизни и развития.

Мия собрала для меня информацию из баз данных разных кланов. Самые подробные сведения принадлежали Маяковским. В них Софон изображался как жестокий и коварный человек. Он убивал тех Магов, кто мог в перспективе стать сильнее его. Он собрал себе гарем из шестисот жён всех народов и национальностей и произвёл на свет тысячи детей.

Первые годы Софон тщательно скрывал секрет эликсира, но вскоре его раскрыли. Однако к тому времени влияние Первого Мага было непоколебимым, никто не смел пойти против него.

Перед смертью Софон передал своё богатство пяти любимым сыновьям. Эти сыновья стали правителями разных стран и долгое время возглавляли их.

Не будет ошибкой сказать, что большинство Магов в топ-50 страны — это потомки Софона.

Я отложил планшет и закрутил монетку. Я не верил в Божеств, которые явились Софону. И не существует никаких Благословений — уж я-то это знаю.

Выходит, Первый Маг создал концепцию Божеств, чтобы придать себе священный статус. В те времена, когда он жил, его называли «Первый после Богов», или «Избранный Богами». Не удивлюсь, если он сам распространил эти имена.

Тогда остаётся открытым вопрос — как Софон придумал эликсир, который связывает человека с Астралом?

Думаю, дело в его Метке Души. Скорее всего, она была очень мощной, и своим пассивным действием помогла Софону обрести сокровенные знания.

Может быть, это была легендарная Метка — Сущность Астрала, которая в моём прошлом мире считалась самой могущественной и таинственной из существующих.

Кстати, вполне возможно. Софон был первым ГрандМагом в истории. По легендам, у него было аж четыре элемента — огонь, вода, земля и воздух. И это притом, что эликсир, который он придумал, имеет довольно низкую эффективность.

К слову, об эликсире. Его рецепт весьма прост, в нём используются два основных компонента — Кристалл зомби-Мага первой ступени для энергетической основы и Белладонна Чёрная, позволяющая сознанию связаться с Астралом. Но существовал немаленький риск, что после приёма этого эликсира человек не очнётся после комы. Да и по эффективности он был довольно слаб — Маги во время инициации лишь поверхностно касались Астрала, из-за чего их развитие было медленным и тяжёлым. Позже был придуман препарат второго поколения — лекарственные капсулы. А пятьдесят пять лет назад появилось третье поколение — внутривенная инъекция, чья эффективность в десятки раз выше первого эликсира. Рецепты инъекций постоянно улучшаются, каждый клан держит свои наработки в секрете.

В самолёте объявили о посадке. Я прервал свои размышления и убрал монетку в карман. Заметил, что Алина и Света странно на меня смотрят.

— Что-то случилось? — я приподнял брови.

— Ничего, — смутились обе.

— Когда ты думаешь, это выглядит круто, — сделала комплимент Света.

— Согласна, — кивнула Алина.

— Когда я думаю — весь мир замирает, — я игриво подмигнул девушкам.

— Всё впечатление испортил, — вздохнула Света.

— Согласна, — повторила Алина.

Вскоре самолёт сел, мы прилетели в Архангельск.

Глава 22

Крупнейший город княжества встретил нас ласковым солнцем и слабеньким ветром. Хорошая погода, мне нравится.

Алина и Света выглядели оживлёнными после полёта. Им не терпелось поскорее посетить выставку.

Я вызвал такси и мы направились к небольшому ресторану азиатской кухни, расположенному недалеко от дома, где снимала квартиру Сара.

— Я так проголодалась, — призналась Света, поправляя волосы.

— Я тоже, — кивнула Алина.

Обе девушки уставились на меня.

— Я могу год прожить без еды, — пожал плечами.

Света закатила глаза, а Алина хмыкнула.

Ресторан «Небесная Лагуна» оказался уютным местом с мягким освещением и тихой музыкой. Мы заняли столик у окна и сделали заказ.

Когда нам принесли зелёный чай, за соседним столиком начался шум.

— Я же сказал, что не собираюсь платить! — грубо заявил мужчина, ударив кулаком по столу.

Я бросил взгляд в его сторону. На вид ему было лет двадцать пять. Рядом с ним стоял официант, на пять-семь лет моложе, и не знал, как реагировать.

— Простите, но это правило заведения, — нервно произнёс он. — Вы должны оплатить заказ.

Мужчина встал, возвышаясь над официантом.

— Ты хоть знаешь, кто я такой? — вкрадчивым голосом поинтересовался он.

Официант выглядел испуганным. Посетители начали оборачиваться, но никто не вмешивался

Я вздохнул и поднялся.

— Прошу прощения, но в чём проблема? — спокойно спросил я, подходя к их столу.

Мужчина обернулся ко мне с раздражением.

— Не твоё дело, парень. Иди своей дорогой.

— Вы мешаете нам наслаждаться обедом, — ответил я, встретившись с ним взглядом.

Он сделал шаг ко мне и зло процедил:

— Убирайся, или пожалеешь, сопляк.

Мия появилась рядом и сказала:

— Это Павел Коротов, из клана Коротовых, топ-200. Но сам он даже не Аристократ, и талант у него Слабый. Если судить по его последней переписке, то его только что бросила девушка.

Н-да, понятно. Решил свою злость выплеснуть на обычном официанте. Жалкий.

— Давайте решим это мирно, — предложил я. — Оплатите счёт и ступайте своей дорогой.

Коротов зло ругнулся и попытался схватить меня за рубашку. Я увернулся, перехватил его запястье и крутанул, заставив его рухнуть на колено.

— Ты труп, — прошипел он, пытаясь вырваться.

Я усилил хватку, заломил ему руку за спину и склонил к полу.

— Позовите администратора и охрану, — бросил я официанту.

— Дуэль, сука, — выплюнул Коротов.

— Ты правда хочешь дуэлиться с шестнадцатилетним? — с иронией уточнил я.

— Отпусти меня, — чуть спокойнее попросил он. — Я уйду. Хватит унижать.

Я отпустил руку и отступил. Коротов поднялся, отряхнул свой пиджак. Долгим, злым взглядом он всмотрелся мне в лицо, после чего бросил несколько купюр на стол и, толкнув стул, направился к выходу.

— Спасибо вам, — тихо сказал официант. — Я не знал, что делать.

— Не переживайте, — улыбнулся я. — Как вас зовут?

— Михаил Иванов, — ответил он, слегка покраснев. — Я тут недавно работаю.

— Рад знакомству, Михаил. Уверен, у вас всё будет хорошо.

— Спасибо вам, — Иван поклонился.

Вернувшись к столу, я заметил, как Алина снимает меня на телефон, а Света смотрит горящими глазами.

— Хватит снимать, — беззлобно проворчал я, садясь на своё место.

Алина убрала смартфон, а Света сказала:

— Хорошо, что я тебя знаю. Иначе поверила бы, что ты такой благородный и хороший, как показываешь.

— Справедливость — это не дар свыше, а пламя внутри нас, которое каждый должен разжечь сам, чтобы осветить путь сквозь тьму несправедливости, — придумал я на ходу пафосную фразу.

— Давай ты это на камеру скажешь? — Алина выхватила смартфон.

— Эта фраза такая глупая, — Света прикрыла глаза ладонью. — Не надо её на камеру говорить.

— Снимаешь? — спросил я.

— Да, — бодро кивнула Алина.

— Моя сестра, Алина, очень любит плюшевые игрушки в виде волосатых рук, — я по-доброму улыбнулся. — Обрадуйте своего кумира, пошлите ей подарок через курьера.

Света и Мия захихикали, Алина недовольно опустила смартфон.

— Ты же понимаешь, что мне и правда будут отправлять игрушки волосатых рук?

— Конечно. Давайте продолжим наш обед.

— Будь с ним поосторожнее, — авторитетно посоветовала Света. — Он очень коварный и злой человек. Однажды он заставил меня сказать семье, что меня перепутали с собакой, представляешь?

— Так это неправда? — округлила глаза Алина.

— Даже ты слышала об этом, — Света прикрыла ладонями лицом, её уши покраснели.

Нам принесли новые блюда, и мы продолжили трапезу, наслаждаясь вкусной едой и болтовнёй.

За полчаса до начала выставки, когда мы уже поели и пили по второй пиале с чаем, в ресторан вошла Сара. Она сразу привлекла к себе внимание своим необычным обликом.

Сара была одета во всё чёрное: длинное бархатное платье с корсетом и кружевными рукавами, чёрное болеро с высоким воротником и длинный плащ, спадающий с плеч. На голове у неё была небольшая чёрная шляпка с вуалью, волосы цвета ночи свободно ниспадали на плечи.

Сара двигалась с грацией и уверенностью, заставляя всех мужчин поблизости провожать её восхищёнными глазами.

— Сара⁈ — Алина буквально застыла на месте. — Вы ведь та самая Сара Бунина⁈ Которая взяла интервью у Артура⁈

Я мысленно хмыкнул. Уже забыл, что Сара использовала эту фамилию, чтобы скрыть свою личность.

— Да, — Сара с улыбкой подошла к нашему столу. — Вы готовы? Мой водитель ждёт.

Когда она упомянула водителя, её улыбка стала шире, а глаза заблестели довольством.

— В качестве одного из пункта компенсации она выбрала себе автомобиль и наняла водителя, — подсказала Мия. Весь обед кошечка лежала на краю стола и слушала нас.

— Нам обязательно надо снять совместное видео! — заявила возбуждённая Алина.

— Я не против, — кивнула Сара.

— Идите вперёд, я пока оплачу, — махнул рукой.

Когда вышел на улицу, Алина уже снимала себя на камеру, хвастаясь своей новой знакомой. Сара поприветствовала подписчиков, и Алина закончила запись.

Автомобиль, на котором приехала Сара, выглядел впечатляюще — матово-чёрный, огромный и мощный, с серебристыми дисками. В задней части салона находились два длинных кожаных кресла, расположенные друг напротив друга. Между ними стоял столик, а в боковых отсеках можно было найти напитки и стаканы.

— Выставка проходит в «Хрустальном Дворце», — сообщила Сара, когда машина тронулась. — Это одно из самых известных мест в городе.

— О, я там была, — оживилась Алина. Но сменила тему на более интересную для неё: — А вы уже выбрали второго человека для интервью?

— Да, — Сара загадочно улыбнулась.

— Вы не скажете, кто это, да?

— Нет.

— А можно мне поделиться этим инсайдом? Очень многие ждут вашего следующего видео.

— Можно.

— Спасибо! — Алина тут же уткнулась в смартфон, в автомобиле наступила благословенная тишина.

«Хрустальный Дворец» оказался внушительным зданием с фасадом из стекла и металла, напоминающим огромный сверкающий кристалл. Он был построен таким образом, чтобы свет отражался от тысяч граней.

У входа собралась весьма состоятельная публика. Мужчины в дорогих костюмах, женщины в элегантных вечерних платьях. Мия узнала некоторых:

— Вон тот мужчина — Александр Новиков из клана Новиковых, топ-44. Рядом с ним Анна Морозова из клана Морозовых, топ-82.

Я кивнул, запоминая лица.

— Тот парень, видишь? В окружении свиты стоит. Это Дмитрий Соколов, наследник клана Соколовых, топ-37.

Мы подошли к входу в «Хрустальный Дворец», где нас встретила арка из стекла и металла, напоминающая огромный сверкающий кристалл. На входе стояли элегантно одетые сотрудники, приветливо улыбаясь гостям. Они проверили наши приглашения и проводили внутрь. Массивные стеклянные двери заскользили в стороны при нашем приближении.

Войдя внутрь, мы оказались в просторном фойе с высоким потолком, украшенным хрустальной люстрой, которая рассыпала тысячи бликов по залу. Пол из полированного мрамора отражал свет, создавая ощущение бесконечного пространства. Нас проводили по широкому коридору, стены которого были отделаны светлым деревом и украшены изящными скульптурами.

— Вау! — ахнула Света, когда мы оказались в огромном выставочном зале, заполненном картинами. Каждое произведение искусства имело своё пространство и было подсвечено мягким, тёплым светом. Стены, окрашенные в нейтральные тона, не отвлекали внимание от экспонатов, а тихая мелодия, звучащая в зале, создавала атмосферу спокойствия.

— Как тут круто! — прошептала Света, горящими глазами рассматривая картины. Она явно искала свои работы.

— Твои картины выставлены в зале на втором этаже, — улыбнулась Сара.

Света кивнула.

Мы неспешно дрейфовали от одной картины к другой, пока я не заметил знакомую фигуру. Анастасия Беттихер стояла у полотна. Посетители обходили её стороной, перешёптываясь за спиной.

Я подошёл ближе.

— Приветствую вас, Благородная Анастасия.

Она вздрогнула и удивлённо посмотрев на меня.

— Благородный Артур… Скажите, вам нравится эта картина?

Я посмотрел на полотно, на котором изображалось кладбище с оживающими мертвецами.

— Нарисовано качественно, но мне не по душе.

— Согласна… Но…

— Вы расстроены из-за того шарлатана, который обвинил ваш клан в связи с зомби?

— Мой отец отправил меня в Архангельск после выхода того видео, — тихо сказала Анастасия. — Он сказал, что так будет лучше.

Судя по её выражению лица отец действовал совсем неспокойно. И по его реакции она поняла, что обвинения могут быть правдивыми.

— Хочешь присоединиться к нашей компании? — предложил я, переходя на «ты». — Мы со Светой и Алиной будем рады.

Анастасия нерешительно посмотрела на меня.

— Вы уверены? Не хочу создавать проблемы.

— Мы же друзья, — пожал я плечами.

— Тогда я с радостью приму… твоё предложение, — благодарно улыбнулась Анастасия.

Алина, Сара и Света спокойно отнеслись к новому члену нашей группы. Вместе мы прошлись по выставочному залу, обсуждая картины. Я заметил, что в компании Анастасия стала чувствовать себя лучше.

— Где ты остановилась? — поинтересовался я у неё.

— В гостинице неподалёку, — ответила она. — Отец снял номер на неопределённый срок.

Я задумался. Надо бы спрятать Анастасию, пусть лучше переждёт бурю где-нибудь в безопасности.

— Сара, — я взглянул на девушку. — Можешь приютить Анастасию на время? Мне кажется, ей будет лучше пожить у тебя.

Сара поняла, что я хочу обезопасить девушку.

— Да, без проблем, — улыбнулась Сара. — Алина, ты тоже можешь остаться у меня на несколько дней. Одной мне скучно.

— С удовольствием! — обрадовалась Алина.

— Я буду благодарна, — смутилась Анастасия, не ожидая такого поворота.

— А мне родители не разрешат остаться, — загрустила Света.

Мы поднялись на второй этаж, где были выставлены работы молодых художников. Он был более простым, чем первый, но всё равно выглядел впечатляюще. Света шла чуть впереди, её глаза сияли от предвкушения. Алина, Сара и Анастасия следовали за ней, обсуждая некоторые экспонаты.

— Вот они! — воскликнула Света, остановившись перед своими картинами.

Мы подошли ближе. На стене висела первая её работа — осенний лес.

— Красиво, — кивнула Алина.

— Да, — улыбнулась Анастасия.

Вторая картина, с ночным городом, тоже не особо впечатлила девушек. А вот у третьей все, кроме меня, зависли. Девушки старательно смотрели на полотно, пытаясь в полной мере ощутить магическую ауру, которую излучала луна в ночном небе.

Рядом кто-то разбил бокал, заставив всех отвлечься от созерцания.

Я взглянул в сторону последней из представленных работ Светы, и напрягся.

У экспоната стояла высокая, стройная девушка с огненно-рыжими волосами, собранными в элегантную причёску. Она без эмоций смотрела на картину Светы, не сводя с неё взгляда.

Я её узнал. Александра Ломоносова, Суверен Церкви Архангела Рагуэля, одна из сильнейших Заклинателей планеты. Во время очередного нападения Демонов пожертвовала жизнью и спасла свой город, в одиночку уничтожив армию противника. Имя Святой Александры Ломоносовой навсегда осталось в веках.

Мия, проследив мой взгляд, сказала:

— Это Александра Ломоносова из клана топ-6. У неё Слабый талант, её собираются скоро выдать замуж по расчёту.

* * *

«Хрустальный Дворец», выставка Арнольда Бертхэма.

Александра внимательно разглядывала портрет девушки. Её привлекли упрямые глаза на полотне — девушка готова была сражаться за своё будущее. Она владела удивительной магией, способной стереть в порошок всех, кто посягнёт на её свободу.

Александра видела в картине свой идеализированный образ.

— Я хочу купить её, — тихо сказала она, отвлёкшись от полотна.

— Я договорюсь, — ответила её верная телохранительница. Она же — кормилица и няня, Магиня ранга «Магистр».

Александра ощутила чужой взгляд. Она повернула голову и заметила юношу, который внимательно смотрел на её.

Александра невольно вздрогнула. В этих глазах она увидела что-то потустороне-холодное, мистическое. На неё словно взирало высшее существо, способное своей волей кардинально изменить её судьбу. Казалось, это существо безэмоционально оценивало её и решало — стоит ли вознести Александру к небесам, или же оставить тлеть на дне?

Девушка моргнула, и наваждение исчезло. Она увидела обычного парня, который шутливо препирался с зеленоволосой девушкой.

Александра прикрыла глаза и ненадолго задержала дыхание, стабилизируя состояние.

И что это сейчас было?

* * *

— Я тебя взял с собой, чтобы ты мужа нашла, — ворчал я на Алину.

— Не твоё дело, — фыркнула Алина. — Когда захочу — тогда и найду.

— Ты же сама жаловалась на отсутствие женихов, когда я тебя на бал Булгаковых не взял.

— Я никогда не жалуюсь, — нагло соврала Алина. — И чего ты ко мне пристал вообще?

— А чего ты с нами торчишь? Могла бы сейчас кокетничать вон с тем импозантным мужчиной, например.

Алина посмотрела в ту сторону, куда я указал взглядом.

— Да ему же лет сто, — шёпотом возмутилась она. — У него трубочки из носа торчат, он на двух костылях ходит! Он даже бокал в руках удержать не смог! И вообще, он горбатый!

— Ты думаешь, что я бы выбрал своей сестре такого мужа? — я с обидой взглянул на Алину. — Вообще-то, я про того парня, который рядом со стариком.

— Это уборщик!

— И что? Ты имеешь что-то против уборщиков? — оскорбился я.

Света прыснула в ладошку.

Алина показала мне язык и отвернулась. В это время со стороны входа раздался шум. На второй этаж поднялся высокий мужчина, одетый с иголочки, с необычными ярко-алыми волосами, уложенными колючками, как у дикобраза. Мужчине было лет тридцать. Позади него шли пятеро человек и о чём-то бурно переговаривались.

— Это Арнольд Бэртхем, — подсказала Мия. — Маг из народа, который за заслуги перед страной получил титул Барона. Известный коллекционер в княжестве, Маг ранга «Магистр».

Сперва Арнольд подошёл к Александре и вежливо ей поклонился. Телохранительница рядом с Александрой показала на картину Светы и что-то сказала. Арнольд с улыбкой кивнул.

Перекинувшись парой слов с Александрой, Арнольд уверенно направился к нам.

— Я Маг Арнольд Бэртхем, — представился он, учтиво поклонившись.

— Благородная Анастасия Беттихер, — заговорила первой самая статусная из нас.

Мы тоже представились. Перекинувшись с каждым из нас парой слов, Арнольд сосредоточился на Свете.

— Я не ожидал, что вы будете настолько молоды.

— Спасибо, — смутилась Света.

— Развивайте свой талант, — серьёзно посоветовал Арнольд. — Я вижу в вас перспективу.

— Когда Арнольд говорит, что видит перспективу — значит, человек и правда очень талантлив, — улыбнулась Алина.

Арнольд кинул на неё заинтригованный взгляд и вернулся к Свете.

— Одной из ваших картин заинтересовалась Александра Ломоносова. Я предлагаю выкупить её у вас за восемьсот рублей. Оставшиеся две работы тоже куплю, по сотне за каждую. Жаль, что прекрасная Сара купила картину ночного неба, я бы и её приобрёл. Что скажете?

Света покраснела ещё гуще.

— Я-я-я, с-с-согл-лас-сна, — сильно заикаясь, ответила она.

— Ну и отлично, — улыбнулся Арнольд.

— Скажите, а чем вы уложили волосы? Мне очень нравится ваша форма, — с любопытством спросила Алина.

— Мне тоже понравились ваши волосы, — Арнольд подмигнул ей. — Не хотите прогуляться и обсудить данную тему?

— Нет, — испугалась Алина. — Я пришла с компанией, прошу прощения.

— Конечно, ничего страшного.

Арнольд ушёл разговаривать с другими посетителями. Я с жалостью посмотрел на Алину.

— Глаза выколю, — пригрозила она. — Если что-то скажешь — язык отрежу.

— Молчу-молчу.

Я проводил задумчивым взглядом спину Александры Ломоносовой, которая уверенным шагом направилась к лестнице на первый этаж.

Глава 23

Когда мы вышли из «Хрустального Дворца», я спросил Сару:

— Можешь взять Свету к себе на ночь? Хватит места?

На самом деле, мне бы сбагрить мелкую хотя бы на пару дней, чтобы спокойно завершить свой Апофеоз, и при этом получить алиби — пусть родственники думают, что я в Архангельске с сёстрами. Но начнём с малого.

— Да, места точно хватит, — усмехнулась Сара. — Я сама только сегодня переехала, но размеры квартиры уже оценила. Человек десять могут спокойно разместиться.

— Отлично, — я улыбнулся.

— А как же родители? — Света с надеждой посмотрела на меня.

— Скажи, что ты получила моё разрешение, — я покровительственно улыбнулся.

— Ты разве можешь такое решать? — засомневалась Света.

— Да.

Чуть подумав, Света решила не забивать себе голову лишними вещами.

— Я буду с вами, ура! — воскликнула она Алине, помахав кулачком. — Мне не придётся оставаться с Артуром! Я свободна! Аллилуйя!

Алина, Анастасия и Мия захихикали.

— Вот, мелкая, — буркнул я.

Света лучилась довольством, буквально светилась изнутри. На выходе из галереи к ней подошёл консьерж и передал конверт с деньгами. Тысячу рублей. И после этого ещё и Сара свои триста за картину отдала. Света никогда не видела таких денег вживую и до сих пор до конца не могла поверить в происходящее.

— А ты не хочешь с нами? — игриво спросила Алина. — У Сары и для тебя места найдётся, да?

— Найдётся, — улыбнулась Сара.

— Нет, останусь в гостинице, — вздохнул я. И таинственно добавил: — Нужно разобраться кое с чем. Я, знаете ли, не последний человек в этом городе. Даже можно сказать, что я авторитет местный.

— Да по-любому будешь в игрушки свои играть, — хмыкнула Света. — Или будешь целый день лежать в кровати и ничего не делать?

— Нет, — оскорбился я. — Я буду заниматься важными делами.

— Ну-да, ну-да. Так мы и поверили.

Алина закивала, подтверждая слова мелкой.

— Всё, идите, — я помахал им рукой, словно отгоняя мух, и направился к воротам.

— Вообще-то, нам в одну сторону, — догнала меня Света.

Я высокомерно фыркнул. Мы дошли до ворот и там попрощались. Девушки сели в машину Сары, а я вызвал такси.

Мия спросила:

— Зачем тебе данные Александры Ломоносовой?

После того как открылся второй сегмент Диска, Мия приобрела новую способность. Она не только научилась отходить от меня на сто метров, но и получила возможность взламывать чужие гаджеты на расстоянии. Она не могла таким образом проникнуть в личный аккаунт базы данных клана, но для неё не составляло труда залезть в фотогалерею, узнать номер телефона и почту.

— Эта девушка весьма перспективна, — загадочно ответил я.

— У неё хорошая Метка Души? — заинтересовалась Мия.

— Да.

В машине, чтобы не привлекать внимание водителя, я написал сообщение Мие на смартфоне: «Пусть Сара найдёт возможность пригласить к себе Светлану Беттихер и возьмёт у неё интервью. Для этого у неё есть Анастасия, пусть через неё попробует».

— Поняла, — кивнула Мия. — Сара уже десять дней Светлану кошмарит, думаю, она готова к интервью.

Я написал новое сообщение: «Пускай Ники спросит у Валентина, готов ли он участвовать в освобождении заложников. Пусть объяснит ему ситуацию».

Убрав смартфон в карман, я посмотрел в окно. Город проносился мимо, его огни мерцали в вечерних сумерках.

* * *

Город Бетлин, гостиница «Вечерняя звезда».

Валентин сидел за столом в небольшом гостиничном номере и пил кофе. Он смотрел в окно, думая над своим недавним заданием в Кижеграде. Опасность, которую он пережил, оставила глубокий отпечаток на его разуме. Он до сих пор не мог нормально спать из-за кошмаров, в которых Марат превращал его тело в фарш.

Экран на смартфоне, который лежал на столе, засветился. Над ним появилась голограмма Ники.

— Привет, Валя. Скучаешь? — кокетливо спросила Ники.

— Что вам нужно на этот раз, о, самая дорогая и таинственная из компьютерных программ? — спросил в ответ Валентин.

— Лидер сказал, что для тебя есть хорошая работа, — Ники стала серьёзнее. — Она очень прибыльная, но опасная.

— Снова опасная, — вздохнул Валентин.

— Но прибыльная, — вновь уточнила Ники.

— И что на этот раз мне нужно сделать? — поморщился Валентин. — Проникнуть в спальню ГрандМага?

— На этот раз ты должен попасть в бункер Беттихеров, где хранят людей и освободить их. Все этапы плана мы тебе расскажем. По сути, тебе просто надо будет незаметно проникнуть туда и раздать смартфоны заключённым. В этом будет основная работа. С твоей невидимостью шансов оказаться в опасности очень мало.

Валентин хмыкнул. Он задумчиво посмотрел на Ники, а потом перевёл взгляд на окно.

— Нет, — после недолгих размышлений сказал он. — Я не хочу в это ввязываться, прости.

— Что? — удивилась Ники. — Но ты даже не услышал цену. Тебе предлагают десять тысяч за выполненное задание.

У Валентина внутри всё сжалось. Такие огромные деньги… За недавнее проникновение в клановый квартал Григорянов он получил целых три тысячи. За эти деньги он выплатил все свои долги, и у него осталось с избытком. Валентин собирался сегодня сходить в местное казино и там отыграться за все свои годы проигрышей. Но десять тысяч…

— Нет, — через силу выдохнул Валентин. — Я… не могу. Это слишком опасно. Я не хочу туда соваться. Не сейчас… Мне плохо. Я устал от таких рисков. Я слишком стар для такого дерьма.

Ники несколько секунд молчала.

— Хорошо, тогда для тебя будет другое задание. Безопасное, но далеко не такое прибыльное. Тебе надо будет создать три КамняНевидимости.

Ники описала довольно болезненную процедуру создания Камня Невидимости, которая включала вскрытие ладони и помещение внутрь непонятного кристаллика. Валентин внимательно выслушал её, недолго подумал и кивнул. На самом деле у него не было выбора: клятва, которую он дал Организации, была крайне строгой и требовала периодического выполнения заданий. Если бы Валентин захотел отказаться от Метки Души и освободиться от клятвы, все его воспоминания о Хранителях Знаний и связанном с ними опыте были бы стёрты. Сначала он не верил в возможность такого развития событий, но снова и снова наблюдал, как слова Ники, казавшиеся ему невозможными, становились реальностью. Поэтому он перестал сомневаться: если он действительно захочет покинуть Организацию, его память будет стёрта.

— Я сделаю это, — кивнул ещё раз Валентин.

— Хорошо, — спокойно ответила Ники и исчезла.

Валентин криво усмехнулся. Он понимал, что своим отказом подорвал доверие руководства Организации.

* * *

Я убрал смартфон в карман и вышел из автомобиля. К сожалению, Валентин отказался от задания. Но ничего страшного — его можно понять. Он пережил травмирующий опыт, ему нужно время, чтобы восстановиться. А он точно справится — внутри Валентин Ишеев всё тот же Призрак, которого в моей прошлой жизни боялись и ненавидели все аристократы страны.

Но проблема остаётся — мне нужен человек для выполнения плана. И я даже знаю, кто это будет. У меня много уникумов на примете, но сегодня я лично встретился с одним из них.

Использовав первую функцию Маски Многоликого, я зашёл в оружейный магазин «Кузница Теней» и начал выбирать снаряжение, которое могло бы пригодиться для плана.

— Что-нибудь конкретное ищете? — спросил продавец, заметив мой внимательный осмотр витрин.

— Мне нужен хороший револьвер и патроны к нему.

— Позвольте мне помочь, — улыбнулся продавец.

В итоге я потратил около семи тысяч, чтобы купить мощный револьвер, коробку с артефактными патронами к нему, несколько дымовых шашек, взрывных и светошумовых гранат, магические мины, магический сканер взрывчатых веществ, а также большой медицинский комплект. Продавец с любопытством наблюдал за моим выбором, но вопросов не задавал.

— Хороший ассортимент, — прокомментировал он, когда я закончил. — Вам упаковать?

— Да, пожалуйста, — кивнул я.

После закупок я вызвал такси и поехал в гостиницу. В машине Мия сказала:

— Я закончила с анализом Александры Ломоносовой. Тебе интересно послушать?

Я кивнул и некоторое время ждал, пока Мия продолжит. Когда этого не произошло, я скосил на неё глаза.

— Понимаю, интересно, — покивала Мия. — Так говорить?

Я отвернулся к окну.

— Ладно, слушай, — смилостивилась Мия. — В переписках со своими друзьями Александра сдержана, открывается только матери. По её сообщениям видно, что она обижена на своего отца. Александре назначена роль первой жены Григория Маяковского. Да, того самого, в которого ты орешками кидался на балу Булгакова.

Мия хихикнула, я не отреагировал.

— Кстати, на следующий день после бала Александра активно писала своей маме о Григории. Она просила, чтобы мать поговорила с отцом. Александра убеждала, что Григорий дурак, ведь он кричал на весь зал, заявляя, будто в него кто-то кидался фундуком. Кстати, именно по этим сообщениям я узнала имя её жениха. До этого она нигде не упоминала его личность.

Я кивнул.

— Александра несчастная девушка, — продолжила кошечка. — Кроме нежелательного замужества у неё ещё и с родственниками проблемы. Её старшая единокровная сестра, Наталья, пустила про Александру грязные слухи в Академиуме. Как я поняла, у Натальи очень невзрачная внешность и она завидует бесталанной, но красивой сестре. Когда Александра пожаловалась маме, та сказала, что ей надо терпеть, и что у Натальи Высший талант — она одна из претенденток на титул Архимага. Александре из-за этого было очень обидно.

— Спасибо, — прошептал я Мие.

Вскоре водитель довёз меня до отеля, где я заселился в не особо дорогом номере. Единственное условие, которое я поставил — наличие игрового компьютера. Оплатив номер, я первым делом отправил Саре посылку с Эликсиром Развития Ядра пятой ступени, после чего внимательно изучил всю доступную информацию по Александре Ломоносовой. Но её было крайне мало. Даже у Маяковских, соседствующих в топе по рейтингу с Ломоносовыми, в базе данных значилось лишь скудное описание о Слабом таланте Александры и её семейном положении. Александра была третьей дочерью главы клана Ломоносовых, Князя Владлена Ломоносова. Она не выделялась ничем, её сомнительная известность основывалась только на влиятельном отце.

— Давай отправим ей письмо, — сказал я Мие. — Пусть Ники будет наготове.

— Хорошо, — ответила кошечка.

* * *

Отель «Энигма», пентхаус.

Александра Ломоносова только переоделась в домашнее, когда ей пришло странное сообщение. Экран её смартфона вдруг окрасился в алый, и на нём появилась чёрная надпись: «Желаешь изменить свою жизнь?» и две кнопки: «Да», «Нет». Александра поёжилась, ей почему-то вспомнился взгляд того парня на выставке. Но она отогнала наваждение, чуть замешкалась и нажала «Да». На экране появился следующий текст:

«Приветствую тебя, Александра Ломоносова. Я, Многоликий, глава организации „Хранители Знаний“ и „Ангелы Возмездия“, приветствую тебя. Ты была выбрана мною, поскольку у тебя нескончаемый потенциал. Если ты примешь моё предложение и вступишь в Организацию, я помогу пробудить твою Метку Души, ты получишь свой Дар, которого заслуживаешь. Ты обретёшь невероятное могущество, и больше никто не посмеет потакать твоей волей. Но готова ли ты принести магическую клятву на своей крови? Это обязательное условие для вступления в Организацию».

Александра ненадолго застыла, несколько раз перечитав сообщение. Она медленно положила смартфон на стол, подошла к тумбочке и достала свой планшет. Включила на нём камеру и навела её на телефон. Но экран смартфона вдруг потух. Александра заморгала, и в это время на её планшете появилась надпись: «Не стоит так делать».

Александра вздрогнула. Она аккуратно положила планшет и отступила на несколько шагов. На её гаджетах одновременно появились новые надписи: «Что ж, это твой выбор».

И алый экран потух. В это мгновение Александру будто ударило током. Она вдруг чётко осознала, что если сейчас ничего не сделает, то навсегда лишится этой возможности. Она не могла ясно понять, откуда возникло это ощущение, что за магическая сила, что за инстинкты вопят сейчас, как будто нечто из глубины души зацепилось за это сообщение и требует согласиться. Особенно сильно откликалось в ней слова: «я помогу пробудить твою Метку Души».

— Стойте! — воскликнула Александра и подбежала к планшету. Она ткнула в него пальцем, и алый экран вернулся. Александра облегчённо выдохнула, с её плеч словно груз свалился.

— Да, я согласна, — сказала она вслух. Картинка на планшете сменилась, и на нём появилась инструкция, как нарисовать Астральный Круг из крови и слова клятвы.

* * *

Если честно, я не сильно надеялся, что Александра согласится. Но видимо, она предпочла бы умереть от непонятного проклятия крови, чем продолжить жить так, как живёт. Не могу не уважать её выбор.

Когда Александра дала клятву, Ники отправила ей инструкцию по созданию Метки Души.

— Что там с Беттихерами? Всё ещё угрожают? — спросил я.

— Нет, они торговаться пытаются, — хихикнула Мия. — Обещают всякое. Забавно наблюдать.

Я кивнул. Завтра будет третий день, как я выложил второе видео. Надеюсь, они всё-таки поверят и отправят деньги.

Я написал сообщение Саре:

«Привет! Буду благодарен, если сможешь на пару дней оставить у себя Свету и Алину. В качестве предлога для родителей Светы можете сказать, что поедете в ТРЦ, за вещами для гимназии. Пусть Света скажет, что деньгами поделился я, по наивности и доброте душевной».

Думаю, родители Светы только обрадуются, что им не придётся платить. Дождался, когда Сара отправит сообщение:

«Будет сделано».

— У меня для тебя есть подарок, — я вытащил из кармана заполненный Средний Накопитель Маны и протянул его Мие. — За сегодня наполнил.

— О, спасибо! — обрадовалась она.

На улице была ночь, поэтому я умылся и лёг спать. Рано утром Мия сказала:

— Беттихеры отправили деньги. Ровно пятьсот тысяч рублей.

— Отлично, — я довольно улыбнулся. Эти деньги мне скоро понадобятся для последнего штриха плана.

Я проверил своё Ядро — уже 91 %. Очень неплохо.

Разблокировал смартфон и просмотрел сообщения. У Сары всё получилось — родители разрешили Свете остаться на пару дней. Отлично. Набрал новое сообщение Саре:

«Я выполняю задание и меня сегодня не будет в городе. Сможешь прикрыть, если вдруг девчонки заинтересуются?»

Ответ пришёл почти моментально:

«Конечно».

— Как дела у Александры? — спросил я, положив на стол коробку с вооружением, которое купил вчера.

— Ночью смогла создать Метку Души, — ответила Мия. — И первым же использованием сожгла стол.

Я мысленно хмыкнул. Ничего удивительного. Легендарная Метка Души — Вечное Пламя, способно сжечь всё что угодно.

Я создал артефактный контейнер, который можно безопасно открыть, только сказав специально слово, и собрал посылку для Александры, куда включил базовый набор алхимии, купленное вчера оружие и каплю Алых Чернил. Удобно, что Ломоносова в Архангельске, и посылку доставят в течение часа.

Мия нашла курьера, я отправил посылку и сел завтракать.

— Сообщение от Ники, — сказала Мия, когда я закончил с едой. — Сара договорилась со Светланой Беттихер. Сегодня она прилетит в Архангельск и Сара возьмёт у неё интервью.

Я улыбнулся. Отлично, Сара молодец, справилась быстрее, чем я ожидал. Значит, и мне пора начинать.

— Когда будем выступать? — в предвкушении спросила Мия, пока я вызывал такси.

— Завтра утром. Все фишки на своих местах, можно начинать новый Апофеоз Короля.

Борис Романовский Король Масок. Том 3

Глава 1

Чтобы добиться максимального эффекта от Апофеоза Короля, мне нужно ошеломить город с населением в двести пятьдесят тысяч человек. Для такой масштабной операции требуется тщательная подготовка, чем я сейчас и займусь.

Я вышел из автомобиля и активировал Маску Многоликого, меняя внешность. Мне предстоит закупиться на немаленькую сумму в «Точке», и лучше не светить лицом.

Вошёл в магазин и сделал заказ через специальный планшет. Первые три слота имели самые высокие цены — Кристалл зомби-Мага седьмой ступени и два особых минерала. Первый — Миазанит, искусственно созданный на основе магической слюды. Он обладает уникальными маскирующими способностями и сливается с окружающей средой. Второй минерал — некий Тунгенруст, также искусственный, созданный на основе магического Вольфрама. Он невероятно прочен, но при этом, если его напитать маной, становится липким, как тесто.

Кристалл зомби-Мага седьмой ступени был всего один в открытом доступе, и стоил он десять тысяч — стандартная цена для этого материала. Оба минерала, Миазанит и Тунгенруст, считаются довольно редкими и дорогостоящими товарами. Их изготавливают всего в пяти кланах, которые входят в топ-100. Небольшой кубик Миазанита обошёлся мне в семьсот рублей, а два брусочка Тунгенруста — в две тысячи. Помимо Кристалла и двух минералов, я также набрал других ингредиентов на общую сумму в шестьсот рублей.

Оплатив покупку, я поехал в отель, где закрылся в комнате и занялся артефакторикой.

— Для начала создам Магический Ключ среднего качества, — сказал я Мие. — Он сможет вскрывать более сложные магические замки. Сделаю два ключа, один отдам Александре, а второй оставлю себе.

Я создал Астральную Печь Мастера и принялся за артефакторику. Именно для Магических Ключей среднего качества я купил два бруска Тунгенруста и парочку других материалов.

Спустя двадцать минут я аккуратно снял с Крышек Печи два маленьких ключика, переливающихся радужным матовым цветом.

— И даже не скажешь, что они могут открыть любой замок, — заметила Мия. Она свесилась с моей головы и с любопытством рассматривала ключики, которые постепенно теряли свой цвет и приобретали невзрачный медный оттенок.

Не ответив, я создал новую Печь Мастера.

— Что ты будешь делать на этот раз? — делая вид, что ей совершенно неинтересно, спросила Мия.

— Мимиокнигу.

— И какие у неё свойства? — Мия замахала хвостов. — И как она выглядит?

— Как книжка, — я разжёг Мёртвое Пламя. — Посмотрев на неё, люди будут видеть то, что предполагают увидеть. Довольно узконаправленный и своеобразный артефакт. Не особо полезный, но для моего случая идеально подходит.

— И как ты его собираешься использовать?

— Во время регистрации в аэропорту, — усмехнулся я.

Раньше, во время полётов — в Архангельск, в столицу или в тот же Бетлин, — я использовал банковскую карту клана Грейг, которую дал мне Барон. Это была специальная карта, указывающая на принадлежность к семье Дворянина. Благодаря ей мне никогда не требовалось предъявлять паспорт. Но сейчас ситуация была иной. Я хотел полететь в Бетлин под именем другого человека, чтобы в будущем, при возможной проверке, никто не обнаружил моё посещение этого города.

Что же касалось моей поездки в Бетлин двухнедельной давности, где я проник на территорию кланового квартала Беттихеров, то ничего страшного в этом я не видел. Мою личность по банковской карте не определят — Мия постаралась, а внешность я замаскировал. Да и не будет никто искать — за эти две недели, уверен, не раз и не два члены семьи Барона Грейга летали в Бетлин.

— Надо пробраться к Есениным, — проворчала Мия, поняв, зачем мне Мимиокнига. — С доступом в их клановую сеть я бы просто стёрла все записи о твоём пребывании в самолёте.

— Не сомневаюсь, — отозвался я, положив в Печь кубик Миазанита.

Через пятнадцать минут я закончил процесс созидания и аккуратно взял Мимиокнигу. Она выглядела как небольшая брошюра с ладонь, угольно-чёрного цвета.

— Я ничего особенного не вижу, — заметила Мия.

— Так ты и не человек, — резонно заметил я. — А вот если работник аэропорта попросит у меня паспорт, а я спокойно дам ему Мимиокнигу, он увидит в своих руках именно паспорт с теми данными, которые я укажу.

Мия кивнула.

— Остался ещё один артефакт, для него хватит и обычной Астральной Печи. Но надо кое-что рассчитать.

Я собирался сделать фейерверк с определённым рисунком. Задача была простой для меня, и через пятнадцать минут я уже держал в руках серебряную трубочку.

— Теперь в аэропорт?

— Да.

Я собрал рюкзак со всем необходимым реквизитом, переоделся, вызвал такси и поехал в аэропорт. Там я сменил внешность Маской Многоликого и купил авиабилет под вымышленным именем.

Все места, кроме бизнес-класса, были заняты. Но я на это и рассчитывал — по моему опыту, в бизнес-классе всегда остаются пустые кресла. Что неудивительно при такой-то цене. Купив билеты, я сел в кафешке и потратил время до рейса на детальную проработку плана. Я старался учитывать множество вариантов развития событий на каждом этапе плана.

Мия тоже читала моя записи — ей предстоит важная роль в моей пьесе под названием «Падение Беттихеров».

Самая опасная часть плана — это освобождение пленников. Если Беттихеры захотят вдарить чем-то мощным и уничтожить бункер, то невольники погибнут. Однако, по нашему с Мией анализу, шанс на такой исход совсем небольшой.

Услышав объявление о начале посадки, я убрал ноутбук в рюкзак и зашагал к выходу на борт.

Перелёт до Бетлина прошёл спокойно, я даже подремать смог. После приземления, ещё не покинув аэропорт, я попросил Мию:

— Пусть Ники свяжется с Валентином. Скоро я ему отправлю три Камня Души, пусть будет готов. Ему за ночь необходимо превратить их в Камни Невидимости. Даже если будет очень больно — пусть терпит. За каждый получит по семьсот рублей.

— Будет сделано, — Мия козырнула лапкой. — Думаю, он справится. Лимон ведь справился с пятью Камнями Воскрешения.

Я поехал в отель и там с помощью Птичьего Свистка приманил небольшую синичку, которую подчинил осьминожкой. Валентин находился недалеко, поэтому крылатый курьер без проблем доставил ему три Камня Души.

Когда птичка вернулась, я освободил её от Алых Чернил и лёг спать. Надо восстановиться, чтобы утром приступить к Апофеозу.

* * *

Архангельск, аэропорт имени Адольфа Врангеля.

Александру потряхивало. Впервые в жизни она обманула свою няню, которая растила её с пелёнок. Использовав Маскирующую Мазь, Александра изменила своё лицо, надела плащ с капюшоном и тайно покинула свой номер. С камерами видеонаблюдения ей пообещала помочь графическая синяя кошечка.

Ники… Александра до сих пор не могла поверить, что в этом мире существует подобная технология. Она принадлежала к клану, который не только специализировался на создании артефактов различной сложности, но и проявлял значительный интерес к техническим инновациям в гражданской сфере. Ломоносовы владели десятью процентами акций крупнейшей IT-корпорации страны, что обеспечивало им доступ к передовым разработкам и современным технологиям. Но у них даже близко не было такой технологии, как Ники.

Александра родилась без Благословения Бога Знаний и не умела создавать артефакты. Она унаследовала элемент огня от своей матери — Анастасии Лермонтовой. Но, к сожалению, от неё Александре достался и Слабый талант.

Ещё в шестнадцать она достигла пика своего таланта и стала Мастером. Дальше некуда было расти, что сильно её угнетало. Но появление Метки Вечного Пламени кардинально изменило ситуацию. С нынешней мощью Александра сможет убить Гранд-мастера. И если повезёт — не одного. Это даже звучало жутко, ведь Александра всё ещё Мастер, но она верила, что не ошибается. Для проверки силы Вечного Пламени Александра пожертвовала одним из своих артефактов ранга «Гранд-мастер». Огонь уничтожил медальон так, словно он был создан из бумаги, а не из прочнейшего магического металла, под завязку наполненного маной. Александра после этого долго не могла прийти в себя.

Всё, что с ней произошло в эту ночь, казалось нереальным сном. Александра боялась проснуться. Но в то же время она понимала, что за всё нужно платить. Правда, она не ожидала, что ей придётся платить так скоро.

Самолёт приземлился в Бетлине глубокой ночью. О своей анонимности она не беспокоилась — информация о передвижении Дворян и Благородных из кланов, входящих в топ-10, нигде не учитывается. Никто не узнаёт, что она прибыла в Бетлин.

После прилёта Александра поехала в гостиницу. Рано утром ей должны были доставить артефакт, с помощью которого она сможет получить абсолютную невидимость. Никогда она не слышала о чём-то подобном, но, учитывая уже пережитые события, ничему не удивлялась.

Заселившись, Александра подремала. Проснулась в шесть утра от будильника, который установила Ники.

— Просыпайся, — бодро сказала синяя кошечка. — Скоро прилетит птичка!

Александра быстро умылась и вышла на балкон. На перилах её уже ждала сорока. К её лапке был привязан мешочек, в котором Александра обнаружила два камушка и Магический Ключ среднего качества.

— Как пользоваться Камнем Невидимости? — спросила Александра, убирая ключик в карман.

— Просто раздави, и он активируется. Точное время действия варьируется от десяти до пятнадцати минут, — ответила Ники.

— Поняла.

Александра переоделась и спустилась на ранний завтрак. Скоро всё начнётся, и у неё не будет времени на еду.

* * *

В восемь утра Валентин, наконец, закончил с третьим Камнем Невидимости. По словам Ники, Ишеев был настолько обессилен, что отрубился после создания последнего Камня. Слабенький он, если сравнивать с тем же Лимоном.

Получив Камень, я приступил к первому этапу плана. Вызвал такси и поехал в отель «Чёрная Луна», который считается гордостью Беттихеров — даже название ссылается на проявление сильнейшей магии Архимага Беттихера. Отель признан лучшим в городе и входит в число пяти самых престижных во всём княжестве.

Доехав до места, я начал действовать. Нашёл укромное место и раздавил Камень Невидимости, полностью исчезнув из виду. Я вошёл в отель вместе с другими посетителями и направился прямиком к лифту. Дождался его и нажал на последний этаж. Моя цель — пентхаус.

Поднявшись на последний этаж, я с помощью Магического Ключа открыл дверь в номер и вошёл внутрь. По моей просьбе, как только дверь закрылась, Мия заблокировала её. Она не трогала магическую защиту, лишь повлияла на электронику.

Я подошёл к стеклянной стене и оглядел величественный город, утопающий в золотистых лучах утреннего солнца. Стеклянные фасады высотных зданий сверкали, отражая солнечный свет. Неплохо выглядит. Теперь осталось дождаться, когда Александра справится со своей миссией.

* * *

Город Бетлин.

Когда Ники дала знак, Александра вызвала такси и поехала к улице, расположенной близко к бункеру, где томились пленники. С собой она везла десять дешёвых смартфонов, которые купила час назад в магазине у отеля. В ушах у неё были наушники, чтобы общаться с Ники.

Подобравшись достаточно близко к бункеру, Александра использовала первый Камень Невидимости. Она раздавила его в пальцах и ощутила, как тёплая волна обволакивает её тело, вызывая мурашки. Когда необычные ощущения утихли, Александра достала подготовленное зеркальце и посмотрела на своё отражение. Она обернулась за спину и вернулась к зеркалу. Снова обернулась.

— Я и правда стала невидимкой, — ошеломлённо прошептала она, наблюдая в зеркальце то, что находится за её спиной.

Александра выдохнула, убрала зеркало и поспешила в сторону бункера. Она проникла на территорию и осторожно пробралась через скрытые патрули с собаками. Обогнув здание, она нашла густой куст, который рос впритык к задней части строения. Тут почти не было охраны — металлический каркас бункера надёжно защищал от бесшумного проникновения.

Александра пробралась через куст и села у стены.

— Начинай, — отдала команду Ники.

Девушка аккуратно вытащила из рюкзака магический сканер взрывчатых веществ, который выглядел как небольшая металлическая коробочка с дисплеем, установила её у стены бункера и активировала своей маной.

Около минуты сканер проверял бункер и его окрестности.

— Взрывчатка есть, но в коридорах и на лестнице, в месте содержания пленников всё чисто, — доложила Ники.

Александра кивнула и мысленно собралась. Она задержала дыхание и активировала Метку Души. На её левой ладони появилось изображение растопыренной ладони, объятой тёмным пламенем.

Александра несколько секунд восхищённо разглядывала её, а затем, следуя инструкциям Ники, направила ладонь прямо к основанию стены.

Из Метки Александры вышел мощный поток чёрного, как смоль, пламени, который превратил землю и металлический корпус бункера в пыль. За несколько секунд Александра создала себе небольшой туннель, ведущий прямо в помещение с невольниками.

Она ловко спрыгнула вниз и тут же зажала нос. В темнице стояла непередаваемая вонь, аж глаза заслезились.

Спустя несколько секунд Александра смогла нормально реагировать и осмотрелась, не разжимая нос.

Увидев обессиленные, грязные тела пленников — юношей и девушек, обнажённых догола, со следами побоев, — она ощутила внутреннюю ярость. Ей захотелось самой разрушить этот проклятый клан.

В ближайшей от неё клетке сидела девушка с крупным синяком на пол лица, которая смотрела с удивлением на образовавшуюся дыру в потолке и хлопала глазами. Напротив неё лежал мальчишка, который раскрыл рот, не понимая, что вообще происходит.

Быстрым шагом Александра дошла до металлической двери, которая вела в это ужасное узилище, и выпустила волну пламени без активации Метки Души. Металл частично расплавился, дверь оплавилась. Теперь взломщикам потребуется некоторое время, чтобы попасть внутрь. Александра принялась освобождать пленников, ломая замки и открывая двери. Но никто не спешил выходить — все испуганно следили за тем, как их клетки сами собой открываются.

Александра надела деревянную маску, которая полностью скрывала лицо. Затем дошла до центра помещения и импульсом маны отменила действие Камня Невидимости, представ перед пленниками.

— Я прибыла, чтобы освободить вас, — громко сказала она. — У кого есть возможность позвонить родным и позвать их на помощь? Телефон и сеть я обеспечу.

— Я! — вдруг громко выкрикнул голый лохматый парень, которого Ники узнала. Он обладал ледяной магией и пытался сбежать из плена Беттихеров, но его поймали и жестоко избили.

— Я из клана Гудович! Пожалуйста, позвольте мне позвонить родным, они ищут меня, — взволнованно произнёс он.

Александра кивнула и дала смартфон парню.

— Мне, пожалуйста…

— Прошу, разрешите мне…

Пленники один за другим собирали последние крохи сил. Александра начала раздавать им телефоны, стараясь действовать быстро. Параллельно она включила прямую трансляцию, которую не мог увидеть никто, кроме одного зрителя — синей кошечки Ники.

* * *

Когда Мия сказала, что Александра проникла в бункер, я начал действовать. Подошёл к стеклянной стене и создал Стилус. Крутанул кистью, быстро рисуя в воздухе Астральный Круг. Одновременно прошептал несколько Астральных Слов, и активировалось Заклинание Ударной Волны. Стеклянная стена вдребезги разлетелась на сотни кусочков, но я не позволил им упасть вниз. Я скастовал новое Заклинание, и обломки зависли в воздухе. На третьем Заклинании они слились в единый мостик, который распростёрся под моими ногами. Я прошёл по мостику, захватив с собой стул. Поставил его с краю, немного повернул и сел — за моей спиной открылся вид на ту часть города, которую не было видно, если смотреть из пентхауса.

Я улыбнулся Мие. Она закатила глаза и проворчала:

— Будешь должен.

Её тело стало материальным и покрылось густой шерстью, которая с невероятной скоростью отросла и скрутилась в два длинных волосяных каната.

Контролируя новые конечности, Мия подхватила мой смартфон и подняла его повыше, направив в мою сторону камеру. Я активировал Маску Многоликого, моя одежда изменилась — на мне появилась маска и плащ Профессора.

— Включаю прямую трансляцию, — предупредила Мия. — Она будет идти с опозданием в пять секунд. При необходимости я успею вмешаться и убрать ненужные элементы. Готов?

— Да, — кивнул я.

— Корректирую внешность и голос. Рассылаю всем жителям города ссылки на трансляцию. Три, два, один. Прямая трансляция начинается.

* * *

На этом томе график выхода глав не изменился — 5 раз в неделю, в среду и воскресенье выходные. Постараюсь по возможности выкладывать чаще) Приятного чтения вам! И, как всегда, не забывайте про лайки ^_^

Глава 2

Я посмотрел в камеру и начал своё обращение, добавив в голос надменности:

— Приветствую вас, мои посредственные зрители. Имя мне — Профессор. Как вы видите, подо мной — Бетлин.

Мия чуть приподняла смартфон, чтобы показать прекрасный вид утреннего города.

— Уже тридцать тысяч онлайна, цифры растут, — бросила Мия. Разумеется, никто из зрителей её не услышит.

— Сегодня я прибыл сюда, чтобы положить конец тирании клана Беттихер, — чуть наклонился вперёд, не сводя взгляда с объектива камеры. — Скоро вы своими глазами узрите самое громкое событие за последние двадцать лет.

Я тихо засмеялся и сказал:

— Начинаем.

Затем щёлкнул пальцами. Мия вывела на экраны тысяч зрителей запись, в котором были показаны десятки пленных, сидящих в клетках. Этот ролик снял Валентин во время своего задания. Он прошёлся по всему помещению, бегло снимая каждую клетку.

Когда видео закончилось, я продолжил:

— Вы ещё мне не верите? Тогда вот вам ещё одно доказательство.

Я снова щёлкнул пальцами. На экранах появилась новая запись Валентина, где Филипп Беттихер разговаривал со своими подчинёнными в ресторане. На этом видео обсуждалась цена неких «берёзок» и «сосен». Причём цена была неадекватно большой и не могла соответствовать действительности.

Дальше на экранах зрителей появилось множество скриншотов, где обсуждалась продажа деревьев.

Я сидел на краю стеклянного моста, созданного моей магией, и ждал команды Мии. Ветер трепал мне волосы, словно подбадривая. А я поёживался — надо было теплее одеться.

— Продолжай, — сказала Мия.

Я взглянул на камеру и заговорил:

— Если вы ещё не поняли, то «сосны» и «берёзки» — это люди.

Я сделал небольшую паузу, чтобы мои слова дошли до зрителей, затем продолжил:

— Что ж, если вам и этого недостаточно, то вот ещё одно видео. Точнее — прямая трансляция в реальном времени.

Я щёлкнул пальцами, и на экране появилась запись Александры. На ней было видно, как люди выбираются из своих клеток, сжимая в руках смартфоны. Они звонили своим родителям, родственникам, друзьям и со слезами на глазах просили их о помощи.

— Не верите? — спросил я, не прерывая трансляции Александры. — Смотрите же, что будет дальше.

На экране Александра подошла к дыре, которая вела наружу, и вытянула в неё руку. В ладони она сжимала небольшую серебристую трубочку, из конца которой с шипением в небо выстрелила искра.

Трансляция Александры выключилась, Мия повернула камеру таким образом, чтобы стал виден туманный след, который поднимался из бункера в небо.

А затем грохнуло — снаряд взорвался гигантским фейерверком и раскрылся позади меня в форме повреждённой спирали ДНК — знака организации.

Каждый в городе мог его увидеть — стоило лишь поднять голову.

— Доказательства преступлений клана Беттихер закреплены под видео, — я стал серьёзнее. — Там же приведён полный список имён тех членов клана, кто непосредственно участвовал в кровавом бизнесе, сейчас они появятся на экране.

Я сделал паузу.

— Доказательства вины Беттихеров были отправлены Совету Десяти за пять минут до начала моей трансляции. В течение десяти минут Армия Совета будет тут. Призываю клан Беттихер сложить оружие и дождаться справедливого наказания. Также призываю Совет Десяти не истреблять весь клан, а наказать только виновных.

— Сто тридцать тысяч зрителей, — уведомила Мия.

Я усмехнулся. Поток энергии от эмоций людей уже помог моему Ядру достигнуть 99% от максимального размера. Остался последний рывок, который я сейчас совершу.

Пришло время перейти к кульминации моего плана.

Я тихо рассмеялся и медленно встал. Взял стул и швырнул его внутрь пентхауса, чтобы он не мешался. Благодаря Мие сейчас каждый зритель видел, как я стою над Бетлином, прямо на воздухе. Она сделала стеклянный мост полностью невидимым.

— Что ж, друзья мои, — продолжил я. — В прошлом видео я обещал вам, что одарю каждого своим Благословением. Клан Беттихер долгие годы третировал жителей этого города. Члены клана обманывали, забирали имущество, грабили нас.

Ветер усилился, создавая драматический эффект.

— Ха! — я снова рассмеялся. — Что ж, смотрите. Я решил тоже обмануть их.

Щёлкнул пальцами, и Мия показала на экране скриншот, где я шантажирую клан Беттихер.

— Видите? — продолжил я. — Пятьсот тысяч рублей за молчание. И они выплатили! Всё, до последнего рубля.

Мия показала скриншот с уведомлением о зачислении. На самом деле, реального уведомления не было — невозможно отследить деньги, поступающие на теневой счёт. Но Мие не составило труда подделать его.

— Как многие из вас уже догадались — моё Благословение связано с деньгами. Беттихеры отправили мне пятьсот тысяч, и я всё раздам вам!

Я запрокинул голову и громко рассмеялся.

Сунул руку в карман, сжал Небесный Проектор и активировал его.

Моё тело «отбросило тень» на весь город. А в следующие секунды над городом появился мой гигантский образ — абсолютно чёрный.

Мия направила камеру на него. Я медленно наклонил голову, и моя Небесная Проекция повторила за мной. А затем я открыл рот и заговорил:

— Да, я раздам деньги! — Грохот моих слов обрушился на всех жителей. И тех, кто смотрел трансляцию, и тех, кто её решил пропустить.

— Каждый из вас получит сообщение со ссылкой. Пройдите по ней, и те, кого я сочту достойным, получат награду! Максимальная сумма — пятьсот рублей! А минимальная — десять! Каждый из вас имеет шанс!

Мия хотела сделать раздачу денег в виде анимированного Колеса Удачи, но я запретил. Да, таким образом удалось бы собрать больше эмоций, но обязательно найдутся дураки, которым понравится подобный опыт, и они пойдут по стопам Валентина и станут лудоманами.

— Онлайн уже двести тысяч, — с волнением сказала Мия. — Сообщения отправились. Добавила приписку, что если тебя искренне попросить, то шанс выигрыша выше. Корректирую так, чтобы деньги случайно не выпали членам одной семьи, за редким исключением. Таким образом, учитывая сорок три тысячи семьсот сорок победителей, выигрыш получат чуть меньше ста пятидесяти тысяч семей.

Сразу после слов Мии я услышал внутренний треск — моё Ядро резко выросло и достигло седьмой ступени. Не было никакого сопротивления — я преодолел естественный барьер Слабого таланта и достиг минимальных условий, чтобы считаться Гранд-мастером.

Поток эмоций продолжал нарастать, моё Ядро начало расти. Все излишки я направил в Диск Майя, и Мия буквально засветилась.

— Пора уходить, — я влил в Небесный Проектор ману, и гигантская тень перестала повторять мои действия. Она зависла, мрачно взирая на город сверху вниз.

Раздался грохот — кто-то выбил дверь в пентхаусе. Уже нашли? Быстро они.

— Нулевая Форма.

Я создал Стилус, наложил на себя Заклинание Скрытности и шагнул вниз, прямо в пустоту.

В падении скастовал Заклинание Воздушного Потока и с помощью вихря направил своё тело в сторону небольшого парка. Когда до поверхности оставалось около тридцати метров, я резко замедлил падение и приземлился в небольшой рощице, рядом с деревянной беседкой.

Убрал Стилус, вышел на дорожку и достал смартфон.

— Не повезло, — буркнул я, и поднял голову на гигантскую тень.

— Мне тоже не повезло, — сказал парень, стоящий в несколько метрах поодаль. — Но зато моя сестра пятьдесят рублей выиграла, представляешь?

— Ого, повезло тебе, — удивился я.

Шанс получить полтинник довольно мал, повезло всего тысяче людей.

— Я старалась побольше денег детям отправить, — похвасталась Мия.

Увидев, как я нахмурился, она добавила:

— Не бойся, взрослые не смогут их обмануть. И не смогут силой заставить отдать деньги, я позаботилась об этом. Те, кто живёт в семьях с плохими людьми, получат деньги, но смогут показать родителям или опекунам пустой экран.

— Ага, повезло, — кивнул парень, лучась от довольства. — Родители праздник будут делать. Спасибо этому мужику, кто бы он ни был.

Он показал большой палец в небо. Посмотрел на меня и доверительно сказал:

— Когда первое видео вышло, я сразу понял, что он не врёт. Беттихеры те ещё уроды.

— Ага, — я кивнул.

— Ладно, бывай, — он махнул мне. — Побегу домой.

— Давай.

Я сунул руки в карманы и зашагал в сторону выхода из парка.

— Пару минут назад Сара выложила интервью со Светланой Беттихер, — сказала Мия. — И оно уже взлетело.

— Отлично, — я кивнул. — Пусть Ники расскажет о награде Александре. Позже займусь Сарой.

* * *

Бетлин, бункер с пленными.

Выстрелив из магического фейерверка в небо, Александра вернулась к заключённым. В помещении раздавались слабые голоса — люди звонили своим друзьям и родным, просили о помощи. Изначально в этом месте сеть была заблокирована, но Ники каким-то образом обеспечила её.

Вдруг послышался грохот, входная дверь затряслась. Александра поняла — сейчас сюда ворвутся бойцы Бетихеров. И перед ней встал выбор: или бежать, использовав Камень Невидимости, или остаться и дать отпор.

Испуганные пленные поспешили к противоположному краю помещения, помогая друг другу.

Александра не думала долго. Она выхватила револьвер, который послал ей Лидер, активировала свою Метку Души и несколькими резкими шагами приблизилась к двери.

К этому времени все узники уже испуганно жались по углам, с тревогой наблюдая за происходящим.

Александра приняла боевую стойку, напитала револьвер маной и направила дуло на дверь. Её глаза сверкнули решимостью, а Метка Души на руке засветилась тёмно-бордовым светом. Александра чувствовала, как по телу разливается сила Вечного Пламени, готовая вырваться наружу при малейшем её желании.

Когда дверь с грохотом вылетела, Александра выпустила волну чёрного огня в сторону группы вооружённых бойцов. Волна уничтожила их, слизав верхние части тел. Они даже вскрикнуть не успели.

Сразу после этого Александра выхватила светошумовую гранату и бросила её в коридор. Раздался хлопок, за которым послышалась беспорядочная пальба. Александра выскочила в коридор и начала стрелять из револьвера.

В вооружённых бойцов полетели огненные снаряды, разбиваясь об их щиты. Каждый снаряд имел мощность чуть выше ранга «Мастер», револьвер в её руках извергал смерть с невероятной скоростью, Александре хватало двух выстрелов, чтобы устранить одного человека. В то время как её собственный магический щит ранга «Гранд-мастер» легко выдерживал вражеский огонь.

Вдруг земля перед ней покрылась трещинами, и прямо из-под ног выстрелил стальной заострённый прут, который со скрежетом врезался в возникший перед горлом Александры магический щит. Сработал артефакт ранга «Магистр», который Александре подарил отец.

Враг показался в коридоре, из-под его ног вылезли десятки металлических клинков и развернулись остриями в сторону Александры.

Та сразу поняла, что перед ней Гранд-мастер, но не испугалась. Александра выставила ладонь, и из её Метки Души вылетело чёрное огненное копьё. Клинки перед Магом слились в стальной щит, но он оказался бесполезен. Огненное копьё прошило его насквозь, пробило барьер защитного артефакта, и легко преодолело стальную кожу, оставив внутри Мага гигантскую дыру. Гранд-мастер упал замертво.

Александра вздрогнула. Сила, которую она только что продемонстрировала, поразила её. Никогда прежде она не слышала о том, чтобы Мастер с одного удара мог уничтожить Гранд-мастера, разрушив всю его защиту. Метка Души действительно превратила её в монстра. Единственный недостаток — Вечное Пламя слишком энергозатратно, им нельзя пользоваться часто.

Добив оставшихся бойцов, Александра установила магические мины и вернулась к пленным. К сожалению, никто из них не мог пользоваться магией. Они все были обколоты специальной инъекцией, которая создавала трудности и болезненные ощущения при активации даже базовых Чар.

— Скоро будет помощь, — сказала Ники. — Продержитесь ещё немного.

Александра нейтральным голосом повторила её слова.

Пленные зашептались, на их лицах появилась надежда.

Александра встала у двери, готовая в любой момент открыть огонь. Она зарядила револьвер артефактными пулями — один выстрел без труда снесёт защиту Мастера. Спустя минуту мины сдетонировали и сверкнули синим огнём, кровь брызнула во все стороны. Александра выскочила в коридор и выстрелила, убив очередного бойца. Затем появился ещё один, и она снова нажала на спусковой крючок.

Грохнуло где-то снаружи, Александра насторожилась. Она вернулась в помещение и прислушивалась к тому, что происходит. Послышались крики и выстрелы, звук становился всё громче и вскоре достиг коридора. Там явно шли бои.

— Прибыла помощь, — обрадовала Ники. — Можешь уходить, люди будут в безопасности.

Александра не сдержала облегчённой улыбки. Она пошла к тому проёму, который ранее создала Вечным Пламенем.

— Стойте! — окликнул её лохматый парень, когда она уже готовилась выскочить наружу. — Скажите, как вас зовут⁈

Александра на миг задумалась, выбирая себе имя.

— Я — Феникс, — произнесла она, чувствуя, как это имя отзывается в ней. Словно оно отражало её трансформацию, её возрождение из пепла прежней жизни.

— Феникс, — повторил парень, и в его голосе слышалось благоговение. — Мы никогда не забудем вас, Госпожа Феникс. Спасибо за нашу свободу.

Неуклюже кивнув, Александра выскочила наружу и раздавила Камень Невидимости.

Теперь необходимо было как можно скорее покинуть город и вернуться в Архангельск. Её уже наверняка ищут. Благо она оставила записку, в которой предупредила, что желает прогуляться по городу одна и будет занята до вечера.

Александра побежала на выход из территории бункера. По пути ей попадались многочисленные трупы и колонна вооружённых бойцов — родственники и друзья пленных спешили на помощь.

— Ты готова услышать о своей награде? — вдруг спросила Ники.

"Награде?' — мысленно удивилась Александра. Она не рассчитывала ни на какую награду.

— В качестве вознаграждения ты получишь особый эликсир, который сможет разорвать оковы твоего таланта и повысит твоё ядро до седьмой ступени.

Что⁈ Александра встала как вкопанная, сердце быстро застучало, кровь прилила к голове.

— Я стану Гранд-мастером! — беззвучно прошептала она. Из её глаз покатились слёзы.

* * *

Город Бетлин, гостиница «Вечерняя звезда».

Валентин досмотрел прямую трансляцию Профессора и отложил смартфон. Некоторое время он просто сидел и тупо смотрел на стену перед собой. Неужели он и правда причастен к раскрытию чего-то настолько грандиозного?

Клан, входящий в топ-100, а вместе с ним и больше десяти крупнейших кланов, каждый из которых как минимум входил в топ-500, оказались замешаны в торговле людьми, в предательстве человечества. Эта информация взорвёт информационное поле страны. Профессор правильно сказал — это самое громкое дело за последние двадцать лет.

И он, Валентин, причастен к этому? Профессор показал зрителям все три видеозаписи, которые он сделал. Значит, они были полезны, да?

— Как же это утомительно, — пробормотал Валентин, массируя переносицу.

Он не знал, что думать. С одной стороны, он ощущал некую пустоту и сожаление оттого, что не довёл дело до конца, что решил сойти с пути и отказался от задания. С другой стороны, Валентин чувствовал облегчение. Причастность к чему-то настолько большому пугала его.

Он взял смартфон, разблокировал его изаговорил в динамик:

— Скажи, Ники, дорогая, что бы я получил за это задание?

Валентин был уверен, что Организация поощрила каждого, кто причастен к этому делу. Через несколько секунд на экране высветилось сообщение:

«Ты бы смог стать Гранд-мастером».

Зрачки Валентина сузились, а дыхание затруднилось. Он сжал кулаки. Гранд-мастером? Стать Гранд-мастером? Разве такое возможно? В это мгновение Валентин сильно пожалел, что отказался выполнять задание. На экране высветилось новое сообщение:

«Эту награду должен был получить ты, но вместо тебя её забрал другой член Организации, также со Слабым талантом. Скоро он станет Гранд-мастером».

Внутри Валентина всё сжалось, его захлестнуло сожаление. Он ведь стал таким, как сейчас, потому что упёрся в потолок своего потенциала. Будучи очень талантливым, он всегда опережал своих сверстников. А затем, став Мастером, наблюдал, как они один за другим оставляют его позади глотать пыль.

Ники продолжила писать:

'Однако у тебя слишком полезная Метка Души, и ты можешь выполнять другие задания. Если не будешь лениться, скоро добьёшься такой же награды. Ты готов?"

Валентин ответил мгновенно:

— Да.

Возможность стать Гранд-мастером зажгла в нём утраченное пламя амбиций и жажды силы.

«Тогда слушай, — появилось на экране. — Тебе предстоит проникнуть в город Минковых и незаметно попасть в их клановый квартал, чтобы найти упоминание о Лилит Григорян…»

* * *

Бонусная сцена

* * *

— Да, я раздам деньги! — громыхнула в небе гигантская тень.

— Дети, быстро все в дом! — взволнованно приказала Елена Петровна. — Быстро!

Напуганные дети побежали к зданию детского дома. Огромная тень человека нависла над городом, его гулкий голос разносился повсюду, заставляя сердца трепетать. Елена Петровна собрала всех своих воспитанников в подвале, стараясь скрыть тревогу за улыбкой.

— Каждый из вас получит сообщение со ссылкой, — продолжала грохотать тень. — Пройдите по ней, и…

— Не волнуйтесь, мои хорошие, здесь мы в безопасности, — говорила директриса, обнимая напуганных малышей.

— Елена Петровна, это великан? — спросил Миша, широко раскрытыми глазами смотря на потолок, словно мог увидеть тень сквозь него.

— Не знаю, Мишенька, — пробормотала она. — Но всё обойдётся, не бойся.

Дети прижались друг к другу и ждали, когда всё закончится. Вдруг у нескольких ребят завибрировали старенькие телефоны, которые едва могли принимать звонки.

— Это ссылка, про которую сказал великан! — воскликнул Толя, поправляя очки.

— Не нужно ничего трогать, — заволновалась Елена Петровна.

— Я перешёл! — удивился другой парень. — Пусто. Нет денег, он обманул.

Другие дети тоже заинтересовались и начали открывать ссылки. Те, у кого не было телефонов, с завистью смотрели на них.

— Тоже, — разочарованно сказала Толя. Затем он прищурился и добавил: — Тут написано, что шанс выше, если искренне попросить великана. Попробуйте.

Дети начали неуверенно переглядываться. Им не хотелось выглядеть глупо.

— О великий-превеликий великан, дай мне денег, — забормотала четырёхлетняя Аня и нажала пальчиком на ссылку.

— О! — обрадовалась она. — Деньги!

— Где⁈ — ребята тут же подбежали к ней.

— Пятьсот рублей⁈ — воскликнул один из парней.

— Великий великан, дай денег!

— Дай денег, пожалуйста!

— Ну тебе жалко, что ли? Дай денег!

Дети, которые ещё не открыли ссылки, один за другим начали просить у великана денег.

— Сто рублей! — радостно воскликнула Саша, которой недавно исполнилось шесть.

— У меня пятьдесят! — обрадовался семилетний Миша.

— А я десять получил!

— И я десять!

Дети радостно загомонили, забыв о страхе.

— Это же целое состояние! — восхитилась Саша, крепко сжимая телефон.

— Елена Петровна, мы можем купить много вкусной еды! — предложил Миша.

— Или новые книги! — добавила Саша.

Аня тихо подошла к директрисе и протянула ей телефон.

— Пожалуйста, возьмите эти деньги. Вы всегда о нас заботитесь, а мы хотим помочь вам.

Елена Петровна растерянно смотрела на детей. Она только что получила уведомление из банка — ей на счёт пришло шестьсот восемьдесят рублей. Но забрать деньги можно только с согласия детей.

— Да, возьмите, — Саша и Миша тоже протянули телефоны.

У Елены Петровны повлажнели глаза, она погладила Аню и Сашу и сказала:

— Дети, это ваши деньги. Оставьте их для взрослой жизни.

Саша покачала головой.

— Мы хотим, чтобы всем было хорошо. Купите что-нибудь для детского дома.

— Да, — поддержал Миша. — Может, новые одеяла? Тогда никто не будет мёрзнуть зимой, как в прошлом году.

Елена Петровна обняла их всех сразу.

— Вы самые добрые дети на свете, знаете? — шмыгнула она носом.

Елена Петровна сама организовала детский дом, и скудного финансирования хватало только на еду.

— Смотрите! — воскликнул Толя. — Тень пропадает!

Он стоял у входа в подвал и показал на небо. Дети выбежали на улицу.

— Спасибо! — крикнул Миша в небо.

— Да, спасибо!

Дети загалдели, подпрыгивая и махая руками. Елена Петровна с тёплой, немного рассеянной улыбкой смотрела на них.

— Может, он был добрым великаном? — предположил Ваня, устав кричать.

— Добрых великанов не бывает, ты что сказки не читал? — возразила Аня.

— А зачем он тогда деньги раздал? — Ваня почесал затылок. — Просто так, что ли?

Аня немного подумала и с важным видом изрекла:

— Он, наверное, дурачок.

Глава 3

Архангельск, апартаменты Сары Бухе в жилом комплексе «Флот».

— Тише, тише, всё будет хорошо, — шептала Сара, обнимая Анастасию Беттихер и гладя её по спине.

Рядом сидела бледная, как мел, Светлана Беттихер. По опухшим глазам становилось очевидно, что она уже выплакала все свои слёзы. Возле неё расположилась Алина со смартфоном в руках. Лицо у девушки было задумчивым — она своими глазами увидела события, которые навсегда останутся в истории страны. Больше повезло Свете — она ещё спала и не застала трансляции некоего Профессора, главы организации «Вирус».

Девушки несколько минут назад закончили смотреть трансляцию и сейчас слушали тихие комментарии Алины. Союзная армия уже ворвалась в город. Начались бои. На складе были освобождены все пленники, которых собирались отдать зомби. Клановый квартал Беттихеров подвергся массовой атаке сразу нескольких Архимагов. На улицах ведутся жестокие бои.

Анастасия затряслась. Светлана, не выдержав давления новостей, потеряла сознание. Алина подбежала к ней, чтобы привести в чувство.

— Всё будет хорошо, — продолжала шептать Сара, поглаживая Анастасию. — Не бойся, мы тебя защитим. Мы с Артуром не дадим тебя в обиду. И этот Профессор, он попросил не трогать невиновных. Ты же видела сама. Это он разоблачил клан, и к нему будут прислушиваться.

Анастасия не ответила. Она была слишком раздавлена, чтобы говорить.

Сара утешала девушку и думала, кто же этот Профессор. Раз он глава Вируса, одного из направлений Организации, значит, он должен быть невероятно силён. Но это и так было понятно по его способностям. Он стоял в воздухе, как будто на земле. Он мог создать огромную тень, которая нависла над целым городом.

Технические чудеса — отправку денег, монтирование трансляции — Сара присвоила Нике. Но способности Профессора и без них изумляли. Сара гадала, какой у него номер Алых Чернил? Если организация разделена на три ветки — Хранители Знаний, Вирус и Ангелы Возмездия, — означает ли это, что Профессор входит в первую тройку нумерованных? Или она ошибается, и это вообще никак не связано? Интересно, какая у него Метка Души? Саре очень хотелось узнать Метку Души хотя бы ещё одного человека, чтобы сравнить со своей. Артур о своей не собирался говорить, а остальных нумерованных она пока не встречала.

Размышления Сары о Профессоре прервались сообщением от Ники. Сара поспешно взяла смартфон и прочитала: «Ты готова принять награду?» Сара быстро кивнула.

В следующее мгновение её правое запястье обожгло болью. А из алой цифры «7» хлынула энергия, которая устремилась к её Ядру и начала его увеличивать. Сара затаила дыхание. Она с упоением следила, как её Ядро резко увеличивается, достигнув 99% четвёртой ступени. А учитывая, что у Сары с собой был Эликсир Развития Ядра пятой ступени, то она в любой момент могла перешагнуть порог и в скором будущем стать Мастером. А ведь совсем недавно её даже Учеником нельзя было назвать, она не помнила даже базовых Чар…

* * *

Пока весь город бурлил, я дал Мие полакомиться электричеством Бетлина и поехал в железнодорожный вокзал — аэропорт, по понятным причинам, был закрыт. Поездом отправился в соседний город. Вместе со мной, в соседнем купе, ехала Александра. Я заметил её издали — она скрывала своё лицо за тряпичной маской и старалась держаться скрытно. Но я видел, насколько она взбудоражена.

Приехав в соседний город, вновь накормил Мию — будет досадно, если потухнет первый сегмент Диска Майя. После этого купил авиабилет на ближайший рейс. В самолёте мы с Александрой вновь оказались вместе, но она меня не заметила.

Сев на своё место, я проверил Ядро — уже 57%. Неплохо, что сказать. Очень удачный Апофеоз получился. Плюс Мия увеличила резерв второго сегмента до 7%, что тоже очень немало.

Когда самолёт взлетел, я тихо попросил:

— Проследи за семьёй Дюпон.

Соседа у меня не было, да и сам самолёт шумел, поэтому шёпот никто не услышал.

Мия кивнула и прикрыла глаза. Я достал ноутбук и открыл текстовый редактор, где набрал следующее:

Неуважаемая семья Дюпон,

Я представляю Организацию «Вирус». Нам известно о вашей связи с кланом Беттихер и участии в торговле людьми. У вас есть два варианта:

Следовать нашим инструкциям, которые будут изложены в следующем письме.

Мы передаём все имеющиеся у нас доказательства вашей вины Совету Десяти и дальше вы разбираетесь с последствиями своих действий.

Выбор за вами. На ответ у вас 24 часа.

С неуважением, Представитель Организации «Вирус».

Отправлять письмо я не спешил. Мия заговорила спустя десять минут.

— Дюпонам написал Барон, — хихикнула она. — Просит за молчание об их связи с зомби пятьсот тысяч. Иначе, говорит, сдаст информацию, что группа из людей и зомби пыталась вытащить Веру.

Я хмыкнул. Барон в своём репертуаре. Впрочем, я собираюсь сделать то же самое.

— Задержи письмо, не нужно его никуда отправлять, — попросил я. — Барон всё равно не рискнёт выдавать связь Веры с зомби. Этим он выстрелит себе в ногу. Клан Грейг должен быть максимально далёк от связи с мертвяками. Барон хочет сыграть на панике семьи Дюпон, надеется, что они, потеряв голову от страха, выполнят его условия.

— Хорошо, письмо удалила, — мурлыкнула Мия.

— А теперь отправь моё, — я кивнул на открытый текстовый редактор.

— Готово.

Ответ пришёл довольно быстро. Меня прямо спросили об условиях, которые я ставлю перед семьёй. Я набрал ответ:

Неуважаемая семья Дюпон,

Мы искренне рады, что вы готовы к сотрудничеству. Вот наши условия:

В течение 5 дней вы должны перевести 700 000 рублей на указанный ниже счет.

Каждый Маг в вашей семье должен принять Таблетку Разрушения Ядра.

После выполнения первых двух пунктов вся семья должна покинуть страну.

При соблюдении этих условий мы гарантируем вам неразглашение информации о ваших преступлениях.

О выполнении каждого пункта просим немедленно сообщать.

С неуважением, Представитель Организации «Вирус».

Перечитав сообщение, я довольно кивнул. Жёсткие условия, но сам факт, что я даю им шанс выжить, мне казался чрезмерно щедрым. Тем более, у них и деньги останутся после продажи всего имущества — думаю, тысяч сто они смогут себе забрать. На переезд и обустройство в новой стране хватит.

На этот раз Дюпоны не спешили с ответом.

* * *

Город Белый, кабинет Баронессы Анны Волковой.

Анна закончила читать последние новости о городе Бетлин и открыла вкладку с интервью Сары и Светланы Беттихер. Это видео буквально взорвало Колыбель и уже спустя всего полтора часа встало на первое место среди самых быстрорастущих роликов за последнюю неделю. Но это не удивляло, учитывая, что именно произошло на интервью. Анна включила видео и сосредоточилась на нём.

Началось интервью вполне спокойно. Светлана хоть и нервничала, но выглядела вполне нормально. Сара представила своим зрителям гостью и приступила к интервью.

— Скажи, ты видела те два видеоролика, которые были выложены неким Профессором? — доверительно спросила Сара, сразу переходя на «ты» и задавая тон беседы.

— Да, видела, — кивнула Светлана.

— Как только вышло первое видео, мне захотелось взять интервью у кого-то из клана Беттихер. Я провела собственное небольшое расследование и выбрала тебя.

— Да, я знаю, вы со мной впервые связались ещё пять дней назад, — несмело улыбнулась Светлана.

— По моему мнению, — очень осторожно начала Сара, — обвинения некоего Профессора могут быть не совсем беспочвенны.

Светлана слегка побледнела.

— Скажи мне, Светлана, что ты думаешь об этом? — Сара наклонилась вперёд и двумя руками сжала ладонь гостьи. — Ты ведь знаешь, что в любой момент может выйти третье видео Профессора? И существует немаленький риск, что он предъявит доказательства. Если это случится, то каждый, кто замешан в этом деле, может погибнуть страшной смертью. Но если ты правда что-то знаешь и расскажешь сейчас, до выхода третьего видео, это смягчит твою ситуацию. Я тебе помогу, чем смогу.

Когда Сара замолчала, Светлана вдруг разрыдалась.

— Я не хотела, — пробормотала она. — Я не знала, чем я занимаюсь. А когда узнала, было уже поздно. Мой отец, он сказал, что я должна молчать и делать свою работу. Что я уже не могу отказаться, что если я захочу уйти, меня… он сказал, что меня уберут, что меня убьют, если я захочу покинуть клан, если я захочу перейти на другую работу. Мне не хотелось заниматься этим, я не хотела. Я считала цифры, но не знала, что считаю… Пожалуйста, не надо меня убивать, прошу.

Светлана забилась в истерике буквально во время интервью. Сара села к ней, обняла и начала успокаивать.

— Тише, тише, — говорила она, — всё будет хорошо. Ты молодец, что всё рассказала. Я пока не буду выкладывать это интервью, хорошо? Я помогу тебе. Не бойся, милая, не бойся, всё будет хорошо.

После того как Светлана успокоилась, Сара дала ей воды и проводила в комнату. На некоторое время камера показывала лишь пустую гостиную с двумя креслами и столиком между ними. Сара вернулась, чуть повернула штатив с камерой и села прямо перед ней в кресло. Она закинула ногу на ногу и расслабилась. Анна, наблюдая за этой девушкой, невольно восхитилась ею. Шарм, который испускала Сара, пленил даже её.

— Как вы видите, не все в клане Беттихер напрямую причастны к этому ужасному бизнесу, — сказала она. — Есть те, кто были вынуждены действовать под давлением семьи. Светлана лишь подсчитывала цифры, не зная их истинного значения. Она не подозревала, что на самом деле участвует в распределении пленных. Когда же правда открылась ей, Светлане пригрозили смертью и заставили молчать.

Сара сделала паузу.

— Я прошу Совет Десяти вынести справедливое решение. Пусть будут наказаны лишь причастные. Не трогайте невиновных.

Сара поднялась, приложила руку к груди и легко поклонилась, после чего видео закончилось. Анна выдохнула и помассировала виски.

— И почему мне кажется, что ты в этом замешан, Артур? — прошептала она, невидящим взглядом смотря на экран ноутбука.

* * *

В Архангельске я оказался лишь к пяти вечера. И сразу же поехал в апартаменты Сары — я и так выгляжу странно, шляясь непонятно где, пока в Бетлине происходят такие события. Нужно будет придумать хорошее оправдание…

Прибыв на место через двадцать минут, я вызвал лифт и поднялся на четырнадцатый этаж. У Сары была воистину огромная квартира, объединившая в себе два этажа.

— Где ты был? — встретила меня с упрёком Света, открыв двери. Алина стояла за ней, уперев руки в бока и преувеличенно сильно хмурясь.

На миг мне показалось, что меня встречают две строгие жены.

— Ну, — я смущённо почесал затылок, — ночью я немножко увлёкся за учёбой и уснул только под утро. А проснулся часа в четыре.

— Учился, ага, — хмыкнула Света. — В компьютер до утра играл, да?

Я отвёл глаза, не отвечая.

— Ладно, пойдём, — Света потянула меня за рукав. — Надо что-то с девочками решать.

Она проводила меня до гостиной, где сидели Сара и Анастасия со Светланой. Обе заплаканы, с опухшими лицами. При виде меня девушки поднялись и поздоровались.

— Мне постоянно звонят на смартфон, на номер, который есть только у главного редактора, — хмуро сказала Сара. — Скорее всего, это полиция. Я не брала трубку, ждала, когда ты приедешь.

Светлана с Анастасией с надеждой посмотрели на меня.

— Расскажите кратко, что происходит, — спросил я, делая вид, что не особо знаком с ситуацией.

— На самом деле всё ужасно, — мрачно ответила Сара. — Клановый квартал в Бетлине разгромлен. Официально объявлено, что пятьдесят два члена клана будут наказаны через казнь. Их убивают сразу при поимке, если не получается взять живьём. Оставшиеся члены клана должны быть взяты под стражу. Но уже сейчас треть из них погибла во время боёв в клановом квартале. Сколько умерло слуг и обычных людей, неизвестно, но числа идут на сотни.

— Да, дела ужасны, — поморщился я.

— Но это ещё не всё. В других городах тоже идут вооружённые конфликты. Все фамилии, перечисленные в видео Профессора, столкнулись с жестоким подавлением.

Я кивнул. Пока ехал в машине, Мия мне уже доложила про это.

Каждый клан хочет хапнуть себе побольше. Но это нельзя было сделать просто так — всегда нужна официальная причина. По закону страны всё имущество кланов, причастных к связи с зомби, должно было быть передано во владение государству. Но кланы находили лазейки.

Например, Булгаковы. Они использовали девушку, которую я спас от самоубийства — Виолу. Задним числом выдали её замуж за своего соклановца и объявили кровную месть за смерть родителей Виолы. Таким образом они в течение шести часов поглотили клан Имзен, который значился в числе тех, кто продавал людей Беттихерам.

— Дайте мне минутку, я свяжусь с Елизаветой, — попросил я, доставая смартфон. — Спрошу у неё, есть ли какая-либо информация о Беттихерах.

Анастасия и Светлана благодарно кивнули. Я вышел в коридор и позвонил Елизавете.

— Да, Артур, — ответила она.

— Привет, у меня есть небольшая просьба. Светлана и Анастасия Беттихер сейчас находятся в моей компании. И я бы не хотел отдавать их под стражу. Не знаешь, что можно сделать?

— Тут только папа может подсказать, — растерялась Елизавета. — Дай минутку, я позвоню ему и перезвоню тебе.

— Да, конечно, спасибо большое.

Я подождал около трёх минут, и Елизавета перезвонила.

— Папа сказал, что только кто-то на уровне Старого Князя Врангеля может заступиться за девушек, и то, если он заверит, что они никуда не сбегут.

— То есть, если он возьмёт их под свою стражу, — перефразировал я.

— Да, но не обязательно в камеру.

— Хорошо.

Я сбросил и позвонил маме.

— Алло, сын? — ответила она.

Я объяснил ей ситуацию. Некоторое время она помолчала и сказала:

— Сейчас я свяжусь с Княгиней Юлией и спрошу у неё совета. Подожди немного.

— Да, хорошо.

Мама перезвонила через пять минут.

— Княгиня сказала, что девушки могут приехать в «Морскую Крепость». Там им выделят комнаты, но не позволят выйти из здания. Ты при желании можешь остаться с ними, но лучше этого не делать. Не стоит так близко связывать себя с этим кланом.

— Да, мам, я понимаю.

Отключившись, я вернулся в гостиную и пересказал о том, что произошло.

— У Старого Князя Врангеля весьма уютно, — сказал я, глядя на Анастасию. — Зато вы не будете в тюрьме. Можно сказать, останетесь у него в гостях, пока Совет Десяти не вынесет решение.

— Спасибо, — у Анастасии повлажнели глаза.

— Спасибо большое, — прошептала Светлана, вытирая слёзы.

— Да не за что, — я печально улыбнулся. Хоть и понимал, что, разрушив клан Беттихеров, в перспективе спас тысячи людей. И тех, кого пленили, и тех, кто умер бы по вине откормленных на купленных людях зомби. Но всё равно, при виде страданий девушек, на душе становилось неуютно.

— Нам со Светой и Алиной лучше полететь домой как можно скорее, — сказал я. — Отец уже письмо отправил, просил поторопиться.

— Мама тоже волнуется, — кивнула Света.

— Ну и отлично, значит, решили. Я сейчас съезжу быстренько, куплю билеты на бизнес-класс. Они должны быть на ближайшее время.

— Хорошо, спасибо, — Алина улыбнулась.

— Кстати, — Света вскинулась. — Скажи, сколько стоит билет? Я теперь смогу сама за себя заплатить, — надулась она.

— Сто пятьдесят рублей, — обманул я.

— Сколько⁈ — смешно вскрикнула Света. — Ты что, совсем глупый за столько покупать⁈

Алина с Сарой хихикнули, и даже на лицах Светланы и Анастасии появились намёки на улыбку.

— Можешь взять мою машину, — разрешила Сара.

— Спасибо.

Когда я спускался в лифте, Мия сказала:

— Дюпоны ответили. Они согласны на твои условия. Уже начали распродавать имущество. Видимо, сильно испугались твоей угрозы.

— Напиши им новое письмо и покажи все транзакции, которые они делали за последние часы. Пусть увидят, что организация «Вирус» следит за каждым их шагом. Если они посмеют обмануть нас или захотят улететь за границу, не заплатив, то в ту же минуту их судьба будет решена.

— Хорошо, — отозвалась Мия.

Сев в автомобиль Сары, я открыл ноутбук и набросал примерный сценарий видеозаписи для Барона. Мия сидела на моём плече и читала его.

— Если я создам это видео с нуля, то потрачу огромное количество энергии, — заметила она. — Но если ты снимешь себя, я просто изменю твоё лицо.

— Хорошо.

Водительское сиденье от пассажирского было разделено стенкой, поэтому я спокойно снял видео и подождал, пока Мия его изменит.

— Готово, — сказала она.

Я включил запись. На ролике Вера сидела на стуле, на фоне белой стены. У неё была прямая спина, руки она положила на колени. Всё выглядело так, будто её заставили говорить против воли.

— Барон Грейг, — безэмоциональным голосом начала она. — Семья Дюпон просит вас оставить нас в покое. В ближайшие дни мы покинем эту страну. Если вы пожелаете раскрыть информацию, то Совет Десяти тут же узнает про мою связь с торговлей людьми, и ваш клан привлечёт их пристальное внимание. Думаю, вы это сами знаете. В качестве жеста доброй воли я расскажу вам кое-какую информацию, касающуюся вашей семьи. Во-первых, Вильгельм Грейг с поддержки Леонида Грейга и Агаты Волковой собирался устроить переворот. Лишь повреждение психики Агаты спасло вас от смерти.

— Во-вторых, Серафим Грейг был куплен нами. Это под его контролем были опустошены магические контейнеры. И именно он провалил переговоры с Немировскими. Также Серафим помогал нам с организацией перебоев электричества. Мы, семья Дюпон, хотели поддержать Агату. По её плану, в день переворота весь свет в городе должен был быть отключён. Эту информацию я передаю в качестве платы. Будьте осторожны, Барон Грейг.

Видео закончилось. Я довольно кивнул. Получилось очень правдоподобно. Мне неизвестно, как между собой общались Вера и Захар, поэтому я сделал видео в таком нейтральном тоне, а не в просительно-умоляющем.

Также я нанёс удар сразу по двум персонажам. Первый — это Леонид, наследник Барона. А второй — Серафим, его брат и левая рука.

Но я не обольщался — даже с учётом того, что про переворот Вильгельма и Агаты Барон уже знал из слитой мною информации, он не поверит словам Веры. Подумает, что бывшая жена таким образом наносит последний удар по нему и всей семье Грейг, стравливая братьев между собой и дискредитируя старшего сына. Но при этом Барона продолжит грызть червь сомнения. А вдруг всё, что она сказала, правда? Ведь ударить по клану больнее всего именно правдой.

Что ж, эта партия закрыта. Теперь осталось проконтролировать исчезновение Дюпонов и перевод денег. Семьсот тысяч рублей не будут лишними, хех.

Глава 4

Купив авиабилеты на девять вечера, я вернулся к Саре. Девушки уже собрали вещи и ждали меня.

— Откуда три чемодана? — удивился я. — Мы же с одним прилетели.

— Я вчера закупилась к гимназии, — устало улыбнулась Света. — С Алиной и Анастасией.

— Шустрая ты, — я одобрительно кивнул.

— Мы закупались, пока Сара брала взрывное интервью, — с сожалением вздохнула Алина.

— Тебя бы всё равно не позвали, — заметил я.

Алина показала мне язык.

На машине Сары мы доехали до аэропорта, где долго ждали посадки. Рейс дважды откладывали, но в итоге мы всё-таки вылетели. В самолёте Света и Алина уснули, утомлённые насыщенным днём. Я тоже немного подремал.

Приземлились мы после полуночи. Девчонки были уставшие, я же чувствовал себя вполне бодро. Настроение у меня было приподнято из-за успешного Апофеоза.

Когда мы покинули аэропорт, к нам вышла группа людей. Впереди шёл мускулистый мужчина в рубашке и брюках, с кривым алым шрамом в виде буквы «н» на левой стороне лица. За ним следовали двое лысых бугаёв, явно близнецы. Оба здоровенные, одетые в кожаные куртки и чёрные джинсы. А позади ещё семеро человек, все выглядели как отморозки.

Группа направлялась прямо к нам. Главный из них, со шрамом, посмотрел на меня и сипло сказал:

— Идём со мной, если не хочешь, чтобы твои сёстры пострадали.

Его тело вдруг покрылось водяной плёнкой, из которой сформировались полноценные доспехи. Спустя мгновение вода втянулась ему под одежду.

— Гранд-мастер! — ахнула Алина. Света вцепилась мне в руку и побледнела.

Двое близнецов тоже показали свои Чары — правый покрылся песчаной коркой, а левый — каменной.

— И два Мастера, — сдавленно добавила Алина, отступив за мою спину.

— Это наёмники, их нанял Павел Коротов, — пояснила Мия. — Они пришли сюда, чтобы забрать тебя на какой-то склад, избить и заставить на камеру извиниться.

Я мысленно хмыкнул. Похоже, Павла сильно оскорбил тот случай в ресторане, раз он решил таким грубым способом отстоять свою репутацию. Ну ладно, раз он так хочет, то поиграем.

— Ты глухой? — рыкнул шрамированный и вытащил из кобуры револьвер.

— Нет, я пойду с вами, — спокойно сказал я. — Поехали.

— Артур! — воскликнула Света.

— Надо ждать, скоро придёт помощь, — прошептала Алина.

— Ждите тут, — бросил я им, отцепил руку Светы и спокойно пошёл с бандитами.

Они подвели меня к чёрному фургону и открыли дверь. Я сел на заднее сиденье, и меня с двух сторон стиснули два бугая-близнеца. В ту же секунду кольнуло плечо — один из них воткнул мне шприц в руку. Я сразу ощутил, как мана внутри меня приходит в странное состояние.

Мне ввели инъекцию дестабилизации маны — препарат, который выводит из строя микромагелы в крови, значительно ухудшая манапроводимость и усложняя использование даже базовых Чар. Ладно, — я глубоко вздохнул, прикрыв глаза, и отдался потоку маны, поступающему мне от Апофеоза Короля. Волны маны пронеслись по моему телу, разрушая яд. Но избавиться от него быстро не получится, мне понадобится около получаса, чтобы окончательно нейтрализовать действие препарата. До этого момента я могу лишь ослаблять его эффект.

Словно читая мои мысли, Мия тревожно спросила:

— Эта инъекция действует трое суток. Ты справишься?

Я незаметно кивнул и сделал жест пальцами. Мия поняла, что я имею в виду.

— Хорошо, — мурлыкнула она, расслабившись.

Минут через десять оба фургона остановились у мрачного на вид склада. Мы вышли из автомобилей и направились внутрь.

— Ты молодец, — хмыкнул один из бойцов. — Хорошая девочка, послушная.

Остальные поддержали его и начали весело обсуждать, что сделают со мной.

Я молчал, не обращая внимания. Один из шестёрок открыл дверь склада, и мы вошли внутрь.

— Давай, — коротко бросил я.

Мия активировала первый навык Диска Майя — Замедление Времени. Область вокруг меня в радиусе пяти метров словно попала в другой мир. Пыль, освещённая редкими отблесками луны, застыла. Все люди начали двигаться с такой медлительностью, словно в видеоплеере их поставили на скорость 0,25.

Я начал действовать сразу. Подскочил к Гранд-мастеру и врезал ему кулаком прямо в висок. После того как мои костяшки вонзились в череп мага, на нём с запозданием сработал артефакт защиты от физического воздействия. Не зная, какие у него ещё есть артефакты — вдруг исцеляющие? — я активировал свою Метку Души и несколькими выстрелами Призрачной Руки забрал медальон и два кольца.

Всё это время тело Гранд-мастера медленно отрывалось от земли, а его голова наклонялась к плечу.

Дальше я врезал двум Мастерам и также забрал у них артефакты. После этого развернулся к обычным бойцам. Я проходил между них и одаривал каждого мощным ударом. Когда последний получил в нос, Мия отменила действие своего навыка. Сразу же все отморозки разлетелись в стороны от меня, как кегли. Раздались вопли и стоны.

Я подошёл к ближайшему бандиту, который сжимал окровавленный нос, и ударом носка в голову вырубил его. Остальных, кто остался в сознании, тоже отправил в небытие. Я двигался быстро, и никто из них не успел даже среагировать.

Расправа над бандитами заняла у меня всего двадцать секунд. Непозволительно много, но приемлемо, с учётом того, что я собрал ещё семь артефактов. Я оглядел валяющиеся тела и задумался, что же с ними делать. Ну ладно, раз уж Павел Коротов захотел унизить меня и снять видео с моим извинением, то он должен быть готов к ответным действиям.

Я создал Стилус и скастовал Заклинание Точки Притяжения. Из острия моего стилуса вылетел чёрный шар, который приземлился между бессознательными телами. И в ту же секунду все тела потянулись к шару. Они перемешались друг с другом, собравшись в небольшую горку.

После этого я скастовал Заклинание Стирающего Дождя. На гору из тел обрушился ливень, который превратил в мерзкую жидкость всю их одежду, волосы, ресницы, брови и даже ногти. Через полминуты гора из тел превратилась в смердящую, склизкую кучу. Я усмехнулся и скастовал Заклинание Омовения. Дождь полностью очистил всю грязь.

И вот передо мной лежит куча голых, лысых, стерильно чистых тел. Я достал смартфон, включил запись видео и прошёлся вокруг этой горы, особенно тщательно фиксируя лица. Главное — в кадр попали рожи Гранд-мастера и близнецов.

Закончив со съёмкой, я вышел из склада, завёл один из фургонов и поехал к клановому кварталу. По пути Мия через сеть нашла мне контору, которая покупает ворованные машины. Я завёз туда автомобиль и под Маской Многоликого продал его за пять тысяч рублей, сделав скидку за срочность. После этого вызвал такси и поехал в клановый квартал Грейг.

Дома меня уже ждали. Встревоженные Алина и Света суетились, в то время как у виллы собиралась группа вооружённых до зубов бойцов.

— Что происходит? — удивлённо спросил я, заметив слугу Барона, щуплого Василия.

— Господин! — воскликнул он, всплеснув руками. — Что с вами случилось? Кто вас похитил?

— А, это, — отмахнулся я. — Не берите в голову, всё в порядке.

Алина хотела что-то сказать, но я бросил на неё строгий взгляд, и она осеклась.

— В общем, это недоразумение, — улыбнулся я Василию. — Можете идти.

Он с подозрением прищурился, но промолчал. Лишь дал знак командиру группы, и вместе с бойцами покинул двор.

— Что это было? — зашипела Алина. — Кто эти люди? Чего они хотели?

— Не бери в голову, — я пристально посмотрел ей в глаза. — Это просто недоразумение. Мы всё уладили, и они уехали.

— Это из-за того парня в ресторане, да? — каким-то образом догадалась Света. — Он что-то хотел от тебя?.

— Девчата, хватит, — я поморщился. — Закрываем эту тему. Я со всем разобрался. Идите спать, у нас был тяжёлый день.

Подавая пример, я поднялся к себе. Переоделся и попросил Мию:

— Отправь видео трём Магам и напиши им, что если они не вернутся в Архангельск и не сломают ноги Павлу Коротову, это видео станет очень популярным в Колыбели.

— Хорошо, — загадочно хихикнула Мия.

Когда я умылся и лёг в кровать, она невинно сказала:

— Я немного подкорректировала видео. Теперь, думаю, они ещё сильнее испугаются.

— Как ты подкорректировала? — напрягся я.

— Ну, я заставила эту кучу шевелиться. Хочешь посмотреть?

— Нет, — я представил, как это выглядит, и поёжился.

Рано утром, когда я только проснулся, позвонила мама. Поздоровавшись с ней, я спросил:

— Почему у тебя такой уставший голос? Ты не ложилась?

— Можно и так сказать, — усмехнулась мама. — Твой отец вчера названивал, всё хотел прилететь и поговорить со мной. Едва от него отбилась.

— Что ему нужно? — насторожился я.

— Не знаю. Но думаю, у него какие-то планы на меня. И ещё кое-что. Лариса вернулась ночью.

— Что? — не поверил я своим ушам.

— Да, явилась, заявила, что она моя сестра, что мы вместе жили столько лет и что она ухаживала за мной, пока я болела. Расплакалась, бросилась мне в ноги, твердила, как же она счастлива, что я выздоровела. Представляешь?

— Ох, — выдохнул я.

Эта тётка такая живучая, как таракан. Я её и с пятью алкашами на свалку отправил, и в другую страну выпроводил. А она всё возвращается и возвращается.

— И что будешь делать?

— Пока ничего, — обречённо ответила мама. — А что мне делать? Ведь все знают, что она жила со мной, когда я была больна. И теперь, если я с ней что-то сделаю, меня сразу же посчитают жестокой и неблагодарной.

— Но и оставлять всё как есть не стоит.

— Я что-нибудь придумаю, — усмехнулась мама. — Это уже не твоя проблема, сын. У тебя там своих хватает.

Я промолчал.

— Скажи, Артур, — мама стала серьёзнее. — Ты как-то причастен к трагедии Беттихеров?

— Возможно, — уклончиво ответил я.

— Так и знала, — хмыкнула мама. — Будь осторожен, ладно?

— Конечно.

Мы попрощались, и я отправился умываться.

— Сара выпила Эликсир Развития Ядра и повысила Ядро до пятой ступени, — доложила Мия.

— Отлично, — я закончил с утренним моционом и спустился на завтрак, где меня уже ждала Света.

— Рано проснулась сегодня, — заметил я.

— Так получилось, — пожала она плечами. — Мне Алина позвонила, сказала, что скоро придёт.

— Алина? — протянул я. — Ну ладно.

Слуги накрыли на стол, и вскоре пришла зеленовласка с пакетом в руках.

Подойдя к столу, Алина вытащила из пакета волосатую руку и положила передо мной. Рука выглядела очень реалистично. Я её потрогал.

— Хорошая силиконовая игрушка.

Другую руку, более мультяшную и ещё более волосатую, словно это собачья шерсть, а не волосы, Алина отдала Свете.

— Поклонники прислали? — поинтересовался я.

— Да, — Алина направила на меня камеру.

— Привет, — я вяло помахал игрушечной рукой. — Алине очень нравятся подарки, присылайте ещё.

— Тц, — зеленовласка перестала снимать. — Мне сегодня утром уже три игрушки пришло, и неизвестно, сколько ещё в пути. А ты ещё подстрекаешь!

— Что с ними будешь делать? — с интересом спросила Света, щупая игрушечную руку. — Я даже не знала, что такие вообще бывают.

— Я тоже не знала, — Алина сверкнула на меня глазами. — А что мне ещё с ними делать? Сделаю себе комнату волосатых рук, — она махнула кулаком перед собой. — Это же так круто будет! А потом попрошу, чтобы ещё волосатые ноги прислали. И будет у меня очень стильная комната, хм… Я буду снимать процесс её создания и выкладывать в Колыбель. Я даже придумала рубрику «Создаю волосатую комнату».

Пока Алина говорила, она становилась всё более задумчивой. И я понял, что она всё это придумала на ходу только что.

Смартфон Светы пиликнул. Мой стоял на беззвучном, и он слегка завибрировал.

— Ой, что это?

Алина первая посмотрела в гаджет.

— Ого! — воскликнула она. — Завтра семейный ужин. На него даже приглашена Графиня Зита.

— Тут написано, что дядя Барон сделает какое-то важное объявление, — прочитала Света.

Я тоже пробежался глазами по сообщению и задумался, что же такого хочет сказать Барон. Скосил глаза на Мию, но та покачала головой. Значит, в его компьютере и почте нет никакой информации. Ну ладно, посмотрим, что будет дальше.

Во время завтрака мы обсуждали, о чём же объявит Барон. Света считала, что он объявит о выздоровлении Павла и Ивана. Алина предположила, что Барон возьмёт новую жену. Я же нагло заявил, что он провозгласит меня новым Бароном и сделает главой семьи.

После завтрака я поднялся к себе и провёл полноценную разминку, которую уже давно не делал. Затем сходил в душ и занялся алхимией. Мне предстояло сделать Эликсир Развития Ядра для Александры. Кристалл зомби-Мага седьмой ступени я купил ещё в Архангельске, перед Апофеозом.

Понадобилось полчаса, чтобы закончить.

— А когда передашь эликсир? — спросила Мия. — Ники говорит, что Александра очень ждёт и волнуется, хоть и пытается это скрыть.

— Сегодня передам, — ответил я.

— Сегодня? — удивилась Мия. — Ты полетишь в столицу?

— Нет, — я загадочно улыбнулся.

— А как тогда?

— Скоро увидишь.

Я сел на пол у стены, прикрыл глаза и вошёл в Астральную медитацию. Мне требовалось полностью очистить все мысли перед предстоящим процессом. Спустя десять минут я открыл глаза. Протянул перед собой левую ладонь и проявил на ней Метку Души, после чего направил в неё мощный поток маны. Зашептал Астральные Слова. Из моей Метки Души медленно вылез Стилус, затем ладонь покрылась Перчаткой, но я продолжал вливать ману, шептать Астральные Слова и одновременно начал рисовать Астральные Круги перед собой. Когда их стало ровно десять и они зависли вокруг меня, я закончил и поднял над собой левую руку. Все Астральные Круги втянулись в неё. Перчатка потрескалась и впиталась в ладонь. Стилус также медленно погрузился в Метку Души, и она слегка изменилась. По обе стороны от рисунка фиолетовой руки появились размытые копии, словно изображение затроилось.

Я деактивировал Метку и некоторое время провёл в медитации, стабилизируя внутреннее состояние. После этого я вытянул левую руку и активировал Метку Души. Из моей ладони вылетели три прозрачные руки, и каждая из них схватила один предмет: карандаш, тетрадь и стакан.

— Ого! — воскликнула Мия.

Я улыбнулся, провёл ладонью над полом, и все три поглощённых Призрачными Руками предмета упали на пол. После этого я снова активировал Метку Души, но на этот раз слил три руки в одну. Из моей ладони вылетела Призрачная Рука шириной с мою шею. И она погрузилась ладонью в рядом стоящее кресло. Ладонь сделала хватательное движение, и кресло исчезло.

— Такой большой объект, — удивилась Мия.

— Ага, — я поднялся, подошёл к тому месту, где стояло кресло, и приподнял левую руку. С глухим грохотом кресло упало на своё место.

Я довольно усмехнулся.

— Отлично.

— А почему ты раньше этого не сделал? — спросила Мия.

— Первый апгрейд Метки Души возможен только на седьмой ступени Ядра, — пояснил я.

— И это ещё не всё. Ты ещё можешь сделать третий Астральный Навык, — вспомнила Мия.

— Да.

— И ты уже придумал, какой сделаешь?

— Придумал.

Я около получаса выделил на отдых, после чего занялся созданием нового Астрального Навыка — Астральных Врат.

На его создание ушло около десяти минут. И вот, на костяшке среднего пальца появилась новая сфера, созданная из множества Астральных Кругов.

— Чтобы активировать Астральные Врата, нужны якоря, — я посмотрел на Мию. — И для того, чтобы их создать, требуются довольно ценные ресурсы.

— И у тебя их нет, — констатировала Мия.

— Да, сейчас у меня их нет. Но существует кое-что ещё.

Я выставил перед собой левую ладонь и напитал её маной. На тыльной стороне проявилась золотая цифра ноль.

— Осьминожка? — поняла Мия.

— Да. Свяжись с Александрой.

* * *

Квартал клана Ломоносовых.

После того случая, когда она собственноручно спасла десятки жизней, Александра не могла успокоиться. Она продолжала читать каждую новость, которая выходила о городе Бетлин, клане Беттихер и спасённых пленниках. И радовалась, когда видела хорошие сообщения. От некоторых она смущалась — например, тот лохматый парень, Алексей Гудович, на камеру рассказал о ней и заявил, что теперь его цель жизни — найти таинственную Феникс и служить ей.

Во время этого короткого интервью Александру отвлёк странный звук, похожий на мяуканье. Ломоносова сразу догадалась, откуда растут ушки, и схватила смартфон. Как она и думала, пришло сообщение от Ники:

«Ты можешь получить свою награду уже сегодня, если не против небольшой боли».

Конечно, Александра была не против. Она закрылась в ванной и, следуя инструкции, нарисовала прямо на полу непонятный круг из своей крови. После этого Алые Чернила на тыльной стороне её правой ладони вдруг вспыхнули болью.

В центре круга возник небольшой вихрь со склянкой внутри. Вихрь и кровавый круг исчезли, а склянка осталась. Из смартфона раздался голос Ники:

— Это твоя награда, Александра. Зайди на сайт нашей организации, и там ты увидишь, как именно её использовать. После того как ты это сделаешь, твоё Ядро перешагнёт на седьмую ступень.

Александра бережно взяла склянку, прижимая её к груди, как величайшее сокровище, которое она никогда и никому не отдаст.

Глава 5

— Астральные Врата — это своего рода телепорт, — начал объяснять я Мие после того, как склянка с Эликсиром Развития Ядра исчезла. — Как правило, они используются для телепортации Заклинателя из одной точки в другую. В более продвинутых версиях можно переправлять группы людей. Я смог подстроить Навык под себя и использовать осьминожку, чтобы создать небольшие Врата для передачи маленьких объектов.

— А ты сможешь переместиться к кому-то из владельцев Алых Чернил? — спросила с интересом Мия.

— Да, но один раз, — я поднялся с пола и начал разминать пальцы. — Если я это сделаю, то Алые Чернила в теле носителя будут уничтожены. Осьминожке придётся вновь восстанавливаться.

— Но это всё равно очень полезно, — отметила Мия. — В критический момент ты можешь прийти на помощь тому, кто будет в беде.

— Тут надо выбирать: либо я приду на помощь, либо Алые Чернила будут использованы на защитную илирегенерирующую функцию, — пожал я плечами.

Продолжая болтать с Мией, я переоделся и отправился на полигон. Хотел немного потренироваться в Чарах.

Полигон находился на окраине клановой территории и представлял собой вытянутое кирпичное здание, разделённое внутри на несколько закрытых секций. Внутри я не встретил никого из семьи, лишь клановых бойцов. Они уважительно здоровались со мной, а я с тёплой улыбкой кивал им в ответ. Заняв одну из пустых секций, я начал свои испытания.

Разогнал Ядро в груди, мана заструилась по телу и вышла через кончики моих пальцев, закружившись в танце элемента тьмы.

По сути, Чары — это упрощённые Заклинания, имеющие ярко выраженный окрас определённого элемента или нескольких элементов. Основное различие Чар и Заклинаний — это способ воздействия на окружающий мир. Создавая Заклинание, я напрямую рисую Астральный Круг на теле мира, в то время как Маги делают то же самое, но внутри себя.

Во время инициации Астрал частично проникает в Магов и оседает в разуме, в виде абстрактного образа, небольшого кусочка. И именно через этот кусочек Маг и влияет на мир, рисуя на нём Астральный Круг. Кстати, в этом мире он называется Круг Чары и слегка отличается внешне, хоть основа та же.

Я прикрыл глаза, мне ещё было непривычно обращаться к Астралу внутри себя. Как и Артур, я видел его в виде белого облака с ровными гранями и углами. Силой мысли я нарисовал на облаке Круг Чары, вытянул правую руку и собрал в кисти частицы элемента тьмы. Из моих пальцев вылетела тонкая линия и врезалась в мишень, оставив в ней пятно.

— Стрела Тьмы, — я встряхнул рукой. Пальцы немного жгло.

Это базовая Чара, которому учатся Подмастерья. Следующий уровень Стрелы, доступный Мастерам, — это Копьё Тьмы. Моё Ядро начало высвобождать больше маны, на кончиках пальцев сформировался небольшой тёмный шар. Я толкнул рукой, создав импульс, и чёрное массивное копьё вылетело из моей ладони, вонзившись в центр мишени и разломав её на куски.

— Вроде бы всё не так сложно, — пробормотал я. Раньше мне не приходилось использовать Чары мощнее Стрелы Тьмы — в основном мои тренировки сводились к рисованию Кругов Чар на облаке.

Дальше — Покров Тьмы, защитное заклинание, которое доступно Мастерам. Вообще, защита в этом мире — один из критериев, по которому проверяется ранг Мага. Чем могущественнее Маг, тем бо́льший урон он может выдержать, при этом не пострадав. Например, Мастер своим Покровом может остановить пулемётную очередь. А Гранд-мастер, создав Элементальный Доспех, способен устоять перед лёгкой артиллерией.

Я встряхнул руками и начал медленно рисовать на облаке Круги Чар. Мана в теле заколыхалась, собирая элемент тьмы, который начал выходить из определённых точек на моём теле и обретать форму Покрова Тьмы.

— Вроде получилось, — пробормотал я, подвигав руками и ногами. Покров никак не мешал, и на его поддержание уходило совсем немного маны — только при внешних атаках расход энергии резко увеличится.

Создавать следующий уровень Покрова — Доспех Тьмы, я не стал. Во-первых, я не пробовал ещё нарисовать нужные Круги Чар, а во-вторых, меня могут увидеть или почувствовать. Доспех Тьмы способны создать только Гранд-мастера, а мне пока рано раскрывать свой ранг.

Я отменил Покров, сел на лавочку для отдыха, закрутил монету и задумался. Во время создания Чар кое-что показалось мне странным. Моё Ядро вело себя не так, как описывала мама. Элемент тьмы поддавался мне не с той лёгкостью, какой должен.

— О чём думаешь? — скучающе поинтересовалась Мия.

— Скоро Александра станет Гранд-мастером, — я глянул на кошечку. — И она должна предъявить какое-то объяснение своей семье. Я уверен, что Ломоносовы обладают очень передовой технологией по проверке микромагел в крови Мага. Не получится списать изменения Александры на ошибку аппаратуры.

— Да, так их не надуть, — согласилась Мия.

Ломоносовы будут искать другую причину. Но какую? Как можно объяснить преодоление пределов таланта?

Я постучал монетой по скамейке и посмотрел на Мию.

— Передай Нике, чтобы она предупредила Александру пока не раскрывать свой ранг семье. Это важно.

— Хорошо, — мурлыкнула Мия.

Я снова задумался над тем странным ощущением, которое испытал во время создания Чар. Может, из-за проявления Метки Души сместился баланс моих элементов?

— Мия, а где я могу найти прибор для проверки таланта?

— В лаборатории клана, у Барона всего один такой аппарат, — ответила Мия. — В могущественных кланах существуют портативные анализаторы, но у клана Грейг такого нет, поэтому каждый ребёнок после инициации посещает эту лабораторию.

— Точно, — пробормотал я, воспользовавшись памятью Артура. — Позже туда наведаемся.

— Хорошо, — довольно кивнула Мия. — Я пока погуляю, людишек попугаю.

Я продолжил свои тренировки. С моим опытом жизни Заклинателя рисовать Круги Чар ранга Мастера — как чертить палочки в тетрадке. Очень просто. Хотя должен признать, довольно непривычно. Особенно было неудобно, когда только начал тренировки. Я привык рисовать Круги Стилусом, а не с помощью мыслей.

Помимо базовых чар, которые должен знать каждый Маг, я начал создавать другие, переданные мне мамой: Меч Тьмы, Волна Тьмы, Барьер Тьмы. Эти Чары хоть и дались мне довольно просто, но я продолжал чувствовать непонятное сопротивление.

Когда на улице опустилась ночь, я вернулся домой, поднялся к себе в комнату, там скастовал на себя Заклинания Скрытности, Улучшения Слуха и Ночного Зрения, после чего незаметно ушёл из дома.

Покинув клановый квартал, я вызвал такси и поехал в центр города. Нужный прибор находился в том же здании, что и штаб-квартира корпорации «Грейг Констракшн». Там же располагалась лаборатория, в которой создавалась Инъекция Инициации, модель «Грейг 4.03». Клан продавал её союзным семьям Магов, у которых не было возможности заниматься разработкой собственной инъекции. Лаборатория хорошо защищалась: на входе стояли датчики слежения и видеокамеры. В рабочее время вход охраняли Маги и вооружённые бойцы, в нерабочее — вход был закрыт массивными роллетными воротами.

— Сможешь их открыть? — тихо спросил я, рассматривая серый металл.

— Да, они управляются дистанционно, — кивнула Мия.

Она спрыгнула с моего плеча и подошла к воротам. Ткнула в них лапкой, и металлическое полотно немного приподнялось.

— Спасибо, — шепнул, я, протолкнул снизу ворот рюкзак и сам перекатился следом.

Мия вернула ворота в исходное положение. Шума почти не было, не считая небольшого шороха. Разумеется, камеры меня не засекли.

Я прошёл по коридору и увидел металлическую секционную перегородку. Мия также её приподняла, и я прошмыгнул под ней. Прошёл ещё пару метров и, наконец, увидел дверь. С помощью Магического Ключа я открыл её и вошёл внутрь. Меня встретило просторное, прохладное помещение. Тусклые лампы освещали ряды блестящих приборов, на стенах мерцали индикаторы. В тишине слышался лишь тихий гул оборудования.

Я подошёл к ближайшему компьютеру и включил его. Мия легко взломала его и через несколько секунд сказала:

— Подойди вон к тому металлическому прибору, — она указала лапкой на куб с дисплеем, из которого, под углом, торчал полый металлический цилиндр.

Я подошёл, с интересом разглядывая прибор.

— Теперь пролей свою кровь внутрь цилиндра и подай в датчик ману.

Я сделал, как она сказала, и через пару минут рядом с прибором зажёгся монитор, на котором замелькало множество строчек текста. Вскоре отобразился результат анализа в виде круговой диаграммы.

— Тьма — 41%. Огонь — 9%. Пространство — 50%… Пространство? — пробормотал я.

Несколько секунд стоял молча, обдумывая ситуацию.

— Как так получилось? — поинтересовалась Мия. — Это из-за Метки Души, да?

— Да, — кивнул я. — Но не могу понять механику. Когда у Артура брали кровь, у него не было даже одного процента элемента пространства. После создания Метки Души процент подскочил до пятидесяти. Это немного странно.

— Хм, — Мия задумалась.

— Метка Души не просто так несёт подобное название, — медленно сказал я. — Она транслирует сущность человека, его глубинную природу.

— Ты думаешь, что…

— Я думаю, что тьма и огонь — это элементы тела, в то время как пространство — элемент, который появился под воздействием души. Звучит странно, но всё сходится. Моя Метка Души способна хранить в себе различные объекты. То есть, по сути, это пространственный карман в ладони. Поэтому неудивительно, что во мне пробудился именно этот элемент.

— Да, согласна, — задумчиво протянула Мия.

— Что тебе известно об элементе пространства? — спросил я.

— Он очень редкий, — протянула Мия. — И люди с ним крайне редко становились Архимагами. Таких в истории было всего несколько.

Я кивнул.

— Но как нам теперь это объяснить? — спросила Мия.

— А вот тут уже интереснее. Ты можешь проанализировать базу данных Госпиталя и поискать похожие мутации?

— Да, конечно. Дай мне пару минут.

Дверь щёлкнула и открылась.

Я создал Стилус, но атаковать не спешил. От входа послышался голос:

— Я слышал кого-то, подожди меня тут.

Я сел, надо мной мелькнул луч фонаря. Ко мне подошёл паренёк в лабораторном халате и замер, удивлённо хлопая глазами.

Я медленно встал и улыбнулся ему.

— Что там? — хриплым, старческим голосом спросили его сзади.

— Ничего, у меня походу глюки, — буркнул парень, развернулся и пошёл на выход. — С сегодняшнего дня буду налаживать режим, ну нафиг.

Когда дверь закрылась, я коснулся Маски Многоликого и вернул себе внешность. До этого я был точной копией парня в халате.

— Ты видел его лицо? — хихикала Мия. — Такое искреннее непонимание!

Я усмехнулся.

— Сможешь проследить за входом?

— Да, уже, — кивнула Мия.

Я убрал следы своего пребывания в лаборатории. Когда закончил, Мия заговорила:

— Существует Феномен Спящего Элемента. В истории бывало, что Маги редко, но перешагивали через свои пределы, увеличивая Ядро. То есть те, кто должен был навсегда остаться Мастером, умудрялись повысить Ядро до седьмой ступени. И тогда в них пробуждался спящий элемент. Но, как правило, этот элемент имел довольно низкий процент — от десяти до двадцати.

— Но такой процент не повысит талант, — заметил я. — Нужно хотя бы тридцать процентов.

— Да, не повысит. Но такие Маги считаются аномальными, они преодолевают свой потолок. Но даже если тот, кто имел потенциал Мастера, чудом стал Гранд-мастером, он не сможет подняться до Магистра. Такого в истории ещё не было.

Я кивнул.

— В твоём же случае, как и в случае с Сарой, Валентином и остальными, кто пробудил Метку Души, элемент будет аномально высокого процента. Это сразу вызовет вопросы.

— А ты сможешь вмешаться в работу компьютера и немного изменить результаты на дисплее?

— Через Ники? — уточнила Мия, понимая, что я имею в виду ситуацию Александры.

— Да.

— В моменте смогу. Но если кто-то позже решит запустить повторное исследование, он увидит настоящий результат.

— А если в работу вмешаешься лично ты? — хитро посмотрел я на Мию.

— Если я лично вмешаюсь, — вздёрнула носик Мия. — То результат будет именно таким, каким я захочу.

— Хорошо, — я улыбнулся. — Надо предупредить маму, что у неё проснулся отдельный элемент тени.

— С ней, кстати, всё сложнее, — заметила Мия. — У неё изначально был Высокий талант. И чтобы пробудить спящий элемент, ей надо преодолеть потолок Магистра и стать Архимагом, таких случаев в истории всего несколько. Поэтому она должна скрывать, что у неё появился новый элемент.

— Спасибо, передам, — кивнул я.

— Элемент тени тоже редкий, — продолжила Мия. — Тенью можно управлять и с помощью элемента тьмы, если знать особые Чары. Но контроль в таком случае довольно слабый, никак не сравним с тем, что у твоей мамы.

— Тогда сделаем так, — я направился к выходу из лаборатории. — Пусть Александра расскажет о своём прорыве семье. И предположит, что у неё проснулся скрытый элемент. Во время проверки Ники вмешается в работу, и на дисплее отобразится всего лишь небольшой перекос. Например, около пятнадцати процентов нового элемента. Если в будущем снова кто-нибудь решит проверить её элемент, ничего страшного. Подумают, что это какая-то особая мутация. В моём же случае, когда придёт время, ты вмешаешься и подкорректируешь результаты таким образом, как я скажу.

— Хорошо, давай, мне нравится, — закивала Мия.

Я вышел из лаборатории и ощутил прохладный ночной воздух. Город погрузился в тишину, лишь редкие машины проносились по пустым улицам. Я задумался о возможности вмешательства в талант человека. Что, если можно привить Магу новый элемент? Или изменить баланс старых.

Вызвав такси, я поехал домой. Весь путь думал над этой мыслью, но пока не представлял, как к ней подступиться.

Когда я поднялся в свою комнату, Мия сказала:

— Кстати, те бандиты проснулись, и они в ужасе. Они были в такой панике, ты не представляешь, — хихикнула она. — Хочешь, покажу?

— Нет, — я поморщился. Не хватало мне ещё смотреть на толпу испуганных голых мужиков.

Умывшись, я переоделся и лёг спать.

Утро встретило меня видеороликом, который прислала Алина. Она радостно показывала несколько коробок, наполненных игрушками волосатых рук.

— И откуда их столько? — удивился я.

— Не знаю, — посмеиваясь, ответила Мия. — Я в сети о таких нашла лишь несколько упоминаний.

Хмыкнув, я сходил умыться.

— Александра смогла стать Гранд-мастером, — доложила Мия. — И она сегодня расскажет об этом семье.

— Отлично, — кивнул я.

— Обучение Любы уже принесло первые плоды, её Ядро достигло второй ступени, — продолжила Мия.

— Отлично, — улыбнулся я. — Теперь она может создать Метку Души и получить Алые Чернила.

При желании я смогу за час поднять Ядро Любы до пятой ступени, используя Алые Чернила и Эликсиры Развития Ядра. Но не буду так делать — это слишком быстро, пусть она постепенно развивается. Я лишь немного ускорю этот процесс.

— Что там с Беттихерами? — спросил я.

— Всё плохо. Их клановый квартал разрушен, двадцать человек, включая главу клана и старейшин, смогли ускользнуть, и сейчас их ищут по всей стране. Оставшиеся люди, вовлечённые в бизнес-торговлю людьми, убиты. Среди невиновных пятьдесят четыре человека погибло. Все остальные захвачены и перевезены в столичную тюрьму, кроме Светланы и Анастасии, которые сейчас находятся у Старого Князя Врангеля. Совет Десяти пока не вынес приговор.

— Понял.

Я спустился на поздний завтрак и поел в одиночестве. До семейного ужина оставалось ещё около восьми часов. И это время я решил потратить на отдых. Подготовка к Апофеозу и само представление отняли у меня много сил, я ощущал ментальную усталость. Нужно отдохнуть, чтобы со свежими силами подумать над следующим Апофеозом, хе-хе.

До самого ужина я отдыхал — рубился в компьютерные игры, спал, читал, смотрел видеоролики. Когда пришло время идти на ужин, я с нежеланием закончил свой выходной и пошёл одеваться.

Глава 6

Улицы в клановом квартале были чисты, кроме редких патрульных никого не было видно. Сегодня всех работников отпустили пораньше из-за семейного ужина.

У входа в «Белый Дворец» я встретил Евгешу — слугу, которого приметил, ещё будучи калекой. Он тогда вёл себя уважительно, в то время как остальные слуги бросали на меня косые взгляды. Увидев меня, Евгеша поклонился. Я благосклонно кивнул ему и вошёл внутрь.

Обеденный зал, как всегда, впечатлял своими размерами и гигантской люстрой, выполненной в виде распахнутого хвоста павлина. Я с ностальгией посмотрел на витражное окно — именно из него вышел добрый дедушка Апостол и исцелил мои ноги. Дай ему Бог здоровья.

Я подошёл к длинному белому столу и сел на своё место — второе справа. Рядом должен был сидеть Барон, а напротив него — наследник Леонид. Во главе стола же, по местному этикету, располагалась Графиня Зита.

За столом царила тишина, никто не спешил начинать разговор. Я обвёл взглядом присутствующих. Фёдор, сидевший напротив меня, тепло улыбнулся. Но его глаза были холодными, как у змеи.

Дашенька, старшая дочь Барона, сидела рядом с матерью и недовольно кривилась, будто у неё на тарелке лежал навоз. Унизительный инцидент в отеле Булгаковых внешне никак на ней не отразился. Поймав мой взгляд, Дарья ещё сильнее поморщилась. Её мать, Марина, заметно напряглась. Интересно, почему?

Следом за ними сидела третья жена Барона — Алиса. Она едва заметно кивнула мне.

Серафим выглядел подавленным, даже несколько пришибленным. Рядом с ним сидел его старший сын — Борис Грейг, которому двадцать пять лет. Его я редко видел в клановом квартале; он состоит в преступной группировке отца и помогает ему в делах. Здоровенный амбал, явно не блещущий умом, судя по его глупому взгляду. За ним сидели другие сыновья Вильгельма — Георгий и Роман. Следом — Наталья Грейг, которую я вижу впервые. Она вышла замуж и живёт в другом городе.

Алина, сидевшая за Натальей, улыбнулась мне и незаметно помахала рукой.

Семья Вильгельма пришла в полном составе, не считая Павла, который находится в Госпитале. Вся семейка выглядела мрачно. Рыжеволосая Вероника, отравительница, слабо улыбнулась мне. Высокомерная Виктория вообще не обращала внимания ни на кого, кроме себя. А мелкий засранец Костя сидел подавленный, не смея шевельнуться. Даже средний палец не стал мне показывать — растёт!

Свету и её семью я тоже заметил. Все сидели тихо, как мыши, стараясь не привлекать внимания.

Послышались шаги — в зал вошёл нервный Леонид. Он сел на своё место и замер, пытаясь сделать вид, что всё хорошо.

Нарушая законы этикета, в зал влетела Графиня Зита. Одетая во всё розовое — сарафан, кожаные ботинки до колена и изящную шляпку с пером. Она быстро пронеслась по помещению, недовольно размахивая розовым веером.

— Где этот толстозадый? — проворчала она, рухнув на свой стул. У Графини было лицо, покрытое толстым слоем косметики, с ярко-алыми губами и подведёнными глазами.

— Давай быстрее, Захар, — помахала она сложенным веером.

Барон, красный от злости, сел рядом с матерью. По этикету он должен был прибыть перед ней.

— Чего молчите, вонючки? — Зита обвела безумным взглядом семью. — Стыдно вам?

Мия захихикала. Я сдержал улыбку.

Графиня Зита — интересная старушка с печальной историей. Её клан когда-то входил в топ-50, но во время крупного военного конфликта был почти уничтожен. Она стала женой прошлого Барона Грейга, но после его смерти ушла из семьи и поселилась в столице. Зита заключила тайный договор с Советом Десяти, выдав секреты своего родного клана, и получила ненаследуемый титул Графини вместе с немаленьким имением. Последние тридцать лет Зита проводила время в столице, устраивая вечеринки для взрослых. После смерти мужа она выходила замуж ещё семь раз, в последний — сразу за двух мужчин, которым даже двадцати трёх не исполнилось.

В общем, легендарная старушка. Всегда была с причудами, но в последние годы Графиню настигла деменция, её разум совсем начал сдавать.

— Еду несите! — приказала Графиня.

Двери открылись, слуги стройными рядами потекли в обеденный зал, принеся с собой какофонию ароматов.

— Ты симпатичный, — Зита посмотрела на меня. — Не хочешь погостить у меня?

Она подмигнула. У меня внутри пробежал озноб, я растерянно улыбнулся и взглянул на Барона. Пусть он отдувается.

— Артур — твой внук, мама, — проворчал он. — Завтра он в столицу поедет, в Академиум поступать.

— Жаль, жаль, — Зита посмотрела на Леонида. — А ты кто такой?

— Бабушка, я Леонид, ваш старший внук, — пробормотал он.

— Да? — с сомнением спросила Зита. — Ну, ладно. Артур, значит.

Вновь перевела взгляд на меня.

— Это тебя Апостол вылечил? И ты потом спас жизнь Елизавете Булгаковой, да?

— Спас жизнь? — опешил Барон.

— За это Булгаковы помогли ему и его матери с Волковыми, — фыркнула Зита.

— Я не могу об этом говорить, — покачал я головой.

— В моих салонах о многом говорят, мальчик, — Зита зачем-то ударила сложенным веером по голове Леонида.

Я неспешно начал трапезу — еду подали очень вкусную.

— Ты ещё не отказался от тех двух свиней⁈ — резко повысила голос Зита.

— Каких свиней? — вкрадчиво поинтересовался Барон.

— Твоих сыновей, — фыркнула Зита. — Этих ничтожеств.

— Мама, давай не здесь, — строго попросил Барон.

— Они опозорили меня! — бабка хлопнула по столу, её глаза сверкнули безумием. — Мои внуки — наркоманы! Сейчас же откажись от них и убей!

— Тише, мама, — почти взмолился Барон.

Я бросил короткий взгляд на Мию.

— Не знаю, о чём они, — пожала она плечиками.

Похоже, в Госпитале устали искать непонятную болезнь братьев и решили, что это побочный эффект от приёма запрещённых веществ.

— Твои сыновья сторчались! — Зита схватила тарелку с едой и кинула её в Леонида. Тот поймал тарелку, но еда осталась на лице. — Конченные! Они даже нормальный товар найти не смогли! Да у меня за последние пятьдесят лет ни одного несчастного случая!

— Мама, прекрати, пожалуйста, — попросил Барон.

Но Зита не зря получила титул Графини — она смогла достичь ранга Магистра и была гораздо могущественнее своего сына.

— Твоя жена наставила тебе рога и спокойно ушла из семьи! — продолжала бушевать Зита.

Несколько минут, не умолкая, бабка поносила сына. Барон сжал кулаки и сидел красный как рак, вынужденный сносить все оскорбления.

Зита припомнила ему все ошибки за последние годы — и не скажешь, что с деменцией бабка, всё так хорошо помнит.

Я с удовольствием слушал её, не забывая о еде.

Наконец, Зита выдохлась и махнула веером.

— Давай, что ты хотел объявить? Я устала и не хочу тут находиться.

Судя по виду Барона, он разделял её чувства. Прикрыв глаза, он вдохнул и выдохнул.

— Я хочу объявить о смене наследника, — мрачно заявил он. — С сегодняшнего дня наследником становится Артур. Леонид, ты поедешь в столицу и будешь помогать Графине. Фёдор, ты с ней.

Оба парня побледнели.

— А мне они зачем? — удивилась Зита. — И зачем ты выгоняешь этого?

Она ткнула веером в щёку ошеломлённого Леонида.

— Ладно, мелкого, он сын той шлюхи. А этот? — она стукнула Леонида веером по голове.

— Если ты не примешь их, я найду им другое место, — тихо сказал Барон.

— Муж, — прошептала Марина.

Дарья не решилась заступиться за родного брата, опустила голову и замерла.

Графиня оценивающим взглядом оглядела Леонида и Фёдора.

— Ладно, заберу внучков. Пусть увидят нормальную жизнь, посмотрят, как живут уважаемые люди, — она подмигнула им. — Поверьте, в столице у вас гораздо больше возможностей, чем в этой дыре. Это всё?

— Да, — Барон нетерпеливо кивнул. Ему очень хотелось, чтобы Графиня поскорее ушла.

— Артур, новый наследник, — она, прищурившись, вгляделась в меня. — Чувствую в тебе второе дно.

— В каждом из нас есть второе дно, — добродушно пожал я плечами.

— Не в каждом, — отмахнулась она. — Но ты мне нравишься больше остальных отпрысков моего толстозадого сына.

Барон заскрежетал зубами.

— Я вижу в тебе перспективу, — заявила она.

— Благодарю вас, — я поклонился.

— Всё, я пошла, — Зита вскочила из-за стола и быстрым шагом направилась к выходу. К еде она не притронулась.

После ухода Графини наступила тяжёлая тишина. Её нарушила Марина:

— Захар, ты объяснишь своё решение? — сухо поинтересовалась она.

— Позже, — отрезал Барон, вставая. — Ужин закончен.

Судя по лицам остальных, нормально поесть успел только я.

На выходе я решил дождаться Алину и Свету.

— У тебя железные нервы, знаешь? — шепнула Алина.

— Он не человек, — буркнула Света.

— Чего это? — удивился я.

— Пока эта старуха разорялась, все сидели тихо, как камни. А ты один с удовольствием трескал еду, как будто ничего не происходит, — пояснила Алина.

Мы зашагали в сторону парка.

— Мне что, голодать, что ли? — я посмотрел на них, как на дурочек.

— Я ничего не съела, — сказала Света.

— Я тоже, — кивнула Алина.

— Ну и зря, еда сегодня была очень вкусной. Особенно рёбрышки в медовом соусе, — я причмокнул губами.

— Я есть хочу, — пожаловалась Света.

— Я тоже, — недовольно буркнула Алина.

Мы прошли через парк и вышли к виллам.

— Каково это — стать наследником? — спросила Алина.

— Барон и Марина разговаривают, я могу прослушать их через смартфон, — предупредила Мия.

— Девчат, мне срочно позвонить надо, — я вытащил телефон и отошёл, не слушая их.

— Скоро старуха сдохнет, — в динамиках раздался злобный голос Барона. — Её имение стоит дороже, чем наш клановый квартал. Пусть Леонид попробует втереться к ней в доверие и забрать его.

— Твоя мать безумна, — заметила Марина.

— Леонид — её старший внук. Пусть постарается.

— А Фёдор?

— Он пусть в столице крутится, брату помогает. В Академиум он больше не пойдёт, выделять на него деньги я не собираюсь.

— Он твой сын.

— Я уже не уверен. Как ты могла заметить, Вера была не самой верной женой.

Пауза.

— Ты уверен, что Артур подойдёт на роль наследника? У него Слабый талант, ему не стать Дворянином.

— А кто ещё, если не он? — начал раздражаться Барон. — Его мать — Баронесса. У него друзья среди Булгаковых, он связан с Апостолом. Разве этого мало?

— Да, ты прав, — ровным голосом сказала Марина. — Артур подходит больше на роль наследника, чем Леонид.

Я поморщился, услышав голос Марины. Мама не зря её побаивалась: у первой жены Барона нет эмоций и сострадания. Ради цели она пойдёт на всё, в том числе на моё устранение, чтобы её сын вернул статус наследника.

Барон тоже это понимал:

— Если ты тронешь Артура, Анна нас не простит, ты ведь понимаешь? Сейчас она под Врангелями, и нам нечего противопоставить. Сиди тихо, не рыпайся. После смерти старухи я пересмотрю своё решение. Ты правильно сказала, Артуру не стать Гранд-мастером, это его главная слабость.

— Хорошо, — спокойно ответила Марина. — Что твоя мать имела в виду, когда говорила об Иване и Павле?

— То и имела в виду, — проворчал Барон, явно с неохотой говоря на эту тему. — Оба отравились некачественной мана-пылью. Поэтому у Ивана разрушен иммунитет, а у Павла, вдобавок, Ядро повреждено.

— Что ты будешь делать с Дюпонами?

— Они уходят из страны, — процедил Барон. — Пусть валят. Трогать их сейчас я не буду.

— Правильно, — одобрила Марина. — Если Дюпоны и правда связаны с зомби, нам тоже придётся понести ответственность.

— Даже вслух об этом не говори, — проворчал Барон.

Остаток разговора не был интересен для меня. Дослушав, я убрал телефон и вернулся к сёстрам.

— Каково это — стать наследником? — повторила вопрос Алина.

— Очень большая нагрузка, — пожаловался я. — Все думают, что быть наследником просто: живи себе и получай всё самое лучшее. Но это неправда, на плечах лежит огромная ответственность.

— Бедненький, — сочувственно погладила меня Алина. — Всего десять минут как наследник, а уже так трудно.

— Это да, — я тяжело кивнул.

У дома я расстался с ними.

— Почему вы все живёте в разных домах? — поинтересовалась Мия. — Разве не проще жить в одном большом доме?

— Не знаю, — пожал я плечами, поднявшись к себе. — Каждый хочет себе отдельный дом, вроде логично. Да и жёны будут реже ссориться, и единокровные братья и сёстры. Представь, если всю семейку Барона, весь этот серпентарий, в один дом поселить?

— Будет довольно интересно, — хихикнула Мия.

Я сел в кресло и закрутил монетку между костяшек.

Очевидно, Барон решил обезопасить себя, поэтому он послал Леонида и Фёдора подальше. Первый, по словам Веры, поддерживал переворот Вильгельма. А второй и вовсе — сын Веры. Оба неблагонадёжны.

Через меня он сможет выйти на маму — у него теперь появилась весомая причина, когда я стал наследником. Маме будет тяжелее отвертеться от встречи с ним.

— Ты проверила, что там с Павлом и Иваном? — спросил я. — Почему целители изменили своё решение? Раньше ведь утверждали, что дело в болезни.

— Барон не разрешил им провести исследование, поэтому лекари поставили такое заключение. Не знаю деталей, в базе данных их нет. Но симптомы и правда похожи: от передозировки некачественной мана-пылью тоже иммунитет рушится, и иногда Ядро повреждается. А в крови Ивана и Павла нашли следы наркотических веществ.

Я задумчиво кивнул. Скорее всего, целители подозревают, что дело не в мана-пыли. Но доказать это не могут. В будущем лучше быть поосторожнее с изъятием чужой сущности — если появится ещё один такой же больной, то точно будут искать источник.

— Завтра уже тридцать первое, — напомнила Мия. — Пора лететь в столицу, заселяться.

— Да, нужно закончить с делами, — я снова закрутил монетку. — Нейтрализовать Фёдора, чтобы он больше никому не испортил жизнь.

В прошлой жизни этот хмырь покалечил немало судеб, в том числе и Марьяны.

— Как ты это собираешься сделать? — Мия легла на живот.

— Пока не придумал. Ты сможешь следить за ним? На случай, если он захочет кому-нибудь навредить.

Мия задумалась.

— Знаешь, — медленно начала она, — я примерно поняла, что ты хочешь сделать. Дай мне ненужный смартфон, я кое-что покажу.

Мне стало интересно. Ненужного смартфона у меня не было, поэтому я вышел в коридор и нашёл служанку, которая вытирала пыль с подоконника.

— Благородный Артур, — поклонилась она.

— Куплю ваш смартфон за сто рублей, — прямо сказал я.

— Но у меня он дешевле, — растерялась она.

— Оставите остаток себе. Доплата за срочность, — пояснил я.

— Разумеется, вот, — она вытащила чистенький телефон — не такой уж дешёвый, рублей за шестьдесят — и протянула мне.

Я отдал купюры и вернулся в комнату. Положил смартфон рядом с клавиатурой и сел в компьютерное кресло.

Мия прыгнула на стол и подошла к гаджету. Она слегка засияла и стала материальной. Положила лапку на смартфон, и он треснул. Медленно сжался в небольшой уродливый шарик и расплавился.

На стол упали капли расплавленного пластика, стекла и металла. А в лапках Мии осталась серебристая капсула размером с ноготь мизинца.

— Ты можешь что-нибудь засыпать в датчик, — Мия подкатила капсулу ко мне и вновь стала нематериальной. — А потом вживи её в шею Фёдора. Через датчик я буду следить за ним. Когда он начнёт делать плохие вещи, я открою капсулу, и порошок впитается в него. А потом датчик сам растворится и не оставит следов.

— Какая удобная штука, — восхитился я.

— Специально сделала под твой запрос, — похвасталась Мия.

— Спасибо! — я погладил её и взял капсулу. Холодная, твёрдая.

— Уже придумал, что будешь помещать внутрь?

— Парализующий Порошок, — я постучал монетой по столу. — Сделаю максимальную концентрацию. Если порошок сразу попадёт в кровь, он сделает из Фёдора паралитика.

— А лекари Госпиталя? — напомнила Мия.

— Так я не буду забирать сущность, — пожал плечами. — Порошок вызовет обширный инсульт. Целители Госпиталя смогут его вылечить, но станет ли Барон платить?

— Да, ты прав. Кстати, знаешь, я решила последить за гаджетами Фёдора и узнала кое-что интересное. Он собирает вещи, планирует ночью покинуть клановый квартал и присоединиться к матери.

Я хмыкнул и сделал очевидный вывод:

— Дюпоны решили таким образом обойти моё условие. Формально Фёдор не принадлежит к их семье — он Грейг. А свой маг в семье будет крайне полезен на новом месте. Сам Фёдор разочаровался в отце — раз тот собрался его к бабке отправить, поэтому согласился сбежать с матерью.

— Что будешь делать? Предупредишь людей Барона? — с интересом спросила Мия.

— Нет, зачем? Ты сможешь за ним наблюдать, если он в другую страну улетит?

— Да, — Мия вздёрнула носик. — Я свою частичку вложила в датчик. Даже если он будет на другой стороне планеты, я смогу за ним следить.

— Ну и отлично, — я полез за ингредиентами, которых у меня накопилось немало. В основном простые травы и минералы, которые используются как вспомогательные. Но и для Парализующего Порошка не требуется что-то редкое.

— О, новость, — удивлённо сказала Мия. — Барону пришло письмо из Академиума, что дата начала учёбы переносится на неделю. Похоже, в столице что-то случилось.

Глава 7

Мие не понадобилось много времени, чтобы найти новую информацию.

— В почте Елизаветы Булгаковой нашла интересное письмо. Слушай: «Дочь, будь очень осторожна. В ближайшее время может начаться война против зомби. Мы нашли у Беттихеров страшные вещи».

Я задумчиво закрутил монетку.

— Не смотри на меня так, — проворчала Мия. — Если хочешь узнать больше — лети в столицу и проникни в клановый квартал кого-нибудь из топ-10.

— Война с зомби?.. — я поморщился.

— Пока рано делать выводы, — заметила Мия.

— Да, пока рано, — согласился я и со вздохом встал. — Посмотрим, как будут дальше события развиваться. А пока я сделаю порошок и навещу Федю, пока этот слизняк не сбежал.

Только расставил нужные ингредиенты на столе, как Мия сказала:

— Роман Булгаков тебе написал. Спрашивает, удобно ли говорить.

— Удобно, — я сел в кресло и достал телефон. — Кажется, я знаю, что ему нужно.

— Что?

Я не успел ответить — Князь позвонил.

— Артур, здравствуй, — сухо начал он. — У меня к тебе просьба.

— Да, княже, — уважительно ответил я. — Слушаю.

— Можешь связаться с Хранителями Знаний и передать им, что наш клан желает обсудить новую сделку?

— Хорошо, — осторожно сказал я. — Но вы должны понимать, никаких гарантий у меня нет.

— Конечно. От нашего клана тебе полагается сто тысяч рублей. Напрямую отправлять деньги опасно, поэтому можешь выбрать товары в магазине Организации.

— Сто тысяч? — опешил я. — За что?

— Виола, которую ты спас и привёл к нам, оказалась полезна для нашего клана и принесла нам немаленькую прибыль.

— Ого, поздравляю вас.

— Договорились?

— Конечно, спасибо большое!

* * *

Столица, имение Князя Булгакова.

Роман отключился и задумчиво постучал пальцем по столу. Затем он позвонил и приказал:

— Прекращайте копать под Виолу. Все полученные данные в архив клана.

Он отключился и вновь застучал пальцем по столу. Когда появилась возможность поглотить клан Имзен, Князь приказал тщательно рассмотреть дело Виолы. И в ходе расследования открылась одна странность: Артур Грейг никак не мог спасти её. Он просто не успел бы дойти до того места, где Виола хотела броситься под колёса.

Далее девушка раскололась — на самом деле её спас кто-то другой и отправил к Артуру. И этот другой — невидимка. Его невозможно отследить ни на одной из камер, его будто не существует. Булгаковы нашли автомобили, которые в тот момент проезжали по трассе, и проверили их видеорегистраторы — но ничего не нашли. Всё выглядело странно: Виола стояла у дороги, а затем запись на несколько секунд обрывается, и уже продолжение пути автомобиля, но Виола далеко позади. Словно кто-то вмешался и удалил все записи о спасителе.

Роман знал, кто на это способен — Хранители Знаний. И судя по всему, Артур Грейг теснее с ними связан, чем пытается показать. Да и тот инцидент со спасением Елизаветы… Ещё тогда Князю показалось странным, что мальчишка из провинциального клана обладает такими способностями.

Но это только на руку. После звонка Роман убедился — через Артура можно связаться с Хранителями, если появится нужда. А это значит, что парень крайне полезен.

* * *

— Теперь Булгаков будет обращаться к тебе, если захочет связаться с Хранителями Знаний, — заметила Мия.

— Знаю, — кивнул я. — Когда ты сказала про поглощение Булгаковыми клана Имзен, я был готов, что такое случится.

— Почему? — Мия склонила голову.

— Во время спасения Виолы я оставил слишком много следов. Помнишь, я попросил тебя удалить все записи со мной, когда спасал её?

— Да.

— Это и есть главный след, — я открыл ноутбук. — Но он лишь доказывает, что Артур Грейг близко связан с Хранителями Знаний. Сейчас мне это только на пользу — пусть Булгаков через меня передаёт свои просьбы мне же. А я уже подумаю, стоит ли ему помогать. Давай отправим ему ссылку. Только ограничим количество Эликсиров и Зелий — не хочу тратить слишком много времени на их приготовление. Ещё спроси у Лимона, готов ли он создавать Камни Воскрешения по той же цене — две тысячи за штуку.

Мия лениво кивнула. Мы с Ники слегка отредактировали сайт, но письмо Князю я решил отправить завтра утром — с этим не стоит спешить.

— Лимон согласен, — доложила Ники с экрана ноутбука. — Обрадовался сильно. Говорит, мечтает квартиру купить свою.

— Купит рано или поздно, — кивнул я.

— У него с дедом проблемы, — добавила Ники.

— Это который пытался сестру Лимона за старика-маньяка выдать?

— Да, Барон Лев Верида-Даревский. Ищет внуков, даже в полицию звонил. Лимону пока повезло — он не попадался. Лимон не знает, что делать.

— Пусть Сара займётся стариком, — решил я. — Он будет для неё следующей целью, но на этот раз Сара должна сама справиться. Цель задания — закошмарить старика, затем стать спасительницей, и под конец взять интервью. К тому времени Барон должен быть доведён до такой кондиции, что во время интервью разрыдается и расскажет обо всех своих грехах.

— А если у него нет грехов? — спросила Мия.

— Есть, конечно, — отмахнулся я. — Он внучку за маньяка пытался выдать, о чём тут говорить.

— А образцы ДНК Саре самой достать?

— Нет. Этим займётся Валентин, когда освободится.

Я создал Стилус и наконец-то приступил к алхимии.

Мне понадобилось пятнадцать минут, чтобы создать Парализующий Порошок максимально возможной концентрации — такой обычного человека сразу убьёт, а Мага ранга «Мастер», если его отравить во сне, сильно травмирует.

— Всё зависит от тебя, Федя, — пробормотал я, аккуратно высыпая порошок в капсулу. — Будешь хорошо себя вести — проживёшь долгую и счастливую жизнь. Если же нет…

Наконец, я закончил. Посмотрел в окно — уже темно. Можно начинать операцию.

* * *

Город Песчаный.

Валентин сидел в уличном кафе и тёр большим пальцем левую ладонь — эта привычка появилась недавно, после того как он сделал три Камня Невидимости. Валентин поморщился, вспомнив об этом. После создания камней он больше двух суток не мог пользоваться Меткой — она только недавно восстановилась.

Новое задание ему не нравилось, впрочем, как и все остальные. Ему предстояло проникнуть в клановый квартал Минковых, топ-79. Одно радовало — Минковы — это не Григоряны, их не пытаются ограбить каждые несколько лет. Основные активы Минковых — это шахты и заводы, где и сосредоточены боевые силы клана.

Когда на город опустилась ночь, Валентин начал действовать. Он подобрался максимально близко к клановому кварталу и активировал Метку Абсолютной Невидимости.

Как он и думал, клановый квартал Минковых не имел и десятой доли тех защитных механизмов, которыми была напичкана земля Григорянов.

Валентин довольно легко нашёл дом главы клана — самое большое здание — и проник внутрь. Он отыскал свободный компьютер и позволил Ники взломать его.

Вскоре на смартфоне высветилось:

«Ничего. Ищи физические носители информации».

Валентин скривился. Он не забыл, чем это кончилось в прошлый раз. Но и от награды — ранга Гранд-мастера — он не собирался отказываться.

К его облегчению, в этот раз и правда всё оказалось проще. Он легко попал в кабинет главы клана, открыв дверь Магическим Ключом, и покопался в документах, игнорируя камеры, датчики и другие сигнальные устройства.

Чтобы восполнить ману, он использовал Накопители — Валентин научился ими пользоваться и сам в свободное время заполнял артефакты энергией.

Обнаружить ничего не удалось, но Валентин не удивился. Вряд ли дело, связанное с похищением Магов, будет в открытом доступе. На всякий случай он снял на видео все документы, которые нашёл.

Валентин внимательно огляделся и поморщился. Если сейчас будет искать сейф — обязательно сработает один из датчиков.

Подумав несколько секунд, Валентин вышел из кабинета и покинул особняк главы клана. Шагая по пустым улицам кланового квартала, он задумчиво рассматривал ближайшие здания. Он тщательно готовился к вылазке — Ники предоставила ему самую полную информацию. И сейчас Валентин искал определённый дом.

Отыскав его, Валентин проник внутрь. Тут жил тридцатилетний Степан Минков — единокровный брат Графа Минкова. Степану не повезло, он родился со Слабым талантом и навсегда застрял в ранге Мастера. Но Граф ценил его за аналитические способности и доверял брату.

Степан не спал — сидел в своём кабинете, за компьютером, и хмуро изучал какие-то отчёты.

Валентин немного понаблюдал за ним и ушёл в соседнюю пустую комнату, где сел в кресло и отменил Метку. Он вынул смартфон и увидел вопрос Ники:

«Что ты собираешься делать?»

Валентин не стал отвечать. Он расслабился, ожидая, когда Степан закончит с работой.

Через полчаса Минков вышел из кабинета. Зевая, он устало вошёл в свою спальню. Валентин, под действием Метки, зашёл следом.

Минков вяло снял с шеи два амулета и браслет, положил их на прикроватный столик и лёг в кровать к жене.

— Ты закончил? — пробормотала темноволосая женщина.

— Да.

Спустя несколько минут оба уже спали, синхронно посапывая.

Валентин подошёл, аккуратно взял руку Степана и стянул с его среднего пальца кольцо. Степан вздрогнул и открыл глаза, но не успел вскрикнуть — Валентин плотно прижал ладонь к его рту.

Степан не отличался физической силой, он был довольно хилым. Валентин без труда вытащил его из кровати и погнал из комнаты, чтобы не разбудить женщину.

Заговорил он в кабинете:

— Если закричишь — умрёшь сперва ты, а затем твоя жена, понял? — Валентин достал небольшой нож и воткнул его в бедро Степана.

Минков замычал и задёргался от боли.

— Понял? — Валентин выдернул нож и снова воткнул его в ногу Степана.

Тот захныкал и быстро закивал. Валентин дождался, когда Минков перестанет мычать, и отпустил ладонь.

— Кто вы? — жалобно простонал Степан. — За что вы…

Валентин ударил его в лицо и зажал рот, чтобы тот не закричал.

— Слушаешь меня и отвечаешь на вопросы, — холодно приказал он. — Или сдохнешь. Ты понял?

Степан закивал. Из его глаз катились слёзы.

— Рассказывай всё, что знаешь о Лилит Григорян.

В глазах Степана появился страх. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но Валентин поднёс нож к егопаху.

— Если соврёшь — накажу, — предупредил он.

Степан сглотнул.

— Меня убьют, — прошептал он.

— Я уйду, как пришёл, — сухо отчеканил Валентин. — Незаметно. После меня исцелишь раны и ляжешь в кровать. Утром проснёшься и продолжишь жить как прежде. Понял?

— Да, — мелко кивнул Степан.

— Рассказывай.

Валентин чуть двинул ножом, Минков тут же зачастил:

— Клан ставит эксперименты на Магах, — Степан на миг замешкался, но продолжил: — Мы пытаемся разработать инъекцию, которая способна изменить талант человека!

Глаза Степана фанатично заблестели.

— В мире больше не останется Магов со Слабым талантом, понимаете? Хотя откуда вам понять… С вашими навыками проникновения вы минимум Гранд-мастер, если не Магистр. Откуда вам знать, как жалка наша жизнь? Я вырос в клане, который входит в топ-100. Мне по рождению было суждено стать Бароном.

Лицо Степана скривилось. Он тяжело дышал, уже не обращая внимания на нож Валентина.

— Все великие открытия сопровождались жертвами. Ну и что, если умрёт несколько Магов? Разве это не справедливая плата?

— Где находится Лилит Григорян? — сухо спросил Валентин.

Кому, как не ему, понимать Степана? Ведь Валентин такой же — вырос в большом клане со Слабым талантом.

— Она на объекте «Северный», — Степан поморщился. — Если вы работаете на Григорянов — мы можем договориться. Я вас уверяю, наш клан заплатит больше.

— Где этот объект «Северный»? — продолжил допрос Валентин.

— Не знаю, мне не положено знать.

Увидев холодный блеск в глазах Валентина, Степан поспешно добавил:

— Её доставили «Товарной партией номер 17». Я больше ничего не знаю, правда!

— Верю, — Валентин обыденно воткнул нож в сердце Степана и зажал ему рот.

Отпустив обмякшее тело, Валентин вытер нож о его одежду и достал смартфон. На нём высветилось сообщение:

«Можешь уходить, я нашла координаты объекта».

* * *

Я легко проник в дом Фёдора — у него совершенно не было охраны — и поднялся на второй этаж. Дверь в комнату Фёдора была приоткрыта, он сидел на полу и раскладывал вещи в чемодане.

Я создал Стилус и нарисовал Астральный Круг. Резко открыл дверь и выстрелил Заклинанием Оглушения в голову Фёдора.

Он даже дёрнуться не успел — на нём вспыхнула магическая защита и поглотила удар.

— Кто⁈ — рявкнул Фёдор, создавая Покров Огня. Но это не спасло его — второе и третье Заклинание Оглушения один за другим врезались ему в голову, и он рухнул на пол.

Я махнул Стилусом, создав небольшое Заклинание Дождя, и погасил ковёр, который уже начал разгораться.

Подсел к Фёдору, повернул голову и достал капсулу.

— Резать не надо, — сказала Мия, когда я вынул нож. — Просто приложи датчик к его шее, он сам внутрь проникнет.

Я сделал, как она сказала, и с интересом наблюдал, как капсула медленно погружается в кожу Фёдора, не оставляя после себя следов. Дальше я использовал Заклинание Восстановления, чтобы вернуть ковёр и одежду Фёдора в прежний вид. Закончил Заклинанием Ложной Памяти — чтобы он не вспомнил нападения.

Когда вернулся домой, Мия доложила:

— Валентин проник на территорию кланового квартала Минковых и выполнил задание. Он узнал, где Лилит Григорян. Точнее, Ники узнала, проанализировав документы в кабинете главы клана.

— О, молодцы, — приятно удивился я, садясь в кресло. — Расскажи подробности.

Мия детально описала действия Валентина. Когда она перешла к пыткам Степана, я поднял брови. Не ожидал от него такой жестокости.

— А потом он просто убил его и оставил труп в доме, — закончила Мия.

Я закрутил монетку, размышляя.

Валентин показал себя с неожиданной стороны. Хладнокровный убийца, который ради цели пойдёт на всё. Таким людям нельзя давать слишком много силы.

— Передай Валентину, чтобы продолжил задание. Скинь ему координаты объекта «Северный», пусть проникнет туда, снимет всё запрещённое на камеру и найдёт Лилит. В награду за сегодняшний успех скажи, что он получит новую каплю Алых Чернил.

— Хорошо, — кивнула Мия.

С Алыми Чернилами я смогу контролировать Валентина — даже со своей Меткой Души он не сможет спрятаться от меня.

— Какие будут последствия смерти Степана? — спросила Мия.

— Не знаю, — покачал я головой. — Очевидно, что его пытали ради какой-то информации. Минковы будут гадать — что именно выдал Степан. Скорее всего, они будут сосредоточены на том, чтобы увеличить защиту на своих объектах. Но посмотрим, что будет дальше.

— Валентин создал сам себе проблемы, — проворчала Мия.

— Где он сможет забрать посылку? Сделаю Валентину ещё несколько порошков и растворов, которые помогут с предстоящим проникновением.

— Сейчас уточню. А тебя не удивило, что Минковы ищут способ, как изменить талант Мага?

— Нет, думаю, все ведущие кланы занимаются похожими исследованиями.

Я посмотрел в окно. Уже глубокая ночь, спать давно пора. Но чувствую себя бодро, поэтому можно немного и поработать — завтра с утра отправлю посылку Валентину, чтобы он поскорее её получил.

Мия быстро согласовала нужный город, и я приступил к алхимии. Создал семь продуктов, которые могут понадобиться Валентину — от Разъедающего Раствора до Эликсира Потери Памяти.

Ники слушала описания всех новых препаратов и добавляла их в базу данных Организации.

Лёг спать только в три ночи, а проснулся в семь от звонка Барона.

— Сын, доброе утро, — озабоченным голосом начал он. — Ты как?

— Доброе утро, отец, — я постарался не показать свою сонливость. — Я в порядке, ты как?

— Сегодня поедем к твоей маме, — заявил Барон. — Готовься, через час заеду за тобой.

— Конечно, буду готов.

Попрощавшись, я отключился и поморщился. И что ему надо?

Глава 8

До приезда Барона ещё час, нужно успеть к этому времени подготовиться.

Пока умывался, Мия, по традиции, рассказывала о новостях:

— Александра вчера сообщила семье про свой прорыв. Её отец на радостях объявил о званом ужине.

— Они проверили её кровь? — спросил я, закончив с чисткой зубов.

— Сегодня будут.

— Хорошо. Можешь отправить Булгакову письмо со ссылкой на сайт? Посмотрим, сколько он готов купить.

— Да, отправила. Дюпоны продолжают активно распродаваться. Завтра выйдет срок, который ты им дал. Но думаю, они успеют.

— Фёдор уехал?

— Да. Но этого никто даже не заметил.

— Неудивительно, — я вернулся за свой стол и открыл ноутбук. — Можешь найти курьера? Надо Валентину посылку послать.

— Да.

Написал маме — рассказал, что скоро мы с Бароном поедем к ней, и я хочу остаться у неё в гостях на несколько дней. Затем откинулся на спинку стула и закрутил монетку.

— Удобно получилось, я как раз хотел придумать способ попасть в столицу.

— Полетишь туда из Белого? — догадалась Мия.

— Да. Нужно подготовиться к возможной войне с зомби. Булгаков не стал бы просто так пугать. Он уже сделал заказ?

— Нет пока.

Я спустился и сел завтракать с грустной Светой.

— Я так хотела полететь туда, — пробурчала она, вяло ковыряясь в тарелке. — На пятьсот рублей закупилась! Не хотела быть самой бедной в классе.

— Ты молодец, — кивнул я.

— Но почему они решили отложить начало учёбы? Ты знаешь?

— Наверное, из-за Беттихеров, — пожал я плечами. — Не бойся, скоро всё утихнет и сможешь полететь в столицу.

Не только Академиум, но и все учебные заведения перенесли на неделю начало работы.

— Надеюсь, ты прав, — вздохнула она. — Кстати, маме я сказала, что ты восемьдесят рублей потратил на меня. Она хочет всё вернуть.

Света поджала губы.

— Не отдам, — я скосил на неё глаза.

— Ты же не потратил денег, — проворчала она.

— Но получу, — важно кивнул я. — Будешь хорошо учиться, тоже так сможешь.

Света фыркнула и начала есть чуть активнее.

— Скоро отец приедет за мной, заберёт к маме. Лучше пока переедь к Алине.

— А ты надолго? — уточнила Света.

— На несколько дней, думаю.

— Ладно, — вздохнула она. Затем хихикнула: — Будем вместе волосатую комнату делать. Тебе буду отправлять процесс.

— Не стоит.

— Каждую волосатую руку сфоткаю и тебе отправлю.

— Право слово, это лишнее.

— И ноги буду отправлять.

Я горько вздохнул.

— Сделаю так, чтобы ты чувствовал своё участие в процессе создания волосатой комнаты, — пригрозила Света.

— Ты жестока, — поник я.

— Будешь знать, как мои деньги забирать, — Света пригрозила ложкой.

Я доел завтрак и передал курьеру посылку. После поднялся к себе, собирать рюкзак. Взял с собой Эликсир Памяти — позже приму его, мне нужен ещё один человек в Организации.

Вскоре приехала машина, и я вышел на улицу. Барон, к моему облегчению, сидел в отдельном автомобиле.

— Булгаков написал, — доложила Мия. — Он заказал десять Камней Воскрешения и партию Эликсиров Развития Ядра на триста тысяч. Зелий Омоложения не заказал.

Я кивнул. Зелья Омоложения — слишком шокирующий продукт, и если топовым кланам о нём станет известно, Булгаковых разорвут на части желающие. Поэтому Князь прав, что очень осторожен с ними.

— Он переслал деньги. Всего пятьсот тысяч. Сто за Камни Воскрешения, триста за Эликсиры и ещё сто на твой счёт. Он так и написал — для Артура Грейга.

— Хорошо, — прошептал я.

Каждый Камень Воскрешения стоит два Камня Души и десять тысяч рублей. Князь заказал десять штук — значит, десять Камней Души уйдут мне в карман.

— Передать Лимону?

Я кивнул.

— Он будет счастлив, — хихикнула Мия. — За двадцать тысяч он и квартиру в столице может купить.

Я достал из рюкзака Эликсир Памяти, незаметно открыл его и выпил. Всё равно в машине сижу, могу ненадолго уйти в себя.

Мне нужен человек с Меткой Сути Артефакторики. Чем выше мой ранг, тем острее становится вопрос высокоранговых артефактов, которые я не смогу создать из-за отдалённости Астрала от мира.

Эликсир помог мне вспомнить десять магов. Из них шестеро — Ломоносовы. Двое слишком стары, один молод. Трое находятся в приемлемом возрастном диапазоне. Хм, а может, доверить это дело Александре? Она лучше остальных знает свой клан и сможет выбрать подходящего кандидата.

Да, лучше сперва посоветоваться с ней.

До города оставалось ещё около получаса, поэтому я попросил водителя сделать музыку погромче и зашептал Мие, что Ники нужно сделать.

* * *

Столица, клановый квартал Ломоносовых.

Александра только проснулась и не спешила вставать. Она лежала, смотрела в потолок и вспоминала вчерашний день.

Впервые со времён инициации она увидела в глазах отца радость и гордость за себя. А как счастлива была мать…

Александра улыбнулась и потянулась, представляя, как скривится лицо сестры от зависти, когда она узнает про её третий элемент. Ники думает, что это будет невероятно редкий элемент разрушения.

Мяукнул телефон, а вот и она.

Александра посмотрела в экран и увидела анимированную синюю кошечку.

— Сегодня меня никто не хвалил, — пожаловалась она.

— Ты самая милая и красивая кошечка, — улыбнулась Александра.

— Давай ещё, — потребовала Ники, прикрыв глазки. Её ресницы затрепетали.

Александра легко выполнила просьбу — ей было совсем несложно. Спустя полминуты Ники, наконец, соизволила рассказать о цели своего прибытия.

— Я тебе сейчас пришлю список из трёх имён. Подумай, кого из них можно пригласить в Организацию.

— Пригласить? — удивилась Александра. — Зачем?

— Не ревнуй, — хихикнула Ники. — У тебя уникальная Метка Души, ты неповторима. Нам требуется артефактор.

— Я не ревную, — чуть покраснела Александра. — А он обязательно должен быть из моего клана?

— Нет, но если найдётся подходящий кандидат — ты станешь его старшей напарницей.

Александра с готовностью кивнула. Мысль поделиться с кем-то из семьи секретом Метки Души уже не казалась такой уж неприятной.

— Я отправила список, взгляни.

На экране появилось три имени, напротив каждого был написан возраст. Александра с ходу узнала одного — Клавдия Ломоносова.

— Ориентируйся на тех, кого сможешь подавить, — посоветовала Ники. — Если он болен или у него проблемы, то мы поможем.

— Тогда Клавдия точно убираем, — Александра постучала ноготком по имени. — У него очень мощное Благословение, он один из самых перспективных артефакторов. Кстати, Настю я тоже вспомнила.

Александра стукнула по второму имени.

— Она старше меня и уже вышла замуж. Беременна, насколько я знаю.

— А третий? Роман?

— Его я не помню, — призналась Александра. — Клан у нас большой.

— Вот, — Ники вывела на экран досье из базы данных клана Ломоносовых. Александра чуть смартфон на лицо не уронила.

— Как? — пробормотала она.

— Мы можем проникнуть в любую сеть, — таинственно ответила Ники. — Ну, почти.

Александра решила не заострять внимание на чудесных способностях Организации и пригляделась к фотографии парня.

— Тут же написано, что он повредил себе Ядро во время ковки артефакта и стал обычным человеком, — заметила Александра. — Я его вспомнила. Он из второстепенной ветви, но был очень талантливым. Если бы не травма…

Александра осеклась.

— Да, его определённо подставили, — кивнула Ники. — Попробуешь наладить с ним связь?

— Он же калека, — напомнила Александра.

— Ничего страшного. Наш Лидер его вылечит.

* * *

Мы уже въезжали в город, когда Александра пообещала поговорить с Романом. Жаль, что у него Ядро повреждено — будет непросто вылечить парня. Придётся искать донора, который пожертвует своим здоровьем.

Минут через десять автомобиль заехал в клановый квартал и остановился у дома Баронессы. Мама не стала заморачиваться и поселилась там, где раньше жила Агата. Она собиралась сделать большой ремонт, но пока не дошли руки.

Я вышел из автомобиля и вместе с Бароном направился внутрь. Нас сопроводили в кабинет Баронессы, где она ждала нас вместе с двумя женщинами — обе имели ранг «Гранд-мастер» и были отправлены Старым Князем Врангелем в качестве охраны. Мама сидела тихо и казалась слабой.

— Анна, — Барон тревожно посмотрел на маму. — Мы можем поговорить одни, без свидетелей?

— Нет, — строго ответила одни из двух охранниц — высокая женщина в чёрных доспехах. — Только при нас.

Барон скривился, но не отступил:

— Анна, в стране сейчас неспокойно. Мать меня предупредила, что в столице затевается что-то очень опасное. В такие времена нам лучше держаться вместе.

Он ещё около минуты объяснял, как всё стало опасно после падения Беттихеров, но мама никак на это не реагировала. Наконец, Барон перешёл к главному:

— Я предлагаю нам объединить наши кланы, дорогая. Давай сольёмся и станем Грейг-Волковыми. Будем вместе управлять, а нашего сына, Артура, сделаем наследником.

Мама устало улыбнулась. Она открыла рот, но её перебила воительница:

— Я позвоню Княгине.

Пока Барон заливался краской от злости, Магиня позвонила и, не скрываясь, сказала в трубку:

— Прибыл Барон Грейг. Предлагает Баронессе объединить кланы.

Она выслушала ответ, сбросила и отрезала:

— Это неприемлемо.

— Вы хотите разделить семью? — процедил Барон. Он уставился на маму, ожидая от неё поддержки. Наверное, он на это и рассчитывал — что они оба будут настаивать на объединении.

Но мама опустила голову.

— Вы хотите пойти против воли Княгини? — удивилась воительница.

— Мы — семья! — сплюнул Барон. — Аня моя жена! А Артур мой сын! Мы должны быть вместе!

Захар зло посмотрел на меня.

— Мы семья, — неуверенно подтвердил я.

По взгляду мамы понял, что она едва сдержала смех.

— Уходите, — приказала Магиня. — Если не хотите проблем для себя и своего сына — уходите сейчас же.

Барону понадобился огромный труд, чтобы сдержаться.

— Может мой сын погостить у меня? — тихо спросила мама.

— Конечно, — кивнула Магиня.

Барон зло посмотрел на меня, но не стал ничего говорить, пулей вылетев из кабинета.

Спустя несколько секунд мама выдохнула, посмотрела на женщину и поблагодарила:

— Спасибо тебе.

Магиня молча поклонилась и отступила за спину мамы.

— Ну, как тебе представление? — мама сложила пальцы в замок и игриво посмотрела на меня.

— Превосходно, — я показал большой палец. — Даже мне стало тебя жаль.

— Отлично, — довольно кивнула мама.

Она подошла ко мне и крепко обняла.

— Соскучилась!

— И я соскучился, — я ласково погладил её по спине.

Мы постояли несколько секунд.

— Пойдём, выпьем чаю, — предложила мама, отступив.

— Идём, — кивнул я.

Следующие два часа я провёл с ней — мы много разговаривали, мама жаловалась на соклановцев, на Ларису и на строгую Тики.

Я сочувственно слушал её и кивал.

— Какие у тебя планы? — спросила мама, выговорившись.

— Хочу в столицу слетать, — я стал серьёзнее.

— Зачем? — мама прищурилась.

— По делам, — я отвёл глаза.

Мама не стала настаивать на ответе и сменила тему:

— Как ты и сказал, у меня теперь есть элемент тени. Если смотреть на процентное соотношение, то выходит такая картина: тьма — 35%, тень — 41% и лёд — 24%.

— Немного не хватило, — с сожалением сказал я.

— Да, — мама криво усмехнулась.

Чтобы иметь Высший талант, необходим строгий баланс элементов: каждый из трёх выше 30%.

— Её талант можно назвать квази-Высшим, — прокомментировала Мия. — Бывали случаи, что Маги с таким талантом становились Архимагами.

Я повторил за Мией.

— Откуда ты знаешь? — удивилась мама. — Я о таком не слышала.

— У меня свои источники, — усмехнулся я.

— Ладно, мне бы сперва Магистром стать, куда уж там Архимагом, — отмахнулась она. — Скажи, тебе не известно, когда Совет Десяти вынесет решение по Беттихерам?

— Откуда? — удивился я.

— А вдруг, — пожала она плечами и достала смартфон. — Тебе обратный билет брать?

— Нет, я не знаю точного времени возвращения.

Мама позвонила и приказала купить билет на ближайшее время. Видела, что я спешу.

— Через два часа самолёт, — она с сожалением опустила телефон. — Жаль, хотела подольше с тобой посидеть.

Смартфон громко зазвенел колоколом. Мама поморщилась, разблокировала его и начала что-то быстро печатать.

— Это Тики? — с сочувствием спросил я.

— Да, — грустно ответила мама.

Мы ещё немного поболтали, и она вызвала мне автомобиль до аэродрома.

Попрощавшись с мамой, я вышел из дома. Путь до аэродрома и полёт ничем не запомнились — я дремал, думал или играл.

— Поедешь в отель Булгаковых? — прищурившись, спросила Мия, когда я вышел из аэропорта столицы.

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Поселюсь в простенькой гостинице, зачем мне лишний раз выделяться.

Я вызвал такси и поехал в отель «Империя». Несмотря на громкое название, он был весьма неброским, больше похожим на общежитие. Единственный его плюс — он находился близко к центру города.

Я только заселился в номере, когда Мия радостно сказала:

— Дюпоны прислали деньги! Даже раньше, чем я думала. Они хотят уже ночью улететь из страны.

— Шустрые какие, — усмехнулся я.

— У тебя на счету больше миллиона, — хихикнула Мия. — Ты теперь миллионер, поздравляю.

— Спасибо, — кивнул я, садясь за стол и открывая ноутбук.

Набрал сообщение Булгакову — спросил, во сколько и где он сможет передать Камни Души. Ответ пришёл спустя пару минут — Князь готов принять крылатого курьера, когда мне будет удобно.

— Где он сейчас находится? — спросил я.

— В центре, в «Большой Башне». До неё километров семь.

Я взял Птичий Свисток, подошёл к окну и дунул в артефакт. Спустя секунд тридцать на подоконник приземлилась сорока, которую я тут же подчинил Алыми Чернилами и послал к Князю.

— Он уточнил, что сейчас находится на последнем, сто первом этаже, и может в любой момент выйти на террасу, — добавила Мия.

Я сосредоточился на контроле сороки и вскоре долетел до Большой Башни.

— Пусть выходит.

Через пару минут я выдохнул и сказал:

— Готово, товар у птички. Теперь главное, чтобы по пути ничего с сорокой не случилось.

— Представь, не долетит, — хихикнула Мия. — И ты сразу должен двадцать Камней Душ.

— Не смешно, — я поёжился, представив такой исход.

Камни Души не находятся в открытом доступе. За деньги, без связей, достать их очень сложно. И стоить это будет астрономически дорого.

К счастью, сорока не попала в аварию по пути и благополучно донесла мне Камни Души. За хорошую службу я восстановил ей здоровье, покормил и отпустил на волю.

Потом спустился и вызвал такси. Интуиция подсказывала, что нужно спешить. Ещё после приземления я ощутил странную, гнетущую атмосферу. Вроде в столице всё так же — шумно, людно, динамично. Но в то же время над городом будто зависла тяжёлая туча. Что-то грядёт, и явно связанное с зомби.

— Ты ничего не чувствуешь? — прошептал я, сев в такси.

— Что? — Мия наклонила голову набок.

— Не знаю… Странное, давящее. В атмосфере.

Мия посмотрела на потолок и прищурилась.

— В небе много маны. Больше, чем должно быть.

Я задумчиво кивнул. Скорее всего, могущественные Маги готовят почву для полномасштабной магии. Надеюсь — защитной.

Таксист остановился на парковке Аукционного Дома Кафки. Я направился прямо к сферическому зданию, где продавались ингредиенты. Я воспользовался тем же методом, что и в прошлый раз — показал администратору золотую карту Госпиталя, чтобы доказать свою состоятельность.

Но в этот раз я немного сменил стратегию — использовал вторую функцию Маски Многоликого «Это ты?».

Администратор проводил меня на второй этаж, где передал личному консультанту — улыбчивой девушке с кудрявыми каштановыми волосами.

— Меня зовут Стефания, я ваш личный консультант, — представилась она красивым голосом. — Что будете пить? Кофе, чай, алкоголь?

— Кофе с молоком, — попросил я и сразу перешёл к делу: — Я хочу сделать у вас большой заказ.

— Насколько? — с улыбкой уточнила Стефания.

— Около четырёхсот тысяч рублей.

Правый глаз Стефании дёрнулся, но она смогла сохранить самообладание. И даже переспрашивать не стала, хоть и было видно, что ей хочется.

— Что вы желаете приобрести? — спросила она, слегка поправив рукав. При этом её глаза бегло осмотрели меня. Явно пытается вспомнить, кто я такой и где она меня видела.

Я достал планшет и открыл заказ Булгаковых. Стефания тоже разблокировала смартфон.

— Для начала мне нужны Кристаллы зомби-Магов. Десять штук шестой ступени, шесть штук седьмой ступени и четыре — восьмой.

Стефания кивнула и сделала запись.

— Следующий товар немного специфичный, — я замешкался. — У вас есть Древний Звёздный Кристалл?

Глава 9

Услышав мой вопрос, Стефания едва заметно вздрогнула, её улыбка стала натянутой.

— Древний Звёздный Кристалл — это товар высочайшего доступа. Чтобы приобрести его, вам придётся показать удостоверение личности.

— Неужели этого недостаточно? — я продемонстрировал золотую карточку Госпиталя.

— Нет, — покачала головой Стефания, слегка побледнев.

— А если так? — достал жетон Церкви Богини Жизни.

— Требуется удостоверение, — извиняющимся тоном сказала Стефания.

— На мне лёгкая маскировка, поэтому можете не узнать, — проворчал я, вытаскивая Мимиокнигу.

Стефания внимательно изучила артефакт и передала его обратно.

— Мы рады вас видеть, Барон Евгений, — она уважительно склонила голову.

О, целый Барон. Интересно, кого она во мне узнала? Ну ладно, это не важно.

— Мне требуется Древний Звёздный Кристалл, — повторил я.

— Да, конечно, — Стефания взяла со стола планшет и включила его.

Я мысленно выдохнул. Ещё при первом посещении Аукционного Дома Кафки, когда Мия взломала базу данных, я заинтересовался ингредиентами с припиской «Древний». Каждый из них — невероятно ценен, потому что невосполним. Древние ингредиенты — это наследие древнейших цивилизаций, которые сгинули тысячелетия назад, задолго до появления Первого Мага и зомби. К слову, тот подземный магический тоннель, который обнаружили Григоряны под древними архивами, — одно из таких наследий.

— Вот, всё, что мы можем вам предложить, — тихо сказала Стефания, протягивая мне планшет.

Я взял его и прищурился, разглядывая четыре небольших чёрных камушка. Напротив каждого была краткая справка — вес, точные размеры, насыщенность цвета, цена. Древний Звёздный Кристалл — один из немногих, обладающих пространственными свойствами. Сам по себе он лишь создаёт незаметные возмущения в пространстве, но некоторые артефакторы научились использовать его в своих изделиях.

— Я возьму все четыре камня, — сухо сказал я.

Стефания вздрогнула и кивнула. Меня не удивила её реакция — самый маленький из камней стоил пятьдесят тысяч, а самый крупный — семьдесят. Но мне нужны эти Кристаллы — они единственные, подходящие для создания Астральных Якорей.

— Вам посчитать?

— Нет, мне нужны ещё ингредиенты.

Раз уж пришёл сюда — надо закупиться. Я набрал Кристаллов зомби-Магов с запасом — для Валентина, Сары, Александры, Любы, Лимона и мамы. Взял десяток других ингредиентов, которые могут пригодиться в будущем. Особенно делал упор на материалах для создания оружия массового поражения — различных минах и бомбах, на случай, если и правда начнётся война с зомби.

Чем больше я набирал, тем бледнее становилась Стефания.

— Сколько с меня, — с улыбкой закончил я.

— С-сейчас, секунду… — она уставилась в свой смартфон. — С учётом скидки, с вас пятьсот двадцать пять тысяч рублей.

Стефания сглотнула.

— За эти деньги можно купить трёхкомнатные апартаменты в самом центре столицы, — заметила Мия. — А ещё ты больше не миллионер. На твоём счёте меньше восьмисот тысяч рублей. Но не расстраивайся. У людей есть фраза — бедность не порок.

Я с благодарностью взглянул на неё. Умеет Мия поддержать в трудную минуту, за что спасибо ей.

— Я оплачу картой, — улыбнулся Стефании. — И прошу, не нужно афишировать моё появление. Я пришёл тихо и также хочу уйти.

— Конечно, — Стефания кивнула. — Оплатите, пожалуйста.

Я провёл картой по терминалу, который она достала из-под стола. Когда оплата прошла, Стефания попросила:

— Подождите, пожалуйста. Я подготовлю заказ. Можете пока выпить кофе с молоком и поесть наших сладостей.

— С радостью.

Стефания задержалась аж на пятнадцать минут. Я уже выпил две кружки кофе и съел тарелку печенья.

— Написал Булгаков, — Мия запрыгнула на стол и легла передо мной. — Он спрашивает, может ли продать другим Камни Воскрешения от себя. Говорит, что в таком случае сможет сразу же заказать вторую партию.

Я достал смартфон и написал:

«Спроси у Лимона».

— Он согласен, — спустя пять секунд кивнула Мия. — Говорит, что трудности могут возникнуть, когда он поступит в Академиум. А до этого — сделает столько Камней Воскрешения, сколько сможет.

Я набрал новое сообщение:

«Дай согласие Булгакову».

Убрал смартфон, и Стефания, наконец, вернулась, ведя за собой большой стильный чемодан.

— Прошу прощения за задержку, — она поклонилась.

— Ничего страшного, — я поднялся.

— Благодарю за сотрудничество, — Стефания снова поклонилась.

Я взял чемодан и пошёл вниз. Надо поскорее уходить отсюда — чем дольше я тут остаюсь, тем больше вероятность, что мой обман вычислят.

Когда я уже выходил, мне в спину крикнули:

— Постойте, Барон Евгений!

Я ускорил шаг. Активировалась Метка Души — Призрачная Рука забрала чемодан. Маска Многоликого сменила внешность, но одежда осталась того же цвета.

Я отошёл в сторону, и из здания выбежал старик с двумя охранниками. Они втроём замерли, удивлённо озираясь.

— Парень, не видел тут мужчину с чемоданом? — спросил меня хмурый охранник.

— Нет, — покачал я головой.

Старик внимательно посмотрел на меня, но быстро потерял интерес — я гораздо моложе их клиента, и чемодана нет с собой.

— Представляешь, им поступил приказ не продавать никаких Древних материалов, — удивилась Мия. — Буквально несколько минут назад.

— Со Стефанией всё хорошо будет? — тихо спросил я, направляясь в сторону парковки.

— Да, она действовала по регламенту. Ей даже ничего не сказали.

— Ну и отлично.

Я вызвал такси и поехал обратно в отель.

— Спроси у Лимона, сколько Камней Воскрешения в день он сможет делать, —попросил я Мию.

— Два утром и два вечером, если не будет перенапрягаться.

Я кивнул. Отлично.

Вернувшись в отель, первым делом отправил Лимону через Астральные Врата Камни Души. После сходил поесть в уютный ресторан, который находился в соседнем здании.

В ресторане играла тихая музыка, поэтому я мог незаметно поговорить с Мией.

— Можешь поискать в столице место, где я смогу установить Астральный Якорь? Это должно быть сухое, тёмное помещение, которое никто не посещает. Можно арендовать склад, если он в удобном месте.

— Поищу, — кивнула Мия. — Этот Якорь можно будет переносить?

— Нет, в этом и проблема, — я поморщился. — Пока мне недоступен портативный Якорь, только статичный.

— Где оставишь Якоря?

— В столице, в Архангельске, в Сером, и ещё в трёх крупнейших городах страны, — пояснил я, закинув в рот последний кусочек стейка.

— Но ты купил четыре Древних Кристалла, — заметила Мия. — А Якорей назвал шесть.

— Да, всё так и есть.

Мия не успела уточнить, что я имею в виду, как мне позвонила Сара.

— Привет, Артур, — бодро заговорила она. — Можно тебя попросить об одолжении?

— Конечно.

— Я запустила в сети небольшую акцию — люди снимают ролики, где просят Совет Десяти не наказывать невиновных Беттихеров. Я собираю эти ролики на своём канале, буду очень рада, если ты тоже поучаствуешь. Среди молодого поколения ведущих кланов многие сняли ролики.

— Конечно, Сара. Без проблем.

— Спасибо!

— Как там дела у девушек? Ты с ними на связи?

— У них всё хорошо, они чувствуют себя комфортно.

Мы ещё немного поболтали, и я отключился. Заплатив за еду, я вернулся в свой номер и бегло посмотрел в Колыбели, о каких роликах говорит Сара. Снял похожий, Мия выложила его на мой новый аккаунт, и я приступил к насущным делам.

Вытащил из Метки Души чемодан и открыл его.

— Древние Звёздные Кристаллы — это не основа Якоря, — пояснил я Мие, сортируя ингредиенты. — Одного Кристалла хватит на несколько Якорей.

— А что тогда будет основой?

— Камни Души, — я положил на стол пакетик, в котором лежали одиннадцать мутноватых камушков. Десять из новой партии и один из старой. Шесть я использую на Якоря, останется пять.

— Булгаков пока ничего не писал насчёт новой партии Камней? — спросил я.

— Пока нет, — покачала головой Мия.

— Мне нужно два Камня Невидимости, они полезны. И, давай, посетим Любу после алхимии.

— Лично? — заинтересовалась Мия.

— Под Маской Многоликого, как член Организации. Пусть будет готова ночью принять меня.

Мне не хотелось доверять курьеру довольно дорогую посылку. Ну и лично неплохо бы взглянуть на Любу.

— Хорошо, написала.

— Пошли ей все базовые инструкции — описание препаратов и способ создания Метки Души. Пора ей стать полноценным членом Организации.

— Готово.

Я осмотрел груды ингредиентов, которыми был завален стол, и приступил к работе.

Сперва создал Артефактную Печь Мастера и разжёг Мёртвое Пламя. Когда огонь достиг нужной температуры, я вытянул левую ладонь в сторону Печи и активировал Астральные Врата.

Пространство перед моей рукой едва заметно пошло волнами, Мёртвое Пламя заколыхалось.

Дальше я взял один Камень Души и забросил его в Печь. Камень Души под действием Астрального Навыка и высокой температуры раскололся на десятки кусочков, которые закрутились в Печи.

Не двигая левой рукой, правой я взял Древний Звёздный Кристалл и аккуратно положил его в левую ладонь. Кристалл завибрировал под действием Астрального Навыка, а Пламя в Печи заколыхалось ещё сильнее.

Я сосредоточился на Круге Управления Печью и с помощью Стилуса начал вносить правки, корректируя интенсивность огня и температуру.

Через десять минут внутри Печи сформировался небольшой чёрный куб. Ещё через полминуты Пламя окончательно погасло — Якорь был готов.

— Напряжно, — вздохнул я, вытирая лоб.

— Да, выглядит неприятно, — согласилась Мия. — Александра нашла Романа Ломоносова, скоро будет с ним говорить.

— Отлично, — кивнул я.

Взглянул на время — скоро полночь. Пора заняться посылкой Любы.

* * *

Столица, клановый квартал Ломоносовых, небольшой дом на окраине.

Александра постучалась в дверь. Никто не ответил. Она снова постучала, на этот раз настойчивее.

— Кто там? — раздался вялый вопрос.

Александра открыла дверь и вошла в комнату. Поморщилась — пахло тут потом и прокисшей едой.

На кровати, заваленной мусором, сидел худой взъерошенный парень с ноутбуком на коленях.

— Вы? — удивился он. — Александра? Или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься, — девушка закрыла дверь и осторожно подошла к его кровати. Взяла ближайший стул, убрала с него пластиковую тарелку с лапшой быстрого приготовления, но сесть не решилась — на стуле расползлось нечто похожее на плесень.

— Зачем вы пришли? — парень отложил ноутбук.

С тех пор как с ним произошёл несчастный случай, Роман почти не выходил из дома.

— Так одичал, что забыл про этикет? — усмехнулась Александра.

— Накажете? — равнодушно уточнил Роман.

— Нет, ты сам себя наказываешь, — Александра поморщилась. — Расскажи, как ты стал таким. Только честно.

— Несчастный случай, — пожал плечами Роман. — Переоценил себя, не смог проконтролировать реакцию при сплавлении магических металлов.

Пока парень говорил, его глаза бездушно смотрели перед собой, как у робота.

— Ты врёшь, — заявила Александра. — Скажи, что на самом деле случилось.

— Я всё сказал.

Александра вздохнула и решила немного приоткрыть карты.

— Есть возможность вылечить тебя.

Роман вздрогнул, затем удивлённо посмотрел на неё. Сжал зубы и покачал головой.

— Не нужно. Уходите, Благородная.

— Что же с тобой такого сделали? — удивилась Александра.

— Уходите, Благородная, — повторил Роман.

Александра вытащила смартфон, прочитала сообщение от Ники и предложила Роману:

— Если хочешь, мы инсценируем твою смерть. Ты сменишь фамилию и сможешь исцелиться.

Роман вздрогнул всем телом, но на этот раз не спешил с отказом.

— Вы сказали «мы», — медленно сказал он. — Кто?

— Организация, — тихо ответила Александра. — Очень могущественная. Она помогла мне сломать потолок таланта. Я стала Гранд-мастером недавно.

— Правда? — искренне удивился Роман.

— Посмотри на сайте.

Он не стал отказываться и взял ноутбук. Спустя минуту сказал:

— И правда… Удивительно.

— Ну так что? — нетерпеливо спросила Александра.

Роман не отвечал минут пять. Сидел, словно статуя, и смотрел в одну точку. Только хмурился и кусал губы.

— На самом деле, не было несчастного случая, — зашептал он. — В тот день ко мне пришёл Клавдий и ранил. Он сказал, что вся моя семья умрёт, если я что-то скажу.

Александра замерла. По виду Романа она поняла, что он не врёт. Клавдий считается самым перспективным артефактором среди молодого поколения Ломоносовых. Александра не могла поверить, что этот обольстительный юноша мог поступить настолько жестоко.

— Но за что? — тихо спросила она.

— Из-за моего Благословения, — Роман криво усмехнулся. — Как я смел быть на одном уровне с ним?

— Ладно, — Александра взглянула в смартфон. — Жди. С тобой свяжутся и скажут, как действовать.

— Свяжутся? — удивился Роман.

— Да.

Александра вышла из его комнаты и прикрыла дверь. Настроение у неё было подавленное — она не ожидала, что в семье состоят настолько ужасные люди, готовые покалечить своего родственника из-за конкуренции.

* * *

Спустя полчаса, когда я закончил с посылкой для Любы, Мия сказала:

— Роман согласился присоединиться к Организации, когда Ники предложила инсценировать его самоубийство. Как ты и говорил, Романа специально травмировали из-за зависти. Но это был не кто-то обычный, а сам Клавдий Ломоносов, тот, кому предрекают ранг Архимага.

— Расскажи всё, — попросил я, устало сев на стул. — Как он выглядел, где живёт?

Мия говорила минут пять. Я молча слушал и крутил монетку. Когда она закончила, попросил:

— Пусть Ники спросит Романа, готов ли он прыгнуть в реку при людях. Это самый надёжный способ инсценировать его смерть.

— Сейчас.

Думаю, он согласится. Судя по тому, что я вспомнил, выпив Эликсир Памяти, Роман Ломоносов умер молодым. В этой жизни он мог бы и правда прыгнуть в реку от такой жизни.

— Он согласен, — доложила Мия.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда, пусть будет на связи.

— Ещё Булгаков ответил. Хочет приобрести десять Камней Воскрешения. Ники спросила у Лимона, он согласен.

— Раз Лимон согласен, то ответь Князю, что мы принимаем сделку.

— Готово. Люба тебя ждёт, кстати. Она сняла недорогую комнату в гостинице рядом с её домом.

— В течение часа буду. Ты нашла место, где я могу установить Якорь?

— Да, нашла. Недалеко от того места, где живёт Люба.

— Спасибо!

Я сходил в душ и вышел из отеля. Заказал такси и поехал в район, где остановилась Люба.

Спустя полчаса автомобиль остановился у небольшой гостиницы. Я поднялся в нужный номер и вскоре смог лично встретиться с Любой. Выглядела она, как я и представлял — уставшая от жизни мать-одиночка. Хоть жизнь и начала меняться к лучшему, но стресс от переезда и учёбы давали о себе знать.

— Здравствуйте, — с лёгкой опаской сказала она, пропуская меня в крошечный номер. Во мне она видела молодого тёмноволосого мужчину со строгим лицом.

— Приветствую, — кивнул я. — Много времени не займу.

— Ну что вы, — пробормотала она, явно не зная, как себя вести в подобной ситуации.

Я положил рюкзак на стол, открыл его и достал металлическую коробочку.

— Вы уже прочитали инструкцию, которую вам прислала Ники?

— Да, — с готовностью кивнула Люба. — Всё прочитала.

— Тут Алые Чернила. Справитесь сами? — я положил перед ней коробочку.

— Да, надо порезаться, — пробормотала Люба.

Чтобы не смущать её ещё больше, я ускорился.

— Тут Эликсиры Развития Ядра, вплоть до пятой ступени. Тут стандартный алхимический набор, который может вам пригодиться в жизни. Вы уже успели познакомиться с соседями?

— Да, — кивнула Люба.

— Значит, вам придётся придумать объяснение своему резкому омоложению.

— О чём вы? — не поняла Люба.

— Это Зелье Омоложения, оно сделает вас внешне моложе на пять-семь лет, — я положил на стол небольшую пробирку. — Вроде всё.

— То самое Зелье? — у Любы вытянулось лицо.

— Да. Позже, когда создадите Метку Души, вы сможете сами готовить такие. А ещё в ваших силах будет изготовить Зелье, которое уберёт лишний вес и подтянет фигуру, — я слабо улыбнулся. — Всё в ваших руках.

Оставив ошеломлённую Любу, я покинул гостиницу и вызвал такси по названному Мией адресу.

— Тут рядом железнодорожная станция, в которой можно арендовать грузовые контейнеры. Я арендовала один из них на десять лет. Контейнер старый, в самом углу, до него редко кто-то доходит. Внутрь никто не врывался, выйти незамеченным легко.

Я кивнул. Место весьма подходит для меня.

Глава 10

Таксист остановился недалеко от железнодорожной станции.

— Подождёте минут двадцать? — спросил я. — Добавлю сверху двадцатку.

— Подожду, — кивнул старик в фуражке.

Я вышел из машины и направился в сторону грузовых контейнеров, расположенных на территории станции. Несмотря на то что станция была действующей, этот уголок был малолюдным и редко посещаемым.

— Контейнер номер семьдесят два, — напомнила Мия.

Я прошёл мимо ряда разноцветных контейнеров, пока не нашёл свой. Он стоял в самом углу площадки, полузакрытый от посторонних глаз старыми грузовыми вагонами.

Никого рядом не было, поэтому я открыто использовал Магический Ключ и вошёл внутрь. Внутри было сухо и тихо — хорошее место для установки Астрального Якоря.

Я прошёл в угол контейнера и вытащил из портфеля чёрный куб. Положил его на металлическую поверхность и напитал маной.

Куб медленно погрузился вниз, оставив после себя нечёткое изображение. Даже если кто-то сюда заглянет — ничего необычного не увидит.

— Готово, — я довольно отряхнул ладони. — Теперь у нас есть портал в столицу.

— Мне теперь хочется посмотреть, как он работает, — Мия потрогала лапкой место, где исчез куб.

Я вышел из контейнера и осмотрелся. Вокруг по-прежнему было тихо и безлюдно. Таксист ждал на прежнем месте.

— Куда дальше? — спросил он, когда я сел.

— В отель «Империя», пожалуйста.

Машина тронулась с места, я расслабился, и весь путь смотрел в окно.

На улице уже была глубокая ночь, когда я вошёл в свой номер.

— Спать? — спросила Мия.

— Спать, — устало подтвердил я.

Проснулся рано, не поспав и четырёх часов — время, пока я в столице, ограничено, надо всё успеть.

— Валентин получил посылку и сегодня собирается пробраться на объект, — доложила Мия. — Был удивлён, что он теперь седьмой в списке.

— Ники провела с ним беседу?

— Да. Она сказала, что для Организации не важен ранг Мага. Главное — это уникальность Метки Души и полезность.

Я кивнул и вытер полотенцем лицо.

Чем больше людей в Хранителях, тем сложнее держать марку могущественной Организации, в которой состоят высокоранговые Маги. Приходится придумывать оправдания. Впрочем, люди сами понимают, насколько у них уникальные Метки и легко верят, что у остальных людей они гораздо слабее.

— Как Александра приняла своё четвёртое место? — спросил я.

— Спокойно. Ники ей перечислила названия нескольких Меток, и Александра совершенно не удивилась, что её потенциал так высок.

— Отлично.

Александра четвёртая, Лимон пятый, Сара шестая, Валентин седьмой, Роман будет восьмым, а Люба — девятая. Ну а я, скромный Артур Грейг — третий.

— Недавно те бандиты отправили видео, — продолжила Мия. — Они нашли Коротова и сломали ему ноги. Хочешь посмотреть?

— Поверю на слово, — я начал одеваться.

— Дюпоны улетели, всей семьёй, вместе с Фёдором, — продолжила докладывать Мия. — Своё обещание они выполнили и приняли Таблетки Разрушения Ядра, — она хихикнула. — Я им иногда подкидывала неожиданные сообщения, чтобы они не расслаблялись.

— Ты молодец, — я закинул на плечи рюкзак. — Теперь посмотрим,насколько Фёдора хватит. Надеюсь, он хотя бы недельку продержится.

— Сомневаюсь. Кстати, тебе Света прислала несколько видео, как они с Алиной волосатую комнату делают.

— Посмотрю за едой.

Я спустился и позавтракал в ресторане отеля. После этого вызвал такси и поехал к строительному гипермаркету, который находился у моста. Расплатился с водителем, перешёл через дорогу и направился к мосту, который представлял из себя массивное сооружение из серого бетона и стали. Его высокие опоры уходили глубоко в воду, а сверху гудели машины. Мост выглядел слегка заброшенным: краска облупилась, местами проступала ржавчина, а на опорах красовались выцветшие граффити.

На подходе заметил узкую служебную лестницу, скрытую за металлической решёткой. Замок на ней давно проржавел, я легко открыл его Магическим Ключом. Лестница вела вниз, прямо к бетонным основаниям опор, где можно было спуститься к воде.

— Роман на месте, — доложила Мия.

— Пусть ждёт сигнала.

Спускаясь, я создал Стилус и наложил на себя Заклинание Скрытности. У воды скастовал Заклинание Плотного Воздуха и пошёл по воде.

— Стоп, — остановила меня Мия. — Роман над тобой.

Я поднял голову, но увидел лишь ржавую поверхность моста.

— Пусть начинает, — я приподнял Стилус.

— Передала сигнал.

Через несколько секунд сверху послышался вскрик. Роман прыгнул с моста. Я закрутил кистью, рисуя Заклинание Воздушного Потока, и поймал небольшим вихрем падающее тело. Отпустив его рядом с собой, нарисовал новый Астральный Круг, и в пяти метрах от нас вода взорвалась, окатив брызгами.

Повернулся к ошеломлённому Роману, который ещё не пришёл в себя, и наложил на него Заклинание Скрытности. Затем подхватил его и побежал по воде к лестнице.

Роман испуганно вцепился в меня, не понимая, что происходит.

— Один человек увидел вас, — предупредила Мия. — Он наверху.

— Проследи за ним, если убежит, — шепнул я, остановившись у лестницы. Опустил Романа, достал из кармана заранее подготовленную Маскирующую Мазь и протянул ему.

— Быстрее, намажь лицо. Это важно. Сними ветровку и дай мне.

— Д-да, — трясущимися руками Роман выполнил приказ.

В это время послышались шаги — кто-то бежал по лестнице вниз. Я потянул Романа в сторону.

— Вы видели его? — к воде подбежал высокий мужчина и всмотрелся в волны.

— Нет, — покачал я головой. — Упал и исчез.

— Уже поздно, — с сожалением сказал он. За ним спустились ещё несколько людей.

Мия прыгнула на голову одного из них, который с изумлением косился на меня. Значит, это и есть тот, кто заметил нас.

Я прошептал Слово Забвения. На миг глаза мужчины стали пустыми, а затем он растерянно посмотрел на людей, которые обсуждали происшествие. Он забыл, как тут оказался.

Когда первые наблюдатели потянулись наверх, я кивнул Роману, и мы тоже пошли к лестнице. Никто не обращал на нас внимания.

У Романа тряслись ноги — видно, что он не привык к таким нагрузкам. Худой как жердь, бледный из-за недостатка солнца, как мел, он поднимался и пытался справиться с дрожью.

— Сердце чуть не выскочило, — хрипло пробормотал Роман после пары минут отдыха.

— Ты неплохо справился, — поддержал я его. — Теперь пошли, времени мало.

Мы направились к строительному гипермаркету — там хоть скамейки есть.

— Новости от Любы, — доложила Мия. — Она создала Метку Души. Скоро будет вживлять Алые Чернила.

Я незаметно кивнул.

Когда Роман устало рухнул на скамейку, я вызвал такси и сказал:

— Поедем сейчас в отель. Организация оплатит тебе жильё, но только на месяц. Дальше ты сам.

— Но… Как? — непонимающе пробормотал Роман. Во мне он видел сурового темноволосого мужчину, владеющего непонятной Магией.

— Сам заработаешь, — отрезал я. — Все детали после того, как ты принесёшь клятву.

Роман поник.

— Поверь, денег у тебя будет предостаточно, — усмехнулся я.

— А вы правда… Сможете вылечить меня? — с затаённой надеждой спросил он.

— Да.

Роман больше ничего не сказал.

Вскоре приехала машина, и мы отправились в отель. По пути Мия искала подходящих доноров для Романа — нужно как можно скорее вылечить его, пока есть время.

— Тут рядом с отелем живёт один Маг, Игорь Мельников. Его настоящая фамилия — Кафка. Но Игорь оказался паршивой овцой, стал убийцей и насильником. Недавно из тюрьмы вышел, клан помог. Но фамилию у него забрали и в клановый квартал больше не пустят, поэтому он живёт в небольшой квартире и работает в частной охране. Официально установлено, что он убил семерых людей, среди которых трое несовершеннолетних.

Я кивнул Мие. Она нашла подходящую цель.

Таксист остановился у отеля «Красный Тигр» и мы с Романом вышли. Как и обещал, я оплатил ему номер на месяц вперёд. Мы поднялись в его апартаменты, я достал из рюкзака планшет и открыл на нём инструкцию принесения клятвы.

Роман молча прочитал её и слегка побледнел. Но решительно кивнул — он знал, на что согласился.

Спустя десять минут Роман закончил с клятвой и устало сел в кресло. Я отсчитал двести рублей и положил их на стол.

— Это тебе на одежду, еду и непредвиденные расходы.

Рядом положил коробочку с Алыми Чернилами и стандартный набор алхимика.

— Изучи пока, но ничего не используй. Я тебе напишу адрес, куда ты должен приехать.

— Зачем? — осторожно спросил Роман.

— Лечить тебя будем, — я пошёл на выход.

— Мия, где сейчас Игорь? — спросил я, спускаясь на лифте.

Кошечка назвала адрес и сбросила на смартфон геолокацию. Преступник жил и правда недалеко — в десяти минутах езды. Я вызвал такси и доехал до нового жилого комплекса с ухоженными газонами и просторными пешеходными дорожками.

— Квартира пятьдесят шесть, шестой этаж, — подсказала Мия.

Я активировал вторую функцию Маски Многоликого и с помощью Магического Ключа открыл дверь в просторный подъезд с мраморными полами и зеркалами на стенах. Охранник бросил на меня равнодушный взгляд и поморщился, пытаясь вспомнить, где меня видел.

Я ему кивнул и направился к лифту. По пути никто меня не остановил, я спокойно поднялся на нужный этаж и остановился перед дверью со стильной отделкой и хромированными цифрами. Прислушался — изнутри доносилась приглушённая музыка и какие-то звуки.

— Готов? — мурлыкнула Мия. — Там не очень приятная картина.

Я скосил на неё глаза и постучал в дверь.

Музыка смолкла, раздались тяжёлые шаги. Дверь открылась, на меня уставилась пьяная небритая рожа.

Заклинание Оглушение врезалось в лоб амбалу, он свалился на пол. Я открыл дверь пошире, сдвигая тело Игоря, зашёл в его квартиру и закрыл дверь.

Внутри неприятно пахло, кто-то впереди неразборчиво бормотал. Я заглянул на кухню, чтобы подтвердить свои догадки. Так и есть — Игорь организовал в своей квартире небольшой притон. На полу лежали две женщины, явно в наркотическом опьянении. Одна сидела за столом и что-то бормотала.

Я вернулся к Игорю и спросил у Мии:

— Тут рядом есть пустая квартира?

— Да, на седьмом этаже.

— Пусть Роман едет сюда.

— Ага.

Я нарисовал Астральный Круг и создал Заклинание Пут. Из острия Стилуса выстрелили верёвки, которые прочно связали Игоря. Я открыл дверь и, взявшись за конец верёвки, поволок бессознательное тело наверх.

Когда поднялся на седьмой этаж, ближайшая дверь вдруг приоткрылась, высунулась кудрявая старушка.

— Ты что делаешь? — подозрительно прищурилась она.

Я прошептал Слово Забвения, ладонью нажал на голову старушки, возвращая её в квартиру, и закрыл дверь. Затем открыл нужную квартиру Магическим Ключом и затащил тело Игоря внутрь.

Уложил его на полу, посыпал Порошком Ложной Смерти — теперь точно не проснётся.

— Пока ждём Романа, можешь полакомиться электричеством, — предложил я. — Если это будет незаметно.

— Давай, — кивнула Мия.

Спустя пятнадцать минут звякнул домофон — прибыл Роман. Я открыл ему дверь и дождался, когда парень поднимется.

Открыл дверь, впустил его внутрь и врезал Заклинанием Оглушения. Не стоит ему знать, как именно пройдёт лечение.

Подтащил тело Романа к Игорю. Задрал футболку убийцы и нарисовал в воздухе три Астральных Круга, подкрепляя их Астральными Словами. На кончике Стилуса закрутился крошечный Круг.

— А помнишь, как тебе тяжело было в первый раз использовать это Заклинание? — Мия хихикнула, вспоминая. — Ты тогда десять минут отдыхал, прежде чем приступил к краже сущности. А потом так радовался, когда ноги вернул, всякие пафосные вещи говорил.

— Да, — я улыбнулся и аккуратно воткнул Стилус в солнечное сплетение Игоря. Остриё погрузилось в плоть на три-четыре сантиметра.

Пробормотал пару Астральных Слов, завершая Заклинание Кражи Сущности.

Ручка Стилуса потеплела, в моё тело хлынула живая энергия. Но я не использовал её для себя — закольцевал в ладони.

— Вор уходит без следа, словно тень, что танцует в ночи, — важно изрёк я, вынимая Стилус. Больше Игорю не быть Магом — Ядро полностью разрушено.

— Звучит так же странно, как и в прошлый раз, — хихикнула Мия.

Я задрал футболку Романа и воткнул Стилус ему в солнечное сплетение. Вся накопленная энергия хлынула в него, восстанавливая травмированный организм.

Когда процесс завершился, я скастовал Заклинание Идентификации и довольно кивнул.

— Ядро целое, даже пятой ступени.

— Поздравляю, — мурлыкнула Мия. — У тебя теперь новый раб, который будет делать за тебя артефакты.

— Спасибо, — благодарно кивнул я.

Навёл Стилус на лицо Игоря и скастовал Заклинание Ложной Памяти. Затем поволок его вниз. На этот раз никто по пути не попался.

Я закинул Игоря в его квартиру, забрал верёвки и поехал на лифте вниз.

— Пусть Роман обратно едет, как проснётся, — бросил я Мие.

— Хорошо.

— Скажи, как Люба будет готова к передаче энергии. Поднимем её Ядро до пика второй ступени.

Мия недовольно кивнула. Я понял, что слишком часто начал обращаться к ней за помощью, поэтому сел и погладил кошечку.

— В столице что-то творится, — тихо сказал я, пока двери лифта открывались. — Сейчас надо очень спешить.

— Понимаю, — неохотно кивнула Мия.

Я поднялся, и под удивлённым взглядом молодой парочки, вышел из лифта.

Пока ехал в такси, использовал осьминожку, чтобы передать Любе ману. Её Ядро развилось до пика второй ступени, а с учётом Эликсира, скоро достигнет третьей.

Автомобиль остановился у авиакассы, где я купил сразу несколько билетов — в моих планах побывать в трёх крупнейших городах страны и оставить там Астральные Якоря. Ближайший вылет через пять часов — как раз успею сделать все три Якоря.

В отеле я быстро поел и приступил к артефакторике. Впереди меня ждали очень напряжённые часы.

* * *

Спустя восемнадцать часов.

— Даже не верится, что закончил, — пробормотал я, открывая дверь в свой номер.

— Это было скучно, — Мия показательно зевнула.

— Согласен, — уныло ответил я.

Последние сутки смешались в одну сплошную полосу: перелёт, поездка в нужное место, установка Якоря, ожидание рейса. И так три раза, пока, наконец, я не вернулся в столицу.

— Сколько Камней Воскрешения сделал Лимон? — спросил я, сев в удобное кресло. Хоть за время перелётов я и спал, но совершенно не выспался.

— Семь штук. Вечером хочет закончить с первой партией.

— Быстро он, — заметил я.

— Да, но он явно устал, — Мия нахмурилась. — Создание Камней Воскрешения выматывает его. И Валентин рассказывал, что после создания Камней Невидимости не мог Метку Души использовать.

Я поморщился, вспомнив Валентина и его доклады. Объект «Северный» оказался многоярусным подземным бункером, у Валентина не хватит маны на поддержание Метки Души, чтобы в одиночку спасти Лилит. Поэтому этой ночью мы проведём с ним совместную операцию. К ней ещё надо подготовиться.

Я взял ноутбук, открыл сайт Организации и позвал Ники.

— Что такое? — спросила она, вздёрнув носик.

— Ты же знаешь, что самая лучшая? — мне сразу стало понятно, чего она ждёт.

— Знаю, — важно кивнула Ники. — Но хочу слушать похвалу.

Я не стал отказывать ей в такой мелочи и полминуты выделил на похвалу. Ники оттаяла и была готова слушать мои команды.

— Напиши Любе, — попросил я. — Скажи, что она должна сделать два Камня Сути Алхимии. За каждый получит по две тысячи рублей.

— Это её задание, да? — уточнила Ники.

— Да. Отказаться Люба не может, мне нужны эти Камни.

— Хорошо, сейчас я ей передам.

— А что с Лимоном делать? — уточнила Мия.

— Не беспокойся, скоро он сможет восстановиться, — я закрутил монетку, в ожидании ответа Ники.

— Люба сказала, что может этим заняться в любое время, — на экране появилась синяя кошечка.

— Отлично, — кивнул я. — Сбрось ей инструкцию по активации Астральных Врат. Передам Камни Души.

Пока Люба готовила место ритуала, я раскладывал на столе ингредиенты — нужно закончить заказ Булгакова на Эликсиры.

Через пять минут Ники доложила:

— Всё готово.

— Отлично, — я сел в кресло и активировал осьминожку. На тыльной стороне левой ладони зажглась золотая цифра «0».

Прикрыл глаза, настраиваясь на связь с Любой. Активировал Астральные Врата, и в моей ладони закружился невидимый вихрь.

Правой рукой я взял два Камня Души и положил их в левую ладонь. Оба камня исчезли.

— Люба получила Камни, — доложила Ники. — И она очень удивлена.

Я кивнул. Теперь осталось дождаться, когда она создаст Камни Сути Алхимии. Очень хочется проверить, как они действуют.

Глава 11

На момент, когда я закончил с Эликсирами Развития Ядра для Князя Булгакова, Люба сделала только один Камень Сути Алхимии. Ей тяжело дался процесс — женщина не любила боль и боялась её.

К сожалению, по-другому такие Камни Меток не сделать. Если использовать обезболивающие препараты, эффект Камня заметно снизится.

Я открыл ноутбук и спросил у Мии:

— Где я могу передать товар Булгакову?

— Можно там же, на Площади Бога Войны, — предложила она. — Ты ведь всё равно в Аукционный Дом Кафки собираешься.

— Давай так и сделаем.

Я написал письмо Булгакову, что готова партия Эликсиров, и он может её забрать на Площади Бога Войны. Князь ответил согласием, я собрался и покинул отель.

Передача товара прошла также, как в прошлый раз. Только на этот раз за пакетом пришёл не сам Князь, а один из его помощников.

Сразу после этого я поехал в Аукционный Дом Кафки. На этот раз не стал показывать золотую карту Госпиталя, вместо этого сел за столик на первом этаже и взял планшет. Вбил в поиск нужный мне ингредиент и нахмурился — его не было в списке.

— Недавно Аукционный Дом убрал партию редких материалов, — сказала Мия. — В том числе и Фиолетовую Календулу, которую ты ищешь.

Я вбил второе название — магический Кровавый Корень. Растение нашлось, но цена явна была выше, чем обычно — аж сто рублей за пять корешков.

Третий ингредиент тоже нашёлся — экстракт Золотой Лаванды.

Я купил два доступных ингредиента и поехал в «Точку». Попросил водителя сделать музыку погромче и тихо сказал:

— Клан Кафка будто к чему-то готовится. Сперва убрал все Древние ингредиенты, теперь вот те, которые обладают сильными исцеляющими свойствами.

— Да, согласна, — кивнула Мия. — Думаю, ты не зря так торопишься. Но лучше всё-таки проникнуть в квартал клана топ-10 и почитать переписки руководства.

— Вряд ли мы найдём что-то дельное, — я усмехнулся. — Случай с Беттихерами дал всем понять, что даже сервера с магической защитой не способны предотвратить утечку личных переписок.

— Ты знал, что так будет?

— Конечно.

Мия не стала больше расспрашивать, и остаток пути мы провели молча.

В «Точке» я нашёл нужную мне Фиолетовую Календулу и купил её. Когда вернулся в отель, Люба, наконец, сделала второй Камень Сути Алхимии.

— Как она? — спросил я, сев в кресло.

— Устала очень, но счастлива из-за денег, — ответила Мия. — Спрашивает, нужно ли ещё таких камней сделать.

— Пока нет. Она готова отправить мне их через Астральные Врата?

— А так тоже можно? — удивилась Мия. — Я думала только в одну сторону.

— Можно, но Алые Чернила частично стираются, их материя используется для создания временного мини-Якоря. Позже я восстановлю их через свою связь, поэтому проблем не будет.

— В теории, нумерованные могут сами к тебе телепортироваться? Если полностью пожертвуют Алыми Чернилами? — заинтересовалась Мия.

— Это рискованно, но возможно, — подтвердил я.

Спустя пару минут Люба подготовилась — нарисовала своей кровью нужный Астральный Круг и поместила в центр два Камня Сути Алхимии, и я активировал Астральные Врата.

Над моей ладонью закрутился невидимый вихрь, в котором появилось два тёплых светло-зелёных камушка.

Я рассмотрел их и отложил в карман.

— Ты бы отдохнул, — сочувственно предложила Мия. — А то после перелётов сразу за работу взялся. А вечером ещё операция с Валентином.

— Позже, — отмахнулся я, раскладывая на столе купленные недавно ингредиенты. Мне не терпелось приступить к проверке Камня Сути Алхимии.

Я подготовил Алхимическую Печь Мастера и раздавил первый Камень.

По телу пронеслась приятная, тёплая волна. Несколько секунд я стоял, прикрыв глаза и знакомясь с новыми ощущениями. Затем подошёл к Печи и щёлкнул пальцами, посылая волну Маны.

В печи заплясал практически невидимый Огонь Маны — один из редчайших видов Пламени, который был доступен единицам Заклинателей. Только на этот огонь я потратил половину времени, в течение которого действует Камень Сути Алхимии. У меня осталось несколько минут.

Усмехнувшись, я подошёл к столу и взял два растения — Фиолетовую Календулу и Золотую Лаванду. Даже не посмотрев на пяток дополнительных трав, которые должны фигурировать в рецепте, я бросил два основных ингредиента в Печь и коснулся Стилусом Круга Управления.

Буквально за несколько секунд между тремя Крышками завис зеленоватый шар жидкости. Я махнул Стилусом, и шар разделился на пять равномерных частей, которые плавно опустились в заранее подготовленные пустые пробирки.

— Это было быстро, — заметила Мия.

Не отвечая, я взял со стола несколько Кровавых Корешков, добавил к ним парочку растений попроще и закинул в Печь. Спустя несколько секунд был готов второй препарат — тёмно-алый шар жидкости, который я разлил в три пробирки.

У меня ещё оставалось время, но я уже сделал, что хотел. Поэтому убрал Печь и дождался, когда эффект Камня Сущности пропадёт.

— Что это за препараты? — спросила Мия.

— Эликсир Высшей Регенерации и Зелье Кровавой Связи, — ответил я, довольно улыбаясь. — Каждый из них очень сложен в изготовлении, в прошлой жизни я мог их делать только с помощью Печи Магистра. С Камнями Сути Алхимии хватит и Печи Мастера.

Я потёр руки. Что самое главное — теперь я нашёл способ, как создавать Эликсиры Развития Ядра выше восьмой ступени. Другими словами — нашёл способ, как из Мага сделать минимум Магистра.

— Выглядело впечатляюще, — кивнула Мия.

— Передай Лимону, чтобы подготовил круг Астрального Якоря. Пусть отправит мне все Камни Воскрешения, которые он уже сделал. А я ему передам Эликсир Высшей Регенерации, пусть попробует. После него вся усталость и слабость пройдут, будет как новенький.

— Так вот зачем ты этот Эликсир сделал, — восхитилась Мия. — Настоящий рабовладелец.

Я, посмеиваясь, расслабился в кресле.

— А какие свойства у Зелья Кровавой Связи? — спросила Мия.

— Оно для Валентина, позже увидишь.

Через пару минут Лимон был готов.

— Вместе с Эликсиром я отправлю ему ещё два Камня Души. Они идут по той же цене, вдобавок к первой партии.

— Передала, — кивнула Мия.

Я активировал Астральные Врата и отправил Лимону одну пробирку с Эликсиром Высшей Регенерации и два Камня Души, а взамен получил восемь Камней Воскрешения.

Некоторое время я потратил, чтобы через нити восстановить Алые Чернила Любе и Лимону.

— Новости, — объявила Мия. — Роман смог создать Метку Души.

— Отлично, — улыбнулся я. — У него всё хорошо?

— Да. С помощью Ники он уже сделал себе новые документы. Сегодня ходил гулять, поел в кафешке. Выглядит счастливым.

— Надо ему артефактную мастерскую подготовить, — задумчиво сказал я. — Сможешь этим заняться?

— Передала Ники и Тики, — лениво кивнула Мия. — Но для оборудования придётся потратиться.

— Деньги есть, сама знаешь.

— Лимон докладывает. Эликсир полностью исцелил его и убрал всю усталость, он начал делать новый Камень Воскрешения. Сказал, что в течение двух часов закончит с оставшимися четырьмя Камнями.

Я взял ноутбук и написал письмо Князю от лица Организации — сказал место и время, где мой крылатый курьер заберёт вторую партию Камней Душ.

Пока Лимон работал, я решил поспать — Мия права, я слишком вымотался за последние сутки. И неизвестно, насколько затянется проникновение в объект «Северный».

Проснулся по будильнику. Не хотелось вставать, но пришлось — время не ждёт.

Я умылся и хрипло спросил:

— Лимон закончил?

— Да, все четыре Камня Воскрешения готовы.

— Пусть готовится к передаче.

— Уже. Заранее себе крови набрал, чтобы Круг начертить.

Через пару минут я активировал Астральные Врата и забрал у Лимона четыре Камня Воскрешения. Сразу же восстановил ему Алые Чернила и с помощью Птичьего Свистка приманил небольшую ворону. Подчинил её осьминожкой, привязал к лапе мешочек с десятью Камнями Воскрешения и отправил к Князю — он, или его человек, недалеко в парке должен быть.

Ворона успешно передала десять Камней Воскрешения и забрала двадцать Камней Душ.

— А зачем тебе два Камня Воскрешения? — спросила Мия, когда я освободил птичку от осьминожки и вылечил её.

— Хочу собрать себе коллекцию, — усмехнулся я. Проверил время — уже восемь вечера. Сейчас поужинаю, и можно начинать проникновение в объект Минковых.

— Предупреди Валентина, пусть ищет место без свидетелей, — попросил я Мию.

— Хорошо, — кивнула она.

Я спустился и поужинал, не скромничая — и суп с грибами, и пельмени, и жареное мясо с картошкой. Ещё и на десерт здоровенный кусок блинного торта с мёдом заказал. Как всегда — вкус не тот, но ничего страшного. Он и сам по себе вкусный.

Наевшись, я вернулся в свой номер и сел поудобнее — мне предстоит провести в этом положении несколько часов.

— Валентин готов, — доложила с экрана ноутбука Ники.

— Пусть рисует круг.

— Уже. Начал, когда поднимался наверх.

— Хорошо, — я активировал Астральные Врата и отправил Валентину два препарата: Эликсир Высшей Регенерации и Зелье Кровавой Связи.

— Товар получен, — отрапортовала Ники. — Что ему делать?

— Пусть выпьет Зелье Кровавой Связи.

Я коротко объяснил принцип действия этого препарата и, не вдаваясь в детали, изложил главную мысль своего плана.

— Поняла. У нас с Тики возник вопрос насчёт мастерской. Мы изучили все варианты и решили купить свободную мастерскую, но цены различаются. Если экономить, можно уложиться в десять тысяч. Если брать самое лучшее из имеющихся вариантов, то выйдет около ста тысяч рублей.

— Покупай самое лучшее, — кивнул я. — А теперь не мешай, мне нужно сосредоточиться.

Ники показала мне язык и исчезла.

Я сжал левый кулак и активировал осьминожку. Через неё я ощущал всех нумерованных. Но одна нить с каждой секундой становилась всё ярче — та, что вела к Валентину. Заработало Зелье Кровавой Связи.

Вскоре я начал ощущать его. Ещё через полминуты я смог видеть глазами Валентина и слышать его ушами. Только обоняние не передавалось.

— Благодаря Зелью Кровавой Связи Лидер сможет эффективнее напитывать тебя энергией. И в случае опасности у него будет больше возможностей помочь тебе, — раздавался в наушниках Валентина голос Ники.

— Понял, — равнодушно ответил он. — Мне выдвигаться?

— Сейчас спрошу.

Я открыл глаза, повернулся к экрану ноутбука. На нём появилась Ники и спросила:

— Начинаем?

— Да. Слушай мои команды и передавай ему.

— Поняла.

Ники исчезла, а я вновь закрыл глаза и сосредоточился на Валентине.

Получив отмашку, он поднялся с деревянного стула и вышел из убогой квартирки.

Объект «Северный» находился на окраине рабочего посёлка. Но все шахты поблизости были выработаны, поэтому селение медленно вымирало.

У древней трёхэтажки, где Валентин снял комнату, стояла старенькая машина — он её заранее подготовил для миссии.

Валентин активировал Метку Абсолютной Невидимости и слился с темнотой. Вскоре перед ним возникло неприметное здание — с виду обычный склад или офисный центр. Но мы знали, что под ним скрываются семь подземных уровней засекреченного объекта.

У входа сидели двое помятых мужиков и играли в шашки. Валентин остановился рядом.

Эти двое пьяниц — Маги ранга «Мастер», первый уровень охраны, не считая скрытых камер и опознавательных Чар. Насчёт камер и Чар Валентин не опасался — Метка Невидимости скрывала его от них.

— Сколько времени он ждал в прошлый раз? — спросил я в экран.

— Два часа, — ответила Ники.

— Надеюсь, на этот раз получится побыстрее, — пробормотал я.

Если дверь откроется сама собой — Маги тут же поднимут тревогу. Поэтому надо ждать, когда кто-то войдёт в бункер.

Через сорок минут к зданию подошёл мужчина в костюме, с портфелем в руках. Он, не обращая внимания на охранников, приложил большой палец к небольшому углублению под ручкой самой обыкновенной на вид, деревянной, двери. С тихим щелчком она медленно открылась.

Валентин быстрым и бесшумным движением скользнул внутрь следом за мужчиной, успев проскользнуть до того, как дверь закрылась. Охранники ничего не заметили.

Валентин оказался в белом холле и последовал за мужчиной. Тот подошёл к ресепшену, за которым сидела сурового вида дама, и показал ей свои документы. По углам помещения стояли четверо вооружённых бойцов.

В приёмной было несколько дверей, которые вели в другие помещения. Но нам этот этаж неинтересен — тут в основном склады.

Мужчина, показав документы, направился к лифту. Валентин пошёл следом за ним. Лифт был оснащён датчиками контроля веса, но Ники могла их обмануть.

Створки открылись, мужчина зашёл внутрь и нажал на кнопку «-3», не подозревая, что не один. Второй этаж — для администрации бункера, а на третьем — научно-исследовательская лаборатория. Значит, с нами едет учёный.

Валентин вышел с мужчиной и направился по длинному коридору с высокими потолками. Стены были облицованы гладкими панелями из полированного металла серебристого оттенка, по обеим сторонам коридора стояли массивные двери из усиленного стекла и стали, ведущие в различные научно-исследовательские лаборатории. Каждая дверь была снабжена электронным замком с биометрическим сканером, а над ней горел небольшой индикатор состояния — зелёный или красный.

Вдоль стен тянулись тонкие трубки с коммуникациями, аккуратно закрытые прозрачными панелями. Здесь же можно было заметить встроенные камеры наблюдения, объективы которых незаметно следили за каждым движением.

Мужчина вошёл в одну из дверей. Из другой вышла женщина в белом халате и прошла мимо.

Валентин подошёл к неприметной на вид металлической двери. На её поверхности не было ручки или замочной скважины. Единственным отличительным признаком была небольшая горизонтальная световая полоса, встроенная на уровне глаз.

Валентин дождался, когда в коридоре никого не будет, и приложил к двери Магический Ключ. Она отъехала в сторону, открывая лестницу.

Валентин начал бесшумно спускаться. Он не стал задерживаться на «-4» этаже, в котором проводились предварительные испытания. Он остановился у металлических дверей, которые вели на «-5» этаж, где держали подопытных Магов, и прислушался.

— На минус седьмом этаже архив, — напомнила Мия. — Мы можем получить все данные по исследованиям и кучу компромата.

— Жизнь Лилит важнее, — покачал я головой. — Архив должен охраняться лучше, чем другие этажи. Не хочу рисковать.

— Давай заключим сделку? — неожиданно предложила Мия. — Я помогу тебе добыть информацию. А ты отдашь мне половину всей энергии, которую получишь после публикации?

— Как поможешь? — заинтересовался я.

— Создам из твоего планшета особое устройство, а ты отправишь его Валентину. С Зельем Кровавой Связи тебе не составит труда сделать это.

— Я согласен.

Мия довольно мурлыкнула, прыгнула на стол и придавила лапкой планшет. Гаджет потрескался и начал плавиться, пока не превратился в крошечную механическую мышку.

— У тебя удивительная магия, — искренне сказал я.

— Знаю, — довольно кивнула Мия.

Я взял мышку в руки и сосредоточился на связи с Валентином. Тот уже получил сообщение от Ники и молча ждал.

Он крепче стиснул зубы, когда на предплечье проявилась алая цифра «7». Но боль продлилась лишь секунду — пока на коже не возникла маленькая металлическая мышка. Она повертела головкой, спрыгнула на пол и бесшумно исчезла.

Валентин проводил её изумлённым взглядом, помассировал предплечье и вернулся к двери. Он ждал команды Ники, которая через камеры следила за тем, что происходит на этаже.

— Можешь открывать, — сказала она спустя пятнадцать минут.

Валентин приложил Магический Ключ к замку и быстро вошёл на этаж. Я ощущал, как его сердцебиение учащается. Сюда Валентин уже не доходил — понимал, что маны на поддержание Метки может не хватить.

Валентин быстрым, но бесшумным шагом пошёл по длинному, стерильному коридору со множеством дверей по обеим сторонам.

Он быстро добрался до комнаты «512», в которой содержалась Лилит, и остановился.

Рядом прошёл патруль вооружённых бойцов. Валентин ждал команды.

— Можешь входить, — через десять минут, сказала Ники.

Валентин вновь использовал Магический Ключ. Он быстро вошёл внутрь и аккуратно прикрыл дверь. Только после этого выдохнул и осмотрелся.

Он попал в небольшое помещение, больше напоминающее изолятор или камеру заключения, чем жилую комнату. На узкой койке лежала девушка с бледной кожей и тёмными волосами, одетая в больничную рубашку светло-серого цвета до колен. На её ногах были тонкие белые носки из синтетического материала.

Валентин нахмурился и подошёл поближе. Он сел на корточки и прислушался. Только уловив едва заметный звук дыхания, он успокоился.

— Пусть приступает к следующему этапу плана, — приказал я.

Валентин открыл поясную сумку и достал оттуда пробирку с Эликсиром Высшей Регенерации. Несколько секунд он смотрел на пробирку, затем убрал её обратно, склонился над Лилит и сломал ей шею.

Глава 12

Я спокойно наблюдал за тем, как Валентин бережно взял тело Лилит на руки и прижал его к груди. Он стоял настороженно, словно прислушиваясь к чему-то.

— Метка сработала, — тихо сказал он. — Но расход маны сильно возрос, её уже не хватает.

Я подал энергию через нашу связь. Валентин ощутил приток маны и заметно расслабился. Продолжая крепко прижимать тело Лилит к себе, он подошёл к двери и встал, ожидая команды от Ники.

Метка Абсолютной Невидимости не действует на живых существ, кроме хозяина. Поэтому Валентин убил Лилит. Позже, когда он будет на свободе, я с помощью Камня Воскрешения верну её.

— Можешь выходить, — бросила Ники.

Валентин открыл дверь Магическим Ключом и как можно незаметнее выскользнул наружу. Перехватив девушку поудобнее, он бесшумно зашагал по коридору. Осталась последняя часть — выбраться живым.

— Я всё, — довольно сказала Мия. — Данные получены.

— Ты молодец, — улыбнулся я. — Что будет с мышкой?

— Она скоро превратится в расплавленную кучу металла, — пожала плечиками Мия.

— Можешь помочь Ники с отвлечением внимания во время последнего этапа операции? — попросил я.

— Давай, — кивнула Мия. — Я отправлю мышку на склад, где хранят лекарственное сырьё. Дай знак, и она взорвётся, а Ники включит сигнализацию.

— Спасибо.

Валентин тем временем уже достиг лестницы и начал подниматься наверх. Он беспрепятственно добрался до первого этажа и остановился у двери. Самый сложный момент: в лобби находились четверо охранников и девушка на ресепшене. Они заметят, если дверь откроется.

Можно было попробовать пройти через третий этаж, подождав кого-то у лифта, но я отбросил этот вариант — Валентин и Лилит не призраки, велик шанс случайного столкновения.

Остался единственный вариант — отвлечь внимание. Изначально этим должна была заняться только Ники — включить сигнал на одном из складов, и когда все отвлекутся, Валентин откроет дверь и войдёт в лобби. Но с мышкой Мии план удалось доработать.

— Я готова, — отозвалась Ники.

— Покажи мне камеры с лобби, — попросил я. Как только она вывела их на экран, я дал команду: — Начинаем.

В объекте грохнуло. Негромко, но пронзительно, загудела сирена — звук блокировался за пределами объекта, но внутри все его слышали.

Через экран ноутбука я видел, как двое охранников рванули в сторону склада, а ещё двое приготовились стрелять. Женщина за ресепшеном быстрым шагом покинула лобби через ближайшую дверь.

— Начался пожар, — доложила Ники.

После её слов оставшиеся охранники тоже побежали на склад.

Валентин начал действовать. Он был невидимым, и камеры засняли лишь приоткрывшуюся дверь. Через кровавую нить я чувствовал, как Валентин быстрым шагом пересекает лобби. Я бросил взгляд на экран и застал тот момент, когда носок слетел с ноги Лилит и упал на пол.

— Ники… — я не успел дать команду.

Одна из камер двинулась, фиксируя инородный объект. У потолка открылся шлюз, выдвинулась турель и открыла огонь, смертоносным росчерком пересекая пол лобби.

Через экран я увидел, как окровавленный Валентин с телом Лилит падает на пол.

— Заблокируй все входы в лобби, — я поднялся, быстро подошёл к столу и отложил несколько предметов. — Какие у него травмы?

— Заблокировала, — Ники на секунду замолчала, анализируя ситуацию. — Две пули попали в спину, задето лёгкое и сердце. Одна задела висок, но череп не повредила.

Я активировал Метку Души — из моей ладони вылетели три Призрачные Руки и схватили Камень Воскрешения, пробирку с Эликсиром Высшей Регенерации и коробочку с Алыми Чернилами.

— Лилит не задета, — добавила Ники.

Я подошёл к столу с ноутбуком, вытянул перед собой левую руку и активировал Астральные Врата.

Перед моей ладонью закрутился невидимый вихрь. Через осьминожку я связался с циферкой Валентина и сжёг его Алые Чернила, насильно открывая портал.

Протолкнул левую руку по локоть в портал, наблюдая через камеру, как перед лицом Валентина появляется моя ладонь — он лежал довольно удачно, согнув руку у головы. Поэтому предплечье с цифрой было близко к его лицу.

Валентин уже погиб, в его глазах отпечатались удивление и боль. Я активировал Метку Души и достал Камень Воскрешения. Сломал его о лоб Валентина, следом вынул коробочку с Алыми Чернилами. Валентин глубоко вдохнул и закашлялся. Я большим пальцем открыл металлическую крышку и капнул чернилами на раненый висок Валентина. И пока он шипел от боли, я убрал коробочку обратно в Метку Души и достал Эликсир Высшей Регенерации. Пальцем ткнул в губы, заставив его открыть рот, и влил препарат. Напоследок дал Валентину щелбан за прокол и вытащил руку из портала.

Спустя пару секунд Валентин и Лилит исчезли — он смог вновь активировать Метку Абсолютной Невидимости.

В ту же секунду дверь в лобби взломали, внутрь вломилась толпа вооружённых бойцов. Но всё, что они нашли — это пятно крови и разорванный в клочья носок.

Я напряжённо смотрел на экран, массируя левую руку. Принудительный прорыв в портал не остался без последствий — рука онемела и сильно болела от перенапряжения.

— Он покинул объект, — доложила Ники.

— Отлично, — я облегчённо улыбнулся и позволил себе расслабиться.

* * *

Рабочий посёлок Левый Горняк.

Валентин бежал, крепко прижимая к груди труп девушки. Его сердце стучало как бешеное, он не мог поверить в то, что с ним произошло.

Несколько минут назад его убили! Ему прострелили сердце, он никак не мог выжить! Его защитный амулет спас от первых выстрелов, но среагировать Валентин не успел, и умер!

Но затем!.. По телу Валентина пробежала дрожь, когда он вновь вспомнил ту бледную руку. Она воскресила его! Пусть все Маги мира плюнут ему в лицо, если он врёт — воскресила!

Валентин добежал до машины, которую подготовил. Открыл багажник и положил тело Лилит в него. Сам сел за руль, завёл автомобиль и поехал к ближайшему городу. Валентина потряхивало от пережитого ужаса, он никак не мог успокоиться.

— Ты молодец, — похвалила Ники. — Лидер сказал, что как только ты закончишь задание — получишь Эликсир, который поднимет твоё Ядро до седьмого ранга.

— С-спасибо, — пробормотал Валентин, стуча зубами.

Постепенно ему удалось прийти в себя, и мысли вернулись к телу в багажнике. Он не жалел, что убил девушку. Она и так жила в аду — Валентин спас её из кошмара. Немного угнетало то, что с Зельем Высшей Регенерации в руках он мог исцелить её. На мгновение, когда Валентин стоял перед девушкой, он даже хотел это сделать. Но быстро подавил этот иррациональный и откровенно вредный порыв альтруизма. Ну спасёт он её, что дальше? Задание провалено, он один в бункере, полном врагов. Поэтому Валентин убрал все лишние мысли и убил её, чтобы вынести тело.

— Можно вопрос? — тихо спросил он.

— Да.

— Зачем вам труп девушки?

— Лидер воскресит её.

Перед глазами Валентина предстала картина бледной ладони, он покрепче сжал руль. Эта рука будет ещё долго сниться ему в кошмарах…

Валентину хотелось спросить — почему ему заранее про это не сказали? Он бы не сомневался, будь дело в спасении жизни. Но остаток пути до города Валентин молчал, не смея открывать рот.

* * *

Когда Валентин благополучно выбрался из села, я занялся следующим шагом плана. Взял нож и глубоко порезал левую ладонь. После этого поместил в рану один из Камней Души и начал рисовать Стилусом Астральные Круги, подкрепляя их Астральными Словами.

Мне сделать Камень Метки гораздо проще, чем другим нумерованным. Они не владеют Искусством Заклинателей, поэтому им приходится использовать ритуал самым грубым способом, который длится неприятно долго.

Мне же хватило пяти минут, чтобы создать Камень Метки, и чувствовал я себя нормально. Хотя, конечно, сильная боль и усталость никуда не делись.

Я создал футляр для камня и лёг спать, попросив Мию разбудить, когда Валентин будет готов.

— Вставай, Артур, — услышал я через дрёму. — Валентин на месте.

Я с трудом продрал глаза и сел. Очень устал, слишком много событий за последние сутки. Но ничего, я ещё успею отдохнуть.

Взглянул на время — уже два ночи.

— Он нарисовал Круг? — хрипло спросил я, потянувшись за прозрачным камнем.

— Ещё рисует.

Через пару минут я активировал Астральные Врата и переместил мой Камень Метки Валентину.

* * *

Город Чахрец, гостиница «Три коня».

Валентин осторожно открыл футляр, взял прозрачный камень и осмотрел его.

— Приложи его к телу Лилит и подай в камень ману, — велела Ники. — Будь очень аккуратен!

Валентин сделал, как она сказала. И труп девушки вдруг исчез. Валентин вздрогнул, но и только — по сравнению с воскрешением, исчезновение тела — обыденное явление.

На камне появилось несколько трещин. Казалось, что ещё совсем немного — и он рассыпется.

— Очень аккуратно положи Камень в футляр, — напряжённо приказала Ники.

Затаив дыхание, Валентин медленно опустил камень в футляр, в углубление мягкой подушечки.

— Теперь возвращай Камень, — чуть спокойнее продолжила Ники. — А взамен получишь Эликсир Развития Ядра.

Валентин собрался и сосредоточенно кивнул. Наконец-то он получит то, к чему так долго стремился.

— Вместе с Эликсиром Развития Ядра Лидер передаст тебе два Камня Души. Тебе нужно будет сделать из них Камни Невидимости. За каждую заплатит тысячу.

Валентин поморщился, но кивнул. Он порезал себя и начал рисовать круг.

— Но перед этим поедешь к Барону Льву Вериде-Даревскому и возьмёшь у него кровь и образцы ДНК.

— Хорошо, — Валентин дорисовал круг, положил в центр футляр с прозрачным камушком и ощутил боль на виске — активизировались Алые Чернила, которые он получил несколько часов назад. Не очень удобное место для болючей метки, но Валентин не смел жаловаться.

В центре круга появился небольшой вихрь, который забрал футляр и оставил взамен два Камня Души и Эликсир Развития Ядра.

Валентин осторожно взял склянку и нежно коснулся губами запечатанного горлышка, словно целуя в лоб любимую женщину. Несколько секунд он сидел на месте, затем шумно выдохнул и поднялся — пришло время вырваться из болота заурядности и наконец стать Гранд-мастером.

* * *

Я открыл футляр с Камнем Метки, внутри которого лежала Лилит. Не успел я коснуться Камня, как он треснул и рассыпался, на пол упало тело девушки. Я создал Стилус и скастовал Заклинание Идентификации.

— Ядро деградировало до третьей ступени, — пробормотал я, после чего активировал Призрачную Ладонь и забрал её в свою Метку Души.

Камень Метки может получить лишь часть силы от Метки Души, мой едва-едва вместил тело человека.

— А как он называется? Камень Пространственного Кармана? — спросила Мия.

— Наверное, — вяло ответил я, ставя будильник на раннее утро.

— Завтра летим обратно?

— Да, в Архангельск, — я зевнул.

Всё, теперь и поспать можно…

Проснулся в семь, от будильника. Чувствовал я себя получше, хоть и далеко не так хорошо, как хотелось бы.

Умылся, позавтракал и поехал за билетами. По пути звонили Барон и мама — оба интересовались, когда я вернусь.

Барону пообещал, что завтра поеду домой. А маме сказал, что буду ближе к вечеру.

Купил билеты сразу на два рейса — из столицы в Архангельск, а оттуда до Белого. После этого вернулся в свой номер и за следующий час сделал ещё два Астральных Якоря.

— Рейс через полтора часа, — напомнила Мия, когда я закончил.

— Да, спасибо, — я начал собирать вещи.

Весь перелёт я спал. В Архангельске установил Астральный Якорь в подвале заброшенного коттеджа и полетел в Белый.

Самолёт только взлетел, когда Мия сказала:

— Вышла новость от правительства. Закрытый суд над кланом Беттихер закончился.

Я с интересом посмотрел на кошечку. Рядом со мной сидела дама в преклонном возрасте, поэтому я не говорил вслух.

Мия не спешила продолжать. Хитросмотрела на меня, растягивая интригу.

— Клан расформирован, — наконец, продолжила она. — Всё имущество клана изъято. Но те, кто лично не участвовали в тёмном бизнесе, будут пощажены. Им даже выплатят некоторую компенсацию. Несколько человек, кто лишь косвенно был замешан в торговле людьми, будут наказаны разрушением Ядра.

Я приподнял брови.

— Да, Светлана тоже. Она должна принять Таблетку Разрушения Ядра и стать обычным человеком.

Жаль её. Но тут ничего не поделать — каждый причастный должен быть наказан.

— Кстати, это очень мягкое наказание для клана, который замешан в связи с зомби, — заметила Мия. — В прошлом никого не щадили. Уверена, немаленькую роль сыграла акция, которую запустила Сара. Твоё видео уже набрало сто тысяч просмотров, знаешь? Много комментариев, особенно от девушек.

Мия хихикнула.

Я задумался над тем, что теперь делать с Анастасией. Из Благородной она превратилась в обычного Мага — это очень сильное падение. Нужно поговорить с ней. Может, смогу помочь как-нибудь.

Полёт длился всего полчаса, поэтому вскоре я уже ехал в клановый квартал Волковых.

С мамой встретился на ужине.

— Как прошли твои срочные дела? — усмехнулась она.

— Неплохо, — кивнул я. — Осталась последняя деталь. Мне понадобится твоя помощь.

— Слушаю тебя, — мама заинтересовалась.

— Мне нужно небольшое помещение, куда никто не ходит. Там я установлю особый артефакт, через который, в случае опасности, я смогу попасть сюда.

— Портал, что ли? — удивилась мама.

— Да.

— И как ты его сделал? — она захлопала глазами.

— У меня есть элемент пространства, магия неизвестного мира и умение создавать артефакты, — напомнил я.

— Ты же знаешь, что во всей стране нет ни одного рабочего портала?

— Не знал, — признался я. — Но не удивлён. И у меня не совсем портал. Скорее, это проявление моей магии. Без меня Якоря невозможно использовать.

— Ну, если только так…

Мама хмыкнула и покачала головой.

— Мам, мне надо в город возвращаться, — с сожалением сказал я. — Обещал Барону завтра домой приехать. А у меня ещё дела.

— Ладно, дай подумать… Может, в подвале особняка? Прикажу освободить одну из комнат и запечатать её.

— Давай, — с готовностью кивнул я.

После ужина мы спустились в подвал и там нашли небольшое помещение, заставленное мешками с аккуратно упакованными картинами в рамках, антикварными статуэтками, коллекционными предметами и декоративными тканями.

— Прикажу раздать этот мусор, — поморщилась мама.

Я подошёл к углу помещения, достал чёрный куб и положил его на пол. Через несколько секунд куб слился с бетонной поверхностью пола, оставив после себя лишь размытое изображение.

— Никогда такого не видела, — поделилась мама. — А я смогу им воспользоваться?

— Да, но тебе надо заранее меня предупредить, — я отряхнул ладони.

— Буду знать, — серьёзно кивнула мама.

Мы попрощались, и я поехал в Серый. Мама настояла на том, что отправит меня со своим водителем. Я использовал Маску Многоликого, поэтому никто не мог узнать во мне её сына.

В город мы въехали уже ночью. Водитель остановил меня у самого крупного в городе отеля «Волчонок», где я купил просторный двухспальный номер.

Поднялся на лифте в свои апартаменты и выделил часик на отдых. Поотмокал в ванной, полежал немного в кровати, даже подремать успел. Уже прошла полночь, когда я решил перейти к действиям.

Я активировал Метку Души, на полу появилось тело Лилит Григорян в больничной форме.

Чем дольше мёртв человек, тем меньше шансов, что Метка Лимона сработает. Но если прошло меньше суток, то шанс почти стопроцентный — особенно, если не повреждены мозг или сердце, и Ядро у воскрешаемого низкой ступени. У Лилит оно всего третьей, поэтому я не сомневался в успехе.

Я скастовал Заклинание Омовения, чтобы убрать всю грязь с неё. Затем вдавил Камень Воскрешения в лоб Лилит. Хрупкий камушек сломался, слабо затрещали позвонки, восстанавливаясь.

Лилит резко распахнула глаза и с хрипом вдохнула воздух. Затем дёрнулась, резко поползла по полу и врезалась плечом в борт кровати.

— Тише, ты в безопасности, — спокойно сказал я.

Лилит тяжело дышала, лихорадочно осматривая комнату.

— Всё хорошо, — продолжил я. — Ты в безопасности.

У Лилит вдруг задёргалась щека, лицевые мышцы свело в спазмах, она болезненно зашипела. К сожалению, Камень Воскрешения не исцеляет организм полностью, а лишь убирает смертельные травмы.

— Вот, смотри, — я медленно положил на пол пробирку с Высшим Зельем Регенерации и подтолкнул к ней.

Пробирка покатилась к Лилит и остановилась рядом с рукой.

— Это Зелье Высшей Регенерации. Я его лично создал. Невероятный препарат, который уберёт весь яд в организме и вылечит тебя.

Лилит не спешила принимать Зелье. Она тяжело дышала и смотрела на меня. При этом мышцы на её лице будто жили своей жизнью.

— Выглядит жутковато, — заметила Мия.

— К-кто? — сипло выдавила Лилит. — Кто вы?

— Я тот, кто вытащил тебя. И поверь, я не собираюсь тебя травить или убивать. Ты почти сутки была без сознания, и за это время я мог сделать с тобой всё что угодно.

Лилит не отреагировала на мои слова. Она медленно, со скрипом, опустила голову — на её шее вздулась и запульсировала шишка.

Я поморщился. Надо будет поскорее уничтожить Минковых и вытащить всех бедолаг из этой тюрьмы.

Лилит дрожащей рукой подняла пробирку, но та упала. Я подошёл, сел к ней и сам поднял Зелье. Откупорил его, аккуратно потянул подбородок, открывая рот Лилит, и влил туда Зелье.

Кожа девушки покраснела, от неё пошёл едва видимый пар. Лилит застонала и скрючилась на полу. Её сильно трясло.

Спустя несколько минут всё прекратилось. Девушку перестало трясти, её кожа вернулась к здоровому оттенку.

Она медленно села и удивлённо посмотрела на свои ладони, широко распахнув глаза. Лилит не могла поверить в то, что с ней произошло.

— Отлично, — я сел в кресло и достал монетку. — Теперь, когда ты исцелилась, давай поговорим.

Глава 13

Лилит подняла на меня настороженный взгляд. У неё были большие карие глаза, тёмно-каштановые вьющиеся волосы и маленький нос. Если убрать эту ненормальную худобу, девушка она весьма симпатичная.

— На столе стоит бутылка с водой, — я указал рукой. — Выпей.

Лилит медленно поднялась. Ноги у неё слегка дрожали — но это с непривычки. Здоровье у неё сейчас в идеальном состоянии, надо лишь прийти в себя.

Лилит взяла бутылку, неуклюже открутила крышку и припала к горлышку. Сделала несколько маленьких глотков и тяжело задышала.

— Садись, — я кивнул на кресло. — Поговорим.

Лилит послушалась. Она села и напряжённо уставилась на меня, не зная, чего ожидать.

— Буду с тобой максимально откровенен: я вытащил тебя не из-за доброты душевной. Ты носитель уникальной способности, которую можешь пробудить с моей помощью.

Лилит непонимающе нахмурилась, я продолжил:

— Мне нужен верный соратник с этой способностью. Поэтому я спас тебя.

Лилит молчала, ожидая продолжения.

— У тебя есть два пути, — я показал два пальца. — Первый — это вернуться к своей семье.

Лилит вздрогнула.

— Второй — стать моей помощницей. В первом случае ты останешься с родными, но с учётом твоего деформированного Ядра никогда не поднимешься выше ранга «Мастер». Во втором случае имеешь все шансы стать Архимагом.

Лилит не отвечала минут пять.

— А я могу рассказать маме и папе? — тихо спросила она.

— Не сразу, — покачал я головой. — Пусть они поверят в твою смерть и погорюют. Тогда никто не будет сомневаться в твоей гибели. А потом я свяжусь с ними, возьму клятву о неразглашении, и мы расскажем.

— Я смогу отомстить? — задала второй вопрос Лилит.

— Минковы будут уничтожены, вне зависимости от твоего решения.

— Расскажите подробнее, что мне надо будет делать, — попросила девушка.

— Ты станешь той, кто займётся основными вопросами моей Организации, — усмехнулся я. — Можно сказать, станешь моим исполнительным директором. Твоя способность тебе в этом поможет.

Лилит сидела неподвижно и смотрела в одну точку на протяжении нескольких минут. Затем медленно кивнула.

— Я согласна работать с вами.

— Уверена? Пока клятва не дана, ты можешь уйти. Держать я тебя не буду, только сотру память.

— Уверена, — кивнула Лилит. — Я не хочу быть слабой.

— Хорошо, — я довольно улыбнулся. — Тогда давай начнём.

Я создал Стилус. Под удивлённым взглядом Лилит провёл остриём по руке, чтобы взять свою кровь, и нарисовал три Астральных Круга, которые слились в один, что завис в воздухе, слабо пульсируя.

— Не против, если я возьму твоей крови?

— Н-нет, — Лилит не сводила взгляда с Астрального Круга.

Я проткнул кожу на её предплечье Стилусом и нарисовал два Астральных Круга — они тоже слились в один, который был поменьше, чем первый.

— Это очень строгая клятва, — я серьёзно посмотрел на Лилит. — Она свяжет твою жизнь с моей. Если ты когда-нибудь предашь меня — умрёшь.

— Она влияет на сознание? — тихо спросила Лилит.

— Нет. Я бы не стал использовать на тебе запрещённую клятву.

— Тогда я готова.

Я достал смартфон, разблокировал его и протянул Лилит.

— Прочитай текст клятвы вслух.

Лилит взяла гаджет и без замедления начала тихо читать. От её голоса маленький Астральный Круг слабо вибрировал.

Когда она закончила, я повёл Стилусом, и два Астральных Круга обратились алыми линиями. Тот, что покрупнее, вошёл в лоб Лилит, а второй — мне в голову.

Несколько секунд мы молчали, каждый переваривая новые ощущения. Теперь я мог почувствовать Лилит, где бы она ни была.

— Познакомься с Ники, — прервал я молчание. — Она будет тебе помогать со всем.

— Привет! — На экране смартфона появилась синяя кошечка и помахала лапкой. Лилит чуть не выронила телефон.

— Ники создаст тебе легенду, — продолжил я. — Твоя личность, история и прочее. Можешь пользоваться моей картой, себе я закажу новую. Сними жильё, обустройся в городе. Ни в чём себе не отказывай. А потом я постепенно буду вводить тебя в курс дела.

— Хорошо, — тихо ответила Лилит.

— Этот номер оплачен на неделю, можешь оставаться тут. Вроде всё.

Я зевнул.

— А как вас зовут? — спросила Лилит.

— Да, точно… Я Артур Грейг, наследник клана Грейг. И вместе с тем — создатель Организации, которая имеет несколько ветвей. Ники тебе подробно обо всём расскажет, у тебя высочайший доступ к данным.

Лилит кивнула.

— Можешь знакомиться с Ники или ложись спать, — я показал на огромную кровать. — Я посплю в соседней спальне, а завтра утром поеду в клановый квартал Грейг.

Лилит снова кивнула.

На следующий день, рано утром, я поехал в аэропорт, откуда меня забрал водитель и повёз в клановый квартал. Лилит не стал будить — она до утра говорила с Ники.

Настроение у меня было приподнятым — я успел закончить со всеми делами за четыре дня, а это очень сжатые сроки.

У дома меня уже ждал Марик Тод, первый помощник Барона.

— Господин, — он низко поклонился, когда я вышел из машины. — Барон желает вас видеть в компании. Вы, как наследник, должны взять на себя определённые обязанности.

— Хорошо, — кивнул я. — После завтрака поеду.

Я поел и съездил в компанию «Грейг Констракшн», где подписал несколько бумаг, послушал лекцию помощника генерального директора и вернулся домой. В свои шестнадцать мне рано занимать важную должность в компании — да и смысла нет, совсем скоро учёба начнётся.

Дома я наконец-то смог расслабиться. Не нужно было спешить, куда-то лететь, ехать. Все основные дела сделаны, можно и отдохнуть. Так я думал.

Только сел за компьютер, желая немного поиграть и отвлечься, как мне позвонила Света.

— Да? — вяло ответил я.

— Мы с Алиной у тебя! — весело сказала она. — Почему не предупредил, что прилетаешь?

— Забыл.

— Пойдём, мы хотим тебе показать волосатую комнату.

— Мне хватило ваших фотографий и видеороликов…

— Идём, или мы с Алиной начнём строить новую волосатую комнату у тебя дома!

Угроза подействовала. Вздохнув, я с сожалением встал из-за стола и спустился к девушкам.

— Ты почему такой недовольный? — спросила Света, широко улыбаясь.

— Я довольный.

— Ну и правильно! Пойдём!

Я бросил взгляд на ухмыляющуюся Алину.

— Сам виноват, — заявила она. — Не нужно было глупости моим подписчикам говорить.

Что правда, то правда.

Мы дошли до дома Алины.

— Волосатая комната на втором этаже, — Алина уже подняла смартфон, готовая снимать.

— Идём за мной, — махнула рукой Света, первой поспешив к лестнице.

Мы остановились у дверей.

— Готов? Я буду тебя снимать, — предупредила Алина.

Я прикрыл глаза, собираясь с силами. На видеоролике надо выглядеть достойно, смотреть будут тысячи людей. Открыл глаза, приосанился, слабо улыбнулся.

— Готов, — кивнул я.

— Научи меня также преображаться, — пробормотала Света.

Алина открыла дверь, и я вошёл в комнату.

Пол устилал пушистый ковёр, из которого торчали игрушечные кисти и стопы. Стены были плотно усеяны десятками рук и ног — некоторые переплетались между собой, другие показывали разные фигуры, вроде сердечка, третьи просто торчали. Не меньше десяти рук просто показывали средние пальцы.

Посреди комнаты стоял диван, из спинки которого торчали мускулистые волосатые руки.

В углу находился деревянный массивный стол, на котором были разложены руки и ноги. Некоторые из них были закреплены на столешнице в виде держателей, другие образовывали декоративные узоры и орнаменты, третьи свободно лежали или свисали.

Я посмотрел на потолок — туда больная фантазия Алины тоже добралась. Из потолка торчали руки, которые держали в пальцах зажжённые лампочки.

— Пойдём, кое-что покажу, — Света потянула меня к стене. — Смотри, это нога для пинка под зад. Хочешь попробовать?

— Нет, — я неловко засмеялся и почесал затылок. — Если можно.

— Идём к дивану, только на руки не наступай.

Я сделал пару шагов по ковру, и меня за стопу резко схватила рука.

Я дёрнулся и чуть не разнёс игрушку в пыль от неожиданности. Света и Мия захихикали.

— Это было неожиданно, — признал я.

— Знаю, я в первый раз от страха завизжала, — похвасталась Света. — Идём.

Я аккуратно вытащил стопу из захвата цепких пальцев и подошёл к дивану.

— Садись.

Света усадила меня между двух торчащих волосатых рук. Затем согнула игрушки так, чтобы руки обняли меня.

— Ну как? — она отступила. — Приятно, когда тебя сзади обнимают мускулистые волосатые руки?

Алина, снимая меня, прыснула в кулачок.

— Кстати, неплохая задумка для тех, кому не хватает обнимашек, — я пощупал мягкую игрушку. — Особенно если сделать руки реалистичными. Для мужчин можно сделать женские конечности, а для женщин — мужские.

— Ты бы хотел, чтобы тебя обнимали женские руки? — уточнила на камеру Алина.

— Можно я промолчу? — посмеиваясь, я выбрался из плена волосатых рук.

— Ну как тебе? — спросила Алина. — Мы со Светой очень много сил и времени вложили. А мои подписчики поддержали игрушками.

— Очень… Необычно, — подобрал я правильное слово.

— И это мягко сказано, — добавила Мия.

Алина перестала снимать и пригласила меня попить чаю с печеньками, на что я с облегчением согласился.

— Останешься жить у Алины? — спросил я Свету, отпив горячий напиток.

— Да, если ты не против, — кивнула она.

— Конечно, не против.

— Я выложила видео с реакцией Артура, — объявила Алина. — Давайте читать комментарии.

— Будем по комментариям искать жену Артуру! — вскинула кулачок Света.

После утомительного чаепития я вернулся домой. Но отдыхать уже не хотелось, я сел в кресло и задумался, каким должен быть следующий шаг.

— Думаешь о Минковых? — спросила Мия.

— Да, — кивнул я.

— Разве не будешь просто видеоролик выкладывать, как с Беттихерами?

— Провернуть полноценный Апофеоз уже не получится, с каждым разом такие трюки приносят всё меньше эмоций. Будет толк, если я таким образом разоблачу клан из топ-10. Но Минковы мелковаты. Однако я могу сделать кое-что другое.

— Что? — заинтересованно спросила Мия.

— Заинтересовать другие кланы. Покажи мне список всех пленников с фамилиями из топ-500.

Я открыл ноутбук.

— Таких кланов пятьдесят два, — сказала Мия.

Я пробежался по верхушке списка: Новиковы из топ-44, Горцевичи из топ-62, Любовские из топ-68, Васильевы из топ-72, Григоряны из топ-77.

— А Минковы совсем бесстрашные, — заметил я. — Столько кланов задели, которые сильнее их.

— Три года назад в их исследованиях случился прорыв, — пояснила Мия. — Но обычные Маги с улицы оказались слабее подвержены изменениям крови, чем те, кто имеет сильную родословную.

— Давай запишем видеоролик, — я закрыл ноутбук. — Для глав всех тех кланов, которые пострадали от Минковых.

— Повод для мести, — догадалась Мия.

— А ты молодец, — я кивнул ей. — Минковы не трогали прямых родственников могущественных Магов, поэтому главам кланов нет особого дела до пропавших людей. Просто списали их как убитых. Но вот если подать им новость правильно — они очень даже заинтересуются. Я буду снимать ролик для клана Новиковых, ты потом сможешь отредактировать его для остальных? Поменять фамилии и имена.

— Да, без проблем.

— Тогда давай начнём.

Я установил штатив, сел на стул, прогнал в голове примерный текст и начал:

— Приветствую вас, мой посредственный зритель. Узнали? Имя мне — Профессор. И я записываю обращение лично к вам, Аркадий Новиков.

Сделал паузу.

— Четыре года назад в лесу пропали два ваших соклановца — Инна и Василий Новиковы. Их похитили, над ними долгие годы проводили эксперименты. Инна умерла два года назад, Василий едва жив. Завтра утром я выложу в Колыбель видео, где назову клан, виновный в этом преступлении. Он входит в топ-сто и обидел не один десяток могущественных кланов. До десяти вечера отправьте на счёт в описании сто тысяч рублей, и вы получите фамилию этим вечером. А также фамилии тех, кто тоже решил заплатить. На этом всё.

Я поднялся и взял смартфон.

— Ты продаёшь им возможность среагировать первыми и оторвать от Минковых самый большой кусок, — поняла мой замысел Мия. — Когда ты завтра утром выложишь видео, они сразу объявят войну Минковым. А благодаря твоему предупреждению заранее подготовятся к атаке и разделят между собой имущество Минковых. И связи между собой наладить смогут, тоже плюс.

— Да, — кивнул я. — Отправь видео кланам из топ-двухсот. Сколько их?

— Четырнадцать.

— Посмотрим, сколько из них согласятся заплатить.

Я включил видеозапись, сел на стул и записал второй ролик, где раскрывал фамилию виновника. Вместе со вторым видео Мия прикрепит файлы из украденного ею архива, в котором упоминаются опыты над их родственниками.

— Не забывай, что мы договорились разделить энергию пополам, — хитро прищурившись, напомнила Мия.

— Не бойся, не забуду, — усмехнулся я.

Мия начала рассылать видеозаписи адресатам, а я сел за компьютер — всё-таки поиграю сегодня.

Вечером, когда я закончил с очередной партией, она сказала:

— Сработал датчик на Фёдоре. Он попытался изнасиловать служанку в подвале.

— Даже недели не протянул, — покачал я головой.

— Он очень злой был, — пояснила Мия. — Много с мамой ругался. Ждал, когда ему позвонит отец и позовёт обратно. А Барону вообще без разницы.

— Все мы по-разному переживаем стресс. Сколько кланов отправили деньги?

— Пока шестеро.

— А сколько осталось до крайнего срока?

— Ещё полтора часа.

— Подождём. Можешь показать мне архив Минковых?

— Ты уверен? Там всё научным языком написано, вряд ли ты поймёшь.

— Переведёшь? — я улыбнулся кошечке. — Кстати, ты уже почувствовала энергию, которую я в Диск Майя направил?

— Да, почувствовала.

Игра на мониторе закрылась, на её месте появилось множество файлов. Один из них открылся, Мия заговорила:

— С этого препарата Минковы начали. Это «Альфа 1.0», в основе которого лежит Элементальная Сингуляризация, — Мия показала схему химического состава. — Основным ингредиентом является кровь разных Архимагов. Минковы пытались повлиять на микромагелы, используя кровь более могущественных Магов. Они испробовали более сотни составов, но все они провалились.

Я задумчиво кивнул.

— Дальше идёт «Омега 1.0», в основе которой Элементальное Перекодирование. В её состав входят редкие ингредиенты, насыщенные каким-то одним элементом. Минковы пытались добавить к Магу новый элемент. Все попытки провалились. Затем начались испытания инъекций, которые получили из скрещённых «Альф» и «Омег». Но тоже без результата. Дальше Минковы решили начать исследование мозга Мага, и их новые инъекции содержали сильные галлюциногенные вещества…

Я молча слушал, как клан Минковых год за годом ставил эксперименты на Магах — помимо инъекций, параллельно велись исследования по пересадкам органов и более экстремальным вариантам открытия нового элемента. Например, Мага могли медленно сжигать на протяжении месяца, постоянно восстанавливая здоровье, в надежде, что он получит элемент огня.

— Прорыв случился три года назад, — заканчивала Мия. — Тогда Минковы впервые смогли добиться хоть какого-то результата, они смогли немного изменить баланс элементов. Буквально на пару процентов и всего на пару дней, но это вызвало дикий ажиотаж.

Она замолчала и лукаво сощурила глаза.

— Хочешь узнать, каким был основной ингредиент?

— Да, — прямо ответил я.

Мия хихикнула и не стала больше тянуть:

— Минковы вкалывали испытуемым инъекцию «Дельта 1.0», основой которой является кровь зомби-Магов. Только она может хоть как-то воздействовать на микромагелы.

— Хм, — я закрутил монетку. — Можешь рассказать подробнее о последней инъекции?

Мия разложила для меня по полочкам всю информацию, которая касалась инъекции «Дельта», выдавая её в доступном для меня виде.

Когда она закончила, я ударил монетой по столу и торопливо спросил:

— Лилит ещё не закончила с проявлением Метки Души?

— Пока нет, но думаю, скоро закончит.

— Отлично. Пусть Ники передаст Лилит, чтобы она остановилась. Этой ночью мы проникнем в лабораторию клана Грейг, мне Лилит нужна без Метки.

— Хочешь проверить её талант? — поняла Мия.

— Да. У меня есть предположение, что инъекция «Дельта» пробуждает спящий элемент, как и Метка Души. И вполне возможно, что смерть и последующее воскрешение имеют такой же эффект.

Глава 14

К назначенному сроку из четырнадцати кланов девять решили поверить Профессору и сбросили на счёт по сто тысяч. Баланс почти достиг полутора миллионов — давно я так просто деньги не получал. И расплатились кланы не только деньгами — просматривая видео и обсуждая между собой моё предложение, они делились эмоциями.

Моё Ядро уже достигло 72% от максимального размера. Мия тоже была довольна — я ещё не выложил главное видео, а она уже получила немало энергии, резерв Диска Майя достиг 9%.

Я отправил видеозапись с доказательствами вины Минковых оплатившим кланам и решил создать новый Якорь — вылазку с Лилит назначил на два часа ночи, время ещё есть.

Из четырёх купленных мною Древних Звёздных Кристаллов остался один целый кусок и две трети второго.

Я создал седьмой Якорь, и второй Древний Кристалл уменьшился ещё на треть. Я решил установить артефакт в подвале своего дома. Ночью, когда все уже спали, я спустился туда и выбрал уголок в помещении, где слуги хранили инвентарь — лопаты, мётлы и прочие инструменты. Маги сюда не заходили, а от простых людей я смогу скрыться. На крайний случай — заставлю их забыть об увиденном Словом Забвения.

После установки Якоря я часик отдохнул — играл в компьютерные игры и смотрел ролики в Колыбели, пока не пришло назначенное время. Затем скрытно покинул дом и на такси поехал к гостинице, где остановилась Лилит. Уже оттуда пешком мы направились в сторону лаборатории, благо она была недалеко.

Ночной воздух был прохладным, улицы спали, редкие машины проносились мимо нас. Лилит шагала молча, её взгляд был сосредоточен. По моему приказу Ники поведала ей, куда мы идём и зачем это надо.

— Ты уже успела посмотреть видео с Профессором и разоблачением Беттихеров? — нарушил я тишину.

— Да, — тихо ответила Лилит.

— Значит, ты уже знаешь, что Профессор — это я?

Лилит удивлённо посмотрела на меня. Видимо, не знает.

— Да, это так, — я улыбнулся. — Завтра выйдет видео, где Профессор расскажет всю правду об опытах клана Минковых. Многие пострадавшие кланы предупреждены об этом и уже собирают силы, чтобы завтра объявить войну Минковым.

— Мой клан тоже? — уточнила Лилит.

— Да. Но ты будешь значиться как погибшая.

Лилит кивнула.

— Вот и здание «Грейг Констракшн», — заметил я. — Немного осталось. Давай я наложу на тебя пару Заклинаний на всякий случай.

Под любопытным взглядом Лилит я создал Стилус и нарисовал перед ней Астральный Круг, кастуя Заклинание Скрытности. Затем наложил на неё Заклинания Ночного Зрения и Улучшенного Слуха.

— Что это за магия? — спросила она, рассматривая мою ладонь, в которой исчез Стилус.

— Позже всё узнаешь, — пообещал я. — А сейчас идём.

Когда мы добрались до лаборатории, Мия, как обычно, взяла управление на себя и подняла ворота. Мы проникли внутрь.

Я повёл Лилит к прибору, который проверял талант Магов. Мия уже включила экран монитора.

— Тебе придётся снова пустить кровь, — обратился я к Лилит.

— У меня нет острых предметов.

— У меня есть.

Я взял ладошку Лилит и осторожно проколол ей палец остриём Стилуса. Несколько капель крови упало в металлический цилиндр.

— Подай ману.

Лилит выполнила приказ, и прибор зажужжал, собирая данные.

— Твои изначальные данные: элемент иллюзии — 82%, элемент света — 18%, Слабый талант, — напомнил я. — Минковы своей инъекцией смогли добавить тебе новый элемент: разум. Перед тем как я тебя вытащил, у тебя были следующие показатели: Иллюзия — 81%, Свет — 16% и Разум — 3%.

Лилит слегка побледнела, вспомнив своё заточение.

— Я не знала, что у них получилось, — пробормотала она.

— Ты одна из пятёрки испытуемых, которая добилась настолько впечатляющих результатов, — продолжил я. — Минковы не просто так рисковали и пленили Магов с сильной родословной. Кстати, Мия, сможешь удалить все данные по инъекции «Дельта» из архива Минковых? И все упоминания об успешных опытах? Скорее всего Минковы сами все данные уничтожат, когда утром видео выйдет, но лучше не рисковать.

— Да, — кивнула кошечка.

Наконец, результат анализа отобразился на экране. Яркая круговая диаграмма продемонстрировала элементальный баланс: Иллюзия — 60%, Разум — 23% и Свет — 17%.

— Я был прав, — довольно кивнул. — Кровь зомби-Магов заменяет опыт воскрешения. Но если человек по-настоящему умрёт и воскреснет, его спящий элемент, за который отвечает душа Мага, пробудится. Так случилось с Лилит.

— Плюс двадцать процентов, — заметила Мия, вдруг появившись на включённом экране. — Неплохо. Но талант всё равно Слабый.

Лилит вздрогнула и отступила на пару шагов.

— Не бойся, это Мия, — представил я и спросил у кошечки: — Всё-таки решила показаться?

— Ты сам сказал, что будешь раскрывать Лилит всю правду, поэтому связал её такой крепкой клятвой, — Мия потянулась, наслаждаясь ошарашенным состоянием девушки.

— Да, — я посмотрел на Лилит. — Позже Мия тебе расскажет о себе. Сейчас давай займёмся делом. Как далеко ты прошла в создании Метки Души?

После ответа Лилит я понял, что ей требуется лишь небольшой толчок до проявления Метки Души, и решил, что лучше это сделать сейчас — чтобы на месте проверить, как изменится баланс элементов.

— Рядом нет лишних людей? — спросил я Мию.

— Нет, можешь не беспокоиться.

За полчаса Лилит смогла проявить свою Метку Души — Библиотеку Души. На её ладошке появился рисунок книги цвета платины.

— Ты молодец, — я погладил её по голове. — Активируй его.

Книга на ладони засветилась, Лилит прикрыла глаза и ушла в себя.

— Какие способности у её Метки Души? — спросила Мия.

— Лилит может войти в своё подсознание и исследовать его как огромную библиотеку, — пояснил я, загнув первый палец. — Каждое её воспоминание, знание или опыт представлены в виде книг или свитков. Она способна запоминать огромные объёмы информации с абсолютной точностью после единственного прочтения или просмотра, — загнул второй палец. — Лилит может мгновенно анализировать и структурировать полученную информацию, выявляя скрытые связи и закономерности. Пока что всё. Когда она пройдёт первый апгрейд, у неё появится способность проецировать свои мысли и образы во внешний мир, создавая иллюзии или голографические отображения из своей библиотеки, и возможность устанавливать ментальный контакт с другими разумами, делиться знаниями или читать поверхностные мысли.

— Это очень полезная способность, — оценила Мия.

— Сама Метка сделала Лилит в разы умнее, — добавил я.

— Вы кое-что не сказали, — Лилит открыла глаза. — Мой разум способен обрабатывать несколько потоков информации одновременно без потери эффективности. И существует возможность передавать книги между Библиотеками Души, если носители Меток находятся рядом.

— Про это я не знал, — улыбнулся я. — Ну как новые ощущения?

— Удивительно, — призналась Лилит. — Никогда я не ощущала себя настолько… особенной.

— Ты и есть особенная. В твоём клане у единиц существует возможность создать такую Метку. Теперь давай снова проверим твой талант.

Лилит кивнула и протянула ладонь, чтобы я её уколол.

— В клане Григорян лет двести назад жил Архимаг с таким же набором элементов, как у тебя, Лилит, — решила просветить нас Мия. — Он был известен как Радиантный Мираж. Сочетание его элементов так и называлось.

— Мой предок, Генрих, — кивнула Лилит. — Не знала, что у него был такой же набор элементов.

— Радиантный Мираж сочетал яркость света с ментальной мощью и искусством иллюзий, — начала читать Мия с невидимого мне источника. — Архимаг мог создавать иллюзорных призраков, мог создавать ментальные проекции и передавать свои мысли. Он стал известен благодаря Покрову Миража, который мог скрыть от лишних глаз целый замок. Говорят, что под конец жизни Архимаг создал ультимативный атакующий навык — Фантомное Сияние Апокалипсиса, который идеально отражал суть его элементов. Он объединял ослепительный свет, силу разума и мастерство иллюзий для создания крупномасштабной атаки.

— Звучит довольно мощно, — оценил я.

— У дедушки Генриха в основе элементов стояла иллюзия. У меня же будет разум. Но спасибо за подсказку, я поищу информацию о нём.

На экране высветилась новая диаграмма: Иллюзия — 44%, Разум — 37% и Свет — 19%.

— Средний талант, почти Высокий, — искренне удивилась Лилит.

— Отлично, — я довольно кивнул. — Теперь надо прибраться, и можно возвращаться. Я узнал всё, что хотел.

Мы без проблем вышли из лаборатории и дошли до гостиницы Лилит. В номере я сел в кресло и посмотрел на девушку, которая весь путь шла в задумчивости.

— У тебя много вопросов, знаю, — начал я. — Давай начну по порядку. Ты уже ознакомилась с моей историей, ещё полтора месяца назад я лежал в кровати калекой и не мог самостоятельно передвигаться. Но однажды во мне пробудилась память другого Артура Грейга — из параллельного Мира. А вместе с ней ко мне пришла и Мия. Я получил новые знания и смог исцелить свои ноги.

Чтобы не шокировать Лилит, я решил подать свою историю со стороны Артура-Мага, а не Артура-Заклинателя. Так будет проще принять мою странность.

Я кратко объяснил Лилит суть Искусства Заклинателей. Продемонстрировал ей Нулевую, Первую и Вторую Формы — Метку Души, Стилус и Перчатку. Показал Астральные Навыки и на её глазах создал Печь Алхимика.

Лилит внимательно слушала меня. Я почти ничего от неё не скрывал — рассказал про осьминожку, Организацию, Камни Меток и торговлю с Булгаковым.

Когда я закончил, на улице уже светало.

— Можно я активирую Метку? — спросила Лилит. — В Библиотеке я смогу быстрее проанализировать все данные.

— Да, конечно.

Лилит прикрыла глаза, Метка на её ладони засветилась.

Несколько минут она сидела, погружённая в Библиотеку Души. Затем открыла глаза и спросила:

— Какова ваша конечная цель?

— Хочу достичь бессмертия, — ответил я. — Пока не знаю, как. В параллельном мире Заклинатели могут стать Ангелами и оставить отпечаток в Астрале, который никогда не исчезнет. Люди всегда будут помнить имена Ангелов. В этом мире я не знаю, возможно ли такое.

— А вы знаете? — Лилит посмотрела на Мию.

— Такое возможно, — степенно кивнула она. — Если представить, что Сердце Астрала — это прямая линия, то параллельные миры тоже можно выставить в линию, которая будет постепенно отдаляться от линии Астрала. Вот цепочка: Мир Заклинателей — Мир Демонов — Мир Зомби — Мир Магов. Мир Заклинателей сливается с Сердцем Астрала, поэтому там настолько близка связь. А Мир Магов довольно далеко от него. Но это привело к своим плюсам — в Мире Магов появились технологии, которых нет в Мире Заклинателей.

Лилит серьёзно кивнула. Я же досадливо поморщился — надо было раньше с Мией на эту тему поговорить. Хотя, информация об Астрале и параллельных мирах мне пока не особо нужна.

— А что вы будете делать после того, как станете бессмертным? — спросила Лилит у меня.

— Переходи на «ты», — улыбнулся я. — Вот когда стану — тогда и посмотрим. Сейчас нечего загадывать.

Лилит кивнула.

— Я бы предпочла обращаться к вам на «вы». Вы хотите, чтобы я взяла управление организацией на себя?

— Да. С поддержкой Ники и Мии, учитывая твою Метку Души, ты станешь идеальным управленцем. Ты сможешь набирать в Организацию не только Нумерованных, но и других Магов. Сможешь давать задания нашим ремесленникам — Любе и Роману, платить им справедливую цену и продавать их товары по выгодной цене другим кланам, пользуясь именем Хранителей Знаний. Конечно, я буду поглядывать за твоей работой.

— Вы хотите сбросить на меня всю работу, — справедливо заметила Лилит.

— Можно и так сказать, — не стал юлить я. — У меня нет времени на управление Организацией.

— А какой у меня будет номер в Организации? — вдруг спросила она.

— Пусть будет третий, — усмехнулся я. — А у меня — второй.

Я вытащил коробочку с Алыми Чернилами и положил их на стол.

— Хорошо, — Лилит серьёзно кивнула. — Мне нужно время, чтобы оценить масштабы Организации и миссии отдельных членов. И я приступлю к работе.

— Конечно, спасибо тебе, — я нежно посмотрел на девушку, на которую удалось спихнуть всю неинтересную работу. Золотце моё! Буду беречь как зеницу ока мою лучшую работницу.

Лилит смутилась от моего взгляда и, кашлянув, отвернулась.

— Злодей ты, — хихикнула Мия.

— Я грамотно делегирую, — поправил её. — Кстати, Лилит, ты тоже у меня учись. Ищи людей, на которых сможешь скинуть часть работы.

— Мне это не надо, — пожала она плечами. — С Библиотекой Души мне не сложно держать под контролем всю деятельность Организации. Даже если в ней будет тысяча человек — я не буду испытывать сложностей.

— Не сомневаюсь в этом, ты большая молодец, — я показал ей большой палец и поднялся. — Мне пора, надо хоть пару часов поспать.

— Хорошо, — кивнула она. — Я пока буду говорить с Ники.

— Не стесняйся задавать любые вопросы. Если Ники не будет знать ответ, я подскажу, — великодушно разрешила Мия.

— Спасибо, — Лилит вдруг смутилась. — А вас можно погладить? Я очень люблю кошек.

— Попробуй.

Пальцы Лилит прошли сквозь голограмму, она испуганно отдёрнула руку. Хихикнув, Мия стала материальной и сказала:

— Сейчас получится.

Я пару минут подождал, пока Лилит тискала Мию. Потом попрощался с девушкой и покинул гостиницу.

Поспал четыре часа, позавтракал и приступил к созданию видеоролика для окончательного разоблачения Минковых. Установил штатив, сел перед камерой. Экран зажёгся, и я начал пафосно говорить:

— Здравствуйте, мои посредственные зрители. Я — Профессор, и сегодня у меня есть для вас кое-что особенное.

Щёлкнул пальцами, и Мия вывела на экран видеозаписи с испытаниями над больными. Доктора в белых халатах вкалывали инъекции прикованным Магам, и тех начинало корёжить.

Мия быстро пролистала десяток таких записей. Она и шестой этаж показала — там были большие общие зоны, в которых заключённых держали группами.

— Переключаю на тебя, — предупредила Мия.

Я продолжил говорить:

— Этот клан занимался экспериментами на протяжении восьми последних лет. В ходе бесчеловечных опытов было убито более трёх тысяч обычных людей и тысячи Магов.

Я сделал паузу, нагнетая атмосферу.

— Людей хватали прямо на улицах. Каждый из вас, зритель, мог стать в будущем целью этих нелюдей.

Я снова сделал паузу и больше не стал тянуть:

— Клан Минковы — вот кто стоит за этими бесчинствами. Под видео вы сможете найти все доказательства, а также имена тех, кто в данный момент находится в этой тюрьме. Адиос, друзья.

Я чуть склонил голову и выключил видеозапись. Десять минут Мия её редактировала и запустила в Колыбель.

— Лилит спит? — спросил я.

Через осьминожку я чувствовал, что она уже вживила себе Алые Чернила.

— Пока да, но она попросила Ники разбудить её, когда ты выложишь разоблачение, — отозвалась Мия.

— Хорошо, — кивнул я.

— Уже полетели первые комментарии, — усмехнулась Мия. — Никто не сомневается, что Профессор говорит правду.

— Так и надо, — я уже начал ощущать приток новой энергии. Пока небольшой, но это только начало.

— Кстати, Валентин уже вышел на деда Лимона. Скоро достанет кровь, образцы ДНК и начнёт делать Камни Невидимости.

— Ну и отлично, — я задумался над тем, какие у меня ещё есть дела. Выходило так, что пока я свободен.

— Почему бы нам не убить Льва Верида-Даревского? — предложила Мия. — Валентин не откажется за дополнительные деньги.

— Наказание несоразмерно деянию, — покачал я головой. — Вот если выяснится, что Барон Верида-Даревский маньяк-насильник, тогда да, можно его и прихлопнуть. А просто так убивать человека я не буду, это путь в одну сторону.

Мия не ответила, равнодушно поведя ушком.

— Вильгельм пока никак не собирается Серафиму мстить? — спросил я и зевнул. Не выспался.

— Не вижу никаких намёков на это, — отозвалась Мия.

— Какой терпеливый, — пробормотал я.

— Барон тоже ничем не дал понять Вильгельму, что узнал о готовящемся перевороте.

Я кивнул. Все держат ножи за спиной и выжидают удобного момента. Что ж, пусть ждут — меня всё устраивает.

Пока видео набирало обороты, я лёг досыпать. Проснулся от голоса Мии:

— Вставай, важные новости.

Я открыл глаза и сел.

— Зомби атаковали, — торжественно объявила Мия.

Глава 15

Пока умывался, Мия рассказывала детали:

— Пять древних библиотек Григорянов, которые были связаны между собой подземными магическими переходами, были одновременно атакованы. Совет Десяти как будто ждал этого и смог отреагировать: две библиотеки были уничтожены, но три захвачены вражескими Магами. И сейчас из них толпами валят зомби.

— Ого, — я приподнял брови.

— Клан Кафка оказался предателями, они связаны с зомби, — продолжила Мия. — Это они напали на библиотеки. Сейчас Александра пытается узнать побольше.

Я вернулся в комнату и открыл ноутбук. Мия развернула передо мной карту и показала координаты трёх мест, где случился прорыв.

Первая — в пригороде города Волгоград, вторая — в пригороде города Нижнеград. Третья точка была самой неудачной — чуть ли не в центре Екатеринбурга. Две библиотеки, которые удалось уничтожить, — в столице и Петрограде.

— Кроме этих прорывов, по всей стране в десятках городов вспыхнула эпидемия зомби-вируса, — продолжила Мия. — В Баренцево море уже вошёл мёртвый флот, а с Чёрного Континента выдвинулись сотни тысяч зомби. И это я не говорю о Мёртвых Землях, которые активизировались по всей стране.

Я молча кивнул. Ничего удивительного — две расы, противоположные по своей сути, не могут сосуществовать. В прошлой жизни битвы людей и демонов не прерывались ни на день.

— Есть и хорошие новости, — хмыкнула Мия. — После выхода видео сразу девять кланов объявили Минковым войну и буквально за несколько часов захватили большую часть их имущества. В бункер уже вторглись спасатели, а сами Минковы закрылись в клановом квартале и объявили о капитуляции.

— Ожидаемо, — бросил я.

— Ещё, Валентин достал кровь и образцы ДНК, а Лимон закончил с Камнями Воскрешения.

— Елизавета знает про них? — задумчиво спросил я.

— Не знаю, — покачала головой Мия. — Отец мог и не рассказать ей. А зачем тебе?

— Хочу рассказать о новых свойствах Камней. Пусть Лимон готовит Круг для передачи. Я ему отправлю ещё два Камня Души, пусть сделает для меня два Камня Воскрешения. Мне они в прошлый раз пригодились.

— Передала. Валентин пока ищет безопасное место, чтобы начать делать Камни Невидимости.

— Пусть ищет.

Я открыл ноутбук, собираясь написать сообщение князю Булгакову, и задумался. У меня появилась идея.

— Можешь связать меня с Лимоном? Я хочу поговорить с ним через Ники.

— Да, конечно.

* * *

Столица, жилой комплекс «Чемпион».

Лимон отдыхал на кожаном чёрном диване и смотрел в потолок. Недавно он закончил последний Камень Воскрешения и теперь мог позволить себе расслабиться.

В дверь постучались.

— Входи, — Лимон, пыхтя, сел.

В его кабинет вошла встревоженная Даша, одетая в брендовую пижаму из чистого шёлка за сотню рублей. В руках она держала новенький ноутбук последней модели.

— Ты видел новости? — хмурилась она. — Зомби начали полномасштабную войну!

Сердце Лимона быстро застучало, но он постарался подавить волнение.

— Покажи.

Даша села рядом с ним и передала ноутбук. Лимон хмуро прочитал новости из нескольких независимых источников — картина складывалась ужасная. Но не критичная. Официальные власти не известили о том, как именно случился прорыв — лишь уведомили, что изначально точек выхода зомби было больше, но часть удалось уничтожить, в том числе и тот, что находится в столице.

— Если бы зомби смогли вырваться в столице… — Лимон криво усмехнулся. — Ладно, покавсё не так критично.

В его кармане завибрировал смартфон. Лимон сказал сестре:

— Пока не выходи из дома, если что-то хочешь — заказывай доставку. Посмотрим, как дальше будут развиваться события.

— Хорошо, — кивнула Даша.

Недавно их жизнь кардинально изменилась — Лимон нашёл какую-то невероятную работу, за которую платили баснословные деньги. В детали он не вдавался, и Даша не выпрашивала — верила, что так будет безопаснее. Но с недавних пор брата она слушала беспрекословно.

Когда сестра вышла, Лимон достал смартфон.

— Привет, — ему помахала Ники. — Есть предложение.

— Какое? — заинтересовался Лимон.

До этого момента все предложения от Ники сулили большие деньги.

— Какой у твоей сестры талант? — интонации Ники неуловимо изменились, но Лимон не обратил на это внимания.

— У неё Слабый талант, — с сожалением сказал он. — Два элемента — вода и свет. Но сильный перевес у воды, к тому же этот элемент у неё имеет слабое Благословение Богини Жизни.

— Есть способ пробудить у неё спящий элемент, — продолжила Ники. — Но для этого нужно убить её и воскресить твоей Меткой. Существует вероятность, что талант твоей сестры можно поднять до Среднего.

— Убить сестру? — Лимон нахмурился.

— Сам решай, — пожала плечами Ники. — Всё можно провернуть безопасно. Она даже ничего не поймёт. Если боишься, можно проверить эту теорию сперва на ком-то другом. Но твоя Метка Души действует безотказно, не сомневайся в ней.

Лимон медленно кивнул.

— Хорошо, попробуем. Но на всякий случай пусть под рукой будет Камень Воскрешения.

После всех опытов с покойниками Лимон не боялся, что его Метка Души не сработает.

— Конечно. Скоро к тебе прибудет член Организации, — сказала Ники. — Он всё подготовит.

— Хорошо, — с сомнением кивнул Лимон. — Буду ждать.

* * *

Я отвёл взгляд от экрана, на котором транслировалось хмурое лицо Лимона, и сказал Ники:

— Александра сможет достать портативный анализатор таланта? Деньги не проблема.

— Сейчас.

Я поднялся и создал Стилус. Нужно приготовить несколько простеньких препаратов для сестры Лимона.

Когда закончил с алхимией, Ники доложила:

— Александра знает, у кого купить такой анализатор. За него просят три тысячи рублей.

— Пусть покупает, — велел я.

— Она узнала некоторые детали про прорыв зомби. Оказывается, Совет Десяти схватил одного из высокопоставленных членов Беттихеров. Под пытками тот и сдал предателей.

— Скажи Лимону, чтобы он готовился к передаче десяти Камней Воскрешения. Я ему передам два Камня Души, пусть займётся одним из них. Я к нему попаду только через несколько часов.

— Хорошо.

Вскоре Лимон подготовился, и я ему передал два Камня Души, взамен забрав десять Камней Воскрешения.

— Как быстро тратятся Камни Души, — вздохнул я. — Через торговлю с Булгаковыми я получил уже двадцать пять камней. Но осталось у меня всего пять… Что там у Александры?

— Едет к продавцу.

Я спустился и пообедал. Попросил дворецкого не тревожить, тот понятливо кивнул.

Вернувшись в комнату, я вытянул над собой левую руку и активировал Перчатку. На костяшке среднего пальца, где находились Астральные Врата, закрутился полупрозрачный вихрь. Благодаря видеозаписи Профессора энергии у меня было предостаточно, и я мог без оглядки тратить ману на перемещения.

Я сосредоточился, настраиваясь на один из своих Якорей. Вихрь соскользнул с руки и увеличился в размерах, достигнув моего роста. Я вступил в него и ощутил привычное с прошлой жизни ощущение перемещения — будто тело сжимается в спираль и резко разжимается обратно.

Оказался я в тёмном контейнере. Постоял несколько секунд, приходя в себя, и создал Стилус. Наложил на себя Заклинание Скрытности и покинул контейнер. Никого рядом не оказалось — Мия подобрала очень удачное место.

— Александра купила анализатор. Она сейчас в центре, в ресторане чай пьёт. Что ей передать? — спросила Ники.

— Пусть найдёт какой-нибудь парк. Скажи, что член Организации заберёт у неё анализатор.

— Поняла.

Я вызвал такси и поехал к парку, который указала Ники. Под Маской Многоликого я подошёл к Александре, которая сидела на скамейке с коробкой в руках. Увидев меня, она взяла смартфон. Ники подтвердила мою личность, и Александра молча передала мне коробку.

Дальше мой путь лежал к Лимону. Он уже сделал Камень Воскрешения и сейчас отдыхал.

Я доехал до его жилого комплекса — красивое место, очень живописное. И здание хорошее, Лимон не поскупился. Поднялся на восьмой этаж, дверь в квартиру Лимона была приоткрыта. Парень, явно настороженный, ждал меня. Хоть он и доверял Организации, но бдительность не терял, молодец.

— Привет, — я кивнул ему.

Маска Многоликого переделала меня под двадцатилетнего улыбчивого юношу.

— Привет, — Лимон посторонился, пропуская меня внутрь.

— Хорошая квартира, — сразу похвалил я. — Сколько квадратов?

— Сто семьдесят, — буркнул Лимон.

— О, у нас гости? — в прихожей появилась симпатичная девушка, одетая в шорты и футболку. Увидев меня, она смущённо пригладила растрёпанные каштановые волосы и сердито посмотрела на брата.

— Почему не предупредил, что будут гости⁈

Лимон не ответил.

Я с улыбкой протянул руку и пожал мягкую ладошку Даши. В следующее мгновение её глаза закатились, она начала падать. Я подхватил её и понёс в гостиную.

— Что ты сделал? — рассердился Лимон, догнав меня.

Я положил Дашу на диван и холодно посмотрел на парня.

— Меня послали не чай с вами пить. Успокойся, твоя сестра заснула.

Лимон вздрогнул и крепко сжал зубы, унимая волнение.

Я сходил за коробкой с анализатором, которую оставил в прихожей. Когда вернулся, Лимон уже более-менее успокоился. В руках он сжимал смартфон — скорее всего, уже связался с Ники.

Я открыл коробку и вытащил оттуда футляр. Внутри лежали части анализатора, который внешне, в собранном виде, был похож на металлический шприц с дисплеем на цилиндре. Я собрал прибор и осторожно взял кровь у Даши, после чего активировал анализатор, подав туда ману. Лимон стоял рядом и нервно следил.

— Вода восемьдесят два процента, Свет восемнадцать, — констатировал я, увидев круговую диаграмму, закрашенную всего двумя цветами — синим и золотым.

— Я мог бы и сам сказать, — буркнул Лимон.

— Необходима точность, — я положил шприц в футляр, затем достал из боковой сумки небольшую склянку с прозрачной жидкостью.

— Что это? — нервно спросил Лимон.

Не ответив, я откупорил склянку и капнул жидкость в приоткрытый рот Даши.

— Знаешь, я передумал. Давай сперва испробуем этот метод на ком-то другом…

— Поздно. Она мертва. Держи, — я протянул ошеломлённому Лимону Эликсир Высшей Регенерации. — Выпей и используй Метку Души.

— Мертва?.. — Лимон побледнел, глядя на сестру. Но Эликсир принял.

— Да, безболезненная и моментальная смерть. Когда твоя сестра очнётся, она даже не вспомнит об этом.

Лимон откупорил крышку пробирки и залпом выпил эликсир. Несколько секунд он стоял, прикрыв глаза. Затем подошёл к сестре, положил левую ладонь ей на лоб и активировал Метку.

Даша задышала, её кожа, которая уже начала бледнеть, вернула розоватый оттенок.

Я деловито очистил анализатор и под сосредоточенным взглядом Лимона вновь взял у Даши кровь.

— Смотри, — показал я ему экран.

— Новый элемент?.. Зелёный, это… растения?

— Нет, у твоей сестры Жизнь. На индикаторе не зелёный, а изумрудный. Вода — семьдесят процентов, жизнь — пятнадцать и свет — пятнадцать.

Пока Лимон переваривал услышанное, я во второй раз капнул в рот Даши Зелье Быстрой Смерти. И она вновь умерла.

— Что ты делаешь⁈ — вытаращился на меня Лимон.

— Воскрешай, я пока анализатор почищу.

Лимон нервно приложил ладонь к голове сестры, и она вновь задышала.

— Больше так не делай! — потребовал он.

— Давай проверим.

В третий раз взял кровь у Даши. Как и думал, показатели вновь сменились.

— Вода — пятьдесят пять процентов, жизнь — тридцать три и свет — двенадцать. Поздравляю, у твоей сестры теперь Средний талант, она может стать Гранд-мастером.

Я пожал руку ошеломлённому Лимону, который смотрел на сестру и хлопал глазами.

— Давай продолжим. Ещё одна смерть — и её талант может повыситься до Высокого.

Пока Лимон не возразил, я капнул зелье Даше, и вновь она погибла.

— Воскрешай, — деловито велел я, очищая анализатор.

Лимон, стиснув зубы, воскресил сестру.

— Вода — пятьдесят три процента, жизнь — тридцать пять и свет — двенадцать. Похоже, это предел, — задумчиво сказал я.

— Достаточно, — процедил Лимон. — Оставь её в покое.

— Она и так в покое, не бойся. Хочешь, твой талант проверим? У тебя он тоже изменился.

Лимон, чуть помешкав, кивнул.

— Какие у тебя были изначально элементы?

— Вода — девяносто два процента и Смерть — восемь процентов.

— Редкий элемент, — уважительно сказал я.

— Но толку-то, если он настолько слаб, — криво усмехнулся Лимон.

— Давай проверим.

Я взял кровь Лимона. Анализатор думал непривычно долго, и вскоре появилась круговая диаграмма с тремя цветами — синим, пепельным и изумрудным. Но что самое удивительное — все три цвета занимали примерно одинаковую площадь.

— Поздравляю, у тебя Высший талант, — задумчиво сказал я. — Все три элемента в идеальном балансе.

— Н-но… как?.. — Лимон не мог поверить в увиденное.

— У любого человека, который обладает благословением Богини Жизни, есть элемент жизни. У большинства он скрыт, как у тебя и твоей сестры. Вы получили слабенькие способности исцелять, которые могли продемонстрировать через элемент Воды, но не более. Получение Метки Души или воскрешение пробуждают скрытый элемент. Твоя Метка Души уникальна. Она сочетает в себе сразу два элемента — Жизни и Смерти. Это очень круто, скажу я тебе. Поэтому, когда ты её пробудил, все три твоих элемента вошли в баланс.

На самом деле, я сам только сейчас это понял. В прошлом мире Заклинатели могли пользоваться любым элементом — надо было лишь знать формулу Заклинания. Но после экспериментов с Дашей я понял, что благословение Богини Жизни у большинства Магов — это лишь скрытый элемент жизни.

— Как мы это объясним? — Лимон сглотнул.

— Спроси, насколько стар их анализатор, — подала голос Мия.

Я повторил её вопрос. Лимон задумался, вспоминая.

— Ему лет пятьдесят, — неуверенно сказал он. — Довольно громоздкая машина.

— Старые модели анализаторов часто ошибались с редкими элементами. А Смерть и Жизнь — очень редкие. Поэтому можно списать на ошибку анализатора, — подсказала Мия.

Я повторил за ней, и Лимон немного успокоился.

— Сестра точно в порядке? — он вернулся вниманием к Даше.

— Конечно, спит. Давай разбудим.

Я разобрал анализатор и убрал его в футляр. После этого достал Порошок Восстановления и под бдительным взглядом Лимона посыпал им девушку.

Спустя несколько секунд её ресницы затрепетали, она открыла глаза и мутным взором посмотрела на Лимона.

— Брат?.. Что случилось?

— Тебе надо лучше кушать, — с улыбкой сказал я. — Ты в обморок упала, представляешь?

— Ой, — Даша села и потёрла глаза. — Прошу прощения. Не знаю, что со мной. Может, что-то не то съела…

— Тебе не понравились острые крылышки, может, из-за них? — подхватил легенду Лимон. Он веселел на глазах. Наконец до него дошло, что именно только что произошло и чем это грозит. Высший талант — это шанс стать ГрандМагом!

— Ладно, ребят, мне уже пора, — я подхватил коробку.

— А на чай не останешься? — спросила Даша.

— На чай с лимоном? — уточнил я.

— И со мной, — кивнула Даша.

— Нет, я быстро заскочил. Пока, Лимон, — я махнул парню рукой и бодро направился на выход.

— Интересно, а Лимон уже додумался, что может сделать частную клинику повышения таланта для очень богатых клиентов? — хихикнула Мия.

— Скоро догадается, — усмехнулся я, войдя в лифт. — Можешь написать Булгакову, что я готов передать ему последнюю партию Камней Воскрешения?

— Да. Про свойства скажешь?

— Да.

Покинув жилой комплекс, я нашёл небольшой ресторанчик с уличной верандой и сел в самом углу. Вместе с Ники мы сделали новую страничку для Булгакова. Я написал адрес ссылки на бумажке, скрутил её в трубочку и положил в мешочек с Камнями Воскрешения. Можно отправить по почте, но зачем? Так более аутентично. После этого использовал Птичий Свисток.

Спустя пару минут на спинку соседнего стула приземлился жирный голубь. Я протянул руку и погладил его. Голубь не мог пошевелиться — осьминожка подчиняла его. Когда глаза птицы полностью покраснели, я привязал мешочек с запиской и Камнями Воскрешения к его лапке и направил голубя к князю Булгакову.

Мне принесли заказ — чайник с зелёным чаем. Но я не притронулся к нему. Когда голубь передал заказ, я оставил деньги на столе, пошёл в туалет и использовал Астральные Врата, чтобы вернуться домой.

* * *

Бизнес-центр «Луч».

Роман Булгаков получил десять Камней Воскрешения и записку с ссылкой. Он вбил её на планшете и попал на простенькую страничку, на которой под рисунком Камня Воскрешения шла небольшая приписка:

«Камень Воскрешения способен пробудить скрытый элемент. Если его использовать два раза, человек со Слабым талантом приобретёт Средний талант. У магов со Средним и Высоким талантом может измениться баланс элементов».

Роман нахмурился, быстро достал смартфон и позвонил своему сыну — Святославу, который уже восстановился после превращения из зомби в человека.

— Привет, сын, — тепло заговорил Роман. — Проверь свои элементы и доложи мне, есть ли изменения.

— Хорошо, отец.

Роман поговорил немного с сыном и отключился. Следующие полчаса он нетерпеливо ждал результатов.

Когда сын позвонил, Роман тут же взял трубку.

— Отец, — голос Святослава был растерянным. — Мой элемент жизни резко усилился, а остальные два элемента уменьшились. Сейчас все три элемента выше тридцати процентов.

У Романа перехватило дыхание.

— Отец, у меня, похоже, Высший талант, — словно сам не веря тому, что говорит, пробормотал ошеломлённый Святослав.

Глава 16

Уже темнело, когда я вернулся в свою комнату и сел в кресло. Прикрыл глаза и проверил Ядро — пока 91%. К сожалению, нападение зомби отвлекло внимание людей от видеозаписи с разоблачением Минковых, поэтому Ядро росло не так быстро, как могло бы.

Я открыл ноутбук и пролистал свежие новости.

— Совет Десяти отправил всем главам кланов требование о выполнении Дворянского Указа, — вслух прочитал я.

— Да, Совет ввёл усовершенствованную систему распределения обязательств на основе балльной шкалы, — Мия запрыгнула на стол и легла, обвив лапку хвостом. — Каждый клан в ближайший месяц обязан отправить на помощь армии минимум сто баллов. За каждого Мага начисляется от одного до двадцати баллов, в зависимости от ранга и специализации. Целители и редкие специалисты ценятся выше остальных. Магические артефакты тоже имеют свою стоимость, как и деньги. Но материальными взносами разрешено восполнить не более тридцати процентов от общего количества баллов. Введены бонусы за оперативность: чем быстрее клан предоставит помощь, тем больше дополнительных баллов получит. Есть также система штрафов за некачественное выполнение обязательств. Кроме того, создан механизм перераспределения излишков: если клан перевыполнит норму, дополнительные баллы можно передать другому клану за плату.

— Гибкая система, — кивнул я. — И избежать личного участия невозможно. Барон уже решил, кого отправит?

У клана Грейг только один Гранд-мастер — сам Барон. Но у него достаточно много Мастеров, полно оружия и магических артефактов.

— Пока нет, но скоро будет собран Совет Клана, — ответила Мия.

— Посмотрим, как всё закрутится, — я усмехнулся.

— Кстати, тебе прислали билеты на завтрашний самолёт до столицы. Будешь заселяться в Академиум.

— Хорошо. Как в целом ситуация с зомби?

— Ну-у, как тебе сказать, — Мия склонила голову набок. — С одной стороны, ситуация относительно стабилизировалась. Армии Совета удалось остановить продвижение зомби и создать укреплённые периметры вокруг точек прорыва. Но с другой стороны, появляются новые очаги заражения, а разведка докладывает о концентрации сил зомби на границах страны, как по суше, так и на море. Вроде ничего критического не случилось, но в перспективе всё плохо.

— Ты права, — я поморщился. — Когда прибудут основные войска мертвяков, станет жарко.

Я закрутил монетку, глубоко задумавшись о том, что мне предстоит сделать. Не знаю, сколько времени прошло. Но когда я закончил — увидел Мию, которая не сводила с меня любопытного взгляда.

— О чём думал? — прямо спросила она.

— Апофеозы, — ответил я, помассировав переносицу. — Придумал, как организовать три Апофеоза.

— Целых три? — удивилась Мия.

— Да, — я открыл ноутбук.

— Ники, девочка моя, привет.

— Привет, — на экране появилась синяя кошечка.

— Как там дела у Любы? У Романа?

— Люба учится делать простой целебный отвар, Роман сегодня ходил смотреть будущую мастерскую и подсказывал, как её можно дополнить.

Я задумчиво кивнул.

— Спроси у Лимона, готов ли он продолжать делать Камни Воскрешения.

— Хорошо, сейчас.

— А что за Апофеозы? — не сдавалась Мия.

— Позже сама всё узнаешь, если получится, — я подмигнул кошечке.

— Всегда ты так, — проворчала Мия.

— Лимон готов, — появилась Ники.

— Скажи, пусть подготовится получить награду в виде энергии.

— Хорошо!

Поток энергии с видео про Минковых продолжал поступать, и его хватит, чтобы помочь Лимону с его Ядром пятой ступени.

— Он готов!

Я сосредоточился на осьминожке и нащупал нить, которая вела к Ядру Лимона. Направил по ней энергию. Закончил, только когда Ядро достигло пика.

— Если Лимон продолжит делать Камни, то скоро получит Эликсир Развития Ядра.

— Передала, — Ники широко улыбнулась.

— Теперь давай напишем Булгаковым. Предложим им купить ещё Камней Воскрешения, думаю, они не откажутся. Но кое-что надо изменить.

Ники открыла страничку. Я поменял цену: теперь за один набор из пяти Камней Воскрешения нужно добавить ингредиент — Фиолетовую Календулу. Из-за новых свойств Камня Воскрешения — пробуждения спящего элемента — цена поднялась.

— Тебе Князь написал, — сказала Мия. — Спрашивает, можешь ли ты снова передать Хранителям, что Булгаковы готовы к торговле.

— Отлично, — довольно кивнул я.

Открыл почту и ответил Князю, что передам его сообщения. После этого лёг спать — на улице уже поздняя ночь.

Утром меня разбудил звонок Алины.

— Да? — вяло пробормотал я.

— Ты спишь, что ли? — удивилась Алина. — Забыл, что сегодня в столицу летим⁈ Академиум же!

— Не забыл, — я сел и глянул на время. — Самолёт через три часа.

— Ага. Поедем вместе?

— Хорошо.

Я отключился и пошёл умываться.

— Можешь отправить Булгакову ссылку? — попросил я Мию, вытирая лицо.

— Хорошо. Валентин закончил с заданием. Разбудить его?

— Да, пусть рисует круг.

Надо побыстрее закончить со всеми срочными делами.

Через десять минут я активировал Астральные Врата и забрал у Валентина коробочку с кровью деда Лимона и его образцами ДНК. Также Валентин передал два Камня Невидимости.

— Сара готова? — спросил я.

— Да.

Я вновь активировал Астральные Врата и отправил ей коробочку с кровью и образцами ДНК.

— Теперь давай быстро снимем видео для одного из моих Апофеозов, — я включил камеру на смартфоне и установил гаджет на штатив.

Мия заинтересовалась и прыгнула на стол, чтобы лучше меня видеть.

Я сел в кресло перед камерой и на несколько секунд отрешился, внутренне готовясь. Медленно заговорил, выдерживая спокойный, лаконичный тон:

— Приветствую вас, друзья. Я Хранитель Тайн, глава организации Хранители Знаний. Лишь немногие кланы знают о нас, ещё меньше тех, с кем мы работаем. В связи с последними событиями я хочу объявить вам, что становление зомби — это не окончательная смерть. Мы, Хранители, нашли способ, как вернуть жизнь таким людям. Не убивайте их. Позже, когда придёт время, я объявлю место, где произойдёт исцеление. А пока — держите заражённых в изоляции и ждите.

Я закончил видеозапись.

— Позже отредактируем её, — я посмотрел на Мию. — И пошлём всем главам кланов топ-500. И в тот же день на канале Сары выйдет видео, где она покажет это видео, и о нём узнает вся страна.

— О, — поняла Мия. — А как ты всех исцелишь? Разве это возможно?

— Да, но придётся подготовиться.

Я спустился и позавтракал. Затем вернулся в комнату и начал собираться.

— У Лилит возникло несколько вопросов, — сказала Мия.

— Кстати, она уже купила билет?

— Да, полетит через два часа после вас.

Лилит должна следовать за мной — она мой верный помощник.

— Какие вопросы?

— Почему у Организации три названия? Лилит может заняться созданием официального сайта? Или ты хочешь быть в тени? Организация планирует брать сторонние заказы? У Лилит есть право набирать новых людей, в том числе раскрывать способ создания Метки Души с условием клятвы?

— Как много вопросов, — пробормотал я. — Отвечу на них в самолёте. Но про способ создания Метки Души никто не должен знать. Хотя это, конечно, не очень удобно. Я подумаю, что можно будет сделать.

— Поняла.

Пока спускался, в голове крутились шестерёнки — кажется, я придумал громаднейший проект, который может повлиять на весь мир.

Водитель ждал снаружи. Алина уже была в автомобиле, и мы вместе поехали в аэропорт, по пути болтая о всяких мелочах.

В самолёте, как и планировал, я ответил на вопросы Лилит. Только насчёт последнего — можно ли раскрывать метод создания Метки Души — сказал, мне надо подумать над способом, как это сделать безопасно. Иногда Алина отвлекала меня разговорами о предстоящей учёбе.

После приземления я нанял личного водителя — Академиум находился на окраине города, в закрытом секторе. Туда могли попасть только работники учебного заведения либо студенты.

Весь путь в автомобиле я продолжал заниматься тем, что раскладывал в голове детали своих планов, пока Алина смотрела в окно и иногда что-то взволнованно мне говорила. Мия то и дело бросала на меня заинтересованные взгляды, словно пыталась прочитать мои мысли.

Спустя час автомобиль остановился у первого поста. После того как наши документы проверили, машина плавно свернула на широкую аллею, обсаженную величественными дубами, чьи густые кроны переплетались над дорогой, создавая естественный зелёный туннель.

Вскоре пришлось пройти вторую проверку, а затем третью.

— Смотри, мы уже близко, — Алина похлопала мне по руке и указала вперёд.

Впереди виднелись высокие стены из белого камня, украшенные разными символами. Показались ворота — монументальное сооружение с массивными дубовыми дверями, инкрустированными золотом и серебром. По обеим сторонам ворот стояли массивные колонны из белого мрамора, обвитые золотыми и серебряными плющами, которые мягко светились. Над воротами возвышалась арка с выгравированным девизом Академиума: «Знание без границ».

Автомобиль остановился на специальной парковке, мы с Алиной вышли, не забыв забрать багаж.

— Впечатляет, правда? — Алина гордо улыбалась, будто своими ручками слепила ворота и колонны.

— Да, неплохо, — кивнул я, рассматривая символы всех известных магических элементов, которые были выгравированы на колоннах.

Алина на мой ответ хмыкнула. Мы подошли к воротам, и при нашем приближении они медленно отворились, оставив достаточную щель, чтобы мы оба смогли пройти.

Мы оказались на широкой аллее, на которой кипела жизнь: повсюду сновали студенты, некоторые тащили чемоданы, другие оживлённо беседовали в небольших группах. Многие были одеты в традиционные одежды своих кланов, украшенные символикой и гербами.

Ворота за нами закрылись.

Внутри стен Академиума раскинулся целый город знаний. Впереди возвышался главный учебный корпус, называемый Дворцом Мудрости — белоснежное здание, похожее на замок, со множеством шпилей и башен. Очевидно, что его создавали с помощью магии. Вокруг него располагались другие учебные корпуса, библиотеки, лаборатории и общежития, соединённые между собой извилистыми аллеями и живописными садами.

— Тебе нужно пройти регистрацию в Малом Корпусе, — сказала Алина, оглядываясь вокруг. — Пойдём, я покажу дорогу.

— Идём, — кивнул я. Алина поступила на второй курс, поэтому знала территорию Академиума.

Мы только сделали несколько шагов, как я услышал:

— О, смотри, это же Алина Грейг!

— И правда. А с ней её брат, Артур. Симпатичный.

— Это Алина Грейг, смотри.

— Алина…

Шепотки и обсуждения сопровождали нас весь короткий путь. Алина спокойно восприняла обсуждение — точнее, делала спокойный вид. Видимо, видеозаписи с Сарой и со мной повысили ей узнаваемость.

Я шёл рядом и слабо улыбался, иногда ответно приветствуя незнакомых мне учеников.

— Вон то здание с колоннами — это Малый Корпус, — указала Алина на строгое строение из белого мрамора. — Там проходит регистрация для первокурсников.

У входа в здание выстроилась очередь из новоприбывших студентов.

— Дальше ты сам, — подмигнула мне Алина. — Я уже всё оформила онлайн, поэтому могу сразу заселиться.

— Спасибо, что проводила.

— Не за что, — она помахала рукой и быстро исчезла из виду.

Я встал в очередь, которая довольно быстро продвигалась вперёд. Вскоре я оказался внутри здания, где было просторно и светло. Высокие потолки украшали магические люстры, а по стенам висели портреты выдающихся Магов прошлого. Студенты расходились в разные стороны, к сидящим за столами работникам Академиума. Нерасторопным студентам помогала женщина в строгой одежде.

Не дожидаясь, когда она ко мне подойдёт, я направился к одному из столов, за которым сидела пожилая женщина. Перед ней мигал экран монитора.

— Ваше имя и клан? — спросила она, не отрывая взгляда от экрана.

— Артур, клан Грейг, — ответил я, протягивая свой паспорт.

Она глянула мои документы и что-то вбила на клавиатуре.

— Артур Грейг… Первокурсник. Ваше общежитие — корпус «Западный», комната триста двенадцать. Вот ваша ключ-карта и карта кампуса, — она передала мне небольшую карточку и брошюру.

— Благодарю, — сказал я и отошёл в сторону.

Просмотрел карту, вышел из здания и зашагал по живописной аллее в сторону общежития.

Мия бежала рядом и осматривалась.

— А неплохо тут, — заметила она.

— Да, не зря столько денег дерут, — согласился я, разглядывая здание библиотеки с огромными стеклянными куполами. Недалеко стояла лаборатория с футуристическим дизайном.

Общежитие оказалось аккуратным, многоквартирным зданием, уютным внутри: со светлыми стенами и множеством зелёных растений. Показав пропуск, я вошёл внутрь. На третьем этаже нашёл свою комнату, которой остался доволен: просторная, с большой кроватью, письменным столом, компьютером и смартфоном, шкафом для одежды и отдельной ванной комнатой. Из окна открывался вид на внутренний двор с фонтаном.

— Довольно комфортно, — прокомментировала Мия, запрыгивая на подоконник.

— Согласен, — я сел в кресло и достал монетку.

Раздался стук в дверь.

— Кто там?

Дверь приоткрылась, и на пороге появился темноволосый парень.

— Привет! Ты Артур, верно? — спросил он, дружелюбно улыбаясь. — Я твой сосед, Сергей. Комната напротив.

— Да, приятно познакомиться, — кивнул я.

— Если будут вопросы или нужна помощь — обращайся, — предложил он. — Я на втором курсе, уже освоился тут.

— Спасибо, обязательно.

— Ну, не буду мешать, — Сергей махнул рукой и ушёл.

— Выглядит дружелюбно, — лениво заметила Мия.

— Ага…

Я нашёл на столе расписание занятий — завтра только индивидуальное собеседование. Пока неизвестно, во сколько и где оно пройдёт — детали отправят сообщением на учебный смартфон.

Телефон завибрировал, позвонила Алина.

— Заселился? — бодро спросила она.

— Да, хорошая комната.

— Ещё бы! Тут слухи ходят, что студентов будут отправлять на практику для сражения с зомби.

Я уловил в голосе Алины лёгкий страх.

— Не бойся, студентов одних с зомби не оставят, — успокоил я её. — И в пекло никто не будет бросать. А боевая практика и правда полезна.

— Да ну тебя… Свободен сегодня? Можем встретиться, проведу экскурсию.

— Я устал после перелёта, хочу отдохнуть, — извиняющимся тоном ответил я.

— Ладно, отдыхай.

Мы ещё немного поболтали и попрощались.

— Так, — я сразу настроился на работу. Включил свой ноутбук и открыл сайт организации. — Ники, милая, спроси у Романа, какие у него элементы. И напиши Лилит, чтобы она готовилась сделать мне Камень Метки.

— Лилит только прилетела, ещё не заселилась, — бодро ответила Ники. — У Романа три элемента: металл, огонь и созидание.

— Мия, можешь посмотреть в открытой базе данных — у могущественных артефактов есть элемент созидание?

— У некоторых, — кивнула Мия. — Но это очень редкий элемент, его сложно идентифицировать.

— Значит, созидание и является тем самым «Благословением Бога Знаний», — пробормотал я. — Нечто подобное есть и у алхимиков. Сможешь замаскировать мои элементы так, чтобы огонь превратился в созидание?

— Да, — подтвердила Мия.

— Отлично, — я сел в кресло и закрутил монетку.

— Есть такой элемент — трансмутация, — сказала Мия. — Скорее всего, он отвечает за алхимию.

Я кивнул. В мире Магов поразительно много элементов — около сорока. Они делятся на восемь категорий. Самая распространённая категория — стихийные элементы. Мои тьма и пространство относятся к довольно редкой космической категории, а созидание — к ещё более редкой — творческой.

— Булгаков написал, — сообщила Мия. — Он заказал сразу двадцать Камней Воскрешения.

— О, неплохо, — я усмехнулся.

Двадцать Камней Воскрешения значит, что я получу себе двадцать Камней Души. А мне они очень нужны для Апофеозов.

— Лилит готова, — доложила Ники.

— Отлично. Сейчас отправлю ей Камень Души, мне нужен её Камень Метки.

— И ты сможешь создать свою Библиотеку Души? — заинтересовалась Мия.

— На короткое время, — кивнул я. — Главное — использовать это время правильно.

Глава 17

Пока Лилит готовила Камень Метки, мы с Мией редактировали видео, которое я снял ещё дома.

На этот раз я не стал наводить пафоса — цель сейчас не в этом. На видео говорил мужчина, одетый в чёрные брюки и рубашку. Его лицо было полностью скрыто тенью, голос хрипловатый. Создавалось ощущение, что Хранителю лет пятьдесят-шестьдесят.

— Отлично, — кивнул я, просмотрев ролик целиком. — Отправляй его всем главам кланов топ-500 и Саре. Ники, пусть Сара не медлит и выложит ролик ночью. Уверен, что сливы в любом случае будут, она должна быть первой.

— Хорошо, — кивнула синяя кошечка с экрана.

— Сара сейчас свободна?

— Да.

Я позвонил ей.

— Привет, Артур, — бодро ответила она. — Поздравляю с поступлением! Я видела ролик в Колыбели, где вы с Алиной с чемоданами идёте.

— Привет. Как быстро вести разносятся… Ты общаешься с Анастасией Беттихер?

— Поддерживаю связь, — Сара погрустнела. — Светлана сейчас в столице, её судят. Я хочу позвать её в помощницы, когда она примет Таблетку Разрушения Ядра.

— Уверен, этим ты сильно поможешь ей, — ответил я. — Скажи, а чем Анастасия занимается? Где она живёт?

— Насколько знаю, она всё ещё в Морской Крепости. И пока не знает, куда ей податься. Она обязана быть постоянно на связи и докладывать властям о своих передвижениях, в случае, если её отец или дед решат связаться с ней. Их же так и не поймали.

Мне стало жалко Анастасию. Может, инсценировать её смерть?

— У неё нет проблем с деньгами?

— Насколько я знаю, нет. Её личный счёт не заблокировали, а на нём достаточно средств для жизни. Ты хочешь ей помочь?

— Да. Но не знаю, как.

— Не стоит, — мягко посоветовала Сара. — Анастасия взрослая девушка, и она сильная. Справится.

Поняв, что не убедила меня, Сара продолжила:

— У Анастасии есть своя гордость. Сейчас она в самом уязвимом состоянии и не хочет, чтобы её такой видели. Предложение о помощи только сильнее её расстроит. Поверь, если ситуация станет критичной, она не станет стесняться и прямо попросит о помощи.

— Ладно, — согласился я. — Но поддерживай с ней связь, хорошо?

— Да, конечно.

Мы попрощались, и я закончил разговор.

— Лилит закончила Камень Метки, — сообщила Мия.

— Отлично, пусть рисует круг.

— Артур! — на смартфоне загорелось лицо Ники. — Тут Лимон осторожно интересуется, нельзя ли ему авансом получить Эликсир Развития Ядра. Он говорит, что завтра у него собеседование, и лучше явиться на него с Ядром шестой ступени, а не пятой.

— Хорошо, передам ему сегодня, — кивнул я.

— Лилит готова, — добавила Ники.

Я активировал Астральные Врата и забрал подарок Лилит. Её Камень Метки выглядел как кусок белого кристалла.

— Зачем он тебе? — спросила Мия.

— Хочу создать схему артефакта, — не стал скрывать я. — Позже расскажу подробности. Сейчас надо Эликсир Лимону сделать. Кстати, а у Даши какая ступень Ядра?

— Третья, на пике, — ответила Мия.

Я кивнул. Даша помогла мне, трижды померев, и за это я решил сделать ей подарок.

Создал Стилус и занялся алхимией — благо все нужные ингредиенты были у меня в чемодане. Спустя пятнадцать минут закончил и бросил Ники:

— Пусть Лимон готовится. Скажи, что я отправлю ему подарок — Эликсир для Даши. Только пусть он замаскирует его, пусть Даша подумает, что у неё спонтанный прорыв случился.

— Поняла.

Я сел в кресло и подготовился активировать Астральные Врата.

— Лимон очень счастлив, — хихикнула Ники. — Он говорит, что будет очень стараться.

Я усмехнулся. Ну и отлично.

— Он готов.

Я активировал Астральные Врата и отправил два Эликсира Лимону. После посмотрел на Мию и попросил:

— Расскажи, на что способна твоя магия? Ты сможешь изменить свойства артефакта?

— Какой артефакт тебе нужен? — Мия вытянулась на столе. — Расскажи, и я отвечу.

Следующие полчаса мы с Мией провели в обсуждениях. У меня уже появились намётки на будущий артефакт. И я даже примерно представлял, как выглядит его формула — но лишь примерно. Чтобы создать точную схему настолько сложного артефакта, придётся потратить недели на вычисления. Но Метка Лилит поможет мне сократить время.

Закончив разговор с Мией, я раздавил Камень и прикрыл глаза. Мой разум поглотила темнота, а затем я оказался в гигантском помещении, полном тысяч книжных шкафов. Передо мной висела серебристая сфера, которая мягко пульсировала.

— Вот ты какая, Библиотека Души, — пробормотал я, осматриваясь.

Ладно, нельзя терять время. Я коснулся сферы — Сердца Библиотеки — и прикрыл глаза, посылая нужный сигнал.

Библиотека Души ожила — ко мне со всех сторон устремились книги и свитки. Они погружались в сферу, где информация структурировалась и трансформировалась под нужный мне запрос.

Все знания об артефактах, которые я накопил за две жизни, использовались для создания новой формулы. Передо мной замелькали множество расчётов и Астральных Кругов — медленно, но верно формировалась схема будущего артефакта.

Наконец, процесс завершился. Я видел десятки чисел и Астральных Кругов перед собой.

Метка Лилит ещё работала, поэтому я продолжил — начался процесс дешифровки. Часть Астральных Кругов и чисел слилась вместе, образуя названия ингредиентов, необходимых для создания артефакта. Оставшиеся данные предстали в виде описания процесса созидания: очерёдности слияния материалов, температуры пламени, времени плавления и множества других деталей.

Наконец, окончательная формула артефакта предстала передо мной. И на этом действие Камня Метки было исчерпано.

Я устало открыл глаза и помассировал виски. Голова болела от перенапряжения.

— Ну как? — с любопытством спросила Мия. — Получилось?

— Да, — я посмотрел в окно. Давно уже спать пора.

— И что это будет за артефакт?

— Я пока не придумал названия. Думаю, завтра закуплюсь и займусь его созданием.

— Хорошо, — кивнула Мия. — Тогда подожду до завтра.

— Ники, ты тут?

— Да!

— Передай Роману, что завтра ему предстоит сделать два Камня Метки. Утром я отправлю ему Камни Души.

— Поняла.

Я переоделся и лёг в кровать. Как только голова коснулась подушки — тут же отрубился.

Проснулся по будильнику. Проверил расписание на смартфоне — моё собеседование назначили на час дня. Поняв, что можно не торопиться, я лёг досыпать.

Проснулся в одиннадцать. Некоторое время просто валялся, наслаждаясь мягкой подушкой. Но затем решил, что пора вставать — дел впереди полно.

— Барон отправляет Вильгельма и часть отряда Сигма по Дворянскому Указу в качестве подкрепления армии, — докладывала Мия, пока я умывался. — Три часа назад Сара выложила ролик на своём канале, где показала запись с Хранителем Тайн. Больше нет ничего нового.

— Хорошо, — я задумчиво кивнул, вытирая лицо. Всё-таки Барон сделал свой ход и отправил Вильгельма куда подальше. Теперь вопрос — уйдёт ли Вильгельм без шума? Или перед этим всё-таки отомстит Серафиму? Увидим.

— Пусть Роман подготовится, сейчас отправлю ему Камни Души. Пускай сразу начинает их делать.

— Да, он уже подготовлен. Сейчас начнёт чертить круг.

Я вернулся в комнату и использовал Астральные Врата, чтобы отправить Роману два Камня Души. После этого оделся и вышел из своей комнаты. Пока спускался на первый этаж, встретил несколько студентов. Кто-то даже узнавал меня.

Я вышел из общежития и направился вдоль здания, пока не дошёл до небольшого ресторанчика, который заприметил ещё вчера. Там я вкусно поел и проверил время — уже половина первого. Пора идти. Неспешным шагом я прогулялся до административного здания, в котором должно пройти собеседование. Нашёл нужный кабинет, только сел на лавочку для ожидания, как дверь открылась. Из кабинета вышел сурового вида мужчина с седыми висками, одетый в чёрный костюм.

— Артур Грейг? — он строго посмотрел на меня. — Входите.

Работник Академиума совершенно не следовал этикету, но это нормально — в учебных заведениях разрешалось игнорировать статус учеников и обращаться к ним по именам, без уточнения статусов. Я вошёл в небольшой кабинет. На рабочем столе стоял новенький анализатор таланта и монитор компьютера.

— Присаживайтесь, — мужчина кивнул на стул. — Меня зовут Олег Фролов, я помощник проректора по учебной работе. Давайте проверим ваш талант. Капните кровью на прибор.

Он протянул мне иголку.

— У меня есть, — улыбнулся я, достал булавку, которую подготовил заранее, и уколол палец. В металлический цилиндр капнула кровь.

Мия прыгнула на стол и легла рядом с монитором. Прямо сейчас она активно вмешивалась в работу анализатора, чтобы он выдал те результаты, которые мне нужны.

Наконец, прибор закончил с анализом, Олег посмотрел в экран и удивлённо приподнял брови. Затем он достал из выдвижного ящика папку, открыл её и пролистал.

— В вашем досье написано, что у вас Слабый талант и всего два элемента — тьма и огонь.

— Да, так и есть, — кивнул я.

— Но анализатор показывает другие значения, — Олег поправил очки. — Тут написано следующее: пространство — сорок три процента. Созидание — сорок процентов. Тьма — семнадцать процентов. Это Высокий талант, Артур. И к тому же, у вас крайне необычный набор элементов.

Я удивлённо посмотрел на Олега и захлопал глазами.

— Давайте проверим ваше Ядро, — помощник проректора встал из-за стола и подошёл ко мне. В руках он держал тонкий браслет с овальным дисплеем.

— Вытяните ладонь, Артур.

Я сделал, как он сказал, и Олег защёлкнул мне на запястье браслет.

Мия прищурилась. Она вмешалась в работу предмета, и вскоре на нём появился результат:

— Шестая ступень, — удивился Олег. — Это очень хорошо для вашего возраста, Артур.

— Спасибо, — я улыбнулся.

Олег вернулся за компьютер и попросил:

— Подождите немного. Я свяжусь с руководством.

— Конечно.

Олег начал быстро печатать на клавиатуре. Спустя пару минут он сказал:

— С вами желает поговорить проректор Тина Альфредовна. Давайте я вас провожу.

Я кивнул и поднялся. Мы вышли в коридор, и Олег повёл меня в конец крыла и остановился у большой деревянной двери, на которой была закреплена серебряная табличка с именем и должностью: «Магистр Магии, Тина Альфредовна, проректор по учебной работе».

— Подождите тут, — Олег постучался и зашёл внутрь. В руках он нёс папку с моим досье.

Через минуту он вышел и сказал:

— Проректор ждёт вас. Будьте учтивы, Артур.

Кабинет проректора был в несколько раз больше, чем его помощника. Богато обставленный, с мягкими коврами на полу и высокими книжными полками у стен.

За большим белым столом сидела женщина, одетая в строгий костюм. Ей на вид было чуть больше тридцати. Светловолосая, с яркими голубыми глазами и правильными чертами лица.

Я вежливо поздоровался.

— Присаживайся, Артур, — улыбнулась она, внимательно изучая данные на планшете.

Я сел на стул. Некоторое время мы с Тиной смотрели друг на друга.

— Я видела твоё видео, — мягко сказала она. — В поддержку невиновных Беттихеров. И твоё интервью смотрела.

Я смутился и опустил голову.

— Артур, буду с тобой честна, — Тина взглянула на планшет. — Маги с элементом созидания очень редки. И каждый из них наделён Благословением Бога Знаний. С твоими данными у тебя все шансы стать великим артефактором.

— Госпожа Тина, — я сделал паузу. — Мне известны мои способности по созданию артефактов. Но они очень нестабильны и появляются урывками. Мне бы хотелось сосредоточиться в первую очередь на тренировке своего элемента пространства.

— Ты уверен? — Тина внимательно смотрела на меня. — Пространственный элемент гораздо менее востребован, чем созидание. Я советую тебе стать артефактором и сосредоточиться на создании пространственных артефактов. Это принесёт тебе славу, влияние, деньги. Ты без труда получишь титул Барона и даже будешь претендовать на титул Графа. Подумай.

— Я знаю, что Бог Знаний одарил меня Благословением. Но, как и сказал, оно очень нестабильно. Может, на более высоком ранге я смогу взять Благословение под контроль — но сейчас я даже простенький артефакт не способен создать. Поэтому лучше ясосредоточусь на элементе пространства.

— Почему в твоём досье не написано про Благословение?

— Вы ведь знаете мою историю?

— Да, ты сильно пострадал и два года не мог ходить, — кивнула Тина. В её глазах появилось сочувствие.

— Про талант я узнал после того, как исцелился. Быть может, что изменение баланса моих элементов — это дело рук Апостола, а не ошибка оборудования, — я пожал плечами.

— Но досье ведь было отправлено недавно, — заметила Тина.

— Про своё Благословение я рассказал только маме. И вместе мы разбирались с его нюансами. И прошу, не раскрывайте отцу про изменение моего таланта.

— Хорошо, — легко согласилась Тина.

Она явно ценила меня гораздо больше, чем Захара — провинциального Барона.

— Тогда ладно, я записываю тебя на Факультет космических элементов. Назначаю тебе личного куратора — Марину Троянову. Она также имеет элемент пространства.

— Сейчас все мои Чары принадлежат к элементу тьмы, — заметил я. — Могу я и его развивать?

Тина нахмурилась, полистала список преподавателей на планшете. Задумалась.

— Давай попробуем, — вздохнула она. — Выйди, подожди. Мне надо позвонить.

Я кивнул и поднялся. Кабинет явно был экранирован Чарами, поэтому я не слышал, с кем и о чём говорит Тина. Но это не касалось Мии:

— Она позвонила некоему профессору Аресу. Пытается убедить его взять тебя учеником.

Я мысленно хмыкнул.

— Этот Арес — Магистр на пике развития. У него два главных элемента — пространство и тьма. Поэтому он так хорошо подходит для тебя.

Я незаметно кивнул. И правда, такой Маг будет для меня идеальным тренером.

— Арес согласился. Но сказал, что проверит тебя. И если ты слишком беден, он откажется, — Мия хихикнула.

Дверь открылась.

— Входи, Артур, — пригласила Тина.

Я вошёл в кабинет проректора и сел на стул.

— Твоим куратором станет Арес Леонидович. Он сможет обучить тебя базовым Чарам пространства и тьмы. Но если ты хочешь получить у него больше — придётся договариваться самостоятельно.

— Спасибо вам, — я склонил голову.

— Также я снижу оплату твоей учёбы вдвое. У тебя Высокий талант и редкие элементы, ты попадаешь под программу помощи талантливых студентов.

— А вы можете мне отдать половину оплаты, а не Барону Грейгу? — осторожно спросил я.

— Нет, — покачала головой Тина.

— Тогда оставьте деньги себе, — щедро разрешил я. — Можете записать как пожертвование.

Тина внимательно посмотрела на меня и хмыкнула.

— Зайди к Олегу, возьми у него свой студенческий билет. Форму тебе доставят в комнату. Все электронные учебники на учебном планшете. Первые занятия начнутся завтра. Можешь идти.

— А что насчёт денег?

— Запишем как пожертвование от клана Грейг. Иди.

Я вежливо поклонился и покинул кабинет проректора.

Вернулся в свою комнату и закрыл дверь на ключ. День у меня свободный, поэтому пора заняться по-настоящему важными делами.

— Как дела у Романа?

— Он закончил первый Камень.

— Пусть отправляет, — решил я.

Ники передала Роману, и тот подготовил круг для передачи. Вскоре я с любопытством рассматривал голубой камушек.

— Ты будешь делать тот артефакт? — спросила Мия.

— Нет, сейчас мне нужен портативный Якорь.

Я подготовил все ингредиенты и создал Артефакторную Печь Мастера. С сожалением посмотрел на два сиротливых Камня Души — всё, что осталось от моих запасов, и раздавил Камень Сути Артефакторики.

Ощущения очень походили на те, что я испытывал, когда использовал Камень Сути Алхимии. Я зажёг Огонь Маны, закинул в печь Камень Души и взял целый осколок Древнего Звёздного Кристалла.

Энергия текла ручьём, я контролировал процесс настолько легко, словно создавал простейший нож. К сожалению, для портативного Якоря пришлось израсходовать полноценный Древний Звёздный Кристалл — из запасов у меня остался огрызок в треть Кристалла.

Я аккуратно снял с крышки печи чёрный куб.

— Он выглядит так же, как обычный Якорь, — заметила Мия. — Только на нём узоры есть.

— И его можно переносить, — кивнул я. Положил куб в угол комнаты, и он медленно погрузился в пол, оставив на нём чёрное изображение. Я немного подвинул ковёр, чтобы закрыть рисунок куба.

Затем открыл ноутбук и отписал Князю — спросил, когда он сможет передать Камни Душ. У меня остался всего один камушек, и внутреннее чутьё требовало срочно увеличить запасы. Булгаков ответил довольно быстро — написал, что товар у него с собой, и он может передать его в любой момент.

— Отлично, — я активировал Астральные Врата и телепортировался к стационарному Якорю, в контейнер. От железнодорожной станции поехал к бизнес-центру «Луч», где сидит Князь. Я решил навестить его лично и напомнить Булгакову, что Хранители Знаний — это не обычные парни, а очень даже мощные Маги.

* * *

Бизнес-центр «Луч».

Роман Булгаков сидел за рабочим столом, листал отчёты и иногда поглядывал в окно — он ждал, когда к нему прилетит крылатый курьер Хранителей. Письмо пришло десять минут назад, и звучало оно так: «Ждите, скоро к вам прибудет посланник».

Вот Роман и ждал. Ему хотелось посмотреть, какую птицу отправят Хранители — посылка в этот раз больше обычной.

Раздался щелчок, дверь открылась, в кабинет вошёл юноша лет двадцати, одетый как офисный клерк. Роман приподнял брови от такой наглости.

— Я от Хранителей, — буднично ответил парень. — Надо забрать Камни Душ. Сорок штук.

Роман с великим трудом удержал удивлённый возглас и криво задал вопрос:

— Какие ваши доказательства?

— Вот, — парень вытащил смартфон и показал на экран. Там было открыто письмо с того же адреса, на который Роман сам отправлял сообщения. В письме был приказ: забрать сорок Камней Душ и четыре Фиолетовых Календулы.

— Да, вижу, — Князь прокашлялся. Он открыл небольшой шкафчик под столом и достал оттуда резную деревянную шкатулку. Положил её на стол.

Парень коснулся ладонью шкатулки, и она исчезла.

— Бывайте, — флегматично кивнул он. — Я уйду через ваш туалет?

— Ч-что… Да, конечно, — Князю понадобился весь его жизненный опыт, чтобы нормально среагировать. — Вон, пройдите в ту дверь.

— Спасибо. Ни разу не смывался через княжий клозет, — весело напевая, незнакомец зашёл в туалет и закрыл дверь. Затем раздался звук смыва, и всё затихло.

Через пару минут Роман рискнул открыть уборную и никого там не обнаружил. Он ещё долго стоял и задумчиво смотрел в унитаз, пока к нему не постучались подчинённые…

Глава 18

Я вышел из контейнера в приподнятом настроении. Интересно, о чём сейчас думает Булгаков? Мне кажется, я смылся очень эффектно. Моя шутка понравилась Мие — она сидела у меня на голове и не могла перестать хихикать.

Я активировал Маску Многоликого, вызвал такси и, пока ждал, огляделся вокруг. Улицы казались непривычно пустынными для этого времени суток. Редкие прохожие спешили по своим делам, нервно оглядываясь по сторонам. В воздухе витало ощущение тревоги.

Такси приехало быстро. Я сел на заднее сиденье и назвал адрес.

— В Точку? — водитель обернулся ко мне. Его осунувшееся лицо выражало смесь усталости и беспокойства. — Там сейчас настоящее столпотворение. Все скупают ингредиенты для лечебных снадобий. Говорят, цены взлетели в два-три раза.

— Да, мне тоже нужно кое-что приобрести, — кивнул я, пристёгиваясь.

Таксист тронулся с места и бросил на меня взгляд в зеркало заднего вида:

— Вы выглядите спокойно. Не боитесь? Говорят, зомби уже в пригородах. Власти советуют не передвигаться поодиночке.

— Боюсь, конечно. Но жить как-то нужно, — пожал я плечами.

— Это да… — вздохнул водитель. — Вот только как жить, когда не знаешь, что будет завтра? У меня родственники в соседнем городе живут, думаю вот, как их в город вытащить. Тут куда безопаснее.

— Не хватает денег? — спросил я, наблюдая за пробегающими за окном домами. На многих были заколочены окна первых этажей.

— Деньги есть, родственники переезжать не хотят, — таксист поморщился. — Дураки, не понимают, что жизнь она одна. Вспыхнет у них эпидемия, и что дальше? У нас, в столице, ГрандМаги есть, они справятся с любой угрозой. Эх…

Остаток пути мы проехали молча, каждый думая о своём. Подъехав к Точке, я увидел толпу людей, штурмующих вход в магазин. Многие выходили с набитыми сумками, другие нервно переминались с ноги на ногу в очереди. Но у соседних магазинов, где продавались не ингредиенты, а препараты и артефакты, людей было в несколько раз больше.

— Вот это да… — присвистнул таксист. — Похоже, внутри уже ничего не осталось. Может, лучше поедем в другое место? Есть и другие магазины, где можно целебные ингредиенты купить.

— Нет, спасибо. Я попробую зайти, — ответил я, расплачиваясь.

Протиснувшись сквозь толпу, я оказался внутри магазина. Воздух был пропитан запахом трав и тревожным гулом голосов. Продавцы едва успевали обслуживать покупателей.

Пришлось подождать, пока один из столов с планшетом опустеет — я ловко сел за него и начал отбирать нужные материалы, отрешившись от окружающего шума.

Со многими из нужных мне ингредиентов я работал, когда создавал артефактные шахматы для Старого Князя Врангеля — малахит, хрусталь, золотой песок. В качестве проводника своей воли я также выбрал магический оникс, как в случае с шахматами. Дальше я начал скупать Кристаллы зомби-Магов — четыре комплекта, с первой по десятую ступень. Это было очень дорого — один Кристалл зомби-Мага десятой ступени стоил аж сорок тысяч рублей. Они были в ограниченном количестве, и мне снова придётся прикинуться каким-нибудь Бароном, чтобы администратор продал мне их. Кристаллов зомби-Магов одиннадцатой ступени и вовсе не было в открытом доступе.

К моему облегчению, цены на те материалы, которые я покупал, почти не изменились. Они не обладали лечебными свойствами, из них невозможно сделать что-то исцеляющее. Я закончил с выбором нужных ингредиентов — вышло на пятьсот пятьдесят тысяч. Дорого… Но я не удивлён — чем сильнее я становлюсь, тем больше денег мне необходимо тратить на свои нужды.

— У тебя на счету всё ещё больше миллиона, — обнадёжила меня Мия.

Спустя пару минут ко мне подошёл старик в строгом костюме.

— Господин, — он поклонился. — Прошу, если вас не затруднит, пройдите со мной на второй этаж.

— Конечно.

Как я и думал — администрация хотела узнать личность покупателя. На втором этаже, в отдельной кабине для ВИП-клиентов, я показал карту Госпиталя, жетон Церкви Богини Жизни, и затем Мимиокнигу. Сработало — во мне увидели Дворянина из известного клана.

— Благодарю вас, Барон Анатолий, — с уважением сказал старик, вернув Мимиокнигу. — Ваш заказ скоро будет готов.

Вскоре мне принесли чемодан. Выйти мне помогли двое охранников, которые аккуратно освобождали мне путь сквозь толпу. Я отошёл подальше, незаметно скастовал на себя Заклинание Скрытности и, пока никто не видел, убрал чемодан в Метку. После этого зашёл в ближайшую кафешку, нашёл там уборную и телепортировался в комнату общежития. Портативный Якорь сработал как надо.

— Пусть Лимон готовится, скоро отправлю ему двадцать Камней Душ, — я выложил из мешка камни и разделил их на две половины.

— Он готов, — через полминуты отозвалась Мия.

Я активировал Астральные Врата и отправил посылку Лимону.

— Рома сделал второй Камень Метки?

— Да, он готов передать его.

— Отлично.

Когда я получил Камень Сути Артефакторики, Мия спросила:

— Ты тут будешь заниматься артефакторикой? А если кто-то отвлечёт?

Её замечание мне показалось справедливым. Я собирался сделать очень сложный артефакт, и лучше этим заняться в месте, где никто меня не потревожит.

В итоге я принял решение телепортироваться в Серый, в свой особняк. Под Заклинанием Скрытности я незаметно покинул подвал и поднялся в свою пустую комнату. Никто не будет входить сюда — уборка пустых помещений проходила по утрам.

Я вынул чемодан из Метки, разложил нужные ингредиенты на столе и создал Артефакторную Печь Мастера.

— Попытка номер один, — я криво усмехнулся. — Надеюсь, она будет единственной.

Я сломал Камень Сути Артефакторики и прикрыл глаза, отдаваясь знакомому чувству. Затем зажёг Огонь Маны и приступил к созиданию.

Мне требовалось создать артефакт, который самостоятельно сможет пробуждать у Магов Метку Души. При этом, чтобы этот артефакт был полностью под моим контролем. Основная сложность — это научить артефакт незаметно создавать Метки у Магов. Таким образом, чтобы Маги никогда не смогли понять, каким именно образом у них появляется Метка.

В качестве основы нового артефакта я взял самообучающиеся шахматы, которые создал для Старого Князя Врангеля. В том числе я использовал тот же главный ингредиент — Камень Душ.

Весь процесс созидания шёл более сорока минут. Невероятно долго, учитывая, что мне приходилось держать максимальную концентрацию. Самая сложная деталь — основа артефакта, была завершена в первые минуты, пока действовал Камень Сути Артефакторики. А дальше я справлялся своими силами, медленно, но верно, завершая процесс.

Наконец, артефакт был готов. Я аккуратно снял с Крышки Печи маленькую стопочку из тринадцати металлических пластинок, каждая из которых была одинакового размера — сантиметр в ширину и два в длину. Все пластинки имели медный цвет, и только одна — серебристая.

— Получилось, — я устало рухнул в кресло.

Мия прыгнула мне на колени и внимательно изучила пластинки в моей ладони.

— Да, у меня всё получится, — уверенно заявила она. — Но жаль, что передатчиков так мало.

— Больше двенадцати не смог, — поморщился я. — Но и так неплохо. Можно найти двенадцать Магов, которые смогут использовать свою Метку Души. Если правильно подобрать кандидатов, это может сильно помочь в битвах с зомби. И не забывай, что артефакт — самообучающийся. Он ещё преподнесёт нам сюрпризы.

— Как ты его назовёшь?

— Пусть будет… Браслет Дара. Название ни о чём конкретном не говорит, но в то же время объясняет принцип работы.

— Да, неплохо, — кивнула Мия.

Около получаса я просто сидел и отдыхал. А затем продолжил заниматься новым артефактом. Создал двенадцать ремешков и сделал из медных пластинок браслеты. В это же время Мия сидела на столе, придавив лапкой серебристую пластинку. Рядом лежал смартфон, экран которого светился.

Когда я закончил с ремешками, Мия перевернула смартфон и приложила пластину к его корпусу. Серебряный артефакт медленно погрузился внутрь гаджета и исчез из виду.

— Телефон лучше не теряй, — сказала Мия. — Я закончила. Теперь основа артефакта связана с твоим смартфоном, ты сможешь удалённо контролировать все двенадцать Браслетов.

— Спасибо!

Я взял телефон и сел в кресло. На рабочем столе гаджета появилось новое приложение с названием: «Браслеты Дара». Я с интересом открыл его и увидел двенадцать тусклых иконок.

Взял один Браслет, надел на руку. Одна из иконок загорелась. Я активировал Метку Души, под иконками появилась круговая диаграмма, заполненная на несколько процентов.

— Артефакту для обучения нужен опыт, связанный с Метками Души, — пояснила Мия. — Чем больше, тем лучше.

— Понял. Ники, ты тут? Предупреди ребят, кто свободен. Я буду передавать им Браслеты, а они должны надеть их и использовать Метки Души.

— Хорошо!

Первой отозвалась Сара. Я отправил ей Браслет и увидел, что круговая диаграмма заполнилась ещё на несколько процентов.

— Можно ещё использовать Заклинание Ложной Метки на ком-нибудь, — подсказала Мия. — Это очень поможет артефакту понять процесс проявления Метки Души.

Я задумался над словами Мии.

Вскоре откликнулись Александра и Люба. Лилит, Роман, Лимон и Валентин не могли активировать свои Метки, потому что недавно создавали Камни.

Когда все Нумерованные опробовали Браслеты, диаграмма заполнилась лишь на четверть. Артефакту нужно больше данных.

— Давай попробуем использовать Браслет во время создания Камня Метки.

— Давай, — кивнула Мия.

Я отправил Браслет Лимону и попросил его создать Камень Воскрешения в Браслете.

— Лимон скоро на собеседование пойдёт, он займётся Камнем Воскрешения после него.

— Да, конечно.

Я решил, что если понадобится — этой ночью я немного погуляю по клановому кварталу. Залезу в дома к своим родственникам, усыплю их и использую на них Заклинание Временной Метки. Надеюсь, этого хватит, чтобы артефакт обучился.

Я задумался над своим следующим шагом. Сейчас, когда у меня двадцать свободных Камней Душ, пора заняться планом следующего Апофеоза. Мне нужны Камни Меток, и немало.

— Пусть Лилит будет готова, — задумчиво сказал я. — Мне требуется ещё один Камень Метки.

— Хорошо.

Я передал Лилит Камень Души и прислушался к внутренним ощущениям — вроде бы восстановился после артефакторики. А это значит, что можно заняться алхимией.

Я не зря взял у Князя Булгакова Фиолетовую Календулу в качестве дополнительной платы за Камни Воскрешения. Этот ингредиент идеально подходил для создания целебных препаратов высшей сложности. В прошлый раз, когда я использовал Камень Сути Алхимии, я ощутил, что смогу сделать из Фиолетовой Календулы полезный препарат — Эликсир Духовного Восстановления. Он поможет восстановить духовную энергию, которая была затрачена на создание Камня Метки. К сожалению, для его создания придётся пожертвовать Камнем Души.

В обычной ситуации я бы не стал тратить настолько ценный материал, как Камень Души. Но было два нюанса. Первый — сейчас очень неспокойные времена, и в любой момент может понадобиться Камень Метки. И будет лучше, если Нумерованный сразу же после его создания сможет восстановиться и не утратит способность использовать свою Метку. И второй — из четырёх Фиолетовых Календул и одного Камня Души можно сделать столько порций Эликсира Духовного Восстановления, что их хватит надолго.

Я подготовил пробирки, ингредиенты, создал печь и сломал Камень Сути Алхимии.

Алхимический процесс не занял много времени и прошёл весьма легко. Я решил не тратить все четыре ценных ингредиента на Эликсиры Духовного Восстановления. Один цветок я выделил на создание Эликсира Высшей Регенерации.

В итоге у меня получилось пять порций Эликсира Высшей Регенерации и тридцать порций Эликсира Духовного Восстановления. Очень неплохой результат. Я собрал все препараты, ингредиенты и алхимические приборы в чемодан, который убрал в Метку Души. После чего телепортировался в столицу. Из железнодорожной станции я вызвал такси и поехал в гостиницу, где остановилась Лилит.

На улице уже был вечер. Завтра начнутся первые лекции. Впрочем, на них можно и не ходить. Академиум никого не держит — студенты платят гигантские деньги за учёбу и никто их учиться не заставляет. Правда, в конце каждого семестра проходят экзамены. И если студент не справляется — его выгоняют, дабы не портить репутацию Академиума. Причём, чем старше курс, тем строже экзамены. Выпускниками могут стать только одарённые и трудолюбивые Маги.

Автомобиль остановился у гостиницы, я оплатил и вышел. Лилит меня ждала в своём номере — бледная, уставшая. Она встретила меня у входа и проводила в гостиную. На столе лежал белый Камень Метки.

— Прости, — искренне извинился я. — Вот, выпей.

Я протянул ей Эликсир Духовного Восстановления и объяснил его свойства.

— Мне совсем несложно, поверьте, — Лилит взяла пробирку, но не стала её пить. — У Минковых я переживала боль, которая несоизмеримо больше. Единственное неудобство — это блокирование Метки Души. Но с этим снадобьем она исчезнет.

— Ты молодец, — я тепло улыбнулся ей. — Ты очень сильная и храбрая.

Лилит смутилась.

— Вот, возьми, — я протянул ей один Браслет Дара. — Ники тебе рассказала о них?

— Да, — Лилит заинтересованно рассмотрела Браслет и надела его на руку.

— Каким образом вы хотите раздавать Браслеты? И как ими управлять? — она горящими глазами посмотрела на меня.

Я задумчиво смотрел на неё и принимал важное решение. Стоит ли делиться с ней настолько личными знаниями? Думаю, да. Стоит.

— Мне нужен ещё один Камень Метки, — решил я.

— Сделаю, — уверенно кивнула Лилит.

— На этот раз я тебя поддержу Заклинаниями. Процесс создания Камня Метки пройдёт быстрее.

— Спасибо, — улыбнулась Лилит. Она взяла миску со своей кровью, которая осталась после последней процедуры создания Камня Метки, и начала рисовать круг.

Я создал Стилус и подготовился. Лилит раскрыла левую ладонь, которую пересекал зарубцевавшийся шрам. Она провела по нему ножом и положила внутрь раны Камень Души. Лилит не морщилась, не кривилась, лишь слегка побледнела.

Я нарисовал Астральный Круг и запустил Заклинание в руку Лилит. Камень тут же окрасился в красный.

— Доставай.

Лилит вытащила из раны камень и положила его в центр круга. Затем начала подавать ману. Через несколько минут Камень Метки был готов. Лилит посыпала рану Порошком Восстановления, и рана медленно сомкнулась.

— Выпей Эликсир, — я протянул Лилит новую пробирку.

— У меня есть одна…

— Оставь себе.

Лилит взяла пробирку, открыла её и выпила. Кожа девушки порозовела, на лице появилось выражение облегчения. Она показала ладонь — рана полностью затянулась.

— Эликсир Духовного Восстановления сделан из мощного лечебного ингредиента, поэтому исцеляет поверхностные раны, — кивнул я. Проверил приложение — диаграмма уже заполнилась наполовину, неплохо. Я убрал смартфон в карман, посмотрел на Лилит и предупредил:

— Сейчас я использую твой Камень Метки и попаду в Библиотеку Души. Ты говорила, что владельцы Библиотек могут передавать друг другу знания. Я хочу отправить тебе информацию по всем Меткам Души, о которых слышал.

— Хорошо, — кивнула Лилит. — Я готова.

— Тогда начинаем.

Лилит активировала Метку Души и прикрыла глаза. Я взглянул на её Браслет, но не стал проверять прогресс диаграммы. Сел на пол, поправил свой Браслет и сломал Камень Метки. Меня охватило знакомое ощущение — я оказался в Библиотеке Души. Но на этот раз что-то изменилось.

Я приложил ладонь к серебристой сфере и увидел в её глубине образ девушки. Лилит.

— Вы меня слышите? — заговорила она. Её голос разнёсся по всей Библиотеке Души.

— Да, слышу.

— Передавайте информацию через Сердце Библиотеки. Я её приму.

— Хорошо.

Я послал импульс в Сердце, транслируя свой запрос. Библиотека наполнилась звуками — в серебряную сферу начали влетать сотни книг и свитков. Я сосредоточился на информации, которую хочу передать Лилит. Названия Меток, имена и фамилии тех, кто владеет редкими и полезными Метками. Библиотека Души анализировала всю мою память, поэтому информации было очень много.

Лилит принимала те книги, которые я ей посылал, и расставляла их на полках своей Библиотеки, одновременно с этим получая новые знания.

Вскоре я закончил и открыл глаза. Лилит всё ещё была погружена в Библиотеку, и я её не стал тревожить. Открыл приложение — прогресс достиг уже семидесяти процентов. Ещё несколько новых владельцев Метки, и артефакт соберёт достаточно данных. Спустя три минуты Лилит открыла веки.

— Вы как будто пророк, — пробормотала она. — Столько знаний…

— Сейчас я собираюсь использовать твой второй Камень Метки и создать формулу для нового артефакта, — я взял последний белый камушек.

— Хорошо, я не буду вам мешать, — кивнула Лилит.

Я раздавил Камень Метки и вернулся в Библиотеку Души. Пора создать схему для артефакта, с помощью которого я совершу следующий Апофеоз.

Глава 19

Сумерки медленно окутывали город, когда Лимон шагал по тихим аллеям Академиума. Волнение сжимало грудь, и сердце билось чаще обычного. Сегодня был важный день — собеседование в Академиуме. Он поступал на год позже, чем его сверстники, и это добавляло ему нервозности.

— Я справлюсь, — сквозь зубы процедил Лимон. Недавно его Ядро достигло шестой ступени, и он был уверен, что у него не возникнет проблем с поступлением. Тем более — сестра уже прошла собеседование и поступила.

Да что уж говорить — он деньги заплатил! И у него Высший талант! Нет ни единого шанса, что ему откажут. Даже намёка на этот шанс нет. Но откуда взялось это чёртово волнение, которое сжирает изнутри?

Злясь на себя, Лимон ускорил шаг. Мимо прошла уставшая девушка и ойкнула, увидев злое лицо Лимона. Она отошла подальше от него, с опаской сжимая смартфон.

Лимон мысленно хмыкнул и постарался расслабиться, чтобы не пугать народ.

Затаив дыхание, Лимон вошёл в административное здание. Сердце билось всё чаще, волнение растекалось по всему телу. Он нашёл нужный кабинет и постучал. Со злостью на себя отметил, что его рука дрожит.

— Входите, — из-за двери раздался вялый голос.

Лимон вошёл в кабинет, за столом сидела женщина средних лет с кислотно-жёлтыми волосами и усталым, чуть одутловатым лицом. На столе стоял монитор, анализатор таланта и табличка с именем и отчеством: Тамара Владимировна.

— Добрый вечер, — тихо сказал Лимон, закрывая дверь.

— Да, садитесь, — кивнула Тамара. — Лимон Верида-Даревский? Семнадцать лет, Слабый талант. Из примечательного — имеется редкий элемент смерти. Я правильно сказала?

Женщина равнодушным взглядом окинула посетителя.

— Да, — Лимон сел на стул.

— Давайте проверим ваш талант, — сухо сказала Тамара, протягивая иголку. — Капните кровью на анализатор и влейте в прибор ману.

Лимон уколол палец и осторожно выдавил каплю крови в цилиндр. Тамара достала папку с досье Лимона и индифферентно уставилась на экран. Женщина не ожидала ничего от поздней ласточки. Парень перед ней явно ничем не выделялся. Скорее всего — он с трудом оплатил один год обучения, и на втором курсе его уже не будет. Таких студентов немало.

На экране проявился результат. Тамара прищурилась, разглядывая диаграмму. Её лицо медленно вытянулось, глаза широко раскрылись. Секунд десять Тамара смотрела в экран, не веря своим глазам.

— С вами всё хорошо? — участливо спросил Лимон. От реакции женщины волнение отступило, он, наконец смог внутренне расслабиться и окончательно поверил, что всё пройдёт хорошо.

— У вас… — голос Тамары сорвался. Она прокашлялась и сказала: — У вас Высший талант, Лимон Верида-Даревский. Прошу, пройдёмте со мной.

Тамара даже забыла предупредить проректора Тину. Не успел Лимон опомниться, как его уже вели по коридорам Академиума.

Они остановились перед высокой дверью, Тамара постучала и, не дожидаясь ответа, вошла, увлекая Лимона за собой.

— Тина Альфредовна! — воскликнула Тамара. — Я к вам привела уникума!

За большим столом сидела элегантная женщина, которая сразу понравилась Лимону. Она оторвалась от экрана монитора и хмуро посмотрела на Тамару.

— Тина Альфредовна, извините за вторжение, но это срочно, — зачастила та. — У этого студента Высший талант! И два противоположных элемента — жизнь и смерть!

Тина внимательно посмотрела на Лимона, заставив того смутиться. Ярко-голубые глаза женщины притягивали парня.

— Ты свободна, Тамара, — спокойно сказала проректор.

— Да, конечно, — женщина неуклюже поклонилась и вышла.

Тина тепло улыбнулась и обратилась к студенту:

— Присаживайся, Лимон. У тебя необычное имя.

— У меня есть брат, Апельсин, — пошутил смущённый Лимон.

Тина мило хихикнула, отчего уши у Лимона ярко покраснели.

— Какая у твоего Ядра ступень?

— Шестая.

— Очень неплохо, — одобрительно кивнула Тина. — Садись, не стесняйся.

— Я не стесняюсь, — буркнул Лимон.

— Итак, жизнь и смерть, — Тина постучала по столу. — Очень редкое сочетание. Ты целитель?

— Да.

— Ну и хорошо, — Тина усмехнулась. — Был сегодня у меня парень. У него элемент созидания, а он артефактором не хочет становиться… Ну, ладно. Не думал податься в Церковь Богини Жизни?

— Нет, пока нет таких планов, — покачал головой Лимон.

— Я запишу тебя на Факультет природных элементов, где ты сможешь лучше изучить свой элемент смерти, — деловито сказала Тина. — Также, ты будешь посещать занятия курса целительства. Если будет желание — можешь и на лекции по элементу воды ходить. Твоим куратором станет Магистр Елена Васильевна, Магиня с элементами жизни и воды. Вдобавок, мы вернём тебе плату за обучение.

— Вернёте? Зачем? — не понял Лимон.

— Мы не берём платы у студентов с Высшим талантом, — улыбнулась Тина. — И сокращаем плату тем, кто обладает Высоким талантом.

— Не знал… Спасибо.

— Не за что. Можешь идти, Лимон. Надеюсь, увижу тебя на своих лекциях по водному элементу.

— Я обязательно буду посещать ваши лекции, — твёрдо пообещал Лимон.

Он покинул кабинет проректора и выдохнул. Парень шагал по пустому коридору и думал над превратностями судьбы. Пару месяцев назад он был в отчаянии и не знал, как спасти сестру от верной смерти. Даже подумывал податься в бега. Теперь же — он элитный студент Академиума, обладающий Высшим талантом.

В очередной раз поблагодарив мысленно Многоликого, Лимон ускорил шаг — нужно обрадовать сестру.

* * *

Я устало открыл глаза и наткнулся на внимательный взгляд Лилит, которая сидела на полу, обняв свои колени.

— Вы закончили, — констатировала она.

— Да, — протянул я. Ещё не отошёл от мозгового штурма, сложно вернуться к реальности. Но зато я добился успеха и создал схему довольно мощного артефакта. И название придумал — Дыхание Дракона.

— Ладно, Лилит, — я поднялся и потянулся. — Мне пора в общежитие. Завтра занятия.

— Хорошо, — серьёзно кивнула она.

— Кстати, а ведь тебе уже шестнадцать, ты тоже можешь поступить в Академиум.

— Мне сейчас это не надо, — улыбнулась она. — Если потребуется, я поступлю в следующем году.

— Поступишь, я помогу.

— Сегодня начну работу, — сообщила Лилит. — Хочу сперва создать нормальную гостевую страничку для сайта. А затем буду искать подходящих членов для Браслетов.

— Ты молодец! — я с гордостью посмотрел на свою лучшую работницу.

Попрощавшись с Лилит, я активировал Астральные Врата и оказался в комнате общежития, где столкнулся с изумлённым взглядом работницы, которая держала в руках сложенную форму.

Я шепнул Слово Забвения, и женщина захлопала глазами.

— Господин, — она поклонилась. — Вот ваша одежда, тут два комплекта.

Она положила форму на стул и вышла, озадаченно почёсывая голову.

Я хмыкнул, сел за стол и открыл ноутбук.

— Ники, иди сюда, — позвал я.

— Да? — на экране появилась синяя кошечка.

— Мне нужно десять Камней Вечного Пламени. Обратись к Александре. Объясни ей, как именно создаются Камни Меток. В качестве награды я помогу ей увеличить размер Ядра до шестидесяти процентов.

Я проверил своё Ядро — уже достигло 97%. Недавнее видео с Хранителем Тайн, где я пообещал исцелить зомби, подстегнуло ослабевший поток энергии. Когда процент достигнет 99%, я застопорюсь. А вот Александра недавно выпила Эликсир Развития Ядра, и пока на начальном этапе. Думаю, она с радостью примет моё предложение.

Так и оказалось:

— Александра очень обрадовалась, — доложила Ники. — Она готова в любой момент приступить к созданию Камней Меток. Боли она не боится.

— Ну и славно. Пусть рисует круг.

Я с неохотой отсчитал десять Камней Душ. Мне осталось лишь семь штук…

Вскоре Александра была готова, и я создал Астральные Врата. Вместе с Камнями Душ передал ей Эликсир Духовного Восстановления и Браслет Дара. Когда Врата закрылись, я рефлекторно послал энергию через алую нить, чтобы восстановить Алые Чернила Александры, и открыл на ноутбуке новости.

Минут двадцать внимательно читал их, делая мысленные отметки. Наконец, закончил и лёг спать — рано утром встреча с куратором, не хочется её пропустить.

Я проснулся по будильнику.

— Диаграмма основного артефакта заполнена, — доложила Мия, пока я умывался. — Приложение работает, мы сможем управлять Браслетами Дара по своему усмотрению.

— Отлично, — пробормотал я. — Лилит знает?

— Да, она уже начала поиск подходящих кандидатов.

— Посоветуй ей не стесняться и использовать своё положение. Пусть выбирает тех, кто ей больше симпатичен.

— Хорошо.

Новенькая форма выглядела весьма стильно — чёрные брюки из мягкой ткани, ремень, белая рубашка и плотный чёрный жакет с серебристыми пуговицами. На плече была нашивка с изображением Млечного Пути — знак Факультета космических элементов. Внутри изображения была вышита цифра один, указывающая на курс студента. Обувь тоже мне понравилась — плотные чёрные ботинки, в которых совсем нежарко.

— При изготовлении формы использовались магические ингредиенты, — заметил я, застёгивая пуговицы.

Только когда вышел, понял, что совсем забыл про учебные принадлежности. Да и ладно, мне они не особо нужны.

Встреча с куратором была назначена в одном из подземных классов. Я дошёл до Дворца Мудрости и там спустился на минус первый этаж. Пришлось поспрашивать, чтобы найти нужный кабинет.

Дверь была открыта, я вошёл в просторное помещение и включил свет. На ближайшей стене висела грифельная доска, а перед ней стояли всего восемь столов и стульев. У дальней стены виднелись множество тренировочных манекенов, на стенах висели различные мишени и непонятные металлические барельефы. Сразу видно, что этот класс предназначен не только для теории, но и для практики.

Я сел за парту и проверил время. Без пяти девять, через пять минут начало занятия. Но в назначенное время никто не пришёл. Мне пришлось ещё десять минут просидеть, прежде чем куратор, наконец, соизволил явиться.

В комнату без стука вошёл старик с недовольным лицом. Он сел за преподавательский стол и уставился на меня. Я встал, слегка поклонился и произнёс официальное приветствие:

— Приветствую вас, Аристократ Арес Леонидович.

— Приветствую, Благородный Артур Грейг, — неохотно ответил старик. — Но впредь давай без официоза.

— Как скажете, — я сел.

— Перечисли все Чары, которыми ты владеешь.

Я назвал их.

— Только Чары Тьмы? — приподнял он брови.

— Да.

— Я могу научить тебя базовым Чарам Пространства. Это Покров и Малое Искажение. Но не более, — он криво усмехнулся. — Если ты хочешь узнать больше — плати. Но вряд ли у тебя имеются такие деньги.

— Я бы хотел купить у вас все Чары Тьмы и Пространства, что вы знаете, — я улыбнулся. — Назовите цену, Арес Леонидович.

Старик поперхнулся от моих слов. Затем широко улыбнулся, поднялся и начал писать на доске:

«Тьма! Чары Мастера — от 2 000 до 8 000 рублей. Чары Гранд-мастера — от 15 000 до 30 000 рублей. Чары Магистра — от 50 000 до 100 000 рублей».

Он обернулся на меня. Я спокойно улыбался. Тогда Маг продолжил:

«Пространство! Чары Мастера — от 5 000 до 15 000 рублей. Чары Гранд-мастера — от 50 000 до 80 000 рублей. Чары Магистра — от 100 000 до 300 000 рублей».

— Ну как? — Арес положил мел на стол. — Сможешь купить все Чары?

— Торг уместен? — усмехнулся я. — За оптовую закупку?

Мне сразу стало очевидно, что Аресу плевать на учеников. Главная его цель — заработать как можно больше денег. Скорее всего, проректор Тина специально отправила меня к такому куратору, чтобы я быстро разочаровался в элементе пространства и сосредоточился на созидании. Но мне такая ситуация идеально подходила.

— Сперва скажи, сколько Чар ты хочешь приобрести, и какие именно Чары, — Арес эффектно щёлкнул пальцами и в его ладони появилась брошюра, которую он протянул мне. — Тут описание всех Чар, которые я продаю. И их краткое описание.

— Вы хорошо подготовились, — с уважением сказал я.

— Конечно, — уверенно кивнул Арес.

Я взял брошюру и раскрыл её. На первой странице крупными буквами было написано:

«Каталог Чар Тьмы и Пространства».

У меня появилось ощущение, что я сижу в ресторане и листаю меню, а не нахожусь в самом престижном учебном заведении страны.

Раздел 1: Чары Тьмы

Чары Мастера:

1. Тень — 2 000 рублей

Описание: Позволяет магу сливаться с окружающими тенями, делая его менее заметным для врагов.

2. Мрак — 3 000 рублей

Описание: Создаёт область густой темноты, блокируя видимость и ослабляя световые заклинания внутри неё.

3. Ослепление — 4 000 рублей

Описание: Временно лишает противника зрения, погружая его в абсолютную темноту.

Дальше я стал просто читать названия, без описаний:

Тёмный Щит, Поглощение Света, Теневой Луч.

Стал внимательнее, когда дошёл до следующего раздела.

Чары Гранд-мастера:

1. Плащ Тьмы — 15 000 рублей

Описание: Полностью скрывает мага от физических и магических средств обнаружения.

Теневые Клинки, Теневая Петля.

На следующей Чаре я остановился и усмехнулся. Идеальная способность для Валентина.

4. Призрачный Облик — 30 000 рублей

Описание: Позволяет проходить сквозь твёрдые объекты и становиться неосязаемым на короткое время.

Пожиратель Света, Тёмный Шторм.

На Чарах Магистра я сосредоточился получше.

Чары Магистра:

1. Абсолютная Тьма — 60 000 рублей

Описание: Погружает обширную область в непроглядную тьму, нейтрализуя любые источники света.

2. Призыв Теневых Существ — 75 000 рублей

Описание: Создаёт существ из тьмы, которые сражаются на стороне Мага.

3. Тёмное Забвение — 85 000 рублей

Описание: Стирает воспоминания цели о последних событиях.

4. Домен Тьмы — 90 000 рублей

Описание: Создаёт собственное пространство, полностью подчиняющееся воле Мага.

5. Поглощение Жизни — 100 000 рублей

Описание: Отнимает жизненную силу у всех существ в зоне действия, восстанавливая здоровье Мага.

— Очень неплохо, — искренне признал я. — Раз вы продаёте такие Чары, значит, они довольно распространены?

— Да, о них знают в топовых кланах, — кивнул Арес. — Но далеко не каждый способен выучить сложные Чары. Тот же Домен Тьмы имеет очень объёмный Круг Чары и поглощает огромное количество маны. Он сложен в освоении и контроле, только единицы способны мастерски его использовать.

Я кивнул и продолжил читать:

Раздел 2: Чары Пространства

Чары Мастера:

1. Пространственный Шаг — 10 000 рублей

Описание: Мгновенное перемещение на короткое расстояние, до 10 метров.

2. Пространственный Щит — 12 000 рублей

Описание: Создаёт барьер, способный отклонять физические и магические атаки, искажая пространство.

3. Карманное Измерение — 15 000 рублей

Описание: Позволяет хранить предметы в небольшом личном пространстве.

Я усмехнулся. По описанию очень похоже на мою Метку Души. Разве что Призрачных Рук нет.

4. Пространственное Ощущение — 15 000 рублей

Описание: Усиливает восприятие Мага, позволяя чувствовать пространство вокруг.

Чары Гранд-мастера:

1. Искажение Реальности — 70 000 рублей

Описание: Временно изменяет законы физики в определённой области по воле Мага.

2. Пространственная Тюрьма — 80 000 рублей

Описание: Запирает цель в изолированном карманном измерении на ограниченное время.

3. Разрыв Пространства — 90 000 рублей

Описание: Создаёт мощный разлом, способный разрушать структуры и наносить серьёзный урон.

4. Пространственное Зеркало — 100 000 рублей

Описание: Отражает вражеские заклинания обратно к источнику, искажая их траекторию.

— Все эти заклинания по описанию очень мощные, — оценил я.

— Но их сложно освоить, — кивнул Арес. — Нужно найти своё и развивать его.

— Ладно…

Чары Магистра:

1. Изменение Пространства — 180 000 рублей

Описание: Позволяет изменять структуру пространства, создавая или уничтожая объекты и ландшафты.

2. Абсолютное Искажение — 200 000 рублей

Описание: Полностью контролирует пространство в большой области, подчиняя его воле Мага.

3. Вечный Лабиринт — 280 000 рублей

Описание: Создаёт пространственный лабиринт.

4. Пространственный Коллапс — 300 000 рублей

Описание: Вызывает схлопывание пространства в заданной точке, наносит катастрофический урон.

Брошюра заканчивалась следующим:

Примечания:

— Все Чары сопровождаются рекомендациями по освоению.

— Оплата принимается только заранее.

— Возможны скидки при покупке нескольких Чар одновременно.

— Индивидуальное обучение не предоставляется.

Я поднял взгляд на Ареса, который с интересом наблюдал за моей реакцией.

— Что ж, впечатляющий список, — признал я. — Уверен, вы его долго собирали.

— Всю жизнь, — кивнул Арес и торжественно заявил: — Но я против того, чтобы ценные знания консолидировались в одних руках. Я за свободное распространение знаний. Так какие Чары тебя заинтересовали?

— Все Чары ранга Мастер и Гранд-мастер, — ответил я без колебаний.

Брови Ареса взлетели вверх.

— Все? Ты уверен?

— Абсолютно.

Мия уже поискала информацию в базах данных — цены на Чары очень неплохие. Обычно их продают дороже, если вообще продают.

Арес на мгновение замер, затем ухмыльнулся.

— Это обойдётся тебе в круглую сумму.

— Я готов обсудить цену. Думаю, за такой объём возможна существенная скидка.

— Хм… — старик задумчиво потёр подбородок. — Если ты действительно настроен серьёзно, я готов предложить тебе весь комплект за… пятьсот пятьдесят тысяч. Скину тебе восемь тысяч.

— Пятьсот сорок, и по рукам, — предложил я.

— Пятьсот сорок пять, и это окончательная цена, — проворчал Арес.

— Хорошо, — улыбнулся я.

— Если бы не моё желание свободно распространять знания… — Арес горько вздохнул. — Но принципы важнее денег, парень.

— Вы меня многому научили, — серьёзно кивнул я.

— Ты прекрасный ученик. Как будешь расплачиваться?

— Перевод подойдёт?

— Да, держи, — он достал визитку, но вместо номера телефона и почты там был номер счёта.

— Деньги переведу вам сегодня, — пообещал я, взяв визитку.

— Завтра в это же время отдам тебе все материалы, — заверил Арес. — Ну а теперь давай перейдём к сегодняшнему уроку. Покажи мне все известные Чары Тьмы. А потом я научу тебя базовым Чарам Пространства.

— Как скажете, — кивнул я.

Что ж, Магистр прав. Пора и учёбой заняться.

Глава 20

Мы с Аресом прошли к задней части класса, где стояли мишени и тренировочные манекены. Арес встал у металлического барельефа, изображающего круговые волны.

— Показываю МалоеИскажение, — Маг вытянул руку, кончики его пальцев едва заметно задрожали. Металлический барельеф смялся. По линиям возникших складок было видно, как именно Малое Искажение воздействовало на барельеф. Круговые волны превратились в узор, сложенный из множества концентрических кругов.

— Теперь, смотри, как выглядит Круг Чары, — Арес повернулся ко мне и раскинул руки. Перед ним появилось чёткое изображение фиолетового Круга.

Я внимательно вглядывался в Круг Чары. Арес показал мне то, как он видит Круг и рисует его у себя в голове. Это не то же самое, что простое изображение на бумаге — Арес демонстрировал своё понимание Круга. Толщину линий, их плавность, едва заметное колебание Круга — всё это влияет на конечный результат.

— Теперь Покров, — Арес опустил руки, и Круг исчез. Но взамен появилось кое-что другое — воздух вокруг Ареса едва заметно задрожал, словно от высокой температуры.

Старик бросил мне металлический шар, который появился у него из ниоткуда. Я поймал и вопросительно посмотрел на старика.

— Метни его в меня, — приказал тот.

Я не стал спорить и бросил шар в старика. Но у его тела снаряд отбросило в сторону.

— Вот так и работает Покров, — буднично сказал старик. — Вот его Круг Чары.

Он снова развёл руки и проявил рисунок Круга. Дал мне полминуты на его созерцание и убрал.

— Урок окончен, — довольно сказал Арес. — Вопросы есть?

— Можно ли как-то заблокировать или ослабить действие Чар? — спросил я.

— Да, конечно, — кивнул Арес. — Существуют специальные Чары, артефакты, даже особые материалы. Например, ты ведь слышал о недавней бойне в клановом квартале Беттихеров?

— Да.

— Без подавления любой Архимаг мог бы стереть весь квартал с лица земли одной мощной Чарой. Но Беттихеры — древний клан, они смогли создать сложное поле подавления Чар.

— Я так понимаю, что сражение между Архимагами и ГрандМагами не обходится без взаимного подавления? — задумчиво уточнил я.

— Конечно. Каждый, кто достигает ранга Архимага, может менять элементальную среду вокруг себя. Он блокирует чужие элементы и наполняет воздух своими.

Я вспомнил ту давящую атмосферу в столице после инцидента с Беттихерами. Мия тогда сказала, что в небе больше маны, чем обычно — прекрасный пример, как ГрандМаги и Архимаги забрали себе небо, меняя элементальную среду под себя.

— Ещё один вопрос. Можно ли использовать такие навыки, как Пространственный Шаг, в месте, где подавляются Чары?

— Можно, но очень опасно, — Арес стал серьёзнее. — Любая телепортация — это большой риск. Поэтому Маги, которые пытаются развивать Чары телепортации, долго не живут.

— А порталы?

— Чтобы овладеть Порталом, нужно быть ГрандМагом. И, за редким исключением, пространственный элемент должен быть в основе боевой системы. А такое случается очень редко — за историю Земли было лишь несколько подобных Магов.

— А почему редко? — заинтересовался я. — И про какие исключения вы говорите?

Арес поморщился. Он кивнул в сторону парт и предложил:

— Пойдём, сядем.

Когда мы расположились, Арес ответил на мой вопрос:

— Встречаются Маги, у которых талант к элементу пространства силён. Но при этом они выбирают в основе боевой системы другой элемент, более изученный и простой в освоении. У таких Магов существует шанс создать Чару, которая будет обладать способностями телепортации или портала. Самые яркие примеры: Шаг Тени, Вспышка, Замена. В первом случае Маг перемещается между тенями, во втором он сгорает в одном месте и появляется в другом, а в третьем заменяется на заранее созданный якорь. Или вот, примеры порталов: Озеро Перемещения, Червоточина, Врата Света.

Арес выразительно посмотрел на меня. Я кивнул.

— Насчёт второго вопроса… Элемент пространства считается одним из самых сложных элементов. Насыщение элемента на Земле ниже среднего, а Чары пространства сложны в освоении и в использовании. Боевых Чар весьма мало, как ты сам мог увидеть из каталога. В основном, элемент пространства используется для поддержки — создание помех для врагов, их пленение, защита, перевозка. Поэтому его редко выбирают в качестве основы. Слушай, ученик, все эти темы можно изучить самостоятельно на лекциях. Подавление Чар, особенности элемента пространства, правильный выбор главного элемента и многое другое. Преподаватели не откажутся ответить на твои вопросы, ведь для этого они и обучают студентов.

— Понял, — кивнул я. — Обязательно послушаю лекции. Спасибо.

— Пожалуйста, — благодушно отозвался Арес.

Я первым покинул класс и направился в своё общежитие.

— Про подавление Чар в базах данных можно много чего интересного найти, — заговорила Мия. — Судя по данным, в первую очередь все кланы обеспечивают благоприятную среду для своего основного элемента. Это, кстати, влияет и на новорождённых. Под кварталом клана Грейг находятся залежи Чёрного Угля, ингредиент элемента тьмы. Это помогает детям обретать склонность к элементу тьмы.

Я задумчиво кивнул. Как Заклинатель, я не имею проблем с подавлением элементов. Я вообще их не вижу и не чувствую, если на то пошло. До сих пор моим главным инструментом влияния на реальность служило Искусство Заклинателей, а не Чары. В прошлой жизни я с раннего детства изучал Искусство и не смогу так просто перестроиться на Чары. Но рано или поздно мне придётся это сделать. Заклинания в этом мире работают гораздо хуже из-за дальности Астрала. Но в то же время Чары тоже не панацея — Маги прекрасно подавляют их силу. Хотя, в любом сражении одну из ключевых ролей играет количество энергии. А у меня есть постоянный приток энергии от Апофеоза Короля, в этом плане я имею неоспоримое преимущество. Но мне не по душе прямые столкновения — гораздо приятнее побеждать врагов хитростью.

В своей комнате я первым делом проверил расписание. Сегодня была всего одна обязательная лекция — по основам права. Но до неё ещё время есть, можно заняться другими делами.

Я взял планшет и сел на кровать.

— Ники, милая моя, как успехи у Александры?

— Она сделала пока два Камня, — доложила кошечка, сверкнув улыбкой. — Но есть другая новость! Мы подготовили мастерскую для Романа! Потратили на всё сто пять тысяч рублей.

— Сколько осталось на моём счету?

— Четыреста девяносто тысяч, — ответила Ники. — Но я ещё не закончила! Ночью мы с Лилит сделали сайт Организации, хочешь посмотреть?

— Давай, — заинтересовался я.

Ники открыла сайт. Он был в тёмных тонах, на фоне раскручивалась галактика.

— Пока доступ на него могут получить только те, у кого есть ссылка, — продолжила Ники. — Лилит спрашивает, можно ли ей отправить ссылки нумерованным. На сайте есть даже специальный рейтинг, который учитывает номер Алых Чернил.

— Отправляйте, — кивнул я. — И мне тоже, хочу посмотреть.

— Конечно!

Во время регистрации появилось окошко:

«Выберите себе имя, которое будет отображаться на сайте. Учитывайте, что перед именем будет ваш статус Хранителя».

Я усмехнулся и вбил «Пространство».

«Желаете стать Хранителем Пространства? Организация одобряет это имя».

Я нажал: «Да», и окошко исчезло.

Передо мной развернулся список:

1. –

2. Хранитель Пространства

3. Незаметная Хранительница

Весь остальной список был пуст, пока никто из нумерованных, кроме меня и Лилит, не зарегистрировался.

— Незаметная Хранительница? — я недоумённо посмотрел на Ники. — Это Лилит?

— Да, она себе такое имя выбрала.

Я хмыкнул. Ну, зато никто не узнает о её способностях…

— Лилит предлагает ввести внутреннюю валюту, — продолжила Ники. — С ней тебе будет гораздо проще, не надо думать о наградах. Нумерованные сами выберут, что хотят.

— Давай, — согласился я. — Внутренняя валюта, это хорошо. Скажи Лилит, что я встречусь с ней сегодня, и мы вместе обсудим, как это всё обставить.

— Хорошо. Для Романа будет задание?

— Позже. Пусть Лилит возьмёт его на контроль.

— Она и так взяла, но вдруг у тебя будут личные пожелания.

— Позже свяжусь с ним. Он нужен для сборки Дыхания Дракона.

Ники ушла к Лилит, а я решил прогуляться по территории Академиума. Погода была отличная: солнечный день с лёгким, освежающим ветерком. Я шёл по вымощенным камнем дорожкам, наслаждаясь приятной атмосферой и внутренне расслабляясь. Студенты группами и поодиночке сновали туда-сюда, кто-то спешил на занятия, кто-то просто отдыхал на свежем воздухе.

Некоторые прохожие бросали на меня любопытные взгляды, явно узнавая. Пара девушек, проходя рядом, перешёптывались и хихикали, глядя в мою сторону. Я улыбнулся им.

— Привет, ты ведь Артур Грейг? — остановилась передо мной одна из них, симпатичная блондинка с яркими глазами.

— Совершенно верно, — улыбнулся я, слегка наклонив голову.

— Я Катя из Факультета природных элементов, — представилась она. — Не против познакомиться?

— С удовольствием, Катя, — ответил я. — Всегда рад новым знакомствам.

Её подруга, рыжеволосая девушка с веснушками, подошла ближе.

— А я Марина, — сказала она, слегка смущаясь. — Я видела тебя в Колыбели. А это правда, что тебя лично вылечил Апостол?

— Да, — кивнул я.

— А расскажи, как он выглядел, — глаза у Марины загорелись. — Я сама из Церкви Богини Жизни и никогда не видела Апостолов.

Я рассказал о добром дедушке Апостоле. После мы поболтали о занятиях и жизни в Академиуме.

— Может, как-нибудь встретимся после занятий? — предложила Марина, улыбаясь.

— Почему бы и нет? — согласился я. — Давайте обменяемся контактами.

Мы обменялись номерами, и девушки, попрощавшись, отправились по своим делам.

Продолжив прогулку, я заметил под сенью раскидистого дуба уютное место для отдыха. Решив воспользоваться моментом, я присел на траву и закрыл глаза, сосредотачиваясь на внутренних ощущениях. Время от времени мимо проходили студенты, но я отгородился от внешнего мира, погрузившись в медитацию.

На облаке Астрала я начал рисовать Круг Чары, восстановив в памяти каждую линию, каждое колебание. Из моего Ядра вырвалась мана и распространилась по всему телу.

Сначала ничего не происходило, но вскоре я почувствовал, как воздух вокруг меня начал слегка дрожать. Открыл глаза и заметил, что окружающее пространство едва заметно искажено, словно смотришь через раскалённый воздух.

— Получилось, — тихо произнёс я, прислушиваясь к своим ощущениям. Я смог активировать Покров Пространства.

Несколько минут я пробыл в таком состоянии, затем отменил Чару, и воздух вокруг меня перестал дрожать. Глянул на часы — пора идти на лекцию по основам права. Я поднялся и направился в сторону Дворца Знаний.

Лекция оказалась информативной, но особого интереса у меня не вызвала. Преподаватель рассказывал об основных законах магического сообщества, о правах и обязанностях Магов, о кодексах поведения. Я слушал вполуха, делая пометки в памяти лишь по самым важным моментам.

После окончания лекции я направился в следующий зал, где должна состояться лекция по элементу тьмы. Она меня интересовала чуть больше.

В помещении было темно и прохладно. Аудитория была гораздо меньше, чем та, где преподавали теорию права. Я насчитал шестнадцать студентов первого курса. После того, как я сел, в аудиторию вошёл высокий мужчина с тёмными волосами и скучающим взглядом.

— Приветствую вас, — начал он. — Я — Маг Кристофер Дворов. Гранд-мастер и преподаватель предмета под названием «Основа тёмных элементов». Начнём с базы.

Я устроился поудобнее, готовясь внимательно слушать.

Кристофер говорил весьма скучно и неинтересно. За всю лекцию я вынес для себя лишь то, что основная сила тьмы заключается в способности ослеплять и разлагать. Ослепление может быть как физическим, так и ментальным, лишая противника не только зрения, но и способности ясно мыслить. Разложение же позволяет тьме разрушать структуры на молекулярном уровне.

Кристофер приводил примеры применения Чар Тьмы в бою и защите, рассказывал об известных Магах, использовавших этот элемент.

Лекция пролетела незаметно — хоть мне и было скучно, но темой и примерами я увлёкся. После занятий я вернулся в свою комнату и решил, что самое время навестить Лилит и обсудить внутреннюю валюту Организации.

Я закрыл дверь и активировал Астральные Врата, сосредоточившись на Якоре в контейнере. С железнодорожной станции я на такси доехал до гостиницы, где находилась Лилит.

— Здравствуйте, — серьёзно кивнула она, открыв мне дверь. — Входите.

— Привет, Лилит, — я улыбнулся девушке. — Как у тебя дела? Тебе комфортно? Выглядишь уставшей.

— Всё хорошо, — отозвалась она. — Немного волнуюсь за клан. Сейчас их сильно давят из-за древних библиотек.

— Пытаются сделать их виноватыми в прорыве зомби?

— Кто-то должен понести ответственность, — пожала плечами Лилит. — Но мой клан пока держится. Они не виноваты, члены Совета изучали магические тоннели под библиотеками и сочли их безопасными. Никто не знал, что в Гелиополе существует Центральная Библиотека, из которой можно попасть в любую другую библиотеку Древних.

— О, про это я не слышал, — меня заинтересовали новые сведения.

— Клан Кафка захватил Древние библиотеки, а из Центральной Библиотеки по магическим тоннелям прошли тысячи зомби, — пояснила Лилит. — Так они и оказались в сердце страны.

— Разрушить напрямую Центральную Библиотеку невозможно, я правильно понимаю?

— Нет. Это невозможно, — кивнула Лилит.

— Ладно, давай займёмся внутренней валютой.

Мы сели за круглый стол, Лилит положила перед нами планшет.

— Итак, — начала она, — я предлагаю ввести внутреннюю валюту. Придумаете название?

— Пусть будет «котики», — беззаботно ответил я.

Лилит скосила на меня взгляд и кивнула.

— Тогда, котики. Каждый член Организации будет получать их за выполнение заданий, а тратить — на артефакты, алхимию, энергию, информацию и другие услуги внутри нашей структуры.

— Звучит логично, — кивнул я. — Как будем оценивать стоимость заданий и услуг?

— У меня есть система ранжирования по сложности и важности, — пояснила она. — Кроме того, мы можем вводить бонусы за особые достижения или лояльность. Но детали нужно обговорить вместе.

— Хорошо. А как насчёт обмена «котиков» на реальные деньги?

— Это возможно, но я бы ограничила такую возможность, чтобы избежать утечки ресурсов, — задумчиво сказала Лилит. — Наша цель — укрепить Организацию изнутри.

— Согласен. Давай обсудим детали.

— Давайте. Предлагаю сперва разделить задания по уровням сложности — от одного до десяти…

Мы около двух часов сидели и обсуждали детали. Поели вместе, заказав доставку в номер. Когда закончили, на улице уже был вечер.

— Ладно, — я встал и потянулся. — Вернусь в общагу. Ники, как там дела у Александры?

— Она ведь тоже учится, — отозвалась синяя кошечка. — Пока сделала три Камня.

— Хорошо, — кивнул я. — Ладно, Лилит. Хорошего вечера тебе.

— И вам, — улыбнулась девушка.

Я активировал Астральные Врата и переместился в свою комнату. Подошёл к окну и некоторое время молча смотрел на спокойный двор Академиума. Красиво тут, живописно.

В дверь постучались. Я открыл её и увидел Сергея — соседа, который знакомился со мной в первый день.

— Мы тут собираемся в комнате отдыха, не хочешь с нами? — спросил Сергей. — Будут девчонки, выпивка. Посидим, познакомимся.

— Хорошо, приду, — кивнул я.

— Отлично, ждём!

Сергей ушёл, а я прикрыл дверь. Снова подошёл к окну, открыл его. Вдохнул вечерний воздух.

Да, мирная жизнь студента — не для меня. Моя судьба — это непрерывный путь наверх. Но на этом пути иногда можно и расслабиться.

Я хмыкнул и пошёл переодеваться. В прошлой жизни я никогда не был студентом. Хоть на один вечер я хочу прочувствовать на себе, что это такое — беззаботная студенческая жизнь.

Глава 21

Архангельск, жилой комплекс «Флот».

Сара с огромным интересом открыла список Нумерованных на новом сайте Организации.

Лидер: Многоликий, Хранитель Тайн, Ангел Возмездия.

1. –

2. Хранитель Пространства

3. Незаметная Хранительница

4. Хранительница Вечного Пламени

5. Хранитель Воскрешения

6. Хранительница Кошмаров

7. Невидимый Хранитель

8. Созидающий Хранитель

9. Хранительница Алхимии

Из девяти нумерованных лишь один не зарегистрировался — первый. Сара рассматривала имена Магов и пыталась по ним разгадать их Метки Души. Когда ей это надоело, Сара открыла свой личный профиль.

«Задание 4-го уровня: Извести кошмарами Барона Льва Верида-Даревского и взять у него интервью. Награда: 40 котиков».

— Ты уже не в первый раз сюда заходишь, — на экране появилась Ники. — Ждёшь обновления заданий?

— Мне мало сорока котиков, — проворчала Сара, открывая магазин. Её взгляд вперился в позицию: «Слабое Зелье Омоложения — 50 котиков». Сара понимала, что сейчас ей не нужно это Зелье, но никак не могла избавиться от соблазна купить его. Вдруг в будущем магазин исчезнет?

— Не бойся, Организация работает над тем, чтобы создать больше заданий, — важно заявила Ники. — Просто твоя Метка Души имеет узкую направленность.

— Да, я понимаю, — приуныла Сара. — Я не хочу показаться неблагодарной. Просто мне кажется, что другие ребята обходят меня. Хотя я их даже не знаю!

— Вот именно, — наставительно сказала Ники. — Не переживай, у тебя всё хорошо. Но зачем тебе Зелье Омоложения? Не лучше накопить на Эликсир Развития Ядра шестой ступени и на энергию от лидера, чтобы поскорее увеличить Ядро? Так ты сможешь быстрее изводить цели Меткой Души и сильнее на них влиять.

— Да, знаю… Ты права. Как только куплю Зелье Омоложения — сразу же сосредоточусь на повышении ранга Ядра, — пообещала Сара.

Ники закатила глаза, но спорить не стала.

Сара вновь открыла страничку со списком Хранителей и прищурилась, разглядывая имена.

— Хранитель Воскрешения… Ты ведь не умеешь воскрешать? Но зачем тогда ты так назвался?..

* * *

Столица, улица Каменщиков, дом 133.

С виду здание ничем не выделялось — обычное кирпичное строение, каких полно в столице. И не скажешь, что внутри находится мастерская, стоимость которой превышает сто тысяч рублей.

Роман буднично открыл ключом дверь и вошёл в мастерскую. С его лица не сходила улыбка — он был очень доволен своим новым рабочим местом. Оно и не удивительно — Роман лично участвовал в обустройстве мастерской, она буквально делалась под него.

Он подошёл к металлическому верстаку и придирчиво протёр пальцем пятнышко. Окинул взглядом помещение, вдыхая воздух, наполненный ароматом свежей стали.

Роман ждал гостью, поэтому не спешил приступать к работе. Он сел в кресло, которое стояло в углу комнаты, и достал смартфон. На нём была открыта страничка Организации, его персональный профиль.

— Привет! — появилась Ники. — Скоро Александра будет у тебя.

— Хорошо, — кивнул Роман. — Сегодня я приступлю к работе.

Роман получил от Организации несколько заданий на создание артефактов. За каждый созданный им артефакт, он получит награду котиками и рублями. Сегодня он собирался приступить к первому заданию.

Роман открыл схему, когда дверь тихонько отворилась. В мастерскую вошла высокая фигура в капюшоне.

— Привет, — Александра откинула капюшон и прикрыла дверь. Она поправила волосы, взглянула на подошедшего брата.

Оба ощутили небольшой укол и почувствовали связь. У Александры на тыльной стороне правой ладони появилась алая цифра: «4». А у Романа на левом запястье заалела цифра «8». Два нумерованных встретились.

Несколько секунд Александр и Роман молча смотрели друг на друга, пока их Алые Чернила не скрылись.

— Выглядишь гораздо лучше, — заметила Александра.

— Спасибо, — улыбнулся Роман. — Проходи.

Он не удивился высокому рангу сестры — Роман и Александра уже связывались друг с другом, когда регистрировались на сайте.

Александра с интересом осмотрела мастерскую.

— Мне нечем тебя угостить, — извиняющимся тоном сказал Роман. — Я сам тут только обустраиваюсь.

— Покажи свою Метку Души, — попросила Александра, горящими глазами глядя на Романа. — Мне очень интересно, какая она у тебя.

Роман присмотрелся к сестре и отметил:

— Ты выглядишь уставшей.

— Да, задание от Организации выполняю, — Александра не стала уточнять, что просто создаёт Камни Меток.

Роман уважительно кивнул. С недавних пор он испытывал к сестре безмерное уважение и сильнейшую благодарность. Именно она привела его в Организацию и спасла ему жизнь.

— Пойдём, покажу. Смотри, вот схема, — Роман подошёл к верстаку, достал из кармана смартфон и разблокировал его. На экране появился чертёж небольшой сферы. — Это простенький артефакт-хранилище, сделанный из специального металла с интересными свойствами. Шарик полый внутри. Можно открыть его и поместить внутрь предмет.

— Например: Камень Метки, — отметила Александра.

— Я тоже про это подумал, — кивнул Роман. — Так вот, сперва я внимательно изучаю чертёж. Но я уже закончил с этим этапом. Сейчас покажу тебе второй этап.

Роман открыл один из ящиков верстака. Достал оттуда кусок серебристого металла и положил перед собой. Затем он расположил левую ладонь над материалом и прикрыл глаза. Его Метка Души активировалась — в центре ладони появилось изображение сияющей зеленовато-голубым цветом руки. Металл на верстаке поплыл и медленно сформировался в небольшой шарик. Роман поднял его, подал внутрь ману, и поперёк шара появилась полоска. Он разделил шар на две части, показывая пустую полость внутри.

— Э-э-э… — Александра изумлённо хлопала глазами. — И всё? Так просто?

— Да, — улыбнулся Роман. — В этом и есть сила моей Метки Души. Кстати, этот шарик не простое хранилище. Если подать в него больше маны, и не открывать, он взорвётся.

— Если Клавдий увидит, как ты создаёшь артефакты, он от зависти помрёт, — пробормотала впечатлённая Александра. Как член клана Ломоносовых она не раз видела, как работают опытные артефакторы. Но чтобы вот так — за пару секунд создать хоть и простенький, но полноценный артефакт…

— А ты покажешь свою Метку? — спросил Роман.

— Не могу, — покачала головой Александра. — Недавно Камень Метки создавала. Моя Метка Души — Вечное Пламя, которое способно сжечь всё что угодно.

— Звучит мощно, — впечатлился Роман. — А ты проверяла его силу?

— Сожгла защитный артефакт уровня Магистра. Дальше не стала проверять, — Александра говорила спокойно, без особых эмоций. Но от шокированного вида Романа внутри она радовалась, как маленькая девочка. Александра очень гордилась своей Меткой Души.

— Понимаю, почему не стала дальше проверять… — пробормотал он. — Ты кушала? Я хочу заказать что-нибудь, проголодался.

— Поем с тобой, — улыбнулась Александра. — Какие ещё артефакты тебе нужно создать?

Она немного завидовала брату — из-за своей Метки Души он никогда не останется без заданий и будет котики лопатой грести. А вот Александре с этим сложнее — Вечное Пламя способно лишь разрушать.

Роман разблокировал смартфон и открыл свой профиль:

— Кроме этих шариков, ещё нужно сделать портативные магические контейнеры для хранения электричества…

* * *

Столица, частная лаборатория «Философский Камень».

В лаборатории стояла тишина, нарушаемая лишь тихим бульканьем жидкостей в колбах и приглушённым потрескиванием огня под ретортой. Любовь аккуратно добавила несколько лепестков Пурпурной Эхинацеи в кипящий отвар, и он тут же заиграл золотистыми искрами.

«Ещё немного, и Отвар Бодрости будет готов», — подумала она с удовлетворением.

Её Метка Сути Алхимии позволяла чувствовать каждую реакцию ингредиентов, словно они были продолжением её самой. Она знала точное количество, время и порядок смешивания, не заглядывая в рецепты.

Люба улыбнулась, глядя на своё отражение в стеклянной стенке колбы. Из зеркала на неё смотрела женщина не старше тридцати лет, с сияющими глазами и гладкой кожей. Зелье Омоложения, подаренное Организацией, сотворило чудо. Хоть оно и изменило лишь внешность — но Люба никогда не чувствовала себя настолько счастливой и полной энергии.

«Кто бы мог подумать, что в сорок лет жизнь может начать играть такими красками», — размышляла она, разливая отвар по небольшим флаконам.

С тех пор как она вступила в Организацию и переехала в столицу, всё изменилось. Старшие дети поступили в престижную школу, а за младшими следила и занималась их развитием профессиональная няня.

Но Люба прекрасно понимала, что в этом мире за всё надо платить. Поэтому она очень старалась как можно быстрее освоить алхимию, чтобы быть полезной Организации.

Весело насвистывая, Люба уложила флаконы в сумку и вышла из лаборатории. Ей очень нравилась новая работа — когда она занималась алхимией, время пролетало незаметно. И всегда хотелось остаться ещё ненамного подольше. На выходе из здания она поставила свою подпись — Люба платила за использование алхимической лаборатории, — и вышла на улицу. Скоро время урока с Бароном, поэтому надо поторопиться — Люба бодрым шагом направилась на автобусную остановку.

По пути к квартире Барона Люба наслаждалась шумом и суетой столицы. Высотные здания, блеск витрин, множество людей — всё это захватывало дух и одновременно немного пугало. Но она привыкала к этому ритму, находя в нём свою гармонию. Люба немного скучала по селу, где выросла. Но совсем немного — в столице жизнь гораздо ярче и комфортнее.

Барон Беляев давал уроки в одной из своих квартир — в элитном жилом комплексе «Звезда». Каждый раз, когда Люба приезжала сюда, она получала заряд мотивации — ей очень хотелось в будущем купить жильё в таком же прекрасном месте! Раньше она и мечтать о подобном не смела, но сейчас всё изменилось.

Люба поднялась на шестой этаж и постучала в массивную деревянную дверь, расписанную изящными узорами. Ей открыл сам Барон Беляев — моложавый мужчина с блестящими глазами и шикарными усами, которые придавали ему особый шарм.

— Любовь Игоревна, — он улыбнулся.

— Барон Иван, — Люба уважительно поклонилась.

— Проходи, — Барон Беляев пропустил ученицу.

Квартира Барона была просторной и уютной, Любе всегда нравилось приезжать сюда.

— Рассказывай, как твои успехи? — Барон сел в кожаное кресло и с интересом посмотрел на Любу.

— Я освоила Водный Покров, — с волнением сказала она.

— Показывай.

Люба отошла в пустой угол комнаты — именно там она тренировала свои Чары во время уроков с Бароном. Она прикрыла глаза, нахмурилась. Первые десять секунд ничего не происходило, но Барон терпеливо ждал.

Наконец, воздух вокруг Любы завибрировал, кожа Магини покрылась тонкой плёнкой влаги.

— Хорошо, — величаво кивнул Барон. — Ты освоила Покров. Теперь дело за тренировками.

— Да, — Люба открыла глаза и выдохнула. Покров рассеялся в воздухе.

— Думаю, сегодня можно отдохнуть, — Беляев улыбнулся. — Ты заслужила награду. Приглашаю тебя в один интересный ресторан. Уверяю, раньше в таком месте ты не бывала.

— Да, конечно, — чуть смутилась Люба. Она заметила, что после омоложения Барон начал оказывать ей ненавязчивые знаки внимания. И это очень льстило ей. — Но мне нужно переодеться.

— Тогда езжай домой, — кивнул Барон. — Миша отвезёт тебя. А вечером я заеду за тобой.

— Х-хорошо, — Люба сглотнула. Неужели это свидание? Или нет?

Она решила, что не может быть такого, и от сердца отлегло. Всё же Барон Беляев — Гранд-мастер, глава целого клана, который входит в топ-500. А раньше этот клан и вовсе уверенно чувствовал себя в топ-100. Такой человек не может заинтересоваться сорокалетней женщиной с четырьмя детьми. Их отношения не могут выйти за пределы мастера-ученика.

Успокоив себя, Люба поехала домой. Когда она вошла, младшие дети — Ира и Лёня — встретили её радостными криками.

— Мама, мама! Ты вернулась! — мальчик и девочка, близнецы, прибежали и обняли Любу с двух сторон.

— Госпожа Любовь, — позади них поклонилась смуглая девушка — няня.

— Они себя хорошо вели? — строго спросила Люба, сев и обняв детей.

— Да, очень хорошо, — с улыбкой кивнула девушка.

— Ты сомневалась⁈ — возмутилась Ира.

— Мам, а ты что купила? — Лёня думал о более прагматичных вещах.

— Я вчера покупала вам игрушки, не наглейте, — проворчала Люба. Она подняла детей и понесла их в комнату. — А теперь не мешайте, мне скоро на работу ехать.

— Вечером на работу? — удивилась Ира.

— Да.

— А ты домой зашла нас повидать?

— Конечно. Всё, не мешайте, мне надо переодеться.

Оставив детей няне, Люба направилась в ванную. Сегодня она и правда заслужила немного отвлечься. А вот завтра — продолжит усердно трудиться, чтобы как можно скорее стать полезнее Организации. Ведь только таким способом она сможет подарить детям счастливое будущее.

* * *

Столица, Академиум.

Посиделки со студентами тянулись до поздней ночи. И будь моя воля — я бы до полудня спал. Но нельзя — надо забрать у Ареса купленные мною Круги Чар, Мия вчера перекинула ему деньги.

Выключив будильник, я зевнул и пошёл умываться.

— Все Нумерованные зарегистрировались на сайте, — сообщила Мия. — Больше ничего не произошло.

— Ну и хорошо. Сколько Камней сделала Александра?

Как только она закончит все десять Камней Метки — я реализую Апофеоз с кодовым названием «Дыхание Дракона».

— Пять, — ответила Мия.

— Понял, — я вытер лицо и несколько минут постоял под холодным душем — это взбодрило и помогло прочистить голову.

Я оделся и направился в сторону Дворца Мудрости. По пути встретил парочку знакомых с ночных посиделок. Во Дворце я спустился на минус первый этаж и вскоре оказался у аудитории — куратор подошёл одновременно со мной.

После короткого приветствия он протянул мне две чёрные тетрадки в твёрдом переплёте.

— Советую тебе никому не показывать Круги.

— Вы многим продавали Чары? — поинтересовался я, забирая тетрадки.

— Чары Мастеров да, многим. Но Чары Гранд-мастеров — нет. Далеко не каждый захочет отдавать столько денег.

Попрощавшись с Аресом, я покинул Дворец Мудрости и пошёл завтракать в небольшую симпатичную кафешку. По пути мне позвонила мама. Мы поздоровались, и она спросила:

— Как тебе Академиум? Нравится?

— Да, всё нравится, — усмехнулся я. — Лучше о себе расскажи. Всё нормально с Дворянским Указом?

— Да, я отправила половину клана на помощь Княгине, — хмыкнула мама. — Пусть поработают на благо человечества, а то совсем расслабились и заигрались во власть. Я слышала, что Захар Вильгельма отправил. Странно это, видимо, у них какой-то разлад случился. Захар всегда ценил Вильгельма и считал его правой рукой.

— Да, тоже слышал. Наверное, и правда разлад…

Поговорив с мамой, я зашёл в кафешку. Только сел, как ко мне подошла высокая блондинка с голубыми глазами. От неё словно исходил мороз, лицо у девушки было безэмоциональным, отрешённым. Но очень привлекательным.

— У тебя свободно? — спокойно спросила она.

— Да, конечно, — кивнул я, листая меню.

Девушка села и представилась:

— Я Ольга Гудович.

— Артур Грейг, — улыбнулся я.

— Знаю, видела тебя в Колыбели.

— Клан Гудович — это топ-189, — сказала Мия. — Тот парень с ледяной магией, один из пленников Беттихеров, тоже из этого клана. Которого избили, помнишь?

Я незаметно кивнул.

— Скажи, Артур, — Ольга вдруг посмотрела мне в глаза. У неё были глубокие, как омут, голубые радужки. — Твоих близких родственников когда-нибудь пытали в плену?

— Нет, — покачал я головой. — Разве что моего младшего брата убили, когда ему и десяти не было. А моя мама два года говорить не могла из-за психологической травмы. Хорошо, что я легко отделался — после избиения всего лишь инвалидом стал и не мог ходить. А почему ты спрашиваешь?

Я вернулся к меню. Решил заказать вафли с яйцом и зеленью, должно быть вкусно.

— Мой брат был схвачен Беттихерами, — сухо сказала Ольга. — Его искалечили, у него неправильно срослись рёбра и руки, одна нога с трудом гнётся.

— Сочувствую ему, — искренне сказал я. — Что в Госпитале говорят? Смогут его вылечить?

— Смогут, — мрачно ответила Ольга. — Но все последствия невозможно убрать.

— Жаль…

К нам подошёл рослый парень с тёмно-каштановыми волосами и карими глазами. Он был коренаст и широк в плечах.

— Это он? — хриплым голосом спросил парень Ольгу.

— Да, — ответила девушка. И обратилась ко мне: — Знакомься, это Филипп Кречетов, мой жених.

— Кречетов — клан топ-155, — предупредила Мия.

— Приятно познакомиться, — кивнул я.

— Я вызываю тебя на дуэль, — бросил Филипп. — Завтра, в полдень. Выбирай, как будем сражаться.

— Чары, — чуть подумав, ответил я.

— Идёт, — Филипп взглянул на невесту.

— Я ещё посижу, — обронила она.

Филипп развернулся и вышел из заведения.

— Это из-за моего видео? — я с интересом посмотрел на девушку. — Из-за того, что я заступился за невиновных Беттихеров?

— Они все виновны, — отрезала Ольга. — Я знаю, что ты связан с Сарой Буниной. Это она запустила акцию, из-за которой Совет Десяти не стал наказывать Беттихеров.

— Всех виновных наказали, — вздохнул я. — Даже те, кто косвенно были связаны с бизнесом продажи людей, получили наказания. Их лишили Ядра. Неужели этого мало?

— Каждый, кто состоит в грешном клане, должен понести наказание, — ледяным тоном заявила Ольга. — Совет Десяти пошёл на поводу общественности и позволил себе слабость. Совет создал прецедент. В будущем появится больше преступных кланов. Достаточно лишь доказать, что ты не повинен в грехах, и тебя отпустят. Так не должно быть.

— Совет смог найти прямые доказательства, — покачал я головой. — Вся верхушка клана объявлена виновной.

— Нет, не так, — Ольга не сводила с меня холодного взгляда. — Анастасия Беттихер — дочь главы клана. Её нельзя прощать. Коллективная ответственность — это опора нашего кланового устройства. Но ею пренебрегли.

Ольга поднялась. Её движения были наполнены грацией, хотя вряд ли она это замечала.

— Ты заслуживаешь наказания, Артур Грейг, — напоследок обронила Ольга и вышла из кафе.

Глава 22

Я проводил взглядом спину Ольги и подозвал официанта, чтобы сделать заказ. Когда он ушёл, Мия сказала:

— Ты хоть успеешь подготовиться? Этот Филипп — Мастер на пике, если верить его электронному досье. Он Маг со Средним талантом, у него два основных элемента — камень и сила.

— Неплохо, — прошептал я. — Он из Церкви Бога Войны?

— Его клан входит в Церковь, да, — кивнула Мия. — Считается, что Филипп обладает крайне мощным Благословлением Бога Войны.

Мне стало интересно, какая именно у Филиппа Метка Души. После завтрака я вернулся в общежитие и выпил Эликсир Памяти, чтобы покопаться в памяти. К сожалению, я не вспомнил Филиппа, но зато нашёл упоминание о его старшем брате — Николосе Кречетове, который обладал Рукой Силы. Эта Метка позволяла атаковать на расстоянии — появлялась гигантская фантомная рука, которая наносила чистый физический урон.

— Что-нибудь известно о Николосе Кречетове? — спросил я Мию, закончив копаться в воспоминаниях.

— Он Старший Священник Церкви Бога Войны, Гранд-мастер. У него Высокий талант, ему пророчат должность Иерарха, когда он станет Магистром.

— Николас талантливее Филиппа, да?

— Да, Филипп его слабее по всем параметрам.

Я задумчиво кивнул. Вряд ли у Филиппа Метка Души такого же качества, как у Николаса. Но раз упоминается, что у него мощное Благословение — значит, одним физическим усилением тела не обошлось. Хотя большинство членов Церкви Бога Войны обладают именно таким Благословением — могут становиться физически сильнее.

— Ладно, я примерно знаю, что от него ожидать. Теперь осталось потренироваться в Чарах, — я усмехнулся.

Дуэль уже завтра, а у меня навык использования Чар в зачаточном состоянии. Придётся постараться, чтобы завтра не опозориться — использовать нечестные методы я не хочу.

— В одиночку мне не обучиться так быстро, — задумчиво сказал я. — Нужен тренер. Мия, сможешь достать номер телефона Ареса?

— Да.

Через пару минут я уже звонил своему сенсею.

— Да? — недовольно буркнул Арес. — Кто это? Кто дал вам мой номер⁈ Отвечайте, ну!

— Арес Леонидович, — вежливо начал я. — Это ваш дорогой ученик.

Я сделал упор на слово «дорогой».

— Артур? — удивился Арес. — Что-то не так с тетрадями?

— Нет, с ними всё хорошо. Дело в том, что меня вызвали на дуэль. И мне бы хотелось побыстрее обучиться новым Чарам. Я готов платить.

Арес явно хотел что-то сказать, но прервался после моих последних слов.

— Четыре часа, личная консультация, — наконец, сказал он. — Десять тысяч.

Я поморщился. Ну кто столько берёт!

— Давайте хотя бы две тысячи, Арес Леонидович.

— Шесть, и ни рублём меньше. Моё время очень дорого, знаешь, — Арес хохотнул. — К тому же я не простой Магистр, а почётный профессор Академиума! У меня тридцать лет стажа, я обучил тысячи великолепных Магов.

— Ладно, Арес Леонидович, — вздохнув, согласился я. — Так уж и быть, пусть будет шесть. Во сколько встречаемся, и где?

— Давай через час, на полигоне, ячейка номер сорок два. Оплатишь сам. Всё, у меня дела.

Арес отключился.

— Какой он жадный, — со смешком заметила Мия.

— Зато с ним легко, — я убрал смартфон в карман. — Он прямо говорит, что хочет.

— Ты не пойдёшь сегодня на занятия? Ты уже пропустил обязательную лекцию по экономике, а вечером лекция по пространственным элементам.

— Пропущу сегодня, тренировка будет гораздо полезнее.

Я решил заранее прийти в ячейку номер сорок два и подождать там Ареса. Полигон представлял из себя длинное, прямоугольное здание без крыши, разделённое на пятьдесят ячеек. Здание находилось на краю Академиума и было разделено на три сектора — в первом проходили практические занятия, во втором тренировались преподаватели, а третий предназначался для богатых студентов. Я не удивился, что Арес послал меня именно к третьему сектору, где за час пользования приходилось платить по сто рублей.

Рядом с полигоном стояло небольшое здание для регистрации и оплаты. Туда я и направился. Внутри сидел пузатый мужик и игрался в смартфоне. Увидев меня, он отложил гаджет и спросил:

— Вы хотите посетить полигон?

— Да, мне нужна ячейка номер сорок два, — кивнул я.

— Воспользуйтесь бесплатной седьмой ячейкой, она сейчас свободна, — посоветовал он.

— У меня назначена тренировка с достопочтенным профессором Аресом Леонидовичем, — печально улыбнулся я.

— А, тогда понятно, — мужик с сочувствием посмотрел на меня и протянул ключ. — Держите. С вас двести рублей.

— Я же на пять часов резервирую, — удивился я.

— Ничего страшного, эта ячейка всё равно простаивает, — усмехнулся мужик. — А вы студент, вам деньги нужны. Вы клановый? Или из простых?

— Я из клана Грейг.

— Хм… — мужик помрачнел. — С вас пятьсот рублей, господин.

— Насолили вам мои родственнички? — криво усмехнулся я, отсчитав деньги. — Прошу прощения за них.

Положив деньги на стол хмурому работнику, я вышел из здания и направился к полигону.

— Покопалась у него в смартфоне, но ничего не нашла, — разочарованно сказала Мия. — Не знаю, кто именно оскорбил его.

— Это мог быть любой из семейки, — пробормотал я, открывая ключом замок.

Ячейка полигона оказалась прямоугольной коробкой без верха. Только стены тут были необычными — они усилены Чарами и сделаны из особых материалов. Как и множество манекенов. Ничего примечательного я не нашёл, о чём с разочарованием сообщил Мие.

— Эта ячейка обычная, а есть специальные — для тренировок определённых элементов, — пояснила она. — Например, в ячейке сорок четыре — несколько прудов. А в ячейке сорок восемь всё засыпано песком.

— Понял, — кивнул я. — Ладно, и так сойдёт.

Для Чар Пространства и Тьмы и правда не требовались особенные условия. Хватит и того, что есть.

У двери стояли шкафчики для переодевания. Я сменил форму на простые спортивные штаны и футболку чёрного цвета.

— Начнём с базы, — пробормотал я, встав в центр полигона.

Прикрыл глаза и вошёл в состояние Астральной медитации. Начал рисовать первую Чару.

Из моих рук вылетела Стрела Тьмы, которая врезалась в манекен и рассеялась тёмным облачком. Я не стал останавливаться и выстрелил Копьём Тьмы, которое было в несколько раз больше Стрелы. На этот раз Чара оставила след на манекене — обугленную вмятину в центре груди.

— Попробуем Чару Гранд-мастера? — я оглянулся на дверь. — Сможешь проследить? Вдруг Арес решит раньше прийти.

— Хорошо, — Мия взлетела и поднялась над ячейкой. — Отсюда я точно его увижу.

Я кивнул и сосредоточился. Пока я не пробовал использовать Чары ранга Гранд-мастер. Хотя тренировался рисовать Круги Чар — в записях мамы были такие.

Моё тело покрылось чёрным дымком — Покров Тьмы. Дым сжался и превратился в материальные доспехи.

— Доспехи Тьмы, — пробормотал я, рассматривая свои ладони, облачённые в чёрные перчатки.

— Давай проверим их прочность? — азартно предложила Мия. — Говорят, что Элементальный Доспех может выдержать лёгкую артиллерию.

— Ты жестока, — проворчал я. — И у нас нет лёгкой артиллерии.

— Я могу достать.

Я не стал отвечать Мие. Отменил Доспехи Тьмы и начал готовиться ко второй Чаре ранга Гранд-мастер — на этот раз, атакующей. Когда Круг Чары был нарисован, я сосредоточился и развёл руки. Область передо мной налилась тьмой, которая с хлопком взорвалась. Мощь взрыва была достаточной, чтобы снести прочь ближайшие манекены.

Взрыв — одна из коронных Чар клана Грейг. Но особенно она сильна, если у Мага помимо тьмы есть ещё и элемент огня. А у меня он имеется, хоть и слабый.

Я усмехнулся и встал спиной к солнцу, чтобы видеть свою тень. Надо попробовать другую Чару, тоже из записей мамы. Она оказалась более сложной — Круг Чары имел затейливый рисунок, и надо было очень постараться, чтобы правильно нарисовать его на облаке Астрала. Достаточно небольшой ошибки — и Чара не сработает.

Спустя полминуты я закончил, мана потекла из Ядра, начал выделяться элемент тьмы. Моя тень заколыхалась, из неё вылезло чёрное существо, отдалённо похожее на человека. Оно двигалось на четвереньках и ростом было с десятилетнего ребёнка.

— Это Солдат? — спросила Мия, продолжая парить в воздухе. — Как-то он жалко выглядит.

Я указал на один из целыхманекенов и отдал мысленный приказ Солдату. Чёрное существо сорвалось с места, размазываясь в воздухе, и врезалось в манекен, отправив его в полёт. Стоит отметить, что манекен весил немало — килограмм сто пятьдесят, не меньше.

— Неплохо, — я хмыкнул. — Одного этого задохлика хватит, чтобы завтра расправиться с Филиппом.

— Но ты ведь не хочешь раскрывать свой ранг Гранд-мастера? — напомнила Мия.

— Да, не хочу, — кивнул я. — Поэтому надо довольствоваться Чарами ранга Мастер. Но этим я займусь с Аресом, пока можно попробовать кое-что посложнее.

Тетради, которые мне передал Арес, я даже не стал открывать — слишком сложно рисовать незнакомые Круги Чар ранга Гранд-мастер, нужно сперва потренироваться. Мама мне отдала свои записи с Чарами Тьмы больше месяца назад, за это время я их всех запомнил и не раз рисовал Круги Чар на внутреннем облаке Астрала.

Я вытянул перед собой руки, из моих ладоней вылетел чёрный луч и врезался в голову манекену, отбросив его назад. В месте лба образовалось глубокое чёрное углубление.

— Луч Тьмы, — довольно сказал я, отряхивая ладони. Их слегка жгло. — Мощное атакующее заклинание. Улучшенная версия Теневого Луча, который я купил у Ареса.

— Да, неплохо, — согласилась Мия. — Осталось ещё одно, да?

— Ага.

В записях мама оставила мне пять Чар ранга Гранд-мастер, которые знала сама. Четыре я уже опробовал, осталась последняя. Её я почти не тренировал, поэтому на рисование Круга ушло четыре минуты. После активации Чары от моих ладоней веером разошлась волна тьмы. Она прошла сквозь манекены, даже не качнув их. Впрочем, это нормально.

— Теневой Шок, — я отряхнул ладони. — Массовый ментальный удар. Оглушает и ослепляет противников. Хорошая вещь, хоть и сложная.

— Согласна, Чара полезная, — подтвердила Мия. — Особенно если её использовать быстро.

— Согласен.

Пока Арес не пришёл, я решил сосредоточиться на тренировке знакомых Чар ранга Мастер. Завтра на дуэли именно они станут моим главным оружием.

Я вскинул ладонь и выстрелил Копьём Тьмы. Застыл на пару секунд и резко взмахнул рукой. В ладони соткался метровый Клинок Тьмы, который оставил после себя чёрный след. Клинок исчез, а след медленно истаял — мощный удар ближнего боя.

Я подошёл поближе к манекену и направил на него левую ладонь, схватив запястье правой. Из центра левой ладони вышла спираль из чёрного дыма и охватила манекен — Воронка Тьмы. Она замедляет противника, мешает ему двигаться.

— Арес идёт, — предупредила Мия.

Я опустил руки и начал трясти ими — ладони горят. Но ничего, ещё один удар я успею отработать.

Я сосредоточился и протянул вперёд руку. Из кончиков пальцев выстрелил Шар Тьмы, который врезался в манекен и взорвался — в местах, куда упали капли тьмы, земля начала шипеть и плавиться.

— Играешься? — в ячейку вошёл бодрый Арес. — Надеюсь, ты не слишком много маны потратил?

— Нет, у меня её достаточно, — улыбнулся я.

На самом деле, я вообще ничего не потратил — Апофеоз Короля быстро восполнял все потери.

— С кем у тебя дуэль? — Арес положил рядом со шкафчиком небольшой чемодан и подошёл ко мне.

— Филипп Кречетов — Мастер на пике. Элементы — сила и камень.

— Вижу, подготовился, — довольно кивнул Арес. — Судя по элементам, твой противник силён на средней и ближней дистанции. Особенно — на ближней. Его атаки обладают повышенной мощностью, у него должна быть крепкая защита. Покров Камня сложно разрушить. Тебе нужна стратегия. Ты её подготовил?

— Хочу использовать Покров Пространства и Пространственный Щит для обороны, а Пространственный Шаг для уклонения. Атаковать буду Чарами Тьмы — Копьём Тьмы, Шаром Тьмы, Теневым Лучом и Ослеплением.

Арес недоумённо посмотрел на меня.

— Ты только сегодня забрал мои Чары. А завтра у тебя дуэль. Ты хочешь обучиться Пространственным Чарам меньше чем за сутки?

— Да, и вы мне поможете, — улыбнулся я. — Уверен, такой уважаемый профессор, как вы, совершите чудо и обучите меня.

— Я преподаватель, а не бог, — хмыкнул Арес. — И давай поменьше лести, меня этим не возьмёшь.

— Ага, как же, — хихикнула Мия.

— Давайте начнём с Пространственного Шага. По нему уже будете судить, смогу ли я подготовиться к дуэли, или это глупые мечты, — предложил я.

— Ладно, — поморщился Арес. — Деньги твои. Но я бы на твоём месте выделил время на улучшение уже отработанных Чар. Это будет гораздо эффективнее. Хотя, если у тебя дуэль Чар, со своим скудным запасом шансов на победу у тебя немного.

— Давайте сперва я покажу вам активацию Чары, а затем займёмся улучшениями Круга, — предложил я.

— Хорошо, показывай, — Арес повёл ладонью, и рядом с ним появилось мягкое кресло. Он с удобством сел в него и уставился на меня.

Я прикрыл глаза и начал рисовать на кусочке Астрала Круг Чары. Пространственный Шаг я пока не пробовал, это мой первый опыт.

Я рисовал Круг раз за разом, не спеша его активировать — надо сперва найти подходящую конфигурацию, или, как говорят Маги, — звучание Круга.

Прошло четыре минуты, когда я закончил. Открыл глаза, активировал Круг и сделал шаг. Меня перенесло на пару метров. Ощущение странное — совсем не такое, как при переносе к Якорю. Словно я обратился ветерком и переместился вперёд.

— О, ты уже успел потренироваться с Шагом? — обрадовался Арес.

Я ему не ответил. Прикрыл глаза, и спустя десять секунд снова активировал Пространственный Шаг. Затем ещё и ещё, пока время каста не снизилось до трёх секунд.

— Не стоит так тратить ману, мы только начали, — предупредил Арес.

— С маной проблем не будет, я подготовился, — подошёл к Аресу. — Помогите улучшить Круг.

— Принял алхимию? — усмехнулся Арес. — Правильное решение, особенно если деньги есть. Показывай.

Я сосредоточился и расположил ладони друг напротив друга, на расстоянии метра. Сейчас я собирался использовать приём, который в мире Магов называют «Трансляция Круга». Это довольно просто — нужно сперва нарисовать Круг на кусочке Астрала, затем активировать его, но при этом не использовать по назначению, а развеять на элементальные частицы. При небольшой концентрации эти частицы в точности повторяют активированный Круг Чар.

Я впервые использовал Трансляцию Круга, поэтому понадобилось несколько секунд, чтобы добиться желаемого — передо мной появился фиолетовый Круг Чары Пространственного Шага.

Арес его внимательно изучил и с удивлением посмотрел на меня.

— Ты точно сегодня впервые получил Чару?

— Да, — кивнул я, продолжая напитывать маной Круг и тем самым не позволяя ему распасться.

— Очень хорошее звучание для новичка, — продолжал удивляться Арес. — Такое ощущение, словно ты уже год пользуешься Чарой.

Я мысленно хмыкнул. В прошлой жизни я с самого детства рисовал Астральные Круги — а они по форме сложнее, чем Круги Чар.

— Ладно, попробуй немного сгладить эту линию, сделай её более плавной, — Арес ткнул пальцем в одну из линий круга. Чуть подумав, добавил, скорее для галочки: — Если получится — немного увеличь частоту вибраций круга.

Вибрация Круга Чар — это отдельная тема, очень обширная и не до конца изученная. Вибрация напрямую влияет на эффективность Чары, только вот работать с ней тяжело даже опытным Магам. В Академиуме практические занятия по этой теме начинаются на старшем курсе — а до этого лишь теория.

Я развеял Круг и сосредоточился. Спустя пять секунд сделал шаг и перенёсся на четыре метра. Через две с половиной секунды снова сделал шаг — активация Чары прошла успешно. Парой советов Арес уменьшил время каста Чары на полсекунды — вот почему я нанял его, не пожалев денег.

— Парень, ты кто такой? — изумлённо спросил Арес. — Ты ведь уже знал Пространственный Шаг, да?

Я усмехнулся и попросил:

— Давайте продолжим. Впереди у нас ещё много других Чар.

Глава 23

За четыре часа тренировки я смог подтянуть все нужные мне Чары до приемлемого уровня. Под конец Арес устал удивляться той скорости, с которой я осваиваю Круги Чар. Он просто сидел в своём кресле и задумчиво смотрел на меня.

— Спасибо за тренировку, — я поклонился Аресу. — Вы очень помогли мне.

— Ты сам себе помог, — проворчал он. — Ты — мечта любого преподавателя. Гений Чар.

Я усмехнулся. Арес уже во второй раз назвал меня гением Чар — так именовали самых одарённых Магов, которые имели невероятный талант в создании Чар.

— Если понадобится помощь в изучении других Чар — звони, — серьёзно сказал Арес, поднимаясь с кресла. — Когда станешь популярным — буду хвастаться, что обучал тебя. Жаль, что у тебя не Высший талант — с ним ты бы точно стал Архимагом.

— Благодарю за похвалу, — я склонил голову.

Арес махнул рукой, и кресло исчезло.

— Ухожу первым, у меня дела.

— Конечно.

Когда Маг ушёл, я продолжил тренировку.

— Пятичасовая аренда почти закончилась, осталось пять минут, — предупредила Мия.

— Понял, спасибо, — я сходил и продлил аренду ячейки ещё на два часа.

Мужик с каменным лицом забрал у меня деньги, не сказав ни слова. Я продолжил тренировать Чары ранга Мастер — улучшал их настолько, насколько мог.

— На форуме Академиума уже появилась новость о дуэли, — сказала Мия. — Судя по комментариям, никто в тебя не верит.

— Не удивлён.

— В комментариях схлестнулись твои защитники и противники. Тема всё та же — стоило ли отпускать невиновных Беттихеров.

— Пусть спорят, — пожал я плечами, выстрелив Теневым Лучом.

Следующие два часа я отрабатывал Чары, но под конец семичасового марафона сильно устал.

— Всё, — выдохнул я, встряхивая ладони. Они сильно покраснели, словно я обжёгся. — Закончим на этом.

— Да уж, — Мия осмотрела ячейку полигона. — Без уборки тут не обойтись. Сюда словно артиллерия бахнула.

Земля была в рытвинах, местами расплавлена. Ни один из манекенов не остался цел — все были повреждены, как и мишени. Единственное — стены ячейки не пострадали. Они легко выдерживали атаки Чар ранга Мастер.

Я сходил в душ, который находился на территории полигона, и переоделся в форму Академиума. Проверил смартфон — писали Алина, Света и Серёга.

Алина спрашивала, зачем я согласился на дуэль. Света интересовалась моими делами и рассказывала о своих. А Серёга звал на очередные ночные посиделки.

Пока шёл до общежития, отписал всем троим. Сразу после моего сообщения позвонила Алина.

— О чём ты только думал? — начала она возмущённо. — Ты хоть понимаешь, что Филипп покалечить тебя может⁈ Он на третьем курсе! Не хватило двух лет инвалидности⁈ Соскучился по старым временам⁈

— Не боись, я сильный, — беспечно ответил я. — Сегодня вот тренировался много. Уверен, раскатаю Филиппа в блин.

— Постарайся завтра не покалечиться, ладно? — встревоженно попросила Алина, пропустив мои слова мимо ушей. — Отказаться от дуэли ты уже не можешь, это уничтожит твою репутацию. Если получится — проиграй достойно. Я тебе отправлю видео с дуэли Филиппа, едва нашла!

— О, спасибо, — я тихо рассмеялся. — Теперь у этого парня и правда шансов нет.

— Сперва посмотри ролик, потом уже шути. Если сможешь.

— Скоро посмотрю.

Мы ещё немного поболтали, и я отключился. Но мне сразу позвонила Света.

— Алло! Привет! Ты там как? Не обижают тебя?

Я хмыкнул. Вот, мелкая язва.

— Обижают. Поможешь?

— Кто обижает? — удивилась Света.

— Мне больно об этом говорить.

— Тебя правда обижают? Или опять твои глупые шутки? — с подозрением уточнила Света.

— Правда, правда.

— Хм. Сейчас я Алине позвоню, спрошу, — Света сбросила.

— Теперь не получится лапшу ей на уши вешать, — расстроился я. — Алина сдаст.

Мия хихикнула.

Я сходил в кафе, на ужин. Пока ел — позвонила Света, и минут пятнадцать мы болтали. Алина разболтала ей про дуэль, и теперь мелкая волновалась.

— Тебя когда бить будут, ты кричи, — наставляла она. — Даже если не очень больно будет — всё равно кричи. Голову защищай, она у тебя слабая. Живот тоже защищай.

— Почему голова слабая? — уточнил я, наколов на вилку кусочек рыбы.

— Тебя странные мысли посещают, — серьёзно ответила Света. — После побоев может стать хуже. Будет хорошо, если ты побежишь к нему, он тебя ударит, а ты упадёшь и притворишься, что потерял сознание.

— Так и сделаю.

— Молодец. Слушай меня, и всё у тебя будет хорошо.

— Обязательно.

После ужина я вернулся в общежитие и в своей комнате внимательно изучил видео, которое отправила Алина. Лишать себя преимущества я не стал — Филипп не особо беспокоился, вызывая первокурсника на дуэль, хотя сам уже на третьем курсе.

Немного подкорректировав тактику боя, я лёг спать — Серёге я отказал, не время сейчас для тусовок.

Ночь — лучший тренер. Пока сознание отдыхает, подсознание активно переваривает полученный за день опыт. Поэтому я проснулся рано утром и начал собираться на полигон — надо проверить, как глубоко во мне отложились рефлексы.

— Сколько Камней сделала Александра? — спросил я, одеваясь.

— Семь.

— Хорошо.

На полигоне я подтвердил, что сон и правда помог — рисовать Круги Чар стало чуточку проще и быстрее. После часовой тренировки я вернулся в общежитие, сходил в душ и пошёл на лекцию по артефакторике. Пока сидел и слушал преподавателя, ловил на себе множество взглядов. Студенты обсуждали меня и предстоящую дуэль. Я не мешал им — пусть обсуждают на здоровье, мне же лучше.

После лекции я отправился в Дуэльный Зал — отдельное здание, предназначенное специально для дуэлей. Полуденный перерыв длился час — с половины двенадцатого до половины первого, поэтому в Дуэльном Зале было полно студентов. Преподавателей почти не было — редким взрослым Магам интересна дуэль третьекурсника и первокурсника.

Филипп ждал меня внутри. Вместе мы пошли к арбитру, чтобы я зарегистрировался. Филипп ещё вчера зарезервировал зал, поэтому проблем не возникло.

После того как я подписал отказ от претензий к Академиуму за возможные последствия и сдал все артефакты, мы с Филиппом вышли на арену. Вокруг амфитеатром поднимались ряды зрительских мест — процентов тридцать из них было заполнено. Среди студентов я заметил хмурую Алину и спокойную Ольгу.

В центр ринга вышел скучающий арбитр — Маг в ранге Мастер, отвечающий за дуэли первых трёх курсов. Помимо него, в Дуэльном Зале находился и другой персонал — охрана и старик-целитель.

— Дуэль до первой крови, — объявил арбитр. — Начинайте по моей команде.

Арена имела длину в тридцать метров, а ширину — в пятнадцать. Мы с Филиппом стояли на противоположных концах и спокойно смотрели друг на друга.

Арбитр хлопнул в ладоши, и усиленный звук разнёсся по всему помещению. Дуэль началась.

Я медленно зашагал к Филиппу, рисуя Круг Пространственного Покрова. В любой момент я готов запустить Чару, но не спешу с этим — пока противник не знает, что я владею пространственным элементом, и этим стоит воспользоваться.

Филипп начал не с Покрова. Он топнул, и пол под его ногами треснул, выплюнув в меня булыжник размером с мою голову. Я резко ушёл в сторону, и булыжник пролетел мимо. Я побежал.

Филипп усмехнулся и снова топнул, но на этот раз в меня выстрелила шрапнель из десятков каменных ядер, каждая из которых была размером с кулак.

Я активировал Пространственный Покров, и каменные осколки отклонились, не коснувшись меня. Сразу после активации Покрова я нарисовал вторую Чару и выстрелил в Филиппа Копьём Тьмы.

Надо отдать Филиппу должное — он отреагировал очень быстро и поймал моё Копьё на каменный щит, который появился перед ним. А дальше Филипп не стал медлить — его тело покрылось каменной корочкой, он резко сел, создав перед собой стену. Именно в неё и врезалась моя вторая атака — Шар Тьмы. Чёрные капли брызнули во все стороны, Филипп зашипел от боли — похоже, моя атака достала его.

Интуиция кольнула меня — я ощутил опасность. У любого, кто связан с Астралом, сильная интуиция. И в прошлой жизни она не раз спасала мне жизнь, я привык ей доверять.

Использовать новую Чару не успевал, поэтому резко отпрыгнул в сторону, рисуя Пространственный Шаг.

Мимо меня пронеслось тело Филиппа — он с места набрал огромную скорость и попытался достать до меня кулаком, который был замурован в массивный каменный шар. Я чудом успел — буквально, на сантиметр разминулись.

Продолжая бежать, Филипп развернул корпус и выбросил в мою сторону руку — шар сорвался с его кулака и пушечным ядром понёсся на меня. Увернуться невозможно — я уже отпрыгнул в сторону и пока не восстановил равновесие.

Тут и пригодился Шаг Пространства — я телепортировался на пару метров в сторону, и шар пролетел мимо. Филипп остановился и хмуро посмотрел на меня.

Ослепление!

Чёрная вспышка сработала как надо — Филипп замешкался и сделал полшага назад.

Я активировал Теневой Луч — из моей ладони выстрелил чёрный луч и врезался прямо в лицо Филиппу. Его покров треснул, нос сплющился.

Я кинул быстрый взгляд на арбитра, но тот и не думал останавливать бой.

Филипп не упал — он зарычал и метнул в мою сторону второй каменный шар. Ослепление до конца не прошло, поэтому бросок вышел неидеальный — я отпрыгнул в сторону, готовя следующую Чару.

Филипп рыкнул и выставил вперёд ладони, в меня полетело Каменное Копьё. Но я уже был готов — передо мной появился Пространственный Щит и отклонил его атаку. Теперь моя очередь.

Я активировал Пространственный Шаг и оказался позади Филиппа. Пока он не понял, что произошло, я обернулся к нему, замахиваясь и готовя Чару.

Филипп успел развернуться и скрестить перед собой руки. Я с усмешкой ударил — крутанул кистью так, что Клинок Тьмы сделал дугу и полоснул его по рёбрам, ниже скрещённых рук.

Мощная атака ближнего боя разрушила Покров и нанесла глубокую рану — густая, тёмная кровь закапала на каменный пол.

— Ха! — он резко ударил в мою сторону кулаками, вокруг его кистей закрутились энергетические шары.

Я ушёл Пространственным Шагом и услышал пронзительный свист, словно воздух просит о пощаде — удар Филиппа обладал невероятной мощью.

Вот и эффект Метки Души — с элементом силы Филипп смог показать процентов двадцать от мощности Метки, что очень неплохо. Только вот такой удар может убить противника. Нужно преподать Филиппу урок — нельзя в дуэлях пользоваться такими атаками.

Зрители зашумели, кто-то громко крикнул о первой крови. Но, как и в случае со сломанным носом, арбитр не стал останавливать бой.

Я метнул Копьё Тьмы, Филипп заблокировал его Каменным Щитом. Тогда я бросил Шар Тьмы — снова капли кислотной черноты разлетелись во все стороны, и на этот раз Филипп зарычал от боли — частички Шара прожгли ему ослабевший Покров.

Снова Копьё Тьмы — на этот раз Филипп сам готовил атаку и не успел защититься. Он лишь бросил своё Каменное Копьё и попытался уйти от моей атаки.

Я телепортировался, и Каменное Копьё пронеслось мимо. А вот Филипп не успел до конца защититься — Копьё Тьмы задело его руку, и Филиппа закрутило. Я подхватил каменный шар, который был вбит в землю — специально к нему переместился. Затем подскочил к Филиппу и использовал Ослепление.

Филипп рванул в сторону и только облегчил мне задачу — я ударил его шаром прямо в лицо, разбивая Покров и ещё сильнее ломая нос. Филипп запнулся и начал падать — я взял его за голову и ударил коленом в лицо. Это стало последней каплей.

— Стоять! — рявкнул арбитр. — Бой окончен! Победа за Артуром Грейгом!

Я отпустил Филиппа, и тот рухнул на пол. К нему подбежали двое охранников и потащили к целителю. Встревоженный арбитр шёл рядом. Не знаю, кто он такой, но явно хорошо знаком с Филиппом. Я глянул на Ольгу — та сидела белая как мел, и не сводила с меня взгляда. Подмигнув ей, я спустился с арены — меня уже ждала компания знакомых студентов во главе с Серёгой и Алиной. Судя по их лицам — этой ночью я лягу спать поздно, никто меня без праздника не отпустит.

Мои прогнозы сбылись — всю ночь мы гуляли. Следующий день я отсыпался, вечером сходил на пару лекций, а затем снова отдыхал в компании. Студенческая жизнь пришлась мне по душе — беззаботное, приятное время. Но вот, на следующее утро, когда я умывался, Мия доложила:

— Александра закончила с Камнями Меток.

Я вытер лицо и посмотрел на себя в зеркало. И не скажешь, что до четырёх не спал.

— Значит, пришло время следующего Апофеоза, — я азартно прищурился. Наконец-то!

— Ты рад? — спросила Мия.

— Да, — уверенно кивнул я.

— Но ведь тебе нравится спокойная жизнь, — продолжала Мия. — Я же вижу. Тебе нравится общаться с разными людьми, флиртовать с девушками, узнавать новое из лекций.

— Да, — пожал я плечами. — И что тут такого?

— Тебе ведь не обязательно бросаться от Апофеоза к Апофеозу. Можно и передышки делать. Тебе шестнадцать лет, куда спешить? Годик можно и отдохнуть.

Я задумчиво посмотрел на Мию.

— Праздное существование не вредно, если оно в меру. Да и скучно мне станет, — я усмехнулся. — Мне гораздо интереснее следовать к своей цели.

— Ладно, я знала, что ты так скажешь, — хихикнула Мия.

Закончив с умыванием, я сел в кресло и спросил:

— Александра готова?

— Да. Отдаст тебе Камни и пойдёт на занятие.

— Хорошо, — я активировал Астральные Врата и потянулся к циферке Александры.

Через несколько секунд на моей руке лежал мешочек с десятью Камнями Вечного Пламени. Внешне эти камни были чёрными, как угольки. Я осторожно положил мешочек на стол и достал сумку, в которой лежали артефакты, сделанные Романом — десять металлических шариков, которые я назвал Драконьи Слёзы.

Эти артефакты я разработал сам, они понадобятся мне вскоре. Я поместил все десять Камней Вечного Пламени в Драконьи Слёзы. Затем поместил Слёзы в контейнер, а сам контейнер убрал в Метку Души.

— Теперь давай снимем видео, — я взял смартфон.

— От чьего лица? — уточнила Мия.

— От лица Профессора.

Я развернул стул, установил перед ним штатив со смартфоном и сел. Несколько секунд настраивался, прогоняя в голове примерный сценарий, и начал:

— Приветствую вас, мои посредственные зрители, — я усмехнулся. — Ждёте очередного разоблачения? Нет, его не будет. Сегодня я принесу вам радостную весть.

Сделал паузу.

— Как вы знаете, сразу три крупных города подверглись массовой атаке зомби. И самая тяжёлая ситуация в Екатеринбурге. На данный момент, по официальным данным, в этом городе расквартировано пятьдесят тысяч бойцов, среди которых три тысячи Магов. Из них восемь — Архимаги, а трое — ГрандМаги. Но такие силы способны лишь замедлить расширение территории зомби.

Я снова сделал паузу и продолжил:

— Несмотря на все усилия Армии Совета, ситуация в стране с каждым днём всё хуже, линий огня становится всё больше. Люди не справляются, это очевидно. И именно в этот момент, я, Профессор, решил протянуть вам руку помощи.

Я тихо рассмеялся.

— Сегодня вечером я ЛИЧНО (!) прибуду в Екатеринбург. И тогда чаша весов склонится в пользу человечества. Адиос, друзья. Ждите и верьте.

Я отключил запись и посмотрел на Мию.

— Ну как?

— Пафосно. Ты и правда собираешься лететь в Екатеринбург?

— Да, конечно. Нужно помочь людям.

Я открыл ноутбук и проверил расписание самолётов, которые летели до Екатеринбурга.

— Давай отредактируем видеозапись и выложим, — обратился я к Мие. — Время пока есть.

— Хорошо.

Следующие полчаса мы с Мией занимались редактурой ролика и выложили его в Колыбель. А затем я начал собирать рюкзак. Мои Астральне Якоря оставлены в трёх крупнейших городах страны — столице, Петрограде и Нижнеграде. Ближайший рейс до Екатеринбурга из Нижнеграда, туда я и телепортировался через Астральные Врата.

По понятным причинам, авиабилеты до Екатеринбурга не пользовались популярностью, и самолёт был полупустым. Но я всё равно купил место в бизнес-классе — привык к удобствам.

Пока ждал самолёт, читал комментарии под видеозаписью — ролик быстро набрал популярность и висел на главной странице Колыбели. Под видео разворачивались словесные баталии — люди горячо обсуждали, каким образом Профессор сможет помочь людям и что он сделает. Кто-то всерьёз, а кто-то шутил.

Некоторые комментарии показались мне особенно забавными. Например, пользователь с ником «Могучий» был уверен, что Профессор разоблачит руководство зомби, и те поднимут восстание. Другой его поддерживал и говорил, что Профессор откроет глаза зомбакам на ужасные условия труда — нет нормального питания, рабочий день не нормированный, переработки не оплачиваются, нет карьерного роста. Да даже выходных нет!

В общем, было забавно. До тех пор, пока я не прилетел в аэропорт Екатеринбурга и не ощутил атмосферу отчаяния. Люди боялись, и это чувствовалось во всём. Им точно не до шуток. Я поехал в гостиницу — осталось завершить последние детали подготовки, и можно приступать к Апофеозу.

Глава 24

Я заселился в отель и вытащил из Метки Души чемодан, в котором находились все нужные ингредиенты.

— Лилит спрашивает, возможно ли создать вторую партию Браслетов Дара, — передала Мия. — Она уже получила согласие двенадцати кандидатов, Валентин сейчас доставляет им Браслеты.

— Что это за кандидаты? — заинтересовался я, раскладывая на столе Драконьи Слёзы с Камнями Вечного Пламени внутри.

— Те, кто могут помочь в битвах с зомби, — лениво пояснила Мия. — Кстати, Лилит воспользовалась твоим советом и не стеснялась выбирать тех кандидатов, кто больше ей нравился.

— Хорошо, — кивнул я.

Схема передачи Браслетов Дара была простой — сперва Лилит находила кандидата, анализируя те данные, которые я ей передал. Затем давала задание Валентину, и тот отправлялся в нужный город и проникал в клановый квартал, чтобы Ники могла внедриться в сеть и найти контактные данные нужного человека. После этого Лилит от лица Хранителей Знаний писала ему и предлагала стать внешним членом Организации. Двенадцать Магов уже дали согласие, и Валентин доставляет им Браслеты Магов.

— Что думаешь насчёт вопроса Лилит? — я взглянул на Мию. — Ты лучше меня знаешь состояние Регулятора.

Я постучал пальцем по смартфону, в который Мия вживила серебряную пластинку — главный артефакт, через который, с помощью приложения, можно управлять всеми Браслетами Дара.

— Регулятор можно усилить, — кивнула Мия. — Он же развивается. Но ты сам говорил, что на каждый новый набор второстепенных пластин необходим один Камень Души.

— Ники, ты слышала? — я глянул на экран смартфона.

— Да, — на экране появилась синяя кошечка. — Так и передать Лилит? Что для дополнительной партии Браслетов нужен Камень Души?

— Да. Сперва пусть Браслеты зарекомендуют себя — чтобы кланы поняли, какое сокровище появилось у них в руках. А потом можно заняться и продажей Браслетов, — я усмехнулся и вернул своё внимание к Слёзам Дракона. — Но это позже. Сейчас надо разобраться с артефактом для Апофеоза. До назначенного времени осталась пара часов.

* * *

Город Кижеград, квартал клана Григорян, подземный полигон.

Марат задумчиво рассматривал небольшую закрытую шкатулку. Полчаса назад он забрал её с обусловленного места.

О Хранителях Знаний общественность узнала после выхода видеоролика некоего Хранителя Тайн, где он обещал в будущем исцелить всех заражённых людей. Сперва никто из крупных игроков не воспринял видеозапись всерьёз. Но некоторые кланы после выхода видеоролика перестали убивать сородичей, которые превратились в зомби. Они тратили много сил и ресурсов, чтобы схватить заражённых. И ладно бы, если этим занимались мелкие кланы — но первыми отреагировали Булгаковы. Клан из топ-7, о котором с недавнего времени ходит множество невероятных слухов.

Марат знал, что у Булгаковых существует некая методика, с помощью которой, потратив огромные ресурсы, можно сделать из зомби-Мага человека, если его Ядро не слишком высокого ранга. Таким образом исцелился сын Князя Булгакова — Святослав. Он же, недавно был объявлен официальным наследником — а значит, имел Высший талант.

Примеру Булгаковых последовали члены клана Врангель, и тоже перестали убивать заражённых товарищей. Было очевидно, что они знают больше остальных. На заседании Сената представитель Булгаковых туманно намекнул, что Хранители Знаний — это не пустышка, и что с ними стоит считаться. После этого и все остальные кланы начали заботиться о своих заражённых товарищах.

Пару дней назад Марат получил приглашение от Хранителей Знаний. Ему предлагали стать внешним членом Организации. При этом никаких клятв Марат не обязан давать — требуется лишь согласие.

Разумеется, Марат доложил о приглашении лидеру клана. Был созван Совет Клана, на котором было принято решение, что Марат должен согласиться.

И вот, он получил некий Браслет Дара. Марат уже предупредил главу клана, и тот объявил сбор через час. Но к тому времени Марат успеет проинспектировать неизвестный артефакт.

В сообщении говорилось, что Браслет Дара наделял владельца невероятно мощной способностью — не Чарой, а именно способностью. Марат не рискнул открыть шкатулку в доме, он спустился в подземный полигон клана, и только там решил проверить, что внутри. После того как в его дом проник неизвестный невидимка, а клан Кафка захватил их библиотеки и перебил всех работников — Марат стал параноиком.

Он аккуратно откинул крышку и увидел простенький браслет с медной пластиной. Марат внимательно изучил его, но ничего опасного не ощутил — браслет как браслет. Только медная пластинка ощущалась как лёгкий артефакт. Марат надел его на левое запястье, как было сказано в инструкции, и ощутил резкий укол — пластинка будто обожгла его. Марат вздрогнул и снял браслет. На коже, в месте соприкосновения пластинки, остался небольшой шрам.

Его смартфон завибрировал, пришло сообщение: «Поздравляем! Вы активировали Браслет Дара. Чтобы управлять им, зайдите в приложение 'Браслет».

Марат нахмурился. У него не было такого приложения на смартфоне. Он разблокировал телефон и обнаружил новую иконку на рабочем столе. Кто-то установил стороннее приложение на его смартфоне внутри кланового квартала. От этой мысли у Марата внутри всё похолодело. Но он не ответственен за сетевую защиту — на собрании расскажет об инциденте, и пусть глава решает, что делать дальше. После роликов Профессора доверие к современным технологиям и так ниже некуда, но, видимо, проблема ещё глубже, чем казалась…

Марат вошёл в приложение и некоторое время вдумчиво изучал его. Браслет даровал ему способность под названием: «Ветер Данных».

В приложении было подробное описание:

Ветер Данных. Позволяет воспринимать информацию, переносимую ветром, о передвижениях и активности противников в радиусе до нескольких километров. Способность позволяет слушать ветер и собирать данные об окружающей обстановке, а также передавать сообщения союзникам посредством воздушных потоков. Радиус действия — до 10 километров. Способность функционирует даже в зонах подавления Чар. В том числе, и в Мёртвых Землях.

Марат прочитал описание несколько раз, осмысливая прочитанное. Особенно его удивила последняя строчка — что Ветер Данных работает даже в Мёртвых Землях. Он на собственном опыте знал, насколько сильное подавление на территориях зомби. Эти проклятые мертвяки меняют землю и атмосферу вокруг себя — вся техника ломается, а Чары теряют значительную часть своих сил. Если сказанное в приложении правда, то Ветер Данных может стать неоценимым инструментом для борьбы с зомби — с разведкой на территориях зомби всё очень плохо.

Он решил опробовать способность прямо сейчас. Под описанием навыка была приписка: Бесплатных активаций Дара — 3 штуки.

Марат вышел из подземного полигона, нашёл укромное место на лавочке и сел. Он подал ману в браслет и ощутил, как энергия начала циркулировать внутри него. Спустя несколько секунд на его левой ладони появился «Знак Дара», как писалось в инструкции. Этот знак выглядел как ладонь, окружённая ветром, в котором мелькали нули и единицы.

Марат прикрыл глаза и прислушался.

Шум ветра, казалось, усилился, наполняясь множеством звуков и шорохов, которые раньше были недоступны его слуху.

«Я слышу… шаги? Шелест листьев? Нет, это не листья…»

В голове начали складываться образы: сверху пролетели птицы, неподалёку по траве пробежала мышь, а чуть дальше, в соседнем доме, его троюродный брат ругался с женой.

Марат инстинктивно подал больше маны, и начал получать всё больше и больше информации. Он смог отречься от всего лишнего и сосредоточился только на людях. Марат своей способностью сумел охватить весь клановый квартал. И понимал, что это — не предел. Он мог посчитать количество людей, мог подслушать любой разговор — даже главы клана, который сидел в своём кабинете, что был укреплён лучше любого другого помещения. Марат знал, что при желании может прямо сейчас вслух поздороваться с главой — и тот его услышит, несмотря на расстояние.

Марат открыл глаза и пустым взглядом посмотрел на свою ладонь. Ему вдруг стало страшно. Если Маги узнают, какую способность он получил — ему конец. Ветер Данных ничем не ограничивался — никакие Чары подавления на него не действовали.

У Марата осталось две бесплатные активации — за все остальные придётся платить. Причём не деньгами, а валютой организации: «котиками». Единственное исключение — это если он будет использовать свой Дар в войне с зомби. Тогда количество использований Браслета не ограниченно.

«Никто не должен узнать истинной силы этой способности», — подумал Марат. Пусть остальные считают, что он способен уловить лишь общую картину — например, услышать передвижение отрядов зомби. И передать сообщение сможет — только если знает, где находится человек, и тот не сидит в закрытом помещении — должен быть доступ к ветру. Да, так будет лучше. И безопаснее для жизни…

* * *

Я закончил собирать Дыхание Дракона. Выглядел артефакт весьма просто — цилиндр из стекла и стали, на торце которого круглый экран. Внутри цилиндра — десять Драконьих Слёз, скреплённых кроваво-красной нитью. В каждой Драконьей Слезе — по Камню Вечного Пламени.

Убрав цилиндр в портфель, я покинул гостиницу и вызвал такси.

— Подвезите меня к штабу, пожалуйста, — серьёзно сказал я.

— Зачем? — нервный таксист дёргано обернулся. — Зачем тебе в штаб, парень?

— У меня там отец работает, — пожал я плечами. — Он телефон дома забыл, я ему везу. Не хочу, чтобы отца наказали.

— До самого штаба не подвезу, — буркнул он. — Но до жёлтого театра доедем.

— Хорошо, — кивнул я.

Спустя несколько секунд Мия пояснила:

— Местные называют жёлтым театром старое здание оперы в нескольких улицах от линии фронта.

Я понятливо кивнул.

Вскоре водитель остановился прямо посреди улицы.

— Дальше не поеду, — заявил он.

— Спасибо, — я отдал деньги и вышел из автомобиля.

В глаза сразу бросилось большое жёлтое здание, у которого часть крыши была разрушена. Таксист быстро развернулся и уехал.

Вокруг царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь далёкими звуками артиллерийской канонады.

Я скастовал на себя Заклинание Скрытности и направился по улице. Чем дальше шёл, тем чаще мне попадались следы разрушений: разбитые части дорог, брошенные автомобили, разрушенные строения.

Вскоре я вышел на узкую улицу, которая вела к штабу. Дорога была усеяна обломками кирпича и битого стекла. По пути мне встретились несколько военных патрулей, которые проходили мимо, не замечая.

Штаб располагался на территории бывшего политехнического университета — главный учебный корпус занимало руководство, а в общежитиях поселились Маги и офицеры. Обычные солдаты ютились в каменных казармах, которые были возведены Магами.

Забор бывшего университета был укреплён металлом и магией, каждые десять-пятнадцать метров стояли наблюдательные вышки, на которых стояли Маги с артефактными биноклями. В небе кружили дроны-разведчики.

Некоторое время я стоял и наблюдал за штабом и контрольно-пропускным пунктом. Тут будет мало Заклинания Скрытности — местность вокруг штаба защищена Чарами. Поэтому я раздавил Камень Невидимости и побежал. Легко преодолел КПП и оказался на территории штаба, где вовсю кипела работа: бегали связисты, офицеры орали на солдат, медики перевязывали раненых. Похоже, один из отрядов только вернулся с передовой.

Я пробежал через двор бывшего университета и вышел на нейтральную полосу — ничейная земля между позициями людей и Серой Зоной — так называли территорию, которую заняли зомби.

Впереди всё было покрыто развалинами — кусок города был полностью разрушен. Клубилась пыль, в которой раздавались звуки боя: автоматные очереди, взрывы, крики.

Я ускорился и вскоре увидел Серую Зону — её ни с чем не спутать. Земля была серой, все каменные развалины давно покрошились, а металл проржавел. В воздухе летала чёрная пыль.

Солдаты и Маги создали множество укреплений по границе Серой Зоны — каменные баррикады, вышки, блиндажи и окопы. Непрерывно велась стрельба, грохотали взрывы. Но люди не могли остановить волну зомби — обезображенные тела мертвяков двигались без устали, не обращая внимания на раны. Груды тел складывались в холмы, создавая естественные защитные ограждения. Тут и там мелькали опасные зомби-Маги — они легко преодолевали заслон из пуль и выбегали на позиции людей, где их встречали человеческие Маги.

На моих глазах чёрный зомби перемахнул через гранитную стену и тут же был уничтожен слаженной атакой пятёрки Магов — один выпустил из рук волну мороза, которая замедлила мертвяка. Двое начали стрелять из магических револьверов, ещё двое использовали холодное оружие и быстрыми ударами отсекли руки и ноги зомбаку.

Вдали раздался крик. Я скастовал Заклинание Улучшенного Зрения и увидел, как один из Магов в паре десятков метров упал, схватившись за горло — зомби успел полоснуть его, прежде чем другие Маги не разобрались с ним.

Раненому тут же оказали первую помощь, ловко связали и потащили к штабу. Теперь его либо убьют — он ведь заражён, либо спрячут, надеясь на Хранителя Тайн из видеоролика.

Ладно, надо поторопиться — Метка Невидимости не будет вечно скрывать меня. Первым делом я скастовал на себя Заклинание Отражение — оно защитит от случайных пуль. Затем скастовал довольно сложное Заклинание Воздушного Потока. Шесть Астральных Кругов слились в один и создали небольшой вихрь, который подхватил меня и поднял в воздух. Я указал Стилусом вперёд, прямо на армию зомби, и вихрь послушно понёс меня к цели.

Серая Зона встретила меня тяжёлым воздухом, наполненным зловонием гнили и смерти.

— Держи направление вот туда, — сориентировала Мия, показав лапкой. — До библиотеки около пяти километров.

Я полетел в указанном направлении. Вскоре холмы с телами закончились, остались лишь бредущие вперёд зомби. Где-то справа, вдали, небо вдруг загрохотало, заклубился туман, который превратился в чёрные тучи и изверг на землю десятки ветвистых молний. Явно Архимаг, или даже ГрандМаг атакует, не меньше.

Наконец, на горизонте показались обгоревшие руины древней библиотеки, от которой остался лишь каменный остов, из чрева которого выползала колонна зомби.

Вся местность вокруг руин была забита зомбаками — они стояли на месте и тупо смотрели перед собой, явно ожидая команды лидера.

Я нашёл более-менее свободный пятачок и начал спускаться. Ветер от вихря чуть отбросил пятёрку темнокожих зомби, которые тут же недовольно заурчали и закрутили головой, пытаясь почуять добычу. Но куда им до Абсолютной Невидимости.

Приземлившись, я побежал к остаткам библиотеки. Заметил по пути несколько зомбаков, которые были очень похожи на человеческих Магов — отличались только бледной кожей и чёрными глазами. Они занимались регулированием потока зомби — разбивали мертвяков на группы и направляли их по своим местам.

— Смотри, видишь рисунок зашитого глаза на одежде того зомби? Это знак клана Кафка, — Мия указала лапкой на пухлого мертвяка, который с важным видом вёл за собой толпу из пары десятков зомбаков. — Он явно когда-то был человеком, но не захотел умирать и стал зомби.

Я согласно кивнул. Тоже так думаю.

У провала, откуда выходили зомби, стоял высокий мертвяк — он был облачён в чёрные доспехи, а его глаза светились красным.

— Это зомби из другого мира, — подсказала Мия. — Скорее всего, очень сильный. В сводках говорится, что в этой Серой Зоне как минимум шестеро элитных зомби-Магов, равных Архимагам, и один с силами ГрандМага. Будь осторожнее, он может тебя заметить. Или не может?

Я пожал плечами. Всякое может быть, поэтому надо быть поосторожнее.

Но зомби меня не заметил. Я смог пройти вдоль потока мертвяков и попал в подвал библиотеки — просторное помещение, наполненное жутким смрадом. В стене виднелся чёрный, узкий тоннель, из которого и пёрли мертвяки. Я не стал входить в него — слишком он узок, могу столкнуться с зомби. Осмотрев комнату, присел в углу, в метре от тоннеля, и вытащил из рюкзака Дыхание Дракона. Положил цилиндр на пол, и артефакт медленно погрузился в землю, не оставив следов. Отлично.

До конца действия Камня Невидимости осталось не больше пяти-семи минут, поэтому я поспешил покинуть это вонючее место. Вышел из подвала, нашёл более-менее свободное место и снова скастовал Заклинание Воздушного Потока. Ветер подхватил меня и понёс прочь из Серой Зоны.

Глава 25

Я едва успел приземлиться во двор заброшенного двухэтажного кирпичного дома, как Камень Невидимости перестал действовать и я вновь стал видимым. Тут же скастовал Заклинание Скрытности — вдруг кто-то услышал шум и решит заглянуть сюда.

— Что дальше? — с любопытством спросила Мия.

— Дальше — будем снимать прямую трансляцию. Поможешь? Мне нужен твой новый режим, о котором ты вчера рассказывала.

— Конечно, — Мия прищурилась. — Ты же не будешь жадничать с энергией?

— Не буду, — я погладил кошечку. — Давай начнём.

— Тут? — удивилась Мия.

— Да, место подходит. Надо только смартфон спрятать.

Во дворе стояла незапертая летняя кухня. Я вошёл внутрь и положил смартфон на одну из полок. Гаджет был разблокирован и открыт на сайте Колыбели — мало того, на страничке Профессора, где шёл обратный отчёт прямой трансляции.

Чем больше Мия набирала энергии, тем больше у неё появлялось возможностей. Недавно, с лёгкой руки Лилит, Роман создал три малых контейнера для хранения электричества. Лилит организовала доставку иподзарядку этих контейнеров, и вчера я через Астральные Врата забрал их и отдал Мие. Контейнеры имели высокое качество, ёмкость каждого равнялась примерно трети стандартного двухметрового цилиндра А1, поэтому впредь с поддержанием первого сегмента Диска Майя не будет проблем.

Со вторым сегментом тоже всё хорошо — я стабильно наполняю его маной. Вчера его резерв уже достиг десяти процентов и возможности Мии подросли — теперь она могла взять на себя функции камеры смартфона. То есть, я мог через экран гаджета смотреть её глазами. Или, как сейчас — глазами Мии, через прямую трансляцию, за мной будут наблюдать десятки, а может и сотни тысяч зрителей.

Я активировал Маску Многоликого и изменил свою одежду — на мне теперь было одеяние, в котором выступал Профессор. Конечно, Мия в реальном времени будет редактировать картинку, но так ей будет полегче. Да и внешних наблюдателей не избежать.

— Готова? — спросил я.

— Да, — кивнула Мия.

Я скастовал Заклинание Воздушного Потока и взлетел. На этот раз мой путь лежал ближе к штабу. Но не слишком близко — чтобы в меня не начали палить из автоматов. Мия полетела рядом, готовая к операторской работе.

Через пару минут я оказался в трёхстах метрах от границы Серой Зоны и примерно в полукилометре от штаба.

— Пора, — тихо сказал я.

— Начинаю трансляцию, — предупредила она. Её глаза засияли алым. — Три, два, один… Старт.

— Приветствую вас, мои посредственные зрители, — лениво начал я, глянув в светящиеся глаза Мие. — Как и обещал, я прибыл в Екатеринбург.

Мия развернулась и окинула взглядом город. Затем она перевела взгляд на территорию мертвяков.

— Впереди вы видите Серую Зону, занятую зомби.

Несмотря на вечернее время, зрители прекрасно слышали выстрелы и видели лучи револьверов и вспышки Чар. Очевидно, внизу шёл бой.

— Уже семьдесят тысяч зрителей, — сообщила Мия. — Количество стремительно растёт. О, тебя заметили, смотри.

Мия повернулась к штабу и посмотрела на крышу. Там стояла группа людей и явно наблюдала за мной.

— Что ж, как вы видите, меня уже заметили, — я хрипло рассмеялся.

Достал из кармана небольшой артефакт, похожий на ракушку — вчера днём его сделал, после занятий, — и поднёс ко рту.

— Приветствую вас, солдаты!

Мои слова разнеслись по всей округе. Благодаря Усилителю Звука меня прекрасно услышал весь штаб и бойцы на передовой. И не только они — мой голос был слышен во всём городе. Просто, не так хорошо.

После моего приветствия поток энергии через Апофеоз резко усилился — на меня обратили внимание могущественные Маги, которые сидят в штабе. Отлично, надо развивать успех.

— Вы ждали меня? — я негромко рассмеялся. — Вряд ли. Но я пришёл.

— Уже сто тридцать тысяч зрителей, — бросила Мия.

Моё Ядро ещё два назад остановилось на 99% седьмой ступени. И сейчас мне требовался мощный импульс, чтобы оно прорвалось на восьмую ступень. Во мне теплилась слабая надежда, что сам факт моего прибытия, плюс прямая трансляция, смогут обеспечить этот импульс. Но нет — этого явно недостаточно. Значит, пора переходить к главному событию вечера.

— Назовись! — строгий голос пронзил небеса. Сверху начали скапливаться тёмные облака, в глубинах которых засверкали молнии.

— Я — Профессор, глава организации Вирус, — не обращая внимания на небо, заявил я. — Не мешайте мне! Сейчас я нанесу свой удар по зомби!

Я подлетел поближе к границе Серой Зоны. Мия держалась рядом.

— Они ждут, — сказала она. — Но всё небо наполнено маной. И земля тоже. Тебя держат на мушке сразу два ГрандМага или мощных Архимага.

Я скосил взгляд вниз и увидел, что разрушенная улица странно вибрирует, а остатки домов разваливаются на части. Но ничего — главное, что меня не атакуют.

Я вытянул вперёд руки, указывая ладонями на далёкую библиотеку Древних. И активировал Улучшенный Артефакт Живой Иллюзии — усиленную версию того самого артефакта, с помощью которого я смог реализовать свой первый Апофеоз.

Вокруг меня закрутился чёрный туман, который быстро сжался, обвил мои руки и потёк дальше, превращаясь в гигантскую чёрную пушку с трёхметровым стволом. Более разреженный туман сформировал гигантский образ головы дракона, из пасти которого торчала та самая пушка.

Я не дал Магам времени на нормальное сканирование иллюзорного оружия и активировал Дыхание Дракона. За мгновение до этого из дула вылетела вспышка, а ствол качнулся.

БАХ!

Вдали, на месте древней библиотеки, зажглось абсолютное чёрное солнце, и волна жара ударила в лицо.

Заклинание Воздушного Потока сорвалось, меня отбросило назад. Но я скастовал новое Заклинание и стабилизировал полёт. Мия, умничка, снимала взрыв, а не мой позорный манёвр.

С треском моё Ядро расширилось — восьмая ступень! По телу пронеслась волна энергии, я не сдержался и рассмеялся. Полноценный Апофеоз! Не уровня Короля, конечно, но точно Графа. Мия посмотрела на меня.

— Что ж, мои дела тут завершены, — довольно сказал я. — Зона прорыва зомби уничтожена. Адиос, друзья.

Я коротко поклонился и сломал последний Камень Невидимости. Вовремя — по округе пронеслась волна маны. Какой-то мощный Маг запустил сканирующие Чары, пытаясь меня поймать. И это, явно, только начало.

Я быстро спустился и полетел над разбитой улицей — бежать не рисковал, помня о ГрандМаге, который контролирует землю.

* * *

Десять минут назад. Город Екатеринбург, штаб Армии Совета.

Александр стоял на крыше штабного здания, вглядываясь в тёмное небо над Серой Зоной. Его острое зрение и слух, усиленные элементом ветра, позволяли ему улавливать мельчайшие детали происходящего на линии фронта.

Но мысли Александра то и дело соскальзывали в сторону утреннего видеоролика — Профессор, который разоблачил Беттихеров и Минковых, пообещал прибыть в Екатеринбург и помочь с зомби.

Александр следил за Профессором с самого его первого видео. Он почему-то сразу понял, что этот таинственный Маг говорит правду. Так оно и случилось — после его разоблачающих роликов страна до сих пор не может отойти. Если бы не предательство клана Кафка и нападение зомби — всё инфополе было бы забито разговорами о Беттихерах и Минковых.

Но… Зомби напали. И он, Александр, коренной житель Екатеринбурга, один из первых записался добровольцем в Армию Совета. Как Маг с очень полезными сенсорными навыками, Александр знал, что сможет помочь войскам.

— Ты видел⁈ — к Александру подбежал рыжий солдат с биноклем на шее. — На странице Профессора пошёл обратный отсчёт! Скоро начнётся прямая трансляция.

— Он и правда придёт, — пробормотал Александр. Вынув рацию, Маг доложил начальству об этом. На всякий случай — вдруг командиры проворонили видеозапись Профессора.

— Знаем, — сухо ответили ему. — Следи за обстановкой. Как только заметишь что-то — сразу докладывай.

— Да! — Александр отключился и сосредоточился на своих Чарах сканера.

Через пару минут он услышал на востоке шум ветра и посмотрел в ту сторону.

— Профессор прибыл! — быстро доложил он, не сводя взгляд с одинокой фигуры, которая застыла в воздухе.

— Трансляция началась! — возбуждённо доложил рыжий солдат. Александр скупо кивнул.

— Приветствую вас, солдаты! — голос Профессора разнёсся по всему полю боя. — Вы ждали меня? Хе-хе-хе. Вряд ли. Но я пришёл.

— Назовись! — голос ГрандМага Клауса пронзил небеса. Над Профессором заклубились чёрные облака — ГрандМаг готовил свой знаменитый Дождь Молний.

Александр сглотнул.

— Профессор — человек! — зашептал рыжий солдат. — Он пока не опасен для нас, он пришёл атаковать зомби!

— Командованию виднее, — бросил Александр, не сводя взгляд с Профессора. Тот, казалось, совершенно не опасался ГрандМага.

— Я — Профессор, глава организации Вирус, — заявил он. — Не мешайте мне! Сейчас я нанесу свой удар по зомби!

Профессор вытянул руки, вокруг него заклубился чёрный туман. Часть этого тумана сконденсировалась в гигантскую пушку, а часть разрослась во все стороны и приняла образ головы дракона. Александр во все глаза смотрел на непонятную магию Профессора — он впервые видел подобное!

А затем грохнул взрыв, и древняя библиотека — бич города, превратилась в чёрный шар огня.

Волна жара раскидала всех Магов и солдат на крыше. Александр вскочил и посмотрел на Профессора. Тот заговорил:

— Что ж, мои дела тут завершены.

А затем он исчез. По небу пронеслась видимая волна — Архимаг Илья запустил своё Сканирующее Поле.

— Врага не вижу, — доложил он по общей сети.

Сразу после этого Александр увидел, как из здания штаба выбегает три пятёрки Магов. В небо поднялись три силуэта, и вместе с ними во все стороны разошёлся рой дронов. Зашумели лопасти вертолётов. Командование явно собиралось поймать Профессора. Но Александр очень сомневался, что у них это получится.

— На месте библиотеки кратер! — в рации раздался возбуждённый голос. — Серая Зона отступает!

Через пару минут Александр получил приказ — его включили в группу разведки. Вскоре отряд из десяти человек, под предводительством ГрандМага Николая, выдвинулся к Серой Зоне.

— Подавление Чар ослабевает, — сказал Александр, прислушиваясь к ветру.

— Да, я тоже это чувствую, — кивнул ГрандМаг. Он махнул рукой, и земля зарокотала. Гору из тел зомби отбросило в сторону, им открылся проход.

Стрелок, идущий перед Александром, вынул револьвер и несколькими меткими выстрелами убил небольшую группу зомби. Отряд спокойно прошёл через передний слой Серой Зоны и вскоре оказался в поле. С земли начали подниматься зомби.

— Они были в состоянии сна, — заговорила Вероника, отвечающая за защиту отряда. — Значит, всё руководство зомби погибло.

ГрандМаг Николай топнул, от его ноги прошлась вибрация, головы десятков зомби взорвались, как гнилые арбузы.

— Подавление почти сошло, — довольно сказал он. — Продолжаем.

Отряд легко уничтожал всех зомби на пути — без Серой Зоны и своей элиты они были ничтожными противниками. И спустя десять минут Маги дошли до древней библиотеки. Точнее, до того, что от неё осталось — идеально круглый кратер диаметром пятьдесят метров. От дыры до сих пор шёл сильный жар, от которого вся группа вспотела.

— Магический тоннель уничтожен, — облегчённо улыбнулась Вероника. — А с ним убито всё руководство зомби.

— Тут был один ГрандМаг и пятеро Архимагов, — задумчиво сказал ГрандМаг Николай.

— Кто этот Профессор? — озадаченно спросил стрелок. — Как он это сделал?

ГрандМаг подошёл поближе к кратеру и сел; коснулся края дыры, от его пальцев разошлись волны.

— Элемент разрушения, — задумчиво сказал он. — Этот Профессор должен быть ГрандМагом. Виктор, доложи в штаб. Пусть прекращают его поиски.

— Да, — коренастый Магистр тут же достал рацию.

Николай поднялся и приказал:

— Возвращаемся. Тут нам делать нечего. Город отбит.

Последние слова ГрандМага вызвали волну облегчения у Александра, у него защипало в глазах. Чтобы никто этого не заметил, он повернулся и посмотрел в ту сторону, откуда Профессор выстрелил.

— Спасибо тебе, — пробормотал Александр,

* * *

Забрав свой смартфон из летней кухни, я телепортировался в комнату общежития. Сбросил эффект Камня Абсолютной Невидимости и устало рухнул в кресло.

Всё прошло отлично, трата настолько ценного артефакта не была напрасной. Мне пришлось потрудиться, чтобы полностью собрать его.

Артефакт Дыхание Дракона имел четыре составные части. Первая — Драконьи Слёзы, которые не только защищали Камни Меток от внешнего воздействия, но и при наполнении маной приобретали крайне взрывоопасное свойство. Вторая часть — маскирующий цилиндр, Пасть Дракона. Он скрывал все Драконьи Слёзы и умел прятаться в материи. Третья часть — дисплей, Глаз Дракона. С ним помогла Мия. Это она подала сигнал в дисплей, который запустил волну маны по цилиндру. Мана наполнила Сферы, и те взорвались, разрушив Камни Вечного Пламени. Но самым сложным элементом была четвёртая часть артефакта в виде кроваво-красной нити, которая скрепляла все Слёзы Дракона. Эту нить я назвал Жила Дракона. Это она усилила действие всех Камней, слила их в единое поле.

Я знал рецепт Жилы, но не мог создать её с помощью Печи Мастера. Лишь благодаря Роману и его Камню Сути Артефакторики я преуспел — в итоге получился мощнейший артефакт, Дыхание Дракона. Ну и, разумеется, ничего бы не вышло без Камня Лилит — именно благодаря Библиотеке Души я смог разработать схему артефакта.

Я прикрыл глаза и сосредоточился на Ядре. Оно прорвалось на восьмую ступень и уже достигло 6% максимального размера. При этом рост ещё не прекратился — прямая трансляция и эмоции могущественных Магов образовали достаточно мощный импульс, который ещё не скоро прекратится. Но мне нужно расплатиться с долгами.

— Пусть Александра приготовится, — обратился я к Мие. — Скоро отправлю ей энергию.

— Хорошо, — кивнула кошечка. — Сейчас предупрежу.

Спустя полминуты Мия сообщила:

— Александра готова.

Я активировал Перчатку и нашёл нить, которая вела к Ломоносовой. За десять Камней Вечного Пламени я обещал ей увеличить Ядро до 60% — пора делиться. Энергия потекла к её Ядру и начала увеличивать его. Ступень была высокая — седьмая, поэтому энергии требовалось много. Но я не жалел. Остановился, когда Ядро Александры достигло 65%.

— Кто-то купил услугу увеличения Ядра за котики? — спросил я Мию.

— Пока нет.

— Ладно, — я отменил Перчатку и расслабился. Проверил Диск Майя — второй сегмент наполнился на двенадцать процентов из двадцати пяти. Очень неплохо.

— Как дела у Лимона? — спросил я. — Сколько Камней Воскрешения он сделал?

— Двенадцать, — отозвалась Мия.

Я задумчиво кивнул и закрутил монетку. У меня осталось всего шесть Камней Душ. Но единственный мой поставщик — Князь Булгаков. Надо подумать, где найти ещё одного — Камни Душ слишком полезны, их всегда не хватает.

— Видео трансляции набрало уже шестьсот тысяч просмотров, — довольно сказала Мия.

— Да, чувствую, — улыбнулся я. — Ядро быстро растёт.

— Что будешь делать дальше?

Я взглянул на время. Уже девять вечера — сегодня пришлось пропустить все занятия из-за Апофеоза. Но ничего страшного.

— Пока планов нет, — я подкинул монетку и поймал её на ребро пальцем. — Известно что-нибудь про Вильгельма?

— Нет. Только то, что он в войсках под Нижнеградом. Но про это ты и сам знаешь.

— При этом, с Серафимом так ничего и не случилось, — заметил я, продолжая играться с монеткой.

— Ага, — мурлыкнула Мия, наблюдая за моими пальцами.

Я недооценил Вильгельма. Похоже, он поставил клан выше своей мести и не стал трогать братца. Пока не стал.

— Ладно, оставим семейку Грейг. Их время ещё не пришло.

На смартфон пришло сообщение — написала рыженькая Марина, моя новая подруга. Пригласила на ночь в комнату. Я хмыкнул и ответил согласием.

Проверил расписание — завтра с утра практический урок по артефакторике, на котором мне нужно присутствовать. У меня в планах ещё два Апофеоза. Причём один из них — от имени Артура Грейга, а не анонима. И именно практические уроки по артефакторике помогут мне с этим.

Борис Романовский Король масок 4  Глава 1

— Всю ночь сеть бурлила, — радостно говорила Мия, пока я умывался. — Все гадают, какую же магию использовал Профессор, что с одного удара взорвал древнюю библиотеку! По самому приблизительному анализу, твоя атака прикончила как минимум трёх зомби-Магов уровня Архимага и одного ГрандМага!

— Ага, — вяло ответил я, тщательно вытирая лицо. Ночка получилась бурной, никак отойти от неё не могу. Давно так не расслаблялся.

— В Колыбели уже несколько видеороликов вышли с обсуждением твоей атаки. Там самые разные предположения делаются!

Я прикрыл глаза и проверил размер Ядра. Уже 21%, отлично. Пусть продолжают меня обсуждать — от этого я буду становиться только сильнее.

Переодевшись в форму, я спустился на первый этаж общежития. По пути с улыбкой здоровался со всеми встречными — за ту неделю, что я учусь в Академиуме, уже успел со всеми подружиться. Впрочем, я всегда умел нравиться людям — это профдеформация, связанная с Апофеозом Короля.

Завтракал я не один — ко мне присоединились мои новые подруги, рыжая Марина и светленькая Катя. Обе чувствовали себя смущённо из-за прошедшей ночи, но это не мешало им обсуждать Профессора и его выступление.

— Мой папа говорит, что Профессор заранее спланировал свою атаку, — тихо шептала Марина, сверкая зелёными глазами. — На самом деле, он подложил магическую бомбу под библиотекой!

— Разве такие бомбы существуют? — с сомнением спросила Катя.

— Гораздо проще поверить, что это новый вид магической бомбы, — покачала головой Марина. — Не существует Чар такой мощности. Удар Профессора преодолел подавление зомби и смог убить ГрандМага. Это вообще что-то нереальное, зомби-Маги из-за своего бессмертия опаснее, чем наши.

— Думаю, твой отец прав, — задумчиво кивнул я. — За Профессором стоит некая организация Вирус, которая уже доказала, что владеет самыми передовыми технологиями. Чего стоит их способность взламывать компьютеры и почты крупных кланов.

— Да, папа так же говорит, — согласилась Марина.

— А у меня мама уверена, что Профессор смог преодолеть ранг ГрандМага, — неуверенно сказала Катя.

— Так только в легендах бывает, — улыбнулась Марина. — Но я была бы рада. Если на стороне человечества будет такой сильный Маг — значит, мы точно выиграем войну.

Я положил вилку и нож на пустую тарелку и проверил время — уже без пятнадцати девять, скоро начнётся практическое занятие по артефакторике. Попрощавшись с девушками, я расплатился и вышел из кафе.

— Лилит получила ответ от своего клана, — сообщила Мия, запрыгнув мне на голову. — Григоряны готовы обменять один Камень Души на два Браслета Дара.

— О, — я приподнял брови. — Это хорошо.

— Согласна. Браслеты Дара уже начинают набирать известность. О них появляются всё больше и больше новостей, но пока всё инфополе забито твоим Апофеозом.

Я слабо улыбнулся. Уверен, скоро Браслеты станут настолько заметными, что их невозможно будет игнорировать. И когда их популярность достигнет пика — я сниму сливки.

Занятие проходило в одном из лабораторных корпусов, в просторной мастерской. Помещение было заполнено металлическими партами, за каждым из которых располагалось индивидуальное рабочее место с набором инструментов и материалов. Студенты уже занимали свои места, негромко переговариваясь.

У доски, на подиуме для преподавателя стояла миниатюрная женщина азиатской внешности, чуть выше метра ростом. Несмотря на свои скромные габариты, она выглядела очень уверенно и с лёгким пренебрежением наблюдала за студентами. Я встал у свободного стола. Через пару минут занятие началось.

— Доброе утро, студенты, — звонко произнесла преподаватель. — Позвольте представиться! Перед вами стоит почётный Магистр Магии, профессор артефакторики и практикующий артефактор — Миэ Судзуки!

— У неё имя похоже на моё, — проворчала Мия.

Я мысленно хмыкнул.

Преподаватель обвела грозным взглядом учеников и продолжила:

— Сегодня мы начнём практические занятия по созданию простейших артефактов. Я подойду к каждому из вас, чтобы определить ваш уровень и дать индивидуальное задание.

Миэ Судзуки с достоинством спустилась по маленькой лестнице и начала обходить столы, беседуя с каждым студентом по несколько минут. Я наблюдал, как она давала задания: кому-то создать светящийся камень, кому-то — укреплённый нож.

Наконец, она подошла ко мне.

— Артур Грейг, верно? — Миэ задрала голову и посмотрела на меня. — Расскажите мне о вашем опыте в артефакторике.

— Видите ли, Магистр, у меня проблема, — неловко улыбнувшись, начал я. — У меня не получается контролировать своё Благословение и создавать артефакты по желанию. Вместо этого я иногда спонтанно создаю что-то… необычное.

Миэ нахмурилась:

— Что вы имеете в виду под необычным?

— Например, вот это, — я достал из сумки небольшой прозрачный цилиндр, сделанный словно из стекла. — Я создал это недавно, сам не понимая, что делаю.

— И что это? — не поняла Миэ.

— Это накопитель маны, профессор, — вежливо ответил я.

— Не существует таких накопителей, — Миэ протянула ручку. — Давайте сюда, посмотрю.

Я отдал ей Накопитель Маны, созданный мною ещё в первые дни после пробуждения в этом мире.

Миэ покрутила цилиндр, внимательно изучая его со всех сторон. Её глаза вдруг расширились от изумления.

— Это… Как вы создали этот накопитель? — она вперилась в меня взглядом.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Говорю же, не могу контролировать Благословение.

— Вы его из воздуха слепили? — раздражённо спросила Миэ.

— Нет, я взял в руки магический малахит. Благословение сработало, и камень превратился в накопитель.

— Никогда о таком не слышала, — пробормотала она. — Бывают Благословения, которые нельзя контролировать. Но чтобы вот так? Взяли и создали совершенно новый артефакт? Да ещё и с такой структурой… Артур Грейг.

Миэ уставилась на меня.

— Подождите, пока я закончу с раздачей заданий. А потом мы поговорим с вами.

— Хорошо, — покорно кивнул я. — Вы вернёте Накопитель?

— Позже, — бросила Миэ, и заторопилась к соседнему столу, за которым стояла симпатичная девушка в очках и с интересом подслушивала.

Я сел на стул, за которым артефактор должен заниматься тонкой работой, и принялся ждать, с любопытством наблюдая за своими соседями. Девушка в очках пыталась соединить два куска металла — сперва она использовала небольшую горелку и плавила металлические кусочки, затем сжимала их тисками, подавая в инструмент ману. Периодически девушка кидала на меня смущённые взгляды.

Другой сосед — худой лысый парень, стоял, низко склонившись над небольшим ножиком, и сосредоточенно щупал его пальцами — пытался с помощью своего Благословения укрепить клинок.

Преподавательница освободилась через полчаса. Она подошла ко мне и махнула:

— Идёмте за мной.

Я встал и последовал за Миэ. Мы прошли через всю мастерскую, к металлической двери. За ней оказался небольшой кабинет, у стен которого стояли узкие столы с различными заготовками. В углу стоял массивный рабочий стол, за который Миэ и села.

— Присаживайся, Артур, — она перешла на более неформальный вид общения.

Когда я сел, то понял, что сейчас наши лица на одном уровне.

— Расскажи подробно, как действует твоё Благословение. В каком состоянии ты создал артефакт?

Я улыбнулся и заговорил:

— Мой первый контакт с Благословением случился через два дня после того, как Апостол исцелил мои ноги. Я ощутил некое притяжение к магическому малахиту, моё Благословение слегка изменило форму камня, но не более. Я сразу понял, что это, и начал собирать другие магические материалы. Но в итоге именно из магического малахита я смог создать артефакт.

— Ты чувствовал притяжение к другим материалам? — серьёзно спросила Миэ.

— Да, — кивнул я. — К магическому ониксу, к золотому песку, к изумруду и топазу. Но я не смог ничего из них создать.

Миэ задумчиво кивнула.

— Я назначаю тебе индивидуальные занятия, — решила она. — Будем разбираться, как работает твоё Благословение. А накопитель маны я заберу для изучения, ты не против?

— Чем вас так зацепил накопитель? — спросил я.

— Он имеет уникальную структуру, — Миэ опустила взгляд на свою ладошку, в которой сжимала цилиндр. — Этот накопитель по объёму равен Среднему Накопителю.

Миэ открыла ящик стола и положила рядом со стеклянным цилиндром золотой браслет, инструктированный изумрудами.

— Эти два накопителя имеют схожий объём, — продолжила она. — Но себестоимость твоего в сотни раз меньше. Если мы сможем освоить метод создания такого Накопителя — он станет более распространён среди Магов.

— Ладно, изучайте, — разрешил я. — Но если вы сможете найти способ — я хочу знать полный рецепт.

— Конечно, — улыбнулась Миэ. — Ты получишь солидную награду от Совета Десяти. И станешь известен, как создатель этого артефакта.

— Ого. Надеюсь, вы разгадаете секрет моего Накопителя.

— Я тоже надеюсь, — Миэ стала серьёзней. — Но шансы невелики. Возможно, твоё Благословение настолько уникально, что невозможно повторить за ним. Ладно, это мы ещё проверим. Сможешь прийти ко мне вечером? В восемь. Сходим на склад, там я покажу тебе другие материалы, вдруг ты ощутишь связь ещё с чем-то.

— Конечно, — кивнул я.

— Можешь, идти, — Миэ проверила время и сжала покрепче Накопитель. Ей явно не терпелось поскорее начать свои эксперименты.

— Я буду носить с собой магический малахит и постараюсь не пропустить момент, когда Благословение активируется, — сказал я, поднимаясь. — Вдруг получится создать ещё один Накопитель.

— Это будет очень кстати, — кивнула Миэ.

Я вышел из её кабинета и под любопытными взглядами студентов покинул мастерскую. Через метров двести увидел Ольгу — она шла по аллее, мне навстречу. Голубые глаза девушки холодно мазнули по мне взглядом, она прошла мимо, ничего не сказав. Ну и хорошо.

Я вернулся в свою комнату и сел в кресло. Закрутил монетку. Пару минут размышлял над недавним разговором с преподавателем и достал смартфон.

— Привет, Ники, милая и красивая! — бодро заговорил я. — Ты ведь знаешь, что самая очаровательная и самая умная?

— Знаю, — на экране появилась довольная Ники. — Но ты говори, не надо прерываться.

Я не стал отказывать кошечке и пару минут самозабвенно расхваливал её.

— Все людишки должны пасть ниц пред тобой! — закончил я. Судя по мурлычущей Ники, которая лежала на спине и гладила пузико — этого хватит.

Я дал время кошечке отойти и попросил:

— Свяжись с Ромой, пожалуйста. Я ему передам Накопитель Маны, пусть он попробует создать такой же из магического малахита.

— Конечно, — с готовностью отозвалась Ники. — Отправила ему запрос. Он пока занят, делает защитный амулет.

Я кивнул. После создания Слёз Дракона и накопителей для электричества, я приказал Роме учиться артефакторике этого мира — пусть сперва научится создавать самые распространённые артефакты, потом уже мы перейдём к более сложным экземплярам. С Любой, кстати, та же ситуация.

— Думаешь, Накопитель Маны, созданный Ромой, будет проще изучить? — догадалась Мия.

— Уверен в этом, — усмехнулся я. — Искусство Заклинателей напрямую работает с Астралом. Я не представляю, как можно лишь с помощью сочетания разных материалов создать Накопитель. Если у кого-то и есть шанс такое сделать — то только у Ромы.

— Согласна, — кивнула Мия.

Через несколько минут Ники доложила, что Роман готов принять Накопитель. Я отправил ему артефакт через Астральные Врата и проверил время. До следующей лекции ещё два часа — значит, можно заняться своими делами. Например — потренироваться с Пространственными Чарами уровня Гранд-мастер.

Я собрал рюкзак и вышел из комнаты.

* * *

Столица, квартал клана Ломоносовых.

Александра стояла напротив картины, которую купила во время посещения Архангельска. Этот портрет ей тогда сразу понравился — он словно олицетворял её собственный идеальный образ. Сильная, могущественная Магиня, которая готова уничтожить каждого, кто посмеет лишить её свободы.

С тех пор произошло много событий. Вчера вечером она поговорила с отцом и наконец-то получила долгожданное обещание — её будущее замужество с Григорием Маяковским будет отменено.

Александра получила свободу, о которой столько лет мечтала. Но от этого она не перестала чувствовать близость с картиной — наоборот, свой образ в портрете она ощущала ещё чётче.

Несколько минут Александра рассматривала портрет. Затем достала смартфон и позвонила Роме. Тот ответил не сразу.

— Алло? Александра? — раздался его рассеянный голос.

— Привет, занят?

— Привет. Да, немного. Мне тут новый Накопитель подкинули, очень интересная штука. Что-то хотела?

— Скажи, а те металлические шарики, которые ты создавал. Сколько штук ты сделал? И какими свойствами они обладали?

— Десять. Единственное свойство, кроме хранения — металл при напитке маны становится взрывоопасным.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — Роман даже не стал спрашивать, зачем Александре эта информация. Всё его внимание было сконцентрировано на Накопителе.

Александра отключилась и задумчиво посмотрела на картину. Теперь она была почти уверена, что взрыв древней библиотеки в Екатеринбурге произошёл благодаря её Камням Вечного Пламени. Но чтобы окончательно убедиться в этом, Александра спросила у Ники.

Когда она задала вопрос, экран смартфона засветился, в воздухе появилась голограмма синей кошечки.

— Ты всё правильно поняла, — торжественно кивнула она. — Твои Камни Вечного Пламени стали основой мощной бомбы.

Несколько секунд Александра смотрела на довольную Ники. А затем ярко улыбнулась и искренне сказала:

— Я очень рада!

Глава 2

Пригород Нижнеграда, передовая.

Магистр Алексей Громов стоял на наблюдательной вышке, устало всматриваясь в клубящуюся серую мглу впереди. Уже третьи сутки его отряд оборонял один из секторов фронта, сдерживая нескончаемый поток мертвецов, вытекающий из разрушенной древней библиотеки. Воздух был тяжёлым от запаха гнили и смерти.

— Третий квадрат! — донёсся крик связиста. — Отряд из ста зомби! Усиленный туманом!

Громов выругался сквозь зубы. Он спрыгнул с вышки и побежал к возможному месту прорыва. На бегу Алексей поправил Браслет Дара, который доставили вчера — он уже дважды его использовал, но до конца не мог поверить, что и правда может существовать такой артефакт.

Вдали грохотали взрывы, слышались автоматные очереди. Добравшись до новой вышки, Алексей увидел, как к каменным баррикадам несётся толпа мертвяков. Из сотни лишь десяток представляли реальную угрозу, все остальные — мусор. Но самым опасным был зомби, который бежал в середине отряда — белый как мел, облачённый в чёрные доспехи, с красными глазами. От его тела распространялся серый туман, который охватывал весь отряд зомби. Туман сильно подавлял Чары, защищал тварей от пуль и зарядов артиллерии — ничто не могло взорваться в этом тумане. Вдобавок он придавал отряду сил — даже самые слабые мертвяки, которые обычно не могли даже бежать, сейчас неслись с прытью ягуара.

— Это зомби-Маг ранга Магистр! — воскликнул связист.

Алексей тихо зарычал. Если эти твари прорвут заслон — жертвы будут исчисляться сотнями. А заражённых будет в разы больше.

Что ж, на таких мощных противниках Алексей пока не использовал Браслет Дара. Он сам был Магистром, хоть и стал им всего год назад.

Громов активировал свой Браслет Дара, дарующий ему способность под названием «Звериный Фантом». Вокруг него закрутился прозрачный туман, который сконденсировался в здоровенного фантомного волка — в холке он доставал до груди Алексею.

Раздался грохот — отряд зомби врезался в каменные баррикады и снёс их. Больше нельзя ждать.

Алексей сосредоточился на зомби-Маге, который вёл отряд. И отдал мысленный приказ. Фантомный волк бесшумно ринулся вперёд. Он спрыгнул с вышки, пробежал прямо сквозь ряды зомби, которые даже не успели среагировать на появление нового противника, и оказался перед мертвяком в чёрных доспехах.

Зомби-Маг резко махнул клинком, который появился у него в руке. Но сталь прошла сквозь фантомного зверя.

— Сейчас! — рявкнул Алексей.

Волк в прыжке стал материальным и сомкнул челюсти на шее растерянного противника. Раздался хруст, который, казалось, услышал даже Алексей. И тело зомби-Мага ранга Магистр завалилось назад, в то время как его голова весело покатилась под ноги других зомби-Магов, следовавших за своим командиром. Волк испарился — он способен атаковать лишь раз.

Серый туман исчез, и разъярённая армия зомби вдруг замедлилась. Все обычные мертвяки вновь превратились в медленных, слабых тварей.

— Бей! — рявкнул Алексей.

Громыхнули мощные Чары, заработала артиллерия. У отряда из сотни зомби не было и шансов — волна смерти снесла его, лишь несколько зомби-Магов выжили, но на них начали охоту человеческие Маги.

— Новый отряд, на этот раз три сотни! — доложил связист.

Алексей рявкнул:

— Добивайте и на позиции! Восстановите баррикады!

С жестокой усмешкой Громов вновь активировал Браслет Дара. Перед ним появился новый Звериный Фантом — на этот раз медведь. По приказу хозяина он бросился к передовой и спрятался внутри одной из каменных баррикад. Зверя провожали восхищёнными взглядами все ближайшие солдаты.

Поправив Браслет Дара, Алексей приказал:

— Готовьтесь к бою. Командира я возьму на себя.

* * *

Ячейка полигона номер сорок два имела такой же вид, как в моё первое посещение — Маги восстановили все манекены и почву. Закрывшись, я приступил к тренировке и довольно легко смог освоить новую Чару Пространства — Карманное Измерение. Что меня удивило — я очень быстро довёл её до идеального состояния без помощи Ареса.

— Как-то слишком легко получилось, — заметил я, активируя Чару.

Ничего не произошло — лишь я видел, что на моей ладони появилась точка, внутри которой находился пространственный карман объёмом десять кубических метров. Точку я могу перемещать куда угодно — лишь бы она касалась моей кожи и постоянно подпитывалась маной.

— Может, из-за твоей Метки Души? — предположила Мия.

— Тоже так думаю, — кивнул я.

Моя Метка Души — Призрачная Рука, частично очень похожа на Карманное Измерение. Только моя Метка гораздо стабильнее, её нельзя так просто разрушить. А вот про Карманное Измерение этого не скажешь — в бою его лучше не использовать, Чара не выдержит внешнего воздействия.

— Моё Ядро уже восьмой ступени, — задумчиво сказал я, сев на стул у стены. — Уже невыгодно скрывать свой ранг.

— Как собираешься раскрыться? — спросила Мия. Она лежала на голове ближайшего манекена и смотрела на меня своими большими зелёными глазами.

— Существует три метода, как можно повысить ранг с Мастера до Гранд-мастера, — я доставал монетку и закрутил её между пальцев.

— Да, — важно кивнула Мия. — Первый и самый простой — это прямо повысить ступень Ядра. Но таким путём мало кто идёт, само по себе Ядро растёт очень медленно. А всякие препараты и инъекции дорогие, и эффективность у них слабенькая. Ну, если не считать твой Эликсир Развития Ядра, конечно.

Я кивнул.

— Для тебя открыты второй и третий метод, — продолжила Мия. — Они оба подходят.

— Согласен. Осталось теперь выбрать.

Второй метод — улучшение Чары. Это когда Маг самостоятельно доводит Чару до следующего уровня — как правило, это превращение Покрова в Доспех. Третий же — слияние двух элементов. Например — создать Покров Тьмы и Пространства одновременно, чтобы они улучшали друг друга.

Подавляющее большинство Магов развиваются более-менее равномерно. У них растёт Ядро, они постепенно соединяют свои элементы и улучшают Покров. Но существуют и исключения — когда Маг резко преуспевает в одном из трёх направлений. Тогда и два других подтягиваются — например, если Маг самостоятельно смог поднять Покров до Доспеха, то его Ядро начинает быстрее расти, а элементы легче сливаются.

С Доспехом Тьмы я могу легко доказать, что стал Гранд-мастером. Но хотелось бы подтянуть и третье направление — слияние элементов.

— Стать Магистром будет сложнее, — заметила Мия. — Но тебе и об этом уже пора думать. Ты должен показать свою гениальность.

— Согласен. Мало просто продемонстрировать Доспех Тьмы.

Я решил попробовать создать смешанную Чару ранга Мастер — которая объединит тьму и пространство. По силе она будет условно равна Чаре ранга Гранд-мастер. Самый простой вариант — соединить два Покрова. Этим я и занялся.

— Гранд-мастеры в бою почти не пользуются смешанными Чарами, — прокомментировала Мия, наблюдая за мной. — Чара ранга Гранд-мастер гораздо сбалансированнее и проще рисуются.

— Мне и не надо для боя, — улыбнулся я. — Ты же сама сказала, что нужно показать свою гениальность. Вот я буду показывать.

— Поняла твой план, — кивнула Мия.

Соединить два Покрова оказалось гораздо сложнее, чем я думал. И в целом нарисовать две Чары так, чтобы они слились в одну, очень сложно. Но ничего. В мире Заклинателей тоже не так просто соединить два Астральных Круга в один — но даже сейчас, в мире Магов, я могу легко объединить пять-шесть Кругов.

Сперва я нарисовал Круг Пространственного Покрова. Облако Астрала не может вместить сразу две Чары, поэтому второй Круг надо рисовать на первом. Причём так, чтобы он не разрушился. Для этого нужно идеально владеть обоими Кругами — Маги годами могут доводить Круги до идеала.

Спустя полчаса, когда я хмуро открыл глаза, Мия сочувственно спросила:

— Не получается?

— Нет. И в ближайшее время не получится. Мне нужны недели, чтобы добиться успеха, — мрачно ответил я, откинувшись на спинку стула.

— Недели — это очень мало, — заметила Мия. — Если сравнивать с другими Магами.

— Вот и не надо сравнивать, — проворчал я.

— Может, тогда другие Чары попробуешь объединить? — предложила Мия. — Раз у тебя лучше всего получается Карманное Измерение, то попробуй его.

— Тоже об этом думаю, — кивнул я. — Но с чем его объединить? С Тёмным Щитом? Вдруг Щит приобретёт способность поглощать больше урона.

— А с атакующим не получится? Например, с Шаром Тьмы?

— Давай попробую, — вздохнул я, прикрыв глаза.

На этот раз дела пошли куда лучше. Карманное Измерение легко ложилось на Астральное облако и не разрушалось при попытке нарисовать сверху новую Чару. Казалось, что Карманное Измерение даже помогает мне — пытается самостоятельно подстроиться так, чтобы два Круга легче слились в один.

— Тут точно дело в Метке Души, — кивнул я. — Другого объяснения нет.

Через сорок минут у меня получилось соединить два Круга Чар — Карманное Измерение и Шар Тьмы.

Я активировал его, ощущая, как мана стремительно утекает в Чару. Энергозатраты оказались гораздо выше, чем на любую Чару ранга Мастер. Наконец, из моей ладони вылетел чёрный Шар Тьмы, внешне никак не изменившийся — размером с футбольный мяч, идеально круглый. Шар пролетел пол-ячейки и врезался в стену. С негромким хлопком во все стороны полетели чёрные кислотные капли — словно локальный дождь начался.

— Карманное Измерение увеличило внутренний объём Шара, — сделал вывод я. — Теперь при взрыве выделяется гораздо больше материи.

— Знаешь, в чём может быть проблема, — задумчиво сказала Мия. — По официальной проверке твой элемент тьмы самый слабый — всего семнадцать процентов. Но ты его так уверенно используешь, что это может вызвать вопросы.

— Спишут на мой талант, — пожал я плечами. — Ладно, скоро лекция по экономике. Пора собираться.

— У меня есть для тебя пара новостей, — сказала Мия. — Не хотела во время тренировки отвлекать.

— Какие?

— Первая — Александра догадалась, что Профессор заложил бомбу с её Камнями Вечного Пламени. И она рада, что её сила помогла людям. Она готова продолжить делать Камни столько, сколько нужно.

— А вторая?

— Над остатками двух древних библиотек, откуда вылезают зомби, появились прозрачные купола. Их точное назначение неизвестно.

— Зомби не позволят во второй раз пронести на их территорию бомбу, — усмехнулся я. — Пока помощь Александры не требуется, Камней Душ не хватит для ещё одного Дыхания Дракона.

— Поняла.

Я покинул ячейку и отправился в общежитие, чтобы собраться к лекции. На само занятие немного опоздал, но преподавательница ничего не сказала, лишь бросила на меня равнодушный взгляд и продолжила говорить. Меня такое отношение полностью устраивало, я молча сел на свободное место и открыл тетрадку, приняв вид прилежного ученика.

В середине лекции Мия сказала:

— Лилит забрала Камень Души у Григорянов. Точнее, Валентин забрал и передал ей.

Я незаметно кивнул. Отлично, можно сделать новую партию Браслетов Дара.

— Недавно в сети появилось видео, — продолжила Мия. — Как один полевой командир использует Браслет Дара и убивает зомби-Мага. Видео быстро набирает обороты, всё больше людей узнают о Браслетах.

Я слабо улыбнулся. Ещё одна хорошая новость.

После лекции я пошёл в кабинет проректора по учебной работе. Постучался и дождался, когда Тина Альфредовна позовёт.

— Приветствую тебя, Артур, — улыбнулась Тина, когда я вошёл и вежливо поздоровался. — Слышала о твоей дуэли. Не ожидала, что ты настолько талантлив.

— Благодарю, — я коротко поклонился.

— Как тебе учебный процесс? Как обучение с куратором?

Смотрит, и в глазах хитринка. Наверное, думает, что я пришёл просить другого куратора.

— Арес Леонидович прекрасный преподаватель, — искренне ответил я. — Он меня многому научил. Без его подготовки я бы не смог победить на дуэли.

— Да? — Тина не смогла скрыть озадаченность.

— Конечно. Я премного благодарен вам за столь компетентного куратора.

Тина с подозрением сощурилась, но не стала развивать тему.

— Ты пришёл с какой-то целью?

— Нет. Мне хотелось посмотреть на вас.

Тина удивлённо приподняла брови.

— Шутка, — я кротко улыбнулся. — У меня для вас небольшая новость. Недавно я смог стать Гранд-мастером.

Тина опешила. Я дал ей немного времени, чтобы она пришла в себя.

— Как ты это сделал? — уточнила Тина.

— Я смог создать Доспех Тьмы. И объединить две Чары разных элементов.

Тина снова не сдержала эмоций. Сперва у неё широко раскрылись глаза от изумления, а затем они сощурились от недоверия.

— Подожди-ка, — она повернулась к монитору и быстро набрала на клавиатуре моё имя. — Твой элемент тьмы всего на семнадцати процентах. Твои основные элементы — пространство и созидание.

— Я не знаю Чары Пространственного Доспеха, — смущённо пожал плечами.

— Конечно, не знаешь, эту Чару дают только Гранд-мастерам, — пробормотала Тина.

Опережая её вопрос, я ответил:

— Доспехи Тьмы мне показала мама.

Тину такой ответ удовлетворил. Она поднялась и приказала:

— Идём со мной, покажешь свои Чары.

— На полигон? — уточнил я.

— Нет, в класс для практики.

Мы вышли из кабинета проректора, Тина проводила меня на первый этаж, где под запись взяла ключи кабинета у охранника — вооружённого револьвером Мага. Затем мы спустились на минус первый этаж, Тина открыла ключом аудиторию и приглашающе махнула рукой.

Я вошёл в класс, который очень походил на тот, где был урок уАреса.

— Тут ты можешь использовать Чары, — сказала Тина, с интересом глядя на меня.

— Конечно, — я кивнул. — Сперва покажу Доспехи Тьмы.

Я отошёл в центр помещения и прикрыл глаза. Нельзя показывать, с какой скоростью я активирую Чару — по легенде, сейчас у меня Ядро всего шестой ступени, а значит, на активацию уйдёт больше времени — чем меньше Ядро, тем меньше маны оно выделяет.

Минуту спустя я активировал Чару. Моё тело медленно покрылось Покровом, который сконденсировался в Доспех Тьмы.

— И правда, Доспех Тьмы, — удивилась Тина. — Не против, если я проверю его качество?

— Не против, — глухо ответил я.

Тина указала пальцем на меня. Из кончика пальца вылетела водяная пуля и врезалась мне в грудь, заставив отступить на шаг. На Доспехе осталась вмятина, которая медленно исчезала — я вовремя успел ослабить защиту.

— Весьма хорошее качество, — удовлетворённо кивнула Тина. — А теперь покажи мне слияние двух Чар.

Я отменил Доспехи Тьмы и некоторое время просто ждал, ничего не делая — восстанавливаюсь. Тина не мешала мне.

Сосредоточившись, я изобразил крайне серьёзное лицо и сказал:

— Я готов.

— У тебя получится, — подбодрила меня Тина.

Я повернулся к дальней стене. Прикрыл глаза и на две минуты завис. Затем открыл глаза, выставил перед собой руку и активировал сдвоенную Чару.

Из моей ладони вылетел Шар Тьмы и врезался в стену, разбрызгивая вокруг кислотные капли. Некоторые едва не долетели до меня — упали у ног и с шипением вгрызлись в каменный пол.

— Это точно не слияние двух Покровов, — сказала донельзя удивлённая Тина. — И это не Чара Мастера.

— Я соединил Шар Тьмы и Карманное Измерение, — скромно улыбнулся я.

Тина молча уставилась на меня, словно видела впервые. Уверен, у неё на языке сейчас крутится вопрос, что-то типа: «Кто ты вообще такой⁈».

— Многоуважаемый Арес Леонидович назвал меня гением Чар, — ещё более скромно заметил я. — Наверное, мне просто легче даются Чары, чем остальным.

— Гений Чар, — медленно кивнула Тина. — Ладно.

— У меня к вам небольшая просьба. Не докладывайте моей семье о моём повышении ранга, пожалуйста.

— Я передам твою просьбу ректорату. Но можешь не беспокоиться — Академиум всегда идёт навстречу талантливым студентам.

— Благодарю вас, — я коротко поклонился.

— Завтра в десять утра, в актовом зале состоится важное собрание для самых талантливых студентов. Ты можешь посетить его по желанию, — Тина внимательно посмотрела на меня.

— Хорошо, я буду.

— Отлично. У тебя ещё есть занятия?

Я проверил время — без двадцати восемь.

— Через двадцать минут у меня назначена встреча с уважаемой Миэ Судзуки. Она помогает мне изучать моё Благословение.

— Превосходно, — Тина улыбнулась. — Очень надеюсь, что твой талант в созидании артефактов не меньше, чем в Чарах.

Я не стал отвечать, лишь смущённо улыбнулся.

— Можешь идти. Я заполню все твои документы и сегодня доложу ректорату о новом студенте Гранд-мастере, — Тина выглядела довольной.

— Благодарю вас. Хорошего вам вечера, — я поклонился и покинул аудиторию.

Через десять минут я уже стоял у дверей мастерской профессора Миэ. Решил подождать до восьми, но Миэ сама выглянула и увидела меня.

— Ты тут, хорошо, — кивнула она. — Подожди пару минут, сейчас пойдём на склад.

— Конечно, — я улыбнулся.

Миэ вышла, закрыла дверь и быстрым шагом пошла по коридору. Я замедлился, чтобы не обогнать её.

— Центральное хранилище материалов в отдельном здании, за лабораторным корпусом. Видел же? — спросила она.

— Одноэтажное квадратное здание? — предположил я, вспомнив невзрачное сооружение.

— Да, оно. Там хранятся все самые ценные материалы Академиума. Но у нас нет разрешения, чтобы входить туда, поэтому пока обойдёмся малым складом.

Мы спустились на первый этаж, Миэ взяла ключи у охранника и мы вышли из лабораторного корпуса. Обошли его и остановились у выступающей пристройки, вход в которую закрывала металлическая дверь.

Миэ открыла её и первой вошла внутрь. Малый склад не впечатлял — тёмный, тесный, со множеством шкафчиков.

— Видишь цифры на шкафах? — спросила профессор.

— Да.

— Можешь открывать все, с первого до третьего номера. Я подожду.

Не задавая лишних вопросов, я подошёл к первому шкафу и начал изучать его содержимое. Внутри находились самые разные минералы, обладающие хоть каплей магического потенциала. Я задумчиво рассматривал их и прикидывал, что подойдёт для моих целей. Во втором ящике тоже были минералы. А в третьем — металлы. Полчаса ушло на то, чтобы просмотреть всё.

— Самый сильный отклик я ощутил вот от этого, — сказал я, вынув из тряпичного мешочка чёрный камушек.

— Чёрный Уголь, — кивнула Миэ. — Материал, богатый элементом тьмы. Носи его с собой, вдруг получится создать ещё один артефакт.

— Хорошо, спасибо, — я вернул Чёрный Уголь в тряпичный мешочек, а сам мешочек убрал в карман.

— Есть успехи в изучении Накопителя? — спросил я, когда мы вышли из склада.

— Пока нет, — Миэ закрыла дверь и подняла голову, чтобы взглянуть на меня. — Но обязательно будут. Хорошего вечера, Артур.

— И вам, профессор Миэ, — я уважительно поклонился и пошёл в общежитие.

— Спроси у Лилит, — тихо сказал я. — Сможет ли она организовать незаметную встречу с её родителями? И если сможет, то когда?

— Пришло время рассказать им? — догадалась Мия.

Я кивнул. Перед тем как Лилит принесла клятву, я обещал ей, что однажды мы раскроем правду о ней её родителям. Думаю, пришло время — с уничтожения Беттихеров прошло достаточно времени и ярких событий.

— Она сможет, сегодня ночью, — сказала Мия, когда я вошёл в свою комнату. — И она очень счастлива.

— Хорошо. Теперь давай займёмся Браслетами Дара, — я положил на стол смартфон и попросил: — Вытащи Регулятор, пожалуйста.

Мия положила лапку на смартфон, и из его корпуса медленно выплыла серебристая пластинка.

— Кстати, артефакт достаточно развился, чтобы убить любой из Браслетов, — сказала Мия. — Ты как-то спрашивал про это. Если вдруг украдут или решат изучить его. Через приложение можно просто сломать любую медную пластинку.

— Это хорошая новость.

Я создал Стилус и принялся за создание артефакта. Точнее — за его улучшение. Основа есть — Регулятор, надо лишь немного улучшить его с помощью Камня Души и создать партию вспомогательных артефактов, которые и станут Браслетами.

Через пятнадцать минут, я собрал с Крышки Печи пятнадцать пластинок. Четырнадцать медных и один серебристый.

— Получилось больше? — с любопытством спросила Мия. — В прошлый раз было двенадцать медных.

— Два — на запас, — пояснил я. — Болванки. Если вдруг какой-то из Браслетов придётся сломать.

— Поняла, — кивнула Мия.

Я занялся созданием ремешков для Браслетов. И вскоре двенадцать артефактов были готовы. Дальше я проверил смартфон — в приложении теперь было двадцать четыре иконки — десять ярких, и четырнадцать тусклых. Я для интереса ткнул в одну из ярких иконок, передо мной появилась таблица:

Владелец: Магистр Игорь Решетников (клан топ-132).

Метка Души: Метеор.

Местонахождение: Архангельск.

Должность: Капитан корабля «Август».

— Корабль Игоря входит в состав флота Княгини Врангель, — пояснила Мия. — Он в авангарде. Его Метка Души имеет огромную мощь, он может в одиночку разрушить корабль противника. Лилит пришлось намекнуть Княгине, чтобы та спросила про Хранителей у Булгаковых. Только после этого она разрешила Игорю взять Браслет Дара.

— Неплохо, — довольно кивнул я. — Лилит молодец.

— Да, она старается.

— Когда флот Врангелей столкнётся с зомби?

— Пока непонятно. Зомби накапливают силы в Мёртвых Водах, а Княгиня ждёт. Соваться самостоятельно в Мёртвые Воды — смерти подобно.

Я кивнул. Мёртвые Воды — территория зомби, как и Мёртвые Земли. Но только в Мёртвых Водах ещё опаснее — ни один корабль, который входил туда, не смог выбраться.

— Ладно, — я убрал смартфон в карман и активировал Перчатку. — Скажи Лилит, что я скоро буду.

Я активировал Астральные Врата и телепортировался в пустой склад, к своему Якорю.

* * *

На этом томе график выхода глав не изменился — 5 раз в неделю, в среду и воскресенье выходные. Постараюсь по возможности выкладывать чаще) Приятного чтения вам! И, как всегда, не забывайте про лайки ^_^

Глава 3

Лилит открыла мне дверь и пропустила в свой номер. Выглядела она взволнованной.

— Спасибо вам! — Лилит поклонилась.

— Не на входе же, — с улыбкой проворчал я, закрывая дверь. — Не нужно меня благодарить, я ведь дал обещание.

Лилит послушно кивнула и протянула мне деревянную коробочку.

— Тут Камень Души. Его в столицу привёз отец, лично. Взамен я обещала два Браслета Дара.

— А владельцев Браслета они сами назначат? — я приподнял брови, забирая коробочку.

— Нет, — мотнула головой Лилит. — Только мы можем выбрать тех, кто достоин получить Браслет. На остальных он не будет работать.

— Это как? — удивился я.

— Через приложение, — улыбнулась Лилит. — Я напрямую активирую Браслет, когда получаю подтверждение, что он на руке нужного человека. А подтверждение даёт Ники. Если она не может подтвердить — Браслет не включается. Поэтому мы просим кандидатов сперва включить приложение — через него Ники может подтвердить, тот ли человек надел Браслет. Но пока что никто не пытался нас обмануть.

— Это пока, — я кивнул. — Но в будущем всё изменится, когда Браслетов на рынке станет больше.

— Их будет больше, да? — живо поинтересовалась Лилит.

— Конечно. Держи, — я активировал Метку Души, и в моей ладони появилась коробочка с четырнадцатью Браслетами внутри. — Два на запас, двенадцать готовы к работе. Можешь пользоваться по своему усмотрению.

— Спасибо! — Лилит аккуратно приняла коробочку, её щёки и уши покраснели от смущения.

— Но тебе надо быть очень осторожной, — я сел в кресло и посмотрел в глаза Лилит. — Любой, кого свяжут с создателями Браслетов, окажется в смертельной опасности. Даже намёк на эту связь может привести к пыточным камерам.

Одна из причин, почему я решил сегодня навестить Лилит — ради этого разговора.

— Всё настолько серьёзно? — нахмурилась она.

— Всё гораздо серьёзнее, чем ты себе представляешь, — сухо ответил я. — Форма устройства нашего государства — магократия с олигархическими чертами, где власть принадлежит самым сильным магическим кланам. А Браслет Дара может сильно повлиять на силу клана и тем самым изменить баланс. Те, кто у власти, не позволят этому случиться. Они сделают всё, чтобы найти нас и подчинить. Или, если не получится — уничтожить угрозу.

— Я поняла, — серьёзно кивнула Лилит. — Тогда тема, которую я собиралась поднять, особенно актуальна. Нам следует создать способ безопасной доставки товаров адресатам. Я сперва думала организовать небольшой склад с дронами, которыми будет управлять Ники или Тики, но местоположение склада очень быстро найдут.

— Дроны помогут обезопасить доставку товара, — задумчиво кивнул я, закрутив монетку. — А вот забирать Камни Душ или другие материальные ценности с их помощью не стоит.

— Да, — согласилась Лилит.

— Я подумаю, что тут можно сделать. Кое-какие мысли на этот счёт есть.

— Это поможет Организации, — горячо заметила Лилит.

Я слабо улыбнулся и перевёл тему:

— Твой отец ждёт доставку Браслетов?

— Да. Сперва я ему сказала, что придётся подождать пару дней. Но сегодня, когда вы сказали… — Лилит заволновалась и запнулась. — Я написала, что Браслеты доставят ночью. Он ждёт.

— Тогда собирайся, поедем к твоему отцу, — улыбнулся я. — С мамой потом встретишься, думаю, проблем не будет.

Лилит сдавленно кивнула. Она не собиралась наряжаться — накинула поверх блузки и джинсов бежевый плащ с капюшоном и пошла обуваться.

— Ты же дала отцу один из Браслетов? Он его использует? — с интересом спросил я, когда мы вышли.

— Да, — Лилит ещё сильнее смутилась. — У него не самая подходящая Метка Души…

— Не бойся, я понимаю, — улыбнулся ей.

— Отец недавно начал помогать разведке у Нижнеграда. Его способность, Ветер Данных, позволяет заранее узнать о направлении удара и численности отрядов зомби.

— Хорошая Метка, — кивнул я. — Давай вызову такси. Где он остановился?

— В Гранд-отеле «Наследие», — ответила Лилит. И, словно оправдываясь, добавила: — Мой отец недавно стал сенатором от клана, прошлого сместили после трагедии с библиотеками. А в «Наследии» большая скидка для сенаторов.

— Твой отец стал влиятельной фигурой, — улыбнулся я. — И Браслет Дара получил, и сенатором стал.

Насколько я понял устройство этой страны, Совет Десяти — это высшая власть. Под ним находится Сенат — законодательная власть. В Сенате всего двести десять мест, в него могут войти Маги из кланов топ-100. Чем мощнее клан, тем больше мест у него в Сенате. У топ-10 кланов по пять мест, а вот у Григорянов может быть всего один сенатор. Ниже по вертикали находятся Ведомства — исполнительная власть. Всего их двенадцать, и в каждом более десяти тысяч человек.

— На самом деле, это больше похоже на наказание, — вздохнула Лилит. — Клан сейчас под большим давлением, в следующем рейтинге мы точно ниже упадём. Как бы из топ-100 не вылететь.

Мы вошли в лифт.

— Ничего, с Браслетами Дара у клана будет преимущество, — подбодрил я Лилит.

— Спасибо, — печально улыбнулась она.

— О, такси быстро вызвалось, всего три минуты.

Лилит нервно сглотнула и слегка вспотела. Она очень переживала перед встречей с отцом.

* * *

Гранд-отель «Наследие», номер 402.

Марат ждал гостей. Он сидел на террасе и слушал шум ночного города, размышляя о последних событиях. Когда он получил предложение купить два Браслета Дара за один Камень Души, Марат тут же связался с главой клана и провёл с ним приватную беседу. Глава клана приказал никому не рассказывать о предложении, но и отказываться от него не собирался — он выделил Камень Души из собственных запасов и отправил Марата в столицу. Такая осторожность была обоснована — Браслеты Дара очень насторожили Совет Десяти, и Ведомство Правопорядка уже начало тщательное расследование.

Все, кто получили Браслеты, оказались под пристальным наблюдением. Марату повезло, что у него были дела в столице, поэтому его визит не вызвал вопросов.

Он проверил время — без десяти двенадцать. Скоро должен явиться посланник Организации. По приказу главы клана Марат установил камеры в номере, но был уверен, что толку от них не будет — скорее, он не удивится, если Хранители Знаний уже взломали камеры и сами наблюдают за ним.

В дверь негромко постучали. Марат приподнял брови — они прошли через ресепшен незамеченными? Что ж, ничего неожиданного.

Марат подошёл к двери и открыл её. Перед ним предстали двое — блондин с голубыми глазами и громадным носом, и девушка, которая скрывала лицо под капюшоном.

При взгляде на хрупкую фигуру девушки сердце Марата болезненно сжалось.

— Входите, — даже не спросив о личностях пришедших, хрипло пригласил он, не понимая, почему его тело так реагирует.

— Спасибо, — улыбнулся большеносый парень и первым вошёл в номер. Оглянувшись на свою спутницу, он махнул рукой:

— Входи, не стой на пороге.

Девушка вздрогнула и медленно вошла. Лицо, ранее прикрытое тенью, частично открылось.

— Я закрою дверь, — бросил парень. Но никто его уже не слышал.

Марат не мог отвести взгляд от девушки. А когда она медленно сбросила капюшон — он не выдержал и расплакался.

* * *

— Неловко вышло, — пробормотал я, закрываясь в комнате.

— Согласна, — кивнула Мия. — Надо было тебе позже прийти.

— Ага, чтобы весь отель их услышал? Сама же видела, они даже дверь не закрыли.

Я подтащил стул к окну и сел. Вообще, моё присутствие тут необязательно. Но я решил проводить Лилит, на всякий случай. Вдруг с ней что-то случится. А личину скрыл Маской Многоликого.

— Думаю, дальше она сама справится, — я посмотрел на дверь. — Но пусть Ники приглядывает за ней.

— Конечно, — кивнула Мия.

Я решил, что не стоит ждать, пока они наговорятся и вспомнят обо мне. Активировал Астральные Врата и телепортировался в свою комнату в общежитии и лёг спать.

Проснулся рано утром, без будильника. Сегодня воскресенье, занятий нет. Только собрание в актовом зале, о котором предупредила проректор.

После утреннего душа я занялся разминкой. В последнее время как-то подзабил на неё — тело достигло оптимального состояния, гибкость приемлема, как и физическая сила. Но поддержка и постоянное оттачивание необходимо — в прошлой жизни я пару десятилетий потратил, чтобы довести себя до идеала.

— Как всё прошло у Лилит? — спросил я, сидя на полу и медленно растягивая мышцы на ноге.

— Хорошо. Она до утра проговорила с отцом. Всё прошло по плану, никаких неприятностей не случилось, иначе я бы предупредила.

— Я рад.

Спустя пару минут Мия сказала:

— О, тебе написала Графиня Зита. Просит о личной встрече, обещает оплатить вкусный обед.

— Зита? — удивился я. — Что ей надо?

— Она не уточнила.

— Можешь ответить? Встречусь с ней. Интересно теперь, зачем я ей нужен.

— Отправила ответ. Кстати, я тут Госпиталь проверила. Ивана и Павла выписали и отправили обратно в Серый. Сейчас поищу, что пишут про них в клановом квартале.

— Давай.

Меня не очень интересовала судьба двух калек-насильников, но информация лишней не будет.

— Им обоим выделили дом, где ты раньше жил с мамой, когда был инвалидом, — хихикнула Мия. — За ними следят сиделки. Но все в семье делают вид, что этих двоих не существует.

— Хех, не удивлён. Кстати, раз уж семейка Грейг сама о себе напомнила — пора заняться ею. Ники, милая, ты тут?

— Да, — на планшете, который лежал на диване, зажёгся экран. Над гаджетом появилась голограмма синей кошечки.

— Дай новое задание Валентину. Пусть проникнет в имение Графини Зиты. А ты, Ники, взломай все компьютеры и просмотри камеры и почту.

— Хорошо, — кивнула Ники.

— Чувствую, Графиня сто раз пожалеет о своём решении связаться с тобой, — хмыкнула Мия.

— Сама виновата, — пожал я плечами. — Я бы в любом случае ею занялся, но, может, позже.

Я закончил разминку и снова сходил в душ. Времени до собрания было достаточно — ещё девяти нет, поэтому я позавтракал в кафешке и отправился на полигон, тренироваться в Чарах. Я продолжал наращивать арсенал Пространственных Чар ранга Гранд-мастер.

Когда пришло время, я вернулся в комнату, переоделся в форму и пошёл в актовый зал. Он не был заполнен даже на десятую часть — студенты сидели в небольших компаниях и переговаривались друг с другом. Я осмотрелся и заметил Филиппа. Тот хмуро смотрел на меня.

Несколько секунд я поддерживал с ним зрительный контакт. И Филипп неохотно кивнул — показал, что не держит обиды. Я кивнул ему в ответ и сел на свободное место. Среди знакомых студентов узнал несколько старшекурсников из общежития, но все они сидели со своими, поэтому я остался один.

Через пару минут в зал вошла группа людей. Впереди шёл юноша, у которого на лице играла кривая ухмылка. Его бритая налысо голова, закатанные рукава и небрежно расстёгнутый жакет придавали ему задиристый вид. Позади, словно свита, следовали парни и девушки. Всех их объединял герб на форме — они с Факультета природных элементов, первокурсники. И судя по нарукавной повязке — целители.

— Это тот гений, — зашептались впереди. Я прислушался:

— Да, у него Высший талант. Говорят, что он имеет два противоположных элемента — жизнь и смерть.

— Я слышала, что профессора очень ценят его.

— Да что там профессора, институт целительства в восторге от него. Называет гордостью Академиума.

— Я слышала, что один препод сравнил его с молодым Князем Булгаковым.

— Говорят, что его Благословение настолько мощное, что сейчас он равен лучшим Гранд-мастерам целительства, хотя сам только Мастер.

Группа прошла мимо места, где я сидел. И парень, о котором сейчас говорила вся аудитория, вдруг остановился и изумлённо посмотрел на меня. Я тоже изобразил удивление. Казалось, что на миг остановилось время.

Под его правым глазом проявилась алая цифра: «5». А на тыльной стороне моей ладони — цифра «2». Увидев её, Лимон отмер и подошёл ко мне. Он протянул руку и вежливо представился:

— Я Лимон Верида-Даревский.

— Артур Грейг, — я пожал ему ладонь.

Лимон уважительно кивнул и под изумлённые взгляды старшекурсников пошёл к свободным местам. Свита последовала за ним, каждый из них хотя бы раз посмотрел на меня, явно не понимая, чего это их лидер проявил такое уважение ко мне.

Я про себя усмехнулся. А Лимон-то времени не теряет, вон какую группу вокруг себя собрал.

Через десять минут в аудиторию вошёл высокий мужчина в костюме боевого Мага — чёрном кителе с высоким воротом, чёрных брюках и сапогах. Он носил тактический визор — узкую полоску чёрного стекла, который закрывал глаза.

Маг встал посередине сцены, убрал руки за спину и представился:

— Я капитан Фолк, служу в Армии Совета. Как вы знаете, ситуация в стране сейчас тяжёлая. Нам нужны Маги. И я приглашаю каждого из вас посетить полевую практику и поучаствовать в защите наших земель. Вы получите ценный опыт. Лучших из вас представят к наградам. Эта практика будет засчитана в ваши заслуги. Будет учитываться при поступлении на работу в любое военное Ведомство.

Капитан Фолк говорил сухо, резко. Он стоял прямо, словно проглотил лом, и смотрел перед собой.

— Особенно нужны целители. Я всё сказал.

На сцену поднялась Тина Альфредовна. Я даже не заметил, как она оказалась в зале.

— Вы слышали капитана Фолка, — очаровательно улыбнулась она. — Со своей стороны, Академиум окажет повсеместную поддержку тем студентам, кто согласится помочь армии. Каждую проблему рассмотрим индивидуально — и с учёбой, и с оплатой. Подумайте. Если кто-то решится, приходите на первый этаж, в кабинет регистрации. Там с сегодняшнего дня будет работать секретарь из центрального штаба армии. Также хочу предупредить — вскоре Академиум собирается организовать групповую практику во главе с опытными профессорами. Каждый студент, кто хочет перейти на следующий курс, будет обязан пройти её. Но непосредственного участия в боевых действиях не будет, лишь знакомство с зомби и изучение способов их убийства. Раньше мы проводили такие практики у Мёртвых Земель, но сейчас ситуация изменилась.

Тина вышла, и студенты принялись жарко обсуждать предложение. Судя по тому, что я слышал, немало студентов решили принять приглашение. Особенно парни — им хотелось показать себя, защитить родных, получить награды. Каждый находил свои причины.

Я взглянул на Лимона. Тот отстранённо смотрел на дверь, откуда вышла Тина.

Хмыкнув, я поднялся и вышел из актового зала. Собрание оказалось для меня бесполезным — участвовать в войне рядовым Магом я пока не собираюсь, лучше буду готовить новый Апофеоз, от него пользу получит вся армия в целом.

— Скажи, сколько Камней Воскрешения сделал Лимон? — спросил я, выйдя из Дворца Мудрости.

— Уже семнадцать, — ответила Мия. — Он собирается сегодня к вечеру закончить.

Я кивнул и проверил смартфон — во время разговора капитана Фолка звонила Алина. Я перезвонил и после приветствия она спросила:

— Что планируешь сегодня делать? Не хочешь в город смотаться?

— Прости, сегодня у меня дела, — ответил я. Говорить про Зиту не стал.

— Будешь с подругами своими? — хихикнула Алина.

— Ты уже всё знаешь, — вздохнул я.

Кстати, а ведь Марина и Катя и правда приглашали провести день вместе. Надо будет ответить им, что я только вечером буду свободен. И то — не факт, всё зависит от причины, по которой Зита позвала меня.

— Да, наслышана о твоих похождениях, — хмыкнула Алина. — Но с кем именно ты встречаешься? Я так и не поняла.

— Ни с кем не встречаюсь.

— Будь осторожнее, — стала серьёзнее Алина. — У каждой девушки в Академиуме за спиной стоят родственники. Если обидишь кого-нибудь, будут последствия.

— Не бойся, Алин, — мягко сказал я. — С этим проблем не будет. Мои знакомые знают, что мне не нужны серьёзные отношения, я это прямо говорю. И никому ничего не обещаю.

— Тогда ладно, — успокоилась Алина. — Хорошего тебе дня, обольститель.

— И тебе хорошего дня, трусишка.

— Эй!

Я отключился и в хорошем настроении направился в сторону выхода из Академиума, по пути вызывая такси. Встреча с Зитой ещё нескоро, но мне нужно заехать за ингредиентами.

Покупка нужных материалов прошла буднично. Спрятав чемодан с ингредиентами в Метку, я поехал в ресторан, где Графиня назначила встречу. И всё же — что ей надо?

Глава 4

Графиня Зита назначила мне встречу в премиум-ресторане «Шангри-Ла». Заведение выглядело как небольшой каменный холм, от которого исходил разноцветный пар.

Я прошёл по дорожке из чёрного стекла, которая вела в тоннель под холмом, освещённый мягким фиолетовым светом. В конце тоннеля возвышалась массивная дубовая дверь с изысканными резными узорами и серебряными фурнитурами.

Дверь передо мной открылась, меня встретил хостес — девушка, одетая в закрытый чёрный наряд, с вуалью на лице. Она молча поклонилась и пошла по коридору. Я последовал за ней, ничего не спрашивая. Дверь за мной бесшумной закрылась.

Основное здание ресторана находилось под землёй и было наполнено мистической атмосферой — интерьер был полон тёмных красок, а все официанты носили странные тёмно-фиолетовые наряды, похожие на одеяния мультяшных астрономов. Их длинные мантии с широкими рукавами были украшены тонкими серебряными узорами, напоминающими звёздные созвездия. В воздухе витал тонкий аромат сандалового дерева и пряностей.

Стены и потолки коридора были покрыты тускло светящимися иероглифами, которые не сидели на месте. Они собирались в стайки и бегали по стенам и потолку — иногда группы иероглифов сталкивались, в результате чего одна стайка становилась больше, а другая меньше. Были среди них и индивидуалисты — они сияли чуть ярче других и гордо плыли по своим делам, не обращая внимания на возню других иероглифов. Казалось, что в стенах и потолке заключён самостоятельный двухмерный мир.

Наблюдая за иероглифами, я не заметил, как мы остановились перед дверью, украшенной изящной резьбой и инкрустированной перламутром. Хостес тихо открыл её, и я вошёл в уютную комнату. Графиня Зита уже ожидала меня, сидя за столом, покрытым тончайшим шёлком тёмно-оранжевого цвета.

При виде меня Зита так широко улыбнулась, что её глаза превратились в две щёлочки.

— Дорогой внучок, садись, — пропела она.

От её елейного голоска у меня скрутило живот.

— Приветствую вас, бабушка, — я вежливо поклонился и сел за стол.

Старушка облачилась в розово-чёрные одежды, которые выглядели не так ужасно, как те, в которых она явилась на ужин к Барону.

Появились официанты, несущие первое блюдо. С потолка раздался мистический голос:

— Перед вами изящная тарелка с сашими из свежего тунца, уложенного на ледяную горку, украшенного тонкими ломтиками огурца и аккуратной розеткой васаби.

— Кушай, внучок, кушай, — сладко сказала Зита, не сводя с меня взгляда.

Мия захихикала, а мне было не до смеха — поведение старушки пугало.

Я попробовал кусочек тунца и довольно кивнул.

— Тонкие прозрачные кусочки рыбы тают у вас во рту, раскрывая чистый вкус океана с лёгкой остротой васаби, — прокомментировал голос с потолка.

Зита не спешила начинать разговор. Я решил не задавать вопросов и просто насладиться местной кухней.

После тунца подали мисо-суп с морскими водорослями и тофу.

— Тёплый, успокаивающий бульон наполнил воздух нежным ароматом сои и водорослей, — говорил голос. — Лёгкий и питательный, он подготовит вас к следующим блюдам.

Когда с супом было покончено, пришло время горячего. Официанты принесли димсамы с креветками и имбирём.

— Пар поднимается от бамбуковой корзинки, наполняя воздух ароматом свежего имбиря и соевого соуса, — не унимался голос. — Тонкая рисовая оболочка скрывает сочную начинку из нежных креветок, а пикантный соус дополняет вкусовую палитру.

Я ел и довольно кивал.

— Нравится? — нежно спросила Зита.

Я подавился и закашлялся.

— Нравится, бабушка, — пробормотал я.

Главным блюдом стало филе чёрного морского окуня, запечённое в банановых листьях с пряными травами. К этому блюду сомелье предложил бокал охлаждённого белого вина из долины Луары.

Я не стал напоминать, что пока несовершеннолетний и принял бокал с вином.

После трапезы, когда нам подали сорбет из гибискуса и розовой воды, Графиня щёлкнула пальцами, послав искру в потолок. Наверное, отключила комментатора — а жаль, я к нему даже привык.

— Внук, ты ведь знаешь, что из всей семьи я больше всех ценю тебя? — ласково спросила Зита, улыбаясь так, словно я был её годовалым сыном, который впервые назвал её мамой.

— Теперь знаю, — осторожно ответил я.

— Я тебя очень ценю, — Зита протянула руку и сжала мою ладонь.

Мне пришлось постараться, чтобы не одёрнуть руку.

— И если ты мне поможешь, — взгляд Графини хищно сверкнул. — В завещании я укажу тебя своим наследником. Счёт в банке и всё моё имение станет твоим.

— Как я могу вам помочь, бабушка? — тихо спросил я.

— Слухами земля полнится, — загадочно сказала Зита, продолжая держать мою руку. — В мои ушки попала информация, что клан Булгаковых разработал особое лекарство. Говорят, что это лекарство способно буквально вернуть время вспять и омолодить человека.

Я почувствовал облегчение, наконец-то поняв, зачем всё это. Зита просто хочет Зелье Омоложения.

— Я знаю, что ты очень дружен с Булгаковыми. И с дочерью Князя Романа — Елизаветой, — продолжала Зита. — Достань мне это средство, ладно? Если ты сможешь это сделать, я выполню обещание и перепишу завещание.

Очевидно, Зите плевать, что станет с её имуществом после смерти. Для неё главное — хорошо жить здесь и сейчас.

— Бабушка, я сделаю всё, что смогу.

— Позвони Елизавете, — скупо улыбнулась Зита. — При мне.

Комнату вдруг наполнила удушающая атмосфера, резко стало жарко. Графиня улыбалась, словно не замечая, как под потолком образовывались розовые облака, испускающие невероятный жар.

Меня бросило в пот, я вытер лоб и вымученно улыбнулся:

— Бабушка, не нужно магии. Я знаю, что вы Магистр и всё понимаю. Но я не могу позвонить Елизавете так, словно она моя знакомая. Сперва надо написать и спросить, может ли они принять мой звонок. Позволите?

Жар резко исчез, Зита достала веер и начала обмахиваться им.

— Я знала, что ты очень разумный мальчик. Конечно, пиши. Посидим тут, хорошо?

— Разумеется.

Я достал смартфон и отправил сообщение Елизавете Булгаковой. Спросил, могу ли я ей позвонить. Показал сообщение Зите — её глаза коршуном впились в текст, морщинистое лицо немного разгладилось.

— Хорошо, внучок, ты молодец.

— Я схожу в уборную? — я положил смартфон на стол и чуть отодвинул его, давая понять, что не собираюсь брать его с собой.

— Конечно. Ты, наверное, испугался, бедненький, — сочувственно сказала Графиня. — Не сердись на бабушку, хорошо?

— Конечно, как я могу на вас сердиться, — улыбнулся я.

Официант проводил меня в уборную, которая совершенно не уступала в антураже остальному заведению — разве что гуляющих иероглифов не было.

— Я задержала сообщение, разумеется, — лениво сказала Мия. — В комнате нет прослушки. Руководство ресторана знает Зиту, поэтому ей разрешили использовать магию.

— Хорошо, — прошептал я. — Сможешь перехватить звонок и ответить голосом Елизаветы?

— Да. Что говорить?

Секунд десять я выстраивал в голове план разговора, а затем продиктовал Мие, как она должна отвечать мне от имени Елизаветы.

— Поняла, — кивнула кошечка. — Отправляю ответное сообщение?

— Да.

Очевидно, Зита не станет сдерживаться и посмотрит, кто мне написал. И хоть само сообщение она не увидит, но ей и отправителя с лихвой хватит.

Я вернулся и сел за стол. Графиня вся была в нетерпение.

— Тебе написали, проверь, — приказала она. — И мне покажи.

Я разблокировал смартфон, прочитал сообщение и показал его старушке.

— Звони! — в нетерпении воскликнула она. — Звони, мелкий засранец!

Старуха хлопнула веером по столу и заставила себя успокоиться.

— Извини, внучок, — она вымученно улыбнулась. — Твоя старая бабушка немного эксцентрична.

— Звоню, — кивнул я, набрав номер. По громкой связи пошли гудки.

— Привет, Артур! — из динамика раздался бодрый голос Елизаветы. Он был в точности такой же, как у Булгаковой — даже её отец не заметил бы подмены.

— Привет, — ответил я. — Не занята?

— Нет, можешь говорить.

Я замялся, словно не знал, как приступить к разговору. Зита прищурилась и постучала длинным ногтём по столу, подбадривая меня.

— Я хочу сделать подарок своей бабушке, — начал я. — Она как-то упомянула в разговоре, что ваш клан создал особое лекарство, которое может омолаживать. Скажи, я могу купить его?

— Вряд ли сможешь купить, — хихикнула Елизавета. — Слишком это ценный товар.

Глаза Зиты расширились, её ноздри затрепетали от жадности. Уверен, она чудом сдерживает свои нестабильные эмоции.

— Но я помогу тебе, — голос Елизаветы стал серьёзнее. — Всего у нашего клана есть три вида этого препарата. Первый сможет омолодить человека на пять-семь лет. Второй — на десять-двенадцать лет. А третий, самый ценный, на двадцать-тридцать лет.

Лицо Зиты покраснело. Мне казалось, что она вот-вот упадёт в обморок. Как бы старуху инфаркт ни хватил.

— Моя бабушка уже в возрасте, — осторожно сказал я. — Получится достать третий вид лекарства?

Повисла пауза. Зита тяжело дышала, от неё буквально поднимался пар — не могла сдерживать магию.

— Дай мне несколько минут, хорошо? — вздохнула Елизавета. — Я поговорю с отцом. Ты спас мне жизнь, я хочу отплатить тебе. Но ты должен понимать, что если отец согласится продать тебе лекарство — все долги между нами будут списаны.

— Конечно, — ответил я. — Спасибо тебе.

Елизавета отключилась, я положил смартфон на стол и посмотрел на Зиту. Та всё ещё тяжело дышала, не смея поверить, что всё получилось.

— Двадцать-тридцать лет, — бормотала она под нос, глядя стеклянными глазами перед собой. Затем встрепенулась и перевела взгляд на меня. Её губы сложились в улыбку — Зита очень старалась сделать улыбку более сладкой, но вышло у неё довольно уродливо.

— Внучок, я так тобой горжусь! — воскликнула она.

— Бабушка, — я тоже улыбнулся, но спокойно. — Надеюсь, вы готовы сдержать своё слово?

— Конечно! О чём ты говоришь⁈ — оскорбилась Зита.

— Давайте заключим официальный наследственный договор, — сказал я. — Заверим его у юриста. Я найду его и оплачу процедуру.

Насколько я помню, Графине осталось не так долго жить. Поэтому не вижу ничего страшного в том, чтобы заключить с ней честный договор. Пусть она проживёт остаток своей жизни счастливой и помолодевшей. Я даже готов ей простить её наглое поведение и угрозы — имение в столице стоит в десятки тысяч раз больше, чем себестоимость Зелья Омоложения.

— Ты не веришь мне? — глаза Зиты сузились.

— Верю, — непринуждённо кивнул я. — Ну так что, вы согласны? Как только я передам вам лекарство, мы оба подпишем договор.

Я сделал задумчивое лицо и одними губами прошептал:

— Двадцать-тридцать лет… Сколько это может стоить?

— Хах, ты молодец, — Зита вальяжно откинулась на спинку стула. — В меня пошёл. Я согласна, заключим наследственный договор. Сегодня это и сделаем — но вступит он в силу после того, как я получу лекарство Булгаковых.

— Конечно, — улыбнулся я. — Но у меня есть небольшая просьба.

Графиня с насмешкой посмотрела на меня и махнула рукой, призывая продолжить.

— Как вы знаете, отец назначил меня наследником клана. Семья приняла это решение прохладно, мягко говоря. Если они узнают, что вы собираетесь передать мне своё имущество, меня сожрут от зависти.

Я неловко почесал затылок.

— Я не буду никому говорить о нашем соглашении, — проворчала Зита. — Думаешь, я не понимаю, как отреагируют мои отпрыски? Мне их нытьё не нужно, вот совсем.

— А ещё, если вам несложно — намекните, пожалуйста, Леониду, что его старания не останутся без награды. Я немного побаиваюсь тётю Марину.

Когда я упомянул Леонида, Зита скривилась.

— Достал меня этот мелкий поганец, — проворчала она. Затем задумалась. Через несколько секунд она злобно усмехнулась:

— Этому щенку стоит преподать урок. Я скажу ему, что если он будет хорошо стараться — оставлю ему имение. Хе-хе. Пусть старается, поганый интриган.

— Отлично, — я довольно улыбнулся. — Уверен, совсем скоро вы будете ходить помолодевшей.

Зита с одобрением взглянула на меня и щёлкнула пальцами, выпустив в потолок искру. В комнату вошли официанты с запоздавшим десертом. Голос с потолка поторопился прокомментировать его:

— Перед вами мусс из белого шоколада с юдзу и мятой. Лёгкий и воздушный, он сочетает в себе сладость шоколада, освежающую кислинку юдзу и прохладу мяты. Украшенный тонкими ломтиками свежей клубники и серебристыми сахарными шариками, десерт не только вкусный, но и эстетически восхитительный!

Я попробовал кусочек и прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом. Зита тоже с удовольствием ела десерт, с трудом отрывая взгляд от моего смартфона.

Когда нам занесли чай — фиолетовый пуэр, смартфон зазвонил.

— Прочь, — грубо приказала Графиня, и все официанты быстро ушли.

— Да? — я ответил.

— Отец разрешил отдать тебе то, что ты хочешь, — холодно сказала Елизавета. — На этой неделе тебе передадут лекарство в Академиуме. Бесплатно.

— Хорошо, спасибо, — я печально улыбнулся.

Елизавета отключилась.

— Не беспокойся, что испортил отношения с Булгаковыми, — довольно сказала Графиня. — Взамен ты получишь целое состояние! Конечно, когда я умру, хе-хе.

— Да, — я кивнул. — Поехали заключать наследный договор?

— Ты знаешь подходящего юриста?

— Да.

— Тогда поехали.

Мы покинули ресторан и сели в громадный джип, который принадлежал Графине. Мия назвала адрес, я повторил за ней.

— Это хороший юрист с безупречной репутацией, — пояснила она. — Но самое главное — он из клана топ-15, Гроцких, которые в юриспруденции считаются лучшими. Он не сможет принять вас сегодня, но хоть запишетесь.

Вскоре и Графиня проверила в сети, куда мы едем.

— Гуго Гроцкий? — проворчала она, подслеповато щурясь в смартфон. — Ну ты и выбрал юриста, внучок. Совсем бабке шансов не оставляешь?

Она усмехнулась и прищурившись, посмотрела на меня.

— Неужто хочешь грохнуть меня?

— Нет, разумеется, — честно ответил я.

— Проверим, — пробормотала она себе под нос. Взгляд у неё был сосредоточенным.

— Хорошо, пусть будет Гроцкий, — Графиня поднесла смартфон к уху и с иронией спросила у меня: — Не думаешь же ты, что мы так просто можем попасть к нему? Конечно, нет. Нужно заранее записываться. Но у меня есть знакомые, они помогут.

Изумруд на одном из колец Графини засиял, отрезая все звуки. Она заговорила по телефону, и при этом я не слышал ни единого звука. Впрочем, мне это и не нужно.

— Я договорилась, — сказала довольная Графиня спустя пять минут. — Гуго примет нас сегодня, в восемь. Ты должен быть на месте.

Она дала знак водителю, и тот остановился на ближайшей парковке, которая принадлежала бизнес-центру.

— Вызовешь такси, — пояснила Зита. — В восемь, чтобы был на месте!

— Конечно, — кивнул я, выходя из машины.

— Какая она наглая, — проворчала Мия. — Не хочешь её наказать?

— Пока не за что, — пожал я плечами. — Если она сдержит своё слово и заключит наследственный договор — то и я сдержу.

— Почему?

— В прошлой жизни Графиня умерла до моего совершеннолетия, — пояснил я. — То есть, ей осталось меньше двух лет. Пусть живёт.

— Поняла, — Мия повеселела. — А я-то думаю, чего ты такой вежливый с ней. Не могла понять, почему терпишь такое отношение.

Я хмыкнул и проверил сообщения — пока беседовал с Графиней, мне написали несколько людей.

— А что ты будешь делать, если Валентин накопает что-то на неё? — спросила Мия.

— Всё зависит от того, что именно найдёт Валентин.

Я открыл сообщение Светы. Она писала, что собирается с подругой на Площадь Объединения, посмотреть на статую Первого Мага, и звала меня встретиться.

— Статуя Первого Мага, — пробормотал я. — Хочу её увидеть.

— Зачем? — заинтересовалась Мия.

— Сперва гляну на неё, потом отвечу тебе, — я написал Свете и заказал такси.

В машине я думал над просьбой Лилит. Нужно найти способ, как можно безопасно доставлять товары и забирать оплату. За любым человеком, дроном, даже животным — можно проследить. Единственное исключение — Валентин. Но его Метка Души слишком ценна, чтобы использовать её для банальной доставки.

Такси остановилось, я вышел и направился по пешей зоне, которая вела к Площади Объединения. Но ещё не дойдя до неё, я увидел статую Первого Мага.

— Подходит, — пробормотал я, остановившись.

— Что подходит? — Мия переводила взгляд с меня на статую.

— Подходит для Апофеоза, — легко пояснил я. — Даже очень.

* * *

От автора. Немного про талант и ранги Магов. Изображения добавлены в раздел «Доп. материалы».

Глава 5

Площадь Объединения — обширная круглая площадь, вымощенная светлым гранитом, с расходящимися от центра узорами из тёмного камня, символизирующими различные элементы. В её центре возвышался массивный десятиметровый постамент из чёрного мрамора, на котором стояла шестиметровая статуя Софона.

Я задумчиво смотрел на неё. Софон был похож на дедушку-волшебника из сказок: одетый в белоснежные одежды, с длинными, белыми волосами и такого же цвета аккуратной бородой. Лицо у него было сосредоточенное, с глубоким, проницательным взглядом. Статуя изображала Первого Мага в момент первой демонстрации эликсира инициации — он стоял и двумя ладонями сжимал серебряную чашу.

Статуя была сделана из магических материалов, поэтому казалась живой — даже одежда и волосы, и те, трепетали на ветру. У ног Софона были расположены барельефы, изображающие сцены обучения первых Магов. В них Софон представлялся благородным учителем, дарующим сокровенные знания неучам.

— Как ты собираешься использовать статую для Апофеоза? — с интересом спросила Мия.

— Позже увидишь, — улыбнулся я.

— О, Лимон отправил сообщение, что закончил с Камнями Воскрешения.

— Отлично.

—Артур! — недалеко раздался знакомый голос.

Я посмотрел в ту сторону и увидел Свету, которая спешила ко мне. За ней шла её подруга, с которой она познакомилась на балу Булгаковых — Анна Григорян.

— Ты и правда пришёл! — недоверчиво сказала Света.

— Тебе это кажется, — пожал я плечами. — На самом деле это галлюцинация.

Я подмигнул подошедшей Ане.

— Опять твои глупые шутки, — закатила глаза Света.

— Что с тобой? — озабоченно спросила у неё Аня.

— Что? — не поняла Света.

— Почему ты говоришь вслух?

— В смысле? Я с Артуром говорю!

Света посмотрела на меня, я сочувственно ей улыбнулся.

— С каким Артуром? — Аня удивлённо смотрела на Свету. Но я видел, что она с трудом сдерживает смех.

— Я лишь твоя галлюцинация, — печально сказал я сестре.

Света переводила взгляд с меня на Аню. Первой не выдержала Аня и рассмеялась. Света сразу поняла, что над ней подшутили, и начала что-то обиженно бурчать себе под нос.

Я ощутил на плече тяжесть — Мия стала материальной. Она подмигнула опешившей Свете и исчезла.

— Э-э-э… Вы видели это? — растерянно спросила она.

— Что? — не поняла Аня.

— Там была зелёная кошка! На плече у Артура! — Света обвинительно указала на меня.

— Ага-ага, конечно, — закивала Аня, совершенно не поверив ей.

— Ты нас такими детскими уловками не проведёшь, — я погрозил Свете пальцем.

Мия сидела на моём плече и хихикала, пока Света открывала и закрывала рот, не понимая, что только что произошло.

— Зачем вы пришли на Площадь Объединения? — спросил я.

— Гуляем, — пожала плечами Аня.

— Нас сегодня впервые выпустили из гимназии, поэтому мы решили погулять тут, — пояснила Света, не сводя подозрительного взгляда с моего плеча.

— Знаете, кто это? — спросил я, кивнув на статую Первого Мага.

— Конечно, — фыркнула Света. — Даже дети знают, что это статуя Великого Софона. Это он спас человечество от уничтожения. Он основал нашу страну, в честь него назвали столицу.

— Кстати, насчёт столицы. Вам не кажется странным, что власти очень неохотно называют город Софоном? Вы часто слышали это название в новостях?

Света и Аня задумались.

— Обычно говорят просто: столица, — заметила Аня.

— Да. А знаете почему?

— Почему? — обе девочки с любопытством уставились на меня.

— Потому что настоящее имя Софона — Столица! — торжественно заявил я.

Девочки ненадолго зависли. Затем переглянулись. Света хлопнула себя по лбу, Аня хихикнула в кулачок.

— Нет, а почему на самом деле? — спросила Света, потирая красный лоб. — Ты знаешь?

— Никто не хочет в лишний раз упоминать его имя, — усмехнулся я. — Могущественные Маги имеют много секретов, и о некоторых из них лучше не знать. Вот я, например, не знаю. И спокойно себе живу.

— В общем, ты не знаешь, — сделала вывод Света.

Я благородно промолчал.

— Лучше уж так, чем выдумывать, — хмыкнула Света и обратилась к подруге: — Однажды он сказал, что Клавдий Бегрельский, в честь которого назван бульвар и несколько улиц, — это выдуманное имя. Что сто лет назад какой-то пьяный чиновник написал такое название, и оно осталось.

— Так и есть, — приподняла брови Аня. — Про это все горожане знают.

— Ну-ну, — усмехнулась Света.

— А ты проверь в сети, — посоветовал я.

Света недоверчиво прищурилась и залезла в смартфон.

— И правда, — удивлённо пробормотала она. — Так ты тогда не шутил, что ли?

— Я никогда не шучу.

Аня хихикнула, а Света казалась растерянной.

— Что в этом мире — правда, а что — ложь? — пробормотала она. — Каждый сам выбирает, во что верить и как поступать. Может, именно наш выбор и делает вещи настоящими или фальшивыми.

— Возвращайся к нам, — я пощёлкал пальцами перед Светой. — Хватит витать в облаках.

— Всё хорошо, — кивнула Света. У неё был отстранённый взгляд, а лицо не выражало эмоций. — Просто я стала другой. Ты открыл мне глаза, спасибо. Теперь я вижу двойственность этого мира.

Под конец своих слов Света прокололась и хихикнула. Аня, которая уже начала волноваться за психическое состояние подруги, надула щёки.

— Идём куда-нибудь, а то чего мы стоим в центре площади? — предложил я. — Кстати, Ань, а кто-нибудь когда-нибудь пытался украсть статую Первого Мага?

Мы зашагали по площади в сторону одной из пешеходных улиц впереди.

— Нет, конечно, — покачала головой Аня. — Статуя Первого Мага — это символ нашей страны. Украсть её — значит объявить войну всей стране.

— Я читала, что статуя сделана из очень ценных материалов, которые подавляют Чары, — добавила Света. — Её невозможно украсть.

— Да, на ней не сработают Чары, — кивнула Аня. — Можно только уничтожить, но это тоже очень тяжело. Тем более тут — в самом центре столицы.

Мия взглянула на меня и прищурилась.

— Ты же не просто так задал этот вопрос? — промурлыкала она.

Я не стал ей отвечать.

— Как у вас дела в гимназии? — спросил я девочек. — Нашли женихов?

Света с Аней переглянулись и прыснули.

— Ты говоришь как мой дедушка, — хихикала Аня, прикрыв ладошкой рот.

— Женихов, ага. У нас такие глупые одноклассники, ты не представляешь!

— Почему же? — Аня, продолжая держать ладонь у рта, взглянула на Свету. — А как же наш романтик? Он же предлагал тебе дружить?

— Романтик, — Света закатила глаза. — Он сравнил цвет заката с кровью свиньи.

— Поэтому и романтик, — у Ани лицо всё покраснело, она не могла никак успокоиться.

Я шёл рядом и улыбался, слушая, как мелкие сплетничают. Если их послушать, весь их класс — сплошные умственные инвалиды. Особенно парни.

Мы прошли по улице, разглядывая витрины магазинов. Но заходить никуда не стали.

— Артур, Света, — позади раздался довольный голос.

Я оглянулся и увидел Алину. Её ярко-зелёные волосы были убраны в хвост, она была одета в кожаную куртку и чёрные джинсы.

— Ты тут откуда? — удивился я.

— Я её позвала, — похвасталась Света.

— Ты ведь должен быть с подружками, нет? — иронично спросила Алина.

— У тебя появились подружки? — живо заинтересовалась Света.

— Я очень голоден, пойдёмте поедим. Угощаю, — чтобы съехать с темы я поспешил к ближайшему ресторанчику.

Мы поели и продолжили гулять, пока не пришло время ехать к юристу. Я тепло попрощался с девушками и на такси отправился на нужный адрес.

Контора Гуго Гроцкого располагалась в историческом особняке из красного кирпича, построенном в неоготическом стиле. Здание выделялось среди современных построек своей монументальностью — четыре этажа с высокими окнами, украшенными витражами, и массивные колонны у парадного входа. Над входом располагался барельеф с весами правосудия, выполненный из белого мрамора.

У входа меня встретил швейцар в строгой тёмно-зелёной ливрее с золотыми пуговицами. Он почтительно поклонился мне и провёл через просторный холл с мраморным полом и хрустальными люстрами. За стойкой регистрации сидела молодая девушка в строгом костюме. Увидев нас, она тут же связалась с кем-то по внутренней связи.

— Как тут всё строго устроено, — одобрительно покивала Мия. — Сразу видно, что работают важные люди.

Через минуту появился личный секретарь Гуго — пожилой мужчина с аккуратно подстриженными усами, в безупречном сером костюме.

— Меня зовут Михаил Петрович, — он поклонился мне. — Прошу за мной, Графиня Зита уже на месте.

Я проверил время — без пяти восемь. Значит, я не опоздал, а она раньше приехала. Михаил Петрович повёл меня по широкой лестнице, устланной бордовым ковром, на третий этаж.

По пути я заметил, что в здании царила атмосфера старой юридической конторы — приглушённый свет, запах полироли и кожи, тихие разговоры за дубовыми дверями кабинетов. На стенах висели портреты выдающихся юристов прошлого и настоящего, включая основателей клана Гроцких.

— Дальше комната ожидания, — Михаил Петрович остановился у двери и открыл её. — Вас позовут, когда господин Гуго будет готов.

— Спасибо, — кивнул я, входя внутрь. Небольшая комната со стульями, впереди, за столом, сидит секретарь. Рядом виднелась дверь, с простенькой табличкой «Гуго Гроцкий».

— Явился, не завонялся, — проворчала Зита.

— Мне кажется, вы немного неправильно используется этот фразеологизм, — заметил я, присаживаясь.

— Умный самый? — Графиня прищурилась. — Может, тебе врезать? Я ведь могу, я боксировать умею.

Вспомнив, что у Графини серьёзные проблемы с головой, я решил не провоцировать её.

— Прошу прощения, — я улыбнулся.

— То-то же, — проворчала она.

— Можете входить, — сухо сказал секретарь.

Я помог Графине встать. Вместе мы вошли в кабинет Гуго Гроцкого. Тут всё было пропитано аурой строгой канцелярии — тёмные деревянные панели на стенах, массивные книжные шкафы из красного дерева, заполненные толстыми томами в кожаных переплётах. В воздухе витал запах старых книг, дорогого табака и кожи.

Сам Гуго оказался высоким худощавым мужчиной лет пятидесяти с аккуратно подстриженной седой бородой и проницательным взглядом. Он встретил нас, стоя за огромным письменным столом, заваленным документами и старинными фолиантами. На нём был строгий тёмно-синий костюм-тройка и белоснежная рубашка с золотыми запонками.

— Графиня Зита, рад видеть вас, — поклонился он. — И Благородный Грейг, приятно познакомиться.

— Аристократ Гуго, — я коротко поклонился. Зита просто кивнула.

Гуго указал нам на кожаные кресла перед столом и вызвал помощницу. Дверь в углу кабинета открылась, вошла элегантная женщина средних лет с папкой в руках.

— Прежде чем мы приступим к составлению наследственного договора, — Гуго сложил руки на столе, — позвольте представить специалиста по верификации намерений. Графиня настояла на его присутствии.

В кабинет вошёл невысокий мужчина с абсолютно белыми глазами.

— Выглядит жутко, — пробормотала Мия.

— Это стандартная процедура, — пояснил мне Гуго. — Особенно когда речь идёт о крупном наследстве. После активации Чары вслух выскажите, что не собираетесь приближать дату смерти Графини Зиты.

Гуго кивнул верификатору. Тот сложил ладони у груди и склонил голову. От его тела распространился бежевый свет.

— Скорее всего, у него элемент разума или души, — предположила Мия.

— Говорите, — кивнул мне Гуго.

— Я, Благородный Артур Грейг, не собираюсь приближать дату смерти Графини Зиты Грейг, урождённой Видеман, — сухо отчеканил я.

Верификатор спустя пару секунд посмотрел на Гуго и кивнул ему.

— Ваш внук не желает вам смерти, — Гуго скупо улыбнулся Зите.

— Ещё бы он желал, — проворчала она. Но было заметно, что Графиня расслабилась.

— Давайте приступим к составлению договора, — предложил Гуго. — Моя помощница принесёт вам напитки по желанию.

Следующие полчаса ушли на то, чтобы составить договор. Моя роль тут была небольшой, в основном я молчал. Наконец, мы закончили.

— Теперь, чтобы договор вошёл в силу, Графине требуется лишь отправить мне электронное подтверждение, — Гуго собирал документы на столе. — Можете идти. Оплатите в холле.

Графиня не собиралась тратиться — я ведь сам сказал, что оплачу составление договора. Пришлось отдать тысячу рублей за процедуру, которая заняла меньше часа.

— Из-за тебя я весь день на ногах, — проворчала Зита, когда мы вышли из здания. Она с лёгкой подозрительностью поглядывала на меня — не ожидала, что я смогу так легко потратить столько денег.

— Но это того стоит, разве нет? — улыбнулся я.

— Да, стоит, — признала Графиня. — Очень надеюсь, что ты меня не подведёшь.

— Будьте уверены, — кивнул я.

У меня есть одно Сильное Зелье Омоложения. Мне даже готовить его не придётся — осталось только немного потянуть время, чтобы не вызывать подозрений.

Графиня уехала, даже не предложив подвезти.

— Ты взломала их почты? — тихо спросил я, шагая по улице.

— Да, — мурлыкнула Мия.

— Поглядывай, кто им пишет, хорошо? Если это будет кто-то из семейки Грейг — перехвати сообщение.

— Будет сделано! — Мия приложила лапку к виску.

Чуть подумав, я продолжил:

— Напиши Князю Булгакову, Лимону, Валентину. Пора передать Камни Воскрешения.

— Хорошо.

Я зашёл в ближайшую кафешку и в уборной использовал Астральные Врата, чтобы забрать у Лимона мешочек с двадцатью Камнями Воскрешения.

— Валентин будет через десять минут, — предупредила Мия. — Сразу после передачи Камней Воскрешения Булгакову он отправится в имение Графини.

— Хорошо.

Я оставил мешочек на стуле соседнего столика и заказал себе чай с тортиком. Через десять минут на соседнее место сел уставший Валентин и незаметно забрал мешочек. Он заказал себе кофе и открыл меню, явно намереваясь перекусить.

— Встреча с Булгаковым через час, — пояснила Мия.

Я оплатил заказ, вызвал такси и поехал в Академиум. В машине Мия сказала:

— Княгиня Врангель очень заинтересовалась Браслетами Дара. Она готова заплатить Камень Души, чтобы получить два Браслета.

Я попросил водителя сделать погромче и тихо прошептал:

— Пусть Лилит согласится. Но следующий уже должен заплатить два Камня Души за два Браслета.

— Думаешь, кто-нибудь рискнёт?

— Конечно.

Браслеты Дара дают слишком большое преимущество Магу. Да, они ненадёжны — в любой момент Браслет может просто перестать работать, и потеря Камня Души окажется напрасной. Григоряны и Врангели доверились словам Булгаковых о Хранителях Знаний, поэтому рискнули.

— На этот раз я выберу несколько человек, кто получит Браслеты.

— Кого хочешь выбрать? — заинтересовалась Мия.

— Анастасию, Алину.

У первой уничтожили семью, и она сейчас совсем одна. Помогу ей хоть таким образом. А Алине надо мужа искать, и наличие у неё Браслета добавит ей баллов.

В общежитии я переоделся и проверил сообщения. Марина спрашивала, приду ли я сегодня ночью. Ответив ей согласием, вытащил из Метки Души чемодан с ингредиентами и открыл его. Отложил несколько Чёрных Углей.

— Собираешься сделать артефакт для той коротышки? — спросила Мия.

— Она уважаемый преподаватель, Магистр, артефактор, — с укором сказал я.

— Ты так и не ответил на вопрос.

— Да, сделаю Чёрный Кристалл. Для его создания требуется только один магический материал, по свойствам похожий на Чёрный Уголь.

Я создал Стилус и начал рисовать Астральные Круги, организуя простенькую Печь Артефактора. Её хватит для настолько примитивного артефакта.

— А что делает Чёрный Кристалл?

— В мире Заклинателей он увеличивал мощь Заклинаний, связанных с тёмными Путями — Смертью и Проклятием, — я положил в Печь Чёрный Уголь и зажёг огонь. — Тут не знаю, как он сработает. Надо проверять.

Через несколько минут я вытащил с Крышки Печи тёмный кристалл, похожий на кусок чёрного бриллианта. Он был небольшой — с фалангу мизинца. Но я ощущал, что в этом камушке крайне высокая плотность элемента тьмы.

Убрав артефакт, я продолжил создавать Чёрные Кристаллы — завтра на полигоне проверю, как они работают.

— Когда собираешься показать его? — спросила Мия.

— Завтра, если эффект артефакта будет приемлемый.

Всего я создал пять Чёрных Кристаллов. Думаю, хватит.

— А почему так рано? — приподняла брови Мия.

— Мне нужен доступ к ценным материалам, — я проверил время и отписал Марине, что скоро приду. — Чем скорее мне начнут доверять, тем быстрее я реализую свой следующий Апофеоз.

Глава 6

Валентин вышел из такси за километр до цели. Когда автомобиль уехал, он активировал новую Чару — Теневое Сокрытие, и уверенным шагом пошёл вперёд.

Недавно, не без подсказки Ники, Валентин узнал, что Метка Души сильно влияет на все таланты Мага. Позже он сам убедился в этом — попросил у своей бывшей жены достать ему Чары сокрытия, пообещав за это хорошие деньги. Она согласилась и отправила фотографию Круга Чары, без сопроводительных записок. Но Валентину они и не требовались — к его изумлению, он за несколько часов довёл Чару до идеала и уже мог с её помощью незаметно проникать на территории слабеньких кланов, без Метки Души.

Валентин шёл минут пятнадцать, а затем свернул с шоссе в лесополосу — где-то там, вдали, слышался шум басов — Графиня Зита организовала очередную вечеринку.

В темноте под кронами деревьев Валентин чувствовал себя ещё увереннее. Спустя десять минут он остановился в тени старого дуба, наблюдая за имением Графини Зиты. Ночь была тёплой, воздух наполняли звуки громкой музыки и смеха.

Имение поражало своим размахом: несколько роскошных особняков были окружены пышными садами, которые освещались разноцветными фонарями. В центре территории находился огромный пруд с экзотическими рыбами и беседками на воде. Рядом мерцал бассейн — казалось, что вода в нём светится сама по себе.

По территории имения разгуливали павлины — причём не обычные, а явно магические. Их хвосты светились так, словно были обвешаны гирляндами.

Валентин уже мог считаться опытным взломщиком, поэтому легко оценил систему безопасности имения — она была продумана до мелочей. Повсюду были расставлены камеры наблюдения, по периметру ходили вооружённые охранники с собаками.

Валентин активировал Метку Абсолютной Невидимости и вышел из тени дуба, направляясь к металлическим воротам. Через пару метров он ощутил волну сканирующей Чары — Графиня явно не жалела средств на свою безопасность.

Ворота были открыты, поэтому Валентин легко попал внутрь. Он увидел десятки людей, которые общались друг с другом. Большинство из них носили артефактные маски, похожие на маскарадные, чтобы скрыть личности. Люди пили, смеялись, общались. Между ними сновали полуобнажённые официантки — все красавицы, каким место в списке топовых моделей. Но каждую из них объединяла одна страшная деталь — у них были зашиты рты. И если кто-то из гостей начинал грубо себя вести, девушки не могли даже позвать на помощь. От такого зрелища у Валентина всё внутри похолодело.

— Иди прямо, к главной усадьбе, — раздался в наушнике голос Ники.

Валентин последовал её приказу. Он был твёрдо намерен выполнить сегодняшнее задание и получить свою награду. Валентин копил на энергию от Лидера — с её помощью он сможет увеличить Ядро. Естественный рост Ядра слишком медленный, особенно в его возрасте — у молодого организма и Ядро легче растёт. Валентину понадобятся годы, чтобы повысить ступень Ядра с седьмой на восьмую.

Валентин замедлился, подходя к главной усадьбе. Перед ней витал характерный дымок — он уже несколько раз чувствовал этот запах, когда имел дело с притонами.

На широкой входной веранде стояла Графиня Зита, одетая в яркое платье с перьями и драгоценностями. Она энергично жестикулировала и громко хохотала. Вокруг неё стояли гости и поддерживали веселье своим смехом и комментариями. Старушка была счастлива, как будто что-то празднует.

Из главной усадьбы доносились громкие басы музыки. Но Валентин, помимо них, слышал едва заметные… крики? Мольбы? Или ему кажется? Поёжившись, он ускорил шаг. Ему очень хотелось поскорее убраться из этого места.

— Поверни налево, — приказала Ники. — Серое здание. Там служба безопасности.

Валентин осторожно двинулся в указанном направлении. По дороге он миновал изящную беседку у пруда, где русалка из чистого золота извергала струи воды, и мраморную площадку для выгула любимых собак Графини. Ходили слухи, что их привезли из-за границы — собаки тоже были магическими и обладали очень необычной внешностью. Одна такая лежала на траве — похожая на шарпея, только складок раз в пять больше и цвет белый, как у снега.

— Стой, замедлись, — вдруг сказала Ники. — Подойди поближе к тому парню в синем пиджаке, который по телефону говорит.

Валентин сделал, как она сказала. Ники велела:

— Можешь постоять тут.

Она использовала микрофон, чтобы расслышать разговор незнакомца. Валентин с трудом улавливал его отдельные слова:

— Старуха… Сегодня… Завещание… Гости… Да, точно… Уверен. Нет, не так… Да…

Закончив разговор, он убрал смартфон в карман и прошёл мимо Валентина. Незнакомец был явно в хорошем расположении духа.

— Можешь идти дальше, — сказала Ники.

Здание службы безопасности выглядело неприметно — невзрачное одноэтажное сооружение с узкими окнами. Но Валентин знал, что внутри скрывается настоящая крепость с бронированными стенами и новейшими системами защиты.

— Дверь скоро должна открыться, — предупредила Ники.

Через полминуты так и случилось. Валентин проскользнул внутрь вместе с выходящим охранником. В помещении было прохладно и тихо. Несколько сотрудников сидели за консолями, наблюдая за множеством экранов, которые показывали происходящее в разных уголках имения.

— В этом здании серверная комната, я проведу, — сказала Ники.

Валентин, следуя указаниям кошечки, добрался до нужного места. В серверной, среди мигающих огней и гудящих вентиляторов, он нашёл свободный порт и подсоединил флешку.

— Подключение установлено, — доложила Ники. — Начинаю сканирование.

В этот момент дверь серверной открылась. Валентин замер, прижавшись к стене. Сердце гулко застучало — вдруг заметят флешку⁈

Вошёл техник, напевая себе под нос мелодию. Он подошёл к одному из серверов и начал проверку системы. В сторону Валентина он не смотрел.

— Готово, — наконец сообщила Ники. — Можешь выходить.

Валентин аккуратно извлёк флешку и спрятал её. Техник всё ещё был погружён в свою работу и ничего не услышал. Валентин бесшумно прошёл мимо него и покинул серверную. Он быстро вышел из здания и направился к выходу из имения.

— Поснимай тут немного, — попросила Ники. — Если успеваешь.

Валентин прислушался — минут пять его Метка ещё будет работать. Он вынул смартфон и включил камеру, запечатлевая происходящее.

Проходя мимо бассейна, он заметил, как Графиня Зита обжимается с молодым мужчиной, который вряд ли достиг двадцати лет. Оба самозабвенно отдавались друг другу, не замечая никого вокруг.

Передёрнув плечами, Валентин ускорил шаг. Ему не терпелось поскорее покинуть это место.

* * *

Я проснулся от будильника — специально его поставил, чтобы перед занятием на полигон успеть.

— Есть новости! — с возмутительной бодростью доложила Мия. — Валентин навестил вечеринку Графини и нашёл там столько интересного, ты не поверишь!

— Да? — я сел и потёр глаза. — Что он нашёл?

— Проще сказать, что он не нашёл! Наркотики, извращения, насилие над всеми подряд — от детей до старушек. Графиня, оказывается, на своих вечеринках предоставляет самые разные услуги, какие только в голову могут взбрести. Сам потом посмотри, Ники много интересного достала. Графиня явно собирала компромат по мере возможностей, и коллекция у неё очень немаленькая.

— Вот как, — я пошёл умываться.

— Ещё Валентин встретил Леонида, представляешь? — продолжала воодушевлённо вещать Мия. — Он говорил со своей матерью. Рассказывал, что Графиня при большой компании гостей позвала его и назвала своим наследником, представляешь? Сказала, что сегодня была у юриста и написала завещание, где всё оставила на него.

— Зачем она так сказала? — не понял я.

— Леонид думает, что таким образом она хочет сделать его своим преемником. Чтобы после её смерти он возглавил имение и перенял все её связи.

Пока чистил зубы, думал, что же происходит в голове старухи. Она хочет принять Зелье и сбежать, всё оставив на Леонида? Или она хочет проверить его таким образом? Как он поступит, узнав о завещании?

— У тебя есть доступ к камерам имения? — спросил я.

— Да. Там ещё не закончилась вечеринка.

— Умеет бабка отрываться… Можешь последить за ней и Леонидом?

— Да. Что с ней будешь делать?

— Ну, Зелья Омоложения старуха не достойна, — я усмехнулся.

— Будешь наказывать? — живо поинтересовалась Мия.

— Да.

Закончив с утренним моционом, я некоторое время потратил на изучение материалов, которые добыли Ники и Валентин. После увиденного не осталось ни малейших сомнений, что Зита не достойна честной сделки.

— Как часто она делает свои вечеринки? — спросил я, одеваясь на полигон.

— Обычно раз в месяц, иногда два.

— Времени до следующей вечеринки достаточно, — кивнул я.

Когда вышел из общежития, Мия сказала:

— Лилит хочет поговорить с тобой. Спрашивает, можно ли позвонить.

— Да, конечно.

Я надел наушники, и через пару секунд в них раздался смущённый голос Лилит:

— Здравствуйте.

— Привет.

— Я звоню насчёт проблемы транспортировки, о которой я упоминала.

— Продолжай.

— Я хорошо обдумала все возможные варианты. Единственный, который несложно реализовать — это взять к нам в Организацию человека, способного подчинять птиц Меткой Души. Он будет ответственен за доставку.

— Я тоже про это думал. Но будет ли такой Маг доволен участью птицевода?

— Я нашла подходящего человека, — сдержанно ответила Лилит. — Он согласится на такую роль, ему нужны деньги. А Метку Души будет использовать через Браслет Дара, так будет надёжнее. Вам только надо связать его клятвой.

— Хорошо, действуй, — довольно сказал я. — Ты молодец.

— Спасибо, — смутилась Лилит.

Мы попрощались, и я отключился.

— Ты правильно сделал, что выбрал Лилит, — похвалила меня Мия. — Без неё Организация развивалась бы гораздо медленнее.

— Да, она молодец.

На полигоне я взял на час уже привычную мне ячейку номер сорок два. К сожалению, нельзя арендовать ячейку на более маленький срок — минимум час.

Я достал первый Чёрный Кристалл.

— Как будешь проверять его? — спросила Мия.

— Сперва посмотрю, вдруг он усиливает Чары также, как в прошлом мире усиливал Заклинания, — ответил я.

Заклинания и Чары — совершенно разные способы влияния на мир. Заклинания черпают силу из Астрала, в отличие от Чар. Поэтому я не сильно надеялся на своё предположение.

Для эксперимента я решил использовать Солдата. Эта Чара наглядно покажет, действует ли на неё Чёрный Кристалл.

Я потратил около десяти секунд, и из моей тени вылезло небольшое существо, похожее на ребёнка, двигающееся на четвереньках. Я взял Чёрный Кристалл и положил его на спину Солдату. Немного надавил, и Кристалл медленно погрузился в чёрное тело.

С Чарой произошли метаморфозы — Солдат стал немного крупнее и гораздо плотнее.

Я указал на один из манекенов. Солдат размазался в воздухе от высокой скорости и врезался в манекен. С грохотом тот влетел в стену и отрикошетил на землю, подняв тучу пыли.

— Мощность явно увеличилась, — я с усмешкой развеял Чару. Вместе с ней исчез и Чёрный Кристалл. — Получается, что артефакт разово увеличивает силу Чар Тьмы. Не думал, что всё окажется настолько просто.

— Зато не пришлось тратить другие Кристаллы, — резонно заметила Мия.

— Это да. Ладно, раз пришёл, потренируюсь.

Выделив пару минут на подготовку, я сосредоточился и начал рисовать Круг Чары на облаке Астрала. Спустя полминуты я выставил перед собой руки и активировал Разрыв Пространства.

Область передо мной, казалось, треснула. Пара манекенов, попавшие в зону Чары, были разбиты на куски.

— Хорошая атака, — довольно кивнул я. — Теперь Пространственное Зеркало.

Я продолжил тренировку, пока не пришло время возвращаться в общежитие. Надо позавтракать и идти на лекцию по пространственным элементам, не хочу её пропустить.

В комнате я переоделся и подготовился к небольшому представлению — положил в карман Чёрный Уголь, а в Метку Души поместил Чёрный Кристалл. После этого покинул общежитие.

— Лимон интересуется, можно ли ему записаться добровольцем, — сказала Мия, когда я шёл во Дворец Знаний. — Он хочет принять предложение капитана Фолка.

— Это его выбор, — пожал я плечами, делая вид, что говорю по телефону. — Булгаков не интересовался новыми Камнями Воскрешения?

— Нет, пока ничего не писал.

— Пусть Лилит отдаст один из Браслетов кому-то из Булгаковых, — решил я. — Князь мой постоянный клиент, надо его уважить.

— Хорошо. Человек Врангелей сегодня прилетит в столицу, чтобы передать Камень Души.

— Отлично. Значит, сегодня сделаю ещё партию Браслетов Дара.

Лекция прошла спокойно. Когда все покидали аудиторию, я тихо попросил:

— Найди место под камерами.

— Да вон, у стенда можешь, — Мия указала лапкой. — Там тебя будет хорошо видно.

— Спасибо.

У стенда я замедлился, затем остановился. Сосредоточенно смотрел перед собой, словно пытался услышать что-то далёкое. Затем нервно вытащил из кармана мешочек и достал Чёрный Уголь. Сжал его двумя ладонями, прикрыл глаза и склонил голову. Метка Души активировалась — Призрачная Ладонь забрала Чёрный Уголь, но взамен в моей ладони появился Чёрный Кристалл.

Я медленно раскрыл ладони и удивлённо уставился на Чёрный Кристалл. Затем спохватился, сунул его обратно в мешочек и поспешил к лабораторному корпусу — к профессору Миэ Судзуки.

— Всё было снято на отлично, — довольно сказала Мия. — Твой актёрский талант на высоте.

— Спасибо.

Профессор готовилась к своему уроку, когда я заглянул ей в кабинет.

— Артур? — она строго посмотрела на меня. — Что случилось?

— Сработало Благословение Бога Знаний, — прямо сказал я.

Брови Миэ взметнулись, она приказала:

— Входи же! Показывай, что получилось⁈

Я вошёл и вынул мешочек. Отдал его профессору.

Миэ очень аккуратно вынула Чёрный Кристалл и внимательно его изучила.

— Ты знаешь, какие у него свойства?

— Не уверен, — я замешкался. — Мне кажется, он как-то может влиять на Чары Тьмы.

— Проверим, — кивнула довольная Миэ. — Ты же не против?

— Нет, конечно.

— Пойдём на склад, возьмёшь новый Чёрный Уголь.

— Хорошо, профессор.

После посещения склада я направился в общежитие.

— Браслеты Дара обретают всё большую популярность, — заговорила Мия. — Но видно, что информацию про них чистят и пытаются скрыть. Пока это делается исподтишка, но как бы официальный запрет не выкатили.

— Посмотрим, что дальше будет, — улыбнулся я.

Надеюсь, Браслеты обретут достаточную популярность, и я смогу получать с них больше Камней Душ. Сейчас у меня всего шесть Камней, и единственный их поставщик — Булгаков. Но даже он не может достать много Камней, слишком этот ингредиент сложен в создании, и требует множества жертв.

В своей комнате я приступил к созданию новой партии Браслетов. Всё прошло без осложнений — новый набор из двенадцати артефактов был готов в течение часа, и я передал его Лилит через Астральные Врата.

— Теперь пришло время заняться Графиней, — пробормотал я, садясь за компьютер.

— Как поступим? — Мия легла рядом с клавиатурой.

Я не спешил с ответом. Примерный план у меня уже был составлен, надо только уточнить некоторые детали.

— Можешь показать мне досье всех работников имения и мужей Графини?

— Да, сейчас.

Мия вывела на экран множество файлов. Я внимательно изучил их — особенно сосредоточился на данных некоего Майка Женевски, двадцати двух летнего мужа Графини.

— Напишем сперва Леониду, — сказал я, открывая почту.

— Зачем? — заинтересовалась Мия.

— Пригласим его вступить в организацию Вирус, — я усмехнулся. — Пусть немного порадуется, что его удостоили такой чести.

Я набрал сообщение и отправил его дорогому братцу.

— Ты начал с Леонида, — задумчиво сказала Мия. — Не значит ли это, что пришло время пасть клану Грейг?

Пикнула почта — Леонид очень быстро прочитал и уже ответил.

— Кто знает, — я подмигнул Мие и начал печатать новое письмо.

Глава 7

Остаток дня прошёл без происшествий. Я сходил ещё на одну лекцию, потренировался с Чарами и лёг спать. А вот утром, когда я только сел в кровати, Мия рассказала новость:

— Город Серый подвергся диверсии зомби. Случилось массовое заражение, начались беспорядки. Клан успел подавить их, но количество жертв исчисляется тысячами. В ходе сражения был убит Борис Грейг, старший сын Серафима Грейга.

— Часто встречаются такие диверсии? — спросил я, поднимаясь с кровати.

— В последнее время всё чаще, — кивнула Мия. — В маленьких городах, вроде Серого. Но люди пока справляются.

— Борис погиб, да? — я пошёл в ванную. — А это точно дело рук зомби? Можешь узнать поподробнее?

— Могу, — Мия исчезла, чтобы не мешать мне.

Когда я закончил, она появилась и сказала:

— Успела прослушать разговор Серафима и Захара. Серафим уверен, что его сына убил человек, а не зомби. Но виновника он не нашёл.

— Так и думал, — кивнул я. — Похоже, это Вильгельм наконец нанёс удар.

— Сына за сына? — усмехнулась Мия.

— Ага.

Я собрался и пошёл на лекцию по общей теории Чар. На занятии Мия сказала:

— Прошло уже восемь часов с начала диверсии. И вот сейчас Барон объявил, что его сын и племянник — Иван и Павел, храбро пали в битве с зомби.

Я почувствовал себя неуютно от новостей. Да, Иван и Павел — калеки, не способные стать Магами, и вынужденные всю жизнь сильно болеть. При этом, все знающие уверены, что они сами виноваты — передознулись некачественными наркотиками. Но разве это повод убивать родного сына?

— Ты тоже не веришь, что это зомби убили их? — спросила Мия.

Я покачал головой.

— Это второй удар Вильгельма, да? — задумчиво предположила Мия. — Он из-за того теста ДНК уверен, что Павел сын Серафима.

Я неоднозначно качнул головой. Вполне возможно, что Вильгельм и правда посоветовал Барону убить обоих калек.

— Если я права, то Вильгельм убил своего сына, — хмыкнула Мия. — И Захар тоже, только он мог отдать приказ убить Ивана. О, тебе письмо пришло. Через три дня поминки, ты должен взять двухдневное освобождение от занятий и вернуться домой. В письме написано, что со стороны Академиума не будет проблем.

Я кивнул и разблокировал смартфон. В это время написала Алина — спросила, знаю ли я о смерти наших родственников. Предложила встретиться после занятия и поговорить в кафешке. Я согласился, проверил почту и вернулся к лекции. Но мои мысли занимали события в клане Грейг — нужно хорошенько подумать, что с этим делать.

* * *

Имение Графини Зиты.

Леонид Грейг, бывший наследник клана Грейг, старший сын Барона Грейга, спал всего два часа. Всю ночь он помогал своей бабке вести безумную вечеринку, которая и сейчас не закончилась окончательно. Но в данный момент Леонида меньше всего заботил недосып. Он сидел в кресле, со смартфоном в руках. Пару минут назад Леонид прочитал письмо, отправленное из дома — про нападение зомби и смерть трёх братьев.

Гибель родственников совершенно не тронула его — Леонид презирал каждого из них. Но вот поминки — это хороший повод покинуть имение и избежать всех подозрений.

Леонид не раздумывал долго. Он всё решил, когда, получил первое письмо от Организации.

Открыв диалог, Леонид написал:

«Я согласен. Но мне нужен аванс».

* * *

Прочитав сообщение Леонида, я улыбнулся. На самом деле, я не сомневался в его ответе. Но лучше уж получить подтверждение.

— Какой будет аванс? — спросила Мия.

— Позже узнаешь, — прошептал я.

— Тогда я тебе не расскажу, что написал Рома, — начала угрожать Мия. Я с иронией взглянул на неё. Она поняла, что я могу в любой момент сам посмотреть его письмо, и добавила: — И скрою его сообщение от тебя.

Я вздохнул и сказал:

— Леонид получит Эликсир Развития Ядра, как он и хочет. Просто, немного особенный.

— Поняла, — довольно кивнула Мия. — Рома сделал Накопитель, хотя это оказалось нелегко. Он не смог создать его только из магического малахита, ему пришлось добавить несколько других материалов. Но они недорогие, и себестоимость артефакта всё равно будет гораздо ниже, чем у стандартного накопителя маны.

Я задумчиво кивнул. Жаль, что Рома не смог обойтись одним малахитом. Это немного усложнит задачу.

— Он отправил полную формулу артефакта, — добавила Мия.

Я решил отвлечься и разблокировал смартфон. Внимательно изучил формулу — и правда, материалы не очень дорогие. К магическому малахиту добавились кварц, лазурит и немного серебра. Также Рома добавил несколько капель алхимического раствора на основе эфирного масла, чтобы усилить соединение материалов и предотвратить рассеивание энергии.

Теперь вопрос — как мне передать эту формулу Миэ? Да так, чтобы не вызвать лишних вопросов.

Спустя пятнадцать минут преподаватель объявил о завершении лекции. Я написал Алине, что немного опоздаю, и направился в мастерскую профессора Миэ. Увидев моё лицо, она сразу всё поняла:

— Ещё один артефакт⁈

— Да, — я улыбнулся. — Снова из Чёрного Угля.

Я протянул ей Чёрный Кристалл. Миэ осторожно приняла его и бросила:

— Подожди минутку.

Она ушла в свой кабинет. Вернулась через несколько минут, с небольшой коробочкой в руках.

— Тут магический малахит, — она отдала мне коробочку. — Если получится — создай ещё один Накопитель.

— Как у вас успехи? — я принял артефакт.

— Пока никак, — покачала головой Миэ. — Кажется, твой Накопитель неповторим.

— Уверен, вы разгадаете его секрет, — улыбнулся я.

Миэ на это лишь усмехнулась.

Попрощавшись, я пошёл на выход из лабораторного корпуса. Алина ждала меня за столиком у окна. Увидев меня, она помахала рукой.

— Привет, — неловко сказала она, когда я сел перед ней.

— Привет, — кивнул я.

— Знаешь… Мне почему-то совсем не грустно от смерти братьев, — печально вздохнула Алина. — Скорее, мне грустно, что не грустно.

— Они не были хорошими людьми, — тихо сказал я. — Ты их почти не знала, не общалась с ними. Так с чего тебе грустить?

— Родня же, — пожала плечами Алина.

— Родня разной бывает. Лучше не забивай себе голову — невозможно насильно вложить в себя те эмоции, которые ты считаешь правильными. Просто прими себя такой, какая ты есть. Если это необходимо для имиджа — притворяйся грустной. Думаю, общественности этого будет достаточно.

— Да, ты прав, — слабо улыбнулась Алина. — От твоего вида мне стало спокойнее. По тебе видно, что тебя совершенно не задела смерть братьев.

— Думаешь, кто-нибудь из них навестил меня, когда меня инвалидом сделали? — хмыкнул я. — За все два года — ни разу.

— Я тебя навещала пару раз, — вспомнила Алина. — В первый раз ты на меня накричал, а во второй раз выгнал.

Я покопался в памяти Артура и припомнил эти пару эпизодов. В первый раз Алина пришла, когда Артура привезли из больницы, но поселили в другой дом, на самом краю клановой территории. Из-за этого Артур был очень раздражён, и сорвал злость на Алине. Во второй она пришла через полгода, но Артур тогда совсем отчаялся и не хотел никого видеть. Характер у него был и так не сахар, а после инвалидности стал ещё хуже.

— Мне даже жалко тебя было, — смутилась Алина. — Хотя, не сильно. Мы же в школе друг друга недолюбливали.

— А Света поедет? — я решил сменить тему.

— Нет, — покачала головой Алина. — Она маленькая, пусть учится. Зачем ей на похороны смотреть.

— Ну и правильно.

Мы ещё некоторое время поболтали и попрощались. Алина пошла на занятие, а я в свою комнату. Открыл чемодан с ингредиентами и начал просматривать их один за другим.

— Будешь подарок Леониду делать? — спросила Мия.

— Да, но позже. Организация обещала Леониду Эликсир Развития Ядра. Раз он хочет аванс — получит его.

Доказать Леониду, что ему пишет настоящий член организации Вирус было легко. Хватило лишь ссылки, которая давала ограниченный доступ для редактирования видеозаписей на аккаунте Профессора. Когда Леонид понял, что с ним и правда связался Вирус, он стал гораздо серьёзнее. Заинтересовать его тоже оказалось просто — одно описание Эликсира Развития Ядра привело Леонида в восторг.

— А что ты будешь делать? — не унималась Мия.

— Эликсир Развития Ядра, — задумчиво ответил я, отложив Кристалл зомби-Мага седьмой ступени. — Но испорченный. Он увеличит ему Ядро, но несильно, и при этом повредит его. Леонид этого не заметит. А слабость и сложность создания Чар спишет на побочные эффекты, о которых прочитает в инструкции.

— Это коварно, — хихикнула Мия.

— Пусть Валентин будет готов, сегодня он передаст Леониду посылку. А Люба должна быть готова сделать ещё один Камень Сути Алхимии.

Мне предстояло сделать не только порченый Эликсир, но и ещё один препарат. Жаль, что нужных ингредиентов не нашлось и придётся отправиться в центр. Впрочем, я и так собирался туда наведаться.

— Договорись с Булгаковым о встрече, — попросил я. — От имени представителя Хранителей Знаний.

— Хорошо. Люба сейчас свободна, готова принять Камень.

— Отлично.

Я передал Камень Души Любе, затем переоделся и телепортировался к Якорю в контейнер. Как всегда, рядом никого не было, и я без проблем покинул железнодорожную станцию. Вызвал такси и поехал в «Точку» — после предательства клана Кафка этот магазин вышел на первое место по продаже ингредиентов.

— В сети пишут, что клан Лодыженских, который владеет Точкой, собирается выкупить Аукционный Дом Кафки, — произнесла Мия.

Я улыбнулся. Ничего удивительного — это хороший ход.

— Представляю, как клан Кафка ненавидит тебя, — хихикнула Мия. — Это ты вывел на чистую воду Беттихеров. А Беттихеры уже сдали клан Кафка. А представь, если бы этого не случилось?

— Все жили бы как прежде, — пожал я плечами.

— Ага. А Беттихеры и Кафка продолжили бы накапливать силы и готовить свой план. Мне кажется, что если бы не твои действия, то этой стране мог наступить конец.

— А что с кланом Вестфален? — шёпотом спросил я. Про своего врага из прошлой жизни, Владимира Вестфалена, я не забыл.

— Вестфалены сейчас под огромным давлением, — охотно ответила Мия. — Как и все другие кланы, которые вошли в альянс с Кафкой. Но Вестфаленов особенно прессуют, они ведь были зачинщиками.

Я кивнул. Ранее за магические тоннели под библиотеками шла подковёрная борьба между двумя альянсами. В первом альянсе основу составляли Кафка и Вестфален, а во втором — Исаакяны, Григоряны и Некрасовы. Но начал эту борьбу клан Вестфален, потребовав открыть подземные магические пути.

— Вестфалены сами сдались и позволили Совету Десяти проверить их клановый квартал и покопаться в секретах, — продолжила Мия. — И хоть там явно нашли немало грешков, но связи с зомби не было. Иначе этот клан уже был бы уничтожен.

— Спасибо, — улыбнулся я.

Такси доехало до места, я закупился в «Точке» и поехал в ресторан, который размещался на вершине небоскрёба «Облако». Именно там назначена встреча с Романом Булгаковым. Он сразу принял моё приглашение и сам предложил место.

Автомобиль остановился на парковке небоскрёба. Я вышел из машины и пошёл в сторону входа. Благодаря Маске Многоликого я выглядел как мужчина средних лет, темноволосый и темноглазый. В холле я прямоподошёл к ресепшену и сказал молодой девушке:

— Меня ждёт Князь Булгаков.

Она сосредоточилась и ответила:

— Нас предупредили. Прошу, следуйте за мной.

Она повела меня к лифту. Мы поднялись на последний этаж, прямо в ресторан, и девушка проводила меня к нужному столику у окна. Князь сидел, пил вино и задумчиво смотрел на проплывающие мимо облака. Выглядел он в точности также, как при нашей последней встрече — такой же кудрявый, чисто выбритый.

— Спасибо, можете идти, — он посмотрел на девушку и перевёл взгляд на меня. — Прошу, садитесь.

Девушка поклонилась и удалилась. Я сел за стол и отпил из стакана с минеральной водой.

— Наш разговор никто не услышит, можете говорить, — спокойно сказал Князь.

— Прекрасно, — я кивнул. — Давайте перейдём к делу. Что вы знаете о Графине Зите?

Булгаков приподнял брови. Он явно ожидал другой темы разговора.

— Графиня Зита организует нелегальные встречи особой направленности, — ответил он.

— Совет Десяти знает о ней? — уточнил я.

— Да.

Некоторое время висела тишина.

— Графиня Зита будет наказана за свои преступления. Но нам нужна поддержка в Совете Десяти.

Булгаков заинтересовался.

— Зачем вам она? Уберёте её, появится кто-то ещё. Графиня — лишь инструмент.

— Так надо, — сухо ответил я.

— Что ж, — Роман отпил вина и задумался. — Можете уточнить, какая именно поддержка вам требуется?

Я подробно объяснил ситуацию. Князь меня внимательно выслушал и медленно кивнул.

— Это возможно. Я так понимаю, что Хранители готовы предложить что-то нам? — Князь испытующе посмотрел на меня. — Может, это связано с некими Браслетами Дара, о которых так много говорят в последнее время?

— За распределение Браслетов я не отвечаю, — скупо улыбнулся. — Но уверен, что ваш клан не будет обделён. Моё предложение в другом. Мы откроем для вас особый раздел магазина. Проверьте, вам пришла ссылка.

Тихо хмыкнув, Князь взял свой смартфон. Через полминуты его глаза резко расширились, он не сумел сдержать удивления. Быстро взяв себя в руки, Князь положил смартфон на стол и тихо сказал:

— Я принимаю ваше предложение.

— Приятно иметь с вами дело, — я поднялся, коротко поклонился и пошёл на выход.

— Он, наверное, уже делает заказ, — хихикнула Мия.

Конечно, делает. Ведь я ему предложил купить Эликсиры Развития Ядра девятой, десятой и одиннадцатой ступени. Только вот цену назначил такую, что много Эликсиров Князь не сможет заказать.

Эликсир 9-й ступени: 2 Кристалла зомби-Мага 9-й ступени и 50 000 рублей.

Эликсир 10-й ступени: 2 Кристалла зомби-Мага 10-й ступени и 70 000 рублей.

Эликсир 11-й ступени: 2 Кристалла зомби-Мага 11-й ступени, Камень Души и 150 000 рублей.

В любом магазине с ингредиентами можно найти в продаже лишь Кристаллы зомби-Магов до девятой ступени. Если подтвердить свою личность Дворянина — за огромные деньги можно приобрести ограниченное количество Кристаллов девятой и десятой ступени. Но вот одиннадцатой — нигде не найти. Их добывают с трупов зомби-Магов, которые равны по силам Архимагам. Каждый такой камень — сокровище.

— Ты уверен, что сможешь создать Эликсир одиннадцатой ступени? — спросила Мия. — Он ведь может перевести Мага с пика Магистра на ранг Архимага.

— С Камнем Сути Алхимии — да, смогу, — кивнул я. — Поэтому и требую Камень Души за каждый такой Эликсир.

— А ты не думаешь, что с таким спросом на Камни Души их буду добывать всё больше? — задумалась Мия. — И не только легальным способом.

— За всё время работы с Булгаковым мы получили от него меньше сотни Камней. Этого количества мало, чтобы повлиять на общий рынок Камней Душ, — ответил я в лифте.

— Это пока, — резонно заметила Мия.

Я кивнул, но не стал развивать эту тему. Отыскав подходящее место, я активировал Астральные Врата и вернулся в свою комнату. Затем снова использовал Астральный Навык и забрал у Ромы созданный им Накопитель Маны. Выглядел он почти так же, как и мой — разве что чуть мутноват. И по эффективности немного слабее — процентов на десять. Но всё равно, это прорыв в мире артефакторики.

— Как ты думаешь, Миэ Судзуки достаточно тщеславна? — задумчиво спросил я, сидя в кресле и рассматривая Накопитель. В нём красиво переливался свет от лампы.

— Не знаю. А зачем тебе? — заинтересовалась Мия.

— Она — Магистр. Я не смогу так просто воздействовать на неё.

— Поняла, — кивнула Мия. — Сейчас посмотрю.

Спустя несколько минут она ответила:

— Миэ Судзуки очень амбициозная и талантливая, это многие признают. Никаких деталей я не достала, для этого надо её компьютер взламывать.

— Понял, но думаю этого хватит.

Я отложил Накопитель и спросил:

— Люба закончила с Камнем?

— Да, ждёт тебя. А Валентин через час освободится и сможет отдать посылку Леониду.

— Отлично, — я активировал Астральные Врата и забрал у Любы Камень Метки. Затем создал Стилус. Пришло время алхимии.

Первым сделал испорченный Эликсир Развития Ядра седьмой ступени — пусть Леонид порадуется. А после я создал основной препарат, с помощью которого Графиня будет наказана.

Глава 8

Я отправил посылку Валентину и сел в кресло отдохнуть. Даже с Камнем Сути Алхимии пришлось выложиться на полную, чтобы создать нужный препарат.

Проверил время — уже шесть вечера.

— Помнишь, ты просил поглядывать за почтой людей из конторы Гуго Гроцкого? — хитро прищурившись, спросила Мия.

— Да.

— На помощницу Гуго вышла Марина, мать Леонида. Она предложила две тысячи за информацию о том, что Графиня Зита делала у Гуго.

— Добрались-таки, — хмыкнул я. — Можешь ответить, что она написала завещание на своего внука? Не уточняй, на кого именно. И пусть Марина деньги кидает на наш счёт, а то мои накопления тают.

— Хорошо, — хихикнула Мия. Ей всегда нравилось дурить людей.

— Давай напишем парочку писем, — я положил ноутбук на колени. — Первое письмо для Графини.

Сообщение вышло коротким:

«Препарат у меня».

Меньше чем через минуту пришло ответное письмо:

«Я еду».

— И не жалко тебе отдавать ей Зелье Омоложения? — проворчала Мия.

— Так ведь Слабое, — усмехнулся я. — Его легко приготовить, и ингредиенты для него нередкие. Не жалко потратить для дела.

— Не боишься, что она сразу его выпьет?

— Не боюсь, — хмыкнул я. — Не рискнёт. Сперва проверит, вдруг зелье ядовитое. Теперь надо написать Миэ Судзуки. Предложим ей сделку.

— Давай, — Мия запрыгнула на спинку кресла.

Я ненадолго задумался и начал печатать.

* * *

Академиум, профессорская лаборатория.

Миэ Судзуки была раздражена. Она не хотела признавать, что её собственных усилий недостаточно для раскрытия секрета Стеклянного Накопителя — она так назвала артефакт, созданный Артуром Грейгом. По всем параметрам выходило, что этот артефакт — чистый магический малахит, изменённый с помощью магии. Он слишком сильно отличался от стандартных артефактов, к которым привыкла Миэ.

После очередного раунда исследований профессор сдалась и смирилась с тем, что придётся докладывать о Накопителе вышестоящим и отдавать ценный артефакт в руки других мастеров, более опытных.

Миэ села за свой стол и увидела новое сообщение. Она открыла его, прищурилась, вчитываясь:

«Вас приветствует Хранитель Тайн, глава организации Хранителей Знаний. В приложении полная формула Накопителя, который вы изучаете. Забирайте схему себе, не стоит упоминать нас в своих будущих докладах. Надеемся на дальнейшее сотрудничество, артефакты Артура Грейга могут принести пользу всему миру».

Миэ открыла вложенный документ и надолго зависла в нём, внимательно изучая формулу артефакта. Вдруг она подорвалась и бросилась к своему верстаку — нужно как можно быстрее проверить!

* * *

Когда я отправил письмо преподавателю, Мия возбуждённо сказала:

— Ого, какие новости! Представляешь, Барон собирается отдать замуж Дарью и Веронику!

— О как, — удивился я. — И кому хочет отдать девушек?

— Дарью Барону Олегу Глинки, из клана топ-311, второй женой. А Веронику Барону Тимуру Доливо-Добровольскому, из клана топ-435, тоже второй женой. Им обоим больше сорока лет!

— Интересно, что Барон запросил взамен? — хмыкнул я.

— Дарья ладно, она дура с подмоченной репутацией, — начала рассуждать Мия. — Чудо, что на ней согласился жениться Барон Глинки. Но у Вероники есть жених, она должна была выйти за него замуж в этом году. Но Барон своим приказом разлучит их. Эх, жаль.

Судя по довольной мордашке Мии, ей совершенно не было жаль Веронику.

— Сочувствую Барону Тимуру, — вздохнул я. — Вряд ли он проживёт долго.

— Вероника специалист по ядам, — кивнула Мия. — Думаешь, она отравит его?

— Не знаю, но такой риск имеется.

Я проверил расписание, взял с собой Слабое Зелье Омоложения и отправился на вечернюю лекцию по теории ограничения Чар. На ней Мия доложила:

— Лилит заключила договор с птицеводом. Я тебе отправила информацию о нём. Осталось только взять с него клятву, и он может заменить Валентина на должности курьера.

Я разблокировал смартфон и просмотрел досье Мага:

«Аристократ Каспер Конради из клана топ-341. Маг ранга Мастер, 34 года, разведён, живёт с больной матерью. Весь его доход уходит на лечение матери, поэтому он сразу согласился на новую работу».

Что ж, Лилит молодец. Не зря передал ей все знания о Метках Души, которыми сам обладаю.

Ближе к концу лекции написала Графиня — она ждала меня у ворот Академиума. Я ей отписал, что скоро буду. После занятий ненадолго вышел за ворота — Графиня уже договорилась, чтобы меня отпустили повидаться с ней.

— Где? — жадно спросила она, обыскивая меня взглядом.

— Давайте в машине отдам? — предложил я. — Тут нас могут увидеть.

— Да, ты прав, — неохотно кивнула она.

Мы дошли до парковки и сели в гигантский затонированный внедорожник. Понимая, насколько сейчас нестабильна Графиня, я вынул бутылёк с Зельем и отдал его старухе.

— Это оно⁈ — Графиня поднесла бутылёк к глазам.

— Да.

— Ты уверен⁈ — Графиня грозно уставилась на меня.

— Ко мне подошёл парень и сказал, что он от клана Булгаковых. И что это подарок для моей бабушки, — я пожал плечами. — Мне кажется, тут всё очевидно.

— Ладно, уходи, — Графиня отмахнулась от меня, не сводя взгляда с бутылочки.

— А как же электронное подтверждение? — я скупо улыбнулся.

Графиня зло зыркнула на меня, аккуратно откупорила бутылочку и поднесла к горлышку небольшую серебряную монету. Та слабо засветилась, но не изменилась в цвете.

— Яда нет, — пробормотала она.

Затем достала второй артефакт.

— Никаких целебных свойств, — она нахмурилась. Но не стала ничего говорить и использовала третий артефакт. Крошечный камушек в её ладони налился внутренним лазурным светом.

— Ладно, — проворчала Зита. — Будет тебе наследство. Но если это Зелье сработает не так, как надо, я оспорю договор. Поверь, у меня хватит связей, чтобы избавиться от него.

— Конечно, я это знаю.

Она достала планшет и открыла нужный контакт, которому отправила сообщение с парой файлов. Через несколько секунд ей пришёл звонок, на экране появилось лицо Гуго. Графиня повернула планшет, чтобы камера и меня показала.

— Подтверждение получено, — кивнул Гуго Гроцкий. — Наследственный договор входит в силу.

— Всё? — Графиня нетерпеливо посмотрела на меня.

— Благодарю вас, — я склонил голову и вышел из машины. Внедорожник тут же умчался прочь.

— Какая она осторожная, — покачала головой Мия.

— Поэтому и дожила до своих лет.

Я вернулся в комнату. Осталось закончить последнее дело, и можно отдыхать.

Используя Астральные Врата, я телепортировался к Якорю в контейнер и поехал к дому, где жила Лилит. Она недавно переехала, чтобы не тратить много денег.

— Как-то скромно, — заметил я, когда автомобиль остановился. Через окно я видел неброскую красную многоэтажку.

— Она не хочет тратить лишние деньги, — пояснила Мия.

Через пару минут дверь открылась, в машину села запыхавшаяся Лилит, которую из-за маскирующей мази было не узнать.

— Простите за опоздание.

— Ничего, — улыбнулся я.

Таксист поехал к следующему адресу — туда, где жил Каспер Конради.

Несмотря на то, что Маг был Аристократом и принадлежал к довольно мощному клану, Каспер жил весьма скромно, в двухкомнатной квартире.

— Клан Конради базируется в Петрограде, но там нет целителей, которые способны помочь его матери, — пояснила Лилит, когда мы вышли из машины и пошли к подъезду. — Поэтому Каспер переехал в столицу.

Лилит позвонила в домофон и дождалась, когда дверь откроется. Мы зашли в лифт и поднялись на седьмой этаж. Каспер ждал нас в подъезде — здоровенный мужик с лысиной, который нервно переминался с ноги на ногу и тревожно смотрел на нас.

— Вы ведь те самые? — тихо спросил он. — Хранители, да?

— Мы их представители, — улыбнулся я.

— Тогда проходите.

Лилит с интересом смотрела на Каспера. Она специально приехала, чтобы вживую познакомиться с новым курьером — в будущем она будет часто работать с ним.

Мы прошли через прихожую на кухню.

— Тут будет удобно? — спросил Каспер.

— Да, конечно, — кивнул я.

Лилит обратилась к Касперу:

— Вы уже подписали электронный договор. Вам осталось лишь принести клятву, и он вступит в силу.

— Хорошо, — нервно ответил тот.

Я кратко объяснил, что ему нужно сделать — нарисовать круг своей кровью и прочитать нужный текст. Каспер после моих слов слегка побледнел, но не стал идти на попятную.

Он порезал себе ладонь, нарисовал круг и принёс клятву.

— Вот ваш Браслет Дара, — Лилит с улыбкой протянула ему артефакт. — Все инструкции на вашем смартфоне. Будем работать с вами, господин Конради.

— Спасибо… — Каспер забрал Браслет и мы пошли к выходу.

— Ну как тебе? — спросил я Лилит, когда мы вышли из подъезда.

— Это было… Легко, — улыбнулась она. — Каспер милый.

Я хмыкнул. Вскоре приехало такси. Я проводил Лилит до квартиры и от неё телепортировался в общежитие. Наконец-то можно и отдохнуть. Все главные события произойдут ночью, а утром я узнаю результат.

* * *

Имение Графини Зиты.

Леонид был взбудоражен. Он сидел перед зеркалом и тяжело дышал, не сводя взгляда со своего вспотевшего лица. Эликсир сработал! Он и правда увеличил его Ядро!

Леонид прижал руку к груди. На самом пике шестой ступени — ещё маленький шаг, и он станет Гранд-мастером! И Вирус обещал после завершения задания передать второй препарат, который поможет сделать этот шаг.

Леонид встал и покачнулся. Слабость в теле, лёгкое головокружение — всё как было написано в инструкции. Но ничего — эти небольшие побочки мелочь, по сравнению с эффектом.

Леонид вышел из своей комнаты и направился в покои к Графине — пожелать ей спокойной ночи. В кармане у него лежал крошечный пузырёк с особым препаратом — медленный яд, который сильно ухудшит здоровье Графини. Спустя несколько дней она должна умереть — Леонид в это время будет дома, на поминках братьев.

На самом деле, Леонид и сам думал над тем, как бы прикончить Графиню. Особенно после того, как она написала завещание. С помощью своей матери Леонид узнал, что старуха и правда была у юриста. А недавно мать даже смогла наладить контакт с помощницей Гуго, и та подтвердила — Графиня оформила завещание на своего внука. Раз так, то зачем ему, Леониду, тут оставаться? Он должен возглавить клан Грейг, его готовили к этому с детства. Да, это имение — очень перспективный актив, и Леонид уже не злится на отца за его ссылку. Но пусть лучше кто-то другой умасливает старых извращенцев, найти администратора будет несложно.

Леонид покрепче сжал пузырёк с ядом. Он уже принял противоядие, поэтому не боялся случайно отравиться. Его поверхностная проверка показала, что в пузырьке крайне мощный яд — хватит лишь одной капли, нанесённой на голую кожу, чтобы он подействовал. Защитные артефакты Графини не смогут её защитить. Леонид даже не представлял, сколько может стоить пузырёк в его ладони — явно не меньше сотни тысяч.

Он не знал, чем насолила Вирусу Графиня. Да и неважно это, для него главное — обезопасить себя. Убрав бабку, Леонид получит её наследство, вернётся в клан Грейг и станет Гранд-мастером. Сплошные выгоды.

Сперва он немного опасался того, что Вирус может навредить ему. Но внимательно изучив всё, что было связано с Профессором, Леонид пришёл к выводу, что является слишком мелкой сошкой для такой организации. Вирус каждый раз действовал с размахом — уничтожил клан Беттихер из топ-100, опустил Минковых из топ-80, и даже остановил прорыв зомби в Екатеринбурге. Может, на этот раз целью является кто-то из Сената? Леонид понимал, что стал пешкой в руках организации. Но он совсем не против — с такой-то наградой.

Остановившись у двери, Леонид постучал.

— Кто там? — весело спросила Графиня.

Леонид вошёл в спальню. Ни единая мышца не дёрнулась на его лице, когда он увидел бабку — она сидела напротив зеркала и расчёсывала волосы, одетая в полупрозрачную ночнушку.

— Бабушка, — нежно сказал Леонид. — Я пришёл пожелать тебе спокойной ночи.

Зита иронично взглянула на него — она прекрасно понимала, что её внучок стал таким добрым лишь после того, как узнал о завещании. Но сегодня у неё было прекрасное настроение — первые проверки показали, что препарат Булгаковых не опасен для здоровья. Ещё парочку тестов, и она вернёт себе молодость.

— Разве так желают спокойной ночи любимой бабушке? — она игриво приподняла бровь. — Встань на колени и подползи ко мне, внучок.

Не скрывая веселья, Графиня наблюдала, как Леонид выполняет её приказ. В будущем она обязательно разыграет сценку, где снова поменяет завещание — всё лишь для того, чтобы понаблюдать за эмоциями внука.

— Поцелуй ножку бабушке, — Графиня захихикала. Она чувствовала невероятное удовольствие, унижая своего внучка-петушка. Она прекрасно видела его мерзкую душонку и не могла дождаться, когда он сорвётся и попробует убить её. Старшего внука Зита совершенно не боялась — она его презирала. Вот Артур, тот совершенно другой, да. Зите пришлось изрядно напрячься и хорошенько потратиться, чтобы нанять верификатора. Отчего-то она чувствовала сильнейшую опасность от этого парня.

Леонид едва сдерживал ярость, когда поднимался с колен. Он ненавидел бабку — в первый же день, когда он приехал сюда, она начала его всячески унижать. Но до такого откровенного издевательства она дошла впервые.

Несмотря на ярость, которая клокотала внутри, Леонид улыбался. И даже искренне — ведь он смог нанести яд на стопу старухе.

— Ты и правда стал послушным, — Зита потрепала внука за щёку. — Сделай мне массаж, и можешь идти.

— Да, бабушка, — Леонид вежливо поклонился.

Вышел из покоев бабки он через час — совершенно измотанный, но с громадным облегчением. Завтра он уже полетит домой — по официальной причине, чтобы помочь отцу с похоронами.

«Да, осталось совсем немного, — думал Леонид. — Ещё чуть-чуть, и всё будет кончено».

У себя в комнате он написал Вирусу, что задание выполнено. После этого уничтожил магией пустой пузырёк и лёг спать. Леонид не увидел, как вся его переписка с организацией Вирус исчезла.

А утром он проснулся от криков. Не понимая, что происходит, Леонид протёр глаза и вышел из своей комнаты. Все работники имения выходили во двор, где плакали и кричали мужья Графини.

— Она умерла! — ревел Майк Женевский. — Её убили!

Тело Графини лежало на траве — абсолютно голое и белое, как мел.

У Леонида всё внутри похолодело. Как умерла? Ведь это медленнодействующий яд!

Майк вдруг замолчал и начал принюхиваться. Его глаза, налитые кровью от горя, уставились на Леонида.

— Ты! — заорал он, ткнув в него пальцем. — Ты убил её!

Зарычав, Майк побежал. В его руке сверкнул нож.

— Что ты несёшь! — рявкнул Леонид и попытался активировать Чару. Но у него не получилось!

Майк налетел на Леонида и ударил его ножом, прямо в грудь.

* * *

Утром Мия весело рассказывала мне, что произошло:

— Представляешь, тело старухи вытащили на улицу, прямо во двор. А потом этот парень, Майк, обвинил Леонида и ударил его ножом. Сейчас Леонида госпитализировали, а всё имение наводнила полиция.

— Хорошо, — я кивнул.

План по устранению Графини был довольно прост. Первый шаг — заинтересовать Леонида, что не составило труда. Парень и сам мечтал прикончить старуху. Второй — создать подходящий яд.

Когда я прочитал досье Майка Женевски, то сразу понял, как именно следует действовать. Этот мужчина — охотник за бабками. Он очень надеялся, что Графиня оставит что-нибудь ему после смерти, и весть о том, что она решила передать всё внуку, вряд ли его обрадовала. Но главный факт, который меня зацепил — Майк обладает нечеловеческим нюхом. Для меня очевидно, что это пассивный эффект Метки Души. Майк мог различать очень тонкие запахи.

Я создал особый яд — Масло Розовой Кобры. Этот яд способен поместить человека в глубочайшую кому, из которой он вряд ли сможет выбраться. По всем признакам он будет мёртв. Но что самое страшное — человек будет слышать всё, что происходит вокруг него.

Масло Розовой Кобры имеет специфический запах, который сложно уловить без специальной магии. Тот же запах был на противоядии, который принял Леонид.

— Ты ожидал такого исхода? — спросила Мия, когда я умылся.

— Это был один из вероятных вариантов, — кивнул я. — Но я склонялся к тому, что Майк Женевский даст показания полиции, и Леонида посадят. Его подсказки хватило бы, чтобы специалисты установили факт отравления.

— Может, он любил старуху? — с сомнением предположила Мия. — Поэтому набросился с ножом на Леонида?

— Вряд ли. Скорее, думал, что после смерти Леонида имущество Графини перейдёт мужьям.

Мия мурлыкнула и махнула хвостом. Затем прищурилась и сказала:

— Булгаков следует договорённости. Нет ни одной новости про смерть Графини.

— Это хорошо.

Князю было известно, что Графиня умрёт, и он действовал по договору — Совет Десяти сразу взял инцидент с Графиней под свой контроль. Как небольшой бонус — Булгаков знал, что у неё есть Слабое Зелье Омоложения, и, наверное, уже прикарманил его. Кстати, скоро мне должно поступить выгодное предложение, связанное с наследством Графини. Надо только подождать.

Первым занятием сегодня была лекция по праву. Когда я вошёл в аудиторию и сел на своё место — мне на учебный смартфон пришло уведомление. Нужно явиться к проректору по учебной работе после занятия.

Похоже, Миэ Судзуки уже сдала свой доклад по Накопителю. Мия подтвердила мои догадки:

— Она не стала упоминать Хранителей Знаний. Присвоила разгадку рецепта себе.

Я кивнул. Ну и отлично. Теперь посмотрим, что я получу от этого. Если награда мне понравится — продолжу работать с профессором Миэ.

Глава 9

После лекции я направился в кабинет проректора Тины. Она ждала меня. Обменявшись приветствиями, проректор указала на свободный стул и пригласила:

— Присаживайся, Артур.

Я сел.

— Магистр Миэ Судзуки предоставила сегодня доклад, связанный с твоим Благословением, — Тина внимательно смотрела на меня.

— О, она смогла разгадать схему Накопителя? — приятно удивился я.

— Нет, — покачала головой Тина. — Но на его основе она смогла придумать собственный Накопитель. Он немного отличается от твоего, но по её словам, твой Накопитель невозможно повторить.

— И чем это грозит мне? — осторожно поинтересовался я.

— Ты — создатель Накопителя. Профессор Миэ Судзуки не собирается отбирать у тебя это право. В своём докладе она сказала, что ты можешь сам решить, что делать с её схемой.

Тина положила локти на стол и скрестила пальцы, внимательно глядя на меня.

— Я, от имени Академиума, хочу выкупить у тебя схему Накопителя. Но не радуйся раньше времени — опытные артефакторы смогут со временем разгадать формулу, или даже улучшить её. Поэтому мы не дадим тебе много.

— Обо мне объявят, как о создателе артефакта? — спросил я.

— Если ты хочешь — да, объявим. Но как я помню, ты не спешил показывать свои способности.

— Пока не надо, — улыбнулся я. — Я бы хотел продать схему Накопителя Армии Совета и Ведомствам Безопасности и Правопорядка. Академиум может выступить в качестве посредника.

— Это возможно, — кивнула Тина. — Но тогда цена на схему значительно упадёт.

— Ничего. Также, двадцать процентов от стоимости схемы пусть получит профессор Миэ Судзуки.

— Хорошо, — проректор улыбнулась. — Позже я приглашу тебя для заключения контракта. Можешь идти.

— У меня есть вопрос, — я неспешно поднялся.

— Задавай, — кивнула Тина.

— Нельзя ли мне получить доступ к более ценным ингредиентам? — я невинно посмотрел на Тину. — С помощью Благословения я создал два артефакта. Но я уверен, что качество исходного сырья сильно влияет на результат.

— Два? А какой второй? — Тина заинтересовалась.

— Я его назвал Чёрным Кристаллом. Но пока неизвестно, как именно он действует.

— Я подумаю над твоей просьбой.

— Спасибо, — я поклонился и вышел из кабинета.

— Булгаков наконец-то сделал заказ, — сказала Мия. — Он заказал десять Эликсиров одиннадцатой ступени!

— Ого, — удивился я вслух. Студент, стоящий рядом у информационного стенда, с интересом посмотрел на меня.

— Да, остальных Эликсиров он тоже по десять штук заказал. Собирается оплатить всё шестью транзакциями по четыреста пятьдесят тысяч. Общая сумма — два миллиона семьсот тысяч!

Я сглотнул. Ничего себе, Булгаков, разошёлся.

— В прошлом году за такую сумму был продан исторический замок! — продолжила Мия. — О, Князь просит, если это возможно, предоставить первый Эликсир одиннадцатой ступени поскорее. Он готов сегодня передать Кристаллы зомби-Магов и Камень Души.

Я кивнул. Скорее всего, на Булгакова давят из-за такого решения, и ему требуется быстро доказать свою правоту. Конечно же, надо помочь ему.

— Пусть Валентин заберёт, — тихо приказал я. Доверять доставку Камня Души и двух Кристаллов зомби-Магов одиннадцатой ступени новенькому курьеру не хотелось.

— Хорошо.

Я пошёл на следующую лекцию и добросовестно отсидел её, дожидаясь новостей.

— Леонид впал в кому, — весело сказала Мия. — Из-за порченого Эликсира его Ядро повредилось, а удар ножом сделал только хуже. Марина сегодня прилетает в столицу, к своему сыну.

Я мысленно хмыкнул. Да уж, неожиданно получилось с Леонидом. Впрочем, рано или поздно пришлось бы с ним разбираться.

— Пришло официальное письмо из Совета Десяти, — загадочно сказала Мия. — То, которое ты ждал.

Я улыбнулся. Ну, наконец-то. Я разблокировал смартфон и прочитал его. Как и ожидалось — писали насчёт наследства Графини. По моей просьбе Князь Булгаков, как один из членов Совета Десяти, сразу взял на себя инцидент со смертью Графини и не позволил информации о ней распространиться. Зная заранее о трагедии с Графиней, Князь успел подсуетиться и, очевидно, добыл всю её коллекцию компромата. Таким образом он получил мощные рычаги влияния на всех клиентов Графини, среди которых были не только влиятельные бизнесмены, но и сенаторы.

Конечно, Булгаков не мог один контролировать полицию столицы — он действовал как представитель Совета Десяти. Недавно, когда был установлен факт смерти Графини, Совет Десяти получил копию её наследственного договора и узнал, что она всё своё имущество оставила мне, простому студенту. Включая и жирный участок в столице. Разумеется, нашлись те, кто хотели выкупить этот участок. Ведь судя по результатам предварительного расследования, Графиня была убита её собственным внуком — бывшим наследником клана Грейг. А значит, существует вполне реальная причина, по которой можно официально отжать участок, оплатив лишь символическую сумму. Клан Грейг не посмеет сказать что-то против.

Тут-то и вмешался Князь Булгаков. По соглашению с Хранителями Знаний, он должен убедить Совет Десяти официально выкупить у студента Артура Грейга имение Графини за рыночную стоимость. И, судя по письму, у него всё получилось.

После лекции я встретился за обедом с Алиной. Она выглядела задумчиво и витала в облаках.

— Ей сегодня пришло предложение от Организации, — пояснила Мия. — Насчёт Браслета Дара.

После её слов задумчивость Алины стала понятна. Когда я вышел из кафешки, ко мне подошёл работник Академиума и сказал:

— Вас снаружи ждут люди.

— Какие люди? — уточнил я.

— Пройдёмте, увидите сами.

— Ладно, — пожал я плечами. Стало интересно, кто может меня позвать наружу.

За воротами меня ждал мужчина в строгом костюме. Когда я вышел, он окинул меня взглядом и строго спросил:

— Артур Грейг?

— Да, — кивнул я.

— Вас ожидают, пройдёмте со мной.

— Кто ожидает? — я даже и не подумал сдвинуться с места.

— Это касается вашей бабушки. Точнее, её наследства. С руководством Академиума всё улажено, к вам не будет претензий.

— Этот человек работает на клан Блок, который в топ-9, — сказала Мия.

— Хорошо, поехали, — кивнул я, услышав её пояснение. Похоже, Совету Десяти не терпится выкупить имение Графини.

Мужчина проводил меня к тонированной машине. Я сел на заднее сидение — рядом сидел здоровенный бугай.

Автомобиль тронулся с места и поехал. Через минут двадцать Мия неуверенно заметила:

— Мне кажется, мы едем куда-то не туда. Мы подъезжаем к отделению полиции.

Автомобиль заехал в тоннель, и я ощутил давление на голову. Не сразу, но я понял, что мы в зоне подавления Чар. В таком состоянии будет тяжело войти в Астральную Медитацию и нарисовать даже простенькую Чару.

Когда автомобиль остановился, дверь открылась. Двое мужчин в полицейской форме молча застегнули на моих запястьях наручники, я почувствовал, что давление на голову усилилось. Ничего не говоря, я последовал за ними.

Меня провели по пустому коридору и завели в небольшой кабинет, за которым сидел высокий седой мужчина с пышными усами и сигарой в зубах.

— Оставьте нас, — приказал он конвоирам.

Когда полицейские вышли, мужчина велел:

— Подпиши, и будешь свободен. Сейчас.

Я подошёл поближе и с интересом посмотрел на договор, который лежал на его столе. По нему я должен передать право на наследство Графини Зиты некоему Вульфу Блоку за скромные десять тысяч рублей.

— Не буду подписывать, — улыбнулся я.

— Уведите его! — рыкнул мужчина.

Двое полицейских молча вошли и вывели меня из кабинета. Вместе мы спустились в подвальный коридор, и остановились у металлической двери. Один из полицейских открыл ключом дверь и сказал:

— Вернёмся через час.

Я сам вошёл в камеру, и дверь за мной захлопнулась. В полутьме я увидел десятка три человек, которые сидели тут. И все, как один, смотрели на меня. Судя по их виду — они ждали моего прихода.

— Хе-хе, — вперёд вышел здоровенный бугай, голый по пояс. Его тело было покрыто татуировками и шрамами, один глаз отсутствовал. Этот человек явно принимал какие-то препараты — его мышцы были гипертрофированно увеличены.

Бугай подошёл ко мне, и я увидел, что все его зубы металлические. Его пальцы блестели медным цветом — тоже металлические? Похоже, на нём ставили какие-то эксперименты.

— Нам велели поиграть с тобой, парень, — хрипло сказал бугай, протягивая ко мне ладонь. — Будь хорошей девочкой, и через час выйдешь живым. Без зубов, но живым, хе-хе.

В камере действовало подавление, и Чары тут не применить. Но зачем мне Чары?

— Займись камерами, — бросил я Мие, активируя Третью Форму — Перчатку.

Моя левая кисть покрылась серой коркой, на трёх костяшках пальцев появились миниатюрные сферы — Астральные Навыки. По моей мысленной команде Астральные Навыки исчезли, но Перчатка осталась.

Когда пальцы бугая почти коснулись моего лба, я поднял левую руку и перехватил его ладонь.

— Будешь сопротивляться? — бугай широко улыбнулся. — Так даже веселее!

Я сжал пальцы, легко ломая его запястье. Из горла бугая вырвался нечеловеческий вой, который я прервал правым хуком в подбородок. Тело здоровяка мешком свалилось мне под ноги, я выпустил его изломанное запястье из своей хватки.

— Тебе ***…, — матами зашипел тощий мужик с заточкой в руках.

В следующую секунду сразу человек десять кинулись на меня. Я тихо засмеялся и бросился навстречу.

* * *

Третий магический отдел правопорядка.

Симон и Павел зашли в свой кабинет и сели за стол, намереваясь продолжить партию в карты. Оба полицейских совершенно не волновались о том, что поместили студента Академиума в камеру к тридцати головорезам.

— Ты ничего странного не слышишь? — спросил Симон, замерев. Его уши задвигались.

— Ты тоже это слышал? — Павел положил колоду на стол. — Это с камеры?

— Думаешь, мелкого прессуют? — с сомнением спросил Симон.

— Как бы не убили его там, — пробормотал Павел.

— Мутант проверенный тип, сделает как надо.

В это время раздался особенно громкий грохот — полицейским послышалось, что они услышали визг.

— Надо проверить, — вздохнул Симон, поднимаясь.

Павел скривился, но тоже встал. Оба вытащили табельное оружие — мощные механические револьверы. В полицейском участке действовало постоянное поле подавления Чар, и все сотрудники носили с собой обычное оружие. Но его вполне хватало, чтобы припугнуть даже Магистра.

Симон и Павел подошли к металлической двери и прислушались.

— Тихо, — пробормотал Симон, доставая ключ.

Щёлкнул замок, дверь открылась. Двое полицейских зашли в камеру и замерли, ошеломлённые от увиденного.

Все тридцать головорезов были свалены в одну кучу. А на вершине этой горки сидел темноволосый парень и задумчиво смотрел на них. В его пальцах мелькала золотистая монетка — он очень ловко перекатывал её между костяшками.

— И что мне с вами делать? — спросил парень, свободной рукой указав на них заострённой палочкой.

Симон и Павел резко вскинули револьверы, но не успели выстрелить — оружие вырвалось из рук полицейских и отлетело в сторону. А в следующие секунды в них вылетело два алых луча, которые выбили сознание из Симона и Павла. Когда их тела повалились на пол, щёлкнул один из артефактов, и в участке завыла сирена.

* * *

Я поморщился, услышав сирену. Мия сидела у меня на плече и хихикала. Я сжимал и разжимал левую ладонь — не думал, что когда-нибудь буду использовать Перчатку таким варварским методом. Многие Заклинатели из прошлого мира, узнав про это, осудили бы меня и назвали осквернителем Искусства Заклинателей. Но ничего не поделать — без Перчатки будет гораздо сложнее справиться.

— И что мне теперь с этим делать? — проворчал я, спускаясь с горки тел.

В коридоре послышался топот ног.

— К тебе бегут вооружённые полицейские, — предупредила Мия. — Их там много, человек двадцать.

Я подошёл к двери и вытащил из кармана круглый шарик. Сделал его, как только разобрался с отморозками. В последнее время я всегда ношу чемодан с ингредиентами в Метке Души.

Забросил его в коридор, раздался негромкий хлопок и крики. Шар Ослепления подействовал как надо.

Я вышел из камеры и ринулся к ослепшим бойцам. Левый кулак врезался в челюсть первого полицейского, его отбросило в стену, бессознательное тело сползло на пол. Но я в это время уже разбирался со следующими бойцами — на каждого тратил меньше секунды.

Позади раздался первый выстрел, но пуля врезалась в моё защитное Заклинание — Отражение, и отскочило в сторону. Я повернулся и быстро нарисовал Астральный Круг — Заклинание Оглушения ударилось в голову стрелявшего полицейского и вырубило его.

— Они пришли в себя, — предупредила Мия.

Я вынул второй Шар Ослепления и бросил его. А после вспышки тенью метнулся к следующему полицейскому.

Через пару минут весь коридор был усеян бессознательными телами. Никого убивать я не собирался — незачем создавать себе лишние проблемы.

— Кто тот усатый старик с сигарой? — спросил я, направляясь в кабинет того, кто отдал приказ бросить меня в камеру к преступникам.

— Гудвин Апель, Магистр Магии, капитан полиции. Работает на клан Блок, — ответила Мия.

Я кивнул. Ничего удивительного.

Кабинет Гудвина был заперт, пришлось выбивать дверь ногой. С треском створка сломалась, я зашёл в кабинет и резко ушёл в сторону — грохнул выстрел. В стене, позади меня, образовалась круглая дыра.

Бледный Гудвин навёл на меня револьвер и снова выстрелил. Оружие в его руках было особенным — оно имело собственный накопитель и могло работать даже в условии подавления Чар. Патроны тоже не были обычными — все магические.

Раздался второй выстрел — я поймал пулю на Перчатку. И быстро подошёл к усатому.

— Не смей! — закричал он.

Мой кулак врезался ему в нос — магический щит мелькнул и исчез. Нос Гудвина хрустнул и сплющился, а его самого отбросило назад, в стену.

— Он вызвал спецназ, — заметила Мия. — Участок уже оцепили.

Я поморщился. Ситуация уже начала выходить из-под контроля. Посмотрел на экран смартфона — нет сети.

— Хочешь позвонить? — поняла Мия. — Сейчас.

Сеть появилась. Я открыл контакты и набрал прямо Князю Булгакову. Мы уже один раз беседовали, когда он просил меня передать Хранителям свою просьбу.

Послышались гудки.

— Да? — сухо ответил Князь.

— Здравствуйте, — неловко поздоровался я. — Не могли бы вы помочь мне?

Он промолчал. Я решил, что надо более понятно объяснить:

— Меня вывезли из Академиума в полицейский участок, где потребовали поставить подпись на документе. Я отказался подписывать и отдавать за бесценок наследство моей усопшей бабушки некому Вульфу Блоку. Тогда меня закинули в камеру к преступникам. Я выбрался оттуда и не знаю, что делать дальше.

В это время снаружи раздался усиленный громкоговорителем голос:

— Внимание в здании! Говорит командир спецподразделения. Здание окружено и оцеплено. Всему персоналу покинуть помещение. Преступнику, находящемуся в здании — сдаться и лечь на пол лицом вниз, руки за голову. В случае неповиновения будет применена сила. Повторяю…

— Ну, вот, как-то так, — неловко посмеялся я. — Мне можно уходить отсюда? Не будет проблем? Я незаметно уйду, никто меня не заметит.

Князь продолжал молчать. Я подошёл к окну и слегка отодвинул штору. Увидел, как из здания цепочкой выходят полицейские и работники участка.

— Да, можешь уходить, — наконец, пришёл в себя Князь. — Я обо всём позабочусь.

— Спасибо!

Я отключился и посмотрел на Гудвина. Надо бы прибраться за собой — нельзя, чтобы избитые вспомнили меня. Лучше пусть думают, что это кто-то снаружи пришёл и разобрался с ними. Думаю, Заклинание Забвения сработает на бессознательном Магистре, особенно если перенести его в ту камеру, где лежат преступники — там подавление Чар особенно сильное.

Я взял Гудвина за ногу и потащил его вниз. Спустился по лестнице и остановился в коридоре — весь пол был усеян телами полицейских.

— Думаю, тут тоже надо будет прибраться, — пробормотал я и нарисовал Стилусом Астральный Круг.

По коридору пронеслась ударная волна, тела полицейских протащило по полу — словно ветерок сметает лёгкий мусор. Я вздохнул и пошёл по коридору, продолжая волочить за собой Гудвина…

* * *

Третий магический отдел правопорядка, снаружи.

Князь Булгаков был взбешён. Те, кто посмели похитить Артура Грейга — пошли против него! С самого начала он вёл дело погибшей Графини, и именно он настоял на том, чтобы имение было выкуплено по справедливой цене — сейчас, во времена всеобщей войны с зомби, не время давить на мелкие кланы и силой выкупать имущество за бесценок. Но, видимо, кое-кто в Совете Десяти начал забывать, почему клан Булгаковых находится в рейтинге на седьмом месте. И это в нынешнем рейтинге! Всем уже очевидно, что при следующей проверке Булгаковы займут как минимум пятое место.

Но Князь злился не только поэтому — он заключил соглашение с Хранителями Знаний. И чуть не провалил свою часть сделки. Звонок от Артура состоялся в тот момент, когда он находился в процессе передачи платы за Эликсир Развития Ядра одиннадцатой ступени. На этот препарат Князь возлагал огромные надежды — если он и правда работает так, как другие Эликсиры, то у клана все шансы подняться на четвёртую, а то и третью строчку рейтинга!

Узнав о ситуации Артура, Князь лично позвонил генералу Бизонову и потребовал остановить штурм третьего магического отдела правопорядка. Булгаков лично приехал сюда и хотел своими глазами увидеть, что произошло внутри.

— Князь! — командир спецподразделения Илья Вергунов поклонился в пояс. — Мы ждали вас!

— Входим, — сухо приказал Князь, без опасений шагая ко входу.

Отряд вооружённых бойцов прикрывал его.

Князь скривился — ему было неуютно под подавлением Чар. Но ничего не поделать, оно тут постоянное.

Через несколько минут отряд спустился к тюремным камерам. Пока всё было чисто.

— Преступник содержался в камере общего содержания номер четыре, — сосредоточенно сказал Илья, следуя рядом с Князем.

Отряд подошёл к приоткрытым металлическим дверям. Князь нахмурился и первым вошёл в помещение, где и замер, как вкопанный. Илья пошёл следом и крякнул от удивления.

Перед ними открылась поразительная картина трёххметровой горки, которая полностью состояла из голых людей! И не только голых, но и абсолютно лысых! И очень чистых — кожа блестела от чистоты!

Раздался стон. Лысая голова со сплющенным носом, торчащая из-под гладкого пуза, открыла затуманенные глаза.

— Назовитесь! — приказал Илья, не спеша приближаться к горке.

— Я Гудвин, — прохрипела голова.

— Кто на вас напал? — голос Ильи был крайне напряжён. Он даже не представлял, кто мог сотворить такое.

— Я… — Гудвин захлопал глазами. — Я не помню.

Глава 10

Телепортировавшись в свою комнату, я устало сел в кресло и потёр виски.

— Что там в новостях говорят? — спросил я.

— Преступник пытался сбежать из тюрьмы и напал на полицейских, но прибыл спецназ и нейтрализовал его, — ответила довольная Мия. Эпопея в тюрьме очень понравилась ей. — Твоё имя нигде не упоминается.

— Это хорошо… Валентин готов?

— Да, он ждёт.

— Пусть тогда рисует круг, заберу у него Кристаллы и Камень. И Люба пусть готовится, отправлю ей Камень Души.

Жаль, что не успел заранее отправить — придётся теперь ждать, когда она сделает Камень Сути Алхимии.

Вскоре Валентин передал мне футляр с двумя Кристаллами зомби-Магов одиннадцатой ступени и Камнем Души. Последний я отправил Любе вместе с Зельем Духовного Восстановления. Проверил время — пять вечера. Успеваю на вечернюю лекцию.

— Валентин хочет купить энергию для роста Ядра до пикаступени, — сказала Мия. — Он накопил уже немало котиков.

— Пусть ждёт, в ближайшие пару дней сделаю, — кивнул я, переодеваясь.

Когда я уже спускался вниз, Мия поведала ещё одну новость:

— Сара через несколько часов будет брать интервью у деда Лимона. Она сегодня утром отправила ему видеосообщение с приглашением, и он сразу принял его и вылетел в Архангельск.

Я кивнул. Всё как в прошлой жизни. Сокровенная Сара в каждом своём интервью уничтожала своего собеседника — вытаскивала на чистую воду все его грязные тайны. Это происходило раз за разом, но люди не могли отказать ей — как только они видели её лицо, сразу соглашались на всё что угодно. Ведь в их подсознании укоренился образ Сары как спасительницы от самых страшных кошмаров.

Во время лекции на учебный смартфон пришло сообщение — снова просили прийти к проректору по учебной части. Когда занятие закончилось, я зашёл к Тине.

— Успели соскучиться по мне? — невинно поинтересовался я.

Тина улыбнулась.

— С тобой желает побеседовать представитель Совета Десяти. Тебе ведь пришло письмо?

— Да.

— Пройди в кабинет номер триста два, он дальше по коридору. Там тебя уже ждут.

— И всё?

— А что ещё? — Тина приподняла бровь.

— Думал, вы меня на ужин позовёте, — расстроился я.

Тина хмыкнула и вернулась к работе. А я пошёл в кабинет номер триста два.

— Теперь будем знать, как Совет Десяти связывается со студентами, — заметила Мия. — Оказывается, не надо никуда ехать с подозрительными людьми.

— Ага.

В кабинете был только один человек — строгая на вид девушка лет тридцати сидела на месте преподавателя и смотрела в экран ноутбука. Она была одета в официальный костюм.

— Благородный Артур Грейг? — девушка перевела взгляд на меня.

— Да.

— Приветствую вас, — она поднялась и поклонилась. — Меня зовут Мария, я Магиня из клана Булгаковых. Пришла к вам как представитель Совета Десяти.

— Приятно познакомиться, Мария, — я коротко поклонился.

— Меня прислали к вам, чтобы урегулировать детали полученного вами наследства. Вы ведь уже в курсе?

— Да, — кивнул я.

— Что ж, это хорошо. Прочтите договор. Если у вас нет возражений, мы начнём передачу прав, — она положила на стол папку с документами.

Я взял её, сел за одну из парт и принялся внимательно читать. Помимо имения, у Графини имелись автомобили, редкие картины, драгоценности и многое другое. Также у неё был счёт в банке, на котором хранится более семидесяти тысяч рублей. Всё это она оставила мне, какая хорошая бабушка.

— Кстати, Барон завтра утром будет в столице, — встрепенулась Мия. — Наверняка будет выяснять, что там случилось с наследством.

Я продолжил читать. Совет Десяти от имени государства предлагал за имение и всё имущество в нём миллион сто тридцать тысяч рублей. Конечно, цена явно занижена, тысяч на шестьсот. Но ничего страшного, уже хорошо, что Булгаков смог добиться таких хороших условий. Совет предложил переоформить счёт Зиты в банке на моё имя и отправить на него оплату.

— Скажите, а что вы ответите Барону Грейгу, когда он обратится к вам и потребует объяснений? — спросил я, закончив читать.

— Объясним, что произошло, — она приподняла брови. — Всё в рамках закона.

Я задумчиво кивнул. Похоже, скрыть от Барона правду насчёт наследства не получится. Пока что он ничего не знает, но как только мы заключим договор, Совет Десяти перестанет что-либо скрывать. Попробовать заключить сделку? В теории, возможно.

— Можно ли как-то скрыть от моего отца тот факт, что наследство перешло ко мне? — прямо спросил я.

— Нет, никак нельзя, — покачала головой Мария.

— Даже если я предложу половину стоимости имения? — ради интереса уточнил я.

Мария на миг замерла. Затем неуверенно нахмурилась.

— Если вы и правда готовы пойти на такое, то я могу передать ваше предложение начальству.

— Нет, не стоит. Меня всё устраивает.

— Ну и правильно, — согласилась Мия.

— Хорошо. Тогда давайте перейдём к передаче прав, — Мария достала из внутреннего кармана деревянную коробочку и открыла её. Внутри лежала молочно-белая печать с округлым навершием.

Этот простенький артефакт был мне знаком — такими магическими печатями Маги закрепляют важные сделки. Графиня использовала подобную, когда подписывала наследственный договор.

— Капните на основание печати кровью и приложите большой палец, — велела Мария.

Я сделал, как она сказала, на подошве печати появился глубокий рисунок узоров моего большого пальца.

— Теперь это ваша магическая печать, — пояснила Мария, положив её передо мной. — Храните её, не теряйте.

— Я слышал, что только совершеннолетние Маги имеют право ею владеть, — я взял печать.

— Бывают исключения. Например — когда сумма сделки превышает определённый предел, как в вашем случае. Теперь влейте в печать ману и поставьте оттиск на документе. После подпишите. Этого пока хватит. Позже к вам придут сотрудники банка с другими документами.

Я подал в печать ману и приложил её к документу. Появился оттиск — ярко-голубой узор моего большого пальца. Посияв некоторое время, он потух, приняв тускло-синий цвет. Я взял ручку, Мария зачем-то повторила:

— Теперь подписи.

Я подписался в нужных местах. Мария собрала документы, поклонилась мне и первой вышла из кабинета.

— Вот и всё, теперь ты богач, — усмехнулась Мия. — Но неужели не было способа оставить имение себе?

— Был, — я тоже вышел из кабинета.

— Почему тогда ты не сделал этого? — удивилась Мия.

— Позже узнаешь, — я скупо улыбнулся.

В общежитии я узнал, что Люба закончила с Камнем Сути Алхимии.

— Пусть готовится к передаче.

Спустя несколько минут я получил Камень. Теперь самое сложное — нужно создать Эликсир Развития Ядра одиннадцатой ступени. При этом я могу использовать лишь Алхимическую Печь Мастера — довольно простой инструмент, не приспособленный для создания столь сложных препаратов. Но с Камнем Сути Алхимии у меня есть все шансы на успех.

Я создал Алхимическую Печь Мастера, которая зависла в середине комнаты. Затем сломал Камень Сути Алхимии и зажёг Огонь Маны. Не медля, я положил в печь Кристалл зомби-Мага одиннадцатой ступени и сосредоточился на алхимическом процессе.

Пока создавал Эликсир, начал лучше понимать, почему Метку Сути Алхимии в прошлой жизни включили в десятку самых мощных Меток. У меня у самого Ядро всего на восьмой ступени, но я создаю препарат, в котором используются ингредиенты одиннадцатой ступени. И что самое главное — успешно создаю! И при этом использую всего лишь Печь Мастера, которая хороша для создания алхимии лишь шестой ступени.

Первый Эликсир был готов, а действие Камня Метки ещё не прошло. Я не стал медлить и положил в печь второй Кристалл зомби-Мага — должен успеть.

Действие Камня Метки закончилось, когда я был на завершающей стадии. Но опыта и способностей мне хватило, чтобы довести второй Эликсир до успеха.

— Всё, — выдохнул я, собирая шарик ярко-зелёной жидкости в бутылёк. Руки слегка подрагивали. Даже не верится, что всё завершилось удачно.

Я устало рухнул в кресло и минут пять отходил.

— Валентин сможет передать Эликсир князю? — спросил я.

— Да, Ники его предупредила, — кивнула Мия.

— Отлично. Ники молодец.

С помощью Астральных Врат я передал Валентину Эликсир Развития Ядра и решил, что на сегодня хватит дел. До завтра всё равно ничего срочного нет, поэтому я написал Кате и договорился провести с ней ночь.

* * *

Архангельск, отель «Прайд».

Сара сидела в кресле, одетая во всё чёрное, и ждала своего гостя. В комнате царил таинственный полумрак, в воздухе витал амбровый аромат.

Она размышляла о своём задании — если во время интервью у неё получится накопать что-то интересное для Организации, её награда будет увеличена. Сара очень надеялась, что всё пройдёт хорошо, и она сможет приобрести Зелье Омоложения.

Раздался щелчок на входе — значит, гость прибыл.

Дверь в комнату, где сидела Сара, открылась. Внутрь вошла Светлана Бетихер, помощница Сары, и поклонилась.

— Госпожа, Барон Лев Верида-Даревский прибыл для интервью.

— Пусть входит, — бархатным голосом отозвалась Сара, наслаждаясь атмосферой.

В комнату вошёл высокий лысый старик, который не утратил своей физической мощи. Он хмурился и постоянно осматривался, явно нервничая.

Старик остановился перед Сарой. Она взглянула на него из-под пушистых век и томно улыбнулась.

— Присаживайтесь, Барон, — тихо сказала Сара. Но она никак не могла ожидать того, что произойдёт дальше. Старик вдруг рухнул на колени и громко зарыдал. Он протянул руки и сжал стопы опешившей Сары.

От неожиданности она выдернула ноги и вскочила с кресла. Сара не находила слов. Старик, который по физическим данным не уступал молодым атлетам, рыдал как дитя, подползая к ногам Сары. И его совершенно не смущало, что рядом стоит профессиональная камера и снимает его.

В это мгновение Сара вдруг отчётливо поняла, насколько могущественна её Метка Души. И от этого осознания ей самой стало страшно.

* * *

Столица, квартал клана Булгаковых, Дом Совета, Скрытый Зал.

В подземном каменном помещении, которое считалось самым защищённым во всём квартале, собралась бо́льшая часть верхушки клана Булгаковых — один ГрандМаг и семеро Архимагов, включая Князя Романа Булгакова. ГрандМагом был Старый Князь, Михаил Булгаков. Все присутствующие Архимаги, не считая Князя, являлись Старейшинами клана — среди них были мать Романа и двое его дядей.

Но собрались все эти виднейшие личности страны ради кое-чего другого. Все они, сидя за круглым столом, ожидали, когда единственный Магистр в комнате — старший брат Романа, Фрол, закончит с подготовкой. Он находился за ширмой, скрытый от всех глаз.

— Я готов, — Фрол Булгаков медленно открыл глаза. Он сидел на специальном коврике, сделанном из ветвей магического дерева — Спокойной Ивы, которая обладала успокаивающим и стабилизирующим эффектом.

Старейшины и Князь сосредоточились на ширме. Только Старый Князь сидел с закрытыми глазами — казалось, он давно спит.

Фрол поднял с пола бутылочку с зелёной жидкостью и откупорил крышку. Он поднёс горлышко к губам и на несколько секунд застыл. А затем залпом выпил Эликсир Развития Ядра.

Среди Булгаковых росло напряжение. Больше всех нервничал Роман, хоть с виду он и казался абсолютно спокойным. Далеко не все положительно восприняли его последние решения. Роман использовал авторитет клана, чтобы не позволить Совету отобрать имение Графини у наследника. Роман был уверен, что через Артура действуют Хранители — скорее всего, бо́льшая часть платы за имение уйдёт именно им. Впрочем, он уже приказал поглядывать за его счётом. Также Старейшины остро отреагировали на его приказ о трате миллионов рублей на Эликсиры. Авторитет Романа пока позволял ему сдерживать недовольных, но если окажется, что Эликсир бесполезен — в клане грянет буря.

Прошло около получаса, некоторые Маги начали показательно хмуриться и бросать на Романа выразительные взгляды. Особенно был недоволен Архимаг Иван — он руководил исследовательской лабораторией, которая занималась разработкой магических препаратов. Глава клана сократил финансирование лаборатории, решив закупить Эликсиры.

Вдруг по комнате прошлась волна энергии. Все Архимаги замерли, осознав произошедшее.

— Что ж, Роман, — скрипучим голосом сказал Старый Князь, открывая глаза. — Поздравляю.

Ширма отодвинулась, из-за неё вышел Фрол, который не мог скрыть свою радость.

— Получилось! — он оглядел горящим взглядом собравшихся Магов. — Одиннадцатая ступень! Я Архимаг!

На глазах у Фрола выступили слёзы, Старейшины начали удивлённо переглядываться. Роман ощутил громадное облегчение — он не прогадал, сделав ставку на Хранителей Знаний. Теперь его авторитет будет нерушим — ведь именно Роман решает, кому именно достанутся Эликсиры.

— Спасибо, брат! — Фрол подошёл к Князю и крепко его обнял.

— Рассвет нашего клана неизбежен, — произнёс дядя Романа, чернобородый Глеб.

— Всё так, — величаво кивнул Старый Князь. — Рассвет неизбежен.

* * *

Я проснулся пораньше — сегодня у меня в планах посещение банка. Я не хотел ждать, когда сотрудники банка сами придут ко мне.

— Сара взяла интервью у Барона, — рассказывала Мия, пока я умывался. — Оказывается, он напрямую связан с распространением мана-пыли. Барон выдал всех, даже тех, кто напрямую стоит за созданием наркотиков. Знаешь, кто это?

— Кто? — спросил я, вытираясь.

— Тот же клан Блок! — довольно заявила Мия. — Оказывается, Блоки — крупнейшие производители мана-пыли. Барон про это узнал случайно, сам он работал с более мелким кланом — Краак, который на сто первом месте.

— Это большие новости, — задумчиво сказал я.

— Конечно! Сара была в шоке, когда всё это узнала. Теперь она боится, что клан Блок или Краак узнает о том, что Барон Лев всё выдал.

— Что сейчас с Бароном? — спросил я, одеваясь для выхода.

— Он спит. И будет спать ещё долго — Сара использовала на нём Порошок Ложной Смерти.

— Хорошо, она молодец, — я проверил время — семь утра. — Пусть Сара будет готова встретить гостя. Скажи, что это человек, состоящий в Организации, но не Хранитель.

— Ты сам сходишь к ней? — поняла Мия.

— Да, нужно немного поработать с памятью Барона, чтобы он не вспомнил интервью. А Сара пускай вырежет всё, что связано с наркотиками. Там же есть другие грешки?

— Конечно. Насилие, заказные убийства, шантаж. Барон плохой человек.

— Хороший бы не стал связываться с наркотиками и продавать свою внучку старикам. Думаю, этого интервью хватит, чтобы Барона посадили. И Лимон с сестрой смогут выдохнуть.

Я активировал Астральные Врата и телепортировался к Якорю, который находится в Архангельске. Нужно как можно скорее закончить с делом Сары и посетить банк. Главная причина, почему я хочу явиться туда лично — мне нужно оформить завещательное распоряжение. В случае моей смерти все деньги достанутся маме. И Барон обязательно об этом узнает — как только получит все документы, связанные с наследством Графини. Этого хватит, чтобы остановить семейку Грейг от необдуманных решений.

— Леонида перевели в отделение реанимации и интенсивной терапии, — сказала Мия, когда я выбрался из подвала дома и ждал такси. — Марина сильно разругалась с Бароном, она винит его в состоянии сына.

— Ох, что с ней будет, когда она узнает про наследство, — хмыкнул я.

Через двадцать минут я уже входил в лифт отеля «Прайд». Маской Многоликого я изменил одежду и внешность — теперь выглядел как суровый мужчина с седыми висками, одетый в строгий костюм клерка.

После короткого стука мне открыла сама Сара. Выглядела она взволнованной, даже испуганной.

— Не волнуйтесь, — я не дал ей сказать и слова, уверенно шагнув в номер. — Барон забудет интервью. Вы получили распоряжение, следуйте ему. Остальное оставьте мне.

— Да, — Сара кивнула, заметно успокаиваясь. Хорошо, когда может прийти взрослый дядька и решить все проблемы.

Барон находился в закрытой комнате. Я попробовал открыть дверь, но не вышло.

— Ой, сейчас, — Сара подбежала и вставила в замок ключ. Посмотрела на меня и смущённо добавила: — Забыла.

— Ничего страшного, — сухо сказал я.

Вошёл в комнату и плотно прикрыл дверь, чтобы кое-кто любопытный не подглядывал. После этого создал Стилус и подошёл к Барону, который лежал на кровати, раскинув руки в стороны.

Нарисовал три Астральных Круга, которые слились в один и взорвались лазурной вспышкой. Заклинание Забвения не позволит Барону вспомнить лишнее.

Я вышел из комнаты и посмотрел на взволнованную Сару.

— Закончил. Возвращайтесь в гостиницу, Барон сам покинет отель, когда очнётся.

— Хорошо, — послушно кивнула Сара.

Я вышел из номера, огляделся. Вроде никого. Использовал Астральные Врата и телепортировался в свою комнату. Я был одет в форму Академиума, поэтому сразу направился в деканат, где выписал себе пропуск — каждый студент может сделать себе пропуск на один день в месяц.

Я покинул Академиум и на такси поехал в банк. В машине Мия сказала:

— Барон в столице. Сейчас едет в имение Графини.

— Что там с её телом?

— Оно в морге.

Я хмыкнул, представив, каково сейчас Графине. У Масла Розовой Кобры есть одна особенность — пока не будет повреждён мозг, человек будет слышать всё, что происходит. Но Графиня заслужила своего наказания — за десятки лет своей деятельности она искалечила судьбы тысяч людей, среди которых немало несовершеннолетних мальчиков и девочек.

— Марина сейчас с Леонидом, — сказала Мия. — Его состояние никак не улучшается.

Я равнодушно кивнул, смотря в окно.

Наконец, автомобиль остановился на парковке банка. Я вышел и бодрой походкой направился внутрь.

— Я тут подумала. Если бы Марина и Захар знали, что ты сейчас собираешься делать — как скоро они бы оказались тут, чтобы тебе помешать? — Мия хихикнула.

Я тоже улыбнулся, представив, как будут расстроены эти двое, когда узнают о том, что всё состояние Графини досталось мне. Не её родному сыну Захару, не старшему внуку Леониду, который прислуживал как слуга, даже не всему клану. А мне — внуку, которого она и видела-то несколько раз за всю жизнь. Да, было бы любопытно посмотреть на их лица, хе-хе.

Глава 11

Оформление завещательного распоряжения прошло без проблем. В банке меня приняли очень радушно — меньше чем за час со всеми формальностями было покончено. Мне осталось лишь дождаться, когда на счёт перечислят деньги.

— Приятно с вами работать, Благородный Артур, — менеджер, широко улыбаясь, пожал мне руку. — Как вы и просили, ваше личное посещение нашего банка останется в тайне.

— Благодарю вас, — улыбнулся я. — А теперь прошу меня простить, такси уже ждёт.

— Конечно, конечно.

После возвращения в Академиум я сразу пошёл на лекцию. Опоздал немного, но ничего страшного. Ближе к концу занятия мне написала Алина — пригласила вместе сходить в деканат и сделать справку по освобождению от занятий — завтра уже поминки, и сегодня вечером мы с ней должны лететь домой.

— Барон Грейг едет в Академиум, — хихикнула Мия. — Наверное, он уже узнал, что ты получил наследство.

Я кивнул и улыбнулся. Интересно, как будет Барон вести себя со мной? Через несколько минут лекция кончилась — я встретился с Алиной.

— Отец написал, что едет в Академиум, — сказал я ей после обмена приветствиями.

— Да? — удивилась Алина. — А мне он не писал.

— Давай вместе его встретим? — предложил я.

— Зачем? Он же мне не писал, — Алине явно не хотелось видеться с Бароном.

— Мы всё равно в одном самолёте летим, — напомнил я.

— Ну вот тогда и увидимся, — буркнула Алина. Затем с неохотой пояснила: — Если честно, я боюсь дядю, и не хотела бы лишний раз с ним встречаться. Особенно после того инцидента, когда я в Колыбель выложила видео с твоим исцелением.

— Не бойся, я же рядом буду, — я подмигнул ей. — Но если тебе не хочется, то оставайся.

— Схожу с тобой, — проворчала Алина. — Раз уж ты так просишь.

Я хмыкнул.

— Кстати, Каспер должен сегодня доставить ей Браслет Дара, — вспомнила Мия.

Сделав справку, мы с Алиной покинули Академиум. На парковке уже стояли два чёрных автомобиля — лимузин для Барона и седан для его помощников. Захар стоял и хмуро смотрел в смартфон. Он даже не заметил, как мы с Алиной подошли.

— Отец мой! — окликнул я его.

Барон вздрогнул и чуть не уронил телефон.

— Сын! — он поспешно убрал смартфон в карман и бросился ко мне.

Мы крепко обнялись. Захар так сильно сжимал меня, словно я был гигантским кожаным кошельком, набитым деньгами.

Алина стояла рядом и широкими глазами смотрела на семейную идиллию.

— Сынок, я так соскучился! — Барон перестал обнимать меня, но продолжал держать за плечи. У него на глазах навернулись слёзы.

— Я тоже, отец, — я нежно похлопал его по руке. — Ничего, что я взял с собой Алину?

— Нет, конечно! Алина, девочка моя, иди сюда.

Барон сграбастал пискнувшую девушку и обнял её.

— Мне так жаль, что погиб твой брат! — с сожалением сказал он. — Борис был героем!

— Да, — Алина грустно опустила голову, правдиво показывая печаль.

— Поехали, поедим. Вы уже кушали?

— Я завтракала, — улыбнулась Алина.

Барон даже не взглянул на неё, ему было вообще плевать на Алину. Он смотрел только на меня.

— Я пока не ел, — скромно улыбнулся я.

— Ну ты чего, сынок, — забеспокоился Барон. — Тебе надо хорошо кушать! Поехали в ресторан, раз все голодные.

Я незаметно подмигнул Алине, которая явно была смущена всем этим представлением.

Когда мы сели в лимузин, Барон спросил:

— Как у тебя дела?

— Всё отлично, отец. У вас как?

— Пойдёт… Тебя не обижают в Академиуме?

— Нет, конечно, — я кинул быстрый взгляд на Алину.

Она знает о дуэли с Филиппом, и мы с ней уже говорили на эту тему — Алина не станет никому рассказывать про мой элемент пространства.

— Тебе хватает карманных денег?

— Конечно хватает, отец. А у тебя как с деньгами?

Барон странно посмотрел на меня и продолжил:

— У меня всё хорошо. Как уроки, тебе нравится учиться?

— Да, очень нравится.

Ещё минут десять Барон задавал бессмысленные вопросы, пока, наконец, не перешёл к главному:

— Ты ведь уже знаешь, что твоя бабушка Зита погибла? — грустно спросил Захар.

— Да, знаю, — печально кивнул я.

— Бабушка погибла? — удивилась Алина. Это были её первые слова за всю дорогу.

— Мне тут доложили… — Барон замешкался. — Графиня Зита оставила всё своё имущество на тебя. Ты ведь знаешь об этом?

У Алины округлились глаза и приоткрылся рот.

— Да, — с готовностью кивнул я. — Вчера в Академиум пришли люди из Совета Десяти. Они сказали, что Леонид убил бабушку. И сказали, что я должен подписать договор о продаже имения. Я подписал его.

Барон прикрыл глаза и тяжело задышал, услышав, что я продал имение. Алина зажала руками рот и вытаращила на меня, услышав, что Леонид убил Графиню.

— Вот, смотрите, — я показал банковскую карточку. — Сюда должны прийти деньги за имение. Не знаю, когда именно, но думаю, в течение месяца точно придут.

На самом деле, в течение трёх дней. Но Барону не стоит об этом знать.

— За сколько ты продал имение? — хрипло спросил Барон, явно с великим трудом сдерживающий свою ярость.

— За миллион сто тридцать тысяч, — охотно ответил я.

Алина ахнула, Барон вздрогнул. В это время его смартфон зазвонил, а автомобиль начал замедляться и заворачивать на территорию ресторана.

— Да! — рявкнул Барон в трубку. Около минуты он слушал звонящего. И чем дольше тот говорил, тем сильнее бледнел Барон.

— Его помощники уже связались с банком и узнали все детали, — охотно пояснила Мия, когда я бросил на неё взгляд.

— Ты оформил завещательное распоряжение? — спросил у меня Захар, завершив звонок.

— Ага, — беззаботно кивнул я. — Сотрудники банка предложили.

— И ты указал в завещании только свою мать? — вкрадчивым, крайне опасным, голосом уточнил Барон.

— Да, — кивнул я. — Ты не обижаешься? Просто с мамой мы очень близки.

Я невинно посмотрел на Барона.

— Н-нет, конечно не обижаюсь, — лицо Захара перекосилось из-за неудачной попытки улыбнуться.

— Мы приехали, — констатировал я, открывая дверь. — Идём кушать!

Пребывая в бодром расположении духа, я повёл нашу небольшую группу в заведение.

— Марина узнала про завещание, — хихикнула Мия. — Интересно, что она теперь сделает?

Столик уже был зарезервирован, нас провели к нему и подали меню.

Барон сидел мрачный, как на похоронах. Хоть он и пытался вести себя добродушно и заботливо, как прежде, но получалось у него это гораздо хуже.

Когда мы сделали заказ, Алина ненадолго вышла.

— Пошла забирать Браслет, — пояснила Мия.

— Сынок, — начал Барон. — Сейчас наш клан находится в очень тяжёлом положении. И нам нужны деньги, которые оставила бабушка. Я не знаю, почему она оставила всё тебе, ведь ты почти не знал её. Согласись, это очень странно.

— Я уважаю последнюю волю бабушки, — важно сказал я. — И тебе, отец мой, тоже следует её уважать.

У Барона покраснело лицо, в глазах полопались капилляры. Казалось, что он в любой момент может рухнуть в обморок.

Мия сидела на столе и хихикала, скрыв лапкой мордочку.

— Но конечно же, я помогу клану, — после паузы добавил я. — Кстати, отец. А как же похороны бабушки? Когда они будут?

Барону понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться.

— Тело бабушки сегодня отправят в Серый, — сдавленно сказал он. — Мы похороним её с Борей, Иваном и Павлом.

— Хорошо, — я печально кивнул.

Алина вернулась, выглядела она взволнованной и всё время трогала рукав. Интересно, что у неё за Метка Души?

Официанты принесли первые блюда, мы принялись за еду.

— Артур, — Барон отломил кусок тёплого хлеба. — Я очень уважаю волю своей матушки. Но в последние годы у неё была деменция, она страдала от психических болезней. Её решение оставить всё тебе — это ошибка. На самом деле, мы с ней обсуждали этот вопрос. Она должна была оставить наследство всем её потомкам, а не тебе одному. Поэтому пойми — в семье очень неоднозначно воспримут весть о её завещании.

— Но ведь я в этом не виноват, отец, — заметил я. — Бабушка оставила всё мне. А убил её брат Леонид. Может, она знала о том, что брат хочет её убить, поэтому переписала всё на меня? В любом случае, отец, ты можешь не беспокоиться. Я помогу клану, мы ведь семья, — я покровительственно похлопал Барона по плечу.

Лицо Захара начало заливаться краской, он тяжело задышал. Его кулаки сжались, кусок хлеба в его ладони превратился в бесформенный комок.

— Леонид скончался, — удивилась Мия. — Получается, что клан Грейг будет и его хоронить завтра?

Я никак не отреагировал на слова Мии.

Барону позвонили. Он ответил и побледнел.

— Лёня умер, — хрипло сказал он.

— Что⁈ — вскрикнула Алина. — Как⁈

— Муж мамы ударил его ножом, — отстранённо ответил Захар.

Алина непонимающе посмотрела на меня. Всем своим видом она спрашивала: «Что за дурдом тут происходит⁈»

— Ох, — я с сожалением покачал головой.

Подали вторые блюда. Мы вернулись к еде, каждый думая о своём.

— Марина подала на развод с Бароном, — сообщила Мия. — Она обратилась в суд. И судя по всему, она собирается обобрать клан Грейг до нитки.

Я не удивился. Марина — явная психопатка, не умеющая чувствовать. Её сын погиб, а старшую дочь собираются выдать замуж. По логике Марины, ей больше нет смысла оставаться в клане Грейг. Скорее всего, она собирается вернуться в родной клан Снавидовых.

Все жёны Барона Захара, кроме третьей жены Алисы, имели за спиной мощную поддержку. У мамы — клан Волковых, который по силе был сопоставим с Грейгами. У Веры — семья Дюпон, которая по богатству легко соперничала с кланами из топ-500. А у первой жены Марины — клан Снавидовых, находящийся в топ-321, известный своими высокопоставленными Магами в Ведомстве Безопасности. Патронаж Снавидовых не раз и не два помогал Марине и Барону проворачивать жестокие акты расправы, вроде массовых расстрелов или сожжений зданий с людьми.

— Зачем Леонид убил бабушку? — тихо спросила Алина. — Неужели так не хотел быть рядом с ней? Почему тогда просто не уехал?

— Не знаю, — подавленно покачал головой Захар. — Он мог попросить меня вернуть его. Я бы не отказал.

Было видно, что Барон крайне встревожен новостями о смерти наследника. Разумеется, меня он никогда не считал своим настоящим наследником — только Леонида. Именно его он обучал с детства и ему собирался оставить клан. А к бабке отправил, потому что чувствовал её скорую смерть и хотел, чтобы Леонид немного покрутился среди клиентов Графини, обрёл новые связи, проконтролировал, чтобы старуха на старости лет не сделала какую-то глупость со своим состоянием. И если бы не моё вмешательство — всё бы прошло по плану Барона. Эх, чувствую себя злодеем в такие моменты.

Когда мы закончили с едой, Захару вновь позвонили. На этот раз он ещё сильнее побледнел — ему доложили, что Марина подала на него в суд и начала бракоразводный процесс.

Ничего не сказав, он быстро ушёл из ресторана, оставив нас с Алиной одних.

— Э-э-э… — Алина непонимающе смотрела в окно, как лимузин выезжает с парковки.

— Похоже, отец получил дурные вести, — вздохнул я.

— Кхм, — милая официантка, стоящая у столика, неловко кашлянула и спросила: — Вы ведь сможете оплатить счёт?

— Сможем, — с улыбкой кивнул я. — Не беспокойтесь.

Официантка улыбнулась и отошла.

— Ты теперь богатенький, да? — Алина странно на меня смотрела. — Почему Графиня записала всё на тебя? Что ты сделал?

— Просто я красивый, — поправил чёлку.

Алина некоторое время молчала. А затем заметила:

— С болезнью бабушки не удивлюсь, если она и правда выбирала наследника по внешности.

Я хмыкнул и взял смартфон, зашёл в программу «Браслеты». Было закрашено уже семнадцать иконок из тридцати шести — Лилит хорошо постаралась. Я нажал на последнюю иконку, и появилась табличка:

Владелец: Мастер Алина Грейг.

Метка Души: Ослепление.

Местонахождение: Город Софон.

Должность: студент Академиума.

О как, Ослепление. Знаю эту Метку, очень помогает при битвах. Её можно накладывать напрямую на противника, и тот ослепнет на время. Неожиданно и коварно.

— Ты же специализируешься на магических револьверах? — спросил я Алину.

— Да, а что?

— Просто уточнил.

В дуэлях теперь Алина сможет справиться с любым противником. Просто активирует Метку — наблюдатели этого не заметят, а враг на время ослепнет.

— Что дальше будем делать? — неловко спросила Алина. — Ехать в аэропорт пока рано.

— Давай разделимся? — предложил я. — У меня свои дела в городе, очень важные.

Алина хмыкнула и согласилась:

— Хорошо, тогда разделимся.

Я оплатил счёт и мы вышли из ресторана.

— Тебя куда подбросить? — спросил я, заказывая такси.

Алина назвала адрес крупного торгового центра. Я подвёз её и поехал к Лилит — она уже предупреждена о моём скором приезде.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась девушка, открыв мне дверь.

— Привет, — я с улыбкой вошёл в квартиру.

— Как вы и просили, я перенесла в комнату штатив, — Лилит с любопытством смотрела на меня.

— Хочешь понаблюдать за тем, как Профессор вершит судьбы? — усмехнулся я.

— Да, — кивнула Лилит. — Если можно.

— Тогда смотри, мне не жалко.

— Мне тоже не жалко, — Мия стала видимой и подмигнула Лилит.

Мы втроём вошли в спальню. Я установил смартфон в штатив и сел на стул. Лилит разместилась на краю кровати, а Мия — у неё на коленях. Лилит с огромным интересом смотрела на меня. Наверное, гадает, что именно я собираюсь сказать в новом ролике.

— Приветствую вас, мои посредственные зрители, — я усмехнулся. — Ждёте очередного разоблачения? И правильно делаете! Сегодня я хочу показать вам истинных героев нашей страны!

Я не сдержался и рассмеялся.

— Уберите детей от экранов, в сегодняшнем ролике я покажу несколько жестоких и мерзких картин. Готовы? Тогда начнём. Итак, в столице существует некое тайное имение, которое принадлежит некой Графине. И это — очень необычное имение, оно крайне гостеприимное! Каждые две недели добрая Графиня устраивает праздник! Желаете посмотреть на него? Вот несколько самых безобидных видеороликов.

Я щёлкнул пальцами.

— Во время редактуры я выведу видеозаписи, которые сделал Валентин, — пояснила Мия для Лилит. — Там девушки с зашитыми ртами и всякий разврат.

— С зашитыми ртами? — Лилит побледнела.

— Да, позже покажу.

Я дождался, когда они закончат разговор, и продолжил говорить в камеру:

— Если хотите посмотреть на более жестокие развлечения — ссылку я оставлю под видео. Но предупреждаю сразу — на свой страх и риск.

Сделал паузу.

— Теперь давайте поговорим о личностях наших героев. Итак, первое место занимает сенатор Марк Литке из клана топ-35.

Я снова щёлкнул пальцами.

— Покажу несколько видеозаписей, но с размытием, чтобы было видно лицо сенатора, но не то, что он делает, — снова прокомментировала Мия. — Ещё я сделаю сайт, где выложу картинки с замазанными лицами жертв.

Бледная Лилит кивнула.

— Ну как вам? — я усмехнулся. — Номер два — сенатор Лев Унковский из топ-45.

В этот раз ролик Профессора выйдет весьма продолжительным. Я решил назвать поимённо всех личностей из кланов топ-100, на кого Графиня смогла достать компромат. Таких оказалось шестьдесят девять человек. Про первую десятку я рассказывал подробно, а остальных просто перечислил.

— А теперь полюбуйтесь именами остальных героев, — закончил я, и сделал шутливый поклон. — Адиос, друзья.

— Включу какую-нибудь музыку и буду выводить список всех, кто пользовался услугами Графини, — хихикнула Мия.

— Давай займёмся редактурой видео, — улыбнулся я. — Скоро в аэропорт ехать.

— Я пока сделаю чай, — поднялась Лилит. — Или что-то другое хотите?

— Можно чай, — кивнул я. — С печеньками, если есть.

Когда Лилит вышла, Мия задумчиво сказала:

— Эта операция принесла тебе немало выгоды. Я теперь понимаю, почему ты решил побыстрее сбыть имение. После этого видеоролика лучше держаться от него подальше, чтобы не вызывать гнев народа.

— Это да, — я открыл ноутбук.

— Ты получил огромные деньги за продажу имения Графини, — продолжила Мия. — Ты убрал Леонида и наказал Графиню. Ты получишь много энергии, когда выйдет видео. Ты заключил сделку с Булгаковым, но от платы за неё получил только выгоду — огромные деньги за Эликсиры Развития Ядра одиннадцатой ступени. Плюс десять Кристаллов зомби-Магов одиннадцатой ступени и пять Камней Души. И это я не говорю про то, что маска Профессора среди обычного народа станет ещё популярнее после выхода видеоролика.

— Это да, — повторил я.

Мия не стала больше говорить, просто выразительно посмотрела на меня.

Мы закончили с редактурой, я попил чаю и поел печеньки, после чего попрощался с Лилит и поехал в аэропорт — пришло время отправиться в родной город. Вернуться в семью, так сказать.

Глава 12

В аэропорту я нашёл Алину и подсел к ней.

— Привет. Как погуляла?

— Привет, — улыбнулась задумчивая Алина. — Хорошо. Ты как? Закончил свои важные дела?

— Ага.

— А дядя полетит с нами? — спросила Алина. — Через полтора уже вылет.

— Не знаю, — покачал я головой. — Мне кажется, что нет. Леонид же умер, куда ему лететь.

— Ну да, — Алина вынула свой смартфон. — Знаешь, я уже два дня ничего не выкладывала.

— Охладела?

— Да нет, просто… Не знаю. Нет настроения, что ли.

— Понимаю.

— Ты слышал что-то про Браслеты Дара? — Алина бросила на меня быстрый взгляд. — В последнее время эта тема становится всё популярнее. Но в сети всякие небылицы рассказывают.

— Слышал, конечно, — кивнул я. — Говорят, каждый Браслет Дара может подарить Магу какую-нибудь способность. И при этом способность не считается Чарой. Она работает даже в зоне подавления, это удивительно.

— Хотел бы обладать Браслетом? — хитро улыбнулась Алина.

— Конечно, кто бы не хотел, — пожал я плечами. — Я читал, что Хранители Знаний сами выбирают, кого одарить Браслетом. Но это всё слухи, владельцы Браслетов ещё не высказывались публично.

Мы с Алиной продолжили болтать, пока до посадки не осталось полчаса.

— Пойду, разомну ноги, — я встал и отошёл от Алины. Посмотрел на Мию, которая сидела на моём плече:

— Барон пока не связывался со мной?

— Нет, он очень занят, ругается с Мариной.

— Скоро он должен вспомнить про меня. Если захочет написать или позвонить — сделай так, чтобы сообщение не дошло из-за помех сети.

— Хорошо.

— Можешь выкладывать видео Профессора. Думаю, уже пора. И не забудь на сайте с компроматом добавить кнопку «обратная связь», чтобы любой человек мог связаться с нами.

Мия согласно мурлыкнула.

Я вернулся к Алине, вместе мы дождались посадки и сели в самолёт. Барон всё-таки попытался дозвониться до меня, но мне совершенно не хотелось встревать в их с Мариной разборки. Благодаря Мие у меня теперь имелась уважительная причина, по которой я проигнорировал его — ведь звонки не дошли!

Барон не поскупился и взял два места в бизнес-классе. По его задумке Алина должна была лететь в экономе. Но в итоге она заняла место Барона и с довольной улыбкой ёрзала напротив меня, устраиваясь поудобнее в кресле.

— Надо поспать, — сказала она, достав из портфеля маску для сна и беруши. — Завтра не будет времени.

— Спокойной, тоже скоро буду, — улыбнулся я.

Мия уже выложила видео с разоблачением клиентов Графини, которое не могло не взорвать сеть. Всё больше людей смотрели его, обсуждали между собой, восхищались Профессором. И энергия от Апофеоза Короля бурным потоком вливалась в меня, Ядро начало расти. Оно уже достигло тридцати пяти процентов от максимального размера, но до пика пока далеко. Сейчас не самый лучший момент делиться энергией с нумерованными, но небольшое замедление развития не сильно мне повредит.

Когда Алина заткнула уши и закрыла глаза, я шёпотом спросил:

— Где Валентин? — перед тем, как приехать в аэропорт, я приказал ему отправиться в город, в котором базируется клан Снавидовых.

— Он сейчас в поезде, в отдельном купе, — ответила Мия.

— Отлично. Давай начнём передачу энергии. Первой будет Люба.

— Хорошо, — кивнула Мия. — Она купила продвижение Ядра до пика третьей ступени. Эликсир Развития Ядра четвёртой ступени она хочет попробовать сварить сама.

Я кивнул. Уверен, Люба справится. Даже Эликсир пятой ступени будет ей по зубам.

— Она готова?

— Да.

Я накрылся пледом и активировал Перчатку. Сосредоточился, и ручей энергии заструился по нити и ушёл в Астрал, чтобы кратчайшим маршрутом попасть в циферку Любы. Я ощущал её Ядро и чувствовал её рост. И через минут пять закрыл приток энергии — Ядро Любы достигло пика третьей ступени. Поток от Апофеоза лишь немного замедлился, но вскоре вернулся к прежнему объёму.

— Кто дальше? — спросил я.

— Роман. Он тоже накопил на максимальное увеличение Ядра. Сейчас он свободен и ждёт.

Я сосредоточился на циферке Романа. Его Ядро уже достигло трети от максимального размера пятой ступени, мне не составило труда увеличить Ядро до пика. На этот раз отток энергии был ощутимее, но не сильно.

— Через несколько часов отправлю Роману Эликсир Развития Ядра шестой ступени, — сказал я. — Это его награда за помощь с созданием новой версии Накопителя.

— Роман будет рад, — мурлыкнула Мия. — Остался Валентин. Александра пока копит, а вот Валентин уже всё. Он выполнил очень много заданий.

Я проверил Ядро Валентина — всего лишь семь процентов седьмой ступени. Придётся хорошо потратиться, чтобы увеличить Ядро до пика — в этот раз замедление потока будет ощутимо. Но ничего, Валентин заслужил.

Я направил по нити всю энергию, исходящую от Апофеоза Короля. Ядро Валентина начало стремительно расти. Через двадцать минут всё закончилось — его Ядро достигло пика размера. Я оборвал связь и потёр переносицу — такие манипуляции отнимают немало умственных сил.

— Всё, ты закончил, — констатировала Мия. — Хочешь знать, что сейчас происходит в столице?

— Пока не всё.

— А кто ещё? Неужели я? — глаза Мии хитро блеснули.

— Лилит. Пусть она подготовится. А тебе я выделю отдельный канал энергии, когда поток восстановится.

— Хорошо, — довольно кивнула Мия.

Через пару минут я нащупал нить, которая вела к циферке Лилит. Она была самой крепкой и стабильной — всё-таки Лилит являлась номером два.

После ужасных опытов Минковых её Ядро деградировало до третьей ступени. Восстановившись, Лилит начала возвращать себе прежние силы, но до пикового состояния ей далеко. Сейчас её Ядро находилось в середине четвёртой ступени, и я решил ей немного помочь.

Когда Ядро Лилит достигло пика, я закончил и прислушался к ощущениям. Отдав энергию нумерованным, я растратил большую часть резервов энергии, накопленных в Астральном Навыке. Но ничего страшного — видеоролик продолжает набирать обороты, и шумиха нескоро стихнет. Уверен, моё Ядро как минимум достигнет пятидесяти процентов.

— Что там произошло? — тихо спросил я Мию.

— Про Накопитель стало известно, — охотно ответила она. — Сейчас многие его обсуждают. Но имя создателя артефакта держится в секрете.

Я кивнул. Ничего, рано или поздно мир узнает о великом артефакторе Артуре Грейге. Хе-хе.

Я посмотрел в окно, в котором из-за глубокой ночи не было ничего видно — до Архангельска осталось лететь ещё часа три, можно подремать. Вспомнив об Архангельске, я спросил:

— Когда Анастасия получит Браслет Дара?

— Сейчас узнаю.

Через пару минут Мия сказала:

— У Лилит небольшие трудности с доставкой Браслета Дара в Архангельск. Каспер может обеспечить стабильную доставку в столице, но не за её пределами.

— Я сам отправлю Анастасии Браслет. Пусть Лилит не беспокоится.

— Хорошо, передала.

У меня с собой есть пара Браслетов — как раз на такие случаи. Остаток полёта я дремал. Когда началась посадка, мы с Алиной проснулись.

— Хорошо поспала, — сонно пробормотала она, протирая глаза. — Ты тоже?

— Ага, — я зевнул.

Вскоре самолёт приземлился, Алина удивлённо сказала:

— Мне дядя писал.

Я разблокировал смартфон и тоже удивился:

— Мне отец пять раз звонил, и сообщения писал. Надо будет перезвонить.

В аэропорту было оживлённо — уже восемь утра, жизнь в городе кипит. Мы получили свой багаж и вышли на улицу. Я позвонил Барону, но тот сбросил.

— Ему сейчас не до тебя, — хихикнула Мия.

— Наверное, занят, — пожал я плечами, убрав смартфон. — Пойдём позавтракаем? А потом я водителя закажу, поедем до Серого.

— Прям водителя? — хмыкнула Алина. — Ты ведь не думаешь, что тебе позволят оставить у себя наследство бабушки?

— А что мне сделают? — удивился я.

— Заставят отправить деньги на счёт клана, — убеждённо заявила Алина.

— Идём кушать, — отмахнулся я. — Давай Сару ещё пригласим?

— Давай, — сразу воодушевилась Алина.

— Сара сейчас работает над записью, хочет сегодня интервью с Бароном выложить, — заметила Мия. — Кстати, дед Лимона несколько раз пытался с ней связаться, но не смог.

— Только поехали поближе к дому Сары, чтобы ей было удобно, — обратился я к Алине, а сам начал набирать сообщение. Мне нужно на время отвлечь Алину, чтобы отправить Анастасии Браслет Дара. Через пару минут Сара ответила — она согласилась помочь и даже скинула геолокацию подходящего ресторана.

Я вызвал такси, и мы с Алиной поехали в ресторан. Только занялистолик, как пришла Сара. Сегодня она оделась менее броско — обыкновенная чёрная ветровка и джинсы. Сара носила кепку и очки, чтобы её не узнали — в Архангельске она считалась настоящей знаменитостью.

— Привет! — обрадовалась Алина.

— Привет, — кивнул я.

Сара поздоровалась с нами и с улыбкой села рядом. После обмена любезностями Алина спросила:

— Когда выйдет твоё следующее интервью? Ты уже выбрала себе жертву?

— Почему сразу жертву? — притворно оскорбилась Сара.

Алина хихикнула.

— Интервью выйдет сегодня, — загадочно сказала Сара, сильно заинтересовав Алину.

Принесли еду. Я быстро позавтракал и вышел из-за стола — девушки, занятые болтовнёй, не обратили на это внимания.

На улице, за углом здания, я дунул в Птичий Свисток и спросил:

— Анастасия уведомлена?

— Да, она ждёт, — кивнула Мия. — Запомни заранее адрес, Лилит отправила его.

Через пару минут рядом приземлился воробушек, которого я подчинил осьминожкой и отправил с Браслетом к Анастасии. Она ждала в парке, пришлось постараться, чтобы отыскать её.

Вся операция заняла у меня пятнадцать минут. Когда я ждал возвращения воробушка, мне написала Алина, спросив, куда я пропал. Ответил, что через пару минут приду.

Дождавшись возвращения воробушка, я восстановил его здоровье и вернулся в ресторан.

— Ты куда пропал? — насмешливо спросила Алина.

— Были важные дела, — таинственно ответил я. — Вы закончили? Едем?

— Поехали, — кивнула Алина.

Я расплатился, и мы вышли из заведения.

— Жду твоего интервью! — горячо сказала Алина, напоследок обнявшись с Сарой.

— Я тоже жду, — с улыбкой добавил я.

Сара ушла, и через десять минут подъехала машина. Водитель, одетый в строгий костюм, вышел и открыл дверь для Алины. Я сел с другой стороны.

По пути в Серый мы говорили мало. Алина ушла в смартфон, я же смотрел в окно и размышлял.

— Сара выложила интервью, — сообщила Мия.

Я улыбнулся. Что ж, Лимону впредь будет спокойнее. Деда посадят, а из тюрьмы он вряд ли выйдет живым — свои же грохнут.

— Саре интересно, кто будет её следующей целью, — сказала Мия. — У Лилит есть несколько вариантов, хочешь глянуть?

Я задумался и набрал в смартфоне:

«Пусть займётся кем-нибудь из клана Краак и узнает больше про распространение мана-пыли в стране».

— Это опасное задание, — заметила Мия.

Я написал:

«Рано или поздно наркоторговцы будут наказаны. После этого Сара выложит своё расследование».

— А, поняла, как с Беттихерами, — кивнула Мия.

Я чуть подумал и добавил:

«Пусть Лилит отправит список. Сейчас Саре хватит сил, чтобы начать обработку сразу нескольких человек».

— Ладно, передала.

Через пару минут пришло сообщение от Лилит — она отправила список возможных жертв для Сары. Я внимательно его просмотрел. Всего в нём было шесть Магов, все обладали властью. На них не было прямых улик, но достаточно косвенных — заказные убийства, насилие, коррупция. Я выбрал двух и отписал Лилит. Теперь она отвечает за связь с нумерованными, поэтому ей предстоит дать задание Саре и назначить награду.

— Алина пытается связаться с Хранителями, — вдруг сказала Мия.

Я скосил глаза на сестру. Она хмурилась, двумя руками держа смартфон.

— Наверное, не знает, что ей делать с Браслетом, — предположила Мия.

К сожалению, Метка Души Алины оказалась не самой полезной. Она может принести пользу в сражениях против людей, но не против зомби. Разве что, если будет сражаться с зомби-Магами — на них Ослепление будет действовать так же, как на обычных Магов. Только вот для этого придётся участвовать в опасных для жизни вылазках.

Мия вдруг захихикала.

— Я тут покопалась у Алины в телефоне. Оказывается, она очень плотно общается с тем коллекционером, Арнольдом Бертхэмом. Он сразу после выставки начал писать Алине, и они очень сдружились. Хм. Мне кажется, что у Алины могут быть чувства к нему. Представляешь, она ему рассказала про Браслет. Никому другому не рассказала, даже тебе. Арнольд очень заинтересовался им. Может, она хочет передать Браслет ему?

Я вытащил монетку и закрутил её, размышляя, как поступить с Алиной. Впрочем, если она и правда передаст Браслет Арнольду — это пойдёт только на пользу. Не стоит сильно привлекать внимание к клану Грейг — Алина своим Даром и статусом слишком отличается от других «избранных», это может вызвать вопросы. Пока никто не знает, что у неё есть Браслет, пусть так и дальше будет. А если вдруг Арнольд решит поступить плохо с Алиной — то я просто сломаю его Браслет удалённо, а потом попрошу Сару наказать его. Ладно, решено. Я набрал сообщение Лилит:

«Разреши Алине передать браслет Арнольду Бертхэму. Но пусть Алина сама об этом попросит, и отправь сообщение Арнольду, что это случилось только из-за просьбы Алины, а без неё он не особо интересен Хранителям. В общем, ты поняла общий смысл».

Ответ пришёл быстро:

«Да, поняла. Сделаю».

Ну и отлично, Лилит молодец.

Вскоре Алина оживилась и всецело ушла в смартфон. Я решил немного поиграть в какую-нибудь игру на планшете. Отвлёкся, только когда Алина сказала:

— Заезжаем в город.

Голос Алины звучал грустно. Посмотрев в окно, я понял, отчего. Окраина города сильно пострадала от диверсии зомби — разбитые витрины, искорёженные автомобили, бурые пятна на стенах зданий. Трупы зомбаков убрали с дорог, а сломанные машины столкнули с трасс, но диверсия произошла совсем недавно, поэтому последствия нескоро смогут полностью убрать.

В центре города уже почти не было видно никаких следов. А когда автомобиль заехал на территорию кланового квартала, то и вовсе казалось, что ничего не случилось. Разве что прохожие выглядели мрачно и все были одеты в чёрное.

Сперва водитель остановился у дома Алины.

— Увидимся, — махнула она рукой. — Спасибо, что подвёз!

— Пожалуйста, — улыбнулся я.

Дом, в котором я жил, совсем не изменился. Я переоделся и быстренько приготовил для Романа Эликсир Развития Ядра шестой ступени. Для Лилит пока не стал делать алхимию — она сможет сама восстановить пятую ступень Ядра, ей для этого не нужен Эликсир.

— На сайте клана появилось объявление, что похороны переносятся на завтра, — сказала Мия, когда я закончил.

— Понял, спасибо.

Отправив Роману Эликсир, я спустился на обед, одновременно переписываясь с мамой. Она укоряла меня, что я так долго не посещал её — ведь один из Якорей в подвале её дома, я в любой момент могу перенестись к ней.

Я пообещал, что сегодня же встретимся. Барон пока в столице, а у остальной семейки явно свои заботы, никому я не интересен. К счастью.

После обеда я попросил никого не входить в мою комнату и переместился в особняк мамы. Она уже ждала меня.

— Сынок! — мама крепко меня обняла.

— Только не называй меня так на людях, — проворчал я, с улыбкой гладя её по спине.

— Пойдём наверх, выпьем чаю. Я приказала приготовить блинный медовый торт, как ты любишь.

— Я люблю тот торт, который ты сама готовишь.

— Не привередничай.

Я коснулся лица, и Маска Многоликого изменила моё лицо, теперь я стал похож на невзрачного мужчину. После я ещё и Заклинание Скрытности на себя наложил, чтобы избежать лишних глаз.

— Никогда не привыкну, — покачала головой мама, пытаясь сфокусироваться на мне. — Твои Чары удивительны. Я пытаюсь на тебя посмотреть, но взгляд постоянно соскальзывает.

— Так и надо, — кивнул я.

Мы поднялись в пустую комнату, где слуги уже накрыли стол — чайник с чаем, две чашки и блинный торт.

Я развеял Заклинание и сел на стул. Мама села напротив.

Около часа мы болтали на все темы подряд. Мама рассказала, как она справляется с должностью главы клана — недавний Дворянский Указ помог ей избавиться от всех неугодных соклановцев. Кроме этого, клан Волковых заплатил всем пострадавшим от действий Агаты и сейчас тратил большие деньги на благотворительность и повышение своей репутации.

— Мы не только создаём видимость, что клан Волковых — олицетворение честности и порядка, — довольно рассказывала мама. — Но и внутри клана происходит всё меньше преступлений. Хватило пары десятков штрафов и нескольких сроков, чтобы до всех дошло, что клан уже не тот.

— Тики хорошо справляется? — с улыбкой спросил я.

— Да, конечно, — глаза мамы вздрогнули, улыбка стала натянутой. — Она очень строгая, от неё невозможно спрятаться. Любой преступник будет пойман.

— А как там Лариса?

Мама поморщилась, услышав имя сестры.

— Живёт себе в отдельном доме, ест и пьёт. Никому не мешает, что уже радует.

— Не получилось избавиться от неё? — с сочувствием спросил я.

— От неё избавишься, как же, — вздохнула мама.

— Как дела у Княгини Врангель? — я сменил тему. Мама стала серьёзнее.

— Княгиня готова в любой момент отправиться на морскую битву. На самом деле, я тоже думаю принять в этом участие.

— Зачем? — удивился я.

— Если зомби одержат победу в морской битве, весь северо-западный регион страны окажется под угрозой уничтожения, — мрачно ответила мама. — И первыми падут такие небольшие города, как Серый и Белый.

Я задумчиво кивнул. Мама решила уйти от невесёлой темы и спросила:

— Давай лучше ты расскажи, как у тебя дела? Как Академиум?

Мы с мамой беседовали ещё полчаса. Я съел весь блинный торт, чайник с чаем тоже опустел.

— Ладно, сын, — сказала мама с неохотой, проверив сообщение на смартфоне. — Мне нужно возвращаться к делам.

— Конечно, мы можем в любой день встретиться, — кивнул я, довольно поглаживая живот.

Попрощавшись с мамой, я активировал Астральные Врата и вернулся в дом.

Глава 13

Столица, Академиум.

Ольга Гудович сидела перед своим ноутбуком, бледная, как снег. Только что она посмотрела видеоролик Профессора и пролистала список всех клиентов безымянной Графини, выложенный на отдельном сайте. Напротив каждого имени значилась услуга, которую заказывал клиент.

Ольгу повергли в шок три имени.

«Анастас Гудович».

«Олег Гудович».

«Виктор Теряев».

Услуги, которые заказали эти трое, даже страшно было читать. Самое безобидное в списке — наркотики. Ольга открыла приложенные изображения и узнала всех троих. Первый — её родной дед. Второй — её дядя. А третий — тоже дядя, родной брат матери.

Некоторое время Ольга сидела перед ноутбуком. Затем она открыла почту и написала Филиппу — не стоило с ним ссориться из-за проигранной дуэли…

* * *

Похороны были отложены на завтра, поэтому остаток вечера я провёл дома, просматривая документы, которые подготовили Ники и Тики. Всё, что произошло с кланами Грейг и Волковых за последнее время, предстало передо мной. Я сделал соответствующие выводы, подкорректировал планы и лёг спать.

Ночью меня разбудил стук в дверь.

— Кто там? — сонно спросил я, сев в кровати.

— Господин, это я, Марик Тод. Барон желает вас видеть.

— Сейчас? — я проверил время — три утра.

— Да.

— Хорошо, дай несколько минут, я умоюсь.

— Конечно, господин.

Я поднялся и пошёл в ванную.

— Как думаешь, что ему нужно от тебя? — спросила Мия.

— Не знаю, — я вытащил из Метки Души чемодан с ингредиентами и создал Стилус.

Мия, увидев, насколько я сосредоточен, не стала мне мешать.

За несколько минут я создал один препарат и принял его, затем быстро умылся и вышел из ванной.

— Что ты выпил? — с любопытством спросила Мия, пока я одевался.

— Узнаешь позже, — скупо улыбнулся я.

Мне достаточно хорошо известен характер Барона Захара, поэтому я примерно представляю, что он собирается сделать. Что ж, если я прав, то так даже лучше. Не придётся и дальше тянуть.

Марик Тод стоял у двери и ждал меня. Он ни разу не поторопил и не напомнил о себе. Закончив со сборами, я вышел из комнаты и сказал:

— Я готов, поехали к отцу.

* * *

Квартал клана Грейг, кабинет Барона.

Сразу по приезде Захар и не думал ложиться — он тут же занялся делами. Марина, тварь такая, атаковала его по всем фронтам — каждую минуту клан терял деньги. Она забирала его активы и людей, раскрывала накопленный компромат — к нему уже пришли письма из Ведомств Правопорядка и Экономики. И ведь это только начало — Марина пригрозила, что если Захар будет сопротивляться, то весь клан Грейг окажется под угрозой уничтожения.

Но Захар не собирался так просто сдаваться! Если Марина начнёт топить клан Грейг — он потянет за собой и Снавидовых. Ведь немало незаконных дел они проворачивали вместе, и у Барона было достаточно собранных доказательств.

Зажёгся экран смартфона — Марик написал, что они с Артуром скоро будут. Барон хищно усмехнулся.

Пока он летел в самолёте из столицы — много думал. Почему его жизнь вдруг так стремительно покатилась под откос? Когда это началось? Ответ пришёл сам собой — сразу после исцеления Артура. Именно появление Апостола заставило клан выйти на свет. Барон созвал благотворительный вечер, и это закончилось его полным позором. После исцеления Артура выздоровела и Анна, которая вдруг стала Гранд-мастером и получила титул Баронессы. Тогда Барон узнал, что Агата пыталась его свергнуть, а позже Вера подлила масло в огонь и заявила, что в этом участвовал и его наследник — Леонид. Возникли сомнения, Барон отправил Леонида к старухе, и там его убили. И это уже не говоря о том, что после исцеления Артура Павел и Иван вдруг отравились мана-пылью.

Чем больше об этом размышлял Барон, тем больше он злился. Его ярость и так достигла пика, когда Артур отказался по-хорошему переводить деньги старухи. Но в самолёте Захар довёл сам себя чуть ли не до исступления. Изначально он не хотел сильно давить на Артура из-за его матери. Но эти мысли уже остались позади — ярость от всех последних неудач требовала выхода.

Раздался стук в дверь.

— Входи, — хрипло приказал Барон. Он уже с трудом сдерживал себя.

В комнату вошёл Артур. Выглядел он спокойно, хоть и немного заспанно.

— Отец, ты звал меня? — спросил Артур.

— Да, сын, — Барон поднялся, подошёл к Артуру и крепко обнял его. Он сжимал в кулаке металлический цилиндр шприца — игла вдруг бесшумно скользнула вниз. Одним движением разорвав кофту и футболку на спине, Барон воткнул в плоть сына шприц.

Артур дёрнулся и попытался вырваться, но куда ему, шестнадцатилетнему парню, до Барона? Хотя Захар удивился силе парня — он с превеликим трудом удержал его, хотя прошёл курс укрепляющих инъекций и обладал физической силой, недоступной обычным людям.

Препарат быстро подействовал, Артур резко ослаб. Барон схватил его за шею и сжал, пока тот не потерял сознание. Но Захар не мог остановиться — он продолжал сжимать пальцы, ещё чуть-чуть и шея сломается. На краю зрения появилось что-то зелёное, это помогло Захару прийти в себя. Он отпустил шею сына, и тот свалился на пол. Но в том месте, где мелькнуло зелёное пятно, ничего не было. Показалось? Ну и ладно.

Не выдержав, Захар зло пнул Артура. Затем ещё и ещё. Никак не получалось взять себя в руки. Только после десятка ударов он справился со своим гневом. Небрежно подняв тело сына, Барон вышел из комнаты.

В поместье никого не было — слуги спали, а его помощник ушёл сразу, как только доставил Артура. Захар уже не раз и не два сталкивался с предательством — в этом мире нельзя никому доверять, всё нужно делать самому.

Барон спустился вниз, на подземный этаж. Он зашёл в комнату пыток и закрепил руки и ноги Артура на специальной дыбе. Подготовив нужные инструменты, Барон подошёл к Артуру и вколол ему новую инъекцию, которая должна привести его в чувства.

* * *

Я очнулся. Открыл глаза, залитые кровью, и посмотрел на Барона. Боли я не ощущал — угадал, что меня ждёт, поэтому создал специальное Зелье, которое на время убирает любые болевые ощущения.

— Очнулся? — Барон зло ощерился. В руках он держал электрошокер и влажную губку. — Больно?

Я сплюнул кровью и покрутил головой. Вроде нет никаких серьёзных переломов.

— Знаешь, зачем ты тут? — Барон прищурился. — Я буду тебя пытать. Сломаю тебя, мальчик. И ты станешь очень послушным. Думал, твои издёвки останутся безнаказанными? Хе-хе. Можешь ничего не говорить, я тебя не отпущу. Даже если ты на коленях будешь просить о пощаде и поклянёшься, что отдашь все деньги.

На меня действовало сильное подавление из-за наручников, но Чары мне сейчас и не нужны. Я ждал.

Барон подошёл ко мне и посмотрел в глаза. В его взгляде появилось недоумение — не понимает, почему не видит ужаса на моём лице.

Я активировал Перчатку и силой дёрнул, ломая кандалы. Барон не успел среагировать — мощный удар тыльной стороной ладони сломал ему шею. Захар повалился на землю, его голова со стуком ударилась о каменную поверхность пола.

— Почему так долго⁈ — рассерженно воскликнула Мия. — Я едва сдержалась, чтобы не вмешаться! Даже на глаза ему показалась!

— Хорошо, что не вмешалась, — я освободил себя и достал из Метки Эликсир Высшей Регенерации. Выпил его — и все ранения исчезли. Обезболивающее Зелье тоже перестало действовать, оно больше не нужно.

— Ты убил Барона, — заметила Мия, скосив глаза на труп. — Как ты это объяснишь? Марик Тод знает, что Барон хотел с тобой побеседовать наедине.

— Убил, ну и что? — хмыкнул я, создавая Стилус. — Как убил, так и верну.

Я начал рисовать Астральные Круги, и вскоре передо мной появилась Артефакторная Печать. Я вынул из Метки Души чемодан с ингредиентами и открыл его. Взял кусок металла и несколько минералов.

— Что ты будешь делать? — с любопытством спросила Мия.

— Один простенький артефакт, скоро сама увидишь.

Я приступил к артефакторике. Через несколько минут я поднял с Крышки Печи прозрачный кристаллик размером с ноготь мизинца. Я порезал Стилусом свой палец и капнул кровью на кристаллик — он впитал в себя кровь и стал кроваво-красным.

— Это самая базовая версия Электрического Камня, — пояснил я Мие. — Смотри.

Я присел и вытянул ладонь к любопытной мордочке Мии. По кристаллу забегали электрические искры.

— Он связан со мной кровью, поэтому я могу чувствовать кристалл. По моей воле он способен выпускать электричество.

— И зачем тебе такая безделушка? — не поняла Мия. — Она же даже атаковать нормально не может.

— Скоро увидишь.

Я подошёл к Барону и сел у его трупа. Положил рядом с его головой мешочек с Порошком Ложной Смерти. Затем вытащил из Метки последний, третий предмет — небольшую коробочку с Камнем Воскрешения.

Камень Метки сработал как надо — с щелчком шея Барона восстановилась, он воскрес. Широко раскрыл глаза, глубоко вдохнул и тут же получил в лицо Порошком Ложной Смерти. Захар был не в том состоянии, чтобы сопротивляться — он впал в кому.

— Отлично, — я расстегнул ему рубашку и поднялся. — Теперь пора подпортить ему здоровье.

Я начал рисовать Астральные Круги. Давненько я не использовал Заклинание Кражи Сущности — пора это исправить.

Когда все Круги слились в один миниатюрный, который закрутился на кончике Стилуса, я сел и аккуратно воткнул его в солнечное сплетение Барона. В меня бурным потоком потекла энергия, напитывая моё тело.

Заклинание Кражи Сущности — запретное Искусство. В прошлом мире за его использование Заклинателя объявляли в имперский розыск, от которого почти невозможно скрыться. Я случайно узнал про это Заклинание, но в прошлой жизни никогда не использовал его. Не было причин.

Заклинание Кражи Сущности способно забрать у жертвы здоровье, энергию, силу. В свой первый раз я его использовал, чтобы исцелить свои ноги. Во второй раз — чтобы наполнить Накопители маной и немного улучшить своё физическое состояние. Сейчас я использую Заклинание Кражи Сущности для кое-чего другого.

Барон обладал Сильным талантом, его основные элементы — огонь и тьма. И решил попробовать — вдруг получится забрать у него элемент огня? Я уже размышлял над тем, существует ли способ привить Магу новый элемент. Сейчас это и проверю. На данный момент у меня следующий баланс элементов: пространство — 50 %, тьма — 41 %, и огонь — 9 %. Это Высокий талант, но далеко не Высший.

Энергия, которая перетекала от Барона ко мне, вдруг стала очень горячей. Я резко вспотел, моя кожа покраснела. Всё получилось, мне передаётся элемент огня. Но в первые же секунды я понял, что не смогу добиться идеального баланса трёх элементов — у Барона не хватит энергии, он умрёт раньше.

Через пару минут раздался едва слышимый треск — Ядро Захара начало резко деградировать. Ступень с восьмой упала на седьмую, затем на шестую. Я закончил, лишь когда оно достигло четвёртой — уровня Подмастерья.

Я аккуратно вынул Стилус и поднялся.

— Ты весь мокрый, — заметила Мия. — И горячий. От тебя даже пар идёт.

— Я забрал у Барона элемент огня, — с усмешкой сказал я. — К сожалению, не так много.

— Сколько? — заинтересовалась Мия. — И чем ты пожертвовал?

— Элементом пространства. Думаю, сейчас он сравнялся с тьмой и достиг сорока процентов, плюс-минус один процент.

— У тебя был завышенный элемент пространства, так что логично, — кивнула Мия. — Получается, огонь сейчас равен около двадцати процентам?

— Да.

— Получается, ещё один такой Гранд-мастер, и ты сделаешь себе Высший талант?

Я поморщился и ответил:

— Заклинание Кражи Сущности вредит не только жертве. Каждый Заклинатель, который использует его, получает вредное воздействие — на Ядро, разум, состояние духа и многое другое. Если не рассчитать, то можно легко сойти с ума или стать калекой.

— Но у тебя же получится ещё раз им воспользоваться? — спросила Мия, испытующе глядя на меня.

— Да, пока у меня получается сопротивляться вредному воздействию, — кивнул я. — Но чем сильнее жертва, тем с большей осторожностью надо её выбирать. Во время активации Заклинания создаётся двухсторонний канал, через который и переходит энергия. Барона я хорошо знаю, он труслив и жалок. Он испугался и не смог ответить мне. А кто-то другой мог оказать сопротивление и ранить меня.

— Даже в коме? — удивилась Мия.

— Да, на уровне инстинктов.

Я сел и разрезал Стилусом плоть под грудиной Барона. Чуть раздвинул кожу, дотянулся до сердца и порезал его. В образовавшуюся рану быстро сунул Электрический Камень. Как только кристаллик оказался внутри сердца, я тут же вылил на грудь Барона Эликсир Высшей Регенерации. Несколько секунд ткани активно регенерировали, и вскоре о страшной ране напоминали лишь капли крови.

— Готово. Он хотел пытать меня электричеством, судя по шокеру. Пусть теперь сам через это пройдёт.

Я поднялся и скастовал Заклинание Омовения. Небольшой дождик пролился на Барона, а затем испарился, полностью очистив тело и пол под ним.

— Вот и всё, — я вытер лоб. — Теперь надо разбудить его и поговорить по душам, хе-хе.

* * *

Захару казалось, что он попал в какой-то страшный сон. Он лежал на полу и тупо пялился на Артура, который вальяжно сидел на стуле и участливо смотрел на него.

Захар помнил, как ему сломали шею. Он погиб, от такого невозможно выжить — ему разбили спинной мозг. Но каким образом он ещё жив?

— Проверь своё Ядро, отец мой, — сочувственно предложил Артур.

От его голоса Захар вздрогнул. А затем до него дошёл смысл слов, и Захар задрожал от ужасного предчувствия. Он прикрыл глаза и проверил своё Ядро. В следующую секунду он потерял сознание.

Проснулся, потому что Артур сидел рядом и хлопал его по щекам.

— Вставай, отец мой!

Услышав слова «отец мой», у Барона от ярости потемнело в глазах, он снова потерял сознание.

— Да вставай же ты!

Захар открыл глаза. Обе щеки сильно болели — словно его не ладонями хлестали, а стальной мухобойкой.

— Что ты со мной сделал? — тихо спросил Захар. Ему не хотелось вставать. Потеряв свою силу, он потерял и жизнь. Так он думал.

— Ничего, отец! — искренне ответил Артур. — Не знаю, как так получилось.

— Убей меня, — попросил Захар.

— Не нужно так говорить, отец.

Артур вдруг щёлкнул пальцами, и тело Барона охватила такая боль, которой он никогда в жизни не чувствовал.

* * *

Я скривился. Этот индюк снова потерял сознание — ну сколько можно! Пришлось снова приводить его в чувства.

— Отец, ты как? — участливо спросил я.

— Ты чудовище, — прохрипел Барон.

— Почему? — искренне удивился я.

— Не подходи ко мне!

— Хорошо, как скажешь, отец.

— Не называй меня так!

— Как скажешь, отец.

Я снова щёлкнул пальцами, и Электрический Камень выпустил несколько искр, заставив Барона задёргаться в конвульсиях. На этот раз он не потерял сознание.

— Что ты хочешь? — устало прохрипел Барон.

— Ты потерял свою силу, отец, — с сожалением покачал я головой. — Передай титул Барона мне, хорошо?

— Ты…

— Я уже Гранд-мастер. В Академиуме про это знают.

Барон уставился на меня. В его глазах пылала искренняя ненависть. Надо бы убрать её…

Я щёлкнул пальцами, и Барон снова задёргался.

— Когда ты плохо думаешь обо мне, Боги карают тебя, — наставительно сказал я. — А если я вдруг умру, твоё сердце будет очень долго и мучительно умирать. Не надо так себя вести, ладно?

Барон не ответил. Он лежал и невидящим взглядом смотрел перед собой. Я вздохнул и снова активировал Электрический Камень.

Мы с Бароном беседовали до пяти утра. Под конец беседы Захар уже не пылал ненавистью — он вздрагивал от одного моего вида. И, конечно же, Барон стал очень послушным.

Я вернулся к себе домой и решил немного поспать — похороны назначены на двенадцать, можно часа четыре отдохнуть. Я лёг в кровать и улыбнулся. Чтобы Барон не расслаблялся, щёлкнул его током и сладко заснул. Устал за сегодня.

* * *

Архангельск, Морская Крепость.

Княгиня Юлия Врангель принимала юную гостью в своём кабинете. Она сидела в кресле и оценивающе смотрела на Анастасию Беттихер, которая явно нервничала. Юлии не очень нравилась девушка, но она сама не понимала, почему. Из-за её гнилой семейки? Или из-за кукольной внешности?

— Говоришь, вчера ты получила Браслет Дара?

— Да, — кивнула Анастасия. — Вот он.

Она подняла рукав, показывая простенький браслет. Медная пластинка и правда очень походила на ту, что видела Юлия.

— Какой у тебя Дар? — спросила Княгиня.

Анастасия сжала зубы, собралась с силами и ответила:

— Контроль зомби.

— А⁈ — Княгиня опешила. — Контроль зомби? Ты уверена?

— Так написано в приложении.

— Покажи!

Анастасия достала смартфон и подошла к Княгине. Юлия внимательно изучила описание Дара и удивлённо посмотрела на Анастасию.

— Я согласна принять тебя в клан. Ты получишь титул Аристократки. В будущем, если наберёшь заслуг, у тебя будет шанс стать Баронессой.

— Спасибо! — выдохнула Анастасия и поклонилась. В мыслях она поблагодарила Хранителей Знаний, которые помогли ей в такое трудное время…

Глава 14

Проснулся я за час до похорон. Пока умывался, Мия рассказывала:

— Тело Леонида привезли, его тоже похоронят, за компанию с остальными.

Я хмыкнул.

— Сегодня деда Лимона объявили в розыск, интервью Сары сработало. Лимон уже узнал про это, он собирается записаться добровольцем в Армию Совета, чтобы помочь исцелять раненых.

— Хорошо, — кивнул я.

— Валентин проник на территорию Снавидовых, Ники нашла много компромата.

— Отлично. Валентин и Ники молодцы.

— Анастасия присоединилась к клану Врангель, — закончила Мия.

— О, хороший ход, — я вернулся в комнату и сел в кресло. — Как атмосфера в клане Грейг?

— Ужасно, — Мия хихикнула. — Никто не знает, что делать. С раннего утра Снавидовы начали полномасштабную экономическую войну, Грейги проигрывают по всем фронтам. Семейка в панике, ни у кого нет сомнений в том, что клан из топ-321 раздавит их.

— Что уже сделали Снавидовы? — нахмурился я.

— О, уже очень многое! Через связи в Ведомстве Экономики они инициировали масштабную проверку «Грейг Констракшн», которая нашла нарушения в документации. Были выписаны очень крупные штрафы, заблокированы счета компании через суд до выяснения обстоятельств, отозваны лицензии на строительство, заморожены некоторые текущие проекты из-за «нарушений безопасности». Возбуждено несколько уголовных дел против руководства по фактам мошенничества, проведены обыски в офисах, документацию изъяли. Если ничего не изменится, то скоро руководители будут отстранены от управления, и будет назначена временная администрация. Да, ещё арестовали имущество компании как вещдоки. Сейчас вот появилась новость, что Снавидовы выкупили долги клана Грейг у банков. Скорее всего, скоро будет выдвинуто требование досрочного погашения кредитов. И это только утро! Уверена, вот-вот начнётся юридическое преследование. Кстати, информационная атака тоже ведётся — в СМИ уже начали говорить про «Грейг Констракшн» и его преступления.

— Снавидовы хотят поглотить компанию? — спросил я, закрутив монетку.

— Да. «Грейг Констракшн» — это опора клана, его главный актив. Захар и Марина долгие годы работали над тем, чтобы усилить позиции и расширить присутствие компании. В Архангельском Княжестве «Грейг Констракшн» входит в десятку лучших строительных компаний. Если Снавидовы поглотят её, они разом ворвутся в строительный бизнес. Обычно такое почти нереально провернуть, но сейчас с ними Марина, которая знает о компании всё. Поэтому, если ничего не изменится, у Снавидовых всё получится.

— Понял, — я взял ноутбук.

По моей просьбе Мия вывела на экран все новости, касающиеся клана Грейг. Ситуация для клана и правда выглядела ужасно — Снавидовы давят со всех сторон, и кажется, что шансов у компании нет.

— Написал Князь Булгаков. Он готов передать материалы для оплаты Эликсиров. Также он отправил тебе три транша, миллион триста пятьдесят тысяч рублей. Осталось ещё три.

— Понял, — кивнул я. — Когда Валентин будет в столице?

— Ближе к вечеру. Отправить его?

— Ага. Каспер хоть и хороший почтальон, но Валентина он не переплюнет.

Мия хихикнула.

Вскоре пришло время идти на похороны. Я оделся во всё чёрное, снаружи меня уже ждал автомобиль. В дороге Мия сказала:

— Представляешь, Ирина, вторая жена Вильгельма, уехала из города в свой родной клан. С ней поехали все её дети.

Я приподнял брови. Ирина — мать Виктории, Сергея, десятилетней Ольги и семилетнего Константина. Сразу пять членов клана покинули город, даже не оставшись на похороны.

— Ещё я прочитала, что Екатерина, оказывается, уже давно пропала. Но Вильгельм запретил говорить о её исчезновении, — продолжила Мия.

Екатерина — первая жена Вильгельма, мать Вероники и усопшего Павла, которого сегодня хоронят.

— Думаю, Вильгельм разобрался с ней, — предположила Мия. — Он же думает, что она изменила ему с Серафимом и родила от него Павла. Впрочем, судя по её личному досье, мир стал только лучше с её исчезновением.

Я ничего не ответил. Автомобиль уже заворачивал на территорию Церкви Богини Жизни — именно там должна пройти церемония.

Внутри ко мне подошла Алина и шёпотом поздоровалась:

— Привет.

— Привет. Не узнал тебя.

Алина спрятала свои яркие волосы под чёрным париком.

— Решила, что сейчас не самый подходящий случай, чтобы выделяться.

Я кивнул. Нашёл взглядом Барона — тот словно на двадцать лет постарел. Похудел, осунулся, и даже немного поседел. Алина увидела, куда я смотрю, и тихо сказала:

— Дядя совсем плохо выглядит.

— Столько ужасных новостей, одна за другой, — покачал я головой.

На глаза попалась Вероника. Бледная, но при этом решительная. После похорон она должна поехать к своему будущему мужу, Барону Тимуру Доливо-Добровольскому. Она — единственный ребёнок Вильгельма на этой церемонии, её мать пропала, брат погиб, а вторая жена Вильгельма уехала со всеми детьми.

— Она ждёт не дождётся, когда всё закончится, — сказала Мия, тоже глядя на Веронику. — Очень хочет поскорее уехать.

Учитывая атмосферу в семейке, не удивлён. Через несколько минут внесли тела, за ними следовал знакомый мне Священник Иннокентий. Он и провёл церемонию — прочитал молитву, окропил тела священной водой. Затем наступил момент прощания. Первым вышел Барон. Несмотря на свой ужасный вид, он смог сказать небольшую речь:

— Сегодня мы хороним пятерых, — хрипло начал он. — За всю историю клана не было настолько ужасного дня. Каждый из погибших — герой, который не заслуживал смерти. Моя мать, мои сыновья, мои племянники…

Всем казалось, что Барон по-настоящему горюет от потери. Но его взгляд то и дело дёргался в мою сторону, словно он боялся, что я буду чем-то недоволен и накажу его, заставив корчиться в муках. Но я лишь печально смотрел на него, не собираясь прерывать.

После Барона настала моя очередь, как его наследника.

Я сказал несколько слов о каждом, и уступил место Даше, старшей дочери Барона и Марины. Выглядела она мрачно.

— Даша тоже после похорон уедет, — сообщила Мия, проверив её телефон. — Она присоединится к своей матери и вступит в клан Снавидовых.

Я не нашёл в этом ничего удивительного.

Когда прощание закончилось, Священник приказал отнести тела на кремацию. Из-за существования зомби в этом мире запрещено хоронить умерших — только сжигать.

Церемония завершилась, все члены клана поехали на поминальную трапезу в Белый Дворец.

Всю дорогу я смотрел в окно на проносящийся мимо пейзаж и предавался воспоминаниям о первой жизни. Тогда мне пришлось приложить гораздо больше усилий, чтобы подчинить клан Грейг.

В Белом Дворце, после того как все расселись за обеденным столом, Барон поднялся.

— Хочу объявить, — сказал он, привлекая к себе внимание. — Я решил передать свой титул Барона и должность главы клана более достойному кандидату.

В зале повисла тишина, присутствующие начали переглядываться между собой. Никто не понимал, что происходит.

— Я передам свой титул Артуру, — продолжил Захар. — Он уже достиг ранга Гранд-мастер. И отныне он будет тем, кто поведёт наш клан. После трапезы, при свидетелях, мы проведём церемонию передачи прав тут же. Я уже отправил в Совет Десяти официальное уведомление о передаче титула. Заносите еду.

Как только Барон объявил моё имя, все взгляды устремились ко мне. Лишь некоторые из семейки, самые глупые, чувствовали ревность. В основном же на меня смотрели с жалостью или злорадством — Захар явно отказался от борьбы и решил всё скинуть на меня, в надежде, что вмешается мама и как-то поможет клану.

— Когда ты стал Гранд-мастером? — удивлённо прошептала Алина.

— Недавно, — пожал я плечами. — Но не думал, что отец так поступит.

Алина промолчала, лишь покачала головой. Она тоже считала, что Барон отдал мне титул из-за мамы.

Во время трапезы в обеденном зале царила странная атмосфера. Никто не понимал, чего следует ждать дальше. Клан Грейг явно переживает один из самых критических моментов за всю свою историю, и именно сейчас у руля встал такой молокосос, как я.

После завершения трапезы в зал вошёл Марик Тод. Он нёс поднос, на котором стояла массивная чаша из чёрного металла, покрытая символами элементов тьмы и огня. Рядом с чашей лежал небольшой ритуальный нож.

Захар взял нож и надрезал ладонь. Алые капли крови упали в чашу, сразу начав светиться тусклым багровым светом.

— Подойди, — велел мне Захар. Хотя, слово «велел» не очень подходит. Скорее, он попросил. Очень вежливо, почти заискивающе. Почти что умолял.

Я, как послушный сын, подошёл к нему. В полной тишине зала Захар дрожащим голосом произнёс:

— Клянусь своей кровью и душой, что добровольно отказываюсь от титула Барона и главы клана Грейг в пользу Артура Грейга.

Кровь в чаше вспыхнула ярче.

— Протяни руку, — попросил Захар. — Хотя, лучше сам.

Он протянул мне нож. Его рука подрагивала. Я взял нож и порезал себе ладонь. Несколько капель моей крови упали в чашу, смешавшись с кровью Захара.

— Повторяй за мной, — попросил он. — Клянусь своей кровью и душой…

— Клянусь своей кровью и душой…

— … что принимаю титул Барона и должность главы клана Грейг…

— … что принимаю титул Барона и должность главы клана Грейг…

— … и обязуюсь защищать интересы клана до последнего вздоха.

— … и обязуюсь защищать интересы клана до последнего вздоха.

Смешанная кровь в чаше засветилась. Когда свет погас, чаша была пуста — кровь впиталась в металл без следа.

— Отныне ты — Барон Артур Грейг, глава клана, — быстро произнёс Захар и торопливо снял с пальца массивный перстень с гербом клана. — Носи его с гордостью.

Я надел перстень на средний палец правой руки. Он тут же подстроился под мой размер.

— Да здравствует новый Барон, — нестройно и вяло поприветствовали меня присутствующие.

Захар отступил в сторону, освобождая мне место во главе стола. Я сел в кресло и задумчиво оглядел кислые лица. Бывший Барон уселся рядом, но всем своим видом он показывал, что не желает находиться тут.

Повисла тишина. Все ждали, когда новый Барон заговорит.

— Все, кто хотят покинуть клан — могут сделать это сейчас, — спокойно сказал я, взглянув на Дашу. Та презрительно фыркнула, поднялась и уверенно вышла из зала. Я перевёл взгляд на Веронику, явно пребывающую в сомнениях. Увидев, что я смотрю на неё, Вероника решилась заговорить:

— Барон, вы можете отменить соглашение о моём бракосочетании с Бароном Тимуром Доливо-Добровольским?

— Да, — кивнул я. — Можешь считать, что оно уже отменено.

Вероника с облегчением кивнула и осталась сидеть на месте.

— Хорошо, — я кивнул и встал. — Проблема со Снавидовыми решится сегодня. Алиса, идём со мной.

После моих слов Алиса, третья жена Барона, приподняла брови. Но она не стала препираться и поднялась.

Вместе, провожаемые взглядом всей семьи, мы вышли из обеденного зала и прошли в кабинет Барона. Я сел в кресло Захара и окинул взглядом Алису. Она, как всегда, была очень хороша. Высокая, красивая. Сегодня Алиса оделась во всё чёрное, ей очень шёл этот цвет.

— Вы хотели видеть меня, господин Барон? — с лёгкой иронией в голосе спросила Алиса.

— Да, — серьёзно кивнул я. — Ты была женой Барона. Теперь я Барон, значит, ты моя жена. Раздевайся.

Алиса удивлённо заморгала.

— Шутка, — я слабо улыбнулся. — Я хочу, чтобы ты встала во главе клана и взяла его управление на себя.

— Снова шутка? — уточнила Алиса.

— Нет. Мне нужен тот, кто будет за меня заниматься всеми делами клана.

— И зачем мне это? — Алиса усмехнулась. — Знаешь, я подумываю забрать Милену и уехать из Серого. Тебе придётся очень постараться, чтобы переубедить меня, Артур.

— Я имею ограниченный доступ к магазину Хранителей Знаний. Если ты согласишься на моё предложение — сможешь через меня приобрести любой лот. Цени это — количество лотов ограничено.

— Хранители Знаний? — нахмурилась Алиса. — Что за магазин?

— Смотри, — я разблокировал смартфон и зашёл в браузер. Мия знала, что делать, и открыла нужный сайт, который я раньше посылал Булгакову — тут Эликсиры Развития Ядра до восьмой ступени включительно и три вида Зелья Омоложения.

Алиса приняла смартфон и некоторое время смотрела на экран, читая описания Эликсиров и Зелий. Её тело застыло, словно превратилось в статую.

— Ты ведь уже давно стала Мастером и достигла пика? — спросил я.

— Да, — механически, как кукла, кивнула Алиса.

— Эликсир Развития Ядра седьмой ступени поможет тебе стать Гранд-мастером.

— А ты тоже?.. — Алиса посмотрела на меня.

Я загадочно улыбнулся. Алиса поняла это по-своему — что я тоже принял Эликсир, поэтому так рано стал Гранд-мастером.

— Хранителям Знаний можно верить, — убеждённо сказал я. — Об этой организации я узнал от Апостола, который исцелил мои ноги.

После моих слов все сомнения Алисы исчезли. Она положила мой смартфон на стол и сказала:

— Я готова приступить к работе.

— Пока ты свободна. Я свяжусь с тобой позже, сейчас мне надо решить проблему со Снавидовыми.

Алиса странно посмотрела на меня, бросила взгляд на мой смартфон и вышла.

— Как будем решать проблему? — деловито спросила Мия, улёгшись на столе.

— Давай сперва воспользуемся моментом. Акции «Грейг Констракшн» сильно просели?

— О да, рухнули на самое дно. Все сбрасывают акции, но покупателей нет.

— Тогда давай скупать их. Денег у меня полно, некуда тратить, — я усмехнулся.

— Хорошо, сейчас займусь, — Мия подошла к моему смартфону, легла рядом с ним и прикрыла глаза.

Я подтянул к себе ноутбук Барона и открыл его. Появилось окошко с запросом пароля. Мия приоткрыла один глаз, и пароль набрался сам собой.

— Готово, — сказала кошечка. — Всё, что есть на рынке, скупила.

— Отлично, спасибо. С кем враждуют Снавидовы?

— С кланом Остен-Сакен из топ-314, — отозвалась Мия. — Они непримиримые враги.

— Можешь дать мне почту главы клана Остен-Сакен?

— Да, можешь печатать.

На экране появилось текстовое окошко. Я быстро набрал сообщение, в котором представился анонимным врагом клана Снавидовых. К письму я прикрепил весь компромат, который добыли Ники и Валентин.

Отправив сообщение, я набрал Князя Булгакова.

— Да? — осторожно ответил он.

— Здравствуйте, княже. Нет, я не звоню вам из тюрьмы. На этот раз у меня есть к вам личная просьба. Разумеется, я готов отплатить вам.

Повисла пауза.

— Я тебя слушаю, — ответил Булгаков.

— У меня есть два Браслета Дара. И право передать их кому-нибудь, если, конечно, Хранители Знаний одобрят кандидата.

— Что ты хочешь взамен? — сосредоточился Князь. Булгаковы уже получили один Браслет и должны были оценить его. Любому будет ясно, что Браслеты — уникальнейшие артефакты, аналогов которых нет в этом мире.

— Недавно отец передал мне свой титул, теперь я Барон Грейг. Клан Снавидовых начал экономическую войну против моего клана. Можете как-то припугнуть их? Чтобы они отстали от нас и вернули всё, что украли.

Я говорил искренне, с ноткой обеспокоенности в голосе.

— Поздравляю, — сухо ответил Князь. — Я согласен на сделку. Два Браслета взамен на помощь.

— Хорошо, спасибо вам! — с облегчением выдохнул я.

* * *

Столица, бизнес-центр «Солнце»

Князь Булгаков отключился и усмехнулся. Какой наивный парень, обменял два Браслета на такую простую услугу. Ему — Князю и члену Совета Десяти — хватит одного звонка для решения проблемы. Впрочем, Артура можно понять — он только-только стал Бароном, а его клан на грани краха. Тут любой запаникует и сделает всё возможное, чтобы исправить ситуацию.

Звонок Артура вернул настроение Булгакову, которое было на самом дне после выхода видеоролика Профессора. Когда Графиня умерла, Князь первым начал действовать: он использовал полицию, заполучил в свои руки собранные Графиней материалы, освободил всех жертв и обеспечил им полноценное лечение взамен на молчание.Булгаковы очень постарались, чтобы в СМИ не появилось ни единого упоминания о преступлениях Графини. Всё шло гладко, пока не вышел видеоролик Профессора, который своим появлением перечеркнул все старания Булгаковых.

Обдумав ситуацию Князь Роман пришёл к выводу, что среди полицейских, которые обыскивали имение и расследовали дело смерти Графини, оказался человек Вируса. Он совершенно не связывал Хранителей Знаний и Вирус — эти две организации имели противоположный стиль. Роман верил, что выход видео мог помешать планам Хранителей — они ведь сами попросили Романа всё провернуть тихо, без лишней шумихи.

Многие из власть имущих тоже решили, что Вирус получил данные во время расследования. Но это не отменяло того факта, что Князь Булгаков не справился со своей задачей. Он должен был тихо-мирно уладить вопрос с Графиней, а в итоге получилось всё наоборот. Одно хорошо — Профессор не назвал имени Графини и адрес имения. Но всё равно, на Князя Булгакова неслабо надавили в Совете, видеоролик Профессора затронул почти сотню кланов из топ-500, многие влиятельные личности были в его списке и потеряли свою репутацию. Этим воспользовались их конкуренты — вся политическая сфера страны забурлила. Взаимные обвинения, вызовы на дуэль, даже войны кланов — совершенно не вовремя воцарился хаос. В момент, когда со всех сторон атаковали зомби, началась внутренняя грызня. И кто-то должен был за это ответить.

Клан Булгаковых стойко принял удар. Если бы видео вышло чуть раньше, то данная ситуация могла бы и расколоть клан, у Князя было достаточно внутренних противников. Но все Старейшины знали про Эликсир Развития Ядра одиннадцатой ступени, поэтому никто и слова не сказал против Князя, что сильно разочаровало скрытых и явных врагов Булгаковых.

Роман выдержал бурю, но это не значит, что он был доволен ситуацией. Однако звонок Артура вернул ему настроение. Пока все грызутся между собой, клан Булгаковых становится только сильнее.

Подумав об Эликсирах и Браслетах, которые он скоро получит, Князь улыбнулся и взял свой смартфон. Надо решить проблему парня.

* * *

Я с довольным видом закончил разговор с Булгаковым. Отлично, отдам ему ещё два Браслета, и клан Булгаковых будет иметь у себя аж три штуки. С Эликсирами Развития Ядра Булгаковы точно войдут в топ-3 кланов страны. Кто посмеет выступать против Хранителей, зная, что у такого могущественного клана три Браслета? Очевидно же, что Булгаковы как-то связаны с Хранителями — уверен, многие кланы уже поняли это. Но чем плотнее будет наша связь, тем лучше — сильные партнёры гораздо полезнее, чем слабые.

Глава 15

Квартал клана Грейг.

Алиса, как и все другие члены клана Грейг, была ошеломлена решением Захара. Он отдал свой титул Барона и отказывался говорить на эту тему с кем-либо. Да и в целом, Захар выглядел очень жалким и запуганным — Алиса могла только гадать о том, что же с ним произошло.

Но вскоре Артур на деле показал, что Захар не ошибся в своём выборе. Через два часа после его назначения пришли новости: все обвинения с «Грейг Констракшн» сняты, счета разблокированы, арестованные сотрудники отпущены. Преследование полностью прекратилось, даже больше — в СМИ появились новости, что инспекции «Грейг Констракшн» не нашли ничего противозаконного. Алиса была крайне удивлена, читая эти новости — ведь она сама была той, кто не раз и не два участвовал в силовых акциях против конкурентов «Грейг Констракшн», когда ещё была в составе отряда Сигма.

Артур позвал её через два часа после первого разговора. Алиса с нетерпением ждала встречи — она уже прошлась по всем своим тайникам и вытащила все деньги, которые смогла. Даже те, которые откладывала на образование дочери. Но шанс стать Гранд-мастером гораздо важнее, и если Артур и правда доверит ей управлять кланом — она без проблем вернёт всё потраченное.

Алиса постучалась и дождалась, когда раздастся приглушённое:

— Входи.

Артур сидел за рабочим столом Барона и задумчиво смотрел в экран ноутбука. Алиса не могла не отметить, что в роли Барона он выглядит чертовски притягательно.

— Садись, — Артур кивнул ей на стул.

— Я бы хотела передать плату. Заранее, — сказала Алиса, сжимая в руках сумочку, в которой лежали кошельки с деньгами.

— У тебя есть двадцать тысяч? — удивился Артур. — А ты, оказывается, богатенькая барышня.

Алиса улыбнулась и положила на стол четыре кошелька, набитых купюрами.

— Ещё и в наличке держишь, — покачал головой Артур. — Ладно, садись. Отдам тебе Эликсир так скоро, как смогу. Если получится — завтра утром.

Алиса опешила от такой скорости и сильно обрадовалась. Она-то думала, что придётся ждать как минимум несколько месяцев.

— Я хочу поговорить с тобой об отряде Сигма, — Артур взглянул ей в глаза. — Ты знаешь, как пополняется этот отряд?

— Из Воспитательного Дома, — спокойно ответила Алиса.

— А ты знаешь, как дети попадают в Воспитательный Дом? — Артур испытующе смотрел на неё.

— Клан Грейг сотрудничает с сиротскими приютами и набирает перспективных детей? — предположила Алиса.

— Нет. Вот, посмотри, — Артур взял со стола папку и протянул ей.

Алиса приняла её и приступила к чтению. Чем дольше она читала, тем сильнее ощущала внутренний холод. В Воспитательный Дом попадают потомки уничтоженных семей магов? Алиса — последняя представительница клана Орем, в уничтожении которого участвовал тот самый отряд Сигма? От новой информации у Алисы закружилась голова, она часто задышала.

Артур с сочувствием смотрел на неё и ждал, когда она придёт в себя.

— Захар знал?.. — спросила Алиса и сама себе ответила: — Конечно, знал.

— Вся верхушка клана знает, — кивнул Артур. — Ты в порядке?

— Да, — Алиса расстегнула ворот рубашки, чтобы было легче дышать.

— Я хочу, чтобы ты подчинила себе отряд Сигма. Сможешь?

— Сигма под Вильгельмом и Захаром, — машинально ответила Алиса. — У меня нет влияния на этот отряд.

— А если ты станешь Гранд-мастером? — Артур улыбнулся. — Скажи, ты ведь умная девушка?

— Нет, я глупая, — Алиса уже окончательно пришла в себя и теперь пыталась понять мотивы Артура. Зачем он всё это ей рассказал? Она ведь теперь может возненавидеть клан Грейг.

— Это тоже хорошо, значит, не будешь много думать, — Артур негромко рассмеялся. — Я скажу тебе прямо, Алис. Мне нужна полная власть в клане. Отряд Сигма должен быть под тобой, полностью. Справишься?

— А что делать с Вильгельмом?

— Сама решай, — пожал плечами Артур. — Повторяю, мне нужна полная власть над кланом. Тогда я смогу доверить все дела тебе. Полная власть, понимаешь?

Алиса около минуты не отвечала. Она молча смотрела в глаза Артура, взвешивая все «за» и «против». Она прекрасно поняла намёки нового Барона и то, какую роль он приготовил ей.

— Да, понимаю, — медленно кивнула Алиса. Она приняла решение.

— Хорошо. С Воспитательным Домом тоже разберёшься сама. Им раньше занималась Екатерина, но она без вести пропала. Закрой это заведение, детей отправь в нормальные приюты.

— Старших тоже? — уточнила Алиса. — Им можно дать работу.

— Решай сама. Вот ещё, возьми.

Он положил на стол невзрачный браслет. Алиса узнала его — видела в сети фотографию некого Алексея Громова, ставшего очень известным из-за Браслета Дара.

— Да, ты правильно поняла, — кивнул Артур. — Посмотрим, какую способность Браслет Дара откроет у тебя. Если она будет практичной, то оставим Браслет тебе. Надень его.

Алиса выполнила приказ и поморщилась — браслет обжёг ей кожу. Артур разблокировал смартфон и с интересом посмотрел на него. Затем он положил гаджет на стол, взял монетку и очень умело закрутил её между пальцами, прямо как фокусник.

Алиса сидела молча и не мешала молодому Барону размышлять.

— На смартфоне у тебя появилось новое приложение, — наконец прервал он молчание. — Следуй инструкциям. Думаю, ты сама понимаешь, что не стоит никому рассказывать про мою связь с Хранителями Знаний. Можешь идти.

— Да, — Алиса поднялась, поклонилась и вышла.

Она шла по коридору и думала над своим следующим шагом. Артур ясно дал понять, чего он от неё хочет. В клане Грейг власть никогда не хранилась в одних руках. Захар имел огромное влияние, но ему приходилось считаться со Старейшинами — стариками клана Грейг, дряхлыми Магами, которые после нападения Снавидовых испуганно затаились, не способные оказать сопротивление. Среди этих стариков был и Глеб Грейг — дядя Барона, бывший командир отряда Сигма. Именно он руководил зачисткой клана Орем. И Алиса не собиралась отпускать его живым.

Артур ясно ей дал понять — ему не важны методы. Главное — результат. Новому Барону не нужна молодая мама Алиса. Ему требуется хладнокровный убийца, который был известен под именем «Хирург».

Алиса усмехнулась и ускорила шаг. Что ж, скоро клану Грейг придётся сыграть ещё несколько похорон… Но перед тем как начать действовать, ей нужно стать Гранд-мастером. Не стоит недооценивать этих стариков, каждый из них владеет неплохой коллекцией артефактов. И надо бы разобраться с браслетом и его Даром…

* * *

Когда Алиса вышла, я ещё пару минут смотрел ей вслед. В моей прошлой жизни клан Орем был вырезан под корень из-за некоторых Заклинателей, которые владели Меткой Души под названием «Кровавое Наследие». Мне неизвестно, каков эффект этой метки, я только знаю её внешний вид — алая ладонь, которую словно окунули в ведро с кровью.

Регулятор, созданный на основе самообучающихся шахмат, тоже обладает способностью учиться. Чем больше Меток Души через него проходит, тем лучше он их понимает. Регулятор уже научился определять внешний вид Метки при контакте с владельцем — и Метка Души Алисы очень похожа на «Кровавое Наследие». Теперь осталось узнать, как она действует. Ники уже составила инструкцию — Алиса по ней будет активировать Браслет Дара в разных ситуациях. Постепенно Регулятор сможет составить точное описание Метки, надо лишь подождать.

— Как думаешь, что будет делать Алиса? — спросила Мия.

— Точно не знаю, скоро сами увидим, — улыбнулся я. — Но думаю, она не разочарует нас.

Мия согласна мурлыкнула и сообщила:

— Люба уже купила нужные ингредиенты для Эликсира, сегодня будет готовить его. Роман увеличил ступень Ядра до шестого. Валентин забрал посылку у Булгакова, скоро найдёт удобное место и сможет тебе передать.

— Хорошо, — кивнул я. — Люба знает, что скоро ей придётся сделать несколько Камней Сути Алхимии?

— Да, она готова.

— Отлично. Давай свяжемся с Академиумом, попрошу отсрочку ещё на день. Всё-таки я стал Бароном, мне должны разрешить.

— Можешь печатать, — Мия вывела на экран текстовое окошко.

Но не успел я коснуться клавиатуры, как завибрировал смартфон. Звонила мама.

— Почему я узнаю, что ты стал Бароном, от других⁈ — возмутилась она в трубку. — И почему ты мне ничего не сказал о проблемах клана Грейг⁈

— Мам, уже всё решено, — мягко ответил я.

После короткой паузы она сказала:

— Я тебе обещала, что как только ты станешь Бароном, наши два клана сольются в один. После разговора я отправлю в Совет Десяти официальное уведомление о слиянии.

— Нет, пока рано, — отказался я. — Если кланы сольются, ты потеряешь титул Баронессы.

— Ну и что?

— Давай подождём. Если я стану Графом, то получу право назначить двух Баронов. Твой титул останется при тебе.

— Как ты хочешь стать Графом? — удивилась мама.

— Как и все. За заслуги перед государством, — я усмехнулся. — Позже увидишь.

Мама ответила не сразу.

— Хорошо, если ты в этом уверен, то подождём. Ты уже решил, как будешь управлять кланом? Ты ведь ещё студент.

— Доверю это Алисе. Ты не против? — осторожно спросил я. Всё-таки Алиса когда-то сместила маму и стала третьей женой Захара.

— Нет, конечно. Но ты в ней уверен?

— Да, ей самой это выгодно.

— Алиса — очень опасный человек, — предупредила мама. — Ты должен как-то привязать её к себе, если не хочешь в будущем получить нож в спину. Если Алиса почувствует слабость — она свергнет тебя. Точнее, попытается это сделать.

— За ней скрытно будет следить Тики, — ответил я. — Если Алиса что-то задумает, я узнаю, можешь не беспокоиться.

— Ты не будешь знакомить Алису с Тики? — с иронией в голосе спросила мама. — За что ей такой подарок?

— Тики не будет появляться лично, она замаскируется под мощную программу, которая может анализировать огромные массивы данных.

— Тогда ладно, — неохотно согласилась мама. — Если бы я лично не была знакома с Тики, то ни за что бы не поверила в её существование. Но всё равно, будь осторожен, ладно? Вдруг Алиса решит устроить быстрый переворот.

— Она всё равно будет готовиться. А Тики через её смартфон будет слушать всё, что говорит Алиса. Не беспокойся, мам. Всё будет хорошо.

Повисла короткая пауза, мама сменила тему:

— Тебе надо провести торжественный приём в честь получения титула. Я могу помочь с организацией.

— Не нужно, я объявлю на сайте клана, что приёма не будет, ведь мне надо учиться, — отмахнулся я. — Сейчас не стоит привлекать к себе много внимания, клану нужно время для восстановления.

— Так не принято.

— Ну и ладно.

Мама вздохнула и сказала:

— В будущем тебе всё равно придётся это сделать, чтобы познакомиться с Дворянами Княжества и наладить связи. И к Княгине нужно поехать, засвидетельствовать ей своё уважение и принять из её рук Медаль Дворянина. Хоть это и формальность, но если не сделаешь — оскорбишь её.

— Спасибо, что напомнила. Завтра же поеду к Княгине.

— Хорошо. Расскажи, что там у вас вообще происходит? Я слышала, что Екатерина пропала, а Ира ушла из клана со всеми детьми. Это правда?

— Да, — вздохнул я. — В клане уже не так много людей, как раньше…

Мы с мамой проговорили ещё минут двадцать. Когда я закончил, Мия доложила:

— Люба смогла сделать Эликсир Развития Ядра четвёртой ступени.

— Отлично, — довольно кивнул я.

— В клане никто не понимает, как ты смог остановить Снавидовых, — хихикнула Мия. — Все переписываются, гадают.

— Пусть гадают. Сможешь ввести меня в дела клана? Какие у него активы, сколько денег на счетах и прочее?

— Да, конечно.

Мия вывела на экран множество файлов, и я начал их внимательно просматривать. Основной актив клана — «Грейг Констракшн». Не считая меня, в руках у клана Грейг шестьдесят пять процентов акций, которые распределены между десятком людей. У Захара двадцать пять процентов, у Марины, Серафима и Вильгельма по семь с половиной процентов. Остальные принадлежат старикам семьи, ещё немного имеет Даша.

После недавней скупки акций у меня на руках восемнадцать процентов, сейчас я второй акционер компании.

Члены клана имеют и другие активы — ценные бумаги, недвижимость, золото, антиквариат. Самый богатый, несомненно, Захар. Но и другие члены клана не бедствуют, если не считать тех, кто имеет совсем слабое влияние — например, как семья Светы.

— Что делает Захар? — спросил я.

— Заперся у себя в комнате.

Я продолжил изучать, как обстоят дела у клана. Если не считать «Грейг Констракшн», главной ценностью оставался клановый квартал — земля и недвижимость стоили немалых денег.

Но истинная ценность крылась не в материальных активах. Каждый клан Магов имеет право взять «под своё крыло» населённый пункт. Масштаб контролируемой территории напрямую зависит от силы клана. Конечно, речь идёт не о прямом управлении — например, в городе Серый все ключевые должности занимают люди клана Грейг. Мэром может стать только тот, кто получил одобрение клана — никак иначе.

Кроме того, кланы получали право свободно вербовать Магов на подконтрольной территории. На данный момент клан Грейг насчитывает сто тридцать Магов, из которых меньше тридцати носят фамилию Грейг. Остальные пришли извне, заслужив право вступить в клан. Половина из них бойцы, треть занимает высокие посты в «Грейг Констракшн» — от бригадиров до топ-менеджеров. Остальные тоже устроились неплохо.

Ещё триста тридцать Магов заключили контракт с кланом, но не удостоились чести стать его полноправными членами. Застряв на рангах Учеников и Подмастерьев, они оставались весьма посредственными Магами. Впрочем, даже такие способности делали их гораздо ценнее обычных людей в глазах любого клана.

По правилам, мне, как новому Барону, предстоит познакомиться со всеми этими людьми. Как минимум — с членами клана. Но на это уйдёт слишком много времени, поэтому я оставлю всё как есть — только скажу, чтобы Тики и Ники проверили их, с остальным справится Алиса.

Ещё около часа я изучал документы. После этого отправил всё Алисе — пусть она подумает, что с этим делать. Мия достала самую полную информацию, которую члены клана тщательно скрывают.

— Захар у себя? — спросил я.

— Да. Ему несколько раз звонили Старейшины. До тебя тоже пытаются дозвониться. Хотят устроить Клановый Совет и обсудить всё.

Я хмыкнул. Обсудить они хотят, ага. Наверное, думают, как бы меня подавить и подчинить.

— Да плевать на них вообще. Пусть Алиса с ними разбирается, это её работа. Делать мне нечего, со старыми Грейгами встречаться.

— Они довольно плохие люди, — заметила Мия. — В их компьютерах я много чего нашла.

— Конечно, плохие. Всех хороших убили. Это поколение, которое воспитало таких монстров, как Захар, Вильгельм и Серафим. Для них убить человека — как прихлопнуть муху.

— Думаешь, Алиса займётся ими?

— Посмотрим. Но думаю, что она правильно меня поняла. Можешь назначить встречу с клановым юристом? Через час, если он может.

— Да, без проблем.

Я немного размялся и вышел из кабинета. Пришло время посетить экс-Барона.

Захар закрылся в своей комнате, поэтому мне пришлось сильно надавить и сломать замок. Как только я зашёл, Захар заорал. Он сидел в углу комнаты с ножом в руках.

— Тише ты, — поморщился я. — Это всего лишь я, твой любимый сын.

От моих слов Захар чуть не потерял сознание.

— Садись, поговорим, — пригласил я, сев за стол.

— Яков согласился встретиться в шесть, — сказала Мия.

Захару понадобилась минута, чтобы отойти от испуга и сесть напротив. Его руки подрагивали.

— Через час мы поедем к Якову, — спокойно сказал я. — Ты перепишешь на меня все свои активы. Возьмёшь себе пятьдесят тысяч и полетишь в любую страну, какую захочешь. Купишь дом и заживёшь себе, вдали от забот. Электрический Камень я из твоего сердца уберу. Согласен?

Захар без сомнений кивнул и прохрипел:

— Да, согласен. Дай мне выбраться из этого кошмара.

— Ну и отлично, — я похлопал его по плечу, от чего Захар сильно дёрнулся. — Можешь уже потихоньку собираться, скоро поедем.

Глава 16

Покинув комнату Захара, я поехал в свой дом. По пути мне позвонил Марик Тод — бывший помощник Захара — и уточнил, что новая вилла для Барона будет подготовлена в течение двух дней. Затем он начал говорить о проблемах клана, но я прервал его:

— Впредь решай все дела клана с Алисой. Скоро я уеду в Академиум, она будет заменять меня.

После недолгой паузы Марик вежливо ответил:

— Как скажете, господин.

В своей комнате я через Астральные Врата забрал у Валентина оплату, которую передал Булгаков — девять Камней Душ, двадцать Кристаллов зомби-Магов девятой ступени, столько же десятой ступени и восемнадцать одиннадцатой.

— В следующий раз надо партиями такое богатство передавать, — пробормотал я, рассматривая открытые шкатулки. — Как думаешь, сколько тут денег?

— Миллиона три-четыре минимум, — ответила Мия. — Раньше было бы дороже. После начала войны Кристаллов зомби-Магов стало больше.

Я кивнул. Неплохо, что тут ещё сказать.

— Люба готова к передаче?

— Да.

Я отправил Любе четыре Камня Душ, которые она должна превратить в Камни Сути Алхимии — их хватит, чтобы закончить Эликсиры Развития Ядра одиннадцатой ступени.

— В моих руках теперь одиннадцать свободных Камней Душ, — задумчиво сказал я, перебирая мутные кристаллики.

— Машина подъехала, водитель ждёт, — сообщила Мия.

— Иду.

Я переоделся и вышел из дома. Захар меня ждал в автомобиле. Выглядел он спокойно, даже сосредоточенно.

Юрист Яков жил в клановом квартале, поэтому через пять минут автомобиль уже припарковался у двухэтажного коттеджа.

Яков ждал нас — высокий лысеющий мужчина с усами. Он уважительно поклонился нам и пригласил в свой кабинет. Когда я сказал ему, зачем пришёл, Яков даже не моргнул — кивнул и начал работать.

Закончили со всеми формальностями в течение часа — Захар использовал свою магическую печать и поставил подписи в нужных местах. После этого мы с моим дорогим гостем поехали ко мне домой и поднялись в мою комнату. Захар явно нервничал — сейчас, в его понимании, самый опасный момент. Он уже отдал мне всё, что мог — и титул, и деньги. Я могу запросто не сдержать обещание и просто убить его, он уже бесполезен.

— Отвернись к стене, — велел я.

Дрожа всем телом, Захар выполнил приказ. Я создал Стилус и быстро нарисовал Астральный Круг — в Захара выстрелило Заклинание Оглушения, он свалился на пол.

— Придётся тратить ещё один Эликсир Высшей Регенерации, — проворчал я, присев у тела.

Захар лежал на боку. Я взял его за плечо и развернул на спину. Кожа Захара была бледной, волосы частично поседели. Я сидел на корточках и смотрел в лицо человека, которого всегда искренне ненавидел. Он сломал мне психику в детстве, хотел превратить в психопата-убийцу. И если бы не мама, у него бы всё получилось.

В прошлой жизни я отомстил ему — разрушил до основания клан, Барон был убит своими же сторонниками. Но месть не утолила моей ненависти — я её принёс с собой и во вторую жизнь. Но сейчас, растоптав его во второй раз, я наконец ощутил внутреннюю свободу.

— Чего так смотришь? — спросила Мия.

— Смотрю и не злюсь, — рассеянно ответил я. — Больше нет той ненависти. Только презрение.

— Это хорошо? — уточнила Мия.

— Наверное, да, — я усмехнулся. — Ладно, надо заняться делом.

Погрузив Захара в кому, я снова вскрыл его и достал Электрический Камень из сердца. Эликсир Высшей Регенерации залечил рану, а Заклинание Омовения убрало всю кровь. После этого я посыпал Захара Порошком Восстановления, и тот пришёл в себя.

— Всё, — сказал я, сев в кресло. — Ты теперь полностью здоров. Надеюсь, в ближайшие дни ты улетишь. Деньги на твоём счету.

— Пусть меня довезут до аэропорта, сейчас, — хрипло пробормотал Барон, поднимаясь с пола.

— Как скажешь.

Даже не посмотрев в мою сторону, Захар поспешно вышел из комнаты. Он даже не стал смотреть ближайшие рейсы — решил подождать в аэропорту. Я позвонил Марику Тоду и приказал собрать вещи бывшего Барона и отвезти в аэропорт — сделаю ему последнюю услугу.

Проверил время — уже восемь вечера. Не так поздно, как я думал. Снова позвонил Марику, тот сразу взял трубку:

— Слушаю вас, господин.

— Я хочу посетить сокровищницу клана.

— Машина скоро будет подана, господин.

— Думаешь, найдёшь что-то интересное? — спросила Мия, когда я положил трубку.

— Это не важно, — усмехнулся я.

Вскоре пришло сообщение, что машина меня ждёт. Водителем был сам Марик, когда мы тронулись, он объяснил:

— Сокровищница клана находится под Белым Дворцом, в специальном помещении. На входе стоит артефактная дверь, которую можно открыть только с помощью перстня Барона.

Я заинтересовался. Вдруг в сокровищнице и правда найдётся что-то интересное? Всё-таки Грейг — довольно старый клан, за многие годы могли и накопиться какие-нибудь ресурсы.

Марик доехал до Белого Дворца и сам проводил меня к сокровищнице. На металлической двери, в месте замочной скважины, было углубление. Я приложил перстень и подал ману — дверь бесшумно открылась.

Марик стоял поодаль, повернувшись спиной, чтобы не увидеть ничего лишнего. Я вошёл в сокровищницу и включил свет. Небольшое помещение с полками, на них сундуки.

— Барон, наверно, нередко сюда заходил в последние недели, — заметила Мия. — Видишь, пыли нет? Там раньше лежали сундуки.

— Ага, — я подошёл к ближайшему сундуку и открыл его. Внутри лежали магические чёрные бриллианты — весьма редкий ингредиент для артефакторики, стоит немало.

Во втором сундуке я нашёл смесь магических драгоценных камней. В других тоже были редкие ресурсы — хоть они и не сильно мне нужны, но главное их наличие.

Чтобы ничего не упустить, я решил проверить каждый сундук. И не зря — в одном из них я нашёл маленькую коробочку. Открыл её, а внутри — Камень Души.

— Опа, — удивился я. — Какая удача.

— Плюс один камушек, — прокомментировала Мия.

— Этот камушек гораздо ценнее, чем другие.

— Почему?

— Скоро поймёшь.

Я убрал коробочку в карман и продолжил изучать содержимое сундуков. Больше ничего интересного не нашёл. Вышел из сокровищницы, закрыл дверь и окликнул Марика.

— Да, господин, — он подошёл ко мне.

— Скажи, что это? — я показал ему открытую коробочку с Камнем Души.

Марик слегка вздрогнул и ответил:

— Господин, это Камень Души, очень редкий ресурс. Ваш отец приобрёл его восемнадцать лет назад, на аукционе, где распродавали имущество уничтоженного клана Орем.

— Ого, какое совпадение, — удивилась Мия.

— Спасибо, — кивнул я, закрывая коробочку. — Отвези меня домой.

— Конечно, господин.

— Выглядишь довольным, — заметила Мия, когда мы ехали в машине. Но ответил я ей только когда закрылся у себя в комнате.

— С этим Камнем Души мне будет ещё легче реализовать мой план, — пояснил я. — Он получен легально, на аукционе. Это легко проверить. Значит, я могу использовать его.

— Создашь артефакт? — поняла Мия.

— Да. Надо только подкорректировать план, и мне нужен Камень Метки Лилит.

— Сказать ей?

— Да, пусть готовится.

Через пять минут я передал Лилит Камень Души и со вздохом посмотрел на свой чемодан с ингредиентами. Хочется отдохнуть, в компьютер поиграть. Но нужно делать Эликсиры для Князя — аж двадцать восемь штук.

— Любе надо быстрее расти, — проворчал я, создавая Стилус.

— Она старается, — вступилась Мия.

— Знаю, просто бурчу. Сделаю пять-шесть Эликсиров и буду отдыхать, устал за сегодня.

— А я пойду, погуляю, — Мия махнула лапкой на прощание и исчезла в стене.

Я занялся алхимией. В итоге сделал Эликсир Развития Ядра седьмой ступени для Алисы и все десять Эликсиров девятой ступени. Убил на это два с половиной часа. Перед сном немного поиграл в компьютер и лёг спать.

На следующее утро, пока я умывался, Мия докладывала:

— Захар улетел. Старики из клана стали ещё активнее, с утра пару раз пытались до тебя дозвониться, но я отключила звук.

— Спасибо.

— Люба сделала два Камня Сути Алхимии, Лилит тоже сделала свой Камень Метки.

— Отлично, — я вытер лицо.

— Браслет Дара становится всё популярнее, Совету Десяти явно не удаётся скрыть информацию.

— Сколько кланов Совета получили Браслеты?

— Пока четыре.

— Пусть Лилит и остальным отправит, чтобы никто не чувствовал себя обделённым.

— Хорошо.

Я написал Алисе и спустился на завтрак. Она пришла ко мне, когда я заканчивал с едой.

— Как у тебя дела? — спросил я, когда она села рядом.

— Старейшины все уши прожужжали, — поморщилась она. — Возмущаются твоими действиями.

— Вот, держи, — я положил на стол мешочек с Эликсиром.

— Это то, о чём я думаю? — Алиса заметно взволновалась.

— Да, — улыбнулся я. — Сперва подготовься мысленно, успокойся, очисти лишние мысли. Затем просто выпей, и всё будет.

— Поняла, — сосредоточенно кивнула Алина, осторожно забирая мешочек.

— Я собираюсь поехать в Архангельск, засвидетельствовать уважение Княгине. От неё прямо полечу в столицу. Остальное оставлю тебе. Мне посылай ежедневные отчёты, этого хватит.

— Я справлюсь, — уверенно кивнула Алиса.

— Не сомневаюсь.

После завтрака я позвонил в Морскую Крепость и уведомил о своих намерениях.

— Сегодня у Княгини много дел, — ответила секретарь. — Вы можете явиться через неделю?

— Это будет не очень удобно, я студент Академиума.

— К сожалению, Княгиня слишком занята.

— Хорошо, спасибо.

Я отключился и написал маме — попросил у неё номер Княгини. Мама позвонила через пару минут. Услышав, зачем мне её номер, она сказала, что сама позвонит Княгине. Ещё через пять минут пришло сообщение — Юлия Врангель будет ждать меня в Морской Крепости в четыре дня.

Я не удивился такой отзывчивости — Юлия хоть и отплатила мне долг, но всё равно относилась ко мне с теплотой из-за Зелья Омоложения и своего прорыва на ранг Архимага.

Я вызвал автомобиль и поехал в Архангельск. Жаль, не могу телепортироваться — будет странно, если Барон вдруг исчезнет из одного города и окажется в другом.

По приезде в Архангельск я пообедал и поехал прямо в Морскую Крепость. Меня проводили в кабинет Княгини.

— Вы прекрасно выглядите, — я с улыбкой поклонился. Юлии было почти пятьдесят, но выглядела она на двадцать пять максимум.

— Благодарю тебя, Артур, — улыбнулась Юлия. — Поздравляю с новым титулом.

Она поднялась с небольшим футляром в руках.

— Я вручаю тебе Медаль Дворянина, — Юлия подошла ко мне и положила в ладонь футляр. — Служи верно своей стране, Барон Артур Грейг.

— Спасибо вам, — я поклонился.

Юлия вернулась к своему столу и сказала:

— Можешь идти.

— Благодарю, что выкроили время для меня.

Очевидно, что у Княгини полно дел, и ей пришлось подкорректировать свои планы, чтобы принять меня.

После Морской Крепости я купил билеты до столицы. Ближайший рейс был на девять вечера, поэтому я съездил в центр, на площадь Петра Врангеля, и погулял там. Зашёл в магазин с ингредиентами, поискал пространственные материалы — к сожалению, без результатов.

Встречаться с Сарой или Анастасией не стал, погулял до вечера и поехал в аэропорт. Разумеется, место взял в бизнес-классе — у меня есть планы на перелёт.

Когда самолёт поднялся в воздух, я через Астральные Врата забрал у Лилит Камень Метки и активировал его, чтобы попасть в Библиотеку Души. Моя цель была весьма простой — я хотел создать схему нового артефакта.

— Ну как? — Мия сидела рядом и смотрела на меня, ожидая, когда я закончу.

— Сделал, — улыбнулся я.

— Не расскажешь, что за артефакт?

— Не-а, скоро увидишь сама.

— Так и знала, — проворчала Мия.

— Мне нужен Камень Сути Артефакторики. Роман сможет его сделать? — спросил я.

— Сейчас спрошу… Да, через полчаса он освободится.

— Отлично.

В назначенное время я передал Камень Души, а остальное время проспал. Когда я прилетел, в столице уже была ночь. Я заселился в гостиницу и забрал у Романа и Любы Камни Меток.

Под любопытным взглядом Мии я вынул из Метки чемодан с ингредиентами и вытащил один из двух основных ингредиентов будущего артефакта — небольшой кусочек Древнего Звёздного Кристалла.

— Ты будешь делать Якорь? — спросила Мия.

— Нет, — я положил на стол Камень Души — второй основной ингредиент.

— О, что-то интересное, — Мия прищурила глаза. — Как будет называться этот артефакт?

— Не знаю, — я усмехнулся и отложил несколько вспомогательных материалов. После этого создал Стилус и Артфакторную Печь Мастера.

— Начинаю, — я разломал Камень Сути Артефакторики и зажёг Огонь Маны.

Через двадцать минут напряжённой работы я снял с Крышки Печи небольшой шарик, внутри которого, казалось, была заключена целая спиральная галактика.

— Красиво, — заметила Мия, разглядывая новый артефакт. — Что он делает?

— Разрушает любую пространственную магию, — я сел в кресло и положил сферу рядом.

— Кажется, я знаю, как ты собираешься стать Графом, — хихикнула Мия.

— Графом я не скоро стану, нужен ранг Магистра. Но сейчас это не так важно.

Я проверил своё Ядро. Пятьдесят один процент, неплохо. Но до пика далеко.

— Говоришь, Браслет Дара уже набрал популярность? — спросил я.

— Да. Ещё есть куда расти, но думаю, уже можно действовать.

— Если мы снимем новое видео, это не будет подозрительно? — задумчиво спросил я.

— Не думаю, — покачала головой Мия. — Многие видные персоны используют Колыбель для видеообращений. Особенно после появления Профессора.

— Хорошо, тогда снимем видео, — решил я.

— Делать новый аккаунт под именем «Хранители Знаний»?

— Да.

Я взял один из Браслетов и надел его на руку. Затем установил штатив со смартфоном и сел перед ним в кресло. Пару секунд настраивался, а затем улыбнулся и заговорил:

— Приветствую вас, друзья. Я уполномоченный представитель организации Хранители Знаний. Сегодня я хочу представить каждому из вас новейшую разработку Хранителей — Браслет Дара.

Я оттянул рукав и показал Браслет. Следующие пять минут я подробно объяснял, как именно он работает. Я рассказал про приложение и предупредил, что в случае воровства или попытки взлома, артефакт самоуничтожится.

— Мы надеемся, что Браслеты помогут человечеству в войне с зомби, — закончил я.

— Будем сейчас выкладывать? — спросила Мия, наблюдая, как я снимаю со штатива смартфон.

— Нет, давай завтра утром. Пока некуда торопиться.

— Хорошо.

Следующие полчаса мы занимались монтажом. Надо было создать приятный образ, чтобы люди подсознательно ощутили доверие к Хранителям Знаний.

Уже была поздняя ночь, но я не хотел спать. Поэтому занялся алхимией. Приготовил ещё одну партию Эликсиров Развития Ядра — на этот раз шесть Эликсиров десятой ступени.

На следующий день, рано утром, я поехал в Академиум и первым делом поспешил в мастерскую Миэ Судзуки. Она в это время готовилась к первому занятию, поэтому выглядела немного раздражённой, когда я отвлёк её. Но узнав меня, она смягчилась.

После взаимного приветствия она сказала:

— Артур, мы уже изучили твой чёрный кристалл и нашли область его применения. Он способен усиливать Чары Тьмы. Формулу артефакта я пока не разгадала, как и мои коллеги. Артефакт узконаправленный, но весьма ценный, поэтому будет хорошо, если у тебя получится создать ещё несколько таких. Ты что-то хочешь сказать?

Всё время, пока она говорила, я держал на лице нетерпеливое выражение, словно с трудом сдерживался, чтобы не перебить.

— Да! Я создал новый артефакт!

— О, это хорошо. Но почему ты так взволнован?

— Потому что на этот раз я использовал очень качественные ингредиенты, профессор! Взгляните, — я вынул из кармана мешочек и передал его Миэ.

Она достала сферический артефакт и замерла, заворожённо разглядывая звёздную картину внутри него.

— Какие материалы ты использовал? — осипшим от волнения голосом спросила Миэ. Как опытный артефактор, она несомненно чувствовала, насколько мощную штуку держит в руках.

— Древний Звёздный Кристалл и… Камень Души, — тихо ответил я.

Глава 17

Услышав мои слова, профессор Миэ вздрогнула. Теперь она с опаской смотрела на сферу в своих руках.

— Где ты взял Камень Души? — строго спросила она.

— В клановой сокровищнице, — ответил я. — Мой отец восемнадцать лет назад приобрёл один Камень Души на аукционе. Недавно я стал Бароном и решил проверить сокровищницу. Там моё Благословение сильно отреагировало на Камень Души и Древний Звёздный Кристалл. Позже Благословение активировалось и слило эти два материала в один артефакт.

— Древний Звёздный Кристалл? — Миэ стала ещё серьёзнее. — Ты знаешь, какой эффект у этого артефакта?

— Нет, только чувствую, что это связано с пространственной магией. Скорее всего, как-то влияет на неё.

— Я напишу рапорт о твоём артефакте, держи его в безопасности, — Миэ отдала мне сферу. — Уверена, ректорат Академиума заинтересуется в нём и выкупит у тебя артефакт.

— Хорошо, — кивнул я. — Спасибо.

— Кстати, зайди сегодня к проректору Тине, когда будешь свободен, — вспомнила Миэ. — Контракт на продажу схемы Накопителя уже готов, тебе осталось только подписать его.

— Понял, зайду после первой лекции, спасибо.

Я зашагал по коридору в сторону выхода из лабораторного корпуса. Всё идёт по плану. Правда, я думал, что Миэ сразу начнёт изучать артефакт — но, видимо, ценность ингредиентов испугала её.

Первой была лекция по элементу огня. После того как я изменил свой баланс элементов, мне захотелось обучиться Чарам Огня. Хорошо, что у клана Грейг огромный опыт в Чарах Огня и Тьмы, и теперь я, как Барон, имею доступ к самым полным материалам. Правда, пока я был в Сером, совсем не подумал об этом — у клана Грейг есть отдельное хранилище, где хранятся все данные по Чарам. Но ничего, я могу в любой день телепортироваться и всё просмотреть. Может, сегодня ночью так и сделаю. Надо только побольше об этом хранилище узнать, если там такая же дверь, как в сокровищнице, то я даже Алису предупреждать не стану.

На лекции я сосредоточился на потоках энергии, которые поступают от Апофеоза Короля. Моё видео насчёт Браслетов Дара вызвало небольшой ажиотаж — люди наконец-то получили подтверждение всем слухам. Но для меня важно то, что видеозаписью заинтересовались главы кланов и Старейшины. Магистры и Архимаги смотрят мой видеоролик и обсуждают между собой Хранителей Знаний и создателя Браслетов. Всё это идёт на благо мне — пока люди испытывают эмоции, от ненависти до восхищения, я становлюсь сильнее. Разоблачение Профессора тоже всё ещё в тренде — я ощущаю очень прочный канат энергии, основанный на чистой ненависти. Все, кто был мною разоблачён, искренне желают мне смерти, хе-хе. Это полезные эмоции — они гораздо стабильнее, чем восхищение или радость.

Моё Ядро уже достигло шестидесяти процентов и продолжает расти. Жаль, но ролик про Браслеты вышел слабеньким — максимум, на уровень Апофеоза Барона.

Вскоре я заметил, что студенты в аудитории украдкой бросают на меня взгляды. Мия объяснила, в чём дело:

— Среди студентов распространилась новость, что ты стал Бароном. А это очень круто, во всём Академиуме таких несколько, и все старшекурсники. Поэтому ты теперь довольно знаменит.

Я улыбнулся. Что ж, это внимание только поможет мне. Но радости я не чувствовал. Чем дальше, тем сложнее продвигаться. Сейчас моё Ядро всего на восьмой ступени. А что будет дальше? Как мне расти, когда я окажусь на уровне Архимага?

С самого начала, когда я впервые создал Стилус и нарисовал первый Астральный Круг, я понял, что эффект от Апофеоза Короля слабее, чем должен быть. Мой Астральный Навык получает энергию от чужих эмоций через Астрал, а в этом мире он гораздо дальше от планеты, чем в прошлом. Поэтому и энергопотери больше. Но я всё равно выбрал путь Апофеоза — это мой козырь, моя основа и моё лучшее творение.

Да, Астральный Навык навсегда сковал меня — как только я создал его, моё Ядро навсегда потеряло способность расти естественным путём. Только энергия от Апофеоза может увеличить его. Но я знал, на что иду, и не жалею об этом.

Я усмехнулся, подумав о будущих Апофеозах. Следующая ступень — выйти на уровень всей страны. А позже, когда Ядро дорастёт до одиннадцатой–двенадцатой ступени — уже всей планеты. Но даже так, не факт, что я смогу набрать нужное количество энергии…

Лекция закончилась, прервав мои размышления. Я пошёл в кабинет проректора Тины. По пути ловил на себе множество взглядов — теперь я и правда популярен, хех.

— Артур, поздравляю с титулом, — улыбнулась Тина после обмена приветствиями. — На данный момент ты самый молодой Дворянин во всей стране. Это большое достижение.

— Благодарю вас.

— Как Дворянин, ты можешь иметь свою магическую печать, невзирая на возраст. Я помогу тебе с оформлением всех бумаг, лучше подписать договор, когда ты получишь печать.

— Я уже её получил, — улыбнулся я.

— Как быстро, — удивилась Тина. — Это упрощает дело. Садись, сейчас распечатаю документы. Прочитай их и скажи, всё ли тебя устраивает.

Спустя десять минут я подписал все документы. Деньги, которые мне заплатили за схему Накопителей, были небольшими на фоне моих накоплений — всего тридцать тысяч. По десять с каждой из сторон — Академиума, Армии Совета и Ведомства Безопасности. Эти три структуры получат полную формулу Накопителя, и их артефакторы смогут сразу же приступить к созданию. В то время как всем остальным придётся постараться, чтобы разгадать эту формулу. Рано или поздно у них это получится, в этом я не сомневаюсь.

— Отлично, — Тина убрала подписанные документы. — Перед тобой ко мне заходила профессор Миэ Судзуки и доложила, что ты создал особенный артефакт.

— Да, так и есть, — кивнул я. — Можете сами посмотреть.

Я достал из кармана мешочек со сферой и отдал Тине. Некоторое время она внимательно рассматривала артефакт, потом вернула мне.

— Камень Души и Древний Звёздный Кристалл — это очень ценные ингредиенты. Ты согласен продать нам артефакт за деньги?

— Да, — улыбнулся я. — Очень надеюсь, что он поможет в битве с зомби.

— А ты думаешь, что это возможно? — сосредоточилась Тина.

— Мне кажется, что этот артефакт — очень мощная бомба, — осторожно сказал я. — Не знаю, как он действует. Но уверен, что взрыв должен быть немаленьким.

— Бомба, говоришь, — Тина нахмурилась. — Значит, одноразовый?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Вы ведь в курсе особенностей моего Благословения.

— Да, — задумчиво кивнула Тина. — Но ты ведь создатель этого артефакта. Может, ты что-то чувствуешь?

Я взял со стола сферу и замер, словно пытаясь что-то услышать.

— Мне кажется, это бомба. Она связана с пространственной магией. Не знаю, что ещё.

— Бомба, которая связана с пространственной магией, — пробормотала Тина. — Ты сможешь создать такой же?

— Не уверен. Но реакция Благословения на Камень Души и Древний Звёздный Кристалл очень сильная.

— Поняла. Я могу забрать артефакт? Цену мы обсудим позже.

— Да, конечно.

Попрощавшись, я вышел из кабинета проректора.

— Решил немного ускорить события? — хихикнула Мия.

— Подсказка, не более, — тихо ответил я, шагая по коридору. Теперь осталось дождаться реакции ректората. Надеюсь, там не дураки сидят, и они примут правильное решение.

До следующего занятия ещё есть время, поэтому я сходил поесть. Во время трапезы Мия обрадовала меня:

— Пришли деньги за имение Зиты! Вся сумма разом!

Я улыбнулся краешками губ. Хоть и не сомневался, что Совет Десяти не станет так глупо обманывать, но думал, что после выхода разоблачения Профессора они затянут с выплатой.

— Переведи миллион двести тысяч на мой теневой счёт.

— Хорошо. Но зачем? Это же твои легальные деньги, ты можешь использовать их как хочешь, — спросила Мия.

Я улыбнулся студенткам, которые шли мимо и мило хихикали, поглядывая на меня. Когда они вышли из заведения, тихо ответил:

— Чтобы успокоить Булгакова. Пусть думает, что деньги за имение Графини ушли Хранителям, а я стал связующим звеном.

— А,поняла.

Пока ел, думал над своим следующим шагом. Мне нужно больше Апофеозов. У меня есть некоторые идеи, но каждый Апофеоз требует хорошей подготовки.

— Пусть Лилит выдаст задание Валентину, — решил я. — Ему нужно сделать четыре Камня Невидимости. Он получит Эликсир Духовного восстановления, поэтому пусть не беспокоится о последствиях.

— Поняла.

Пообедав, я пошёл на следующее занятие — на этот раз практическое, по элементу пространства.

Практика проходила в подземном классе, который был похож на тот, где я встречался с Аресом. Внутри я нашёл четверых студентов и сел за свободную парту. Всего пять человек — элемент пространства и правда очень редок, что сказать.

В аудиторию вошёл преподаватель — низенький старик в очках. Он подошёл к доске, оглядел нас и сосредоточил взгляд на мне.

— Артур, ты уверен, что хочешь посещать мои занятия? Ты ведь уже Гранд-мастер.

— Я слишком быстро стал Гранд-мастером, мне нужно подтянуть основы, — пояснил я, чувствуя на себя завистливые взгляды студентов.

— Хорошо, — кивнул профессор и начал: — Сегодня будем изучать вариации Малого Искажения.

Занятие прошло весьма интересно. После него я пошёл в общежитие и там закрылся.

— Пропущу сегодня вечерние лекции, — пробормотал я, раскладывая на столе четыре Камня Сути Алхимии. Пора заняться заказом Булгакова — хочется побыстрее его завершить.

Первым делом я закончил Эликсиры Развития Ядра десятой ступени. Для их создания мне не требовались Камни Сути Алхимии, но из-за слишком высокой сложности я трижды провалил алхимию и потерял три Кристалла зомби-Магов десятой ступени. Ничего, всё равно осталось ещё семь штук.

— Алиса стала Гранд-мастером, — доложила Мия, когда я отдыхал.

— Хорошо. С её Меткой пока нет подвижек?

— Нет. Только понятно, что для её использования мало обычной активации. Мне кажется, нужна кровь. Но чью использовать? «Кровавое Наследие» — страшное название, вдруг эффект Метки распространяется на всех кровных родственников жертвы?

— Да, это опасно, — задумался я. — На кровь не нужно использовать. Лучше найти жертву — преступника без семьи, на котором можно провести парочку опытов с Меткой.

— Ники отправит сообщение через приложение с этой рекомендацией, — кивнула Мия.

Отдохнув, я приступил к созданию Эликсиров Развития Ядра одиннадцатой ступени. На этот раз алхимический процесс проходил легче. Использовав первый Камень Сути Алхимии, я зажёг Огонь Маны и начал создавать Эликсир. В прошлый раз у меня получилось разменять один Камень Метки на два Эликсира, но тогда я чудом смог закончить второй препарат. Но на этот раз не стал рисковать — создал всего один, а затем вновь использовал Камень Метки. Разница с прошлым разом была в том, что мне не требовалось тратить энергию на Огонь Маны — он мог продержаться около получаса.

В итоге я смог к вечеру закончить все Эликсиры. Жутко устал из-за перенапряжения, но был рад, что всё закончилось. Перед ужином отправил Валентину четыре Камня Души для создания Камней Невидимости. Мои запасы тают на глазах…

За ужином встретился с Катей и Мариной. После того как я стал Бароном, они стали проявлять ко мне ещё больше внимания. Пришлось напомнить, что в ближайшие годы я не собираюсь ни на ком жениться и даже вступать в отношения не намерен. Тем более — с двумя сразу…

Ночь была сладкой. Утром, когда я умывался, Мия сказала:

— Похоже, мы выяснили, как действует «Кровавое Наследие».

— Как? — заинтересовался я.

— Этой ночью Алиса проникла в дом Глеба Грейга и убила его своей магией крови. Она зачем-то решила активировать свой Браслет, и Метка сработала. Алиса поглотила кровь и жизненную силу Глеба, он превратился в мумию. Труп она закопала, чтобы никто его не нашёл.

— Её Метка Души всего лишь поглощает кровь и жизнь противника? — уточнил я.

— Не только. Она как будто получила знания и опыт Глеба. Алиса сама не понимает до конца, что именно произошло. Она уверена, что стала сильнее. Её Ядро выросло, а некоторые Чары сами собой настроились на новую частоту вибраций и стали гораздо мощнее. Ещё Алиса начала видеть отрывки воспоминаний Глеба, иногда слышит его голос. И в целом состояние у неё не очень хорошее — головная боль, головокружение, тошнота. Кстати, она отправила тебе отчёт со всем, что произошло. Нигде не соврала.

— Хм, описание мне знакомо, — я сел в кресло и закрутил монетку. — Похоже, «Кровавое Наследие» — это предтеча Заклинания Кражи Сущности. Именно по его подобию Заклинание было создано. Хм…

— Но «Кровавое Наследие» не настолько могущественно, чтобы из-за него вырезать весь род. Или там есть что-то ещё?

— Однозначно, — кивнул я. — Должны быть побочные эффекты, и неслабые. Будем наблюдать за Алисой, пока заблокируй её Браслет.

— Хорошо. А что делать с исчезновением Глеба?

— Пусть Ники займётся этим. Создадим иллюзию, что Глеб улетел в другую страну, прихватив с собой кучу денег. Внутреннее расследование клана должно это показать. Ники справится?

— Да, конечно, — кивнула Мия. — Тики ей поможет. Кстати, программа для Алисы тоже готова. Можешь отправить ей.

— Хорошо, — я взял смартфон и позвонил Алисе. Сказал ей, что она может не беспокоиться насчёт Глеба — главное тело спрятать получше. Также рассказал про новую программу, которая поможет ей справляться с делами клана и искать нарушения внутри него. Алиса явно не поняла, каким образом я собираюсь надурить весь клан, но не стала спорить.

Положив трубку, я спросил:

— Как дела у Валентина? Сколько Камней Невидимости он сделал?

— Три Камня за ночь. А зачем тебе они?

— Позже увидишь, — улыбнулся я.

— Так и знала, что не ответишь, — проворчала Мия. — Кстати, из-за Метки Алисы забыла про другие новости. С тобой пытались связаться Вильгельм и Серафим.

— Очухались наконец, — хмыкнул я. — Игнорируй их, пусть Алиса с ними разбирается.

— Так и делаю.

Я пошёл на первую лекцию. Но на ней мои мысли были далеко — я размышлял над своим следующим шагом. Если Валентин закончит Камни Невидимости, то сегодня вечером сделаю вылазку.

На лекции мне написала Алина — предложила встретиться и пообедать вместе. Вспомнив о ней, я повернулся к Мие, чтобы задать вопрос. Но кошечки не было — убежала гулять.

Через пятнадцать минут, когда она вернулась, я тихо спросил:

— Алина уже передала Браслет Арнольду?

— Да, — ответила Мия. — У него Метка Души «Фантом». Он может создавать двойника и управлять им. Хорошая способность.

Я кивнул. Она бесполезна против зомби, но и Арнольд не солдат. Пусть пока играется.

После лекции я встретился с Алиной. Зеленовласка выглядела немного рассеянной. Когда мы оба сели за небольшой круглый столик, она опёрлась подбородком о ладони и уставилась на меня, смотря прямо в глаза.

— Мы брат и сестра, тебе нельзя влюбляться в меня, — напомнил я.

Алина фыркнула.

— Как ты это сделал? Куда пропал дядя? Что вообще происходит с кланом, почему сейчас всем управляет Алиса?

— Это допрос? — улыбнулся я.

— Да, — буркнула Алина. — Допрос с пристрастием.

— Просто живи как раньше, — посоветовал я. — Можешь пользоваться тем, что ты хорошо знаешь главу клана. И можешь быть уверена, что никто тебя не заставит выходить замуж против воли.

Алина вздрогнула и прищурилась.

— Точно не заставишь?

— Не точно. У меня есть один импозантный мужчина на примете — Марик Тод. Знаешь его?

— Злой ты, — проворчала Алина.

— Чем тебе Марик не угодил?

Алина демонстративно не стала отвечать, а я прекратил шутить над ней. Нам принесли еду.

— И всё же, что будет дальше с кланом? — спросила Алина, аккуратно разрезая ножом мясо.

— Ничего особенного, — пожал я плечами. — Алиса справится с управлением.

— А куда пропал дядя?

— Он решил отойти от дел и улетел в другую страну. Не знаю, куда именно.

— Думаю, я понимаю его, — после паузы сказала Алина. — Ему изменила вторая жена, а первая бросила его и попыталась утопить весь клан. Старшие сыновья погибли, Даша и Фёдор выбрали матерей и ушли с ними. Из его детей только ты и остался.

— Милена ещё, — напомнил я.

— А, точно. В общем, столько бед на него свалилось… Не удивлена, что он решил всё передать тебе и уйти. А как ты справился со Снавидовыми? — Алина хитро посмотрела на меня.

— Секрет, — улыбнулся я.

Учебный смартфон вдруг зазвонил. Я приподнял брови — впервые на него звонят. Алина тоже удивилась.

— Да? — я ответил.

— Артур, это Тина, — раздался взволнованный голос проректора. — Срочно беги в деканат!

— Что-то плохое случилось? — с притворной настороженностью спросил я.

— Нет, это связано с твоим новым артефактом. Расскажем на месте, ждём!

Она отключилась. Я посмотрел на Алину и извинился:

— Мне позвонила проректор Тина, нужно срочно идти к ней.

— Тогда беги, — поторопила Алина. — Студентам очень редко звонят, обычно сообщения шлют. Значит, случилось что-то важное.

— Ага, — я оставил деньги на столе и быстрым шагом пошёл во Дворец Мудрости. Уголки губ сами собой изогнулись в улыбке — отлично, они справились быстрее, чем я ожидал.

Глава 18

Я постучался в дверь. Она тут же открылась, показалась взволнованная Тина.

— Входи.

Я вошёл в кабинет и увидел шестерых. Одного сразу узнал — Даниил Зивов, ректор Академиума. Рядом с ним стоял его помощник, а чуть поодаль сидел декан Факультета космических элементов. Оставшиеся трое — офицеры. Двое сурового вида мужчин и одна девушка лет тридцати.

Когда я вошёл, все уставились на меня. Я уважительно поклонился всем сразу, но повернулся больше в сторону ректора — как-никак, он Архимаг и Граф. Вперёд вышла девушка-офицер и представилась:

— Полковник Елена Лермонтова приветствует вас, Барон Грейг, — она слегка поклонилась.

Я поприветствовал её в ответ и поклонился.

— Всё, что будет сказано в этой комнате, — должно остаться в ней же. Вы готовы подписать соглашение о неразглашении?

— Да, — кивнул я.

— Тогда сперва подпишите.

В кабинете было три стола — два из них для работников деканата, а третий для студентов. Он находился перед стендом, на котором были представлены образцы заявлений. На этот стол один из офицеров положил несколько бумаг.

Я сел за стул и под молчаливым наблюдением окружающих бегло прочитал все документы, подписал их и поставил оттиск магической печатью. Офицер молча забрал бумаги и отступил за спину Елены.

— Артур Грейг, — начала Елена. — Мы использовали новейшие аналитические артефакты, чтобы изучить Анти-космо Сферу, которую вы создали.

— Вы уже придумали ей название? — слабо улыбнулся я.

— Наш анализ показал поразительный эффект, — Елена проигнорировала мой вопрос. — Анти-космо Сфера при активации способна уничтожить всю космическую магию в радиусе пятисот метров. Речь идёт о любой космической магии — от света и тьмы до пространства и времени.

— Ого, — удивился я.

— Вы способны создать ещё один такой артефакт? — Елена внимательно смотрела на меня.

— Не знаю, — озадаченно пожал я плечами. — Может и получится.

— Если вы сможете, — вас представят к государственной награде, — уверенно заявила Елена. — Вы станете известны как герой нашей страны.

— Герой? — я показал взволнованное выражение лица.

О чём может мечтать молодой шестнадцатилетний парень? Конечно же, он мечтает стать героем!

— Да, — улыбнулась Елена. — Ваши Анти-космо Сферы могут сыграть решающую роль в этой войне.

— И я получу право стать Графом, когда стану Магистром? — затаив дыхание, спросил я.

— Конечно, — кивнула Елена. — С этим не будет никаких проблем.

— Я готов. Мне нужны материалы, — я сжал кулаки и уверенно посмотрел на Елену.

— Всё подготовлено.

Второй офицер вынул из поясной сумки небольшую коробочку и положил на стол. Он открыл её, и я увидел три Камня Души и три полноценных Древних Звёздных Кристалла.

— Почему по три? — растерянно спросил я.

— Вдруг у вас получится создать ещё один, — пояснила Елена. — Если даже не получится — ничего страшного. Можете забрать эти материалы себе. Но если вы сможете создать что-нибудь ещё — обязательно доложите об этом Армии.

Елена посмотрела на ректора. Тот улыбнулся и ответил:

— Мы так и сделали, госпожа Баронесса.

— Ого, а она, оказывается, тоже Дворянка, — подала голос Мия.

— Вы поступили правильно, — кивнула Елена.

Ректор выглядел довольным. Уверен, он не упустил свою выгоду от нынешней ситуации.

— Я сделаю всё возможное, — заявил я, убирая в портфель коробочку.

— Мы надеемся на это, — серьёзно кивнула Елена. — Мы дадим вам три дня. Если за это время не успеете — мы используем Анти-космо Сферу. Скорее всего, после её первого применения наши враги найдут контрмеры, поэтому шанс на успех при втором применении минимальный.

— Понял, — серьёзно кивнул я. — Спасибо за доверие!

— Можете идти, — отпустила меня Елена.

Я поклонился и вышел. Настроение было отличным — армейцы очень щедрые ребята! Для одной сферы мне хватило трети от полноценного Древнего Звёздного Кристалла. То есть, из трёх штук как минимум два Кристалла я могу забрать себе — а это возможность создания новых Якорей.

— Валентин закончил со всеми Камнями Невидимости, — доложила Мия.

— Пусть Роман готовится. Мне нужен ещё один Камень Сути Артефакторики.

— Хорошо.

Я вернулся в общежитие — пусть все думают, что сижу и пыжусь в попытках создать Анти-космо Сферу.

* * *

Академиум, кабинет ректора.

Елена Лермонтова стояла у экрана и сосредоточенно смотрела запись с камеры видеонаблюдения, которая показывала один из коридоров Дворца Мудрости. Первые полминуты ничего необычного не происходило — студенты выходили из аудиторий и шли по своим делам.

Взгляд Елены сразу выцепил цель — Артура Грейга. Он вместе со всеми покинул класс, прошёл несколько шагов и остановился у учебного стенда. Он стоял и смотрел перед собой, хмурясь. Затем нервно вытащил из кармана мешочек и достал оттуда Чёрный Уголь. Камера удачно захватила картинку, поэтому материал было легко опознать. Артур сжал его двумя ладонями, прикрыл глаза и склонил голову. Через несколько секунд он разомкнул ладони — в них больше не было Чёрного Угля. Вместо него — небольшой чёрный кристалл.

— Вот так и работает Благословение Артура, — спокойно сказал ректор. — Нет смысла как-либо давить на него, он не управляет своей силой.

— Видимо, это так, — Елена поджала губы.

— Раз вы в этом убедились…

— Я ухожу. Благодарю вас, Граф Зивов, — Елена поклонилась и вышла из его кабинета.

Ректор пересмотрел видеозапись и пробормотал:

— Какое удивительное Благословение…

* * *

В своей комнате я первым делом отправил Роману Камень Души и забрал у Валентина Камни Невидимости. Также я изучил информацию, которая касалась хранилища клана Грейг. Оказалось, что хранилище имеет три уровня — общий, для всех членов клана; закрытый, только для элиты клана; и последний, куда можно войти только с помощью перстня Барона.

— Что будешь дальше делать? — спросила Мия.

— Пока все думают, что я в своей комнате — схожу-ка на разведку, — улыбнулся я.

— Куда?

— К клану Блок.

С четырьмя Камнями Невидимости можно сделать вылазку. Даже если окажусь в трудной ситуации — смогу выбрать. Но, скорее всего, и двух Камней хватит.

За несколько минут я собрал всё необходимое и бегло изучил информацию про клановый квартал Блоков. Оказывается, он не так уж далеко от Академиума и не обособлен, как большинство других. Закончив, я телепортировался в контейнер, к Якорю. Оттуда я на такси поехал к элитному клубу «Блистающий», который находится очень близко от кланового квартала Блоков.

В этой стране каждый из топовых кланов имеет сферу, в которой особенно силён. У Есениных это авиация, у Лермонтовых — военное дело, а у Булгаковых — целительство. Блоки находятся на девятом месте в топе, так что и у них имеется своя специализация — сфера развлечения. Театры и клубы, игорный бизнес, индустрия отдыха, медиа — клан Блок является несомненным лидером в этих направлениях. Он богат и имеет большое влияние.

Я попросил таксиста остановиться, не доезжая до клуба. Вышел из машины и зашагал вдоль богато украшенной улицы.

Всё вокруг выглядело как театральные декорации — витиеватая архитектура, яркие вывески, цветастые манекены у входов. Ночью тут особенно оживлённо — повсюду световые эффекты и даже воздух пропитан лёгкой дымкой, создающей атмосферу волшебства и праздника. Улица Аркадия Блока — одна из самых популярных в столице.

Вскоре я пошёл к зданию бара, который только-только открылся. Но внутрь не стал входить — зашёл за здание и сломал Камень Невидимости. Теперь нужно торопиться.

Я сорвался с места и побежал по улице. Через пару минут увидел впереди закрытые массивные ворота. Чтобы попасть внутрь кланового квартала, нужно предъявить пропуск. Но сейчас как раз время, когда люди либо возвращаются с работы, либо идут на неё, если у них ночная смена. Поэтому не прошло и минуты, как ворота открылись, пропуская три спортивных автомобиля.

Я воспользовался моментом и попал внутрь. Из-за улицы Аркадия Блока, я ожидал увидеть яркий квартал, полный интересной архитектуры. Но ничего подобного — однотипные строгие здания, всё чисто и аккуратно. Никакого намёка на веселье и праздник, который ощущается всего в нескольких сотнях метров отсюда.

— Их система безопасности построена на визуальных искажениях, — сообщила Мия. — Даже твоё Заклинание Скрытности тут бесполезно. Я засекла несколько удобных точек доступа к их сети. Ближайшая — в здании администрации, второй этаж. Оно дальше по улице, белый двухэтажный дом, — Мия махнула лапкой.

Я направился к указанному строению. У входа в административное здание дежурили двое охранников, но они были больше увлечены разговором, чем своими обязанностями. Я дождался, когда очередной клерк будет выходить, и проскользнул внутрь через открытую дверь.

— Второй этаж, третья дверь справа, — подсказала Мия.

Поднявшись по лестнице, я оказался в длинном коридоре. Нужная комната оказалась небольшим архивом с несколькими компьютерами. За одним из них сидел лысеющий мужчина и сосредоточенно смотрел в экран. Действие Камня Невидимости уже скоро закончится, поэтому я решил рискнуть. Бесшумно подошёл к одному из компьютеров, который находился дальше всего от мужчины, и подключил флешку.

У Блоков невероятно мощная защита внутренней системы, поэтому Мие нужен максимально близкий контакт.

— Начинаю взлом, — сообщила она.

Я стоял и не шевелился, ожидая, когда Мия закончит. Мужчина вдруг чихнул, встал и направился в мою сторону. Я отступил в сторону, очень надеясь, что он не заметит флешку.

Мужчина подошёл к шкафу, открыл его и достал несколько папок. После чего вернулся к своему рабочему месту. Я выдохнул.

— А? — клерк встал с кресла и подошёл к системному блоку с флешкой. — Это откуда тут? — пробормотал он, наклонившись к флешке.

Я мысленно поморщился и врезал по шее сотрудника. Подхватил его тело, посадил за компьютер. Он явно был Магом, но слабым — даже не Мастер.

— Закончила, — доложила Мия. — Долго, но защита одного из десяти сильнейших кланов гораздо мощнее, чем у любого другого клана. Я бы могла легко взломать сеть, но это оставило бы след. А так совершенно незаметно проникла внутрь.

Пока Мия говорила, я использовал на клерке Заклинание Забвения, после чего вытащил флешку и поторопился покинуть здание администрации. Использовать Астральные Врата я пока не хотел — система защиты клана может засечь пространственные возмущения, и тогда Блоки напрягутся. Лучше потратить второй Камень Невидимости, если эффект первого закончится.

Но я успел — повезло, что ворота были открыты, когда я подбегал к ним. Они закрывались, поэтому мне пришлось резко ускориться.

— Ветер поднялся, — пробормотал один из охранников, когда я пронёсся мимо.

Через пару минут Камень Невидимости перестал действовать, но я в это время был уже под грузовым автомобилем, который стоял у склада позади бара. Работники выгружали какой-то груз, весело переговариваясь.

Лёжа под машиной, я создал Стилус и наложил на себя Заклинание Скрытности. После этого перекатился и поднялся. Теперь можно найти удобное место и вернуться в общежитие через Астральные Врата. С этим проблем не возникло.

— Нашла что-нибудь? — устало спросил я, сев в кресло.

— Да, — кивнула Мия. — Видно, что Блоки начали перестраивать свою систему, чтобы не зависеть полностью от сети, но это не быстрый процесс. Я нашла подтверждение словам деда Лимона — клан Блок и правда производит мана-пыль. Причём в огромных масштабах. Они даже заграницу её экспортируют.

— Н-да. Нашла, где находится место производства? — я достал монетку и закрутил её между пальцев.

— Нет, эту информацию они уже убрали из баз данных.

— А местонахождение складов с товаром известно?

— Тех, которые находятся за пределами кланового квартала — нет.

— В клановом квартале есть склад с мана-пылью? — удивился я.

— Да, один, очень небольшой и скрытый глубоко под землёй, — кивнула Мия. — Насколько я поняла, там хранится самая высококачественная мана-пыль, её ещё называют адской пылью. О ней мало известно, но в сети я нашла информацию. Адская пыль — это особый препарат, который предназначен только для Магов. Обычного человека она убьёт. Адская пыль стимулирует Ядро, делает человека более бесстрашным и жестоким. Со временем человек совсем перестаёт видеть границы дозволенного. Адская пыль подсаживает с первой же пробы, от неё невозможно избавиться. Я нашла пару следов, по которым можно предположить, что для создания адской пыли используются Кристаллы зомби-Магов.

— Интересно, зачем Блокам настолько опасный наркотик? — задумчиво спросил я.

— Не знаю.

— Его продают где-нибудь?

— Вроде да, в самых элитных клубах столицы.

— Сколько всего наркоманов в столице?

— Около девяти миллионов человек. Из них семьдесят процентов потребляют продукцию Блоков.

Я продолжал крутить монету, размышляя, как одним действием реализовать несколько планов. Наказать Блоков, создать Апофеоз и помочь тем, кому ещё не поздно.

— Кстати, в последние пару недель Блоки увеличили производительность, — добавила Мия. — В стране настали смутные времена из-за атаки зомби, поэтому народ легче подсаживается.

— У тебя есть полный список тех, кто задействован в наркоторговле?

— Нет, полного списка нет. Могу выделить человек пятнадцать, которые сто процентов замешаны в этом.

— Мало, — покачал я головой. — Ладно, тогда воспользуемся тактикой ядовитой змеи. Покажи мне полный список Старейшин клана Блок и всю информацию по ним. Мне нужна абсолютно вся информация — из всех доступных баз данных…

* * *

Квартал клана Блок, резиденция Старейшины Лианы Блок.

В тёмной комнате сидела старуха, которой сегодня исполнилось девяносто один год. Лиана ненавидела свои дни рождения — они напоминали ей о старости. О том, что Лиана всё ближе и ближе к своей смерти.

Старуха сидела в инвалидной коляске, а перед ней стояла молодая пара — её внук и его невеста.

— Бабашка Лиана, с днём рождения вас! — высокая, белокурая девушка улыбалась, протягивая ей конверт.

— Спасибо, девочка, — проворчала Лиана, приняв подарок. Она ненавидела невесту внука, та слишком напоминала ей о своей молодости. Лиана тоже такой была — красивой, белокурой, голубоглазой. Именно благодаря своей красоте она, девушка из слабого клана, смогла стать третьей женой Князя Блока, почившего десять лет назад.

Внук и его невеста ушли, но Лиана ещё долго не могла успокоиться. Она ненавидела свою жизнь, ненавидела всё вокруг. И в то же время — Лиана ужасно боялась смерти. С каждым годом её здоровье становилось всё хуже, Лиана чувствовала приближение последнего дня.

Звякнул её смартфон, заставив старуху вздрогнуть. Она нахмурилась и с трудом вытащила из кармана гаджет. С чего это он звуки издаёт? Уже много лет Лиана держит смартфон в беззвучном режиме, чтобы он не мешал ей. Разблокировав его, Лиана надела очки и вчиталась в сообщение. В нём утверждалось, что ей пишет Профессор. В качестве доказательства он отправил ссылку, через которую она может получить ограниченный доступ к его каналу. Такую ссылку мог отправить только хозяин канала.

Лиана ощутила волнение. Она перешла по ссылке и убедилась, что ей и правда написал Профессор.

Пришло второе сообщение. Прочитав его, Лиана чуть не уронила смартфон из-за трясущихся рук. Профессор обещал ей молодость и здоровье! Он упомянул, что слухи о таинственном чудесном снадобье клана Булгаковых правдивы, и что он, Профессор, способен достать ей такое. Как и лекарство, которое полностью исцелит её недуг.

Взамен же требовалась самая малость. Всего лишь предать клан Блок.

* * *

— Лиана согласилась, — сказала Мия, когда я занимался разминкой.

— Естественно, — кивнул я.

— Она также готова достать Корень Магического Женьшеня свыше трёхсот лет. Мне вообще кажется, что она готова на всё.

— Так и есть, — улыбнулся я. — Но она справится?

Прочитав биографию и характеристику Лианы, я сразу понял, что она за человек. Остался только один вопрос — способна ли она помочь мне.

— Справится, — Мия хихикнула. — Лиана в прошлом следила за производством мана-пыли от имени Князя. Она докладывала ему обо всём и передавала его команды.

— Повезло, — хмыкнул я. — Сразу натолкнулись на крупную рыбу.

— Мне кажется, каждый из Старейшин так или иначе связан с мана-пылью, — предположила Мия. — Но скоро узнаем. Лиана пообещала в течение трёх дней достать нужную информацию. Но сперва она должна убедиться в правдивости наших слов.

— Кто бы сомневался, — проворчал я.

Через десять минут Мия сказала:

— Роман сделал Камень Метки.

— Отлично. После разминки заберу.

Сегодня я сделаю вторую Анти-космо Сферу, а завтра передам её Тине. Скажу, что утром, после пробуждения, активировалось Благословение.

Глава 19

Столица, квартал клана Ломоносовых.

Александра зашла в Зал Совета и села на один из стульев, чуть поодаль от овального стола. Как Гранд-мастер, она уже могла присутствовать на собраниях клана, но права голоса у неё не было. Обычно она пропускала такие встречи, но сегодня будут обсуждать тему, которая интересна ей.

Вскоре, один за другим, в зал начали входить высшие члены клана. Места перед Александрой быстро заполнились — их заняли старшие Гранд-мастера и младшие Магистры.

Овальный стол тоже заполнялся. Всего было двадцать одно место — для Князя, Старейшин и сильнейших членов клана. Позади овального стола, на небольшом возвышении, стояли два пустых кресла — для уважаемых ГрандМагов.

Александра знала, что в клане Ломоносовых всего семь Архимагов и два ГрандМага. В совокупности с мощной бизнес-империей по продаже артефактов, Ломоносовы по праву стоят на шестом месте в топ-10. Но это пока — из-за предательства Кафки в будущем Ломоносовы займут минимум пятое место.

Последним зашёл Князь. Сегодня в собрании участвовали четверо Архимагов из семи. Оба ГрандМага, как обычно, отсутствовали.

— Начнём, — сухо сказал Князь Ломоносов. — Первое дело, которое мы обсудим — это Браслеты Дара и Хранители Знаний.

Александра мысленно улыбнулась, она пришла сюда именно ради этой темы.

— Марина, что ты можешь сказать? — спросил Князь.

С дальнего конца стола поднялась женщина средних лет и отчиталась:

— Наш клан получил один Браслет Дара. Но все попытки аккуратно исследовать его оказались провальными. Предпринимать что-то серьёзное пока опасаемся — Хранители прямо сказали, что в таком случае артефакт будет уничтожен, а клан добавлен в чёрный список.

— Продолжай, — кивнул Князь.

— Насчёт Хранителей… Разведка не нашла ничего. Браслет был доставлен обыкновенным чижом. Мы проследили за ним, но птица вернулась к своей стае. Наблюдения за ней продолжаются, но вряд ли это принесёт пользу.

— На Хранителей совсем ничего нет? — нахмурился Князь.

— Совсем. Как и на организацию Вирус. Их словно не существует.

— В этом могут быть замешаны иностранные Маги?

— Вполне, но вряд ли. Слишком у них цели странные.

— Профессор очень даже удачно создал раскол внутри страны, — проворчал один из Старейшин, дядя Князя.

— Также он уничтожил библиотеку и остановил прорыв зомби в Екатеринбурге, — заметила Марина.

— Мы бы сами справились, — отрезал старик.

— В любом случае, нам непонятны мотивы Профессора, — Марина не обратила внимание на брюзжание Старейшины. — Про Хранителей можно предположить, что они через Браслеты Дара собирают данные. Но совершенно непонятна выборка и цель.

— Хранители и Вирус могут быть одной организацией? — спросил Князь.

— Такое возможно.

— В общем, ничего нам не известно, — резюмировал он.

— Самые тесные отношения с Хранителями у Булгаковых, — добавила Марина. — Но они ничего не говорят.

Князь хмыкнул и постучал пальцем по столу.

— Продолжайте копать. Рано или поздно эта организация оставит след. Но что касается Браслетов — нам надо срочно изучить этот артефакт. Свой трогать не стоит, поэтому попытайтесь договориться с кем-нибудь со стороны.

— Мы пытаемся, но пока безрезультатно.

Князь некоторое время молчал. Александра мысленно улыбалась. Она чувствовала странное удовлетворение — все топ-кланы страны пытаются найти хоть какой-то след от Хранителей. А она, самый настоящий член этой организации, сидит сейчас на клановом совете и всё слушает. Александра была уверена, что Хранители не собираются вредить людям, поэтому была спокойна.

— Мы — Ломоносовы, — заговорил Князь. — Лучшие артефакторы страны. Даже по меркам всей планеты, мы одни из лучших. Мы сможем разгадать секрет Браслетов, и тогда могущество нашего клана ступит на совершенно иной уровень. Другие кланы тоже ищут Хранителей и пытаются разгадать секрет Браслетов, но мы должны быть первыми. Каждый должен уделить этому вопросу внимание. Можете высказаться.

Старейшины начали говорить. Но никто из них не смог предложить ничего внятного — лишь общие рассуждения, да призывы поскорее разобраться с непонятными выскочками. Когда все высказались, Князь осмотрел людей за столом и сказал:

— Продолжим. Следующая тема — парень из клана Грейг со странным Благословением Бога Знаний.

* * *

Я сидел в кресле и слушал запись. Мия через электронные часы Александры транслировала мне Совет Ломоносовых.

— Всё время уделили мне, — довольно сказал я.

Сперва Ломоносовы обсуждали Хранителей и Профессора, а затем Артура Грейга. Их очень заинтересовало моё «Благословение». Клан явно захотел перетянуть меня к себе — существует шанс, что Благословение передастся по наследству, и тогда у Ломоносовых в будущем появится новый козырь. Только вот я — Дворянин, к тому же мой клан базируется на территории Княгини Врангель, где у Ломоносовых маловато влияния. Поэтому, всё что им остаётся — попробовать перетянуть меня к себе красивыми обещаниями или через брак. Разумеется, это пока — в будущем, если риск будет стоить того, они решатся и на более жёсткие меры, я уверен. Что ж, я знал, что так и будет. Думаю, в других кланах происходит что-то подобное — всем хочется найти Хранителей, узнать секрет Браслета и теперь вот — получить в клан молодого гения с удивительным Благословением.

— Не боишься? — спросила Мия. — В каждом клане из топ-10 есть свои ГрандМаги. И в каждой Церкви тоже.

Высший чин в любой Церкви — Апостол. Но им может стать только ГрандМаг. Каждая Церковь имеет своих Апостолов, в том числе и Церковь Бога Знаний, которая состоит в основном из артефакторов и алхимиков. Она будет очень заинтересована в моём Благословении, в этом я тоже уверен.

— Думаешь, за мной сразу пошлют ГрандМага? — я покачал головой. — Не переживай, пока всё хорошо.

— Надеюсь ты прав, — Мия легла на спину и положила лапки на живот. — Подремаю пока, не отвлекай.

— Ты же не спишь, — напомнил я.

Мия меня проигнорировала и засопела. Я проверил время — уже десять вечера. Вторую Анти-космо Сферу я сделал час назад, перед Советом Ломоносовых. Теперь можно либо заняться делами, либо потренироваться, либо отдохнуть. Я выбрал первое и начал собираться — отправлюсь в Серый, проверю хранилище. Интересно, какие Чары там хранятся.

Мия перестала притворяться спящей и недовольно посмотрела на меня. Но ничего не стала говорить.

Я активировал Астральные Врата и переместился в подвал своего дома. Хранилище находилось недалеко от сокровищницы, тоже под Белым Дворцом, но с другой стороны. Вход на подземный этаж никто не охранял — только камеры. Поэтому я без проблем добрался до закрытых металлических дверей.

— Нет замка, который нельзя открыть, и нет пути, который нельзя пройти, — пробормотал я, доставая Магический Ключ. Давненько не вспоминал свои цитаты из прошлого мира.

Замок с щелчком открылся, я открыл дверь и оказался в просторном помещении с шестью шкафами. Напротив виднелась ещё одна дверь — она ведёт в закрытую секцию хранилища. Но сперва надо осмотреться тут.

Первые два шкафа были полны записей с Чарами Тьмы и Огня — от ранга Ученика до Мастера. Я просмотрел их и взял себе те, которые мне показались самыми полезными. Две Чары Тьмы и шесть Чар Огня, все ранга Мастер.

Оставшиеся четыре шкафа хранили в себе Чары других элементов — они явно раньше принадлежали другим семьям Магов и кланам, с которыми разобрался клан Грейг. Я даже нашёл парочку Чар Пространства — Стена и Пространственная Тюрьма. Первую забрал себе, а вторую оставил — она у меня уже есть.

С помощью Магического Ключа открыл вторую дверь и оказался в такой же комнате, но с двумя шкафами. В обоих также хранилась информация про Чары, но на этот раз — ранга Гранд-мастер. Я собрал всё самое интересное и огляделся. Где-то должна быть третья дверь, но её не видно.

— Надо этот шкаф подвинуть, — подсказала Мия. — Дверь замаскирована.

Я немного напрягся, шкаф бесшумно ушёл в сторону. Только вот за ним не было ничего — всё та же каменная стена. Но я быстро отыскал небольшое углубление и приложил перстень к выемке. Артефакторная дверь открылась, за ней я обнаружил крохотную комнатку с одним металлическим шкафчиком. Внутри лежали всего семь тонких тетрадок. В первой — Чары Тьмы ранга Магистр, четыре штуки. И где их Грейги достали? Насколько я знаю, в истории клана не было Магистров. Во второй и третьей тетрадях — Чары Огня, тоже для Магистров. Аж семь штук. В четвёртой, пятой и шестой тетрадке — Чары разных элементов, но все ранга Магистра. Жаль, что среди них не было пространственных Чар. Зато я нашёл две Чары Крови — если Алиса в будущем станет Магистром, сделаю ей подарок. В последней тетрадке я нашёл всего один Круг. Но зато какой!

— Это Чара Архимага, — с удивлением отметил я, прочитав небольшую приписку. — Огненный Шторм.

Я пролистал тетрадку — на каждой странице был нарисован Круг Чары. Последняя страница отличалась — она была сделана не из бумаги, а из непонятного мне материала, похожего на тонкий металл.

— Это артефакт, — пробормотал я, и подал в страницу ману. Над ней появилось чёткое изображение крайне сложного Круга Чар, состоящего из множества частей.

— Если наложить друг на друга все Круги из этой тетради, то получится такая же картина, — заметила Мия. — Я нашла в базе данных Маяковских упоминание Огненного Вала. Эта Чара принадлежала раньше клану Видеман, в котором состояла Графиня Зита.

Я кивнул. Теперь понятно, откуда у Грейгов настолько сложная Чара. А ещё мне стала ясна логика главы клана, который решил заказать вторую артефакторную дверь и создать ещё один тайник — сокровищница довольно известное место, возможные грабители выберут целью именно её. Поэтому тут Чара Архимага в большей безопасности.

Я решил забрать себе все семь тетрадей — пусть лучше будут у меня, это место уже не так безопасно. Я закрыл артефакторную дверь и вернул шкаф на место. Остальные две двери оставил открытыми — пусть в клане немного посуетятся и усилят охрану, а то совсем никого нет. Ну и на будущее может пригодиться — если другие кланы узнают про Чару Архимага, то можно сказать, что она была украдена неизвестным вором.

В общежитии я потратил некоторое время на изучение полученных Чар и лёг спать. Проснулся по будильнику, пораньше.

— Лимон сегодня едет на передовую, в один из штабов, — сообщила Мия. — Сара полетела в столицу, тут ей будет проще получить образцы ДНК и кровь будущих жертв от Валентина.

— Хорошо. Что там с Алисой?

— Симптомы отступили, она себя чувствует лучше. Ругается со Старейшинами, они наседают на неё. Серафим недавно вернулся в город и тоже давит на неё. Хорошо, что Вильгельм на передовой.

— Алиса пока не раскрыла свою силу?

— Ещё нет. Она пока не освоила Доспех, поэтому не сильно отличается от Мастеров. Разве что у неё маны больше, но это вряд ли ей поможет в битве со столькими Мастерами.

— Ладно, она справится.

Я неспешно оделся. Но сделал это так, чтобы с виду казалось, будто я очень торопился и быстро напялил на себя форму. Посмотрел в зеркало и нанёс капельку Маскирующей Мази — теперь у меня заспанный вид. Я полночи не спал, маялся с этими камушками, и только утром Благословение очухалось.

— Вроде ничего не забыл, — пробормотал я, проверив карманы.

— Да, не забыл, — кивнула Мия.

Открыв дверь комнаты, я чуть ли не бегом бросился по коридору. Достоверность должна быть максимальной…

* * *

Город на берегу океана, гостиница «Плаза».

Захар Грейг проснулся рано. Он сделал себе кофе, вышел на балкон и больше часа сидел там, выкуривая сигареты одну за другой и наблюдая за гладью океана. Три дня прошло с его отлёта, но только в эту ночь он смог заснуть. До этого никак не мог — сразу же вскакивал, как только засыпал. Ему казалось, что Артур стоит рядом и с улыбкой смотрит на него, а сердце начинало болезненно колоть — словно ещё миг, и тело задёргается в муках.

Но время шло, а боль не приходила. Страх отступил, к Захару постепенно вернулось понимание. У него всё отобрали. Абсолютно всё. Раньше он был Бароном, имел власть над целым городом, его слушались сотни Магов. А сейчас? Всё, над чем он работал долгие годы — ушло к другому.

Захар не мог принять Артура как сына. В его глазах этот парень был неблагодарным уродом, который предал родного отца. Монстр, который пошёл против самых глубинных устоев. Даже Захар, и тот не смел подумать о подобном, когда его отец был жив.

— Неблагодарный ублюдок, — пробормотал Захар. В последние пару дней у него появилась привычка разговаривать с самим собой.

Несколько минут Захар ругал Артура. А затем вдруг вспомнил, что из-за ужаса он уехал из города, не забрав сокровища клана. Самые ценные из них — это Круг Чары Огня ранга Архимаг и Камень Души. Но и кроме них в хранилище и сокровищнице осталось огромное богатство. Осознав это, Захар выругался и разбил пепельницу.

Он взял смартфон, доставленный вчера по его просьбе. Новенький, с пустой телефонной книгой. Впрочем, контактные данные нужных людей можно найти в сети.

Захар некоторое время держал смартфон в руках. Он хотел слить информацию о существовании Чары Архимага у Грейгов. Пусть лучше она достанется кому-то ещё, но не Артуру. Только вот… Захар боялся. Из-за пережитого ужас по отношению к сыну глубоко укоренился в нём, и Захар никак не мог побороть его. А вдруг Артур решит отомстить? Хотя, с другой стороны — а как он узнает? Захар лишь отправит сообщение одному из кланов, которые должны быть в курсе, что у Видеманов имелся Огненный Шторм. Они поверят, что теперь Чара у Грейгов. А если даже не поверят — решат проверить это лично. Да, Артур ничего не узнает.

Глубоко вдохнув и выдохнув, Захар решился. Он разблокировал смартфон и зашёл в сеть. Там нашёл нужную почту и написал короткое сообщение. Его палец замер над кнопкой «отправить».

Сверкнуло, Захар вскрикнул и выронил смартфон. Его только что ударило током! Это сразу вызвало неприятные воспоминания, ему понадобилось полчаса, чтобы прийти в себя.

Захар поднял смартфон и увидел в текстовом поле надпись:

«Не балуйся».

Рука бывшего Барона задрожала.

* * *

Я ворвался в кабинет Тины. По моему виду, она сразу всё поняла.

— Получилось⁈ — Тина спешно подняла телефон.

— Да, — кивнул я, тяжело дыша.

Она сделала звонок и спросила у меня:

— Артефакт с собой?

— Да, вот, — я достал из кармана Анти-космо Сферу и положил на стол перед Тиной.

— Ты молодец, — она взяла сферу и быстрым шагом вышла из кабинета.

Я чуть замешкался и вышел за ней. Проверил учебный смартфон — до первой лекции ещё сорок минут. Можно вернуться в общежитие, привести себя в порядок и после спокойно позавтракать.

— Представляешь, Захар захотел рассказать клану Горевых про Огненный Шторм, — хихикнула Мия.

— Быстро он пришёл в себя, — прошептал я.

— Ага. Но я его предупредила, чтобы он не вёл себя так.

Я улыбнулся. Неужели Захар думал, что я так просто его отпущу? Конечно, нет. По моей просьбе Мия внимательно следит за ним через его банковскую карту — она оставила на ней частичку себя и может подключаться ко всем ближайшим гаджетам.

В комнате я умылся, поправил форму и пошёл завтракать. Во время еды на учебный смартфон пришло сообщение от Тины. В нём говорилось, что она передала мою сферу, а также, что я могу вместе с Миэ Судзуки сходить в центральное хранилище и там взять те материалы, которые помогут создать новый артефакт. Разумеется, под роспись — если не получится ничего нового сделать, то материалы придётся вернуть.

Просидев лекцию, я сходил к профессору Миэ. Она уже ждала меня.

— Судя по тому, что вся информация про твой новый артефакт засекречена — ты создал что-то стоящее, — с улыбкой произнесла она, когда мы поприветствовали друг друга.

— Не могу сказать, — смущённо пожал я плечами.

— Ладно, идём, — Миэ быстрым шагом направилась на выход. — Тебе разрешено взять любой материал в центральном хранилище. Но только сроком на неделю. Если за это время ничего нового не создашь — материалы вернёшь.

— Хорошо, — кивнул я, следуя за ней. — Кстати, вот вам.

Я сравнялся с Миэ и протянул ей Чёрный Кристалл. Она приняла его и поморщилась.

— Прогресса с этим артефактом пока нет. Но спасибо, лишним не будет.

Я сделал мысленную пометку — надо отправить один из Чёрных Кристаллов Роману, пусть тот снова придумает новую формулу.

Мы с Миэ легко прошли через все проверки и вошли в здание хранилища.

— Покажу тебе сперва пространственныематериалы, — сказала она, ведя меня по длинному коридору.

— Спасибо, — улыбнулся я.

Миэ остановилась у одной из дверей, приложила палец к электронному замку. Дверь тихо открылась, мы вошли внутрь.

В небольшой комнате лежали плотно закрытые металлические контейнеры. Миэ ловко открыла защёлки и открыла один из них, продемонстрировав мне аккуратные ячейки, в каждой из которых лежало по материалу. Я подошёл поближе и широко улыбнулся.

— Вот! — я указал пальцем на небольшой синий камешек. — От него ощущаю очень сильное притяжение, профессор Миэ!

От автора. Прошу прощения, думал поставил вчера главу на автовыкладку)

Глава 20

— Камень Синей Звезды, — прокомментировала Миэ мой выбор.

— Да, — я кивнул. В прошлом мире этот материал назывался по-другому, но его свойства такие же. Этот небольшой камушек мог значительно усилить пространственную магию.

Миэ надела перчатки и аккуратно вынула из ящика камень. Поместила его в специальный футляр и протянула мне.

— Он хрупкий, будь осторожнее, — строго сказала Миэ.

— Конечно, профессор, — я со всей внимательностью принял материал.

Мы продолжили осмотр.

— Вот, ещё этот, — я указал на небольшой чёрный кристаллик.

— Чёрный Опал Пустоты, — Миэ странно посмотрела на меня. — С его помощью создают пространственные карманы.

— Вот как, — улыбнулся я.

Миэ забрала второй минерал, мы продолжили осмотр.

— Ещё вот от этого ощущаю притяжение, — я указал на третий материал.

— Лунный Кварц, — прокомментировала Миэ.

Мы просмотрели и остальные материалы, но я не стал наглеть, трёх хватит. К тому же, я не успел подготовиться, и характеристики части материалов мне неизвестны. Позже надо будет их изучить — вряд ли я тут в последний раз.

— Ты больше не ощущаешь связи? — спросила Миэ, когда я в очередной раз покачал головой.

— Ощущаю, но она слабее, чем с этими тремя, — я приподнял коробочку, в которой лежали три футляра.

— Хорошо, — кивнула Миэ. — Пойдём, посмотрим материалы тьмы.

Мы вышли из комнаты, дверь закрылась. Миэ прошла десяток метров и остановилась у такой же двери. Внутри я обнаружил очень похожее помещение, но оно было больше. Материалы тьмы тоже считаются редкими, но не настолько, как материалы пространства.

Мы приступили к просмотру.

— Вот этот, — я указал на тёмно-красный камень, который сразу узнал.

— Теневой Гранат, — Миэ взяла материал. — Давай продолжим.

Я решил больше не брать материалы. Сейчас Академиум неохотно отдаёт мне свои сокровища. Мия уже сказала, что за мной через камеры наблюдает верхушка Академиума. И вряд ли они радуются, видя, как я забираю их коллекцию.

Я мысленно усмехнулся. Ничего — ещё две-три недели, и ректор будет сидеть у экрана и с надеждой смотреть на меня. Он будет грустить каждый раз, когда я буду качать головой. И будет искренне радоваться, когда я соизволю ткнуть пальцем в какой-нибудь материал. Но это потом, сейчас нужно быть поскромнее.

Моя выдержка чуть не дала трещину, когда я увидел один материал в последнем контейнере.

— Это Древняя Слеза Тьмы? — пробормотал я, рассматривая чёрную капельку.

— Да, — кивнула Миэ. — На всей планете таких осталось меньше десятка. Хочешь забрать один?

— Не посмею, — покачал я головой. — А у вас есть Кристаллы зомби-Магов? Можем мы их посмотреть?

— Да, конечно, — Миэ закрыла контейнер и мы проследовали в другую комнату.

Я набрал несколько Кристаллов — от шестой до девятой ступени. Тут были более мощные Кристаллы, но я не стал их трогать. Когда я закончил, Миэ предложила мне глянуть смешанные материалы.

— Нет, — с сожалением отказался я. — Мне пока хватит и тех, что я набрал. Если в будущем что-то получится, то я обязательно приму ваше предложение.

— Хорошо, — не стала спорить Миэ. — Тогда идём на выход.

Я вернулся во Дворец Мудрости — скоро лекция по истории. Прошлую я пропустил, так что решил сходить на эту.

— Лиана написала, — сказал Мия, когда я сел за парту. — Спрашивает, когда ты сможешь ей что-нибудь дать.

Лиана… Я задумался. Самый простой выход — передать ей Среднее Зелье Омоложения и пообещать Сильное. Но Лиане мало просто вернуть внешность — зачем ей она, если она скоро умрёт?

У меня есть один вариант. Довольно жестокий, кровавый, но подходящий. Этот вариант оборвёт все пути отступления для Лианы, она станет предательницей клана. Если Блоки в будущем узнают о её действиях — она станет их кровным врагом.

Я разблокировал смартфон и прочитал переписку с Лианой, которую вела Мия. Пока в переписке не было никакой конкретики. Мия немного прощупала почву — старуха готова предоставить любой материал, который требуется. Я задумался немного, затем начал печатать:

«Препарат Булгаковых имеет три мощности. Слабая позволяет вернуть внешность на пять-семь лет, средняя — на десять-двенадцать лет. Самый сильный препарат способен омолодить человека на двадцать-тридцать лет. Приняв все три препарата, вы сбросите около сорока лет».

Я перестал печатать. В свои девяносто Лиана будет выглядеть на шестьдесят — не так уж плохо. Она будет рада такой сделке и сделает всё, что я попрошу. Но ради простого омоложения Лиана не пойдёт на крайние меры. Я продолжил писать:

«Я смогу достать все три препарата. Но взамен мне требуются корни Магического Женьшеня. Один от трёхсот лет, как я раньше упоминал. И ещё два от двухсот лет».

Я отправил сообщение. Уверен, бабка сидит и ждёт, поэтому скоро ответит. Так и случилось — не прошло трёх минут, как пришёл ответ:

«Вы обещали мне здоровье».

Мне захотелось закрутить монетку, но лекция уже началась. Не хочу привлекать к себе внимания.

— О чём думаешь? — спросила Мия.

Я набрал на смартфоне:

«Решаю, что делать с Лианой».

— У тебя же остался Эликсир Высшей Регенерации, — заметила Мия. — Если даже Лилит исцелилась после двух лет пыток у Минковых, то Лиана тем более вылечится.

Я покачал головой и напечатал объяснение. Лиана слишком стара, её жизнь на исходе. Эликсир Высшей Регенерации не способен ей помочь. Да, Лиане станет легче, может даже она начнёт ходить. Но её дряхлый организм быстро возьмёт своё, болячки вернутся. Вот если бы Лиана на протяжении десятилетий принимала самые лучшие препараты, включая Эликсир Высшей Регенерации, и тщательно следила за здоровьем — то её состояние не было бы столь плачевно. Даже в девяносто можно выглядеть бодро, особенно Магу. Состояние Лианы показывает, что у неё изначально было слабое здоровье или же она подорвала его пагубным образом жизни.

— И что тогда делать? — задумалась Мия. — Для получения списка всех виновных нам хватит и временного улучшения Лианы. Но если ты хочешь её использовать дальше, то этого будет мало. Скорее наоборот, она может возненавидеть тебя. Получила надежду, а потом потеряла её.

Я кивнул. Мия очень метко заметила. Каково будет Лиане через пару месяцев? Из-за её здоровья внешность шестидесятилетней недолго продлится, Лиана начнёт стремительно стареть и вернётся к прежнему виду. Меня не сильно волнует её ненависть ко мне — Лиана заслуживает такого наказания. Но если я хочу её использовать дальше, нужно поправить ей здоровье. Проблема в том, что когда человек настолько близок к смерти — уже мало что можно сделать. Но существует один метод. Запретный.

— Я вижу только один способ — забрать сущность у других и передать её Лиане, — снова попала в цель Мия. — Но ты так не станешь делать.

Я кивнул. Я — не стану. А вот сама Лиана очень даже станет. Главное, дать ей возможность. Взвесив все за и против, я набрал сообщение:

«У меня существует способ, с помощью которого вы вернёте себе здоровье. Но это путь в один конец. Вы должны слушать всё, что я говорю. Готовы?».

Ответ пришёл незамедлительно:

«Да».

Я набрал новое сообщение:

«Мне нужен материал, Голодный Гематит. И Камни Душ. Чем больше, тем лучше».

Вскоре Лиана заверила, что всё достанет. Мы договорились о времени и месте встречи, и я сосредоточился на лекции. Преподаватель рассказывал о Софоне:

— Первый Маг любил называть себя и своих ближайших учеников Чародеями. Наименование «Маг» появилось позже, так называли второе поколение Чародеев…

Старенький лектор начал абстрактно обсуждать, пытаясь возвышенно объяснить желание Софона называться Чародеем. Мол, наименование «Чары» максимально близко показывает сущность человеческой магии. На этом месте я начал слушать вполуха. Я уже понял, каким человеком был Софон. Вряд ли в его желании зваться Чародеем имелся какой-то глубокий смысл. Скорее всего, он просто желал отличаться от других. А слово «Чародей» взял из любимой сказки.

После лекции я пошёл на обед. Во время еды ко мне неожиданно подошла красивая темноволосая девушка с глубокими, серыми глазами. У неё была короткая причёска и очень серьёзный вид.

— Приветствую тебя, Барон Грейг, — она коротко поклонилась. — Я Благородная Фиона Лермонтова.

— Приветствую, — я уважительно склонил голову. — Слушаю тебя.

— Я хочу пригласить тебя в наш клан, — прямо заявила Фиона. — Лермонтовы — третий по могуществу клан в стране. У тебя будет достаточно ресурсов, чтобы стать Магистром. А если хватит таланта — то и Архимагом. Клан позаботится об этом. Я же стану твоей первой женой.

Фиона говорила серьёзно, без намёка на смущение или неудобство.

Я задумчиво посмотрел на неё и покачал головой.

— Прости, Фиона. Но я не уйду из своего клана.

— Я видела твоё интервью, — кивнула Фиона. — Тогда другой вариант. Твой клан может переехать в Петроградское Княжество и присоединиться к Лермонтовым в полном составе, в качестве вассального рода.

— Прости, но нет, — улыбнулся я.

— Нет? — искренне удивилась Фиона. — Ты правда отказываешься?

Она явно не могла поверить в услышанное.

— Да, — кивнул я.

— Самостоятельно ты максимум Магистром станешь, и то, через лет двадцать. Как ты будешь без сильного клана развиваться? Зачем гробить своё будущее и будущее своих родственников? — не понимала Фиона. — Я дочь Старейшины, мой отец Архимаг, а мама Магистр на пике. У меня три старших брата, один из них уже стал Магистром, а двое станут пиковыми Гранд-мастерами. Все мои родственники станут твоими верными союзниками. Твои дети получат лучшие ресурсы и одну из сильнейших фамилий страны.

— Может, для тебя это и звучит глупо. Но я не хочу покидать свой клан, — тихо сказал я. — Прости.

Фиона некоторое время смотрела на меня. Сперва как на чудака, а затем как на дурачка. Она поднялась и вышла, а я продолжил трапезу.

* * *

Академиум, кафе «Элемент Еды».

Маша Маяковская сидела за соседним столиком от Артура и слышала его разговор с Лермонтовой. У неё такая же миссия — заманить Артура в клан, пообещав все блага. Правда, Машу не заставляли выходить за него — она имела Средний талант, в отличие от той же Фионы, и вполне могла стать Гранд-мастером. У Маши было право голоса. Но, на самом деле, она и сама была не против выйти замуж за Артура. Рано или поздно это всё равно надо будет сделать — так почему бы не выбрать мужем самого молодого Барона в стране? Который в шестнадцать стать Гранд-мастером! Таких по всей стране всего несколько. Кстати, один из них — единокровный брат Фионы, ему тоже шестнадцать, и он Гранд-мастер.

Маша размешивала ложкой сахар в чашке с чаем и задумчиво смотрела в спину Артура. Говорить с ним нет смысла, значит нужно искать другой способ. Что ж, можно и попробовать.

* * *

После обеда я вернулся в общежитие и там передал Роману Чёрный Кристалл. Создавать новый артефакт для Академиума не торопился — пока рано. А вот подарок маме можно сделать.

Я взял полученный недавно Теневой Гранат и Камень Души из своей коллекции. Надо будет намекнуть руководству Академиума, что для по-настоящему стоящих артефактов всегда требуется Камень Души.

Я сел за стол и начал работать над формулой нового артефакта. Я хотел использовать одну партию материалов для двух изделий. Первое — оригинал, в котором заключена вся сила. А второй артефакт должен быть гораздо слабее, но со схожим эффектом. Это очень нетипичный запрос, поэтому мне пришлось повозиться, чтобы переделать известную мне формулу. Мии рядом не было — побежала пугать студентов. Я немного отдохнул и приступил к артефакторике. В этот раз я использовал всего три материала — Теневой Гранат, Камень Души и Кристал зомби-Мага восьмой ступени.

Артефакт был очень сложен, мне пришлось постараться, чтобы закончить. Спустя двадцать минут я выдохнул и опустил руку со Стилусом. Посреди комнаты крутилась Печь Мастера, состоящая из семи Астральных Кругов — три Основы, три Крышки и Круг Управления Печью. На двух Крышках лежали кольца. Первое кольцо — чёрное, маслянистое, притягивающее взгляд. А второе — тоже чёрное, но тусклое, словно сделанное из угля.

Я собрал оба артефакта и убрал Печь. Написал маме — спросил, можем ли мы встретиться. Она позвонила через пару минут. Мы поздоровались, мама сказала:

— У меня сборы, мне недавно Княгиня звонила. Говорит, что в ближайшие пару дней ситуация может измениться, ей об этом намекнули сверху.

— Ты о зомби? — не сразу понял я. Краем глаза заметил вернувшуюся Мию.

— Да. Поеду в Архангельск, присоединюсь к флоту, — серьёзно сказала мама.

— Тогда тебе точно надо дождаться меня. Через минут десять я приду к тебе, ладно?

— Хорошо.

Мы ещё немного поболтали, и я отключился.

— Что случилось? — спросила Мия.

— Похоже, Армия хочет использовать мои сферы завтра-послезавтра, — ответил я. — И это может спровоцировать всех зомби.

— Это было очевидно.

Я кивнул. Надо помочь маме — увеличить ей шансы на выживание. Жаль, что сейчас нет подходящих материалов для хорошего защитного артефакта. Но в мире Магов их и так неплохо делают, а у мамы один из лучших защитных амулетов на её ранге.

Я собрал необходимые вещи и использовал Астральные Врата, чтобы переместиться в Белый, в подвальное помещение под виллой Баронессы. Мама ждала меня снаружи. Мы тепло обнялись и поднялись в пустую комнату — слуги уже накрыли небольшой круглый стол.

Я сел, налил себе чаю и положил в тарелку кусочек шоколадного торта.

— Ты же недавно пообедал, — хихикнула Мия.

Я проигнорировал её. Мама с улыбкой смотрела на меня. Съев парочку кусочков, я перешёл к делу:

— У меня есть для тебя три подарка.

— Да? — мама с любопытством посмотрела на меня. — Какие?

— Первый — это артефакт, — я положил на стол коробочку с чёрным колечком. — Второй — это особая метка, которая нас свяжет. Через неё я смогу помочь тебе в случае опасности. А третий — набор эликсиров, которые могут помочь в трудную минуту.

Мама взяла коробочку и открыла её. Ей сразу понравилось кольцо. Она надела его на палец и прислушалась к своим ощущениям. Её глаза расширились.

— Это…

— Кольцо Теней, — улыбнулся я. — Дарует ограниченный контроль над тенями. Но главное свойство в том, что эта сила прекрасно усиливает твою Метку Души.

Мама активировала свою Метку, все тени в комнате пришли в безумие и начали дико шевелиться.

— Как сильно! — изумлённо воскликнула мама.

— Надо привыкнуть к силе, — кивнул я, съев ещё один кусочек торта.

— Спасибо! — искренне сказала мама.

— Пожалуйста. Вот второй подарок, — я положил на стол металлическую коробочку. Мама открыла её и увидела красную каплю.

— Это Алые Чернила, — пояснил я. — Надо сделать надрез на коже и поместить каплю внутрь. В случае опасности эта капля может стать защитой для тебя или превратиться в целебный эликсир. Если надо будет, я через неё передам тебе какой-нибудь артефакт или зелье.

Не стал говорить, что в крайнем случае могу и сам к ней телепортироваться, пожертвовав каплей. Как и не стал упоминать про возможность увеличить ей Ядро — позже этим займусь.

— Второй подарок не менее полезен, чем первый, — улыбнулась мама, принимая коробочку с каплей. — Спасибо!

— И последнее, — я вытянул руку над столом и активировал Метку. На столе появилась коробка с шестью бутыльками.

— Тут Эликсир Высшей Регенерации, Зелье Кровавой Связи, Эликсир Развития Ядра восьмой ступени и два Эликсира Духовного Восстановления, — сказал я. — Сейчас объясню, как они все работают.

Мама внимательно меня выслушала, затем подошла и крепко обняла.

— Мне очень приятно, что так обо мне заботишься, — сказала она, сев на место.

— Будь осторожнее, — строго сказал я. — Позже через Алые Чернила я тебе передам ещё один артефакт, который в случае опасности может тебе спасти жизнь.

— Конечно, — мама тепло улыбнулась, с любовью смотря на меня.

Мы с ней ещё немного поболтали, и я телепортировался обратно в комнату общежития. Изначально я планировал временно передать Лиане последнюю ножку осьминожки, чтобы контролировать её. Но вести от мамы изменили мои планы.

— Надо усилить осьминожку, — пробормотал я. — Но позже.

— Лиана уже выехала из кланового квартала, — сказала Мия. — Через полчаса будет на месте встречи.

Я кивнул и начал готовиться к встрече.

Глава 21

Закончив с подготовкой, я телепортировался в столицу и на такси поехал в ресторан «Синяя Роза». Именно там мы с Лианой договорились встретиться, в отдельной ВИП-комнате.

С помощью Маски Многоликого я изменил внешность — сделал абсолютно симметричное лицо и подогнал его под идеалы красоты. Увидев мою внешность, Лиана ещё сильнее возжелает вернуть себе красоту.

Я подошёл ко входу в ресторан — оба охранника во все глаза смотрели на меня. Я показал им электронное подтверждение, и один из охранников заторможенно разрешил мне войти.

Жаль, не додумался купить себе какой-нибудь головной убор, чтобы частично скрыть лицо. Пока я шёл в ВИП-комнату, ловил на себе взгляды каждого. Особенно молодые девушки не могли сдержать своих эмоций.

— Мне кажется, ты перестарался, — хихикнула Мия, когда мимо прошла официантка и врезалась в колонну. — Все на тебя смотрят.

Я беспомощно пожал плечами. Иногда чрезмерная подготовка приводит к мелким неудобствам.

Лиана уже ждала меня. Когда я вошёл, она уставилась на меня. Её глаза на миг сильно расширились, но опытная женщина быстро взяла себя в руки.

— Специально тебя послали, да? — проворчала она. — Но меня не надо завлекать. Я и так на всё согласна, вы уже должны были понять.

Я улыбнулся одними губами и сел за стол.

— Твоё лицо словно неживое, — бабка прищурилась. — Это такая маска? Или последствия обладания слишком красивой внешностью?

Я не ответил. Посмотрел на вошедшего официанта и тихо сказал:

— Мне белый чай, пожалуйста.

— Мне вина, — буркнула Лиана. — Тащите самое дорогое.

Официант поклонился и вышел.

— Ты так и будешь игнорировать меня? — Лиана насмешливо посмотрела на меня. Её лицо было испещрено морщинами — словно античная мраморная маска, которую уронили на каменный пол.

— Вы принесли нужные материалы? — спросил я.

Лиана хмыкнула и положила на стол кожаную сумочку. Я взял её и открыл. Внутри лежало три деревянных футляра. В самом большом — продолговатом — лежал брусок Голодного Гематита. Чёрный, матовый камень мелко-мелко вибрировал, как нетерпеливый хищник, страдающий от голода.

Во втором футляре лежали три корня Магического Женьшеня, аккуратно уложенные в шёлковые мешочки. В последнем футляре находились Камни Душ — всего три штуки.

— Ну как? — язвительно спросила Лиана. — Я проявила достаточно искренности?

— Да, этого хватит, — я вернул футляры на место, положил на сумку левую ладонь и активировал Метку Души. Под изумлённым взглядом старухи сумка исчезла.

— Это же не Карманное Измерение, да? — Лиана прищурилась. — Я бы почувствовала.

Ничего не ответив, я потянул ладонь к себе, в ней появилась небольшой футляр. Я открыл крышку, внутри лежали три бутылька. Взяв пальцами один из них — со Слабым Зельем Омоложения, я положил его перед удивлённой Лианой. Некоторое время она смотрела на меня, а затем откупорила бутылёк и опрокинула его. В отличие от Зиты — очень осторожной женщины, которая собиралась прожить ещё десяток-другой лет, Лиана даже не стала проверять содержимое бутылька на яд.

Старуха вытащила из сумки зеркальце и уставилась на своё отражение. Её тело задрожало. Спустя минуту она положила зеркальце на стол. На меня смотрела всё та же пожилая женщина, но морщин на лице стало явно меньше.

— Это был слабый препарат? — с трудом сдерживаясь, спросила Лиана. Ей явно хотелось потребовать другие зелья.

— Да, — кивнул я. — Перед тем как принять остальные два, прошу вас предоставить нам нужную информацию.

— Конечно, — старуха снова взяла сумку. — Я не стала отправлять электронным способом. Сейчас это опасно, сами знаете. Из-за вас же.

Она бросила на меня быстрый взгляд и достала из сумки папку.

— Тут имена всех, кто связан с наркобизнесом, включая их должности, — Лиана положила на стол папку и подтолкнула её ко мне.

— Надеюсь, вы искренни, — ответил я. — Вирус взялся за Блоков. Рано или поздно мы узнаем абсолютно всю правду, будьте уверены.

Лиана поморщилась, но ничего не сказала. Я открыл папку и пролистал её. Всего в ней было сто тридцать четыре имени — нехило так. Лиана разбила список на три группы, в зависимости от степени близости со сферой наркоторговли. Например, в первой группе находились создатели мана-пыли, а в последней — охранники, которые знали об этом бизнесе, но непосредственного участия в нём не принимали. Я не просил так разбивать список — это инициатива Лианы.

Зашёл официант и поставил на стол наши заказы. Когда он вышел, я налил себе чаю и сделал глоток. Старуха испытующе смотрела на меня.

— Как мне вернуть здоровье? — хрипло спросила она. Ради этого момента Лиана выехала из кланового квартала и рискнула встретиться со мной. Сейчас она не сомневалась, что Вирус и правда способен дать ей то, чего она так сильно хочет.

— Не существует разрешённого способа, как вернуть вам здоровье, — спокойно сказал я.

— Но есть запретный, да? — Лиана нервно облизнулась. — Какой?

— Вам придётся убивать своих родных, — прямо сказал я. — Забирая их сущность, вы сможете укрепить своё здоровье. Вы готовы к такому?

Лиана на миг замерла. Затем медленно кивнула.

— После нашего общения я предполагала разные варианты. И этот — был одним из них.

— Жертвами могут стать только люди из этого списка, — я постучал пальцем по папке. — Вы должны будете следовать этому правилу.

— Хорошо, — согласилась Лиана. — Но каким образом это будет осуществимо?

— С помощью артефакта — специальной иглы, тело которой будет сделано из Голодного Гематита. На навершии иглы будет специальная оправа, в которую можно вставить Пожирающий Камень — невероятно сложный артефакт, основа которого — Камни Души. Взамен двух Камней Души вы получите один Пожирающий Камень.

Пока я объяснял, Лиана внимательно слушала.

— В следующую встречу я принесу ещё Камней, — заверила она. — Это всё?

— Да, — я допил чай и встал. Взял футляр с оставшимися двумя бутыльками — в них Среднее и Сильное Зелье Омоложение, — и положил перед старухой. Она тут же открыла крышку и заворожённо уставилась на Зелья.

— Не торопитесь пить препараты, — посоветовал я. — Сперва лучше восстановить своё здоровье. Хорошей вам ночи.

Лиана убрала футляр с Зельями в сумку и достала смартфон.

— У меня давно уже не было хороших ночей, мальчик, — она подмигнула мне и сделала звонок.

Я вышел из комнаты и покинул ресторан. Проверил время — уже одиннадцать вечера.

— Как там Алиса? — спросил я.

— Работает в кабинете Барона, — ответила Мия. — Ты хочешь подчинить весь клан Блок?

— Если получится — то почему бы и нет, — я улыбнулся.

После возвращения в свою комнату я занялся алхимией. Пожирающий Камень, про который я говорил Лиане — это Камень Метки Алисы. С помощью её Кровавого Наследия я собираюсь создать артефакт, который сможет поглощать жизненную сущность людей. Одно хорошо — Камни Метки — это одноразовые расходники. Лиана должна будет выполнять все приказы, чтобы получить Камень Пожирания. Она станет верной рабыней — ведь именно Камни Пожирания обеспечат ей долгую жизнь в здоровом и красивом теле. Поэтому Мия спросила, собираюсь ли я взять под контроль клан Блок. Конечно, Лиана тоже всё поняла, но она готова пойти на всё ради продления и улучшения своей жизни.

Чтобы незаметно достать Камень Метки Алисы, мне требуется лишить её сознания. Дабы она не проснулась, пока я буду резать её ладонь и создавать в рану Камни. Для такой цели я решил приготовить улучшенную версию Порошка Ложной Смерти, которая сработает на Гранд-мастере.

— Когда хочешь наведаться к ней? — спросила Мия, когда я закончил с алхимией.

— Под утро, часов в пять, — ответил я, проверяя сообщения. Обе мои подруги писали и интересовались моими делами. Я чуть задумался и ответил Кате — предложил ей переночевать у себя. После этого я сходил в душ и через час мы легли спать.

— Просыпайся, — мурлыкнула на ухо Мия.

Я открыл глаза и сел. Посмотрел на спящую блондинку и поднялся с кровати. Чтобы Катя не проснулась, наложил на неё безопасное Заклинание Сна и пошёл умываться. Мия сказала:

— Алиса убила ещё одного Старейшину, но на этот раз не использовала Метку.

— Ещё одного? — удивился я, вытерев лицо. — Не быстро?

— Благодаря Ники все уверены, что Глеб забрал с собой много денег и улетел из страны, — пояснила Мия. — Поэтому Алиса решила прикончить влиятельного Старейшину, который сейчас имеет самое большое влияние в клане, не считая её. Она использовала специальный яд, которым пользовалась ещё в отряде Сигма. Старика хватил паралич, и пока он пытался освободиться, Алиса сняла все его артефакты и вколола препарат, который остановил ему сердце. Скоро старика найдут мёртвым, но все подумают, что это из-за естественных причин.

Я промолчал. Алиса знает, что делать. Раз она решилась на такие скорые действия — значит, этот Старейшина и правда сильно ей мешал.

Закончив со всем, я телепортировался в Серый и вышел из своей виллы. Под Заклинанием Скрытности я незаметно добрался до дома, где спала Алиса. Она осталась в старом доме, но сильно увеличила охрану. Оно и понятно — Алиса боится, что другие члены клана захотят надавить на неё через дочь. Кстати, может, поэтому она так торопится убрать всех лишних людей и взять клан под полный контроль.

Помимо охранников, дом был под видеонаблюдением и охранялся несколькими Чарами. Но ничего из этого не способно остановить меня. Я довольно легко избежал всех ловушек и Магическим Ключом открыл дверь в спальню Алисы. Мне даже не пришлось использовать Камень Невидимости, хотя я был готов к этому.

Алиса спала очень чутко. Она хмурилась во сне, на тумбочке у кровати лежал нож в кожаных ножнах — явно неслабый артефакт. Даже во сне Алина не снимала с шеи и пальцев защитные амулеты и перстни. Она была готова к покушениям.

Я вынул пакетик с Порошком Ложной Смерти и высыпал его. Вскоре Алина впала в кому. Я сел рядом с ней, достал из-под одеяла левую руку с Браслетом Дара. Повернул руку Алисы и положил себе на колено, ладонью вверх.

— Активируй, — кивнул я Мие.

Браслет сработал, в центре ладони засияла Метка Души — алая ладонь, которая словно искупалась в крови. С помощью Стилуса я сделал надрез по Метке и вложил в рану Камень Души. После этого начал рисовать Астральные Круги — первое Заклинание запустило процесс создания Камня Метки, второе ускорило его, а третье позволило организму Алисы легче его пережить.

Спустя пятнадцать минут первый Камень Метки был готов. Я убрал его в подготовленный футляр и положил в рану второй Камень Души. Чтобы больше не беспокоить Алису, я решил сделать три Камня Метки — этого хватит, чтобы на время занять Лиану. Ещё и заработаю три Камня Души — Лиана должна отдать шесть штук за три шанса улучшить себе здоровье.

Тело Алисы заметно побледнело, на её коже выступил пот. Но ничего, когда закончу — исправлю её состояние Эликсиром Духовного Восстановления. Завтра она вряд ли что-то ощутит, разве что небольшую слабость и зуд в ладони.

Закончив с последним Камнем Метки, я достал Зелье Духовного Восстановления и аккуратно вылил его в ладонь. Рана быстро зажила, лекарство попало в кровь, и через пару минут кожа Алисы вернула здоровый оттенок.

Я поднялся, поправил одеяло и высыпал Порошок Восстановления. Дверь вдруг бесшумно открылась, в комнату вошёл низенький, худой мужчина, одетый во всё чёрное. Он замер на пороге, увидев меня. Затем развернулся и исчез в коридоре.

Мысленно хмыкнув, я Стилусом создал Заклинание Проверки Локации. Незнакомец попался мне на глаза, поэтому не сможет сбежать.

Через несколько минут я бесшумно шагал по коридору на первом этаже — взломщик затаился на потолке, как паук. Словно хамелеон, он слился с поверхностью, его почти невозможно заметить.

Сразу два Заклинания Оглушения врезались в незнакомца, и тот полетел вниз. Я поймал его и тут же посыпал Порошком Ложной Смерти, который подготовил для Алисы. Тело у меня в руках обмякло.

У него был защитный медальон, но не сильный, чтобы сканирующие Чары не засекли его. Одного Заклинания хватило, чтобы обезвредить артефакт, а второе ударило уже по цели и сделало своё дело.

Разбираться с непонятным типом я не хотел, поэтому использовал на нём Заклинание Забвения и отнёс его к комнате Алисы, где бросил на пол. Звук падения должен разбудить хозяйку, скоро она сама найдёт подарок.

— Алиса проснулась, — подтвердила мои мысли Мия.

Я активировал Астральные Врата и переместился в свою комнату. Пробудился от вкусного запаха — Катя встала пораньше, чтобы приготовить завтрак.

— Доброе утро! — бодро поприветствовала она.

— Доброе, — я улыбнулся.

Катя была в одном нижнем белье, поэтому некоторое время я лежал и любовался ею. Заметив мою заинтересованность, Катя хихикнула и поторопила — еда скоро будет готова. Пришлось вставать.

Сегодня я решил пропустить первую лекцию и заняться алхимией. Мама уже в Архангельске, в любой момент военные могут задействовать мои Анти-космо Сферы в атаке на зомби, поэтому времени осталось немного.

Когда Катя ушла, я вынул из Метки чемодан с ингредиентами и достал коробочку с материалами Академиума. Мне нужно показать что-то убедительное руководству Академиума, и при этом не забыть про себя.

— Придумал, что сделаешь? — спросила Мия, запрыгнув на стол.

— Все эти три ингредиента нужны, чтобы увеличить пространство моей Метки, — задумчиво сказал я. — Чёрный Опал Пустоты увеличит само пространство, Камень Синей Звезды станет усилителем. В этом мире Лунный Кварц используют для стабилизации порталов, но в прошлом мире существовал материал с такими же характеристиками, который при использовании в артефактах придавал свойство мана-растворения.

— А что ты дашь Академиуму? — спросила Мия. — Одно слабенькое Теневое Кольцо?

— Нет, — я покачал головой. — Использую свои Камни Меток и сделаю парочку пространственных артефактов. А чтобы артефакторы ничего не заподозрили — использую пыль с этих трёх материалов в качестве компонентов.

Я подготовил место для работы и сел за стол. Стилус у меня в руке превратился в небольшой скальпель. Я взял Камень Синей Звезды и начал аккуратно соскрёбывать с него пыль. Спустя полчаса в трёх разных коробочках лежали три крохотных горочки пыли.

— Этого хватит, — я убрал в сторону коробочки и поднялся, чтобы создать Артефакторную Печь.

— Рома закончил, — сообщила Мия. — Он создал формулу для Чёрного Кристалла.

— Можешь отправить её Миэ Судзуки? Также, как схему Накопителя.

— Хорошо.

Я занялся артефакторикой. Но для первого изделия взял не один из трёх материалов, которые я забрал из Академиума, а Древний Звёздный Кристалл. Он мне нужен, чтобы создать для мамы спасительный артефакт.

К сожалению, мой предел — простенький одноразовый артефакт в виде колечка, который при активации телепортирует маму на несколько километров. На его создание у меня ушла половина Звёздного Камня — больше, чем на стационарный Якорь. Закончив с ним, я позвонил маме и попросил её где-нибудь уединиться, чтобы я мог задействовать её Алые Чернила. Через десять минут она отправила мне сообщение, и я активировал Астральные Врата для передачи артефакта.

— Надеюсь, с ней всё будет хорошо, — пробормотал я, когда вихрь портала исчез.

— Я слежу за ней, — заверила меня Мия. — Как только что-то начнётся, ты об этом узнаешь первым.

— Спасибо тебе, — я погладил кошечку. Она даже материальной стала для такого дела.

— Теперь надо заняться Сферой Расширения, — я приободрился. — С помощью этого артефакта я увеличу пространство Метки Души.

— Сильно? — заинтересовалась Мия.

— Раза в два, — прикинул я. — Но основная польза будет видна позже, когда я сделаю второй апгрейд Метки и увеличу количество Призрачных Рук до шести. Представь — из моей ладони вылетают шесть Призрачных Рук и забирают у противника всё, что может представлять угрозу. От амулетов до оружия. За мгновение противник лишится всего. И пока он будет стоять и хлопать глазами, ничего не понимая, я разберусь с ним.

После такого описания мне захотелось побыстрее приступить к делу.

— Звучит круто, — оценила Мия.

Для использования Сферы Расширения я использовал три материала, которые взял из Академиума, и Камень Души. Процедура была не сильно сложной для меня — в прошлой жизни я очень много экспериментировал, прежде чем смог создать полноценную Сферу Расширения. Хотя в мире Заклинателей твёрдо верили, что с помощью материальных предметов невозможно улучшить Метку Души. Лишь некоторые знали, что это не так. И я был одним из этих немногих.

Через полчаса Сфера была готова — небольшая синяя жемчужина. Она была чем-то похожа на Анти-космо Сферу, в неё тоже словно туманность заключили.

Я активировал Метку, из моей ладони появилась Призрачная Ладонь и забрала Сферу Расширения. Рисунок руки на ладони засиял — Метка начала небольшую трансформацию. Внутреннее пространство увеличилось в объёме, тем самым в большую сторону изменился размер предметов, которые я могу поместить в Метку. Жаль, что количество осталось таким же — три штуки.

Закончив с этим, я посмотрел на три горки пыли. Пришло время артефактов для Академиума.

Глава 22

Для Академиума я решил сделать два пространственных артефакта. Для создания обоих требуются мои Камни Меток, поэтому я занялся ими. Активировал Метку Души, порезал ладонь и засунул в рану первый Камень Души. Спустя десять минут он превратился в Камень Метки. Я отложил его в сторону и вложил в рану второй Камень Души. Когда и второй претерпел трансформацию, я выпил Эликсир Духовного Восстановления и приступил к алхимии.

Первым я решил сделать одноразовый портал. С помощью моего Камня Метки и пыли Лунного Кварца я создал небольшую жемчужину, которая словно была сделана из мутного кристалла.

— Как она работает? — спросила Мия, когда я положил Портальную Жемчужину в футляр.

— Если её раздавит Магистр или Архимаг, владеющий элементом пространства, он сможет создать портал, — пояснил я. — Вся ценность этого артефакта в том, что портал невозможно подавить обычными инструментами, которые используют Маги. То есть, в теории, Архимаг может открыть портал прямо в центр войска зомби.

— Как думаешь, в армии догадаются об этом?

— Не знаю, — покачал я головой. — Надеюсь, что да. Скорее всего, они знают, что Анти-космо Сфера также может работать в зоне подавления Чар, поэтому так быстро решились использовать её.

— Каким будет второй артефакт? Думаю, он должен быть получше, чем Кольцо Теней и эта жемчужина, — поделилась Мия.

— Согласен, — кивнул я. — Вторым я сделаю Пространственное Кольцо. Полноценный пространственный артефакт высокого качества, таких в мире Магов не существует.

— У них есть Пространственные Браслеты, — возразила Мия. — Их как раз делают из Чёрного Опала Пустоты.

— Да, ты права, — улыбнулся я. — Но Пространственные Браслеты невероятно сложные в изготовлении и очень дорогие. На каждый такой уходит прорва Чёрного Опала Пустоты. Помимо этого, пространства в них немного. Моё Кольцо будет гораздо лучше.

Существует только один способ создать не одноразовый артефакт с помощью Камня Метки. Этот способ — использовать собственный Камень Метки, как это собираюсь сделать я. Ну и, разумеется, требуется мастерство артефактора. Но создать что-то подобное с помощью чужих Камней Меток я не смогу. Максимум — немного изменить их, чтобы они сработали чуть иначе, как я планирую сделать с Камнями Меток Алисы.

По сравнению с Портальной Жемчужиной Пространственное Кольцо было во много раз сложнее в создании. К обычному процессу прибавилась ещё и необходимость постоянно активировать Метку Души и запускать Призрачные Руки в Камень Метки, чтобы он не сломался раньше времени.

Через полчаса я снял с Крышки Печи тёмно-синее колечко и надел его на палец. Подал в артефакт ману и ощутил ментальный отклик от него.

— Где-то двадцать кубических метров, — задумчиво сказал я, снимая кольцо. — Неплохо.

— Мало, — хмыкнула Мия.

— А сколько в Браслетах? — я заинтересованно посмотрел на неё.

Мия некоторое время не отвечала, явно проверяя информацию.

— В них ещё меньше, — ответила она. — До шести метров.

— Вот видишь, — я убрал Артефакторную Печь и сел в кресло. Проверил время — одиннадцать утра.

Чуть подумав, я решил отдохнуть от артефакторики. Впереди ещё Пожирающая Игла для Лианы, но ею можно и попозже заняться.

— Как там Лимон? — спросил я.

— Он уже в штабе, приступил к исцелению.

— Надеюсь, он сможет сдерживать себя и не раскроет тайну своей Метки, — вздохнул я.

— Ему будет тяжело, — сказала Мия.

Я кивнул. Лимон будет видеть, как гибнут люди. Он будет понимать, что мог бы спасти их своей Меткой, но из-за ограничений клятвы не может этого делать. Пожалуй, стоит отнестись серьёзнее к этому вопросу.

— Давай сделаем так, — медленно сказал я. — Передадим Лимону Браслет Дара. Пусть он скажет начальству, что получил его от Хранителей Знаний и покажет способность.

— Давай, — кивнула Мия.

— Пусть Лилит подготовится и отправит мне один из Браслетов, у меня с собой их не осталось.

— Хорошо.

Через несколько минут Лилит сама мне позвонила. После приветствия она перешла к делу:

— Я тоже думала над тем, чтобы передать некоторым нумерованным Браслеты. Это сильно поможет им вырасти в глазах клана и других Магов. Лучше всего подходят Александра и Лимон, в будущем можно дать Браслеты Любе и Роману.

— Раз думала над этим, почему не сказала? — проворчал я.

— С сегодняшним докладом хотела отправить, — смутилась Лилит.

— Ладно, давай так и сделаем. Я отправлю Лимону Браслет через Астральный Портал, ему чем скорее, тем лучше. А ты действуй через клан Ломоносовых, может удастся ещё Камней Душ получить.

— Я уже договорилась с двумя кланами, Маяковскими и Лермонтовыми, — ответила Лилит. — На самом деле, мы можем получить гораздо больше Камней Душ, если действовать более прямо. Но вы просили быть осторожнее.

— Да, с этим лучше не перебарщивать, — согласился я и задумался.

Кланы сразу поймут, что для создания Браслетов требуются Камни Души. Это может привести к росту стоимости этих Камней и, как следствие, к увеличению товара на рынках. В том числе и на чёрных рынках. Но что, если просить не только Камни Душ, но и другие материалы?

— Знаешь, мы достаточно прорекламировали наши Браслеты, — сказал я. — Можно приступать к их продаже. Но просить не только Камни Душ, а другие материалы. Особенно Древние.

— Хорошо, так и сделаю. Позже отправлю вам список материалов, чтобы вы выбрали нужные. Ещё можно попросить Сару взять интервью у Лимона, когда он воскресит первого человека. Это увеличит популярность Браслетов, и Сара сможет получить новое задание, она будет рада.

— Хорошая идея, давай так и сделаем. Скажи, Лилит, ты живёшь всё там же?

— Да, а что?

— Я хочу, чтобы ты переехала в более безопасный район. Купи квартиру в столице на деньги организации и заселяйся туда. Ники поможет с оформлением бумаг.

Лилит не ответила. Конечно, она никогда не примет такой подарок. Но я знаю, как можно её уговорить.

— У меня есть лишние деньги, поэтому я решил вложиться в недвижимость. Тебе просто надо жить в моей квартире и следить за ней, не более. Заодно и свою жизнь сделать комфортнее. Хорошо?

— Хорошо, — тихо ответила Лилит.

— Ну и отлично.

Я отключился и задумался, вспоминая, о чём хотел узнать. А, точно.

— Что там с гостем Алисы? — спросил я у Мии.

— Это был подосланный убийца, — отозвалась она. — Его послал тот Старейшина, которого Алиса убила. Если бы не твоё появление, то могло бы выйти взаимоубийство.

— Вряд ли, Алиса бы справилась, — не согласился я.

Болтая с Мией, я переоделся и пошёл на лекцию. Отсидев её, отправился на обед.

— К тебе идёт парень, явно с недобрыми намерениями, — предупредила Мия. — У него в руках горячий чай.

Я прислушался — ко мне приближались сзади, со слепой зоны. Через пару секунд я резко встал и отступил в сторону. Незнакомый парень как раз плеснул чай на то место, где я сидел. Жидкость окатила мою тарелку с едой, несколько капель попали мне на ботинок.

— Ой, — насмешливо сказал парень. — Будь аккуратнее, понял?

Последние слова он сказал громко, привлекая внимание всех в кафе. Парень явно нарывался на дуэль и не собирался никуда уходить, пока не добьётся цели.

— Леон Кнорре, Гранд-мастер со старшего курса, — сказала Мия.

Леон открыл рот, явно собираясь продолжить — скорее всего, перейдёт к оскорблениям и унижениям.

— Дуэль, — бросил я. Дам ему то, чего он хочет.

Леон довольно улыбнулся и сказал:

— Через три дня, холодное оружие.

Я кивнул. Леон вышел из кафе. Я сел за свободный столик и сделал новый заказ.

— О, к тебе сейчас подойдёт та, кто этого Леона натравила, — хихикнула Мия.

Я повернул голову и увидел низенькую, красивую девушку со светлыми волосами до середины шеи и с большими голубыми глазами. Она выглядела встревоженной.

— Приветствую вас, Барон Грейг, — она уважительно поклонилась. Её щёки заалели от смущения. — Я Благородная Мария Маяковская. Я могу присесть?

Я поднялся, поздоровался в ответ и приглашающе указал рукой на стул напротив.

— Конечно, присаживайтесь.

Девушка села и с тревогой посмотрела на меня.

— Я случайно стала свидетельницей вашего столкновения с Леоном. И хочу вас предупредить.

Я спокойно смотрел на неё, ожидая продолжения.

— Леон очень опасный человек, — тихо сказала Мария, кинув испуганный взгляд надверь. — Он серебряный призёр страны по дуэлям на холодном оружии среди юниоров. Леон уже не раз и не два проворачивал подобные схемы. Унижает человека, чтобы тот вызвал его на дуэль, это даёт ему право самому выбрать вид дуэли. Леон всегда выбирает холодное оружие. Затем он задействует свой клан, который начинает давить на клан противника. Поэтому предупредите родственников обязательно. Скорее всего, это будет силовая акция.

Я помрачнел, но ничего не сказал.

— Леон атакует по всем фронтам, — продолжила Мария. — Советую вам предупредить своих друзей и знакомых. Он может и им навредить. Но это не самое главное. Во время дуэли Леон обязательно калечит своих противников. От его рук уже пострадали четверо человек, они навсегда стали калеками.

Мария замолчала. Затем замешкалась, снизила голос и осторожно спросила:

— Вы случайно не переходили дорогу никому влиятельному? Может, отказали кому-то? Леон не просто так выбирает цели…

— Она намекает на Лермонтову, — поняла Мия. — Вот хитрая.

Я мысленно согласился с Мией. После слов Марии я бы в первую очередь подумал на Фиону Лермонтову, которой отказал в предложении вступить в клан. Только вот я знаю, что Мария сама заказала Леона. Хочет так втереться в доверие?

— Знаете, — Мария смутилась. — Я уже написала маме. Она у меня Магистр и обладает властью в клане. Надеюсь, она сможет помочь с вашей проблемой.

— Не нужно, — покачал я головой. — Я сам справлюсь с этой проблемой. Спасибо вам большое за предупреждение, Мария. Я у вас в долгу.

— Мне совсем не сложно, Артур, — улыбнулась девушка. — Позвольте мне помочь вам. Можете считать это подарком в знак нашей будущей дружбы.

— Не стоит, мне самому хочется скрестить клинки с Леоном, — я поднялся. В это время принесли еду. Я оставил деньги на столе и вышел из кафе, не дав Марие возможности возразить.

— Где он? — тихо спросил я.

— Входит в общежитие, вместе с другом, — ответила Мия. — Но я уже взломала его смартфон, когда он рядом с тобой стоял.

— Спасибо.

Мия молодец, сразу поняла, что мне нужно. Раз она уже проникла в его гаджет, нет смысла преследовать Леона.

Пока я шёл в своё общежитие, Мия рассказывала:

— Клан Кнорре находится на двести двенадцатом месте в топе. У них есть один Магистр и шестеро Гранд-мастеров, включая Леона и его дядю, Мартина Кнорре. Последний возглавляет боевой отряд, который не отправился на войну. Скорее всего именно его пошлют для избиения Грейгов.

— Спасибо.

Я вернулся в своё общежитие и позвонил Алисе. Рассказал ей о предстоящей опасности.

— Вильгельма нет, а с ним и большая часть отряда Сигма, — напряжённо сказала Алиса. — Нам никак не справиться с боевым отрядом клана Кнорре.

— Я постараюсь помочь со своей стороны.

После моих слов повисла тишина. Алиса явно сомневалась в моей способности как-то помочь клану.

— Ты не забыла, как я разобрался со Снавидовыми? — напомнил я.

— Да, конечно. Буду ждать вестей.

Попрощавшись, я отключился и посмотрел на Мию.

— Мне нужны подтверждения.

Верить Марие на слово я не собирался.

— Леон позвонил своему дяде, — кивнула Мия. — Завтра отряд Мартина Кнорре полетит в Серый.

— Хорошо.

Я позвонил Кате, затем Марине. Предупредил обеих девушек, чтобы они не покидали Академиум и были очень осторожны на улице. Рассказал о репутации Леона. Последней я позвонил Алине. Выслушав меня, сестра не на шутку взволновалась.

— Я слышала про этого Леона, — с тревогой говорила она. — Он очень сильный дуэлянт! Он мастерски владеет артефактным мечом, тебе с ним не справиться!

Я хмыкнул.

— Я правду говорю, Артур, — разозлилась Алина. — Он с самого детства занимался фехтованием. Ты же никогда не был силён в боях на холодном оружии. Плюс ты два года потерял из-за инвалидности, забыл? Даже если ты гений Чар, как о тебе говорят — это никак тебе не поможет! В битве на холодном оружии нельзя использовать Чары!

— Алин, всё будет хорошо, — ласково сказал я. — У меня ещё полно дел, мне пора.

Уверен, Алина хотела мне много чего сказать, но не смела. Всё же теперь я Барон, на две ступени выше её по статусу.

— Будь осторожен, — буркнула она.

Я попрощался и отключился. Посмотрел на Мию.

— Как будешь выпутываться? — с любопытством спросила она.

— Можешь достать информацию по тому, как именно клан Кнорре действовал в похожих ситуациях?

— Сейчас поищу, — кивнула Мия.

Через несколько минут она сказала:

— Отправила тебе информацию. Если кратко, то люди клана переодевались и скрывали свои лица масками. Они нападали на ключевых людей кланов противников и избивали. Ломали ноги, руки, но редко убивали, если только случайно. Целями они выбирали не только членов клана, но топ-менеджеров, директоров, артефакторов. Благодаря своей силе они легко избивали охранников и расправлялись с целями. После такого любому клану понадобится время, чтобы восстановиться. При этом Кнорре слали жертвам анонимные письма, где говорили, что во всём виноват студент из их клана. На этого студента потом наваливалось страшное давление со стороны родных — в списке избитых обязательно были их родственники.

— Хорошо, спасибо. Думаю, этого мне достаточно.

— Что же ты будешь делать? — Мия не мигая уставилась на меня.

— Ударю его тем же оружием, — улыбнулся я. — Ты забыла? Я богат! Нет — я очень богат! Сколько у меня денег на счету?

— Если всё сложить, то четыре миллиона сто семьдесят пять тысяч рублей.

— Помоги мне найти подходящих наёмников, — попросил я.

— Сейчас их из-за зомби не так много, но они есть, — кивнула Мия. — Особенно если пообещать доплату за срочность. Прислала тебе все доступные варианты.

Я открыл ноутбук. Всего Мия нашла девять свободных отрядов, готовых сейчас взяться за работу. Я сразу отсеял четыре, где не было Гранд-мастеров. Выбрал два, которые возглавляются Гранд-мастерами, и связался с их капитанами по очереди. Цель — защитить клан Грейг от вероятной атаки боевого отряда клана Кнорре. Выходить нужно срочно, завтра уже может начаться заварушка.

Первый отряд, носящий имя «Белые Медведи», запросил тридцать восемь тысяч рублей. В отряде было сто двадцать два вооружённых бойца, среди которых тридцать четыре Мага. Второй отряд, «Ночные Волки», затребовал шестьдесят пять тысяч. В этом отряде было всего шестьдесят два бойца, но каждый из них — Маг. Отряды хотели довольно солидную оплату, учитывая, что я нанимаю их всего на один день.

Я согласился с требованиями обоих отрядов и дал им контакт Алины. После позвонил ей и предупредил о наёмниках. Алина молча меня выслушала и вздохнула:

— Ты потратил огромное количество денег… Разве это того стоило? Гораздо дешевле оплатить лечение пострадавшим.

— Конечно, стоило, — хмыкнул я. — Не понимаешь разве? Один раз стерпим избиение, и нас перестанут уважать. Нужно дать отпор и показать всем, что с нами лучше не связываться.

— Спасибо за заботу, — тихо сказала Алина.

Я отключился и вернулся к списку отрядов. На первом месте по мощности стояли «Синие Ящеры». Два Гранд-мастера, тридцать пять Мастеров и больше сотни Магов послабее. Мощный боевой отряд, который на хорошем счету у армии. Думаю, лидер Ящеров не откажется от небольшой подработки. Я позвонил ему.

— Да? — ответил сухой голос.

— Срочный контракт на физическую расправу, без смертей. Плачу сто пятьдесят тысяч. Аванс половина. Плата на карту, — выложил я основное.

— Что требуется? — сосредоточился голос.

— Анонимно избить некоторых членов клана Кнорре и пограбить их магазины.

— Мы не берём такие заказы.

— Сто восемьдесят тысяч?

— Двести.

— Хорошо. Список я отправлю.

— Жду.

Я посмотрел на Мию и сказал:

— Давай составим список целей для Ящеров.

— Давай, — Мия довольно кивнула. — Решил ударить их тем же оружием. Хороший ход, мне нравится. А что будешь делать с этим Леоном?

— В прошлой жизни я мастерски владел кинжалом, — пожал я плечами. — Мечом тоже неплохо. Вряд ли у этого парня есть десятая доля того опыта боёв, который имеется у меня.

— Но в мире Магов свои тонкости, — заметила Мия.

— Поэтому я позже изучу их, — кивнул я. — Давай займёмся списком. Мне ещё на лекцию идти.

Глава 23

После вечерней лекции я вернулся в свою комнату и отправил Лимону Браслет Дара. После этого я вновь занялся артефакторикой — на этот раз моей целью стала Игла Пожирания для Лианы.

Идея Иглы простая — тело артефакта служит проводником, а Камень Метки Алисы — активатором. Мне осталось придать материалу нужную форму и наделить его свойством проводника жизненной сущности. Метка Алисы, Кровавое Наследие, высасывает из жертвы всё что можно, в том числе и энергию для развития Ядра. Лиана обойдётся и одним здоровьем.

Создание Иглы прошло весьма легко, особенно на фоне недавнего Кольца Телепортации.

— Ты не забыл про Булгакова? — спросила Мия. — Ты уже давно сделал Эликсиры, но пока не передал их.

— Сколько времени прошло со дня сделки? — спросил я, рассматривая чёрную пятнадцатисантиметровую иглу с оправой на навершии. Эта оправа предназначена для Камня Метки Алисы.

— Восемь дней.

— Достаточно.

Я не стал сразу передавать все Эликсиры Князю, чтобы подчеркнуть их ценность и сложность изготовления. Хотя, даже восемь дней — это очень маленький срок. Но лучше уж так, чем три-четыре дня. Тем более, вот-вот армия использует мои сферы, это может привести к непредсказуемым последствиям. Несколько дополнительных Архимагов человечеству не помешают.

Я положил ноутбук на колени и написал Булгакову сообщение, что его заказ готов, и в ближайшие пару часов Хранители могут передать ему все Эликсиры. Предложил выбрать место и время. Булгаков ответил через несколько минут.

— Где находится ресторан «Вкусовая Дуга»? — спросил я, прочитав предложенное место встречи.

— В центре, — ответила Мия. — На такси доедешь.

— Отлично. Спроси у Лианы, сможет ли она сегодня встретиться со мной. Закончим со всеми делами сразу.

Тот факт, что мама сейчас находится в море, и в любой момент может вступить в смертельную битву с тысячами зомби, меня немного нервировал. Когда всё начнётся, я хочу быть максимально сосредоточен на помощи ей, а не на других делах.

Через несколько минут Мия сказала:

— Лиана согласилась встретиться сегодня. Похоже, ей не терпится поскорее начать.

Я кивнул. Ожидаемо. Раз так, надо улучшить осьминожку, и можно отправляться. Подумав о предстоящем процессе, я скривился. Главный ингредиент осьминожки — моя кровь. Придётся пожертвовать немало своей крови, чтобы усилить осьминожку. Но рано или поздно это бы пришлось сделать.

Я со вздохом отложил ноутбук и поднялся. Подготовил небольшую миску для крови, нож и три магических растения, которые помогут сгладить усиление осьминожки. Дальше я создал Алхимическую Печь Мастера и зажёг Мёртвый Огонь.

— Начнём, — я вытянул левую руку. Ладонь покрылась золотыми прожилками, на тыльной стороне появилась цифра «0», которая превратилась в золотой круг. Поверхность круга заколыхалась и стала выпуклой. Пальцами правой руки я аккуратно вынул из руки осьминожку. Но сейчас она выглядела как шар из жидкого золота — все ножки я уже раздал. От шара исходили тончайшие нити, которые уходили в портал и соединялись с циферками нумерованных.

Я положил шар в миску с моей кровью. Шар начал жадно впитывать в себя всю жидкость и подрос в размерах. После этого я поместил осьминожку в Печь и начал тщательно контролировать температуру и интенсивность пламени через Круг Управления Печью. Когда пришло время, я бросил первое растение. Затем второе и третье. Шар в Печи немного сжался, из его тела появились восемь новых отростков. Они были короче, чем первые — их я уже не смог использовать для того, чтобы активировать Астральные Врата.

Я достал осьминожку и вернул её в свою руку. После этого открыл небольшой металлический контейнер и занёс над ним руку. С центра ладони в контейнер упали две алые капли, которые слились в одну.

— Ты используешь две ножки? — поняла Мия.

— Да, — я закрыл крышку и активировал Метку Души, чтобы спрятать контейнер. — Так я смогу держать Лиану под контролем.

Все Эликсиры я разложил в три разных футляра, а сами футляры убрал в кожаный портфель. Затем телепортировался к Якорю в контейнер, покинул железнодорожную станцию и вызвал автомобиль. По пути в ресторан я просматривал квартиры, которые подобрали Лилит и Ники. В итоге я выбрал новенькую трёхкомнатную квартиру в хорошем районе, за триста двадцать тысяч рублей.

— Эта квартира с первого взгляда понравилась Лилит, — сказала Мия.

Я улыбнулся. Ну и отлично.

Вскоре автомобиль заехал в подземную парковку гигантского бизнес-центра «Луч». Нужный ресторан находился на крыше этого здания.

Я сменил внешность Маской Многоликого, взял портфель и бодро направился к лифту. Сейчас я выглядел как офисный менеджер.

Чтобы немного удивить Князя, я использовал Заклинание Скрытности и зашёл в ресторан незамеченным. Булгаков хмуро смотрел в планшет и, казалось, не обращал внимания на окружение. Но я не сомневаюсь — он заметит любого Мага, который подойдёт достаточно близко к нему. Однако мне удалось удивить Князя — ведь я использовал Заклинание, а не Чару.

Незаметно подобравшись к его столику, я вежливо кашлянул и отменил Заклинание Скрытности.

Князь перевёл взгляд на меня и прищурился. Он очень умело скрыл удивление, даже я ничего не заметил.

— Садитесь, — пригласил Булгаков. — Можете заказывать что хотите, стол оплачен.

— Благодарю, — я коротко поклонился, сел и открыл меню. Отказываться не стал — пока не ужинал, можно и поесть.

Подошла девушка с биркой менеджера.

— Господин, просим прощения, — осторожно сказала она. — Мы пропустили ваш приход.

— Ничего страшного, — улыбнулся я. — Вы примете заказ?

— Да, конечно, — девушка растерянно улыбнулась.

Мия рядом хихикнула и пояснила:

— В этот ресторан ходят очень уважаемые люди, среди которых немало Магистров и даже Архимагов. Поэтому на входе установлены артефакты, которые предупреждают о каждом госте. Но на тебя эти артефакты не сработали, а с камерами я разобралась.

Я не удивился, что Заклинание Скрытности смогло защитить меня от простеньких поисковых артефактов, большинство из них засекают исходящую от тела ману, а Заклинание Скрытности полностью изолирует тело.

Я сделал заказ, и девушка ушла. Князь сидел молча и ждал.

— Вот, — я положил на пол кожаный портфель. — Можете забирать.

— Благодарю, — Князь поднялся, забрал портфель и вышел.

Вскоре принесли еду, которую я с удовольствием съел. В этом ресторане готовили очень вкусно.

— Встреча с Лианой через полчаса, — напомнила Мия, когда я закончил.

Я вышел из ресторана и спустился в подземную парковку. Там меня уже ждало такси. В машину я сел с совершенно другой внешностью — теперь выглядел как седеющий дядька.

Встреча с Лианой проходила в азиатском ресторане, недалеко отсюда. На этот раз я не стал использовать Заклинание Скрытности. Меня встретила хостес и провела в небольшой отдельный зал, предназначенный для ВИП-гостей. Этот зал был разбит на несколько ячеек бамбуковыми перегородками, чтобы никто не смог подсмотреть. Разумеется, в каждой комнатке имелись свои артефакты, которые мешали подслушивать или подглядывать.

— Вы не торопились, — проворчала Лиана, когда я сел напротив неё.

— Пришёл вовремя, — я проверил время.

— Я надеялась, что придёт тот красавчик, — вздохнула Лиана. — Но ладно, и ты сойдёшь. Принёс?

Я холодно посмотрел на Лиану. Она поёжилась под моим взглядом и извинилась:

— Прошу прощения за грубое поведение.

— Артефакт у меня с собой, — сухо сказал я. — Но перед тем, как вы получите его и услышите дальнейшие приказы, вам придётся кое-что сделать.

Лиана поморщилась, когда услышала слово «приказы». Но спорить не стала.

— Что же мне надо сделать? — спросила она.

Я сунул руку в карман и вытащил из Метки Души металлический контейнер с Алыми Чернилами.

— Порежьте себе кожу, в рану поместите это вещество, — я положил перед Лианой контейнер.

Она открыла его и некоторое время смотрела на алую каплю.

— Это яд?

— Неважно.

Лиана скривилась и задумалась. Но недолго — она быстро приняла решение. С её здоровьем у неё нет другого выхода, кроме как полностью довериться Вирусу.

Старуха вытянула руку и чиркнула ногтем по запястью. Затем взяла контейнер и сбросила каплю в рану. Алые Чернила тут же растворились в крови, рана затянулась, на её месте появилась полоса — росчерк. Он показывает кандидата в нумерованные. Чем длиннее росчерк, тем ближе человек к статусу одного из девяти.

Алая полоса исчезла, Лиана нахмурилась.

— Ничего не чувствую, что это за вещество?

Я не ответил, сосредоточенный на связи с росчерком Лианы. Через него я смог ясно ощутить мощное Ядро старухи — оно находилось на десятой ступени. Лиана была опытным Магистром, поэтому она смогла получить статус Старейшины. Даже с её жалким здоровьем, сидя в инвалидном кресле, она могла создавать мощнейшие Чары, способные уничтожить целое здание.

Помимо Ядра старухи, я смогу воздействовать на её сердце. Если понадобится — взорву Алые Чернила в её сердце, и она сразу помрёт.

— Всё хорошо, — я улыбнулся. Убедившись, что старуха может в любой момент умереть от моих рук, все сомнения относительно моего плана исчезли. — Теперь давайте обсудим сотрудничество.

— Какое сотрудничество? — прищурилась Лиана. — Если ты про Камни Душ, то они со мной. Я принесла ещё три штуки. Ты не представляешь, чего мне это стоило.

Я положил на стол Пожирающую Иглу. В её оправе сверкал бордовый Пожирающий Камень. Лиана замерла, увидев артефакт. Она заворожённо смотрела на него, её дыхание участилось.

— Давайте обсудим наш общий план по наказанию клана Блок.

Лиана с трудом оторвала взгляд от Иглы и посмотрела на меня.

— О чём ты?

Я улыбнулся и рассказал ей о том, что собираюсь сделать. После моего рассказа Лиана слегка побледнела. В её взгляде впервые за всё время нашего знакомства появилось сомнение.

— Это слишком жестоко, — пробормотала она.

— Нет, это справедливое наказание. Вы готовы сотрудничать? Если да, то доставайте Камни Душ и можете забирать Иглу. Ещё два Пожирающих Камня вы получите позже.

Лиана недолго сомневалась. Вздохнув, она вынула из сумки футляр и положила на стол. Я проверил его — внутри лежали три Камня Души. После моего кивка Лиана осторожно забрала Иглу и некоторое время с любопытством ощупывала её.

— Всё? — уточнила она.

— Да, — я поднялся. Хотел пожелать хорошей ночи, но вовремя остановился. В прошлый раз, в облике красавчика, я сделал так же. Не стоит повторяться, это может вызвать ненужные сомнения.

— Удачи вам с первой жертвой, — сухо кивнув, я вышел из комнаты.

Захотелось зевнуть. Устал я что-то за сегодня. Как только вернусь домой, сразу лягу спать.

* * *

Лиана была очень возбуждена. С каждым днём она всё сильнее ощущала свой конец, поэтому не собиралась откладывать использование Иглы. Она уже всё подготовила, оставалось только дождаться артефакта.

Фургон заехал в клановый квартал и остановился у роскошной виллы. Двое слуг помогли Лиане спуститься, а затем один из них покатил инвалидную коляску в дом. В пути Лиана набрала сообщение.

Первой жертвой она решила выбрать Гортензию — Магиню, которая в свои пятьдесят выглядела чуть старше тридцати. Она находилась в списке, причём в первом блоке — Гортензия была связующим звеном между кланом Блок и другими кланами поменьше, которые закупали мана-пыль. Но Лиана выбрала её в первую очередь за её молодую внешность и взгляд жалости и презрения, которым Гортензия одарила её при последней встрече.

Заинтересовать её было очень просто. После приезда Лиана специально посетила собрание, где она присутствовала, и в нужный момент улыбнулась и погладила лицо. Этого хватило — Гортензия купилась. Она заметила, что кожа Старейшины стала аномально моложе. Тем же вечером Гортензия навестила Лиану и попыталась узнать, как это произошло.

Лиана рассказала ей, что вышла на особое снадобье Булгаковых. И что она может достать лекарство и для Гортензии, но посредник требует Камни Душ. В итоге Гортензия согласилась достать Камни Душ и согласилась никому не рассказывать про сделку. Секрет их омоложения будет принадлежать лишь им двоим.

Лиане пришлось использовать весь свой богатый опыт, чтобы обмануть Гортензию. За десятилетия жизни она поднаторела в интригах, в клане было мало людей, сравнимых с ней в этом. У неё всё получилось — Гортензия поверила Старейшине. Во многом помогло то, что Лиана даже не врала. Препарат ей и правда передал посредник, и она отдала за него Камни Душ и ещё другие материалы. Разумеется, Гортензия после этого всё проверила и установила факт отъезда Старейшины. Также она получила пустой бутылёк из-под Зелья. Этого с лихвой хватило.

Оказавшись в своей спальне, Лиана приказала всем слугам закрыться в своих комнатах. Сейчас Гортензия должна уже скрытно торопиться к ней домой, чтобы получить препарат омоложения. Лиана зажгла специальные свечи и расслабилась.

Вскоре в коридоре раздались осторожные шаги. Затем в дверь тихо постучали.

— Входи, — пригласила Лиана.

Дверь открылась, в комнату вошла высокая шатенка с белоснежной кожей, на которой почти не было морщин, и пронзительными, голубыми глазами.

— Старейшина, — Гортензия уважительно поклонилась.

В комнате царил полумрак, но это нисколько не встревожило женщину. Она была уверена, что Старейшине незачем ей вредить. К тому же, она верила в свои защитные артефакты.

— Проходи, садись, — кивнула Лиана.

Гортензия села в кресло. Она мысленно усмехнулась — скорее всего, сейчас старуха будет просить дополнительную плату за препарат. Гортензия была к такому готова.

— Я достала препарат, — улыбнулась Лиана.

— Благодарю вас, — Гортензия сидя поклонилась. Её сердце быстрее застучало от волнения. — В качестве ответного жеста доброй воли, я готова переписать на вас пятиэтажный жилой комплекс в «Бурьяне».

Увидев, как лицо Старейшины довольно скривилось, Гортензия мысленно выругалась. По её мнению, старухе осталось жить максимум года три. Зачем ей имущество, зачем деньги? Вряд ли ради внуков — ей давно плевать на них, как и им на неё.

— «Бурьян», это, конечно, хорошо, — медленно сказала Старейшина. И замолчала.

Гортензия мысленно прокляла её за жадность и, скрепя сердце, решила предложить более дорогое имущество. Для неё не было ничего важнее омоложения.

Лиана вела неспешную беседу с Гортензией. Она никуда не торопилась — ждала, когда подействуют свечи. У них накопительный эффект, поэтому нужно время. Самый главный плюс этих свеч — никакой артефакт не защитит от них. Антидот тоже очень тяжело достать, Лиана случайно узнала про них от иностранца и с большим трудом достала себе парочку.

Увидев, как Гортензия сонно заморгала и непонимающе нахмурилась, Лиана сказала:

— Хорошо, я приму твой небольшой подарок. Подожди минутку, сейчас принесу препарат.

Старейшина неспешно покатила коляску к тумбочке. Но не доехав до неё, она остановилась и медленно обернулась. Гортензия обмякла в кресле, её глаза были закрыты.

Развернувшись, Лиана покатила обратно. Она остановилась в паре метрах от женщины и подождала ещё несколько минут, чтобы свечи наверняка подействовали.

Посмеиваясь, Лиана подняла руку. Из её морщинистого пальца в Гортензию вылетела электрическая искра. Тело женщины дёрнулось, но не более. Этим Лиана окончательно убедилась, что Гортензия потеряла сознание.

Она подкатилась вплотную к креслу и медленно вынула из скрытого кармана на поясе коробочку, в которой лежала Пожирающая Игла. Лиана достала её, схватила покрепче и резким движением вонзила в солнечное сплетение Гортензии. Лиана сразу подала в артефакт ману, Пожирающий Камень на навершии тускло засветился.

Когда Игла вошла в грудь, Гортензия резко распахнула глаза, её руки судорожно схватились за предплечье старухи. Но в следующее мгновение пальцы ослабли, Гортензия обмякла в кресле. Её тело стремительно усыхало, кожа стала сухой и потрескалась, волосы поседели и поредели. Прошло всего несколько секунд, а вместо роскошной красавицы в кресле полулежала древняя седая старуха.

С Лианой происходила обратная метаморфоза. Она ощущала, как по её телу разливалось тепло. Старые боли, к которым она давно привыкла, медленно исчезали. К ногам вернулась сила, дышать стало легче. Лиана оставалась всё той же старухой, но теперь её здоровье стало гораздо крепче.

С треском Пожирающий Камень сломался в пыль. Лиана вынула Иглу и медленно встала. Её ноги дрожали, но она встала! Надо только привыкнуть, и она сможет ходить!

Запрокинув голову, Лиана расхохоталась. Несколько минут она не могла успокоиться. Старуха ощутила, что больше не чувствует дыхания смерти! Только что она увеличила срок своей жизни как минимум лет на пять!

Махнув рукой, Лиана создала небольшую область молний, которая испепелила кресло и тело Гортензии. При этом на полу не появилось даже пятнышка. Тяжело дыша от возбуждения, Лиана неспешно, аккуратно переставляя ноги, пошла к сейфу, в котором лежали два Зелья Омоложения…

Глава 24

Лимон приехал в штаб, который находился в пригороде Волгограда. Военные заняли территорию бывшего завода по производству подшипников. Во всей стране именно в Волгограде находились крупнейшие подшипниковые производства, и занятый военными завод был одним из самых крупных. Он имел большие производственные корпуса с высокими потолками, развитую инфраструктуру, подземные технические помещения и коммуникации, складские площади и удобные подъездные пути. И это не говоря про ограждение по периметру и собственную электроподстанцию. Поэтому военные с большим комфортом разместились на новом месте и организовали оборону.

После приезда к Лимону отнеслись со всем уважением. Его поселили в бывшем административном корпусе завода, выделив отдельный кабинет, переоборудованный под жилое помещение. Как только он оставил вещи в своей новой комнате, его провели в местный госпиталь, который разместили в бывшей медсанчасти завода. Там Лимон смог лично увидеть раненых и сразу же приступил к их помощи.

Благодаря своему Высшему таланту Лимон считался восходящей звездой мира лекарей. К нему уже пришли приглашения от крупнейших кланов страны и Церкви Богини Жизни, но он им всем отказал. Лимон не торопился ни к кому присоединяться — он прекрасно понимал, что всем обязан Хранителям, поэтому ждал, когда Организация примет решение за него. В принципе, Лимону было плевать, к кому конкретно присоединяться.

Талант Лимона и его раскрытая Метка Души позволили ему стать лучшим лекарем в своём ранге. Лимон пока не был Гранд-мастером, но даже среди них он мог считаться одним из лучших. А с его Меткой Души даже Архимаги и ГрандМаги не могли соперничать — воскрешение было слишком могущественной способностью.

Только вот Лимон не мог использовать свою Метку. Из-за этого, посетив лазарет, он потерял настроение и стал раздражительным. Даже подрался с местным военным лекарем и сломал ему нос. Лимону сделали выговор, но в мягкой форме — он всего за одно посещение поставил на ноги четверых бойцов и облегчил раны ещё трём.

После истощения маны раздражённый Лимон вернулся в свою комнату. Он не знал, что будет делать, когда принесут первых погибших. Его Метка Души способна исцелить их, но это запрещено, Лимон не сможет пойти против данной клятвы.

Смартфон на столе вдруг засветился, над ним появилась голограмма Ники.

— Привет! — она помахала ему. — Скоро Лидер отправит тебе Браслет Дара. Используй его, чтобы воскрешать погибших.

Лимон замер от услышанного.

— Ну что, доволен? — хихикнула Ники. — Если да — то хвали меня!

В последнее время Ники перестала требовать от Артура, чтобы тот хвалил её. Но остальные члены Организации не были освобождены от этой обязанности — каждый из них должен был платить свой налог в виде комплиментов.

Расплатившись с Ники, Лимон лёг на кровать и закинул руки за голову. Он думал, что делать дальше. Скоро он получит Браслет, надо будет доложить об этом командованию — такую важную информацию нельзя скрывать, она может стоить кому-то жизни…

Звякнул телефон. Пришла инструкция от Хранителей. С тех пор, как появился нормальный сайт с заданиями и наградами, обратная связь нумерованных с Хранителями сильно укрепилась. Лимон не знал про Лилит, но был благодарен таинственному менеджеру за работу.

Прочитав инструкцию, Лимон нахмурился. По ней ему нельзя докладывать начальству о Браслете Дара — уже поздно. Он должен был сделать это сразу, или получить Браслет таким образом, чтобы военные это засекли. Но Лидер лично передаст ему артефакт, через портал. Если после этого Лимон пойдёт и доложит о Браслете, всё будет выглядеть крайне подозрительно — ведь явился он в штаб без него.

В инструкции говорилось, что Лимон должен сперва кого-нибудь воскресить, а потом уже показать Браслет. Так он будет выглядеть подростком, который скрывал Браслет, потому что хотел ошеломить всех вокруг. Из-за такого козыря как Воскрешение выходка Лимона никак не скажется на его положении.

Подумав, Лимон вздохнул и принял правоту таинственного менеджера. Жаль, что Лидер не может отправить ему Браслет птицей — раньше ведь он пользовался крылатыми курьерами. Но, видимо, Лидер далеко от Волгограда.

Вечером Лимон наконец получил Браслет. Он надел его, скрыл под рукавом и спустился в лазарет, проверить больных. Он подошёл к дежурному и спросил:

— За последние сутки были убитые?

— Нет, только заражённые, — покачал головой мужчина с большим родимым пятном в виде груши на шее. — Их всех держат в отдельном складе, связанными.

В глазах мужчины появилась внутренняя боль.

— Зря командование доверилось непонятному персонажу из сети. Невозможно обратить зомби обратно в человека, мы только продлеваем их муки.

— Если кто-то умрёт, позвони мне, понял? — Лимон мрачно посмотрел на мужчину.

— Хорошо, — тот слегка побледнел. Лимон только недавно появился в штабе, но уже все знали о его неспокойном характере.

— Ну и хорошо, — похлопав дежурного по плечу, Лимон вернулся к себе. Он был уверен, что военные сделали правильный выбор, доверившись Хранителям. Он не знал каким образом Лидер собирается обратить зомби в людей, но абсолютно доверял ему. Что уж говорить, если в этом мире возможно даже воскрешение?

Мужчина с родимым пятном позвонил через час. Он кратко доложил, что только что от тяжёлых ран скончался боец, и отключился.

Лимон тут же поспешил в лазарет. Он подошёл к телу погибшего, вокруг которого стояли бойцы, и приказал:

— Разойдитесь!

Младший офицер, который был командиром умершего, мрачно посмотрел на Лимона. Но перечить ему не стал — ни один боец не посмеет пойти против лекаря, в чьих руках может оказаться его жизнь.

Лимон подошёл к телу и бегло осмотрел его. Грудь бородатого мужчины была пробита чем-то острым — скорее всего, он был атакован зомби-Магом. Лимон демонстративно закатал рукав, чтобы все увидели Браслет. Затем он послал в него ману, и в центре его ладони появилась Метка Души. Лимон положил руку на убитого.

Окружающие заворожённо наблюдали, как исчезает смертельная рана. И убитый воскрес!

Лимон отшагнул и удивлённо уставился на свою ладонь. По легенде он сам впервые использует Браслет.

Воскрешение взбаламутило весь штаб. В лазарет пришёл даже глава штаба — Генерал-Лейтенант, Олег Лермонтов, известный на всю страну Архимаг.

Лимон показал ему Браслет и открыл приложение на смартфоне с описанием своего Дара.

Воскрешение. Позволяет вернуть из мёртвых человека, который был убит не более суток назад. Ядро убитого не должно быть больше Ядра владельца Дара. Дар может не сработать, если повреждения тела убитого будут слишком значительными. Каждое использование Воскрешения потребляет ману, чем больше Ядро воскрешаемого и тяжелее смертельная рана, тем выше затраты маны.

Условия. Владелец может без ограничений использовать Дар на убитых солдатах в битвах против зомби.

Дар Лимона вызвал настоящий фурор в штабе. Все бойцы начали смотреть на него как на божество. Каждый был предельно вежлив и предлагал помощь. С лиц солдат не сходила улыбка — теперь у каждого появился второй шанс!

Воскрешённый боец со слезами на глазах благодарил Лимона, великий Архимаг покраснел как помидор и постоянно повторял «Хорошо», смотря на Лимона. Во всём лазарете стоял шум и гам.

В конце концов это надоело Лимону, он сказал, что уходит, и пошёл к себе. Никто не посмел остановить его.

У себя в комнате Лимон рухнул на кровать и со смешанными эмоциями уставился в потолок. Внутри него бушевала целая гамма чувств. Хоть внешне он и хотел казаться равнодушным, и даже раздражённым, но произошедшее в лазарете сильно впечатлило его. Отношение бойцов к нему, их благодарность и восхищение — Лимон никогда не испытывал ничего подобного.

Вскоре Лимону снова позвонили и вежливо попросили помочь — привезли убитого бойца. После второго воскрешения в лазарете снова поднялся ажиотаж. Казалось, что люди никак не могли поверить, что в мире и правда существует такая потрясающая способность.

К Лимону подошёл Генерал-Лейтенант Лермонтов, отвёл его в сторону и тихо спросил:

— Скоро произойдёт крайне важное событие, которое способно перевернуть ситуацию на поле боя. Я приглашаю тебя стать свидетелем.

— Когда? — спросил Лимон.

— Поставь будильник на три ночи. Как встанешь, иди в командный пункт, — Лермонтов похлопал его по плечу и отошёл.

Лимон сделал, как сказал Генерал-Лейтенант. Утром он отправился в центральное здание штаба, где его встретили и проводили в просторное помещение, полное больших экранов. В этой комнате находилась вся верхушка штаба, Лимон тут казался совершенно лишним. Но никто из уважаемых Магов, увидев молодого лекаря, не выказал и капли недовольства. Наоборот, к Лимону начали подходить и знакомиться.

Через двадцать минут Олег Лермонтов зычно сказал:

— Начинается!

В комнате наступила тишина, все сосредоточились на экранах. Лимон подошёл поближе и увидел приближенную картинку останков древней библиотеки, из чрева которой непрерывно выходили зомби. Казалось, что это бесконечный процесс, и ничто не способно его остановить.

Лимон заметил, что все офицеры крайне напряжены. Вдруг его смартфон в кармане коротко завибрировал. Лимон достал наушник и вложил его в ухо.

— Смотри, что скоро будет, — раздался довольный голос Ники. — Тут не видно, но там сейчас находится Маг с очень мощным артефактом, который создал один из Хранителей. Скоро Маг его использует.

Лимон ничего не ответил, но его взгляд стал ещё сосредоточеннее. Он пытался понять, как в этой огромной армии зомби сейчас может находиться живой человек. Словно читая его мысли, Ники сказала:

— Мы дали два Браслета Магам с Меткой Души «Ночная скрытность». По ночам их почти невозможно заметить, и Дары работают в условиях подавления Чар. Армия не разочаровала Лидера и сразу же решила использовать этих Магов в операции.

Ники не стала говорить, что на самом деле всё провернула Лилит. Артур лишь получил доклад об этом, и то он его не прочитал. Впрочем, всё самое важное ему докладывала Мия, поэтому неудивительно.

Лимон ещё больше зауважал загадочного Лидера и в очередной раз убедился в добрых намерениях Хранителей. Из-за своих мыслей он чуть не пропустил момент, когда всё началось.

На экране вдруг появилась гигантская сфера, состоящая из тёмно-фиолетовых частичек. Эта сфера на миг охватила всю библиотеку и исчезла.

Напряжение в помещении резко выросло — казалось, его можно порезать ножом. Прошло несколько секунд, и поток зомби из библиотеки вдруг прервался. А через несколько секунд Генерал-Лейтенант получил сообщение и громко рассмеялся.

— Получилось! — громко выкрикнул он. — Пространственная связь библиотеки разорвана!

После объявления повсюду начал раздаваться смех, поздравления, аплодисменты. Офицеры не сдерживали себя в такой момент.

— Сверху пришла команда! — Генерал-Лейтенант широко улыбался. — Нам приказано полностью зачистить территорию от врага! На подмогу Совет отправил двух ГрандМагов и шестерых Архимагов!

В комнате стало ещё шумнее.

— Чтобы за сутки от зомби ничего не осталось! — рявкнул Лермонтов. — Поднимайте бойцов, некогда спать!

Офицеры начали отдавать Генерал-Лейтенанту честь и спешно покидать помещение. Лермонтов нашёл глазами Лимона и серьёзно сказал:

— Сынок, сегодня раненых и убитых будет много. Постарайся.

— Да, — Лимон отдал честь и тоже вышел. Увиденное сильно воодушевило его — у зомбаков нет шансов против людей!

* * *

После пробуждения Мия осыпала меня новостями.

— Армия использовала Анти-космо Сферу! Она сработала и уничтожила магические подземные пути, из библиотек больше не выходят зомби. Сейчас идёт мощная атака на обе Серые Зоны.

— Как там на море? — забеспокоился я.

— Пока тихо, но есть намёки, что скоро начнётся атака. Мёртвые Воды беспокойны.

— Держи меня в курсе.

— Конечно. Сейчас в сети две новости, о которых все говорят. Первая — атака Армии, а вторая — воскрешение человека! Некоторые называют Лимона посланником Богини и пророком.

Я кивнул и пошёл умываться. Мия продолжила:

— Клан Кнорре отправил своих бойцов, Белые Медведи и Ночные Волки ждут их в клане. Ящеры тоже скоро будут на месте и начнут буянить.

— Хорошо.

— Лиана убила первую жертву. Она выбрала Гортензию Блок из списка. Не самый лучший выбор, конечно — чем моложе жертва, тем полезнее пожирание сущности. Гортензии было пятьдесят.

— Лиана довольна?

— Естественно! Она на седьмом небе от счастья. Сейчас думает, как объяснить своё будущее омоложение. Пока она не спешит выпивать Зелья. Ещё она послала сообщение — Лиана готова переходить к следующему этапу плана, лишь бы получить ещё один Пожирающий Камень.

Я усмехнулся. Впервые вкусив запретный плод, невозможно от него отказаться. Лиана теперь моя — с потрохами. Даже если я прикажу ей сжечь весь клановый квартал взамен на ещё один камушек, она сделает это. Если я в будущем упрусь в потолок и не смогу с такой же скоростью развиваться, Лиана станет полезной марионеткой. Она поможет мне укрепить влияние. Но, к сожалению, к тому времени клан Блок вряд ли будет входить в топ-10.

— Пусть ждёт, — сказал я. — Пока рано действовать.

— Передам ей, — кивнула Мия. — Сара уже получила задание и купила билеты до Волгограда. Если ей разрешат посетить штаб, то уже сегодня она возьмёт интервью у Лимона. У неё уже есть кадры, где он воскрешает убитого, поэтому новый ролик точно станет сенсацией.

Я закончил с утренним моционом и сел в кресло.

— Лилит немного встревожилась из-за всего происходящего, — сказала Мия. — Она боится, что Лимона могут убить. Лучше будет, если он вступит в мощный клан или в Церковь Богини Жизни. Сейчас, когда раскрылся его Дар, ему больше не позволят оставаться одиночкой. Вдобавок, сильный клан или Церковь помогут Лимону с Чарами и препаратами, его продвижение по рангам значительно ускорится. Надо только выбрать.

— А сам Лимон что думает? — спросил я.

— Ему плевать. Он готов вместе с сестрой выйти из своего клана. Он уже давно был готов на это, ещё когда его дед хотел выдать его сестру за старого маньяка.

Я задумался, как можно использовать эту ситуацию.

— В теории, Браслет Дара сможет показать рисунок Метки Души, но не активировать его? — спросил я у Мии.

— Если дать ему такой запрос, то скоро научится, — кивнула она. — Это не сложно.

— Сделаешь?

— Да.

Я взял ноутбук, открыл его и нашёл почту Князя Булгакова. Ещё немного всё обдумав, я написал сообщение:

«Вам интересен Лимон Верида-Даревский как член клана?»

— Ты хочешь продать Лимона Булгакову? — удивилась Мия.

— Почему сразу продать, — проворчал я. — Лимон найдёт могущественных покровителей — лучший клан лекарей во всей стране. С Булгаковыми он сможет развиваться без всяких сложностей. Тем более он уже знаком с ними — Святослава исцелил, талант ему поднял.

Мия хихикнула и поняла:

— Поэтому ты попросил обучить Браслет показывать Метку без её активации. Если вдруг Булгаков решит проверить, действует ли Дар Лимона на зомби, то Браслет просто покажет Метку, но не активирует её. Сам Лимон тоже не знает, что может обращать зомби, поэтому ничего странного в этом не увидит.

— Ага, — я улыбнулся. — В итоге клан Булгаковых получит очень талантливого Мага, который в будущем точно станет Архимагом. А если повезёт — и ГрандМагом. Уверен, Князь не будет щёлкать клювом и быстренько сосватает Лимона с какой-нибудь талантливой девушкой из клана. И сестру его заодно. Думаю, раньше Лимон и Даша даже мечтать не могли о таком.

— Я поглядываю краешком глаза за Дашей. Она очень благодарна Булгаковым за то, что те уничтожили Барона Голофтеева и сама хочет в будущем уйти в их клан.

— Тем более, — довольно кивнул я.

— А ты что с этого получишь? — заинтересовалась Мия.

В это время пришло ответное сообщение от Князя:

«Нам очень интересен Лимон».

Я усмехнулся и задумался над тем, что запросить у Булгаковых.

Глава 25

Пока я размышлял, зазвенел учебный смартфон. Звонила проректор Тина. После взаимного приветствия она сказала:

— Артур, иди в кабинет ректора, там тебя ждут.

— Хорошо, скоро буду.

Я отключился и отложил смартфон. Начал печатать сообщение Булгакову:

«Когда наступит время, мы, Хранители, вернём жизнь всем людям, которые стали зомби. Займитесь организацией этого события и сбором всех зомби в одном месте».

Отправив сообщение, я начал одеваться.

— А почему не попросил Камней Душ? — спросила Мия. — У тебя же их мало осталось.

— Для меня главное — это Апофеоз Короля, — пояснил я. — Превращение зомби в людей — это очень мощный Апофеоз. С помощью Булгаковых всё пройдёт более гладко и легко.

— Булгаков и так бы помог, — заметила Мия.

— Не стоит злоупотреблять доверием, — я заглянул в экран ноутбука — Булгаков ответил согласием. — Пусть Ники поговорит с Лимоном и расскажет о всех плюсах вступления в клан Булгаковых. В первую очередь он должен быть сам не против.

— Хорошо. Кстати, сегодня Лилит заберёт Камни Душ у Маяковских и Лермонтовых. Из тридцати шести Браслетов уже тридцать нашли хозяев. Регуляторвыдержит контроль над ещё одним комплектом Браслетов, но это предел. В будущем надо будет или создавать новый Регулятор, или значительно усилить тот, что есть.

— Хорошо, позже решим, что делать, — кивнул я.

Чуть поколебавшись, я решил забрать все три артефакта, сделанные для Академиума. На самом деле, из-за постоянной занятости я упустил одну важную деталь. Мне стоило отдавать артефакты Академиуму по очереди. Но уже поздно. Если я сейчас принесу им Кольцо Теней, вдруг ректор потребует вернуть Камень Синей Звезды или Чёрный Опал Пустоты? Или не вернуть, а просто показать? Конечно, шанс на это ничтожен, но всё равно, это мой просчёт. Придётся отдавать все три артефакта сразу.

Я сделал взволнованное лицо — всё-таки в новостях уже вовсю пишут про успешную атаку на зомби, — и поспешил во Дворец Мудрости.

Чуть запыхавшись, я добрался до кабинета ректора и постучал. Мне открыл высокий мужчина, с которым я однажды встречался — помощник ректора. Он молча впустил меня.

Кабинет ректора по размерам не уступал деканату. У массивного стола из тёмного дерева стояли пятеро и что-то тихо обсуждали. Я узнал ректора, проректора Тину и Елену Лермонтову. Среди оставшейся двойки один явно был чиновником, а второй — военным.

Когда я вошёл, они перестали говорить и посмотрели на меня. Я поклонился и поприветствовал всех. Отдельно выделил ректора, Графа Зивова. По ответному приветствию можно было догадаться о статусах присутствующих. Помощник ректора и Тина поклонились — они ниже меня по статусу. Елена сделала короткий поклон — хоть она и Благородная, но из-за могущества своего клана может вполне считаться на одном уровне с провинциальными Баронами, которым я считаюсь. А вот ректор и двое незнакомцев просто кивнули.

— Артур, мы позвали вас, чтобы передать радостную весть, — Елена улыбнулась. — Ваши Анти-космо Сферы сыграли решающую роль в успешной атаке на зоны прорыва зомби. Уже нет сомнений, что все зомби в этих двух областях будут уничтожены.

— Да? — я растерялся. — Отлично!

— Мы хотим представить вас к награде и объявить всей стране о вашем подвиге. Разумеется, с вашего согласия.

Елена испытующе посмотрела на меня. А я немного растерялся, совершенно не ожидая такого предложения.

— Мы должны вас предупредить. После обнародования ваших успехов вы станете приоритетной целью для руководства зомби. Не исключены покушения. К тому же, вы вызовете интерес со стороны наших соседей, вполне возможно, что вас попытаются похитить.

— А зачем тогда обнародовать мою роль? — не понял я.

Вопрос я задал, чтобы лучше понять мотив Совета. На самом деле, у меня было несколько планов, как объявить о себе стране. Самый очевидный из них — интервью у Сары, где она сама выложит правду, а я лишь скромно её подтвержу.

— Вы получите славу, станете героем, — улыбнулась Елена. — Мы же, со своей стороны, обещаем вам полную защиту. Вас будет защищать двое уважаемых Старейшин-Магистров, ректор уже дал на это согласие.

Я посмотрел на Зивова, тот с улыбкой кивнул.

— Тут недавно появились новости в сети столицы, на третьем уровне доступа, — вдруг заговорила Мия.

Я вспомнил, что третий уровень доступен только высокопоставленным служащим и некоторым Дворянам, приближённым к власти.

— Зомби в других странах начали стекаться к границам нашей страны. Не все, но их сотни тысяч. Из моря тоже появились вести — зомби плывут в Белое Море. Через несколько часов Княгиня собирается дать бой в море.

Я не показал эмоций, хотя внутри всё похолодело. Моё молчание все присутствующие приняли за обдумывание. Я же начал понимать, в чём состоит цель Совета. Они хотят отвлечь народ от реальных проблем, чтобы не началась паника. Создать образ Героя — молодого гения, который в шестнадцать стал Гранд-мастером и создал артефакты, которые значительно помогли в сражениях с зомби.

— Сару пропустили в штаб, — сказала Мия. — Военные сперва не хотели её пускать, но потом поступил приказ сверху.

Эти слова окончательно убедили меня в своих предположениях. Лимон — второй Герой, только неофициальный. Верхушка никак не может официально признать Лимона, ведь основа его чудесных способностей — это Браслет Дара. О Хранителях ничего не известно, их цели неясны и непонятны. Признать Лимона — значит признать и Хранителей, на такое Совет не может пойти. А вот если Лимон станет известен через Колыбель — то почему бы и нет? Пусть люди обсуждают юных гениев, чем паникуют из-за миллионов зомби у границ.

Совет Десяти очень могущественен — ему по силам подавить все волнения в стране силой. Но в мире Магии, где каждый имеет право владеть оружием, а у Дворян есть свои мини-армии, такая стратегия не приведёт ни к чему хорошему.

— Вы можете подумать, — слова Елены прервали мои размышления. — Но мы очень надеемся, что вы дадите положительный ответ. Людям необходимо знать о ваших подвигах, это вдохновит многих молодых ребят.

Я шумно выдохнул и ответил:

— Мне не нужно думать. Я согласен.

— Вы уверены? — приподняла брови Елена.

Мужчина в военной форме громко рассмеялся и подошёл.

— Молодец! — ободряюще сказал он. — Настоящий мужчина не должен бояться славы!

— Благодарю вас, — я улыбнулся и чуть склонил голову.

— Я Генерал-Майор Игорь Алеев, Магистр Магии и Барон, — представился мужчина. — Сегодня я сопровожу тебя во Дворец Совета, где ты получишь награду.

— Алеевы на семнадцатом месте в топе, — бросила Мия.

— Ты освобождён от занятий, с экзаменами в этом году проблем не будет, — добавил ректор.

— Благодарю вас, — я чуть поклонился Алееву и ректору и сказал: — Я создал три артефакта из тех материалов, которые получил из центрального хранилища.

В помещении повисла тишина. Все, кроме Генерал-Майора, удивлённо смотрели на меня.

— Какие артефакты? — спросил Барон Алеев.

— Первое — Кольцо Теней, — я достал из рюкзака небольшую коробочку. — Я так его назвал, потому что оно позволяет Магам с элементом тьмы управлять тенями. Если вы не против, я продемонстрирую.

— Конечно, — ободряюще кивнул Алеев. В его глазах ясно угадывался интерес.

Я открыл шкатулку, надел кольцо и влил в него ману. Моя тень вдруг удлинилась и отделилась от пола. Она встала в стойку и несколько раз ударила воздух.

— Атакуй меня, — заинтересовано попросил Алеев.

Я не стал отказываться. Моя тень подошла к Генерал-Майору и ударила его кулаком в грудь. На одежде Магистра появилась тонкая алая плёнка, которая защитила его.

— Неплохо, — кивнул Алеев. — Какого ранга этот артефакт?

— Не знаю, — я отменил технику, и тень вернулась мне за спину. — Вы должны быть в курсе моего Благословения, точные характеристики артефакта неизвестны мне самому.

Вернув кольцо в коробочку, я передал её Тине и потянулся за следующим артефактом. Но ректор вдруг сказал:

— Артур, просто передай артефакты Тине и можешь идти. Тебе нужно морально подготовиться к церемонии, не трать тут время.

— Хорошо, — я передал Тине оставшиеся две коробки. Елена нахмурилась, Игорь поморщился. Но оба не стали возражать.

— Ректор не хочет показывать им твои артефакты, — хихикнула Мия. — Наверное, боится, что они захотят забрать их.

Попрощавшись, я покинул кабинет ректора и вернулся в свою комнату. Вскоре пришло сообщение — через час за мной приедет машина и отвезёт во Дворец Совета, где под камерами я получу награду за вклад в войну с зомби.

— Сара берёт интервью у Лимона, — сообщила Мия. — Лилит забрала два Камня Души и может передать их тебе.

— Пусть пока побудут у неё, — покачал я головой.

Сидя в кресле, я перекатывал монету между костяшками и обдумывал последние события. Моё Ядро ещё не достигло пика — оно на семидесяти двух процентах от максимального размера. Я собирался всё подстроить таким образом, чтобы Апофеоз помог Ядру прорваться. Не знаю, хватит ли мощи Апофеоза в этот раз, чтобы Ядро перешло на девятую ступень. Но если естественного хода церемонии будет недостаточно — придётся импровизировать. Что-что, а эмоции вызывать я умею.

Я задумался над своим следующим шагом. Для него нужно будет увеличить Ядро Лимона — он недавно перешёл на шестую ступень, поэтому придётся потратиться. Не стоит забывать и про Мию — нельзя её обижать, поэтому небольшой ручеёк от Апофеоза перейдёт и ей. Маме тоже надо помочь, с Апофеозом я смогу быстро увеличить её Ядро до пика седьмой ступени. И Александра купила услугу по увеличению Ядра. Надеюсь, энергии хватит на всё.

Минут двадцать я потратил на то, чтобы обдумать свою ситуацию — все плюсы и минусы положения, вероятные угрозы и риски. Вполне вероятно, что после моего раскрытия за мной пошлют зомби-Магов с силой Архимага или даже ГрандМага. Двое Магистров не смогут им помешать — они сами погибнут. Я тоже буду в опасности — даже с учётом всех своих козырей. Продумав несколько сценариев, я начал собираться. Перед публикой надо предстать в своём лучшем виде.

Зазвонил учебный смартфон, со мной снова хотела поговорить Тина. После взаимного приветствия она взволнованно спросила:

— Артур, ты знаешь об эффекте своих артефактов?

— Одно из них — Пространственное Кольцо, — ответил я. — Это пространственный артефакт, им может воспользоваться любой. А вот во втором артефакте я не уверен. Он одноразовый и как-то связан с порталами.

— Какие материалы ушли на них? — голос Тины стал ещё взволнованнее.

— На Кольцо Теней ушёл Теневой Гранат. На Жемчужину — Лунный Кварц и один из Камней Души, который я получил от Благородной Елены. А на Пространственное Кольцо ушло три материала — Камень Синей Звезды, Чёрный Опал Пустоты и последний Камень Души.

Тина некоторое время молчала. Затем поблагодарила, пожелала удачи и положила трубку.

— Она поставила на громкую, когда говорила с тобой, — посмеиваясь, сказала Мия. — Там в кабинете все шишки Академиума собрались и внимательно тебя слушали.

Я улыбнулся и продолжил собираться.

— Ректор уже выдвинул предположение, что Камень Души значительно усиливает артефакт. Кольцо Теней — всего лишь артефакт Гранд-мастера и выглядит очень блекло по сравнению с Пространственным Кольцом и Жемчужиной. Твой план сработал.

— Ну и отлично.

В назначенное время я покинул территорию Академиума — меня уже ждал транспорт, присланный Советом. Точнее, это был кортеж из трёх чёрных автомобилей премиум-класса: седана и двух внедорожников.

У седана стоял Барон Алеев, одетый в парадную форму. Увидев меня, он кивнул и сел на переднее сиденье. Когда я подошёл, водитель с поклоном открыл заднюю дверь. Через полминуты мы поехали во Дворец Совета.

Всю дорогу я молча смотрел в окно, проигрывая в голове различные сценарии предстоящей церемонии и с удовлетворением наблюдая за тем, как поток энергии от Апофеоза Короля стремительно растёт. Я даже не показался на экранах, а моё Ядро уже начало расти. Иногда Мия сообщала о том, что происходит снаружи:

— Совет действует очень эффективно. По всем новостным порталам страны уже крутят ролики о гениальном Маге, который создал Анти-космо Сферы. Выступают всякие эксперты, которые говорят, что эти Сферы спасли тысячи жизней и помогли стране избавиться от самых страшных опухолей на теле. Тебя все превозносят, некоторые журналисты, которые не получили права присутствовать на награждении, уже ждут возле входа во Дворец Совета. И не только они — охранники даже специальное ограждение сделали, потому что людей очень много.

Спустя полчаса кортеж заехал на территорию Дворца Совета и остановился перед широкой лестницей, ведущей к массивным двойным дверям из тёмного дуба.

Генерал-майор Алеев вышел первым, жестом приглашая меня следовать за ним. Когда я выбрался из машины, меня встретила волна вспышек камер. Десятки журналистов собрались за ограждением, держа микрофоны и записывающие устройства наготове. Они выкрикивали моё имя, их голоса сливались в какофонию вопросов и восклицаний.

— Барон Артур, скажите пару слов!

— Что вдохновило вас на создание Анти-космо Сфер⁈

— Скажите что-нибудь для наших зрителей!

Я взглянул на Алеева, который слегка кивнул, указывая, что можно коротко ответить. Я подошёл к ограждению, одарив всех вежливой улыбкой. Людей тут было и правда много, несколько сотен.

— Для меня великая честь быть здесь, — сказал я, смущённо улыбаясь. — Но я не считаю, что совершил какой-то подвиг. Я просто сделал артефакты, которые оказались очень полезны, вот и всё.

Вспышек стало больше, журналисты начали перекрикивать друг друга, но Алеев мягко направил меня ко входу, а группа охранников в чёрных одеждах встала перед ограждением, закрывая меня от камер.

Мы с Алеевым вошли в вестибюль Дворца, к нам подошёл старик в строгом костюме. Не здороваясь, он обратился ко мне:

— Барон Грейг, следуете за мной, церемония скоро начнётся.

Я молча кивнул и пошёл за ним. Алеев следовал позади.

Старик провёл нас через весь вестибюль и длинный коридор, стены которого были увешаны портретами великих деятелей страны. Помимо нас тут были и другие люди, некоторые из них здоровались со стариком или Алеевым, на меня почти не обращали внимания.

— После церемонии журналисты зададут вам несколько вопросов, — вдруг сказал старик. — Все вопросы прошли проверку, они простые. Отвечайте на них прямо, лишнего не говорите. Можете раскрыть, что вы — создатель Кристального Накопителя.

— Хорошо, — покладисто кивнул я. Мысленно я потирал руки от предвкушения.

Мы прошли через коридор и оказались в Большом Зале — гигантском помещении со сводчатыми потолками, поддерживаемыми колоссальными колоннами из белого мрамора с золотыми прожилками. Зал был наполнен рядами сидений, на которых сидели сотни человек — сенаторы, сильные Маги, военные и высокопоставленные чиновники. В дальнем конце Зала возвышалась сцена с подиумом, позади которого висел огромный стяг Совета — золотая чаша для эликсира, из которой исходит серебряный свет.

В Зале на меня обратили больше внимания, но всё равно я не особо интересовал тех, кто обладает настоящей властью. А жаль — их внимание значительно бы усилило поток от Апофеоза. Но ничего, мне хватит и миллионов обычных жителей.

Старик проводил меня к зарезервированному месту во втором ряду. По обе стороны от меня сидели незнакомые дамы, которые лишь бросили на меня взгляд. На первом ряду было всего десять мест — и каждое из них предназначалось для члена Совета Десяти.

Через пять минут громкий голос объявил:

— Прибыл Князь Некрасов!

После объявления прошлась волна шепотков, в Большой Зал вошёл высокий лысый мужчина с рыжей бородкой в виде лопатки. Он сел в одно из десяти мест. Через пару минут голос снова объявил:

— Прибыл Князь Блок!

Один за другим начали прибывать члены Совета. Все, кроме Кафки. Роман Булгаков даже не взглянул на меня, словно мы не знакомы — ну и правильно, нечего привлекать лишнее внимание. Наконец, объявили представителя из клана топ-1:

— Прибыл Князь Гоголь!

Интеллигентного вида мужчина, которому на вид нет и тридцати, не сел в кресло. Он пошёл сразу к подиуму. Когда поднялся, весь Зал стих.

— Начался прямой эфир, — сказала Мия.

Князь проигнорировал стойку с микрофонами, он встал рядом с ней, оглядел людей под собой и негромко заговорил:

— Уважаемые гости, почётные члены Совета, граждане, — несмотря на тихий голос, каждый из присутствующих отчётливо слышал его.— Этой ночью случилось событие, которое навсегда войдёт в историю нашей страны. Десятки лет зомби вынашивали план по нашему уничтожению. В нём участвовали не только мёртвые, но и живые.

Гоголь выразительно посмотрел на пустое место Кафки и продолжил:

— Но нам удалось предотвратить катастрофу, и этой ночью мы полностью разрушили замысел противника. Во многом это стало возможным благодаря невероятному таланту юного Мага, создавшего уникальные артефакты — Анти-космо Сферы.

Князь сделал паузу, я почувствовал, как поток энергии от Апофеоза резко усилился.

— Тебя снимают камеры, — бросила Мия.

— Барон Артур Грейг, — торжественно произнёс Князь Гоголь, — прошу вас подняться на сцену.

Я встал и направился к подиуму, чувствуя на себе сотни взглядов. Поднявшись по ступеням, я встал перед Князем и поклонился ему. Затем поклонился всему залу.

— Скажите несколько слов, — пригласил Князь.

Я подошёл к подиуму с микрофонами и заметил дронов, которые парили вокруг, захватывая каждый ракурс. Миллионы людей смотрели прямую трансляцию, и это давало свои плоды — Ядро стремительно росло и уже перешагнуло за восемьдесят процентов.

— Уважаемые члены Совета, почётные гости и сограждане, — начал я, стараясь, чтобы голос звучал ясно, но скромно. — Я глубоко признателен за эту честь. Однако я должен признать, что ни одно достижение не совершается в одиночку.

Я сделал паузу.

— Многие внесли свой вклад в эту победу. Храбрые бойцы на передовой, целители, артефакторы, великие Маги и многие-многие другие — все сыграли жизненно важную роль. Я лишь часть этого коллективного труда.

Сделал небольшую паузу — уже восемьдесят пять процентов. Продолжил:

— Создавая Анти-космо Сферы, я не думал, что они окажут такое влияние на войну. Но я искренне рад, что так получилось. Я горжусь, что мои артефакты помогли стране! Я продолжу стараться, чтобы и впредь помогать своей стране!

Я завершил речь уважительным поклоном. Люди в зале зааплодировали, я чувствовал, что им понравилась моя речь.

Гоголь, не сходя с места, заговорил:

— От имени Совета Десяти и всей страны я награждаю вас Орденом Защитника второй степени. Ваш статус повысится до Графа, когда ваш ранг достигнет минимальных требований.

К Князю подошёл ассистент с бархатной коробочкой. Князь открыл её, обнажив медаль из сияющего серебра и золота с изображением чаши для эликсира. Он прикрепил её к лацкану моего пиджака, и мы пожали руки для камер.

Снова раздались аплодисменты. Ассистент шепнул мне, чтобы я остался. Гоголь спустился и сел в первое кресло для членов Совета.

Раздался голос, который ранее представлял членов Совета:

— Представители прессы, можете задавать вопросы.

Я подошёл к микрофонам, ликуя внутри. Ядро почти достигло пика! Осталось ещё немного, и потребуется лишь последний импульс.

Журналисты, терпеливо ждавшие в отведённых зонах, подняли руки. Ассистент Князя выбрал одного.

— Барон Артур, не могли бы вы рассказать больше о процессе разработки Анти-космо Сфер? — спросил репортёр.

Я смутился и ответил:

— К сожалению, я не могу раскрыть этот секрет. Скажу лишь, что всё дело в моём Благословении.

Другой журналист задал вопрос:

— Какие у вас планы на будущее? Есть ли у вас новые проекты в разработке?

— Идеи новых артефактов, конечно, имеются, — я улыбнулся. — Надеюсь, моего таланта хватит для их реализации.

Третий вопрос:

— Вы собираетесь присоединиться к Церкви Бога Знаний?

— Нет, я член клана Грейг и всегда останусь им, — твёрдо ответил я.

— Вы самый молодой Гранд-мастер в истории! Как вам удалось достичь такого уровня? — спросил седой мужчина в очках.

— Как-то само получилось, — неловко рассмеялся я. Мой ответ вызвал смешки в Зале. Ядро запульсировало — оно достигло пика!

— Правда ли, что вы создали ещё несколько уникальных артефактов? — поинтересовалась женщина средних лет.

— Вряд ли их можно назвать уникальными. Но есть несколько, — кивнул я. — Например, Кристальный Накопитель.

Мой ответ вызвал шум среди собравшихся. Скорее всего, многие здесь слышали про новый Накопитель, но не знали, что его создал я.

— Вы не боитесь мести со стороны зомби? — прозвучал вопрос от мужчины в первом ряду.

Чуть подумав, уверенно ответил:

— Я верю в силу нашей армии и защиту Совета Десяти.

— А что насчёт вашего исцеления? — спросила симпатичная девушка. — Говорят, вас излечил сам Апостол!

Я хотел уйти от ответа, но передумал. Мне нужен импульс, всплеск эмоций. Тема Апостола явно заинтересовала представителей Совета — если я смогу удивить их, у меня всё получится.

Я не ответил на вопрос и показал нерешительное выражение на лице, словно думал, стоит ли говорить, или нет. Все молчали.

— Да, дедушка Апостол вылечил меня, — медленно сказал я. — И недавно я снова виделся с ним, мы хорошо поболтали.

После моих слов в зале повисла тишина, каждый из присутствующих уставился на меня. Мощный поток энергии хлынул через Апофеоз и сломал преграду. Ядро резким скачком прорвалось на девятую ступень!

Сдерживая ликующую радость, я неловко рассмеялся, почесал затылок и добавил:

— Но жаль, что это был всего лишь сон.

Борис Романовский Король Масок. Том 5

Глава 1

После окончания награждения я в сопровождении Барона Алеева поехал обратно в Академиум. Небольшая шутка насчёт встречи во сне с Апостолом не вызвала никаких последствий для окружающих, но для меня послужила последним импульсом — теперь моё Ядро достигло девятого ранга.

— Лимон готов, — доложила Мия. Она лежала рядом и наслаждалась потоком энергии.

Я прикрыл глаза и нащупал алую нить, которая вела к циферке Лимона. По ней хлынул ручей маны и начал стремительно увеличивать его Ядро. Оно было только на начальной стадии, Лимон меньше месяца назад повысил Ядро до шестой ступени, поэтому маны пришлось отдать немало. Но чего-чего, а энергии хватало — миллионы людей всё ещё обсуждают меня по всей стране.

— Анна тоже готова, — подала голос Мия.

Через минут десять мы уже доедем до Академиума и будет не так удобно передавать энергию. Поэтому я решил уделить время сразу двум людям — Лимону и маме.

Второй поток направился по алой нити, которая вела к маме. Мия через Тики предупредила её, поэтому та смогла найти спокойное место. Жаль, что она пока не сможет выпить Эликсир Развития Ядра, который я ей передал — слишком напряжённая обстановка.

Ядро мамы было на седьмой ступени, она уже Гранд-мастер. Поэтому на увеличение её Ядра уходило много энергии, только с действующим Апофеозом я могу выделить такой поток.

Через несколько минут Ядро Лимона достигло пика, я оборвал связь и посмотрел на Мию.

— Александра ждёт, — кивнула она.

Ядро Александры тоже было седьмого ранга, как у мамы. Но оно достигло семидесяти процентов от максимального размера, поэтому увеличить его было легче. Когда автомобиль остановился на парковке Академиума, я закончил с Александрой. Но Ядро мамы всё ещё было в процессе роста. Поэтому я вышел и сделал вид, что говорю по телефону. Через пару минут всё закончилось, я с облегчением закончил передачу энергии и подошёл к Барону Алееву, который ждал меня.

— Прошу прощения, — извинился я.

— Ничего, — он улыбнулся и похлопал меня по плечу. — Дальше ты сам. Твои защитники уже ждут тебя.

Я взглянул на вход и увидел суровую даму лет пятидесяти и сонного пухлого мужика с неопрятной бородой.

— Это они? — уточнил я.

— Да, — Алеев снова хлопнул меня по плечу и сел обратно в автомобиль.

Я подошёл к двум Магистрам и вежливо поклонился, представившись. Женщина легко поклонилась и ответила:

— Я Благородная Ангелика Кенель, Магистр Магии.

— Кенель — это клан на семидесятом месте, — прокомментировала Мия.

— Я Магистр Сергей Лупин, — буркнул сонный мужик.

— Артур, мы с Сергеем будем охранять вас, — серьёзно сказала Ангелика. — Вам придётся переехать в общежитие для персонала, Академиум уже выделил нам всем троим соседние квартиры.

— Хорошо, — кивнул я. — Простите за беспокойство.

— Всё хорошо, — улыбнулась Ангелика.

Сергей молчал, ему похоже вообще было без разницы, что делать. У меня даже появилось подозрение — а вдруг он принимает адскую пыль, которая действует даже на Магов? Вид у него немного запущенный.

Втроём мы сперва дошли до моего общежития, где я собрал личные вещи в небольшой чемодан — всё остальное перенесут слуги. Магистры не стали заходить в квартиру, поэтому я без проблем забрал переносной Якорь.

Затем мы пошли в другое здание, которое находилось в противоположном конце Академиума. Квартиры для персонала оказались больше и комфортнее, чем для студентов. Одно плохо — мне теперь будет гораздо сложнее уединяться с Катей и Мариной. Но ничего, что-нибудь придумаем.

В своей новой квартире я сперва установил Якорь в углу спальни, затем сел в кресло и спросил:

— Как дела в море?

— Два флота скоро столкнутся, — сразу ответила Мия. — Анна взяла с собой Зелье Кровавой Связи, она в любой момент может выпить его.

— Пусть пьёт, — серьёзно сказал я.

Благодаря Зелью Кровавой Связи алая нить между нами значительно усилится, я смогу смотреть на всё её глазами, и если вдруг нужно будет — вмешаюсь. Надо подготовиться.

Я написал Ангелике, что устал за сегодня и собираюсь поспать. После этого разложил на столе предметы, которые могут понадобиться.

— Пусть Александра сделает Камень Метки, — сказал я. — Камень Души я сейчас передам. Мне он нужен как можно скорее.

— Хорошо, сейчас.

Я взглянул на единственный Камень Воскрешения.

— Лимон сильно занят?

— Он сейчас с Сарой, даёт интервью, — ответила Мия. — Но думаю, они оба с пониманием отнесутся к приказу Лидера.

— Пусть тогда Лимон отвлечётся и сделает мне Камень Воскрешения. На всякий случай.

— Хорошо.

Я сел в кресло и прикрыл глаза. Мама уже выпила Зелье, поэтому через несколько секунд я смог связаться с ней и взглянул на мир её глазами.

* * *

Белое Море.

Анна Грейг стояла на носу «Миража» — крупнейшего корабля во всём флоте, который принадлежал лично Княгине. Анна смотрела в морскую даль — впереди уже виднелись тёмные корабли зомби. Казалось, что весь горизонт покрыт ими.

Анна знала, что реальное положение дел крайне опасное. В Архангельском Флоте чуть меньше сотни кораблей, в то время как у зомби их минимум четыре сотни. Конечно, разница в качестве существенная — в Архангельском Флоте каждое судно оснащено новейшими орудиями и было сделано из лучших материалов, часть из которых — магические. Многие корабли имеют собственное направление. Например — справа находится корабль под названием «Август». Его капитан — Магистр, владеющий элементом огня. И большинство Магов на экипаже также владеют огненными Чарами — судно было специально создано под них. В его строительстве использовались материалы, насыщенные элементом огня.

К сожалению, таких кораблей во всём флоте всего десять. Все остальные не имеют отдельной направленности, но тем не менее, каждый из них построен мастерами и сделан из качественных материалов.

В противовес — все корабли зомби созданы особой магией, с помощью которой которой правители мёртвых буквально сплавляли тела своих сородичей в единое целое. Каждый корабль зомби состоит из костей и сгнившей плоти. Вместе с мертвяками флот нёс с собой смрад, от которого рыбы в море дохли. Хоть корабли и были далеко, но Анна уже чувствовала этот ужасный запах. Благо, у неё есть с собой особый артефакт, который она специально подготовила под этот случай — как только она активирует его, все запахи исчезнут.

К Анне подошла высокая девушка с кукольной внешностью — Анастасия Беттихер. Сперва она вела себя нелюдимо и замкнуто, но как только узнала, что Анна — мать Артура, сразу же стала с ней гораздо уважительнее.

— Баронесса, — Анастасия поклонилась. Она стояла чуть позади и тоже смотрела на горизонт.

Анна повернулась и легко кивнула ей. Она знала, что Анастасия попала на этот корабль благодаря Браслету Дара, который позволяет ей активировать Метку Души. Именно из-за Метки Княгиня приняла решение взять её с собой.

Во всём флоте лишь трое Магов владели Браслетами Дара, но их способности были засекречены. Анна, не сдержав любопытство, написала Артуру и спросила про Метки. Конечно же, сын не стал от неё ничего скрывать — Анастасия владеет Меткой Контроля Зомби, капитан корабля «Август» имеет таинственную Метку «Метеор», а ещё один Магистр, тоже капитан — Метку Водяной Волны. Артур написал, что у последнего довольно посредственная Метка, если её использовать на суше. А вот в морском сражении она сможет показать всю свою мощь.

— Госпожа, — заговорила Анастасия. — Как вы считаете, Старый Князь сможет принять участие в сражении?

Анна нахмурилась. Она сама беспокоилась об этом — Старый Князь, также известный как Одноглазый Адмирал, в последнее время испытывает проблемы со здоровьем. Его уже давно не видели, по слухам он совсем плох. Если Старый Князь не сможет участвовать в битве — шансов на победу почти не останется. Никто не сможет сдерживать сильнейших зомби-Магов, среди которых вполне могут быть и равные по силам ГрандМагам.

— Конечно, он будет, — Анна посмотрела на Анастасию и улыбнулась. — Адмирал вступит в бой, когда придёт время.

Анастасия кивнула, на её лице появилось облегчение. Анна не соврала ей — Адмирал и правда вступит в бой на своей «Пучине». Скоро об этом объявят, чтобы поднять моральный дух бойцов. Но после общения с Княгиней у Анны появилось подозрение, что этот бой может стать для ГрандМага последним.

Через десять минут небо затянулось тучами. Пошёл дождь. Анна посмотрела в небо и улыбнулась. Каждая капелька дождя, падающая на неё, превращалась в ману и наполняла тело. Дождь был совершенно особенным.

С кораблей флота раздались радостные крики — каждый понял, что означает появление этого дождя. Адмирал прибыл!

В это же время корабли зомби приблизились уже на достаточно близкое расстояние и были видны невооружённым взглядом. Гигантский флот мёртвых был окружён тёмно-зелёным туманом, от вида которого по телу пробегали мурашки.

Постепенно флот вошёл в область дождя. Туман резко расширился и накрыл куполом все корабли. Каждая капля дождя выбивала из тумана множество прядей. Две силы вошли в противостояние и нашли баланс.

Вдали громыхнуло. Анна посмотрела направо и увидела вдали чёрные тучи, в которых сверкали молнии. Под этими тучами расстилалась чистая тьма. Анна поняла, что на стороне флота два ГрандМага, как и на стороне зомби. Четверо самых могущественных личностей сдерживают друг друга и не спешат входить в прямую конфронтацию — каждый занял свою область и ждёт итогов основного сражения.

Корабли обоих флотов приближались друг к другу, Анна уже не могла терпеть ужасный смрад и активировала свой артефакт. Туман поднялся над судами зомби и растёкся по небу, принимая на себя все капли дождя над мёртвым флотом.

На «Августе», корабле справа, что-то засияло. Анна пригляделась, активировала артефакт дальнего зрения и увидела на капитанском мостике человека в кителе, который стоял, подняв руки к небу. Над его ладонями медленно формировался шар, словно состоящий из огня.

Через несколько секунд шар сорвался и на огромной скорости выстрелил в авангард мёртвого флота.

Эта атака предзнаменовала начало крупнейшего морского сражения за последнее столетие.

Глава 2

Я сидел в кресле и наблюдал за тем, что происходит в море, слушая комментарии Мии.

— Решетников активировал Браслет, скоро он запустит Метеор.

Через глаза мамы я увидел, как Маг на соседнем судне создал над собой сферу размером с дом, состоящую из камня и жидкого пламени. Метеор на огромной скорости выстрелил во флот зомби и взорвал один из кораблей — ошмётки плоти и осколки костей брызнули во все стороны, мертвяков на борту разорвало на части.

Сразу после этого Архангельский Флот открыл огонь из орудий. К сожалению, от обычных снарядов почти не было толку — только артефактные могут нанести хоть какой-то урон. И тот — из-за подавления Чар — очень небольшой.

Залп Архангельского Флота сильно блёк по сравнению с Метеором — ни один из кораблей зомби не был разрушен. Мёртвый флот ускорился, фланговые корабли вдруг задрожали, на их костяных корпусах открылись небольшие отверстия, откуда выстрелили костяные пули.

Корабль, на котором стояла мама, окружил защитный пузырь и легко отразил все снаряды. Но не всем так повезло — вдали послышались болезненные вопли. Среди людей появились первые раненые и убитые. Рядом снова появился свет — Магистр вновь готовил Метеор.

Мама нервничала, сжимая в руках револьвер. У неё не было сильных Чар дальнего действия, поэтому она ожидала сближения.

Вылетел второй Метеор, небо прочертила огненная полоса. Но зомби были готовы к атаке — соседнее от цели Метеора судно выпустило из своего костяного борта канаты из плоти, которые зацепились за соседа и резко дёрнули его на себя. Корабль резко ушёл вбок, и Метеор попал в воду.

Громыхнуло, поднялась волна, которая полностью накрыла судно и смыла в океан половину зомби. От ударной волны корабль ускорился и врезался в соседа — но это закончилось лишь частичным разрушением корпуса. Вторая атака Метеором хоть и не провалилась, но оказалась гораздо слабее.

Далеко справа раздались радостные крики. Мама посмотрела туда и увидела огромную волну, которая накрыла сразу три судна. Владелец Водяной Волны использовал свой Браслет.

Люди пока были в плюсе, но разница в двух флотах слишком большая. Несколько разрушенных кораблей не сыграют особой роли.

Когда расстояние между передними кораблями сократилось до ста метров, свой ход сделала Княгиня. Вокруг «Миража» резко похолодало, пошёл мокрый снег, который у поверхности моря превращался в туман и расходился в стороны. Мама увидела, как вода перед судном заколыхалась, из неё начали всплывать маленькие ледяные лодки. Но они сразу исчезали в тумане, их существование можно было заметить только в момент создания.

Туман быстро растёкся по воде и покрыл небольшую часть вражеской флотилии. Толщиной он был всего в метр, с низкой плотностью, поэтому многие его даже не заметили.

Всего в Архангельском Флоте было два Архимага, но Совет послал в помощь ещё троих. Когда Княгиня показала свою магию, двое других Архимагов тоже атаковали. С правого фланга от одного из кораблей поднялся целый рой огненных бабочек, который устремился к позициям зомби.

— Это Архимаг Каталина Венцер, Танцующая в Огне, — прокомментировала Мия. Она наблюдала за происходящим через камеры гаджетов, поэтому видела гораздо больше, чем я.

С левого фланга раздался гул — воздух буквально задрожал от мощной магии. В следующую секунду невидимая волна расколола десяток мёртвых кораблей. Зомби, которые оказались под атакой этой магии, взорвались, словно изнутри их начинили взрывчаткой. Более сильные мертвецы погибли не так эффектно — их тела выдержали атаку, но Кристаллы внутри раскололись, что окончило их существование.

— Ого, это Архимаг Василий Некрасов, Глас Катастрофы, — сказала Мия.

С одного из разрушенных мёртвых судов раздался яростный рёв — в небо взлетела серая фигура, за спиной которой хлопали крылья из костей и кожи. Зомби-Маг с силой Архимага устремился к человеческому флоту, его тело задрожало, кости вырвались из тела и начали стремительно расти. За пару секунд зомби-Маг превратился в крылатого костяного гиганта, размерами с четырёхэтажный дом.

В это же время рой огненных бабочек был уничтожен, даже не достигнув мёртвых кораблей. Вражеский Архимаг выпустил тысячи чёрных точек, которые пожрали бабочек и полетели к человеческим кораблям. Танцующая в Огне создала новую атаку — перед кораблём появилась огненная птица феникс, от которой исходил невероятный жар. Она бросилась на чёрные точки и взорвалась облаком пепла, который превратился в рой серых бабочек. Чёрные точки исчезли, а бабочки воспламенились синим огнём и сияющими росчерками рухнули на флот противника.

От одного из мёртвых кораблей поднялась чёрная спираль, которая начала засасывать в себя бабочек.

Слева раздалось множественное эхо — костяной гигант почти достиг человеческих кораблей, как вдруг затрещал и начал разрушаться. Он громко закричал, развернулся и попытался вернуться.

Но в это мгновение раздался громкий хлопок — от корабля, где находился Глас Катастрофы, разошлись колебания, поднимая волны. Тело крылатого зомби-Мага взорвалось, но мертвец не погиб. Из его грудной клетки вырвался склизкий младенец с крыльями из плоти и быстро достиг мёртвого флота.

Княгиня не стала больше тянуть и атаковала. Её туман уже охватил треть вражеского флота — хоть зомби-Маги и пытались избавиться от него, но у них это получилось лишь частично. Основой её тумана являлся элемент иллюзий, поэтому он был одновременно материальным и нематериальным. Туман не мог напрямую навредить, зато мог скрыть.

Ледяные лодки, которые в начале атаки видела мама, взорвались. Раздалась серия хлопков — сразу два десятка кораблей с повреждениями разной степени тяжести пошли ко дну.

Зомби-Маги нанесли ответные удары. Один из мёртвых кораблей вдруг выпустил чёрные костяные пули, которые пробили магическую защиту трёх человеческих кораблей и взорвали их. С другого судна потянулась чёрная рука, каждый палец которой был размером с многоэтажный дом. Но когда ладонь почти достигла корабля — из судна в середине флота разлилось золотое свечение, охватившее треть всех кораблей и чёрную ладонь. Под этим светом рука растаяла, словно её и не было.

— Это Архимаг Эрнест Энгман, Золотой Страж, — сказала Мия.

Взаимные атаки Архимагов длились меньше десяти секунд. Но за это время было разрушено тридцать мёртвых кораблей, взамен человеческий флот потерял всего три судна. Вроде бы хороший размен, но никто из вышестоящих Магов не радовался. Мама тоже — она смотрела на то место, где первым Метеором был уничтожен мёртвый корабль. Она видела, как обломки и мёртвые тела плывут к ближайшим кораблям и сливаются с ними, делая их более прочными. В то же время человеческие судна либо затонули, либо развалились и держатся на плаву магией. Разница слишком явная.

Рядом вспыхнуло — Магистр отправил свой третий Метеор. На этот раз расстояние между флотами было небольшим, поэтому зомби не успели отреагировать. Костяное судно взорвалось, большая часть экипажа была уничтожена.

От «Миража» разошлась волна холода. Она никак не влияла на морскую воду, но как только достигла мёртвых кораблей — те за несколько секунд заледенели. Когда лёд полностью покрыл три судна и частично ещё семь — в небе появились чёрные огоньки. Они упали в море, и атака Княгини была нейтрализована. В результате было уничтожено всего четыре мёртвых судна.

От чёрных огоньков море вдруг начало кипеть, но это было только начало. Два человеческих корабля на миг занялись чёрным огнём и взорвались, под «Миражом» громыхнуло, корабль закачался. Защита выдержала атаку.

Танцующая в Огне, Глас Катастрофы и Золотой Хранитель тоже не сидели на месте.

На правом фланге в небе вспыхивали огненные птицы и бабочки, которые легко превращались в пепел или становились иллюзорными. Иногда появлялся ветер, который разносил этих бабочек по огромной территории — одна такая атака дотла сожгла пяток костяных кораблей. Архимаг мастерски использовала все свои три элемента — огонь, ветер и иллюзию. Но её противник с пожирающей способностью умело сдерживал её и тоже пару раз атаковал, разрушив четыре человеческих судна.

Золотой Страж был сосредоточен на защите. Его магия была основана на элементах света, металла и земли, но в морской битве Архимаг пользовался только светом и металлом — счёт спасённых им от уничтожения кораблей шёл уже на второй десяток. В основном он был сосредоточен на зомби-Маге, который наделял костяные пули мёртвых кораблей особой силой, из-за чего те становились чёрными и легко пробивали любую магическую защиту.

Левый фланг возглавлял Глас Катастрофы. Когда расстояние между передними кораблями достигло двадцати метров, в воздухе забил барабан, поднялась буря. От каждого удара даже у людей вздрагивало само нутро — страшно подумать, что испытывали зомби. В магии Гласа Катастрофы виртуозно сплетались элементы вибрации, ветра и ментала. Первые три удара барабана уничтожили несколько сотен обычных зомби, затем начали разрушаться корабли. Некрасов оказался невероятно мощным Магом — настолько, что зомби-Маги того же уровня ничего не могли с ним поделать. Костяной летун чуть не был уничтожен, оттого против левого фланга человеческого флота выставили сразу трёх зомби-Магов с силой Архимага. Но от этого не было толку — каждый удар барабана разрушал корабли и уничтожал зомби.

Из-за успехов на левом фланге центр тоже чувствовал себя уверенно. Третья атака Княгини — смертоносная метель, — унесла жизни четырёх экипажей за несколько секунд, оставив мёртвые судна пустыми.

— Княгиня только недавно стала Архимагом, — сказал я, с интересом наблюдая за происходящим. — Как она так быстро стала настолько сильной?

— Не знаю, — качнула головой Мия и задумалась. — Вообще, ты правильно заметил. Я немного покопалась в базах данных, Княгиня не могла так быстро сравняться с другими Архимагами. У неё довольно средний талант, она стала Архимагом в пятьдесят лет. И то, ей повезло с Зельем Омоложения, без него прорыв и вовсе мог никогда не произойти.

Я не стал ничего говорить, продолжая следить за ситуацией через глаза мамы. Корабли уже вот-вот сойдутся.

— В тылу флота ещё один Архимаг, скрытый, — вдруг сказала Мия. — Архимаг Стефан Булгаков, Алое Море. Он не только целитель, но и неплохой боевик. Сейчас он исцеляет всех раненых.

— Понял, Булгаковы молодцы.

Через глаза мамы я увидел, как в битву вмешался ГрандМаг зомби, он не мог больше спокойно наблюдать, как Глас Катастрофы крошит его флот. Тёмно-зелёный туман, который сдерживал дождь Старого Князя, вдруг закрутился и выстрелил гигантским призрачным пальцем. Атака была невероятно быстрой — прошло меньше секунды. Магическая защита на судне Архимага Некрасова вспыхнула золотым светом и исчезла, палец взорвал корабль. Барабанный бой прекратился.

Старый Князь Врангель тут же контратаковал. Решив убрать Глас Катастрофы, зомби-Маг ослабил защиту мёртвого флота, чем и воспользовался Одноглазый Адмирал.

Мама приоткрыла рот от удивления. Не она одна — все Маги на «Мираже» уставились на гигантское облако, которое… упало с неба. С невероятным грохотом облако рухнуло вниз и раздавило больше тридцати кораблей. От ударной волны было уничтожено ещё десять-пятнадцать.

— Какие у него элементы? — спросил я, впечатлённый демонстрацией мощи.

— Вода, гравитация и кровь, — ответила Мия.

Пока Врангель шокировал всех своей магией, ещё один человеческий Архимаг, который до этого не показывал себя, начал действовать. Он находился налевом фланге, как и Глас Катастрофы. Когда призрачный палец разрушил судно Архимага Некрасова, он создал сотни лиан, которые стремительно полетели по небу над кораблями и опустились на место крушения. Лианы стремительно опутали сломанные части корабля и выдернули из моря всех живых и мёртвых. Растения действовали очень быстро, они по воздуху перенесли весь груз в тыл флота, умело обходя человеческие корабли.

— Это Архимаг Виктор Иогихесс, Небесный Садовник. Он глава своего клана, Граф, — прокомментировала Мия.

— Понял. Некрасов жив? — спросил я.

— Пока неизвестно.

Оба ГрандМага снова вернулись к взаимному сдерживанию. Рухнувшее облако развеялось, и вскоре стало ясно, что атака Старого Князя буквально распылила мёртвые судна. Они не смогут слиться с другими кораблями и укрепить их.

— Началось, — пробормотал я, когда Маги с «Миража» атаковали Чарами и магическими револьверами.

Мама тоже была в их числе — она стояла на небольшом возвышении и вела меткий огонь по головам зомби. Когда луч из её револьвера пробил дыру в четвёртом мертвяке, она была замечена. Сразу несколько зомби-Магов атаковали её — огненный сгусток, каменный шип и металлическое лезвие врезались в её магический щит и отскочили в небо. Мама сделала ещё один выстрел и спрыгнула с возвышения.

Мёртвый корабль подплыл совсем близко, зомби уже готовились наброситься на врагов, когда случилось что-то странное. Часть мертвяков вдруг налетела на своих сородичей и скинула их в море, прыгнув следом. Тут же днище корабля выпустило импульс, который превратил всех упавших в ледяные скульптуры и разбил их на куски.

— Как тебе Метка Анастасии? — спросила Мия.

— Неплохо, — кивнул я. — Жаль, что она даже не Гранд-мастер, так бы смогла повлиять минимум на треть экипажа.

— Некрасов жив, им сейчас занимается Алое Море, — сообщила Мия.

— Это хорошо.

Небольшая диверсия Анастасии не помешала кораблю протаранить «Мираж». Несколько десятков зомби бросились в атаку — тут-то мама и смогла развернуться. Из-под её ног во все стороны рванули тонкие теневые канаты. Они оплетали ноги зомбаков и небрежно сбрасывали их за борт, где с ними разбиралась ледяная магия Княгини. Меньше чем за минуту мама таким образом избавилась от семи мертвяков.

Недалеко раздался оглушительный взрыв и скрежет — Метеор разнёс один корабль и сильно повредил второй. Маги с «Августа» воинственно закричали, празднуя небольшую победу.

В следующее мгновение глаза мамы застлала тьма, связь между нами начала стремительно слабеть.

Я резко усилил напор энергии по алой нити и смог стабилизировать её. Силой воли унял вспыхнувшее волнение и внутренний ужас. Мама умерла.

— Все члены «Миража» вдруг погибли, — тихо сказала Мия. — Даже Княгиня.

Алые Чернила не могли долго существовать в мёртвом теле, у меня оставалось несколько секунд на то, чтобы сделать выбор. И я сделал его.

— Астральные Врата, — прошептал я, жертвуя Алыми Чернилами в теле мамы, чтобы открыть полноценный портал.

* * *

Белое Море.

Старый Князь Врангель стоял на носу своей «Пучины», скрытый туманом. Он находился в самом центре флота, но был невидимым для чужих глаз. Никто не знал о том, что их Адмирал плывёт вместе с ними.

Старый Князь сражался с вражеским зомби-Магом, известным также как Ядовитое Дыхание. Не самый сильный из мёртвых ГрандМагов, но очень неприятный противник. Если его не сдерживать, он в одиночку за несколько секунд убьёт всех людей флота.

Старый Князь и Ядовитое Дыхание заняли небо над основным полем сражения. Чуть поодаль друг друга сдерживали ещё два ГрандМага — Кирилл Есенин, Владыка Грозы, и зомби-Маг, Длань Тьмы.

Море тоже было под защитой. Глубоко внизу, в подводной лодке находился ГрандМаг Виктор Шлау, Покровитель Бури. Он взял под контроль участок моря под человеческим флотом. То же самое произошло и со стороны врага, только их ГрандМаг остался пока неизвестен.

Именно так велась война сильнейших. Основа всего — контроль пространства. Без контроля неба ядовитый туман за секунды бы унёс жизни всех людей. Без контроля воды все судна оказались бы потоплены в считаные минуты. То же касается и обратной стороны — Старый Князь Врангель способен своим смертоносным дождём в одиночку уничтожить весь мёртвый флот.

Одноглазый Адмирал стоял на своём судне и спокойно следил за обстановкой. Анна и Артур удивились бы, узрев внешний вид Старого Князя. Казалось, что чуть больше чем за месяц Адмирал постарел на десяток лет. Морщин на лице стало гораздо больше, лицо осунулось, тело сильно исхудало. Но это не помешало Старому Князю стать опорой своего флота в этой битве.

Всё шло более-менее стабильно, пока не случилось страшное. Море под «Миражом» вдруг стало чёрным, вверх поднялся пузырь. Он прошёл через весь корабль и лопнул над ним.

Как только Адмирал увидел пузырь, его сердце сжалось от ужаса. Он узнал эту магию — коронный приём Софии Кафки, известной под именем Жнец Душ.

В наушник Адмиралу пришло сообщение — Виктор Шлау пропустил атаку Софии, он не ожидал, что именно она контролирует море под флотом противника и не смог вовремя среагировать. На «Мираже» погиб весь экипаж, никто не выжил.

От услышанного в ушах Адмирала зашумело, он покачнулся и ухватился за панель приборов, чтобы не упасть.

Клан Врангель уже давно в упадке, с каждым годом надежд на восстановление было всё меньше. Но всё изменилось, когда Юлия стала Архимагом. Старый Князь вновь ощутил надежду. Он понимал, что ему недолго осталось жить — он и так просуществовал в этом мире больше ста пятидесяти лет. Адмирал решил использовать запретную магию, основанную на элементе крови. Он передавал дочери свою жизненную эссенцию, свой талант и силу Ядра. Поэтому она смогла в столь краткие сроки создать несколько Чар. Адмирал сильно сократил свою жизнь — ему осталось не больше года. Но взамен он подарил дочери шанс в скором будущем стать ГрандМагом.

В ушах Адмирала раздавался призыв взять контроль над флотом, но Старый Князь его не слышал. Небо над ним загрохотало, хлынул ливень, море зашумело. Князь горевал, и природа вместе с ним.

«Пучина» завибрировала, корабль начал медленно подниматься в воздух. Никто не знал, что именно собирается сделать Адмирал.

Когда судно поднялось над флотом, Адмирал вздрогнул. Он не отрываясь смотрел на «Мираж», который стал могилой его дочери. И застал тот момент, когда на борту корабля закрутился вихрь, из которого вышел незнакомый мужчина. Он достал смартфон, поднёс его к уху, взглянул на небо и заговорил. В ушах Старого Князя раздался сосредоточенный голос:

— Говорит Хранитель Воскрешение. Я верну Княгиню Юлию, постарайтесь успокоиться.

Незнакомец протянул руку, из его ладони вылетели три прозрачные руки, которые опустились на три женских тела, и те исчезли. Одно из тел принадлежало Княгине.

— Прикройте меня, я собираюсь ударить по флоту, — попросил неизвестный.

Адмирал силой воли унял клокочущий в нём гнев и пересмотрел свои планы. Он указал на «Мираж» внизу, и судно полностью исчезло в тумане. Старый Князь уже слышал имя «Хранитель Воскрешение». Он решил довериться чужаку.

Глава 3

Я вышел из вихря Астральных Врат и поморщился из-за отвратительного гнилостного запаха, которым было пропитано всё вокруг. С сожалением я оглядел палубу, на которой лежали десятки тел Магов. Мысленно отметил тела мамы и Анастасии.

— Адмирал поднял корабль в небо, он нестабилен, не отвечает на запросы, — быстро сказала Мия.

— Сможешь связать нас? — я вынул смартфон.

— Да.

— Где Юлия?

— В рубке. Позже я укажу дорогу.

— Спасибо, — я поднёс смартфон к уху и посмотрел на гигантский корабль, который медленно поднимался в небо.

— Связала, — бросила Мия.

Я произнёс:

— Говорит Хранитель Воскрешение. Я верну Княгиню Юлию, постарайтесь успокоиться.

Адмирал ничего не ответил, но его корабль замедлился.

Я протянул левую руку и активировал Метку Души, из центра ладони вылетели три Призрачные Руки. Две сразу нашли свои цели, а местоположение Княгини показала Мия — из её лба выстрелил луч света, который упёрся в стену. Призрачная Рука пролетела прямо внутри этого луча, и я ощутил, как в Метке появилось третье тело.

— Прикройте меня, я собираюсь ударить по флоту, — попросил я Старого Князя.

Через пару секунд весь корабль затопило туманом. Отлично. Я закончил звонок и убрал смартфон в карман.

— Что будешь делать? — с интересом спросила Мия.

— Первым делом надо воскресить Княгиню и маму, — я побежал в рубку. Там вытащил тело Юлии из метки и достал из кармана футляр, в котором лежали Камни Меток. Всего их было восемь — три Камня Невидимости, два Пожирающих Камня, два Камня Воскрешения и один Камень Вечного Пламени. Один Камень Воскрешения и Камень Вечного Пламени совсем недавно отправили Александра и Лимон.

Слегка нервничая, я взял Камень Воскрешения и раздавил его о лоб Юлии. Ядро Лимона пока не достигло даже седьмой ступени, в то время как у Княгини оно на одиннадцатой. Чем выше разница между ступенями Ядра, тем меньше шансов на воскрешение. Но я надеялся, что всё получится.

Во-первых, тело Княгини совсем не повреждено. Чужая магия полностью уничтожила её разум, но не тронула тело. Во-вторых, прошло всего несколько минут с её смерти. Тело не успело остыть, Ядро только-только начало затухать. Камень Воскрешения, в основе которого Камень Души, должен справиться с такой травмой.

Сразу после Княгини я занялся мамой. Через несколько секунд смог выдохнуть — она хрипло вдохнула воздух и закашлялась. Следом то же произошло с Княгиней.

Я не стал дожидаться, пока они придут в себя, и посыпал обеих Порошком Ложной Смерти. Пусть пока поспят, мне нужно кое-чем заняться.

Когда обе девушки впали в кому, я вышел из рубки и пару секунд стоял и смотрел на клубы тумана, восстанавливая внутреннее спокойствие.

— Что теперь? — спросила Мия.

— Такими темпами люди проиграют эту битву, — ответил я, создавая Стилус.

— Человеческих кораблей осталось пятьдесят пять. А у зомби двести двадцать, — кивнула Мия. — Глас Катастрофы ранен, Иллюзорная Фея мертва. Если ничего не изменится, то люди и правда могут проиграть.

— Тогда нужно это исправить, — я начал сосредоточенно рисовать перед собой один Астральный Круг за другим. Они сливались воедино и становились больше.

Заклинание, которое я собираюсь создать — невероятно сложное и требует огромного количества маны. Мне очень помог Старый Князь — своими нестабильными эмоциями он буквально затопил меня энергией.

Чем могущественнее Маг, тем сильнее эффект от Апофеоза Короля. Большинство моих Апофеозов вообще не затрагивали ГрандМагов. А если и затрагивали — Маги находились очень далеко, их влияние не было эффективным. Но сейчас всё по-другому — ГрандМаг находится рядом со мной и испытывает целую гамму эмоций. Как только я заговорил со Старым Князем, моё Ядро начало расти, и даже сейчас рост не прекратился, несмотря на огромные траты маны для создания Заклинания.

— От него исходит приятная аура, — Мия легла прямо под серебристым Кругом, который достиг метра в радиусе. Незавершённое Заклинание излучало священный свет, от которого энергия в теле восполнялась сама собой, а на душе становилось спокойнее. Одного взгляда хватало, чтобы понять благословляющую природу этого Заклинания.

— В прошлом мире аристократы часто говорили метафорами, — тихо сказал я, продолжая рисовать Астральные Круги. — Каждая метафора была связана с высокой сущностью. Если аристократ хотел намекнуть, что человека поддержат на более высоком уровне, он говорил: «Тебе улыбнулся Михаэль». Если хотели намекнуть на полученные важные сведения, они говорили: «Гавриэль шепнул мне на ухо». Когда чья-то смерть была близка, они говорили: «Азраэль тянет за рукав».

Я замолчал. Не знаю, что на меня нашло. Смерть мамы всколыхнула воспоминания прошлой жизни, нахлынула ностальгия. Мия внимательно смотрела на меня, ожидая продолжения.

— В прошлом мире существовало девять Архангелов, тринадцать Ангелов и сто девять Святых, — продолжил я. — Каждый из них оставил свой отпечаток в Астрале, он стал бессмертным. Я был очень близок к рангу Святого, когда выкрал Диск Майя. Мне оставался последний шаг, но ты была повреждена.

Я печально улыбнулся Мие, которая продолжала смотреть на меня.

— Когда Святой возносится, он навсегда меняет мир. В Астрале появляются новые Круги, которые можно запечатлеть при надлежащей силе и удаче. Создаются новые тропы, на которые в начале своего пути могут вступить Заклинатели. Эти тропы значительно облегчают развитие, но они имеют свои недостатки. Главный из них — Заклинатель никогда не сможет превзойти создателя тропы. Люди, идущие по одинаковым тропам, объединялись в Церкви и называли их в честь создателя тропы.

Я продолжил рисовать — серебряный Круг с каждым новым наслоением сиял всё ярче. Мия молчала и внимательно слушала мою спонтанную речь.

— Однажды я смог получить одно из основополагающих Заклинаний Церкви Ангела Тсуриэля. Этот Ангел считался покровителем помощи и поддержки. Когда аристократы хотели сказать, что человек получит необходимую помощь, они говорили: «Тсуриэль поддержит тебя». Это Заклинание называется Малое Благословение Тсуриэля, оно состоит из объединения восемнадцати Астральных Кругов. Заклинание создаёт рой Благословляющих Светлячков, каждый из которых способен слиться с человеком, восполнить его энергию и исцелить раны.

— Ты собираешься помочь флоту? — прервала своё молчание Мия. — Думаешь, это поможет?

Я не ответил — последние штрихи Заклинания нужно было скрепить Астральными Словами. Когда Малое Благословение Тсуриэля было закончено, я выдохнул и отступил на пару шагов, не активируя его. Затем Стилусом начал рисовать новый круг.

— Среди ста девяти Святых был один, которого прозвали Осквернителем. Он оставил после себя всего три Астральных Круга, но каждый из них считается Запретным. В Великой Империи каждого, кто использовал любой из этих Кругов, объявляли в имперский розыск.

Я один за другим нарисовал шесть Астральных Кругов, которые слились в один и обрели грязновато-серый цвет. В сложном пересечении линий внутри круга было небольшое пустое место.

— Ты хочешь осквернить Благословение Тсуриэля? — с интересом спросила Мия.

— Да.

Я достал из кармана футляр с Камнями Меток и открыл его. Посмотрел на два пустых паза, в которых лежали Камни Воскрешения, и попросил Мию:

— Пусть Лимон будет готов, скоро я отправлю ему Зелье Кровавой Связи. Мне нужно, чтобы он помог мне воскресить Анастасию.

— Хорошо.

Я аккуратно вынул один Пожирающий Камень и вставил его в Оскверняющий Круг. Тот тут же из грязно-серого стал бурым. Стилусом я нарисовал ещё один Астральный Круг, в который вложил свою волю и намерение.

От бордового круга разошлось алое сияние, он медленно поплыл над палубой. Каждый труп, над которым он пролетал, покрывался алой дымкой. Глазные яблоки вылетали из орбит и исчезали в круге, а затем из глазниц поднимались струйки ало-серой жидкости, которые тоже утопали в бордовом круге. Мёртвые тела отдавали всё, что у них осталось — остатки маны и эссенции, кровь с микромагелами, угасающие Ядра. После этого от них оставались обтянутые кожей скелеты.

— Выглядит жутко, — пробормотала Мия.

— Согласен.

Вскоре Оскверняющий Круг облетел все тела и собрал жатву, пропустив по моему приказу маму и Княгиню. После этого я повёл Стилусом, и он влетел в Малое Благословение Тсуриэля. Приятный серебристый цвет Круга, который вызывал в смотрящих на него благоговейный трепет, стремительно окрасился в грязно-коричневый.

Я нарисовал последний Астральный Круг, в котором на фундаментальном уровне запретил Заклинанию трогать живых. Из грязно-коричневого Круг стал чёрным и сжался в шар, который распался на рой угольно-чёрных москитов.

Несколько мгновений москиты парили на месте, словно только проснулись. Я махнул Стилусом и небольшим вливанием маны создал ветер, который отбросил рой москитов за пределы корабля. Осквернённые насекомые проснулись и на огромной скорости бросились к своим жертвам.

Я проводил их взглядом и нарисовал новый Астральный Круг. Из кончика моего Стилуса выстрелил поток пламени, которым я начал превращать усохшие тела в пепел. Не следует оставлять таких следов. К тому же, если ничего не сделать, трупы вскоре восстанут.

Закончив с сожжением, я создал ветер, который смёл весь пепел. Затем посмотрел в небо, на «Пучину», и криво усмехнулся. Зашагав к рубке, спросил:

— Лимон готов?

— Да.

— Отлично.

* * *

Волгоград, военный штаб.

Лимон и Сара сидели в небольшой комнате, друг напротив друга. Это помещение им выделили военные, чем сильно удивили обоих. Вместо препятствий, которых они ожидали, штаб оказал им содействие и создал все удобства для проведения интервью.

Недавно его пришлось прервать, потому что Ники передала приказ Лидера — Лимону нужно срочно создать Камень Метки. Приказ был исполнен, Лимон очень постарался, чтобы как можно скорее выполнить его. После этого он выпил Эликсир Духовного Восстановления и отлучился в лазарет, где вновь использовал свою Метку Души для воскрешения убитых. Недавно он вернулся и был готов к продолжению интервью. Сара уже включила камеру и вернулась на место, но вот, снова появилась голограмма Ники.

— Прошу прощения, что прерываю, — она прокашлялась и величественным взмахом лапки поставила камеру на паузу. — Лимон, Лидеру снова нужна твоя помощь. Есть человек, которого нужно воскресить. Справишься?

— Да, — уверенно кивнул он.

— Тогда рисуй круг, Лидер передаст тебе Зелье Кровавой Связи. С помощью него ты сможешь воскресить человека, не выходя из этой комнаты.

— Ого, — удивился Лимон. — Хорошо, сейчас.

Лимон порезал себе палец, сел на пол и довольно ловко нарисовал круг. Через несколько секунд в его центре закрутился прозрачный вихрь, в котором появился Накопитель Маны и три небольшие склянки. Содержимое двух Лимон сразу узнал — Эликсиры Духовного Восстановления. А вот третий препарат он видел впервые.

— Это Зелье Кровавой Связи, выпей его, — сказала Ники, когда Лимон взял в руки пробирку с тёмно-алой жидкостью.

Лимон не стал ничего спрашивать и выпил Зелье. Он вернулся в кресло и сосредоточился на своих ощущениях. Через пару секунд под его правым глазом появилась алая цифра «5».

— Скоро появится вихрь, тебе надо засунуть туда руку, нащупать тело и активировать Метку Души, — проинструктировала Ники и предупредила: — Это будет больно. Лучше используй Чару регенерации, если она у тебя есть.

Лимон сосредоточенно кивнул и прикрыл глаза. Его кожа слегка покраснела, когда он активировал Чару. Через секунду после этого цифра под его щекой слегка поблекла, перед ней появился полупрозрачный вихрь.

— Начинай, — велела Ники.

Лимон поднял левую ладонь и медленно погрузил её в вихрь. Его лицо побледнело от боли — вихрь буквально сдирал кожу и мясо, Чара Регенерации не справлялась. Стиснув зубы, Лимон углубил руку и вскоре нащупал пальцами чьё-то холодное лицо. Лимону не было дела до покойника, он сразу активировал Метку Души и с облегчением ощутил отток маны. Значит, Метка сработала. Когда отток прекратился, он вынул окровавленную руку и тяжело задышал. Вся его кисть была алой от крови, с неё отваливались куски кожи и плоти.

Сара прикрыла глаза, чтобы не видеть этой картины. Но Лимона не волновал облик его руки — в этом штабе он сталкивался с гораздо более жуткими картинами. Здоровыми пальцами он откупорил Эликсир Духовного Восстановления и выпил его. Кисть на глазах начала исцеляться, и вскоре от ран не осталось и следа. Лимон с облегчением выдохнул и несколько секунд сидел на месте, прикрыв глаза.

Затем он сходил в уборную и вымыл руки.

— Давай продолжим, — с усталой улыбкой предложил Лимон, сев в кресло.

— Давай, — Сара со вздохом встала и включила камеру.

* * *

Белое Море.

Старый Князь Врангель внимательно смотрел вниз, подмечая все детали. Десять минут назад он прикрыл «Мираж» туманом, и через полминуты ощутил воскрешение своей дочери. От переизбытка чувств Адмирал чуть не потерял самообладание. Ему стоило больших трудов сдержать себя и не спуститься вниз.

С помощью тумана Адмирал наблюдал за Хранителем, поэтому ощущал всё, что тот делает. Он не понимал магию незнакомца, она его пугала. А когда тела погибшего экипажа вдруг начали высыхать, он снова чуть не потерял самообладание, но на этот раз от ярости. Старому Князю пришлось очень постараться, чтобы взять себя в руки.

Вскоре он понял, чего добивался Хранитель. Созданные им чёрные москиты оказались сущим кошмаром для всех зомби. Через уши, нос или раны они влетали в тела мертвяков и начинали пожирать их изнутри. Москиты поглощали всю энергию зомби и пили их мёртвую кровь, одновременно откладывая в телах яйца. Всего через несколько минут после появления москитов пара десятков зомби усохли и упали замертво, а из их тел начали вылетать новые москиты.

От этого зрелища у Адмирала внутри всё похолодело. Он впервые видел настолько злобную магию. Старый Князь чувствовал — этих москитов можно направить не только на зомби, но и на людей. Если это сделать, то не пройдёт и суток, как небольшой город окажется полностью уничтожен.

В его наушнике раздался бесстрастный голос Хранителя Воскрешение:

— Я закончил и ухожу. Княгиня жива, с ней я смог воскресить ещё двоих, получивших благословение Хранителей. Ваша дочь скоро проснётся. Об увиденном не стоит распространяться.

В последних словах Адмирал уловил нотку угрозы. Это его разозлило — Старый Князь посмотрел вниз и попытался найти Хранителя. Но никого не было, он исчез.

Несколько секунд Адмирал молча смотрел на корабль своей дочери, а затем его тело покрылось туманом, он полетел вниз. Пока москиты отвлекают руководство зомби, у него есть время закончить свои дела.

Старый Князь спустился на «Мираж» и вошёл в рубку. На полу он обнаружил три знакомых женских тела. Дочь, Анну Грейг и Анастасию Беттихер. Лицо последней было неестественно чистым, на нём не было ни пятнышка. Но все трое были живы.

Адмирал присел у Княгини и положил ладонь на её лоб. С помощью своего элемента крови он проверил её организм и не нашёл никаких травм. Дочь скоро сама проснётся.

Адмирал с облегчением выдохнул и сосредоточился. Как ГрандМаг, он в первую очередь известен своими Чарами воды и гравитации. Поэтому все уверены, что в основе его боевой системы стоит один из этих двух элементов. Адмирал очень тщательно скрывал ото всех, что его основной элемент — это кровь.

Старый Князь действовал без сомнений. Он активировал Чару, его затрясло. Изо рта, носа и ушей потекла кровь, которая слилась в единый ручеёк и опустилась к Княгине. Кровавый канат превратился в алый туман и исчез внутри девушки, Старый Князь не мог больше сидеть и медленно прилёг. Он превратился в древнего старика — волос совсем не осталось, кожа покрылась пигментными пятнами. Казалось, что ещё чуть-чуть, и Адмирал покинет этот мир.

— Я сделал всё, что мог, — прошептал он, глядя на свою дочь. — Дальше дело за тобой, Юля. С таким наследием ты сможешь стать ГрандМагом за год.

Старый Князь вложил в свой голос магию, поэтому он не сомневался, что дочь услышит его после пробуждения. Адмирал отдал остатки жизни, оставив себе совсем чуть-чуть.

— Пробуждение, — прошептал он.

Его кожа покраснела, от неё пошёл пар. Пигментные пятна и морщины начали исчезать, голова старика покрылась чёрными волосами. Адмирал неспешно встал. Он больше не был стариком — к нему вернулся облик, в котором он находился на пике своих сил.

— Враг Крови, — процедил Старый Князь и активировал Чару. Он увидел, как над головой дочери появился тонкий туманный след, алый, как кровь — он ведёт к её убийце.

Княгиня вдруг открыла глаза и уставилась на отца. Она сразу всё поняла, из её глаз покатились слёзы.

— Отец, ты… — прошептала она.

— Рано ты проснулась, — вздохнул Старый Князь.

— Зачем, отец…

— Это моя ошибка, — Адмирал нежно смотрел на дочь. — Я слишком долго был в тени, нас перестали бояться.

От Адмирала повеяло такой кровожадностью, что даже люди на соседних кораблях начали опасливо ёжиться и оглядываться.

— Отец, ты же убил себя, — Княгиня с трудом сдерживалась, чтобы не разреветься.

— У меня есть двадцать минут, — улыбнулся Старый Князь. — Этого хватит, чтобы разобраться тут со всем. Я напомню миру, почему с нами всегда боялись связываться. Ты должна как можно скорее стать ГрандМагом и возглавить клан. Илья пока ребёнок, но я чувствую в нём Высший талант. Что главное — в нём есть элемент крови. Когда придёт время, сделай его наследником, если он этого будет достоин. Передай ему мою эссенцию крови, которую я оставил, и все записи по Чарам Крови.

Пока Старый Князь говорил, Княгиня поднялась и обняла его.

— Я всегда был строг с тобой, — Адмирал осторожно положил руку на спину дочери. — Прости.

Тело Княгини задрожало.

— Я горжусь тобой, — Старый Князь улыбнулся и исчез. В следующее мгновение в небесах раздался грохот, от которого содрогнулись оба флота.

Глава 4

Я устало сел в кресло и помассировал переносицу. Выглянул в окно, за которым опустились сумерки, и пробормотал:

— Ну и денёк…

За сегодня я выступил с речью перед миллионами зрителей и получил награду от рук представителя Совета. После этого наблюдал за морской баталией, а затем вмешался в неё, воскресил троих человек и наслал на флот противника Запретное Заклинание.

— Москиты продолжают размножаться и убивать зомби. Адмирал спустился на «Мираж», — сообщила Мия. Она держала меня в курсе того, что происходит.

Я негромко рассмеялся и проверил своё Ядро. Сорок семь процентов! Оно только сегодня переступило на следующую ступень, но уже почти достигло половины от максимального размера!

Когда Мия увидела мою довольную улыбку, она спросила:

— Ты ведь знал, что Адмирал за тобой наблюдает?

Только после возвращения Мия поняла, что пока мы были на море, заполняемость второго сегмента немного ускорилась. А значит, и энергии от Апофеоза Короля поступало больше.

— Да, — я кивнул. — Сразу это понял. Поэтому решил воспользоваться моментом.

— Какой ты всё-таки хитрый, — проворчала Мия. Она была раздосадована, что не сразу поняла мой замысел.

Такой аномальный скачок роста моего Ядра обусловлен тем, что произошло на «Мираже». Изначально я планировал использовать Камень Вечного Пламени и создать мощнейшее разрушительное Заклинание, которое бы спалило три-четыре десятка кораблей вместе с одним или даже двумя зомби-Магами ранга Архимаг. Это бы не изменило ситуацию кардинально, но помогло бы человеческому флоту реорганизоваться. Воскрешённая Княгиня и Старый Князь смогли бы воспользоваться моментом и получить преимущество в морской битве. Но, ощутив на себе внимание Старого Князя, я решил рискнуть.

Адмирал — один из десяти сильнейших людей страны. Его Ядро достигло возможного пика — четырнадцатого ранга. Эмоции такого человека, направленные на меня, станут самым эффективным катализатором для роста Ядра. Поэтому я решился использовать Оскверняющий Круг. Это сработало — когда тела умерших начали превращаться в высушенные мумии, в меня хлынул мощнейший поток энергии, основанный на эмоции гнева. Адмирала возмутили мои действия.

Позже, когда появились Трупные Москиты и начали своё пиршество, в меня вновь хлынул мощный поток энергии. На этот раз источником являлись изумление и страх. Даже Старого Князя проняли существа, порождённые моим Заклинанием.

— Москиты уничтожили уже больше пятидесяти экипажей, — довольно сказала Мия. — Они даже убили несколько зомби-Магов с силой Магистра. Тела таких зомби раздулись, как бочки. А потом из них вылетели сотни других москитов. Но мёртвые ГрандМаги и Архимаги уже начали их уничтожать.

— Думаю, ещё кораблей двадцать они опустошат, — кивнул я.

Конечно, я не надеялся, что москиты смогут полностью истребить флот. Зомби-Маги с силой ГрандМага легко с ними справятся — единственная сложность состоит в их поимке. Но, скорее всего, зомби-Маги начнут уничтожать мертвяков, в которых москиты уже отложили яйца. Только таким жестоким способом можно быстро и эффективно избавиться от этой проблемы.

— Адмирал помолодел, — удивилась Мия. — Смотри, я тебе включила трансляцию.

Я надел наушники, взял планшет и разблокировал его. На экране появилась фигура Старого Князя — только на вид ему было лет сорок. Он завис в воздухе, обдуваемый ветром. А небеса грохотали так громко, словно хотели заполонить своим шумом всё море.

Старый Князь потянул руку и указал пальцем на облака над мёртвым флотом. Мия переключила ракурс, показав происходящее с другой камеры. Я увидел, как гигантское чёрное облако вдруг заалело. Из него хлынул кровавый ливень. Тёмно-зелёный туман, который закрывал небо, был разорван в клочья алыми каплями. А затем ливень обрушился на мёртвый флот — каждая капля имела силу артефактной пули. От костяных судов во все стороны брызнули щепки, зомби-Маги начали падать один за другим. Всего за несколько секунд Старый Князь разрушил около четырёх десятков кораблей.

Картинка приблизилась — вдали, прямо в небе, появился гигантский сгусток тёмно-зелёного тумана, из которого проступили очертания зомби-Мага. Он был похож на мертвяка, увиденного мною в древней библиотеке — в таких же чёрных доспехах и с красными глазами. Только на руках не было защиты — они были по локоть обнажены и выглядели крайне мерзко. Плоть сгнила и стала зелёной, в ней копошилось что-то живое, местами проступали кости.

Когда появился этот зомби-Маг, Старый Князь вдруг хлопнул в ладони. Алое облако в небе сильно задрожало и разделилось на сотни небольших облачков, среди которых одно заметно выделялось — оно было больше, плотнее и темнее остальных.

— Я подняла в небо несколько дронов, — быстро сказала Мия. — Уже не могу заставлять камеры работать, внутри них всё перегорело. Остальные камеры сразу отключились, когда Старый Князь появился.

Я кивнул. На секунду экран планшета окрасился в чёрный, а затем изображение вернулось, показав удивительную картину. Более массивное и тёмное облако стало центром, вокруг которого крутились облака поменьше. Сразу вспомнился Сатурн с его кольцами — скорее всего, Старый Князь взял его в качестве основы своей ультимативной Чары, по-другому настолько мощное образование не назвать.

В следующую секунду Адмирал сам подтвердил мои предположения. Его голос прогремел в небесах:

— Падение Кровавого Сатурна.

Кольца закрутились быстрее, под планетой образовался вихрь. Противник Старого Князя решил сбежать. Зомби-Маг окутал себя сферой тёмно-зелёного тумана и полетел прочь, но не смог далеко уйти — его скорость всё замедлялась.

Кровавый Сатурн начал медленно падать, ему навстречу устремились обломки кораблей и трупы зомби.

— Вот это гравитация, — пробормотал я.

Кольца Сатурна вдруг резко расширились и прошли сквозь сферу тёмно-зелёного тумана, разделив её пополам. Туман распался и показал зомби-Мага, у которого обе ноги до колен были уничтожены. Он снова попытался сбежать, но кольца вновь резко расширились. При этом было видно, что тело зомби-Мага буквально притягивалось к ним.

На этот раз он лишился левой руки. Его скорость сильно замедлилась, он уже не так уверенно держался на лету.

Планета опустилась уже довольно низко, корабли зомби начали подниматься в воздух.

Кольца расширились в третий раз, и зомби-Маг уже не успел ничего сделать — его тело разделило пополам. А затем обе половины были притянуты в алую планету и исчезли в ней.

Таким жалким способом пало существо, обладающее силой ГрандМага.

Гигантская планета рухнула в море, уничтожив более семидесяти кораблей мёртвого флота. Она находилась в самом тылу, поэтому потерь было не так много, как ожидалось.

— Сейчас рванёт, — с предвкушением сказала Мия.

Уверен, что все свидетели Падения Алого Сатурна думали так же. Что сейчас планета взорвётся и уничтожит остатки флота. Но этого не случилось — алая планета вдруг растворилась в море, из-за чего вода стала алой.

Вдали раздался взрыв. Мия направила туда дрон, и я увидел, как из воды вырывается старуха, одетая в чёрное. За её тело цеплялись алые щупальца, но они быстро испарились от магии старухи.

— София Кафка, Жнец Душ, — сказала Мия. — Старый Князь с самого начала выбрал её своей целью. Но старуха что-то почувствовала, поэтому так далеко ушла от флота. Иначе ей бы точно пришёл конец.

Я кивнул.

Старуха устремилась прочь и растворилась в пространстве, исчезнув из виду. Очевидно, она решила покинуть поле боя.

Картинка резко сменилась, показав Адмирала, стоящего на носу «Пучины». Тот зачем-то аккуратно расстёгивал свой китель, под которым ничего не оказалось. Старый Князь вдруг вонзил свою руку в грудь и медленно вытащил бьющееся сердце. В месте удара осталась дыра, размером с кулак.

Изо рта Адмирала полилась кровь, он сильно побледнел и хрипло произнёс:

— Кровная Месть.

Его голос распространился по пространству, все, кто участвовал в морском сражении, его услышали.

После декларации Чары Старый Князь вонзил пальцы в своё сердце. Оно продолжало биться, выплёскивая из ран кровь.

Раздался пронзительный визг, от которого даже мне стало дурно, хотя я слышал его через наушники. Мия переключила картинку и сильно приблизила её. Я увидел на горизонте чёрный силуэт старухи, которая дёргалась в конвульсиях и громко визжала. Из её тела вылетали алые нити крови, которые окутывали её в кокон. Когда нити полностью скрыли тело Софии, они вдруг сжались. А затем громыхнуло — импульс силы породил морские волны высотой от двадцати до сорока метров.

Перед человеческим флотом в небо выстрелила водяная стена, которая встретила одну такую волну. А вот у зомби-флота не было защитника — два ГрандМага погибли, а третьего сдерживал Владыка Грозы. Поэтому все корабли были сметены.

— Самоподрыв ГрандМага, — со знанием дела сказала Мия.

Она показала, как в месте взрыва образовалась гигантская впадина, которая стремительно заполнялась водой. Магия не позволила дыре сразу заполниться — словно что-то удерживало края морского котлована.

— Ой, пропустила кое-что, — спохватилась Мия. — Сейчас покажу, что случилось во время взрыва.

На планшете появилось изображение «Пучины». Адмирал, стоящий на носу корабля, медленно вернул сердце в грудную клетку и застегнул китель. Затем развернулся и зашагал в рубку.

«Пучина» полетела в сторону берега.

— Он уже умер, — сказала Мия. — Твоя мама и Княгиня сейчас с ним.

Я кивнул. Не удивительно, цена за такую магию не может быть маленькой.

Мия снова показала заполняющийся котлован на месте смерти Софии.

— Теперь эта зона станет запретной, — сказала она. — Тут будут аномалии, живые существа не смогут жить в этом месте. Если зомби смогут захватить эту зону, то у них есть шанс превратить её в Мёртвые Воды.

— Давай сделаем видеоролик, — задумчиво предложил я. — Поможем старику. Он явно специально не стал умирать у всех на виду, а вернулся в рубку. Чтобы никто не знал о его положении — вдруг он не умер, а сильно ранен?

— Давай, — согласилась Мия. — Ролик, как ГрандМаг Врангель в одиночку уничтожил двух мёртвых ГрандМагов и разнёс флот противника. Будет эпично. На каком канале выложим?

— Организация Вирус уже показала всей стране, что она лучшая в технологиях, — ответил я. — Поэтому выложим на аккаунте Профессора. Но сперва попросим разрешение у Княгини от имени Профессора. Вряд ли она откажет. Таким образом и Врангели покажут всем свою силу, и я получу эмоции, хоть и немного. Старый Князь тоже добьётся своей цели и заставит всех сомневаться в его смерти.

— Да, хороший план, — кивнула Мия.

Я быстро перекусил тем, что нашёл на кухне, и следующие двадцать минут мы занимались монтажом. Затем я записал короткий ролик от имени Профессора, где представился и сказал, что запись сражения Старого Князя была снята Вирусом.

Мия наложила это начало на смонтированный ролик и отправила его Княгине. Думаю, она оценит мой жест — я мог легко выложить ролик, ничего у неё не спрашивая. Попросив разрешения, я выразил своё уважение.

— Всё, — устало сказал я. — Какой же длинный день. Надо спать.

Как только голова коснулась подушки, я сразу отрубился. И проспал до полудня, пропустив первые две лекции.

После пробуждения я не спешил вставать. Лежал, смотрел в потолок и наслаждался умиротворённым состоянием. Затем проверил своё Ядро — оно уже достигло пятидесяти трёх процентов, и рост не останавливался, хоть и замедлился. Люди продолжали обсуждать молодого гениального артефактора, который помог армии уничтожить два критически опасных нарыва.

Через несколько минут из стены выбежала Мия. Она запрыгнула на стол и легла, прикрыв глаза.

Я полежал ещё несколько минут и неохотно сел. Посмотрел на Мию и спросил:

— Случилось что-нибудь важное за ночь?

— Княгиня ответила согласием, — Мия открыла глаза. — Она не против, если ты опубликуешь видео. Только попросила отправить ей запись без вставки Профессора, она хочет выложить её на главной странице кланового сайта.

— Ну и хорошо, — я поднялся и начал разминаться. — Тогда можешь выкладывать ролик сейчас, нет смысла тянуть.

— Хорошо. Готово. Отправляю Княгине ролик без твоей вставки?

— Да.

Мия потянулась и продолжила:

— Серые Зоны в пригородах Волгограда и Нижнеграда полностью зачищены. Лимон воскресил семнадцать человек, он теперь герой среди военных. Но Сара пока не выложила интервью, поэтому его популярность сильно уступает твоей.

Мия подмигнула мне.

— Ты стал местной звездой. Можешь смело давать концерты, все залы будут полными.

Я хмыкнул, не прерывая разминку.

— Победу Архангельского Флота и закрытие двух Серых Зон тоже активно обсуждают. Событий много, и они все очень важные. Люди полночи и всё утро обсуждают их в сети, по телевидению только об этом и говорят. О победах на фронте, о ГрандМаге Врангеле, о тебе.

— Со всеми важными событиями я так или иначе связан, — довольно заметил я.

— Ага, — Мия ненадолго задумалась. — Вчера я не стала тебя отвлекать по мелочам, ты был сильно занят. «Белые Медведи» и «Ночные Волки» успешно защитили клан Грейг. Они объединились, поймали отряд Мартина Кнорре и сильно потрепали его. Трое человек погибли, семеро получили серьёзные раны. Самого Мартина избили и сломали ему ноги и руки. Ты в то время как раз по телевидению выступал и рассказывал, какой ты благородный и хороший.

Мия хихикнула. Я тоже улыбнулся — забавно вышло.

— Отряд «Синие Ящеры» тоже выполнил свою работу. Все в предоставленном списке получили ранения. Отца, двух дядь и трёх старших двоюродных братьев Леона избили. Я отправила всем наёмникам вторую часть суммы.

— Спасибо, — кивнул я.

— Сам Леон, кстати, сейчас очень зол. Он догадался, что за всем стоишь ты, но ничего не может поделать. Недавно звонил Маше Маяковской, ругался с ней.

Я поморщился, припоминая, на какую дату была назначена дуэль. Из-за плотности последних событий возникло ощущение, что Леон вызвал меня на дуэль как минимум месяц назад.

— Завтра дуэль, — пробормотал я. — Надо будет сегодня выделить время на подготовку.

— Тебе нужно с мечом потренироваться, — заметила Мия. — Ты же будешь использовать Невидимый Клинок?

— Да.

Когда я сделал Старому Князю самообучающиеся шахматы, в награду он позволил мне выбрать одно оружие из его сокровищницы. Я выбрал Невидимый Клинок — артефакт ранга Магистр. Но из-за ненадобности я никогда не использовал его и даже не тренировался особо.

— С моим Ядром девятой ступени я смогу в полной мере использовать Невидимый Клинок, — задумчиво сказал я.

— Когда думаешь официально стать Магистром? — спросила Мия.

— Пока не знаю. Но торопиться точно не стоит.

Закончив с разминкой, я сходил в душ и начал одеваться на поздний завтрак.

— Вчера и сегодня Ангелика писала, волновалась, — вспомнила Мия. — Чтобы она ничего не заподозрила, я иногда отвечала ей.

— Спасибо, — я поморщился. Не привык пока к охране.

— И Тина тебе писала, — продолжила Мия. — Сказала, чтобы ты зашёл сегодня. Это касается твоих артефактов.

— Понял, спасибо.

Я отправил сообщение Ангелике, что собираюсь на поздний завтрак. Надо было раньше предупредить, надеюсь, она готова к выходу.

Как оказалось — готова. Когда я открыл дверь и вышел, из соседней квартиры появилась Ангелика, одетая в строгий костюм.

Мы поприветствовали друг друга и начали ждать у дверей второго Магистра, Сергея Лупина. Тот появился только спустя пять минут, с опухшим и сонным лицом.

— Прошу прощения, — пробормотал он, вставая рядом с Ангеликой. Та и бровью не повела.

Я тоже не стал ничего говорить, втроём мы покинули общежитие. Я решил не лениться и пройти через половину Академиума, чтобы поесть в студенческой кафешке. А то тут одни преподаватели, их ассистенты и другие работники.

Я и раньше чувствовал на себе взгляды, когда стало известно о моём ранге Гранд-мастера и статусе Барона. Но то внимание ни в какое сравнение не идёт с нынешним. Все — от обычных дворников до уважаемых профессоров — задерживали на мне взгляд. Не говоря уже о студентах. Многие кивали или даже кланялись. Кто-то подходил и лично благодарил. Несколько девушек дали мне свой номер, одна даже поцеловала в щёку — в Волгоградском штабе служил её старший брат.

В общем, небольшой путь до кафешки прошёл весьма насыщенно. Но я благополучно добрался до неё и сел за свободное место. Магистры устроились за соседним столиком.

Дверь открылась, вошёл злой Леон. Он нашёл меня глазами, подошёл и зло рявкнул:

— Ты! Как посмел ты⁈

Ангелика и Сергей поднялись и встали рядом. От обоих Магистров начала исходить страшная аура, которая заставила Леона отступить на пару шагов.

— Артур Грейг, ты бесчестный ублюдок! — громко заявил Леон, привлекая всеобщее внимание. — Ты натравил наёмников на мой дом! Мой отец, мои дяди, мои братья и другие родственники оказались избиты! Магазины моей семьи разграблены, директора и менеджеры семейной корпорации выведены из строя! И всё из-за чего⁈ Всего лишь из-за того, что я вызвал тебя на дуэль⁈ Артур Грейг, ты поступил какподлый трус и подлец!

Леон зло дышал, не сводя с меня ненавистного взгляда.

— А что, неплохой ход, — заметила Мия.

— Все доказательства моих слов выложены на клановом сайте, каждый может их посмотреть! — продолжил разоряться Леон. Он увидел, как пара студентов его снимают, и повернулся к ним. — Пока Гранд-мастера моей семьи сражаются с зомби на передовой, мой клан коварно ударили в спину! Это слишком подло, слишком грязно! Артур Грейг, у тебя есть что ответить⁈

Леон налитыми кровью глазами уставился на меня.

Глава 5

После вопроса Леона внимание большинства людей в заведении сосредоточилось на мне.

Что ж, отвечу так, чтобы он сильно пожалел о своём решении затеять со мной публичный конфликт.

— Ты хочешь сказать, что я — шестнадцатилетний парень, который только-только стал Дворянином и возглавил обескровленный множественными трагедиями клан, не входящий даже в топ-500, поставил на колени твой клан Кнорре? Если это так, то разве клану Кнорре место в верхушке топ-300?

Я улыбнулся. Леон покраснел. Он лихорадочно думал, как ответить.

— Никто нас не ставил на колени! — выплюнул он.

— Члены твоей семьи избиты, как и люди с высокими должностями. Магазины разграблены — это твои слова, все доказательства выложены на сайте. Твой клан настолько слаб, что его растоптала группа наёмников?

Я громко хмыкнул.

Леон грязно выругался и бросился на меня. Ангелика даже не пошевелилась — её глаза слегка засветились, и Леона отбросило назад.

— Думаю, скоро клан Кнорре сильно упадёт в рейтинге, — с сожалением покачал я головой. — Как прискорбно.

— Я убью тебя! — Леон вскочил на ноги и вперился в меня взглядом. После этого посмотрел на студентов, которые снимали на камеру, и рыкнул:

— Удаляйте! При мне! Если кто-то выложит видео — он станет моей следующей целью!

Некоторые тут же убрали смартфоны, другие с презрением фыркнули — их кланы явно были посильнее Кнорре. Но никто не стал ругаться с Леоном — выглядел он сейчас как настоящий псих. Впрочем, тот тоже не стал сильно давить. Обвёл взглядом всех и быстро вышел из заведения.

— Спасибо вам, — я приложил руку к груди и слегка поклонился Ангелике.

— Это моя работа, — строго сказала она, оценивающим взглядом разглядывая меня.

Мне принесли еду, я сглотнул и взял столовые приборы. Со вчерашнего дня нормально не ел.

— Леон ожидал, что ты начнёшь оправдываться, да? — спросила Мия.

Я легко пожал плечами.

— Оправдания — удел слабаков. Если бы ты сидел и пытался доказать Леону, что ничего не делал, то сильно запятнал бы свою новую репутацию молодого гения. К тому же, клан Кнорре мог подать на тебя в Суд Правопорядка и там затребовать магическую проверку лжи. Даже если ты не ответственен за нападение — сам факт суда, все затраты на него и шум вокруг процесса нанесли бы сильный удар по твоему карману и репутации.

Я мысленно улыбнулся задумчивой мордашке Мии. Вспомнилось, как она в первые дни своего появления спрашивала о самых базовых вещах. За небольшое время, что мы вместе, она сильно продвинулась в постижении человеческой природы.

— Если бы ты резко начал отрицать, то… — глаза Мии вдруг вспыхнули. — Я поняла! Леон с самого начала знал, что ты и есть заказчик! Но как? Ты же не представлялся наёмникам… Твой банковский счёт!

Мия вдруг встрепенулась и удивлённо посмотрела на меня.

— Ты попросил отправлять всю оплату наёмникам со счёта, который ты получил от Графини. Я тогда подумала, что ты просто не хочешь создавать лишние странности вокруг этого дела. Но если так подумать — тот перевод могут отследить люди, обладающие достаточной властью. Клан Кнорре слабоват для этого, но вот Маяковские вполне на это способны. Леон недавно ругался с Маяковской, но в разговоре ничего про это не было сказано. Скорее всего она позже с ним тайно связалась и заверила его, что это точно ты заказал наёмников. И она же ему предложила явиться сюда и обвинить тебя. Думаю, у него был с собой артефакт, который определяет ложь. Если бы ты начал всё отрицать, то он бы просто вытащил этот артефакт, и тогда твоей репутации конец. Плюс у клана Кнорре появятся прямые доказательства твоей вины, они подадут на тебя в суд, который невозможно проиграть. Но тут появится Мария Маяковская и спасёт твой клан, взамен на вассалитет. Уф-ф…

Я с одобрением посмотрел на Мию. Какая она у меня умная!

— Ты не стал оправдываться или отрицать свою причастность, — продолжила Мия. — А всё повернул таким образом, что правда о твоём участии станет позором для клана Кнорре. Шестнадцатилетний Барон, чей клан не входит даже в топ-500, в одиночку так унизил клан, который топ-212. Ты специально использовал слова «поставил на колени». И специально сказал, что недолго клану Кнорре осталось в топ-300. Это призыв начать действовать всем противникам клана Кнорре и тем, кто не прочь откусить от него кусочек.

Мия с подозрением прищурилась и спросила:

— Но ты ведь не мог всё спланировать?

Я слабо покачал головой.

— А зачем тогда попросил меня отправить деньги через счёт Графини?

Я не мог ответить, потому что находился в шумном заведении, где полно студентов. Но Мия и сама смогла догадаться:

— Просто тебе незачем это скрывать, — поняла она. — Те, кто могут получить данные об этом банковском переводе, не станут тебе ничего делать. Ты в своём праве — Мартина Кнорре поймали на территории клана Грейг. Очевидно, зачем он туда полез. Плюс ты показал, что готов отвечать ударом на удар. Причём ты действуешь очень радикально — на счету оставалось всего четыреста тысяч, основную сумму я отправила на твой теневой счёт. Из четырёхсот тысяч ты потратил триста три тысячи, чтобы наказать клан Кнорре.

К моему столу подошла Мария Маяковская. После приветствия она спросила:

— Могу я сесть?

— Конечно, — улыбнулся я. При этом незаметно подмигнул Мие. Она кивнула и подбежала к девушке. А точнее — к смартфону, который лежал перед ней на столе.

— Я слышала, что случилось, — смущённо сказала она. — Леон обвиняет вас в том, что вы наняли наёмников для избиения его семьи.

— Да, так он и сказал, — кивнул я. — Но не беспокойтесь. Академиум защищает меня. Прямо сейчас со мной следуют уважаемые Магистры.

Я повернулся к Ангелике и Сергею и вежливо кивнул им. Затем улыбнулся Марие и сказал:

— Можете не беспокоиться обо мне.

— Завтра будет дуэль, — Мария явно нервничала. — Леон обязательно попытается сильно ранить вас. Прошу, позвольте мне помочь вам.

— Не стоит, — я серьёзно покачал головой. — Наш конфликт уже перерос обычную дуэль студентов. Меня перестанут уважать, если я воспользуюсь чужой помощью. А если кто-то решит самостоятельно «помочь» мне — я восприму это как акт агрессии.

Я говорил спокойно, без намёка на угрозу или предупреждение. Но Мария всё поняла — если она хочет сблизиться со мной, то ей точно не стоит останавливать дуэль, этим она сделает только хуже.

— Позвольте помочь хотя бы информацией, — с беспокойством попросила она. — Я отправлю вам все сведения, которые мне удастся собрать о Леоне.

— Хорошо, — кивнул я. — Буду вам премного благодарен.

Симпатичное лицо Марии озарила яркая улыбка. Мы ещё немного поболтали, и я откланялся — нужно к проректору зайти, а потом на практическое занятие по элементу тьмы. Попрощавшись с Марией, я пошёл во Дворец Мудрости. По пути размышлял над тем, как наказать Марию. Леон атакует близких людей, и она это знала. Сама же и предупредила, кстати. Мария осознанно пошла на действия, которые должны были привести к ранению моих друзей и родственников. Нельзя такое оставлять без наказания.

— Ничего интересного не нашла, — сказала Мия, запрыгнув мне на плечо. — Всю переписку с Леоном она ведёт с другого устройства, разговаривала с ним тоже не со смартфона. Тот гаджет я не отследила, он никак не связан с сетью Маяковских. У Леона тоже должен быть такой — он не мог начать действовать без согласия семьи. Думаю, это всё из-за видеороликов Профессора — теперь все кланы настороже и передают информацию очень аккуратно.

Я легко кивнул. Мия игриво посмотрела на меня и добавила:

— В смартфоне Марии я нашла некоторые пикантные материалы. Если хочешь, отправлю тебе.

Я ей не ответил. Во Дворце Мудрости я постучался в кабинет проректора и, дождавшись приглашения, зашёл и поздоровался.

— Артур, — Тина подняла взгляд от экрана монитора и улыбнулась мне. — Присаживайся.

Я сел на стул. Тина сложила руки перед собой и сказала:

— Я хотела обсудить с тобой твои артефакты. Профессор Миэ смогла воссоздать рецепт Чёрного Кристалла, мы предлагаем тебе заключить такой же договор, как и с Кристальными Накопителями. Но в этот раз Академиум хочет получить эксклюзивные права на производство и продажу. Что скажешь?

— Я согласен. Как работает Чёрный Кристалл?

— Он усиливает Чары тьмы. Артефакт одноразовый, но недорогой в производстве. Он будет пользоваться спросом. Также я хотела поговорить про те три артефакта, которые ты передал Академиуму. Каждый из них мы собираемся выкупить, а два Камня Души, которые ты потратил на них, возместим.

— Спасибо, — улыбнулся я. — Вы разобрались, как действует Портальная Жемчужина?

— Почему ты ей дал такое название? — Тина прищурилась.

— Она же сделана из Лунного Кварца, — пожал я плечами. — Его используют для стабилизации порталов.

— Ты очень метко подобрал название, — кивнула Тина. — Все проверки говорят о том, что твоя Портальная Жемчужина — одноразовый артефакт, который способен создать портал. Мы пока не выяснили, как это будет реализовано, но артефакт получился крайне полезный. Особенно, если он будет работать в условиях подавления Чар. Как ты думаешь, это возможно?

Тина внимательно смотрела на меня.

— Думаю, что да, — серьёзно кивнул я. — Мне кажется, что дело в Камне Души. Анти-космо Сфера тоже сработала в условиях подавления. Вы проверяли Пространственное Кольцо? Если и оно работает, то Жемчужина точно будет эффективна.

— Проверяли, — улыбнулась Тина. — Ты прав. Поэтому ректор хочет, чтобы в следующий раз ты постарался каждый свой артефакт создавать с использованием Камня Души. Сегодня вечером ты можешь посетить центральное хранилище и взять ещё пять ценных материалов и три Камня Души. Академиум будет благодарен, если ты сможешь создать ещё одно Пространственное Кольцо, оно крайне полезное.

Я серьёзно кивнул и ответил:

— Я постараюсь. Но не могу ничего обещать.

— Знаю, — Тина улыбнулась. — Можешь идти на занятие. Приходи в шесть, обсудим с тобой оплату.

Я коротко поклонился и вышел. Ангелика с Сергеем ждали меня снаружи. Вместе мы направились на практическое занятие, где присутствие двух телохранителей-Магистров создало неоднозначную атмосферу. Студенты всё занятие косились на них, а молодой преподаватель, которому только перевалило за тридцать, нервничал и выкладывался на полную. Он отвечал на все вопросы и помогал студентам как мог — особенно мне.

Ближе к концу Мия сказала:

— Ролик про Адмирала быстро набирает популярность. У Блоков люди гадают, что за проклятие в конце использовал Старый Князь. Он сказал: Кровная Месть. Это известное проклятие, но его можно использовать только в случае, если были убиты близкие кровные родственники. Мощь Чары Старого Князя была поразительной, поэтому должен был погибнуть кто-то очень близкий. Например — родной ребёнок. Странное спасение Княгини, которая выдержала коронный удар Жнеца Душ, только добавило поводов для сплетен и слухов. Сама Княгиня никак не комментирует случившееся.

— А про маму знают? — тихо спросил я, отправив в мишень Копьё Тьмы.

— Нет, Княгиня скрыла, что Анна и Анастасия были с ней на корабле. Скорее всего, некоторые люди знают, но тоже молчат.

Я кивнул и вспомнил об одноразовом артефакте, который отдал маме для спасения жизни. Но смерть наступила так быстро, что мама даже не заметила атаки, не говоря уже об активации артефакта.

После окончания занятия я покинул кабинет и направился в общежитие.

— Лилит добыла несколько Древних материалов, — сказала Мия. — Она может передать их вместе с двумя Камнями Душ.

Я кивнул. С появлением Магистров разговаривать с Мией стало неудобно — раньше я мог как-то маскировать свою речь, но сейчас опасался делать это. Вдруг Магистры имеют улучшенный слух.

— Лилит сегодня переезжает в новую квартиру, кстати, — добавила Мия. — Ещё есть кое-что, расскажу, когда в квартире будешь.

Я попрощался с Магистрами только у дверей своего нового жилья.

— Если куда-нибудь отправишься — предупреди, — серьёзно сказала Ангелика.

— Конечно, — кивнул я. — Спасибо вам.

Оказавшись в квартире, я сел в кресло и посмотрел на Мию.

— Что ты хотела сказать?

— Мне нужно электричество для первого сегмента. Рома уже подготовил контейнеры с электричеством, надо только их забрать.

— Хорошо, — кивнул я. — Он сейчас готов?

— Пока нет, но скоро освободится.

— А Лилит готова?

— Да.

— Пусть тогда передаст материалы.

— Хорошо. Кстати, Александра забрала Браслет Дара. Её семья очень обрадовалась, когда она показала мощь Вечного Пламени. Её отец даже пообещал какую-то полезную процедуру для неё. Скоро она должна её пройти.

— Понял, — кивнул я.

— Лилит готова.

Я активировал Астральные Врата и получил от Лилит небольшую коробку. Внутри лежали два Камня Души и ещё три материала. Один я узнал — Древний Звёздный Кристалл, основной ингредиент для создания Якорей. А вот два других были мне незнакомы.

— Красный — это Древний Рубин из Лавы. Материал элемента огня. А чёрный — это Древний Камень Ночи, материал тьмы. Я тебе отправила алхимические паспорта обоих материалов.

— Спасибо, — я улыбнулся Мие.

— Рома освободился, может передать накопители.

— Сейчас заберу.

После того как я получил накопители, позвонила мама. Мы с ней долго говорили — смерть и последующее воскрешение сильно потрясли её. Она только недавно пришла в себя, всю ночь не могла сомкнуть глаз и вспоминала тот миг, когда всё перед глазами потемнело. Я ей рассказал правду — что из Камня Души и Метки Лимона можно сделать одноразовый артефакт, который при соблюдении некоторых условий способен воскресить убитого. Мама внимательно выслушала и сказала:

— Я буду внимательно следить за всеми слухами о Камнях Душ. Иногда такие появляются в продаже, но за огромные деньги. Их обычно сразу выкупают кланы из первой сотни и пытаются из них создать артефакт уровня Архимага. Шансы на успех небольшие, но бывают и удачные случаи.

— Если у тебя получится — будет отлично. Кстати, проверь свой элементальный баланс, — вспомнил я. — Вдруг он изменился после воскрешения.

— Хорошо, проверю.

Мы ещё немного поболтали и попрощались. Я закрутил монету и задумался, решая, что делать дальше.

— Приготовлю Эликсир Развития Ядра для Лимона и навещу Тину, обсужу с ней оплату артефактов. А потом схожу на полигон, нужно готовиться к завтрашней дуэли. Леон ничего лишнего не предпринял?

— Не знаю точно, но вряд ли, — лениво отозвалась Мия. — Он сейчас тоже на полигоне. Скорее всего он постарается убить тебя или сильно покалечить.

— Тоже так думаю, — я поднялся и создал Стилус. Пора приступать к алхимии.

* * *

Столица, квартал клана Ломоносовых.

Александра шла за отцом, с любопытством рассматривая тёмные стены подземного этажа. Она впервые посетила это место — раньше даже не подозревала, что Золотой Дворец имеет подземные этажи. Да и ещё и так много! Больше семи, если верить кнопкам секретного лифта.

Вскоре они прошли через коридор и остановились у металлической двухстворчатой двери. Сбоку виднелась тусклая приборная панель. Отец Александры — Владлен Ломоносов — прислонил к ней ладонь и подал внутрь ману. Панель слегка засветилась, и створки двери разошлись в стороны.

Александра вошла внутрь за отцом и оказалась в просторной лаборатории. Люди в белых защитных костюмах и масках деловито перемещались между рядами непонятной аппаратуры, мерцающей разноцветными индикаторами. От приборов к потолку тянулись непроницаемые трубочки.

Владлен уверенно пошёл вперёд и впервые со времени спуска заговорил:

— Каждый клан в верхнем списке рейтинга таит множество секретов. Сейчас я покажу тебе один из наших.

— Благодарю, отец, — Александра склонила голову.

Она знала, что каждый топовый клан ведёт свои исследования. Талантливый Маг может со временем стать Магистром. Но вот до Архимага дойдут лишь те, кто владеет достаточным количеством ресурсов. О ГрандМагах и говорить нечего — наличие такого в клане сразу же возвысит его в топ-50 списка самых могущественных.

Недавно Александра слышала разговор Старейшин — те обсуждали клан Врангель. На данный момент он находится на тринадцатом месте. Но если окажется, что Старый Князь умер, то Врангели при следующей оценке рейтинга рухнут на несколько десятков пунктов вниз, а в Архангельском Княжестве, вполне возможно, появится новый Князь или Княгиня. Единственный способ удержаться Врангелям — показать нового ГрандМага. И то он вряд ли будет сильнее Старого Князя, так что позиция клана всё равно упадёт, но уже не так сильно. И статус Княгини, скорее всего, окажется за ней.

Владлен остановился у второй двери. Но она открылась сама по себе, выпустив из себя густой пар. Александра поморщилась, ощутив резкий запах.

Внутри находилось джакузи с молочно-белой жидкостью.

— Ты пройдёшь базовую процедуру комплексного усиления, разработанную нашим кланом, — спокойно сказал Владлен. — Тебе в кровь введут особый препарат, после чего ты ляжешь в специальную ванну и погрузишься в Астральную Кому. Во время пребывания в коме твой организм претерпит глубокие физиологические изменения: улучшится функционирование сенсорных рецепторов; ускорится синаптическая передача в нейронных сетях; повысится эффективность и координация мышечных волокон; оптимизируется метаболизм и работа сердечно-сосудистой системы. Процесс затронет каждую клетку твоего организма, ты станешь сильнее, быстрее и более совершенной во всех отношениях. В то же время твоё сознание будет находиться в Астрале. После этой процедуры ты сможешь улучшить частоту своих Чар и увеличишь их эффективность на величину от десяти до пятидесяти процентов. Слияние твоих элементов ускорится. Может, даже, сможешь объединить первые Чары и станешь полноправным Гранд-мастером.

— Спасибо, отец! — Александра низко поклонилась.

Полчаса назад она продемонстрировала своё Вечное Пламя, активировав Браслет Дара. Вся семья была ошеломлена, когда чёрный огонь уничтожил защитный артефакт ранга Архимаг. Никто не мог поверить в произошедшее — за всю историю магии не бывало подобных случаев, даже во время Великого Софона.

После этого отец решил привести её сюда.

«И это „базовая“ процедура!» — мысленно воскликнула она.

Получается, есть и другие, более продвинутые?

— Наш клан не зря входит в десятку лучших, — Владлен скупо улыбнулся. — У нас много секретов, дочь моя. Если ты останешься в клане — в будущем получишь статус Старейшины и реальную власть.

— Но ведь у меня Средний талант, — нахмурилась Александра.

— При первой проверке аппаратура показала неправильный результат, — глаза Владлена радостно блеснули. — После того как ты продемонстрировала свой Дар, я приказал перепроверить твои показатели. У тебя не Средний талант, а Высокий. Твои элементы огня и разрушения равны сорока пяти процентам каждый.

Александра замерла, удивлённо разглядывая отца. Тот, увидев её реакцию, расслабился.

В смартфоне девушки вздохнула Ники — она не стала говорить Александре о её настоящем элементальном балансе, и правильно сделала. Она бы не смогла обмануть отца, не доросла ещё.

Но, как и говорил Артур, последствий от раскрытия не будет. Ломоносовы спишут всё на странности после пробуждения спящего элемента, этот феномен слишком не изучен.

— Можешь раздеваться, к тебе скоро подойдёт ассистентка, — Владлен улыбнулся дочери и покинул помещение.

Глава 6

Отправив Эликсир Развития Ядра Лимону, я сходил к Тине. Там мы составили договор по продаже трёх моих артефактов и схемы Чёрного Кристалла. Общая сумма получилась весьма солидной — восемьдесят тысяч рублей.

После заключения договора я вместе с Миэ сходил в центральное хранилище, где забрал пять Камней Душ и пять ценных материалов. Тина намекнула, что лучше выбирать из материалов пространства — я не стал спорить. Взял три знакомых минерала: Чёрный Опал Пустоты, Лунный Кварц и Камень Синей Звезды. Оставшимися двумя стали Астральный Сапфир и Кристалл Искажения. Кристаллы зомби-Магов в этот раз не стал брать — у меня ещё остались от прошлого посещения.

После я попрощался с Миэ, отнёс ценные материалы в общежитие, захватил там свой Невидимый Клинок и пошёл в полигон. В пути Мия сообщила:

— Сара выложила интервью с Лимоном. Оно сразу вызвало фурор.

Я улыбнулся краешками губ, ничуть не удивишь. Когда мы вошли в ячейку полигона и остались вдвоём, Мия сказала:

— Ломоносовы раскрыли настоящий талант Александры. Отец отвёл её в подземную лабораторию.

Я внимательно выслушал Мию — про препарат Ломоносовых и чудесную ванну.

— Защита там очень сильная, — с сожалением сказала Мия. — Если я туда лично явлюсь, то можно, как с Блоками, проникнуть в их сеть. Но одна Ники не справится. Она только может подслушивать, пока Александра в коме. Представляешь, для одной этой процедуры было использовано двенадцать Камней Душ!

Я приподнял брови. Значит, местные Маги не только артефакты умеют создавать с помощью Камней Душ.

— Александра молодец, — задумчиво сказал я. — Какие у неё планы на будущее?

У Александры имеется два пути. Первый — это остаться в клане. Тогда её будущий муж должен будет войти в клан. Второй — выйти замуж и перейти в клан мужа.

— Она не знает сама, — ответила Мия. — У неё пока нет никого на примете, если ты про это.

— Понял, — я взял Невидимый Клинок и вынул его из ножен.

— Ещё есть кое-что, — сказала Мия. — Булгаковы связались с Лимоном. Он принял их предложение о вступлении в клан и захватил сестру с собой.

— Думаю, Булгаковы приятно удивились, — усмехнулся я. — Не только Лимона получили, но и будущего Гранд-мастера с элементом жизни.

— Да, приятный бонус, — Мия довольно кивнула.

— Давай начнём.

Час я выделил на то, чтобы изучить правила дуэли, потренироваться с клинком и привыкнуть к нему. Этого хватит для Леона. А затем я приступил к более интересным делам — хочу попробовать освоить Чару Магистра.

В хранилище клана Грейг я нашёл четыре Чары Тьмы и семь Чар Огня. Я решил не трогать Чары Огня — официально у меня нет этого элемента. Четыре Чары Тьмы были следующими: Доспехи Мёртвого Короля, Тёмный Двойник, Сфера Тьмы и Проклятие Тёмного Двойника.

Надо сказать, все Чары оказались весьма мощными. Особенно меня порадовали две — Доспехи Мёртвого Короля и Сфера Тьмы. Первая Чара является одной из ветвей усиления Доспехов Тьмы, а вторая — базовым навыком любого Магистра — Элементальная Сфера. С её помощью Магистры изменяют пространство вокруг себя, делая его более удобным для собственных Чар.

Тёмный Двойник и Проклятие Тёмного Двойника явно принадлежали одному создателю. Первая Чара создавала клона из тьмы, который имел силу от Мастера до Магистра — в зависимости от того, насколько хорошо Маг овладел Чарой. А Проклятие Тёмного Двойника создавало противнику клона, который набрасывался на оригинал.

— У Блоков какие основные элементы? — спросил я у Мии, закончив изучать Чары.

— Их ГрандМаг имеет Магический Титул — Громовой Вестник. Он управляет молнией, ветром и металлом. Основная ветвь Блоков часто в основу боевой системы ставит молнию.

— А у Волковых?

— Волковы — это огонь. Агата поэтому так хорошо вписалась в клан, она была очень хороша в контроле огня.

Я задумчиво кивнул. Надо будет попросить маму проверить их хранилище Чар — вдруг найдётся что-то интересное.

— Пока надо проверить, насколько полезны эти Чары, — решил я.

На самом деле, узнав про методы подавления Чар, я охладел к местной магии. Мои Заклинания гораздо полезнее — они связаны напрямую с Астралом и берут энергию оттуда, поэтому их невозможно подавить лишь воздействием на окружающую среду. Чего не скажешь о местных Чарах.

Но Путь Заклинателя тут обрублен, поэтому мне всё равно придётся перейти на местную магию, у которой в основе могущества синтез нескольких элементов. Или придумаю что-то новое, как я изначально планировал. Посмотрим, как дальше пойдёт — пока в приоритете увеличение Ядра через Апофеозы.

Я прикрыл глаза и проверил своё облако Астрала. Оно вело себя несвойственно — края затуманились и легко дрожали. Это меня не удивило — после того как Ядро Мага переходит на девятую ступень, кусок Астрала внутри его разума начинает расти. Жаль, что Заклинатели не сталкивались с подобным феноменом и не придумали подходящую алхимию для ускорения роста этой Астральной частицы и увеличения её предельных размеров. А вот Маги должны иметь различные способы, как это сделать — от препаратов до Чар других Магов, владеющих поддерживающей магией. Надо будет изучить этот вопрос и подумать, какие методы я могу использовать.

— Выбрал первую Чару для изучения? — спросила Мия.

— Доспехи Мёртвого Короля, — кивнул я. — Это неплохой вариант для улучшения Доспехов Тьмы.

На лекции рассказывали о четырёх известных вариантах развития Доспехов Тьмы — это Доспехи Мёртвого Короля, Доспехи Вечной Ночи, Доспехи Затмения и Доспехи Чёрного Солнца. Все эти виды Чар создают прекрасную защиту от физических и магических атак, а также обладают дополнительными свойствами. Конкретно Доспехи Мёртвого Короля способны поглощать энергию вражеских Чар и преобразовывать их в ману для носителя. Также они улучшают физические характеристики Мага — делают сильнее и быстрее. В общем, очень полезная Чара, хорошо, что клан Грейг как-то умудрился её достать.

— Жаль, что в клане Грейг нет подходящих тебе двухсоставных Чар, — заметила Мия.

— Это было бы слишком хорошо, — усмехнулся я.

Двухсоставные Чары основаны на двух элементах. Одну такую я недавно создал — она объединила в себе Карманное Измерение и Шар Тьмы. Две Чары ранга Мастера превратились в Чару ранга Гранд-мастера. В теории то же самое можно сделать и на моём уровне — объединить две Чары ранга Гранд-мастера и получить Чару, сопоставимую с уровнем Магистра. Позже я попробую это сделать. Двухсоставные Чары ценятся выше обычных, но они встречаются гораздо реже — такие Чары часто считаются клановыми секретами и не продаются чужакам. В хранилище Грейгов я нашёл две такие — Огненное Копьё Тьмы и Покров Тьмы и Огня. Скорее всего, Захар когда-то использовал одну из этих Чар, чтобы соединить элементы и стать полноценным Гранд-мастером. Но эти две Чары мне не подходят — нужны Чары Тьмы и Пространства.

Я сел поудобнее, прикрыл глаза и занялся тренировкой. Первый этап — нарисовать весьма сложный Круг Чары на облаке Астрала. Когда доведу этот процесс до автоматизма — можно и проверить эффективность Чары.

Работа с незнакомым Кругом Чары — это всегда риск спонтанного всплеска энергии. Поэтому тренироваться необходимо на полигоне или в специальной комнате, чтобы не ранить никого и не повредить помещение.

Периодически от моего тела исходили тёмные волны, которые превращали камушки на земле в пыль. Одна такая волна оказалась особенно мощной — она образовалась, когда я впервые до конца нарисовал Круг Чары. Тёмный импульс прокатился по полигону и врезался в стену, оставив на ней сеть трещин.

— Вообще, ты занимаешь ячейку для Гранд-мастера, — заметила Мия, когда я разглядывал трещины. — В ячейках Магистров существует слабое поле подавления, которое делает Чары слабее. Тогда разрушений от тренировок не так много.

— Но в такие ячейки мне нельзя, — улыбнулся я. — Продолжим.

Через час Мия сказала:

— Лимон выпил Эликсир и стал Гранд-мастером.

— Отлично, — довольно кивнул я. — Как там дела на границах?

— Пока всё стабильно, зомби продолжают стягиваться, но уже не так уверенно. Наверное, провал плана с библиотеками и поражение в Белом Море заставили их руководство сомневаться.

— Будем дальше наблюдать.

Я закончил с тренировками только вечером и вернулся в общежитие отдыхать. Поиграл немного в компьютерные игры, почитал информацию, которую прислала Маяковская про Леона, и списался с Мариной и Катей. Обе девушки уверяли, что соскучились и спрашивали, смогу ли я сегодня встретиться с ними. Чуть подумав, написал обеим — сказал, что могу провести большую часть ночи у кого-то из них и предложил самим выбрать. В итоге решили, что пойду к Кате. Но, скорее всего, Марина тоже будет там.

— Леон умрёт от ярости, если узнает, — хихикнула Мия. — Он до сих пор готовится, а ты только час этому уделил и полночи собираешься провести с девушками.

— Дуэль в двенадцать, высплюсь, — отмахнулся я. — Последние дни вышли довольно напряжёнными, хочу расслабиться. Это мне больше поможет, чем дополнительная подготовка.

Под Заклинанием Скрытности я незаметно покинул общежитие и пробрался в комнату к Кате, случайно испугав её своим появлением. К себе я вернулся в пять утра — использовал Астральные Врата и прямо переместился к Якорю.

— Кстати, а ты не боишься, что Магистры почувствуют перемещение? — спросила Мия, когда я ложился.

— Нет, — сонливо пробормотал я. — Для этого они должны постоянно сканировать мою квартиру особыми Чарами. А повода для этого нет…

Проснулся я в десять, выспавшийся и довольный. Сходил в душ и занялся алхимией — нужно подготовить подарок для Леона. На этот раз я сделал весьма неприятный некротический яд. Ингредиенты для него у меня были — Мёртвого Огня, собственной крови и крови Мёртвого Волка хватило, чтобы создать небольшой шарик тёмно-зелёной жидкости. Прямо в таком виде, не убирая в склянку, я забрал яд Меткой Души. После этого поел в ближайшей кафешке и отправился в Дуэльный Зал.

Народу было полно — не сравнить с прошлым разом, когда я сражался с Филиппом. Но это не удивительно — сегодняшняя дуэль гораздо серьёзнее. Сражаться будут Барон и Благородный, два Гранд-мастера. Тем более что один из них — знаменитый Барон Грейг, о котором по всем СМИ говорят.

Арбитром в этой схватке был Магистр. На трибунах сидела проректор Тина и ещё несколько высокопоставленных работников Академиума, включая помощника ректора.

Леон немного опоздал. Вместе мы пошли к арбитру — тучному усатому мужчине — и зарегистрировались. Он уточнил, точно ли мы собираемся сражаться. Мы подтвердили. Затем мы с Леоном подписали отказ от претензий к Академиуму за возможные последствия и сдали все артефакты, кроме самого оружия.

Арбитр внимательно изучил наши клинки. Они должны были соответствовать нескольким правилам. Во-первых, оба оружия должны обладать одинаковым рангом. У Леона, как и у меня, был артефакт ранга Магистр. Для меня это не стало сюрпризом, а вот Леон сильно удивился. Во-вторых, клинок не должен иметь эффектов массового поражения, ментального воздействия, ядов или проклятий. Только при соблюдении этих условий дуэлянт мог использовать своё оружие.

— Дуэль до первой крови, — строго сказал арбитр.

Я вежливо поклонился ему, Леон поморщился и неохотно склонил голову. Он хотел дуэль до смерти, но во время подачи заявления ему было отказано. Руководство Академиума не желало, чтобы один из нас погиб в стенах заведения.

Мы с Леоном пошли на арену, где была чёткая разметка дуэльной зоны. Вокруг амфитеатром поднимались ряды зрительских мест, почти все были заполнены. В первом ряду я заметил двух лекарей — оба Магистры. Ректор не поскупился на меры предосторожности.

Мы с Леоном встали на свои места, ожидая стартовой команды. Мой противник был сосредоточен и собран, готовый в любой момент броситься в бой. Я же стоял расслабленно и слабо улыбался. Раз уж появилась такая возможность — поиграю немного на публику, подкреплюсь порцией энергии от эмоций зрителей.

Раздался хлопок, дуэль началась.

Леон резко бросился на меня и атаковал. По его мечу заискрилось электричество — даже если отразить атаку, урона не избежать. Клинок Леона назывался «Меч Молний» и мог высвобождать электрические разряды при напитке маной. Очень мощные разряды — от них может спасти только защита ранга Магистра, но на дуэлях любые артефакты кроме основного оружия запрещены. Поэтому нельзя отражать удар Леона — только уклоняться.

Я резко ушёл в сторону и вальяжно махнул рукой. Клинок в моей руке вдруг стал прозрачным. Леон резко сменил стойку и попытался отразить мой удар, выставив Меч Молний перед собой.

Я крутанул кистью, и кончик меча описал полукруг. Артефактное лезвие прошло через плоть и кости настолько легко, что я почти не заметил сопротивления.

На пол упала рука, сжимающая меч. Из обрубка хлынула кровь, Леон вскрикнул, попятился и упал на задницу. Рядом с ним появился один из Магистров — восстанавливать руку он не будет, только закроет рану и притупит боль, чтобы Леон не истёк кровью и не потерял сознание.

Я сел у руки и потянулся за Мечом Молний. По правилам дуэли оружие побеждённого забирает победитель. Взялся за рукоять пальцами и незаметно активировал Метку Души. Из неё прямо в лежащую ладонь выпала капля некротического яда, которая быстро впиталась в кожу, оставив после себя несколько зеленоватых линий, исходящих из одной жирной точки. Но скоро и эти следы уйдут — яд полностью впитается в руку, и в будущем Леону никогда не удастся полностью её восстановить. Раз он покалечил нескольких студентов — то должен был быть готов, что когда-нибудь покалечат и его.

С Мечом Молний я поднялся и отсалютовал зрителям. Раздались аплодисменты и громкие поздравления — бой понравился людям. Дуэль на холодном оружии редко затягивается — обычно всё заканчивается за первые секунды, как у нас с Леоном. Поэтому никто не был разочарован — наоборот, люди радовались. Подавляющее большинство болело за меня, я чувствовал это Апофеозом Короля.

Леон медленно поднялся и поднял свою конечность. Он обжёг меня ненавидящим взглядом и побрёл с арены. Я поклонился зрителям, которые продолжали аплодировать, и пошёл к арбитру. Забрал у него свои артефакты и вернулся в общежитие, где сел в кресло.

— Надо спасибо Марие сказать, — улыбнулся я, рассматривая Меч Молний. — Неплохой подарок.

Мия хихикнула и спросила:

— Как будешь её наказывать? Уже придумал?

— Пока нет.

— Может, от имени Леона объявить всем, что это она наняла его? Будет казаться, что он это сделал от злости и обиды.

— А потом что? Мария узнает, что это не Леон.

— Убьём его? — невинно предложила Мия.

Я хмыкнул.

— Нет, пусть пока живёт. Что насчёт Марии… С ней надо быть поаккуратнее. Я уже сделал своим врагом Блоков, не хватало ещё и Маяковских к ним добавить.

— Маяковские опаснее Блоков, — заметила Мия.

— Да, поэтому пока оставим её.

— А если она продолжит свои попытки? Найдёт кого-то посильнее или надавит на клан через посредников?

— Вряд ли, — покачал я головой. — Так она пойдёт против Совета Десяти, который поддерживает меня. Но нельзя отрицать человеческую глупость, поэтому всё возможно.

Я вспомнил все действия Маяковской и решил, что слишком высокого о ней мнения. Если она правда рассказала Леону, что это я заказал наёмников и подговорила его устроить ловушку, то её и правда нельзя оставлять — кто знает, какой ещё план взбредёт ей в голову.

Я поморщился и вздохнул. Посмотрел на Мию, у которой лукаво блестели глаза.

— Тебе нужна моя помощь, да? — мурлыкнула она.

Глядя в её хитрые глаза, я чуть было не передумал. Но всё же пересилил себя и кивнул.

— Да. Нужно проникнуть во второй гаджет Леона и всё там изучить.

— Сделаю, — деловито кивнула Мия. — Сейчас я могу отдаляться от тебя на триста метров. Просто подойди к общежитию, где живёт Леон. Я проверю его комнату и гаджеты.

Я поморщился. У Мии слишком много возможностей, если я начну в полной мере использовать их все — то совсем думать перестану. Поэтому я стараюсь не просить её ни о чём сложнее, чем взлом гаджетов и клановых сетей. Но иногда проще воспользоваться её помощью, чем самому тратить на такое небольшое дело силы и время.

Вылазку к общежитию Леона я запланировал на ночь. А пока — займусь артефактами для Академиума. Я набрал немало ценных материалов, из них можно сделать что-нибудь интересное.

Глава 7

Я разложил на столе все материалы, которые могу использовать в артефакторике, и задумался, что можно из этого сделать.

— Как там дела у Ромы? — спросил я у Мии.

— Он очень быстро развивается, — ответила она. — Он Мастер, но уже умеет создавать слабенькие артефакты уровня Гранд-мастера.

Я мысленно вздохнул. Пройдёт немало времени, прежде чем Рома сможет стать мне помощником. То же самое касается Любы. Но ничего, главное — они в любой момент могут сделать Камень Метки и отправить его мне. А дальше уже я сам разберусь.

— Какие артефакты будешь делать? — спросила Мия.

— Раз ректору так понравилось Пространственное Кольцо — сделаю ему ещё одно.

Я отложил Чёрный Опал Пустоты и Камень Синей Звезды.

— В этот раз будешь использовать весь материал? Или снова пыль соскребёшь?

Вопрос Мии помог определиться с дальнейшими действиями. У меня появилась неплохая идея.

— В моём случае идеально подойдёт ступенчатая переплавка, — я улыбнулся и сел за рабочий стол.

В прошлой жизни, благодаря моей Метке Души, я много времени уделял созданию и изучению пространственных артефактов. В любом другом случае мне бы понадобилась помощь Библиотеки Души, но в этот раз я могу справиться сам.

Где-то час я создавал схему подходящего мне артефакта. Это было несложно — схема состояла из нескольких других формул, нужно было лишь правильно их объединить.

— Сегодня на занятия не пойдёшь больше? — спросила Мия.

— Схожу ещё на вечернюю лекцию, — я проверил время. — Сейчас закончу и буду собираться.

В этот раз моя персона привлекла ещё больше внимания. Даже те, кто не знал о состоявшейся дуэли, уже слышали о её итогах. Дошло до того, что внимание начали привлекать те, кто не узнавал меня. Н-да.

Во время лекции пришло сообщение от мамы. Она проверила свой элементальный баланс, но он не изменился. Значит, смерть и воскрешение работают только на тех Магах, кто не получил Метку Души. Интересно, а Браслеты Дара могут постепенно менять баланс элементов? Маг хоть и не проявляет свою Метку, но периодически использует её.

Я напечатал свой вопрос в поисковике и показал Мие. Она ответила:

— Пока это не известно. Передам Лилит, пусть она проверит.

Кивнув я продолжил слушать лекцию и ловить на себе многочисленные взгляды студентов. Двое Магистров, которые пришли со мной и сели в конце аудитории, незаметности мне не прибавили.

После занятия я вернулся домой и переделал три Камня Душ в Камни Меток. Этого должно хватить. После этого проверил все записи и, наконец, создал Стилус. Пора приступать к ступенчатой переплавке.

— Первая ступень — Бусы Пространства, — сказал я Мие, которая с интересом наблюдала за мной. — Они станут основой. В них я вложу три Камня Метки, Камень Синей Звезды и Чёрный Опал Пустоты.

Для одного Пространственного Кольца мне хватило пыли с Камня Синей Звезды и Чёрного Опала Пустоты. А тут я использую весь материал, поэтому полученный результат не должен меня разочаровать. Но чтобы создать нужный мне артефакт, мало Мёртвого Пламени. Поэтому пришлось использовать Камень Сути Артефакторики, который несколько дней назад сделал мне Рома. Я зажёг Огонь Маны и приступил к артефакторике.

Пятнадцать минут я был максимально сосредоточен на Круге Управления Печью. Периодически я выпускал Призрачные Руки, чтобы не дать Камням Метки разбиться.

Сперва в Печи появился жидкий шар, состоящий из всех расплавленных материалов. Затем я с помощью Стилуса через Круг Управления Печью придал заготовке нужную мне форму, и шар разделился на десять маленьких бусинок. В них не было отверстий, не было соединяющей их нити — но всё равно они приняли форму браслета.

Когда завершённый артефакт поднялся к Крышке Печи, я облегчённо выдохнул и вытер пот со лба. Теперь надо приступать ко второй ступени. Камень Сути Артефакторики уже перестал действовать, но Огонь Маны пока горит.

Сняв с Крышки браслет, я вновь положил его в Печь и продолжил переплавку. Но на этот раз я разделил все бусины на четыре группы. В первой было четыре бусинки, в остальных по две.

Сперва я поработал с первой группой. Все четыре бусинки расплавились и приняли форму колец. Вскоре они все поднялись на Крышку Печи, и я убрал их в небольшую коробочку.

— Это Пространственные Кольца? — поняла Мия.

— Да, — кивнул я. — Один отдам Академиуму, остальные три оставлю себе.

Я продолжил работать. Пара бусин расплавилась в единый жидкий шарик. Я добавил к ним Кристалл Искажения, и тот постепенно слился с шаром.

Дальше я разделил этот шар на две неравные части. В одной было семьдесят процентов жидкости, а во второй — тридцать. Обе части медленно превратились в два колечка и поднялись на Крышку Печи.

— Кольца Искажения, — устало сказал я. — Создают эффект «далёкого пространства» при активации.

— Это как? — спросила Мия.

— Если между мной и противником десять метров, то при активации кольца это расстояние увеличится в десять раз. Любая атака будет лететь дольше, по пути она ослабнет, а я успею от неё уклониться. Полезный артефакт, может сильно помочь в случае опасности.

Я отложил оба кольца. Они были чёрными, но одно явно имело более глубокий цвет. Я сделал Малое Кольцо Искажения и Среднее Кольцо Искажения. Среднее оставлю себе, а Малое отдам Академиуму — ректор будет счастлив. Таких артефактов в мире Магов нет, насколько я знаю.

Настало время третьей группы бусин. Их я тоже соединил, но в этот раз добавил сразу два материала — Астральный Сапфир и Лунный Кварц.

Астральный Сапфир — вспомогательный материал, как и Камень Синей Звезды. Но он отвечает не за мощь магии, а скорее за точность. В то время как Лунный Кварц имеет несколько полезных свойств, но основная из них — стабилизация порталов. Если соединить эти два материала с Пространственной Бусиной, созданной с помощью Камня Синей Звезды, Чёрного Опала Пустоты и моего Камня Метки, то получитсяодин интересный артефакт — Портальная Монета.

Этот артефакт я сам придумал в прошлой жизни, он делится на три класса: бронза, серебро и золото. Но сейчас я в состоянии создать только бронзу, хотя и она очень полезная.

Шар жидкости разделился на две части, которые постепенно приняли вид двух бронзовых монет. К ним я добавил по Кристаллу зомби-Мага девятой ступени, и артефакт был окончательно сформирован. Я убрал его и посмотрел на последние две бусины, которые остались в Печи.

Я слил две бусины в один шарик жидкости, добавил к нему Древний Звёздный Кристалл и начал переплавку. Из этой партии я хотел сделать Сферы Пространственного Кармана. Этот одноразовый артефакт при разрушении создаёт карманное измерение, которое может стать прекрасным тайным хранилищем. Правда попасть туда трудно — но думаю, Маги смогут создать необходимые ключи.

Через несколько минут из шарика жидкости получились две небольшие светло-голубые сферы. Только когда они окончательно сформировались, я смог выдохнуть и закончить процесс.

Некоторое время я отдыхал. Затем сходил в душ и только после этого подошёл к столу, на котором лежали новенькие артефакты. По итогу, если вычесть долю Академиума, я получил: три Пространственных Кольца, Среднее Кольцо Искажения, Портальную Монету и Сферу Карманного Измерения. Неплохой набор.

— Зачем тебе три Пространственных Кольца? — с интересом спросила Мия.

— Продам или обменяю, — пояснил я. — За каждое такое кольцо не жалко отдать и Чару Архимага. Думаю, Булгаков заинтересуется.

— Или Ломоносовы, — предложила Мия. — Они же артефакторы, им будет очень интересно. А взамен, может, разрешат тебе посетить их волшебную ванну.

— Нет, вряд ли, — покачал я головой. — Это секрет их клана. Ты сама говорила, что на одну такую процедуру требуется двенадцать Камней Душ.

— А если Рома сможет создать формулу Пространственного Кольца, а ты обменяешь её?

— Роме пока далеко до такого уровня, — усмехнулся я. — Но это уже ближе к реальности. Но тогда лучше сразу с Советом Десяти договор заключать. Только надо получше про все эти улучшения узнать.

— Я уже узнала. Рассказать?

— Давай, — я начал сортировать артефакты.

— Информацию получила из базы данных Блоков, — начала Мия. — Существует три основных уровня улучшения организма Магов. Первый — это общее усиление всего тела и укрепление связи с Астралом. Обычно его используют на тех, кто уже стал Гранд-мастером и имеет минимум Высокий талант. Второй уровень — для Магистров. Он повышает шансы стать Архимагом и по стоимости ещё дороже, чем первый. Его используют только на тех, кто обладает Высшим талантом. И последний уровень — он для Архимагов, которые желают стать ГрандМагами. Не знаю, сколько ресурсов нужно для него, но, наверное, приходится всем кланом собирать. Помимо этих трёх бывают и другие улучшения, не общие. Я узнала насчёт твоего запроса по увеличению внутреннего пространства Астрала. Этого можно достичь несколькими способами, но самый доступный — погрузиться в Астральную Кому. Это укрепит связь с Астралом, и внутреннее пространство Астрала тоже станет стабильнее, рост ускорится.

Когда Мия закончила, я немного подумал и спросил:

— Я смогу достать такой препарат?

— Только для Астральной Комы? Думаю, да. Но его редко используют отдельно. Астральная Кома — это опасная процедура, Маги стараются быть осторожнее с ней и лишний раз в неё не погружаться. Бывают случаи, когда Маг не просыпается после неё. Только самая первая Астральная Кома, во время инициации, относительно безопасна. А с каждым следующим разом вероятность летального исхода возрастает.

— Давай-ка напишу Булгакову. Может, его заинтересует Пространственное Кольцо, — усмехнулся я.

Сел за рабочий стол и открыл ноутбук. Написал прямо Князю — описал характеристики Пространственного Кольца и указал цену, которую хочу получить за артефакт.

— Уверен? — Мия запрыгнула на стол. — Может, попробуешь получить общее усиление?

— Мне это не нужно, — я погладил Мию. Сперва мои пальцы касались лишь воздуха, но затем она материализовалась. — Я знаю, как создать алхимические препараты, усиливающие тело. Для меня единственное слабое место — это связь местных с Астралом. Заклинателям хватало медитации, чтобы заглянуть в Астрал. А тут приходится в кому впадать…

Дожидаться ответа Князя я не стал. Пока рано идти на вылазку к общежитию Леона, поэтому я снова занялся артефакторикой. На этот раз — четвёртым комплектом Браслетов Дара. У Лилит уже почти закончились Браслеты, а заказов полно — сейчас каждый артефакт уходит за немаленькую оплату. Кстати, надо будет глянуть список материалов, которые прислала Лилит, и выбрать нужные мне.

Процедура создания новых пластинок для Браслетов была отработанной. Всего через полчаса я уже отправил Лилит партию из двенадцати Браслетов и три болванки.

— С этим комплектом в стране будет сорок восемь Браслетов, — сказал я, сев в кресло. — Новый комплект не получится создать, да?

— Только если ещё один Регулятор делать. Или качественно улучшить нынешний, я говорила, — Мия прикрыла лапкой зевок.

— Думаю, пока можно всё оставить как есть, — решил я.

Как всегда, я собрал все материалы и артефакты в чемодан и убрал его в Метку Души. После я сходил на поздний ужин и вернулся в квартиру. Предупредил Ангелику, что больше не буду выходить никуда, чтобы она расслабилась. Идти к Леону пока рано, поэтому пару часов я просто отдыхал, играя в компьютерные игры. За это время ответил Князь Булгаков — он принял моё предложение и готов обменять Пространственное Кольцо. В оплату отдаст препарат и ещё накинет десять тысяч.

Только когда перевалило за полночь, я начал собираться для вылазки. Если бы не два Магистра, приставленные ко мне, то не пришлось бы дожидаться ночи. Но ладно, это небольшие неудобства.

Я активировал Заклинание Скрытности и незаметно покинул общежитие. С начала войны с зомби территория Академиума тщательно патрулируется, поэтому нужно быть осторожнее.

Я смог незаметно добраться до общежития, а дальше уже за работу взялась Мия. Мне даже заходить не пришлось — кошечка нашла комнату Леона и спокойно проникла внутрь. Минут двадцать она шарилась там, потом вернулась с докладом.

— Мучается с рукой, — довольно сказала она. — Её восстановил лекарь Академиума за отдельную плату. Но она плохо прижилась, поэтому Леон ругает этого лекаря всеми словами. Я нашла его серый гаджет, и нашла артефакт, который распознаёт ложь. Через гаджет он звонил родным. С Марией виделся лично, в сматрофне нет её номера.

— Ты уверена, что Мария в этом замешана?

— Да, я не зря так долго там находилась, — довольно кивнула Мия. — Сидела и слушала, как он ругается. Маяковскую он тоже несколько раз упомянул.

— Этого мало, — я нахмурился.

— Знала, что ты так скажешь, — закатила глаза Мия. — Я оставила свой волосок на артефакте распознавания лжи. Если он отдаст его Марии, то ты будешь доволен?

— Да.

— Возвращаемся?

— Да.

По пути я думал, как наказать Маяковскую, если её причастность подтвердится. Конечно, тут может быть замешана третья сторона — план-то действенный. Кто-то мог просто воспользоваться возможностью, которую я создал, наняв наёмников. Хотя вряд ли, конечно, — сейчас я под защитой Совета, это всем более-менее умным людям понятно. Даже если бы Леон подловил меня на лжи, это бы ничего не поменяло. Совет Десяти быстро бы заткнул клан Кнорре и замял всё, что связано с этим делом.

Впереди уже виднелось моё общежитие, когда я услышал странный гул. В ночном небе появилась светлая точка — словно одна из звёзд сорвалась с ночного неба.

Это ещё что? Я остановился и хмуро посмотрел на странное явление. Гул становился громче, точка приближалась. Она с хлопком пробила барьер Академиума и полетела вниз.

С неба падал голый мертвец, окутанный синим пламенем.

Я не успел что-то предпринять. Ярко вспыхнуло, а затем раздался оглушительный взрыв. Ударной волной меня чуть не повалило на землю, я резко сел и прикрыл глаза, активируя Чару. Мимо виска пролетел раскалённый кусок металла, когда я наконец создал Доспехи Тьмы. В следующую секунду в меня врезался каменный обломок размером с ребёнка и отбросил назад. Благодаря Доспеху я не был ранен. Вспышка наконец-то сошла на нет, поэтому я увидел следующую угрозу — на меня с неба падал кусок арматуры. Призрачная Рука вылетела из моей ладони, и арматура исчезла в Метке Души. Я махнул рукой, и кусок металла отлетел в сторону.

— Это было громко, — прокомментировала Мия. — И ярко.

Я не стал ей отвечать. Вместе мы стояли и смотрели на то место, где раньше было общежитие. Сейчас там находились пылающие развалины.

Завыла сирена, в Академиуме стало светло. Сверху появился полупрозрачный купол.

— Как думаешь, там мог кто-нибудь выжить? — мрачно спросил я.

— Вряд ли, — покачала головой Мия. — Даже Архимаг бы не выжил. Это зомби так ответили?

— Не знаю. Наверное…

Я отменил Доспехи Тьмы и скрылся за ближайшей статуей. Лучше сейчас не попадаться.

— Скоро тут будет полно народу, — заметила Мия. — Иди к студенческому общежитию. Скажешь, что к девчонкам хотел сходить, поэтому тебя не было в момент взрыва.

— Это легко проверить, — рассеянно ответил я. Жаль Ангелику и Сергея.

— Измени память Кате или Марине. Они обе на ранге Мастера, ты справишься. Наложи Заклинание Ложной Памяти, как делал это с Бориславом Волковым. А я переписку добавлю. Только нужно торопиться, скоро на это не будет времени.

Мия была права. Я холодно посмотрел в небо, откуда прилетел непонятный голый труп. Узнаю, кто за этим стоит. Обязательно узнаю.

— Уже началась эвакуация. Марина вышла из комнаты, а Катя ещё собирается. В этой суматохе тебя не заметят, забирайся к ней через окно, — проинструктировала Мия.

Я побежал в студенческое общежитие.

Глава 8

Я пробрался к Кате и аккуратно вырубил её Оглушающим Заклинанием. Затем я использовал на ней Заклинание Ложной Памяти, разбудил, и она продолжила собираться как ни в чём не бывало. Моё появление её совершенно не удивило — Заклинание само создало нужные воспоминания.

— Как думаешь, что там такое случилось? — с тревогой спросила она, обуваясь.

— Не знаю, — покачал я головой. — Но судя по грохоту, на Академиум напали.

Катя побледнела и заторопилась.

— Выходи первой, я позже присоединюсь, — сказал я. — Чтобы тебе не влетело.

— Да, хорошо, — Катя махнула мне и торопливо вышла.

Я подождал минуту, использовал на себе Заклинание Скрытности и тоже покинул комнату. Сбросил Заклинание, когда уже присоединился к студенткам, которые стройным потоком спускались на первый этаж. Моё появление вызвало шепотки и смешки. Но никто не выглядел удивлённым — впереди я видел ещё парочку парней.

На первом этаже мы организованно вышли из общежития и направились к полигону. Там есть большая площадь, куда уже начали стекаться студенты со всех общежитий.

На этой площади я отделился от женского потока и присоединился к мужскому, заметив в нём знакомых мне парней. Они тоже меня узнали, но наши приветствия ограничились кивками. На улице уже всем стало ясно, что произошло нечто ужасное — в небе над разрушенным общежитием образовалось облако пыли, которое было прекрасно видно с любой точки Академиума. Да и слухи уже поползли — было взорвано одно из общежитий для персонала.

В кармане зазвонил учебный смартфон. Я проверил его — звонила Тина.

— Артур⁈ — воскликнула она, когда я взял трубку.

— Да, это я.

— Но как⁈ Ладно, это сейчас не важно! Ты где⁈

— Эвакуируюсь, — я смущённо кашлянул и добавил: — Когда произошёл взрыв, я находился в женском общежитии.

Тина не сразу нашлась, что ответить.

— Скажите, Магистры выжили? — с надеждой спросил я.

— Никто не выжил, — глухо ответила Тина. — Все погибли.

— Ясно… Это дел рук зомби?

— Пока ничего не известно. Продолжайте эвакуацию, ведите себя как обычный студент. Мы не знаем, сколько врагов проникло в Академиум.

— Хорошо.

Тина отключилась. Я убрал смартфон и со вздохом посмотрел на пылевое облако. Жаль Магистров…

На площади студенты не остановились. Нас повели дальше, вглубь полигона — там находится подземное укрытие, прекрасно защищённое с помощью магии и технологий. Как и сказала Тина, я вёл себя как обычный студент.

В подземном убежище нашёл Алину, которая сильно нервничала и рыскала по студентам глазами. Как только она увидела меня, заметно расслабилась и выдохнула.

Внутри убежища рядами были расположены металлические скамейки, на которые садились студенты. Мы с Алиной сели рядом и некоторое время молчали.

— Это было покушение на тебя? — тихо спросила Алина. — Ты ведь жил в том общежитии, да?

— Да, — ответил я. — Жил там.

Мы снова помолчали.

— Как думаешь, что дальше будет? — Алина выглядела пришибленной. — Как зомби вообще смогли это сделать? Мы же в столице, тут минимум два десятка ГрандМагов и сотня Архимагов, если не больше.

— Не знаю, — вздохнул я. — Видимо, давно готовились. Без предательства тут не обошлось — кто-то ведь указал на общежитие, где я остановился.

— А где ты был в момент взрыва? — Алина с подозрением посмотрела на меня.

— Гулял, — туманно ответил я.

Алина хмыкнула и нашла глазами Марину, которая то и дело бросала в нашу сторону взгляды.

Почувствовав чьё-то приближение, я повернул голову и увидел Леона. Тот выглядел злым и уставшим.

— Что ты сделал с моей рукой⁈ — прошипел он.

Его правая рука была перебинтована, от неё исходил неприятный запах.

— О чём ты? — я приподнял брови.

— Она не приживается! — рявкнул он.

— А я тут при чём? — удивился я.

— Ты её отрубил!

— И что? Как будто ты никогда не рубил конечности своим противникам, — фыркнул я.

— Твой меч был смазан ядом, я уверен, — глаза Леона лихорадочно блестели.

— Наше оружие проверил арбитр, — напомнил я.

— Значит, он не заметил яд, — Леон облизнул пересохшие губы. — Может, специально не заметил. Я не знаю. Но другого объяснения нет!

— Лекарь нашёл яд? — участливо спросил я. — Если это всего лишь яд или даже проклятие — его можно нейтрализовать, разве не так?

Леон не ответил. Он тяжело задышал, словно был готов броситься на меня в любую секунду. Конечно, он проверялся у лекарей. Скорее всего, его клан выплатил немаленькую сумму, чтобы руку глянул Архимаг. Но никто ничего не нашёл — яд уже давно стал частью его организма.

— Советую обратиться в Госпиталь, — сказал я. — Там должны найти проблему. Но если не хочешь проблем на свою голову и на весь свой клан — не стоит разбрасываться обвинениями. Для проверки дуэльного оружия используются специальные артефакты, которые проверяют чистоту материалов. Даже самый незаметный яд будет обнаружен.

Леон так и не решился напасть — ещё не все мозги растерял. Когда он медленно развернулся, я бросил ему в спину:

— Обратись к тому, кто тебя заказал. Уверен, твоему нанимателю хватит денег, чтобы вылечить тебе руку.

Леон вздрогнул и напряжённо пошёл прочь. Думаю, он воспользуется моим советом и потреплет нервы Маяковской.

— У тебя же и правда не был отравлен меч? — обеспокоенно спросила Алина. — По закону он может затребовать подтверждение на специальном артефакте, который выявляет ложь.

— Мой клинок не был отравлен, — покачал я головой. — Лучше скажи, как у тебя дела? Нашла себе мужика?

Алина закатила глаза и пихнула меня.

Я не стал шутить дальше, хотя в любой другой день продолжил бы подтрунивать над сестрой. Но сейчас не то настроение совсем.

— Приехал лично Генерал Василий Лермонтов, ГрандМаг, командующий гвардейским корпусом, — сказала Мия спустя час. — С ним целая дивизия в восемь тысяч человек. Сейчас они проверяют весь Академиум мощными Чарами и ищут предателя. Несколько преподавателей пропали, скорее всего кто-то из них и сдал твоё местоположение.

Через десять минут я ощутил невидимую волну, которая прошла сквозь меня. Вот и первая поисковая Чара.

— Один из специалистов корпуса смог восстановить картину уничтожения общежития, — удивлённо сказала Мия. — Он Магистр, у него очень редкий элемент времени. Он активировал Чару, которая показала, как именно и откуда произошла атака. Все увидели голое тело, охваченное синим огнём.

Я не удивился. В стране сотни тысяч Магов, среди них обязательно найдутся специалисты на любой вкус.

Когда волны сканирующих Чар прекратили исследование убежища, я сходил в уборную и там вынул из Метки Души чемодан. Из него я достал парочку артефактов и убрал чемодан обратно.

Ещё через два часа нас наконец выпустили и отправили по общежитиям. Только за мной явились военные — Елена Лермонтова в компании трёх суровых бойцов.

— Артур, — она серьёзно кивнула. — Пройдёте с нами.

— Конечно, — печально улыбнулся я.

Мы пошли во Дворец Мудрости, в кабинет ректора. Там я увидел знакомые и незнакомые лица — Генерал-Майора Игоря Алеева, проректора Тину, ректора с помощником и ещё несколько важных шишек Академиума, с которыми я раньше не общался. Тут же был лысый старик, который опирался на трость и, подслеповато щурясь, смотрел на меня.

— Генерал, — Елена уважительно ему поклонилась. Затем она поприветствовала других военных. Благодаря её приветствию я смог понять имена и статус присутствующих.

Я тоже начал здороваться. Конечно, в первую очередь выразил уважение ГрандМагу Лермонтову. Затем Архимагу Зивову и ещё одному Архимагу, который стоял позади Генерала. Дальше уже перешёл к Магистрам, которых тут оказалось немало.

После того как я закончил, наступила тишина. Все присутствующие разглядывали меня.

Генерал прокашлялся и пискляво сказал:

— Я тоже в твоём возрасте такой был, да. Удачно ты по бабам пошёл, мальчик.

Мия хихикнула, я смутился.

— Хорошо что я не знал, какой ты бесстыдник, — проворчал ректор. — Иначе тебя бы защищали другие Магистры, от которых не так просто сбежать.

Елена смотрела на меня странным взглядом, в котором проглядывались смешанные чувства. Словно она не могла определиться, как ей относиться к методу моего чудесного спасения.

— Это были зомби? — спросил я.

— Да, — ответил Алеев. — Они использовали неизвестную нам магию. Скажи, ты создал что-нибудь ещё из артефактов? Что может нам помочь?

Я взглянул на ректора. Тот проворчал:

— Твою Портальную Жемчужину уже отдал. Пространственное Кольцо и Кольцо Теней себе оставили.

— Вряд ли Артур успел что-то сделать, — с сожалением сказала Тина. — Он десять часов назад взял материалы из хранилища.

Ректор поморщился и пробормотал:

— Такие потери…

— Все думают, что материалы были уничтожены взрывом, — поняла Мия.

— На самом деле, я успел кое-что сделать, — смущённо сказал я, доставая из кармана коробочку. — Тут два артефакта.

Проректор Тина, удивлённая моим заявлением, забрала с моих рук коробку и передала ректору. Тот открыл её и некоторое время рассматривал Кольцо Искажения и Портальную Монету.

— Ты мог оставить артефакты себе, никто бы тебе и слова не сказал, — хмыкнул Алеев.

Я промолчал. На самом деле, мне не жалко отдать всё, но слишком это подозрительно будет. Даже два артефакта за такой короткий срок — это уже подозрительно.

— Центральное хранилище не пострадало, поэтому можешь взять оттуда всё, что нужно, — устало улыбнулся ректор.

— Ну-ка, дай посмотреть, — к нему подошёл Генерал и внимательно изучил оба артефакта.

— Один из его элементов — пространство, — подсказала Мия.

— Не хочешь поработать с нашим кланом? — неожиданно спросил Генерал, глядя на меня. — Меня интересуют только пространственные артефакты.

— Сочту за честь, — улыбнулся я. — Но вы должны понимать, что никаких гарантий я дать не могу.

— Да-да, знаю, — отмахнулся ГрандМаг. — Тогда с тобой свяжутся, да. Можешь идти.

Я поклонился и вышел. Не стал даже уточнять — вдруг ректор или проректор не хотели меня отпускать. Раз ГрандМаг сказал мне идти, значит, надо идти.

Только вот куда? У меня теперь нет квартиры.

Я решил сходить в своё старое общежитие. По пути встретил несколько патрулей. В небе пару раз пролетел вертолёт — сейчас Академиум один из самых защищённых мест во всей стране. Поэтому мне не стали выделять персональную защиту.

Мне повезло — мою старую комнату не сдали. Правда, дверь была закрыта, я отворил её Магическим Ключом.

— Вещей почти нет, — вздохнул я, сев на кровать.

— Это мелочи, — резонно заметила Мия. — Главное, что ты артефакты и материалы всегда с собой носишь.

— С моими-то секретами, как тут не носить, — усмехнулся я. — Ладно, надо поспать. Уже светает.

Я взглянул в окно, на душе стало тоскливо. В прошлой жизни я бы смог сам остановить такую атаку. А в этой чуть не умер от неё — вряд ли я бы успел использовать Астральные Врата.

Но ничего. За довольно короткий срок я смог с инвалида-колясочника подняться до Мага, который вот-вот станет полноценным Магистром. Думаю, Архимагом я точно стану с помощью запланированных Апофеозов. Сложности начнутся после этого.

— Вряд ли я смогу уснуть, — со вздохом признал я. — Лиана не писала?

— Нет, терпеливо ждёт. Но она очень хочет приступить к плану, каждый день достаёт свои Зелья и играется с ними, — Мия хихикнула.

— Хорошо…

Я сел за стол и изучил доклады Лилит. Дал ей несколько распоряжений, а затем начал думать над тем, как наиболее эффективно использовать свои Апофеозы. У меня запланировано три штуки, но каждый имеет свою специфику и не потерпит спешки.

Рано утром позвонила Тина. После взаимного приветствия она смущённо рассказала, зачем звонила. Оказывается, власти голову ломают над тем, как подать моё спасение. Вроде бы чудо, что я выжил. Но при этом не хочется раскрывать, что я нарушил правила и ушёл ночью в женское общежитие. В итоге решили в официальных СМИ про меня вообще не говорить. Но слухи в интернете активно распространяются — уже стало известно, что я жил во взорванном общежитии, и что я единственный выживший.

— Мы не можем приказать всем молчать, — со вздохом сказала Тина. — Люди будут говорить, но чем больше будет туманностей, тем лучше. Твоя сестра ведь известный блогер? Пусть она немного запутает всех, если это возможно.

— Спасибо за совет, свяжусь с ней попозже.

— Береги себя.

Я отключился и задумался над словами Тины. Посмотрел на Мию и спросил:

— Сможешь запустить несколько слухов в сети?

— Каких? — заинтересовалась Мия.

— Первый — я спасся чудом, мне просто повезло. Был ранен, но Архимаг исцелил меня. Второй — когда общежитие взорвалось, меня окутал защитный зелёный кокон. Третий — я телепортировался за миг до взрыва с помощью созданного мною артефакта. Думаю, хватит.

— Первый слух подчеркнёт твою избранность, второй намекнёт на защиту от Апостола, а третий покажет, какой ты гениальный артефактор, — хмыкнула Мия. — А самое забавное, что у тебя даже элемента созидания нет. По местным меркам ты вообще не можешь быть артефактором.

Я улыбнулся. Алине не стал писать — уверен, она сама скоро позвонит.

— Начинаю запускать слухи, — довольно сказала Мия. — Но там и без твоей помощи появились самые разные предположения. Один даже утверждает, что ты на самом деле умер, просто власти это скрывают.

Я хмыкнул и посмотрел в окно. На улице пока людно — сейчас явно не время идти на полигон и тренироваться. И кафешки, наверное, не работают, а в квартире ничего из еды нет.

— Надо новый портативный Якорь сделать, — пробормотал я.

— Кстати, да, — Мия посмотрела на меня. — Ты потерял весьма ценную вещицу.

Я решил сразу этим заняться. Вдруг надо будет в ближайшее время телепортироваться куда-нибудь, я же не смогу тогда вернуться.

Пришлось потратить Камень Души и целый Древний Звёздный Кристалл, чтобы создать портативный Якорь. Но устанавливать его пока не стал — позже это сделаю, когда всё более-менее нормализуется.

После создания Якоря я покинул общежитие и проверил ближайшие кафешки. Только одно заведение было открыто, но внутри пусто — студенты ещё не отошли от произошедшего, им явно не до еды. Большинство, наверное, спит. А вот я проголодался.

Пока делал заказ, позвонила Алина. Спросила, где я, и описала проблему — подписчики завалили её вопросами обо мне и моём чудесном спасении. Я пригласил её позавтракать со мной, заодно и подумаем, что делать.

— Скоро буду, — бросила Алина.

Зеленовласка прибыла через пять минут, когда мне принесли заказ. Она села напротив меня и шумно выдохнула. Алина явно не выспалась и устала.

— И что делать? — сразу перешла она к делу. — Не говорить же, что тебя спасла твоя похоть?

— А это звучит, — заметил я, отправив в рот кусок блина с ветчиной и сыром.

Алина помассировала виски и повторила вопрос:

— Что делать? Ты придумал?

— В сети много слухов обо мне ходит. Давай просто не будем говорить правду. На видео можешь сказать, что моё спасение окутано тайной, что даже тебе я не стал раскрывать, как именно спасся. И что профессора тоже не говорят. Пусть продолжают гадать. И ты не соврёшь — я ведь и правда не сказал, где именно был.

— Ну да, — кивнула Алина. — Всё на тебя скину. Раз ты даже мне не говоришь, то откуда мне знать?

Она немного повеселела.

— Буду с подписчиками гадать, какое чудо тебя спасло. Тебя не снимали во время эвакуации? — Алина стала серьёзнее.

— Не снимали, — ответила Мия.

Я загадочно улыбнулся, не став ничего говорить.

— Хорошо, если нет, — проворчала Алина. — Ладно, я побежала.

Махнув мне рукой, она ушла. Я задумчиво посмотрел ей вслед. Поток энергии с каждой минутой становился всё мощнее. После того как выйдет её видео, он должен ещё усилиться. Ядро уже достигло шестидесяти пяти процентов, надеюсь, это только начало.

Я поел и вернулся в свою комнату.

— Передай Лиане, чтобы она начала подготовку, — сказал я, сев в кресло. — Этой ночью мы начнём план «Падения Блоков». Если я всё правильно рассчитал, именно этот Апофеоз поможет моему Ядру вырасти на ещё один ранг.

Глава 9

Через пару часов после встречи с Алиной сотрудники Академиума наконец-то спохватились и выделили мне новую квартиру. Снова в общежитии для персонала — но на этот раз более высокого класса. В этом здании проживали Маги с рангами Магистров и даже Архимагов. Академиум имел все условия для комфортной жизни могущественных Магов, поэтому нередко уважаемые профессора оставались тут.

Ночью я не спал, поэтому после переезда выделил четыре часа на сон. Проснулся ближе к вечеру.

— Было решено, что в Академиуме останется один из ГрандМагов страны, — сказала Мия. — В будущем такая же атака не пройдёт.

— Военные поняли, что именно сделали зомби? — сонно спросил я.

— Они использовали зомби-камикадзе. Скорее всего, с рангом Магистра минимум. Напитали его какой-то энергией и телепортировали в стратосферу над Академиумом.

Я умылся и более-менее пришёл в себя. Проверил Ядро — в течение всего дня поток энергии от Апофеоза Короля становится всё больше и больше. Сейчас Ядро уже достигло семидесяти четырёх процентов и продолжает медленно расти.

— Кстати, Леон недавно встретился с Маяковской, — Мия хитро прищурилась. — Сперва он передал ей артефакт выявления лжи, а потом начал ругаться с ней. Маяковская обещала, что даст денег на лечение руки.

Я хмыкнул. Мне самому интересно, смогут ли лекари Госпиталя что-то сделать с конечностью Леона. Сильно сомневаюсь в этом.

— Также есть первые данные по влиянию Браслетов Дара на элементальный баланс, — продолжила Мия. — Похоже, каждая активация Метки Души чуть-чуть, но увеличивает элемент, который связан с душой. Там рост совсем незначительный, десятые доли процента. Но этот факт всё равно вызовет настоящий фурор, когда раскроется.

— Если годами носить Браслет и часто использовать Метку Души, то эффект и правда будет неплохим, — улыбнулся я.

Если не считать редкие материалы, полученные за продажу Браслетов, Организация почти не получает дохода с них. Всё из-за войны с зомби — почти все используют Браслеты для сражений, а за это мы не можем брать деньги. Но в идеале, за каждое использование Браслета носитель должен будет платить — Мия даже кошелёк к приложению привязала. Тогда деньги потекут к нам рекой.

Сейчас, что не удивительно, больше всех на Браслеты тратится Арнольд, суженый Алины. Он исследует пределы возможностей своего «Фантома» и ищет способы его использования.

Я размял тело и поужинал. Затем полазил в сети и почитал, что там пишут про меня. СМИ всё-таки не смогли промолчать и официально заявили, что зомби взбесились из-за моих артефактов и решили уничтожить, но не смогли. Они снова выставили меня героем, чуть ли не мучеником. Впрочем — я только за. К сожалению, в эту сказку верят в основном обычные люди и рядовые Маги. Все, кто имеет ранг Магистра и выше, не особо впечатлены мною. Иначе Ядро бы уже переступило на следующую ступень.

Помимо меня, люди ещё обсуждали интервью Сары с Лимоном. Если бы не взрыв общежития, то это интервью стало бы главной темой разговоров. Но и без этого — Лимон стал настоящей знаменитостью.

Когда на улицу опустилась ночь, я начал действовать. Первым делом мне нужно подготовиться — Мия сказала, что пока я спал, через комнату дважды прошли волны диагностирующих Чар. Это усложняет мой уход, но не сильно. Всего-то и нужно, что сделать Кровавый Зародыш.

— Придётся выпить ещё один Эликсир Высшей Регенерации, — поморщился я, порезав ножом запястье. В подставленную миску полилась кровь.

Кровавый Зародыш, состоящий из моей крови, будет обладать моей жизненной силой и аурой. Только специфические поисковые Чары смогут заметить подмену. Ну или Чары, посланные ГрандМагами.

Чтобы создать Кровавого Зародыша требуется два литра крови. Без Эликсира Высшей Регенерации я бы не смог справиться с такой кровопотерей.

Набрав нужный объём, я приступил к алхимическому процессу. Через двадцать минут я снял с Крышки Печи небольшой алый шарик, пульсирующий бордовым цветом.

— Может лучше завтра к Блокам пойдёшь? — предложила Мия. — Выглядишь уставшим.

— Всё хорошо, — я сходил в спальню и установил в углу портативный Якорь. После этого немного отдохнул и приступил к артефакторике. Мне необходим Магический Ключ высокого качества. Нужного материала для его создания я не нашёл, поэтому пришлось менять формулу и жертвовать очередной Камень Души.

Закончив создание Магического Ключа, я переоделся, собрал всё необходимое и с помощью Астральных Врат переместился в контейнер к Якорю. Оттуда я на такси поехал к клубу «Блистающий», который находится недалеко от кланового квартала Блоков.

— Лиана готова, она ждёт тебя, — сказала Мия. — Я уже предупредила её, что ты будешь невидимкой. Она сперва даже не поверила, что такое возможно.

Улица Аркадия Блока встретила меня шумом и ярким светом. В небе грохотали салюты, повсюду расползался сладковатый дым. Было весьма людно — вся молодёжь столицы стекается сюда на ночной отдых.

Приблизившись на достаточное расстояние, я использовал Камень Невидимости. В прошлый раз попасть в клановый квартал не составило труда — я просто дождался, когда ворота откроются сами собой. В этот раз сделал то же самое — ворота открылись, пропустив кавалькаду спортивных машин. Из открытых окон доносилась громкая музыка и весёлый смех.

Оказавшись в клановом квартале, я поторопился к дому, где живёт Лиана. Когда я решил разобраться с Блоками, то прикинул, что мне понадобится минимум три Камня Невидимости. Для подстраховки Валентин сделал четыре Камня — один я использовал при прошлом проникновении, ещё три остались на это.

Лиана ждала меня в прихожей. Она сидела в своей инвалидной коляске, её лицо скрывала чёрная вуаль.

— В клане думают, что у старухи здоровье совсем сдало, поэтому она замкнулась в себе и не хочет никому показывать лицо, — охотно поделилась сплетней Мия.

Я подошёл к Лиане и тихо сказал:

— Приступайте.

Лиана вздрогнула, покрутила головой, пытаясь понять, кто говорит.

— Не теряйте время, — поторопил я.

Лиана что-то проворчала и покатила коляску к выходу. Вокруг неё закрутился ветер, подняв её в воздух. Лиана ускорилась и вскоре уже летела по ночной улице квартала.

Все встречные уважительно ей кланялись, но Лиана не обращала ни на кого внимания. Она пронеслась до конца квартала и там остановилась у неприметного коттеджа с небольшим двориком. Казалось, что в этом доме живёт отошедший от дел старик, который выбрал себе жизнь отшельника.

Лиана остановилась у ворот. Ветер вокруг неё поднял пыль, во дворике зашумела трава и кустики.

Старик выглянул в окно и пошёл открывать ворота.

— Это Архимаг Леонид Блок, — поделилась Мия. — Он великий Хранитель Наркоты.

Последние слова она произнесла возвышенно, а затем хихикнула. Я тоже улыбнулся.

Леонид открыл дверь и молча пропустил во двор Лиану. Он явно заранее знал о её приходе, поэтому не сказал ни слова. Я разблокировал смартфон и снял домик со стариком.

Лиана залетела в дом и уверенно направилась к неприметному углу. Она порезала свою ладонь и брызнула кровью на пол, отчего деревянное покрытие медленно превратилось в металлическую дверь. Лиана нагнулась и потянула на себя за круглую ручку. Дверь налилась тусклым светом и медленно отворилась, раскрывая каменную лестницу, которая вела глубоко под землю.

Лиана полетела вниз, я поспешил следом. Спустившись с лестницы, Лиана отменила Чару и покатила коляску руками.

— Ненавижу это место, — буркнула она.

— Тут сильное подавление Чар, — пояснила мне Мия. — Поэтому она не может летать.

Лиана уверенно катилась вперёд, справа показалась первая дверь — бронзовая, массивная.

— Это пустышка, — со знанием дела сказала Мия. — На самом деле внутри ловушка.

Вскоре по пути начали попадаться новые двери. Но большинство из них были пустышками — лишь некоторые вели к различным хранилищам.

Действие первого Камня Невидимости подошло к концу, я использовал второй.

— Дальше сам, — почти бесшумно бросила Лиана, остановившись у деревянной двери.

— За этой дверью находится хранилище высококачественной алхимии, — подсказала Мия. — Лиана использовала весь свой авторитет и кучу ресурсов, чтобы получить право забрать отсюда одно лекарство для себя.

Я задумчиво посмотрел на дверь, которую Лиана открывала небольшим ключиком. Жаль, что нельзя остаться тут подольше и полазить по хранилищам. Потерю быстро обнаружат, и Лиана станет первой подозреваемой, а она мне пока нужна.

Я оставил её и пошёл дальше, через минуту коридор резко расширился в подземное помещение с чёрным прудом в центре. От этого пруда я ощутил сильные эманации элемента пространства. Позади пруда виднелись двустворчатые деревянные ворота.

— Мы на месте, — сказала Мия. — Пруд — это тайный портал Блоков. Они через него вытаскивают адскую пыль. Двери позади пруда ведут в склад. Я не могу точно сказать, когда Блоки воспользуются порталом, так что существует риск попасться.

Я ускорился и бегом обогнул пруд. Оказавшись у двери, вынул Магический Ключ и приложил к замку. Артефакт низкого или даже среднего качества не смог бы справиться с магической защитой этого замка. Поэтому пришлось жертвовать Камнем Души и создать Ключ высокого качества.

Замок щёлкнул, дверь открылась. Но я не спешил входить внутрь — сперва заснял на камеру смартфона пруд и саму пещеру. После этого осторожно открыл дверь и скастовал Заклинание Идентификации, которое обнаружило несколько ловушек.

Дверь вела в небольшое металлическое хранилище. В центре, на полу, лежал куб, состоящий из множества пластиковых контейнеров, внешне похожих на кирпичи. Вдоль стен тянулись полки, на которых лежали такие же контейнеры. Крышка одного из них была приоткрыта и можно было увидеть содержимое — алый порошок, заполненный до краёв. На самом деле, этот открытый контейнер — ловушка. Если приблизиться к нему на метр без специального амулета, сразу сработает сигнализация.

— Сколько порошка нужно для моего плана? — спросил я, разглядывая хранилище. Учитывая цену за грамм адской пыли — тут наркотиков на десятки миллионов рублей.

— Одного блока с лихвой хватит, — ответила Мия. — Но пропажу сразу заметят, тут очень строгий учёт.

Я сел у задней части куба и активировал Метку Души. Из центра ладони вылетела Призрачная Ладонь и проникла в центр куба, откуда забрала один из кирпичей.

— Так заметят? — спросил я.

— Не сразу, но заметят, — задумчиво сказала Мия.

Я вынул из Метки контейнер и положил на пол. Затем достал чемодан и оттуда выбрал брусок магического серебра — к сожалению, это самый дешёвый материал из имеющихся.

Я положил серебро рядом с контейнером и создал Стилус. Под любопытным взглядом Мии я забормотал Астральные Слова и нарисовал шесть Астральных Кругов, которые слились в один и запустили Заклинание Копирования. Брусок серебра потёк и принял точную форму контейнера. Я убрал его в Метку Души, затем с помощью Призрачной Руки поместил копию на то место, где лежал оригинал.

— Так могут и за месяц-два ничего не заметить, — кивнула Мия. — Хорошее Заклинание.

— Согласен, — я забрал оригинальный контейнер, затем тщательно всё заснял и вышел. Закрыл за собой дверь и активировал Астральные Врата. Попасться я не боялся — тут рядом пруд-портал, так что никто не должен заметить моего перемещения.

Во время активации навыка я увидел, как пруд забурлил. Из него показалась старческая голова, когда меня телепортировало в общежитие.

— На волосок, — я усмехнулся и отменил действие Камня Невидимости. Убрал Кровавый Зародыш в Метку Души и сел в кресло.

— Да, если бы задержались хотя бы на минуту… — Мия вздохнула.

— Лиана готова забрать адскую пыль? — спросил я. — Готова продолжить выполнение плана?

— Да. Она уже возвращается домой. По плану она должна собраться и поехать в ночной ресторан.

— Ладно, тогда и мне пора.

Я со вздохом поднялся и вернул на место Кровавый Зародыш, после этого активировал Астральные Врата и во второй раз телепортировался из Академиума.

* * *

Квартал клана Блок.

Лиана собиралась на встречу, но делала это механически. Её мысли полностью занимала предстоящая встреча с человеком Вируса. Хоть она и согласилась поучаствовать в плане Организации, но не могла до конца убрать сомнения.

Лиана понимала, что уже приняла решение — она даже нашла себе вторую жертву. Более молодую, её поглощение крайне полезно скажется на здоровье Лианы. Но сомнения не оставляли её.

Если клан Блок узнает о том, что она собирается натворить — ей не позволят легко умереть. Будут долгие годы пытать, выжимая последние крупицы жизни из старого тела.

Лиана передёрнула плечами и заторопилась. Она уже приняла решение, нет пути назад. Ей нужны Пожирающие Камни, без них она проживёт лишь немного дольше…

* * *

Когда я прибыл в нужный ресторан, Лиана уже ждала меня. Как и в прошлый раз, мы встречались в закрытой ВИП-комнате.

Старуха не скрывала своё лицо — выглядела она гораздо лучше, лет на пять-семь моложе. Больше не казалось, что в любой момент может уйти на тот свет.

Я сел перед ней. Но Лиана не обратила на меня внимания — задумчиво смотрела в окно, размышляя о чём-то своём.

Только когда я вынул из рюкзака немаленькую деревянную коробку, она перевела на меня взгляд. Я молча положил коробку перед ней. Лиана открыла её и несколько секунд рассматривала две вещи. Контейнер с адской пылью и небольшой футляр. Лиана открыла футляр и убедилась, что внутри находится Пожирающий Камень.

— Ещё один получишь, когда закончим дело, — спокойно сказал я. — Но ты уверена, что справишься?

— Да, — Лиана спокойно кивнула. — Я справлюсь. В течение трёх дней всё будет готово.

— Это того стоит? — спросил я. Сам не ожидал от себя — просто стало интересно, что испытывает человек, который предаёт свой клан.

Лиана прикрыла глаза. Затем улыбнулась. Но её улыбка была странной, неживой.

— Ты не знаешь, что такое медленное увядание, — тихо произнесла она. — Увядание и забвение при жизни. Только познав эти чувства, ты поймёшь меня.

Я не стал продолжать эту тему. Вместо этого сказал:

— Скоро для клана Блок настанут тяжёлые времена. Понадобится сильный лидер.

— Я лишь Магистр, — скупо улыбнулась Лиана. — Этого недостаточно.

— Ваш ранг можно поднять, — спокойно заверил я. — У Вируса существует препарат, который способен увеличить Ядро с пика десятой ступени до одиннадцатой. Невзирая на талант.

Лиана неверяще уставилась на меня, широко раскрыв глаза.

— Сотрудничайте с нами, — я улыбнулся. — И будет вам счастье. Ждём ваших отчётов, удачи вам.

Я поднялся, коротко поклонился и вышел, оставив ошеломлённую Лиану. В уборной я использовал Астральные Врата и вернулся в общежитие. Убрал Кровавого Зародыша и начал готовиться ко сну.

— Хорошо, что она восстановила здоровье, — весело сказала Мия. — А то инфаркт бы схватила, бедная старушка. Нельзя же такое без подготовки говорить!

Я хмыкнул и спросил:

— Каким образом она собирается всё провернуть?

— Не знаю. Но мне кажется, она справится.

— Посмотрим.

— Ты уже придумал, как накажешь Маяковскую? — с интересом спросила Мия.

— Пока нет, — я лёг в кровать. — Завтра подумаю.

— Тогда поторопись, — посоветовала Мия. — Маяковская снова что-то замышляет. Я не знаю, что именно, но через динамики смартфона я услышала её разговор по серому гаджету. Разобрала твоё имя и ещё несколько мелочей.

Я вздохнул и сел. Протёр глаза и собрал мысли в кучу. Из-за дневного сна всё равно спать не очень хочется, почему бы не заняться этой проблемой? Немного поразмыслив, я придумал хорошее решение.

— Сможешь завтра утром определить, куда она пойдёт на завтрак? — спросил я.

— Да, конечно.

— Тогда сделаю Зелье Немоты, — я поднялся и начал одеваться. — Призрачной Рукой помещу его прямо в напиток, она ничего не заметит.

— Зелье Немоты сделает её немой, правильно я поняла?

— Да. Посмотрим, как она будет строить свои коварные планы, лишённая голоса, — я усмехнулся и проверил свой чемодан. К сожалению, нужных ингредиентов не хватило. Что интересно — главным составляющим этого зелья является весьма редкий Золотой Ликорис, который мне подарила Алина на день рождения. Она думала, что я коллекционирую редкие травы.

Я назвал Мие два растения, которые мне нужны для Зелья. Она задумалась ипредложила:

— Можешь проникнуть в алхимическую лавку и просто забрать их. Оставь взамен деньги. Это простенькие растения, их не держат под особой охраной.

— В третий раз придётся телепортироваться, — проворчал я.

Но откладывать не стал — снова активировал Астральные Врата и перенёсся в контейнер к Якорю.

Глава 10

Квартал клана Блок.

Лиана сидела в инвалидном кресле и бесстрастно смотрела на девушку, которая стояла перед ней на коленях, дрожа от ужаса.

— Если сделаешь, как я скажу, твои дети не пострадают, — тихо сказала Лиана. — Они получат противоядие и поправятся.

Сдерживая рыдания, девушка закивала. По её щекам текли слёзы.

— Можешь идти, — Лиана посмотрела в окно. На улице стояла глубокая ночь, освещённая слабым лунным светом.

Девушка поднялась и подошла к круглому столу. Трясущимися руками она подняла небольшую шкатулку и пошла прочь.

Когда девушка вышла, Лиана поднялась и подошла к шкафчику. Оттуда она вынула ещё одну шкатулку и положила её на стол. После чего вернулась в кресло.

Через двадцать минут к Лиане пришёл новый посетитель — молодой мужчина, которого колотила крупная дрожь. Он рухнул перед Лианой на колени, его затрясло ещё сильнее.

— Госпожа… Моя жена… Мой сын…

— В шкатулке ты найдёшь все инструкции, — спокойно сказала Лиана. — Исполни всё как надо, и твоя жена с сыном не пострадают. Они получат противоядие. В ином случае…

Лиана не стала договаривать, всё и так было очевидно.

Мужчина поднялся, поклонился Лиане и на негнущихся ногах подошёл к столику за шкатулкой. Когда он вышел, Лиана вздохнула и вновь посмотрела в окно. Её действия определённо вызовут вопросы у службы внутренней безопасности клана. Но скоро им всем станет не до этого…

* * *

Я проснулся в восемь утра и некоторое время просто лежал, наслаждаясь тишиной. Хочется дальше спать, но нужно закончить одно дело.

— Маяковская уже завтракала? — спросил я.

Мне никто не ответил — Мия где-то гуляла. Можно её позвать через Диск Майя, но незачем. Если Мии нет, значит, всё хорошо.

Я подремал ещё двадцать минут и вновь открыл глаза. Мия лежала на столе и смотрела на меня.

— Что там с Маяковской? — спросил я, не спеша вставать.

— Она проснулась десять минут назад, — ответила Мия. — Уже договорилась позавтракать с подругой.

— Хорошо, — я сел.

— Лиана привела в действие план. Процесс пошёл.

Я кивнул и пошёл умываться.

— Не хочешь узнать, каким образом Лиана собирается выполнить задание? — спросила Мия.

Я не ответил.

— Если она провалится, то многие невиновные пострадают, — добавила она.

— Яд и шантаж? — уточнил я.

— Да.

— Запомни тех, кого она отравила. Если Лиана провалится, мы поможем больным.

— Хорошо. Лермонтовы писали. Насчёт сотрудничества, о котором говорил Генерал.

— Ночью писали? — удивился я.

— В шесть утра.

— Ладно, позже отвечу.

Мия узнала, в каком кафе собирается позавтракать Маяковская. Я направился туда же и занял столик в углу, после чего сделал заказ. Через пять минут вошла Маяковская с двумя подругами. Она заметила меня и подошла поздороваться. Выглядела девушка не так радушно, как в прошлые встречи. Вела себя немного скованно.

После приветствия она с подругами села за другой столик, который был довольно далеко от моего. Похоже, немного обиделась на меня за моё нежелание попадаться в её ловушки. Мысленно хмыкнув, я перестал обращать на неё внимание и полазил в сети. Поток энергии от Апофеоза заметно снизился — ажиотаж от недавнего нападения сошёл на нет. У людей короткая память, они не умеют долго обсуждать одно и то же. Из-за спада интереса моё Ядро перестало расти и остановилось на отметке в семьдесят восемь процентов.

Я мысленно вздохнул — уже сейчас за каждый процент нужно выкладываться по полной. Мысли о туманном будущем всё чаще начали навещать меня. Впрочем — я что-нибудь придумаю. К цели нужно идти постепенно, шаг за шагом. Не стоит торопиться.

Закончив с основным блюдом, я заказал десерт, продолжая краем глаза наблюдать за Маяковской. Когда ей принесли чашку горячего чая, я оставил на столе деньги и встал. Проходя мимо стола Маяковской, я активировал Метку Душ и выпустил Призрачную Руку, которая сжимала в кулаке каплю прозрачной жидкости. Она пролетела под столешницей и через донышко чашки оставила каплю в чае. Внешне ничего не изменилось, я прошёл мимо и вышел из заведения.

— А если кто-нибудь другой попробует её чай? — вдруг спросила Мия.

— Следи за этим, — тихо сказал я.

Зелье Немоты подействует через несколько часов. Если кто-нибудь сторонний выпьет чай, я просто дам ему противоядие.

— Хорошо, — кивнула Мия. — Буду поглядывать одним глазком.

— Спасибо.

Утром на учебный смартфон пришло сообщение от Академиума: с сегодняшнего дня занятия возобновляются. Новое расписание сильно отличалось от старого — пока восстановили только часть предметов, имена многих преподавателей оказались незнакомыми. Впрочем, это не удивительно. Чудо, что Академиум так быстро возобновил занятия — взрыв общежития сильно ударил по кадровому составу.

Я вернулся к себе и начал собираться на первую лекцию. Сейчас в Академиуме царит весьма нервозная атмосфера, студенты боятся повторной атаки. Если бы не запрет, то большинство студентов разъехались бы ещё ночью. Но Совет Десяти не позволил такому случиться — это только усилит панику и страх. Поэтому нужно делать вид, что всё хорошо. Учитывая мою нынешнюю репутацию и тот факт, что именно меня избрали целью атаки, за моим поведением будут внимательно наблюдать. И пусть лучше оно будет спокойным и стабильным.

— Сара справляется с заданием? — спросил я.

— Она закошмарила троих и готова взять у них интервью, — ответила Мия. — Это Людмила Краак и двое чиновников, которых ты выбрал.

— Пусть возьмёт интервью у Людмилы Краак. После интервью я сотру ей память, как деду Лимона.

— Хорошо, Сара уже давно ждёт отмашки.

Клан Краак плотно работает с Блоками и распространяет мана-пыль. Благодаря сведениям Лианы я знаю все основные места производства и складирования мана-пыли. Сара в интервью уточнит эти моменты, может, узнает что-то ещё. Когда придёт время — я нанесу мощнейший удар по всему наркобизнесу в стране. Это вызовет настоящую бурю — причём не только среди обычных людей, но и среди высокоранговых Магов.

Лекционная аудитория пустовала — меньше десяти студентов пришли на первое занятие. И все они пялились на меня.

— Пишут друзьям и знакомым про тебя, — хихикнула Мия.

Вскоре пришёл преподаватель — угрюмая женщина средних лет. При виде меня она скривилась и явно приложила немало усилий, чтобы сдержаться и не выгнать меня.

Я мысленно вздохнул. Такая реакция не оказалась неожиданной — зомби атаковали меня, но я выжил. Зато десятки других людей погибли, среди которых, скорее всего, кто-то из родных этой женщины.

Мия пробежалась до неё, проверила смартфон и вернулась. Она подтвердила мои догадки:

— От взрыва погиб её дядя, старый Гранд-мастер, который преподавал теорию водных элементов.

Женщина смогла сдержать свою неприязнь ко мне и провела лекцию. Закончив, она чуть ли не бегом покинула аудиторию.

Я не стал возвращаться в общежитие — пошёл на полигон и там продолжил тренировать свою Чару Доспехов Мёртвого Короля. До самого вечера я чередовал занятия с тренировками. На последней лекции народу было гораздо больше — треть мест была занята студентами. Во время неё Мия, хихикая, сказала:

— Маяковская потеряла голос и паникует. Родственники уже прислали к ней лекарей, скоро те будут. Маяковская хочет сама уехать, но ей не разрешают.

Я улыбнулся и продолжить слушать лектора.

— Лиана ещё не закончила? — спросил я, вернувшись в общежитие после вечерней тренировки.

— Пока нет. Готово пятьдесят процентов.

— Хорошо.

На следующее утро я телепортировался в Архангельск — после интервью с Лимоном Сара решила вернуться в родной город и там взяла интервью у Людмилы Краак, племянницы бывшего главы клана Краак, Графа и Магистра. Людмила имела Слабый талант и навсегда застряла на ранге Мастера, но из-за происхождения ей доверили должность связующей в семейном наркобизнесе. Лев Верида-Даревский именно через неё закупал мана-пыль.

Встреча Людмилы и Сары прошла ещё более бурно, чем со Львом. Тот хотя бы был Гранд-мастером, Людмила же всего лишь Мастер, поэтому Метка Сары действовала на неё сильнее. При виде Сары она чуть не обезумела — рыдала, благодарила, ползала на коленях. По словам Мии, после этого инцидента Сара стала гораздо осторожнее относиться к своей Метке Души.

Но Сара смогла благополучно взять интервью, после чего Людмила вырубилась. Тут-то я и явился к ней со своим Заклинанием Забвения. После него Людмила не сможет вспомнить, чего наговорила в интервью.

Я вернулся к себе и начал собираться на очередную лекцию.

— Пусть Сара готовит крупное видео про мана-пыль, — сказал я. — Включит в него интервью с дедом Лимона и с Людмилой Краак.

— Хорошо, — кивнула Мия. — Кое-что интересное случилось сегодня. Клан Снавидовых объявил войну клану Остен-Сакен.

— О, — только и сказал я.

Совсем забыл про эти два клана. Снавидовы исчезли из поля зрения, когда Булгаков их припугнул.

— Остен-Сакен вовсю использовали компромат на Снавидовых, который ты отправил, — довольно рассказывала Мия. — Различные Ведомства провели несколько крупных облав на Снавидовых, пересадили кучу людей и выписали несколько очень крупных штрафов. Снавидовы вроде справились с этой ситуацией и сразу объявили войну клану Остен-Сакен.

— У Марины началась весёлая жизнь, — усмехнулся я. Вместе с ней я вспомнил Захара и других его жён. — Как там Захар? Как Вера?

— Вера немного тронулась умом после смерти Фёдора. Её отец не хочет выделять денег на её лечение, поэтому Вера просто сидит в своей комнате. Дюпоны пытаются встать на ноги, опять связались с криминалом.

Я хмыкнул. Горбатого могила исправит, как говорится.

— Захар отдыхает, — продолжила Мия. — После того случая, когда я его током ударила, он больше не пытался тебе навредить. Сидит на солнышке, плавает в море, пытается знакомиться с дамами своего возраста. Правда спит плохо, но это мелочи. Пристрастился к алкоголю, кстати. Тратит деньги и ни о чём не беспокоится.

— Он Маг, легко сможет найти работу, если захочет, — ухмыльнулся я.

— К нему уже приходили с предложением стать охранником в гостинице, где он живёт. Но Захар отмахнулся от предложения. Мне кажется, он не сможет стать наёмным работником из-за своего прошлого статуса.

— Значит станет бомжом.

Я отправился на лекцию, а после неё заглянул к проректору Тине — она писала, просила зайти. Тина мне сообщила, что я могу сходить в центральное хранилище и набрать материалов.

Я не стал тянуть и нашёл профессора Миэ. Вместе мы посетили хранилище, где я взял семь разных материалов элемента пространства и четыре Камня Души. После я отнёс их в квартиру и снова пошёл на полигон.

Мне осталось ещё немного, и я смогу активировать Доспехи Мёртвого Короля. По словам Мии, это невероятная скорость изучения Чары, если сравнивать с другими Магами. И дело не только в опыте прошлой жизни — немалую роль играет нескончаемая энергия, которую я получаю от Апофеоза Короля. Другим Магам маны хватает лишь на несколько попыток активировать Чару, я же могу пробовать раз за разом, совершенно не беспокоясь о потерях маны.

Этот день прошёл так же, как и предыдущий. Вечером, перед сном, я спросил:

— Лиана ещё не закончила?

— Пока нет, — ответила Мия. — Готово семьдесят процентов.

— Хорошо.

Следующий день прошёл так же. Атмосфера тревоги в Академиуме поутихла, всё чаще стал доноситься смех и весёлое общение. Академиум активно восстанавливал преподавательский состав, жизнь возвращалась в привычное русло.

Днём меня навестил человек Лермонтовых и передал коробку с материалами — по нашему договору я должен сделать несколько артефактов из числа тех, которые уже когда-то создавал. Пространственное Кольцо, Портальную Монету, Портальную Жемчужину и ещё парочку. Вместе с пространственными материалами Лермонтовы мне передали пять Камней Душ.

Вечером я вновь спросил:

— Лиана ещё не закончила?

— Нет. Но уже скоро.

— Хорошо.

Следующий день прошёл в том же ритме. Единственное, что меня расстраивало — поток энергии от Апофеоза Короля заметно ослаб. Меня продолжали обсуждать, но уже далеко не так горячо, как раньше.

Вечером, когда я находился на полигоне, Мия сказала:

— Лиана закончила. Можно начинать.

Я улыбнулся и открыл глаза. Чёрный туман, который успел на семьдесят процентов сконденсироваться в Доспехи Мёртвого Короля, взорвался. Во все стороны разошлись импульсы энергии, уничтожая всё на своём пути. Импульсы чёрной энергии наткнулись на моё Заклинание Барьера, которое я установил перед тренировкой, и рассеялись. Эта ячейка не предназначена для Чар Магистра, поэтому каждая тренировка выходит весьма разрушительной. Чтобы не вызывать лишних подозрений, я всегда накрываю себя куполом Барьера.

Создав Стилус, я убрал защитное Заклинание и пошёл на выход. Лиана закончила, можно продолжить реализацию плана «Падение Блоков».

В своей квартире я взял штатив и установил его перед креслом. Мой старый штатив был уничтожен взрывом, но я заранее об этом подумал и вчера попросил у Алины одолжить свой. Она легко отдала его мне — сказала, что у неё их несколько.

Включив запись видео на смартфоне, я сел в кресло и несколько секунд настраивался, приводя мысли в порядок. Затем открыл глаза и уверенно начал:

— Приветствую вас, мои посредственные зрители. С вами снова я — Профессор!

Я негромко хохотнул.

— Непростые нынче времена, согласитесь. Зомби атакуют со всех сторон — как изнутри, так и снаружи. Надо бы объединиться, ради общего блага. Согласны?

Я сделал паузу.

— Смотрите, покажу вам статистику.

Я щёлкнул пальцами. Мия на этом месте вставит картинку с диаграммами, где наглядно покажет, что за последний месяц число людей, подсевших на наркотики, выросло в несколько раз по сравнению с прошлыми месяцами. Там же она покажет, что мана-пыли в стране стало гораздо больше.

— Видите? — ехидно поинтересовался я. — Кое-кто решил, что сейчас — лучшее время для расширения бизнеса. Из-за напряжённой ситуации воля людей ослабла. Убедить среднего человека попробовать волшебный порошок стало легче, чем когда-либо. И кое-кто этим вовсю пользуется.

Я снова сделал паузу и продолжил:

— Перейдём к разоблачениям, хе-хе. Вот список кланов, которые занимаются распространением мана-пыли в стране.

Я щёлкнул пальцами. На экране должен появиться список названий кланов с обозначением их номера в топе. И в конце списка — клан Блок с его девяткой.

Дальше я начал приводить доказательства и указал на местоположение всех складов и производств. Под конец сказал:

— Эта информация уже отправлена Совету Десяти. Думаю, они начали действовать, и совсем скоро по всей стране запылают огни, а в небо поднимется особенный дым. Совет на миллион — берегитесь обдолбанных голубей! Они сами по себе неприятные создания, а после наркотического угара даже страшно подумать, во что они превратятся. Но ладно, вернёмся к теме. Помимо Совета Десяти, мы отправили все доказательства Хранителям Знаний. Они тоже обещали поддержать.

Я сделал паузу и закончил:

— Следующее видео выйдет завтра. В нём я расскажу, как именно организация Вирус решила наказать клан Блок. Думаю, вам понравится. Адиос, друзья.

Я выключил камеру и посмотрел на Мию.

— Ну как?

— Средненько, — вынесла она вердикт. — Надо будет некоторые моменты перезаписать. Но в целом всё хорошо.

— Давай тогда займёмся монтажом.

Следующие сорок минут мы с Мией приводили видеозапись в приемлемый вид. Я просмотрел ролик, довольно кивнул и сказал:

— Теперь давай отправим его всем клановым лидерам из топ-20.

— Во сколько будем выкладывать? — деловито спросила Мия.

— В семь утра. Времени будет достаточно.

Я был уверен в своём плане по нескольким причинам. Одна из них — та самая помощь от Хранителей Знаний, о которой я упомянул в ролике. То, что я собираюсь сделать, многим сильно не понравится. Но для меня их недовольство — это новый канал энергии, хе-хе.

— Теперь давай снимем второе видео, — улыбнулся я.

— Давай.

Второе видео выйдет через сутки после первого, но я решил снять его заранее, чтобы потом не отвлекаться на него.

После взрыва общежития моё Ядро значительно выросло, поэтому я решил разделить «Падение Блоков» на два акта, каждый из которых связан с выходом видео.

Первый акт — раскрытие информации о наркобизнесе, приведение доказательств, привлечение крупных кланов к проблеме. Это должно довести моё Ядро до предела девятой ступени.

Второй акт — наказание виновных. Выход второго ролика позволит Ядру перейти на следующую ступень, если я всё правильно рассчитал.

Установив штатив, я от имени Профессора поприветствовал всех и рассказал об адской пыли — наркотике, который действует даже на Магов.

— От адской пыли нет спасения, — говорил я. — Попробовав её хоть раз, Маг навсегда становится зависимым. Это страшное снадобье, существование которого идёт вразрез с волей Богов. Зачем подобную мерзость создаёт клан Блок? Причём в огромных объёмах!

Я замолчал и осуждающе покачал головой. Затем важно продолжил:

— Организация Вирус проверяет любую полученную информацию. Поэтому я самолично решил проникнуть в тайное хранилище Блоков и всё проверить.

Дальше Мия покажет видеозаписи, которые я снял в клановом квартале Блоков — домик на отшибе, лестницу вниз, коридор, пещеру с чёрным прудом и хранилище с адской пылью.

— Что ж, доказательств достаточно, — мрачно изрёк я. — Клан Блок виновен. А конкретно — вот эти люди.

На экране должен появиться полный список всех членов клана, которые связаны с производством и распространением мана-пыли в клане Блок.

После недолгой паузы я вынес вердикт:

— Клан Вирус наказал этих людей. Каждый из них уже попробовал адскую пыль и сам стал наркоманом, — я взял паузу, чтобы до всех дошёл страшный смысл моих слов. Закончить я решил цитатой, которую в прошлой жизни приписывали первому Суверену Церкви Рагуэля: — Кто для чужой беды рыл пропасть, тот и сам обретёт в ней погибель, ибо зло всегда возвращается к своему творцу.

Я встал, коротко поклонился и попрощался:

— Адиос, друзья.

Глава 11

Столица, квартал клана Блок. Четыре часа утра.

Лиана морщилась, читая сообщение на смартфоне. Она собиралась тихо убрать всех свидетелей, чтобы не оставлять следов. Все те слуги, которые подсыпали своим господам адскую пыль, должны были умереть. Но Вирус приказал не делать этого. Через несколько часов ей отправят специальные таблетки, которые сотрут воспоминания за последние несколько суток. Также Вирус приказывал дать противоядие всем тем людям, которых она отравила.

Лиана вздохнула и отложила смартфон. Придётся повиноваться. Она не знала, смогут ли эти люди уцелеть даже со стёртой памятью. Они пройдут любую проверку на ложь, но когда правда вскроется, последствия будут непредсказуемыми. Даже она не представляла, к чему всё приведёт.

* * *

Город Кижеград, квартал клана Григорян. Пять часов утра.

В такую рань Марат не спал. Он был одет и ждал события, о котором его предупредила дочь. Она не сказала прямо, что именно должно произойти. Но намёков оказалось достаточно.

Наконец, смартфон Марата громко зазвонил, невзирая на блокировку звука. На экране появилось уведомление от приложения «Браслеты Дара». Когда Марат взял гаджет в руки, звон тут же прекратился. Экран разблокировался сам собой, на нём появилась табличка с текстом:

'Задействуйте свой клан и уничтожьте три склада с мана-пылью и одну лабораторию. Все они находятся в пригородах Кижеграда, точные координаты ниже.

В случае отказа ваш Браслет Дара самоуничтожится, вы навсегда потеряете право получить новый Браслет.

С уважением, Хранитель Возмездие'.

Марат усмехнулся. Он представил, в каком шоке сейчас находятся все другие владельцы Браслетов. Они ещё не успели отойти от вечерних новостей — несколько часов назад приложение прислало сообщение, в котором говорилось, что использование Браслета постепенно увеличивает один из элементов Мага.

Эта информация не вышла в народ, но внутри различных кланов вызвала эффект разорвавшейся бомбы. Григоряны тоже сильно впечатлились, по приказу главы клана Марат проверил свой элементальный баланс и с удивлением обнаружил, что его третий элемент «информация» немного подрос. На десятые доли процента, но подрос.

К Браслетам Дара и так относились крайне серьёзно, но после новой информации отношение к ним сильно изменилось — внутри Браслетов хранился секрет изменения элементального баланса!

Каждый клан желал узнать этот секрет. Конечно, мало кто решался переступить закон и проводить опыты на людях, как это делали Минковы. Но каждый клан в той или иной мере искал секрет изменения элементального баланса. Это можно сравнить с гонкой вооружений — первый, кто получит секрет, сможет кардинально изменить своё положение.

Все кланы из топ-500 имеют способы, как воздействовать на зародышей, младенцев, детей — чтобы улучшить их совместимость с одним из элементов и хотя бы немного подстегнуть талант. Чем выше клан в топе, тем более действенные способы для этого имеются — но все они работают до инициации Магов, которая проходит в двенадцать лет. После инициации уже невозможно что-либо изменить. Так было раньше. Браслеты Дара показали всем, что способ существует.

Марат усмехнулся и сделал скрин экрана. Он отправил его главе клана и позвонил. Нехорошо будить человека в такую рань — но что поделать. Не в его компетенции игнорировать угрозу уничтожения Браслета.

* * *

Я проснулся в восемь утра и сладко потянулся. Хорошо! Настроение подскочило, когда я проверил Астральный Навык и ощутил несколько мощных каналов, которые заполняли меня энергией. Новое разоблачение Профессора, как и всегда, прогремело по всей стране.

— Как там ситуация в мире? — лениво спросил я у Мии.

— Видео вышло час назад. По всей стране горят склады с мана-пылью, лаборатории разрушаются. Кое-кто хотел украсть мана-пыль, но я через приложение Браслета предупредила, что так не стоит делать. Один клан меня не послушался, поэтому я уничтожила Браслет.

— Какие глупые люди, — покачал я головой. — Они не боятся, что Вирус узнает об этом и сдаст их?

— Я уже отправила уведомление в Совет Десяти, — хмыкнула Мия. — Но соблазн и правда велик. В каждом складе товара на сотни тысяч рублей.

— Ладно. Это ведь первый уничтоженный Браслет?

— Да.

— Я удивлён, что люди так долго продержались. Столько времени прошло, но никто не решился взломать артефакт или передать другому хозяину.

— Почему это, пытались передать, — не согласилась Мия. — В таком случае Браслет просто не работал, а в приложение приходил штраф на пять тысяч рублей. Лилит решила, что уничтожать артефакт из-за такой мелочи не стоит. Она об этом в своих докладах писала.

— Да? — я смущённо кашлянул. — Она молодец, всё правильно сделала.

— Лиане нужны Таблетки Забвения, чтобы стереть память исполнителей. Сейчас весь клан на ушах стоит, все паникуют и используют все свои связи, чтобы удержать общественность и Совет Десяти. Но когда видео про наше наказание выйдет, они точно будут искать тех, кто подсыпал им адскую пыль.

— Сделаю, — кивнул я.

Все, кого принудительно наняла Лиана — обычные люди и слабенькие Маги, чей ранг не выше Ученика. Стереть им память можно даже Астральными Словами, которые в этом мире потеряли почти весь свой эффект.

Не став откладывать в долгий ящик, я решил сразу заняться Таблетками Забвения. Но у меня не было главного ингредиента, поэтому пришлось по-быстрому телепортироваться в город и съездить в «Точку».

Казалось, весь город обсуждает новое видео Профессора. В машине со мной о нём заговорил водитель, а в магазине продавцы стояли группками и тихо обсуждали произошедшее. Даже по пути от машины до магазина я слышал, как люди разговаривают по телефону и обсуждают Блоков и наркобизнес.

Купив нужные лекарства, я вернулся в квартиру, где быстро сделал Таблетки Забвения и отправил их Лиане. Впервые я использовал её циферку, чтобы открыть Астральные Врата.

— Лиана уже несколько минут сидит и хлопает глазами, — хихикала Мия. — Бормочет себе под нос, не может поверить, что красная капля в её теле умеет открывать порталы. Ты ошеломил старуху, можешь гордиться!

— Значимое достижение, — улыбнулся я. — Как там дела у Маяковской?

— Она вчера уехала из Академиума, ей разрешили. Сейчас в Госпитале лежит, лекари пытаются вернуть ей голос.

Мия выглядела довольной.

— Ну и хорошо, — кивнул я. — Думаю, сегодня у меня получится активировал Доспехи Мёртвого Короля.

— А что насчёт заказов Академиума и Лермонтовых?

— Не буду с этим спешить, — я покачал головой. — В прошлый раз я показал поразительную скорость создания высококлассных артефактов. Если продолжу так делать, то привлеку к себе нежелательное внимание.

Я мысленно вздохнул. Привлекать к себе внимание — это основа Апофеоза Короля. Но в прошлой жизни я пару раз был на краю гибели из-за этого. Всегда нужно соотносить риски. Если моё липовое Благословение будет выглядеть слишком чудесным, это может вызвать проблемы. Если за мной пошлют ГрандМага, то придётся всё бросать и подаваться в бега, чего не очень хочется делать.

— Подожду пару недель, — решил я. — Пусть видят, насколько моё Благословение нестабильно.

— Хороший план, — одобрила Мия.

Я пошёл на лекцию и там присоединился к обсуждению видеозаписи Профессора. Разумеется, я осудил тех, кто занимается наркоторговлей.

— Многие кланы очень серьёзно восприняли ролик Профессора, — важно говорил один студент. Вокруг него собралась небольшая группа и внимательно его слушала.

— Мой клан по координатам Профессора нашёл и уничтожил два склада и одну лабораторию, — парень гордо обвёл взглядом студентов. — Я уверен, что каждый честный клан должен поступить так же. Мы не можем позволить этой опухоли разрастаться в нашей стране!

Студенты его тут же поддержали одобрительным гулом. Даже преподаватель, которая только пришла, закивала и с похвалой взглянула на оратора.

— Он из клана Венцер, — хихикнула Мия. — У них тоже есть носитель Браслета, который получил ультиматум.

Я мысленно хмыкнул и вслух выразил согласие со словами парня. Тот гордо заулыбался, когда я заговорил. После недавнего взрыва общежития моя репутация среди студентов взлетела в небо, в противовес отношению многих преподавателей, которые, наоборот, начали избегать меня или откровенно недолюбливать.

Лекция прошла спокойно. После неё я пошёл на полигон, и там мне наконец-то удалось создать Доспехи Мёртвого Короля.

Я создал простенькое бытовое Заклинание Отражения — передо мной появилась зеркальный овал в мой рост.

— Вид грозный, — оценил я.

Доспехи Мёртвого Короля выглядели так, словно были сделаны из чёрных, обугленных костей. От них курился чёрный дымок, который создавал довольно гнетущее впечатление.

— Доспехи Магистра способны выдержать атаку средней артиллерии, — усмехнулся я. — Если Заклинание имеет высокую частоту и в него вложено много маны, то и от тяжёлой артиллерии защитит.

— Проверим? — предложила Мия.

Я скосил на неё взгляд, но не стал отвечать. Она уже не в первый раз предлагает проверить на прочность мои Доспехи — странное желание.

Я развеял Чару и начал собираться. Скоро вечерняя лекция, надо успеть пообедать. А после лекции начну изучать Сферу Тьмы. Каждый Магистр должен владеть подобной Чарой. Их несколько разновидностей, самые классические — Домен и Сфера.

После обеда я отсидел лекцию и вернулся к тренировкам. Пока я буднично проводил своё время, в стране каждый час что-то происходило. Кланы, получившие ультиматум, уничтожали склады и лаборатории. Ведомство Правопорядка инициировало проверки всех кланов, которые названы в видео Профессора. Блоки пока держались — они отрицали все обвинения и использовали свою власть и деньги, чтобы стабилизировать ситуацию.

Когда Мия рассказала, как клан Гоголь уничтожил самую крупную лабораторию по производству мана-пыли, я со смешком сказал:

— Представь, как у Блоков сердце болит от таких трат.

— О да, — Мия хихикнула. — Как твоя Ядро?

— Девяносто три процента, — я поморщился.

— Ещё вся ночь впереди, — подбодрила Мия.

Ситуация с Ядром меня тревожила. По моему плану первое видео должно было довести Ядро до пика, а второе создать мощный импульс для прорыва. Но поток энергии уже начал слабеть, а ночью, когда большинство людей спит, рост Ядра и вовсе прекратится.

Выделив время на короткий отдых, я начал прикидывать, как можно подстегнуть рост Ядра. Самый очевидный вариант — как-то повлиять на ГрандМага. Но как?

— Один из ГрандМагов живёт в Академиуме, — я посмотрел на Мию. — Ты знаешь, где?

— В восточной зоне, — кивнула Мия. — Она запретная для студентов. Ему там целый особняк выделили.

— Я могу пробраться туда, — начал рассуждать я вслух. — Напугаю ГрандМага, и будет прорыв. Или пну его и убегу. Думаю он ошалеет от такого и не станет меня убивать. Эх…

Мия хихикнула и задумалась.

— Ты можешь сделать ему артефакт и посетить лично, чтобы преподнести подарок, — предложила Мия. — Но это будет выглядеть странно, конечно.

— О, а может разыграть его по телефону? — загорелся я. — Кто этот ГрандМаг?

— Жирайр Исаакян, из клана топ-8. Он когда-то работал в Академиуме приглашённым профессором и преподавал для старших курсов теорию слияния элементов.

— Ты сможешь позвонить ему на личный телефон? — спросил я. — И скрыть меня от будущих проверок?

— Думаю, да, — задумчиво кивнула Мия. — Но тебе надо подобраться поближе к его дому, чтобы я всё проверила. Вдруг он носит с собой только гаджет с неизвестным номером. Тебе не нужно входить на запретную территорию, просто постой рядом.

— Легко, — улыбнулся я.

Зная о моих планах, Мия ничего не сказала, когда я не стал выделять ей канал энергии после выхода видео. Её молчаливое понимание вызвало у меня благодарность. Но Мия получит своё после моего прорыва, я не пожалею энергии.

Закончив тренировку, я под Заклинанием Скрытности сходил к запретной зоне Академиума. Входить внутрь не стал — вряд ли мне удастся избежать внимания ГрандМага. Лучше не рисковать.

Мия вернулась через несколько минут:

— Достала номер.

Я кивнул и зашагал к полигону. По дороге думал, как разыграть ГрандМага. Будет только один шанс — нужно как-то вызвать у него эмоции. Но какие эмоции можно вызвать у человека, которому уже стукнуло сто пятьдесят лет? Вряд ли его легко удивить или разозлить. Хотя, кто знает…

— Тебе удалось что-нибудь узнать о ГрандМаге? — спросил я Мию.

— Нет, — качнула хвостом она. — Он не показывал свои сильные Чары, не участвовал в боевых конфликтах. Он один из самых неприметных ГрандМагов.

— Известно хоть, какие у него элементы?

— Известно про два элемента из трёх — ветер и разум.

Я поморщился, но решил рискнуть. Для подстраховки я скрытно проник в пустую ячейку полигона. Там я активировал второе свойство Маски Многоликого: «Это ты?». Моя внешность изменилась, я стал похож на старого ГрандМага Лермонтова, которого видел в кабинете ректора. Такой же старый и лысый.

— Ну как? — пискляво спросил я.

— Точная копия, — усмехнулась Мия. — Звонить через видеозвонок?

— Да.

Я взял смартфон и вытянул его перед собой. На экране появилось моё старое лицо. Я чуть повернулся, чтобы фоном служила чёрная стена ячейки.

Пошёл звонок. После пары гудков на экране появилось крайне изумлённое лицо седовласого мужчины в очках.

— Михаил? — вырвалось у него.

— Хе-хе, старый пень! — пропищал я. — Готовь задницу, скоро я приду бить тебя! Ха-ха-ха!

Я странно смеялся, внимательно прислушиваясь к себе. Мощный поток энергии от удивления ГрандМага затопил меня, Ядро резко начало расти.

— Да-да, готовь задницу, — покивал я. — Чего молчишь⁈

Старик нахмурился и отключился.

— Девяносто шесть процентов, — разочарованно выдохнул я.

В небе вдруг стало светло, вокруг меня закрутились полосы, полностью состоящие из единиц и нулей.

— Ой, — я тут же активировал Астральные Врата и телепортировался в центр.

Но даже в железнодорожном вокзале цифры никуда не делись. Ругнувшись, я снова телепортировался — на этот раз в Нижнеград. Оттуда в Петроград, затем в Архангельск. Только после последнего перемещения круг вокруг меня исчез.

* * *

Столица, Академиум.

Жерайр Исаакян завис в воздухе и задумчиво смотрел на ячейку полигона, откуда только что исчез шутник. Через несколько секунд ГрандМаг совсем перестал его чувствовать — каким-то образом неизвестный смог отдалиться настолько далеко, что разорвал Оковы Данных.

ГрандМаг протянул палец и выпустил мириады микроскопических цифр и букв, которые опустились вниз и там создали образ лысого старика, держащего перед собой смартфон. Рядом со стариком образовался голубой шар света.

ГрандМаг нахмурился и спустился пониже. Он снова вытянул палец и выпустил новый поток цифр и букв. Жерайру хотелось увидеть, кто скрывается за маской Михаила Лермонтова. Ещё его заинтересовал голубой шар света — что это такое?

Картинка в ячейке со скрипом начала двигаться. Тело старика поплыло, он начал расти, лысая голова покрылась тёмными волосами. Но в этот момент в груди неизвестного ярко сверкнул диск, разделённый на четыре сегмента, и весь образ разбился.

Жерайр побледнел и резко отлетел в сторону. Из его носа и ушей потекла кровь, он с изумлением уставился на пустую ячейку. Великий ГрандМаг понятия не имел, что сейчас произошло…

* * *

Погуляв часик по Архангельску, я телепортировался в свою квартиру. Первые десять минут был очень осторожен и ожидал, что в любой момент по мою душу может явиться злой ГрандМаг. Но никто не приходил, и я успокоился.

С улыбкой проверил своё Ядро — девяносто девять процентов! Оно забито энергией под завязку, нужен только хороший импульс. Хе-хе, план сработал.

— Это было опасно, — заметила Мия. — Тебя чуть не поймали.

— Да кто же знал, — я поморщился. — У него элемент информации.

— Тебе повезло, что он активировал Чару через смартфон, — согласилась Мия. — Я почитала в базах данных, такие ГрандМаги лучшие следователи. Если бы он видел тебя лично, то ты даже в другой стране не смог бы от него спрятаться.

Я кивнул. Но мрачные мысли не могли надолго задержаться в моей голове — через несколько часов выйдет второе видео, и тогда Ядро переступит на следующую ступень!

Глава 12

— Пока ты бегал от ГрандМага, тебе написал Князь Булгаков, — сказала Мия. — Напомнил про ваш обмен.

— Какой обмен? — не сразу вспомнил я. Все мысли были заняты предстоящим прорывом. — А, точно. Препарат взамен на Пространственное Кольцо.

— Да.

— Булгаков сможет сегодня встретиться? — вряд ли у меня получится уснуть, поэтому лучше займусь делом.

— Сейчас спрошу.

Я посмотрел на свою левую ладонь, на ней появилась Метка Души. Когда Ядро перейдёт на десятую ступень, я смогу во второй раз апгрейднуть Метку. А когда на одиннадцатую — создам четвёртый Астральный Навык.

— Он может сегодня встретиться, — сказала Мия. — Через сорок минут.

— Отлично. Как думаешь, у мамы есть шанс получить усиление от Врангелей?

Клан Врангелей больше двухсот лет держался в топ-20. Одно время он даже находился на десятом месте. У такого клана должны быть свои способы усиления Магов.

— Думаю, да, — кивнула Мия. — Но она должна дать взамен что-то равнозначное. Или вступить в клан и стать его членом. Княгиня, кстати, уже предлагала твоей матери, но та отказалась.

Я задумался над тем, как можно помочь маме. Скорее всего, Княгиня уже догадалась о её связи с Хранителями Знаний. Да и Адмирал многое мог рассказать перед смертью. Но тут нужен баланс — если Хранители предложат Камни Воскрешения и Эликсиры Развития Ядра взамен на усиление мамы, это будет выглядеть слишком странно.

— Твоя мама может сама собрать требуемые материалы, — предложила Мия. — Это будет нелегко даже с силами Организации, но возможно.

— И как она это объяснит? — усмехнулся я. — Если новоявленная Баронесса принесёт десяток Камней Душ, это может вызвать слишком большие подозрения. Да и сложно будет столько добыть, учитывая мои планы.

— А ты не знаешь, как создавать эти Камни? — спросила Мия.

— Нет, — покачал я головой. — Камни Душ в мире Заклинателей ценились гораздо больше, чем тут. Секрет их создания очень хорошо хранился.

Увидев ироничный взгляд Мии, я решил подробнее объяснить:

— Я не искал метод создания Камней Душ, он мне был неинтересен. А случайно он мне в руки не попадал.

— Жаль, — вздохнула Мия.

— Я точно знаю, что для создания Камней Душ используются человеческие души. Но даже не представляю, сколько людей нужно убить для создания одного Камня.

— Зомби тоже умеют создавать Камни Душ, — заметила Мия. — Может, у них другой способ?

— Способ может быть другой, но материалы те же — человеческие души.

У меня появилась мысль — может навестить Блоков и подчистить их хранилище? Но я отмёл эту идею, сейчас Блоки на ушах стоят, лучше к ним не лезть.

— Уже известно, кто именно из зомби атаковал Академиум? — спросил я.

— Очень вероятно, что атака была проведена из самой крупной Мёртвой Земли, которая на Чёрном Континенте. Во всяком случае, военные думают так.

Я кивнул. Благодаря моим знаниям о прошлом мире я знаю, что каждая Мёртвая Земля — это порт, с которого можно попасть в параллельный мир, на другую Землю, которую населяют разумные зомби. Таких портов по всей планете несколько десятков. Некоторые максимально подавлены и удерживаются людьми — кланы постоянно отправляют туда рейды и добывают полезные ресурсы, вроде Мёртвых Деревьев. Но существуют и Мёртвые Земли, которые не смогли подавить. Таких всего три на планете, и самая крупная — на Чёрном Континенте.

Мёртвые Земли образовались на планете полторы тысячи лет назад, и тогда человечество было на грани уничтожения. Всё изменилось, когда Софон подарил людям эликсир инициации и появились первые Маги. Постепенно люди уничтожили большинство зомби и смогли сильно ограничить почти все Мёртвые Земли. Но к тому времени весь Чёрный Континент стал вотчиной мертвяков, ни одна попытка хоть как-то очистить те земли, не увенчалась успехом.

Размышляя об этом, я сказал:

— В прошлом мире всё было так же. Появились Демонические Зоны, из которых хлынули Демоны. Люди смогли их быстро подавить, все Демонические Зоны были под контролем. Но чем больше времени проходило, тем сильнее становились Демоны, которые выбирались из этих Зон. Постепенно люди начали сдавать. Когда я погиб, Демоны ещё не стали сильнее Заклинателей, но были близки к этому.

— А Заклинатели пытались сами попасть на планету Демонов? — спросила Мия. — В базах данных я не нашла ни одного упоминания про людей, которые отправились в параллельный мир.

— Да, пытались, — кивнул я. — Вернулись единицы, но ничего толкового не смогли рассказать. В Мире Демонов Искусство Заклинателей сильно ослабло, там связь с Астралом чувствовалась гораздо слабее. Заклинатели не успевали приспособиться, они появлялись в сердце земель Демонов, на них сразу же нападали тысячи врагов.

— А зачем ты вообще спросил про зомби? — поинтересовалась Мия. — Хочешь отомстить?

Я усмехнулся, но не ответил. Уже пора собираться на встречу с Булгаковым.

Переодевшись, я телепортировался и на такси поехал в назначенное место встречи — бизнес-центр «Луч», ресторан на последнем этаже. По пути я вновь начал размышлять над тем, как помочь маме. Надо будет позвонить и обсудить это с ней.

Прибыв на место, я поднялся на лифте и нашёл нужный ресторан. Меня проводили в отдельный кабинет, где сидел Князь Булгаков. Он задумчиво пил виски и рассматривал ночной город через большое окно, которое занимало треть стены.

Я сел перед Булгаковым. Сегодня принял облик уставшего мужчины лет тридцати.

— Приветствую вас, Князь, — я уважительно склонил голову. — Вот ваш заказ.

Я положил на стол небольшое серебристое кольцо. Специально изменил его внешний вид, чтобы оно не было похоже на первое Пространственное Кольцо, которое носит ректор.

Князь поднял артефакт и с интересом его рассмотрел. Затем он вынул из кармана небольшую капсулу и положил передо мной.

— Инструкцию по применению я отправлю, — тихо сказал он. Затем внимательно посмотрел на меня и спросил: — Зачем вам этот препарат?

Скорее всего, ему уже давно не даёт покоя этот вопрос — зачем Хранителям их препарат? Учитывая то могущество, что показывает Организация, вряд ли у неё нет собственного способа усиления.

Я взял капсулу, задумчиво посмотрел на жидкость внутри и убрал в карман. Отвечать Булгакову мне не хотелось — каждая ложь лишь увеличивает шансы раскрытия истины.

— Вам правда это интересно? — с улыбкой спросил я. — Вы можете спросить что-нибудь важное, пока я тут. Может и отвечу.

Булгаков прищурился и задумался. Он решил задать другой вопрос:

— В чём секрет изменения баланса элементов? Почему он меняется после воскрешения? Почему Браслет Дара способен его менять? Вы можете ответить на этот вопрос?

Некоторое время я смотрел на Князя, а потом решил приоткрыть правду:

— Всё дело в душе человека.

Сказав это, я поднялся и вышел, оставив хмурого Булгакова.

— Ты дал очень хорошую подсказку, — Мия прыгнула мне на плечо. — Теперь им будет легче найти собственный способ, как пробудить спящий элемент.

Я улыбнулся. Будет неплохо, если Булгаковы справятся. Раскрывать Магам способ создания Метки Души я не стану, а вот если кланы догадаются, как пробудить спящий элемент — пусть. Это усилит их, но не порушит весь баланс.

Вернувшись в квартиру, я позвонил маме и рассказал про то, что узнал о базовом усилении могущественных кланов. Она меня внимательно выслушала и сказала:

— Врангели скрывают смерть Старого Князя, поэтому его похоронили тайком. Княгиня в ужасном настроении,сейчас в уединении. В будущем я поговорю с ней про это, когда она придёт в норму.

— Ты можешь воспользоваться тем, что связана с Хранителями, — предложил я. — Мы откроем ей магазин Хранителей, вдобавок ты сможешь обеспечить дополнительные Браслеты Дара для клана. И два-три Камня Души тоже сможешь выделить, больше не нужно. Думаю, Княгиня не станет отказываться от такого предложения, она должна понимать ценность Браслетов на длительной дистанции.

Мама минуту помолчала и тихо сказала:

— Спасибо.

Мы ещё немного поговорили, прежде чем попрощались. Я проверил время — уже полночь. Но вряд ли я смогу уснуть. А выкладывать видеоролик раньше не имеет смысла — в идеале надо опубликовать его тогда, когда большинство населения проснётся.

— Может Свете позвонить? — задумался я.

— Она спит.

— Ещё лучше. Пусть просыпается и развлекает меня разговором.

Мия хмыкнула. Я вздохнул и не стал ей звонить. Связываться с Мариной или Катей тоже не стал — в Академиуме траур по погибшим преподавателям, сейчас не время для развлечений.

— Может кого-нибудь ограбить? — задумался я. — Есть кто-нибудь на примете?

— Тебе нужны злодейские кланы? — уточнила Мия.

— Разумеется, — кивнул я. И возвышенно добавил: — Помни, что я не какой-то грабитель. Я наказываю тех, кто этого заслужил.

Мия скосила на меня глаза и предложила:

— Можно попробовать разграбить тайник Кафок. Совет Десяти оккупировал их клановый квартал, но пока не смог проникнуть в тайные хранилища. Там полно ловушек.

Я покачал головой и заметил:

— Уход клана был запланированным. Вряд ли в их тайниках я найду хотя бы один Камень Души, всё забрали.

— Если исключить Блоков, то могу предложить клан Моргун из Петрограда. Он в топ-32, у него дурная слава. Члены клана Моргун очень высокомерны и легко убивают обычных людей, их все боятся и ненавидят. В сети периодически вспыхивают скандалы с их участием.

Я всерьёз задумался над тем, чтобы наведаться в этот клан и пограбить его. Но затем с сожалением отказался от этой мысли — нельзя поддаваться эмоциям. Сперва нужно всё проверить и получить прямые доказательства — против клана Моргун может вестись информационная война.

— Предложи Валентину новое задание, — решил я. — Пусть проникнет в клановый квартал клана Моргун и поможет Ники взломать их сеть. Если информация про их жестокость подтвердится — тогда будем действовать.

— Хорошо, — кивнула Мия. — Отправила Лилит, она решит, сколько котиков предложить за это задание.

— Кто-нибудь накопил на увеличение Ядра? — спросил я.

— Сара, до пика пятой ступени. Скоро Александра сможет купить Зелье Развития Ядра восьмой ступени, она недавно выполнила задание — уничтожила подземную лабораторию Блоков.

— Хорошо, — кивнул я.

Кому ещё можно помочь энергией? Мама на днях выпила Эликсир, её Ядро только-только взошло на восьмую ступень. Думаю, можно подтянуть Рому, его Ядро сейчас на шестой ступени. И Любу, но с ней надо быть поосторожнее — слишком быстрый взлёт может насторожить её учителя, Барона Беляева. Сейчас у Любы всего четвёртая ступень, так что можно и повысить. Лилит тоже можно помочь. А вот Валентин пусть сам копит, у него полно заданий.

— Булгаков написал, — сказала Мия. — Поблагодарил за подсказку и спросил, когда мы собираемся заняться исцелением зомби.

— Ответь, что в течение месяца, — задумчиво попросил я.

У меня сейчас шестнадцать Камней Душ, если считать вместе с теми, которые я получил от Академиума и Лермонтовых. Этого хватит для выполнения плана. Но взамен нужно отдать девять пространственных артефактов. Кое-что у меня есть — Портальная Монета, два Пространственных Кольца, две Сферы Карманного Измерения и Кольцо Искажения.

— Лермонтовы и Академиум дали мне тринадцать редких материалов и девять Камней Душ, — задумчиво сказал я. — Думаю, можно потратить три Камня и сделать ещё одни Пространственные Бусы.

— Получится десять новых артефактов, — кивнула Мия. — Ещё несколько есть у тебя. Легко выплатишь долг и останется ещё на продажу или обмен.

— Да, — я улыбнулся. — Нужно будет немного подтянуть Лимона. Чем больше его Ядро, тем эффективнее сработает план.

— Максимум ты сможешь поднять его до восьмой ступени, — заметила Мия. — До девятой вряд ли успеешь.

Я согласно кивнул и снова проверил время. До утра ещё долго, а спать не хочется. Я решил провести ночь не в квартире, а в пентхаусе какого-нибудь дорого отеля. Принять ванну, поплавать в бассейне, насладиться ночным видом, поиграть на мощнейших компьютерах, сходить на ночной массаж. Соскучился по такому виду отдыха.

Для мини-отпуска я выбрал Петроград — второй город страны по размерам и населению, сразу после столицы. Якорь был установлен в высохшем колодце на задворках заброшенного интерната. Оказавшись внутри сырого помещения, я скастовал Заклинание Скрытности и Заклинание Воздушного Потока, с помощью которого вылетел из колодца.

— Советую тебе гранд-отель «Северная Звезда», — предложила Мия. — Один из лучших отелей страны. Его держит союз местных кланов.

— Хорошо, — кивнул я.

Я пролетел через территорию интерната и приземлился на обочину ближайшей улицы, по которой активно ездили автомобили. Там я вызвал такси и отправился в гранд-отель «Северная Звезда».

Отдых получился что надо — я насладился местной кухней, полежал в ванной, сходил на массаж, а затем несколько часов играл в компьютер.

— В этом мире люди знают толк в комфорте, — довольно заметил я. Играть надоело, поэтому я вышел на террасу и сел в кресло. Отсюда открывался прекрасный вид на рассвет. В руке я держал бокал с фирменным напитком отеля, который был сделан из магических материалов и стимулировал рост Ядра у Магов. Отель стал так знаменит именно благодаря этому напитку. Правда название у него странное — «Слеза ласточки».

— Таким комфортом могут наслаждаться те, у кого много денег, — справедливо заметила Мия. — А денег много у сильных Магов, либо у тех, кто с ними близко связан. По работе или клану.

— Да, ты права, — кивнул я, отпив сладкий напиток.

Ветер ранней осени обдувал меня, а солнечный диск медленно поднимался в небо. Становилось всё светлее.

Я прикрыл глаза и улыбнулся, когда лучи солнца накрыли меня. Сам не заметил, как задремал. Меня разбудила Мия:

— Вставай, видео вот-вот выйдет.

Я открыл глаза. На улице уже было светло, в небе плавали пушистые облака. Потянувшись, я встал и быстро размялся. Из-за растущего в груди волнения мне совсем не хотелось спать.

— Вышло, готовься.

Я кивнул и вернулся в кресло. Решил встретить прорыв Ядра тут — как-то неуютно делать это в близости от ГрандМага, который владеет элементом информации.

С каждой минутой после выхода видео канал энергии становился всё больше и крепче. Моё Ядро мелко вибрировало, готовое в любой момент прорваться на следующую ступень.

Я прикрыл глаза и улыбнулся. В моём теле буквально кипела энергия, каждая клеточка тела была насыщена ею.

— Блоки уже выступили с официальной речью, — хихикнула Мия. — Они яростно опровергли информацию Профессора. Знаешь, а ведь они и правда уверены, что не принимали адскую пыль. Блоки скорее паникуют, что ты смог проникнуть в их хранилище и всё заснять.

— И всё же — в чём их мотив? — задумчиво спросил я, не ожидая ответа. — Зачем столько адской пыли? Банальная жадность, или заговор?

— Уверена, не ты один задаёшься таким вопросом, — хмыкнула Мия. — В базе данных нет ничего, как будто и правда, только из-за жадности.

— Совет Десяти не сможет проигнорировать такое после предательства Кафки. Посмотрим, что они откопают.

Я сделал глоток напитка и в этот момент Ядро наконец-то достигло критической точки. С хрустом оно резко расширилось, по телу пронеслась приятная, ни с чем ни сравнимая дрожь. Во все стороны от меня полилась энергия, которая проявились в виде белого тумана. Вся терраса буквально затонула в нём. Но в следующее мгновение на груди проступил рисунок Диска Майя, и весь туман резко втянулся в него.

— Нечего добру пропадать, — проворчала Мия.

Я поднялся с кресла, запрокинул голову и расхохотался, не сдерживаясь. Отлично!

* * *

Дорогие читатели! График выкладки прод изменился — теперь будет прода через день.

Глава 13

Я сел обратно в кресло и прикрыл глаза, продолжая улыбаться. Энергия мощным потоком втекала в меня — второе видео Профессора вызвало настоящий резонанс. Организация Вирус каким-то образом смогла подсадить на адскую пыль больше семидесяти человек! И ладно бы только это — среди этих семидесяти людей имеются Магистры и Архимаги!

Только ГрандМаг Блоков избежал этой участи. Лиана не рискнула травить его, а я молчаливо одобрил её решение. Но об этом никто не узнает — пока ни один ГрандМаг не становился наркоманом, поэтому тот факт, что он не пострадал, никого не удивит. Подумают, что он смог подавить отраву.

— Сара готова? — спросил я.

— Да, — кивнула Мия.

Я направил поток энергии к её циферке. За несколько минут Ядро Сары достигло пика пятой ступени.

— Люба, Лилит и Лимон тоже готовы, — сообщила Мия.

— Тебе не кажется, что в нашей организации слишком много людей с именем на букву «Л»? — усмехнулся я.

В следующие несколько минут я довёл Ядра Любы и Лилит до пиков, а затем приступил к росту Ядра Лимона. На него ушло больше энергии, но через десять минут и его Ядро достигло предела седьмой ступени.

— Рома освободился. Он последний.

Я кивнул и сосредоточился на Ядре Ромы Ломоносова. Довольно быстро его Ядро доросло до пика шестой ступени. За короткое время я отдал огромное количество энергии, это истощило мои запасы. Но поступление от Апофеоза Короля начало постепенно восполнять резервы.

Я посмотрел на Мию и улыбнулся. Канал энергии от Апофеоза разделился пополам, вторая часть соединилась с Диском Майя. Мия это почувствовала и довольно замурлыкала.

— Время пока есть, можно заняться апгрейдом, — я посмотрел на электронные часы.

— Совет Десяти заставил Блоков открыть своё тайное хранилище, — сказала Мия. — Но Блоки уже перенесли всю адскую пыль в другое место и заменили ту комнату сокровищами. Так что проверка ничего не покажет.

Я нисколько не удивился её словам. Но ничего — проблемы Блоков только начинаются. Особенно у тех, кто принял адскую пыль.

— Начинаю, — предупредил я Мию и прикрыл глаза, погружаясь в Астральную медитацию. Как и при первом апгрейде, мне требовалось полностью очистить все мысли перед предстоящим процессом. Спустя десять минут я открыл глаза. Вытянул перед собой левую ладонь и проявил на ней Метку Души — фиолетовую руку, по обе стороны от которой виднелись размытые копии, словно изображение троилось. Я направил в Метку поток маны и зашептал Астральные Слова. Из Метки появился Стилус, следом ладонь покрылась Перчаткой. Я продолжал вливать ману, шептать Астральные Слова и одновременно начал рисовать Астральные Круги перед собой. Когда их количество достигло шестнадцати, я закончил и раскрыл левую ладонь. Все Астральные Круги втянулись в неё. Перчатка потрескалась и впиталась в ладонь. Стилус также медленно погрузился в Метку Души, которая расплылась и слегка изменилась. Теперь рисунок вновь стал чётким — даже слишком. На каждом пальце были видны папиллярные линии.

— Что изменилось? — с любопытством спросила Мия.

Я указал пальцем на соседнее кресло. Из кончика моего пальца вылетел новый палец — прозрачный, едва видимый. Он коснулся кресла, и оно исчезло.

— Теперь в Метке Души пять мест, — довольно пояснил я. — Но самое главное — если Метка пуста, то в неё можно поместить что-то большое. Например — гараж.

— Зачем тебе гараж?

— А почему бы и нет? — пожал я плечами. — Будет у меня в ладони гараж, забавно же.

Мия фыркнула и уточнила:

— Можно объединить два места из пяти? Или только все пять?

— Только все пять. В прошлой жизни я создал специальный препарат, который сделал Метку Души более гибкой. Не знаю, получится ли в этой повторить то же самое.

— Способность переносить предметы не изменилась? Ты сможешь этим пальцем перенести Зелье в чужой стакан, как сделал это с Маяковской?

— Смогу, — я улыбнулся и протянул руку. Вместо пальца вылетела полноценная рука. — Палец менее заметен, он действует быстрее.

— Поняла, — серьёзно кивнула Мия.

— Давай возвращаться, — вздохнул я. — Отдохнули, и хватит. Будем следить за Блоками, интересно же.

— Вообще-то, ты один отдохнул, — проворчала Мия. — Для меня ванну никто не делал. И на массаж не приглашал.

Я хмыкнул и погладил её.

— Если хочешь, я легко всё устрою,

— Можно, — важно кивнула Мия. — Я сама всё устрою. Мне нужен человек, который будет меня носить и притворяться хозяином. Я не могу слишком далеко от тебя уйти — поэтому им станешь ты.

— Без проблем, — продолжая гладить Мию, сказал я. — Моё бренное тело в твоём распоряжении.

Мия солидно кивнула и прикрыла глаза.

Я активировал Астральные Врата и переместился в свою квартиру. Там умылся и лёг подремать — пропущу первое занятие, чтобы восстановить силы.

* * *

Столица, квартал клана Блок.

Совет клана проходил в весьма шумной атмосфере.

— Этот бесстыжий подонок оболгал нас! — кричал красноносый старик, хлопая по столу. — Как он посмел назвать нас наркоманами! И ведь верят ему, подонку!

— Другие подонки и верят! — поддержал его старик, очень похожий на говорившего. — Потому что им выгодно верить!

— Они с нас и так три шкуры содрали, подонки! — хлопнул по столу красноносый.

Архимаг Аркадий сидел недалеко от главы клана. Он внимательно слушал двух стариков и серьёзно кивал. Его тоже до глубины души оскорбило обвинение Профессора. Они стали наркоманами⁈ Вздор! Как уважаемый Архимаг может стать наркоманом⁈

Некоторое время уважаемые Маги клана Блок возмущались. Затем они перешли к насущным проблемам — обе видеозаписи Профессора нанесли колоссальный удар по всему клану Блок. Такой удар, от которого можно и вовсе не оправиться. Аркадий тоже сильно пострадал. Солидная часть его дохода поступала именно от продажи мана-пыли — он возглавлял отдел, который занимался распространением продукта.

После получасового обсуждения проблем, уважаемые Маги вновь начали оскорблённо возмущаться обвинениям Профессора. При этом многие стали заметно нервничать. Аркадий не был исключением — он постоянно ёрзал и оглядывал присутствующих, словно ему не терпелось поскорее закончить с Советом.

Через десять минут глава клана и правда объявил о завершении Совета. Это немного удивило редких членов клана, которые не проявляли нервозности — окончательное решение не было принято, как можно закончить Совет так скоро? Но они не посмели ничего сказать и вместе со всеми вышли из Зала.

Аркадий торопливо поспешил прочь. Он обогнал некоторых удивлённых Магов, позади него кто-то также торопился. Аркадий вышел из здания, сел в свою машину и приказал:

— Домой. Быстрее давай!

Водитель поёжился и поспешил выполнить приказ. Он довёз Архимага до роскошной живописной виллы. Аркадий выскочил из машины и быстрым шагом направился в дом. Он поднялся в свою комнату и закрыл дверь. После чего подошёл к шкафчику и подвинул его — за ним открылся сейф. Аркадий открыл его и аккуратно взял нефритовую шкатулку. Внутри лежал алый порошок. Аркадий аккуратно подцепил пальцем порошок и направил в него ману. Порошок медленно исчез в теле через поры на коже пальца. Аркадий прикрыл глаза, на его лице застыло выражение облегчения и радости.

Положив шкатулку обратно в сейф, уважаемый Архимаг закрыл его, вернул шкафчик на место и поднялся. Он поправил свой пиджак и вышел из комнаты, возмущённо фыркая. Он вспоминал прошедший Совет и злился.

Как этот подлец в маске, этот ничтожный жук, посмел заявить, что он, уважаемый Архимаг, стал наркоманом⁈ Неслыханная дерзость! Аркадий обязательно найдёт его и накажет за грязную ложь!

* * *

Я проснулся через три часа и сел в кровати. Проверил своё Ядро, и настроение сразу подскочило — уже восемь процентов! Ядро растёт быстрее, чем я думал.

— Что там с Блоками? — спросил я.

— Ругают тебя, — хихикнула Мия. — Очень сильно возмущаются.

— Отлично, — я улыбнулся и поднялся.

Схожу на лекцию, послушаю, что студенты говорят. Я переоделся и вышел из общежития. Большинство людей на моём пути жарко обсуждали новое видео Профессора. Причём почти никто не сомневался в правдивости моих слов — репутация Профессора говорит сама за себя.

Я вошёл в аудиторию, не привлекая ничьего внимания.

— Вся верхушка клана Блок стала наркоманами, — важно вещал один из парней, сидя за партой. Рядом с ним стояла группа студентов и внимательно слушала его. — Здоровым членам клана следует как можно скорее изолировать наркоманов, иначе клан скоро падёт.

— Бред, — раздражённо бросила высокая девушка, которая сидела в другом конце аудитории. — Думаешь, они настолько глупы? Если и была попытка отравить Магов клана Блок — она провалилась!

— Утешай себя дальше, — усмехнулась другая девушка. — И радуйся, что твоего жениха не было в списке Профессора.

— Умолкни!

— Сама умолкни!

— Если кто-то посмеет снова назвать мою семью наркоманами — будет иметь дело со мной! — громко заявил здоровенный верзила, входя в аудиторию. — Я уже связывался с кланом, никто там не стал наркоманом! Это всё ложь и провокация — Профессор пытается натравить общественность на мою семью! Он явно из Содружества и действует изнутри, чтобы дестабилизировать ситуацию в стране. А вы ведётесь, как дети!

Я с интересом наблюдал за тем, как разгорается скандал. Блоки и их союзники яро защищались, в то время как все их противники обидно язвили. Большинство студентов держали нейтралитет.

— Я назову твою семью наркоманами, и что? — с усмешкой спросил щуплый парнишка, прищурившись. Он сидел в первом ряду и с вызовом смотрел на здоровяка. Тот зарычал и резко рванул вперёд, явно намереваясь начать драку.

— Тихо! — приказал преподаватель, войдя в аудиторию. От него разошлась едва заметная зеленоватая волна, которая охватила всех студентов.

Я ощутил удушье, сердцебиение замедлилось. Всё тело налилось свинцом, стало тяжелее двигаться. Впервые я на себе ощутил Элементальную Сферу Магистра.

Преподаватель дождался, когда студенты сядут на свои места. Это было забавное зрелище — красные от натуги, с трудом передвигающие ноги, девушки и юноши были похожи на крабов, расползающихся по своим норам. Когда все расселись, Сфера исчезла. Магистр подошёл к трибуне лектора и начал занятие, словно до этого ничего не произошло.

После демонстрации мне ещё сильнее захотелось овладеть Сферой Тьмы. Когда лекция закончилась, я отправился на полигон и там занялся тренировкой. Я чувствовал, что мне осталось не так много — ещё несколько дней, и новая Чара Магистра будет освоена.

Когда закончил с тренировкой, Мия сказала:

— Я нашла хорошее место, называется «Мурмур Спа». Это котокафе и салон красоты для кошек. Послушай, какие у них услуги: «Пушистый релакс» — профессиональный массаж для кошек с использованием специальных техник; «Модный мяу-никюр» — подстригание когтей и установка мягких накладок на когти; «Королевский груминг» — мытьё, сушка, расчёсывание, стрижка по необходимости; «Мур-терапия» — сеансы релаксации с успокаивающей музыкой и ароматерапией…

Мия продолжала увлечённо рассказывать об услугах этого места, пока я с каменным лицом её слушал. На самом деле я не думал, что она и правда будет искать заведение для кошек. Мия закончила словами:

— Свободных мест не было, но для меня это не проблема. Если у тебя нет возражений, то давай сходим сегодня вечером.

После небольшой паузы я спросил:

— Рядом с этим местом есть какой-нибудь ресторан? Может, я там посижу, а ты с Лилит сходишь?

Мия задумалась над моим предложением, затем внимательно взглянула мне в лицо и согласилась:

— Думаю, с Лилит мне будет определённо веселее, чем с тобой. Поэтому давай так и сделаем.

Я мысленно выдохнул. А то в голове уже появились картина, как я вхожу в салон красоты для кошек, галантно держа Мию на руках.

— Там есть компьютерный клуб внизу, — сказала Мия. — Можешь там посидеть. Сейчас я могу отдаляться от тебя на четыреста метров, этого должно хватить.

Я проверил заполненность второго сегмента — двадцать три процента. Осталось два процента до завершения, и я получу второй навык Диска Майя. Жаль, что третий и четвёртый сегменты повреждены, не получится заполнять Диск дальше.

— Тогда договорились, — я с улыбкой позвонил Лилит, пока Мия не передумала.

Лилит очень серьёзно восприняла новое задание и пообещала вовремя прибыть в нужное время. После разговора я сходил ещё на одно занятие и начал собираться. С железнодорожной станции я на такси поехал в центр города — именно там находился салон красоты для кошек.

Лилит приехала раньше. Она стояла у входа, одетая в тонкую куртку и штаны, и ожидала нас с Мией. Увидев меня, она тут же радостно улыбнулась.

— Приветствую вас, — она поклонилась.

— Будь аккуратнее с Мией, — строго сказал я, передавая кошку. Только вот она была нематериальной и невидимой для всех, кроме нас с Лилит, поэтому со стороны мой жест казался странным.

— Всё, становлюсь материальной, — предупредила Мия. — Артур, я с тобой свяжусь, когда мы закончим.

Она мне подмигнула и перестала обращать на меня внимание. Лилит робко помахала мне и пошла в сторону входа. Мия лежала у неё на руках, на этот раз видимая для всех.

Я проводил их взглядом и пошёл искать компьютерный клуб. Похоже, Мие надоело наблюдать, как я отдыхаю, и она решила пожертвовать частью своей энергии и на несколько часов стать материальной, чтобы тоже отдохнуть. Что ж, она молодец, всем нужен отдых. Только вот я окончательно перестал понимать, что такое Мия. Она дух артефакта? Но почему она стала такой живой? Или это просто такой навык приспособления?

Размышляя над странностями своего напарника, я арендовал отдельную комнату с мощнейшей игровой приставкой и на пару часов отрешился от мира. Иногда я отвлекался, чтобы проверить, не ослаб ли поток энергии от Апофеоза Короля. Но волнение, вызванное вторым видео, не унималось. Люди продолжали его обсуждать, Блоки не переставали меня ругать, а другие могущественные Маги настороженно думали о том, каким образом им усилить свои хранилища, чтобы защититься от меня. Далеко не всё население страны близко восприняли видеозапись Профессора — у большинства своих дел полно. Но могущественные Маги никак не могут проигнорировать случившееся. А их внимание мне как раз и нужно.

Целых четыре часа Мия провела в кошачьем салоне красоты. На улицу уже опустилась ночь, когда Лилит мне позвонила и сказала, что они закончили. Голос у неё был уставшим.

— Как хорошо, что я догадался делегировать эту обязанность, — шёпотом похвалил я себя, закончив разговор.

Лилит стояла у входа, держа Мию в руках. Кошечка совершенно не изменилась, если не считать довольного выражения на мордочке.

— Как всё прошло? — спросил я.

— Великолепно! — Мия запрыгнула мне на плечо и улеглась там. — Надо почаще сюда приходить.

Лилит скосила глаза на Мию, затем посмотрела на меня.

— Пройдёмся до Площади Объединения? — предложил я.

— Хорошо, — кивнула она.

Вместе мы зашагали по широкой оживлённой улице. Несмотря на позднее время суток, людей тут было много. Светящиеся вывески различных заведений создавали на удивление гармоничную атмосферу, которая идеально сочеталась с шумом автомобилей и людским гвалтом.

Нам понадобилось двадцать минут, чтобы дойти до Площади Объединения. Всё это время мы молчали, наслаждаясь прогулкой.

Когда статуя Софона была полностью видна, я остановился. Десятиметровый постамент из чёрного мрамора, на котором стояла статуя, сливался в темноте ночи. Создавалось ощущение, что в воздухе завис шестиметровый старик, одетый в белоснежные одежды. Он держал в руках серебряную чашу и проницательно смотрел перед собой.

— Пошли, подойдём поближе, — улыбнулся я.

Мы остановились в паре метрах от статуи. Она не была ничем огорожена и не защищалась — этого и не требовалось. Статуя была изготовлена из особых магических материалов, которые подавляли любые Чары. Чем ближе к статуе подходил Маг, тем сильнее на него действовало подавление. Я это ощутил на себе — сейчас у меня не получится даже войти в состояние Астральной медитации, не то что нарисовать Круг Чары. Мало того — любой магический артефакт бесполезен на таком близком расстоянии.

Я активировал Метку Души, из центра ладони вылетел прозрачный палец, который коснулся ноги статуи. Лилит заметила мои действия, но не стала ничего говорить. Палец растаял, я задумчиво улыбнулся.

— Ну что? — спросила Мия. — Получится?

— Да, — кивнул я. — Следующим Апофеозом я открыто сворую статую Первого Мага, символ всей страны.

Глава 14

Пригород столицы.

В эту ночь луна была закрыта тучами, темнота властвовала под небом. Семь бронированных автомобилей и три бронированных автобуса ехали по трассе, освещая свой путь. Они свернули на грунтовую дорогу и через десять минут добрались до территории заброшенного завода. Автомобили пробились через все ограждения и затормозили перед непримечательным складом, из которого начали выбегать вооружённые бойцы и Маги. Все они бросились бежать что есть сил, даже не пытаясь дать отпор незваным гостям.

Из главного автомобиля вышла Александра, одетая в строгий костюм, и холодно приказала:

— Поймать всех.

Из автобусов выбежали бойцы армии Ломоносовых, а из автомобилей — опытные Маги, не ниже ранга Гранд-мастера. Александра с презрением глянула на драпающих людей и уверенно направилась к складу. Позади неё следовали два Магистра — её верные стражи, которых к Александре приставил отец. После процедуры базового усиления её статус сильно повысился — она теперь входила в тройку самых талантливых Магов среди членов молодого поколения Ломоносовых. Первые двое имеют Высший талант, из них готовят будущих Архимагов. Александра обогнала множество других юношей и девушек, имеющих Высокий талант, благодаря своему Браслету Дара.

Сегодня Александра была раздражена. Она узнала от младшего брата, что Лидер увеличил его Ядро до пика шестой ступени. Александре тоже очень хотелось получить такое благословение — Лидер лишь в особые моменты мог использовать свою магию, чтобы увеличить Ядра нумерованным. И Александра пропустила свой шанс. Её Ядро было на пределе восьмой ступени, но она не успела накопить достаточно котиков, чтобы купить Эликсир Развития Ядра. Впрочем — после сегодняшнего задания её средств хватит. Александре не терпелось получить Эликсир и повысить своё Ядро до восьмой ступени. После базового усиления её прогресс в слиянии элементов резко ускорился. Не пройдёт много времени, как она сможет создать первую двухсоставную Чару из Чар огня и разрушения.

Александра вошла в склад и обвела взглядом ряды металлических контейнеров, аккуратно сложенных друг на друга. Один из Гранд-мастеров подошёл к ближайшему контейнеру и взялся за крышку. Его руки напряглись, заскрипел металл. Гранд-мастер выдрал крышку и показал Александре содержимое контейнера — внутри плотно лежали прозрачные пакеты с белым порошком.

— Выходим, — приказала Александра. Это был уже второй склад с мана-пылью, который она видела. Про него стало известно недавно — склад принадлежал клану из топ-200, который работал с Блоками.

Все Маги из клана Ломоносовых вышли из склада и отошли подальше. У некоторых молодых людей на лице появилось предвкушение — они то и дело бросали взгляды на Александру, ожидая, когда она начнёт действовать.

Александра встала напротив склада и вытянула обе руки. Она активировала Метку Души, и между её ладоней возник чёрный шар пламени. Александра прищурилась и сделала пасс ладонями. Шар Вечного Огня вылетел и врезался в склад. В следующее мгновение всё здание было охвачено чёрным огнём. Каждый заворожённо наблюдал за этим — даже пойманные Маги, которых заковали в наручники и уложили на землю.

Через несколько секунд пламя опало. После него ничего не осталось — лишь чёрное пятно на земле.

— Каждый раз как в первый раз, — пробормотал старый Магистр. — Я тоже владею элементом разрушения. Но сила юной госпожи слишком поразительна…

Другие Маги из клана Ломоносовых закивали. Все они были восхищены невероятной магией Александры.

— Уходим, — сухо бросила Александра. Она видела взгляды других, их восхищение, страх и зависть. Но какое ей дело, что чувствуют другие? Для неё главное — стать ещё сильнее, чтобы полностью взять судьбу в свои руки…

* * *

Столица, квартал клана Блок.

Лиана сидела в инвалидном кресле перед закрытой дверью и ожидала приглашения. Выглядела она совсем плохо — вся покрытая морщинами, слабая донельзя, с трясущимися руками. Каждому, кто смотрел на неё, было очевидно, что старуха скоро покинет этот мир. Лиане пришлось принять магический яд, чтобы довести себя до такого состояния. Она то и дело вздрагивала из-за жуткой боли и мысленно проклинала старика, который уже десять минут держал её на пороге. Ей не терпелось поскорее поехать домой и принять противоядие, чтобы избавиться от мук.

Наконец, дверь сама собой отворилась. Собравшись с мыслями, Лиана взялась за колёса коляски и толкнула их вперёд. Она въехала в небольшую комнату, в которой царил полумрак. На дощатом полу, скрестив ноги, сидел старик, которому на вид было лет шестьдесят. В его голубых глазах был виден опыт прожитых лет и некая печальная меланхолия. Это был Борис Блок, единственный ГрандМаг клана.

Когда Лиана въехала в комнату, двери позади неё закрылись. Старик посмотрел на гостью, в его взгляде мелькнула жалость.

— Приветствую вас, — Лиана с трудом поклонилась.

— Что привело тебя ко мне? — тихо спросил Борис.

— Клан в беде, — хрипло ответила Лиана. — Все, кто участвовал в торговле мана-пылью, стали наркоманами. Я не исключение.

Борис не ответил. Меланхолия в его глазах усилилась.

— Из Архимагов только один избежал этой участи. Старый Ли, который уже давно не участвует в делах клана.

Борис молчал. Лиана вдруг достала платок и закашлялась. Из её рта брызнула кровь. Она спокойно вытерла губы и продолжила:

— У меня есть дочь. Она не от мужа, поэтому я спрятала её и все эти годы тайно поддерживала. У неё Высший талант, она уже стала Архимагом в свои сорок шесть лет. Я могу вернуть её в клан. Под вашим чутким началом она станет главой и поможет клану пройти через смутное время.

Борис прищурился. После некоторой паузы он сказал:

— В ней не течёт кровь клана Блок. Она не может стать главой клана.

Лиана хрипло рассмеялась и объявила:

— Её отец — Валентин Блок. Родной брат моего бывшего мужа.

Борис приподнял брови и странно посмотрел на Лиану. Та, в свою очередь, мысленно посмеивалась. Разумеется, у неё нет никакой тайной дочери. Но интрижку с Валентином она и правда имела. Если ГрандМаг захочет покопаться в истории, он узнает, что сорок шесть лет назад она в сопровождении Валентина отправилась в соседнюю страну, на деловые переговоры. Там она прожила полгода, за которые вполне могла выносить дочь. Всё-таки первые несколько месяцев беременности скрыть не так сложно, как последние.

Бывший муж Лианы почил десять лет назад. Его брат погиб ещё раньше. Поэтому Лиана не боялась, что кто-то может разоблачить её.

Борис не сразу принял решение. Несколько минут он обдумывал предложение Лианы, затем сказал:

— Пусть твоя дочь предстанет передо мной. Я посмотрю на неё и приму решение.

— Боюсь, мне недолго осталось, — хрипло сказала Лиана. — Я отправлю письмо своей дочери. Она прибудет как сможет.

Борис кивнул и прикрыл глаза, показывая, что аудиенция закончена. Лиана криво поклонилась и выкатилась из кабинета. Она поспешила в свой дом, где тут же приняла противоядие. Её скрутило в приступе кровавого кашля. Но с каждым кашлем Лиана выплёвывала чёрные сгустки, а её тело очищалось от яда.

Через десять минут она смогла прийти в себя.

— Надо спешить, — пробормотала Лиана. Она взяла смартфон и написала тридцатилетней Магине, которую выбрала второй жертвой. К сожалению, Вирус пока не передал ей третий Пожирающий Камень. Только с ним она сможет в полной мере реализовать свой план и вернуть себе молодость настолько, чтобы выглядеть на сорок шесть.

Лиана собиралась притвориться своей же дочерью.

* * *

После проверки статуи Первого Мага я попрощался с Лилит и вернулся в свою квартиру, где лёг спать. Но сон длился всего три часа — я поднялся в три часа ночи и начал собираться. Мия докладывала:

— Сегодня Алиса убила ещё одного старика из клана Грейг. Двое сбежали в другую страну, ещё троих она убила ранее. Все их активы она забрала в клановый фонд. Ты Барон, поэтому можешь их переписать на себя. Тики с этим поможет, все нужные документы собраны.

— Что с Вильгельмом и Серафимом?

— Оба посланы на войну с зомби. Вильгельма просто перевели на другой фронт, а Серафим ушёл добровольцем. Алиса его шантажировала, показав весь компромат, который собрал на него Вильгельм.

— Алиса молодец, — кивнул я.

— Ага. Если не считать стариков, то всего за две недели, как ты её назначил главной, она прикончила десять человек. Всех, кто мешал ей полностью взять контроль над кланом.

— Что с её Меткой Души?

— Её влияние почти исчезло. Алиса стала заметно сильнее, она уже смогла создать двухсоставную Чару и повысила частоту некоторых других Чар. Её здоровье тоже улучшилось. Она недавно писала нам, аккуратно спрашивала, когда можно будет снова использовать Браслет Дара.

— Пусть терпит, — хмыкнул я. — «Кровавое Наследие» не зря считалось запретной Меткой. С ней нужно быть как можно осторожнее.

— Согласна, — серьёзно кивнула Мия. — Не хотелось бы, чтобы Алиса стала безумной маньячкой.

Закончив со сборами, я активировал Астральные Врата и телепортировался в Серый, в подвал своей старой виллы. Цель моей ночной вылазки — сделать для Лианы новые Пожирающие Камни. Мы с Мией поддержали её план — Лиана умрёт, а её место займёт дочь от другого мужчины. Такой вариант объяснит повышение её Ядра до одиннадцатой ступени и сильное омоложение. Для других членов клана Лиана предстанет незнакомкой, её будут инстинктивно недооценивать. Но под этой личиной будет скрываться старая лиса, которая прекрасно знает внутреннюю кухню и слабые места многих членов клана.

Покинув подвал виллы, я незаметно добрался до дома, где спала Алиса. С одобрением я отметил, что он охраняется гораздо лучше, чем в прошлый раз. Похоже, подосланный ночью убийца заставил Алису приложить все силы, чтобы лучше защитить жизнь себе и дочери.

Несмотря на новую охрану, я легко проник в дом Алисы. Она спала теперь в другой спальне, в которую вели двери из соседних комнат, где круглосуточно дежурили Маги.

Я аккуратно вошёл в спальню Алисы и с помощью Заклинания Идентификации нашёл пару ловушек на пути к её кровати. Обойдя их, я подошёл к ней и посыпал Порошок Ложной Смерти. Дождался, когда Алиса впадёт в кому, и принялся за создание Пожирающих Камней.

— Сколько Камней сделаешь? — спросила Мия, наблюдая, как я разрезаю ладонь Алисы и вкладываю в рану Камень Души.

— Два, — я поморщился. — Можно было и три, но скоро мне понадобится много Камней Душ.

Закончив создавать Пожирающие Камни, я влил в рану Эликсир Духовного Восстановления и телепортировался в свою квартиру. Убрав Кровавый Зародыш, я сел в кресле и спросил:

— Лиана спит?

— Да. Она недавно легла. Убила свою вторую жертву, пожрала её жизненную силу и легла спать, — Мия усмехнулась.

— Давай тогда займёмся алхимией.

Я решил сделать Эликсиры Развития Ядра, Зелья Омоложения и более простые препараты, вроде Порошка Контроля. Отправлю их Лилит — скоро члены Организации, которым я помог увеличить Ядра, начнут покупать Эликсиры Развития Ядра. Лучше не задерживать их поставку.

Люба уже достигла того уровня, чтобы попробовать создать что-нибудь простенькое из алхимии мира Заклинателей — например, Порошок Ложной Смерти или Маскирующую Мазь. Но пока что мне придётся самостоятельно закрыть эти позиции. У Ромы в этом плане больше успехов — он уже успешно создаёт Накопители Маны и Магические Ключи низкого качества.

Я занялся алхимией. Материалов мне хватало, поэтому я за час сделал все нужные препараты и убрал в Пространственное Кольцо. Затем я приступил к артефакторике.

Роме нужны новые артефакты, которые он сможет создавать. Не только для нумерованных, но и на продажу. К сожалению, у меня хватило материалов только на два простеньких, но эффективных артефакта. Первый — Стальной Оберег. В мире Заклинателей артефакты из группы Оберегов имеют большую популярность. Стальной Оберег — это очень простой одноразовый артефакт. Внешне он похож на обычный стальной шарик. Его нужно напитать маной, а затем направить энергию на противника. Из шарика высвободится стальное лезвие в виде полумесяца. Чем больше в него будет вложено маны, тем сильнее атака — на максимуме лезвие способно пробить Доспех Гранд-мастера. Такой артефакт подходит абсолютно всем Магам до ранга Магистра. Да и Магистрам не помешает возможность создать дополнительную атаку, которая равна по мощи Чаре Гранд-мастера.

Второй артефакт называется Духовная Свеча. Это расходуемый артефакт — если зажечь свечу, от неё начнёт исходить особый дым, который поможет Магам более глубоко погрузиться в Астральную медитацию. Уверен, эта Свеча станет хитом — с её помощью можно будет эффективнее увеличивать частоту Чар. Этот артефакт даже после воссоздания Ромы должен остаться простым и недорогим в изготовлении. Но сперва надо будет на себе испытать Свечу — в мире Заклинателей её использовали на больных детях, у которых была крайне слабая связь с Астралом.

Когда я создал Духовную Свечу, Мия сказала:

— Лиана проснулась. Я связалась с ней. Через несколько минут она будет готова принять от тебя Пожирающий Камень. Она и третью жертву подготовила. Намекнула одному Гранд-мастеру, что у неё скоро появится партия адской пыли, и надо бы её переправить в другое место. Маг, конечно, с радостью согласился, он ведь уже стал наркоманом.

— Рано она, — пробормотал я, взглянув на время. На часах пять утра.

— Она всегда в такое время просыпается, — ответила Мия.

Я сел в кресло и дождался, когда Лиана нарисует круг для передачи. Разумеется, я отправил ей лишь один Пожирающий Камень. Лиане придётся очень стараться, чтобы заслужить ещё один.

— Отправишь Любе рецепты простых препаратов? — попросил я.

— Я сделаю вкладку на сайте, специально для неё.

— Спасибо.

Чуть подумав, я сказал:

— Теперь давай подумаем над подготовкой к следующему Апофеозу. Я назову его «Кража века».

— Как именно ты хочешь подготовиться? — заинтересовалась Мия.

— Нужно подогреть аудиторию, — пояснил я. — Начну с малого. Скажи, какие регалии Первого Мага сохранились и где их можно найти?

На одной из лекций по истории преподаватель как-то рассказывал про это, но я слушал вполуха.

— Во Дворце Совета хранится могущественный артефакт в виде посоха, которым по легенде владел Софон. Этот посох является символом власти Совета Десяти.

— А что-нибудь попроще?

— В Центральном Музее хранится несколько вещей Софона. Из самых значимых — шапка с помпоном. Она сшита из волокон магического растения, которое уже нельзя найти на планете. А в помпон вшит чёрный магический бриллиант, один из самых больших в мире.

— Это уже лучше, — я довольно кивнул. — Во сколько открывается музей?

— В девять утра. Ты хочешь сейчас туда проникнуть?

— А чего тянуть?

— Ты мало спал, — заметила Мия.

— Высплюсь, когда запишем первое видео, — усмехнулся я. — Но сперва мне нужно сделать второй переносной Якорь. Давно уже пора.

Я поднялся и приступил к артефакторике. Ещё один Древний Звёздный Кристалл вместе с Камнем Души были потрачены. Но взамен я получил то, что хотел. Убрав небольшой куб в Метку Души, я переоделся, оставил Кровавый Зародыш и телепортировался к Якорю в контейнер.

Центральный Музей, как видно из названия, находился в центре столицы. Причём недалеко от Площади Объединения. Он очень хорошо защищался — за всю историю не было ни единого ограбления. В такси я внимательно изучал план здания, который сбросила на планшет Мия. На нём же она указала, где именно находится шапка Софона.

Центральный Музей имел четыре крыла и одну башню. Если посмотреть сверху, то весь Музей был похож на букву «Х», в центре которого — трёхэтажная башня. Именно в ней, на втором этаже, был представлен нужный мне артефакт.

Таксист остановился на парковке административного здания. Я вышел из автомобиля и прищурился, разглядывая вдали высокий каменный забор и широкие закрытые ворота Центрального Музея.

— Камеры у меня под контролем. Я скажу, где проще проникнуть внутрь, — мурлыкнула Мия.

На улице в такую рань было немного людей, поэтому мне не понадобилось искать укрытие, чтобы незаметно скастовать на себя Заклинание Скрытности. Я подошёл к забору в том участке, куда указала Мия.

— Интересно, сколько тут Чар?

На каменной поверхности забора едва заметно мерцали линии и странные знаки — внешнее проявление Чар длительного действия.

— Не знаю, но точно немало, — проворчала Мия. — Лучше не говори вслух, тебя могут услышать.

Я усмехнулся и активировал Метку Души. Из моей ладони вылетела ладонь, сжатая в кулак. Она пролетела через каменный забор и спустя пару секунд вернулась обратно. Я активировал Астральные Врата и ощутил ближайший Якорь. Расстояние до него было совсем маленьким, поэтому телепортация не вызвала больших возмущений маны. Но даже так — появившись по ту сторону забора, я несколько секунд не двигался, прислушиваясь. Вдруг засекли?

Но нет, всё хорошо. Я убрал Якорь в Метку и направился к башне, которая виднелась впереди. Где-то в тридцати метрах шёл патруль, но они даже не посмотрели в мою сторону. Заклинание Скрытности работало исправно.

Мия подсказала, куда мне нужно подойти. Я прошёл через живописный сад и вплотную подошёл к белой стене башни. Вытянул вверх руку и активировал Метку Души.

Призрачная Рука рванула вверх и прошла сквозь стену второго этажа. Через несколько секунд я активировал Астральные Врата и оказался внутри просторногопомещения, вдоль стен которого стояли витрины с различными экспонатами.

— Шапка в соседнем помещении, но вход туда закрыт и хорошо контролируется, — сказала Мия. — Ты можешь пройти через стену, вот там.

Она указала лапкой. Я кивнул и направился в ту сторону. В третий раз перемещение прошло также незаметно — я оказался в небольшой комнатке, в центре которой находился всего один экспонат. В стеклянном кубе лежала чёрная шапка с помпоном, в который был вживлён чёрный бриллиант размером с кулак младенца. Стекло, из которого был сделан куб, слабо светилось из-за покрытых линий и знаков.

— Тут даже нет замка, — удивилась Мия, разглядывая куб. — Похоже, они открывают его с помощью специальных Чар.

Я не стал близко подходить. Стоя у стены, я вытянул ладонь и сперва активировал Астральные Врата. Затем из центра моей ладони вылетела Призрачная Рука.

Я замедлил перемещение. Лишь когда рука проникла в куб и схватила шапку Софона, я позволил Астральным Вратам переместить себя обратно в квартиру.

— В Центральном Музее на всю округу завыла сирена, — доложила Мия.

Я усмехнулся и подошёл к столу. Вытянул левую ладонь, и на столешницу упала шапка Софона. Я создал Стилус и проверил её Заклинанием Идентификации.

— Знаешь, какие у неё свойства? — я взял шапку и сел в кресло. Аккуратно пощупал древнейшую реликвию, которой больше тысячи лет, и надел её на голову. Поморщился, когда помпон неприятно стукнулся о затылок.

— Какие свойства? — заинтересовалась Мия.

— В ней не холодно! — негромко рассмеявшись, я вынул смартфон, включил переднюю камеру и вытянул ладонь. Пришла пора создать маску великого вора и заявить о ней на всю страну.

Глава 15

Архангельск.

Сегодня Сара встала пораньше. Её переполняла энергия — вот-вот она опубликует своё самое взрывное интервью! Оно состоит из двух частей. В первой гостем будет Лев Верида-Даревской — Сара выложит ту часть, где он рассказывал про торговлю мана-пылью. А вторая часть интервью будет с Людмилой Краак. Оба гостя рассказали ей немало грязных секретов, от которых у зрителей волосы дыбом встанут.

Последнее время у Сары было прекрасное настроение. Во-первых, она смогла выкупить Слабое Зелье Омоложения — ей обещали его доставить в ближайшую неделю. А во-вторых, она воспользовалась предложением Ники и взяла в долг небольшую сумму котиков, чтобы Лидер довёл её Ядро до пика пятой ступени.

Сара не спешила со своим развитием — она считала, что и так добилась поразительных результатов. Особенно если учесть, с чего она начала. Ещё годик-другой, и Сара обязательно достигнет пика Гранд-мастера. А ведь раньше она о таком и мечтать не смела.

Единственное, что подстёгивало Сару поторапливаться — это знание о других нумерованных членах Организации и желание не отставать от них. Она видела, как сеть бурлит из-за Лимона — многие его нарекли Мессией. Также Сара не пропустила резкий рост популярности Артура Грейга. С обоими Сара встречалась, у обоих брала интервью. Она уже догадалась, какие у них имена в Организации. Артур — это Хранитель Пространства, номер два. А Лимон — Хранитель Воскрешения, номер пять. Ещё у Сары имелось подозрение насчёт номера четыре — Хранительницы Вечного Огня. Она читала в сети о некой Александре Ломоносове, которая умеет создавать особое чёрное пламя. Это пламя не потухнет, пока полностью не уничтожит свою цель. Сара была уверена, что и остальные нумерованные — поразительные Маги. И ей не хотелось выглядеть слабо на их фоне.

После утреннего душа Сара села за ноутбук и сперва просмотрела письма. Вдруг выскочило новое сообщение — писал сотник из медиагруппы «Северный Вестник». Сара всё ещё числилась их внештатным сотрудником и получала неплохие деньги за каждое интервью. В первую очередь её работы выходили именно на каналах медиагруппы, а потом уже на её личной страничке Колыбели.

Сара внимательно прочитала новое сообщение, приподняла брови и перешла по ссылке. Ей открылся ролик из Колыбели, выложенный двадцать минут назад.

На экране появилось мужское лицо, белое из-за грима. Правый глаз пересекала прямая чёрная линия, переходящая на концах в стрелочки. А левый глаз был обведён красным кругом.

Мужчина сидел в красном кресле и смотрел на камеру, которую держал в своих руках. На его голове покоилась чёрная шапка.

— Привет, — человек жутко улыбнулся. — Я Фокусник. Моё второе имя — Божественный Вор. Нет на свете ничего, что я не смогу украсть. Совсем ничего. Раньше я держался в тени, но… Передумал.

Фокусник вздохнул и снял шапку. На его голове появился чёрный цилиндр.

— Вот эту шапку я украл сегодня из Центрального Музея, — он вяло помахал ценнейшим артефактом перед камерой. — В ней никогда не бывает холодно. Наверное, Софон не любил холод. Поэтому он так бездарно потратил ценнейшие материалы на эту посредственность.

Фокусник задумчиво посмотрел на шапку, словно решал — стоит ли её разобрать на материалы. Затем он горько вздохнул и сказал:

— Я знаю, что для Центрального Музея эта тряпка очень ценная. Может быть, попозже, я верну её вам. Или не верну, пока не решил.

Фокусник печально улыбнулся и продолжил:

— Скучно жить, когда ты гениален. Никто не способен остановить меня. Поэтому я хочу поиграть. Совет Десяти, знайте — через три дня я приду за Посохом Софона. Хочу посмотреть на эту палку. Бывайте.

Фокусник отключился. Сара некоторое время смотрела на экран, затем изучила аккаунт Фокусника. Он оказался совершенно новым — создан перед выкладкой ролика.

— Первое же видео станет хитом, — пробормотала Сара. Ролик вышел совсем недавно, но на нём уже двадцать тысяч просмотров. Сотрудник медиагруппы написал, что Центральный Музей и правда был ограблен. Поэтому Сара не сомневалась, что Фокусник уже сегодня станет популярен.

— Не мог завтра его выложить? — раздражённо пробормотала она. Сегодня выйдет её интервью, Саре совсем не хотелось соперничать с этим Фокусником.

Затем она вдруг задумалась — а вдруг Фокусник тоже из нумерованных? Она открыла сайт организации и пробежалась глазами по всем Хранителям. Её взгляд остановился на номере семь — Невидимый Хранитель. Неужто это он?

* * *

Выложив видео, я лёг спать. Проснулся в полдень.

— Скоро у тебя в привычку войдёт пропускать первые занятия, — проворчала Мия.

— Ничего страшного, — вяло отозвался я, поднимаясь. — С каждым днём я получаю всё меньше пользы от этих уроков. Нужно попросить разрешение на посещение лекций старшекурсников. Может, там будет что-нибудь поинтереснее.

Умывшись, я сел в кресло и проверил Колыбель. С удовлетворением я отметил, что число просмотров на ролике Фокусника перевалило за триста тысяч. Единственное, что расстраивало — энергия от Апофеоза не могла увеличить Ядро. Она просто наполняла меня и скапливалась в резервах. Ограбление Центрального Музея хоть и громкое дело, но не вызвало особого волнения у могущественных Магов. А мой вызов Совету Десяти, похоже, не восприняли всерьёз.

— Защита вокруг Посоха Софона будет усилена, — сказала Мия. — Но никто из Архимагов или ГрандМагов не собирается дежурить у Посоха.

— Ну и зря, — я хмыкнул. — Вижу, Сара тоже выложила видео.

— Да. Утром её интервью крутили по телеканалам Архангельского Княжества, а полчаса назад она опубликовала его в Колыбели. Сара ворчала на тебя, кстати.

— На меня? — удивился я.

— На Фокусника. Вам теперь придётся конкурировать за внимание зрителей. Но ты ей не соперник, кстати. Думаю, ещё час-два, и её ролик обгонит твой в трендах.

— Сара наоборот, должна радоваться, что первый ролик был выложен так поздно, — улыбнулся я. — Через несколько дней даже самое скандальное интервью не сможет соперничать с сиянием Фокусника, хе-хе.

— Через несколько дней? Так скоро?

— Ты же не думала, что я и правда буду ждать три дня? — посмеиваясь, спросил я. — Этой же ночью сопру Посох!

Мия хихикнула.

— Лилит сейчас свободна? — я вернулся к насущным делам.

— Да.

— Тогда пусть она рисует круг.

Я решил на время передать ей Пространственное Кольцо, чтобы не мотаться лично. В нём лежали фиалы со снадобьями, бутыли с мазями и пакетики с порошками — всё, что может понадобиться нумерованным. Вскоре Лилит была готова, и я отправил ей кольцо. Затем достал Духовную Свечу и зажёг её.

Я расслабился в кресле и прикрыл глаза. Воздух наполнил необычный аромат свежести, я ощутил лёгкое головокружение и вошёл в состояние Астральной медитации. Передо мной открылся кусочек Астрала в виде облака — он всё ещё был в процессе роста. Увеличение моего Ядра до десятой ступени подстегнуло рост этого облака, но до предела было ещё далеко.

Я нарисовал простенькую Чару Стрелы Тьмы. Мне хватило мысли, чтобы Круг Чары появился на кусочке Астрала.

— Работает, — я открыл глаза и потушил Духовную Свечу. — Что делает Рома?

— Он сейчас занят, делает защитный амулет, — отозвалась Мия. — Отправила ему сообщение.

— Спасибо.

Некоторое время я сидел в кресле и думал над тем, стоит ли сейчас принять препарат Булгаковых и войти в Астральную Кому. Лучше это делать в защищённом месте, поэтому квартира точно не подойдёт. Но и на полигоне заниматься этим не стоит — если во время комы моё тело начнёт выпускать волны энергии, то мой ранг Магистра будет сразу раскрыт. Чуть подумав, я решил пока отложить погружение в Астральную Кому.

— Что там с Блоками?

— Продолжают всё отрицать. Но наркоманы уже начали чудить. Один Магистр разнёс кабинет чиновника, который отвечает за логистику. Тот не смог рассказать, куда отправили адскую пыль. Ещё один Магистр сжёг чужой дом. Блоки это тщательно скрывают, поэтому общественность не знает. Но Совету Десяти всё известно. Они пока не действуют, потому что после падения Кафок страна и так нестабильна. Другие кланы пытаются восполнить их потерю, но на это нужно время. Если сейчас ещё и Блоки рухнут, то ситуация станет ещё хуже.

— А что с Лианой? Когда она собирается умереть?

План Лианы важен по нескольким причинам. Одна из них — тайный контроль над кланом, который даже после такой катастрофы останется в топ-20. Пока жив ГрандМаг, Блоки не падут. Вторая причина — понять, зачем клану столько адской пыли. Если Лиана станет главой клана, ей откроются все самые потаённые секреты. Не сразу, конечно. Но рано или поздно она узнает правду.

— Лиана нашла подходящее тело и уже изменила его под себя, — ответила Мия. — Сегодня вечером её найдут мёртвой. А завтра днём она под личиной своей дочери явится в клан.

— Ну и хорошо, — кивнул я. — Как Лиана собирается разобраться с наркоманами?

— Не знаю, она нигде не делилась с этим. А напрямую я не спрашивала.

— Скорее всего, Лиана посадит всех наркоманов под замок и будет им выделять адскую пыль, чтобы они не буянили, — задумчиво предположил я. — Параллельно запустит тайную программу, где попытается найти лекарство. Тогда ГрандМаг точно согласится.

— Можно предложить ей этот вариант, — Мия вопросительно взглянула на меня.

— Нет, посмотрим, как она с этим разберётся.

— Рома готов.

— Отлично.

Я отправил Роме Стальной Оберег и Духовную Свечу. После этого решил пойти на полигон и продолжить свою тренировку по созданию Сферы Тьмы.

— Валентин этой ночью проникнет в клан Моргун, — сказала Мия, пока я переодевался. — Ты всё ещё хочешь их ограбить?

— Нет, пусть этим займётся Валентин. Если слухи об этом клане окажутся правдой — пусть он их ограбит. Будет хорошо, если он добудет Камни Душ.

Сейчас, когда я создал личину Фокусника, мне уже не хотелось заниматься простым грабежом. Да и Валентину с его Меткой Души гораздо проще разобраться с этим делом.

— Хорошо, я ему передам, — кивнула Мия.

Перед тем как пойти на полигон, я зашёл во Дворец Мудрости и заглянул к проректору Тине. Выглядел при этом я весьма смущённо. После взаимного приветствия Тина спросила:

— Ты создал новый артефакт?

Я прокашлялся и отвёл взгляд.

— Нет. Почему-то моё Благословение совсем не откликается в последние дни. Не знаю почему.

Улыбка Тины стала натянутой.

— Все материалы у меня, — поспешил я заверить её. — В любой момент могу вернуть их.

— Нет, оставь у себя. Насчёт твоего Благословения… — Тина замешкалась. — К нам недавно обращалась Церковь Бога Знаний. Их очень заинтересовал твой случай и они хотят тебя изучить. Ректор им отказал, а Совет Десяти его поддержал. Но боюсь, что если ты не присоединишься к клану, в котором состоит ГрандМаг…

Тина не стала договаривать, и так всё было очевидно. Рано или поздно Церковь Бога Знаний добьётся своего. Единственный выход для меня — найти сильного покровителя.

— Спасибо за предупреждение, — серьёзно кивнул я.

— Подумай, — печально улыбнулась Тина. — Жаль, что у Академиума нет своего ГрандМага. Иначе мы бы обязательно пригласили тебя присоединиться к нам.

Я поклонился ей и вышел из кабинета. Спускаясь по лестнице, тихо спросил:

— Сколько у Церкви Бога Знаний Апостолов?

В иерархии Церкви Апостолами могли стать лишь ГрандМаги.

— Два. У всех Церквей по два Апостола, кроме Церкви Богини Жизни. У них три — два настоящих, и третий, которого ты воскресил.

Я мысленно усмехнулся и задумался — а может, снова использовать дедушку-Апостола? Вряд ли Церковь Бога Знаний решит прямо давить на меня, если узнает, что я под прямой защитой Апостола. Надо будет это обдумать.

— Сейчас Церкви находятся в весьма ослабленном состоянии, — добавила Мия. — Были времена, когда у них состояло четыре-пять Апостолов. В последние два века кланы набрали силу, власть Церквей значительно ослабла.

Я кивнул. Эту часть истории, хоть её на лекции и подавали достаточно завуалировано, я слушал внимательно. Кланы за множество поколений смогли создать идеальные условия для появления в их рядах талантливых детей. Также немалая заслуга в увеличении мощи лежит в научных исследованиях — кланы создали десятки различных продуктов и методик для развития Магов. Они смогли улучшить препарат для инициации и создали способы базового усиления. Кроме этого, свою роль сыграла и евгеника, которой придерживаются все кланы. Талантливых Магов сводят с талантливыми Магинями, и в результаты повышается шанс на появление ребёнка с неслабым талантом Мага.

Раньше Церкви были против всех нововведений и порицали методы кланов. Из-за этого каждый занимался разработками самостоятельно, тщательно скрываясь ото всех. Хотя я уверен, что было немало совместных проектов. Сейчас Церковь сама взялась за исследования, в надежде вернуть былое могущество, но атмосфера скрытности и замкнутости никуда не делась.

Я решил пока не думать о проблеме Церкви Бога Знаний — сейчас у меня слишком большое влияние среди простого народа, Церковь не посмеет принудить меня силой к чему-либо. Жаль, они не подозревают, что любая их попытка окажется провальной. В крайнем случае я просто телепортируюсь прочь.

Когда я вошёл в ячейку полигона, Мия спросила:

— Когда ты собираешься исцелить зомби? Кланы продолжают запирать заражённых людей, но чем больше времени проходит, тем сильнее их скепсис. Да и места становится всё меньше — не так легко удерживать взаперти сотни зомби.

— Пока рано, — покачал я головой. — Превращение зомби в людей — это самый масштабный Апофеоз из тех, что я запланировал. Нужно придержать его.

— Думаю, время ещё есть, — кивнула Мия. — Но если ты хочешь оставить его на прорыв к двенадцатой ступени… Не знаю, успеешь ли.

Я поморщился. Массовое исцеление заражённых можно по-разному назвать: акт чуда, священная мистерия, таинство преображения. Это настолько поразительное событие, что оно не оставит никого равнодушным. Тем более, если приправить действо атмосферной картинкой.

К сожалению, я сам ослабил будущий Апофеоз, продав Булгаковым Камни Воскрешения. Они с их помощью уже исцелили несколько зомби из других кланов. Но мне нужны были Камни Душ, поэтому тут ничего не поделаешь. Однако даже так, исцеление зомби будет обладать сильнейшим эффектом. И вновь встаёт вопрос — а что делать дальше? Но об этом я подумаю позже.

После тренировки я сходил на одно занятие и вновь вернулся на полигон.

— Думаю, завтра уже освою Сферу Тьмы, — сказал я, открыв глаза. На улице было темно.

— Только не говори никому, — хмыкнула Мия. — Все Магистры обзавидуются, если узнают, с какой скоростью ты осваиваешь Чары.

— Лиана «умерла»? — я поднялся и потянулся.

— Да. Её тело нашли.

— Как там ролик Сары?

— Её популярность снова взлетела. Но ей уже пару раз позвонили и пригрозили убить. Ники отследила номера, а Лилит опубликовала новое задание для Александры. Скоро проблема будет решена.

— И кто ей угрожал? — заинтересовался я.

— Мелкие бандиты, которые продавали мана-пыль на улицах, — Мия запрыгнула мне на плечо, вместе мы покинули полигон.

Я отдохнул пару часов и начал собираться на вылазку.

— В комнате с Посохом Софона установили мощный артефакт, который отслеживает любое колебание воздуха, — предупредила Мия.

— Ничего страшного, — улыбнулся я. — В этот раз использую Камень Невидимости. Без него слишком опасно соваться во Дворец Совета.

На данный момент у меня остался только один Камень Невидимости. Надо будет позже попросить Валентина сделать ещё.

Собравшись, я телепортировался из Академиума. С железнодорожной станции я на такси поехал к зданию, которое стояло по соседству от Дворца Совета. Я был абсолютно спокоен — с Камнем Невидимости у меня не возникнет проблем с кражей Посоха.

Доехав до нужного места, я под Заклинанием Скрытности добежал до Дворца Совета и там использовал Камень Невидимости. Незаметно я проник в здание и добрался до нужной комнаты. Она была заперта, и соваться внутрь я не собирался — даже с помощью телепортации мне не удастся сделать это незаметно.

— Подожди, — бросила Мия, и спрыгнула с моего плеча. Она пробежала сквозь стену и оказалась в комнате с Посохом. Я ждал её снаружи.

Она появилась спустя пару минут и озадаченно сказала:

— Там копия! Я уверена в этом, Посох отличается от описания из базы данных Блоков.

Я приподнял брови.

— Подожди, сейчас я пройдусь по всем камерам Дворца Совета, — Мия прикрыла глаза. Через несколько секунд она покачала головой: — Тут нет никакого Посоха.

Я мысленно хмыкнул и вынул из кармана смартфон. Открыл текстовый редактор и написал:

«Нужно будет сделать ролик. Доказательство».

Мия поняла и кивнула:

— Да, без проблем. Показывать, где лже-Посох? Он в стеклянной витрине, ты можешь забрать её всю.

Я кивнул и улыбнулся. Забавно будет понаблюдать, как Совет Десяти решит отреагировать на мою кражу. Это может вылиться во что-то интересное.

Из глаз Мии вырвался луч света и ударил в стену. Я вытянул ладонь и выстрелил Призрачной Ладонью в освещённое место. Когда в моей Метке Души оказалась витрина, я активировал Астральные Врата и телепортировался в Академиум.

Глава 16

— Во Дворце Совета не сработала сигнализация, — доложила Мия. — Но туда прибыли несколько Магистров и Архимаг. Они сейчас ищут тебя.

— Не хотят поднимать шум? — я усмехнулся и сел в кресло. — Думаю, они заменят украденный Посох другой копией.

Через пару минут мои предположения подтвердились:

— Ты был прав, они заменили Посох, — Мия хмыкнула. — Но у тебя есть доказательство. Я всё сняла таким образом, словно ты держал одной рукой смартфон. Ещё я могу с помощью вре́менной нейросети создать запись, как ты загадочной магией взламываешь витрину и забираешь Посох.

У меня появилась забавная идея, — я испытующе посмотрел на Мию.

— Спрашивай, — закатила она глаза.

Я загадочно улыбнулся. Если Мия согласится помочь — получится и правда очень интересное шоу.

* * *

Столица, квартал клана Булгаковых.

Лимон и Даша сидели в гостиной и пили чай. Сегодня прошла их официальная церемония принятия в клан.

Даша то и дело бросала взгляды на свой новый перстень. Она до сих пор не могла поверить в то, что с ней произошло. Несколько месяцев назад не бывало и дня, когда она не думала о самоубийстве. Хоть она и не решалась наложить на себя руки, но от мыслей не могла избавиться. Теперь же… Даша стала частью одного из самых могущественных кланов страны.

Когда она услышала, что Булгаковы уничтожили Ростислава Голофтеева, на котором её хотел женить дед, Даша твёрдо решила в будущем работать на клан Булгаковых. Таким образом она хотела отплатить им за спасение. Но она даже не смела мечтать о том, что сможет вступить в клан благодетелей.

Лимон, разглядывая перстень, испытывал смешанные эмоции. Его мать погибла при родах Даши. Отец совершенно не уделял детям внимания и занимался своими делами, оставив воспитание сына и дочери на слуг. Когда Лимону исполнилось десять, отец был убит.

Лимон никогда не испытывал чувства принадлежности к своему клану. Он ненавидел почти всех родственников — особенно деда. Пока другие члены семьи растаскивали наследство погибшего отца, дед молча наблюдал за этим. Но даже с таким негативным отношением — Лимону было трудно отказаться от своей фамилии. К счастью, князь Булгаков пошёл ему навстречу и не стал требовать официальной смены фамилии. Хоть Лимон и носил перстень, но он всё ещё оставался Верида-Даревским. Даша же без малейших сомнений сменила фамилию и очень радовалась этому.

Брат и сестра пили чай в тишине. Оба чувствовали некоторую неловкость.

— Ты собираешься возвращаться в Академиум? — спросила Даша.

— Да, — уверенно кивнул Лимон.

— Жаль, — вздохнула Даша. — Мне будет скучно одной.

После вступления в клан Даше и Лимону пришло несколько приглашений. Лимону были открыты все дороги: он мог стать прямым учеником ГрандМага клана Булгаковых или Апостолов Церкви Богини Жизни. Он мог присоединиться к Госпиталю и сразу получить высокую должность. Ему даже пришло приглашение по вступлению в пару тайных организаций — одна принадлежала Булгаковым, вторая Церкви Богини Жизни. И там, и там его бы научили не только лечить, но и убивать. Лимон отверг все предложения, он не хотел пока себя ограничивать. Но даже после такого Лимон получил официальный статус Чемпиона — во всём клане таких было четверо. Ему был выделен немаленький канал ресурсов — он имел право пройти базовое усиление Мага, получил личную безлимитную карту и множество других привилегий. Вилла, в которой он и Даша сейчас находились — одна из таких привилегий. Лимон хотел отказаться от титула Чемпиона, но ему не разрешили. Впрочем, Лимон не был категорично против — он уже решил связать себя с кланом, поэтому позволил Булгаковым вложиться в него.

Даше тоже поступило несколько предложений — всё же её элемент жизни считается весьма редким среди Магов. С ним она имела возможность стать прямым членом Церкви Богини Жизни. Даша приняла это приглашение и через несколько дней отправится в специальную школу Церкви, где её будут обучать искусству целительства.

Клан Булгаковых и Церковь Богини Жизни были очень тесно связаны. Среди одиннадцати Старших Иерархов, которыми могли стать лишь Архимаги, трое были членами клана Булгаковых. Даже дочь Князя — Елизавета, состояла в Церкви Богини Жизни. Она окончила школу Церкви и сейчас получает знания в Академиуме. Даша очень хотела подружиться с ней.

Звякнул смартфон. Даша достала его и открыла ссылку.

— Смотри, снова Фокусник! Он и правда посмел украсть Посох Первого Мага⁈

Даша подсела к брату, чтобы тот тоже увидел запись. На экране появилось равнодушное лицо с таким же гримом, как и в первом ролике. На голове покоилась шапка Первого Мага.

— Привет, — Фокусник вяло кивнул. — Я решил не ждать три дня и украл Посох Софона полчаса назад. Вот он.

Фокусник повернул камеру и показал на древний посох, который лежал в углу, вместе со шваброй.

Фокусник повернул обратно камеру на себя и показал Посох, который волшебным образом оказался у него в руке.

— Позже я выложу новое видео и расскажу о следующей цели.

Фокусник печально улыбнулся и отключился. Лимон и Даша переглянулись.

— Как думаешь, он и правда это сделал? — спросила девушка. — Или блефует?

— Не знаю, — покачал головой Лимон. — Поищи новости про ограбление Дворца Совета.

Даша пару минут покопалась в смартфоне и отозвалась:

— Ничего нет. Но пока рано, может, к утру что-то появится.

Брат и сестра быстро забыли об этой видеозаписи. Посидев ещё немного, они отправились спать.

На следующее утро, за завтраком, Даша радостно сказала:

— Официальный сайт Дворца Совета выложил видео, где опроверг слова Фокусника! На видеозаписи был показан настоящий Посох Софона, который лежит там же, где лежал.

Даша показала брату запись, где пожилой мужчина ехидно рассказывал, что никто не воровал Посох. Он продемонстрировал артефакт, который лежал на витрине, и похвалил Фокусника за создание очень похожего дубликата.

— Жаль, — вздохнула Даша. — Я думала он такой же, как Профессор. Тоже будет чудеса всякие показывать.

— Чудеса воровства? — хмыкнул Лимон. Ему сразу не понравился Фокусник.

После завтрака Даша вдруг сказала:

— Фокусник выложил новое видео! Судя по сообщению подруги, там что-то невероятное!

Лимону не хотелось признавать, но даже он невольно заинтересовался конфликтом между Дворцом Совета и Фокусником.

Брат с сестрой расположились на диване, Даша включила запись на смартфоне.

Фокусник сидел в алом кресле, на его коленях лежал планшет. Он равнодушно улыбнулся и начал:

— Я же говорил, насколько трудно быть гением? Если не говорил — то знайте. Это очень трудно.

Он громко вздохнул и добавил:

— Очень сложно найти достойных соперников. Да что там сложно… Невозможно!

У Лимона зачесались кулаки. Ему очень захотелось избить этого высокомерного типа.

— Я с самого начала понял, что Посох во Дворце Совета — подделка. Но я всё равно выкрал его. А потом я с большим интересом наблюдал, как прибывшие Маги беззаботно поместили в витрину новый Посох. Разумеется, он тоже ненастоящий.

Фокусник поднял свой планшет и разблокировал. Тыкая в экран одним пальцем, он неуклюже открыл медиатеку, где было всего одно видео. Фокусник запустил его и повернул планшет к камере.

— Вот, видите? Это я во Дворце Совета. А это тот самый Посох, который лежит сейчас на полу.

На видео было видно, как неизвестный подошёл к витрине с Посохом. Он опустил руку в белой перчатке к стеклу. А затем его рука легко прошла сквозь стекло и схватила Посох, который вдруг исчез.

— Я знаю, что даже после такого доказательства найдутся те, кто мне не поверит, — Фокусник опустил планшет и печально посмотрел в камеру. — Поэтому я решил оставить доказательство. Сейчас покажу.

Действуя так же неуклюже, он зашёл в браузер и в поисковике неловко набрал «Дворец Совета». В открывшемся списке он ткнул на официальный сайт и начал что-то искать.

— Он что, специально выводит людей из себя? — процедил Лимон.

— Раздражает, — кивнула Даша, наблюдая за неуклюжими действиями Фокусника.

— Нашёл, — пробормотал тот, и включил сегодняшнее видео, на котором администратор уверял, что никто не воровал Посох из Дворца Совета.

Даша и Лимон переглянулись. Они совершенно не понимали, чего хочет добиться этот человек.

— Вот, — Фокусник остановил запись на том моменте, когда камера была наведена на посох. Затем он поднёс пальцы к экрану и начал ловко раздвигать их, приближая картинку. Через несколько приближений незаметная полоска, на которую никто не обратил внимания, увеличилась в сотни раз и превратилась в надпись: «Эта палка принадлежит Фокуснику». Рядом с надписью была нарисована кошачья рожица.

— Видите? — Фокусник равнодушно улыбнулся на камеру. — Проверяйте ролик, пока его не убрали. Убедитесь сами.

Он вяло помахал и отключился. Брат и сестра пару секунд тупо смотрели в экран. Затем Даша спохватилась и быстро открыла вкладку официального сайта Дворца Совета. Она недавно смотрела видео, поэтому не понадобилось его искать. Даша включила его и отмотала запись к тому моменту, где показывался Посох.

Она нашла неприметную полоску и приблизила её. Через пару мгновений весь экран занимала та же надпись, которую показал Фокусник.

— Ого, — только и сказала Даша. — Он их всех обдурил.

— Он украл поддельный Посох. Затем дождался, когда его заменят, и оставил эту метку, — хмуро сказал Лимон. — В первом видео он специально ни слова не сказал, что Посох поддельный. Люди из Дворца Совета попались в его ловушку…

— Может он и правда гений? — неуверенно предположила Даша. — Он так точно всё спрогнозировал…

Лимон хмыкнул, но не ответил. Глубоко внутри он понимал, что Фокусник произвёл на него сильное впечатление…

* * *

Я проснулся с хорошим настроением. По потокам энергии от Апофеоза стало очевидно, что владельцы поддельного Посоха клюнули на удочку.

— Выложила? — с улыбкой спросил я, потягиваясь.

Вчера ночью мы с Мией сделали вторую вылазку во Дворец Совета. Но на этот раз я не входил в здание — Мия одна проникла внутрь и оставила на подделке след.

— Да, — кивнула Мия. — Всё пошло по третьему сценарию, самому удачному. Они и правда выложили опровержение.

Посмеиваясь, я поднялся. Когда вышло видео Профессора про Блоков-наркоманов, Ядро переступило на десятую ступень. Сейчас оно уже достигло двадцати трёх процентов от максимального размера, и благодаря роликам Фокусника рост продолжался.

— Валентин проник в квартал клана Моргун, — сообщила Мия. — Вся их репутация оказалась правдивой. Большинство членов клана Моргун — те ещё упыри. Но что главное — они контролируют бандитские группировки и владеют борделями и казино. Они тесно связаны с Блоками. Раньше Моргуны позволяли Блокам торговать мана-пылью в своих заведениях. Сами они не производят и не продают мана-пыль, поэтому мы не смогли их вывести на чистую воду, как остальных.

— Вот как, — я сел обратно на кровать и посмотрел на Мию. — Получается, Валентин обнёс их?

— Да, — глаза Мии лукаво блеснули. — Он там нашёл кое-что очень интересное.

Я терпеливо подыграл ей:

— Что он нашёл?

— Тайную лабораторию! — загадочно сказала Мия. — В ней знаешь, что изучают?

Я мысленно закатил глаза и спросил:

— Что?

— Зомби-вирус! — торжественно объявила Мия. — Моргуны изучают зомби-вирус и ставят опыты на людях и животных. А знаешь, кто тоже изучал этот вирус?

У меня задёргался глаз.

— Кто же?

— Клан Беляевых!

Мия довольно уставилась на меня. Я приподнял брови и уточнил:

— Тот самый клан, который пережил таинственную катастрофу и рухнул с топ-100 в топ-500?

— Да. Люба крутит роман с Бароном Иваном Беляевым. Но не это важно, — Мия стала серьёзнее. — Ники взломала лабораторию Моргунов и узнала много чего интересного. Беляевы очень плотно изучали зомби-вирус и пытались его повторить. Их целью было создать антидот. Но что-то пошло не так, произошла страшная катастрофа. Половина клана сама стала зомби, в итоге Совет Десяти опечатал их землю и уничтожил всех заражённых. Один из научных работников перед смертью успел продать все результаты исследований клану Моргун. А те вдруг решили, что неплохо бы продолжить исследования. Они думают, что их система защиты справится, если что-то пойдёт не так.

— Каким образом Беляевы обратились в зомби? — хмуро спросил я.

— У Моргунов есть теория. Любое существо, которое становится зомби — переходит под контроль более высокоранговой особи. Сильные зомби могли организовать такую диверсию. Точно неизвестно, как именно они это провернули, но, скорее всего, в клан проник один или несколько зомби-Архимагов. Недавно появилась новая версия, что за тем событием стоит клан Кафка. Они не хотели, чтобы Беляевы придумали антидот, поэтому тайно заразили всех. У Беляевых не было своего ГрандМага, поэтому это вполне реально.

Я задумчиво кивнул.

— Можешь скинуть мне всю информацию, которая касается катастрофы Беляевых? Из всех доступных источников.

— Да, сейчас.

Я сел в кресло и внимательно изучил то, что прислала Мия.

— Если старшие зомби и правду могут взять под контроль более слабые особи — разве это не означает, что план по массовому исцелению зомби может превратиться в массовое побоище? — хмуро пробормотал я.

— Почему? — не поняла Мия.

— Даже с зомби-Ахимагами, настолько быстрое распространение вируса выглядит подозрительно, — пояснил я. — Или тут и правда замешаны Кафки, или была проделана большая подготовительная работа. Есть ещё один вариант — люди далеко не всё знают о зомби-вирусе. Вдруг существует способ его передачи по воздуху?

— Почему тогда зомби не используют этот метод? — резонно заметила Мия. — Они бы давно перебили всех людей с такой способностью.

— Не знаю, — покачал я головой. — Может, нужны особые условия?

Я пошёл в душ, где продолжал думать над странным происшествием в клане Беляевых. Судя по информации, которую собрала Мия — катастрофа настигла клан за несколько минут. Как это возможно?

После утренних процедур я со смешком заметил:

— Совсем забыл спросить про добычу. Валентин смог достать что-нибудь?

— О да, — оживилась Мия. — Он собрал полный рюкзак добра! Из самых ценных — два Камня Души; коробка патронов, каждый из которых — артефакт ранга Магистра; четыре материала, которые по ценности равны Древним; и один клинок ранга Архимага. Есть ещё много разных артефактов, но я перечислила самые ценные. Жаль, что у Валентина не было с собой Пространственного Кольца. С ним он бы гораздо больше набрал.

— Не подумал, — признал я. — Пусть Валентин превратит Камни Души в Камни Невидимости. Остальное добро доставит Лилит, я позже заберу.

— Хорошо, — кивнула Мия. — Может мне добавить Пространственное Кольцо в магазин Организации? Поставлю высокую цену, пусть Валентин копит на него.

— Давай, — улыбнулся я. Переодеваясь, сказал:

— Сегодня схожу на первую лекцию.

— Появилась информация про учебную практику, — вспомнила Мия. — Студентов будут отправлять на помощь военным.

— Интересно, коснётся ли это меня? — усмехнулся я.

Если меня и пошлют куда-то, то в место, где есть минимум один ГрандМаг. И сопровождать меня будет ГрандМаг. Это необходимо, чтобы защитить не только меня, но и тех, кто будет рядом со мной.

— Не нашла про это информацию. Но думаю, что тебя оставят в Академиуме. Зачем им рисковать? Ты гораздо полезнее тут, со своими артефактами.

Чуть подумав, я решил сегодня занести одну Сферу Карманного Измерения. У меня на носу два Апофеоза, и полевая практика может помешать им. Пусть ректор несколько раз подумает — стоит ли меня отправлять куда-то.

— Что там с Лимоном? — спросил я, выйдя из своей квартиры.

— Он вошёл в клан Булгаковых. Скоро собирается вернуться в Академиум.

— Пусть готовится, — тихо сказал я. — Сегодня отправлю ему Камни Души. Лимону придётся сделать двенадцать Камней Воскрешения…

Глава 17

Я постучал и дождался, когда Тина пригласит меня в кабинет. Увидев моё лицо, она сразу догадалась:

— Получилось⁈

— Да, — довольно кивнул я. — На этот раз что-то новое. Вот.

Я вынул из кармана коробочку и положил на стол перед Тиной. Она нетерпеливо открыла её и увидела светло-голубой шарик.

— Этот артефакт может создавать карманное измерение. Но я не уверен, как именно он работает.

— При его создании использовался Камень Души? — уточнила Тина.

— Да.

— Хорошо, — Тина закрыла коробочку и улыбнулась мне. — Ты молодец. Я передам ректору.

— Спасибо.

Я попрощался с ней и вышел.

— Лимон готов приступить к созданию Камней Воскрешения, — сказала Мия, сидя у меня на плече.

Я кивнул. После лекции отправлю ему несколько Камней Душ.

На занятии все студенты обсуждали моё утреннее видео.

— Как Фокусник это сделал? — удивлялась одна девушка. — Мой отец работает во Дворце Совета. Там стоит такая защита, что даже муха не пролетит. А если верить видеозаписи, он просто вошёл в комнату! И его рука прошла сквозь витрину! А ведь это очень ценное сокровище, его создал Архимаг!

Последние слова девушки меня заинтересовали. С помощью своей Метки я забрал всю витрину с Посохом. Раз витрина такая ценная — значит её можно продать или использовать для чего-нибудь.

— Судя по ролику, он как будто призрачный, — сказал парень, который сидел, лениво облокотившись о спинку стула. — Уже не первую неделю ходят слухи, что в стране орудует вор с очень мощной скрывающей способностью. Я сперва думал, что Фокусник он и есть. Но ночью был ограблен клан Моргун, и почерк указывает на этого неизвестного скрытника.

— Мне кажется, дело в Браслетах Дара, — недовольно сказала другая девушка. — Их всех надо поставить на учёт, а за владельцами пристально следить!

— Тебе чем-то не угодили владельцы Браслетов? — угрожающе подал голос тучный парень.

Говорившая девушка посмотрела на него и боязливо поёжилась. Она хотела ответить, но в этот момент вошёл преподаватель, и все споры утихли.

Я с интересом посмотрел на грузного парня, который с важным видом достал планшет.

— Это Вадим Котлибуцкий из клана топ-14, его отец один из владельцев Браслетов, — пояснила Мия. — Этот Вадим весьма свирепый тип, другие студенты его побаиваются.

После лекции я пошёл на полигон. Там я вынул чемодан и открыл его.

— У меня осталось всего шестнадцать Камней Душ, — пробормотал я. — Три надо отложить для артефактов Академиума. Ещё двенадцать нужно для Камней Воскрешения. Один — для Камня Сути Артефакторики. Ещё мне нужен Камень Метки Лилит. Не хватает.

Я нахмурился. Где мне взять ещё Камней Душ?

— Булгаков не писал? — спросил я.

— Нет. Он сейчас очень занят, тайно превращает Магистров в Архимагов. Хотя, честно говоря, их пока можно назвать только Псевдо Архимагами.

— Как там Лиана?

— Она готовится к своим похоронам. Уже встретилась с ГрандМагом и получила его одобрение. Потихоньку знакомится с кланом, — Мия хихикнула. — Вряд ли она сейчас сможет достать Камень Души.

— Ладно, ты предупредила Рому, Лилит и Лимона?

— Да, они готовы.

С болью в сердце я начал отправлять Камни Душ. Роме и Лилит по одному, а Лимону шесть штук — пусть пока их в Камни Воскрешения превратит, остальное позже отправлю. Вместе с Камнями Душ я отправил Эликсиры Духовного Восстановления, чтобы ребята исцелились после болезненной процедуры.

— Валентин украл два Камня Душ, — припомнил я. — Он уже начал делать Камни Невидимости?

— Да, оба готовы. Но он пока отсыпается.

Я поморщился и задумался над тем, где мне взять ещё Камней. Булгаковы явно исчерпали свои запасы, но ведь есть и другие кланы.

— Лиана знает, где Блоки хранят Камни Душ? — спросил я.

— Нет. Но, скорее всего, в каком-то пространственном артефакте. Сильнейшие кланы именно там хранят основные ценности. А сам пространственный артефакт под присмотром ГрандМага.

Я поразмышлял ещё некоторое время и осторожно спросил:

— Есть ещё злодейские кланы из топ-50?

Мия лукаво посмотрела на меня и уточнила:

— Насколько злодейские? Как клан Моргун?

— Ага.

— Таких вроде нет. Если и есть, то они прячутся и не мелькают в СМИ.

— Кхм, — я неловко кашлянул. — А чуть менее злодейские?

Мия тихо захихикала и сделала вид, что задумалась.

— Клан Литке, который топ-35, имеет не очень хорошую репутацию.

— Знакомая фамилия, — нахмурился я.

— Сенатор Марк Литке был первым в списке клиентов Графини. Кроме него ещё пятеро членов клана пользовались её услугами. Причём они все те ещё извращенцы. Жестокие и злые люди. Благодаря связям клана они отделались тем, что потеряли свои должности, но все остались на свободе.

— О, — я воодушевился. — Какие злодеи!

Мия прикрыла мордочку лапкой и захихикала.

— Надо их наказать, — уверенно кивнул я. — Срочно! Пусть Валентин сегодня же ночью отправится их грабить. Мне нужны Камни Душ. В награду пусть и себе что-нибудь заберёт. Заодно и все прелести Пространственного Кольца испытает, на время задания ему передам.

— Хорошо, я передам, — продолжая посмеиваться, сказала Мия.

Закончив разбираться с проблемой нехватки ресурсов, я подумал о клане Моргун. План был приведён в действие, когда я отправил Лимону Камни Душ. Скоро мне предстоит массово исцелить зомби — нужно тщательно подготовиться, чтобы исключить все несчастные случаи.

— Можешь отправить Булгакову сведения о лаборатории Моргунов? — спросил я.

— Да, сейчас, — кивнула Мия.

— Также напиши ему про мои опасения. Что Беляевых слишком быстро поразил вирус, это подозрительно.

— Хорошо.

Погладив Мию, я приступил к тренировке. Через час мне впервые удалось не только правильно нарисовать Чару Сферы Тьмы, но и активировать её.

Из моего тела вырвался чёрный туман. Настолько плотный, что через него невозможно было что-то увидеть. Он окружил меня идеальной сферой радиусом три метра.

Внутри этого тумана не было других элементов, кроме тьмы. Я мог управлять им силой мысли — любой, кто окажется внутри тумана, будет тут же поглощён им. Туман заберётся ему в уши, рот и нос, он полностью разъест внутренности человека и уничтожит его разум.

Я отменил Чару — на полу остался чёрный круг, который очерчивал границы Сферы.

— Неплохо, — кивнул я. — Но три метра маловато.

— Для Магистров максимум — девять метров, — сказала Мия. — Архимаги могут расширить свои Сферы до девяносто метров. А ГрандМаги до девяти километров. Кстати, Сфера больше подходит тем Магам, кто умеет летать. Она охватывает всё пространство вокруг Мага, в том числе и нижнюю область. А вот Домен удобен для тех, кто сражается на земле — он больше похож на приплюснутый купол, чем на Сферу. За счёт потери нижней области и уменьшения верхней, увеличиваются остальные.

— Понял, спасибо.

— Про это на лекциях для старших курсов рассказывают.

Я вновь задумался над тем, чтобы попробовать получить разрешение на посещение лекций старшекурсников. В следующий раз, когда принесу артефакт Тине — спрошу про это.

— Ты создал Сферу Тьмы. Что будешь делать дальше? — спросила Мия.

— Попробую сплавить две Чары Гранд-мастера, — решил я. — Хочу стать полноправным Магистром.

Если на ранге Гранд-мастера существует три способа прорыва, то у Магистров лишь два — увеличение Ядра до девятой ступени и слияние двух Чар ранга Гранд-мастера.

— Раскроешь свой секрет? — удивилась Мия.

— Да, — кивнул я. — Надо снова заявить о себе.

Если яофициально стану Магистром, а значит и Графом — Совет Десяти воспользуется этим и растрезвонит по всей стране о моём достижении. Особенно, если я вновь создам какой-нибудь полезный артефакт, который поможет в войне против зомби.

Следующие полчаса я пытался скрестить разные Чары Пространства и Тьмы, пытаясь выбрать наилучшее сочетание. В итоге я решил соединить Искажение Реальности и Теневой Шок.

— В результате должен получиться мощный удар по области, который будет атаковать как тело, так и разум, — задумчиво сказала Мия, когда я поделился с ней своими планами.

— Да, — кивнул я. — Совсем скоро кусок Астрала в моём разуме достигнет достаточного размера, чтобы я мог использовать одновременно две Чары. Тогда тренировки станут проще. Скажи Лилит, пусть поищет для меня подходящее место для Астральной Комы.

— Всё-таки решился?

— Да, уже пора, — улыбнулся я. — Незачем тянуть.

— Хорошо, я передам. Скоро новое занятие, пойдёшь?

— Да.

Через десять минут я закончил с тренировкой и пошёл на практику по элементу тьмы. Там люди продолжали обсуждать ролик Фокусника. Дворец Совета скрыл видео со своего сайта, но сделал это слишком поздно — все в сети уже знали о том, что Фокусник украл первую копию Посоха и оставил клеймо на второй. У людей возник резонный вопрос — где же тогда настоящий артефакт Первого Мага?

Совет Десяти пока не выступал ни с каким заявлением. Но было очевидно, что проделки Фокусника вызвали у них немало головной боли.

Я слушал обсуждение студентов и улыбался краем губ. Иногда кто-то осторожно спрашивал у меня мнения, а я отвечал. Разумеется, осуждая вероломного Фокусника.

После практики я вернулся на полигон. Там Мия сказала:

— Валентин проснулся. Я передала ему новое задание, он ждёт тебя, чтобы отдать Камни Невидимости и забрать Пространственное Кольцо.

— Хорошо, сейчас.

Я достал из чемодана Кольцо и Эликсир Духовного Восстановления, сел на стул и активировал Астральные Врата. Через несколько секунд у меня в ладони поблёскивали два Камня Невидимости.

— Рома смог воссоздать рецепт Стального Оберега. Сейчас он изучает Духовную Свечу.

— Отлично.

— Лилит нашла тебе подходящий тренировочный зал. Там можно зарезервировать комнату для тренировки Магистра и приходить туда, когда душа пожелает. При этом никто не будет ничего спрашивать, можно хоть в маске приходить. Достаточно только показать карточку.

— Ещё лучше, — одобрительно кивнул я. — Когда я смогу туда пойти?

— Завтра.

Я продолжил свои тренировки. Поток от Апофеоза заметно снизился — люди устали обсуждать Фокусника. Ядро остановилось на двадцати восьми процентах роста. Неужели мне придётся использовать такой козырь, как кража статуи Первого Мага, лишь для доведения Ядра до пика? Или лучше оставить этот Апофеоз на потом? Закончив с тренировкой, я рассказал о своих мыслях Мие.

— Можно отложить Апофеоз Фокусника, чтобы с его помощью позже пробиться на двенадцатую ступень. Но тогда тебе нужно срочно увеличить Ядро, чтобы во время исцеления зомби оно переступило на одиннадцатую ступень. То есть тебе нужен новый Апофеоз. Причём достаточно сильный.

Мия запрыгнула мне на плечо и заглянула в глаза.

— Ладно, — поморщился я. — Пока Фокусник на слуху, лучше продолжать. Сегодня выложим видео, где я расскажу о своей новой цели.

Мия с одобрением кивнула.

* * *

Столица, бизнес-центр «Луч».

Князь хмуро изучал информацию, которую ему прислали Хранители. Его поставил в тупик их вопрос о зомби-вирусе. Князь ничего не знал о том, что именно произошло с Беляевыми — до этого момента его интересы не сталкивались с этим кланом и их прошлым.

Чуть подумав, Князь решил посетить своего дядю, бывшего главу клана. Инцидент с Беляевыми произошёл во времена его лидерства.

Роман Булгаков заранее предупредил о своём прибытии. Он поднялся на крышу небоскрёба и оттуда на вертолёте полетел в земли клана.

Квартал Булгаковых находился в пригороде столицы и занимал огромную территорию. Его покрывала густая растительность, множество вилл и усадеб радовали глаз своей изысканной архитектурой. Вся земля клана была хорошо защищена артефактами и патрулировалась Магами, среди которых даже встречались Магистры!

По прилёте Князь поехал в особняк своего дяди, где его встретили со всем радушием. Владислав Булгаков — высокий лысый мужчина с короткой бородкой, — был очень вежлив и учтив со своим племянником.

Роман мысленно усмехался от поведения дяди. Раньше тот был очень высокомерным и редко шёл на контакт. Всё изменилось после появления в руках Романа Эликсиров Развития Ядра. Владислав так и не смог стать ГрандМагом и получить титул Старого Князя. Он оставался Архимагом и не мог ничего с этим поделать. Эликсиры вселили в него надежду. Если можно с их помощью стать Архимагом, то вдруг реально и более высокое повышение? Именно поэтому он вёл себя так радушно.

— Садись Рома, садись, — с улыбкой приглашал он. — Что будешь пить? Мне тут недавно в руки попал виски столетней выдержки!

— Айсла? — с интересом спросил Роман, увидев бутылку в руках Владислава.

— Она, — ярко улыбнулся Архимаг, распечатывая бутылку.

Владиславу хотелось плакать — он больше двадцати лет хранил эту бутылку…

Выделив несколько минут на дежурную болтовню ни о чём, Роман наконец перешёл к делу.

— Дядя, ты помнишь инцидент с Беляевыми? Что с ними случилось?

Владислав напрягся, услышав вопрос Романа. Улыбка медленно сошла с его лица, он нахмурился и напряжённо спросил:

— Зачем ты спрашиваешь?

— Ты же знаешь, что я работаю с Хранителями. Они планируют собрать заражённых и массово исцелить их. Я согласился стать организатором и теперь собираю всю информацию, которая может помочь или помешать процессу.

Владислав ещё сильнее нахмурился. Роман не стал больше ничего говорить, молча ожидая ответа.

— Беляевы, — медленно произнёс бывший глава клана. — Помню их. Тот инцидент… Он был очень странным. Мы расследовали его, но не смогли найти причину, по которой члены клана так быстро стали зомби. Сейчас мне кажется, что во всём виноваты Кафки. Но тогда мы не знали об их предательстве и выдвигали самые разные теории. В итоге мы сошлись на том, что это была диверсия со стороны зомби.

Владислав замолчал, продолжая хмуриться.

— Дело довольно быстро замяли. Хотя с того инцидента прошло уже больше тридцати лет, я до сих пор помню, как мне было не по себе. Каждый день я ждал вестей о том, что какой-то другой клан переживёт ту же катастрофу.

— Насколько я знаю, Беляевы исследовали зомби-вирус, — напомнил Роман.

— Ты немало откопал, — усмехнулся Владислав. — Да. После этого мы от имени Совета организовали отдельную научную лабораторию по исследованию зомби-вируса. Все другие лаборатории в стране, которые занимались тем же, мы прикрыли, чтобы трагедия не повторилась.

— Нашли что-нибудь? — заинтересовался Князь. Он не слышал о тайной лаборатории.

— Нет, — покачал головой Владислав. — Десять лет назад лабораторию закрыли. Знаешь, сейчас, оглядываясь назад…

Владислав погрузился в свои мысли и медленно кивнул.

— Мне кажется, в том инциденте с Беляевыми Кафки были подозрительно активны. Закрытие лаборатории, скорее всего, тоже их дело. Это они поднимали вопрос о нецелесообразном расходовании бюджета.

— Они что-то пытались скрыть? — Роман сразу стал серьёзнее. — Ты сможешь вспомнить? У меня есть Таблетка Памяти.

— С собой? — удивился Владислав.

— Да, в моём Пространственном Браслете, — улыбнулся Роман.

— Не стоит зря занимать место Браслета, — посоветовал Владислав. — Его и так немного, лучше носить в нём самое важное.

Роман улыбнулся и не ответил. На самом деле он хранил Таблетку Памяти в Пространственном Кольце. С этим чудесным артефактом ему хотелось отказаться от тяжёлого и неудобного Браслета. Но для маскировки приходилось носить его.

— Я приму Таблетку Памяти, — серьёзно кивнул Владислав.

Этот препарат имел несколько неприятных побочных эффектов. Недельная мигрень, тошнота, слабость. Но Владислав прекрасно понимал всю важность ситуации, поэтому был готов к последствиям.

Приняв Таблетку Памяти, Владислав провёл несколько минут в медитации. Затем он открыл глаза и мрачно посмотрел на племянника.

— Всё так. Кафки настаивали, что катастрофа Беляевых — это диверсия зомби. Они же были против создания лаборатории по изучению зомби-вируса. Когда лаборатория была создана, с ней постоянно были проблемы. То учёные пропадали с деньгами, то происходили взрывы, то зомби сбегали и кусали работников. За этим тоже могут стоять Кафки. Позже именно они были инициаторами закрытия лаборатории.

Владислав замолчал. Роман тоже не говорил. Оба Архимага мрачно смотрели друг на друга и чувствовали потаённый страх. Что же пытался скрыть клан Кафка?

Глава 18

После тренировки я вернулся в общежитие и там взялся за очередное видео Фокусника. Мне нравилось записывать ролики от его лица. Я просто вёл себя так, как хочется — расслабленно, не особо стараясь.

— Привет, — махнул я рукой. На моей голове лежала шапка Первого Мага, а на коленях его поддельный Посох. — Я тут подумал. И решил, что завтра украду статую Софончика. Как вам?

Я уставился в камеру. Мия хихикала, мне тоже было весело.

— Ту самую статую, которая на Площади Объединения, — на всякий случай пояснил. — Завтра, ровно в час ночи, статуя исчезнет. Если хотите — приходите, посмотрите.

Я зевнул. Мне и правда хотелось спать.

— Ладно, пока всем.

Я отключился. Мия занялась монтажом и сказала:

— Лилит и Рома закончили с Камнями Меток.

— Отлично, пусть передают.

Через несколько минут я убрал в чемодан два Камня и карточку тренировочного зала, которую отправила Лилит.

— Ты и правда хочешь в час ночи забрать статую? — уточнила Мия.

— Да. На этот раз я сделаю это ровно в час ночи. Хе-хе.

— Будет интересно, — мурлыкнула Мия.

Я лёг спать. На следующее утро решил первым делом сходить в тренировочный зал, который нашла Лилит, и там войти в Астральную Кому. Обычно она не длится дольше нескольких часов, поэтому я не боялся опоздать на вылазку. А даже если опоздаю — ничего страшного. Вызову дополнительные эмоции, они уж точно лишними не будут.

Когда я умывался, Мия сказала:

— Новое видео Фокусника вызвало настоящую бурю в сети. На него даже Совет Десяти отреагировал. Сегодня на Площади Объединения будут дежурить несколько Архимагов, а к ночи их станет ещё больше.

— Прекрасно, — улыбнулся я. С самого утра меня переполняет энергия, а Ядро вновь растёт.

Мия стала серьёзнее и сказала:

— Булгаков ответил на вчерашнее письмо. Он пишет, что случай с Беляевыми очень странный и вызвал нездоровую активность у Кафок. Сейчас полностью прочитаю его ответ, сам поймёшь.

Я внимательно выслушал Мию и вернулся в гостиную. Там я сел в кресло и закрутил монетку.

— Беляевы что-то нашли в зомби-вирусе, и их за это уничтожили, — логично предположил я. — Возникают два вопроса. Что они нашли, и как их уничтожили.

— Нашли антидот? — предположила Мия.

— Это самое логичное, — кивнул я. — Беляевы нашли антидот, зомби засуетились и уничтожили всех. Но как они это сделали? И как узнали?

— Узнали от Кафок, — уверенно сказала Мия. — Кафки должны были внимательно следить за всеми, кто изучал зомби-вирус. Скорее всего, их люди работали в лаборатории Беляевых.

— Да, ты права. Может, они и сейчас следят? — предположил я. — За полторы тысячи лет Кафки должны были набрать огромное влияние. Уверен, их кроты есть во всех кланах.

— Совет Десяти не успел с ними ничего сделать, они сами ушли из страны, — кивнула Мия. — Они напали на библиотеки и открыли пути для зомби. А сами скрылись неизвестно где.

— Да, Кафки и сейчас опасны, — задумался я. — Если бы не Беттихеры, которые сдали их… Даже не представляю, какой катастрофой мог обернуться их план, если бы они довели его до финала. Как думаешь, в лаборатории Моргунов может быть человек Кафок?

— Вполне вероятно, — кивнула Мия. — Я могу просмотреть их гаджеты. Но тебе нужно лично спуститься в лабораторию Моргунов.

— Хорошо, тогда после воровства статуи я отправлюсь в Петроград.

Решив этот вопрос, я переоделся и телепортировался в контейнер к Якорю. Оттуда на такси я поехал сперва в столовую, а затем в тренировочный зал, который нашла для меня Лилит. Назывался он просто, но со вкусом: «Ахиллес». Внутри меня не стали ни о чём спрашивать. Увидев карточку, меня проводили в комнату для Магистра и оставили одного.

— Недурно, — довольно кивнул я, осматриваясь.

Стены комнаты были покрыты множеством символов. У двери стояла сенсорная панель, через которую можно управлять этой комнатой — ослабить либо усилить подавление Чар, спустить специальные мишени для отработки ударной магии или небольшие пусковые установки с самонаводящимися снарядами для защитной. Было также множество других функций, попроще. Панель была защищена артефактной крышкой, которую нельзя пробить прямой атакой Гранд-мастера. Только прямой удар Магистра сможет разломать её, но лучше этого не делать — тут же взвоет сигнализация, придётся платить немаленький штраф.

— Конечно, недурно, — хмыкнула Мия. — Это элитное заведение для высокоранговых Магов. Твой уровень доступа даёт тебе право не только посещать эту комнату, но и раз в год выбирать в библиотеке зала одну Чару Магистра.

В дверь постучали. Я открыл и увидел девушку с подносом. На нём стояла бутылочка, ампула и буклет.

Я молча принял поднос и кивком поблагодарил девушку. В буклете я прочитал, что зал предоставил мне бутылочку с особенной водой, которая насыщена маной и помогает стимулировать рост Ядра. В ампуле лежала небольшая таблетка — она благотворно влияет на погружение в Астральную медитацию и работу с Кругами Чар.

— Сервис что надо, — отметил я, отложив буклет. — Давай начнём. Посторожишь меня?

— А у меня есть выбор? — закатила глаза Мия.

Я хмыкнул и сел в углу комнаты, скрестив ноги. Перед собой я положил небольшой контейнер, который взял с собой. Внутри лежал препарат Булгаковых и шприц.

— Посмотрим на эту Астральную Кому, — пробормотал я, вкалывая себе препарат.

Отложив пустой шприц, я закрыл глаза и сосредоточился на медитации. Через несколько минут моё сознание рухнуло вниз. Я не ощущал расстояний, лишь туманно чувствовал, что сейчас нахожусь далеко не только от своего тела, но и от всей планеты!

Вскоре падение замедлилось, я остановился. Вокруг — тьма. Ни единого лучика света. Но при этом от этой тьмы веяло чем-то родным, знакомым.

Я не мог говорить, даже мыслить получалось с трудом. На уровне инстинктов я понял, что нахожусь сейчас в Астрале. В том самом, куда сотни раз заглядывал в прошлой жизни.

Из глубин моей души поднялась радость. Астрал словно чувствовал это — тьма вокруг меня заколыхалась, на ней появились невидимые волны. Они захлестнули меня, моё сознание померкло и полностью растворилось во тьме Астрала.

Я открыл глаза и посмотрел в окно. Вечерело.

— Ты долго, — заметила Мия. — Тебя не было восемь часов. Обычно Астральная Кома не длится так долго.

— Моя Астральная Кома немного отличалась от обычной, — я улыбнулся и прикрыл глаза.

Кусочек Астрала в виде облака сильно изменился не только в размерах, но и внешне. Теперь он был похож на доску, сделанную из чёрного мрамора. У Магов для такой формы даже специальное название имеется — Астральная Доска. Это одна из самых редких и качественных разновидностей Астральной частицы, которая указывает на высокое родство с Астралом. На этой доске гораздо проще рисовать Чары Тьмы, чем на облаке. Что касается самих Чар…

Через несколько секунд из моего тела выстрелил чёрный туман и преобразовался в сферу.

— Девять метров, — удивилась Мия. — Как ты смог так быстро улучшить Сферу Тьмы?

Я не ответил. Убрав Сферу, я нарисовал сразу две Чары на Астральной Доске. Первая — Искажение Реальности, а вторая — Теневой Шок.

Открыв глаза, я выставил в разные стороны руки и активировал эти Чары. Из левой ладони вышла искажающая сила, которая впечаталась в стену и заставила её дрожать. Из правой веером разошлась волна тьмы. На неё стены даже не отреагировали — Теневой Шок не наносит физического урона.

Я снова активировал две Чары. Затем ещё и ещё. При этом я внимательно прислушивался к своим ощущениям. На интуитивном уровне я пытался почувствовать связь с этими Чарами и способ их слияния.

Я закрыл глаза и вновь увидел Астральную Доску. На ней мерцали два Круга Чары. Силой воли я начал сужать Астральную Доску, Круги Чар принялись медленно сливаться друг с другом. Один процент, два, пять… Когда пятьдесят процентов двух кругов соединились, случился сбой. Недоделанный Круг вспыхнул и исчез, а из моего тела во все стороны выстрелили разрушительные энергии тьмы и пространства.

Первое, что я увидел, открыв веки — это зелёные глаза Мии. Она сидела у меня на ногах, вытянув шею и почти касаясь своим носом моего.

— Что с тобой случилось? — спросила она, не двигаясь.

— Астрал вспомнил меня, — я поднялся на ноги, поэтому Мие пришлось спрыгнуть. — Он помог мне укрепить связь между нами. В следующий раз такого эффекта не будет, но если я захочу улучшить какую-то Чару — то без проблем смогу это сделать через Астральную Кому.

— Астрал тебе помог? — с сомнением уточнила Мия.

— Да.

На самом деле я сам не до конца понял, что именно произошло. Почти всё время я был погружён во тьму, словно спал без сновидений. Единственное, что помню — это чувство родства и принятия от Астрала, а также невидимые волны, которые захлестнули меня. Всё это произошло в первые мгновения, как я погрузился в Астральную Кому.

— В мире Заклинателей, когда человек попадает в Астрал, он может чувствовать ауру Святых, Ангелов и Архангелов, — задумчиво сказал я. — Заклинатель может изучать эти ауры и даже идти по их путям, если у него достаточно таланта и близости. Или, как делал это я — создавать собственные пути. Но в этом мире и близко подобного нет.

Я замешкался, пытаясь вспомнить свои ощущения.

— Я вроде что-то чувствовал. Слабую, далёкую ауру. Но это длилось мгновение, я даже не уверен, что мне не показалось.

— Может, ты почувствовал ауру Архангела из мира Заклинателей? — предположила Мия.

— Не знаю, — покачал я головой. — Лучше оставить этот вопрос на будущее, когда он станет актуальнее. Пока я недостаточно силён, чтобы глубже погрузиться в Астрал и проверить его.

Решив пока не думать об этом, я проверил время. Шесть вечера — ещё успею на вечернюю лекцию. И поесть надо.

Покинув тренировочный зал, я телепортировался в Академиум. Там поужинал и посетил вечернюю лекцию. Все студенты говорили только об одном — сможет ли Фокусник своровать статую Первого Мага.

— Да невозможно это, — хмыкнула девушка, чей отец работал во Дворце Совета. — Он один раз уже обманывал — сказал, что украдёт Посох через три дня, а сделал это в ту же ночь. И сейчас обманул. Потом появится и заявит, что пошутил. Это же клоун, ему нельзя верить.

— Не Клоун, а Фокусник, — с усмешкой поправил незнакомый мне парень. — Я не знаю, говорит он правду, или нет. Только надеюсь, что Совет в этот раз не отмахнётся от его заявления и подготовится.

— Вы серьёзно? — выгнула бровь студентка, которая сидела прямо передо мной. — Мы все говорим об одном и том же, да? Вы правда допускаете, что этот вор сможет украсть шестиметровую статую, которая полностью сделана из ценнейших материалов, подавляющих Чары? И стоит на десятиметровом постаменте из Чёрного Гранита, который тоже подавляет Чары? Вы хоть понимаете, насколько безумно это звучит?

— Почему же, — не согласился парень в очках. — Если Фокусник приедет на кране, то это вполне реально.

— На площадь Объединения нельзя заезжать автомобилям, — сдерживая смех, важно заметил другой студент. — Поэтому Фокуснику придётся воспользоваться летающим краном.

Мия, прищурившись, следила за этим. Я мысленно посмеивался — пусть шутят, я только за. Чем больше люди будут обсуждать и говорить о Фокуснике — тем лучше для меня, хе-хе.

После лекции я вернулся в общежитие. На часах было девять вечера, пока рано отправляться на вылазку.

— Поиграть в компьютер? — задумался я. — Хотя нет, лучше поспать. Сегодня я закончу со всем только к утру.

Приняв решение, я переоделся и лёг. Хоть мне и не хотелось спать, но я знал несколько полезных дыхательных практик, которые помогли организму погрузиться в сон.

Через два часа, в одиннадцать, я проснулся. Умылся, поел, и телепортировался в контейнер, откуда поехал напрямую на Площадь Объединения. Хотелось посмотреть, много ли народу откликнется на мой ролик.

Как оказалось — очень много. На площади было не протолкнуться. Вместе с любопытными жителями тут находились и сотрудники Ведомства Правопорядка. А область вокруг статуи Первого Мага, и вовсе, была оцеплена. В воздухе летали дроны, на крышах сидели люди с биноклями. В этот раз Совет Десяти очень серьёзно воспринял моё заявление.

Посмеиваясь, я гулял по пешей улице и иногда заглядывал в магазины. Наконец, когда осталось полчаса до часа икс, я неспешно направился к статуе. Благодаря Маске Многоликого я выглядел как старик. Мия могла стереть меня со всех камер, но не из памяти людей — существует маленький шанс, что позже они смогут составить мой фотопортрет. Каких только Чар на свете не бывает.

Я действовал очень осторожно. Когда до часа ночи осталось пять минут, я зашёл в темноту, за здание, и там сломал Камень Невидимости. После я поспешил к статуе.

Я легко перепрыгнул через металлическую перегородку и подошёл к постаменту. В моей Метке нет ничего — я всё выложил перед вылазкой. Подняв левую руку, я активировал её. Из центра ладони вылетела рука, которая размерами в несколько раз превышала человеческую. Рука вонзилась в грудь статуе и сжала пальцы в кулак. И Первый Маг исчез с постамента, словно его там и не было.

Ощутив статую в Метке Души, я побежал прочь. Люди пока не осознали, что произошло. Как только я оказался за пределами металлической преграды, тут же раздался рёв сирены и возбуждённый гомон людей. Не став дожидаться продолжения, я нырнул в ближайшее здание и там активировал Астральные Врата, которые телепортировали меня в Петроград.

— Ты нашла подходящее место? — спросил я, выбравшись из колодца.

— Да, — кивнула Мия. — За пределами города есть один заброшенный подземный склад, там можно спрятать статую и снять новое видео.

— Отлично, веди.

Статуя была слишком массивной, она требовала от меня постоянной подпитки. Если бы не энергия, которая поступала от Апофеоза Короля, то я бы не смог удерживать её дольше нескольких минут.

Следуя указаниям Мии, я с помощью Заклинания Воздушного Потока вылетел из города. Около получаса я летел по ночному небу, пока наконец Мия не сказала снижаться.

Она отыскала по-настоящему скрытное место. Старое, заброшенное здание, к которому даже нет дорог.

— Не знаю, что тут хранили, — сказала она. — Но места должно хватить.

Я вошёл в полуразрушенное здание и спустился по лестнице. Внизу обнаружилось довольно просторное помещение, заваленное сгнившим хламом и мусором. С помощью Заклинания Омовения я очистил эту комнату — стены побелели, всё лишнее было уничтожено. Если бы не трещины, то могло показаться, что тут недавно был сделан ремонт.

— Потолок всего четыре метра, — задумчиво сказал я. — Статуя поместится, если её расположить диагонально. Головой упрётся в угол, но надеюсь не сломается — не зря же все о ней столько хорошего говорят.

— Не сломается, — уверенно сказала Мия. — Можешь спокойно доставать.

Я решил довериться ей и вынул статую из Метки. Она с грохотом появилась в комнате, оставив глубокие выбоины в полу и на стене. К сожалению, её расположение было не совсем таким, как я хотел. Голова упиралась в нижний левый угол, в то время как ноги — в верхний правый.

— Снимаем? — я подошёл и присел на плечо статуи.

— Давай. Но там тебя будут ненавидеть все, кто чтит Софона, — предупредила Мия.

— Да и пусть, — улыбнулся я. — Профессор вызывает страх и уважение. Хранитель Тайн — опаску и любопытство. А Фокусник пусть раздражает и злит.

— Ладно, я предупредила, — хмыкнула Мия. — Начинаю.

Она взлетела и замерла напротив меня. Её глаза замерцали.

— Привет, — махнул я Мие. — Фокусник на связи. Воровство удалось, статуя у меня.

Я похлопал по плечу Софона и продолжил:

— Если честно, всё прошло легче, чем я думал. Просто пришёл и украл статую.

Я разочарованно посмотрел на Мию.

— И что теперь? Мне она не нужна. Вернуть её? Пишите в комментариях, я потом почитаю. Давайте.

Небрежно махнув, я улыбнулся.

— Ну как?

— Как всегда — по-дилетантски, — хихикнула Мия. — Но таков стиль Фокусника, так что сойдёт.

— Отлично. Выложишь его?

— Конечно.

Я взглянул на статую и создал Стилус. Надо наложить несколько скрывающих Заклинаний, чтобы никто не нашёл это место. Я решил не прятать само здание, а только лестницу на подземный этаж, и отдельно часть помещения, где лежала статуя. Этого должно хватить для случайных гостей.

Закончив, я снова телепортировался в Петроград.

— Теперь к клану Моргун, — бодро сказал я. — Пока вся страна будет в шоке от проделок Фокусника, я под шумок проникну в их лабораторию.

— Вперёд! — Мия прыгнула мне на плечо. — Буду тебе рассказывать о том, что сейчас пишут в сети про Фокусника.

— Спасибо, — погладив её, я вызвал такси и поехал к кварталу клана Моргун.

Глава 19

Столица, гимназия имени Бориса Исаакяна, общежитие для девочек.

— В какой раз ты уже смотришь это видео? — проворчала Света, лёжа в кровати с планшетом в руках.

— Ну он такой крутой! — вздохнула Аня. Она сидела за столом и смотрела последний ролик Фокусника.

— Ничего он не крутой, — проворчала Света. Её немного раздражало, что все подруги словно с ума посходили из-за Фокусника.

— Только не говори, что он тебе не нравится, — фыркнула Аня.

— Ни капли!

— Ну-ну.

— Вот и ну, — проворчала Света. На её планшете был открыт стоп-кадр с ролика Фокусника. Но она не соврала подруге — Света и правда не сохла по нему, как все её подруги. Дело было в другом — почему-то этот персонаж сильно напоминал ей Артура в моменты, когда тот не играл роль хорошего мальчика, а был собой. Света искренне считала, что у её брата крайне скверный характер. Он любит издеваться над слабыми — например, над ней. В семье до сих пор вспоминают историю про собаку… Хорошо хоть, что о ней не слышали в гимназии.

С другой стороны — Фокусник точно не может быть её братом. У Артура нет таких талантов. Хотя взгляд у них похож, да… но это не может быть он!

Снаружи пролетело несколько самолётов, следом вертолёт. Света скосила глаза на окно — время уже два ночи, а они всё летают и летают. Ищут статую Первого Мага.

— Он злой, — убеждённо сказала Света. — Воровство статуи Софона — это то же самое, что объявить войну всей стране.

— Кстати, мои слова, — рассеянно отозвалась Аня. — Я это твоему брату говорила, помнишь?

Света вздрогнула, её глаза расширились. Конечно же! Почти месяц назад они с Аней встретились на Площади Объединения с Артуром. Тогда тот спросил:

— А кто-нибудь когда-нибудь пытался украсть статую Первого Мага?

Аня ответила ему:

— Нет, конечно. Статуя Первого Мага — это символ нашей страны. Украсть её — значит объявить войну всей стране.

Света тогда добавила, что статуя сделана из очень ценных материалов и её невозможно украсть. Итак, вопрос — это совпадение?

— Интересное совпадение, — хихикнула Аня, словно прочитав мысли Светы. — Может, твой брат и есть Фокусник?

— Нет конечно! — поспешно ответила Света. — Он же в Академиуме учится! Ему только шестнадцать…

— Ну да, вряд ли это он, — согласилась Аня. — Фокусник, наверное, брутальный мужчина лет тридцати.

Пока подруга мечтательно улыбалась, пытаясь представить внешность Фокусника, Света мысленно выдохнула. Она уже была на пятьдесят процентов уверена, что Фокусник и Артур — один и тот же человек. Но как это возможно?

Света вновь засомневалась. Она начала просматривать все его ролики один за другим, но так и не обнаружила никаких подсказок.

— Он сидит в красном кресле, — пробормотала она. — Такое безвкусие как раз в его стиле…

— Что? — не расслышала Аня.

— Говорю, спать пора, — Света зевнула. — Задержались мы сегодня.

— Сегодня вся страна задержалась, — хмыкнула Аня. — Представляешь, ни единого следа не оставил! Как думаешь, как он это сделал?

— Не знаю… — Света поёжилась и решила, что не будет ничего спрашивать у брата.

Подруги посидели ещё немного и легли спать.

* * *

Петроград, квартал клана Моргун.

Мне даже не пришлось использовать Камень Невидимости, чтобы попасть в подземную лабораторию. Моргуны слишком сильно полагаются на электронику — везде камеры высокого разрешения, инфракрасные датчики движения, сканеры сетчатки глаза, биометрические считыватели отпечатков пальцев, тепловизоры и датчики давления в полу. Даже установили детекторы сердцебиения и дыхания. Звучит весьма угрожающе, только вот для Мии — пустяк.

Лаборатория работала круглые сутки, но пик активности приходился на ночь. Используя Заклинание Скрытности, я осторожно передвигался по коридорам, иногда замирая у стен, чтобы пропустить мимо работников. Некоторые замечали меня — приходилось использовать на них Астральное Слово Забвения. Хорошо, что в основном тут работали обычные люди и совсем слабые Маги.

Пока я крался по лаборатории, прячась от людей, Мия бегала от работника к работнику, чтобы внимательно изучить их гаджеты.

Я не пытался попасть в места, где проходили исследования — двигался только по коридорам. Лаборатория имела три подземных этажа, и с каждым уровнем вниз становилось всё опаснее. Но Мия пока ничего не нашла, поэтому мы продолжали спускаться.

На третьем этаже наконец-то появились первые подвижки.

— Один из компьютеров имеет стороннюю программу, — сказала Мия. — Она странная и очень скрытная. Даже я чуть её не пропустила. Мне нужно несколько минут, чтобы аккуратно всё проверить и не выдать себя.

Я кивнул и сел у стены. Выровнял и замедлил дыхание, полностью сосредоточившись на том, чтобы скрыть своё присутствие. Пока я неподвижен, под Заклинанием Скрытности меня почти невозможно заметить.

Мия вернулась через десять минут.

— Можем уходить, — сказала она. — Я нашла то, что нужно.

Я поднялся и направился в уборную для персонала, которую приметил ранее. Там я использовал Астральные Врата и переместился в общежитие. Убрав Кровавый Зародыш, я сел в кресло, достал монетку и посмотрел на Мию.

— В общем, мы были правы, — довольно начала она. — Кафки и правда следят за Моргунами. Через ту самую программу они получают данные всех исследований. Я отследила, где именно просматриваются эти данные. В небольшом офисе, в столице. Прямо сейчас компьютер в том офисе активен, так что ты можешь навестить их.

— Отлично, — кивнул я. — Давай так и сделаем.

Немного отдохнув, я телепортировался из Академиума и на такси поехал на нужный адрес. Офис неизвестных находился в небольшом пятиэтажном здании, на самой окраине города. С первого взгляда — ничего странного. Только вот я сразу заметил, что территория скрытно охраняется.

— Тут есть камеры, — заметила Мия. — И довольно современная система защиты.

— И наблюдение, с крыши соседнего здания, — я кивнул в сторону девятиэтажного жилого дома, где заметил скрытого в тенях человека.

— Скорее всего, это одна из тайных точек Кафок, — предположила Мия.

— Вероятно, так и есть.

Я проник на территорию здания и вошёл внутрь, открыв дверь Магическим Ключом.

— Подожди здесь, — предложила Мия. — Я поищу, откуда исходит сигнал.

Кивнув, я сел на ступеньку. Пока ждал Мию, чуть не задремал.

— Это и правда люди Кафок, — появилась Мия. — Но сами они вряд ли много знают, они из боковых ветвей клана. Зато передают информацию в другое место, которое за пределами страны.

Я поморщился. Можно допросить местных, но существует небольшой шанс, что Кафки узнают об этом и насторожатся. Риск того не стоит — Мия права, эти люди вряд ли владеют информацией о секретах зомби, раз они даже не прямые члены клана. Но и для полёта заграницу сейчас не самое удачное время. Лучше послать туда Валентина с Портальной Монетой, за хорошее вознаграждение он не откажется.

Вернувшись в общежитие, я сразу лёг спать. Проснулся довольно рано и не смог сдержать радостную улыбку — Ядро уже достигло семидесяти пяти процентов! Что радует — поток от Апофеоза совсем не снизился! Значит, могущественные Маги страны всё ещё обсуждают меня и ищут. Отлично!

Когда я пошёл умываться, Мия сказала:

— Валентин навестил клан Литке. Ему очень понравилось Пространственное Кольцо. Он будет копить на него.

— Валентин достал Камни Душ?

— Да, три штуки. Вместе с ними ещё кучу всяких ценностей. Он даже нашёл архив с Чарами.

— Отлично, — улыбнулся я. — Дай ему новое задание. Пусть заберёт у меня Портальную Монету и отправится заграницу, к базе Кафок.

— Хорошо.

Моё Ядро уже приближается к пику. Скоро придёт время провернуть Апофеоз с исцелением зомби — к тому времени желательно разгадать тайну трагедии Беляевых.

— В комментариях под видео полномочный представитель администрации Совета Десяти призвал тебя вернуть статую Первого Мага.

— Он угрожал? — уточнил я.

— Нет.

— Это хорошо, значит можно и вернуть, — я усмехнулся. — Можно тайно связаться с этим представителем?

— Да, думаю можно.

— Отлично.

У меня в голове уже созрел план, как можно развить успех Фокусника.

— Что написать? — Мия явно заинтересовалась.

После утренних процедур я сел в кресло и закрутил монетку. Немного подумав, сказал:

— Спроси, может ли он провести видеозвонок со мной. Намекни, что ему же будет лучше, если он сделает это без лишних свидетелей.

— Ладно. Валентин готов передать тебе Пространственное Кольцо со всем добром. Себе он забрал одну полезную для него Чару ранга Гранд-мастер. Ещё он просит защитный амулет ранга Магистр, разрешить?

— Да, конечно, — легко согласился я. — Валентину нужна хорошая защита.

— Он нашёл артефактный сундук ранга Архимаг, но не рискнул залезть в него. Скорее всего, внутри лежало несколько самых ценных сокровищ.

Я кивнул. Каждый клан имеет собственные методы, как защитить свои богатства от воров.

Через пару минут я передал Валентину Портальную Монету и забрал Пространственное Кольцо. Заглянув внутрь, я довольно улыбнулся — оно было битком набито сокровищами! Различные артефакты, минералы и несколько книг, в которых я нашёл не только множество Чар — но и несколько схем артефактов и алхимических рецептов. К сожалению, максимальный уровень Чар достигал лишь Магистра. У Литке должны быть Чары Архимага, но, видимо, они хранят их отдельно. Может, даже, в том самом сундуке.

— Представитель администрации Совета готов с тобой поговорить, — с предвкушением сказала Мия. — И он будет один.

— Глупец, — усмехнулся я. — Он Маг?

— Да, Магистр из клана Гоголь.

— Пусть звонит.

Я достал планшет. Насчёт внешности не беспокоился — Мия замаскирует меня под Фокусника.

Планшет звякнул входящим вызовом, и через мгновение на экране появилось хмурое лицо пожилого мужчины. Несколько секунд мы молча рассматривали друг друга.

— Вам нужна статуя, да? — спросил я.

— Да.

— А вы готовы заплатить?

Мужчина нахмурился ещё сильнее и предупредил:

— Ты играешь с огнём. Если не вернёшь статую в течение суток, за тебя возьмутся ГрандМаги.

— Кстати, это правда, — Мия прищурилась. — ГрандМагу Жерайру Исаакяну уже звонили, просили помочь с расследованием.

Я внутренне поёжился, вспомнив магию элемента информации, с помощью которой меня едва не поймали.

— То есть, вы не хотите платить? — уточнил я. — Вы отправите мне деньги, а я скажу координаты. Заслугу за нахождение статуи можете приписать себе. Так и быть — шапку и поддельный Посох тоже отдам.

Ноздри мужчины слегка расширились, он чаще задышал. Я с равнодушной улыбкой ожидал ответа.

— Сколько денег вам надо? — чуть хрипло спросил он.

— Скажем… — я задумался. — Триста тысяч.

Мужчина поперхнулся и удивлённо посмотрел на меня.

— Триста тысяч — и вы станете героем, — голосом искусителя произнёс я. — Тем, кто нашёл статую и вернул её стране.

Мужчина несколько секунд молчал. Затем его лицо разгладилось, он сказал:

— Я обсужу с руководством.

— Неужели сумма и правда слишком большая для вас? — заинтересовался я. Не верится, что для Магистра из клана топ-1 триста тысяч — неподъёмные деньги.

— Дело в не в этом, — мужчина прищурился. — Тебе нельзя доверять. Я не хочу жить с мыслью, что меня в любой момент могут подставить.

Я улыбнулся и кивнул. Если бы этот Магистр поддался жадности и решил тайком заплатить за координаты, чтобы присвоить нахождение статуи себе — я бы позже выложил новое видео. В нём я бы удивился тому, что какой-то Магистр смог отыскать мою статую. Ведь это я ему передал координаты! И доказательство у меня имеются. Но раз он не поддался жадности — так тому и быть.

— Сумма изменилась, — улыбнулся я. — Пятьсот тысяч. Обсудите это с Советом Десяти. Предложение действует только в течение суток. Как только ГрандМаг Исаакян примется за мои поиски — она увеличится на миллион.

Мужчина побледнел и удивлённо уставился на меня, не понимая, как я мог узнать про ГрандМага Исаакяна. Я отключился и помассировал переносицу.

— Куда можно перенести статую? Или оставить её в Петрограде?

— Им будет тяжело её доставить в столицу, — хмыкнула Мия. — И твои способности будут выглядеть слишком загадочно. Лучше отыскать подходящее место где-нибудь в пригороде столицы.

— Займёшься?

— Уже.

— Спасибо, — я ласково улыбнулся Мие и открыл Колыбель. Проверив количество просмотров на последнем видео и полистав комментарии, я прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Мне нужно решить, что делать с Фокусником. Изначально я не планировал его активно развивать — он был придуман лишь для воровства статуи Первого Мага. Я не думал, что он станет настолько популярен — Фокусник уже обогнал Профессора по рейтингам. Причём в комментариях, в основном, — восхищение.

— Фокусника надо развивать, — решил я. — Но что можно ещё украсть? Такое, чтобы перевесило статую Первого Мага.

— Не знаю даже, — Мия легла на стол и задумалась. — Если ориентироваться на твою Метку Души, то ты не сможешь украсть что-то более ценное.

— Значит, нужно использовать другие инструменты. В теории можно и город украсть, если постараться, — усмехнулся я.

— Город? Как? — заинтересовалась Мия.

— Найти на карте подходящее место, — начал я рассуждать. — Пусть будет не город, а деревенька. Можно даже найти место, где раньше было поселение, а сейчас там пустое поле или небольшой лесок. Это место должно находиться рядом с одной из железнодорожных станций. Мы добавим это поселение в базу данных и придумаем жителей. Затем, с помощью Сары, мы сможем через сны повлиять на людей, которые часто ездят на поездах. Они будут уверены, что видели этот посёлок и даже были там. То же самое сделаем с работниками железной дороги. А потом я в видео объявлю, что украл поселение со всеми его жителями. Представляешь, что потом начнётся?

— Будет очень трудно такое реализовать, — задумчиво сказала Мия. — Но вполне возможно. Я могу заняться сетью — добавлю деревню в базу данных, затем создам несколько старых новостей. Про строительство деревни, про всякие громкие случаи, вроде убийств или открытия школы. Чтобы достоверно выглядело. И людей будет несложно придумать — если деревня небольшая, меньше тысячи человек, то вообще проблем не будет.

У Мии загорелись глаза, она выжидающе посмотрела на меня.

— Давай пока отложим это дело, — улыбнулся я. У меня появилось несколько новых идей, что именно может «украсть» Фокусник.

— Но мы позже её реализуем? — спросила Мия.

— Думаю, да. Но сейчас нужно сосредоточиться на исцелении зомби. Сколько Камней Воскрешения сделал Лимон?

— Пять. Сегодня он закончит шестой и отправит тебе.

— Отлично.

Я открыл чемодан и вынул Камень Библиотеки Души. Нужно использовать его, чтобы создать новый артефакт — как я это сделал с Дыханием Дракона. Принцип этого артефакта будет похожим — я объединю силу множества Камней Меток, чтобы усилить эффект. Только вместо Камня Вечного Пламени будут Камни Воскрешения.

Мия поняла, что я собираюсь отправиться в Библиотеку Души, поэтому убежала из комнаты. Я сломал Камень Метки и прикрыл глаза.

Я не в первый раз использую Библиотеку Души для создания схемы нового артефакта. Поэтому всё прошло удачно, кроме одного момента — в идеале мне нужно не двенадцать Камней Меток, как я предполагал, а тринадцать. Хорошо, что проблема с Камнями Душ сейчас не стоит так остро.

— Валентин молодец, — пробормотал я, открыв глаза. — Хорошо пограбил клан Литке.

Мне никто не ответил — Мия пока не вернулась. Проверив время, я решил не идти на занятия, а отправиться в тренировочный зал «Ахиллес» — хочу как можно скорее закончить слияние двух Чар Гранд-мастера.

Пока я собирался, Мия вернулась и сказала:

— Я нашла подходящее место, куда можно перенести статую. Представитель Совета ответил согласием — Совет Десяти отправит деньги, но с условием, что ты не станешь рассказывать о сделке.

— Они поверят мне на слово? — усмехнулся я.

— А что им ещё остаётся? Не будут же требовать от тебя заключить контракт. И так понятно, что ты откажешься. Наверное, думают, что раз ты упомянул ГрандМага Исаакяна — значит, опасаешься его и не станешь сильно наглеть.

— Наверное, — кивнул я. — Когда они отправят деньги?

— В течение шести часов.

— Значит, успею потренироваться.

Глава 20

Как только я прибыл в «Ахиллес» и вошёл в тренировочную комнату, Мия сказала:

— Лимон закончил с Камнями Воскрешения.

— Отлично, пусть готовится к передаче, — кивнул я. — Ему предстоит сделать ещё семь Камней. Справится?

— А куда ему деваться? — хмыкнула Мия.

— И то верно…

Вскоре Лимон был готов и передал мне шесть Камней Воскрешения, взамен забрав семь Камней Душ.

— Думаю, за два-три дня он справится, — задумчиво сказал я.

— Да, —подтвердила Мия. — Что у тебя с Ядром?

— Восемьдесят девять процентов. Но поток энергии уже снизился.

— После того как найдут статую — снова будет всплеск, — заметила Мия. — Особенно, если ты её осквернишь.

Она хихикнула.

— Можно, — кивнул я. — Не портить, но оставить надпись. Можно такую же маленькую, которая будет видна только при приближении. Хотя вряд ли люди из Совета в этот раз купятся. О, придумал.

Я негромко посмеялся, представив, какую реакцию вызовет моя шутка.

— Что? — с любопытством спросила Мия.

— Позже увидишь, — улыбнулся я. — Мне нужны некоторые специфические ингредиенты, чтобы создать один алхимический препарат. Но это позже, сейчас нужно потренироваться.

— Нет, так не пойдёт! — возмутилась Мия. — Мне же интересно!

— Ладно-ладно, слушай…

Я пояснил Мие свою затею.

— Да, это будет забавно… — захихикала она.

Не желая больше терять время, я прикрыл глаза и занялся слиянием двух Чар ранга Гранд-мастер. Первая попытка провалилась, как и вторая. Каждый такой провал высвобождал огромное количество энергии — любой другой Маг ощутил бы сильное истощение маны, и как следствие, — чудовищную усталость и слабость. Обычно Маги в течение недели решались на пять-семь попыток слияния Чар. Но у меня не было таких проблем благодаря Апофеозу Короля. Энергия поступала непрерывно и накапливалась в Астральном Навыке и в клетках тела, образуя нехилый резерв. Каждый провал слияния немного потреблял этот резерв, но с моими запасами я могу несколько дней подряд тренироваться в таком темпе.

Через час, на десятой попытке, мне наконец-то удалось впервые слить две Чары. Я открыл глаза и выставил вперёд левую ладонь. От неё разошлись тёмные колебания, которые вмиг заполнили всю комнату. Стены слегка задрожали и вспыхнули символами, подавляя новую Чару.

— Неплохо, — улыбнулся я. — Назову эту Чару Теневым Искажением Пространства. Массовый физический и ментальный урон — и правда ведь неплохо. Скосит группу Гранд-мастеров как траву. Даже если против меня будут Магистры, им придётся очень постараться, чтобы выжить.

— Со Сферой они точно защитятся, — прокомментировала Мия. — Но если не успеют её активировать — им будет худо. Даже в Доспехах.

Я был доволен. С этой Чарой я смогу официально стать Магистром, не вызывая слишком много вопросов. Конечно, лучше подождать хотя бы годик, но если понадобится — я раскрою свой настоящий ранг.

Закончив с тренировкой, я поехал в «Точку» и там купил нужные мне материалы для алхимии. Затем я телепортировался в общежитие и занялся созданием нужного препарата.

— Пришло письмо, — сказала Мия, когда я закончил с алхимией и получил шарик прозрачной жидкости. — Деньги будут отправлены на счёт через час. Кстати, Совет Десяти очень и очень старается узнать, кому принадлежит счёт. И скоро они узнают.

Я вопросительно посмотрел на хитрую мордашку Мии.

— Я создала целую цепочку подставных компаний, через которые якобы проходят деньги. Каждая следующая компания зарегистрирована в новой юрисдикции, с новыми директорами и акционерами. А в конце цепочки — банк под названием «Фокус-покус», — Мия захихикала. — Чтобы добраться до него, Совету придётся потратить кучу времени на запросы в разные страны. К тому же я подделала цифровые подписи, IP-адреса и метаданные так, что всё выглядит абсолютно легально.

Я рассмеялся и показал ей большой палец.

— Отлично!

— Знаю. Но такая демонстрация цифрового превосходства сразу вызовет подозрения, что ты связан с Вирусом. До этого только Профессор показывал что-то подобное.

— Ну и ладно, — пожал я плечами. — Пусть думают что хотят.

Я выложил всё из своей Метки и телепортировался в Петроград. Оттуда, с помощью Заклинания Воздушного Потока, я добрался до места, где спрятал статую. Забрав её, я телепортировался в столицу и отправился в пригород, в заброшенный особняк.

— Тридцать лет назад случилась вспышка зомби-вируса, все люди погибли, — пояснила Мия. — С тех пор здание пустует.

Я оставил статую, немного поколдовал над ней под хихиканье Мии, и вернулся в общежитие.

— Деньги на счету, — довольно сказала Мия. — Координаты я отправила.

— Отлично, — я проверил расписание. — Схожу-ка я к Тине, попрошу доступ к занятиям старшекурсников.

Я проверил запасы артефактов, которые можно передать Академиуму. Лермонтовым тоже нужно что-то показать, чтобы они не обиделись. Всё-таки они неплохо вложились в меня и помогли с Камнями Душ, надо отплатить за это. Да и в будущем сотрудничество с ними пойдёт только на пользу.

У меня осталось два Пространственных Кольца — но их не отдам. Одно у Лилит, а второе в будущем может выкупить Валентин. Единственная Портальная Монета тоже нужна. Остались Кольцо Искажения и Сфера Карманного Измерения.

— Отдам Сферу Лермонтовым, а Кольцо Академиуму, — решил я. — Пока этого будет достаточно.

— Написать Лермонтовым?

— Да, давай.

Через пару минут, когда я переодевался в форму, Мия сказала:

— К общежитию скоро подойдёт студент, он заберёт Кольцо.

— Хорошо.

Я вышел из общежития и увидел впереди Фиону. В форме она выглядела великолепно — хрупкая, но с твёрдым взглядом. Она подошла и внимательно посмотрела на меня своими глубокими, серыми глазами.

— Приветствую тебя, Барон Грейг, — она коротко поклонилась.

— Приветствую, Благородная Фиона, — я ответил на поклон. — Держи.

Я протянул ей кольцо. Мия, которая сидела у меня на плече, прикрыла лапкой мордочку и хихикнула:

— Представь, если она скажет, что согласна. Что делать будешь?

— Ой, — я смущённо убрал кольцо и достал Сферу Карманного Измерения. — Перепутал.

Фиона спокойно приняла артефакт.

— Один такой я уже передал Академиуму, — сказал я. — Пока сам не знаю, как он действует.

— Хорошо, — Фиона посмотрела мне в глаза, затем вдруг сказала: — Предложение о вступлении в клан всё ещё в силе.

— Спасибо, — улыбнулся я.

Чуть нахмурившись, Фиона развернулась и ушла.

— Ты специально показал ей кольцо? — спросила Мия.

— Нет, случайно.

Мия скосила на меня глаза. Похоже, она не поверила.

Во Дворце Мудрости я заглянул к Тине и отдал ей Кольцо Искажения.

— Вы нашли способ, как можно использовать прошлый артефакт? — спросил я, когда проректор спрятала коробочку с артефактом в карман.

— Да, — кивнула Тина. — Я отправлю информацию тебе на учебный смартфон.

Она явно хотела поскорее отдать артефакт ректору, поэтому торопилась.

— У меня есть просьба. Разрешите мне посещать занятия старшекурсников, — прямо сказал я.

Тина нахмурилась. Подумала несколько секунд и кивнула:

— Я отправлю тебе расписание и разрешение. Можешь идти.

— Спасибо, — коротко поклонившись, я вышел из кабинета и направился на лекцию по элементу пространства. В коридоре увидел Елизавету Булгакову.

— Артур! — приятно удивилась она. Затем нежно улыбнулась и поздоровалась по этикету. После моего ответного приветствия, она спросила:

— Как ты? Сколько мы не виделись? Два месяца, да? И за такой короткий срок ты так изменился!

Елизавета была старше меня и ходила на совершенно другие занятия, поэтому мы с ней не пересекались в Академиуме.

— Я в порядке. Ты осталась всё такой же прекрасной. Как мать и отец?

Мы с немного поболтали и пошли по своим делам. Булгаковы уже давно рассчитались со мной за то, что я свёл их с Хранителями. Но приятные отношения между нами остались.

Войдя в аудиторию, я с удовлетворением услышал обсуждение Фокусника. На этот раз все говорили о найденной статуе и приходили к разным выводам.

— Он заключил сделку с правительством, — уверял один.

— Вряд ли! Совет бы не пошёл на такое, — отвечала вторая.

— А почему тогда Совет не сделал официальных объявлений? Он просто уведомил всех, что статуя найдена и скоро будет возвращена на место.

Я сел за парту и с интересом выслушал обсуждение студентов. Многие были уверены, что Фокусник сам вернул статую. Хотя некоторые были убеждены, что это не так.

— Может они убили Фокусника? — предположила невинная на вид девушка с большими глазами.

— Тогда бы Совет объявил, что преступник был нейтрализован, — не согласился я.

— Думаешь? — девушка посмотрела на меня. — Если так, то хорошо.

Она улыбнулась. По взгляду девушки я понял, что она не против познакомиться со мной поближе. Надо будет потом узнать её имя и попросить номер.

В аудиторию вошёл преподаватель, все разговоры стихли. Высокий лысеющий мужчина, Гранд-мастер Магии, поднялся на сцену и заговорил:

— Уверен, все вы слышали о том, что Совет Десяти смог найти вероломно украденную статую Великого Первого Мага. Очень надеюсь, что преступник найден и будет заключён под стражу. Такие люди не имеют права жить в нашей стране!

Преподаватель явно был рассержен. Он ещё пару минут выделил на то, чтобы поругать меня, и только потом начал лекцию. Мы с Мией переглянулись. Интересно, как отреагирует преподаватель, когда моя небольшая шутка сыграет.

Улыбнувшись своим мыслям, я некоторое время послушал лектора, но не нашёл для себя ничего полезного. Поэтому я посмотрел на девушку с большими глазами и подмигнул ей. К концу занятия у меня был её номер.

После лекции я поел и встретился с Алиной. Мы немного поболтали, обсудили дела клана и разошлись по своим делам.

— Валентин установил первую Монету. Он скоро вылетит, завтра утром будет на месте, — сообщила Мия.

— Отлично, — кивнул я. — Ядро уже на девяносто трёх процентах. Осталось немного.

— Завтра утром тебя ждёт ощутимый скачок, — с предвкушением сказала Мия.

Я усмехнулся и решил выделить вечер на отдых — давно уже не расслаблялся.

* * *

Семь часов спустя. Содружество, город Перпиньян.

Валентин проспал весь перелёт и проснулся, когда самолёт приземлился. Пройдя через паспортный контроль, он вышел из аэропорта и огляделся в поисках такси.

— Сейчас у нас раннее утро, — раздался голос Ники в наушнике. — Лидер освободится через пару часов. А пока можешь отдохнуть в гостинице, я скинула тебе координаты. Она рядом с нужным нам местом.

Валентин никак не отреагировал на слова Ники — он уже привык к ней. Поймав такси, Валентин показал адрес водителю. Когда автомобиль тронулся, Ники вдруг сказала:

— Смотри, как забавно. Я тебе скинула.

Валентин достал смартфон и перешёл по ссылке. Ему открылся ролик в Колыбели.

— Ошалеть, — говорил автор видео, направляя камеру на статую Первого Мага. — В этот раз он точно влип!

На лбу статуи Софона мерцала ярко-красная надпись:

«Здесь сидел Фокусник».

Даже Валентина впечатлила такая смелая провокация. Неужели Фокусник не боится, что его будут искать по всей стране? Хотя, учитывая его преступления — Фокусника уже ищут.

— Краску быстро смыли, но несколько записей разошлось по сети, — сказала Ники. — Теперь все обсуждают новую выходку Фокусника.

Валентин не ответил. Он не стал долго думать о Фокуснике — у него были свои дела. За последние дни он выполнил несколько высокооплачиваемых заданий и теперь ему хватало средств, чтобы поднять Ядро до пика седьмой ступени и оплатить половину цены Эликсира Развития Ядра восьмой ступени. После увеличения Ядра он начнёт копить на Пространственное Кольцо. Валентину очень понравилось носить его, знакомство с таким поразительным артефактом помогло ему легче перенести последние события.

Недавно ему написала бывшая жена и попросила больше никогда не связываться с ней. Валентин встревожился и через старых знакомых узнал, что случилось. В клане стало известно, что бывшая жена отправила ему несколько Чар сокрытия и это вызвало весьма негативную реакцию. Валентин после этого сильно замкнулся в себе — больше он не хотел иметь что-либо общее со своим кланом. Он оборвал все связи и сменил номера.

Приехав в гостиницу, Валентин немного подремал.

— Вставай! — разбудила его Ники. — Скоро Лидер освободится. Пора работать.

Валентин разлепил глаза и сел. Несколько секунд он молча смотрел перед собой, собираясь с мыслями.

— Мне приснилось, что Хранители отказались от меня, — невесело хмыкнул он. — А ты меня покинула. Это было… Тяжело.

— Не бойся, никто от тебя не откажется, — над смартфоном появилась голограмма Ники и похлопала Валентина по плечу. — Всё будет хорошо, вот увидишь! Станешь в будущем Архимагом и потом придёшь в свой клан и заставишь их всех лопнуть от зависти!

Валентин тепло посмотрел на Ники и пошёл собираться. Ему ещё предстоит установить вторую Монету.

— Я заказала тебе автомобиль на сутки, он уже снаружи, — сказала Ники. — Надо будет разблокировать двери через смартфон. Я установила нужное приложение.

— Спасибо.

Валентин вышел из гостиницы и разблокировал автомобиль. Когда он сел, бортовой экран включился, на нём появилась карта и маршрут.

— Тебе надо почаще со мной путешествовать, — пробормотал Валентин, тронувшись с места. — Это удобно.

— Я и так почти всегда с тобой, — хмыкнула Ники. — Остальные нумерованные более самостоятельные.

Валентин лишь улыбнулся на колкость. Он выехал за город и по просёлочной дороге заехал в небольшой лесок. Через несколько минут Ники сказала:

— Можешь остановиться тут. Впереди поляна, там активируй вторую Монету.

Валентин прислушался к её совету и снизил скорость. Остановив машину на обочине, он направился к поляне. Из кармана он достал Портальную Монету. Точнее, вторую её часть — этот артефакт можно разделить на две половинки, которые при активации образуют пару связанных порталов.

Валентин напитал маной монету и бросил её на землю. Над местом падения появился тёмно-фиолетовый круг. Валентин отступил на пару шагов назад — он впервые видел такую Магию.

Из портала вышел мужчина средних лет с невзрачной личностью. Когда фиолетовый круг исчез, внешность человека вдруг изменилась — он стал точной копией Валентина. Даже одежда была та же.

— Я Многоликий, — представился он. А затем вновь сменил свой лик, став пожилым сухопарым мужчиной. — Ты хорошо справляешься.

Похлопав онемевшего от удивления Валентина, Многоликий спокойно прошёл мимо и сказал:

— Довезёшь?

— К-конечно, — дрогнувшим голосом сказал Валентин. Демонстрация Многоликого сильно впечатлила его — он ещё никогда не видел подобной Магии.

Он запоздало поклонился и поспешил к автомобилю. Невольно он вспомнил, как в тюрьме Минковых перед ним появилась бледная рука и воскресила его. До сих пор ему это снится.

Валентин сел в машину и повёз Лидера по новому адресу. Когда они доехали, Многоликий сказал:

— Подготовься. Я увеличу твоё Ядро.

— Да, — встрепенулся Валентин. Он сосредоточился и успокоился. Через несколько секунд он с готовностью кивнул.

Многоликий коснулся пальцем Валентина, и в него хлынул поток энергии. Ядро начало стремительно расти. Спустя всего минуту оно достигло пика.

— Держи, — в ладони Многоликого появился Эликсир Развития Ядра.

— Спасибо вам! — Валентин с поклоном принял снадобье.

Многоликий вышел из автомобиля. Ники сказала:

— Можешь возвращаться. Билеты на самолёт куплены.

— Д-да. Спасибо…

* * *

Я шёл и тихо смеялся, вспоминая лицо Валентина.

— Как думаешь, у меня получилось его впечатлить? — спросил я Мию.

— О да, — хихикнула она. — Он до сих пор в себя не пришёл.

— Ну и хорошо.

— Сколько процентов у Ядра? Уже есть девяносто девять?

— Нет, пока девяносто восемь.

Я усмехнулся, вспомнив утренние ролики с Площади Объединения. Не зря потратил время и деньги, чтобы сделать краску со свойствами временной невидимости. К утру надпись стала видимой. Благодаря бурному возмущению многих Магов моё Ядро почти достигло пика. Теперь я не сомневался, что с исцелением зомби смогу поднять Ядро на следующую ступень.

— Это то место? — спросил я. Впереди виднелся шлагбаум.

— Да, эта улица полностью принадлежит Кафкам, — кивнула Мия. — Именно сюда поступают все данные из лаборатории Моргунов.

— Отлично, тогда действуем.

Глава 21

Я проник на территорию закрытой улицы и подобрался к зданию, куда поступали все данные по исследованиям лаборатории Моргунов.

— Я быстро, — бросила Мия, и скрылась внутри строения. Я сидел под стеной и ждал, не обращая внимания на камеру, которая была направлена прямо на меня.

— Тут расположен небольшой центр обработки данных, — услышал я в наушнике. — Все, кто сидят за компьютерами — члены клана Кафка. Обычные люди и Маги со Слабыми талантами. Думаю, нам нужен глава этой небольшой диаспоры, он живёт в конце улицы, на вилле.

Мия появилась из стены и продолжила:

— Это Виктор Кафка, Магистр сорока двух лет. Он двоюродный брат бывшего главы клана, весьма важная шишка в клане. Живёт тут с семьёй и небольшой частью клана.

Я сделал жест рукой, Мия поняла меня и ответила:

— Думаю, можно попробовать захватить его сына, Глеба Кафку. Он Гранд-мастер и наследник Виктора, тоже может владеть нужной информацией.

Я кивнул. Связываться с опытным Магистром не стоит, это опасно.

— Сейчас Глеб у себя дома, он ещё не проснулся.

После моего жеста Мия показала дорогу. Я проник в трёхэтажный особняк и поднялся на второй этаж, где и находилась спальня Глеба.

— Защита тут гораздо хуже, чем в топовых клановых кварталах, — заметила Мия. — Хотя не удивительно, там они поколениями усиливались. А тут просто выкупили улицу.

Я открыл дверь и вошёл в спальню. На широкой кровати лежал темноволосый парень лет двадцати пяти и крепко спал. Я бесшумно подошёл к нему и рассыпал Порошок Ложной Смерти. Дыхание Гранд-мастера выровнялось и сильно замедлилось, он впал в кому.

— Что дальше? — с любопытством спросила Мия. — Украдём его?

— Нет, зачем? — я создал Стилус. — Существует такое Заклинание — Допрос Слабого. Его можно использовать только на людях, у которых Ядро меньше твоего.

Я начал рисовать Астральные Круги. Первый, второй, третий… Мне понадобилось семь Астральных Кругов, чтобы завершить Заклинание. Все семь Кругов слились в один и превратились в небольшого чёрного червячка, который упал на голову Глеба и быстро заполз ему в нос. Через секунду глаза Глеба распахнулись. Они были красными, из уголков глаз покатились слёзы.

Допрос Слабого имел сильные побочные эффекты — Глебу придётся постараться, чтобы в будущем восстановить здоровье. Но сейчас меня это интересовало в последнюю очередь.

— Как тебя зовут? — строго спросил я.

— Глеб Кафка, — прохрипел он.

— Зачем вы следите за лабораториями, которые изучают зомби-вирус?

К сожалению, Допрос Слабого не может длиться долго. Обычно хватало на три-четыре вопроса максимум.

— Нельзя… позволить… создать… антидот, — из горла Глеба послышались булькающие звуки.

— Как были заражены Беляевы? — нетерпеливо спросил я.

— Секретное… о… — Глеб не договорил. Его глаза закатились, он задёргался. А затем замер. Из его ноздри вывалился чёрный червь и превратился в туман.

— Погиб, — констатировал я.

— Какое у тебя жестокое Заклинание, — заметила Мия.

— Нет, дело не в Заклинании. Похоже, на памяти Глеба стояла закладка. Он сказал то, чего не должен был, и погиб.

— Это очень сложная магия, — Мия насторожилась. — Я о такой не слышала.

— Может людям и не подвластно такое, — пожал я плечами. — Тут замешаны секреты зомби. Ладно, надо отсюда уходить.

Я активировал Астральные Врата. Передо мной закрутился прозрачный вихрь, который начал стремительно вытягивать из меня ману. Расстояние до ближайшего Якоря слишком большое, поэтому и энергии требовалось немало. Но через пару секунд я оказался в общежитии.

— Ты понял, что в итоге случилось? — спросила Мия.

Я сел в кресло и закрутил монетку.

— Беляевы нашли антидот, поэтому зомби использовали секретное оружие и убили их, — пожал я плечами. — Это первое, что приходит в голову. Вопрос в том, будут ли зомби использовать секретное оружие на моём Апофеозе? Если они это сделают — Апофеоз обернётся катастрофой. Нужно подготовиться и не допустить такого.

— Как ты подготовишься? — спросила Мия.

— Придётся провернуть Апофеоз без живых зрителей, — пояснил я. — Получу свою энергию через прямую трансляцию. Ещё нужно в новом видео ясно дать понять, что я буду исцелять заражённых магией, а не препаратами. Думаю, этого хватит.

Я сел за стол и открыл ноутбук. Следует сперва обсудить стратегию Апофеоза с Булгаковым, он ведь организатор. А уже потом можно заняться роликом.

На удивление Князь ответил почти сразу. Он согласился с моим предложением и порекомендовал в качестве места проведения исцеления Площадь Прошлого. Я с ним согласился. Мы обговорили детали и выбрали дату — через три дня все заражённые будут перевезены на площадь. К тому времени Лимон уже закончит создание Камней Воскрешения.

— Теперь видео, — я посмотрел на Мию. — Маска Хранителя Тайн.

— Давай, — кивнула Мия.

Я установил штатив перед креслом, закрепил смартфон и сел. Расслабился и начал:

— Приветствую вас, друзья. Я — Хранитель Тайн, глава организации Хранители Знаний. Чуть больше месяца назад я выпустил ролик, где от имени Хранителей пообещал исцелить людей, заражённых зомби-вирусом. Настало это время. Через три дня, в восемнадцать ноль-ноль, на Площади Прошлого, я использую свою магию, чтобы обратить зомби в людей. Прошу Совет Десяти заняться организацией.

Я чуть поклонился и закончил. Дальше мы с Мией занялись монтажом. Образ Хранителя Тайн оставили тем же — на видео говорил мужчина, одетый в чёрные брюки и рубашку. Его лицо было скрыто в тени, а из-за хрипловатого голоса создавалось впечатление, что ему лет пятьдесят-шестьдесят.

— Готово, запускаем, — улыбнулся я.

Эта запись хоть и не позволит Ядру перейти на следующую ступень, но точно доведёт его размеры до самого максимума.

— Выложила, — кивнула Мия.

Я проверил время — только двенадцать дня. В учебном смартфоне я глянул расписание старшекурсников и решил сходить на следующую лекцию.

— Как там Лиана? — поинтересовался я, переодеваясь в форму.

— Неплохо, — Мия хмыкнула. — Чувствует себя как рыба в воде. Пока клан Блок всё сильнее погружается в хаос, она увеличивает своё влияние.

— Она решила, что будет делать с наркоманами?

— Да. Лиана решила давать им адскую пыль и делать вид, что ничего не происходит. Она будет по очереди убирать всех зависимых, придумывая разные причины. ГрандМаг дал разрешение, в клановом квартале уже строится подземный комплекс специально для сдерживания буйных Магов.

— Это довольно рискованный путь, — заметил я. — В любой момент наркоман может сойти с катушек и поубивать людей. Тогда Блокам придётся очень худо.

— Передать Лиане?

— Думаю, она и сама всё прекрасно понимает, не дура. Посмотрим, что дальше будет.

Закончив со сборами, я отправился на лекцию.

* * *

Столица, элитный жилой комплекс «Фараон».

Лилит сидела за компьютером и внимательно слушала детали следующего Апофеоза. Артур решил собрать на Площади Прошлого огромное количество зомби и исцелить их всех одним махом, вселив в сердца жителей страны благоговейный трепет.

— Почему бы нам не использовать старую религию? — предложила Лилит. — Площадь Прошлого ведь посвящена старому миру, до прихода зомби.

— Да, — кивнула Ники, которая в виде голограммы парила над смартфоном. — Площадь Прошлого полторы тысячи лет назад называлась Красной Площадью. После войны с зомби её отреставрировали и вернули прежний вид, который сохраняется по сей день.

— В прошлом существовали разные религии, ведь так? У нас был урок в школе, — Лилит нахмурилась, вспоминая. С её способностями ей не составило труда детально восстановить далёкие школьные уроки. — Христианство, например. В этой религии упоминаются множество историй о чудесных исцелениях. Однажды Иисус Христос исцелил слепого с рождения. Он смешал землю со слюной, помазал глаза слепого и велел ему умыться в купальне Силоам. После этого человек прозрел.

— Опасно трогать эту тему, — с сомнением сказала Ники. — Это спровоцирует все три Церкви. Сейчас у нас с ними нейтралитет. Разве что Церковь Бога Знаний косится на нашего Артура, хочет изучить его несуществующее Благословение.

— Да, ты права, — кивнула Лилит. — Использование старой религии может сильно повлиять на людей. Она ведь до сих пор имеет неслабое влияние, особенно среди бедных слоёв населения.

— Артур придумает нужные спецэффекты, — усмехнулась Ники. — Но я ему передам наш разговор.

— Хорошо, — Лилит вернулась к работе. — Врангели, Алеевы и Энгманы запросили партию Стальных Оберегов. Им очень понравилась работа Ромы.

— Он справится с таким объёмом?

— Он уверен, что да. Валентин прилетел, я ему заказала такси до гостиницы, пусть пока отдыхает. Завтра ему нужно сделать вылазку к Унковским, оставить им предупреждение. А то они в последние дни всё наглее становятся, дважды использовали Браслет Дара в войне кланов.

— Зато они немаленькие штрафы оплатили, — хмыкнула Ники. — Ладно, работай дальше, я пойду проведаю остальных. Там у Сары скоро интервью с очередным коррупционером-убийцей из власти.

— Она уже обработала двоих, остался последний, — кивнула Лилит. — Затем начнёт выкладывать ролики один за другим.

— Пока-пока, — помахала лапкой Ники.

— Удачки.

Лилит сосредоточилась на экране, её пальцы пробежались по клавиатуре. Она не только поддерживала связь между нумерованными членами Организации, координируя их действия и передавая указания; не только полностью курировала проект Браслетов Даров — она занималась многими другими делами.

Очередное сообщение с указаниями ушло, Лилит переключилась на следующую задачу. Организация вкладывала значительные средства в помощь внешним членам — тщательно отобранным людям, которые однажды могли понадобиться Хранителям. Лилит анализировала их психологические профили, оценивала мотивацию, отслеживала действия. Каждый из них был потенциальным агентом влияния — спящим кротом, готовым выполнить любой приказ в нужный момент.

— У Любы возникли проблемы, — пробормотала она, прочитав всплывшее сообщение. Одной из нумерованных заинтересовался клан из топ-300 и пытается давлением заставить присоединиться. Это довольно мелкая проблема, с которой Лилит справится за несколько сообщений — совсем скоро у этого клана начнутся такие проблемы, что они совершенно забудут про Любу.

Закончив с этим вопросом, Лилит начала просматривать досье на потенциальных кандидатов для получения Браслетов Дара. Артур рано или поздно сделает новую партию — и желательно, чтобы к тому времени были подготовлены имена претендентов.

— Интересный случай, — прошептала Лилит, открыв новое досье.

— Какой? — вернулась Ники.

— Маг со Средним талантом, но с редким сочетанием элементов, — задумчиво пояснила Лилит. — Скорее всего, у него будет неслабая Метка Души. Тут же серьёзные финансовые проблемы. Идеальный кандидат.

Она добавила досье в специальную папку — позже свяжется с ним и сделает первое предложение, пусть пока побудет спящим членом Организации.

Работа не прекращалась ни на минуту. Координация действий, анализ данных, поиск новых возможностей — всё это требовало полной концентрации. Иногда, если она не могла справиться сама — то использовала Метку Души. С помощью Библиотеки Души Лилит могла справиться с любым вопросом, она легко держала под контролем все процессы одновременно.

* * *

Столица, улица Каменщиков, дом 133.

— Мне нужно работать, — напомнил Рома. Он сидел за столом и смотрел на Александру, которая с любопытством рассматривала Духовную Свечу.

— Подари мне одну? — она посмотрела на брата.

— Всё на учёте, — проворчал Рома. — Мне придётся выкупить её за свои котики, чтобы отдать тебе.

— Давай тогда я взамен тебе что-нибудь дам? — Александра хитро усмехнулась и предложила: — Хочешь, я разберусь за тебя с Клавдием?

Рома вздрогнул и резко посмотрел на Александру.

— Ты серьёзно?

— А почему нет? Я же знаю, что ты не успокоишься, пока не отомстишь. Лучше сделать это сейчас, пока Клавдий не имеет власти и считается членом молодого поколения.

Александра говорила уверенно, с усмешкой на устах. Но внутри она сильно волновалась. Недавно ей стало известно, что Клавдий чуть не изнасиловал старшую сестру Ромы. Ей чудом удалось вырваться, она спрыгнула со второго этажа и сейчас в больнице.

В прошлом Клавдий покалечил Рому и пригрозил, что если кто-то об этом узнает — вся его семья будет убита. Благодаря Хранителям Рома инсценировал самоубийство, но, как оказалось — Клавдий из-за этого совсем с цепи сорвался. Теперь никто не мог обвинить его в нанесении вреда соклановцу, поэтому он начал третировать семью Ромы, особенно его старшую сестру.

Александра не хотела говорить об этом Роме. Если он узнает — точно захочет отомстить, и тогда последствия будут непредсказуемыми.

— Если ты поможешь мне разобраться с Клавдием — я буду тебе должен, — серьёзно сказал Рома. — В будущем создам для тебя артефакт Архимага.

Рома говорил уверенно, совершенно не сомневаясь в своих словах. Он верил, что через несколько лет достигнет такого уровня.

— У тебя есть план? — спросила Александра. — Клавдий считается лучшим артефактором молодого поколения, его опекает весь клан. Если он погибнет — клан точно начнёт расследование. Нам нужно не только убить его, но и обмануть следователей.

— У меня есть план.

От неживой улыбки Ромы Александре стало не по себе.

— Я работаю над особым артефактом, — Рома подошёл к своему рабочему верстаку и вынул из ящика небольшой защитный медальон. — Этот артефакт имеет два свойства. Первое — защита владельца, как у обыкновенного защитного медальона. А второе — особый навык, который срабатывает лишь однажды.

— Какой навык? — спросила Александра, когда Рома замолчал. Он стоял и рассматривал своё творение.

— Остановка сердца во сне, — Рома поднял глаза и посмотрел на сестру. — Не останется никаких следов.

Александра не нашлась что сказать.

— Мне нужно точное изображение медальона Клавдия и человек, который сможет заменить защитный артефакт. Я уже думал об этом и хотел нанять Невидимого Хранителя.

Александра поняла, что Рома никогда не забывал о Клавдии и всё это время разрабатывал план мести. Невидимый Хранитель и правда может быть тем, кто достанет точное изображение амулета и позже сможет заменить его.

— Я могу помочь с этим, — решилась Александра. — Я знаю некоторых девушек, с которыми периодически спит Клавдий. Одна из них может сфотографировать амулет за небольшую плату…

— Это слишком рискованно, — покачал головой Рома. — Нельзя оставлять никаких следов. Просто поддержи меня, когда я обращусь к Хранителям с просьбой.

— Хорошо, — кивнула Александра. — Давай вместе напишем письмо администратору Хранителей.

— Можешь забирать Духовную Свечу, — улыбнулся Рома.

— А? — Александра удивлённо захлопала глазами. — Да, точно! Спасибо, позже я напишу тебе отзыв о качестве продукта.

— Не нужно, и без него обойдусь, — хмыкнул Рома, взяв со стола планшет. — Ну что, пишем?

— Да, давай.

* * *

Столица, Академиум.

Как я и думал — занятия для старшекурсников оказались гораздо полезнее. В этот раз лектором выступил Магистр, который рассказал о своём опыте улучшения и слияния Чар. Даже я смог кое-что почерпнуть.

После лекции я поел и погулял с большеглазой девушкой, у которой вчера взял номер. Как оказалось, её звали Ирина и она из весьма слабенького клана, который не входит в топ-500. Её родителям пришлось очень постараться, чтобы оплатить учёбу дочери. Ирина недавно стала Мастером, у неё элементы пространства и огня, поэтому у нас нашлось немало общих тем.

Затем я обсудил с Алиной дела клана, поболтал с мамой и снова отправился на занятия. Именно на нём Мия вдруг сказала:

— Александра и Рома просят помощи у Валентина. Они хотят, чтобы он сфотографировал амулет Клавдия Ломоносова. А потом, когда Рома сделает копию — подменил его.

Мия изложила план Александры и Ромы. Я внимательно выслушал и написал в текстовом редакторе:

«Что думает Лилит?»

— Она считает, что это слишком рискованно. Мы можем потерять Александру и Рому. Но если ты спросишь меня — нужно прикончить Клавдия как можно скорее.

Я вопросительно посмотрел на неё. Мия рассказала про сестру Ромы.

— Она сейчас в порядке, но если Рома узнает — он сразу отправится мстить. И наломает дров, это точно.

Я кивнул и написал:

«Пусть Валентин работает».

Глава 22

После занятия я вернулся в общежитие. Там занялся тренировкой тела, затем сходил в душ и начал готовиться ко сну. Когда я уже лёг в кровать, Мия сказала:

— Один из агентов Лилит слил нам статью, которая выйдет завтра утром. Её выпустит одно из самых крупных новостных агентств — «Вестник Гипербореи».

— И что в этой статье? — спросил я. Раз Мия про это заговорила, значит, там что-то важное.

— В ней проведено большое расследование относительно людей, которых воскресил Лимон. В статье раскрывается тот факт, что после воскрешения у Магов меняется элементальный баланс.

Я кивнул. Рано или поздно люди должны были заметить эту деталь. Но я надеялся, что правда откроется после исцеления зомби. Если новость выйдет завтра — Лимон привлечёт слишком много внимания. Не факт, что Булгаковы смогут его защитить.

— Главная опасность исходит от Церкви Богини Жизни, — задумчиво сказал я. — Она и так должна быть очень заинтересована в Лимоне. Как только раскроется правда об изменении элементального баланса — Церковь может сделать свой ход. У Лилит есть возможность оттянуть выход статьи? Чтобы она вышла после моего Апофеоза.

На самом деле, я не сильно надеялся, что у Лилит будет такая возможность. Больше шансов, что с этой задачей справится Мия.

— Она может, — удивила меня Мия. — Неделю назад она от имени Хранителей очень помогла главному редактору. Если она попросит, тот сможет перенести статью на три дня. Хотя это будет довольно сложно — вся верхушка агентства с нетерпением ждёт выхода статьи. Каждый из них понимает, что это будет сенсация.

— Пусть Лилит сольёт ему информацию, что после исцеления зомби элементальный баланс тоже меняется, — предложил я. — После моего Апофеоза журналисты смогут быстро провести проверку у нескольких выживших и дополнить свою статью.

— Это может сработать, — кивнула Мия. — Лилит уже занялась работой. Если у неё не получится — я вмешаюсь. Закину вирус, пусть с ним борются.

— Спасибо, — я погладил Мию и лёг спать.

* * *

Столица, элитный жилой комплекс «Фараон».

Получив новое задание, Лилит тут же на нём сосредоточилась. Она связалась с главным редактором и от имени Хранителей попросила его отложить статью, аргументируя это тем, что её выход может сильно осложнить жизнь Лимону. В качестве компенсации она рассказала про изменение элементального баланса у исцелившихся от зомби-вируса и предложила один Браслет Дара.

Главный редактор этой же ночью созвал совет директоров. После долгого совещания было принято решение перенести выход статьи на четыре дня.

* * *

— Лилит справилась, — доложила Мия, когда я проснулся.

— Ну и отлично…

Я умылся и отправился на завтрак. Тело слегка болело — вчера вечером я перешёл к новым упражнениям, которые должны сделать суставы ещё гибче, а мышцы эластичнее.

Во время еды Мия сказала:

— Князь Булгаков решил проверить Лимона. Они сейчас идут к клетке с зомби, чтобы Лимон попробовал исцелить его Браслетом Дара.

Я кивнул. Мы это с Мией уже обсуждали, она знает, как действовать.

— Браслет уже научился ложной активации. На ладони появится Метка, но она не будет активирована. Похоже, Булгаков узнал про статью, раз решил проверить Лимона именно сегодня.

Я снова кивнул. Надеюсь он понимает всю опасность ситуации и сможет защитить Лимона.

После завтрака я отправился на лекцию для старшекурсников, где студенты активно обсуждали ролик Хранителя Тайн. Булгаковы уже начали подготовку к мероприятию, вся столица была поставлена на уши. Большинство студентов были настроены скептически, но некоторые, у которых родственники были заражены, очень надеялись, что слова Хранителя Тайн правдивы.

— Проверка Лимона прошла гладко, он провалился, — усмехнулась Мия. — Князь, наверное, расстроился.

Я улыбнулся и не стал отвечать.

Вскоре пришёл преподаватель, и все разговоры стихли. Он представился и назвал свой ранг — Магистр с элементами льда и пыли. Лекция прошла так же интересно, как прошлая — Маг подробно рассказал, как создал свою первую двухсоставную Чару — Ледяной Взрыв. Хотя более корректно было бы назвать её Ледяной Взрыв Пыли.

— Свою первую двухсоставную Чару Магистра я создал в тридцать девять лет, — краснощёкий старик говорил очень гордо, с превосходством смотря на студентов. — На данный момент я уже являюсь создателем четырёх двухсоставных Чар. Если кто-то из вас пожелает в будущем их получить — мы можем обсудить условия.

— На самом деле он не зря так гордится, — прокомментировала Мия. — Большинство Магов предпочитают использовать уже готовые двухсоставные Чары для своего продвижения. Создавать новые Чары способны очень немногие. Мне даже немного жалко этого старика — представляю его лицо, когда ты раскроешь свой настоящий ранг и новую двухсоставную Чару, которую создал в шестнадцать.

Мия хихикнула. Я улыбнулся, но даже не думал о том, чтобы воспевать свои достижения. С моим опытом двух жизней даже свинья станет особенной.

По завершении лекции я отправился в «Ахиллес», тренировать Чары. Сегодня я решил выделить время Чарам Огня — их у меня было больше остальных. Даже одна Чара Архимага завалялась. Но после часа тренировки я открыл глаза и признал:

— Мне необходима минимум неделя, чтобы создать Огненный Доспех, Чару Гранд-мастера. Похоже, придётся отложить Чары Огня.

Всё дело в моём элементальном балансе — огонь у меня самый слабый, всего девятнадцать процентов.

— Ты не думал поднять элемент огня? — спросила Мия. — Лилит может найти тебе список подходящих целей — огненных Магов, которых не жалко убить. Ты очень редко используешь Заклинание Кражи Сущности, поэтому у тебя не должно быть проблем с откатом, о котором ты говорил.

— Пока не хочу, — покачал я головой.

— Другого выхода нет, — предупредила Мия. — Те Булгаковы, которые приняли Эликсир Развития Ядра одиннадцатого ранга, так и остались на уровне Магистров. У них не изменился элементальный баланс, только увеличилось Ядро. Они никогда не смогут создать трёхсоставную Чару и стать полноценными Архимагами — максимум будут Псевдо Архимагами. Скорее всего, у тебя всё будет так же. Увеличится количество маны, вырастет Астральная Частица — но овладеть полноценной трёхсоставной Чарой Архимага ты не сможешь.

— Даже Псевдо Архимаг — это мощное оружие массового поражения, — усмехнулся я. — У Булгаковых должно быть немало односоставных и двусоставных Чар ранга Архимага.

Я вспомнил морскую битву и атаки Архимагов, каждая из которых имела огромный радиус действия и влияла на общий ход битвы. Если могущественные Магистры могли уничтожить один корабль противника, то удачная атака Архимага разрушала их десятками. Разница слишком очевидна.

— Да, ты прав, — кивнула Мия. — Псевдо Архимаги будут на ступень выше Магистра. Но если говорить о Булгаковых — даже тридцать таких Псевдо Архимагов не смогут справиться с ГрандМагом в открытом бою. Поэтому их потолок — это четвёртое место в топе. У первой тройки по три ГрандМага, а у Булгаковых их два.

— Как там дела с Юлией Врангель? — вспомнил я.

— Она пока не появлялась на публике, пытается всеми силами стать ГрандМагом. Не знаю, что ей оставил Старый Князь, но, похоже, Юлия уверена в себе.

Я кивнул. Будет хорошо, если она справится. Княгиня дружна с мамой, она поможет ей защититься в случае опасности.

— Я передам Лилит, чтобы она начала собирать список кандидатов, — сказала Мия. — В будущем, когда придёт время, ты просто пройдёшься по списку и заберёшь у них элемент огня.

Я усмехнулся и не стал спорить. Вместо тренировки Чар Огня я решил сосредоточиться на ещё одной Чаре Магистра — Тёмном Двойнике. На данный момент у меня всего пять Чар Магистра, которые подходят мне. Все они принадлежат элементу тьмы — четыре я нашёл в хранилище Грейгов, а одна была среди добычи Валентина, когда он ограбил клан Литке — Сердце Тьмы. Очень сложная Чара, и создана давно — бумаге, на которой она нарисована, несколько сотен лет. Я решил отложить Сердце Тьмы на потом и пока закончить с Тёмным Двойником и Проклятием Тёмного Двойника.

После часа тренировок я начал собираться обратно — надо поесть и сходить на занятие по практике пространственных Чар.

— Как поживает Арес? — спросил я.

— Хорошо. Ты хочешь купить у него Чары Магистра? — сразу догадалась Мия.

— Да, было бы неплохо.

В каталоге у Ареса было пять Чар Тьмы и четыре Чары Пространства. Все они односоставные и стоят огромных денег, но у меня достаточно средств, чтобы приобрести их все. Особенно актуальны Чары Пространства — у меня нет ни одной ранга Магистра.

— Без раскрытия своей личности ничего не выйдет, — предупредила Мия. — После взрыва общежития все преподаватели под строгим наблюдением. Ареса и раньше было тяжело убедить продать свои Чары налево, а сейчас это невозможно.

— Назначишь ему встречу?

— Ты не боишься, что возникнут вопросы? — удивилась Мия. — Обычно ты очень осторожен.

— Я не стану покупать сразу много Чар, — пояснил я. — Просто возьму по одной Чаре Тьмы и Пространства, чтобы изучить их.

— Да, так будет не сильно подозрительно, — согласилась Мия. — Напомнить тебе, какие Чары Магистра у Ареса?

— Да, будь добра.

Телепортировавшись в общежитие, я переоделся в форму и пошёл на обед. Пока ждал заказ, изучил каталог Ареса. Из Чар Тьмы я решил приобрести Поглощение Жизни за сто тысяч рублей, самую дорогую Чару Тьмы. А из Чар Пространства — Абсолютное Искажение за двести тысяч. Надеюсь Арес не повысил цены…

— Он ответил, — сообщила Мия. — Завтра сможет встретиться с тобой.

— Отлично.

Прослушав лекцию, я вернулся в общежитие и занялся тренировкой тела. Затем отдохнул и лёг спать. Утром Мия сказала:

— Лимон закончил с Камнями Воскрешения.

— Наконец-то, — улыбнулся я. — Уже завтраАпофеоз, поэтому мне нужно подготовиться. Впрочем, времени ещё достаточно, за сутки можно многое сделать.

Первым делом я забрал у Лимона Камни Воскрешения, после чего телепортировался из общежития и поехал в «Точку», чтобы купить необходимые материалы. Помимо основного артефакта, который исцелит зомби, я собирался создать ещё два. Чтобы исключить любую возможность вмешательства, я решил заняться этим в «Ахиллесе».

— Ты придумал, как именно будешь проводить Апофеоз? — спросила Мия, когда я закончил с покупками и поехал в «Ахиллес».

— Да.

— Как?

— Скоро увидишь. Завтра уже всё будет, потерпи.

— Расскажи!

Мия требовала ответов, но на этот раз я не стал ей ничего говорить. Иногда следует проявлять твёрдость даже с голографическими кошечками.

Весь день я полностью посвятил подготовке к Апофеозу, не отвлекаясь на другие дела.

* * *

Столица, недалеко от квартала клана Ломоносовых.

Валентин сидел в машине и стучал пальцем по рулю. У него было прекрасное настроение. Благодаря Эликсиру, который передал ему Многоликий, он успешно повысил Ядро до восьмого ранга, что не могло не радовать. Также он начал наводить справки и узнал, в каких кланах есть могущественные Маги с редчайшим элементом пустоты. Именно у этих Магов можно поискать Чары, нужные Валентину.

Он только две недели назад узнал от Ники, что после создания Метки Души меняется элементальный баланс. Тогда Валентин проверил свою кровь и узнал, что у него появился элемент пустоты, которого раньше не было — скорее всего, его присутствие было слишком слабым, поэтому анализатор клана Ишеевых его не обнаружил. Валентин собирался тайно навестить несколько кланов и получить у них немного Чар — без них он не сможет развиваться дальше и навсегда останется Магом односоставных Чар.

Валентин без всяких возражений принял новую миссию Хранителей — нужно проследить за Клавдием Ломоносовым и найти удачный момент, чтобы Ники сделала 3D модель его защитного медальона. Позже Валентин заменит артефакт на точную копию.

План действий был прост — проследить за Клавдием и вместе с ним проникнуть в клановый квартал, в его личную мастерскую. По информации Ники Ломоносов всегда снимает все артефакты перед тем, как приступить к работе.

Час назад Клавдий покинул клановый квартал, с тех пор Валентин сел ему на хвост и незаметно следил за ним. Только ближе к вечеру Ломоносов поехал домой. Но не стал сразу заезжать, а припарковался рядом — из квартала выехала колонна бронированных автобусов.

— Что это? — удивлённо спросил Валентин. Он впервые видел такие машины — без окон и нормальных дверей.

— Зомбовозки, — ответила Ники. — В них на Площадь Прошлого везут заражённых. Завтра Лидер превратит их в людей.

Валентин не стал ничего говорить. Он молча смотрел, как автобусы, один за другим, проезжают мимо.

— Он же справится? — не удержался Валентин.

— Конечно, — хмыкнула Ники. — Или ты сомневаешься?

— Нет…

— Сможешь ночью сделать Камень Невидимости? — спросила Ники.

— Да, конечно.

После зомбовозок из кланового квартала выехало несколько представительских автомобилей. Лишь когда они скрылись из виду, Клавдий тронулся с места и въехал в клановый квартал. Валентин вышел из автомобиля, активировал Метку Души и последовал за ним.

* * *

Я закончил с подготовкой ближе к вечеру. Осталось дождаться, когда Валентин создаст Камень Метки, и всё будет готово.

— Все въезды на Площадь Прошлого закрыты, — сообщила Мия. — Булгаковы будут вести прямую трансляцию через дроны. Только вот остальные кланы и тем более Церкви вряд ли позволят тебе просто прийти и исцелить всех зомби. Скорее всего, на Площади будет находиться как минимум один ГрандМаг. А может и больше.

Мия весь день пыталась выудить у меня информацию, чтобы понять, как я собираюсь провести Апофеоз.

— Прямая трансляция — это хорошо. А ГрандМаги — это плохо, — прокомментировал я.

— Тебя же правда поймают, — раздражённо сказала Мия. — Или ты так надеешься на те два артефакта, которые сделал? Что это вообще такое?

Я улыбнулся и не ответил. Мой план был весьма прост, и в то же время довольно сложен. Мне повезло, что в прошлой жизни я ограбил множество самых разных кланов и организаций и получил кучу полезных рецептов препаратов и схем артефактов. Достаточно Зелья Памяти, чтобы вспомнить необходимое.

— Я на тебя обиделась, — предупредила Мия.

— Потерпи немного, ладно? Я хочу, чтобы ты получила удовольствие от зрелища вместе со всеми зрителями.

— Ладно, — сдалась она.

Остаток дня я уделил отдыху. Следующим утром я забрал у Валентина Камень Невидимости, затем посетил занятие и встретился с Аресом. Место встречи было назначено в том же кабинете, что и в прошлый раз.

Арес не изменился — всё тот же старик с вечно недовольным лицом. Хотя, когда он увидел меня, то заметно воодушевился. После взаимного приветствия я высказал свою просьбу.

— Ты хочешь купить Чары Магистра? — удивился он. — Зачем?

— Для изучения, — пожал я плечами. — Мне кажется, что это поможет мне при слиянии Чар Гранд-мастера.

Арес странно посмотрел на меня, но разубеждать не стал.

— Какие Чары тебе нужны? — он явно повеселел, поняв, что совсем скоро получит неплохие деньги.

Я назвал Чары и мы договорились о деталях сделки. Деньги ему переведут сегодня, а Чары он передаст завтра.

После встречи с Аресом я погулял с Ирой, затем сходил ещё на одну лекцию. Ближе к четырём часам вернулся в общежитие.

— Пора, — я начал переодеваться. Нужно заранее прибыть туда, чтобы всё проверить.

— Ты уверен, что справишься? — Мия всё ещё беспокоилась. — Там же ГрандМаги!

— Конечно, справлюсь, куда я денусь? — усмехнувшись, я активировал Астральные Врата и телепортировался из общежития.

Глава 23

Я стоял на крыше небоскрёба, откуда открывался вид на Площадь Прошлого. До назначенного мною времени осталось пятнадцать минут, но автомобили с зомби всё продолжали въезжать на территорию Площади. Они следовали каждый на своё место и останавливались. После этого к зомбовозкам подходили Маги и начинали демонтировать крыши.

— Булгаковы неплохо придумали, — тихо признал я.

Половина Площади была занята зомбовозками без крыш. Сами зомби были плотно прикованы к чугунным сиденьям по рукам и ногам. В некоторых местах виднелись клетки — для могущественных зомби-Магов.

— Да, неплохо, — согласилась Мия.

Во всех зданиях вокруг Площади сидели Маги и вооружённые бойцы. Я сам находился довольно далеко, но даже тут, на последнем этаже, дежурили Маги и снайперы. Воздух патрулировали беспилотниками и дронами. Также в небе зависло несколько воздушных шаров с Магами внутри.

— Сейчас ты можешь полностью разрушить репутацию Булгаковых, если ничего не сделаешь, — хихикнула Мия.

Я усмехнулся. Да, Булгаковы очень постарались. Из-за их действий и доверия к Хранителям так много людей поверили в меня.

— Как думаешь, я смогу всех исцелить?

— У Лимона сейчас Ядро восьмой ступени. Получается, его Камни Воскрешения будут работать только на зомби-Магов с Ядром восьмой ступени? Или твой артефакт усиливает эффект? — деловито уточнила Мия.

— Усиливает, — кивнул я. — На ступень.

— После превращения в зомби у всех зомби-Магов начинается деградация Ядра. Было заражено не так уж много Архимагов — их самих по себе мало. А тех, кто становился зомби, легче было убить, чем поймать. Думаю, в клетках сидят зомби-Маги с рангами Гранд-мастера и Магистра. Есть несколько особенно крепких клеток, в них могут находиться Архимаги. Если они давно стали зомби — их Ядро достаточно деградировало, и ты их исцелишь. Если недавно… В общем, даже если и найдутся те, на кого не подействует магия — их будет меньше тридцати.

— Сколько всего тут зомби? — спросил я.

— Уже набралось больше двадцати тысяч. Кстати, телеканалы начали прямую трансляцию. Но зомбовозки ещё едут, давай подождём.

Я кивнул и начал готовиться. Для Апофеоза я создал три артефакта. Первый, самый ценный, был похож на Дыхание Дракона. Цилиндр из синего стекла с вязкой желтоватой жидкостью, в которой плавали тринадцать Камней Душ. С одного конца цилиндра был закреплён поршень, а с другого конца — распылитель. Всё, что мне нужно — это направить ману в цилиндр, и поршень начнёт медленно сжиматься. Камни Воскрешения будут разрушаться и смешиваться с жидкостью, которая выйдет наружу через распылитель. Этот артефакт не может воскрешать людей, единственное его назначение — обращение зомби. Я решил назвать его Источник Очищения.

Второй артефакт выглядел как стеклянный цилиндр, внутри которого плавал серебряный дым. Мия его не узнала, потому что в прошлых версиях дым внутри цилиндра был чёрный. Раньше я уже создавал такой — это артефакт Живой Иллюзии, но высшего качества.

Третий артефакт я создал впервые. Он выглядел как стеклянная сфера, внутри которой витает золотистый дымок. Это — артефакт Материализации Иллюзии. Он способен ненадолго придать иллюзии материальность.

Теперь осталось подождать, когда всё будет готово. И можно начинать.

Через десять минут Маги демонтировали последние крыши и покинули Площадь Прошлого. Из громкоговорителей раздался голос Князя Булгакова:

— Хранитель Тайн, вы можете начинать.

Я усмехнулся и направился в технический блок. Дверь открыл заранее, поэтому просто вошёл внутрь и приступил к делу. Первым делом я взял артефакт Живой Иллюзии, прикрыл глаза и представил нужный образ. Передо мной появился старик с белой бородой и посохом. Под ним образовалась небольшая лодка. Старик сел на борт лодки.

Я активировал артефакт Материализации Иллюзии, и старик на некоторое время стал реальным. Нет, он не был живым — всего лишь кукла, которая будет следовать моим приказам. Я аккуратно поместил Источник Очищения в посох, а в самого старика вложил три Накопителя Маны. Вся энергия была высосана, Накопители превратились в песок и растворились внутри материализованной иллюзии.

— Он очень похож на Софона, — заметила Мия, внимательно разглядывая старика. — В этом твой план? Чтобы все говорили о том, что Первый Маг каким-то образом вернулся?

— Ага, — кивнул я.

— Хитро, это точно вызовет эмоции.

Я положил Камень Невидимости в ладонь старика и сел, скрестив ноги. Прикрыв глаза, я сосредоточился на управлении материализованной иллюзией Софона. Старик сжал ладонь и раздавил Камень Невидимости. Затем лодка, которая на самом деле была частью старика, поднялась в воздух и медленно вылетела из технического блока наружу.

Я закрыл дверь и вернулся к управлению Софоном. Дело осталось за малым.

* * *

Площадь Прошлого, административное здание.

Князь Булгаков стоял у окна, сложив руки за спиной. Он смотрел на ряды зомбовозок внизу и ожидал, когда Хранители сделают свой ход. С ним в одной комнате находились другие члены Совета. Некоторые спокойно ожидали, другие были настроены скептически. Если ничего не произойдёт — Булгаковы получат сильнейший репутационный удар.

— Он появился! — раздался звук из динамиков. — В небе!

Князь тут же посмотрел на ближайший экран, на котором транслировалось происходящее. Над Площадью Прошлого, прямо в воздухе, плыла лодка, в которой сидел старик.

— Повторяю — никто не должен атаковать его или использовать на нём Чары! — грозно напомнил Князь. — Сперва пусть исцелит наших людей, потом уже делайте что хотите.

Булгаков прекрасно понимал, что не сможет защитить Хранителя. Да и не поймёт его никто, если он вдруг решит заступиться за неизвестного могущественного Мага. Впрочем, Булгаков не верил, что Хранителю нужна его защита.

Лодка остановилась в центре площади, старик взял посох и медленно встал. Казалось, что он с трудом двигался из-за глубокой старости. Его глаза были закрыты, а лицо словно неживое.

Он чуть наклонил посох, и из его навершия вниз посыпалась яркая пыльца. Лодка медленно двинулась, оставляя после себя след из частичек, которые словно были созданы из света. Они падали вниз, на тела зомби, и впитывались в них. Казалось, что частички имеют своё сознание — они падали строго внутрь зомбовозок.

— Что это за магия? — удивился Князь Некрасов. — Я не чувствую никаких эманаций.

— Его словно не существует, — серьёзно кивнул Гоголь.

Пока никто не использовал Чары, чтобы исследовать старика. Маги не хотели, чтобы исцеление сорвалось — позже виновника обязательно накажут, он станет объектом гнева для всех, чьи родственники не были спасены.

— Они и правда исцеляются! — раздалось из динамиков.

Экран показал одну из зомбовозок. На картинке было видно, как серая кожа зомби медленно меняет свой окрас, как из глаз пропадает животная злость и в них появляются проблески разума. После исцеления люди тут же теряли сознание от боли — их тела были далеки от здоровых, им потребуется немало времени, чтобы восстановиться.

К Булгакову подошли несколько Князей. Через окно не было видно старика, но отсюда открывался хороший вид на большинство зомбовозок.

— Он и правда это сделал, — пробормотал Князь Некрасов.

Всё больше и больше зомби медленно превращались в людей. Им требовалось срочное лечение, но Маги ждали пока Хранитель закончит.

— Вам тоже всем он показался знакомым? — задал вопрос Князь Есенин.

Никто ему не ответил, хотя все присутствующие думали об одном и том же, просто не хотели поднимать эту тему.

— Он ведь не может быть Первым Магом? — князь Есенин посмотрел на Гоголя.

— Не может, — покачал тот головой. — Софон погиб.

Несмотря на уверенный тон Князя, все остальные до сих пор имели сомнения. По легендам Софон стал ГрандМагом и смог даже превзойти этот уровень. Никто не представляет, каких границ магии он достиг.

Гоголь сильно нервничал. В этой комнате было не больше пяти человек, которые могли знать самый охраняемый секрет пяти стран. В исторических хрониках говорится, что Софон в пик своего могущества управлял всем новым миром. Старый рухнул, когда появились зомби — ни одна страна не смогла дать отпор иноземцам. Всё начало меняться, когда Софон придумал эликсир инициации, но война с зомби длилась сотню лет. За это время многое изменилось, люди старого поколения погибли, и остались лишь те, кто родились в эпоху войны с зомби, в период, когда Первого Мага считали посланником Богов. Перед своей смертью Софон разделил планету на пять областей — Гиперборея, Содружество, Западные Земли, Восточный Союз и Южная Держава. Он передал всё своё богатство пяти любимым сыновьям, которые впоследствии стали правителями пяти стран нового мира. Его первый сын, Гоголь, стал Императором Гипербореи. Клан Гоголь берёт своё начало именно от него.

С того периода лишь единицам доступен самый охраняемый секрет пяти стран. На самом деле Софон никому ничего не передавал. С его ужасным характером он бы не стал так делать — старик цеплялся за жизнь всеми силами, он искал любые возможности, чтобы продлить своё существование. Учитывая его могущество, Софон мог прожить две-три сотни лет. Никто не хотел терпеть его столько времени — пятеро сыновей Софона собрали самых верных сторонников и тайно убили Первого Мага. Они разделили между собой планету и стали правителями. С тех пор прошло больше тысячи лет — линия крови двух бывших правителей полностью прервалась, другие два оставили после себя кланы, которые входят в топ-100 в своих странах. И лишь Гоголи продержались дольше всех. Они первые осознали, что невозможно оставаться единоличными правителями и создали Совет Десяти.

Князь Гоголь смотрел, как старик в небе исцеляет тысячи зомби, и чувствовал холод внутри. Он не хотел этого признавать — но он был напуган. Князю пришло несколько сообщений — ГрандМаги клана покинули клановый квартал и скоро будут тут. Похоже и до них дошла новость о том, что тут происходит. Гоголь отписал им, попросив не горячиться и подождать, когда исцеление закончится.

* * *

Моё Ядро треснуло и резко расширилось, я задрожал и чуть не потерял контроль над своей куклой. Получилось!

Подавив рвущуюся изнутри радость, я сосредоточился на исцелении. При этом выделил часть своего внимания, чтобы проверить Апофеоз Короля. К моему удивлению, самые мощные потоки энергии поступали от эмоции страха. На втором месте было удивление, на третьем — радость. Но почему страх? Неужели появление Первого Мага так сильно испугало могущественных Магов? Как минимум несколько ГрандМагов должны испытывать сильные чувства, чтобы канал стал настолько мощным.

Ладно, потом разберусь с этим. Сперва надо закончить с исцелением.

— Уже больше ста миллионов человек смотрят трансляцию, — довольно сказала Мия.

Никогда раньше Апофеоз Короля не имел такой мощности. В прошлой жизни я делил этот Астральный Навык на несколько уровней — Барона, Графа, Герцога и Короля. Сейчас он достиг своей пиковой мощи — это был настоящий Апофеоз Короля.

Ядро росло не переставая. При этом я направил часть энергии в Диск Майя — если всё так продолжится, то совсем скоро второй сегмент будет полностью заполнен.

Моя кукла продолжала исцеление. Вскоре половина всех зомби была окроплена из Источника Очищения. Я решил немного ускориться — исцелённым людям нужна медицинская помощь, а Маги пока не решаются вмешиваться, чтобы не спугнуть Хранителя.

Не прошло и десяти минут, как всё закончилось. Как только мана перестала течь в Источник Очищения — цилиндр в посохе взорвался, озарив всё небо ярким светом. А когда свет пропал — в небесах уже никого не было.

Я тут же активировал Астральные Врата, чтобы поскорее убраться отсюда. Но когда начал телепортацию — сквозь меня пронеслась тёмная волна, и перенос прервался.

— Снаружи стало темно, — предупредила Мия. — Вмешались ГрандМаги.

— Оставайтесь на своих местах! — прогремело снаружи.

— Сюда уже едут Маги из всех топовых кланов, — продолжила Мия. — Они будут всё проверять. ГрандМаги создали гигантский купол с Площадью Прошлого в центре. Мы тоже внутри купола. Сами ГрандМаги уже начали поиски, некоторые Архимаги к ним присоединились.

— Что именно они ищут? Старика?

— Не знаю. Наверное, любой подозрительный элемент.

Я посмотрел на небольшое окошко — снаружи и правда темно. Если я внутри гигантской Сферы Тьмы или чего-то подобного — то лучше не пытаться использовать Астральные Врата. Хоть они и могут игнорировать ограничения Чар, но не прямое вмешательство чужой магии.

— У нас пока есть время, — сказала Мия. — До нас очередь нескоро дойдёт.

— Сколько времени? — уточнил я.

— От пятнадцати минут до получаса. Тут недалеко есть лифтовая шахта, можно по аварийной лестнице спуститься.

— Веди.

Пока шёл, думал — смогу ли я спрятаться? С помощью Маски Многоликого я могу принять чужой облик и притвориться жителем этого дома. Но это большой риск. Я рассказал о своих мыслях Мие.

— Есть закрытые квартиры, можно проникнуть внутрь, — предложила Мия. — Когда придут проверяющие, просто примешь внешность хозяина. Правда, если ты вызовешь хотя бы небольшое подозрение — тебя тщательно проверят и сразу же найдут настоящего хозяина квартиры. Так что это рискованно, да.

— Закрыться в квартире не получится?

— Нет, они используют специальные артефакты и Чары, которые обнаруживают живых существ. Но ты не забывай, что тут ещё и ГрандМаги. Они используют Чары, чтобы проверять всё здание сразу.

— Смогу уйти под землёй?

Я уже начал спускаться по аварийной лестнице, но пока так и не придумал, как сбежать.

— В принципе, можно попробовать, — задумчиво сказала Мия. — Но мало шансов, что ГрандМаги не учли подземный путь.

— В крайнем случае можно использовать Астральные Врата. Меня засекут, но вряд ли успеют остановить перемещение, — прикинул я. — Что там происходит на Площади? Уже началось исцеление раненных?

— Да, Князь Булгаков использовал массовую Чару Архимага, которая спасла многих людей от смерти. Но им всё равно требуется лечение, и прямо сейчас на площадь въезжают автомобили с медиками и целителями.

У меня появилась идея. Я рассказал о ней Мие, она задумалась и неуверенно кивнула:

— Давай попробуем. Это будет сложно, но в принципе реально.

Я спустился и, следуя указаниям Мии, проник в городские подземные коммуникации. Любые двери открывал с помощью Магического Ключа, а люди меня не замечали благодаря Заклинанию Скрытности. Я прошёл по подземным тоннелям до Площади Прошлого и осторожно приподнял крышку канализационного люка. Мия привела меня к тому месту, где пока не было людей. Все ГрандМаги сейчас занимались поисками чего-то подозрительного, на Площади были только медики и несколько Князей.

Впереди виднелись колёса зомбовозки.

— Там нет места, — предупредила Мия. — А вот в следующем есть, но там нет фиксаторов, только пустое кресло. Поэтому будет странно выглядеть.

Я поморщился. Любая подозрительная деталь может броситься в глаза. Отсутствие креплений — именно такая деталь.

Я скрестил пальцы, Мия поняла о чём я:

— Нет, клетки там нет. А вот в этой зомбовозке она имеется, внутри лежит мужчина.

Мия указала лапкой на колёса ближайшей зомбовозки. Я аккуратно выбрался на поверхность и вернул люк на место, затем подкрался к машине и залез внутрь. На стульях сидели люди, все без сознания. А в клетке лежал рыжий мужчина средних лет — судя по внешнему виду, ему несладко пришлось.

Я открыл клетку Магическим Ключом и залез в неё. Сверху пролетел дрон, но я не обратил на него внимания — Мия не позволит любой технике увидеть, что тут происходит.

Я закрыл дверь клетки — замок защёлкнулся. Затем активировал Маску Многоликого и превратился в этого мужчину, одежда тоже сменилась на разорванную кофту и джинсы. Сел у его головы и одним движением сломал шею, после чего убрал труп в Метку Души — позже с помощью Лимона воскрешу его. С помощью Магического Ключа я отпер кандалы и защёлкнул их на себе, затем лёг на пол и закрыл глаза.

— Ты слишком здоровый, медики это заметят, — прокомментировала Мия. — Хочешь, я нанесу тебе несколько ран?

Она хихикнула, а я поморщился и задумался над тем, что можно сделать.

— Сколько у меня времени? — шёпотом спросил я.

— Минут пять точно есть.

Кивнув, я создал Стилус и наложил на себя Проклятие Немощи. Меня охватила слабость, закружилась голова. Кости начало ломить, дыхание стало прерывистым.

— Вот, так гораздо правдоподобнее, — довольно кивнула Мия.

Я вздохнул и прикрыл глаза. Теперь осталось дождаться, когда придут медики и вывезут меня отсюда…

Глава 24

Клетка открылась, меня вынесли и погрузили в санитарный автомобиль. Спустя полчаса после того, как машина тронулась, я ощутил волну энергии. Мия сказала:

— Мы выехали из-под купола, поздравляю. Тебя везут в реабилитационный центр. Людей очень много, поэтому осматривать больных будут в порядке очереди. Я её немного изменила, ты ближе к концу списка, так что будет время выбраться.

Я никак не отреагировал.

— Второй сегмент дошёл до предела, — довольно заметила Мия. — Можешь уменьшить поток энергии, хватит небольшой поддержки. Теперь ты можешь использовать вторую способность Диска — Остановка Времени. Но лучше не злоупотреблять ею, есть риск, что Диск сильнее повредится.

Я проверил своё Ядро и с приятным удивлением обнаружил, что оно достигло двенадцати процентов от максимального размера. При этом рост не прекращался.

Спустя десять минут Мия объявила:

— Мы скоро будем.

Вскоре автомобиль остановился, больных начали выносить. Когда меня положили на жёсткую кушетку, Мия сказала:

— Ты в общей палате, тут ещё двадцать человек. Дежурит один медбрат, он обычный человек. Двое больных очнулись.

Я слышал обоих — один что-то бормотал, другой стонал. Я незаметно сделал жест рукой, Мия сказала:

— Уже предупредила Лимона. Он скоро будет свободен.

Когда Мия дала отмашку, я открыл глаза и сел. Создал Стилус и поднялся. В следующие несколько секунд от меня вылетели три алых вспышки — Заклинания Оглушения вырубили больных, а медбрат рухнул лицом на стол. Дальше я использовал на них Заклинание Забвения, вытащил из Метки тело убитого рыжего и положил его на свою кушетку. Лимон уже был готов — когда я активировал Астральные Врата, он просунул через них руку и оживил убитого. Жаль, что его циферка почти уничтожилась — теперь надо будет выделить немало энергии, чтобы её восстановить. Но это потом.

Когда рыжий ожил, я снова активировал Астральные Врата, но на этот раз для перемещения. Только оказавшись в общежитии, я смог выдохнуть.

— Было напряжно, — я сел в кресло и расслабился. — Но это того стоило.

— Согласна, — Мия выглядела довольной. — ГрандМаги и Архимаги продолжают обыскивать территорию под куполом. Жаль, что я не могу напрямую прослушивать Князей… Надеюсь Лиана не будет тянуть и побыстрее станет Княгиней.

— Думаешь, ей позволят?

— Так больше нет кандидатов, — хихикнула Мия. — Лиана хоть и Псевдо Архимаг, но об этом в ближайшем будущем никто не узнает.

Я кивнул и сказал:

— Мне нужен анализатор, чтобы проверить элементальный баланс. Мы уже выяснили, что если выпить Эликсир Развития Ядра одиннадцатой ступени, баланс не меняется. Надо проверить, есть ли разница с естественным увеличением Ядра, без Эликсира.

— Мне кажется, тут нет принципиальной разницы. Но ты можешь проверить — у Лилит есть анализатор. Она может передать его тебе в Пространственном Кольце.

— О, давай.

Через несколько минут я проверил свою кровь, но всё осталось также: огонь — 19%, тьма — 40%, пространство — 41%.

— Я уверен, что можно открыть новый путь развития, — задумчиво сказал я.

— Ты это и раньше говорил, — кивнула Мия. — Например — углубление в один элемент и раскрытие всех его граней.

— Да. Но чтобы открыть новый путь развития, нужно время. И немало. На данный момент я уже набрал известность и не могу взять долгую паузу. Меня хорошо знают как Профессора, Фокусника, Хранителя Тайн и Артура Грейга. Эти четыре потока поддерживают друг друга и обеспечивают мои энергетические потребности. Мне нужно усиливать известность своих масок и увеличивать Ядро, пока это возможно. В следующий раз будет очень сложно набрать такой импульс — если вообще возможно.

— Не слишком ли сильна твоя зависимость от одного навыка? Учитывая, что твоё Ядро растёт только от Апофеозов.

— А как по-другому? — усмехнулся я. — Без Апофеоза Короля мне бы потребовалось от пяти до семи лет, чтобы добиться нынешних успехов. За любую силу нужно платить.

— Какая из масок сейчас даёт меньше энергии? Профессор?

Я проверил свой Астральный Навык и покачал головой:

— Нет, Профессор вызывает опаску и злость у многих из-за Блоков. Что главное — судя по всему, обо мне не так уж редко думает ГрандМаг Блоков, всё-таки я всю верхушку его клана на иглу подсадил, поэтому Профессор пока держится хорошо. Думаю, быстрее сдуется Фокусник. Он не задел за живое никого из ГрандМагов, а недавнее массовое исцеление полностью перекрыло воровство статуи Софона. Хотя это ненадолго.

Я усмехнулся.

— Эти два происшествия уже начали сравнивать, — кивнула Мия. — Хранитель Тайн очень похож на Софона. И при этом недавно была украдена его статуя. Обе новости связаны, поэтому Фокусника будут обсуждать. Ты уже думал над следующим ходом?

— Пока нет, — покачал я головой. — Но у меня ещё остались некоторые методы. В прошлой жизни я ведь тоже использовал Апофеоз, хоть и создал этот навык, когда уже был довольно известен и силён.

— Какие методы? — заинтересовалась Мия. — Я думала, что мы займёмся воровством города.

Я достал монетку и закрутил её. Может связать два Апофеоза? А почему бы и нет…

— Давай обсудим это, — улыбнулся я. — В одиночку мне не справиться, понадобится помощь.

Следующий час мы с Мией детально проработали план действий. В двух Апофеозах я собирался использовать маски Фокусника и Хранителя Знаний. Чуть позже — буду ориентироваться на размер Ядра, — я раскрою свой ранг Магистра, что сильно повысит известность маски Артура Грейга. К тому времени Профессор точно просядет, так что ещё нужно будет придумать, как это исправить.

— Основная проблема на данный момент — это нехватка Камней Душ, — нахмурился я. — У меня их всего два. Этого даже не хватит, чтобы создать артефакты для Академиума и Лермонтовых.

— Могу отправить Валентина в другие кланы, в поисках Камней Душ, — предложила Мия.

— Как там Валентин кстати? Справляется с заданием?

— Да, завтра он заменит амулет Клавдия, — кивнула Мия.

— Раз Булгаковы не торопятся покупать наши товары, можно найти новых покупателей, — задумчиво сказал я. — Лермонтовы и Ломоносовы владеют секретом создания Камней Душ. Оба этих клана будут очень заинтересованы в Эликсирах Развития Ядра одиннадцатой ступени. Надо только выбрать — кого усилить.

— У нас есть Александра и Рома.

— Да, тоже о них подумал, — кивнул я. — Мы можем повысить статус Александры в клане, если начнём продавать Эликсиры через неё. Но Ломоносовы… Они ведь очень плотно связаны с Церковью Бога Знаний. Не получится ли, что я усиливаю своего будущего врага?

— Я могу поискать информацию про связь Ломоносовых и Церкви Бога Знаний, — предложила Мия. — В базах данных информации немало. Но в идеале нам лучше самим проникнуть в Собор Мудрости, там я смогу внедриться в сеть Церкви и узнать о них всё.

— Это потребует ещё два Камня Невидимости, минимум, — поморщился я.

— Время у нас ещё есть, — заметила Мия. — Академиум и Лермонтовы не будут требовать от тебя результатов. И вряд ли потребуют обратно материалы. А даже если сделают это — можно найти выход, согласись.

— Да, ты права. Пусть Валентин этой ночью сделает два Камня Невидимости.

После проникновения в Церковь я приму решение, с кем торговать. Будь то Лермонтовы, или Ломоносовы — любой из этих кланов не откажется от новых Архимагов, я уверен. Так что Камни Душ я быстро восполню.

— Передала задание Валентину, — сказала Мия. — Надо будет отправить ему Эликсир Духовного Восстановления, чтобы он смог закончить задание по замене амулета.

— Без проблем, — кивнул я. У меня ещё остался солидный запас этих Эликсиров. — Ты можешь узнать причину, по которой столько могущественных Магов испугались появления Софона? Мне кажется, за этим что-то скрыто.

— Передам Лилит, может она что-то придумает, — ответила Мия. — В базах данных, которые доступны мне, я ничего не нашла. И даже не знаю, где искать.

— Ладно, понял.

Разобравшись с планом дальнейших действий, я зашёл в сеть. Трансляция с исцелением зомби давно уже закончилась, но ролик был выложен в Колыбели и набрал миллионы просмотров. В комментариях шло бурное обсуждение.

— Ого, — Мия встрепенулась. — Кто-то использует внутренние инструменты видеохостинга, чтобы взломать аккаунт Хранителя Тайн. И Лилит сейчас передала, что многие кланы резко активизировались. Особенно Гоголи, они вдруг изъяли несколько Браслетов Дара и попытались их как-то взломать, но все артефакты были успешно уничтожены. Поймали птичку Каспера и исследуют её. Но птицелов уверен, что на него не выйдут.

— Пусть он переезжает, — помрачнел я. — Если Гоголи задействуют Архимагов с элементом информации, его могут обнаружить. Представь это как бонус — переезд за наш счёт. Только пусть поторопится.

— Передала Лилит. Аккаунт Хранителя взломали, но ничего не узнали, я убрала все следы.

— Кто это был?

— Тоже Гоголи. Они владеют тридцатью процентами акций Колыбели, у них есть доступ к внутренней информации. Ой, начинают Профессора взламывать! Имитирую работу хакеров и мешаю им. Позже они взломают его, но не станут связывать аккаунт Профессора и аккаунт Хранителя Тайн.

— Как только начнут взламывать Фокусника — удали его аккаунт, — решил я. — Позже создадим новый.

Гоголи не смогут понять, что Хранитель Тайн, Фокусник и Профессор — это одно и то же лицо. Но им вполне под силу установить связь между ними, чего мне не очень хочется.

— Начали. Удалила, но таким образом, будто сработала автоматическая программа.

— Спасибо, — улыбнулся я.

Все три аккаунта по-разному отреагировали на попытку взлома. За Профессора тут же вступилась команда хакеров, аккаунт Хранителя Тайн изначально был чист, без каких-либо следов, а Фокусник установил программу, которая сразу удалила его страницу при попытке взлома. Надеюсь, этого хватит.

— Ого, — удивилась Мия. — Представляешь, аккаунт Фокусника восстанавливается. Это магия элемента информации! Впервые вижу, чтобы её так применяли. Я могу разобраться с Магом, хочешь?

Мия подняла лапку и выпустила когти.

— Это слишком подозрительно. Они же не найдут ничего полезного на аккаунте Фокусника?

— Нет. Но это как раз и будет подозрительно, — Мия выглядела разочарованной. Ей явно хотелось использовать свои способности, чтобы вмешаться в работу неизвестного Мага. Но тогда всем станет ясно, что Фокусник имеет сильную поддержку, его сразу свяжут с Хранителями. Хотя… И что с того?

— Ладно, действуй, — дал отмашку я.

— Ура! — обрадовалась Мия.

* * *

Столица, квартал клана Гоголь.

В дата-центре было шумно из-за работающего оборудования и охлаждающих вентиляторов. Мрачный старик в чёрном сидел на стуле, перед серверной стойкой. От его глаз к десяткам серверов тянулись потоки света, в которых мелькали нули и единицы.

Магистр Егор Гоголь редко использовал свою магию для прямого вмешательства в сеть. Подобные приёмы не приветствуются в среде Магов.

Вдруг один из потоков света заколыхался. В нём появился размытый образ кошачьей лапы, которая пролетела по тоннелю света и ударила прямо в глаз Магистра.

Егор закричал и рухнул со стула. Прижимая ладонь к кровоточащему левому глазу, он с ужасом смотрел на дымящиеся сервера.

* * *

— Готово, — довольно сказала Мия. — Будет знать, как мешать мне!

— Ты молодец, — я погладил кошечку и посмотрел на экран ноутбука. — Ты не можешь узнать у Гоголей, почему они так взъелись?

— Я использовала чужую магию в качестве проводника своей, — пояснила Мия. — Я не проникла к Гоголям.

— Понял. Может Булгаков что-то знает?.. Хотя, ладно. Не думаю, что эта информация будет для меня сильно полезной, поэтому пусть пока всё остаётся как есть. Валентин свободен?

— Уже да.

Я передал ему два Камня Души и посмотрел на время — уже девять вечера. Проверил сообщения — писала Ира. С Мариной и Катей близкое общение в последнее время сошло на нет, но так даже лучше. Я написал Ире и предложил провести вечер вместе. Надеюсь мне ничего не скажут — с нападения зомби прошло достаточно времени, да и ГрандМаг Исаакян всё ещё жил в Академиуме. В последние дни я всё реже чувствовал поисковые Чары. Ира ответила согласием, и я пошёл переодеваться. Надо отдохнуть, расслабиться. А то устал как-то за последние дни.

На следующее утро я вернулся в своё общежитие и первым делом забрал у Валентина два Камня Невидимости, в ответ передав ему Эликсир Духовного Восстановления.

— «Вестник Гипербореи» выложил статью, на телеканале вышел большой репортаж, связанный с изменением элементального баланса у тех, кого воскресил Лимон и тех, кто вчера стал человеком, — сообщила Мия.

— Хе-хе, ну и отлично, — я проверил Ядро. Оно уже достигло двадцати процентов от максимального размера. Темпы роста гораздо выше, чем я предполагал. Скорее всего это связано с непонятной реакцией Гоголей.

Переодевшись в форму, я пошёл на завтрак. Мы договорились с Алиной встретиться — ей хотелось поговорить о вчерашнем происшествии и последних новостях клана.

Зеленовласка уже сидела в кафе, когда я вошёл.

— Привет, ты слышал про дядю Вильгельма? — спросила она.

— Да, — кивнул я. — Очень жаль.

Когда я только проснулся, Мия рассказала, что Вильгельм ночью был убит. Алисе даже не пришлось что-то делать для этого — на отряд, в котором состоял Вильгельм, набросился зомби-Маг с силой Гранд-мастера.

— Я теперь волнуюсь об отце, — вздохнула Алина. — Хоть мы с ним мало общались, но ведь отец…

Я не стал её обнадёживать и говорить, что постараюсь вернуть Серафима. Этому отморозку самое место в могиле, Алиса его в любом случае не оставит.

— Что думаешь насчёт того, что произошло вчера? — перевела тему Алина.

— Это было поразительно, — улыбнулся я.

— Ты веришь, что это Первый Маг вернулся? У меня в группе есть парень, он абсолютно уверен, что только Первый Маг мог создать такую магию.

— Не знаю, Алин. Может, он просто похож?

После завтрака мы с Алиной разделились. Она направилась в одну из лабораторий — на занятие по алхимии, а я пошёл на занятие для старшекурсников. Сегодня прибыл знаменитый дуэлянт, Магистр, который специализируется на револьверах.

На лекции было весьма интересно — Магистр рассказал о своём видении дуэлей, он подсказал, на что нужно обращать внимание в первую очередь и дал несколько полезных советов. Затем он показал свой профессионализм — мы пошли на полигон, где он с одного выстрела разнёс голову манекену на дистанции в полтора километра. От такой демонстрации мне стало немного не по себе. Слишком быстро летит снаряд — мало кто успеет активировать Доспех, чтобы защититься. Недостаток такого дальнего выстрела — относительно слабая мощность. Хватит и Доспеха Гранд-мастера, чтобы выжить.

Я в очередной раз напомнил себе, что нужно быть как можно аккуратнее с местными Магами.

После занятия я отправился в тренировочный зал, где продолжил осваивать Чары Магистров. Затем вновь посетил лекцию.

Пока я вёл жизнь нормального студента, мир вокруг бурлил. Статья «Вестника Гипербореи» только подлила масло в огонь, тема массового исцеления зомби теперь обсуждалась везде — и в «Ахиллесе», где я тренировался, и в Академиуме. Мама позвонила — она была немного напугана и спросила, моих ли это рук дело. Хоть она и знала про Хранителей, но не могла поверить, что я способен на что-то подобное. Пришлось постараться, чтобы успокоить её.

Чем больше люди говорили о том, что Хранитель Тайн может быть Первым Магом, тем сильнее волновались неизвестные ГрандМаги. Они искали меня, всеми правдами и неправдами пытались узнать хоть что-то о Хранителях. Лилит пришлось прикрыть все дела и затаиться. Даже у Булгаковых появились проблемы:

— В клановом квартале Булгаковых происходит что-то странное, — сказала Мия, когда я шёл с вечерней лекции. — Аккаунт Князя взломали и с помощью магии попытались отследить нас. Я успела почистить лишние сообщения, так что связь Булгаковых и Хранителей выглядит чисто деловой.

Я кивнул. Что ж — Булгаковы получили немало преимуществ от связи с Хранителями. Теперь им придётся пережить небольшую бурю из-за этого, но думаю, они справятся.

— Валентин успешно подменил амулет Клавдия, — сообщила Мия.

— Отлично. Когда он сработает?

— В течение недели. Клавдий одной ночью умрёт, никаких следов не останется. Рома придумал довольно страшный артефакт.

— Надеюсь месть освободит его, и он направит свой талант в правильное русло, — слабо улыбнулся я.

На улице уже вечер, надо поспать — ночью вылазка. Дыхательное упражнение помогло вырубиться, а будильник разбудил меня в два часа ночи.

— Надеюсь это того стоит, — проворчал я, поднимаясь. Пришло время проникнуть в Собор Мудрости и покопаться в секретах Церкви Бога Знаний.

Глава 25

Собор Мудрости выглядел величественно — огромное белое здание с тремя башнями, которые соединялись между собой крытыми переходами. На шпилях башен горели синие огни. Собор утопал в зелени и больше походил на учебное заведение — как тот же Академиум. Перед зданием стояла мраморная статуя Бога Знаний, сидящего на троне из книг. В одной руке он держал раскрытый фолиант, другой указывал на звёзды над головой. Лицо статуи было размыто, проглядывали лишь ярко-синие глаза, выражающие глубокую задумчивость. У подножия трона лежали математические инструменты — циркуль, линейка и астролябия.

Благодаря Камню Невидимости я без проблем избежал всех поисковых Чар и проник на территорию Собора. Выделив несколько секунд на то, чтобы рассмотреть статую, я продолжил свой путь. Помимо главного здания были и другие, но выглядели они гораздо проще. Видимо, предназначены для низкоранговых служащих и охраны.

— Есть несколько удобных мест, откуда можно провести внедрение, — сказала Мия, бегущая рядом со мной. — Ближайшая — это библиотека на первом этаже. Тут на удивление мало техники, поэтому тебе придётся рассчитывать на себя. Если вдруг надо будет подглядеть, есть ли кто-то за углом — маякни.

Я кивнул. Впереди виднелась широкая мраморная лестница, освещённая по обе стороны факелами с синим огнём.

— О, это необычный огонь, — заметила Мия. — Нашла информацию о нём — этот огонь может осветить любого скрытого человека. А лестницы, скорее всего, напичканы отслеживающими Чарами.

Я остановился и настороженно посмотрел на факелы. Валентин однажды попался даже с активной Меткой — у Григорянов. Так что Метка Абсолютной Невидимости хоть и считается ультимативной, но и на неё найдётся управа.

Я решил не идти дальше, а выбрать другой путь. Мия быстро поняла и предложила:

— Подожди немного, я подскажу.

Она подбежала к зданию и нырнула внутрь. Через секунд десять она появилась из стены и махнула мне лапкой. Чтобы дойти до неё, мне пришлось пройти через странные деревья. Они были мне по пояс и словно давно высохли — скрюченные, чёрные, со сморщенными плодами.

— Там дальше пустая комната, — пояснила Мия, дождавшись меня.

Я активировал свою Метку, из неё вылетела Призрачная Рука с Якорем в кулаке. Дальше я активировал Астральные Врата и оказался внутри Собора. Вышел из комнаты и зашагал по просторному коридору, освещённому магическими светильниками. Стены были украшены фресками с изображением важных событий в истории Церкви.

Впереди послышались шаги патруля, я зашёл в ближайшую нишу, где стоял большой горшок с деревцем, и дождался, когда Маги в белых одеяниях пройдут мимо.

— Экзорцисты, — со знанием дела сказала Мия. — Среди них нет никого ниже Мастеров. А их командиры — Гранд-мастера.

Я продолжил свой путь, пока не добрался до одной из трёх башен. Библиотек в Соборе Мудрости было несколько, Мия вела меня в одну из них. На удивление, дверь в неё была открыта и внутри находились люди — причём не один-два, а человек десять-пятнадцать.

Высокие стеллажи уходилипод потолок, между ними стояли удобные кресла и столы для чтения.

— Компьютер в кабинете библиотекаря, — сказала Мия. — Подожди меня тут, я сама.

Она убежала куда-то вглубь библиотеки. Я сел на пол, у одного из стеллажей, и прикрыл глаза. Теперь осталось только ждать. Вспомнилось прошлое — с каким трудом я действовал, как сильно рисковал. Тогда каждая вылазка могла стать последней. А сейчас?.. С моим опытом, знаниями и помощью Мии существует очень мало мест, где мне может грозить опасность. Что интересно — Церковь Бога Знаний одно из таких мест. Если меня засекут, то существует риск не уйти отсюда вовсе — если ГрандМаги лично решат поймать меня. У них хватит сил прервать мои Астральные Врата.

Пока я думал о рисках, Мия уже вернулась.

— Можно возвращаться. Но советую не использовать тут Астральные Врата. Чудо, что не засекли твоё перемещение внутрь здания.

Я поморщился — всё-таки придётся тратить второй Камень Невидимости. Но раз Мия так говорит, то лучше не рисковать. Я поднялся и вышел из библиотеки. Мия прыгнула мне на плечо и расслабилась.

На этот раз я не стал использовать Астральные Врата, а вышел через открытое окно. Пришлось постараться, чтобы найти такое. Оказавшись снаружи, я без всяких проблем покинул территорию Собора Мудрости и переместился в общежитие.

— Знаешь, о чём я подумал? — спросил я, сев в кресло и достав монетку. — У Собора Мудрости Церкви и Башни Мудрости Академиума имеется связь?

— Да, — кивнула Мия. — Раньше Академиум был частью Церкви Бога Знаний, как и все учебные заведения Магов в стране.

— Ого.

— Я же говорила, раньше Церкви были очень сильны.

— Ладно, давай к делу. Что узнала?

— Церковь Бога Знаний не едина, — не стала тянуть Мия. — Она имеет три Башни. Ты видел их, в Соборе.

Я кивнул.

— Они называются: Башня Алхимии, Башня Созидания и Башня Знаний. У них три основных направления — алхимия, артефакторика, сбор и хранение информации. Апостолы имеются у Башни Алхимии и Башни Созидания. Но знаешь, если бы не сильное ослабление Церкви — то их было бы гораздо больше. Например — раньше Маяковские считались частью Башни Алхимии. Но двести лет назад они откололись от Церкви, хоть и не до конца. То же самое с Исаакянами — они раньше были частью Башни Знаний.

Мия помолчала пару секунд и продолжила:

— Скину тебе подробную информацию на жёсткий диск, а пока расскажу о главном. Конкретно тобой интересуется одна из коллегий Башни Созидания. Их всего четыре, и каждой управляет Старший Иерарх. Чтобы получить этот титул, нужно быть обязательно Архимагом. Первая коллегия — это клановые. Их возглавляет Ломоносов. Они никуда не лезут и занимаются исключительно делами Церкви. Вторая коллегия — прогрессивная. Они за использование современных технологий и методик. Их возглавляет Старший Иерарх, который вырос в Церкви, он верен только ей. Третья коллегия — нейтралы. Её возглавляет самый сильный Старший Иерарх, которому пророчат место следующего Апостола.

— Архимаг с Высшим талантом, — кивнул я.

— Да. И последняя коллегия — воинственная. Вот она-то и интересуется тобой. Её возглавляет Старший Иерарх Арнольд Миллер. Он контролирует пять Иерархов.

— Всё не так страшно, — заметил я.

— Да, ситуация гораздо лучше, чем мы думали, — кивнула Мия. — Остальным Башням ты не сильно интересен. Апостол Башни Созидания раньше возглавлял нейтралов, и сейчас он находится в уединении. Вряд ли он следит за новостями. Поэтому ГрандМага можно не опасаться.

— Какие отношения между коллегиями?

— Нейтралы и клановые стоят в стороне. Но если клановых избегают, то нейтралы часто выступают в роли судей между спорами воинственных и прогрессивных. Это если кратко. Усиление Ломоносовых никак не повлияет на остальные коллегии.

— Понял, пришли пожалуйста более детальную информацию. Позже гляну.

— Уже.

Я зевнул и пошёл переодеваться — надо доспать. Проснулся через три часа и первым делом проверил Ядро.

— Тридцать шесть процентов, — довольно сказал я.

— Ого, неплохо, — из-под кровати вылезла Мия. — Думаю, до пятидесяти точно дойдёт. А может и до шестидесяти процентов.

— Да, тоже так думаю, — улыбнулся я. — Но надо уже начинать подготовку к следующему Апофеозу.

— Могу начать, — предложила Мия.

Мы с ней уже обсудили план следующих двух Апофеозов, которые сработают в связке. Первый этап — Фокусник ворует город.

— Я даже нашла подходящую цель, — довольно заявила Мия. — Сорок лет назад в Нижегородском Княжестве в клановой войне был уничтожен один род, который владел небольшим городком. В нём жили бойцы клана и сотрудники. На территории этого городка была построена довольно крупная лаборатория по изучению зомби-вируса. Скорее всего он и был причиной уничтожения рода — Кафки явно приложили к этому руку, хотя доказательств нет. Сейчас на месте бывшего города руины. Но он находится в такой дыре, что в те места даже при желании трудно попасть. Но твой план с железными дорогами тогда не сработает — ближайшая станция довольно далеко.

Я пошёл умываться. И всё время, пока занимался своими делами — размышлял над словами Мии. Преимущество найденного ею места — это лаборатория. С ней будет гораздо проще связать воровство города со вторым Апофеозом. Но вот отсутствие железной дороги — это огромный недостаток.

— Сколько там было жителей?

— Пятнадцать тысяч. Но там территории хватит и на все тридцать.

— Ты сможешь придумать небольшой род, который там обосновался? Пусть он будет зарубежный и незаметный.

— Нужно время, чтобы всё проанализировать. Но думаю, проблем не будет, — кивнула Мия. — У тебя уже есть план?

— Да, но он потребует огромное количество энергии, — я поморщился.

— Тогда лучше им заняться как можно скорее, — повеселела Мия.

Я сел в кресло и посмотрел на свою левую руку. Чтобы реализовать план, нужно создать новый Астральный Навык.

Как только моё Ядро перешло на одиннадцатую ступень, у меня появилась такая возможность. Только вот мне нужен Навык, который я раньше никогда не использовал. Он идёт вразрез с моим путём и принадлежит к Церкви Малкалэля, Ангела Земли. Однажды мне пришлось проникнуть туда, там я и нашёл этот Навык.

— Малкаэль благословил твою почву, — пробормотал я, вспомнив афоризм, связанный с этим Ангелом.

— Ангел Земли? — заинтересовалась Мия.

— Да. Мне нужен Астральный Навык: Строитель Городов.

Мия задумалась и спросила:

— Как я поняла по названию, он поможет построить город. Но ты ведь украсть его хочешь, разве нам нужны новые здания? Не лучше убрать все руины и оставить пустую площадку?

— С этим Навыком будет очень просто проложить новую дорогу, — пояснил я. — К тому же, пустой город — это гораздо солиднее, чем пустошь.

— Согласна. Но тогда, получается, ты не будешь воровать город? Своруешь его жителей?

— Какая разница, что именно скажет Фокусник? — усмехнулся я. — Пусть он заявит, что сворует город. В будущем это вызовет больше обсуждений.

— Да, ты прав. А позже ты сможешь убрать Астральный Навык? Вряд ли он тебе понадобится после Апофеоза.

— Если не буду с этим тянуть — да, смогу убрать. Придётся подождать после этого, пока не восстановится четвёртая костяшка.

Поймав непонимающий взгляд Мии, пояснил:

— Четвёртый слот под Астральные Навыки. Он будет повреждён, если я удалю Астральный Навык, нужно будет подождать, пока он восстановится, и только после этого создавать новый.

— И сколько надо ждать?

— Не знаю, там много факторов. Но думаю, минимум — недельку.

Мне невольно вспомнилось, как в прошлом мире я мстил за смерть мамы. При создании пяти Астральных Навыков появляется возможность объединить их в третью форму. Метка Души — нулевая форма, Стилус — первая, а Перчатка — вторая. Третья форма имеет название «Образ». Мой основной Образ назывался просто — Ночной Вор. В её основе лежали такие Астральные Навыки как Маска Многоликого, Астральные Врата и Слияние с Ночью. Ещё два слота я периодически менял — пока не создал Апофеоз Короля, он стал четвёртым постоянным Навыком.

Так вот, когда маму убили, я полностью удалил все пять Астральных Навыков и позже заменил их на совершенное другие. Тогда я извратил Апофеоз Короля и придумал его ужасную копию — вместо чужих эмоций мне требовались чужие жизни. Они давали мне энергию. Вместе с Кровавым Поглощением — запретным Астральным Навыком, я создал чудовищный Образ, который прозвали Мясником. Несколько ночей подряд я убивал, пока не вырезал всё отделение Церкви Талиэля и несколько мелких кланов-исполнителей, стоящих за смертью мамы и её семьи. Только после этого я успокоился, но та резня сильно ускорила мою смерть и последующее перерождение.

Создать Образ не так просто. Должен быть единый путь, который объединяет все пять Астральных Навыков. Строитель Городов, который я собираюсь создать — сильно выбивается из этого пути. На него будет уходить гораздо больше энергии, чем на любой другой Астральный Навык.

— Давай я тебе сперва расскажу, как именно работает этот Астральный Навык, — предложил я.

— Хорошо, — кивнула Мия. — Готова слушать.

Спустя пару минут, когда я закончил, Мия задумалась и усмехнулась:

— Думаю, проблем не будет. Тогда я начинаю?

— Да. А мне нужно приготовить Эликсир Памяти и вспомнить формулу Астрального Навыка.

Все материалы для создания Эликсира Памяти я подготовил ещё давно — знал, что рано или поздно придётся его готовить. Перед тем, как приступить к алхимии, я попросил:

— Можешь передать Лилит, чтобы она связалась с Александрой? Пусть Ломоносова покажет своему отцу наш магазин с Эликсирами.

— Да, сейчас.

Я создал Стилус и взялся за алхимию. После того, как вспомню формулу Астального Навыка — надо будет создать его и отправиться в Нижнеград через Астральные Врата. А там уже, Воздушным Потоком, долечу до заброшенного городка…

* * *

Столица, квартал Ломоносовых.

Александра сидела в Зале Собраний и мысленно улыбалась. В комнату один за другим входили старшие члены клана — в основном, Магистры. Были и Архимаги, но их гораздо меньше. Все они в первую очередь кидали на неё удивлённые взгляды. Она сегодня сидела за столом Старейшин. Хоть и с самого краю — но это не так важно. Как недавний Гранд-мастер Александра никак не могла сидеть за этим столом. Старейшинами становились лишь могущественные Магистры и Архимаги.

Однако никто из Магов не стал ничего говорить — всё из-за её отца, сидящего во главе стола. Именно он созвал срочный Совет Клана.

— Начнём, — сказал он, когда в комнате собралась половина верхушки клана. — Около часа назад с Александрой связались Хранители и за её активное участие в борьбе с наркотиками предложили ей купить Эликсиры Развития Ядра.

К удивлению Александры, Старейшины отреагировали довольно спокойно. Похоже, они знали, что это за Эликсиры.

Глава клана включил экран, который висел на стене сбоку. Он редко использовался в клановых собраниях, но и такое случалось. Александра тут же подключилась к нему через смартфон и вскоре на экране появился сайт с названиями Эликсиров и их ценниками. Александра немного прокрутила вниз и приблизила картинку, чтобы показать надпись:

Эликсир 11-й ступени: 2 Кристалла зомби-Мага 11-й ступени, 2 Камня Души и 300 000 рублей. Свойство: увеличивает размер Ядра 10-й ступени. Если Ядро находится на пике, помогает прорвать пределы и достичь 11-й ступени.

Первые несколько секунд висела тишина. А затем уважаемые Старейшины загомонили:

— Что это⁈

— Но нам не докладывали!

— Булгаковы покупали только до седьмой ступени!

— Как такое возможно⁈

Из возгласов Старейшин Александра поняла, что Хранители уже торговали с Булгаковыми, и шпионы Ломоносовых про это узнали. Только вот в докладах говорились об Эликсирах седьмой ступени максимум.

Глава клана спокойно выслушал Старейшин и призвал всех к тишине.

— Ссылка, которую получила Александра, временная. Она перестанет работать после первой покупки. Сейчас нам стоит решить — сколько средств мы готовы выделить для закупки Эликсиров.

* * *

Я летел над лесом и пытался найти заброшенный городок. Пока всё идёт по плану — Строитель Городов я создал, теперь осталось правильно применить его. Но, по словам Мии, всё должно получиться.

— Вон, внизу, — Мия, сидящая у меня на плече, указала лапкой.

Я начал снижаться и вскоре заметил заросший участок, на котором были видны развалины.

— Я немного покопалась в сети Нижнеграда, там очень мало информации про тот уничтоженный род. Мне кажется, что Кафки специально замели следы и разрушили тут всё. Но это нам только на руку.

— Да, согласен.

Вскоре я приземлился на разбитой каменной дороге, спугнув несколько птиц.

— Дома тут явно строились с помощью магии, — заметил я, разглядывая стену, созданную из камня. Такую можно построить только с использованием Чар.

— Да, скорее всего.

Я прогулялся. Нашёл территорию бывшей лаборатории — полуразрушенное здание, от которого мало что осталось.

— Ну что, начинаем? — с нетерпением спросила Мия.

— Да, — кивнул я.

Мия прикрыла глаза, её тело засияло. А в следующее мгновение от неё разошлась зеленоватая волна, которая быстро исчезла.

— Всё, спутники ничего не заметят, — заявила она. — Но позже нам надо будет проникнуть к Есениным, через них я замету все следы.

— Спасибо, — благодарно кивнул я.

Мие придётся потратить огромное количество энергии, чтобы создать магию такого уровня. После её использования заполненность второго сегмента Диска Майя откатится на несколько процентов.

— Это легко, — отмахнулась Мия. — Техника тут крайне примитивная.

Глядя на самодовольную мордашку Мии, я не стал ничего говорить.

— Теперь моя очередь.

Прикрыв глаза, я активировал Перчатку. Над костяшкой безымянного пальца закрутилась сфера, состоящая из Астральных Кругов. После моей команды она резко расширилась, охватив область радиусом в два километра. Передо мной появилась уменьшенная голограмма этой области, со всеми её развалинами. Она была абсолютно точной — плоть до травинки. Единственное — не показывала живых существ.

— Как интересно, — Мия взлетела и застыла рядом с голограммой.

Пока она её рассматривала, я вынул из рюкзака планшет и положил его на обломок стены в полуметре от меня.

— Начинаю модуляцию, — Мия прикрыла глаза. Через пару секунд планшет включился, над ним появилась новая голограмма — на этот раз, заполненная зданиями.

— Спасибо, — я сосредоточился и начал вливать в Строителя Городов ману. Земля под ногами задрожала, из неё медленно начали вылезать здания. Со Строителем Городов легче работать, если нужно не создать новое с нуля, а всего лишь восстановить старое. Мия же своей модуляцией очень помогла — она показала, каким, предположительно, был городок до его разрушения.

— Ух! — воскликнула Мия, разглядывая здание, которое поднималось из-под земли. — Вот это навык!

Я криво усмехнулся, ощущая прорвы энергии, которые утекают из меня. Навык хорош — тут сомнений нет. Но как же он затратен…

— Думаю, через пару дней мы тут построим настоящий город, — с предвкушением сказала Мия. — Это так… Удивительно!

Я закончил и открыл глаза, оказавшись на гладкой улице, в окружении новых строений. Конечно, работы ещё много, особенно с деталями. Но думаю, за день-два мы и правда справимся…

Борис Романовский Король Масок. Том 6

Пролог

— Приветствую вас, друзья мои, — Фокусник на экране печально улыбнулся. — Как у вас дела? Всё хорошо?

Он немного помолчал, словно и правда ждал ответа. Затем, не дождавшись, вздохнул и продолжил:

— А вот мне скучно, если честно. Я смог украсть символ нашей страны — статую Первого Мага. И сделал это прямо из-под носа Совета Десяти. Десятки ГрандМагов дежурили на Площади Объединения… Как же они страстно желали поймать меня. Но ведь это невозможно. Я украл статую, а потом вернул её. Ну, вы сами всё это знаете.

Фокусник грустно улыбнулся и меланхолично посмотрел куда-то вдаль. Прошло секунд тридцать — непростительная пауза для любого блогера, который не желает потерять внимание зрителей. Только вот вряд ли хоть один зритель из-за этой паузы решит выключить видео Фокусника. Скорее, ощутит небольшое раздражение.

— Так вот, — Фокусник вновь посмотрел в камеру. — Я долго думал, что мне украсть на этот раз? Как мне переплюнуть собственное достижение? Как доказать самому себе, что нет никого в этом мире лучше меня? И я решил.

Фокусник потёр кончик своего цилиндра, скромно улыбнулся и закончил:

— Я сворую один город. Он исчезнет с карты страны со всеми жителями. Думаю, даже для меня это будет не так просто, хе-хе-хе…

Экран потемнел. Видеозапись завершилась.

Глава 1

Я расслабленно сидел за партой и отдыхал. Студенты обсуждали новый ролик Фокусника.

— Ну это вообще ни в какие ворота не лезет, — возмущалась девушка, чей отец работает во Дворце Совета. — Ладно статую украсть, но город⁈ Вместе с жителями⁈ Он что, совсем псих⁈

— Мне интересно, как он вообще такое реализовать собрался, — хмыкнул незнакомый парень.

Я слабо улыбался. Вчера я начал с помощью Строителя Городов восстанавливать разрушенное поселение. Ночью выложил ролик Фокусника, а утром пришёл ответ от Ломоносовых — они согласились прикупить Эликсиров. Губы сами собой растянулись в улыбке. Ломоносовым я решил продать Эликсиры по более высокой цене, чем тем же Булгаковым. За Эликсир Развития Ядра одиннадцатой ступени я просил два Камня Душ вместо одного и триста тысяч рублей вместо ста пятидесяти.

Ответ Ломоносовых меня поразил. Они заказали семьдесят Эликсиров Развития Ядра, среди которых двадцать — одиннадцатой ступени. Это сорок Камней Душ! Ну и общая цена, конечно, порадовала — девять миллионов рублей! Ломоносовы предупредили, что смогут оплатить, только разбив сумму на тридцать траншей, которые они будут закрывать в течение шести месяцев. Им придётся очень постараться, чтобы достать столько денег.

Мы обсудили детали, и уже сегодня Валентин тайно заберёт небольшой чемоданчик, в котором будет лежать десять Камней Душ и пятьдесят зомби-Кристаллов. И меня даже не расстраивало, что все эти Эликсиры придётся готовить мне лично.

Пришёл преподаватель, началось занятие. Но я занимался своими делами — сюда я пришёл, чтобы отметиться. А после занятия вернусь в Нижнеград — нужно продолжать создание города. Как раз на лекции я и раздумывал об этом, крутя модуляцию города, которую отправила на планшет Мия.

— Когда к Есениным пойдём? — спросила Мия. — Лучше этим заняться поскорее.

Я глянул на неё, но не стал отвечать на лекции. Думаю, к Есениным можно наведаться и этой ночью. Именно этот клан контролирует бо́льшую часть спутников, на пару с Гоголями. Но к Гоголям соваться явно опаснее — слишком они скрытные. Они, без малого, лет восемьсот занимают место сильнейшего клана Гипербореи, в то время как Есенины возвысились около ста пятидесяти лет назад, когда Церковь Бога Войны достаточно ослабла.

После лекции я встретился за обедом со знакомыми из самого первого общежития — тогда я несколько раз оставался с ними на ночные посиделки. Естественно, мы обсуждали Фокусника — впервые за всю историю кто-то заявил, что возьмёт и украдёт город. Такого даже в кинематографе не встречалось, как заверяли парни.

— Что ты будешь делать с деньгами Ломоносовых? — спросила Мия, когда я вернулся домой и начал собираться в Нижнеград.

— Пока не думал об этом.

— Лилит считает, что с такими деньгами можно попробовать влезть в крупный бизнес. Благо имеется сразу два варианта — финансы и сфера услуг.

— Кафки и Блоки, — понял я.

— Да. Бизнес Кафок хоть и поделили, но ситуация далека от прежней. Мы даже банк можем открыть, денег на первое время хватит.

— Банк это хорошо, — пробормотал я. — Банк — это деньги. А деньги — влияние. А вот со сферой услуг будет слишком сложно, там нужно наладить кучу связей. С банком всё должно быть проще, но для этого и вложиться придётся… Ладно, пусть Лилит немного изучит эту тему. Пока рано о таком думать.

— Хорошо.

Я телепортировался в Нижнеград и оттуда полетел строить город. Шесть часов провозился — почти всё закончил, осталось дорогу проложить и кое-что по мелочи.

— Тут довольно жутко, — пробормотал я, шагая по улице. По сторонам от меня стояли пустые здания. Было очень тихо — даже птиц, и тех не было слышно.

— Да, согласна, — отозвалась Мия.

Самым зловещим местом казалась бывшая лаборатория — трёхэтажное здание с подземным корпусом. Лаборатория находилась в некотором удалении от городка и была огорожена забором. На территории росло несколько высоких деревьев, а за лабораторией начинался плотный лес. Даже днём тут было темновато, а ночью и вовсе неуютно.

— Ты нашла подходящих жителей?

— Да. В Восточном Союзе есть такой клан — Ли. Вообще, это довольно распространённая фамилия, но нас интересует один конкретный клан, который был почти уничтожен в войне. Несколько ветвей этого клана перебрались за границу. Я всё организую так, что одна из ветвей прибыла сюда тридцать лет назад, отстроила городок и жила тут, иногда набирая людей. Выпущу пару новостей, а ты добавишь несколько воспоминаний. Будет хорошо, если ты промоешь мозги нескольким чиновникам из Нижнеграда.

— И сколько людей было у этого клана? — уточнил я.

— У нас они не стали Благородными, так что не могут называться полноценным кланом. В Восточном Союзе кланы гораздо многочисленнее, поэтому даже у одной ветви может быть несколько тысяч человек. Доказательства их переезда я обеспечу.

— Не мало людей?

— Мало, я найду ещё, — отмахнулась Мия. — Самое главное не сказала. Клан Ли был уничтожен из-за использования биологического оружия, которое они создали самостоятельно.

— Ого, — я удивлённо посмотрел на неё. — Это же идеальная кандидатура для наших планов.

— А то, — Мия вздёрнула носик. — Правда я крута?

— Очень крута, — улыбнулся я. После короткой паузы спросил: — Как там Валентин?

Он уже забрал у Ломоносовых чемоданчик, и сейчас занимался созданием двух Камней Невидимости.

— Он почти закончил, — ответила Мия. — Через пару минут передаст.

— Отлично.

Я ещё немного погулял, а затем забрал у Валентина чемоданчик Ломоносовых и два Камня Невидимости. В последний раз оглядев мрачные здания, я телепортировался в столицу. Оттуда вызвал такси и поехал к кварталу Есениных, в пригород.

С Камнем Невидимости попасть в квартал Есениных не составило труда. Мне и надо было лишь проникнуть туда и пробраться к одному из зданий, чтобы Мия могла лично заняться сетью Есениных. Только провозилась она дольше, чем я предполагал — у второго Камня Невидимости оставалось минут восемь работы, когда она появилась.

— Закончила, — устало сказала она. — Создала нейросетку, она будет следить за всем. Все карты, которые основаны на старых снимках, будут исправлены.

Я погладил её и поспешил на выход. Мия прыгнула мне на плечо и проворчала:

— Второй сегмент снова на двадцати двух процентах.

Я выбрался из территории Есениных и телепортировался в общежитие.

— Насчёт энергии не беспокойся, быстро восполнишь потери, — пообещал я.

— Знаю…

На улице уже ночь — день сегодня был весьма и весьма непростой. Но я ещё не закончил:

— Люба не спит?

— Нет, тебя ждёт. Она недавно переехала кстати.

Я кивнул. Около недели назад Лилит предложила мне купить ещё одну квартиру в элитном комплексе — её относительно недорого хотели продать. Я согласился и разрешил Любе там жить. Для меня мелочь, но для многодетной матери огромное благо.

— Отлично, пусть готовится.

Любе необходимо создать для меня несколько Камней Сути Алхимии — Ломоносовы очень попросили, чтобы мы представили им первые Эликсиры Развития Ядра одиннадцатой ступени как можно скорее.

— Для начала хватит двух, — я отложил пару Камней Душ и активировал Астральные Врата.

— За ночь она справится? — я зевнул.

— Да, думаю, — кивнула Мия.

— Ну и отлично, — я умылся и лёг спать.

* * *

Столица, элитный комплекс «Океан Золота».

Люба положила два Камня Души в шкатулку и сходила на кухню. Она до сих пор не может привыкнуть к такой огромной квартире. Тут целых пять спален! Хватило и детям, и ей.

Люба достала банку энергетика и открыла её. Смартфон, лежащий на столе, засветился, над ним появилась голограмма Ники.

— Привет, — махнула она рукой.

— Привет, — Люба улыбнулась и по привычке начала хвалить Ники. Та великодушно её выслушала.

— Как у тебя дела? — спросила синяя кошечка.

— Всё отлично, Ники. Всё просто отлично, — Люба села на стул и с улыбкой покачала головой.

То, как сильно изменилась её жизнь — похоже на сказку. Но она прекрасно понимала, за что ей привалило такое счастье — её Метка Души по-настоящему удивительная. Люба отслеживала новости и искала любые упоминания про владельцев Браслетов Дара. Но у них и близко нет ничего похожего на Суть Алхимии. Люба понимала это и старалась как можно быстрее стать полезнее.

— Ты ведь знаешь, что я программа? — вдруг спросила Ники.

— Да, — Люба не поняла, что она имеет в виду.

— Я программа, — повторила Ники. — И я всегда рядом. Даже если меня нет.

Люба замерла, её глаза забегали.

— Не бойся, я обычно в спящем режиме, — усмехнулась Ники. — Но на некоторые раздражители реагирую и просыпаюсь. Например — твой вчерашний разговор с Бароном Беляевым.

— Я… — Люба побледнела. — Это ведь не опасно… Он просто…

— Он догадался, что ты связана с Хранителями. Тут нет твоей вины. Но когда ты хотела рассказать об этом мне?

— Я…

— Я уже поняла, что ты влюбилась в Барона. Ну и пусть — это твоя личная жизнь. Он проводит с тобой много времени, поэтому не удивительно, что заметил странности и догадался, с чем они связаны. Если он будет помалкивать — то ничего тебе не угрожает. Если же кому-то расскажет — ты окажешься в большой опасности. Все топовые кланы ищут Хранителей, и если найдут кого-то из вас… Об этом лучше не говорить. В общем, ты меня поняла. Это твой первый просчёт — поэтому мы просто обнулим твой счёт. Но надеюсь, следующего раза не будет.

— Да, — подавленно кивнула Люба, быстро вытирая слёзы. — Конечно. Больше такого не будет.

* * *

Столица, улица Каменщиков, дом 133.

С тех пор, как Клавдий получил амулет, Рома очень плохо спал. По ночам он работал, иногда засыпая за верстаком. Вот и сейчас, он что-то беспокойно бормотал во сне, сильно жмурясь. Как вдруг зазвонил его смартфон.

Рома вздрогнул и резко сел. Он взял гаджет и ответил на звонок:

— Да?

— Это произошло, — сдержанно ответила ему Александра, и отключилась.

Рома расслабился и выронил смартфон. Но он даже не обратил на это внимание — молча сидел и смотрел в одну точку. Клавдий мёртв.

— Я отомстил, — пробормотал Рома. Он искренне улыбнулся — впервые за много лет. А затем сложил руки, положил на них голову и заснул.

* * *

Утром Мия рассказала мне про смерть Клавдия и про случай с Любой.

— Из-за клятвы она не могла ничего сказать, но ей хватило и взглядов, чтобы он всё понял. Может быть, Люба специально какие-то намёки оставляла, Ники за ней не следит так внимательно.

— Значит, Барон Беляев знает, — задумчиво сказал я. — Ну, ничего страшного. Не будет же он её сдавать. А если даже сдаст… Что ж, тогда ничего не поделать.

Если Любу поймают — придётся вмешиваться. В самом худшем раскладе, использую осьминожку и убью её. Но надеюсь, до такого не дойдёт.

— На первый раз обнуления счёта достаточно, Лилит молодец. Но в следующий раз пусть у меня спрашивает. Наказание нумерованных — это не её обязанность. Выбрав наказание для Любы, Лилит не только поставила себя выше её, но и мне связала руки. Если бы я хотел по-другому наказать Любу, то уже ничего не мог поделать.

— Передать Лилит? — спросила Мия. — Ты не выглядишь недовольным.

— Лилит наконец-то сделала ошибку, — усмехнулся я. — Мне уже начало казаться, что она робот. Хоть у неё и есть особенная Метка Души, но она обычный человек.

— Не пойму я вас, людей, — покачала головой Мия. — Что плохого в том, чтобы быть роботом?

— Ничего,— я погладил её. — Передай ей, что я недоволен её своевольностью и объясни причину. Этого хватит. Люба подготовила Камни Сути Алхимии?

— Да, она за ночь их сделала и по будильнику проснулась, ждёт, когда надо будет передать. Боится.

— Пусть боится, это иногда полезно, — проворчал я.

Про ситуацию с Бароном я решил забыть — надеюсь, он нормальный мужик, и не станет искать выгоду в признании Любы.

— Она готова.

Забрав Камни Сути Алхимии, я спросил:

— Кстати, неужели у Беляева нет жён?

— Было, три. Все погибли во время того инцидента с зомби.

— Понял. Он собирается жениться на Любе?

— Ну, он так говорит.

Я хмыкнул. Барон тот ещё ушлый тип — захапал себе владелицу Сути Алхимии. Конечно, она продолжит работать с Хранителями, но и клану Беляевых что-то перепадёт, определённо. Да и Люба тоже хороша — станет Аристократкой. В будущем, может, и для своих детей подходящие партии найдёт…

— Появились подражатели Фокусника, — сказала Мия, когда я начал собираться на лекцию. — Они и раньше были, но после последнего видео их стало очень много. Сегодня ночью один подросток выложил ролик, где заявил, что проникнет в квартал одного клана. Там его застрелила охрана.

— Что за клан? — нахмурился я.

— Лисевские, он в топ-400.

— Пошли туда Валентина, пусть он ограбит их и подорвёт. Детали позже обсудим.

— Хорошо. Но в целом, тенденция не очень. Ночью была первая жертва, но если всё так продолжится — будут и другие. Сейчас вот новость вышла, что сразу в нескольких школах замечены дети в гриме Фокусника.

Я скривился. Но и остановить такое не смогу. Даже если выложу видео от Фокусника, где призову не повторять за мной — это ничего не изменит. Но я постараюсь предупредить всех, что по моим подражателям не стоит стрелять. Лисевские станут первыми, и надеюсь, последними.

После лекции я вновь отправился в Нижнеград — заканчивать с деталями. Пока работал, Лилит попросила разрешения позвонить и долго извинялась. Обещала, что такого больше не повторится. Что ж, надеюсь, так всё и будет.

— Вот и всё, — устало сказал я, стоя посреди двухполосной дороги. Пришлось постараться, чтобы проложить от городка семнадцать километров пути. Осталось ещё раз использовать Строителя Городов — чтобы соединить дорогу с главной трассой. Но это потом.

— Теперь куда? — спросила Мия.

Я проверил время — только два часа дня.

— Давай пройдёмся по списку, соберём кровь и ДНК для Сары, — решил я.

— Давай.

Метка Души Сары позволяет насылать на человека кошмары. При этом Сара может сама частично управлять сном — в её власти оставить жертву в пучине отчаяния, либо же отправить ему спасение в своём виде. Но чем сильнее становится Сара, тем больше у неё власти над сном. В её силах через сны добавить пару кошмаров с участием несуществующего города — и человек уже сам будет уверен, что когда-то и правда посещал его. С проверкой, либо мимо проезжал и решил заехать, или же там были какие-то дела. Люди легко находят объяснения, когда надо.

Я вернулся в Нижнеград и следующие четыре часа мотался по городу, собирая в пробирки кровь и образцы ДНК. В основном моими жертвами были обычные люди, поэтому хватало Заклинаний и Астральных Слов. Иногда приходилось использовать базовую алхимию, вроде Порошка Контроля. Это было весьма утомительно, я вернулся в общежитие только ближе к ночи. Отправил Саре все собранные образцы и лёг спать.

На следующее утро Мия сказала:

— Как ты и приказал, Валентин навестил Лисевских. Ники обчистила их банковские карточки, а Валентин собрал все материальные ценности. Он подорвал главное здание клана и оставил на стене послание от лица Фокусника. Под посланием он положил труп человека, который застрелил подростка.

— Ну и отлично. Кланы об этом узнают и будут аккуратнее в следующий раз. Что там с подражателями?

— Их стало больше.

Я поморщился. Надеюсь, в будущем всё уляжется. Сходил на утреннее практическое занятие, быстро пообедал и телепортировался из Академии. Сперва поехал в «Точку», где закупился нужными материалами и отправился в «Ахиллес». Там немного потренировался и приступил к алхимии.

Сперва, потратив два Камня Сути Алхимии, я создал четыре Эликсира Развития Ядра одиннадцатой ступени. Два сразу отправил Валентину — он передаст их Ломоносовым.

— Из-за меня был убит Клавдий, их гениальный артефактор. И в то же время, из-за меня клан Ломоносовых получил шанс усилиться, — задумчиво хмыкнул я. — Ну ладно, это не важно. Теперь пора приступать к главному.

— Будешь делать вирус?

— Да.

Первый Апофеоз — украсть город. Следом за ним наступит подготовка ко второму Апофеозу. И первый шаг — выпустить в массы один особенный биологический вирус…

Глава 2

Архангельск, прошлой ночью.

Сара сидела за своим рабочим столом и готовилась к ритуалу. Да, активацию Метки Души Сара считала таинственным ритуалом.

Когда Ники предложила выполнить довольно сложное задание за неплохое вознаграждение, Сара тут же согласилась. С её Меткой Души было тяжело накапливать котики, поэтому предложение Ники было очень кстати. Выслушав само задание, Сара воодушевилась — оно было очень интересным! По сути, ей не нужно никого кошмарить. Необходимо внушить людям, что они побывали в одном небольшом городке с блёклым названием «Певек». Сара поискала в интернете, но нашла лишь несколько упоминаний об этом городе — самое обычное поселение в Нижнеградском Княжестве. Единственное, что можно выделить, — там живёт довольно много азиатов.

Сара прикрыла глаза и сконцентрировалась. Впервые она будет использовать Метку Души таким образом — и ей было волнительно. Она выбрала два ключевых слова — город Певек и азиат. Во сне жертва окажется в этом городе и там с ней произойдёт неприятный случай, связанный с азиатами.

Наконец, Сара активировал Метку и посмотрела на фотографию пухлого лысеющего мужчины, который работает в Ведомстве Здравоохранения мелким чинушей.

Сара прикрыла веки — она видела, что именно будет сниться мужчине. С ним случился неприятный случай — его машину обмочили два парня. Ох, как же он тогда разозлился! Вроде ничего страшного — но именно подобные моменты имеют шанс застрять в памяти. Нечто выбивающееся из обыденного.

Спустя полчаса Сара сменила фотографию — теперь пора приступить ко второй жертве.

* * *

Столица, квартал Ломоносовых. Наше время.

Александра волновалась. Сегодня клан опробует Эликсир Развития Ядра — и если всё получится — она будет вознаграждена. Сильно вознаграждена — отец на клановом совете лично пообещал ей, что в случае удачи она станет первым Чемпионом клана.

Титул Чемпиона — это не просто громкий статус. Александра получит лучшие ресурсы клана — ей откроют доступ в большинство хранилищ с артефактами, каждый месяц она будет получать самые качественные препараты, переедет в элитный особняк, полный профессиональных слуг. Это не говоря о такой мелочи, как сильное увеличение ежемесячного пособия. Но главное — ей, как первому Чемпиону, в управление отдадут один из малых боевых отрядов клана. После этого все победы и достижения отряда будут числиться именно в плюс Александре. Она даже знала, кого попросит — штурмовой отряд «Красная Молния», который возглавляет несравненная Инга Тиль. Отряд состоит из ста человек, среди которых тридцать Магов — пять Гранд-мастеров и двадцать пять Мастеров.

Любой именной отряд — гордость клана. Людей в такие отряды набираются чуть ли не с детства — их учат убивать. Они проходят через специальные тренировки и методики, которые тщательно охраняются каждым кланом. Конкретно «Красная Молния» не раз и не два доказывала свою силу — этот отряд выполнял очень сложные задания, с которыми не каждый Архимаг справится.

Александра сидела за столом и размышляла над тем, насколько её жизнь изменилась. Раньше она была обычной девушкой со Слабым талантом, которую хотели повыгоднее продать Маяковским. Сейчас же у неё есть все шансы получить в личное пользование именной отряд. А ведь Ингой она с детства восхищается — с того момента, когда услышала разговор отца и деда про операцию «Красной Молнии» на Чёрном континенте. Потеряв половину состава, отряд уничтожил вражескую базу, на которой находились пятеро Магистров и два десятка Гранд-мастеров. А ведь «Красная Молния» — не диверсионный отряд, а штурмовой.

Александра волновалась. Её не пустили в место, где будет проводиться приём Эликсиров. Кстати, один из тех, кому достанется снадобье — её родной дядя, которого она очень уважает. Он Магистр, но из-за Высокого таланта у него нет шансов стать Архимагом. Точнее — не было…

Экран смартфона засветился — появилось сообщение. Александра тут же его прочитала и радостно улыбнулась. Всё получилось!

* * *

Я сел в кресло и устало потёр глаза. Лишь с шестой попытки мне удалось создать нужный вирус — слишком уж у него сложная формула.

— Выглядит как-то просто, — заметила Мия. Она сидела на столе и рассматривала пробирку, на дне которой виднелся клочок белого тумана.

— Да, просто, — кивнул я. — Как там дела у Сары?

— Прошлой ночью она уже начала работать. Нужные люди обработаны. Ещё дня три-четыре, и они точно будут уверены, что бывали в нашем городке.

— Ну и отлично. Тогда этой ночью начнём действовать.

Я ещё успевал на вечернее занятие, поэтому быстро собрал свои вещи, покинул «Ахиллес» и телепортировался в общежитие.

Студенты продолжали обсуждать Хранителя Тайн и Фокусника, но уже не так активно. В стране каждый день случается что-то новое. Например, сегодня в новостях рассказали про одного солдата, который в одиночку уничтожил зомби-Мага с силой Гранд-мастера. Обычный человек смог убить такого противника — нечасто подобное случается. Конечно, там много нюансов — весь его отряд был уничтожен, а зомби-Маг ранен и небрежен, но это не умаляет его подвига.

Были и другие новости, чуть менее громкие, но тоже обсуждаемые. Поэтому мне и приходится так спешить с Апофеозами — двух недель хватит, чтобы даже самая громкая новость исчезла из инфополя.

Во время занятия написала Ира — предложила встретиться. Я согласился, но с условием, что она придёт ко мне — не хочу отменять ночную вылазку.

После занятия я встретил Иру, мы погуляли, поужинали и пошли ко мне. А уже ночью, когда Ира спала, я отправился в Нижнеград. Разумеется, перед этим усыпил подругу, чтобы она не проснулась в моё отсутствие.

Нужный мне человек — мужик из Ведомства Здравоохранения, жил в небольшом многоквартирном доме. Я легко проник к нему в квартиру и вошёл в спальню. Он лежал на кровати и хмурился — наверняка снится что-то плохое. Ну, с Меткой Сары по-другому и быть не может.

Я подошёл к нему и достал пробирку. Поднёс её к носу мужчины и открыл. Из стекляшки медленно выплыл туман, который был легко поглощён жадными ноздрями. Вот и всё, нулевой пациент готов.

Я вернулся в общежитие, использовал на Ире Порошок Восстановления и лёг рядом. Теперь можно и поспать.

К следующему утру не произошло ничего значимого. Никто не заметил появления новой болезни в Нижнеграде. Я вёл себя как примерный ученик — ходил на занятия и слушал преподавателей. Параллельно думал над тем, как вернуть обсуждаемость Профессора. Фокусник и Хранитель Тайн и так на слуху — а совсем скоро о них вновь будет говорить вся страна. Артур Грейг проседает, но это не удивительно, и без меня тем хватает. А вот Профессор держится лишь на Блоках — они продолжают страдать от наркотиков и от этого их ненависть ко мне не слабеет. Естественно, я говорю про здоровых членов клана. Наркоманам без разницы на Профессора.

— Как дела на фронте? — спросил я, сев в кресло. Только пришёл после второй лекции.

— Не очень, — отозвалась Мия. — Зомби продолжают прибывать. А наши соседи с каждым днём всё меньше им мешают.

— Хм. Уверена? Они же не дураки, понимают, что если хоть одна страна падёт — всему миру может наступить конец.

— Уверена.

Я покачал головой. Гиперборея — самая большая по площади страна. Но в то же время, она самая маленькая по численности — не больше трёхсот миллионов людей. Или, если говорить иначе — триста миллионов потенциальных зомби. Такую армию даже Восточный Союз, с их миллиардом, не потянет.

— Думаю, они уверены, что Страна Софона выстоит, — усмехнулась Мия. — Заодно и послабее станет немного.

Первый Маг родился в одной из стран, которые раньше занимали территорию нынешней Гипербореи. Он сам придумал название для новой страны — она появилась раньше всех остальных. Поэтому соседи называют Гиперборею Страной Софона.

— Зомби собирают новый флот, кстати, — добавила Мия. — Ещё месяц-два, и начнётся новая атака на Архангельское Княжество.

— К тому времени многое может измениться, — задумчиво сказал я. — Можешь мне прислать всю информацию по нынешнему состоянию фронта?

— Готово. Хочешь снова использовать Дыхание Дракона?

— Посмотрим, — пожал я плечами. — Благодаря заказу Ломоносовых в ближайшее время проблем с Камнями Душ не будет. Так что можно и Профессору вмешаться. Главное, найти подходящую цель.

Камни Душ — ресурс ограниченный. А если я хочу создать что-то масштабное — придётся сильно потратиться. Тот же Источник Очищения потребовал аж тринадцать Камней, а Дыхание Дракона — десять. И это я не говорю о подготовке — Камнях Библиотеки Души для создания формул и Камнях Сути Артефакторики для переплавки артефактов. Поэтому нужно найти момент, когда моё вмешательство будет максимально полезно и эффективно.

— Пока подходящих целей не вижу, — задумчиво сказала Мия. — Сражения идут каждый день. Где-то ситуация лучше, а где-то хуже.

Я сел за стол и открыл ноутбук. Час я изучал информацию, которую прислала мне Мия. После проникновения в сеть Есениных её возможности по получению полезной информации значительно увеличились. Мия передала мне самую актуальную сводку со всеми картами на сегодняшний день.

— Смотри, — я указал пальцем на одну из карт. — Видишь?

— Мёртвые Земли на границе с Восточным Союзом, — кивнула Мия.

— И потоки зомби, которые стягиваются туда. Вот, смотри, это неделю назад, — я переключил картинку. —А это две недели назад. Вот вчера. Входящих в Мёртвые Земли зомби сильно меньше, чем выходящих.

— Вот почему военные отметили эту точку как одну из самых опасных, — протянула Мия. — Теперь поняла. В сводках они про это не писали.

— Рано или поздно из этих Мёртвых Земель выйдет огромная армия мертвяков. Тогда-то и можно сделать ход. Дыхание Дракона тут не очень подходит, но у меня есть кое-что на примете.

— Что? — полюбопытствовала Мия.

— Потом увидишь, — усмехнулся я. — Держи меня в курсе этой ситуации. Пока Ломоносовы не отдадут вторую партию Камней Душ, я всё равно ничего не смогу сделать. Но, надеюсь, успею.

После вечерней лекции, когда я шёл на встречу с Ирой, Мия сказала:

— Роман спрашивает, можно ли ему вступить в Церковь Бога Знаний. Он хочет стать учеником одного из Старших Иерархов. Лилит сможет организовать встречу, если ты разрешишь. Только вот надо ли это тебе?

— Ученик Старшего Иерарха, — прошептал я.

Изначально я планировал сделать из Ромы эксклюзивного артефактора, который будет приносить мне деньги. Но… Те суммы, которые сможет делать Рома, не сильно мне помогут. А вот если он проникнет в Церковь…

— С кем? — тихо спросил я. Затем улыбнулся и махнул Ире, которая стояла у фонтана.

— Коллегия нейтралов или прогрессоров. И с теми и другими.

— Пусть будут нейтралы.

— Поняла.

Старший Иерарх из коллегии нейтралов — вероятный будущий ГрандМаг и Апостол Башни Созидания. Рома со своим талантом имеет все шансы стать преемником такого человека. Странно даже, что Лилит нашла на него выход.

На следующее утро, когда я проснулся, Мия обрадовала:

— В Нижнеграде заметили появление странной болезни. Пока нет паники, просто недоумение.

— Ну и хорошо, — улыбнулся я.

В прошлом мире клан Грейг был гораздо влиятельнее, чем в этом. Но и более бесчеловечным, конечно. Так вот, после разрушения клана я смог проникнуть в хранилище и там, среди прочего, нашёл рецепт очень странного яда, который создали последователи одного Святого, проложившего собственный Путь Сновидений. К слову, по легендам, его Метка Души была очень похожа на Метку Сары, только имела больше власти над снами. Но это не главное. Яд назывался просто: «Кома». Он вводил человека в глубокий сон, из которого можно вытащить только с помощью особого антидота.

Сильно позже, ради Апофеоза, я переработал этот яд в смертоносный вирус. Он передаётся воздушно-капельным путём и распространяется очень быстро. На первых парах симптомы больных не выглядят опасно — небольшая слабость и лёгкая температура. Но главное — людям просто хочется спать дольше. Сперва они спят по десять часов вместо восьми. Затем по двенадцать часов. И с каждым днём всё дольше и дольше. Спустя неделю после заражения человек впадает в глубокий сон, который можно сравнить с комой. Если вовремя не дать антидот — человек засыпает навсегда.

Чтобы вирус вошёл в силу и стал заметен, мне нужно несколько дней. А уже потом можно и начать действовать.

Три дня я следил за ситуацией. Покидал Академиум изредка — ради тренировок, и чтобы доработать план. Собрать кровь и ДНК людей для Сары, установить дорожные знаки на дороге в городок, уничтожить кое-какие бумаги в кабинете мэра Нижнеграда и в архиве, ну и прочие мелочи. А ситуация в Нижнеграда накалялась — Ведомство Здравоохранение уже объявило о появлении крайне опасного вируса. Специалисты начали работать над вакциной, но до положительных результатов им очень далеко. А люди продолжали заболевать, их сон становился всё дольше.

— Думаю, можно закрыть первый Апофеоз, — сказал я, внимательно изучив новости. На улице уже был вечер, я недавно вернулся с тренировки.

— Мне кажется, лучше ещё подождать.

— Тогда мы можем не успеть, и появятся жертвы, — покачал я головой.

— Тебе надо быть жёстче, — вздохнула Мия. — Но ладно, давай начинать.

— Утром снимем ролик, — кивнул я.

* * *

Столица, квартал Булгаковых.

Лимона разбудил звонок. Он поморщился и мысленно выругался. В последнее время он был весьма раздражительным. Всё из-за статьи «Вестника Гипербореи», из которого все узнали, что у воскрешённых меняется элементальный баланс. После этого Князь пригласил Лимона к себе и прямо сказал, что ситуация сейчас для него скверная, существует реальная опасность. И попросил пока не возвращаться в Академиум.

Как бы ни хотелось Лимону отказаться — он не стал этого делать. Понимал, что Князь прав, поэтому остался дома и лишь изредка выходил наружу — чтобы навестить полевую поликлинику, куда доставляли раненых и убитых. В такие моменты Лимону казалось, что Князь его тупо использует.

— Да? — буркнул Лимон, взяв трубку.

— Ты ещё спишь⁈ — удивилась сестра.

— Ночью раненых привезли, я работал.

— А, поняла. Фокусник новое видео выпустил! Он и правда украл город! Да не просто украл… В общем, я тебе скинула, посмотри обязательно!

— Опять этот клоун, — проворчал Лимон.

— Это Фокусник! Потом обязательно позвони, хорошо?

— Ладно, — буркнул Лимон. Он знал свою настырную сестру — проще пойти у неё на поводу. Тем более, ему и самому немного интересно. Он что, правда город украл? Бред какой-то…

Лимон перешёл по ссылке, ему открылось видео. Фокусник, одетый во фрак безупречного кроя и белоснежную рубашку с чёрной бабочкой, стоял, опираясь на трость с серебряным набалдашником. Его лицо скрывал искусный грим — белая пудра и чёрные тени вокруг глаз придавали ему сходство с театральной маской. Высокий чёрный цилиндр и белые перчатки завершали образ английского джентльмена викторианской эпохи.

— Приветствую вас, зрители, — Фокусник поклонился.

Лимон хмыкнул, заметив сильную смену образа.

— Я решил украсть город, — продолжил Фокусник. — И сделал это.

Камера плавно отдалилась и поднялась в воздух, показав очень странное поселение. Оно было… мёртвым. И очень чистым — все здания блестели от чистоты. Такого просто не бывает.

Камера резко вернулась, Фокусник неспешно зашагал по улице.

— Я нахожусь в городе «Певек», — пояснил он. — Который в Нижнеградском Княжестве.

Лимон не сдержался. Он поставил ролик на паузу и вбил в поисковик название города. Ему открылся официальный сайт и несколько фотографий. Лимон просмотрел их, ему стало не по себе. Он видел группу азиатских школьников напротив здания школы. Видел другие фотографии — на всех живые люди. И знакомые строения.

Лимон полазил по сайту города и ощутил, как холодок пробежал между лопаток. Он вернулся к видео.

Около минуты Фокусник чинно шагал по улице, а камера иногда показывала стерильные здания. У Лимона всё тело покрылось мурашками от такого зрелища.

Наконец, Фокусник остановился и поднял трость. Камера взмыла в небо, открывая вид на комплекс серых зданий, окружённых двойным забором с колючей проволокой. Несколько блоков были соединены между собой крытыми переходами. У главного корпуса виднелись автомобили с логотипами Ведомства Здравоохранения. На въезде располагался КПП с дезинфекционным шлюзом для транспорта. Явно какая-то лаборатория.

Камера вернулась к Фокуснику. Он приподнял свой цилиндр и сказал:

— Именно тут был разработан «Соновирус». Не благодарите.

Фокусник легко поклонился, и видео завершилось.

Глава 3

Первая реакция, которая последовала у общественности после выхода видео — это растерянность. Люди не понимали, как на такое реагировать — это было видно по комментариям к видео и по обсуждениям студентов.

Я сидел за партой и слушал разговоры. Рядом стояла группа студентов и пыталась понять, что вообще происходит.

— Может это заброшенный город? — неуверенно спросил один из парней.

— Ты хоть раз видел такие города? Я вообще подумала, что это 3D графика.

— Что вообще там произошло? Куда делись люди?

— Я вообще не понимаю, как на такое реагировать…

Студенты были растеряны. И не только они — я отлично это чувствовал по потокам энергии. Моё Ядро уже достигло восьмидесяти процентов от максимального размера и продолжало расти.

— Город уже наполнен полицией, — сообщила Мия. — Ходят, ищут, пытаются хоть что-то понять.

Я мысленно хмыкнул. Представляю, сколько там недоумения. Во-первых, город стерильно чист — мне пришлось очень постараться, чтобы создать несколько массовых Заклинаний Омовения. Благо, там и до него всё было довольно стерильно. Во-вторых, квартиры абсолютно пусты. В них нет ничего — только бетонные коробки. В-третьих, на утреннем ролике город выглядел гораздо живее — Мия добавила много деталей, вроде тех же автомобилей. Сейчас же там вообще техники нет.

По словам Мии, вся администрация Нижнеграда на ушах стоит. В основном из-за моих слов насчёт создателей «Соновируса». Он уже реально стал проблемой — тысячи людей не могут выйти на работу из-за него, а эпидемия продолжается и не думает останавливаться. На данный момент уже десятки тысяч заражены, через пару дней количество больных перевалит за сотню тысяч.

По всем признакам город явно существовал — мы с Мией постарались, чтобы насчёт этого не возникло сомнений. В стране полно мелких поселений, которые несложно спрятать. Поэтому в первую очередь власти будут искать именно лабораторию, в которой создавался вирус. Они уже должны были узнать, что раньше в ней работали с зомби-вирусом. Скоро узнают и подноготную клана Ли, который вырезали свои же из-за создания биологического вируса. А дальше правительство свяжется с Восточным Союзом, но и те не смогут ничего дельного сказать — клан Ли был уничтожен давно, и очевидно, он создавал не «Соновирус».

Думаю, рано или поздно власти докопаются до правды — не стоит недооценивать правительственный аппарат и разнообразие Чар. Но вряд ли это произойдёт в ближайшие дни — а за это время моё Ядро уже достигнет пика, и я перейду к следующему Апофеозу, хе-хе.

Непонимание и растерянность людей продолжалось весь день. Правительство тоже молчало. А на следующий день все новостные каналы затопили новости о страшной болезни — мало того, что в Нижнеграде объявили ЧС, так вирус ещё и на соседние города перекинулся.

Я ничего не предпринимал, наблюдая за ситуацией и ожидая подходящего момента. Прошло ещё два дня, и те, кто были заражены неделю назад, впали в кому. Это привело к тому, что во всей стране объявили ЧС, а Нижнеград перешёл на самоизоляцию.

Тогда моё Ядро и достигло пика. Я в это время находился в «Ахиллесе» и тренировал Поглощение Жизни — Чару Тьмы уровня Магистра. Вчера я закончил освоение Абсолютного Искажения.

— Пора, — открыл я глаза. От меня во все стороны разошлась волна тёмной энергии, символы на стенах засияли, сдерживая её.

— Пик? — уточнила Мия.

— Да. Можно переходить ко второму Апофеозу.

Я поднялся с пола и потянулся. Надеюсь, импульс энергии будет достаточный, чтобы Ядро перешло на следующую ступень. Учитывая, что о Фокуснике до сих пор много говорят — это вполне возможно.

* * *

Нижнеград.

Мила с тревогой смотрела на спящего отца. На улице уже шесть вечера — а он до сих пор не проснулся. Это сильно тревожило её.

Она тоже болела, как и мама с братом. Но время их сна пока не превышало двенадцать часов — жить можно. Мила даже в школу ходила, пока не перешла на самообучение.

В комнату заглянул брат и спросил:

— Спит?

— Да.

— Пойдём кушать, мама уже доготовила.

За столом царила мрачная атмосфера. Семья ела и смотрела новости Нижнеграда. Недавно был точно установлен факт — если человек впал в кому, то он продержится максимум десять дней, и погибнет. Учитывая, как действует болезнь — никто из заражённых не выживет, если не будет создана вакцина.

В новостях в очередной раз упоминали Фокусника — как злостного преступника. Он не только украл город, но и оборвал все ниточки, которые ведут к вирусу. Если он и правда был создан в той лаборатории — там могла быть и вакцина. Но после действий этого проходимца в лаборатории вообще ничего не обнаружили, кроме голых стен.

— Жаль, что больные умирают, — выдал брат. — Так-то долго спать прикольно.

Мила скосила глаза на него. Брат с детства не мог спать дольше четырёх часов — чаще два-три часа. Сложная болезнь, из-за которой он в свои шестнадцать выглядит максимум на тринадцать. Но с болезнью он начал нормально спать. Пока весь город паниковал — брат радовался.

— Может, Профессор поможет нам? — неуверенно предположила Мила.

В прошлый раз, когда зомби попёрли через старую библиотеку в Екатеринбурге — именно Профессор уничтожил её. Тогда жители Нижнеграда очень надеялись, что он и к ним придёт на помощь. Но чуть позже проблема решилась другим способом — молодой Благородный придумал Анти-космо Сферы, с помощью которых и была уничтожена библиотека.

— Вряд ли, — вздохнула мама. — Организация Вирус никогда не показывала, что разбирается в медицине. А вот Хранители…

— Если они смогли исцелить от зомби-вируса, то и от простого Соновируса вылечат, — уверенно сказал брат. — Надо только подождать.

— Мы даже не знаем, кто такие эти Хранители, — покачала головой мама.

Мила мысленно вздохнула. И вот так — весь день. Бессмысленные разговоры ни о чём. Когда отец спал меньше, он тоже участвовал в разговорах. Не просто участвовал — он их начинал. Теперь вот приходится без него тем же заниматься…

Миле пришло сообщение. Она проверила его и громко сказала:

— Хранители выложили видео!

Мама с братом тут же засуетились. Все трое поспешили в гостиную — там, в углу, стоял стационарный компьютер. Единственный на семью.

Брат сел на стул и быстро открыл Колыбель. Ролик Хранителей был первым в выдаче, он ткнул в него.

Хранитель Тайн не изменился — такой же мужчина со скрытым в тени лицом. Одет он был во всё чёрное.

— Приветствую вас, друзья, — степенно сказал он. — Я, Хранитель Тайн, вновь хочу помочь своей стране.

Он чуть повернул руку, в ней появилась прозрачная склянка с чёрной жидкостью.

— Это магическое зелье уничтожит Соновирус, — спокойно продолжил он.

Мама охнула, Мила пискнула, брат издал нечленораздельный звук. А Хранитель Тайн продолжал:

— Разбавьте моё зелье с водой — одну каплю на десять литров. И дайте выпить больным. Хватит пятидесяти миллиграмм для тех, кто не в коме. Если человек уже в коме, ему понадобится больше. Зелье я оставлю сегодня в администрации Нижнеграда, в сейфе мэра. Каждый человек должен быть исцелён.

Видео отключилось, а Мила с мамой радостной переглянулись. Теперь им осталось лишь подождать.

* * *

Выложив видео, я отложил планшет и закрыл глаза. Я сидел на полу, в зале «Ахиллеса» и был полностью сосредоточен на своём Ядре.

Зелье, которое уничтожает вирус, я придумал ещё в прошлой жизни. Оно непростое в изготовлении, но все нужные ингредиенты есть в этом мире — я это заранее проверил. После съёмки видео я отправился в Нижнеград и подкинул две склянки с зельем в сейф мэра — этого должно хватить на пятьсот тысяч больных.

И вот, ролик вышел. Прошло не так много времени, но энергии стало заметно больше. С каждой минутой поток увеличивался, но Ядро пока не поддавалось.

— Ну как? — не удержалась Мия.

— Пока держится, — сухо сказал я.

— Весь интернет бурлит. Если даже такого не хватает, то я не представляю, как ты дальше будешь усиливаться.

— Не сыпь соль на рану, — я поморщился.

— Зелье нашли, — доложила Мия. — Мэр в шоке, кстати.

— ГрандМагов там нет рядом?

— Нет, только Архимаги.

— Жаль.

— Я могу позвонить Апостолу из Церкви Бога Знаний, — предложила Мия. — С неизвестного номера. И ответить за него. Скажешь что-нибудь нелепое, чтобы он разозлился. С Исаакянам же сработало, может и сейчас получится.

Я хмыкнул и сказал:

— Ну давай попробуем.

— Это Апостол Башни Алхимии, — предупредила Мия. — Второй ГрандМаг Церкви в уединении, а этот очень активный.

Я взял смартфон и услышал гудок. А затем он прервался — Мия взяла трубку вместо Апостола.

Чувствуя себя нелепо, я заговорил:

— Привет, это я. Ты занят?

— Кто — я? — раздался удивлённый голос старика.

Мия хихикнула.

— Ну, я. Это ты. Ты это я. Знаешь?

Я говорил наобум, не думая. Просто какой-то бред — пусть алхимик совсем растеряется.

— Ты кто? — стал серьёзнее Апостол. — Как ты позвонил? Почему я не могу положить трубку?

Какой-то он тугой, если честно.

— Вам никто и не звонил, — заявил я. — Так ведь?

— Что тут происходит! — рявкнул старик.

А затем звонок прервался.

— Он уничтожил гаджет, — доложила Мия. — Сработало?

— Не сильно, — покачал я головой. — Сейчас эмоций одного ГрандМага мало. Давай так — отправь сообщение Гоголям, от имени Софона. Типа: « Как вы там поживаете, мои недостойные потомки?»

— Это будет весело, — хихикнула Мия. — Сейчас займусь.

Я прикрыл глаза и вновь сосредоточился на Ядре. Буквально чувствовал, как оно купалось в море энергии. Но отказывалось расти дальше — чуть-чуть не хватало импульса. Совсем немного…

В какой-то момент напор резко усилился.

— Готово, отправила, — доложила Мия.

Сразу после её слов Ядро треснуло и начало расти. Я зажмурился, ощущая, как по мне пробегают приятные волны энергии.

— Получилось? — спросила Мия.

— Да, — я выдохнул и открыл глаза. — Двенадцатая ступень.

— Ура!

Ядро продолжало расти — уже три процента. Я перенаправил часть энергии в Диск Майи, чтобы наполнить второй сегмент. Мия потратилась во время подготовки, и я должен возместить ей потери.

— Двенадцатая ступень, — пробормотал я.

— А ты ведь даже ни одной Чары Архимага не знаешь.

— Это не так важно, — отмахнулся я. — Чары можно годами осваивать. А вот Апофеоз Короля — очень капризный навык. Раскачивать его с нуля крайне сложно, так что нужно сосредоточиться именно на нём.

— Фокусника и Хранителя Тайн нескоро забудут, — заметила Мия. — Особенно в Нижнеграде.

— Ага. Но до моей цели далеко — осталось две ступени до четырнадцатой, — вздохнул я.

— Не представляю, как ты их будешь брать, — покачала головой Мия.

— Мне кажется, что мне уже мало уровня страны. Пора выходить на весь мир.

— Есть идеи? — заинтересовалась Мия.

— Нет, — покачал я головой. — Нужно думать.

После тренировки я вернулся в общежитие и лёг спать. На следующее утро Мия сказала, что зелье уже разбавили и начали поить больных. Как и ожидалось — оно прекрасно сработало. Это только добавило популярности Хранителю Тайн.

Сидя на первой лекции, я смотрел на преподавателя и размышлял о следующем шаге. После публикации ролика с воровством города, я удалил четвёртый Астральный Навык — Строителя Городов. В скором будущем у меня появится возможность заменить его на новый, но надо хорошенько подумать, что именно выбрать. Плюс Камни Душ — за последнюю неделю я передал Ломоносовым десять Эликсиров Развития Ядра, сейчас у меня в закромах четырнадцать Камней Душ. Их хватит, чтобы создать очень мощный артефакт.

Выйти на мировой уровень… Как это сделать?

— Придумал что-нибудь? — спросила Мия.

Я покачал головой.

— Даже промежуточные Апофеозы не придумал?

Я взглянул на Мию, но не ответил. Да, она права — сперва нужно довести Ядро до пика, а потом уже думать, что делать дальше. Я продолжил размышлять над следующим Апофеозом, но уже не о том, как ошеломить весь мир. Пока хватит и страны.

После лекции, когда я прогуливался по парку Академиума, Мия снова спросила:

— Придумал что-нибудь?

— Пока я вижу два варианта, — негромко сказал я, остановившись у необычного дерева, похожего на скрюченного великана. — Первый — это раскрыть свой ранг Магистра. Второй — снова что-нибудь своровать от лица Фокусника.

— Ещё не забывай про Профессора, — кивнула Мия. — Но там нужно дождаться масштабной атаки зомби, да. Ты уже придумал, что именно будешь воровать?

Я поднял голову и прищурился. Мия тоже подняла голову. Мы молча стояли и смотрели на небо. Точнее — на солнце.

— Ты же не собираешься украсть солнце? — спросила Мия.

— А почему нет?

Мы снова помолчали.

— Но как?

— Закрою шторкой.

Поймав непонимающий взгляд Мии, я пояснил:

— Это шутка.

Мия хмыкнула.

— Рассказывай давай.

— Нет, пока рано. Я не уверен, что смогу провернуть такое.

У меня были кое-какие идеи, но без Библиотеки Души я не смогу всё продумать. Нужно знать, возможно ли создать тот или иной артефакт.

— Передай Лилит, что скоро отправлю ей Камень Души. Пусть она сделает мне Камень Метки.

— Хорошо. Кстати, Лилит до сих пор бурчит из-за Гоголей.

Я поморщился. Наша шутка с сообщением от имени Софона подействовала гораздо сильнее, чем мы думали — Гоголи очень сильно возбудились и с утроенной силой начали искать любые подсказки относительно Хранителей. Я наконец-то начал понимать, в чём дело. Гоголи — потомки одного из сыновей Софона. Того самого, кому досталась Гиперборея. Не знаю, что там случилось, но у Гоголей должна быть причина так реагировать на возвращение Софона. Даже не так — на небольшой шанс, что Софон может вернуться.

Впрочем, мне от этого только польза — благодаря ГрандМагам Гоголей Ядро растёт как на дрожжах. Они думают о Хранителе Тайн, они ищут его и боятся. А я и есть Хранитель Тайн, хе-хе.

Я вернулся в общежитие и отправил Лилит Камень Души. Украсть солнце… Или звёзды. Хотя нет, проще солнце. Звучит очень громко, но, как и в случае с похищением города — можно просто обмануть людей. Главное придумать — как.

Через час, когда я тренировался в «Ахиллесе», Мия сказала:

— Рома вступил в Церковь Бога Знаний. Он всех удивил своими способностями и им сразу заинтересовался Старший Иерарх, которого предупредили о перспективном артефакторе через Лилит. Думаю, день-два и Рома станет учеником Старшего Иерарха.

— Отлично, — кивнул я.

Угроза со стороны Церкви Бога Знаний до сих пор существовала. И не маленькая угроза — воинственная коллегия Церкви очень активно обсуждает мою персону в своих кулуарах. Мия следит за ними и иногда докладывает — ситуация там довольно напряжённая. Не знаю, в чём причина такого интереса — церковники явно что-то скрывают. Им нужен я для чего-то конкретного, но Мия не может узнать, чего именно.

Через пару часов я всё ещё находился в «Ахиллесе».

— Воинственная коллегия как-то сильно суетится, — с сомнением заметила Мия. А затем пояснила: — Из-за появления Ромы. О нём уже вся Церковь узнала, но мало кому это понравилось, кроме нейтралов.

— Так, и чего они суетятся?

— Не знаю. Я говорю только о верхушке — Старшем Иерархе и Иерархах. Они обсуждают между собой тебя и хотят ускорить свои планы.

— Это они через сеть обсуждают? — уточнил я.

— Да. Совсем не боятся, что за ними следят. Но тут две причины. Первая — Церкви довольно пренебрежительно относятся к интернету, хоть и активно им пользуются. Вторая — их сеть хорошо защищена. Не для меня, конечно. Но никто посторонний не может к ним проникнуть.

— Пренебрежительно?

— Да. Они не думают, что кто-то может их взломать.

— Ладно… Как думаешь, почему они так возбудились? — задумался я. — Зачем я им нужен? Может, для какого-то ритуала?

— Не знаю, может быть. Но вполне возможно, что скоро они начнут действовать.

— Пусть попробуют, — хмыкнул я.

— Лилит закончила с Камнем Метки.

— Отлично, пусть отправляет.

Забрав Камень Метки, я сломал его и оказался в Библиотеке Души. Пора придумать, как именно я сворую солнце.

Глава 4

— Ну как? — спросила Мия, когда я открыл глаза.

— Кое-что есть, — хмуро ответил я. — Но украсть солнце для страны вряд ли возможно, я уж не говорю о всей планете. А вот организовать это для столицы — да, тут вполне реально.

— Хм, — Мия задумалась. — Как думаешь, будет толк?

— Да. Сперва люди будут ошеломлены. Затем они узнают о том, что свет пропал только в столице и будут обсуждать это. Гадать, какие методы использовал Фокусник. Совет Десяти тоже будет озабочен — какой-то непонятный Маг смог провернуть такое в столице. А что, если в будущем ему придёт в голову «украсть» столицу? Или как-то по-другому навредить? Они будут усиливать защиту, при этом часто вспоминая меня. Толк точно будет, но это не уровень полноценного Апофеоза для прорыва на тринадцатую ступень. А вот для промежуточного Апофеоза вполне сойдёт…

Я проверил Ядро. Девять процентов, и пока рост продолжается. Но вряд ли он хотя бы двадцатки достигнет… Одно хорошо — второй сегмент Диска Майя вновь полон, и мне доступна его вторая способность — Остановка Времени.

— Тогда давай используем воровство солнца для промежуточного Апофеоза, — предложила Мия. — А твоё официальное становление Магистром потянет на полноценный Апофеоз?

— Нет, вряд ли. Это, конечно, всколыхнёт страну, но не сильно…

С тренировками я сегодня закончил, поэтому телепортировался в общежитие и лёг спать. На следующее утро, когда шёл на лекцию, увидел в коридоре Тину. Она улыбнулась мне и жестом попросила подойти. Пару минут она просто спрашивала о всяких мелочах, а потом намёками спросила, как у меня там дела с артефактами. Пришлось соврать, что пока ничего не сделал, но чувствую скорый успех. День-два, и я точно создам один, а то и два новых артефакта. Тина покивала и отпустила меня.

На самом деле, полностью сосредоточившись на двух Апофеозах, я как-то забил на артефакты для Лермонтовых и Академиума. Нужно это исправить — времени я достаточно потянул, этого должно хватить.

После лекции я вернулся к себе и отправил Роме один из Камней Душ — мне нужен Камень Сути Артефакторики. После этого я отправился в «Ахиллес» и там продолжил изучать свои новые возможности.

После прорыва Ядра на одиннадцатую ступень моя Астральная Доска вновь начала расти. И её рост не прекратился к тому времени, как Ядро достигло двенадцатой ступени.

— Мне нужна ещё одна Астральная Кома, — задумчиво сказал я, сидя на полу. — С ней Астральная Доска быстрее достигнет нужных размеров.

— И ты можешь попробовать слить две Чары Магистра, — предложила Мия.

— Да, это тоже. Дай задание Александре — ей сейчас будет несложно достать препарат, который вводит в Астральную Кому.

— Хорошо. Знаешь, воинственная коллегия Башни Созидания как-то странно активна. Они уже несколько раз собрание созывали. Но я не знаю, что они обсуждали.

— Когда у них будет следующее собрание?

— Сегодня в семь.

— Пусть Валентин готовится. Отправлю ему Камень Души, а вечером сами сходим в Собор, послушаем, что они там говорят.

— Хорошо.

У меня имеется восемь Чар Магистра. Из них шесть — Чары Тьмы, одна Чара Пространства и одна двухсоставная, которую я сам создал — Чара Теневого Искажения Пространства. Я изучил все имеющиеся Чары, кроме одной — Сердце Тьмы. Эта Чара оказалась самой сложной из всех. Сразу после её освоения я начну эксперименты по слиянию двух Чар ранга Магистра. Но по-хорошему, мне бы ещё Чар достать.

— Пусть Лилит поищет, где можно относительно безопасно достать Чары Магистра Тьмы и Пространства, — сказал я после недолгого обдумывания ситуации. — Отправим Валентина на охоту.

— Поняла, — кивнула Мия.

Я глянул на неё и спросил:

— Как считаешь, есть шанс восстановить Диск Майя? Хотя бы третий сегмент.

— Вряд ли, — покачала головой Мия. — Только если ты найдёшь древние руины цивилизации Майя. Но и то, шансов на это очень мало.

— Ты правда ничего не знаешь об этой цивилизации?

Я уже несколько раз пытался разговорить Мию на эту тему, но она всегда отнекивалась. Древняя цивилизация, способная создать настолько мощный артефакт должна была оставить свой след в истории. Но о ней почти ничего не известно — только несколько упоминаний в старой истории.

На этот раз, к моему удивлению, Мия не спешила с ответом.

— Я не знаю многого, — медленно сказала она. — Но мне известно, что во времена Майя не существовало параллельных миров.

Я приподнял брови.

— Если внимательно изучить прошлое всех параллельных миров, то окажется, что до определённого времени история едина. Просто в какой-то момент что-то случилось, и Земля разделилась на несколько своих копий. Ты уже сам обнаружил, что Мир Заклинателей и Мир Демонов ближе к Астралу, чем Мир Зомби и Мир Магов. Но раньше, во времена цивилизации Майя, Астрал и Земля были двумя частями одного целого. Астрал был изнанкой. Это всё, что я знаю.

Несколько минут я молча обдумывал ситуацию. История интересная, конечно, но не несёт какой-то очевидной пользы для меня.

— Ещё, мне кажется, — продолжила Мия. — Что если третий сегмент и можно как-то восстановить, то только с помощью Астрала. Но я не знаю, как именно.

Я кивнул. Логичное предположение. Зарядить Диск Майя очень непросто — каждый сегмент требует особой энергии. Кроме первого сегмента — его можно заряжать любой. Второй требует маны, третий — энергии Астрала, а четвёртый — энергии Жизни и Души. Той самой, которую я забирал с помощью Заклинания Поглощения Сущности. Четвёртвый сегмент вообще очень тяжело зарядить — требуются тысячи и тысячи жертв. Но зато, если получится, откроется последняя способность Диска Майя — Возвращение в Прошлое.

Я выкрал артефакт из Церкви Архангела Талиэля, потому что знал, что он полностью заряжен. Только вот моя информация оказалась неполной — да, Диск был заряжен. Но сломан. Поэтому мне пришлось рисковать жизнью, активируя его последнюю способность. Впрочем, всё закончилось удачно — хоть я и не вернулся в прошлое своего мира, но мне и тут неплохо.

Третий сегмент можно заполнить энергией Астрала — поэтому предположение Мии весьма логично. Если я смогу починить третий сегмент и наполнить его, мне откроется способность — Возвращение Назад. По сути, это то же Возвращение в Прошлое, но действует в пределах нескольких минут и влияет на небольшую область. Но даже так — это ультимативная способность, аналогов которой не существует.

— Ладно, — вздохнул я. — Буду иметь в виду. Если появится возможность — обязательно восстановлю Диск Майя.

— Отлично, — кивнула Мия.

Мне хотелось задать новый вопрос, связанный с её сущностью. Но я не стал этого делать. Если захочет — сама расскажет. Мия мне во всём помогает, поэтому не буду лезть в её секреты. Она и так про цивилизацию Майя рассказала, хотя вряд ли планировала.

Я решил пока отложить свои тренировки — нужно сделать три Камня Метки. Рома скоро закончит со своим, поэтому не следует откладывать. Хоть и не хочется разрезать ладонь и совать туда посторонний предмет… Мне хватило получаса, чтобы превратить три Камня Души в Камни Меток. Ещё через полчаса Мия доложила:

— Рома закончил с Камнем.

— Отлично, пусть передаёт.

Получив Камень Сути Артефакторики, я занялся ступенчатой переплавкой. Моя цель — Бусы Пространства, как и в прошлый раз.

Ступенчатая переплавка всегда занимает много ментальных сил, и в этот раз всё прошло не легче. Сперва я потратил три Камня Метки, Камень Синей Звезды и Чёрный Опал Пустоты для создания Бус Пространства. А затем использовал другие материалы, чтобы превратить десять Бус в новые артефакты. На этот раз я создал четыре Пространственных Кольца, две Портальные Монеты, две Сферы Карманного Измерения и две Анти-космо Сферы. Часть из них отдам Лермонтовым и Академиуму, а остальное оставлю себе.

Когда я закончил, на улице уже было шесть вечера.

— Валентин готов, может передать Камень, — сообщила Мия.

Я поморщился. Уже успел забыть, что нам ещё предстоит проникновение в Собор. Но лучше не рисковать и послушать, что они там обсуждают — очень вероятно, что именно я и являюсь основной темой.

Забрав Камень Невидимости, не стал тянуть — времени и так осталось немного. Покинул «Ахиллес» и поехал на такси к Собору. Пробрался внутрь так же, как и в первый раз. Единственное различие — в парке Собора было весьма людно. То ли на ужин идут, то ли с ужина, но людей тут немало. В основном Послушники — их можно различить по серым рясам. Иногда мелькали Священники в чёрном. Кстати, женщин среди церковников мало — не больше тридцати процентов от общего количества. И большинство из них, если верить нашивкам, принадлежат Башне Алхимии.

Хоть тут и было людно, но под действием Камня Невидимости проникнуть в Собор оказалось проще, чем в прошлый раз. Двери и окна открыты, патрули из Экзорцистов в основном следят за Послушниками, а не пытаются найти невидимку.

Мия знала, где будет проводиться собрание. Мне пришлось проникнуть в Башню Созидания и подняться на пятый этаж — только отсюда Мия могла дотянуться до зала собрания.

Я нашёл пустую комнату — старую заброшенную мастерскую, где, похоже, работали над какими-то маленькими артефактами. Мастерскую явно готовили к ремонту, но пока никого не было, поэтому я решил остаться тут — сел у стены и прикрыл глаза, а Мия взлетела к потолку и исчезла.

Вскоре эффект Камня Невидимости пропал, но я был под действием Заклинания Скрытности. Было небольшое опасение, что сработает сигнальная Чара, но ничего не произошло. Оно и понятно — днём по Собору Мудрости тысячи человек ходят, сложно в такой обстановке обнаружить лишнего человека.

Мии не было долго. Время уже приближалось к восьми, когда она выплыла из потолка и приземлилась рядом.

— Можем уходить, — сказала она.

Я активировал Астральные Врата и через пару секунд уже находился в общежитии. Только сейчас позволил себе расслабиться. Сел в кресло и спросил:

— Ну как? Узнала что-нибудь интересное?

— О да, — Мия запрыгнула на стол. — На тебя собираются устроить охоту. Ты был прав — дело в каком-то ритуале. Они не вдавались в детали, но, судя по всему, этот ритуал связан с Благословением.

Я нахмурился и задумался, пытаясь понять, что это может значить. В прежнем мире любая магия, негативно связанная с Метками Душ, считалась запретной. Но даже с запретом, в истории были прецеденты.

— Тебя собираются похитить, — продолжила Мия. — Они всерьёз обсуждали, когда и где это можно сделать. Точно не в Академиуме, и желательно не в столице — поэтому думают, как выманить тебя домой. Обсуждали самые разные версии, но в итоге решили, что не стоит вредить твоему клану. Учитывая твою молодость и собранную ими информацию, они уверены, что в клане главная Алиса. Они не уверены, что ты вернёшься домой, если с кланом случится что-то плохое. Поэтому решили, наоборот, подкинуть твоему клану выгодную сделку, в которой потребуется твоё участие. Детали я тебе сбросила на почту, можешь почитать.

— Спасибо большое, — я потянулся и погладил Мию, которая довольно заурчала.

После этого вытащил из Метки чемодан и достал оттуда Эликсир Памяти. Нужно сперва вспомнить всё, что я знаю о ритуалах, связанных с Метками Душ.

Я выпил Эликсир и на несколько минут ушёл в себя.

— Ну как? — спросила Мия, когда я открыл глаза. — Вспомнил что-нибудь?

— Слухи, — поморщился я. — Была в древности магия душ, с помощью которой Заклинатели могли усиливать свои Метки, при этом поглощая Метки других людей. Но это очень опасная магия — рано или поздно тот, кто усиливается, обязательно сойдёт с ума. Но вряд ли церковники владеют такой магией — если у них и есть что-то подобное, то в сильно урезанном виде. А может и что-то другое…

— Мне казалось, что ритуал направлен на изъятие чужого Благословения для себя. Но вряд ли это возможно, да?

Я замер. А почему бы и нет? Существуют ведь Камни Меток — в них тоже частичка Метки Души. Вряд ли ритуал забирает всю метку, но вот создать какой-нибудь артефакт…

— В Башне Созидания есть артефакты, которые помогают в артефакторике? — спросил я.

Мия несколько секунд не отвечала, явно что-то проверяя.

— Да. Кузнечные молоты, наковальни, зажимы и прочие штуки, которые обладают разными свойствами. Все они повышают шанс создания артефакта.

— Это обычные артефакты? Такие есть у Ломоносовых?

— Не знаю, если честно. Хотя, стой. Они есть, да. Но те, которые у Башни Созидания — лучшие.

— Может быть такое, что с помощью ритуала они используют Благословение жертвы для создания артефакта? — предположил я.

— Вполне возможно, — не очень уверенно ответила Мия. — Точно подтвердить не могу.

Я сел за стол и открыл ноутбук. Мия уже прислала на почту всю информацию по плану церковников. Я её внимательно прочитал — получается, что скоро к Грейгам должен прибыть представитель клана Гвоздевых, который на 432-м месте в топе. Он предложит очень выгодный контракт для «Грейг Констракшн». Контракт, от которого даже дурак не станет отказываться. Но чтобы заключить его, потребуется присутствие обоих Баронов, поэтому мне придётся полететь в город Двинский. После заключения контракта я, по плану, останусь на ночь в гостинице. А уже там меня и поймают.

— Собираются выделить для захвата трёх Иерархов и пять Старших Священников, — хмыкнул я. — Недооценивают.

— Три Магистра и пять Гранд-мастера для юноши шестнадцати лет, — заметила Мия. — Тебя переоценивают.

— Что ж, пусть так. Если Старший Иерарх не будет в этом участвовать — у них нет шансов, — я закрыл ноутбук.

— Я установила программы в их гаджеты, поэтому буду следить за собраниями. Если вдруг у них поменяются планы — я предупрежу.

— Хорошо, спасибо.

Остаток вечера я провёл, ничего не делая. А на следующее утро, сразу после завтрака, заглянул к Тине и отдал ей Пространственное Кольцо. Она была очень довольна.

Я сходил на утреннее занятие для старшекурсников. Когда оно подходило к концу, Мия сказала:

— Александра достала нужный препарат.

Я кивнул. Ну и хорошо, значит, можно в любой момент войти в Астральную Кому. Но лучше сперва поэкспериментировать со слиянием Чар — в прошлый раз Кома очень сильно помогла с созданием двухсоставной Чары. Вряд ли в этот раз произойдёт что-то подобное, но лучше подготовиться.

После окончания занятия я отправился в «Ахиллес», где сперва забрал у Александры препарат, а затем начал тренировки по слиянию двух Чар Магистра. Первая — это Чара Абсолютного Искажения. А вот Чару Тьмы надо выбирать.

— Все, кто заболел Соновирусом, были вылечены, — сообщила Мия спустя пару часов. — Вирус окончательно побеждён.

— Ну и отлично.

— О Хранителе Тайн очень много говорят. Снова начали гадать, кто же он такой. И вновь полно предположений, что это может быть Первый Маг, который вернулся.

Я пожал плечами. Чем больше меня обсуждают, тем мне лучше.

— Есть успехи? — спросила Мия.

— Легче всего Абсолютное Искажение соединяется с Поглощением Жизни, — я поморщился. Мне хотелось в качестве Чары Тьмы выбрать Сферу Тьмы, но не вышло.

— Сколько времени займёт их слияние?

— Не знаю. Очень много. Это ведь Чара Архимага, она гораздо мощнее, чем любая Чара Магистра.

Я достал из чемодана шприц и ампулу с препаратом.

— Будешь сейчас входить в Кому? — удивилась Мия.

— Да.

— Не рано?

— На самом деле, мне любопытно, — признался я. — Прошлое посещение Астрала вышло странным. В этот раз, с более крупным Ядром, я смогу лучше исследовать Астрал.

— Давай.

Я выделил минут десять на подготовку, а затем вколол себе препарат. Спустя несколько минут сознание провалилось в Астрал. Но на этот раз я не вырубился в ту же секунду — у меня были силы, чтобы оставаться в некоем подобии сознания. Волны Астрала омывали меня, как и в прошлый раз. Я чувствовал теплоту и радость — словно вернулся к старшему родственнику. Бабушке, которая всегда оберегала меня. Странное чувство, если честно. Я постарался отрешиться и сосредоточился на той слабой ауре, которую ощутил в первый раз. У меня получилось — значит, я был прав, и мне не показалось. А затем я потянулся к этой ауре. По Астралу пошли волны, я начал приближаться к ауре. Но это было очень медленно — сознание постепенно угасало. Лишь перед тем, как полностью отключиться, я всё понял.

Это ведь не одна аура. Это множество знакомых аур — в прошлой жизни я чувствовал их каждый раз, когда входил в Астрал. Я ощутил тех, кто оставили свой след — девять Архангелов, тринадцать Ангелов и сто девять Святых.

Глава 5

— Ты почувствовал Астрал прошлого мира? — удивилась Мия, когда я вышел из Комы и рассказал ей, что произошло.

— Да, — кивнул я. — Отпечатки тех, кто достиг вершины. Архангелов, Ангелов и Святых. Я чувствовал их.

Мия сидела и хлопала глазами.

— Ты почти дотянулся до параллельного мира, — пробормотала она. — Это удивительно.

— Да, — не стал я с ней спорить. — Удивительно.

Мы посидели, помолчали.

— А что у тебя со слиянием Чар? Получилось?

— Сейчас посмотрю.

Я вошёл в состояние Астральной Медитации и проверил Астральную Доску. Она сильно выросла, но продолжала увеличиваться. Попробовал соединить Поглощение Жизни и Искажение Реальности — не получилось. Но прогресс очень даже заметен. Если раньше я мог соединить около одного процента двух Чар, то теперь — десять-двенадцать процентов. Учитывая, что речь идёт о будущей Чаре Архимага — прогресс удивительный.

— Ладно, — я поднялся и потянулся. — Пока не буду ничего делать. Когда Ядро достигнет тринадцатой ступени — ещё раз попробую Астральную Кому.

Закончив с тренировкой, я вернулся в Академиум и сходил на вечернюю лекцию. После неё встретился с Фионой Лермонтовой и отдал ей новое Пространственное Кольцо — пусть обрадует клан.

На следующее утро мне позвонила Алиса. После приветствия она бодро сказала:

— С нами связался клан Гвоздёвых, предложил очень выгодный контракт! Понадобится твоё участие, ты сможешь прилететь в город Двинский на днях?

Ого, быстро церковники подсуетились. Я думал ещё недельку будут обсуждать.

— Да, конечно, — ответил я. — Что за контракт?

— Я тебе отправлю детали на почту. Если кратко — нас просят построить новый клановый квартал для какого-то небольшого клана. Разумеется, требуется установить магическую защиту и создать подходящую для клана элементальную среду. Если мы справимся — выйдем на совершенно другой уровень.

— О, это круто, — удивился я.

Церковь угадала с приманкой — я бы не пропустил такой контракт. «Грейг Констракшн» весьма известен в Архангельском Княжестве, но строит он только для обычных людей. Небоскрёбы, стадионы, торговые центры — это, конечно, большие деньги. Но лишь магические строения могут поднять корпорацию клана на следующий уровень, и клановый квартал Магов — это мощный трамплин.

Мы с Алисой ещё немного поболтали. Она была очень воодушевлена и буквально лучилась энтузиазмом.

— Быстро они, — прокомментировал я, закончив разговор.

— Насколько я поняла, им очень не понравилось, что нейтралы получили Рому, — ответила Мия.— У него очень мощное Благословение, и он, вполне возможно, станет преемником Старшего Иерарха.

— Так просто? — удивился я. — Церковников не насторожило его прошлое?

— Лилит смогла создать ему очень правдоподобную историю.

— Можешь отправить мне информацию? Интересно стало.

— Да, конечно.

На утреннее занятие я решил не идти. Сперва почитал то, что отправила Мия — Лилит и правда постаралась. Она нашла подходящий род Магов, который был недавно почти весь уничтожен нападением зомби. Этот род известен тем, что его далёкий предок когда-то давно был Иерархом Церкви Бога Знаний. В общем, если не вдаваться в детали — то Рома Ломоносов стал Ромой Стальниковым, последним представителем своего рода, который был превращён в зомби, но потом исцелён Хранителем Тайн. Настоящий Рома Стальников пошёл в армию во время нападения зомби, но был убит. Лилит и Ники даже не пришлось особо стараться — добавить ещё одного солдата в список исцелённых зомби оказалось довольно просто. И его неожиданно возникший талант тоже легко объяснить изменением элементального баланса — по легенде, у Ромы появился элемент созидания. И комар носа не подточит, Лилит сработала очень аккуратно.

Закончив читать, я перешёл к изучению карт. Меня интересовала определённая Мёртвая Земля, куда со всех сторон стекались потоки зомби. Рано или поздно оттуда вырвется настоящая орда, и тогда помощь Профессора явно не будет лишней.

— Сколько у тебя сейчас Камней Душ? — спросила Мия.

— Мало, — я поморщился. — Всего восемь. Этого не хватит ни на что более-менее крупное.

— Скоро Ломоносовы отдадут вторую часть Камней Душ — ещё двадцать штук. Четыре ты потратишь на Эликсиры Развития Ядра, а остальные шестнадцать будут твоими.

— Как скоро, кстати?

— Через два-три дня.

— Отлично.

Я продолжил рассматривать карты.

— Армия ещё не использовала мою Портальную Жемчужину?

— Пока нет.

Одноразовые артефакты, способные открыть портал в стан врага — это мощный козырь. Но, видимо, армейцы берегут его на крайний случай. Или готовят операцию с использованием Портальных Жемчужин, не знаю.

— Портальные Монеты тоже не использовали, — добавила Мия. — Справляются пока без них.

Я кивнул. Следующие минут тридцать я продолжал изучать сведения с фронта. А затем переключился на разработку плана по воровству солнца. Хех, звучит громко, конечно. На самом же деле, мне нужно всего лишь погрузить столицу в темноту на несколько минут. Этого должно хватить.

— ГрандМаги не смогут уничтожить твою магию? — спросила Мия. Она тоже участвовала в разработке плана.

— Нет, только если не атакуют мои артефакты. Но для этого их сперва надо найти…

Чтобы реализовать план, нужно создать аж девяносто девять артефактов. Но из них лишь девять представляют сложность — остальные сможет создать Рома. Он уже получил задание и схему, но пока не приступил к заказу. Впрочем, мы никуда не торопимся.

Оставшиеся девять артефактов — основа плана. Но для их создания требуются Камни Меток, которых у меня нет — Камни Темноты. Для начала мне нужно будет создать новую партию Браслетов Дара. А Лилит отдаст их подходящему кандидату с Меткой Души под названием Темнота. Несильная способность, которая погружает в темноту определённый участок пространства вокруг Мага.

Новой партией Браслетов Дара я собирался заняться в ближайшем будущем. Придётся создавать новый Регулятор, а это дополнительные Камни Душ. Но ничего не поделаешь — Лилит уже недели две не забывает напоминать, что надо бы новые Браслеты сделать. Правда, с активностью Гоголей это может быть опасно, но рано или поздно они должны успокоиться.

Следующие пару дней я провёл в привычном ритме. Из важного — наконец-то занялся Браслетами Дара. Рома тоже приступил к созданию моих артефактов и уже сделал десять штук.

Лилит получила Браслеты и начала их распространять. Но в этот раз каждый артефакт она меняла на ресурсы, иногда требуя Камни Душ. Поэтому не прошло времени, как все затраты на Браслеты Дара окупились.

Наступил день, когда мне нужно лететь в Двинский. И я был не один — со мной отправились два Магистра в качестве охраны. Я, если честно, думал, что Академиум не станет защищать меня за пределами учебного заведения. Но я ошибся.

— Зато теперь понятно, что церковники не зря столько людей выделили для твоего захвата, — заметила Мия.

Я сидел в машине и хмуро смотрел в окно. Рядом сидит мелкий старик — Анатолий Кудатов. А на переднем сидении другой Магистр — сорокалетний Август Миллер, который только год назад взял новый ранг.

— Представь, если зомби тоже узнают о твоём отъезде и решат атаковать? — хихикнула Мия.

Я поморщился. А они ведь и правда могут. Хотя нет, вряд ли. Думаю, зомбакам и удара по Академиуму хватило, чтобы отомстить. Но кто их там знает…

Главная проблема в том, что из-за двух сопровождающих придётся менять планы. Я собирался сам захватить тех, кто на меня нападёт. Особенно меня интересуют Иерархи, каждый из которых — Магистр-артефактор. Мия уже узнала, что из троих у двух в числе основных есть элемент огня. У третьего — элемент металла, он тоже очень неплохо сочетается с артефакторикой. Я собирался украсть элемент огня у двух Магистров, чтобы подправить свой элементальный баланс и довести талант до Высшего уровня. Но теперь придётся пересматривать планы…

Вскоре мы приехали в аэропорт, а оттуда отправились самолётом в Архангельское Княжество.

— Про твоих сопровождающих узнали, — доложила Мия. — Они хотят усыпить вас троих. Есть у них один одноразовый артефакт, который даже Магистров заставляет крепко заснуть.

Слова Мии немного воодушевили меня. Будет отлично, если церковники справятся!

— Когда ты заснёшь, тебя вытащат на улицу и там с помощью специального артефакта откроют портал в соседний город. Уже оттуда доставят в столицу.

Главное для меня — что я успею заключить договор. Самолёт прилетает в восемь утра, и меня уже будет ждать Алиса. Кстати, интересно будет посмотреть на её лицо, когда я представлю ей своих защитников, хе-хе.

Алиса была ошарашена.

— Они правда Магистры? — шепнула она мне, когда мы выходили из аэропорта. Два профессора шли позади.

— Да, — кивнул я. — Самые настоящие.

Удивление Алисы я понимал. На всё Архангельское Княжество Магистров не больше сотни — скорее всего, она их видела-то всего несколько раз. Алиса не училась в столице, да и вообще редко там бывала. А когда состояла в отряде «Сигма», максимум с Гранд-мастерами имела дело. Да и то, вряд ли — клан Грейг слишком мелкий, чтобы конфликтовать с Гранд-мастерами.

Кстати, а ведь я уже сам Магистр. Если не считать Зиту, то за всю историю клана было всего два Магистра — основатель клана и один из предков, Марк Грейг. При этом, оба Магистра вряд ли отличались особой силой.

— Не думала, что тебя настолько ценят в Академиуме, — тихо сказала Алиса, когда мы сели в автомобиль.

— А то, — я усмехнулся. — Меня не только ценят, но и уважают. Я ведь создатель Анти-космо Сфер.

Алиса странно посмотрела на меня и покачала головой. Она, наверное, до сих пор не может поверить, что я не только стал Гранд-мастером, но и оказался артефактором.

Вскоре автомобиль припарковался у двадцатиэтажного здания, в котором находился центральный офис корпорации Гвоздёвых. Мы с Алисой и двумя Магистрами поднялись на двадцатый этаж, где находился и глава клана — Барон Аркадий Гвоздёв. Обычный мужик лет сорока, в очках с массивной золотой оправой. По нему было видно, что мы с Алисой ему совершенно неинтересны. Он гораздо больше внимания проявил к Магистрам из Академиума, а нам просто дал почитать контракт и занялся своими делами.

Мне это не сильно понравилось — не привык, что Гранд-мастера так пренебрежительно относятся ко мне. Но пришлось подавить раздражение и сосредоточиться на делах.

Через двадцать минут мы использовали свои магические печати для заключения договора.

— Я до конца не могла поверить, что всё закончится успешно, — пробормотала Алиса, когда мы спускались в лифте.

Я не стал ничего отвечать — как раз в это время Мия сказала:

— Закрыли аэропорт, представляешь, какая неожиданность. Какие-то бури, поэтому все рейсы перенесли.

Мы с Мией знали, что всё так и будет. А вот для профессоров и Алисы новость оказалась неожиданной и неприятной.

— Мне нужно поскорее вернуться, — хмуро сказала Алиса, узнав про закрытие аэропорта. Мы стояли на парковке и ждали такси.

— Воспользуйся водителем или поездом, — предложил я. — До Серого не так далеко ведь.

Она поискала в смартфоне и пробормотала.

— Поездов нет. Попробую найти водителя.

— А мы поедем в гостиницу, — я посмотрел на Магистров. Анатолий равнодушно пожал плечами, Август сосредоточенно кивнул.

— Да, конечно, — рассеянно откликнулась Алиса.

Я не стал расстраивать церковников и выбрал один из тех отелей, который они учли в своём плане. Отель назывался безвкусно: «Люкс», и принадлежал клану Гвоздёвых. Считается лучшим в этом городе.

Только когда мы с Магистрами пообедали и начали заселяться в отель, Алиса отписалась, что наконец нашла водителя. Я не удивился — скорее всего, церковники следят за нами. Они бы не позволили Алисе найти водителя, пока я рядом — вдруг я решу, что и мы можем в Серый поехать и уже оттуда сесть на самолёт. Но я не собирался разочаровывать своих новых друзей.

Заселились мы в огромные апартаменты с тремя спальнями — я выбрал самые дорогие, с компьютерной комнатой, и сам оплатил полную стоимость. Но до ночи ещё полно времени, поэтому я решил поспрашивать Магистров насчёт Чар. Они явно были удивлены, но не отказывались отвечать.

— Скажи, Артур. Как далеко ты продвинулся? — спросил Август. — Ты задаёшь очень глубокие вопросы.

— Я уже начал слияние двух Чар Гранд-мастера, — смущённо ответил я.

Август и Анатолий удивлённо переглянулись. В будущем, когда я продемонстрирую Чару Теневого Искажения Пространства, ко мне будет меньше вопросов.

После разговора Анатолий пошёл в спальню, а Август сел в кресло с ноутбуком. Я тоже решил сегодня отдохнуть, поэтому ушёл в компьютерную комнату и там провёл полдня. Затем мы поужинали и вновь разделились. В целом, день прошёл весьма расслабленно. Вечером Алиса доложила, что уже на месте и созывает ночное клановое собрание. Грейгам придётся очень постараться, чтобы собрать нужное количество Магов для строительства кланового квартала. Но ничего — Тики внимательно следит за ними, и если клану понадобится помощь, я отправлю денег. После сделки с Ломоносовыми у меня их полно.

Наконец, наступило время сна. Я не стал особо беспокоиться и лёг спать — когда придёт время, Мия разбудит меня. Только перед сном Зелье одно выпил, которое на ночь обеспечило мне иммунитет от магии сна. В этом мире это очень редкое направление, в прошлом оно было более распространено.

Я легко заснул. Проснулся от голоса Мии:

— Это я. Они уже рядом.

Я не стал открывать глаза, но дёрнул уголкам рта, чтобы предупредить Мию о моём пробуждении.

— Поднимаются по лифту, — продолжила Мия. — Двое Магистров и два Гранд-мастера. Остальные ждут снаружи.

Прошло меньше минуты.

— Они у дверей. Надевают противогазы, готовятся активировать артефакт. Он похож на туманный камень. О, они сломали его. Из обломков во все стороны повалил туман.

Через несколько секунд я почувствовал сладковатый запах, словно от перезрелых яблок. А затем меня на секунду отрубило. Но Зелье сработало, и я вновь проснулся. Как раз вовремя, чтобы услышать щелчок — церковники зашли в номер. Они вошли в мою спальню и упаковали меня в чемодан. Да уж, не думал, что додумаются до такого. А затем меня потащили вниз.

Мия, хихикая, комментировала происходящее. Единственный плюс моего положения — я смог незаметно создать Стилус.

— Вы на улице, — предупредила Мия. — Тебя сейчас закинут в багажник. Они хотят открыть портал за городом, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Ну и хорошо. Меня небрежно закинули в багажник, а спустя минуту автомобиль тронулся.

— Выехали, — бодро доложила Мия. — Заворачивают в лес. Всё как в страшных историях.

Мия захихикала. Я с укоризной посмотрел на неё. А ведь на моём месте мог быть обычный талантливый парень. И очень возможно, что я не первая жертва. Н-да…

Наконец, автомобиль остановился. Чемодан со мной вынули и не церемонясь бросили на землю.

— Устанавливают артефакт, — сказала Мия. — Скорее всего, тебя не собираются вытаскивать из чемодана, прямо так утащат. Следую плану, жду подходящего момента.

Прошло меньше минуты, и Мия дала отмашку:

— Сейчас!

Я направил в Диск Майя ману и активировал вторую способность артефакта — Остановку Времени. Затем махнул Стилусом, разрезая чемодан, и выбрался из него.

Рядом со мной полукругом стояли восемь человек. Все они были одеты, словно обычные люди — в джинсы и куртки. Ничто не указывало на их принадлежность к Церкви Бога Знаний.

Перед ними стоял серебристый цилиндр, покрытый символами.

— Это артефакт, — бросила Мия. — Я подсветила Магистров.

Я начал действовать. На Гранд-мастеров я не хотел тратить время, поэтому резко ударил ближайшего Стилусом в грудь. Вспыхнул защитный амулет, мне пришлось сделать три быстрых укола, прежде чем Стилус вошёл в сердце первому Магу. Остальные четверо погибли так же быстро.

А вот с Магистрами нужно быть поосторожнее. Первым делом я активировал Метку Души — из моей ладони вылетела Призрачная Рука и за раз забрала все пять артефактов с тела первого Магистра. Также быстро я лишил всех артефактов остальных двух Магистров.

— Этот не нужен, — Мия выпустила красный луч на одного из стариков. Я ударил его Стилусом — остриё без сопротивления вошло в грудь и пронзило сердце.

— Осталось три секунды, — предупредила Мия.

Оставшиеся Магистры мне нужны — они владеют элементом огня. Поэтому я не стал их убивать, а всего лишь сломал им спинной мозг, чтобы полностью парализовать. Это было непросто — пришлось несколько раз ударить изменённым Стилусом, который принял вид маленького молоточка. Кости у Магистров гораздо крепче, чем у обычных людей.

Когда время способности вышло, на землю одновременно свалилось восемь тел. Шестеро убиты, а двое парализованы. Ну что ж, с этим закончили. Теперь нужно разобраться с живыми Магистрами и убрать за собой все следы. Эх, жалко не увижу лицо Старшего Иерарха, когда он узнает итоги операции…

Глава 6

Первым делом я уничтожил шесть тел с помощью Заклинания Разложения. Затем подошёл к портальному артефакту.

— Ты знаешь, что это? — спросил я.

— Он называется Серебряный Цилиндр, — ответила Мия. — Очень редкая и дорогая штука. Он создаёт портал с другим Цилиндром — Золотым. Сейчас второй артефакт у другой команды церковников, они ждут, когда откроется портал.

— Без своей пары артефакт бесполезен?

— Думаю, да.

Я разрушил цилиндр — от него осталась лишь пыль. Затем подошёл к двум парализованным Магистрам и спросил:

— Церковники не смогут сюда быстро добраться?

— Нет, не смогут. Только на автомобилях.

Я кивнул и сел перед первой жертвой. Расстегнул ему куртку и обнажил грудь. Магистр лежал и таращился в небо, не в силах даже шевельнуться.

— Зря вы за мной пришли, — пробормотал я, начав рисовать Астральные Круги. На данный момент, из трёх элементов, у меня самый слабый огонь — всего девятнадцать процентов. Чтобы получить Высший талант, необходимо довести его до тридцати процентов. Думаю, с двумя Магистрами я без проблем добьюсь этого результата.

Закончив с нужными Кругами, я активировал Заклинание Кражи Сущности и воткнул Стилус в солнечное сплетение Магистра. В меня полилась тёплая энергия — ручка Стилуса нагрелась.

Раз уж активировал это запретное Заклинание — не стал мелочиться и принялся поглощать не только элемент огня, но и жизненную силу Магистра, его ману и духовную энергию. Моё тело задрожало, я тяжело задышал. Физически чувствовал, как тело перестраивается на молекулярном уровне. Становится крепче, сильнее. Клетки теперь могут держать больше энергии — а значит, и Апофеоз короля станет полезнее. Но что самое главное — Ядро резко начало расти.

Жаль, что это запретное Заклинание, и переусердствовать с его применением нельзя. Если я пересеку черту — могу навсегда стать калекой. В прошлый раз, забирая у Захара элемент огня, я даже не почувствовал эту грань. А вот сейчас во мне проснулось чувство опасности. Если продолжу делать то, что делаю — мне конец.

Но тело Магистра уже превратилось в мумию, Заклинание прервалось. Теперь нужно проверить элементальный баланс.

Я знал, куда иду, поэтому заранее позаботился наличием анализатора. Александра без проблем смогла его достать — с её нынешним статусом ей хватило лишь приказа.

Я капнул кровью на прибор, и вскоре он показал результат. Пространство — тридцать семь процентов, Тьма — тридцать шесть процентов, Огонь — двадцать семь процентов. Теперь мой талант с Высокого упал на Средний. Кстати, это весьма обидный баланс — немного не дотягивает до Высшего таланта, но при этом даже не Высокий. Таких людей должно быть немало, и именно их больше остальных интересует, как можно изменить элементальный баланс.

Я подошёл ко второму Магистру и проделал с ним то же самое, что и с первым. Но на этот раз я очень чётко ощущал, что подобрался совсем близко до той самой грани, которую нельзя пересекать. Ещё немного — и последствия будут необратимы. Наверное, мне лучше больше никогда не использовать Заклинание Кражи Сущности.

Перед тем, как активировать анализатор, я проверил Ядро. Оно выросло до тридцати четырёх процентов — очень неплохо. Так, а теперь главное. Под любопытным взглядом Мии я капнул кровью на прибор, и вскоре появился результат.

Пространство — тридцать четыре процента, Тьма — тридцать три процента, Огонь — тридцать три процента. Отлично, всё получилось. Я смог поднять свой талант с Высокого до Высшего. Теперь не составит проблем стать полноценным Архимагом, а не Псевдо.

Уничтожив тела Магистров, я занялся их автомобилями. В идеале все следы должны оборваться в городе. Закончив, я с помощью Заклинания Воздушного Потока вернулся в отель и лёг спать, как будто ничего и не случилось.

На следующее утро, когда я умывался, Мия довольно сказала:

— Церковники в панике! Ну, те, кто был в курсе задания. Созвали срочный совет и сейчас обсуждают, что делать. Они уже узнали, что вся группа погибла. Два отряда едут в город, чтобы расследовать их смерть.

— Меня не собираются ловить? — негромко спросил я.

— Нет. Про тебя сейчас даже не думают. Они просмотрели камеры с отеля, а я их подменила. Если им верить, то церковники даже не входили в отель — они исчезли где-то рядом со зданием.

Ну и хорошо, если так. Пусть ищут виновников, а я поеду домой. Так всё и вышло — сегодня с аэропортом проблем не возникло, поэтому мы с Магистрами полетели в столицу. Там нас встретила делегация из Академиума, которая и доставила в учебное заведение.

Мы вернулись ближе к вечеру, поэтому я не стал посещать занятия. Вместо этого отправился в «Ахиллес», где тут же взялся за тренировку.

— Удивительно, — сказал я, открыв глаза. — По логике, мне сейчас должно быть сложнее использовать Чары Пространства или Тьмы. Я ведь уменьшил их элементы. Но на самом деле всё наоборот — мой контроль над этими двумя элементами сильно улучшился.

— Не зря Высший талант так почитается среди Магов, — заметила Мия.

Я кивнул и взялся за Чары Огня. Их у меня было ещё больше, чем Чар остальных элементов. Начал я с базовой Чары: Огненный Покров. Сперва нужно освоить азы, а уже потом переходить к более сложным Чарам.

Следующие три дня я проводил в привычном режиме. Ходил иногда в Академиум, а в свободное время осваивал Чары Огня. Если не считать того, что Ломоносовы отдали мне двадцать Камней Душ, ничего серьёзного не произошло. Церковники так и не смогли понять, что случилось. Они ищут внутренних и внешних врагов, но даже не предполагают, что это я смог убить трёх Магистров и пятерых Гранд-мастеров. Впрочем, это логично — мало кто подобное предположит, слишком это звучит невероятно.

Единственное, чего я не ожидал — церковники смогли найти точное место смерти своих коллег. Хоть я и убрал все следы, но с помощью каких-то артефактов они обнаружили тот подлесок. Но это лишь сильнее их запутало.

— Рано или поздно они могут догадаться, что записи с камер видеонаблюдения могли подделать, — говорила Мия, когда я сидел в тренировочном зале. — Тогда они будут пристально за тобой следить, ты станешь самым вероятным подозреваемым.

— Посмотрим, — пожал я плечами. — Если у них возникнут вопросы ко мне — пусть ещё людей посылают. Придумаем что-нибудь. Как там дела у Ромы?

— Он уже закончил шестидесятый артефакт, — ответила Мия. — Осталось ещё тридцать.

Я кивнул. Лилит тоже справилась со своей частью — она нашла подходящую цель с Меткой Темноты и отдала ему Браслет. Теперь нужно пробраться к нему и наделать Камней Меток, как я это сделал с Алисой в прошлом. Вспомнив про Алису, я поморщился. Оказалось, что клан Грейг совершенно не способен на такой крупный проект, как строительство кланового квартала Магов. Тики мне доложила, что Алиса уже связалась с моей мамой и собирается взять у неё денег в долг. Я решил, что можно вывести часть своих денег. Отправлю их маме, а она даст в долг Алисе. В будущем, когда я раскрою свой ранг, обе всё равно станут моими Баронессами.

— Что там с Лианой? — спросил я.

— Ничего важного. Она постепенно подчиняет себе клан, но сам понимаешь, это не делается быстро. Ей, по-хорошему, ещё полгодика нужно, чтобы добиться каких-то значимых результатов.

— Она ищет Камни Душ?

— Да, но пока её не допускают до самых важных секретов. Лиана знает про наш интерес и работает над этим.

— Хорошо.

На следующий день церковники наконец-то предположили, что гибель их товарищей связана со мной. И выдвинули весьма разумную версию — меня украли, вывезли за город и хотели уже открывать портал, но в это время кто-то вмешался. Он спас мою жизнь и убил всех церковников. Затем отнёс меня в отель и подделал записи камер видеонаблюдения.

— Интересно, что они теперь предпримут, — усмехнулся я, выслушав Мию.

В этот день я отнёс Анти-космо Сферу Тине. Остался ещё один артефакт, и долг перед Академиумом будет закрыт.

Воинственная коллегия не торопилась что-то предпринимать. За следующие два дня Рома закончил создавать нужные мне артефакты — все девяносто были готовы. Я отправил ему Пространственное Кольцо, в которое он их положил и отправил мне обратно.

— Выглядят простенько, — прокомментировала Мия. — Как камушки.

— Так и надо, — я внимательно рассматривал небольшую серую гальку, покрытую еле заметными узорами. Рома постарался — качество артефакта на высоте. Этой же ночью я проник в дом к Магу с Меткой Темноты и сделал три Камня Меток. Всего их мне нужно девять, но я решил не торопиться.

На следующее утро я спросил у Мии:

— Кто-нибудь поднимался в ранге за два месяца? Бывало такое в истории?

— Ты хочешь раскрыться?

— Пора бы. Ядро уже перестало расти и застыло на сорока трёх процентах.

Про воровство города все будто забыли. Власти молчат, ничего не комментируя, а люди всё меньше судачат о великом деянии Фокусника. Расследование, конечно, ведётся — но без лишнего шума. Что ж, это было ожидаемо.

— Хм… — Мия прищурилась. — Нет, не могу ничего подобного найти. Рекорд — это полгода. И то, он был установлен сто тринадцать лет назад.

— Н-да…

С одной стороны — мой новый ранг вызовет настоящий фурор. Да, фурор… Причём, раз разница с прошлым рекордом настолько существенная — то не только в стране, но и на всей планете. А разве не этого я хочу?

— Попробуем сделать Апофеоз с раскрытием ранга прорывным, — решил я. — Расскажи об этом Лилит, пусть она готовит почву. Денег много, с их помощью можно подкупить кого надо, чтобы в будущем новость о моём прорыве прогремела по всем странам.

— Я ей передам, — кивнула Мия. — Но многого не жди — работать за границей гораздо тяжелее, чем в нашей стране. Там же свой интернет, свои кланы и заморочки.

— Да, понимаю. Но надеюсь, у неё что-нибудь выйдет.

У меня были сильные сомнения, что раскрытия моего ранга хватит для прорыва. В идеале нужно подготовить ещё один Апофеоз. Но какой? Мне бы сперва до пика Ядра добраться…

Прошло три дня. Я создал ещё шесть Камней Темноты, добив общее число до девяти. Также закрыл долг перед Академиумом и отдал ещё один артефакт Лермонтовым. При этом я продолжал создавать Эликсиры Развития Ядра для Ломоносовых. Валентин навестил один клан и украл у него несколько нужных мне Чар Магистров. Но всё это мелочи по сравнению с главной новостью — зомби наконец-то повалили из той Мёртвой Земли, за которой я внимательно следил. Их там было сотни тысяч — они снесли все укрепления и прорвали линию обороны.

Власти не смогли такое скрыть — сразу два города оказались в осаде. И хоть военные знали об опасности, они готовились, но всё равно недооценили угрозу.

— Пришло время Профессора, — пробормотал я, рассматривая картины со спутников. Ситуация аховая — зомби продолжают переть с Мёртвой Земли. И среди них немало тех, кто прибыл из другого мира. Они обладают особенной, чужеродной магией и крайне опасны для человеческих Магов.

— Ты так и не рассказал, как именно собираешься помочь людям, — заметила Мия.

— Мне нужна Анастасия Беттихер, — улыбнулся я.

— Анастасия? — удивилась Мия. — Кажется, я понимаю. Но что это будет за артефакт?

— Скоро увидишь.

Анастасия имеет очень полезную Метку Души — Контроль Зомби. Мне нужны её Камни Меток — с их помощью я смогу воссоздать один полулегендарный артефакт. Хотя, если быть честным — воссоздам я только бледную тень этого артефакта. Но даже так, он будет очень полезен.

Этой же ночью я телепортировался в Архангельск и проник в Морскую Крепость, где жила Анастасия. Я не стал жалеть девушку, и создал шесть Камней Меток. Надеюсь, Эликсир Духовного Восстановления поможет ей восстановиться.

Для нужного артефакта мне требуется двенадцать Камней Меток и множество редких материалов — благо Лилит уже некоторое время активно их собирает, и уже успела добыть нужные мне ресурсы.

На следующий день ситуация не улучшилась — даже наоборот, стало только хуже. Один из городов почти пал, второй тоже был недалёк от этого. Но самое ужасное в том, что зомби-Маги не давали людям эвакуироваться. Они не хотели упускать потенциальных… сородичей? Для зомби, каждый житель города — это будущий солдат. Поэтому они всячески мешали эвакуации — взрывали железные дороги, уничтожали технику, устраивали взрывы вокруг городов, пугая людей.

В Академиуме царила мрачная атмосфера. Студенты старались говорить тихо, никто не смеялся. Каждый понимал — если города падут, то армия зомби значительно увеличится в размерах, а люди получат сильнейший удар. Сейчас не времена Первого Мага, когда иномирные зомби были малочисленны и слабы, а обычные заражённые люди со временем умирали. Нет, ситуация сейчас гораздо хуже — и продолжит ухудшаться, по опыту из прошлого мира знаю.

Днём Рома сделал мне Камень Сути Артефакторики. А ночью я вновь проник к Анастасии. Разрезал её ладонь, вложил в рану Камень Души, и Мия сказала:

— Она себя весь день плохо чувствовала. Голова болела, тошнило, слабость.

Я поморщился. Но и тянуть с созданием артефакта не могу — чем больше времени проходит, тем выше риск падения городов. Надо было заранее этим заняться, но я не думал, что люди так быстро сдадут позиции — они ведь знали об опасности, пометили Мёртвую Землю на картах как особо опасную зону. А зомбакам нужно время, чтобы полностью выбраться из своего укрытия. Я рассчитывал, что у меня будет минимум неделя. А вот оно как оказалось — за пару дней ситуация настолько ухудшилась. И ведь зомби до сих пор прут из Мёртвой Земли тысячами, они даже не все выбрались…

Закончив с последним Камнем Метки, я вылил на разрезанную ладонь Анастасии Эликсир Духовного Восстановления. Ещё один залил ей в рот, а потом добавил Порошок Восстановления. Всё, сделал что мог — надеюсь, она быстро восстановится.

Вернувшись в общежитие, сразу занялся переплавкой. Сам бы я не смог создать такой артефакт, но с Камнем Сути Артефакторики это возможно.

К утру он был готов. И я начал действовать.

* * *

Город Армак.

В тёмной квартире было холодно и жутко. Георгий кутался в куртку, прислушиваясь к звукам снаружи. За последние сутки он почти не спал — как уснёшь, когда твой город в осаде? Где-то вдалеке раздавались выстрелы и взрывы, иногда доносились крики. В такие моменты он крепче прижимал к себе детей.

Младшему, Мише, было всего четыре. Он не понимал происходящего и то и дело просил включить мультики. Средняя, девятилетняя Алёна, держалась молодцом, хотя в глазах стоял страх. Старшая, Вика, пыталась делать вид, что всё в порядке, но Георгий видел, как дрожат её руки во время особенно громких взрывов.

Сегодня или завтра Георгия должны призвать. Он Подмастерье, а значит может быть полезен — важен каждый Маг. Он не станет бесполезной жертвой, которая только прибавит проблем своим. Во всяком случае, Георгий на это надеялся. Он знал, что пойдёт сражаться. Возможно, погибнет. Но если это даст шанс его детям выжить — так тому и быть.

За окном забрезжил тусклый рассвет. Супруга, Елена, принесла остывший чай и хлеб — горячего не приготовишь, электричества нет. Вика ковырялась в тарелке, когда вдруг Алёна подскочила с телефоном в руках.

— Папа, смотри! — её голос звенел от возбуждения. — Профессор выложил видео! Он обещает помочь!

Вся семья поспешно собралась вокруг Алёны, девочка включила видео. Появился Профессор — весь в чёрном, в своей неизменной маске. Он усмехнулся и заговорил:

— Приветствую вас, мои посредственные зрители. Я вижу, что происходит в Армаке и Нижнем Торее. Я знаю, что очень многие ждут моего появления. Что ж — я приду. Через час начнётся прямая трансляция. После неё всё изменится.

Георгий переглянулся с Еленой. На самом деле, он совсем не ждал Профессора. И не верил, что тот придёт. Но после такого видео никто не останется равнодушным.

Следующий час тянулся бесконечно. Вся семья сгрудилась вокруг телефона, боясь пропустить начало. Накала добавлял тот факт, что зарядки осталось совсем мало — в любой момент смартфон мог отключиться. Даже маленький Миша притих, чувствуя общее напряжение.

Наконец, трансляция началась. Первое, что они увидели — это холм, вокруг которого бродили тысячи зомби.

— Это майская сопка, — прошептал Вика.

Георгий кивнул. Этот холм в паре километрах от города — где-то в самой гуще армии зомби. Но Профессору, похоже, было всё равно. Он приземлился на этот холм, держа в руках странный предмет — хрустальный барабан, светящийся изнутри призрачным голубым светом.

— Что он делает? — прошептала Вика.

Профессор установил барабан на подставку. При этом подставка появилась из воздуха.

— Это пространственный артефакт, — прокомментировал Георгий. — Я о таких только слышал.

Следом Профессор вытащил из ниоткуда кристаллическую палочку, похожую на дирижёрскую. На мгновение он замер.

А потом ударил.

Палочка разлетелась сверкающими осколками. От барабана пошли видимые волны — как круги на воде. Камера повернулась, показывая море мертвяков. И дальше началось что-то невероятное — зомби вдруг застыли, словно окаменели. А спустя несколько секунд они с рёвом бросились друг на друга, раздирая, кусая, разрывая на части.

Елена тут же прижала к себе младшеньких, закрывая им глаза. А Георгий обнял Вику, не позволяя ей смотреть.

— Они убивают друг друга, — тихо сказала старшая. — Это ведь взаправду?

— Конечно, — уверенно ответил Георгий. Хотя, на самом деле, он совсем не был в этом уверен.

— Теперь всё будет хорошо, — а вот Елена верила в свои слова. Она обнимала детей и улыбалась. — Теперь мы будем спасены.

В этот момент смартфон мигнул и отключился — батарея выдохлась.

Глава 7

Барабан Контроля — полулегендарный артефакт, с помощью которого, если верить мифам, Архангел Уриэль разбил армию немёртвых Архангела Азраэля. Позже Церковь Архангела Уриэля не раз доказывала эффективность Барабана в битвах. Я опирался на известные мне данные, чтобы создать нечто похожее. К сожалению, мой артефакт может быть активирован лишь три раза. Мне удалось создать три барабанных палочки — и когда последняя разобьётся, артефакт будет уничтожен.

Первый удар я использовал недалеко от Армака. Десятки тысяч зомби потеряли контроль над собой и начали нападать на своих сородичей. Причём влиянию артефакта подверглись не только обычные мертвяки, но и зомби-Маги.

Барабан Контроля защищал меня от внимания зомби. Пока я был с ним, никто из мертвяков меня не мог почувствовать — разве что сильнейшие их представители, с силами Архимагов или ГрандМагов. Но шанс натолкнуться на таких крайне мал.

Сразу после Армака я отправился к соседнему городу — Нижнему Торею. Там я вновь запустил прямую трансляцию и во второй раз ударил в Барабан Контроля, сразу выведя из строя десятки тысяч мертвяков. Но основной урон последует дальше — когда эти безумные зомби унесут с собой в преисподнюю своих сородичей.

Третий удар барабана я решил не использовать. Вместо этого, найдя более-менее свободную поляну, я вытащил из Пространственного Кольца стул и сел на него. Мия зависла напротив меня, её глаза мерцали зелёным светом.

— Запускаю, — предупредила она.

Я некоторое время молчал, смотря в глаза Мие. А затем заговорил:

— Этот Барабан может быть использован три раза.

Артефакт появился у меня в руках, я положил его на колени.

— Два раза я его активировал. А третий хочу подарить правительству страны. Всё, что вам требуется — найти подходящее место, и ударить палочкой в барабан. Зомби с рангом ниже Архимага будут игнорировать того, кто несёт Барабан.

Я задумался.

— Это всё. Артефакт я оставлю во Дворце Совета.

— Сняла, — глаза Мии перестали светиться.

— Пока не выкладывай, — я поднялся со стула и убрал его в Пространственное Кольцо. — Давай сперва оставим артефакт во Дворце.

— Ага.

Я телепортировался в столицу и вызвал такси. Сейчас утро, и пробраться во Дворец Совета не составит труда. Не хочу тратить ещё один Камень Души — у меня их и так шесть штук осталось. Воспользуюсь Заклинанием Скрытности, его должно хватить.

Во Дворце Совета было пустынно. Даже охраны, и той было мало. Но оно и не удивительно — Дворец Совета нужен для сбора Князей, сейчас же у всех полно более важных дел.

— Представляешь, как тут станет оживлённо, когда я выложу видео? — спросила Мия. Она сидела у меня на плече и рассматривала редких встречных людей.

Я не ответил — в это время входил в главное здание. Во Дворец Совета каждый день входят десятки людей, поэтому тут нет каких-то строгих Чар. Разве что в некоторых местах, где хранится что-то ценное, вроде Посоха Софона. Там защита гораздо лучше, да.

Я решил оставить Барабан прямо в зале совещания. Мия сказала, что там никого сейчас нет. Чтобы войти, нужно только открыть дверь — да, замок магический и весьма хороший, но Магический Ключ без труда справился с ним.

Я оставил Барабан Контроля прямо на столе, затем вышел из помещения, не забыв закрыть дверь. Использовать Астральные Врата внутри Дворца не стал — вдруг они потом как-то отследят пространственную магию. Поэтому просто покинул Дворец и уже снаружи, найдя скрытное место, использовал Астральный Навык.

— Ну как? — спросила Мия, когда я сел в кресло и прикрыл глаза.

— Ядро растёт, — сказал я. — Но не сказать, что прям сильно. Фокусник дал больше энергии.

— Это только начало, — заметила Мия. — Сейчас выложу видео, и многие Архимаги и ГрандМаги начнут тебя обсуждать. Выкладываю?

— Да.

У моего решения подарить последний удар Барабана было несколько целей. Первая и главная — чтобы вызвать больше разговоров обо мне. Маги явно будут долго гадать над моим странным решением. Вдобавок, они захотят изучить странный артефакт — уверен, Ломоносовы и Церковь Бога Знаний очень им заинтересуются. Я не против, всё равно они ничего не поймут — Астральная Артефакторика слишком сильно отличается от местной. Вторая цель — это подарить людям тайное оружие, которого будут опасаться зомби. Они теперь знают, что у Магов есть оружие, которое разрушительно действует на большие скопления мертвяков. Не знаю, что в итоге решат сделать зомби, но и они пусть поминают Профессора недобрыми словами — мне пойдёт на пользу.

Я вернулся в общежитие и там начал следить за новостями. Моё вмешательство помогло людям — Маги вовремя среагировали и воспользовались возможностью. С помощью Портальной Жемчужины они открыли портал, откуда выбрались несколько отрядов Магов. Они разделили огромное войско зомби на несколько частей и начали уничтожать его. Разразились битвы между ГрандМагами и Архимагами, ландшафт менялся, а озёра превращались в пар. Все небольшие поселения уже давно были сметены ордой, а животные либо сбежали, либо были сожраны зомбаками — Маги могли не сдерживаться.

В течение дня шли тяжёлые бои. Иногда в Колыбели публиковали разные видеозаписи с поля сражения. Например — как один из ГрандМагов использовал Метеоритный Дождь, который покрыл гигантскую область, в которую поместился бы небольшой город. Или как другой ГрандМаг создал туман, который распространился на десятки километров. Внутри этого тумана появлялись рыбки из молний, которые уничтожали зомбаков так легко, словно те были созданы из ваты.

— Кажется, власти специально выкладывают такие ролики, чтобы показать людям силу Магов, — заметила Мия.

— Да, подобные ролики не мог выложить кто-то из очевидцев, — кивнул я. — Только военные.

Мой Барабан нашли почти сразу, как Мия выложила видео. Новости об этом появились на официальном сайте правительства.

Я сходил на одну из лекций, которую обычно пропускал — Архитектуру Чар. На этом предмете учили создавать собственные Чары — только вот это очень долгий и тяжёлый процесс. Архитекторам Чар нужно учиться годами, обычно они добиваются чего-то толкового лишь ближе к старости. Поэтому я и пропускал лекции — базовые сведения мне известны, а учиться чему-то более конкретному я не хочу, пока не до этого.

Так вот, я сходил на эту лекцию, чтобы послушать разговоры студентов. Как и ожидалось — все обсуждали Профессора и громкие сражения, о которых докладывали военные. В основном, конечно, победы.

Хоть ситуация и далека от оптимальной, но и рисков потери городов больше нет. Зомби всё ещё прут, но те, которых я подчинил Барабаном, до сих пор нападают на своих же. И продолжат нападать, пока их всех не уничтожат.

Апофеоз Короля тоже радовал. Энергии поступало всё больше и больше — правильно я сделал, что не стал использовать все три удара Барабана. Без подарка эффект был бы гораздо слабее.

После лекции я вернулся в общежитие и проверил Ядро.

— Шестьдесят два процента, — сказал я Мие. — Думаю, до семидесяти точно дорастёт. Может и до семидесяти пяти.

— Пора своровать солнце? — Мия хитро прищурилась.

— Пока рано. Пусть новости про Профессора немного улягутся, а ситуация на фронте станет менее напряжённой. Тогда можно и действовать.

Так я и поступил. Следующие дни я жил в привычном ритме. Разве что больше времени уделял клану — Алиса набирала Магов для будущей стройки, искала нужные материалы для создания элементальной атмосферы и занималась многими другими делами. Я поддержал её деньгами и пытался помочь с другими проблемами. Но, в целом, Алиса справлялась сама. Не зря её сделал главной.

Проректор Тина вновь связалась со мной и сделала новый заказ — мне разрешили выбрать пять материалов из центрального хранилища. Разумеется, к этим материалам прилагались пять Камней Душ. Вряд ли ректор сможет слишком часто баловать меня такими подарками — всё же Камни Душ слишком редки, но, думаю, ещё одну-две партии новых и эксклюзивных артефактов он сможет потянуть.

Лермонтовы тоже обратились ко мне с предложением создать новые артефакты. Но они хотят что-то совсем новое, и чтобы такого не было ни у кого другого. Я им отказал — если соглашусь, то могу обидеть ректора. А он мне пока нужен.

Новости про Профессора постепенно шли на спад, и вскоре Ядро перестало расти. Оно остановилось на семидесяти четырёх процентах от максимального размера. Это случилось через пять дней после того, как я использовал Барабан Контроля.

Я проснулся, умылся и сел за ноутбук. И только после этого заметил, что Ядро больше не растёт.

— Ладно, пора приступать к следующему шагу, — криво усмехнулся я.

— Воруем солнце? — воодушевилась Мия.

— Да. Сегодня займусь артефактами.

Пока я просматривал новости, Мия рассказывала, что случилось за ночь и утро:

— Рома показал Старшему Иерарху Стальные Обереги и Духовные Свечи. Архимаг в восторге.

Я кивнул. Это было моё решение — раз Рома не станет продавать артефакты, то пусть хоть себе влияние поднимет.

— У Булгаковых что-то странное творится, — продолжила Мия. — Если верить шпионам Есениных, то они начали плотно изучать зомби-вирус. Ещё среди самих Булгаковых ходят слухи, что их учёные смогли найти секрет элементального баланса. Но это не точно — вполне может быть и дезинформацией.

— Хм, — я постучал пальцем по столу. — Странно это.

— Это могут быть слухи из-за Эликсиров Развития Ядра, — предположила Мия.

— Да, — задумчиво кивнул я. — Ладно, посмотрим, что дальше будет.

Изучив последние новости, я вынул из Метки Души чемодан с материалами и вытащил девять Камней Темноты. Каждый из них станет основой для иллюзорного артефакта, у которого очень простой эффект — он создаёт темноту. Девять этих артефактов будут соединены передатчиками, которые сделал Рома — десять передатчиков на каждый артефакт. И в итоге все девяносто девять артефактов создадут гигантскую сеть, которая накроет бо́льшую часть города.

Мия уже помогла мне найти все нужные координаты. Мне осталось лишь создать артефакты и затем потратить несколько дней, чтобы разложить их по местам.

Для создания нужных артефактов требуется Огонь Маны, поэтому пришлось выделить ещё один Камень Души, чтобы получить Камень Сути Артефакторики. Создавать артефакты я решил в «Ахиллесе» — там меня никто не будет отвлекать. Здесь же, вобщежитии, этого избежать гораздо сложнее.

Артефакт я решил назвать простенько — Насылающий Темноту. Он выглядел как чёрный шарик, размером с кулак младенца. Его уже придётся прятать гораздо тщательнее, чем передатчики, похожие на камни.

Все девять артефактов я создал за несколько часов. После этого заказал такси и поехал на восток — поработаю сегодня там. Оставлю часть артефактов в нужных координатах.

Весь день я провёл за этим делом. Иногда было довольно непросто — например, одна из координат указывала на территорию кланового квартала. Пришлось проникать туда и искать подходящее место. Или, ещё лучше — строящийся участок. Я оставлю там артефакт, а на следующий день его песком засыпят, или загрузят в грузовик вместе с землёй и увезут. В общем, пришлось попотеть. Но за вечер я разместил лишь девять артефактов. Впереди ещё девяносто.

В следующие дни я этим и занимался. В принципе, моя жизнь вошла в какую-то ровную колею. Учёба, общение с другими студентами, тренировки. Если бы не надобность в поддержании Апофеоза Короля, то я бы мог жить вполне нормальной жизнью.

Восточная атака зомби полностью схлопнулась. Конечно, немалую роль сыграло моё вмешательство, но и без меня Маги очень постарались. Им пришлось уничтожить больше сотни тысяч зомби, прежде чем орда наконец-то распалась на множество групп и расползлась по территории страны. Теперь за ними охотились специальные отряды, и опасность сильно снизилась. К сожалению, жертв всё ещё было немало — каждый день в новостях говорили об уничтоженных поселениях. В основном страдали небольшие деревни. К слову, раньше эти деревни строились кланами для своих людей. Проходили сотни лет, кланы либо вымирали, либо сильно слабели, либо переезжали. И в итоге построенные ими поселения превращались в обычные деревеньки или посёлки, куда переезжали обычные жители, которым не хотелось жить в шумном городе.

Я закончил с расстановкой артефактов за шесть дней. На следующее утро, умывшись, я сел записывать новое видео от лица Фокусника.

— Привет, — я помахал рукой. — Это снова я, ваш любимый Фокусник.

Я показал два пальца, сделав знак «V». Не знаю, зачем. Просто захотелось.

— В прошлый раз я украл город. Вы его до сих пор ищете? Или уже нет?

Разумеется, мне никто не ответил.

— В этот раз я хочу украсть что-то более… Масштабное. Нет пределов совершенству, согласны? Город — это, конечно, очень круто. Но разве солнце — не ещё круче?

Я сделал паузу, чтобы до людей в полной мере дошли мои слова.

— Да, — вздохнул я. — В этот раз я украду солнце. Завтра, в восемь часов утра по Софону, весь мир погрузится в темноту. Я украду солнце. А вот верну ли его обратно — узнаете сами, когда придёт время.

Я снова помахал и выключил запись.

— Выкладывай, — довольно сказал я. Мне было интересно, какую реакцию вызовет новая видеозапись Фокусника.

После завтрака я поспешил в Академиум. И совсем не удивился, услышав бурное обсуждение среди студентов. Никто не верил, что Фокусник сможет украсть солнце. Это даже звучит нелепо. Но ведь и похищение города никто не воспринимал всерьёз. Поэтому студенты были заинтригованы. Не только они — даже преподаватель выделил несколько минут, чтобы узнать наше мнение. Впрочем, оно не отличалось разнообразием:

— Может, он просто закроет тучами небо?

— Мне кажется, на этот раз он блефует. Потом просто выложит новое видео, где покрутит у виска и посмеётся над теми, кто ему поверил.

Студенты не знали, как реагировать на заявление Фокусника. Одни пытались понять, как он может обмануть людей, а вторые были уверены, что Фокусник просто издевается над всеми. Тонко троллит народ, так сказать. Но опять же — пример с городом у всех на виду. Отсюда и столько неуверенности.

Я был доволен созданной атмосферой. Всё идёт так, как мне нужно. Судя по увеличившемуся потоку энергии — могущественные Маги страны тоже пытаются понять, что я задумал. Мия подтвердила мои догадки:

— Совет Десяти тайно собрался во Дворце Совета. Тема обсуждения — заявление Фокусника.

— Правда? — заинтересовался я. — Неужели на этот раз они всерьёз восприняли мой ролик?

— О да, — Мия захихикала. — На пятый раз они восприняли тебя всерьёз. Тут даже совсем глупые люди бы догадались, что ты не простой шутник.

Я хмыкнул и задумался.

Мой мозг ищет любые возможности, которые можно использовать для увеличения потока энергии. И собрание Совета — одна из таких возможностей.

— Ты можешь достать снимки? А лучше — короткий видеоролик, где они на серьёзных щах обсуждают воровство солнца?

— Думаю, да, — Мия закивала. — Но только аудиозапись и фотографию.

— Отлично, — я довольно потёр руки.

Через пару минут Мия сказала:

— Готово. Я отправила.

Я включил смартфон и увидел фотографию — в кадр попали четверо глав кланов из топ-10. Они сидели за круглым столом и хмурились. Гоголь, Есенин, Лермонтов и Некрасов. Также Мия отправила аудиосообщение. Я включил его:

— Мы собрались тут, чтобы обсудить недавний видеоролик некоего Фокусника, который грозится украсть солнце.

Коротенькая аудиозапись, но какая интересная!

— Давай снимем новое видео, — я посмотрел на Мию.

— Я всегда готова, — она с большим интересом смотрела на меня.

Я вновь установил штатив и включил запись. Сел в кресло и расслабился, настраиваясь.

— Привет, — я махнул рукой. — Это снова я. Узнал тут, что Совет Десяти созвал срочное собрание. Обсуждают, как помешать мне украсть солнце.

Мия в это время вставит фотографию и аудиозапись. После паузы я продолжил. Серьёзно глядя в камеру, сказал:

— Я очень горд, что родился и вырос в нашей великой стране. Наши власти — великие люди! Я верю, что они смогут помешать злобному преступнику украсть солнце. За Совет Десяти!

Я поднял кулак и потряс им.

— Не дадим преступникам воровать звёзды! Вперёд!

Мия лежала на полу, заливаясь смехом. Я тоже не сдержался и рассмеялся. Получилось весело. Надеюсь, Князьям из Совета Десяти тоже будет весело, когда они увидят моё видео.

Хотя… Вряд ли, конечно.

Глава 8

Дворец Совета, Зал Собраний.

— Не дадим преступникам воровать звёзды! Вперёд!

Видео закончилось. Минуту в помещении висела мёртвая тишина.

— Это было красиво, — признал Есенин. — Впервые на моей памяти кто-то выставил весь Совет Десяти… шутами.

Роман Булгаков смущённо кашлянул. Ему было немного неловко. Естественно, никто из Князей не воспринимал всерьёз версию, что Фокусник может украсть солнце. Они собрались тут, чтобы обсудить возможный ход этого субъекта и вероятные методы противодействия.

— Фокусник как-то связан с Хранителями, — проворчал Маяковский. — Мы не знаем, что он может выкинуть.

— Это лишь наше предположение, — покачал головой Гоголь. — Он может быть связан с Вирусом. Случай с воровством города указывает на это.

Снова повисла тишина. Многие Князья чувствовали себя неуютно, а некоторые и вообще ощущали себя глупо. Прошло уже четыре месяца, как в сети появился Профессор. Следом за ним показали себя Хранители и Фокусник. Но Князья так и не смогли ничего узнать о них. Какая цель у этих людей? Зачем они вообще всё это делают?

Совет уже разгадал, как именно Фокусник «похитил город». Но то, каким образом он это сделал — ужасало. Князья осознали, что у этого Мага есть невероятная власть над их локальными сетями. Он даже умудрился спутники взломать! Поэтому Гоголь и предположил, что Фокусник тоже из Вируса — только Профессор показывал настолько высокий уровень контроля технологий. Но ведь и Хранители тоже легко избавляются от всех камер — вдруг и они владеют подобными технологиями?

Вот и получалось, что группа людей, имеющих крайне высокие технологии, либо владеющих неизвестной им магией, творит непонятно что в стране. Иногда помогает, иногда непонятно шутит, иногда пугает. А Совет Десяти — правители этой страны, как дураки сидят и не понимают, что им вообще делать. Ещё и это видео…

— Нужно выпустить официальное объявление, — Есенин сидел и тёр переносицу. — Мы реагируем на угрозу со стороны преступника. Тут нет ничего смешного, народ нас поддержит.

Ломоносов хмыкнул и проворчал:

— Фокусник слишком популярен в народе, особенно среди молодёжи. Даже в наших кланах его пародируют, сами знаете.

— Если бы кто-то из них допустил ошибку… — Маяковский поморщился.

Князья очень хотели поймать хоть кого-то из них. Профессора, Фокусника или одного из Хранителей. Единственный шанс, который им выдался — это во время массового исцеления зомби. Но тогда они упустили Хранителя. Впрочем, это не их вина — позже Жерайр Исаакян подтвердил, что в той лодке был не человек, а кукла, или магический клон. Настоящий Хранитель мог быть в сотнях километрах от площади.

Ещё полчаса Князья пытались решить, как помешать Фокуснику с его пакостью. Не зря же они собрались? К несчастью, Совет так и не пришёл к какому-то выводу.

* * *

Я был доволен. Моя недавняя шутка оказалась крайне полезной — Ядро вновь начало расти, хотя я пока не приступил к самому Апофеозу. Думаю, Князья из Совета Десяти были раздражены моей выходкой. Она не нанесла им особого вреда, репутацию Совета Десяти не так просто пошатнуть.

— В сети разгорается мнение, что ты на самом деле пошутил, — сказала Мия, когда я сидел в «Ахиллесе» и пытался создать одну из Чар Огня ранга Магистра. — Они восприняли твоё второе видео как признание.

— Да? — я задумался. — Это может доставить проблем. Люди должны быть готовы к Апофеозу и ждать его. Давай выпустим новый ролик.

— Давай.

На всякий случай я носил штатив в Пространственном Кольце. Просить Мию, чтобы она использовала свою магию для снятия настолько простого видео я не стал — не стоит наглеть и обращаться к ней по мелочам. Я установил штатив, отошёл от него и несколько секунд думал над тем, что сказать.

— Привет всем! — я театрально склонил голову. — Вам могло показаться, что я отказался от своих слов. Но это не так! Я и правда собираюсь своровать солнце, и я рад, что Совет Десяти так серьёзно воспринял мою угрозу. Но посмотрим, получится ли у них мне помешать.

Я рассмеялся.

— Завтра, в восемь утра, небесное светило будет похищено! Фокусник не отказывается от своих слов!

Я подошёл к штативу и закончил запись.

— Выложишь?

— Конечно, — кивнула Мия. — Очень интересно следить за комментариями.

Я вернулся к тренировке. Встал в центр комнаты и прикрыл веки, сосредоточившись на создании Круга Чары. Наконец, у меня получилось — я резко распахнул глаза, и передо мной появилась огненная лошадь. Она бросилась вперёд, распространяя во все стороны волны огня. Лошадь врезалась в стену и оглушительно взорвалась, в лицо ударила волна жара.

— Неплохо, — я довольно кивнул. Ещё немного, и я начну первые попытки в создании трёхсоставных Чар.

Чтобы стать полноценным Архимагом или ГрандМагом, нужно идеально владеть тремя элементами. Если верить редким лекциям старшекурсников и информации, которую нашла Мия, каждый Маг высших рангов имеет множество Чар, которые вместе составляют боевую систему. В основу ставится один из элементов, а остальные поддерживают его и усиливают. В итоге создаётся новая стихия, которая содержит в себе три элемента. И чем эта стихия сбалансированнее, чем она гармоничнее — тем сильнее Маг.

Например — Князь Булгаков владеет Пламенем Жизни. Он объединил три элемента — кровь, жизнь и огонь. Пламя, которое он создаёт, способно исцелять людей. Это невероятно мощная исцеляющая магия. Кстати, Князь Булгаков получил свой магический титул не зря. Его прозвали Красное Солнышко за способность создавать светило, которое может исцелять целые поселения. Иногда эта магия даже вырывается сама по себе — например, когда Князь счастлив. Лимон как-то был свидетелем этого феномена. Помимо исцеления, его Пламя Жизни способно также сжигать людей. Его Падение Солнца уничтожило немало зомбаков.

Если вспомнить другие примеры — ГрандМаг Есенин владеет Небесной Завесой. Он объединил свои элементы — тьму, молнию и ветер, таким образом, что может просто заблокировать небо. Запретить кому-либо летать — от техники до птиц.

Конечно, мало кому удаётся достичь подобных успехов. Но в кланах из топ-10 каждый ГрандМаг обладает огромным могуществом. И мне уже пора создавать свою боевую систему. У меня есть кое-какие идеи, но придётся очень постараться и отыскать множество Чар, чтобы создать что-то дельное.

Мои тренировки продолжались до самого вечера. После них я вернулся в общежитие и проверил комментарии под моими роликами. Там было весьма оживлённо — моё заявление мало кого оставило равнодушным.

Я хмыкнул, прочитав один из комментариев:

«Я Миша мне шесть лет. Не надо воровать солнышко! Без него будет темно!»

Я напечатал ответ:

«Ладно. Раз ты просишь, я украду его ненадолго».

Впервые я появился в комментариях под своим видео. Уверен, это вызовет бурную реакцию, хе-хе.

Закончив со всеми делами, я немного отдохнул и лёг спать. Проснулся по будильнику, в семь утра. Чтобы активировать все артефакты, нужно занять правильное место — прямо в центре будущего купола. Мне повезло, и этот центр находился в доступной местности — на территории небоскрёба недалеко от Площади Объединения. Мне нужно лишь подняться на крышу, там будет прекрасное место для запуска всех артефактов.

Оказался на крыше за двадцать минут до назначенного времени.

— Будем публиковать видео с напоминанием? — спросила Мия.

— Нет, давай запустим прямую трансляцию, — предложил я. — Использую Артефакт Живой Иллюзии и создам красивую картинку.

— Не боишься, что тебя заметят? Может, лучше я просто отредактирую видео?

— Да, ты права, — признал я. — Лучше не рисковать.

— Что ты хотел показать?

— Создать иллюзорную ладонь, которая тянется к солнцу, — усмехнулся я. — А потом чик, и солнце исчезает. Как тебе?

— Неплохо, — кивнула Мия. — Давай так и сделаем.

Я подошёл к краю крыши и посмотрел на шумный город. Ветер обдувал мне волосы. Осталось ещё немного подождать.

* * *

Столица, квартал Ломоносовых.

Александра проснулась рано. Сон не шёл — слишком много мыслей крутилось в голове.

Пару дней назад с ней связался Администратор Хранителей. Впервые он сделал это лично, а не через задания. Администратор написал на почту. Он предложил Александре немного поработать на благо Хранителей. Оплату Администратор предлагал обсудить после того, как Александра примет решение.

Сперва Ломоносова не понимала, к чему ведёт Администратор. Пока тот прямо не сказал — он хочет использовать её отряд «Красную Молнию» для целей Хранителей. А именно — чтобы атаковать базу один из заграничных кланов. Тогда-то Александра и поняла, почему Администратор вышел на неё, а не стал давать задание от лица Хранителей.

Александра уточнила детали. Как оказалось, этот клан подозревается в связи с зомби — он не убивает мертвяков, а позволяет им проходить через свои территории прямо к границам Гипербореи. Если отряд «Красная Молния» уничтожит его, то легко найдёт доказательства связи клана с зомби — Администратор заверил, что они точно имеются. Также отряд получит славу и богатые трофеи.

Вчера ночью Александра вызвала к себе Ингу, главу отряда, и несколько часов обсуждала с ней предложение Администратора. Разумеется, она подала его как свою идею.

Инга поддержала Александру — клану пойдёт на пользу такой акт устрашения. А заграничные кланы не станут вмешиваться, чтобы помочь предателям человечества. Инга не сомневалась в словах Александры — она была уверена, что молодая госпожа получила сведения от своего отца.

Той же ночью Александра отписала Администратору. Она решила отказаться от оплаты — Хранители и так очень много для неё сделали. А уничтожение предателей человечества принесёт ей только пользу.

Но всё равно, ей не спалось. Инга должна быть уже в пути — через несколько часов начнётся сражение. Пока тут утро, там — глубокая ночь.

Александра умылась. Проверила сообщения, увидела одно от брата. От его имени ей стало грустно. Она до сих пор не может принять, что Рома решил вступить в Церковь Бога Знаний. Александра тайно лелеяла мысль, что после смерти Клавдия она сможет вернуть в клан такого перспективного артефактора. Но, видимо, у Ромы были свои планы…

Он спрашивал про Фокусника. Рома сегодня встал пораньше, чтобы застать момент «воровства солнца». Александра хмыкнула. От отца она знала, что этот плут на самом деле не воровал город — раньше в том месте вообще ничего не было. Руины. Он их каким-то образом восстановил и обманул всю страну. Совет Десяти выяснил правду, но пока готовит репортаж, который всё раскроет. Проблема в том, что настолько правдоподобно подделать воровство города чуть ли не сложнее, чем украсть его по-настоящему. Вот что делать с чиновником, который клятвенно уверяет, что бывал в том городе? Он может показать документы, которые подписал там. Да чего уж там говорить — он искренне злится, вспоминая сорванцов, которые обмочили его машину. При этом, он говорит абсолютную правду — уже проверено артефактами. И не он один такой. Как Фокусник подобное провернул?

Когда отец рассказал ей об этом, Александра сильно удивилась. Она была уверена, что взаправду украсть город гораздо легче, чем проделать такое. Отец был с ней согласен.

И вот, тот же персонаж заявляет, что сворует солнце. Никто не знает, как на такое реагировать, включая Александру. Всё что остаётся — это дождаться назначенного времени и своими глазами увидеть, что он придумал.

Александра позавтракала и поднялась на второй этаж своего дома. Она вышла на веранду и села за столик. На улице было прохладно, но Александра не чувствовала холода — после базового улучшения тела она по многим показателям превосходит обычных людей.

За пять минут до назначенного времени Фокусник начал прямую трансляцию. Александра перешла по ссылке и увидела на экране голубое небо, по которому лениво плыли облака.

— Привет всем, — раздался голос Фокусника. — Давайте пока просто полюбуемся небом. Красиво, да?

Александра раздражённо фыркнула и глотнула горячего кофе. Она решила пока заняться своими делами — какой дурак будет несколько минут пялиться на картинку неба?

Занимаясь своими делами, Александра краем глаза поглядывала на включённый смартфон. Лишь за минуту до восьми утра Фокусник наконец-то поднял смартфон. Он установил его на штативе и чуть подредактировал его положение. Затем отошёл на несколько шагов — камера показывала голову Фокусника и пространство над ним. Судя по небоскрёбам на фоне — он где-то в центре города.

— Узрите же, люди! — пафосно заявил Фокусник. — Сейчас я похищу небесное светило с небес!

Он поднял руку, воздух над ним замерцал и стал темнее. Вдруг ракурс сменился — теперь Фокусник был виден в полный рост, с поднятой вверх рукой. А над ним формировалась… Гигантская ладонь. Она была больше, чем любой небоскрёб.

Александра удивлённо смотрела на экран, хлопая глазами. Она увидела, как ладонь вдруг полетела в небо, становясь всё больше и больше. Затем пальцы растопырились, и стало темно.

Стало темно не только на экране. На веранде тоже стало темно. Просто раз — и пропал свет. Включилось несколько датчиков освещения.

Александра поднялась со стула, подошла к краю веранды и уставилась в небо. Темнота. Нет солнца. Даже звёзд, и тех нет.

Александре вдруг стало страшно. И судя по крикам на улице — не только ей. Даже её соклановцы запаниковали, что уж говорить об обычных людях.

— Хе-хе-хе, — раздалось позади. Александра резко развернулась и поняла, что звук шёл из включённого смартфона. На нём, во весь экран, красовалось загримированное лицо Фокусника.

— Ну как вам? Страшно? Ладно, не буду держать вас долго в темноте. Миша просил не воровать солнышко, поэтому я верну его на место.

Фокусник щёлкнул пальцами. На улицу вновь вернулся свет. Александра подняла голову и увидела солнце. На том месте, где его только что не было.

— Пока всем, — услышала она. — Не болейте.

Прямая трансляция закончилась. Но Александра ещё долго стояла на той веранде и смотрела в небо.

* * *

Всё прошло даже лучше, чем я думал. Артефакты сработали штатно и накрыли столицу непроницаемым куполом. Это продлилось всего пару минут, но даже я, стоя на крыше здания, слышал крики — люди открывали окна и что-то орали. Думаю, в городе было очень шумно — не каждый день у них солнце воруют, хе-хе.

То, что мне удалось удивить и напугать не только обычных людей, я понял по энергии с Апофеоза. Маги тоже впечатлились демонстрацией, поэтому за эти пару минут, пока столица была погружена во тьму, моё Ядро выросло на пять процентов. При этом рост продолжается — с учётом дневного видео, оно уже достигло восьмидесяти восьми процентов.

Я вернулся в общежитие и уже оттуда следил за новостями. Довольно быстро люди узнали, что темнота наступила только в столице. Это самое слабое место в плане — раскрытие правды нанесёт большой урон по репутации Фокусника, а люди охладеют к нему и потеряют интерес. Так я думал. Но на самом деле, люди нисколько не перестали восхищаться навыками неизвестного Мага. Да, я не украл солнце — но погрузил столицу в темноту. Это ведь тоже непростое дело, учитывая, сколько ГрандМагов тут живёт. В общем, Фокусником восхищались. Конечно, далеко не все — многие ругали, даже проклинали его. Что ж, такова жизнь.

— Девяносто три процента, — сказал я в полдень. Цифра тревожила — я думал, что этого Апофеоза хватит, чтобы довести Ядро до пика.

— Не грусти, — мурлыкнула Мия. — У Лилит есть хорошие новости для тебя. Она скоро получит полный контроль над одним телеканалом в Южной Державе.

— Как? — удивился я.

— Благодаря помощи Александры. Она отправила свой отряд, чтобы уничтожить один клан. Лилит предложила ей, а Александра согласилась.

— Вот как. Это отлично.

— Лилит собирается сразу начать незаметное продвижение твоих личностей. В Южной Державе почти никто из масс не знает о Профессоре и Фокуснике. Им известно о Хранителе Тайн благодаря исцелению зомби, но и только.

Я кивнул. Скоро мне предстоит раскрыть свой ранг Магистра — дополнительная огласка пойдёт на пользу.

Глава 9

Я решил сходить на лекцию и послушать, о чём говорят студенты. Как и ожидалось — все обсуждали недавнюю выходку Фокусника.

— Такое невозможно проделать в одиночку, — уверенно вещал парень в очках. — Тут должна была действовать группа Магов, чтобы накрыть магией настолько огромную область.

Разговор шёл в фойе Дворца Мудрости. Парня я не знал, как и старшекурсников, которые стояли рядом с ним.

— Твой дед это сказал? — поинтересовалась низенькая девушка.

— Нет, — парень в очках покачал головой. — Дед пока разбирается, что там произошло.

— Это правнук Жерайра Исаакяна, — пояснила Мия.

Мне теперь тоже стало интересно — что найдёт ГрандМаг, владеющий элементом информации.

В лекционном зале многие продолжали обсуждать Фокусника. Но ничего любопытного я не услышал.

Вскоре пришёл преподаватель, занятие началось. Я без особого интереса слушал о политическом устройстве страны, в основном занимаясь своими делами. Ближе к концу лекции Мия удивлённо воскликнула:

— Ого! Ники нашла кое-что очень интересное и важное!

Я посмотрел на Мию.

— Когда Инга, лидер «Красной Молнии», и Александра встречались, Ники заразила смартфон Инги, чтобы следить за операцией. Так вот, Инга успешно атаковала клан Варма и уничтожила его. А во время сбора трофеев Ники смогла обнаружить кое-что очень интересное. Клан Варма очень плотно связан с зомби! Благодаря взломанной сети Кафок мы и так знали, что связь есть. Но она оказалась гораздо глубже, чем мы представляли. Оказывается, клан Варма входит в число минимум пятидесяти кланов, которые планируют полное уничтожение государства! По сути, это то же самое, что было у нас. Но там всё гораздо хуже, и некому предупредить власти. Раньше было некому.

— Есть список этих кланов? — тихо спросил я.

— Только некоторых из них. В Южной Державе правит Совет Пятидесяти, в котором нет единства. Там полно могущественных кланов, и каждый из них тянет одеяло на себя. Из-за их огромного населения в Южной Державе больше ГрандМагов, чем у нас. В каждом клане из Совета Пятидесяти есть хоть один ГрандМаг.

Я кивнул. Мне неизвестно, какой из кланов может быть связан с зомби. Если предупрежу весь Совет — то предупрежу и зомби.

Я проверил своё Ядро. Девяносто четыре процента. Пока продолжает расти, но вряд ли достигнет пика.

До конца лекции я обдумывал, что именно можно сделать. Мне нужен мощный Апофеоз, чтобы Ядро достигло максимального размера и прорвалось на следующий ранг. У меня есть информация, которая жизненно важна для Южной Державы. Остался вопрос — как её использовать?

Прямо опубликовать полученные сведения я не могу — этим я подвергну опасности весь клан Ломоносовых. Им достаточно предоставить факты связи клана Варма с зомби — этого хватит, чтобы оправдать атаку «Красной Молнии». А вот с заговором их лучше не связывать.

После лекции, вернувшись в общежитие, я спросил у Мии:

— Валентин сможет проникнуть на территорию одного из кланов-предателей и достать нужные доказательства?

— Думаю, да. Мы узнали о шести кланах, которые точно замешаны в заговоре. Среди них один входит в топ-100 Южной Державы. Остальные гораздо слабее.

— Тогда давай так и сделаем, — кивнул я. — Пусть Валентин достанет мне нужные доказательства.

— Проникновение сделать тихим?

— Если что-нибудь подвернётся — пусть забирает. Будет хорошо, если он достанет Камни Душ. Ну, тут он сам всё знает.

— Передам.

Остаток дня я провёл за тренировкой Чар, с тревогой поглядывая на своё Ядро. Как я и думал — оно не достигло пика. Дошло до девяноста семи процентов и перестало расти. Ладно, пока буду ждать новостей от Валентина.

Параллельно с тренировкой я размышлял над тем, что ещё можно «украсть» от лица Фокусника. Но так, чтобы это не навредило людям и при этом выглядело впечатляюще.

На следующий день у меня появилась идея, связанная с одной крайне бесполезной Меткой Души. Это будет непросто, но возможно. Главная проблема — Камни Душ. Сейчас у меня их одиннадцать, а для реализации плана потребуется как минимум девять, как и с кражей солнца.

Я занялся проработкой плана. Выпил Эликсир Памяти и отправил Лилит список нужных мне людей, обладающих подходящей Меткой Души. К сожалению, я смог вспомнить только троих.

На следующую ночь Валентин проник в нужный мне клан и добыл информацию. В отличие от местных кланов, Маги в Южной Державе не потеряли доверие своих технологий, поэтому держали почти все секреты в базах данных. Да, они были хорошо защищены не только с помощью различных программ, но и магией. Но это не помешало Ники взломать их и узнать всё нужное. Что радовало — технологии в Южной Державе были менее развиты, чем в Гиперборее. Мия даже упомянула, что Ники может попытаться разобраться с сетью кланов из топ-50. Но это слишком рискованно, поэтому я отказался от этой мысли.

Зато я придумал, что делать дальше — Валентин, кроме пары Камней Душ, раздобыл ещё больше информации по заговору. Мой список увеличился, появились новые имена.

В плане по свержению власти и введению страны в хаос участвуют около полусотни кланов. На данный момент мне уже известно о десяти из них. Каждый клан в той или иной мере взаимодействует с другими предателями. Но чтобы узнать все имена, Валентину придётся продолжить свой вояж. Впрочем, он не против — он получил разрешение взять себе любую Чару, которую сможет украсть. Валентина очень воодушевило это — среди кланов Южной Державы больше Магов с элементом пустоты. Поэтому есть шанс, что он натолкнётся на нужную ему Чару.

Пока Валентин путешествовал за границей, Лилит нашла Мага с нужной мне Меткой Души. Им оказался Влад Рыхлев — семнадцатилетний парень из бедной семьи Магов, которая входит в клан Юшовых, что в топ-305. Юноша имел Слабый талант и после школы собирался стать водителем более удачливого Мага. Но предложение Лилит изменило всё — весь клан Юшовых пришёл в движение, узнав, что Влад получил приглашение от неё. Эх, мне даже стало жалко парня…

* * *

Сибирское Княжество, город Юла.

Влад нервничал. Он впервые оказался в бизнес-классе. И впервые находился так близко к главе клана — Артёму Юрьевичу, Гранд-мастеру и будущему Магистру. Помимо главы клана, с ними летели его дочь Анжела и Старейшина Варвара Аркадьевна. Все телохранители сидели в экономе.

Владу было неуютно в таком окружении. И особенно неуютно, что глава клана и Старейшина относились к нему столь доброжелательно. А Анжела вела себя очень стеснительно, постоянно краснела и отводила взгляд.

Влад совершенно не понимал, зачем он понадобился Хранителям. Нет, он слышал, конечно, истории о людях, которые благодаря Браслетам Дара резко возносились в небеса. Они получали поразительные способности, что ставило их в один ряд с более сильными Магами. Вдобавок, их элементальный баланс постепенно менялся — значит, рано или поздно они могли повысить свой талант. Неужели и у Влада появился такой шанс? Это что-то из области сказок…

После долгого перелёта самолёт приземлился в столице. Влад начал ещё сильнее нервничать. Он вдруг понял, почему Анжела себя так ведёт. У неё ведь Средний талант, и её собирались отдать замуж ради политического союза. Конечно, ей не выберут старика — но вряд ли у Анжелы большой выбор. Неужели и у Влада есть шанс стать её мужем?

Он начал по-другому смотреть на темноглазую красавицу с вьющимися каштановыми волосами. Раньше Влад и мечтать не смел, чтобы даже поговорить с ней…

Пребывая в своих грёзах, Влад не заметил, как они доехали до отеля. После заселения Влад, под пристальным вниманием главы клана и Старейшины, написал Хранителям, сообщив в деталях о том, где он находится. Ему ответили довольно быстро и попросили открыть окно.

Влад выполнил приказ. И через десять минут в окно влетел голубь. Под удивлёнными взглядами присутствующих он оставил на столе небольшой мешочек и улетел.

Первым оправился глава клана — он быстро подошёл к столу и открыл мешочек.

— Браслет Дара, — хрипло произнёс он, осторожно достав его. Влад поёжился — он никогда не видел, чтобы Артём Юрьевич смотрел на что-то настолько жадным взглядом. Ему явно хотелось забрать Браслет себе. Но… Всем известно, чем это закончится. Поэтому Артём Юрьевич подошёл к Владу и с явным нежеланием протянул артефакт.

Юноша взял Браслет и покраснел, поймав восхищённый взгляд Анжелы. Он осторожно надел Браслет Дара и вздрогнул, когда тот обжёг его кожу. Но это обязательная часть — артефакт должен поглотить кровь, чтобы настроиться на носителя.

— Смартфон, — взволнованно проговорила Старейшина. — Посмотри, в нём появилось приложение?

Влад поспешно достал свой гаджет. Он чуть покраснел от стыда — модель была старенькой, а само устройство сильно потрёпанное. Влад включил его и обнаружил новое приложение.

— Да, оно есть, — хрипло сказал он, сглотнув. Влад включил приложение и увидел, как Артём Юрьевич нетерпеливо дёрнулся. Влад благоразумно решил, что лучше пусть глава клана первым увидит, что у него за способность.

Влад отдал смартфон Артёму Юрьевичу и вновь скосил глаза на Анжелу. Она с явным нетерпением смотрела на отца.

Невольно Влад представил их совместное будущее. Его дыхание чуть участилось. А затем в голове возникла интересная мысль. Раз он владеет Браслетом Дара, то сможет ведь взять ещё одну жену? Надо почитать законы. Он знал, что только Дворяне имели право взять трёх жён. Но если ему будет разрешено взять двух, то кого ещё выбрать?

— Это… — голос Варвары вернул Влада в реальность. Он даже не заметил, как его смартфон перекочевал от главы клана к Старейшине.

— Что там? — тихо спросил Влад. Его сердце быстро застучало в груди. Они все выглядят удивлёнными. Неужели там что-то поразительное? Вдруг там — Метеор, как у Магистра Решетникова? Или Взрыв Крови, как у Архимага Алеева?

— Посмотри сам, — Старейшина протянула гаджет Владу.

Тот взял его и прочитал описание способности:

Монохромная Сфера. Создаёт область вокруг носителя, в которой всё становится одноцветным.

— Э-э-э… — Влад несколько раз перечитал описание.

— Летим обратно вечером, — сухо бросил глава клана. — На совете обсудим, что делать с этим… Даром.

Влад поднял взгляд и увидел Анжелу, которая с явным разочарованием смотрела на него. Все мечты о красивом будущем рухнули в один момент…

* * *

Влад Рыхлев живёт довольно далеко, поэтому я попросил Лилит как-то отсрочить время возвращения Юшовых.

— Лилит написала Владу, что Браслету требуется некоторое время, чтобы изучить его способность, — весело рассказывала Мия, когда я сидел в тренировочном зале «Ахиллеса». — Она попросила Юшовых пока не покидать столицу. А через пару дней, когда Браслет изучит все данные — Влад сможет по своей воле отдать Браслет кому-нибудь.

— Лилит пожалела парня? — хмыкнул я.

— Ага. Так ему хоть что-то достанется. За Браслет он может многое получить, и глава клана не посмеет его обмануть. Да и не хочется так бездарно терять Браслет Дара.

— Ну и отлично. Пары дней мне хватит.

Сегодня утром Лилит отправила мне Камень Метки. Она, молодец, не попросила Камень Души — сама его достала. С помощью Библиотеки Души я смог создать схему нужного артефакта — мне требуется восемь Камней Меток этого Влада. И ещё два Камня Меток другого Мага, который владеет Меткой Усилителя. Эта Метка способна усиливать способности других Меток. В мире Магов она так же бесполезна, как и Дар Влада Рыхлева. Впрочем, Монохромная Сфера и в мире Заклинателей была бесполезной…

Лилит уже нашла подходящего кандидата — девушку, представительницу одного из столичных кланов. Скоро она тоже получит Браслет Дара, и я смогу наведаться к ней и сделать Камни Меток.

Этой ночью я посетил отель, в котором остановились Юшовы. Попасть в комнату Влада не составило проблем. Я сделал четыре Камня Меток — оставшиеся четыре сделаю следующей ночью.

День прошёл довольно скучно. Я сходил на одну лекцию и оставшееся время тренировался с Чарами. В планах у меня навестить двух Магов — девушку с Меткой Усилителя и Влада Рыхлева.

* * *

Весь день Влад Рыхлев чувствовал себя странно ослабевшим. Может, это диагностика Браслета Дара, о которой говорили Хранители? В любом случае, Владу хотелось как можно скорее вернуться домой.

Здесь он ощущал себя дичью. Глава клана и Старейшина смотрели на него плотоядными взглядами, словно хотели съесть. Они оба говорили с ним наедине — предлагали различные блага, если он передаст им Браслет Дара. Влад уже решил, что согласится с главой клана — он обещал, что если Влад отдаст ему Браслет, Анжела станет его женой. А Влад уже настроился жениться на этой красавице.

День прошёл, пришло время сна. Влад с огромным облегчением лёг в кровать — завтра уже всё закончится. Он отдаст Браслет и вернётся домой. Из-за усталости и слабости сон пришёл быстро.

Влад проснулся резко. Он распахнул глаза и увидел, что кто-то нависает над ним. А что-то острое приложено к его горлу.

Влад хотел вскрикнуть, но боль пронзила шею, он зашипел.

— Тише, — раздался тихий голос. — Успокойся.

— А-Ан-нжела? — заикаясь, прохрипел Влад. Он узнал девушку.

— Да, это я, — ответила она. — Завтра ты отдашь Браслет Дара мне, понял? Я знаю, что отец обещал тебе мою руку. Но поверь, ничего хорошего тебе наша свадьба не принесёт.

Анжела хищно улыбнулась.

— Однажды ты проснёшься с перерезанным горлом, а я останусь вдовой. Ты же не хочешь такой участи?

— Н-нет, — Влад начал дрожать от ужаса.

— Молодец, что не хочешь. Если отдашь Браслет мне — я помогу тебе. Подкину денег, устрою на хорошую работу. Отец и Старейшина примут твой выбор — я ведь часть клана. А вот если ты отдашь Браслет не мне… Ты знаешь, что с тобой будет. Поверь, отцу и бабушке будет плевать на тебя. Ты всё понял?

— Д-да.

— Ну и хорошо. Спокойной ночи, — Анжела погладила Влада и вышла.

Минуту Влад лежал, боясь пошевелиться. Он никак не мог отойти от пережитого ужаса. Влад был уверен, что этой ночью не сможет сомкнуть глаза. Но всего через десять минут он резко отрубился.

* * *

— Интересная девчушка, — заметил я, сев на кровать Влада.

— Согласна, — кивнула Мия. — Как думаешь, она получит Браслет?

— Конечно, Влад не посмеет её ослушаться, — я взял ладонь парня и порезал её. — Можешь отправить запись Лилит? Пусть возьмёт её на карандаш. Девушка явно амбициозная и может быть для нас полезна.

— Хорошо.

Сцену с угрозами я застал случайно, когда пришёл за Камнями Меток. Было забавно наблюдать, как девчушка лет шестнадцати, явно пребывающая в ужасе от своих действий, угрожает кому-то жестокой расправой.

Закончив с Камнями Меток, я вернулся в общежитие. Первой я навестил владелицу Метки Усиления. Теперь осталось сделать передатчики, как в случае с воровством солнца, и всё будет готово. Рома уже начал работать, нужно подождать ещё пару дней.

Когда я ложился, Мия доложила, что Валентин проник в очередной иностранный клановый квартал — уже четвёртый. Список предателей человечества увеличивался, как и добыча Валентина. В основном он собирает Чары — снимает их на смартфон и возвращает на место. Лишь дважды он рискнул и украл Камни Душ. Нельзя, чтобы кланы предателей поняли, что к ним кто-то проникает. Надеюсь, они не будут громко объявлять, что кто-то украл у них Камни Душ.

Завтра Валентину предстоит особенно сложное задание — он проникнет в квартал клана из топ-100. Впрочем, он сам и Мия уверены, что проблем не должно возникнуть.

На следующее утро Мия сказала:

— Влад отдал Браслет Дара той девушке, Анжеле.

— Какая у неё Метка Души? — заинтересовался я.

— Пока неизвестно, она ещё не надела Браслет. Сейчас они там всей семейкой спорят друг с другом. Но Лилит уже пишет им, что выбор сделан и изменить его нельзя.

— Хорошо.

Я по привычке проверил Ядро. К сожалению, оно так и застыло на прежнем значении. Но ничего — скоро Рома закончит передатчики, и я начну действовать.

Глава 10

— У Анжелы довольно интересная Метка Души, — сказала Мия, когда я умывался. — Называется Цветок Жизни. Она может выращивать из своей ладони цветок, который обладает сильными целебными свойствами.

— О, — я кивнул. — Это редкая Метка. Она очень ценилась в Мире Заклинателей, такой цветок способен исцелять от магических проклятий и тяжёлых заболеваний. И даже на здоровых людей хорошо действует.

— Похоже, Анжела всё-таки нашла свою удачу, — усмехнулась Мия. — С этим цветком она станет очень важной персоной. Ну и для нас это полезно — часть цветков Анжела будет отдавать Хранителям.

— Когда Маги узнают, на что она будет способна — начнут стекаться к ней. Особенно старые и больные, которым уже не помогает современная медицина.

— А ведь это случайно получилось, — вздохнула Мия.

— Думаешь над превратностями судьбы?

— Не-а. Слишком мелко для меня.

А я вот задумался, пока собирался на утреннюю лекцию. Мне захотелось организовать весьма спорный Апофеоз, и это привело к тому, что судьба девушки кардинально изменилась. Скорее всего — в лучшую сторону. Вряд ли у неё были большие перспективы в клане, раз отец захотел отдать её непонятному парню за Браслет Дара.

Просидев лекцию, я зашёл к Тине и отдал ей один из артефактов — Сферу Карманного Измерения.

— Она хоть полезна? — смущённо спросил я, увидев довольную улыбку проректора.

— О да, — Тина уверенно кивнула. — Скажу по секрету — мы собираемся создать тайное пространство на территории Академиума. Вход туда будет у нескольких человек, включая ректора.

Я не стал спрашивать, что Академиум собирается хранить в этом пространстве — вряд ли меня посвятят в такие секреты. Я вернулся в общежитие, оставил Кровавый Зародыш и отправился в «Ахиллес». У меня уже начали получаться Чары Огня Магистра. И чем больше я тренировался, тем глубже чувствовал связь с элементами. Из-за слишком быстрого роста моё тело ещё не привыкло даже к могуществу Магистра, не говоря уже о ранге Архимага. Те, кто годами являются Магистрами, способны влиять на окружающую среду. Их тела пропитаны элементами. Например — когда Зита услышала про Зелье Омоложения, она несколько раз теряла контроль над собой — от её кожи шёл пар, в помещении становилось жарче. Она теряла контроль над своей маной, и поэтому её мощь транслировалась наружу.

Я пока не дошёл до этого уровня, но уже приближаюсь к нему. Во время тренировки Мия меня порадовала:

— Валентин нашёл Чары Архимага! Целых пять штук!

Я открыл глаза и посмотрел на неё. Сейчас в Южной Державе ночь, поэтому Валентин проник на территорию клана из топ-100.

— Три Чары Льда, одна Чара Тьмы и одна Чара Пыли.

— Он сможет скопировать все Чары? — с тревогой спросил я. Чары Архимага очень сложные. Настолько, что Круги таких Чар разделяют на множество компонентов и записывают их по отдельности. Позже Маги складывают эти компоненты друг на друга и получают полную Чару.

— Да, он сейчас фотографирует каждую страницу. Ники легко их сложит в правильном порядке, — довольно ответила Мия.

— Как называется Чара Тьмы?

На данный у меня всего одна Чара Архимага, которую я нашёл в тайнике Грейгов — Огненный Вал. Пару раз я просматривал её — но на изучение Чары Архимага уйдёт слишком много времени, поэтому я решил отложить её.

— Она называется Великая Сфера Тьмы. Улучшенная версия твоей Сферы.

— Ничего себе, — удивился я.

— Чары типа Сфер и Доспехов — это первое, что старается изучить каждый Архимаг, — пояснила Мия. — Поэтому тут нет ничего удивительного.

— Как называются остальные Чары?

— Домен Льда, Доспехи Ледяного Гиганта, Ледяная Пушка и Пылевой Домен.

Я кивнул. Особенно полезна Ледяная Пушка — уверен, я смогу обменять её на две более простые Чары Архимага нужных мне элементов. Во всяком случае, она того стоит. Атакующая Чара Архимага — это всегда круто.

Кстати, а ведь у Княгини Врангель один из элементов — лёд. Может, написать ей? Клан Врангелей сотни лет накапливал силы, у них должно быть немало Чар Архимага. Уверен, и Чар ГрандМага немало. Жаль, что настолько ценные вещи хранятся в Пространственных Браслетах, которые носят сильнейшие члены кланов.Удивительно, что Валентин смог отыскать сразу пять Чар Архимага.

— Что он ещё нашёл?

— Около двух десятков Чар Магистров. Он смог проникнуть в библиотеку одного древнего рода, который входит в состав клана Низами из топ-100. Этот род угасает — в нём среди сильных Магов осталась одна старуха-Магистр. Но в прошлом в их составе было несколько Архимагов. Скорее всего, они продали большинство своих Чар, чтобы протянуть подольше.

Я задумчиво кивнул. Высокоранговые Чары — это высшая валюта Магов. Очень редко, когда можно за деньги их купить. То же самое касается артефактов и препаратов, которые способны влиять на Магов ранга Магистра и выше.

— Пусть Лилит составит список таких родов, — задумчиво сказал я. — У них легче добыть Чары Архимагов.

— Лилит сейчас ведёт переговоры с тремя подобными кланами, — усмехнулась Мия. — Она хочет получить Чары Архимагов взамен Браслетов.

— Серьёзно? — удивился я.

— Да. Раньше ты никогда не говорил, что тебе нужны Чары, поэтому она и не думала о них. Но после того как ты увеличил Ядро до одиннадцатой ступени, многое изменилось.

Я кивнул. Лилит молодец.

— Мне особенно важны Чары Пространства, — сказал я. — Остальные проще достать.

— Да, она знает. Один из кланов, с которым она торгуется, обладает двумя Чарами Пространства ранга Архимаг.

— Кто это? — заинтересовался я.

— Небольшой род — Захерт. Раньше они были полноценным кланом, а в пик могущества входили в топ-50 страны. Но были почти полностью уничтожены в ходе долгой клановой войны. От их противников, кстати, совсем ничего не осталось.

— Что хотят Захерты?

— Они боятся, что их Дар будет бесполезным. И просят разрешения проверить несколько людей, а потом самим выбрать, кому отдать Браслет. Сперва они хотели обменять обе Чары на два Браслета, но Лилит отказалась и перестала с ними связываться. Они тогда очень испугались и согласились на один Браслет. Теперь вот торгуются, скольким людям разрешить примерить Браслет. Они сперва хотели тридцать, но уже снизили требование до десяти.

— А остальные два клана?

— У них похожие ситуации. Но один просто ослаб со временем, а второй прибыл из-за границы. Первые владеют Чарой Огня, а вторые — двумя Чарами Тьмы.

— Это хорошо, — пробормотал я.

Пока не в моих силах создать полноценную Чару Архимага. Но рано или поздно я добьюсь этого, и тогда мне будет важно именно количество. Чем больше Чар, тем лучше. Но думаю, с Валентином и Лилит проблем не будет.

— Пусть Лилит собирает информацию по всем известным Чарам Архимага и ГрандМага моих элементов, — пришло мне в голову. — Позже, когда они будут нужны, так будет легче.

— Хорошо.

Я продолжил тренировку. Валентин успешно проник в клан Низами, а Рома продолжал делать нужные мне передатчики.

Следующие пару дней я занимался теми же делами. Полностью закрыл заказ Ломоносовых — передал им все семьдесят Эликсиров, которые они заказали. Валентин проник ещё в два клана — теперь мне известны фамилии тридцати семи кланов-предателей. Их хватит, чтобы взорвать информационную бомбу, но выгоды от проникновения в кланы Южной Державы огромны, поэтому Валентин продолжит своё дело. Позже, когда я выведу предателей на чистую воду, многие кланы могут встревожиться и усилить защиту. Пока же она весьма слаба — ещё слабее, чем у нас до появления Профессора.

Когда Рома закончил создавать передатчики, я приступил к делу. В этот раз я снова хотел соединить два Апофеоза. Первым делом нужно записать видео. Но перед тем, как к этому приступить — я встретился со Светой. Она приехала со своей группой на экскурсию — познакомиться с жизнью студентов, насладиться видами. Света попросила меня встретиться с ней и написала, когда экскурсия подошла к концу, и их отпустили погулять по парку.

— Привет, мелкая, — улыбнулся я.

— Сам ты мелкая, — проворчала Света. Она зачем-то протянула руку. Я пожал её, и Света обхватила мою ладонь двумя руками и с важным видом её потрясла.

— О великий господин, я смиренно приветствую вас, — как-то неуклюже сказала она, пряча глаза.

Мы с ней немного погуляли, потом Свету позвали обратно в группу.

— Тебе не кажется, что она сегодня какая-то странная? — спросила Мия.

— Не знаю даже, — я пожал плечами. — Мне кажется, она всегда странная.

— Это ты странный.

Я не стал с ней спорить. Вернулся в общежитие и там приступил к записи видео.

* * *

Света ехала обратно в гимназию. Она сидела в автобусе, у окна.

— Ты какая-то рассеянная, — заметила Аня. — Встретилась с братом?

— Да, — кивнула Света.

— И как?

— Как обычно, — пожала она плечами.

Аня продолжила что-то говорить об Академиуме и студентах — ей явно понравилось, и она намеревалась после гимназии поступить в Академиум. Но Света почти не слушала — её мысли были далеко.

Света постоянно думала о том, что Фокусник может быть её братом. Она старательно отгоняла эти мысли, но они постоянно возвращались. Поэтому Света решила всё проверить. Она придумала план!

Сейчас встретиться с Артуром очень сложно — после нападения зомби его охраняют. Он ведь создатель Анти-космо Сфер, которые помогли армии уничтожить порталы, из которых пёрли зомби. В общем — важная шишка. Единственный шанс встретиться с ним — это съездить в Академиум. В последнее время, из-за обстановки в стране, учебные заведения перестали отправлять экскурсии друг к другу. Но правительство старательно показывает всем, что всё хорошо. И учебные заведения должны делать то же самое — поэтому рано или поздно поездка в Академиум должна была состояться. И Света начала заранее к ней готовиться. Она нашла краску, которую невозможно быстро отмыть. На себе её испробовала — до сих пор не может избавиться. Сегодня, встретившись с братом, она пожала ему руку и оставила маленькую точку на запястье — единственное место, которое Фокусник не закрывает. Полоска между перчаткой и рукавом.

Теперь осталось ждать — когда Фокусник выложит видео, Света поймёт, брат это, или нет.

Она сильно волновалась. Света очень надеялась, что Фокусник не станет тянуть с роликом — иначе она боялась, что может умереть от волнения. К счастью, Фокусник её не разочаровал.

Видео вышло тем же вечером. Света отчётливо слышала, как сердце громко бьётся у неё в груди. Она запустила ролик.

— Привет, — Фокусник улыбнулся и лениво поднял руку.

Света поставила на паузу и приблизила картинку. Она застыла, как статуя. Света не могла поверить своим глазам. На запястье было пятно! То самое, которое она оставила!

Света медленно встала и пошла, чтобы умыться. У неё в голове была каша — она никак не могла понять, что ей думать. Её брат оказался тем самым Фокусником, о котором говорила вся страна. Её одноклассники как придурки ходили на уроки в гриме! А все девочки считали его очень крутым и мечтали о том, чтобы встретиться с ним.

Света умылась и вернулась. Она решила досмотреть видео, и включила его заново.

— Привет, — Фокусник улыбнулся и лениво помахал. — Как вы?

Разумеется, ему никто не ответил.

— В последнее время я много думал, — состроил он грустную физиономию. — Что мне ещё украсть? Я не хочу сильно вредить людям, поэтому это тяжёлый вопрос. Я могу украсть луну — но тогда ночью будет темно. А если надолго украду солнце — все люди умрут. Тяжело сделать что-то грандиозное и никому не навредить, знаете ли.

Фокусник замолчал. Сейчас Света совершенно по-другому смотрела на него, узнав, что он её брат.

— В общем, — продолжил он. — Я решил украсть цвета. Послезавтра во всей столице исчезнут все цвета. Не пугайтесь — это всего на день. Вы сможете увидеть мир глазами тех, кто болен очень редким заболеванием — ахроматопсией. Только чёрные и белые краски, ничего более. Думаю, это будет забавный опыт, да?

Видео закончилось. Света только сейчас поняла, что всё время, пока Фокусник говорил, она не дышала. Выдохнув, Света помассировала виски. И что ей теперь делать?

Зазвонил телефон. Не глядя на номер, она ответила, думая, что звонит мать или сестра — в последнее время они каждый день звонили и спрашивали, как у неё дела.

— Привет, — раздался весёлый голос. — Видела видео?

Света замерла. Ей позвонил Артур.

— Какое видео? — осторожно спросила она.

— Фокусника, я его только выложил.

Света тяжело задышала, на неё почему-то накатила сильнейшая паника.

— Хитро ты придумала, — похвалил Артур. — Но не подумала о последствиях. Прямо сейчас специалисты из Ведомства Правопорядка тщательно изучают пятно у меня на запястье и устанавливают, какой краской оно сделано. Они могли выйти на тебя — шанс маленький, но имеется. А уже от тебя — на меня.

— Я… Я…

— Не бойся, я сделал так, что все следы будут вести к одной фирме, которая уже лет тридцать как закрыта, — хмыкнул Артур. — Держи тайну при себе — это важно. Весь наш клан может быть уничтожен, если кто-нибудь узнает. Поняла?

— Д-да, конечно, я и не собиралась…

— Отлично. Пока.

Света уставилась на смартфон. Её пальцы ослабли, она чуть не выронила гаджет. Свету словно отпустило, стало легче дышать — Артур не стал её ругать или угрожать. Он всего лишь попросил её никому не рассказывать — чего она и сама не собиралась делать.

Света посмотрела в окно. Ей вдруг захотелось побыстрее дождаться послезавтра и увидеть, как Фокусник сворует все цвета.

* * *

Я, посмеиваясь, отключился. Пятно я заметил, когда вернулся после встречи со Светой. Сперва я не понял, что к чему. Но потом Мия сказала, что проверила смартфон Светы — она часто пересматривает ролики Фокусника и искала в сети, где купить нерастворимые краски. Мия мне напомнила, как я спрашивал у Светы и Ани про воровство статуи Первого Мага. Сестра оказалась очень внимательной девочкой и по такой небольшой подсказке вышла на меня. Да уж, никого нельзя недооценивать. Даже маленьких девочек.

Сперва я думал просто избавиться от пятна Заклинанием Омовения. Но потом передумал — пусть Света знает, какой у неё крутой братец, хе-хе. Она никому не расскажет, я уверен. Да и кто ей поверит?

На следующий день, рано утром, я отправился на полигон Академиума.

— Я исправила записи посещений полигона, — сказала Мия, когда я зашёл в ячейку. — Теперь по ним ты ходишь сюда каждый день.

Я кивнул. Проблема может возникнуть только в одном случае — если кто-то из Магистров, приглядывающих за мной, заявит, что я находился не на полигоне, а в своей комнате. Я же оставлял там Кровавый Зародыш для маскировки. Но я не особо опасался — последние пару недель я ни разу не чувствовал сканирующие Чары. Первое время после взрыва за мной приглядывали, поэтому я и создал Кровавого Зародыша. Но уже несколько недель руководству Академиума достаточно того, что я регулярно хожу на занятия.

Полчаса я тренировал простенькие Чары Гранд-мастера. А затем перешёл к главному. Я вытянул руки в сторону выхода и активировал Чару Теневого Искажения Пространства. С кончиков моих пальцев сорвалась волна, которая врезалась в стену и с грохотом снесла её. Ячейки Гранд-мастеров не предназначены для Чар Магистров. Тем более — для двухсоставных, хорошо натренированных и неоднократно улучшенных. Хоть я пока и не довёл Чару до идеала, но она гораздо мощнее своей первоначальной версии.

От взрыва поднялась пыль, я прикрыл рукой лицо и поспешил выйти отсюда. Снаружи раздавались крики. Я побежал прямо на них, при этом делая весьма недоумённый, растерянный вид.

Когда меня спросили, что случилось, я брякнул, что использовал Чару Магистра. А затем занервничал и попросил позвонить проректору Тине. Теперь слухи точно разойдутся, и руководство Академиума не сможет ничего скрыть, даже если захочет. Наоборот — нужно поскорее объявить о том, что случилось. Например — завтра. Именно в тот день, когда Фокусник украдёт у столицы цвета.

Хе-хе, это будет весьма забавно.

Глава 11

— Подожди, — Тина сидела за своим столом и тёрла переносицу. — Ты утверждаешь, что создал Чару Магистра? Сам?

— Да, — кивнул я.

— Как⁈ — она непонимающе уставилась на меня. — Тебе же даже семнадцати нет!

— Не знаю, — я покачал головой. — Я много тренировался. Мне помогли Чары, которые я купил у профессора Ареса. И Магистры, с которыми я летел в Двинский, дали мне несколько полезных советов. Как-то так вышло, что в итоге я соединил две Чары.

Секунд двадцать Тина тупо смотрела на меня. Она отвлеклась, когда ей позвонили. Взяла трубку, выслушала кого-то и слегка побледнела.

— Ты рассказал, что использовал Чару Магистра? — спросила Тина.

— У меня спросили, — пожал я плечами. — Я был растерян. Не подумал.

— О-о-ох, — Тина прикрыла лицо руками. — Ладно, слухи — это всего лишь слухи. Если ты дальше будешь всё отрицать, то это быстро забудется. Скажешь, что использовал артефакт.

Я не успел ответить — ей снова позвонили. Она ещё сильнее побледнела, выслушав. Затем неохотно мне сказала:

— Тебе предложили официально принять свой ранг. Тогда ты получишь титул Графа и подарок от Совета Десяти. Скорее всего, тебя наградят клановыми землями.

— Ого, — удивился я. — Тогда я согласен.

Она посмотрела на меня уставшим взглядом.

— Ты же понимаешь, насколько это опасно? Ты станешь очень важной целью для зомби. Такой молодой Магистр — это нонсенс. По-моему никогда подобного не было в истории.

— Она права, — вставила Мия. — До тебя самому молодому Магистру было двадцать три. Но думается мне, что скоро этот рекорд будет неоднократно побит нашими ребятами.

— Я принимаю риск, — кивнул я. — Если вы не против — можно провести церемонию завтра?

— Зачем? — не поняла Тина.

Я отвёл взгляд. Тина явно не поняла, что творится у меня в голове.

— Думаю, никто не будет против твоего предложения, — со вздохом сказала она. — Пока можешь идти.

— Хорошо, спасибо.

Я легко поклонился и вышел. Что ж, пока всё идёт отлично. Поток энергии от Апофеоза увеличился, но Ядро пока не начало расти. Надеюсь, что новостей о самом молодом Магистре хватит, чтобы довести его до пика.

— Совет Десяти использует тебе таким же образом — создаст героя, — заметила Мия.

— Надеюсь, — улыбнулся я.

В общежитии я быстренько собрался и телепортировался из Академиума. Мне предстоит разместить по своим координатам шестьдесят датчиков и десять артефактов, сделанных из Камней Меток. Всё уже готово — осталось только расставить по местам.

Я выделил всего день на это, потому что благодаря Мие использовал те же места, что и в прошлый раз. Старые передатчики не работали, но мне просто надо установить новые рядом с ними.

К сожалению, всего через час мне написала Тина — попросила явиться во Дворец Мудрости для разговора с ректором и другими важными шишками. Пришлось возвращаться, а потом снова телепортироваться и продолжать своё дело.

Закончил я только часа в два ночи. Поспал всего четыре часа и проснулся по будильнику — пора приступать к первому Апофеозу.

В целом, я повторял свой трюк с воровством солнца. Восемь артефактов, которые я назвал Сферами Чёрно-белого, чью мощь усилят два Артефакта Усиления, с помощью тридцати передатчиков охватят куполом весь город. Под куполом будет действовать способность Метки Души под названием Монохромная Сфера. Точнее — только одна грань этой способности. Она перекрасит мир в чёрно-белый.

Этот Апофеоз получился ещё масштабнее, чем воровство солнца. Он будет действовать гораздо дольше — не пару минут, а около двенадцати часов. Весь день люди будут видеть мир совершенно другим, хе-хе.

Для активации Апофеоза я выбрал тот же небоскрёб, что и в прошлый раз.

— За вчерашний день в столицу прибыло тысяч пятьдесят человек, — сообщила Мия. — Сегодня ещё больше прибудут. Всё из-за твоего Апофеоза — им хочется самим посмотреть, как Фокусник сворует цвета.

— Забавно, — усмехнулся я, держа в руках Сферу Чёрно-белого.

Проверил время — уже без трёх минут семь.

— Люди выходят на улицы, — добавила Мия. — А кто-то ждёт твоего видео.

Я в этот раз решил не делать прямую трансляцию. Всё и так будет наглядно — в прямом смысле этого слова.

Я проверил своё Ядро — девяносто девять процентов. Как и думал, новости о самом молодом в истории Магистре вызвали переполох среди власть имущих и помогли Ядру добрести до своего пика.

Наконец, когда пришло время, я влил ману в артефакт, и тот слабо засиял. В небо ударил невидимый луч энергии. К нему понеслись ещё несколько десятков лучей — от других артефактов.

Мир передо мной мигнул — облака вдалеке стали чёрными, а небо серым. Вот и всё — Апофеоз сработал. Теперь нужно возвращаться в общежитие — в десять утра в Академиум прибудут репортёры и члены Совета Десяти. Они официально засвидетельствуют мою новую Чару, а потом мы поедем во Дворец Совета, где пройдёт церемония награждения.

Постояв некоторое время на крыше небоскрёба, я активировал Астральные Врата и телепортировался в общежитие.

* * *

Князь Булгаков смотрел в окно едущего автомобиля. Весь мир изменился. Всё стало чёрно-белым…

Ему уже доложили, что люди, которые покидают столицу, возвращают себе нормальное зрение. Но от этого Князь не перестал опасаться, что эта странная магия может навсегда испортить ему зрение.

Фокусник… Князь и не знал, что думать об этом человеке. Его поступки казались совершенно нелогичными. Он желает известности? Но зачем тогда скрывает лицо? А если не желает известности — зачем он тратит столько сил, чтобы совершать столь бесполезные поступки? Каждая его акция требует невероятных ресурсов. Ни один клан в стране не сможет провернуть нечто подобное. Да даже во всём мире… Что за магия может так повлиять на свет, чтобы мир стал чёрно-белым? Другого объяснения Князь не видел — он сам лекарь и тщательно проверил нескольких людей. Их глаза совершенно здоровы — в них нет ни следа чужеродной магии. Значит, магия меняет свет. Но каким образом⁈

Автомобиль остановился, Князь вышел. Он с ностальгией посмотрел на врата Академиума — его лучшие годы прошли за стенами этого заведения. И вот, он вернулся в качестве одного из членов Совета Десяти, чтобы засвидетельствовать появление самого молодого Магистра за всю историю магии. Князь теперь понимал, почему Хранители так заинтересовались Артуром. Видимо, они смогли увидеть его потенциал. Поэтому скрывающийся Апостол Церкви Богини Жизни рискнул показаться и исцелить парня.

Князь вместе со своими телохранителями и секретарями вошёл в Академиум. Тут было людно — на церемонию проверки Чары были приглашены многие уважаемые Маги.

Сам Артур нашёлся на полигоне. Он, слегка нервничая, отвечал на вопросы журналистки. Красивая девушка с шикарными формами явно пыталась соблазнить молодого неопытного Магистра и узнать побольше информации.

— Неужели вы не боитесь, что зомби сделают вас целью номер один? — спрашивала она.

— Я верю, что Академиум сможет меня защитить, — пожал плечами Артур, старательно не смотря в откровенное декольте девушки.

— В прошлый раз вы чуть не погибли, — напомнила журналистка.

Но тут к Артуру подошёл ректор и повёл его к Князю. Артур заметил Булгакова и поклонился. После обмена приветственными фразами, Князь сказал:

— Поздравляю вас, Барон. Не думал, что вы так скоро воспользуетесь своей наградой.

Князь намекал про титул Графа — Артур получил его за Анти-космо Сферы с тем условием, что в будущем он сможет стать Магистром. Никто и помыслить не мог, что это произойдёт так скоро.

— Благодарю, — кивнул Артур.

— Вас сегодня снова будут награждать, — дежурно улыбнулся Князь. — За ваши Портальные Жемчужины. Они сыграли ключевую роль в спасении двух городов.

— А разве там не Профессор сыграл ключевую роль? — удивился Артур.

— Нет. Он лишь отсрочил трагедию.

Князь слегка лукавил, но не врал. Да, Профессор очень помог — но роль Портальных Жемчужин лишь немногим слабее. Просто о них говорили гораздо меньше, чем о фортелях Профессора.

Ректор пригласил всех пройти в нужную ячейку. Во время учёбы Князь был Мастером и Гранд-мастером, поэтому никогда не был в ячейке для Магистров. Она была гораздо больше и функциональнее, чем те, которые он помнил.

— Готов? — спросил ректор Артура.

Тот сосредоточенно кивнул. Он явно нервничал.

— Выходи в центр, — велел ректор. — И там дождись нашей команды.

Артур ушёл вперёд, а операторы начали устанавливать камеры — проверка самого молодого Магистра в истории должна быть запечатлена со всех возможных ракурсов. Впрочем, если записи после завершения магии Фокусника так и останутся чёрно-белыми — Артура попросят снова провести эту проверку.

Через несколько минут ректор отдал приказ:

— Начинай.

Артур прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Секунд тридцать он создавал Круг Чар. Затем резко открыл глаза и вытянул руки, выпуская едва видимую тёмную волну. Она пронеслась через всю ячейку и врезалась в стену. На ней засияло множество тёмных символов, которые должны иметь какой-то определённый цвет, указывающий на силу магии. Но и по форме символов можно сделать вывод, что Артур выпустил Чару ранга Магистра. Слабенькую, но так и должно быть, он ведь только её создал.

Раздались хлопки. Все, кто наблюдал за парнем, начали аплодировать. Князь присоединился к ним — Артур заслужил.

Парень повернулся к ним и смущённо поклонился.

* * *

После проверки Чары мы поехали во Дворец Совета. Я нервничал — Ядро никак не желало переступать на следующую ступень.

— Благодаря Лилит в Южной Державе уже узнали про тебя, — сказала Мия. — В остальных странах у неё не так много возможностей, но, скорее всего, скоро кое-что появится и в Содружестве.

Я кивнул. Официальная церемония будет вестись на всю страну. Надеюсь, этого хватит для прорыва Ядра.

Мы приехали во Дворец Совета. На этот раз Князей из Совета Десяти было меньше — всего пятеро. Думаю, у остальных полно дел, и они не успели освободиться.

Как и в прошлый раз, первым выступил Гоголь. Он поздравил меня с новым рангом, объявил, что я являюсь гордостью страны, и подарил от лица Совета Десяти два участка клановых земель. Первый вдвое расширял территорию кланового квартала в городе Серый. А второй находился в столице — и это невероятно ценная награда. Не все кланы из топ-100 имеют свои собственные участки в столице.

Клановая земля принадлежит только клану. Государство может как-то на неё повлиять лишь в крайних ситуациях — как в случае с предателями человечества. Каждый клан мечтает расширить свои клановые земли.

— Тебе отдали бывшие земли Кафок, — заметила Мия. — Не все, конечно. Процентов десять, но они расположены в неплохом месте.

Гоголь также рассказал о роли Портальных Жемчужин и наградил меня Орденом Защитника третьей степени. За Анти-космо Сферы я получил более хорошую награду — Орден Защитника второй степени. Кроме самого ордена, мне также подарили один торговый центр в столице.

— Тоже имущество Кафок, — хихикнула Мия. — Но там всё налажено, работают обычные люди. Тебе просто надо подписать бумаги, поставить магическую печать, и можно получать доход.

Я кивнул. Гоголь закончил и пригласил меня на сцену. Я вышел, поправляя одежду и делая вид, что немного нервничаю. Вспомнил ночной разговор с мамой и Алисой. Сейчас я собираюсь сделать ещё одно объявление. Само по себе оно бы не вызвало шума, но должно немного усилить напор энергии от Апофеоза.

— В первую очередь я хочу поблагодарить Академиум и своих преподавателей, — начал я, под хихиканье Мии. — Благодаря их мудрости я смог добиться таких результатов. Также я хочу поблагодарить тех, кто помогал мне в тылу — маму и Алису Грейг, которая занимается всеми делами клана. Как Граф, я хочу официально объявить, что два клана — Грейг и Волковы — сливаются в один! Мы станем Грейг-Волковыми! Пользуясь своим правом Графа, я наделяю Алису Грейг и Анну Волкову титулом Баронесс!

Я бегло оглядел удивлённых зрителей. Вряд ли они ожидали, что я сразу начну сыпать такими объявлениями. Надеюсь, что хоть один Архимаг или ГрандМаг также удивится.

— Я продолжу работать над своими артефактами. Продолжу делать всё, что в моих силах, чтобы помочь людям одержать победу в тысячелетней войне с зомби. Мы должны победить!

Я поклонился, люди начали аплодировать. Мою речь вряд ли можно назвать даже приемлемой — но ничего страшного. Главное — вызывать эмоции. Всё остальное вторично.

Я спустился со сцены, чувствуя, как энергия буквально омывает каждую клеточку моего тела. Но почему же Ядро не растёт⁈ Церемонию транслировали по всей стране. Вдобавок, всё происходит в чёрно-белом мире, и каждый должен то и дело поминать Фокусника.

Стиснув зубы, я сел. Неужели придётся сейчас использовать информацию про кланы-предатели Южной Державы?

— Давай я на пару секунд заблокирую действие артефактов?

Я скосил глаза на Мию. Если она так сделает, то явно потратит очень много энергии.

— Начинаю, — глаза Мии засияли зелёным, она вдруг исчезла. Мир перед глазами вернул себе краски. В зале сразу стало шумно. А затем бац — и всё снова чёрно-белое.

Послышались проклятия. Некоторые не сдерживались и покрывали матами Фокусника. И это сработало.

В груди раздался треск, я резко вдохнул. Из моих глаз полился свет, но это было слабо заметно из-за монохромности. Засветилась и моя кожа — я никак не мог взять под контроль бурлящую во мне энергию.

— Получилось! — обрадовалась Мия.

Я не мог ответить. Волны дрожи проносились по моему телу. Они меняли меня, они приносили несравнимое чувство… эволюции!

Тринадцатая ступень Ядра — это уже уровень Высших Заклинателей. На этом ранге можно создать пятый Астральный Навык. А уже на четырнадцатой ступени Ядра объединить их в Астральный Образ.

Образ — это уровень, на ранг ниже Святого. Заклинатель в Образе превосходит всех остальных. Он ещё не достиг бессмертия, но уже и не смертный. И я постепенно приближаюсь к этому уровню! Если я смогу достичь Образа, ни один ГрандМаг не будет мне страшен!

В прошлой жизни, когда я погиб, моё Ядро находилось на четырнадцатой ступени. Благодаря Апофеозу Короля я достиг этого в рекордные сроки — всего-то за три десятка лет. Но сейчас мне даже нет двадцати…

Наконец, я смог взять под контроль бушующую во мне энергию. Смог подавить её, загнать обратно в Ядро. Я сидел и тяжело дышал.

— Несколько человек заметили что-то странное. Но наверное подумали, что ты просто испугался, — сказала Мия.

Я глянул на какого-то министра, который сидел рядом со мной и косился. Поймав мой взгляд, он тут же отвернулся. Хех, а ведь сейчас меня боятся. Я — Магистр. Кто знает, вдруг смогу стать Архимагом? Хе-хе. Хочется смеяться, хохотать.

Нужно подумать, какими Астральными Навыками заполнить оставшиеся две костяшки. К сожалению, я не могу создавать новые Астральные Навыки — для этого нужно очень много времени провести в Астрале. Поэтому придётся использовать те, которые я и так знаю. Благо их много — несколько десятков. В своё время я неплохо пограбил кланы Великой Империи.

Мои мысли лихорадочно метались в голове. Только когда конферансье объявил о завершении мероприятия, я смог взять себя в руки.

— Сколько процентов сейчас на втором сегменте? — спросил я.

— Двадцать два. Но ты не торопись выделять мне энергию. Лучше сделай это, когда твоё Ядро перестанет расти.

Я благодарно кивнул. Мия права — сейчас каждый процент роста Ядра невероятно важен. Я вместе с остальными направился на выход. Вокруг чёрно-белый мир. Но сейчас, для меня, он во много раз красивее самого живописного пейзажа. И пока все чувствуют от этих красок уныние и беспокойство — я радуюсь, как ребёнок. Да, именно так. Я очень рад, что у меня всё получилось.

Глава 12

По дороге домой мне по видеосвязи позвонила мама. Она видела прямую трансляцию и хотела обсудить наши дальнейшие действия.

— Прилетай в столицу, — сказал я. — Алиса тоже прилетит. Приедете в Академиум, там подпишем все бумаги и поговорим, как разделить клановые земли.

— Разве нас пустят в Академиум? — нахмурилась мама. — Насколько я знаю, посторонним туда непросто попасть.

— Вряд ли они мне откажут, — хмыкнул я. — Проще защищать меня на территории Академиума, чем отправлять со мной Магистров.

— Хорошо, завтра вылетаю, — коротко кивнула она.

После разговора с мамой позвонила Алиса — ей я сказал то же самое. На двух Баронесс ляжет вся тяжесть нового клана — им придётся посещать уйму приёмов и вести множество переговоров. Хорошо, что они у меня есть — сам бы я точно не стал заниматься чем-то таким бесполезным.

Ядро пока росло, но я не тешил себя иллюзиями — совсем скоро рост прекратится. И тогда придётся хорошенько подумать, что делать дальше. Последний шаг будет самым сложным. И ведь мне нельзя долго тянуть с этим — пока обо мне помнят, гораздо легче создать эмоциональный всплеск.

После приезда в Академиум меня пригласили к ректору.

— Артур, — начал тот после взаимного приветствия. — Ты уже думал о своём будущем?

— Я не собираюсь вступать в чужой клан, если вы намекаете на это, — прямо ответил я.

Ректор внимательно посмотрел на меня.

— Ты уверен? В клане с ГрандМагом или в любой Церкви ты будешь гораздо защённее, чем сам по себе.

— В Академиуме ведь мне ничего не грозит, так? — спросил я, разглядывая кабинет.

— Да. Но ты не можешь остаться тут навсегда. Академиум не сможет себе этого позволить, — ректор печально усмехнулся. — Тебе придётся закончить учёбу рано или поздно. И куда ты тогда пойдёшь? Некоторые кланы крайне… категоричны. Они могут увидеть в тебе будущую угрозу. И это я не говорю о зомби!

— Спасибо за защиту, — я легко поклонился. — Когда придёт время, я приму решение.

— Хорошо, — ректор слегка расслабился. — Насколько я знаю, тебе пришло множество приглашений на самые разные приёмы.

— Я не проверял почту, — пожал я плечами.

— Выбери что-то одно, — посоветовал ректор. — Мы отправим тебе Архимага в сопровождение. Этого должно хватить, чтобы от тебя на время отстали.

— Спасибо за совет, — кивнул я.

— Можешь идти.

После разговора с ректором я вернулся в общежитие и там проверил Ядро. Уже три процента, неплохо.

— Пусть ребята готовятся, — сказал я. — Сегодня я собираюсь поделиться энергией. Если у кого-то не хватает котиков — он может взять в долг.

— Все нумерованные? — уточнила Мия.

— Да.

Я позвонил маме и предупредил её о том же. Она обрадовалась, услышав, что у меня появилась возможность отправить ей энергию.

— Твоя мама, Александра и Лимон увеличат Ядро до пика восьмой ступени, — предупредила Мия. — Разве это не будет слишком подозрительно?

— Да, — кивнул я. — Маме ещё можно передать Эликсир Развития Ядра девятой ступени, а вот остальным придётся подождать. Пусть они сперва станут полноценными Гранд-мастерами, прежде чем прорываться на ранг Магистра.

— А что делать с магазином для нумерованных? Там можно приобрести Эликсир Развития Ядра девятой ступени. Кстати, Сара и Лимон догадались, как именно ты стал Магистром. Они уверены, что ты накопил на этот Эликсир и купил его.

— Сколько времени им понадобится, чтобы купить его?

— Думаю, месяца три минимум, — задумчиво сказала Мия. — Но скорее всего, больше. За полгода они точно накопят, если будут выполнять задания Лилит.

— Это приемлемо. Передай им, что они должны скрывать от кланов свой настоящий ранг. Когда самостоятельно накопят достаточно котиков для покупки Эликсиров — могут раскрыться главам кланов. Вдруг им повезёт, и не придётся тратиться.

Ломоносовы и Булгаковы покупали у меня Эликсиры девятой ступени. Если они узнают, что Ядра Александры и Лимона достигли пика восьмой ступени — могут дать им Эликсиры.

— Хорошо, передала.

Лимон и Александра старше меня. Конечно, их прорыв вызовет сенсацию — если они решат раскрыть свой настоящий ранг. Лимон вряд ли это сделает — ему и так внимания хватает. А вот Александра вполне может раскрыться. Но это произойдёт не скоро. Надеюсь, к тому времени я уже буду обладать Ядром четырнадцатой ступени.

Я вынул из Метки Души чемодан и взял Эликсир Памяти. Мне нужно вспомнить все известные Астральные Навыки и подумать над созданием нового Образа.

— Кстати, пусть Александра достанет мне новый препарат для входа в Астральную Кому, — вспомнил я.

— Хорошо.

Я выпил Эликсир и погрузился в глубины своей памяти. Я знал о сотнях Астральных Навыков, но владел полными формулами лишь тридцати девяти из них.

Очнувшись после применения Эликсира, я записал все Астральные Навыки. Их название и краткое описание — позже снова использую Эликсир Памяти, чтобы вспомнить формулу, если понадобится.

— Внушительный список, — заметила Мия. — Но большинство из них бесполезны для тебя.

— Да, — рассеянно кивнул я. — Мне нужен новый Образ. Если я воспользуюсь прошлым — то застряну на одном уровне, как это было в прошлой жизни.

Существует несколько способов, с помощью которых можно стать Святым. Самый правильный — это самостоятельно прорваться на этот уровень. Каким-то образом улучшить Образ, довести его до такой точки, чтобы он не мог считаться чем-то нормальным. Второй способ — найти один из легендарных артефактов, который близок к тебе по природе, и слиться с ним. Я пошёл по этому пути и выбрал Диск Майя. Я хотел получить концепт времени от него — тогда мой Образ перешёл бы на совершенно другую ступень могущества. Я бы смог стать Святым, а возможно и Ангелом. Но ничего не вышло. А в этом мире я не знаю ни об одном артефакте, обладающем подобной мощью. Поэтому нужно выбрать первый путь — с помощью собственного таланта и удачи прорваться на новую высоту.

— Вроде бы рано о таком думать, — проворчал я. — Но без этого никак — выбор Астральных Навыков очень важен.

— Ты о чём? — спросила Мия.

— О ранге Святого.

Мия не ответила. Я продолжил работать над своими записями, пытаясь придумать такой Образ, который в будущем сможет эволюционировать. Не будь у меня опыта прошлой жизни, я бы никогда не смог рассуждать о чём-то подобном. Но я создал два Образа, каждый из которых был очень высоко оценён миром Заклинателей. Первый — образ неуловимого вора, слава о котором гремела на всю Великую Империю. А второй — Образ жестокого убийцы, мстящего за свою семью.

Сделав паузу, я проверил Ядро. Рост остановился на пяти процентах — что и ожидалось. Н-да. Но ладно, я ведь знал, что так и будет.

— Ребята готовы? — спросил я.

— Да, ждут.

— Первой будет мама.

Я позвонил ей. Мама заверила меня, что сейчас свободна и может принять энергию. Тогда я сосредоточился на алой нити, которая вела к ней, и направил по ней поток.

У меня было очень много энергии. Я был под завязку забит ею — Апофеоз Короля тоже не мог больше её накапливать. Как только Ядро перестало расти, появились излишки. Но сейчас я немного опустошу резервы…

Вскоре Ядро мамы достигло пика восьмой ступени.

— Пусть Александра готовится, — бросил я, отвечая на вызов — звонила восторженная мама.

Вскоре и Ядро Александры добралось до пределов. Резерв Астрального Навыка я уже опустошил, но ещё осталось моё собственное тело — в нём было больше энергии.

Следующим стал Лимон. Затем Валентин и Рома — их Ядра я поднял до пиков седьмой ступени. После них пришла очередь Лилит и Сары — пик шестой ступени. И последней оказалась Люба, её Ядро достигло лишь пределов пятой ступени. Но учитывая, как поздно она начала учиться магии — это удивительный результат.

— Вот и всё, — улыбнулся я.

В меня всё ещё вливались огромные потоки энергии — мир до сих пор был чёрно-белым, а вести о самом молодом Магистре в истории звенели по всей стране и даже вышли за её пределы! Часть этого потока я направил в Диск Майя — Мия очень потратилась, остановив мой Апофеоз на пару мгновений. Даже не представляю, как ей это удалось — Мия полна загадок.

До самого вечера я продолжал думать над своим будущим Образом. У меня уже соткалась общая форма плана, но нужно время, чтобы продумать все детали.

— Ты уже решил, какие Астральные Навыки выберешь? — спросила Мия, сидя рядом на столе.

— Пока определился с одним — Астральный Взор, — я постучал обратной стороной ручки по названию Астрального Навыка. — Он мне поможет закрыть пробел в разведке. Остался последний — боевой аспект. Тут несколько вариантов, но думаю, Форма Демона подойдёт.

Форму Демона создал один Заклинатель, который провёл много времени, исследуя Демонов. Он не стал скрывать свой Астральный Навык, и вскоре тот стал весьма популярен. Форма Демона значительно усиливала Заклинателя, трансформируя его тело и добавляя новые способности. Причём существовало несколько вариаций этого Астрального Навыка — Чешуйчатый Демон с огромной защитой, ловкий Крылатый Демон, Шипастый Демон и несколько других. Они все появились позже. Форма Демона очень помогла человеческой армии в битве с настоящими Демонами.

— Мне кажется, что это будет неплохо, — кивнула Мия. — Лилит написала, что она договорилась о трёх Чарах Архимага: две Чары Пространства и одна Огня. Завтра-послезавтра она получит две Чары Тьмы. Ты не думал создать такой Образ, в котором местная магия усилится?

— Я не знаю, как такое сделать, — покачал я головой. — Чары я смогу использовать в любом Образе. А вот создать отдельный Образ под Магов… Тут надо всё с нуля начинать.

— Вот как, — Мия задумалась. — Ну, может, в будущем что-то получится.

Я кивнул и продолжил работать. Я уже выбрал центральный Астральный Навык, который станет основой будущего Образа. Если мне удастся обратить мои идеи в реальность — то этот Образ получится могущественнее, чем мои прошлые. Но что самое главное — мне будет очевиден способ его эволюции. Только вот сложность предстоящей работы приводила в уныние. Придётся очень много работать, чтобы согласовать работу всех Астральных Навыков. Каким-то образом сделать так, чтобы Астральные Круги соединились в нужных мне комбинациях…

Ближе к десяти Александра отправила мне препарат, с помощью которого я могу войти в Астральную Кому. Я не стал медлить — у меня огромные надежды на Астрал. Я отправился в «Ахиллес», и там ввёл себе раствор. Моё сознание погрузилось в знакомую тьму.

На этот раз всё было немного иначе. Я не чувствовал, что вот-вот засну. Мой разум был чист, и я мог путешествовать по Астралу.

Некоторое время я думал, что делать дальше. Мне нужны подсказки для будущего Образа — и Астрал как никто другой сможет мне помочь с этим. В нём я даже смогу создать новый Астральный Навык, если мне повезёт.

Погружение в Астральную Кому — это всегда выгода. Но и рулетка. Никогда не знаешь, в каком именно направлении получишь преимущество.

Кроме этого, мне нужно исследовать Астрал. Я чувствовал Ауру прошлого мира. Вдруг сейчас, находясь в ясном уме, я смогу встретиться с кем-то из Заклинателей, которые погрузились в Астральную Медитацию? Если кто-то согласится на контакт, то я могу узнать, что сейчас происходит в мире Заклинателей. Какой там сейчас год? По притянутой за уши логике можно сделать вывод, что, раз я попал в прошлое мира Магов, то и в мире Заклинателей должно быть прошлое. Хотя вряд ли, конечно — скорее всего, Диск Майя просто нашёл лазейку в приказе. Время в мире Магов может идти с небольшим опозданием, поэтому Диск Майя и переместил меня сюда. Но проверить своё предположение я смогу только одним образом — если смогу связаться с Заклинателями.

Я подумал над тем, какие знания могу им предложить. Жаль, но местная магия бесполезна для Заклинателей, поэтому я могу обменять лишь что-то из их мира. Впрочем, у меня не должно возникнуть проблем с этим. В итоге, взвесив все за и против, я полетел в сторону аур.

Александра сможет достать ещё препараты — если надо будет, я снова войду в Астральную Кому. Пока никакой опасности от этого состояния я не ощущаю. Два-три раза я точно смогу безопасно войти сюда.

Не знаю, сколько времени заняло путешествие. В Астрале вообще время сложно отслеживать. Порой думаешь, что только заглянул сюда — а снаружи прошёл весь день. Или, наоборот — кажется, что пару дней точно тут пребывал, а оказалось, что снаружи и часа не прошло.

Я долетел до нужного места и замер, охваченный непонятным чувством. Это Мир Заклинателей — я чувствую яркие отпечатки Святых, Ангелов и Архангелов. Я помню, как восхищался этими следами, как мечтал в будущем оставить такую же метку. Обрести бессмертие, чтобы обо мне знали и помнили ещё тысячи и тысячи лет…

Я продолжил полёт и вскоре ощутил слабую ауру — кто-то из Заклинателей. Я послал ему сигнал, но он проигнорировал его. Ладно, поищем ещё.

Я помню, насколько это место огромно. Иногда приходилось в течение нескольких месяцев каждый день входить в Астрал, чтобы добраться до отпечатка нужного Святого или Ангела. Но сейчас… Я двигался очень быстро. Пересекал такие расстояния, на которые в прошлом мире мог тратить недели, месяцы.

Каждый раз, замечая ауру Заклинателя, я пытался связаться с ним. И вскоре мне это удалось.

— Чего тебе? — жёстко спросил голос с сильным акцентом. Скорее всего, он житель островов Мака.

Я ощутил себя немного странно. Прямо сейчас я разговариваю с жителем параллельного мира. Интересно, у кого-нибудь есть подобный опыт?

— Расскажи мне, что происходит в мире, — попросил я. — Взамен получишь формулу Заклинания Образования Котлована.

Мы сейчас находились недалеко от отпечатка Святого Ника, который был известен своими Заклинаниями в элементах земли и камня. Скорее всего, мне повстречался последователь этого Святого.

— Что ты хотеть знать? — голос стал более покладистым.

Я начал задавать вопросы. Про Великую Империю, про Демонов и знакомые мне кланы. Чем дольше шёл опрос, тем больше я волновался.

Мир Заклинателей не вернулся в прошлое. Минуло всего несколько месяцев с моего исчезновения — но за это время Великая Империя успела потерять три города. Церковь Ангела Кассиэля, Ангела Мира, была полностью уничтожена Демонами. Ситуация пока далека от критической, но всё идёт к проигрышу человечества. Демоны продолжают становиться сильнее — межмировые порталы становятся больше, а территории, заражённые Демонами — обширнее.

— Скажи, ты знаешь что-нибудь об Артуре Грейге? — спросил я.

— Нет, кто это?

Его ответ меня расстроил. Хоть острова Мака и далеко, но я думал, что… Решив попробовать снова, я начал перечислять свои другие имена:

— Фантом? Тень? Король Масок? Ангел Возмездия? Паразит? Вирус?

— О, слышать о Вирусе, — отозвался Заклинатель. — Он на центральномконтиненте буянить. Воровать, менять лики. Сильный Заклинатель.

Мне стало как-то легче. Словно я получил подтверждение того, что всё происходящее — реальность.

— Спасибо. Держи Заклинание.

Я передал ему формулу и мы разорвали связь.

Так, теперь нужно переключиться на проблемы будущего Образа. Думать о них, медитировать в Астрале. Это должно помочь после пробуждения — выше шанс, что я получу именно то, что мне нужно.

Возникла мысль — а может, поискать людей и обменять свои Астральные Навыки на что-то другое? Если я продолжу лететь прямо, то вскоре доберусь до обменной точки, где часто собираются Заклинатели для обмена знаниями. Изначально я туда и направлялся, но повезло найти кого-то по пути — лучше не привлекать к себе лишнее внимание.

В итоге я решил попробовать. Добрался до нужного места и нашёл там сразу несколько десятков аур. Они свободно принимали чужие контакты. Я послал им всем вопрос об обмене Астральными Навыками. Часть сразу отвалилась, осталось человек пять. Один из них предложил мне новую вариацию Формы Демона, которая меня заинтересовала. Все остальные говорили о тех Астральных Навыках, которые мне не подходят.

В итоге я совершил обмен и полетел обратно. Ещё во время разговора я начал чувствовать, что постепенно погружаюсь в сон. Пройдёт ещё немного времени, и я отключусь.

Когда я летел, меня вдруг что-то подхватило. Казалось, что сам Астрал заботливо поднял меня и понёс вперёд. Он пронёс меня мимо зоны мира Заклинателей, и вскоре я увидел вдали что-то странное. Границу, за которой Астрал становился серее и… как будто тоньше. Он словно… умер?

Когда эта мысль появилась в голове, моё сознание погрузилось в темноту.

Глава 13

Я открыл глаза и пару секунд не мог понять, где нахожусь.

— На этот раз ты прям долго, — раздался рядом голос Мии.

— Сколько? — я потёр глаза.

— Прошла ночь и полдня. К тебе стучались в общежитии, но я через динамики ноутбука твоим голосом попросила не беспокоить. И написала твоей маме и Алисе — они уже в столице и ждут, когда ты договоришься с Академиумом насчёт их посещения.

— Спасибо, — пробормотал я, до сих пор не отойдя от произошедшего.

— Как прошла Астральная Кома? Удачно?

— Думаю, да. Расскажу в общежитии.

Я вышел из «Ахиллеса» и телепортировался в общежитие. Там сел в кресло и зевнул. Состояние такое, словно ночь не спал. Хотя — так оно и есть. Астральная Кома не заменяет нормальный сон.

Я рассказал Мие, что случилось. Она внимательно меня выслушала и задумалась.

— Ты видел край Астрала?

— Вроде того. Мне кажется, что за этим краем — зона зомби. И там Астрал… мёртв.

— А в зоне Демонов ты не видел Астрал?

— Нет. Но сейчас я могу с уверенностью сказать: Земля Заклинателей и Земля Магов находятся по соседству. А по бокам от них — Земля Зомби и Земля Демонов.

— Да, — рассеянно ответила Мия. — Видимо, так и есть.

Мы некоторое время помолчали.

— Астрал показал тебе, что с ним происходит, — медленно произнесла Мия. — Скорее всего, он чувствует катастрофу и ищет, как спастись.

— Астрал? — я удивлённо посмотрел на Мию.

— Да, а что тут такого?

— Это то же самое, что сказать подобное о Земле.

— И что не так?

— Ты часто с планетами общаешься?

— Земля — не обычная планета. Она наполнена маной. А значит существует шанс, что и у неё родился некий разум. Так почему у Астрала такого не может быть? Ведь Астрал — это источник магии. Без него не существовало бы ни Магов, ни Заклинателей.

Мия ткнула лапкой в себя.

— Даже артефакт может создать псевдоличность. Так что ничего странного в моих словах нет.

Я задумался, пытаясь воспринимать Астрал как нечто около-одушевлённое. Если Астрал чувствует опасность разрушения, то он и правда может искать спасения среди тех, кто приходит к нему. Сейчас в Мире Магов и Мире Заклинателей нет живых людей, достигших хотя бы ранга Святого. Ну или я о них не знаю. Если смотреть со стороны Астрала, то каждый раз, как я прихожу к нему — становлюсь сильнее. Такая скорость развития могла привлечь внимание Астрала.

Я покачал головой, отгоняя мысли. Слишком много допущений, это то же самое, что гадать на кофейной гуще. Хотя, если Мия так говорит…

— Ладно, — я хлопнул себя по коленям. — Давай посмотрим, какую пользу я получил от Астральной Комы.

Я прикрыл глаза и погрузился в Астральную Медитацию. Но не для того, чтобы рисовать Круги Чар — не в комнате же это делать. Я начал моделировать в голове Астральные Навыки и вероятные Образы, которые смогут получиться в итоге их слияния.

Ответ на мои вопросы нашёлся сам собой. Пять Астральных Навыков плавно слились в единый Образ. Но что главное — этому Образу было куда расти, и я даже знал, куда.

— Офигеть, — выдохнул я, открывая глаза. — Это похоже на легендарное Астральное Просветление. О таком писали в книгах Заклинатели, но…

— Большая выгода, да? — усмехнулась Мия. — Астрал помогает тебе. Он хочет, чтобы ты стал сильнее. У тебя нет выбора — ты должен помочь Астралу выжить, если не хочешь потерять свою силу. Теперь понимаешь?

Я уставился на Мию. Неужели она права?

— Пока не буду ничего утверждать, — покачал я головой. — Если ты права — то ситуация довольно скверная. Но вряд ли Астрал будет уничтожен быстро — пройдут десятки лет, пока человечество окончательно не падёт. За это время могут появиться новые гении, раз Астрал начал помогать людям. В общем, посмотрим.

Настроение было приподнятым. Я изначально правильно выбрал пять Астральных Навыков. И даже правильно выбрал общее направление развития. Астральная Кома помогла быстрее доработать детали и в полной мере понять, что именно у меня получится в итоге. Это должно быть весьма и весьма мощно. Но до создания Образа мне далеко, а размышления не помогут разобраться с местными делами.

Я написал Тине — попросил разрешение для посещения мамы и Алисы. Ответ пришёл довольно быстро, и он был положительным. Отписав маме и Алисе, я просмотрел приглашения. Каждый из кланов топ-10 пригласил меня к себе, на разные мероприятия. Я решил принять приглашение Булгаковых — у нас с ними есть связь, этого должно хватить, чтобы остальные не обиделись. Кстати, Булгаковы приглашали на день рождения Святослава, которого Лимон спас, превратив из зомби в человека.

Закончив с этой мелочёвкой, я начал просматривать доклады Лилит. Меня особенно интересовали успехи Валентина — нам уже известна сорок одна фамилия. Общее количество заговорщиков увеличилось до шестидесяти одного клана. Но это предположительно — могут быть ещё. Из этого списка один клан находится в топ-30. Но есть вероятность, что истинный кукловод сидит очень высоко. Клан Кафка был четвёртым в Гиперборее.

— Почему они хотят предать людей? — вдруг спросила Мия. — Разве они не понимают, что зомби — враги человечества?

— Зомби умеют продлевать жизни людей, — задумчиво сказал я. — У тех, кто переметнулся к зомби, после смерти начинается новая жизнь — в виде мертвяка. Она хоть и ограничена, но это — жизнь. Поверь, мало кто из людей способен устоять против такой награды. Я больше удивлён, что кланов-предателей так мало.

— Значит на это должны быть причины, — пожала плечами Мия.

— Определённо, — согласился я.

— Неужели долго жить — так важно? Даже важнее, чем существование всего вида?

— Вспомни Лиану, — я бросил взгляд на Мию. — Ради продления своей жизни она предала весь клан. Подсадила на наркоту всю верхушку и была готова к тому, что Блоки исчезнут из списков кланов.

Мия медленно кивнула. Не знаю, о чём она думает, но её представление о людях явно слегка подпортилось.

Вечером приехали мама и Алиса. Я встретил их, проводил в небольшой ресторанчик на территории Академиума, и мы часа два обсуждали дела клана. Обе девушки привезли мне груду бумаг, которую предстоит просмотреть и подписать. Особенно им была важна моя магическая печать.

Два документа выделялись — из плотной бумаги, с гербами Совета Десяти, написанные каллиграфическим почерком, ярко-красными чернилами. Я поставил оттиск на каждую из этих бумаг и протянул их Алисе и маме.

— Держите, — улыбнулся я. — Вы заслужили.

Мама с улыбкой приняла свой документ. А вот Алиса до конца не могла поверить. Она осторожно взяла документ, который делал её из обычной Аристократки — Дворянкой. По моему велению Алиса получила Дворянский титул — она стала Баронессой. Невиданный взлёт для той, кто вырос в детском приюте, а затем полжизни провёл в боевом отряде мелкого клана, который даже в топ-500 не входил.

— Когда стану Князем — смогу выбрать одного Графа и трёх Баронов, — я подмигнул им.

— Мне и титула Баронессы хватит, — Алиса скосила глаза на маму. — Да и не стать мне Магистром.

— Кто знает, — я слабо улыбнулся.

Мы закончили с делами. Мама и Алиса уехали смотреть клановые земли, я оплатил счёт и вернулся в общежитие. Жутко хотелось спать, но я заставил себя ещё немного пободрствовать и лёг только в одиннадцать.

На следующее утро Мия сказала:

— Ночью Булгаковы были атакованы кем-то неизвестным. Часть кланового квартала уничтожена, сотни погибших. Лимон воскрешает как может, но жертв слишком много. Он купил несколько Эликсиров Духовного Восстановления, Лилит ему отправила их.

Я в это время только сел в кровати. От новостей нахмурился.

— Напиши Булгакову, что в Пространственных Кольцах можно хранить тела. Там они продержатся дольше. Ещё скажи, что мы можем дать ему на время пару Пространственных Колец.

— Хорошо.

— Известно что-то о напавших?

— Нет. Булгаковы стали очень осторожно пользоваться интернетом, я не нашла ничего полезного.

Мия явно была раздражена.

— Булгаковы, — пробормотал я, пытаясь поймать скользящую мысль. Пока умывался, наконец-то понял, что это за мысль.

— В прошлой жизни этот клан был мелким, он принадлежал Церкви Архангела Рафаэля. Но в какой-то момент весь клан был уничтожен.

— Думаешь, история повторяется? — поняла Мия.

— Да, вполне возможно. Но я уже спасал тех, кому суждено было умереть. Поэтому и с кланом Булгаковых может сработать.

Я достал последний фиал с Эликсиром Памяти и выпил его. Вспомнил всё, что знал о гибели Булгаковых. Информации было очень мало, но кое-что полезное нашлось. Они были уничтожены зимой, когда мне было лет шестнадцать-семнадцать. Думаю, этого достаточно, чтобы сделать вывод — история повторяется.

— Если я прав, то нападения продолжатся, — задумчиво сказал я. — Скорее всего, Булгаковых атакуют кланы, связанные с зомби. Они сперва возродили Святослава, затем помогали Хранителям, а недавно возобновили исследование зомби-вируса. Ещё и слухи, что нашли секрет элементального баланса… В общем, Булгаковы слишком выделяются.

— Думаю, ты прав, — кивнула Мия.

Я оделся и вышел на утреннюю лекцию. У общежития стояла Фиона Лермонтова. Увидев меня, она подошла. Мы поклонились друг другу и обменялись приветствиями.

— Артур, мой клан вновь приглашает тебя вступить к нам. Наши юристы отправили тебе соглашение с перечислением всех благ, которые ты получишь. Если тебе ещё что-то нужно — мы готовы к обсуждению.

— Спасибо, Фиона, — я с улыбкой кивнул ей. — Я посмотрю.

Она слабо улыбнулась, и мы вместе пошли во Дворец Мудрости. По пути ко мне подходили ещё девять раз. Каждый представлял какой-то клан из топ-50 и предлагал мне вступить к ним. Фиона заметно погрустнела, увидев, насколько я теперь популярен. Впрочем, ей изначально ничего не светило.

После лекции я вернулся к себе — по пути получил ещё десяток приглашений. В общежитии я отправил Лилит два Пространственных Кольца — Князь с благодарностью согласился принять их, и занялся документами, которые вчера принесли мама и Алиса. Пока они в столице, нужно выделить время делам клана.

Вечером я отправился в «Ахиллес».

— Пора создать четвёртый Астральный Навык, — решил я, садясь на стул.

— Какой из двух? — поинтересовалась Мия.

— Форму Демона. Сейчас, когда я стал так популярен, мне нужен боевой навык.

Мия согласно мурлыкнула. Я создал Стилус, затем Перчатку. Костяшки большого, указательного и среднего пальцев были заняты, остались две костяшки. Я начал рисовать Астральные Круги и зашептал Астральные Слова.

Недавний обмен с Заклинателями оказался весьма полезным. Новая Форма Демона явно подходила мне, она называлась Форма Демона Теней и обладала не только хорошей боевой мощью, но и неплохой скрытностью и скоростью. Жаль, что она не умеет летать, но крылатая Форма имеет слишком слабую защиту, да и в глаза бросается сильно. Так что сойдёт.

Через несколько минут я закончил с созданием Астрального Навыка — над костяшкой безымянного пальца зависла сфера, состоящая из Астральных Кругов.

— Покажешь? — с нетерпением спросила Мия.

— Конечно, — я поднялся и ушёл в центр зала. Там активировал Форму Демона Теней. Моё тело начало меняться — на пальцах выросли когти, кожа почернела и покрылась тонкими линиями, глаза засияли янтарным цветом. Кожа на голове зачесалась — там появились небольшие рожки.

Моё тело сжалось и стало меньше — я теперь не достигал даже полутора метров. Пришлось снимать одежду, чтобы она не мешала. Забавно — почти все Формы Демона, наоборот, увеличивают рост. Остальные не меняют его, только Демон Теней становится меньше.

Метаморфоза закончилась. Я втянул когти и прислушался к своим ощущениям. Затем побежал — моя скорость стала в несколько раз выше. Ударил кулаком по стене — на ней появились символы, указывающие мощь Гранд-мастера. От обычного удара кулаком!

Я вновь прислушался к себе, подошёл к стене и сел. Моё тело приняло цвет тени, все признаки жизни исчезли. Слабенькая маскировка, но сойдёт.

А теперь главное — значительное усиление магии Тьмы. Надо проверить. Я прикрыл глаза и на Астральной Доске начал рисовать Чару Магистра — Доспех Мёртвого Короля. К моему удивлению, Чара легла крайне легко, и на мне появился доспех. Следом раскрылась Сфера Тьмы. Да, в этой форме я определённо сильнее любого Магистра.

Так, теперь попробую ещё кое-что.

Я сосредоточился, в моей памяти всплыл сложнейший круг Чары Архимага — Великой Сферы Тьмы. Тут тоже прогресс был заметным, но я не смог с ходу создать Чару. Она прервалась, и во все стороны хлынула тьма, от которой стены покрылись трещинами.

— Упс, — прокомментировала Мия. — Нельзя тут Чары Архимага тестировать. Придётся платить штраф.

Я поморщился — надеялся, что сразу получится создать новую Чару. Но новости явно хорошие — ещё попыток десять-двадцать в этой Форме Демона, и я точно совладаю с чарой Архимага.

Усмехнувшись, я продолжил тестировать свои новые возможности. Единственный минус этой Формы — она усиливает только магию Тьмы. Остальные Чары не претерпят изменений.

— Мне следует поставить в основу боевой системы тьму, — задумчиво сказал я, отменяя Астральный Навык и возвращая себе прежнюю форму.

— Это плохо? — уточнила Мия. — Тьма весьма могущественный элемент.

— Нет, неплохо. Тьма и Пространство не зря относятся к космическим элементам, они хорошо сочетаются. Огонь тоже не противоречит им.

— Может, создать из магии звезду? — со смешком предложила Мия.

— Ага, конечно, — проворчал я. — Хотя… Врангель же смог Сатурн сварганить. Может и у меня что-то подобное получится. Но ладно, это потом. Пора возвращаться.

— Последний Астральный Навык не будешь создавать?

— Лучше завтра. Нельзя спешить, создавая Астральные Навыки.

Я вернулся в общежитие. Лилит разберётся с «Ахиллесом» — выплатит штраф и забронирует новую комнату, для Архимагов. С ещё более высоким уровнем секретности, чтобы никто из персонала не смог увидеть меня в лицо.

На следующее утро Мия сообщила, что Булгаковы вновь были атакованы ночью, и снова куча жертв, но клан отбился.

— К ним кто-нибудь придёт на помощь? — хмуро спросил я, умывшись.

— Не знаю.

Надо подумать, как помочь Булгаковым. Будет нехорошо, если клан лекарей уничтожат. А даже если правительство сможет выделить им помощь — вряд ли она будет ощутимой. Учитывая, что ГрандМаги и Архимаги нужны сейчас на фронте.

Может, лично прибыть к ним? Если я смогу сегодня освоить Великую Сферу Тьмы, то по силам буду равен неслабому Архимагу. Была ещё одна причина, по которой я хотел лично отправиться к Булгаковым — мне недоставало сражений. В этом мире я должен был скрываться из-за слишком могущественных Магов. Но сейчас можно и рискнуть, с нынешними силами.

— Воинственная коллегия Церкви Бога Знаний снова зашевелилась, — сказала Мия. — Их расследование ничего не обнаружило, но они уверены, что за тобой присматривают. Кто-то минимум уровня Архимага. Сейчас Старший Иерарх планирует лично взяться за тебя.

Я усмехнулся. Что ж, пусть приходит.

— Так, а где описания Чар Архимага, которые нашла Лилит?

— Сейчас открою.

Вскоре передо мной появился список из пяти Чар. Первые две принадлежали элементу Тьмы — Великий Доспех Тьмы и Великий Домен Тьмы.

— Жаль, — пробормотал я. Домен Тьмы относится к тому же типу Чар, что и Сфера. Достаточно и одной из них.

Чары Пространства — Великий Контроль Пространства, аналог Сферы, и Великий Доспех Искажения. Отлично — базовые Чары Пространства у меня теперь есть. А единственная Чара Огня оказалась Великим Доменом Пламени.

— Удивительно, что у Грейгов был Огненный Вал, — пробормотал я. Чем больше разбираюсь с Чарами Архимагов, тем больше понимаю, какое сокровище было сокрыто у Грейгов.

Мия мне не ответила. Я закрыл ноутбук и начал собираться на занятие. После него отправлюсь в «Ахиллес» — попробую создать Чару Архимага.

— Можешь написать Князю Булгакову? — попросил я. — Скажи, что Хранители, в знак дружбы, готовы отправить на помощь одного из своих членов. Скорее всего, этой ночью тоже будет нападение.

— Всё-таки решил сам отправиться?

— Да, — я кивнул, чувствуя нарастающее внутри предвкушение.

Глава 14

Когда я сидел на лекции, Мия сказала:

— Написал Князь Булгаков. Он будет рад помощи Архимага. Спрашивает, может ли что-то сделать для него.

Я задумался и тихо произнёс:

— Сейчас напишу.

Включив смартфон, я открыл случайное сообщение и набрал: «Хранитель Теней недавно потерял свой клинок. Если у вас имеется оружие ранга Архимага с элементом тьмы — он воспользуется им».

— Поняла, — кивнула Мия.

Артефакты, имеющие ранг Архимага — невероятно редки. Чтобы их создать, нужен не только артефактор, сам являющийся Архимагом, но и множество Камней Душ. При этом шанс провала очень велик. У Булгаковых может и не найтись такого клинка.

— Он ответил, что найдёт артефакт, — сообщила Мия.

Я довольно кивнул. Надо подумать, что можно предложить Булгакову за этот клинок, конечно, если он мне подойдёт.

Раньше я мог трансформировать Стилус и использовать его как холодное оружие. Но сейчас, когда моими противниками могут стать Архимаги — этого мало. А отдавать отдельный слот Астрального Навыка под оружие я не могу — всё уже распланировано.

Во время занятия я обдумывал свои дальнейшие планы. После лекции переместился из Академиума и поехал в «Ахиллес». Лилит уже арендовала для меня ячейку, предназначенную для Архимагов. На пути к ней мне никто не попался — я вошёл через особый вход. Но всё равно, на всякий случай, изменил свою внешность, приняв облик старика.

Ячейка для Архимага занимала вдвое больше пространства, чем прошлая. Стены и потолок были покрыты тёмно-матовым металлом, в углу стоял столик, два стула, кресло и небольшой холодильник. На полу лежало несколько ковриков.

Я сел в кресло и обратился к Мие:

— Пусть Валентин отправляется в Восточный Союз. Я передам ему Астральный Якорь, пусть найдёт удобное место.

— Зачем в Восточный Союз? — не поняла Мия.

— В Гиперборее и Южной Державе зомби забрались очень глубоко и долгое время планировали атаку, которая разрушит основы стран. Почему то же самое не может происходить и в других державах? Я займусь Восточным Союзом, а Валентин пускай летит в Западные Земли. Нам нужно найти как можно больше кланов-предателей.

— А если тебя поймают?

— С Формой Демона это уже не так важно, я смогу скрыться.

— Хорошо, я отправлю Лилит твои слова, пусть работает над деталями и ищет нужные кланы. Надо же с чего-то начинать.

— Да, спасибо.

Я занялся пятым Астральным Навыком — Астральным Взором. Он мне нужен, чтобы исследовать местность вокруг себя. Астральный Взор подарит мне несколько способностей — я смогу смотреть сквозь стены, приближать картинку и разглядывать местность с высоты птичьего полёта. С ним я смогу заранее увидеть опасность и пути отступления, замечу все ловушки и патрули. Этот Навык один из лучших в своей области.

Через пятнадцать минут я закончил и сразу же активировал Астральный Навык.

— О, твои глаза засветились, — заметила Мия.

Я кивнул и огляделся. Справа за стеной находилось такое же помещение. Там, за столиком, сидели двое мужчин и о чём-то беседовали. Слева я увидел коридор, по которому шёл работник «Ахиллеса».

Затем я прикрыл глаза и смог увидеть сверху весь тренировочный комплекс — шесть зданий, соединённых коридорами. Но там в основном тренировались обычные люди и Маги до ранга Гранд-мастера — более серьёзные залы находились на двух подземных этажах. До них у меня уже не получилось добраться. Я чуть сменил фокус и увидел соседние здания. Приблизился к одному из них — там находился элитный жилой комплекс. В окне я увидел женщину, которая сидела за компьютерным столом, в наушниках, и что-то говорила. Поднялся чуть выше и заметил ребёнка, который играл на балконе.

Я открыл глаза и отменил Астральный Навык.

— Ты уверен, что он тебе так нужен? — спросила Мия. — Не лучше заменить на что-то более полезное?

— Например — боевое? — усмехнулся я.

— Ага.

— Нет, мне достаточно и Формы Демона. Моё развитие не зависит от того, как много врагов я уничтожу.

Я активировал Форму Демона Теней и пошёл к центру зала. Пора возобновить тренировки Чар Архимага. Без Великой Сферы Тьмы будет гораздо сложнее справиться в предстоящей ночной битве.

Первая попытка провалилась — от меня во все стороны разошлись волны тьмы. Пол заскрипел, на стенах и потолке появились сигналы защитных Чар. Ничего не сломалось — отлично.

Вторая попытка также провалилась. Как и третья. Каждый провал требовал огромного количества энергии и умственных сил. Но Апофеоз Короля справлялся с первым, а ментальную усталость я пока сдерживал.

Лишь на шестнадцатой попытке у меня получилось. Вокруг меня разошлась Тьма. Я стоял в её центре и не видел ничего. В то же время — видел всё. Я чувствовал каждую деталь, которая находилась внутри Сферы. Но что важнее — моё тело, казалось, напитывалось силой. Я шагнул и переместился на десять метров. Сфера сдвинулась следом за мной — я всё ещё оставался в её центре. При желании я мог сделать её статичной, и тогда внутри неё мне не будет равных. Ни один Архимаг не сможет защититься от меня, если попадёт внутрь этой тьмы без защиты такого же уровня.

Я глубоко вдохнул и начал впитывать телом Великую Сферу Тьмы. Моя кожа, казалось, становилась ещё чернее. Тьма буквально вливалась в Форму Демона.

— Похоже, я нашёл способ усилить себя, — вслух сказал я, когда Сфера полностью исчезла во мне. Из моего рта вырывались струи чёрного дыма.

— Насколько ты стал сильнее? — с любопытством спросила Мия.

Я бросился вперёд, расплываясь в воздухе. Махнул рукой, и от моей тени отделились три Солдата. Следом появился Теневой Двойник — он был моей точной копией. А затем снова Солдаты.

Через минуту меня окружали десятки Солдат — каждый из них был Чарой Гранд-мастера. Несмотря на относительно низкий ранг — их не так-то просто уничтожить. А если они смогут добраться до тела Магистра — ему конец.

Помимо Солдат, вокруг меня стояли три Теневых Двойника — Чары Магистра. Они были гораздо могущественнее Солдат и могли создавать свои мини-Сферы Тьмы.

— Потребление энергии огромно, — пробормотал я, снова активируя Великую Сферу Тьмы. Я полностью истратил первую Сферу, чтобы создать такое большое количество Солдат и Теневых Двойников в столь сжатые сроки. Тьма, которую я впитал, помогала мне рисовать Круги Чар с невероятной лёгкостью — хватало мысленного приказа, и нужная конструкция сама ложилась на Астральную Доску.

Когда появилась новая Великая Сфера Тьмы, моё небольшое войско растворилось во тьме. Но я чувствовал их и мог в любой момент отдать приказ на атаку.

— Похоже, твоя Форма Демона Теней сильно дополняет Чары Тьмы, — прокомментировала Мия. Я её не видел и не чувствовал. Но она была где-то рядом.

— Да, — я начал отменять Чары. И вскоре остался один, в слабоосвещённом помещении. — Который час?

— Восемь вечера.

— Хорошо. Успею ещё потренироваться.

— Ты разве не устал?

— У меня остались Зелья Духовного Восстановления — они помогут прийти в норму.

Я не стал отдыхать и сразу приступил к тренировке новой Чары — Великим Доспехам Тьмы. В предстоящем сражении мне нужна защита ранга Архимага. С ней я смогу вести себя гораздо свободнее.

— Я кое-что узнала, — заговорила Мия после моего первого провала. — Булгаковы смогли пригласить к себе ГрандМага Блока. Он поможет им отбить ночное нападение.

— Блокам сейчас нужны союзники, — пробормотал я. — А остальные кланы из топ-10 почему медлят?

— Они не медлят. Укрепляют защиту своих клановых кварталов, отправляют в разные места женщин и детей. В общем, готовятся к таким же нападениям.

— Получается, сейчас в клановом квартале Булгаковых три ГрандМага?

— Нет, два.

— А как же второй ГрандМаг Булгаковых?

— Он находится на границе, сдерживает ГрандМага зомби. Он не может уйти.

Я кивнул. Надеюсь, враги Булгаковых не смогут собрать для атаки трёх ГрандМагов. Если это случится — будет плохо.

Я уже начал потихоньку изучать ранг ГрандМага. Существует только один способ достичь его — создать собственную трёхсоставную Чару ГрандМага, которая сможет простимулировать Ядро для перехода на следующую ступень. Другими способами увеличить Ядро нельзя. Во всяком случае, у Магов.

Самостоятельно создать качественную и настолько сложную трёхсоставную Чару крайне трудно. Лишь один из тридцати Архимагов умудряется достичь такого уровня. Конечно, у могущественных кланов существуют свои способы, как можно облегчить этот путь. Но их скрывают максимально тщательно и передают лишь единицам в клане.

Я продолжил свои попытки. Форма Демона Теней значительно упрощала создание Чар Тьмы, поэтому Чара постепенно мне поддавалась. Когда на часах уже было одиннадцать вечера — я наконец создал Великий Доспех Тьмы. Слишком уставший, чтобы осмотреть его, я отменил Чары и пошёл к одному из ковриков.

— Можешь разбудить меня через час? — я сел на коврик и вынул из Метки чемодан. Достал оттуда Эликсир Духовного Восстановления и выпил.

— Да, конечно.

— Спасибо.

Я лёг и задремал. Сон вместе с Эликсиром постепенно убирали усталость. Когда Мия меня разбудила, я выпил ещё один Эликсир и вызвал такси. Поехал не прямо к кварталу Булгаковых, а максимально близко к нему — приложение отказывалось везти меня в район, который находился рядом с этим кварталом. Люди уже прознали про ночные нападения и старались не подходить близко к тем местам.

До места я добрался лишь ближе к часу ночи. Меня встретили крайне напряжённые бойцы и Маги. Князь, предупреждённый заранее, лично вышел на улицу, чтобы встретить меня.

— Господин Хранитель, — он уважительно поклонился.

Я молча кивнул. Телохранители Князя не отводили от меня глаз. Хотя, наверное, я им казался очень странным — благодаря Маске Многоликого мой рост снизился почти до высоты Формы Демона Теней. Поэтому я больше походил на подростка в тряпичной маске.

— Это вам, — Князь коснулся массивного и громоздкого браслета на своей руке, в его ладони появился чёрный как ночь клинок. Я принял меч и снова кивнул. Отлично, по форме он весьма удобен — прямой, не слишком широкий, но и не тонкий. Я к нему быстро привыкну.

— В прошлые разы нападение происходило в два-три ночи, — предупредил Князь. — Мои аналитики отправили вам карту местности с теми зонами, которые вы можете занять. Все остальные находятся под защитой наших бойцов — ваше вмешательство может помешать им.

— Хорошо, — кивнул я.

— Благодарю за понимание.

Князь ушёл раздавать новые приказы. Я отошёл в сторону, достал смартфон и посмотрел на присланную карту. Клановый квартал Булгаковых находился в столице, но далеко не в центре. Он был вытянутым, в виде прямоугольника.

Свободных зон оказалось больше, чем я думал. Вся северная часть квартала, обращённая к центру города, была закрашена. В примечании упоминалось, что оба нападения были в основном направлены на эту зону квартала. Передовая часть южной стороны, которая выходит за пределы города, тоже была закрашена. А вот в центре было немало свободного места.

Я пошёл по улице. Повсюду виднелись следы разрушений — обширная область у входа была превращена в руины, если не считать башнеподобные каменные строения, явно созданные с помощью магии недавно. Чем дольше шёл, тем меньше следов разрушения видел. Но они всё равно были повсюду — особенно на дороге. Несмотря на хорошую освещённость кланового квартала, тут было неуютно. Впрочем, это нормально, для нынешней ситуации. Скорее всего, большинство жителей переехали, и остались лишь солдаты, боевые Маги и лекари.

Спустя минут десять дошёл до места, где мог остановиться. Поднял голову — в небе летали дроны, и, по заверениям Мии, они всё время следили за мной.

— Думаю, крыша вон того дома подойдёт, — пробормотал я.

— Почему? — спросила Мия.

— Эта дорога ведёт к лазарету. Если враг пробьётся через передовые отряды, то я займусь им.

Я незаметно создал Стилус, затем скастовал Заклинание Воздушного Потока и взлетел на крышу трёхэтажного особняка. Судя по надписи на карте, мне можно и в самом доме подождать — он полностью свободен. Там даже поспать можно, в уютной кроватке. Но меня как-то не тянет внутрь.

Я приземлился на крышу и сел на конёк. Чтобы не тратить время впустую, я начал тренироваться с мечом, наполняя его энергией и исследуя, на что он способен.

Через минут десять к дому, который я выбрал в качестве своей скамейки, подъехало несколько внедорожников. Из них вышли Князь и его телохранители. Булгаков посмотрел на меня, а затем разбежался и резко прыгнул. Он пролетел метра три, затем оттолкнулся от подоконника и руками зацепился за край крыши. Легко подтянув себя, он забрался и подошёл ко мне. Сел рядом.

— Вы в хорошей форме, — усмехнулся я.

— На самом деле я пытаюсь выглядеть спокойно, хотя запыхался, — тихо ответил Князь. — Скажи, Хранитель, ты можешь считаться одним из руководителей организации?

Я не ответил. Князь вздохнул и продолжил:

— Насколько ты осведомлён о нашем клане? Знаешь причины, по которым на нас напали?

— Исследование зомби-вируса, — почти наугад сказал я.

Князь скосил на меня глаза, затем неохотно кивнул.

— Мы очень близки к созданию антидота. Зомби не хотят, чтобы мы добились успеха. Они присылают своих сородичей и людей-предателей, — Князь поморщился. — Мы уже передали результаты исследований другим кланам из Совета. Поэтому наше уничтожение ничего не изменит. Но наши враги этого не знают.

— Вы можете уничтожить лабораторию, — предложил я.

— И показать всем, что наш клан сдался? — фыркнул Булгаков. — Нет, это неприемлемо.

— Тогда вам нужно постараться и набрать больше Магов. Двух ГрандМагов может не хватить.

Если в прошлой жизни Булгаковы были уничтожены, то и в этой существует такой шанс. Вряд ли Князь в достаточной мере это осознаёт.

— Я пытаюсь, — Князь помрачнел. — Но в стране нет лишних ГрандМагов и Архимагов. Особенно сейчас, когда группы неизвестных свободно нападают на наши кланы в столице.

— Вам будет мало двух ГрандМагов, — повторил я.

— Скажи, Хранитель, — Князь пристально посмотрел на меня. — Нельзя ли попросить вас о более существенной помощи? Клан готов платить.

— К сожалению, наши Хранители тоже наперечёт, — я решил немного напустить туману. — Астрал разрушается. Грядёт катастрофа. Параллельный мир всё сильнее сдаёт под натиском Демонов, а мы проигрываем зомби. Если ничего не изменить — Земля падёт.

— Параллельный мир? — Булгаков растерянно посмотрел на меня. — О котором писал Софон?

Я едва сдержал себя — хотелось резко повернуться к нему и спросить, о чём же писал Софон. Получается, в этом мире существуют упоминания мира Заклинателей. Впрочем, это не так удивительно.

— Стой, ты сказал, что Астрал умирает? Но как? — Князь выглядел сбитым с толку.

— Зомби его убивают, — пожал я плечами. — Не знаю, как.

Князь глубоко задумался.

— Скажи, — медленно заговорил он. — А у вас нет какого-нибудь оружия, способного справиться с ГрандМагом? Что-нибудь мощное, разрушительное?

Я задумался. В принципе, можно создать Дыхание Дракона — оно уж точно уничтожит ГрандМага. А вместе с ним и часть квартала — взрыв оставит после себя лишь котлован. Но в таком случае связь между Хранителями и Профессором будет очевидна.

— Например — та бомба, которую использовал Профессор, — словно прочитал мои мысли Булгаков. — У вас есть что-то подобное?

— Вы можете напрямую написать Профессору, — предложил я. — Вряд ли он откажется с вами торговать.

— Торговать с Профессором? — Булгаков задумался. Похоже, ему не приходило это в голову. Нападения начались два дня назад, и вряд ли у него было много времени, чтобы всё обдумать. Да и моё предупреждение его, вероятно, напугало.

— Попробуем, — кивнул он.

— Будьте готовы потратить Камни Душ, — предупредил я. — Для подобных артефактов всегда требуются Камни Душ.

Князь поморщился и кивнул.

— Союзники не готовы посылать к нам своих Магов. Но поддержать нас ресурсами никто не откажется. Мы добудем Камни Душ.

Я не стал советовать Князю поторопиться — слишком подозрительно будет выглядеть моя осведомлённость. Но ему и правда стоит как можно скорее отправить мне Камни Душ. Для Дыхания Дракона требуется десять Камней Вечного Пламени и один Камень Сути Артефакторики. Александре понадобится минимум двое суток, чтобы закончить свои Камни.

— Ладно, Хранитель, — Князь поднялся. — Спасибо за разговор. Он был крайне познавательным.

Князь спрыгнул с крыши и пошёл к автомобилям.

— Ты ему многое рассказал, — заметила Мия.

— Мир меняется, — пожал я плечами. — В одиночку мне его не спасти. Если Астрал и правда разрушается…

Мне даже не хотелось думать об этом. Вся философия моей жизни, моя истинная цель — достичь бессмертия. Оставить свой след в этом мире. А толку это делать, если Астрал может разрушиться в ближайшие лет десять-двадцать?

Я старательно отгонял от себя подобные мысли, но они постоянно возвращались. Раздавшийся грохот не позволил мне погрузиться в раздумья. Я поднялся и поднял голову — небо затопили полосы оранжевых огней. Явно вмешался ГрандМаг. Со стороны входа в клановый квартал послышались взрывы. Враги прибыли.

Глава 15

Я поднялся и активировал Форму Демона Теней. Моё тело стало ещё меньше, кожа почернела. Затем я создал Великую Сферу Тьмы, поглотил её и переработал тьму в Солдат и Теневых Двойников. Они появлялись один за другим, прыгали с крыши на землю и исчезали в тенях. Когда в моей мини-армии было уже тридцать Солдат и три Теневых Двойника, я отменил Форму Демона Теней и активировал пятый Астральный Навык — Астральный Взор.

Мои глаза засияли, и я увидел себя сверху. Передвинув фокус, я смог разглядеть вдали битву. Она шла с двух сторон — с северной и южной сторон квартала. Но с северной шума было гораздо больше, поэтому я приблизил там картинку и начал анализировать ситуацию.

Вражеский отряд состоял из сотни Магов. Среди них около семидесяти точно были людьми, а тридцать — зомби. Они разделились на несколько групп и вступили в бой. Там, где они сражались, и так всё было в руинах, поэтому защитники могли не сдерживаться — падали метеориты, появлялись странные каменные деревья, шёл кровавый дождь. Защитники в основном занимали каменные здания, похожие на башни. Оттуда постоянно вылетали лучи магических револьверов, а на крыше стояли Маги, обладающие мощными защитными Чарами.

Взрывались магические мины. Иногда сверху падали непонятные снаряды с чем-то отравленным или взрывным. Но вражеские отряды были слишком сильны. Среди этой сотни было как минимум восемь Архимагов и около сорока Магистров. А каждый из Гранд-мастеров был профи с магическим револьвером в руках.

Князь просил меня не вмешиваться, поэтому мне оставалось лишь наблюдать. Хотя, уверен, мои Солдаты очень помогли бы защитникам. Во всяком случае, они бы не проигрывали так быстро — один за другим каменные башни уничтожались, Маги Булгаковых отступали, теряя позиции.

Я видел Князя — легко узнать Мага, над которым сияет алый шар, похожий на солнце, а вокруг разливается Домен в виде алого огня. С Князем был отряд из шестидесяти бойцов. Но этого всё равно не хватало — ему противостоял очень мощный Архимаг, создающий гигантских змей из молний и огня. Князь явно был слабее этого человека.

Помимо Князя, на стороне Булгаковых сражались ещё шестеро Архимагов. Ни один из них не мог напрямую подавить противников, даже наоборот — вражеские Архимаги явно были сильнее. И их было на одного больше.

Основной проблемой был перевес в Магистрах. У нападающих их было гораздо больше — я насчитал около двадцати Магистров на стороне Булгаковых, в два раза меньше, чем у противника. Ситуацию спасало то, что пять-шесть Магистров Булгаковых сильно выделялись мощью — скорее всего, они были теми самыми Псевдо Архимагами. Кстати, возможно, именно из-за их наличия союзники Булгаковых не торопились им помогать. Испугались, увидев такие силы. Пройдёт ещё год-два, и каждый из этих Псевдо Архимагов сможет сражаться на уровне, до которого обычным Магистрам будет далеко.

Радовало, что хотя бы в ГрандМагах не было разницы — в небесах грохотали два вида огней: оранжевые и зелёные. А где-то у южных границ кланового квартала я видел чёрную извивающуюся массу размером с небольшую гору, из которой то и дело появлялись чёрные, как смоль, костяные пальцы. Не знаю, что там происходит, но это точно уровень ГрандМагов.

Булгаковы пока держались за счёт преимущества в численности — у них было несколько сотен бойцов, каждый из которых держал магический револьвер. Плюс помогали снаряды, которые сильно мешали вражеским Магам. Их запускали с разных мест кланового квартала.

Я проверил южную часть квартала. Там две группы сошлись в битве — у обеих были по два Архимага. Неподалёку от них сражались два ГрандМага — та самая чёрная масса размером с гору, из которой торчали пальцы. Другие Маги держались от неё как можно дальше.

Я вернул внимание к северной части, пристально изучая битву. Отряды Булгаковых действовали очень слаженно — каждый Маг знал своё место. Одни стреляли, другие создавали защитные Чары, третьи в небольших группах атаковали холодным оружием. В отрядах чувствовалась чёткая структура — Маги поддерживали и усиливали друг друга. Князь был прав — я бы только помешал им, если бы влез в чужой бой.

Я не удивился, когда один из Архимагов Булгаковых был уничтожен. Причём ему не оставили шансов — его тело превратилось в кусок льда, который был разбит на множество кусочков. Сквозь оборону стремительно прорвался небольшой отряд. Издали он выглядел как чёрный полупрозрачный купол — Великий Домен Тьмы. Его держал вражеский Архимаг. С ним, внутри Домена, бежали пятеро Магистров и десять Гранд-мастеров. Они двигались очень быстро, по пути уничтожая опорные пункты. Из-за Домена Архимага все атаки по ним были бесполезны.

Я усмехнулся — группа бежала в мою сторону. Отменив Астральный Взор, я активировал Форму Демона Теней. Первым делом создал Великие Доспехи Тьмы. Затем — Великую Сферу Тьмы, и вобрал её в себя. Но не стал тратить — потом за мгновение смогу развернуть. Я ушёл подальше от дороги, чтобы Домен Архимага не задел меня, и сел у стены дома. Активировал скрывающие способности Формы, и моё тело приняло цвет тени, все признаки жизни исчезли. Меня и так было почти не видно из-за ночного времени суток, а так я стал совсем невидимым. В руках я сжимал Стилус — пригодится.

Через пару минут я увидел их. Отряд двигался очень быстро — скорее всего, он направлялся к лазарету, чтобы прикончить лекарей. Вражеский Архимаг не заметил меня — его Домен пронёсся мимо.

Я скастовал Заклинание Воздушного Потока и поднялся в небо. Невысоко — чтобы не попасть в поле власти ГрандМагов, контролирующих небо. Я пролетел над забором и увидел удаляющийся отряд. Из теней дома выскочила моя мини-армия и бросилась следом.

— Проклятие Теневого Двойника, — прошептал я.

Первая же Чара была направлена на Магистра. Она с трудом прошла через Домен, но сработала — из-под ног Мага выскочила его точная копия, но чёрная, как уголь, и ударила мечом. Магистр успел среагировать и защитился. Но в следующее мгновение на него набросился мой Теневой Двойник. В то же мгновение я активировал Проклятие Теневого Двойника на зомби-Маге с силой Магистра. А мои Солдаты и Теневые Двойники добрались до отряда. Домен Архимага сгустился, защищая союзников.

Я тоже не стоял на месте и уже приблизился к ним. Из моего тела вырвалась Великая Сфера Тьмы, которая резко удлинилась и ударила по Домену. Вражескому Архимагу пришлось сжать свой Домен, чтобы защититься — несколько Магов оказались за его пределами. Мои Солдаты быстро с ними разобрались.

Атака была неожиданной, никто не успел вовремя среагировать и организовать строй. Я приземлился рядом с Архимагом и ударил его клинком. Старик с бледным лицом подставил руку — по его телу струился серый песок, которого я раньше не видел. Второй элемент?

Мой клинок врезался в его доспех и завяз в нём. Архимаг зарычал, из его тела вырвались серые песчаные змеи с чёрными клыками тьмы. И правда — он хорошо использовал два элемента. До этого я видел у него только тьму.

На меня с криком налетел один из Магистров и ударил ледяным клинком. Но его меч с хрустом отскочил от моего Великого Доспеха Тьмы. А вот змеи вцепились в Доспех и явно истончали его. Я выдернул меч из песочной защиты и атаковал Магистра. Архимаг с рыком набросился на меня, но я в этой Форме слишком быстр. Клинокснёс верхнюю часть головы Магистра, а затем в меня врезался Архимаг и отбросил прямо в стену ближайшего дома. Сразу после этого на меня обрушилась волна песка, которая с грохотом разрушила здание. Но она не смогла нанести мне серьёзный вред из-за Доспеха — атака Архимага лишь слегка дезориентировала и оглушила меня. Поднялась туча пыли, я раскинул Сферу, чтобы сориентироваться. И тут же бросился в сторону — земля подо мной превратилась в песок, куда рухнула часть здания и летняя кухня.

Я снова скастовал Заклинание Воздушного Потока и взлетел. То, что я увидел, мне понравилось. Все десять Гранд-мастеров были убиты. Из пяти Магистров остался один — зомби-Маг. И он отступал под натиском своего двойника и двух Солдат. Только вот Архимаг не позволит ему умереть — чёрные лучи уничтожили моих бойцов.

Я усмехнулся и указал на голову Магистра. Теневой Луч мог убить его, но Домен Архимага накрыл Магистра, и Теневой Луч исчез.

Я парил в воздухе, внимательно разглядывая двух оставшихся Магов. А они смотрели на меня.

У Архимага в руке появилось гигантское копьё, состоящее из тьмы и песка. Он резко метнул его в меня. Я не ожидал такой скорости и мощи. Даже увернувшись, я получил песчаной дробью в грудь, меня отбросило, а Заклинание перестало действовать.

Я поднялся с земли, вновь скастовал Заклинание Воздушного Потока и полетел на двух Магов. Моя Великая Сфера Тьмы раскинулась в стороны, я рухнул на Домен Архимага и попытался атаковать зомби-Мага. Архимаг, разумеется, не позволил мне убить последнего соратника. Я продолжил давить, выделяя в свою Сферу громадные объёмы энергии. Архимагу приходилось удерживать Домен — он тоже тратил много энергии. Меньше, чем я, но ведь у него нет внешнего притока, хе-хе.

Архимаг явно ждал того же, что и я — когда моя энергия иссякнет. Поэтому он больше не кидался затратными Чарами. Мы несколько раз сошлись с ним клинками и обстреляли друг друга Чарами Гранд-мастеров. Вдобавок я то и дело пытался убить его Магистра, а Архимаг защищал его. Сам Магистр был весьма бесполезен — его атаки разбивались о мой Доспех, а вот мои удары могли прикончить его. Поэтому ему приходилось много бегать и прятаться.

Через несколько минут Архимаг явно забеспокоился. Он видел, что я держу прежний напор, словно совсем не потерял в энергии. Наконец, спустя ещё пару минут, он активировал какую-то Чару и резко ушёл под землю. Сбежал, оставив зомби-Мага.

Я активировал Чару Проклятия Теневого Двойника, и пока зомби-Маг отбивался, снёс ему голову клинком. Затем ушёл к разрушенному зданию, скастовал на себя Заклинание Скрытности и отменил Форму Демона. Я активировал Астральный Взор и довольно быстро нашёл своего противника — он вылез у стены дома, в пяти зданиях отсюда, и сидел на земле, тяжело дыша. Хе-хе, надо устроить ему сюрприз.

Я вновь активировал Форму Демона Теней и скастовал Заклинание Воздушного Потока. По воздуху я довольно быстро добрался до Архимага — он сейчас был без доспеха и сжимал в руках небольшие кристаллы. Я с удивлением узнал в них мои Кристальные Накопители. Неужели они так распространились?

Я рухнул сверху, стараясь двигаться максимально бесшумно. В последнюю секунду Архимаг заметил меня и поднял свой меч. Бесполезно — я схватил его руку своей Сферой Тьмы, а затем воткнул меч в грудь, пронзая сердце. Следом я снёс Архимагу голову. Затем убрал его клинок в Пространственное Кольцо и обыскал карманы. К сожалению, кроме мешочка с Накопителями, он ничего с собой не имел.

— Чёртов бомжара, — проворчал я.

Мия хихикнула и спросила:

— Ты выглядишь довольным. Сражаться так весело?

— Не сказал бы, — усмехнулся я. — Но это освежающее чувство. Давно не участвовал в настоящих сражениях.

Я вернулся к своему дому. К сожалению, он частично разрушился. Но ничего страшного. Я вошёл внутрь через дыру и оказался в гостиной. Сел в кресло и вновь активировал Астральный Взор. Булгаковы продолжали отступать, но потерь среди Архимагов больше не было. О, в мою сторону бежит какой-то паренёк, одетый в бронежилет и каску. Он движется не с передовой, а откуда-то из центра квартала. Скоро будет тут.

Я отменил Астральный Взор и подошёл к холодильнику. Нашёл там банку газировки, открыл её и сел обратно.

Парень появился спустя минуту. Он зашёл через дыру в стене и застал меня сидящим в кресле и пьющим газировку.

— Господин Хранитель, — осторожно начал он, поклонившись. — Князь очень просит помочь ему на передовой. Если вы атакуете его противника — Князь и его гвардия поддержат вас.

— За тобой наблюдали через дроны, — пояснила Мия. — И увидели, как ты расправился с Архимагом и его группой.

— Хорошо, я скоро буду, — кивнул я парню.

Тот поклонился и убежал. Я поднялся и вышел на улицу. Активировал Астральный Взор и проверил местоположение Князя. Теперь он сражался с двумя Архимагами. Первый повелевал молнией и огнём, а второй — землёй и ветром. И Князь явно сдавал, постепенно отступая. Если бы не постоянная бомбардировка, он бы не смог сдержать их.

Я отменил Астральный Взор, активировал Форму Демона и побежал. По пути создал Великую Сферу Тьмы и вобрал её в себя, после чего вновь создал свой отряд из тридцати трёх бойцов. Затем повторно создал Великую Сферу Тьмы, а за ней — Великие Доспехи Тьмы. Но открыто врываться в битву я не стал. Когда был близок к месту боя — замедлился. Тут везде руины, и почти негде спрятаться. Хотя нет — вижу разрушенную каменную башню.

Я подбежал к ней. Отсюда открывался неплохой вид на поле боя Архимагов. Князь держался, но он много времени уделял не только атаке, но и исцелению своих раненых. Думаю, без него уже половина гвардии бы полегла.

Первый вражеский Архимаг был зомбаком. Он стоял в окружении молний — с белой как мел кожей, чёрными глазами и в странном сером одеянии. Его Сфера Молний имела разную плотность — ближе к краям она была гуще, чем в центре. Зомби-маг что-то шептал и шевелил рукой — над ним появлялись змеи из молний и огня, которые летели в сторону Домена Князя.

Второй Архимаг был человеком. Он в основном занимался тем, что защищал отряд от атак Князя и других Магов. Рядом с ним стояли Магистры, которые отражали атаки с воздуха — те самые снаряды.

Князь и его гвардия постоянно отступали. То и дело замертво падал кто-то из людей.

— В опасное место тебя позвал Князь, — заметила Мия. — Не хочешь воспользоваться Диском? Замедление Времени или его остановка сильно помогут тебе.

— Мне бы сейчас пригодились Камни Невидимости, — задумчиво сказал я. — Кстати, а ведь у меня остался один Камень Вечного Пламени Александры. Может его использовать?

Во время морской битвы я попросил Александру сделать Камень Метки. Но в итоге, чтобы вывести Адмирала на эмоции, использовал Оскверняющий Круг и создал Пожирающих Москитов. Всё прошло хорошо, но Камень у меня остался.

Я вытащил Чемодан и достал оттуда Камень Метки Александры. Пожирающих Москитов я создал с помощью Пожирающего Камня Алисы, нечто подобное можно сделать и сейчас. Я прикинул, в какое Заклинание можно интегрировать Камень Вечного Пламени. И начал рисовать Астральные Круги. Мия позаботилась о дронах, поэтому я не боялся обнаружения.

Я собирался создать улучшенную версию Заклинания Испепеления. Обычно его использовали, чтобы избавиться от мусора и трупов. Но если использовать Камень Вечного Пламени — то получится что-то крайне мощное.

Когда я закончил, на кончике Стилуса закрутился крошечный Астральный Круг. Осталось только указать цель, и Заклинание сработает. Я побежал в сторону сражающихся, максимально используя возможности скрытности. Стояла глубокая ночь, поэтому моя Форма была особенно эффективна. Я бежал бесшумно, сливаясь с тенями. И вскоре подобрался на расстояние удара.

Своей целью я решил выбрать зомби-Мага. Под защитой своего коллеги он вёл себя беспечно — полностью сосредоточился на атаках по Князю и его людям, зная, что его прикроют. Мертвяк экономил энергию и стоял без магических доспехов, в отличие от своего коллеги-человека, который был облачён в каменную защиту. Жаль, что Великую Сферу Молний зомбак не убирал.

Я навёл на него Стилус. Затем приложил Камень Метки к его острию и активировал Заклинание Испепеления. Из Стилуса вылетел чёрный луч, который легко пронзил Сферу Молний и ударил в грудь зомби. Его корпус за мгновение был охвачен чёрным пламенем, а затем на землю упало несколько частей тела — руки, голова и ноги с нижней половиной туловища. Сфера молний исчезла, раздались удивлённые крики Магов.

— В бой! — я махнул рукой, и из меня вышла Великая Сфера Тьмы. А уже из Сферы — тридцать три бойца. Я побежал прямо ко второму Архимагу, который уже начал создавать непонятную чару — перед ним трескалась земля, а над трещинами закручивались вихри воздуха. Я почувствовал удар наших объёмных Чар — моя Сфера вошла в пределы его, которая была почти незаметна — Сфера Воздуха.

Я остановился — Архимаг уже закончил Чару, из-под земли вылезал каменный гигант, частично состоящий из ветра. Каменные куски в его теле перемещались, существо всё время менялось. Его размеры и форма колебались.

— Давай Остановку Времени, по команде, — попросил я.

— Хорошо, — отозвалась Мия.

Я резко побежал вперёд, не обращая внимания на других Магов. Кто-то пытался меня атаковать — выстрелами из магических револьверов и разными Чарами. Но мне было без разницы — атаки противников едва проходили через Сферу, не говоря уже о Великом Доспехе Тьмы. Я пронёсся мимо гиганта и оказался рядом с Архимагом. Тот держал в руках гигантский двуручный меч и выглядел внушительно — выше двух метров ростом, в каменном доспехе. Он смотрел на меня холодными глазами убийцы и ждал, когда я приближусь.

— Сейчас, — уронил я.

Время остановилось. Я влил ману в свой меч и вонзил его в глаз Архимага. Он стоял и не шевелился — удобная мишень. Остриё столкнулось с прозрачным барьером — Доспех Архимага оказался двухсоставным, из воздуха и камня.

Я снова атаковал, но на этот раз ещё и активировал свою двухсоставную Чару Теневого Искажения Пространства. От кончика меча разошлись тёмные волны, шлем Архимага начал трескаться. Я ударил в третий раз, и на этот раз тонкая преграда поддалась — лезвие вошло в глаз Архимага. Я снова активировал двухсоставную Чару и выпустил её через клинок — чтобы у Архимага совсем шансов не было.

— Всё, — бросила Мия, предупреждая о завершении навыка.

Время пошло своим чередом — Сфера воздуха распалась, а тяжёлые доспехи Архимага рухнули на землю. Вслед за ними повалилось и тело, из глазниц которого вытекала тёмная жидкость.

— Третий готов, — довольно сказал я, оглядываясь.

Осталось тут немного прибраться, и можно помочь другим Архимагам Булгаковых.

Глава 16

После смерти третьего Архимага вражеский отряд начал стремительно отступать. Я успел прикончить ещё парочку зомби-Магов с силами Магистров и шесть-семь Гранд-мастеров, прежде чем врагов не осталось.

Я отменил Форму Демона и активировал Астральный Навык. Сверху увидел, как по улице быстро движется группа Магов, окружённая чёрным сиянием. Они двигались с поразительной скоростью — явно магия ГрандМага.

Затем эти люди начали исчезать. Я влил побольше маны в Астральный Взор и увидел, как Маги спускаются под землю по невидимому для невооружённого глаза переходу. Они остановились на небольшой платформе, а затем в воздухе появился идеально круглый серебристый портал. Круглый, прямо как монета. Я приподнял брови, наблюдая, как Маги уходят. Вскоре не осталось никого.

Я деактивировал Астральный Взор и направился в сторону освещённого участка — там собирались выжившие Маги Булгаковых.

Сверху что-то зажужжало, вниз упали лучи света. Дроны полетели над руинами, выискивая раненых. Ещё через полминуты появились автомобили скорой помощи — начался сбор раненых. В одной из машин я ощутил знакомый отклик осьминожки — Лимон тоже сюда приехал.

Я нашёл Князя и подошёл к нему. Он выглядел уставшим — потрёпанный, в изорванной одежде. Рядом с ним стоял старик, одетый в белое, с мощной прямоугольной бородой. Все остальные Маги держались чуть поодаль от этих двоих.

Князь первым меня заметил и прервал разговор.

— Это Старый Князь, ГрандМаг Михаил Булгаков, — подсказала Мия.

— Приветствую вас, — я поклонился сперва старику, затем Князю.

Булгаковы ответили на моё приветствие. Я протянул меч Князю.

— Оставь себе, — вдруг сказал ГрандМаг. — Этот меч называется Коготь Тьмы. От имени всего клана я дарю его тебе. Ваша помощь сегодня была бесценна.

— Я приму этот подарок, — кивнул я, убирая артефакт в Пространственное Кольцо.

— Вы и правда очень помогли нам, — Князь благодарно склонил голову. — Мы будем признательны, если вы и дальше продолжите поддерживать наш клан.

— Буду, — кивнул я и перешёл к делу. — Мне удалось проследить за ними.

Оба Мага тут же сосредоточились. Я рассказал про скрытый проход и про то, какой артефакт они использовали.

— Вы уверены? — удивился Князь. — Это была Портальная Монета?

— Да. Артур Грейг тут точно ни при чём, поэтому ищите среди тех, кто получил его артефакт.

— Конечно, — сосредоточенно кивнул Булгаков. — Большое спасибо за наводку.

Я коротко поклонился и пошёл на выход.

— Как думаешь, это ректор отдал твою Монету? — спросила Мия.

— Скорее всего, — кивнул я. — Он же указал зомби, где я живу.

Даже если это не ректор — кто-то из его приближённых. Думаю, Булгаковы быстро установят истину.

Я переместился в общежитие и первым делом разобрал свои трофеи. Я не только убивал врагов, но и иногда забирал у них всё ценное с помощью Призрачной Руки.

Всего я получил девять артефактов, не учитывая подарок Булгаковых. Среди трофеев нашлись два оружия ранга Архимага, три ранга Магистра, а остальное — артефакты Гранд-мастеров. Шесть клинков и три защитных амулета, неплохо.

Дальше я посчитал, сколько у меня Камней Душ. Несколько штук нашёл Валентин, ещё несколько получила Лилит. Но всего их набралось шесть. На Апофеозы Фокусника ушли все запасы.

— Булгаковы написали Профессору. На ту же почту, откуда рассылалось сообщение про Беттихеров. Спрашивают, сколько будет стоить та же бомба, с помощью которой ты уничтожил библиотеку.

— Пятнадцать Камней Душ и полмиллиона, — решил я.

Хотелось накинуть чуть больше, а не всего четыре Камня Душ. Но Булгаковы сейчас в отчаянном положении, поэтому не стану их сильно грабить.

— Они готовы передать Камни Душ завтра.

— Все пятнадцать? — уточнил я.

— Да.

— Отлично, пусть Лилит этим займётся. А сейчас — в душ, и спать.

Я помылся и лёг в постель. Сразу же отрубился и проснулся лишь в полдень. Только разлепил глаза, а Мия тут как тут:

— Лилит забрала Камни Душ и передала десять штук Александре. Та уже начала создавать Камни Меток. Рома тоже получил свой Камень Души и сделал Камень Сути Артефакторики.

— Отлично, — пробормотал я. — Лилит молодец.

— Александра будет торопиться, завтра закончит с Камнями Меток. Но нужна ещё одна партия Эликсиров Духовного Восстановления, от последней осталось штук пять. Лилит собрала все материалы.

— Сделаю, — я кивнул. — Но мне нужен Камень Сути Алхимии. Приготовлю ещё и Эликсиры Высшей Регенерации.

— Передала. Скоро Валентин приземлится в столице Восточного Союза. Ники нашла предположительное место, где можно оставить Якорь. Осталось создать его.

— Сделаю, — снова кивнул я.

Сегодня решил не ходить на занятия. Сперва создал портативный Якорь и передал его Валентину с Пространственным Кольцом. На всякий случай сделал ещё один Якорь — материалов пока хватает, лишним такой точно не будет.

Лилит уже передала Любе Камень Души, она обещала справиться в ближайший час. Чтобы не тратить время, я отправился в «Ахиллес» и там продолжил тренировки. Нужно потренироваться с новым оружием и попробовать создать Чару Архимага другого элемента.

Во время тренировки я неожиданно обнаружил новую способность Формы Демона Теней — умение двигаться по стенам. Каким-то образом тени приклеивали мои ноги к твёрдой поверхности.

— Графа Зивова задержали, — сообщила Мия, когда я бегал по потолку. — Пока не говорят, почему.

— Значит, всё-таки ректор, — кивнул я, спрыгивая.

Вскоре Люба подготовила Камень Сути Алхимии, и я взялся за создание Эликсиров. Когда закончил, Мия сообщила, что Валентин спрятал мой Якорь в надёжном месте и сейчас едет в аэропорт — ему предстоит длительная поездка в Западные Земли.

С вылазкой в Восточный Союз я решил не затягивать. Мия уже нашла несколько кланов, которые, предположительно, могут быть связаны с зомби. Я решил навестить один такой — клан Цзян, который едва входит в топ-400 страны.

Пока тут шесть часов вечера, в столице Восточного Союза уже одиннадцать ночи. Рановато для вылазки, но и клан Цзян не в топ-100. Поэтому я активировал Астральные Врата и использовал самый дальний Якорь. Очутился в подвале заброшенного здания школы.

— Подключаюсь к местной сети, — сказала Мия. — Могу вызвать такси.

— Я не привлеку внимание незнанием языка?

— Конечно привлечёшь. Поэтому давай буду я говорить, — предложила Мия. — Мне несложно.

— Хорошо.

Я выбрался с территории школы и оказался на плохо освещённой дороге. Ко мне из тени вышла группа азиатов, одетых как попало. От них сильно разило перегаром. Они начали что-то кричать, один достал нож.

— Эти господа требуют денег, — пояснила Мия.

Я хмыкнул и активировал Астральное Зрение. Мои глаза засветились, неизвестные закричали и бросились бежать, что-то вопя.

— Они назвали тебя посланником преисподней, если перевести без матерков, — хихикнула Мия.

Через минут десять такси наконец-то приехало. Старый азиат весь путь что-то голосил, а Мия ему поддакивала мужским голосом. Ей явно было весело.

Я смотрел в окно, на шумный и многолюдный город. Столица Восточного Союза считается одним из самых безопасных городов планеты — тут живут более тридцати ГрандМагов. Но мне здесь не очень нравится. Хотя, это всегда так — мне комфортно лишь в тех местах, где я могу контролировать ситуацию. Тут же я даже языка не знаю.

Таксист остановился, я вышел — оплата прошла через приложение, Мия с этим разобралась.

Квартал клана Цзян находился на окраине города и был совсем крошечным — одна улица, перегороженная шлагбаумом. У Цзян были и другие клановые земли, но не в столице.

Я легко проник на улицу — хватило и Заклинания Скрытности. В Форме Демона Теней я могу тут почти свободно ходить — главное держаться теней. Улица была хорошо освещена, по обе стороны от неё стояли многоэтажные здания. За ними виднелись виллы и коттеджи — для руководства клана.

По описанию Мии я знал, что улица заканчивается гигантским дворцом, в котором живёт семья главы клана. Не знаю, зачем им такое показушное богатство — разве что впечатлять более слабые кланы. Ну ладно, это их дело.

Сперва я проник в частную квартиру и воспользовался компьютером. Мия быстро проникла в сеть и сказала:

— Не могу ничего найти. Давай поищем компьютер кого-то поважнее, тут живёт обычный боец клана.

Я направился к одной из вилл. Она отличалась крупной оранжереей, которая была разбита во дворе. Да и в целом, вилла была покрыта растениями — лозы струились по стенам, тут и там виднелись клумбы с экзотическими растениями. По дорожкам, выложенным из камня, лениво прохаживались бойцы с автоматами. Всего их было двое, и они определённо не ожидали никакой опасности.

— Я могу быстренько пробежаться туда и всё проверить, — предложила Мия.

Я покачал головой и самостоятельно проник в дом. Хотелось немного поработать, а то совсем обленюсь. Довольно быстро нашёл комнату с компьютером, и Мия взялась за дело.

— Хех, нашла, — довольно сказала она. — Клан Цзян покупает людей у других кланов и продаёт их зомби. Прямо как Беттихеры. Про другие кланы предателей ничего не вижу.

Я кивнул. Значит, нужно найти кого-нибудь и допросить. Мия быстро отыскала подходящий вариант:

— Янг Цзян, младший сын главы клана. Тридцать пять лет, имеет Слабый талант. Помогает отцу и старшим братьям, работает дипломатом и ведёт переговоры с другими кланами. Окончил Восточный Университет имени Чун Хоу, один из лучших в стране. Прекрасный администратор.

— Идеальный кандидат, — кивнул я. — Он живёт тут?

— Да, в следующей вилле. Кстати, тут живёт брат главы клана, старик-лекарь, уважаемый Гранд-мастер.

Я выбрался из виллы лекаря и проник в следующий дом. Янг пока не ложился — работал в своём кабинете.

Я незаметно поднялся на второй этаж и вошёл в его кабинет. Затем направил на него ладонь и активировал Призрачную Руку. У Янга на себе было четыре артефакта — и все оказались в моей Призрачной Руке. Он вздрогнул и вскочил на ноги. Но не успел больше ничего сделать — Заклинание Оглушения вырубило его.

Я подошёл к нему и начал кастовать Допрос Слабого. На голову Янга упал чёрный червячок, который быстро заполз ему в нос. Через секунду глаза Янга распахнулись — красные, слезящиеся.

— Как тебя зовут? — спросил я тихо. Мия повторила вопрос на другом языке.

— Янг Цзян, — неразборчиво пролепетал азиат.

— Перечисли кланы, которые работают с зомби.

Мия продублировала мои слова, и Янг, после короткой паузы, заговорил.

— Я запомнила, он назвал пять кланов, — кивнула Мия.

— Какие кланы продают людей? — задал я второй вопрос.

Янг ответил. Затем я спросил ещё несколько вопросов, чтобы полностью во всём убедиться. От цифр, которые назвал Янг, стало слегка не по себе. Каждый месяц клан Цзян отдавал зомби от пятидесяти до ста пятидесяти человек. Взамен он получал омоложение, деньги и разные ресурсы из Мёртвых Земель.

Кстати, зомби для омоложения отдавали чёрную жидкость, которая пахла ужасно. Людям надо было вкалывать её себе, и тогда их тело переставало стареть и понемногу возвращало себе года. Чтобы поддерживать долголетие, надо было регулярно колоть эту дрянь. Если человек перестанет это делать — довольно быстро умрёт.

Наконец, Янг не выдержал допроса и потерял сознание. Из его ноздри вывалился чёрный червяк и обратился в туман.

— Неплохо, — кивнул я.

— Убьёшь его? — спросила Мия.

— Нет. Допрос Слабого имеет очень неприятные побочные эффекты, связанные со здоровьем мозга. Янгу придётся очень постараться, чтобы полностью вылечиться. Пусть лучше клан Цзян думает, что его хватил удар, или что-то такое.

— Поняла.

Я проверил время — уже почти восемь. Не поздно навестить ещё один восточный клан — Ху. Он в топ-300, в нём я могу найти больше информации про кланы-предатели.

Я покинул клан Цзян и поехал к кварталу клана Ху. У меня почему-то возникло ощущение, что Восточный Союз гораздо сильнее прогнил, чем Гиперборея или Южная Держава. Надеюсь, я окажусь неправ.

Квартал клана Ху оказался гораздо больше, чем у клана Цзян. Но это не помешало мне легко проникнуть внутрь.

— У этого клана два Магистра, — рассказывала Мия. — И оба владеют элементами Тьмы. Можно проверить их сокровищницу — вдруг там есть Чары Архимагов. Или Камни Душ. Учитывая населённость страны, тут должно быть больше Камней Душ.

Я кивнул — и правда, стоит попробовать. На этот раз я использовал Форму Демона Теней и очень просто проник на территорию клана. Довольно быстро Мия взломала клановую сеть и узнала, где находится местная сокровищница. К сожалению, про зомби она ничего не нашла — пришлось искать подходящие для допроса цели среди родных главы клана. На этот раз я решил допросить жену главы клана. Она занималась всеми его делами и была неплохим Гранд-мастером.

Встал вопрос — что с ней делать. Если оставить в живых, то две одинаковые травмы могут связать друг с другом. Но и убивать не стоит, это только насторожит их.

В итоге я нехотя решил использовать один из Эликсиров Духовного Восстановления. Он прекрасно исцелит недуг после Допроса Слабого.

Жена главы клана спала одна — её мужа сейчас не было в столице. Это стало одной из главных причин, почему я выбрал её. Маленькая азиатка совершенно не беспокоилась о ночном нападении, поэтому сняла все артефакты перед сном. Я воспользовался сперва Порошком Ложной Смерти, а затем Допросом Слабого.

От этой женщины удалось узнать гораздо больше, чем от Янга. Она назвала пятнадцать новых имён. Одно — из клана в топ-100, и все остальные тоже входили в топ-500.

Клан Ху не продавал людей зомби. Он вообще редко связывался со своими мёртвыми партнёрами. Но при этом зомби всячески поддерживали их — присылали жидкость для продления жизни, позволяли избранным членам клана после смерти присоединиться к зомби и иногда даже помогали в случае каких-то проблем. В общем, клан Ху был спящим агентом зомби и очень мало с ними контактировал, чтобы не вызвать подозрение. Удивительно, как Янг узнал про них.

Азиатка рассказала про тайник, спрятанный в их доме — муж не доверяет клановой сокровищнице и держит некоторые богатства у себя. В том числе три Камня Душ и более двадцати разных артефактов.

В сокровищнице находилось ещё три Камня Душ и две Чары Архимага — элемента воды и ветра. Не подходят мне, но их можно обменять. Поэтому я сперва открыл тайник главы клана и выгреб оттуда всё, а затем наведался и в сокровищницу. Настроение от такой богатой добычи сильно поднялось — кто бы знал, что у клана из топ-300 может храниться шесть Камней Душ! Похоже, Мия права, и в этой стране их больше, чем в Гиперборее.

Жену главы клана я опоил Эликсиром Духовного Восстановления — завтра проснётся и ничего не вспомнит. Будет чувствовать себя скверно, но проблем со здоровьем не должно возникнуть.

После удачного ограбления я вернулся в общежитие. На часах — почти десять вечера. Надо поспать, чтобы ночью снова отправиться к Булгаковым.

— Напряжённый день, — проворчал я, переодеваясь.

— Зато прибыльный.

— Это да, — я широко улыбнулся. — И почему я раньше не додумался грабить кланы Восточного Союза? Завтра продолжу это великое дело.

Я поспал и отправился к Булгаковым. Занял один из свободных домов и просидел несколько часов в кресле, тренируясь с шариками, созданными из чистых элементов тьмы и огня. Этой ночью никто не напал — видимо, собирают новые силы. Об этом я прямо и сказал Князю, чем сдул с него позитивный настрой.

— Вы уверены, что они вернутся? — хмуро спросил он, когда мы шагали в сторону выхода из кланового квартала.

— Да, уверен. Вам нужен ещё один ГрандМаг.

Князь поморщился.

— Вы не представляете, сколько нам приходится платить Блокам за его помощь. Потянуть ещё одного будет ой как непросто…

— У вас же есть исследования в сфере элементального баланса? Может, предложите их в качестве оплаты?

Князь внимательно на меня посмотрел, но ничего не ответил. Мы попрощались, и скоро я вновь оказался в общежитии.

— Ой, — вдруг сказала Мия.

— Что случилось? — напрягся я.

— Твою маму взяли в плен. Воинственная коллегия Церкви Бога Знаний начала действовать. Они сейчас везут её куда-то и скоро позвонят тебе, чтобы выманить.

Глава 17

Новость про то, что маму взяли в плен, чуть не вывела меня из себя. Мне пришлось очень постараться, чтобы полностью успокоиться. Помогли слова Мии о том, что с мамой всё в порядке. Её похитили безболезненно — использовали артефакт, который заставил её заснуть, и увезли на машине.

— Её везут на склад, — Мия подслушала разговор похитителей через электронные часы мамы. — Там будет Старший Иерарх, два Иерарха и ещё три Магистра. Они готовят ловушку — устанавливают какие-то артефакты.

— Валентин уже приземлился?

— Да, час назад.

— Пусть готовится как можно скорее сделать мне Камень Невидимости.

— Хорошо.

— Ты уже узнала координаты склада?

— Пока нет.

Я могу использовать циферку мамы и напрямую телепортироваться к ней. Или могу дождаться, когда они довезут маму до склада, и отправиться туда самостоятельно.

— Не получится узнать, какую именно ловушку готовят церковники? — нахмурился я.

— Нет, они не взяли с собой гаджеты. Похоже, тоже начали понимать их опасность.

Я кивнул. Что ж, придётся действовать на месте.

— Валентин готов принять Камень Души.

— Хорошо.

Я наладил связь с Валентином и отправил ему сразу три Камня Душ, с запасом — лишними Камни Невидимости не будут.

— Они выехали из города и продолжают ехать по трассе, — сообщила Мия. — Ты можешь за ними последовать. Найти тебе машину?

— Да, давай.

Я не мог сидеть на месте. Телепортировался из Академиума и дождался, когда водитель привезёт мне автомобиль. Сев в машину, я поехал туда, куда указывала Мия. Через несколько минут она сказала:

— Они приехали. Отнесли твою маму на склад, положили её в угол. Сами собрались в центре помещения. Они обсуждают ловушки, я кое-что узнала.

Я ехал и напряжённо слушал, что именно подготовили для меня церковники. Из их разговоров удалось узнать только часть сведений, но Мия смогла дополнить их, пользуясь базой данных Церкви Бога Знаний. Ей хватало лишь названия артефакта или его примерных способностей, чтобы найти полную информацию.

Церковники готовились к нападению неизвестного Архимага, поэтому собирались использовать очень мощные артефакты. Первый — выпускает волну вибраций, которая способна повредить любой Великий Доспех, основанный на твёрдом элементе. Другие Великие Доспехи не будут уничтожены, но тоже пострадают. Второй артефакт — волна холода, которая заключает Мага в глыбу магического льда. Из неё не так просто выбраться — на какое-то время это точно задержит противника.

Также был артефакт, создающий лозы, которые питаются некоторыми элементами. Например — Великий Доспех Огня будет легко поглощён этими растениями. Лозы сковывают Мага и ослабляют его. Последний артефакт подобного типа — стальная клетка, самое мощное сокровище воинственной коллегии Церкви Бога Знаний. Этот артефакт — сокровище ГрандМага. И любой Архимаг окажется в ловушке, из которой не сможет выбраться.

Помимо сковывающих артефактов, церковники принесли с собой и атакующие. Но о них почти не говорили. Кроме того, у них был какой-то гарантированный способ, с помощью которого они собирались за раз выбить всех Магов ниже ранга Архимага.

Слушая Мию и её анализ, я в полной мере осознал, что Чары — лишь часть возможностей Магов. Не стоит сбрасывать со счетов артефакторику и алхимию — обе эти сферы могут принести неприятные сюрпризы врагу.

Вскоре я въехал в небольшой городок. Нужный склад находился за городом — в нескольких километрах дальше, в лесу. Я припарковал автомобиль у невзрачного жилого здания на окраине и вышел. Дальше нужно добираться скрытно.

На улице было светло, поэтому моя Форма Демона Теней пока не так полезна.

— У них с собой есть один смартфон, но защищённый магией, поэтому я его не заметила, — сказала Мия. — Они пытаются с него позвонить тебе.

— Игнорируем, — коротко бросил я.

Пусть пока помучаются, пытаясь связаться со мной. Судя по их разговорам, они пока не установили артефакты, которые сканируют местность. Собираются это сделать после того, как свяжутся со мной и после переговоров назовут координаты склада.

Я сперва активировал Форму Демона Теней, затем использовал Заклинание Скрытности и на огромной скорости побежал, стараясь двигаться дворами.

Город постепенно переходил в лес, поэтому через несколько минут я уже нёсся между деревьев, стараясь держаться в тени.

— Ты довольно близко, — предупредила Мия. — Осталось ещё метров пятьсот, и выйдешь к складу.

Я замедлился и остановился. Сел у дерева, отменил Форму Демона Теней и активировал Астральный Взор.

Сразу заметил склад — простая бетонная коробка с металлической крышей. Ограда из проволоки, в углу стоит ржавая пилорама, вокруг которой вся земля усеяна полусгнившими деревяшками.

Я влил побольше маны и смог увидеть сквозь здание. Там было одно основное помещение и несколько небольших. Довольно быстро отыскал маму — она лежала в углу на полу, в груде мусора. При её виде внутри вскипели гнев и желание убивать. Маму усыпили минимум на сутки, и вряд ли артефакт не имеет побочных эффектов.

Я силой воли успокоился и начал изучать склад, считая людей. Всего тут было человек тридцать. Несколько Магов делали вид, что патрулируют, а основная масса сидела в большой комнате, в её центре. Люди о чём-то спорили, мне кажется.

Я нашёл Старшего Иерарха — хмурого высокого старика, который сидел в мягком кресле. Он не говорил, но явно был чем-то недоволен.

Я открыл глаза и посмотрел на Мию.

— Похоже, они нервничают.

— Ага. Кто-то даже пришёл к тебе и постучался, но я использовала динамики ноутбука и от твоего имени сказала, что тебе нездоровится.

Я кивнул и решил:

— Сможешь ответить им от моего имени? Мне нужно ещё немного времени, и пусть они расслабятся.

— Да. Мне самой поговорить?

— Нет, давай через меня.

Через несколько минут Мия предупредила:

— Снова звонят. Отвечаю.

А затем она заговорила старческим голосом:

— Артур Грейг, это ты?

— Да, — тихо ответил я. Мия кивнула.

— У нас твоя мать, — грозно произнесла Мия. — Если не хочешь её смерти — никому не рассказывай про этот разговор.

— Сделаем паузу, — сказал я Мие. — А потом испуганным голосом: Ч-что вам надо? Кто вы такие?

— Если хочешь увидеть свою мать живой — приезжай к нам со своей магической печатью, — приказным тоном заявила Мия. — Поставишь пару оттисков, и мы отпустим вас.

— Подстрой голос, чтобы он звучал немного панически, — попросил я. — И скажи: я должен знать, что она жива! Я сейчас позвоню ей! А потом отключай.

Мия кивнула. Через несколько секунд сказала:

— Готово. Они наверное ругаются на твою тупость.

Я хмыкнул и активировал Астральный Взор. Увидел, как один из церковников двигается к углу, где лежала мама. Его кто-то окликнул — наверное, напомнил, что они выбросили её смартфон.

В целом, группа церковников немного расслабилась. Исчезли хмурые лица, кто-то даже ухмылялся. Наверное, думают, что рыбка уже клюнула на крючок, и всё идёт по плану. Что ж, пора их расстроить.

— Мия, мне нужна будет твоя помощь, — сказал я, убирая Астральный Взор.

— Остановка Времени? — уточнила она. — Или Замедление?

— Лучше и то и другое, по очереди. Сперва Остановку, чтобы я убил Архимага, затем, когда действие навыка закончится — Замедление. Мне нужно расправиться со всеми очень быстро, чтобы они не успели использовать свои артефакты. Если начнётся бой, мама может погибнуть — её сейчас даже обычной атакой можно убить.

— Ладно, — вздохнула Мия. — Ты прав, лучше не рисковать. Нам известно только про часть их артефактов. Кто знает, что они ещё подготовили на случай опасности.

— Да.

Мия повторила мои мысли. Сперва я хотел самостоятельно разобраться с ними, без помощи магии Диска. Но затем передумал рисковать — мама находится слишком близко к Магам. В пылу битвы всякое может случиться — раздавленный череп даже Лимон не сможет исцелить.

Я активировал Форму Демона Теней, затем запустил Великую Сферу Тьмы. Но не стал её полностью раскрывать, а впитал в себя. Это помогло ускоренно создать тридцать три бойца — Солдат и Теневых Двойников. Затем я вновь активировал Великую Сферу Тьмы и сжал её так, чтобы она обволакивала моё тело. Затем активировал Великий Доспех Тьмы.

— Тебе снова звонят, — предупредила Мия.

— Игнорируй.

Я использовал Заклинание Скрытности и побежал к складу. Довольно скоро увидел забор и одного патрульного, который стоял у самого входа в здание, с автоматом в руках, и крутил головой.

Убивать его не стал — это может вызвать лишний шум. Запоздало подумал, что слишком спешил из-за боязни за жизнь мамы, поэтому не подумал над более тонким внедрением. Например — я мог принять облик одного из патрульных и обмануть остальных. Но ладно, сейчас это не важно.

Я двигался бесшумно и очень быстро. Патрульный даже не заметил, когда я пронёсся по стене, над ним. Я забежал на территорию склада и побежал к потолку. Меня всё ещё не заметили.

Я пронёсся по потолку прямо к центру помещения — к тому месту, где сидела группа церковников. Кинул быстрый взгляд на Мию и влил ману в Диск Майя. Я прыгнул в сторону группы, в моей руке появился Коготь Тьмы.

От моего тела разошлась едва видимая волна, время остановилось. Призрачная Рука влетела в Архимага, сидящего в кресле — в Метке появилось пять артефактов. Я быстро перебросил их в Пространственное Кольцо и снова активировал Призрачную Руку. Ещё пять артефактов! После третьего раза все пять слотов моей Метки снова заполнились. Не став больше терять время, я резко ударил клинком и снёс голову Архимага — значит, все его артефакты защиты были похищены.

Сразу перешёл к Магистрам. Их тут было пятеро. Я действовал по той же схеме — воровал их артефакты и сносил головы. На убийстве третьего Мия предупредила:

— Замедление Времени!

Я выпустил своих бойцов. Тридцать три чёрных силуэта бросились к Старшим Священникам. Двое оставшихся Магистров лишились головы.

— Что-то не так с Архимагом! Его тело светится!

Я бросил взгляд на голову старика, которая медленно падала на пол, словно в замедленной съёмке. На лице застыла всё та же хмурая маска, с которой он сидел. Его тело медленно расслаблялось в кресле, руки опускались вниз. Но главное — из его груди вырывались лучи оранжевого света.

— Плохо!

Я рванул к телу мамы, больше не беспокоясь о церковниках. Подхватил её и понёсся к выходу.

— Ты вышел за пределы локации, заклинание прервалось! — предупредила Мия.

Позади что-то ярко засияло. Я выбежал из склада и услышал удивлённый вскрик патрульного. А затем громыхнуло.

Я прижал к себе тело мамы, меня подхватила обжигающая волна и потащила вперёд. Мы снесли забор и влетели в дерево, которое с треском разломилось. Одежда почти вся испарилась либо сплавилась с кожей. От жуткой боли я чуть не потерял сознание — Форма Демона Теней слетела с меня. Если бы не она с Великим Доспехом Тьмы и Сферой — я бы не смог выжить и защитить маму.

Я стиснул зубы и попытался сесть, но нога стрельнула болью — она была почти до кости обожжена. Мама лежала рядом — одна рука изогнута под неестественным углом, одежда либо исчезла, либо сплавилась с кожей, как у меня.

— Мама, — пробормотал я, подтягивая её тело к себе. Проверил дыхание — жива! Очень слабо дышит, но жива. Это главное.

Я вынул из Пространственного Кольца Эликсир Высшей Регенерации и влил в рот мамы. Её тело начало быстро исцеляться. Эликсир также помог ей проснуться. Она застонала и с трудом открыла глаза.

Я достал второй Эликсир и выпил его. Зашипел от боли — на ноге начали появляться мышцы и кожа. Эликсир действовал поразительно, но даже его не хватило, чтобы полностью исцелить наши травмы. Я достал два Эликсира Духовного Восстановления. Отдал один маме, второй выпил сам.

— У тебя есть одежда? — спросила мама, отлепляя от себя кровавый кусок ткани. Её кожа полностью исцелилась, больше не было ожогов.

— Нет, — я с трудом поднялся и посмотрел на место взрыва. От склада ничего не осталось, кроме ровного котлована. Над ним поднималось грибовидное облако. Не только склад исчез — вся территория склада попала под взрыв. Деревья вокруг него частично горели.

— А я-то думаю, почему тут так жарко, — пробормотал я.

— Мы в таком виде пойдём назад? — спросила мама, продолжая сидеть на земле.

— Сейчас, подожди, — я достал из чемодана переносной Якорь. Не зря сделал ещё один. Я установил его на земле, а затем переместился в общежитие. Там быстро переоделся, взял свои штаны, кофту и ремень — одежда будет великовата, но пока сойдёт и так. Затем я переместился в Серый. Там оставил одну часть Портальной Монеты. После вернулся к маме и отдал ей одежду. Она быстро оделась, и я активировал вторую часть Портальной Монеты — мы оказались в Сером, в доме, где жили после моего исцеления. По моему приказу тут никто не жил, но слуги периодически убирались, поддерживая особняк в чистоте. Вот и пригодилось — мы с мамой вышли из подвала и поднялись на первый этаж. Мама сразу пошла в душ, а я сел в кресло и только сейчас немного расслабился.

— Я чуть снова не потерял её, — пробормотал я, тупо глядя перед собой.

— Кто ж знал, что у старика будет такой опасный артефакт. Я нашла информацию о нём — Сердце Смертника. Его вживляют в тело. Предположительно, создан, чтобы высокопоставленные члены Церкви могли достойно умереть, не поддаваясь пыткам врага. Активируется либо по приказу хозяина, либо после его смерти. По мощи равен полноценной Чаре ГрандМага.

Я кивнул. Что-то такое и представлял.

Наконец, спустя полчаса, пришла мама. Она нашла себе одежду под свой размер и больше не выглядела нелепо. Она несла поднос с двумя чашками горячего чая. Поставила поднос на стол, одну чашку отдала мне, а вторую взяла себе.

— Ну, рассказывай, сын, — она села на диван и отпила горячий напиток. Светлые волосы она убрала в хвост, и сейчас внимательно разглядывала меня зелёными, как иголки ели, глазами.

— Тебя похитили, — пояснил я, тоже взяв чай. — Хотели выманить меня и убить. Но я оказался быстрее, нашёл их и атаковал. Один из них активировал очень мощный артефакт, который чуть нас не убил. Вот и всё.

Мама минуты две не отвечала. Пила чай и думала о чём-то своём.

— Это были зомби?

— Нет, церковники.

Мама удивлённо посмотрела на меня.

— Они хотели схватить меня и использовать какой-то артефакт, чтобы забрать Благословение, — пожал я плечами.

Мама вдруг поднялась, подошла ко мне и обняла. Она начала меня гладить по голове, ничего не говоря. Я немного растерялся, но с радостью принял её теплоту. Иногда не хватает таких вот моментов, когда можно расслабиться душой.

— Тебе сильно тяжело? — тихо спросила мама.

— Да нет. Ты же видела, как я могу перемещаться. Никто не способен меня поймать. Всё отлично, не бойся за меня.

— Ты всегда умел хорошо врать, с самого детства. Но не мне.

Я усмехнулся.

Закончив с объятиями, мама вернулась на диван и спросила:

— Сможешь доставить меня в Архангельск?

— Да.

Она слабо улыбнулась. Мы допили чай, и я телепортировался к своему портативному Якорю и забрал его. Ещё больше деревьев занялись огнём — начинался пожар. Я использовал массовое Заклинание Дождя, чтобы потушить его, и телепортировался в Архангельск. Там оставил одну часть Портальной Монеты, переместился в Серый — мама ждала меня в подвале, у входа в комнату с Якорем. Я активировал Портальную Монету, и мы телепортировались вАрхангельск.

Мама крепко обняла меня на прощание, и мы разделились. Ей нужно вернуться в Белый, а мне пора изучить свои трофеи и снова отправиться в путешествие, в далёкую восточную страну, полную загадок и богатеньких кланов.

Глава 18

У себя в комнате я начал вытаскивать из Пространственного Кольца артефакты и раскладывать их на полу.

Всего я насобирал двадцать шесть артефактов! Этот куш в разы больше, чем в битве у Булгаковых. В первую очередь я начал изучать артефакты, добытые у Архимага. Мия искала информацию в базе данных Церкви Бога Знаний.

— Эти три артефакта — защитные, — Мия указала лапкой на амулет, браслет и кольцо.

Я отложил их в сторону.

— Особенно ценен амулет, — продолжила она. — Это защитный артефакт ранга Архимага. Срабатывает при атаке на хозяина. Может выдержать полноценную Чару ранга Архимага.

— Ого, неплохо. Много маны требует? — я с интересом разглядывал амулет.

— Его надо каждый день заряжать. Для кого-то ниже ранга Магистра будет неудобен.

Я кивнул.

— Кольцо и браслет — ранга Магистра. Они попроще, но тоже весьма дорогие штуки, — продолжила она.

— Отдам их маме и Алисе, — решил я.

— Так, дальше. Вот этот артефакт — Уничтожитель Тверди. Я про него рассказывала, он может разрушить Великий Доспех твёрдых элементов, — Мия подошла к небольшому свистку из белого мрамора. Я взял его, внимательно рассмотрел и отложил.

— Это — Пожирающая Лоза, — она постучала лапкой по семечку размером с грецкий орех. — Вливаешь внутрь ману, и оттуда вырастает лоза. Этот шар — Ледяной Бастион. Изначально создавался для защиты, но используется для сковывания противников. Это колечко может хранить в себе одну Чару Архимага, которую можно активировать моментально. Сейчас в колечке что-то есть, кстати.

— А вот это ожерелье создаёт ледяных волков, — продолжала Мия, указывая на следующий артефакт, — каждый из которых имеет защиту Магистра и своими когтями способен разрушить Доспехи Магистров. Так, вот это последний артефакт ранга Архимага.

Мия подпрыгнула к металлическому цилиндру.

— Это скрытый револьвер. Он маленький и может выстрелить только один раз, потом надо около минуты ждать и напитывать маной. Но его атакующая мощь близка к пику Архимага. Считается одним из сокровищ Церкви Бога Знаний.

— Очень хорошо, — я довольно кивнул. — Все остальные — ранга Магистра?

— Есть один ранга Гранд-мастера, создаёт щит на расстоянии, который сам летит к атакующей Чаре. А вот этот браслет…

Мия рассказала почти о каждом артефакте. Она не смогла распознать только три из них — но вряд ли в них имелось что-то особенное, скорее, они просто малоизвестны.

Я отделил часть артефактов — отдам маме. Будет ей компенсация от Церкви. Надо только внешний вид артефактов изменить, чтобы их не распознали. Этим я и занялся. Затем позвонил маме, рассказал ей про подарки от любезной Церкви. Мама с готовностью согласилась их принять.

Предлагать ей артефакты Архимагов не стал — эти сокровища точно будут искать по всей стране. И даже если я замаскирую их, есть возможность, что церковники как-то их отыщут. Лучше пока засунуть их в Пространственное Кольцо и использовать по надобности. Отдам Лилит на хранение — у неё уже собралась неплохая коллекция. Иногда она что-нибудь использует для целей Организации.

Закончив с трофеями, я телепортировался в Восточный Союз и поехал к клану из топ-300. Солнце только начало клониться к закату, поэтому я решил пока не посещать клан из топ-100. Это лучше сделать ночью.

На этот раз моей целью стал клан Линь. Он известен в Восточном Союзе тем, что готовит хороший крепкий алкоголь. А заодно и людьми торгует. Кстати, неплохая бизнес-цепочка — сперва превратить человека в алкоголика, а потом, когда он всем будет не нужен — продать его на убой зомби.

— Какой-то ты невесёлый, — заметила Мия, когда мы ехали в нужное место.

Я покачал головой.

— До сих пор не можешь отойти от похищения мамы? Не переживай, всё закончилось хорошо, — Мия попыталась меня подбодрить.

Я усмехнулся и кивнул.

— Всё равно ты невесёлый, — вздохнула Мия.

Проникновение в клановый квартал прошло успешно, хоть на этот раз и было более людно. Я использовал Маску Многоликого и спокойно вошёл через ворота, не обращая внимания на охранников. Прошёл к ближайшему жилому дому, постучал. Мне открыл мужчина. Он узнал меня и тут же начал что-то говорить, приглашая к себе. Я вошёл и врезал ему Заклинанием Оглушения, после чего нашёл компьютер.

— Я нашла имена тех, кто продаёт клану людей, — задумчиво сказала Мия. — Ничего нет про зомби и другие кланы-предатели.

— Кто может знать? — спросил я.

— Дядя главы клана, Юи Линь. Ему шестьдесят, он имеет огромное влияние в клане, хотя сам лишь Гранд-мастер.

— Отлично, он тут?

— Нет, но скоро должен приехать.

Я сходил на кухню, сделал себе чай.

— Церковь Бога Знаний наконец-то обнаружила пропажу, — Мия взбодрилась. — У них там паника началась. Семьдесят процентов верхушки воинственной коллегии куда-то исчезло.

Я кивнул и взял печенье. Сладости мне тут как-то меньше нравятся…

— Приехал Юи Линь, — доложила Мия. — Едет к своей вилле. Можно будет найти его в кабинете.

Я поднялся, прошёл мимо лежащего старика. Наложил на него Заклинание Забвения — проснётся, подумает, что упал и потерял сознание. И симптомы те же будут.

В дом Юи Линя было не так легко попасть. Этот старик, похоже, опасался за свою жизнь — везде вооружённые бойцы, на каждом углу камеры.

Я вновь использовал Маску Многоликого и просто вошёл в дом.

— Сегодня ты какой-то неаккуратный, — заметила Мия.

Я пожал плечами. Сработало ведь.

Поднявшись на второй этаж, я открыл дверь Магическим Ключом. Внутри было пусто — Юи Линь пока занимался домашними делами.

Я сел в углу и принялся ждать. Азиат появился лишь спустя час. Он вошёл в свой кабинет, сел за стол и открыл ноутбук. Я протянул ладонь и активировал Призрачную Руку. В моей Метке появилось сразу четыре артефакта. Юи Линь в это время даже не шелохнулся — пока не заметил пропажу амулетов и колец. Я снова запустил Призрачную Руку. Во второй раз в Метке появилось два артефакта — Юи был пуст. Я ударил его Заклинанием Оглушения. Под конец, когда я заканчивал Астральный Круг, Юи Линь наконец-то что-то заметил и вскочил на ноги. Но не успел ничего сделать.

Я подошёл к нему и сбросил на пол. Затем использовал Допрос Слабого.

Клан Линь и правда оказался предателем. Впрочем, это и так было очевидно — раз он был связан с рабством. Я поймал очень крупную рыбу — Юи Линь курировал направление торговли с зомби. Он мне многое рассказал — сколько людей продаёт, как часто встречается с зомби, какие ещё кланы-предатели знает. Знал он немного — шесть кланов, из которых три уже были мне известны. Под конец, как всегда бывает, Допрос Слабого прервался. Юи Линь потерял сознание.

Я нагнулся над ним и резанул стилусом по горлу. На пол хлынула кровь. Я подошёл к стене, отодвинул шкаф в сторону и приложил Магический Ключ к стене. Что-то щёлкнуло, и на месте белой стены появилась металлическая дверца. Я открыл её и забрал в Пространственное Кольцо всё, что было в сейфе — несколько слитков дорогущего магического металла, пачку денег, коробочку с несколькими артефактами и футляр, в котором лежали пять Камней Душ. За годы работы с зомби Юи Линь накопил немаленькое состояние.

— Имитируешь ограбление? — спросила Мия.

— Да, не зря же он боялся за свою жизнь. Пусть в этот раз будет так — ограбление не должны связать с прошлыми двумя инцидентами.

Я телепортировался в общежитие и сходил в душ. Затем сел в кресло и потёр переносицу.

— У тебя какие-то внутренние проблемы? — с интересом спросила Мия. — Ты поменялся. Стал другим.

— Я сам не знаю, — пришлось признаться. — Просто… Сперва новости про уничтожение Астрала. Я ведь думал, что это нечто неуничтожимое. Которое будет существовать вечно. А теперь… А потом и маму украли. В общем, нужен отдых, наверное. Не знаю.

В прошлой жизни мне пришлось пройти через несколько темнейших эпизодов. Каждый такой эпизод чуть не сломал меня. Но в итоге у меня получалось оправиться — я становился только сильнее. По сравнению с теми днями, которые тщательно заперты в памяти, нынешняя ситуация гораздо лучше.

— Можешь в отель поехать, отдохнуть, — предложила Мия. — Раньше тебе это помогало.

— Нет, не стоит.

Я проверил время — уже четыре дня. В столице Восточного союза должно быть двенадцать ночи. Я долго провозился с кланом Линь.

— Новая цель — клан Цин из топ-100, — решил я. — Посмотрим, что я смогу найти там.

— Валентин уже отыскал первые подсказки в Западных Землях, — сказала Мия. — Он действует не так чисто, как ты, но тоже эффективно.

— Отлично.

Я телепортировался в Восточный Союз. Пока ждал такси, Мия сказала:

— Церковники нашли склад, где произошёл взрыв. Начали расследование. Пытаются понять, что случилось.

— Смогут выйти на меня?

— Вряд ли. Старший Иерарх доверял только своим ближайшим союзникам. Но кто-то из них, если такие остались в живых, могут рассказать про тебя. Но это маловероятно.

— Сколько Магистров осталось в воинственной коллегии? — поинтересовался я.

— Двое. Этой коллегии теперь, считай, не существует. Ты полностью обескровил её.

— Ну и хорошо.

Вскоре приехал автомобиль — старенький внедорожник, в котором сильно воняло сигаретами. И вновь таксист весь путь что-то рассказывал. Жаль, что в Восточном Союзе не так хорошо развито такси, как в Гиперборее. Там я мог сразу выбрать высокий класс обслуживания. Тут такого нет.

Благодаря ночному времени суток проникновение в клан Цин прошло успешно. Я быстро нашёл нужный компьютер. Как и в прошлый раз — пришлось искать человека для допроса. Им оказался первый помощник Старейшины, который отвечал за связь с зомби — Мия это поняла по базе данных клана, хоть там и не было прямого подтверждения. Старейшина был Магистром, а его помощник — Гранд-мастером. Оба жили в одной вилле и спали. Я легко проник в дом, нашёл комнату помощника и без особых проблем допросил его.

Убивать не стал. Пришлось потратить ещё один Эликсир Духовного Восстановления, чтобы не вызвать подозрений.

— Итак, в общем нам известно тридцать кланов, — пробормотал я, проверяя время.

Помощник Старейшины назвал ещё один клан, который входил в топ-100. И я должен успеть навестить его.

— Будешь грабить? — спросила Мия.

К сожалению, старик знал лишь о тайнике своего господина, но не был в курсе, что там хранится.

— Да, — кивнул я. — Старейшина редко заглядывает в свой тайник, недели две он не будет знать о пропаже.

Тайник был спрятан на чердаке, среди хлама — небольшая деревянная коробка, на вид самая обычная. Если открыть, внутри можно обнаружить металлические банки из-под редкого чая. Но у этой коробки было второе дно, которое можно открыть лишь с помощью особого магического артефакта. Впрочем, мой Магический Ключ легко заменил его.

В тайнике я нашёл несколько драгоценных материалов, парочка из которых была Древними. Помимо этого, у Старейшины было шесть Камней Душ и несколько слитков магического золота.

Награбленное за сегодня подняло мне настроение. Я переместился в общежитие и там немного повозился с трофеями, сортируя их.

— Александра взялась за последний Камень Метки, — предупредила Мия. — Рома уже давно подготовил Камень Сути Артефакторики.

— Хорошо, сейчас начнём.

Всего у меня накопилось уже семнадцать Камней Душ. Очень неплохой запас! Бо́льшая часть пришла из Восточного Союза — мне эта страна нравится всё больше и больше. Очень щедрая.

Рома первым отправил Камень Сути Артефакторики. Через минут десять свои Камни Меток прислала Александра.

На этот раз я немного изменил артефакт — с помощью Мии сделал так, чтобы его можно было запустить через другой артефакт, имеющий вид медной пластины. Нужно лишь влить в неё ману, и Дыхание Дракона сработает. Уже готовую бомбу я отправил Лилит — она займётся доставкой к Булгаковым.

— Устал как-то, — пробормотал я, расслабляясь в кресле.

— Сегодня ты убил кучу магов, включая Архимага. Выжил после взрыва, который даже ГрандМага мог убить. Затем обворовал два клана и создал очень мощный артефакт, который способен убить ГрандМага, — перечислила Мия. — И собираешься скоро отправиться к Булгаковым. Может, тебе и правда следует отдохнуть?

— Посплю немного, выпью Эликсир, и этого хватит, — я поднялся и пошёл в ванную. У меня есть несколько часов — их и правда стоит потратить на отдых.

* * *

Западные Земли, город Вашингтон.

Валентин шагал по улице кланового квартала. Солнце только начало клониться к закату, до ночи ещё далеко. Но время суток никак не мешало Валентину делать успешные вылазки.

Он проник в жилой дом и нашёл свободную комнату с компьютером. Подключил флешку и позволил Ники заняться сетью.

— Джонсоны весьма осторожны, — раздался её голос в наушнике. — Нет ни одного упоминания зомби.

Валентин ждал её вердикта. Он лишь исполнитель, не более. Впрочем, Валентин не отрицал, что ему самому нравилась такая работа. После каждой вылазки он получал что-то для себя. Скоро он накопит достаточно котиков, чтобы выкупить самое лучшее сокровище — Пространственное Кольцо.

Валентин погладил артефакт на своём пальце. К сожалению, как только он вернётся в Гиперборею, ему придётся вернуть Кольцо. Оно пока не его.

— Давай поищем кого-нибудь поважнее, тут нет информации, — сказала Ники.

Валентин кивнул и вытащил флешку. Он покинул дом и направился к белому каменному зданию — там жили глава клана и его семья. Но и в этом доме Валентин не нашёл ничего.

— Нет ни малейшей улики, — сказала Ники. — Значит, ищем дальше. Едем к Николсам.

Валентин кивнул и пошёл на выход. Только-только наступает вечер. Он собирался сегодня поработать очень плодотворно — у него вся ночь впереди.

— Наверное, нам стоило лететь в Содружество, — вздохнула Ники. — Оно ближе, и там точно должны быть гнилые кланы.

Валентин внутренне понадеялся, что после Западных Земель его отправят в Содружество. Тогда он точно сможет накопить достаточно, чтобы выкупить Пространственное Кольцо…

* * *

В этот раз меня снова встретил Булгаков лично. Он выглядел воодушевлённым. Я знал причину — Князь получил Дыхание Дракона. Я поздоровался с ним и пошёл в один из домов. Я совершенно не выспался — наверное, прилягу.

— Можешь следить за периферией? — попросил я Мию, садясь в гостиной на мягкий диван. Вроде удобный.

— Хорошо. Хочешь поспать? — спросила Мия.

— Да, — я вспомнил, как впервые пришёл к Булгаковым. Тогда у меня даже мыслей не возникло полежать. Я даже в дом заходить не стал — залез на крышу. С нетерпением ждал боя. Сейчас же…

Я зевнул и лёг. Мне и правда стоит поспать…

— Вставай, — услышал я голос Мии. — Уже утро.

— Утро? — я разлепил глаза.

— Да, никто не напал.

— За мной следили?

— Нет, последние часа два.

— Отлично.

Я не стал покидать клановый квартал, а прямо из дома телепортировался в общежитие.

— Известно что-то о ректоре? — спросил я, топая в ванную.

— Нет. Как его забрали, так он и исчез.

— Как успехи у Валентина?

— В Западных Землях, кажется, довольно мало кланов-предателей. Там очень строгие законы — такие кланы сразу вырезают под корень при малейших подозрениях. У них же рядом очень крупная Мёртвая Зона. А южная часть Западных Земель на сорок процентов занята мертвяками, бои идут непрерывно.

— Сколько кланов нашёл Валентин? — поинтересовался я.

— Три, но все довольно слабенькие. Может, его в Содружество отправить?

— Я позже отправлю ему портативный Якорь, пусть он оставит его в Западных Землях. А потом может лететь в Содружество, там должно быть проще.

По моему изначальному плану мы с Валентином должны были проверить обе страны — Восточный Союз и Западные Земли, а потом вместе приступить к Содружеству. Но в Восточном Союзе кланов-предателей оказалось больше ожидаемого, а в Западных Землях, наоборот. Впрочем, я уверен, что и там найдутся последователи Мёртвой Церкви — просто они прячутся лучше из-за жестоких законов и общей атмосферы. Позже сам проверю, как там обстоят дела.

Я быстро сделал новый Якорь и передал Валентину. После этого отправился в Восточный Союз — продолжать добывать информацию и грабить.

За шесть часов я посетил три клана, добыл ещё больше фамилий предателей — их общее количество уже перевалило за пятьдесят. Из трёх кланов я унёс девять Камней Душ. Нужно подумать, куда их можно пустить. Как минимум — попрошу нумерованных сделать Камни Меток. Пока хватит по одному с каждого — позже буду увеличивать количество более полезных Меток.

Затем я поспал и отправился к Булгаковым. На этот раз не стал ложиться — предчувствие подсказывало, что этой ночью враг нападёт.

Я оказался прав. На клановый квартал напали. Причём сразу три ГрандМага…

Глава 19

Нападение на клан Булгаковых случилось раньше, чем обычно. Время только близилось к часу ночи, когда враги появились у входа. Я держался чуть позади — мне отводилась роль кризисного помощника. Если кто-то из Архимагов клана будет чувствовать себя плохо — я помогу ему.

С помощью Астрального Взора я видел, как всё началось. Сперва небо покрылось зеленовато-чёрным туманом. Наверху разразилась битва четырёх ГрандМагов. А затем в квартал ворвалась группа, состоящая лишь из двадцати Магов. Но их возглавлял ГрандМаг! Причём имеющий весьма редкие элементы.

Первой атакой он создал над собой целое море из алых мечей. Они обрушились вниз, уничтожая любую защиту — Архимаги умирали так же легко, как обычные люди.

— Я нашла информацию про этого ГрандМага! — воскликнула Мия. — Это Кровавый Оружейник из Южной Державы! У него элементы крови, металла и души. Это очень сильный ГрандМаг!

Судя по тому, как выжившие бойцы Булгаковых бросились бежать — им тоже стало известно, кто пришёл по их душу.

— Булгаковых собираются истребить, — срочно сообщила Мия. — Квартал оцепили неизвестные Маги. Они убивают всех, кто пытается бежать. Если Совет Десяти не вмешается… Всю сеть заблокировали. Булгаковы не смогут никому позвонить. Но я уверена, что за ситуацией наблюдают другие ГрандМаги. Хотя, нет…

Мия посмотрела в небо, где сражались четыре ГрандМага. Магический туман покрывал небо — таким образом враги закрыли обзор для сторонних Магов. Они хотят немного оттянуть время прихода помощи. Даже нескольких минут хватит, чтобы Кровавый Оружейник уничтожил основные силы Булгаковых.

Я достал Камень Невидимости и сломал его. Ситуация критическая, нужно сделать всё возможное, чтобы выжить. И если получится — помочь Булгаковым.

Шанс и правда имеется. Я оставил на Дыхании Дракона свою ману, поэтому легко нашёл его местоположение с помощью Астрального Взора. Князь установил бомбу прямо под дорогой — как раз там, где должен пройти предполагаемый враг. Прямо сейчас по дороге бегут выжившие бойцы Булгаковых. Следом за ними неумолимо движется смерть.

Я подобрался достаточно близко, чтобы увидеть, как ГрандМаг взмахом руки создаёт луч из металла и крови, который распылил каменную башню со всеми защитниками внутри. Мощь этого существа вышла далеко за пределы обычного Мага.

«Он равен Заклинателю, который создал боевой Образ», — понял я.

ГрандМаг двигался непринуждённо, но быстро. Его лицо было скрыто алым туманом.

Разрушив все каменные башни поблизости, ГрандМаг вдруг поднялся в воздух и полетел в центр квартала. Я мысленно выругался. Если он продолжит так лететь, то пролетит мимо бомбы!

Я побежал, вытаскивая из Пространственного Кольца артефакт, который достался мне от церковников. Магическое кольцо, способное сохранить одну Чару Архимага.

Примерно прикинув траекторию, я остановился.

— Готовьтесь взорвать бомбу Профессора, — сказал я вслух. Меня должны услышать через микрофон в наушнике.

Ответ пришёл через секунду:

— Что? Как вы?..

— Мы готовы! — это был голос Князя.

Я кивнул. Дождался, когда ГрандМаг будет на нужном месте, и скинул с себя невидимость. Подал в кольцо ману. Даже если там будет защитная Чара — она всё равно привлечёт внимание ГрандМага. Но нет, из кольца вылетел мощный луч света, который ударился в ГрандМага и отбросил его. К сожалению, Кровавый Оружейник совсем не пострадал. Он повернулся ко мне и полетел, выставив руку. Но я активировал Портальную Жемчужину и переместился вглубь квартала. В том месте, где я находился мгновение назад, поднялось алое зарево.

Сломав ещё один Камень Невидимости, я бросился обратно. Успел вовремя, чтобы застать момент активации Дыхания Дракона — в воздухе появился чёрный шар пламени, который превратил в ничто всё, чего он коснулся.

— ГрандМаг попался? — спросил я.

— Он был на самом краю, — ответил мне напряжённый голос. — Мы пока не знаем, погиб ли он.

Я продолжил свой бег. Шар пламени медленно исчез, оставив на своём месте идеально ровный котлован. И окровавленную фигуру на его краю.

Кровавый Оружейник пытался подняться с раскалённой земли. Он был весь покрыт ожогами, с его тела опадали куски алых доспехов.

— Выжил, — констатировала Мия.

Я протянул палец и активировал Луч Тьмы. Чёрная полоса вылетела из пальца и врезалась в голову ГрандМага, отбросив его прочь. Я побежал и выпустил ещё три Луча Тьмы — все попали в голову. Но Кровавый Оружейник каким-то образом был всё ещё жив, хоть и не мог прийти в себя.

Я активировал Великую Сферу Тьмы и переместился внутри неё, оказавшись перед ГрандМагом. Коготь Тьмы вонзился в грудь Кровавого Оружейника, пронзая его сердце. Но этого мало — он ведь Маг крови, а значит обладает поразительной живучестью.

Я выдернул клинок и активировал Чару Пространства — Абсолютное Искажение. Тело ГрандМага скрутило, изломало. После этого я отрубил ему голову. Думаю, в таком состоянии он точно не выживет.

Если ГрандМаг и имел с собой какие-то сокровища, то все они были уничтожены взрывом. Я отменил Великую Сферу Тьмы и вышел из котлована.

Битва в небе продолжалась. Чуть в стороне крутились дроны. Похоже, никто из выживших Архимагов не решился броситься к раненому ГрандМагу, как это сделал я.

— Мы готовились выпустить наш самый мощный снаряд, — раздался в наушнике спокойный голос Князя. — Но это могло не сработать. Благодарим тебя, Хранитель.

Я не ответил. За пределами котлована лежали изломанные, обугленные тела — даже те, кто не попал непосредственно под взрыв, были убиты ударной волной. В сотнях метров от котлована не осталось ни одной конструкции — всё сравнялось с землёй. А сама земля спеклась от жара и почернела.

Вскоре битва в небе прекратилась. Враги снова проиграли — но в этот раз Булгаковы прошли по самому краю.

Я не стал прощаться с Князем, а сразу покинул клановый квартал. У Булгаковых впереди куча забот — жертв сегодня было гораздо больше, чем в прошлые нападения. ГрандМаг убил как минимум пятерых Архимагов, дежуривших во время атаки. Количество остальных Магов в разы больше — погибло несколько сотен бойцов. Надеюсь, Булгаковы прислушаются ко мне и предложат результаты исследований элементального баланса взамен на защиту.

Я вернулся в общежитие и лёг спать. Долго не мог заснуть — в голове крутились сцены атаки ГрандМага. А ведь моё Ядро уже на тринадцатой ступени. В теории, я тоже могу владеть подобными Чарами. Нужно лишь изучить их…

Нет, пока не время концентрироваться на Чарах. Сейчас нужно выделять всё своё внимание на то, чтобы как можно скорее увеличить Ядро до четырнадцатой ступени и получить Образ. С этими мыслями я и заснул.

На следующий день я вновь отправился в Восточный Союз и продолжил собирать информацию. Ближе к вечеру написал Булгаков — от всего сердца поблагодарил Хранителей и сказал, что союзники предоставили полноценную помощь. Этой ночью на территории Булгаковых будут находиться аж четыре ГрандМага, и если враги придут — им конец. Также Булгаков аккуратно спросил, может ли он порекомендовать другие кланы, чтобы они тоже получили доступ к магазину Хранителей. Мия по моей просьбе ответила, что позже даст ответ.

— Как там дела у Любы? — спросил я, сидя в ресторане и ожидая заказ. Только недавно закончил вылазку.

— Она сейчас свободно готовит Эликсиры Развития Ядра шестой ступени. У неё пятидесятипроцентный шанс создать Эликсир Развития Ядра седьмой ступени, и десятипроцентный — восьмой, — ответила Мия.

Я кивнул. Ядро Любы лишь недавно достигло шестой ступени, поэтому её результаты весьма хороши. Но этого мало… Мне не хочется самому тратить время на создание Эликсиров. Впрочем, самые ходовые — это Эликсиры Развития Ядра седьмой ступени, которые позволяют Мастеру стать Гранд-мастером. Магов, которые в силу своего таланта или способностей застряли на ранге Мастера — огромное количество. В тысячи раз больше, чем тех, кто не может подняться на ранг Магистра.

Я проверил Апофеоз Короля. Поток энергии достаточно стабильный. Он даже стал больше — всё из-за кланов из Совета Десяти, которые узнали про торговлю Булгаковых с Профессором. Мия уже рассказала о пяти сообщениях на адрес Профессора с просьбой продать Дыхание Дракона.

— Пусть Люба готовится, — решил я. — Увеличу ей Ядро до пика шестой ступени. Она выпьет Эликсир и станет Гранд-мастером. После этого откроем магазин для нескольких кланов — но с Эликсирами не выше седьмой ступени.

— Поняла, сейчас передам, — кивнула Мия.

Вскоре мне принесли еду. Когда я доел, Мия сказала:

— Люба ждёт.

Я увеличил Ядро своей лучшей и единственной зельеварке, после чего поехал к другому клану. Он находился в топ-100, на 83-м месте. Надеюсь, в нём я достану фамилии более могущественных кланов, связанных с зомби.

Валентин уже прилетел в Содружество и даже успел посетить один клан. Он сразу нашёл зацепки — не то, что в Западных Землях.

Следующие пять дней прошли в том же темпе. Я раскрыл фамилии семидесяти кланов-предателей из Восточного Союза. Также у меня были фамилии пятидесяти двух кланов из Южной Державы. И двадцать три фамилии из Содружества.

Я решил закончить с Восточным Союзом. Последние вылазки пришлось делать с помощью Камней Невидимости. Правда, которую я откопал, оказалась ужасной — пять кланов из топ-20 были связаны с зомби. Самый могущественный, с пятью ГрандМагами — клан на втором месте. Один из самых больших в стране — в нём восемь тысяч членов!

Закончив с Восточным Союзом, я начал делать вылазки в Западных Землях. Как и думал, там тоже нашлись предатели, которые сидели очень высоко. За неделю поисков я нашёл двадцать кланов, включая клан на 7-м месте в топе.

После Западных Земель я наведался в Содружество. Без Мии и Допроса Слабого Валентин не обладал такой же эффективностью, как я. Но он сделал основную часть работы — мне лишь осталось найти кукловодов. В Содружестве им оказался клан Миллер — 5-й в списке сильнейших.

Следом за Содружеством я отправился в Южную Державу. И за три дня нашёл, кто из топ-10 связан с зомби. Им оказался клан Джайшанкар, на третьем месте.

— Да уж, — пробормотал я, разглядывая экран ноутбука. Мия создала несколько красивых таблиц, в которых показывались все кланы, связанные с зомби. Наверху — кланы из топ-10, а от них вниз расходятся ветви более слабых кланов. В сумме их было почти две сотни. А ведь это без учёта тех, кланов, что не работают напрямую на зомби, но продают людей.

— Как считаешь, сколько лет зомби это планировали? — спросил я.

— Думаю, лет пятьсот, не меньше. Хотя клан Миллер резко усилился шестьсот лет назад — может, и с тех пор начали, — задумчиво ответила Мия.

Я кивнул. Ситуация складывалась крайне скверная. Если я опубликую эту информацию — точно получу массу энергии. Но во всём мире разразится война.

— Мне кажется, что зомби также стоят за наркотиками, — предположила Мия. — Той самой адской пылью, на которую подсаживаются Маги. Думаю, это тоже часть их плана. Но чтобы не складывать всё в одну корзину, они использовали те кланы, которые не работали напрямую с ними. Вроде Блоков — они не связаны с зомби, но активно торговали с Кафками и другими предателями.

— Вполне вероятно, — задумчиво кивнул я. Лиана пока так и не узнала, зачем Блокам нужно было столько адской пыли.

Продолжая рассматривать схему Мии, я пробормотал:

— Можно сбросить информацию только кланам с ГрандМагами. Это не должно вызвать паники.

— Я собрала контакты всех ГрандМагов, которые смогла найти во время наших путешествий, — заметила Мия. — Могу отправить на эти адреса. Посмотрим, что будет.

— Нет, — я покачал головой. — Пока рано. Моё Ядро только на пяти процентах от максимального размера. Каким бы сильным ни был резонанс — он не поможет мне увеличить Ядро до следующего ранга.

— Тогда новые Апофеозы?

— Да, — я усмехнулся. — Фокусник выйдет на международный уровень.

* * *

Три дня спустя. Телеканал Zei TV.

Молодая индианка появилась в эфире и бодро заговорила:

— В сети появилось поразительное видео, как некий Маг, называющий себя Фокусником, гуляет по дворцу Махараджи Сингха!

На лице девушки появилось почтительное выражение. Она легко поклонилась и продолжила:

— Мы вам покажем некоторые кадры того вопиющего ролика!

Кадр сменился. Появился Фокусник, одетый в строгий фрак. Он гулял по мраморному коридору, стуча тростью. Фокусник зашёл в какой-то просторный зал и приблизился к гигантской вазе. На чистом языке Южной Державы он сказал:

— Вроде бы эта ваза, по легенде, была создана великим Вариком, сыном Софона?

Фокусник протянул палец и нарисовал на вазе улыбающуюся какашку.

— Так лучше, — довольно кивнул он.

Снова появилась ведущая.

— Махараджа Сингх уже назначил награду за голову этого преступника. По нашим сведениям, этот ужасный рисунок не стирается никакими методами!

Девушка явно была возмущена.

— Преступник не остановился на одном злодеянии!

Снова появился кадр с Фокусником. Он зашёл в спальню и остановился у кровати, на которой спал гигантский мужик. Он был размером с кровать — слои жира накладывались друг на друга, полностью закрывая интимные места. При этом от тела доносился оглушительный храп.

Фокусник коснулся пальцем щеки мужчины и нарисовал на ней смайлик, после чего подошёл к аккуратно сложенной одежде. Он взял белый шёлковый носок и сунул его в рот Махарадже. Храп прекратился.

Довольно покивав, Фокусник спокойно вышел из комнаты.

— Он оставил отвратительные рисунки на лицах четырёх жён Махараджи и десяти его сыновей! — воскликнула ведущая.

На экране появились фотографии раздражённых индийцев, которые пытались закрыть ладонями камеры. Каждый, кто появился на экране, имел на лице смайлик. Причём смайлики были разных цветов — синие, жёлтые, красные.

— Мы не должны оставить такое без наказания! — возмущалась телеведущая. — Правительство должно найти преступника и прилюдно казнить его!

* * *

Мы с Лилит сидели на диване, смотрели по телевизору выпуск новостей из Южной Державы и смеялись.

— Ты молодец, — вытирая проступившие слёзы, сказал я Лилит. — Очень ловко.

— Спасибо, — она, продолжая хихикать, кивнула.

Уверен, клан Сингх пришёл в бешенство от этого выпуска, вышедшего на телеканале Лилит. Кстати, он побил все рекорды — пятая часть страны смотрела его онлайн, и неизвестно сколько смотрели запись. Ведущая тоже молодец — искренне негодует, заступается за Махараджу. И открыто показывает, как его унизили.

Мой новый ролик столько раз пытались удалить, что не сосчитать. Но Мия умело восстанавливала его каждый раз. Ей даже пару раз пришлось иметь дело с Магами элемента информации.

Мы с Лилит пошли пить чай. Я по привычке проверил Ядро и поморщился — рост снова остановился. Но теперь на тринадцати процентах — Фокусник сильно разозлил ГрандМагов из клана топ-1 Южной Державы и повеселил население двух стран. Видео вышло и на Колыбели — сразу вылетело в топы и набрало миллионы просмотров. Я задействовал две страны, и только тогда Ядро продолжило расти.

— Сколько процентов? — спросила Мия.

— Тринадцать.

— Куда теперь отправится Фокусник?

— Всё зависит от моей лучшей работницы, — я посмотрел на Лилит. Она под моим взглядом смутилась и заправила локон за ухо.

Лилит последние пару недель активно пыталась выкупить заграничные новостные агентства или телеканалы. Это было очень непросто, но у неё есть уже немаленькие ресурсы Хранителей. И она справилась.

— Думаю, Содружество будет лучшим выбором, — сказала Лилит. — Потом — Восточный союз. В Западных Землях у меня пока нет ничего, но я работаю.

— Когда я навещу Содружество, то ролик станет популярным в трёх странах. В нашей, в Содружестве и Южной Державе — они теперь знают про Фокусника и с удовольствием посмеются над бедой соседа. Главное — хорошо подать. В идеале также, как получилось с новостным роликом.

— В Содружестве получится, — с улыбкой кивнула она. — Там у нас тоже есть свой телеканал.

— Отлично, — я поднялся. — Провожать не надо.

Подмигнув Лилит, я активировал Астральные Врата и переместился в общежитие. В последние пару недель я посещаю занятия крайне редко. Хорошо, если раз в три дня. Но сегодня надо сходить — посмотреть, что народ говорит о Фокуснике. Всегда приятно послушать похвалу про себя.

Как и ожидалось — все только и говорили, что о новом ролике Фокусника. Довольный таким успехом, я прямо на занятии начал изучать ситуацию в Содружестве. Надо составить план и снова смотаться за границу, хе-хе.

Глава 20

Столица Содружества, город Люсия, был назван в честь дочери Софона. Но до наших дней сохранилось и старое название города — Париж. И сюда я прибыл, чтобы снять новый ролик Фокусника.

— Ты потратил столько Камней Душ на подготовку, — вздохнула Мия. — Разве это стоит того? Можно было проникнуть в дом известного Мага, как это было с кланом Сингх.

— Я не люблю повторяться.

Передо мной возвышалось величественное строение из белого мрамора. Перед зданием стояла девятиметровая статуя первого правителя Содружества — Агорна Великого. Внутри здания каждая картина, каждая скульптура могла считаться произведением искусства. Это — Министерство Магии Содружества. Именно тут заседали Парламент и Совет Десяти. Это здание было основным центром принятия решений, каждый день тут работали сотни Магов.

Но сейчас, ночью, здание было почти пусто. И первым шагом для моего Апофеоза стала его очистка от лишних людей.

Я проник внутрь, оглушил всех охранников и забросил их в микроавтобус, который заранее пригнал сюда. Когда Министерство Магии полностью опустело, я взялся за работу. Нужный ролик снял ещё вчера, Мия его уже смонтировала.

Я поместил в разные точки вокруг здания небольшие артефакты, похожие на колечки. Для каждого такого артефакта я использовал по одному своему Камню Метки. Я потратил шестнадцать Камней Душ, чтобы сделать их. И это не считая двух Камней Сути Артефакторики и одного Камня Библиотеки Души.

Закончив, я вышел из здания и ушёл подальше. А затем подал ману в небольшой передатчик, который тоже походил на кольцо. Все артефакты в здании заработали, и через мгновение на месте Министерства Магии появилась площадка, состоящая из обломков мрамора, камней, бетона и земли.

— Готово, — кивнул я. — Выпускай ролик.

— Сделано, — отозвалась Мия.

Я телепортировался в общежитие и сел в кресло. Тут уже скоро утро, а в Содружестве — глубокая ночь. Но думаю, что пропажу здания должны были уже обнаружить.

Я взял планшет и посмотрел свой ролик. На нём я сперва прогуливаюсь по Министерству Магии в разгар рабочего дня. А затем заявляю, что мне понравилось здание, и я хочу забрать его себе.

Дальше идёт смена кадра. Я подхожу ночью к Министерству Магии, поднимаю трость и приказываю Министерству переместиться мне в карман. Мия создала очень впечатляющую картинку — как огромное и величественное строение уменьшается и залетает мне в карман сюртука. Затем я довольно киваю и ухожу.

— Отлично, — я потёр руки. — Каналы Лилит готовы?

— Да, через несколько часов появятся репортажи в Гиперборее, Южной Державе и Содружестве, — ответила Мия.

Я кивнул и зевнул. Но спать не хотелось, несмотря на сонливость. Надо подождать и посмотреть, какой эффект вызовет похищение Министерства Магии. Кстати, само здание было перемещено в лес, в необитаемые земли. Возвращать такую громадину я не буду — слишком это дорого. Но вот подсказать местоположение, когда всё уляжется, вполне можно. Вдруг они смогут как-то переместить здание силой нескольких ГрандМагов. На это даже будет интересно посмотреть.

Как и ожидалось — ролик с воровством Министерства Магии вызвал фурор во всех трёх странах. В Гиперборее и Южной Державе зрители смеялись и радовались чужому несчастью, а в Содружестве люди не знали, как на такое реагировать. По сети разлетелась фотография, как толпа чиновников стоит перед тем местом, где стояло Министерство Магии, и озадаченно смотрит перед собой.

Такой ажиотаж очень благотворно повлиял на моё Ядро — оно начало расти и уже достигло девятнадцати процентов.

— Следующей целью станет Восточный Союз, — пробормотал я, изучая информацию. Хотелось придумать что-нибудь интересное.

— Тебе Света писала. Хочет встретиться, поболтать, — сообщила Мия.

Я усмехнулся. Мелкая наверное увидела ролик Фокусника и теперь сгорает от любопытства — хочет расспросить меня о подробностях.

— Разве её отпустят?

В последнее время в мире неспокойно. Нападения на Булгаковых хоть и прекратились, но о них до сих пор помнят. Половина высших Магов клана погибла. Это число было бы больше, но Лимон смог воскресить многих. Без него каждый восьмой Архимаг и Магистр были бы убиты.

— Она собирается сбежать, а затем незаметно вернуться, — пояснила Мия.

— Нет, пусть сидит в гимназии. Я с ней просто поболтаю. Проверишь, чтобы никто её не подслушал?

— Хорошо.

Я отписал Свете, и когда она ответила, что находится одна — позвонил.

— Привет, — осторожно сказала она.

— Можешь говорить без опаски, нас не услышат, — великодушно разрешил я.

— Как ты это сделал? — выпалила Света. — Как засунул здание в карман⁈ Разве такое вообще возможно⁈

Посмеиваясь, я ответил:

— Это монтаж. На самом деле здание было перемещено с помощью сети сложнейших артефактов.

— Правда? — чуть разочарованно спросила Света.

— Да.

— А зачем ты это вообще делаешь? Ты будешь потом признаваться?

— Я делаю это, потому что так надо.

Света хмыкнула и продолжила задавать вопросы. Мы с ней поговорили минут двадцать, и я вернулся к своим планам.

— Сколько процентов? — спросила Мия.

Я проверил Ядро.

— Двадцать три.

— Как думаешь, до тридцати дойдёт?

— Должно, — уверенно кивнул я.

Я помассировал переносицу, продолжая думать над Восточным Союзом. Есть у меня одна идейка… В Восточном Союзе существует титул Небесного Императора. Его выбирают среди сильнейших ГрандМагов страны — обычно это кто-то из топ-10 кланов.

Небесный Император Восточного Союза объявил, что в азиатский новый год, двадцать девятого января, он выступит с речью и объявит нового Небесного Императора. До этой даты осталось две недели, времени на подготовку хватит. Теперь надо придумать — что именно следует предпринять.

Из некоторых намёков, которые мы с Мией смогли найти у кланов-предателей, зомби ещё не готовы к полномасштабной атаке на людей. Они планировали, что это произойдёт через лет двадцать. Но падение Кафок всё испортило, и теперь зомби пытаются стабилизировать ситуацию. Скорее всего, они значительно ускорят свои планы. Но несколько лет им всё равно нужно — чтобы вытащить из Мира Зомби своих сильнейших бойцов. Там имеется своя система, и переходом между мирами пользоваться не так-то просто. Поэтому я мог спокойно действовать и не опасаться, что начнётся зомби-апокалипсис.

Хотя… Себя не обманешь. Мне неизвестно, что взбредёт в голову зомбакам. Ради того, чтобы эффективно использовать сведения о кланах-предателях, я в какой-то мере рискую миром.

Отогнав лишние мысли, я набросал несколько возможных сценариев нового Апофеоза. Затем обсудил всё с Мией. Мы вместе изучили прошлые выступления Небесного Императора и утвердили план.

— Это будет весело, — хихикала Мия. — Но тебя по всей стране искать будут.

— Ну и ладно, — усмехнулся я. — А пока давай подумаем, что можно подарить человечеству от имени Артура Грейга. Я ведь великий артефактор-Магистр, нужно соответствовать этому званию.

— Нужно что-то простое и эффективное, — уверенно сказала Мия. — Желательно, чтобы оно было полезно для всего человечества.

Я кивнул и открыл новость трёхдневной давности. Где-то на краю страны одно небольшое поселение полностью превратилось в зомби. Правительство подозревает, что зараза передалась через воду — хотя раньше зомби не использовали подобный способ заражения.

Меня встревожила новость, когда я её впервые увидел. У зомбаков было секретное оружие — они могут заразить людей по воздуху, как это сделали с Беляевыми. Но это должно быть непросто — иначе зомби давно бы уже заразили всех людей на планете. Были ограничения. Но если зомби начали тестировать способы передачи заразы через воду… Вслед за небольшими деревнями могут последовать города.

— Я подарю миру Очищающий Камень, — решил я. — Очищающий Камень низшего качества способен за раз очистить литров сто воды. А Камень Высшего ранга обезопасит целое озеро. Скажу, что меня взволновала новость про деревню зомби, и поэтому я начал работать над Очищающим Камнем.

— Какие материалы нужны для него? — заинтересовалась Мия. — Обязательно сперва обсуди это с Лилит, мы можем хорошо заработать.

Я скосил глаза на Мию и написал на листе бумаги формулу Низшего Очищающего Камня. Она была простой — в качестве основного ингредиента использовался магический цеолит. Кроме него требовались ещё три материала — лазурит, серебро и цинк.

Некоторых материалов не было в моей коллекции, поэтому я отправился в «Точку» и закупился. После этого занялся артефакторикой. Очищающий Камень выглядел как небольшая сфера, состоящая из трёх цветов — синего, серого и серебристого. Цвета произвольно смешивались друг с другом. Чтобы артефакт работал, надо лишь зарядить его маной и бросить в воду.

Я отправил Очищающий Камень Роме — он должениспользовать свою Метку Души и придумать новую формулу, чтобы с ней справились местные артефакторы. И пока Рома этим занимался, я взялся за свой план Апофеоза.

Я решил выступить с речью вместо Небесного Императора. Но для этого нужно что-то сделать с настоящим ГрандМагом.

В последнее время мне всё лучше даются Чары Архимагов. Я уже выучил четыре Чары Тьмы, три Пространства и две Огня. Но все попытки соединить три таких Чары в одну с треском провалились. Правда, я пока и не старался особо — мне нужны определённые Чары. Кое-что мы с Валентином нашли, когда гостевали у щедрых соседей, а другое пришлось обменивать Лилит. Запас всяких-разных Чар у нас был немаленьким, и большинство из них не представляли для меня интереса. Зато для других кланов они могли быть крайне ценны.

В общем, я ещё далёк от становления ГрандМагом. Но мне хватало опыта и знаний, чтобы понять — с ними лучше не связываться. Особенно с ГрандМагом, который считается сильнейшим в Восточном Союзе.

Поэтому я думал, как перетянуть этого ГрандМага на свою сторону. Сделать такое крайне сложно — в Восточном Союзе очень ценится репутация Мага и клана. Если Фокусник выступит вместо Небесного Императора, репутация ГрандМага может сильно пострадать. Будет очень сложно найти то, ради чего Небесный Император согласится на сделку со мной.

Я отправился в Восточный Союз и пробрался в клан Небесного Императора — клан Сюань. Мия взломала сеть и показала мне всю информацию, которая нашлась на этого ГрандМага. Также она показала мне сведения, которые добыл насчёт Небесного Императора клан Ван — тот самый, который находится в топ-2 и связан с зомби.

Информация не обнадёживала. Небесный Император известен как очень упрямый человек, который дорожит репутацией. Он достаточно принципиальный и прожил на свете очень много — сто семьдесят лет. Вряд ли этот старик позволит Фокуснику обесчестить своё имя.

Кстати, оба клана — Ван и Сюань, находятся в очень натянутых отношениях. Может, сыграть на этом?

На следующий день Рома закончил своё задание — он прислал новую формулу Очищающего Камня. Главных ингредиентов вместо четырёх стало семь, но они всё ещё весьма распространены. Должно сработать.

Я отправился прямо к Тине.

— Артур? — удивилась она. — Проходи. Что-то хотел?

После ареста ректора Академиум перестал работать со мной. Новый ректор либо не знал про делишки старого, либо не хотел связываться со мной и злить те кланы, которые ждут моего выпуска.

— Да, я создал новый артефакт, — кивнул я.

На лице Тины появилось сложное выражение. Она явно не понимала, что со мной делать.

— Это Очищающий Камень, — я достал сферу и подошёл к её столу. — Он может очищать воду от грязи. Мне кажется, с его помощью можно защититься от зомби-вируса, который распространяется через воду.

Я выглядел обеспокоенным. После моих слов Тина стала сосредоточеннее и кивнула. Она взяла камень и внимательно его рассмотрела.

— Это достаточно важный вопрос, чтобы я обратилась с ним к уважаемому ГрандМагу.

— Спасибо вам, — я заметил, что позади неё стоит коробка с вещами. — Вы переезжаете в другой кабинет?

— Да, — Тина печально улыбнулась. — С завтрашнего дня я не буду работать проректором. Но спасибо, что пришёл ко мне. Сделаю напоследок что-то важное.

— Вас уволили? — удивился я.

— Новому ректору не нужны старые проректоры, — пожала плечами Тина. — Не беспокойся за меня. Я продолжу преподавать в Академиуме.

— Спасибо вам, что помогали мне всё это время, — я коротко поклонился.

— И тебе спасибо, — с улыбкой кивнула Тина.

Я пошёл на занятие для старшекурсников. А после его окончания мне позвонила Тина и сказала, что ГрандМаг Жерайр очень заинтересовался моим новым артефактом. Он уже изучил его своей магией и уверен, что Очищающий Камень сможет помочь защитить воду от зомби-вируса. Тина попросила меня перечислить материалы, которые я использовал. Она сказала, что профессор Миэ скоро возьмётся за раскрытие формулы. И если ей удастся — о моём артефакте будет объявлено Совету Десяти.

После разговора я проверил своё Ядро. Но оно так и осталось на том же значении, на котором застыло — тридцать два процента. Надеюсь, когда новость опубликуют, а новостные каналы Лилит подхватят её и распространят в соседних странах — Ядро хоть немного подрастёт.

Я сосредоточился на предстоящем Апофеозе. Я изучил семью Небесного Императора — вдруг у него есть больные родственники, и он согласится мне помочь, если я их исцелю. Но я никого не нашёл.

Ладно, остался последний вариант — напрямую связаться с ГрандМагом. Благо, тот пользуется смартфоном и не сидит неделями в уединении.

Это произошло на второй день после того, как я передал Тине Очищающий Камень. Я находился в «Ахиллесе», сидел за столиком и смотрел на себя в экране. Мия гримировала моё лицо и одежду под Фокусника.

— Готово, — сказала она. — Звоню?

Сейчас ГрандМаг должен быть дома. С семи до восьми вечера он обычно читает в своей личной библиотеке.

— Да, давай, — кивнул я.

Пошёл звонок. Я принял расслабленную позу и прикрыл глаза, прогоняя в голове различные сценарии нашего разговора. Наконец, спустя пару минут, мне ответили.

На экране появилось хмурое лицо лысого старика с усами. Когда он увидел меня, его седые брови слегка приподнялись.

— Приветствую Вас, Небесный Император, — заговорил я. — Меня зовут Фокусник. Может, вы слышали обо мне?

Мия переводила мою речь, так что старик без особых проблем понял меня.

— Узнал, — кивнул он. — Что ты хочешь, Фокусник?

— Двадцать девятого января вы обратитесь к народу и передадите титул Небесного Императора другому. Я бы хотел сделать это за вас. Не подумайте, — я приподнял ладонь. — Мне не нужно назначать кого-то Небесным Императором. Я просто хочу повеселиться.

Старик ещё сильнее нахмурился и пробормотал:

— Почему не отключается?

— Что вы хотите взамен? — продолжил я. — Хотите, я украду для вас какой-то артефакт? Или добуду вам лекарство, которое поможет вам продлить жизнь. Или Зелье, которое сделает вас моложе? А может, вы хотите информацию, которая поможет уничтожить клан Ван?

Старик внимательно посмотрел на меня.

— Ваша жена, бесподобная Жунь, очень обрадуется Зелью Омоложения, — продолжал я искушать. — Вы ведь слышали о нём? Зелье, которое вернёт вашей жене молодость. Я могу проникнуть к Булгаковым и добыть для вас несколько штук! Или, может, вы хотите Кинжал Золотого Дракона, который хранится у клана Фэн? Он идеально подойдёт вам, Небесный Император. Назовите цену — за свои шалости я готов щедро платить.

Старик некоторое время не отвечал. Наконец, он медленно кивнул.

— Из твоих уст течёт мёд, Фокусник. Я готов с тобой говорить.

Глава 21

— Здравствуй, маленький Фокусник, — с улыбкой сказал Небесный Император.

Я смотрел на его довольное лицо в экране своего смартфона и морщился. Этот жадный старик согласился на сделку, только вот он требовал непомерно много. По сути, он захотел сразу всё — способ законно уничтожить клан Ван, лекарство для продления жизни, Зелье Омоложения и Кинжал Золотого Дракона, хранящийся в чужом клане.

В ходе переговоров я смог избавиться от последнего пункта. Добыть этот артефакт было бы очень тяжело. Но все остальные пункты пришлось выполнить — кроме информации про клан Ван. Её, вместе с ещё тремя Зельями Омоложения, я предоставлю после выступления.

— Приветствую вас, Небесный Император, — склонил я голову.

— Ты выглядишь невесёлым, маленький Фокусник. Почему?

Я мысленно пожелал ему подавиться во время еды и ответил:

— Вы ошибаетесь. Я очень даже весёлый.

При этом моя мимика явно выражала печаль. Старик посмеялся и сказал:

— Моей благоверной очень понравился подарок, Фокусник. Зелье Омоложения великолепно. Твоя Пилюля Здоровья также творит чудеса — я себя чувствую на десять лет моложе!

— Рад, что вам понравилось, — кивнул я. Не стал говорить, что внешне старик совершенно не изменился.

Чтобы создать Пилюли Здоровья, мне пришлось использовать Пожирающие Камни Алисы. Я нашёл трёх членов клана Сюань, которые были потомками старика и при этом преступниками. Убил их и создал три Пилюли Здоровья. Метод похожий на тот, который использовала Лиана. Но если ей приходилось самой искать жертв и убивать их — я всё делал за старика. При этом он, конечно, ни о чём не знал.

— Давай перейдём к делу, — старик стал серьёзнее. — Приезжай завтра в мой дом. Оттуда поедешь в Пекинский Дворец на моём автомобиле. Если твои навыки и правда так чудесны, как ты говоришь — твоих способностей хватит, чтобы обдурить всех, кто будет там находиться.

Старик с ехидцей смотрел на меня. Похоже, он не верил в мои возможности. Но мешать мне он не станет — на самом деле, ему даже выгодна моя выходка. Если я сорву церемонию, то как минимум до следующего года он останется Небесным Императором. Об этом рассказала Мия, когда изучила историю Восточного Союза и законы страны.

— Вы уже придумали, что скажете людям? — спросил я.

Это был тонкий момент. Небесному Императору придётся очень постараться, чтобы сохранить свою репутацию.

— Придумал, — улыбнулся он. — Но это уже не твоё дело, маленький Фокусник. Если мы всё решили — жду тебя завтра.

— Бывай, старик, — я махнул ему и отключился.

— Ты не боишься? — спросила Мия. — А вдруг он захочет тебя поймать, когда ты к нему приедешь?

— Ты же следишь за ним. И он никаких ловушек не готовит.

— Может, он собирается сам со всем справиться, мы же не знаем.

Я пожал плечами и сел за рабочий стол.

— Если старик попытается меня поймать — ему же будет хуже.

Я просмотрел новости. Мой Очищающий Камень всё ещё на верхних страницах — этот артефакт очень понравился чиновникам. Они тут же захотели добыть его для своих кланов и городов. Я продал формулу всем желающим, и вся страна узнала об Очищающих Камнях Артура Грейга. В тот день моё Ядро немного подросло — на три процента. Лилит постаралась, чтобы и в соседних странах узнали про артефакт и его полезные свойства. До этого она уже подогрела аудиторию, рассказав о деревнях, которые из-за отравленной воды полностью превращались в зомби. В общем, имя Артура Грейга стало ещё популярнее. Но жаль, что это не сильно помогло мне.

Завтра — азиатский новый год. И мне предстоит с помощью Маски Многоликого надуть сотни Магов. Среди них будут Архимаги и даже ГрандМаги. Да уж, это будет непросто. Но я тщательно подготовился — должен справиться.

Глубокой ночью я телепортировался в столицу Восточного Союза — тут только занималось утро. На такси я поехал в квартал клана Сюань. Благодаря Маске Многоликого я выглядел как азиат средних лет — обычный офисный клерк.

Охранникам на входе я сказал, что меня зовут Ли Чжу. Это было оговорённое имя — меня должны были проводить к Небесному Императору.

Старик находился в отдельном здании — в его огромном кабинете с мини-библиотекой и отдельным местом для занятия каллиграфией. Когда меня проводили внутрь, старик сидел за столом и кисточкой что-то писал. Он закончил, аккуратно убрал инструменты и поднялся. С любопытством оглядел меня и слегка неуверенно спросил:

— Это ты, маленький Фокусник?

— Да, — я легко поклонился. — Приветствую вас, великий Небесный Император.

Старик хмыкнул и попросил:

— Покажи, на что ты способен.

Я посмотрел на него, и Маска Многоликого начала действовать. Моё тело начало меняться. Я стал меньше, мои волосы на голове исчезли, под носом появились седые усы.

— Небесные Боги, — пробормотал ГрандМаг. — Впервые я вижу подобную магию. Что это такое?

— Небесные Боги, — повторил я за ним, копируя движения. — Впервые я вижу подобную магию. Что это такое?

Старик поморщился и махнул рукой:

— Там моя одежда. Переодевайся, через десять минут выход. Надеюсь, ты не станешь злоупотреблять моей внешностью.

— Не стану, — кивнул я.

Хотя возникла мысль — попросить в долг у Архимагов несколько артефактов. А потом пусть Небесный Император с ними расплачивается. Но я не стану так делать — всё-таки старик пошёл мне навстречу, хоть и попытался содрать с меня как можно больше.

Я переоделся и в назначенное время вышел. Меня ждали трое телохранителей. Они проводили меня к небольшому кортежу. Я сел в автомобиль, в котором уже находилась помощница Небесного Императора, женщина средних лет. Она тут же начала что-то говорить. Мия переводила мне, я молча кивал. Женщина напоминала, как себя вести с различными кланами.

— В последнее время с кланом Ли у нас прохладные отношения, они отказываются продавать рудник редкоземельных металлов в провинции Сычуань. Поэтому можете проявить лёгкое пренебрежение. К клану Фань стоит обратить чуть больше внимания — мы хотим выкупить их автомобильный завод, и сейчас на стадии торга.

Женщина говорила и говорила. Мне скоро стало скучно. Даже жаль немного Небесного Императора — столько всего надо запоминать. На кого надо холодно посмотреть, на кого с намёком, на кого с вызовом — столько нюансов. А про речь и не говорю — кому какие намёки надо дать, кому припоминать предков, которые тысячу лет назад задолжали клану Сюань, или напомнить про их недостаточно высокий возраст. В общем — жуть.

А ведь сам Небесный Император тоже много чего знает, и женщина только дополняет его знания.

Наконец, мы приехали. Я вышел и уверенно направился в Пекинский Дворец. В последние несколько дней я просмотрел много видеороликов с Небесным Императором и научился умело подражать ему.

Везде были азиатские лица. Я кивал, улыбался, открывал рот — за меня говорила Мия. Она подсказывала мне, кто есть кто и как надо действовать. Я старался не ошибаться, но без осечек не обошлось. Например, вместо того, чтобы напомнить клану Чжан про их вероломных предков, которые триста лет назад совершили какое-то преступление, я улыбнулся им и покивал. Или с презрением посмотрел на человека, который являлся другом старика Сюаня. Тот аккуратно извинился за действия своего сына. Я не понял, что там случилось, но на всякий случай покивал и пошёл дальше.

Наконец, настало время церемонии. Я был очень напряжён и сосредоточен на своей миссии, поэтому Мия переводила мне лишь самое важное. Азиаты выступали на сцене, что-то говорили. Им хлопали.

Наконец, настала и моя очередь. Заиграла торжественная музыка, Мия шепнула:

— Пора.

Я встал. Моё место было в первом ряду, у самой сцены. Поэтому я быстро поднялся и подошёл к микрофону. На меня смотрели несколько сотен человек. Среди них семьдесят процентов — Маги. Самые важные люди страны. Операторы направили на меня камеры, передавая картинку в прямом эфире. Прожекторы хорошо освещали сцену, чтобы миллионы телезрителей смогли ясно увидеть выступающего.

— Вон тот старик в первом ряду — будущий Небесный Император, — тихо сказала Мия, указывая лапкой.

Я посмотрел в ту сторону и увидел серьёзного деда с полуседой козлиной бородой. Ладно, пора начинать. Я открыл рот, и Мия заговорила старческим, но сильным голосом:

— Я устал! Я ухожу! Мой преемник — Фокусник! Подчиняйтесь ему!

Пока толпа внизу ошарашенно молчала, моя внешность изменилась. Я превратился в Фокусника. На мне был величественный золотой халат с драконьими узорами, в руках появился скипетр.

Я грозно оглядел людей и зашептал слова. Мия громко повторяла их на восточном языке:

— Восточный Союз ждут великие реформы! С завтрашнего дня я отменяю все налоги! Каждый Архимаг теперь обязан говорить стихами! Каждой обезьяне даруется титул Аристократа!

Я активировал артефакты, которые заранее заложил сюда. На сцене появилась иллюзия группы обезьян. Она начала аплодировать мне и громко кричать, кивая головами. В зрительном зале тоже появились обезьяны — они хлопали мне и яростно поддерживали выкриками.

Я кивнул группе обезьян, величественно махнул рукой и активировал Камень Невидимости. Под его действием я быстро убежал за сцену и активировал Астральные Врата. Надо успеть!

— Фух, — выдохнул я, очутившись в общежитии. — ГрандМаги не успели среагировать.

Мия сидела на моём плече и громко хихикала.

— Одна обезьяна попыталась прыгнуть на человека, тот закричал и использовал магию, — сказала она. — В том зале начался переполох.

Я не сдержался и рассмеялся. Если честно, хотелось это сделать ещё во время выступления, но я терпел.

Проверил Ядро, и настроение подскочило ещё больше — уже тридцать девять процентов! Скоро телеканалы Лилит покажут то, что произошло в Восточном Союзе, и это подстегнёт очередной рост Ядра.

Довольно посмеиваясь, я открыл ноутбук и полазил по сети. Пока информации о речи Небесного Императора не было.

Через полчаса Мия сказала:

— Старик Сюань выступил с речью. Показать?

— Давай. Интересно, как он выкрутится.

На экране появилось изображение старика. Тот сидел на коврике за небольшим столиком и пил чай. Рядом с ним сидела и улыбалась женщина средних лет.

— Маленький Фокусник пришёл ко мне, — важно сказал Небесный Император. — Он сказал мне — я смогу стать тобой и рассмешить всю страну. Он сказал — я смогу обмануть всю твою страну. Всё правительство будет одурачено мною.

Старик отпил чаю и поставил пиалу на стол.

— Я не поверил ему. Он хочет обмануть всю страну? Пусть попытается! Я был уверен, что один Маг не способен на такое. Был уверен, что наша система достаточно крепка. Что ж, я ошибался. Если человек в одиночку смог обмануть весь Пекинский Дворец, значит, нам есть над чем работать. Пусть выходка маленького Фокусника будет уроком для всех нас. Будь он врагом, который хотел навредить… Даже не хочу о таком думать.

Небесный Император вздохнул и слегка покачал головой. Репортёр спросила:

— Скажите, как ваша супруга смогла так помолодеть?

— О, это хорошая история, — Небесный Император улыбнулся. — Я сказал маленькому Фокуснику — докажи мне, что ты заслуживаешь спорить со мной. Достань мне Зелье Омоложения для моей благоверной — тогда я посчитаю тебя достойным. Он достал Зелье.

Небесный Император с нежностью посмотрел на жену.

— Вот старый прыщ, — проворчал я.

— На самом деле, им будут многие недовольны, — заметила Мия. — Но он не потеряет репутацию. Он выставил выходку Фокусника как выявление слабых мест в системе защиты.

— Да и ладно, — отмахнулся я. — Его слова только помогут мне стать популярнее. Главное, что Ядро продолжает расти.

— Что дальше?

— Фокусник уже навестил все страны, кроме Западных Земель, — задумчиво сказал я. — Хоть у Лилит и нет там новостных каналов, но манёвр Фокусника подхватят все остальные страны. Поэтому давай подумаем, что мы можем сделать в Западных Землях.

— А когда отправишь Небесному Императору информацию про клан?

— Попрошу его подождать дней десять. Вряд ли он будет настаивать.

Я собирался расплатиться с Небесным Императором во время реализации плана: «Грандиозная демонстрация предателей». Но сперва нужно увеличить Ядро как можно больше.

— У тебя сейчас достаточно Камней Душ, — задумалась Мия. — Может, снова создать купол над столицей? С какой-нибудь нелепой Меткой Души.

— Проблема в том, что владельцы таких Меток Души в мире Заклинателей малоизвестны, — пробормотал я. — Саму Метку могут обсуждать, чтобы посмеяться над ней. Но вот её владелец никому не известен.

Я замер.

— Уже понял? — с усмешкой спросила Мия.

— Астрал, — я кивнул. — Могу снова отправиться туда и поискать информацию. А уже потом найти человека тут, дать ему Браслет Дара и за несколько дней наделать нужных Камней Меток.

— У тебя есть подходящие Метки Душ на примете?

— Нет, мне нужно выпить Эликсир Памяти.

Я достал из Пространственного кольца нужный Эликсир и выпил его. На этот раз мне нужны были странные Метки Душ. Неважно, кто ими владел — об этом я узнаю позже.

После недолгих поисков я нашёл несколько вариантов. Обсудил их с Мией, выбрал один. Затем вколол себе препарат для Астральной Комы — у меня небольшой запас в кольце.

Оказавшись в Астрале, я быстро сориентировался и полетел к аурам. Заметил, что в этот раз чувствую себя ещё увереннее. Скорее всего, я продержусь ещё дольше. Получается, длительность пребывания в Астрале напрямую зависит не от ступени Ядра, а от его размера. Интересное наблюдение.

Вскоре я достиг мира Заклинателей. Не стал спрашивать у случайных людей — сразу полетел к ближайшему пункту обмена информацией. Там мне повезло довольно быстро найти два имени. Взамен я передал формулу Заклинания Ледяного Луча.

Чтобы не терять зря время в Астрале, я погрузился в состояние медитации — обдумывал, как соединить три Круга Чар Архимага. В какой-то момент осознал, что уже проснулся.

— Ну как? — спросила Мия, когда я открыл глаза.

— Два имени, — кивнул я. — Сколько меня не было?

— Четыре часа.

— Приемлемо.

Я написал Лилит и объяснил ей ситуацию. Она ответила, что в ближайшее время узнает о носителях нужных мне Меток Душ.

Я снова проверил Ядро — уже сорок шесть процентов. Пока растёт, отлично. Дико хотелось спать — я ведь почти не спал ночью. Поэтому я лёг в кровать и почти сразу отрубился.

Проснулся, когда на часах было четыре дня.

— Лилит уже связалась с нужным человеком, — сказала Мия, когда я сел. — Он получит Браслет Дара завтра.

— Отлично, — я поднялся и пошёл в ванну. Пока умывался, думал над предстоящим Апофеозом. Мне понадобится около двенадцати Камней Меток. Сделаю их за три-четыре дня.

Апофеоз будет на уровне воровства цветов, но забавнее. Нужно хорошенько подготовиться — найти местоположения нужных координат, куда я помещу передатчики, просчитать все последствия.

Я занялся этим сегодня же. Переместился в Западные Земли, и там Мия составила список координат, которые мне предстояло проверить. Я шесть часов ездил по городу, пока наконец не вернулся в общежитие.

В следующие четыре дня я готовился к Апофеозу. Владельцем Браслета Дара оказался мужчина средних лет, одинокий Маг, который запил, узнав о своём Даре. Но ничего — когда я добыл нужное количество Камней Меток, Лилит разрешила ему передать Браслет одному человеку из списка. Мужик очень обрадовался и на следующий день вступил в клан Неумеговых, который находился в топ-200. Неумеговы тоже были рады получить Браслет Дара, так что все остались довольны.

— Теперь нужно прогреть аудиторию, — сказал я Мие, проснувшись. — Выпустим ролик от имени Фокусника.

— В Вашингтоне?

— Да.

Я отправился в Западные Земли. Гуляя по оживлённой аллее, тихо заговорил. Мия позже наложит нужный грим, сменит одежду и сделает голос громче.

— Этот город не знает про меня, — вещал я. — Не знает про Фокусника.

Я остановился и задумчиво посмотрел на толпы людей, которые шли мимо.

— Я сделаю так, чтобы этот город очень надолго запомнил моё имя. Это случится завтра, ждите.

Я подмигнул, и Мия прекратила съёмку. Осталось закончить кое-какие детали, и можно запускать последний Апофеоз в программе «Путешествие Фокусника вокруг света».

Глава 22

Лилит сидела на диване и хихикала. Перед ней был открыт экран ноутбука, на котором шла прямая трансляция с Западных Земель.

В Вашингтоне царила паника — люди бегали по улицам и кричали. Автомобили сигналили, ревела сирена. И посреди этого хаоса спокойно прогуливался Фокусник. Он подошёл к растерянной паре и спросил:

— Вы запомнили моё имя?

— Фокусник! — выкрикнул парень.

— Фокусник! — повторила девушка.

— Да-да, — Фокусник покивал и обратился к красному от злости полицейскому. — Уважаемый, вы знаете меня?

— Фокусник! — рявкнул тот. — Фокусник, Фокусник!

Затем он вдруг остановился и побежал на героя. Полицейский словно требовал ответа:

— Фокусник⁈ Фокусник!

— Вижу, вы хорошо запомнили моё имя, — покивал Артур. — Я пойду дальше.

Лилит улыбалась, наблюдая за действиями своего босса. Она сильно удивилась, впервые услышав его план. Он и правда хотел сделать так, чтобы целый город мог произнести только одно слово! По всей столице люди не могли сказать ничего другого. Только — Фокусник.

— Это забавно? — спросила голограмма Ники, появившаяся рядом.

— Да, весьма, — кивнула Лилит. — Не думала, что существуют настолько странные Метки Души.

— Согласна, это довольно необычно, — кивнула Ники.

Фокусник продолжал ходить по улице и задавать людям разные вопросы. Ответом всегда было одно слово — Фокусник!

* * *

Я вернулся в общежитие и рухнул в кресло. Настроение было приподнятым — Апофеоз отлично сработал. Весь мир смотрел и смеялся. Показатели просмотров во всех пяти видеохостингах зашкаливали. Ядро тоже росло — уже перевалило за пятьдесят пять процентов. Одно расстраивало — этого Апофеоза не хватит, чтобы достичь пика. Придётся думать, что делать дальше.

Купол над Вашингтоном исчез лишь к вечеру, и люди вновь смогли нормально говорить. К тому моменту Ядро уже перестало расти — оно остановилось на шестидесяти шести процентах от максимального размера. Но к этому времени я уже придумал, как буду действовать дальше.

Я решил ударить по всем фронтам. Сейчас имя Артура Грейга весьма известно в мире благодаря его Очищающему Камню. Лилит постаралась и донесла опасность отравленной воды в остальные страны. Профессор и Хранитель Тайн имели сильную узнаваемость, но лишь в пределах Гипербореи. И то, их слава уже давно затмилась насущными делами. Поэтому я решил их реанимировать.

Для начала я выпустил новый ролик от имени Хранителя Тайн. В нём я сказал, что смогу ещё раз исцелить людей, которые за последние недели превратились в зомби. Также я сказал, что Хранители скоро откроют свой онлайн-магазин и поделятся ссылкой с некоторыми кланами.

Это видео било сразу по двум направлениям. По простому народу, который восхвалял Хранителя Тайн за его милосердие, и по кланам, которые очень хотели торговать со мной. Также определённый эффект был и за границей — Лилит показала моё старое видео с исцелением зомби — о нём хоть и слышали, но по телевидению никто не пиарил соседей. Благодаря Лилит узнаваемость Хранителя Тайн стала значительно выше и обогнала даже маску Артура Грейга.

Остался лишь Профессор. Новое видео я записывал через два дня после того, как Фокусник пошутил над Вашингтоном.

— Приветствую вас, уважаемый… — тут Мия вставит конкретное имя. — Я — Профессор, глава организации Вирус. Недавно моя организация разоблачила великий план наших врагов в Гиперборее. Мы раскрыли имена предателей, и правительство страны смогло остановить страшную катастрофу. Сегодня я хочу сделать то же самое — поделиться с вами именами кланов-предателей из вашей страны. Сильнейшие из них — самые влиятельные кланы вашей страны. Общее количество Магов, замешанных в заговоре, ужасает. Сейчас моя организация собирает последние доказательства. Через два дня вы и ряд других кланов, не замешанных в предательстве своего вида, получите полный пакет доказательств. Но прошу, пока держите моё видео в секрете.

Я закончил и прикрыл глаза.

— Думаешь, это хорошая идея? — неуверенно спросила Мия. — А если враги узнают?

— Я дал всего лишь пару дней, — пожал плечами. — Что они могут сделать за эти два дня? Да и будут ли рисковать, заранее показывая, что они предатели? Даже если узнают — будут сидеть и надеяться, что это пройдёт мимо них.

— Тогда стоит убрать упоминание о самых влиятельных кланах. Просто — очень могущественные кланы.

— Да, ты права.

На душе скребли кошки. Ради собственных целей я рискую провалом плана. Хотя… Даже если я сразу скину все имена с доказательствами — вряд ли в тот же день начнётся война. Но всё равно немного неуютно. Надеюсь, ничего не случится.

— Это я нашёл все имена, — проворчал я. — Скакал туда-сюда каждый день, проникал в разные кланы и допрашивал десятки людей. Я делал это для Апофеоза, так что всё оправдано.

Мия хмыкнула. Будь она более язвительной — точно бы напомнила, сколько Камней Души и другого добра я добыл со своих «скачков».

— Отправила, — сказала Мия. — Думаю, теперь Профессор точно выйдет на первое место. Хоть ты и не назвал имена — но твой ролик точно вызовет локальные бури среди сильнейших магов других стран.

— Посмотрим, — я поднялся. — Не уверен, что Фокусника можно обойти.

Лилит недавно скинула отчёт, в котором упоминала о популярности Фокусника. Ему начали подражать по всему миру — теперь не редкость встретить на улице человека в гриме. Похожих видеороликов на сайтах появляются десятки, если не сотни. С таким масштабом я уже не могу ничего поделать. Популярность Фокусника вышла за пределы моего контроля.

Я отправился в «Ахиллес». Недавно я наконец-то освоил Огненный Вал и теперь хочу приступить к новой Чаре Архимага. Мои странствия оказались очень плодотворными — на данный момент я уже накопил семь Чар Огня, шесть Чар Тьмы и четыре Чары Пространства. Все — ранга Архимага. И даже две двухсоставные Чары. Из девятнадцати Чар я пока освоил двенадцать. Легче всего дались Чары Тьмы — я изучил их все.

Великая Сфера Тьмы, Великий Доспех Тьмы, Великие Крылья Тьмы, Великий Луч Тьмы, Массовое Ослепление и гордость моей коллекции — Космическая Аура. Последняя Чара крайне мощная, но действует только ночью. Я её испытывал далеко в глуши — страшное ощущение. Словно из космоса по тонкой связи в меня проходит его частица и превращается в гигантский пузырь вокруг меня. В этой зоне нет воздуха, там ужасно холодно, и тело страдает от радиации.

Среди двухсоставных Чар я освоил одну — Великое Копьё Огня и Тьмы. Вторая — Взрывное Искажение, относится к смеси Пространства и Огня. С этими двумя элементами у меня всё сложнее, чем с тьмой.

Но Огненный Вал я освоил. По сути, это гигантская волна пламени, которая сметает всё на своём пути. Волна достигает десяти метров на пике — с такой Чарой во время морской битвы я смог бы сжечь несколько кораблей за раз.

— Какую Чару будешь тренировать? — спросила Мия, когда я вошёл в зал.

— Чару Пространственного Скачка, — ответил я. — Она весьма полезна, хоть её и можно заблокировать объёмными Чарами или подавляющей Чары местностью.

Мия понятливо кивнула и убежала по своим делам. Она появилась спустя пару часов с новой вестью:

— Юлия Врангель официально стала ГрандМагом. Скорость её роста поразила все кланы. Юлия достигла Архимага всего полгода назад.

— Это новый рекорд? — с интересом спросил я.

— Нет. На удивление, в истории нередко встречаются случаи, когда Архимаги становятся ГрандМагами за короткий срок. Почти всегда это связано с огромной ценой. Уверена, Старый Князь тоже очень дорого заплатил, чтобы помочь дочери.

— Да, определённо.

Я проверил Ядро. После записи Хранителя Тайн Ядро возобновило рост, а утренняя рассылка от Профессора только подтолкнула его. Сейчас Ядро было на семидесяти семи процентах. Теперь осталось главное — дождаться, когда рост прекратится. К сожалению, я уже назвал срок — через два дня я отправлю доказательства вины кланов. Это вызовет мощнейший импульс, который точно сможет поднять Ядро на следующую ступень. Но чтобы это случилось, желательно довести его до пика…

— Придумаешь ещё одну выходку Фокусника? — предложила Мия. — Чтобы наверняка?

Я задумался. Может, украсть что-то? Или снова создать купол? Найти ещё одну забавную Метку Души не так уж сложно. Но нет, это всё было. Нужно что-то новое, свежее. Такое, чего никто не ожидает…

Я не смог ничего придумать. А если я не могу придумать — надо делегировать. Я позвонил сперва Лилит и пояснил задачу. Она пообещала составить список. Затем позвонил Свете. Только эти двое знали обе мои личности. Выслушав меня, сестра уточнила:

— Ты хочешь сделать что-то масштабное от имени Фокусника? Такое, чтобы весь мир за этим следил?

— Да, ты правильно поняла.

— Тогда обратись к своим подражателям, — уверенно заявила она. — Половина парней из моей гимназии сделают что угодно, если ты призовёшь их. Создай какой-нибудь массовый флешмоб.

— О, — я открыл рот. — Спасибо!

— Только не надо призывать ни к чему опасному, ладно? — забеспокоилась Света.

— Конечно, не бойся.

Я попрощался со Светой и встретил взгляд Мии.

— Завтра выйдет новый ролик от Фокусника?

— Нет, завтра будет флешмоб. Ролик выйдет сегодня. Но надо придумать, к чему именно я буду призывать.

Действие должно быть очень простым и вызывать эмоции. У подражателей — веселье. У остальных — от раздражения до злости. Это самая эффективная формула.

— Кажется, придумал, — довольно кивнул я.

* * *

Лилит работала, но то и дело косилась в угол экрана. Она ждала уведомления — Фокусник должен вот-вот выложить ночной ролик. Лилит сгорала от любопытства — босс так и не сказал, что он собирается сделать. Лишь отписал, что всё придумал, и больше не отвечал на вопросы.

Наконец появилось уведомление. Лилит тут же перешла на страничку Фокусника и нажала на новое видео.

Фокусник стоял на пешеходной улице, у Площади Объединения. Это было очень оживлённое место, и даже ночью там полно народу. Но в ролике пешеходная зона была пуста.

Лилит сразу поняла, что это монтаж Мии. Фокусник был в своём гриме, одетый в длинный чёрный фрак, такого же цвета брюки и туфли. Он вдруг начал щёлкать пальцами и слегка двигаться. Его ладони были облачены в белые перчатки, поэтому звук получался приглушённым.

Фокусник начал танцевать. Он ритмично щёлкал пальцами, в такт передвигал ноги и крутил тазом. Это выглядело весьма гармонично.

На фоне заиграла спокойная музыка. Фокусник, прикрыв глаза, один танцевал на самой оживлённой улице столицы. Это продолжалось минуты две. Лилит сидела и улыбалась, наблюдая за движениями Фокусника.

Вдруг музыка стала тише. Фокусник посмотрел на камеру и улыбнулся.

— Завтра я снова выйду танцевать. Выходите со мной, кто пожелает. Одевайтесь как я — и я буду среди вас. Давайте потанцуем вместе? Завтра, в десять утра.

Фокусник подмигнул, и видео закончилось. Лилит пару секунд обдумывала то, что он сделал, затем расхохоталась. Она быстро проверила видеохостинги других стран. Да, так и есть — Фокусник танцевал в разных местах, говорил на разных языках. Только его призыв оставался одинаковым.

— Завтра во всех странах тысячи людей выйдут танцевать, — прошептала Лилит. Она вдруг тоже захотела это сделать. Надо будет заказать маску Фокусника — они сейчас в ходу и очень активно раскупаются. Подходящую одежду Лилит тоже найдёт.

— Так, надо написать блогерам, — Лилит воодушевилась и вернулась к клавиатуре. Она знала цену популярности, поэтому подкупила столько известных блогеров, сколько смогла. Некоторые даже получили Браслеты. Кстати, Алина, сестра Артура, тоже входила в число людей, поддерживающих связь с Хранителями. Пусть все эти блогеры выложат ролики, где скажут, что тоже выйдут на улицу — так эффект будет ещё больше. Жаль, что в соседних странах у неё нет такой базы…

* * *

Массовый танец — это безобидно и раздражающе. Единственное моё опасение — что людей будет слишком много, и зомби воспользуются этим. Но такое может быть только в самых крупных городах, а там на защите стоят ГрандМаги. Правительство обязательно подготовится к неожиданностям.

— Тебе не кажется, что я всё чаще и чаще рискую чужими жизнями ради своих целей? — спросил я Мию.

— Без тебя этот мир погибнет, — хмыкнула она. — Ты стараешься как можно скорее набрать силу, чтобы спасти Астрал. Я думаю, ты всё правильно делаешь. Даже если твои действия вызовут чужие смерти — это маленькая цена.

Я внимательно посмотрел на Мию и усмехнулся.

— Не хочу прикрываться оправданиями. Я такой, какой я есть. Если в моих силах будет спасти Астрал — я это сделаю. Но спасение мира — это точно не моя основная цель. И ты это знаешь.

— Ты сам говорил, что не являешься хорошим человеком. Так зачем думаешь о таких мелочах? Со своей властью ты мог сделать более страшные вещи, которые вызвали бы больше эмоций. Но ты выбрал просто — танец. Мне кажется, твой выбор прекрасно показывает твою суть. Ты не хороший человек, да. Но и не плохой. Ты просто такой, каков ты есть.

Я не стал спорить. Но меня не отпускал вопрос — как далеко я могу зайти? Сейчас я просто создаю ситуации, которые в теории могут привести к большим бедам. Но что, если у меня не получится увеличить Ядро до четырнадцатой ступени? Что если Ядро застрянет на пике? Смогу ли я устроить что-то страшное?

Я усмехнулся и покачал головой. Ответ был для меня очевиден — я уже заранее продумал несколько планов на этот счёт. Но ни один из них не подразумевает сознательное нанесение вреда. Наоборот — мои планы направлены на помощь человечеству.

— Ладно, надо поспать. Завтра всё решится.

— Да, — кивнула Мия. — Завтра всё станет понятно.

Я лёг, но из-за бурлящих мыслей уснуть не получалось. Мне пришлось несколько раз применить дыхательную практику и чуть ли не силой отрубиться.

Проснулся я очень рано. Решил сходить в Академиум — послушаю студентов, отвлекусь. Заодно и посмотрю, как много людей пришли сегодня в гриме.

Я оделся и вышел из общежития. По пути в кафешку не встретил ни одного человека с гримом. Позже, во Дворце Мудрости, тоже не увидел студентов с белыми лицами. Хотя, это же Академиум. Вряд ли тут такое разрешено.

Чуть расстроенный, я зашёл в здание и встретил Алину. Она стояла в окружении друзей, грима ни у кого не было. Я не стал отвлекать сестру, а пошёл в аудиторию.

— Никого нет в гриме, — вздохнул я.

— Ага, — кивнула Мия. — Я почитала их сообщения. Похоже, никто не собирается сегодня танцевать.

— Жаль. Но это Академиум. Похоже, моя целевая аудитория — школьники.

На лекции я был крайне рассеянным. Мне хотелось, чтобы поскорее наступил назначенный час. Видео уже было готово — оно выйдет ровно в десять ноль-ноль. Рановато, но удобно, если смотреть на другие страны. Люди выйдут в разное время суток, но одновременно — так будет эффективнее.

Наконец, лекция закончилась. До флешмоба ещё полчаса. Я вышел из Дворца Мудрости и заметил, что тут довольно много студентов. Все лавочки были заняты.

— Ты уверена, что они не собираются танцевать? — спросил я.

— Да, — кивнула Мия. — Я всё проверила.

— Ладно.

Я решил погулять — не хочу сидеть в комнате или тренироваться. Полчаса проходили мучительно долго. Но чем ближе время подходило к десяти утра, тем больше людей собиралось. Я подозрительно скосил глаза на Мию. Та спокойно сидела у меня на плече и не реагировала.

Наконец, часы пробили десять. В Колыбели вышел мой ролик. И в Академиуме заиграла музыка.

Студенты вдруг начали доставать из портфелей маски Фокусника. Их было очень много. Десятки, если не сотни.

Я стоял и изумлённо смотрел, как все эти люди начали танцевать. А Мия сидела у меня на плече и коварно хихикала.

Глава 23

В какой-то момент Алина появилась рядом. Я узнал её по зелёным волосам — она тоже была в Маске Фокусника. Всучив мне новенькую Маску, сестра потащила меня танцевать.

Что сказать… Я танцевал. Было довольно весело. В какой-то момент над двором прогремел грозный голос ректора — он приказал всем разойтись и закончить этот беспредел. Но никто не послушал его — студенты продолжали танцевать. Не знаю, кто установил музыку, но её было слышно отовсюду.

— И много где такое? — тихо спросил я, пританцовывая в компании нескольких студенток.

— Во всём городе, — хихикнула Мия. — Улицы встали. Взрослые дядьки кричат, Маги приказывают всем разойтись, но никто не слушает. Все танцуют.

— Ох-х-х…

— И не только у нас. В других странах всё так же.

— Ох-х-х…

Я всерьёз забеспокоился, что зомби устроят теракт. Единственная надежда — что они сами офигели от происходящего и не успеют среагировать.

К одиннадцати студенты начали уставать и уходить. Но пришли новые, и толпа лишь немного сократилась. Так продолжалось до трёх часов дня — только к этому времени флешмоб можно было назвать законченным. И то, не для всех — человек десять продолжали плясать. Впрочем, их никто не трогал. Даже преподаватели, и те давно смирились и просто решили переждать.

— Никаких терактов не было, — обрадовала Мия. — Разве что на фронте возникли проблемы. Солдаты тоже начали танцевать, и зомби их атаковали.

Я хлопнул себя по лицу.

— Сколько процентов Ядро? — нетерпеливо спросила Мия.

Я проверил и улыбнулся. Девяносто семь процентов. Всё сработало даже лучше, чем я ожидал. Учитывая, какую шумиху вызвал флешмоб — меня ещё не скоро перестанут обсуждать. К завтрашнему утру, когда я должен сбросить фамилии кланов, работающих с зомби, и доказательства их предательства — моё Ядро точно достигнет пика.

Так и случилось. К шести вечера Ядро в солнечном сплетении сверкало от переизбытка маны. А энергия всё продолжала поступать. Я уже наполнил десяток крупных накопителей, но это мало помогло.

— Пиши нумерованным, — вздохнул я. — Надо что-то с этой энергией делать.

— Всем?

— Нет. Лилит, Любе, Валентину и Лимону. Маме я позвоню — она должна обрадоваться.

— Хорошо. Лимону передать Эликсир Развития Ядра девятой ступени?

— Да, пусть пьёт поскорее.

Я позвонил маме. Она не знала про мою личину Фокусника — только про Профессора и Хранителя Тайн. Мама с радостью согласилась повысить Ядро до пика девятой ступени.

Девятая ступень — это уже ранг Магистра. И энергии для него требуется крайне много. Я потратил весь резерв Астрального Навыка и часть резерва своего тела, чтобы довести её Ядро до пика. Но поток всё ещё был очень мощным — не пройдёт и получаса, как снова будет переизбыток.

Ядро Лилит достигло седьмой ступени, и поднять его до пика было гораздо проще. Моя лучшая работница очень обрадовалась и долго благодарила по телефону. Она радостно рассказала, что тоже вышла на улицу танцевать, и что это было очень весело.

Я усмехнулся. Для кого-то веселье, а для кого-то головная боль. Впрочем, именно такие контрастные эмоции и дали столь ощутимый эффект.

Дальше пришла очередь Любы. Она мой зельевар, поэтому я уделял ей особое внимание. Она развивалась быстрее любого из нумерованных — уже догнала Лилит и Рому. Люба даже обогнала Сару — самую первую из нумерованных.

— Напиши и Саре, — решил я. — Незачем ей плестись в хвосте. Она ведь и правда стала первой Хранительницей.

— Хорошо, — кивнула Мия.

Впрочем, если избыток энергии не закончится — я и остальных подниму. Думаю, никто не откажется.

После Любы настала очередь Валентина. Он очень много работал впоследнее время и заслужил достойной награды. Я поднял его Ядро до пика восьмой ступени. Ему осталось лишь выпить Эликсир, и Валентин станет Магистром.

— Валентин сидит и плачет, представляешь, — удивилась Мия, когда я закончил с ним. — Сидит, что-то бормочет.

Я усмехнулся и кивнул. Что ж, его эмоции можно понять.

После сорокаминутного отдыха все резервы заполнились до краёв и настала очередь Лимона. Чем больше его Ядро, тем эффективнее он пользуется своей Меткой Души.

— Готово, — кивнул я.

Ядро Лимона достигло пика девятой ступени.

— Сара готова, — сообщила Мия.

— Хорошо, перехожу к ней.

У Сары было Ядро седьмой ступени, и мне было несложно поднять его до предела.

Поток энергии от Апофеоза начал спадать. Но через час энергии вновь стало слишком много.

Но кого поднимать? Остались Александра и Рома. Первая в клане Ломоносовых, а второй в Церкви Бога Знаний. За Ромой точно наблюдают, и слишком резкое усиление может насторожить церковников. А результат Александры для клана Ломоносовых и так чрезмерен — ещё сильнее повышать Ядро не стоит.

— Мама уже выпила Эликсир? — спросил я.

— Да, полчаса назад.

— Тогда пусть готовится — буду отправлять ей энергию. А потом пусть позвонит Алисе и скажет, что заказала у Хранителей Знаний повышение её Ядра. Пусть она тоже готовится.

— Передала.

Для того, чтобы держать Лиану под контролем и помогать маме с увеличением Ядра, я создал вторую партию осьминожек. Она получилась слабее, чем первая, но двух слитых воедино ножек с лихвой хватит, чтобы поставить Алису вровень с нумерованными.

Вскоре я частично опустошил свои резервы и увеличил Ядро мамы до тридцати процентов от максимального размера десятой ступени. После этого я переоделся и телепортировался в Серый. Алиса уже была предупреждена и ждала меня в Белом Дворце. При этом мама ей сказала, что меня не нужно провожать — я сам найду дорогу. Пришлось скрытно проходить через патрули.

У самой двери стоял Маг с револьвером. Скорее всего, Алиса после звонка мамы его поставила. Этот мужик был лишь Мастером, поэтому мне хватило одного Заклинания, чтобы он застыл столбом, ничего не замечая. Я спокойно зашёл в кабинет.

Алиса сидела за столом. Напряжённая, как струна. Она видела не Артура Грейга, а мужчину средних лет, одетого в очень простую одежду.

— Приветствую вас, — улыбнулся я. — При нынешнем главе клана вы расцвели, как прекрасный цветок.

Я не лукавил — Алиса и раньше была красавицей, каких мало. Иначе Захар не стал бы её выбирать, а женился на более полезной для клана особе. Но сейчас, когда Алиса стала Баронессой и почувствовала вкус власти — она стала ещё прекраснее. Уверен, её внимания добиваются немало влиятельных личностей.

После моего комплимента Алиса немного расслабилась. Она тихо спросила:

— Что от меня требуется?

— Протяните руку, — я подошёл к ней.

Алиса осторожно протянула хрупкую ладонь. Я сжал её и слегка порезал. Алиса ахнула, но не стала вырывать руку. Вскоре ножки перетекли к ней и превратились в алую чёрточку. Я сразу ощутил связь между нами и начал передавать энергию. Глаза Алисы широко раскрылись, она тяжело задышала. Довольно быстро я поднял её Ядро до пика седьмой ступени.

— Что ж, на этом всё, — я отпустил её руку. — Насколько я знаю, у вашего Графа имеется подходящий вам Эликсир Развития Ядра.

Я слегка поклонился и вышел. Прямо в коридоре активировал Астральные Врата и переместился в общежитие.

— Ну что? — спросила Мия.

— Поток достаточно ослаб, — кивнул я. — Тренировок хватит, чтобы не создать избытка.

Я отправился в «Ахиллес». Уже там, после получаса тренировок, я сказал Мие:

— Знаешь, мы оба хорошо поработали. Напиши Лилит — сходите в тот же кошачий салон, что и в прошлый раз. А затем я поеду в отель — мне нужен самый дорогой номер из всех.

Завтра утром будет отправлено сообщение Профессора. И станет известно — перешагнёт ли Ядро на четырнадцатую ступень, или нет. Я решил, что этой ночью могу и не спать. Пройду через все стадии расслабления — от сауны до компьютерных игр.

— Лилит ответила, что с радостью пойдёт с нами, — довольно сказала Мия.

— Прям с радостью? — засомневался я.

— Ну, она прямо не написала. Но Лилит точно будет рада, я знаю.

Я усмехнулся и закончил с тренировками. Остаток вечера, а потом и ночь, я старался не думать о своём Ядре и четырнадцатой ступени. Просто отдыхал, как мог. На удивление, это получалось — я потратил недели, проникая в чужие кланы, и не додумался нормально расслабиться. Даже Магам с их крепким здоровьем не стоит пренебрегать отдыхом.

На следующее утро, когда я сидел в джакузи и смотрел на город сверху, моё видео наконец-то было разослано. Мия собрала увесистые пакеты с информацией — там было почти всё, что мы нашли. Доказательства продажи и покупок людей, записи признаний тех, кого я допрашивал, стёртые переписки и фотографии. В общем, очень многое.

Всего таких пакетов было четыре — один на каждую страну. Информацию получат кланы из топ-50 этих стран, которые не связаны с зомби. Им дальше и придётся решать, что делать. Сразу объявлять войну, или создавать тайную коалицию и медленно травить гниль — это их выбор.

В Гиперборее, после ухода Кафок, Совет Десяти неплохо и сам справляется с поиском предателей и их уничтожением. Но чтобы охватить все страны, я отправил Совету Десяти краткую выжимку всех четырёх пакетов информации. Им тоже лучше знать, что следует ожидать в скором будущем.

Я сидел в джакузи, отрешённо смотрел в огромное окно и ждал. Рядом стояла бутылка самого дорогого вина в стране — какого-то там года, созданная из духовных виноградов и полезная для Магов. Вкусная штука, хоть я и не стал бы в обычном состоянии ума платить столько денег за неё.

Я сидел и ждал.

С каждой минутой напор от Апофеоза нарастал. Энергии было столь много, что вода в ванной начала слабо светиться. Кстати — эта вода гораздо полезнее для Магов, чем самое дорогое вино в стране. Я усмехнулся от этой мысли и прикрыл глаза, наслаждаясь бурлением энергии. Я не заботился о гигантских потерях. Сейчас, когда переход на следующий ранг настолько близок, я не могу беспокоиться о подобных мелочах.

— Первое видео отправлено Гоголям. Второе — Церкви Богини Жизни, — сообщила Мия.

Я слабо кивнул. Всегда, когда моё Ядро было на грани прорыва, я использовал дополнительные способы получения эмоций. Сейчас сделал то же самое.

Первое видео было от имени Хранителя Тайн, который имеет внешность Софона. В нём Хранитель говорит, что он вернулся, и что его потомки должны знать об этом и ждать его прихода. Учитывая, как реагировали Гоголи на Хранителя — они явно не останутся безэмоциональными.

Второе видео я отправил от имени Апостола. Бедный дедушка Апостол — я эксплуатирую его образ с самого появления в этом мире. Апостол сказал другим Грандмагам Церкви, что грядёт великая опасность. Он поведал, что Астрал умирает, и что Церковь должна отбросить все внутренние свары и быть готова к катастрофе. Думаю, это заставит встревожиться верхушку Церкви.

— Третье, четвёртое и пятое видео отправлены, — сообщила Мия.

Мы с ней хорошо проанализировали все сильнейшие кланы и нашли подходящих личностей и нужные слова, которые вызовут эмоции. По видео получили остальные две Церкви и ещё одно досталось Церкви Бога Знаний в Содружестве — там Мия отыскала очень удобную личность, которая была убита Церковью. От имени этой личности я пообещал им отомстить, это должно встревожить Старших Иерархов и может даже Апостолов.

— Ванна меняется, — вдруг сказала Мия. — Её материя становится кристаллической.

Я приоткрыл глаз. И правда, белый камень вдруг начал слабо светиться изнутри, превращаясь в кристалл. Надо будет забрать ванну и воду — это теперь ценнейшее сокровище. Даже я не представляю, какие у них свойства.

Когда я смотрел на преображение ванны, наконец-то случилось то, чего я столь долго ожидал. Ядро треснуло и резко расширилось. Я запрокинул голову и шумно выдохнул, жмурясь. Через моё тело проносились волны энергии, кожа горела. Глаза, казалось, вот-вот взорвутся. Я лежал в джакузи и тяжело дышал, чувствуя рвущуюся изнутри радость.

Я не стал сдерживаться. Я громко, от всей души захохотал. Я смеялся до слёз, ощущая, как Ядро вновь начало расти.

— У меня получилось! — выдохнул я. — Получилось, Мия!

— Да, — кивнула она. — Ты большой молодец. У тебя и правда получилось — ты ошеломил весь мир. Не только людей, но и зомби.

Я лежал и широко улыбался. Мия права — не только людей, но и зомби. Среди кланов из топ-50, которым я отправил видео, должны быть те, кто поделился новостью с предателями. Кто-то гневно потребует ответа, кто-то просто тайно поделится информацией с союзником, а кто-то её продаст. Я знал это. Не только люди, но и зомби — вся планета, взявшись за ручки, помогла мне достичь высшего ранга среди смертных.

Я медленно поднялся. Вода стекала с меня, подобно множеству ручейков с горы. Моя кожа слабо светилась — под ней просвечивались капилляры и вены. Вода тоже светилась. Она была идеально чистой и столь насыщена маной, что её хватит для создания элементальной среды любого клана из топ-10. А материал ванной не был знаком даже мне — я никогда не видел подобный кристалл.

— Вот владельцы отеля удивятся, когда узнают, что ванна исчезла, — хихикнула Мия.

— Она не исчезнет.

В моей руке появился Стилус, я за десяток секунд заменил изменённое джакузи на новое. Подмены никто не заметит.

Затем я пошёл к холодильнику и достал бутылку духовной воды. После чего пошёл в кровать. Хочу немного отдохнуть, чтобы эмоциональное состояние стабилизировалось. Нельзя в нынешнем состоянии создавать Образ, хоть и очень хочется.

Я лёг и прикрыл глаза. Мия знала, что я не сплю, поэтому докладывала новости.

— В Западных Землях тут же разгорелась война. Думаю, там очень быстро уничтожат кланы-предателей.

— Как мы и думали, — отозвался я.

Западные Земли находились на отдельном континенте и гораздо интенсивнее боролись с зомби, чем все остальные страны.

— В Восточном Союзе топовые кланы начали нападать на мелкие, которые в твоём списке. Или хотят сами во всём убедиться, или просто хотят ограбить.

— Ответ очевиден.

— В Содружестве созвали Совет Пятисот.

— Дураки.

— В Южной Державе клан Джайшанкар напал на два других клана из топ-3. Остальные предатели тоже атаковали, а из Мёртвых Земель вышли зомби.

Я промолчал. Через несколько минут Мия сказала:

— Зомби спешно уходят с границы Гипербореи. Они атакуют Содружество и Восточный Союз. Совет Десяти сейчас решает, кому помочь. Они явно не ожидали подобного.

— Пусть бьют в спину зомбакам, пока это удобно, — проворчал я.

— Отправить твой совет Булгакову?

— Да. Но чтобы это не выглядело как требование, просто предложение от любителя. Они там явно получше знают, что нужно делать.

— В твоих словах есть логика, поэтому я тоже думаю, что лучше атаковать зомбаков во время отступления. О, они тоже так решили. Я удалила сообщение, пока Булгаков не прочитал.

— Хорошо.

В течение следующих пары часов я слушал сообщения Мии. Война полыхала по всей Земле. Особенно жестокие сражения шли в Южной Державе. Быстрее всех отреагировали Западные Земли, но им тоже пришлось несладко — пока они воевали внутри страны, зомби атаковали извне.

В Восточном Союзе творилось что-то непонятное. Все кланы начали сражаться друг с другом, Клан Сюань напал на клан Ван, сильнейший клан-предатель в стране. Как я и обещал Небесному Императору, он получил свой шанс расправиться с Ванами.

В Содружестве тоже всё шло плохо. Совет Пятисот так и не собрался — кланы-предатели атаковали, а вслед за ними и зомби.

Единственная страна, в которой всё было спокойно — Гиперборея. Я сорвал планы зомбаков гораздо раньше, и страна уже оправилась.

— Я тут подумала. Если бы я не помогла тебе переродиться в этом мире — то он бы точно пал, — задумчиво сказала Мия. — Получается, я спасительница?

— Определённо, — улыбнулся я. — Хочешь, от имени Профессора я провозглашу тебя Богиней Вируса? Той, которая смогла добыть всю информацию. Уверен, в будущем появится немало твоих статуй.

— Давай, — довольно кивнула Мия. — Это будет справедливо, хе-хе-хе.

Глава 24

Возвращаться в общежитие я не стал. Поехал сразу в «Ахиллес» — пора, наконец, создать Образ.

Я перенёс один из ковриков в центр помещения и сел, скрестив ноги. Затем достал из Пространственного Кольца небольшую хрустальную посудину. Далее я активировал Перчатку и аккуратно вытащил из неё обе золотые осьминожки. Поместил их в посудину и вместе с Пространственным Кольцом отдал под защиту Мие.

— Сможешь прикрыть меня, если кто-то явится? — спросил я.

— Да, можешь не беспокоиться, — кивнула Мия.

Я прикрыл глаза и ушёл в глубокую медитацию. Создание Образа — крайне непростая процедура. Она требует колоссальной концентрации и внимания. При провале Заклинатель получает мощнейший откат — он теряет возможность использовать ману на неопределённый срок и в большинстве случаев полностью лишается руки со всеми Астральными Навыками. Семь Заклинателей из десяти проваливают первую попытку создания Образа. Из этих семи лишь двое доживают до момента, когда можно использовать вторую попытку. Слишком уж дорого стоит восстановить руку Заклинателю с Ядром четырнадцатого ранга.

Я был в себе уверен — в прошлом мире я трижды создавал Образ. И ни разу не провалился.

Не знаю, сколько я просидел. Но час точно прошёл. Наконец, я ощутил, что достаточно подготовился. Открыл глаза и создал Стилус. Переложил его в правую ладонь, после чего создал Перчатку. На пяти костяшках крутились пять Астральных Навыков. Я некоторое время наблюдал за ними. По легендам, Первые Заклинатели использовали кончики пальцев в качестве слотов для Навыков. И мне кажется, что эта догадка недалека от истины — Навыки на кончиках пальцев облегчают создание Образа, уменьшая количество необходимых действий — нужно лишь сжать кулак, и Навыки соединятся. Но поступать таким образом я не буду — слишком это опасно.

Я начал рисовать Астральные Круги. Медленно, выверяя каждое движение. Для создания Образа требуются несложные круги. Всего их девять, включая центральный — Круг Михаэля, самый базовый Круг, считается первым.

Когда все девять Кругов были готовы, я сжал кулак. А затем один за другим, мысленными импульсами, разбил поверхность Перчатки на костяшках. Сферы Астральных Навыков начали притягиваться к формации из Астральных Кругов, которую я нарисовал ранее. Все пять Сфер закрутились с Астральными Кругами.

Я сосредоточенно смотрел на то, что происходит передо мной. Капелька пота потекла по виску, руки чуть подрагивали от напряжения.

Первым делом выбрал центральный Навык — Маску Многоликого. Именно её концепция — смена личности, станет во главе моего Образа. Далее я начал соединять Астральные Навыки. Сперва Апофеоз Короля соединился с Маской Многоликого. Затем к получившейся сфере присоединились Астральные Врата. Следом — Астральный Взор и Форма Демона Теней.

Моё тело дрожало, а футболка промокла от пота, когда я закончил. Передо мной сиял шар, в котором на огромной скорости перемещались тысячи белых линий.

Теперь нужно добавить к Образу Вторую Форму. Я протянул руку, и Перчатка медленно стекла с моей ладони, поглощённая шаром. Следом я коснулся будущего Образа Стилусом — и тот исчез внутри шара. Последний штрих — Метка Души.

Я активировал Метку и приложил ладонь к сфере. Почувствовал сильный укол — словно в центр ладони кольнули спицей. А затем сфера медленно впиталась в рисунок фиолетовой руки. Тот размылся и изменился — теперь на месте Метки Души сияло пять полупрозрачных золотых масок.

Я выдохнул и лёг на пол.

— Получилось? — спросила Мия, заглядывая мне в глаза.

— Да.

— И что это за Образ?

— Король Масок, — я улыбнулся.

— Звучит неплохо. Но что он делает?

— Позволяет мне создать пять Масок. Их ещё предстоит протестировать.

— Дай угадаю. Каждая Маска обладает способностями Астрального Навыка?

— Ага.

— А сами Астральные Навыки исчезли?

— Нет. Образ был успешно создан — он заменил собой мою Метку Души. А Перчатка и все Астральные Навыки должны скоро восстановиться.

Мне было очень непривычно не ощущать потоки энергии от Апофеоза Короля.

Я лежал и восстанавливался, пока не почувствовал себя достаточно хорошо. После этого сел и направил поток маны в левую ладонь. Из центра ладони медленно вылез Стилус. Он чуть изменился — стал серебряным. Следом я активировал Перчатку, которая также приобрела серебристый оттенок. Один за другим над костяшками появились Астральные Навыки. Я тут же потянулся к Апофеозу Короля и с облегчением ощутил поток энергии. И как все остальные живут без постоянного притока энергии?

Дальше я вернул осьминожку. Она легко слилась с обновлённой Перчаткой — на ней появились едва заметные золотые прожилки.

Я убрал коврик и встал в центре зала. На полу виднелись борозды — когда создавался Образ, во все стороны летели волны энергии. Защита этой комнаты с трудом справилась.

— Ну что, тестируем? — я посмотрел на Мию.

— Не тяни, — проворчала она.

— Подожди секунду.

Я создал Стилус и сотворил Заклинание. Напротив меня появился овал, в котором я видел себя. Н-да, выгляжу я не очень презентабельно…

— Хватит себя разглядывать! — возмутилась Мия. — Мне же интересно!

— Ладно, ладно, — я улыбнулся и прикрыл глаза. Направил ману в левую ладонь и активировал Образ Короля Масок.

Открыл глаза и увидел себя. Мои волосы побелели и сильно выросли, лицо было закрыто золотой маской с вырезами для глаз и ноздрей. Одежда была абсолютно белой и необычной, сбоку развевался тканевый пояс.

— Ого, выглядишь жутко, — Мия отступила.

— Первая Маска, — мой голос звучал холодно, безжизненно. — Маска Многоликого.

Я принял свой облик. Точная копия, но — копия. Затем я превратился в Князя Булгакова. После — в Лимона.

Я не только внешне был похож. Я был абсолютной копией. Моя Маска Многоликого влияла на разумы всех, кто на меня смотрел. Я мог казаться лучшим другом или кровным врагом. Мог быть настолько незаметным, что меня в упор не увидят. Или мог принять облик легендарной фигуры из прошлого — и люди поверят, что это она.

Я стал Софоном. От моего тела разлился мягкий свет. Даже аура Мага копировалась. Затем я стал Светой — резко уменьшился в росте, короткие волосы превратились в две светлые косички.

Я ещё минут десять экспериментировал с первой Маской. Она не даёт мне никаких боевых способностей, но маскировка на высшем уровне.

Затем я вновь вернулся к Королю Масок — те же белые одежды и золотая маска.

— Вторая Маска, — провозгласил я. — Маска Короля.

Я вновь стал Артуром Грейгом. Но на этот раз совершенно не походил на себя. Я стоял, выпрямив спину, одетый в алые одежды. На моей голове сиял венец Императора, а под ногами расходились пять теней. Одна рука была полностью закрыта в перчатку, а на пальцах другой я разглядел несколько знаменитых на всю Великую Империю колец. Но главное — от моего облика исходила настолько подавляющая аура, что хотелось поклониться. Словно я воочию увидел Императора, сильнейшего Заклинателя Великой Империи.

Я не сразу смог разобраться со второй Маской. Она показывала человеку облик, который казался ему наиболее величественным. Она излучала ауру, которая подавляла разум и заставляла подчиняться. Эта Маска значительно усиливала эмоции, которые испытывали люди рядом с ней. Если расстояние позволяло — она напрямую — не через Астрал — забирала эти эмоции и превращала их в ману. А если расстояние было слишком большим, то Маска Короля поглощала эмоции через Астрал, но конвертация у неё была в разы лучше, чем у Апофеоза Короля. У Маски была ещё пара свойств. Если я отдам приказ — лишь очень могущественный Маг сможет не выполнить его. И то, ему придётся приложить невероятные усилия для этого. Думаю, лишь у Гранд-магов есть такой шанс. Также Маска Короля вдохновляла союзников и вызывала страх у противников. Эту черту тоже не стоит недооценивать — в войнах мораль невероятно важна.

Я вернулся к облику Короля Масок и продолжил:

— Третья Маска. Маска Странника.

Я вновь стал Артуром Грейгом. Только одежда — полностью чёрная, а глаза серебристые. Я протянул ладонь, и от кончиков пальцев разошлась волна — в воздухе появились символы. Только что я оставил Пространственный Якорь. В любое удобное время, используя Маску Странника, я могу переместиться сюда.

Кроме этого, у меня появилась базовая способность телепортации на короткие расстояния. Весьма удобно. К тому же, именно с Маской Странника слилась Призрачная Рука. Моя бывшая Метка Души сильно эволюционировала — теперь я могу создавать несколько рук, каждая из которых сможет забрать до пяти разных объектов. А пространство внутри неё стало в несколько раз больше — теперь я смогу дом украсть, не используя никаких ухищрений.

— Четвёртая Маска, — провозгласил я. — Маска Видящего.

Снова облик Артура Грейга. Казалось бы, ничего не изменилось. Но если приглядеться вглубь глаз, то можно увидеть там золотые огоньки. Эта Маска могла видеть очень многое. Я огляделся и разобрал конкретные места, на которые были наложены Чары. Я мог увидеть зеркало перед собой в виде формулы Заклинания. Также я смог разглядеть свой Якорь, который оставил в Маске Странника.

Что интересно — я могу скопировать Заклинания и Чары. Я вижу Астральные Круги и Круги Чар.

Конечно, сохранились и базовые свойства Астрального Взора. И не только сохранились, но и значительно усилились. Я мог видеть весь район, приближаться к любому месту и даже на дистанции активировать взгляд сквозь стены. Крайне полезная Маска для шпионажа.

— Последняя, Пятая Маска — Маска Демона.

Мой рост на этот раз не изменился. Но кожа стала чёрной, с огненными прожилками. Глаза, казалось, превратились в раскалённые угли. На голове выросли два небольших рога, а позади раскрылись крылья, состоящие из теней. Под моими ногами заклубилась тьма, а на ладони заплясали чёрные огоньки.

— Смесь пламени и тьмы, — утробным голосом зарычал я. — Великолепно.

Маска Демона по своей чистой мощи не так хороша, как боевые Образы. Мой второй Образ, который я создал ради мести — Образ Мясника, гораздо мощнее этой Маски Демона. Но если смотреть по совокупности способностей, то Король Масок гораздо полезнее и функциональнее.

Я отменил Маску — позже изучу её боевые способности.

— Энергии жрёт не в меру, — проворчал я.

— Я бы поняла, что ты расстроен, если бы ты не улыбался, — заметила Мия. — Но Образ и правда хорош. Ты можешь в отдельных Масках создавать Чары?

— Да.

— Образ Странника для Чар Пространства, а Образ Демона — для огня и тьмы?

— Ага, — кивнул я.

— Астрал тебе очень помог, раз ты смог создать настолько специализированный Образ, который идеально подходит тебе.

— Согласен, — улыбнулся я. — Теперь давай проверим, что я увижу в Астрале.

Особенность Образов в том, что их частично можно использовать в Астрале. Это была одна из причин, почему я выбрал Астральный Взор. Я надеялся, что смогу использовать его в новом Образе и с его помощью лучше изучить Астрал.

— Ты разве не можешь самостоятельно войти в Астрал? — спросила Мия, когда я вытащил из Пространственного Кольца шприц и препарат.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Зачем рисковать? Человечество полторы тысячи лет улучшало методы входа в Астрал, в поисках более эффективной инициации. Этот препарат не может навредить моему организму, но гарантированно отправит в Астрал.

Мия кивнула и легла на живот. Она молча смотрела, как я вкалываю себе вещество и закрываю глаза.

В этот раз погружение в Астрал прошло очень быстро. И что более удивительно — я появился не в виде абстрактного наблюдателя, как обычно. Я стоял в чёрной пустоте, находясь в собственном теле. Точнее — в Маске Короля.

Я с удивлением осмотрел своё тело. Оно слегка просвечивало. Интересно — в мире Заклинателей я ни о чём подобном не слышал. Рядом со мной тьма заколыхалась, появился чёрный шар с щупальцами. От него я ощутил явное внимание и насторожился.

У меня в голове появился образ. Шар словно здоровался со мной. Но не словами, а ощущениями.

— Ты можешь говорить? — осторожно спросил я.

Неизвестное существо продолжило транслировать приветствие. Прошло несколько секунд, и я услышал детский голос:

— Да, я могу говорить.

— Кто ты?

— Не знаю, — на этот раз голос был старческим. — Я долго спал.

— Ты дух Астрала? — осторожно поинтересовался я.

— Не знаю. Ты сильный. Ты очень быстро растёшь. Ты можешь стать следующим Владыкой.

— Владыкой?

— Да. В твоём первом мире их называли Архангелы.

Если бы я был в человеческом теле, то точно бы вздрогнул. Это существо знает, что я переродился.

— Стань Владыкой и останови их, — сказал шар. — Иначе мир будет уничтожен.

— Можешь мне рассказать больше? — попросил я.

Перед моими глазами закрутились образы. Я увидел цивилизацию, по могуществу значительно превосходящую Заклинателей и Магов. Тысячи людей летали по космосу. Вокруг планеты висели спутники, которые размерами лишь немного уступали Луне. Кстати, на Луне и Марсе были поселения.

— Вы их называете Древними, — раздался голос существа.

Древние… После них осталось много загадок. Те же магические подземные пути, по которым зомби проникли в страну — одна из таких загадок. А также редчайшие материалы, обладающие удивительными свойствами.

— Астрал был жив, — продолжило существо.

Я увидел чёрную Землю. Там тоже были люди, но кроме них и множество других существ. В основном — призрачных. В старом Астрале стояли города, по небу летали странные звери, на которых сидели люди.

— Древние всё уничтожили, — продолжило существо.

В какой-то момент Земля взорвалась. Астрал распался и превратился в стену. А Земля разделилась на шесть своих копий, которые встали в один ряд. Получился почти прямоугольный треугольник, в вершине которого находилась Земля, от которой исходил пар.

— Мир Демонов, — пробормотал я.

Мия мне говорила, что существуют копии Земли, которые находятся в разной удалённости от Астрала. Но я не думал, что смогу увидеть это своими глазами.

— Три мира были испорчены, — продолжил голос. — На них появились Демоны, Мёртвые и Призраки. Остальные три мира были заняты людьми. Но недавно третий мир погиб.

Я посмотрел на пятую планету в ряду. Она слишком удалена от Астрала — вряд ли там была Магия.

Существо позволило мне увидеть больше. Как люди, вооружённые самым разным оружием, сражались с полчищами фантомных существ, которые были крупнее любого человека минимум вдвое. У людей было магическое оружие — наследие Древних, — но сами они не обладали сильными способностями. И Призраки полностью заняли планету. Людей на ней не осталось.

— Недавно Призраки и Мёртвые заключили союз, — продолжил голос.

Я увидел Землю, покрытую мёртвыми континентами. На ней не было растительности, абсолютно. По суше бродили миллионы зомби и животных. И вот, открылся портал — оттуда тонким ручейком потекли Призраки.

— Скоро вторая Земля Людей погибнет.

Я увидел Землю Магов. Увидел Обширные Мёртвые Земли, в которые нет доступа людям. И в глубинах этих зон, помимо тысяч зомби, собирались армии Призраков. Совершенно новый враг, о котором людям ничего не известно.

— Как мне исправить это? — тихо спросил я.

— Проникни на территорию мёртвых. Там войди в астрал и сломай вот это.

Я вновь оказался во тьме. Ко мне подплыл серый камень. Я поймал его, и камень впитался в меня.

— Что ты мне дал?

— Часть меня, — грустно сказал Астрал. — Сделай это, и ты спасёшь свою планету. А потом помоги второй Земле.

— Я не смогу в одиночку выступить против двух могущественных планет. Позволь мне стать сильнее, — попросил я.

— Сломай камень, он поможет тебе, — отстранённо сказало существо.

— Хотя бы помоги восстановить Диск Майя. Третья способность мне очень понадобится.

Существо некоторое время не отвечало.

— Хорошо. Я восстановлю его. Но не до конца. Последняя способность запретна. Её нельзя использовать.

Я почувствовал, что меня тянет назад, из Астрала.

— Скажи, что сделали Древние? Как они умудрились так сломать свой мир?

— Они коснулись запретной силы, — раздался тихий шёпот у меня в голове. — И это уничтожило их. Всех.

Я открыл глаза. Меня выкинуло из Астрала, я вновь сидел в «Ахиллесе». Я посмотрел на свою ладонь. В ней лежал невзрачный серый камень — частичка того существа, которое говорило со мной. Если наши с Мией прошлые предположения верны — то это частичка Астрала, которая смогла проявиться в реальности. Удивительно…

Глава 25

— Что случилось в Астрале? — спросила Мия.

После её вопроса образ кошки мигнул и исчез. В следующее мгновение мою грудь пронзила острая боль — из плоти вырвался Диск Майя.

Я зашипел и тут же направил ману в рану, чтобы унять боль. Диск Майя завис передо мной, весь в крови. Два целых сегмента сияли слабым нефритовым светом. Трещины на третьем сегменте медленно зарастали. Спустя несколько секунд они полностью исчезли, и третий сегмент тоже засветился. Трещины продолжали затягиваться — четвёртый сегмент, последний, полностью восстановился. Но остался тусклым, как и сапфировый ромб в центре. Затем Диск Майя влетел мне в грудь и исчез, а раны открылись. Я достал из Пространственного Кольца Зелье Духовного Восстановления и выпил его. Регенерация значительно ускорилась.

Передо мной появилась Мия. В её глазах читался шок.

— Ты смог исцелить меня? — тихо спросила она. — Но как⁈

— Это аванс, — я усмехнулся и тут же поморщился от боли. — От существа, которое живёт в Астрале. Думаю, это дух Астрала.

— Расскажи! — потребовала Мия.

Я рассказал. Мия внимательно выслушала и глубоко задумалась.

— Значит, ситуация гораздо хуже, чем мы предполагали, — пробормотала она.

— Да. Призраки и Мёртвые объединились. Если их не остановить — этой Земле конец. Я сам видел, как Призраки приходят в наш мир и собираются в армии. Пока небольшие, но пройдёт несколько лет, и ситуация кардинально изменится.

— Скорее всего, зомби хотели нанести двойной удар — через кланы-предатели и Призраков. Ни одна страна бы не выдержала такое, — нахмурилась Мия.

— Да.

— Покажи камень, который дал тебе Дух Астрала.

Мия подошла к моей ладони и внимательно изучила дар духа.

— Очень странная вещь. Я её совершенно не ощущаю.

Она потрогала лапкой камень. Точнее — попыталась потрогать. Её пальцы прошли сквозь камень и коснулись моей ладони. Мия хмыкнула и отступила.

— Диск Майя полностью восстановлен? — спросил я.

— И да, и нет. Три сегмента работают и полны энергии. А вот четвёртый сегмент — мёртв, хоть и целый внешне. Дух Астрала полностью уничтожил его, теперь Диск Майя никогда не сможет возвращать кого-то в прошлое. Третья способность позволит лишь откатить время в определённой локации вокруг Диска — на несколько секунд.

— Ты не выглядишь огорчённой, — заметил я.

— Так даже лучше, — отозвалась она. — Четвёртый сегмент был слишком опасен. Моя память работает смутно, но вроде бы он никогда не был задействован.

— Даже во времена Архангела Судьбы? — удивился я.

— Да. Каждый Архангел получил наследие Древних. Талиэль знал об опасности Диска Майя и не смел использовать всю его силу.

Я кивнул и задумался. Что мне делать дальше? До пика Ядра пока далеко, но с Маской Короля я смогу получать энергию напрямую от эмоций своих целей, и это сильно поможет в дальнейшем продвижении.

— Дух Астрала сказал, что как только я разобью камень — он мне поможет стать сильнее, — задумчиво произнёс я. — Как думаешь, что он имел в виду?

— Ты будешь отсекать Астрал. Это море энергии. Представляешь, какой там всплеск будет? Всплеск энергии Астрала. Я даже не представляю, что из этого выйдет.

— Ладно, — я потёр переносицу. — Сегодня отдохну. А завтра уже буду думать, что делать дальше.

Отдохнуть не получилось. Весь день в голове крутились мысли о моей будущей миссии. Мне нужно проникнуть в стан врага, в мир зомби, и выйти там в Астрал. Даже думать о таком не хочется — это будет очень, очень опасно.

У меня появились кое-какие мысли, что можно сделать. Но это очень рискованно, и с нынешними силами мне точно не справиться. Я расспросил Мию о её возможностях, а на следующий день отправился в Архангельск. Мне хотелось найти место, где я смогу тренироваться — и пустой островок в Белом море для этого идеально подойдёт.

В Форме Демона я летел над бесконечной водной гладью, когда Мия сказала:

— Тебе написала мама. Говорит, надо через неделю съездить к Княгине Врангель на аудиенцию. Поздравить её с новым рангом и подарить что-нибудь.

Я кивнул и спросил:

— Лилит смогла понять, что за воду я создал во время прорыва?

— Она считает, что эта вода способна значительно усилить тело Мага. Считай, как базовое усиление, только без побочек. И ванна — это артефакт. Лилит с ним пока разбирается, но она надеется, что эта ванна сможет создавать такую же воду, которую доставил ты.

— Если предположения Лилит подтвердятся — нам не придётся обращаться к Княгине с просьбой получить базовое усиление для мамы.

— Да, — согласилась Мия. — Думаю, всё подтвердится. Если что, можно ограбить один из заграничных кланов. У нас были возможности, сам знаешь.

Я кивнул. Мне не хотелось поднимать шум, поэтому я забирал только те сокровища, которые можно легко унести. Да и в лаборатории лезть желания не было. Вдобавок, каждое базовое усиление готовится индивидуально для Мага. Мне бы пришлось приложить слишком много усилий, чтобы получить нечто подобное — в то время приоритеты были другими.

Я нашёл каменистый остров и приземлился. Сменил Маску Демона на Маску Странника. Оставил Якорь — теперь легко смогу сюда переместиться.

— Давай проверим Чары Пространства, пока я в этом облике.

Прикрыв глаза, я вошёл в Астральную Медитацию. И началась моя тренировка.

За пару часов я выяснил, что Маска Странника значительно облегчает создание Чар Пространства. Мне хватило десяти попыток, чтобы освоить недоступную ранее Чару Архимага — Великую Заморозку, которая была способна сковать на месте область радиусом десять-пятнадцать метров. После этого я сменил Маску на Демона и начал тренировать Чары Огня и Тьмы. Мои предположения подтвердились — они давались мне гораздо проще, чем вне Образа.

Я ушёл с головой в тренировки. За три дня освоил все оставшиеся Чары, включая вторую Двухсоставную. Лилит отправила мне пять новых Чар, которые нашла за последнее время. Мне хватило дня, чтобы изучить их. И я начал создавать свои двухсоставные — тьмы и огня.

Спустя пять дней после того, как я нашёл остров, пришлось искать новый полигон для тренировок — остров не выдержал нагрузок и развалился на части.

— Никто не хочет продавать Чары ГрандМагов, — пробормотал я, летя над Северным Ледовитым океаном. — Их тщательно охраняют. Чтобы получить Чару ГрандМага — надо напасть на того, у кого хранится пространственный артефакт.

— Сам ты пока не можешь создать Чары ГрандМага, да? — уточнила Мия.

— Да.

— Может, обратиться к Булгаковым? У них должны быть Чары Огня.

— Ты же знаешь, как Маги относятся к этим Чарам. Булгаковы ни за что не отдадут их.

— Тогда, может, украдём? — предложила Мия. — Нападём на клан, который входит в число предателей. Война до сих пор идёт.

— У тебя есть подходящие кандидаты? — заинтересовался я.

— Сейчас поищу.

После восстановления Диска возможности Мии значительно увеличились. Даже в Древности она считалась невероятной. А в те времена технологии и магия были на совершенно другом уровне. Сейчас Мия могла из любой точки мира присоединиться к государственной сети любой из стран.

— Есть клан в Содружестве, Биссет. У них был свой ГрандМаг, известный своими Чарами Огня, но он умер восемь лет назад. Сейчас в клане только три Архимага. Он недалеко от границы, поэтому закрылся и защищается от атак кланов Гипербореи и Содружества.

— Хороший кандидат, — кивнул я. — Найду новый остров, и отправимся в Содружество.

Мне самому хотелось проверить, насколько сильнее я стал. Поэтому, отыскав пустой остров и оставив там свой Якорь, я сразу же телепортировался в Содружество.

Летать над Содружеством я не стал, чтобы не привлекать лишнего внимания. Люди здесь выглядели испуганными. Каждый день шли бои — зачастую они не вредили обычным людям, но случалось и такое. Особенно когда в дело вступали зомби.

Все авиарейсы были отменены, поэтому я поехал в нужный город на поезде. Мия заранее озаботилась билетами. После трёхчасовой поездки я вышел на вокзале и направился в нужную сторону.

— Все три Архимага сейчас в клановом квартале, — сообщила Мия. — Пространственное Ожерелье должно быть у одного из них.

В Содружестве Пространственные Браслеты не были в ходу. Их заменили такие же неудобные и громоздкие Пространственные Ожерелья.

Я дошёл до кланового квартала и активировал Образ. Выбрал Маску Демона и взлетел в небо. Меня обволакивала тьма, чтобы никто не мог увидеть настоящую внешность. Я пронёсся над кварталом и раскрыл Великую Сферу Тьмы.

В трети кланового квартала наступила ночь. Раздались крики ужаса, люди начали забегать в дома и прятаться. Я сразу ощутил трёх Архимагов — они тоже раскрыли свои областные Чары. Правда, им это не помогло — Архимаги совершенно не могли мне сопротивляться.

Я создал Великое Копьё Огня и Тьмы и метнул его вниз. Раздался оглушительный взрыв — каменное строение, в котором прятался один из Архимагов, было уничтожено. Самого Архимага завалило обломками, он едва выжил. Я спустился к нему и махнул рукой — с кончиков пальцев сорвался чёрный серп и отрубил голову Архимагу. У этого не было Ожерелья.

Я полетел ко второму — тот пытался удрать из кланового квартала. Один Великий Теневой Луч пронзил его насквозь, Архимаг с криком рухнул на землю. Он потянулся к шее, но я создал Пожирающее Пламя и сжёг ему конечности. После этого спустился, отрубил голову и забрал Пространственное Ожерелье. Отлично.

Третий Архимаг прятался где-то под землёй, в бункере. Я поднялся в небо и создал Великий Раскол — пространственную магию.

Земля треснула и разошлась в стороны. Затем с оглушительным скрипом порвались металлические слои, но бункер выдержал мою атаку. Тогда я запустил вниз Великую Коррозию — Чары хватило, чтобы превратить металлическую крышу здания в труху.

Третий Архимаг оказался зомбаком. Наверное, поэтому и прятался. Он испуганно смотрел на меня и что-то кричал — призывал к переговорам, хотел выкупить свою жизнь. Я послал в него Луч Разрушения — голова старика буквально испарилась, тело свалилось на пол. Я спустился и поменял Маску на Странника. От моих ладоней вылетело несколько призрачных рук, которые полетели к телам Архимагов. Надо собрать всё добро.

Я проверил Ожерелье. На нём стояла пространственная защита, но в Маске Странника разбить её было очень легко. Внутри Ожерелья нашёл девять тетрадок и коробочку с Камнями Душ. Изучив тетрадки, я довольно улыбнулся. Все девять — Чары ГрандМага. Шесть трёхсоставных — Огонь, Земля и Пыль. Две двухсоставные — Огонь и Земля. И всего одна принадлежала к Чарам Огня. Именно она мне и была нужна.

Я сменил Маску на Видящего. Увидел, что в северо-западной части квартала несколько крупных зданий кишат зомбаками. Но ещё больше их под землёй — тысячи. Стоят стройными рядами и смотрят вперёд, не двигаясь. Жутко.

Я вернулся к Маске Демона и уничтожил всех зомби. Сперва использовал Огненный Вал, затем Великое Искажение, и под конец — Великий Взрыв Тьмы. Этого с лихвой хватило.

Затем я завис в воздухе и сменил Маску Демона на Маску Короля. Ко мне со всего квартала потекли эмоции людей. Паника, страх, ужас. Эмоции превращались во мне в энергию, которая питала Ядро. Это сработало — оно выросло на два процента. Отлично.

Я спустился, надел Маску Странника и шагнул вперёд, перемещаясь на остров в Ледовитом океане.

— Клан, который ты навестил, впал в панику, — сообщила Мия. — Там творится что-то плохое.

— Ну и ладно, — отмахнулся я. — Всех детей и женщин уже давно вывезли, остались только бойцы. Их бы рано или поздно уничтожили, они ведь с зомби работают.

Я принялся изучать Чары ГрандМага. Этот ранг сам по себе довольно необычен. Его невероятно трудно достичь — нужно самостоятельно объединить три Чары Архимага и создать трёхсоставную Чару. А потом уже ГрандМаг может создавать чары под себя — двухсоставные и односоставные. Но часто ГрандМаги продолжают творить трёхсоставные, которые дополняют их боевую систему.

Судя по названиям Чар, ГрандМаг с элементами огня, земли и пыли создал некий огненный песок. Его магия творила горячие частицы, обжигающие всё, к чему прикасаются, и сжигающие противников заживо. Кроме этого, ГрандМаг создал Пепельный Шторм — вихрь огненного пепла, который обжигает кожу и заполняет лёгкие.

Из огня и земли ГрандМаг создавал магму. Его Чара Вулканический Взрыв, судя по краткому описанию, была весьма разрушительной. А единственная Чара Огня относилась к типу чистой атаки — Огненный Луч.

В итоге получался ГрандМаг, способный в одиночку уничтожать армии. А более крепких противников он сносил чисто атакующей огненной Чарой. Это был мощный Маг, я бы не хотел с ним встречаться.

Из всех украденных Чар я мог попытаться изучить только Огненный Луч. Но я не стал спешить и посмотрел на Мию. Она хитро пялилась на меня, лукаво поблёскивая глазами.

— Ты правильно угадала, — проворчал я. — Хочу ещё Чар ГрандМагов.

Мия хихикнула и сказала:

— Больше таких простых целей я не вижу. Но судя по твоей силе, ты сможешь справиться с любым Магом ниже ранга ГрандМага. И даже с молодым ГрандМагом, скорее всего, справишься.

— Моя защита не сможет выдержать полноценную атакующую Чару, — задумчиво произнёс я. — Но если успею сменить Маску — легко сбегу.

— Можно напасть на клан Шакир из Южной Державы. Там раньше был ГрандМаг со стихией Тьмы. Но сейчас клан активно воюет, им помогает ГрандМаг зомби. Он может прийти на помощь, если ты нападёшь.

— Значит, надо действовать быстро и резко, — я активировал Образ и надел Маску Странника. Пора вернуться в Южную Державу.

* * *

Янавестил пять кланов и смог ограбить четыре пространственных артефакта. Всего мне удалось собрать три односоставных Чары ГрандМага: Огненный Луч, Пламя Погибели и Бездна Забвения. Последняя относится к элементу тьмы и создаёт область, в которой у людей сильно замедляется реакция. Они теряют память и ориентацию в пространстве.

Кроме Чар ГрандМагов, я получил несколько Чар Архимагов, четырнадцать Камней Душ, множество артефактов и увеличил Ядро на семь процентов. Очень неплохо пограбил, мне понравилось.

— Ладно, пока хватит, — решил я, вернувшись на остров. — Поищешь кланы, с которыми можно совершить обмен?

— Ага.

Я нашёл только три подходящие мне Чары. Но всего их больше двадцати. Уверен, найдутся кланы, которые согласятся на обмен.

— О тебе заговорили в сети. Назвали Чёрным Демоном, — сообщила Мия.

— Какое точное название, — хмыкнул я, надевая Маску Демона.

— Тебя считают ГрандМагом, но не могут понять, откуда ты.

— Дополнительная известность не помешает…

Я взялся за тренировки. Мне очень хотелось увидеть, смогу ли я освоить Чару ГрандМага. На удивление, это оказалось не так сложно, как я думал.

Чара ГрандМага занимала всю Астральную Доску и была невероятно сложна. Но моего опыта хватало, чтобы освоить её. Требуется лишь время и огромное количество энергии.

Я отвлёкся, чтобы съездить с мамой к Врангелям. После поздравления, на банкете, я встретил Анастасию Беттихер. Девушка по-прежнему робела передо мной и испытывала очень сильную симпатию — после создания Образа я мог более тонко чувствовать эмоции других людей по отношению к себе. Но Анастасия явно стеснялась меня и считала себя недостойной. Мия тоже это поняла.

— Её клан был заклеймён как предатели и уничтожен. А ты — самый молодой Магистр в истории. Она прекрасно понимает, что у тебя не будет проблем с выбором невест, вот и прячется.

Я посмотрел на грустное лицо Анастасии, которая стояла в отдалении. За этой кукольной внешностью прячется крепкая воля — девушка не сдалась и всячески пыталась доказать свою верность. С помощью своего Браслета Дара и способности контролировать зомби она не раз и не два участвовала в стычках. И на море, и на суше. Анастасия, скорее всего, видела немало ужасных сцен за последние месяцы.

Я про себя отметил, что лёгкая вина, которую испытывал к этой девушке, исчезла. Да, её клан был уничтожен из-за меня. Но учитывая, что зомби готовились полностью стереть человечество… В общем, я перестал думать о всякой ерунде.

После встречи с Княгиней я телепортировал маму в столицу — ей предстоит пройти через усиление тела. А затем отправился тренироваться дальше. Лилит уже нашла несколько кланов, которых заинтересовал обмен, и сейчас пытается договориться. Если у неё получится — у меня появится ещё четыре Чары. Две огненные, одна элемента тьмы, и одна пространства.

Время шло. Я постепенно осваивал Чары ГрандМагов. Иногда, когда Мия видела хороший вариант, нападал на кланы предателей. С каждым днём я становился всё сильнее.

Я торопился, старался стать сильнее как можно скорее. Но лишь через двадцать дней после встречи с Духом Астрала, я решил действовать.

Глава 26

Первым моим шагом стало проникновение в Мёртвую Зону. Мне нужно удостовериться в том, что я смогу проникнуть в чужой мир. В качестве цели я выбрал Нижнеуральскую Зону, одну из трёх, которая находилась на территории Уральских гор. Мощные кланы частенько отправляли туда экспедиции — эти Зоны были весьма богаты ресурсами.

Я выбрал самую маленькую зону, которая находилась ближе к северной границе. Зона располагалась у подножия гор, поэтому и называлась Нижнеуральской.

Мой выбор был обдуман. Нижнеуральская Зона находилась на территории Гипербореи, далеко от границ с другими странами. Она была небольшой по размерам и хорошо охранялась — вряд ли зомби решат зачем-то усилить это место. Скорее, наоборот, заберут оттуда зомбаков и переправят в другие, более актуальные области.

Я выделил три дня на подготовку — мы с Мией обсудили всё, с чем можем столкнуться. Я подготовил нужные артефакты, и только затем отправился в путь.

— Вижу зону, — сказал я, прищурившись. Вдали, в паре километров от военной базы, начиналась серая земля, покрытая туманом.

Я летел по небу. Даже если меня заметят — вряд ли решат напасть. Скрываться мне нет смысла.

Вскоре достиг Мёртвой Зоны и влетел на её территорию.

— В каждой Мёртвой Зоне имеются Врата, — сообщила Мия. — Они должны быть похожи на серый вихрь.

— Врата в Мир Демонов выглядят по-другому, — вспомнил я. — Они в виде красных озёр.

— Не знаю, почему так. Мне больше интересно — как именно эти врата появились. Вряд ли зомби сами их создали. И почему нет Врат, которые ведут в Мир Заклинателей?

— Может, важна близость планет? Земля Зомби и Земля Магов достаточно близки, чтобы появились проходы. Так же и с Землями Демонов и Заклинателей.

— Понятия не имею. Но звучит странно.

Мне начали попадаться зомби. Чем дальше летел, тем их больше становилось. В какой-то момент меня начали атаковать — зомби-Маги принялись обстреливать меня с земли.

Не обращая на них внимания, я летел вперёд. Пока нет смысла с ними разбираться. Но вскоре в воздух поднялись несколько зомби-Магов — их я прикончил несколькими Чарами. Это было не так-то просто — в Мёртвой Зоне действовало подавление Чар.

— Как и думал, тут слабая защита. Вряд ли остался кто-то сильнее зомби-Мага с силами Магистра, — пробормотал я, осматривая землю под собой.

— Да, похоже на то, — согласилась Мия.

Через несколько минут я увидел вдали серый вихрь. А вот и Врата. Вокруг них был построен целый город из костей, от которого исходила давящая аура подавления Чар. Чем ближе к нему — тем сложнее использовать магию. Уверен, внутри города не сработает ни одна Чара. Но это не касается моего Образа — его возможности всецело мне доступны. Как и артефакты, которые я подготовил, зная, куда иду.

Я спустился к городу — в меня тут же полетели сотни костяных стрел. Но одного взмаха крыльев хватило, чтобы сбить их.

— Первая пошла, — я коснулся Пространственного Кольца, и в моей руке появился небольшой шарик. Он был стеклянный, но внутри него плясал чёрный огонёк.

Я скинул бомбу на город. Появился чёрный шар огня, который тут же охватил несколько строений. Бомба Вечного Пламени — артефакт, созданный с помощью Камня Метки Александры. Мини-версия Дыхания Дракона. Обладает огромной мощью, но не таким масштабом.

Я скинул на город пять Бомб Вечного Пламени. Целился в скопление зомби, поэтому смог на время отвлечь их.

Я приземлился на крышу белого здания и сбросил вниз шестую Бомбу. Сменил Маску на Видящего. Тут же увидел весь костяной городок и очаги пламени. В некоторых зданиях толпились зомби, другие были пусты. Заметил несколько мощных зомби-Магов, которые летели ко мне. Один был довольно близко, поэтому я сменил Маску на Странника и шагнул, переместившись на другое здание. То место, где я ранее стоял, было охвачено огненным шаром — зомби-Маг чудом успел выжить, лишившись руки. Его вторая рука была чёрной, как уголь. На концах пальцев виднелись острейшие когти, а из пасти вырывались чёрные стальные иглы.

Я телепортировался к нему и взмахнул Расколом — мечом элемента пространства, который достала мне Лилит, обменяв его на другой артефакт Архимага.

Голова зомби слетела, его тело рухнуло вниз. Я снова переместился. Затем ещё и ещё, пока не оказался перед Вратами. Входить внутрь я не собирался. В моём Пространственном Кольце находился один особенный артефакт, который был создан с помощью Мии. Она выделила часть своего тела на его творение — артефакт был в виде металлического паучка. В нём находилось ядро, основой которого являются два необычных Камня Метки.

Я отыскал Мага, у которого была Метка Души со способностью Ментальной Связи. Название говорит сам себя — Метка позволяет создавать ментальные связи. Хоть расстояние сильно влияет на качество связи, но Мия уверяла, что она сможет увидеть глазами паучка, хоть и недолго. А второй Камень Метки называется Путешественник — с ним Маг может использовать пространственные коридоры, созданные другими Магами для своего пользования. Эта Метка очень чутка к пространству, поэтому у паучка немало шансов успешно добраться до мира зомби.

Я бросил паучка на землю, и тот бодро побежал в центр вихря.

— К тебе приближаются зомби, — предупредила Мия.

Я сменил Маску на Демона, достал Коготь Тьмы и вступил в бой. Меня атаковали несколько десятков зомби-Магов, но сильнейшие из них обладали лишь силой Магистра.

— Вижу, — вдруг воскликнула Мия. — Такие же Врата. Костяные строения. Его пока не заметили, он прячется. Видит стражников — зомби, которые стоят у ворот. Наверное, ворота ведут на площадь с Вратами. Подождёшь тут? Я сама гляну.

— Чего? — удивился я.

Но Мии уже не было — она исчезла.

* * *

Мия появилась в мире Зомби и тут же полетела наверх, в небо. К сожалению, от её действий паучок превратился в прах. Но он больше не нужен.

Мия ощущала связь с Диском Майя. И эта связь становилась всё сильнее и тянула её назад. Между двумя мирами лежал узкий коридор, и именно по нему Мия попала сюда. После восстановления Диска Майя её возможности многократно возросли, но их не хватит, чтобы самостоятельно, без физического тела, долго находиться тут.

Мия поднялась в небо и осмотрелась. Она оказалась над жутким местом. Область вокруг Врат была застроена костяными зданиями, и там даже патрулировали зомби. Но вот за пределами этой небольшой области — руины. Тут не было признаков животных или растений. Тут вообще не было цветов — всё внизу было окрашено в серый. А небеса — чёрные, мрачные. И трупы. Миллионы трупов лежали и смотрели в небо чёрными как смоль глазами. Редко кто стоял или бродил.

Мие стало совсем неуютно, и она вернулась к Вратам — больше она не может оставаться тут.

* * *

— Всё, я тут, — Мия появилась рядом.

Я в это время метался среди зомбаков и сносил им головы.

— Отлично. Тогда следующий этап плана, — бросил я, уворачиваясь от костяного копья.

Я на огромной скорости понёсся к ближайшему пустому зданию — специально его запомнил, когда осматривался. Внутри я вновь сменил Маску — на этот раз, на Многоликого. И принял облик зомби.

Я вышел из здания и встал, тупо пялясь перед собой. При этом я был очень насторожен.

Мимо меня пробежали несколько зомбаков. Один из них остановился и подошёл ко мне. Это явно зомби из другого мира — их можно отличить по чёрным глазам, без белков и радужек. Он выглядел довольно жутко — часть его щеки истлела, и через неё проглядывалась желтоватая кость. Он повёл носом, затем побежал дальше.

Я нахмурился. Почему я его заинтересовал? Может, из-за артефактов?

Я снял Пространственное Кольцо и оставил его на земле. Отошёл подальше и дождался, когда мимо пройдёт ещё одна группа зомби. Они не обратили на меня внимания — разве что один из них дёрнул головой в мою сторону. Значит, не только в артефактах дело.

— Как думаешь, почему они чувствуют меня? — тихо спросил я.

— Может, из-за одежды? — предположила Мия.

Раздеваться догола я не стал. Побродил немного, затем забрал Кольцо и сменил Маску на Странника. Оставаться тут больше нет смысла — я узнал, что хотел. Поэтому, оставив тут Якорь, я переместился на свой остров. Нужно всё обдумать и решить, как действовать дальше.

— Рассказывай, что там видела, — я вытащил из Кольца кресло, сел в него и посмотрел на Мию. Рядом шумело море, обдавая меня брызгами капель. Дул сильный ветер, где-то вдали грохотал гром. Но мне было весьма комфортно.

Мия подробно описала мир зомби. Мне он не понравился. Впрочем, никому такое не понравится. Абсолютная смерть.

— Мертвяки хотят превратить и эту планету в то же самое, — пробормотал я. — И среди них только некоторые обладают разумом.

Человечество так и не поняло, как именно появляются разные виды зомби. Их разделили на три группы. Первая — это бойцы. Тупые и неразумные. Вторая — командиры. Они способны усиливать зомби и представляют огромную опасность. А третья группа, самая малочисленная — Сильнейшие. Эти зомби-Маги обладают силами Архимагов и ГрандМагов. Они разумны и весьма умны. Именно эти зомби строят коварные планы и подкупают человеческие кланы. Они способны превратить тупого и агрессивного зомби в послушного раба, который будет выполнять все их требования.

— У нас есть шанс, — тихо сказал я, когда Мия закончила. — Если подготовить достаточно артефактов, то я смогу всё успеть. Нужно только поискать Магов с некоторыми полезными Метками. Но если что — снова войду в Астрал и узнаю у других Заклинателей.

— Да, я тоже так подумала, — согласилась Мия. — Не знаю, что находится в тех зданиях возле Врат. Мне кажется, туда проводят Призраков, когда те приходят.

— Вполне возможно, — кивнул я. — В мире зомби есть элементальные частицы? Там действует магия?

— Там в основном негативные элементы — смерти, разрушения, тьмы. Рядом с Вратами силён элемент пространства, — Мия словно попыталась вспомнить что-то ещё, но покачала головой.

— Вот как… Ладно, давай подготовим план.

Я поднялся, убрал кресло и переместился в общежитие. После мозгового штурма мы с Мией накидали примерный план действий. Но перед тем, как отправляться в другой мир и рисковать там жизнью, я решил максимально усилиться.

Во-первых — подготовить нужные артефакты. Во-вторых — выучить столько Чар ГрандМагов и Архимагов, сколько смогу. При этом упор я сделал на Чарах Тьмы и Пространства. В-третьих — нужно продолжать увеличивать Ядро. Активно участвовать в боях, и с помощью Маски Короля получать эмоции людей. После создания Образа больше не было проблем с приобретением энергии — уже сейчас Ядро достигло двадцати процентов от максимального размера. Но я не особо радовался. Четырнадцатая ступень — это максимальный ранг Ядра. Дальше происходит трансформация Ядра во что-то другое, и Заклинатель становится Святым. Чтобы запустить трансформацию, нужно очень и очень постараться.

Я начал активно участвовать в боевых действиях. Появлялся на фронтах, убивал зомби с помощью мощных Чар и затем переключался на Маску Короля. Люди видели во мне всё того же Чёрного Демона, но каждый замечал новые детали, которые усиливали их эмоции. Моё Ядро в такие моменты росло весьма быстро, но недолго.

Мия старалась находить такие места, где я смогу не только увеличить Ядро, но и забрать что-нибудь полезное. Особенно мне нужны были Камни Душ.

В свободное от вылазок время, я в основном тренировался. Часами это делал — открыто ушёл из Академиума и пропал. Мама и Алиса знали, что я в безопасности. А те, кому я был нужен, пытались найти меня для своих целей, поэтому не поднимали шума о моей пропаже.

Лилит тоже работала. Она договаривалась с нужными мне Магами и давала им Браслеты Дара. А по ночам я скрытно навещал их, делал Камни Меток, и тихо уходил.

Пока я был зациклен на своих делах, Лилит направила усилия всех Хранителей на помощь в войне с зомби. Рома делал артефакты, Александра использовала свой Браслет для уничтожения важных опорных пунктов, Люба сутками напролёт готовила Эликсиры, Сара добывала важную информацию с помощью своих снов, а Валентин выполнял особые задания, которые требовали скрытного проникновения.

Булгаковы более-менее оправились от атак зомби. Как мне сообщила Мия — они и правда смогли найти способ, как менять элементальный баланс. Пока это очень трудная и малоэффективная процедура, в которой полно побочных эффектов. Но это ведь начало. Вполне возможно, что через лет пятьдесят, любой Маг со Слабым талантом сможет получить инъекцию и поднять талант до Среднего.

Мне понадобилось двадцать три дня, чтобы подготовиться к новой вылазке. На этот раз я собрался проникнуть в мир зомби, напрямую. И не просто проникнуть — а сделать это публично.

Я назвал свой план весьма просто и символично: «Последний Апофеоз».

В назначенный день, я прибыл к границам Мёртвой Зоны, которая находилась в глубинах Сибири. Она ещё меньше, чем Нижнеуральская, и прорыв отсюда в последний раз происходил больше года назад.

— Готова? — спросил я Мию, активируя Образ и выбирая Маску Короля.

— Да, — отозвалась она. — Начинаю трансляцию?

— Давай, — я тяжело кивнул. — Посмотрим, что из этого выйдет. Если трансляция пройдёт удачно — моё Ядро может достигнуть пика.

— А сейчас сколько процентов?

— Сорок восемь.

— Поняла. Три, два, один — трансляция началась!

* * *

Света сидела на паре и скучала. Рядом с ней грустила Аня. Она рисовала на полях маски фокусника. Подруга печалилась, что Фокусник давно не появлялся в сети. В сети стала популярной версия, что танец был прощальным.

Света не знала, почему брат перестал снимать видео. Может, ему надоело? Если честно, Света совершенно не понимала его мотивов, хоть и долго думала об этом.

Вдруг её телефон завибрировал. Она разблокировала его и тихо выдохнула. Другие одноклассники не были столь сдержаны — класс зашумел.

— Что случилось? — строго спросила Лора Викторовна — преподаватель по математике.

— Фокусник запустил трансляцию, — быстро ответил Илья, поспешно надевая наушники.

Лора Викторовна оглядела класс и села за свой стол. Она тоже разблокировала смартфон и надела наушник.

Света сосредоточилась на экране. Брат сидел в снежном поле, на сваленном дереве, и крутил в руках какую-то дощечку. На нём был капюшон, и в целом, его вид не был так же экстравагантен, как в прежних роликах. Отчего-то Фокусник казался грустным.

Он ничего не говорил. Ждал, когда зрителей станет достаточно? Прошло пять минут, затем десять. Но никто в классе не отвлекался — все ждали, когда Фокусник начнёт говорить.

— Миру грозит страшная опасность, — вдруг сказал брат. Он посмотрел на экран. — На самом деле, ситуация ужасна. Наш мир может погибнуть в ближайшие годы.

От крайне серьёзного тона Фокусника у Светы пошли мурашки. Он никогда не был таким. Фокусник всегда казался весёлым, дурашливым.

— Хотите небольшой ликбез в историю? — спросил Фокусник. Чуть помолчал, и продолжил. — Когда-то нашей планетой правила Цивилизация. Очень могущественная цивилизация — она могла строить космические станции и создавать колонии на других планетах. Мы называем их Древними.

Фокусник помолчал. А Свете почему-то стало страшно. Фокусник продолжил рассказывать. Про катастрофу в древнем Мире, про то, как Астрал и Земля разделились, как появились параллельные Миры. Он рассказывал, как Первый Маг получил помощь от Астрала и помог человечеству выжить в войне с зомби. И сейчас, по его словам, ситуация столь же критичная. Потому что скоро к зомби присоединятся Призраки — новый вид, который уже уничтожил одну Землю.

Света слушала и недоумевала. Ей казалось, что брат несёт какую-то чушь, но при этом она ему верит. Света сама не понимала, почему — все его действия создавали желание прислушаться, поверить. Судя по шепоткам в классе, многие тоже чувствовали что-то подобное.

— Знаю, вы мне не верите, — Фокусник печально улыбнулся. — Сейчас я вам покажу кое-что.

На экране появилась запись. Знаменитый Чёрный Демон летел по небу. Под ним земля была серой и мёртвой — он летел над Мёртвыми Землями.

Вдруг чёрная мгла исчезла с его тела, и Света увидела настоящее тело Чёрного Демона. И он правда походил на Демона из сказок — он точно не был человеком!

Чёрный Демон подлетел к костяному городу. У Светы округлились глаза. Никто и никогда не снимал знаменитые Некрополи на видео. О них писалось в книгах, но очень немногие выжили после того, как увидели их.

Чёрный Демон спустился в город. Он убил множество зомби, после чего подошёл к серому смерчу — Вратам. Он бросил на землю странного паучка, и тот забежал в Смерч.

Картинка сменилась. Света увидела ужасную картину мёртвой земли. Там были зомби — миллионы мёртвых тел. Чёрное небо, серая земля. Картинка чем-то походила на Мёртвые Зоны, но гораздо хуже. От того вида Свете стало немного дурно.

— Ну как вам? — снова появился Фокусник. — Я знаю, где находятся Призраки. Их прячут в самых крупных Мёртвых Зонах. Я не рискнул соваться туда — не хочу, чтобы зомби начали полномасштабное уничтожение раньше времени.

Фокусник поднялся и медленно зашагал. Снег под ним сменился серой, мёртвой землёй. Он шёл по Мёртвой Земле.

— Я собираюсь отправиться в мир Зомби и спасти нашу планету, — буднично сказал Фокусник. — Составите мне компанию на последнем пути? А я вам расскажу свою историю жизни. Справедливая плата, как мне кажется…

Глава 27

Я шёл по Мёртвой Земле и думал, с чего начать рассказ. В меня вливались гигантские объёмы энергии — я хорошо подготовился перед трансляцией. Ранее я писал от имени Профессора и Хранителя Тайн всем топовым кланам пяти стран. Я давал информацию о проблемах мира, о Призраках и скорой катастрофе. Сбрасывал видеозаписи из Мёртвой Земли — жаль, что не смог ни разу лично увидеть Призрака. Зомби их слишком хорошо прячут.

Поэтому, когда появилась трансляция от Фокусника, который начал говорить то же самое — на это обратили внимание. Мия сделала так, что трансляция вышла на всех основных видеохостингах, на всех основных языках. И это уже дало плоды — благодаря Маске Короля, несмотря на большое расстояние, Ядро начало расти.

— Пожалуй, начну с признания, — задумчиво произнёс я. — Моё настоящее имя — Артур Грейг.

* * *

Алина вытаращилась на экран, когда грим Фокусника вдруг исчез, показав лицо Графа Грейга, её брата и удивительного Мага.

Артур посмотрел на экран и печально улыбнулся.

— Я был выбран Астралом, чтобы спасти этот мир, — сказал он своим голосом. — Как и Первый Маг в своё время, я получил некие откровения. И смог использовать их, чтобы добиться нынешних результатов. На данный момент я — ГрандМаг. Причём далеко не обычный ГрандМаг, уж поверьте.

Алина чуть не потеряла сознание.

— Я получил много знаний, — продолжил Артур. — И использовал их для своих целей. Я исцелил свои ноги и создал иллюзию Апостола, чтобы обмануть всех. Я научился удивительным вещам и скрывал знания о них. Но пришло время платить. Я — Избранный. И должен исполнить своё предназначение.

Камера сместилась, показав группу из десятка зомби, которые неспешно шли в сторону Артура. Но самый молодой в истории ГрандМаг небрежно махнул рукой, и зомби были сметены волной огня.

Даже Алине было понятно, что настолько масштабная магия не может быть ранга Магистра. Только что её брат продемонстрировал мощную Чару Архимага.

Артур вдруг создал острую палочку и быстро нарисовал перед собой сложный узор. Под ним появился вихрь и понёс вперёд. Алина не поняла, что сделал её брат. У него что, элемент воздуха имеется? А не слишком ли много элементов, с учётом тьмы, пространства и созидания⁈

Камера сместилась вниз, и Алина увидела сотни зомби, которые бежали по земле. Но тут Артур снова махнул рукой, и тёмная волна уничтожила мертвяков. Он их убивал с такой лёгкостью, словно они были болванчиками!

— Я Избранный, — зачем-то повторил Артур. — И моя роль — спасти этот мир. Ценою же… Станет моя жизнь.

Артур печально улыбнулся. Алина ощутила, как её сердце забилось быстрее, она заволновалась. Её пальцы сильнее сжали смартфон.

— Мне придётся проникнуть в мир зомби, — продолжал Артур, летя в небе. — Мне в одиночку придётся столкнуться с целым миром! Никто другой не сможет отправиться в другой мир. Я постараюсь показать вам столько, сколько смогу. У меня есть особая магия, которая поможет вести трансляцию даже из другого мира.

Камера показала некрополь вдали. Он был маленький, как деревенька. И вихрь в его центре был не таким большим, как из видео, которое показал Артур.

— Если у меня получится — все Врата исчезнут, — Артур махнул рукой, камера зарябила. Раздалась серия взрывов — наверное, он использовал какую-то мощную магию. Когда камера восстановила картинку, от некрополя и мертвяков ничего не осталось. Даже Врата, и те, казалось, стали нестабильными. Алина никогда не слышала о магии, способной повредить Врата.

— Что ж, — Артур приземлился у серого вихря. — Я вхожу.

Он посмотрел на камеру и печально улыбнулся.

— Прощайте. Надеюсь, моя жертва не будет забыта.

Алина вскрикнула, когда Артур вступил в серый вихрь.

* * *

Баронесса Анна Грейг смотрела трансляцию и не могла сдержать слёз. Артур уже предупредил её, что ему нужно вывести людей на эмоции, поэтому он наведёт драмы. Но почему-то Анна не могла не верить словам сына о жертве. Он говорил слишком убедительно, его мимика и слова заставляли ему верить. Анна плакала, но продолжала напоминать себе — Артур должен вернуться. Он не умрёт.

Когда он вступил в вихрь, экран на несколько мгновений почернел. Затем появилась картинка — костяные здания, серая земля, чёрное небо.

Вдруг показались мертвяки — в чёрных доспехах, с горящими глазами — очень опасные зомби! И не только они — позади них плыли странные, полупрозрачные существа. Формой они напоминали людей, но их размеры были в несколько раз больше. Зомби рядом с ними казались детьми.

— А вот и Призраки, — услышала Анна слова сына. — Что ж, я начинаю. Человечество — верь в меня!

После его слов всю округу затопило чёрное пламя, а затем раздалась серия взрывов.

* * *

Я раскидывал Бомбы Вечного Пламени и летел по чёрному небу. Внизу разверзся ад. Мия летела рядом, но по моей просьбе она не показывала полную картинку происходящего — в будущем я ещё хочу использовать своих Хранителей Знаний и Вирус. А если покажу Бомбы — сразу спалю себя.

Поднявшись в небо, я сменил Маску на Странника. Мия говорила, что рядом с Вратами сильный фон элемента пространства.

Так и оказалось. Снизу, из чёрного пламени, вылетел гигантский костяной палец. От него исходила вибрация и исторгался тёмно-алый туман. Я сразу понял — если этот палец хотя бы пролетит рядом — мне конец.

Я шагнул и переместился настолько далеко, насколько смог. Меня забросило в пустошь. Тут было меньше зомбаков, а Врата виднелись где-то вдали.

— Успел переместиться, — хрипло сказал я зрителям. Мия крутила головой, показывая картинку.

Энергия от Апофеоза продолжала поступать через Астрал, несмотря на гигантское расстояние. Конечно, её было немного. К тому же я сменил Маску. Но благодаря раскрытию моей личности и признания, что иду на смерть — Ядро достигло восьмидесяти процентов. Очень плодотворно я прогулялся до Врат, что тут ещё сказать.

Я сменил Маску на Многоликого и принял облик зомби. Но Мия должна показать моё настоящее лицо.

— Мне были дарованы знания о том, как остановить мир Зомби и мир Призраков, — торжественно произнёс я, спускаясь. Бросил на землю артефакт, и из земли поднялась клетка из белого камня. Я залез в неё, и клетка спустилась вниз. Стало темно. Только глаза Мии горели, слабо освещая клетку. Я вновь сменил Маску, на Короля — и через несколько секунд Ядро начало медленно расти. Отлично!

Я грустно посмотрел Мие в глаза и сказал:

— Мне нужно провести обряд. Отдать свою жизнь, чтобы отсечь Астрал. Если я это сделаю — вся магия исчезнет из мира Зомби. И Врата между нашими планетами закроются.

Я прикрыл глаза, по моим щекам потекли слёзы. Энергии вновь стало больше — Ядро уже приблизилось к девяноста процентам.

— Это сложно, — вздохнул я. — Но я должен. Ради мира. Ради человечества.

Я представил, как могущественные Маги смотрят трансляцию и потеют от страха. Как матерят меня и требуют поскорее всё закончить, а не разводить тут драму. Хе-хе. Когда я только увидел Врата, Мия сказала, что люди Булгаковых уже проникли в Мёртвую Землю. Они должны отправить сообщение Совету Десяти, что я и правда уничтожил некрополь. А значит, вероятно — вошёл во Врата. А от Совета Десяти ту же информацию получат кланы других стран.

— Я жертвую собой ради своей планеты, — пробормотал я, вытягивая руку. Стилус в моей ладони превратился в нож, и я полоснул себя по руке. На самом деле, этого не нужно — просто для эффекта, так сказать. Мне даже не больно особо.

— Когда моё сознание померкнет, Астрал заберёт меня, — слабо сказал я, прикрывая глаза. — Если запись прервётся, а Врата во всём мире исчезнут — знайте. Я справился. Я спас мир от полного уничтожения. Знайте и помните меня.

Я деловито достал шприц и вколол в вену препарат. Мия это не покажет — она сместит камеру, чтобы показать мою руку с разрезом, откуда течёт кровь.

Я прикрыл глаза. Ядро уже на девяносто пяти процентах, но сейчас это не так важно. Мне нужно и правда войти в Астрал, как и сказало то существо.

Моё сознание начало меркнуть. Я очень медленно, с большим сопротивлением, входил в Астрал. Тут было всё иначе. Не темнота, а серое марево. В нём невозможно нормально перемещаться. И тем более, тут невозможно получить помощь от Астрала — наоборот, любой Маг или Заклинатель начнёт стремительно деградировать в этом ужасном месте.

Как я и думал, чёрный камень переместился со мной. Я крепко сжал его и сломал. От моего кулака во все стороны разлилась тьма. Она стремительно накрыла всё. Я ощутил родной Астрал — тот самый, в котором чувствовал родство и тепло. Но в этот раз ощущения были гораздо глубже — я словно оказался в самом сердце Астрала.

Замешательство продлилось мгновение. Я тут же направил свои мысли в нужную сторону — мне необходимо добиться качественной эволюции Образа, чтобы перейти на ранг Святого.

* * *

В Зале Совета находилось более двадцати человек. Каждый из присутствующих был минимум Архимагом. Четверо ГрандМагов также присутствовали.

Вся правая стена была увешана экранами — с большинства из них смотрели хмурые старые лица. Маги, которые не могли прибыть лично, присоединились к экстренному совещанию онлайн.

Все уважаемые Маги внимательно следили за большим экраном. Там парень, с очень печальным лицом, по которому текли аккуратные дорожки слёз, говорил:

— Но я должен. Ради мира. Ради человечества.

— Да начнёт он или нет⁈ — взорвался ГрандМаг Лермонтов. — Его же могут в любой момент найти!

Михаил Булгаков был согласен со своим коллегой. Он нервничал. Сильно нервничал — аж до дрожи в руках. Никогда в жизни не испытывал настолько сильных эмоций.

В отличие от обычных людей, власти стран знали гораздо больше о нынешней ситуации. Знали про активность Астрала — в последние пару лет начали появляться странности. Также Совет Десяти знал про Призраков, хоть раньше и не могли понять, что это такое. Благодаря Браслетам Дара удалось отправить в Мёртвые Земли разведчиков. Один из них, три недели назад, доложил о странных существах. Внешне они в точности похожи на тех, кого показал парень — огромные, тёмные, полупрозрачные.

Михаил Булгаков не сомневался, что слова Артура Грейга правдивы. Последние сомнения ушли, когда разведка доложила, что в Мёртвой Земле, куда вошёл Фокусник, был уничтожен некрополь.

— Ну же, парень, не тяни, — прошептал Михаил, когда Артур вновь заговорил.

— Цепляется за жизнь, вместо того чтобы делать свою работу, — зло прорычал Блок.

Михаил сдержался, чтобы не ответить. Блок теперь считался союзником Булгаковых, и не стоило ссориться из-за нескольких слов.

Парень на видео порезал себе руку. А затем присутствующие принялись ждать. Капли крови падали с руки с какой-то магической цикличностью, отсчитывая последние секунды жизни Артура.

— Он и правда сделал это, — сказал Роман Булгаков. — Пожертвовал собой. Очень сильный парень.

Никто не стал спорить с его словами. Михаил невольно представил — а смог ли он сделать подобное? Ответ пришёл сразу — да, смог бы. Ради своего клана. Но он прожил очень долго, ему не жалко отдать остатки жизни за спасение родных. Артур же совсем молод…

Картинка вдруг зарябила, появились помехи. А затем экран выключился.

Михаил невольно сжал подлокотники кресла, вдавливая пальцы в древесину, словно в мягкую глину. Сердце стучало где-то в висках. Ну же. Когда?..

— Докладываю! — раздался громкий голос в динамиках. — Врата в шестой Сибирской Зоне начали исчезать!

— Докладываю! Врата в восьмой Сибирской Зоне начали исчезать!

— Докладываю! Врата в Малой Карельской Зоне начали исчезать!

Михаил прикрыл глаза и громко задышал. Он не мог поверить, что это и правда произошло. Не мог поверить, что один парень сумел положить конец войне, которая длится полторы тысячи лет. Без врат зомби не продержатся долго. Человечество быстро вернёт себе контроль над всеми землями…

— Мы должны объявить на всю страну, — хрипло сказал Михаил Булгаков. — Артур Грейг — герой. Об этом уже знает вся страна. Мы должны объявить. Наградить его посмертно.

— Так и будет, — торжественно произнёс Гоголь, с трудом скрывая свою радость. Доклады о том, что Врата исчезают, продолжали прибывать один за другим. Люди могли проникнуть лишь в самые слабые зоны, которые ещё больше ослабли после недавних боевых действий. Но и этих зон хватало, чтобы показать реальность.

— Мир изменится, — тихо сказал Михаил. — Мир совершенно изменится.

* * *

Не знаю, сколько я пробыл в Астрале. Кажется — мгновение. Но я услышал голос Мии:

— Выходи, Артур. Нужно торопиться.

Я с неохотой вышел из Астрала. Мия права — мне нужно торопиться. Я проверил Ядро — оно было на пике. Поступающая энергия волнами омывала его, а тело было под завязку забито.

Я усмехнулся и достал из кармана артефакт — Портальную Жемчужину. Сейчас я нахожусь далеко от врат, поэтому тут слабый элемент пространства. Я сломал Жемчужину и создал портал, который вёл максимально близко к вихрю. Переместился и оказался в нескольких километрах от Врат. Тут было довольно много зомби, и они бросились на меня. Но я уже сломал вторую Жемчужину.

Врата колыхались в небе — они сжимались и расширялись, на поверхности вихря появилось множество трещин, из которых с огромным напором выходил туман. Астрал отсечён, а значит, магии в этом мире не может существовать. Врата потеряли основу и начали разрушаться, выделяя из себя энергию в невероятных масштабах. Надо успеть до того, как Врата полностью разрушатся.

Я переместился в третий раз и оказался достаточно близко к вихрю. Тут моя Маска Странника работала. Но была проблемка — сотни зомби и Призраков, которые явно не собирались отпускать чужака. Вряд ли на них сработает Маска Многоликого, поэтому я даже пытаться не стал. Вместо этого вытащил из Пространственного Кольца несколько артефактов.

Первый — Мраморный Купол. Я в него вложил шесть Камней Ангельского Купола. В мире Заклинателей Метка Ангельского Купола весьма известна и считается одной из сильнейших защитных меток.

Вокруг меня появился сияющий барьер, который тут же начал трескаться — по нему атаковали мощнейшими ударами. Я бросил пригоршню шариков, которые взорвались и превратились в мои иллюзии. На каждый шарик ушёл один Камень Фантома. Точные копии бросились во все стороны — и они ощущались как я. Это должно немного отвлечь зомби.

Я вынул сразу три Дыхания Дракона. Мощнейшие артефакты, способные уничтожить ГрандМагов. Я бросил их, и тут же использовал Скрытую Комнату — артефакт, в котором использовался Камень Невидимости Валентина. Он создавал область пустоты на пару секунд.

Когда я вышел из скрытой комнаты, вокруг всё пылало. Меня защищал Ангельский Купол. Я тут же сосредоточился на вихре перед собой. Весь план был направлен на то, чтобы выиграть мне несколько секунд.

Изначально я хотел использовать Камни Невидимости, но Мия пояснила, что это может не сработать. Лучше придумать артефакт, который усилит Камень Невидимости — так и получилась Скрытая Комната.

— Остановка времени, — тихо сказала Мия.

Я подал в Диск Майя ману и активировал первую способность. Слова Мии подсказали, что где-то рядом враг. Но мне нельзя отвлекаться от вихря — я использовал свою Маску Странника и пытался найти проход. Элемент пространства тут был крайне нестабилен, и я опасался использовать способность Маски Странника — могу превратиться в фарш.

Наконец, я кое-что уловил. Резко побежал вперёд и активировал способность Маски, потянув себя к Якорю на той стороне прохода.

Миг, и я оказался в разрушенном костяном городе. Обе мои ноги ниже колена отсутствовали. Кровь хлестала из обрубков, я чуть не потерял сознание от боли. Ругаясь сквозь стиснутые зубы, сломал Камень Невидимости. Затем достал Зелье Высшей Регенерации и выпил его. Ноги, конечно, не отросли — слишком я силён для этого. Но кровь идти перестала.

Я надел Маску Демона и взлетел. В голове звенело от дикой боли, но я терпел. Нужно убраться отсюда как можно скорее, пока не поздно — скоро в это место могут наведаться ГрандМаги. Причём как люди, так и зомби.

Несмотря на сильнейшую боль, я летел и скалился. У меня ведь получилось. Получилось! Я и правда смог сломать все порталы!

Не сдержавшись, я запрокинул голову и захохотал, как безумный. Боль сводила с ума, но я хохотал. Радовался, что у меня получилось.

— Ты молодец, — похвалила меня Мия. — Ты можешь гордиться собой.

Я отсмеялся, вытер слёзы и пробормотал:

— Спасибо. Теперь домой. Пора домой…

Глава 28

Я телепортировался в Серый, в свою старую виллу.

— В Церкви Богини Жизни есть артефакты, способные исцелить твои ноги, — хмуро сказала Мия.

Я продолжал пребывать в Маске Демона. Несмотря на жуткую боль, у меня получилось подняться из подвала в гостиную и там опуститься в кресло. Образ развеялся, я застонал и прикрыл глаза.

— Я могу отправить Валентина, — предложила Мия. — У него хватит способностей украсть артефакт.

— Не стоит, — я прикрыл глаза. — Мне нужно избавиться от боли.

— А потом?

— Увидишь.

Мия хмыкнула и не стала спорить. Я посидел пару минут, приходя в себя. Затем создал Стилус и начал медленно рисовать Астральные Круги.

— Круги рисуются легче, — заметил я. — Моя связь с Астралом усилилась после произошедшего.

— Не удивлена, — кивнула Мия.

После шестого Круга каст закончился — меня озарило Заклинанием Обезболивания. Стало легче, я выдохнул. Боль постепенно отступала, пока окончательно не прошла. Заклинание будет действовать несколько часов — за это время надо решить вопрос с отрезанными ногами.

Я активировал Образ и выбрал Маску Странника. Переместился на свой остров для тренировок, вытащил кресло из кольца и сел в него. Без ног было неудобно, но не более — я всё-таки Маг и Заклинатель.

Сидя в кресле, я прикрыл глаза и очистил мысли, концентрируясь. Затем проявил на левой ладони мой Образ, который выглядел как пять полупрозрачных золотых масок.

— Что ты хочешь сделать? — спросила любопытная Мия. — Создать новые Маски?

— Нет, — я покачал головой. — Я собираюсь объединить пять Масок. Если у меня получится — мой Образ эволюционирует, и я взойду на ранг Святого.

Благодаря моему опыту из прошлой жизни я выбрал не обычный Образ, а с прицелом на будущее. Такой, в котором я видел путь эволюции. И объединение пяти Масок в одну показался мне тем самым путём эволюции.

Я не ошибся. Сломав тот серый камень, я получил неоценимую помощь от Астрала. Я получил глубочайшее понимание своего Образа и понял, как объединить Маски. Без этой помощи, может, я бы и сам справился. Но на это ушли бы годы.

— Ты сможешь объединить пять Масок? — удивлённо спросила Мия.

— Да, — кивнул я. — На это потребуется огромное количество энергии. Но сейчас её как раз достаточно. Поэтому нельзя терять время на исцеление ног.

— Да, мир бурлит. Все в шоке — Врата исчезают один за другим. Люди выходят на улицу, зомби отступают. Твоё имя звучит в каждом втором разговоре.

— Ну и отлично, — я бледно улыбнулся и создал Перчатку. Вытащил двух осьминожек и убрал их в специальные ёмкости. Затем начал рисовать Стилусом Круги. Мне предстоит нарисовать более сотни разных Астральных Кругов. Связь с Астралом усилилась, поэтому такая задача не выглядит невыполнимой. Но это, определённо, не легко.

Нарисовав первые пять Кругов, я разбил костяшки и выпустил Астральные Навыки. Как и при создании первого Образа, они влетели в формацию, формируя Зародыш Образа. Но на этот раз в качестве основы будущего Образа я выбрал другой Астральный Навык — Апофеоз Короля.

Затем я вновь начал рисовать Астральные Круги, параллельно вливая ману в Перчатку и восстанавливая её.

— Ты делаешь новые Астральные Навыки? — удивилась Мия, когда шар, состоящий из множества Астральных Кругов, закрутился над костяшкой большого пальца.

— Да.

Через десять минут, рядом с первым Зародышем Образа завис второй. И я вновь восстановил Перчатку и начал создавать Астральные Навыки.

Вся энергия, что со всей планеты стекалась ко мне, вливалась в мои Астральные Круги. Вокруг меня образовался столь мощный фон маны, что кресло начало медленно превращаться в кристалл. А через некоторое время — и земля вокруг меня.

Когда я закончил пятый Зародыш Образа, на пол начали падать мелкие градинки концентрированной маны. Я тяжело дышал — голова раскалывалась от столь сильной ментальной нагрузки.

Я протянул левую ладонь — рисунок пяти Масок засиял. Зародыши Образов начали один за другим вливаться в Маску Короля. И с каждым добавлением одного Зародыша, количество масок на рисунке снижалось.

Последним Зародышем Образа был тот же Король Масок, которого я создал первым. Когда он влетел в рисунок, на нём осталась лишь одна золотая маска — и та ярко засияла. Этот свет охватил меня и поднял в воздух. Я ощутил, как в меня начала вливаться энергия. Но не обычная, а иная — энергия Астрала. Чистейшая энергия, которой не способны пользоваться смертные Маги и Заклинатели.

Я прикрыл глаза, позволяя энергии менять моё тело. Информации про Святых было очень немного, но я находил некоторые сведения. То, что сейчас происходит со мной, очень похоже на легендарное Восхождение Святого.

Я не сдерживал улыбку. Зависнув в воздухе, я купался в потоках света и ощущал, как меняюсь.

Не знаю, сколько это продлилось. Но в какой-то момент я медленно опустился на землю. Мои ноги были полностью восстановлены, а кожа продолжала неярко светиться.

— Ты смог, — усмехнулась Мия. — Поздравляю.

Я активировал свой Образ. Хотя его уже нельзя так называть. Это полноценный Святой Облик.

Моё тело засияло, за спиной раскрылись белые крылья, а на голове появилась корона. Глаза засияли золотом — я видел незримое. Я чувствовал элементы и мог повелевать ими.Одним шагом я мог пересечь континент.

— Святой Облик Короля, — гордо сказал я, поднимаясь в воздух.

Я буквально купался в энергии — Святой Облик, так же как Маска Короля, усиливал способность превращения эмоций в энергию. Я чувствовал, что сейчас способен уничтожить целый город одним движением руки.

— Давай очистим этот мир, — улыбнулся я.

Один шаг, и я оказался над ближайшими Мёртвыми Водами — именно тут зомби собирали свой флот для нападения на Архангельское Княжество.

Живых организмов в Мёртвой Воде не водилось, зато имелись редкие мёртвые создания. А также костяной город, из которого в небо раньше поднимался серый вихрь. Но сейчас Врат не было, и несколько зомби, из разумных, явно паниковали. Они не заметили меня.

Я поднял руку и обратился к элементу огня. Хоть тут и была мощнейшая зона подавления, но она бесполезна против Святого. Солнечные лучи потянулись к моей руке. Они разогнали чёрные тучи и сформировались в яркое, золотое пламя, которое я держал в руках.

— Никогда не видела в этом мире столь концентрированной энергии, — заметила Мия.

Я бросил золотой огонёк вниз. Он рухнул на остров, и в следующее мгновение тот вспыхнул. Горело всё — костяная земля, зомби, даже вода. Очищающий Огонь распространился во все стороны, сжигая всю нечисть.

Я некоторое время наблюдал за этим, а затем переместился к следующей Мёртвой Зоне. На этой планете нет больше Святых, поэтому тут я — Бог. Никто не способен ограничить меня и тем более — противостоять мне.

Я уничтожал одну Мёртвую Землю за другой, и меня очень быстро заметили.

— Передай Магам, чтобы собрались на Площади Объединения, — попросил я Мию, создавая в ладони гигантское копьё из алого пламени. Метнув его вниз и взорвав в пыль очередной костяной город, я переместился к следующей точке.

— А что насчёт Магов других стран? — уточнила Мия.

— Пусть смотрят прямую трансляцию, — я свёл руки, и между них появилась чёрная сфера. Я уронил её, и сфера расползлась во все стороны, превращая в труху всё на своём пути.

Некоторые костяные города, что мне понравились, я решил оставить — только очистил всё от заразы зомби. Ну и самих мертвяков, разумеется, убрал. В будущем в эти места будут водить экскурсии — показать, где жили враги человечества.

Мне понадобилось шесть часов, чтобы уничтожить все Мёртвые Земли и Воды. Дольше всего провозился с Мёртвой Зоной на Чёрном Континенте — там Зона разрослась настолько, что в ней имелось десятки городов со своими Вратами.

Уничтожая Мёртвые Земли, я изучал грани своей силы и недоумевал. Если Святые настолько сильны, то на что способны Ангелы и Архангелы?

На Площади Объединения меня ждали сотни Магов. Среди них слабейшие были Магистрами. Совет Десяти, по приказу Мии, убрал всех лишних людей и приказал главам всех кланов из топ-100 прибыть.

Я завис в центре Площади и выпустил свою ауру. Тут же стало темно. Все Сферы Архимагов и ГрандМагов развеялись, раздались крики. Никто из Магов не мог использовать магию — я сделал всю Площадь своей территорией.

— Слушайте меня, — спокойно сказал я, оглядывая Магов. — Мне удалось уничтожить проход между Миром Зомби и Миром Магов. Но опасность не миновала. Существует ещё два Мира — Заклинателей и Демонов. И если с первыми мы можем сотрудничать, то вторые — ещё хуже мертвяков. Они не успокоятся, пока не уничтожат всё человечество.

Мои слова прогремели над площадью, и каждый Маг внимательно слушал. Они не могли не слушать — ведь я говорил в своём Святом Облике Короля. Каждый Маг из присутствующих будет мне подчиняться. Потому что так — правильно.

— Я, Артур Грейг, получил помощь от Астрала. Мне удалось выжить в этот раз. И я собираюсь продолжить борьбу. Вы слишком слабы, поэтому просто наведите порядок на этой планете. Я уничтожил все Мёртвые Зоны, с остальными вы должны справиться сами. Понятно?

Маги один за другим начали глубоко кланяться. Через несколько секунд не осталось ни одного человека с прямой спиной.

— Если мне что-нибудь от вас понадобится — я скажу.

Закончив речь, я переместился на остров и убрал Святой Облик. Сел в кресло и задумался, что делать дальше.

— Ты и правда собираешься решить проблему с Демонами? — спросила Мия.

— Да. Демоны рано или поздно поработят Мир Заклинателей. А потом придут сюда — это неизбежно.

— Тебе нужно поговорить с Духом Астрала, — предложила Мия.

— Да. Но перед этим… Я хочу кое-что обсудить с тобой.

Я внимательно посмотрел на Мию. Она степенно кивнула и сказала:

— Слушаю тебя.

Лишь после долгого разговора, я вошёл в Астрал. Причём сделал это без всяких препаратов — активировал Облик Святого, и погрузился в Астрал. Там я предстал в своём новом виде — с крыльями, горящими глазами и короной.

Дух Астрала прибыл почти сразу. Сбоку от меня появилось шарообразное тело с щупальцами.

— Ты справился, — услышал я детский голос в голове. — Хорошо.

— Но ведь это не всё, — я посмотрел на странное существо. — Есть ещё Мир Демонов, так?

— Не так срочно, — отозвался Дух Астрала. — Ты не справишься. Там трое таких же, как ты.

— Трое Святых? — удивился я. — У Демонов?

— Да.

— А что если я взойду на следующий уровень? Стану Ангелом?

— Как? — голос сменился на старческий.

— С помощью Диска Майя, — на моей груди проступил нефритовый круг с сапфировым ромбом. — В Хрониках Великой Империи упоминаются записи, как Святые соединялись с могущественными артефактами и становились Ангелами. Я не знаю, как это сделать. Если ты мне поможешь — обещаю, я разберусь с Миром Демонов.

Дух Астрала некоторое время не отвечал. Я, затаив дыхание, ждал. В прошлом мне удалось получить Диск Майя — с его помощью я собирался стать Святым. Но если существует хоть крошечный шанс…

— Это возможно, — наконец сказал Дух голосом молодой девушки. — Но тогда артефакт будет уничтожен. Ты готов принять это?

— Да, — я выдохнул. Диск Майя всё-таки выполнит своё предназначение и сольётся со мной. Но эффект от этого превзойдёт все мои ожидания…

Астрал вокруг меня завибрировал. И, кажется, стянулся в одну точку. Прямо в меня. Сознание тут же помутилось, перед глазами потемнело. Сердце заболело, сквозь пелену я увидел зеленоватые огоньки, которые начали бегать по моему телу. Из центра груди к голове и конечностям.

Астрал продолжал сжиматься. Мне казалось, что Дух Астрала силой вбивает в меня суть артефакта — его основу.

Через некоторое время я ощутил время. Это необъяснимое чувство, но я понял, что при желании смогу ненадолго замедлить его вокруг себя. Позже осознал, что теперь могу остановить время полностью. Первые две способности Диска Майя были выгравированы на моей душе.

Но на этом всё закончилось. Я не получил третью способность. Просто понял, что её не будет — мне не под силу отматывать время, даже на несколько секунд.

А затем темнота перед глазами начала отступать. Я стоял, купаясь в зелёных огоньках и ощущал… Что-то невероятное.

Рядом появилась Мия. Она бледнела и медленно исчезала, при этом не сводя взгляда с меня. Я указал на неё, и приказал:

— Остановись. Твой разум не рассеется. Я дарую тебе Астральное Тело.

Темнота астрала сгустилась вокруг прозрачного образа Мии и превратилась в новое тело. Мия довольно заурчала, в то время как Дух Астрала недовольно загудел.

Астральные Звери — существа, которых способны создать только Ангелы. Про это я тоже читал, и заключил с Мией соглашение. Она разрешает использовать Диск Майя для моего прорыва, если это возможно. А я создаю ей Астральное Тело — нечто более ценное, нежели то, чем она обладала.

— Спасибо тебе, — я посмотрел на Дух Астрала. — Как и сказал — Демоны будут уничтожены. Но перед этим ответь, как в древности Ангелы становились Архангелами?

Некоторое время существо смотрело на меня. Я ожидал ответа. Если всё прошло успешно, а скорее всего так оно и есть — я стал Ангелом. В хрониках Ангелов называли Детьми Астрала. И я понимаю, почему — близость к Астралу вышла на совершенно другой уровень. Я могу путешествовать по нему, могу вбирать энергию Астрала. Это существо не может теперь игнорировать меня.

— Ангелы занимали Астрал, — наконец, ответил Дух. — Те, кто могли занять достаточно много Астрала — становились Архангелами. Это всё.

Дух исчез, и я ощутил, как меня тянет назад. При желании мог бы преодолеть это сопротивление. Но не стал.

Я открыл глаза в реальном мире и понял, что валяюсь на каменной поверхности острова. Я медленно встал и осмотрел себя. Прикрыл глаза, и на миг активировал Облик Ангела. Даже сквозь закрытые глаза я увидел свет.

— Я могу контролировать четыре элемента — огонь, тьму, пространство и время, — тихо сказал я. — А также, могу поглощать энергию прямо из Астрала. Но это не всё…

Я поднял руку, и выпустил поток маны. Из центра острова медленно вырос каменный дворец.

— Сила творения. Не очень полезная, но весьма действенная, — я щёлкнул пальцами, и дворец превратился в пыль.

— Что дальше? — спросила Мия. Она лежала на камне рядом, как ни в чём не бывало. Казалось, что у неё ничего не изменилось.

— Как, что? — я усмехнулся. — Конечно же отправимся к Демонам! Только давай немного подождём, пусть Дух успокоится. Ему не понравилась моя выходка в Астрале.

— Приструни его, когда станешь Архангелом, — проворчала Мия. Не удержавшись, она пощупала лапой мордочку и довольно заурчала. А затем вдруг расплылась, и превратилась в девочку с зелёными волосами и ярко-изумрудными глазами. Мия осмотрела свои руки и пробормотала:

— Какое ужасное тело. Лучше уж быть кошкой.

И она вновь стала кошкой.

* * *

К Демонам я решил отправиться через час. До этого тестировал свою новую силу. Случайно уничтожил остров, поэтому пришлось искать новый. Выбрал Гренландию — он большой и должен быть покрепче.

Получалось так, что Сила Ангела — это ещё больший контроль над элементами. Тут даже не элементы, а нечто большее. Закон, который стоит над ними. Я по желанию превратил всю Гренландию в обитель тьмы — остров стал чёрным, а снег полностью исчез. Теперь тут столько элемента тьмы, что скоро начнутся различные аномалии. А дети, которые родятся в этом месте, с большой вероятностью получат элемент тьмы.

Я вернул Гренландию в прежнюю форму и вновь вошёл в Астрал. На этот раз Дух меня не встречал. Я полетел по Астралу и очень быстро прибыл в Мир Заклинателей. Усмехнувшись, я протянул руку и оставил свою Метку — в чёрном пространстве Астрала появилось яркое изображение золотой маски, которая ослепительно засияла, распространяя вокруг себя свет. Уверен, весь Мир Заклинателей скоро забурлит — последний Ангел появлялся несколько тысяч лет назад, ещё до появления Демонов. Даже Святых не было несколько сотен лет. И тут сразу — Ангел.

Я оставил послание:

— Артур Грейг, известный как Король Масок, вознёсся. Приветствуйте нового Ангела, Заклинатели!

Все, кто приблизятся к моей метке, услышат эти слова.

— Выглядишь довольным, — Мия плыла рядом в виде зеленоглазого грача.

— Всю жизнь мечтал так сделать, — признался я. — Это ведь была моя цель. Вся моя жизнь прошла в погоне за этой меткой в Астрале. Даже две жизни…

Странное чувство. Но о нём буду позже думать — сейчас нужно разобраться с Демонами. Дух не дал мне серый камень, так что придётся обойтись без отсечения Астрала. И это логично — Мир Демонов сильнее всех приближен к Астралу. Даже ближе, чем мир Заклинателей.

Я полетел дальше. Через некоторое время Астрал изменился. Появились красноватые оттенки — словно давно запёкшаяся кровь. Я ощутил несколько аур. Не так много, как у Заклинателей. И не таких сильных — максимум, уровня Святого. Но их тут было весьма много. Но разве Демоны способны входить в Астрал?

Я летел, и никого не мог найти. Нет, тут точно никогда не было разумного существа.

Ладно, нужно действовать. Я остановился и сосредоточился на своих силах. Астрал передо мной начал скручиваться, и вскоре появился водоворот, куда я и вступил.

Оказался в небе. Подо мной расстилались земли, которые мало чем отличались от мира зомби. Никакой растительности — сплошная земля, камни. Температура гораздо выше, чем на человеческих планетах. А вместо рек и морей — что-то алое, злое. То, чего не должно существовать.

Я находился далеко от гнёзд Демонов, но тварей тут было достаточно — бегали внизу, нападали друг на друга. Демоны — отвратительные твари, состоящих из плоти, камня и огня. Они имели самые разные формы — от шарообразных, до относительно звериных. Только сожрав достаточно людей, Демон начинает принимать гуманоидный облик. Но это не относится к сильнейшим Демонам, которые равны Заклинателям четырнадцатого ранга — те твари совершенно не похожи ни на что живое.

Моё появление было замечено. Я ощутил мощнейшую ауру огня и крови. И через некоторое время увидел, как издали в мою сторону несётся бесформенная масса, состоящая из обломков камней, между которыми текла лава и кровь. На камнях виднелись куски плоти, местами можно было узнать куски человеческих тел.

— Слово Святой, тут не очень подходит, — заметила Мия, с отвращением разглядывая существо.

— Это просто терминология, — пожал я плечами. — Никто не знал, что и Демоны способны достичь такого уровня.

Я сжал кулак. Время вокруг замерло, и Демон застыл в сотне метров от меня. Я поднял ладонь над собой, в ней появился сияющий золотым пламенем меч. Я резанул им по воздуху, и пространство передо мной исказилось. Тело монстра было разрезано пополам, время потекло своим ходом. На землю рухнули ошмётки Демона. Существа, которое в одиночку могло уничтожить оба человеческих мира. И если бы не ограничения Врат — так бы и поступило.

Прибыл второй Демон того же уровня. Этот выглядел по-другому — он состоял полностью из камня и магмы, и походил на голема, но без конечностей и головы. Формой Демон был как помятое колесо. От него исходила настолько высокая температура, что воздух дрожал вокруг него.

Я вновь остановил время. Демон был на ранг ниже меня, и не смог ничего противопоставить моей магии. Я ударил кулаком, и пространство сложилось. Демон был раздроблен на мельчайшие куски, во все стороны брызнула магма. Я махнул рукой, и завеса тьмы поглотила его останки.

Третий Демон был не симпатичнее своих предшественников. Я убил его так же легко, и как и прежних двух.

— С этим разобрались. Теперь нужно очистить эту Землю.

Демонов щадить я не собирался. Они не чувствуют боли, у них нет такого понятия, как сострадание или милосердие. Единственная цель, которая заложена в каждом Демоне — искоренить человечество. Не знаю, что там наворотили Древние, но откат от их действий и впрямь вышел жутким, раз породил таких тварей.

Я полетел в небо, прямо к солнцу. Легко выбрался в космос и увидел серые обломки, которые образовали жиденькое кольцо вокруг планеты. Похоже, это луна, только разрушенная.

Марс тоже выглядел не очень хорошо — существенная его часть отсутствовала. Я обратился лицом к солнцу и сосредоточился.

— Тьма и пространство космоса, — тихо сказал я. — А также, огонь солнца. Подчинитесь мне.

Я ощутил Астрал. Он был тут, совсем рядом. Казалось — протяни руку, и смогу коснуться его. Но в то же время, Астрал словно не существовал. Он был везде и нигде одновременно. Я потянул оттуда энергию и ощутил космическое пространство вокруг себя. Это место не было для меня опасным — я могу тут спокойно летать, могу говорить и даже поспать. Астрал не позволит мне умереть, а Облик Ангела защитит от агрессивной среды.

Я вытянул обе руки и медленно потянул ладони к груди. Солнце вдруг выплюнуло лаву — вспышка. Затем ещё и ещё. Я притягивал пламя солнца в свою сторону. И звезда делилась своей бесконечной энергией.

Облик Ангела полностью защищал меня. Но не планету, которая находилась за мной.

— Там всё горит, — заметила Мия. — Ты хорошо придумал.

Я продолжал тянуть энергию солнца, пока не ощутил сильнейшую усталость. Я тут же перестал и чуть не потерял сознание от отката. Похоже, даже Ангелам сложно повелевать подобными силами.

Уставший, я спустился на Землю. Температура тут была адская. Земля раскалилась, а реки и моря превратились в алый туман, который стремительно накрывал всю планету. Я долетел до гнезда Демонов и удивился, что оно полностью вымерло. Проверил ещё несколько, и наконец-то убедился — хоть я и не истребил абсолютно всех Демонов, но популяцию сократил значительно. Выжившим понадобятся тысячи лет, чтобы оправиться от столь страшной атаки.

Я посмотрел на небо и улыбнулся.

— Теперь будешь становиться Архангелом? — спросила Мия. — Это ведь будет легко, да? Сейчас нет ни одного Архангела. Ты можешь просто занять столько Астрала, сколько захочешь. Например — весь мир Магов.

— Да, — тихо ответил я. — Это не должно стать проблемой. Но потом. Я устал. Сильно устал…

— Тогда домой?

— Домой, — кивнул я. — Вернёмся в мир Магов.

Глава 29

Остров Архангела Артура, город Грейг.

Лилит ждала гостей. Она сидела за своим рабочим столом и разбирала множество важных документов.

Прошло пятьдесят лет с тех пор, как Артур Грейг-Волков закрыл все Врата в мир Зомби. Лилит не сильно изменилась внешне, но в её движениях и взгляде появилась властность и решимость.

— Они будут через двадцать минут, — рядом появилась голограмма Ники.

— Хорошо, — кивнула Лилит, продолжая работать.

Как и пятьдесят лет назад, Лилит руководила Хранителями Знаний. Только вот теперь эта организация сильно отличается от прежней — она является сильнейшей в двух мирах и контролирует одни из Межмировых Врат. Каждый из нумерованных достиг пика ГрандМагов, включая и Лилит.

На экране ноутбука появился видеозвонок. Лилит ответила и увидела мрачное лицо Валентина.

— Я выполнил задание, — хмуро сказал он. — Вся информация у Ники.

— Отлично, — кивнула Лилит. — Можешь отдыхать.

— Нет других заданий? — уточнил Валентин.

Лилит задумалась.

— В Мире Заклинателей имеется один подозрительный клан, который что-то мутит в мире Демонов. Если ты готов…

— Готов, — перебил Валентин. — Я разберусь.

— Хорошо, я отправлю тебе все данные.

Лилит отключилась и проворчала:

— Всё такой же трудоголик. Я ему не успеваю задания находить.

— Валентин такой, — кивнула Ники. — Он исследовал все четыре планеты и продолжает искать возможность стать Святым.

— Все мы ищем эту возможность, — пробормотала Лилит. — Где Сара? Для неё тут дело одно есть.

— Она развлекается в Мире Заклинателей, — ответила Мия. — Снова вскружила голову какому-то бедняге и вертит им, как хочет.

Лилит горько усмехнулась. Вот уж кого точно не волновал ранг Святого, так это Сару. Она жила в своё удовольствие и олицетворяла своим образом словосочетание «роковая женщина». По Саре сохнут тысячи мужчин в обоих мирах. Впрочем, это не удивительно — способности Сары по проникновению в чужие сны вышли на совершенно новый уровень. И имидж у неё крайне загадочный — её вечно окружает ореол тьмы, ветер всегда развевает её странные одежды. Да что уж там говорить — Сара почти не ходит пешком. Только летает в нескольких сантиметрах от земли.

— Рома пишет. Спрашивает, нужно ли доставить Лике какие-нибудь артефакты.

— Нет, — покачала головой Лилит. — Александра всё собрала.

После того как Артур создал Врата в мир Заклинателей, Церкви не продержались долго. Они отреклись от ложных богов и переименовались в три Храма — Храм Знаний, Храм Исцеления и Храм Войны. Рома сейчас глава Храма Знаний, и единицы знают, что он один из основных членов Хранителей.

После упоминания Ромы Лилит вспомнила о Любе. Эта женщина тоже стала ГрандМагом и является одним из лучших алхимиков двух миров. Только вот… Она на днях в четвёртый раз вышла замуж. И недавно родила одиннадцатого ребёнка…

Лилит горько усмехнулась и продолжила работать. В отличие от Любы, Лилит так и не нашла себе никого. Вышла замуж за работу и не собирается ничего менять. Ею примеру последовала Светлана Грейг-Волкова — сестра Артура, недавно взявшая ранг ГрандМага. Она стала известной художницей и много путешествует по обоим мирам, а её картины продаются за баснословные суммы.

— Они прибыли, — доложила Ники.

Лилит кивнула и поднялась. Она коснулась браслета на своей руке — третьего камушка, и её перенесло в центр Острова. Раньше тут ничего не было, кроме снега. Но теперь Гренландия превратилась в важнейший узел всей планеты. А город Грейг стал центром мировой политики, экономики и магии.

Лилит переместилась ко входу в Площадь Двух Миров, где и находились Межмировые Врата. Её ждали.

— Тётя Лилит! — к Лилит подбежала девушка лет шестнадцати и крепко её обняла.

Лика Грейг-Волкова — третий ребёнок Княгини Александры, урождённой Ломоносовой, и Князя Артура Грейг-Волкова, взяла всё лучшее от отца и матери. Тёмные волосы и правильные черты лица от Артура, а ярко-зелёные глаза от Александры. Сегодня Лика впервые отправляется в мир Заклинателей — только там можно создать Перчатку. Лика поступит в один из лучших университетов планеты, и Лилит не сомневалась, что она будет учиться на отлично — девочка она очень умная.

— Привет, — Александра подошла к Лилит и серьёзно кивнула. Её рыжие волосы были убраны в хвост.

— Собираешься на вылазку в мир Демонов? — спросила Лилит.

Вместе с Александрой прибыл отряд бойцов. Одного из них Лилит знала — парень по фамилии Гудович, Магистр с уклоном в лёд. Десятки лет назад он поклялся следовать за Александрой, и с тех пор стал её верным бойцом.

— Да, — кивнула Александра. — В прошлой вылазке мы нашли один очень интересный минерал, он заинтересовал наших лекарей.

Она указала на подошедшего парня, который нагло ухмылялся Лилит. Это был Лимон, самый известный лекарь в мире Магов. С ним шла его жена — Тина.

— Хорошо, идите за мной, — Лилит вошла на Площадь Двух Миров. В центре стояли гигантские сквозные врата, сделанные из серебристого минерала. Каждый раз, как Лилит видела их — она чувствовала благоговение. Артур Грейг-Волков лично создал каждые из Врат — с тех пор никто не смог их повторить. На вершине врат располагалась статуя кошки — знаменитой Мии, которая сыграла очень важную роль в победе над зомби.

— Как Артур? — спросила Лилит у Александры.

— Возится с Альтом и Аней, — улыбнулась Александра.

Лилит вспомнила, что Альтаир — третий сын от первой жены Артура, Елизаветы, урождённой Булгаковой. А Аня — дочь от третьей жены, Анастасии, урождённой Беттихер. Князь Артур взял три жены, как это положено у высших Дворян.

— Ты так и не собралась признаться ему? — улыбнулась Александра. — Будешь четвёртой, почему нет? Артуру позволено то, что не позволено другим.

Лилит смутилась и сказала:

— Готовьтесь, я активирую портал.

Только Лилит имела права на внеплановую активацию. Александра не хотела записываться в очередь и ждать несколько недель, поэтому попросила подругу. Лилит, конечно, не отказала.

Девушка подняла руку и влила ману в серебряное кольцо. От кольца ударил луч света, который активировал Врата — в гигантской арке закрутился серебряный вихрь.

— Пока, тётя Лилит! — Лика помахала и бросилась в портал. За ней тут же поспешили помощники. Александра серьёзно кивнула Лилит и уверенно зашагала в сторону арки.

Когда все ушли в другой мир, Лилит закрыла Врата и телепортировалась в кабинет. Ей не хотелось видеться с людьми — её хорошо знали, поэтому сразу начинали проявлять уважение, а потом и говорить о своих проблемах.

Лилит села за стол, и на ноутбуке появился вызов. Сердце Лилит застучало быстрее. Она ответила и увидела на экране Артура.

Тот расслабленно сидел в кресле, а на его коленях ёрзала белокурая девочка, которая старательно пыталась сгрызть палец своего отца.

— Привет, — улыбнулся Артур. — Ты как?

— Всё хорошо, — Лилит вернула улыбку. — Проводила только что Александру и Лику.

— Ох уж эта женщина, — проворчал Артур. — Не сидится ей на месте — всё бы что-нибудь исследовать. Недавно требовала, чтобы я открыл ей портал в мир Зомби, представляешь?

— И ты открыл? — Лилит широко улыбнулась.

— Пришлось, — Артур отвёл глаза.

Лилит с грустью заметила, что у лидера появились морщины. Она не знала, почему так — в легендах говорится, что Архангелы способны жить тысячелетиями. Но Артур взрослел вместе со своими жёнами.

— Приходи ко мне, чай попьём, — предложил Артур. — Давно мы не болтали. Вспомним прошлое.

— Хорошо, приду, — кивнула Лилит. — Как ваша матушка, Княгиня Анна? Я слышала, что она заболела.

Анна Грейг-Волкова так и не вышла замуж во второй раз. В клане она имела огромный авторитет и руководила важнейшими проектами.

— Всё хорошо, она уже здорова, — Артур улыбнулся. — В общем, жду тебя в гости.

Экран вызова исчез.

Эпилог

Сегодня начались похороны. Мои похороны. Я стоял и наблюдал за грандиозным шествием. Сегодня вся страна горюет — причём не напоказ, а искренне. Ну, большинство.

Рядом со мной стояла Мия в облике девочки. Мы оба наблюдали, как десятки ГрандМагов создают невероятную огненную Чару, чтобы сжечь моё тело.

— Я прожил триста двадцать лет, — грустно сказал я. — Это было неплохо.

Мия не ответила. Она не могла отвести взгляд от пламени.

— Я старел с жёнами. Видел, как взрослеют мои многочисленные потомки. Первой ушла Александра. Затем Елизавета и Анастасия. Дольше всех продержалась Лилит, но неделю назад скончалась и она. Теперь, вот, умер и я.

— Ты сделал правильно, — тихо ответила Мия. — Твоё существование слишком давило на оба мира. Все боялись тебя.

Я кивнул. Обычный народ не знал про существование Архангела. Но Маги и Заклинатели видели мою метку каждый раз, как входили в Астрал. Они чувствовали мою бесконечную мощь и никогда не забывали обо мне. Пока будет существовать Астрал — будет существовать и моя метка. Я получил то бессмертие, к которому стремился.

— Люди уже взяли под контроль мир Демонов и мир Зомби, — задумчиво сказал я. — Они даже смогли открыть портал в мир Призраков, самый дальний из всех.

— Ага, — кивнула Мия. — Но мир Призраков не зачищен, как два других мира. Людям придётся очень постараться, чтобы закрепиться там.

Я кивнул. Мир Призраков потерял всю магию, когда я отсёк Астрал. Но это не уничтожило тварей.

— Клан Грейг-Волковых сильнейший в двух мирах, — я взглянул на группу из пятидесяти двух человек — мужчины и девушки, старики и дети. Все — мои потомки, либо их мужья и жёны. Я продолжил: — В тайном хранилище спрятаны три моих клона, каждый из которых обладает силой Святого и может прожить триста лет. Клоны защитят клан, если ему будет угрожать уничтожение.

Я стал Архангелом спустя двадцать лет, после очистки мира Демонов. Это оказалось не так легко, как мы с Мией полагали — мне пришлось поглотить кусок Астрала и сделать его своим, а затем подчинить себе огромную территорию Астрала, треть мира Демонов. Только после этого я вышел на следующий ранг и стал Архангелом. Не знаю, сколько я смогу прожить. Но учитывая, что одна из моих сил — время, то это исчисляется десятками тысяч лет. Мне пришлось умышленно состаривать себя. Я не хотел, чтобы мои жёны и близкие старели, при этом видя, что я совсем не меняюсь. Я хотел прожить с ними до конца. Что ж, этот момент наступил.

— Ты готова? — я посмотрел на Мию.

— Да, — кивнула девочка и превратилась в кошку. Она запрыгнула мне на плечо и свесила хвост.

— Делать мне тут больше нечего. Поэтому, давай посмотрим, есть ли ещё жизнь в космосе.

Усмехнувшись, я шагнул и оказался за пределами планеты. Не знаю, когда я вернусь на Землю в следующий раз. Но надеюсь, что мы с Мией найдём что-нибудь интересное в бесконечном космосе…

Руслан Бирюшев Мир «Ветра с Востока» Глоссарий

Американская конфедерация Выбравшие свободу

К текущему моменту в Северной Америке существует независимое государство — Американская Конфедерация. Англичане всё ещё удерживают Восточное побережье, зато Конфедерация владеет почти всей Канадой, откуда и имеет основные выходы к морю, очень неудобные из-за климата. Хотя есть и узкий коридор к Атлантике на юге, у границы с Мексикой — там расположены торговые порты.

Конфедерация — обширная, но слабо населённая и не особо развитая технически аграрная держава. Основа её экономики — экспорт аграрной продукции. Особенно знамениты американские сорта картофеля. Хотя родина его в испанском Перу, в массовом сознании европейцев Конфедерация и картофель неразделимы. Американцев иногда даже иронично называют «potatoman».

Из всех условно «западных» стран, Конфедерация имеет самую активную торговлю с Китаем — через Тихий океан. Американцы поставляют в Поднебесную Империю свою немногочисленную промышленную продукцию, китайцы поставляют в Америку китайцев. Дешёвая рабочая сила очень помогает конфедератами в процессе освоения своих диких просторов, особенно на строительстве железных дорог. Китайские батраки работают за еду и живут в ужасных условиях, но это мало волнует как американское, так и китайское правительства.

Армия Конфедерации набирается на добровольной основе, регулярных частей мало — главным образом, артиллерийские, кавалерийские и механизированные полки. Однако всё мужское население проходит серьёзную военную подготовку, и в случае войны Континентальное ополчение станет грозной силой.

Морской флот Конфедерации достаточно развит для страны с такой слабой промышленностью. Он состоит из большого числа лёгких кораблей вполне современной конструкции. Имеется так же единственный броненосец-флагман, построенный скорее для престижа, и некоторое количество тяжёлых мониторов береговой обороны. Тем не менее, ядром флота остаются лёгкие бронепалубные крейсера с сильной ПВО и скорострельной артиллерией.

Воздушный флот Конфедерации почти декоративен — главным образом, это канонерки и сторожевики, занятые на таможенной службе. Зато Америка уделяет большое внимание развитию авиации тяжелее воздуха — то есть, самолётов, которым великие державы отводят третьестепенные роли. Американские авиационные двигатели считаются самыми лёгкими и компактными, при этом весьма мощными. Авиапарк Конфедерации довольно велик, хотя и пригоден только для оборонительных целей из-за небольшого радиуса действия самолётов.

Конфедерация находится в неплохих отношениях с Россией и Германией на почве общей нелюбви к Британской Империи. Американцы давно лелеют мечту овладеть Восточным побережьем и полностью взять под контроль свой континент. Однако свои силы они оценивают трезво, понимая, что война с Британией им не по силам. Но если когда-нибудь Англия окажется втянута в крупный конфликт, а её флотилии будут привязаны к европейским и индийским берегам, то Конфедерация, без сомнений, не упустит своего — сбросить в океан британские гарнизонные войска, отрезав их от подкреплений с моря, Континентальном ополчению вполне по силам…

Германская Империя Крылья железного орла

Германская Империя, она же Айзенрайх — одно из самых молодых государств в мире. Процесс объединения германских княжеств вокруг королевства Пруссия формально начался в 1870-е годы, а реально завершился в начале двадцатого века. Новорожденная империя оказалась закалена в горниле Великой Войны, которая окончательно утвердила границы Рейха и немало способствовала росту его внутренней сплочённости.

Хотя по итогам Великой Войны Германия уступила Франции практически все спорные территории и вынуждена была вернуть независимость Голландии и Австрии, она сохранилась как единое государство, потому немцы до сих пор считают, что войну они выиграли. Кроме того, независимость Нидерландов и Австрии чисто номинальная, всю свою внешнюю политику они строго согласуют с Берлином.

Война наложила отпечаток не только на географию Рейха. В первый её год имперская армия, состоявшая из бывших армий германских княжеств, потерпела ряд сокрушительных поражений от франко-британских войск, флот же и вовсе оказался небоеспособен — каждая эскадра действовала на усмотрение своего адмирала, не согласуя действия с другими. От полного проигрыша Германию спасло лишь вступление в войну России. Армия и флот были реорганизованы радикальным образом, руководство централизовано, привязка к германским землям и городам жёстко вытравлена. В итоге сейчас, век спустя, вооружённые силы являются главным связующим звеном меж частями Империи, «плавильным котлом» для знати и простолюдинов. Каждая часть Рейха сохраняет большую долю автономии и участвует в выборах императора, однако армия, флот и военно-воздушные силы стоят выше внутриполитических дрязг.

Экономика Айзенрайха так же не обошлась без влияния Великой Войны. Последние сто лет Германия ориентирована в первую очередь на тяжёлую промышленность и машиностроение. Оружие, корабли и машины германского производства славятся на весь мир. В то же время аграрная сфера не получила большого развития. В военные годы Рейх получал огромное количество продовольствия, тканей и других продуктов лёгкой промышленности от своих русских союзников. После заключения мира все силы молодого государства были брошены на укрепление границ и военное развитие, выпуск бетона и стали. Пища же продолжала поступать с Востока. По сей день это положение сохраняется — лишь в последнее время Рейх начал уделять аграрному сектору серьёзное внимание.

Сухопутные вооружённые силы Рейха — образец дисциплины и хорошей подготовки рядового состава. Германская система обучения солдата и младшего командира считается одной из самых эффективных и продуманных, однако в то же время вполне справедливы шутки о том, что пройти этот учебный курс способен только истинный немец до мозга костей.

Основу армии составляют пехотные части с большим количеством приданных вспомогательных подразделений и артиллерии. Кавалерия Рейха немногочисленна и сближается с механизированными войсками. В каждом кавалерийском полку имеется по меньшей мере один эскадрон колёсных бронеавтомобилей. В полках тяжёлой кавалерии в этот эскадрон обязательно входит как минимум два артиллерийских броневика.

Имперское командование много внимания уделяет новым видам вооружений, и по числу механизированных частей Айзенрайх впереди всей Европы. Гусеничные броневозы и колёсные броневики сведены в отдельные подразделения, ведётся разработка тактик их самостоятельного применения.

Флот, как морской, так и воздушный, представлен большим числом тяжёлых кораблей — броненосцев и крейсеров. В отличие от России, Германия не строит авианосцев и почти не содержит самолётных эскадрилий — немецкие адмиралы больше полагаются на большие пушки и крепкую сталь.

Всё мужское население Рейха проходит обязательную военную службу. Все женщины так же проходят курс военной подготовки, и могут быть призваны в военное время в боевые части. Кроме того, женщинам вообще открыт доступ во все виды войск Империи — это не признак чрезмерной эмансипации, а одно из свойств военной сплочённости немецкого государства. В армии и флотах Рейха смотрят только на твои навыки и лояльность государству. Как не сложно догадаться, такие взгляды так же имеют корни в Великой Войне, когда за винтовки брались все, кто мог их держать в руках, и женщины служили во многих частях наравне с мужчинами, у станков же и вовсе их заменив.

Германская Империя находится в тесном союзе с Российской, а также фактически управляет внешней политикой Австрии и Нидерландов — встречая скрытое сопротивление со стороны последних. На удивление, в последние полвека у Рейха сложились неплохие отношения с Францией, несмотря на то, что они всё ещё остаются потенциальными врагами. Был заключён ряд выгодных торговых договоров, осуществляется несколько совместных проектов в невоенной сфере. Такое развитие событий вызывает недовольство как со стороны Британии, не желающей сближения главного союзника на континенте с одним из главным противников, так и со стороны России, которую беспокоят любые попытки Рейха получить большую самостоятельность.

Вплоть до конца двадцатого века на территории Айзенрайха находилась большая группировка войск Российской Империи, именовавшаяся Группой Союзных Войск в Германии. Её целью было в случае новой войны совместно с германской армией стремительным ударом сбросить в Ла-Манш французские и бельгийские войска прежде, чем те получат подкрепления с Британских островов.

По настоянию германского канцлера, поддержанного императором, эта группировка всё больше сокращалась, и к началу 21-го века была полностью выведена в Россию, что вызвало заметное охлаждение в русско-германских отношениях. Но Рейх ощущал за собой достаточную военную силу, чтобы не нуждаться в чужих войсках на своей земле. В «наследство» Рейху досталось большое количество отставных русских офицеров и членов их семей, осевших неподалёку от места службы. В Берлине и ещё нескольких городах, соседствовавших с базами ГСВГ, сохраняется весьма существенная русская военная диаспора.

Несмотря на вывод сухопутных войск, Россия по-прежнему свободно пользуется германскими морскими и воздушными портами для размещения своих военных кораблей.

Великобритания У льва ещё есть зубы

«Империя, над которой не заходит солнце» — так когда-то называли Британию. За века былая слава померкла, однако владения английской короны до сих пор необъятны, а амбиции — огромны. Империя стара, она потеряла былой запал, в сердцах её подданных больше не горит ярким пламенем мечта превратить все океаны во внутренние моря своей страны. И всё-таки старый лев по-прежнему готов постоять за себя, и цепко держится за свои земли.

Великобритания — одна из стран, инициировавших Великую войну. Она была одним из самых заинтересованных лиц, одним из самых активных участников — и понесла при том весьма скромные потери. Если и Берлин, и Париж не раз подвергались разрушительным бомбёжкам и артиллерийским обстрелам, то на английский берег ни разу не ступала нога вражеского солдата, а несколько воздушных и морских налётов на прибрежные города носили скорее демонстративный характер. Веками жизнь на островах текла спокойно и размеренно — в чём огромная заслуга воздушного и морского флота страны. Именно флота, а не флотов — об этом будет рассказано ниже.

Экономика Британии во многом зависит от экспорта из колоний. Не удивительно, что вопрос их защиты и безопасности торговых путей — ключевой для Империи, и во многом диктует её внешнюю политику и военную стратегию.

Британская армия сравнительно немногочисленна, хорошо вооружена и обучена. Главные её задачи — оберегать метрополию и служить «ядром» колониальных армий, где основная масса солдат набрана из числа туземцев. Механизация весьма умеренная, кавалерийские части отделены от механизированных и не включают в себя броневиков. Большое внимание уделяется артиллерии, именуемой Королевским Артиллерийским Полком — служба там почётна, а от офицеров и рядовых требуются высокие специальные навыки. Артиллерийские батареи Великобритании способны вести огонь, используя сложные схемы и демонстрируя фантастический уровень координации. Одна из новаторских тактик — так называемое «наступление за огневым валом», когда пехота идёт в атаку в буквальном смысле вслед за стеной падающих впереди неё снарядов. Ни германская, ни российская армии не решаются пока перенять подобный приём. Кроме того, поскольку британские войска регулярно принимают участие в различных столкновениях с не покорёнными аборигенами и различными повстанцами, процент солдат с опытом реальных боевых действий в английской армии выше, чем в любой европейской стране — хотя опыт этот весьма специфичен.

Одна из необычных черт британских вооружённых сил — глубокая интеграция воздушного и морского флота. В силу колониального характера империи, большинство решаемых ими задач тесно связаны. Морские десанты, прибрежные операции, переброска войск, морские сражения — везде морские и воздушные корабли задействованы в равной степени. Плавающие корабли, летающие корабли, самолётные эскадрильи и Королевская морская пехота — всё это объединено в RNAF, Royal Navy and Air Forces. Единое командование Королевских морских и воздушных сил обеспечивает Британии превосходную слаженность и оперативность как в локальных стычках, так и, при нужде, в большой войне.

Английский флот — один из сильнейших в мире. По числу броненосцев и крейсеров он выдерживает паритет с Германией и Россией, лишь незначительно уступая их объединённым силам. При этом за Англией превосходство в авианосцах — как по их числу, так и по размерам. Самый большой британский воздушный авианосец, «Король Георг Пятый», в максимальной боевой нагрузке способен нести до двух эскадрилий по двенадцать лёгких бипланов, плюс ещё четыре двухмоторных самолёта на нижней подвеске. В то время, как вместительность ангаров крупнейших русских авианосцев ровно в два раза меньше, Германия же авианосных кораблей не строит вовсе.

На море Британия проявляет интерес к кораблям с погружённым в воду корпусом. Адмиралтейство считает эту сферу флота крайне перспективной и выделяет большие средства на её развитие. На данный момент построено несколько функционирующих прототипов, однако ни одного такого судна в строй боевого флота пока не введено. Флотские теоретики из других стран относятся к изысканиями англичан с большим скепсисом.

Внешняя политика Британской империи мало менялась со времён окончания Великой Войны. Союз с Францией и Бельгией на континенте, давление на Испанию, стратегическая защита колоний — вот её основные столпы. В роли главной угрозы колониям выступают Россия и молодая, мечтающая о собственных колониях Германия. Одно время британские политики предпринимали попытки обратить взор немцев на одряхлевший Халифат и его бывшие провинции вдоль северного побережья Африки, однако даже Железному Рейху не хватило смелости лезть в запутанный там кровавый клубок. Россия же куда смелее подминает под себя азиатские ханства, раньше пользовавшиеся защитой арабов — и грозится получить сухопутную границу с Британской Индией. Подобное развитие событий вполне способно подтолкнуть Англию к решительным действиям.

О том, что Британия способна действовать не только грубой силой, свидетельствует, в частности, еёпокровительство пиратам и каперам мезоамериканского побережья. В иных обстоятельствах правительственные флоты Конфедерации, Мексики и испанских колоний давно бы очистили Карибское море от любителей лёгкой наживы, но регулярные поставки снаряжения, возможность лёгкой покупки кораблей, доступные рынок сбыта награбленного и право укрытия на британских морских базах делают пиратскую вольницу практически бессмертной. Урон торговле в регионе при этом наносится существенный — в безопасности чувствуют себя лишь английские транспорты, курсирующие меж Европой и Восточным побережьем.

Франция Сердце Европы

Среди европейцев издавна ходит поговорка о том, что все дороги Европы ведут в Париж. В определённой степени она, безусловно, справедлива. Франция всегда была центром европейской истории и европейского континента. За тысячу лет мало какое важное для Европы событие не было так или иначе связано с Францией. Франция задавала тон и моду всем своим соседям — ближним и дальним. Её военное, культурное и политическое влияние до самого двадцатого века было необычайно велико.

Великая Война изменила мир — но не Францию. Французы всегда уважали традиции — но уступали в этом плане тем же англичанам. Однако ужасы войны и её неоднозначный итог буквально заморозили страну во времени. И вот уже добрую сотню лет сердце Европы цепляется за прошлое.

Экономика Французской империи базируется на лёгкой промышленности. Земля — основа из основ, и её дары, от пшеницы до винограда, ценятся по всему миру. Конечно же, как крупная европейская держава, Франция имеет и достаточно развитую тяжёлую промышленность, направленную на военные нужды и механизацию крестьянского труда, но парижские заводы не гремят славой на весь мир, как их берлинские или лондонские конкуренты. Они производят преимущественно продукцию для внутреннего пользования.

Французская регулярная армия — одна из самых многочисленных в Европе. Но её принцип формирования, стратегия и тактика до сих пор базируются на приёмах конца Великой войны. В то время, как соседи ищут пути в будущее сражений, разрабатывая новые принципы, Франция улучшает старое. Любые новые элементы гармонично интегрируются в старые схемы, добавляя им совершенства. Стратегия французской армии — это оборона с опорой на укреплённые позиции и наступление широким фронтом при поддержке артиллерии. Французский генеральный штаб не рассматривает бронетехнику и самоходную артиллерию как самостоятельную силу. Место тяжёлых броневозов — в первых рядах наступающей пехоты, место лёгких броневиков — на острие кавалерийской атаки. Помимо того, хотя Франция и является родиной револьвера (само это слово придумано французским оружейником), её военное командование скептически относится к скорострельному ручному оружию. Французская армия почти не использует магазинные винтовки, входящие в моду во всех развитых странах — французские офицеры считают, что в перестрелке у солдата всегда будет время заложить пулю в ствол, а для подавления врага огнём следует использовать пулемёт. В ближнем же бою в ход пойдут револьверы и дробовики. А винтовка должна быть простой и надёжной.

Несколько лучше обстоят дела в море и на небе. Французский флот по числу тяжёлых кораблей не уступает германскому — и, так же, как германский, делает упор на броненосцы и орудия большого калибра. Военная авиация во Франции практически отсутствует. Согласно французской военной доктрине, роль аэроплана на поле боя — курьер и ближний разведчик. Фирма «Моран-Солнье» по заказу военного ведомства выпускает некоторое количество лёгких бомбардировщиков и истребителей, однако число их столь мало, что в случае войны пополнять боевые эскадрильи до штатного числа предполагается за счёт машин английского производства.

Во внешней политике Французская империя исповедует достаточно мягкие принципы. Парижские дипломаты чрезвычайно тактичны и склонны к мирному решению вопросов, любые конфликтные ситуации Франция старается развивать по пути наименьшего обострения — хотя в парижском правительстве это нравится далеко не всем. У империи сложились достаточно дружеские отношения с Италией и Испанией, она обычно служит посредником при решении спорных вопросов между государствами Южной Европы, а также при их конфликтах с Британией. Большим достижением французской дипломатии следует считать налаживание связей с Германией — старый враг всё больше превращается в выгодного партнёра, хотя ни разрушение Парижа, ни опалённые руины Берлина определённо не будут забыты ещё долго обеими сторонами.

Складывающаяся ситуация вызывает раздражение у основного союзника Франции — Британский империи. Англичане крайне заинтересованы в том, чтобы поддерживать напряжение между Францией и странами Восточного блока, сближение не в их интересах. Ведь в возможном конфликте французы должны послужить главной ударной силой на суше. Тем не менее, здравомыслящие военные уверены, что в случае новой Великой войны французская армия не устоит перед объединёнными русско-германскими силами, а Британия не сможет оказать ей существенную поддержку, вынужденная защищать колонии. Стратегический паритет обеспечивают лишь превосходство на море и в воздухе — Королевские морские и воздушные силы способны самостоятельно противостоять германским и русским флотам на равных, с прибавление же к ним французского флота ситуация для Восточного блока станет и вовсе безнадёжной.

Кто знает, к чему может привести нарушение этого хрупкого равновесия?

Российская Империя Восток и Запад

Россия — самое большое государство в мире. С констатации данного факта начинается почти любая статья, посвящённая этой стране. Мы не станем отступать от традиций. Этот факт, в конце концов, действительно во многом определяет облик империи. Не имея колоний за морями, Россия полностью умещается в своих границах — но границы эти раскинулись на невообразимую длину, протянулись через весь континент. Спектр интересов русских столь же велик, как и набор встающих перед ними проблем. Поддерживать порядок в стране, где промышленные центры, залежи ресурсов, военные объекты, населённые пункты разбросаны на огромное расстояние и распределены крайне неравномерно — задача более чем сложная. Особенно при современном уровне средств связи. Вместе с тем, Российская империя всё ещё не утратила амбиций, и ведёт активную внешнюю политику, что подразумевает частые конфликты и споры с соседями. Именно стремление влиять на общую картину мира и отстаивать свои интересы привело русских к участию в Великой войне — и хотя их потери были не сопоставимы с потерями французов и немцев, они всё же оказались тяжелы.

Россия — разносторонне развитая держава. Многим соседям она уступает в чём-то одном — но превосходит их в другом. Промышленность, сельское хозяйство, практические и теоретические сферы наук развиваются в империи равномерно, без больших провалов и прорывов. Безусловным преимуществом России является самодостаточность — в стране хватает как всех видов сырья для функционирования промышленности, так и плодородных земель для обеспечения продовольственной безопасности. Главная проблема — организация, так как государственный аппарат Российской империи ничем не лучше любого другого, а требования к нему гигантская площадь страны выдвигает куда более суровые. Чтобы сырьё поступало на заводы, а зерно в амбары, чтобы хватало рабочих рук, чтобы новинки и изобретения находили себе применение и своевременно внедрялись в обиход — приходится прилагать огромные усилия.

Вечная русская беда не распространяется, однако, на вооружённые силы — Русская императорская армия может похвастаться отличной дисциплиной и организацией. В ней представлены все рода войск, и между ними, а также воздушными частями, налажено отработанное взаимодействие. Новаторской разработкой имперского штаба считается активное применение воздушного десанта во взаимодействии с флотом и сухопутными силами — тактики использования «воздушной пехоты» активно обкатываются в Средней Азии, не всегда успешно. Однако следует отметить, что Германия проявляет к воздушному десанту не меньший интерес.

Российский морской флот сравнительно слаб — по числу дредноутов он уступает германскому, французскому и, уж тем более, британскому. И не все броненосные суда — современной конструкции. Многие крупные корабли остаются в боевых списках до полной выработки заложенного в них ресурса. Зато лёгкий флот России многочисленнен и современен. Миноносцы и лёгкие крейсера, вооружённые большим числом торпед, строятся в больших количествах, своевременно модернизируются и заменяются новыми моделями.

В воздушном флоте ситуация похожая — тяжёлых кораблей там больше, чем в морском, но они тоже зачастую не до конца соответствуют современным реалиям. Зато Россия — вторая после Британии держава, проявившая живой интерес к воздушным авианосцам. Правда, в русской стратеги им отводится вспомогательная роль — авианосные корабли меньше британских, и несут, преимущественно, лёгкие одномоторные бипланы, не предназначенные для торпедных атак. Помимо того, почти каждый крупный корабль до тяжёлого крейсера включительно несёт на внешнем зацепе один-два лёгких биплана с пулемётным вооружением. В бою они могут выполнять функции разведчика, артиллерийского корректировщика и истребителя прикрытия.

Внешняя политика Российской империи достаточно сложна. Она поддерживает очень странные отношения с Китаем, формально не имея с ним никаких торговых и дипломатических контактов, что приводит к частым приграничным инцидентам, разрешать которые приходится на уровне командиров пограничных военных округов. К Германии, своему главному и лучшему союзнику, Россия относится демонстративно покровительственно, что с годами раздражает как правительство Рейха, так и простых немцев всё больше — хотя отношения между двумя странами всё ещё дружеские. Главного своего оппонента империя видит в Англии — что вполне взаимно. За век, минувший с Великой войны, русские не стремились к прямому конфликту — но изыскивали обходные пути давления на Лондон. Самым эффективным оказался удар по главной слабости англичан — их колониям. Конечно, официально Россия им не угрожает, но поддержка Американской конфедерации и продвижение в Среднюю Азию, всё ближе к границам Британской Индии, вызывает в островной метрополии серьёзные опасения. Нельзя с уверенностью утверждать, что развитие этой политической линии не приведёт мир к новой Великой войне…

Второстепенные державы Европы На распутье

Это последняя заметка о странах Европейского континента. В ней мы кратко рассмотрим прочие государства, не освещённые в предшествующих статьях. Некоторые из них находятся в зависимости от более сильных соседей, другие способны постоять за себя, но всё же недостаточно влиятельны, чтобы вмешиваться в дела других.

Первой, безусловно, стоит упомянуть Испанию. Эта страна — живой пример того, как стареют и дряхлеют империи. Некогда Испания оспаривала титул владычицы морей у Англии и владела бескрайними территориями за океаном. Сейчас это сравнительно отсталая и небогатая страна, а её отношения с колониями в Южной Америке больше напоминают отношения опостылевших друг другу союзников. «Американские испанцы» соглашаются называть себя подданными Мадридского престола лишь потому, что это их практически ни к чему не обязывает — разве что Испания получает большой приоритет при торговых сделках. Мексика же и вовсе официально объявила о независимости. Правда, разрыв торговых отношений и вывод испанского капитала не лучшим образом сказался на её и без того слабой экономике, так что мексиканский демарш лишь укрепил остальных «колонистов» в стремлении сохранять существующий порядок вещей. Ручеёк товаров из-за Атлантики оживляет экономику одряхлевшей метрополии, не давая ей окончательно зачахнуть. Это позволяет Мадриду содержать сравнительно боеспособный флот, включающий в себя даже десяток морских и несколько воздушных дредноутов — пускай и безбожно устаревших. Близкое соседство с осиным гнездом, которое из себя представляет побережье Северной Африки, вынуждает испанцев быть начеку и поддерживать военный бюджет на достойном уровне.

Говоря об Испании, нельзя не упомянуть и о Португалии — ещё более обедневшей морской державе, живущей в буквальном смысле в тени испанцев. Дошло до того, что последние сто лет португальские колонии в Америке ведут дела с Мадридом, игнорируя свою бывшую метрополию.

Вторая сравнительно крупная держава Южной Европы после Испании — Итальянское королевство. Так же, как и Германия, оно сравнительно недавно объединилось из множества разрозненных владений — но процесс объединения был куда менее гладок, а получившиеся скрепы куда менее прочны, чем у немцев. Италия — мирная страна, озабоченная более внутренним проблемами. Нейтральная позиция королевства, вкупе с обилием достопримечательностей, мест отдыха, богатой кухней, делает его популярным местом для туризма. Итальянская армия нацелена скорее на полицейские задачи, а вот флот довольно велик — королевству приходится бороться со средиземноморским пиратством, для чего оно создаёт опорные базы на морских островах и держит в открытом море многочисленные патрули. Флот, правда, целиком состоит из лёгких и быстроходных судов, некоторые из которых даже ходят под парусом. Скорее для демонстративных целей итальянцами было построено три мощных броненосца, названных типом «Ре де Италия». Это вполне современные дредноуты удачной конструкции, но смогут ли итальянцы использовать их с толком в случае войны — вызывает большие сомнения. В настоящий момент ещё один такой корабль строится по заказу для испанского флота.

Близко к Италии располагается Швейцарская конфедерация — ещё одно нейтральное государство, некогда славившееся своими наёмникам, теперь же более известное сортами шоколада и приборостроительными предприятиями.

На севере Европы внимания заслуживают Бельгия, Голландия, Дания и Шведское королевство.

Бельгия, по сути, является сателлитом Франции — вплоть до того, что бельгийская армия вооружается и организуется по французском образцу (хотя бельгийцы, в отличие от французов, ещё со времён Великой войны содержат несколько отдельных эскадронов бронеавтомобилей и закупают у Англии самолёты-истребители). Традиционно для Бельгийского королевство неприязненное отношение к соседней Голландии — и по историческим причинам, и из-за того, что голландцы являются «ручными собачками немцев».

Голландия — в некотором роде зеркальное отражение Бельгии. В ходе Великой Войны она была полностью оккупирована Германской империей и включена в состав Рейха. Всего через несколько лет условия мирного договора, завершившего войну, принудили немцев вернуть Нидерландам суверенитет. Но на деле страна так и осталась под фактическим управлением Берлина, который с пользой для себя использует многочисленный голландский торговый флот. Голландцы тяготятся своим зависимым положением, потерей колоний (после войны они отошли Бельгии) и тем, как к ним относятся их бывшие союзники из Западного блока, однако до организации сколько-нибудь серьёзного сопротивления дело не доходит вот уже сотню лет.

Дания и Швеция формально сохраняют нейтралитет, по образцу Италии. Однако последние полвека датская политика понемногу дрейфует в сторону Запада, склоняясь к более тесному сотрудничеству с Лондоном и Парижем. Тем не менее, торговые и экономические связи с Германией и Россией сильны у обеих скандинавских стран, что усложняет смещение приоритетов.

Раздел Австрийской Империи между Россией и Германией по итогам венгерских восстаний привёл к образованию на её месте сразу нескольких государств, чья история весьма занимательна. Венгрия после раздела обрела статус независимого королевства, однако неформально является российским протекторатом. Это положение устраивает венгров — ведь именно поддержка России во время восстаний позволила им обрести собственное государство. Чешское королевство, включающее в себя земли чехов и словаков, более свободно в вопросах внешней политики, однако так же старается держаться России.

Сама Австрия изначально вошла в Германский союз, попав под практически прямое внешнее управление из Пруссии, а позже была инкорпорирована в Германскую Империю — одной из последних немецких земель. Финал Великой войны вернул Австрии статус отдельной державы, однако её восстановление носило черты явной спешки и небрежности. Если границы возрождённой страны просто прочертили по старым картам, то вопрос того, кто будет Австрией управлять, оказался неожиданно острым для германской знати. Временно для управления государством был учреждён Государственный Совет… который в итоге сохранился до наших дней. После нескольких лет споров, стороны внутри Германии сошлись на том, что выборный орган власти будет компромиссом, устраивающем всех — и так Австрия не по своей воле стала второй (после Швейцарии) страной Европы с республиканской формой правления.

Наконец, завершим эту заметку мы двумя, пожалуй, наиболее независимыми государствами континента — это княжества Румыния и Болгария. Такая их характеристика должна восприниматься с определённой долей иронии. Княжества являются вассалами Арабского халифата — но Великий Халиф практически никак не влияют не только на внутренние их дела, но даже и на внешнюю политику. Халифат совершенно утратил контроль над этими территориями, и на них воцарилось самовластие, местами доходящее до анархии. Тем не менее, формально они значатся подданными Халифа, и соседи не решаются подгрести их под себя, пока ещё не решаясь на конфликт с арабами.

На этом мы завершаем наше краткое обозрение. В следующих статьях, возможно, речь пойдёт о некоторых странах Востока.

Селения Лунная колония лорда Челленджера (первоапрельский выпуск)

Самая отдалённая из британских колоний расположена не за Атлантикой и не за индийскими водами — она лежит за океаном пустоты. Заслуга в её появлении принадлежит, безусловно, не столько английской короне, сколько лично лорду Роберту Челленджеру.

Бывший офицер артиллерии и увлекающийся механик-самоучка, лорд Челленджер имел живое воображение, смелую фантазию и достаточно денежных средств, чтобы воплощать свои мечты в реальность. Он интересовался и оружием, и паровыми машинами, а на путь, определивший его судьбу, лорда натолкнул интерес к водолазным скафандрам. Именно когда он изучал конструкцию подводного костюма, используемого королевским флотом, сэр Челленджер впервые задумался — а нельзя ли так же приспособить его для выживания в иной негостеприимной человеку среде? Например, во внепланетном пространстве? Дальнейшее известно любому, кто хоть немного интересовался новостями науки. Привлечение множества лучших умов страны, создание герметических куполов и костюмов, средств их хранения и доставки — и, наконец, знаменитый выстрел лунной пушки, доставивший «жилой снаряд» с первой экспедицией на Луну.

С 1870-х годов, когда была основана колония, численность её населения достигла трёхсот человек — цифры кажутся смешными, если не держать в уме, что колонисты живут в полностью искусственной среде, выращивая овощи и фрукты, разводя скот под герметическими куполами, луннуй грунт не плодороден, а использование паровых двигателей селенитами крайне осложнено. Основой экономики колонии является сбор падающих на Луну метеоритов, очистка их и отправка полученной драгоценной руды на Землю. Жизнь колонии зависит от второй лунной пушки, собранной людьми лорда Челленджера из доставленных на Луну частей — именно с её помощью колонисты посылают на Землю свои товары, падающие в грузовых снарядах на поля Франции. В ответ же метрополия посылает своим далёким подданным всё необходимое.

Понятное дело, говорить о военном потенциале Селении не приходится — но, с другой стороны, колония может не опасаться разбойных набегов и нападений пиратов. Хотя в последнее время в России и Германии вновь ожил интерес к созданию лунных пушек — кто знает, не появятся ли у Селении в скором времени конкуренты?…

Великий Арабский Халифат Искры славы

Великий Арабский Халифат, который обычно даже в официальных бумагах именуют просто Халифатом — одна из старейших империй континента, уступающая по древности только Китаю. Её история подобна сказке — о том, как святой провидец объединил дикие кочевые племена, поверг в прах титанов своего времени и создал устойчивое и могущественное государство, существующее уже больше тысячи лет. Что ж, для людей современной Европы это действительно не более чем старинные сказки, в которые сложно поверить.

Халифат был образован ещё в раннем Средневековье, на руинах Восточной Римской Империи и Персии. Покорив Малую Азию, сделав балканские княжества и среднеазиатские ханства своими вассалами, Халифат перенёс фокус экспансии на Африку. Воины Пророка быстро овладели плодородными землями Нила и северным побережьем Чёрного континента, после чего двинулись вглубь него, покоряя дикие племена и варварские царства. К 16-ому веку Африка на политических картах почти полностью была закрашена в цвет зелёного знамени Великих Халифов. Неисчерпаемым потоком текли оттуда товары, ресурсы и рабочая сила.

Но здесь Халифат достиг предела своих сил. Империя Пророка почила на лаврах, и её слава начала угасать, погружаясь в бездну изнеженности и коррупции. Порядки Халифата заметно смягчились, иноверцам и инородцам стало проще жить под его властью, но и сами арабы утеряли былую суровость и бескомпромиссность. Всего век длилось владычество халифов над Чёрным Континентом. Со временем их контроль над дальними провинциями слабел. Юг Африки они потеряли уже к началу восемнадцатого столетия. На севере контроль столицы был ужесточён, но это привело лишь к появлению более организованного сопротивления. Многие борцы против власти халифов объединялись под знамёнами христианства — правда, не западного или восточного, а местного толка, крайне своеобразного. Халифат продолжал слабеть, и ему не хватило сил подавить бурю восстаний, прокатившуюся по северу Африки в конце девятнадцатого века. Мятежников с трудом удалось остановить на так называемой Александрийской линии, за которую войска халифов отчаянно держатся по сей день, опираясь тылом на реку Нил. С этого момента и до наших дней Африка превратилась в бурлящий котёл беззакония, где идёт непрерывная резня по племенному и религиозному принципу — при том, что все враждующие стороны объединяет яростная ненависть к Халифату, о причинах которой мало кто уже помнит.

Сейчас Халифат называют «больным человеком Европы». Он и в самом деле похож на дряхлого, больного старика, ещё помнящего дни бурной молодости. Старик всё ещё высоко держит голову и сохраняет гордую осанку, но уже не способен сам подняться из кресла. Европейские державы со всё большим интересом посматривают на ослабшего соседа — и это интерес стаи волков к хромому оленю. От активных действий их удерживают как въевшееся за тысячу лет опасливое уважение к воинам Пророка, так и прагматические соображения — начавшаяся делёжка Халифата может спровоцировать войну в Европе, а падение Александрийской линии приведёт к тому, что поток варваров из Африки хлынет в Малую Азию, а затем и в Европу.

Кроме того, Халифат до сих пор кое-на что способен. Да, лучшим родом его войск является кавалерия, что в наши дни уже о многом говорит. Но офицеры Халифата закалены в беспрерывных боях с мятежниками, а солдаты фанатично преданы своей стране — и в обороне на своей территории они могут многое. Тем не менее, Россия уже попробовала на прочность страну Пророка, вторгнувшись в земли среднеазиатских ханств — и ещё рано судить о том, к чему это приведёт…

Великая Война

В этой заметке мы кратко рассмотрим историю Великой европейской войны и сложившейся после неё обстановки.

О предпосылках Великой войны можно говорить долго - явление это, разумеется, было комплексное. Но катализатором к развитию событий стало формальное преобразование Германского Союза в единую империю в самом начале 20-го века. Соседние страны и без того с опаской наблюдали за процессом формирования нового крупного геополитического игрока на германских землях. Однако если Россия решила пойти по пути налаживания торгово-экономических связей, которые сделали бы Германию полезным соседом, возможно даже отчасти зависимым, а Великий Халифат с гордым видом игнорировал проблему, понимая, что ничего сделать в своём текущем состоянии не способен, то Великобритания и Франция озаботились всерьёз. Францию более всего волновали территориальные споры на границе, Британию - появление новой морской державы у себя под боком. Несколько лет после образования Райха напряжение копилось. В конце концов, Франция, Британия и Бельгия подписали пакт о взаимной поддержке и выдвинули Германской империи совместный ультиматум, в котором потребовали "освобождения" Австрии, включённой в состав Германского Союза ещё после развала Австрийской империи по итогам венгерских восстаний. Также империи предлагалось вернуться к прежней форме союза независимых княжеств. Берлин, разумеется, ответил решительным отказом и начал мобилизацию. Боевые действия первой начала Франция, вторгшаяся на территорию приграничных германских земель. Германия ответила стремительной контратакой. Немецкие войска, ядром которых служили солдаты бывшей прусской армии, отбросили французов к приграничным фортам. Одновременно ударная группировка вторглась в нейтральную Голландию, оккупировала и вошла на территорию Бельгии.

Россия в сложившейся ситуации сохранила формальный нейтралитет. Однако скопление русских войск на границе с Халифатом удержало дряхлеющую арабскую империю от активных действий. Кроме того, Россия направила в Райх продовольственную помощь и отряды добровольцев.

Однако успех Германии был недолгим. Британский воздушно-морской флот в нескольких произошедших почти одновременно крупных битвах практически полностью уничтожил морские силы Райха и оттеснил от побережья воздушные эскадры. Без защиты с воздуха немецкие войска намертво завязли в Бельгии, сдерживаемые достаточно небольшими силами местной армии. Британский экспедиционный корпус высадился во Франции и обеспечил французские войска резервом для контрнаступления. Англичане также высадили ряд десантов на фактически оставшееся без защиты немецкое побережье, захватив или разрушив крупные базы морского флота Райха. Так и не преодолев линию приграничных фортов Франции, германская армия с боями покатилась назад. Несмотря на перехваченную врагом инициативу, немецкая армия не обратилась в бегство - она отходила организованно, оставляя город за городом после тяжёлых боёв. В конце концов, силы Западной коалиции осадили Берлин. Штурм города по сей день остаётся самой масштабной битвой в европейской истории. на защиту столицы были брошены последние тяжёлые воздушные корабли, а помощь армии оказывали части народного ополчения, в которые вошли даже старики, подростки и женщины. Несмотря на это, силы были неравны - после тяжелейших боёв город пал. Так как солдаты и ополченцы бились за каждую улочку, англо-французские войска, трижды не сумев углубиться в столицу по итогам штурма, практически сравняли её с землёй артиллерийскими и воздушными бомбардировками.

Это не привело к капитуляции - кайзер и правительство Райха эвакуировались на восток страны. Западные союзники не смогли сразу продолжить наступление, так как их силы оказались ощутимо истощены. Сухопутные войска после взятия Берлина вовсе пришли в изрядное расстройство.

Пока шла осада Берлина, в правящих кругах Российской империи произошло некоторое движение. Сторонники активной помощи Райху заняли более сильные позиции. Одновременно с падением Берлина Россия объявила о вступлении в войну на стороне Райха. Российские войска, стремительно отмобилизованные, вошли на германские земли, соединились с едва держащими фронт силами немецкой армии. К ним присоединились войска Венгерского и Чешского королевств, фактических вассалов России. Российский воздушный флот вместе с союзными эскадрами ударил по измотанным боями дредноутам Западной коалиции, вынудив их отойти в тыл, под защиту артиллерийских батарей. В то же время на море ситуация практически не переменилась, русские корабли сконцентрировались на защите своих портов, в которых укрылись последние немецкие суда.

Маятник войны качнулся. Силы восточных союзников завоевали господство в наземных боях и установили относительный паритет в воздухе. В тылу западных союзников активно действовали немецкие повстанцы, и даже в руинах Берлина ещё выжигали из подвалов остатки гарнизона. Казалось бы обескровленная Германия провела новую мобилизацию - вдохновлённые помощью союзников, люди охотно записывались на службу. Именно с тех времён женщины в составе регулярных войск перестали считаться чем-то странным в Райхе.

Русско-германским войскам удалось успешно освободить все немецкие земли, прорвать линию французских фортов и глубоко вклиниться во вражескую территорию. Авангард после недолгих боёв вошёл в Париж, хотя полностью занять город не удалось - французы проявили не меньшую стойкость в обороне своей столицы, чем немцы.

Примерно в это время в Европу начали прибывать спешно переброшенные Англией колониальные войска - из Индии и Северной Америки. Положение стало отчаянным для обеих коалиций. Население всех стран-участниц устало от войны, и предсказать дальнейшее развитие событий никто бы не взялся. Восточная Коалиция оставила Париж, предварительно разрушив исторические сооружения и центр города, после чего обе стороны пошли на переговоры. С трудом, но коалициям удалось прийти к компромиссу. Германия формально освобождала Голландию и выводила из своего состава Австрию, выполняя требования ультиматума, послужившего поводом к войне. В то же время, Франция и Англия отказывались от любых дальнейших претензий к Райху и окончательно признавали его легитимность. Спорные территории на франко-германской границе были разделены поровну, что стало не лучшим, но единственным возможным на тот момент решением.

Последствия войны более детально описала Анастасия в романе "Поднимается буря", и мы не будем делать этого здесь. Скажем лишь, что уже на протяжении века между англо-французским и русско-германским блоками сохраняется состоянии, близкое к холодной войне. Однако к концу двадцатого века обстановка начала меняться. Германия добилась вывода со своих территорий союзных контингентов и начала принимать усилия по обретению продовольственной независимости (до сих пор Берлин сильно полагался на экспорт зерна из России). Внешняя политика Франции с десятилетиями становится всё более пассивной и "сонной", союз с Британией начинает тяготить Париж, в то время как с Германией завязываются всё более тесные экономические и дипломатические контакты. Всё идёт к тому, что ещё через четверть века Россия и Британия останутся один на один в своём многовековом противостоянии, а в центре Европы образуется новый континентальный союз, к которому могут примкнуть также Италия и Испания. Это беспокоит Петербург и Лондон в равной степени, так что не удивительно, что в Европе временами случаются инциденты, ведущие к обострению межгосударственных отношений - так лидеры блоков надеются удержать высокий уровень напряжённости, способствующий сохранению старых союзов…

Руслан Бирюшев За Диким Камнем (Ветер с Востока 0)

I

…Артподготовка началась около часа назад. Четыре огромные осадные гаубицы лупили поочерёдно, почти без пауз — то и дело одна из них изрыгала столб белого пара и с характерным шипением откатывалась назад, а в сторону осаждённой крепости улетал очередной увесистый «подарок». К гаубице тут же бросались артиллеристы — раздетые до пояса, мокрые от пота и злые, как черти. Среднеазиатское солнце ослепительно сияло в безоблачном небе, и жарко было даже в тени — что уж говорить о позициях бреш-батареи, где работали мощные парогенераторы. Николай Дронов, командир драгунской роты, наблюдал за пушкарями, сидя на краю стрелковой ячейки и натирая сухой тряпочкой лежащий на коленях нагрудник от кирасы. Смысла в этом не было — матовая оружейная сталь блестеть не стала бы и после надраивания зубным порошком — однако приводить в порядок остальное своё снаряжение Николай закончил давно, и теперь откровенно маялся.

— Николай Петрович… Господин штабс-капитан, как думаете, обвалят стену сегодня? — Поинтересовался у него ефрейтор Гарлушкин, занимавший соседнюю ячейку.

— Не думаю. — Капитан со вздохом запрокинул голову, несколько секунд смотрел, щурясь, на висящий над батареей крошечный дирижабль-разведчик, играющий роль аэростата корректировки, потом опустил взгляд на обстреливаемую фортецию. Ещё раз вдохнул. Неслышно, одними губами произнёс:

— Твари…

Там, между передовыми траншеями русских и высокими жёлтыми стенами Токмака, узловой хокандской крепости, словно скелеты древних гигантских тварей, чернели обугленные остовы пяти дирижаблей. Один из них лежал почти на самой внешней стене, навалившись бортом на контрфорсы. Топорщились почерневшие рёбра шпангоутов, редко налетающий ветер трепал остатки мягкой обшивки… Четыре средних транспорта и канонерка. Вторая канонерка успела отойти на безопасное расстояние, отделавшись легкими повреждениями. Вместе с воздушными кораблями на ничейной земле остались без малого пять сотен солдат и аэронавтов экспедиционного корпуса. В том числе две трети единственной в корпусе драгунской роты. Во главе с капитаном. Николаю повезло — неделю назад он был всего лишь поручиком, и в первом штурме не участвовал. Подчинённый ему взвод оставили патрулировать правый фланг на случай неожиданного нападения. Теперь взвод и составлял, собственно, всю роту…

А неожиданное нападение было — правда, не с фланга, и даже не с тыла. Сюрприз таила сама крепость Хокандского ханства. Брать её собирались наскоком, в один присест — высадив десант с дирижаблей, стремительно заняв стены, подавив всякое сопротивление. Предполагалось, что оружие и подготовка местных вояк устарели лет на триста, и от атак с воздуха глиняная крепостца не защищена. Но когда транспорты подошли вплотную, Токмак огрызнулся из вполне современных пневмопушек. Зажигательными снарядами… В итоге вместо стремительного наступления вышла недельная осада по всем правилам, а Дронов в двадцать шесть лет получил капитанское звание. Почему-то это совершенно его не радовало.

— Далась нам эта долина… — Пробурчал Гарлушкин, явно уловив портящееся настроение командира. — Чего здесь есть, кроме камней-то? Народец — нищий, дикий…

— Энто, брат, называется — политика. — Включился в разговор поручик Горшков — лысоватый, загорелый мужик со старомодными висячими усами. Было ему тридцать, и был он, до недавних пор, унтером — а в офицеры попал по той же причине, по которой Дронов возглавил роту. — Политика, она, понимаешь, пустоты не любит. Места эти тыщу лет под Халифатом ходили — века, эдак, с десятого. Да только скорее на словах. Халифы в местные дела не лезли никогда, а последние лет двести и вовсе забросили. И вышло так, что аж три ханства — Хокандское, Хивинское и Бухарское — своей головой живут. А в наше время так не бывает. — Поручик прекратил обмахиваться мятой фуражкой и с усмешкой подкрутил ус. — Кто-то должен их подмять. И кто? Арабам не до того, китайцы из своей страны носу не кажут… Или мы, или англичане. Лучше мы, верно?

— А местные царьки много о себе возомнили. — Поддержал Николай, съезжая на дно ячейки. Он был рад поводу отвлечься от мрачных размышлений. — Вот надаём по щекам хокандскому хану — он и станет посговорчивей.

— Как бы он уже не сговорился. — Хмыкнул Горшков. — С британцами. Откуда-то же в гарнизоне взялись пушки… И кто-то же научил гарнизонников из них стрелять.

— Да ещё как… — Кивнул капитан, но его прервал пронзительный гудок. Оглянувшись, Дронов увидел, как мимо артиллерийской позиции, мимо их земляных ячеек, перебираясь через траншеи по заранее наведённым настилам, ползёт, пыхтя и плюясь паром, чёрный монстр — штурмовой броневоз. По сути, это был просто огромный гусеничный трактор — только с локомотив величиной и обвешанный бронёй со всех сторон. Спереди у него был установлен V-образный отвал для расчистки завалов и сокрушения баррикад, по бокам — два складных бронеэкрана для защиты идущей рядом пехоты, а на крыше — пара раздвижных лестниц, как у пожарного экипажа. Над отвалом оказалась закреплена связка фашин — хотя ров крепости и так здорово обвалили и засыпали во время осады. Перед стальным чудищем шагал молодой солдатик, размахивающий красными флажками — он указывал броневозу дорогу и разгонял нерасторопных бойцов с его пути. В помощь ему, монстр временами совершенно по-паровозному гудел.

— Ну вот. — Капитан с облегчением выдохнул и принялся торопливо прилаживать нагрудник на место. — Похоже, и правда сейчас начнётся. Не будем ждать бреши…

— И на кой было снаряды тратить? — Гарлушкин, недовольно морщась, надел фирменную драгунскую каску с гребнем — здорово прокалившуюся в беспощадных солнечных лучах. — Если стена стоит?

— А ты хотел, чтобы нас ещё на подходе теми пушками издырявили? Как дирижабли? Они, чай, не только вверх палить могут. Теперь-то, даст Бог, амбразуры им подзасыпало, да самих пушек меньше осталось… Ладно, всё. Ну, ребятушки… Пош-шли! — Затянув плечевые ремешки, штабс-капитан подхватил карабин и поднялся в полный рост. Вслед за ним поднялась вся маленькая рота — хоть эти позиции и предназначались для защиты батареи от возможной вылазки, драгуны торчали здесь не в охранении. С утра они ждали отмашки — штурм должен был начаться сегодня, вне зависимости от успехов артиллеристов, и бойцы Дронова шли в первой волне.

— Отделение Никанорова едет внутри броневоза. — Громко напоминал давно распланированные действия Николай, пока отряд выдвигался к переднему краю. — Остальные — рядом, под щитами. С нами идёт десяток стрелков от пятой линейной роты. Они и Никаноров поднимаются первыми. Мы — за ними…

Броневозов в корпусе было восемь, однако один ухитрились угробить при переходе через горы, а ещё один никак не могли правильно собрать (судя по всему, потерялись какие-то детали), так что штурмовую линию сейчас формировала полудюжина машин. Каждая из них имела собственное имя — «Горыныч», «Дракон», «Утюг»… Инженеры откидывали и фиксировали бронеэкраны, устанавливали на трубы защитные колпаки — чтоб осажденным не вздумалось закинуть внутрь какую-нибудь дрянь. Пехотинцы набивались в тесные десантные отсеки. Машинисты ругались с инженерами и пехотинцами… Со стен Токмака за приготовлениями наверняка наблюдали — знать бы, с какими мыслями. Дирижабли местные ещё могли видеть, а вот таких страшилищ…

Четверть часа спустя всё было готово. Крайний слева паровик протяжно свистнул, ему вторил второй, третий… После шестого гудка линия пришла в движение. С шипением и лязгом чёрные чудища поползли вперёд — а за ними колоннами двинулась пехота. Прикрывая атакующих, продолжали бухать гаубицы, включились в канонаду молчавшие доселе полевые орудия в передовых траншеях. Крепость молчала. Русским позволил приблизиться на две сотни метров…

— Фссииуу-бум!

Между «Драконом», с которым шла рота Дронова, и соседней слева машиной — «Чугунком» — взметнулся столб земли. Шагавший у левого борта штабс-капитан прикрылся ладонью от летящих комьев.

— Фссииуу-бум! Фссииуу-бум!

— Пошло веселье… — Прошептал себе под нос Николай и возвысил голос. — Строй сохранять! К щитам не жмёмся! Не тр-русь!

От ядра или бомбы бронеэкран всё равно не защитил бы, а до верных пуль было ещё полсотни-сто метров.

— Это вам не дирижабли, братцы! — Весело заметил Горшков. В нём уже разгорелся боевой азарт, опасность лишь прибавляла ветерану задора.

— Фссииуу-бум! Фссииуу-бум! Фссииу-бдзяньг!

Прямое попадание снесло правый щит «Чугунка», разбросав солдат за ним. Один из драгун вскрикнул, хватаясь за плечо — задело осколком. Что-то звонко ударило в броню над головой Николая. Стараясь не глядеть влево, и не слушать вопли и стоны, командир роты продолжал мерно шагать.

— Фссииуу-бум! Фссииуу-бум! Бдзиньк! Дзянь! Дзинь! Дзяньк!

А вот это уже пули!

— К щитам! — Рявкнул Дронов. — Под укрытие!

Как и положено командиру, он первым подал пример. Бросился вперёд, прижался к раскалённому листу стали, приник к смотровой щели. Сквозь закрывающую щель металлическую сетку было видно, как приближаются стены Токмака. Вблизи они вовсе не выглядели грозными и неприступными. Артиллеристы постарались на славу — на всём фасе почти не осталось зубцов, много где виднелись наспех заделанные сквозные дыры, одна из башен обвалилась внутрь себя, и напоминала гнилой зуб…

— Ещё чуть-чуть! — Крикнул он, стараясь перекрыть рычание броневоза и лязг пуль по обшивке. — Сейчас зададим гадам по первое число! Ружья готовь!

Броневоз взял правее, выбирая, где пересечь ров. Двое солдат с кряхтением и руганью вытащили фиксирующие костыли щита, наклонили его, чтобы лучше защищал сверху. Их товарищи плотнее набились под импровизированный «козырёк».

— Ещё немного!

Раздался оглушительный грохот и рёв вырывающегося из котла пара — далеко, на другом конце линии. Очевидно, одним броневозом в корпусе стало меньше… Но думать об этом было некогда — «Дракон» притормозил на краю рва, сбросил фашины, прополз по ним, ткнулся отвалом в подножие стены. Скрипя, начали подниматься штурмовые лестницы.

— С Богом, ребята!

В корме броневоза распахнулся двустворчатый люк, из него посыпались десантники. Хватаясь за скобы на броне, они облепили машину, словно муравьи, полезли на крышу — не дожидаясь, пока до конца раздвинутся лестницы.

— Бьём на подавление!

Солдаты под командованием штабс-капитана выбрались из-за щитов и открыли беглый огонь по гребнюстены, стремясь отогнать защитников. Сверху стреляли в ответ, но вяло и редко.

— Пш-шли! Пш-шли!

Обе лестницы, наконец, достигли верха стен, уцепились крючьями за глину.

— Пш-ш-шли! Ура!

— Ур-ра-а-а!!!

И имперские солдаты ринулись на штурм…

* * *

— Не очень-то он похож на хокандца, господа. Или вы полагаете иначе? — Подполковник Грачёв, замкомандующего корпусом, обвёл взглядом присутствующих — четырёх ротных командиров и старшего инженера.

— Ну-у… Кхм, сейчас сказать сложно. — Протянул последний — капитан фон Гербельт. Дронов молча кивнул, соглашаясь — покойнику, который лежал сейчас перед ними на столе, осколком снесло макушку черепа, и лицо сохранилось плохо. Нижняя часть, впрочем, уцелела, и светлые бакенбарды действительно выглядели подозрительно. А раз уж подполковник счёл нужным сразу по окончании штурма собрать попавшихся под руку офицеров в столовой крепости, дабы они полюбовались на принесённого туда мертвеца — дело было серьёзным.

— Допустим. — Не стал спорить Грачёв. — Мы ещё допросим пленных, как их рассортируем и разберёмся с переводчиками. А что у вас по оружию, Карл Францискович?

— Я обошёл крепостные батареи. — Инженер вытащил из кармана какую-то бумажку, но вместо того, чтобы развернуть, стал мять её пальцами. — Большая часть пушек — допотопный хлам из Халифата. Но помимо них — три исправных орудия европейского выпуска. И ещё семь — разбитых. Также две скорострельные противовоздушные пушки во дворе цитадели, обе без боеприпасов. Думаю, расстреляли во время первой атаки.

— Что ж… — Подполковник упёрся ладонями в столешницу, сдвинул брови. — Нужно объяснять, что это может значить?

— Мои солдаты ещё до штурма поговаривали о том, что пушки хокандцам могли дать англичане. — Устало ответил Николай.

— Да и мои тоже. — Поддержал его Рябина — капитан пятой линейной роты. — Догадаться-то, в принципе, и не сложно.

— Солдатская болтовня — это одно. — Вздохнул замкомандующего. — Политика — это другое.

— Угу. Знать бы — должны мы понимать, в чём тут дело, или лучше закрыть глаза и никаких англичан не видеть? — Криво усмехнулся ещё один ротный — узколицый москвич Татаринцев.

— А это не нам решать. — Отрезал Грачёв. — Мы с полковником думаем так — улики, подтверждающие участие третьей стороны, собрать нужно в любом случае. Отошлём их в столицу, а там пусть наверху разбираются, куда их девать. Согласны, господа офицеры?

Капитаны, обменявшись взглядами, один за другим кивнули.

— Вот и отлично. Карл Францискович, исправные орудия мы возьмём с собой. Остальные — разобрать, выбрать по паре деталей от каждого и приготовить к отсылке. Детали, конечно, выбрать такие, которые укажут на европейское происхождение.

— Всё сделаем.

— Капитан Рябина — прочешете с ротой строения крепости, поищите необычные трофеи. Дронов, вы займётесь цитаделью. У вас людей немного, ну и цитадель невелика. Сбором обычного оружия и снаряжения займутся позже трофейные команды. А вы ищите странное. То, чего здесь не должно быть. Не только военное имущество, но и вообще… Ясно?

— Так точно!

— Что найдёте — присовокупим к посылке с деталями от пушек. И дальше уже — не наше дело. Выполняйте. Остальные — свободны.

Покинув длинное глинобитное здание столовой, Николай подозвал к себе Горшкова, караулившего снаружи, и передал ему распоряжения подполковника. Сам же отыскал целую скамейку в тени крепостной стены, присел, вытянул с наслаждением ноги, закрыл глаза. Проявлять сейчас служебное рвение и метаться по цитадели лично было б достойно зелёного юнца, только нацепившего погоны. Штабс-капитан знал, что бойцы без него управятся не хуже, чем с ним — а вот ему требовалась передышка. Во время штурма он был в первых рядах, всласть намахался палашом, получил рукоятью сабли по шлему… А заодно — пару пуль в грудь. К счастью, вскользь, так что нагрудник выдержал, однако дух вышибло знатно. Да и синяки не скоро сойдут… Другим повезло меньше. «У вас людей немного…». Дьявол, после боя от и без того крошечной роты осталось чуть больше двадцати человек… Считая легкораненых и не считая семи «тяжёлых», которые неизвестно когда встанут в строй, если вообще встанут… Как бы не дошло до слияния с другой частью. Запишут в пехоту… Хотя это вряд ли, корпусу не хватает кавалерии…

— Господин штабс-капитан!

— А? — Николай сел ровно, машинально поправляя съехавшую на нос фуражку. Перед ним стоял рядовой Красько и протягивал ему что-то на ладони.

— Извольте посмотреть. Нашли у одного их офицера убитого, в кармане. В жизни такого не видывал.

Дронов принял у бойца предмет, повертел в руках. Серый кирпичик с закруглёнными углами, легко умещающийся на ладони. С одной стороны гладкий, с другой — что-то вроде полупрозрачного окошка и четыре ряда выступающих прямоугольничков под ним. Офицер осторожно вдавил один прямоугольник — тот послушно ушёл вниз, а когда Николай убрал палец — поднялся обратно.

— А буквы-то — английские! — Добавил Красько.

— Вижу… — Штабс-капитан куснул губу. На каждом прямоугольничке были нарисованы одна цифра (от нуля до девяти) и три буквы латинского алфавита (в алфавитном же порядке). Кое-где к ним прибавлялись вовсе непонятные значки. Цифры, буквы и значки изрядно стёрлись, будто выступов часто касались, да и весь кирпичик выглядел неновым. И материал странный — лёгкий, твёрдый, но немного поддающийся нажиму, пружинящий…

— Вот что… — Николай отдал удивительный предмет солдату. — Не нашего ума это дело. Сказано — собрать всё странное. Это — странное. Тащи к фон Гербельту…

II

…Когда в воздухе засвистели пули, Дронов не удивился — скорее даже обрадовался. Со дня штурма Токмака миновало больше двух недель, и всё это время русская армия продвигалась вглубь вражеской территории, не встречая никакого сопротивления. Войско еле ползло. С потерей дирижаблей огромное количество груза пришлось навьючить на верблюдов и купленных у местного населения лошадей, а для перевозки разобранных броневозов — сколотить импровизированные платформы на высоких колёсах, которые ломались каждые несколько километров. В таком положении следовало бы беречься частых «укусов» вражеской конницы и ночных налётов, однако хокандцы словно сквозь землю провалились. Передовые и фланговые разъезды не видели противника даже издали. И вот, наконец…

— На землю! — Скомандовал штабс-капитан, соскальзывая с коня — так, чтобы скакун прикрывал его от выстрелов. Сопровождающая офицера семёрка драгун не промедлила с исполнением. Солдаты залегли за камнями и осыпали пулями густую рощицу на склоне холма, откуда велась стрельба. Перестрелка длилась буквально пару минут, потом из рощи вылетел отряд в полдюжины всадников. Нахлёстывая лошадей и пригибаясь к гривам, они умчались куда-то на юго-запад. Преследовать их было рискованно, да и вряд ли драгуны смогли бы настигнуть местных легкоконных наездников.

— Все целы? — Дронов осторожно приподнялся из-за укрытия.

Ему ответил нестройный хор голосов — всё, мол, нормально.

— Куда летуны смотрят? — Унтер Семёнов всухую сплюнул на пыльную землю. — Толку от них…

— Летают высоко… — Николай глянул на едва заметную точку разведывательного дирижабля, парящего далеко впереди. — Противовоздушных сюрпризов боятся… Да и не смогли бы они под кронами деревьев такую малую группку разглядеть… Вот затем нас в дозор и гоняют.

Штбас-капитан встал, отряхнул колени. Посмотрел вслед улепётывающим хокандцам, сказал решительно:

— Возвращаемся. Нужно доложить. Очень это похоже на передовую разведку.

— Уж надеюсь, большое-то скопление войск аэронавты наши не прохлопают… — Семёнов произнёс это с заметным сомнением.

— Надейся…

Путь назад был недолог. Корпус встал лагерем в живописной зелёной лощинке, по дну которой бежал ручеёк — к сожалению, слишком слабый, чтобы покрыть нужды многотысячного отряда, обременённого верховым и вьючным зверьём. Сама лощина тоже оказалась корпусу тесновата, так что палатки взбирались на её пологие склоны и словно бы «выплёскивались» через края. Воздухоплаватели со своей единственной канонеркой так и вовсе устроились особняком, в сотне метров южнее, выставив своих часовых.

На въезде в лагерь Николая окликнули.

— Штабс-капитан Дронов! — Размахивая фуражкой, бросился ему наперерез молодой офицер. Николай узнал в нём одного из адъютантов командира корпуса. — Вас срочно к полковнику! Срочно!

— Да я и сам… — Несколько растерялся штабс-капитан. — А что случилось?

— Понятия не имею. — Признался адъютант. — Но срочно.

— Ох ты ж… — Дронов спешился, дёрнул для профилактики закреплённый у седла шлем, который так и не надел во время стычки, бросил поводья ближайшему драгуну. — Езжайте, я сам доложусь.

Большущая белая палатка командующего изначально была установлена на берегу ручья, где изгиб русла образовывал уютную заводь — но теперь воды в ней не осталось, обнажилось илистое дно. Николаю от этого зрелища почему-то сделалось немного грустно, хотя сентиментальностью он никогда не страдал.

— Проходите. — Молодой офицер отдёрнул полог палатки и посторонился, пропуская. Штабс-капитан кивнул ему и вошёл внутрь. Прикрыл глаза, привыкая к полумраку, отдал честь:

— Господин полковник, по вашему приказанию прибыл.

— Садись, Николай Петрович, садись. — Полковник Эйммерман, чистейшей воды еврей, весьма убедительно притворяющийся немцем, сделал приглашающий жест.

Дронов послушно опустился на стул перед полковничьим столом, стянул фуражку.

— Никифор Исаевич, прежде чем начнём по вашему вопросу, хочу доложить. В пяти километрах от лагеря наткнулись на хокандский разъезд.

— Бой был? — Взгляд корпусного командующего мгновенно стал жёстче, брови сдвинулись.

— Стычка. Без потерь, с обеих сторон. Они ушли в сторону Пишпека, мы не преследовали.

— Правильно сделали. Но это первое столкновение… Значит, когда вернутся летуны…

В дальнем углу палатки внезапно шумно откашлялись. Николай удивлённо обернулся и увидел, что там, закинув ногу на ногу, глядя на него сквозь очки и нехорошо улыбаясь, сидит на раскладном табурете молодая женщина. Офицер не заметил её до сих пор лишь потому, что голова его была забита посторонними мыслями.

Выглядела незнакомка лет на двадцать пять-двадцать восемь. Изящная, стройная, даже, пожалуй, немного худощавая. Лицо чуть вытянутое, с острыми чертами, но приятное. Прямые каштановые волосы собраны очень просто — два длинных хвоста, перетянутые низко, на уровне шеи, да две узкие пряди, свободно спадающие на виски. Пряди скрывали дужки овальных очков в тонкой серебряной оправе. В общем, девушка была вполне симпатичной, несмотря даже на мужской наряд — тесные кавалерийские брюки (точно такие же, только более потёртые, носил сейчас и сам Дронов), заправленные в высокие, прикрывающие колени сапоги, серая рубашка с жёстким стоячим воротником, короткая курточка со следами споротых погон на плечах и снятых эмблемок на воротнике. Одежда была не новой, пропылённой, местами выцветшей, но сидела на гостье как влитая, и Николай, полагавший, что женщина в мужском платье не лучше, чем мужчина в женском, вынужденно признал, что ей идёт.

— Ах да! — Спохватился Никифор Исаевич. — Познакомьтесь. Сыскной агент Особой экспедиции Третьего отделения, Анастасия Егоровна Агафьева. У неё здесь важное дело.

Дронов согнал с лица глупое выражение, встал, отвесил полупоклон:

— Польщён знакомством, Анастасия Егоровна.

— Взаимно. — Кивнула женщина, продолжая улыбаться. Очки блеснули и на секунду сделались непрозрачными. Николаю подумалось, что её улыбка подошла бы какому-нибудь опереточному злодею, замышляющему хитрый и подлый ход.

— Видимо, вызов полковника как-то связан с вами? — Догадался штабс-капитан, усаживаясь обратно.

— Верно. Вы знаете, что это? — Анастасия бросила офицеру предмет, который всё это время сжимала в ладонях. Николай машинально поймал. Это оказался тот самый серый кирпичик из странного материала, найденный у мёртвого хокандца.

— Не имею ни малейшего представления. — Покачал он головой.

— Это хорошо. Иначе у меня возникли бы вопросы. — Сыскной агент наклонилась вперёд. Улыбка исчезла с её губ. — Я хочу найти владельца этой штуки. А вы мне поможете.

— Э… — Штабс-капитан неуверенно покосился на Эйммермана. — Боюсь вас разочаровать… Но эту вещь сняли с трупа. Конфуз вышел с владельцем — уж больно хорошо саблей владел…

— Чепуха. — Отмахнулась девушка и откинулась назад. Как она при этом не свалилась с узкого, лишённого спинки табурета, Николай так и не понял. — Речь не о последнем хозяине, а о первом. Так сказать, исходном.

— Но чем я могу помочь?

— Ничего особенного, поверьте. Я допросила пленных солдат токмакского гарнизона, и они показали, что погибший офицер отобрал эту штуку у киргиза-кочевника во время сбора дани. Якобы, это сильный амулет, защищающий от болезней. — Последнюю фразу Анастасия произнесла с кривой усмешкой — на удивление более приятной, чем её нормальная улыбка. — Но к моему прибытию племя уже откочевало из окрестностей укрепления. Я хочу догнать его, и мне потребуется сопровождение.

— Ах, вот оно что… — Протянул Дронов, испытывая некоторое облегчение. Дело предстояло в меру опасное, особенно учитывая недавнюю встречу с ханскими войсками, но хотя бы понятное. От Третьего отделения можно было ожидать худшего, тем более — от таинственной Особой экспедиции, про которую офицер прежде не слыхивал.

— В общем, — Никифор Исаевич хмыкнул, — отдаю тебя со всею ротою в рабство госпоже сыскному агенту. Фюр фильзайтиге цузамменарбейт, так сказать.

— Я буду с ними хорошо обращаться. — Пообещала Анастасия Егоровна. — Верну в целости.

— Тут уже без меня разберётесь. — Продолжал командир корпуса. — До выполнения задачи рота получает свободу действий, отчёт по завершении, если госпожа агент разрешит. Можете идти.

Девушка достала из-под табурета украшенную серым пером шляпу с узкими полями, лихо заломленными справа, и аккуратно надела её. Подмигнула штабс-капитану:

— Что ж, вперёд!

Палатку они покинули вместе.

— До заката меньше двух часов, сегодня переночуем в лагере. — Деловито сказал Николай, искоса глядя на спутницу сверху вниз — она была на голову ниже рослого драгуна. — Сейчас я вас провожу в расположение роты, познакомитесь с моими парнями. Сам же навещу проводников из местных, расспрошу. Каких именно кочевников мы ищем?

— Хокандцы сказали, что тот киргиз был из племени токбай. — Ответила агент, шагая рядом.

— Не слышал о таком…

— Вы хорошо знаете местных?

— До похода служил в Верном, потом в Кастеке. Много общался со степными киргиз-кайсаками.

— Но ведь киргиз-кайсаки и горные киргизы — это разные народы, разве не так?

— Им самим нравится так думать.

— Хех…

Некоторое время они шли молча. Девушка — заложив руки за спину и о чём-то задумавшись, Николай — то и дело поглядывая на неё. Хрупкая, ладненькая, умная — и чего ей в Третьем отделении надо? Неужто более подходящего дела не нашлось?

— Скажите, Анастасия Егоровна…

— Вот, кстати… — Анастасия перебила офицера, подняв ладонь. — Предлагаю сразу определиться — я или Настя, или госпожа сыскной агент. Хорошо?

— Хорошо, госпожа сыскной агент.

— Договорились, господин штабс-капитан. — Девушка опять улыбнулась, едва не заставив Николая вздрогнуть. И как у неё так получается? Аж мурашки по спине… — Так о чём вопрос?

— У вас совсем нет багажа?

— Всё в карманах.

— И сменное бельё?

— У вас на складе возьму.

— Хм-м… А как вы добрались?

— До Омска — поездом, оттуда воздухом. От Кастека — воздушные разведчики на полпути подбросили, потом верхом, с полусотней казаков, что вам в подкрепление выслали. Сегодня утром приехала.

— Верхом, значит, ездите? — Уже неплохо. А то не хватало таскать с собой столичную кабинетную работницу. — К походной жизни привычны?

— Не то чтобы… — Девушка откинула голову и закатила глаза. — Но доводилось…

— Оружием владеете?

— Из ружья стрелять… обучена. — После паузы признала госпожа агент. — Но одно дело на стрельбище, а другое — под ответным огнём…

— Хорошо, что вы это понимаете. — Позволил себе улыбку Дронов. Гостья понемногу начинала ему нравиться.

— С пистолетом получше. Имелась практика. С фехтованием и рукопашным боем — примерно то же самое. В соответствии. Тыкать клинком в живого человека не приходилось, а вот голыми руками…

— Понятно. — Кивнул Николай. — А вот и наши палатки. Эй, Горшков! Сюда давай!

Подбежавший поручик встал «смирно», наглейшим образом вместо командира таращась на его спутницу.

— Знакомься. Эта барышня — сыскной агент Третьего отделения, Анастасия Егоровна.

Поручик приоткрыл было рот от удивления, но тут же захлопнул. На лице его боролись две эмоции — традиционная настороженность, вызываемая любым сотрудником названной конторы, с одной стороны и интерес к «барышне» с другой.

— Поручаю её твоим заботам. — Штабс-капитан сделал страшные глаза и украдкой показал помощнику оттопыренный мизинец. Тот всё понял верно и напустил на себя серьёзности. — Выделить собственную палатку, накормить, развлечь. Галантно! Понял?

— А то ж… Ой, будет сделано!

— Госпожа сыскной агент, это Остап Кириллович, поручик. — Повернувшись к девушке, представил Горшкова Николай. — Мой заместитель. Он вам всё устроит, а я пока пойду к проводникам.

— Можете не спешить. — Анастасия блеснула очками и… Нет, ну попросить её пореже улыбаться, что ли?..

…Дронов вернулся через три четверти часа, когда солнце уже клонилось к закату, и жизнь лагеря начала затихать. Спускаясь в лощину, он отметил, что на канонерке не горят огни, да и части, расположившиеся по краям склонов, не готовят дрова для костров. Очевидно, полковник серьёзно отнёсся к новостям о вражеской разведке.

Приблизившись к палаткам своей роты, он обнаружил прелюбопытное зрелище. Перед центральной палаткой (его палаткой!) горел небольшой костерок. Перед костерком была помещена огромная кухонная доска, на которой ровными рядками лежали какие-то белые катышки. Тут же стояли несколько бумажных пакетов и жестяных мисок. В окружении всего этого хозяйства сидела прямо на земле Анастасия Егоровна — сложив ноги на восточный манер, помахивая в воздухе наставительно воздетым пальцем и явно что-то вещая. За спиной девушки толпились драгуны числом до полутора десятков — склонившись к ней, они старательно внимали. Ещё несколько бойцов наблюдали со стороны. Недоуменно вскинув брови, штабс-капитан подошёл вплотную. Кашлянул:

— Кхем… А что здесь, собственно, происходит?

— Я учу ваших людей готовить пельмени. — Госпожа сыскной агент подняла на него взгляд и показала испачканные в муке пальцы. — Выяснилось, что ни один из них этого не умеет толком. Изумительно. Ладно, дома не научили, но в армии…

Кто-то не удержался, прыснул. Николай снова откашлялся — в кулак. Присмотрелся — на доске в самом деле лежали пельмени. Причём слепленные все на разный лад, и весьма искусно. Собравшись, он попросил:

— Можно вас на минутку?

— Конечно. — Девушка легко поднялась, похлопала ладонями, стряхивая мучную пыль. Они отошли от костра, и офицер, глядя ей в глаза, поинтересовался:

— Ну и что это было? С пельменями?

— Налаживаю отношения с коллективом. — Пожала плечами госпожа агент.

— Через лепку пельменей?

— Да, а что? К человеку, вместе с которым лепил пельмени, трудно относиться как к совершеннейшему чужаку и постороннему. Впрочем, как и к любому человеку, который тебя чему-то научил. — Взгляд тёмно-зелёных глаз девушки был совершенно серьёзен. — Нам предстоит путешествовать вместе достаточно долгое время…

— Кхм… — Дронов задумчиво потёр шею. Вздохнул. — Относительно путешествия. Я пообщался с киргизами-проводниками и переводчиками. К счастью, они смогли помочь.

— Слушаю. — Анастасия сложила руки на груди.

— Токбай — это не племя. Это малая часть рода кюнту из племени солто. Солто живут как раз на этих землях, один из проводников обещал помочь с поисками их стойбищ. Племя большое, но родственные связи здесь тесные. Найдём один род — помогут найти другой.

— А вы уверены, что нам станут помогать?

— Солто, конечно, не наши друзья-бугинцы, но хокандцев тоже не любят. Думаю, мы сможем договориться. Только уже не сегодня, разумеется. Этой ночью отдыхаем перед дорогой.

— Спасибо, господин штабс-капитан. — Девушка одобрительно кивнула. — Пока вы отлично справляетесь.

— Рад стараться. — Усмехнулся Николай. — До отбоя есть время… Может, достанем котелок и найдём вашим «учебно-тренировочным» пельменям практическое применение?…

* * *

…Начало их путешествия проходило мирно и спокойно, напоминая скорее конную прогулку в приятной компании. Выехали с первыми лучами солнца, забрав круто к югу, к предгорьям. Впереди двигался дозор — киргиз-проводник по имени Болот и трое драгун. За ними, колонной по двое, тянулся основной отряд, возглавляемый Николаем. Анастасия ехала рядом с ним, покачиваясь в седле смирной серой лошадки. Как и ожидал штабс-капитан, госпожа агент оказалась хорошей собеседницей, и с удовольствием поддерживала разговор — ведь это тоже помогало «наладить отношения с коллективом». Хотя говорила больше она. Офицер уже не первый год болтался на окраинах империи, и теперь жадно слушал новости — свежие и не очень, пустяковые и важные. Сколько всего не доходило до них с почтой и запоздалыми подшивками газет! В Москве сгорели речные склады, но полиция не нашла следов поджога. В Ревеле, на морском заводе, буквально перед самым отъездом Агафьевой из Омска, арестовали английского шпиона. Несколько месяцев назад где-то над Средиземным морем пропал без вести британский дредноут «Принцесса Диана». Во Франции трёх генералов штаба уволили с должностей без объяснения причин. И многое другое… Девушка говорили свободно, обильно комментируя известия, делясь своим мнением и ненавязчиво подталкивая спутника к диалогу. Тот был не против, но стоило ему попробовать осторожно перевести тему беседы на детали их миссии, как он словно на кирпичную стену налетел.

— Да не обижайтесь вы. — Сказала Анастасия, заметив его посмурневшую физиономию. — Я просто сама ещё во многом не уверена, вот и не хочу вас смущать. Посмотрим, как всё сложится. Скорее всего, в конце этой истории я вам многое объясню.

— Разумеется. Я не против. — Нейтральным тоном ответил Дронов. Он прекрасно понимал агента, и ему самому было неудобно за глупое ребячество — но задавить детскую обиду в зародыше удалось не сразу.

— Нет, ну правда. — Девушка поправила очки, то и дело съезжающие ей на кончик носа из-за тряской поступи лошади. — Насчёт рабства — это же шутка была. «Цузамменарбайт» подразумевает взаимную помощь, сотрудничество. — Последнюю фразу она произнесла голосом Никифора Исаевича. Не подражая интонациям полковника, а именно что его голосом — воспроизведя с поразительной точностью.

— Ого. Этому тоже учат в Третьем отделении?

— В Третьем отделении это развивают. А вообще — талант нужен. — Улыбнулась девушка — как офицеру показалось, с толикой самодовольства. — Знаете что… Давайте я вам пока в качестве компенсации вместо служебной тайны открою какую-нибудь частную. Из личных запасов, так сказать. Чтоб вы не обижались больше. А?

— Н-ну… Например?

— Например… Например… Например — я не русская.

— Да ну? — Николай покосился на спутницу. По правде сказать, славянского в её внешности действительно было на грош. — А кто же?

— В основном немка. И немножко — англичанка. Совсем чуть-чуть.

— Анастасия Егоровна? Агафьева? Немка? — Не без иронии уточнил Дронов.

— Это долгая история.

— Начинайте. — Офицер приподнялся в стременах и посмотрел вперёд. — До предгорий путь неблизкий, а на равнине проводник нам встреч не обещал…

…К горам засветло они так и не успели. Впрочем, не особо и спешили, предпочитая беречь коней. Когда солнце уже исчезло за горизонтом, оставив вдоль него быстро гаснущую золотистую полоску, рота встала на ночлег. Выбрали небольшую впадинку, окружённую деревьями, расстелили там одеяла, обойдясь без костра и палаток. Ночи здесь были прохладные, но штабс-капитан и сыскной агент сошлись во мнении, что безопасность дороже — тем более, что дождя не предвиделось. К счастью, до утра их никто не побеспокоил, а часовые заметили на склонах далёких холмов огоньки — значит, там кто-то был, и не особо таился. Путь продолжили в хорошем настроении духа. Солнце ещё не достигло зенита, когда местность начала подниматься.

— И как же мы отыщем тут нужное племя? — Поинтересовалась Анастасия, когда до бугристых горных подножий осталось всего ничего.

— В этих краях не так много удобных мест для стоянки. — Дронов отпил тёплой воды из фляжки и подумал, что надо бы найти родник или ручей, чтобы пополнить запасы. — И все они давно поделены между родами. А наш проводник знает, кому какое принадлежит. Если одно окажется пустым, направимся к следующему. Правда, люди из токбай ему не знакомы, он ведёт нас по стойбищам кара-мерген. Это их родичи, они могут нас направить… А то и сами знают что-нибудь о человеке, которого вы ищете.

— Как тут всё… запутано. — Хмыкнула девушка. — С этими их междусемейными отношениями…

— Родоплеменное устройство. — Пожал плечами Николай, пользуясь удобной возможностью напустить на себя умный вид.

— Да знаю, я прилежно училась…

— Командир! — Прервал их крик одного из солдат. Дронов вскинулся и увидел, как из-за ближнего пригорка вылетает стайка всадников — десятка три, если не больше. Не киргизы, хокандцы-сипаи в мундирах! Улюлюкая и потрясая саблями, они помчались на драгун с правого фланга. Несколько конников на скаку натягивали короткие луки. Дистанция была ничтожна, на раздумья не оставалось времени, однако штабс-капитан сразу понял, что дать залп драгуны успевают — если не промедлят.

— Карабины! — Рявкнул он. — Настя, назад! Петров, будь с ней!

Опытные солдаты потянули из сёдельных чехлов ружья, без приказа разворачиваясь в линию, лицом к врагу.

— Пли!

Залп вышел неприцельным и почти неслышным — хлопки пневматики перекрывал топот множества копыт. Но вот двое хокандцев обмякли в сёдлах, один слетел на землю, ещё один свалился вместе с конём… Всё!

— Клинки вон! — Офицер выхватил палаш и указал им на противника. — Вперёд!

Русские конники грузно, набирая скорость, двинулись навстречу хокандцам.

— Э-эх! — Дронов отбил саблю промчавшегося мимо него сипая и тут же рубанул по плечу врага, подскочившего слева. Тот не успел заслониться…

— Эх, врежем! — Горшков появился справа, встал стремя о стремя, прикрывая командира. Лёгкие всадники кружились, метались вокруг неповоротливых драгун, атакуя их с разных сторон.

Всё закончилось столь же стремительно и неожиданно, как началось. После пары минут лязга стали, криков и конского ржания, воины хокандского хана вдруг дружно вышли из боя, разорвали дистанцию и были таковы. Только поднятая пыль напоминала об их присутствии. Ну и пяток тел на земле — оставшиеся без хозяев кони последовали за сбежавшим отрядом, демонстрируя отменную выучку.

— Ух… Чего это они? — Прохрипел поручик, тяжело дыша и держа палаш в опущенной руке.

— Разведчики. — Штабс-капитан спешился, склонился над трупом сипая, вытер о его одежду клинок. — Попробовали нас на зуб, не раскусили и ретировались. Как те, в прошлый раз. Вот будь у них побольше лучников…

— Они ещё могут привести друзей. — Агент Третьего отделения подошла к нему, ведя свою лошадку под уздцы.

— Эт-то верно. — Медленно произнёс Николай, пряча оружие в ножны и оглядываясь. — Нужно уходить. И да, рад, что вы в порядке. — Он возвысил голос. — Все живы?! Раненые есть?!

— Мне по лбу саблей заехали. Плашмя. — Широко ухмыльнулся Горшков, наклоняя голову и демонстрируя «рану». — В башке звенит, но пока не помер. Вроде.

— Гарлушкину плечо рассекли, левое! — Откликнулся боец, помогающий бледному ефрейтору перетянуть рану. Тот держался стойко, только до побелевших костяшек стискивал в здоровом кулаке смятую упаковку от бинтов.

— Что ж ты так, Федя? Опять тебе новую гимнастёрку у Николаича выбивать? Ох, подводишь ты меня… — Штабс-капитан сокрушённо вздохнул.

— Простите, Николай Петрович. — Не похоже, чтобы простенькая попытка приободрить подействовала на бойца, но он постарался улыбнуться. — Попробую эту отмыть и заштопать.

— Будет тебе новая гимнастёрка. — Ласково пообещала Анастасия Егоровна. Она, к счастью, улыбалась лишь глазами, так что прозвучало это искренне. — Ты у нас пострадал на выполнении особо важного задания. Если Коля не совладает с вашим интендантом, им займусь я.

— Да уж, хорошо служить в Третьем… Минутку! — Дронов едва не поперхнулся воздухом. — С каких это пор я для вас Коля?!

— С тех самых, как я для вас Настя. — Девушка сдвинула очки на нос и подмигнула.

— Ох… — Офицер вспомнил, как обратился к ней во время нападения. Но у него просто не было времени выговаривать что-то длинное!

— Вас не устраивает? Можем забыть, я не против.

— Лучше компромисс. — Штабс-капитан потёр затылок, чувствуя, как губы сами расплываются в усмешке. — Зовите меня Николаем.

— Принимаю компромисс. Но тогда я для вас всё равно Настя. Согласны?

— Согласен.

Заключение договора скрепил дружный смех драгун. Не удержался даже раненый Гарлушкин.

— А теперь — по коням. С этого момента идём галопом. Настя, вы не против, чтобы дальше ехать не рядом со мной, а возле нашего раненого?

— Да, я пригляжу за ним.

— Спасибо. Поспешим…

* * *

Когда едущий впереди Болот, взобравшись на очередной острый гребень, вдруг завопил, сорвал с головы свой высокий колпак, замахал им в воздухе — Дронов сперва потянулся к палашу, и лишь затем сообразил, что проводник явно обрадован, а не напуган.

— Кажется, прибыли. — Сказал он Насте и дал коню шенкеля. Через несколько минут офицер и агент уже были на верхушке гребня, откуда открывался вид на аыйл — стойбище кочевников. Примерно пятнадцать юрт теснились на природной террасе обращённого к ним травянистого склона. Они образовывали что-то вроде кольца, оставляя в центре свободную площадку. Меж юртами несложно было заметить множество человеческих фигурок, слышались отдалённые голоса и лай собак.

— А их жилища отличаются от юрт киргиз-кайсаков. — Анастасия прищурилась. — Они выше, и украшены ярче.

— Верно. — Кивнул штабс-капитан. — Вы весьма наблюдательны. Хотя о чём я… Степняки вынуждены жить на продуваемой ветрами равнине, их юрты приземисты, чтобы лучше сопротивляться пыльным бурям. И украшения они обычно размещают внутри, сберегая от песка и пыли. У горных кара-киргизов другая проблема — мало места… Кстати, нас уже заметили.

Он не ошибся. Из аыйла выехала группа всадников и направилась к русским. Все они были вооружены луками и старыми ружьями.

— Судя по тому, что в нас ещё не стреляют, договориться выйдет. — Девушка сдвинула шляпу на затылок.

— Только, с вашего позволения, говорить буду я. Киргизы уважают женщин больше других здешних народов, но дела предпочитают вести с мужчинами.

— Доверяю вашему опыту. Однако быть рядом с вами во время переговоров я могу?

— Конечно. Только… Настя, можно ещё небольшую просьбу?

— Смотря какую.

— Постарайтесь не улыбаться. Совсем.

— Хорошо. Это нарушает какие-то местные обычаи?

— М-м-м… Нет. — Дронов поборол соблазн покривить душой и соврать. — Просто когда вы улыбаетесь, людям начинает казаться, будто вы задумали какую-то подлость. А уж если они не понимают, что вы говорите…

— Вот это комплемент даме! — Возмущение в голосе агента было неприкрыто фальшивым. Она явно и сама знала всё о свойствах своей улыбки. — Я вам ещё припомню.

— Только не ссылайте меня в Сибирь. — Хмыкнул офицер, трогая коня навстречу киргизской делегации. — Мне там успело надоесть.

Кочевники приветствовали отряд достаточно дружелюбно. Старший среди них — как Николай понял, один из сыновей бия, вождя — почти сразу пригласил «воинов Белого Царя» отдохнуть в их поселении. На самом деле это было частью ритуального приветствия, обращённого к путнику, и догадываться, действительно ли тебя приглашают в гости или же лишь соблюдают формальность, следовало по тону. Тон молодого кочевника Дронов расценил как вполне искренний. Обменявшись с ним ещё несколькими репликами, он повернулся к спутнице:

— Всё складывается неплохо. Это уруу Джаныбая. Они действительно из кара-мерген, сородичи тех, кого мы ищем.

— Уруу?

— Самая маленькая кочевая единица, «дети одного отца». Две, может — три родственные семьи, кочующие вместе. Не больше пятидесяти человек. Семьи здесь многодетные…

— Они помогут нам?

— Скорее всего. Только отложите вопросы до завтра. Дело к вечеру, нам разрешат переночевать. И ужин с нами разделят. До того о деле говорить бесполезно. Даже вредно — можем обидеть хозяев.

Девушка нахмурилась, но кивнула.

Дальше всё пошло как по маслу. Пока отряд представляли вождю — сухому, морщинистому старику в белом колпаке с чёрным шитьём — женщины накрыли стол. Николай, знавший, какие блюда здесь готовят по праздникам, отметил, что им предлагают обычную, повседневную пищу, зато — не скупясь на количество. Места за длинными полотнищами-скатертями, на которых стояла еда, хватило всей роте, семье вождя и свободным от дел обитателям аыйла. Штабс-капитана, поручика Горшкова и сыскного агента посадили рядом с престарелым главой уруу, на почётные места для гостей. Неподалёку устроился и их проводник, Болот, игравший также роль переводчика. Помощь его потребовалась очень скоро. Джаныбай знал несколько русских слов, но когда Горшков взялся красочно рассказывать о том, как получил «ранение» лба, Николай велел Болоту громко переводить для остальных. Солто немало настрадались от хокандского хана, и с видимым наслаждением слушали про то, как бравый поручик чуть ли не в одиночку разогнал пару сотен ханских конников.

Пока все отвлеклись на него, штабс-капитан украдкой глянул на Анастасию. Девушка сидела по левую руку от Дронова, привычно сложив ноги по-восточному, на женский манер, и явно не испытывая от такой позы дискомфорта. В приподнятой ладони она ловко, под донышко, держала пиалу с чаем. Большинство новоприбывших долго не могли привыкнуть к азиатской посуде, норовя обхватить пиалы пальцами за бока, словно стакан без ручки. Интересно, где госпожа сыскной агент всего этого набралась? Ведь в горах ведёт себя как осторожный, разумный новичок, постоянно опираясь на опыт спутников. Впрочем, мало ли где можно научиться правильно сидеть на земле и пить восточный чай… У тех же степных киргиз-кайсаков — она ведь, похоже, имела с ними дело. Или… Офицеру захотелось спросить Настю, бывала ли она за Дарданеллами, но он вдруг подумал, что если даже и бывала — то, вполне вероятно, по таким вопросам, которые касаются лишь дел Третьего отделения. Лучше смолчать. Главное — она быстро, без проблем освоится. И наверняка уже завтра сможет начать своё расследование…

…Дронова разбудили ни свет ни заря. Встающие ещё до восхода пастухи гнали скот на пастбища, и выходило у них это шумно. Офицер полежал немного, глядя в конусообразный потолок гостевой юрты, которую поставили специально для него и Горшкова, послушал окрики пастухов, лай их псов, топот сотен копыт. Вздохнув, поднялся, натянул сапоги и вышел на улицу, на ходу заправляя рубаху за ремень. Он собирался найти, где умыться и заодно проведать своих бойцов, ночевавших в палатках, но замер на пороге. Всмотрелся. Втянул воздух, медленно выдохнул. Прикрыв глаза ладонью, закусил губу, чтобы не расхохотаться.

Босая, облаченная лишь в штаны и рубашку навыпуск, Анастасия Егоровна сидела перед огромной доской и, улыбаясь до ушей, сверкая очками в лучах восходящего солнца, демонстрировала окружившим её разновозрастным женщинам-киргизкам, как правильно лепить замысловатой формы пельмень. Проводник Болот с сонным видом сидел рядом и, часто зевая, переводил её объяснения. Несколько молодых мужчин наблюдали за этим со стороны — кое-кто в лёгком замешательстве, но большинство — с весёлым любопытством.

Николай отчего-то даже не сомневался теперь, что все нужные сведения они получат уже сегодня…

III

— И как это так получилось, что мы поменялись ролями, и отряд теперь ведёте вы? — Задал, как ему показалось, риторический вопрос Николай, глядя в спину едущей впереди Агафьевой. Девушка, однако, сочла нужным ответить.

— Отряд веду не я. Отряд ведёт Болот. В конце концов, он же наш проводник, верно? — Она оглянулась через плечо.

— Уходить от ответа — этому тоже учат в Третьем отделении?

Агент сделала мученическое лицо.

— Просто так вышло, что когда я опрашивала подданных почтенного Джаныбая, он переводил для меня, и слышал всё, что нужно.

— Хорошо. Отряд ведёте вы с Болотом.

— Не ёрничайте, вам не идёт. И вообще, вы заметили, что очень ревнивы к власти?

— Простите?

— Вас раздражает, когда вами распоряжаются, и особенно — вслепую. Для военного это не очень хорошее качество.

Штабс-капитан открыл рот, чтобы достойно ответить, но запнулся. Несколько минут ехали молча. Потом Настя снова оглянулась и подмигнула ему:

— А вот мне это в вас нравится. Вы не любите, когда вами командуют, но готовы к честному сотрудничеству на равных. И умеете думать. Вы не бунтарь, просто человек со своей головой на плечах.

— Вот уж спасибо. Лестно услышать подобную характеристику от человека из такой конторы, как ваша… Не бунтарь, значит?

— Ну… Я ещё присмотрюсь…

…Гостеприимных кочевников они покинули после обеда. Анастасия Егоровна выяснила всё, что ей было нужно, очень быстро. Искать стойбища токбай не потребовалось. Оказалось, что странный серый кирпичик последние купили у семьи Азыр-бека — из числа тех же кара-мерген. Его уруу должно было сейчас находиться буквально в паре часов езды. Удалось разузнать кое-что и о происхождении таинственного предмета. Азыр-бек якобы держал при себе удивительно умелого шамана-лекаря, способного исцелить почти любую болезнь и заживить самую страшную рану. Серая штучка раньше принадлежала этому шаману, и токбай приобрели ее, как оберег от болезней, заплатив целым стадом баранов. Вот про шамана люди старого Джаныбая ничего рассказать не могли — сами они его не видели, а объявился он с год назад, невесть откуда. Услышав это, Настя обменялась взглядами с Дроновым и потребовала немедленно выдвигаться. Офицер согласился — в любом случае, рассиживаться на месте, когда вокруг рыщут патрули хокандцев, не стоило. Даже под охраной киргизских воинов. Распрощавшись с солто, драгуны выдвинулись к цели. На госпожу сыскного агента явно напал охотничий азарт — как ни старалась она скрыть возбуждение, Николай видел хищный блеск в глазах девушки, да и лошадка её, обычно сонная и тихая, чувствовала беспокойство наездницы, норовя перейти с шага на рысь. Анастасия не торопила отряд, но сама то и дело нагоняла передовой дозор, а вернувшись, пристраивалась во главе колонны. Дронова это немного забавляло, и он старался отвлечь её беседой — с переменным успехом. Штабс-капитан и сам испытывал нечто вроде лёгкого мандража — до раскрытия загадки осталось всего ничего…

…Стойбище встретило их суетой и шумом. Женщины и дети заливали из кожаных вёдер обугленные, ещё дымящиеся остовы двух юрт, вокруг гарцевали верхом хмурые мужчины при оружии. Перед сгоревшими юртами лежали укрытые простынями тела — четыре или пять. Над ними, стоя на коленях, громко причитали две молодые девушки и седая старушка — все без головных уборов, с распущенными волосами. Что за беда стряслась в айыле, было непонятно, но стоило русским приблизиться, как их взяли на прицел нескольких охотничьих ружей и десятка два коротких, но тугих луков. Проводник Болот успокаивающе поднял руки и выехал вперёд, говоря что-то на своём языке.

— Кажется, мы не вовремя. — Хмыкнул Дронов и тронул коня вслед за ним. Настя тоже дала лошади шенкеля. Вдвоём они встали рядом с проводником, слушая, как тот беседует с кара-мергенами. Воины уже опустили ружья и ослабили тетивы, но глядели на драгун мрачно, недружелюбно.

— Влипли. — Сказал штабс-капитан через минуту. Киргизский он знал через пень-колоду, но всё же достаточно, чтобы в общих чертах понять суть разговора.

— Можно яснее? — Встревожено поинтересовалась Анастасия.

— Минутку. — Офицер тронул проводника за плечо, негромко задал ему несколько уточняющих вопросов, после чего развернул коня. — Уезжаем.

Девушка медленно сняла очки и крепко зажмурилась. Дронову на миг почудилось, что, подняв веки, она испепелит его взглядом (в прямом, не метафорическом смысле), но агент лишь шмыгнула носом. Открыв глаза, она надела очки, поправила их, и тихо спросила:

— Что происходит?

— Сперва отъедем. — Николай махнул рукой на восток. — Туда.

Когда группа обогнула основание круглого холма, и взбудораженный айыл скрылся за склоном, Настя выразительно посмотрела на штабс-капитана.

— Украли вашего шамана. — Вздохнул командир роты. — Прямо перед нашим приездом, часа за три-четыре.

— И-и… Кто же? — Похоже, тихая, замедленная речь помогала агенту лучше держать себя в руках.

— Другое племя. На сей раз — действительно другое. Сарыбагышы — большое и воинственное объединение родов. Обычно они живут восточнее, но вчера крупный отряд встал лагерем неподалёку. Это обеспокоило солто, и утром большинство мужчин ушло с пастухами, охранять стада. Угон скота здесь — самое обычное дело. Но сарыбагышы напали на стоянку. Им был нужен лекарь, его и забрали. Так-то…

— Мнда… — Девушка вновь прикрыла глаза, потёрла переносицу. — И что теперь делать? Имеет ли смысл попробовать с ними договориться?

— Возможно… Но у меня есть план получше. Погода портится. Скоро начнётся гроза. — Словно подтверждая его слова, свистнул резкий порыв холодного ветра. Один из драгун чудом успел поймать сорванную с головы фуражку. — Кроме того, раньше стемнеет. А сарыбагышам до своих коренных земель путь неблизкий…

— Так-так-так… — Настяобхватила подбородок пальцами, задумчиво опустила взгляд. — Вы хотите сказать… До утра они никуда не денутся?

— Именно. Тем более что отряд силён, и может не бояться контратаки солто. Пока те не соберут силы всего рода, во всяком случае. Место, где похитители встали лагерем, нам сообщили. Ну а тёмные грозовые ночи… — Николай искоса глянул на спутницу, сделал жест, словно поправляет невидимые очки, и подмигнул. — …очень способствуют диверсионным вылазкам.

Девушка улыбнулась, и Дронов в кои-то веки был этому рад.

— Сейчас мы отыщем укромное местечко, где дождёмся сумерек. — Продолжал он. — Я вышлю пару человек в разведку, они прощупают периметр вражеского лагеря. А как совсем темно станет — пойдём на дело. Я сам пойду. Возьму троих…

— И меня.

— Нет, Настя. Вы останетесь.

— Это не первая моя полевая операция. Я умею…

— Настя, я верю. Но даже из своих ребят я возьму лишь трёх ветеранов, в которых абсолютно уверен. А вы один раз очками в лунном свете блеснёте — и всё, мы пропали!

— Луна в грозу… — Агент тяжко вздохнула. — Чёрт с вами, делайте как лучше.

— Вы тоже без дела не останетесь. — Заверил штабс-капитан, подъезжая ближе — так, что его стремя едва не касалось стремени Анастасии. — Ружьём ведь владеете, сами говорили?

— Ага.

— Будете с группой прикрытия. Поддержите нас, если что-то пойдёт не так. Горшкова я беру с собой, посему останетесь за главную. Я дам вам свой карабин, всё равно он мне не понадобится. Мне же отдадите эту серую штуку, которая раньше принадлежала шаману.

— Зачем?

— Пригодится. Верну в целости, не волнуйтесь…

* * *

…Вспышка молнии высветила силуэт часового, уныло прохаживающегося перед крайними юртами. «Дурно, ох дурно поставлена у вас сторожевая служба, уважаемые сарыбагышы. Всего пять часовых на такой большой лагерь, и те друг друга не видят и не перекликаются…» — мысленно пожурил кочевников штабс-капитан, лёжа под густым кустом всего в десяти шагах от стража. Было мокро и холодно — свой непромокаемый плащ он вместе с карабином отдал Анастасии Егоровне. Плащ был длинный и просторный даже для самого Дронова, а уж тоненькая, хрупкая девушка смотрелась в нём вовсе нелепо — и тяжёлый карабин в руках гармонии картинке не добавлял. «Зато под такой хламидой не простынет» — Дронов осторожно оглянулся. Сарыбагышы расположились на берегу речки Бек-Тоо, а русские подошли со стороны гор, оставив их за спиной. Сейчас там, на удобном для подъёма пологом склоне, рассыпались стрелки во главе с Настей. Они терпеливо ждали их возвращения…

Штабс-капитан подал знак. Появившаяся словно из-под земли тень навалилась на часового сзади, встряхнула и уволокла в кусты. Кажется, воин успел вскрикнуть, но вовремя подоспевший удар грома заглушил все звуки.

— Живой? — Шёпотом спросил Дронов поручика, вернувшегося с «добычей».

— Они тут все живучие. — Проворчал тот, укладывая пленника на землю. — Сейчас очухается. Жаль, водой в лицо брызгать бесполезно — и так весь мокрый.

Сарыбагыш заворочался, приходя в себя. Николай вскинул руку:

— Так! Запомните — ни слова по-русски! Болот, давай.

Киргиз-проводник подполз к пленнику, ухватил его за грудки и что-то зашипел в лицо. Тот дёрнулся, но почувствовал лезвие кинжала на горле и присмирел. Ответил вполголоса. Болот оглянулся на Дронова и кивнул. В тот же момент поручик стукнул незадачливого часового по макушке, возвращая в бессознательное состояние.

— Юрта справа от загона для овец, вторая. — Сказал переводчик. — Её отсюда видно, вон та. Шаман там один. У входа должен быть охранник, но он спрятался от дождя.

— Отлично. Болот со мной, остальные здесь. Следите за часовыми.

Проникнуть в спящий лагерь оказалось проще некуда. Струи ливня хлестали по войлочным стенам юрт. Нигде не горел огонь, никто не казал носа наружу… Подобравшись к искомой юрте, офицер аккуратно распорол клинком ремешки, стягивающие входной полог и удерживающие его от ветра, заглянул внутрь. Посреди юрты тлел костёр, а перед очагом сидел… Несомненно, именно тот, кого искала госпожа агент. Седой как лунь старичок, облачённый в тёплые киргизские одежды, но похожий на кочевника не больше, чем сам Дронов. Светлая кожа, черты лица, разрез глаз… Несомненный европеец. Он не спал — надо полагать, не мог успокоиться после похищения. Что ж, придётся бедолаге пережить ещё одно.

Холодный воздух, ворвавшийся в помещение через открытую штабс-капитаном щель, заставил старика вздрогнуть. Он поднял взгляд на вход, увидел Дронова и выпучил глаза. К счастью, не закричал — а то Николай не был уверен, что сможет быстро оглушить пожилого человека без вреда его здоровью. Жестом велев сохранять тишину, офицер вошёл внутрь, выпрямился. Будничным тоном спросил:

— Это ваше?

Старик уставился на протянутый ему серый кирпичик. Ошарашено кивнул. Ага, русский язык понимает, стало быть.

— Хотите пойти со мной?

— А… Зачем? — Полушёпот спросил шаман. За стенами юрты ударил гром.

— Вы ведь не киргиз… И не хокандец. И не англичанин, похоже. Вы русский, верно?

— А… Вы — тоже? — В голосе старика прозвучала целая гамма чувств — смешение надежды, радости, страха. Кто же он такой, и как сюда попал?

— Штабс-капитан российской армии Николай Дронов. — Представился офицер, надеясь, что никому из сарыбагышей не вздумается проверять похищенного лекаря именно сейчас. — Хотите в Москву?

— Хочу… — В глазах старика проступили слёзы. Дронов шагнул к нему и протянул руку, чтобы похлопать по плечу, успокоить, но шаман отстранился. Утёр глаза основанием ладони, произнёс твёрдо. — Даже если это не моя Москва — хочу. Заберите меня.

— Идите за мной. — С облегчением выдохнул Николай. — Только тихо. И пригнитесь.

Снаружи вдруг кто-то заорал во всё горло. Бряцнул металл, раздался хлопок пневматического оружия. Этого ещё не хватало!

— Быстрее! — Офицер схватил старика за руку и, пригнув к земле, увлёк за собой. Вдвоём они выскользнули под дождь. Вокруг творилось чёрт-те что. Из всех юрт выскакивали сарыбагышы, очумело оглядываясь, держа оружие наизготовку. В воздухе просвистели стрелы — совсем рядом. Между ударами грома слышался заполошный треск пневматики — где-то шла перестрелка. Да не где-то, а там, откуда пришли русские! Там, где сидели в засаде драгуны и Настя…

— Болот, уходим!

Пользуясь неразберихой, штабс-капитан, проводник и их «трофей» сумели дойти незамеченными до самых окраин стойбища. Внезапно перед ними выросла тёмная фигура дюжего киргиза, уже замахивающегося саблей. Дронов толкнул назад лекаря и вскинул руку с кинжалом, не особо надеясь отразить им удар тяжёлого клинка. Однако киргиз внезапно содрогнулся всем телом, выронил саблю и повалился набок. Не теряя времени, диверсанты и пленник рванулись вперёд и оказались за пределами лагеря. Стоило им пройти полсотни шагов, как перед ними из мрака вынырнула новая фигура. Вернее, фигурка… маленькая, закутанная в просторный не по размеру плащ с откинутым капюшоном, держащая карабин наперевес.

— Коля, это он?

— Он. Настя, это вы того киргиза с саблей? И что тут…

— Я. А случилось то, что нашим друзьям-солто, похоже, пришла аналогичная мысль, и они послали отряд за своим шаманом. Тоже ночью. И напоролись на нас. Не разобравшись, напали, подняли шум…

— Ага, а проснувшиеся сарыбагышы пошли проверять, кто стреляет…

— И мы отступили, оставив их разбираться друг с другом. У нас вроде без жертв.

— Тогда уходим. И… Настя! Что с вашим лицом?!

Девушка наверняка испачкалась в земле, пока ползком уходила из-под обстрела, но тугие струи дождя смыли всю грязь с её лица. Однако длинный и глубокий разрез на правой скуле, идущий под нижним краем очков, от крыла носа к уху, обильно кровоточил, заливая кровью щёку.

— А, мелочь. До свадьбы заживёт, и следов не останется. — Она улыбнулась, но тут же поморщилась. — Один кретин саблей размахался, чуть голову не снёс…

— Подобрался незаметно. — Добавил унтер Семёнов, неслышно подошедший с несколькими драгунами. — Набросился, рубанул, а она уклонилась, только кончиком сабли по лицу чиркнуло… И как даст ему ладонью в живот! Он пополам сложился и лёг. И не встал.

Унтер одобрительно крякнул. Мокрый и продрогший, он выглядел, тем не менее, крайне довольным.

— Я посмотрю вашу рану? — Подал голос лекарь, доселе торчавший столбом за спиной Николая.

— Потом. — Девушка кивнула ему и вдруг в два приёма стащила с себя плащ. Протянула старику. — Вот, накиньте.

— Настя! Зачем, я же могу дать ему…

— Вот и дадите потом! Пошли, и так слишком близко торчим к лагерю…

* * *

Небо после грозы было ясным и чистым, словно тучи вытерли его, как влажные губки — оконное стекло. Солнце, только-только поднявшееся над горизонтом, тоже золотилось необычайно ярко.

— Доброе утро. Как спали? — Спросила Анастасия Егоровна старика, когда тот вышел к костру в сопровождении приставленного к нему солдата. Сама девушка сидела перед огнём на плоском камне, закутавшись в одеяло — хотя была полностью одета.

— Спасибо, неплохо. Кости болели, но это от влажности. — Вежливо ответил пожилой лекарь, садясь на другой камень — повыше. — А откуда у вас сухие дрова?

— Ещё до дождя запасли. — Зевнул Дронов. Он стоял над костром, длинной деревянной ложкой помешивая похлёбку в булькающем котелке. — Хороши бы мы были, если б остались без горячей пищи по такой глупости.

— Да, горяченькое будет уместно. — Настя улыбнулась и звонко чихнула. — Простите.

— Для столь юной особы шляться под дождём в одной курточке — непростительно. — Погрозил ей пальцем старичок. Кажется, он совершенно освоился. — И вы не обработали рану на щеке.

— Кровь больше не идёт — значит, может подождать. — Она разом посерьёзнела. — Доктор, мы не представились друг другу. Я — сыскной агент Третьего отделения Анастасия Егоровна Агафьева.

— Вы уже догадались, что я доктор. — Губы старика дрогнули, словно он собирался то ли улыбнуться, то всхлипнуть, но сдержался.

— А вы предпочитаете, чтобы вас называли шаманом? — Настя лукаво глянула на него, прищурившись. — Мне не трудно.

— Наоборот, я был бы очень рад, если бы вы… — У пожилого доктора перехватило дыхание. Оправившись, он сказал: — Меня зовут Сергей. Сергей Сергеевич Звонов. Я хирург. А вы назвались сыскным агентом?…

— Да. — Кивнула девушка. — Моё отделение занимается розыском таких как вы.

— Таких как я? — Звонов вскинул брови. — Так я не один такой?

— Если бы… — Анастасия качнула головой и снова тоненько чихнула. — Люди из вашего мира достаточно часто попадают в наш.

— Мира? — Дронов чуть не выронил ложку.

— И что вы делаете… с такими, как я? — Сергей Сергеевич напрочь проигнорировал штабс-капитана. Анастасия тоже пропустила его возглас мимо ушей.

— Смотря по ситуации. — Она ободряюще подмигнула и посмотрела старику прямо в глаза. — Вы, скорее всего, будете заниматься тем же, чем и дома. Только под присмотром. На полном довольствии. Я позабочусь.

— Ага… Что-то вроде шарашки. — Понимающе протянул доктор. — «Почтовый ящик». Что ж, я согласен жить под присмотром… Если там будут канализация и отопление.

— Это я могу вам гарантировать. — Девушка щёлкнула пальцами. — Расскажите-ка, пока похлёбка не готова, как вы угодили в шаманы.

— Ничего интересного. — Доктор пожал плечами. — Вечером возвращался с дежурства в больнице… Решил срезать через пустырь, навернулся, упал в овраг… Вылез уже здесь. Когда встретил людей — продемонстрировал навыки, вылечил одного паренька. Болячка была пустяковая, но они даже с ней не знали, что делать… Так постепенно и освоился, заделался в лекари…

* * *

Каменистая почва предгорий не размокла от дождя, и лошади ступали легко. Рота двигалась рысью, спеша на соединение с основными силами. Для не обременённого обозами отряда догнать едва ползущее войско было делом одного дня, этому не мешал даже лишний пассажир в лице доктора, которого попеременно везли в седле драгуны. Настя опять ехала рядом с Дроновым.

— Параллельные миры, значит… — Размышлял вслух штабс-капитан — так было проще переварить свалившуюся на него невероятную информацию. — Пришельцы из параллельных миров…

— Вернее, из одного конкретного мира. — Поправила его Анастасия. Девушка больше не чихала, зато щеголяла рубцом на скуле — перевязать его она так и не позволила, дала только обработать спиртом и мазями. — И не то чтобы пришельцы… Все они попадают сюда не по своей воле. Разные люди… Плохие и хорошие, умные и глупые… Тот мир отличается от нашего, но люди — точно такие же.

— Да-а… Что будет с доктором, вы ему сказали. А что будет со мной? — Он постарался задать этот вопрос шутливым тоном, но от сыскного агента не ускользнула настороженность в голосе.

— Да ничего особенного. — Девушка фыркнула. — Орден вам дадут, за заслуги.

— У вас есть такие полномочия?

— Нет, но я знаю, кого попросить. — Она с важным видом сдвинула очки выше по переносице. — А ещё я бы просила разрешения иногда привлекать вас к своим расследованиям… Если вы не против.

— Как будто я могу отказаться! — С облегчением рассмеялся Николай, прекрасно зная, что может. Стоит ему попросить — и Настя оставит его в покое, не пытаясь давить. Но он не попросит. Потому что перед ним открылись новые перспективы, ранее совершенно невообразимые. А ещё… Ещё он не хочет надолго расставаться с Настей. Чёрт бы её побрал… С её улыбкой…

— Ах, вот что я забыла! — Внезапно хлопнула себя по лбу девушка. Сунув руку в карман, она выудила оттуда серый кирпичик, с которого всё и началось. — Теперь вам можно знать. Эта штука называется «Nokia 2100». Мобильный телефон.

— Спасибо, Настя. — С чувством ответил Дронов. — Так намного понятнее…

Руслан Бирюшев Ветер с Востока

Глава 1

– Что там происходит? – поинтересовался капитан Николай Дронов, привставая в стременах. Его отряд возвращался в Пишпек с запада, садящееся солнце било в спину, но разглядеть, что за кутерьма образовалась в воротах крепости, все равно не выходило.

– Да поди пойми, Николай Петрович, – отозвался один из спутников капитана – унтер Керченский, худой узкоплечий москвич, на котором нелепо сидел драгунский мундир. Кроме унтера Николая сопровождали семеро рядовых драгун и трое местных воинов-киргизов из племени бугу. Именно старший воин, Джантай, уверенно заявил:

– Застряло что-то. Ругаются.

– Доедем – посмотрим, – хмыкнул капитан, ни на секунду, впрочем, не сомневаясь в правоте бугинца. Тот обладал феноменально острым зрением и отличался гибким умом, что делало его превосходным разведчиком.

Остаток пути смешанный отряд преодолел за четверть часа, пустив уставших лошадей шагом. Дронов покачивался в седле, зевал и разглядывал приближающиеся стены Пишпека. Закатные лучи окрасили их в багрянец, и издалека могло показаться, что крепость кирпичная, будто московский Кремль. Но верить глазам не стоило – вся она, от внешних контрфорсов до самой цитадели, была возведена, по сути, из глины. Возведена, однако, умело и на совесть, явно при помощи военных инженеров из Арабского Халифата, а то и из Англии. Если бы еще бравые вояки хокандского хана, которому крепость принадлежала раньше, умели сперва целиться, а только потом стрелять…

– Ты смотри, – без особого удивления буркнул Керченский, когда они по откидному мосту пересекли крепостной ров. – Опять угадал, а?..

В распахнутых воротах стояла, занимая половину проема, огромная повозка-арба, запряженная двумя волами и с верхом груженная кожами. Но причиной затора служила не она. Чуть дальше, уже полностью перегораживая проезд, торчал заглохший броневоз – покрытая копотью стальная коробка на гусеницах, с короткой дымовой трубой позади квадратной рубки. Подобные машины предназначались для уличных боев и штурма полевых укреплений, однако, по сути, были просто бронированными паровыми тракторами. И после того как боевые действия завершились, а Пишпек из недавнего трофея превратился в постоянную базу российских войск, их стали использовать именно в таком качестве – как вспомогательную технику. Благо на многочисленных стройках вокруг крепости помощь машин требовалась постоянно. Разумеется, штурмовые лестницы и прочее сугубо боевое оборудование с паровиков давно сняли, однако в размерах от этого они не особо уменьшились.

– Да-а… – в тон унтеру протянул Дронов, устало наклоняясь к гриве коня. – Я-то надеялся отчитаться – и домой…

Проехать затор верхом не было никакой возможности – между стеной и броневозом едва протиснулся бы пеший, а собравшаяся вокруг машины толпа еще больше стесняла движение. Кого здесь только не было – мелькали мундиры, костюмы европейского покроя, традиционные местные наряды разных мастей… Помимо военных из гарнизона, имперских чиновников и их семей, в крепости и вокруг нее жили также киргизы-кочевники, осевшие под защитой стен или прибывшие по делу из своих стойбищ, хокандцы-крестьяне, бежавшие к русским от непосильных ханских налогов, бухарские и хивинские купцы, явившиеся за фабричными товарами из России… И представители всех этих групп сейчас дружно, в едином порыве, орали на несчастного машиниста, который вместе с кочегаром пытался завести свое железное чудовище.

– Николай Петрович? – Дронова вдруг потянули за полу мундира.

– А? – Он опустил взгляд и увидел молодого ефрейтора – кажется, из канцелярии коменданта. – Да?

– Вас просят срочно в канцелярию подойти, на третий этаж. Я тут уже второй час торчу, вас жду…

– Ох… – Капитан сдвинул выцветшую фуражку на затылок и потер лоб. – Да мне самому коменданту отчет надо бы сдать, по результатам разведки. Не то чтобы срочный, но важный… А что случилось-то?

– Мне не сообщили, – пожал плечами ефрейтор. – Разве что… Как вы утром уехали, прилетел курьерский дирижабль. Да причалил не у складов, а в самой цитадели. Улетел почти сразу, и часа не провисел. Может, и связано…

Дронов несколько секунд смотрел на собеседника с очень странным выражением лица, потом сморгнул:

– Что-то у меня, как французы говорят, дежавю… Двухгодичной давности… Тогда тоже так начиналось.

– Что, господин капитан? – не понял ефрейтор.

– Не так важно… – Николай вновь потер лоб. – Ладно уж, веди.

Он спешился и кинул поводья одному из драгун:

– Простите, братцы, что бросаю… До казарм уж без меня доберетесь.

– Тогда мы внутрь не поедем, – коротко сказал Джантай, и оба его товарища закивали, соглашаясь. – К себе поедем.

– Конечно. – Капитан мысленно усмехнулся – киргизский воин посредственно владел русским языком, однако умело это скрывал, говоря рублеными фразами, избегая сложных слов. – Но завтра пришли человека в крепость, вы можете понадобиться.

Распрощавшись с товарищами, Дронов последовал за ефрейтором. Тот повел его в обход столпотворения, через караулку, что было кстати. Задержавшись немного, Николай выпросил у дежурного офицера карандаш и клочок бумаги, на котором коряво вывел сообщение коменданту:

«Утренние сведения частично подтвердились. В сорока километрах к югу от Пишпека, где пастухи видели всадников в ханских мундирах, нашел следы подков, какие носят строевые лошади Хоканда. Нужно уточнять. Дронов».

– Третий этаж… Третий этаж… – кряхтел под нос Николай, поднимаясь по крутой лестнице. Канцелярия коменданта делилась на две части – военную и с недавних пор еще и цивильную. Военная канцелярия с первых недель размещалась в одном из старых зданий цитадели, а вот для гражданской рядом возвели отдельное, новое. Благо цитадель занимала половину Пишпека, так что свободное место нашлось. Строение вид имело отнюдь не азиатский – прямоугольное, аж в три этажа, что по местным меркам очень много, беленое, с застекленными окнами… Особенно же его выделяли новенькие, блестящие на солнце серебром металлические трубы пневмопочты, «подпоясывающие» каждый из трех этажей на уровне пола. Множество отростков ныряло внутрь стен, к установленным в кабинетах терминалам приема. Позади здания поднимался дымок – там, ближе к крепостной стене, пыхтела маломощным котлом крошечная станция подкачки, позволяющая сохранять давление в трубах на этом финальном участке почтовой сети. Возможно единственная в регионе, обеспечивала она лишь цивильную канцелярию и отдельный терминал срочной связи при штабе.

Таким образом, прибежище бюрократии на фоне военных построек выглядело вполне впечатляюще, однако чем в крепости занимались гражданские чиновники, все равно не до конца было понятно остальному ее населению – судя по всему, они готовили почву для превращения сугубо военной фортеции в полноценный город, хотя бы на бумаге. Российская империя только-только утвердилась в Чуйской и Иссык-Кульской долинах, но новым землям уже требовалась столица.

– Третий этаж… – еще раз повторил капитан, перешагивая последнюю ступеньку. – Пятая дверь…

В коридоре было темно – единственное окно выходило на восток, а солнечный диск как раз коснулся горизонта на западе. Зато отыскать среди непронумерованных дверей пятую оказалось просто – из-под нее пробивалась полоска теплого желтого света. Внутри горел химический фонарь, и значит, там кто-то был. Остальные помещения, очевидно, пустовали, что не удивительно – гражданскому штату первого этажа пока хватало с лихвой.

– Ладно… – Дронов перевел дух и толкнул створку. Немедля шагнул внутрь, готовый вытянуться во фрунт и отдать честь, если в кабинете окажется какая-то важная персона, – ведь не зря же молчал посыльный…

– Ну здравствуйте, Николай Петрович. – Молодая женщина поднялась из-за письменного стола, на котором ровно горел золотистый светильник, и улыбнулась – случайный человек сказал бы, что весьма зловеще.

– Здравствуйте… Настя, – ответил Дронов, чувствуя, как губы словно сами по себе расплываются в ответной улыбке. Персона и в самом деле важная… Дежавю, говорите?

Полтора года назад, когда русские войска еще только шли на Пишпек, сыскной агент Третьего отделения Анастасия Егоровна Агафьева вела в Чуйской долине тайное расследование, и Николай вместе со своими людьми обеспечивал ее безопасность. По окончании работы расстались они очень тепло, девушка обещала присылать весточки при возможности, но увидеть ее вновь Дронов не особо рассчитывал. Хотя спустя пару месяцев и признался себе с непонятным удовлетворением, что искренне скучает по этой эксцентричной особе, которую и знал-то считаные дни. А теперь – пожалуйста… Вот она, Настя, стоит перед ним, знакомо усмехаясь. И не изменилась ни капли. По-прежнему стройная и поджарая до легкой худобы. Густые темные волосы по-прежнему собраны в два низких хвостика, перетянутых на уровне шеи, и только длинные прямые пряди спадают на виски. Усмешка та же самая, совсем не девичья, вызывающая острое желание проверить карманы – на месте ли кошелек и часы? А главное – малахитово-зеленые глаза тоже прежние, вечно улыбающиеся за линзами овальных очков в тонкой серебряной оправе. И привычка одеваться по-мужски никуда не делась: сейчас на сыскном агенте были черные брюки навыпуск, туго подпоясанные офицерским ремнем с литой пряжкой, серая рубашка с жестким воротником и легкая жилетка, едва прикрывающая лопатки. Вообще местные девушки часто носили узорчатые жилеты с платьями, но эта была именно от мужского европейского костюма. Не удержавшись, Николай бросил взгляд на вешалку в углу – как и следовало ожидать, на ее крючках висели шляпа с узкими полями и коротенькая летная курточка. Следы от споротых знаков различия на воротнике и рукавах последней давно изгладились, однако Дронов побился бы об заклад, что это та самая куртка, в которой Настя была при их первой встрече. И шляпа та же, хоть перо уже не серое, а, в тон самой шляпе и куртке, светло-коричневое…

– Ну как, шок прошел? – осведомилась девушка. – Говорить можете?

– Ага. – Николай спохватился, что молчит уже добрую минуту, и постарался поддержать полушутливый тон хозяйки кабинета. – И даже хочу, хоть и устал страшно. Сколько мы не виделись?

– Хм… – Агафьева отступила на шаг и почесала кончик носа в деланой задумчивости. – Сейчас у нас апрель четырнадцатого, тогда был август двенадцатого… Двадцать месяцев, выходит, знакомы. Ровно двадцать. – Она чуть наклонила голову и хитро глянула на него поверх овальных линз. – Немало, а? Может, уже перейдем на «ты»?

Капитан открыл было рот, чтобы уточнить: они не двадцать месяцев знакомы, а были знакомы двадцать месяцев назад, разница велика… И приличные люди с девушкой так просто на «ты» не переходят, даже если она служит в тайной полиции государя… Но вместо этого хмыкнул:

– Договорились. – И после новой паузы опять улыбнулся: – Я… рад тебя видеть, Настя. Честно.

– И я тебя. Хочешь верь, хочешь не верь… – Анастасия Егоровна вернулась за стол и сделала приглашающий жест. – Садись, побеседуем.

– Так, значит, это ты меня вызвала? – Дронов послушно опустился на предложенный табурет.

– Я, – ответила Настя, дописывая что-то на лежащем перед ней листе. Закончив, протянула бумагу мужчине. – Поставь подпись.

– А что это? – Капитан принял листок, прочел заголовок. Удивленно вскинул брови.

– Да, – кивнула девушка. – Подписка о неразглашении. Всего, что ты можешь узнать, работая вместе со мной.

– Так… ты опять что-то у нас расследуешь? – догадался Николай, пробегая взглядом ровные строчки на желтоватой бумаге: даже при плохом освещении агент писала очень мелко и убористо.

– Хуже. – Настя облокотилась о столешницу, сплетая пальцы перед лицом. Очки сверкнули, на миг потеряв прозрачность. – Я теперь здесь работаю на постоянной основе.

– То есть?

– С сегодняшнего дня в Пишпеке открыт филиал Особой экспедиции Третьего отделения, – пояснила девушка. – И мне поручено его возглавить.

– Ух ты! Поздравляю, – искренне сказал Дронов, отрываясь от чтения. – Так ты теперь не простой сыскарь, а большая начальница?

– Ну, как большая… – не меняя позы, пожала она плечами. – Видишь эту комнату? Все имущество филиала находится в ней.

Николай еще раз огляделся. Стол, светильник, прежде замеченная вешалка, табурет, стул, на котором сидит Настя, грубо сколоченный шкаф, протертый до дыр войлочный ковер на полу, заклепанный обрубок трубы, торчащий в углу вместо почтового терминала… И голые стены.

– Негусто, – признал он.

– Более того. Перед тобой сейчас ровно половина личного состава отдела. – Она прижала ладони к груди, как бы представляясь. – Помимо кабинета, в моем распоряжении аж целых пятьсот казенных рублей и один сотрудник.

– Телохранитель?

– Если бы. Ученица-стажерка. Навесили перед отправлением… Сейчас она в архиве коменданта, позже познакомлю.

– Тоже ведь неплохо. – Офицер все же сдержал улыбку, пощадив чувства собеседницы. – Раз тебе поручают воспитывать стажеров – значит, признают твои опыт и мудрость.

– Угу… – Настя прокашлялась в кулак и вдруг произнесла незнакомым мужским голосом: – «Она такая же бестолочь, какой была ты десять лет назад. Вы поладите».

Дронов видел этот трюк прежде, когда при первой встрече агент виртуозно воспроизвела речь полковника Эйммермана, корпусного командира. Потому в ответ он лишь сочувственно кивнул:

– Ясно тогда, зачем я тебе понадобился…

– Надеюсь на всестороннее сотрудничество, – подмигнула Настя, откидываясь на жесткую спинку. – В прошлый раз вроде неплохо получилось, а?

– Неплохо, так что можешь на меня рассчитывать. – Дронов наконец взял перо и поставил подпись внизу документа о неразглашении.

– Этого достаточно, – улыбнулась девушка, не разжимая губ. Вышло почти мило. Николай уже успел привыкнуть к тому, что обычная улыбка Анастасии Егоровны больше подходит опереточному злодею, однако каждый раз, видя ее, все равно ощущал на спине холодные мурашки. – Поговорим о деталях завтра?

– Почему же, – поднялся капитан. – Можно и сейчас. Только, с твоего дозволения, в другом месте. Более приятном…

– Потрясающе, – выдохнула Настя, придерживая наброшенную на плечи курточку. Солнце уже скрылось, оставив на западе золотую полоску вдоль горизонта, и в глиняном Пишпеке было прохладно. – Вот уж чего не ожидала увидеть в крепости…

Персики и абрикосы цвели вовсю, и маленький пруд, вокруг которого они росли, был густо усыпан опавшими лепестками – белыми, розовыми… Легкий ночной ветерок, всегда поднимающийся после заката, качал их на едва заметных волнах… А между тем располагалось это чудо в двух шагах от торговых рядов, вплотную примыкающих к воротам. До внешней стены было рукой подать.

– Хокандцы – жители Ферганы, привыкшие к фруктовым садам, – сказал Николай, косясь на девушку. Хоть по женским меркам Настя и была довольно высокой, драгунский капитан превосходил ее ростом на целую голову. – Кусочек этих садов они принесли с собой… Ну а мы оставили все как есть.

С минуту они молчали, стоя плечом к плечу и слушая, как журчит канальчик, питающий пруд свежей водой. На стенах перекликались часовые, зажигались сторожевые огни, а в темнеющем небе проблескивали первые звезды. Со стороны купеческих лавок доносились голоса и скрип тележных колес – торговцы закрывали свои заведения на ночь.

– Ладно, – не без сожаления вздохнул Дронов. – Пора и к делу.

– Как скажешь. – Девушка сошла с земляной площадки, на которой они стояли, и присела на ее край, вытянув ноги к воде. Николай, не колеблясь, опустился рядом.

– Так какой помощи ты от меня ждешь? – поинтересовался он. – Конкретно?

– Ну уж не филерской, – хмыкнула Настя. – Охрана и консультация по местным вопросам. Если мне потребуется иметь дело с местными жителями или арестовать кого-то… Ну и, может, еще что-нибудь… Пока даже и не знаю. – Агент вздохнула. – Пойми, я тут совершенно одна и не могу разорваться на десять маленьких Настенек. А стажерку сама к серьезному делу не подпущу, рано ей. Она очень хорошо умеет влипать в неприятности, не хуже меня. Только выбираться из них самостоятельно еще не научилась. Ты представляешь, пока сюда добиралась, поездом и дирижаблем, мне трижды приходилось ее буквально за шиворот…

– Э… Кхм… А как насчет военной контрразведки? – осторожно перебил Дронов сыщицу. – У нас же есть при штабе служба, неплохо налаженная, с агентурой.

Девушка медленно сняла очки и, держа их за дужку, близоруко щурясь, глянула офицеру прямо в глаза. Спросила скептически:

– Как, по-твоему, в армейских службах относятся к Третьему отделению?

Дронов промедлил с ответом – он рассматривал тонкий шрамик на правой скуле Насти. Белесая полоска шла от крыла носа к уху, аккурат под нижним краем очков. Эту отметку девушка заработала в прошлое их совместное приключение – и отнеслась к ней с поразительным пренебрежением. Тогда она уверяла, что шрам затянется без следа, но, очевидно, ошиблась…

– Эй!

– Ох, прости. – Отогнав несвоевременные воспоминания, капитан собрался с мыслями и хлопнул себя по лбу. – Ну я и дурак…

– Вот именно, – кивнула Анастасия, надевая очки. – Это лично ты со мной давно знаком, а вообще в армии нас не любят. С разведслужбой же и вовсе прямая конкуренция… Формально они должны мне помогать, но мне-то помощь будет нужна реальная. К тому же мы вряд ли будем с ними часто пересекаться. Напомню – мне здесь велено создать не просто филиал Третьего отделения, а конкретно – Особой экспедиции.

– Ага, и значит…

– Значит, войсковая контрразведка может и дальше ловить шпионов и дезертиров. Меня же интересуют в первую очередь… пришельцы с той стороны зеркала. – Девушка запрокинула голову, чтобы посмотреть на звезды, и линзы ее очков ярко сверкнули.

Над крепостью серебряной ханской монетой висела полная луна…

Глава 2

– Итак, господа, прошу любить и жаловать – Саша. Моя ученица и, можно сказать, протеже. – Анастасия Егоровна, улыбаясь, приобняла за плечи стоящую рядом с ней крошечную сероглазую блондинку. Настолько маленькую и тоненькую, что даже возле хрупкой Насти она казалась миниатюрной. Примерно как сама Настя – на фоне здоровяка Дронова.

– Польщен знакомством, – кивнул Николай, глядя на начинающую сыщицу с высоты своих двухсот двух сантиметров. На вид ей было лет семнадцать. Метра полтора ростом, золотые волосы стрижены под каре. Одета в дамский охотничий костюм темно-коричневой замши, на ногах сапожки из тонкой дорогой кожи, на поясе – щегольская кобура, подвешенная у бедра, а не у талии. Аскетичных замашек наставницы стажерка явно не разделяла. – Я – капитан Дронов, Николай Петрович. Можно просто – Николай. А вы, значит, Александра?..

– Александровна. – Девушка попыталась высвободиться, но Агафьева лишь крепче ухватила ее и притянула к себе, прижав к боку. – Анастасия Егоровна, прекратите!

– Это ты прекрати. – Госпожа сыскной агент с усмешкой похлопала стажерку по плечу. – Если я здесь Настя, то и ты будешь Саша. Иначе глупо выйдет, верно? Я же старше.

– Верно. – Девушка понурилась.

– К тому же я хочу, чтобы вы с Николаем и его людьми подружились. Так намного проще будет работать.

– Ну, я уверен, проблем не будет в любом случае, – заверил Дронов, и собранные им для выезда солдаты одобрительно загудели. Учитывая, что большинству из них Саша как раз годилась в дочери, а паре новобранцев – в невесты… Интересно, в штабе Третьего отделения рассчитывали на такой эффект, когда посылали основывать филиал двух девушек?..

После вечернего разговора они с Настей расстались далеко не сразу. Несмотря на усталость, капитан вызвался проводить гостью до апартаментов – не столь из галантности, сколь из желания подольше быть рядом с ней. Еще с первой их встречи, такой недолгой и давней, сыщица вызывала у Николая какое-то удивительно теплое чувство, совершенно не похожее на банальную увлеченность. Общаться с Настей было просто… приятно, иначе и не скажешь. Так что офицер искренне обрадовался, когда она согласилась.

А идти оказалось неблизко. Приезжей сыщице выделили глинобитный домик аж за крепостной стеной, в ремесленном поселке, где жили в основном кузнецы, гончары и немногочисленные местные землепашцы. Они мало участия принимали в готовящихся грандиозных стройках, затеянных пришлыми военными, потому жизнь на кривых улочках текла несуетливая и размеренная, не то что в самой крепости. Наверное, комендант Пишпека пытался таким образом хоть на ночь убрать служащую охранки из своих владений, чтобы не вертелась поблизости. Домик, впрочем, был добротным и просторным, даже обставленным кое-какой мебелью – в центре единственной большой комнаты стояли круглый дощатый стол и три глубоких плетеных кресла, у стены высился пустой стеллаж. К этой комнате примыкали кухня, прихожая и закуток с кроватью, снабженный занавеской. Не хватало разве что ванной комнаты, но, учитывая отсутствие в Пишпеке водопровода, это не удивляло – для поддержания чистоты при гарнизоне имелись бани, а в кухне Дронов приметил большущий умывальник. На опрятно застеленной кровати валялись не разобранные пока вещи хозяйки – всего-то пара седельных сумок да солдатский заплечный мешок. Вряд ли Насте требовалась помощь, чтобы их разобрать, однако выгонять капитана сразу она не стала – усадила его в кресло, зажгла на столе свечи и скрылась на кухне, пообещав заварить чаю, если найдет дрова и воду. Ожидая ее, Дронов на мгновение смежил веки…

Когда он вновь открыл глаза, Настя сидела напротив, закинув ногу на ногу и сложив ладони на колене. И улыбалась. От неожиданности Николай вздрогнул:

– Ох… Извини. Я задремал, кажется…

– Еще как, – кивнула девушка. – Уже пять утра. Четверть шестого, если точнее.

– Сколько?! – Офицер вскочил на ноги и рывком повернулся к окну. За ним было светло. – Мне же нужно…

– Только через час, – успокоила его Анастасия. – К тому же тебе не надо идти в столовую на завтрак – я уже приготовила яичницу. Чуешь запах? Думаю, он тебя и разбудил.

– Господи… – Николай плюхнулся назад, в кресло. – Ты не должна была…

– Считай это моей платой за первую небольшую услугу, – подмигнула девушка. – Ты же отвечаешь за патрули, организуемые гарнизоном? И сам в них частенько ездишь?

– Верно. Сегодня как раз намеревался…

– Возьмешь мою стажерку с собой? Устроишь ей небольшую экскурсию по ближним окрестностям? Чтобы освоилась немного да после перелета размялась. Верхом она ездит, мешать не будет…

– Мм… – На секунду задумавшись, Дронов поскреб подбородок. – Пожалуй, можно устроить. А где она поселилась, кстати?

– В офицерской гостинице, там же, где и ты. Вы бы еще вчера встретились, если бы ты не уснул. Но с утра должна отправиться в канцелярию, документы добить. Я ее сама приведу и проинструктирую, не беспокойся. – Сыщица поднялась, гибко потянулась и зевнула. – А сейчас – пора перекусить…

Солнце поднималось все выше, пронзая золотистыми лучами взметенную копытами лошадей дорожную пыль. Тракт, начинающийся у ворот крепости, назывался Ташкентским, поскольку шел на запад, к богатым торговым городам Ферганской долины. После того как крепость сменила хозяев, движение по нему не прекратилось – Пишпек был последним, самым отдаленным форпостом, где оседлые торговцы со всей Средней Азии могли спокойно заключать сделки с кочевниками гор Тянь-Шаня и Великой Степи. И Россия совершенно не собиралась им мешать – имперские купцы, особенно татары-мусульмане, сами были не прочь включиться в здешний товарооборот. Благо у них теперь появилась масса возможностей по продаже фабричных изделий, столь ценимых и кочевым, и оседлым населением края.

Маленький отряд, в который помимо Дронова и стажерки входили также десять драгун и киргиз-проводник, шел по тракту рысью, растянувшись вдоль обочины. Навстречу ему то и дело попадались тяжелогруженые арбы, небольшие караваны верблюдов и вьючных лошадей, порой сопровождаемые охраной. Некоторые охранники здоровались с их проводником – безопасность приезжих негоциантов за небольшую плату обеспечивали местные же племена. Патрулирование дорог также лежало на них, по уговору с русскими властями.

– Мы уже достаточно далеко отъехали, – заметил Николай, когда стены Пишпека скрылись из виду. – Саша, неужели у вас до сих пор нет вопросов?

– Ну-у… – протянула едущая по правую руку от него Александра, забавно хмурясь. Лошадка ей досталась нестроевая – низенькая и тихая, позаимствованная Дроновым у знакомого лавочника. И все же ее спина была широковата для крохотной девушки. – Ничего по существу.

– А не по существу? – улыбнулся капитан. – Вы не стесняйтесь, спрашивайте о чем угодно.

– Анастасия Егоровна сказала, что вы сейчас на службе, я не хочу мешать.

– Хех… – Дронов пригладил ус. – Вчера вечером я официально продался в рабство вашей начальнице. Так что моя служба – помогать ей и вам, помимо прочего. Кроме того, если я не смогу сделать эту поездку интересной для вас, то утренняя яичница останется неотплаченной, а я не люблю быть в долгу.

– Яичница? – Стажерка удивленно приподняла брови.

– А… забудьте, пустяк. Кстати, а хотите – я буду называть вас Александрой Александровной?

– Нет, я вовсе не против «Саши», – покачала девушка головой. – Просто… растерялась, наверное. Никак не привыкну к Анастасии Егоровне. Она… странная.

– Методы у нее действительно интересные, – нейтральным тоном согласился Дронов. По большому счету он тоже так считал, но обсуждать с юной сыщицей ее наставницу едва ли было педагогично. К тому же Настя ему именно такой и нравилась.

– Меня зачислили к ней в ученицы буквально за три дня до отъезда из Москвы, и я ни разу не смогла поймать ее в штаб-квартире, – продолжала стажерка. – Впервые встретились мы уже в поезде на Омск, в купе. И знаете, какое первое задание она мне дала?

– Вы вместе лепили пельмени, – уверенно предположил Николай. – Наверное, в поезде это неудобно делать.

– Э-э… – Саша кашлянула в кулак. – Как вы?..

– Когда в прошлый Настин приезд мою роту назначили ей в охрану, первое, что она сделала, – научила моих бойцов лепить пельмени. Чтобы наладить контакт с отрядом. По ее собственному выражению: «К человеку, вместе с которым лепил пельмени, трудно относиться как к чужаку и постороннему». Вот я и решил, что с вами вышло так же.

– Да… уж… Ой, то есть я не хочу ее обидеть! – Девушка вскинулась, а ее лошадка фыркнула и тряхнула гривой, словно из солидарности. – Анастасия Егоровна хороший человек и опытный агент. Если я не понимаю ее действий – это моя вина, а не ее. Я еще ничего не умею, но хочу учиться – и ищу учителей. Она научит меня сыскному делу… А вы – местной специфике, я надеюсь. Просто нужно стараться.

– Правильно мыслите. Однако я думал, звание стажера присваивают после прохождения обучения. Неужели в Третье отделение берут так легко?

– Нет, меня учили, конечно. Стрелять, управляться с лошадьми и машинами, делать логические заключения… – Саша вздохнула. – Дедукция, индукция, история преступлений… Но все это – практически не выходя из московских павильонов. Понимаете? Этого мало.

– Понимаю, – кивнул офицер. – Что ж, я уже сказал, что на мою помощь можете рассчитывать. Учитель из меня, наверное, не лучше, чем из Насти, но вот послушайте, для начала… Возьмите в следующий раз под револьвер другую кобуру. Самую простую, армейскую. Эта очень красивая и действительно удобна, чтобы быстро выхватывать оружие… Но не чтобы ездить верхом. Да и пешком с ней долго ходить не стоит. Если хотите, я попрошу в арсенале что-нибудь.

Девушка поерзала в седле и хмыкнула:

– Благодарю, не стоит. Эту проблему я в силах решить сама.

Дронов кивнул еще раз – одобрительно.

Следующие несколько минут колонна двигалась в молчании. У одного из ответвлений тракта капитан поднял руку:

– Здесь поворачиваем на юг! Пройдем по второстепенной ветке пути и проверим окрестности. Ищем следы большого кавалерийского отряда.

Он оглянулся на Сашу, которая после его слов, похоже, всерьез озаботилась натирающей бедро кобурой и все вертелась, пытаясь сесть поудобнее. Обнадежил:

– Скоро сделаем привал. Немного в сторону от дороги будет речка, если проедем вдоль нее, то попадем в аыйл бугинцев, дружественного племени. Там напоим коней и отдохнем. Возможно, людей Джантая встретим, моегопомощника из здешних…

– Аыйл?

– Стойбище кочевников. Что-то вроде переезжающей деревни.

– А, я видела! – оживилась девушка, мигом позабыв о кобуре. – В Омске мы пересели на дирижабль, идущий до Пишпека, и командир нам во время перелета показал кочующее племя – верблюды, лошади, повозки… Все движется в такой пыли, что людей и не разглядеть.

– Это были степные киргиз-кайсаки, – подтвердил Дронов, довольный тем, что смог ее отвлечь. – Горные кара-киргизы, живущие здесь, обычно повозками не пользуются, это неудобно на узких тропах. Но жилища у них очень похожие – сборные юрты или кибитки. Только степняки круглый год кочуют по обширной равнине, а здешние обитатели летом поднимаются к высокогорным пастбищам, зимой спускаясь ниже, чтобы укрыться в ущельях или лощинах. Они даже не совсем кочевники – у каждого племени есть свои постоянные места обитания в определенное время года. – Тон капитана сделался менторским, слегка отвлеченным, с почти мечтательными нотками. – Каждая семья четко знает, где именно проведет самые холодные месяцы, а где – самые теплые. Между такими стоянками они перемещаются в бесконечном годовом цикле и меняют их только во время войн или иных несчастий, когда что-то вынуждает весь народ покинуть обжитые места. По-моему, такое отношение к земле роднит кара-киргизов с оседлыми народами – хотя бы отчасти.

– Вам, похоже, все это очень интересно. – Взгляд девушки на несколько мгновений сделался цепким, внимательным. Она посмотрела на него искоса, не поворачивая головы. Эти секунды Саша действительно выглядела настоящим агентом охранки. – Так увлеченно рассказываете…

– Я начинал свою службу в степных гарнизонах и там познакомился со многими киргизами. Потом участвовал в походе против хокандцев, который меня и привел в эти долины… И всюду наблюдал схожесть и различия разных племен. – Офицер пожал плечами. – Узнавать подобные вещи в самом деле весьма интересно. А также полезно – ведь нам приходится то противостоять, то сотрудничать.

– Чтобы работать с людьми – нужно их понимать, – согласилась Саша. – Одна из аксиом, что мне вдолбили. Времени подготовиться к командировке у меня, правда, не было, однако Анастасия Егоровна еще при первой встрече, в поезде, всучила мне целую кипу вырезок из научных журналов и разных газет – статьи этнографов, выдержки из путевых дневников, сообщения о Хокандской войне… А по вечерам, за чаем, рассказывала истории из личного опыта. Интересные. Она почти как вы – начинала далеко отсюда, потом осела в Степном отделении и много лет там работала. Сюда ездила однажды… Ну да вы знаете.

– А в Халифате она не бывала? – задал Дронов вопрос, который интересовал его уже давно. Познакомившись в свое время с Настей, офицер отметил, что госпожа сыскной агент явно впервые работает среди горных киргизов, однако хорошо понимает общие восточные традиции и знает многие бытовые мелочи – как правильно держать пиалу с чаем, например.

– Вроде бывала… – Стажерка оглянулась на приотставших драгун, понизила голос. Все же Великий Халифат, с его владениями от Красного моря до Дарданелл, не среднеазиатские ханства, и запросто говорить о том, что твоя наставница там «работала»… – Она мне рассказывала, как посещала Иерусалим, но, кажется, вполне легально, с греками-паломниками.

Николай решил, что углубляться в тему больше не стоит, и перевел разговор на более обыденные вещи – рассказал про жизнь гарнизона, послушал свежие новости из столицы. В отдаленный Пишпек известия о событиях в мире доходили запоздало. Саша охотно делилась сведениями, окончательно забыв о дорожных неудобствах. Дронов поддерживал беседу, а сам вполглаза следил за окрестностями и думал – как же эта девочка попала в охранку? Да еще не куда-нибудь, а в ученицы к полевому агенту-сыскарю? Ладно сама Настя – особа и впрямь странная, с крайне оригинальным для женщины складом ума. Однако Саша выглядела вполне обычной. Девушкой отнюдь не робкой, смышленой, целеустремленной – но и только. Пожалуй, стоит расспросить – и лучше всего не ее саму, а Настю, по возвращении.

К стойбищу отряд вышел около полудня. Две дюжины войлочных юрт рассыпались вдоль пологого берега мелкой речушки на первый взгляд беспорядочно – однако при внимательном рассмотрении можно было заметить, что они образуют нечто вроде подковы, упирающейся тупым концом в береговую линию. В центре же «подковы», в самом безопасном месте, находились загоны для скота. Сейчас они пустовали – скот был на пастбищах.

Когда русских заметили, им навстречу выехали вооруженные всадники – совсем еще мальчишки, не старше пятнадцати лет. Пока взрослые мужчины стерегли пасущиеся овечьи отары или сопровождали проходящие мимо караваны, юноши охраняли оставшихся дома женщин и стариков. Благо на территории, прилегающей к Пишпеку, вражеских набегов можно было особо не опасаться – имперские военные не допускали междоусобиц среди ближайших племен, а хокандские солдаты теперь приближались к крепости лишь в составе официальных посольств. До последнего времени…

Однако же молодые воины держались очень серьезно, даже слегка напыщенно. Они приветствовали гостей по всем правилам, осведомились об их намерениях и торжественно проводили к жилищу бека – таков был титул главы аыйла. Сам бек, крепкий еще старик в ветхом шелковом халате хивинского шитья, церемонии счел излишними – сразу принялся деловито отдавать распоряжения соплеменникам, большинство из которых приходились ему родней. Солдатам Дронова выделили удобное место у воды, где можно было напоить коней и устроить привал. Остальным гостям пожилой кочевник уступил собственную юрту – самую большую в поселении, белую, украшенную яркими узорными лентами. В ней расположились Николай, Саша, проводник-переводчик и унтер Григорьев, непосредственно командовавший драгунами. Всех четверых усадили на почетное место возле дальней стены, застеленное толстым ковром. Вскоре женщины принесли горячую еду и… новенький пузатый самовар, сверкающий начищенными медными боками. Самовар водрузили в центр низкого столика, за которым сидели Дронов и компания.

– Ну надо же… – Александра, неожиданно ловко устроившаяся на ковре, разглядывала медного красавца с удивлением. – Как он сюда попал?

– О… Ничего особенного, – усмехнулся капитан, принимая у девочки-киргизки чайную пиалу. – К вашему сведению, Саша, это один из самых популярных российских товаров. Чай любят все восточные народы, а самовар особенно удобен для кочевников. Только не всем он по карману – народ тут бедный, а приезжие купцы дерут втридорога. Но бек может себе позволить.

– Понятно… – Сыщица-стажерка потерла затылок. Дождавшись, пока женщины закончат расставлять посуду и выйдут, вдруг тихо спросила: – А чего они на меня так смотрели? Вы заметили, да? Из-за моей одежды, наверное?

– Хех, нет. – Дронов наклонился вперед, чтобы поставить пиалу под краник самовара. – Вот как раз киргизов девушкой в брюках не удивишь – у них это нормально для дорожной одежды. Просто вы сидите как мужчина – ноги подогнув.

– Ой! Это я на фотографии подсмотрела, в одной из вырезок… Там так хан какой-то сидел… Я так старалась повторить…

– И у вас неплохо получилось. – Офицер сжалился над девушкой и спрятал улыбку, заслонившись пиалой. Молчавший все это время Григорьев повторил «маневр» командира. – Сидите как настоящий хан. Женщина же должна сидеть боком, подтянув ноги к себе, а не подогнув их под себя. Как будто на диван забралась. Попробуйте, так даже удобнее.

– Я… сейчас попробую.

– Аккуратней, стол заденете. Ага, вот так. И странно, что вас не научила наставница. Настя умеет правильно, я сам видел.

– Наши занятия несколько… бессистемны. Наверное, просто не успела. Надеюсь, я не сильно оскорбила хозяев?

– Скорее позабавили. Северные кара-киргизы – народ терпимый и далекий от фанатизма. Привыкли, что от иноземцев можно ждать чудачеств. Например, по традиции владелец юрты должен составлять гостям компанию, но я попросил, чтобы нас оставили, и никаких проблем не возникло. Однако же дразнить судьбу не стоит, люди разные. Да и любому будет приятнее, когда его традиции уважают.

Саша открыла было рот для нового вопроса, но за войлочной стеной послышался нарастающий топот конских копыт. Кто-то осадил коня и спрыгнул с седла на землю у самого входа в юрту.

– Это еще что? – насторожился унтер.

Долго гадать не пришлось. Откинув полог, внутрь вошел Джантай, собственной персоной – пропыленный от пяток до макушки, с закинутым на плечо ружьем. Отыскав взглядом Дронова, довольно осклабился:

– Хорошо, что ты здесь. Я в крепость ехал, а ты здесь. Опять их видели.

– Где? – немедленно поднялся капитан, отставив пиалу.

– На рассвете. Еще южнее. Из рощи выезжали. Я посмотрел – там лагеря следы, на ночь стояли. Подковы те же. Всех своих разослал по аыйлам, воинов собрать и разведать вокруг – вдруг днем заметим? Только мало свободных, все заняты. Хотел тебя попросить – чтоб солдат дал.

– Я пошлю в гарнизон. Проводишь до той рощи?

– Конечно.

– Саша, – повернулся офицер к девушке, – я пошлю в Пишпек двух солдат, поедете с ними.

– Нет уж. – Маленькая сыщица быстрым глотком допила чай и тоже встала. – Солдаты и без меня доедут, а если вы там что-то осматривать собрались, то я могу пригодиться.

– Ох… – Дронов прижал ладонь ко лбу, на миг зажмурился. Решившись, махнул рукой. – Ладно, идете с нами. Поспешим.

– Скажи – это кто такая? – Заменивший проводника Джантай не оглянулся, но было ясно, о ком он спрашивает. В родах русского языка киргизский воин давно не путался, а девушка в отряде была одна. К счастью, слышать его слов она не могла, так как отряд прибавил рыси, и смирная кобылка Саши теперь плелась в хвосте, едва поспевая.

– Ученица моей хорошей знакомой, – не стал вдаваться в детали Дронов. – А чем знакомая занимается – долго объяснять. У вас такого нет. И ваше счастье, я считаю. Просто знай, что в случае чего с ее головы волос упасть не должен.

– Без воли Аллаха ни с чьей головы волос не упадет, – фыркнул воин. – Все понимаю. Но потом про знакомую расскажешь. Хорошо?

– Хорошо. Далеко ли ехать, лучше скажи.

– Нет. Вон – горку впереди видишь?

– Вижу. И тракт уже вижу, он за горку заворачивает. Хотя это холм, скорее. Низковат и кругловат.

– На тракт не надо. Въедем на горку, спустимся, дорогу пересечем – и через… раз, два… Через две четверти часа будем.

– Через полчаса, – машинально поправил капитан. Джантай осваивал русский много быстрее, чем Николай – киргизский, и смеяться над его ошибками офицеру в голову не приходило. – Вполне терпимо.

Взбираясь на низкий каменистый склон, отряд растянулся еще больше – проводник и командир оторвались метров на сорок и достигли гребня первыми. Дронов остановился на вершине, чтобы перевести дух и отхлебнуть из фляжки, так что возглас бугинца застал его врасплох – офицер едва не подавился водой.

– Что за?..

– Внизу! – Джантай указал пальцем.

Только теперь капитан опустил взгляд. И охнул. На дороге, огибающей подножие холма, стоял крупный караван – несколько десятков верблюдов и лошадей, две повозки… До них было около полукилометра. С такого расстояния не составляло труда разглядеть множество человеческих тел, разбросанных вокруг, свисающих с бортов повозок… Пара конских трупов… И не меньше пары дюжин всадников – частью гарцующих вдоль обочин, частью спешившихся и обыскивающих тюки с грузом. Мысль о разбойниках можно было отметать сразу – на всех конниках были одинаковые мундиры. Сипаи из гвардии хокандского хана.

– Они что, сдурели? – не поверил Дронов. – После всех разгромов мир нарушать?

– Что происходит? – На гребень вместе с солдатами поднялся унтер Григорьев и тоже замер, уставясь вниз.

– Нас заметили, – тем временем бесстрастно констатировал Джантай.

И правда – один из сипаев указал в сторону русских обнаженной саблей, закричал так, что его было слышно и на холме. Остальные от этого в замешательство не пришли – спешенные бросились к коням, остальные принялись перестраиваться, разворачиваясь лицом к возможной угрозе. Бежать хокандцы явно не торопились.

– Они не видят, что по ту сторону холма, и боятся, что нас больше, – прошипел сквозь зубы Николай, медленно вытягивая из кобуры револьвер. – Но как только повернемся и побежим – сразу поймут, что отряд маленький, и бросятся в погоню. Если атакуем – поймут чуть позже. Джантай!

– Да?

– Бери девушку и уводи к Пишпеку.

– Э, брат! – оскалился бугинский воин, сбрасывая с плеча ружье. – Зачем обижаешь?!

– Если друг – не спорь! – рявкнул капитан, резко повернувшись к нему. – Потом вернешься, но ее в крепость уведи. Твой конь самый легкий, если что – пересадишь на него. Понял?

– Вы о чем спорите? – поинтересовалась только теперь взобравшаяся на верхотуру Саша. Вместо ответа Джантай схватил ее лошадку под уздцы и дал своему коню шпоры… Дронову он не сказал ни слова.

– Отлично, – усмехнулся капитан, слушая удаляющиеся возмущенные возгласы юной сыщицы. – Отряд! Построение фронтом! Карабины …товьсь!

Восемь драгун без суеты рассыпались редкой цепью вдоль гребня горки, вытягивая из седельных кобур ружья. Николай, чья позиция оказалась в центре, проверил индикатор давления в рукояти револьвера. Стрелка упиралась в край зеленого сектора. И полный барабан свинцовых пулек. Прекрасно…

– Целься!

Хокандцы у дороги закончили строиться и двинулись вперед двумя линиями. Их было много больше, и они намеревались охватить русских с флангов. Помешать этому последние были не в силах. И все же…

– Целиться по концевым!

За драгунами была удобная позиция, с которой враги выглядели как мишени на стрельбище, и огонь русские открыли первыми. Захлопала пневматика. Два… три сипая обмякли в седлах, один тут же мешком свалился наземь.

– Второй залп!

И тут хокандцы ответили. Они стреляли на скаку, и ружья у них были хуже, но второй справа драгун со стоном выронил карабин, схватился за грудь…

– Пли!

Ответным залпом удалось выбить еще двух сипаев, а дистанция к тому мигу сократилась до сотни метров.

– Палаши вон!

Капитан первым подал пример, переложив револьвер в левую руку и обнажив клинок.

– В атаку!

Кавалерийский устав запрещает атаковать вниз по склону. И вверх тоже. Жаль, нельзя попросить врага спуститься на равнину, чтобы все было по правилам…

Два конных отряда сшиблись ближе к макушке холма. Дронов выстрелил в первого хокандского всадника, промчался мимо него, рубанул второго, но тот успел отбить удар… Схватка завертелась каруселью, сползая вниз, к подножию. Командовать было уже нечего и некому, потому Николай рубил, парировал, стрелял, успевая краем глаза следить за общим ходом боя. В какой-то момент револьвер хлопнул сжатым газом вхолостую, и офицер просто отбросил его, поудобней перехватив поводья освободившейся рукой.

– Йи-хи-и! – Налетевший справа сипай промахнулся саблей мимо капитана и случайно рубанул по шее его коня. Тот дико заржал, вставая на дыбы: драгунских коней обучали плохо, и боли они боялись почти как «гражданские». Дронов успел ощутить миг, в который скакун потерял равновесие, и высвободить ноги из стремян. Когда несчастное животное, не успев встать на четыре копыта, начало валиться, офицер оттолкнулся и прыгнул – неуклюже, боком. Боком же и шлепнулся на каменистую землю, сильно стукнувшись виском. Удар вышиб из него дух, перед глазами поплыли цветные круги, однако Николай нашел в себе силы перекатиться на спину, зашарить ладонью в поисках выпущенного при падении палаша. На него упала тень – один из сипаев остановился над лежащим русским, заслоняя солнце. Замахнулся коротким копьем… И выронил его: стрела с коричневым оперением вошла ханскому гвардейцу под мышку. Еще одна вонзилась его лошади в бок, и та заплясала, забилась, унося раненого наездника прочь.

Сглотнув, Николай повернул голову и увидел, как из-за пригорка лавиной вылетают легкие киргизские конники, осыпая хокандцев градом стрел и пуль, как им навстречу прорываются уцелевшие драгуны… Капитан испустил вздох облегчения и отключился.

Глава 3

Свет больно резал глаза, и Дронов, едва подняв веки, тут же зажмурился. Высвободил из-под одеяла руку, с силой потер переносицу – будто это могло помочь.

– Ну слава те господи, – проворчал кто-то рядом. – Как себя чувствуете, Николай Петрович?

Капитан, сделав над собой усилие, проморгался как следует и огляделся. Оказалось, что лежит он на кушетке в небольшой чистой комнате, а рядом с ним на табурете устроился поручик Горшков – его зам по драгунской роте, здоровый лысоватый мужик с вислыми усами. Через неплотно задернутые шторы на высоком стрельчатом окне пробивались лучи солнца – было никак не меньше полудня.

– Ох, Остап Кириллович… – Дронов поморщился. – Как будто полночи пил, а полночи дрался… Это что ж я, в госпитале?

– Угу. От щедрот господина коменданта на ваше выздоровление выделена одна из четырех палат для тяжелобольных, самая приличная. Хотя доктор говорит, у вас все цело. Просто головой треснулись.

– И долго я?..

– Вчера вечером привезли, сейчас уже обед. Меньше суток. По-моему, вы и спали больше, чем без сознания валялись. Гоняли же себя до седьмого пота в последние дни – вот тело-то и улучило момент, чтобы отдохнуть, пока хозяин херувимчиков считает…

– И ты все это время тут торчал?

– Нет, всего час сижу. Мы хотели всей ротой по очереди дежурить, да доктор убедил, что беспокоиться не о чем. Велел после обеда заходить.

– Спасибо, братцы… А остальные как? – Николай сел в кровати, подоткнув под спину подушку. Он чувствовал себя вполне здоровым, но ужасно разбитым – ныли суставы, ныли виски, ныло все, что только может ныть, кроме зубов, а руки-ноги двигались крайне неохотно.

– Трое убитых. – Горшков помрачнел и опустил взгляд. – Диментьев, Шапкин и Жагалович. Остальные пятеро – все с ранениями, но почти сплошь царапины. Макаркину только пуля в плечо попала, он сейчас здесь же, в общем покое. Прочие вернулись в часть.

– Саша и Джантай целы?

– Да что этому киргизу сделается… Девчушка бледная вернулась, глаза – что твои плошки. Все вокруг раненых суетилась. Но держалась, не плакала. – Поручик одобрительно хмыкнул и огладил усы. – Анастасия Егоровна ее тут же отчет писать усадила, чтобы занять, а вечером к себе домой забрала. Часовые говорят, у них всю ночь над кухней дымок вился, да свет в окошке только перед зарей погас.

Мужчины немного помолчали, потом Остап усмехнулся:

– Смелая она, эта Саша… Я ее видел пока один раз всего, но… Знаешь, как вас выручили?

– Как? – Николай все равно собирался спросить об этом.

– Джантай у дороги патруль повстречал, а мимо как раз караван большой шел. Ну он в Пишпек и не стал ехать – благо среди воинов несколько знакомых его оказалось. Сгреб в кучу и патрульных, и охрану караванщиков, рассказал им про хокандцев… Те и рванулись на помощь – уговаривать не пришлось. Девочку он хотел в обозе оставить, вот тут-то она норов и показала – взяла у караванщиков лошадь получше и поскакала с отрядом. Все равно отстала, куда ей за киргизами угнаться… Успела только к концу боя, однако же ты подумай, а?..

– Да, – улыбнулся Дронов. – К норову бы еще голову умную… Цены не будет. Ладно, как бой прошел?

– Быстро. Хокандцы такого удара не ждали, киргизы их в пять минут вырезали до последнего, никто не сбежал. Пару трупов как доказательство привезли, начальство сейчас совещается – что по этому поводу думать да делать. Странно ведь – зачем ханской гвардии торговцев грабить, особливо у русских под носом?

Капитан согласно кивнул – его и самого удивила такая наглость. Однако развивать тему он не стал – поговорил с Остапом о делах роты и выпроводил его, сославшись на головную боль. Потом Дронова сразу навестил врач, еще раз осмотревший ушибы и ссадины пациента. Николай попытался доказать ему, что полностью здоров и хотел бы заняться работой, однако доктор на уговоры не поддался, лишь уже уходя бросил короткое: «Завтра».

До темноты офицера никто не тревожил. Он лежал на кушетке, бесцельно таращась в потолок, слушая доносящиеся с улицы звуки и наслаждаясь покоем. По его просьбе врач открыл окно, и теплый ветерок шевелил занавески, приятно обдувал лицо. Признав про себя, что денек отдыха вполне им заслужен, Николай задремал…

А ближе к сумеркам в палату заглянула Настя.

– Мне сказали, у тебя легкое сотрясение черепа, – сварливо заявила она с порога.

– Может, мозга? – зевнул Дронов, пытаясь скрыть улыбку.

– Нет, черепа. Мозга там быть не может. – Госпожа сыскной агент опустилась на табуретку, закидывая ногу на ногу. Николай отметил, что вместо туфель на сыщице теперь высокие кавалерийские сапоги, спереди прикрывающие колени, а к поясу она подвесила кобуру с револьвером. Выглядывающая из кобуры потертая и исцарапанная рукоять внушала уважение – оружием, несомненно, пользовались.

– Как там Саша? – Капитан приподнялся на локте и натянул одеяло повыше, вспомнив, что нижняя рубашка висит на спинке кровати.

– Переживает. В том числе и за тебя. Она у меня добрая… – Настя ухмыльнулась, едва не заставив Дронова сглотнуть. Нет, ну как она это делает? Ведь и лицо приятное, и ничего плохого не подразумевает, а мурашки по спине… – Даже слишком добрая для своей профессии. Ладно… Я тут буквально на минутку.

Девушка наклонила голову, и линзы ее овальных очков полыхнули багряным, попав в луч заходящего солнца.

– Во-первых, я хочу напомнить тебе, Николай Петрович, что ты для меня очень ценный кадр, – ткнула она в офицера пальцем, перестав улыбаться. – Будь добр беречь свое здоровье. Я понимаю, что во всем виновато умение Саши влипать в истории, ты просто рядом оказался…

– Скажешь тоже…

– Я шучу, – это прозвучало очень серьезно, Настя даже нахмурилась. – Ты правда мне очень нужен. И еще я не люблю, когда что-то случается с хорошими людьми, а меня нет рядом, чтобы помочь. Пока мы сотрудничаем – попадай в неприятности только на пару со мной. Во-вторых – заваривается серьезная история. Не буду сейчас утомлять – все равно у тебя голова не варит. Завтра, как выпишешься, сразу ко мне в кабинет – поговорим. Хорошо?

– Хорошо, – кивнул Дронов.

– Ну и отлично. – Сыщица встала, одергивая куртку. Подмигнула. – На ужин завтра снова яичница, не опоздай.

– Ч… чего?! – опешил Николай, но за сыскным агентом уже захлопнулась дверь.

Сбежать из госпиталя удалось во время завтрака – съев только половину порции, капитан тихо проверил прикроватную тумбочку, обнаружил там свои штаны и гимнастерку, выудил из-под кушетки сапоги, оделся, протиснулся в окно и был таков. Тот факт, что одежда, вопреки правилам, хранилась прямо в палате, наводил на подозрения – побег явно был подстроен. И Николай даже догадывался – кем. Однако, вместо того чтобы благодарно поспешить в канцелярию, он сперва направился к казармам. Длинное глинобитное здание сохранилось в крепости еще с хокандских времен. Раньше в двух приземистых корпусах, соединенных перемычкой коридора, квартировали ханские пехотинцы-сарбазы, теперь один был занят полубатальоном линейной пехоты, второй – драгунской ротой и артиллеристами. Вот туда-то Николаю и было нужно.

– Здравья желаю, господин капитан! – приветствовал его дежурный на входе. И тут же не по уставу добавил: – Рад, что вы поправились.

– Спасибо, братец, – кивнул в ответ Дронов. Часовой был из пехотного полубатальона, а не из драгун его подразделения, однако в гарнизоне Пишпека все друг друга хоть немного, но знали. К тому же с тех пор, как Николай официально стал ответственным за организацию патрулей, ему приходилось работать не только с конницей… И он все больше ощущал себя чиновником штаба, а не полевым офицером. Собственно ротой давно руководил поручик Горшков.

– А можно вопрос, господин капитан? – Солдатик со смущенным видом поправил ремень винтовки на плече.

– Какой?

– Правда, что ханцы опять на нас полезли? Они же ведь на вас напали? Это что ж… Опять война?

– Ох, не знаю… – вздохнул капитан и, хлопнув бойца по погону, прошел внутрь.

В казарме, по сути, дел у него и не было – однако стоило в любом случае показаться бойцам, продемонстрировать, что командир жив-здоров. Для порядка Дронов обсудил с Остапом и ротным интендантом организацию небольших поминок в честь погибших товарищей, отбился от вопросов о хокандцах, одолжил у поручика запасной китель и лишь после этого взял курс на цитадель. По пути прошел сквозь рыночные ряды у ворот, сразу за которыми и стояли казармы. Погода портилась с ночи, небо затянули тучи, грозящие скорым ливнем, однако торговцы исправно открыли свои лотки. На одном из них капитан купил себе горячий пирожок с картошкой и маленькую лепешку – для компенсации уполовиненного завтрака. Лепешка была местной, а пирожок – российского рецепта, который азиатские мастера готовки усвоили влет. Картошки здесь прежде почти не знали, однако оценили быстро.

На третий этаж гражданской канцелярии Николай поднимался, пряча в карман недоеденную половинку лепешки. Теперь к разговору на серьезную тему он был готов.

Когда капитан, постучав, вошел в кабинет, Настя читала у окна, облокотившись о высокий подоконник и подперев щеку ладонью. Видимо, от окна дуло, так как она накинула на плечи свою любимую курточку. Книгу девушка держала на коленях – маленькую, в черном переплете, с пожелтевшими страницами. Николай попытался разглядеть, что в ней написано, однако сыщица тут же захлопнула томик.

– Ты припозднился, – заметила она, вставая и кладя книгу на стол. Стала видна обложка, украшенная вычурным заголовком на арабском. Вязь побледнела, местами стерлась, но спутать ее с чем-то еще едва ли было возможно.

– Пока не темнеет, – парировал Дронов. – Если ты хотела, чтобы я пришел ни свет ни заря, – так бы и сказала.

– Я думала – тебя гложет любопытство. В любом случае… – Настя присела на край столешницы и, усмехнувшись, сложила руки на груди. Кивком указала в угол комнаты: – Сними с вешалки вот эту штуку.

Гадать, что госпожа агент имеет в виду под «этой штукой», не пришлось – кроме Настиной шляпы на крючках висела лишь странного фасона темно-синяя куртка. Капитан взял ее в руки, встряхнул, помял. Оглянулся на девушку:

– Откуда она?

– Из каравана, на который напали хокандцы, выжил лишь один человек. Он тяжело ранен в голову и все еще без сознания. Куртка была на нем.

– И?

– Как она тебе? – Улыбка сыщицы, и без того пугающая, сделалась совсем уж жуткой. Прищуренные глаза за линзами очков блестели… азартом?

– Ну… – Николай опять внимательно осмотрел куртку, держа ее за воротник. – Раньше я подобного не встречал. На Востоке такой одежды не носят, покрой скорее европейский. И что это за материал? На ощупь скользкий…

– Не знаю, – качнула головой Настя, перестав улыбаться. – Более того. Смею тебя заверить, что во всем мире не найдется ткача или химика, способного указать точный состав этой материи. В нашем мире.

– Погоди… – Капитану показалось, что его огрели по голове мешком с ватой. – Ты хочешь сказать…

– На рукаве куртки вышито слово. Латинскими буквами. Прочти.

– «Adidas»?

– На моей памяти так было промаркировано несколько предметов одежды, поступивших в специальное хранилище Особой экспедиции, – медленно произнесла сыщица, глядя в пол. Лицо ее из жесткого сделалось задумчивым. – То самое, куда не имеют доступа даже сотрудники других отделов охранки. Кроме того, это слово я не раз встречала в архивах. – Она подняла взгляд. – Эта одежда из другого мира, Коля. Как и ее хозяин, полагаю.

– Ох… Черт… – Дронов со свистом втянул воздух сквозь зубы, потер лоб. Новость не то чтобы шокировала… Он ведь знал, давно знал… Именно об этом они с Настей говорили на берегу пруда. Полтора года назад, в самый разгар войны с Хокандским ханством, Николай нашел и передал в штаб необычную вещь – серый кирпичик с кнопками и полупрозрачным окошком. Тоже изготовленный из странного вещества. А спустя две недели на фронт прибыла Анастасия Егоровна, ищущая хозяина кирпичика. Так они и познакомились… Так он узнал, что их мир – не единственный. И почти смог об этом забыть, утонув в рутине…

– Помнишь старого доктора, которого мы вместе с тобой отыскали у киргизов? – Настя подошла к офицеру и забрала у него куртку. Повесила ее на место, пристально посмотрела мужчине в глаза – снизу вверх, чуть откинув голову. – Он рассказал тогда, что родом из другого мира. Где тоже живут люди, где говорят на понятных нам языках, но где наука и общество пошли иным путем. Помнишь? Я не стала тебе врать и объяснила, что он не первый и не последний пришелец. Что такие, как он, попадают сюда случайно и не могут вернуться домой. Что мое подразделение, Особая экспедиция, ищет их и помещает под охрану.

– Да… – протянул Николай. – Но… ты была очень… поверхностна.

– Узнай начальство, что я раскрыла постороннему даже общие факты… – Сыщица вдруг отступила на шаг, вскинула руку и коснулась его груди кончиками пальцев, не переставая смотреть в глаза. Азарт в ее взгляде чуть приугас. – Коля, в делах службы я не могу быть с тобой всегда честна. Даже теперь, когда ты мой постоянный сотрудник, мне придется иногда что-то от тебя скрывать, иногда о чем-то тебе врать… Однако я постараюсь делать это как можно реже. Не обижайся, хорошо? Меня и саму коробит.

Капитан Дронов глубоко вздохнул и накрыл ее ладонь своей. Усмехнулся:

– Настя, я не знаю, как на тебя можно обижаться. Я пробовал – не выходит.

– Спасибо. – Она мягко освободилась. Улыбнулась не разжимая губ – вполне приятно, не обычной своей злодейской ухмылкой. – Тогда пошли к столу – займемся делом?

Они вернулись к рабочему месту сыщицы. Настя плюхнулась на стул, выудила из нагрудного кармана тряпочку и принялась протирать очки. Пользуясь моментом, Дронов взял книжку, которую она читала, открыл наугад. Ну да – не только заголовок, сама книга тоже была написана по-арабски.

– Для начала – что мы имеем? – Надев очки, агент перегнулась через столешницу и отобрала у капитана томик. Положила перед собой. – Человек, его куртка, попытка похищения… Может, сядешь уже?

– Похищение? – Дронов опустился на знакомый табурет.

– Да. Я уверена, что он не случайно оказался единственным выжившим. Я уже опросила воинов-киргизов через переводчика и побывала на месте боя. Нескольких раненых, включая хозяина каравана и богатых купцов, добили. А его – связали и погрузили на лошадь. Когда стало ясно, что бой проигран, четверо всадников попытались скрыться с пленным, но киргизы их настигли. Кстати, о нем… – Девушка выдвинула ящик, достала лист бумаги и, придерживая очки за дужку, прочитала: – «Молодой мужчина, около двадцати пяти лет. Внешность европеоидная, кожа светлая, только начала загорать. Волосы русые, короткие. На животе имеется застарелый шрам, напоминающий след от хирургической операции по удалению аппендикса, однако отметки от швов и разрезов определены хирургом гарнизона как «несколько нетипичные». На левом плече – след, напоминающий прививку от оспы. На виске свежая рана, нанесенная…» Так, это уже не суть важно… – Она бросила листок рядом с книжкой и захлопнула ящик. Облокотилась о стол, сплетя пальцы. – По описанию подходит, не думаешь? Конечно, не факт… Кроме куртки при нем не было ничего странного, остальная одежда совершенно обычная. В кошельке имелись монеты местного хождения. Куртку он мог украсть или купить у настоящего владельца. И все же…

– Очень похоже, – согласился Дронов. – Он не азиат, а европейцы здесь наперечет.

– Раз у него были деньги и одежда – он успел немного обжиться в нашем мире, – продолжала сыщица. – Но зачем отправился сюда? Мы пока не знаем и рискуем не узнать вовсе – медики сказали, выздоровление отнюдь не гарантировано. А это может быть важно – в столь отдаленные и дикие края для развлечения не ездят. Караван, судя по товарам, шел из Хивы – значит, раньше наш пришелец пристать не мог. На пути от Хивы до Пишпека – Бухара, Самарканд, Ташкент… Возможно – Хоканд и Ош. Он мог присоединиться к ним в любом месте, не обязательно даже в городе. Но в городе его могли заметить, особенно если он открыто носил эту куртку…

– Кто? Хокандцы? – удивленно поднял брови капитан. – Но зачем им человек из, как ты выражаешься, Зазеркалья? Даже если их хан знает о существовании такового?

– А вот тут – самый интересный вопрос. – Настя откинулась на спинку и щелкнула пальцами. – В данный момент он даже важнее того, кто таков наш пришелец, ибо сулит в будущем неприятности. Знаешь, почему по гарнизону до сих пор не играют тревогу, а о стычке с ханскими войсками лишь ходят слухи?

– Изволь просветить.

– Я заявила коменданту и шефу контрразведки корпуса, что люди, атаковавшие караван и твой отряд, не были хокандцами – они лишь использовали форму ханской гвардии для запутывания следов. Поэтому вместо открытого протеста в Хоканд отправили тайный запрос.

– И насколько серьезны доказательства?

– Совершенно несерьезны. Их почти нет.

Минуту они сидели молча. Сыщица лукаво улыбалась, поглаживая перекинутый на грудь хвостик, офицер переваривал информацию. Наконец решился:

– Зачем же тогда…

– Чтобы шума не поднимали раньше времени, – пожала плечами Настя, и наброшенная на них курточка сползла, повиснув на спинке стула. Девушка не обратила на это внимания. – Может стрястись нечто вроде дипломатического скандала, если наши отношения с ханствами можно считать дипломатией… Хех… А главное – если считать, что нападение на караван связано с чужаком, а не с политикой, то компетенция дела переходит от военной контрразведки к Особой экспедиции. Ко мне то есть.

– Хитро́. И тебе поверили?

– Ну я же не врала. – Она приподняла очки и потерла сгибом пальца шрамик под глазом. – Просто ускорила события, взяв на себя ответственность. Воины из киргизских племен, видевшие трупы, уверяли, что лишь некоторые из них похожи на хокандцев. Тело командира «гвардейцев» они привезли в крепость, я его осмотрела. Это араб, Николай. Могу поклясться или пари заключить – как тебе больше нравится. Уж арабов-то я видела изрядно, с киргизом или сартом такого не спутаю.

– В ханствах Средней Азии живет некоторое количество арабов и турок. – Дронов в сомнении щипнул себя за ус. – Кое-кто из них служит в армии.

– Знаю, потому и говорю – весомых доказательств чужого вмешательства нет. Лишь мои подозрения и опасения. Которых я не могу толком проверить. – Сыщица досадливо вздохнула. – Дел впереди – по горло. Особенно если хокандский хан докажет свою непричастность. Необходимо определить личности и раненого, и всех погибших как можно скорее. Саша уже роется в архивах канцелярии, только откуда там сведения по ним? Надо разослать устные описания и фотопортреты по агентурным сетям в ханствах и Халифате, чтобы на местах проводили тайный розыск. У меня же вся «агентурная сеть» – ты и стажерка. Нужны годы, чтобы наладить полноценную…

– А сети Третьего отделения? – нахмурился Дронов. Вот уж никогда бы он прежде не подумал, что начнет интересоваться делами секретных служб.

– Взаимодействовать с ними я могу только через начальство, – поморщилась девушка. – Особая экспедиция как бы… изолирована от других частей Третьего отделения из-за своей специфики. Иногда это мешает. А собственную сеть Экспедиции в регионе именно я и должна буду создать. Когда-нибудь. Пока же готовлю запрос и материалы для отправки в Москву. Если наверху согласятся – спустят их обратно, среднеазиатским агентам… Через месяцок, наверное. А могут переслать на дорассмотрение еще выше, в Петербург. Это месяца три. Теперь понимаешь, какая я несчастная и как ты мне нужен? – Настя подмигнула, сдвинув очки к кончику носа.

– И как же именно… я тебе нужен? – осторожно уточнил капитан, чуя, куда она клонит.

– У тебя есть связи среди местного населения – используй их. Многого не выяснишь – но хоть без дела сидеть не будем.

– Копии фотопортретов выдашь? От словесных описаний толку чуть – придется их каждый раз зачитывать с переводчиком…

– Конечно. Завтра будут готовы и снимки, и рисунки гарнизонного художника – я ему из своего кармана доплатила за срочность.

– Тогда я пошел – разберусь с текущими делами, чтобы завтра быть свободней. – Николай поднялся. – Это ведь все?

– Да. Э-э… Погоди!

Шагнувший было к двери офицер обернулся. Настя, листая книжку на арабском в поисках нужной страницы и уже не глядя на него, попросила:

– Оставь кусок лепешки, который у тебя в правом кармане. Я не завтракала.

– Это нюх такой или у тебя зрение лучше, чем кажется? – Дронов положил лепешку на стол перед девушкой.

– Это профессиональная сноровка, – ответила она, не поднимая взгляда от книги. – А ты помни, что ужин в семь. Готовить буду на троих: Саша придет…

К ночи тучи рассеялись, так и не пролившись дождем, и яркая луна беспрепятственно озаряла спящий Пишпек, заглядывала в окна домов и бойницы сторожевых башен, играла отблесками на жерлах крепостных орудий… Серебристый свет был обманчив – строки текста под ним расплывались на страницах, заставляя напрягать глаза, далекие предметы казались ближе, а ближние – дальше. Поэтому Николай закрыл ставни в обеих комнатах своей квартиры и зажег свет. Время было поздним, а потрудиться предстояло как следует – уж очень он задержался в доме Насти, отложив часть работы на «после ужина», дабы не опоздать. Приготовленную сыскным агентом яичницу с кусочками обжаренного мяса съели быстро, но потом еще целый час неспешно пили чай и беседовали. Саша, поначалу скованная и задерганная, все пыталась то извиняться перед Дроновым, которого не навестила в палате, то вспоминать прочитанные за день досье, однако под напором жизнерадостной энергии наставницы постепенно ожила и включилась в разговор. Чтобы окончательно ее отвлечь, Анастасия Егоровна рассказала о судьбе единственного доселе виденного Николаем пришельца – пожилой врач устроился в закрытую лабораторию, где под руководством некой Варвары работали несколько его соотечественников. Капитан в ответ предложил Саше выслушать его версию событий полуторалетней давности, а та, осмелев, упросила наставницу присоединиться к рассказу…

В итоге было уже около девяти, когда хозяйка выставила гостей за дверь, отмахнувшись от их попыток помочь в уборке. Капитан проводил маленькую стажерку до ее апартаментов на первом этаже гостиницы и поднялся к себе, на третий. Как холостой офицер среднего ранга, он имел в своем распоряжении скромную квартиру из двух комнат. Меньшая играла роль спальни, большая – прихожей, гостиной и кабинета одновременно. Конкретно сейчас ей предстояло быть кабинетом, так что Николай поставил на стол керосиновую лампу и засветил на стенах два дорогих химических фонаря. Их золотистый свет стер лунное серебро, льющееся сквозь щели в ставнях, – можно было приступать. Водрузив рядом с керосинкой первую стопку накладных, запросов, планов и докладов, капитан положил на видное место открытые часы – чтобы не заработаться до утра – и окунулся в мир бюрократии…

В реальность его вернул тихий стук в окно. Вздрогнув, офицер уставился на закрытый деревянными створками проем – уж не показалось ли ему? Ведь третий этаж… На всякий случай он нащупал оружейный пояс, подвешенный к спинке стула.

Стук повторился. Николай, нахмурившись, достал из кобуры револьвер, приблизился к окну и осторожно отпер ставни. Собрался было толкнуть створки, но они сами распахнулись внутрь. Офицер шагнул чуть назад и в сторону, вскидывая оружие… Да так и замер столбом.

Анастасия Егоровна, висевшая за окном на руках, подтянулась и ловко скользнула в комнату ногами вперед. Выпрямившись, отряхнула ладони и заметила:

– Хорошо, что у тебя над окном рама выступает, а то бы сорвалась.

– А-а… – протянул Дронов, опуская револьвер и пытаясь согнать с лица глупое выражение. В замешательство его привел не столько оригинальный способ ночного визита, выбранный агентом, сколько ее внешний вид – кроме коротеньких ночных подштанников и расстегнутой белой рубашки на девушке были только очки. А еще он, пожалуй, впервые видел ее с распущенными волосами.

– Извини за вторжение, – продолжала она, аккуратно закрывая за собой ставни. – Но мне нужна твоя помощь. – Она повернулась к капитану и кивнула на его револьвер. – Другое оружие здесь есть?

– Гхм-хм… – Прочистив горло, Николай мотнул подбородком в сторону письменного стола. – В выдвижном ящике, пятизарядный пистолет.

– Я возьму, ладно?

– Конечно… – Дронов кашлянул, не отводя глаз от направившейся к столу сыщицы. Не то чтобы драгунского офицера можно было смутить видом полуодетой женщины, но Настя… Симпатия, которую испытывал к ней капитан, не была в общем-то связана с ее внешностью. Сложно объяснить, как так вышло, но после первой их встречи он редко думал о Насте просто как о красивой девушке. А ведь напрасно, пожалуй…

Николай мотнул головой, разгоняя неуместные мысли. Спросил:

– Так что стряслось? Почему через окно и в таком виде?

– Ко мне домой наведались гости, – деловито ответила Анастасия, выдвигая ящик и вытаскивая маленький пистолет из-под стопки пустых папок. – Уже после вас с Сашей, когда я спать легла. Не представились, зато ножами махали. Двоих, которые прямо в дом влезли, я утихомирила, только их снаружи страховали. Пришлось срочно через крышу… – Она выщелкнула магазин из пистолета и подняла взгляд на собеседника. – Все в порядке?

– Э… да. И кто это мог быть?

– Пока не знаю, потому и притащилась к тебе. – Девушка защелкнула магазин, взяла со стола канцелярскую резинку и стянула волосы в пышный хвост. – Кому еще я тут могу доверять? Кстати, учитывая твой рост, глупо спрашивать про штаны, но, может, обувь какую одолжишь? Я, как видишь, босиком…

– Возьми уличные тапочки, сапоги с твоей ноги спадут. – Ситуация принимала серьезный оборот, так что капитан решил пока отложить лишние расспросы. – И застегни рубашку.

– Ох, я забыла… Двигаться не мешало…

– Спустимся сейчас к Саше, может, у нее найдется обувь тебе по размеру.

– Не думаю, но к Саше нам нужно в любомслучае, – кивнула сыскной агент, спешно застегиваясь. – Если вломились ко мне…

– Черт, конечно! – Николай стукнул себя по лбу. – Тогда чего мы торчим…

– Без паники. – Настя, кончив возиться с пуговицами, откинула засов и выглянула в коридор. – Гостиница внутри стен и набита военными. Чтобы сюда проникнуть с дурными намерениями – надо постараться. Я через ворота проскользнула, когда их для кого-то открывали, вряд ли эти люди… – Она оглянулась, не закончив фразу. – Ты сейчас со мной?

– Нет, здесь останусь! Конечно с тобой.

– Тогда пошли, снаружи никого.

Они почти бегом спустились на первый этаж, стараясь топотом не разбудить жильцов. Девушка быстро отыскала нужную дверь и принялась легонько постукивать в нее костяшками – по два удара, с перерывами. К счастью, со стажеркой все оказалось в порядке – через минуту равномерных постукиваний створка распахнулась.

– Анастасия Егоровна? – удивилась Александра, появляясь на пороге в светлой пижаме и широко зевая. – Николай Петрович? Что такое?

– Оденься и вооружись, – строго велела ей наставница, нетерпеливо поигрывая пистолетом. – Скорее.

– А… Есть! – Саша, как и Дронов, не стала требовать от сыскного агента объяснений и метнулась в комнату, по пути что-то шумно опрокинув.

– Куда сейчас? – поинтересовался капитан, стоя к двери спиной и наблюдая за коридором.

– В лазарет. Проверить хозяина нашей таинственной куртки. Если мои подозрения верны – можно поднимать тревогу по всем правилам. Если нет – будет видно.

– Я готова! – Растрепанная, но успевшая натянуть костюм для верховой езды и подвесить к бедру кобуру, маленькая сыщица выскочила из квартиры.

– Держись третьей, за Николаем, стреляй только с разрешения. – Настя поправила очки. – Детали объясню по дороге. Вперед.

Раненого, отбитого у хокандцев, разместили в палате для тяжелобольных, приставив к дверям часового. Еще один должен был дежурить у главного входа в госпиталь, однако, когда возглавляемая сыскным агентом троица приблизилась к зданию, на месте его не оказалось. Анастасия и Николай переглянулись.

– Может, все-таки кликнуть караул? – предложил офицер.

– Успеем, – мотнула подбородком девушка. – Буквально через пару минут, как проверим. Саша, стой здесь. Мы идем внутрь. Услышишь выстрелы – зови на помощь, тут до поста два шага, да и на стене солдаты…

– Х… Хорошо. – Стажерка сглотнула и посильнее стиснула рукоять своего револьвера – дорогой хромированной игрушки французского производства. Выглядела ученица Насти изрядно напуганной, однако руки ее не тряслись – и это дорогого стоило.

– Коля… – Сыщица жестом велела следовать за ней.

Короткой перебежкой они добрались до дверей госпиталя. Настя указала на борозду в пыли, тянущуюся от порога за угол. Следы волочения… Дронов кивнул – кажется, понятно, куда делся часовой.

– Входим, – шепнула сыщица, толкая створку. Дверь без скрипа отворилась внутрь…

…Палата оказалась пуста. Солдат, охранявший ее, сидел у стены, свесив голову на грудь. Кровать была смята, а ветерок, врывающийся в открытое окно, трепал невесомые занавески. Впрочем, вряд ли раненого вытащили сквозь узкий проем – скорее, вывели главным ходом, который больше некому было охранять.

– Этого ты ждала? – Капитан Дронов склонился над часовым. Воротник гимнастерки потемнел от крови: видимо, бедолаге перерезали горло. Тонким, острейшим клинком и крайне умело.

– Именно этого. – Анастасия Егоровна бесцеремонно уселась на кровать и вытянула голые ноги. Сняв очки, потерла переносицу, зябко повела плечами, словно впервые ощутив ночной холод. – Ждала и боялась. Беги к воротам, Коля, поднимай тревогу – пусть никого не выпускают. А я – в цитадель, будить господина коменданта. Но сперва добуду штаны…

Глава 4

Переполох вышел знатный. Отосланный к воротам Дронов не видел, как Настя в три часа ночи прорывалась домой к любящему поспать военному коменданту, и не знал, какой разговор у них с сыщицей состоялся, однако девушка, видимо, была очень убедительной. Спустя всего четверть часа горнисты дежурного взвода заиграли тревогу, а из цитадели высыпала группка офицеров во главе с самим генералом-комендантом и Анастасией Егоровной. Выглядели эти двое достойно друг друга – на полноватом генерале криво застегнутый мундир и гражданская шляпа, явно схваченная с полки впопыхах, на Насте легкая рубашка на голое тело, Николаевы тапочки и штаны от больничной пижамы, подпоясанные солдатским ремнем. Тем не менее за дело они взялись споро, раздавая команды прямо на ходу. Порученцы коменданта бросились врассыпную, неся приказы постам и подразделениям. На смену замолкшим горнам пришли паровые сирены, заунывно взревывающие через равные промежутки. Пишпек проснулся.

Четыре мощных прожектора на угловых башнях и еще два на стенах цитадели до самого утра обшаривали лучами закоулки крепости. Солдаты гарнизона, разбитые на команды сыскным агентом, вели поиск более чем решительно – вскрывали лавки, осматривали собственные казармы, проверяли склады, конюшни, вспомогательные помещения, обыскивали подвалы, ворошили стога с сеном, выставляя на каждом объекте охрану. По мере их продвижения пространство внутри крепостных стен словно бы накрывала густая паутина из караулов – Настя объяснила, что это должно не позволить злоумышленникам перепрятать пленника в уже проверенное место. Один за другим поступали доклады – пусто, чисто, ничего не найдено… Когда на востоке заалел рассвет, сомнений почти не осталось – в крепости похищенного чужака нет.

– Пятый отряд проверяет голубятню при старой почте, они последние, – сказал Николай, подходя к длинному столу перед домом коменданта. Господин генерал любил в хорошую погоду пить за ним чай, а сейчас на грубых досках столешницы были расстелены инженерные схемы Пишпека и списки гарнизонных рот.

– Понятно… – буркнула Настя. Она склонилась над схемами вместе с двумя молодыми поручиками из саперно-инженерной службы. – А вот тут на старой карте показаны зинданы – ямы для заключенных? Верно?

– Верно, – кивнул один из поручиков.

– Над ними сейчас какой-то сарай стоит… Их точно засыпали? – Сыщица постучала ногтем по кружку, обозначающему зиндан.

– Разумеется! Их ведь даже под хранение использовать было нельзя – хокандцы там специально клопов и прочую нечисть разводили!

– И все же пусть прозондируют почву на том месте – поищут каверны, только прикрытые землей. Инструменты же у нас есть?

– Найдутся. Я сам займусь. – Молодой инженер отдал честь и бегом бросился к саперным арсеналам. Настя со вздохом опустилась на скамью, уперлась лбом в сложенные ладони. Дронов, доселе молча наблюдавший, обошел стол и встал рядом с сыщицей, положив руку ей на плечо. Внезапно сквозь тонкую ткань рубашки он ощутил, как девушка легонько, почти незаметно дрожит. От холода или от азарта – капитан не стал гадать, просто снял китель и набросил ей на плечи.

– Спасибо, Коля. Мне, пожалуй, пора переодеться. – Дронов мог видеть лишь затылок агента, но побился бы об заклад, что она улыбнулась. – Я соскучилась по своей курточке.

– Для этого придется выйти за ворота.

– Да. Здесь нам делать больше нечего. Пленника вывезли. Ворота можно открывать. – Настя подняла голову, и офицер увидел, что она действительно улыбается – самыми уголками губ. – Проводишь меня еще раз?

– Ты уверена, что все в порядке? – громко спросил Николай. Капитан стоял на пороге Настиного домика и внимательно наблюдал за узкой улочкой перед ним.

– Да, не волнуйся, – донесся из-за спины голос сыщицы. – Если не считать выбитой двери и дыры в потолке над стеллажом, но ее я сама проковыряла, когда убегала.

– А вдруг они тебе паука в ботинок сунули? – полушутливо предостерег офицер.

– Обувь я всегда проверяю, разные гады туда и без вражьих происков заползать любят, – успокоила его Анастасия. – Однако еду с кухни придется выкинуть, пожалуй, да и посуду лучше поменять…

Она вдруг закряхтела, и Дронов рывком обернулся – к счастью, девушка просто натягивала высокий сапог. В остальном сыщица уже полностью экипировалась в знакомый Николаю костюм и приобрела привычно аккуратный, подтянутый вид. Разве что возиться с перетягиванием волос в два хвостика она не стала, так и оставшись с одним, пышным, – лишь заменила канцелярскую резинку на нормальную, одолженную у Саши. Полюбовавшись секунду, капитан спросил:

– Какие планы, если не секрет? Я так понимаю, спать ты меня не отпустишь?

– Конечно! – Настя фыркнула, поднимаясь из кресла. – Нужно планировать поиск, и у меня уже есть идеи… Однако перекусить можно, по времени как раз завтрак. За едой обсудим.

– Пойдем в крепостную столовую? – предложил офицер.

– А поближе ничего нет?

– Почему же. Если тебя не смущает местная кухня…

Кухня Анастасию Егоровну не смущала, и они отправились завтракать, оставив дом незапертым – оружие, кошелек и какие-то мелочи сыщица взяла с собой, а прочие ценности хранились в канцелярии. Путь их лежал по пыльным кривым улочкам, меж глинобитных домов и заборов. Ночной переполох в гарнизоне едва ли мог перебудить все местное население, однако приближалась летняя пора, и прохладные утренние часы особенно ценились. Городок под стенами Пишпека уже не спал – одни его жители куда-то спешили, другие неспешно шествовали, стучали конские копыта, скрипели тележные оси и петли калиток, тянуло вкусным дымком от готовящейся еды. И всюду цвели фруктовые деревья – такие же, как у пруда в крепости. Усыпанные белыми и розовыми цветами, они росли в тесных двориках, высились на перекрестках или просто у обочин, служа доказательством того, что мир состоит не только из пыли и глины.

– Ты не знаешь, как велико это поселение? – спросила Настя, шагая рядом с капитаном. – У меня не было времени как следует осмотреться. Только дорогу до рынка и разведала.

– Когда мы заняли Пишпек, оно занимало лишь абрикосовый сад вдоль западной стены, – ответил Дронов. – Около сотни глиняных мазанок, не больше. Жили тут оседлые сарты – ремесленники и земледельцы, приглядывающие за огородами. Они снабжали хокандский гарнизон свежими овощами, посудой из глины и тому подобным. Сейчас городок окружает крепость почти полностью. Населения никто не считал, можно только сказать, что живет тут уйма народу со всех краев Азии…

– Да, я заметила. – Девушка сунула руки в карманы. – И это не создает проблем?

– Для нас – нет. Те, кто не ушел с хокандцами, к русским настроены хорошо. Как и те, кто переселился сюда позже по своей воле. Между собой иногда вздорят, однако ничего серьезного. Кстати, мы пришли.

Николай указал на приземистое строение, перед которым в тени дерева стояли два грубо сколоченных стола и полдюжины самодельных стульев:

– Это заведение Юсуфа. Он то ли узбек, то ли таджик, не знаю. Но плов готовит отменно. У него иногда обедают русские, задержавшиеся по делам в городке. Видишь столы? Они для нас, местных кормят внутри, за дастарханами. Садись, я закажу еду…

Вскоре они устроились за одним из столов с чаем и горячими лепешками – плов еще не был готов, однако хозяин не собирался отпускать клиентов так легко.

– Итак, ты больше не спешишь, как я погляжу, – заметил Дронов, потягивая чай из желтоватой фарфоровой пиалы. – Какие же у нас все-таки планы?

– Есть шанс, что похищенный еще здесь, в поселке. – Настя задумчиво поиграла пиалой, держа ее под донышко. – А даже если нет – могут найтись следы, указывающие на то, кто его умыкнул и куда. Однако устроить тотальный обыск, как в крепости, не выйдет, конечно.

– Ох… Да, воображаю вполне, какой бы тут крик поднялся, – мрачно согласился Николай, представляя себе последствия такого шага. Русские солдаты обыскивают лавки, входят в дома… – Так и до бунта недалеко.

– Посему нужно бить прицельно. – Девушка сделала глоток и поставила пиалу на место. – У меня нет еще осведомителей среди горожан, но есть пара мыслей… Весьма неаппетитных, так что давай сперва поедим.

– Как скажешь, – улыбнулся Николай. «Неаппетитные мысли» его весьма заинтриговали, однако он послушно дождался плова, прикончил миску, дал доесть Насте и лишь после этого напомнил ей о них.

– Все просто. – Девушка с хитрой улыбкой потерла шрамик под глазом. – Чтобы ночью вывезти из крепости человека, нужно сперва в крепость попасть. А потом оттуда выйти. Имея при себе что-то, в чем человека можно спрятать. Кто может сделать это, не вызывая подозрений? Кто регулярно и совершенно легально навещает крепость по ночам, имея при себе объемную тару? А? – Она приподняла брови.

Капитан крепко задумался. Поводил ногтем по краю пиалы, морща лоб, и наконец тоже усмехнулся:

– Золотарь. Тот, кто каждой ночью чистит выгребные ямы в крепости и вывозит их содержимое в больших бочках.

– И никто не будет эти бочки проверять, – кивнула Настя. – Молодец, Коля. Возьми кусочек.

Она разломила последний кусок лепешки надвое и протянула половинку Дронову. Тот с усмешкой принял «награду». Поинтересовался:

– Хочешь наведаться к золотарю?

– А он у гарнизона один?

– Их трое, но это отец и сыновья, живущие вместе.

– Тогда пошли. – Сыщица встала и отряхнула крошки с брюк. Взяла со стола шляпу. – Проводишь?

– А мы пойдем вдвоем? – Капитан тоже поднялся, доставая кошель.

Хозяин заведения появился как из-под земли, принял монеты и тут же растаял без следа.

– А кто еще нужен? – искренне удивилась Настя. – Сашу я не потащу, она сейчас в кабинете, на документах спит. Неприятностей, требующих роты эскорта, не предвидится, а из более мелких мы с тобой вполне выберемся и сами.

– Настя, а ты точно немка? – уточнил Дронов, вспоминая ее признание двухлетней давности.

– Почти чистокровная, хоть и родилась в России, – прищурилась девушка. – Я еще и католичка, если тебе интересно.

– Ну, знал я и немцев-православных…

– А я, когда в Индии работала, видела корову с двумя головами, ее крестьяне местные почему-то брамином называли, как жреца. И что?

– Авантюризма в тебе много для немки, вот что, – вздохнул капитан. – Наверное, оттого что предки фамилию русскую взяли, она и влияет… Ладно уж, пойдем.

Дронов знал, что золотарь с семьей обитает где-то к востоку от пишпекских стен, на берегу речки Аламедин, питающей крепостной ров водой, – в отдалении и от поселения, и от шумных стройплощадок с их пыхтящими парогенераторами. Однако выяснять точный адрес пришлось путем расспроса местных жителей. Усложнялось это тем, что имени золотаря капитан не знал. Впрочем, язык, как известно, способен довести до Царьграда, а хижина чистильщика выгребных ям оказалась много ближе. Она стояла у самой воды, несколько на отшибе – что не удивительно, учитывая профессию хозяина. Ближайшие дома располагались в полусотне метров, выше по берегу.

– Выглядит непрезентабельно даже на общем фоне, – заметила Настя, уверенно спускаясь к реке по довольно крутому глинистому склону и глядя больше под ноги, чем на цель их поисков. Дронов держался рядом, готовый подхватить девушку, если та поскользнется.

– Ну, так и заработок у владельца посредственный, – хмыкнул капитан. – Мы платим ему лучше, чем хокандцы, однако переустраивать быт – дело небыстрое.

– Профессия золотаря – одна из самых недооцененных в нашем обществе, – вздохнула сыщица с искренним сожалением. – Без них мы жили бы в страшном мире…

– Пожалуй. Нет на свете справедливости.

– Справедливость легко оспорить. – Настя усмехнулась своей фирменной улыбкой опереточного злодея. – Сила очевидна и неоспорима. Однако мы не смогли дать силу справедливости.

– Цитата?

– Угу.

Забора вокруг мазанки золотаря не было, так что Николай сразу прошел к дверям и постучал кулаком в стену – дверной проем был занавешен тряпицей: на деревянную створку здесь мало у кого хватало денег.

– Хозяин! Выйдите, пожалуйста, к вам по делу из гарнизона! – крикнул капитан, но ответа не последовало. Тогда он повторил просьбу на двух киргизских диалектах и, собрав скудные познания, на узбекском.

– Даже если они не понимают языка, то уж на такой шум выглянули бы. Может, никого нет дома? – Несмотря на спокойный тон, девушка откинула полу куртки и расстегнула кобуру.

– С такой «дверью» вряд ли они оставляют дом без присмотра, – качнул головой Николай, тоже положив ладонь на рукоять револьвера. – Заглянем, пожалуй?

– Заглянем.

– На сей раз я первый.

Капитан откинул полог и вошел. Окон у хижинки не было, скудное освещение давали только щели в потолке, потому Николай постоял немного на пороге, всматриваясь, и лишь затем тихо выругался. Вошедшая следом Настя ограничилась тяжким вздохом – кажется, увиденное не стало для нее сюрпризом.

Три мужских трупа были свалены друг на друга у дальней стены единственной комнаты. Двое молодых парней и взрослый мужчина. Предположить, кто это, было несложно.

– Опять опоздали, – прокомментировала Настя. – Ты не знаешь, жена у него была? Или у кого-то из его сыновей?

– Не знаю.

– Надо установить. Придется допрашивать родственников и знакомых.

– Что сейчас делаем?

– Постой пока у входа, подержи занавесь, чтобы свет был. Я осмотрюсь. – Девушка средним пальцем сдвинула очки выше по переносице и прошла вперед. Обошла комнату по кругу, внимательно глядя по сторонам и иногда останавливаясь, чтобы что-то рассмотреть. Присела возле мертвецов, повертела голову лежащего сверху главы семейства, изучая шею. Впрочем, капитан и сам видел, что горло несчастного перерезано, – как и у часового в госпитале. Хотя способ убийства не самый редкий и экзотический, особенно на Востоке.

– Придется вернуться и прислать людей из гарнизона, – сказала наконец сыщица, вставая. – Возьмем дом под охрану, проведем обыск по всем правилам. Оставайся тут, я схожу за солдатами и Сашей. Отличная практика для нее будет.

– Хорошо, постерегу.

Пропустив Настю на улицу, Дронов шагнул было за ней… Когда услышал хлопок выстрела. Девушка сдавленно охнула и отпрянула назад, спиной втолкнув Николая обратно в дом. Капитан от неожиданности не устоял, и они оба повалились на грязный пол. Сыщица тут же откатилась к стене, уже с револьвером в руке. Дронов последовал ее примеру, перекатившись в другую сторону и вытянув из кобуры оружие. Вовремя – еще три пули пробили тряпицу, закрывающую дверной проем, глухо ударили в глину пола.

– Настя, ты в порядке? – спросил капитан, держа дверь на прицеле.

– Нет… Не в порядке, – хрипло выдавила лежащая на спине девушка и с негромким стоном согнула правую ногу в колене. Пришел черед охнуть Николаю – он увидел, как выше колена, с внутренней стороны бедра, по штанине ее брюк расползается темное пятно.

– Черт! – Офицер не сразу нашелся, что сказать. – Серьезно задело?

– Пуля… застряла в бедре. – Сыщица быстро совладала с голосом и даже смогла усмехнуться. – Стреляют из пистолета или револьвера, с большой дистанции. Метров с пятидесяти. Иначе пробило бы навылет… И попали бы не в ногу… Ничего страшного.

– Скажешь тоже! А если артерию задело?!

– Не задело. Возьми лучше мой револьвер, следи за дверью и крышей. – Настя положила оружие на пол и толкнула к нему. – Пока я кровь остановлю…

Тихонько шипя сквозь зубы, она села и зажала рану ладонью. Потянулась за какой-то тряпкой, смахивающей то ли на полотенце, то ли на размотанную чалму…

– Будем держаться? – Офицер тоже взял себя в руки. Короткий приступ ярости и растерянности, накрывший его при виде раненой Насти, схлынул. – На стрельбу должны сбежаться солдаты.

– Ага. И не думаю, что нас станут штурмовать… Уй-ей! Ох…

– Больно? – Дронов опять чуть не потерял самообладание. Под его командованием солдаты не раз гибли и получали ранения, но одно дело солдаты, а другое – девушка, пусть и служащая в полиции!

– Конечно больно, что за вопрос дурацкий! – Сыскной агент закончила перетягивать бедро и привалилась спиной к глиняной стенке. – О-хо-хо… Верни револьвер.

Следующие минут десять они молча сидели, сжимая рукояти револьверов и ожидая нападения. Как и предсказывала Настя, его не последовало – вскоре снаружи послышались свистки и командные окрики.

– Ну вот. – Сглотнув, сыщица улыбнулась. Ее лицо стало белым, как некрашеное полотно, на лбу выступили капли испарины, однако держалась она уверенно. – Теперь можешь выйти, позвать помощь. А я здесь… посижу.

Пока гарнизонный врач извлекал пулю из ноги Анастасии, капитан топтался у дверей хирургической палаты – то грызя ноготь, то таращась в окно. Он понимал, что жизни сыщицы, скорее всего, ничто не угрожает, однако все равно не находил себе места. В конце концов, врач вышел к нему и сообщил, что операция завершилась успешно, а раненая уснула после наркоза, и беспокоить ее до утра не стоит. Николай поблагодарил его и направился к выходу, однако в дверях госпиталя столкнулся с Сашей. Маленькая стажерка мчалась кометой и едва не опрокинула дюжего капитана – тот чудом успел ее поймать, чем спас себя от удара лбом в живот.

– Что… с Анастасией… Егоровной?! Я только узнала! – выпалила Саша, задыхаясь после бега.

– Все хорошо. – Дронов улыбнулся как можно более успокаивающе. Хотел было погладить стажерку по голове, но решил, что это будет уже слишком. – Пулю вынули, заражения нет. Через пару-тройку месяцев все заживет.

– Я пойду к ней! – Саша рванулась мимо капитана, однако тот вновь ее поймал.

– Не стоит. Она сейчас спит. Пусть отдохнет. – Николай хмыкнул. – Мы с ней поменялись ролями, кто бы мог подумать… Пойдем лучше со мной.

– Куда? – Будущая сыщица посмотрела на него снизу вверх. Выглядела она совершенно потерянной, однако страха в ее глазах Дронов почти не заметил – лишь самую капельку. Да и боялась девушка, похоже, не за себя.

– В столовую. – Офицер взял Александру за плечи и развернул спиной к госпиталю. – Пообедаем.

Столовая крепости, тоже оставшаяся от хокандцев, вмещала в себя полторы роты, потому обедал гарнизон посменно. До начала первой смены оставалось больше часа, так что она была в полном распоряжении капитана и стажерки. На кухне Николай применил коварный ход – показал повару худенькую Сашу. Повар едва не прослезился и устроил их за угловым столом, снабдив чаем и оставшимися с завтрака пирожками.

– Ну как, успокаиваешься потихоньку? – спросил Дронов, откусывая половину пирожка. На «ты» он перешел машинально, еще не переключившись после общения с Настей. Однако стажерка восприняла это естественно.

– Да я и не… – Она запнулась, глядя в бело-синюю фарфоровую чашку, которую повар достал специально для нее. Чашка была огромной, как бадья, а для крохотной Александры и вовсе смотрелась немецкой пивной кружкой. Из тех, которые достают на Октоберфест.

– Что? – приподнял брови Николай.

– Все-таки я испугалась. И за Анастасию Егоровну, и за себя…

– За себя?

– Да. Эгоистично, конечно, но… Ведь если с наставницей что-то случится, я приму ее дела… А я не готова. – Девушка вскинула голову. – Наломаю дров и испорчу все, что она успела сделать.

– Хм… – протянул Дронов, отпивая чай. – А скажи, чего ты испугалась больше – что Настя может умереть или что тебе придется заняться ее работой? Только честно.

– Честно? – Саша вздохнула. – Больше боялась за Анастасию Егоровну.

– Ну, значит, принять дела ты вполне готова, не так уж тебя это и пугает, как сама думаешь, – заключил капитан. Вывод был, если уж начистоту, сомнительным, однако поддержать стажерку казалось Дронову важнее, чем соблюсти логику.

– Пожалуй. – Впервые за день Саша улыбнулась. Сделала большой глоток из чашки. – А с ней точно все будет хорошо?

– Конечно. При ранении в бедро всегда есть риск повреждения бедренной артерии и смерти от кровотечения, но Насте повезло, и теперь волноваться не о чем. Рана в мягкие ткани – пустяк. Я уже говорил – через несколько месяцев будет в порядке.

Допив чай, они разошлись. Саша отправилась заниматься какими-то бумажными делами в канцелярии, Дронов – навестить своих людей в казарме. Там его ждали – все подотчетные ему унтеры и поручики во главе с Горшковым. Капитана молча проводили за стол в комнатке отдыха и налили коньяку. Тут запоздало он вспомнил, что именно на этот день назначены неофициальные поминки по убитым в бою драгунам, однако первый тост Остап Кириллович предложил поднять за выздоровление сыскного агента. Хотя сотрудников Третьей канцелярии в военных кругах традиционно не любили, в роте Дронова многие знали Настю по ее прошлому приезду. Тост был поддержан…

К стыду своему, Николай умудрился заснуть после третьей рюмки – сказались бессонная ночь, ушибленная голова и потрепанные нервы. Последнее, что он помнил, отключаясь, – гулкий голос поручика Горшкова: «Ничего, ничего, перед начальством мы прикроем…»

Проснулся Дронов в казарме, на чьей-то незастеленной койке. Голова, как ни странно, не болела, да и вообще наблюдалась приятная ясность сознания – сон, без сомнений, пошел на пользу. Дежурный по казарме радостно проинформировал его, что господин капитан изволили спать полдня и всю ночь, так что на дворе уже утро, и рота завтракает. Николай поблагодарил солдата за заботу и, немного подумав, направился в госпиталь. Он собирался проведать Настю, но в палате ее не оказалось. Пойманный капитаном врач прожег офицера взглядом и сквозь зубы объяснил, где он видел пациентов вроде него и Агафьевой. Правильно поняв намек, Николай почти бегом бросился в цивильную канцелярию и действительно застал сыщицу в ее кабинете за столом, в окружении бумажных подшивок и открытых папок. Разумеется, привычно одетую и аккуратно причесанную – будто ничего и не случилось. Разве что вместо жесткого деревянного стула под ней теперь было удобное плетеное кресло, доставленное из дома. Ну и бледность ушла не до конца.

– Знаешь, я начинаю понимать нашего хирурга, – признался Николай, останавливаясь в проеме. – Ты зачем из лазарета сбежала?

– Вместо того чтобы оправдываться, я тебе сейчас кое-что расскажу, и ты сам поймешь. – Анастасия подняла взгляд, и Николай мысленно сказал: «Ага…» Кривая усмешка до ушей, зеленые глаза блестят азартом за тонкими линзами очков… Знакомо.

– Хорошо, но сначала… – Дронов глубоко вдохнул, подошел к столу и опустился на табурет. Выдохнув, взял ладони девушки в свои и посмотрел ей прямо в лицо. – Имей совесть, а?

– Прости, не могу. – Улыбка сыщицы сделалась немного виноватой. – Мне по службе запрещено совесть иметь… Ты не переживай, бывало и хуже. Помню, лет пять назад мне из спины наконечник стрелы вырезали – посреди степи, без всякого наркоза. Флягу водки в меня влили да держали покрепче… Мне тогда всего двадцать три было, и плакала я навзрыд. До сих пор стыдно. Зато уже на следующий день три часа в седле продержалась, прежде чем свалиться без сознания.

– Но сейчас-то тебе ни ходить, ни сидеть нельзя. – Капитан решил пока не выспрашивать у нее подробностей той душераздирающей истории.

– Не держи меня за идиотку. – Девушка высвободила руки и взяла со стола карандаш. – Я потратила часть из тех пятисот казенных рублей, что мне выдали на устройство конторы, и заказала местному сарту-плотнику трость под мой рост. До завтра обещал управиться. А попозже добуду диванчик небольшой – куплю или тоже плотнику закажу. И стану работать лежа.

– В кабинете?

– В кабинете. Пожалуй, спать тоже здесь буду. Что-то мне не хочется в домике за стенами ночевать, когда к моей особе такое внимание, а я ходить не могу. А теперь к делу. – Она постучала карандашом по столешнице. – Готов слушать?

– Весь внимание.

– Я получила доклады о всех приметных событиях, случившихся вчера поблизости от Пишпека, в том числе в поселке. – Сыщица придвинула ближе нужную стопку документов, однако заглядывать в них не стала. – Помимо семьи золотаря – еще пять убийств. В один день. Двое застрелены, один убит ударом ножа в сердце, еще двое задушены. Из убитых один узбек. Остальные четверо – уйгуры. Ты же знаешь, кто такие уйгуры?

– Да, – кивнул Николай, задумчиво подкручивая ус. – Китайские мусульмане. Похожи на узбеков, но живут в Китае, в Синьцзяне главным образом.

– Правильно. Но их можно встретить по всей Азии, до самого Халифата. – Настя наклонила голову и, глядя на него поверх линз, медленно произнесла: – Китайская Империя любит вербовать среди них агентов для работы в азиатских регионах.

– Ага. – Дронов сделал вид, будто понял, к чему она ведет.

– И если в городе у границ Китая происходят странности, а потом кто-то почти одновременно и весьма профессионально убивает нескольких уйгуров…

– То это неспроста! – Вот теперь капитан действительно понял.

– Более того, я тебе прямо скажу – дело пахнет мандаринами…

– Мандарины – в смысле китайцы?

– Да нет, это у меня в детстве присказка такая была. Сам посмотри – если золотарь и убитые уйгуры имели отношение к китайской разведке, то какое отношение Китай имеет к похищению? Зачем китайцам, изоляционистам и традиционалистам, пришелец из иного мира, да еще с чужой территории? И еще вопрос – кто так ловко их устранил? Еще одна сторона? – Девушка вздохнула и куснула карандаш. – То-то же. Чем дальше, тем больше я ощущаю, что мои плечи слишком узки для задач, которые я должна на себя взвалить…

– Запросишь помощь у столицы? – предположил Николай.

– Да, теперь для этого достаточно оснований. Но работать нужно сейчас, по горячим следам. Благо мне сегодня подкинули след не просто горячий – пылающий. Смотри.

Настя вытащила одну из папок из-под общей груды, развязала и вынула из нее смятый бумажный листок. Протянула Дронову. Тот взял, разгладил, вчитался. Тщательно выведенные прописные буквы гласили: «То, что вы ищете, на пути в Ташкент».

– Эту штуку, – указала Настя пальцем на бумажку, – мне утром передал незнакомец. Ждал меня у выхода из госпиталя, будто знал, что с утра пораньше сбегу. Сунул, шепнул, чтобы прочла, и был таков. Догнать я его не могла – едва ковыляла, за стеночку держась. А говорил он по-русски, с интересным акцентом. Послушай.

Девушка набрала в грудь воздуха, прочистила горло и быстро произнесла мужским голосом:

– Возьмите это, прочтете позже.

Николай хмыкнул – впервые на его памяти «попугайский» талант Насти пригодился на практике.

– Что скажешь об акценте? – продолжила она уже нормальным тоном, хотя немного охрипнув.

– Я бы сказал – узбекский. Хотя я не великий специалист.

– Все верно. А узбекский и уйгурский очень близки, и акценты от них схожие.

– И твои выводы?

Сыщица щелкнула пальцами:

– Кто-то должен съездить в Ташкент и осмотреться. Даже если это попытка расколоть наши скромные силы – проверить все равно надо.

– Ты не можешь ехать, – сдвинул брови капитан.

– Увы. Я пробовала утром сесть на коня…

– Что ты сделала?! – Дронов аж подался вперед, подскочив с табурета.

– …Но не смогла. – Настя поморщилась, не дав себя перебить. – Слишком больно, и рана открывается. Так что я остаюсь здесь и веду расследование на месте. Чую, главный клубок завязан прямо у нас под носом…

– Поедет Саша? – мрачно спросил Николай. Идея ему категорически не нравилась.

– Нет. – Девушка сняла очки и посмотрела на него, подслеповато щурясь. – Поедешь ты и повезешь Сашу. Согласен? Дела с командованием я улажу, тебя отпустят. Письмо хокандским властям с требованием вас пропустить и содействовать – у коменданта выбью.

– А если я откажусь? – На секунду ему стало страшно – вдруг сыскной агент скажет: «Пошлю ее одну». Однако сыщица не разочаровала.

– Поеду сама, в телеге. – Она неожиданно весело усмехнулась. – А тебе будет стыдно, особенно когда меня там убьют.

– Шантажистка. – Николай произнес это почти как похвалу.

– Только при нужде. – Сыщица надела очки и откинулась на спинку кресла. Овальные линзы в серебряной оправе зеркально блеснули. – Ну так что, устроишь Саше прогулку до места расследования?

– Угадаешь ответ?..

Глава 5

Происходи события в романе господина Дюма или другого бойкого на перо европейца – Дронов сей же час вскочил бы на коня и помчался к приключениям. Однако реальность требовала более основательного подхода.

На подготовку к поездке оставшийся день ушел практически без остатка. Так как Настя, несмотря на ранение, взяла на себя всю бумажную волокиту, Николай занялся, выражаясь казенным языком, вопросами личного состава и материальной части. Разумеется, ехать в Ташкент без эскорта, даже имея при себе сопроводительные бумаги, было бы крайне опрометчиво. Большая часть пути лежала через территорию, входящую в Хокандское ханство, что само по себе подразумевало массу возможностей угодить в неприятности, а ведь цель у поездки была отнюдь не увеселительной… Посему в первую очередь капитан озаботился набором сопровождающих. Взять много людей он не мог – солдаты из пехотных рот не годились, а его драгуны требовались в крепости для организации усиленных патрулей и подвижного резерва. После некоторых размышлений офицер выбрал только троих – бывалого унтера Черневого и пару ефрейторов поопытней. Кроме того, послал за Джантаем – можно было надеяться, что молодой воин, авантюристский характер которого капитану был хорошо известен, согласится исполнить роль проводника и переводчика. Последнюю, и самую большую, часть отряда должны были составить сибирские казаки. Для этого Дронов попросил Настю при возможности передать коменданту запрос на выделение казачьей полусотни под его командование.

– Зачем тебе столько? – выгнула бровь сыщица, услышав просьбу. – Город брать собрался?

– С запасом, – пояснил капитан, усмехаясь в усы. – Просто знаю начальство. Если просить полусотню, дадут, скорее всего, десятка два. Если попрошу два десятка – выделят полдюжины. А полдюжины – мало.

– Знакомо, – хмыкнула Агафьева. – Что ж, попробую устроить. Вечером за документами придешь – расскажу, что вышло…

Покончив с этой проблемой, Николай отправился к складам экипировки. Снабдить всем необходимым драгун труда не составляло – годились стандартные походные комплекты. Казаки должны были явиться со своей амуницией и при личном оружии – на то они и казаки. Таким образом, снаряжение требовалось в первую очередь Александре. Его-то отбором офицер и занялся.

Навестив маленькую стажерку в кабинете при архиве, который та почти обжила за минувшие дни, Дронов выведал у девушки содержимое ее гардероба и убедился, что брючный костюм для верховой езды у нее все-таки не единственный, а с обувью и вовсе полный порядок. Успокоенный, он все же составил запрос к интенданту и вскоре получил на руки лишнюю одноместную палатку, набор походных принадлежностей, а также три гимнастерки, две пары кавалерийских брюк и теплую шинель. Вся одежда была самого малого размера, какой только удалось сыскать кладовщикам, однако брюки и гимнастерки Николай отнес на перешив портному-таджику, живущему за стенами. Тот обещал управиться к ночи.

Труднее всего оказалось выбрать лошадь – невысокую, смирную, но в то же время выносливую и способную при нужде идти галопом. Драгунские, офицерские и курьерские кони из гарнизонной конюшни по понятным причинам для крохотной девушки оказались великоваты. Вероятно, в итоге Дронову пришлось бы покупать скакуна у городских торговцев, однако после обеда в крепость явился Джантай. Выслушав суть дела, киргиз без колебаний согласился примкнуть к отряду и пообещал разрешить проблему с лошадью для стажерки, выпросив лишь пять рублей золотом на расходы. С деньгами Николай расстался легко – он знал воина-бугинца давно и доверял его честности. Осталось только навести порядок в квартире и окончательно передать дела роты поручику Горшкову…

…Солнце еще не коснулось горизонта, но уже скрылось за гребнем внешней стены, подсвечивая багровым его зубцы, когда Дронов постучал в створку Настиного кабинета.

– Да, входите! – тут же откликнулась сыщица.

Шагнув через порог, Николай застал ее наливающей люминесцентный раствор в знакомую лампу – помещение уже окутал зыбкий полумрак. Пока он усаживался, девушка как раз закончила, завинтила крышку на стеклянной сфере светильника и хорошенько его встряхнула – мягкое золотистое сияние тут же развеяло тьму, загнало ее в углы комнаты, породив длинные тени от стоящих на столе предметов.

– Если ты за документами от коменданта… – сказала Настя, осторожно водружая лампу на самую высокую стопку бумаг. – …То все готово. В принципе… Мм… Ага! Вот.

Она не без труда вытянула из другой стопки несколько конвертов и протянула их Дронову:

– Принимай. Помимо всяких дурацких бумажек из логова армейской бюрократии, вроде временного освобождения тебя от обязанностей по крепости, – еще два письма от господина генерала. Одно к хану Хоканда, другое к графу Орловскому, нашему представителю при ханском дворе. Кроме того – официальная бумага, удостоверяющая, что ваш отряд действует по распоряжению военного командования Пишпекского гарнизона. – Анастасия усмехнулась. – Красивая, печатей больше, чем текста. Солиднее достать не удалось, грамоту от омского генерал-губернатора ждать пришлось бы недели. Ага, и еще – предписание по казакам. Вот. Дадут дюжину, приказ в станицу уже выслан. Будут тебя ждать в условленном месте или встретят по дороге.

– Спасибо, Настя, – кивнул Николай, глядя на девушку с некоторым удивлением. После столь серьезного ранения ее обычная энергичность казалась странной. – Не думаю, что нам удастся передать письмо графу, но оно может пригодиться…

– Верно. А вот это… – Сыщица отделила от пачки белый конверт без всяких надписей и печатей, положила его на стол перед собой. – Это не тебе, это я Саше отдам. Тут наш шеф армейской контрразведки расщедрился и дал контакты пары своих осведомителей в поселениях на Ташкентском тракте. Надо будет – Саша тебе расскажет детали.

– Ты ее еще раз проинструктируешь?

– Конечно. Я сказала ей зайти перед сном. И вообще я сегодня у нее на квартире ночую – диван пока не готов, домой не могу… Будет за мной ухаживать. Кстати! – Девушка вдруг щелкнула пальцами. – Смотри!

Наклонившись, она подхватила и с гордым видом показала капитану толстую белую трость. Та, оказывается, все это время была прислонена к ножке кресла. Выглядела трость очень просто – аккуратно вырезанная палка с круглым стальным набалдашником и металлическим же наконечником. Никаких узоров или хотя бы лака – зато надежно и удобно. Вполне в стиле госпожи сыскного агента.

– А будет время – закажу хорошую, в черной лакировке и с какой-нибудь красивой чеканкой по набалдашнику, – заявила Настя с чрезвычайно довольным видом.

– Насть… – Дронов вздохнул. – А без трости ты сейчас ходить можешь?

– Честно? – Сыщица согнала с лица улыбку и поморщилась. Бросив трость на стол, облокотилась о его край. – Нет. Только если за стеночку держаться. Тебе врать не буду – сейчас даже сидеть очень трудно. От постоянной боли тошнит, ем через силу. Но не забивай голову, со мной подобное уже пару раз бывало. Жива, как видишь, и работаю. О себе лучше думай, а еще лучше – о Саше. Чтобы с ней такого же не случилось. Вы же отправляетесь утром?

– Да, до рассвета. Собираемся у главных ворот. Горшков обещал проводить немного.

– А я вот не смогу… – Настя виновато опустила взгляд и постучала ногтем по столешнице. – Прощаемся сейчас, значит… Что ж… Ну-ка, подойди ближе. – Она неожиданно вскинула голову и улыбнулась уголками губ. Линзы очков отражали золотистый химический свет, и Дронов не видел ее глаз.

– Хм… – Капитан удивленно вскинул брови, но послушался – встал, обошел стол и склонился к девушке. – Ухо для сообщения секрета подставить?

Вместо ответа Настя вдруг, охнув от боли в ноге, резко поднялась из кресла, обхватила Николая руками за шею и… без всяких изысков поцеловала в губы. Не ожидавший такого драгунский офицер почти машинально ответил на поцелуй, привлек было девушку к себе, но тут же ощутил, как ему в грудь упирается узкая Настина ладошка, и отступил, приводя мысли в порядок. Сыщица же плюхнулась обратно на мягкое сиденье и широко улыбнулась своей обычной злодейской ухмылкой, заставив Дронова невольно сделать еще шаг назад. Пару раз глубоко вздохнув, пояснила, не переставая улыбаться:

– Можешь считать это авансом. Для скрепления нашего долговременного и постоянного сотрудничества кормить тебя ужинами считаю уже недостаточным. Вернешься живым и привезешь Сашу невредимой – поговорим о дальнейшем. Хороший стимул вернуться, а? – подмигнула девушка.

– Только поэтому?

– Ну, еще ты мне нравишься. – Настя с невинным видом всплеснула руками. – Кому другому на твоем месте предложила бы четыре свежих рецепта яичницы и сдобрила бы новым сортом пельменей каждый вечер на протяжении месяца. А тебе – вот так. Доволен?

– Полегчало, – признался Николай, улыбаясь в ответ как дурак. – Потому что ты мне… Черт, да у тебя кровь!

Правая штанина серых брюк девушки и в самом деле стремительно пропитывалась темной влагой на бедре – это было заметно даже в неверном свете единственной лампы.

– Да, переборщила, – грустно признала сыщица, откидываясь на спинку. Теперь офицер заметил и капельки пота на ее лице, явно вызванные не поцелуем. – Рана открылась, видимо… Но ты же мог увернуться, и вышло бы глупо… – Она болезненно кашлянула в кулак. – Ладно, сейчас Саша придет, заново бинт наложим…

– Давай лучше я… – Дронов подался вперед.

– А ты иди. – В голосе Насти звякнули стальные капральские нотки. Она села прямо, тяжело опираясь на подлокотники. – Выспись перед отбытием. В следующий раз, даст бог, увидишь меня через месяц, здоровую. Главное – чтобы вы все вернулись живыми и с успехом, а уж я-то поправлюсь…

Николай беседовал с часовым, стоя у караулки, когда на ведущей к воротам улице показалась запыхавшаяся стажерка. Придерживая шляпку и ремень сумки, она подбежала к отряду и попыталась что-то сказать Дронову, однако не смогла, задохнувшись.

– Сперва переведи дух, – посоветовал капитан, отметив, что кобуру с револьвером Настина ученица все же перевесила на пояс.

– У… угу… – Саша с минуту тяжело дышала, глядя на мужчину снизу вверх большими, широко распахнутымиглазами, потом сглотнула и выдавила: – П… пр… простите… пожалуйста! За опоздание!

– А ты разве опоздала? – искренне удивился Дронов.

– Да. Вы назначали на четыре тридцать утра, а сейчас уже четыре тридцать пять!

– А-а… – Капитан откашлялся, прикрыв рот ладонью. – Ну, ничего страшного. Почти успела.

– Я провожала Анастасию Егоровну до кабинета, потому задержалась, – продолжила будущая сыщица. – Она очень плохо себя чувствует, хоть и прикидывается… Не знаю даже… Боязно ее одну оставлять.

– Я попросил ребят из своей роты приглядывать за ней по возможности, – успокоил Дронов маленькую стажерку. – Поручик Горшков, мой зам, Настю с прошлого ее приезда знает и в обиду не даст. А ты взрослеешь – уже наставницу опекать собралась, а?

– Я… Э… – Саша стиснула перекинутый через плечо ремень сумки обеими ладонями. – Но это же правильно – заботиться о раненом товарище, даже если он старше и опытней!

– Конечно. – Последние слова были произнесены с таким жаром, что офицер не сдержал улыбки. Было в этой крошечной сероглазой девушке что-то необычайно светлое и теплое, будто пришедшее из детских сказок, и абсолютно не вяжущееся с ее местом службы. Желание погладить стажерку по голове и сказать что-нибудь доброе становилось практически непреодолимым – только едва ли ей самой это понравилось бы… – Кхм… Ладно. В любом случае нам пора отправляться. – Дронов прочистил горло и кивком указал на невысокую гнедую кобылку, которая переминалась с ноги на ногу у караульной коновязи. – Вот твоя новая лошадь. Ее зовут Ак-Булут, то есть Белое Облако. Хотя она, как видишь, совсем не белая – зато должна прийтись тебе впору. Заводной мы добыть не смогли. Может, купим по дороге. В крайнем случае – кто-нибудь возьмет тебя в седло, весишь ты немного. Теперь можешь устраиваться, мы подождем. Левую сумку только не трогай, там палатка и запасная одежда для тебя.

Пока стажерка перекладывала свой походный скарб в седельные сумы, Николай познакомил ее со спутниками – лысоватым горбоносым унтером Черневым и двумя ефрейторами. Младший из них, черноволосый и темноглазый уралец Саночкин, изрядно смахивал на татарина, старший же, узколицый москвич Сергеев, выглядел меланхоличным и задумчивым.

– Очень приятно. – Взобравшаяся в седло девушка наградила солдат улыбкой. – А я – Александра Александровна. Можно просто Александра.

«Я уже и забыл, что у нее есть отчество, – мысленно усмехнулся Дронов, давая команду на выдвижение. – А узнать фамилию так и не удосужился. Надо бы исправить…»

Немногочисленный пока отряд проехал через единственные ворота Пишпека и миновал ров. Конские копыта застучали по Ташкентскому тракту. Впереди было шесть сотен верст и не меньше двух недель пути…

Поначалу ехали молча. На разговоры не тянуло – мужчины зевали, Саша клевала носом, а на рассвете и вовсе задремала, склонившись к конской гриве. Будить ее не стали – Джантай подъехал ближе, взял лошадь девушки под уздцы и повел. Пригревшаяся в солнечных лучах стажерка проспала до самого дневного привала, кутаясь в короткий легкий плащ, который носила поверх серого замшевого костюма. Лишь часам к десяти, после отдыха, завтрака и кружки кофе, она немного ожила и разговорилась. Оказалось, что ученицу Насти интересует план путешествия.

– Если говорить о ближних целях – мы должны встретиться с казачьим отрядом, который будет нас сопровождать, – ответил Дронов, искоса поглядывая на девушку. Та старалась держаться с ним стремя в стремя. – Они движутся нам навстречу от приграничного поселка.

– Кстати, а вот почему вы не взяли в эскорт кого-нибудь из соплеменников Джантая? Я вижу, вы ему доверяете, и драться киргизы умеют.

– Я бы и не против, конечно. Но учитывая, что северные племена киргизов прямо поддержали Россию во время войны с хокандцами… – Капитан хмыкнул. – Появление вооруженного отряда северян на землях Хоканда нынче само по себе тянет на провокацию. Боюсь, меня не поймут в канцелярии генерал-губернатора.

– Понятно… – протянула стажерка, хмурясь и потирая подбородок. – Мне следовало об этом подумать…

– Не расстраивайся. Тут необходимо разбираться в местных реалиях и хорошо знать обстановку. Ты еще научишься.

– Если бы на это было время! – Девушка со вздохом понурила голову. – Мне нужно учиться прямо сейчас, иначе я не смогу вести расследование. Нужно понимать – что, как и почему происходит вокруг. Узнавать нюансы, детали, особенности…

– Я к твоим услугам, – изобразил Николай шутливый поклон, не отпуская поводьев. – Можешь и остальных пытать о чем хочешь, особенно Джантая. Я ведь еще в первую встречу обещал, помнишь?

– Тогда… – Саша поправила сбившуюся шляпку и глянула на него чуть веселей. – Расскажите что-нибудь. В общих чертах. А я уж подумаю, какие вопросы задать.

– Хм… Так и быть. – Капитан откинулся в седле, повел плечами. – Начну издалека. Что тут было до нашей эры, полагаю, тебе не интересно. Веке во втором в эти места, которые мы зовем Средней Азией, вторглись войска Китая – тогда еще китайцы не были такими домоседами. Они изрядно повоевали с местными кочевниками и государством Давань в Ферганской долине, на месте которого сейчас собственно город Хоканд и стоит. Веку к шестому китайцы победили окончательно, понастроили всюду своих крепостей и посадили наместников. Завели торговлю, собирали налоги… Смотри. – Офицер сунул руку в нагрудный карман и вытащил оттуда бурый металлический кругляш с ноготь величиной, украшенный квадратным отверстием в центре.

– Что это? – Саша подъехала ближе и наклонилась, чтобы рассмотреть предмет.

– Старинная китайская монета, – протянул ее девушке Дронов. – Держи, дарю. У меня еще есть.

– Ой, спасибо. – Стажерка подставила ладонь и принялась рассматривать подарок. – Интересно, современные почти такие же.

– Ну это же китайцы. Без нужды они ничего не меняют, – усмехнулся Николай, застегивая карман. – Так вот. Эти монетки здесь до сих пор в земле сотнями находят, особенно возле развалин китайских фортеций. Даже местные правители, говорят, чеканили свои деньги по китайскому образцу, только у их монет дырочки круглые, высверленные, для квадратных технология сложная нужна…

– И откуда вы все это знаете?

– У нас в гарнизонной библиотеке есть сборник с выдержками из китайских летописей и комментариями ориенталистов, очень интересный. Профессор Бормин из Географического общества составлял, кажется… Вернемся – почитаешь. А пока – слушай.

– Ага! – Маленькая стажерка кивнула и спрятала монету. Похоже, выбрав верный тон, офицер сумел ее увлечь.

– Примерно с девятого века сюда начали проникать эмиссары Арабского Халифата, распространяя ислам и налаживая контакты с местными владыками в обход китайских наместников, – продолжил он. – Особенно удачно дела у них пошли с оседлым населением, потому что кочевники плохо воспринимали религию Пророка. Переходили-то в нее легко, а вот чтобы заповеди соблюдать… В общем, кончилось все военной экспедицией Халифата в Центральную Азию. Китайцы выступили навстречу, но армия у них была пешая, конницу предоставили местные вожди… Понимаешь, чем кончилось генеральное сражение?

Саша сдвинула светлые брови, потерла лоб и предположила:

– Местная конница ударила по китайцам?

– Верно. Прямо в тыл. И сделала это в самый разгар сражения. Войска Поднебесной Империи бежали. Одновременно по всему региону вспыхнули восстания…

– Инспирированные арабами? – Похоже, будущая сотрудница Третьего отделения вошла во вкус.

– Скорее всего. По крайней мере, китайцы в этом и по сей день не сомневаются. В любом случае итогом стало то, что очень быстро в регионе не осталось ни одного китайского чиновника или солдата. Однако ушли и арабы – их войско в битве сильно потрепали, а здешние властители клялись в верности Великому Халифу… – Капитан качнул головой. – Только вассальной присяги никто из них не принес. А потом у Халифата начались внутренние проблемы, войны с Аксумом, период нестабильности… Так и вышло, что эти места, формально числясь в подчинении Халифа, сотни лет по сути жили своей жизнью – весьма бурной, надо сказать. Хроник здешних государств и династий, как я понимаю, не вели даже китайские летописцы – столько их сменилось. Но сейчас мы имеем три страны – Хокандское ханство, Хивинское ханство и Бухарский эмират. Они очень друг друга любят и воюют регулярно.

– А Ташкент, в который мы едем, – часть Хоканда? – уточнила стажерка.

– Угу. С некоторых пор. Когда-то это был вольный город, обладавший солидной армией. Он даже чуть не завоевал столицу Хоканда, но проиграл войну и уже около века переходит из рук в руки. Соревнуются между собой хокандский хан и бухарский эмир, но и сами ташкентцы не прочь, если что, вспомнить былое и возродить свой городской совет… Видишь ли, Ташкент – крупнейший торговый центр и единственный воздушный порт на тысячи километров вокруг. Туда приходят грузовые дирижабли не только из России, но и из Индии, Афганистана, Малой Азии…

– То есть из владений Англии и Халифата.

– Совершенно верно. И это… – Дронов, осекшись, уставился на девушку. – Это важно, так?

– Анастасия Егоровна считает, что важно. – Саша вновь потерла подбородок. Лицо ее сделалось серьезным, взгляд – сосредоточенным. – И я с ней согласна. Об этом мы говорили сегодня ночью. Если нам сбросили верную информацию о доставке похищенного в Ташкент, можно сделать ряд выводов насчет похитителей… И насчет тех, кто эту информацию сбросил. Да и выбор-то невелик. – Она задумчиво кивнула – вероятно, своим собственным мыслям. – Едва ли тут замешаны французы или итальянцы.

– А кто? – Размышляя вслух, крошечная сыщица-ученица до того стала похожа на свою наставницу, что Николай даже понизил голос, боясь спугнуть наваждение.

– Вероятнее всего, в деле замешаны англичане. – Саша щелкнула пальцами, и этот жест тоже показался капитану знакомым. – Дальше, по убыванию вероятности, – арабы и китайцы. К Китаю ближе, но и политика у Поднебесной пассивнее. К тому же им нет нужды везти пленника в порт. Если только они не пытаются отвлечь нас ложной версией. Но Анастасия Егоровна учла подобную возможность и будет ее проверять, пока мы едем в Ташкент.

– Настя считала, что вокруг этой истории действуют как минимум две силы помимо нас, – припомнил Дронов. – И предполагала, что одна из них – китайская разведка.

– Да, конечно. – Девушка легонько похлопала свою кобылу по шее и, не глядя на Николая, медленно произнесла: – Пожалуй, мне нужно еще поразмыслить…

Она замолчала, отсутствующим взглядом уставившись в гриву лошади. Дронов тихонько отъехал в сторону, думая о том, что его выводы насчет Саши были определенно преждевременными. Она, без всяких сомнений, умела мыслить как сыщик, обладала немалой смелостью и быстро училась новому, а легкий, располагающий характер лишь играл на руку в ее будущей работе. Той же Насте было куда сложнее вызвать к себе симпатию и доверие…

Во второй половине дня вновь остановились передохнуть и заодно отобедать. Понаблюдав, как явно не привыкшая к долгим конным поездкам Александра морщится и растирает бедра, Дронов предложил ей немного размяться, пока варится каша.

– И заодно попрактикуемся, – добавил он.

– В чем? – приподняла бровь девушка.

– Например, в фехтовании. Отлично помогает разогреть все группы мышц, и ноги в том числе. Ты же умеешь фехтовать? – Капитан наклонил голову к плечу – казалось, он ждет отрицательного ответа.

– Да, но…

– Вот и отлично. Саночкин, одолжи свой палаш!

Подбежавший ефрейтор протянул командиру клинок, но тот кивком указал на Сашу. На самом деле, конечно, он просто решил воспользоваться возможностью своими глазами увидеть навыки стажерки, пока вокруг все тихо и для этого есть время. Настя как-то признавалась, что плохо фехтует и посредственно владеет винтовкой… Справедливо ли это для ее ученицы?

– Ну что? – Александра приняла палаш, сделала пару робких пробных взмахов и встала в позицию. Острие, направленное Дронову в грудь, чуть заметно подрагивало – не от страха, разумеется. Просто рассчитанный на мужскую руку клинок для крохотной Саши был очень тяжел.

– Начнем. – Капитан обнажил свое оружие. – Только смотри, не увлекайся, а то и вправду заденешь меня.

В том, что свою руку он сдержит, Дронов не сомневался. Более того – он и не думал фехтовать в полную силу, намереваясь специально замедлять свои движения.

– Постараюсь, – не слишком уверенно ответила стажерка, переходя в защитную стойку.

Следующие несколько минут они осторожно обменивались ударами под ободряющие возгласы единственного зрителя – все того же ефрейтора Саночкина. Капитан отметил, что болеет он за Сашу, что, впрочем, было не удивительно.

– Простите! – В какой-то момент девушка внезапно отступила и, тяжело дыша, подняла палаш острием вверх. – Все!

– В смысле? – Николай, только начавший разогреваться, остановился.

– Я… больше не могу. – Все еще пытаясь отдышаться, Саша сглотнула. – Рука устала. Простите.

– Да ничего, все хорошо, – протянул капитан, пряча собственный клинок в ножны. На самом деле, пожалуй, ему следовало бы сказать «все плохо». Понятно, что из-за тяжести палаша тоненькая, хрупкая девушка орудовала им с трудом, неуклюже. Но и будь у нее легкий клинок вроде шпаги или рапиры, едва ли она показала бы себя лучше – чувствовались недостатки обучения. Простые выпады, примитивные финты, разве что блоки и контратаки удавались ей чуть лучше.

– Я… знаю, что у меня не получается. – Стажерка словно прочла мысли Дронова. Впрочем, вероятно, они просто отразились на его лице. – Простите. Но нас больше другим вещам учили.

– Например? – Настала очередь Николаю выгибать бровь.

– Ну… – Со смущенной улыбкой девушка подошла к нему, вытягивая из кобуры револьвер. – Вот. – Она протянула оружие рукоятью вперед. – Возьмите и направьте на меня.

– Ты хоть пули-то вынула? – Взяв дорогую французскую игрушку, блестевшую хромом и украшенную костяными накладками, офицер проверил барабан. Заряды оказались на месте.

– Нет, но не волнуйтесь. Просто прицельтесь в меня. И не напрягайте палец на спуске.

– Нет уж, прости. – Дронов вытряс свинцовые «подарки» на ладонь и спрятал в карман. – Вот теперь другое дело.

Защелкнув пустой барабан, он вскинул руку, наводя ствол на юную сыщицу. Глядя на ее нежное, почти детское личико, обрамленное светлыми волосами, сквозь прорезь прицела, Николай почувствовал себя неуютно. Получилось, что целится он ей прямо в переносицу…

– И долго держать? – спросил он.

– Нет, – ответила стажерка и качнулась влево.

Что произошло в следующее мгновение, Дронов понять не успел. Он просто заметил, как маленькая стажерка молниеносно ушла вбок, потом почувствовал, как револьвер выворачивается из его ладони, защитной скобой выламывая указательный палец, охнул, разжимая руку… Еще через секунду они с девушкой отпрянули друг от друга – только вот Николай тер едва не сломанный палец, а Саша целилась в него из отобранного револьвера, держа его, правда, левой рукой и тяжело, порывисто дыша. Ефрейтор дважды хлопнул в ладоши, присоединившийся к нему унтер Черневой удивленно покачал головой.

– Простите, – в который раз за день повторила Настина ученица, убирая оружие обратно в кобуру. – Я вас не поранила? Я ведь просила не напрягать палец!

– Да к черту! – Николай тряхнул кистью, чувствуя, как боль проходит. Широко улыбнулся. – Извини, не сдержался. Как ты это сделала?

– Один из простых приемов, обязательных к освоению. – Саша, не послушав, подошла к капитану, взяла его руку двумя своими, принялась обеспокоенно рассматривать. – Действует по закону рычага… Приложите к пальцу холодное, а то опухнет. Хорошо?

– Хорошо. – Дронов оглянулся на собравшихся зрителей, вновь посмотрел на девушку сверху вниз. – Знаешь, а ведь на привалах, пожалуй, будет теперь чем заняться. Я собирался тебя чуть поднатаскать в фехтовании, однако, похоже, учеба может быть обоюдной…

С казаками они повстречались на закате, возле приметного ориентира – ржавого остова броневоза, брошенного на обочине из-за поломки в прошлогоднюю кампанию. Солнце било отряду в глаза, однако всадников они заметили издалека – благодаря длинным, покачивающимся на скаку пикам. Именно тонкие черточки кавалерийских пик первыми показались над жарким дорожным маревом, а затем стали видны и черные силуэты конников, двигавшихся вдоль обочины легкой рысью.

– Надо же. Когда говорили о дюжине, я думал, будет десяток или полтора, а их и в самом деле двенадцать, – хмыкнул Дронов, давая коню шенкеля и жестом веля товарищам ждать на месте.

Казачий отряд тоже остановился, вперед выехали двое. Один из них приветственно помахал рукой.

– Рады вас видеть. – Николай ответил на приветствие, приближаясь. – Я капитан драгунской роты Дронов из Пишпекского гарнизона. Меня вам приказано встретить?

– Так точно, – ответил чернобородый казак, сдерживая приплясывающего скакуна: тот еще не успокоился после рыси. – Я старший урядник Невский Дмитрий Александрович, со мной помощник, приказный Евграфский, и еще десять человек при пулемете.

– Дмитрий Невский? – не удержался Николай.

– Ага. Не Александр Донской, но тоже неплохо, – осклабился казачий командир. Ухмылка у него получилась достаточно волчьей – Насте наверняка бы понравилась. – Отец был шутник, почти как дед…

– У вас хороший отряд, Дмитрий Александрович, – сменил тему Дронов, обводя взглядом казаков. Лукавить ему не пришлось – молодцы были как на подбор. Рослые, плечистые, в новеньких черных мундирах и низких папахах с алым верхом. При каждом помимо пики имелись шашка и карабин, а одна из трех вьючных лошадей была нагружена пулеметом системы Перепелкина и станком к нему. Кроме того, каждый казак вез у седла небольшой баллон со сжатым газом, который годился как для питания пулемета-«перепелки», так и для подзарядки ручного оружия.

– У нас в поселке парни отличные, хоть государю в парадный эскорт, – с видимым удовольствием согласился урядник. – Все же ведь новую границу сторожим, место беспокойное. Да вы и сами знаете.

– Ох, знаю… – Капитан потер затылок, морщась от не самых приятных воспоминаний. – Что ж, давайте теперь познакомим наших людей. А вас я представлю даме. Вы, кстати, сами откуда?

– Из Первого военного отдела Сибирского войска. Кокчетавская станица.

– Я там не служил, но бывал проездом. – Дронов развернул коня к своим спутникам и показал Невскому, чтобы тот следовал за ним. – Найдем о чем поговорить. Благо путь неблизкий, времени вдосталь.

Теперь низкое солнце било офицеру в спину, и он как на ладони видел своих терпеливо ждущих солдат, зевающего Джантая и привставшую в стременах маленькую Сашу. Путешествие начиналось по-настоящему, и Николай от всей души надеялся, что сумеет провести их всех от начала до самого конца живыми и невредимыми…

Глава 6

Первые двое суток в дороге миновали незаметно, даже немного скучно. Все это время вдалеке на юге, по левую руку от тракта, тянулся бесконечный горный хребет. Призрачно-голубоватая днем и темная ночью, украшенная сияющими на солнце ледяными шапками, могучая гряда простиралась от горизонта до горизонта, из-за чего путникам казалось, будто они не движутся вдоль нее, а скачут на месте. Впечатление усиливала местность – одинаковые долинные луга, небольшие рощицы, похожие друг на друга узкие белопенные речки, то и дело пересекающие тракт… Конечно, это была не киргизская степь, в которой одинокий куст сойдет за ориентир военного значения, однако требовалась определенная сноровка, чтобы отличать одну речушку от другой, запоминать приметные снежные вершины и замечать, как меняется ломаная линия гор.

Днем отряд капитана Дронова двигался вдоль торного пути – то встречая, то обгоняя торговые караваны. В случае с теми, что шли из Пишпека, приходилось сбавлять ход – Саша со стороны, не подъезжая вплотную, рассматривала повозки и людей, Николай беседовал с охраной, если та была набрана из местных кочевников. Оставался небольшой шанс настигнуть и перехватить похитителей прежде, чем они достигнут Ташкента, – при условии, что злоумышленники действительно туда направляются. Увы, пока ничего подозрительного не попадалось. Впрочем, офицер и не рассчитывал особо на столь легкий успех.

Утром третьего дня их ждала более интересная встреча – путники увидели группку из десятка всадников, которая вереницей пересекала тракт поперек, от гор вглубь долины, что само по себе было удивительно. Возглавлял процессию молодой офицер с эполетами подпоручика, его сопровождающие были в основном казаками. Два отряда заметили друг друга, съехались ближе, обмениваясь приветствиями. Николай получше рассмотрел знаки различия на мундире молодого офицера – тот оказался военным инженером. Спешившись, он представился Дронову, глядя при этом мимо него, на Александру:

– Василий Иванович Вайсмеер, подпоручик инженерных войск, картограф. Выполняю поручение командования по составлению карты высот.

Капитан назвался в ответ, коротко пояснил:

– Сопровождаю даму.

– Дело, достойное офицера! – Фраза могла бы прозвучать как подколка, но парень улыбнулся широко и искренне, приложил ладони к груди. – Я бы с радостью принял подобное поручение, но – увы, занят рутиной. Когда ветку железной дороги протянут до Пишпека, от него она дальше пойдет сюда. Сперва к пограничным станицам, а затем, быть может, в Хоканд, для облегчения торговли.

– И давно ли вы в пути? – поинтересовалась Саша – кажется, она поняла, что изрядно обрадует юношу, просто к нему обратившись. И оказалась права – подпоручик просветлел лицом:

– Давно, прекрасная госпожа, но не беспокойтесь о нас! Места здесь не такие пустынные, как кажется, – всегда найдешь, где провести ночь или купить провизии, стоит лишь проявить находчивость. К тому же мы путешествуем почти налегке – лишь немного оборудования, нужного для нашей миссии.

– Кхм-хм… – Николай откашлялся, привлекая внимание распустившего хвост подпоручика. – А вот скажите, вы за последние дни не видели вокруг тракта ничего подозрительного? Каких-нибудь отрядов, едущих, как и вы, не по дороге, или чего-нибудь в таком роде? Вы, думаю, понимаете, отчего меня это беспокоит.

– Прекрасно понимаю, господин капитан. – Василий Иванович сурово сдвинул брови, кивнув. – Но можете быть спокойны: в ближайших окрестностях, насколько я мог убедиться, тихо. Казачьи патрули и отряды здешних племен поддерживают порядок и спокойствие, вот дальше уже может быть опасно – во владениях хана грабители и прочие лихие люди чувствуют себя вольготно.

Ответ молодого офицера не то чтобы обрадовал Николая, однако виду мужчина не подал – лишь поблагодарил картографа и пожелал удачно выполнить задание. На том и распрощались. Тонкая цепочка всадников, ведомая подпоручиком, вскоре скрылась из глаз, продолжая свое странствие неторными тропами.

Пару дней спустя, за завтраком, юная сыщица спросила у Дронова, далеко ли до границы российских владений – видимо, предостережение Вайсмеера не выходило у нее из головы.

– Мы проехали ее вчера, – ответил Николай, дуя на ложку с горячей кашей. Ложка была большой и деревянной – металлических капитан не признавал, полагая, что они портят вкус еды и обжигают рот.

– Вчера? – Девушка удивленно вскинула брови.

– Ага. Помнишь, мы перед закатом с казачьим разъездом повстречались? Я еще с ними говорил долго? Это был приграничный патруль. Сейчас мы в Хоканде.

– А где их пограничники? Хокандские?

– У ханства нет отдельных пограничных войск. Таможня должна быть в ближайшем укреплении, а с военными патрулями мы разминулись пока что. Они тут дурно налажены и интересуются преимущественно купцами. С нас-то лишней пошлины не сдерешь – это издалека видно. – Николай ткнул ложкой в стажерку. – А ты ешь давай, не увиливай. Чтобы всю плошку – до дна. Успеем еще наговориться, дорога дальняя.

Саша со вздохом ковырнула кашу – готовивший завтрак казак, не скупясь, выделил ей двойную порцию, сдобренную кусочком солонины. Вообще добродушные станичники всерьез озаботились «худобой» миниатюрной сыщицы и постоянно пытались ее подкармливать, иногда прямо на марше подсовывая украдкой горбушки хлеба и сухарики. Сибирякам сама мысль о том, что девушка может весить меньше сорока килограммов, казалась дикой. Стажерка казачьи «подарки» принимала со смущением, краснея и благодаря, а потом прятала по карманам и втихаря раздавала драгунам. Кое-что, правда, оставляла и себе – пару раз Дронов краем глаза наблюдал, как она грызет дареный сухарь, покачиваясь в седле. Вмешиваться он не пытался, героическим усилием воли сохраняя в такие моменты серьезный вид.

После завтрака они так и не продолжили беседы – день выдался жарким, болтать попусту не хотелось. Когда стемнело, отряд стал лагерем в сотне метров от тракта, на берегу ручья. Николай доверил распределение часовых уряднику Невскому, а сам улегся пораньше, планируя встать до рассвета. Отчасти его план сбылся – когда капитан подскочил с постели, разбуженный хлопками выстрелов и конским ржанием, на небе еще горели звезды…

Дзяньк! Между лежанками Дронова и Саши стоял пустой котелок. Прилетевшая из темноты пуля опрокинула его набок, выбив искры.

– Лежи и пригни голову! – Не успев толком проснуться, офицер подхватил оружейный пояс и повернулся к девушке. Та тоже уже откинула одеяло и тянулась к кобуре. – На ноги не вставай! Поняла?!

– Хорошо! – Несмотря на растерянность в голосе, ученица Насти решительно кивнула и прижалась к земле. Вытянув из кобуры револьвер, щелкнула предохранителем.

Дронов же, спешно застегивая пояс и забыв про сапоги, бросился туда, откуда доносился зычный голос Невского. Урядник, облаченный только в штаны, нижнюю рубашку и криво нахлобученную папаху, вовсю отдавал команды, размахивая шашкой. Рослого казака было отлично видно на фоне костра, пули свистели вокруг него, однако старший станичник их напрочь игнорировал, охваченный боевым азартом.

– Дмитрий Александрович, доложите! – велел ему Николай, оказавшись рядом.

– С двух сторон палят, господин капитан! – едва ли не радостно рапортовал Невский, кидая шашку в ножны и снимая с плеча карабин. – Подошли метров на полста, их часовой заметил…

– Вы бы пригнулись! И огонь надо залить!

– Да они стрелять не умеют, бесы криворукие! – ухмыльнулся казак. – До сих пор даже не поранили никого. Отобьемся.

И в самом деле – несмотря на всю внезапность нападения, инициатива с ходу оказалась в руках обороняющихся. Урядник с капитаном быстро навели порядок, и уже через минуту весь отряд дружно отстреливался, метя по мелькающим меж кустов и деревьев неясным силуэтам. Даже Александра, за которой Дронов не забывал приглядывать, перебралась поближе к офицерам, залегла рядом с ними и теперь выпускала во мрак заряд за зарядом – стиснув зубы, обхватив рукоять револьвера обеими ладонями. При том, однако, аккуратно целиться и плавно жать на спуск она не забывала – Николай отметил это с таким удовлетворением, словно крошечная стажерка была его ученицей, а не Настиной.

Все закончилось так же быстро, как и началось. Сражение длилось считаные минуты. Не сумев сойтись в рукопашную и угодив под плотный обстрел, нападающие начали отступать – пальба становилась все реже, тише. В какой-то момент Дронов понял, что стреляют только его люди.

– Прекратить огонь! – рявкнул он во все горло, вскидывая над головой карабин. Лежащая около него Саша ойкнула и выронила револьверную пулю, которую пыталась забить в опустевший барабан. Казак Евграфский, занятый прилаживанием пулемета на станок, досадливо махнул рукой, помогавший ему товарищ в сердцах сплюнул: «Тьфу, чертячья сила!»

– А ну-ка, до конца собирайте, не ленитесь! – прикрикнул на них урядник. – Мало ли, что не пригодился. С сего дня чтоб на каждом ночлеге машинка собрана и развернута была! По всем правилам!

– Фух. Все вроде бы, – выдохнул Николай, поднимаясь на ноги. – Эй! Все целы? Раненых нет?

Солдаты ответили недружным хором – мол, живы-здоровы, ваша милость. Молодой казак показал капитану и соратникам простреленную навылет шапку, демонстративно сунув палец в дырку от пули. Палец прошел свободно.

– Лошади все на месте? – спохватился приказный. – Проверьте!

– Кто же это был? Как вы думаете? – Маленькая стажерка тоже встала, убирая оружие в кобуру. Отряхнув колени, одернула рубашку и начала приводить в порядок растрепанные волосы. Теперь, когда угроза миновала и возбуждение схлынуло, в ней запоздало проснулись женские инстинкты.

– Утром попробуем узнать, – ответил Дронов. – А ты ложись сон досматривать, еще часа два до зари, если не больше.

– Да как же… уснуть-то… – Девушка сглотнула.

– Легко, – заверил ее офицер. – Считай это тренировкой. Настоящий солдат должен уметь засыпать в любой обстановке, хоть под гром артиллерии, хоть после боя – главное, чтобы не на посту. Сыщик, думаю, тоже.

– Ну… – Саша глубоко вздохнула, втянув воздух через нос. – Ладно. Можно я здесь лягу, поближе к костру? Это за подушку сойдет, – указала она взглядом на высокое драгунское седло, которое в бою использовала как укрытие и подпорку для стрельбы. – За одеялом только сбегаю, а матраса не надо.

– Как хочешь, – улыбнулся Николай. Вместе с одеялом девушке ничего не стоило принести и подушку. Но, видимо, она решила отнестись к «тренировке» всерьез. – И не волнуйся, я буду рядом. Постерегу.

Стеречь Сашин сон в одиночку капитану не пришлось. Собственно, кроме нее, никто и не лег. Весь остаток ночи драгуны и казаки провели в полной готовности, ожидая нового нападения, к счастью так и не случившегося. Когда забрезжил рассвет, солдаты мрачно сидели по укрытиям с заряженными карабинами, и только хрупкая Настина ученица сладко сопела, завернувшись в одеяло с головой, – как и ожидал Дронов, заснула она легко, лишь положив голову на импровизированную подушку.

С первыми лучами солнца капитан распорядился привести лагерь в порядок и обыскать окрестности. Поиском занялись Джантай и трое самых опытных казаков во главе с приказным. Им удалось отыскать множество следов, ведущих на юг, к горам. Видимо, получив отпор, нападающие отступили врассыпную, унося раненых. Где-нибудь неподалеку их наверняка ждали товарищи с лошадьми.

Кроме следов проводник и солдаты обнаружили два мертвых тела. Беспокоиться о погибших ночные гости не стали – лишь обобрали их и прихватили оружие. Правда, в сапоге у одного Джантай нашел дурно сделанный кустарный нож, неумело вырезанный из большого листа металла.

– Этот не сразу умер, – кивнул на покойника киргиз, брезгливо отбрасывая трофей. – Рану в живот получил, мучился долго. Теплый еще. Сам потрогай.

– Да я верю, – хмыкнул Дронов. – Ведь казалось же ночью, что стонет кто-то. Казаки все про нечисть шептались… А второй?

– Голову пробило. Повезло ему.

– Да уж… – Николай прошел к другому мертвецу и склонился над ним. – Кто они, по-твоему?

– Первый – из Степи. Точно говорю. Киргиз-кайсак, как вы говорите. А второй – не знаю, – пожал плечами проводник. – Хокандец.

– Похож. Узбек или таджик, но не киргиз – точно, – согласился Дронов. – Хм…

– Что? Долго его смотришь. Лицо узнал?

– Да нет, не в этом дело, – протянул капитан, задумчиво покусывая сгиб пальца. Дело действительно было в другом. Этот налетчик, в отличие от первого, погиб мгновенно. Пуля, вошедшая ему точно в середину лба, вышла из затылка, прихватив кусочек черепа. И пуля эта, без всяких сомнений, была не винтовочной – револьверной. А револьвером ночью пользовалась только Саша…

– Так в чем, – не унимался любознательный Джантай, – дело-то?

– Если бы я знал… – выпрямился Николай, тяжко вздохнув. – Похороним их, только быстро… И тихо, девушку не разбудите. Пусть поспит…

Повинуясь его приказу, солдаты наскоро забросали тела землей и камнями. Когда юная стажерка проснулась от запаха кипящей похлебки, Дронов рассказал ей обо всем, опустив лишь причину смерти второго нападавшего. Как Саша отреагирует на известие о том, что она убила человека, офицер не знал и выяснять прямо сейчас не горел желанием.

– Так вы полагаете, это были обычные разбойники? – спросила Александра, выслушав его рассказ.

– Вероятнее всего, – кивнул капитан. – Будь это кто-то посерьезней – мы бы так легко не отделались. Я думаю, они увидели ночью наш лагерь, решили, что отряд небольшой и его легко будет вырезать… Потом поняли, с кем связались, и сбежали.

– Мм… Ну да, похоже. – Девушка устало потерла лоб. – Анастасия Егоровна говорила мне, что не у всех событий в мире есть тайная подоплека и глупо искать второе дно повсюду. С одной стороны, нельзя отбрасывать факты, вызывающие подозрения, с другой – не стоит придумывать их самостоятельно, потакая паранойе. – Саша вдруг улыбнулась. – Наверное, сейчас она сказала бы, что порой сигара – это просто сигара, а нападение бандитов – всего лишь нападение бандитов.

– Ты читала Фрейда? – Не сказать чтобы капитан был ошарашен. Стажерка с самого начала производила впечатление образованного человека. Однако же мрачный немецкий душевед – странный предмет интереса для девушки. Дронов и сам-то был с ним знаком больше по анекдотам.

– Мы проходили психоанализ во время учебы. – Саша посмотрела на него не без удивления. – В Третьем отделении. Одна из обязательных дисциплин для оперативных сотрудников, вы не знали?

– Нет, откуда бы?

– Ой, и правда! – Стажерка прикрыла рот ладонью. – Простите, не подумала.

– Да что ты, не извиняйся. – Николай с усмешкой махнул рукой. – Я мог бы и догадаться. Лучше доедай суп – скоро выдвигаемся.

Отряд вернулся на дорогу позже обычного, около девяти утра. Чтобы наверстать упущенное время, капитан приказал больше двигаться рысью и реже переходить на шаг. Однако далеко уехать от места ночной стычки они не успели. Зоркий Джантай внезапно натянул поводья, подвел коня к Дронову и мрачно сказал:

– Видишь отблески впереди? У самого горизонта?

– Э-э… Нет, не вижу, – после паузы признал офицер.

– А я вижу! – поддержала киргиза Саша. – Серебристые такие.

– Угу. Это солнце играет на шлемах и остриях копий. – Проводник искоса глянул на капитана. – Много для каравана. И плотно идут – не вокруг повозок, а в строю, похоже.

– Военный отряд? – помрачнел теперь и Николай.

– Да.

– Не хотелось бы лишний раз встречаться с хокандцами. Но отворачивать не будем, поздно уже. К тому же мы на их земле. – Дронов привстал в стременах и повернулся к солдатам. – Приготовьте оружие. Черневой!

– Да, господин капитан!

– Охраняешь Александру Александровну! Понял? Головой за нее отвечаешь!

– Так точно! – браво взял под козырек унтер. – Жизни не пожалею!

«Этот не пожалеет, – подумал Николай, пуская коня вперед. – И остальные тоже. Хорошо, что Саша такая славная. Можно не беспокоиться, ребята сами за нее горой встанут, и без приказа…»

Минут через десять замеченный Джантаем отряд увидели все – поднимая тучу пыли, дюжины две конников двигались по тракту навстречу путникам. Они были облачены в стальные шлемы и кольчуги, лишь едущий во главе колонны всадник носил белую чалму. Если бы не старинные длинноствольные винтовки, притороченные к седлам, кавалеристов можно бы было принять за выходцев века эдак из двенадцатого.

– Уступаем дорогу, – велел Николай, уводя коня к левой обочине. Спутники последовали его примеру. Однако командир хокандцев вдруг властным окриком остановил свой отряд, пришпорил скакуна и двинулся наперерез русским.

– И чего ему надо? – буркнул за спиной Дронова урядник Невский. – Ехал бы мимо…

– Служебное рвение решил проявить небось, – в тон казаку хмыкнул капитан и выехал навстречу хокандцу.

За командиром, совершенно самовольно, увязались Невский, Джантай, Саша и приставленный к ней унтер. Так что делегация вышла солидная.

– Ассаламу алейкум! – приветствовал Дронова ханский офицер, натягивая поводья. И повторил по-русски, с ощутимым акцентом, однако без запинки: – Мир вам! Я – юзбаши Маниаз из гарнизона Аулие-Ата, командир конницы.

– Ва алейкум салам! – ответил Николай, поднимая правую руку. Чин юзбаши был примерно равен его собственному и означал командира сотни. – И вам мир. Я – капитан Николай Дронов из гарнизона Пишпека.

– Вы русские? Что вы здесь делаете? – Вопрос прозвучал грубовато, но дело было, судя по всему, в скудном словарном запасе ханского воина.

– Да, русские. Мы здесь по поручению нашего государя и имеем формальное подтверждение. – Капитан выудил из седельной сумы документ от пипшекского коменданта, показал его издали хокандцу. Тот подъехал ближе, придирчиво рассмотрел бумагу. Вообще-то ее содержание не тянуло на «поручение государя», однако Дронов сомневался, что офицер-сипай еще и читает на русском. Генеральская же печать выглядела очень солидной, а сургучные и чернильные оттиски жители ханства уважали, относясь к ним с удивительным, едва ли не мистическим трепетом.

– Какое у вас здесь дело? – Документ, написанный красивым почерком на белой бумаге с золочеными углами, похоже, произвел должное впечатление, и сотник заметно расслабился. Теперь он с интересом взирал на спутников Дронова.

– Здесь – никакого, мы едем в Ташкент. А тамошние власти известим надлежащим образом.

– Так и будет, – с видимым облегчением кивнул Маниаз. Вступать в конфронтацию с имперскими военными ему определенно не хотелось. – Пожелаю вам удачного пути, но у меня еще есть вопрос.

– С удовольствием отвечу, – наклонил голову Николай. Несмотря на недавно проигранную войну, ханские солдаты вели себя сдержанно, так что и он постарался проявить учтивость.

– Не видели ли вы чего-нибудь странного? Вооруженных всадников, разграбленные повозки, следы конских копыт не на дороге? – Сотник поправил чалму. – Мы ищем банду грабителей. Здесь ограбили нескольких купцов, в том числе одного вашего, русского. Нас послали из города, чтобы поймать грабителей и защитить тракт.

Дронов переглянулся с Невским. Кашлянул:

– Было такое, почтенный юзбаши. Этой ночью мы отбили чье-то нападение. Правда, в темноте толком не разглядели нападавших.

– Где? – Черные глаза хокандца сверкнули. – Где это случилось?

– По южной стороне дороги, примерно в километре отсюда.

– Поедете с нами, покажете.

– Да мы, если честно, торопимся, почтенный Маниаз, – нахмурился капитан. – Мы же говорили, что у нас дело в Ташкенте.

– Если поедете с нами и поможете выследить разбойников, мы проводим вас до Аулие-Ата, – хитро прищурился сотник. – А может, и еще как-нибудь облегчим вам путь. Джабек-бий, правитель города, будет благодарен. Я расскажу ему о вашей помощи.

– Хм… – Дронов оглянулся на Сашу, которая внимательно слушала их диалог. Та после недолгого раздумья кивнула. – Так и быть. Договорились.

Следы, найденные Джантаем и казаками, вывели объединенный отряд к самым предгорьям. Здесь пришлось спешиться. Ханский юзбаши выслал вперед разведку из своих людей, которые лучше знали местность. Вскоре лазутчики вернулись и доложили, что в лесистой ложбине меж двух крутых холмов устроились лагерем несколько десятков человек, все при оружии и конях. Сомневаться в том, что это искомые налетчики, не приходилось. После неудачного нападения они зализывали раны и потихоньку разбирали юрты, готовясь сняться с места.

– Пожалуй, моих двух дюжин не хватит, – хмыкнул Маниаз, выразительно косясь на Дронова. – Разбить мы их сможем, но многие сбегут…

– О том, чтобы рисковать моими людьми, мы не договаривалась, – отрезал Николай.

– Господин капитан! – неожиданно вмешался командир казаков. – У меня мысль есть, разрешите сказать?

– Говори.

– Можно все провернуть так, что нам ничего грозить не будет, – осклабился Невский. Было видно, что вот ему-то как раз в драку не терпится.

– И каким же образом?

– Вот вы, хокандцы, рубаки неплохие, – повернулся казак к юзбаши. – Но стрелять совсем не умеете. Давайте так сделаем. Мы снимем часовых на гребне ближнего холма и заляжем там с ружьями. Потом обойдем ложбину и повторим на другом гребне. Затем ваши бойцы встанут за нами. Когда все будет готово, мы дадим по лагерю залп, а вы пойдете в рукопашную. Потом мы будем отстреливать всех, кто попытается вырваться. – Он вновь посмотрел на Дронова. – Никакого риска, господин капитан. Драться на саблях будут хокандцы, а какие из налетчиков стрелки – вы сами ночью видели.

Офицеры переглянулись. Маниаз пригладил бородку и с довольной ухмылкой кивнул:

– Хороший план.

– Только добавим еще элемент, – вздохнул Дронов. А казаки с сипаями определенно нашли общий язык… – У выхода из ложбины, чуть в стороне, поставим нескольких всадников – на тот случай, если кто-то из разбойников все же вскочит на коня и уйдет из-под пуль.

– Согласен, – опять кивнул юзбаши. – Но мои люди будут нужны в атаке на лагерь.

– Сторожить выход буду я сам, с драгунами. – Николай указал взглядом на унтера и ефрейторов. – Подкрадываться мы все равно обучены хуже казаков… Оставите только пару своих бойцов в подмогу.

– А я? – дернула его за рукав Саша. Выглядела она довольно встревоженной, даже возбужденной – вероятно, ощущала на себе ответственность за происходящее.

– А что – ты? – улыбнулся светловолосой стажерке Дронов. – Хочешь с казаками пойти часовых резать или с сипаями – в рукопашную?

– Н-нет… – понурилась девушка.

– Вот и будешь рядом со мной, вместе с парнями. Я же Черневому поручил тебя сторожить, помнишь?

– Помню. – Саша улыбнулась унтеру. – Егор Лукич, спасибо, что заботитесь.

– Да я ничего еще и… – Черневой смущенно потер затылок, сбив фуражку на нос.

– Держись около него или около меня, вперед не суйся, но кобуру расстегни, – продолжил Николай. – Этого будет достаточно.

– Ну, хватит медлить. – Нетерпеливо слушавший их разговор юзбаши взмахнул рукой. – Начнем, пока враг не сбежал!

Отряд рассыпался. Первыми меж деревьев скрылись казаки, за ними последовали спешенные сипаи во главе с сотником, снявшие доспехи, чтобы блеском стали и звоном кольчугне привлекать внимания. Оставшийся конный резерв из Николая, Саши, Джантая, двух хокандцев и трех драгун отъехал чуть назад, чтобы лучше видеть узкий проход в ложбину, ставшую ловушкой для банды.

– Надеюсь, все будет хорошо, – неуверенно протянула стажерка, поигрывая поводьями. – Не хотелось бы, чтобы кто-то из наших пострадал, однако заручиться благодарностью местных властей мне кажется ценным… – Она посмотрела на Николая, будто ожидая, что тот возразит.

– В худшем случае кого-нибудь ранит шальная пуля, – успокоил ее капитан. – Специально попасть в цель эти горе-вояки едва ли способны – сама ведь имела возможность убедиться. А до рукопашной не дойдет, Невский верно все продумал. Да и дойди – уверен, наши казачки не уступят. Посмотрим, чем все кончится, но я лично считаю – ты верно сделала, что согласилась.

– Не врете? – искоса глянула на него будущая сыщица. Взгляд, однако, вышел совсем не «полицейским».

– Если бы я был с тобой в чем-то не согласен – я бы как минимум начал спорить, – заверил Дронов. – Уж молчать не стал бы, поверь. И вообще решение-то принял я, ты только подтвердила.

Со стороны ложбины донесся слитный треск – казалось, лопнула разом целая гроздь воздушных шариков.

– Что это? – вскинулась Саша, невольно дернув поводья. Ак-Булут переступила с ноги на ногу, обиженно всхрапнула.

– Ружейный залп, – спокойно пояснил унтер Черневой. – На ближнем к нам склоне пальнули…

Треск повторился – чуть глуше.

– А это уже на дальнем, – кивнул Дронов, поглаживая лежащий на коленях карабин. – Началось.

Некоторое время они лишь слушали приглушенные звуки боя – вопли, лязг, редкие выстрелы. Потом из-за подошвы холма высыпала стайка всадников – человек семь, одетых как попало и вооруженных преимущественно саблями.

– Упустили все же! – воскликнул Николай, давая коню шпоры. – Саша, Черневой – на месте, остальные за мной!

Взрывая копытами землю, конный резерв ринулся наперерез улепетывающим бандитам. Сам капитан нацелился на головного – здоровяка в пестром парчовом халате. Это определенно был если и не главарь банды, то кто-то важный, кого не стоило упускать.

– Хей! Хей! Хей! – азартно выкрикнул один из сипаев, потрясая копьем. Заметившие засаду разбойники отвернули, пытаясь уклониться от боя, но было уже поздно – дистанция оказалась слишком мала. Захлопали карабины драгун, один из беглецов полетел наземь, у другого лошадь встала на дыбы, получив пулю в круп. Засверкали палаши, извлекаемые из ножен…

Дронов тоже выстрелил на скаку, промазал, забросил ружье за спину на ремне и обнажил клинок. С «пестрохалатным» они сшиблись в стороне от завязавшейся схватки – тот чуть обогнал товарищей.

– Хей-х! – Капитан рубанул бандита с наскока, но палаш звякнул о подставленную саблю. Два всадника закружились в карусели конного боя, обмениваясь ударами. Мощные прямые выпады Николая, от которых иной уклонялся бы, здоровяк просто принимал клинком – и не похоже было, чтобы его это утомляло.

– От зар-раза! – выдохнул сквозь зубы офицер, примериваясь для хитрого удара снизу: тактику определенно следовало менять. Внезапно в топот копыт, звон стали и конское ржание вплелся одинокий хлопок выстрела. Противник Дронова охнул и схватился за левый бок. Сабли бандит при этом не выронил, так что капитан не стал рисковать. Наклон всем корпусом, короткий взмах палаша – алые капли брызжут вверх, а враг валится из седла с распоротым горлом, хрипя и обливаясь кровью.

– Есть! – осклабился Николай в запале не хуже Невского и направил коня в общую свалку…

…Последний уцелевший налетчик, пользуясь неразберихой, попытался разорвать дистанцию и уйти. У него даже могло получиться – драгуны на плохо обученных скакунах и уставшие сипаи, вероятно, отстали бы на равнине. Однако – не получилось. Джантай, спешившись, вскинул к плечу свое длинное охотничье ружье, тщательно прицелился, плавно нажал на спуск… Голова разбойника мотнулась, как от сильного удара, и он безвольно поник, уткнувшись лицом в гриву лошади.

– Отлично! – одобрительно воскликнул Дронов, кровь которого еще играла после жаркой стычки. – Саночкин, съезди, проверь супостата – точно ли мертв?

– Есть! – отдышавшись, ефрейтор взял к козырьку.

Капитан же спрыгнул на землю и наклонился, чтобы вытереть окровавленный клинок об одежду одного из убитых. Когда офицер закончил, его окликнули:

– Николай Петрович!

– Что такое? – Этот звонкий голосок сложно было спутать с другим, и Дронов выпрямился, отыскивая взглядом Сашу.

Девушка обнаружилась около трупа того самого здоровяка в пестром халате, которого капитан зарубил первым. Она стояла перед ним на коленях и безуспешно пыталась перевернуть тело. Немного сбитый с толку унтер присел рядом, собираясь ей помочь.

– Что у вас там? – повторил Николай, бросая палаш в ножны и направляясь к парочке, занятой столь странным делом.

– Его сумка! – натужно прокряхтела стажерка: лежащий на спине мертвец весил раза в четыре больше ее, и девушка упиралась в тело обеими руками, как в многопудовое бревно. – Надо достать!..

Вместе с Черневым она наконец перевернула убитого на бок и стянула с его плеча выцветшую серую сумку на ремне. Выглядела та непривычно – скорее, это был кейс или чемоданчик, только снабженный ремнем. Прямоугольный, со скругленными краями, из какого-то жесткого материала. Замочков или стяжных ремешков на нем видно не было. Впрочем, Сашу это не смутило. Будущая сыщица ухватилась за что-то двумя пальцами и резко потянула.

– Вж-ж-жик! – Кейс распался на две половинки, и девушка, восторженно ахнув, вынула из него блестящую черную пластину, украшенную белым знаком, напоминающим стилизованные крылья.

– Это что? – озадаченно спросил унтер, опередив своего командира. Впрочем, Дронов и так догадался. Незнакомый материал, странный дизайн, округлившиеся глаза Настиной ученицы…

– Очередной подарочек из Зазеркалья? – все же уточнил он.

– Думаю, да, – кивнула Саша, зачарованно таращась на пластину. – Бывает же такое… Вот так просто, посреди леса…

С чуть слышным щелчком она раскрыла пластину, как книгу, – правда, состояла эта «книга» только из толстой обложки. Изнутри одна сторона «обложки» оказалась покрыта рядами черных клавиш с латинскими буквами и непонятными значками на них – почти как у печатной машинки. Вторая сторона целиком представляла собой непрозрачное темное окошко, забранное сплошным листом стекла. Снедаемые любопытством, Дронов и Черневой склонились над находкой, глядя поверх Сашиных плеч. Сосредоточенно сдвинув брови, девушка коснулась пальцем одной из кнопок…

Громкий крик заставил всех троих вздрогнуть. Обернувшись, Николай увидел, как к ним бежит один из хокандцев. Бряцая кольчугой, ханский солдат почти вприпрыжку подскочил к Саше и ткнул в нее пальцем, выкрикивая что-то одновременно возмущенное и взволнованное. Стажерка спешно захлопнула пластину и испуганно попятилась, прижимая трофей к груди. Не сговариваясь, капитан и унтер встали между ней и сипаем. Тот сразу умолк.

– Джантай, чего ему надо? – Николай на всякий случай стиснул рукоять палаша. Черневой последовал его примеру. Остальные солдаты, включая и второго хокандца, удивленно переглядывались.

– Говорит, вещь, которую взяла… Э-э… Кхем… – Киргиз кашлянул в кулак. – …Которую взяла твоя женщина… Это вещь, которую они должны вернуть в город. Они ее искали.

– Ну вот, Саша. А ты говоришь – «просто так, посреди леса»… – протянул Дронов, не отводя глаз от стоящего напротив хокандца. – Это ценная вещь?

– Очень, – пискнула из-за спины капитана стажерка. – Нам такие даже на занятиях не показывали. Только на фотоснимках и рисунках в особых каталогах видела. Говорят, их со спецсклада выносить запрещено.

– Понятно. – Николай повернулся к Джантаю. – Скажи ему, пусть зовет командира.

Киргиз перевел сипаю просьбу, но тот остался на месте – в разгромленный лагерь налетчиков побежал второй. Обстановка ощутимо накалилась – дожидаясь ханского сотника, Дронов и сипай буравили друг друга взглядами, не убирая ладоней с оружия. К счастью, юзбаши явился без промедлений – буквально примчался в сопровождении пары солдат.

– Покажите мне вещь! – с места в карьер взял он.

– Саша, пусть посмотрит, – попросил Дронов, делая шаг в сторону. – Может, чего напутал?

– Нет, это оно, – уверенно заявил Маниаз, увидев блестящую пластину в руках девушки. – Эту вещь везли в наш город, но разбойники похитили ее.

– А… А кому именно она у вас понадобилась? – собравшись с духом, спросила Саша.

– Да. Кому в Аулие-Ата нужна подобная диковина? – вкрадчиво поддержал юную сыщицу капитан.

– Не ваше дело, – отрезал ханский кавалерист.

– Ну почему же, – хмыкнул Николай, вновь заслоняя Александру своей широкой спиной от хокандцев. – Наша страна, видите ли, такими вещами интересуется. Мы будем крайне благодарны, если вы передадите ее нам и расскажете все, что о ней знаете.

– Хотелось бы знать, кто должен был ее вам передать и как он ее сам получил, – вставила окончательно успокоившаяся ученица Насти.

– Не ваше дело. – Сотник был непоколебим, но сбавил тон. – Это дело города. Пожалуйста, отдайте вещь.

– Слушайте, уважаемый юзбаши… – зашел с другой стороны Николай, краем глаза наблюдая, как его бойцы и солдаты Маниаза расходятся в стороны. Назревала новая драка… – В лагере ведь должны быть еще трофеи? Они все ваши, а это мы возьмем как свою долю. Только эту вещь. Справедливо? Ведь без нас вы банду так легко не взяли бы.

– Я благодарен за помощь. – Хокандец опустил взгляд – кажется, ему в самом деле было неловко. – Благодаря вам обошлось без потерь, это дорого стоит. Но уступить не могу. Взятую вами вещь я должен доставить в город.

– Ну тогда… Саша, она правда так важна?

– Да. То есть… Да!

– Тогда я тоже буду настаивать. – Сотник поднял голову, и Николай посмотрел ему прямо в глаза. – Сейчас эта вещь останется у нас. В Аулие-Ата мы поговорим с городскими властями. Там и решим. Это будет не ваша проблема. Согласны?

– Да, – после затянувшейся паузы выдавил Маниаз. – Я не хочу с вами драться. Пусть решают те, кому эта вещь нужна. В городе я вас с ними познакомлю.

– Вот и договорились. – Дронов убрал руку с палаша, вытер вспотевшую ладонь о мундир и протянул ее старшему сипаю. Тот с тяжким вздохом ответил на рукопожатие.

Весь оставшийся путь ханский отряд ехал впереди, заставляя русских глотать пыль из-под копыт. Николай приказал было замедлить ход, чтобы подотстать и увеличить дистанцию, однако из этой затеи ничего не вышло – хокандцы тоже сбавили рысь. Пришлось принимать правила игры. Джантай, правда, что-то бурчал под нос и похлопывал по ножнам кулаком, однако терпел вместе со всеми. Дабы занять время, капитан попробовал выспросить стажерку насчет их нежданного трофея. Однако выяснилось, что она и сама мало что знает.

– Эта вещь называется «ноутбук» или как-то так. – Саша держала кейс с таинственной пластиной на коленях, не решаясь убрать его в седельный вьюк. – И она очень хрупкая. В каталогах Шестой экспедиции есть общее описание и инструкции по обращению после конфискации. Указан высокий приоритет важности. А вот что она делает – нигде не сказано. Вообще это вне компетенции полевых агентов. Уверена, Анастасия Егоровна знает не больше моего.

– Ну-ну… – недоверчиво хмыкнул Дронов. Хотя особых причин сомневаться в словах юной сыщицы у него не было – офицер прекрасно понимал, что в своей могучей конторе Настя всего лишь рядовой сотрудник. Пусть ее и назначили недавно на «командирскую» должность.

– Вы лучше скажите, что за город такой – Аулие-Ата? – перевела тему девушка. По ее невинному личику сложно было сказать – это немудреная хитрость или ей действительно интересно. – Мне следовало раньше о нем расспросить, а теперь и вовсе необходимо.

– О-о! – усмехнулся капитан и кашлянул в кулак – для разговора они отъехали в хвост колонны, где было не столь пыльно, однако желтоватое облако доставало и сюда. – Город необычный. Я сам там не бывал, но наслышан изрядно – ведь он ближайший к Пишпеку из сколько-нибудь крупных. Начать с того, что ты его услышишь раньше, чем увидишь…

Дронов, лишь пересказывавший слухи, опасался невольно обмануть доверчивую слушательницу, однако напрасно. В главном рассказы путешественников оказались верны.

Ко второй половине дня призрачные хребты киргизских гор остались позади, да по левую руку еще маячили вдалеке отдельные вершины. Впереди же и справа расстилалась сплошная травянистая степь, иногда идущая волнами пологих холмов.

Как обычно в этих краях, первыми признаками цивилизации стали арыки – наполненные водой канавы, тянущиеся вдоль обочин и рассекающие зелень лугов. Потом в стороне от дороги начали попадаться редкие участки обработанной земли – скромные лоскутки, зачастую даже не огороженные. Еще немного времени спустя путешественники услышали шум большой реки и невнятный гомон.

– Это оно? – поинтересовалась Саша, привставая в стременах и вытягивая шею. Крошечная девушка вымоталась за сегодня не меньше своих спутников-мужчин, однако в ней еще нашлись силы на любопытство.

– Вероятно, оно, – кивнул Николай, вертя головой и стараясь запомнить местность. – Не забывай – я здесь тоже впервые.

Когда отряд взобрался на гребень очередного холма, город открылся во всей красе. Глиняно-желтый, состоящий сплошь из приплюснутых одноэтажных домиков, он раскинулся на противоположном берегу быстрой белопенной реки. Однообразные мазанки из сырцового кирпича теснились в узких двориках, отгородившись друг от друга такими же глиняными заборами, и только цитадель ханского гарнизона выделялась высокими стенами, возвышаясь над западной частью города. Впрочем, и она была слеплена из глины… Тут и там виднелись островки зелени – редкие и теряющиеся на пыльном фоне. Зато на улицах этого неуютного поселения было удивительно многолюдно – даже издали не составляло труда разглядеть движение во всех его закоулках. Группы людей, вереницы повозок, отары баранов и стада иного скота – все это втягивалось в черту города через въезды и пересекающие реку мосты. По́яса укреплений вокруг Аулие-Ата не было.

– Немного похоже на Пишпек, – заметила Саша, убирая со лба выбившуюся прядь волос. – Крепость, а вокруг – дома россыпью… И народ, похоже, пестрый.

– Есть что-то, пожалуй, – согласился Дронов. – Верно, это от того, что мы сейчас пытаемся превратить Пишпек в то, чем Аулие-Ата уже давно является. Город внизу – торговый центр локального значения.

– Но я не вижу причальных мачт для дирижаблей, и… разве не Ташкент – сердце торговли и единственный порт?

– Я же сказал: локального значения. Порта здесь нет. Сюда почти не привозят товаров из Индии или Европы – в лучшем случае, что-то попадает транзитом. Зато, если вождю степного племени или ханскому торговцу нужно купить пару тысяч овец либо приобрести воз киргизского войлока – здесь все это найдется. – Капитан потихоньку тронул коня вперед, Александра последовала за ним. – Продукция русских мануфактур и заводов тоже должна уже встречаться, наши купцы многое делают для проникновения на местные рынки. И железную дорогу сюда протянут в первую очередь, если все сложится хорошо.

– Город подчиняется владыке Хоканда? – Александра, не удержавшись, зевнула – и деликатно прикрыла рот ладошкой. Хотя недавнее любопытство заметно ее взбодрило, теперь плечи девушки поникли.

– Отчасти. Здесь вроде есть все нужные чиновники и военный комендант, но основными делами заправляют два или три аксакала. Это почтенные пожилые люди, потомки основателей города и владельцы больших капиталов. Больших по местным меркам, разумеется.

– Полагаю, именно последнее – и есть решающий фактор, – устало улыбнулась девушка.

– Ну, не стоит недооценивать значение родственных связей. На Востоке это вообще очень важно…

– Угу. – Саша сдвинула светлые брови и с задумчивым видом куснула ноготь. – Николай Петрович, скажите – если люди, желавшие получить отобранный нами предмет, входят в число этих чиновников и аксакалов… У нас будут проблемы?

– Запросто, – нехотя признал офицер. – Но обогнуть город будет сложнее – как бы не пришлось в итоге скрываться от погони. Грамоты с печатями командования нас защищают, однако лучше попробовать во всем разобраться на месте.

– Согласна. Мне кажется, от почтенного юзбаши мы так легко не избавимся, и переговоров с градоначальниками не избежать.

По мере того как отряд приближался к переправе, гомон становился громче и все отчетливей распадался на элементы – можно было выделить баранье блеянье, мычанье коров, скрип тележных осей и человеческие голоса. Голоса тоже разнились. Кто-то с кем-то спорил, кто-то чем-то возмущался, кто-то кого-то зазывал… Но объединяло их одно – все жители и гости торгового города не жалели глоток, создавая сплошной шумовой фон не хуже, чем в машинном отсеке атакующего броненосца.

У моста русским пришлось задержаться, пропуская вперед длинный обоз из телег, груженных лесом, – огромные необработанные стволы везли с гор, так как на равнине деревьев почти не росло, а горные ущелья славились своими хвойными рощами. Пользуясь задержкой, Дронов поведал Саше, что река перед ними именуется Талас, и именно на ней произошла та самая историческая битва между арабами и китайцами. Девушка в ответ шмыгнула носом – и только тогда офицер понял, что она спит, крепко вцепившись в кейс с трофеем, свесив голову на грудь.

– Да вам бы, Николай Петрович, в школе лектором работать, – весело хмыкнул унтер Черневой, забирая у посапывающей во сне стажерки поводья: осторожно, стараясь не разбудить. – Вот на меня наш учитель словесности такой же эффект оказывал.

– Да, а тренировки-то подействовали, – протянул Дронов – у него в памяти всплыл недавний разговор возле костра.

За рекой их ждал Маниаз со своими сипаями. Хмуро косясь на чемоданчик в руках стажерки, он сказал Николаю:

– Я договорился со сборщиком пошлины, можете к нему не заворачивать. Мой человек вас проводит до караван-сарая, чтобы я знал, где вы. Подождете приглашения.

– Договорились. – Капитан вдруг вспомнил, о чем еще при первой встрече хотел спросить ханского сотника. – Почтенный Маниаз, скажите, а откуда вы так хорошо знаете русский?

– Отец торгует с вами. Хочет, чтобы я наследовал. – Юзбаши махнул рукой: – Езжайте.

Проводник действительно пригодился – пробираться через город оказалось не так уж и просто. Если в большинстве восточных поселений рынки занимали несколько больших площадей, то Аулие-Ата был весь застроен лавками и представлял собой сплошной базар. Многие улицы были превращены в настоящие торговые ряды и крыты сверху навесами из камышовых матрасов. Иные обходились и без этого – здешний климат по меркам региона мог считаться прохладным. Всюду толпились люди, разглядывающие товар в лавках либо слушающие рассказы продавцов, мимо них с трудом протискивались спешащие куда-то прохожие, а оставшееся пространство занимали бесчисленные овцы, которых пастухи-киргизы гнали на продажу. При виде вооруженных всадников горожане пытались вжаться в заборы и стены лавок, однако на узких кривых улочках это мало помогало. Так что без вожатого, не зная, где найти подходящий постоялый двор, путники истратили бы многие часы на поиски.

Выделенный же Маниазом сипай провел их боковыми переулками к небольшому караван-сараю на берегу реки. Владелец его принял гостей с энтузиазмом, открыв для них четыре просторные комнаты в одном крыле. Три заняли солдаты, четвертую – Александра, Николай и Черневой. Капитан был бы рад оставить девушке весь нехитрый «гостиничный номер», однако в их положении счел это небезопасным. Да и сама Саша, успевшая проснуться, все рвалась жить «на общих основаниях», не желая доставлять товарищам неудобства. Чтобы сбить ее с этой мысли, офицер прибег к коварному ходу – надавил на женские слабости.

– Саша, – вкрадчиво спросил он после нескольких минут препирательств, – ты помыться хочешь?

– Д-да… – запнулась юная сыщица, до того упорно объяснявшая, что спутникам не стоит утруждаться и выделять ее в плане удобств. – Очень. – Она поскребла затылок и нехотя признала: – Чешется все, и волосы от пыли чуть не хрустят…

– Это можно устроить, пока не стемнело. Тут есть общественная баня, только вряд ли тебе она понравится. Зато видишь это отверстие в полу? Гладкими камешками обложено? – указал Дронов в дальний угол комнаты.

– Ага.

– Это слив для грязной воды, как раз для омовений. Пол там из обожженной глины, чистый и гладкий, на нем можно стоять босиком. Сейчас я закажу на кухне пару бадеек кипятка – и сможешь худо-бедно умыться, голову помыть. А мы с Егором Лукичом посторожим за дверью.

– Было бы здорово… Ой, а вы-то сами?

– А мы завтра в баню сходим, для нас и она сойдет. Ну что, согласна?

Девушка заколебалась, но Дронов видел, как вспыхнули ее глаза при слове «баня». Расчет капитана оправдался – после недельного странствия мысли о горячей воде оказались слишком соблазнительны, чтобы продолжать спорить.

– Хорошо. Только… а вы из-за меня к ужину не опоздаете?

– Ох… – Николай прикрыл лицо ладонью. – Пойду, договорюсь насчет воды…

Из-за тонкой створки доносились плеск, фырканье и временами – тихое пение. Дронов, подпирая спиной дверной косяк снаружи, старался не вслушиваться. Ему было даже немного завидно – что-то подсказывало, что добраться до бани мужчинам завтра не светит.

– Все в порядке, Николай Петрович. – Вернувшийся от казаков Черневой прислонился плечом к другому косяку. – Невский организует дежурства по три человека. Будем наготове, случись что, но так, чтобы другие постояльцы не заметили. Его молодцы еще пулемет хотели собрать и на дверь нацелить, да я отговорил.

– Спасибо, Егор Лукич, – кивнул капитан.

Они постояли немного, наблюдая, как темнеет безоблачное небо и наливается серебром серпик луны. Уличного освещения в Аулие-Ата, разумеется, не было, и к ночи затихал даже такой «человеческий муравейник», каковым был этот город.

– А вы заметили, Николай Петрович, – подал вдруг голос унтер, – что Александра Александровна наша больше о других беспокоится, чем о себе и своем задании? Странно это для сыскаря Канцелярии, не находите?

Он говорил вполголоса, явно опасаясь, что его через дверь услышит стажерка.

– Почему же – странно? – Дронов пожал плечами, не сводя взгляда с бледного полумесяца. – Просто и Саша, и Анастасия Егоровна – не шпики из книжек про заговоры, они скорее полицейские. А для хорошего полицейского нормально заботиться о безопасности окружающих. Ведь в конечном счете это и есть цель его работы. Вполне подходящее качество характера.

– Пожалуй, так, – усмехнулся драгун. – Только не думаю, что среди агентов Третьего отделения много таких…

– И я не думаю.

В створку легонько стукнули изнутри, и звонкий голосок спросил:

– Николай Петрович?

– Подслушивала? – Дронов даже не вздрогнул.

– В-вы о чем? – В голосе Саши прозвучало искреннее удивление, смешанное с толикой обиды.

– Да так… Что случилось?

– Ничего, я просто закончила. Сейчас оденусь и приберусь в комнате. Пока не забыла, хочу сказать, что мне завтра кое-кого надо будет в городе найти. Вы ведь поможете?

– Естественно. – Николай сложил в уме два и два и без труда получил результат. Перед его глазами встал белый конвертик с именами осведомителей военной разведки, виденный в кабинете Насти. – Если ничто не помешает. Одевайся спокойно, не спеши.

– Ваше благородие, господин капитан! – окликнули вдруг офицера. Казак, дежуривший у выхода со двора караван-сарая, помахал ему рукой. – Идите сюда!

– Так, сторожи пока, – кивнул Дронов унтеру и поспешил к воротам.

– Вот, вроде вас ищет. – Казак ткнул пальцем в неприметного человечка в синем халате и узорчатой тюбетейке.

Человек поклонился и протянул капитану листок бумаги. Приняв его, Николай прочел: «Командиру русского отряда. Податель сей записки – мой слуга. Он проведет вас для обсуждения известного вам вопроса в нужное место. Следуйте за ним». Написано было грамотно, красивым почерком, разве что построение фраз выглядело несколько странновато. Вместо подписи стояла печать, которая Дронову ничего не говорила.

– Понятно, – вздохнул офицер. – Я-то надеялся, потерпят до завтра.

Жестом велев слуге-проводнику ждать на месте, он отвел казака в сторону и полушепотом сказал:

– Пойду, разведаю обстановку, а вы тут ушами не хлопайте. Черневой за старшего по отряду – передай ему. Девушку без пригляда не оставляйте и никуда не отпускайте, пока не вернусь. Найди сейчас Джантая, пусть незаметно проследит, куда меня отведут, и вернется – расскажет. На всякий случай. Все понял?

– Угу, – серьезно кивнул станичник. – Будет сделано, ваше благородие.

– Вот и молодец. – Дронов хлопнул его по плечу и направился к терпеливо ожидающему гонцу…

Глава 7

Сумерки сгущались все больше, потихоньку переходя в ночь. Не то что в Петербурге или Москве – даже в Омске и Новосибирске сейчас на всех улицах зажглись бы газовые фонари. На главных проспектах к их яркому огню примешивался бы желтоватый свет витрин, бросая на брусчатку тротуаров длинные тени от фонарных столбов, афишных тумб и поздних прохожих. Стучали бы по мостовой колеса ночных извозчиков, в ресторанчиках с открытыми террасами еще сидели бы люди, прогуливались бы, наслаждаясь вечерней прохладой и звездным небом, влюбленные парочки… Но Аулие-Ата в этот час уже спал. Не было здесь ни брусчатки, ни тротуаров, ни фонарей. Лишь у немногих домов окна выходили на улицу, и в них иногда можно было заметить трепещущее пламя свечи или масляного светильника. Основным же источником света оставался серебряный полумесяц, высоко повисший над городом. Кривые улочки, стиснутые меж глиняных стен, укутал сероватый полумрак, и в нем капитан Дронов едва различал спину своего провожатого, хотя тот шагал всего метрах в трех впереди. Проводник же явно не ощущал дискомфорта – он шел быстро и уверенно, только поспевай за ним.

– Уважаемый, далеко ли еще? – окликнул его Николай, когда они миновали третий поворот. Слуга обернулся на его голос и сделал приглашающий жест, не ответив.

– Так ты языка не знаешь? – хмыкнул офицер.

Провожатый повторил жест, и Николаю ничего не оставалось, кроме как послушаться. Капитан, еще не совсем запутавшийся в перекрестках, навскидку определил, что неразговорчивый спутник ведет его в центр города. Но не к торговой площади, а немного в сторону. Туда, где должны стоять самые большие и богатые дома. Догадка оправдалась – улицы постепенно стали шире, заборы по сторонам – выше, на них появились украшения в виде вылепленного из глины орнамента. По гребню некоторых оград что-то блестело – возможно, набитые острием вверх гвозди, а может, и крупные осколки стекла.

Дронов столь активно вертел головой, запоминая дорогу, что почти забыл смотреть вперед и едва не врезался в спину проводника, когда тот остановился у резных деревянных ворот в полтора человеческих роста. Перед воротами стояли двое стражников, и человечек в синем халате заговорил с ними на узбекском. «Любопытно, – подумал Николай, – вооружены они саблями и короткими копьями, на головах шлемы. Очень неплохо. Для частной охраны даже слишком. Но это не сипаи, ханским кавалеристам торчать на посту незазорно разве что во дворце. И не пехотинцы-сарбазы, те носят казенные красные мундиры».

Стражники тем временем распахнули узорчатые створки и отступили, пропуская гостей во двор. Слуга вновь повел капитана за собой. По ту сторону ограды обнаружился пышный и ухоженный фруктовый сад, а от ворот вглубь тянулась песчаная дорожка, в лунном свете почти белая. Напротив входа, сквозь редкую, только начавшую завязываться листву виднелся высокий дом, по левую руку маячили какие-то мелкие постройки – наверняка подсобные. Но спутник Дронова сразу же повернул направо, сойдя с тропинки. Капитан постарался идти за ним след в след, не отставая, и шагов через двадцать очутился на круглой поляне, в центре которой горел жаркий костер, выбрасывающий в ночное небо целые снопы золотых искр. Глиняную изгородь здесь скрывали кроны персиков и яблонь, так что могло показаться, будто вокруг просторный парк или даже настоящая роща. Именно на поляне, у огня, их ждали – сложив ноги по-восточному, за богато накрытым столиком-дастарханом сидели двое мужчин.

– Ассалом алейкум! – приветствовал русского офицера первый из них – тучный узбек или таджик, облаченный в богатый халат китайского шелка. Чему-то улыбаясь, он с хитрым прищуром оглаживал короткую черную бородку.

– Мир вам, – на чистом русском повторил второй, одетый куда скромнее. По его виду Дронов решил, что перед ним татарин, выполняющий роль толмача.

– Ва алейкум салам, – сдержанно ответил Николай, глядя только на человека в шелковом халате. Проводник тем временем тихо скрылся с глаз, будто его и не было. – И вам мир, почтенные.

– Мой господин, благородный серкер Джабаль-бек, сын Назим-бека, приглашает вас сесть с ним за стол и быть гостем, – перевел толмач следующую фразу тучного. – Имя ваше нам уже известно от юзбаши Маниаза.

– Благодарю за приглашение. – Николай опустился на свободный пуфик, про себя отметив, что Саша, вероятно, была права. Серкер – это ханский чиновник, сборщик податей и налогов. В богатом торговом городе он должен обладать огромным влиянием. И неприятности способен учинить изрядные, это как пить дать. Но на кой ему предмет из иного мира? Если бы это понять – глядишь, удалось бы найти общий язык.

– Примите наше угощенье, прежде чем говорить о делах. Юзбаши поведал нам о славном деле, в котором вы бились бок о бок, и о том, что ваш отряд проделал долгий путь.

– Еще раз благодарю. – Капитан взял с фарфоровой тарелки кисть винограда и сорвал с нее пару ягод. Понятно было, что его сюда не пировать позвали, однако таков уж обычай. Нельзя сразу заводить речь о деле, нужно сперва проявить гостеприимство. Что ж, будем соответствовать.

– Хорошо, очень хорошо! Раз вы утолили голод, побеседуем о той битве, где вы столь ловко разбили подлых грабителей, – продолжил Джабаль-бек. Татарин теперь переводил его речь напрямую, говоря от первого лица. – Маниаз хвалил вашу смелость, а ведь он и сам храбрец из первейших, его слово многого стоит.

– Я польщен, – сохраняя формально-вежливый, чуть суховатый тон, кивнул Дронов. – Благородный серкер желает послушать мой рассказ о той схватке?

– Безусловно. – Сборщик податей улыбнулся – на его круглом лице отразилась искренняя заинтересованность, хотя все детали боя он наверняка уже знал. Едва ли юзбаши по возвращении отделался общими фразами в духе: «А остальное сами у русского вызнаете».

– Что ж… – Капитан отложил виноградную кисть и начал рассказ сразу с ночного нападения. Чиновник слушал его внимательно, иногда кивая, и Дронов без труда догадался, к чему подводит весь этот разговор. Чтобы ускорить дело, он решил легонько подтолкнуть рассказ в нужную сторону.

– …И таким образом у нас возник небольшой спор о трофеях. – Николай кашлянул в кулак, прочистил горло. – Наш государь, великий император Александр Четвертый, очень интересуется вещами вроде той… мм… диковины, что мы нашли у убитого разбойника, и велит собирать их по всему свету. Посему мы решили из всех трофеев взять лишь ее, уступив прочие богатства, награбленные шайкой у купцов, воинам хана. Мы странствуем не ради шелков и золота, а для выполнения долга.

Сказанное весьма условно отражало реальное положение дел, однако офицер пошел на упрощение сознательно. Не объяснять же незнакомому азиату про Шестую экспедицию и ее «клиентов»? А вот оригинальные причуды правителя должны быть подданному хокандского престола очень даже понятны.

– Да. Вы поступили как благородный воин. Это несомненно. – Джабаль-бек вновь огладил бородку, перестав улыбаться. – Выполнять волю владыки – истинное призвание любого, кто носит оружие. Но скажите, капитан, ведь ныне вы отправились в путь не ради поиска… диковин для государя? Вы едете в Ташкент, как я узнал, и дело у вас спешное. Верно?

– Верно, – неохотно согласился Дронов. – Однако указ императора о таких вещах действует постоянно, и я должен повиноваться ему. У меня просто нет выбора.

– Понимаю, понимаю… – покивал хокандец. – Но что делать – вещь, которую вы забрали, была куплена одним важным человеком, моим другом. У нас тоже есть те, кто интересуется… – тут переводчик запнулся, подбирая удачный оборот, – …странными предметами. Однако по пути сюда диковину случайно похитили подлые грабители, не ведавшие даже, что это такое. Мы надеялись, что отряд Маниаза накажет негодяев и вернет столь ценный товар, но… – всплеснул руками серкер.

– На все воля Господня, – философски заметил Николай. – Такие удивительные случайности следует понимать как знак, как решение Всевышнего.

– И Всевышний решил, что эта вещь стоит больше, чем за нее было уплачено. – Улыбка вернулась на лицо ханского чиновника. – Я выкуплю ее у вас ради моего друга. Дам две ее прежних цены чистым золотом.

– Я же говорил, что дело не в деньгах… – покачал головой Дронов. – Чужое золото мне ни к чему.

– Я ни в коем случае не желал оскорбить столь благородного воина, заподозрив его в корысти. – Улыбка Джабаль-бека сделалась очень хитрой, как у заправского торгаша, убеждающего клиента купить дырявые сапоги, потому что в них летом прохладно. – Но вы хорошо понимаете, что такое обязательства и чувство долга. Поймите и меня. Я обязался доставить эту вещь покупателю. Отдав ее мне, вы спасете меня от позора. А мое золото раздайте своим людям, они заслужили награду отвагой в бою. Вам же я, в знак уважения к вашей доблести, преподнесу отличного арабского коня. Или прекрасную саблю, выкованную в самом Дамаске. И… с вами, как мне доложили, едет юная девушка, разбирающаяся в чудесах и тайнах? Это ведь она узнала в трофее диковину? От моего имени вы подарите ей индийские украшения из золота и драгоценных камней, столь изысканные, что они могли бы храниться в сокровищнице самого халифа или китайского Сына Неба. А еще – я сделаю вашу дорогу до Ташкента легкой и быстрой, и в самом городе вы найдете помощь от моих друзей, каково бы ни было ваше дело там. Так вы исполните волю вашего государя… а о находке можете просто не сообщать. Ваши люди вас не выдадут, верно?

Николай помедлил с ответом – он всерьез колебался. Разумеется, дорогие «подарки» его не интересовали, но вот предложение помощи в путешествии… Капитан даже мимолетно пожалел о том, что не взял с собой Александру. Ученица сыщицы, при всей ее неопытности, наверняка смогла бы лучше «прочесть» этого скользкого типа, решить, насколько ему можно верить. Да и кто, кроме нее, мог сказать, стоит ли помощь в путешествии и расследовании такой платы? Дронов ведь и не представлял толком, сколь велика ценность их случайной находки. Быть может, она даже важнее главной миссии отряда? Вряд ли, конечно, но… Сколь заманчиво – получить поддержку от такого влиятельного человека!

С другой стороны, ответственность за артефакт лежит на хрупких плечах Александры, и офицер понимал, что решать тут за нее – не в его праве. Если он сейчас согласится, а девушка потом – нет? Откажется отдавать этот «ноутбук» – и не забирать же его силой? Да и кто знает, какие последствия ее ждут при утере находки? Не выгонят ли с позором из Третьего отделения? Нет уж, он пришел не торговаться, а объясниться. Окончательно решившись, Дронов вздохнул – даже с некоторым облегчением.

– Прошу прощения, почтенный серкер, однако воспользоваться вашей щедростью не могу, – покачал головой офицер, стараясь придать лицу скорбное выражение. – Но если хотите, то можете написать письмо моему императору, а я его передам. Объясните ему, в чем дело. Попросите вернуть вашу собственность и рассчитывайте на справедливость моего владыки. А он мудр и благороден.

Теперь настала очередь Джабаль-бека молчать, в задумчивости обхватив подбородок ладонью. С минуту поразмыслив, он поднялся, расправляя халат. Жестом остановил Николая, который дернулся было встать следом:

– Сидите и наслаждайтесь трапезой. Я последую вашему совету и напишу письмо. Ждите здесь.

Серкер и его переводчик покинули поляну, оставив русского гостя наедине с костром и яствами. Однако Дронов, успевший изрядно проголодаться, к еде даже не прикоснулся. Больше хотелось спать, и офицер все-таки встал с пуфика, чтобы размять ноги да проветриться. Легкость, с которой сборщик налогов отказался от борьбы, настораживала – сперва он сулил золотые горы, а после первого же, по сути, отказа принял очевидную отговорку насчет письма царю. Расслабляться явно было рано, и сон из головы стоило прогнать. Голод здесь только помогал.

– Нет, верно Настя рассудила – за такие приключения яичницами и пельменями вовек не расплатиться. А ведь мы только на полпути еще… – пробормотал Дронов, поводя плечами.

И вдруг замер. Горящие дрова и слабая луна давали мало света, сад за опушкой укутала синеватая дымка – в ней капитану почудилось, будто меж деревьев что-то мелькнуло. Да нет, не почудилось! Теперь он отчетливо слышал быстрые шаги нескольких человек, а через миг различил и силуэты, выступившие из зарослей. Один, два, три… Восемь человек, держа в руках то ли палки, то ли короткие копья, окружали поляну. Дронов крутанулся на каблуках, хватаясь за палаш: так и есть, еще трое появились у него за спиной. Кольцо замкнулось.

– И как это понимать? – напряженно поинтересовался капитан, переводя взгляд с одной неясной фигуры на другую. Он, в принципе, был готов к такому повороту, но ждал его в самую последнюю очередь.

– Бросай! Бросай! – крикнул ему кто-то, коверкая простое русское слово мощным акцентом. – Давай!

– Ага. Щас, – со злой усмешкой ответил Николай, вытягивая клинок из ножен. Сталь блеснула, отражая пламя костра. Слуги серкера – а это, без всяких сомнений, были они – восприняли его движение как сигнал к нападению и бросились на офицера со всех сторон.

Подкравшиеся сзади неприятели были ближе, потому Дронов скользнул к ним, вскидывая палаш, – как раз вовремя, чтобы отбить удар длинной палки, нацеленный ему в голову. Отбил лезвием – так, что полетели щепки. Парировал выпад второго врага, который колол его палкой в живот, словно копьем, вновь крутанувшись, увернулся от третьего, сместился вбок… Чуть не столкнулся с одним из тех, что заходили с фланга, поднырнул под его тяжелый шест и толкнул противника головой в грудь, опрокинув навзничь. Лишь на миг потерял ориентацию, однако этого хватило – кто-то умело треснул его под колено, и левая нога подломилась. Несколько человек моментально оказались рядом, уже занося палки, – и Николай понял, что встать не успеет. Вместо этого он упал на бок и перекатился, еще приблизившись к спасительной темной опушке. Попытался вскочить, но ушибленная нога подвела, и офицер глупо повалился лицом в землю, чудом не выпустив рукоять палаша. Перевернуться на спину он не успел – мощный удар по затылку, как показалось капитану, вышиб из его глаз такие искры, что могла бы загореться трава. «Опять…» – успел подумать Дронов, теряя сознание.

Капитан так и не понял, что его разбудило – боль в затылке или тепло от солнечного зайчика на щеке. Кое-как разлепив веки, он добрую минуту пытался сфокусировать зрение, пока не сообразил, что вокруг попросту темно. Вскоре глаза привыкли, гул в голове ослаб, и офицер понял, что лежит на спине, на дне глубокой ямы со стенами из обожженной глины. Яма была укрыта сверху толстенной деревянной решеткой, через которую пробивались косые лучи солнца, – лишь один из них доставал до самого дна, как раз он и попал Николаю в лицо.

– А был вечер… – зачем-то констатировал очевидный факт капитан, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Ныл затылок, болело под коленкой и в районе лопаток, однако по большому счету он чувствовал себя неплохо. Только вот на поясе не ощущалось привычной тяжести… Ну да, кобура с револьвером и ножны палаша пропали, следовало ожидать.

– Ух… О-хо-хой… – Дронов со стоном сел, хватаясь за виски. От резкого движения внутри черепа будто взорвался паровой котел, но со странным эффектом – мужчину затошнило. К счастью, желудок был пуст, так что Николай просто посидел немного, дожидаясь, пока боль и тошнота пройдут. Вновь глянул вверх – зиндан, восточную яму-тюрьму, изнутри он видел впервые, до сих пор Бог миловал.

– Что ж, всякий опыт полезен… – прошептал Дронов и повысил голос: – Эй! Есть там кто?! Уй!..

Голова отозвалась на крик новой вспышкой боли, зато наверху наметилось движение. Кто-то склонился над решеткой, частично заслонив свет. Посмотрел немного и вновь отошел, ничего не сказав.

– Что ж, подождем, – хмыкнул Николай, садясь на грязный пол: в яме не было даже какого-нибудь дрянного матраса. Впрочем, и к лучшему – меньше шансов подцепить вшей.

– Надеюсь, у ребят все в порядке, – подумал он вслух. За себя капитан не боялся – почтенный серкер наверняка захватил его, чтобы шантажировать спутников и требовать «ноутбук» как выкуп. Дронова беспокоило лишь то, как отреагируют его бойцы на подобные вести. Унтер Черневой наверняка проявит благоразумие, но вот с казачьего урядника станется полезть в драку, а ведь большинство солдат в отряде – его. Станичникам вполне по силам прорваться сюда через полгорода и взять особняк штурмом. Только крови будет… И Саша окажется в опасности, даже если ее не возьмут с собой.

Почувствовав, как затылок понемногу отпускает, Николай встал и прошелся – два шага в одну сторону, два обратно. И еще раз. И еще. Он ничего сейчас не мог поделать, оставалось только ждать – и это ужасно раздражало. Так что капитан выплескивал всю свою злость в единственном доступном действии – ходьбе. Туда-сюда. Туда-сюда. Два шага, поворот, два шага, поворот…

Сколько времени он провел за этим занятием, Дронов не знал – часы у него тоже отняли. Однако когда небо начало темнеть, решетку с ямы убрали. Вниз кинули пару лепешек и спустили на веревке чайник с холодной водой. Потом веревку втянули и решетчатый люк вернули на место. Вновь стало тихо и невыносимо скучно. Николай быстро прикончил скудныйужин, после чего нашел себе новое развлечение – изучать чайник. Тот, как ни странно, оказался германским – на крышечке офицер нашел клеймо известной вестфальской фирмы по производству дешевой посуды. Судя по множеству вмятин и потертостей, жестяной бедолага проделал долгий и опасный путь, прежде чем судьба привела его в зиндан…

– Да, дружище, мы с тобой практически братья по несчастью, – усмехнулся Дронов, похлопывая «сокамерника» по блестящему боку. – Угораздило же тебя…

Так, в обнимку с чайником, он и привалился спиной к прохладной стенке, собираясь скорее уснуть. Ведь во сне и самые тягостные минуты проходят незаметно. Как говорится: «Узник спит, срок идет». Усилием воли выкинув из головы тревожные мысли, Николай сумел задремать…

Но дрема его вышла, к счастью, чуткой, беспокойной. Спустя какое-то время сквозь пелену сна до него донесся тихий голос. Вернее, голосок, настойчиво, но негромко повторяющий:

– Николай Петрович! Николай Петрович!

– Ась? Что такое… – заворчал офицер, неохотно просыпаясь.

– Слава богу, вы живы!

– Что? Саша?! – Дронова подбросило словно пружиной. Сон слетел вмиг. – Как ты здесь…

– Тш-ш-ш! – оборвала его девушка. Ее самой видно не было – только какое-то белесое пятно маячило сквозь решетку. – Молчите! Я вас выпущу.

Совершенно сбитый с толку, капитан послушно умолк. А юная стажерка тем временем отодвинула решетчатую крышку – с таким пыхтением и сопением, что на шум, по мнению Николая, должны были сбежаться все окрестные жители от мала до велика. Затем, натужно кряхтя, спустила вниз криво сколоченную лесенку. Дронов не стал терять ни секунды, тут же спешно вскарабкался наверх, торопливо осмотрелся.

Сада не было. Только утоптанная земляная площадка, ограниченная с трех сторон забором, а с четвертой – стеной жилого дома. К стене примыкал деревянный навес, под которым скучал на спущенных шинах вросший колесами в землю паромобиль с облупившейся позолотой на крыльях и чисто вымытыми стеклами – видимо, игрушка состоятельного хозяина, топлива для которой здесь не добудешь, даже имея деньги. И все это – задний двор того же особняка, очевидно. Где еще держать личную тюрьму?

– Саша… – Николай отыскал взглядом свою спасительницу. Та сидела на краю зиндана, держась за сердце и тяжело дыша. Облачена девушка была почему-то только в сапожки, брюки и тонкую рубашку, причем и одежда, и руки, и лицо маленькой сыщицы оказались измазаны чем-то черным.

– А? – Александра глянула на него широко распахнутыми глазами, все еще держась за грудь: она до сих пор не отдышалась.

– Где вся охрана?

– Нету… – девушка сглотнула, – …никакой охраны. Только у ворот. А остальные в сторожке, играют во что-то и вино пьют.

– А ты чего здесь одна?

– Я не одна, снаружи два казака, Джантай и… еще человек. Мы через ограду не смогли перелезть… Зато нашли незапертую дверцу, куда уголь загружают. – Шмыгнув носом, Саша нахмурилась. – Только я и смогла пролезть, и то… раздевшись. Лучше бы «спасибо» сказали.

– Сашенька… – Не найдя слов, офицер просто обнял девушку и поцеловал в светлую макушку – легко и без задней мысли, как ребенка. – Дураки они здоровые, как могли тебя отпустить…

Испуганно пискнув, стажерка вывернулась из объятий и строго сказала:

– Это не они меня отпустили, а я их привела. Давайте уходить скорее, а то сидим, как два… – Она запнулась, не найдя достойного сравнения.

– Конечно. Но если вы не одолели забора – как нам выбраться? Я-то в угольную дверцу не протиснусь.

– Тут есть лестница. – Девушка указала пальцем на черный зев тюремной ямы. – Просто вытащим ее…

– Мне надо поесть и выспаться, – мрачно буркнул Дронов, потирая затылок. – Глупею на глазах…

Вдвоем они легко вытянули лесенку из зиндана и прислонили к стенке. Николай кивнул стажерке:

– Ты первая.

– Хорошо, – не стала спорить ученица Насти. – На гребне осторожней, там гвозди.

Убедившись, что девушка благополучно добралась до края стены и перемахнула его, Дронов взялся за перекладины сам и тут же услышал позади удивленный возглас. Видимо, кто-то из охранников все же решил проведать пленного – как нельзя своевременно. Не оглядываясь, капитан рванул вверх по ступенькам. На последней оттолкнулся и прыгнул, полетел вниз… Сгруппироваться времени не было. Хотя Николай и приземлился на две ноги, устоять он не смог – рухнул на бок, закашлялся от поднятой падением пыли. Сильные руки тут же подхватили офицера, подняли.

– Ваша милость, целы!

– Жив, командир!

– А девчушка-то, а! Молодец!

Дронов не сразу узнал в двух здоровых оборванцах казаков из своего отряда – на них были драные халаты и серые чалмы, однако эти одинаковые «уставные» бороды выдавали станичников с потрохами. Вот Джантай лишь надел тюбетейку, оставшись при своем.

– Быстрее, за мной! – Четвертый голос тоже показался капитану знакомым, но человека, произнесшего фразу, он в темноте не разглядел. В любом случае тот был прав – и вся группа припустила бегом. А вслед ей неслись заполошные крики и собачий лай…

– Кто этот тип и куда нас ведет? – на бегу спросил у Саши капитан.

– Эта… фо-ох… хех… – Попытавшись ответить, девушка сбила дыхание, оступилась и чуть не упала. Перешла на шаг, закашлялась, хватаясь за бок. Мысленно обругав себя последними словами, Дронов подхватил ее на руки и понес.

– Зачем! Я сама! – Миниатюрная стажерка дернулась было в его руках, но тут же замерла, ощутив, как выскальзывает, рискуя очутиться на земле.

– Нормально все… Лучше на вопрос ответь…

– Нет! Поставь меня, пожалуйста… Только на секунду! Поставь!

– Эх… – Николай остановился и выполнил просьбу девушки. Встав на ноги, та выудила из кармана белый бумажный пакетик вроде аптекарского, порвала его и что-то рассыпала поперек улицы. Обернулась:

– Это кайеннская смесь, от собак. Теперь можно идти.

– Залезай мне на спину, так удобней. – Дронов присел, дождался, пока тонкие ручки обхватят его за шею, выпрямился и поспешил за товарищами.

После недолго плутания сложными зигзагами по спутанному клубку городских улочек их провожатый остановился у ворот незнакомого особняка о двух этажах. Поднял руку, давая знак остальным:

– Здесь!

Только теперь Николай смог толком рассмотреть его лицо – и удивленно охнул:

– Маниаз! Почему ты с ними… с нами?

– Потому что почтенный Джабаль-бек – жадный дурак, – неожиданно зло бросил ханский сотник. – В этом доме живет купец-татарин из вашей страны, он вас укроет. Я еще вернусь позже.

Пару раз стукнув колотушкой на воротах, юзбаши накинул капюшон плаща и удалился не прощаясь. Его силуэт растаял во мраке переулка.

– Раз хокандец ушел, скажу еще, что купец – также осведомитель нашей военной разведки в Аулие-Ата. Это его контакт мне дала наставница, – добавила Саша, все еще сидящая на закорках капитана. – Николай Петрович, можно мне слезть?

Пока Дронов ссаживал свою легковесную «пассажирку», ворота приоткрылись. Секунду их разглядывали в щелку, затем распахнули створки.

– Это вы, вас сложно не узнать, – сказал смуглый мужчина средних лет, выходя к гостям с фонарем в руках. Вокруг фонаря плясали ночные бабочки, ударяясь о стеклянные стенки. – Вы приходили утром. – Он перевел взгляд с Александры на Николая. – А это… тот, кого вы искали? Поздравляю с успехом. Зайдем внутрь.

Когда за спиной лязгнул стальной засов, капитан выдохнул с нешуточным облегчением. Этот дом и этого человека он видел впервые, однако почувствовал себя так, словно очутился в надежных стенах русского форта.

– Вы – хозяин? – обратился Дронов к смуглолицему.

– Да, купец третьей гильдии Саид Рашидов. Саид Ахматович. – Осведомитель приподнял фонарь, разглядывая капитана. – Мне сказали, вас держали в зиндане. Повезло, если успели наловить только блох… Да и сей прелестной юной особе не помешает умыться, как я вижу, – с усмешкой кивнул он на Сашу, которой казак как раз подал ее курточку и пояс с кобурой. – Прикажу затопить баню, вы пока в дом не входите. Уж не обижайтесь, у нас там чисто. Потороплю слуг, а до тех пор можете отдохнуть на скамейке. Вон она, под абрикосом.

Спорить было глупо, и поздние гости расположились под сенью фруктового дерева – Дронов, Саша и Джантай заняли скамью, казаки просто расселись на траве, вытянув ноги.

– Да, брат, с тобой нескучно, – довольным тоном заметил киргиз, устроившись слева от капитана. Забраться на узкое сиденье с ногами у него не вышло, и он ерзал, непривычный к «европейской» мебели. – Весело с тобой.

– Да и вы хороши… – хмыкнул Дронов, косясь на Сашу: та уселась справа и все пыталась рукавом куртки стереть угольную пыль с лица, но только размазывала ее по щекам. – Пока ждем, расскажите, что я пропустил. И что вообще происходит.

– Я, как ты просил, за тобой шел тогда. – Воин-бугинец зевнул. – Поздно было, людей на улицах не было. Залез на дерево у забора, слушал. Мало что слышно было, но как драка началась – понял. Побежал в караван-сарай, рассказал. Быстро бежал.

– Что тут началось… – включилась в рассказ Александра, прекратившая бесплодные попытки. – Теперь ее щеки были равномерно черными. – Приказный поднял пулемет руками, велел нести за ним баллон и запасной короб с пулями… Сказал – даст этим супостатам знать, как русских без суда хватать. Дмитрий Александрович ему подзатыльник отвесил и заявил, что дело аккуратней решать надо, по-пластунски. Ну а я тогда подумала… – Девушка опустила взгляд, замялась, теребя пуговицу. – Я подумала, что раз вас сразу не убили, то пока не тронут. И лучше отступить, скрыться, а потом вернуться и разобраться во всем, владея ситуацией. Спокойно и осторожно. Ну и… – она вздохнула, отпустив пуговку, – …убедила в этом остальных.

– И знаешь, на то стоило посмотреть, – вставил Джантай, ухмыляясь.

– Да я верю, – протянул Николай, представляя себе, как крошечная стажерка доказывает толпе разгневанных казаков, что они должны ее слушаться.

– Меня ваши ребята поддержали, из роты. Особенно Егор Лукич. – Окончательно смутившись, девушка тем не менее улыбнулась. – Ну и я тоже… очень старалась. Получилось. Мы все лишнее бросили – и прочь из города. Уже на выезде юзбаши встретили, он нас искал. Казаки его порубить хотели, я не разрешила. Оказалось, он собирался то же нам предложить, что я придумала: чтобы мы из города скрылись, а он бы вас вытащить попробовал. Ну и поехали дальше вместе.

– Ему-то это зачем?

– Он объяснил. Иначе я бы… – стажерка сдвинула брови, не глядя капитану в глаза, – …не стала бы казаков удерживать. Вернется – сам вам расскажет.

– Ну а какие планы на будущее? – Николай посмотрел на купеческий дом, над крышей которого густел дымок, – внутри действительно растапливали печь. Капитану подумалось вдруг, что во всем городе он не видел ни единой паровой машины или какого-нибудь сложного механизма, если не считать паромобиля, играющего роль экзотического украшения при особняке серкера. В самом деле Аулие-Ата будто замер во времени веков семь назад…

– День переждем, получим информацию от Рашидова, ночью выберемся из города, – пожала плечами Саша. – Отряд ждет в условленном месте. Еду мы уже закупили в горном аыйле, у местных киргизов, спасибо Джантаю. Можно будет сразу сняться и ехать дальше.

– Знаешь, Александра Александровна… – Дронов широко улыбнулся и легонько приобнял девушку, отчего та вся сжалась, напряглась, но миг спустя все же расслабилась. – Настя должна тобой гордиться. Через пяток лет ты ее за пояс заткнешь. Если не постесняешься.

– Да ну вас, – передернула плечами Саша, сбрасывая его руку. – Через пять лет она тоже чему-нибудь новому научится, и побольше меня.

– Но перспективы догнать ее нынешний уровень ты не отрицаешь, молодец. И знаешь что…

– Да?

– Там, во время побега, барышня, вы ко мне на «ты» обратились.

– Ой!

– Прямо как Настя. Вот пусть не будет это ее личной привилегией. А то я к тебе – на «ты», а ты ко мне – на «вы», как гимназистка и учитель, ей-богу… Договорились?

Маниаз вернулся перед рассветом. К его приходу все уже разошлись по гостевым спальням, коих в обширном доме купца нашлось немало. Только отмытые в бане добела Николай и Саша остались в центральной комнате, за дастарханом, который накрыл для гостей Саид Ахматович. Во время полуночного чаепития маленькая стажерка задремала сидя и прислонилась к плечу капитана. Она столь умилительно сопела носом, свесив голову на грудь, что Дронов не решился ее будить – лишь шепотом попросил спутников накинуть на девушку плед.

В результате все, включая хозяина, отправились спать, а он так и сидел недвижимо, сторожа сон будущей сыщицы и потягивая из пиалы остывший чай. Было неудобно – Саша пригрелась под пледом, обняла правую руку Дронова и прижалась к ней щекой, временами ерзая и что-то тихонько бормоча. Из-за этого дотягиваться до самовара офицеру приходилось одной левой, к тому же у него затекли ноги. Но он терпел. Потому что не придумал менее глупого способа выразить всю свою благодарность. Сейчас Николай, малость отошедший от последних приключений, пребывал в некотором смятении. С первого дня знакомства он испытывал к Александре исключительно покровительственные, почти отцовские чувства. Хотя умом и понимал, что в Третье отделение, да еще в ученицы к полевому агенту, без нужных задатков не попасть, – но ничего не мог с собой поделать. И вот это робкое сероглазое чудо, которое даже в сапогах и с оружием весит как пол-Николая, успевает за считаные секунды сориентироваться перед лицом опасности, своевременно выводит отряд из вероятной ловушки и проворачивает целую операцию по спасению незадачливого командира. Полностью сама, преодолевая даже некоторое сопротивление товарищей, – вряд ли казаки с большой охотой ее слушались. И что характерно – своей заслуги совершенно не понимает, полагая, что ничего особенного не сделала.

– И так ли уж я тебе нужен в конвое? – одними губами прошептал капитан, косясь на укутанную пледом «спасительницу». – Может, разумней было остаться с раненой Настей?

Поразмыслить на эту тему ему как раз и помешал Маниаз. Юзбаши, все так же одетый в гражданское, довольно бесцеремонно вошел в комнату, хлопнув дверью.

– Что?! – вскинулась разбуженная Саша, спросонья путаясь в пледе.

– Все в порядке, это наш доблестный сотник, – успокоил ее Дронов, ставя пиалу на блюдечко. – Садитесь, уважаемый Маниаз. Стол небогат, но кое-что для вас найдется. Впрочем, вы ведь не ранний завтрак разделить зашли?

– Думаете, если ваш язык мне неродной – издевки не почувствую? – угрюмо буркнул офицер-сипай, тем не менее опускаясь на подушки. Смерил взглядом собеседников – вещи тех постирали, и оба сидели в теплых халатах, причем девушке мужская хламида оказалась не по размеру, и она в толстых складках ткани тонула. Юзбаши сокрушенно вздохнул, покачал головой.

– Прошу прощения, – в тон ему ответил Николай, наклоняясь вперед и разворачивая самовар носиком к визитеру. – Пока вы не объясните, с чего вдруг воспылали к нам дружбой и поспешили на помощь, я буду испытывать к вам некоторую… настороженность.

– Не то думаете, – буркнул Маниаз, наливая себе воды без заварки. – Не ради вас все, о себе думал.

– Как это?

– Джабаль-бек – дурак! – Сотник вновь произнес это с такой злостью, что чуть не расплескал пиалу. – Старый, жадный… и дурак.

– Мне он показался опытным и проницательным человеком, – хмыкнул Дронов.

– Вот оттого он и дурак, что опытный, – поморщился юзбаши. – Столько лет дела вел – здесь, с Бухарой, с Хивой… С русскими не вел. Думает, с вами можно так же, как с другими.

– А вы так не думаете? – глянул капитан на хокандца с любопытством.

– Моя семья с вами давно дела ведет. А еще я был под Пишпеком в прошлом году. – Глаза сипая сверкнули, он сжал губы так, что те побелели. – Я там был, я видел, как четыре тысячи ваших солдат разбили наши восемьдесят тысяч. Как ваши пушки били всемеро дальше наших, как они и ваши летающие машины за полдня сделали из нашей армии груду мертвого мяса – рваного на мелкие куски и хорошо прожаренного, как на лагман. А вы потеряли меньше сотни. Я знаю, какие дерзкие письма пишет нашему хану ваш генерал-губернатор, – а он ведь даже не царь, слуга вашего царя, наместник! И он знает, что все равно сильнее хана…

Дронов и Саша молчали, не перебивая распалившегося хокандца. Николай в общем-то понимал его чувства, так как тоже участвовал в том бою и легко мог поставить себя на место вчерашнего противника.

– Человек с влиянием нашего серкера может похитить сотника хивинского или бухарского войска, точно зная, что потом уладит дело, – продолжил Маниаз уже спокойней. – И Джабаль-бек не понимает, почему с русскими должно быть иначе. Я не хочу думать, что может случиться, если он вам навредит. Потому просто убирайтесь из города… И постарайтесь не попадать в такие истории больше.

– Так он мне тогда объяснил, только подробней, – вставила Саша. – Я решила, что звучит логично.

– Понятно, – в задумчивости кивнул Дронов. – Но вы же служите серкеру, у вас не будет проблем, если возникнут подозрения на ваш счет?

– Я служу хану, – фыркнул сотник и одним глотком допил воду из пиалы – видимо, горло у него здорово пересохло. – А для серкера выполняю… некоторые услуги за достойную плату. В этот раз просто верну задаток. А может, и не верну. – Он усмехнулся по-волчьи. – Хан не был под Пишпеком, но у него достаточно ума… Если узнает, что едва не сотворил почтенный Джабаль-бек, – сам ему голову снимет с плеч. Даже палачу не доверит. Он и так рад, что сумел мир подписать прежде, чем ваши войска до столицы дошли…

– Значит, вы поможете нам выбраться отсюда?

– Да. Остаток ночи и день ждите. Вас будут искать, и здесь в первую очередь, но днем ничего сделать не смогут, даже если найдут. Я позабочусь. Вечером провожу вас до окраин. – Юзбаши встал. – Надеюсь, обратно вы поедете иной дорогой.

Не попрощавшись, он вышел, напоследок хлопнув дверью. Дронов вздохнул и повернулся к девушке:

– Саша, чаю хочешь? Только он остыл почти.

– Нет, я совсем…

– Халва осталась.

– С халвой… буду. Ладно. Но вы меня не ждите, идите спать.

– Саша…

– Что?

– На «ты».

– Ой!

Николай пробыл в царстве Морфея до обеда, а проснувшись, обнаружил, что спасшая его «диверсионная группа» давно бодрствует и мается бездельем. Собственно, тем же пришлось заняться и ему – до самых сумерек, так как хозяин покинул дом, а выходить на улицу гостям было рискованно. Чтобы как-то приглушить зуд нетерпения, Дронов устроил во дворе фехтовальную тренировку с казаками. Попробовал было вовлечь в нее и Сашу, но потерпел фиаско. Маленькая стажерка с ногами забралась на огромный мягкий диван в прихожей, усадила рядом Джантая и увлеченно показывала ему картинки из толстого, истертого по краям альбома с видами Петербурга, который нашла в библиотеке купца. Просветительская деятельность явно пришлась девушке по вкусу, а бугинец всегда был любознателен, так что оторвать их от этого занятия капитану не удалось. Когда же альбом кончился, будущая сыщица потащила киргиза смотреть картины, тоже привезенные из России.

Дважды или трижды в ворота особняка стучали. Каждый раз на стук выходил старый длиннобородый слуга-узбек и долго беседовал с пришедшими. На вопросы Дронова и Александры после этого лишь отмахивался: «Все уладил. Хозяин придет – поговорите».

Рашидов вернулся раньше, чем ожидалось, – и выглядел он обеспокоенным. Позвав капитана и стажерку в кабинет, он усадил их на вполне европейского вида стулья, закрыл дверь, опустил шторы. Заложив руки за спину, сказал, хмурясь и глядя в пол:

– Все усложняется.

– Выяснили что-то о деле Джабаль-бека? – Саша приподнялась с сиденья.

– Нет, о нем ничего не узнал, – качнул головой татарин. – Вернее, на скорую руку выяснил, что он прежде не интересовался… необычными вещами. А несколько месяцев назад вдруг принялся активно разыскивать подобные. Вероятно, кто-то его попросил. Это предстоит выяснить, но вас уже не касается.

– Что же тогда стряслось? – выгнул бровь Дронов.

– Верный человек сообщил мне, что в гарнизон города прибыл гонец с письмом. Сообщение тайное, иначе бы передали оптическим телеграфом, он в цитадели имеется.

– Вы узнали содержание?

– Да. В ханстве восстание. Поднялись кипчаки, несколько племен южных киргизов… Подробностей не знаю, но, кажется, их подстрекают муллы, утверждая, что хан продался неверным. Это очень плохо. Южные киргизы религиозны, не чета северным. Обычно кочевники и оседлые плохо ладят, но духовенство может объединить их – восстание наверняка поддержат крестьяне и даже некоторые из горожан.

– Так внезапно… – негромко произнесла Александра.

– Не то чтобы… – Рашидов потер подбородок. – Поражение в войне многие восприняли тяжело, особенно на юге ханства, где не видели русских войск в деле. И я уверен, не обошлось без работы агентов Халифата, среди местных исламских священников они наверняка есть. Но кто же знал, что оно прорвется именно сейчас?

– Чем это грозит конкретно нам? – Драгунский офицер легко перевел мысли в привычное ему военное русло. – Город не укреплен… Его окружат блокпостами и патрулями?

– Что вы, капитан! – усмехнувшись, махнул рукой купец. – Это же не Империя. Комендант уже заперся в крепости и носу не кажет. В город выслана сотня сарбазов при десятке пушек – выставить на главных улицах для успокоения народа.

– Это не помешает нам уйти.

– Да, но все офицеры созваны в гарнизон, так что ваш друг-юзбаши не сможет вас проводить и прикрыть. Ему сейчас не до того. А Джабаль-бек точно знает, что вы у меня, я уверен. И он мстителен. До соединения с основным отрядом вы будете действовать на свой страх и риск.

– Нам не привыкать. – Дронов посмотрел на Сашу, поймал ее взгляд. Девушка серьезно кивнула – она выглядела встревоженной, но не напуганной, и это уже не удивляло Николая.

– Что ж… Вывести вас отсюда без риска я не сумею, однако помогу кое-чем иным. Вы ведь остались без оружия, так? – Саид Ахматович прошел к стене кабинета, снял с гвоздя кривую саблю в простых черных ножнах, окованных серебром. Протянул ее Николаю. – Возьмите. Собирался подарить одному… полезному человеку, но вам нужнее.

Капитан принял оружие, выдвинул клинок на два пальца. Выглядела сабля очень неплохо, хотя баланс и остроту лезвия еще стоило испытать. По длине она уступала привычному драгунскому палашу, зато была существенно легче. Только одно смущало – широкая ладонь мужчины не слишком удобно обхватывала короткую рукоять, рассчитанную на руку мелкорослого азиата.

– И еще… – Купец тем временем открыл стенной шкаф и достал оттуда револьвер – стандартный армейский шестизарядник. В плену Дронов оставил точно такой же, разве что более потертый. Этот же едва ли не блестел заводской смазкой.

– Благодарю. А… – Николай поколебался, однако решил, что наглостью его просьба не будет. – У вас часов карманных не найдется?

Рашидов хмыкнул и достал из другого шкафчика серебряный кругляш, украшенный гравировкой в виде двуглавого орла на крышечке:

– Мои старые, сам сейчас золотые ношу. Только без цепочки, уж не обессудьте.

– И так сойдет, – благодарно кивнул Дронов. – Спасибо вам большое, Саид Ахматович.

– А вы будете расследовать это дело, когда мы уедем? – вдруг спросила Саша. – О том, кто заказал серкеру артефакты?

– Нет, барышня, простите. – Татарин захлопнул дверцы шкафа. – Мне за другое платят. И не в вашей Экспедиции. Но найденную информацию передам в нужную контору, будьте уверены. Захотят – пришлют вас обратно или еще кого. – Он улыбнулся – вполне искренне. – Буду рад вас увидеть еще раз, в более спокойное время.

Жилище торговца они покинули через черный ход, когда окончательно стемнело. Казаки и Джантай вновь переоделись небогатыми дехканами-земледельцами, а Дронов и Саша закутались в старые, залатанные плащи. Проводником на сей раз служил один из людей Рашидова. Он повел их сложным маршрутом, петляя и нарезая круги, – видимо, чтобы сбить или выявить возможную погоню. Во время одного из таких «обманных маневров» они подобрались к восточному въезду в город – широкой улице, по которой обычно прибывали купеческие обозы. Здесь дежурил десяток сарбазов. Ханские пехотинцы сгрудились у костра, а на обочине, за кое-как сложенной баррикадой, без всякого надзора торчала бронзовая «кытайка» – легкая устаревшая пушка, произведенная мастерами Поднебесной. Именно такие состояли на вооружении всех здешних армий, наравне с еще более древними стрелометами. Китайцы не использовали европейских инженерных чудес вроде сверхпрочных сплавов, посему даже легкие их орудия были громоздкими и неуклюжими. У «кытайки» баллон со сжатым газом для стрельбы был больше, чем она сама, и стоял на земле рядом…

В принципе, проскользнуть мимо хокандских горе-вояк труда не составляло, однако отсюда до обговоренного места встречи с отрядом было слишком далеко, так что беглецы еще немного поблуждали, прежде чем выйти из-под прикрытия домов и высоких глиняных заборов. Город и река остались позади.

– И где они будут нас ждать? – спросил Александру капитан, после того как они распрощались с Саидовым слугой.

– Рощица у ручья, увидим ее скоро. Прямо на запад, недалеко. Джантай лучше тут ориентируется, он поведет.

Следуя за бугинцем, группа припустила трусцой. Они успели удалиться от окраин Аулие-Ата на сотню метров, когда замыкающий казак, оглянувшись, воскликнул:

– Командир! Конники!

Николай уже и сам увидел, как из-за крайних домов выезжает десяток всадников. Развернувшись цепью, они уверенно направились вслед за русскими, переходя с шага на галоп.

– Значит, была все же слежка, – сквозь зубы прорычал Дронов. – Бегом! Бойцы, помогаете девушке!

Они ринулись вперед сломя голову, но гладкая равнина, простирающаяся за поселением, играла на руку верховым. Хрипя и задыхаясь, группа мчалась к спасительной роще на берегу ручья, сзади же нарастал конский топот, слышались азартные боевые кличи. Увидев, как споткнулась и упала Саша, а казаки остановились, чтобы ее поднять, Дронов развернулся лицом к врагу. Пятясь, вытянул из кобуры новый револьвер. Конники и впрямь настигали, двое уже раскручивали над головами арканы, очевидно намереваясь брать беглецов живьем, остальные грозно потрясали кривыми клинками. В лунном свете они были отличными мишенями.

– Ну… гады… – Офицер пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, успокаивая дыхание. Прицелился, обхватив рукоять обеими ладонями, вдавил спуск. И еще раз. И еще.

После третьего выстрела головной всадник взмахнул руками и откинулся в седле, роняя саблю. Остальных это не замедлило. Дронов выпустил четвертую пулю и бросился бежать, сберегая оставшиеся заряды. Шагов через двадцать он вдруг услышал сквозь бешеный стук сердца и пульсацию крови в висках:

– Ложитесь, Николай Петрович, ложитесь!

Кричавшего он не узнал, но приказу последовал без раздумий. И в тот же миг различил знакомое: «Пок-пок-пок-пок!..» – с характерным лязгом в начале каждого хлопка. Со стороны рощицы заработал пулемет.

– Ох ты… – Капитан перекатился на спину, вскидывая револьвер, – и увидел, как под градом свинца всадники валятся вместе с лошадьми, как взбесившиеся от ранений кони уносят наездников…

Лишь трое преследователей успели повернуть назад, но к пулеметному стрекоту присоединились хлопки карабинов – и еще один хокандец полетел наземь…

– Фух! – Дронов опустил оружие, позволив себе расслабиться. Глядя в звездное небо, широко улыбнулся. – Ох и настырный этот Евграфский. Все-таки нашел повод запустить свою «машинку»…

Глава 8

Караван-сарай в двух днях пути от города встретил русских путешественников недружелюбно. Такие гостевые дворы издревле строились здесь вдоль больших трактов как убежища для купцов – и обычно представляли собой солидные укрепления. Жилые корпуса, конюшни и склады образовывали сплошную стену в форме подковы, а въезд во внутренний двор замыкался тяжелыми воротами. Сейчас, ближе к вечеру, ворота были заперты. Учитывая, в каком диком, отдаленном от поселений месте расположился караван-сарай, подобная предосторожность не удивляла. Однако стоило отряду подъехать к строениям ближе, как перед копытами коней взметнулись облачка пыли от ударивших в землю пуль, – и вот это уже было чересчур.

– Пр-р-р! Стоп! – рявкнул Николай, дублируя команду жестом. Казаки за его спиной тут же начали разворачиваться в боевой порядок, вытягивая из седельных кобур карабины.

– Из окон стреляли, – спокойно сказал Джантай, осаживая скакуна рядом с капитаном. За оружие киргизский воин даже не думал браться. – Слева от ворот – двое, один справа.

– И как это понимать, по-твоему?

– Были бы враги – стреляли бы еще, – пожал плечами бугинец. – Так – предупредили.

– Чем-то напуганы, значит? – Дронов нахмурился: он догадывался, что могло встревожить запершихся в укреплении хозяев и их гостей-торговцев.

– Попробую узнать. Придержи людей. – Проводник двинул коня вперед медленным шагом, подняв обе руки над головой, демонстрируя невидимым стрелкам пустые ладони.

– Опустить оружие! – велел капитан, оглядываясь. – Приказный Евграфский, не трогать пулемет!

– Да я так… – виновато опустил взгляд казак, сдвигая папаху набекрень и почесывая в затылке. – Для порядка…

– Что случилось, Николай Петрович? – протиснувшись между станичниками, к Дронову выбралась стажерка. Ее смирная обычно Ак-Булут приплясывала и вскидывала голову, волнуясь.

– Стреляли, – хмыкнул офицер. – Но не в нас. Джантай пошел на переговоры. А ты зря вылезла, вернись-ка лучше в задние ряды.

– И как у него получается? – Маленькая сыщица демонстративно проигнорировала последнюю фразу, становясь с командиром стремя в стремя.

– Ну, больше не стреляют – значит, неплохо. – Дронов посмотрел в сторону гостевого двора, у ворот которого так и не спешившийся киргиз что-то эмоционально доказывал собеседнику по ту сторону створок, дополняя слова бурной жестикуляцией.

– Я надеюсь, это никак не связано с нашим прошлым приключением, – неуверенно протянула девушка, машинально поглаживая притороченную у бедра сумку с трофейным «ноутбуком». После удачного бегства она с ним не расставалась ни на минуту, даже на ночь клала под голову.

– Я тоже надеюсь, – кивнул Николай, хотя на самом деле был совершенно уверен – происки мстительного серкера тут ни при чем. Проводник тем временем закончил беседу и повернул назад, дал коню шпоры.

– Что там? – крикнул ему капитан, когда бугинец только подъезжал.

– Не пустят, – мрачно ответил Джантай, натягивая поводья. – Говорят – мятежники рядом, конные отряды уже здесь где-то ходят. Разведчики, добытчики. Грабят что хотят, кто не присоединится – режут. Или вообще всех режут, когда как. Тут обоз из Бухары заперся, с припасами и охраной. Надеются пересидеть, никого больше не пускают.

– Опять ночевать в поле… – выдохнула Александра с легкой ноткой разочарования – неудобства походной жизни она терпела стоически, однако относилась к ней без особого восторга.

– Да боюсь, это-то как раз не главная проблема, – куснул губу Дронов.

– Понимаю, – улыбнулась девушка невесело. – Но то уже по вашей части.

– Еще вот что сказали, – продолжил Джантай. – Вчера тут на Ташкент большой караван прошел, тоже на ночь встать не смог. Дорогой шел, еле полз, много повозок больших, охраны очень много. Сказали – можем еще догнать, вместе безопасней будет.

– Интересно, если они там думают, что мы можем быть сообщниками мятежников, то указать нам на караван – любопытное решение, – заметила Саша. – Они им смерти хотят?

– Может, там товары конкурентов, – усмехнулся Николай. – Или просто надеются интерес на более легкую цель переключить. Но коль не соврали, то у нас два варианта. Первый – догонять караван и идти с ним. Так и впрямь будет проще отбиться от мелких групп налетчиков. Только вот большой обоз, идущий главным трактом, привлекает внимание, и цель он заманчивая… Накличем на себя большие силы повстанцев – никакая охрана не поможет. Вариант второй – уйти от дороги, двигаться скрытно. Меньше шансов натолкнуться на врага, но если уж напоремся – быть беде.

– Плохой вариант второй, – покачал головой воин-киргиз. – Местность мало знаем, а у врага местные могут быть в отрядах. А погонятся – все не уйдем. Кто-то отстанет.

Несмотря на опускающиеся сумерки, капитан заметил, что Саша залилась румянцем и до побелевших костяшек стиснула поводья. «Зря, – подумал Дронов. – На свой счет приняла, как пить дать. А ведь все драгуны посредственно ездят, и я тоже не самый великий наездник. За Джантаем, если что, только казаки и угонятся». Вслух же он сказал:

– Думаю, ты прав. Тогда сейчас ищем место поукромней, встаем на ночевку, а завтра скачем во весь опор, нагоняем обоз. Отдохнуть нужно как следует.

Место для стоянки выбирал, понятное дело, проводник. Справился быстро – небо на западе еще багровело, когда он отыскал уютную впадинку, по краям обросшую густыми кустами. На дне нашлись следы кострищ – опаленные камни, сложенные кругами, и еще не размытый дождями пепел. Значит, русские не первые оценили удобство ложбины, и на ночь стоило выставить солидный дозор. К тому же туда пришлось загнать целый табунок лошадей – у отряда их было под два десятка. В итоге внизу стало тесно, но места, чтобы развести собственный костер и устроить лежанки, вполне хватило. Ефрейтор Саночкин взялся кашеварить, притянув в помощь молодого станичника, прочие занялись устройством лагеря. Александра ловко расседлала свою лошадку, обиходила ее на скорую руку и сунулась было помогать ефрейтору, но была вежливо отбрита. Как обычно, впрочем, – на каждой стоянке девушка пыталась быть полезной, вызывалась принести воды или приготовить похлебку, но ей никогда этого не позволяли. Частью из недоверия к ее «кухонным» талантам, частью – просто из заботы. Девушка пробовала обижаться на такое к себе отношение, однако у нее не выходило. Вот и на сей раз она помялась немного, не зная что делать, отошла в сторонку и улеглась прямо на траву. Расстилая постель, Николай краем глаза наблюдал, как юная стажерка широко зевает, потягивается, закладывает руки за голову, устраиваясь поудобней. Вздохнув, Дронов подхватил одно из одеял и направился к ней.

– Простудишься, – сказал офицер, присаживаясь на землю рядом. – Вот, подстели.

– Спасибо. Земля теплая, но… – Приподнявшись на локтях, девушка вдруг замерла. Прищурясь, посмотрела куда-то поверх плеча капитана. Глаза ее округлились: – Дирижабль!

Николай тоже глянул вверх и увидел на западе светящуюся точку. Огонек уверенно двигался по темному небу в их сторону.

– Да, и большой, – подтвердил он. – А чему ты удивилась? Сама ведь в Пишпек воздухом прибыла.

– Э… Даже не знаю. – Немного смутившись, Саша поспешила забрать у мужчины одеяло. – Просто… Я так давно не видела машин, что уже привыкла. Будто персонажем исторического романа стала, про освоение Сибири в позапрошлом веке. А здесь часто ходят дирижабли?

– Да, путь из Европы в Индию и Китай проходит через всю Среднюю Азию. Но воздушный коридор широкий, а корабли держатся на большой высоте, для безопасности. Потому их редко увидишь. – Дронов сорвал травинку и закусил ее кончик. – Понаблюдаем.

Казаки в лагере также заметили дирижабль и теперь тыкали в него пальцами, запрокидывали головы.

Воздушное судно росло на глазах. Вот один огонек распался на несколько разноцветных – белый, зеленый, синий, красный. Вот стал виден продолговатый силуэт, а вот и гул могучих винтов донесся до ушей… Солнце уже опустилось за высокий горный горизонт, но огромную тушу летучего корабля алые закатные лучи еще освещали, пусть и слабо. Обшивка гигантской «сигары» казалась окрашенной в багрянец. Дирижабль двигался низко, величественно, и курс его лежал почти над лагерем, так что и невооруженным глазом можно было различить знаки на бортах и оперении.

– Британец, – определил урядник Невский, подошедший к командиру и сыщице и вставший рядом. – Торговец, грузовоз. Вон какой здоровяк, а пушечных башен всего две в нижней полусфере, со скорострелками. Будь пассажирский или грузо-пассажирский, не рискнул бы так низко идти.

– А почему этот идет? – спросила Саша с искренним любопытством. Дронов был уверен, что она девушка городская и летала на цеппелинах куда как чаще его, но знала о них, видимо, немногим больше.

– Скорее всего, поломка какая. – Старший казак вытащил из-за пазухи трубку с коротким чубуком, сунул в зубы. Полез за кисетом. – Утечка газа, например.

– Интересно, они нас видят?

– Могут, при желании. И даже наверняка. – Дмитрий Александрович достал кожаный мешочек, развязал его и принялся набивать трубку табаком. – Места тут опасные, в такой момент у них должна двойная вахта землю наблюдать. А не то пальнут снизу из пушки – и поминай как звали.

– Думаю, махать им рукой не стоит, – добавил Дронов, жующий травинку.

– Ага, еще влепят очередь двадцатимиллиметровых. От нервов. – Казак перевел взгляд на капитана. – Мы закончили, прикажете отбой?

– Пожалуй. Посты ведь выставили, вахты распределили?

– А то.

Они помолчали еще немного, наблюдая за тем, как небесный гигант, басовито рокоча двигателями, уплывает вдаль, призрачной тенью тая среди бледных ранних звезд.

Караван они нагнали во второй половине следующего дня – много раньше, чем рассчитывали. Объяснение тому было простым – обоз никуда не ехал, а стоял в стороне от тракта. Высокие четырехколесные телеги торговцы построили огромным квадратом, загнали внутрь получившегося укрепления лошадей и выставили на периметр часовых. Кроме того, на каждой третьей повозке стояло что-то, накрытое толстой тканью, – по габаритам весьма похожее на пулемет. В центре лагеря высился шатер, окруженный тройкой фургонов-цистерн – они использовались как сторожевые вышки, – на каждом стояло по караульному с винтовкой.

– Ого, – только и сказал Николай, когда ему открылось столь впечатляющее зрелище. – Настоящий вагенбург.

– Крутовато взялись, для купцов-то, – согласно хмыкнул Невский. – И организовано грамотно, как по учебнику. Что прикажете делать?

– Как обычно, – пожал плечами капитан. – Сперва переговоры. На сей раз еду я. Джантай со мной.

– Я тоже, – раздался звонкий голосок из-за спин солдат.

– Саша…

Девушка, подъехав ближе, серьезно посмотрела ему в глаза, сдвинула брови. И Дронов со вздохом сдался:

– Ладно. Тогда еще Черневой. Остальным ждать в готовности.

«Делегация» из четырех человек направилась к стоянке торговцев нарочито неспешно и не таясь, напрямик. Движение, наметившееся в лагере при появлении русского отряда, стало бурным – люди, сидевшие у костров, бросались на явно заранее условленные боевые позиции, хватая длинные ружья, кто-то вскакивал на коня, кто-то лез на возы с укрытыми тканью предметами… Это была не паника, а спокойная деловая суета. Когда до импровизированного укрепления путешественникам оставалось метров двадцать, их окликнули сперва по-узбекски, затем по-киргизски. Последний вопрос Николай понял:

– Кто такие?

– Русские! – ответил капитан на том же языке, надеясь, что его скромных лингвистических познаний хватит и привлекать Джантая как переводчика не потребуется. Общаться через посредника всегда сложнее. Но и получить порцию свинца из-за недопонимания тоже как-то не хотелось.

– Что здесь делаете? – Вопросы задавал невысокий мужчина в черной, шитой золотом тюбетейке. Разглядеть его толком не выходило, так как он предусмотрительно прятался за парой плечистых охранников – виднелась лишь макушка.

– Исполняем поручение командования! Дипломатическая миссия! – Слово «миссия» офицер произнес по-русски – в киргизском языке такого или не было, или Дронов его просто не знал.

– Ну и езжайте себе!

– Говорят, тут опасно стало. – Николай решился подъехать чуть ближе, чтобы без нужды не повышать голос. – Мы бы хотели к вам присоединиться, если вы идете в сторону Чимкента. Со мной отряд солдат, вместе будет спокойнее.

– А откуда нам знать, что вы правда русские? – после короткого раздумья спросил носитель золоченой тюбетейки. – Подпустим вас, а вы…

– Я не похож на русского? – делано возмутился Дронов и широким жестом указал на Сашу. – Или она похожа на киргизку?

– Поверьте им, Насреддин-ака. Это русские, – раздался вдруг тихий, но хорошо поставленный, слышимый даже с расстояния голос. – Самые настоящие. Я не раз имел дело с русскими, я их знаю.

К двум пустым возам, образующим нечто вроде ворот, подошел человек, одетый в костюм небогатого путешественника – удобный, но без всяких украшений. Кожа, войлок и костяные пуговицы – ничего более яркого. Такой в Средней Азии носили те, кому по долгу службы или иной нужде приходилось часто ездить между поселениями. Только характерный разрез глаз, тонкие усики и собранные в косицу волосы выдавали в новом собеседнике уроженца Поднебесной.

– Мы рады приветствовать наших соседей. – Встав перед телегой напротив Дронова и опершись об ее край рукой, китаец перешел на русский – идеальный, почти лишенный следов акцента. – Вы правы, вместе было бы много безопасней продолжить дорогу, и все же в иных обстоятельствах я бы советовал вам ехать дальше, не подстраиваясь под нашу черепашью скорость. – При этих словах человек криво усмехнулся. – Ведь ваша важная миссия едва ли терпит. Но сейчас перед нами встала проблема, которая, вероятно, затруднит и вас. Посему думаю, что объединить наши силы хотя бы на время будет в самом деле разумно.

– Что за проблема? – коротко поинтересовался Николай. Его ум был занят спешным анализом новых фактов. Китаец, значит?..

– Об этом и поговорим. – Собеседник капитана оглянулся. – Насреддин-ака, прикажите своим людям расчистить проезд, впустим их внутрь.

– Смотрите, Ташкентский тракт идет вот так. – Китаец, назвавшийся Алимом, рисовал палочкой прямо в пыли. Имя у него было местным, и Дронов крепко подозревал, что на самом деле гостя из Срединной Империи зовут Хань Ли либо еще как-то созвучно. – От Аулие-Ата дорога лежит на запад, проходит меж двухгорных хребтов и круто поворачивает на юг, к Чимкенту и Ташкенту. Вот здесь, – ткнул он палочкой в начерченную им примитивную карту, – находимся мы. Те два хребта, что сейчас слева и справа от нас, дальше почти сходятся, образуя подобие горного перевала, только очень низкого. Это проход Куюк-Асу, единственный путь в юго-западную часть ханства отсюда, если не считать горных троп. Хан Хоканда постоянно держал там сильный военный отряд. Он опасался беспорядков и резонно полагал важным сохранить контроль над ключевой точкой тракта. Увы, его предосторожности, видимо, не помогли. В последнем караван-сарае до нас дошли слухи, что Куюк-Асу занят мятежниками.

– Пон-ня-атно… – протянул Николай, поглаживая подбородок. Щетина кололась – в гостях у Рашидова он забыл побриться, а теперь все руки не доходили. – Если Куюк-Асу закрыт – нужно или возвращаться восвояси, или огибать северный хребет через киргизскую Степь.

– Это многие месяцы пути, – кивнул Алим. – Наш товар не из скоропортящихся, однако нам заплатили за доставку в краткий срок, к тому же кто знает, безопаснее ли объездной или обратный путь – каждый час вне городских стен мы рискуем быть атакованными.

– Почему же вы не вернулись в Аулие-Ата? – спросила Саша. Она присутствовала на «военном совете», который устроили прямо в тени большого воза, вместе с мужчинами – китаец не возражал, а хозяин каравана, узбек Насреддин-ака, заметно побаивался его и не решался спорить.

– В Аулие-Ата тоже нет стен. – Сын Поднебесной с готовностью повернулся к девушке, позволив себе легкую улыбку. На него определенно подействовало Сашино очарование, и мужчина вел себя с юной сыщицей весьма дружелюбно, в то время как с остальными был попросту вежлив. – Гарнизон там слаб, и возглавляет его трусливый командир. Этот город – первая цель для бунтовщиков, если они всерьез намерены свергнуть правителя. Богатый и слабо защищенный… Настоящая ловушка. Даже в чистом поле нам сейчас безопаснее, чем там.

– И вы, значит, намерены торчать в этом самом чистом поле, покуда все не утихнет? – выгнул бровь Николай.

– Ну что вы, – всплеснул руками Алим. – Мы выслали разведчиков к перевалу проверить слухи и собрать информацию. Они вернутся к темноте – тогда и будем думать. Весьма вероятно, придется применить силу – тогда-то ваше содействие и пригодится нам. А наше – вам.

– Да, в плане силы вы вполне способны посодействовать, – согласился Николай, присаживаясь на телегу. – Охраны у вас под сотню человек, и… Что за груз везете?

– А это так важно? – Китаец приподнял бровь – в точности как капитан минуту назад.

– Возможно.

– И все же? Прошу объяснить ваше любопытство, – прищурился выходец из Поднебесной. – Ведь я не спрашиваю вас о вашей… дипломатической миссии.

Капитан ответил медленно, с расстановкой, глядя ему в лицо:

– У вас в охране гвардейские сипаи хокандского хана. Пусть они одеты как наемники, у них слишком хорошая выправка, такой нет даже у обычных регулярных кавалеристов. К тому же у них у всех одинаковые сабли, от одного оружейника. Еще у вас есть по меньшей мере один пулемет «перепелка» российского производства. Его станина выглядывала из-под покрывала – я заметил, когда нас пропускали между подводами. Полтора года назад у хана не было пулеметов. Как минимум три экипажа, выставленные вокруг вашей палатки, – это цистерны высокого давления. В таких транспортируют жидкое топливо высокой очистки для мощнейших европейских паровых двигателей. В Китае предпочитают уголь и машины попроще. А вот хан вроде бы собирался покупать в Европе некоторое количество старой техники для своего войска…

– А еще в караване едете вы – китайский советник с опытом то ли дипломатическим, то ли разведывательным. – Саша сложила руки на груди и, старательно хмуря брови, уставилась на Алима. Вышло не слишком грозно, если уж начистоту, однако для нее даже это было неплохо. – С вашей политикой изоляции русский язык на таком уровне знают лишь те, кто работает в строго определенных сферах. И к тому же вас слушается как старшего командира тот, кто называет себя владельцем каравана.

Она кивком указала на Насреддина, который, не владея русским, весь разговор молчал, стараясь в меру сил не выглядеть глупо.

– Я полагаю, вы везете не шелка и фарфор, – продолжила девушка. Дронов не знал, поняла ли она все только сейчас или же начала догадываться одновременно с ним, однако теперь стажерка говорила уверенно и серьезно, в который уже раз напоминая офицеру Анастасию. – Вероятно, ваш груз – вещи более востребованные и… прикладные.

– А вы не боитесь, что после таких догадок я прикажу с вами что-нибудь сделать? – Глаза китайца окончательно превратились в щелки, но тон при этом ничуть не изменился, остался таким же ровным и учтивым. – Что-нибудь нехорошее?

– Без боя мы не дадимся, и в итоге эскорт ваш будет потрепан, – с напускным равнодушием заметил Николай, продолжая спокойно сидеть. Потянувшийся было к палашу Черневой, сопровождающий Александру, замер. – И в итоге вы останетесь наедине с летучими отрядами повстанцев, которым ваш груз очень пригодится… Даже если там действительно лишь ткани и посуда, они будут рады любой добыче.

– А если мы сейчас согласимся, а потом избавимся от вас каким-нибудь иным методом? – Подданный Сына Неба продолжал щуриться, но лицо его окончательно сделалось каменным. – Коварным. Отравим, к примеру?

– У нас своя еда, – усмехнулся в ответ капитан. – И главное – проблемы повстанцев это для вас не решит. А я могу заверить, что вам вреда мы не замышляем, у нас свои задачи. Разве что доложим о встрече куда надо, но подозреваю, где надо о вас и так уже осведомлены.

– Этот разговор стоит на сей ноте завершить, – сказал вдруг китаец. – Он не имеет смысла до возвращения лазутчиков. Пока можете считать, что я с вами в принципе согласен. О чем будем говорить дальше – зависит от результатов разведки. Теперь – отдыхайте.

Коротко поклонившись отдельно Саше, отдельно Николаю, он развернулся через плечо и удалился вместе с владельцем обоза. Офицер и молодая сыщица переглянулись. Не сговариваясь, дружно выдохнули. Оба только сейчас по-настоящему ощутили напряжение, сопровождавшее диалог.

– Как же все непросто… – пробормотал Николай, спрыгивая наземь.

– Как ты думаешь, Саша, нас угораздило догнать тот самый караван, который везет в Ташкент нашего пленника из иных миров? – поинтересовался Дронов, отпивая из оловянной кружки глоток травяного чая, – русские устроились у самой стенки «азиатского вагенбурга», в стороне от прочих его обитателей и далеко от часовых, что позволяло говорить достаточно свободно. К тому же слова скрадывал треск сухих дров в костре, который развели казаки, чтобы вскипятить воды для заварки.

– Я в это не верю, – качнула головой Александра, держащая свою чашку двумя ладонями. Ей, как обычно, заботливые станичники налили порцию первой, и чай уже достаточно остыл, чтобы не жечь пальцы. – Китайцы причастны ко всей этой истории, без сомнений. Но иным образом, уверена. По всему выходит, что именно китайские агенты сбросили Анастасии Егоровне информацию о том, куда стремятся доставить похищенного. Если похищение устроили сами китайцы – значит, данные ложные и пленника везут вообще в ином направлении. Если же сведения правдивы – то очевидно, что его украла третья сторона, которую китайская разведка хочет подставить под наш удар. – Она тоже отпила немного, чтобы смочить пересохшее горло. – И в обозе, где заправляет китайский агент, пленника точно быть не может.

– Вроде логично, Николай Петрович, – вставил сидящий тут же унтер, радуясь возможности поучаствовать в беседе. Будучи приставлен к Саше эдаким телохранителем, он привязался к ней больше прочих солдат и немного расстраивался оттого, что во время «умных» разговоров стажерки и капитана мало что понимает.

– Не поспоришь, логично, – согласился Дронов. У него и вправду чуть отлегло от сердца – достигнуть цели их путешествия вот прямо сейчас капитану отчего-то совсем не хотелось. Конечно, если бы удалось найти и выручить несчастного пришельца где-то здесь, то не было бы нужды форсировать закупоренный мятежниками перевал и ехать в неведомый Ташкент… Зато возникли бы иные проблемы – как сбежать с тяжелораненым парнем и хрупкой девушкой через враждебную страну, например? Да еще с погоней на хвосте, вероятнее всего. Даже, может, с несколькими погонями разом.

– Ну а что вы думаете…

– Саша! – Офицер отставил кружку и посмотрел на стажерку укоризненно.

– Ой! То есть… А что ты думаешь о грузе, Николай Петро… Николай? – покраснела девушка и прикрылась чашкой.

– Оружие из Китая, как пить дать, – указал Дронов взглядом на уходящий вдаль ряд тяжелогруженых подвод. – Плюс топливо для двигателей. После поражения под Пишпеком хан потерял почти всю артиллерию и всерьез задумался над перевооружением армии. А тут еще и восстание назревает нешуточное. Денег мало, даже если англичане что-то подбросили «на борьбу с русским медведем». Своего военного производства нет и в помине.

– Ага, – подхватила будущая сыщица. Глаза ее знакомо блеснули азартом – как и прежде, когда она бралась выстраивать логические цепочки. – А где быстро и дешево купить старое оружие? В Халифате и Китае. Халифат может помочь и открыто, если понемногу и утверждая, что поставляет оружие не для войны с Россией. Поднебесная же официально оружием не торгует, но от старья избавиться рада. И вполне может продать что-нибудь нелегально, без официального оформления груза… Я так и подумала, когда вы начали давить на Алима.

– Ну, не то чтобы я давил… – Офицер смущенно кашлянул в кулак и протянул кружку казаку у очага, чтобы тот подлил горячей воды. – И не то чтобы именно о таком думал… Просто расставил все по своим местам. Не люблю неясности, и вообще все эти шпионские страсти, а тут как раз было уместно…

– Ну да, ну да. – Александра тоже потянулась за кипятком, и выражения ее лица офицер не видел.

Допив еще по порции, они улеглись и быстро задремали под уютный треск костерка. Но проспал Дронов считаные часы – и проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо.

– Что случилось? – спросил он, рывком садясь и нашаривая кобуру.

– Человек от этого узкоглазого пришел, господин капитан, – виновато объяснил ефрейтор Сергеев, разбудивший командира. – В палатку вас просят, говорят – разведка вернулась.

Николай зевнул и потянулся, глянул по сторонам. Была уже глубокая ночь. Небо затянуло тонкой пленкой облаков, сквозь которую мутным бесформенным пятном просвечивала белесая луна. В редких разрывах облачного покрывала сияли крупные звезды. По всему лагерю не горели огни – видимо, чтобы не привлекать излишнего внимания. Хотя на одну из цистерн взгромоздили что-то большое и круглое – наверное, зеркальный прожектор-отражатель.

– Ладно, пойду тогда… – Дронов покосился на Сашу, которая спала, обнимая сумку с «ноутбуком». – Один. Если кто-то еще будет нужен – позову.

Он поднялся, стараясь не шуметь, застегнул оружейный пояс, натянул сапоги и отправился в центр стоянки. Вошел в шатер, торопливо задернув за собой полог: внутри горел свет. Пусть это была всего лишь слабая химическая лампа с почти угасшим люминесцентным раствором, капитан знал, как далеко в облачную или безлунную ночь может быть виден и единственный отблеск. Лампа горела на складном столике, устланном картами, и в круге ее света, склонившись над столешницей, собрались трое. Китаец Алим, торговец Насреддин и незнакомый плечистый киргиз с обветренным лицом – наверное, командир эскорта или один из разведчиков.

– Хорошо, что вы пришли, – кивнул неформальный глава каравана – так, словно русский офицер явился по собственной инициативе, а не по его приглашению. – Лазутчики принесли интересные сведения. Чрезвычайно интересные.

– Перевал занят врагом? – Дронов подошел к столу и тоже глянул на карты. Они изображали тот самый участок, который Алим недавно чертил в пыли, – только куда подробней и в разном масштабе. На одной был даже изображен сам проход Куюк-Асу, весьма детально – вплоть до оврагов, балок и отдельных деревьев. Карты, разумеется, были китайскими, испещренными иероглифическими надписями: кому, как не сынам Поднебесной, знать эту местность, ведь они интересуются ею не первую тысячу лет и столько же здесь торгуют?

– Да, ханских войск там больше нет, – вздохнул китаец. – Перевал захвачен повстанцами. Люди Джибека подобрались очень близко, – он кивком указал на киргиза, – и насчитали около двух сотен конных и сотню пехоты из местных земледельцев. Также видели дюжину свежих могил – видимо, бой все же был, но не слишком жаркий. Наверняка регулярные войска оказались захвачены врасплох и бежали, не проявив упорства.

– Да, для хокандской армии это нормально, – усмехнулся Николай, бросая косой взгляд на Насреддина. Нет, тот определенно не владел русским. – Если нет харизматичного командира с железной рукой, они мало на что способны. А вот подогретые религиозными лозунгами бунтари могут быть упорны и отважны.

– Вы правы. Сразу видно человека с военным опытом. Но я думаю, ударив неожиданно, мы прорвемся. – Алим перешел к делу, не думая заступаться за своих «клиентов». – Только одна вещь меня смущает. Именно вещь – в смысле неодушевленный материальный предмет, представляющий ценность.

– Я рад, что вы столь глубоко разбираетесь в нашем языке, но можно ли поточнее? – нахмурился Дронов. – Какая еще вещь?

– Разведчики говорят, что в лагере бунтовщиков у самого узкого места дороги, возле старого поста, стоит нечто вроде большой телеги, обшитой со всех сторон стальными листами. – Китаец скривил губы, будто от отвращения. – У телеги шесть колес и башенка на крыше, из которой торчат два ствола, один потолще, другой потоньше. Как думаете, что это?

– Ну… Если вашим повстанцам не пришло в голову и впрямь обшить сталью телегу… – потер лоб капитан, хмурясь все сильнее. – То больше всего похоже на бронеавтомобиль. Но откуда они его взяли?

– Очень простой вопрос – на бортах этой «телеги» ханские гербы. – Подданный Сына Неба сокрушенно покачал головой.

– Понятно. Приобрели как трофей у военных.

– Угу. Разведчики говорят, броневик передвигают двенадцать человек. Толкая вручную. Наверное, он сломался или кончилось топливо…

– Или они просто не умеют им управлять, – закончил за китайца Дронов.

– Или так, – согласился тот с кислой миной. – Разница невелика. Уж с пулеметами-то они должны разобраться, ничего мудреного. Достаточно им выкатить броневик поперек дороги – и путь будет закрыт. Мы окажемся в ловушке.

– Так, значит, поворачиваем? – Николай оперся о стол ладонями и пристально посмотрел собеседнику в глаза. – Или… среди вашего груза найдется что-то, чем можно обезвредить броневик?

– Возможно. Но у меня имеется план поинтересней. И повыгодней. Хотя он и рискован, врать не стану, – смело ответил китаец на взгляд капитана. – Сторожевая служба у них построена дурно, можно даже сказать, ее и нет вовсе. Это ведь просто кое-как организованная толпа вооруженной черни. Паре-тройке бывалых бойцов ничего не стоит прокрасться к машине и снять ее охрану…

– Погодите-ка… – Дронов выпрямился, осознав, куда клонит выходец из Поднебесной.

– Мы захватим броневик перед самым прорывом, и он будет не мешать конвою, а помогать, прикрывая его огнем, – просто сказал Алим. Губы его изогнулись в намеке на улыбку. – А если он еще и заведется и поедет – так вовсе здорово, лучше не придумать. Если же нет – диверсантов вывезет арьергард.

– Да, смелый план, – покивал русский офицер. – Вашим разведчикам такое под силу, не сомневаюсь.

– Безусловно. Только Джибековы парни ничего сложнее магазинного ружья в жизни не видели и не смогут разобраться в управлении автомобилем и в его вооружении. Нужны те, кому бронемашины не в диковинку, особенно европейского производства.

– Я уже понял, что вы прочите эту миссию нам. – Николай демонстративно сложил руки на груди и вдруг подумал, что копирует Сашу во время прошлой беседы с китайцем. – Только степень доверия между нашими отрядами не настолько велика, чтобы…

– Не беспокойтесь, у вас будет гарантия, что вас не бросят наедине с врагом. – Усмешка китайского «специалиста» сделалась шире. – Я лично намерен участвовать в вылазке…

Эта ночь была ветреной и холодной. В отличие от прошлой, облака не затягивали небосвод сплошным пологом – пронизывающий ветер гнал их стайками с запада на восток, и луна то исчезала с глаз, то вновь окрашивала землю в голубоватое серебро, даря предметам глубокие длинные тени. В такие моменты бурная пенистая речка, видимая по левую руку, блестела в лунных лучах, а Ташкентский тракт, тянущийся вдоль нее и повторяющий изгибы русла, казался белой лентой, брошенной на темный песок. И река, и дорога втягивались в узкий проход меж горных хребтов, в горловине которого горели костры лагеря повстанцев.

– Дальше пешком, – сказал Алим, осаживая коня. – Пока обе группы вместе.

Дронов, следуя общему примеру, спешился. Оглянулся на спутников – четверых казаков, Джантая и дюжину джигитов-разведчиков Джибека во главе со своим командиром. Капитан, кстати, заметил, что его проводник почти не общается с сородичами – видимо, имелись какие-то личные причины. Может, они были из враждебного племени, а может, киргиз-северянин испытывал неприязнь к тем, кто пошел в услужение к хокандцам, – Николай решил не выспрашивать.

– Далеко идти? – обратился он к китайцу.

– На ваши меры – километра полтора-два, – ответил тот, обертывая вокруг шеи черный шарф и прикрывая им нижнюю часть лица. – Посты стоят только у самого лагеря, если ничего не изменилось. До них дойдем, там разделимся.

Все вышло именно так, как планировал Алим. За подступами к перевалу никто не наблюдал, и самые опасные участки, на которых не было даже высокой травы или кустов, чтобы укрыться, объединенный русско-китайско-хокандский отряд преодолел без эксцессов. Перебежками диверсанты добрались до еловой рощицы, тянущейся к самому неприятельскому лагерю. Немного в нее углубившись, остановились. Здесь Джибековы молодцы оставили спутников, свернув влево. Им предстояло разобраться с заставой на дороге – незаметно вырезать там стражу и убрать с пути возможные препятствия. Киргизы-южане двигались столь тихо и плавно, что Дронов потерял их из виду буквально через полминуты.

– Вот с кем бы не хотелось воевать… – прошептал он, стараясь не отставать от возглавившего группу Алима и при этом поменьше шуметь.

– Тш-ш! – Китаец внезапно подал знак залечь и первым упал на землю. Не зря – впереди мелькнул движущийся огонек. Лазутчики спешно укрылись за толстыми корнями старых деревьев, вжимаясь в опавшую хвою и наблюдая, как часовой с факелом проходит вдоль опушки. Часовой был один и даже не смотрел по сторонам. При желании снять его, не поднимая тревоги, мог бы и Николай. Да что там – Саша, пожалуй, и та бы управилась. Но потребности такой не возникло – группа ползком двинулась параллельно краю рощи и благополучно миновала лагерь. Цель была близко. В какой-то момент Алим поманил капитана к себе, указав пальцем:

– Там.

Искомый броневик стоял не в самом лагере, а на полпути от него к тракту, немного особняком. Видимо, чтобы быстрее было выкатить на дорогу при нужде. Выглядел он как серая, покрытая рядами заклепок прямоугольная коробка на трех парах обрезиненных колес, с чуть выступающей рубкой в передней трети корпуса. Позади рубки была установлена приплюснутая башня, а из кормы торчала паровая труба, загнутая вбок. Под бортом боевой машины горел костер, у которого сидели двое мужчин в лохмотьях. Очевидно, это были «пехотинцы» повстанцев, набранные из крестьян и обнищавших кочевников, которые не имели даже коней. Ружья их лежали рядом, но судя по поникшим головам, стражи дремали. А пламя трепетало на ветру, бросая снопы искр, освещая всполохами стальной борт автомобиля и эмблему на нем – красная и синяя полосы, поверх них белые звезда и полумесяц. Флаг Хокандского ханства.

– «Роллс-ройс», на базе одноименного грузовика, – шепотом опознал машину капитан. – Жуткое английское старье, еще Великую Войну должен помнить. Раза в два старше меня, пожалуй… И то если послевоенного выпуска.

– Завести сможете? – спросил его китайский агент.

– Ну, котел там самый обыкновенный, как у армейского грузовика. Должен быть, – без особой уверенности ответил Дронов. – В любом случае с оружием в башне точно проблем не будет.

– Тогда начнем. – Алим обернулся, кивнул казакам и, выбрав момент, когда на луну набежало облако, скользнул вперед. Как и было обговорено, один станичник последовал за ним, остальные вместе с Николаем остались прикрывать.

Какое-то время ничего не происходило. Потом один из охранников вдруг мешком повалился на бок, так и не открыв глаз. Второй проснулся от звука падающего тела, встрепенулся, но даже не успел схватиться за оружие – позади него возникла, словно из-под земли, массивная черная фигура казака, навалилась… Пристально наблюдавший за схваткой капитан успел заметить, как коротко сверкнуло лезвие кинжала – и страж, дернувшись, обмяк. К счастью, ни этого серебристого взблеска, ни самой возни у костра в основном лагере не заметили. Появившийся рядом с казаком китаец спрятал что-то в карман, жестом отправил станичника проверить внутри машины, после чего повернулся лицом к роще и замахал руками.

– Пошли! – скомандовал Дронов, поднимаясь. – Только тихо, и головы ниже.

Оставшиеся диверсанты, пригибаясь, чуть ли не на четвереньках, в две перебежки добрались до автомобиля, залегли вокруг, распределив сектора обстрела. Алим тем временем аккуратно усадил мертвых охранников так же, как они сидели до нападения, – чтобы не встревожить до срока какого-нибудь случайного наблюдателя.

– Чем это вы первого свалили? – спросил Николай, отдышавшись.

– Профессиональный секрет, – сухо ответил китаец. – Давайте внутрь, поспешим.

Через боковую дверцу ушедший с Алимом казак как раз вытаскивал еще одно тело – охранник, спавший в кабине, теперь заснул навеки. Слева на груди по его войлочному халату расползалось темное пятно. Одобрительно хлопнув станичника по плечу, капитан полез в салон. Снаружи свежевыкрашенная, внутри машина оказалась ужасно обшарпанной – ровно на свой солидный возраст. Деревянная приборная панель истерлась, стекла на многих циферблатах треснули или же вовсе отсутствовали. Сиденья были жесткими, из досок и гнутых железных трубок, без ремней безопасности – такие как раз в Великую Войну и делали. Протиснувшись мимо пассажирского кресла, Николай попал в боевое отделение. Выглядело оно незамысловато – скамеечка-подставка для башенного стрелка, металлические ящики с пулями и амуницией, приваренные к полу, паровая машина у задней стенки, разнокалиберные трубы, тянущиеся от нее по стенам и ничем не прикрытые. Страшно подумать, что творилось в броневике, если во время боя одна из труб лопалась при включенном двигателе…

– Только увидев, с чем имели дело предки, начинаешь понимать, как далеко ушел прогресс, – неведомо к кому обращаясь, пробурчал под нос капитан и встал на подножку, чтобы изучить вооружение башенки. Закончив с ним, он также осмотрел двигатель и, выглянув в окно, подозвал Алима.

– Ну как? – Китаец выглядел спокойным, однако именно такое напускное спокойствие выдавало в нем нешуточное напряжение. Гость из Срединной Империи явственно не любил демонстрировать свои эмоции без нужды, однако стремление их скрыть – все равно показатель.

– В башне установлены обычный пулемет на сжатом воздухе и паровая пушка-скорострелка, миллиметров эдак пятнадцать калибром. – Дронов огляделся, но вокруг все было спокойно. Алим стоял так, чтобы за корпусом машины его не было видно со стороны лагеря. Казаки в их черных мундирах совершенно сливались с землей, и даже вблизи их сложно было рассмотреть. Джантай от станичников не отставал, хотя его халат был посветлее. Незадачливые стражи все так же сидели у костра, понурив головы.

– Они исправны?

– Пушка не будет работать, если в котле нет давления. Для пулемета имеется вдоволь баллонов и пуль.

– А что с котлом?

– Судя по индикаторам, воды и горючего полные баки, до краев. Больше похоже, что броневик не сломался в бою, а его попросту не успели завести из-за внезапного нападения.

– Сможете раскочегарить?

– С вашей квалифицированной помощью, – улыбнулся Дронов китайцу, как товарищу по игре в покер.

– Я не особо разбираюсь в европейских машинах.

– Я тоже не механик. Полезайте в салон и позовите еще человека.

К счастью, допотопный двигатель «роллс-ройса» был устроен крайне примитивно, и разобраться в нем при наличии минимальных навыков не составляло труда. Пока один из станичников сторожил в башенке, приноравливаясь к пулеметам, русский и китаец на па́ру развели огонь в топке, отрегулировали подачу топлива и заодно определили, что в манометре заедает стрелка и его надо иногда бить кулаком по циферблату. Благо стрелки на всех приборах имели люминесцентное покрытие и слабо светились, помогая работать в темноте.

Опять высунувшись в окно, Николай увидел, как из трубы начинает идти белый парок.

– Ну вот, почти готово, – сказал он своему временному «ассистенту по инженерной части». – Несколько минут – и можно будет ехать… То есть сигналить обозу.

– Командир! В лагере движение! – встревоженно сообщил казак из пулеметной башни. – Собирается группка человек в двадцать, сюда идут…

– Эх… – досадливо поморщился Алим, все еще глядящий на измеритель давления в котле. – Слишком рано.

– Небось дым заметили, – предположил казак, чем-то металлическим лязгая у себя в башне и переступая с ноги на ногу.

– Ну, значит, хватит пряток. – Китаец повернулся к Николаю: – Давайте сигнал.

Дронов кивнул и достал из-за пазухи ракетницу. Приоткрыл дверцу, направил тупорылый ствол вверх, вдавил спуск.

Вш-ш-ш-шух-х-х! В небо взметнулась красная ракета, оставляя за собой длинный хвост. Этот сигнал означал, что броневик захвачен успешно и что машина на ходу, эвакуация не требуется.

В ответ над дорогой с таким же шипением взлетел зеленый огонек – застава взята, тракт под контролем, преград нет. Самое большее через минуту караван придет в движение…

– Пошло веселье, – с какой-то странной унылой ноткой сказал за спиной капитана Алим.

Через мгновение наверху звонко ударил пулемет…

Глава 9

Понк-понк-понк-понк-понк-понк! Звук, с которым британская «машинка» выплевывала свинец, отличался от звука русской «перепелки», но эффект был сходен. Севший в кресло водителя Николай увидел через боковое окно, как человеческие фигурки на окраине лагеря, черные в свете костров, валятся будто кегли, – полегло не меньше десятка, прежде чем уцелевшие бросились врассыпную.

Понк-понк-понк… Вж-ж-жи-и-и! Стрелковая башенка «роллс-ройса» с душераздирающим ржавым скрипом повернулась влево, потом вправо. Казак не отпускал гашетки, водя стволом пулемета как садовым шлангом, щедро поливая вражескую стоянку пулями. В ответ вместо выстрелов раздались заполошные вопли и испуганное конское ржание – дремавший лагерь просыпался, с ходу погружаясь в хаос и панику.

– Сигнал от обоза! – крикнул другой станичник, оставшийся снаружи. Действительно – над еловой рощей гасли три белые ракеты. Их выпустили с тракта, совсем близко…

– Будем держаться здесь, пока все повозки не пройдут. – Голос китайского «советника» из боевого отделения донесся глухо, как из бочки, – тот склонился над паровым котлом, подкручивая какие-то вентили на пучке тонких трубок. – Потом пропустим арьергард и последуем за ним, прикрывая.

– Угу. Если оно все-таки поедет, – уточнил Николай, кладя ладони на рулевое колесо – холодное, металлическое, скользкое. Прежде оно было покрыто чем-то, но сейчас на голом железе остались лишь следы клея. – И если не сломается через полсотни метров. Или мы не опрокинемся в кювет…

Пулемет вдруг словно поперхнулся. Хлопки выстрелов сделались глуше, а затем вовсе оборвались.

– Пули кончились! – выглянул из башни стрелок. – Давайте еще, быстрее!

– Скорнячкин, полезай внутрь, будешь Андронченко с оружием помогать, – распорядился капитан, мысленно обругав себя за то, что сразу не подумал о втором номере для пулемета.

– Николай Петрович, а вы не знаете, сколько пуль у англицкого «виккерса» в коробе? – Пока второй казак забирался в салон, первый уже спрыгнул со скамьи-подставки и открыл ящик для боеприпасов. Чтобы не копаться впотьмах, боец взболтал висящую под потолком проволочную сетку с химической лампой, заставив последнюю тускло мерцать.

– Сто тридцать вроде… Нет, это у крупнокалиберного. Тогда двести пятьдесят, скорее всего. Как у «перепелки».

Пока бойцы возились с перезарядкой, Дронов нервно посматривал в сторону лагеря. Паника там стихала, костры гасли один за другим, коротко вспыхивая напоследок, – очевидно, их спешно заливали водой из ведер. Всполохи оставшихся позволяли разглядеть, что все больше вооруженных людей стягивается навстречу нежданной угрозе.

– Значит, заряд неполный был, успели пострелять. – Андронченко отцепил пустой короб для пуль, позволив тому упасть на пол. – Я едва сотню выпустил.

Николай не ответил – в этот самый момент он услышал характерный высокий свист, почти слившийся с отдаленным хлопком: «Фьють!» Пуля…

– Ну вот, в нас уже стреляют, – заметил офицер, сжимая руль посильнее. Броневик был повернут к врагу правым бортом, и водительское место тоже находилось справа, что внушало беспокойство.

– Опомнились, гады, – натужно крякнул казак Скорнячкин, подавая в башню стальной ящичек, набитый свинцовыми «гостинцами». Оружие было куда новее самого бронеавтомобиля, но тоже не первой свежести – у современных пулеметов зарядные короба делали из материалов куда как полегче.

Фьють! Фьють! Фщ-щух! Пули свистели все чаще, к ним, судя по звуку, прибавились еще и стрелы. А ведь луком местные стрелки владели гораздо уверенней, нежели ружьями, засадить стрелу в окно или даже бойницу им было вполне по силам.

– Прикажете ответить, ваша милость? – поинтересовался дежуривший снаружи станичник. Он предусмотрительно держался вне круга света, не подставляясь зря, – даже сам Дронов его не видел. – А то обнаглеют супостаты, покуда перезарядимся.

– Нет, – качнул головой Николай, похлопывая ладонью по рулевому колесу. – Они уже потушили все огни, прицельно палить без толку, ничего не видно. Теперь только очередями садить, на подавление.

– Может, тогда и нам костер залить?

– Не надо, мы же отвлекаем. Просто сами к огню не суйтесь. А машину пусть видят и стреляют по ней, что ей сделается…

Андронченко в своей башенке лязгнул затвором, подтверждая конец перезарядки, и пулемет вновь ожил. К острым запахам сгорающего топлива и раскаленного металла в кабине примешался еще и мерзкий «аромат» углекислого газа – знаменитое «амбре современной войны», смесь преотвратная.

На тракте тем временем появились всадники – человек пятнадцать, и каждый вел в поводу лошадь. Они стремительно промчали до глиняных домиков заставы, где горели факелы, остановились там на минуту. Когда группа продолжила движение, число наездников удвоилось, а свободных лошадей не осталось.

– Авангард эскорта забрал Джибековых хлопцев, – доложил капитану Джантай. Слово «хлопцы» в отношении бравых джигитов, да еще из уст киргиза, звучало забавно, хотя вряд ли подхвативший его у казаков бугинец мог оценить это. – Первые арбы вижу, уже на дороге. Мчатся как черепахи напуганные.

Мятежники тоже увидели выползающую из-за рощи голову каравана и, воспользовавшись тем, что пулемет сделал паузу, поднялись в атаку с яростным боевым кличем: «Хайт! Ха-а-айт!» Дронов не различил с такого расстояния отдельных воинов – ему показалось, будто от лагеря хлынула темная волна, на гребнях отблескивающая оружейной сталью. Лишь справа он смог заметить идущий особняком, вдоль опушки, конный отряд. Немногие бунтари успели в суматохе отыскать своих коней, однако и их пропускать к обозу не хотелось.

– Пулемет направо! – крикнул он в салон. – Цель – всадники! Всем укрыться за машиной, под пули не лезть!

– Подаю пар на второй пулемет, можно стрелять! – добавил со своего места китаец.

Казак-пулеметчик не стал переспрашивать – крутанув башню, вдавил обе гашетки разом. Первых конников буквально смело, как будто они со всего маху напоролись на невидимый трос, протянутый поперек пути, – это было видно даже издалека в неверном лунном свете. Паровая автопушка не хлопала – била. Звонко, оглушительно, короткими очередями: «Дынь-дынь-дынь! Дынь-дынь-дынь!» Ее тяжелые пули – конические, а не круглые, как у простых пулеметов, – летели много точнее и крошили даже металл. Живая плоть вообще не была для них препятствием.

– Хорошо даже… что так темно, – прошептал Николай, сглатывая. Ему лишь раз доводилось видеть, как такая крупнокалиберная очередь превращает людей и коней в кровавые ошметки, разбрасывая куски тел и оторванные конечности на метры вокруг… Но он легко мог представить, что сейчас творится на фланге мятежников, – и не хотел представлять. А пулеметчик методично водил стволом, от души расходуя заряды…

Ураган металла, смявший конницу, остановил все наступление – боевые кличи стихли, пехота повстанцев опять залегла, не пройдя и трети пути до броневика, открыла бестолковую пальбу. Русский офицер перевел дух – зря, как выяснилось. У бунтарей нашлись свои козыри. Из их лагеря донеслось гулкое, басовитое: «Бух!» – и что-то большое пролетело над бронемашиной, тяжело ударило в землю позади нее. Второй выстрел – и второй снаряд срикошетил от земли где-то правее, с недолетом.

– Это еще что? – встрепенулся в боевом отсеке Алим, – пользуясь тем, что казак зажег лампу, он повторно осматривал двигатель.

– А это пушки, – пояснил Дронов не оборачиваясь – он почувствовал, как кровь отхлынула от лица, и не собирался демонстрировать китайцу свою бледность. – Тоже, наверное, от ханских войск подарок. Как же ваши молодцы их не углядели, а?

– Ван ба дань! – воскликнул сын Поднебесной, ударяя кулаком по какой-то трубе.

Капитан на всякий случай запомнил слово, но уточнить его смысл решил позже.

– Стоять тут столбом больше нельзя, грузимся и едем. – Николай перегнулся через пассажирское сиденье и толкнул левую дверцу, заставляя ее распахнуться. – Эй! Бойцы! Все внутрь, живо!

– А где караван? – не успокаивался Алим.

– Арьергард только что прошел.

– Тогда отступать рано! – Чуть ли не впервые с момента их знакомства китаец позволил себе проявить эмоции. Он был не на шутку обеспокоен. – Их настигнут! И нельзя допускать, чтобы пушки стреляли вслед!

– Значит… – Дронов замер на пару секунд, гоняя в голове разные варианты действий. Уходить под гром пушек тоже не лучшая мысль, еще прилетит в корму… Да и судьба обоза его волновала не меньше, чем Алима, – ведь там Саша и его ребята. – Значит… будем атаковать.

– Как?

– Прямо в лоб, через их пехоту. Глядишь, пушки не рискнут стрелять. И не говорите, что это рискованный план, ладно?

Николай запер свою дверь и протянул руку, чтобы закрыть окно бронешторкой, однако нащупал на ее месте лишь ржавые петли, рассыпающиеся под пальцами. Просто замечательно. Хорошо хоть спереди сразу устроены узкие обзорные щели вместо лобового стекла, отваливаться нечему…

Как только остальные лазутчики набились внутрь, боевой автомобиль сдал назад, повернулся к врагу носом и, утробно урча, жутким стальным зверем попер влобовую. Медленно и внушительно. А быстро бы и не вышло – слабосильный мотор, неумелый экипаж и путь в горку не способствовали. Однако мятежники не дрогнули – ведь однажды они уже одолели эту машину. Пули и стрелы теперь щелкали по стальному корпусу почти беспрерывно. Вновь громыхнули орудия повстанцев – и опять мимо.

– Жаль, фары нечем разжечь, – пробормотал Николай, одной рукой вынимая из кобуры револьвер и кладя его на колени. – Здорово было бы их ослепить…

– Так что вы задумали?! – вынужденно повысил голос китаец, чтобы перекрыть лязг металла и звон пулеметов.

– Ворвемся в лагерь и положим артиллеристов! – отозвался капитан, сосредоточенно вертя руль, подставляя под огонь капот и левый борт машины. Он сам был рад проговорить все вслух, чтобы разложить детали импровизированного плана по полочкам. – Вряд ли у этого сброда их много! Заодно смешаем их строй и побьем лошадей, по возможности, чтобы не преследовали!

– Нас убьют!

– А вот не я нас сюда притащил!

– Вы не поняли, я не в обиде! Но сейчас умирать рано, караван не успеет уйти!

– Вот и постараемся… пожить. – В другое время такой ответ Николая малость обескуражил бы, но сейчас ему было не до того. «Роллс-ройс» ворвался в ряды противника, набирая скорость: уклон кончился, земля была ровной. Впереди замаячили крайние юрты и палатки стойбища, вражеские пехотинцы вскакивали с земли, бросаясь автомобилю наперерез, от попаданий, сыплющихся уже со всех сторон, стоял такой стук, что казалось, бронемашина угодила под крупный град. За спиной вжикали заглушки бойниц – солдаты откидывали их, готовясь пустить в ход ружья и револьверы.

БУХ!.. Земляной фонтан взметнулся перед самым бампером авто, комья земли полетели в смотровую щель… Броневик перескочил через свежую воронку, не притормозив. Разметал вставшую на пути пехоту и вломился в лагерь, как свинья в ромашки, – роняя и давя уцелевшие палатки, мелкие шалаши из сегментов юрт, опрокидывая котлы на кострищах…

– Слева, падла! – Под азартный возглас пулеметчика башня скрипнула, ловя в прицел новую мишень. Три длинных очереди автопушки – и громоподобный взрыв. По левую руку большая юрта и несколько палаток рухнули под напором тугой воздушной волны, стена пыли заслонила звезды, к небу взметнулось целое облако мелких обломков, хотя самого орудия Дронов не разглядел.

– Прямо в баллон с газом! – восторженно прокомментировал стрелок, переключаясь на легкий пулемет. – «Кытайка» была, рванула знатно!

– Где вторая?! – Николай гнал ветхий «роллс-ройс» на пределе возможностей, смело пуская под колесо мелкие преграды и объезжая крупные. Хотелось надеяться, что скорость убережет от огня неуклюжего орудия с его ручным наведением. Внезапно Дронов увидел искомую пушку – лунный луч предательски блеснул на медном жерле, выдав укромную позицию меж двух шалашей из хвороста. До «кытайки» оказалось метров пятнадцать от силы, и перепуганный расчет как раз спешно доворачивал ее в сторону броневика…

– Ах ты… – Капитан с силой крутанул руль вправо – выстрел грянул секундой позже. Попадание в борт прозвучало как удар титанической поварешкой о циклопический медный таз. Тяжелая машина, казалось, получила пинок от великана – ее мотнуло вбок, занесло кормой, поставило на два колеса… Полуоглушенный, Дронов умудрился все же чистым чудом вернуть ее на все четыре, направить на орудие, поднять пар в цилиндрах. Второй удар – о пушку с разгона – уже не так впечатлил. «Роллс-ройс» врезался в детище китайских оружейников широким бронированным носом, завалил набок, разбив в щепки деревянное колесо и порвав газовые шланги, подмял под себя… После чего, по-паровозному зашипев спускаемым паром, остановился.

– Приехали… – хрипло выдохнул Николай, подбирая упавший на пол револьвер и вползая обратно в кресло. С его стороны по бронедверце что-то щелкнуло, выбив искры, и Дронов без колебаний разрядил в окно полбарабана, никуда особо не целясь. Оглянулся:

– Живы там?

– Жи-ивы… – за всех ответил казак Андронченко, утирая кровь с разбитой губы.

Остальные поддержали его стонами и проклятьями на трех языках – пассажиры боевого отделения лежали вповалку, а вылетевший из башни стрелок шлепнулся на них сверху, увенчав куча-малу. Впрочем, они легко отделались. Длинная вмятина на левой стенке говорила сама за себя – пушечное ядро лишь едва-едва чиркнуло по броне, промяв ее, но не пробив и не задев трубы́ паровой системы. Хорошо, что снаряды «кытайки» – это просто чугунные шары…

– Тогда кто без переломов – вставайте. – Насчет себя самого капитан не был так уж уверен – после удара грудью о руль страшно болели ребра. Но двигаться боль не мешала, и он торопливо отпер дверь. – Алим, за руль, Андронченко к пулеметам, прикрываешь, остальные со мной.

Выпалив это скороговоркой, офицер спрыгнул наземь, огляделся, придерживая стальную створку. В него пока никто не стрелял, что уже радовало. А смотреть оказалось особо не на что. Автомобиль забрался на орудие, осев на него днищем, и передние колеса теперь беспомощно висели в воздухе, не касаясь грунта. Прямо напротив «роллс-ройса» темной горной вершиной высилась островерхая юрта. Вокруг хлопали на ветру рухнувшие палатки, колыхались колючие кусты – и совсем недалеко слышалось протяжное: «Ха-айт! Ха-айт!» Уцелевшие артиллеристы и свидетели столкновения наверняка разбежались – лишь одному из них хватило смелости выпустить наугад ту недавнюю пулю. Но вряд ли они ушли далеко. И можно поспорить, что основные силы, забыв про караван, сейчас смыкают кольцо, надвигаясь на «стреноженный» броневик со всех сторон. Счет времени пошел на секунды. Улизнуть пешком под покровом тьмы уже точно не выйдет.

– Спихнем машину с орудия, иначе не поедет. Быстрее! – Дронов отпустил дверцу, сделал шаг – и покачнулся. Оказывается, ему досталось больше, чем он сперва подумал, – голова закружилась, горло сдавил тошнотный спазм, грудь заныла пуще прежнего. К счастью, после прогретой двигателем броневой рубки ледяной ночной ветер пронизывал до костей, безжалостно выгоняя из головы туман и помогая сохранить ясность сознания. Так что на ногах офицер устоял.

– Джантай, сторожишь левый борт, я правый, – приложив ко лбу прохладный барабан револьвера, распоряжался Николай, по мере того как его подчиненные выбирались из авто. – Остальные трое – толкаете спереди. Алим! Ох… – Дронов поморщился от острой боли в висках. – Как начнем – дадите задний ход, ясно?

– Ясно! – Китаец протиснулся между сидений и занял водительское кресло, попробовал ногами тугие педали. – По вашей команде.

Паровой двигатель натужно загудел, задниеколеса взрыли сухую землю, когда дюжие станичники навалились на передний бампер «роллс-ройса». Под их дружное: «И-и-и р-раз! И-и-и р-раз!» – машина, окутываясь паром и пылью, потихоньку сдавала назад, взбиралась передними колесами на опрокинутый лафет. Естественно, спокойно завершить дело русским не дали…

– Враг! – Первым подкравшихся вплотную мятежников заметил не пулеметчик, а Джантай – после его возгласа быстрые, гнущиеся к земле тени увидел и Николай. Повстанцам хватило ума и организации не наваливаться гурьбой, а выслать разведку. Пока диверсанты ждали массовой атаки, их обходили с флангов!

Вж-ж-и-и! Понк-понк-понк-понк! Башенка вдруг ожила, повернулась и ударила длинной очередью куда-то за корму. Капитан же перебросил револьвер в левую руку и ринулся навстречу ближайшему неприятелю, на бегу обнажая клинок.

– Ха-а-айт! Алла… – Первый повстанец подавился собственным кличем, получив пулю в грудь. Николай выстрелил в следующего – и с третьим оказался уже лицом к лицу. Тот замахнулся чем-то вроде серпа, насаженного на древко лопаты, – слишком неуклюже, слишком медленно. Офицер сделал стремительный выпад, достав его в горло, тут же отпрыгнул в сторону, вновь вскинул револьвер, выпустил последний заряд в подотставшего бунтаря, который зачем-то нес длинную кавалерийскую пику, неудобную в пешей схватке…

И обмер, увидев перед собой сплошную стену вооруженного люда – целая орава мятежников высыпала из-за юрт и шалашей, тут же смыкая ряды, щетинясь копьями, саблями, самодельным оружием, стволами винтовок.

– Твою… – только и успел произнести Дронов, опуская пустой револьвер. Вторая часть фразы утонула в свисте пуль и воплях – очередь «виккерса» хлестанула над головой мужчины, скосив передние шеренги повстанцев, вынудив остальных отшатнуться. За спиной зычно проорали:

– Николай Петрович, уходим!

Повторного приглашения не требовалась – капитан развернулся на каблуках и припустил со всех ног. В дробное стаккато пулемета вплелись хлопки винтовок, опасно близко запели пули, стрелы, даже, кажется, камни из пращей – один такой упал прямо под ноги… «Роллс-ройс» уже сполз с разбитой пушки и теперь пятился, бешено крутя пулеметной башенкой чуть не на триста шестьдесят градусов. Стоящий на левой подножке казак махал Дронову шапкой. Не оглядываясь, тот в три прыжка преодолел оставшееся расстояние, обежал капот машины, ухватился за дверцу, рывком подтянулся, чтобы вспрыгнуть на освобожденную бойцом подножку… и с ужасом почувствовал, как броневая дверь отгибается, не выдержав его веса. Хрустнула, ломаясь, верхняя петля. Дверь криво повисла на нижней, а Николай полетел наземь, спиной вперед. К счастью, не долетел – сидящий в кресле пассажира станичник поймал главу отряда за рукав и втянул внутрь, буквально запихнув в салон.

– Чертова рухлядь! – охнул Дронов, плюхаясь на пол боевого отделения, под скамейку стрелка. И услышал голос вцепившегося в руль Алима:

– Все, прорываемся к тракту!

Подпрыгивая и трясясь, лихо кренясь то на один бок, то на другой, «роллс-ройс» мчался прочь из разгромленного лагеря…

Рассвет диверсионная группа, ставшая экипажем броневика, встречала в стороне от тракта. В полном одиночестве. Догнать обоз за ночь так и не удалось – он ушел далеко вперед. Враги же остались позади, и о них тоже не было ни слуху ни духу. Когда машина, истребив артиллерию мятежников, буквально проломила брешь в их боевых порядках и вырвалась из лагеря, ее никто не преследовал. С какого-то момента, километров на пять-шесть, дорога довольно круто пошла вверх, и престарелый, потрепанный автомобиль взбирался по ней со скоростью улитки, изнемогая под весом собственной брони. В это время его можно было настигнуть даже пешком, однако погоня так и не появилась.

Перевалив гребень и оставив проход Куюк-Асу позади, Алим дал изношенному паровому двигателю отдых, повел «роллс-ройс» еще медленней, держась наезженной колеи. Дронов, успевший прийти в себя, напиться воды из фляги и убедиться в целости своих ребер, предложил было ему съехать в сторону и двигаться параллельно тракту, чтобы сбить вероятных преследователей с толку. Но китаец резонно возразил, что их задача по прикрытию каравана еще не завершена и появись враг – его нужно будет привлечь, в меру сил задержать, не пустить дальше. Посему скрываться нет смысла. Кроме того, они так и не разобрались, как зажечь фары, а ехать через местные овраги лишь при свете звезд да луны – не лучшая затея в любом случае. Капитану ничего не оставалось, как согласиться и опять улечься на пол, дожидаясь, пока тошнота и шум в голове пройдут окончательно. Может, на длинных оружейных ящиках, приваренных вдоль бортов, и было бы удобней, однако оттуда слишком просто было слететь от очередного толчка, когда броневик наезжал на очередную кочку или выбоину, – его разбитые доисторические рессоры никуда не годились…

Остановку сделали с первыми лучами солнца, у старинного каменного моста через реку. Мост знаменовал поворот к Ташкенту – до того дорога повторяла все изгибы русла, теперь же пересекала его и шла на юг, разминувшись с водным потоком. Мост был широк и сложен из огромных камней в незапамятные времена – нынешние владыки этих мест не осилили бы подобного строительства. Следили за сохранностью переправы жители прилегающей к ней деревеньки, от которой теперь остались лишь развалины глиняных домов и головешки. Судя по всему, сожгли селение не позже чем неделю назад. В нем уже не пахло гарью, зато ощущался сладковатый запах разложения – и Алим проехал мимо пожарищ, остановив «роллс-ройс» дальше, у самой воды. Но так, чтобы мост оставался на виду.

– Подождем здесь несколько часов, – сказал он, ставя броневик на ручной тормоз.

– Поесть, вздремнуть… – пробормотал Николай, садясь, – …и починить эту чертову дверь! Он бросил злой взгляд на едва не угробившую его левую дверцу – чтобы она не отвалилась, казак в пассажирском кресле всю поездку придерживал створку руками. Теперь бедолага разминал затекшие кисти, охая и бранясь под нос.

– Это тоже, безусловно, – кивнул китаец. – Еще зальем в двигатель воды и посмотрим, не следует ли кто за нами.

– При свете дня они могут осмелеть, – согласился Дронов, потирая шею: после пары часов на трухлявом деревянном полу она ныла не хуже ушибленных ребер. – Но если к гарнизону лагеря не подойдет подкрепление – мы запросто удержим их на переправе даже без пулеметов, только ружейным огнем.

– Рассчитывайте на худшее, – посоветовал сын Поднебесной, выбираясь из машины. – Так жизнь реже будет вас удивлять.

Капитан в ответ лишь хмыкнул и, откупорив свою фляжку, долгим глотком допил чуть теплую воду. Сидеть в кабине он тоже не собирался, хотя после недавних приключений и выгоревшего в крови адреналина его неудержимо клонило в сон. Пока Джантай и пара казаков бегали к реке с пустыми канистрами, а двое оставшихся осматривали сломанную дверь и измышляли, что с ней делать, офицер выбрался наружу. Отойдя на дюжину шагов, посмотрел на восток. Там, меж двух горных хребтов, над покинутым группой Куюк-Асу, вставало солнце – показался самый его краешек, еще не слепящий глаз. У низких горок на севере оно лишь золотило макушки, крутые же хребты на юге были темны только у основания – выше их покрывали фиолетовые тени, бледнеющие все больше и больше по пути к ослепительно-белым снеговым вершинам. В трещинах и ложбинах оброненными осколками зеркал сияли ледники…

– Я сам из горного края и, честно сказать, не вижу здесь особой красоты. – Китаец подошел к Дронову и остановился рядом, сложив руки на груди. Лицо его было привычно непроницаемым, но голос звучал несколько отвлеченно. В нем было меньше напряжения и профессиональной сухости, чем прежде. – Однако, должно быть, что-то в этом есть, раз привлекает людей, побуждает писать картины и сочинять стихи… Я не спрашивал, но вы откуда родом?

– Из России, – хмыкнул Николай.

– Пространно. – Китаец и ухом не повел. – Ваша родина большая и становится больше день ото дня… Скоро мы оба соединимся с товарищами, – неожиданно переменил он тему. – Если все будет хорошо – то и расстанемся тоже скоро. Не хотите все же рассказать, в чем цель вашего путешествия?

– Ну, разве что вы ответным жестом посвятите меня во все детали своей миссии, – теперь позволил себе капитан настоящую усмешку.

– Зачтем ничью. Оставлю вас с вашими догадками. А себя – со своими. Но мне действительно очень интересно – с вами путешествует юная девушка, совершенно не похожая на местную… Или на женщин того склада, которым нравятся путешествия и приключения. – Китаец приподнял брови. – Я общался с парой британских леди-путешественниц, было дело. По службе…

– Знаете что, Алим, – покосился Дронов на собеседника, – догадки догадками, но в вашей основной профессии я теперь почти уверен. Слишком вы мне напоминаете одну мою давнюю знакомую… Долго не мог понять чем. Теперь понял. Нет, правда. Чертовски напоминаете.

– Хм… В таком случае, надеюсь, ваша знакомая – хороший человек, – качнул Алим головой. – Всегда ведь приятнее походить на хорошего человека.

– Ну, мне, по крайней мере, кажется, что так. В смысле, что она хороший человек.

– О… Вам не кажется, вы в этом уверены. Сейчас, когда вы о ней рассуждаете, у вас такое выражение лица…

– Глупое? – Николай вновь искоса глянул на выходца из Поднебесной.

– Говорящее! – Тот чуть заметно улыбнулся и сразу стал похож на лису. Девятихвостую лису-оборотня из китайских сказок. – Тогда примите от меня совет.

– Слушаю.

– Если ваша знакомая правда так похожа на меня… – Улыбка сделалась шире, в ней появилось что-то хитро-хищное, усиливая сходство. – …Будьте очень осторожны.

– Это вы так завуалированно угрожаете, намекая, что и сами не лыком шиты? – Капитан почувствовал себя не в своей тарелке – развивать эту тему он вовсе не собирался и поспешил увести беседу в сторону. Странно это – обсуждать свои привязанности с иностранным агентом, которого знаешь пару дней.

– Что вы, – перестал улыбаться Алим. – Просто мы с вами встретились и расстанемся. А человек… хм… похожий на меня… с которым вы будете еще иметь дело… Особенно если это женщина, о которой вы говорите с таким выражением лица… Такой человек непременно вас использует настолько, насколько вы это допустите. Возможно, вам не во вред, но все же… Мало приятного в том, что вами манипулируют.

– Кхех… – кашлянул Николай в кулак, отворачиваясь. Сказанное неприятно кольнуло его в самое сердце, но офицер понимал, что резидент из Срединной Империи прав. В общих чертах. – Знаете, не могу с вами спорить.

– И правильно. Лучше скажите, – китаец указал пальцем на перевал, – что это за пыль до небес, по-вашему?

– Черт! – Расслабившийся капитан, увлеченный беседой и переживаниями, лишь после слов Алима обратил внимание на прозрачное облачко у горизонта. – Похоже на пыль из-под копыт конного отряда… Большого!

– Больше тех двух сотен, что стояли в лагере мятежников? – Голос китайца опять сделался напряженным, лицо закаменело.

– Значительно больше. Даже если забыть, сколько коней мы перебили при нападении, – такое облако могут поднять разве что два-три кавалерийских полка, а в лагере стояло не больше батальона. – Обеспокоенный Дронов машинально пересчитал аморфные войска бунтарей в привычные военные единицы. – Возвращаемся к машине, поторопим бойцов. Нужно развести пары и приготовиться к движению.

Сломанная створка нещадно дребезжала – находчивые казаки заперли ее и с помощью найденной в ящиках проволоки примотали за ручку и раму окна к бойнице, таким образом худо-бедно зафиксировав. Получилась замысловатая плетеная конструкция, мешающая сидеть в пассажирском кресле, – однако все лучше, чем отламывать многострадальную дверь окончательно. Двигатель, по счастью, работал исправно – броневик-ветеран, этой ночью, возможно, получивший больше попаданий и выпустивший больше пуль, чем за всю прошлую службу, держался бодро, грозя развалиться на детали от тряски, но не собираясь глохнуть. И Николай, сменивший китайца за рулем, гнал авто по тракту на предельной скорости, стремясь выиграть побольше форы, – а Алим вручную регулировал котел, добиваясь максимальной эффективности. Караван они увидели вскоре после полудня, когда солнце висело в самом зените.

Очевидно, обоз только что остановился и еще выстраивал вагенбург, однако дозорные уже работали – «роллс-ройс» заметили издалека. Ему навстречу двинулись всадники эскорта, и Дронов на всякий случай высунулся в окно, помахал фуражкой. Охранники в ответ отсалютовали ему ружьями и пристроились впереди на манер почетного эскорта…

– Николай Петрович! – Как только Дронов вылез из кабины, к нему подбежала Саша, схватила за руку. Глаза маленькой девушки подозрительно блестели, к тому же она часто шмыгала носом.

– Можно без отчества? – смущенно проворчал капитан – такая бурная встреча отчего-то стала для него сюрпризом, хотя он мог бы догадаться… Что Александра – не Настя. – Мы же вроде уже решили, нет?

– К… конечно! Вы знаете, как мы… и я… все за вас переживали! За всех вас! – Стажерка глянула ему за спину – там из машины вылезали остальные пассажиры. Джантай, заметив девушку, улыбнулся ей и подмигнул. – Ведь все живы?

– Что-то мне сомнительно, что прямо уж весь караван волновался… – протянул офицер, все еще малость сконфуженный. – Но живы все, как видишь. И даже здоровы, по большому счету. – Он обернулся. – Алим! Вы сейчас к своим?

– Да, можете пока передохнуть, – подтвердил китаец, покинувший броневик последним. – Вы заслужили. Будете нужны – пришлю кого-нибудь.

Не сказав больше ни слова, китайский «специалист» поспешил к ожидающим его охранникам обоза. А Дронов заметил, что маленькая Саша проводила его взглядом с очень серьезным выражением лица.

– Что-то случилось? – поинтересовался мужчина.

– Да не то чтобы… – Юная сыщица, задумчиво куснув губу, посмотрела на капитана снизу вверх. – Давайте отойдем.

– Как скажешь. – Дронов обратился к станичникам и проводнику: – Ребята, пошли, трофей без нас обиходят.

Во «внутреннем лагере» русской экспедиции, который так и ютился у самой линии обороны, в тени телег, их ждал куда более теплый и шумный прием. Казаки обнимались, хохотали, хлопали друг друга по плечам и спинам, засыпали друг друга вопросами. Капитану тоже перепала своя доля, но он быстро улизнул и смог наконец переговорить со стажеркой с глазу на глаз, всего лишь отведя ее в сторонку.

– Ну вот, тут нас за этим гамом никто не услышит, – сказал Николай, убедившись, что стражи и обозников рядом нет. – О чем ты хотела поговорить?

– Я правда очень рада за всех и за вас тоже, – повторила Александра, теребя серебряную застежку своего коротенького серого плаща. – Мы когда ночью ехали, слышали шум боя, страшно было… Кажется, даже пушки стреляли.

– Стреляли, – согласился капитан. – Но не попали. Ничего особенного на самом деле. Спасибо, что беспокоилась о нас. И больше не переживай. Мы уже здесь, так что нечего волноваться. Теперь если и попадем в беду – то только вместе. А уж вместе – выкрутимся.

Чувствуя, что слова нужно как-то подкрепить, он не придумал ничего умней, как положить ладонь девушке на плечо и успокаивающе улыбнуться. Вопреки обыкновению, та не вздрогнула и не попыталась сбросить ладонь. Лишь коротко кивнула:

– Да, конечно.

– Ну, раз так – скажи, что тебя столь обеспокоило в нашем китайском друге… И не случилось ли чего в обозе, пока нас не было? – Николай убрал руку и оперся о край телеги. Присесть на нее желания не было – оказалось, что жесткое водительское кресло «роллс-ройса» натирает зад похлеще драгунского седла.

– Мы ведь говорили о том, что Алим – почти наверняка кадровый агент разведки Китая? – Переход к деловому разговору помог стажерке усмирить эмоции лучше чего бы то ни было. Она стала спокойной и собранной.

– Угу, говорили. Я в этом уже и не сомневаюсь.

– А вас не насторожило, что он так легко оставил конвой, даже не зная, вернется ли?

– Может, он по натуре авантюрист…

– Или на самом деле не главный здесь. – Девушка прищелкнула пальцами – жест, явно подцепленный у наставницы, Дронов помнил его еще по первой встрече с Настей полуторалетней давности.

– Не Алим… А кто тогда? – Николай выгнул бровь.

– В ваше отсутствие хозяин каравана, Насреддин-ака… – Саша запнулась, одернула плащ и украдкой огляделась, прежде чем продолжить. – В общем, он на себя не очень похож был. Уверенно распоряжался, и все его слушались беспрекословно. У него даже лицо изменилось – жесткое стало, решительное.

– Ага. – Капитан потер колючий подбородок. – А при Алиме каким рохлей казался, будто вообще тут для мебели… Думаешь, он только прикидывается хокандцем?

– Нет, – мотнула стажерка головой. – Уверена, он действительно узбек и действительно хокандец.

– Тогда что?..

– Но это вовсе не противоречит тому факту, что Алим – не единственный здесь кадровый, хорошо обученный и высокопоставленный китайский агент. – Девушка вновь щелкнула пальцами. – Просто Алим – приезжий, только на одну миссию. Сопроводить груз. А вот…

– Понял, не продолжай. – Дронов поднял ладонь. – Если так, то открытие серьезное. Надо будет учитывать.

– И узнать побольше о нем при случае, – ударила стажерка кулачком по ладони. – После операции я подам запросы в соседние отделы, связанные с регионом, и, если ни у кого он под наблюдением не значится – попрошу организовать.

– Не переложишь на наставницу, а сама подашь и попросишь? – Николаю показалось, что он сумел сдержать улыбку, однако тон его явно выдал.

– Постараюсь. – Саша принялась внимательно разглядывать носки своих сапожек, щеки ее чуть покраснели. – Доступа стажера, наверное, недостаточно, я как-то не подумала… Но у Анастасии Егоровны и без того дел невпроворот, более актуальных. И ей надо выздоравливать.

Капитан не стал вслух отмечать, что девушка вновь собирается опекать собственную наставницу. Вместо этого он сказал:

– Подумай лучше вот о чем – ты уже мыслишь категориями полноценного сыскного агента, не ученика-стажера. И у тебя получается. Только каждый раз, когда ты это замечаешь, – чуть ли не пугаешься. С чего вдруг? Это же здорово.

Будущая гроза иномировых пришельцев и заграничной агентуры неопределенно фыркнула, так и не подняв глаз, заправила за ухо выбившуюся светлую прядь. Ответа Николай так и не дождался – его окликнули, позвав в «штабную» палатку.

– Надеюсь, вы успели перевести дух и проведать своих спутников?

Заходить в шатер капитану не потребовалось, с Алимом он столкнулся на пороге. Тот куда-то спешил, сопровождаемый парой сипаев, но на его фирменную вежливость спешка не повлияла.

– Да, с ними все хорошо. – Пристроившись к шагу Алима, Дронов отметил, что на поясе у китайца висит плоская кобура и ножны с прямым мечом. А ведь он даже на вылазку не брал боевого оружия. – Хотелось бы, чтобы и дальше так было. Будущее меня в данный момент беспокоит больше всего, если начистоту.

– Я мог бы вам процитировать по этому поводу что-нибудь из китайской классической философии, но лень ворошить в памяти остатки образования.

В центре лагеря Алим остановился. Внезапно обнажив меч, воздел его и почти басом рявкнул что-то по-узбекски. Караванщики и солдаты вокруг на мгновение обратили к нему взгляды, а потом засуетились с удвоенной прытью. Китаец же бросил клинок в ножны и на том же языке, уже негромко, обратился к сопровождающим его сипаям. В спокойном голосе сына Поднебесной временами лязгали стальные нотки, а переодетые ханские гвардейцы стояли перед чужеземцем навытяжку – не требовалось знать узбекскую речь, чтобы понять, что Алим отдает приказы. Выслушав до конца, кавалеристы по очереди кивнули и ринулись исполнять.

– Не похоже, чтобы мы готовились сниматься с места и бежать сломя голову, – заметил Николай, стоило солдатам удалиться.

– Тягловые животные устали после ночного прорыва. – Как ни старался посланец Срединной Империи сохранять беспристрастный вид, губы он поджал весьма красноречиво. – Если погнать их сейчас – не смогут идти быстро, передохнут. Груз бросить нельзя. Но даже если спасать только людей – придется брать двух на одно седло, а у преследователей, если там кочевые племена, может быть наоборот. По две лошади на одного человека. Не уйдем.

– Хотите принять бой в оборонной позиции?

– Всяко выгодней, чем на марше, – угрюмо подтвердил Алим. – Мы не знаем, что за войска идут за нами, хотя очевидно, что это подкрепление мятежников. И разведать численность не успеваем. Если их не слишком много – мы отобьем атаку, отгоним противника, рассеем и продолжим движение. До Чимкента рукой подать, там стены и сильный гарнизон с лояльным хану руководством.

– А если их окажется… слишком много?

– Ну-у… – Китаец приподнял брови, сложил губы трубочкой. – При удаче наши имена лет через сто, когда спадет печать тайны с документов, навечно войдут в имперские летописи Пекина и сохранятся на сотни веков для жаждущих знаний потомков. Да-да, ваше тоже, если кто-нибудь из выживших его правильно запомнит.

– Считаете, все настолько плохо? – Дронов так и не понял, шутит ли его низкорослый собеседник.

– В худшем случае постараемся отразить только первую волну. – Алим повел плечами, окидывая оценивающим взором вагенбург. – Должны справиться. Потом уничтожим груз, посадим на коней всех, кто сможет сидеть, и пойдем на прорыв. Его… будет чем прикрыть, если уж речь пойдет об уничтожении груза. И, к слову, тут я попрошу вас, Николай…

– Да? – Кажется, китаец впервые назвал русского офицера по имени, и тот насторожился.

– Бронеавтомобиль сейчас приводят в порядок – на скорую руку. Заливают воду, заправляют горючим из наших запасов, меняют изношенные трубки в паровой системе и так далее. Вы ведь понимаете, что при наихудшем развитии событий у машины больше шансов пробиться?

– Угу. – Дронов мысленно прикинул расстояние – к Чимкенту ехать километров сорок, полного бака воды и одной заправки топлива «роллс-ройсу» хватает на сотню с копейками. Легкая конница мало что может ему сделать, особенно если не забывать про пулеметы в башенке.

– Перед боем я думаю посадить внутрь ценных, но бесполезных в драке людей. В первую очередь это Насреддин-ака и пара его приближенных. А вас прошу доставить туда вашу юную спутницу, госпожу Ларину. Если хотите – сами будьте с ней или приставьте охрану. В любом случае кто-то должен будет управлять авто и отстреливаться, ваши люди подойдут как никто другой. Если оборона не выстоит – машина прорывается, ваши солдаты прикрывают ее, мои солдаты – ваших. А я с оставшимися обеспечиваю отвлекающий маневр. – Алим кивком указал на ближайшую цистерну высокого давления, полную огнеопасного горючего. Дронову сразу стало ясно, что это за маневр, да еще сопряженный с уничтожением груза.

– Что ж… – Капитан помолчал, наблюдая, как трое сипаев скатывают по деревянному пандусу с повозки громоздкую «кытайчи», предварительно ее расчехлив. Пушка была в точности как та, что ночью погибла под колесами «роллс-ройса», только новенькая, блестящая медными боками.

– Ищете подвох? – Алим понимающе прищурился.

– Не без этого, – протянул Николай, решаясь. – Ладно, пусть будет по-вашему. Но я намерен постараться, чтобы до резервного плана не дошло.

– Вы думаете, я не намерен? – вздохнул китаец. – Для меня доставить груз в целости – вопрос не карьеры и даже не чести. Жизни. Поэтому-то я не планирую спастись отдельно от него. У нас, знаете, очень простые порядки в некоторых вопросах…

– Извини, Саша, но спорить тут не о чем. Ты будешь в авто, я – верхом, – устало сказал Дронов, следя за маленьким манометром в рукояти револьвера. Тонкий шланг тянулся от оружия к баллону со сжатым газом – шла заправка встроенной емкости. Капитан хотел быть уверен, что газ не кончится в разгар боя. Это у новомодных пистолетов баллончики сменяются влет, как магазины с пулями, резервуары револьверов неотъемные. Зато и отвалиться сами по себе они не могут, а то видывал Николай конфузы у любителей оружейных новинок…

– Прекратите выглядеть так флегматично! – Александра говорила все более взволнованно, сжимая кулачки. Уже минут десять она пыталась доказать, что им нельзя разделяться. – Вы мне сами сказали, что если вернетесь в Пишпек без меня – Анастасия Егоровна вас съест с сапогами и саблей! А думаете, если я вернусь без вас – иначе будет? Думаете, она обо мне беспокоится, а о вас нет?! Думаете, я о вас не беспокоюсь?!

– Саша, ну хватит уже! – Убедившись, что стрелка манометра в зеленой зоне, Дронов закрутил вентиль баллона и отсоединил шланг. Сунув оружие в кобуру, выпрямился. Продолжил, надеясь, что говорит не слишком резко: – В отличие от нашего желтокожего друга, я не собираюсь героически жертвовать жизнью в обороне чужого добра. Запахнет жареным – организованно отступим все вместе. Но руководить отрядом из броневика я не смогу, а вести «роллс-ройс» кроме меня и Алима сумеешь только ты. Сама ведь обмолвилась, что вас в Третьем отделении учили управляться с машинами. Я надеюсь, под «машинами» имелись в виду не заводские точильные станки?

– Н-нет… – Стажерка отвела взгляд, ее плечи поникли. – Автомобилем я могу… Даже бронированным… У нас был учебный «Путиловец»… Только… Тогда мне придется самой…

Измотанного Дронова вдруг будто озарило. Он сразу обратил внимание на то, что девушка испугалась, услышав именно этот пункт плана, о ее возможном бегстве на машине, – да только причины испуга понял неверно. Ну конечно же она боялась не ран, смерти или плена – по крайней мере, не в первую очередь. Характер не тот. Конечно, она переживала за товарищей, но дело и не в этом. Не только в этом. Ведь есть еще кое-что, попавшее сейчас под угрозу.

– Саша, – как можно тверже и уверенней проговорил офицер, – я сказал, что одна ты не останешься, даже если к Чимкенту вырвется лишь броневик. С тобой поедет унтер Черневой. И он сделает все, чтобы потом вернуть тебя домой невредимой.

– Вы уже говорили. Но я не об этом…

– Понял. А теперь я хочу взять с тебя обещание. Если так и выйдет – ты не станешь пытаться добраться до Ташкента самостоятельно. И не будешь уговаривать Черневого тебе в этом помочь. Об этом я прошу.

– Я… – Саша вскинула голову, их взгляды вновь встретились.

– Ты ведь об этом подумала, верно? – Николай чуть смягчил тон. – Как тебе действовать, если останешься одна, и сможешь ли ты завершить миссию, порученную Анастасией Егоровной? Из-за этого так переживаешь?

– Я… – Маленькая стажерка вдруг нахмурилась и отступила на шаг. – Николай Петрович… Вы дурак!

– Ч… чего? – Вот теперь в растерянности был уже Дронов.

– Да, я об этом думала! – Девушка опять стиснула кулаки, вздернула подбородок. Ее большущие серые глаза гневно сверкнули. – И сейчас думаю! О работе нужно думать, ее нужно делать. А переживать нужно за людей! Если вы считаете, что расследование меня тревожит больше, чем ваша судьба, – вы дурак! Вы что, решили – я больше всего боюсь, что буду одна доделывать работу?!

– Э… Кхе-кхе… – Сбитый с панталыку капитан закашлялся, не зная, как ответить, – решил-то он и в самом деле примерно так, но… в несколько ином смысле. Как же объяснить?

– Обещание я вам даю, раз просите. А вы… – Саша не договорила – шмыгнув носом, крутанулась на каблуках (облачко пыли при этом взметнулось ей до колен) и зашагала к западному краю лагеря, где стоял трофейный «роллс-ройс».

– А я – дурак, – пробормотал Николай, потирая затылок. – Самый что ни есть. Вот те раз…

Уши офицера отчетливо горели – и фуражкой не прикроешь. Такого с ним давненько не случалось – последний раз краснеть доводилось еще в юности. Надо же так сглупить – и откуда он взял, будто понимает, что там творится на душе у Александры? Возомнил себя душеведом, доктор Фрейд из драгунской роты… И попал впросак на ровном месте.

– Надо меньше общаться с профессиональными разведчиками, которым обижаться по работе не положено. Теперь еще поди придумай, как извиняться… – бормотал он под нос, направляясь к своим бойцам. – Чтобы опять в больное место не стукнуть со всей дури… Сам-то хорош, изнервничался, храброго изображая, понес чушь…

Импровизированный вагенбург тем временем завершал последние приготовления. Деятельный китаец взялся за его укрепление основательно. Лошадей укладывали на землю и прикрывали толстыми стегаными войлочными попонами – чтобы хоть как-то защитить от стрел и пуль. Такими же попонами в три слоя завешивали цистерны с горючим, поливая их водой – на случай, если враг применит огненные стрелы.

Под руководством Алима возницы убрали часть телег внутрь ограды, сократив ее периметр, – чтобы малочисленному эскорту не пришлось распылять силы при круговой обороне. Лишние повозки – главным образом, высокие двухколесные арбы – разместили в шахматном порядке, как укрытия для стрелков второй линии. Телеги «переднего края» не только сцепили меж собой прочными веревками, но и дополнительно нагрузили камнями и землей – особенно те, которые в ходе подготовки опустели. А таких оказалось немало – Алим решил пустить в ход практически весь перевозимый арсенал.

Три пушки-«кытайчи» поместили в промежутки между повозками, чтобы они могли бить в сторону перевала прямой наводкой. Их массивные газовые баллоны упрятали за мешками с песком, сберегая от вражеских пуль. Развернули тяжелое пехотное вооружение – то самое, примеченное Николаем еще в первую встречу. Увы, русских пулеметов-«перепелок», более-менее современных, оказалось всего два, не считая принадлежащего казакам. На остальных экипажах под толстой тканью прятались всего-то навсего допотопные станковые стрелометы – оружие, примитивное даже для Срединной Империи и Халифата. По сути, это были просто установленные на низких бронзовых треногах увеличенные версии знаменитых чо-ко-ну – китайских магазинных арбалетов. Принцип работы сего чуда оружейной мысли соотечественники Алима открыли еще до нашей эры, пару тысяч лет назад – коробчатый магазин, примыкаемый к арбалету сверху, рычаг, за который нужно дергать, чтобы натянуть тетиву и подать стрелу в желоб… Вот и все отличия от арбалета обыкновенного. За века мало что изменилось – на место бамбука пришла сталь, заряды из магазина подавались пружиной, а не скатывались под собственным весом, тетиву стало легче натягивать благодаря хитрым приспособлениям из блоков и шестеренок. Однако в альтернативы пулемету стреломет все равно не годился.

Но интереснее всего было то, что происходило в центре стоянки. Там работал маленький переносной парогенератор, от которого солдаты торопливо тянули шланги к двум странным конструкциям, каждая из которых напоминала водруженный на пушечный лафет прямоугольный ящик. «Ящики» эти были установлены под углом – один узкий конец смотрел вверх, другой почти упирался в землю и был прикрыт стальной полусферой, к которой и присоединяли сейчас шланги. Ничего подобного Дронов в жизни не видывал, однако подходить к обслуге орудий с расспросами сейчас едва ли было уместно. Для себя он прозвал загадочные устройства «боевыми коробками».

– Ну что, бравы молодцы? Готовы постоять за хана хокандского и императора китайского? – весело поинтересовался офицер, подходя к своим бойцам и надеясь, что уши уже не пунцовеют.

– Пока не надоест – постоим, – в тон ему ответил урядник Невский, довольно скалясь. – А там видно будет.

– Как-то так, да, – согласно хмыкнул капитан. – Благо наш гостеприимный попутчик все понимает и на самопожертвование с нашей стороны не рассчитывает. Мы – лучшие стрелки здесь и по его плану останемся во втором ряду, поддерживая огнем. При дурном раскладе на нас же будет прорыв и отступление, хокандцы прикроют тыл. Так что все честно.

– А мы, значит, вывезем тогда их главных шишек в ближайший город, – понимающе кивнул казачий командир.

– Не только их. Помните, что в автомобиле при прорыве поедет и Александра Александровна. Кстати, – Дронов улыбнулся и потер ухо, – она будет очень рада, если никто из нас сегодня не помрет. Сделаете девушке приятное?

– Уж будем стараться, непременно! – дружно рассмеялись казаки и драгуны.

– Тогда – по местам.

Долго маяться в ожидании не пришлось. Уже через четверть часа на горизонте появилась стайка всадников. Небольшая, меньше полусотни сабель. Вне всяких сомнений, это были разведчики. Погарцевав немного, они исчезли, но очень скоро вернулись. Не одни.

Волна легкой конницы буквально перехлестнула через край горизонта темной бурлящей массой. Дробный грохот тысяч копыт звучал как рев камнепада на горном склоне, стремительно нарастая, тучи желтой пыли окутывали всадников, скрывая их число, – конная лава неслась на укрепленный лагерь, грозя смести его, втоптать в сухую землю бесчисленными подковами. Грозное зрелище могло навести ужас на неопытного в военном деле человека, однако защитники лагеря не поддались парализующему страху. Пушки заговорили без промедления.

БУХ! «Кытайчи» ударили залпом, положив ядра с недолетом, – однако чугунные шары срикошетили от поверхности, будто сами прыгнули навстречу противнику, выкашивая кровавые просеки в его плотных шеренгах. Мятежники сомкнули строй, ответили улюлюканьем и стрельбой на скаку. В боевые кличи и гром копыт вплелись частые хлопки выстрелов, в воздухе запели стрелы. Николай увидел, как один из сипаев-охранников рухнул, хватаясь за лицо: видимо, его настигла случайная пуля.

– Командуйте пулеметам стрелять, – сказал капитан Алиму, место рядом с которым занял сразу после объявления тревоги.

– Рано, – невозмутимо качнул головой китаец. – Пулеметы их рассеют. А мне надо, чтобы они оставались в строю, пока не войдут в… А! Сейчас!

Он взмахнул мечом и крикнул что-то по-узбекски. В ответ раздалось оглушительное шипение, прервавшееся звонким ударом. Рывком обернувшись, Дронов успел заметить, как одна из «боевых коробок» выплевывает в небо белую струю пара и… целое облако дротиков. Сверкнув остриями на солнце, дротики взмыли ввысь – и с шелестом обрушились на атакующих, пронзая наездников, раня коней. Выстрел второго орудия последовал мгновением позже – там, где легли дротики, в рядах атакующих образовалась натуральная плешь.

– Залповая система, – пояснил Алим, чуть заметно ухмыляясь. – Называется «Драконья пасть». Тысячу лет назад дротики метала тетива, теперь – давление пара. Но против кочевых орд работает все так же. А вот теперь – пулеметы!

По команде китайца затрещали «перепелки», захлопали стрелометы, выкашивая авангард бунтарей. Николай повторил приказ для своих бойцов, и пулемет Евграфского включился в общую канонаду.

Пок-пок-пок-пок-пок! Фш-шух! Фш-шух! Фш-шух! Пулеметчики водили стволами, стрелки при стрелометах остервенело дергали зарядные рычаги, вторые номера подавали им магазин за магазином. Под шквалом свинца и стали всадники падали вместе с лошадьми, об их тела спотыкались идущие следом, наездники вылетали из седел… С огромными потерями прорвавшись сквозь огневую завесу, мятежники нахлынули на тонкую линию груженных землей и камнями телег, где их встретил второй залп пушек. Картечью. Это стало последней каплей – не сумев даже охватить вагенбург с флангов, восставшие рассыпались на множество мелких группок и бежали кто куда, бросая убитых и раненых. Сотни трупов, конских и человеческих, остались лежать перед лагерем.

– Я велел всем поужинать, пока образовалась передышка. – Алим сидел на раскладном стульчике, обмахиваясь бумажным веером, хотя было уже довольно прохладно и дул ветерок. Солнце садилось, до темноты оставалось меньше часа. – Кроме того, отправил несколько человек добить пораненных лошадей.

– Только лошадей? – мрачно спросил Николай – он прислонился к борту арбы, сложив руки на груди, и старался не глядеть на побоище по ту сторону ограды. Но от стонов и криков десятков умирающих мятежников деваться было некуда, они доносились до любого закоулка вагенбурга.

– Только лошадей, – кивнул китаец. – Их хозяева нам больше не опасны, они умрут сами или выживут по воле судьбы. Можете считать это жестокостью, можете гуманностью, как хотите. Вас угнетают эти звуки?

– Думаю, не только меня, – скривился Дронов.

– Потерпите. Скоро станет не до них. – Алим сложил веер. – Их товарищи вернутся. Либо ночью, либо на рассвете.

– Уверены?

– Их слишком много, а нас слишком мало, чтобы они испугались всерьез. Первое поражение их скорее разозлит. Они захотят отомстить, искупить позор. И в следующий раз нападут вдвое яростней.

– Обнадежили, – невесело хмыкнул капитан.

– К тому же этот большой отряд наверняка последовал за нами после того, как узнал, что случилось в Куюк-Асу. А мы там натворили дел и оставили достаточно свидетелей. Они уже очень на нас злы. – Сын Поднебесной произнес это буднично, похлопывая веером о ладонь. Вид у него был скорее задумчивым.

– И что будем делать? Не стоит ли перейти к резервному плану прямо сейчас? Хотя бы частично – отошлем броневик с эскортом…

– Не стоит. Машина еще может пригодиться. А если я не прав и до утра нас оставят в покое – попробуем отойти все вместе. Животные отдохнут, а до города всего один переход…

– Что ж… – Дронов в задумчивости пригладил ус. – Пока соглашусь, вам виднее. Конвой ваш, товар тоже. Ладно, пойду проведаю своих.

Махнув на прощанье рукой, Николай оставил китайца размышлять над планами. Но вместо того чтобы направиться к подчиненным, которые собрались у костерка, зашагал в сторону «роллс-ройса». Казакам и парням из его роты не требовалось помощи офицера, чтобы отдохнуть и привести в порядок снаряжение, а вот извиниться перед Сашей стоило. Ведь не факт, что еще выпадет шанс.

Девушку он застал в компании унтера Черневого – они оба пили чай, усевшись на кусок войлока в тени броневика. Александра что-то рассказывала, помахивая жестяной кружкой, а драгун слушал ее с улыбкой, часто кивая.

– Гх-кхм, – демонстративно прокашлялся Дронов, подходя.

– Николай Петрович, – вскочил унтер, девушка тоже начала подниматься.

– Да сидите, сидите. Я тоже присяду. – В подтверждение своих слов капитан опустился прямо на выгоревшую траву, уперся ладонями в колени. – Все нормально?

– Так точно. – Черневой вновь сел, поставил кружку. – В бою никто не пострадал, остальные просто в броневике сидеть после отбоя тревоги не стали, разошлись. Мы вот задержались чуток.

Капитан не стал спрашивать – почему. Вместо этого похлопал себя по бедру:

– У нас тоже без потерь, только хокандцев несколько убито и ранено. А я… это… – Изначально мужчина собирался аккуратно подвести разговор к извинениям, но не придумал, как это сделать. Потому просто бухнул напрямую: – Саша, прости дурака.

– За что? – вскинула брови девушка. Унтер так и вовсе выпучил глаза, удивленно посмотрел сперва на нее, потом на капитана.

– За то, что дурак, – криво усмехнулся Николай, глядя юной сыщице в глаза. – Я ведь тоже перепугался, а ты думаешь? Только сам себе признаваться не хотел, вот в голове каша и подгорела, переварил горшочек. Собой рисковать, даже солдатами своими – дело привычное. А вот ты… и расследование это – ведь что будет Настя делать, если мы не справимся? Что будет с тобой, если вернешься ни с чем? В общем, это я, болван, испугался, а вывалил на тебя, не хотел верить, что такого боюсь. Прости, пожалуйста. Больше никогда такого не допущу. И в тебе сомневаться не буду. Я и не сомневался, в самом деле.

– Николай П… Николай… – ответила ему искренней улыбкой стажерка, и у офицера отлегло от сердца. Кажется, получилось. – Если вы… если ты думаешь, что я на тебя разозлилась и до сих пор обижаюсь, – ты все еще во мне сомневаешься. Я ведь тебя уже немного знаю и верю тебе. Это мне стыдно за вспышку, за то, что решила, будто ты обо мне плохо думаешь. Вела себя как ребенок избалованный. Не за что извиняться, но если тебе станет легче – я тебя уже простила. И ты меня прости. Хорошо?

Она поднесла кружку к губам и сделала глоток, не отводя от него взгляда. А Дронов расплылся в улыбке – действительно как дурак. Встал с земли, отряхивая налипшие травинки:

– Хорошо. Но я все равно буду впредь следить за языком и меньше болтать чепухи. А вы допивайте чай и возвращайтесь к остальным, будет тревога – успеете к машине добежать. Мало ли что ночью случится, лучше держитесь поближе к казакам.

Расставшись с ними, Николай обошел лагерь, проверяя выставленные китайцем и хокандскими офицерами посты, понаблюдал, как на цистерны затаскивают уже знакомый прожектор, и лишь после этого вернулся к основному отряду сам. Расстелив одеяла, улегся, завернулся в них и долго смотрел на разгорающиеся звезды. Прежде чем уснуть, офицер заметил быструю бесшумную тень, мелькнувшую в небе над стоянкой караванщиков, – слишком крупную для птицы или летучей мыши…

А новый день, как и предсказывал китаец, начался с атаки мятежников. Ранним утром, стоило лишь небу на востоке окраситься в золото и багрянец, боевые кличи повстанцев раздались сразу с трех сторон. На сей раз бунтари загодя обошли вагенбург с флангов и напали в рассыпном строю, осыпая защитников тучами стрел. Накрыть их плотным огнем не удалось – артиллерии было слишком мало.

– Николай, давайте ваш пулемет на левый фланг, – хмуро распоряжался Алим, подкрепляя свои приказы взмахами меча. – Два других перетащим на правый. Все стрелометы – по центру, там еще пушки с картечью, сдержат…

Смертоносный ливень хлестал по лагерю, то стихая, то становясь чаще. Упал стоявший на цистерне сипай с винтовкой, двое солдат у «Драконьей пасти» рухнули наземь, телеги периметра покрылись щетиной из вонзившихся стрел. Послышалось болезненное ржание, тут же оборвавшееся хлопком выстрела, – одну из лошадей не уберегла попона, и ее, бьющуюся от боли, спешно пристрелили, чтобы не поранила остальных.

– Ха-айт! Ха-айт! Алла-а-а! – Вопли бунтарей гремели уже так близко, что перекрывали канонаду. К выстрелам прибавился новый звук – свист раскручиваемых арканов. Всадники, прорвавшиеся через заградительный огонь, набрасывали их на углы и выступающие части телег, пытаясь растащить стену вагенбурга, – таких ловкачей снимали стрелки из винтовок, однако ихстановилось все больше. Легкие конники подскакивали к самой ограде, стреляли по защитникам в упор, бросали дротики, рубили соединяющие возы веревки, норовили перескочить через ограду – и тут же отскакивали, не подставляясь под прицельные выстрелы.

– Плохо дело, – ровным голосом заметил Алим, очередным взмахом меча посылая десяток сипаев из центра на правый фланг. – Если прорвутся внутрь – нам конец. Сомнут вмиг.

Дронов осклабился, стискивая рукоять сабли на поясе, и вдруг заметил, что один из казаков, позабыв про бой, машет ему руками, указывает куда-то вверх. Капитан вскинул голову – и увидел, что над полем брани, на высоте в сотню метров, беззвучно кружит белый ширококрылый планер, украшенный круглыми красно-синими эмблемами на плоскостях. Его стеклянная кабина ярко блестела в солнечных лучах, солнце играло на светлой обшивке, и сам он казался волшебной птицей, залетевшей из иного мира, – хотя Дронов-то как раз знал, что из иных миров залетают отнюдь не птицы.

– Алим! – Николай пихнул китайца в бок. – Смотрите! Над нами!

– Это «Императорская бабочка». – Алим тоже заметил планер и теперь провожал его взглядом, приставив ко лбу ладонь козырьком. – Запускается с паровой катапульты. Летает очень недалеко даже с умелым пилотом. Мы поставили три таких хану недавно. Сомневаюсь, что повстанцы смогли бы ею управлять, даже если бы захватили. Нужно долгое обучение пилота, просто чтобы взлететь и сесть, а этот парит уверенно, выбирает воздушные потоки.

– Значит, рядом ханские войска?

Год назад Дронов и не подумал бы, что его обрадует перспектива скорого появления хокандской армии во всеоружии.

– Ну уж в чимкентском гарнизоне планеров точно не было, да из города он бы и не долетел, – пожал плечами выходец из Поднебесной. – Точка запуска где-то рядом, а катапульту так просто не притащишь. Будем считать это хорошим знаком.

«Бабочка» заложила еще один круг, качнула крыльями – и выпустила ввысь целый сноп разноцветных сигнальных ракет. Полминуты спустя, с трудом пробиваясь сквозь лязг, стрельбу и крики, издалека донеслось зычное пение карнаев – азиатских боевых труб.

– А вот это уже точно хороший знак! – Китаец буквально просветлел лицом. – Держимся!

И они держались. Бунтари в горячке битвы то ли не заметили планера и сигналов горнов, то ли не придали им значения, – натиск на вагенбург лишь нарастал. Нескольким всадникам удалось перепрыгнуть с разгону одну из телег, ворваться внутрь укрепления, оттеснить и порубить охранников. Их быстро расстреляли и перекололи копьями, однако дело оказалось сделано – за эти секунды к беззащитному участку стянулись десятки мятежников с арканами. Они перерезали скрепляющие канаты, зацепили повозку за два угла, потянули – и вырвали из ограды, открывая проход остальным.

– Николай, – повернулся к русскому офицеру выходец из Поднебесной, – ваше время. Сажайте своих на коней – и в контратаку, а потом на прорыв, если не удастся заткнуть дыру. Никого не ждите. Я прикажу завести броневик.

Дронов молча кивнул и протянул руку. Кем бы ни был этот китаец, в каких бы отношениях ни находились их страны – такой профессионализм и такую преданность делу стоило уважать. Алим на рукопожатие ответил – и сразу отвернулся, выкрикивая новые приказы сипаям.

Бойцов русского отряда уговаривать не пришлось. Они умело отошли к коновязи, не теряя организованности, буквально взлетели в седла. Казаки разобрали пики, драгуны обнажили палаши – и бросились в сечу. Николай возглавил контратаку. Пользуясь тем, что драгунский конь куда крупнее горной лошадки кочевника, а уклониться в толчее невозможно, офицер налетел на первого бунтаря, сшиб его наземь вместе со скакуном. Рубанул следующего, замешкавшегося, уклонился от жала копья в руках третьего, пропустил его мимо себя, оставляя товарищам… Товарищи не подвели – поддерживаемые спешенными сипаями, казаки навалились на проникших в лагерь повстанцев, буквально вытеснили их наружу, изрубив многих без всякой жалости. Пробитая «стена» из телег вернулась в руки защитников, но залатывать дыру не пришлось.

Ханская кавалерия появилась именно оттуда, откуда ее можно было ждать, – со стороны Чимкента. Острие войска образовывали латники, закованные в сталь, за ними беспорядочной гурьбой скакали те, кому доспехов не досталось, – легкие сипаи и конные киргизы-ополченцы с охотничьими луками. Организованы верные хану солдаты были определенно не лучше мятежников, но последние и вовсе смешались в ожесточенных атаках на вагенбург, потеряли всякий намек на боевой строй. Две конные лавины сшиблись – и исход схватки стал сразу же ясен. Сипаи опрокинули бунтарей, смели их, как поток воды из ведра смывает муравьиную армию, обтекли лагерь каравана с двух сторон, помчались дальше, гоня перед собой отчаянно паникующего неприятеля…

– Ну вот… – выдохнул Дронов, успокаивая разгоряченного коня и бросая окровавленную саблю в ножны. Еще не верилось, что вся эта история с мятежниками и обозом подходит к концу. – Кажется, сможем порадовать Сашу.

Он оглядел свой немногочисленный отряд:

– Все ведь живы?

– Все, господин капитан! – нестройным хором отозвались солдаты.

– Славно. Будем в храме – поставим по свечке. Есть за что Господу спасибо сказать…

Глава 10

Если Аулие-Ата возвещал о своей близости базарным шумом, то куда более крупный, древний и многолюдный Чимкент – дымом из заводских труб. Косматые черные столбы вздымались из-за холмов, но постепенно таяли, рассеивались, слишком слабые, чтобы образовать над городом пелену. На большой высоте ветер рвал их в клочья, и эти ошметки кусками грязной пакли несло по ярко-синему утреннему небу с юга на север – прямо над головами русских путешественников. Сам город при этом виден еще не был, до него оставалось минут сорок верхом, самое малое.

– И что, у вас так везде в России? – без особого благоговения в голосе поинтересовался у Дронова Джантай. – Дед Бокмуруна, который с посольством к вам ездил, про такое рассказывал. Говорил – словно великаны трубки курят, куда ни глянь, а порой даже солнца днем не видно, хоть и не темно.

– Ну, не то чтобы везде так… – протянул Николай, тоже глядя на дымные колонны. Ему отчего-то стало немного стыдно – будто киргиз-проводник уличил его родину в чем-то предосудительном. – Но город, где совсем нет заводов, редко бывает важным и богатым. А чем крупнее завод – тем сильнее он дымит. Бывают города, целиком состоящие из заводских комплексов и жилищ для рабочих. Вот в таких действительно из-за дыма частенько солнца не видать. Говорят, там даже снег зимой черный от копоти…

– Но дым – это не все. Еще над нашими городами – сонмища летающих машин, – с энтузиазмом вставила Саша, едущая около капитана. Просвещать охочего до знаний бугинца маленькой сыщице определенно нравилось. Тот в долгу не оставался и на вечерних стоянках охотно и подолгу рассказывал ей о местном быте, так что обмен выходил взаимовыгодным.

– Летающих машин? Таких, как тот… планер китайский? – Киргиз покрутил пальцем в воздухе. – Или дирижабль?

– Всяких! – улыбнулась девушка и опустила веки, что-то припоминая. – Но больше всего дирижаблей, конечно. Из самого города их редко видно, потому что над жилыми районами мало где разрешают летать. А вот издалека, подъезжая, как мы сейчас, – порой видишь целые вереницы кораблей в небе, которые строятся цепочками для захода на причалы. Или роятся в воздушных коридорах, пролетая мимо. Маленькие, большие, средние, разной формы, в разной раскраске. Боевые, грузовые, частные…

– А на военных базах можно увидеть еще и самолеты, – согласно покивал унтер Черневой. – То есть их где угодно можно увидеть, но военные все же шире используют – срочно важный груз перебросить, на вызов по гелиографу вылететь, для поддержки… Куда быстрее, чем цеппелином, но сколько топлива они жрут – ужас! И гудят похлеще любых кораблей. Стояли мы месяц в казармах возле летного поля, у китайской границы – могли оценить. Когда посреди ночи транспортник прилетал или истребители для дозаправки садились, – там даже мертвый вскочил бы. Да вот Николай Петрович подтвердит, мы там вместе служили.

– Ох, подтвержу, – буркнул посмурневший офицер: те двадцать восемь дней он запомнил на всю жизнь. Унтер изрядно смягчил описание, воздержавшись при девушке от крепких выражений, – а без них передать все испытанные тогда эмоции едва ли представлялось возможным. Обстановка в ту пору была неспокойной, и аэропланы шли через их аэродром сплошным потоком, сутки напролет. К концу второй недели гул их винтов уже скорее убаюкивал, и позже спать без него оказалось как-то непривычно и неуютно. Однако поначалу измотанные патрулями и дежурствами драгуны готовы были душу продать за ночь спокойного сна, без «авиационных побудок».

– Но у хана своих самолетов нет, как и дирижаблей, – продолжил Николай, уводя коня к обочине, чтобы разминуться с пустой арбой, едущей навстречу. Ее тянули усталые волы, понурившие рогатые головы к самой земле, а возница в латаном-перелатаном халате опасливо глядел на вооруженных всадников, втянув голову в плечи. Капитан подумал было приветствовать его хотя бы кивком, однако решил, что не обращать на бедолагу внимания – лучший способ его успокоить. Потому просто продолжил: – В Чимкенте нет воздушного порта, а дым мы видим от пары небольших заводиков по отливке чугуна. Это единственные заводы во всем ханстве, оттого город и берегут так. Даже в самом Хоканде, столице, таких нет. Сюда свозят руду и уголь со всех концов страны, чтобы делать боеприпасы. Чугунные ядра для пушек, сырье для кузниц… Со свинцом тоже работают – льют пули опять же на всю армию.

– А я знаю про них! – встрепенулась Саша. – Из тех газетных вырезок, что мне Анастасия Егоровна читать поручала. Писали, что их английский инженер помогал строить и что раньше ядра к пушкам и пули к ружьям ханских войск чуть ли не в земляных формах отливали, как в бронзовом веке…

– Все верно, – с улыбкой подтвердил Николай. – И я думаю, эта вырезка в подборку не случайно попала? Насколько я знаю Настю…

– Если Анастасия Егоровна сочла информацию полезной – значит, так оно и есть, – неожиданно серьезно сказала Александра. И тут же смутилась, кашлянула в кулачок. – Хотя… по-моему, литературу для меня она в изрядной спешке собирала.

– Ладно, – понимающе хмыкнул Дронов. Он не сомневался, что появление ученицы за три дня до отъезда стало для Насти малоприятным сюрпризом – и та просто не знала, что делать с новой подчиненной. Оттуда и бестолковый «экспресс-курс» по Средней Азии посредством газет и вечерних разговоров. – Мне даже интересно взглянуть на эти фабрики, раз уж они единственные и такие уникальные. Прибавим рыси, город ближе, чем кажется…

С обозом они расстались не сразу после битвы, а лишь на следующее утро. Остаток дня ушел на помощь раненым, приведение лагеря в порядок и переговоры с командиром правительственного отряда, столь своевременно пришедшего на выручку. Бо́льшая часть этих дел не касалась русских, но после жаркой схватки солдатам требовался отдых, и Дронов позволил им расслабиться. Ночью же отправляться в путь не имело смысла, так как ворота города запирались до рассвета, а в окрестностях ханские конники еще продолжали вылавливать недобитых повстанцев. После поражения бунтари рассеялись по всей округе, и риск напороться в темноте на их банду оставался нешуточным. К тому же разбитый многотысячный отряд был лишь частью мятежного войска, с его гибелью угроза отнюдь не исчезла. Впрочем, задерживаться дольше необходимого Николай тоже посчитал излишним. Общая угроза, объединившая русскую экспедицию с китайско-хокандским конвоем, больше не висела над их головами дамокловым мечом, посему испытывать гостеприимство хозяев каравана было неблагоразумно. С первыми лучами солнца Дронов зашел в шатер к Алиму, чтобы попрощаться.

– Нам в одну сторону, но дороги наши расходятся, – сказал он. – Мы поедем быстрее и не станем задерживаться в городе. Вряд ли нам суждено еще встретиться.

– Кто знает, – бесстрастно покачал головой китаец и сложил руки на груди. – Вы говорите – пути Господни неисповедимы. Человеческие порой тоже. Что ж, удачи вам. Помните мой совет относительно вашей знакомой. И… я тоже надеюсь, что мы больше не встретимся и даже не услышим друг о друге. Так будет лучше. Прощайте.

Они в последний раз обменялись рукопожатиями и разошлись. Капитан покинул шатер решительным шагом, сразу же направившись к своим спутникам, которые еще завтракали.

– Допивайте кофе – и на коней! – распорядился он. – Пойдем рысью, чем быстрее доберемся до Чимкента, тем лучше. Отдыхать будем внутри городских стен, но без ночевки, учтите!

– Ну хоть помыться-то успеем? – жалобно спросила Александра, опуская полупустую тарелку с кашей: ей, как обычно, щедрые казаки выделили двойную порцию. Не сказать чтобы усиленная пайка оказывала на миниатюрную стажерку хоть какое-то влияние, но станичники пока отказывались капитулировать.

– Постараемся, – без большой уверенности ответил ей Дронов, почесав шею. Он бы и сам был не прочь искупаться и постирать мундир. К запаху конского пота офицер привык давно, а вот подхваченные в броневике ароматы смазки и горючего никак не желали выветриваться из одежды. – Если ничего не случится – обязательно устроим основательную помывку всему отряду.

– Типун вам на язык, господин капитан, – ухмыльнулся Невский, скребя ложкой по дну опустошенной миски. – Ведь теперь всенепременно же случится чего-нить, раз вы сказали.

– Тьфу-тьфу-тьфу! – Дронов поплевал через плечо. – Нету такого суеверия, Дмитрий Александрович.

– Нету, – согласился урядник. – Да вот опыт мне показывает, что зря нету. Потому как есть такие слова, после которых непременно что-то стрястись должно. «Если ничего не случится» – как раз из них. Ну, не обязательно, но три шанса из пяти.

– Эх… – Николай вздохнул и щипнул себя за ус. – По правде, есть такое, пожалуй. Ладно, буду впредь за языком следить.

Покончив с трапезой, члены экспедиции собрали вещи, оседлали коней, выстроились привычным походным ордером и двинулись из лагеря на юг, вдоль по тракту. Когда они отъезжали, Саша оглянулась и вдруг принялась махать кому-то рукой, поднявшись в стременах в полный рост. Капитан тоже посмотрел назад и увидел, что несколько возничих и охранников машут им вслед, взобравшись на телеги. Секунду поколебавшись, Николай ответил им тем же. Пусть кто-то из этих гвардейских сипаев наверняка сражался против русских войск под Пишпеком полтора года назад, пусть они могут еще сразиться вновь, сейчас об этом думать совсем не хотелось. Как и о том, что груз, который везет спасенный совместными усилиями караван, сложно назвать мирным. Хотя бы и на несколько дней, хокандцы были союзниками их отряда.

Когда Дронов обернулся в следующий раз, лагерь уже пропал из виду. Лишь трепетали у горизонта призрачные дымки костров. Вскоре растаяли и они. А несколько часов спустя впереди показались дымы посолидней…

Славный город Чимкент, большой, густонаселенный и, в отличие от недавно основанного Аулие-Ата, старинный, лежал в глубокой низине, и вид на него открывался внезапно – когда странники выбирались на край этой природной чаши, вместившей в себя целое поселение. Внизу, под ногами, расстилалось буйное царство молодой зелени – тополя, осины, вербы, разнообразные фруктовые деревья, цветущие или уже покрытые листвой, образовывали гигантский сад. Низкие городские постройки будто прятались под изумрудным пологом древесных крон, и угадать, где кончается город, а где начинается настоящий лес, можно было лишь благодаря двум кольцам крепостных стен. Глиняные укрепления четко отделяли Чимкент от окружающих его рощ и выглядели очень внушительно. Город защищали не только кольцевые стены – на юге возвышалась крутая гора из красной глины, увенчанная цитаделью. Сама гора была лысой, но деревья обступали ее плотным кольцом, сады подходили к самому подножию. К нему же жались два заводика с тонкими закопченными трубами – именно они и служили главным источником дыма, виденного отрядом издалека. Еще один завод пыхтел парой труб в самом центре, возле традиционной рыночной площади-регистана. На главной башне и стенах цитадели виднелись Т-образные штанги оптического телеграфа, не меньше полудюжины – это архаичное с виду устройство при хорошо налаженной сети связи позволяло довольно быстро передавать краткие сообщения. В данный момент перекладины на всех штангах стояли ровно – во время работы они образовывали простые геометрические фигуры, в которых были зашифрованы целые слова, как в жестах флотского сигнальщика. Видимо, Чимкент являлся крайней точкой телеграфной сети ханства – иначе по дороге экспедиции встретились бы и другие вышки-передатчики.

– Ну… – протянул Николай, полюбовавшись на это зрелище пару минут. – Честно скажу – даже если сюда добавить воздушный порт, на российский город оно похоже не станет.

– А без дыма было бы красивей, – добавил Джантай, удовлетворенно кивнув.

– Не поспоришь, – хмыкнул капитан. – Поедем, взглянем изнутри.

На Ташкентском тракте оказалось пустовато – хотя ханские войска вроде как расчистили путь до Аулие-Ата и уже должны были отбить у повстанцев перевал, торговцы не спешили выводить повозки на дорогу. Да и одиночные путники предпочитали пока отсидеться в относительной безопасности, под защитой толстых крепостных стен. Двигались лишь войска – преимущественно на север. Колоннами по два скакали полусотни сипаев, и их командиры провожали русский отряд мрачными взглядами исподлобья. Маршировали вдоль обочин пехотинцы-сарбазы в пропыленных алых мундирах – изможденные солдаты, вооруженные зачастую лишь саблями и пиками, даже не поднимали голов, когда всадники проезжали мимо. Катились запряженные волами пушки-«кытайчи», а за ними вереницей тянулись массивные повозки с ядрами и баллонами газа…

Возле главных городских ворот, к которым круто спускалась дорога, общая картина не слишком изменилась. Окованные железом створки, как и положено днем, оставались распахнутыми, однако въезд перегораживали деревянные рогатки, а по сторонам, у оснований башен, за мешками с песком и корзинами с землей, прятались орудия – не меньше четырех, и наверняка заряжены картечью. Кроме того, рядом с одной из пушек Николай разглядел картечницу Паклинга на высокой треноге – еще один артефакт былого, даже постарше приснопамятного броневика. Эдакая предтеча пулемета, о шести стволах, собранных во вращающийся блок. Каждый ствол отдельно заряжался пулей, и после полудюжины выстрелов блок требовалось отцепить, подать заряжающему, а на его место установить новый, снаряженный загодя. Чего только не придумывали люди до изобретения магазинного оружия… Артиллерия на въезде сама по себе говорила о многом, а ею дело не ограничивалось. Над крышами ближайших башен вились тонкие струйки белого пара – верный признак того, что внутри работают парогенераторы, питающие что-то крупнокалиберное. На позициях дежурило десятка три сарбазов, у караульной коновязи переминались с ноги на ногу боевые кони. Возле них прямо на земле, подложив под головы скатки, дремали в теньке сипаи. Пехотинцы по большей части тоже спали либо играли в кости, однако дозорные службу несли исправно. Появление чужого вооруженного отряда они не прохлопали – стоило Николаю и его товарищам съехать в котловину, как на башне заиграл боевой рог, а стражники внизу засуетились. Кто-то бросился к пушкам, кто-то к картечнице, остальные спешно расхватывали винтовки и строились шеренгой позади рогаток. Можно было ручаться, что внутри башен сейчас стрелки́ встали к бойницам, натягивая тетивы тугих луков или проверяя манометры больших крепостных ружей, подключенных к генераторам.

– Эй! Тохтанг! Тохтанг! – окликнули русских откуда-то сверху – приказ остановиться, произнесенный по-узбекски.

Натянув поводья, Дронов вскинул голову и увидел на надвратной площадке человека, перегнувшегося через зубцы. Сочетание красного мундира и белой чалмы выдавало в нем пехотного офицера.

– Кыргызча? Или, может, по-русски говорите? – крикнул в ответ Николай – относительно своих познаний в узбекском он иллюзий не питал.

– А… Орус… – скорее разочарованно, нежели с облегчением, протянул хокандец и махнул солдатам рукой. Те спешно расступились, оттаскивая рогатки на обочины.

– Так-то лучше. – Капитан дал коню шенкеля.

– Нервные они какие-то, – насмешливо прогудел урядник Невский, трогаясь следом.

Когда путешественники проехали через арку, они обнаружили, что по ту сторону их уже ждет все тот же офицер в белой чалме.

– Добро пожаловать в Чимкент, уважаемые, – холодно произнес он на киргизском, стараясь смирить дыхание: хокандец явно запыхался, сбегая вниз по лестницам. – Куда едете? Зачем?

– Проездом, – в тон ему отозвался Николай. – До темноты уедем. По поручению командования. Если нужны какие-то бумаги, заверяющие наш статус, я предоставлю. С подписями и печатями.

– Хорошо. – Было заметно, что офицер и вправду обрадован таким ответом. – Я дам своего человека, он проводит вас до караван-сарая. Тут рядом, прямо возле стены. Пока не соберетесь покинуть город – никуда оттуда не уходите, даже на базар.

– А если нам нужно закупить провиант? – приподнял брови капитан.

– Скажете провожатому или хозяину караван-сарая. Вам все доставят, расплатитесь на месте.

– А в чем дело-то? Почему нам нельзя сходить самим? Думаю, не заплутаем. Тут все дороги на рынок должны вести.

– У меня приказ насчет чужеземцев, – насупился хокандец и одернул перевязь с саблей.

– Что за приказ? – внезапно вклинилась в диалог Саша.

Ханский офицер недоуменно уставился на нее, потом перевел взгляд на Дронова. Ему определенно хотелось высказаться относительно женщин, лезущих в мужские беседы, однако хокандец учел, что говорит с русскими, и сдержался, хотя глаза его были красноречивы. Вместо этого он ответил Николаю, просто проигнорировав девушку:

– Мне жаль причинять неудобства порядочным гостям города, однако наши приказы касаются только нас, солдат великого хана Хоканда. Делайте как сказано, и все будет хорошо.

– Нервные… – хмыкнул Николай, когда офицер отошел. Он понимал, что город практически на осадном положении и что имперских военных здешним жителям любить особо не за что, однако выглядело все это как-то странновато – в отличие от вполне понятной настороженности караула на въезде. – Ладно, чего гадать. Посмотрим…

Идти, как и обещал офицер, оказалось недалеко – следуя за проводником, они лишь прошли пару сотен метров вдоль внутренней стены, не углубляясь в город. Впрочем, даже примыкающие к грозным фортециям улочки Чимкента выглядели очень характерно – деревья плотно окружали каждый, даже самый бедный дом, выглядывали из-за глиняных заборов, смыкали кроны, отчего каждый переулок выглядел настоящей аллеей. Многие из деревьев были фруктовыми, и в месяцы урожая их ветви наверняка гнулись под тяжестью спелых плодов. Пускай город был таким же неухоженным, как большинство других поселений ханства, зеленый покров, шелест листвы и журчание воды в сотнях арыков придавали ему почти сказочный восточный облик, скрывая грязь и пыль от беглого взгляда. Веяло сказками Халифата, потрепанный сборник которых Николай в детстве зачитал до дыр.

Потому, когда на одной из улиц отряд обогнал неспешно шагающую группку молодых людей в одинаковых синих халатах, Дронов как-то и не сразу заметил, что они не похожи на местных. А вот Александра, не так давно покинувшая цивилизованный мир, шепнула, наклонившись в седле к Николаю:

– Говорят по-французски.

– Кто? – не понял Дронов. Затем, сообразив, обернулся – и только теперь увидел, что оставленные позади молодые люди не похожи на азиатов. – О… Европейцы, значит?

– Думаю, заводские рабочие. – Маленькая стажерка потерла подбородок. – Наверное, по контракту приехали, вольнонаемные из Европы. Жаль, что не из России. Если они приезжие, но здесь достаточно давно, то от них можно бы узнать много интересного о городе – такого, на что коренные жители внимания не обращают. К тому же прибыть они должны были через ташкентский порт, больше неоткуда. Неплохо бы с ними наладить контакт да побеседовать основательно, дружески… Только сейчас, конечно, не выйдет.

– А ты знаешь французский?

– Похуже, чем английский и немецкий, но объясняться могу. – Девушка с легкой, чуть смущенной улыбкой посмотрела на Дронова. – На курсах Третьего отделения только английский обязателен, как язык главного потенциального противника, другие – по желанию. Но меня дома научили, еще до того. Родители ведь хотели, чтобы я занималась торговлей, по семейному делу. А у нас партнеры во всех крупных европейских странах.

– Да, ты же из купеческого сословия… – протянул Николай, словно припоминая, хотя Настя ему таких подробностей о своей подопечной не раскрывала, и та сама до сих пор помалкивала.

– Купцы Ларины, – кивнула Саша. – Не самая известная фамилия, но достаточно старая и богатая, чтобы иметь традиции. Я вторая по возрасту из детей и должна была помогать брату, когда тот примет дела у отца. Папа говорил, что выгодно выдать замуж он и младших сестер успеет, а у меня вроде как задатки хорошие для торговли и руководства…

– Поня-атно… А можно спросить, почему ты пошла в… ну, в полицию, по сути? – осторожно поинтересовался капитан. Ему давно хотелось расспросить юную спутницу о ее прошлом, однако он все не находил удобного повода. А после свежего еще в памяти глупейшего прокола перед битвой с мятежниками, когда они едва не поссорились на ровном месте, отказался от мысли спросить напрямую, боясь наступить еще на какую-нибудь мозоль. И тут вдруг – оказия. Стоило рискнуть.

– В полицию? Можно, но… – К щекам девушки неожиданно прилил румянец, и она, торопливо отвернувшись, указала вперед. – Только позже, мы уже приехали.

Действительно – сарбаз-проводник как раз стучал в ворота караван-сарая. Выбежавший на шум слуга тут же позвал хозяина. Тот выглядел одновременно обрадованным и испуганным – размещение на постой целого воинского отряда из соседнего государства сулило его заведению как возможные проблемы, так и несомненную прибыль. Благо выглядел постоялый двор обшарпанным и бедным, в конюшне не стояло ни одной лошади, да и номера, похоже, пустовали все до единого. Велев бойцам размещаться, Николай отсыпал хозяину двора горсть монет и попросил доставить еды, припасов в дорогу, узнать на рынке свежие новости о восстании, а также погреть воды для помывки. Тот заверил, что все устроит в единый миг, позвал слугу и принялся шумно его инструктировать, размахивая руками. Лишь после этого Дронов отправился выбирать себе комнату, но был тут же перехвачен казачьим урядником.

– Не нравится мне все это, господин капитан, – сказал Невский, поглаживая ножны шашки и озираясь. – Очень не нравится.

– Что именно? – Дронов тоже огляделся на всякий случай, но ничего интересного не заметил – из внутреннего двора П-образного караван-сарая можно было видеть лишь его же строения да гребень крепостной стены, к которой он примыкал.

– Я у входа поторчал немного, пока все входили, и потом еще чуток. Проводник наш никуда не ушел – ну это ладно, хокандец тот и говорил, что рядом будет, на всякий случай. Сейчас за воротами торчит. Да только зуб даю – видел еще мундиры их красные, меж домиков мелькали. – Урядник, как бы в доказательство, цыкнул зубом.

– Ну, солдаты на улицах – это сейчас должно быть нормально, – пожал плечами Николай. – В городе много войск. Однако вы правы – что-то тут неладно. Не знаю точно, вроде предосторожности как предосторожности, нас и не должны здесь любить. Да только…

– Ага, вот и у меня так же, – осклабился казак. – Чую чего-то. Выставим караул?

– Выставим, – подумав, кивнул капитан. – Пока делим экспедицию на три смены – одна ест, другая моется, третья сторожит. Кстати, где мыться-то будем?

– Я уже посмотрел. Есть тут комнатка с хорошим сливом, пол глиняный. Парни уже убираются.

– Отлично, – расплылся в улыбке Николай, предвкушая, как пустит в ход залежавшуюся в ранце мочалку. – Но Александру Александровну к воде допускаем первой, ясно? Пока комната чистая.

– Чего же тут неясного, – вздохнул урядник. – Да не такая тут водица, чтобы к ней спешить. В баньку бы, настоящую, с веничками да паром…

Дронов сочувственно похлопал его по плечу.

– Николай, а вы… ой, а ты что же, не идешь? – Чистенькая, едва ли не светящаяся Саша заглянула в обжитый Николаем «номер» караван-сарая, предварительно постучавшись. Облачена девушка была в армейские брюки и гимнастерку – из числа тех, что ушили для нее в Пишпеке по заказу Дронова. Это была ее последняя свежая одежда, не подходящая к хрупкой фигуре и сидящая мешковато, – однако сейчас даже в ней Александра выглядела просто ангельски. Особенно на фоне обшарпанного и грязного окружения.

– Я пойду последним, – сказал капитан, с кряхтеньем садясь. До прихода стажерки он просто лежал на толстом ковре, распрямляя спину после многих дней в седле. Чувство было сродни небесному блаженству, однако шея и поясница уже начали понемногу затекать. – Я ведь командир. А ты уже все? Тогда присаживайся… э-э… ну… куда-нибудь.

Замешательство офицера было вызвано тем, что мебель в комнате отсутствовала напрочь, если не считать трухлявого дастархана и большого медного кувшина в углу. Не было даже обязательных для любого здешнего жилища пуфиков-сидушек. Но Александра без колебаний опустилась прямо на тот же войлочный ковер, рядом с мужчиной, сложив ноги по-восточному. На сей раз она не ошиблась и сделала это на женский манер.

– Как там импровизированная баня? – спросил Николай, отодвигаясь, чтобы дать ей больше места. – Ребята ведь там чуть не римские термы из обычной комнаты оборудовали?

– Хорошо… насколько возможно. Сейчас остальные пошли, по три человека, – на миг замялась девушка, проведя ладонью по влажным еще светлым волосам. – Я ведь обещала рассказать, почему пошла в Третье отделение?

– Да, но это так… я просто спросил, потому что к разговору пришлось. – Дронов тут же подобрался, стал очень осторожным в выборе слов. – Я буду рад получше тебя узнать, мы ведь уже немало вместе пережили, и впредь, даст бог, помогать друг другу будем. Но если тебе не хочется пускаться в воспоминания – ничего страшного. Я про Настю вообще почти ничего не знаю, даже где она родилась, но это не мешает.

– Нет, мне самой надо… – Александра сжала кулачок, кашлянула в него и опустила взгляд. – То есть я сама тоже думаю, что нам так будет проще работать и понимать друг друга. Ты ведь тоже о себе расскажешь?

– Конечно, непременно.

– Ну вот, а я… – Маленькая стажерка легонько стукнула кулаком по ковру, не поднимая глаз. – У меня так все глупо… Ужасно глупо…

– В смысле? – искренне не понял капитан.

– Я пошла на службу потому, что начиталась детективных книжек. – Саша выпалила это отчаянно, как признание на суде. – Представляешь? Вот начиталась и захотела стать сыщиком. В прошлом году мне восемнадцать исполнилось – так и пошла в учебку проситься, экзамены сдавать.

– Ну а что? – постарался Николай сохранить серьезное лицо. И заодно отметил, что стажерке, оказывается, самое малое девятнадцать. Впрочем, несложно было догадаться, что она выглядит моложе своих лет. – Я вот тоже чуть не пошел. Именно таким макаром. В юности детективами зачитывался, и нашими, и переводными, про всяких Холмсов. Правда, попал в армию, но это уже другая история. Уверен, многие…

– Многие недоросли мечтают стать сыщиками, да, – передернула плечами Настина ученица. – А многие ли в итоге становятся, скажи?

– Не знаю. Но ты же стала. И уж точно не случайно – в Третье отделение, чай, за красивые глаза не берут.

– Угу. Причем пошла проситься не в уголовный сыск, а именно в Третье отделение, да вдобавок еще и в самую загадочную экспедицию – Шестую. Выпросила рекомендации у отцовских знакомых, кто служил в полиции или еще где, все бумаги собрала, родителей уговорила разрешить попробовать. То есть я теперь-то понимаю, какое это было ребячество. Отец, кажется, тоже думал, что мне сразу откажут и я вернусь домой, попереживаю да займусь делом, потому и дозволил. – Саша наконец посмотрела капитану в глаза, кривовато усмехаясь – Николай в первый раз за ней такое видел. Усмешка придала нежному личику в обрамлении светлых волос жутковатое выражение, хотя и не такое пугающее, какое случалось у Насти. – Он думал… А меня приняли. Сказали – голова умная, выдержка есть, не трусиха, за языком следит, государю верна, физически здорова, энтузиазм присутствует, а прочему научат. Не знаю, кто больше удивился – я или родители.

– Они были против? – негромко спросил Дронов.

– Не то чтобы… То есть скандала не было, но меня отговаривали. Уже после того, как я поступила. Говорю же – до того, наверное, считали, меня и так не примут. Но я доказала им… Что хочу этим заниматься. Даже теперь, когда знаю, что жизнь отличается от книжек и служба следователя не столько интересная, сколько трудная. Папа с мамой поверили, обещали не мешать, даже поддерживать. И вот… – Стажерка глубоко вздохнула. – Вот я теперь и сама думаю – не было ли это упрямством? Может, я просто заартачилась и решила идти до конца, раз получается? Вроде нет, вроде и правда нравится то, чем теперь занимаюсь, даже очень. Но я думаю, что должна еще это доказать – и себе, и родителям… Что не ошиблась с призванием. И для этого нужно работать – много и хорошо.

– Поня-атно… – Капитан потер шею. Многое на самом деле встало на свои места. Но вот какие слова теперь следует сказать ему – он никак не мог сообразить. Потому применил нехитрый тактический маневр «обоснованная смена темы». – А у меня все куда проще было. Значит, когда я…

– Николай Петрович! – прервал наметившееся откровение командира унтер Черневой, без стука влетевший в комнату. – Беда, кажись!

– Что такое? – потянулся Дронов к оружейной перевязи и краем глаза заметил, как Саша машинально коснулась пояса – там, где обычно висела кобура.

– Солдаты ханские на улице!

– Много, что ли?

– Много. Кажись, двор гостиный оцепляют.

Капитан и стажерка переглянулись. Николай буркнул, поднимаясь:

– Дождались, называется. Ладно, пойду к воротам, разберусь.

– Я с вами! – Девушка легко и гибко вскочила на ноги.

– Сперва за оружием к себе забеги, – посоветовал офицер, решив не спорить. – Егор Лукич, наши уже все в ружье?

– Так точно, урядник сразу поднял, и пулемет велел собрать, – подтвердил Черневой.

– Это вы молодцы, конечно…

Хлипкие створки гостиничных ворот, сколоченные с изрядными зазорами из тонких досок, к приходу Николая казаки уже заперли – двое станичников дежурили рядом, с карабинами на изготовку. Выучке бойцов Невского можно было только радоваться, так что отдавать уточняющих приказов капитан не стал. Сразу полез на приступку у въезда, глянул поверх глиняной стены. С его ростом для этого не требовалось подниматься на цыпочки. Присвистнул:

– Да-а…

Не меньше взвода сарбазов строилось поперек улицы, ведущей к караван-сараю, – так как она была слишком узка, они вставали в несколько шеренг, беря ружья «на плечо». С соседних переулков поднималась пыль, видимая даже за деревьями, – там явно маршировали десятки людей. И главное, решительно непонятно было, что послужило толчком к столь бурной активности гарнизона. Хотя гаденькое ощущение сбывшихся дурных предчувствий так и кололо затылок.

– Что делаем, командир? – деловито поинтересовался Дмитрий Александрович, подходя с шашкой на поясе и винтовкой за плечом. С высоты приступки Дронов окинул взглядом двор. У одного жилого крыла три казака спешно застегивали мундиры – они только выскочили из «помывочной». У другого приказный Евграфский и его подручный выкатывали из комнаты пулемет на станке, придерживая для верности за станину. Рядом с ними суетился, хватаясь за голову и что-то горестно восклицая, перепуганный хозяин караван-сарая. Вот появилась Саша, набросившая поверх гимнастерки пыльный жакет и нацепившая кобуру…

– Делаем… разумно, – решил капитан со вздохом. – Если они вот прямо сейчас на штурм не пойдут – постараемся выяснить, отчего такое недружелюбие.

На штурм ханские солдаты, к счастью, не пошли. Вместо этого из их рядов выдвинулась маленькая делегация. Рослый чернобородый мужчина в роскошном халате и тюбетейке, сопровождаемый парой то ли слуг, то ли охранников, прошагал к воротам. Что-то сказал, сложив руки на груди, – а один из сопровождающих громко повторил на приличном русском:

– О воины Белого Царя, владыки всех русских! К вам обращается страж шариата, раис Чимкента, Мадали-бай, по поручению правителя города, защитника верующих, Ишан-бека! Слушаете ли вы?!

– Кто такой раис? – тихонько спросила Александра, дернув Дронова за штанину, – стоя внизу, она не могла видеть происходящего за воротами, но все прекрасно слышала.

– Главный полицейский города, по сути, – шепнул в ответ Николай. – Интересно, ему-то от нас чего надо?.. – Он возвысил голос: – Мы, люди Белого Царя, слушаем! И хотим знать, почему ваши солдаты пришли сюда с оружием, будто боятся нас! Мы здесь с благими намерениями и никому зла не причиняли!

– Мы не желаем оскорбить достоинство воинов Белого Царя, но нашему владыке были донесены дурные вести! – продолжил переводчик в том же старомодно-велеречивом духе. Его напыщенная манера речи в иных обстоятельствах позабавила бы Николая, но только не сейчас. – Человеком, который сам вернулся из бунтующих областей, ему было сообщено, что мятеж против престола великого хана вспыхнул по подстрекательствам русских! И также доложено, что по землям ханства будут ходить русские отряды, разведывающие и баламутящие народ, и что один такой отряд скоро прибудет в город.

– Значит, бунт, вспыхнувший из-за того, что хан боится русских и идет на мир с нами, мы же и подготовили? – пробормотал под нос капитан. – Бред какой…

– Не так уж это и невозможно, – неожиданно сухо заметила Александра. – А вот отряды подстрекателей, разъезжающие в русской форме, состоящие из русских и подстрекающие против, по сути, русских же… Нас учили – это не так делается.

– Угу. – Глянув вниз и убедившись, что стажерка над чем-то крепко задумалась, покусывая ноготь, Дронов вновь обратился к хокандцам: – Такое обвинение кажется абсурдным, и недостойно самому справедливому раису и его мудрому беку верить столь глупым россказням. Однако зачем же вы тогда впустили нас в город, а не прогнали пушками от ворот?

– Мы не были уверены, точна ли информация, но человек, сообщивший о подстрекателях, сегодня пришел к нам и на Коране поклялся, что вы и есть тот отряд, о котором он предупреждал, – пояснил толмач. Мадали-бай, за которым он повторял, притопывал каблуком – «ханский полицмейстер» хорошо владел собой, однако до конца волнения скрыть не мог.

– Выходит, доносчик пока в городе… или не ушел далеко, – вставила Саша. – Узнать бы, кто он…

– И чего же вы от нас хотите? – Мысленно с ней согласившись, Николай все же решил, что сейчас не самое подходящее время допрашивать раиса со товарищи.

– Мы просим вас сдать оружие и проследовать в цитадель! Там вы будете ждать решения вашей судьбы – так как телеграфная связь нарушена бунтарями, владыка города послал к хану срочного гонца в сам Хоканд, ответ должен прийти всего через полмесяца. Если хан решит, то вы продолжите свой путь без препятствий и вам будут принесены извинения!

– А если мы не согласимся идти в цитадель? – Вопрос капитана драгуны и казаки поддержали негромким одобрительным гулом.

– Мы доставим вас силой!

– А сможете? – Дронов подпустил в голос насмешки, надеясь, что если не сам раис, то кто-то из офицеров гарнизона был под Пишпеком полтора года назад.

Главный городской полицейский и вправду пришел в легкое смятение, переступил с ноги на ногу, дернул себя за бороду. Наконец заявил:

– Мы прикатим пушки!

– А уверены, что они вам помогут? – Вообще-то подобная перспектива действительно не представлялась радужной, но Николай откровенно играл на жутковатом облике русской армии, который сложился в глазах ханских вояк после ряда поражений. – И разве вы хотите вновь развязать войну с Белым Царем? Думаете, вас и вашего бека хан за это наградит?

Раис так не думал. Он вновь с силой огладил бороду, скривился и зло бросил:

– Мы не желаем вам зла, мы лишь заботимся о спокойствии в ханстве!

– Я понимаю и сочувствую, – чуть сбавил тон Дронов. – Но и мы имеем обязательства перед страной. Мы желаем лишь продолжить путь – или, если это невозможно, сохранить оружие и свободу. Мы согласны подождать, но только здесь и не разоружаясь. И ждать мы будем не ответа хана, а суда правителя города, куда должны призвать свидетеля, давшего ложные показания! Вы понимаете, что он грозит рассорить наших государей своей ложью?

– Может, подстрекатель он и есть, – подсказала снизу Александра.

– Не исключено, что он сам баламутит народ и желает свержения хана путем войны с нами! – громко повторил Николай. – Вот что я скажу!

– Мы слышали ваши слова, – угрюмо буркнул раис, и переводчик отлично сохранил интонацию – вероятно, сам испытывал схожие эмоции. – Мы доложим Ишан-беку. До того солдаты останутся здесь, и вы не покинете стен караван-сарая.

Развернувшись через плечо, хокандец чуть ли не строевым шагом направился обратно, к аломундирным шеренгам.

– Фу-у-ух… – выдохнул Дронов, спрыгивая наземь и отряхивая испачканные в глине пальцы: он держался за край стены и сам не заметил, как сильно стиснул его во время переговоров. – Вроде выкрутились, но не до конца. Кто что думает?

– Подставляют как пить дать, – хмуро проворчал унтер Черневой. А Саша, продолжая грызть ноготь, добавила:

– Кажется, ждали именно нас… или кого-то вроде нас. Это ловушка. Загодя устроенная и рассчитанная на то, чтобы задержать наш отряд. Вряд ли тот, кто ее поставил, надеялся на большее. Следовательно, мы близки к цели. Доносчик прибыл в город откуда-то – наверняка вместе теми, кого мы преследуем, даже если сами они через ворота не проходили. Появился он здесь не такдавно, полагаю.

– Верно мыслишь, согласен, – покосился капитан на пулемет, который казаки устанавливали посреди двора, нацеливая на ворота. – Притом назвался он совершенно точно не нищим странником и не беглым крестьянином, иначе бек его не стал бы слушать. Хотя… если у местного градоправителя началась паранойя, я его вполне понимаю – вокруг измена, бунт, а у него на руках, без преувеличения говоря, стратегический объект. Попади заводы в руки бунтарей – трон хана в Хоканде пошатнется не на шутку.

– Я тоже подумала, что в такое время комендант города должен очень внимательно относиться к любым доносам, даже слабо подкрепленным. – Девушка ни с того ни с сего улыбнулась, подняв взгляд на Николая. – Но решила, что слишком плохо знаю местный менталитет, чтобы делать такие выводы с уверенностью… Однако ты говоришь так же. Значит, я уже кое-что понимаю и посчитала верно. Вот еще что. – Она прищелкнула пальцами – похоже, этот жест у них с Настей окончательно стал общим. – Бунт начался считаные дни назад и в этой части страны стал неожиданностью. Если наши рассуждения верны и происходящее – ловушка на случай погони, то либо доносчик, которого мы можем смело считать одним из похитителей, знал о восстании загодя, либо очень быстро сориентировался и применил обстоятельства на пользу своему делу. И то, и другое для нас плохо.

– Так что будем делать, командир? – убедившись, что юная стажерка вновь погрузилась в размышления, подошел казачий урядник к Дронову. Выглядел он при этом едва ли не довольным – то ли оттого что дурные предчувствия развеялись, успешно сбывшись, то ли от назревающей драки, ибо в любой опасной ситуации Дмитрий Александрович чувствовал себя как рыба в воде.

– Этот день и эту ночь ждем во всеоружии, – ответил Николай. – Если до завтрашнего вечера Ишан-бек соизволит устроить разбирательство, мы попытаемся решить дело переговорами. Не дождемся суда – следующей ночью попробуем уйти…

– Но до того хорошо бы добыть хоть какую-то информацию, – опять вскинула голову Саша. – Тут есть у кого спросить, если удастся до него добраться, да еще рабочие французские, при плавильнях… Думаю, я сумела бы их разговорить.

– Насчет этого посмотрим, – нейтральным тоном ответил капитан. Он легко себе представил, как будет выглядеть попытка «сбора сведений» – с проскальзыванием меж сарбазских постов вокруг караван-сарая, блужданием по незнакомым улицам и тому подобным, – посему восторга у него такая мысль не вызвала.

Время до заката тянулось невыносимо медленно. Сарбазы стояли в переулках шеренгами, не решаясь даже отойти в тень и присесть, – видимо, командир здорово их накрутил. Хорошо хоть выполнять угрозу раиса и прикатывать пушки никто не торопился. Казаки, взобравшиеся на крыши внутренних построек, провертевшие импровизированные бойницы в глиняной ограде, обложившие пулемет вещевыми мешками и всяким хламом, дежурили по пять человек, сменяясь ежечасно, чтобы не уставать. Изнервничавшегося хозяина «гостиницы», который стал невольным заложником собственного заведения, командир станичников увел в дом и быстро напоил до беспамятства – чтобы не мешался. Несчастный, правда, поначалу отказывался, поминая запрет правоверным пить вино, но урядника его мнение не особо интересовало, казак лишь напомнил, что вино и водка – суть разные вещи, а в предложенной фляге именно последняя…

Дронов, по правде, и сам бы не отказался прилечь поспать, чтобы пробудиться лишь к тому моменту, когда ситуация станет ясней, однако вместо этого мерил шагами площадку перед конюшней. В уме его бурлили мысли, теснясь и путаясь, – не успевал он додумать одну, как ее вытесняла другая. Стоит ли считать ситуацию действительно опасной или же это лишь досадная задержка? Насколько близки они к цели и успеют ли настигнуть похитителей прежде их прибытия в Ташкент? А если не успеют – сможет ли Саша найти беглецов в большом и непонятном ей городе, сможет ли сам Николай устроить их захват и освобождение пленника? Не идут ли они по ложному пути прямиком в капкан, ведь даже Настя допускала такой вариант? Что говорить на суде бека, если таковой состоится? Когда стоит…

– Господин капитан, там движение какое-то! – окликнул Дронова дозорный казак на крыше. Офицер вынырнул из затягивающей трясины невеселых дум и обнаружил, что уже вечереет – лучи солнца, бьющие из-за гребня стены, отсвечивали багровым, придавая красноватый оттенок редким облакам и даже столбам фабричного дыма. Выходит, он провел здесь не один час… И как только борозду в земле не протоптал?

– Что на этот раз? – Не надеясь на хорошие новости, Николай проверил револьвер в кобуре, прежде чем лезть на приступку у ворот. Как раз вовремя – к караван-сараю вновь направлялась делегация – в несколько расширенном составе. «Ханский полицмейстер» Мадали-бай, его слуги и еще двое мужчин, которых не было в прошлый визит. Полноватый, в богатом шелковом халате, и худощавый, облаченный в простую дорожную одежду. Дронову потребовались долгие секунды, чтобы понять, что эта парочка ему прекрасно знакома…

– О слуги Белого Царя, слышите ли вы наши слова? – все в том же велеречивом духе возгласил переводчик раиса.

– Слышим, почтенные слуги хана Хоканда. – Капитан оперся локтями о гребень ограды, навалился на него грудью и вытянул шею, вглядываясь. Нет, все верно, он не обознался…

– Именем Ишан-бека, волею хана правителя этого города, мы снимаем с вас все прежние подозрения и отзываем приставленную к вам стражу. – Лицо самого раиса при этих словах было смурнее тучи, но поникшие плечи и расслабленная поза выдавали его нешуточное облегчение. – Достойные доверия свидетели во множестве подтвердили, поклявшись на Коране, что вашим отрядом была оказана неоценимая помощь в деле, исключительно важном для ханского престола, и что вы доблестно сражались против мятежников бок о бок с воинами хана. С этого момента вы можете свободно перемещаться по городу, соблюдая принятые здесь законы, как и любые другие добрые гости Чимкента. – Переводчик что-то переспросил у хозяина и добавил: – Но мы будем благодарны, если вы не станете ходить по улицам… все сразу.

– Не будем, – заверил Дронов, чувствуя, как его губы против воли расплываются в улыбке. – Мы очень рады, что недоразумение разрешилось. И надеемся, что донесший беку ложные сведения понесет достойное наказание.

– Это дело бека, раиса и суда казиев. – Мадали-бай вздернул подбородок и выпятил грудь, стиснул рукоять парадной сабли в золоченых ножнах. – Радуйтесь справедливости правителя Чимкента.

Стоящий рядом с раисом Насреддин-ака, скромный владелец каравана, криво усмехнулся. Китаец Алим за его спиной привычно сохранял непроницаемо-каменное лицо…

– Отчего-то я совершенно не удивился, когда узнал, что весь этот шум в городе связан с вами, – невозмутимо говорил подданный Сына Неба, сложив руки на груди. – Это было как-то даже ожидаемо… Я бы скорее удивился, окажись, что в переполохе виновен кто-то другой.

Насреддин-ака ушел вместе с раисом и солдатами, даже не подойдя поздороваться, а вот его желтокожий спутник задержался, заглянул в караван-сарай. От сделанного Сашей и поддержанного Дроновым предложения выпить чаю воздержался, сославшись на недостаток времени, благодарности принял равнодушно, лишь попросил юную сыщицу и русского офицера отойти в угол двора, чтобы поговорить спокойно.

– Мы прибыли к вечеру и сразу обратили внимание на странную кутерьму, – продолжал он. – Пока обоз разгружался в цитадели, я навел справки и выяснил, что вас тут осадили. Командир гарнизона даже хотел реквизировать у нас тот самый броневик, «роллс-ройс», что мы вместе отбили у бандитов. Надеялся, что он вас устрашит. Я отговорил его от столь глупой затеи и нижайше попросил почтенного Насреддина о содействии. Он прибег к своим связям в городе, потом мы попросили пару офицеров из эскорта свидетельствовать в вашу пользу… В общем, это было несложно. Ишан-бек и сам искал повода не усугублять конфликта, так что с радостью ухватился за предложенную возможность.

– Даже не знаю, как мне вас благодарить. – Николай и в самом деле не знал. Не денег же в кошельке совать и не саблю дарить? А признавать себя обязанным иностранному агенту – более чем неприятно.

– Вот и не благодарите. – На губах китайца едва-едва наметилась усмешка. – Считайте, задолжали мне услугу на будущее. И будем вместе надеяться, что у меня не возникнет повода ее с вас взыскать.

– Я всегда отдаю долги. Если речь идет лишь обо мне и не касается государственных интересов, – насупился Дронов.

– Сохрани Небо, я бы и не подумал. – Алим поднял ладонь. – Я вас, кажется, узнал уже достаточно, чтобы и не пытаться. Да и нужды такой нет, ведь наши страны не враждуют. Не беспокойтесь об этом.

– А вы, пока разбирались в ситуации, узнали что-нибудь об авторе доноса? – тихо поинтересовалась Александра. Она явно подозревала – китаец не ответит, даже если и вправду что-то разнюхал. Однако тот кивнул:

– Да, мне показалось, что узнать о нем будет полезно и для моих дел, ведь человек явно… не случайный.

– И? – Капитан подался вперед – информация обещала быть ценной.

– Выяснил немногое, – пожал плечами Алим. – Доносчик назвался Мухаммадом, прибыл около трех дней назад с группой странствующих торговцев, едущих через Чимкент и Ташкент на запад. Видимо, к границам Халифата. Его спутники покинули город в тот же день, а он задержался по каким-то делам. Остановился у местного жителя, своего знакомого, горшечника по профессии. Предостережение беку передал письмом, к которому что-то, видимо, приложил. Что-то, указывающее, что он не простой мелкий купец, иначе его сообщение до правителя не дошло бы. После вашего прибытия свидетельствовал казы-келяму, главному городскому судье, что вы – провокаторы. Затем сразу же исчез без следа, в доме знакомого его больше никто не видел. Допрашивать этого самого знакомого бек почему-то не стал, как и объявлять в розыск клеветника.

– Весьма подозрительно, – отметила Саша, теребя пуговицу гимнастерки.

– Еще как, – согласно покивал выходец из Срединной Империи. – Все это смутное движение вокруг вас косвенно говорит о том, что либо бек, либо сам хан ведут какую-то свою игру и заводят какие-то тайные связи… не ставя в известность давних деловых партнеров. Ай-яй-яй.

Последнюю фразу китаец произнес абсолютно равнодушным тоном, покачав головой влево-вправо. Как фарфоровый болванчик из сувенирной лавки, которую Николай как-то посетил в приграничном городке.

– И что же вы планируете предпринять? – приподняла брови стажерка.

– К сожалению, у меня нет ни времени, ни полномочий, чтобы заняться местными проблемами. Да и желания особого, если честно. Я сегодня закончу дела в цитадели и завтра же уеду домой. Но мне показалось, что вам, возможно, полезно будет все это знать…

Алим присел, подобрал толстую соломинку и нарисовал ею в пыли простую схему, изображающую несколько улиц:

– Вот тут сейчас мы. А вот здесь живет горшечник, у которого останавливался этот Мухаммад. Я там не успел побывать сам, но мне описали точно. Около базарной площади, за центральным заводом. Дом с обвалившейся оградой, без калитки, во дворе растет старый тополь. На заборе вылеплен узор в виде восьмиконечных звезд, почти стершийся. Дворик маленький, собаки нет. Горшечника зовут Азиз, не женат, живет без родни, один. Не знаю, пригодится ли вам…

– Может, и пригодится… – уклончиво протянул Николай.

– Ну, тут уж разберетесь без меня. Я лишь сказал свое слово. – Китайский резидент выпрямился, отряхнул ладони. Протянул правую капитану. – Теперь – прощайте. Повторяя свое прошлое пожелание – даст Небо, не свидимся. А если и доведется, то в более приятных обстоятельствах. И оба – будучи не на службе.

– Разделяю ваше желание, – усмехнулся Дронов, принимая рукопожатие.

Алим хмыкнул в ответ, развернулся и зашагал прочь со двора, помахав напоследок караульным казакам.

Глядя ему вслед, капитан медленно проговорил:

– Мне кажется или наш узкоглазый друг пытается натравить нас на своих конкурентов?

– Да он даже не скрывал, – сказала Саша, привычно поглаживая пуговицу и тоже провожая Алима взглядом. – Если все происходящее – не какая-то хитрейшая комбинация, то местные конкуренты китайской разведки и есть наша цель. Почему бы не подтолкнуть нас к ней? Я все больше утверждаюсь в мысли, что мы противостоим либо арабам, либо англичанам. И в Пишпеке подсказки нам передавали китайцы. Обсудить бы с Анастасией Егоровной, поразмыслить… Как бы я хотела сейчас с ней связаться… – Девушка вздохнула, но на лице ее отразилась решимость. Нужда действовать самостоятельно, похоже, перестала ее пугать – по крайней мере, так сильно, как прежде. И это радовало.

«Жаль, что из меня напарник по размышлениям тот еще, – грустно подумал Николай. – Только и гожусь, что саблей махать. И ведь понимаю, как тебе тяжело, а помочь не могу…» Вслух же он заметил:

– Полагаю, вестись на неприкрытые провокации более чем глупо. Сегодня переночуем, а завтра с утра выступаем. И к черту всех этих диверсантов вместе со лжесвидетелями. Нас ждет Ташкент, и без того время потеряли.

– Я так не думаю, – совершенно неожиданно для капитана отрицательно качнула головой Саша, нахмурилась. – Если уж нам дали свободу перемещений по городу, и если мы знаем, где живет потенциальный сообщник… Это наш единственный шанс хоть что-то узнать до прибытия в Ташкент. Что-то о похитителях. Мы должны с ним… поговорить. Вы… ты ведь не против, Николай? – посмотрела она на Дронова немного отстраненно, все еще погруженная в собственные мысли.

Вообще-то Николай был против. Офицер не особо понимал, что вообще происходит, и не был уверен в том, как станет развиваться ситуация, – слишком запутанным сделался клубок интриг. Все эти призрачные логические цепочки с предположениями вместо фактов, с логическими выводами на месте причины и следствия откровенно капитана пугали. Хотелось поскорее выбраться в поле, чтобы продолжить движение к понятной, уже не такой далекой точке назначения – лишь бы не запутаться еще пуще. Однако внезапно он с невероятной ясностью осознал, что сейчас – тот самый момент, когда именно он должен довериться Александре, а не наоборот. Так как в данный миг она намного лучше ориентируется в происходящем.

– Как скажешь, так и сделаем, – кивнул ей Дронов. – В конце концов, это ведь твое расследование.

План составили тут же, на импровизированном военном совете, в котором приняли участие стажерка, капитан, Джантай, урядник Невский и унтер Черневой. Было решено, что ночью, в другой стране, в чужом городе, вламываться в чей-то дом – несколько опрометчиво. Днем же искомый горшечник мог куда-то уйти, и уткнуться в запертую дверь пустого дома было бы глупо. Посему участники совета решили навестить его перед рассветом, самым ранним утром, когда ремесленники как раз просыпались. «В гости» шли Николай и Саша, унтер и киргиз-проводник страховали их с тыла, Невский в караван-сарае готовил остальной отряд к немедленному выдвижению.

– Значит, будем его брать? – уточнил Дронов в конце совещания. – Прихватить мешок побольше, что ли? У нас такого нет, чтобы человека вместил, разве что пополам сложить.

– Ну зачем так… – Александра посмотрела на мужчину едва ли не обиженно. До сих пор она была необычайно сосредоточенна и серьезна, почти не сбивалась и не смущалась, однако сейчас на ее лице мелькнуло привычное, почти детское выражение растерянности. – Я же совсем о другом говорила. Постучимся к нему, поговорим. Не исключено, что горшечник ни в чем не замешан всерьез. Тогда мы расспросим о его жильце, объясним, почему интересуемся… Надо будет – предложим денег за информацию. Даже если он нам соврет – это будет кое-что, материал для размышлений.

– А вот коли совсем говорить откажется… – Драгунский унтер хмыкнул и ударил кулаком в ладонь.

– Он может отказаться с нами говорить, даже если не причастен к делам своего гостя, – вздохнула девушка. – Его нетрудно понять. Тогда я все же постараюсь что-нибудь придумать на месте. Но страховка не помешает, к тому же я не знаю языка… и я женщина. Говорить с ним придется Николаю Петровичу. Надеюсь, он справится.

– Я буду дипломатичен настолько, насколько сумею, – заверил капитан. – А теперь пора на боковую, вставать рано…

Компания покинула караван-сарай около четырех часов после полуночи, когда звезды еще не поблекли и небо на востоке лишь слабо алело, подкрашивая багрянцем края котловины и зубцы городской стены. Чимкент спал сладким предрассветным сном. Забранные резными деревянными решетками окна домов не светились, навстречу не попалось ни единого прохожего. На темных и пустынных улицах тишина прерывалась только журчаньем арыков и лаем собак. Впрочем, по мере приближения к базарной площади Николай все отчетливее различал приглушенный металлический лязг и гулкое пыхтение. Вскоре они стали слышны совершенно отчетливо. Впрочем, ничего загадочного в происхождении этих звуков не было – ведь рядом с базаром находился один из чугунолитейных заводов. Улица, которой шли путники, как раз заворачивала к заводскому корпусу, и его труба – черная, закопченная, изрыгающая клубы дыма – нависала прямо над пешеходами, подавляя своей массой. На самом деле труба была не так уж и велика, однако на фоне плоских азиатских домишек выглядела более чем внушительно – конкурировать с ней по высоте и солидности могла разве что цитадель на холме, но ту сейчас заволакивал дым двух других цехов…

– Почти пришли, – пробормотал Дронов, одергивая воротник слишком тесного, жмущего в плечах халата. Их компания в хокандском городе все равно выделялась бы, как группа африканских приезжих посреди Петербурга, однако капитан все же принял некоторые меры для маскировки. Вместо мундира надел потертый халат, одолженный у хозяина караван-сарая, обрядил в такой же Черневого и попросил Александру взять с собой плащ. Накинув его капюшон, она хотя бы скрыла свои светлые волосы и теперь не «светилась» издалека. Увы, найти халат, подходящий по размеру капитану, не удалось, так что он, шагая по улице, боялся глубоко вдыхать – швы угрожающе трещали при каждом движении, обещая разойтись в любую секунду.

– Почти – это ежели не заплутали или если китаец этот ничего не спутал, – буркнул унтер, выдохнув облачко пара: в столь ранний час чимкентский воздух был весьма прохладен. – Мазанки эти глиняные все на один фасад. И весь город из них. Аж в глазах рябит. Свернем разок не туда – как потом обратно путь найти?

– Ну, ориентир, который ни с чем не спутать, у нас есть, – кивнул капитан с усмешкой на дымящую трубу. – На соседнем цеху такая же. Стороны света тоже известны, вон уж солнце на востоке всходит. Не пропадем.

– Заводы смотрятся здесь неестественно, очень выделяются, – согласилась Саша, идущая чуть позади мужчин. – Как будто их… принесли и положили на город.

– Да, как-то так и выглядит, пожалуй. Но кажется мне, не так много времени пройдет, прежде чем город начнет меняться, – так что всякие заводы и фабрики перестанут выглядеть бельмом на глазу, – качнул головой Николай. – Средневековье в этом уголке задержалось лет на пятьсот дольше, чем в остальном мире, но раз уж этот самый остальной мир начал проникать сюда – он не остановится. Раньше или позже, но принесет все свои блага и беды на смену былым…

Словно в поддержку его рассуждениям, неподалеку раздался высокий протяжный свист. Все четверо дружно обернулись. Джантай со смесью любопытства и удивления спросил:

– Это что? Вы знаете?

– Паровоз? – предположил унтер Черневой.

– Очень похоже, – кивнула стажерка. Дронов же возразил, подкрутив кончик уса:

– Откуда бы здесь быть паровозу? Ведь железной дороги нет, мы бы разглядели ее еще издалека… Да и кто бы ее построил? О таком уже дошли бы новости даже в нашу глушь. Может, паровым гудком на заводе начало смены объявляют? Доносится вроде оттуда.

Однако капитан ошибся. Железная дорога была – путешественники увидели ее, выйдя на большой перекресток. Узкая колея оказалась проложена прямо посреди главной улицы, на манер трамвайной, и тянулась от заводского корпуса на север. Рельсы и шпалы выглядели новенькими, непользованными, однако дорога уже функционировала. В этом Николай и его товарищи убедились лично – мимо них в сторону завода неспешно прополз крошечный, будто игрушечный, локомотивчик с открытой кабиной, который тянул за собой вереницу таких же маленьких вагонов. Вагоны были доверху нагружены углем, а в кабине на месте машиниста гордо восседал чумазый юноша-европеец в грязном халате и широкой кепке. Вид у него был надменным, и по сторонам он поглядывал как британский лорд, объезжающий имение на личном вызолоченном авто, – очевидно, парень сознавал всю исключительность своей профессии здесь. Несколько ошарашенный появлением миниатюрного поезда, Дронов все же не выдержал столь умилительного зрелища и прыснул. Справившись со смехом, помахал машинисту рукой. Его примеру последовала Саша, а затем и Черневой с Джантаем. Юноша их заметил и, проезжая мимо, помахал в ответ – уже не так чопорно, с широченной улыбкой на темной от угольной пыли физиономии.

– Как же мы эдакое чудо сверху-то не разглядели? – почесал в затылке унтер, когда паровозик скрылся за домами.

– Да тут из-за деревьев сверху вообще мало что разглядишь, – пожал плечами Николай. – И дыма хватает, не сразу лишнюю трубу чадящую заметишь. Но я и не слышал, чтобы в Чимкенте подобное имелось. Видимо, у заводов работа идет хорошо, вот владельцы и расширяют дело. Узкоколейка, очевидно, до пригородных складов, чтобы уголь к плавильным печам возить. Глядишь, и за город рельсы выведут… Ладно, хватит любоваться, у нас дело.

Стараясь ни на что больше не отвлекаться, они отыскали нужный дом – в тихом переулке, отделенном от базара огромными корпусами цехов. Все приметы сошлись – осыпавшаяся изгородь без калитки, узор из восьмиконечных звезд, старый, могучий тополь, скромный домик с двумя окошками…

– Остаетесь здесь, – велел проводнику и унтеру Николай. – Так, чтобы вас в окна видно не было. Мы идем к дому, если договоримся – заходим внутрь. Тогда Джантай следит за улицей, а Егор Лукич – за окнами. Будет беспокойно снаружи – сообщите нам, будет шум в доме – сразу врывайтесь, не медлите. Саша, – повернулся он к девушке. – Идем вместе, но ты чуть позади держись. Мало ли что. Так и тебе безопасней, и мне спокойней, раз спина прикрыта. Договорились?

Ученица Насти серьезно кивнула. Запахнула плащ и, кажется, проверила под ним кобуру на ремне – клинков никто из четверых с собой не взял, ограничились револьверами.

– Тогда пошли. – Дронов первым зашагал по дорожке, ведущей к дверям. Остановившись, постучал в деревянный косяк – сама створка выглядела слишком хлипкой и трухлявой. Потом еще раз. Через пару минут за дверью послышалась возня, и недовольный мужской голос спросил по-узбекски:

– Кто там?

– Гости, – ответил Николай, про себя пожалев, что не прихватил Джантая. Но сразу двух незнакомых мужчин на пороге, пожалуй, испугался бы и кристально честный человек, тревожить горшечника еще до начала разговора не хотелось. Пришлось полагаться на свои скудные лингвистические познания. – Хотим поговорить. О важном деле.

– О каком? – резонно поинтересовался хозяин дома.

– Вы же Азиз, горшечник?

– Да. Хотите купить горшок?

– Может, и купим. Если согласитесь ответить на пару вопросов.

– О чем? – Горшечник за створкой зевнул.

– О вашем недавнем… – Капитан замялся – как будет на узбекском «жилец» или «постоялец», он не знал, пришлось подбирать аналог. – О человеке, который тут жил. Недавно. О Мухаммаде.

– Зачем он вам? – Тон горшечника остался прежним, сонным, но что-то в его голосе неуловимо изменилось, и Николай внутренне подобрался.

– У нас к нему было дело, а он уехал прежде, чем мы смогли с ним поговорить. Хотелось бы знать, встретим ли мы его по дороге. – Подбирая самые простые слова, Николай ухитрился составить довольно длинное предложение.

– А куда вы держите путь?

– В Ташкент, – решил не скрывать офицер. Собеседник разговорился, и этим следовало пользоваться. Жаль, что нет рядом Джантая, и жаль, что Саша, не зная языка, даже не понимает, о чем они сейчас говорят!

– В Ташкент? Тогда вы его встретите. – Хозяин дома опять зевнул. – Это все? Будете покупать горшки?

– Нам есть еще о чем поговорить, – быстро сказал Дронов. – Спокойно. В доме. Тогда мы купим все горшки, что у вас есть.

– Мм… Так и быть, – после недолгого колебания решился горшечник. – Не обещаю, что дам ответы на все вопросы, но вы сможете их задать. А о цене на горшки – поговорим после. Входите.

Дверь со скрипом отворилась внутрь. Николай повернулся к своей спутнице:

– Вроде договорились. В дом нас пустят, на вопросы ответят. Я пойду первым, ты – через секунду, не раньше.

– То, что он согласился, еще ничего не гарантирует, – предупредила девушка, откидывая капюшон. – Не расслабляйтесь.

– Естественно.

Пригнувшись низко, чтобы не задеть притолоку, Дронов шагнул через порог. В сенях оказалось очень темно – окошки были плотно зашторены. Кажется, дом состоял из одной комнаты и чего-то вроде узкого тамбура, куда и попал капитан. Николай прищурился, свыкаясь с полумраком, сделал еще шаг… И получил сокрушительный удар в висок чем-то твердым. Внутри черепа гулко бухнул праздничный колокол, в глазах вспыхнуло белым, а затем потемнело пуще прежнего, колени подкосились. Устоять на ногах не вышло – мужчина повалился на бок, нелепо взмахнув руками. Стукнулся плечом о твердый пол из обожженной глины, попытался встать – и сквозь бьющийся в ушах пульс, как сквозь ватные затычки, услышал еще один приглушенный удар… А за ним – болезненный вскрик. Это был голос Саши. И без того мутящееся сознание Дронова накрыла багровая пелена. Взревев раненым буйволом, офицер почти смог подняться на четвереньки, но ладони скользнули по гладкой глине, и вместо этого он плюхнулся на грудь, чудом не расшибив лицо. Сделать еще что-то не успел – внезапно прямо над его головой хлопнул выстрел. И сразу же – еще два, почти слившиеся воедино.

– Ох…

– Ох…

За сдавленным стоном последовал легко узнаваемый звук оседающего тела – и стало тихо. Собравшись с силами, Николай перевернулся на спину, приподнялся на локтях, прохрипел, пытаясь одновременно проморгаться и нашарить кобуру, запутавшуюся в полах халата:

– Са… ша…

– Я тут, Николай Пе… Николай! – Звонкий девичий голосок чуть дрожал, однако капитан все равно испытал невероятное облегчение. – Вы целы?

– Да вроде… – Зрение наконец пришло в норму, глаза привыкли к полумраку, и Дронов огляделся. У его ног ничком лежал человек в сером халате. Рука его, все еще сжимающая нож с загнутым лезвием, чуть подрагивала. То ли он был пока жив, то ли агонизировал, – но в любом случае под телом быстро растекалась лужа крови…

– Хорошо… – Маленькая стажерка опустила револьвер и сглотнула. Шмыгнула носом. Она сидела у стены, привалившись к ней спиной, и тяжело дышала, но выглядела совершенно невредимой. Рукоять своей французской шестизарядной игрушки девушка судорожно стиснула двумя ладонями, однако палец со спуска уже убрала, строго по военной науке.

– А ты… – Капитана прервал треск распахиваемой пинком створки – в дом, с оружием на изготовку, ураганом ворвались Черневой и Джантай.

Дверь осталась открытой, впуская в помещение сероватый утренний свет.

– Эк вы вовремя, братцы, – хрипло выдавил Дронов, сумев нормально сесть. Унтер виновато потупился, а киргиз завертел головой, озираясь:

– Что тут было?

– Я… Николай вошел, я за ним. – вскинула голову Александра и посмотрела на проводника, прежде чем капитан успел произнести хоть слово. – А этот… – кивнула она на покойника. – Его в висок ударил… ступкой какой-то… А меня в грудь. Хотел по голове, наверное, но я отшатнулась… Сильно ударил, я отлетела сюда… вот… Еще дышать больно.

– Надо будет осмотреть вам ребра, не сломано ли чего, – обеспокоенно заметил Черневой, пряча револьвер и опускаясь на колени перед девушкой.

– Да… потом… А он, значит, к ремню, что на гвозде висел, и из ножен достал… вот… И к Николаю… На меня внимания не обращал уже… А я, хоть больно было, револьвер достала и… – Саша наконец разжала левую ладонь и попыталась сунуть оружие в кобуру, но с первой попытки промахнулась стволом мимо горловины. Унтер мягко помог ей. – …И выстрелила. Вот. Он живой?

– Может, и живой… – поморщился уже вставший на ноги Дронов, глядя на распростертое тело негостеприимного горшечника. – Да, думаю, может выжить. Только, по большому счету, для нас это не имеет значения. Беседа не удалась. Но, Саша, ты ведь его… Как ты себя чувствуешь?

– Да, я его… – Настина ученица шмыгнула носом и сжала губы. Кивнула. – Все хорошо, не волнуйтесь. Я в порядке. Правда. Все хорошо.

– Ладно, поговорим позже.

В том, что серьезно поговорить с юной сыщицей придется, и очень скоро, Николай не сомневался. Однако медлить было нельзя – на шум и стрельбу мог сбежаться народ, а они оставляли в доме, по сути, мертвое тело. Даже если Азиз еще жив, протянет он недолго – Саше капитан соврал, чтобы не расстраивать ее еще больше. А застукай их тут стража – и вместо ложного навета на отряд падет вполне заслуженное обвинение в убийстве подданного хана. Конечно, такой вариант они тоже учли, готовясь к вылазке… Так что надо действовать по своему же плану, не теряясь.

– Уходим быстро и тихо, – распорядился капитан, массируя ушибленный висок. – Джантай, идешь первым, Черневой – поддерживаешь Александру Александровну. Считай ее раненой, даже если она сама так не думает.

– Надо бы… обыскать. – Унтер помог девушке встать, и та охнула, хватаясь за грудь. В уголках ее глаз выступили слезы, и Дронов скрежетнул зубами, с трудом удержавшись от желания хорошенько пнуть лежащее на полу тело. – Дом то есть обыскать. Может, хоть так что-то узнаем… Если не от него самого…

– Некогда, – вздохнул Николай. Подойдя к Саше, погладил ее по плечу. – Нужно выскочить за городские ворота прежде, чем поднимется тревога. И не переживай, ты все хорошо сделала, это я сглупил, болван двухметровый. Идем.

Уже покинув дом и прикрыв за собой криво висящую на одной петле дверь, капитан шепнул себе под нос:

– Надо шлем носить не снимая, пожалуй. И так не светоч разума, а таким макаром совсем дураком стану – столько по голове получать. Остатки мозгов выбьют…

Город понемногу просыпался, улочки наполнялись людьми, – но их было еще не настолько много, чтобы создать толчею, так что до «базы операции» добрались быстро и беспрепятственно. Правда, Сашу мужчинам пришлось поначалу практически нести, но она быстро пришла в себя и к концу пути на ногах держалась вполне уверенно. В караван-сарае все оказалось в порядке. Казаки и драгуны ждали в полной готовности, рядом со взнузданными лошадьми.

– Как прошло? – спросил Дмитрий Александрович, встретив капитана в воротах.

– Плохо, – мрачно отмахнулся тот, беря под уздцы своего коня: все пожитки были уложены загодя, собираться ему не требовалось. Разве что сменить халат на мундир, но с этим можно было повременить. – Живьем не взяли. Но и сами без потерь. Кажется. – Отыскав взглядом стажерку, которой как раз подвели ее Ак-Булут, офицер крикнул: – Саша! Ты как, в седле удержишься?

– Думаю… да, – не сразу откликнулась девушка, предварительно коснувшись ладонью груди. Поморщилась.

Такой ответ Дронова не удовлетворил, и он махнул рукой своим драгунам:

– Черневой, Сергеев! Едете стремя в стремя с Александрой Александровной, Саночкин следом! Глаз с нее не спускать! Если что – поддержать или еще как помочь, смотреть по ситуации. Не углядите – шкуру спущу, так и знайте!

– Есть! – дружно гаркнули солдаты. Пожалуй, не прикажи им командир – они бы и сами попросили о чем-то подобном.

– Все, едем. – Николай взобрался в седло и подал знак отправляться.

Капитан был вполне готов к тому, что через городские ворота придется прорываться с боем, но, к счастью, то ли смерть простого горшечника не была сколько-нибудь интересным событием по меркам Чимкента, то ли новость просто не разошлась по городу, – сарбазы, охраняющие стену, пропустили русский отряд без проблем и задержек. Впереди лежала прямая дорога на Ташкент. И только теперь Дронов в полной мере осознал, какие неприятности могут ожидать там экспедицию. Ведь происшедшее только что – это даже не разминка… Но пути назад не было. Впрочем, он не повернул бы, даже настигни его озарение прямо на выезде из Пишпека. В конце концов, он солдат и офицер, а значит, лезть с головой в неприятности и рисковать собой ради других – его работа. И она его вполне устраивает.

Глава 11

Первую остановку сделали еще до полудня, в небольшой деревне около городка Ак-Таш – всего-то в пятнадцати километрах от Чимкента. Может, это и было опрометчиво, но Дронов счел риск оправданным. Даже если почтенный раис Мадали свяжет в уме убийство горшечника и спешный отъезд русских гостей – едва ли он вышлет погоню с целью их вернуть. При условии, что горшечник действительно был… больше чем горшечником, вероятность этого несколько возрастала, но не настолько, чтобы бежать без оглядки. Задержаться же в деревеньке требовалось для того, чтобы проверить – все ли в порядке с Сашей, целы ли ее ребра. По понятным причинам в чисто мужском отряде это сложно было сделать без конфуза. Весь путь капитан оглядывался на девушку, дабы убедиться, что та ровно держится в седле, а в поселке первым делом отыскал дом старосты и через Джантая попросил того о помощи. Вдаваться в детали, разумеется, не стал – киргиз-проводник по своему почину, без подсказки Николая, догадался соврать, что лошадь юной стажерки понесла, испугавшись змеи, и наездница ударилась грудью о ветку. Деревенский голова – крепкий лысый старик с длинной седой бородой – сочувственно покивал, обменялся парой фраз со своей старшей женой и заверил гостей, что его семья поможет, чем сможет.

– Иди в дом, хозяйка тебя посмотрит, – сказал капитан Саше, вернувшись. – Доверься ей. Медицина здесь, может, и примитивная, но в мелких и простых травмах вроде ушибов жители знают толк. А лечат их в основном женщины, и чем женщина старше, тем в этом деле опытней.

– Спасибо. Только я неплохо себя чувствую, не думаю, что вам стоит обо мне беспокоиться, – слабо улыбнувшись, заверила девушка, уже спешившаяся и держащая Ак-Булут под уздцы. Лицо стажерки было бледным, но держалась она и в самом деле бодро. Однако Николай, решив не поддаваться, буркнул:

– Вот и убедимся. Я за твое здоровье головой отвечаю. Не заставляй уговаривать, марш в дом.

Тяжко вздохнув, Настина ученица передала поводья кобылы унтеру Черневому и скрылась в мазанке. Минуту спустя оттуда вышел староста, хихикающий и потирающий затылок: его выставила жена, как он сам объяснил, «чтоб не подглядывал». Дронов тут же взял старика в оборот и договорился о покупке кое-какой снеди в дорогу и корма для лошадей. Обошлась сделка в сущие копейки: местные крестьяне-дехкане доходами избалованы не были. Закончив, офицер скомандовал отряду часовой привал и на пару с Невским поупражнялся в фехтовании. К сабле, подаренной татарским купцом, еще надо было привыкнуть, а у него все не хватало свободного времени. К тому же не мешало отвлечься от беспокойных мыслей – махание тяжелым железом для такой цели подходило как нельзя лучше.

Казачий командир оказался превосходным партнером. Уже пару минут спустя Николай убедился, что немного уступает ему почти по всем показателям, кроме разве что физической силы. А с незнакомым оружием в руках и вовсе ловить было нечего – Дмитрий Александрович быстро вычислил слабые стороны соперника и пользовался ими без зазрения совести. Например, поскольку сабля была легче привычного палаша, капитан вкладывал в замах слишком много энергии, его заносило, и он открывался для удара. С другой стороны, купеческим подарком можно было орудовать куда более быстро и ловко, ибо он был превосходно сбалансирован. Требовалось лишь как следует приноровиться.

Они еще не закончили, когда на пороге жилища старосты в сопровождении его супруги появилась Саша, одергивающая курточку и отчего-то слегка покрасневшая. Дронов жестом показал казаку, что поединок окончен, бросил клинок в ножны и поспешил к ней. Спросил:

– Все хорошо?

– Вроде да, – кивнула стажерка – румянец с ее щек постепенно сходил, возвращалась бледность. – Я, правда, ни слова не поняла из того, что она мне говорила…

– Да ничего страшного. – Подошедший Джантай выспросил пожилую женщину и повернулся к товарищам. – Кости должны быть целы, на груди и спине синяки только. Она втерла в ушибы мазь, чтобы быстрее зажили. Советует еще травяной отвар на ночь, чтобы боль спать не мешала. И спать на боку три дня. Рецепт отвара я знаю, поищу на привале, что для него надо.

– Спасибо. И ей тоже. – Николай прижал ладонь к груди и благодарно склонил голову перед женой старосты. Та фыркнула, сказала что-то с улыбкой и махнула рукой.

– Говорит, не за что благодарить, и без ее помощи зажило бы, – перевел проводник. – Девушка молодая, крепкая, от синяков не помрет.

«Это Саша-то крепкая? – мысленно усомнился Дронов, смерив взглядом тоненькую фигурку будущей сыщицы. – Тростинка же, дунь – переломится… Хотя… Ведь сколько уже пережила наравне с нами, и не жаловалась. А уж та ночная вылазка в Аулие-Ата чего стоит… Нет, все же не ошиблись в Третьем отделении, когда ее в полевые агенты определили, это я слишком уверенно по внешности сужу».

– Время еще есть, стоит отобедать, – произнес он вслух. – Чтобы во второй половине дня скакать подольше. Давайте к остальным.

Разводить костер не стали, ограничились хлебом с солониной и чаем, согретым на очаге в доме старосты. За трапезой Николай с Сашей уселись чуть наособицу, в сторонке от товарищей – по настоянию Дронова, который хотел побеседовать без лишних свидетелей. Дав девушке спокойно поесть и прикончив свой бутерброд, он осторожно спросил:

– Ты действительно в норме?

– Да, не волнуйтесь, – отозвалась стажерка, потягивая чай из кружки, которую обхватила двумя ладонями. – Не надо больше задерживать отряд ради меня, я выдержу прежний темп. Болит под ключицами и между лопаток, в седле держаться не мешает.

– Хорошо, – кивнул Николай. – Но я не только об ушибах.

– А о чем?.. – Александра подняла на него взгляд, продолжая сжимать кружку. Вскинула брови. – А-а, поняла… Я стреляла в человека, да?

– Ну… да. – Капитан был малость сбит с толку. Настина ученица сказала это сама, да еще таким безмятежным тоном… Ему, как командиру сперва взвода, а затем и роты драгун, доводилось видеть новобранцев, совершивших свое первое убийство в качестве солдата, – они реагировали очень по-разному, и почти с каждым потом приходилось вести непростой разговор. Но вот с юной девушкой проводить такого рода беседы Николаю еще не доводилось, и он не был уверен, что его прежний опыт будет полезен. Тем более что девушка-то непростая, кто знает, что там еще включала спецподготовка сыскного агента…

– Я… наверное, должна переживать… – Саша опустила голову и отчего-то поежилась, сильнее стиснула кружку – так, что костяшки побелели. – Я знаю, что должна переживать, это нормально. Я не хотела его убивать. Если бы в глазах не мутилось и в комнате было светлее, я бы стреляла ему в руку. Чтобы выбить нож. Но он уже замахивался, я от боли почти ослепла, и пришлось выстрелить в корпус, как учили – в верхнюю треть. Чтобы не промазать с первой попытки.

– И это было верное решение, – уверенно произнес Николай, чуть подавшись вперед для большей убедительности. – Бывают ситуации, когда на выбор остаются мгновения, а цена ошибки – жизнь друга или даже твоя собственная. Ты меня сегодня спасла, хотя должно бы быть наоборот. Я этого не забуду. И Настя оценит, я уверен.

Про себя он подумал, что госпожа сыскной агент происшедшее в самом деле «оценит» достойно и по возвращении в Пишпек оборвет ему, горе-телохранителю, все уши, если чего похуже не измыслит. Благо с фантазией у нее порядок. И по заслугам – кто тут кого из беды выручать должен, рыцарь принцессу или принцесса рыцаря?

– Я бы сейчас очень хотела поговорить с наставницей, – почти прошептала Александра, ставя кружку на землю. – Хотелось бы услышать, как было у нее… Но спасибо тебе, что ты рядом. Что слушаешь.

– Я, конечно, не доктор Фрейд, – криво усмехнулся капитан, припоминая их давний разговор. – Но мои уши к твоим услугам. Не стесняйся, я ведь солдат, как раз по этой части повидал кой-чего. И могу сказать, что ты молодец. Видел я детину здоровенного, из городских, с меня ростом, да в плечах еще шире – он после первого боя сутки ходил как мешком пришибленный, со стеклянными глазами и ртом приоткрытым. Есть не мог, спать не мог, пока мы его всем взводом не упоили в зюзю. Потом поправился, как похмелье прошло.

Что помянутого «детину», рядового Остапенко, убили полтора года назад, при штурме Токмака, он упоминать не стал. Тогда драгунская рота понесла огромные потери самым глупейшим образом – ее попытались высадить на стены крепости с боевых дирижаблей, а у хокандцев оказалась отличная зенитная артиллерия, которой в их войске увидеть никто не ожидал. И сотни солдат сгорели в десантных отсеках воздушных кораблей, даже не увидев врага. Пушки же, судя по всему, были то ли проданы, то ли подарены Англией вместе с инструкторами…

– Николай, понимаешь… – Маленькая сыщица вновь посмотрела мужчине в глаза. Слабо, натянуто улыбнулась. – Мне бы сейчас было легче, чувствуй я себя как этот твой боец. Но я… я действительно в порядке и совсем не переживаю. Это-то меня и беспокоит. Именно это. Я от себя такого не ожидала. Я выстрелила в… я убила человека. Плохого человека, врага, который хотел причинить вред тебе, моего другу. Который наверняка работает на врагов нашей страны. Ох, как высокопарно звучит… – Она прикрыло лицо ладонями, глухо выдавила: – Я его убила и совсем не расстроилась. Понимаешь? Именно это меня напугало, само по себе. Мне жаль этого Азиза, но я не чувствую ужаса от сделанного. Лишь облегчение от того, что успела прежде, чем он опустил нож… Даже… удовлетворение, наверное, – что не промахнулась,хоть и была в полуобмороке. Разве это правильно?

– Правильно, Саша, – тихо ответил Дронов, кладя ей руку на плечо. Он и сам толком не знал, что тут можно сказать, но и молчать не мог – хотя, возможно, ничего не говорить было бы лучшим выходом. – Правильно. Если тебя это беспокоит, если тебе это не понравилось – тем более правильно. В убийстве даже виновных нет ничего хорошего, но иногда другого выхода нет – и приходится применить оружие. Тогда не стоит колебаться. Ты все понимаешь верно. Я думаю, тебе суждено стать хорошей сыщицей. Буду рад работать с тобой и дальше.

Стажерка, ничего не ответив, откинулась назад, запрокинула голову. Вдохнула полной грудью и замерла, глядя вверх. До самого конца привала офицер и девушка так и сидели рядом, не обменявшись больше и словом. Николай не спешил убирать ладонь с плеча Настиной подопечной…

Сперва они увидели серебристый отблеск в небе. Затем еще один. День был ясным, солнечным, и вскоре без помощи подзорных труб или биноклей стало возможным разглядеть на фоне редких перьевых облаков движущиеся точки – именно они и вспыхивали иногда далекими солнечными зайчиками. Это были дирижабли, переговаривающиеся по гелиографу друг с другом и с портом при помощи больших зеркал-усилителей. Одна из точек проползла по голубому шелку небосклона прямо над путниками, и до их ушей донесся знакомый басовитый рокот, приглушенный из-за огромного расстояния. Воздушный корабль держался на предельной высоте, хоть и находился в сравнительно безопасной зоне, охраняемой ханскими войсками.

– Ну что ж, друзья, приветствуйте Ташкент, великий город Средней Азии. Ибо он нас только что поприветствовал, – с шутливым пафосом сказал Николай, оборачиваясь к спутникам.

Их состав был тем же, что и во время неудачного визита к горшечнику. Помимо самого капитана – незаменимый Джантай, Саша и унтер Черневой в роли ее телохранителя. Бо́льшая часть отряда осталась ждать на постоялом дворе километров за десять от города. Идея не ехать в Ташкент всей гурьбой принадлежала маленькой стажерке – почти всю дорогу она молчала, уткнувшись взглядом в лошадиную шею, и выглядела чрезвычайно задумчивой. Дронов не приставал, полагая (впрочем, без особой уверенности), что понимает ее состояние. Однако на последнем привале выяснилось, что девушка размышляла вовсе не о своих личных проблемах, а о предстоящем деле. Взяв слово после ужина, она уверенно и спокойно объяснила, что не считает разумным после всего случившегося подъезжать к финальной цели путешествия, что называется, «с открытым забралом». Ведь если их ждал неприятный сюрприз в Чимкенте – почему подобного не может случиться в Ташкенте? Раз преследуемые были готовы к погоне и прикрыли дальние подступы, можно ожидать, что они обезопасят и ближние. Со столь простыми и логичными выводами сложно было спорить. Капитан и не стал – лишь поинтересовался мнением унтера и урядника, убедился, что они также согласны, после чего спросил девушку, есть ли у нее план. План был, и достаточно подробный.

По задумке Александры, въезжать в город следовало небольшими группами, через разные ворота – благо, если верить книгам, в крепостной стене Ташкента таковых имелось то ли шесть, то ли аж двенадцать штук, авторы расходились в цифрах. Группам надлежало расселиться по городу в случайных, по возможности разных караван-сараях, а затем понемногу собраться вновь, используя как ориентир центральный базар. Скрыть свою принадлежность к России едва ли удалось бы, однако причины для приезда можно было назвать разные. Благо в портовом городе к иноземцам привыкли и особого внимания они не привлекали, даже если были в военной форме и при оружии. Здесь, конечно, имелись свои риски – кто-то мог потеряться, отряд могли попробовать уничтожить по частям… Впрочем, для последнего неведомому врагу требовалось очень серьезно окопаться в Ташкенте, Александра же надеялась, что все не настолько плохо. И вызвалась ехать первой, чтобы провести рекогносцировку на месте и сразу приступить к работе. Так оформилась «авангардная» группа, которую сейчас возглавлял Николай.

– Те тонкие полосочки у горизонта… – в ответ на его предложение указала Саша вперед. – Это причальные мачты для дирижаблей, да? Их так много… целый лес. Я и в Омске столько не видела. Да что там, даже когда от Москвы поездом отъезжали…

– Ну, порт Ташкента не больше московских воздушных гаваней, – улыбнулся мужчина. – Просто он очень интересно устроен. Ближе подъедем – увидишь сама.

– Хорошо. – Светловолосая сыщица тоже улыбнулась. Впервые за прошедшие дни – искренне и легко, как прежде. – Тогда ты пока мне что-нибудь расскажи, пожалуйста. Даже если я это уже слышала.

– Постараюсь все же припомнить новое… – наморщил Дронов лоб и картинно коснулся его пальцем. Он пребывал в отличном расположении духа – цель путешествия стояла перед глазами, несмотря на все приключившиеся беды, и новые опасности совсем не пугали. Они добрались сюда – справятся и дальше. – Ташкент – так говорим мы. Местные жители зовут порт чуть иначе: Тошканд. Это переводится на русский как «каменный город». Сейчас он скорее глиняный, как все в Хоканде, но говорят, века назад, при Тимуре Хромом, Ташкент и вправду был целиком отстроен из камня.

– Я читала заметку английского путешественника из подборки Анастасии Егоровны, – кивнула Саша. – Он тут лет сорок назад проезжал, по пути в Китай. Там мало было о городе, но упоминались старинные каменные мосты над его центральным каналом. Англичанин писал, что мосты частично обрушились и горожане не знают, как их починить, только перекрывают провалы досками. Наверное, они действительно времен тимуридов.

– Ну, археологи из Императорского общества в Ташкенте пока не бывали, а вот у нас есть шанс, – хмыкнул капитан, пригладив ус. – Если между делом осмотрим те мосты, составим описание и сделаем красочные зарисовки, то сможем по возвращении опубликоваться в научном альманахе. Ты хорошо рисуешь?

– Не очень, – с коротким смешком призналась девушка. – Оставим лавры кому-нибудь другому.

– Ну, воля твоя, – в тон ей ответил Николай, пожимая плечами. – Если вкратце пересказать то, что я читал в книгах и слышал от наших разведчиков на собраниях штаба, то выходит так. Ташкент образовался из четырех поселений, которые и сейчас обособленны и имеют что-то вроде самоуправления. Все четыре района окружены толстой четырехугольной стеной, у юго-восточной оконечности которой стоит урда, цитадель с гарнизоном тысяч в десять сарбазов. В ней живет ханский правитель города. Это не просто бек, как в Чимкенте, а целый бекляр-бек, «над беками бек». По-нашему говоря, генерал-губернатор области.

– Ханский правитель? – приподняла стажерка брови. – Ты подчеркнул, что именно ханский, если я не ошиблась. А есть еще какой-то, так? Я ведь слышала что-то об их городском совете…

– Молодец, наблюдательности не теряешь, – похвалил ее Дронов. – Ташкент долго был вольным городом. Так как его образовали несколько торговых поселений, с древних времен всеми делами управлял магистрат из шестнадцати человек. Позже установилось единовластие, и первый единоличный владыка, Юнус-ходжа, магистрат сразу разогнал, конечно. Но и при нем имелся совет из глав четырех районов. Юнус этот, кстати, интересный тип, почитай про него, как вернемся. Когда-то чуть не завоевал Хоканд, имея за спиной лишь один город и небольшое войско, носил кличку «Курильщик опиума»… Его потомки в девятнадцатом веке и начали превращать обычное торговое поселение в воздушный порт. В центре Ташкента уже находился огромный базар, который тронуть никто не посмел, внутри защитных стен места для постройки доков и причалов не хватало, потому их начали строить… вокруг. И прямо на стенах.

– На стенах?

– Да, как раз на это стоит посмотреть. Но я отвлекся, – поднял капитан ладонь. – Так вот, за столь жирный кусок боролись и Бухара, и Хоканд, благо после первого владыки сила города-порта померкла, и независимость он в итоге сохранить не смог. С какого-то момента Ташкент начал переходить из рук в руки, хокандский хан владеет им только последние лет двадцать. До того в урде сидел наместник из Бухары. До него – из Хоканда. А до того… В общем, завоеватели сменяются, а город стоит – и магистрат его тоже привык к тому, что владелец цитадели непостоянен. Живут местные как-то своей головой, власть хана и бекляр-бека скорее военная, за счет гарнизона, в торговые дела они почти не лезут. Пока в казну идет процент со сделок, конечно. А он идет исправно.

– Очень привлекательное место для всяких афер, – заметила ученица Насти, поглаживая свою кобылу по шее, – та, отдохнув за ночь, все норовила припустить рысью. – Как на частном, так и на государственном уровне. В смысле, на уровне разведок.

– Пожалуй, – согласился Дронов. – Я так понимаю, наша военная контора там тоже отметилась когда-то и завела связи? Иначе толку от этой поездки будет немного. Ну, то есть мне так кажется. Я, конечно, в шпионских делах не мастак, нахватался вот у вас с Анастасией вершков всяких…

Он с кривой усмешкой потер шею, отчего-то чувствуя себя неловко. Девушка же мотнула подбородком:

– Нет, все верно. Без хотя бы информационной поддержки мы разве что слухи на рынке собирать сможем. Но я надеюсь, поддержка будет.

– От людей военной разведки?

– Мм… не совсем… Но да, в целом верно, – отвела Саша взгляд, и капитан не стал уточнять, хотя очень хотелось узнать, что значит «не совсем».

А лес причальных мачт рос, становился ближе, гуще. Наконец стали видны причалы – и сам город. Воздушный порт действительно был устроен очень необычно – он опоясывал поселение серым кольцом стальных и каменных конструкций, которые частично сливались со старинными глиняными крепостными стенами. Громады причальных платформ врастали в них, острые иглы швартовочных мачт высились по обе стороны от фортеций, на зубцах тут и там торчали решетчатые башенки портовых кранов с далеко вынесенными стрелами и жутковатые лапы погрузочных манипуляторов, над которыми вились струйки пара от работающих котлов. Вся эта машинерия из металла и гранита словно бы держала в осаде древний азиатский город, желтый от глины и изумрудный от листвы. Она уже перебралась за укрепления, и изнутри к стенам примыкали ангары, эллинги, складские павильоны… Однако проникнуть глубже не удавалось – в центре поселения до сих пор шумел пестрый, яркий восточный базар, и окружающие его особняки знати тонули в зелени пышных садов. Между духом Востока и современностью сейчас шли ожесточенные бои на улицах, если выражаться образно. Еще только приближаясь к воротам, Николай обратил внимание, что очереди на въезд ждут как повозки-арбы с высокими колесами из прочного дерева, так и одинокий паровой трактор с прицепом, очевидно принадлежащий портовым службам.

– А дыма меньше, чем в Чимкенте, – привстав в стременах, произнес Джантай, доселе молчавший.

– Ну, так заводов тут нет, хоть город и большой, – отозвался капитан. – А машины порта много дыма и не дадут. Тем более что тут половина, как я смотрю, европейского производства, качественные. Ладно, сворачиваем, в эти ворота нам не надо.

Группа забрала в сторону и двинулась параллельно городской стене, держа ее в поле зрения. Попасть внутрь они собирались с противоположной стороны, с юга. Уловка, конечно, примитивная, однако пренебрегать ею было бы глупо. Если у неведомого противника имелось мало людских ресурсов, то он мог установить наблюдение лишь за наиболее вероятными направлениями, с которых ожидалась погоня. И все же Николай, памятуя прошлые визиты в города ханства, внутренне приготовился к неприятностям прямо на входе. По счастью, на сей раз все прошло гладко. Стражи южных врат, измотанные многочисленными прибывающими в город, лишь поинтересовались целью визита, удовлетворились ответом: «По делам», – пересчитали всадников, собрали пошлину и тут же забыли о русских, переключившись на следующих визитеров – хивинских купцов с целым караваном пряностей. Словно и не бушевало совсем рядом масштабное восстание. Контраст с ощетинившимся пушечными жерлами Чимкентом удивлял. Особенно учитывая, что изъеденные портовыми сооружениями крепостные стены едва ли могли защитить город от сколь-нибудь серьезного нападения. Неужели горожане, местные купцы, солдаты и представители власти настолько не ассоциировали себя с Хокандом, что восстание против ханского престола не принимали на свой счет?

– Удивительно беззаботное место, – не удержавшись, произнес он вслух, когда четверку пропустили через караульный пост.

– Но нам нельзя поддаваться этой беззаботности, – вздохнула Саша, хмурясь. – Сохраняйте бдительность.

– Не извольте беспокоиться, Александра Александровна. Держим ушки на макушке, – с улыбкой заверил унтер Черневой, в самом деле сторожко поглядывая по сторонам. Благо вокруг было немноголюдно. Из-за медленной работы караульных по ту сторону ворот толпа просто не успевала образоваться – слишком уж мелкими порциями прибывающие просачивались внутрь. Зато, как и в Пишпеке, прямо от стены начинались ряды крытых лавок, где уставшим путникам, вошедшим в город, предлагали еду, горячий чай, холодный кумыс, талисманы от сглаза, новые уздечки и прочую мелочовку. По ценам, естественно завышенным до небес: все то же самое на прилавках ближе к центру стоило в три-четыре раза дешевле. Капитан и его товарищи проехали мимо этих магазинчиков, не обращая внимания на зазывания хозяев, – некоторые из них, опознав во всадниках чужестранцев, пытались кричать на английском, русском и даже немецком. Лишь когда ломящиеся от товара лавочки и возгласы торговцев остались за спиной, Дронов смог спросить, не повышая голоса:

– Ну что, теперь на постоялый двор?

– Угу, – кивнула стажерка, поравнявшаяся с ним. Ширина улицы давала возможность ехать в ряд не то что двум всадникам – даже три или четыре телеги разминулись бы без труда. Такими пыльными немощеными «проспектами» в Ташкенте соединялись попарно все главные врата, что с воздуха выглядело даже красиво. Азиатские города редко могли похвастаться четкими линиями в планировке.

– А после?

– Заплатим за постой на неделю вперед, но после заката тихо снимемся и переберемся в дом информатора военной разведки, – искоса глянула девушка на Николая. – При удаче так хотя бы на денек выпадем из поля зрения противника, если нас все же заметили на въезде. Дадим осведомителю поручение искать нужные нам сведения, а сами с утра пойдем на базар, собирать остальной отряд. Дальше – видно будет, по результатам.

– Ты сможешь найти жилище информатора ночью? – с сомнением приподнял бровь офицер. – Не в обиду будет сказано, просто тут и я-то не ориентируюсь… Город большой, незнакомый, указателей и табличек с номерами домов не предвидится. Только у Джантая родственники лет семь назад сюда ездили, потом ему рассказывали, но этого маловато будет.

– Не волнуйтесь, здание, в котором он живет, очень приметное. Сложнее будет к нему незаметно подойти, даже ночью – это на одной из осевых улиц.

– Это где же он обитает-то? – Теперь Николай вскинул обе брови, неподдельно заинтригованный.

– Там же, где и работает. В большой городской библиотеке, – улыбнулась Саша уголками рта, наклонившись вперед, потрепала Ак-Булут по гриве. – Она, по-моему, единственная не только в городе и ханстве, но и во всем регионе, так что не перепутаем…

– Зря я тебе не верил. Такое место и слепой на ощупь отыскал бы, – прошептал Дронов, держа коня под уздцы и глядя на возвышающееся перед ним кирпичное трехэтажное строение. Оно выделялось из окружающих его глиняных мазанок одними только размерами, как броненосец в линии канонерок, а ведь имелись еще роскошные гранитные ступени, ведущие к главному входу, каменный козырек над ними, подпертый четырьмя колоннами из белого мрамора, сложный растительный орнамент на дверных створках… Окна библиотеки, задернутые тонкими шторами, по ночному времени ровно светились желтоватым огнем, слева и справа от входа горели новенькие химические светильники, позволяя как следует рассмотреть резьбу на дверях.

– Я и сама не ожидала, что оно настолько… – протянула Настина ученица: на пустынной ночной улице было тихо, и шепот офицера расслышали все его спутники, – …впечатляет. По устному описанию не подумаешь даже – насколько.

– Ладно, давайте будить хозяина сего архитектурного чуда. – Николай тряхнул головой и первым шагнул на ступеньки.

– Куда ты, нам же к черному ходу! – поймала его девушка за рукав. – Он может не сразу впустить, а это ведь проезжая улица, тут в любой момент кто-нибудь может появиться.

– Ох! – хлопнул себя по лбу капитан, сморщился. – Прости, тайный агент из меня еще тот. Веди лучше ты сейчас.

– Как скажешь. – Саша указала на тесный переулок – по сути, щель между стеной библиотеки и соседним забором. – Туда, кажется.

Где-то рядом тоскливо завыла собака, и во всех ближайших дворах ей завторили десятки сородичей. Из-за тучи выглянула бледная луна. Николай невольно поежился, следуя за крошечной стажеркой…

Днем, прежде чем вставать на постой, квартет все же немного поездил по городу, чтобы оглядеться, запомнить расположение основных улиц и заодно посмотреть, не упал ли им кто-нибудь на хвост за воротами. Привлекать внимание не хотелось, так что решили вести себя более-менее естественно. По большому счету в итоге для новоприбывших в Ташкенте было три пути – к ближайшему караван-сараю, в порт или же на центральный рынок. Последний вариант подходил лучше всего – учитывая, что к рыночной площади-регистану, как текущие со скал ручьи к горному озеру, стекались все транспортные артерии города. Туда и направились, предварительно немного покружив по кварталам.

До того как Ташкент стал портом, его существование обеспечивал именно базар на стыке четырех городских районов. Сюда прибывали купцы из Халифата и Поднебесной, Хивы и Бухары, товары везли со всех концов Средней Азии. Каменный Город не только скупал и перепродавал, он и сам производил многое из того, что можно было увидеть на прилавках. Четыре района делились на множество кварталов-махаллей, и в каждом квартале жила община ремесленников. Квартал Дегрез славился своими чугунолитейщиками, которые не потеряли влияния и после возведения в Чимкенте заводов, в квартале Укчи селились лучшие в ханстве оружейники, из мастерских которых выходили острейшие клинки и тугие луки. В других махаллях жили кожевники, седельщики, ткачи… В садах за поясом укреплений росли виноград, айва, персики, яблоки, груши, сливы, на пашнях колосилась пшеница…

Потом вокруг города появились первые причальные мачты и пандусы. Год за годом их становилось все больше. Фруктовым садам пришлось потесниться – у городских стен их попросту вырубили, освобождая пространство под застройку. Ташкент стал открыт не только для сухопутных караванов, но и для грузовых дирижаблей – здесь часто останавливались суда, идущие из Европы в Индию, из Халифата в ханства или еще куда-то. Они приносили новые товары, и центральный рынок от этого только рос, ширился, богател. Однако славу его порт украл – и за минувший век город стал известен именно как единственная в регионе небесная гавань, а не как сердце среднеазиатской торговли.

Впрочем, когда Николай увидел ташкентский базар своими глазами, он сразу же признал, что тот впечатляет не меньше порта. В конце концов, гигантские причалы с рядами пришвартованных парящих кораблей вблизи мало чем отличались от таких же причалов Москвы, Лондона или какого-нибудь Франкфурта. А вот увидеть за пределами Ташкента восточный рынок столь циклопического размаха можно было разве что где-нибудь в Дамаске.

Шумный и бурлящий, главный базар выплескивался далеко за пределы отведенной ему площади-регистана, разливаясь по улицам вереницами лавок и прилавков. Определить его границу позволял сплошной навес, скрывающий под собой основные торговые ряды и берегущий их от полуденного зноя. Крыли навес камышовыми матрасами, приподнимая их выше крыш домов и заведений, чтобы давать путь воздуху и свету. Въезжая под него, гости города попадали в маленький самостоятельный мирок, где имелось все, чтобы не покидать его, покуда в карманах звенят деньги. На рынке можно было жить в караван-сарае, питаться в закусочных, пить чай в чайных, где стояли огромные русские самовары с блестящими боками, бриться в парикмахерских, затесавшихся меж купеческих лавок. Можно было даже заказать себе гроб и место на кладбище в похоронной конторе, после чего со спокойной совестью умереть здесь же, не отходя далеко от очередного прилавка.

Так как закупать пока Николай ничего не планировал, он, потолкавшись немного в забитых толпой тесных переходах, повел своих спутников в обжорный ряд, разыскать который без особых затруднений позволял целый букет ароматов, крепчающий по мере приближения к цели. Подходящее заведение выбирали нарочито долго, давая Саше возможность следить за тылом. Ташкентские закусочные с виду мало чем отличались одна от другой – фасад открыт, внешней стены попросту нет, пол чуть приподнят над уровнем улицы, чтобы не попадала лишняя грязь. Внутри устроена округлая печь, в которую вмурован огромный котел, а в котле бурлит вода для пельменей или мантов. Где-нибудь в углу пыхтит самовар и стоят кувшины с кумысом или чем-нибудь алкогольным. Формально неугодные Аллаху пьянящие напитки были строго запрещены не только в Хоканде, но и в соседних ханствах, однако население к этому запрету относилось творчески, изыскивая обходные пути, – а власти, сами в большинстве своем не без греха, смотрели на подобное нарушение шариата сквозь пальцы, предпочитая получать из него выгоду. Ташкент же, пестрый, кишащий гостями всех вер и народов, вовсе не страдал излишней религиозностью…

Напетлявшись вдоволь, путники все же зашли в одну из лавок, хозяин которой хорошо говорил по-киргизски, что частично снимало проблему языкового барьера. Оставив скакуна возле небольшой коновязи напротив заведения, Дронов отсыпал хозяину горсть монет и попросил купить сахар к чаю – здесь его по традиции пили горьким, порой подмешивая соль. Ташкентец расплылся в улыбке до ушей и заверил, что знает вкусы приезжих из, как он выразился, «Джяропы» – очевидно, имея в виду Европу. Русских гостей владелец «ресторации» отвел в дощатый курятник позади своего заведения, где держал птицу для свежих яиц и, при необходимости, мяса. В курятнике вдоль стен стояла мебель наподобие деревянных лавок, и ташкентец самолично рассадил всех по местам, предварительно протерев сиденья тряпкой и загнав кур в угол, после чего умчался готовить заказ.

– Фу-ух… – Николай перевел дух – только присев, он почувствовал, как его вымотала толкотня на базаре. – Саша, ты как, не устала?

– Не очень, – мотнула подбородком девушка. Хотя ей, маленькой и хрупкой, в толчее пришлось хуже всего – выглядела стажерка запыхавшейся и растрепанной. И это несмотря на то что мужчины старались ее защищать от бесцеремонной толпы, прикрывая спинами. – Но спасибо за передышку. Думаю, теперь уже можно прямо выбираться к постоялому двору.

– Согласен, только перекусим. – Капитан уперся локтями в колени, подпер ладонью подбородок. – Ничего по пути не заметила подозрительного?

– Да вроде нет. – Все еще тяжело дыша, Александра одернула курточку и начала приводить в порядок волосы. – Мне мало что было видно с того момента, как мы на базар зашли…

– Прости, это же я надумал сюда тащиться… Тебя чуть не затоптали… – повинился Николай.

– Не надо извиняться, что ты. Так вот, по-моему, за нами никто не шел. Но если слежка была и нас не потеряли в этом людском море, то наблюдатели должны ждать сейчас где-то рядом, держа выходы из лавки в поле зрения. Вот тут-то я и думаю их приметить. Согласен?

– Звучит логично. – Мужчина с улыбкой протянул руку и потрепал стажерку по голове.

Та возмущенно пискнула и, одарив Николая гневным взглядом, вновь принялась убирать выбившиеся пряди. Продолжить разговор не удалось – явился хозяин. Он принес самовар, пиалу с сахарным песком, чайные кружки из дешевого желтоватого фарфора и глубокие миски с исходящими паром мантами. К каждой миске прилагалась простенькая оловянная вилка.

– Манты едят руками, но у вас так не принято, я знаю, – сказал владелец заведения, гордый своей осведомленностью. – Кушайте на здоровье, почтенные гости, приходите еще к старому Фаруху. Только у меня поедите как на родине.

Николай, с трудом сдерживая смех, поблагодарил ташкентца за обходительность и пообещал обязательно навестить лавку вновь. Он был почти серьезен – не стоило исключать, что отряд может задержаться в городе или позднее ему доведется побывать тут еще.

После трапезы квартет пробился к выходу с рынка, на что ушло не меньше получаса, и направился… прямиком на другой рынок. Помимо главного базара в центре города, каждый квартал имел собственную маленькую торговую площадь – к ним и жались постоялые дворы, которых во всем Ташкенте насчитывалось с полсотни. Такие базарчики представляли собой миниатюрные копии центрального – там тоже имелось все что нужно, кроме, пожалуй, сплошного навеса. Несколько прилавков вблизи обязательного арыка. Над арыком в тени деревьев перекинуты настилы на столбиках, покрытые паласами. Каркасное здание чайханы, посетители которой и обедают обычно на этих настилах. Цирюльня где-нибудь в уголке площади и, наконец, вход в караван-сарай.

Место для постоя выбрали случайно, пройдя зигзагом через несколько кварталов и по пути окончательно убедившись, что явной слежки за группой нет. Дронов отсчитал владельцу серебра за неделю проживания, в его присутствии обменялся с Джантаем парой фраз на киргизском относительно того, что «здесь получится неплохая база для наших дел», и отправился спать – якобы после долгой дороги, на деле же перед ночной вылазкой.

Покинуть двор незаметно удалось без труда. В караван-сарае имелся ночной сторож, но охранял он в первую очередь склад с купеческими товарами и после заката уснул, подпирая спиной створки его ворот. За конюшней и жилыми комнатами никто не присматривал, так что «разведгруппа» русской экспедиции тихо выскользнула из здания, вывела лошадей и была такова. Ночь выдалась ясной, улицы они немного изучили, так что вскоре после полуночи благополучно добрались до искомой библиотеки…

Черный ход оказался узкой дверцей в задней стене строения. Хотя с улицы она была не видна, створку все равно потрудились расписать таким же резным орнаментом, как и на главном входе. В лунном свете Дронов разглядел переплетающиеся виноградные лозы, побеги хмеля и ветви плакучих ив, лепестки незнакомых цветов и листья разнообразных деревьев, выточенные рукой, вне всяких сомнений, выдающегося мастера.

– В точности как было описано, – пробормотала Саша и принялась шарить ладонями по стене вокруг двери, то приседая, то вставая на цыпочки.

– Что ищем? – спросил Николай, тревожно оглядываясь. Позади библиотеки располагался обширный пустырь, окруженный высокими глиняными заборами, и в затылке капитана все острее кололо холодными иголочками тревожное чувство – словно из-за их гребней за ним и стажеркой кто-то наблюдает недобрым глазом. Мысленно он даже пожалел, что приказал спутникам остаться в дальнем переулке, с лошадьми.

– Э-э… Нашла! – Вместо ответа девушка вытянула из-за косяка витой шнурок и трижды его дернула. Послышался приглушенный звон колокольчика.

– Думаешь, услышит? – Само то, что у черного хода имеется звонок, показалось Николаю странным, однако от замечаний на этот счет он решил воздержаться.

– Из того, что я знаю о хозяине, ночью с черного хода к нему приходят частенько, – полушепотом отозвалась юная сыщица, прислушиваясь. Действительно, вслед за серебристым треньканьем внутри раздались шаги – и пяти минут не прошло.

– Кто там? – Хозяин библиотеки задал вопрос на русском с ощутимым акцентом, причем явно не узбекским, что сразу насторожило Дронова.

– Уважаемый господин Марчелло, мы знакомые донны Бригитты. По делу, – негромко сказала Александра.

Николай удивленно вскинул брови. Услышать такие имена в этом городе он никак не ожидал. Зато сразу стал понятен акцент – хозяин был итальянцем.

– Ах, вы друзья прелестной Бригитты! – Дверь распахнулась, и на пороге действительно обнаружился улыбающийся черноволосый мужчина. Высокий, смуглый, с вьющимися волосами и тонкими чертами лица, господин Марчелло был чертовски хорош собой – с такой внешностью хорошо в театре играть героев-любовников. Впрочем, с точки зрения Николая эту «красоту» следовало бы называть смазливостью.

– Она просила передавать вам привет и напомнить о небольшом долге, который за вами числится. – Если прекрасный облик информатора и произвел на миниатюрную стажерку впечатление, та не подала виду. Тон девушки остался довольно сухим, чуть ли не официальным. – Мы надеемся, в память об этом долге, которого вы пока не вернули, и ради вашей с донной дружбы в будущем вы окажете нам содействие в одном важном для нас деле.

– Безусловно, прелестная Бригитта может рассчитывать на то, что я помогу ее друзьям в любом вопросе. А уж если о помощи просит юная особа, не уступающая ей очарованием… – Библиотекарь прижал ладонь к груди и отвесил легкий поклон. – Вам даже не стоило напоминать о долге, я все равно не смог бы устоять. Я ведь могу узнать ваше имя?

– Александра. – Стажерка указала на спутника: – А это Николай Петрович.

– Очень рад. – Марчелло осторожно взял руку девушки и поцеловал – мимолетно, лишь коснулся губами. Но капитан заметил, как напряглась в этот миг Сашина спина. Пожалуй, позволь себе итальянец чуть больше вольности – его ждало бы знакомство с рукоятью ее револьвера… – Имя прекрасно подходит к вашему светлому, воздушному образу.

Он повернулся к капитану и, кажется, хотел протянуть ладонь для рукопожатия, но, встретившись с мужчиной взглядами, передумал. Вновь чуть поклонился – скорее даже приветственно кивнул:

– Давайте зайдем в дом. Снаружи сейчас прохладно.

– С нами еще люди при лошадях, ждут на улице, – угрюмо буркнул Николай, поглаживая ножны. – Мы условились, что, если все пройдет нормально, позовем их сюда условным сигналом. Нужно будет помигать светом в одном из окон. Вы сможете это устроить и разместить остальных на ночь?

– Легче легкого. Если только вы не приведете целую роту. – Библиотекарь отступил назад и сделал приглашающий жест. – Заходите же.

За проемом черного хода оказался тесный коридор, освещаемый все теми же химическими светильниками, только старыми, потускневшими. Тесным его делали разновеликие картонные коробки, стоящие вдоль стен, – они громоздились друг на друга, образовывая целые башни до потолка, их покрывали пыль и паутина, так что плечистый Дронов вынужден был протискиваться с осторожностью, чтобы ничего не опрокинуть и не запачкаться.

– Простите, здесь я храню наименее важные единицы своего книжного фонда, – без намека на вину в голосе сказал Марчелло, шагая первым. – Для книг давно уже не хватает места, однако для людей найдется…

К счастью, идти было недалеко, коридор вывел троицу в просторный круглый зал, обставленный застекленными книжными шкафами, – по высоким окнам и двустворчатой двери напротив Николай легко опознал в нем фойе. На эту самую дверь они с Сашей недавно смотрели с другой стороны – с проспекта.

– Поднимитесь на третий этаж, – кивнул хозяин библиотеки на лестницу в дальнем конце зала, почти скрытую шкафами. – Там мои апартаменты и комнаты для посетителей. Гостиная по правую руку, сразу же. Не пропустите. Устраивайтесь там, отдохните. Я приготовлю кофе для беседы и посигналю вашим товарищам. Сколько раз должен мигнуть свет?

– Четыре вспышки, затем перерыв и еще две, – ответила Саша, с интересом косясь на ближайшую стеклянную витрину, за которой рядами выстроились пухлые фолианты. – Скажите, а на каких языках эти книги?

– На всех, юная госпожа, – улыбнулся хозяин шире и, как показалось Николаю, искренней. – Я составляю свою коллекцию не один год. Если вы захотите почитать о чем-нибудь, пока будете гостить у меня, – только скажите. Я легко подберу вам произведения нужной тематики и на любом удобном языке.

– Спасибо, не премину воспользоваться. Попозже, – ответила девушка тоже чуть менее сухо, но к лестнице развернулась решительно, потянув за рукав Николая.

– Скользкий тип, – вполголоса пробормотал офицер, когда они оказались на площадке второго этажа.

– Будь он честным, благородным и порядочным – от него нам не было бы толку, – вздохнула Александра, хмурясь. – Сейчас нужен именно такой помощник, к сожалению.

– Ты говоришь в точности как Настя, – хмыкнул капитан. – Прямо слышу ее голос.

– Правда? – В полумраке Дронов толком не разглядел, но ему показалось, что на щеках маленькой стажерки проступил румянец.

– Ага. И это я похвалил, если что.

– Я поняла, – улыбнулась девушка, глядя под ноги, и передернула узкими плечами. – И вы правы, тип неприятный, но без него мы никак не обойдемся. Именно такой и нужен. Менее изворотливый не был бы полезен, более ловкий – не попался бы на крючок моим коллегам из военного ведомства…

Лестница кончилась, и Саша, уже отпустившая китель спутника и поднимавшаяся первой, шагнула в коридор жилой части дома. Дронов не отставал. Уютная гостиная с круглым столиком и парой мягких французских диванчиков, заставленная книжными шкафами вдоль стен не хуже холла, действительно обнаружилась за первой дверью справа. Там было темно, так что сперва вошел Николай, осмотрелся, взболтал химические лампы, зажег от спички пару свечей. Стажерка все это время оставалась за порогом, держа ладонь на кобуре: после истории с горшечником они стали много осторожней и с того момента, как вошли в библиотеку, старались незаметно прикрывать друг друга, даже во время разговоров сохраняя бдительность.

– Вроде все в порядке. – Закончив, Дронов опустился на один из диванчиков, с наслаждением откинулся назад – давненько ему не приходилось сиживать на нормальной мебели с полноценной спинкой, если не считать короткого визита к купцу Рашидову. – Заходи. И насчет крючка… Чем наш гостеприимный хозяин обязан разведке? И я так понимаю, никакой донны Бригитты в природе не существует?

– Понятия не имею, – призналась девушка, устраиваясь на другой софе и застегивая кобуру. – Это просто условная фраза, которую мне передала Анастасия Егоровна. Может, и есть такая женщина… А обязан Марчелло тем, что погорел на контрабанде.

– Библиотекарь? – не сдержал удивления капитан – при всей своей иррациональной неприязни к итальянцу, такого он почему-то от него не ожидал. – На контрабанде?

– Тут все три этажа, похоже, напичканы книгами. – Саша сделала рукой пространный жест, как бы показывая на всю гостиную разом. – Подобную коллекцию непросто собрать в одиночку, особенно живя в такой дали от просвещенного мира. Нужны связи и деньги. Первые у господина Марчелло есть, как я понимаю. Ведь его библиотеку посещают почти все образованные жители Ташкента, а это в основном чиновники, члены магистрата, торговые представители… Нередко гостят иностранцы. Дело за деньгами, вот он и добывает их самым удобным в портовом городе способом. Заодно и новые книги приобретать проще, наверное. Агент военной разведки, бывший здесь по какому-то служебному делу, и вскрыл побочный заработок господина библиотекаря. Формально-то он живет на пожертвования от читателей…

– Но у него же должны быть покровители, и весьма серьезные в таком случае, – предположил Дронов. – Вряд ли его могли запугать, обещая донести о связях с контрабандистами городским властям, те и так все знают. В любом случае выкрутился бы без особых последствий.

– Конечно, – кивнула стажерка, покосившись на дверь гостиной. – Марчелло пригрозили проблемами в России и Европе, а он там покупает бо́льшую часть книг. Да и приработок снизился бы. Этим мне и посоветовали на него давить, если что. Но я не хочу без крайней нужды прибегать к угрозам. Надеюсь, он сам все понимает… Не нужно только перегибать с запросами, чтобы не решил, что помогать нам – себе дороже.

Девушка вдруг умолкла, явно прислушавшись. Николай последовал ее примеру. В коридоре раздались легкие, едва слышимые шаги, тонкое позвякивание, и пару секунд спустя через порог аккуратно переступил хозяин дома, несущий на серебряном подносе изящный кофейник, пыхтящий паром не хуже броневоза, и три чашечки тончайшего фарфора. Ни сахарницы, ни вазочки с печеньем ко всему этому не прилагалось.

– Я впустил ваших спутников, – сказал итальянец, ставя кофейный прибор на столик. – Устроил обоих в читальной комнате, все равно ночью туда никто не придет. Лошадей привязали на пустыре, за зданием. Кофе, как видите, готов – можно поговорить о деле.

Так как диванчиков в комнате было два, библиотекарь был вынужден выбирать – присесть рядом с Дроновым или рядом с Сашей. Естественно, он выбрал последнюю. Хотя опустился достаточно далеко, на самый краешек сиденья, и деловито занялся сервировкой.

– Все верно, пора к делу. И сначала говорить придется мне. – Девушка взяла предложенную ей чашку с дымящимся напитком и спокойно пересела на софу к Николаю, демонстративно придвинулась к нему поближе, коснувшись локтя мужчины своим. Капитан с трудом сохранил серьезное лицо: «Ох уж эти женские приемчики…» Но итальянец все понял правильно – чуть улыбнувшись, отпил кофе, опустил голову:

– Я готов слушать. Надеюсь, помочь вам – в моих силах…

Не заметить группу из нескольких русских казаков в полном обмундировании на восточном базаре достаточно сложно – если только это не базар Ташкента, где людские потоки скручиваются в водовороты и стремнины, а среди халатов и шаровар запросто может мелькнуть мундир британского аэронавта или германского частного охранника. Хотя Николай условился с бойцами, что проникающие в город солдаты будут ожидать контакта у главных входов на рынок или возле центрального караван-сарая, то есть у мест весьма приметных, не всегда отыскать их удавалось сразу. Благо работал он не один, а на пару с Джантаем. Саша осталась в библиотеке, чтобы координировать действия товарищей и анализировать информацию, добываемую итальянцем, а унтер Черневой – при ней, телохранителем. Хотя почтенный Марчелло проявил заметный энтузиазм, получив указания от юной сыщицы, Дронов не верил ему ни на грош, и оставлять девушку с ним наедине, пусть даже вооруженную, не собирался.

Воссоединение отряда шло неспешно. Казаки и драгуны стягивались в Ташкент группами по три-четыре человека, снимали комнаты в случайных караван-сараях, потом шли к центральному рынку, где их и находили капитан с проводником. Разумеется, они не брали товарищей под локоть и не вели к трехэтажному вместилищу книжной мудрости – лишь быстро объясняли им, как ночью пробраться к «конспиративной квартире». Вернее, «конспиративному сараю», принадлежащему кому-то из коллег итальянца по контрабандистскому ремеслу. Просторное помещение, которое Николай осмотрел лично, сейчас пустовало. К нему имелись тайные подходы, и вместить полтора десятка человек оно могло без труда, хотя лошадей пришлось оставить за городской стеной, в конюшне у еще одного знакомого господина Марчелло.

Такие предосторожности казались Николаю оправданными и достаточно серьезными, но сама Александра печально назвала их «детским садом», признав, что таким образом они выиграют максимум пару-тройку спокойных дней. И то если повезет. Однако устроить что-то лучшее, имея на руках лишь кучку не подготовленных к агентурной работе военных и единственный контакт в городе, едва ли удалось бы и ее наставнице. По крайней мере, так решил для себя Дронов – сейчас было не лучшее время, чтобы начинать сомневаться в талантах Саши.

Невский, как и ожидалось, проник в город последним, убедившись, что все его люди и доверенные ему драгуны прошли через ворота беспрепятственно. Капитан застал его у лавки шорника – казачий старшина обсуждал с продавцом китайскую уздечку, довольно неплохо при этом изъясняясь по-узбекски, а при нужде вставляя русские слова и поясняя их жестами. Дронов не успел его окликнуть – Невский, по всей видимости, заметил командира в толпе краем глаза и повернулся к нему сам, бодро приветствовав. Как и было обговорено, Николай ответил в том же духе, похлопал товарища по плечам. Земляки из далекой страны, неожиданно встретившиеся на здешнем рынке, по меркам Ташкента выглядели куда менее подозрительно, нежели деловито шепчущиеся чужеземцы в мундирах, хотя Дронов уже привычно переоделся в гражданское платье, добытое в закромах библиотекаря. Маскироваться под местного было бы глупо, так что он выбрал городской костюм с пиджаком и жилеткой, чтобы при случае сойти за европейского дельца или путешественника.

– Так вы, значит, последний, Дмитрий Александрович? – спросил капитан, опуская руку, чтобы проверить, на месте ли кошелек: надолго убирать ладонь с пояса здесь было рискованно. – Я не всех видел, там еще Джантай…

– Да, за мной никого, – кивнул урядник. – Послание от вашего человека мы приняли, лошадей отвели в указанную конюшню, проблем не было. Хозяин как увидел печатку, прилагающуюся к письму, так больше ни одного вопроса не задал, стал очень обходителен.

– Это хорошо, – хмыкнул Дронов, приглаживая ус. – Тогда к остальным я вас направлять не буду, пройдемся туда вместе. – Он понизил голос. – Заодно проверим, нет ли хвоста. Уже давно тут околачиваюсь, а Александра Александровна советовала каждые два-три часа круг по пустым дворам для профилактики нарезать…

Из-под кровли гигантского базара драгун и казак вышли плечом к плечу, не особо таясь. У Николая уже имелся нахоженный маршрут, где можно было пройтись по весьма безлюдным переулкам, не рискуя заблудиться. А главное – по пути не раз предоставлялась возможность осмотреться украдкой. Сначала они задержались на главном проспекте, чтобы поглазеть на работу диковинного даже для русских парового погрузчика халифатского производства, который двумя огромными трехпалыми клешнями хватал с телеги ящики и сгружал их наземь. Потом покружили немного по дворикам двух соседних кварталов-махаллей, то замедляя, то ускоряя шаг…

– Я, конечно, не шпион, но мне кажется, та троица топает за нами отсамой центральной улицы, – тихонько проговорил урядник во время очередной остановки – у лотка с лепешками, где заодно продавали и самсу – эдакие треугольные мясные пирожки. Взяв один такой в руки и сделав вид, что скептически рассматривает его подгорелые бока, казак взглядом указал командиру на трех неприметных ташкентцев, стоящих неподалеку. Те лузгали семечки, о чем-то оживленно беседовали и, казалось, на иностранцев даже не смотрели, – однако действительно остановились вместе с ними, без всякой видимой причины. Просто шли себе, шли – и вдруг встали.

– По-моему, не от центральной, только последние минут десять… – хмыкнул Николай, отсчитывая продавцу медяки. – Но все равно подозрительно. Давайте-ка, Дмитрий Александрович, попробуем один фокус в духе книжечек про тех самых шпионов…

Задуманный капитаном «фокус» заключался в том, чтобы спокойным, прогулочным шагом пройти до ближайшего угла, скрыться с глаз предполагаемых наблюдателей, тут же рывком добежать до какого-нибудь переулка и зайти в него поглубже. А оттуда уже тихо наблюдать за покинутой улицей – появятся ли преследователи и если появятся, то как станут себя вести. Вышло достаточно неплохо. Стоя в узком закоулке на краю арыка, под прикрытием массивного ствола старого ореха, Дронов и Невский видели, как неприметная троица прошла мимо по маршруту, который они оставили. Все трое при этом усиленно вертели головами и выглядели малость растерянно.

– Эк мы их обвели вокруг пальца, – удовлетворенно заметил казак, когда «хвост» скрылся из виду.

– Угу, – не столь радостно буркнул Николай, выходя из укрытия: стоять на земляном краю канавки, рискуя съехать пятками в воду, было весьма неудобно. – Повезло. Похоже, эти ребята и вправду были за нами. Нужно торопиться. Не факт, что во второй раз мы их даже заметим, – чай, осторожней станут. Пошли.

Он махнул рукой, указывая вдоль переулка. Капитан изучил закоулок прежде и знал, что в другом конце не тупик, а выход на параллельную улицу, с которой можно будет вернуться в знакомые места. Они с Невским почти бегом добрались до конца проулка, где капитан еще раз оглянулся – на всякий случай, чтобы убедиться в безопасности тыла. И тут же прошипел:

– Да твою же душу…

Один из троицы «неприметных», вроде как сброшенных с хвоста, как ни в чем не бывало топал следом за русскими, делая вид, что они его вовсе не интересуют. Откуда он взялся, Николай не понял. Вероятнее всего, пройдя немного вперед и не увидев преследуемых, шпики (если это были они) вернулись и разделились, чтобы обыскать боковые ответвления. Значит, «хитрой» уловки драгунского офицера надолго не хватило, а преследователи – профессионалы, знающие, что делают. Двух из них пока в поле зрения не было, но теперь это скорее тревожило… О совпадении речи уже точно не шло, это была несомненная слежка.

– Что там, господин капитан? – спросил Невский.

– Наши новые знакомые… Один из них. – Вопреки острому желанию, Дронов не ускорил шаг. «Хвост» наверняка заметил, как объект наблюдения обернулся, но ни к чему было прямо показывать неприятелю, что он раскрыт. – Да, шпион из меня получается тот еще… По-хорошему не вышло – будем пробовать по-плохому.

– Это мы завсегда, – ощерился Дмитрий Александрович, как бы невзначай проведя ладонью по оголовью шашки. – Но неужели прямо тут, посреди города изрубим?

– Да упаси боже. Нет, конечно. – Николай передернул плечами, вообразив, какой переполох начнется. – Еще нам в зиндан угодить не хватало, причем по заслугам, а не по навету, как в прошлый раз. Да и убивать сразу не стоит – вдруг ошибка? Тут не поле боя, где врагов по мундирам точно узнаешь.

– А что же тогда? – нахмурился казак, убрав руку от ножен.

– Потопаем в складской район, там неподалеку от сарая, где наших бойцов разместили, я пустырь приметил. Местечко глухое. Увяжутся туда за нами – сами виноваты… Постараемся без лишних жертв, но и без лишнего для себя риску. Будут сопротивляться – успокоим качественно.

– Но так мы их все равно к нашему убежищу приведем, по сути. Опасно это.

– Угу, – сдвинул теперь брови и Николай. – Потому надо сделать так, чтобы ни один из преследователей не сбежал. Тогда и не расскажут никому, у них же оптического телеграфа в карманах нету, поди. Идем не спеша – вдруг все же поверят, что мы их не видим…

Пустырь в районе рыночных складов представлял собой давнее, хорошо расчищенное пожарище, оставшееся после гибели в огне нескольких больших построек, – об этом говорили торчащие из земли обугленные огрызки балок, черные подпалины на соседних заборах и густая трава, всегда хорошо растущая на пепле. Попасть туда можно было лишь двумя путями, если не считать каких-нибудь тайных ходов, не обнаруженных капитаном при беглом осмотре. Дронов и Невский зашли с восточной стороны, с обычной улочки, тянущейся меж складских корпусов в нужном им направлении. За поворотом офицер тут же приказал жестом спутнику уходить вправо, готовить засаду. Тот немедленно скользнул вбок, прижался спиной к забору. Николай же продолжил шагать через пустырь ко второму входу, спокойно и неторопливо. Внезапно за его спиной раздались смачный удар и болезненный возглас. Капитан крутанулся на каблуках, выхватывая револьвер, и увидел, как один из вошедших вслед за ним на пустырь «неприметных» валится навзничь, получив в висок тяжелым казачьим кулаком. Второй, чуть подотставший, среагировал мгновенно – по-кошачьи ловко отпрыгнул назад, сунул руку за пазуху халата.

«Если достанет нож или кистень, доверю его Невскому, – молнией мелькнула мысль в голове Николая, пока он брал на мушку противника, краем глаза отмечая, как казачий урядник тянет из ножен шашку. – Если пистолет – придется стрелять».

Преследователь вытащил пистолет – тупорылый, короткий и явно однозарядный, с изящной выгнутой рукоятью, в которую не запрячешь магазин. Не тратя драгоценных секунд на колебания, Дронов вдавил спуск – три раза, чтобы с гарантией. Хлопки выстрелов эхом отдались от окружающих пустырь заборов и складских корпусов…

– А третий где?! – воскликнул казак, приседая над контуженным противником, чтобы проверить пульс. Другой супостат, бьющийся в конвульсиях с простреленной грудью, его уже не интересовал.

– Черт! – Николай бросился к проулку, выглянул из-за угла. На узкой улочке, с которой они пришли, не было ни души. Либо третий шпик не успел соединиться с товарищами (хотя капитан вроде мельком замечал его по пути сюда), либо страховал их с тылу и сбежал, услышав пальбу. Последний вариант был, по сути, равен провалу…

– Сбежал, похоже, – сказал он, возвращаясь к Невскому. – Плохо дело. Расскажет… кому надо, что тут стряслось, и начнется… что-нибудь… Ох… – Офицер хлопнул себя по лбу. – Как же теперь Александре в глаза посмотрю?!

– Ну, откупитесь трофеем, – с усмешкой ответил казак, стягивая руки пленника его же собственным поясом. – Этот живой и скоро очухается. Думаю, найдет что рассказать. Берем его с собой.

– Хоть что-то хорошо, – вздохнул Николай. – Быстренько протащим его до убежища, а то хоть здесь и творятся, как я понимаю, всякие темные дела частенько, двое иноземцев, волокущих связанного горожанина, привлекут излишнее внимание любого встречного…

– Тогда я беру своего, а вы – своего. – Кончив «пеленать» ушибленного неприятеля, казачий старшина кивнул на подстреленного, который уже затих. – Только кровью не запачкайтесь. И пистолет его стоит подобрать.

– Да, вы правы. – Капитан поморщился, наклоняясь за оружием покойника. – Труп тоже панику вызовет, если найдут. А наш гостеприимный итальянец, что-то мне подсказывает, знает, как незаметно избавляться от мертвых тел…

– Все в порядке, Николай, ты все сделал правильно. Жаль, конечно, что одного из них пришлось убить…

К некоторому удивлению капитана, рассказ о происшествии ничуть не расстроил Сашу. Мужчина застал ее в гостиной третьего этажа сидящей в задумчивости на диванчике, с пустой кофейной чашечкой в руках. На столе стояли фарфоровая тарелка и явно уже остывшая джезва, на тарелке лежала какая-то едва надкушенная восточная сладость наподобие пирожного (кажется, она называлась шекерпаре). Стажерка, похоже, просто забыла о них и слепо таращилась на книжный шкаф у стены, о чем-то размышляя, – однако когда Дронов шагнул через порог, встрепенулась, встретила его слегка отстраненной улыбкой. Выслушала немного рассеянно, то и дело заглядывая в чашку, словно ища что-то в кофейной гуще на дне, и, признаться, малость озадачила офицера столь спокойной реакцией.

– Думаю, стоит сменить базу отряда, – сказал он, отчего-то испытывая легкое смущение. Кажется, его армейский ум опять подвел при попытке думать «как шпион». Что-то он истолковал неправильно. – Зуб даю, у нашего контрабандиста найдутся еще укромные места.

– Разумно, я бы тоже так решила… Но теперь уже нет нужды, – качнула головой Саша, ставя наконец чашечку на стол.

– То есть? – не понял Дронов.

– Вся нужная информация собрана. – Девушка вздохнула, сжала и разжала кулачок. – Во всяком случае, если я не ошиблась. Вы же их не прямо к убежищу привели? Чтобы его разыскать, им потребуется время… А вечером мы его уже покинем. Возможно, к тому моменту и в городе нас не будет.

– Та-ак… – Капитан присел на край софы по другую сторону столика. – Рассказывай, пожалуйста. Я слушаю.

– Мы собрали какие смогли сведения о группах, прибывавших в Ташкент через разные ворота в течение последней недели, – стала она говорить, сцепив пальцы в «замок» и наклонившись вперед. – Среди них был торговый караван и две компании путешественников, движущиеся проездом в Халифат. Но если пленника собираются доставить именно туда и его везут по суше, похитителям ни к чему заезжать в крупный город, где велик риск попасться на глаза кому-нибудь… не тому. Иностранцев, связанных с арабами и желающих покинуть Ташкент по воздуху, вроде тоже не появлялось. Тут можно бы порыться глубже, но время уходит, а я, кажется, нашла ниточку и без того.

– Какую же? – Дронов даже сел ровнее – он действительно был заинтригован.

– Два дня назад в порт прибыл торговый конвой одной из арабских частных торговых компаний. Большой грузовой дирижабль и два сторожевика эскорта. Места беспокойные, и пункт их назначения – где-то в Индии, охрана не помешает. – Настина ученица прищелкнула пальцами на манер своей наставницы. Впрочем, сейчас она напоминала Агафьеву даже манерой речи. – Так вот, у одного из эскортных кораблей вскоре по прибытии обнаружились какие-то неполадки в двигателях. И конвой задержался. А сегодня выяснилось, что поломка слишком серьезная и сторожевик вынужден повернуть домой. В Халифат. Торговец летит дальше лишь с одним судном сопровождения.

– Ага-а… – протянул Николай и ударил кулаком в ладонь. – Так ты думаешь…

– Если мы не ошиблись в главном и похищение пришельца – дело рук арабской разведки… – Александра кивнула, сдвинув брови, хотя сурового лица у нее все еще не получалось. – Если это так, то пленник будет на борту «сломанного» сторожевика, возвращающегося в Халифат. А тот уходит завтра, ранним утром. Если мы принимаем эту версию, то должны действовать незамедлительно.

– Надо брать его этой же ночью. – Драгунский офицер потер подбородок. – Ближе к отбытию, чтобы похищенного точно успели доставить, – ведь мы не знаем, где он сейчас.

– Честно сказать… – Голос Саши, уверенный и серьезный до сего момента, внезапно дрогнул. Она опустила взгляд. – Я не уверена, что силовую операцию вообще стоит начинать.

– Как так? – Дронов даже привстал с дивана, не на шутку ошарашенный.

– Эти корабли находятся здесь официально, – пояснила девушка, глядя в пол. – Если что-то пойдет не так, то будет скандал – русские военные напали на судно Халифата с неясной целью… Стоит ли выполнение задания такого риска?

Капитан промолчал. Вопрос оказался серьезным, он не мог с ходу ответить. Конечно, хотелось заверить стажерку, что нечего колебаться, все будет хорошо и они справятся, но уместна ли кавалерийская бравада, когда речь идет о настолько серьезных вещах? За всю минувшую карьеру у Николая, пожалуй, не было еще возможности стать разжигателем дипломатического конфликта – и вот на тебе…

– Но ты не думай об этом. – Саша вдруг вскинула голову и посмотрела мужчине в глаза. Широко, искренне улыбнулась, заверила уже прежним тоном: – Я решила, операцию проведем, а вся ответственность, если что, на мне. Провалимся – я как-нибудь возьму всю вину только на себя, придумаю как.

«Да, так я тебе и позволю, конечно, – усмехнулся мысленно Дронов, чувствуя в груди теплый, разгорающийся уголек симпатии и решимости. – Вместе в петлю пойдем, если что… Или даже я один, уж постараюсь. Ох, что-то понесло нас… Не успели приступить, а уже провал планируем». Вслух же он сказал:

– Мы еще план боя не набросали, а уже думаем о поражении. Так добра не выйдет. Не вешай нос, раз решила – сделаем. Только прикажи.

– Вообще-то кое-какой план у меня есть и сейчас, – ответила маленькая стажерка, чуть расслабляясь, видимо, поддержка капитана и уверенность в его голосе пришлись к месту. – Но я хочу сперва переговорить с вашим «языком». Вы ведь оставили его в укрытии, с бойцами?

– Да. Не тащить же его было через полгорода средь бела дня.

– Хорошо. Наверное, в самом деле легче будет мне сходить туда, чем привести его в библиотеку. Ты ведь меня проводишь?

– Разумеется. – Николай поднялся и галантно подал девушке руку. – Знаток десятка улиц, трех площадей и двух дюжин переулков Ташкента к твоим услугам.

…Ефрейтор Саночкин, впустивший их внутрь, был хмур и чем-то заметно расстроен. Причина его дурного настроения выяснилась быстро. Подошедший Невский отвел командира и юную сыщицу в подсобную комнатку, где держали шпика, мрачно буркнул:

– Вот, полюбуйтесь.

Пленник лежал на земляном полу в неестественной позе. Кажется, он бился в конвульсиях, прежде чем замереть. Руки ему, вероятно, развязали уже после смерти и рубаху на груди порвали, пытаясь откачать… Неестественный цвет лица и следы засохшей пены на губах позволили даже далекому от медицины Николаю влет определить, что убило бедолагу.

– Яд, – подтвердила его догадку Саша. – Был зашит в одежду, наверное…

– Вот скотина… – высказался за себя и за Дронова казачий урядник.

Николай лишь на миг опоздал с аналогичным высказыванием. Потому от себя добавил:

– Во всяком случае, мои опасения, что мы на пустыре прихлопнули случайных людей, развеяны как дым. Тут уж никаким совпадением не объяснишь. Что, Саша, начнем планировать ночной рейд?

– Начнем, – негромко отозвалась стажерка и устало опустила веки. – Что еще остается?..

– Ох, не зря здешние мудрецы в древности говорили: «Крепость нельзя считать неприступной, если в ней есть калитка, через которую можно провести осла, груженного золотом», – прошептал Дронов, наблюдая, как его бойцы, переодетые в гражданское, покидают Ташкент через неприметную служебную дверцу во внешней стене. Двое стражников из хокандского гарнизона, в обязанности которых входило эту дверь охранять, старательно стояли к ней спиной и делали вид, будто ничего не слышат. Связи господина Марчелло пригодились и здесь…

– Да… но нам это на руку. К тому же они не впускают посторонних, а выпускают, это не так опасно, – заметила стоящая рядом с ним Александра.

Для вылазки девушка стянула свои недлинные волосы черной тесемкой в куцый хвостик и облачилась в серый дорожный костюм, делавший ее довольно незаметной на фоне тонущих в лунном серебре городских построек. Николаю подумалось, что ее кудри не помешало бы вовсе прикрыть платочком или шляпой, чтобы не светились зря светлым пятном, однако теперь этим заниматься было уже поздно, да он и не собирался пускать стажерку в первые ряды.

– А если мы уносим… скажем, редкий алмаз, украденный из сокровищницы бекляр-бека? Хотя действительно, им-то что с этого… – Капитан вдруг запнулся. Сдвинув брови и вытянув шею, присмотрелся. – Саша, смотри, там же зарево или меня глаза подводят?

– Да, зарево, – подтвердила девушка, следуя его примеру. Она еще и привстала на цыпочки. – Над складским районом…

– Над восточной его частью, – уточнил офицер, скривившись. – Там, где был наш склад-убежище. Пожар, похоже, разгорается… Как думаешь, может быть такое совпадение?

– Может… но едва ли, – вздохнула Настина подопечная. – Возможно, они не нашли нашу базу, но уверились, что она там, и решили… ударить по площади, чтобы с гарантией? Гори там один склад – мы бы отсюда не увидели, наверное. Надеюсь, до библиотеки не доберутся.

– Да, хозяин там не из приятных, но книги-то в чем виноваты… Жалко будет, если из-за нас такую коллекцию спалят, – кивнул Дронов и закусил губу. – В общем, ушли мы вовремя. Лишь бы они в порту нам чего не подготовили…

Проникнуть тайком в порт, кольцом охватывающий старинное поселение, оказалось проще простого – ночные караулы местной стражи стояли на внешних постах, незваных гостей со стороны крепостных стен никто не ждал, и часовые на этих самых стенах вниз особо не глядели. Вереница движущихся гуськом темных фигур быстро скрылась в непроглядной тени плотной «рощицы» причальных мачт, сейчас пустующих. Двигаясь от тени к тени, стараясь преодолевать освещенные луной участки бегом, не приближаясь к местам, где даже в столь поздний час горел свет и слышались голоса рабочих, они за три четверти часа добрались до своей цели.

Грузовой дирижабль Халифата стоял у причального пандуса для большегрузных кораблей – эта гигантская конструкция из камня и дорогого здесь бетона была отгорожена от остальной части порта дополнительным проволочным забором. Но лазутчиков «торговец» и не интересовал – им был нужен причал поменьше. Тот, что принял эскорт грузового великана. Выглядел он куда более скромно – прямоугольная металлическая платформа, вознесенная на пару десятков метров ввысь при помощи восьми бетонных колонн, башенка портового крана на ее краю, решетчатая шахта грузового лифта и шаткие с виду лестничные пролеты, крепящиеся к колоннам. Ну и сами корабли сопровождения. Два малых сторожевика висели по сторонам от платформы, прочно принайтовленные к ней посредством стальных тросов. Иллюминаторы в их гондолах не горели, лишь мерцали на хвостовом оперении красные и зеленые габаритные огоньки. Зато подступы к причалу прекрасно освещались несколькими газовыми фонарями. А выглянув из-за угла маленького эллинга всего на секунду, Николай успел насчитать полдюжины вооруженных часовых в мундирах армии Халифата – двое у лифта, двое у ближайшей лестницы, и еще пара патрулирует неспешным шагом периметр. Можно голову прозакладывать, что это далеко не все: тут еще как минимум одна лестница наверх, которая тоже должна охраняться, да и патруль вряд ли единственный… И на борту самих канонерок кто-то должен быть. Увы, попытка незаметно устранить охрану и тихо пробраться внутрь выглядела бы чистым безумием. Впрочем, «громкий» вариант также был предусмотрен планом и обдуман до мелочей. Хотя в кратком изложении выглядел полнейшей авантюрой – взять причал внезапным штурмом, найти пленника-иномирянина и всей компанией скрыться в ночи… Потом забрать у человека Марчелло лошадей и гнать прочь от Ташкента во всю прыть – если получится, даже не дожидаясь рассвета. Хорош этот вариант был еще и тем, что, даже не окажись похищенного бедолаги на кораблях (а такая вероятность оставалась), ни единого пункта в списке действий менять не придется – все равно останется только бежать без оглядки.

– Джантай… – кивнул капитан проводнику и указал глазами на один из газовых фонарей. – По моей команде.

Киргиз без лишних слов скинул с плеча короткий тугой лук, поправил колчан на бедре, мягко скользнул в сторону, к соседнему строению, и вскоре Дронов потерял его из виду. Впрочем, можно было не сомневаться, что сам-то воин-бугинец командира отлично видит.

– Теперь – остальные. Выдвигаемся. – Повинуясь его жестам, отряд разбился на мелкие группки и, не выходя на свет, пригибаясь, двигаясь перебежками, полукольцом охватил нужный причал. С Николаем остались Саша и драгуны, еще три казака следили за тылом, чтобы их передвижения не раскрыл какой-нибудь случайный портовый грузчик или спешащий на встречу контрабандист. Прочие же ребята Невского заняли выгодные стрелковые позиции и теперь брали на изготовку карабины – благо часовые Халифата в ярком свете ламп были как на ладони.

– Саша, тебе стрелять не обязательно, – тихонько сказал капитан, не отводя взгляда от проходящего мимо патруля. Девушка промолчала в ответ, и Дронов, выждав еще миг, коротко взмахнул рукой. Свистнула выпущенная Джантаем стрела, хрустально звякнуло бьющееся стекло фонарной лампы… Вопреки ожиданиям, дальний фонарь, в который метил киргиз, не погас – ровное до того газовое пламя лишь затрепетало на свежем ветерке, заставив тени вокруг причудливо изгибаться. Однако даже так выстрел киргиза свою роль исполнил – привлек внимание. Часовые у входов на платформу дружно вскинули длинноствольные винтовки, двое припали на колено… Патрульные, бдительно озираясь, бросились к фонарю, держа ладони на рукоятях кривых сабель, но пока не обнажая их.

– Поехали, – беззвучно, одними губами проартикулировал Николай, взмахивая рукой еще раз. И тут же поднял к плечу ружье.

Залп хлопнул малость вразнобой, но четверо стражей рухнули как подкошенные. Один патрульный свалился со стрелой в шее, второй выхватил клинок, ошалело вертя головой, – и тут же получил пулю от Дронова. Три хлопка на правом фланге сообщили, что второй патруль все же был и бросился на шум, – но попался в прицел прикрывающей группе.

– Вперед! – рявкнул Николай, расстегивая кобуру и срываясь с места. До лестницы он промчался как на крыльях, на бегу закинув за спину карабин и вытянув из кобуры револьвер. Вихрем взлетел по ступенькам, слыша за спиной топот сапог товарищей, – и оказался у сходней первого сторожевика. Не задерживаясь, ворвался внутрь через распахнутый главный люк, едва не столкнулся с перепуганным, полусонным арабом во флотской униформе, вырубил его ударом рукояти по лбу, ринулся в носовую часть, к рубке, перепрыгивая через комингсы. Рубка тоже оказалась не заперта, а возле штурвала в ней нашелся еще один дежурный аэронавт, которого капитан без лишних церемоний отправил в нокаут мощным хуком справа.

– В гондоле чисто, идем в технические помещения! – донесся из-за плеча голос Черневого. – Казаки берут второй дирижабль, но вы говорили, нам нужен именно этот, с южной стороны.

– Да, так что проверьте каюты, – ответил Дронов, оборачиваясь.

Унтер козырнул и скрылся в коридоре, а на пороге рубки появилась Александра, каким-то чудом не отставшая от мужчин и настолько запыхавшаяся, что ей поначалу не удалось выговорить и слова.

– Сейчас-то все и выяснится, угадали мы или сглупили, – сказал скорее себе, чем ей, капитан.

К счастью, долго маяться в неведении не пришлось: явившийся буквально через минуту Черневой с нескрываемым удовлетворением рапортовал:

– В машинном связали двух инженеров, больше членов экипажа нет. В лазарете на койке – человек без сознания, с перевязанной головой. По виду – европеец. Изволите посмотреть сами?

Лежащий на узкой койке молодой мужчина полностью подходил под устное описание пришельца, которого сам Николай прежде и не видел. К тому же голова его и впрямь была перевязана, а на белоснежных бинтах не обнаружилось и следа крови – стало быть, рана давняя. Все сходится.

– Похоже, нашли нашу пропажу. – Чувствуя, как губы растягиваются в довольно глупой улыбке, Дронов посмотрел на Александру. Та, почему-то хмурясь, вытащила из нагрудного кармана маленькую квадратную бумажку, посмотрела на нее, потом на раненого. Кивнула:

– Никаких сомнений, это он.

– Стой… Это у тебя что, фотокарточка?

– Да, его снимок, сделанный в Пишпеке до похищения. В госпитале. Анастасия Егоровна дала.

– А почему она мне… Хотя ладно, не столь важно. Интересно, он в коме после травмы, что ли? Нам бы его разбудить…

– Боюсь, не получится. – Тоненькая стажерка склонилась над кроватью. Пользуясь тем, что руки спящего лежат поверх одеяла, осторожно взяла правую за кисть, осмотрела от ладони до локтя. – Но это и не кома, наверное… Тут следы уколов. Ему что-то вводили. Вероятно, чтобы не просыпался. Будь время – осмотрела бы тут все пузырьки, – я не медик, но кое-какие… специфические препараты по названиям и маркировке узнаю…

– Значит, придется тащить как куль, – скривился Дронов. – А он еще и нездоров, как бы хуже не стало…

– Командир! – прервал его возникший за спиной казак. – Кажись, проблемы!

…«Проблемы» офицер сперва услышал и только потом увидел. Где-то на стене напротив причала выла механическая сирена, по всему гребню зажигались сигнальные костры, указующие, что наряды стражи поднялись по тревоге. С края причального пандуса Николай мог наблюдать, как от городских ворот, от одного из внешних постов и еще откуда-то с севера движутся к ним через порт три петляющие огненные змейки – колонны людей с фонарями и факелами в руках. Передвигаться строем, да еще столь целенаправленно и уверенно, в такой ситуации, естественно, могли лишь военные.

– Засада? – скрипнул зубами Николай. – Нас все-таки ждали?

– Будь это засада, пленника бы тут не оказалось, – качнула головой стажерка, необычайно спокойная и сосредоточенная. – Скорее, перестраховка – вывоз его шел по старому плану, но дополнительные меры приняли… И по тревоге – вот среагировали. Думаю, это солдаты гарнизона, а не арабы, но от этого не легче.

– Попробуем прорваться и уйти, пользуясь темнотой. – Лихорадочно пытаясь найти лучший вариант действий и остро осознавая, что без потерь со стороны русских теперь уже точно не обойдется, Дронов окинул взглядом видимую с платформы часть порта. – Все они осветить не смогут, но пришельца взять не выйдет: слишком обременит.

– А может… попробуем иначе? – Саша обернулась и посмотрела на захваченный сторожевик. – Если корабль на самом деле исправен и готовился к выходу рано утром, котел должен стоять под малым паром… Поднять давление и запустить двигатели – пара минут. Вы ведь управлялись с котлом броневика, тут не сильно сложнее, думаю. Халифатские машины примитивны, да и судно маленькое…

– А кто будет управлять? – Мысль о воздушном побеге капитану и в голову не пришла, а ведь это действительно был великолепный путь отхода, особенно учитывая отсутствие у Хоканда собственного флота. Мужчина с трудом удержался от того, чтобы хлопнуть себя по лбу.

– Я, – коротко ответила девушка и быстро зашагала обратно по сходням. – На боевые маневры не рассчитывайте, но отойти от причала и полететь прямо сможем, уверена.

Больше Николай вопросов задавать не стал – повернулся к сторожащим лестницы бойцам, рявкнул:

– Держать оборону, быть готовыми к отходу! По команде – все на борт! Ясно?

– Так точно, ваша милость! – нестройным хором откликнулись солдаты. Командир же поторопился в машинное отделение. Для этого пришлось подняться по лесенке на вторую палубу – внутри корпуса дирижабля. В пышущей жаром комнате, на стальном решетчатом полу, обнаружилась парочка пленных арабских матросов, «спеленатых» по рукам и ногам, – о них докладывал унтер. Дронов жестом отозвал приставленного к пленным казака, тихо спросил:

– Оба в сознании? Надеюсь, вы по-русски при них не разговаривали?

– Да вроде нет, – без особой уверенности пожал плечами станичник.

– Ох… – Офицер провел ладонью по лицу. – Ну не резать же им глотки теперь, это уж слишком будет… Беги вниз, позови еще пару человек, вытащите их и тех двух, мною ушибленных, на платформу. Мы этот корабль реквизируем под нужды Третьего отделения.

– Осмелюсь сказать, господин капитан… – неожиданно проявил инициативу подчиненный Невского. – Инженеры, знающие, как тут все работает, пригодились бы, коли нам корабль нужен. А если они только по-арабски разумеют – на пальцах объяснимся, чай, поймут…

– Мысль-то хорошая, – решил не огорчать бойца прямым отказом Николай – в конце концов, воины не должны бояться делиться с командиром идеями. – Да только они все равно свидетелями лишними будут. Пока мало что видели – вот пусть и проваливают. Сами разберемся. Так что приказа не меняю.

– Есть! – козырнул станичник. К счастью, ему хватило ума приглушить свой возглас, выдавить его полушепотом.

Отпустив казака, Дронов принялся изучать начинку машинного. Саша оказалась права – определить назначение всех этих рычагов, манометров и медных вентилей человеку, умеющему обращаться с паровой установкой бронехода или блиндированного авто, не представляло большой сложности. Даже при том, что на всех табличках под приборами и циферблатами вместо нормальных букв красовались арабские закорючки и цифры на делениях были выписаны непривычно, хотя достаточно узнаваемо. Оба котла, как ожидалось, стояли под парами, топливо подавалось из почти полных баков, требовалось лишь увеличить его поступление и следить за давлением. Дождавшись, пока с корабля вынесут пленных, капитан распорядился прикрытию отойти ближе к сходням и позвал себе в помощь ефрейтора Сергеева, о котором знал, что тот немного понимает в технике. Вместе они занялись делом.

– Проверка! Проверка! Меня кто-нибудь слышит?! – Блестящая начищенной медью переговорная труба на стене ожила без всякого предупреждения. Несущийся из ее жерла слабый голос был настолько искажен, что Дронов не сразу понял, кому он принадлежит. Сообразив же, торопливо наклонился к раструбу:

– Слышим, Саша, но очень плохо. Когда запустим двигатели, при такой слышимости, считай, связи не будет. Ты откуда говоришь?

– Из рубки. – Кажется, девушка почти кричала, но ее слова все равно сложно было разобрать. – За штурвал встать не могу, он слишком тугой и тяжелый. Рулевым будет Егор Лукич, а мне в кресло капитана сесть пришлось. Тут голосоотводы во все отсеки судна, целый пучок трубок… Вы там готовы?

– Почти. Раскочегариваем, вот-вот стрелочка в зеленую зону заползет.

– Хорошо. Мне отсюда видно, что колонны с факелами рассыпались, окружают причал. В атаку сразу не пошли, у нас есть немного времени…

– Но штурм будет скоро, – кивнул Николай, хотя собеседница не могла его видеть. – Мы поторопимся.

Еще минуту спустя сквозь толстые стальные стенки машинного отделения офицер расслышал приглушенные одиночные хлопки, несколько раз об обшивку корабля звякнули пули… А потом раздался дробный лязг, от которого завибрировала палуба под ногами – по правому борту внутри воздушного судна заговорил то ли крупнокалиберный пулемет, то ли паровая автопушка. Очевидно, солдаты русского отряда успешно освоили один из боевых постов халифатского сторожевика. И Дронов готов был спорить, что на гашетку жмет сейчас приказный Евграфский…

– Ну вот, началось… – Николай подошел к ефрейтору, глянул поверх его плеча на манометр, от которого солдат не отводил глаз. – Скоро?

– Почти, – напряженно ответил Сергеев. – Еще… Еще… Есть! Можно давать на двигатели!

– Отлично, подавай. – Капитан хлопнул его по спине. – Один справишься?

– Сейчас – да.

– Молодец. Тогда я в рубку.

Но сперва офицер выглянул через входной люк на платформу, где восьмерка казаков бодро отстреливалась, щедро посылая пули в ночь и стараясь не высовываться из-за края. Проорал: «Отцепляй тросы и внутрь, уходим!» – убедился, что его услышали, и только после этого отправился на мостик – под учащающийся стук свинцовых «подарков» о корпус дирижабля и несмолкаемое стаккато бортовой автопушки. Сашу он застал на месте командира судна, как она и говорила. Капитанское кресло располагалось в задней части полукруглой рубки, на небольшом возвышении, и ноги устроившейся на сиденье маленькой девушки не доставали до пола – арабские боевые корабли, видимо, строились без расчета на то, что во главе их экипажа встанет человек ростом в полтора метра…

– Все готово, можно отчаливать, – сообщил Николай, входя и прикрывая за собой дверь.

– Слава богу! – Увидев его, Настина ученица попыталась вскочить. – Давай я на место навигатора переберусь…

– Тебе там будет удобнее?

– Нет, но…

– Тогда сиди… капитан. – Дронов, несмотря на всю тяжесть положения, улыбнулся. Прошагав в другой конец мостика, заложил руки за спину и глянул вниз, на порт, с высоты десятков метров. Занятый русскими причал теперь охватывало целое кольцо из огоньков, и за линией оцепления происходило активное движение – то ли подходили свежие силы, то ли уже прибывшие продолжали бестолково перестраиваться….

Дзинь! Слева от Николая, на уровне его локтя, лопнула и осыпалась осколками одна из прозрачных пластин, составляющих остекление рубки. Пробившая ее пуля глухо ударила в потолок. Мостик был скудно освещен единственной масляной лампой и зеленоватым сиянием циферблатов на деревянных панелях управления, однако какой-то остроглазый стрелок все же заметил массивный силуэт драгунского капитана. Хотя пуля могла быть и шальной…

– …Теперь вот этот дроссель на себя… – Александра, приподнявшись, пальцем указывала стоящему у рулевого колеса Черневому, за какой рычаг тянуть и какую кнопку жать. – На втором слева индикаторе стрелочка поползла?

– Да. – Бравый унтер отвечал неуверенно, как школяр-троечник у доски. – Вроде… как… Вот этот же – второй слева?

– Этот. Жмите теперь те две медные клавиши, у вас под рукой… Да, так. Стрелочка уже на зеленом поле?

– Ага.

– Второй дроссель на себя. И плавно, очень плавно – штурвал вправо, на пол-оборота…

Наставления юной сыщицы звучали не особо профессионально, однако же оказались действенными. Слабый гул раскручивающихся винтов перерос в ровное басовитое урчание, небесный корабль словно оттолкнулся от пристани и тронулся вперед, набирая высоту. Начал разворачиваться…

– Получилось… – оторопело пробормотал Черневой, излишне сильно стискивая пузатые ручки штурвала – даже в неверном свете одинокой лампы было заметно, как побелели его костяшки. – Иисус и Богородица, поверить не могу, получилось! Александра Александровна, вы…

– Пожалуйста, Егор Лукич, не отвлекайтесь. – Стажерка села удобней, уперлась локтями в подлокотники, сцепила пальцы перед грудью, хмурясь. – Еще не все.

Освещенный фонарями пятачок причального пандуса и огненное кольцо вокруг него постепенно удалялись, уходили вниз. Пули еще стучали по обшивке, но все реже. Конечно, на стенах города стояли пушки, и среди них, помимо допотопных «кытайчи», вполне могли найтись современные зенитные орудия – как полтора года назад, в Токмаке, где итогом подобного сюрприза стала гибель сотен российских солдат и аэронавтов. Однако артиллерийские расчеты явно не получили никаких приказов, а стрелять по своему почину, не зная, что толком происходит, не решились – ведь прошедшие мимо цели ядра падали бы на порт… Ташкентская артиллерия молчала, когда похищенный дирижабль с русским отрядом и спасенным пришельцем на борту разворачивался к городу кормой и уплывал по воздуху прочь, мигая хвостовыми огнями…

На мостике установилась звенящая тишина, пропитанная напряжением, – после первого облегчения, испытанного всеми в тот миг, когда сторожевик оторвался от платформы, никто не решался вслух сказать: «Все кончено, друзья, можно расслабиться». Как вскоре выяснилось – не зря. Тревожный вызов поступил по голосоотводу всего через четверть часа после того, как дирижабль пересек границу порта.

– Это есаул Скорнячкин, – прогудела медная труба возле поста управления огнем. – Я в кормовой пулеметной башенке, наблюдаю за тылом. Кажется, за нами кто-то идет…

– Схожу посмотрю, – кивнул Саше Дронов. – Веди пока прямо.

Основной корпус халифатского сторожевика по форме напоминал веретено, из которого снизу выступал нарост рубки. Кроме того, сзади к нему крепились две гондолы двигателей, и в нескольких местах на крутых боках выпирали округлые пузыри боевых постов, в основном пулеметных. Стеклянная башенка кормового стрелка располагалась на самом заднем кончике «веретена» и давала превосходный обзор, но на двух человек рассчитана никак не была, так что офицер не стал входить, лишь заглянул внутрь.

– Глядите, господин капитан. – указал рукой вниз сидящий за четырнадцатимиллиметровым пулеметом казак. – Во-он, левее, на десять часов… Крадется, кажись.

Здесь, в сотнях метрах над землей, уже начинался рассвет – первые лучи солнца слепили людей в рубке и заставляли снежные пики гор вдалеке блестеть белым серебром. Но внизу еще царила ночь – тьма простерлась над садами, полями и каналами, в покинутом Ташкенте, строения и стены которого сливались в единое темное пятно, горели разноцветные огоньки… Разглядеть хищную тень, черным призраком скользящую над землей, получилось случайно – она на долю секунды промелькнула над светлой лентой речки, выдав себя внимательному наблюдателю.

– Крадется, – подтвердил Николай, держась за край проема и наклоняясь вперед сильнее. – Прими благодарность от командира за бдительность. Глаз с него не своди, жди указаний.

Вернувшись к Саше, он сообщил:

– Похоже, у нас на хвосте второй сторожевик из эскорта торгового судна. Эх, не хватило нам времени его поджечь… Надо было хоть по винтам из пулемета пройтись… Идет быстро. По-моему, нагоняет.

– Ну еще бы, – вздохнула девушка, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза. – У них ведь настоящий, опытный экипаж, и капитан настоящий… Вряд ли выйдет оторваться.

– Значит, примем бой, – хмыкнул драгунский офицер, обхватывая пальцами подбородок.

– Николай, я же говорила – с моими навыками мы только влево-вправо поворачивать можем и высоту менять… – Стажерка понурилась, стараясь не смотреть ему в глаза. – Чудо, что мы двигатели завели. Если нас догонят – это конец.

– Все не так плохо, – криво усмехнулся Дронов. – Они идут очень низко и с выключенными огнями. Хотят, полагаю, подойти как можно ближе и резко сравнять высоту, чтобы внезапно оказаться рядом. Или думают расстрелять в упор и с гарантией, или вообще стрелять не собираются…

– …А хотят взять нас на абордаж, – вскинула голову Александра, просветлев лицом. – Ну да, им же нужен пленник-пришелец. Как я не подумала! Они побоятся стрелять на поражение, во всяком случае сразу.

– А вот нам так себя ограничивать ни к чему, – покивал Дронов. – К тому же они дали нам фору. Я осмотрел вооружение этой летучей лохани. Тут четыре пулеметных поста на первой палубе, для кругового обстрела, и одна башенка со спаренным пулеметом на третьей, верхней. Для защиты от аэропланов, скорее всего. Тяжелое вооружение – курсовая пушка калибра сорок три миллиметра, в носовой части. Она немного наводится, но только влево, вправо и вниз. Вверх не стреляет, а дирижабль не самолет, ему нос непросто задрать. Понимаешь? Они ниже нас, и сильно ниже.

– Понимаю. – Саша села ровнее, убрала упавшие на лоб волосы, взмахнула рукой. – Егор Лукич, слушайте внимательно. Попытаемся сделать резкий разворот…

Маленький и верткий для боевого корабля, при спокойной погоде простой в управлении, послушный рулю, сторожевик заложил очень скромную дугу, поворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Дронов боялся, что при таком маневре они потеряют преследователя из виду и не смогут быстро найти вновь, однако его опасения оказались напрасны – уже достаточно рассвело, чтобы ночная тень перестала быть укрытием вражескому судну. Николай сел в кресло артиллерийского офицера, склонился к переговорной трубе, связанной с носовым боевым отсеком. Сказал как можно громче:

– Цель в зоне видимости! Примерные координаты для огня…

Услышь какой-нибудь профессиональный канонир, в каких терминах Николай дает наводку стрелкам, – не избежать бы драгунскому капитану затрещины, пожалуй. Лучше всего этот способ прицеливания можно было определить как «на глазок» или, как хором выразились сами казаки, приставленные к орудию: «Богородица поможет».

– Есть наведение!

– Пли! – скомандовал Николай.

Раскатисто бухнуло, легкий кораблик дрогнул от продольного удара – кажется, компенсатора отдачи у пушки толком не было, – и выстрел даже из столь скромного калибра отозвался сотрясением. На пару секунд огромные окна рубки заволокло белым паром – ветер снес выхлоп орудия.

– Что там? – Как только паровая пелена развеялась, Дронов вместе с креслом повернулся к рулевому, у которого был лучший обзор.

– Летит, – с видимым разочарованием буркнул унтер. – Цел вроде.

– Продолжаем снижаться, идем на сближение, – сухо отдала приказ Саша, сильнее стискивая подлокотники, впиваясь в них ногтями. Ее бледное, даже зеленоватое лицо контрастировало с весьма уверенным командным тоном.

БУХ! БУХ! БУХ! Не полагаясь на меткость, канониры-самоучки лупили из сорокамиллиметровки так часто, как только могли, – а дистанция для стрельбы сокращалась на глазах. Попав под обстрел, дирижабль-преследователь перестал жаться к земле, стремительно пошел ввысь. Когда до него оставалось метров двести, Саша распорядилась прекратить снижение и вновь идти вверх, сохраняя интервал. В это самое время на верхней палубе вражеского судна ожила пулеметная спарка…

Конические пули, подаваемые лентой, в отличие от круглых, загружаемых в зарядный короб, можно чередовать в нужном порядке – и в воздушном флоте тяжелые пулеметы обычно заряжают трассирующими пулями через две на третью, что дает неплохую видимость трасс огня без лишнего расхода ценных припасов. Вот и сейчас два редких огненных пунктира протянулись от одного сторожевика к другому. Очередь хлестнула по самому носу захваченного корабля, и вместо привычного звонкого стука пуль о броню послышался отчетливый треск рвущейся обшивки…

– Носовой и бортовые пулеметные посты, пли! – Николай рывком крутанулся к другим трубкам связи.

Его услышали – корабль мелко задрожал, когда три ствола заработали в унисон. Теперь красные, горящие огнем даже в солнечных лучах пунктирные линии как будто связали два корабля алыми нитями…

– Черт! – ахнул Черневой, шарахаясь: новая очередь легла близко к рубке, и несколько передних стекол лопнуло, усеивая пол крошевом…

БУХ! БУХ! БУ-У-УБУХ!!! За очередным уханьем пушки последовалоглушительный взрыв. На «спине» корабля-преследователя вспучился огненный волдырь, и сторожевик начал стремительно терять высоту, оставляя за собой черную полосу дыма. Его пулеметная башенка замолчала…

– Э-э… Все? – выдавила Александра после пары минут тишины, нарушаемой лишь гулом винтов.

– Ага. – Дронов сглотнул. Ему и самому не верилось. – Вроде… победа.

– Значит… Значит, надо определить, в какой стороне от нас Пишпек. – Стажерка просто обмякла в просторном капитанском кресле. Кажется, ее немного трясло.

– И заделать дырки в остеклении, – согласился унтер Черневой, глядя прямо вперед и не отпуская штурвала. – А то продует вашу милость, покуда долетим…

Глава 12

Когда красноватые в рассветных лучах глиняные стены Пишпека показались на горизонте, Николай остановился, чтобы перевести дух. Оглянулся на спутников – Сашу, Джантая, троицу драгун, Невского и еще семерых казаков, двое из которых несли носилки с невезучим пришельцем. Остальные станичники во главе с приказным Евграфским сторожили дирижабль, вставший на якорь довольно далеко от наезженного тракта, чтобы не мозолить глаза случайным путникам. Разумеется, соблазн триумфально прибыть в крепость прямо на нем, причалив к мачте цитадели, был велик, однако капитан сознавал, какой шум поднимется в этом случае. Ему и так-то не приходило в голову мыслей относительно того, что дальше делать с украденным сторожевиком, а уж если про него еще и узнают гражданские обитатели поселения… Не говоря уж о том, что артиллеристы на башнях Пишпека вполне могли сгоряча угостить идущий на крепость боевой корабль соседнего государства доброй порцией зажигательных снарядов.

– Ну вот, почти добрались, – подмигнул Дронов стажерке, поправив ремень карабина, заброшенного за спину. – Долгое путешествие вышло, а?

– Лишь бы не напрасное. – Шагавшая рядом с носилками девушка покосилась на пребывающего в забытье иномирянина. – За дни перелета он немного пришел в себя, и даже пьет уже без посторонней помощи, однако до сих пор не может говорить. Мы так и не знаем, насколько тяжело его состояние. По правде говоря, я все еще боюсь за него. Сейчас, пожалуй, даже больше, чем прежде.

– Не переживай, Саша. Все будет хорошо, теперь уж точно, – с улыбкой заверил ее Николай. – Скоро мы будем среди своих, а уж гарнизонные медики этого бедолагу живо на ноги поставят. Я наших врачей не первый год лично знаю, сам их пациентом бывал… Они разве что покойника на ноги не поставят. Все остальное – не проблема.

– Надеюсь, – неуверенно улыбнулась маленькая ученица сыскного агента. – Анастасии Егоровне они ведь помогли. И я, честное слово, больше всего рада, что мы возвращаемся все до единого – живые и невредимые.

– А уж я-то как рад, – хмыкнул капитан. – Думаю, Настя тоже порадуется…

В столь ранний час дорога к крепости была свободна – с момента выхода на тракт идущих пешком путников обогнали лишь два всадника да несколько телег. Хозяин одной из них, пожилой лысый киргиз с жиденькой седой бородкой, остановившись, предложил подвезти их «больного товарища», которого приметил на носилках, однако Дронов вежливо отказался. Исхудавший несчастный весил не так много, чтобы пара дюжих казаков утомилась его нести, а впутывать постороннего не хотелось совершенно, особенно на финишной прямой их задания. Благо до ворот и так добрались без проблем, – а вот там возникла некоторая заминка. На страже стояли незнакомые молодые пехотинцы, по всей видимости, из свежего пополнения. Николая и его людей они в лицо не знали, так что целый отряд вооруженных до зубов оборванцев (а позаимствованная у библиотекаря-контрабандиста для ночной вылазки одежка была не из лучших), естественно, вызвал у бойцов подозрения. Настолько сильные, что по свистку ефрейтора-часового в стенах предвратных башен открылись бойницы, откуда выглянули хищные стволы пулеметов, а из помещения караулки высыпала в полном составе вся охранная смена с винтовками на изготовку. По счастью, выскочивший вместе с солдатами дежурный офицер оказался из старого состава и сразу узнал не только Дронова, но и Джантая.

– Вот, значит, в каком виде с особых поручений возвращаются, – хмыкнул он, разглядывая отряд, сбившийся в кучу под прицелом пулеметов. – Прости уж ребят, Николай Петрович, новенькие они тут. Наслушались страшных историй про дикие земли вокруг… да и на взводе малость – тут казаки из пограничного поселения депешу гелиографом прислали, что якобы видели в небе над станицей военный корабль с эмблемами ажно Халифата. Представляешь? В наших владениях, а ведь тут только торговым судам пролет разрешен.

– Почудилось им, – буркнул Николай, отводя взгляд. – Небось как раз торговый и спутали, они порой не хуже боевых вооружены – особенно те, что над опасными территориями ходят.

– Я тоже так подумал – чай, начнись вдруг война с арабами, корабль не один бы был… Слушай, ну ладно мундиры, кони-то ваши где? – не унимался знакомец, впрочем, жестом велев своим бойцам вернуться на посты. Бойницы с металлическим лязгом захлопнулись, и по рядам экспедиции прокатился дружный вздох облегчения.

– Махнулись не глядя, – почти что огрызнулся капитан. – На кое-что получше. Отчет напишу – узнаешь, если не засекретят.

– Ладно, извини, – примирительно хлопнул его по плечу дежурный. – Вы же устали небось, как черти, а я вас мариную на пороге… Проходите уже. О прибытии сам доложишься?

– Коменданту – да. Но пошлите вестового к сыскному агенту, к Агафьевой. Она же в городе?

– Да куда бы она делась, – фыркнул офицер караула. – Эти сыскари как репей, прицепятся куда – не избавишься, а уж чтобы сами пропадали…

– Вот и хорошо. Передай ей, что… ну, в общем, что мы здесь. И у нас все в порядке. Она поймет.

Дальнейшие свои действия Дронов представлял крайне смутно. До сих пор финальной точкой в этой истории для него был Пишпек – добраться туда с «трофеем», и все завершится. Конец, финиш, победа. Но вот он в Пишпеке. И? Не распускать же всех по домам прямо здесь… Поколебавшись немного, он скомандовал товарищам двигаться вперед, по главной улице – сейчас такой же пустынной, как тракт. Миновав торговый ряд, где купцы как раз открывали лавки и начинали раскладывать товар, обменявшись приветствиями с одним из торговцев, они вышли к стоящей на холме цитадели. И там Николай наконец увидел знакомую стройную фигурку, быстрым шагом спускающуюся от ворот внутренней фортеции прямо им навстречу. Встав как вкопанный, он широко, глупо улыбнулся, не в силах отвести взгляда от приближающейся Насти.

Госпожа сыскной агент конечно же ни капли не изменилась, пока он отсутствовал, – чего еще можно было ожидать? Облачена в черные брюки, белую рубашку с отложным воротником и извечную коричневую курточку, волосы вновь стянуты в два длинных прямых хвоста, тонкие овальные очки поблескивают на солнце – именно по ним Дронов заметил ее издалека, уловив отблески линзы краем глаза… Разве что в правой руке сыщица теперь сжимала черную трость с серебристым набалдашником – куда более тонкую и изящную, чем прежняя, вполне под стать хозяйке. И опиралась она на тросточку при ходьбе довольно тяжело, как заметил капитан. Значит, простреленное бедро еще дает о себе знать…

– Ну… – Остановившись перед группой, замершей вместе с командиром, Настя уперла трость в землю, сложила ладони на набалдашнике. Медленно обвела членов экспедиции взглядом, жутковато ухмыляясь. У человека, не знающего, что это нормальная ее улыбка, наверняка возникли бы ассоциации с вождем кровожадных варваров, который озирает пленных врагов, думая, кого бы из них казнить первым. – Вас вроде больше было, когда уходили.

– Все живы-здоровы, – все еще улыбаясь до ушей, сообщил Николай. – Потерь нет ни убитыми, ни увечными. Часть отряда за городом, сторожит кое-что ценное.

– Эт-то хорошо… – медленно проговорила девушка, переводя взгляд на носилки, которые казаки опустили на землю. Пальцем поправила очки, прищурилась, внимательно рассматривая раненого. – Он?

В отличие от Дронова, сыщица своими глазами видела пришельца до похищения и должна была бы его узнать, однако раз уж она спросила, капитан ответил:

– Думаем, что он.

– Правильно думаете… – Настя выдохнула, стукнула тросточкой по земле, и только тогда капитан понял, что все это время она незаметно переводила дух после быстрой ходьбы, потому и говорила так странно. – Он самый…

Девушка вдруг шагнула вперед, наклонилась и легонько приобняла пискнувшую от неожиданности Александру за плечи, чмокнула ее в макушку. Отступив, просто сказала:

– Молодец.

– Ты еще не знаешь – насколько она молодец. – Николай оглянулся на спутников. Джантай и Черневой, не сговариваясь, закивали. – Но я тебе обязательно расскажу. Во всех подробностях.

– Только не сейчас, – мотнула головой сыщица. – Сейчас вы все хорошенько помоетесь в бане и переоденетесь во все свежее. А вот после этого – жду тебя и Сашу в своем кабинете. Кстати, ты не против, если я попрошу поселить нашего долгожданного гостя, – она указала глазами на пришельца, – у вас на первое время? Во избежание повторения, так сказать…

– У нас – в казармах, что ли? – уточнил капитан.

– Ага. Ведь найдется там какая-нибудь подсобка без окон и с одним входом?

– Найдется, не изволь сомневаться.

– Вот и славно. Поместите его туда, приставите охрану, а медиков я пришлю. Ладно, буду ждать у себя. И чем скорее – тем лучше. – Настя сдвинула очки к кончику носа и подмигнула Николаю. – Не задерживайтесь.

– Все слышали? – спросил у отряда Дронов, глядя вслед удаляющейся девушке. С трудом верилось, что они расстались меньше месяца назад. Сейчас он был рад просто слышать ее голос, смотреть, как она двигается, улыбается. Словно с их последней встречи миновали годы. Хотя прием мог бы быть и потеплее – определенно, Настя скучала по нему не так сильно, как он по ней. Впрочем, с его стороны глупо было ожидать… – Следуем указаниям госпожи сыскного агента. Саша, ты можешь идти домой, проверить, как там твоя комната без тебя поживает. А мы – доставим гостя в казармы, устроим получше, организуем караул и отправимся смывать грязь дорог… Встретимся у Насти, хорошо?

– Хорошо, – кивнула маленькая стажерка, приглаживая разлохмаченные наставницей волосы. – Я… больше всего на свете сейчас хочу переодеться и хотя бы десять минут полежать на своей кровати. Просто полежать…

– Отлично тебя понимаю. Ты это заслужила, – согласился капитан, с улыбкой кладя руку ей на плечо. – И главное – теперь можешь себе позволить…

Когда Николай, отмытый до белизны и одетый в новенький, со склада, мундир без знаков различия, поднялся на третий этаж цивильной канцелярии и вошел в знакомую дверь Настиного кабинета, Александра уже была там и что-то сбивчиво рассказывала наставнице, часто при этом запинаясь. Шагнув через порог, мужчина сразу подметил, что кабинет за время его отсутствия изменился куда сильнее хозяйки. Дивана, который грозилась заказать себе раненая сыщица во время их последней беседы, не оказалось, зато стульев для гостей теперь было три – помимо того, на котором сидела Саша, еще два стояли возле входа. У некогда запечатанной трубы появился приемный терминал пневмопочты – массивный, в облупившейся позолоте. Стены украшали выцветший портрет прошлого, почившего уже императора Михаила III и пара незамысловатых городских пейзажей в стиле Шекльгрубера – кажется, они изображали Вену зимой и осенью. Наконец, возле вешалки появился высокий застекленный шкафчик, на полках которого лежали странные мелкие предметы совершенно неясного назначения. В одном из них капитан с удивлением опознал серый кирпичик «мобильного телефона» – небольшой, умещающийся на ладони артефакт из иного мира, находка которого полтора года назад и привела офицера к знакомству с Анастасией Агафьевой. Дронов случайно подобрал во взятой русскими войсками хокандской крепости серую штуковину из непонятного материала, а потом помогал сыщице искать ее владельца. Выходит, остальные диковинки в шкафу – тоже созданы под другим солнцем?..

Еще один артефакт обнаружился на столе Агафьевой – слушая стажерку, кажется, вполуха, Настя с интересом разглядывала лежащую перед ней блестящую черную пластину «ноутбука». Николай уж и сам позабыл про эту вещицу, причинившую столько неприятностей отряду, а Саша, оказывается, умудрилась протащить ее через все приключения и доставить наставнице.

– Настя, а это нормально, что у тебя тут музей культуры Зазеркалья в публичном доступе? – прикрыв за собой створку, кивнул Дронов на шкафчик. – Ну, то есть это вашим уставом разрешено?

– Нет, конечно, – усмехнулась сыщица, облокотившись о столешницу и уткнувшись подбородком в сложенные ладони. – Однако мой кабинет, смею надеяться, в местах публичного доступа не числится, а улики эти из самых пустяковых… Люблю иногда вспоминать, какие невероятные истории с ними связаны. Ты же меня не сдашь начальству? – Она сделала приглашающий жест. – Можешь присесть, но это не обязательно.

– Почему вдруг? – удивился Николай, опускаясь на ближний стул.

– Немного послушав Сашу, я убедилась, что дел вы наворотили – на новые похождения Геракла. – Настя откинулась назад с весьма довольным видом. – Посему намерена применить тактику раздельного допроса. Сейчас она мне все как надо по протоколу доложит, с глазу на глаз, без твоих подсказок, потом я поработаю с бумагами, улажу формальности – и после шести вечера буду уже дома. Туда-то и приходи, выслушаю твой вариант истории. С меня яичница, понятное дело.

– Заметано. – Дронов со вздохом поднялся, одергивая китель. – Но позволь тебе сразу сказать – за время операции Александра проявила себя наилучшим образом. И как сыскной агент, и… просто как хороший человек. Считай это моей официальной положительной рекомендацией, могу даже на бумагу записать и подписью заверить.

– Николай Пе… – Саша подскочила было, но тут же плюхнулась обратно на сиденье, не договорив. На щеках ее выступил румянец.

– Ой, успокойся. Можешь не нахваливать. – Настя наклонила голову к плечу, блеснув очками. Улыбалась сыщица не разжимая губ, однако все равно вышло зловеще. – Она вернулась без потерь и с добычей, да еще сверх порученного принесла… – сыщица постучала по «ноутбуку» кончиками пальцев. – Этого достаточно. Я вполне верю, что львенок вырос.

– Анастасия Егоровна! – развернулась маленькая стажерка к наставнице, покраснев пуще прежнего.

– Если меня до вечера не хватит апоплексический удар или мне на голову не упадет метеорит, то рекомендации на присвоение статуса сыскного агента у тебя в кармане, – продолжила та. – Но подробности ваших похождений мне все равно крайне интересны. По меньшей мере, мне бы хотелось узнать, чья это была идея – угнать военный дирижабль?

– Моя! – хором ответили Саша и Николай и тут же переглянулись, как испуганные первоклашки перед учителем. Дронов почувствовал себя глупее некуда.

– Ясно. – Настя прыснула в кулачок, тут же перестав смахивать на опереточного злодея. – Сообщники, значит. Ладно, притащили вы мне проблему, теперь она уже не ваша, расслабьтесь. После того как Александру выслушаю – пойду к господину коменданту, озадачу его новостью, что мои подручные пиратством занялись и сие скрыть надо. Вместе придумаем что-нибудь. Лишних людей пока посвящать не стоит, так что пусть солдаты, которые вместе с тобой прибыли, отдохнут немного, возьмут коней и едут обратно, сменять своих товарищей. Наладьте дежурства с участием только тех, кто уже в курсе.

– Разумно. – Дронов кашлянул и неуверенно сказал: – Кстати, о лошадях… Можно тебя об одолжении попросить?

– Слушаю, – выгнула сыщица бровь.

– Э-э-э… – Капитан на секунду замялся, соединил кончики пальцев перед грудью. – Видишь ли… Нашему отряду надо списать утерянное в ходе операции имущество – полтора десятка казенных лошадей, столько же казачьих и драгунских мундиров… пулемет один… Еще по мелочи, всякого… Мало того что мне полсотни рапортов об утере строчить придется, так я еще и обстоятельств описать не смогу – рапорты ведь в открытый архив идут…

Настя ответила не сразу – тяжело вздохнув, перекинула на грудь левый хвостик, поиграла им. Махнула рукой:

– Иди и не думай об этом. Тебя небось твои бойцы из роты уже заждались.

На самом деле со своими подчиненными Николай успел повидаться, но мельком – когда помещал под стражу спасенного от арабов пришельца. Можно было не сомневаться, что в казармах блудного командира роты уже ждет накрытый стол, несмотря на служебное время. Так что вернуться к сослуживцам побыстрее имело смысл, и тот факт, что переговорить с Настей нормально выйдет не раньше вечера, был только на руку капитану.

Уже в дверях Дронов поймал взгляд стажерки и ободряюще тряхнул кулаком – дескать, держись уж, ты справишься. Маленькая девушка ответила ему довольно кислой улыбкой. Похоже, она успела оценить, насколько это «весело» – после лихих приключений заниматься докладами и отчетами, оправдываясь за их последствия…

Капитану повезло несколько больше, чем Саше, – его «допрос» проходил весьма непринужденно и уютно. Когда в сумерках, пройдя по узким запутанным улочкам ремесленного квартала, мужчина постучался в дверь Настиного домика, сыщица появилась на пороге через добрую минуту, растрепанная, в шлепанцах, брюках, рубашке навыпуск и… белоснежном фартуке очень знакомого фасона – добыла она его явно на том же складе, где одевались повара гарнизонной столовой. Единственная комнатка дома была освещена теплым живым светом дюжины свечей, на кухне что-то шипело и шкварчало, оттуда веяло жаром. Усадив гостя за стол, в глубокое плетеное кресло, девушка велела ему ждать и умчалась готовить дальше. Вернулась скоро, гордо неся на вытянутых руках большущую сковороду. Вид у нее при этом был как у юного прапорщика, которому доверили знамя полка. На сковороде обнаружилась яичница из восьми яиц, сдобренная зеленью и украшенная вместо кусочков мяса или сала десятком поджаренных пельменей замысловатой формы. Эдакая комбинация кулинарных талантов госпожи сыскного агента. Водрузив свое творение на стол, Анастасия сняла фартук, бросила в угол и уселась напротив Дронова. Жестом пресекла его попытку начать рассказ, указала глазами на яичницу. Пришлось сначала поесть. Впрочем, Настину стряпню капитан уплетал с удовольствием и не только потому, что готовила именно она, – офицер действительно успел не на шутку проголодаться за день. Обедать он не ходил, а друзья и подчиненные в казарме потчевали его преимущественно выпивкой, на которую он постарался не налегать, так что к вечеру был совершенно трезв.

– Ну во-от. – Настя, которая, подперев щеку кулаком, наблюдала, как Николай ест, дождалась, пока он прикончит примерно треть содержимого сковороды, и кивнула. – Теперь я за тебя спокойна, можешь докладывать.

Отложив вилку и взяв в руки чашку чая, капитан поглубже вдохнул… Повествование вышло отнюдь не кратким. Дронов говорил неспешно, стараясь вспомнить все подробности, которые еще не выветрились из памяти и не поблекли за бурей миновавших событий, особенно подчеркивая роль Саши в успехе дела. Сыскной агент слушала его, не меняя позы, лишь временами кивая и поглаживая переброшенный на грудь хвостик. Пламя свечей на столе отражалось в ее очках, заливая овальные линзы красноватым золотом, не позволяя разглядеть глаза, – но временами она улыбалась. Чуть заметно, самыми уголками рта – единственная улыбка, которая получалась у нее по-настоящему приятной, не пугающей. Чай в чайнике закончился, яичница перестала исходить паром, а новенькие свечи прогорели на две трети, когда изрядно выдохшийся и слегка охрипший Николай закончил пересказывать историю похождений своего отряда.

– …И у нас, по сути, не осталось другого выхода, кроме как уйти на сторожевике. – Он всплеснул руками, все еще ощущая за собой вину, – ведь действительно разбираться с украденным у сопредельной державы кораблем придется не ему, а его начальству и главе местного филиала охранки. То есть Насте. – Уверен, арабы и их союзники такого фортеля от нас никак не ожидали… я сам не ожидал, чего уж.

– Ладно, хватит тебе виниться, это уже надоедает. – Сыщица выпрямилась, потерла щеку и тонкий шрамик под глазом. Улыбнулась чуть шире, но все еще не разжимая губ. – Вы ушли без потерь – это главное. Поставленную перед вами задачу выполнили – тоже хорошо. А сопутствующий ущерб – штука неизбежная. Знал бы ты, сколько раз я бывала на твоем месте… Допустим, дирижаблей не угоняла, но вот сожженный военный порт, пускай и на консервации, за мной еще со времен стажерства числится. Тоже по ходу операции вышло, как-то само собой.

– Солидно, – хмыкнул Дронов. Мысль о том, что девушка шутит, в его голове даже не зародилась. Поступок был вполне в ее духе. – Ладно, постараюсь об этом больше не думать. Но что же теперь? Что будет дальше?

– Сегодня – всем отдыхать, – пожала плечами Анастасия, откинувшись на спинку стула. – Кроме Саши: ее я на ночь посадила бумажной волокитой заниматься, а то что-то она больно переволновалась… Днем отоспится. Послезавтра в цитадель прибывает курьерский корабль. На нем и отправлю нашего зазеркального постояльца в столицу. Вместе с ним отошлю Александру – сопроводит груз, отвезет трофеи и документы, отдохнет от полевой жизни, родителей навестит… Ну и, честно скажу, мне будет много спокойней, если ближайший месяц ее не будет в Пишпеке и вообще в Средней Азии.

– Почему? – Вопрос прозвучал не слишком-то умно, однако ничего лучше капитан с ходу придумать не смог.

– Потому что как только я избавлюсь от необходимости беспокоиться о ком-то, кроме себя… Ну и тебя, конечно… – Настя нахмурилась, сцепила пальцы в «замок», облокотилась о край стола. – …Вот тогда-то и начнется самое интересное.

– Э-э… О чем ты? Я думал, все интересное как раз закончилось. Мы же вернули этого парня…

– За время твоего отсутствия в городе произошло девять убийств, – сухо ответила сыщица, глядя Николаю в глаза. – Как и в прошлый раз – в основном уйгуры. Но и не только они – киргизы, узбеки, пара приезжих. Я проверила их связи, изрядно зарылась в архивы, запросила кое-какую информацию из соседних отделений нашей конторы… И, кажется, нащупала следы китайской и халифатской агентуры в нашем регионе. Точнее, ухватила ниточки, позволяющие эти шпионские сети вытянуть на свет божий. Мои результаты так впечатлили нашего гарнизонного контрразведчика, что он временно подзабыл о профессиональной конкуренции, обещал сотрудничество. Саша была абсолютно права в своих логических выкладках, которые ты мне пересказал. Здесь работают две сети, причем активно конкурирующие. Сети давние, со множеством агентов и обширными возможностями. Мы сейчас – как джунгарская мышь между английским бульдогом и сиамской кошкой. Однако… – Настя наконец улыбнулась по-настоящему, показав ровные белые зубы. Николая, как обычно, чуть не бросило в дрожь – меж лопаток пробежал целый батальон холодных мурашек. – …Однако теперь здесь – наша земля. Так что им придется брать нас в расчет. Уж мы постараемся. Или они научатся вести себя скромнее, или мы выметем их к чертям собачьим, как мусор.

– Но будет непросто, даже если получим помощь от метрополии, – заметил капитан. – Поэтому ты хочешь, чтобы тебя ничто не обременяло?

– Да. За свою жизнь я не боюсь, если меня шлепнут – сама виновата буду. Проблема в Саше и пришельце. Пару дней пусть побудут в крепости, набитой солдатами, под усиленной охраной. А когда они улетят – вот тогда-то и повоюем. Кстати, здорово было бы и тебя отослать вместе с ними…

– Да конечно! – хохотнул Николай. – Еще раз ты от меня так просто не избавишься.

– Просто ты уже доказал, что отлично справляешься с ролью Сашиного телохранителя. И кстати…

Сыщица встала, зевнула, деликатно прикрыв рот ладонью и мигом растеряв грозный вид, обошла стол, оказавшись за спиной у Дронова. Вдруг наклонилась, обняла мужчину за шею и, коснувшись холодной дужкой очков его виска, шепнула на ухо:

– Койка узкая, а пол грязный. Какое из зол предпочитаешь?

На миг Николаю показалось, что девушка шутит. Однако он ошибся…

Пожалуй, это правильное начало дня – когда ты просыпаешься сам, от солнечного луча, бьющего в лицо, а рядом, положив голову тебе на плечо, спит красивая девушка, и ты чувствуешь ее теплое дыхание. Жаль, мало дней в жизни Николая начиналось настолько правильным образом, однако это утро было как раз из таких. Правда, кровать и впрямь оказалась тесновата для двоих, но здесь имелись и свои положительные стороны – сладко посапывающая сыщица прижималась к Дронову всем телом, так что он чувствовал тепло не только от дыхания… Сейчас – без одежды, без очков, с распущенными пышными волосами, чуть заметно улыбающаяся во сне – Настя выглядела удивительно нежной и хрупкой, ее хотелось обнять покрепче и защитить от всего на свете. Только… Тонкий шрамик под глазом – след от чиркнувшего по лицу кончика острейшей сабли. Белесый шрам на левом боку, на уровне нижних ребер – кажется, от вскользь прошедшего клинка. Круглый след от пулевого ранения на левом бицепсе – правда, без выходного отверстия с другой стороны. Грубый широкий рубец под правой лопаткой – наверное, именно отсюда Насте несколько лет назад вырезали вонзившуюся на излете стрелу. Ну и конечно же еще свежая рана в бедре, из-за которой ночью им пришлось быть очень осторожными… Таким отметинам, нормальным для любого солдата, напоминающим о том, что и Смерть порой промахивается, не место на женском теле – в этом капитана никто бы не переубедил. Усугублялось впечатление тем, что кожа Анастасии была гладкой, нежной, почти незагорелой, совсем как у нормальной городской девушки – видимо, в последние годы она больше работала в кабинете, чем в поле. Лишь на ладонях и подушечках пальцев у нее были жесткие мозольки, характерные для людей, много упражняющихся с оружием, – Дронов помнил, как пару часов назад они царапали ему спину, когда Настя его обнимала…

– Неправильно, – тихо сказал он в пустоту, разглядывая низкий потолок. – Просто неправильно…

– Мм? – Как и следовало ожидать, сыщица спала очень чутко и даже во сне уловила близкий шепот.

– Ничего. – Капитан поцеловал ее в лоб и, поборов сильнейшее искушение разбудить, начал потихоньку выбираться из постели. – Все в порядке.

Настя обняла подушку, которую он ловко подсунул вместо своего плеча, и с блаженным видом уткнулась в нее носом. Дронов же натянул брюки, застегнул ремень, просунул руки в рукава рубашки и босиком прокрался на кухню – готовить кофе. Однако не успел он отыскать на полках джезву, как в дверь постучали.

– Ах ты… – чуть не сплюнул Николай, выходя в комнату. Настя уже сидела на кровати и торопливо застегивала надетую на голое тело рубашку. Забавно близоруко щурясь, посмотрела на мужчину, вскинула брови:

– Уже встал, хитрец? Еще подушкой себя подменить умудрился. То-то я сквозь сон чувствую, ты вроде как мягче стал и перьями пахнешь…

– Не хотел будить, у тебя лицо такое счастливое было, – с усмешкой ответил Дронов, шагая к двери. – Я открою.

– Конечно счастливое! Знаешь, когда я в последний раз просыпалась в одной постели с мужчиной, который мне нравится? – Сыщица зачем-то достала из-под кровати револьвер и положила на прежнее место, под подушку.

Капитану ужасно хотелось спросить ее, а были ли случаи с мужчинами, которые не нравятся, однако он благоразумно удержал язык за зубами, молча откинул засов и распахнул створку. Стоящий за порогом местный мальчишка лет десяти от роду сунул ему в ладонь мятую бумажку и бросился наутек. Удивленно проводив его взглядом, Дронов развернул бумажный клочок, пробежал глазами. Чувствуя, как холодеет сердце и подкашиваются ноги, захлопнул створку, повернулся к Анастасии. Хрипло, севшим голосом выдавил:

– Кажется, у нас беда.

– Что такое? – Девушка, еще не успевшая надеть штаны, гибко потягивающаяся, вскочила, взяла со стола очки и поспешила к нему. Отобрав записку, прочла вслух: «Ваша ученица сейчас у нас. Если хотите вернуть ее живой, доставьте вашего пленника, которого привезли из Ташкента, не раньше семи вечера и не позднее полуночи в условленное место – пять километров к западу по Ташкентскому тракту, еловая рощица по правую руку, в километре от дороги».

– Их там что, по бульварным шпионским романчикам готовят? – Сыщица скомкала листок, спрятала в нагрудный карман. – Кретины.

– Ты… ты что, совсем не обеспокоена? – Николай схватил девушку за плечи, заглянул ей в глаза – благо в полумраке линзы очков не бликовали.

– Еще как обеспокоена, – ровным тоном ответила Настя, не пытаясь высвободиться. – Хотя бы потому, что если все так – вина моя и только моя, не уследила. Оденься, вооружись, идем в мой офис.

Дронов обувал сапоги и натягивал мундир словно в полусне, на чистом автомате, краем глаза наблюдая, как спокойно, несуетливо собирается его спутница. Закончив с одеждой и сунув револьвер в кобуру, она потянула мужчину за рукав, буквально выволокла наружу и потащила в крепость, усиленно вертя головой. Ее явная настороженность заставила капитана вспомнить чуть не ставший роковым выстрел у хибарки золотаря, так что он тоже опомнился, пошел сам, бдительно оглядываясь и держа ладонь на оружии. По пути они столкнулись с Джантаем, который на ночь ездил в родное стойбище, и после недолгих сомнений посвятили его в случившееся. Воин-бугинец, потемнев лицом, сквозь зубы прошипел, что идет на поиски с ними, и если Николай ему друг – пусть не пытается отговаривать. К главным воротам они вышли втроем. Караул на их расспросы ответил, что Александра Александровна и впрямь выходила из Пишпека пару часов назад, но обратно не возвращалась. Учитывая, что другого прохода в крепостных стенах не существовало, это могло означать лишь одно – внутри ее нет. Худшие опасения подтверждались. Тем не менее сыщица и офицер проверили квартиру стажерки, базарные ряды, архив, канцелярию и другие места, где та могла оказаться, – безрезультатно. Лишь пожилая заместительница начальника архива сообщила, что Саша собиралась по завершении работы лично доложиться наставнице, потому, вероятно, и покинула фортецию…

– Вот так приехали, называется, – выдохнула Настя, когда они добрались до ее кабинета. Сыщица прислонила трость к столу и с видимым облегчением опустилась на стул, потерла бедро, жестом пригласила спутников сесть. – Шла она ко мне и не дошла. Глупо, конечно, выйдет, если Саша просто отправилась в поселок перекусить и сейчас сидит в той же забегаловке, где ты меня пловом угощал… Хотя она вроде не знает местных заведений. В общем, плохи наши дела.

– И что будем делать? – спросил сидящий как на иголках Дронов. Джантай же молчал, то с лязгом вынимая саблю из ножен на полпальца, то бросая обратно.

– Искать. – Сыщица одним взмахом руки смела со столешницы на пол все бумаги, выдвинула ящик, достала оттуда протертую до дыр, обтрепанную по краям карту окрестностей Пишпека, придавила ее погашенным сейчас шариком-светильником.

– А… почему бы не сделать, то, что у нас просят? – Эта идея и самому капитану казалась гадкой, однако на кону могла стоять жизнь Александры – противник ударил в самое уязвимое место. – Это же не разбойники, к чему им лишняя кровь? Наверняка ведь ее отпустят.

– Николай! – Девушка неожиданно хлопнула ладонью по карте, поймала его взгляд. Дронов сглотнул. Зеленые глаза за тонкими линзами очков выражали не то что спокойствие – умиротворение. И это пугало больше привычного Настиного злодейского оскала. – Я очень волнуюсь за свою подопечную. И сделаю все, чтобы ее спасти. Но о выполнении требований противника речи не идет. Просто не идет. А если ты мне не веришь и хочешь действовать по-своему – проваливай отсюда.

– Но… Если с ней что-нибудь…

– Если с ней что-нибудь случится – я застрелюсь. Обещаю. Тебе легче? – Сыщица приподняла бровь.

Капитан набрал в грудь воздуха для ответа… и поник. Сказать ему было нечего – и идти на столкновение с Настей он оказался совершенно не готов. Оставалось лишь довериться ее навыкам и опыту. А эмоциям поддаваться в такой момент попросту гибельно, тут она права.

– Делай, как считаешь нужным, – произнес он, садясь ровнее. – Я в твоем распоряжении.

– Так-то лучше, – кивнула девушка и вновь принялась рассматривать карту, закинув хвостики на спину, чтобы не мешали. – Противник, похоже, на грани отчаяния, раз пошел на столь грубый и ненадежный ход. Действовали в спешке, возможно даже спонтанно, случайно обнаружив Сашу без охраны и сымпровизировав. А раз так – враг должен был допустить массу ошибок. Нам нужно хотя бы примерно определить, где они ее держат. Точно не в городе – мы ведь можем устроить облаву. Но и не вдали от него. Во-первых, за пару часов далеко и не увезли бы, во-вторых, точка обмена назначена совсем рядом. Скорее всего, похитители действительно готовы ее отпустить или хотя бы для виду привезут Сашу на место обмена. Высока вероятность, что ее держат поблизости… скажем… Точка в пяти километрах от Пишпека – значит, нужно обыскать все в радиусе десяти. Пещеры, рощи, караван-сараи, заброшенные постройки. – Настя вскинула голову, ткнула карандашом в Джантая. – Вот ты Сашу и найдешь.

– Конечно! – Киргиз подскочил, стискивая рукоять сабли до побелевших костяшек. – Только… скажи как.

– За канцелярией наверняка следят, – произнесла сыщица, вертя карандаш в пальцах. – Покинуть ее незаметно не выйдет. Но у тебя, уважаемый Джантай, в крепости полно соплеменников и сородичей. Особенно у ворот, в торговых рядах. Так?

– Так. – Глаза воина племени бугу заблестели – он, как и Николай, понял задумку Анастасии.

– Невзначай переговоришь с тем, с этим… – продолжила девушка. – И передашь в свой аыйл поручение. Едва ли тут все настолько плохо, что противник отслеживает передвижения каждого кочевника. Иначе они не действовали бы столь топорно. Киргизы смогут прочесать округу, не привлекая внимания. Смогут же?

– Конечно, – кивнул Джантай. – Птица не заметит.

– Ну а потом понадобится группа захвата. Которую мы не можем предупредить заранее, чтобы не рисковать раскрытием планов, но которая по первой просьбе, не дожидаясь официальных бумажек и приказа коменданта, молниеносно атакует лагерь неприятеля, добравшись туда очень быстро. – Настя развернулась к капитану, впервые с получения страшного известия дьявольски улыбнувшись. – Твои драгуны подходят как нельзя лучше, согласен?

– Безусловно. – Дронов потер подбородок. Он окончательно оправился от испытанного шока и приступа страха за Александру, мыслить трезво было уже не столь сложно. – И возьмем казаков, которые сейчас в городе. Они к Саше привязались, а подкрадываться и разведывать умеют куда лучше моих ребят. Только бы отыскать место…

– Нашли! – Дронов смотрел на карманные часы почти неотрывно и мог точно сказать, что радостный Джантай ворвался в кабинет сыскного агента ровно в два часа шестнадцать минут пополудни. – Нашли!

Взмыленный и запыхавшийся, он бросил об пол шапку и сел прямо рядом с ней. Улыбаясь во весь рот, сообщил Насте, которая все эти часы фарфоровой статуэткой сидела на своем месте, уткнувшись носом в сложенные ладони и не подавая признаков жизни, – Николай даже начал волноваться понемногу.

– В четырех километрах от города, ближе к горам… руины старинного караван-сарая. Там давно, при прадеде деда, торговый путь шел, большой. Караван-сарай большой стоял, каменный, руины крепкие, с крышей даже. Тоже каменной. Сейчас нет ничего, люди туда не ходят. Племянник мой туда съездил – говорит, люди там. Из-за холма посмотрел, осторожно. У входа двое с ружьями, внутри еще. За домом кони привязаны, одиннадцать штук. Точно посчитал.

– А Сашу он видел? – негромко поинтересовалась Настя, выпрямляясь, разглаживая карту на столе.

– Нет, но она внутри, уверен. Больше нигде людей нет, где прятаться можно. – Киргиз подошел, указал на карте пальцем. – Вот здесь это.

– Что ж… – Сыщица перевела взгляд на Николая. Поправила очки. – У нас один шанс. Промахнемся – потеряем все. И рискуем не собой, что самое дурное. Ты готов?

– Готов. – Капитан решительно встал. – Соберу людей.

В роте, к счастью, проблем не возникло. Поручик Горшков выслушал командира, смурнея на глазах, на предостережение, что за действия целой роты без приказа может здорово влететь от командования, пренебрежительно махнул рукой и скомандовал боевую тревогу. Уже через четверть часа сотня драгун в сопровождении пяти казаков, киргизского воина и сыскного агента ураганом промчалась по улицам Пишпека и вылетела из ворот, едва не затоптав караульных. Дронов, памятуя о раненой ноге Анастасии, просил ее остаться, настаивая, что с силовой частью операции отряд солдат справится и без нее, однако результат был предсказуем. Шипя от боли, девушка кое-как вскарабкалась на коня и встала в строй роты, заняв место по центру третьей шеренги. На марше, как ни удивительно, не отстала, хотя в седле качалась так, словно готова была потерять сознание.

Отряд спешился за километр от цели и выдвинул дозор, в роли которого ожидаемо выступили казаки Невского и Джантай. Вернувшись, лазутчики подтвердили – все так, как и говорил Джантаев племянник. От древнего постоялого двора сохранилось три довольно крупных здания, вход в центральное охраняется вооруженными людьми в гражданском, у новенькой и явно самодельной деревянной коновязи стоят лошади. Риск ошибки оставался, но сыщица и военные сошлись во мнении – все выяснится только после успешной атаки. Раз уж они здесь, поворачивать назад поздно. Дронов приказал бойцам незаметно окружить развалины и начать тихонько сжимать кольцо. Рота рассыпалась по отделениям…

– Вот они, голубчики… – прошептал капитан, лежа на гребне небольшого холмика, под защитой колючего куста. Перевернувшись на бок, он отдал подзорную трубу устроившейся рядом сыщице. – Смотри, сейчас будет интересно.

Выстрелов никто не услышал. Двое часовых у каменного проема просто сползли наземь, получив в грудь по стреле: урядник Невский позаимствовал охотничий лук у родича Джантая, так что они с бугинцем стреляли залпом. Затем три черные фигурки, видимые лишь с возвышенности, на которой расположились командиры, скользнули к строениям. Казаки урядника двигались бесшумно, подобно теням. Они подобрались тихонько, не встревожив лошадей, каждый осторожно заглянул в одно из уцелевших зданий. Тот, который заглядывал в дверь центрального дома, похожего на сложенный из серых валунов купол, отпрянул, развернулся лицом к холму, вскинул руки и скрестил их над головой. Условленный знак: «Подтверждено. Она здесь».

– Начали. – Дронов встал во весь рост, набрал полную грудь воздуха и от души дунул в свисток. Его свист будто отразился эхом на равнине – командиры отделений повторяли сигнал к атаке. Трое казаков, пробравшихся в руины, исчезли в центральном здании с револьверами в руках и длинными кинжалами наголо. Раздались приглушенные хлопки… Из двух других построек высыпали люди с разномастным оружием – и тут же попали под град пуль. Наступающие драгуны грамотно взяли их под перекрестный огонь.

– Можно идти, – повернулся капитан к Насте, протягивая руку, чтобы помочь встать. Та, вопреки ожиданиям, помощь приняла, поднялась, отряхивая штанины, подхватила трость. – Пока спустимся, все уже закончится.

Он не обманул – к тому моменту, когда они вдвоем добрались до руин, сопротивление врага было полностью подавлено. Обороняющихся оказалось человек семь, все они сейчас лежали вповалку прямо у выходов – никто не успел отойти дальше, чем на несколько шагов, или юркнуть обратно, под защиту камня. Драгуны заполонили двор старого караван-сарая, перед зданием-куполом образовался целый коридор из солдат. Вышедший оттуда унтер Черневой, стиснув зубы, зло сказал капитану:

– У нас проблемы, командир. Эти гниды…

– Что? Саша там? Что с ней? – чувствуя, как ледяная рука опять сжимает сердце, засыпал его вопросами Дронов.

– Там она, не ошибся наш киргиз. И невредима. – Унтер сплюнул на истертые временем камни двора. – Пока что. Пойдемте внутрь, скорее.

Ситуация в захваченном доме оказалась не столь плоха, как нарисовало Николаю его растревоженное воображение. Маленькая стажерка действительно оказалась там и была жива – в отличие от одного из стороживших ее охранников, который валялся на полу с торчащим из груди казачьим кинжалом. Зато второй страж сейчас прикрывался девушкой, как щитом, приставив ей к горлу кривой нож. Одетый в простой дорожный костюм, похожий больше на таджика, чем на араба или турка, он затравленно озирался – выстроившиеся полукругом солдаты держали его на прицеле, готовые в любой миг вдавить спуск. Николай тоже вскинул оружие, его примеру последовала и Настя. По правде сказать, живой щит из крошечной Настиной ученицы вышел так себе – макушкой она доставала супостату только до груди. И все равно стрелять было страшно – вдруг у негодяя дернется рука или он как-то успеет подставить пленницу под выстрел?..

Завидев вошедших, охранник развернулся к ним, хрипло, зато практически без акцента выкрикнул:

– Вы главные?!

– Я. Я главный, – ответил капитан как можно более спокойным и уверенным тоном. Эта уверенность в голосе была не столько для противника, сколько для Саши, которая широко распахнутыми глазами глядела на Николая.

– Тогда прикажи им отойти! – Перепуганный до смерти страж мотнул головой. – Пусть меня пропустят! Я отъеду с ней немного, потом ее отпущу, а вы за мной не будете гнаться!

– Нет, – внезапно сказала Анастасия, опередив Дронова. – Ты ее отпустишь и сдашься. Без всяких условий. Это твой единственный шанс.

– Пропустите меня! – повторил охранник, страшно бледнея.

– Если сейчас не отпустишь ее – ты умрешь, – спокойно продолжила Настя. Николай видел ее краем глаза, стараясь не сводить взгляда с неприятеля. – Если сделаешь ей что-нибудь – тоже умрешь, только медленно. И мучительно. Если отпустишь ее и бросишь оружие – останешься жив и здоров, я гарантирую это. Но дважды предлагать не буду.

– Это вы положите оружие на пол! – Мужчина заставил Сашу откинуть голову назад и сильнее прижал нож к ее горлу.

Настя вдруг отпустила трость, позволив той упасть на пол, ширерасставила ноги, обхватила рукоять револьвера двумя ладонями. Прищурилась.

– Вы все сложите оружие! – Казалось, мужчина вот-вот сорвется на фальцет. Вряд ли он был опытным агентом – скорее всего, обычный «силовик», обеспечивающий прикрытие настоящим разведчикам. А вот собственно разведчика, выходит, тут или не было, или его пристрелили снаружи, не спросив имени… – Сложите на пол все оружие и отступите от входа на…

Хлопок выстрела в тесной комнатке прозвучал оглушительно. Голова мужчины мотнулась от удара, и он плавно осел, выронив кинжал. Саша же так и осталась стоять навытяжку, боясь вздохнуть. Дронов увидел на ее шее тонкую красную полоску – там, где лезвие касалось кожи. Но кровь не шла, и значит – это была всего лишь царапина.

– Фух, – выдохнула Настя, опуская оружие. Сунула его в кобуру и шагнула к своей ученице, все еще словно окаменевшей. Без лишних слов обняла ее, крепко прижала к груди.

Маленькая девушка судорожно дернулась, пару раз всхлипнула… Но, кажется, так и не заплакала – лишь сильнее прильнула к наставнице. Один из драгун бросился развязывать ей руки, а Николай, понимая, что сыщице тяжело стоять без трости, подошел к ней сзади, поддержал за плечи.

– Ну просто… семейная идиллия, – тихо сказала госпожа сыскной агент, гладя маленькую стажерку по растрепанным волосам. Николай заметил, что она улыбается уголком рта…

Руслан Бирюшев Поднимается буря

Пролог

– Один мудрый китаец сказал когда-то, что лучше сохранить вражескую армию, чем уничтожить. Ведь она может стать твоей армией. – Тихий женский голос, раздавшийся рядом, едва не заставил майора Николая Дронова вздрогнуть. – В этом ведь суть завоеваний – сделать чужое своим. Чем больше сломаешь в процессе, тем меньше получишь в итоге.

– Хм… – Не зная толком, что ответить, Николай покосился на свою спутницу – высокую темноволосую девушку лет двадцати восьми – и вновь уставился вниз. Вид из нижней рубки десантного дирижабля «Б-175» открывался удивительный, почти гипнотизирующий.

Раннее июльское утро древний город Ташкент, жемчужина Азии, встречал, укутанный двуцветным одеялом из пара и дыма. Тяжелые черные клубы поднимались над пылающими казармами городской стражи, над военными складами, над цитаделью ханского наместника и разбитыми крепостными башнями. Прозрачные белые облачка взлетали к высокому летнему небу от орудийных позиций на стенах и целых пока башнях – это работали парогенераторы, питающие артиллерию защитников города. Пушки городского гарнизона били часто и слаженно, выдавая на удивление хорошую подготовку канониров, однако толку от их пальбы не было. Чугунные ядра, раскаленные в специальных печах докрасна, сыпались наземь, попросту не долетая до своих целей – кораблей Третьего воздушного флота Российской империи. Флот, полумесяцем охватывая Ташкент с юго-востока, держался на безопасной дистанции. Лишь два маленьких дирижабля-разведчика, похожих на чечевичные зерна своими обтекаемыми корпусами, нагло парили прямо над городом, на огромной высоте, световой морзянкой сообщая обо всех действиях обороняющихся. Их сигналы принимали фрегаты, повисшие ближе других кораблей к городской стене, и передавали дальше. Позади фрегатов держались в строю крейсеры и броненосцы, за ними третью линию образовывали десантные суда, среди которых был и «Б-175». Наконец, в тылу флота, в окружении дирижаблей снабжения и маленьких эскортных корветов, расположился самый огромный его корабль – воздушный авианосец «Адмирал Киров». Хотя командующий держал флаг на броненосце, в этом походе именно «Киров» играл ключевую роль. Ташкент требовался империи по возможности целым – поэтому молчали башенные орудия дредноутов, поэтому груженные легкими бомбами бипланы раз за разом соскальзывали с летной палубы авианосца, чтобы нанести по укреплениям новые точечные удары…

Дронов наблюдал за происходящим со смешанным чувством. Всего год назад он посещал этот город, и видеть его в огне сейчас было тяжело. С другой стороны – осада обещала закончиться быстро, большие разрушения единственному в Средней Азии воздушному порту не грозили, а переход под новую власть должен был только способствовать его процветанию.

– Если бы гарнизон Ташкента не поддержал бунтовщиков, боя вообще бы не было, – запоздало нашелся он с ответом. – Горожане просто открыли бы нам ворота – им не в первый раз. Город меняет хозяев каждые пятнадцать – двадцать лет.

– Да, наша агентура не справилась. – Девушка, которая стояла рядом, заложив руки за спину, согласно кивнула. На губах ее играла жутковатая усмешка – словно у опереточного злодея, замыслившего что-то очень и очень нехорошее. Дронов, впрочем, знал, что усмешка эта ровным счетом ничего не значит – Анастасия Агафьева, особый агент Третьего отделения Императорской канцелярии, улыбалась так всегда. Даже когда хотела показать искреннее расположение и дружелюбие. Почему так происходит – офицер понять не мог, просто принимал как факт. Красивое скуластое лицо сыщицы, обрамленное темно-каштановыми волосами, оставалось приятным ровно до тех пор, пока она не улыбалась. Стоило девушке разжать губы – и наметившаяся было улыбка превращалась в пугающий волчий оскал, вызывающий холодные мурашки даже у давно знакомого с ней майора. – Но я их не виню, – продолжила сыщица, средним пальцем сдвигая выше по переносице очки в тонкой овальной оправе. – Ханские солдаты – простые и верующие люди. Когда проповедники и агенты Халифата шептали им в уши: «Хан продал веру, заключив с русскими мир, поднимемся на газават, прогоним неверных, посадим нового хана, слугу Пророка», – они слушали с удовольствием. Когда наши люди говорили о мире и дружбе – кому это было интересно? Ташкентцы – особый народ, вольнодумный, но гарнизон из их числа не набирают… Хотя, – Анастасия прищурилась, – занимайся этим делом я, попробовала бы раскачать горожан на бунт. Выходит, мой коллега в городе, чью голову мы сегодня спасаем, не донес до них все прелести жизни под скипетром царя-батюшки и все ужасы будущей осады.

– В твоем тоне слишком много иронии для агента тайной полиции, – заметил Дронов вполголоса.

– Тебе показалось, – повела плечами сыщица и вздохнула, перестав усмехаться.

Одета она была в свой обычный костюм – белую мужскую рубашку, плотно облегающие бедра кавалерийские брюки, коричневую курточку и такого же цвета сапоги выше колена. Но сегодня экипировку агента дополняла еще и легкая серебристая кираса. Без наплечников, без нижней пластины, защищающая только грудь и верхнюю часть спины, – однако даже столь легкий доспех требовал привычки в ношении. Своего панциря, надетого прямо поверх драгунского мундира, Николай вообще не чувствовал, а вот его спутница явно испытывала дискомфорт. Но стоически терпела. Сегодня они высаживались вместе с первой волной десанта, и идти в бой без защиты было бы глупо. Глупым могло показаться само участие в высадке полицейского следователя, однако у девушки в городе имелись свои цели. «Коллега», о котором шла речь, был ценным агентом военной разведки, с которым Николай познакомился и сотрудничал во время прошлогоднего визита. Анастасия намеревалась взять его под охрану вместе с архивом накопленных разведданных. Ну и завербовать в свою команду заодно – Дронов в этом почти не сомневался. Армейская разведка очень неохотно делилась ресурсами с Третьим отделением, а возглавляемый Настей маленький азиатский филиал остро нуждался во всем, от людей до денег. И такого шанса предприимчивая сыщица явно упустить не могла.

– Сними пока железяки, – посоветовал ей майор после нескольких минут молчания. – И пояс с оружием тоже. Я помогу тебе их быстро надеть, когда выдвинемся. Время будет. Не дело, если у тебя плечи устанут до боя.

– Спасибо, Коля. – Девушка глянула на него искоса и легонько улыбнулась, не разжимая губ – единственной улыбкой, которая получалась у нее довольно милой. – Я потерплю. Что-то мне подсказывает, что ждать осталось недолго.

Последнюю фразу она произнесла, повысив голос, и сидящий в своем высоком кресле командир корабля, молодой капитан-лейтенант с ухоженными короткими усами, немедленно откликнулся:

– Все так, Анастасия Егоровна. Думаю, вам подсказывают замолкшие батареи у главных ворот. К стенам в нескольких местах уже можно подойти без риска для кораблей. Приказа теперь ждем в любую минуту.

– Раньше начнем – раньше закончим, – согласился с ним Дронов. – Важно успеть до темноты. В таком большом городе уличные бои могут… Эй, что это они надумали?

Внимание офицера привлекла пара бипланов, возвращающихся после бомбежки. Самолеты шли, казалось, прямо в лоб неподвижно висящему десантному транспорту. Пар валил не только из труб, но и прямо из-под капотов, делая машины похожими на кометы.

– Ах вы, твари пернатые, только посмейте… – начал возмущаться капитан-лейтенант, привставая в кресле. Прежде чем он договорил, оба самолета сократили дистанцию до минимума и вдруг резко разошлись в стороны, промчавшись слева и справа от рубки корабля. Мелькнули имперские орлы на желтых крыльях, от гула винтов задребезжало остекление мостика… Командир «Б-175» разразился смачной матерной тирадой, но запнулся на полуслове, вспомнив о присутствующей даме. Откашлялся в кулак: – Простите, Анастасия Егоровна.

– Ничего, тоже не люблю идиотов, – успокоила сыщица аэронавта.

– Это у них такое развлечение, – пробурчал тот, падая обратно на сиденье. – Кто на самолетах летает – все с головой не дружат, но палубные летчики и среди них выделяются… Номера машин я запишу, передам на «Киров». Да им взыскания – что слону дробина, только гордятся…

– Капитан! – прервал попытки командира оправдаться сигнальщик, дежурящий у стереотрубы по правому борту. – Передают с «Олега»… начинаем через три минуты!

– Отлично! – Мигом позабывший о выходке пилотов капитан-лейтенант достал из кармана серебряные часы на цепочке, откинул крышку. – Без одной минуты девять. Господин майор, госпожа особый агент…

– Мы вниз, к ребятам, – кивнула сыщица, опередив Николая. – Удачи вам.

– И вам. Берегите себя. – Последнюю фразу аэронавт произнес как-то особенно искренне, глядя при этом только на девушку.

Когда Дронов покидал рубку вслед за Анастасией, он оглянулся – и увидел, как на широкие окна-«аквариумы» с лязгом опускаются толстые бронеплиты…

В длинном и узком десантном отсеке левого борта царил полумрак – свет проникал туда лишь через бойницы в стальных щитах, образующих внешнюю стенку. Редкие лучики поблескивали на шлемах и кирасах пехотинцев, на отполированных наплечниках, на стволах карабинов. Было душно – как в любом помещении, куда плотно набилось больше сотни человек. В спертом, жарком воздухе отчетливо пахло сигаретным дымом: хотя курить перед высадкой строго запрещалось, кто-то из солдат все же ухитрялся.

– Настя, я помню, что на сыскной службе ты нажила больше шрамов, чем я – на армейской, – полушепотом наставлял майор Дронов, глядя в узкую спину и затылок напарницы. Сверху вниз – девушка уступала ему ростом почти на голову. Хоть и высокая по женским меркам, до майорских двухсот двух сантиметров сыщица недотягивала и всегда казалась офицеру очень хрупкой. – Я даже помню, как ты получила последний, на правом бедре. Я бы хотел иметь шансы тебя догнать по этой части, так что держись сегодня сзади, ладно?

– Научила сарказму на свою голову. – Майор не мог видеть лица Анастасии, но не сомневался, что она усмехнулась. – Вспоминаю те дни, когда ты не понимал шуток. Ты тогда был таким милым юношей…

– Говоришь, будто мы не ровесники, – хмыкнул Николай.

– Мы не ровесники, я старше.

– Ладно, погодки. Но я серьезно, Настя. – Офицер протянул руку и стиснул плечо девушки, насколько это позволяла кираса. – Я же знаю, какая ты авантюристка и какой ветер у тебя в голове свищет. Меня этим серьезным лицом и очками не обманешь. Когда тебе запах добычи нюх застит, ты о себе вообще не думаешь.

– Сегодня не тот случай, – неожиданно серьезно, без намека на улыбку или иронию в голосе произнесла сыщица, качнув головой. – Я знаю себе цену и знаю, на что готова обменять здоровье или жизнь. Сегодня я буду осторожна. Не волнуйся за меня.

Рукой в тонкой перчатке она накрыла лежащую на плече ладонь Дронова, так и не оглянувшись. Тот в ответ лишь тяжко вздохнул. Все-таки он действительно хорошо знал свою спутницу, напарницу, подругу…

Минуты через две по отсеку разнесся глухой дробный звук – словно за стенкой ведро щебня высыпали в железный таз. И еще раз. И еще.

– Носовые автопушки работают, – пояснил Николай специально для сыщицы. – Значит, подошли метров на пятьсот. Вот-вот перемахнем стену.

Его слова подтвердил звонкий удар – во внешний щит попала пуля, тут уже объяснения не требовались. Несколько мгновений спустя пули застучали по бортам десантного корабля градом, их удары дополнял особый скребущий звук скользящих по броне стрел и дротиков. Солдаты зашевелились, стараясь отодвинуться от бойниц или хотя бы присесть в тесноте. Никто из них определенно не желал проверять, сколь малы шансы того, что в бойницу залетит смертоносный «подарок».

– Готовность к высадке! Повторяю задачи нашей роты! – прокричал, заглушая стук пуль, находящийся где-то ближе к носу капитан десантников. – Первый и третий взводы, совместно с пятой ротой, занимают оборону вдоль поперечной улицы в зоне высадки! Смыкают фланги с другими ротами полка! Держат позиции, отсекая городские ворота от подкреплений, пока десант их не займет и пока сухопутные силы не войдут в город! Второй взвод под командованием майора Дронова и лейтенанта Варягина выдвигается на полкилометра вглубь города, чтобы обезопасить стратегически важный объект вне периметра! Задача вестовых и оптического телеграфа – сохранять связь со взводом в любых условиях!

Пока он говорил, удары по броне и выстрелы корабельных пушек становились все реже, а конец речи ознаменовал рык сирены под потолком.

– Тридцать секунд! Нале-э-во!

Внешняя стена десантного отсека просто исчезла. Образующие ее стальные щиты откинулись вниз, солнце ударило по глазам солдат. Щуря слезящиеся глаза, Николай увидел, что дирижабль уже опустился ниже городских крыш, и дома напротив показались ему знакомыми. «Б-175» садился прямо на одну из осевых улиц Ташкента – достаточно широкую, чтобы воздушный корабль мог опуститься на нее, не задев ничего бортами.

– Пошли! Пошли! Пошли!

Оставаться у земли кораблю было опасно, так что солдаты покидали его в спешке – они горохом сыпались с метровой высоты, тут же бросаясь к зданиям, вжимаясь в стены, занимая укрытия. Куда аккуратней спускали вниз ящики с амуницией, ротные пулеметы, треноги гелиографов.

Спрыгивая в свой черед, Дронов держался ближе к Анастасии, но помощь ей конечно же не понадобилась. Девушка ловко соскочила наземь, поправила съехавшую на нос каску и кивнула Николаю. Майор в ответ жестом велел следовать за ним. Вместе они перебежали улицу, чтобы укрыться в брошенной лавке, которую уже вовсю обживали несколько солдат пулеметного расчета. «Их» рота растянулась вдоль левой стороны улицы, высаживающаяся с другого борта пятая жалась к правой.

– Отлично все прошло, господин майор, – низким, надтреснутым голосом сказал Николаю пожилой унтер, командующий расчетом. – Даже расчищать плацдарм не пришлось.

– Потерпи, сейчас прибегут хозяева, гостей встречать-угощать, – пообещал ему Дронов с кривой усмешкой. – Еще и с двух сторон, если у ворот их не придавят как следует. Ты чай зеленый любишь?

– Никак нет, господин майор, – не менее криво ухмыльнулся пулеметчик. – Только черный пью. Ну да ничего, мы тут тоже не без гостинцев.

Он красноречиво похлопал по стволу уже развернутой «перепелки», к которой солдаты как раз крепили короб с пулями.

– В общем, займете хозяев приятной беседой, пока майор сводит меня погулять, – включилась в разговор Настя со своей фирменной улыбкой. Ухмылки мужчин на ее фоне смотрелись бледно. – Он мне обещал показать интересные места. Вместе с лейтенантом Варягиным. Видели его?

– Ближе к носу был, вдоль по улице пройдите, – махнул рукой унтер. – А мы уж вам спину прикроем, не сомневайтесь.

– Не сомневаюсь. – Сыщица посмотрела на Николая. – Ну что, идем?

Прежде чем ответить, он наклонился к девушке и потуже затянул подбородочный ремень ее каски. Кивнул:

– Идем. Помни – держись сзади.

– Кажется, я определилась, где в этом городе будет штаб-квартира нашего отдела, – протянула Анастасия, запрокидывая голову, чтобы лучше рассмотреть вырастающее перед ними здание. Оно и в самом деле впечатляло – трехэтажный кирпичный особняк с гранитными ступенями, ведущими к украшенным резьбой двустворчатым дверям. Каменный козырек над входом, подпертый четырьмя белыми колоннами в греческом стиле, высокие застекленные окна… И это в городе, где даже крепостные стены были из глины, а выше двух этажей поднимались лишь цитадель военного наместника да причальные конструкции порта.

– Побойся Бога, Настя, это ведь не только дом нашего агента, но еще и единственная в городе библиотека, – хмыкнул Николай, краем глаза наблюдая, как солдаты, обогнав их, перекрывают улицу с обеих сторон, – дополнительные приказы им пока не требовались. – Да и в ханстве, наверное.

– Мой кабинет будет на третьем этаже, в углу, – словно не слушая его, продолжила сыщица, шагая к особняку и на ходу вытягивая из кобуры револьвер. – На крыше разобьем садик с деревцами в кадках и скамейками, она как раз плоская… Интересно, тут есть подвал?

Держа оружие стволом вниз, она в сопровождении майора и двух пехотинцев взбежала по ступенькам, прижалась плечом к косяку справа от входа, постучала костяшками по резной створке:

– Господин Марчелло, откройте! Третье отделение Императорской канцелярии!

– А-а… простите, чем обязан? – без промедления откликнулся чуть дрожащий мужской голос из-за двери, словно хозяин особняка ждал у порога. Хотя, наверное, он и ждал. – Библиотека сегодня закрыта!

– Мне срочно нужно свежее издание «Молота ведьм» в твердой обложке, а то моя собственная книжка вся истрепалась, – вежливо сообщила Настя, продолжая вжиматься в косяк – словно ожидая, что сквозь дверь сейчас начнет стрелять пулемет. – А еще вам привет от донны Бригитты. Открывайте уже!

– В самом деле, господин Марчелло, открывайте, – присоединился к уговорам Дронов, тоже на всякий случай отошедший к краю крыльца. Чего боялась сыщица, он не понимал, но по привычке доверял ее действиям. – Мы пришли вам помочь. Вы узнаете мой голос? Мы встречались год назад, но у вас вроде хорошая память.

– Да, я вас помню, – чуть уверенней отозвались из-за деревянных створок. – А вот ваша спутница повзрослела – раньше у нее было такое юное сопрано, теперь же приятное контральто, даже с хрипотцой, знаете ли…

– Это ее наставница, Саша не со мной. – Дронов с трудом подавил неуместный смешок. Итальянец-библиотекарь ничуть не изменился, похоже. – Она вам тоже понравится, уверяю…

Его прервал протяжный вопль:

– Проти-ивник!

И почти тут же грянул ружейный залп. За ним – еще один. Николай упал на четвереньки, бросил спутникам: «Лежать!» – и поднялся на колено уже с карабином на изготовку.

Мимо крыльца библиотеки проскакал перепуганный конь вороной масти, дико храпя и поднимая тучи пыли копытами. Еще двух скакунов майор заметил у дальнего перекрестка. Они взволнованно гарцевали, то и дело поднимаясь на дыбы, а у их ног билась, не в силах встать, раненая каурая лошадь. Тут же кучками тряпья лежали тела ханских кавалеристов. Имперские пехотинцы, укрывшиеся за углами зданий, держали перекресток на прицеле, однако больше не стреляли.

– Конный разъезд, – доложил молоденький рядовой, подбежав к крыльцу и присев рядом с майором. – Четверых выбили, двое ускакали. Отстреливаться не пытались, хотя все при ружьях.

– Прощупывают зоны десанта. – Дронов втянул воздух сквозь зубы, все еще стоя на колене, с карабином в руках. – Пытаются понять, много ли мы заняли. Могут организовать контратаку… Передай лейтенанту, понял? Может быть контратака.

– Господин Марчелло, вы бы поторопились. Я хочу чаю. Вы же угостите даму? – несколько нервно поинтересовалась Анастасия – она тоже стояла на одном колене у дверей, сжимая рукоять револьвера обеими ладонями.

– Д-да, конечно. Сейчас. – Внутри особняка загремели отпираемые замки. Дронов не поручился бы, однако с прошлого года их вроде стало больше. Наконец двойные створки распахнулись внутрь, и хозяин особняка отступил от порога. – Заходите быстрее!

– Секунду. – Сыщица, поднявшись в полный рост, вдруг направила свой револьвер на господина Марчелло. Тот замер, глядя в черный зрачок ствола не столько испуганно, сколько обеспокоенно. – Николай, опознай нашего друга, чтобы я его не подстрелила в колено или плечо. Это тот же человек, который был здесь в прошлый твой визит?

– Тот же, – кивнул Николай. – Так что не надо в него стрелять.

– Отлично. – Девушка опустила оружие и широко улыбнулась. От ее улыбки итальянец сглотнул, сделал пару шагов назад. – Извините, просто предосторожность. – Она оглянулась. – Коля, заводи людей внутрь.

Пока солдаты их взвода набивались в холл библиотеки, Анастасия не давала хозяину опомниться:

– Кроме чая меня сейчас интересуют две вещи, – говорила сыщица, цепко держа агента за плечо и потихоньку оттесняя от выхода. – Во-первых, готовы ли к эвакуации самые важные части вашего архива? Во-вторых, есть ли у вас на третьем этаже угловые комнаты, подходящие для рабочего кабинета? Кстати, а что у вас с подвалом?

Николай тем временем распоряжался:

– Первое отделение – занимает первый этаж. Два человека вон в тот коридор, это черный ход. Остальные в холле. Штыки примкнуть. Двери подпереть книжными шкафами, окна задвинуть ими же, оставить только щели для стрельбы. Второе отделение – второй этаж, третье – третий этаж и крыша. Выход на крышу я покажу. Пулемет и связисты – со мной.

Взбегая по лестнице, он на миг обернулся. Настя, успевшая снять каску и стянуть перчатки, продолжала что-то выспрашивать у итальянца, прижав его к стене. Револьвер сыщица убрала в кобуру, но ремешок той, как заметил Дронов, оставался расстегнутым.

Крыша библиотеки в самом деле оказалась совершенно плоской – лишь в центре нее высился квадратный блок из четырех печных труб. Майор взобрался на него, чтобы оглядеться, – шаг несколько рискованный, но оправданный. Кирпичный особняк высился над морем приземистых глиняных мазанок, крытых циновками из камыша, как прибрежная скала над пляжем. Город просматривался практически из конца в конец, мешали взору лишь столбы дыма от пожарищ.

Стена на юго-востоке, похоже, была уже в руках имперских войск. Канонада там стихла, батареи защитников умолкли, а у крепостной башни, защищающей ворота, совершенно ничего не опасаясь, висел причаливший к ней грузовой дирижабль. Не бронированный десантный, а обычный «пехотовоз». Продолговатые силуэты десантных транспортов грозно нависали над городскими кварталами тут и там – высадив солдат, они не ушли в тыл, а лишь поднялись на безопасную высоту.

У северо-западного края Ташкента, как можно дальше от места штурма, теснилась вокруг причалов еще одна группка дирижаблей – два десятка воздушных кораблей разного размера. Увидев их, Дронов нахмурился. Это были европейские «купцы», застигнутые в городе осадой. Британские, французские, голландские суда, шедшие в Индию и обратно. Им никто не запрещал уйти из порта – многие так и поступили. Но некоторые капитаны то ли побоялись, то ли решили пронаблюдать за взятием города, чтобы доложить на родину все подробности. В любом случае их присутствие беспокоило всех – от командования Третьей флотилии до последнего рядового.

– Господин майор! – позвал Николая унтер-связист. – Мы готовы! Устанавливаем контакт!

У края крыши, обращенного к городской стене, связисты развернули две треноги. Одну высокую, с круглым вогнутым зеркалом гелиографа, другую пониже, со стереотрубой. Сейчас унтер принялся наклонять зеркало, подавая сигналы, а его напарник приник к окуляру трубы. Ответ не заставил себя ждать – на другой крыше, почти в километре от них, ритмично засверкали солнечные зайчики.

– Есть связь с батальоном! Они нас видят, – доложил наблюдатель и отклонил трубу назад, чтобы объективы смотрели в небо. – Есть связь с «Б-175» и «Б-161»! Они будут удерживать текущую позицию. «Б-175» готов оказать поддержку огнем. Сигнал – красный дым на цели.

– Дай боже, не пригодится, – качнул головой Николай. – Знаю я их точность… Передайте в батальон, что мы столкнулись с разъездом противника и что можно ожидать контратаки в ближайшее время.

Хлопнув наблюдателя по плечу, он направился к пулеметчикам. Те уже развернули свою «перепелку», направив ствол вдоль главной улицы, и теперь прилаживали на станину бронещиток. В строевых частях его не любили – щиток не держал винтовочной пули и крупных осколков, лишь прибавляя веса оружию. В Азии дела обстояли несколько иначе – круглые свинцовые пульки старых ружей и стрелы из луков имели куда меньшую пробивную силу.

– Вы сегодня – «первая скрипка», – сказал бойцам расчета Николай. – Нам бы только до прихода своих выстоять, громить врага ни к чему. Пуль не жалейте, если что – загоняйте их в укрытия, носа высунуть не давайте.

Пулеметчики пообещали, что жалеть не будут, и Дронов, чувствуя себя немного спокойней, спустился вниз, чтобы проинспектировать оборону на этажах. К удовольствию майора, его указания были исполнены в точности, и библиотека превратилась в маленькую крепость. Если у врагов не найдется зажигательных бомб, держаться силами взвода в ней можно сколько угодно.

Солдаты с толком использовали многочисленные книжные шкафы и тяжелые диванчики, перекрыв все входы на первый этаж. Стрелки́ с винтовками замерли у окон, у ног каждого бойца лежали коробочки пуль и зарядные баллончики.

– Вы Анастасию Егоровну не видели? – поинтересовался Николай у лейтенанта Варягина, встреченного в холле.

– Они с хозяином поднялись в кабинет, закрыли двери, – ответил тот. – Анастасия Егоровна велела без стука не входить, не подслушивать и вообще от кабинета держаться подальше.

– Поня-атно… – протянул майор, на самом деле не зная – ревновать ему или нет. То есть ревновать было, конечно, глупо, но почему-то очень хотелось. – Значит, пусть беседуют спокойно. Не будем им мешать и другим не дадим.

– Так точно, господин майор, – козырнул взводный. Ему, конечно, не слишком приятно было участвовать в каких-то шпионских делах Третьего отделения, но Настино обаяние, без сомнений, подействовало на молодого офицера. Так что энтузиазм лейтенанта был неподдельным.

Пулемет начал стрелять, когда Николай возвращался на крышу…

– Доклад! – рявкнул он, едва выбравшись из люка. «Перепелка» звонко трещала, не умолкая ни на секунду, так что майора никто не услышал. Пригибаясь как можно ниже, он рывком добрался до пулеметной позиции, упал на живот около станины.

– Неприятель, ваша милость! – сообщил ему ефрейтор-пулеметчик, не отпуская гашетки.

– Много? Откуда? – Сейчас Николай видел только десяток тел, разбросанных по улице за перекрестком, да какое-то мельтешение красных мундиров. Ханские пехотинцы-сарбазы довольно беспорядочно пытались укрыться в переулках.

– Больше роты, сотни полторы. Явились оттуда же, откуда конники. Шли по улице в строю, почти бегом. Мы подпустили на двести метров…

– Все правильно сделали, – одобрил майор. – Держите их на расстоянии. Тогда, может…

Что-то со свистом промчалось над их головами, оставляя белый след в небе, и упало среди глиняных мазанок в четверти километра от особняка. Взметнулся черный султан взрыва, полетели во все стороны обломки самана и какие-то бесформенные ошметки. Еще один снаряд упал на сто метров западнее, другой – на полкилометра восточнее…

– Это наши, – выдохнул пулеметчик, прекращая стрелять. – Девяностомиллиметровые.

– Пушки десантных транспортов, – кивнул Николай, перекатываясь на спину. Он не ошибся – двухорудийная башня под днищем «Б-175» окуталась паром, и новый белый росчерк протянулся к земле. Крыша под Николаем дрогнула от близкого разрыва. – Но ведь никто же не запрашивал…

Он осекся. Стоило просто поставить себя на место флотского командования. В корабельную оптику колонны сарбазов в красных мундирах, движущиеся от цитадели и казарм резерва, были наверняка видны превосходно. Грех не воспользоваться шансом сорвать контратаку еще до ее начала, даже если это немного увеличит разрушения.

– Полезли, гады! – прорычал вдруг ефрейтор, вновь вжимая гашетку.

Выгнанные огнем пушек из укрытий ханские солдаты нестройной гурьбой бежали по главной улице, причем назад их бежало не меньше, чем в сторону библиотеки. Но все-таки атакующих было достаточно, с полсотни штыков. Свинцовый дождь легко остановил хаотичную атаку, рассеял сарбазов окончательно – теперь они в панике метались по проезжей части и переулкам, даже не пытаясь стрелять в ответ.

Угроза миновала – едва ли у гарнизона хватит сил на еще одно наступление. Дронов перевел дух, мысленно поздравив себя с удивительно гладко прошедшей операцией. И, разумеется, сделал он это совершенно зря.

Багровая зарница полыхнула на северо-западе. Несмотря на солнечный день, вспышка была такой силы, что бросила алые отсветы на немощеные улицы, в короткий миг подарила предметам вторые тени. Громовой рокот взрыва разнесся над всем Ташкентом.

– Что за… – охнул Николай, приподнимаясь на локтях.

Там, где у дальних причалов недавно теснились европейские «купцы», бушевало пламя. Объятый огнем грузовой корабль, переломившись пополам, стремительно падал на город. Два его соседа тоже пылали, огонь расползался по их корпусам неправдоподобно быстро…

– Зовите сюда Анастасию! Анастасию Егоровну, живо! – пихнул он локтем в бок ближайшего стрелка. Ушибся о кирасу, зато боец, тоже с открытым ртом наблюдавший за далекой катастрофой, скинул с себя оцепенение и умчался вниз. Вернулся он через полминуты – видимо встретив Настю на лестнице. Та была все еще без шлема, перчатки болтались за поясом около кобуры. И не думая пригибаться, девушка прошагала к краю крыши, остановилась рядом с Николаем. Как раз чтобы увидеть новый взрыв – теперь алая вспышка разорвала баллон небольшого «чайного» клипера британской постройки. На него попали горящие обломки от первого взрыва, но майор поклялся бы, что они тут ни при чем. Взрыв был внутренним, не требовалось служить в саперах или артиллерии, чтобы это заметить.

– Ты понимаешь, что происходит? – спросил он, вставая в полный рост. Ханские солдаты внизу либо уже разбежались, либо тоже ошарашенно таращились на огонь в небе.

– Нет, Коля, – медленно качнула головой сыщица. Лицо ее было совершенно каменным, потерявшие прозрачность очки скрывали глаза. – Что происходит, я тоже пока не понимаю. Но уже могу сказать, что это нам сулит. Проблемы, Коля. Большие проблемы…

Глава 1

Ветер на причальной платформе пах гарью. Три дня минуло с тех пор, как над городской цитаделью взвился имперский трехцветный флаг, – а ветер все еще пах гарью. С платформы, возвышающейся над Ташкентом, отлично видны были черные проплешины пожарищ, пятнающие желтое полотно глиняного города. И где-то там, невидимые за крепостными стенами, лежали обугленные остовы торговых кораблей, похожие на скелеты древних морских чудищ. Убирать их пока не решались…

Со вздохом Николай отошел от края, повернулся к заканчивающему швартовку курьерскому дирижаблю. Концы крепили не местные портовые рабочие, а русские солдаты из какой-то пехотной роты – площадка была резервирована штабом и охранялась особо. «Чечевичное зернышко», висящее сейчас у платформы, тоже было непростым – его борта украшали эмблемы фельдъегерской службы.

Первым по перекинутому трапу спустился мрачный флотский офицер, сопровождаемый тремя вооруженными матросами. Наградив переминающегося с ноги на ногу Дронова тяжелым взглядом, он поспешил к лестнице, ведущей вниз. И лишь вслед за этим, явно главным пассажиром, из люка появилась та, кого встречал Николай. Маленькая светловолосая девушка, облаченная в дорожный костюм из тонкой замши, почти сбежала по сходням, громко стуча каблучками. И костюм, и мягкие высокие сапожки девушки стоили весьма приличных денег, а сама она выглядела неестественно чистенькой и ухоженной для здешних мест – даже на фоне всегда опрятной Анастасии. Хотя, быть может, Дронов просто слишком много времени провел в действующей армии…

– Николай Петр… Николай! – При виде майора новоприбывшая широко и искренне улыбнулась, почти привычно запнувшись на отчестве. Звать его и Настю только по имени она не привыкла до сих пор.

– Здравствуй, Саша, – улыбнулся в ответ Дронов. Они обменялись рукопожатиями.

Со стороны это выглядело очень официально, но девушка едва доставала рослому офицеру до груди и обняться им было попросту затруднительно. К тому же бывшая ученица Анастасии теперь числилась полноправным сыскным агентом и уже полгода занимала должность заместителя по оперативной части – не самую низкую, требующую определенного поведения на людях.

– Как добралась? – поинтересовался он, забирая у девушки плоский чемоданчик – единственный ее багаж.

– Быстро, – пожала плечами Александра и зябко поежилась – ее легкий костюм совсем не грел. Продолжила лишь через минуту, когда они спустились с продуваемой и холодной платформы. – Не хочу жаловаться на неудобства, все было вполне терпимо. Меня даже кормили сухпайком по дороге, а капитан отобрал у непьющего штурмана фляжку с компотом и отдал мне.

Дронов приложил огромные усилия, чтобы задавить улыбку, – но не сумел. А потому просто отвернулся на пару секунд. Тоненькая Александра, в свои двадцать лет смахивающая на подростка, часто вызывала у сердобольных людей острое желание ее накормить – и не все могли с этим желанием справиться. Во время их последнего совместного путешествия простодушные казаки из эскорта то и дело подсовывали ей куски хлеба, «сэкономленные» за обедом или завтраком…

– А вы уже обустроились? – в свою очередь поинтересовалась младшая сыщица, деликатно «не заметив» реакции спутника. – Анастасия Егоровна писала, что нашла отличное место под штаб-квартиру, но подробностей не сообщила.

– Не только нашла, но уже успела оккупировать, взять прежнего владельца в рабство и посадить сад в честь своей победы, – теперь уже не скрывая усмешки, ответил майор. – Сад просит называть Триумфальным. Там, правда, пока только три лимонных дерева, какой-то цветочный куст и одна скамейка, но…

– Но я сделаю вид, что впечатлена, – серьезно кивнула маленькая девушка. – Наставница совсем не меняется…

– И она все еще экспериментирует с рецептами яичницы, – добавил Николай. – Благо на новом месте отличная кухня.

– А далеко это отсюда?

– Не слишком, – качнул головой офицер. – Пешком дойдем. К слову, новая штаб-квартира тебе прекрасно знакома – ты там бывала прежде.

– Погоди… – Саша едва не споткнулась, на ее лице отразилось недоверие. – Я в этом городе бывала только в двух зданиях, считая гостиницу…

– Вот-вот, – покивал Дронов, наслаждаясь произведенным эффектом. – И гостиница для Насти – это слишком скромно, сама понимаешь…

Охраняемые причалы, наскоро обнесенные проволочной сеткой, они покинули, болтая, по сути, ни о чем – о новой резиденции Третьего отделения, о пополнении пишпекского филиала, о садике, который старшая сыщица сооружала на крыше захваченной библиотеки… Обсуждение серьезных вопросов оба, не сговариваясь, отложили до прибытия в штаб. И все же спокойной прогулки не вышло.

В какой-то момент Александра вдруг, не меняя непринужденного тона, сказала:

– Николай, за нами следят.

– Ч… что? – Майору потребовалась добрая секунда, чтобы осознать услышанное. Нахмурившись, он попытался оглянуться, но тут же получил легонький толчок локтем под ребра.

– Не подавай виду, – одернула его девушка все тем же ровным голосом. – Иди как шел, смотри вперед или на меня. Головой вертеть буду я, мне можно. Я только что прибыла.

– Ты сейчас говоришь голосом Насти, – хмыкнул Дронов, послушно следуя инструкциям. – По крайней мере интонации – точно ее.

– Спасибо, – мимолетно улыбнулась бывшая Настина ученица. – Их двое. Один европеец, другой вроде местный. Идут за нами от самых причалов. Похоже, ждали у блокпоста. Не особо-то и прячутся. Просто держатся в отдалении.

– Ты уверена? Может, людям попросту в ту же сторону?

– Нет, не уверена… Но можно проверить. Давай пару раз пройдем переулками.

Они свернули с главной улицы и прошли через небольшой базарчик, где Николай купил им на двоих горячую лепешку с сыром. Ташкент был городом торговли – кое-где еще дотлевали последние угольки на пожарищах, а большинство лавок уже исправно работало. И покупателей вокруг них особо не убавилось. Дронов не преувеличивал, когда говорил Анастасии, что местные жители привыкли к сменам власти. Убедившись, что русские солдаты не грабят город и не шляются по улицам пьяными толпами, как наверняка повели бы себя ханские вояки, ташкентцы очень быстро вернулись к прежнему ритму жизни. Меж базарных лотков в утренние часы толпилось изрядно народу, майору пришлось даже поработать локтями, освобождая путь хрупкой спутнице, – от его мундира тут никто не шарахался в страхе, и офицер армии захватчика честно толкался наравне с простыми покупателями. На относительно свободное пространство они выбрались минут через десять, самое малое. Саша, аккуратно дожевав последний кусочек лепешки и коснувшись губ шелковым платком, сложенным в треугольник, спокойно заметила:

– Эти двое опять за нами. На базаре я их потеряла, однако сейчас вижу снова. Держатся на той же дистанции.

– Да, тут уж точно не совпадение, – куснул Дронов губу. – Не знаю, что это за люди, но наглецы они отменные. Город набит нашими войсками…

– Ведут себя очень по-дилетантски. Но мне все больше кажется, что они не прячутся специально. Может, эти двое ничего плохого нам не хотят, вот и не боятся особо, что мы их заметим? – Говоря это, маленькая сыщица убрала платок в нагрудный карман и как бы невзначай расстегнула верхние пуговицы своего жакета. Кобуры на ее поясе Дронов не заметил, но знал, что после истории с похищением девушка всегда имеет при себе оружие, даже если не держит его на виду…

– Тебе в такое верить служебная инструкция запрещает. Мне Настя рассказывала. Исходи из худшего. Так же у вас принято?

– Так, – вздохнула девушка. – Не думаю, что нам что-то угрожает. Но если мы дотащим «хвост» до самой штаб-квартиры, то там они наверняка отстанут – и ищи их потом.

– Ага, – кивнул Николай. – А раз уж мы на своей территории – надо не скромничать, а задержать голубчиков. До выяснения.

– Не знаю, лучшая ли это идея…

– Ничего сложного. Вон как раз патруль идет. – Майор указал глазами на четверку пехотинцев, идущих им навстречу по середине улицы. – Прикажу взять обоих. У ребят тоже инструкции, они сперва повяжут, потом уже спросят – зачем.

– Много шуму, – почти жалобно возразила Саша и на всякий случай взяла его под руку. – Пожалуйста, не надо втягивать солдат. Арестовывать – так по-тихому. И вдруг они правда плохого не хотят? Может, просто ищут момент, чтобы тайно сообщение передать? Мы же не знаем, кто это.

– Ладно. – Дронов с сожалением прикрыл глаза, когда они миновали патрульных. – Знаю я тут один пустырь неподалеку, если его еще не застроили… Только сперва подстрахуемся.

Он заложил руки за спину и, внезапно сорвавшись с места, быстро прошагал к небольшой уличной лавке, возле которой собралась кучка имперских солдат. Судя по расстегнутым мундирам, они находились в увольнении, а у лавки ждали, пока хозяин приготовит плов на всех, – некоторые держали в руках пустые плошки. Ничего удивительного в таком зрелище не было. После того как пехота сутки напролет помогала в тушении пожаров по всему Ташкенту, многим рядовым давали отпуска на полдня-день, прежде чем опять погнать их в патрули и на строительные работы.

– Почему не на службе? – грозно спросил Николай, глядя при этом только на старшего из отпускников – бородача лет сорока, с ефрейторскими лычками на погонах.

– Находимся в краткосрочном отпуске, господин майор, – отрапортовал тот, вытянувшись во фрунт и не подав даже намека на растерянность. Такое поведение офицера было ему явно не внове. – До трех часов дня.

– Хорошо, – все так же недовольно, но на полтона тише продолжил Дронов, нависая над ефрейтором. – Нужна ваша помощь. Я сейчас пойду дальше, а за мной проследуют двое мужчин. Местный и европеец, не перепутаете. Они сейчас на перекрестке, у дерева стоят. Пойдете следом, в отдалении. Если что – поможете их задержать.

– Слушаюсь… господин майор, – после небольшой заминки козырнул бородатый солдат. – Все сделаем.

– А теперь застегните воротники, покажите документы и сделайте вид, что расстроены. Живо! – рявкнул он, надеясь, что последнее слово будет услышано не только бойцами.

– Это было очень неубедительно, – укорила майора Саша, когда тот вернулся к ней.

– Сама ведь сказала, что за нами дилетанты. А мне так спокойнее. Пойдем. И, кстати, у тебя в чемодане ничего хрупкого нет?..

…Пустырь был тем самым, на котором больше года назад Николай уже «укладывал» чужих шпиков. В конце концов, не так уж много пустырей он успел повидать в этом городе. К счастью, с тех пор тут ничего не изменилось – разве что трава разрослась еще гуще. Все так же высились глухие глиняные заборы, все так же торчали из земли огрызки почерневших балок. И проходов на пустырь по-прежнему было всего два.

Миновав поворот и скрывшись с глаз преследователей, Дронов скользнул вправо, вжался в забор. Саша ушла влево, в ее ладони блеснул серебристый «дерринджер» – крохотный двухзарядный пистолет, годящийся только для стрельбы в упор. Расчет был простым – офицер обезвреживает погоню, юная сыщица страхует. В рукопашной от Александры, при всей ее смелости, не было бы проку, и она сама это прекрасно понимала.

«Хвост»появился на пустыре не внезапно – еще за десяток секунд Николай различил топот и хриплое дыхание. Двое мужчин оказались совершенно не готовы к атаке с фланга – выскочив из-за заборов, они смотрели только вперед. Ближе к Николаю оказался коренастый европеец в сером сюртуке, потому офицер запустил Сашиным багажом поверх его головы, во второго противника. Попал. Высокий тощий узбек, получив чемоданчиком в висок, рухнул как подкошенный. Европеец успел развернуться к майору и даже принять оборонительную стойку – чисто рефлекторно, демонстрируя неплохую рукопашную подготовку. Но Дронов просто сшиб его с ног, пользуясь превосходством в массе. Повалив наземь, упал сверху, перевернул ошарашенного неприятеля на живот, заломил ему руки за спину. Подбежавшая Александра тем временем встала над поверженным узбеком, целясь в него из «дерринджера».

– П-п… п-постойте, это недоразумение! – хрипло выпалил европеец на неплохом русском, перестав сопротивляться. Его акцент Николай узнал сразу – невезучий преследователь оказался то ли французом, то ли бельгийцем. – Не надо драться! Мне только нужно поговорить с кем-нибудь из вашей тайной полиции или военной разведки! Срочно!

Майор и сыщица переглянулись…

– Я… наверное… должен представиться и объясниться, – без особой уверенности в голосе произнес пленник, ерзая на табурете. Узкое сиденье и кривые ножки разной длины не оставляли ему шансов устроиться комфортно – так, впрочем, и было задумано. Свой новый кабинет, светлый и уютный, Анастасия обустроила со вкусом, используя трофейную мебель, однако колченогий табурет был не частью обстановки, а рабочим инвентарем следователя.

– Успеете еще, – прервала сыщица своего невольного гостя. Встав из мягкого кресла с высокой спинкой, она наклонилась вперед, уперлась ладонями в столешницу тяжелого дубового стола. Посмотрела мимо пленника, на устроившихся около входной двери Николая и Сашу. Вздохнула. – Сначала вы двое. Проговорим это вслух. Тебя, Саша, я просто попросила скорее прибыть в город. Тебя, Коля, просто просила ее встретить. Вам вместе просто нужно было пройти от порта до штаба. – Девушка чуть наклонила голову, ее очки поймали лучик света, и овальные линзы засветились, словно кошачьи глаза. – По пути вы нашли каких-то людей, которые показались вам подозрительными. Опираясь только на подозрения, вы заманили их в темный переулок, где избили чемоданом, связали, обобрали и притащили сюда, ко мне, еще и использовав для конвоя посторонних солдат? И теперь просите меня выяснить, не ошиблись ли вы?

– Я ду… мм… – осеклась Александра на полуслове и принялась излишне старательно заправлять за ухо выбившуюся прядку, избегая встречаться с наставницей взглядом.

– Это была моя идея, если что, – пришел на помощь Дронов. Стулья, доставшиеся им с бывшей стажеркой, были куда удобней «пыточного» табурета, однако майор тоже заерзал на сиденье.

– Да, помню. Угонять дирижабли, устраивать перестрелки в иностранном порту… Это – всегда твоя идея. – Старшая сыщица опустилась обратно в кресло, погладила подлокотники. – Помню. И даже понимаю. Надо связаться с моим куратором времен стажировки, спросить, что за сердечные препараты он пил после моих докладов. Чую, они мне пригодятся.

Дронов промолчал. Не то чтобы ему нечем было крыть – просто разводить споры сейчас казалось не к месту. Настя же обратилась к пленнику, сделав неопределенный жест рукой:

– Вот теперь давайте. Вам нужен был человек из тайной полиции. Я слушаю. Для начала – кто вы?

– Думаю, проще всего показать вам мое удостоверение, – кашлянул мужчина и оглянулся. – Оно, правда, не у меня…

Николай подошел, выложил на стол перед Настей синюю книжку, отобранную у преследователя. Девушка раскрыла ее, прочитала вслух:

– Поль Маршан, подданный французской короны. Старший исполнительный агент. Компания «Mur de pierre». Хм… – Она подняла взгляд. – Это одна из французских частных охранных контор, если не ошибаюсь. Средней руки.

– Все верно, – закивал месье Маршан. – Мы имеем постоянный контракт с несколькими торговыми домами. На охрану грузов и защиту интересов. Я и два моих сотрудника сопровождаем груз на бриге «Галатея».

– Последний европейский корабль, который до сих пор не покинул Ташкента. – Сыщица отложила книжку, облокотилась о столешницу, уперла подбородок в сложенные ладони. – Я заинтригована.

– Я… хочу сообщить вам некоторую информацию… которой мне не хотелось бы владеть в одиночку. – Месье Маршан пожевал губами. – Но и оглашать ее публично мне кажется опасным. Здесь нет официальных представителей французских властей, а путь домой – долгий… К тому же это касается и вас.

– Продолжайте. – Анастасия чуть опустила голову и смотрела на собеседника поверх сложенных ладоней. Разобрать выражение ее лица было совершенно невозможно.

– Поймите, я и сам не уверен, что делать… Да, я действую из страха. Может, еще пожалею, что пришел к вам… – пару раз глубоко вздохнул француз. – Хорошо. Если говорить кратко – это связано с гибелью кораблей во время штурма города. Наш бриг – он очень стар, его плохо обслуживают. Весь этот рейс что-то ломалось. На обратном пути, на заходе в Ташкент, лопнули паровые трубы, чудом никто не погиб. Капитан приказал встать в порту, провести большую профилактику. К тому дню все было готово, мы хотели сниматься, чтобы уйти до начала штурма. Но главный техник заметил расхождение в показаниях приборов. Топлива было меньше, чем следует. Он предположил утечку. Аварийной бригаде приказали тщательно осмотреть корабль, особенно трубопроводы. При осмотре корабля около котла, в нише стены, они обнаружили странный сверток.

Анастасия откинулась на спинку кресла. Ее скулы закаменели – похоже, девушка прилагала усилия, чтобы не выдать эмоций. Тем не менее перебивать француза она не стала.

– Матросы решили, что это чья-то контрабанда, – продолжил тот «исповедаться». – Потому принесли сверток мне. Я вскрыл его. Внутри оказалось устройство… которое я определил как бомбу.

Месье Маршан умолк. Настя, дав ему минуту, коротко попросила:

– Опишите.

– Большой брикет с веществом, похожим на тринитротолуол. Две стеклянные емкости с маслянистой жидкостью – теперь я думаю, это зажигательная смесь. Какое-то приспособление из проводов и мелких деталей, которых я не опознал. От него тянулся тонкий серебряный шнур в каучуковой оплетке – к детонатору, вставленному в брикет.

– Что вы предприняли?

– Извлек взрыватель. Отделять его от устройства не решился, но взрывчатка просто лежала в пакете – я вынул ее и убрал подальше. Приспособление со взрывателем оставил на своем столе. – Француз потеребил манжет. – Когда… корабли вокруг стали взрываться, я бросился в рубку, наблюдал оттуда. Потом мне пришла мысль… Я вернулся в свою каюту. Детонатор уже сработал. Видимо, это был какой-то вид часового механизма.

– Вы молодец, – похвалила сыщица все тем же ровным тоном. – Спасли и себя, и команду.

– Я сразу понял – это слишком серьезно для меня, – опустил голову месье Маршан. – Я хочу сообщить руководству компании, чтобы дальше решали там, – но это удастся не скоро. Я подумал – хотя бы какие-то официальные власти должны знать… чтобы не я один знал. Если вдруг с «Галатеей» что-то случится по пути, чтобы знали, что это может быть…

– Как вы вышли на нас? – опять прервала девушка француза, когда тот едва не сорвался.

– Использовал связи в порту. Мы не первый раз здесь останавливаемся, у меня есть пара местных знакомых. Один сходил в комендатуру, узнал, где сделали штаб полиции, – вы ведь не прячетесь. Это он меня сопровождал… бедняга.

– У вас нет предположений, как бомба попала на борт?

– Нет, простите.

– Вы передадите ее нам?

– Нет, – неожиданно решительно мотнул Поль подбородком. – Я передам ее своему начальству.

– Хорошо. Но я могу ее увидеть? – не стала настаивать сыщица, чем изрядно удивила Николая: это было совершенно не в ее характере. – Ваш корабль еще будет в порту некоторое время?

– Да, мы латаем обшивку, ее повредило обломками, – кивнул месье Маршан. – Уйдем не раньше следующего утра. Я могу провести вас на корабль, но прошу – постарайтесь прибыть незаметно.

– Хорошо. Я навещу вас сегодня. Возможно, мне понадобится опросить вашу команду. И еще один вопрос. Вы покупали провиант и детали для ремонта в Ташкенте?

– Разумеется, – вновь кивнул француз. – с пищей было неплохо, но запчасти за время похода кончились, пришлось брать здесь.

– Напишите имена местных дельцов и чиновников, с которыми вы вели дела. – Анастасия вытащила из изящного письменного прибора бумажную карточку с ладонь величиной и карандаш, толкнула по столешнице Маршану. – Если не всех вспомните – уточните у своего капитана, расскажете мне позже.

Когда француз закончил шуршать грифелем, девушка щелкнула пальцами:

– Николай, проводи его к черному ходу. Верни оружие и кошелек и что вы там еще у него отобрали. По пути узнай у караульного, очухался ли его спутник. Если да – гоните в шею, тоже задворками. И диван пусть протрут после него. – Она перевела взгляд на нервно жующего губу Поля. – Вы поступили правильно, месье Маршан. Эти сведения очень важны, благодарю вас.

Когда Дронов вернулся, старшая сыщица сидела неподвижно, уткнувшись носом в сплетенные пальцы. Ее юная помощница тихонько замерла на стуле. Казалось, во всем кабинете движутся только стрелки ходиков на стене да пылинки, пляшущие в лучах света.

– Гхы-кхым, – откашлялся майор, прикрыв за собой дверь. – Обоих выпроводил.

– Спасибо. – Настя вынырнула из раздумий, в очередной раз вздохнула. – Жаль, что сейчас нет возможности проверить связи этого типа и его конторы. Немедленно составлю запрос в Москву, отошлю первым же курьером до Пишпека. Оттуда – по пневомопочте… Все равно долго ждать, они уже смоются.

– Не доверяешь ему? – хмыкнул Николай, опускаясь на прежнее место. – Давай просто задержим корабль, я могу такое организовать. Военное положение все-таки.

– Ох и любишь же ты… – Сыщица откинулась в кресле, легонько улыбнулась. – Ладно, мне тоже такой подход нравится. Но ситуация слишком невнятная, чтобы рубить сплеча. Будем действовать осторожно.

– От кого я это слышу… – фыркнул майор.

– Переход на руководящую должность меняет характер. – Госпожа особый агент улыбнулась шире, по спине Николая побежали знакомые холодные мурашки. – Я только теперь это прочувствовала. Самой не нравится, а что делать… В любом случае ваш охотничий трофей мне врал. Не знаю точно о чем, – но он средненький актер, кое-где переигрывал. И пару раз сбивался с тона. Заметили, что описание бомбы он оттарабанил без охов и вздохов, как заученное? Потому стоит проверить – на кого он может работать. Однако история с бомбой кажется мне похожей на правду. Что корабли на рейде рванули не сами – дураку ясно. Корабли были со всех концов света – значит, бомбы на них закладывали уже здесь.

– Поэтому вы спрашивали про поставщиков деталей? – подала голос долго молчавшая Саша.

– Да, – кивнула ей Анастасия. – Все корабли закупаются едой и мелочами в порту – очевидный способ что-то протащить на борт. Только вот бомба была установлена не где попало, а в машинном отделении. Торговые дирижабли используют не гелий, как военные, а водород, он подешевле. Нет большой разницы, где их минировать, – сгорят, как спички. Но бомбу поставили там, где взрыв даст лучший результат. Сомневаюсь, что торговцев и грузчиков пускали внутрь и надолго оставляли без присмотра. Помог кто-то из команды.

– Самоубийца, что ли? – вскинул брови Николай.

– Он мог не знать, что в свертке. – Сыщица взяла карандаш, которым писал француз, положила обратно в письменный прибор. – Потому мне надо допросить экипаж брига. А вы с Сашей возьмете двух человек из нашего караула, сходите в портовую контору. Я точно знаю, ее не разбомбили, она уже работает. Поговорите с людьми из этого списка, – постучала девушка пальцем по исчирканной карточке. – Узнаете, кто контактировал с матросами лично, допросите их. При нужде – задержите и доставите сюда, хоть всех. Кстати, в этом доме нет камер для задержанных! Надо заглянуть в подвал – он вроде каменный. Куплю пару решеток на рынке, нужно только высоту потолка обмерить…

– А ты что будешь делать? – поинтересовался Николай.

– Я составлю запрос – и сразу же отправлюсь на «Галатею».

– Одна?

– Хочешь со мной? – Девушка наклонила голову к плечу, сверкнув линзами. – Саше ты будешь нужнее, поверь.

– Возьми хоть солдат…

– Коля, – с улыбкой посмотрела сыщица мужчине в глаза, – если меня там решат заковать в цепи и увезти, чтобы продать как наложницу в Халифате, – мне будет удобней выпрыгивать через иллюминатор, не думая о ком-то еще. А если меня зарежут – я знаю, что ты за меня отомстишь. Прикрой Сашу, а я уж справлюсь.

– Как скажешь. – Понимая, что спорить бесполезно, майор встал.

Анастасия тоже поднялась, выдвинула ящик стола, вытащила оттуда маленький кисет с дамскими принадлежностями. Улыбаясь до ушей, сказала:

– Допрос, возможно, придется вести с пристрастием, так что захвачу с собой пилочку для ногтей…

Старшая сыщица, разумеется, оказалась права – портовая контора Ташкента пережила боевые действия и смену власти вполне благополучно. Разве что стражу у дверей теперь несли имперские солдаты в белых мундирах да к местному руководству прибавилось несколько русских офицеров-интендантов. Переговорив с одним из них, Николай довольно быстро вышел на нужного хокандского чиновника, ведавшего кадрами. Тот с готовностью зарылся в портовые книги, выяснил, с какого склада на «Галатею» поставлялись детали и кто из портовой обслуги был к этому причастен. Дальше майору и Александре пришлось лично посетить названный склад, чтобы добыть первые по-настоящему ценные сведения: трое из названного списка – десятник и два грузчика – не появлялись на работе со дня штурма. В этом не было ничего удивительного – много простых ташкентцев покинуло город или, наоборот, до сих пор отсиживалось по домам, а кое-кто и погиб во время уличных боев. Но Саша, услышав о пропавших, сразу же обменялась взглядами с Дроновым, кивнула:

– Может быть…

Уже на улице, без посторонних ушей, объяснила подробней:

– Если взрывы были организованы чьей-то агентурной сетью, то теперь самое время ее свернуть. Организаторы должны понимать, что мы начнем искать виновных, а пойманный агент может выдать их. Штурм города – лучший момент, чтобы ускользнуть, оставаться дольше им было ни к чему.

– Ага, – согласился майор, шагая рядом с девушкой по пыльной, немощеной улочке. – И если в городе кого-то из этой троицы нет – это уже повод для подозрений.

– Верно. – Маленькая сыщица шагала широко, заложив руки за спину и задумчиво хмуря светлые брови, однако офицеру все равно было трудно ее не обгонять – в один его шаг умещались три Сашиных. – И еще важно, что их знакомые в порту знают всех троих самое малое по несколько лет. Если исчезнувшие – чьи-то агенты, то сеть в городе раскинута давно и основательно. Это, кстати, сократит список подозреваемых.

– В любом случае их адреса у нас есть… если это можно назвать адресами, – невесело усмехнулся Дронов. – Нумерацию домов тут не скоро введут… Идем к ним.

Первого исчезнувшего, грузчика, они обнаружили в его собственном доме – правда, организовать допрос не вышло. На работу он не являлся по уважительной причине: был мертв. К появлению русских гостей несчастного как раз обмывали, похоронный обряд был в самом своем начале. Родственники покойного встретили пришельцев недружелюбно и довольно шумно. Николай кое-как сумел вызнать, что грузчик пропал во время уличных боев, непонятно зачем покинув дом, и его труп с колотыми ранами нашли лишь сегодня утром. Александра шепнула майору, что неплохо бы осмотреть тело и раны, но тот не колеблясь ответил, что этим пусть занимается Настя и вырыть тело из могилы через пару суток будет проще, чем сейчас отбирать у голосящей родни.

По адресу второго портового рабочего не оказалось самого дома. На его месте высилась горка битой обожженной глины, из которой торчали какие-то деревянные балки. Соседние хибары бедняцкого квартала выглядели не лучше. Осколочный снаряд упал точно в середину улицы, хлипким домишкам хватило единственного взрыва… Уцелевший кусок стены, торчащий на полметра вверх, густо покрывали брызги запекшейся крови – видимо, выстрел накрыл здесь плотную колонну ханской пехоты. Николай отослал солдата с поручением в комендатуру – выделить саперную команду для разбора завалов, – а сам с Александрой и еще одним караульным двинулся к последней цели.

Дом десятника находился в районе поприличней, где селились горожане среднего достатка. Улицы здесь были почище, дома покрепче, а вот фруктовые деревья росли точно такие же, что в квартале бедняков, – по этой части Ташкент был демократичен, тень и драгоценную прохладу город старался дарить всем.

– Хаджибек Юсуф, откройте! – как можно громче рявкнул Николай, ударив кулаком в дверную створку, сколоченную из тонких досок. Ответом ему была тишина. Разве что с крыши дома и ветвей ближайших урюков вспорхнули перепуганные птицы. Майор повторил требование на нескольких языках, продолжая бить в дверь, – безрезультатно.

– Прикажете вышибить? – с энтузиазмом поинтересовался караульный, когда Дронов умолк и перевел дух.

– Сам справлюсь, – буркнул офицер. Почти без замаха он ударил створку коленом – та затряслась, но выдержала. – Ничего себе, – хмыкнул Николай. Жестом велел солдату снять с ремня винтовку и прикрывать его, навалился плечом как следует. Дверь с оглушительным треском распахнулась внутрь, при этом кусок створки с врезным замком просто выломался и упал на пол. Майор прошел внутрь, доставая револьвер, а юная сыщица присела у порога, подняла обломок.

– Никого, – сказал Николай минуту спустя, проверив обе комнаты дома, закуток кладовки и вернувшись к дверям. Убрав оружие в кобуру, он вопросительно посмотрел на Сашу, до сих пор вертящую в руках выломанный кусок.

– Замок очень хороший, – ответила она на невысказанный вопрос и протянула «трофей» офицеру. – Английский.

– Английский?

– Ну, то есть по устройству, – уточнила девушка. – Сделан, наверное, у нас, мы много такого товара в ханства продаем.

– Угу. – Майор поднял замок, все еще прикрученный к куску дерева, на уровень глаза. – Но здесь этот товар – не самый дешевый, ты правильно насторожилась. Такие замки ставят те, кому есть что дома беречь. А я здесь особого богатства не вижу.

– Проведем обыск, – решительно заявила Настина ученица. – Ты просто осмотри шкафы, полки, тому подобное – что на них есть. Ищи деньги и ценности. Я проверю пол и стены. А вы, – она обратилась к солдату, – пожалуйста, стойте снаружи, никого не впускайте. Только не прямо на пороге, встаньте у дерева или где-нибудь, где вас не будет особо видно. Хорошо?

Досмотр много времени не занял – меблировка в жилище десятника Юсуфа роскошью не блистала, прятать что-то было особо и негде. Николай перебрал вещи на полках, вскрыл пару сундуков, переворошил постель. Закончив, доложил Саше:

– Дешевая посуда, простая одежда… Денег нет, ценностей каких-то тоже не нашел. Может, лучше спрятаны, но… Корана тоже нет, а ведь он правоверный и грамотный – иначе должность бы не занял.

– А вот у меня… ну-ка… – Последние пять минут девушка, раскидав циновки, изучала пол из обожженной глины. Сейчас она, не боясь запачкать аккуратный костюм, опустилась на колени, что-то осторожно прощупала на полу подушечками тонких пальцев. Вдруг подцепила ногтями и… отделила от пола глиняную пластинку. Сразу отпрянула, будто опасаясь, что из открывшейся ниши что-то вылетит, лишь через пару секунд с опаской заглянула внутрь.

– Тайник, – констатировал очевидное Николай.

– Причем пустой, – добавила маленькая сыщица. – Значит…

– Хозяин дал деру, – заключила Анастасия, выслушав их рапорт. К возвращению помощников госпожа особый агент была уже в своем кабинете. Она сидела в отодвинутом от стола кресле, закинув ноги в легких черных туфлях на столешницу, а руки – за голову. Когда Дронов и Саша вошли, сыщица не стала менять позы, только приветствовала их жестом и усталой улыбкой.

– У него могли быть причины, не связанные с нашим расследованием, – неуверенно произнесла устроившаяся на прежнем стуле заместительница.

– Не было у него других причин, Саша, – вздохнула Анастасия, откидывая голову и глядя в потолок. – Один из матросов «Галатеи» раскололся. Пришлось вспомнить некоторые занятия в учебке, которые я не люблю вспоминать, – но в итоге кое-что подтвердилось.

– Он помог пронести бомбу на борт?

– Ага. Во время погрузки деталей для ремонта один из местных отвел его в сторону и на ломаном английском предложил провезти контрабанду тайком от капитана. Маленький сверток. Сказал, частное дельце, никто не узнает, сверток заберут по пути, во время остановки в Халифате. Уточнил, что груз любит тепло, потому спрятать его лучше не в трюме, а поближе к машинам или паровым трубам. Матрос был не великого ума, согласился. Со следующей поставкой деталей передали и сверток. – Сыщица вынула руку из-под затылка и нарисовала пальцем в воздухе восьмерку. – Глупость человеческая бесконечна, как Вселенная. Он даже имени не спросил у того хокандца, только отметил, что тот вроде как главный был в бригаде погрузки. Да и по описанию ваш Юсуф-десятник подходит.

– Думаешь, на других кораблях было так же? – хмуро спросил Дронов.

– Вероятно. Мелкая контрабанда – дело житейское. Хотелось бы поспрашивать экипажи уцелевших судов – может, кому-то предлагали, а он отказался… – Настя вздохнула. – Только все уже разбежались. Не могу их осуждать.

– Матрос сейчас здесь?

– Нет, отдала его Полю на растерзанье. Он все рассказал, не сомневайся. А мороки с арестом иностранца было бы ужас сколько.

– И что теперь? – поинтересовался Николай. – Объявим десятника в розыск?

– Непременно объявим, – кивнула старшая сыщица, все еще глядя в потолок. – И труп грузчика эксгумируем, и развалины дома второго через сито пропустим, и оставшихся рабочих допросим. И остальные процедуры исполним. Только проку от этого… Левую дужку своих очков даю, что никого мы не поймаем, а прочее даже подозрений не подтвердит при успехе.

– Но что тогда остается?

– Ждать, – почти с отвращением проговорила девушка это слово. – Не сидя на месте, конечно, но пока не придут ответы из Москвы и Петербурга, пока еще что-нибудь не всплывет, – у нас тупик. Да ты не волнуйся. Что-нибудь всплывет, и очень скоро. Правую дужку очков даю…

Глава 2

Следующая неделя для немногочисленных сотрудников ташкентской штаб-квартиры пролетела вмиг – скучать им действительно не пришлось. Высыпаться по большей части тоже. Хотя Анастасия и обозвала начатые следственные мероприятия «бесполезной профилактикой», отнеслась она к ним со всей серьезностью. Десятки людей за эти дни были допрошены лично старшей сыщицей, тонны потенциальных улик просеяны через мелкое сито ее помощниками – порой в буквальном смысле. Дронов и Саша, при поддержке целой саперной команды, долго рылись в обломках сгоревших дирижаблей, разобрали руины домика пропавшего грузчика, осмотрели место убийства его покойного товарища и даже вскрыли могилу бедолаги – ночью, тайно, без лишнего шума. Проку от этого оказалось мало, как и предсказывала Настя. Тот факт, что грузчика прикончили тремя ударами ножа, давал лишь предположение, что убивал не профессионал. И то – профессионал мог нанести два лишних удара специально, зная, что труп найдут.

На третий день после запроса курьер доставил опечатанную капсулу с информацией по французскому охранному агентству «Каменная стена», но и она не помогла нащупать верный путь. Данных оказалось мало, они носили самый общий характер – скромная частная компания прежде не попадала в поле зрения Третьего отделения и разведки военного министерства. Анастасия, правда, сумела разглядеть кое-что интересное и в столь скудном материале.

– «Каменная стена» годами работает на четыре торговых дома, контракты регулярно продлеваются, – сказала она Николаю, катая ладонью туда-сюда по столу опустевший медный цилиндрик-капсулу. – Два из них французские, один бельгийский, а один… формально тоже французский, но совладельцем капитала является некое лицо из Арабского Халифата.

– Это может быть важно, – согласился майор. – Халифат заинтересован в событиях вокруг Ташкента. А купец – удобное прикрытие.

– Угу, – кивнула девушка. – в Москве тоже так подумали, сразу навели о нем справки – ничего интересного. Увы. Хотя копали неглубоко, обещают рыть дальше и держать в курсе…

Несмотря на то что трудиться приходилось до глубокой ночи, Анастасия умудрялась где-то находить свободное время для обустройства особняка. И даже пару раз перебрасывала Николая с разбора обломков на сколачивание скамеек для «висячих садов»: майор имел неосторожность как-то признаться напарнице, что после начальной школы год помогал в столярной мастерской. Сама сыщица пополнила коллекцию растений на крыше дюжиной цветочных горшков, еще одним лимонным деревом и даже целой небольшой пальмой, реквизированной во дворце хокандского вельможи.

– А чего такого? – пожала девушка плечами в ответ на удивленный взгляд Дронова, пока солдаты караула за ее спиной тащили огромную кадку через холл к лестнице. – Хозяин сбежал еще до штурма города, слуги тоже сделали ноги, как военный трофей ее не возьмут… так бы и засохла, если бы я не забрала. И заметь – там был еще отличный серебряный сервиз, который слуги почему-то не растащили, но его я почти не тронула!

Что значит «почти», майор узнал очень скоро. На седьмой день после визита француза в штаб прибыл очередной спецкурьер – теперь он принес не один, а целых три опечатанных цилиндра пневмопочты. Четверть часа спустя Настя пригласила Дронова и Александру в свой кабинет.

Войдя, майор в первую очередь обратил внимание на вскрытые капсулы, сдвинутые к краю стола. Их содержимое было аккуратно разложено по столешнице – какие-то газетные вырезки и тонкие бумажные листочки, норовящие свернуться в трубочку. Старшая сыщица читала один из них, прижимая верхний край ладонью. Рядом стоял высокий прозрачный стакан с чаем, который девушка помешивала свободной рукой. Делала она это при помощи изящной серебряной ложечки, увидев которую, Николай нахмурился. На кухне особняка имелся итальянский серебряный набор, однако ложечка была точно не из него.

– Господи, Настя… – выдохнул офицер, проходя к столу. – Законы военного времени действуют на тебя ужасно…

– О чем это ты? – вскинула брови Анастасия, отпустив ложечку. – Кстати, придвинь второй стул, пусть и Саша сядет поближе.

– Ни о чем… – буркнул Николай, исполняя просьбу. – Но смотри, не увлекайся. А то поедешь на доклад в Москву да стащишь у начальства со стола перо золотое. По привычке.

– Перо я не стащу, потому что привычка у меня другая, – широко улыбнулась девушка, упираясь локтями в стол и сплетая пальцы. – На докладах у начальства я ворую ластики со стола. Много лет уже, со времен стажерства. И пока ни разу не попалась.

– В… ты серьезно? – настала очередь удивляться Александре.

– Абсолютно. Загляни в тот шкаф, со стеклянной дверцей, – указала Настя глазами. – Там на полке выложен мой улов за последние три года. Семь ластиков – шесть серых, один черный. Заодно показатель того, как часто я бываю в центральном штабе…

– Я где-то читал, как называется эта болезнь… – задумчиво протянул Дронов, закатывая глаза. – Только не помню уже.

– Болезнь называется клептомания, и у меня ее нет, – заверила сыщица, перестав улыбаться. – Просто «на ковер» аж в Москву меня обычно вызывают для разноса, а я не люблю, когда на меня орут… Ладно, к делу. Николай, как у тебя с иностранными языками?

– Э-э… – замялся не ожидавший такого вопроса майор. – Ну, чему на командирских курсах учили – то и знаю. Немецкий – более-менее. Английский… ну, могу спросить имя, звание, номер части, где позиции артиллерии…

– Понятно. Тогда бери вот эту, – протянула Анастасия мужчине обрезок газетного листа. – На английском. Лондонская «Таймс», с первого листа. Тебе, Саша, – эту. «Фигаро», на французском. Есть еще итальянская и датская, но тут на всех одно и то же примерно.

– «Огненная буря. Русский царь стреляет не целясь», – прочел Николай заголовок доставшейся ему вырезки.

– «Погибшие на чужой войне». – Александра заголовком не ограничилась, пробежала взглядом всю статью – французским она владела свободно. – Здесь о нашей истории с торговыми кораблями. Выходит, что они попали под обстрел русского флота при штурме города…

– Угу, – кивнула Настя. – Французы еще осторожно выражаются. В «Таймс» написано, что мы корабли нейтральных стран «сожгли вместе с городом».

– Дождались, – мрачно буркнул майор, откладывая бумажку в сторону. – Но ведь были же свидетели…

– Которые наврали с три короба, вернувшись домой. А газеты прибавили. – Старшая сыщица криво ухмыльнулась. – Хорошо еще пока нигде не пишут, что в атаке участвовали трехголовые огнедышащие драконы. Но это было ожидаемо. Новости уже старые, им дней пять. А вот о чем пишут на первых листах вчера и сегодня…

Она разгладила как следует лежащий перед ней листок тонкой желтой бумаги. Поправила очки, прищурилась – печатный шрифт на листе был очень мелким:

– «В результате дерзкого нападения был убит посол Российской империи в Берлине граф Константин Граббе. Злоумышленники заложили бомбу в паровой грузовой экипаж, припаркованный у ворот посольства. Взрыв произошел, когда автомобиль посла выехал на улицу и поравнялся с грузовиком. В результате взрыва погибли граф Граббе, сопровождавшие его водитель и охранник, двое случайных прохожих и гвардеец, охранявший ворота. Полицией Берлина начато расследование…»

– Ого… – только и смог выдавить Николай.

– Это краткая сводка. Передал наш агент в одной германской газете, оттого и слог такой… – Сыщица бросила листок к пустым цилиндрам, придвинула к себе несколько других. – Тут у меня некоторые подробности от моих контактов в Москве и Рейхсштази. Совсем немного, но для одного вывода достаточно. Убийство посла нас непосредственно касается. И с нашим делом связано.

– Вы уверены? – внешне абсолютно спокойная, Саша сбилась на «вы», с головой выдав свое волнение.

– Грузовые корабли в Ташкенте подорвали дистанционно. – Анастасия откинулась на высокую спинку своего роскошного кресла. – Месье Маршан ошибался: на бомбе был не часовой механизм, а управляемый детонатор. Бомбы закладывались заранее, за много дней, а точной даты штурма никто не знал даже в штабе Третьего флота. К тому же момент был выбран наилучший – когда флот открыл огонь. Здесь – похоже. Никто не мог знать, в какой момент посол выедет из резиденции. Даже начальник охраны посольства этого не знает – точное время определяется в последний момент. Останков бомбиста внутри грузовика не обнаружено. Выжившие караульные на воротах дали показания сразу, вот протокол. Они поглядывали на грузовик с утра, заметив, что он слишком долго стоит на обочине, – к нему до самого взрыва никто не подходил. Бомбу подорвали с помощью дистанционного управления.

– Но… как такое возможно? – Николай, сдвинув брови, покрутил кончик уса. – Не тянули же они запальный шнур через всю улицу.

– Вполне возможно. – Настя резко подалась вперед, уперлась локтями в столешницу. Сверкнув очками, улыбнулась до ушей – еще более зловеще, чем обычно. – Однако лишь с помощью таких методов, которые переводят эти преступления в сферу интересов Особой экспедиции. Подарки из Зазеркалья, Коля. Там такое могут.

С полминуты в кабинете царила тишина. Затем Саша кашлянула:

– Кхе… То есть вы… ой! То есть ты предполагаешь участие пришельца из другого мира?

– В убийстве посла – да, только предполагаю. В подрыве кораблей… – Старшая сыщица вдруг поднялась. – Давайте-ка я вам кое-что покажу.

На внутренней стене комнаты, меж двух шкафов, висела картина в простой рамке – немудреный акварельный пейзаж, изображающий горы в закатных тенях. Сыщица сняла картину с гвоздя, вынула из стены замаскированную панель, скрывавшую потайной сейф. Из сейфа она достала два каких-то маленьких предмета, с которыми и вернулась к столу.

– Эти детали я извлекла из бомбы на «Галатее», – пояснила девушка, выкладывая предметы перед Николаем и Сашей. Офицер и младшая из сыщиц наклонились к ним, чуть не стукнувшись лбами.

– Месье Маршан все-таки согласился их отдать? – поинтересовался майор. – Он же хотел доставить все на родину…

– Я не спрашивала, – пожала плечами Настя. – Просто он отвернулся, когда бомба была у меня в руках…

– Ты их украла, – констатировал офицер.

– Не говори чепухи. Что ты прицепился ко мне сегодня? Я была при исполнении, а это улики. Ключевые, прошу заметить. Улики не воруют, их изымают. Я даже бумагу нужную оформила… потом. С печатью.

– Ладно… и что это?

– Вот этот цилиндрик с пипочкой… – Анастасия коснулась картонного цилиндра, запечатанного с двух концов металлическими заглушками. – Это источник электрического тока. Он питал устройство бомбы. У взрывателя был еще один, отдельный. У нас таких компактных не делают, вольтов столб в Академии наук с мой рост высотой будет. А вот эта зеленая пластинка с серебристыми прожилками – часть принимающего сигнал приспособления. Я вытащила две, одну передала в центр, вместе с запросами. Так что наше дело сразу восприняли всерьез…

– А почему не сказали нам? – с ноткой обиды в голосе спросила Александра. Настю она до сих пор считала своей наставницей и доверяла ей совершенно по-детски, хотя это отношение не было взаимным. Старшая сыщица в свое время тяготилась навязанной ей против воли стажеркой и была очень рада, когда та получила статус полноправного следователя. Покровительствовать ученице и дальше она не имела ни малейшего желания.

– Хотела выждать, пока сложится более четкая картинка. – Анастасия слабо улыбнулась юной помощнице – единственной своей непугающей улыбкой. – Но знаете, что самое интересное? Пластинка определенно занесена с той стороны зеркала. А вот батарея питания… я не могу быть уверена, но мне кажется, ее изготовили здесь.

– Здесь? – Саша и Николай переглянулись и не сговариваясь уставились на сыщицу в ожидании пояснений.

– Я видела батареи, попавшие к нам с людьми и устройствами… оттуда, – указала девушка большим пальцем в потолок. – Эта – кустарная поделка на их фоне. Из простых материалов, встречающихся в нашем мире. Про внутреннее устройство не скажу, конечно, но… если существует вероятность того, что кто-то здесь научился копировать чужую технологию, это повод бить набат. А если этот кто-то использует зазеркальные технологии против нас – повод ставить на уши не только Особую экспедицию, но и вообще все спецслужбы империи. И союзников из Рейха притянуть тоже.

– Значит, будем ставить? – усмехнулся Дронов. В том, что у Анастасии получится и что начальство не отмахнется от ее доводов и подозрений, он не сомневался.

– Уже начали. – Настя сгребла бумаги к одному углу стола, бережно переставила технологичные «трофеи» к другому. Вновь откинулась в кресле. – Вместе с запросами неделю назад я послала и письма своим знакомым в Москве, Петербурге, Берлине. Тем, кто лично меня знает в руководстве Третьего отделения и Рейхсштази. Просила – если случится что-то подобное, подключить меня к расследованию. Знакомые просьбу выполнили. Пятое отделение Имперского министерства госбезопасности Рейха, аналог нашей Особой экспедиции, приглашает меня в Берлин. Начальство меня отпустит. Так что, Коля, едем за границу.

– Вдвоем? – на всякий случай уточнил майор.

– Конечно. – Сыщица перевела взгляд на маленькую помощницу: – А ты, Саша, остаешься на хозяйстве. Тебе в помощь уже выслали двух стажеров, но лучше отправь их сразу в Пишпек, где поспокойней, а ребят оттуда вызови сюда. У них хоть какой-то опыт имеется, тут будет слишком жарко для новичков. Цветы поливай, за садом ухаживай, шпионов лови. Пиши письма, я тоже буду тебя в курсе дела держать. Расследование у нас, считай, одно – так что не огорчайся, что тебя оставляю. Мне тут нужна вторая я, чтобы в двух местах разом быть, и ты на роль моей копии лучше всего годишься. Николай в плечах широковат и кресло продавит своей тушей.

– Когда отбываем? – Дронов встал, отодвинув стул.

– Через полчаса. – Анастасия с видимым удовольствием пронаблюдала за тем, как округляются его глаза. Вытащила из стакана с остывшим чаем серебряную ложечку, крутанула ее меж двух пальцев. – Подробности – в дороге. Когда агентам Третьего отделения нужно, они могут перемещаться очень быстро. Даже по такой глухомани. Много вещей не бери, стартуем на самолете. А, Саша, и еще, – ткнула она ложечкой в бывшую ученицу. – Свяжись с военным комендантом города. Я договорилась, что библиотеку перенесут в бывший дворец ханского наместника и сделают общественной, а не платной, как раньше. Отбери немного книжек, которые захочешь оставить, и проследи, чтобы перенесли все остальное аккуратно. Это будет наш вклад в культурное развитие региона…

Флот уже покинул Ташкент – его путь лежал на столицу Хокандского ханства, в самое сердце мятежа. Однако «Адмирал Киров» до сих пор парил неподалеку от городских стен, окруженный своей свитой из эскортных корветов и транспортов снабжения. Его гигантская тень пробегала по восточным кварталам города с каждым новым рассветом. За время осады воздушный авианосец растратил огромное количество авиабомб и самолетного топлива, а пополнить запасы с армейских складов не представлялось возможным – корабль был вынужден ждать прибытия каравана с главной базы Третьего флота.

Его задержка сыграла на руку Анастасии. Николай не знал точно, на какие рычаги она надавила (возможно, просто показала в штабе свой золоченый значок особого агента), однако капитан «Кирова» согласился помочь. Сейчас майор, Настя и солдат, которому предстояло отвести назад в город лошадей, верхами спешили к восточным воротам. Получаса на сборы Дронову не понадобилось – он за минувшие дни толком и не успел распаковать свой тощий вещевой мешок, на три четверти забитый одеждой и чистым бельем. Настя тоже ограничилась крошечным заплечным ранцем. Вообще, если не считать баловства с обустройством рабочего места, девушка имела склонность к легкому аскетизму, хотя за собой, безусловно, следила. Даже в самых нелегких походных условиях она всегда оставалась чиста, свежа, опрятна, аккуратно причесана и приятно пахла. Во время их первой совместной операции сыщица немало дней провела в седле, наравне с отрядом драгун, однако запах конского пота, казалось, к девушке просто не лип, а ее простая удобная одежда выглядела словно только что из-под утюга после чистки. Николай понятия не имел, как она этого добивается, но слегка завидовал.

– У нас это называют «зеленой улицей», – сказала Анастасия, когда их троица выехала из Ташкента и прибавила рыси. – Прокладывается максимально краткий маршрут до цели, всем ответственным лицам на этом маршруте рассылается строгое указание содействовать находящемуся в пути агенту, придерживать для него транспорт, выполнять все его требования. Я сама еще толком не знаю, на чем мы доберемся до Берлина, в пути получу уточнения, однако моих полномочий достаточно, чтобы скорректировать маршрут в случае чего.

– Но начнем мы с дирижабля? – Николай чуть откинулся в седле, чтобы лучше видеть парящий в небе авианосец. Он был столь велик, что не смог подойти к ташкентским причалам, да и стоять на якорях было безопаснее для столь ценного корабля.

– Начнем мы с самолета, как я и обещала. – Девушка тоже запрокинула голову. С «Кирова» их, похоже, заметили – корабль что-то отсигналил корветам морзянкой и начал выбирать якорные цепи, снижаясь. – Капитан одолжит нам один. Самолет перебросит нас к ближайшему пункту военной связи, где будет ждать скоростное судно или паровой экипаж. Оттуда мы доберемся до крайнего узла железной дороги. Дальше проще. – Она вдруг привстала в стременах и помахала «Кирову». – По железной дороге – до крупного порта. Чем ближе к границе, тем лучше. Там нас примет первый же пассажирский корабль, идущий в Германию. За границей перехватит Штази, доставит в Берлин с ветерком.

– И сколько на это уйдет?

– Обещают четыре дня, если не будет задержек, – хмыкнула Настя, не отрывая взгляда от дирижабля. – Но задержки бывают всегда, так что я бы рассчитывала на пять-шесть. Минимум.

Они спешились, передали поводья солдату. Тот коротко отсалютовал и, не тратя времени, поскакал обратно – люди в штабе теперь были нужны как никогда. «Киров» тем временем прекратил снижаться. С его борта к самой земле опустили занятное приспособление – толстую цепь, на нижний конец которой были закреплены… обычные кавалерийские стремена. Еще несколько стремян крепились примерно на уровне лица человека среднего роста.

– Чего смотришь? Цепляйся. – Анастасия с усмешкой ткнула Дронова локтем под ребра и шагнула вперед. Встав одной ногой в свободное стремя, за другое, прикрепленное выше, она ухватилась обеими руками. Поняв, что надо делать, майор последовал ее примеру – и импровизированный лифт тут же пошел вверх. Вместе с кораблем: вбирая цепь, «Киров» одновременно отпускал якоря. Земля уходила вниз с пугающей скоростью. Никогда не боявшийся высоты Николай сглотнул и едва не зажмурился. Сохранить остатки достоинства офицеру удалось лишь благодаря тому, что спутница смотрела ему прямо в лицо с хитрой ухмылочкой. Малахитово-зеленые глаза за тонкими линзами очков смеялись, в них плясали озорные огоньки. Дронов в ответ кисло улыбнулся – и тут подъем кончился.

Они повисли на уровне мостков, опоясывающих выпуклое брюхо авианосца – прямо напротив проема в ограждении. Стоящий в проеме матрос подтянул цепь ближе длинным багром, снятым с обычного пожарного щита, подал Насте руку. Та приняла помощь, легко перескочила на шаткие с виду мостки, Дронов более осторожно перебрался следом.

– Вы, значит, наши пассажиры? – поинтересовалсяматрос, упирая багор тупым концом в пол.

– Да. Анастасия Егоровна Агафьева со спутником, – отрекомендовалась Настя, вытаскивая из-за пазухи бумагу с предписанием наземного штаба.

– Все так. Идемте, там почти готово.

Аэронавт провел их вглубь сложной паутины хлипких дорожек, где в самом ее центре на специальных крюках-зацепах майора и сыщицу поджидала пара двухмоторных самолетов. Это были массивные ширококрылые бипланы, предназначенные для дальней разведки, бомбежки или обеспечения фронтовой связи. Их фюзеляжи покрывала серебряная краска, крылья и хвостовое оперение – желтая. На плоскостях и киле красовались черные имперские орлы.

Для вылета, очевидно, готовился аэроплан, подвешенный ближе к носу корабля. Кожухи его двигателей были откинуты, в них возились механики, за работой которых присматривал тощий мужчина в кожаной летной куртке. Куртка была, к слову, точно такой же, как у Насти, только меньше истрепанной и со знаками различия лейтенанта от авиации на воротнике.

– Доброго дня, – приветствовал он пассажиров, кивком отпустив матроса. – Я – ваш пилот на сегодня. Мне велено не задавать никаких вопросов, а вот отвечать на ваши – настоятельно рекомендовано. Давайте сразу, пока я не занят: хотите что-то спросить?

– За сколько рассчитываете добраться до цели? – воспользовалась предложением Настя. – Мне говорили в штабе, но вашим цифрам я поверю больше.

– До темноты успеем, – передернул плечами летчик, сунув руки в карманы. – Прочее от ветра зависит. Если все – давайте внутрь. Барышня – первая.

Самолет буквально висел под ногами у людей, работающих на мостках, – так, что верхнее крыло приходилось вровень с полом. Попасть на борт сверху можно было через два круглых люка. Один располагался над кабиной пилотов, второй – почти в центре фюзеляжа. Именно на него и указал лейтенант. Анастасию упрашивать не пришлось. Сняв с плеча ранец, она зашвырнула его внутрь и ловко, ногами вперед, скользнула следом. Майор же вновь проявил осторожность. Дело было даже не в том, что двухмоторник болтался на крюках над десятками метров пустоты – Николай попросту боялся застрять. И без того узкий люк опоясывала кольцевая установка для пулеметной турели. Установка позволяла верхнему стрелку вести огонь не только назад, но и по курсу самолета, однако Дронов живо себе представил, как ее стальное кольцо заклинивает на его плечах и он проваливается в салон, выломав кусок обшивки… Подобного, к счастью, не случилось – внутрь аэроплана офицер попал без приключений.

– Устраивайтесь поудобней. Лететь будем не один час, – посоветовал пилот. Он воспользовался передним люком, ведущим прямо в кабину, и сразу уселся в правое кресло. Левое оказалось занято его напарником. Ближе к середине салона размещался здоровенный пульт бортинженера – с великим множеством циферблатов, манометров, регулирующих рукоятей и клавиш. Наконец, за пультом, в самом хвосте, напротив друг друга к бортам крепились четыре откидных сиденья. – Вот на них садитесь, – указал лейтенант-летчик, перегнувшись через жесткую спинку своего кресла. – Нет, на разные стороны, так баланс лучше будет. Господин майор, вещи свои девушке отдайте, она даже с обеими сумками меньше вас весит… И сдвиньтесь на второе сиденье, к хвосту… Нет, вы-то сидите на первом. Вот! Так вам проще будет ноги вытянуть – затечь точно успеют. Ремни пристегните. Все? Отлично. – Тощий пилот переключился на инженера: – Васек, как там?

– Давление есть. Носитель скорость набирает. Минуты через три можно стартовать.

– «Киров» специально для вас сделает круг почета над городом, – опять обратился лейтенант к пассажирам. – Чтобы нам удобнее было взлетать. Мы же не мелюзга с верхней палубы, у нас разгон о-го-го какой нужен…

– Двигатели уже можно, – коротко бросил инженер.

– Ага. – Пилот высунулся в люк, рявкнул: – От винта! – Усевшись обратно, затянул ремни безопасности, махнул рукой инженеру: – Давай!

Летчик за пультом потянул на себя два больших медных рычага разом, не отводя глаз от одного из циферблатов. И через пару мгновений снаружи раздалось едва различимое пыхтение: «Пых-пых-пых». Оно было не только много тише гула корабельных двигателей, само звучание заметно отличалось. Если двигатель дирижабля издавал резонирующий рык, то авиационный мягко шептал. Хотя свист рассекающих воздух лопастей был одинаков и тут и там. Винты набирали обороты.

– Три… два… один… поехали! – Лейтенант показал через остекление кабины большой палец механику снаружи и тут же ухватился обеими руками за полуколесо штурвала. Механик глянул куда-то вверх, подал знак кому-то, невидимому из салона… и самолет рухнул в пустоту. Николай даже не услышал, как отцепляются крюки, – просто биплан провалился вниз, и в теле майора возникло странное чувство легкости. Длилось это долю секунды, затем двухмоторник выровнялся и прянул вперед, обгоняя корабль-носитель. Опутанное подвесными дорожками брюхо «Кирова» мелькнуло вверху и пропало из виду. Самолет перестал набирать скорость в падении и теперь выигрывал высоту метр за метром, задирая стеклянный нос. Из кабины не было видно ни земли, ни кораблей воздушного флота – только голубое небо и белые стайки кудрявых облаков.

– Как Боженька ладонь подставил и не дал упасть, а? – обнажая в широченной улыбке белые зубы, вновь обернулся к пассажирам худощавый пилот. – Вот за это и люблю.

Настя улыбнулась ему в ответ – милосердно, не разжимая губ. Дронов же сдавленно булькнул:

– Я… наверное… тоже буду любить… когда-нибудь…

К счастью, остальной полет прошел спокойно. Двухмоторник плавно скользил по воздуху под убаюкивающий шепот двигателей, не совершая резких маневров. Анастасия почти сразу задремала, крепко обняв лежащий на коленях рюкзак майора, туго набитый одеждой, а потому мягкий. Сам Дронов тоже был бы не прочь наверстать упущенные ночные часы, однако сон не шел. До самой посадки он просидел неподвижно, глядя на спутницу и слушая негромкие разговоры пилотов.

На станцию военной связи они прибыли засветло, хотя солнце уже клонилось к горизонту. Самолет опустился на ровную земляную площадку и затормозил точно напротив решетчатой вышки оптического телеграфа. Кроме вышки посреди голой степи высились домики обслуги, причальная мачта курьерского дирижабля, ангары для транспорта и установленные прямо на землю цистерны с жидким топливом. Николай повидал много таких станций в разных уголках Азии, все они выглядели совершенно одинаково. Снятые с колес железнодорожные цистерны сюда доставили воздухом, все остальные постройки были сборными. Инженерная рота могла возвести пункт связи за считаные часы.

Пересадка прошла торопливо – сыщица и офицер едва успели распрощаться с экипажем самолета, пока из ангара выводили стоявший под парами вездеход. К вездеходу прицепили двухколесную тележку с топливом. Водитель и его сменщик были на местах – стоило пассажирам забраться на заднюю скамью, сделанную из простой доски, как машина сорвалась с места, укутанная белыми клубами пара. Начался второй этап путешествия, отложившийся в памяти Николая как сплошная тряска на кочках. Дронову, бывалому коннику, было не привыкать, а вот как себя чувствует Анастасия – он мог только догадываться. Девушка держалась молодцом, не жалуясь и поддерживая беседу с водителем о свежих новостях, но через несколько часов улыбка ее сделалась вымученной, а голос звучал все более сдавленно. Когда окончательно стемнело, вездеход остановился – водителю потребовалось разжечь огонь в фарах.

– Совсем форму потеряла на кабинетной работе, – пожаловалась сыщица Николаю, выбираясь из машины. Через борт тем не менее девушка перемахнула ловко – не было похоже, чтобы у нее затекли ноги или спина. Оказавшись на твердой земле, она принялась делать несложные упражнения. Дронов, подумав, присоединился к напарнице. Со стороны это, вероятно, выглядело комично – огромный мужчина в мундире и изящная девушка в мужской одежде, синхронно выполняющие упражнения на фоне исходящего паром мобиля посреди ночной степи.

Следующую короткую остановку сделали уже днем, перед тем как форсировать реку Сары-Су на пароме. Водитель с помощником опустошили прицепной бак, пассажиры же, изрядно замученные, вновь потратили свободное время на разминку. За рекой машина пошла быстрее – прицеп оставили под присмотром паромщиков, к тому же появилась более-менее наезженная грунтовка. Однако до узла железной дороги вездеход добрался ближе к полуночи. Вызнав расписание поездов, идущих на запад из Перовска, крайней восточной точки железнодорожной сети империи, Настя велела разбудить ее через час. После чего буквально свалилась в каморке станционного смотрителя, прямо в сапогах, даже не разобрав кровать, накрывшись с головой шинелью железнодорожника. Николаю хватило сил дождаться прибытия поезда – и в сон он провалился уже в реквизированном купе, на голой полке, подложив под голову сверток с постельным бельем…

Здесь начинался более спокойный этап путешествия. Первые сутки в поезде сыщица и майор просто отдыхали от бешеной гонки, валяясь на койках, попивая чай, глядя в окно. Говорить не хотелось вообще ни о чем. На второй день Настя немного ожила и вновь стала прежней – пару часов они с Николаем обменивались подначками и подколками, вспоминая поездку на машине через киргизскую степь. А на очередной небольшой станции их нагнали служебные дела – сыщице передали запечатанное письмо.

– Из Петербурга, не из Москвы, – заметила она, вскрывая конверт. – Значит, не от штаба Особой экспедиции, бери выше…

Николай, заперев дверь купе и закрыв окно шторками, уселся за столик, налил себе чаю из одолженного проводниками термоса, стал терпеливо ждать. Анастасия, дочитав, скомкала письмо, бросила в жестяную пепельницу на столе. Выудила из кармана брюк охотничьи спички, подожгла бумагу.

– Секретные сведения? – предположил Дронов.

– Не то чтобы… – медленно проговорила сыщица, наблюдая за тем, как огонь пожирает письмо. – В общем, финальный участок пути подготовлен. Слушай и запоминай. Новый посол России в Рейхе уже выбран.

– Быстро.

– Ага. В обычной ситуации это заняло бы не меньше месяца. Но сейчас Петербургу нужна устойчивая связь с Берлином, не до формальностей. Послом будет князь Александр Карлович Ливен. Брат бывшего военного министра, да. Согласись, само по себе о многом говорит.

– За границей на это точно обратят внимание.

– Еще бы. – Девушка вилкой помешала в пепельнице оставшийся от письма прах. – В общем, посол со своей командой уже отбыл на место службы. Нас формально включат в его свиту. Тебя, вернее. Под настоящим именем. Князь везет с собой нескольких армейских и флотских офицеров – для обмена опытом и налаживания более тесных связей с германскими союзниками. Тебя записали одним из них.

– А тебя?

– Со мной проще, не переживай.

– И где мы присоединимся к послу?

– В Берлине, вероятно, – усмехнулась Настя, откладывая вилку. От письма не осталось даже мелких кусочков – только серая пыль. – Перехватить его по пути мы никак не успеваем. Но если не сильно задержимся, до столицы Рейха доберемся почти одновременно. Плюс-минус полдня. От германской границы нас повезут на скоростном корабле, со всеми удобствами.

– Хм… да. – Николай почесал подбородок, держа практически пустую чашку с чаем на весу. – Я знаю, что ты хороший следователь, но вот не подумал бы, что у тебя такие связи за границей. Тем более – в Европе, ты же по Азии больше работала.

– Связи у меня только в Германии, – пожала плечами девушка с легкой улыбкой. – Так уж получилось. Я там проходила стажировку после окончания учебы, да еще родня имеется. И почти вся родня служит в полиции или Штази. Видимо, это врожденное.

– И ты с ними общаешься? – Дронов допил чай, опустил чашку на столик и с искренним интересом взглянул на спутницу. Как-то получилось, что о родственниках он ее ни разу не спрашивал. – Я думал, ты из… ну, давно обрусевшей семьи.

– В принципе, так и есть… – Настя заложила руки за голову – полулежать на койке, упираясь затылком в стену купе, было не слишком удобно. – По материнской линии предки еще в восемнадцатом веке в Поволжье перебрались. А вот по отцовской – не так давно. Скажи спасибо Великой Войне – без нее и меня бы, выходит, не было. Когда в пятнадцатом году французы и англичане подходили к Берлину, всех, кто мог держать оружие, гребли в ополчение. Остальных эвакуировали на восток, в тыл, а потом дальше, в союзную Россию. Прадедушка Йозеф по возрасту как раз на службу годился – ему исполнилось восемнадцать. – Лучик света пробился сквозь занавески, скользнул по лицу девушки – и ее очки привычно сверкнули. – Но у него была больная нога, правая – он носил на ней железную скобу и сильно хромал. Потому, хоть и просился в добровольцы, угодил под эвакуацию. Но без дела дед Йозеф сидеть не мог – тут мы с ним похожи. Он начал писать статьи и заметки в военную газету. Да так здорово писал, что его приметили в Третьем отделении. Забрали в Москву работать в отделе военной и политической пропаганды. Он там живо сделал карьеру, влюбился, женился… И после войны так в России и остался. Но всегда считал себя немцем и с родней в Рейхе связи поддерживал. Потомкам тоже завещал. А с учетом того, что потомки по обе стороны границы обычно работали в полиции, от этих связей была немалая польза…

Сойдя на перрон в Троицке день спустя, Николай ощутил себя дикарем, которого цивилизованный путешественник привез к себе на родину. Город по российским меркам был невелик – куда меньше того же Ташкента. Зато в нем были мощенные камнем улицы, по которым ездили паровые экипажи, каменные и кирпичные дома, лавки с яркими вывесками на русском языке… Всего этого Дронов не видел, пожалуй, с детства. Шагая за Настей в сторону маленького городского порта, офицер размышлял о том, что вся его взрослая жизнь прошла на воинской службе, в военных городках и гарнизонах, в занятых русской армией азиатских крепостях, в полевых лагерях. Он не жалел об этом, но странно было сознавать, что к тридцатому году жизни ему не довелось повидать и десятой части родной страны. Легкая растерянность спутника не укрылась от сыщицы – она ничего не сказала, но очень ласково взяла его под локоть. И не отпускала до самого трапа.

Место для них оказалось зарезервировано на грузовом дирижабле, который шел куда-то в восточные земли Германии с грузом тканей. На верхней палубе судна имелось несколько двухместных жилых кают, одну из которых и выделили важным пассажирам. В каюте их ждал сюрприз – на одной из коек лежал большой бумажный пакет, перевязанный простой веревкой. Никаких надписей на пакете не было, однако Настя явно знала о его содержимом. Сбросив с плеча ранец, она попросила Дронова на минутку выйти в коридор. Майор послушался – и простоял в холодном коридорчике добрую четверть часа.

– Можешь заходить, – донеслось наконец из-за тонкой створки.

Николай развернулся, сдвинул дверцу, шагнул через порог. Не пытаясь скрыть удивления, вскинул брови.

– Ну как? Хорошо сидит? – с умеренно пугающей улыбкой поинтересовалась Анастасия. Вопреки ожиданиям майора на девушке был мундир – низкий кивер, доломан, лосины, ботфорты, все иссиня-черное. Плюс белые перчатки и немного серебра – шитье, эполеты, шнуры доломана, кокарда, оправа очков. Когда Николай вошел, она эффектным жестом набросила на плечи короткий, до талии, плащ с серебряной застежкой. Мундир сидел по фигуре сыщицы просто превосходно, о чем Дронов и поспешил сообщить – на такие вопросы вообще стоит отвечать без задержки.

– Какой-то из уланских полков? – уточнил Николай, когда они присели на свои койки друг напротив друга. – И эполеты лейтенанта? Ну, поручика, на старые деньги. Извини, эмблемы не узнаю…

– Черные уланы, – кивнула сыщица. – Старейшее в Германии воинское подразделение, где служат женщины еще с девятнадцатого века. Я подумала, что немного конспирации не помешает. Мы ведь не знаем, с кем имеем дело, так что попробуем сбить потенциальных наблюдателей с толку, самую малость. Только в людных и публичных местах. Не переживай, от тебя много не потребуется, как я и обещала. Ты останешься собой – офицером союзной державы, который приехал для обмена опытом и по личным делам. А вот я стану лейтенантом Анной Тельман, твоим переводчиком, гидом и телохранителем. По второму пункту, правда, могут возникнуть проблемы – я в Берлине не бывала с юности. Но тебя же устроит экскурсия только по самым известным достопримечательностям? – подмигнула она, улыбнувшись чуть шире.

– Вполне, – ответил Николай усталой, но искренней улыбкой. – А это не рискованно – брать фамилию самого канцлера Германии? Ведь суть, я так понимаю, в том, чтобы я привлекал больше внимания, чем ты.

– Тельманов много, хуже будет взять каких-нибудь фон Гимли или фон Штиглицев и потом выяснить, что они всю свою родню знают в лицо, – мотнула девушка подбородком. – Давай уточним еще один момент. При посторонних – мы едва знакомы. Понимаешь? Можешь относиться ко мне по-прежнему, можешь проявлять знаки внимания, это никого не удивит, но как минимум – обращайся ко мне на «вы» и старайся соблюдать субординацию. Мы ведь офицеры, и я – младше на пару рангов. Тебе придется держать это в голове.

– Вот это будет непросто, – хмыкнул Николай. – Но я постараюсь.

Военный клипер Германской империи принял их на борт сразу после пересечения границ Рейха…

– Вставай, соня! – Николай сквозь зыбкую дрему ощутил, как его тормошат за плечо. – Мало спал, что ли?

– Я не сплю. – Неохотно разлепив глаза, майор увидел склонившуюся над ним Анастасию. Она вновь была в пыльном гражданском костюме, только без куртки. – Так… прикемарил вполглаза.

– Обувайся и собирайся, – отступила девушка назад. – Через несколько минут войдем в порт Темпльгоф. Дала тебе поваляться, сколько можно было.

– Это где? – Все еще сонный Дронов зевнул и уселся на тонком матрасе, принялся натягивать сапоги. Пассажирских кают на клипере не было, но им с напарницей выделили крохотный мичманский кубрик с двухъярусной койкой.

– Это в Берлине. – Сыщица наклонила голову к плечу. – Порт – военный объект, мог бы и знать… Раньше тут был плац для армейских учений, но после войны на его месте отстроили причалы. Пойдем посмотрим с верхней палубы.

– А времени сколько? – поинтересовался Николай, вставая и застегивая воротник.

– Полседьмого, вечереет. – Настя накинула на плечи куртку, подхватила ранец, сунула под мышку пакет с мундиром – весьма объемистый из-за сапог и кивера. – Вещи забирай, мы сюда уже не вернемся.

По узким коридорам, перешагивая через комингсы, они добрались до лестницы и вышли на продуваемую всеми ветрами площадку перед ходовой рубкой. На палубе было уже довольно темно, но фонарей пока не зажгли – только уютно светились желтым квадратные окна рубки. Черными силуэтами на фоне еще светлого неба виднелись зачехленные семидесятимиллиметровые орудия вдоль бортов, круглая башенка счетверенной автопушки на носу, фигуры матросов, готовящихся подавать концы для швартовки. Холодный, пахнущий дымом ветер трепал брезент на орудиях.

А внизу простирался город. Такого скопления ярких огней Дронов не видел ни разу в жизни. Берлин был будто сплетен из света. Улицы – горящие золотом реки – стекались к сияющим озерам площадей и горным массивам дворцов. Жилые кварталы поблескивали сотнями и тысячами маленьких огоньков – несомненно, это были окна квартир. Множество светящихся точек двигалось вдоль улиц, по темной глади речек и озер в городской черте, в небе над городом. Наступали сумерки, но Берлин даже не думал засыпать.

Мерцающие ниточки дорог соединяли столицу Рейха с островками пригородных поселений, и одна такая тянулась к порту, над которым сейчас парил клипер. Скопление причальных мачт и ангаров отделяла от города узкая темная полоса, ничем не застроенная. Кажется, она даже поросла редким лесом – в полумраке трудно было разглядеть.

– Впечатляет, – произнес Николай, стараясь выглядеть спокойным. На самом деле от открывшегося зрелища у него захватило дух, но майор не хотел выглядеть совсем уж дикарем в глазах подруги.

– Согласна. – Настя покосилась на него, проницательно щурясь и не слишком старательно пряча усмешку. – Даже меня. А я ведь пару раз в год выбираюсь из нашей глухомани в Москву и Петербург. Красиво, правда?

– Угу. – Не зная, что добавить, Дронов подошел к фальшборту, уперся в него ладонями, подался вперед. Клипер забирал влево, сбрасывая высоту.

– Берлин – молодой город. – Анастасия встала рядом с ним, тоже положила ладонь на ограждение. Стальные прутья фальшборта неприятно холодили кожу, но отпускать их было боязно – земля внизу казалась очень далекой. – Не только потому что основан позже Парижа или Лондона. Даже деревья в лесах вокруг молодые… Будет время – я тебе расскажу почему.

– Да… я и сам догадываюсь.

Они молча стояли у борта, пока клипер снижался и подходил к причалу. Огни Берлина скрылись за лесом причальных мачт, однако зарево на севере от порта поднималось высоко, крася в пурпур одинокие низкие облака.

Корабль отдал швартовы в особой секции порта, отделенной от прочей территории высоким забором. На причальной платформе сошедших с трапа пассажиров встретил молодой мужчина в простом сером костюме. Он показал полицейский значок и, ни слова не сказав, жестом пригласил следовать за ним. Втроем они спустились на лифте с причала и покинули охраняемую территорию. У самого блокпоста майора и сыщицу поджидала неприметная черная карета, запряженная парой лошадей. Полицейский открыл дверцу, вновь сделав приглашающий жест. Анастасия сунула Дронову свой сверток и, держа ладонь на кобуре, заглянула в салон. Вдруг улыбнувшись, кивнула Николаю и забралась внутрь. Дронову пришлось согнуться почти вдвое, чтобы протиснуться следом. За его спиной тут же захлопнулась дверца, и экипаж тронулся с места рывком, отчего майор неуклюже плюхнулся на задний диванчик.

– Вы почти успели, – сказал человек, сидящий напротив. Он оказался единственным их попутчиком – толстый, невысокий старичок с венчиком седых волос вокруг лысины. Между коленями он держал черную трость, уперев ее в пол и сложив ладони на набалдашнике. – Прием в российском посольстве начался минут пять назад. – Старичок вдруг посмотрел Николаю прямо в глаза. – Настя, кстати, представь мне своего молодого человека.

Дронов закашлялся. Анастасия сочувственно похлопала его по спине и ответила, глядя на старика осуждающе:

– Дядя, я всегда говорила, что твоя прусская прямота тебя сведет в могилу, но ты, похоже, решил начать с окружающих.

«Дядя?!» – чуть было не воскликнул Николай, однако вовремя одумался. Настя же усадила его ровнее, забрала пакет с мундиром, с комичной напускной лаской погладила по плечу:

– Это, дядюшка, тот самый Николай, о котором я тебе писала в прошлом году. Мой офицер для особых поручений и связной в армии. Как видишь, уже майор.

– О, понимаю. – Старичок наклонился вперед и протянул руку. Дронов принял рукопожатие. – Николай Петрович, очень рад знакомству. Я – Готфрид Беккер, директор Пятого отдела Имперского министерства государственной безопасности.

– И он мне – не дядя, если что, – добавила Анастасия, воздев палец. – Наша степень родства… очень отдаленная и запутанная. Но у дядюшки нет детей и племянников, вот он и…

– …И пытаюсь сделать Анастасию своей наследницей, а она отказывается, – улыбнулся Готфрид. В том, что полненький директор приходится рослой и сухощавой Насте лишь дальней родней, Дронов теперь усомнился – улыбки у них были очень похожие. Хотя у Беккера столь зловещего оскала не получалось – уж больно добродушное лицо с округлыми щеками.

– У тебя слишком много денег, дядя, – усмехнулась в ответ сыщица, откидываясь на спинку дивана и продолжая поглаживать Николаево плечо. – А если я стану богатой, то обленюсь, брошу службу и растолстею, как ты. Я ведь себя знаю. Но давайте к делу, раз уже познакомились. Ты считаешь, нам обязательно нужно попасть на прием в посольстве?

– Да, – кивнул Готфрид. – Это первый прием, который устраивает князь Ливен на новой должности. В посольстве соберется множество важных людей, которых вам обоим не помешает знать в лицо. В иное время вы едва ли застанете их всех в одном помещении.

– Значит, едем в посольство? – подал наконец голос Николай, несколько придавленный новыми знаниями о родственных связях подруги.

– Нет, – мотнула подбородком Настя, опередив Беккера. – Мы едем в гостиницу.

– Но у нас мало времени…

– Если мы сейчас заявимся на прием, Россию обвинят в применении газового оружия. – Сыщица отпустила плечо Николая. – Когда ты последний раз был в душе? Вот то-то. Думаю, часа нам хватит. Горячая вода, мыло, гардеробная – то, что нужно в первую очередь. Я права? – Она перевела взгляд на «дядю».

– Да, – подтвердил тот. – Я везу вас в «Жандарма», это в районе Веддинг. Ведомственная гостиница для средних чинов полиции, вам там забронирован номер. С ванной комнатой, разумеется. Прием у посла кончится не раньше полуночи, торжественная часть вам неинтересна. Успеете ко второй половине. Экипаж будет вас ждать чуть в стороне от гостиницы, под видом извозчика.

С минуту они ехали молча под стук колес по брусчатке. Директор Беккер сдвинул шторку, плотно закрывающую окно, посмотрел на улицу. Вдруг сказал:

– Анастасия редко пишет мне и в своих письмах редко упоминает вас. Но то немногое, что есть, – описывает вас очень положительно. Я привык верить ее суждениям о других. Вы – смелый солдат и благородный человек. Берегите мою наследницу.

– Дядя… – Настя медленно сняла очки и прикрыла лицо ладонью. – Боже мой…

– А ты все питаешь иллюзии, что сумеешь отвертеться? – хмыкнул старичок. – Зря. У тебя нет никаких шансов.

Когда экипаж высадил их перед квадратным пятиэтажным зданием серого кирпича, девушка, даже не пытаясь скрыть облегчения, выдохнула. Негромко произнесла, глядя вслед удаляющейся карете:

– Дело пахнет мандаринами. Мы должны закончить расследование как можно быстрее. Если задержимся в Берлине – дядя Готфрид нас поженит. Очки в заклад даю, у него уже припасены обручальные кольца.

– А… хм… а почему ты мне о нем не рассказывала? – спросил Николай, подталкивая ее к дверям, украшенным скромной деревянной табличкой: не зная, что здесь гостиница, и не заметишь.

– А зачем? – пожала плечами сыщица. – Если бы не это дело, вы бы и не пересеклись никогда…

Она вдруг обогнала Николая, встала перед ним, запрокинув голову и серьезно глядя мужчине в лицо:

– Коля, мой отец – простой следователь уголовной полиции в Москве. Моя мама – простая служащая в полицейском аппарате. Они меня вырастили, я у них единственная, братьев и сестер у меня нет. Я выросла в небогатой семье простых и порядочных людей. То, что у меня есть богатый и влиятельный родич в Германии, ни на что не должно влиять. Но дядя искренне меня любит, потому я все же с ним общаюсь, пишу письма… И все-таки это значит лишь, что у меня есть полезные служебные контакты. Понимаешь?

– Не очень, – честно признался майор. – Но если это сложная для тебя тема – не будем ее больше трогать. Устраивает?

– Устраивает. И не обижайся. – Привстав на цыпочки, девушка быстро поцеловала его в щеку, игнорируя редких прохожих вокруг. – Пойдем.

Внутри гостиница «Жандарм» была точно такой же, как и снаружи: чистенькой, опрятной, очень скромной. Выделенный сыщице и майору номер оказался «семейным» – с одной спальней и большой двухместной кроватью. Над кроватью грозно хмурил седые брови с портрета кайзер Вильгельм.

– Дядя лично бронировал, – констатировала Анастасия, бросая на кровать пакет с мундиром.

Горячую воду здесь подавали централизованно, из котельной в подвале, потому специально греть ее не пришлось. Со словами «Женщины и дети – вперед!» Настя решительно оттеснила спутника от дверей ванной и закрылась изнутри. Дронов же, привыкший неделями обходиться без помывки, лишь пожал плечами и уселся в уютной гостиной на продавленном диване, взяв с журнального столика свежую газету. Заметка об убийстве русского дипломата отыскалась быстро – дело все еще интересовало прессу, но статьи о нем уже перебрались с передовиц на внутренние развороты. Ничего интересного в заметке не было – если следствие и сдвинулось с мертвой точки, то газетчиков об этом не уведомляли. В других колонках писали о рутинных и малопонятных приезжему вещах – где-то клали новую брусчатку, где-то открыли новый магазин готового платья, куда-то пропали деньги, выделенные на чистку канала, соединяющего реки Шпрее и Хавель…

Минут через десять шум текущей воды стих, щелкнул шпингалет, хлопнула створка, и заметно повеселевшая Анастасия окликнула Дронова:

– Давай, Коля, твоя очередь. Я пока прическу подсушу.

– Быстро ты. Достань потом из рюкзака мой парадный китель. – Отложив газету, майор поднялся с дивана. Замер, увидев Настю. Девушка вышла из ванной совершенно обнаженной – единственным полотенцем она сейчас вытирала волосы. Распущенные, лишь немного влажные каштановые пряди спадали тяжелой волной ниже плеч, подчеркивая их хрупкость и стройность нежной шеи. Без одежды, впрочем, сыщица казалась не столь хрупкой, как обычно, – видно было, какая она поджарая, жилистая…

– Я же ванну не набирала. – Настя кивком указала на дверь. – Ты тоже лучше душ используй, тут напор неплохой.

– Надо будет его вместе опробовать, – позволил себе вольность Николай и торопливо юркнул в ванную, не дожидаясь ответа.

Посольство Российской империи в Берлине находилось конечно же по весьма впечатляющему адресу – чуть ли не с видом на знаменитые Бранденбургские ворота из окон.

– За что люблю свою историческую родину – так это за простоту и пренебрежение красивостями, – с усмешкой говорила Настя, пока конный экипаж увозил их от «Жандарма», подпрыгивая на булыжной мостовой. Девушка была уже в черно-серебряном мундире и придерживала на коленях кивер. – Едем мы в район Митте, что с немецкого переводится как «Середина». И он, представь себе, расположен в середине столицы. Посольство стоит на одной из самых красивых городских улиц – Унтер-ден-Линден. Догадайся, чем она знаменита? Ну, кроме престижности.

– На ней растут липы? – предположил Дронов, в сотый раз поправляя воротник парадного кителя: майор не надевал его очень давно, да и просто из сундука доставал всего раз, чтобы пришить новые погоны.

– Верно, – кивнула сыщица. – Название переводится – «Под липами». И там правда растут липы.

– У немцев и с оружием так. Винтовка образца девяносто восьмого года называется «винтовкой девяносто восемь», например.

– Потому-то и госбезопасность у них такая дырявая, – вздохнула Анастасия. – Слишком прямолинейно мыслят. Дядюшкины коллеги все не научатся интриги плести как следует, а англичан и французов такому учить не надо, оно у них в крови. Дисциплина, правда, против утечек информации тоже немного помогает.

Экипаж один за другим миновал два моста – через Берлинский канал и реку Шпрее. За вторым уличное освещение сделалось куда ярче, а булыжник под колесами сменился гладкой брусчаткой. За окнами мелькнули какие-то деревья – окраины парка Тиргартен, как пояснила Анастасия. Наконец карета остановилась, и кучер, спрыгнув наземь, распахнул им дверцу.

– Осмотреть бы место взрыва, да темно, и времени много уже прошло, – с сожалением произнесла сыщица, выбираясь из салона. Дронов, покинув экипаж вторым, быстро огляделся. Посольство размещалось в большом белокаменном здании П-образной формы. Дворик между крыльями был отгорожен от тротуара нешуточной решеткой с шипами поверху. Стоянки около посольства оказались пусты, по ним и по тротуару прохаживались парами германские полицейские в черных мундирах. А по ту сторону забора плотно, едва ли не плечом к плечу, выстроились солдаты российской пешей гвардии с винтовками на ремнях.

– Серьезно окопались, – заметил Дронов.

– Много важных шишек внутри. – Настя взяла кивер под мышку и широко, уверенно зашагала к воротам. Николай поравнялся с ней – на сей раз сдерживать шаг офицеру почти не приходилось, ноги у девушки были длинными. – А охрана резиденции села в лужу. Самого важного человека в миссии не уберегли. Вот и стараются – и наши, и немцы.

На входе их проверили дважды. Сперва предъявить документы и приглашения пришлось патрулю «черных» полицейских, затем – гвардейскому лейтенанту. Гвардеец был напряжен, как гитарная струна, однако держался вежливо, а увидев имена в пригласительных билетах, тут же попросил прибывших зайти в караульное помещение. Там майора и сыщицу поджидал опрятно одетый молодой человек в круглых роговых очках. Когда они вошли, юноша раскладывал пасьянс на столе дежурного.

– Третий секретарь посольства Егошев Павел Николаевич, – представился он, вставая. – Вы – Анастасия, а вы – Николай, полагаю? Мне поручено провести вас в банкетный зал и сопровождать до конца вечера.

– Очень приятно. Но за пределами этих стен зовите меня Анной. Анной Тельман. – Сыщица наградила секретаря своей фирменной улыбкой.

Тот сглотнул, немного побледнел, но нашел в себе силы кивнуть:

– К… конечно. Я в курсе. Я… посредник между нашим полицейским атташе и Штази, хотя это неофициальная должность. Можете на меня рассчитывать.

– Надеемся на вашу помощь. – Дронов взял руку юноши, которую тот забыл протянуть, сжал его ладонь, тряхнул. – Я ничего не смыслю в этикете и подобных мероприятиях.

– О, от вас много не потребуется. – Павел Николаевич с видимым трудом оторвал взгляд от Настиной улыбки, благодарно кивнув майору. – Просто будьте вежливы и сдержанны. Вы же армейский офицер, а не дипломат, знания этикета от вас никто и не ждет. Если вы готовы – следуйте за мной.

Выйдя с гостями из караулки, молодой секретарь повел их к западному крылу, на ходу объясняя:

– Прием проходит по сокращенной программе, вы хоть и не сильно задержались, но многое пропустили. Речь князя, приветствия, вручение грамот… кайзер уже покинул резиденцию, к сожалению. Его охрана очень нервничала, просила ускорить церемонию. Сейчас, если можно так выразиться, «вольная программа». Оставшиеся гости в банкетном зале свободно общаются за шведским столом, слушают музыку… Скоро начнут расходиться. Я проведу вас туда незаметно, просто войдете через одну из боковых дверей, они все за занавесями. Мало кто заметит, когда вы появились. Сможете говорить, что просто чуть опоздали, если спросят.

Пояснения юноши были несколько сбивчивыми, но шел он уверенно, явно зная планировку здания наизусть, через неприметную дверцу во флигеле внутрь посольства, потом по коридорам первого этажа в центральный корпус. Всюду им попадались караулы, которым приходилось показывать документы. Последний пост оказался прямо у той самой боковой двери. Миновав его, Дронов, Анастасия и их провожатый тихонько скользнули в овальный банкетный зал, занимающий, наверное, добрую треть центрального корпуса. На их появление действительно никто не обратил внимания – гостей было довольно много, они прохаживались меж длинных столов, уставленных яствами, собирались в группки, о чем-то беседовали. Оркестр в дальнем конце зала играл какую-то нежную мелодию, но достаточно громко, чтобы не было риска случайно подслушать чужой разговор.

– Хм… я думал, народу будет меньше. – Николай попытался скромно встать у стены, не отходя от дверцы далеко, однако Анастасия взяла его под локоть и решительно потянула к ближайшему столу. – Это все дипломаты?

– Не только, – покачал головой Павел Николаевич. – Здесь еще военные из посольских свит, полицейские, много журналистов. Все дипломаты прибыли с усиленной охраной. Кое-кто – с женами и взрослыми детьми, если те уже на госслужбе. Тут сейчас… человек тридцать, наверное.

– А князь Ливен – вон там, около оркестра? – указала Настя взглядом, одновременно беря со стола тарелку с мелким круглым печеньем. Тарелку она предложила спутникам. Егошев, похоже, этого даже не заметил, Николай же взял одно печенье, но есть его не стал.

– Да, это он, – покивал секретарь. – Александр Карлович. Двое мужчин, с которыми он беседует, – граф Иоахим фон Мансфельд из министерства иностранных дел Рейха и Гвидо Борромео, полномочный посол Итальянского королевства. Мы должны быть благодарны господину Борромео. Он сегодня единственный из заграничных дипломатов открыто дружелюбен к князю. Из-за… последних событий в Азии многие держатся холодно.

Гвидо Борромео оказался удивительно молод для полномочного посла – лет сорока, загорелый черноволосый красавец с лихо подкрученными на концах усами. С графом и князем он беседовал непринужденно, белозубо улыбаясь и поигрывая полупустым бокалом вина.

– Вон там, в дальнем углу, угрюмый мужчина в желтом камзоле старинного покроя – Луис Фернандес де Веласко, посол Испании, – продолжил тем временем Павел, игнорируя протянутую ему тарелку. Анастасия, пожав плечами, вернула ее на стол и принялась брать печенья по одному. – Он сегодня мало с кем общался, кроме господина Борромео. Испания заказала у Италии современный броненосец, а у Германии – несколько воздушных корветов для борьбы с берберийскими пиратами. Причем в рассрочку, суммы и сроки выплат до сих пор не утверждены. Другие вопросы их дипломатов сейчас мало волнуют. Вон тот высокий мужчина в пенсне, что разговаривает с двумя русскими военными, – посол американской Конфедерации Пол Джонсон. Он тоже многое сделал, чтобы разрядить обстановку на приеме. Но тут ничего удивительного, Конфедерация – наш потенциальный союзник против Англии. На немецких верфях прямо сейчас строится пара легких крейсеров для их флота.

– Конфедераты давно точат зубы на британские колонии вдоль восточного побережья Америки, – кивнула Настя, перестав хрустеть печеньем. Тарелочка возле нее пустела с устрашающей быстротой, однако ела сыщица на удивление элегантно, ухитряясь не сыпать крошками. – Их континентальное ополчение куда сильнее английских гарнизонных войск, но полноценной войны с империей они не вытянут – и прекрасно это понимают. Конфедерация рассчитывает, что в случае большой войны в Европе Британии станет не до колоний – тут-то они свое и возьмут.

– То есть… – Николай нахмурился. – Хоть они нам и союзники, но втянуть нас в войну – в их интересах.

– Правильно мыслишь, – еще раз кивнула сыщица. – Война в Европе им ничем не грозит, зато сулит немало выгод. Правда, они все же заинтересованы в нашей победе. Выигравшая европейскую войну Британия живо пропишет Конфедерации жгучего порошка под хвост, у них старые счеты.

– Это третий и последний полномочный посол среди гостей сегодня, – вздохнул молодой секретарь. – Посол Чешского королевства уже уехал. Как и представитель Австрии. Послы Англии, Франции, Бельгии, Голландии и Халифата демонстративно не явились, хотя приглашения им были высланы.

– А кто тогда этот тип в чалме? – Анастасия взяла с тарелки последнее печенье. – Прямо напротив нас?

Она имела в виду несомненного араба, изучающего блюда на столе в десятке метров от них. Тот был облачен в европейский строгий костюм, который странно гармонировал с белым тюрбаном на голове. Рядом с арабом держался угрюмый крючконосый мужчина в костюме подешевле и без чалмы, но тоже явный выходец из Халифата. Очевидно, телохранитель.

– Это Юсуф бен Али, посланник персидского шаха. Персия ведь формально отдельное государство, хоть и вассал Халифата. Но, как видите, их посланник – не перс. – Оказавшись в привычной среде, Павел Николаевич, похоже, ощутил себя уверенней. Впервые за вечер на его лице появилось нечто вроде иронической усмешки. – Халифат всячески демонстрирует свою обиду на Россию из-за вторжения в Среднюю Азию. Но им интересно, что случится на приеме. Вот и используют обходные пути.

– И только арабы пошли на такое? – уточнила Настя.

– Ну… – замялся молодой дипломат. – Похоже, что да. Хотя… На прием прибыл военный атташе французского посольства месье Тьерри Ламбер. Но мы не знаем, официальный ли это визит.

– Это как? – приподняла брови Анастасия.

Николай тоже не скрыл удивления.

– Дело в том, что месье Ламбер… как бы сказать… – секретарь наморщил лоб, – имеет славу несколько эксцентричного человека. И очень своевольного. При этом у него хорошие связи в Версале, особенно в военных кругах, потому многое ему сходит с рук. Месье Ламбер – полковник от кавалерии, но служил в особых частях французской армии. Бывал с деликатными миссиями в Африке, Индокитае. Он порой странно себя ведет, но его уважают за опыт и навыки. Бывало так, что он давал очень странные рекомендации – и они срабатывали. А когда его предупреждений не слушали – происходило что-нибудь плохое. Мы послали приглашения нескольким сотрудникам французского посольства, а пришел только господин атташе с единственной спутницей. Вполне допускаю, что он тут не по поручению посла Франции, а вопреки его запрету. Это вполне в духе месье Ламбера. Кстати, вот он. Смотрите правее. Идет через центр зала.

– Кого-то он мне по описанию напоминает. – Дронов глянул на Настю с усмешкой.

Та сделала вид, что не заметила его взгляда. Поправила очки, чуть прищурилась, рассматривая француза издалека. Проговорила медленно:

– Колоритная личность.

– И на военного не похож, – согласился майор. Длинный, с Николая ростом, тощий как жердь, с козлиной бородкой, с лохматыми темно-русыми волосами, в круглых небольших очках – Тьерри вызывал ассоциации скорее со школьным учителем математики.

– И все же – войска специального назначения, – напомнила сыщица. – Пользуется уважением в столице. Нет, определенно интересный персонаж. А еще… обрати внимание на его спутницу. – Настя прищурилась сильнее.

– Светловолосую?

– Угу. Ту, что хвостом за ним вьется. Что скажешь?

За французским атташе, фланирующим по залу, действительно всюду следовала юная девушка в скромном сине-белом платье с воротником-стойкой – та самая «спутница», упомянутая Павлом. Невысокая, чуть больше полутора метров ростом, изящная и хрупкая. Кукольное нежное личико, с которого не сходило серьезное, сосредоточенное выражение, огромные светло-зеленые глаза, прямые золотистые волосы – неслишком пышные, но красиво отливающие в свете люстр, будто припорошенные золотой пыльцой. Девушка собрала их в прическу, похожую на Настину, только вместо хвостика у нее была тонкая коса, уложенная на затылке и прихваченная синей ленточкой в тон платью.

– Ну-у… – Дронов нахмурился, пытаясь понять, чего от него хочет подруга. – Симпатичная. На Сашу немного похожа. Наверняка старше, чем выглядит, знаю я таких людей… Лет двадцать пять ей. Даже больше, думаю.

– Ох, дурак… – сокрушенно выдохнула Настя, при этом не меняясь в лице. – Я не про то. Смотри, как она держится относительно господина атташе. Как двигается. Как озирается. Еще подол платья у нее интересный – хоть и длинный, но только кажется тяжелым. Уверена, он не будет стеснять движения, если ей потребуется бежать или бить с ноги…

– Ты хочешь сказать…

– Ага. Она – его охрана.

– Вот эта крохотулька? – Николай и сам теперь заметил, что девушка держится чуть позади француза, точно за его левым плечом, и часто посматривает по сторонам. Очень профессионально так осматривается, за пару мгновений окидывая взглядом весь зал.

– Сам же Александру припомнил, она еще меньше, – легонько ткнула Анастасия мужчину локтем в бок и хмыкнула. – А то, что эта зеленоглазая сопровождает такого важного типа, говорит либо о том, что господин военный атташе ставит эстетику превыше безопасности, либо что у нее отличная подготовка и серьезный опыт. И недостаток силы она чем-то компенсирует. Умом. Реакцией. Верностью. Может, еще чем. Надо ее запомнить…

Сыщица ловко выхватила из пальцев Дронова последнее печенье, аккуратно уложила его точно в середину опустевшей тарелки. Повернулась к провожатому:

– Павел Николаевич, будьте любезны, познакомьте нас прямо сейчас с месье Ламбером.

Егошев молча кивнул и двинулся наперехват, увлекая майора и сыщицу за собой. Третий секретарь посольства перемещался по полному людей залу уверенно, петляя меж столов и гостей, – спутникам оставалось лишь поспевать за ним. Точку встречи он рассчитал как опытный штурман боевого дирижабля: их маршрут пересекся с маршрутом господина атташе на сравнительно свободном пятачке, где никто не помешал бы беседе. Павел чинно раскланялся с французом, представил по-немецки:

– Майор от конницы Дронов Николай Петрович и его переводчик – лейтенант Анна Тельман из полка Черных улан. Господин майор – в некотором роде ваш коллега, месье Ламбер. Тоже боевой офицер, драгун, тоже служил в Азии. Участвовал в походах на Хокандское ханство.

– Я служил несколько южнее, но в любом случае – очень рад знакомству, – широко и искренне улыбнулся атташе. Сделав шаг вперед, без особых церемоний обменялся рукопожатиями не только с Николаем, но и с Анастасией. Пальцы у тощего на вид француза оказались железными, широкую ладонь майора он стиснул так, что та побелела. – Я сегодня старался переговорить со всеми офицерами, которых привез новый посол. – Тьерри изъяснялся на немецком быстро и свободно – русского он, видимо, не знал, а знания французского от собеседников не ожидал. – Не нашел одного из указанных в списке гостей. А он – ого! – нашел меня сам. Я очень интересуюсь иностранным опытом, не только немецким. Рад буду с вами побеседовать. Мне интересно послушать о войне с ханствами, а я вам расскажу про Индию. Все, что не секретно, – подмигнул француз и сделал жест, словно поднял что-то на левой ладони.

– Это будет интересный разговор. – Энергичная речь месье Ламбера действовала заразительно, уже после пары фраз Дронов ощутил, как с него спадает напряжение. – Но думаю, нам лучше провести его в другом месте и чуть позже. А пока – не представите ли свою юную спутницу? – Майор галантно поклонился зеленоглазой. Та все это время фарфоровой статуэткой стояла за спиной Тьерри, словно бы и не дыша, – двигались только ее глаза.

– О, это Джейн, моя сопровождающая. Мне правда стоило сразу вас познакомить. – Французский дипломат отступил чуть в сторону, чтобы не заслонять миниатюрной девушки. Та вместо положенного книксена просто кивнула Николаю, коснувшись ладонью груди, и перевела взгляд на Настю. Рассматривала с полминуты, очень пристально, ничуть не таясь. Сыщица ей улыбнулась – своей наводящей жуть ухмылкой. Джейн улыбнулась в ответ – лишь чуть заметно приподняв уголки губ. Николаю почему-то сделалось неуютно…

– Приятно познакомиться, – сказала Джейн по-немецки – довольно уверенно, но с акцентом, который заметил даже Николай. Голос у девушки оказался неожиданно глубоким, хотя не настолько, чтобы резонировать с внешностью. – Я сопровождаю господина атташе на сегодняшнем приеме.

– Польщен знакомством, – вновь отвесил полупоклон майор.

– И мне приятно, – ответила Анастасия по-английски. – Но, быть может, вам удобнее говорить на родном языке?

– Простите? – вежливо приподняла брови зеленоглазая.

– Судя по выговору, вы – родом из Англии, верно? – Улыбка Насти сделалась шире. – И не из колоний, а именно с островов… Думаю, с севера, но не из Шотландии. Йоркшир?

– Норт-Йоркшир, вы угадали, – еще раз кивнула Джейн. Теперь она говорила на английском, и Дронову приходилось напрягаться, чтобы ее понимать. – Мне действительно легче говорить на родном, благодарю вас. Уверена, и вы бы предпочли родное наречие.

– Прости, Джейн… – Француз покосился на свою спутницу с плохо скрытой растерянностью. – о чем ты?

– Но ведь фройляйн Тельман – не немка, – ровно отозвалась маленькая девушка, глядя Насте в глаза все с той же едва заметной улыбкой. – Она хорошо имитирует берлинский акцент, однако он ей не родной.

– Вы что-то путаете, мисс Джейн… – сказала сыщица, перестав улыбаться.

– Доу, – сохраняя безупречно вежливый тон и улыбку на лице, сообщила англичанка. – Джейн Доу. Возможно, вы правы. У вас идеальный немецкий. Быть может, вы имитируете только столичный акцент. Допускаю, что вы немка, но родом не из Берлина и даже не из его окрестностей. Возможно, вы из Вюртемберга, Южной Баварии или даже Австрии.

– Джейн, при всем моем уважении к твоим навыкам – ты тут не специалист, – пришел атташе на помощь не знающей, чем крыть такую карту, Насте.

– Вы правы. – Джейн бросила на спутника быстрый взгляд, явно стараясь не отводить глаз от Анастасии дольше, чем на мгновение. – Но мне кажется странным, когда кто-то выдает себя за другого. Это достойно внимания.

– Анна – хороший переводчик и владеет несколькими языками, – добавил Николай. – Может, это сказывается на ее выговоре… Но заверяю вас, ваши подозрения необоснованны.

– Простите. – Маленькая англичанка вновь приложила узкую ладошку к груди. Николай вдруг обратил внимание, что она в белых перчатках, не очень подходящих к платью с длинными рукавами. – Вероятно, я ошиблась. Примите мои извинения за неловкую ситуацию.

– Ну что вы. – Улыбка вернулась на лицо сыщицы, однако теперь она, подобно Джейн, лишь приподняла уголки губ. – Все в порядке.

– Если вы хотите, господа офицеры, я устрою вам встречу в ближайшие дни, – поймав удобный момент, взял слово секретарь посольства. – У меня есть ваши контакты, я подберу удобное место и подходящее время.

– Это будет замечательно, – кивнул месье Ламбер, сдвигаясь так, чтобы оказаться между Джейн и Настей. – Надеюсь встретить и вас, майор, и вас, лейтенант, в скором времени.

Коротко попрощавшись, они разошлись, и Николай украдкой провел ладонью по лбу – к счастью, сухому. Спросил полушепотом:

– Что сейчас произошло, Н… Анна?

– Интересные вещи выяснились, вот что. И между прочим, какой бы дрессированной ни казалась эта малышка, у нее есть чувство собственного достоинства, – так же негромко ответила сыщица, поглядывая в сторону отошедшей парочки. – За этим каменным личиком упрятана гордость.

– Мисс Доу хорошо владеет собой… – заметил майор.

– Но ты видел, как она меня уделала? – хмыкнула Настя. – Мне аж самой понравилось. Однако ей не было нужды сообщать вслух, что она меня раскрыла. Подождала бы, пока мы уйдем, тихонько нашептала бы хозяину. Но нет – ей захотелось сбить с меня спесь, оставить последнее слово за собой. И получилось. Хоть это лишило ее некоторого преимущества. Она мне нравится. Надеюсь, не придется в нее стрелять.

– А ты думаешь?..

– Французский дипломат, военный, со связями в политических кругах, – качнула сыщица головой, – с постоянной сопровождающей – урожденной англичанкой. Не простой англичанкой. Способной расколоть мой акцент и явно знающей, где у револьвера рукоять. Рано пока делать выводы, но вечер уже прошел не зря. Есть пища для размышлений. И появились первые планы на будущее.

– Что дальше? – деловито поинтересовался Егошев. Юноша уже вполне освоился в их компании и, похоже, чувствовал себя членом команды. – У нас есть еще минут двадцать, прежде чем гости начнут расходиться. Свести вас с персидским эмиссаром?

– Не стоит. – Настя перехватила поудобнее кивер, который несла на сгибе локтя. – Нам пока лучше сделать вид, что мы интересуемся не только дипломатами. Николай же здесь – как военный консультант. Займите нас чем-нибудь, что будет выглядеть естественно, минут на десять-пятнадцать. Мы уйдем немного раньше первых гостей.

– Можно просто поесть, – бросил Дронов печальный взгляд на богато сервированные столы, мимо которых они шли.

– Можно, – потер подбородок Павел Николаевич. – Но, знаете… Идите за мной.

Он направился к небольшой, плотной кучке военных. Четверо офицеров – двое немцев, один чех, один австрияк – обступили круглый столик с выпивкой и весьма организованно истребляли его содержимое, передавая друг другу закуски.

– Господин майор… человек, с которым вам, я уверен, будет интересно познакомиться. – Молодой дипломат чуть поклонился приземистому усачу в темно-синем мундире с золотым шитьем. – Барон Эрик фон Шварцвальд, в ранге полковника, возглавляет Третий отдельный механизированный батальон «Морской черт». Барон, это майор Николай Дронов, азиатский экспедиционный корпус.

– Рад знакомству, господин полковник, – отдал честь Николай, Анастасия рядом с ним сделала то же самое, но молча.

– И я рад, майор, – улыбнулся барон, отставляя фужер с вином. – А еще я в кои-то веки рад военному церемониалу. Будь мы не в мундирах, пришлось бы соблюдать куда больше условностей. Эполеты немного сглаживают сословные различия. Кстати, польщен знакомством и с вами, лейтенант… – Он вопросительно взглянул на сыщицу. Задержал взгляд, явно оценивая фигуру и длину ног.

– Анна Тельман, господин полковник, – ответила та довольно браво.

– Лейтенант Тельман, – кивнул барон. – Только не называйте меня господином, не люблю такое слышать от женщин.

– Как прикажете, ваше превосходительство. – Анастасия, похоже, наслаждалась ролью, отыгрываясь за недавний провал.

– Надеюсь, вы не обидитесь, если я признаюсь, что не слышал прежде о вашем батальоне, – поспешил перехватить инициативу Дронов.

– Тут не на что обижаться, его сформировали считаные месяцы назад, – благодушно махнул рукой фон Шварцвальд. – Видите ли, батальон относится к морской пехоте.

– Механизированный? – вскинул брови Николай.

– Именно так, – вновь улыбнулся немецкий офицер. – Как вы знаете, Германская империя уделяет механизированным частям больше внимания, чем любая иная держава. Пока британцы пересаживают драгун на броневозы, а французы распыляют машины по пехотным частям, наш штаб ищет особые тактики специально для гусеничной и колесной бронированной техники. Кроме прочего рассматривается использование механизированных подразделений в составе воздушного и морского десанта. Если для первого пока еще разрабатываются специальные броневики, влезающие в десантный отсек дирижабля, то со вторым – проще. – Барон говорил все более увлеченно, взяв со стола свой фужер и помахивая им в воздухе. Анастасия начала синхронно переводить, видя, что ее спутник теряет нить монолога. – На верфях переделали несколько морских десантных кораблей, и теперь они могут высаживать технику на достаточно ровный и удобный берег. Мой батальон отработал пару высадок, обошлось почти без потерь… Сейчас в нем семь броневозов с автоматическими пушками и два десятка бронеавтомобилей с разным вооружением, от пулеметов до легких орудий. Ни одна современная береговая оборона не подготовлена для отражения подобного удара. – Улыбка полковника сделалась хитрой. – Даже британская…

– И название у батальона удачное, смею заметить, – пришла очередь дипломату спешно менять тему. – Нужно быть чертовски смелым человеком, чтоб высаживаться на враждебный берег в стальном гробу, плавающем хуже топора. Кстати, барон, я понимаю, почему вы избрали эмблемой своей части изображение той зубастой рыбы… Но все же – почему она розовая?

– По недоразумению, – коротко хохотнул немец и отпил из фужера. – Перепутали краску и грунтовку, ну а потом прижилось… А вам что-то не нравится?

– Враги будут в смятении, – усмехнулся Дронов. – Если вы еще и знамя сделаете с этой же рыбкой…

Ровно через десять минут Егошев ловко закруглил их беседу, демонстрируя несомненный опыт в таких делах, и тихо увел своих подопечных из банкетного зала – так же, как и привел. У ворот секретарь дал им свои визитки:

– Я буду обеспечивать для вас связь с Третьим отделением и полицейским атташе. Также можете через меня связываться со Штази, если другие каналы окажутся недоступны.

– Надеюсь, хватит и штатных средств. – Анастасия спрятала визитку в карман. Легонько улыбнулась Павлу. – Но спасибо. Приятно было поработать с вами. Вы молодец.

Оставив зардевшегося юношу под фонарем у караулки, они вышли с территории посольства. На проезжей части уже выстраивались экипажи, поджидающие дипломатов. Главным образом – крытые паровые мобили, но среди них затесалось и несколько карет. Был здесь и их «извозчик». Анастасия вспрыгнула на подножку, что-то нашептала кучеру на ухо – и тот укатил в ночь.

– Ты его отпустила? – удивился Дронов.

– Да. Но недалеко, будет ждать нас в парке, чуть западней. – Девушка надела кивер, кивком позвала майора за собой. Вместе они пересекли улицу, остановились на той стороне – в глубокой тени, хотя и в поле видимости сразу двух полицейских патрулей. – Немножко посмотрим, – сказала сыщица.

Четверть часа они наблюдали, как разъезжаются гости посольства. Одним из последних через ажурную арку ворот прошел французский военный атташе. Он наклонился к водителю своего мобиля с открытым верхом, что-то сказал. Водитель кивнул, а зеленоглазая спутница француза вдруг тронула дипломата за плечо, с решительным видом заговорила. Месье Ламбер ответил, прервав ее на полуслове одной короткой фразой. Маленькая англичанка умолкла – Дронову даже показалось, что на ее обычно бесстрастном лице мелькнуло… смущение? Француз улыбнулся ей, кивнул водителю. Авто сорвалось с места, умчалось на восток. Дипломат и его миниатюрная спутница неторопливо зашагали следом по тротуару. Джейн привычно держалась чуть позади, но Тьерри постоянно оглядывался на нее, явно о чем-то рассказывая. На ходу он обильно жестикулировал…

– Он решил пойти пешком, – ровным голосом произнесла Анастасия, сложив руки на груди и следя взглядом за французом и англичанкой. – Она напомнила ему о безопасности. Он сказал, что делает это потому, что хочет погулять с нею под луной. Она была ошарашена и не смогла возразить. Простая душа, похоже… До сих пор не догадывалась…

– Ты это прочла по губам? – выгнул бровь майор.

– Нет, – с усмешкой мотнула подбородком сыщица. – Только что выдумала. Но похоже на правду, верно?

– Планируешь за ними проследить?

– Зачем? – пожала Настя плечами. – Эта мелкая златовласка мигом нас заметит. Выйдет совсем глупо. Что хотела, я увидела. А теперь – давай гулять под луной.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. – Девушка стиснула его локоть, обхватив двумя руками. – Ты уже несколько часов в Берлине, а города, считай, не видел. Мы – в историческом центре. Одно из немногих мест, которое мне знакомо действительно хорошо. Я тут все с детства помню. Гуляем до парка Тиргартен.

И они гуляли – под руку, не спеша. По усаженной липами улице, до небольшой площади, в конце которой высилась ярко освещенная громада мраморных ворот. Квадратные, массивные, выполненные из белого и желтого камня, те были увенчаны бронзовой фигурой в виде колесницы-квадриги. Крылатая возница, девушка с мечом в поднятой руке, возвышалась над крышами окружающих площадь дворцов.

– На самом деле это не настоящие Бранденбургские ворота, – тихо произнесла Анастасия, когда мраморная арка нависла над их головами. – Копия, которую закончили лет сорок назад. В официальных бумагах сказано – «отреставрировали». Но когда что-то воссоздают на ровном месте – разве это реставрация? Тут хорошо если несколько камней в фундаменте осталось от тех ворот.

Впереди, за аркой, показалась широкая дорожная развязка, пустая в столь поздний час. За ней виднелась темная стена деревьев.

– И это – про весь Берлин, – продолжала Настя. – Здесь нет ни одного здания старше ста лет. И в парках, даже в окрестных лесах – всего несколько деревьев, отметивших век. Все здесь построили заново…

– После войны, – мрачно кивнул Николай.

– Да. – Сыщица шагала рядом, держа спутника за локоть, но глядела вниз, под ноги. Дронов не видел ее глаз за козырьком кивера. – После войны города не было. То есть совсем. Ничего не осталось. Даже парки пришлось сажать заново – и они быстро разрослись на пепле прежних. Памятники «отреставрировали» – так же, как эти ворота. Правда, Колонна Победы на площади Большой Звезды – настоящая. Ее поставили в двадцатом году. Жители предместий теперь зовут город «Нойе Берлин» – «Новый Берлин». Берлинцы обижаются.

– По виду и не скажешь. – На ходу Николай поглядывал по сторонам – ему было как-то беспокойно. Улица с липами кончилась давно, как и площадь вокруг ворот. Теперь они шли по обочине широкого шоссе, и совсем рядом шумели листвой деревья. Парк Тиргартен напоминал лес, и ночью здесь было жутковато. – Город красивый, здания солидные…

– В этом – лучшие черты немцев. – Анастасия подняла голову, ее очки блеснули в желтом свете фонарей. – Они вернули город из небытия, своими руками подняли из пепла. Трудились сотню лет и лишь недавно закончили работу. И… я бы не хотела, чтобы их труд пошел прахом.

– На тебя не похоже. – Дронов накрыл ее ладони, лежащие на сгибе локтя, своей, свободной. – Столь возвышенные слова.

– Дело слишком серьезное, чтобы дурачиться, – вздохнула сыщица. – Если мои подозрения насчет этих взрывов верны – кто-то успел забыть, почему Великая Война кончилась ничьей. Почему в ней не было победителей – все проиграли. И этот кто-то идет к своим целям, считая риск новой войны оправданным. О, вот и наш экипаж.

«Извозчик» действительно ждал их на обочине, около боковой дорожки, вливающейся в шоссе как приток в реку. Дорожка вела на север, совсем недалеко – до мраморного монумента, окруженного знакомыми уже липами. Солдат в русском мундире стоял на груде обломков, опустив винтовку с примкнутым штыком и глядя перед собой одновременно устало и мрачно. Его голова была непокрыта, пехотный кивер валялся у ног, на битых камнях.

– Памятник нашим солдатам, павшим на германской земле, – указала на него сыщица. – Будет нам с тобой хорошим напоминанием, верно?

– М-да… – протянул Дронов.

– Здесь мы пока расстанемся. – Настя неожиданно отпустила руку мужчины. – Карета отвезет тебя к «Жандарму», а я пройдусь пешком.

– Чего? – уставился Николай на подругу с тем же выражением лица, что было у мраморного солдата.

– Надо освежить пару знакомств, – объяснила девушка. – А потом я зайду в штаб-квартиру Штази, попрошу доступ к уликам с места взрыва. Спорить могу, дядюшкины коллеги каждый выбитый камень там собрали и пронумеровали. Просмотрю вещдоки – вдруг увижу что-то, чего они не увидели. Постараюсь вернуться к утру. Тогда и обмозгуем вместе новые сведения. Согласен?

– Нет. – Дронов несколько секунд смотрел в глаза сыщице, потом сдался. Поднял взгляд на почти круглую серебристую луну. – Но кого это волнует…

Глава 3

Встал Николай довольно рано – Анастасии еще не было, в окно спальни пробивался серый утренний свет. Взяв с тумбочки часы, он обнаружил, что стрелки показывают ровно шесть. Армейская привычка крепко засела в подкорке – хотя майору давно не требовалось просыпаться по расписанию, организм отказывался перестраиваться. В принципе, можно было подремать еще немного, однако заурчавший желудок напомнил офицеру, что вчера он так и не поужинал.

Приведя себя в порядок, Николай спустился в вестибюль с намерением вызнать у портье адрес ближайшей закусочной, – но тот неожиданно сам вышел ему навстречу и протянул какую-то бумажку. Сказал:

– Только что принес мальчик-посыльный. Я думал передать вам позже.

Бумажка оказалась разлинованным листом, вырванным из блокнота. Текст на русском сообщал: «Уважаемый Николай Петрович! Появилась возможность выполнить вчерашнее обещание и устроить встречу с вашими иностранными коллегами, а также познакомить вас еще кое с кем. Считайте, что полковник фон Шварцвальд приглашает вас и лейтенанта Тельман на завтрак. Встреча – в кофейном заведении «Вороной конь», в десять. Я заеду к вам в девять. Если у вас иные планы – передайте записку по адресу из моей визитки. С уважением, Егошев П. Н.». Ниже стояла подпись. Дронов, пошарив в карманах, выудил визитку молодого дипломата, сравнил росчерки – они совпадали.

– Ну, с завтраком на первый раз вопрос отпал, – хмыкнул офицер и обратился к портье: – У вас тут хоть чаю попить можно?

– Конечно, герр майор, – с готовностью улыбнулся тот. – Кухни у нас нет, но чайник греем в котельной. Вам черный или зеленый?

– Черный. И… можно добыть карту города? Не обязательно подробную.

Портье ничуть не удивился – очевидно, постояльцы «Жандарма» отличались необычными запросами и прежде. Он молча достал из-под стойки отпечатанный на плотной бумаге туристический буклет и подал Николаю. Внутри нашлись не только складная карта Берлина и цветные рисунки достопримечательностей, но и координаты различных кафе и ресторанов – именно то, что майору требовалось.

Оставшиеся часы он провел в кресле у журнального столика, потягивая остывающий чай и запоминая карту. Дронов понимал, что знание города очень скоро может ему пригодиться, – а времени изучать улицы лично попросту нет. На помощь пришел опыт городских боев и военной службы вообще. Офицеру с первых лет в армии доводилось зубрить на память планы сражений и карты местности. Отыскав в буклете «Жандарма», он достаточно быстро разучил схему улиц и переулков вокруг гостиницы, затем во всем районе Веддинг. За пару дней наедине с картой Николай, пожалуй, смог бы запечатлеть в памяти всю столицу Рейха, однако без пяти минут девять в дверь постучали.

– Доброе утро, Николай Петрович. – Молодой секретарь посольства вежливо снял шляпу, когда Дронов возник перед ним на пороге. – Решили принять приглашение?

– Барон был дружелюбен на приеме, зачем его обижать? – пожал плечами Николай. – Увы, Н… Анна отлучилась. Не знаю, когда ее стоит ждать, – потому оставил ей записку с подробным объяснением, куда и почему еду. Надеюсь, она присоединится позже.

– Барон будет огорчен, – позволил себе легкую улыбку дипломат. – Ваша спутница относится к его любимому типу женщин, насколько я знаю.

Они вышли в коридор, и майор запер дверь номера. Спросил, переводя тему:

– А с кем еще вы собираетесь меня познакомить сегодня?

– С парой наших соотечественников, живущих в Берлине. Если позволите, придержу детали. Ехать тут недолго.

Покидая гостиницу, Дронов на всякий случай проверил, легко ли расстегивается ремешок на кобуре. До Настиного уровня паранойи ему было далеко, и все же это приглашение казалось мужчине подозрительным. Правда, на облучке неприметного конного экипажа его поджидал знакомый кучер из Штази, что несколько успокоило.

Секретарь не соврал – кофейное заведение находилось в соседнем районе. Назывался район Гезундбруннен, располагался чуть восточнее Веддинга и славился, если верить туристическому буклету, источниками минеральных вод. После застроенного серыми многоэтажками «рабочего» Веддинга этот район казался скорее предместьем – столько здесь было зелени и приземистых домиков сельского вида. Правда, всмотревшись, Дронов заметил, что домики эти нежилые: большинство из них занимали рестораны, пивные и тому подобные заведения.

Еще не было половины десятого, когда экипаж остановился напротив беленого здания с красной черепичной крышей. Здание окружала стеклянная веранда, увитая плющом. Резные деревянные буквы над входом складывались в надпись «Rappe».

– Ну вот и прибыли, – сказал Павел Николаевич, открывая дверцу. – «Вороной конь».

По короткой аллее, усаженной розовыми кустами, офицер и дипломат прошли к кофейне, поднялись в приподнятую над землей веранду. Внутри их тут же окликнули:

– Майор! Сюда! – помахал рукой барон фон Шварцвальд из-за большого круглого стола. Двое пожилых мужчин, сидящих рядом с ним, восприняли зычный возглас полковника спокойно, а вот люди за соседними столиками явственно вздрогнули, кое-кто даже обернулся. Николай предпочел сперва приблизиться, а потом уже здороваться – тоном пониже:

– Рад вас видеть, герр полковник.

– И я вас. Жаль, что вы один сегодня… Да садитесь, не торчите столбом.

Дронов опустился в глубокое плетеное кресло, вопросительно посмотрел на спутников барона.

– Разрешите вас познакомить. – Егошев уселся по правую руку от Николая. – Никифор Карлович Лисов, подполковник от артиллерии. В отставке. – Кругленький усатый старичок, немного похожий на Настиного «дядю», улыбнулся и кивнул. – Сергей Васильевич Сосновский, капитан воздушного флота первого ранга.

– Тоже в отставке, – добавил Сергей Васильевич. Ростом он был повыше Лисова и выглядел моложе. – Потому можно без званий.

– Ну а майора Дронова я представил заочно, – продолжил дипломат. – Господа офицеры – неформальные лидеры русской военной диаспоры в Берлине.

– Ох, вы и сказали, молодой человек… – фыркнул Лисов. – Просто мы самые старшие по званию из живущих в городе, но это мало что значит. Кое-кто из таких же отставников нас по привычке уважает, вот и все.

– Не кое-кто, а большинство, – усмехнулся в усы барон фон Шварцвальд. Повернувшись к Николаю, он объяснил: – Как вы знаете, после Великой Войны в Германии была размещена большая группа русских, чешских и венгерских войск.

– Группа союзных войск в Германии, ГСВГ, – припомнил Николай без особого труда. Эта группировка была ударным кулаком Восточного блока на случай новой войны с Францией и Англией, любой военнослужащий слышал о ней хотя бы раз.

– Верно, – кивнул барон. – Со временем группировка сокращалась и пятнадцать лет назад была выведена из Германии полностью. Однако много вышедших в отставку русских офицеров и унтер-офицеров осело в Берлине либо вокруг бывших баз флота.

– Семьи, квартиры, взрослые дети… – покачал головой каперанг Сосновский. – Ну, вы понимаете. Солдат вывели приказом, да и те, кто выше полковника рангом, предпочли уехать в Россию. А мы корни пустили. Я вот – тридцать лет тут прослужил. У меня жена – немка, домик собственный, дети младшие в школу в Митте ходят. И таких – удивитесь, как много. Сотни три в Берлине, если по головам считать.

– А по всей стране – несколько тысяч. – Немецкий полковник пригладил ус ногтем. – Соотечественники, понятно, держатся вместе. Но и многие германские офицеры вхожи в это общество. Как я, например. Я вчера подумал, что хорошо бы устроить такую встречу… Перезнакомить вас, поболтать о службе.

– Мы следим за новостями. – Лисов, вновь улыбнувшись, чуть развел руками. – Хоть мы и осели тут, нам интересно, что происходит в мире, и в России особенно.

– В последнее время происходит многое, – осторожно произнес Дронов. – Вас интересует моя служба в Средней Азии? Потому что о других событиях я знаю как бы не меньше вашего.

– Будем благодарны, если вы нам расскажете, как там идут дела, – покивал фон Шварцвальд. – Это очень интересно. Но беседовать в столь ранний час лучше за кофе, а мы ждем еще одного человека. Без которого пить кофе уже не привыкли. Строго говоря, он еще не опаздывает, так что дадим ему время.

С четверть часа разговор за круглым столом тек неспешно – седоусые отставники обсуждали погоду и семейные дела, барон развлекал Николая и Егошева анекдотами, сам Дронов больше молчал. Когда же издалека донесся бой башенных часов, отмеряющих десять ударов, дверца веранды скрипнула, и в кофейню вошла… Джейн Доу, миниатюрная спутница французского военного атташе. Николай узнал девушку не сразу. «Сопровождающая» дипломата с момента их прошлой встречи изменила гардероб. Теперь маленькая охранница была облачена в идеально сидящий по ее хрупкой фигурке черный мужской костюм с жилеткой, галстук, простую серую рубашку с жестким воротником, тонкие кожаные перчатки и темно-коричневые башмаки – тоже мужского фасона, но явно не мужского размера. Волосы она, не мудрствуя лукаво, собрала в низкий хвостик, оставив все те же свободные пряди на висках. Судя по всему, в распущенном виде локоны англичанки спадали до лопаток.

Джейн отыскала взглядом стол, занятый офицерами, кивнула Дронову, как старому знакомому. Отступила в сторону, придерживая дверь. Месье Тьерри Ламбер шагнул через порог с широкой улыбкой на лице. Мимолетно погладив девушку по золотистой макушке и оставив ее в явном замешательстве, длинный француз направился к круглому столу, вскидывая руку в приветствии.

– Прошу извинить, меня задержали дела, – повинился он, вставая за пустым креслом и опираясь о его спинку. – Потому был вынужден прийти точно в назначенное время. Не люблю приходить вовремя.

– Мы вас прощаем, герр Ламбер, – махнул рукой немецкий полковник. – Ведь благодаря вам наша скучная мужская компания наконец-то разбавлена женским присутствием. Фройляйн… – Он привстал, чтобы отвесить небольшой поклон в сторону подошедшей Джейн. Его примеру последовали остальные мужчины. Девушка знакомо приложила ладонь к груди, склонила голову в ответ.

– Судя по чистой столешнице, господа, вы любезно терпели муки жажды и голода все это время, – покачал головой француз. – Не буду продлевать ваши страдания. Джейн, пойдем…

Николай не успел толком опомниться, а Тьерри и англичанка уже скрылись в здании кофейни. Майор откашлялся в кулак:

– Мне никто не сказал, что здесь будут… столь важные персоны из дипкорпуса. – И про себя добавил: «Иначе я бы непременно дождался Насти».

– Я не был уверен, что он придет сегодня, – виновато развел руками Егошев. – Точнее, был почти уверен, что не придет.

– И часто… господин военный атташе завтракает в вашей компании? – уточнил Дронов у отставников.

Лисов пожал плечами:

– Раз в месяц, как правило… мы тут обычно каждую пятницу собираемся, к вечеру. Ну, кроме особых случаев. И в компании побольше. Полковник Ламбер года три в Берлине служит, со мной познакомился на позапрошлое Рождество, на одном приеме… Приятный человек с широкими интересами. Быстро вошел в нашу компанию, несмотря на чин.

– И на то, что служит… потенциальному противнику, – крутанул фон Шварцвальд кончик уса. – Это, впрочем, делает беседы с ним только интереснее.

«Ох и ситуация… – подумал Дронов. – Настя, где же ты запропала?» В том, что сыщица выжала бы из предстоящего разговора массу полезной информации, майор не сомневался. Сам же он надеялся хотя бы не сболтнуть лишнего. Рассказать о службе в Азии, не касаясь сотрудничества с разведкой, будет непросто – Николай не строил иллюзий относительно своих навыков лжеца.

Тем временем на веранду вернулся Тьерри, возглавляя целую процессию. Сам француз в одной руке держал бумажный пакет, а в другой – френч-пресс, похожую на колбу поршневую кофеварку. Следующая за ним Джейн несла исходящий паром кувшин с водой. Судя по тому, что девушка поддерживала его под донце ладонью, внутри был не кипяток – ее тонкие перчатки не защитили бы от ожога. Замыкали «колонну» официанты с подносами, на которых теснились кофейные чашки и закуски.

Водрузив кофейник на стол и отпустив официантов, Ламбер плюхнулся в кресло. Маленькая англичанка встала позади него, сложила руки на груди. Господин атташе снял крышку с френч-пресса, высыпал в него крупно молотые кофейные зерна из пакета, сказал не оборачиваясь:

– Джейн, я знаю, это не входит в твой контракт, но не могла бы ты сегодня мне ассистировать? Как в прошлые два раза.

– Конечно, месье. – Девушка с едва заметной улыбкой на миг опустила подбородок. – Мне не сложно.

– Отлично! – Француз плеснул на зерна немного воды из кувшина. Пояснил, обращаясь к Николаю: – Нужно слегка смочить кофе перед тем, как заваривать. Пусть минутку настоится.

Остальные присутствующие закивали – очевидно, всем, кроме Дронова, атташе это уже рассказывал. Майор, не зная, как себя вести, неуверенно хмыкнул:

– Похоже, вы в этом знаете толк. В кофе то есть.

– Пристрастился в Африке. – Тьерри погладил двумя пальцами поршень, торчащий из крышки кофейника. – Там кофе достать не просто, а очень просто. Воду – сложнее. Ну а когда к нему привыкнешь – потом невозможно отвыкнуть. Хороший кофе – это как морфий, только наоборот. Так, пора…

Он наполнил колбу френч-пресса горячей водой и закрыл крышкой, но сам пресс-фильтр опускать не стал:

– Пропорция кофе к воде – один к семи или один к десяти. Я сделал один к десяти. Зерна впитывают влагу, потому лить надо чуть больше. Джейн, будь добра, засеки четыре минуты. Ровно четыре.

Николай ожидал, что девушка достанет из кармана часы, но вместо этого она лишь на пару секунд прикрыла глаза, шевельнула губами, беззвучно проговорив какое-то короткое слово, и кивнула:

– Ровно четыре, месье.

– А пока мы можем начать разговор, господа. – Атташе французского посольства подался вперед, облокотился о стол и сплел пальцы. В точности как Настя. «Совсем плохо дело, – подумал Дронов – Куда я влез…»

Впрочем, пока ничего страшного не происходило – Тьерри любезно начал с себя, коротко изложив свою военную биографию. О том, что в кавалерии он только начинал, бо́льшую часть карьеры сделав в ином ведомстве, француз совершенно не скрывал и временами прямо сообщал, что о каком-то эпизоде из своей службы рассказать просто не может. По-настоящему растерялся Николай, когда тот как ни в чем не бывало упомянул свою работу военным советником в Халифате. Там французский офицер некоторое время обучал арабские войска, защищающие Суэцкий канал от африканских мятежников. То, что формально принадлежащий Халифату канал – совместное детище Франции и Англии, вовсе не было секретом, как и то, что все три державы заинтересованы в его безопасности. Однако в свете недавних Настиных рассуждений о возможных виновниках взрывов в Ташкенте и Берлине признание Ламбера показалось Дронову важным – и неожиданным. Как толковать подобную обмолвку, майор пока не знал.

– Месье, ровно четыре минуты, – сообщила внезапно англичанка, перебив Тьерри на полуслове.

– Отлично! – Француз плавно нажал на поршень кофейника, опустив пресс, прижав зерна к донышку. – И, Джейн, пожалуйста, присядь уже. Я и для тебя чашку приготовил. Тут ровно семь порций, ни одна не должна пропасть.

– Я не принимаю пищи на службе, месье, – с осуждающими нотками в голосе ответила девушка. – Вам это известно.

– И не принимай, – фыркнул атташе. Подхватив френч-пресс, он принялся разливать кофе по чашкам. – Пищу – не надо. Только кофе.

– Месье…

– Я сам смолол эти зерна. Сам приготовил напиток. Он точно не отравлен.

– Я… – Доу вздохнула. Улыбнулась. – Хорошо, месье.

Она опустилась в свободное кресло – прямо напротив Николая – и взяла свою чашку, почему-то даже не сняв при этом перчаток. Очень осторожно отпила крошечный глоток, будто и впрямь опасаясь, что вместо кофе там окажется кислота. Дронов позволил себе отвлечься ненадолго от тревожных и параноидальных мыслей, чтобы украдкой полюбоваться на девушку. Вечером в посольстве у офицера не было времени толком к ней присмотреться. Между тем маленькая зеленоглазая британка в самом деле была очень красива – хрупкой и холодной красотой фарфоровой статуэтки. Удивительным образом она казалась женственной и изящной даже в своем мужском костюме, а черный пиджак наилучшим образом оттенял белую кожу и золотые локоны. Ничего странного, что французский полковник проявляет знаки внимания к телохранителю…

– Николай Петрович, пейте скорее, – мягко произнесла Джейн, взглянув на майора поверх своей курящейся паром чашки. – Кофе быстро остынет.

– Э-э… да, конечно. – Николай тоже поднес чашку к губам – и едва на выронил ее, осознав, на каком языке обратилась к нему англичанка. – Минуточку… вы знаете русский?

– Немного, – ответила та уже по-немецки. – Лучше, чем итальянский, но хуже, чем хохдойч или французский. Мне показалось, что вы задумались и можете не понять, если к вам обратиться на неродной речи. Пейте же.

– А, да… – Дронов торопливо отпил из чашки, ненароком опустошив ее на две трети сразу.

– Вы полиглот, фройляйн, – заметил полковник Шварцвальд. – Четыре языка?

– И отдельные фразы на нескольких других. – Девушка спокойно кивнула, сделала еще один крошечный глоток. – Служба обязывает. Моя фирма работает со всей Европой, а также с Россией. Я должна понимать своих клиентов без посредника. Как и любой мой коллега. К сожалению, все языки, кроме немецкого, я изучала по ускоренной программе, и мои знания достаточно поверхностны.

– Благодаря контракту со мной Джейн сейчас подтягивает французский. – Месье Ламбер встряхнул опустевший кофейник и отставил его в сторону. – Она быстро схватывает, только с акцентом ничего поделать не может. Но мы работаем над этим. В любом случае, думаю, пришло время дать слово нашему гостю. Николай, вы не против?

– Конечно. – Дронов откашлялся и начал рассказ. У него было время подготовиться, так что, переходя от реальных фактов своей биографии к вымышленным, майор не сбился. И отставные офицеры, и оба полковника слушали внимательно. Наибольший интерес у них конечно же вызвали пушки британского производства, найденные в хокандских крепостях, и описание мятежа все в том же Хокандском ханстве. Здесь Николай рассказал меньше, чем мог бы: о своем путешествии в Ташкент в самый разгар восстания офицер предпочел умолчать. В какой-то момент Павел прервал Дронова и, извинившись, откланялся – ему нужно было возвращаться в российское посольство. Оставшись без незримой поддержки молодого дипломата, Дронов почувствовал себя одиноким корветом во враждебных водах. Опасность в виде, например, каверзного вопроса могла появиться в любой момент и с любой стороны, а помощи ждать было неоткуда.

– Честно сказать, я не разделял надежд на авианосцы, когда их только начинали строить двадцать лет назад, – признал каперанг Сосновский, выслушав подробности штурма Ташкента. – И сейчас сложно сказать, будет ли от них толк в большой войне. Однако в некоторых ситуациях они действительно полезны. Развернуть около города наземный аэродром и перегнать туда самолеты было бы действительно сложнее и дольше. А теперь появились эти крылатые торпеды, запускаемые с аэропланов, – говорят, британцы на учениях такими сожгли списанный броненосец при помощи всего десяти бипланов. Прежде даже дюжина самолетов могла разве что повыбить такелажную команду да расчеты щитовых установок пулеметным огнем – и то если бы им удалось подлететь вплотную. А недавно кто-то додумался приделать к торпедам пару ракетных ускорителей, и их дальность полета выросла чуть не до километра… – Он невесело усмехнулся. – Ну, ничего удивительного, что я не сижу в Штабе Аэронавтики.

– Сплюньте, когда говорите о большой войне, – серьезно заметил Лисов, гладя указательным и большим пальцами края своей чашки. – Даст бог, об эффективности авианосцев в эскадренных сражениях мы так и будем рассуждать только теоретически. Оружие появляется, поступает в войска, устаревает, уступает место новому, так ни разу и не побывав в бою, – сотню лет уже так или почти так. Пусть так и остается.

– Оружие хранит мир, – заметила Джейн, до того молча попивавшая свой кофе крошечными глоточками. – Просто своим присутствием под рукой. Это правильно. Так и должно быть. Если оружие пришлось применить – значит, оно не справилось со своей главной задачей.

– Хм… – кашлянул полковник фон Шварцвальд – он явно имел возражения, но не пожелал спорить с девушкой. Остальные промолчали, из-за чего образовалась неловкая пауза. Разбил тишину французский атташе.

– Применение авиации вместо артиллерии должно было уменьшить разрушения в городе, насколько я понимаю, – сказал он Николаю. – Но, судя по недавним новостям, что-то пошло не так. Раз вы там были – не поделитесь своим мнением? Я не привык верить газетам, а гибель кораблей в Ташкенте – возможно, важнейшее событие последних месяцев, хоть и не все это поняли. Артиллерия применялась на последнем этапе штурма?

– Да, но огонь велся по земле, почти в упор! – быстро ответил Дронов и тут же запнулся. Несколько секунд он размышлял, выбирая слова, потом продолжил намного осторожнее: – Десантные корабли стреляли фактически прямо под себя. Даже осколки от их снарядов не могли долететь до торговцев на рейде.

– Но корабли сгорели. – Француз наклонился вперед, посмотрел Дронову в лицо – без характерного прищура, с которым смотрела бы Настя, но взгляд этот майору все равно был очень знаком.

– Да, – постарался Дронов сохранить невозмутимость. – Почему – не знаю. Этим должна была заняться военная разведка, вероятно. Или другие ведомства. Даже если расследование началось – я этого не видел, так как почти сразу покинул Ташкент.

– Жаль. – Месье Ламбер откинулся на спинку. – Но – спасибо, мне было интересно узнать все от очевидца.

– Месье… – Маленькая англичанка опустила свою чашку на блюдце, с усталым видом прикрыла глаза.

– Да, Джейн?..

– Не допрашивайте гостя, пожалуйста.

– Как скажешь, – кривовато улыбнулся атташе. – Простите, Николай.Я на старости лет стал немного параноиком, а некоторые дурные привычки въелись слишком глубоко. И не думал у вас что-то вызнавать. Просто… Последние несколько лет в воздухе что-то витает… как электричество перед грозой. Не замечали? А вы, господа?

– Что вы имеете в виду? – вскинул брови немецкий барон.

– Первые полвека после Великой Войны были очень напряженными. – Тьерри взял круглое овсяное печенье, разломил его на две части. Затем на четыре. – Все готовились к продолжению, к новой войне. Потом, когда поколение сменилось, а старые обиды приугасли, народы стали задумываться о том, как жить дальше бок о бок. Началась заметная разрядка. Восстановление отношений между моей страной и вашей, господин барон, – лучший тому пример. Роспуск ГСВГ тоже о многом говорит. И вот в последние несколько лет эта тенденция нарушилась.

Ламбер окончательно раскрошил печенье и высыпал овсяные крошки на свое блюдце:

– Если присмотреться, началось все с экспансии России в Среднюю Азию. Послевоенный мир давно устоялся, границы империй установились на века – так все думали. И тут – одна из них начала расширяться. Мелочь, казалось бы, – привести к покорности несколько варварских царьков. Но она может стать камешком, который вызовет лавину.

– О чем вы, полковник? – настороженно поинтересовался Лисов. Переводить беседу на обсуждение политики ему явно не хотелось.

– Средняя Азия – под покровительством Халифата, верно? – Француз повернулся к нему и ткнул в отставника кофейной чашкой.

– Формально – нет, – возразил Дронов вместо Лисова. Ему тоже не нравилось, как повернулся разговор, но это было интересно. Майору показалось, что сейчас он может выудить что-то важное из собеседника… или это важное позже выудит Настя, когда он перескажет ей слова француза.

– Однако все всё прекрасно понимают. – Ламбер звякнул чашечкой об усыпанное крошками блюдце. – И происходящее может… возможно, уже вызвало у многих власть имущих размышления – а так ли уж незыблемы границы Халифата? Можно ли его по-прежнему считать великой державой? Не пора ли нажать на него и получить выгоду? Не захочет ли Венгрия при поддержке Австрии освободить от арабской власти румынское и болгарское княжества? Не пожелают ли Англия и Франция заполучить Суэцкий канал в свое пользование окончательно? Не задумается ли Россия о выгоде владения черноморскими проливами? Война в Азии пошатнула и без того зыбкую репутацию Халифата. Еще немного – и его начнут делить. А дележка может привести к конфликту между делящими. Англия едва ли захочет отдавать русским Дарданеллы. Францию обеспокоит расширение германских союзников. Понимаете? Все это вполне может в итоге прикатиться к новой великой войне.

– Хех, вы правы насчет паранойи, месье Ламбер, – хохотнул Лисов. Прозвучало это довольно натянуто.

– О нет, это просто размышления о геополитике, часть моей работы, – качнул головой француз. – Паранойя выражается в некоторых моих подозрениях по иному поводу. Но действительно довольно об этом.

– Позвольте все же чуть задержаться на этой теме. – Барон фон Шварцвальд коснулся уса, будто собравшись подкрутить кончик, но передумав. – Мы уже давно знакомы, однако прямо я вас не спрашивал… Вы сами как относитесь к возможной войне в Европе? Не сейчас, но когда-нибудь, если она вдруг случится?

– Я бы хотел, чтобы она случилась как можно позже, – слабо улыбнулся атташе. – Ради блага моей родины. Франция живет мыслями о мире, и война застанет ее врасплох, даже если о начале боевых действий будет объявлено за месяц. Франция не хочет думать о войне. У нас есть крепости на границе, у нас есть большая армия, чтобы защищать их, – этого достаточно. Что мы будем делать, если война начнется, как станет воевать эта армия – мы не думаем. Не хотим думать. Война – это страшно, господа. И Франция боится войны. А значит – проиграет ее. Потому что страх – парализует. Потому дай нам боже, чтобы войны не было. Хотя бы еще лет сто. А там, глядишь, что-нибудь изменится.

К столу подошел официант, оглядев собравшихся, спросил:

– Простите, господа. Кто из вас Николай Дронов?

– Я, – обернулся майор.

– Вам просили передать записку. Ее доставил извозчик.

Дронов взял листок с подноса в руках официанта, пробежал взглядом. Встал:

– Прошу прощения, господа. Мне нужно вас покинуть.

– Жаль, – вздохнул подполковник Лисов. – Приятно было с вами познакомиться, Николай Петрович. Надеюсь, на той неделе мы снова увидимся. И можете считать, что я приглашаю вас в гости.

– Я тоже, – закивал Сосновский. – Приходите в любой день, после пяти. Адреса можете узнать у вашего молодого друга Павла.

– Ну а я живу в квартире около казарм городского гарнизона, – ухмыльнулся фон Шварцвальд. – Приглашать туда не стану, жалкое зрелище. Вот будете в Киле – покажу вам свой особнячок. Не фамильный замок, как положено барону, но куда лучше съемной комнаты. Увидимся, майор!..

…Войдя в номер, Дронов шумно пошаркал ногами, пока запирал дверь, и сообщил о своем присутствии:

– Настя, я вернулся!

Ответом ему был некий приглушенный звук неясной природы, донесшийся из глубин номера. Не снимая сапог, майор заглянул в гостиную. На журнальном столике обнаружился бумажный куль, а в нем… изрядная порция жареных пельменей с зеленым луком. Еще теплых. Где в Берлине Анастасия нашла пельмени – Николай не мог даже предположить. Разувшись в прихожей, он прошел в спальню, где и обнаружил сыщицу. Она полулежала в кровати, подсунув под спину свернутую в валик подушку и накинув на ноги одеяло. На полу у кровати валялись части ее мундира – ментик, доломан, кивер и ремень брюк, только высокие черные ботфорты были аккуратно поставлены один рядом с другим.

– Вот с чего ты такой исполнительный, а? – недовольно пробурчала она, встретив мужчину сумрачным взглядом из-под насупленных бровей. – Я всего минут двадцать подремала…

– Уж прости, – улыбнулся Николай, глядя, как девушка откидывает одеяло и спускает босые ноги на пол. На ней были только брюки и рубашка, обычно собранные в хвост темно-каштановые волосы спадали на плечи и спину. – Ты сама написала, чтобы я приехал скорее. Действительно важные новости? Что-то нашла среди вещдоков?

– Нашла. – Девушка сунула ноги в тапочки, встала, потянулась, вскинув руки и выгнув спину. – Пойдем в зал.

В гостиной она достала из пакета две одноразовые картонные тарелки, принялась раскладывать в них пельмени, заодно рассказывая:

– Прокопалась я там всю ночь и все утро. Ребята в Штази дотошные, как я и надеялась. Собрали на месте взрыва все, до щебенки. И знаешь, что я нашла среди металлических обломков?

– Что? – приподнял брови Николай, устроившийся на диванчике.

– Кусочек электрической батареи! – Настя плюхнулась на диван рядом и подала Дронову одну тарелку. – Маленький, с булавочную головку. Оплавленный, но все равно узнаваемый. Точь-в-точь такой, как на бомбе из Ташкента. Понимаешь?

– Понимаю, что это плохо, – вздохнул Дронов, рассматривая пельмени. – Настя, а где вилки?

– Так ешь, не до роскоши, – фыркнула сыщица. Ухватив пельмень двумя пальцами, она забросила его в рот. Прожевав, добавила: – Там в пакете салфетки, можешь ими брать. Потом руки помоем…

– А я сегодня кофе пил, – похвастался майор. – Правильно приготовленный. Лично господином военным атташе французского посольства.

– Подлец. – Девушка улыбнулась и положила голову на плечо Николая. Прожевала еще один пельмень. – Я тоже за ночь немало кофе выпила, но мне его готовил дежурный полицейский, а не французский дипломат. Давай рассказывай, чем занимался. А потом вместе все обдумаем.

И Николай рассказал…

Их беседа закончилась в спальне – правда, не таким образом, как можно подумать. Расправившись с пельменями, Анастасия сбросила оставшуюся одежду, забралась в кровать и натянула одеяло до самого носа. Сверкая с подушки очками, она велела Дронову поставить у кровати стул и продолжать доклад, что тот и сделал. Дослушав его до конца, сыщица приспустила одеяло, сказала сонно:

– Ну, один вывод из этой истории я могу сделать прямо сейчас.

– Какой же? – полюбопытствовал Николай.

– Тебе надо учиться вести разговоры и держать себя, – заявила девушка, выпростав из-под покрывала руку и ткнув в майора пальцем. – Раз уж постоянно при мне, ты не должен теряться в таких ситуациях. Как все закончится – определю тебя на курсы полевых агентов при нашей учебке. Хватит уже этого маскарада с армейской службой. Научишься всему, чему надо, и получишь наконец жетон – как у Саши, только с синей эмалью. Сыщика из тебя не выйдет, не обижайся, но оперативник – вполне.

– М-да-а-а… – протянул Николай, откидываясь на спинку. Задние ножки стула обиженно скрипнули под его весом. – Года три назад предложи мне кто стать агентом охранки – я бы тому в лицо заехал.

– Потому оно так просто и не делается, – слабо улыбнулась явно засыпающая Анастасия. – Сначала нужно найти подход к человеку, проверить его таланты, подготовить морально… Чтобы он в итоге сам попросился на службу.

– Это ты со мной и провернула, да? – хмыкнул Дронов.

– Отчасти. Многое вышло случайно… – подмигнула сыщица. – Но ведь удачно для нас обоих, согласен?

– Ладно, об этом мы еще поговорим. – Николай снова подался вперед, уперев локти в колени. – Ну а действительно полезное что-нибудь было? В том, что я рассказал?

– Пожалуй, да. Завтра же мы с тобой воспользуемся приглашением господ отставных офицеров. Я тоже с ними познакомлюсь, сложу свое впечатление. Еще… – Девушка провела ладонью по одеялу. – Я теперь не сомневаюсь, что нам нужно копнуть глубже под француза и англичанку. Ничего пока не хочу загадывать, но знать точно, что они собой представляют, – просто необходимо.

– Думаешь, это даст нам ниточку к подрывникам?

– Не думаю, – мотнула подбородком сыщица. – Все слишком смутно пока. Строить гипотезу не на чем, как сказал бы один из моих наставников в училище. Нету фундамента для логических конструкций. Но интуиция мне подсказывает, что мы плаваем где надо. Водица мутная, непрозрачная, однако давай же начнем нырять и щупать дно. Вдруг все же попадется жемчужница? – И добавила в ответ на утвердительное хмыканье Николая: – Только не сегодня. Сегодня у нас отпуск, считай. Я часов пять посплю, и вечером наведем тут порядок. Мы в этом номере надолго, а здесь даже готовить негде.

– А ты планируешь?.. – насторожился майор.

– Конечно, – кивнула Настя и поправила сползшее с подбородка одеяло. – Знаешь, сколькими способами и со скольким количеством добавок можно приготовить местные сосиски? Это тебе не яичница! В общем, по пути из хранилища вещдоков я обналичила немного серебра в банке и прошлась по лавочкам в Митте. С моей юности мало что изменилось, даже некоторые лавочники те же. До темноты нам привезут примус, посуду, кое-какие припасы, гражданскую одежду для нас обоих… На твои размеры отыскать готовый костюм было сложно, но мне обещали выскрести со складов, я двойную цену заплатила. В общем, если я буду спать – примешь все, ладно? Меня не буди.

– Договорились. – Николай поднялся. – Ладно, не стану мешать.

– Да, еще там будут три пары простого белого белья для меня, – добавила девушка, переворачиваясь на бок и натягивая покрывало на голову. – Просто положи их куда-нибудь, я проснусь – надрежу, где надо, сама.

– Господи, Настя… – Дронов откашлялся в кулак.

– Не жалуйся, – глухо отозвалась девушка из-под одеяла. – Что бы ты ни говорил в прошлый раз, тебе понравилось. Однако я постараюсь придумать что-нибудь новое, интересное. Не люблю повторяться.

Майор ничего не ответил – чувствуя, что уши его пунцовеют, как у мальчишки, офицер молча вышел из спальни и очень тихо, осторожно прикрыл за собой дверь.

Долго скучать на диване ему не пришлось. Посыльные из лавок начали прибывать один за другим – похоже, Анастасия успела обойти добрую дюжину магазинов. Помимо переносной газовой плиты, которую Настя отчего-то назвала «примусом», в номер доставили две новенькие сковороды, набор ложек, вилок и ножей, продукты, а также упомянутую сыщицей одежду. Николаю достался коричневый костюм с широким галстуком, себе девушка приобрела несколько белых блуз, более элегантных, чем ее обычная мужская рубашка, маленькое черное платье и черные же шелковые перчатки выше локтя. Ко всему этому прилагались необходимые мелочи – заколки для галстука и запонки для Дронова, тонкие черные чулки и лаковые туфли на каблуке, явно приобретенные «в комплект» к платью, и тому подобные вещи.

Все это майор добросовестно рассортировывал. Когда ближе к вечеру Анастасия вышла из спальни, сладко зевая и потягиваясь, плита уже была готова к использованию, продукты выложены рядком на столе, а вещи разложены по дивану.

– Знаешь, Коля… – протянула девушка, со странной ухмылочкой озирая комнату. – Я начинаю склоняться к мысли, что дядюшка Готфрид кое в чем прав… Кстати, как ты смотришь на то, чтобы научиться готовить? Я могу дать тебе пару уроков.

– Не надейся заманить меня в эту ловушку! – делано возмутился Николай. – И потом, готовить я умею, но тебя мне все равно не превзойти. Лучше скажи – у тебя во сне озарений не было?

– Не было, – качнула головой Анастасия и вздохнула. – Так что зажигай примус…

– Это не примус, Настя.

– Зажигай примус, и я все-таки покажу тебе пару хитростей. Начинать всегда стоит с подготовки сковороды…

В тот день сыщица и офицер больше не говорили о расследовании. Но когда они готовили берлинские колбаски с глазуньей в четыре руки и когда вместе читали газеты на немецком, попутно тренируя произношение Николая, – девушка выглядела слегка рассеянной. Дронов знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать: как бы искренне ни пыталась Анастасия отвлечься, ее мысль все равно возвращалась к текущему делу. И думала она сейчас о том, как выстроить связную картину преступления из немногочисленных улик.

Тем не менее вечер удался на славу. В маленьком гостиничном номере воцарилась домашняя, уютная атмосфера, и к наступлению сумерек Николай окончательно избавился от напряжения, скопившегося за последние дни. Ночь прошла не менее приятно – достаточно сказать, что купленные Настей чулки и длинные перчатки нашли применение, хотя и отдельно от платья, а один из дешевых наборов белья был приведен в полную негодность. Утром майор и сыщица чувствовали себя самую малость невыспавшимися, однако ничуть об этом не жалели.

Следующие два дня они провели, наведываясь в гости к осевшим по всему Берлину отставным офицерам ГСВГ. Домами Лисова и Сосновского дело не ограничилось – им удалось завести знакомство еще с несколькими семьями, квартиры которых Николай и его напарница также посетили при первой оказии. Все это время Настя с видимым наслаждением актерствовала, сутки напролет играя роль милой и общительной, немного наивной юной немки, пошедшей на военную службу из романтических побуждений. Пожилые отставники сдавались перед ее обаянием почти без сопротивления. Анастасия слушала их истории, поддакивая и кивая, по-настоящему краснела, когда ее называли «дочкой», неуверенно улыбалась женам отставников, вела себя с их детьми и старшими внуками как с ровесниками – в какой-то момент Дронов сам почти поверил, что девушке чуть за двадцать, а не без малого тридцать лет. Лишь по вечерам, в номере «Жандарма», она сбрасывала маску и, лежа на диване в гостиной, устало, довольно цинично комментировала все увиденное за день. Майор не переставал удивляться тому, сколько выводов сыщица ухитряется делать из совершенно обыденных вещей и мелких деталей. В своих длинных вечерних монологах она описывала без прикрас каждое из посещенных семейств, и в голове Николая понемногу складывался цельный образ «русского сообщества» Берлина – инертного, консервативного, накрепко привязанного к домам и семьям.

В конце недели человек из Штази доставил Насте ворох бумаг, связанных с французским военным атташе. Часть листов и папок была украшена штампом Имперского министерства государственной безопасности, на остальных красовалась синяя печать Министерства иностранных дел. Сыщица зарылась в них на несколько часов, а за послеобеденным чаем устроила итоговый разбор.

– Почти ничего нового о нашем долговязом друге, – говорила она, потягивая горячий напиток из большой фарфоровой кружки, напоминающей бочонок с ручкой. – Только некоторые интересные детали и уточнения – где именно служил, когда получал очередные звания… Единственное, что можно назвать действительно важным, – сведения о его политических связях в Версале. Месье Ламбер, чтобы ты знал, не последняя фигура в партии военных новаторов.

– И кто это такие? – спросил Николай, скорее подыгрывая девушке: в такие моменты, как сейчас, ей обычно требовался слушатель, а не собеседник.

– Небольшая, но очень энергичная и сплоченная партия, состоящая из флотских и армейских офицеров, – пояснила сыщица. – Полагают, что в нынешнем своем виде вооруженные силы Франции небоеспособны и не могут обеспечивать ей статус великой державы. Среди них немало людей с весьма шовинистическими взглядами, между прочим. Многие ратуют за колониальную экспансию, так как единственная крошечная колония в Азии – это, по их мнению, просто стыд. Но также они полагают, что Франции необходимо сперва реформировать свою военную систему, коренным образом.

– И велико их влияние?

– Сложно сказать. По данным нашей политической разведки, отношение к партии у французов очень неоднозначное. Нынешнее правительство они скорее раздражают, но их мнение все равно имеет вес. Среди соратников месье Ламбера имеются важные шишки, хоть их и немного. И сам Ламбер – один из самых компетентных военных советников во Франции, это признают даже его недруги. Назначение этого типа берлинским атташе не может быть случайностью. Германские аналитики полагают, что его продвинули на пост старшие товарищи по партии. С какой целью – единого мнения в МИДе нет.

– Ну а нам это что-то дает? – Дронов сходил к плите и долил себе чаю.

– Материал для размышлений, – кивнула Анастасия, поигрывая чашкой. – Попрошу коллег из политического отдела уделить больше внимания этой новаторской партии. За ней и так наблюдают и наши, и немцы, однако если взглянуть на их деятельность в связи с последними событиями… Может, откроется что-то новое.

– Но пока – никаких выводов?

– Увы, – пожала Настя плечами и отставила чашку. Взяла со стола пару листков. – А зеленоглазая меня вообще огорчила.

– Чем же? – вскинул брови Николай, опускаясь на диван рядом с сыщицей.

– Мне все сильнее кажется, что она – случайный человек в этой истории и ни к чему из происходящего не причастна. А я таких теорий уже понастроила! Ведь если она окажется агентом британских спецслужб – как удобно это будет для нас, согласись? – Анастасия криво усмехнулась, не отрывая взгляда от бумаг в своих руках. – Но первое, чему учат сыскного агента, – не подгонять факты под свои подозрения. Если подозрения противоречат фактам – выкидывать надо именно подозрения.

– И что же ты узнала о мисс Доу?

– Спутница господина военного атташе, как мы верно догадались, профессиональный телохранитель. – Настя положила бумаги на колени, потянулась за чашкой на столе. – Из компании «Арториас Глобал Секьюрити». Хозяин – некто сэр Артур Мэллори, штаб-квартира в Лондоне. Одна из старейших частных охранных фирм в Старом Свете. Может предоставить тебе хоть личного охранника, хоть группу сторожей для складов, хоть пару воздушных бригов для сопровождения твоих дирижаблей в торговых полетах. Работает абсолютно со всеми странами Европы, включая Россию, а потому дорожит нейтральной репутацией. Какие-то связи с британскими службами у нее, конечно, есть, не может их не быть. Но в целом сэр Мэллори, как и два поколения его предков, владевших компанией, не лезет в политику. У него достаточно связей и средств, чтобы оградить себя от попыток принуждения к тому же.

Сыщица сделала большой глоток чая, пару раз вздохнула поглубже, прежде чем продолжать:

– Личные данные своих сотрудников Мэллори оберегает тщательно. Думаю, ты понимаешь, что Джейн Доу – это ненастоящее имя нашей златовласки. Стандартный псевдоним для всех служащих «Глобал Секьюрити». Она – Джейн, а если бы у нее был напарник-мужчина, того звали бы Джоном Доу.

– Разумные меры, – коротко поддакнул Николай, опасаясь сбить сыщицу с мысли.

– Так делают во всех подобных компаниях, – пожала девушка плечами. – У телохранителя есть семья, близкие… нельзя допустить, чтобы его могли шантажировать их безопасностью. Даже дядюшка Готфрид, при всей мощи Штази, не сумел с ходу получить информацию о нашей Джейн. Пока у нас есть только ее личный номер, медицинский листок… кстати, ты знаешь, что она весит всего сорок два килограмма?.. И кое-что из книги отзывов. Мы установили клиентов, с которыми она работала прежде. Мэллори старается подбирать охранников своим заказчикам, учитывая не только навыки, но и характер сотрудника. Список клиентов, с которыми имел дело тот или иной телохранитель из фирмы, многое о нем может сказать.

– И кого же охраняла мисс Доу? Мм… наша мисс Доу?

– Обычно – детей и подростков, – вздохнула Настя глубже прежнего. – Ее часто нанимали богатые многодетные семьи, имеющие причины опасаться за жизнь своих чад. Судя по отзывам клиентов и по заключению душеведа из медицинского листка, наша Доу отлично ладит с детьми, даже со сложными. Очень к ним терпелива и лояльна. Добродушна и дружелюбна, умеет находить общий язык и с малышами, и с капризными отроками. Еще она, несмотря на кажущуюся замкнутость, довольно открыта и прямодушна. Лучше вообще промолчит, чем скажет не то, что думает. Как недостаток указано, что она эмоционально привязывается к понравившимся клиентам, особенно к детям, – что непрофессионально, согласись. Но черта милая, ей к лицу, – хмыкнула сыщица.

– И как она попала к Ламберу? – в голове Николая вновь возник образ маленькой хрупкой англичанки в мужском костюме. Все сказанное Настей отлично на этот образ накладывалось.

– Он ее просто нанял на год, сравнительно недавно. В общем порядке, ничего особенного. Детали пока уточняют. Но…

– Но – если бы британская разведка попросила сэра Мэллори приставить к Ламберу своего человека в качестве связного, то на эту роль другой сотрудник подошел бы куда лучше? – предположил Дронов.

– Угу. – Настя допила чай, переложила листки на стол и со стуком водрузила поверх них опустевшую чашку. – в «AGS» много толковых работников, и использовать в шпионских целях прямую, как рельсы, старомодно-порядочную юную леди, любящую возиться с детишками… Ну, разве что сэра Мэллори к этому шагу принудили шантажом, и он таким образом поиздевался над лондонскими службистами. Кстати, такого варианта вовсе не стоит исключать.

– Н-да-а… – протянул Дронов. – Слушай, Настя, а почему ты называешь Джейн «зеленоглазой»? У тебя ведь у самой зеленые глаза.

– Не настолько. – Девушка откинулась на мягкую спинку дивана и с усмешкой потерла белесый шрамик на скуле. – У меня они, может, и зеленые, но у нее – зеленющие, аж завидно…

На том разговор о франко-британской парочке завершился. Лишь в воскресенье в деле произошла новая подвижка, зато вслед за ней события понеслись галопом…

Они с Настей вновь ехали по улицам Нойе-Берлина в неприметной карете, запряженной парой лошадей. Только компанию им теперь составляли два полицейских агента в штатском. Это были именно сыщики криминальной полиции, а не «безопасники» министерства, и тому имелись свои причины.

Вечером воскресенья Анастасия показала Дронову служебную записку, полученную ее «дядей» от смежного отдела Штази. В записке сообщалось, что уже пару недель среди городских низов распространяются слухи о некой «акции возмездия» за убийство русского посла. Сейчас же слухи окрепли, начали расходиться и среди порядочных обывателей, обросли деталями. Один из полицейских информаторов доложил, что некие молодые люди, говорящие с русским акцентом, интересовались возможностью купить зажигательную смесь или компоненты для нее. К выходным в шепотках уже мелькало слово «Рейхстаг», а также почти как несомненный факт утверждалось, что все это затевают патриотично настроенные молодые люди из семей русских отставников, живущих в Берлине.

– Ну, ты понимаешь… – с кислой миной буркнула Настя, когда майор прочитал это место вслух.

– Угу. Тайное общество офицерских сынов…

– …Не слушающихся папу и маму. – Девушка фыркнула, поправила упавшую на лоб челку. – Настолько тайное, что аж невидимое.

– Хорошо, что мы завели там знакомства, – улыбнулся Николай, подняв взгляд на сыщицу. – Интуиция тебя не подвела.

– Это все без того похоже на провокацию, – передернула плечами Анастасия. – Смотри, как быстро и единовременно возникли слухи. Такие дела обычно готовятся долго, особенно если их готовят дилетанты. Информация начинает утекать с первых дней, кто-нибудь распускает язык еще на стадии задумки. Место утечки удается определить со временем – кабачок, где кто-то впервые проболтался, общежитие студентов, где впервые начали болтать… Потому все обычно и проваливается. А тут смотри – уже зажигательную смесь покупают. И слухи пошли разом со всех концов Берлина. И – ни одного имени, заметь. Ни кто покупает, ни у кого… Нет, Коля, это кто-то поработал за хорошую плату. Дядя Готфрид тоже так думает. А я теперь немного знаю эту самую русскую «военную диаспору». Мы с тобой знаем. Можешь себе представить скорых на расправу патриотов-террористов с зажигательными бомбами среди них? Даже из числа молодежи?

– Мм… Нет, – мотнул головой Дронов. – Никак.

– Вот именно, – вздохнула девушка. – Они все слишком… бюргеры. Не знаю, как по-русски сказать.

– Я понял. Но что нам делать? Опять ждать?

– Нет, Коля. – Сыщица тронула дужку очков двумя пальцами и очень нехорошо ухмыльнулась. Даже по своим меркам. – Есть у меня кое-какие мысли… Когда слухами вместо полиции занялись в Штази, там быстро установили первых распространителей. Мелкий криминалитет в основном, некоторые даже на полицию подрабатывают осведомителями. Утром мы с тобой навестим столичное управление криминальных расследований и запросим содействия…

Так они и оказались в невзрачном экипаже, курсирующем по самым грязным улочкам столицы Рейха. Вместе с берлинскими сыщиками они искали вполне конкретного человека.

– Вижу его, – сказал кучер, наклоняясь к слуховому окошку. – Готовьтесь винтить.

Сыщики почти синхронно надели круглые шляпы-котелки, переглянулись, кивнули друг другу. Экипаж резко вильнул вбок и въехал на тротуар, подпрыгнув на бордюре. Как только он остановился, Настя распахнула дверцу. Полицейские ураганом вылетели наружу, схватили под локти оторопевшего мужчину в потертой одежде и рабочей кепке, закинули его внутрь кареты, влезли следом. Анастасия закрыла за ними дверь, и экипаж сорвался с места. Все это заняло, по ощущениям Николая, секунды три – настолько сноровисто действовали сыщики.

Агенты в штатском вернулись на диванчик, усадив свою «добычу» посредине, стиснув бедолагу с боков и крепко держа его за руки. Сидящая напротив Настя подалась вперед и без замаха врезала пленнику кулаком по почкам.

– Ох… – согнулся тот. Выдавил жалобно: – З… за что?

– За вранье, – пояснила девушка, откидываясь на спинку и складывая руки на груди.

– Аванс, – добавил один из полицейских. – А мы тебе еще в отделении добавим до полной суммы. Если упираться станешь.

– Да что я… – запнулся пленник. – Это же три недели назад было! Чего сейчас-то хватать?

– Что там три недели назад было, ты нам расскажешь отдельно, – хмыкнул сыщик в штатском, обменявшись взглядами с коллегой. – А теперь отвечай на вопросы фройляйн. И вежливо. Будешь хамить – получишь двойное жалованье прямо щас. Пиво пить не сможешь – не во что будет.

– Ч… чего угодно прекрасной госпоже? – пролепетал пленник, втягивая голову в плечи. Сарказма в его словах заметно не было – похоже, с перепугу несчастный малость перегнул с вежливостью.

– Ты у нас – Фриц Медный Грош, по бумагам Бергер, сын Отто и Марии Бергеров, верно? – неожиданно вполне дружелюбно поинтересовалась Анастасия, глядя на мужчину с легкой, приятной улыбкой.

– Да. П… польщен. Прямо… столько знаете обо мне… – все еще испуганно таращился пленник на сыщицу. Он к тому же был меньше ее ростом и хлипче сложен, несмотря на довольно изящную фигурку девушки.

– Занимаешься мелкими поручениями для воровских шишек, но не кражами, как правило, так?

– Так.

– Давай без обиняков, Фриц. – Анастасия сжала и разжала кулак. Бергер при этом сглотнул и покосился сначала на одного полицейского, потом на другого. – Кто тебе велел пускать слухи о русских в городских тавернах? И не надо – «какие слухи?», «о каких русских?», ладно. У нас времени мало, еще тебя везти в участок, там обрабатывать. Сразу скажи, всем лучше будет.

– Да я… как-то… – Фриц пару раз моргнул, явно колеблясь. Ему было страшно, очень страшно, но боялся он не только сыщиков – это видел даже Николай.

– Не расколешься в полиции – повезем тебя в Штази, – спокойно продолжала Анастасия, и ее улыбка сделалась чуть-чуть шире, мгновенно превратившись в оскал. – Там будешь молчать – я тебя отдам вот ему, – указала девушка большим пальцем на сидящего рядом Николая. – Он тебя заберет в Россию. А знаешь, что делают с такими, как ты, в России?

– Да с какими – такими? – Пленник аж подскочил, но агенты в штатском усадили его обратно на диванчик.

– Ты в политику лезешь, Фриц, – подыграл напарнице Дронов. Он и без того владел немецким не идеально, сейчас же намеренно заговорил с еще бо́льшим акцентом, чем обычно. – Очень серьезное дело. Зря.

– Вот, – кивнула Настя. – Мой друг еще и говорит по-немецки плохо, может не понять, когда ты сознаешься, и не остановиться вовремя. Но ты не бойся, я буду рядом, все переведу. Ты не молчи, главное.

– Да… хватит! – не выдержал наконец напора бедняга. – Я все скажу! Это Гуго Ансбах мне велел!

– Что именно? – наклонилась к нему Анастасия. – Что он велел тебе рассказывать в тавернах?

– Что русские обозлились… что их правительство замяло убийство посла. Что русские думают, будто немцы сами его устроили, вот и не расследуют. Что молодые русские из местных военных хотят сами наказать немецкие власти, показать силу. И… еще наказать немцев за вывод ГСВГ. Но это мне приказали позже рассказывать, когда все случится!

– Что – все? И когда?

– Не знаю! – Фриц замотал подбородком, чуть не плача. – Гуго сказал – сам пойму.

– А Гуго в курсе?

– Не знаю. – Пленник внезапно сник, буквально обвис в руках сыщиков. Почти прошептал: – Наверное.

– Ну что ж, Фриц… Спасибо, ты нам очень помог. – Анастасия села ровно, кивнула полицейским. – Переводите его во вторую карету, отправляйте в участок.

– В участок?! – задохнулся бедняга от испуга.

– Не бойся, нам от тебя ничего уже не нужно, – отмахнулась девушка. – Просто посидишь там денек. Еще и покормят за счет казны.

Экипаж притормозил в темной подворотне, один из агентов в штатском покинул его, выведя Фрица. Анастасия спросила второго:

– Знаете, где этот Гуго сейчас? И кто он есть такой?

– Да, фройляйн. – Полицейский снял котелок и уложил на колени. – Ансбах – это прозвище, он оттуда родом. Фамилия его – Блюменштайн. Воровской барон средней руки. Шпаны много в подручных имеет. Часть на постоянной службе, часть – на сдельной. Вроде этого Грошика.

– А не резковато ли ты с ним, Настя? – спросил Дронов, чувствующий себя немного неловко после всего увиденного. И дрожащий Бергер, и нависающая над ним сыщица произвели на него гнетущее впечатление – Анастасию он предпочитал видеть совсем не такой. – То есть… я думал, такие допросы – из бульварных книжек и вы тоньше работаете.

– От человека зависит. – Девушка, верно поняв состояние напарника, повернулась к нему, заглянула в глаза с самой мягкой из своих улыбок. – с какой-нибудь испуганной барышней-свидетельницей я была бы нежна и ласкова. С интриганом-аристократом вела бы хитрую беседу, набитую ловушками. А этот – он иначе не понимает. К тому же именно этого Фрица мы выбрали не случайно.

– У нас был список тех, кто распространяет слухи, – около двадцати человек, – подтвердил полицейский агент. – Мы выбрали Бергера потому, что хорошо его знаем – слизняк. Присунь по почкам – он и расколется. Так и вышло.

– Когда поручаешь работу кому-то и сам за всем не следишь, среди исполнителей обязательно попадется такой – слабое звено, – усмехнулась Настя. – Вопрос в том, насколько крепок герр Ансбах. Как раз и проверим. Повторяю вопрос: где он сейчас должен быть?

– В такой час, в понедельник – у себя дома, фройляйн.

– Отлично. Едем в гости, господа.

Ехать пришлось далеко. Гуго Ансбах проживал, разумеется, отнюдь не в трущобах, где трудились его подопечные, но и не в личном особняке. Он снимал номер в приличной гостинице около центра, на границе районов Митте и Шенеберг.

– Пятый этаж, однако. И от пожарной лестницы далеко, – заметила Анастасия, когда их экипаж миновал жилище воровского барона, чтобы остановиться чуть дальше. – Удобно для нас, плохо для него. То ли не слишком умен, то ли слишком самоуверен, но запасной выход через окно у господина Ансбаха не предусмотрен.

– И вообще странно как-то, что такой человек живет в таком месте, – хмыкнул Николай. Придерживая плотную шторку, он тоже смотрел на улицу.

– У такого варианта есть свои преимущества, – объяснил сопровождающий их полицейский. – Здесь Гуго только живет и принимает некоторых гостей, для обстряпывания грязных делишек у него другие квартиры и загородные дома имеются.

– А что у него с охраной? – деловито поинтересовалась сыщица, проверяя барабан револьвера.

– Когда он здесь – один-два человека. Второй, если есть, караулит в холле. Времена в воровском царстве нынче спокойные, покушения Гуго не боится. – Полицейский нахмурился, следя за манипуляциями девушки. – Слушайте, вы же не собираетесь…

– Надеюсь, обойдется. – Настя убрала револьвер в кобуру и застегнула свою легкую курточку на нижние пуговицы. – Нет, правда надеюсь. Мне с ним спокойно поговорить надо. Обстоятельно. Боюсь только, присутствие рядом головорезов даст господину Ансбаху ненужную уверенность в себе и разговор затруднится. Будет лучше, если мы удалим от него охрану… или его от охраны. Там видно будет. Рассчитываю на вашу помощь.

В холле гостиницы полицейский агент сразу же указал взглядом на крепкого усача, подпирающего лопатками стену около гардеробной:

– Ласло, один из парней Ансбаха.

– Можете его занять? Или вообще увести отсюда? – полушепотом спросила сыщица.

– Это нетрудно, – кивнул агент. – Но тогда я не смогу пойти с вами дальше.

– Ничего, управимся. Идите. И еще… прикроете нас, если будет шум.

Пока Анастасия, выложив на стойку портье невесть где добытый полицейский жетон, узнавала, на месте ли нужный им постоялец, Дронов краем глаза следил за действиями полицейского. Тот, на ходу достав папиросу и закурив от спички, подошел к усачу-охраннику, заговорил с ним. Явно о чем-то неприятном: головорез сдвинул брови, помрачнел. Бандит и сыщик обменялись несколькими довольно короткими репликами, потом агент взял усача под локоть и попросту вывел на улицу. Тот что-то ворчал, однако не сопротивлялся.

– Пошли, клиент у себя, – дернула сыщица отвлекшегося майора за рукав. Уже вдвоем они добрались до номера Ансбаха, и девушка сразу же постучала в дверь.

– Кто там? – раздалось из-за створки.

– Полиция, – ответила Настя, привычно отступая в сторону, чтобы не оказаться на пути пули, если сквозь дверь выстрелят.

– Какого…

– Не говорите, что нас никто не вызывал, – продолжила сыщица чуть громче. – Не откроете дверь – мы ее высадим.

Створка без скрипа приоткрылась, и в узкую щель выглянул лысый амбал, габаритами сопоставимый с Николаем. Одет он был в простой городской костюм, но Дронов заметил на шее головореза край синей татуировки, уходящей за воротник.

– Ансбах здесь, нам нужно поговорить, – с утвердительной интонацией отчеканила девушка, показывая амбалу все тот же жетон берлинской полиции. – Дело серьезное. Государственной важности.

– Я доложу. – Охранник попытался закрыть дверь, но сыщица подставила ногу. Скривившись от боли – с такой силой амбал налегал на створку, – выдавила:

– Впусти, или влепим… сопротивление полиции… Мой напарник влепит, лично тебе.

Лысый головорез, похоже, растерялся. Неизвестно, испугали ли его угрозы Насти, однако подручный Гуго отступил на шаг, отпустил дверь. Сыщица толкнула створку и вошла в тесную переднюю, ухитряясь при этом не прихрамывать. Сказала все еще немного сдавленным, хрипловатым голосом:

– Веди нас к хозяину.

Герр Ансбах, он же Гуго Блюменштайн, обедал. Или вкушал очень поздний второй завтрак – сказать сложно. Правда, возня в прихожей насторожила его, и гостей воровской барон встретил не за столом, уставленным снедью, а у стенного шкафа, роясь в хламе на полках.

– У вас там пистолет, что ли? – с усмешкой поинтересовалась Настя, переступая порог гостиной вслед за амбалом. – Бросьте, что вы…

Расставив ноги на ширину плеч и заложив руки за спину, она остановилась у входа. Дронов встал по левую руку от сыщицы.

– Обычно ко мне не приходят без приглашения. Или хотя бы извещения, – недовольно заметил Гуго, явно стараясь сохранить лицо. Николаю, однако, показалось, что он если не испуган, то сбит с толку не меньше своего плечистого охранника. – Кто вы такие?

– Дело срочное, герр Ансбах, – улыбнулась Настя по-настоящему. Гуго невольно попятился, сам того не заметив, амбал же пару раз быстро сморгнул. – Я ищу вашего сотрудничества и действую от лица полиции, Имперской безопасности и еще кое-кого. В ваших интересах будет ответить на все мои вопросы. Быстро и точно. Первый вопрос – кто заплатил вам за распространение провокационных слухов о неких русских бомбистах? – в последних фразах сыщицы звенел металл, и говорила она с очень характерными «казенными» интонациями.

– Я… слышал эти истории от своих людей. Да, слышал. – Все еще стараясь демонстрировать уверенность, Гуго опустился в мягкое кресло. Амбал-телохранитель встал рядом. Николаю не к месту вспомнились Тьерри и Джейн. Лысый здоровяк мог бы усадить крошечную британку на плечо, как попугая, но Дронов отчего-то не сомневался, что охранник из нее куда лучший.

– Только слышал их и весь город, похоже… – Воровской барон погладил резные подлокотники. – Мои парни пересказывают то, что слышали от других. Никто им за это не платил.

– Большинство из них – да, – кивнула Настя. – Но не все. Некоторые из ваших подопечных как раз и были первыми, кто начал трепать языком на эту тему. От кого слух подхватили остальные. И делали они это по вашему поручению. Мы знаем точно, не пытайтесь юлить.

– Может, вы назовете свое имя, сердце мое? – приподнял брови Ансбах, окончательно взяв себя в руки. Сыщица была права – присутствие своего головореза за спиной помогло бандитскому главарю справиться с первым замешательством. – И имена тех, кто вас послал? Может, я кого-то из них знаю и лучше поговорю с ним? Скажем, шеф городской полиции, герр…

– М-да… Разговор все-таки повернул на эти рельсы, – с видимым огорчением перебила его девушка. Повернулась к Николаю: – Давай сэкономим время. Я сейчас пообщаюсь с хозяином наедине – все узнаю, минут за двадцать. Убери этого типа из комнаты, он мешает, – указала она кивком на охранника.

У господина Ансбаха от такой бесцеремонности округлились глаза. Амбал среагировал лучше – не дожидаясь действий майора, рванулся к нему, выхватив из кармана кастет. Но все равно совершил ошибку – проигнорировал Настю. Сыщица не стала доставать револьвер. Она скользнула вбок, ловко подсекла ноги лысого громилы, добавила ему локтем по спине – и тот буквально рухнул в объятия Дронова. Майор без лишних церемоний приложил охранника по затылку, повалил носом в пол, заломил ему руки за спину. Поймал брошенные Настей ручные кандалы, защелкнул на могучих запястьях.

– Вот теперь поговорим. – Еще одной парой наручников девушка приковала окаменевшего в кресле Ансбаха к правому подлокотнику. – Быстренько, по делу.

Она пошарила по карманам своей курточки, вздохнула:

– Черт! Я забыла взять пилочку для ногтей. И щипчики… все дома забыла. У тебя есть перочинный нож?

– Да. – Оттащив полубесчувственного бугая в прихожую, майор вернулся к подруге.

– Одолжишь мне его на полчасика? Кстати, в нем есть штопор и маленькие щипцы?

– Все есть, но… – Дронов качнул головой. – Ты же понимаешь, что мне его придется выкинуть? После того как ты им попользуешься?

– Что вы… – отмер наконец хозяин номера.

– Ну тогда не одолжи, а подари, – игнорируя его, попросила девушка. – А я тебе потом новый куплю. Швейцарский, настоящий. Знаю, где такие продаются. На днях сходим вместе, сам выберешь.

С тяжким вздохом майор положил на протянутую ладонь сыщицы небольшой складной ножик, служивший ему верой и правдой добрый десяток лет.

– То, что надо, – с леденящей кровь ухмылкой принялась девушка перебирать лезвия. Бликующие линзы очков придавали ей еще более зловещий вид. – Просто отлично. Ладно, выйди пока в коридор, подожди там. Хоть я и говорила, что ты должен перенимать мой опыт, но кое-чему тебе учиться, пожалуй, рановато…

За четверть часа из номера не донеслось ни единого громкого звука. Устроившись на деревянной скамье в коридоре, в тени чахлого фикуса, Дронов следил за прикрытой дверью с некоторой опаской, настороженно вслушиваясь. Но ничего особенного ему услышать не довелось. Анастасия покинула апартаменты бандитского вожака действительно быстро. Прошагав к скамье, она устало плюхнулась на жесткое сиденье рядом с Николаем, протянула ему сложенный нож:

– Забирай. Не пригодилось. Но за швейцарским я тебя все равно свожу, раз обещала.

– А что так? – хмыкнул Николай, пряча ножик в карман.

– Да я вспомнила, что там ведь на столе целая куча ножей, вилок, штопор побольше… – пожала плечами сыщица. Вдруг хихикнула, искоса глянув на лицо Дронова. – Шучу. Не бледней так. Обошлось безфизического воздействия. Надавила бедняге на нервы как следует – он и раскололся. Минут десять исповедовался, пока дыхания хватило.

– Что-нибудь полезное рассказал?

– Рассказал. Только обсуждать это мы будем уже с дядей Готфридом. Точно не здесь. – Девушка наклонилась вперед и, морщась, потерла ушибленную ногу выше колена. – И мне бы горячую ванну… Ладно, подождет.

– Интересно, почему местная полиция себя с этой швалью так не ведет? Взяли бы их к ногтю…

– Потому что они местные, Коля. – Настя откинулась на деревянную спинку. Очки ее в очередной раз стали непрозрачными. – Мне проще. Я приехала, переворошила осиные гнезда, нашла, что искала, уехала. А им тут жить. Скажем спасибо, что вообще помогли: дров я для них наломала – всю зиму топить хватит…

Комнатка, в которой проходило совещание, больше всего напоминала клуб для игры в покер – тесное полутемное помещение с большим круглым столом и полудюжиной стульев в центре. Для полной схожести не хватало только карт, разложенных по столу, и витающего в воздухе табачного дыма. Но так уж вышло, что никто из присутствующих не курил.

– Моя дорогая Анастасия, – почти торжественно говорил Готфрид Беккер, директор Пятого отдела Штази, сложив ладони лодочкой. – Ты даже не представляешь, сколько бутылок отменного выдержанного коньяка я буду должен подарить герру Мюллеру, шефу столичной полиции, после сегодняшних твоих похождений. Но я готов пойти на такие жертвы, если ты добилась достойных результатов.

Сидящая напротив него сыщица потупилась, принялась водить пальцем по столешнице, не поднимая взгляда на «дядюшку». Ее раскаяние было столь откровенно притворным, что даже Николай посмотрел на девушку осуждающе. Через минуту такого спектакля она столь же нарочито вздохнула, пожала плечами:

– Думаю, дядя, результаты вполне достойные. – Прекратив ломать комедию, откинулась на жесткую спинку стула и улыбнулась. – У нас, кажется, впервые появилось четкое направление для работы. Кстати, рейхсвер не одолжит мне батальон солдат на пару дней? Хотя бы четыре сотни бойцов, меньше не хватит.

– Так. – Беккер положил ладони на стол. – Рассказывай подробно.

– Господин воровской барон получал деньги за распространение слухов – это правда, – уже без улыбки произнесла сыщица. – От кого – неизвестно. Заказчик передавал ему конверты с оплатой и указаниями. Указания были отпечатаны на машинке, один листочек я уже отправила экспертам. Конверты просто подбрасывали разным людям Ансбаха. Пару раз те вроде бы замечали момент появления конверта, но точно описать внешность курьера никто из них не смог.

– Значит, ниточка – в их содержимом, – сказал «дядя» Готфрид.

– Угу. Автор записок явно не хотел контактировать с Ансбахом слишком часто, а потому в каждом послании довольно детально и пространно расписано, что тот должен делать. Заказчик определенно не верил в умственные способности герра бандита и раскладывал ему все по полочкам – когда и какой слух пускать. Дата будущей… – Настя прищелкнула пальцами, – …акции конкретно не указана. Из чего я с большей уверенностью предполагаю, что акция в самом деле будет, что это не блеф. Но указаны примерные даты для слухов, которые надо распускать до и после. Что дает нам достаточно узкий промежуток. Полагаю, логично, что вторую порцию трепотни надо отгружать сразу после акции, с минимальным промедлением. Все случится завтра либо послезавтра. И народ по всему Берлину засудачит, что русские сожгли Рейхстаг. Даже кайзер не сможет такого игнорировать.

– Если они правда собираются сделать именно это, – вставил Николай. – Сама провокация, может, и не блеф, но блефом может быть ее цель.

– Едва ли, – покачал головой директор Беккер. – Тогда они пустят псу под хвост всю свою предшествующую работу. Мы исходим из того, что наш враг затеял комплекс провокаций. Он пытается испортить отношения России с союзниками и нейтральными странами. Тогда все, что произойдет в Берлине в ближайшие дни, должно выглядеть естественно. Если враг создает видимость того, что молодые русские патриоты собираются сжечь Рейхстаг, один из символов германского единства, – именно такую попытку он и изобразит. Уверен, они даже попытались бы вовлечь исполнителей из числа настоящих местных русских, если бы ветеранское сообщество Берлина не было таким инертным.

– Но ведь если мы все поняли, то их план уже сорван, верно?

– Коля… – Анастасия тяжело оперлась локтями о столешницу, сплела пальцы. Глянула на майора со странным сочетанием усталости и сочувствия. – То, о чем догадываются в тайной полиции, – это одно. То, о чем говорят в газетах и что обсуждают в парламентах, – это совсем другое. Государь император, конечно, самодержец, но не всесилен. Как и кайзер. Мы можем вскрыть злодейский план во всех деталях и напечатать его в «Фигаро» на трех языках, но это никак не поможет, если мы не сорвем дальнейшие акции.

– Потому мы будем действовать, – вновь кивнул Готфрид. – Ты права, моя дорогая племянница. Полученные тобою сведения стоили пары бутылок коньяка. Будем считать несомненным фактом, что в ближайшие дни авторы взрывов в Ташкенте и у посольства совершат нападение на здание Рейхстага. Вероятнее всего, с применением зажигательных бомб. Мы пока не слышали, чтобы кто-то действительно покупал для них ингредиенты, однако это мало о чем говорит. Наша цель – сорвать нападение и по возможности захватить исполнителей. От них мы можем узнать что-то полезное.

– Едва ли. – Настя уперла подбородок в сплетенные пальцы. – Учитывая, как осторожны они были при найме Ансбаха, исполнителей для акции тоже будут набирать втемную. Но попробовать стоит, конечно. Я больше рассчитываю на их действия… вокруг всего этого. Готовя нападение и заметая следы в случае его провала, наши друзья-бомбисты могут где-то подставиться. При покупке материалов, при ликвидации свидетелей, много где.

Директор Беккер встал, взял трость, прислоненную к стулу, прошагал к двери. Открыв ее, громко потребовал карту Берлина и чего-нибудь поесть.

Десять минут спустя план центральной части города был расстелен на столе, а края его придавлены чайником, сахарницей и блюдечками с печеньем. Сыщица, директор и майор склонились над картой.

– Просто подъехать к Рейхстагу на паромобиле и кинуть из окна бомбу у них не выйдет, – проговорил Беккер, помешивая свой чай серебряной ложечкой. – Он всегда хорошо охранялся, а теперь, после взрыва у посольства, там даже ночью вокруг выставлены посты. Полицейские имеют приказ стрелять на поражение в любой подозрительной ситуации. К тому же здание крепкое, большое, ручной бомбой, брошенной на ступеньки, его не поджечь.

– Если я права, то сам поджог для них не главная цель. – Пока «дядюшка» рассуждал, Настя успела сжевать два печенья и теперь тянулась за третьим – блюдца были от нее далеко. – Важнее сам факт попытки и шумиха вокруг.

– Но если дело ограничится стычкой с охраной здания, без больших жертв и разрушений, то и шум будет легче замять, – возразил Готфрид. – Давай исходить из того, что они попытаются всерьез.

– Тогда наши друзья наверняка используют тот же фокус, что и в прошлых двух случаях. – Сыщица быстро прожевала третье печенье, кашлянула в кулак. Поправила очки, сползающие к кончику носа. – Если бы они любили разнообразие, то не повторились бы дважды. Не знаю пока, откуда у них технология дистанционного подрыва, однако эти ребята очень на нее полагаются. Что они могут сделать? Подогнать к Рейхстагу крытый фургон, набитый взрывчаткой и зажигательной смесью? Его можно взорвать и в стороне, ущерб все равно получится серьезным. И заодно выйдет обставить дело как месть за посла тем же способом.

– Не получится. – Директор отодвинул фарфоровую чашечку, которую так и не пригубил. – Опять же благодаря взрыву у посольства мы стали внимательнее к таким вещам. Грузовым фургонам и паромобилям запрещено останавливаться около правительственных зданий. А там, где это возможно, – запрещено даже проезжать мимо них. Рейхстаг стоит на непроезжей улице, движение мимо него сейчас разрешено лишь пешим и конным.

– А… под ним? – спросил Дронов, потирая подбородок. – Вот эти точки – это выходы из канализации? Она проходит под строением Рейхстага?

– А ты молодец. – Настя легонько погладила его по плечу, не отрывая взгляда от плана. – Я о таком не успела подумать.

– Просто привык читать карты, вот и обратил внимание.

– Дядя, пусть принесут схему подземных коммуникаций в этом районе. Посмотрим, есть ли там достаточно просторные туннели. Учитывая, сколько дряни сливается из зданий правительства, – не может их не быть.

Туннели были. Рейхстаг располагался близко к парку Тиргартен, в стороне от столичной застройки, и сеть подземных коммуникаций вокруг него была не слишком густой. Однако два больших туннеля тянулись прямо под зданием, и от них отходило множество боковых ответвлений.

– Из канализации нельзя выбраться в сам Рейхстаг, потому охраны в ней нет, ясное дело, – постучала девушка по схеме очередным печеньем, усыпав бумагу крошками. – Отличный вариант. Несколько мощных зарядов в нужных местах могут превратить полздания в щебенку. И зажигательная смесь не нужна, хватит просто взрыва. Есть, правда, проблема…

– Мы, в Пятом отделе и Особой экспедиции, точно знаем, что устройство, позволяющее совершить дистанционный подрыв, не работает под землей, – вместо сыщицы объяснил «дядя» Готфрид, поворачиваясь к Николаю. – Вернее, само оно работает, но не способно принять… некий невидимый сигнал, который активирует взрыватель. Этот сигнал не может пробиться сквозь землю, так же как обычный солнечный луч.

– Но сигнал может передаваться по металлической проволоке, – воздела палец Анастасия, оставив круглое печенье лежать прямо поверх нарисованного на карте Рейхстага. – Можно вынести небольшую принимающую часть устройства на поверхность и соединить ее проволокой с остальной бомбой. Протянув проволоку, скажем, через люк или отдушину. Других вариантов я не вижу. Разве что использовать обычный часовой механизм. Но когда у тебя в руках такая хитрая игрушка, трудно вернуться к чему-то более примитивному.

– И все-таки это тоже возможно, моя дорогая.

– Бесспорно. – Девушка плюхнулась обратно на стул, взяла многострадальное печенье. Повертев его в руках, сломала надвое и вновь бросила на карту. – Вот зачем мне батальон солдат, дядя. Я задумала облаву. Хочу взять исполнителей на закладке или при попытке подрыва. Скорее – на закладке. Потому что взрывать будут наверняка днем, в рабочее время. Чтобы жертв побольше и свидетелей тоже.

– Облаву – не зная точно времени и места? – скептически выгнул седую бровь Беккер, тоже грузно опускаясь на сиденье.

– Потому и так много! – с кривой усмешкой всплеснула руками девушка. – Знала бы, где и когда брать, – хватило бы и полицейского наряда. А так… Сегодня ночью пусть ваши шпики и патрульные полицейские внимательно следят за всеми входами в канализацию, не только в Митте. Даже если все случится не сегодня, они могут проносить материалы для бомб заранее, постепенно. По частям. Если все будет тихо – спустим вниз потихоньку пару сотен солдат и расставим засады где только можно. Кроме того, хотя для дистанционного подрыва не всегда нужно видеть принимающее устройство, я не сомневаюсь, что за взрывом будут наблюдать. Вторая часть солдат вместе с городской полицией прочешет все места, откуда виден Рейхстаг. Начнут они, когда…

Николаю, как армейскому офицеру, план Анастасии понравился – своей похожестью на войсковую операцию и широким размахом. «Дяде» Беккеру он пришелся по душе куда меньше по тем же самым причинам. «Как же давно ты не работала в большом городе, Настя», – вздохнул толстенький директор Пятого отдела. Следующие три четверти часа Дронов, отодвинувшись от стола, тихонько потягивал чай, грыз печенье и наблюдал за тем, как в муках и борьбе рождается компромисс меж двух родственных душ. Анастасия и Готфрид демонстрировали одинаковое упрямство и равный профессионализм. То, что происходило между ними, майор не решился бы назвать даже спором. Директор и сыщица словно играли, оспаривая аргументы друг друга, принимая возражения, выдвигая свои, приходя к общим выводам. Кто в итоге победил – Николай тоже не сказал бы с уверенностью. От плана Анастасии к концу разговора остался один каркас, который директор Пятого отдела «обтянул» на свое усмотрение. Тем не менее план все еще включал в себя прочесывание окрестностей Рейхстага и засады в подземелье, только уже без привлечения армейских частей.

Когда майор и сыщица покинули резиденцию Министерства государственной безопасности, девушка отказалась от предложенного экипажа и сказала, что хочет прогуляться. Солнце клонилось к закату, тени от многоэтажек накрывали тротуары, и на улицах Берлина становилось прохладно. Настя, заложив руки за спину и не глядя по сторонам, широко шагала в сторону набережной Шпрее. Там она оперлась о чугунную ограду, крашенную в черный цвет, и долго смотрела на грязную воду реки, снующие туда-сюда лодки, пыхтящие паром катера и грузные самоходные баржи. Дронов все это время молча следовал за подругой, стараясь держаться вне поля ее зрения. Впрочем, когда закат плавно перешел в сумерки, девушка сама повернулась к напарнику. На губах ее играла слегка виноватая улыбка.

– Извини, – сказала она, беря его за руку. – Напугала тебя, да? Все в порядке, не беспокойся. Видишь ли, дядюшка Готфрид – уникум. Единственный человек, при разговоре с которым я иногда ощущаю себя неопытной и неумелой стажеркой. Это… болезненно для моего самолюбия. Оно у меня большое, ты же знаешь.

– А то, – легонько улыбнулся в ответ майор.

– Ну и вот… дядюшка-то прав. И мне стыдно, что я на него злюсь. От этого еще хуже. Но через пару часов пройдет. – Она посмотрела Николаю в глаза, улыбка ее из виноватой превратилась в лукавую. – Если будет повод отвлечься – то и быстрее. Давай вернемся в «Жандарма». Ты ведь поможешь мне отвлечься?

– Конечно.

– Отлично! Значит, по пути купим сосисок, свежих куриных яиц и масла для сковороды. Эй, что это за погасший взгляд?..

Ночной парк шумел, как и в первый раз, напоминая Дронову самый настоящий лес. Но теперь он не ощущал из-за этого дискомфорта. Наоборот, майор был в своей стихии. По левую руку от него, на расстоянии видимости, шагал егерь в зеленом сюртуке и черном кивере, вооруженный коротким карабином. По правую – еще один. Цепочка солдат двигалась медленным шагом через подернутый синей дымкой Тиргартен, – а с другого конца парка им навстречу столь же неспешно продвигалась вторая. Собственно, это была идея Дронова. Хотя поначалу директор Беккер полностью исключил участие военных в операции, Николай сумел на следующий день убедить его, что армейские егеря куда лучше полицейских прочешут огромные парковые зоны вокруг Рейхстага. Такую мысль ему подсказали как раз воспоминания о первом визите – о густой чащобе в центре столицы, о темной массе деревьев, подступающей к шоссе в лунном свете, о шепчущей на ветерке листве. Простые патрульные тут наверняка ощущали бы себя неуютно. Егерям проще – их для такого готовили.

Анастасия полагала, что за подрывом будут наблюдать с крыши или верхних этажей одного из многоэтажных зданий, откуда стеклянный купол Рейхстага виден превосходно. Дронов же готов был поставить на парки – туда проще проникнуть незаметно, там проще спрятаться. А правительственное здание, ярко освещенное даже глубокой ночью, видно из многих точек. В результате облава разделилась на три части. Все они выдвинулись на позиции за пару часов до рассвета – чтобы дать неизвестному противнику время залезть в ловушку.

Первая часть, набранная из самых опытных берлинских полицейских, усиленная полевыми агентами Штази, отправилась под землю. На них лежала важнейшая задача – не допустить взрыва. Если бомбы уже установлены, их должны были отыскать и обезвредить. Если подрывники еще не явились, полицейским следовало рассыпаться по канализации и ожидать в многочисленных засадах.

Вторая часть, тоже составленная из полицейских и агентов министерства, во главе с самой Настей прочесывала городскую застройку. Они имели приказ без колебаний задерживать всякого, кто покажется им подозрительным, а также проверять частные квартиры при необходимости. Дронов уже представлял, сколько бездомных и бродяг, обитающих в городских подвалах и на чердаках многоэтажек, отправится сегодня в кутузку.

Наконец, третью часть облавы образовывали армейские части – три роты пеших егерей. Они прибыли «на старт» последними, зато развернулись много быстрее полицейских. Егеря оцепили Тиргартен, проверили мелкие рощицы вне его черты, после чего двумя цепями вошли в огромный парк. Николай не столько командовал ими, сколько приглядывал за ходом операции, чтобы доложиться потом Насте. Немецкие егеря свое дело знали и без него. Тем не менее русскому офицеру доверили идти в центре одной из цепей – тот знал, насколько важное это место, и был благодарен за оказанное доверие.

Даже с учетом поправок, внесенных «дядюшкой» Готфридом, все это было одной огромной авантюрой. Очень в духе Анастасии. Однако Дронов понимал, почему опытный и осторожный начальник Пятого отдела принял план сыщицы. Даже если облава закончится пшиком, если они никого не поймают и ничего не найдут сегодня – их действия все равно сорвут готовящуюся провокацию. Неприятель будет вынужден отступиться от своего плана, внести в него коррективы. Возможно, он даже испугается и всполошится, обнаружив, какие силы подняты против него. Все это выигрывает время для расследования. К тому же чем дольше разрыв по времени между провокациями, тем меньше от них эффект. Выбив одно звено из цепочки злодеяний, они, быть может, вовсе ее разорвут.

– Все в порядке? – поинтересовался возникший из полумрака лейтенант егерей. Он вместе с еще одним офицером крейсировал вдоль цепи, опрашивая солдат и проверяя обстановку, чтобы сообщить ее идущему позади капитану.

– Так точно, герр лейтенант. Ничего необычного, – отозвался шагающий справа от Николая боец.

– Все в порядке, – подтвердил Дронов.

– Герр майор, – кивнул ему егерь-офицер, прежде чем пройти дальше.

Однако исчезнуть во мраке он не успел. Далеко справа послышались голоса – кто-то кого-то окликал. А еще через несколько секунд хлопнул выстрел.

– Остановиться! – рявкнул лейтенант, бросаясь на шум и на бегу выхватывая револьвер. – Передать по цепи! Остановиться!

Дронов последовал за ним, также на бегу обнажая оружие. За первым выстрелом последовали еще два звонких хлопка, в ответ залпом ударили егерские карабины – три или четыре разом, не меньше. Меж деревьев замелькали пятна света, и навстречу бегущим офицерам внезапно выскочил… грузовой паромобиль с зажженными фарами. Николай и германский лейтенант бросились в стороны, спасаясь из-под колес. Машина, обдав их горячим паром, промчалась мимо, рыская из стороны в сторону, петляя меж деревьев. Николай торопливо поднялся на колено, вскинул револьвер – слишком поздно. Паромобиль скрылся за древесными стволами. Зато там, откуда он приехал, вновь вспыхнуло пламя. Что-то ярко сверкнуло, раздалось глухое шипение, резко перешедшее в рев, и из-за макушек деревьев в небо взмыли три алые звезды. Оставляя за собой дымные хвосты, они умчались куда-то на север. Еще мгновение спустя грянул взрыв. Но не там, куда улетели «звезды». На земле, неподалеку, едва ли не в сотне метров от Николая.

Майор во второй раз бросился наземь, прикрывая голову руками. Земля ощутимо дрогнула, над головой офицера пронеслась слабенькая ударная волна, осыпавшая его листьями, веточками и какой-то трухой. Когда Дронов встал, выскребая из волос осыпавшийся с крон древесный мусор, место взрыва уже вовсю пылало. Пожар охватил несколько деревьев и понемногу распространялся. На фоне стены живого пламени можно было различить черные человеческие фигурки – егеря отступали перед огнем, помогая раненым и контуженым товарищам.

– Ничего себе… полыхает, – ошарашенно произнес немецкий лейтенант, тоже поднявшийся на ноги.

– Зажигательная смесь. – Дронов тряхнул головой, не отводя взгляда от огня. – Это точно зажигательная смесь. Но что было в небе? И что, в бога душу, вообще произошло?..

Глава 4

Солнца пока не было видно за зданиями, но первые его лучи уже играли в тонких струйках дыма, реющих над Кенигсплатц. Пахло гарью и какой-то химией. Причем если дымом тянуло по всей Королевской площади, то острый химический запах ощущался лишь у самых ступенек Рейхстага, развеиваясь уже в полусотне метров от него. Когда Николай поинтересовался у офицера-брандмейстера его источником, тот отмахнулся:

– Пена. Специальная.

Допытываться майор не стал – раздражительность огнеборца была ему понятна. Брандмейстер вместе с подчиненными трудился всю ночь, пытаясь отстоять Рейхстаг у пламени, и вымотался до невозможности. Все правое крыло здания выгорело подчистую, однако даже это было большим достижением пожарных. Благодарить следовало «дядюшку» Готфрида с его немецкой предусмотрительностью. Хотя взрыва предполагалось не допустить вовсе, он все же распорядился незаметно стянуть на улицы Митте четыре полных пожарных бригады. Включая одну армейскую, оснащенную каким-то особым оборудованием, льющим на огонь вместо воды белую пену. Николай прежде ничего подобного не видел – пена гасила даже небольшие потеки зажигательной смеси.

Два из трех снарядов, выпущенных по Рейхстагу, достигли цели. Третий упал на мощеную площадь, расплескав по брусчатке пылающую лужу. К счастью, обошлось без жертв – в здании имперского собрания на ночь оставалась лишь охрана. Все полицейские успели выбежать из караулок прежде, чем огонь распространился. Пожарные экипажи примчались за считаные минуты. Не пытаясь тушить очаги пожара, берлинские огнеборцы изолировали их, дав огнесмеси выгореть. Они со своей работой справились отлично. А вот Штази и его русские союзники потерпели сокрушительную неудачу.

– Давайте поугадываем, какие заголовки будут в утренних газетах, – неестественно веселым голосом смертника, идущего на эшафот, предложила Анастасия. Сыщица жевала сорванную где-то травинку, прислонившись спиной к ярко-алому борту пожарной машины. – В обед проверим. Кто больше угадает – ставит проигравшим по щелбану.

– Давай сделаем проще, моя дорогая Настя, – хмуро предложил господин Беккер, тяжело опирающийся на свою трость. – Я, на правах старшего, поставлю тебе десяток щелбанов просто так. Устраивает?

Директор Пятого отдела прибыл к месту событий вскоре после пожарных – чтобы выслушать доклады и отдать распоряжения. Увы, добиться ему удалось немногого. В узком переулке к западу от Тиргартена полиция обнаружила брошенный грузовик – тот самый, что сбежал из парка ночью. Пассажиров его, разумеется, и след простыл. Груза в кузове не было. Анастасии и Николаю тем более нечем было похвастаться. Сыщица с агентами Штази не обнаружила вообще ничего, майору и егерям досталось выжженное пятно посреди парка, площадью с небольшой плац для спортивных занятий. Если там и были какие-то улики, их сплавившиеся останки предстояло долго выковыривать из пропеченной земли.

– На самом деле я бы победил в этой игре в любом случае, – добавил Готфрид после секундной паузы. – Потому что примерные заголовки утверждались еще на днях, в соседнем отделе. Распространения информации не остановить, однако правительственные газеты предупреждены – не поднимать большого шума, если что-то произойдет в ближайшие дни. С независимыми сложнее, но и с их владельцами провели беседы загодя. Другое дело – завтра о пожаре Рейхстага напишут газеты Рима, Парижа, Лондона… Эту фору нужно использовать, чтобы успеть официально перевалить вину на кого угодно, кроме русских. Так мы сможем хотя бы частично переиграть противника.

– И есть на кого валить? – с интересом спросила Настя, приподнимая брови.

– Даже несколько вариантов, – хмыкнул ее «дядя». – Опять же предусмотрены загодя. Планировать действия на случай полного провала всегда полезно.

– Узнаю почерк Штази, – фыркнула Анастасия.

Беккер наградил ее недовольным взглядом и обратился к майору:

– Николай, как военный человек, скажите – вам это что-нибудь напомнило? То, что вы видели ночью?

– Да, есть такое… как бы… – Дронов замялся, потер подбородок. – Было похоже на артобстрел. Но с помощью ракетных снарядов.

– Вы с подобным встречались прежде? В Азии?

– Нет, – качнул майор головой. – В армии мы используем ракеты только для передачи сигналов. Однако давно, еще до моей службы, на вооружении азиатских полков некоторое время стояли ракетные станки. В них использовались ракеты потяжелее сигнальных, их залпом выстреливали в сторону врага. Неплохо действовало против легкой конницы кочевников – кони пугались свиста ракет и огня… Но урона такая стрельба почти не наносила. Только рассеивала противника. Потому станки недолго пробыли на вооружении. Сейчас их и в Азии мало кто вспомнит. Однако такие снаряды, как здесь… Это что-то совсем иное. Они были больше, они могли нести заряд огнесмеси, они летели прямо в цель. Точность не хуже, чем у полевой артиллерии. У армии такого нет.

– Но целью провокации было подставить русскую военную диаспору, верно? – вставила свое слово Настя. – Хотя, возможно, мы ошибались… Тогда вся теория – коту под хвост.

– Ну, в общих чертах мы предугадали ход противника, – заметил Готфрид, постукивая тростью по брусчатке. – Ошиблись лишь в средствах исполнения. Не будем спешить с выводами. Николай, пожалуйста, займитесь оружейным вопросом. Посетите армейские архивы, свяжитесь со знакомыми. Попробуйте узнать, что за оружие могло быть использовано этой ночью. Возможно, это новая разработка, созданная пришельцем из иного мира. Но тогда – не появлялась ли она прежде, не сталкивались ли с ней уже наши солдаты? Проверьте все. Я помогу, чем смогу.

Дронов молча кивнул. У него в голове шевельнулась странная мысль – кажется, он сейчас дал себе подсказку, но сам не понял какую. Одна из его собственных фраз, произнесенных только что, содержала ключ, ответ, но какая?

Беккер тем временем вновь повернулся к Насте:

– Сейчас я отправляюсь прямо к канцлеру. Объясняться придется лично с ним. А то как бы и не с императором. Тебя тоже коснется – в этом расследовании ты официально представляешь российскую сторону. Потому нам лучше ехать вместе.

– Думаешь, отходит палкой по хребту? – опять фыркнула сыщица и сдула со лба выбившийся волос. Напуганной она не выглядела. – У него клюка вроде твоей, даже тяжелее.

– Слишком глупая шутка для такой умной девушки, как ты, моя дорогая Настя. – Директор Пятого отдела тяжко вздохнул, глядя на «племянницу» с искренним сожалением. Будто вся жизнь молодой родственницы уже прошла зря. Та ответила своей фирменной злодейской улыбкой, которая на Готфрида, разумеется, не произвела никакого впечатления. – Ты станешь серьезнее, когда поймешь, что расследование могут передать другому отделу Штази, – продолжил он. – В конце концов, большая политика – не главная сфера моей «пятерки» и твоей Особой экспедиции.

– А по мне, пока в Берлине правительственные здания и иностранных дипломатов взрывают с помощью оружия иномирного происхождения – это работа именно для наших контор, дядя, – парировала Анастасия, отталкиваясь от борта пожарной машины локтями и становясь прямо. – Если мы докажем, что сегодняшние снаряды были…

Разговор окончательно переключился на внутреннюю конкуренцию отделов Штази, и Дронов, чувствуя себя лишним, отошел в сторонку. Огляделся. Над Королевской площадью висели полицейские дирижабли – ночью они освещали ее и Рейхстаг мощными фонарями, помогая пожарным. Еще два воздушных корабля пожарной службы уже вернулись на базу – до самого конца битвы с огнем они таскали из соседних речек цистерны с водой. Тонкая цепочка патрульных отсекала на удивление жиденькую толпу зевак от обгорелого здания. А за спинами немногочисленных любопытствующих Дронов заметил… знакомый паромобиль. Роскошный, приземистый, с открытым верхом. Хозяин мобиля, господин военный атташе французского посольства, стоял рядом, опираясь о заднее крыло ладонью и рассматривая Рейхстаг с непонятным выражением лица. Его неизменная хрупкая спутница, разумеется, тоже была здесь. Заложив руки за спину, она поглядывала по сторонам, словно не зная, откуда ждать неприятностей.

– Хм… – Николай обернулся.

Анастасия и Готфрид о чем-то спорили, при этом сыщица то и дело взмахивала ладонью, будто отгоняя муху. Поколебавшись секунду, майор решил не отвлекать их и сам направился к франко-британской парочке. Миновав оцепление, он прошел сквозь толпу, раздвигая людей широкими плечами. Джейн Доу, разумеется, заметила его первой. Легонько дернула атташе за рукав, чтобы привлечь внимание, и помахала Николаю рукой с довольно приветливым видом. Девушка даже попыталась улыбнуться – иначе это не назовешь. Уголки ее губ едва-едва приподнялись, и только ярко-зеленые глаза улыбались по-настоящему, искренне. Выглядело это несколько странно, но Дронов уже начал привыкать. До Настиной манеры улыбаться маленькой англичанке было далеко. Месье же Ламбер встретил майора широкой белозубой ухмылкой от уха до уха:

– Боже, я рад встретить здесь друга! Доброго вам утра, Николай! С вами все в порядке?

– И вам доброго, месье… И вам, мисс Доу, – кивнул майор сперва дипломату, потом его телохранителю. – Как вам сказать… Ночь выдалась тяжелая. Но я жив, сами видите.

– Может быть, вы расскажете нам, что здесь стряслось? – полюбопытствовал француз. – От прохожих мы с Джейн слышали уже немало интересных версий. Говорят, например, что ночью над городом пролетела эскадрилья британских аэропланов и забросала Рейхстаг бомбами. И что к обеду кайзер объявит Британии войну.

– Мм… Нет, вот этого точно не было. Но, боюсь, в подробности вдаваться я не имею права. Пока что, – виновато развел руками Дронов.

– Понимаю, разумеется, – покивал атташе с несколько рассеянным видом. – Но эти слухи сами по себе довольно неприятные. Вздорные. О чем только не говорят. Например, что Рейхстаг сожгли русские. Из местных, мстя за убитого посла. Такого рода слухи, расходясь среди простого народа, могут довести до погрома или чего хуже.

Николаю показалось, что он сохранил непроницаемое лицо, – но что-то его выдало, судя по тому как прищурился Тьерри. Француз продолжил совершенно будничным тоном:

– Такие события не могут не интересовать меня по долгу службы. Нападение на здание имперского собрания в сердце столицы. Применение, похоже, какого-то необычного оружия. Грандиозная полицейская облава прямо перед этим… Друг мой, Николай, вы не против продолжить нашу беседу позже и в другом месте? Я пришлю вам приглашение, как только выдастся свободный вечер. Вашу очаровательную спутницу тоже считайте приглашенной. Нам троим определенно есть что обсудить.

– Троим? – Дронов посмотрел на невозмутимую Джейн.

– Ну, или четверым, – поправился месье Ламбер. – Так что скажете?

– Не могу говорить за лейтенанта Тельман, но сам постараюсь прийти.

– Тогда держите мою визитку, – протянул француз бумажный прямоугольничек. – Запомните мою подпись и почерк. Я всегда пишу приглашения своей рукой.

Раскланявшись с военным атташе и спрятав визитку в карман, Николай поспешил обратно, захваченный внезапной идеей. Увидев Тьерри и Джейн, он вспомнил, что за подсказку сам себе дал. Такого оружия нет в армии! Нет в армии! В армии!

– Настя! – почти подбежав к сыщице, которую уже покинул «дядя», майор схватил ее за плечо. – Я знаю! Знаю, где может быть ниточка!

– И ты ее нашел в разговоре с вероятным агентом потенциального противника? – усмехнулась девушка, поворачиваясь к нему.

– А ты заметила?..

– Что за сыскной агент из меня, если я не замечу, как мой напарник куда-то убежал, пока я смотрю в другую сторону? Ну, выкладывай.

– Я вспомнил, когда заговорил с Ламбером… И когда снова Джейн увидел… – Дронов взял паузу, чтобы привести мысли в порядок. – На первой встрече с ними мы говорили о всяком. Не только о деле. Но еще и… о всяких военных вещах. И отставной аэронавт упоминал там воздушные торпеды. Флотское оружие для поражения больших дирижаблей. У новых торпед вроде как есть ракетные ускорители, которые удлиняют их полет. Понимаешь, Настя? Я сам торпед никогда не видел, но знаю, что это здоровые штуки. Они летают, и если их можно разгонять ракетами…

– Та-ак… – Глаза сыщицы за овальными линзами очков блеснули азартом. – А ведь если ты знаешь, где добыть боевые торпеды, то и зажигательную смесь можешь получить там же. А про покупку у бандитов пустить слух для отвлечения внимания. Пойдем-ка поищем дядюшку. Надеюсь, он еще не укатил на экзекуцию к канцлеру…

Увы, перехватить Беккера вовремя они не успели. Настю, однако, это не смутило. Приказным тоном велев Николаю позавтракать где-нибудь в городе и ехать отсыпаться, она, сама не спавшая и не евшая почти сутки, умчалась в Рейхсканцелярию – караулить «дядю» у порога. В номер «Жандарма» сыщица вернулась после обеда, но Дронов к тому моменту еще спал. Девушка не стала его будить, а тихо разделась и скользнула в кровать, под общее одеяло. Поговорить о деле, таким образом, у них вышло лишь за ранним ужином.

– Дядюшке Готфриду очень понравилась твоя идея, – сказала Анастасия, гоняя вилкой по сковороде маленькие шкварчащие сардельки. От сковороды, водруженной на журнальный столик, летели крошечные капли раскаленного масла, потому Николай отсел подальше, на самый угол дивана. Настя же продолжала играть с едой, лишь прикрываясь от брызг ладонью. – Он тебя похвалил и сказал, что я должна больше ценить столь умного молодого человека.

– Настя…

– Но он правда так сказал! – фыркнула сыщица и наколола сардельку на зубья вилки. Сарделька тоже фыркнула, брызнув соком. – Ладно, в любом случае – лишний раз справившись, не пора ли звать священника и заказывать платье, – дядя послал запрос на информацию в военное министерство. Министерство ответило, что в двадцати километрах к востоку от пригородов Берлина действительно есть полигон воздушного флота, где проводятся испытания новых типов торпед. В том числе с ракетными ускорителями. Разработки ведутся совместно с Россией, что характерно. Завтра поедем туда разбираться на месте.

– Завтра?

Настя подула на сардельку и добрую минуту сосредоточенно ее жевала. Закончив, дернула плечами:

– Это же военные бюрократы. С ними быстрее никак. До утра они выездную комиссию точно не успеют собрать. Придется и склады проверять, и технику, и персонал. Нужны хорошие специалисты, и собирать их необходимо втайне, чтобы на объекте проверки никто не пронюхал. Ну и бумаги все оформить идеально…

– Штази, наверное, само справилось бы быстрее…

– Быстрее, но не лучше, – качнула головой сыщица, откинувшись на спинку дивана. – Штази может обойти часть формальностей, ускорив процесс. Однако задача – найти утечку деталей с военного склада и выловить ее организатора. Тут никто не справится лучше армейских или флотских ревизоров. Даже агенты Штази. – Девушка наклонилась за новой сарделькой, помахала ею перед носом Николая. – Нужно уважать специализацию! Военное министерство на таких делах собаку съело. Большую, рыжую, в подпалинах. Кстати, а вот ты чего не ешь?

– Пусть остынет немного. – Дронов своей вилкой отклонил Настину. – Но я тебя понял. И что делать нам пока?

– В который уже раз – ждать. – Настя положила вилку на сковороду. Улыбнулась. – Сегодня можно лечь позже обычного. Не думаю, что завтра нас побеспокоят в первой половине дня. Если чего аврального не стрясется, конечно…

Предсказание девушки сбылось в полной мере. Посыльный от Беккера постучался в дверь их номера, когда майор и сыщица готовились обедать. Уже собранный для трапезы стол пришлось с сожалением оставить – присланный директором Пятого отдела экипаж не мог долго ждать. Он отвез Николая с напарницей на пригородную заставу, где они присоединились к небольшому кортежу из паромобиля и армейского грузовика с крытым кузовом. В мобиле ехали ревизоры – сухощавый генерал и два фрегаттенкапитана, мужчина и женщина. Капитаны держали на коленях пухлые портфели, генерал был «вооружен» только длинным черным стеком. Грузовик, в который пересели Настя и Николай, занимали нижние чины числом около дюжины. Лишь четверо из них были солдатами эскорта, остальные – писарями, техниками и счетоводами.

Кортеж помчался к своей цели с ветерком, оставляя длинный шлейф белого пара. В кузове грузовика нещадно трясло, а за несколько километров до полигона началась грунтовая дорога, в хлам разбитая колесами большегрузного транспорта. Дронов, привыкший к подобному в армии, терпел лишения стоически, Настя же, понемногу зеленея, глухо ругалась сквозь зубы на трех языках.

Полигон встретил неожиданных ревизоров настороженно, но без паники. В штабе сухощавый генерал выложил на стол коменданта ворох грозных бумаг, украшенных россыпью штампов всех мыслимых ведомств, от военного до полицейского. Начальник полигона, добросовестно прочитав каждую из них до конца, вздохнул и вызвал в кабинет своих заместителей. Им он поручил сопровождать комиссию, оказывая всяческое содействие. Как только формальности были улажены, вновь прибывшие парами и тройками рассыпались по всему объекту. Анастасия присоединилась к генералу, намереваясь провести пару допросов, Николай же остался один. Вернее, не совсем один – компанию ему составил молодой лейтенант-аэронавт по фамилии Грушевский. Разумеется, он носил эполеты российского флота, а не германского, – комендант логично решил приставить к единственному русскому офицеру в комиссии соотечественника. Вот только что делать с таким помощником, Дронов не знал. Формально майор тоже входил в число ревизоров, но на деле Анастасия прихватила его просто на всякий случай. «Вдруг тебя еще озарение стукнет. Было бы неплохо», – объяснила свое решение сыщица. Поразмыслив немного, Дронов решил отправиться на поиски этого самого озарения. Ничего лучше, чем бродить кругами по полигону в сопровождении Грушевского, он не придумал.

База для испытаний торпедного оружия представляла собой, по сути, небольшой порт – полдюжины причальных платформ и десяток мачт, несколько эллингов для небольших кораблей, самолетные ангары, склады, казармы, ремонтные цеха. К постройкам прилегало обширное травяное поле, обнесенное проволочной оградой, – столь просторное, что на нем уместился бы провинциальный городок. Сейчас над полем, сбросив якоря, парил броненосец. Корабль показался Дронову странным – он был раза в полтора меньше привычных майору броненосцев и весьма необычно окрашен. Черные выпуклые борта украшали косые желтые полосы, делая судно похожим на пчелу. Желтым же были выкрашены орудийные башни и макушки мачт.

– Скажите, лейтенант, а почему он так странно выглядит? – спросил Николай, указывая на полосатый броненосец. – И что это за корабль вообще?

– Это «Бавария», господин майор, – охотно пояснил Грушевский. – Последний из старых шестибашенных дредноутов, остальные давно пошли на металлолом. Ему уже под сотню, со стапелей сразу после войны спустили. Лет двадцать служил учебным судном, но флоту надоело с ним возиться – ремонтировать все сложнее. Передан нам как мишень для практических стрельб. Окраска – стало быть, чтобы не перепутать. Хотя как его спутаешь, такого силуэта нынче ни у кого нет…

– Стрельбы – то есть торпедами? – уточнил Николай, хмурясь. Ему в голову пришла мысль, которой следовало бы явиться много раньше.

– Так точно, господин майор. Нынче говорят – «пуски», но мы по-старому привыкли.

– А у вас на складах есть сейчас готовые экземпляры? Я бы хотел увидеть торпеду с ракетным ускорителем. И обычную тоже, если можно.

– Конечно можно, господин майор, – козырнул Грушевский. – Следуйте за мной.

Хранилище, в которое он привел Дронова, уже было оккупировано комиссией. Женщина-капитан и один из счетоводов сосредоточенно вытрясали душу из заведующего складом фельдфебеля. Три его помощника маялись в сторонке, ожидая своей очереди.

– Нам сюда, – жестом предложил Грушевский майору пройти дальше, вглубь склада.

У самой дальней стенки обнаружилось несколько открытых стеллажей, на которых покоились длинные сигарообразные предметы.

– Это пустые корпуса, без начинки, – сказал лейтенант. – Вот, на средней полке – корпус обычной воздушной торпеды. Длина – полтора метра без хвоста. Отверстие на носу – для взрывателя. По бокам – крепления для крыльев, сзади – для хвоста. Крылья и хвост – складные. Образец крыла закреплен на стене над стеллажами, поднимите взгляд.

– Похоже на крыло летучей мыши, – хмыкнул Дронов. – Будто перепончатое…

– Да, вы правы, – кивнул лейтенант. – А еще оно легкое и очень просто сворачивается.

– И как производится пуск?

– Торпеда крепится под днищем аэроплана. Аэроплан разгоняется, наблюдатель или пилот освобождает захваты – торпеда летит по инерции вперед. Через две секунды после снятия захватов распускается оперение. Наклон хвостового оперения можно задать заранее, тогда торпеда полетит не по прямой. Но эта возможность используется редко, так как задать наклон уже в полете нельзя, только на земле.

– Какая начинка обычно применяется?

– Взрывчатка или зажигательная смесь. – Грушевский положил ладонь на корпус торпеды. – Наши эксперименты показывают, что смесь эффективнее против больших кораблей. Все же их броня рассчитана на куда более тяжелые снаряды, а вот с пожаром в воздухе совладать трудно.

– Значит, зажигательная смесь на ваших складах хранится?

– Конечно. Мы храним все виды зарядов. Но в другом месте, отдельно от корпусов.

– Поня-атно… – протянул Дронов, потирая подбородок. – Хорошо, а торпеда с ускорителем?

Лейтенант перешел к другому стеллажу:

– Вот она. Длина – два метра и тридцать сантиметров. Последние полметра – ускоритель. Хвостовое оперение сдвинуто вперед, чтобы не сгорать, и не регулируется. Дальность полета такой торпеды существенно выше, и ее можно даже запускать под небольшим углом вверх. Но и точность посредственная.Способ пуска немного иной – перед сбросом торпеды надо поджечь запал ускорителя. В нормальных условиях ускоритель срабатывает через десять секунд после пуска, но… На практике бывает иначе. Тут может повлиять и влажность воздуха, и ветер, и качество запала. Если ускоритель запустится позже – не страшно, а вот если раньше… На практических испытаниях мы для гарантии применяем двойной замедлитель, на двадцать секунд. Однако для боевых условий это слишком долго.

– Скажите, лейтенант… – Дронов подобрался наконец к главному вопросу. – А такую торпеду можно запустить с земли? Чтобы она пролетела по дуге, как артиллерийский снаряд, и поразила наземную цель?

– Нет, что вы. – Кажется, молодой офицер с трудом сдержал смешок. – Сама по себе она даже на метр не взлетит. Нужен хороший разгон в воздухе. Без помощи аэроплана ее разве что с горки на врага скатить можно.

– Понятно… – повторил Николай. В раздумьях он вернулся к зданию штаба, где повстречал Анастасию, чем-то весьма довольную.

– Что, уже поймала кого-то? – приподнял майор брови.

– Пока нет. – Девушка заложила руки за спину и качнулась с каблука на носок, широко улыбаясь. Вдруг ткнула пальцем в висящий над летным полем старый броненосец. – Мне разрешили его сломать.

– Что? – не понял Дронов.

– Пошли, пошли! – Анастасия ухватила мужчину за руку и потащила куда-то. – Самолеты уже разводят пары. Собирались завтра, но я упросила… И мне разрешат нажать кнопку!

Эскадрилья поднялась в воздух с того же травяного поля, но тут же легла на крыло, уходя дальше к востоку. Перед атакой на «Баварию» ей предстояло разорвать дистанцию и набрать скорость. Крылатых машин было девять – восемь обычных бипланов, каждый из которых нес по простой торпеде, и один массивный двухмоторник, вооруженный сразу двумя снарядами с ракетным ускорителем. Именно в его задней кабине разместились Анастасия и Николай. Хрупкость сыщицы несколько компенсировала широкие плечи майора, однако им все равно было тесновато там вдвоем. Они сидели бок о бок, тесно прижавшись друг к другу, так что Дронову даже не приходилось наклоняться, чтобы шептать девушке в ухо:

– Скажи мне, ради бога, что ты уломала их на досрочные стрельбы ради важного следственного эксперимента, а не потому что тебе захотелось лично взорвать дредноут.

– А почему бы и нет? – так же вполголоса отвечала сыщица – за шелестом винтов пилот не мог их слышать. – Часто, по-твоему, человеку выпадает такой шанс в жизни? Я много чего делала за свои двадцать девять лет – убивала, воровала, обманывала. Корабль один раз сожгла, но не военный и не торпедой. И не совсем сама. Вообще я тогда не хотела его сжигать, просто думала тревогу поднять…

– Ты же это не серьезно?

– Конечно, серьезно. – Настя злодейски ухмыльнулась, а в глазах ее заплясали веселые малахитовые чертики. – Ну и еще посмотрю на торпеды в полете заодно. Те снаряды, что попали в Рейхстаг, я тоже успела увидеть, хоть и мельком, в темноте… Для чистоты эксперимента этот пуск тоже стоило бы провести ночью, только мы тут так долго не задержимся. Да и не летает никто ночью…

Эскадрилья удалилась от полигона на несколько километров, вновь легла на крыло и пошла обратно, меняя строй на атакующий. Бипланы выстроились клином, двухмоторник чуть отстал и снизился на десяток метров. Пилот обернулся к пассажирам, сказал:

– Англичане цепляют на свои одномоторные аэропланы такие же торпеды, какие мы ставим на двухмоторные. Это потому что у них машины палубные, стартуют прямо в воздухе, с авианосцев. Нашим еще нужно подняться с таким грузом – приходится делать снаряды полегче. Зато они ставят на торпеды подрывные заряды, у нас же – зажигательные. Сами посмотрите сейчас, насколько лучше они работают по броне.

– А что мы с… с Анной должны будем делать? – спросил Дронов.

– Ничего сложного. Прицеливаться тут надо всем самолетом, это моя задача. Вы оба просто дернете рычаги по моему сигналу – каждый со своей стороны. Точно когда я скажу.

– А я надеялась на кнопку, – вздохнула сыщица. – Но рычаг – тоже неплохо.

– Что? – не расслышал пилот.

– Нет, ничего, – улыбнулась ему Настя «мирной» улыбкой, не вызывающей оторопи.

– А запальные шнуры? – продолжил Дронов. – Для ускорителей?

– Сейчас не нужны, – мотнул головой пилот. – в старых моделях так было. Теперь там терочный запал, как у ручной гранаты. Шнур прикреплен к корпусу аэроплана. Когда торпеда отделится, шнур выдернется и подпалит трением замедлитель. Не так надежно, зато удобно.

Пока они вели беседу, эскадрилья успела выйти на рубеж атаки. Далеко внизу промелькнули вмиг крыши ангаров и хранилищ, макушки причальных мачт. Головной биплан на «острие» клина наклонил нос, резко пошел вниз. Остальные машины последовали его примеру. Дронов поежился от странных ощущений в груди и животе, глянул на Анастасию. Девушка улыбалась до ушей. Майор, сглотнув, отвел взгляд.

– Приготовились! – воскликнул пилот. – Рычаги! Залп!

Дронов и Настя потянули на себя медные рукоятки. Самолет вздрогнул, освобождаясь от груза, тут же пошел ввысь. Выглянув за край кабины, майор успел разглядеть, как две серые сигары исчезают за хвостом, отставая от аэроплана. Еще несколько мгновений воздух беспокоил лишь шепот винтов – а затем раздался оглушительный рев. Очень знакомый, точно такой же, как ночью. Расправив перепончатые крылья, обе торпеды пронеслись под двухмоторником, обогнали его – и умчались к цели на длинных струях золотого пламени. Секундами позже свои снаряды запустили и бипланы – бесшумно и синхронно. Тяжелые торпеды ударили в «Баварию» первыми, расплескав пылающие озера в центре верхней палубы. Два или три легких снаряда попали в нос, еще два – в корму, остальные поразили надстройки. Эскадрилья вновь перестроилась и сделала круг над пылающим кораблем. За считаные секунды полосатый дредноут утонул в дыму. Из пламенной завесы едва виднелись башни главного калибра и самые кончики решетчатых мачт.

– Будь там экипаж, они бы развернули пожарные шланги, – заметил пилот, не оглядываясь на пассажиров. Зрелище погибающего броненосца заворожило даже его. – Но вода им не помогла бы. Эту смесь не погасить водой. Она затечет в стыки бронеплит, прожжет легкий корпус, доберется до баллонов с гелием и снарядных погребов… Погреба сейчас пусты, правда, но и без того хватит. Кораблю конец…

…Однако вопреки словам летчика старый дредноут цеплялся за жизнь отчаянно. Когда самолеты эскадрильи уже были на земле и техники катили их к ангарам, он все еще оставался в воздухе, объятый пожаром от мачт до нижних казематов, с дифферентом на нос, но и не думающий падать.

– Что скажешь, Коля? – тихо поинтересовалась Анастасия, когда они с майором стояли плечом к плечу на летном поле и смотрели на умирающую «Баварию».

– Страшное оружие, – так же негромко проговорил Николай. – Куда страшнее зажигательных снарядов для артиллерии. А я ведь помню, как горели наши корабли тогда…

– Прости, – перебила сыщица. – Но я про другое.

– Да, я понял, – сжал губы Дронов. Выдохнул. – Да, звук был тот же, что и ночью в Тиргартене. И огоньки ускорителей похожие. Наверняка они и использовались. Только… специалисты здесь говорят, что с земли торпеду запустить невозможно.

– Я тоже это слышала, – кивнула девушка. – Мы еще проверим отдельно, но не думаю, что нам врут.

– И что это может значить?

– Не спеши. – Сыщица положила ему ладонь на плечо. – Решим чуть позже.

«Чуть позже» растянулось на несколько часов. Уже темнело, когда один из фрегаттенкапитанов, мужчина, доложил первые результаты ревизии. Все подозрения Анастасии и Николая подтвердились. Со складов пропало множество отдельных деталей ракетных ускорителей и некоторое количество зажигательной смеси. При этом все готовые ускорители, все корпуса торпед и детали оперения оставались на своих местах. Комиссия, применив свои полномочия, распорядилась закрыть базу, запретила персоналу покидать ее территорию и приступила к поиску виновных.

– Я бы хотела поучаствовать в допросах, но пусть сегодня работают сами, – сказала Настя, когда они с майором усаживались в паромобиль ревизоров: тот должен был отвезти их домой. – У меня есть дела в городе. У нас с тобой есть. Тем не менее, если результатов не будет, завтра-послезавтра я еще раз сюда наведаюсь, помогу с дознанием. И дядюшка своих людей теперь пришлет, уверена.

– Ну а что с выводами? – Дронов не без труда влез на заднее сиденье – крыша машины оказалась для него низковата.

– Думать надо, – хмыкнула Анастасия. – Но один напрашивается. Кто-то из деталей наших ускорителей собрал куда более мощную ракету, способную разнести Рейхстаг с неплохой дистанции. Значит, этот кто-то разбирается в ракетах лучше наших инженеров. Не думаю, что англичане так далеко ушли вперед. Значит, у нас тут пришелец с навыками оружейника. Причем пришелец этот здесь, в Берлине. Или кто-то, им обученный. Ведь ракеты собирались на месте. Кстати, и база у них есть в черте города. Возить целые ракеты и собранные бомбы через заставы – неудобно. А ракетный снаряд таких размеров в квартире не соберешь. Нужно начинать искать мастерскую… Такие вот выводы, Коля. На первый раз. – Девушка захлопнула дверцу. – Круг сужается, хоть и не сильно. Не сомневайся, скоро я смогу насыпать им на хвост соли…

Новый день начался с разбора корреспонденции.

– От Саши! – с неподдельной радостью воскликнула Анастасия, вынимая из-под стопки писем невскрытую почтовую капсулу, – ее украшал значок «только для глаз получателя». – Ну-ка…

Девушка сорвала пломбы с цилиндрика, вытащила из него лист бумаги, испещренный ровными мелкими строчками. Быстро пробежала текст глазами, после чего принялась читать вслух с выражением:

– «Дорогие Настя и Коля! У меня все хорошо! Кушаю я каждый день вовремя»…

– Хватит дурачиться! – Дронов попытался отобрать у сыщицы письмо, однако та ловко увернулась:

– Ну ладно, ладно! Но она в самом деле пишет, что у нее все в порядке. Особняк обустраивает, за садиком ухаживает, расследование продолжает. Как и ожидалось, результатов почти нет. – Девушка опустилась на диван, продолжила, глядя в письмо и поигрывая переброшенным на грудь хвостиком. – Совместно с военной контрразведкой и разведкой воздушного флота удалось выявить следы нескольких свернутых шпионских сетей в Ташкенте. Оставленные агенты из местных, связные, которых не успели убить или вывезти, пустые конспиративные квартиры… Никакой полезной информации среди всего этого. Одна из сетей абсолютно точно была арабской, но это ни о чем не говорит. У Халифата не могло не быть резидентуры в таком месте. Непонятно, правда, почему именно ее свернули, но я навскидку могу назвать с полдюжины равно правдоподобных причин. Еще одна сеть – видимо, британская, но это уже не точно. Сейчас Саша пытается установить, были ли между ними контакты. По всему выходит, что были.

– То есть британцы спелись с арабами? – Майор присел рядом, тоже заглянул в письмо.

– У них все основания так поступить, – хмыкнула сыщица. – Россия топчется по арабским вассалам, при этом продвигаясь все ближе к Британской Индии. Общие интересы… Но это само по себе не наша работа. Нас беспокоит участие в последних событиях пришельца из Зазеркалья. Даже у шпионских игр есть негласные правила, за нарушение которых бьют подсвечниками.

– Если поймают, – в свою очередь усмехнулся Николай.

– Ага. Но в нашем случае участия пришельца, пожалуй, никто и не пытается скрыть – напротив, его выпячивают, им хвастаются. За такое следует хорошенько съездить по губам, да знать бы – кому… – Анастасия вздохнула, отложила бумажку. – Если Медина и Лондон сговорились, то едва ли только ради обмена разведданными. Такой союз – прекрасный повод для большой операции против нас. Возможно, ее мы и наблюдаем.

– А при чем здесь Франция?

– Союзница Британии, – пожала плечами Настя. – Хотя такая союзница, которую больше используют без выгоды для нее самой… В любом случае между французскими и британскими спецслужбами сотрудничество существует давно, в отличие от разведки Халифата.

Сыщица наклонилась к столику, взяла с него следующий конверт:

– Доклад из лабораторий Штази. Они провели эксперименты по горению огнесмеси с флотских складов. Да, судя по всему, при поджоге Рейхстага использовалась именно она. А на выгоревшей полянке, откуда ракеты стартовали, обнаружены фрагменты еще нескольких корпусов. Вероятно, они не были установлены на пусковые направляющие и взорвались на земле, когда был дан сигнал к залпу. Выходит, вы с егерями их спугнули…

– Опять управление с дистанции?

– Ну да. Видимо, задумка была такая – ночью тайно установить ракеты в глубине парка и нацелить на здание. Днем, когда оно будет работать, дистанционно запустить ракеты… Жертв могло бы выйти немало. – Девушка качнула головой. – Так что мы все-таки молодцы, Коля. Не совсем опростоволосились.

Третий конверт она неожиданно передала Дронову:

– А это тебе.

– Мне? – удивился майор, принимая письмо. – О, от Ламбера! Он же обещал меня пригласить, да…

– Что пишет?

– После восьми ждет нас обоих в пивном заведении «Старый дуб» в Веддинге. Обещает приятную беседу и хорошее пиво. Хм… Это недалеко отсюда, надо по карте посмотреть. Минут двадцать пешком.

– Ага-а… – задумчиво протянула Анастасия, сдвигая брови. – А ты ему говорил, где мы живем?

– Нет.

– Ну вот и думай.

– М-да… – Дронов потер щеку, тоже нахмурившись. – в любом случае сходить стоит. Кстати…

Он достал из кошелька визитку французского дипломата, сверил почерк и подпись – они совпадали. И все же майор протянул обе бумаги сыщице:

– Взгляни ты, у тебя глаз лучше набит…

– Угу. – Девушка приняла письмо и визитку, с минуту их рассматривала. – Одной рукой писано. Если и подделка, то очень качественная. Как бы ни было, ты как хочешь, а револьвер на эту встречу я возьму…

Однако попасть в «Старый дуб» сыщице так и не довелось – около семи часов вечера ее срочно вызвали в штаб-квартиру Рейхсштази. Куснув губу, девушка признала, что лучше всего им будет вновь разделиться. Основательно проинструктировав Николая о том, как вести себя при разговоре с французом, она напялила кивер, тщательно застегнула черный мундир и торопливо покинула номер. Дронов, походив немного по комнате, тоже собрался в путь. В той части Веддинга, где располагалась пивная, он еще не бывал, но по карте легко мог рассчитать время, за которое доберется туда без спешки.

С наступлением темноты рабочий квартал засыпал. Во многих домах светились окна, редкие фонари исправно горели, однако лавочки давно были закрыты, и людей на тесных улицах почти не встречалось. Майор шагал по тротуару, сунув руки в карманы, и повторял про себя Настины инструкции, суть которых в общем-то сводилась к понятному «меньше говори, больше слушай, а там, глядишь, и я успею подъехать». Мужчина был на полпути к цели, когда нарастающий стук колес по брусчатке заставил его обернуться. Он увидел спешащую куда-то карету, запряженную двумя лошадьми, – на вид обычный ночной извозчик. Хоть на улочке и хватало места, Дронов инстинктивно посторонился, пропуская стремительно мчащийся экипаж. «Куда он так летит на ночь глядя?» – успел подумать майор, прежде чем извозчик вильнул в сторону. Проскочив мимо Николая, карета въехала на тротуар и остановилась у фонаря, преграждая путь, перекрыв половину проулка.

Недавно майор уже видел такой маневр, хотя и с другой стороны. Потому не растерялся, когда дверца экипажа распахнулась и из салона на него бросились двое крепких парней. Первого молодчика в мятом картузе офицер встретил прямым в челюсть, без лишних изысков. Тот полетел вверх тормашками – кулак у Дронова тяжелый. Второй, в вязаной рыбацкой шапочке, схватил майора за правую руку, повис на ней. Еще двое в картузах выскочили из кареты ему на помощь. «Хотят обездвижить», – понял Николай и врезал висящему на руке врагу кулаком по темечку. Как только захват ослаб, майор стряхнул головореза в шапке одним движением, отпихнул подальше. Попятился – новые противники оказались вооружены кастетами. Они разошлись в стороны, угрожая Дронову слева и справа, а тип в шапке, тряхнув головой, вытянул из рукава короткую дубинку. «Плохо, – мелькнуло в голове Николая. – Надо было взять револьвер, черт возьми…»

Первым ударил противник слева. Майор поймал его руку в захват, вывернул – и тут же отпустил, чтобы защититься от удара справа. Пока парни в картузах наскакивали на него с двух сторон, человек в шапке обходил сзади. У колес экипажа ворочался, приходя в себя, четвертый, да и кучер на козлах привстал, держа кнут наготове. Решив, что так дело не пойдет, Дронов сменил тактику. Он сам устремился на левого противника, могучим ударом плеча сбил его с ног, развернулся к правому, перехватил его удар кастетом, сделал подсечку, опрокинув врага наземь, крутанулся к третьему – и получил по спине кнутом. Спрыгнувший на брусчатку кучер принялся полосовать его слабыми, но быстрыми ударами, давая товарищам время подняться. «Совсем плохо», – решил для себя Дронов. Он сразу не попытался сбежать лишь оттого, что знал – нападающие именно этого и ждут. Однако сейчас иных вариантов не оставалось. Николай отбил очередной удар кнута предплечьем, крутанулся на каблуках и… отступил, глядя в черный зрачок ствола. Человек в рыбацкой шапочке, отбросив дубинку, целился в него из кургузого вороненого револьвера.

– Вот так, – сказал головорез по-немецки. – Хватит уже.

Дронов замер, лихорадочно пытаясь найти выход. Враг стоял слишком далеко, чтобы пытаться его обезоружить, в руках у майора не было ничего, чем можно было бы в него кинуть… Просто побежать – безнадежная затея. Что же тогда?

Первый удар сзади в висок заставил Николая пошатнуться. После второго он упал на колени, в глазах заплясали цветные ореолы. Тип с револьвером коротко бросил:

– Веревку и мешок, живее.

Самый первый из головорезов, потерявший картуз после встречи с кулаком Дронова, полез в салон. Двое других вместе с кучером обступили майора, поигрывая кастетами и хлыстом.

А маленькая хрупкая фигурка, затянутая в строгий черный костюм, бесшумно скользнула под свет фонаря. Джейн Доу, телохранитель французского дипломата, очевидно, последние секунды пряталась в тени экипажа, прижимаясь к нему спиной. Сейчас она с серебристым пистолетом в руках возникла позади головореза в шапке. Не теряя ни мгновения, всадила ему в затылок две пули. Еще две – между лопаток другому бандиту, тоже стоящему к девушке спиной. А еще миг спустя крошечная британка уже стояла над Николаем, заслоняя его собой от оставшихся противников. Дронов даже не заметил, как она очутилась рядом.

– Полиция! Всем бросить оружие! Вы арестованы! – прокричал из темноты очень знакомый Николаю мужской голос. В добавление к словам раздался свист. Хотя даже полуоглушенный Дронов заметил – свистят не в полицейский свисток, а, что называется, «в два пальца», – уцелевшим головорезам этого вполне хватило.

Кучер ловко хлестнул Джейн кнутом по лицу – девушка успела прикрыться локтем и выстрелила не глядя. Бандит без картуза рухнул, хватаясь за грудь, двое оставшихся использовали заминку, чтобы вскочить на козлы. Карета сдала назад, неуклюже развернулась и покатила прочь, набирая скорость. Англичанка не стреляла ей вслед – лишь проводила стволом пистолета, пока экипаж не скрылся из виду.

– Господи боже… – с трудом поднявшийся на ноги Дронов потер виски и осторожно тронул девушку за плечо. – Вы как? Вас не задело… хлыстом этим?

– Я в порядке, – опустила телохранитель оружие и оглянулась. – А вы?

– Тоже… более-менее. Спасибо вам огромное, мисс Доу. У меня слов нет…

– Не за что. Благодарите месье Ламбера. – Наметив улыбку самыми уголками губ, девушка спрятала пистолет в кобуру за спиной и бережно взяла Дронова под руку. – А пока присядьте, вас шатает. Я вас поддержу, садитесь же… И зовите меня Джейн, пожалуйста. Просто Джейн. Это ведь все равно не имя.

– Да… – выдохнул майор, опускаясь на камни бордюра. – Все равно – спасибо, Джейн.

– Сидите тихо, я посмотрю вашу голову. – Британка зашла ему за спину, наклонилась, и Николай ощутил, как тонкие прохладные пальцы осторожно касаются его виска. Кольнуло болью, однако майор не подал виду. – Кость цела, просто ушиб. Разорвана кожа, стоит обработать спиртом. Но ничего страшного, заживет быстро. Хотя, возможно, еще сотрясение мозга…

– Черепа, – невесело поправил Николай. – Мозга там нет, только череп.

– Как скажете. – Майор не видел лица девушки, но ему показалось, что она вновь улыбается.

– Но как вы здесь очутились, мисс Джейн? И месье Ламбер, он тоже здесь?

– Да, представьте себе, – ответил за девушку французский дипломат. Он подошел прогулочным шагом, заложив руки за спину. – Вам повезло. В пивной было душновато, и я решил выйти вам навстречу. Зная вашу пунктуальность, примерно представил, где мы вас сможем перехватить. Ну и увидел… вот это.

– Месье Ламбер сам хотел вмешаться, но я запретила, – добавила Джейн. Закончив осмотр, она выпрямилась, поправила чуть сбившийся узел галстука. Аккуратно подтянула перчатки. – Однако он нашел способ помочь. Должна признать, весьма остроумный.

– Тебе стоило хотя бы одного взять живым, – заметил Тьерри, оглядывая распростертые по мостовой тела. Бандит, получивший пулю в грудь, еще подрагивал в агонии, но было очевидно, что глаза его уже видят адские котлы и чертей с вилами.

– Я думала в первую очередь о безопасности господина Дронова, – ровным голосом возразила девушка, зачем-то еще раз подтянув левую перчатку. В ее бесстрастном тоне майору почудилась нотка обиды. – Будь их меньше – я бы и не подумала стрелять на поражение. Мне не нравится убивать, месье. Совсем не нравится. Однако нужно было использовать фактор внезапности, чтобы уравнять шансы.

– Не злись на меня, Джейн, ты все сделала правильно. – Француз широко улыбнулся и протянул руку, явно намереваясь погладить телохранителя по голове. Британка уклонилась, просто сделав шаг в сторону. Тьерри хмыкнул. – Ладно, давайте уйдем отсюда, прежде чем на выстрелы явится полиция. В таких районах патруль всегда прибывает с запозданием, у нас фора минут десять.

– Вы не будете ждать полицию? – сдвинула светлые брови англичанка.

– Чтобы успокоить твое законопослушное сердце, Джейн, мы пойдем туда завтра, – усмехнулся дипломат. – Обещаю. Вместе явимся в участок и обо всем расскажем. Но сейчас мне кажется более важным проводить нашего друга домой. Согласна?

– Да, месье, – после секундного колебания ответила девушка. Повернувшись к сидящему Николаю, она наклонилась, протянула руку. – Господин Дронов…

Майор с сомнением посмотрел на узкую изящную ладошку, затянутую в черную кожу перчатки. Если он сейчас начнет падать и ухватится за Джейн, они просто упадут вместе – крошечная англичанка никаким чудом не сумеет его удержать. Тем не менее отказываться было бы грубо. Потому, вставая, он коснулся поданной руки, легонько сжал пальцы девушки, как бы показывая, что принимает помощь.

– Боюсь, разговора, на который я рассчитывал, сегодня не выйдет, – покачал головой военный атташе. – к тому же здесь нет вашей спутницы, а я обязательно хотел поговорить и с ней. Что ж, идемте…

Первые несколько шагов Дронова шатало, но уже через полминуты это прошло. За вычетом боли в виске и остро уязвленного самолюбия, он ощущал себя вполне здоровым. Приложив к ушибленному месту ладонь, майор спросил:

– Месье Ламбер, скажите, зачем вам понадобилось назначать встречу здесь и в такое позднее время? Чем вам не угодила прежняя кофейня?

Француз, шагая рядом с Николаем, лишь пожал плечами:

– Нужно было заведение, которое работает допоздна и с определенного времени почти пустеет. «Старый дуб» – из таких. Отличное место, чтобы спокойно поговорить. Ну и еще… – Он хитро улыбнулся, искоса глянул на свою спутницу. Телохранитель держалась позади мужчин, обшаривая настороженным взглядом темные закоулки. – У Джейн по контракту рабочий день до восьми.

– Сейчас я не на службе, – коротко кивнула девушка.

– По ней и не скажешь, да. Но сейчас ее куда проще уговорить что-нибудь съесть или выпить.

– Пиво я не пью даже вне службы, месье.

Разговора о деле не получилось. Атташе умело переводил беседу на сторонние темы, пока они втроем не добрались до «Жандарма».

– Здесь, значит, вы живете, – довольно правдоподобно удивился дипломат, озирая гостиницу, хотя очевидно было, что дорогу к ее дверям он знал и без подсказок Николая. – Что ж, отдыхайте, берегите себя. Я подумаю, как нам встретиться еще раз.

– Может, подниметесь в номер? – предложил Дронов. – Там тоже можно побеседовать, дождаться Анны. Я сделаю чай.

– Заманчивое предложение, но я вынужден отказать, – мотнул подбородком месье Ламбер. – В свете последних событий у меня появились новые дела, которые нужно решать незамедлительно. Хорошей ночи, майор. Надеюсь, увидимся скоро…

Анастасия вернулась за полночь. Дронов, разумеется, не спал – чистил револьвер, с которым поклялся не расставаться отныне и до конца расследования. Усталая сыщица выслушала его историю внимательно, пощипывая себя за щеку, чтобы отогнать сон. В конце концов протянула:

– Дело пахнет мандаринами, эхе-хе… Знаешь, зачем меня вызывали в штаб?

– Нет, откуда бы?

– Инцидент на полигоне. Некий неизвестный прошлой ночью пытался подкупить пару караульных и проникнуть на территорию базы. Когда они отказали – пытался выведать у них подробности о последних событиях на полигоне. Солдаты, напуганные внезапной проверкой, денег не взяли, на вопросы не ответили, но и сдавать неизвестного не стали. Ревизоры раскололи их случайно.

– Кто это был – не узнали?

– Ну, как сказать… – Сыщица потеребила лацкан. – Некто в плаще и широкополой шляпе, лицо скрывал. Высокий, худой, говорил с легким акцентом. Приехал на личном паромобиле с открытым верхом. Прятал его в рощице, но солдаты с поста видели, как он отъезжает. Никого тебе не напоминает?

– Еще как, – нахмурился Дронов.

– Арестовать бы его, – мечтательно закатила глаза Настя. – Да скандал будет. Ладно, утро вечера мудренее. Иди спать, ушибленный. Я тоже скоро приду, только подумаю тут немножко в тишине. Не храпи, ладно?..

Глава 5

Ревизоры военного министерства Рейха не зря получали свое жалованье – всего пара дней им понадобилась, чтобы выявить нечистого на руку служащего полигона. Им оказался помощник завскладом в ранге вице-фельдфебеля. Анастасия конечно же захотела лично провести допрос и выехала на полигон без промедления, прихватив с собой Николая. В паромобиле девушка долго смотрела на мелькающие за окном пейзажи, потом неожиданно произнесла:

– «Жандарм» придется оставить. Жаль, номерок был уютный, я успела привыкнуть…

– Думаешь, там теперь опасно? – задал Николай риторический, в принципе, вопрос.

Но сыщица кивнула:

– Уж больно удачно тебя перехватили вчера. Должны были следить от самого порога гостиницы. Однако есть в этой истории и положительный момент…

– Какой, например?

– Похоже, моя уловка сработала. – Анастасия ухмыльнулась, показав ровные белые зубы. – Судя по тому, кого из нас двоих пытались умыкнуть, – именно тебя считают агентом Третьего отделения, представителем русской стороны в расследовании. Меня же, вероятно, полагают лишь помощницей из Штази, рядовой оперативницей. Не будь они уверены, кто из нас следователь, – напали бы на меня. Сам понимаешь, хрупкая молодая девушка в очках – куда более заманчивая жертва, чем двухметровый мужик-кавалерист.

– Ну, благодарствую… – фыркнул Дронов. Под ложечкой неприятно засосало – как всегда, когда он понимал, что подруга использует его в своих интересах.

– А из этого мы можем сделать еще более интересный вывод, – добавила Настя, пропустив его слова мимо ушей. – В Рейхсштази нет утечки информации к противнику. Уж там-то точно знают, кто я такая и кто ты такой на самом деле. Мы особо не скрываемся ведь. Будь там у врага хоть мелкий писарь подкуплен – они бы точно знали, что брать надо меня.

– Они еще могут узнать, – заметил майор.

– Вот именно. Потому и надо съехать на приличную конспиративную квартиру с внешней охраной. Слишком уж серьезные дела пошли. Хорошо бы и легенду сменить, но у нас слишком много публичных контактов на нынешние имена завязано…

Сказав это, сыщица умолкла и не сказала больше ни слова, пока впереди не показались ворота полигона.

Вопреки ожиданиям Николая на сей раз ему позволили присутствовать при допросе. Большую часть работы уже сделал военный следователь – продажный кладовщик был добротно «расколот» и пребывал в крайнем унынии. Анастасии осталось лишь самую чуточку надавить да задать нужные вопросы. Вице-фельдфебель сдал еще двух солдат местного гарнизона, помогавших выносить украденное за периметр, а также подробно описал человека, приезжавшего за деталями, и его машину. Машина, судя по описанию, была тем самым грузовиком, на котором готовые ракеты доставили в Тиргартен. Внешность ее хозяина ни Дронову, ни сыщице ничего не сказала – он скрывал лицо под капюшоном плаща, кладовщику запомнились лишь широкий подбородок да густая короткая борода черного цвета.

– Думаю, вывоз деталей доверили мелкой сошке, – сказала Настя, когда они с майором покинули допросную комнату. – Едва ли наш пришелец-подрывник ездил сюда лично. Но по исполнителю на всю группу тоже можно было бы выйти… Заберем этого жадного вояку и обоих его сообщников в Штази, попробуем освежить им память на лица.

– А что же француз? – полушепотом спросил Николай. – Он-то сам приезжал, выходит…

– Тут два варианта. – Девушка прислонилась к стене коридора, сложила руки на груди. – Или это был не он, а кто-то, притворяющийся им, – тогда его подставляют. Довольно грубо и театрально. Или… Второй вариант, к которому я все больше склоняюсь.

– Какой же?

– Господин военный атташе действует сам. Один или с очень небольшой поддержкой своих соратников в Париже, – прищелкнула Настя пальцами. – Это многое объясняет. Он ведь единственный в берлинском посольстве представляет сильную, но небольшую политическую группу. Чьи интересы не совсем совпадают с политикой Версаля. Он пытается чего-то добиться, что-то разнюхать, однако у него нет надежных людей. Приходится все делать самому. Уверена, он доверяет только своей малышке-охраннице, но не хочет, видимо, втягивать ее в свои игры слишком глубоко. Также понятно теперь, зачем он ее вообще нанял – дипломату его уровня нельзя без телохранителя, однако любой охранник из посольства был бы и надзирателем версальской разведки. А теперь вспомни, что мы знаем о нашей Джейн: честна, прямодушна, добросердечна, раньше работала в основном с детьми. И контора ее славится своей нелюбовью к спецслужбам. Отличный, безопасный вариант. Кхех… А какой из нее собственно охранник – дело десятое, Ламберу не так уж и важно. Хотя в фирме сэра Мэллори за красивое личико не держат.

Прежде чем возвращаться, они заглянули на летное поле. В центре его мертвым черным кашалотом лежал старый броненосец. Пламя слизало с бортов и башен «Баварии» желтые полосы. Его стальной корпус подобно муравьям, разделывающим тушу, облепили десятки людей – остов потихоньку разбирали, заодно изучая и протоколируя повреждения, нанесенные огнесмесью.

– Эпоха больших пушек подходит к концу, – с непонятно откуда взявшейся грустью сказал Николай напарнице. – Следующую большую войну выиграет тот, кто поймет это первым.

– Я бы предпочла, чтобы следующей не было вовсе, – без улыбки вздохнула та, став непривычно серьезной. – Первой вполне хватило, чтобы понять – нет в больших войнах ничего хорошего…

В «Жандарме», на стойке портье, их ждали свежие газеты и несколько писем. Анастасия пробежала взглядом заголовки газет, сунула их Николаю, сама же принялась изучать письма. Оказавшись в номере, уже за закрытой дверью, тихонько рассмеялась:

– Ну, дядя Готфрид, как всегда…

– Что случилось? – поинтересовался Николай, стягивая сапоги.

– Для начала он весьма решительно пресек новую волну слухов, – с усмешкой ответила сыщица. Не тратя сил на переобувание, прямо в запылившихся ботфортах она прошла до дивана, плюхнулась на подушки. – Агенты Штази были наготове и без особых церемоний перехватали всех, кто начал болтать про русских бомбистов и помогающих им инженеров с полигона. А заодно прихватили и тех, кто их слушал. Застенки Штази теперь малость переполнены. Конечно, слухов так не остановить. Бо́льшую часть арестованных придется скоро выпустить, а кто-то и вовсе успел скрыться. Молва поползет, но позже. Пока же пошла в ход наша собственная машина трепотни. Наши люди пустили в народ более удобную версию случившегося, которая к тому же подтверждена утренними газетами. Видел заголовки? На кого Штази свалило вину за поджог Рейхстага?

– Я, честно, не совсем понял. – Надев тапочки, майор тоже вошел в гостиную, положил газеты на столик. – Какая-то партия… название незнакомое.

– «Друзья рабочих и крестьян» – полуподпольное движение, официально не запрещенное, но и в Рейхстаге не представленное, – пояснила девушка. – Одна из партий, борющихся за ограничение рабочих часов, повышение заработной платы рабочим и тому подобное. Хорошее дело делают, конечно, да вот «Друзья» в своих манифестах грозились не только защищать бедных, но и карать богатых. Лишь грозились, никаких реальных шагов не предпринимали. Ну вот и доболтались…

– Пишут, руководство партии арестовано в полном составе… – Николай нахмурился. – Это что же выходит, за решетку послали кучу ни в чем не повинных людей, только чтобы перебить опасные сплетни?

– «Арестовали» – не значит «осудили», – пожала плечами Анастасия. – Нам ведь не виновные для суда нужны, а просто повод переключить внимание публики. «Друзей» проверят, если у кого-то найдутся настоящие прегрешения – те пойдут копать уголь в Руре. Остальных потихоньку отпустят, как шумиха стихнет. А тебе что, жалко их, что ли?

– Знаешь, я ведь тоже из рабочей семьи.

– Так и я далеко не дворянка, – отмахнулась сыщица. – Ладно, не будем об этом. Просто верь – дядя ради блага родины на многое готов, однако пускать под нож невинных агнцев не станет. А пока – слушай мою идею. По поводу следующего нашего шага.

Девушка села ровно и пару раз подпрыгнула на продавленных подушках дивана:

– Идея хорошая, только сама я ее провернуть не смогу, а дядя может не одобрить. Потому первая задача – убедить его.

– И что тебе на этот раз в голову стукнуло?

– Обыск в квартирах дипломатов! – сверкая глазами сквозь очки, ударила Настя кулаком в ладонь. – Начиная с Ламбера. Но и вообще всех, кого сможем, – особенно английских, арабских, персидских. Разумеется, тайно.

– И правда, очень в твоем духе, – хмыкнул Дронов, присев наконец рядом с подругой. – Да, ты права, Готфрид будет в восторге от подобной идеи, уверен.

– Личные квартиры дипломатов – это тебе не территория посольства, влезть туда намного легче, – продолжила сыщица с азартом. – Можешь не сомневаться, подобное уже не раз проделывали прежде во всех странах. Меня особенно интересует квартира француза – если он сам не причастен к взрывам, то может рыть в том же направлении, что и мы. Нам просто необходимо выяснить, какими уликами он располагает!

– И когда ты планируешь этим заняться?

– Дядей – завтра же. Квартирами – как уломаю дядю. – Настя поправила очки, чуть сползшие по переносице, и воздела палец. – А пока – готовимся к переезду. Сегодня мы ночуем в этом номере последний раз. Запрос на охраняемое жилье уже подан, завтра рано утром нас вывезут со всем багажом. Потому вещи собрать стоит заранее.

Но заняться сборами они смогли лишь после ужина. За окнами номера садилось солнце, бросая длинные тени вдоль улицы, окрашивая алым подоконник и ветви деревьев, растущих перед гостиницей. Николай упаковывал в картонный ящик переносную плиту, когда услышал стук в дверь.

– Мы кого-то ждем? – спросил он у сыщицы.

– Нет, – мотнула она головой. Отодвинув еще не заполненный чемоданчик с бельем, потянулась к висящему на спинке дивана оружейному поясу.

Стук повторялся с удивительной размеренностью. Три удара, пауза на две секунды, вновь три удара…

Откинув щеколду, Николай распахнул дверь – и удивленно вскинул брови. Перед ним стояла Джейн Доу. Причем одна, без своего долговязого нанимателя. На хрупкой англичанке был ее обычный ладно сидящий мужской костюм, но узел галстука, как заметил майор, немного сбился – и это почему-то встревожило мужчину.

– Добрый вечер, мисс Доу, – улыбнулся он как можно вежливей, стараясь скрыть за улыбкой свою растерянность. – Что привело вас к нам?

– Простите за беспокойство. – Девушка коснулась груди ладонью и склонила голову, на миг прикрыв глаза. – Но… я пришла просить помощи. Месье Ламбер в опасности, и я не могу помочь ему одна.

– Значит, так. Все – и по порядку. – Устроившись на диване, Анастасия закинула ногу на ногу, обхватила колено ладонями.

– Я бы предпочла объясниться в пути, – ответила Джейн, замерев у порога гостиной. Голос ее звучал ровно, однако напряженные нотки в нем все же пробивались. – Не знаю, сколько у нас времени, но именно поэтому нельзя терять ни секунды.

– Нет уж, моя леди, – с кривой усмешкой качнула сыщица головой. – Вы просите о помощи – так проявите немного уважения. И для начала – сядьте.

Секунду маленькая британка продолжала стоять неподвижно – и что за мысли роились за бесстрастным кукольным личиком, Дронов не решился бы даже предположить. Наконец, коротко кивнув, девушка прошла к креслу, села напротив Анастасии. Положив руки в черных перчатках на широкие подлокотники, сказала, переводя взгляд с сыщицы на майора:

– Вы правы. Но я расскажу вкратце.

– Конечно. – Дронов встал за диван, ободряюще кивнул из-за Настиной спины.

– Пару часов назад месье Ламбер отослал меня в магазин на окраине города с просьбой купить редкого чая, который продается лишь там, – начала Джейн говорить. – Я отказалась, заявив, что это не входит в мои обязанности и что я должна быть рядом с ним, как его телохранитель. Но секретарь уже ушел, в доме мы были только вдвоем… и я позволила себя уговорить. Однако, отойдя примерно на квартал, я встретила группу детей, играющих на улице. Среди них были два мальчика и девочка десяти лет, с которыми я успела подружиться в свободное от службы время.

Анастасия кашлянула в кулак, несомненно маскируя смешок. Джейн сделала вид, что не заметила этого:

– Я отдала им деньги и попросила сходить за чаем. Сама же вернулась к дому, чтобы наблюдать за ним со стороны, пока дети не вернутся. Но когда подошла, я увидела около входа незнакомый паромобиль с занавешенными окнами. Прежде чем я приблизилась, из дверей дома появились двое крупных мужчин, которые вели под руки месье Ламбера. Он не сопротивлялся, однако его именно вели против воли, никаких сомнений. В первый миг я хотела подойти и вмешаться, но затем поняла, что если неизвестные вооружены, то мой клиент может пострадать. Я… – Девушка запнулась, на пару секунд сдвинула брови и так сжала губы, что те побелели. – Я позволила им усадить месье в паромобиль и уехать. После этого я реквизировала двухколесный пароцикл и последовала за машиной в некотором отдалении.

– Вы… реквизировали пароцикл? – недоверчиво переспросил Николай.

– Да, – спокойно ответила девушка, но взгляд отвела, немного даже покраснев. – Его владелец зашел в бакалейную лавку, у которой я стояла, оставив байк… простите, так их называют у нас, в Англии… оставив байк на тротуаре, под парами. Когда похитители отъехали, у меня не было времени выбирать… Сейчас пароцикл здесь, около подъезда. Я приехала сюда на нем. Когда все кончится, я попрошу полицию найти хозяина, чтобы вернуть ему байк и передать компенсацию от меня.

– Ладно, продолжайте. – Анастасия раздраженным жестом попросила Дронова больше не вмешиваться.

– Я проследила за машиной похитителей до складов в заводском районе. Там месье Ламбера завели в один из заброшенных корпусов, а машину спрятали рядом. – Дронов заметил, как чуть заметно согнулись тонкие пальцы девушки, словно она неосознанно желала стиснуть кулаки. – Я заметила в этом убежище еще людей. Много. Мне очень хотелось проникнуть туда и освободить месье самостоятельно, но это было бы неразумно. Я вернулась в город и сообщила первому же патрулю полиции о похищении дипломата. Меня отвезли в участок, где стали снимать показания. Я поняла, что это затянется, и решила обратиться к кому-то, кто сможет мобилизовать полицию и иные службы в обход формальностей. – На лице Джейн появилась слабая тень улыбки, обычная для ее скромного набора эмоций. – Из таких людей я знаю лично только вас, господин Дронов.

– И вас, моя леди, так легко выпустили из полицейского участка? – недоверчиво приподняла бровь Анастасия.

– Нет. Но они не смогли помешать мне уйти.

– Ого, – хмыкнула сыщица. – Вы никого?..

– Нет.

– Хорошо. – Настя убрала ладони с колена, села ровно. – Вы обратились по адресу, моя леди. Нам случившееся очень интересно, и мы вам поможем. Всеми доступными средствами. Николай?

– Да?

– Я еду к дяде поднимать Штази. Ты же отправляйся к барону фон Шварцвальду. Пусть он безо всяких бумажек собирает солдат, сколько сможет, и оцепит склады. Даже с дядиной помощью Штази так быстро не мобилизуешь…

Пока они спускались в холл, Джейн торопливо объяснила, в какой конкретно склад привезли ее нанимателя. На улице Анастасия взмахнула рукой, подзывая извозчика, обернулась к Дронову:

– Второго ждать нет времени, а ехать нам в разные концы Берлина. Двигай пока в нужную сторону бегом, встретишь по пути транспорт – найми или… кхех, реквизируй.

– Не стоит, – тронула Николая за рукав маленькая британка. – Я вас подвезу.

Она указала взглядом на прислоненный к фонарному столбу пароцикл. Байк оказался просто огромным для двухколесной машины и явно дорогим. Блестел черный лак, покрывающий корпус, отливали начищенной медью детали парового двигателя, серебрился узор-насечка на топливном баке…

– О! – восхитилась Настя. – Я и забыла. Может,лучше прокатите меня?

– Вы направляетесь в министерство, там меня могут задержать для дачи показаний, – качнула головой Доу. – Я бы предпочла отложить это и лично участвовать в освобождении.

– Вот ведь лисица с золотой шкуркой. – Усмехнувшись, сыщица легонько ткнула Дронова кулаком в плечо. – Аккуратней там с ней. Во всех смыслах.

Луна была почти полной, небо – безоблачным, и в синеватом ночном свете складской квартал с вершины пожарной вышки просматривался превосходно. Море плоских крыш раскинулось далеко, упираясь на горизонте в черный массив жилого района, где здания были куда выше. Четкая сетка дорожек и подъездных путей делила его на одинаковые квадраты, у перекрестков и некоторых корпусов горели желтые химические фонари – использование газовых светильников и вообще открытого огня тут было строго запрещено. Царила липкая, сонная тишина – все звуки доносились издалека, из соседних кварталов. Разве что иногда где-то неподалеку начинал фырчать паровой двигатель грузовика или погрузчика.

– Я не вижу никакого движения, – сказала Джейн, налегая локтями на ограду смотровой площадки.

– И это хорошо. Значит, все идет как надо, – ответил Дронов, косясь на девушку с опасливым уважением. И безумная гонка от Ташкента до Берлина, и недавнее участие в торпедной атаке как-то не отложились особо в его памяти. Но короткую поездку с зеленоглазой англичанкой он, пожалуй, долго еще будет вспоминать. Возможно, даже видеть в страшных снах.

Телохранитель явно не впервые села в седло двухколесного пароцикла. Следуя указаниям Николая, она гнала тяжелую машину по улицам германской столицы так, что ветер свистел в ушах, а поздние пешеходы шарахались в стороны. Пар, валящий из четырех труб байка, не успевал собраться в облако и оставался позади размазанной полосой. На резких поворотах девушка, чтобы сохранить скорость, едва ли не укладывала машину набок, почти касаясь коленом земли. Майор в такие моменты ощущал себя цирковым канатоходцем. Держаться он мог лишь за тонкую талию британки, что едва ли служило надежной опорой, – потому приходилось балансировать на каждом перекрестке, угадывая момент и сторону, в которую нужно наклониться.

На пороге съемной квартиры барона они с Джейн появились пыльными и подрагивающими от адреналина. Девушка, разумеется, выглядела лучше, но ее безупречный костюм стал слегка сероватым на плечах, а грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Эрик, к счастью, выслушал их внимательно, даже не попрекнув за поздний визит. Ему хватило слов Николая о том, что французский атташе похищен, злоумышленники скрываются в Берлине, а Джейн просит о помощи. Последнее явно и стало решающим фактором. Галантно поклонившись хрупкой гостье, полковник заявил, что он полностью к ее услугам и сей же час соберет людей. Только вот сменит халат и тапочки на мундир.

Переодевание у германского офицера заняло едва ли минуту – пуговицы он застегивал уже на ходу, сбегая по лестнице.

– Разошлю вестовых на пару адресов, так сможем поднять до двух рот из городского гарнизона, – говорил он, шагая через ступеньку. – Потом будут проблемы, но Штази уладит, надеюсь… А сам поеду организовывать бронетехнику, это сложнее.

– Не надо бронетехнику! – воскликнул Николай, однако барон его уже не слушал. Со словами: «Встретимся на месте», – он прыгнул в личный мобиль и был таков…

– Солдаты там, внизу, даже не знают, зачем их разбудили среди ночи, – продолжил майор, обращаясь к Джейн. – Однако сумели скрытно выйти на позиции. Подготовка низшего состава у Рейха просто невероятная. Но где эта бронетехника? И куда барон собирается ее засунуть? Тут же нужен тихий подход!

– Я верю полковнику, – просто сказала Доу. – Я знакома с ним дольше, чем с вами. По-моему, он очень хороший офицер и достойный человек.

– А Николай? – поинтересовалась Анастасия, возникшая вдруг по правую руку от Дронова. – Он вам как, моя леди?

– Господи боже… – охнул майор. – Тебя же секунду назад здесь не было!

– Я, может, не умею фехтовать, плохо вижу в темноте и хуже тебя стреляю, зато умею много других вещей, – двумя пальцами поправила сыщица очки с напускной гордостью. – Которых ты не умеешь. Я привела штурмовую команду из оперативников министерства. Сейчас сюда поднимутся связисты со световым оборудованием, а ты иди вниз, если хочешь. Можешь к ним присоединиться. Командир разрешил, после того как я рассказала о твоих подвигах за последние годы. Хотя можешь остаться тут, со мной, понаблюдать… Но я же тебя знаю.

– Верно знаешь, – усмехнулся Дронов. – Я вниз.

– Я с вами. – Джейн произнесла это таким тоном, что сразу стало ясно – отговаривать ее бесполезно. Настя, правда, открыла было рот, но ее прервал шум внизу. Ворота склада, на котором удерживали французского дипломата, распахнулись, и из них выехал пассажирский паромобиль. – Это тот самый! – вновь шагнула к перилам англичанка. – На нем увозили месье Ламбера.

Паромобиль выехал на перекресток и направился куда-то в сторону пригородов.

– Почему его не остановят? – повернулась к Николаю Джейн.

Тот досадливо скривился:

– Оцепление слишком близко к складу. Если остановить их на периметре – там заметят, и штурм сорвется. А второго кольца нет… Настя, полицию хоть оповестили?

– Да, – кивнула сыщица. – Они будут перехватывать любой транспорт и пешеходов, покидающих складской квартал. Только я на них не рассчитывала бы. Едва удалось собрать ночную смену патрульных, те еще пентюхи…

– Ладно. Будем надеяться, что в машине не было никого важного.

– Почему-то я в это не особо верю, – с кислой миной произнесла Настя. – Ладно, давайте вниз, а то все веселье пропустите.

Штурмовая группа министерства состояла из полутора десятков бойцов. На них не было униформы, лишь красные нарукавные повязки, а вооружение состояло из револьверов и ножей. Только у двоих имелись короткие кавалерийские карабины. Кроме того, все штурмовики были экипированы стальными нагрудниками.

– В ближнем бою броня мало чем поможет, подойти тихо – важнее, – ответил старший группы на невысказанный вопрос майора. – Дальше – рассчитываем на внезапность.

Своим людям он долгих разъяснений давать не стал – видимо, все было обговорено еще по пути. Лишь уточнил план – скорее для присоединившихся «волонтеров»:

– У склада два боковых входа и главные ворота. Два человека остаются у ворот, остальные делятся на две группы. По занятии позиций даем световой сигнал фонарем – на вышку. С пожарной вышки, получив сигналы от обеих групп, дадут знак к атаке. Внутри заложник, потому стрелять только наверняка. Вооруженных класть без вопросов. Остальных – предпочтительно живьем. Майор, вы будете сторожить ворота снаружи. Мисс, вы пойдете с моей группой. Держитесь около меня, стреляйте только в крайнем случае.

Николай и Джейн кивнули одновременно. Майор не обиделся – ясно было, что он мало походит на человека, способного куда-то прокрасться.

– Берегите себя, – сказал он зеленоглазой британке.

– Не лучшее пожелание человеку моей профессии… – В полумраке слабую улыбку девушки вовсе невозможно было разглядеть, однако Дронов уже привык определять ее по голосу. – Но спасибо, Николай. Вы тоже.

Они расстались у самых стен нужного корпуса. Первая группа заняла позиции около хлипкой на вид двери, вторая, вместе с Джейн, пошла в обход. Дронов и его напарник, рослый штурмовик, несущий за плечом карабин, подобрались к дощатым воротам длинного склада. От их двойки особого сигнала не требовалось, но майор все равно неотрывно следил за высящейся вдалеке пожарной вышкой, чтобы не пропустить начала штурма.

Вот над оградой вспыхнул желтый огонек. Потом зеленый. И ровно два удара сердца спустя сонную тишину складского района нарушил треск ломающегося дерева. Группы Штази вошли внутрь корпуса. Захлопали выстрелы, раздались неразборчивые крики на немецком, болезненные вопли. Николай сжал пальцы на рукоятке револьвера, его временный напарник взял на изготовку карабин. Не зря, как вскоре выяснилось. В какофонию звуков, доносящуюся изнутри склада, вплелось мягкое посвистывание пара. Заработал автомобильный двигатель. По широким створкам ворот изнутри что-то тяжело ударило. Взвизгнули колеса – и еще удар. Створки распахнулись, брызнув щепой. На улицу вырвался крытый паромобиль с зажженными фарами. Ослепив Николая их светом, он промчался мимо, разгоняясь по прямой грунтовой дорожке, игнорируя выстрелы вслед. На пожарной вышке дико замигал золотой огонек, передавая какой-то сигнал армейским кодом. И из поперечного проулка навстречу мобилю выполз броневоз. Черная стальная коробка на широких гусеницах, увенчанная паровой трубой и двумя пулеметными турелями, украшенная потешным рисунком круглой розовой рыбки на борту, перегородила весь проезд целиком. Мобиль врезался в нее на полном ходу, не успев притормозить, – так, что обломки полетели во все стороны. И замер, исходя паром из разбитого котла. Один из пулеметчиков направил свое оружие точно в центр образовавшегося белого облака, однако стрелять, к счастью, не стал. Подоспевшие майор и штурмовик вынуждены были дождаться, пока пар рассеется, и лишь через минуту смогли заглянуть в салон. Там обнаружился только один человек – слабо ворочающийся в водительском кресле, заметно обваренный паром. И это абсолютно точно был не Ламбер.

– А вы говорили – «не надо бронетехники», – с довольной усмешкой заметил барон фон Шварцвальд, высовываясь из люка рядом с пулеметчиком и снимая круглый шлем с гребнем. – Пригодилось же?

– А я думал – вы не слышали… – хмыкнул Николай, убирая в кобуру револьвер. Штурмовик тем временем отломал висящую на одной петле дверцу мобиля и пытался извлечь под лунный свет контуженого водителя. – Но как вы здесь оказались? Я не слышал шума машин…

– Мы загасили котлы на границе квартала, – пояснил полковник. – Последние сотни метров прошли без них. А потом, уже на позиции, развели малый пар.

– Как… погодите. Как это – без них? – не понял майор.

– Ну… мы толкали, – пожал плечами фон Шварцвальд. Николай не нашелся с ответом. На самом деле он не был даже уверен, сохранился ли у него дар речи. А барон добавил: – Еще два колесных броневика закатили в другие проходы, чтобы все пути перехватить. С ними проще было – все же колеса не гусеницы.

Добить ошарашенного майора немцу не позволила Джейн.

– Николай! – окликнула она его от ворот склада, помахав рукой. Дронов с облегчением кивнул барону и заспешил к девушке. Поинтересовался первым делом:

– Вы не ранены?

– Я в полном порядке, – мотнула головой телохранитель. – Что там с машиной? Кто в ней был?

– Только водитель. Я его не знаю, прежде не встречал.

– Плохо, – сдвинула светлые брови англичанка. – На складе месье Ламбера тоже нет. Значит, его успели перевезти…

– Так, минутку… – Николай зажмурился и с силой потер виски. В полутемной комнатке царила бодрящая прохлада, однако бессонная ночь сказывалась. – Что значит «на этом все»?

– Именно то, что вы слышали, Николай, – спокойно ответил сидящий по ту сторону стола директор Беккер. – Расследование завершено. Оперативная база неприятеля в Берлине разгромлена. Час назад Берлин покинула личная яхта халифатского посла – пользуясь дипломатическим статусом, она вышла из порта без досмотра и оформления всех бумаг. Сам посол при этом остался в городе. Мы полагаем, что на борту яхты находятся руководители операции и, вероятно, заложник. Все остальные ее участники – в наших руках либо мертвы. На том складе мы взяли живьем восемь человек исполнителей, включая двух лидеров низшего ранга. Через них выйдем на остальную арабскую сеть. Кроме того, на складе нами захвачены материалы для изготовления бомб и ракет, инструменты, оружие, деньги… Любые дальнейшие действия с их стороны невозможны – Штази и Третье отделение полностью владеют ситуацией.

– Как-то это… слишком быстро и просто. Вот так, за одну ночь… – покачал головой Дронов. – Не верится просто.

– А ты думал – будет как в книжках про шпионов? – хмыкнула со своего стула Настя. – Долгая интеллектуальная игра с хитрыми ловушками? В нашем деле, Коля, в равном противостоянии проигрывает тот, кто первым допустит ошибку. А ошибается чаще тот, кто совершает больше движений. Наши оппоненты засуетились, активизировались – и им не повезло. Всего один раз. Если бы наша маленькая британская подруга честно пошла за чаем, они бы тихо умыкнули атташе в ее отсутствие. Если бы она осталась при нем – ее бы убили во время захвата, и не было бы у нас свидетеля. А вышло – как вышло.

– Мы захватили не просто мелких сошек, – добавил Готфрид. – Это мелкие сошки, которые кое-что знают. Сопоставив их сведения с нашими предположениями, мы можем сложить полную картину. Относительно полную. Настя, сердце мое, попробуй озвучить вслух, а я исправлю, если ошибешься.

– Хорошо. – Сыщица наклонилась к столу, налила в стакан воды из хрустального графина. – Для любого, кто читает газеты, понятно, что продвижение России в Азию беспокоит в первую очередь арабов и британцев. Россия подминает под себя бывшие владения Халифата, при этом собираясь выйти на границу с Британской Индией. На такой почве, ничего удивительного, англичане и арабы обнаружили общий интерес. У англичан больше ресурсов, у арабов – лучше связи в регионе, глубже закопаны шпионские сети. Халифат уже пробовал нам помешать – именно его агенты подогрели народ в Хокандском ханстве, вызвав мятеж. Без толку – имперский флот заровнял повстанцев с землей. Сейчас их остатки прячутся на горных перевалах. И тут кому-то в руководстве Интеллиджент Сервис либо Диван аль-Барид пришло в голову провести комплексную совместную операцию против Восточного блока. Одним махом расшатать положение России на международной арене, подорвать ее и без того ослабшие связи с Германией и, судя по всему, как-то повлиять на слишком уж пассивную в последнее время Францию. Почти уверена, что убийство французского дипломата входило в их дальнейшие планы в любом случае. О том, что таким образом можно довести дело до новой великой войны, традиционно никто в верхах не думал.

Девушка перевела дух, отпила пару глотков воды. Продолжила:

– И тут арабы отличились, прибегнув к помощи пришельца из Зазеркалья. Наверное, хотели похвастаться перед союзниками, показать, что не во всем уступают британским коллегам, что у них есть свои козыри. Британцы оценили. Я готова спорить на свои драгоценные очки, что тот француз-охранник с «Галатеи», что передал нам бомбу в Ташкенте, был английским агентом. Британцы в лучших своих традициях подставили союзников. И к берлинской стадии операции почти вышли из игры – со слов взятых на складе исполнителей, арабы работали сами по себе. Наше с тобой, Коля, появление их встревожило. А дальше они обнаружили, что подоплеку событий пытается разнюхать и человек из французского посольства, наш друг Тьерри. Он действовал сам, без одобрения правительства, однако они могли этого и не знать. Срыв нападения на Рейхстаг вызвал у арабов панику. Они решили выяснить, что нам известно об их плане, и попробовали умыкнуть тебя для допроса. Не вышло. Тогда они провернули тот же трюк с Тьерри – наверняка планируя еще и убить его, а потом свалить вину на русских либо немцев. Здесь и случился прокол.

– А вы уверены, что Джейн – не агент британской разведки? – нахмурился Дронов. – Тогда ее возвращение в нужный момент отлично ложится на эту историю…

– Нет, – улыбнулся Беккер. – Ваша недоверчивость похвальна, Николай, однако в данном случае сигара – действительно просто сигара, а совпадение – просто совпадение. «Арториас Глобал Секьюрити» хорошо оберегает данные своих служащих, но мы копали все это время и установили ее истинную личность. Ваша Джейн Доу – просто девушка из небогатой семьи, которая слишком любила в детстве книжки про рыцарей. Только мечтала стать не прекрасной дамой, а Ланселотом. В связях со спецслужбами не замечена. Психологическому портрету из личного дела соответствует полностью.

– А зачем они увезли из Берлина Тьерри? Теперь-то он им на кой нужен?

– Подозреваю, они и сами не знают. – Анастасия стукнула ногтем по краю стакана. Тот отозвался высоким звоном. – Отпустить его нельзя. Просто зарезать и выкинуть в канаву – тоже. Телохранитель успела подать заявление в полицию, французское посольство уже в курсе и интересуется судьбой своего сотрудника… Вероятно, арабы еще надеются перевалить его смерть на нас, а для этого ее нужно тщательно обставить. Кроме того, они могут везти его с собой как заложника на тот случай, если мы попробуем их перехватить.

– Но мы не попробуем, – коротко сказал Готфрид.

– Вот мне и интересно – почему? – выгнула сыщица одну бровь.

– Нет смысла, – ответил директор Пятого отдела. – Остановить дипломатическое судно мы не можем без скандала, а зачем он Германии? Чтобы арестовать агентов, против которых нет улик? Чтобы спасти французского дипломата? Это не наша работа, у Франции есть свои тайные службы для таких дел.

– Это ведь не твои слова, да? – усмехнулась Настя.

– Не мои. Моего начальства.

– Отпустить их будет ошибкой, – перестала сыщица улыбаться. – Агент-пришелец слишком опасен.

– Законным путем мы их не остановим. – Готфрид потер подбородок. – Единственный вариант – инсценировать нападение пиратов. На территории Рейха такое немыслимо. Но после Австрии яхта пойдет через Балканы – если она направляется в Константинополь, как написали в путевом листе… Увы, у нас нет времени послать туда группу или нанять местных молодчиков. Организация отнимет слишком много времени.

– Есть еще вариант. – Анастасия отодвинула стакан. – Обогнать их и встретить в Константинополе. Там хорошая агентура. С ее помощью мы посмотрим, кто сойдет с яхты, куда они направятся. А зная, где их логово и как они выглядят, – многое можно устроить. Я сама этим займусь.

– Этого никто не позволит. После шумихи вокруг Рейхстага правительство думает только о том, как бы скорее все успокоилось.

– А мы сделаем все очень тихо. – На лице девушки появилась дьявольская усмешка. – Твое начальство мне не указ, дядя, я не ваш агент. А указания от моего, из Москвы – пока дойдут… меня уже здесь не будет.

– Опять суешь голову в петлю… – вздохнул Готфрид. Однако же отговорить «племянницу» пожилой немецкий разведчик даже не пытался.

– В политую маслом и горящую петлю, дядя, – кивнула Настя. – И если ты мне поможешь – у меня будет больше шансов обойтись без ожогов. Ты знаешь прекрасно – добычу я не выпущу. Я уже чувствую на языке вкус их крови, а они смеют убегать от меня.

– Когда ты будешь в Константинополе одна – кровь пустят, скорее всего, тебе, – резонно заметил Беккер.

– Я буду не одна, – подмигнула девушка Николаю. – Как минимум нас будет двое. Итак, если этот вопрос решен, встает следующий – как нам попасть в Константинополь быстрее дипломатической яхты?

– Военный клипер мог бы ее обогнать… – Готфрид облокотился о столешницу. – Но дальше союзной Австрии мы вас таким образом доставить не сможем. Может быть, еще Венгрия, а вот за ней… Нужен законный транспорт. Быстрый и уже находящийся в пути. Такой существует.

– Восточный Экспресс, – кивнула сыщица.

– Восточный Экспресс, – подтвердил Готфрид. – Его лайнеры идут от Парижа до Константинополя, останавливаясь лишь в столицах государств. Лучшие двигатели, лучшие корабли, лучшие экипажи.

– Купишь нам билеты? – Продолжая улыбаться, Анастасия наклонила голову к плечу.

– Да. Один из лайнеров, если я верно помню, через пару дней будет в Вене. Мы перебросим вас в Австрию самолетами, по «зеленой улице», как раз успеете перехватить. А яхте посла устроим некоторые сложности – с погрузкой топлива, с пересечением границы… Несколько дней форы у вас будет.

– И еще, – подал вдруг голос Дронов, на этих совещаниях обычно ощущавший себя лишним. – Берите три билета.

– Три? – удивился Беккер.

– Мисс Доу ведь не арестована?

– Нет, мы только сняли с нее показания, как со свидетеля.

– Мне почему-то кажется, Джейн не будет против составить нам с Настей компанию в этом круизе.

– Ты же понимаешь, что это очень рискованная авантюра? – Сыщица серьезно посмотрела майору в глаза. – Ее жизнь будет в опасности, если она к нам присоединится.

– Я ведь не предлагаю тащить ее силой, – пожал плечами Дронов. – Лишь хочу дать ей выбор.

– Ты заранее ведь знаешь, что она выберет.

– Знаю. Она такой же солдат, как и я, Настя. Хороший солдат…

Майор немного задержался в штаб-квартире Штази – директор Беккер пожелал обсудить с ним кое-что лично. Разумеется, речь зашла о безопасности Анастасии. Каким бы спокойным ни выглядел старый разведчик, за лезущую в осиное гнездо родственницу он переживал. Готфрид прочел Дронову получасовую лекцию о том, в каких ситуациях Насте можно доверять любые действия, а в каких ее нужно хватать в охапку и волочь в безопасное место, невзирая на сопротивление. В должной мере просвещенный, Николай вышел из здания – и столкнулся с бароном фон Шварцвальдом, который задержал его еще на некоторое время. Лишь час спустя майор добрался до номера «Жандарма». Разуваясь в прихожей, он вдруг обратил вынимание на выстроившуюся вдоль стенки обувь. Его пара туфель, только что снятая. Его же сапоги. Настины высокие коричневые сапожки на небольшом «кавалерийском» каблуке, спереди прикрывающие колени. Вторые Настины сапоги, от мундира – черные ботфорты до середины бедра, тоже на каблучке. А за ними – темно-коричневые круглоносые туфли. Мужского фасона, но такого размера, что скорее подошли бы девочке-подростку.

– Так, – сказал Николай и прошел в гостиную. Дверь в ванную была закрыта, из-за нее доносился плеск воды. Анастасия сидела на диване, уткнувшись в свежую газету. Майор сложил два и два. Спросил:

– У нас гости?

– Ага, – не поднимая взгляда, ответила сыщица. – Квартиру Ламбера опечатала полиция. Джейн хотела снять номер в гостинице, но я решила, что лучше держать ее на глазах. Мало ли… Ценный свидетель как-никак. Спать будет на диване, ей тут просторно. И если тебе интересно – предложение я уже сделала. Она согласна.

– Кольца покупать? – хмыкнул Николай.

– А ты фантазер, – опустила Настя газету. – Почти как дядя.

Вода перестала литься, и майор торопливо присел на диван рядом с подругой, спиной к двери в ванную. Створка скрипнула, отворяясь, послышались легкие шаги босых ног. Открылась дверь в спальню. Настя вдруг спросила не оборачиваясь:

– Джейн, моя леди, вы ведь понимаете, что вас уволят? Ваш босс не любит лезть в дела спецслужб, а наша операция – это операция аж двух разведок. Вам такого не простят.

– Я не боюсь, – спокойно ответила за спиной Николая англичанка. – Я знаю сэра Артура много лет. Он справедливый человек. Я смогу объясниться.

– Хорошо. – Настя усмехнулась и вдруг сменила тему: – А можно еще просьбу? Мы теперь в одной лодке. Не назовете свое настоящее имя? Я ведь вам свое назвала сегодня. Мне неприятно звать вас «Джейн», осознавая, что вы, скорее всего, на самом деле Маргарет, Сьюзан или Джессика.

– Если мое имя станет известно, это поставит под угрозу моих родственников на родине, а не меня, – все тем же ровным тоном отозвалась маленькая девушка. – Тайна моего имени принадлежит не мне. Простите.

– Я понимаю. Ладно, не буду тебя мучить, – перешла сыщица на «ты» довольно неожиданно. – Иди, сушись и одевайся, еще простынешь…

– А разве ты не знаешь ее имени? – шепотом поинтересовался Дронов, когда британка скрылась в спальне. – Готфрид же добыл ее личное дело.

– Угу, – насупилась Анастасия. – Только мне не показал… Сказал: «Оно к расследованию не относится». Вот ведь… зла на него не хватает…

Глава 6

Посмотреть толком на одну из красивейших столиц Европы Дронову так и не довелось. Германский бомбардировщик доставил их троих на военный аэродром в пригородах Вены поздно ночью – пыльных и измученных перелетом. «Борей», лайнер Восточного Экспресса, прибывал на рассвете, так что у майора и девушек оставались считаные часы, чтобы помыться, переодеться, выспаться, перекусить. Им следовало выглядеть прилично, чтобы не отличаться от других пассажиров, – ведь на борт экспресса поднимались главным образом состоятельные люди. Командование аэродрома оказало новоприбывшим всю возможную помощь – предоставило офицерские квартиры, питание, горячую воду. Одежду они привезли с собой, в плотно запечатанных сумках, куда во время многочисленных пересадок не попало ни единой пылинки.

Утром, ожидая паромобиля, сытый и умытый, но еще полусонный Дронов облачился в новенький коричневый костюм-тройку. Костюм выдали в Штази, вместе с «полицейской» плечевой кобурой для револьвера, и сидел он по фигуре майора не совсем идеально. Хотя на удивление прилично, если учесть, что покупали его без примерки. Анастасии пригодился все же ее черный комплект, купленный по прибытии в Берлин, – маленькое платье, не доходящее до колен, перчатки выше локтя, тонкие чулки и лаковые туфли на остром каблуке. К платью добавились круглые серебряные серьги и ожерелье с красным самоцветом, изображающим рубин. Делать сложную прическу было некогда и негде, потому девушка просто распустила свои темно-каштановые волосы, дав им рассыпаться по плечам. Наконец, Джейн достались белая блузка и прямая синяя юбка чуть ниже колена, очень простые, без оборок и украшений. Блузу она по своей инициативе дополнила синей ленточкой, которую повязала на шею наподобие галстука-банта. Все вместе они теперь выглядели как состоятельная семейная пара при служанке.

Комендант аэродрома выделил для поездки в порт свой личный мобиль с сержантом-водителем, которого тоже пришлось нарядить в гражданское. Водил сержант лихо, улицы австрийской столицы в предрассветный час были почти пусты, потому даже в окно машины Вену Николай увидел лишь мельком. Зато «Бореем» смог налюбоваться вдосталь – они прибыли раньше времени и от начала до конца пронаблюдали за тем, как лайнер входит в порт, снижается, причаливает.

Бело-синий «Борей» оказался не просто крупным пассажирским дирижаблем. Он относился к редкому классу воздушных катамаранов. Два сигарообразных корпуса соединяла квадратная секция. В продолговатых корпусах размещались машинные отделения, запасы топлива, склады, баллоны гелия, парашютные шлюпки, основная и запасная рубки, обзорные галереи. Двухэтажная квадратная секция целиком была отдана пассажирам.

Анастасия и Николай взошли по трапу под руку. Майор имел при себе небольшой чемодан, сыщица – только элегантный веер. Следом за ними шагала Джейн, несущая туго набитую сумку, – хотя Дронов знал, что там лишь ее собственные вещи. В том числе два совершенно одинаковых мужских костюма и две пары таких же одинаковых туфель.

На борту оказалось тихо и пусто – мало кто из пассажиров бодрствовал в столь ранний час. До нижней пассажирской палубы майор и его спутницы добрались, не повстречав никого, кроме членов экипажа. Там для них были приготовлены две каюты – в одном коридоре, дверь в дверь.

– Дядюшка опять сам билеты бронировал, – вздохнула Настя, глядя на роскошную двуспальную кровать, занимающую чуть не треть помещения. Каюта, которую Дронов мысленно называл «номером», предназначалась для путешествующих семьей. Скорее даже для молодоженов, судя по убранству и отсутствию детской кроватки. Комната напротив, через коридор, предназначалась для слуги. По понятным причинам, прислуга не могла жить в смежном помещении – это смущало бы хозяев. Маленькая, тесная, но уютная, каюта вполне устроила Джейн. Правда, если в «хозяйской» каюте имелось окно, то здесь весь свет шел лишь от четырех золотистых светильников.

– Все хорошо, – заверила спутников англичанка, укладывая сумку на узкую кровать. – Это не проблема. Главное – в порядке вентиляция. Здесь приятно пахнет.

Пахло действительно приятно – свежестью. От постельного белья, от новеньких ковриков, от чисто вымытых стен и полов. Даже от маленького зеркала над умывальником в углу – на нем не было ни пятнышка.

– Мечта любого дежурного по казарме, – хмыкнул Николай, проводя пальцем за умывальником. Пыли не было.

– Это еще что, мой дорогой любимый солдафон, – проворковала Настя, обмахиваясь веером. – Пойдем остальное посмотрим. Джейн, присоединяйся. Знать, где здесь что, тебе будет нелишним.

– А ты не в первый раз на таком корабле? – поинтересовался майор.

– Конечно. «Бореем» не летала, но они все внутри одинаковые.

Нижняя пассажирская палуба оказалась не самой роскошной – ярусом выше находились куда более дорогие номера. Здесь все блестело позолотой, а центр палубы занимал бар с квадратной стойкой, окруженной столиками. Наконец, палуба еще выше была прогулочной. Она раскинулась между «сигарами» фюзеляжей, обнесенная фальшбортом и оборудованная всем, что может пригодиться для длительного безделья. Николай отметил множество парусиновых шезлонгов, еще один бар с холодильным ящиком, пустующую сейчас сцену и даже круглый брезентовый бассейн. Натянутая между корпусами наклонная перегородка защищала эту палубу от ветра при движении вперед. Отсюда можно было попасть внутрь обоих фюзеляжей, пройти их насквозь и очутиться на застекленных смотровых галереях.

– Эту штука больше «Кирова», – вполголоса сказал Николай, когда все трое стояли у фальшборта и смотрели на исчезающую за кормой Вену. Лайнер набирал ход стремительно, но практически бесшумно. Хлопающий парусиной ветрозащитный экран шумел громче шести двигателей дирижабля. От выведенных вниз и назад дымовых труб тянулись на удивление жидкие черные струйки. – А я-то уж думал, кораблей крупнее не бывает.

– Он шире, – улыбнулась Анастасия, похлопывая сложенным веером по ладони. – Но короче. На двадцать метров. По тоннажу они примерно равны, а с авиагруппой на борту «Киров» намного тяжелее. Ход у них тоже равный. Но на ночь «Борей» складывает ветрозащитную перегородку, прибавляя пару узлов. И это ты еще не видел британских авианосцев вроде «Георга Пятого». Рядом с любым из них «Киров» – просто корыто…

– Какие наши дальнейшие планы, Анастасия Егоровна? – спросила Джейн. В русском имяобразовании англичанка, как выяснилось, разбиралась неплохо и имен спутников почти не коверкала.

– Я бы предложила воспользоваться моментом и отдыхать, – пожала плечами сыщица. – Условия превосходные, на свое жалованье я бы так в жизни не прокатилась. Прикидывать дальнейшие действия пока рано. До прибытия в Константинополь от нас ничего не зависит. Разве что… бдительности все-таки не теряйте, языком не чешите, алкоголем не злоупотребляйте.

– Я не пью, – напомнила маленькая британка.

– Да я… – хмыкнул Николай, потер шею. – Ладно, не будем.

– Ну а в остальном… – Анастасия развернула черно-золотой веер, взмахнула им. – Наслаждайтесь моментом!

Это оказалось совсем несложно. Даже учитывая табу на алкоголь, Николай обнаружил, что бездельничать – удивительно легко и приятно. Бо́льшую часть дня он просто прогуливался от борта к борту, потягивая из высокого стакана продающиеся в баре фруктовые соки и наслаждаясь прохладным ветерком. Анастасия то была рядом с ним, то уходила куда-то в сопровождении Джейн. Телохранитель явно чувствовала себя как рыба в воде, занимаясь привычным делом. Она хвостиком вилась за Настей, бдительно поглядывая по сторонам. Дронов отметил, что в блузе и юбке, с бантиком на шее маленькая британка выглядит вовсе не так строго и серьезно, как в костюме. А еще – что Анастасия не слишком уверенно держится на каблуках. Нет, она не спотыкалась, но под ноги поглядывала слишком уж часто, особенно на лестницах…

В небесах закат наступает позже, чем на земле. Когда под днищем лайнера уже проплывали ночные огни небольших австрийских городков, с прогулочной палубы еще видно было шар солнца у горизонта. Тем не менее становилось холодно. Вскоре прозвучал свисток паровой сирены, и вышедший к пассажирам стюард сообщил, что через десять минут ветрозащитный экран будет свернут, а потому верхнюю палубу придется покинуть. Публика без лишней суеты потянулась вниз. Кто-то отправился во внутренний бар, кто-то – в свои номера, где уже ждали подносы с ужином. Дронов, зная, что «служанке» подадут более скромную трапезу, пригласил Джейн разделить ужин в их с Настей каюте. Британка вежливо отказалась, сославшись на то, что планирует поесть позже. Когда за окном стемнело окончательно, майор и сыщица остались вдвоем. Настрой у них, правда, был вовсе не романтическим.

– Интересные новости, – говорила девушка, одной рукой держа газету, а другой при помощи серебряной вилки уплетая жареную рыбу. Она успела сменить платье на брюки и рубашку, причем сделала это с нескрываемым облегчением. – Пишут, что в связи с пресечением ханской династии Хокандское ханство официально упразднено, а его земли и города переходят под прямое управление туркестанского генерал-губернатора.

– Неужели мятежники всех перебили? – удивленно поднял брови Николай. – Я помню, у покойного хана была целая куча родни…

Анастасия глянула на него сочувственно, пояснила:

– Думаю, уцелевшим родичам хана было сделано должное внушение со стороны имперских властей. Едва ли они смогли бы претендовать на трон без нашей поддержки, а ее не будет. Зато бухарский эмир станет сговорчивей и начнет серьезнее относиться к вассальной присяге нашему самодержцу. А вот Хорезм держится, представь себе. Экспедиционный корпус застрял в песках и несет потери. Если бы не снабжение по воздуху – черт знает, что с ним было бы.

– Лучший вариант – снова применить флот и взять Хиву, их столицу, штурмом с воздуха, – заметил майор, тоже работая вилкой. – Уверен, так все и обернется.

– Эх… – Сыщица подперла щеку кулаком. – Как там Саша в Ташкенте? Новых писем я от нее получить не успела… А ведь знаешь – теперь становится яснее та история с похищением. Ну, помнишь наше первое дело в Пишпеке?

– Еще бы не помнить…

– Мы гадали – зачем разведке Халифата с таким риском похищать пришельца у нас из-под носа? Выходит, смысл есть – вопреки всем негласным правилам они используют пришельцев в своих целях. Начаться это могло очень давно, если прежде они работали с гостями из Зазеркалья лишь на своей территории. Вернемся – поставим на вид коллегам. Пусть роют в этом направлении. Ресурсов Особой экспедиции маловато будет, придется все Третье отделение привлечь.

– Это нам еще вернуться надо, – невесело заметил Дронов, отодвигая пустую тарелку.

– Вернемся, куда мы денемся, – отмахнулась сыщица.

Закончив с ужином, она улеглась на кровать и принялась читать книжку, захваченную среди прочего багажа из Берлина: дешевый бульварный детективчик в бумажной обложке. Листая его, девушка временами хихикала. Майор же, вызвав стюарда и передав ему грязную посуду, уселся около окна, чтобы наблюдать за плывущими внизу огоньками. Коридоры жилой палубы тянулись поперек продольной оси судна, и окно их каюты выходило вперед. Можно было видеть не только землю внизу, но и носовые огни лайнера, а также светящиеся теплым желтым светом окна ходовой рубки на кончике правой «сигары».

Стрелки часов над дверью каюты показывали десять вечера, когда в створку постучали.

– Кто там? – спросил Николай.

Анастасия отложила книжку, подобрала ноги.

– Это я, Джейн, – донесся из-за двери голос англичанки. – Я могу войти?

– Конечно. Сейчас. – Майор встал, отпер замок.

– Благодарю, – кивнула ему телохранитель, прошла к столу, ввинченному в пол около окна. Положила на столешницу некий предмет, завернутый в чистый белый носовой платок. Все еще ни слова не говоря, развязала узел. Платок скрывал маленькую деревянную коробочку. – Это бомба, – спокойно сказала зеленоглазая девушка. – Без блока взрывчатки. Я бы не принесла сюда чего-то, что может взорваться, конечно.

– Где? – коротко спросила Анастасия.

– За стенными панелями обзорной галереи левого борта, – с готовностью отозвалась британка. – Там же я и оставила взрывчатку. Ловушек не было, потому я сочла возможным обезвредить устройство своими силами. Пока я работала, меня никто не видел.

– Дай-ка взгляну… – Настя открыла коробочку, удовлетворенно хмыкнула. – Гляди-ка! Знакомый элемент питания… пластинка из Зазеркалья… принимающая железяка…

– Ч-черт! – Дронов тоже склонился над коробочкой. – Но как они узнали о нас? Мы же опережаем яхту!

– Если бы они узнали, то уже рванули бы корабль, – качнула головой сыщица. – Скорее, тоже просчитали способы попасть в Константинополь раньше их и известили агентуру по маршруту лайнера. Пневмопочта любое судно обгонит и самолет тоже. Кстати, колбочки с зажигательной смесью нет. Джейн, какого размера был блок взрывчатки?

– Вот, – начертила телохранитель пальцем на столе квадратик и вытянула над ним ладонь дощечкой, показывая высоту.

– Маленький, – заметила Анастасия. – На «Галатее» был раз в пять больше.

– Значит, они не планировали уничтожать корабль полностью? – предположил Николай.

– В том числе, – кивнула сыщица. – Вероятно, потому что агент, заложивший бомбу, сам на борту. Радиус, в котором можно передать сигнал к подрыву, очень ограничен. Лайнер крепкий, и в баллонах у него безопасный гелий вместо горючего водорода. Подрыв этой бомбочки в галерее, вероятно, вызвал бы лишь задержку рейса и весьма скромные повреждения. Которые можно наскоро устранить в любом приличном порту.

– Ага, – протянул Дронов. – Агент ждет, пока лайнер покинет границы германских держав, и взорвет бомбу где-нибудь над Румынией, где без проблем не починишься.

– Лучше было бы установить заряд на гондолу двигателей или в машинном отделении, но туда так просто не попадешь. – Анастасия почесала щеку двумя пальцами, поправила съехавшие к кончику носа очки. – Джейн, как ты оцениваешь охрану на борту?

– Компания «Этуаль блонш», владеющая Восточным Экспрессом, нанимает вооруженную охрану лишь на финальный отрезок маршрута. – Британка заложила руки за спину. – В воздушном пространстве Румынии и Халифата лайнер идет под охраной военного корабля, и на его борт поднимается отряд солдат одной из частных фирм. В остальное время, в том числе сейчас, охрану несут матросы бельгийского экипажа. По два человека дежурят у проходов в машинные отделения, рубки, жилые блоки команды. Вооружены деревянными дубинками. У офицеров экипажа есть револьверы.

– Но так просто в ключевые узлы судна не проникнуть, верно?

– Вы правы. Вооруженный человек легко справится с охраной, однако это не пройдет незамеченным.

– Вот так… – Настя закрыла корпус бомбы. – Могут быть еще «сюрпризы» такого рода?

– Я осмотрела все места, доступные пассажирам по левому борту. Сейчас отправлюсь на правый.

– Хорошо. А мы с Николаем пройдемся по пассажирским палубам. – Сыщица вдруг улыбнулась. – А Николай не зря тебя пригласил, ты молодец. Не жалеешь еще, что вызвалась? Видишь же, какие ставки пошли…

– Не жалею, – ровно ответила хрупкая англичанка, держа руки за спиной.

– Угу… – Настя вновь подперла щеку ладонью, как во время ужина. – Не обижайся, что лезу в личные дела, но что у тебя за отношения были с Тьерри?

– Он мой клиент, – пожала плечами Джейн.

Николай прожег напарницу испепеляющим взглядом, однако та, как обычно, его проигнорировала.

– И все?

– Я понимаю, о чем вы, – на мгновение опустила телохранитель веки. – Месье Ламбер не первый клиент, оказывающий мне знаки внимания. Он хороший человек и держит себя в рамках, потому я немного ему подыгрывала. Ему это было приятно. Не более того.

– Ну-ну… – с нескрываемым скепсисом хмыкнула сыщица. – Еще раз извини, просто я хочу лучше тебя понять.

– Безопасность клиента – дело чести для меня и моей фирмы, – ответила Джейн со слабой улыбкой. – Я не требую этого от других, но для меня честь – не пустой звук.

– Твоим любимым героем детства был Ланселот, да? – тоже усмехнулась Анастасия – впрочем, по своим меркам довольно дружелюбно.

– Бедивер, – поправила зеленоглазая британка. – Сэр Бедивер. Ланселот никогда мне не нравился…

Тщательный обыск не выявил новых «подарков» из Халифата. Если они и имелись, то лишь в недоступных пассажирам частях лайнера. Оставалось надеяться, что так глубоко вражеская разведка своих когтей не запустила. Найденную телохранителем бомбу Анастасия вернула на место, вновь снарядив взрывчаткой, но перед этим аккуратно перерезав пару проволочек внутри. Теперь она выглядела исправной, но, по словам сыщицы, взорваться не могла.

– Постараемся вести себя тихо и избегать лишнего внимания хотя бы до румынской границы, – сказала Настя, когда далеко за полночь все трое вновь собрались в каюте. – Потом агент или агенты арабов на борту попробуют взорвать устройство, не смогут – и засуетятся. Тут-то мы их и вычислим. А там – по ситуации. Избавляться от них придется в любом случае. Еще не хватало в Константинополь «хвост» притащить…

Но «избегать лишнего внимания» долго им не удалось. Исключительно по вине самой Анастасии, которая, разумеется, просто не способна была вести себя тихо столь продолжительное время. Впрочем, и повод выдался достойный.

Однажды утром на второй палубе поднялся какой-то шум. Николай и Анастасия, заглянувшие в бар выпить кофе (там подавали не только спиртное), отправились взглянуть на его источник, полные нехороших подозрений. В пассажирском блоке, у одной из роскошных кают класса люкс, собралась небольшая толпа, которую сдерживали три дюжих матроса.

– Что здесь случилось? – поинтересовался Николай у одного из зевак-пассажиров.

– Человек умер! – со смесью волнения и чуть ли не восторга ответил тот. – Похоже, на борту убийца! Американцу, жившему в этом номере, проломили череп! Утром стюард зашел – и обнаружил тело. Голова вся в крови.

– Э-э… – протянул Дронов, смущенный таким энтузиазмом. – А вы уверены, что это именно убийство?

– Человек лежит посреди комнаты, в луже крови, с дыркой в голове. Конечно же это убийство! – горячо заверил пассажир.

– Я посмотрю, – сказала Настя.

Николай вовремя заметил в ее глазах азартные огоньки и успел схватить девушку за локоть, но локоть был обтянут шелковой перчаткой, и пальцымайора соскользнули. Сыщица пробралась сквозь толпу к ближайшему матросу, без всякого предупреждения поцеловала его в щеку и, пока бедный малый на секунду остолбенел, юркнула в дверь каюты за его спиной. Опомнившийся матрос бросился следом – и не вышел обратно. Даже через несколько минут. Дронов начал волноваться, однако затевать драку с двумя оставшимися аэронавтами пока не хотелось.

– Николай Петрович, у вас все в порядке? – негромко спросила возникшая вдруг рядом Джейн Доу.

– Не уверен, – ответил майор. – Хорошо, что вы здесь. Если я сейчас попробую войти в эту дверь – вы мне поможете? Охрана может быть против.

– Постараюсь. – Маленькая англичанка спокойно поправила синий бант на шее. – Но только если объясните – зачем.

– Там Настя. Я не уверен, что там…

Створка распахнулась, перебив мужчину на полуслове, и из каюты вышли трое – давешний матрос, просто сияющая от удовольствия Анастасия и пожилой мужчина в белом капитанском мундире – лысоватый и вопреки флотской моде гладко выбритый. Мужчина заложил руки за спину, выпятил грудь и низким голосом объявил:

– Господа и дамы, можете расходиться! Расследование подтвердило, что это всего лишь несчастный случай. Мистер Кланк упал в ванной и разбил голову об ее край. Это прискорбно, но смею заверить – остальным пассажирам на борту ничто не угрожает. От имени компании «Белая звезда» прошу всех соблюдать осторожность, чтобы подобного не повторилось. А вас, мадемуазель, благодарю за содействие. – Капитан галантно и несколько старомодно поклонился Анастасии, хотя руки́ целовать не стал. – Ваши ум и наблюдательность существенно ускорили дело. Позвольте узнать, вы, случаем, не служите в полиции? – улыбнулся аэронавт.

– Что вы, – ответила сыщица улыбкой на улыбку. Пальцем, затянутым в черный шелк, коснулась серебряной дужки очков. – Можно догадаться, что я много читаю. Просто люблю детективы.

Зеваки провожали их троицу взглядами до самого трапа. Лишь на нижней палубе Джейн решилась полюбопытствовать:

– Могу я узнать, что произошло?

– Увы, всего лишь несчастный случай, как и сказал капитан, – вздохнула Настя. – Тучный торгаш из Конфедерации мылся в ванной да, вылезая, неудачно навернулся. Бедняга… А вот в наших каютах ванной комнаты нет, между прочим, – хоть это и первый класс.

– А что насчет – «сидеть тихо»? – хмуро спросил майор. – А, Насть?

– Но я же должна была удостовериться, что убийство не связано с нами! – всплеснула руками сыщица. – Это было просто необходимо! Надеюсь, боком нам это не выйдет…

Она ошиблась. Вечером на прогулочной палубе на них украдкой поглядывали другие пассажиры. В коридорах с Анастасией начали здороваться стюарды и матросы.

– Ну… что сказать… – протянула сыщица за ужином. – Наверное, стоит на ночь положить револьвер под подушку, да…

Джейн отреагировала на срыв конспирации по-своему. После ужина она закрылась в каюте и вскоре появилась оттуда уже в своем любимом мужском костюме, на ходу подтягивая тонкие перчатки. Сказала Николаю:

– Спите спокойно сегодня. Я поставлю стул у двери своего номера и буду наблюдать за коридором. Однако днем мне придется выспаться.

– Спасибо, Джейн, – искренне произнес майор. – Уж простите, что так вышло…

– Анастасия Егоровна делает свою работу. Я – свою, – пожала плечами британка. – Все в порядке.

Ночь тем не менее прошла без происшествий. Как и последовавший за нею день. Дронов почувствовал себя спокойнее и все же положил свой револьвер под подушку рядом с Настиным. Следующим вечером спать он лег в брюках, немало насмешив этим Анастасию. Та, впрочем, и сама забралась под одеяло в расстегнутой рубашке. Лежать на кровати в одежде было жарко и неудобно, майор ворочался с боку на бок, слушая тиканье часов и тихое сопение подруги. Заснуть не получалось. Как вскоре выяснилось – это-то и было к лучшему.

Около двух часов ночи в коридоре раздалась какая-то возня. Дронов напрягся, сунул руку под подушку. Снаружи скрипнула дверная створка.

– Что вы здесь… – донесся до ушей майора приглушенный голос Джейн Доу… который прервался хлопком выстрела.

Николай вылетел из постели, как подброшенный пружиной, с ходу врезался в запертую дверь каюты, снес ее вместе с петлями и хлипким замком. Створка упала куда-то вбок, а Дронов очутился в коридоре. На полу перед ним корчился, истекая кровью, незнакомый мужчина в гражданском костюме. Его ладонь все еще сжимала нож. Дверь каюты напротив была распахнута, Джейн – полностью одетая, даже при галстуке и перчатках – пятилась вглубь комнаты, держа пистолет в вытянутых руках. Еще два неясных силуэта удирали вдоль по проходу, в сторону трапов.

– За ними! – азартно воскликнула Настя, покинувшая кровать секундой позже Дронова. Босиком, в рубашке поверх белья, но с револьвером наготове, она первой ринулась в погоню. Николай поспешил следом. Один из убегающих вдруг обернулся, вскинул руку… Майор ухватил сыщицу за воротник, рванул в сторону, сам прижался к стене за долю мгновения до звонкого выстрела. Левое плечо ожгло болью, но рука слушаться не перестала, и Дронов не обратил на это внимания. Настя дважды выстрелила в ответ, не попала, вновь бросилась вперед. Неизвестные взбежали по трапу на прогулочную палубу, сыщица и майор поднялись осторожнее, боясь засады. Наверху по лицу Николая ударил ледяной ветер – лайнер шел полным ходом, свернув защитные экраны. В такой час здесь не должно было быть людей.

Преследуемые разделились. Один укрылся за сценой для музыкантов, другой, опрокинув несколько шезлонгов и легких, не привинченных к палубе столиков, отступил к фальшборту.

– Они попробуют уйти в технические фюзеляжи! – задыхаясь больше от возбуждения, чем от бега, бросила Анастасия. – К парашютным шлюпкам! Некуда им больше деваться…

– Береги пули! – ответил ей Николай. – Я налево, беру того, что у борта!

Они тоже разделились, разошлись в стороны, обмениваясь редкими выстрелами с неизвестными. Те, как и говорила сыщица, понемногу отступали к правому фюзеляжу. У них это выходило довольно успешно – прижать беглецов стрельбой Настя и Дронов не могли. К счастью, очень вовремя на палубе появилась отставшая Джейн. Упав на колено за шезлонгом, она открыла частый огонь, вынудив обоих противников свалиться ничком, съежиться за укрытиями. В пистолете телохранителя было куда больше пуль, чем в револьверах, да и запасной магазин у девушки имелся – Николай это помнил точно. Однако долго так продолжаться не могло. Пользуясь моментом, Дронов в два рывка сократил дистанцию. Отшвырнув круглый столик, подобрался в упор к намеченному противнику. Тот развернулся в сторону майора, но не успел поднять оружия. Николай вышиб у него револьвер, нанес удар в лицо, сплющив нос, приготовился скрутить оглушенного неприятеля… Однако противник повел себя неожиданно. Он сам крепко вцепился в Дронова и всем телом рванулся вбок. К фальшборту. Весил вражеский агент не меньше рослого майора, а тот не был готов к рывку, потому они вместе перелетели через железную ограду. Удар о перила вышиб дух из противника, тот ослабил хватку и улетел вниз один. Стукнувшись о выпуклый борт дирижабля, отскочил от него, исчез в темноте, не издав даже вскрика. Майор же повис на трех пальцах левой руки, едва-едва успев зацепиться за край фальшборта. Рана на плече вспыхнула болью, и офицер стиснул зубы, чувствуя, как пальцы слабеют.

– Николай! – Подбежавшая к борту Джейн перегнулась через ограду, обеими руками схватила его за руку выше локтя. – Держу!

– Отпусти! – прорычал Николай, едва не добавив «Дура!». Он с ужасом представил себе, как его пальцы соскальзывают и он падает в ночь, увлекая за собой почти невесомую британку. В ней же килограммов сорок с чем-то, а в нем – почти сотня!

– Нет уж, ты держи! – перегнулась через борт и подоспевшая Анастасия. Она поймала правую ладонь майора, помогла ему дотянуться до ограды. Крякнув, мужчина рывком подтянулся, перебросил свое тело через край. С грохотом рухнул на палубу.

– Вы в порядке? – тут же склонилась над ним Доу. – У вас кровь.

– Вроде жив… – выдохнул Николай. – Но… посмотри… посмотрите мое плечо, ладно? Насть, где последний?

– Я его подстрелила, но вроде не насмерть, – ответила сыщица, деловито застегивая рубашку. – Надо посмотреть, он около барной стойки валяется.

Над ходовой рубкой зажегся мощный газовый фонарь. Зеркальный отражатель направил луч света на прогулочную палубу. Из обоих проходов на галереи донесся топот ног, сопровождаемый встревоженными голосами.

– Ладно, позже, – решила Анастасия, застегнув последнюю пуговицу.

– Три трупа и взрывное устройство, – подытожил капитан «Борея», озирая сидящую перед ним на стульях троицу. По сторонам от задержанных стояли второй помощник и штурман с револьверами на изготовку. Выглядели все трое не слишком презентабельно – Николай в одних брюках, Анастасия в рубашке, лишь Джейн одета полностью и как всегда опрятна. Ко всему прочему, левую руку майора выше локтя перетягивал окровавленный носовой платок, которым англичанка остановила кровотечение из глубокой царапины, – пуля лишь коснулась плеча мужчины, разорвав кожу.

– Я думаю, объяснить будет проще, если мы сразу установим наш статус, – как ни в чем не бывало ответила сыщица, складывая руки на груди и закидывая ногу на ногу. Учитывая, что рубашка едва прикрывала ее бедра, смотрелось это рискованно. – Капитан, пожалуйста, отправьте одного из ваших офицеров – именно доверенных офицеров, не матроса – в наш номер. Пусть он проверит мой чемодан. Там за подкладкой спрятаны документы. Ничего вспарывать не нужно, это потайной карман. Просто пусть прощупает швы.

– Что ж, так и быть. – Командир лайнера кивком отослал из каюты штурмана.

– А пока ждем, добавлю, что взрывных устройств – два, – продолжила Настя. – Первое, как я вижу, вы нашли на трупе в коридоре. Второе обнаружите за стенными панелями левой смотровой галереи. Оно уже безопасно, но лучше сами его не трогайте.

– Чудесно, – только и сказал капитан, явно не настроенный на долгие разговоры. Пару минут в кают-компании, где проводился допрос, висело напряженное молчание, пока штурман не принес найденные документы.

– Этот вот – мой, – указала сыщица пальцем на золоченый значок следователя Штази. – А вон тот – российского Третьего отделения – принадлежит моему спутнику. Наша коллега Джейн представляет британскую сторону, но у нее документы не с собой. По некоторым причинам.

– А теперь – с подробностями, – все так же немногословно попросил капитан.

– Это совместная операция Третьего отделения и Имперского министерства безопасности. Официально. Неофициально также участвуют разведки Франции и Англии. – Анастасия врала вдохновенно и естественно. – Некая группировка религиозного плана, имеющая связи в Халифате, задумала произвести ряд диверсий на кораблях Восточного Экспресса и нескольких франко-арабских торговых компаний. Функционирование экспресса выгодно Берлину и Петербургу. Мы на время объединились с коллегами из Западного блока. Вышло несколько шумно, но ваш корабль мы, похоже, сумели спасти. Мы использовали оказию с несчастным американцем, позволили агентам противника заметить нас. Те решили устранить нашу группу. Видимо, хотели подстроить пожар в нашей части корабля и сбежать на шлюпках во время эвакуации. Я ведь верно вижу – там не просто бомба, а колба с какой-то жидкостью, да? Уверена, это зажигательная смесь. Вот так, все просто. О том, что это не какие-то бандиты, говорит тот факт, что раненный мною агент принял яд, чтобы не попасть в плен живым. Обычные преступники так не делают, согласны?

– Допустим, все это так. – Похоже, столь захватывающая история произвела на капитана очень слабое впечатление. – Можете назвать причину, по которой я не должен высадить вас в ближайшем порту?

– Легко, – улыбнулась Настя своей фирменной усмешкой-оскалом. – Вы уверены, что злоумышленников было всего трое?

Глава 7

– Надо все-таки придумать, как мы будем выбираться из Бухареста, – меланхолично сказал Дронов, опираясь локтями о фальшборт и глядя на проплывающую внизу румынскую деревеньку. Деревня стояла на берегу мелкой реки, и с борта дирижабля было видно, как у запруды крутится колесо водяной мельницы, влажно блестя на солнце.

– Деньги есть – выберемся, – с раздражающей беззаботностью отозвалась Настя, стоящая рядом. Сыщица, прислонившись к ограде спиной, рассматривала редкие облака, и глаз ее Николай не видел. – Поезд до Констанцы оттуда ходит исправно, а Констанца – столица контрабанды местного значения как-никак. Дня два потеряем от силы. Дядюшка обещал минимум пять суток форы, не страшно. Заодно конспирацию обновим.

– Удивительно, что капитан Санскье после всего случившегося не выкинул нас за борт в шлюпке, – продолжал майор, словно и не услышав ее слов. – Очень любезно с его стороны терпеть нас до запланированной остановки.

– Во-первых, за шлюпку ему тоже пришлось бы отвечать, а у него и так головной боли с избытком, – усмехнулась девушка. – Во-вторых, у нас настоящие значки агентов тайной полиции. Ну, значок Штази – почти настоящий. Там регистрационный номер недействительный, но это только в министерстве и могут проверить. В-третьих, я была чрезвычайно убедительна. Ты же сам слышал.

– Угу. Врала ты от души и не краснея.

– Нужно лгать, не стыдясь своей лжи, если хочешь, чтобы тебе поверили, – наставительно процитировала откуда-то сыщица. – Еще в детстве это усвоила. К тому же факты были за мной. В каютах наших покойничков люди капитана отыскали все, что сердце пожелает, – и оружие, и взрывчатку, и поддельные документы, и предметы неизвестного происхождения… Последние я бы, конечно, прикарманила, но ладно, придется уступить французским коллегам. В общем, дела наши недурны. Я уверена, что, поднимаясь на борт, халифатские агенты не знали, что мы здесь. А узнав – не имели шанса кому-то сообщить. И почти наверняка четвертого агента не было – они ведь планировали сразу драпать с горящего лайнера, потому собрались все вместе…

– Что они планировали – уже не расскажут. Разве что кого-то сразу отправили дежурить возле шлюпок, – еще мрачнее добавил майор. – И тот, не будь дурак, после перестрелки спрятался, опять прикинулся пассажиром.

– Едва ли. – Налетевший ветерок чуть не сорвал с сыщицы ее любимую шляпу с узкими полями, и девушка придержала ее ладонью. Так как прятаться смысла больше не было, она по примеру Джейн вернулась к привычному варианту гардероба – рубашка, куртка, брюки, сапоги. – Откуда твоему четвертому у шлюпок было знать, что мы не взяли никого из его сообщников живьем? Будь кто-то на шлюпочной палубе – он бы смылся за борт, не дожидаясь, когда за ним придут. Все в порядке, Коля. Капитан заверил меня, что в Константинополе никому не сообщит о происшедшем, а пассажиры могут лишь пустить мутные слухи – никто ведь из них ничего сам не видел. Риск самую малость вырос, но вся эта затея сама по себе рискованная.

Разговор подобного рода был уже не первым за минувшие дни. После ночного нападения Дронов чувствовал себя индийским йогом, возлежащим на коврике из швейных игл. Анастасия же – напротив, словно бы расслабилась, сбросив с плеч груз маскировки, и вела себя удивительно беззаботно. Это лишь подогревало тревогу майора. Ему все больше казалось, что напарница просто не знает, что делает, и беседами с ней он пытался убедить себя в обратном. Сыщица терпеливо отвечала на его вопросы – одно и то же, но каждый раз разными словами.

Капитан-бельгиец вроде бы поверил в басню об арабских подрывниках, сочиненную Настей, однако спускать перестрелку на борту своего судна безнаказанно не собирался. Беспокойную троицу не арестовали и даже не переселили из кают, но командир «Борея» решительно заявил, что лайнер они покинут в первом же порту, а таковым была столица Румынского княжества. Все попытки Анастасии переубедить его натыкались на глухую стену молчания – капитан Жан Санскье был непоколебим в уже принятых решениях. Ни обаяние девушки, ни логические доводы на него не действовали. Оставшиеся дни круиза маленький русско-британский альянс провел в жилом корпусе, стараясь меньше попадаться на глаза другим пассажирам – во избежание излишних расспросов.

У румынско-венгерской границы «Борей» встретился с эскортом. Утлый сторожевик арабской постройки догнал лайнер, обменялся с рубкой световыми сигналами, поднялся выше катамарана и прямо на ходу, по веревочным лесенкам, высадил на прогулочную палубу два десятка солдат в синих мундирах. Николай, Джейн и Анастасия наблюдали за десантом из-за круглого столика в дальнем углу палубы. Там, в стороне от большинства попутчиков, они коротали день за игрой в карты и холодными коктейлями.

– Агентство Лаваля, – опознала новоприбывших сведущая в подобных вопросах Джейн, держа свои карты так, что у Насти не было ни единого шанса «случайно» в них заглянуть. – Хозяин – француз, но базы размещены в Румынии. Месье Лаваль выкупил у болгарского и румынского правительств несколько списанных боевых кораблей, с их помощью за плату эскортирует суда в регионах, где встречаются воздушные пираты. Расценки достаточно низкие – почти вдвое ниже, чем у нашей фирмы за те же услуги. Впрочем, у нас и корабли куда более современные. Настоящие корветы новейшей конструкции, с английских верфей, – с толикой гордости добавила британка. – А еще мы можем провести клиента от Лондона до Дели. Корабли Лаваля на такое не способны – их паровые машины слишком изношены для дальних перелетов.

Николай, уже успевший проиграться в пух и прах, с любопытством рассматривал парящий над «Бореем» сторожевик. Дело в том, что кораблик был ему знаком: точно такое же суденышко они с Сашей некогда угнали из Ташкента. Может, чуть менее ветхое. Сторожевик имел веретенообразный корпус и два двигателя, а вооружение его состояло из носовой пушки, способной стрелять лишь вперед и вниз, и нескольких пулеметных точек, обеспечивающих круговой обстрел.

– Ну, если надо, такое суденышко вполне может покрыть приличную дистанцию, причем очень быстро. – Анастасия, видимо, тоже вспомнила ту историю. Избавляться от украденного соратниками корабля тогда пришлось именно ей. – Зато управлять им легко, даже неопытная команда сладит.

Высадив бойцов, сторожевик поднял пары и ушел вперед, продолжая держаться выше лайнера. Солдаты же выстроились двумя шеренгами, а их командир в сопровождении матроса «Борея» скрылся внутри правого фюзеляжа. Отправился на доклад капитану, скорее всего.

Николай поинтересовался:

– Ну что, теперь прямиком в Бухарест?

– Нет, – качнула головой Настя, вытягивая из колоды новую карту. Играть с Джейн стало ее новым развлечением последнюю пару дней, когда сыщица из случайной обмолвки выяснила, что зеленоглазая британка знает множество карточных игр. Телохранитель, похоже, не получала от игры ни малейшего удовольствия и составляла ей компанию исключительно из вежливости, поставив одно условие: игра без ставок и счета. Привычка сохранять каменное лицо в любой ситуации, разумеется, делала англичанку серьезным противником, потому скучающая без дела Анастасия от нее и не отставала. – Между нами и Бухарестом – хребет Южных Карпат. «Борей» без труда преодолел бы их поверху, но ты же помнишь – это круиз, а не переброска войск. Капитан не будет подвергать пассажиров риску в горах. Мы сейчас начнем забирать к западу. Аж до самой австрийской границы. Граница идет по Дунаю, а Дунай разбивает хребет ущельем Железных Врат. Вот через него корабль и пройдет. Там к тому же есть на что полюбоваться – ущелье красивое, старинный замок, как его…

– Голубацкая крепость, – сказала Джейн по-русски. Название она произнесла на удивление верно. Вообще, даже говоря на родном английском, телохранитель часто произносила «у» там, где полагалось говорить «ю», и всегда очень четко выговаривала «р» в каждом слове. Видимо, это и был йоркширский акцент, характерный для ее родного графства.

– Точно! – обрадовалась Настя. – Я видела рисунки – сказочное место. Жаль, что остановки там не будет…

– Ничуть не жаль, – хмыкнул Дронов. – Круиз тут у всех, кроме нас. У нас – задание. Время дорого.

– Если не уметь получать удовольствие от службы, быстро станешь или сумасшедшим, или скучным пруссаком вроде дядюшки, – возразила сыщица. – У тебя, Коля, я начинаю подозревать симптомы второго типа. Чуть-чуть расслабься. Доверься мне. Просто доверься. А сейчас… раскрываюсь!

Она выложила карты на стол. Джейн молча сделала то же самое. Настя выругалась вполголоса…

Этой же ночью, уже перед рассветом, их разбудили голоса в коридоре. Доу, по-прежнему несущая свою ночную вахту, остановила вестового матроса, собиравшегося постучаться в дверь каюты, кое-как прилаженную на место корабельным плотником. Переговорив с посыльным, стукнула в створку сама.

– Что такое, Джейн? – Успевший натянуть штаны и рубашку Николай впустил девушку внутрь. – Что-то случилось?

– Боюсь, что да, – хмуро кивнула телохранитель. – Капитан требует всех нас на мостик, немедленно.

– Вооруженный конвой прислал? – спросила Анастасия, застегивая пряжку на ремне. Одеваться она начала одновременно с Дроновым.

– Нет.

– Значит, не так все плохо, – усмехнулась сыщица.

Ходовая рубка «Борея» размещалась не в отдельной гондоле под корпусом, как у многих небольших дирижаблей, а прямо в носу правой «сигары». Самый кончик продолговатого фюзеляжа был застеклен, давая экипажу на мостике прекрасный обзор во все стороны. Переступая через порог вслед за вестовым, Николай в первую очередь обратил внимание на караул у входа. Снаружи, в коридоре, дежурили два наемника при карабинах, внутри же рубки дверь охраняли матросы с короткими тесаками на поясах. «Интересно, так и положено или это ради нас расстарались?» – подумалось майору.

Капитан Санскье встретил гостей, стоя около капитанского кресла. Он довольно сдержанно приветствовал их, словно бы с неохотой отвесив поклон девушкам и не подав руки Дронову. Сказал:

– Вынужден извиниться, что разбудил вас столь рано, но у меня возник к вам срочный вопрос. – Капитан щелкнул пальцами. – Опустить перископ!

Медная, украшенная серебряным тиснением штанга перископа опустилась с потолка под негромкое шипение гидравлики. Капитан разложил ручки, взялся за них. Прильнув к окулярам, немного повертел штангу влево-вправо, выискивая какую-то цель, – похоже, за кормой лайнера. Найдя, зафиксировал перископ и отошел в сторону. Жестом пригласил Николая занять свое место:

– Извольте посмотреть.

Майор выполнил просьбу бельгийца. С минуту он таращился на звезды, пытаясь сообразить, чего от него хочет командир «Борея», пока не различил наконец два черных силуэта далеко позади корабля. Для облаков они имели слишком правильные очертания.

– Погоня? – спросил он, оборачиваясь к капитану.

– Полагаю, что да, – кивнул аэронавт. – Два судна следуют за нами уже несколько часов, сокращая дистанцию. Появились с юго-востока.

– Со стороны Карпат, – заметила Анастасия. Отодвинув плечом Николая, она сама склонилась к линзам перископа.

– Да, – еще раз кивнул капитан. – Но карпатские воздушные пираты уже около двадцати лет не нападали на корабли Экспресса. Мне хотелось бы знать – вы в курсе, что происходит? Имеют ли эти суда какое-то отношение к вашей миссии?

– Я пока вижу не суда, а две тени, неуклюже прячущиеся за облаками, – хмыкнула Настя. Сдвинув очки на лоб, она не отрывалась от окуляров. – Даже класса их не опознать. Но в любом случае могу вас заверить, что, по нашим данным, противник к своей операции собственные корабли не привлекал.

– Они постепенно нагоняют нас, а до рассвета меньше часа. – Капитан вынул из кармана брегет, откинул крышечку, хотя прямо над штурвалом висел огромный круглый хронометр. – Сможете ли вы сказать что-то более конкретное, если разглядите их лучше?

– Едва ли, – покачала головой сыщица, отпуская наконец ручки перископа. Вернула очки на нос, поправила их. – Но загадывать не буду. Я действительно хотела бы увидеть наших попутчиков ближе.

– Что ж… – Командир лайнера заложил руки за спину. – Можете тогда остаться здесь, пока ситуация не разъяснится.

– Я тоже остаюсь. – Дронов повернулся к телохранителю: – Джейн, а вы лучше возвращайтесь в каюту и поспите немного. Не исключено, что днем такой возможности не выдастся.

– Вы правы, – опустила на мгновение голову британка в знак согласия. – Трех часов сна мне хватит. Потом прошу меня разбудить в любом случае. Даже если ничего не произойдет.

– Ну, столько времени я вам могу обещать, мадам, – позволил себе кривоватую улыбку аэронавт. – Желаю вам спокойной ночи.

Лишних сидячих мест в рубке не было: даже многие члены экипажа работали стоя. Например, рулевой и сигнальщик. Потому для сыщицы и майора принесли дополнительные стулья, которые поставили у задней стенки. Беседовать о деле в таком тесном помещении, набитом посторонними людьми, было невозможно даже шепотом, и им оставалось лишь молча сидеть, наблюдая за работой команды. Лайнер шел сквозь румынскую ночь полным ходом, время от времени обмениваясь сигналами с эскортом. Внизу, на земле, не горело ни единого огонька – под днищем «Борея» сейчас шумели на ветру нетронутые прикарпатские леса. В небе огней тоже становилось меньше – погода портилась, облака сливались в тучи, скрывая за собой все больше звезд. Дронов от нечего делать принялся изучать план корабля, висящий около входа на мостик. Выяснилось, что правая «сигара» катамарана, вмещающая в себя рубку, именуется «корпусом А», левая – «корпусом Б», а пассажирский блок – «основным корпусом».

Наконец майор задремал вполглаза – и пропустил момент, когда солнце выглянуло из-за далекого горизонта. Встрепенувшись от громкого звука, сев ровно и проморгавшись, он обнаружил, что рубка уже залита красноватым утренним светом, а полусфера химической лампы, вмонтированной в потолок, закрыта непрозрачным колпаком.

– Вы вовремя, – сказал ему капитан. – Я как раз послал человека разбудить вашу спутницу.

– Спорить готова, она уже не спит, – зевнула Анастасия, потягиваясь. Она тоже дремала последние часы, положив голову на плечо Николая. – Ну что, наших друзей уже видно?

– Должно быть, – кивнул бельгиец. – Опустить перископ!

Первым в окуляры посмотрел сам капитан. За ним по очереди – Николай и Анастасия. Ночные тени никуда не делись с рассветом, но в солнечных лучах стали различимы детали. Оказалось, что лайнер преследуют небольшой клипер и старенький корвет, вооруженный двумя палубными орудиями. Оба – под румынскими флагами.

– Похоже на торговый конвой, – заметил Николай. – Вроде нашего. Купец и эскорт. Может, пристроились к нам для большей безопасности?

– Слишком мощный корабль охраняет такую скорлупку. – Капитан «Борея», нахмурившись, потер подбородок. – А если у них малогабаритный, но ценный груз, его проще было погрузить на сам корвет. Но вы можете быть правы. Корабли, значит, вам не знакомы?

– Нет, – ответил Дронов.

Сыщица тоже покачала головой.

– Понятно. – Капитан развернулся к сигнальщику. – Свяжитесь с кормовым постом, пускай отсигналят им вопрос: «С какой целью следуете нашим курсом?»

– Есть! – взял под козырек аэронавт.

Через четверть часа с кормового поста доложили: «Вопрос повторен пятикратно. Ответа нет».

– Та-ак, – протянул командир лайнера и бросил косой взгляд на гостей рубки – к ним успела присоединиться Джейн, выспавшаяся и свежая. – Сигнальте эскорту. Передавать следующее…

Выполняя указания капитана Санскье, сторожевик резко заложил руль на левый борт, повернулся на сто восемьдесят градусов и разошелся с лайнером встречными курсами. Теперь он шел навстречу преследователям, повторяя все тот же вопрос световой морзянкой и флажными сигналами. Капитан следил за корабликом в перископ не отрываясь. Еще около двадцати минут прошло в напряженном молчании, и, когда вдалеке ударил гулкий выстрел корабельного орудия, Николай испытал нечто вроде облегчения.

– Так я и знал, – совершенно спокойно произнес капитан, отпуская перископ. – Курс на северо-запад. Самый полный вперед.

Зазвенел машинный телеграф, рулевой крутанул колесо штурвала на полоборота.

– Что происходит? – Анастасия встала со своего сиденья.

– В нас стреляют, – пожал плечами бельгиец. – Вернее, пока по нашему эскорту. Ваши это клиенты или просто пираты – теперь не суть важно.

– Я… могу посмотреть? – Дронов взглядом указал на перископ.

– Пока я отдаю команды. Сообщайте о происходящем вслух, будьте добры, – разрешил капитан и повернулся к столику штурмана.

Майор и сыщица, едва ли не толкаясь, поспешили к освободившейся бронзовой штанге.

Сторожевик все еще двигался навстречу двум другим кораблям, но теперь он был окутан паром от выстрелов. С такого расстояния в закрытой рубке слышны были только приглушенные хлопки пушечных залпов, однако Николай видел, что и пулеметы эскорта тоже работают вовсю. Алые пунктиры трассеров тянулись от него к корвету. Тот бил в ответ из палубных орудий, защищенных бронещитками. Золотистые светлячки снарядов проносились опасно близко к выпуклым бортам сторожевика, однако все никак не могли нащупать цель. Правда, носовая пушка эскортного корабля тоже лупила в белый свет как в копеечку безо всякого толку. Клипер держался в стороне от схватки и на десяток метров ниже. Вдруг на его палубе обозначилось какое-то движение. Николай увидел, как человеческие фигурки, еле различимые в оптику, окружают в центре палубы нечто, накрытое брезентом, стаскивают полог… И «нечто» оказывается пушкой. Орудие разворачивается, задирает серый хобот… Выстрел – и снаряд попадает точно в днище сторожевика. Маленький кораблик содрогается от удара, из пробоины бьет пламя. Но эскорт не сдается. Он начинает разворачиваться практически на месте, пустив один двигатель на реверс, выцеливает все же корвет практически в упор, стреляет – и попадает. Пушка сторожевика слабее, чем орудие клипера, зато выстрел более удачен. Он прошивает корвет навылет и поражает то ли крюйт-камеру, то ли баки жидкого топлива. Взрыв, от которого дребезжат даже стекла в рубке «Борея», раскалывает пиратское судно надвое, его обломки летят вниз. Однако и сторожевик уже наполовину объят пламенем, он теряет высоту все быстрее и быстрее…

– Капитан… кажется, мы остались без сопровождения, – сглотнув, выдавил Николай.

Бельгиец отстранил его от перископа, посмотрел в окуляры сам. Выпрямившись, негромко произнес:

– Они сделали все, что было в их силах. Теперь наша очередь.

– И что мы можем? – с некоторым скепсисом полюбопытствовала Настя.

– Идти полным ходом, – ответил командир экипажа, – в сторону ближайшего крупного города, где есть княжеский гарнизон. Для нас это – около получаса. Если дадим машинам перегрузку, то сможем сохранять дистанцию. Машины новые, хорошие, в таком режиме выдержат и дольше. Тем не менее я приготовлю все к отражению абордажа. У меня мало вооруженных людей, потому прошу вас, как представителей закона, оказать помощь.

– Мы согласны, – сразу же откликнулась Джейн, не дав спутникам сказать и слова, до сих пор она молча стояла за Настиным стулом, положив ладонь на спинку. – Чем мы можем помочь?

– Будьте рядом с пассажирами, защищайте их, если враг проникнет на борт. Большего я не прошу.

– Можете на меня рассчитывать. – Телохранитель приложила ладонь к груди. – Анастасия?

– Ну… так уж и быть, – вздохнула сыщица. – В конце концов, мы тоже на борту, верно? Только… Николай, оставайся здесь. Будь в курсе ситуации. И если что – присоединись к наемникам, тебе так привычнее будет. А вот мы с Джейн действительно лучше приглядим за гражданскими. Удачи.

– Берегите себя. Особенно вы, Джейн. Я вас уже немного знаю… – Николай встретился взглядами с зеленоглазой британкой. – Не забывайте – вас ждут в другом месте. Вы там нужны живой, чтобы кое-кому помочь.

– Я постараюсь, Николай. – Маленькая блондинка в черном костюме наградила его улыбкой – чуть более широкой и теплой, чем обычно. – Прошу вас, не беспокойтесь обо мне. Я буду в порядке.

Расставшись со спутницами, майор вовсе не почувствовал себя спокойнее. К счастью, никто не требовал от него тихо сидеть в углу, потому мужчина принялся ходить по рубке, понимая, что этим наверняка раздражает аэронавтов. Дирижабль-катамаран двигался вперед величаво и почти беззвучно, лишь мелькающие внизу речки, поляны и прогалины, разрывающие полог леса, давали понять, как велика его скорость. Рулевой замер на своем посту, вцепившись в пузатые лакированные ручки штурвала, капитан не отходил от развернутого назад перископа.

«Корвет и сторожевик потеряны из виду. Клипер передал требование стопорить машины и лечь в дрейф», – рапортовали вскоре с кормового поста. «Ничего не отвечать», – приказал командир лайнера. Еще раз глянув в перископ, он вызвал на мостик старшего из наемников.

– Пассажиры собраны на второй пассажирской палубе, – сухо доложил тот, явившись пару минут спустя, – к ним приставлены три моих бойца и шестеро ваших матросов. Среди пассажиров есть несколько военных и полицейских офицеров при личном оружии, они помогают в качестве добровольцев. Приготовлены пути отступления в корпус А или корпус Б – по ситуации. Стюарды инструктируют гражданских относительно возможных действий. Остальные силы собраны в две группы. Готовы встретить абордаж с любого борта или сверху. Надеемся на своевременное оповещение от вас.

– Если повезет, абордажа не будет. Мы… – Капитан осекся. Вдалеке бухнула пушка, и перед окнами мостика мелькнул золотистый отблеск пристрелочного снаряда. – Перелет… Они все-таки рискнули открыть огонь. – Командир лайнера поджал губы, кивнул наемнику: – Возвращайтесь к своим людям.

– Пиратам ведь нужны трофеи, а не обломки, – сказал Дронов, когда охранник вышел. – Они рискуют.

– Поняли уже, что не смогут нас догнать на таком ходу, – мрачно отозвался бельгийский аэронавт. – Терять им нечего, вот и рискуют. Мы все равно не можем ответить.

«Борей» понемногу отрывался от клипера, но о том, чтобы выйти за радиус стрельбы, и речи пока не шло. Единственная пушка пирата стреляла беспрерывно, давая в основном недолеты. На десятой минуте погони лайнер сотрясся от удара и последовавшего за ним взрыва – где-то в корме.

– Скорость падает! – доложил рулевой. Подтверждая его слова, машинный телеграф вдруг со звоном переключился с «самого полного» на «средний» ход.

– Попадание в кормовую оконечность корпуса Б. – Капитан оторвался от окуляров. – Отправьте вестового в машинное отделение левого борта.

– Теряем ход! – повторил матрос у штурвала.

– Все идет к тому, что абордаж все-таки будет. – Николай поднялся со своего места. – Наверное, мне стоит присоединиться к одной из боевых команд?

– Не спешите, – остановил его капитан. – У меня еще есть идеи.

«Борей» начал замедляться, хотя скорость его по-прежнему была высока. Пират прекратил стрельбу, явно считая, что добыча от него уже не убежит. Разрыв между двумя кораблями сокращался с каждой минутой. Тем не менее посыльный из машинного отделения успел вернуться с докладом.

– По левому борту разбит винт номер пять, полностью вышел из строя. Два других могут быть повреждены осколками, такелажная команда сейчас пытается к ним подобраться и проверить. Четвертая машина остановилась, третья в порядке.

– Значит, у нас только три турбины на ходу… – Капитан Санскье знакомо потер подбородок. – Ладно. Этого хватит.

Он приказал рулевому заложить немного влево, не сбавляя хода. Как Николай понял – специально, чтобы позволить неприятельскому клиперу подойти именно с этого борта. И тот попался на крючок. Огромная сигара корпуса Б закрывала приближающегося пирата полностью, но из рубки Дронов слышал, как пыхтят его винты, – куда громче двигателей «Борея». «Дистанция – десять метров», – просигналили с наблюдательного поста на верхушке фюзеляжа.

– Отлично. – Командир лайнера кивнул старшему помощнику. – Дайте по всем палубам сигнал: «Приготовиться к удару». – И, выждав секунд тридцать, чтобы во всех помещениях корабля задребезжали, как битое стекло в хрустальном стакане, тревожные звонки, продолжил: – Двигатели левого борта – самый полный назад! Правый борт – самый полный вперед!

Как гигантский небесный катамаран, плавно вильнув вбок, ударил пиратский клипер бортом о борт, Николай тоже не видел. Зато почувствовал. И услышал. Под скрежет гнущегося металла, под треск рвущейся ткани, под грохот столкновения «Борей» сотрясся всем своим тысячетонным телом. Что случилось с клипером – не хотелось даже представлять.

– Повреждены гелиевые баки корпуса Б! – сообщил главный механик, держась обеими руками за свой усеянный циферблатами и манометрами пульт. От удара офицер едва не слетел с кресла. – Теряем летучесть! Крен на левый борт растет!

– С левого борта должна быть большая пробоина, – как ни в чем не бывало предположил капитан. – Сбросить по левому борту балласт, начать спуск гелия из баков три и четыре по правому борту.

– Аварийная бригада корпуса Б не отвечает! Похоже, перебиты телеграф и голосоотводные трубы! Балласт не сброшен!

– Нет времени слать вестового. – Командир лайнера опустился в свое кресло, крепко ухватился за подлокотники. Наклон палубы становился все более ощутимым, Дронову пришлось встать со стула и ухватиться за поручень возле двери. – Сбросить весь балласт центральной секции. Стравливать газ из всех баллонов правого борта. Попробуем сесть на днище. Рулевой! Видите реку под нами?

– Так точно!

– Курс на нее. Будем садиться там. Повторить сигнал «Приготовиться к удару!».

Меры капитана сработали – дирижабль выровнялся. Но земля приближалась, на взгляд Николая, слишком уж быстро. Майор вдруг осознал, что река внизу – вовсе даже не река, а просто широкий лесной ручей и корпус «Борея» намного шире его русла. Когда борта лайнера начали с треском и хрустом сшибать макушки сосен, Дронов сел прямо на пол, стиснул поручень до белых костяшек.

– Правильно. Держитесь крепче, – флегматично посоветовал капитан, оглянувшись на гостя через плечо. – Сейчас тряхнет как следует.

Секунду спустя окна рубки оказались ниже вершин деревьев, и Дронов лишний раз убедился, что капитан слов на ветер не бросает…

«Борей» проехал по земле полсотни метров, прежде чем замереть. Лайнер был столь массивен и огромен, что его даже особо не трясло – Николай лишь пару раз приложился ребрами о стенку, а сигнальщик за фонарем и матрос у штурвала сумели остаться на ногах. Как только судно остановилось, подмяв левым корпусом молодой бук, майор вскочил:

– Я на пассажирскую палубу!

– Хорошо. – Капитан, тяжело поднявшись с кресла, ткнул пальцем в одного из дежурных матросов. – Вы – идите с ним. Вернетесь – доложите обстановку. Лейтенант Орсино, необходимо осмотреть баки с топливом на предмет утечки. Найдите аварийную бригаду и вместе с ними…

Дальше Николай уже не слушал – вместе с матросом он почти бегом вылетел из рубки. Служебные коридоры слегка перекосило, пол был под углом градусов в пять, если не десять, и двигаться пришлось осторожно, держась за стеночку. По счастью, спешка оказалась излишней – уже на трапе Дронов нос к носу столкнулся с Джейн, которая поднималась ему навстречу.

– Слава богу, вы в порядке! – обрадовался он, с трудом подавив желание обнять девушку. На ее щеке красовалась длинная тонкая царапина, которая, впрочем, даже не кровоточила. В остальном телохранитель выглядела совершенно невредимой. – Что у вас с лицом?

– Это? – коснулась англичанка царапины двумя пальцами. – Пустяки, не обращайте внимания. Я цела, Анастасия Егоровна тоже. Она послала меня на мостик, выяснить обстановку… и проведать вас. Я тоже рада, что вы не пострадали.

– Как пассажиры? – спросил майор, оглянувшись на вестового матроса.

– Есть пострадавшие, но ничего серьезнее вывихов. В основном – ушибы. Корабельный врач уже занялся ранеными, когда я уходила.

– Понятно, – кивнул Николай. – Сообщите капитану. А я… как здесь подняться на верхнюю палубу?

– Продолжайте идти вверх по этому же трапу, – указал матрос, – в конце будет люк.

Они разделились – вестовой отправился в центральную секцию, англичанка в рубку, а майор – наверх.

Вопреки словам матроса трап выводил не прямо на верхнюю палубу корпуса, а в небольшую застекленную будку смотрового поста. Дежуривший там с биноклем наблюдатель встретил незваного гостя удивленным взглядом. Дронов бросил ему невнятное «Извините» (по-русски, так что аэронавт едва ли его понял) и протиснулся сквозь узкую дверцу на свежий воздух. Подойдя к краю палубы, осмотрелся. Присвистнул:

– Господин Беккер правду говорил.

Можно было больше не сомневаться, что Восточный Экспресс действительно комплектуют лучшими кораблями при лучших экипажах. Капитан Санскье ухитрился посадить лайнер почти ровно на брюхо, без заметного крена, вписавшись в русло ручья, насколько это было возможно. «Борей» теперь высился посреди смешанного леса эдакой упавшей с неба бело-синей горой странной формы. Небо затянуло серой пленкой туч, крепчающий ветер качал вершины буков, дубов и сосен вокруг корабля. Сквозь щели кормовой обшивки просачивались белые струйки пара – машинным отделениям пришлось несладко. Но куда больше досталось противнику – далеко к югу в небо тянулся жирный столб черного дыма. Очевидно, там упал пиратский клипер.

– Чтобы вам горелось хорошо, сволочи, – пожелал его экипажу Николай.

На самом деле его волновало, что часть экипажа клипера могла уцелеть при крушении, – не самое лучшее соседство. Впрочем, опасения майора оказались пустыми. Даже если кто-то из пиратов пережил катастрофу, продолжать погоню за лайнером по земле он не решился. Никто не мешал команде вывести пассажиров с разбитого судна и устроить в тени бело-синего борта временный лагерь. Расставленные часовые не заметили ничего подозрительного до самого вечера. Люди капитана Санскье действовали умело и грамотно, помощь им не требовалась. Анастасия и Николай решились даже доспать часы, упущенные ночью, воспользовавшись парой уложенных натраву матрасов, – под бдительным присмотром все той же Джейн. Когда Николай проснулся в сумерках и увидел ее, замершую спиной к лежанкам – руки за спиной, ноги на ширине плеч, – его посетила мысль, что иметь собственного телохранителя действительно приятно и удобно. Впрочем, доложив, что все в порядке, англичанка тут же заняла место Анастасии на еще теплом матрасе и, сняв только пиджак, закуталась в тонкое одеяло с головой. Буквально полминуты спустя маленькая девушка уже тихо, уютно сопела во сне… Сыщица же вместе с Николаем отправилась к капитану выяснять его дальнейшие планы. Те оказались довольно простыми. Так как серьезно раненых среди пассажиров и экипажа не было, утром предполагалось выдвинуться пешком в сторону ближайшего города. Где он находится и сколько до него идти, капитан знал точно – дистанцию и направление рассчитали еще в воздухе. Выслать за помощью часть команды, оставив пассажиров дожидаться спасения в лагере, командир «Борея» счел рискованным. Как и Николай, он допускал, что выжившие пираты могут околачиваться где-то поблизости, а силы наемников были слишком малы, чтобы их распылять.

Однако никуда идти потерпевшим кораблекрушение не понадобилось. Вскоре после заката над берегом ручья разнесся гул корабельных винтов, и в небе показались два неизвестных судна. Одно из них тут же повернуло к источнику дыма на юге, второе направилось в сторону лагеря. Часовые подняли тревогу. Матросы согнали пассажиров под защиту фюзеляжа, охранники заняли позиции в укрытиях из камней и ящиков, беря чужой корабль на мушку. Зажженный над рубкой «Борея» фонарь осветил приближающееся судно… И первое, что выхватил его луч из темноты, – трехцветный герб княжеских воздушных сил на сером борту. Корабли оказались румынским военным патрулем. Невероятно древний, еще с орудиями в портах, фрегат обменялся сигналами с рубкой лайнера и пролетел дальше, чтобы встать на якорь ниже по течению ручья. Капитан Санскье немедленно собрался на встречу с командиром патруля.

– Я тоже пойду, – решила Анастасия. – Ты тут оставайся и Джейн не буди пока. Пусть спит. Вернусь – видно будет. Может, сразу вещи придется собирать.

– Ты что задумала? – опасливо спросил Николай.

– А ты не понял? – всплеснула сыщица руками. – Это же подарок судьбы! Даже пираты – подарок! У нас теперь есть шанс попасть в Константинополь раньше всех остальных. Пассажиров отсюда вывозить будут точно не фрегатом. Приведут транспортник. Но если я смогу поговорить с румынским командиром, он за небольшую плату наверняка согласится забрать нас троих отсюда прямо сейчас. Поверь, я смогу его убедить.

– Как Санскье? – не упустил майор шанса уколоть напарницу.

– Бельгиец – уникум, – скривилась девушка. – Такие редко попадаются. И вообще в этих местах выйти на контрабандистов проще всего через военных. Пиратов вояки князя гоняют, потому что те мешают бизнесу, а вот с контрабандистами у них немало совместных дел. Дай мне десять минут поговорить с их старшим офицером наедине – и я все устрою.

Она поправила очки, блеснувшие в свете луны, и подмигнула Николаю:

– Гарантирую тебе с подписью – завтра мы увидим Золотой Рог!

Глава 8

В такой час с высоты сотни метров Золотой Рог действительно казался отлитым из золота. Солнце играло на мелких волнах, даря заливу свой блеск, а сонмища лодок и паровых катеров бороздили его во всех направлениях, рассекая носами белые буруны. То же самое происходило и в небе над бухтой – тут роились как мухи дирижабли всех форм и размеров. Воздушный порт великого Константинополя, построенный уже в эпоху арабского владычества, раскинулся на северном берегу, смыкаясь с древним районом Галата. Ему было тесно в городской черте, новые кварталы сжимали посадочные платформы и эллинги в своих тисках, а к причальным мачтам выстраивались целые очереди. Отыскать взглядом в небе нужный корабль выглядело задачей невыполнимой, но облезлый буксирчик, на борту которого сейчас находились Николай и его спутницы, уверенно висел на хвосте раззолоченной посольской яхты. Рулевой не боялся, что его заметят, – таких буксиров над городом было едва ли не больше, чем всех остальных кораблей, вместе взятых: ведь в их услугах остро нуждались огромные лайнеры и грузовозы. Чтобы не упустить яхту, буксир кружил над окраинами бывшей римской столицы с ночи, а потом вел ее от предместий до самого порта.

– Красота… Но внизу, на улицах – настоящий муравейник, – сказал Николай, глядя через низкий борт открытой гондолы. Экипажу буксира часто приходится работать с такелажем, выбираясь на обшивку, подавая и принимая концы, потому гондола напоминала обычный речной катер, подвешенный под баллоном. – Настя, ты ведь здесь уже бывала, кажется?

– Дважды. Оба раза проездом, надолго не задерживалась, – ответила сыщица, не сводя глаз с яхты. Она сидела на фальшборте, одной рукой держась за него, а другой придерживая шляпу. Ветер ерошил старое растрепанное коричневое перо, вставленное за ленту. – Но сориентироваться по главным улицам могу. Нас еще в учебке заставляли зубрить планы всех европейских столиц, вплоть до переулков. Константинополь – не столица, однако тоже был в программе.

– А вы, Джейн? – обернулся майор к англичанке, которая с немного отстраненным видом сидела на скамье перед рубкой.

– Нет, прежде я здесь не бывала, – спокойно ответила та, разглаживая юбку ладонью.

Даже находясь под скипетром консервативных халифов, великий Константинополь оставался городом-мозаикой, мостом двух миров, восточного и западного, так что светловолосая девушка в европейской одежде не привлекала тут внимания. В отличие от девушки в дорогом мужском костюме, которая привлекала бы внимание где угодно. Потому телохранитель вновь облачилась в белую блузку и прямую синюю юбку до колен, подарок Штази. Еще перед посадкой на буксир Джейн попросила у Дронова лезвие бритвы, с помощью которого оставила на подоле юбки несколько едва заметных надрезов. Видимо, чтоб подол легче было разорвать, если понадобится бежать либо драться. Анастасия, наблюдавшая за этим, одобрительно хмыкнула и с видом бывалого знатока посоветовала британке надеть черные непрозрачные чулки подлиннее – на всякий случай. Что та и сделала, хотя едва ли нуждалась в совете.

– Я даже немного удивлен.

– Так уж вышло, что я бывала лишь в Западной Европе. Еще по одному разу в России и Италии, но в Халифате – никогда. Клиенты из Халифата редко нанимают женщин в охрану.

– Ну да, понимаю, – хмыкнул Николай.

Анастасия же привстала, вытянула шею:

– Снижаются! Готовьтесь!

Дипломатическая яхта могла похвастаться небольшими размерами и отменной маневренностью, так что помощь буксиров ей не требовалась. Она изящным виражом сбросила скорость и высоту, пошла вниз. Теперь не вызывало сомнений, что корабль, прибывший из Берлина, направляется к секции причалов, отгороженной от остальных проволочной сеткой.

– Хорошо, что в городе нет отдельного военного порта, – усмехнулась сыщица. – У штурвала! Давай к берегу!

Даже к служебным причальным мачтам строились очереди, а ждать было нельзя и минуты. Буксир спустился к заливу, повис в метре над водой, у обычного лодочного пирса. Николай спрыгнул первым, протянул руку Анастасии. Девушка, длинноногая и ловкая, мало чем рисковала, однако предпочла прыгнуть ему в объятия, едва не опрокинув мужчину. Повисла на его шее, со смешком подмигнула и лишь затем отпустила. Джейн за это время успела перебраться сама, отчего майор почувствовал себя неловко.

– Быстрее! – позвала сыщица, первой ныряя в толпу.

Старый, как сам город, район Галата перетекал в воздушный порт плавно и незаметно. Только что ты шел по улочкам жилого квартала, мимо приземистых зданий и бесчисленных торговцев, а секунду спустя вокруг тебя выросли стальные иглы причальных мачт и громады швартовочных площадок. Пестрая толпа при этом не особо редела.

Занять позицию для наблюдения оказалось не так-то просто. Издалека единственный проход в проволочном заборе был плохо виден, а подходить близко не хотелось. Среди прибывших могли быть люди, знающие всю троицу в лицо. Тем не менее, пока яхта отдавала концы и швартовалась, пока к ней подавали трап, Настя ухитрилась выбрать точку, с которой вход на охраняемые причалы просматривался более-менее достойно. Ждать долго не пришлось. Уже через десять минут оттуда выехали два крытых пассажирских паромобиля с зашторенными окошками.

– Месье Ламбер должен быть в одном из них, – заметила Джейн слишком уж ровным голосом.

– И пришелец-подрывник – тоже, – хищно ухмыльнулась Анастасия, наблюдая, как мобили ползут сквозь толпу, бешено сигналя клаксонами. – Будь там один он – кинуть бы в них пару бомб прямо сейчас… Но нам заложник живым нужен, эх… Ладно. – Она повернулась к Дронову: – Я пешком за ними до выезда из Галаты, по пути меня подхватит «наш» извозчик. Ребята с воздуха должны были ему просигналить, что мы ждем. Проведу слежку до конечной точки. Они не должны ждать подвоха, но если профессионалы – подстрахуются в любом случае. Так что вас, дилетантов, не беру, уж простите. Оставайтесь тут, посмотрите – не выедет ли еще кто чуть позже. Есть шанс, что эти две колымаги – приманка. На месте не стойте, ведите себя естественно. Через пару часов вас сменят. Встречаемся на базе. Удачи.

– И вам, – кивнула британка.

– Ни пуха… – пожелал Дронов.

– Только шкуры и черепа, – усмехнулась в ответ сыщица и, шутливо козырнув, растворилась среди прохожих.

– Давайте… выполнять приказ, – вздохнул майор, потеряв Настю из виду.

– Это будет несложно, – ободряюще улыбнулась ему Джейн. – Похоже на прогулку, просто смотреть надо все время в одну сторону. Доверьте это мне. Я, может, и дилетант в шпионаже, но меня учили наблюдательности.

– Давно хотел спросить… – Офицер и маленькая охранница зашагали вместе, держась стороной от толчеи. Николай попытался взять Джейн под руку, но это оказалось неудобно из-за разницы в росте. Пришлось просто идти рядом. – Вас, англичанку, не смущает, что вы, по сути, сотрудничаете сейчас с российской разведкой?

– Я далека от политики, – пожала плечами девушка. – А если подумать – я помогаю спасти дипломата и военного офицера дружественной державы. Верно?

– Верно, – хмыкнул Дронов. – Не боитесь последствий на родине?

– Даже если бы боялась – поступила бы так же. Я ведь говорила вам прежде – это вопрос чести. Николай, не беспокойтесь обо мне. Пожалуйста.

– Я попробую, – усмехнулся майор. – Привычка…

На улицах Галаты вдоль стен домов выстроились магазинчики, лавки, отдельные лотки, продающие всякую всячину – от сдобных булочек до золотых украшений. На территорию порта они выплескивались, как вода из дельты реки смешивается с водами океана. Торговцы торчали тут и там, в полном беспорядке, жались к причалам или просто стояли посреди толпы, а та омывала их, будто речные утесы.

В одной из таких лавочек торговали дешевыми сладостями – по деревянным лоткам были разложены сахарные конфеты в бумажной обертке, леденцы на палочке и россыпью, плитки шоколада и самые простые из восточных сластей. К удивлению Николая, лавка заинтересовала его спутницу. Увидев что-то на лотках, Джейн вдруг остановилась, схватила майора за рукав. Бросив короткое: «Извините», – стала пробираться к лавке сквозь толчею, ловко уклоняясь от встречных прохожих. Слегка растерявшийся Дронов поспешил следом.

Войдя под полосатый навес, скрывающий лотки от солнца, девушка заложила руки за спину и склонилась над товарами. Разглядывала их добрую минуту. Выпрямившись, спросила что-то по-арабски у продавца – немолодого горбоносого мужчины с густой бородой. Тот улыбнулся до ушей и ответил на том же языке. Джейн тоже улыбнулась, показала пальцем на прозрачные красные леденцы, лежащие горкой в одном из контейнеров. Опять что-то спросила. Торговец кивнул и сделал рукой широкий жест. Англичанка бережно, двумя пальцами взяла один леденец, забросила его в рот. Зажмурилась, словно леденец был лимонно-кислым, но улыбка ее при этом стала еще шире. Телохранитель на долю мгновения помолодела раза в два – какую-то неуловимую секунду рядом с Николаем стояла не маленькая, но очень взрослая и серьезная женщина, а девушка лет шестнадцати-семнадцати.

С хрустом разгрызя конфету, Джейн без лишних слов выудила из узкого кармана юбки несколько мелких монет, протянула их торговцу. Тот, продолжая улыбаться, наполнил красными леденцами круглую жестянку из-под зубного порошка, передал покупательнице.

Как только они отошли от лавки, вернувшись к наблюдению за причалом, британка открыла коробочку и протянула Николаю:

– Хотите?

– Благодарю. – Майор на самом деле не хотел леденцов, однако его снедало любопытство. Что это за конфеты, из-за которых его хрупкая спутница проявила больше эмоций, чем за все минувшие недели их знакомства? – Я возьму один.

Конфета оказалась самой обыкновенной – вовсе не кислой, а очень даже сладкой. На вкус Дронова – слишком сладкой. Пока он распробовал свой леденец, Джейн успела сгрызть еще два, а жестянку с остальными спрятала в карман.

– Любите леденцы? – поинтересовался наконец Дронов, так ничего и не сумев понять из вкуса конфеты.

– С детства, – кивнула зеленоглазая британка. К ней вернулась прежняя невозмутимость, и теперь она старалась все время держать выезд с причала в поле зрения. – Когда я была маленькой, отец часто привозил из командировок в другие страны подарки для меня. Однажды он привез сладости. Я и сейчас не очень люблю сладкое, но леденцы мне тогда так понравились… Я впервые попробовала нечто подобное. – Она усмехнулась – уже как обычно, лишь краешками губ. – Вы, вероятно, не знаете, но у меня во внутреннем кармане пиджака обычно лежит несколько мятных конфет. Мне не нравится их вкус, но они немного бодрят. Я их использую в те моменты, в какие редко курящие люди прибегают к сигаретам. Однако… Простите, что отвлеклась от задания, Николай. Но это – те самые леденцы, – похлопала она ладонью по карману. – Те, что привозил отец. Хозяин лавки сказал, что их изготавливают в Константинополе. Теперь я знаю, откуда он их привез.

– Кем он был? – спросил Дронов. – Ваш отец?

– Извините, Николай…

– Ох… Это вы меня простите, я и забыл. Не думайте, что я хотел что-то выведать, просто не подумал.

– Он был военным. Офицером.

– Поня-атно… – протянул Николай.

Больше он Джейн ни о чем не спрашивал, а та сама не спешила завести беседу. Они гуляли вокруг охраняемой секции часа два, но оттуда так никто и не появился. Наконец их сменил один из агентов «дядюшки» Беккера. Пешком, кружным путем, проверяя, нет ли «хвоста», майор и телохранитель вернулись в свое временное обиталище – небольшую комнатку над книжным магазином в южной части города. Анастасии там не было. Хозяин напоил их чаем и предложил подремать, заметив, что, если сыщице повезет, ночью им спать не придется. Признав справедливость такой мысли, Дронов все же не лег в кровать, а устроился у окна – на стуле, подперев щеку кулаком и глядя на улицу. В такой позе его и застала вернувшаяся с закатом Настя…

– Частная вилла в восточных пригородах, – сообщила сыщица, облокотившись о стол и сплетя пальцы перед лицом. – Старинная, с садиком. Пару сотен лет назад это был загородный особняк, но Константинополь разросся, и он оказался в городской черте. Почти – вокруг довольно много свободного пространства, вплотную никто не строился, да и сад внутри ограды просторный. Ограда – железная решетка. У главных ворот – шестеро охранников. Наблюдала час, обходов периметра не заметила. Думаю, там одна из их штаб-квартир. Для конспиративной лежки слишком солидно. В общем, часов пять у нас уйдет на подготовку, как раз глубокой ночью и полезем туда.

– Нет, – сказал Николай, сидящий прямо напротив нее. – На подготовку у нас уйдет весь завтрашний день. А полезем внутрь мы не раньше следующей ночи.

– За день они сто раз смоются, успев прирезать Ламбера, – ответила девушка, с нехорошей ухмылкой глядя мужчине в глаза. – У нас даже нет людей, чтобы организовать наблюдение на время подготовки.

– А за эти пять часов «дядюшкины» шпики добудут тебе план особняка? – Майор откинулся на высокую деревянную спинку стула, сложил руки на груди. – Сколько у нас путей отступления заготовлено? Какое снаряжение они успеют добыть? Мы успеем предварительно осмотреть виллу со стороны?

– Я волнуюсь за месье Ламбера, но согласна с Николаем, – неожиданно поддержала его маленькая британка, устроившаяся на табуретке рядом. – У нас не будет второго шанса, если мы провалимся.

– Все равно нам придется брать «языка» внутри, чтобы узнать, где держат заложника и где сидит их главный, – недовольно нахмурилась Анастасия. – Главное – проникнуть на территорию незамеченными, а там сориентируемся.

– Нет, – повторил Дронов.

– И что ты думаешь, я кого-то из вас стану слушать?

– О, я охотно верю, что ты пойдешь туда одна, если мы не согласимся, – покачал майор головой. – На этот случай у меня есть вполне конкретные инструкции от Готфрида. Джейн?

– Да, Николай?

– Вы можете взять Анастасию под свою охрану до рассвета? И проследить, чтобы она не покидала комнату всю ночь? Я оплачу вам эти часы по ценнику вашей фирмы.

– Я сделаю это бесплатно.

– Ах ты… – Анастасия привстала. – Изменник чертов!

– Драку устроим? – усмехнулся майор.

– Да я тебя на спаррингах без оружия всегда уделывала!

– Нас двое. Хотя мне кажется, Джейн и без меня с тобой справится.

– Вы мне льстите, – приподняла уголки губ хрупкая англичанка.

– А-а, к черту… – плюхнулась сыщица обратно на стул. Махнула рукой. За линзами ее очков горели задорные огоньки. – Уговорили. Не считай меня совсем уж дурой, одна я туда не пошла бы в любом случае. Но подготовку все равно начинаем прямо сейчас.

Сеть Штази в Константинополе была обширна, однако с Анастасией и ее спутниками работала лишь одна ячейка из нескольких агентов. Неофициально, по просьбе курирующего их директора Беккера. Возможности ячейки были крайне ограниченны, хотя кое-какое снаряжение разведчики добыли очень быстро. Днем же, около полудня, вся троица выбралась в нужный пригород, чтобы своими глазами взглянуть на будущую цель. Особняк выглядел именно так, как его описала Настя: старинное здание арабской постройки, квадратное, с внутренним двориком, о трех этажах. Вокруг – стальная решетка на бетонном основании, с двумя рядами острых пик поверху. Один ряд был наклонен наружу, из-за чего перелезть ограду становилось почти невозможно. Между решеткой и зданием – фруктовый сад, расчерченный дорожками. Обойти по кругу виллу они не решились – та стояла наособицу от жилого квартала, и праздные пешеходы, гуляющие вдоль забора, могли привлечь внимание стражи.

– Караул построен дурно, – заметил Николай. – Весь пустырь перед оградой зарос кустами. От домов до периметра даже днем можно проползти – никто не заметит. И охрана только на въезде.

– Они у себя дома. Вот и расслабились, – фыркнула Настя. – Благо решетка отличная. Надо подумать, как ее преодолеть. Пилить прутья – шумно и долго, поверху перебраться – сложно, да и заметить могут…

– У меня есть идея, – неожиданно произнесла Джейн, внимательно оглядываясь. – Но я не буду уверена, пока не осмотрю решетку вблизи.

– Это не раньше ночи, – качнула подбородком сыщица. – Придется измыслить альтернативы, как сказал бы один мой начальник в Москве… И еще не факт, что цели по-прежнему на месте.

– Дайте мне несколько минут, – попросила англичанка.

Высмотрев на улице стайку ребятишек лет семи – десяти, телохранитель направилась к ним, жестом попросив спутников не идти следом. Приблизившись к играющим детям, наклонилась, улыбнулась, заговорила с ними. Дети сперва вели себя робко, явно готовые броситься наутек от незнакомой женщины, однако уже через минуту обступили ее кольцом, весело загалдели наперебой. Разговор длился минут десять, потом Джейн распрощалась с ребятней и вернулась к товарищам, ожидавшим ее за углом. Сказала:

– Местные дети видели, как в особняк въезжают два мобиля. Утром один из них уехал, второй все еще внутри. И, что важно, стража не обходит периметр.

– Ну ты и фокусница, – протянула Анастасия, глядя на Доу как на диковинную птицу в зоопарке. – Хотя я бы тоже так смогла… наверное. Но лучше уж ты, в самом деле. Если дети расскажут родителям, а от тех о разговоре как-то узнает охрана виллы, пусть лучше думают, что вокруг отирается телохранитель атташе, а не русская разведка. Едва ли они догадаются связать твое появление с нами.

– Думаю, до завтра информация так далеко не уйдет, – пожала плечами зеленоглазая девушка. – Нам здесь еще что-нибудь нужно?

– Нет. Но уехавший мобиль – это плохо. – Настя коснулась двумя пальцами подбородка, сдвинула брови. – Большие шансы, что либо Ламбера увезли в другое место, либо пришелец скрылся… Ладно, хоть бы одного из них застать…

По возвращении на базу их ждал приятный сюрприз – хозяин книжной лавки, по совместительству связной ячейки Штази, умудрился добыть подробные планы особняка. Правда, этим планам было уже больше сотни лет и существовал риск, что внутри многое изменилось, однако они все равно стали неоценимым подспорьем. Остаток светового дня все трое провели в комнате над магазином, изучая ветхие листы.

– Пять часов на отдых, – распорядилась Настя, когда за окном сгустились сумерки. – Выдвигаемся в час ночи, проникновение рассчитываем на три или три тридцать. Всем спать!

Ночь выдалась лунной, однако затянувшие небо облака отчасти это компенсировали. К цели троица выехала на неприметной конной подводе – такие частенько колесили по улицам Царьграда даже в темное время суток. На «дело» все трое пошли в обычной одежде – разве что Джейн переоблачилась в свой любимый костюм. Добыть какое-то особое обмундирование люди Готфрида не смогли – в их закромах нашлись лишь черные плащи с глубокими капюшонами. Для ночной вылазки они мало годились. Прочее же специальное снаряжение осело в карманах сыщицы – пенал с отмычками, какие-то свинцовые шарики непонятного назначения… Широкую кожаную перевязь с несколькими метательными ножами девушка затянула на левом бедре, а через плечо повесила туго набитую охотничью сумку.

– Пять зажигательных бомб, – с дьявольской усмешкой объяснила она, похлопав по сумке, – с часовым механизмом. Никаких подарков из Зазеркалья, старые добрые пружины и шестерни. Начну расставлять по пути после того, как вытащим заложника. Будет им память о нашем визите…

Николай получил необычный пистолет – с пониженным давлением газа, благодаря чему его выстрелы звучали очень тихо. Правда, и убить из него было возможно лишь в упор, метким выстрелом, так что армейский револьвер майор тоже оставил в кобуре. Джейн не получила ничего, но это ее, похоже, не расстроило.

Добравшись до места, они оставили подводу в одном из переулков, дальше выдвинулись пешком. Обстановка благоприятствовала. Ворота виллы были ярко освещены, горели многие окна, а вот окружающий ее жилой квартал дремал во тьме. Уличных фонарей здесь не было отродясь, жители домов уже спали. Дождавшись, пока луна зайдет за облако, сыщица махнула рукой: «Вперед». Они выбежали из-за угла крайней многоэтажки и нырнули в кусты. Двигаясь по широкой дуге, гуськом, подобрались к забору в месте, которое не просматривалось с поста у главных ворот.

– Ну, друзья, думаем, как взять эту цитадель, – прошептала Настя, оглядываясь на спутников. – Очевидно, нужно искать выход, открывающийся изнутри. Все мы через ограду не полезем. Я выше Джейн и легче Николая. Попробую встать на твои плечи, Коля, и перемахнуть пики. Потом найду способ впустить вас. Но Джейн говорила, у нее есть свой вариант. Вот мы у решетки. Что у тебя за мысль была?

– Подержите-ка… – Маленькая англичанка сбросила с плеч пиджак и сунула его Николаю. Легко вскочила на бетонный фундамент забора, повернулась боком и… протиснулась… нет, почти свободно прошла между стальными прутьями, даже не ободрав пуговиц с жилетки. Протянула руку:

– Спасибо, можно мой пиджак?

– А у груди маленького размера есть свои преимущества, – задумчиво отметила сыщица, потирая подбородок. – Вот так я бы точно не смогла.

– Не скромничайте, Анастасия Егоровна. – Джейн, даже не взглянув на девушку, приняла у Дронова одежду. – Мне кажется, вы тоже могли бы попробовать, и не без шанса на успех.

Она привычно одернула пиджак, поправила галстук, подтянула перчатки:

– Я поищу переносную лесенку или калитку, открывающуюся изнутри. Спрячьтесь где-нибудь неподалеку, чтобы увидеть, когда я вернусь. Постараюсь не задерживаться.

Кивнув на прощанье, телохранитель исчезла в ночном мраке – темный силуэт растаял сразу, стоило ей отойти на пару шагов, светлое пятно волос было видно чуть дольше…

– Замечательный ежик, – улыбнулась Анастасия, когда они с Николаем укрылись за густым кустарником.

– То есть? – не понял майор.

– Маленькая и колючая, – пояснила сыщица, продолжая улыбаться своей фирменной жутковатой усмешкой. – А еще верная, ты посмотри, просто… Хочу ее в свою команду. Ходить на операции было бы сплошным удовольствием.

– Для тебя.

– Да брось, ей тоже нравится. Ты просто не замечаешь, каменное лицо малышка делает мастерски.

– Ну, так… Узнай, когда у нее заканчивается контракт, и найми, – предложил Николай. Уточнять, что «малышка», скорее всего, на год-другой старше сыщицы, он не стал. – У нас же есть графа «на особые расходы».

– Кхех. – Настя прикрыла глаза. – Боюсь, финансирования нашего отдела не хватит на ее месячный контракт. А мое начальство не одобряет привлечения частных подрядчиков. Тем более из Англии. Жаль, конечно…

Британка вернулась через четверть часа, помахала рукой, глядя точно на кусты, в которых прятались сыщица и майор. Сказала, когда они подошли:

– Чуть дальше в ту сторону, – махнула она рукой куда-то влево, – есть небольшая калитка, которую я смогла открыть.

– В таком месте – и неохраняемый вход? – вскинул брови Николай.

– Там было два охранника. У одного из них я нашла ключ. – Зеленоглазая англичанка вынула из кармана толстый короткий ключик, блеснувший серебром на ее ладони. – Он подошел к калитке.

– Вы их…

– Привела в бессознательное состояние. Часа на два-три. – Джейн заглянула офицеру в глаза, легонько нахмурилась. – А теперь – пойдемте. Я не спросила у них, когда сменяется караул…

Каким образом миниатюрная девушка вырубила двух солдат, не подняв шума и не пользуясь оружием, – Дронов так и не понял. Когда сыщица и майор прошли через открытую ею калитку, тела в черных с серебром мундирах валялись в неловких позах по сторонам от песчаной дорожки.

– Хоть бы с глаз убрала, еще заметит кто, – проворчала Настя, склоняясь над одним из часовых.

– Каждый из них весит вдвое больше меня, – ровным голосом парировала Джейн. – Я решила, что привести вас будет быстрее.

Пока Дронов оттаскивал одного из солдат за розовые кусты, а Джейн караулила с пистолетом на изготовку, сыщица привела второго бойца в чувство и задала несколько вопросов, держа ладонь на его кадыке. Часовой, придя в себя, сразу попытался закричать, однако сумел издать лишь сдавленный хрип. После чего сразу стал более сговорчив и хриплым шепотом начал отвечать. Узнав все, что ей требовалось, Анастасия улыбнулась пленнику, сказала по-русски: «Благодарю за помощь», – и вновь отправила его спать, приложив рукояткой револьвера по макушке.

– Убирай и этого, Коля. – Девушка поднялась, отряхивая колени. – Все как я и опасалась. Агенты, прибывшие вчера, уехали на той машине. Но пленник остался. Его держат в тюремном блоке. Блок оборудован на месте винного погреба. Помнишь его на старой карте поместья?

– Да.

– Перепланировка вроде бы только внутренняя, проход в подвалы должен быть там же, где и сто лет назад. Теперь ищем вход в здание.

Держась в тени фруктовых деревьев, они прошлись вдоль южного фасада особняка и достаточно быстро отыскали никем не охраняемую железную дверь под плоским козырьком.

– Вход для прислуги, похоже, – предположила Анастасия. – Караул у них и правда дурно устроен…

Дверь была заперта на два английских замка. Сыщица расстегнула пенал с отмычками, достала ровно горящий синим светом стеклянный шарик потайного фонаря, встряхнула его, опустилась на колено перед нижним замком. Не оборачиваясь, попросила:

– Прикройте.

То ли замки оказались очень сложными, то ли сыщица давно не практиковалась в воровских навыках, однако на взлом у нее ушло больше десяти минут. Дронов, обшаривая взглядом сад и слушая за спиной тихий лязг железок, чувствовал, как рукоять револьвера в его ладони становится скользкой от пота. Наконец раздался сухой щелчок. Почти сразу же – еще один. Видимо, второй замок был устроен по образцу первого, и с ним Анастасия управилась быстрее. Дверь на хорошо смазанных петлях распахнулась бесшумно.

– Внутрь! – скомандовала Настя.

Джейн ворвалась в темный коридор первой, держа пистолет на уровне глаз, майор вошел за ней, целя поверх головы маленькой напарницы.

Короткая кишка неосвещенного коридора вела на пустую кухню. Оттуда они пробрались во внутренние помещения – богато отделанные, украшенные деревянными стенными панелями и золотой лепниной. Особняк, похоже, пустовал, но дорогие химические люстры всюду исправно горели. Люминесцентная смесь сияла ярко – значит, ее регулярно обновляли. Направляясь к подвалам, «диверсанты-спасатели» лишь один раз услышали чьи-то шаги вдалеке и попросту свернули в боковой проход, обогнув опасное место, – запутанная внутренняя архитектура здания это допускала.

Лестница в тюремный блок охранялась единственным часовым – тот сидел за столом внизу пролета и дремал, подперев щеку ладонью. Дронов без изысков стукнул его по макушке кулаком, сделав сон еще более глубоким. Огляделся. Старый винный погреб, по всей видимости, был переделан в узилище давно – ряды решеток в стенах сырого коридора выглядели очень уж старомодно, как в какой-нибудь приключенческой книжке минувшего века. Ближайшие камеры оказались пусты. Джейн, проскользнув мимо бесчувственного стража, направилась к дальним, заглядывая в каждую по очереди. У третьей с конца остановилась, схватилась за прутья обеими руками. Позвала вполголоса:

– Месье Ламбер! Тьерри! Это вы? Месье Ламбер!

– Меня вроде слишком хорошо кормили, чтобы начались голодные галлюцинации, – проворчал из глубин камеры знакомый голос. – Мне что-то подсыпали? Тогда почему я так четко мыслю? Хм…

– Вставайте со шконки, господин военный атташе. – Анастасия, взяв со стола ключ с нужным номером, бросила его через всю темницу англичанке. Та поймала ключ в воздухе и торопливо принялась отпирать тугой замок. – Ноги вам не переломали, я надеюсь? Иначе Николаю придется вас нести.

– Я здоров, – уже другим тоном отозвался француз, возникая из мрака перед решеткой. – И даже не удивлен видеть вас. Но… Джейн? Почему ты тут?

– Мой контракт истекает лишь через полгода, – с тенью улыбки на губах ответила девушка, проворачивая ключ и распахивая железную створку. – Все это время я должна быть рядом с вами. И потом, я так и не отдала вам чай, за которым вы меня посылали.

– Только не говори, что он сейчас при тебе… – Тьерри, небритый, в измятой одежде, однако целый и невредимый, шагнул через порог. Замер, глядя на своего телохранителя сверху вниз. Дронов не решился бы сказать, что за эмоции отразились в этот момент на лице дипломата.

– Он ждет вас в ваших апартаментах. В Берлине. – Англичанка зачем-то сунула ненужный больше ключ в карман брюк.

– С… спасибо, Джейн, – сглотнув, произнес Ламбер и сделал странное движение, будто хотел наклониться и обнять стоящую перед ним маленькую девушку, но передумал. Вместо этого он протянул ей руку. Телохранитель улыбнулась чуть шире и крепко сжала предложенную ладонь.

– Трогательное зрелище, – кисло буркнула Анастасия, расстегивая клапан на своей сумке. – Правда, скажу честно, что приходили мы сюда не за вами, а за вашим похитителем, но он уже задал деру. Из дружеских чувств к мисс Доу решили завернуть сюда, прихватить вас.

– Она шутит, – соврал Николай, стоя на лестнице и поглядывая в сторону дверного проема. – Но мы правда надеялись застать тут их лидера.

– Когда выберемся, я дам вам его словесный портрет, – пообещал француз. – Он один раз беседовал со мною лично. И… в любом случае спасибо вам. Всем.

– Это будет неплохо. – Настя выудила из сумки коробочку, обернутую тряпкой, открыла. Повернула что-то внутри под щелканье сжимающейся пружины, закрыла. Небрежно бросила в камеру Ламбера. – Теперь мы ограничены во времени. Через двадцать одну минуту здесь станет тепло, как на пляже.

Оставив разговоры на потом, они поспешили к выходу. Первым шел Николай, за ним сыщица, дальше француз, вооружившийся револьвером тюремщика, замыкала Джейн. Они успели только покинуть погреб, когда с улицы донесся гудок паровой сирены. Еще один, еще – и с четвертого гудка сирена перешла на непрерывный рев.

– Нашли тела во дворе, – хмуро буркнула Настя. – Быстрее.

Квартет незваных гостей особняка направился обратно по своим следам – и это оказалось ошибкой. Они были близко к кухне, когда услышали топот множества тяжелых сапог с той стороны. Несомненно, стража обнаружила взломанную дверь.

– Назад! – Сыщица махнула рукой в противоположную сторону. – Там лестница наверх. На втором этаже решетки открывающиеся, взломаем изнутри.

– Я прикрываю, – бросил Николай, доставая армейский револьвер и пятясь.

Топот приближался. Было очевидно, что добраться до окон и вскрыть их они не успеют. Стражу требовалось задержать. Отойдя немного назад, майор встал в глубокий дверной проем, прижавшись спиной к запертой створке, выставил руку с оружием. Оглянулся. Анастасия и Тьерри уже скрылись из виду, а вот Джейн замерла у лестницы, держа пистолет на изготовку. Дронов махнул ей рукой, веля убираться, – и в этот момент из-за поворота на другом конце коридора выскочили двое солдат. Прежде чем они успели вскинуть свои винтовки с примкнутыми штыками, майор свалил их тремя быстрыми выстрелами. Следом появились еще двое бойцов и огромного роста офицер в зеленой чалме, за ним еще пара… Николай срезал следующую двойку, истратив две пули, последнюю выпустил в офицера, но тот подставил под выстрел саблю. Удар выбил клинок из его рук, однако рослый бородач не растерялся даже на миг – подхватив ружье одного из убитых солдат, ринулся в штыковую. Николай уклонился от колющего удара, уронил свой револьвер, схватил винтовку араба двумя руками, попытался вывернуть из его ладоней… Но противник вдруг прянул вперед и всей массой врезался в майора. Вдвоем они буквально влетели обратно в дверной проем, и Дронов своей спиной прошиб хлипкую створку. Осыпанный щепками, Николай рухнул на пол, выпустил ружье. Тут же вскочил, готовый к бою, – и едва успел увернуться от нового выпада. Они с халифатским офицером очутились в небольшом уютном кабинете, где стены были заставлены шкафами, а у окна стоял тяжелый письменный стол. Пятясь к нему, Дронов увидел через разбитую дверь, как в коридоре один из последовавших за офицером солдат падает, сраженный пулей. Значит, Джейн не ушла…

– Кха-а-а! – взревел командир стражников, делая бросок вперед всем телом.

Николай не стал уклоняться – он попытался перехватить винтовку вновь. Но повторить трюк не вышло. Араб крутанул стволом ружья, «нарисовав» в воздухе кольцо, избежал захвата и вогнал клинок в неудачно подставленную руку Дронова – точно в правый бицепс. Майор зарычал от боли, а стражник продолжил напирать. Оттеснил его мимо стола, к самой стенке, и вогнал острие штыка чуть не на треть длины в стенную панель из черного дерева, буквально пригвоздив к ней Николая. В коридоре все это время звенели выстрелы – пистолетные и винтовочные.

– Падла! – Разгорающийся гнев глушил боль. Дронов левой рукой попытался схватить врага за горло.

Тот отшатнулся, ослабил хватку на оружии. Винтовка наклонилась вниз, шевельнувшийся в ране штык расширил ее, вызвав новую вспышку боли.

Стрельба в коридоре внезапно оборвалась – и почти тут же на пороге кабинета возникла Джейн, словно материализовалась из полумрака. Она выкрикнула какую-то короткую фразу по-арабски и выстрелила… в воздух. «Почему не в противника?!» – удивился Николай и сам же себе ответил: «Да мы ведь с ним на одной линии!»

Араб крутанулся на каблуках, срывая что-то с пояса, швырнул это «что-то» в девушку. Темный предмет – кажется, обычный кошелек – полетел ей в лицо. Телохранитель отбила снаряд ладонью, но не успела опустить прицел пистолета – сорвавшийся с места вслед за кошельком халифатовец оказался рядом с ней, ударил наотмашь. Пистолет вылетел из рук девушки. Она ловко отпрыгнула назад, потянувшись к маленьким плоским ножнам на поясе, – но араб тоже был быстр. Второй удар, с левой руки, пришелся ей в грудь и попросту оторвал крошечную хрупкую британку от пола. Она врезалась спиной и затылком в стену коридора, однако каким-то чудом устояла на ногах – пошатывающаяся, явно оглушенная. Стражник ухватил девушку за горло, поднял в воздух, еще раз ударил спиной о стену. Дронову показалось, что он слышит хруст ломающихся тонких костей. Все эти секунды майор пытался освободиться от штыка, но тут глаза его застила алая пелена. Дико рыча, Николай одним рывком выдрал клинок из деревянной панели и из собственной плоти, забыв о ране, перехватил винтовку по всем правилам штыкового боя и швырнул себя вперед, оттолкнувшись от стены. Великан-араб успел обернуться. Ничего другого он сделать не успел. Игольчатое лезвие вошло ему под челюсть…

Халифатский офицер еще бился в конвульсиях, пытаясь зажать рану в горле, скребя пятками ковровую дорожку. По коридору было разбросано семь или восемь трупов – четверых стражников убил Николай, остальных подстрелила Джейн, спеша ему на помощь. Сама девушка сидела у стены, привалившись к ней спиной, свесив голову на грудь, и не подавала признаков жизни. От ее затылка вверх по стене тянулась смазанная кровавая полоса. Николай стоял посреди всего этого, залитый чужой и своей кровью по самые брови, тяжело дыша после вспышки бешеной ярости. Правая рука перестала его слушаться и теперь висела плетью, винтовка упала на пол.

– Та… та-ак… – Майор сделал глубокий вдох, задержал дыхание. Выдохнул. – Боже… Джейн!

Он присел рядом с девушкой, коснулся живчика на ее шее. С огромным облегчением ощутил под пальцами биение пульса. Бережно прощупал затылок англичанки. На его пальцах осталась кровь, однако череп телохранителя, вне всяких сомнений, был цел. Возможно, собранные в низкий хвост волосы немного смягчили удар, а может, девушка просто была крепче, чем о ней думал майор.

– Джейн! – позвал он чуть громче. – Джейн!

Мужчина не надеялся на результат, но маленькая британка внезапно тихонько застонала и подняла веки. Увидев склонившегося над ней Дронова, попыталась улыбнуться – не слишком успешно. Едва шевеля губами, выдавила что-то неразборчивое.

– Идти вы не сможете, даже не думайте, – строго сказал ей майор, попутно пытаясь перетянуть свою рану. Наложить жгут на собственную руку никогда не было просто – пришлось помогать себе зубами. Дронов, правда, проворачивал подобное не в первый раз. – Но попробуйте шевельнуть руками и ногами. Как ваша спина?

Вместо ответа телохранитель сжала кулаки и чуть-чуть согнула ноги в коленях. Стиснула зубы, подавив новый стон.

– Слушаются, – удовлетворенно заметил Николай. – Спина у вас должна быть цела. Надеюсь…

Больше ничего не говоря, он обхватил британку здоровой рукой и прижал к груди. Встал. Кое-как поддерживая ее под бедра второй, раненой рукой, заковылял в сторону лестницы – чувствуя теплое, неровное дыхание девушки на своих ключицах. Попадись им не то что охранник – повар, вооруженный половником, – и они оба не сумели бы оказать достойного сопротивления. К счастью, другие отряды стражи не успели подтянуться – ведь с первых выстрелов до сего момента прошло минуты три, а не целая вечность, как казалось майору.

Лестница выводила на галерею с окнами в сад. Одно из окон оказалось распахнуто – и створки, и решетка. На полу блестели осколки стекла: Настя не церемонилась. Дронов подошел к окну, глянул вниз – и увидел козырек над запасным входом. Понятно теперь, почему сыщица выбрала именно этот путь отступления, – спрыгнуть здесь можно было без малейшего риска. Если ты здоров и у тебя на руках нет раненой напарницы. Выругавшись сквозь зубы, Николай без помощи рук поднялся на подоконник и прыгнул, в полете разворачиваясь спиной вперед, чтобы принять удар. Устоять на ногах при приземлении он даже не думал – не в таком был состоянии. Козырек опасно заскрипел под его весом, а столкновение едва не вышибло из мужчины дух. Но фокус пришлось повторить – благо трава внизу была мягче кровли… Зато от удара почему-то начала лучше слушаться раненая рука. Подхватив Джейн уже как следует, под спину и бедра, Дронов заковылял вглубь сада. На ходу он усиленно вертел головой, но вместо стражников ему навстречу из зарослей вышла Анастасия.

– Ламбер под присмотром, в телеге. Вернулась за вами, – пояснила она, сжимая рукоять револьвера обеими ладонями. – Герои, мать вашу. Она хоть живая? Или ты тело для передачи родителям выносишь?

– Я… могу даже стоять, если надо, – тихим, но не дрожащим голосом проговорила англичанка, задыхаясь после каждого второго слова. – Но не идти… простите…

– Все в порядке, – успокоил ее Николай. – Пойдете, как только сможете. А пока – не двигайтесь зря. Насть, где вся стража? Почему я никого не встретил?

– Ну, половину вы перебили, похоже, – усмехнулась сыщица, жестом веля следовать за ней. – Остальные сбежались подивиться на трактор.

– Какой трактор?

– Обыкновенный, колесный. Его дядины люди разогнали по улице и закатили им в забор с противоположной стороны, как только стрельба поднялась. Шагай шире, они еще могут вернуться. А через десять минут тут вообще все взлетит на воздух.

Дронов шел сквозь сад вслед за Анастасией, не веря пока, что все получилось. Ну, не все – подрывник ушел от них. Но остальное-то – удалось! Тьерри спасен, все живы, вражеский штабзаминирован. Осталось только убраться подальше. Очередная Настина авантюра, спланированная по принципу «главное – начать, а на месте разберемся», увенчалась успехом. Интересно, сколько раз еще им так повезет?..

Последний этап операции, на котором что-то могло пойти не так – отступление, – не доставил сложностей. Извозчик, убедившись в отсутствии погони, отвез их прямо к причалам Золотого Рога, где всю четверку подобрал рыбацкий баркас. По пути Анастасия сделала майору нормальную перевязку, а Джейн начала приходить в себя. Англичанка явно испытывала сильную боль от тряски, но старалась не подавать виду: самостоятельно села, помогла снять с себя пиджак и жилетку, терпеливо позволила Ламберу осмотреть свой затылок, старалась поддерживать беседу…

Баркас вышел на простор Босфорского пролива, где пассажиров принял на свой борт торговый пароходик. На мачте его реял зеленый флаг Халифата, однако команда целиком состояла из греков и занималась делами, мало совместимыми с законом. Беглецам пришлось утрамбоваться в тесный потайной отсек между настоящим и фальшивым полом трюма, пока судно проходило таможенный досмотр. От духоты там ослабшая Джейн несколько раз теряла сознание, и даже Николай почувствовал себя дурно. Выпустили их, только когда о борта парохода заплескали волны Мраморного моря.

– Уж извините за неудобства, – сказал смуглый капитан корабля, грызя мундштук почерневшей курительной трубки. Дымил он не меньше, чем единственная труба его суденышка. – В Дарданеллах придется повторить. Так что дышите пока свежим воздухом. Лучше всего на палубе.

Послушавшись совета, русско-франко-британский квартет перебрался на бак парохода, где моряки расстелили для них прямо по палубе тощие матрасы и поставили горячий чайник, еще пыхтящий паром из носика. Джейн, сумевшая пройти путь от трюма до бака сама (хоть и пошатываясь, бледнея от боли), улеглась на один из матрасов боком, укрылась ветхим одеялом и мгновенно заснула. Ламбер и Настя уселись подальше от нее, налили себе чаю, завели тихую беседу. Решив не мешать им, Дронов по лесенке взошел на площадку полубака. Запрокинув голову, долго смотрел на звезды, мелькающие в облачных прорехах, наслаждался холодным ночным ветром, несущим запах соли над морской гладью. Пароходик резал носом буруны, над ним яркая луна плыла среди туч. А майору вспомнились языки пламени, взвившиеся над крышами домов во время их бегства. Как взорвалось здание старинного особняка, он так и не увидел, но зажигательной смеси создатели Настиных бомб не пожалели.

Обратно Николай спустился, наверное, через час. Сыщица и военный атташе уже не разговаривали – просто сидели рядом, с оловянными чашками в руках. Чай им, похоже, принесли новый – прежний должен был давно остыть. Спящая Джейн знакомо сопела носом под одеялом.

– Закончили? – поинтересовался майор, опускаясь на свободный матрас.

– Угу. – Анастасия глотнула из кружки. Ее очки на пару секунд запотели, но девушка не стала их протирать – просто дождалась, пока пелена на линзах истает сама. – Ты зря уходил. Ты теперь вправе знать то же, что и я. Скоро пойдешь учиться на оперативного агента как-никак. Пойдешь ведь?

– Пойду, – вздохнул Дронов. – Месье Ламбер, так мы сейчас друзья или не очень?

– Сейчас – друзья. – Француз широко улыбнулся, тоже отпил чая. – После моего возвращения на родину – не знаю. Но я не из тех, кто забывает долги. Я рассказал Анастасии Егоровне все, что ей хотелось бы знать. И все же не считаю, что расплатился сполна. В конце концов, существует немало путей отдать этот долг, не причинив вреда моей родной стране. У нас есть общие интересы, пускай их и немного. Кстати, надеюсь, к Джейн у вас нет претензий? – Атташе с нежностью глянул на укрытую одеялом девушку.

– Грешно было бы пытаться использовать столь чистую и невинную душу в моих делишках, – сдавленно хихикнула Настя. – Я могла бы попробовать ее завербовать, но не буду. Считайте это подарком. Между прочим, вы же теперь обязаны на ней жениться.

– Думаю, более благородным поступком с моей стороны будет досрочно разорвать контракт с ней и выплатить неустойку. – Улыбка Тьерри сделалась грустной. – Я нанимал именно эту девушку, как бы ее ни звали на самом деле, скорее как приятного компаньона, чем как охрану. И не рассчитывал подвергать ее жизнь настоящей опасности. Но она серьезно относится к своей службе… Будет лучше нам с ней расстаться как можно скорее. В мире еще много семей, чьим детям нужна верная подруга и защитница одновременно… У Джейн есть призвание.

– И что же дальше? – Майор перевел взгляд на сыщицу.

– За Дарданеллами нас встретит еще один корабль контрабандистов, – ответила Настя. – Тьерри и Джейн пересядут на его борт. Корабль доставит их в Италию, дальше им поможет местное французское посольство. А мы продолжим путь до австрийского берега. Оттуда – пошлем весточку в Берлин и двинем домой. Мне еще громы и молнии родного, московского начальства собирать на свою голову. До-олгонько собирать придется, чую я…

– Каков же итог расследования? Если считать от Ташкента?

– Так себе итог, – усмехнулась сыщица. – Неприятелю многое удалось, главные исполнители живы и свободны. Но основную часть их плана мы сорвали. Обстановка в Европе малость накалилась, однако не сильно – на пяток градусов по Цельсию. Если не будет новых провокаций, все нормализуется за пару лет.

– Но ведь будут же. Провокации то есть, – вздохнул Николай.

– Об этом мы тоже говорили с Анастасией, – кивнул французский дипломат. – Это одна из точек пересечения наших интересов. Мне и моим единомышленникам хочется, чтобы Франция пожила спокойно еще хотя бы два десятка лет. Без стрессов, конфликтов и потрясений. Тут мы можем найти почву для сотрудничества.

– Значит, – заключил майор, – баланс все же положительный.

– Значит – так. – Настя со слабой, не слишком-то веселой усмешкой поднесла кружку к губам.

Эпилог

Первое, что бросилось Николаю в глаза, когда они с Настей подходили к зданию бывшей ташкентской библиотеки, – это зеленые кущи, свешивающиеся с ее плоской крыши. Такое впечатление, что над последним этажом особняка вырос кусочек джунглей. Подойдя к ступеням, они услышали сверху еще и птичье пение…

По сторонам от двери дежурили двое часовых в новеньких белых мундирах. Сыщицу и майора они узнали в лицо, браво взяли «на караул», пропустили без вопросов. Саша ждала их в фойе, стоя прямо напротив входа. Николаю подумалось, что она могла здесь торчать с утра.

– Николай, Анастасия! – Настина ученица шагнула им навстречу, протягивая руки. – Вы вернулись!

Они тепло обнялись. Александра пыталась быть сдержанной и серьезной, как полагается сыскному агенту, но выходило у нее не всегда. Девушка то и дело сбивалась на «вы», обращаясь к Насте, на щеках ее раз за разом проступал румянец. После первых приветствий младшая из сыщиц отвела вернувшихся товарищей в жилые комнаты, сообщив, что горячая вода греется с утра и ее хватит на всех. После ванны отмытые до блеска Анастасия и Дронов были чуть не силой загнаны на обед, который проходил на крыше. Саша, похоже, слишком серьезно восприняла просьбу наставницы ухаживать за садиком – несколько вялых кустов и пальм в кадках превратились в целый лес всевозможных растений, от деревьев до цветов, а на некоторых ветках висели позолоченные клетки с певчими птицами. По медным желобкам журчала вода. Даже Анастасия, вкушая суп посреди всего этого великолепия, казалась малость ошарашенной. Ученица же доверительно призналась ей, что основание крыши пришлось укрепить, дабы та выдержала подобный вес. А поливную систему помогли устроить военные инженеры.

«Праздничная программа» закончилась к вечеру. Хотя Дронов предлагал сыщице отложить любые дела на завтра, та все же не утерпела и принялась за разбор скопившейся корреспонденции. Благо было ее немного. Все полученные письма и цилиндры пневмопочты занимали лишь две трети стола в ее кабинете. Особенно девушку заинтересовал белый конвертик, пришедший с неизвестного адреса буквально за полдня до их прибытия. Она долго изучала конверт на просвет, прощупывала его, нюхала. Наконец открыла. Внутри оказалась всего лишь записка – маленький прямоугольный листок отличной мелованной бумаги. Сыщица прочла его, откинувшись в кресле. Закончив, издала странный смешок и протянула Дронову с волчьей ухмылкой, похожей на оскал:

– Читай.

Текст записки оказался набран машинным способом, по-русски, но шрифт выглядел незнакомо. Письмо было коротким:

«Спасибо, что помогли указать молодежи ее место. Иногда это полезно. Меня, старика, они совсем не слушались. В благодарность я передам вашим друзьям в Константинополе просьбу удалиться добровольно. Их никто не обидит. С уважением к вашим талантам. Халиф Аист».

– Это… кто? – медленно проговорил Николай, поднимая взгляд на сыщицу.

– Халиф Аист – старый, давно раскрытый псевдоним директора Диван аль-Барид, – ответила та, по-прежнему скалясь. – Самого главного разведчика и контрразведчика Халифата.

– И как это понимать?

– Очень просто. – Девушка потянулась, вдруг зевнула. Оскал превратился в мечтательную улыбку. – У нас впереди еще куча работы. Просто куча, Николай…

Руслан Бирюшев Снег на гривах сфинксов. Новогодняя история в мире "Ветра с Востока" Глава 1

Снег на гривах сфинксов

Стимкэб остановился, и Николай открыл дверцу, первым выбрался наружу. Взяв с пола чемодан, подал свободную руку Анастасии.

- Мой рыцарь, - со смешком сказала та, без посторонней помощи сходя на мостовую. Ладони Николая девушка лишь коснулась двумя пальцами. Как обычно, впрочем.

Получив несколько монет, водитель поддал пару и стимкэб покатился дальше по Стрэнду. Это была новая машина, чёрная и блестящая, но выглядевшая так, словно её собрали лет сто назад – гибрид конной повозки и парового трактора, с высокой вертикальной трубой позади кабины.

- Что ж, - Анастасия лукаво глянула на спутника. – Как тебе местечко?

Дронов глубоко вдохнул морозный воздух и огляделся. Ему было понятно, что под «местечком» сыщица подразумевает отнюдь не улицу вокруг них, а весь город. Лондон. Столицу, как выражались его бывшие армейские коллеги, «наиболее вероятного противника». Конечно, Дронов уже видел город из окна воздушного лайнера, и успел полюбоваться портом, улицами за окном стимкэба – но поначалу ему было не до местных красот. Сейчас царило мирное время, и никто не мешал подданному Российской Империи приехать на праздник в Англию. Однако они-то с Настей были тут незаконно. С фальшивыми документами и под чужими именами, как супружеская пара из Германии. Прежде Николай бывал лишь в дружественных и нейтральных странах. Прибывая в Англию, он подсознательно ждал, что сложности возникнут уже на таможне. Однако всё прошло гладко, и сейчас мужчина слегка расслабился. Поведя плечами, он сказал:

- Знаешь… я думал, будет больше похоже на Петербург.

Он не лукавил. Ему, проведшему всю жизнь в солнечной Азии, думалось, что две северные столицы, с их серым небом и величественными зданиями, будут для него слабо различимы. Однако Лондон оказался… более цветным, что ли. Более тёплым. Небо и правда было низким, мрачным, с него сыпалась морозная крупа, едва ли заслуживающая называться снегом. Но под этим небом высились дома, сложенные из красного или жёлтого кирпича, фасады лавочек на нижних этажах их хозяева красили синим и алым цветом. К тому же нарядности прибавляли украшения, оставшиеся с недавнего Рождества.

- Ты просто в Питере бывал только в правительственных кварталах, по делу, – снова хихикнула Анастасия. Они оба говорили по-немецки, ничуть не приглушая голоса – едва ли кто-то из прохожих мог услышать в их беседе нечто подозрительное. – Но Лондон всё-таки куда старше, и тут больше уютных местечек. Или просто интересных. Видишь этот фонарь?

Девушка указала на обычный с виду фонарный столб. Дронов смерил его взглядом, кивнул:

- Ну и?

- Знаешь, откуда берётся газ для него?

- М-м-м… - Николай честно попытался припомнить, слышал ли он что-то необычное о лондонских фонарях. - Нет.

- Вот лучше и не знай. – Сыщица повернулась на каблуках, взмахнула рукой, как офицер на поле боя. – Идём, нам туда!

Припорошенные снежной крупой, они направились к зданию, фасад которого украшала вывеска фирмы «Арториас глобал секьюрити».

«Гостей из Райха» приняли со всем почтением – благо, выглядели агенты вполне состоятельно. Дронов носил недешёвый серый костюм-тройку, шерстяное пальто и шляпу, украшенную серебряной вышивкой по ленте. На Анастасии были шёлковая блузка, синяя юбка и жакет с укороченным рукавом, длинные замшевые перчатки и тёплый плащ на белом меху, шнурованные сапоги. Всё скромного фасона, но из лучших материалов, что в приёмной «АГС» оценили сразу. Гостей усадили на роскошный диван, угостили чаем с бисквитами – и лишь после этого поинтересовались, какое дело привело их в агентство.

- Ох… - Поставив фарфоровую чашечку на стол, Анастасия прижала к щеке ладонь, обтянутую замшей. – Мы с Николасом путешествуем по делам нашей торговой фирмы – сами знаете, деньги движутся даже по праздникам, ни минуты покоя. Но упускать Рождество и Новый год мы не хотим, и отмечаем их в пути. Рождество прошло в Антверпене, очень мило, хоть и без родных. Новый Год отметим здесь. Мы не хотим сидеть день-деньской в отеле, будем много гулять. Не хочется, чтобы что-то омрачило праздничный день, даже если мы захотим проведать пабы, например…

- О, понимаю, фрау Телльман. Вам нужен охранник для этого. – Представитель агентства бросил взгляд на Дронова. Вероятно, он полагал, что с мужем такой комплекции фрау могла бы и не тратиться на телохранителя. Но смолчал, разумеется. Николай тоже ничего не сказал. Его немецкий был куда хуже, чем у собеседника, и, хотя по легенде Дронов был голландцем, женившемся на немке, лишний раз открывать рот ему не хотелось.

- Да! – с энтузиазмом закивала Настя. Лицо её сияло. Помимо прочего, девушка сменила обычные свои овальные очки в серебряной оправе на круглые золотые, что придало ей удивительно безобидный, мягкий и наивный вид. – Но не какого-то здоровяка с дубинкой, чтобы отгонять пьяных гуляк. Нужен кто-то, кто будет хорошо смотреться в приличной компании, с кем можно побеседовать интересно, кто знает Лондон… В общем, скорее охранник-компаньон, немного даже гид. Поэтому мы и пришли к вам. Нас заверили, что «Глобал Секьюрити» предоставляют такие услуги, у вас даже есть каталог…

- Всё верно, фрау Телльман, - подтвердил сотрудник «АГС». – Вы можете выбрать сотрудника из каталога – там есть колоризованные фото, описание достоинств и навыков, даже отзывы прошлых нанимателей. Но это требует дополнительной платы.

- Ох, ничего страшного, - отмахнулась Настя. – Мы заплатим. И сразу скажу – я бы хотела, чтобы охранником была девушка.

Когда им принесли набор личных карточек, Николай почти сразу увидел нужное лицо. Однако Настя честно перебрала половину, прежде чем ткнуть в ту единственную, которая им требовалась:

- Вот, номер семьсот девять! Нам подходит. Правда же, Николас?

Дронов кивнул, издал согласное хмыканье. Сотрудник агентства снова бросил на него взгляд, теперь явственно сочувственный. Видимо, он составил для себя представление о отношениях внутри «германской» семьи.

- Хороший выбор, – одобрил работник «АГС». – Семьсот девятая специализируется на охране детей и подростков, но и со взрослыми клиентами она также работала много раз. Отзывы вы видели. Контракт на три дня?

- Да, сегодня, завтра, послезавтра. – Настя поправила очки на носу. – Вечером первого января мы уже отбудем.

Оформив бумаги и внеся оплату, они вызвали кэб – на сей раз конный, который лондонцы звали «брумом», и перебрались в отель. Ждать пришлось недолго – Настя только начала намекать Дронову, что могла бы уже сменить костюм на маленькое чёрное платье, которое всегда имела при себе вместе с парой чёрных чулок и шёлковых длинных перчаток, как в дверь позвонили. Николай открыл. И невольно широко улыбнулся, хоть и знал заранее, кого увидит:

- Здравствуйте, Джейн.

- Добрый день, Николай, – улыбнулась в ответ крошечная блондинка, стоящая перед ним. – Так и знала, что это вы.

Джейн Доу совсем не изменилась за время, пролетевшее с их совместных приключений в Берлине и Константинополе. Изящная, как стеклянная статуэтка, с кукольным личиком, огромными ярко-зелёными глазами и золотыми волосами, собранными в хвост, миниатюрная девушка могла бы сойти за подростка, если б не носила дорогой мужской костюм с жилеткой. Дополняли его серая рубашка и чёрный галстук, кожаные перчатки, мужские туфли и короткое пальто военного фасона, с «погонами» на плечах. В руках Джейн держала припорошенную снегом кепку-восьмиклинку.

- Анастасия Егоровна тоже здесь, полагаю? – чуть понизила голос девушка, переходя на свой неуверенный, с неправильными ударениями, русский.

- Конечно я здесь, моя леди. – Настя, не усидевшая в гостиной, выглянула из-за широкой спины Дронова и помахала рукой. – Отпустила бы я этого увальня за границу одного, как думаете?

Пять минут спустя они втроём сидели за чайным столиком – Дронов и Настя на диванчике, Джейн напротив них, в мягком кресле. С вежливым кивком приняв у Николай чашку исходящего паром чая, она отпила глоток, спросила, уже по-немецки:

- Что случилось? Простите, что не спрашиваю о здоровье или ещё чем, но раз вы здесь – произошло что-то серьёзное?

- Да, Джейн, – сурово сдвинув брови, кивнул Николай. – Есть дело, в котором мы не обойдёмся без вас.

- Дело такое, – подхватила за ним Анастасия. – Мы, видите ли, должны отпраздновать с вами Новый Год, леди.

- Ваши шутки, Анастасия Егоровна… - Маленькая британка опустила чашку на блюдце.

- Это не шутки, Джейн, - всё ещё улыбаясь, заверил её Николай. – Мы с Настей действительно на задании от Третьего отделения. Но цель миссии – не в Англии, и вообще никак вас не касается. Просто Настя решила потратить казённые деньги, чтобы проведать старого друга.

- С того момента, как эти деньги вписали в статью моих расходов на задании, эти деньги уже не казённые, а мои, - фыркнула сыщица. – На Рождество я вас, леди, не тронула, это всё же семейный праздник. Но сразу заподозрила, что в Новый Год вы будете работать. Это недопустимо, ибо вредно для вашей чудесной кожи. Мы с Николем составили план, и он сработал – вы здесь.

- Э… - обычно невозмутима англичанка на секунду заметно растерялась. Лишь миг спустя она сумела взять себя в руки и вернуть лицу непроницаемое выражение. – Ну… что ж, деньги вы заплатили, три дня я в любом случае должна вас сопровождать. Каков ваш план?

- А вот сейчас мы его и составим. – Настя впервые за сегодня улыбнулась по-настоящему. В комнате сделалось чуточку темнее, повеяло чем-то сырым и холодным. – С вашей помощь, моя леди.

* * *

- Верблюд! – воскликнула Настя, бросаясь вперёд. – Это же верблюд!

В самом деле, верблюд посреди зимнего Лондона – зрелище удивительное. Этот, правда, был бронзовым. И на спине его сидел такой же бронзовый солдат в пробковом шлеме, с винтовкой на коленях.

- Памятник Имперскому Верблюжьему корпусу, - спокойно пояснила Джейн. Телохранитель неспешно шагала рядом с Дроновым, сунув руки в карманы пальто. Николай крепко подозревал, что её эффектные перчатки из тонкой чёрной кожи плохо защищают от мороза, однако вслух подозрения не высказывал. – Вы о нём слышали? О Корпусе?

- Да. Охраняет британские порты в Африке, - почти сходу припомнил Николай.

- Верно. Но памятник ему поставили не за это, - они вместе подошли к монументу, вокруг которого уже успела обойти Настя. Джейн откинула назад голову, глядя на бронзового солдата. – За двадцать лет до Великой войны аксумские мятежники едва не прорвали оборону Великого Халифата на Ниле. Англия и Франция прислали Халифату помощь, в том числе Верблюжий Корпус. Потери были велики, но Александрийская линия устояла. Это обеспечило мир в Магрибе на долгое время. Моя предок был там, и там умер.

Дронов счёл за лучшее промолчать. Настя же, успевшая пощупать хвост верблюда и заглянуть под него, заметила:

- Что-то народу мало. Я бывала в Лондоне, но не тут. Обычно в парках яблоку негде упасть.

Парк при набережной королевы Виктории, правду сказать, казался пустынным и заброшенным. Хотя с разных сторон доносился гул голосов и шум города, здесь, под голыми ветвями спящих в снегу деревьев, не было почти никого, кроме их троицы – да бронзового солдата на верблюде. Вдали виднелись ещё какие-то памятники, арка ворот, оставшаяся от особняка, где жил тот самый герцог Бэкингем, о котором писал Дюма – и лишь несколько спешащих куда-то прохожих.

- Обычно здесь многолюдно, - Джейн повела плечами. – Но сейчас все в другом месте. Я отведу вас туда.

Они миновали парк и вышли на саму набережную Виктории. Теперь Николай понял, куда стягивались лондонцы. Проезжая часть была перекрыта для транспорта полицией, на ней толпились горожане. Тут и там катили свои тележки торговцы горячими напитками и едой, прохаживались полисмены в тёплых плащах, царил весёлый гомон. Сотни людей чего-то ждали.

- До полуночи тридцать минут, - сказала Джейн, даже не заглянув в часы. – Идёмте, покажу кое-что.

Чтобы пробраться сквозь толпу девушкам пришлось выставить вперёд рослого Николая и использовать его как ледокол. Однако в конце концов они протолкались на самый берег и очутились перед маленькой, забитой людьми площадкой. В центре её к небу тянулся остроконечны монолит, испещрённый какими-то знаками. Прищурившись, Николай не без удивления понял, что это египетские иероглифы. А статуи по бокам обелиска – миниатюрные сфинксы. Снег на их гривах и спинах выглядел слегка сюрреалистично.

- Игла Клеопатры, - Джейн указала на обелиск. – Подарок халифа за помощь в той самой войне на Ниле. Как его везли сюда из Александрии – отдельная история. Тут в основании есть табличка с именами моряков, погибших во время перевозки, их с полдюжины.

- Там у вас тоже погиб предок? – бестактнейше поинтересовалась Настя.

- Нет, моряков у меня в предках не было, – ничуть не обиделась зеленоглазая англичанка. – И посмотрите на вон того сфинкса. Видите сколы?

- Угу. – Отодвинув плечом какого-то студента, Настя даже тронула выщерблину под правой лапой сфинкса. – Они исторические, да? Не результат аварии подводы с кирпичами?

- Во время Великой войны германский флот несколько раз устраивал рейды на Лондон и бомбардировал его артиллерией. – Джейн тоже приблизилась, встала рядом с Анастасией. – Снаряд немецкого воздушного крейсера разорвался на набережной. Это следы от осколков. Их специально не убирают.

На сей раз даже Настя помолчала минуту, прежде чем сказать:

- Вы специально наводите мрачное настроение, да? У вас были планы на сегодня, и мы вам испортили день?

- Нет, что вы, - Джейн вдруг тепло улыбнулась и негромко рассмеялась в кулак. – Даже будь оно так, я бы не стала вам мстить, вы же клиенты. Просто так уж сложилось, что у всего здесь есть две стороны. В Лондоне вершились чудеса и лилась кровь – веками. Здесь открывали лекарства от страшнейших болезней и казнили королей. Создавали и разрушали империи. А ещё праздновали Рождество и Новый год. Несмотря ни на что.

Толпа вокруг зашумела. Вскинув голову, Николай увидел, что над Темзой со стороны моря летит военный корабль. Это был пузатый броненосец, довольно старый, судя по скромным размерам – зато увешанный тканными штандартами, где кроме цветов британского флага виднелись цифры. Корабль нёс в город новый год – буквально.

- Пять минут до полуночи, - Джейн наконец-то достала из кармана пальто часы и откинула крышечку. – Смотрите вверх. «Орион» даст сигнал.

Минуты летели в ночь, корабль плыл над Темзой. Где-то рядом ударили башенные часы. Колокол отбивал полночь, и толпа хором считала удары. Подхваченные общим порывом, Дронов, Настя и Джейн считали вместе со всем – разумеется, на немецком и английском соответственно.

- Двенадцать! – выдохнул Николай.

- Ба-бах! – ответили ему салютные пушки «Ориона». С палубы дредноута взвились первые цветные ракеты – а секунду спустя фейерверки расцвели над всем Лондоном, стирая с облачного неба серый цвет.

Николай обнял Анастасию. Та, в свою очередь, притянула к себе Джейн и обняла её тоже. Англичанка фыркнула, дёрнула плечами, однако всерьёз вырываться не стала.

- Добро пожаловать в будущее, - сказала сыщица, улыбаясь одними глазами.

- У нас остался день. – Джейн всё же высвободилась из объятий Насти – настолько аккуратно и тактично, насколько могла. – Если вам улетать только вечером, то идти сейчас в отель и ложиться спать грешно. Я знаю несколько пабов, где не будет слишком много людей, но где отлично кормят. В одном ирландский виски даже настоящий.

- Спасибо, Джейн, - сказал Николай. – Надо провести эту ночь увлекательно. Я… думаю, для вас будет лучше, если вы с нами больше не увидитесь. Но… я бы всё равно хотел встретиться вновь. Мне сейчас не хватает компании… честных людей. Ай!

Анастасия ещё раз ущипнула его за ухо. Заявила, глядя на Джейн с хитрым прищуром:

- Доживём все трое до пенсии и встретимся в пабе, как частные лица. «Ягнёнок и флаг» вроде уже три сотни лет стоит? Или четыре? Вот и до нашей пенсии достоит, там и встретимся. И тогда Джейн мне всё-таки скажет, как её зовут на самом деле. Уговор?

- Уговор, - с лёгкой усмешкой зеленоглазая англичанка накрыла протянутую ладонь Анастасии своей.

«Орион» выпустил ещё залп разноцветные ракет. Его двигатели зашумели, и корабль ускорился, двигаясь дальше, унося весть о новом годе вверх по Темзе. Будущее наступило в очередной раз.

Руслан  Бирюшев Меж вендавалем и мельтеми (ВсВ-2.5) Глава 1

Меж вендавалем и мельтеми

Погода стояла прекрасная, но Николая не оставляло чувство, что нечто плохое вот-вот произойдёт. Это было совершенно иррациональное ощущение, зудящее где-то меж лопаток, родившееся из того, что Николай Дронов, бывший армейский офицер, ныне же агент самого секретного подразделения охранки, до сих пор верил в некую высшую справедливость. И где-то в глубине души считал, что возмутительная наглость обязательно будет наказана. Так или иначе.

- Коля, - раздался справа от него мягкий женский голос. – Всё хорошо? Судя по выражению лица, ты сейчас планируешь интервенцию в Магриб.

- Кхм… - Дронов кашлянул в кулак и выпрямился, кладя ладони на почти горячий от солнца фальшборт.

Их небольшой рейсовый пароход шёл сейчас Сицилийским проливом, пересекая Средиземное море в южной его части. По одну сторону пролива был остров Сицилия, по другую – африканский берег. В его-то сторону майор и таращился, углубившись в размышления.

- И завоёванным народам явно ничего хорошего не светит. – Высокая стройная женщина облокотилась о борт рядом с Дроновым. На её губах играла лёгкая усмешка, в зелёных глазах за линзами очков плясали весёлые огоньки. Анастасия Агафьева, специальный агент, напарница и начальница Николая, была в превосходном настроении. Ещё бы. То, что они сейчас на борту парохода посреди южного моря – целиком её заслуга. Или вина. Скорее всё же вина.

Последний год Николай и Анастасия провели в Исландии. Маленькая островная республика, сохранявшая иллюзию независимости благодаря базам военного флота Американской Конфедерации, служила вечным полем шпионских интриг. Чаще всего там боролись спецслужбы конфедератов и Великобритании, иногда в игру вмешивались их коллеги из континентальной Европы. Недавно же возник повод поработать там и у российского Третьего отделения. Как бы то ни было, в итоге дело завершилось успешно, и агентам предстоял путь домой. Маршрут был известен заранее – кораблём до нейтральной Скандинавии, потом в союзную Германию, а уж из Айзенрайха можно было просто уехать поездом, купив билеты хоть под настоящими именами. Однако Настя заявила, что использовать северный путь опасно – придётся пройти слишком близко к Британским островам. Повод был вздорный – будто англичане взяли бы на абордаж иностранное судно только ради их парочки. И всё же на правах старшего агента Анастасия разработала свою версию пути – из Исландии в нейтральную Португалию, затем кораблём через всё Средиземноморье в Австрию, а оттуда уже в Россию. Выходило заметно дольше и дороже, зато, как уверяла девушка, безопаснее. Деньги на «круиз» Настя получила от исландского резидента «трёшки», а ещё кругленькую сумму вытрясла из союзников-американцев. И вот – агенты едва ползут вдоль побережья Африки, хотя уже с неделю как могли бы быть в Москве. Хорошо хоть, не на круизном лайнере, а на обычной пассажирской скорлупке. Пускай и первым классом.

- Скажи, когда ты будешь писать об этом плавании Саше, тебе стыдно не будет? – поинтересовался Дронов, подкручивая кончик уса. – Она вкалывает без выходных.

Анастасия всё ещё формально числилась главой Ташкентской сыскной станции, хотя уже года три там не появлялась, свалив все дела на бывшую ученицу.

- Ничуть, – фыркнула Настя. – В Ташкенте сейчас лето. Если она хочет позагорать, ей достаточно выйти на крышу штаба. А уж какие там персики… в Испании таких нет.

Налетел порыв жаркого ветра, и агент придержала соломенную шляпку ладонью. Николай вздохнул. Злиться на Анастасию дольше минуты он не мог. Напоследок майор лишь смерил подругу взглядом. Она в ответ прищурилась, провела ногтем большого пальца по своим губам. Дронов ещё раз откашлялся и вновь уставился на горизонт. Безупречно стройная, атлетично сложенная, длинноногая сыщица одета была лишь в замшевые туфельки, шляпку и тончайшее жёлто-оранжевое платье, едва доходящее до колен. Носить такое велела круизная мода, как уверяла сама Настя. Но Дронов точно знал, что никакая мода не могла велеть носить такое платье на голое тело. К тому же свои обычные овальные очки в серебряной оправе девушка сменила на круглые золотые, делавшие её более мягкой, интеллигентной и даже беззащитной – внешне, по крайней мере. На плече она держала открытый зонтик от солнца -за год в Исландии кожа сыщицы почти лишилась загара, сделалась бледной, как у записной аристократки.

- Скажи-ка, - вдруг произнесла Анастасия, приглаживая растрепавшиеся от ветра тёмно-каштановые волосы. – Вон те паруса давно по борту маячат?

- Да как я пришёл были, – пожал плечами майор, глянув в указанном направлении. Там виднелись белые треугольники парусов какого-то другого корабля – средней величины, о трёх мачтах. Труб и дыма Дронов не заметил.

- А тебе не кажется, что он не параллельным курсом с нами идёт, а на перехват? – Сыщица нахмурилась.

- Э-э… - Майор присмотрелся. Вроде бы паруса на самом деле увеличивались понемногу, но он не был уверен.

Причины для тревоги имелись. Весь Магриб, земля к западу от границ Арабского Халифата, представлял собой сплошной клубок враждующих племён и царств-однодневок. Местные народы и гости из глубин континента сцепились в многовековой непрекращающейся борьбе, куда боялись соваться даже европейцы. Понять, за что они воюют, не взялся бы самый опытный дипломат. Объединяли магрибцев две вещи – ненависть к арабам и странное течение христианства, позволявшее не считать за единоверцев любых европейцев, в том числе православных. Время от времени эти два фактора накладывались друг на друга, после чего магрибские племена на время забывали разногласия и устраивали Чёрный Крестовый Поход, как это называли в Европе и Халифате. Яростные штурмы арабских укреплений на Ниле и Врат Александрии в Египте длились пару лет, потом старые распри возвращались и крестоносное воинство разваливалось. Одним из признаков близящегося похода неизменно становился всплеск пиратства – крестоносцы запасались деньгами, рабами и оружием где только могли. Но последняя война была не так давно, и едва ли стоило ждать повторной вспышки скоро. Однако…

- Тву-у-у-у! – тревожно свистнул гудок парохода. Корабль начал резко забирать мористее. Над мачтами парусника взвились красные вымпелы.

- В Бога душу… - почти без эмоций в голосе сказала Настя и добавила несколько казахских и немецких слов. Сложила зонтик. Николай промолчал. Он ни за что не признался бы подруге, что испытал дурацкое облегчение. Высшая справедливость всё же существует, похоже.

- В каюту, – велел он, привычно беря ситуацию в свои руки. Если впереди светит стрельба – значит, работать ему. Настя боец, и отличный, но это не главная её специальность. – Выкинем за борт лишнее, документы и оружие с собой. Попробуем укрыться в трюме, авось пронесёт.

Они опрометью ринулись ко входу в надстройку, однако там уже образовалась пробка – отдыхавшие на палубе люди тоже спешили под укрытие стальных бортов, те же, кто был в каютах, напротив, бросились наружу, подгоняемые любопытством. Затор безуспешно пытались разогнать два матроса-португальца.

- Тут много морских патрулей, пират не решится долго быть на одном месте, – рассуждал майор, проталкиваясь сквозь галдящий на множестве языков затор. – Схватит что успеет и сбежит. Главное – переждать.

Их пароходик пытался лечь на курс против ветра, чтобы паруснику сложнее было его преследовать, однако двигался он слишком уж медленно. Вдали бухнула пушка, плеснула вода. Ещё один выстрел и свист над палубой – перелёт. Николай наконец-то смог проложить себе и Насте дорогу сквозь дверь. Буркнул сквозь зубы:

- Недолёт и перелёт. Сейчас может накр…

Над их головами оглушительно громыхнуло, донёсся звон, треск, скрежет металла. Гудок парохода резко умолк. Снаряд попал в единственную дымовую трубу их корабля. Теперь шансов уйти от погони не оставалось.

- Быстрее! – Едва толпа перед ними поредела, как Настя вырвалась вперёд и потянула Дронова за рукав. Увы, возле трапов пробка из толкающихся людей возникла вновь. «Хорошо ещё, что мы не тонем», - подумалось майору.

Когда они добежали до своей каюты, что-то гулко стукнуло о борт парохода. Выкидывая в открытый иллюминатор использованные фальшивые документы и закодированные бумаги, Николай услышал на верхней палубе воинственные вопли, хлопки выстрелов. «Не успели», - понял он. И оказался прав. Едва агенты покинули каюту, как по трапу гурьбой скатилось полдюжины смуглых магрибцев и чернокожих нубийцев – все в расшитых крестами жилетках и с абордажными тесаками в руках. Четверо принялись вышибать двери кают, двое набросились на оказавшихся в коридоре пассажиров, колотя их рукоятками тесаков и крича на ломанном французском: «Вверх! Вверх!».

Настя и Николай переглянулись. Сыщица кивнула. Сложила пальцы в условном жесте. «Момент ещё будет». Майор выругался сквозь зубы, но послушно бросил на пол чемодан и поднял руки. Больше всего его раздражало не нападение пиратов, а то, что Анастасия совершенно не выглядела огорчённой. Судя по всему, круиз только что стал для неё только лучше…

* * *

Пассажиров и экипаж парохода сгоняли на правый борт, к которому абордажными крючьями был пришвартован пиратский парусник. Подавив вспышку гнева, Николай теперь внимательно следил за налётчиками – и смог оценить, насколько спешно они действуют, как заметно нервничают. Почти никто не пытался тут же вскрывать сумки и чемоданы, хватать женщин, выворачивать карманы пленников. Один коротышка-магрибец, лысый и усатый, попытался отобрать у Анастасии зонтик, однако девушка испустила сдавленный визг и вцепилась в зонт обеими руками, прижала к груди. Тут же рядом возник здоровяк, подпоясанный красным кушаком, рявкнул что-то усачу. Тот оставил зонт в покое и убежал, глухо ворча под нос. Великан, которого Дронов посчитал за боцмана или квартирмейстера, осклабился в жуткой ухмылке, потрепал Настю по щеке столь грубо, что девушка вскрикнула от боли, и тоже умчался прочь – наводить порядок где-то ещё. Майор порадовался про себя, что его напарница не вышла из образа, и не улыбнулась пирату в ответ – по части гнусных ухмылок Анастасия кому угодно дала бы фору.

- Я чую страх, - шепнула Дронову сыщица, потирая щёку. – От бандитов смердит как бы не сильней, чем от пассажиров.

- Капитан у них рисковый, - также вполголоса согласился Дронов. Из-за стоящего вокруг галдежа они могли не бояться, что их услышат. – Вышел на охоту в затишье. Сейчас, небось, его корабль тут единственный крейсирует. Зато цены на рабов в Аксуме должны быть самые высокие.

- Ну, меня-то в Аксум не повезут, - агент прищурилась. – Капитан, конечно, оставит меня себе, а потом, может, продаст в гарем кому-нибудь выше рангом. Вот тебя точно отправят копать руду. Я-то сбегу раньше, придётся потом ехать вглубь Африки, чтобы и тебя вытащить… Может, не ждать долго, зарезать капитана ночью и занять его место?

- Настя… - Дронов закрыл глаза и покачал головой. – Прекрати читать книжки этого итальянца.

Их оттеснили к фальшборту, и майор воспользовался этим, чтобы получше рассмотреть захвативший их корабль. «Пиратом» оказался небольшой винджаммер – парусник с металлическими мачтами и корпусом, какой любили использовать для перевозки зерна либо иных грузов, хранящихся долго. Отсутствие машин и угольных бункеров освобождало место под трюмы, да и уголь не требовалось покупать – а ветер ведь бесплатен. Формой корпуса корабль напоминал старинную шебеку – Дронов видел модель такой в Лондонском музее, куда их с Настей водила однажды подруга-англичанка. Вероятно, пираты некогда захватили судно Халифата и переделали под свои нужды. На носу парусника теперь стояла пушка, снятая со старого миноносца, на приподнятой корме – спаренное зенитное орудие. Питались они не от котлов, которых не было, а от баллонов со сжатым воздухом, и майор сразу взял это на заметку. Как и беспорядок, в котором баллоны хранились.

- А если серьёзно, - снова зашептала Анастасия, прижимаясь к Николаю и стискивая его локоть тонкими сильными пальцами, - то не делай глупостей, Коля. Понял?

- Понял, - на сей раз майор сумел подавить тяжкий вздох. Настя – не та девушка, о которой нужно заботиться, такой Николай её и полюбил. Однако бороться с воспитанием порой бывало сложно.

Внезапно с мачты парусника раздался крик. Слов Дронов не понял, но всё было ясно уже по тону – взволнованному, почти испуганному. Пираты засуетились пуще прежнего. Побросав часть добычи, они принялись загонять пленников на своё судно по двум абордажным мостикам.

- О, кажется, беднягам сегодня не повезло, - на губах Анастасии мелькнула тень её обычной злодейской усмешки.

Едва последние пленники очутились на палубе их корабля, пираты перерубили канаты абордажных крючьев, убрали мостики. Парусник поймал ветер и начал набирать скорость, оставляя опустевший пароходик позади. Теперь Николай смог увидеть, что же так напугало их пленителей. Всего-то белые паруса у горизонта, над которыми ещё и вилась слабая струйка дыма. Кто мог в Средиземном море использовать разом и парус, и машину? Для частной яхты далёкие мачты были слишком высокими. Стало быть, ответ напрашивался один – к ним спешил итальянский крейсер. Главным врагом итальянского флота последние сто лет были не флоты соседних держав, а судёнышки магрибских пиратов. Так что небогатые потомки римлян достигли высот в строительстве парусных и полупарусных боевых кораблей – они экономили топливо, им проще было подкрасться к пиратам, не выдавая себя дымом из труб. Что случилось и сейчас. На глазах Николая паруса исчезли, струйка дыма сделалась толще, чернее – военный корабль полностью перешёл на машинный ход.

- Вниз, вниз! – завопили пираты на том же ломанном французском. Пленных теперь толкали к палубному люку, ведущему в трюм. Николай не сопротивлялся, но старался держаться края толпы, и под палубу спустился одним из последних. Он успел разглядеть, как от силуэта крейсера вдали отрывается светлая точка, начинает расти, явно быстро приближаясь.

- Настя, - прошептал он, едва решётчатая крышка люка с лязгом закрылась над их головами. – Итальянцы подняли термоплан.

- Ага, - сыщица хмыкнула. – Значит, веселье мимо нас не пронесут. Будь готов.

Майор огляделся, приобняв напарницу за плечи. Трюм прямо под люком оказался просто пустой железной пещерой, тускло освещённой лишь светом из люка. Впереди и сзади виднелись переборки с незапертыми дверьми, на стенах – погашенные лампы, то ли химические, то ли вовсе масляные. Вместе с пленниками вниз спустились только три пирата. Они собрались у лестницы и, грозя однозарядными ружьями, вынудили узников отойти к задней переборке. Затем старший из пиратов уселся на ступеньку и раскурил трубку. Двое других встали в сторонке, принялись нервно шептаться на своём непонятном языке. Дронов заметил, что один из бандитов постоянно сжимает в кулаке нательный крестик.

- Хорошо, что в нашем чемодане ничего интересного не было, – тихо, но уже не шёпотом, сказала Настя. – Кажется, отыскать его потом будет сложно.

Соломенную шляпку агент потеряла где-то в толчее, и сейчас пригладила растрепавшееся волосы ладонью. Упёрла зонт в палубу, сложила руки на его изогнутой рукоятке. Уставилась на троицу стражников пытливым взглядом. Её личина перепуганной красотки пошла трещинами и начала сыпаться. Ясно было, что играть роль долго сыщица больше не планирует.

Спустя четверть часа напряжённой тишины сверху донеслись гулкие, раскатистые удары:

- Пум-пум-пум! Пум-пум-пум!

От стука весь стальной корпус парусника вибрировал, по трюму загуляло эхо. Возле палубного люка кто-то завопил.

- Зенитка лупит, - объяснил Дронов напарнице. – Значит, термоплан нас догнал.

- Это хорошо. – Уголки губ девушки приподнялись. Она не сводила взгляда с трёх пиратов.

- Пока они стреляют, он не сможет приблизиться. – Майор качнул головой. – А стрелять в ответ не станет, потому что мы на борту. Топлива у палубного термоплана мало, скоро ему придётся вернуться на крейсер.

- Значит, надо помочь итальянским друзьями заработать по медальке сегодня. – Анастасия широко улыбнулась. Смотревший прямо на неё старший пират поперхнулся дымом. Выронил трубку.

Сыщица подняла зонтик, направила на магрибца. Тот, явно что-то в последний миг заподозрив, начал вставать со ступеньки, вскидывая ружьё. Слишком поздно.

- Бданьг! – разнеслось по трюму. Навершие зонтика лопнуло, выплюнув из скрытого ствола порцию дроби. Лицо пирата разлетелось кровавыми ошмётками, тело грузно опрокинулось на спину.

- А? – один из двух оставшихся магрибцев оглянулся на звук. И остолбенел, не веря своим глазам.

- Вперёд! – рявкнула Настя. Она повернула ручку зонта вбок, дёрнула – и обнажила узкий длинный клинок, спрятанный в нёмкак в ножнах. Плечом к плечу агенты бросились в атаку.

Воспользоваться ружьями пираты не успели. Дронов просто врезался плечом в первого из них, сбил с ног, пользуясь своим солидным ростом и весом. Услышал за спиной звук клинка, входящего в плоть, пронзительный крик, почти тут же оборвавшийся. Вырвал ружьё из ослабших пальцев оглушённого магрибца, разрядил прежнему хозяину в голову. Оглянулся. Настя стояла над трупом последнего стража, расставив ноги на ширину плеч, держа окровавленный «шпагу-зонтик» на отлёте и глядя вверх. Николай тоже посмотрел на палубный люк. Тот оставался закрытым. На палубе сейчас было куда шумнее, и за грохотом зенитки едва ли кто-то услышал подозрительную возню в трюме.

- Фух. – Майор присел над «своим» покойником, быстро расстегнул на том оружейный пояс. – Дальше что?

- Дальше – пакостить. – Сыщица обернулась к ошарашенно притихшим товарищам по несчастью. Перешла с немецкого на французский, - есть тут кто из экипажа? Есть же, я видела.

Толпа зашевелилась, пропуская вперёд мужчину в белой форме, но без фуражки. К нему протолкались трое матросов парохода.

- Сеньора, вы… - начал было офицер, однако девушка перебила его, взмахнув окровавленным клинком:

- Тут же где-то в задней части должны быть эти штуки… верёвки, которые соединяют штурвал с рулём корабля?

К чести офицера, его не перекосило от слова «верёвки», и он лишь сухо уточнил:

- Штуртросы?

- Да, они самые. – Настя вытащила из-за пояса мёртвого стражника тяжёлый абордажный тесак, рукоятью вперёд протянула моряку: - Поищите их, сломайте по возможности.

- А вы?

- Найдём, чем себя занять, сеньор офицер, – заверила агент.

Дронов тронул напарницу за плечо:

- Настя?

- Да?

- У меня идея. Тебе понравится.

- Да? – с другой интонацией повторила девушка.

- Будет взрыв.

- О-о! – Глаза агента заблестели.

Пока Анастасия перегоняла стайку пассажиров в носовой отсек трюма, майор опоясался трофейной перевязью, сунул за неё саблю и два однозарядных пистолета, загнал новую пулю в ружьё. Взошёл по трапу, тронул люк. Тот не был заперт. Дронов приподнял крышку настолько, чтобы выглянуть над краем, не более. Его никто не заметил – пираты сгрудили на носу и корме, паля в воздух из разношёрстных винтовок. Зенитка плевалась в небо свинцом, сотрясая кормовую надстройку. Сама она мало интересовала майора. Баллон зенитки был укрыт внутри бронекожуха. Зато рядом имелся зарядный ящик для ещё трёх. По инструкциям, общим что для флота, что для армии, стальной ящик с баллонами высокого давления, должен оставаться закрытым постоянно, особенно в бою. Открывать его стоит на считанные секунды, чтобы вынуть новый баллон и поставить вместо него использованный. Эти инструкции регулярно нарушались военными. Что уж говорить про пиратов. Ящик стоял с откинутой крышкой, из него торчали три серых баллона. Один со снятой пломбой, вероятно уже пустой, два – нетронутые.

- Так-с… - Держа крышку люка на спине и плечах, Дронов поднял ружьё, опёрся локтями о палубу и тщательно прицелился.

- Пум-пум-пум! Пум-пум-пум! – прогрохотала в очередной раз зенитка.

- Бам! – сказало ружьё Николая.

Взрыва майор не видел – он сразу кубарем скатился вниз по трапу. Но громыхнуло знатно. Корабль даже просел кормой от удара на короткий миг. Над решётчатым люком пролетели какие-то ошмётки. Пушка умолкла, винтовочная стрельба захлебнулась. Корабль окутала пугающая тишина, нарушаемая лишь скрипом металла и стонами раненых. Дронов воспользовался затишьем, чтобы подняться на ноги, похлопать себя по щекам, перезарядить ружьё. Стрельба наверху возобновилась, и почти сразу кто-то откинул крышку люка. Едва ли пираты могли связать взрыв на корме с пленными пассажирами парохода. Скорее кому-то пришло в голову проверить, не пострадал ли живой груз. Николай не был настроен на переговоры, потому сразу выстрелил в тёмный силуэт, возникший на фоне неба и парусов. Коротко вскрикнув, пират исчез из виду. Миг спустя в люк сунулись уже двое, теперь с оружием наготове. Одного из них сбила пулей Настя, вовремя подбежавшая к трапу. Второй успел выстрелить в ответ, почти не целясь -пуля срикошетила от ступенек куда-то вглубь трюма. Николай бросил ружьё, выхватил пистолет и вжал спуск. Попал точно в грудь, бандит скатился вниз по ступеням.

К люку сбежалось полдюжины морских разбойников, завязалась суматошна перестрелка. Никто не хотел рисковать, бросаясь в атаку по узкой лесенке – ни пираты, ни агенты. Оружия и пуль у обеих сторон также хватало. Положение защитников трюма было чуть хуже – каждый выстрел сверху давал рикошеты. Николай уже заметил дырку в подоле Настиного платья, но пока удача сопутствовала им обоим. Несколько минут спустя корабль ещё и завилял, словно пьяный. Моряки с парохода добрались-таки до штуртросов, да и взрыв на корме должен был повредить штурвал.

- Ещё чуточку, Коля! – крикнула майору Настя, прижавшаяся к стальному трапу с ружьём в руках. Лицо её просто сияло от азарта. – Ещё немного и…

- Трататататата! – в хаотичный треск винтовок влился ритмичный грохот – но уже не зенитки, а пулемёта. Пули большого калибра засвистели над палубой, скосили пиратов у люка, и, наверняка, всех, кто не успел вовремя рухнуть ничком.

- Термоплан! – понял майор. – Настя, термоплан спустился к воде и стреляет по кораблю не сверху, а горизонтально, чтобы не попасть по трюмам. Если они зачистят палубу, мы сможем…

Но пули запели выше. Стрельба пиратов почти утихла, зато раздались новые вопли и глухие шлепки – что-то падало на палубу.

- Он чистит мачты, - Анастасия настороженно выглянула из-за трапа, выставив ружьё. В люке никого не было видно. У команды парусника возникли более важные дела. – Скоро это корыто ляжет в дрейф, а крейсер тут как тут. Победа, Коля.

- Настя, - Майор тяжело опустился на пол трюма, упёр своё ружьё прикладом в пол. – Ты понимаешь, что пиратам было жалко товар, и они не скинули сюда гранату или ещё что-нибудь взрывное? Если б они решили, что чёрт с ними, с рабами, мы бы тут и минуты не продержались.

- Хм… - сыщица потёрла подбородок. – А они ведь ещё могут… Давай-ка отойдём от люка.

Они перебрались ближе к кормовой переборке, всё ещё следя за трапом. Николай прислонился спиной к холодной стальной стенке и сказал:

- В следующий раз поедем коротким маршрутом.

- Как скажешь, дорогой, – нарочито фальшиво пообещала сыщица. Ей с видимым трудом удавалось сдерживать улыбку, высокая грудь девушки вздымалась от тяжёлого дыхания. – У нас сейчас другая проблема.

- Какая же? – Дронов вслушался. Винтовки больше не стреляли, стрекот пулемёта то удалялся, то приближался. Термоплан кружил над парусником, не давая экипажу приблизиться к носовой пушке, штурвалу и мачтам.

- Сейчас тут будут итальянские моряки. – Анастасия поправила круглые золотые очки. Её лицо приняло знакомое растерянно-испуганное выражение. – Надо объяснить им и нашим попутчикам, почему голландский торговый агент и его немецкая жена-журналистка, то есть мы с тобой, умеют… такое.

- А это, Настя… - Майор позволил себе очередной, который уже по счёту за сегодня, тяжёлый вздох. – Это я полностью доверяю тебе.

Руслан Бирбшев Сердце шторма (Ветер с Востока-3)

Пролог

Майор Николай Дронов лежал в деревянном ящике с заколоченной крышкой. Такое положение, безусловно, располагало к глубоким и серьёзным размышлениям, несмотря даже на то, что ящик был не два на полтора метра величиной, а куда больше. Однако майор провёл здесь уже десять часов, потому сейчас просто осоловело таращился в темноту, стараясь на уснуть. Тайные отдушины пропускали мало воздуха, внутри было душно и жарко, пахло стружкой, машинной смазкой, металлом. Стояла тишина. Дронов поймал себя на том, что насвистывает под нос какую-то песенку и мысленно выругался. Закусив губу, прислушался. По идее, рядом никого не должно быть, но если кто-то всё же услышал подозрительные звуки из запечатанной коробки…

Шаги. Лёгкие и быстрые, едва различимые – не будь в досках дырок, Дронов бы их и не услышал. Определённо в его сторону. Николай медленно сместил правую руку, расстегнул ремешок нагрудной кобуры, сжал рукоять револьвера.

- Тук. Тук-тук. – В стенку ящика постучали условным кодом. С облегчением выдохнув, Дронов ответил таким же стуком. Полминуты спустя раздался треск, слабо закреплённая боковая стенка откинулась вниз. Глаза Дронова настолько привыкли к непроглядному мраку, что даже тусклый свет ослепил его. Ругнувшись, майор прикрыл лицо ладонью, скривился.

- Восстань, о слуга мой, - произнёс негромкий женский голос. – Восстань из могилы своей и следуй моей воле. Сокруши врагов моих.

- Настя… - проворчал Николай, выбираясь из ящика и смаргивая навернувшиеся слёзы. – Нашла время.

Впрочем, теперь он окончательно успокоился. Его напарница знала, когда можно дурачиться, а когда нет. Раз она шутит, значит, поблизости нет никаких угроз.

- Нашла, - согласилась Анастасия, поигрывая воровским ломиком – такой можно спрятать в рукаве или под юбкой, - дальше-то времени на веселье не будет. Ты как?

Майор размял плечи и огляделся. Вокруг был небольшой склад. Учитывая маркировку на ящике, в котором прятался Дронов – продуктовый. Под железным потолком тускло горела химическая «вечная» лампа, возле порога, у закрытой двери, скорчился молодой парень в мундире пехоты Халифата. Из груди бедняги торчала рукоять стилета. Крови почти не было - значит, удар пришёлся точно в сердце.

- Залежался слегка, но через минуту буду в норме, - сказал, наконец, Дронов. Он сделал пару наклонов и приседаний. Учитывая обстоятельства, это выглядело до комичного неуместно, но после целой ночи, проведённой в позе мумии фараона, разминка была майору просто необходима.

- Поспеши, не то лучшее время упустим. – Анастасия убрала ломик в левый рукав кителя. – Сейчас весь экипаж спит, только часовые на постах. Дорогу я разведала.

Николай кивнул, по привычке смерив напарницу взглядом. Выдвигались на миссию они раздельно, в этом облике майор Настю ещё не видел. Новая работа – новый образ, как всегда. Анастасия Агафьева, специальный агент Третьего отделения, хорошо смотрелась даже в арабской женской форме, более чем скромной – черно-белый китель, подпоясанный кожаным ремнём, и юбка в пол не могли скрыть её рост, атлетичную фигуру, тонкую талию. Обязательный платок девушка сняла, собрав тёмно-каштановые волосы в простой хвост. В тёмно-зелёных глазах за линзами овальных очков плясали огоньки. Ну да, сыщица чует близость добычи. Теперь между ней и целью не становись.

- Клиент тоже спит? – уточнил майор.

- Нет, работает. – Настя криво ухмыльнулась. – Труженик наш. К лучшему, в жилой блок ночью я бы не сунулась даже вместе с тобой. Закончил? Помоги мне этого везунчика упаковать.

Беря за плечи мёртвого часового, майор понял, что имела в виду девушка под «везунчиком» - на губах покойника остались следы едва заметной розовой помады. Понятно, как у парня между рёбер очутился стилет.

Они сняли с мертвеца портупею и уложили тело в ящик, приладили на место снятую стенку. Настя сунула Дронову карабин убитого, себе на пояс повесила ножны со штыком и кобуру трофейного револьвера. Достав штык, распорола подол своей юбки, потом вовсе обрезала его выше колен. Выяснилось, что под юбкой она носит чёрные сапоги на плоском каблуке.

- Зря, - отметил Николай, проверяя заряды карабина. – Теперь действовать только в открытую.

- Иначе и не придётся. – Настя встала в исходную стойку рукопашного боя, резко перешла в оборонительную. Опустилась на одно колено, встала. Остатки юбки не мешали, и девушка с довольным видом кивнула. – Нашпионилась я за последние дни досыта. Выведывать данные на корабле, полном молодых одиноких солдатиков, очень просто. Но дайте уже подраться.

- Валькирия, - фыркнул Дронов, знавший, что драться его напарница умеет, но не любит. Когда-то она сказала Николаю, что если будет слишком много тренироваться, то развитая мускулатура и мозоли от оружия станут заметны, а для женщины-агента это скорее помеха. Шрам же на лице или руках может вовсе завершить карьеру оперативницы – останется переводиться либо в штаб, либо в штурмовики.

- Смена караула через два часа. – Анастасия приоткрыла дверь, выглянула в коридор. – Чисто. Давай за мной.

Дронов бывал прежде на борту воздушного корабля Халифата. Ему довелось поучаствовать в угоне маленькой арабской канонерки. Но от того опыта было мало проку - сейчас они вдвоём крались по переходам броненосного крейсера «Таиф», стального гиганта новейшей конструкции. С виду, впрочем, коридоры его мало отличались от таких же у русских кораблей – разве что стены кое-где украшали выведенные чёрным по серому цитаты из Корана.

- Сейчас все спят, кроме дежурных смен и часовых, - полушёпотом говорила Настя, идя впереди майора. – Караулы около склада боеприпасов, оружейной, каюты капитана, машинного отделения и входа на мостик. Мы их обойдём через средние палубы. Но будь начеку, вдруг кто в гальюн выскочить решит.

Пока Дронов отлеживал бока в ящике для консервов, сыщица проделала серьёзную работу. На борт «Таифа» она проникла лишь двое суток назад, под видом военной обслуги, но план крейсера явно изучила отлично. Петляя, словно в лабиринте, агенты прошли корабль насквозь, и не встретили ни души. По узкой лесенке спустились ниже, в длинный коридор, где сквозь стены слышался рокот лопастей. Анастасия молча указала на боковой проход слева. Весь корабль был погружен в полумрак, но оттуда лился свет – лампы горели в полную силу. Дронов кивнул, поправил карабин на плече. Они подобрались к проходу бесшумно, достав револьверы. Девушка выудила из кармана юбки зеркальце, с его помощью проверила обстановку за углом. Показала напарнику два пальца. Добавила два жеста: «Я» и «Правый». Майор кивнул ещё раз. Убрал палец с защитной скобы, положил на спуск. Настя встала на колено, глубоко вздохнула… и нырнула вперёд, вскидывая оружие. Дронов выскочил следом. Их выстрелы прозвучали почти одновременно. Правый часовой получил две пули в грудь, левый – одну в голову.

- Не жди! – рявкнула лежащая на боку сыщица. Майор и сам понимал, что дверь за часовыми могут запереть изнутри в любой момент, потому рванулся с места, не заботясь более о скрытности. Плечом распахнув внутрь тяжёлую створку… и увидел цель, за которой охотился добрых три года.

Святая святых «Таифа» представляла собой хорошо оборудованную лабораторию, ярко освещённую электрическими лампами, запитанными точно не от вольтова столба. На столах тут и там виднелись приборы из другого мира или их более грубые копии. За одним из таких столов и работал над каким-то устройством самый обычный с виду мужчина-араб лет сорока. Пришелец из зеркала, которого Халифат в нарушение всех писанных и негласных договоров использовал для создания новых видов оружия. Настя и Николай упустили его сперва в Берлине, потом в Константинополе – и вот, годы спустя, настигли прямо в небе.

Майор не стал ничего говорить. Он просто выстрелил. Пуля ударила пришельца в лицо.

- А-а-а! – завопила стоявшая у того же стола женщина в мундире прислуги. Осколки черепа пришельца брызнули ей на лицо.

- Пумк! – щёлкнул выстрел и крик оборвался.

- Медлишь, - укорила Настя, выходя из-за спины Дронова с револьвером в поднятой руке. – Её ор был громче выстрелов. Карауль теперь, я подчищу, раз ты такой джентльмен.

Пользуясь моментом передышки, Николай забил в барабан недостающие пули, запер изнутри дверь лаборатории. Анастасия тем временем добавила пришельцу и служанке ещё по пуле в голову, выудила из поясной сумки Дронова три связки нобелита с часовыми механизмами, завела адские машинки и принялась рассовывать их по укромным местам.

- Зуб даю, своей взрывчатки тут хватает, - бормотала она, не оглядываясь на спутника. – Когда наши игрушки сработают, лучше быть подальше не только от комнаты, но и от всего корабля.

Девушка ещё заканчивала прятать последнюю бомбу под шкаф, когда по кораблю разнёсся отрывистый металлический рёв.

- Заметили, что часовой пропал у склада, – решила сыщица, вставая и отряхивая голые колени. – Про нас пока не знают, но точно пошлют сюда солдат, на всякий случай.

- Тогда уходим. – Николай отпер дверь, первым вышел наружу.

Путь отхода также был разведан сыщицей загодя. Они вихрем промчались по нижним переходам крейсера, спеша к носу. За одним из поворотов агенты столкнулись с четвёркой спешащих солдат. Майор, не сбавляя скорости, врезался в первого, опрокинул на пол, выстрелил дважды в другого. Третий получил пулю от Насти, четвёртый успел выстрелить из винтовки – но куда-то вверх. Пуля срикошетила от стены коридора, никого не задев. Николай съездил пехотинцу рукояткой револьвера по зубам, добил выстрелом сбитого на пол бойца, уже начавшего подниматься. Настя подскочила к оглушённому ударом солдату, приставила ствол револьвера прямо к его лбу, нажала спуск. Тряхнула кистью, чтобы избавиться от попавших на рукав осколков кости, оглянулась на Дронова:

- Поддай пару, это точно услышали!

К счастью, шлюпочная палуба не охранялась, а если сюда и направили отряд, тот ещё не успел добраться. Настя распахнула круглый люк аэрошлюпки, скользнула туда ногами вперёд, Дронов отстал от подруги лишь на пару секунд. Втиснулся в узковатое для него аварийной кресло, затянул ремни. Бросил быстрый взгляд на Анастасию, убедился, что и та пристёгнута. Рванул выкрашенный красным рычаг.

- Пум-пум-пум! – через толстую обшивку было слышно, как сработали пневмопатроны. Фиксирующие замки открылись, шлюпка встала на стартовые рельсы, проехалась по ним и... за иллюминаторами стало светлее. Ещё секунд пять беглецы испытывали чувство свободного падения, затем новый хлопок, рывок – и аэрошлюпка плавно закачалась, словно на морских волнах.

- Уфх! – Настя утёрла пот со лба ладонью, откинулась на спинку кресла. Опустила веки. – Ушли.

- Не накаркай. – Дронов сжал зубы так, что на его щеках заиграли желваки. – Рано радоваться.

Ослабив ремни, он привстал с мягкого сиденья и выглянул в иллюминатор. Тёмная туша арабского крейсера виднелась выше и правее. Её озаряло всё больше огней – зажигались лампы и иллюминаторы, ударили лучи фонарей направленного света. Раздался приглушённый расстоянием звон и треск, потянулись в разные стороны зелёные огненные пунктиры – зенитные орудия и пулемёты воздушного корабля лупили длинными очередями куда ни попадя. Лучи фонарей начали шарить опасно близко – кто-то на мостике верно рассчитал, где должна быть сброшенная крейсером шлюпка.

- Если нас заметят стрелки зениток… - Николай не мог отвести взгляда от «Таифа». Парящая на грозди парашютных куполов аэрошлюпка была идеальной мишенью даже для самого неопытного и криворукого канонира.

- В ближайшие полминуты? – расслабленным голосом поинтересовалась Настя, обмякшая в своём кресле.

- Что – полминуты? – не понял майор.

- В ближайшие двадцать секунд они нас успеют заметить?

- Не думаю. Но…

- А больше времени у них и нет. – По губам сыщицы пробежала тень её фирменной дьявольской улыбки.

Ещё десять секунд спустя в небе громыхнуло. Ало-оранжевая вспышка чудовищного взрыва разорвала нижние палубы «Таифа», и стрельба с него тотчас же оборвалась. В свете луны, звёзд и пламени пожара, вниз посыпались куски бронеплит и обшивки. Крейсер начала уходить в сторону, снижаясь и кренясь на борт. Огонь разбегался по его днищу, внутри сверкали новые, малые взрывы. Неожиданно продолговатый силуэт воздушного корабля переломился в середине, сложился почти что пополам и рухнул вниз уже камнем. Аэрошлюпка осталась в небе одна – покинуть «Таиф» не успел никто.

- Ну вот, а ты суетился. – Настя, всё ещё усмехаясь и не открывая глаз, сделала ленивый жест рукой. – Садись, Коля, скоро нам сходить.

Аэрошлюпка плавно опустилась на спокойную морскую гладь. Дронов дёрнул ещё два рычага – чтобы отстрелить парашюты и раскрыть надувные пояса плавучести. Отпер люк, откинул крышку и с наслаждение вдохнул солоноватый воздух. Ему до сих пор не верилось, что очередная Настина авантюра прошла полностью по плану, и никто из них двоих даже не умер. Но… похоже, всё и правда закончилось. Крейсер упал где-то далеко, вокруг простиралось зеркало почти неподвижной воды, в небе сияли серебряные звёзды, светила убывающая луна. Единственным звуком оставался слабый плеск воды о борта шлюпки.

- Не так я мечтала попасть на Чёрное море, но всё лучше, чем снова кататься по степи и нюхать потную лошадь. – Анастасия вытащила из-под сиденья какой-то свёрток. – Лодка тут есть, как раз на двоих. Слава господину Халкетту и его изобретениям! Компас и аварийные припасы тоже должны быть. Сможешь определить, где берег?

- Смогу, только берег-то будет халифатский, - оставив люк открытым, майор спустился назад в шлюпку. – Придётся ещё добираться до границы и как-то её переходить. С твоими голыми ногами мы далеко не уйдём, там что придётся где-то добыть одежду поприличней.

- Это уже детали. – Настя фыркнула, демонстративно подтянула выше остатки юбки, оголяя бёдра почти полностью. – Если уж не в брюках, так лучше вообще с голым задом. Украдёшь мне чьи-нибудь шаровары. Парчовые. Я ведь заслужила подарок, в конце концов?

- А я нет, значит? – хмыкнул майор, садясь на своё место.

- А ты две трети операции дрых в гробу, хоть ни разу и не румынский граф. – Девушка потыкала пальцем в свёрнутую надувную лодку. – Хотя… заслужил, пожалуй. Хм… Эта штука ведь запросто перевернётся, да? Шлюпка поустойчивей будет, хоть тут и тесно.

- Ты чего заду… - нахмурился Дронов, однако договорить не успел – Настя подалась вперёд и поцеловала его в губы.

Шлюпка действительно оказалась весьма устойчивой.

Глава 1

Глава 1

Формально Особая Экспедиция считалась просто одной из структур Третьего отделения Императорской канцелярии. «Трёшка» занималась вопросами безопасности государства в очень широком смысле, и сверхъестественные угрозы вроде пришельцев из иного мира также попадали под её юрисдикцию. Однако… все ключевые учреждения канцелярии размещались в Петербурге, вполне открыто и официально. Кроме штаб-квартиры Особой Экспедиции. «Гнездо охотников за нечистью», как его звала Настя, находилось в Москве. И даже там оно старалось не привлекать к себе внимания.

Постукивая тростью по мостовой, Николай миновал перекрёсток, где девушка-регулировщица в летней белой форме с ловкостью опытного дирижёра размахивала жезлом. Вечерело, поток паромобилей и конных экипажей рос, а жезл полицейской мерцал оранжевым – улицу накрыли тени высоких зданий, фонари же ещё не зажглись. Майор остановился у одной из многоэтажек. Ничем не примечательный кирпичный дом, украшенный лишь потемневшей медной табличкой, гласившей: «ГТПЛП №7 Волга-Кама». Значение первых букв оставалось для Дронова тайной, но, судя по всему, контора-прикрытие имела отношение к транспорту и логистике, что позволяло объяснить кучу труб пневмопочты, опутывающих здание, собственную станцию подкачки и причальную мачту для воздушных катеров на крыше.

Стоило майору шагнуть к дверям, как его похлопали по плечу.

- Куда это ты без меня собрался? – поинтересовался знакомый голос.

Обернувшись, Дронов увидел, конечно же, Анастасию – в лёгком чёрно-синем платье, перчатках и шляпке в цвет, с зонтиком в руке. Сыщица подкралась к нему совершенно бесшумно и очень быстро – считанные секунды назад на улице её точно не было.

- Ты пришла первой, не захотела входить одна и караулила меня за углом, - ровным голосом констатировал Николай.

- Чушь! – фыркнула девушка, вскидывая подбородок. – Фантазёр ты мой. Я просто знаю твою пунктуальность и точно рассчитала время. Ну что, идём?

- Идём. – Дронов галантно взял сыщицу под локоть.

Первая прихожая, сразу за дверью, напоминала прихожие сотен мелких государственных контор – протёртый ковёр, пыльные углы и паутина на почерневшей лепнине под потолком, скрипучие скамейки вдоль стен, стойка дежурного. Сидевший за ней сухонький старичок лишь бросил на агентов равнодушный взгляд и кивнул им. Но из вестибюля Настя и Николай попали не в коридор, а в другую комнату – ярко освещённую, перегороженную стальной решёткой. Тут уже пришлось предъявить документы двум вооружённым охранникам. Сдав трость и зонтик, агенты записались в журнале посещений, оставили в нём отпечатки больших пальцев, затем только прошли дальше.

- Одна из причин, почему я не люблю сюда являться, - проворчала Анастасия, на ходу натягивая перчатку. – Сколько раз просила поставить умывальник с горячей водой там же…

Майор и сыщица поднялись на три этажа, не встретив ни души. Только в приёмной директора нашёлся дородный секретарь, больше смахивающий на вышибалу в кабаке.

- Привет, Антон, - помахала ему рукой от порога Настя. – А вот и мы.

Секретарь глянул на стоящие около входа часы с маятником, прогудел:

- Всего на пять минут опоздали, ого. Хотя чего я, Николай Петрович же с вами…

- Портит он меня, - виновато вздохнула девушка. – Дурное влияние оказывает, солдафон. Скоро начну вставать в шесть и одеваться, пока горит спичка.

- Ладно, не садитесь пока, - здоровяк встал из-за массивного, ему под стать, стола, скрылся за внутренней дверью. Ждать его пришлось меньше минуты. Вернувшись, секретарь сделал приглашающий жест:

- Проходите, Борис Игнатьевич ждёт.

Кабинет шефа Особой Экспедиции был столь же обыкновенным, как фальшивый вестибюль – тяжёлая мебель из тёмного дерева, высокие шкафы, забитые подшивками бумаг, дешёвые украшения на столе, газовые светильники на стенах. Каждый раз, как Николай попадал сюда, ему вспоминался Настин кабинет в Ташкенте – яркий, хаотично обставленный, забитый доверху трофеями, диковинками, увешанный картинами разных художников, между которыми имелась только Насте понятная связь. Рабочее место шефа же выделялось разве что тремя монаршими портретами вместо обычного для чиновников одного. Кроме лика ныне царствующего Бориса Второго заднюю стену украшали также изображения его отца, царя Николая Третьего, и бабки, Анастасии – пока лишённой номера. Как помнил Дронов, Первой уже покойная императрица станет задним числом, если кто-нибудь из её потомков взойдёт на трон с тем же именем.

- Добрый вечер, Борис Игнатьевич, - первым поздоровался Дронов.

- Добрый! – поддержала его Анастасия. Напускное воодушевление сыщицы было почти оскорбительно фальшивым.

- Добрый, - кивнул шеф, не отрываясь от чтения какого-то документа. – Садитесь. За стол, не на диван.

Уточнение было сделано, конечно, для Насти. Подмигнув портрету своей тёзки, сыщица опустилась на стул, Дронов уселся рядом. Уставился на лысину Бориса Игнатьевича. Директору было на вид лет пятьдесят, и всё, что знал о нём майор – имя шефа не настоящее, и когда-то тот был одним из пришельцев, отловленных Особой Экспедицией. Карьера от задержанного до главы поймавшей тебя организации, безусловно, впечатляла.

- Хорошо отдохнули? – поинтересовался внезапно директор, поднимая взгляд на агентов. – Загорели, смотрю.

- Ну-у… - протянул Николай, косясь на подругу. Та лишь закатила глаза. – Вы же читали доклады?

- Читал. – Борис Игнатьевич отложил документ, накрыл его пустой картонной папкой. – Три месяца путешествия по Малой Азии и Кавказу, потом круиз на воздушном лайнере до Москвы. Завидую.

- А, я поняла! – Настя вдруг хлопнула в ладоши и повернулась к Дронову. – Коля, он намекает, что отпуска у нас не будет.

- Верно, - шеф никак не отреагировал на хамство подчинённой. – Есть срочное дело, и я бы хотел поручить его вам. Другие кандидаты тоже есть, но вы - лучший вариант.

- Слушаю, - Дронов сел ровнее.

- Едете в Америку, - с места в карьер начал Борис Игнатьевич. – В Конфедерацию. Английский ещё не забыли?

- В Америку… - Анастасия потёрла подбородок двумя пальцами. Наклонила голову к плечу. Очки её зеркально блеснули в свете газовых ламп. – Посылать агентов с опытом работы в азиатском секторе в Америку… Угу… Дело, значит, в других наших навыках. Что-то с пришельцами из зеркала, так?

- Так, - Борис Игнатьевич сплёл пальцы, опёрся локтями о стол и кивнул. – Случилось кое-что очень странное. У американских коллег нет должного опыта работы со всякой чертовщиной, нет даже службы вроде нашей Экспедиции. Потому они просят помощи. Америка – важный союзник России, отказать им мы не можем. К тому же замешан подданный нашей короны.

- Двух зайцев одним выстрелом, - понимающе ухмыльнулась Настя. – И союзникам помочь, и меня подальше услать.

- Моя нелюбовь к вам, Анастасия Егоровна, вами комично преувеличена. – Директор посмотрел сыщице прямо в глаза. – Не цени я ваши навыки как агента, не считай, что вы умеете быть серьёзной в серьёзных ситуациях, вас бы тут уже не было. Давно. Но забавляйтесь дальше, я не против. Я знаю, как вы любите отыгрывать разные роли, особенно комических героинь.

К удивлению Дронова, Настя поджала губы и откинулась на спинку стула, ничего не ответив. Шеф же приподнял уголок рта в намёке на усмешку, перевёл взгляд на майора:

- Никогда не забывайте, Николай Петрович, что у вашей напарницы нет настоящего лица. Она состоит из масок, под которыми нет живого человека. Тем и ценна.

Анастасия закусила нижнюю губу и сжала кулаки. Директор же как ни в чём ни бывало продолжил:

- Перейдём к подробностям, если вы не против.

Он придвинул ближе одну из папок, лежавших по углам стола, открыл её и, даже не глядя внутрь, начал:

- Пятнадцать лет назад один из крупных специалистов Академии Наук в области биологической химии, профессор Анатолий Иванович Тирьев, перебрался в Конфедерацию. У него был какой-то конфликт с научным сообществом, детали позже прочтёте. Сменив несколько мест жительства, осел в городе Юджин, начал сотрудничать с Орегонским университетом, довольно крупным и уважаемым. Там у него тоже сложилась репутация чудака. Но так как предмет он действительно знал, то уважением пользовался. Пару месяцев назад он перестал приходить в университет и проводить лекции. А две недели назад в Юджине случилась серия убийств. За двое суток погибло семнадцать человек.

- Дайте угадаю. – Настя прищурилась. – Наш профессор – не жертва.

- Во время сильной грозы некто нападал на прохожих посреди улицы, врывался в квартиры, в том числе на втором и третьем этаже, разрывал людей в клочья. – Борис Игнатьевич словно не услышал её. - Подозревали какого-нибудь зверя – может бешеного, может сбежавшего из частного зверинца. Однако на третьи сутки команда добровольцев поймала убийцу прямо на месте очередной бойни. Это был Тирьев, как вы поняли.

- Мнда… - только и смог выдавить Николай.

- Мужчина пятидесяти восьми лет голыми руками ломал людям кости и выбивал запертые двери. – Шеф опустил ладони на столешницу, побарабанил по ней пальцами. – Был почти голым, со множеством ран на теле, и вёл себя как горилла-людоед из тех дешёвых книжек про приключения в Африке. Местная полиция решила, что он принял какой-то наркотик. У Тирьева взяли кровь на экспертизу.

- И? – приподняла брови Настя, когда директор взял секундную паузу.

- И выяснилось, что в крови профессора, если так можно выразиться, нет крови.

- То есть?

- То и есть. – Борис Игнатьевич пожал плечами. – В жилах профессора течёт некая чёрная жидкость, где человеческая кровь если и присутствует, то в следовых количествах. Состав её пока установить не могут. Тирьева заперли в психиатрической лечебнице, его коллеги из университета пытаются понять, что же с ним произошло. Они склонны считать, что профессор изобрёл какую-то дрянь, которую опробовал на себе. Наши же коллеги, из спецслужб, опасаются варианта похуже.

- Технология из иного мира. – Теперь уже Николай кивнул, подкручивая ус. – И её кто-то должен был принести.

- Да. – Директор захлопнул папку, в которую ни разу даже не посмотрел. Протянул Дронову. – Тут общие сведения, более детальные вам предоставят позже. Готовьтесь, у вас день. Послезавтра вылетаете. Выясните, чем занимался Тирьев, замешан ли в этом пришелец. Если да – найдите, поймайте. Любую документацию научного характера, связанную с делом, уничтожьте по возможности. Американцам отдавайте только при угрозе конфликта. Всё, как вы привыкли. Просто место новое.

Выйти из штаб-квартиры Особой Экспедиции было не проще, чем войти в неё. Пришлось дать себя обыскать и поставить росписи за каждую выносимую бумажку, в присутствии охранников проверить исправность возвращённых зонтика и трости, расписаться и за их получение тоже.

Всю дорогу до прихожей Анастасия кусала губу и казалась мрачнее грозовой тучи. Дронов уже приготовился к разговору по душам, и даже начал прикидывать, в какое кафе можно зайти, чтобы спокойно посидеть там вдвоём в такой час. Однако на улице Настя тряхнула головой, усмехнулась и изобразила щелчок пальцами – в перчатках, разумеется, беззвучный:

- Америка, значит. Что ж, надо готовится. Со всей серьёзностью. Начнём сейчас же. Как думаешь, в Москве где-то можно купить шляпу с полями, кожаную жилетку и сапоги со шпорами?

Глава 2

Глава 2

За годы военной службы Николай привык, что путешествовать можно или быстро, или с комфортом. Анастасия помогла ему краем глаза заглянуть в мир дорогих круизных лайнеров вроде «Восточного Экспресса», где оба этих пункта легко совмещали. Однако агентам Третьего отделения роскошь полагалась лишь в рамках маскировки, если того требовало задание. Обычно странствовать приходилось с армейской строгостью, так что солдатская закалка Дронова тут очень пригождалась.

Путь из Москвы во Владивосток вымотал даже отнюдь не изнеженную Настю. Несколько дней пересадок с самолёта на самолёт, порой на каких-то затерянных в тайге лётных полях, где не было даже постоянного жилья и персонала, а только заправочные станции. Сон урывками, в жёстких сиденьях, под гул винтов, сухари и солонина на завтрак, обед, ужин. К концу этой части маршрута сыщица перестала язвить и жаловаться, лицо её из просто бледного сделалось зеленоватым. Когда в порту Владивостока агентов принял на борт грузовой дирижабль, девушка молча прошла в отведённую им тесную каюту, легла на узкую койку прямо в одежде и проспала двенадцать часов.

Хоть Николай перенёс рывок через континент куда легче, полёт над океаном он тоже постарался использовать в качестве отдыха. Предстоящая работа выглядела очень странной, и майор сильно сомневался, что у него будет много возможностей хорошо есть и крепко спать. Из-за этого прибытие на новый континент он, по сути, проспал – воздушный корабль пересёк береговую линию рано утром. Когда капитан позвал агентов в рубку, уже светало, а внизу простирались зелёные луга Северной Америки.

- Идём над долиной Уилламет, - сказал командир дирижабля, широким жестом указав вокруг себя. – Советую завтракать и собираться побыстрее. Через час или чуть больше будем в Портленде. Зависит от ветра.

Николай, однако, задержался у обзорного окна. Ему подумалось, что раньше он уже путешествовал между континентами. Из Европы в Азию и обратно. Когда работал в Константинополе – даже несколько раз за день. Но это было не то. Океан майор пересёк впервые – не считая давней вылазки в Исландию, которая всё-таки остров. Из Америки домой не доберёшься пешком, сколько не иди. Это почти такой же другой мир, как тот, откуда приходят чужаки с их опасными знаниями. Только вот… ничего особенного в холмистой долине, над которой плыл по небу их корабль, не было. Трава, перелески, группки каких-то мелких строений и квадратики полей – всё выглядело обыкновенно и знакомо с такой высоты. Вероятно, мир «за зеркалом» такой же?

- Интересно, правда? – сказала вдруг Настя, встав рядом. – Почти целый континент – одна страна. Если не считать кусочка на юге, где Мексика, и полоски английских колоний на Восточном побережье, всё тут – Конфедерация.

- Хм… да, – только и произнёс майор, с трудом выныривая из своих мыслей. Настя ухмыльнулась уголком рта. Глядя вниз, продолжила:

- Технически, конечно, Конфедерация не одна страна, а скорее альянс. Часть территорий называется штатами, туда губернаторов назначает федеральный президент из столицы. Часть, вроде Техаса или Калифорнии – республики со своими президентами, законами и армиями. В последние сто лет центральная власть сильно укрепилась, но всё равно – в местной политике чёрт ногу сломит. Будь очень осторожен в словах, когда начнём работать.

- То есть – оставить разговоры тебе? – теперь усмехнулся Николай.

- Именно, - кивнула сыщица. Она искоса глянула на майора и подмигнула. - Не огорчайся, я постараюсь, чтобы не ты выглядел угрюмым молчуном, а я болтуньей, которая тебе слово вставить не даёт.

- Будто обычно мы иначе делаем. – Дронов не сдержал смешок. Хоть майор и многому научился в Третьем отделении, пока его вполне устраивало, что интригами занимается Настя.

Было ещё очень рано, когда дребезжащий лифт спустил их к подножию причальной мачты в небесном порту. Агенты были единственными пассажирами корабля, да и вообще в этой части порта швартовались больше сухогрузы. Выйдя из лифта, Дронов увидел вокруг только людей в рабочих комбинезонах, занятых отгрузкой ящиков и мешков. Настя сразу потянула майора за рукав, и они поспешили к центральному терминалу, чтобы там нырнуть в толпу народа, затеряться в ней.

Выглядели агенты сейчас как семейная пара среднего достатка. Дронов облачился в модный здесь полосатый строгий костюм вместо привычного клетчатого, Анастасия надела лёгкую белую блузку с едва заметными кружевами на груди, прямую синюю юбку до колена, чёрные плотные чулки и высокие коричневые сапожки на шнуровке. Менять овальные серебряные очки на круглые золотые девушка не стала, хотя футляр с ними лежал в её сумочке, как знал Николай. Смена оправы творила чудеса, придавая сыщице наивный и беззащитный вид. По документам Дронов был агентом русской оружейной фирмы братьев Шварцлозе, Анастасия – репортёром московской газеты. Прикрытие скорее формальное, для порядка – о связях Шварцлозе с Третьим отделением знали все, кому не лень, но прятаться от спецслужб на сей раз и не требовалось.

- Жаль, в Портленде нам делать нечего, я бы тут задержалась, - тараторила Настя на ходу, уже вживаясь в роль. – Знаешь, чем город знаменит?

- Пивом? – Этот факт майору сообщил один из офицеров их дирижабля.

- Да. А ещё кофе. – Девушка поправила на плече изящную кожаную сумочку. Она шагала легко и быстро, благо оба их чемодана нёс Дронов. – Впрочем, Юджин отсюда недалеко, пивные и кофейни там тоже должны быть.

Внутри терминала, едва миновав таможню, сыщица бросилась к книжному лотку и купила там целую стопку томиков в ярких обложках. К ним добавились пакет кофейных зёрен, пакет бутербродов, которые у местных назывались «сэндвичами», шарф из «настоящего китайского шёлка», сотканный людьми, отродясь не видевшими китайских узоров, индейский талисман из лозы и перьев, резная фигурка оленя, якобы защищающая от москитов. На счастье Дронова, Анастасии хватило совести нести свои покупки самой.

Паровых экипажей в городе было много, но извозом отчего-то занимались по большей части конные двойки. Одна такая и доставила агентов к вокзалу, где, после недолго ожидания, они сели на междугородний трамвай. Устроившись в кресле, Настя сразу же вытащила из бумажного пакета бутерброд, сунула его Николаю, а сама взялась за одну из купленных книг. Майор был уверен, что это окажется путеводитель по Орегону или нечто в этом роде, однако на обложке красовалась пара девушек, стоящих спиной к спине в явно боевых стойках, со сжатыми кулаками. «Девушки из Ривер-Сити» - гласило название.

- Это же что-то полезное для нашего дела, верно? – с нескрываемым скепсисом поинтересовался Дронов, прежде чем откусить от бутерброда.

- Это называется «лайтновел», – пояснила Анастасия. – Американское изобретение. Книга, где часть сюжета передаётся рисунками.

- А, - понимающе кивнул Николай. – У меня в детстве были такие. Книжки с картинками.

- Эти – для взрослых. – Девушка перелистнула пару страниц.

- А-а… - Майор кивнул ещё раз, с самым серьёзным лицом. – Книжки с картинками для взрослых. Такие у меня тоже были, пока ты их не нашла и не выкинула.

Сыщица протянула руку и влепила Дронову щелбан:

- Зачем они тебе нужны, когда есть я. Но тут другое. Это обычные романчики, чаще развлекательные. Только автор ещё на стадии задумки договаривается с художником, и может упростить текст за счёт того, что внутри много картинок с персонажами и сценками. Можно не описывать внешность героев или пейзажи, например.

- И нам они нужны, чтобы… - Дронов сделал выразительную паузу.

- Чтобы лучше понять местную культуру, конечно. – Настя погрозила майору пальцем. – Не недооценивай такие вещи.

- Кх-кхм, - чьё-то покашливание над самым ухом заставило Николая вздрогнуть. «Слишком расслабился за время полёта», - мелькнуло в голове майора. С трудом задавив желание потянуться к оружию, он оглянулся и увидел в проходе усатого мужчину средних лет, чей чёрный костюм с жилеткой выглядел очень официально.

- Мы ничего не покупаем, простите, - заявила Настя, откладывая книгу. Её рука невзначай коснулась ручки стоящего под окном зонтика, и Дронов порадовался, что хоть кто-то из них двоих не растерял профессиональную паранойю.

- Господин Николай Майоров из фирмы Шварцлозе, я полагаю? – спросил незнакомец., окидывая агентов цепким взглядом.

- Верно, - кивнул Николай. Фальшивую фамилию выбирала, конечно же, Настя.

- Тогда вы – очаровательная госпожа Анна Майорова, - мужчина сняла чёрный котелок, обнажая лысину. – Я агент Чарльз Дюпонн из фирмы Браунинга. Мне поручено вас встретить.

- Приятно познакомиться. Садитесь, не стойте там, - Николай сделал приглашающий жест, про себя переведя дух. «Агентом фирмы Браунинга» должен был представиться их посредник с Бюро Расследований Конфедерации, американским аналогом Третьего отделения. Усатый Дюпонн вполне подходил под известное Дронову описание.

- Держите, мистер Дюпонн, - Анастасия достала второй «сэндвич» из пакета и протянула американцу.

- Э-э… спасибо, я позавтракал. – Дюпонн положил шляпу на откидной столик, вежливо улыбнулся. – Если вы не против, ближе познакомиться мы сможем в Юджине. Я еду туда с вами и буду помогать на месте. Пока я хотел бы сразу перейти к делу.

- Что ж, как хотите. – Настя пожала плечами и аккуратно пристроила бутерброд на тот же столик – так, чтобы егонамазанный маслом краешек касался полей чёрного котелка. Дюпонн этого не заметил и продолжил, понизив голос:

- Я собрал кое-какие сведения о человеке, который вас интересует, через людей в городской газете и полиции Юджина. Хочу сообщить вам пораньше, пока вы не приступили к расследованию.

- Мы слушаем, мистер Дюпонн, - поспешил заверить Дронов.

- Профессор Тирьев живёт в Конфедерации довольно давно. - Агент БРК положил ладонь на котелок и принялся постукивать по шляпе средним пальцем. – За столько лет его перестали воспринимать как чужака, у него сложился образ жизни, можно сказать. Немного чудак, нелюдимый, но безобидный. Вёл уроки скучно, но предметы свои знал хорошо. Простые студенты его не любили, всякие отличники – напротив, ценили и просились на дополнительные занятия. Работал много, мало с кем общался. Так было лет десять.

- А потом… - Настя приподняла брови.

- А с год назад он ушёл с должности в университете. – Дюпонн перестал стучать пальцем по котелку. – И никто толком не знает, чем потом занимался. Местный журналист вроде пронюхал, что он являлся к одному местному богачу вместе с каким-то новым знакомым. Несколько раз в течение этого года.

- Что за знакомый? – подался вперёд Николай. Трамвай вошёл в низину меж двух лесистых холмов, в вагоне потемнело. За окном мелькали заросшие покатые склоны.

- Неизвестно. Юджин – город небольшой, но там университет, приезжие бывают часто. – Американец откинулся на спинку кресла. – О чём они говорили с богачом – тоже загадка. В любом случае, на мистера Тирьева это не похоже. Все источники твердят, что близких знакомств он не заводил, а уж чтобы по своей инициативе пойти к одному из первых людей города…

- Исследования, - Анастасия и Николай переглянулись. Сыщица повторила: - Исследования. Он искал финансирование для частных исследований.

- Что это за исследования, которыми он не мог заниматься в университете? – Дюпонн нахмурил густые чёрные брови. – Последние десять лет профессор изучал обычную биохимию. Я, к сожалению, не могу понять деталей, но вроде бы ничего выходящего за рамки. А чем он занимался в России?

- Тем же, пожалуй, - Настя незаметно царапнула Дронова ногтем по запястью, веля молчать. – Сперва просто химией, потом физиологической химией. Ничего незаконного.

Майор кивнул. Что ж, пока личность их посредника не подтверждена документами, сообщать ему лишнего в самом деле не стоило. Согласно полученным от Бориса Игнатьевича документам, профессор Анатолий Тирьев действительно работал в сфере биохимии, однако покинул Россию из-за конфликта не только с коллегами-учёными, но и с церковными властями. Тирьев считал, что жизнь – сугубо химический процесс. А раз так, то её можно искусственно продлевать или возобновлять после завершения, если знать – как. Исследования в таком направлении вызвали осуждение церкви, небольшой скандал, освещённый газетами местного уровня. Но когда шум стал нарастать, учёный предпочёл прекратить всякие споры и переехать за океан, в дружескую страну, охотно принимающую подданных российской короны. Там, на новом месте, он явно вёл себя осторожнее.

- Динь-дилинь! – по вагону прокатился звон колокольчика. Агент Дюпонн вскинул голову:

- Подъезжаем к станции. Какие у вас первые планы?

- Оставим вещи в гостинице и сразу поедем проведать профессора, - Настя спрятала так и не пригодившийся бутерброд в пакет. Усмехнулась, скользнув взглядом по масляному пятнышку на котелке американца. – Дальше – видно будет.

- Учтите, он не в состоянии разговаривать, - Дюпонн надел шляпу и поднялся. – Но, может, врачи что-то выяснили.

- Ну или я смогу найти к нему подход, - сыщица тоже встала, тронула дужку очков пальцем. – Кто знает?

На перрон Николай сошёл последним из троих, нагруженный чемоданами. Его внимание почему-то привлекла маленькая серая сова. Среди бела дня она сидела на балке под навесом перрона и круглыми жёлтыми глазами таращилась вниз. Майору почудилось, что они с птицей встретились взглядами. Стоило ему моргнуть, как сова снялась в балки и бесшумно улетела прочь. Дронов мотнул головой, отгоняя странное наваждение, и прибавил шагу, спеша за ушедшей вперёд Настей…

Глава 3

Глава 3

Хоть из Портленда в Юджин доехать можно было на трамвае, различались города заметно. В «городе при университете» почти не было на улицах вездесущих рабочих-китайцев, и даже в солнечный день царила прохладно-меланхоличная атмосфера. Тому способствовали старые дома с тёмными стенами и старые деревья с тёмной корой, почти полное отсутствие шумных машин на улицах и никуда не спешащие пешеходы. Гостиница, к которой агентов проводил мистер Дюпонн, была под стать окружению – высокое старинное здание из серого камня и потемневшего дерева, с глухо занавешенными окнами. Просторный вестибюль пустовал, портье дремал и его пришлось будить Насте при помощи тычка зонтиком.

- Отдохните пока, через час я вернусь с транспортом, - сказал Дюпонн, снимая шляпу и кивая портье. – Номер забронирован для вас на неделю.

Комнату им предоставили, разумеется, «семейную», с двуспальной кроватью. Вопреки ожиданиям, номер оказался довольно уютным, с узорчатыми светлыми обоями и мягкими коврами на полу.

- Интересно, в БРК ведь не знают о наших отношениях, - хмыкнул Николай, заглянув в спальню. – А если б мы были просто напарниками, нам бы тоже пришлось спать в одной кровати?

- Хватит бурчать, - Настя, даже на разуваясь, прошла мимо него и села на кровать. Легла на спину, с наслаждением потянулась. – Я уж боялась, тут всё сырое внутри будет. Ан нет, вполне прилично. Такая база операций меня устраивает.

- Что ты собираешься делать с профессором, когда нам его покажут? – Дронов присел на край матраца. Анастасия дёрнула его за рукав, но ложиться рядом с ней майор не стал. Тогда сыщица фыркнула:

- Там и решу. Не думаю, на самом деле, что сумею его разговорить, раз уж врачи не смогли. Но надеюсь увидеть какую-нибудь зацепку. Или услышать. Или унюхать. Пока – давай и правда отдохнём. – Она снова потянула напарника за руку.

- Хорошо. Я осмотрюсь немного и приду. – Дронов встал, не обращая внимания на деланно-огорчённый вдох подруги. Он вышел из номера, прошёлся до лестницы и отыскал там паренька-коридорного, помогавшего им поднять в номер чемоданы. Тот зевал, сидя на табурете, и сонно разглядывал потолок. Кашлянув, майор помахал ему рукой и спросил:

- Скажи-ка, парень, а есть в отеле ещё постояльцы?

- Сэр, такое не положено рассказывать, - нахмурился юноша, вставая.

- Я же не прошу что-то конкретное про других гостей сообщить, - Николай выудил двумя пальцами купюру в три доллара из нагрудного кармана рубашки. – Просто интересно – гостиница большая, а людей не видно что-то.

- А, да, - лицо коридорного просветлело. – Так не сезон просто. К концу лета ярмарка будет, вот тогда народу понаедет – жуть! Все номера займут. Сейчас – только случайные заезжие, вот вроде вас, сэр. Студенты-то, кто не из здешних, или в домах комнаты снимают, или при университете живут.

- И что, на весь отель – только мы с женой, выходит? – приподнял брови майор.

- Да, сэр. Было пяток человек, да на той неделе съехали. – Паренёк привстал на цыпочки и доверительно шепнул Николаю: - Один художник, значит, был. Приехал натуру искать, так сказал. И стали ему кошмары сниться. Каждую ночь – просыпался, орал. Иногда аж в коридор выбегал. Ну остальные и съехали от такого. А потом и он уехал. Не мог раньше съехать, пока других не разогнал…

- А что за кошмары? – скорее для порядка уточнил майор, отдавая парню деньги.

- А он не говорил, - ловко спрятав банкноту в рукав, коридорный пожал плечами. – Рисовать их пытался. Когда выселялся, просил холсты сжечь, да мы их просто в кладовку кинули. Может, зимой на растопку пустим.

- Хм… - Николай заколебался. Достал ещё одну купюру, уже в доллар. – Жена моя искусство любит. Странное всякое - особенно. Можно нам на эти рисунки посмотреть?

Выносить холсты из кладовки коридорный не решился, но проводил туда агентов – в тесную комнатку полуподвала, где тусклый свет лился через окошки под самым потолком. Спускаясь по пыльной лесенке, Анастасия щебетала по-русски, с очаровательной улыбкой на губах:

- Коля, я сама тебя учила доверять интуиции, но если ты мне не объяснишь, почему это нельзя было отложить до вечера, и зачем нам вообще нужна какая-то мазня, я тебя покусаю. Не так, как ты любишь, по-настоящему. До крови.

- Я не люблю, когда ты меня кусаешь как угодно, - буркнул майор. Он и сам не мог точно сказать, почему эта история с сумасшедшим художником так его заинтересовала. – И кучу других вещей, которые тебе нравятся, я не люблю, но молчу. Так что не поднимай эту тему лучше.

- Вот, сэр! – Как только они вошли в кладовку, коридорный сунул руку куда-то в щель меж двух больших ящиков и вытянул из неё свернутые в трубочку холсты. Бросил их на пол, принялся разворачивать, придавливая углы всяким хламом, подвернувшимся под руку. – Смотрите!

Николая посмотрел. Закашлялся в кулак.

- Господь милосердный! - восторженно-взволнованным голосом воскликнула Настя, тоже по-русски. – Это что за дрянь?

Дронов не мог сходу описать, что видит на расстеленных по полу холстах. Оно было чёрным и зелёным, наводя на мысли о глубоком море. Оно сплеталось из толстых волнистых линий, будто бы объёмных, образующих завесу, прячущую позади себя нечто ещё более мерзкое и жуткое. С холодком в груди майор осознал, что все рисунки не завершены – где-то холст был наполовину пуст, где-то контурный набросок оказался не прорисован и не окрашен. Какое же впечатление произвела бы законченная картина?

- Я… ох… - Анастасия вдруг отступила на шаг, сорвала с лица очки и прикрыла глаза ладонью.

- Настя? – Дронов встревоженно оглянулся через плечо. Такой реакции от неизменно хладнокровной подруги он не ожидал.

- Я… в порядке. – Девушка с силой провела ладонью по лицу, надела очки. Лоб её блестел от пота, пальцы дрожали. – Идём отсюда. И… скажи нашему юному другу, что заплатишь пять долларов, если он сожжёт эту дрянь прямо сейчас.

В номер они не вернулись – до приезда Дюпонна оставалось минут двадцать, так что агенты предпочли усесться на диванчик в вестибюле. Портье принёс им поднос с кофейником и парой чашек, тарелочкой залежавшегося печенья. Настя к тому времени полностью оправилась.

- Знаешь, ты прав оказался, - сказала она, наливая себе и Николаю кофе. Руки сыщицы уже не тряслись. – Когда в небольшом городе происходят две странные дряни разом, велика вероятность, что они связаны. Вечером возьмусь за портье и выясню, как звали того художника.

- Ты точно в порядке? – хмуро поинтересовался майор, беря с подноса исходящую паром чашку. – Может, отложим поездку в дурдом назавтра?

- Нет, всё нормально, – мотнула подбородком девушка, обхватывая свою чашечку обеими ладонями. – Интересно… наш юный друг говорит, художник сбежал, крича, что место тут проклято. Но служащим отеля никаких кошмаров не снилось. И рисунки эти они рассматривали без проблем. Да и ты…

- Меня пробрало, - признался Николай. – Ничего мерзостнее в жизни не видел.

- А я… не важно. – Девушка сделала большой глоток кофе, прикрыла глаза. – Наверное, это оттого, что ты чёрствый солдафон, а я – тонкая, творческая натура.

- Ну да, - со смешком согласился Дронов. – Сжигать картины – это только настоящие художники могут.

Хлопнула дверь и на пороге вестибюля появилась знакомая фигура в чёрном.

- Добрый день, Николай и Анна, - агент БРК снял шляпу, вежливо склонил голову. – Это Чарльз Дюпон. Прибыл, как и было обещано.

- Добрый… - протянул слегка сбитый с толку Николай, вставая.

- Мы ведь сегодня здоровались, – добавила Анастасия, поставив чашку на поднос.

- О, правда? Понимаю, - Дюпон неожиданно усмехнулся. Надев шляпу, кивнул: - Ну, вежливость никогда не будет лишней. Идёмте, я всё приготовил.

Николай ожидал увидеть конную двойку с извозчиком на облучке, но около отеля пыхтел паром из вертикальной трубы старенький квадратный паромобиль с крытым салоном.

- Где вы его достали так быстро? – спросила Настя, наклоняя голову к плечу.

- Не то, чтобы быстро… - Американский агент почесал в затылке, пожал плечами. – Просто подготовил кое-что заранее. Садитесь назад, я поведу. Чемоданчик у сиденья – для вас.

Как только машина плавно тронулась с места, Настя подняла с пола упомянутый чемодан, положила Дронову на колени и открыла. Внутри обнаружились две картонные папки с бумагами, два латунных значка и пара револьверов в кобурах, с коробочками пуль при каждом.

- Бумаги – от местного отделения полиции, - объяснил Дюпон, не оглядываясь на пассажиров. – Всё, что смог добыть по нашему делу. Значки – оперативных агентов БРК. Почти настоящие.

- Почти? – Дронов взял один значок и покрутил в руках.

- От настоящих их отличат только в самом БРК, по недействительным личным номерам. Номера, кстати, выучите, - посоветовал американец. – Странно будет, если у вас спросят, а вы не сможете назвать.

Николай сунул значок в карман пиджака, прицепил кобуру к ремню. Настя поступила наоборот – значок прикрепила на поясок юбки, оружие же, вынув из кобуры, спрятала в сумочке. Заявила с довольным видом:

- Символы власти любую женщину делают красивее. Лучший вариант, конечно - корона, но и это сойдёт.

- Можете кратко рассказать, что за материалы в папках? – поинтересовался Николай, запахивая пиджак.

- В основном протоколы. Допросов, обысков. Прочих процедур, связанных с делом Тирьева. – Дюпон крутанул обитое протёртой кожей рулевой колесо, и экипаж вывернул на поперечную улицу, ведущую в сторону виднеющихся за городом холмов. – Для нас самое интересное, пожалуй – досмотр квартиры Тирьева.

- И что там нашли?

- Ничего. В том-то и дело. В квартире не было ничего. Не только материалов исследований, но даже научной литературы. Или свежей еды. – Американец качнул головой. – По всему похоже, что профессор там не жил уже давно. С тех пор, как покинул университет, вероятно. Но все счета оплачивал исправно. До исчезновения, разумеется.

- Угу, - Анастасия откинулась на спинку сиденья, задумчиво теребя значок на поясе. – Значит, жил и работал где-то ещё. Точно не в лесу. Денег хватало на проживание, оборудование, реагенты там всякие. И даже на не обязательные штуки типа счетов по старой квартире. При том, что зарплату он не получал. Странно.

- Едва ли у него было много накоплений, - согласился Дюпон.

- Следовательно, либо его финансировал тот незнакомец, - Настя перестала дёргать значок. – Либо он получил-таки помощь от кого-то с тугим кошельком. Тирьев только с одним толстосумом контактировал?

- По нашим сведениям – с одним, - кивнул Дюпон. – Да их тут не так и много. Тирьев ходил к Джеффри Сэмюелю Мортонсу. Судовладелец, у него контора в речном порту.

- А другие варианты?

- Аманда Роббат, хозяйка городской газеты, Уилл Харт, владеет сетью пивных, Мишель Доресье – судовладелец помельче Мортонса, - перечислил агент БРК. Центр города тем временем остался позади, вокруг замелькали одноэтажные домики, обнесённые дощатыми заборами. – Есть несколько крупных землевладельцев. Но едва ли кто-то из них пошёл бы на финансирование частных исследований без гарантий прямой выгоды. Мортонс же любит иногда поиграть в мецената, так что вариант наилучший.

Ненадолго они умолкли. Анастасия и Николай погрузились в чтение полицейских документов, Дюпон сосредоточенно вёл машину. Дорога становилась всё хуже и уже, ему приходилось объезжать выбоины. Кончились и дома с участками, теперь по сторонам тянулись редкие рощицы дубов, поля хмеля или пшеницы, огороженные пастбища.

- Далеко едем, - заметила Настя, отрываясь от чтения и бросая взгляд в окно.

- Это в большом городе типа Сиэтла психбольницу можно разместить в городской черте, и всем будет плевать, - агент БРК усмехнулся. – Тут такое не прошло бы. Заведение устроили где подальше, чтобы горожан не волновать.

- Откуда тут вообще лечебница? – Николай тоже закрыл папку.

- Это уж надо старожилов спрашивать, - Дюпон снял одну руку с руля и сделал неопределённый жест. – По мне, так это из-за университета. Где всякие научные учреждения есть, там и психбольница быть должна.

Дорога пошла вверх, поднимаясь по длинному склону пологого холма. Деревья с тёмными стволами подступали вплотную к обочине, смыкаясь в сплошную стену, соприкасаясь кронами. Скоро впереди показались высокие железные ворота, украшенные пиками по верхнему краю. На каждой створке была вычеканена буква «S».

- Приехали, - сказал Дюпон, останавливая паромобиль. – Лечебница «Спенсер-Хилл». Я вчера ещё отправил сюда записку, нас должны ждать.

Выйдя из салона, Николай одёрнул пиджак, огляделся. Забор лечебницы смотрелся столь же внушительно, как и ворота – кирпичный, в полтора человеческих роста, с чёрными железными шипами по верху. Над ним высилась крыша двухэтажного здания, крытая старой черепицей – некогда красной, теперь же скорее коричневой. «Спенсер-Хилл» занимал самую макушку холма, однако вековые дубы охватывали его сплошным кольцом, напрочь заслоняя обзор.

- Идёмте, - Дюпон первым направился к воротам. В правой створке имелась врезанная узкая дверца, а около неё – подвешенный на шарнире дверной молоток. Агент БРК постучал им о створку.

- Дзынь, дзынь, дзынь! – звонкие удары металла о металл разнеслись по вершине холма, но никакой реакции не последовало. Дюпон постучал ещё раз. И ещё раз.

- Хм… - Анастасия нахмурилась и посмотрела себе под ноги. – Чарльз, тут следы колёс. Свежие.

Дронов и Дюпонн переглянулись. Не сговариваясь, потянулись к кобурам. Настя вытащила револьвер из сумочки, бросила её в салон машины. Дюпон толкнул калитку. Та не поддалась, зато шевельнулись сами ворота. Ещё раз обменявшись взглядами, мужчины навалились плечами на железные створки, пока Настя прикрывала их с револьвером в руках. Ворота открылись бесшумно, легко провернувшись на хорошо смазанных петлях. Внутренний двор, мощёный шестигранной брусчаткой, пустовал. Однако возле крыльца здания стоял паромобиль с открытым верхом. Над его трубой поднималась струйка белого пара – котёл работал.

- Следите за окнами, - распорядился Николай, привычно беря на себя командование в опасной ситуации. Сам он заглянул в каморку привратника справа от ворот. Там вповалку, прямо на полу, лежали тела двух мужчин в одинаковой одежде – видимо, служащих лечебницы. В груди одного зияла рана от удара узким клинком, другого майор толком разглядеть не мог – но ему и не требовалось.

- Здесь трупы, - сообщил он спутникам, отступая от двери привратницкой. – Настя, идём в здание. Дюпон, сторожите тут.

- А… Хорошо. – Долю секунды американец явно колебался, но спорить всё же не стал.

- Минутку, джентльмены. – Анастасия наклонилась, чтобы одним движением разорвать свою юбку на правом бедре. Подол легко разошёлся по шву – все платья и юбки сыщицы были прошиты на бёдрах слабой ниткой как раз на такой случай. – Готова.

Они взбежали на высокое крыльцо, прижались к стене по сторонам от входа. Ситуация очень не нравилась Дронову. Пусть все окна зарешёчены, здание лечебницы большое, наверняка с несколькими служебными входами, к нему примыкают какие-то сараи и хозпостройки. Вся надежда на то, что любому беглецу надо преодолеть забор, а вот ворота-то как раз всего одни, и их охраняет Дюпон. И возможных противников двое-четверо, больше в ту машину не влезло бы. Майор кивнул напарнице, медленно потянул дверь главного входа на себя – та, ожидаемо, не была заперта. Холл больницы пустовал так же, как и двор – ни людей, ни трупов. Войти в него майор не успел.

- Брррхх! Бдам! Бдам! – что-то громко загудело во дворе, хлопнули выстрелы.

Соскочив с крыльца, Николай увидел, как из дверей пристройки справа выкатывается паровой фургон – старинный, с крытым кузовом и открытым облучком, словно у кареты. На облучке сидели двое в городских костюмах – один крутил руль, другой палил из револьвера по Дюпону. К счастью, первые выстрелы прошли мимо, а миг спустя агент БРК уже укрылся внутри привратницкой. Фургон прокатился мимо Насти и Николая, так что стрелять по угонщикам те не могли, но Дюпон смело высунулся из укрытия, выпустил несколько пуль – и с облучка мешком свалилось тело. Увы, попал он не водителя, так что фургон миновал ворота, задел бортом паромобиль агентов и умчался вниз по дороге, набирая скорость.

- За ним! – азартно рявкнула Настя, срываясь с места. Она прыгнула за руль оставленной у крыльца машины угонщиков – их собственную долго было разворачивать, да и она могла пострадать от удара. Пока девушка выруливала к воротам, Дронов тоже перемахнул закрытую дверцу и плюхнулся на сиденье пассажира. Крикнул:

- Дюпон, оставайтесь тут! Заприте ворота, вдруг они психов выпустили!

- Но… - возражений американца майор не услышал – Настя подняла пар и «трофейный» паромобиль помчался вперёд.

- Думаешь, Тирьева увозят? – спросил он.

- Думаю, - на губах сыщицы появилась знакомая жуткая ухмылка. – Зачем бы им ещё больничный фургон понадобился? А если украли кого-то другого, то Тирьев ещё в больнице, успеем за ним вернуться.

- Куда его могут везти?

- Без понятия, мы же не знаем, кто это. – Девушка наклонилась вперёд, чуть не касаясь руля грудью. – Но пока у них дорога одна – вниз.

- Будем таранить? – Теперь уже и Николай ощутил проблеск азарта. Скорость росла, машина подпрыгивала на ухабах, ветер свистел в ушах – давно он такого не испытывал.

- Не придётся! – Настя глупо, совершенно не женственно хихикнула. – В нижней трети склона резкий поворот, фургон высокий… Если не сбавят скорость...

Оглушительный треск и свист пара сообщили, что скорость угонщики не сбавили. Николай увидел, как далеко впереди фургон сперва встал на два колеса при повороте, затем потерял равновесие и кувыркнулся через обочину, врезавшись бортом в могучий разлапистый дуб. Фигурка водителя улетела куда-то в чащу. Во все стороны ударили струи пара из лопнувших трубок двигателя.

- Ха! – Анастасия потянула рычаг сброса давления. Их кабриолет тоже пустил пар из аварийных клапанов, покатился по инерции. – Готовы!

Не дожидаясь полной остановки, Дронов выскочил из машины, с револьвером наготове поспешил к лежащему колёсами вверх фургону.

- Осторожно! - крикнула ему вслед Настя. – В кузов не лезь!

- Понял! – майор остановился за десять шагов до фургона. Взял его на мушку. – Я останусь тут, ты вернись наверх, скажи Дюпону ехать за помощью в город. Будем караулить, пока он не приведёт поли…

Задние двери фургона сотряс удар. Ещё один.

- Твою душу! – охнул Николай, отступая на шаг.

Третий удар, четвёртый. После пятого замок с треском сломался, двойные створки распахнулись – и наружу вылетело кошмарно изломанное тело. Человеческое, в строгом костюме. Оно упало к ногам Николая, а из кузова выбралась другая фигура. Майор ещё раз выругался.

Человека в этом существе узнать было сложно. Костлявое тело с белой, как снег, кожей, покрытой чёрными рубцами не заживших ран, словно бы удлинившиеся руки со скрюченными пальцами, перекошенное, изуродованное шрамами лицо, капающая с губ слюна и спутанные бесцветные волосы, редкие, но длинные. Одеждой созданию служила смирительная рубашка с разорванными рукавами. Издевкой выглядели сохранившиеся на лице бакенбарды, модные среди учёных лет двадцать назад.

- Анатолий Иванович? Профессор Тирьев? – позвал Дронов, делая ещё шаг назад. Глупость собственных действий была ему очевидна, но что ещё оставалось? Профессор нужен живым, не стрелять же в него сразу. – Вы меня слышите?

- Гхрх… - с горловым рычание безумец поднял взгляд на майора. И Дронов выстрелил. Потому что увидел глаза. Здесь не с кем было разговаривать. Руки его слегка дрожали, видимо, потому что пуля ударила Тирьева в плечо. Тот среагировал моментально – с места прыгнул на Николая.

- Чёрт! – Дронов успел выстрелить ещё дважды, попав безумцу в грудь. Затем Тирьев обрушился на майора, сбил с ног. Придавив сверху, попытался вцепиться майору в горло – но Николай сам схватил психа за запястья, обронив револьвер. Так они боролись несколько секунд – и Дронов с нарастающим ужасом понял, что проигрывает. Сила сумасшедшего была невероятной. Несмотря на три пулевых ранения, он вовсе не думал слабеть.

- Настя! – хрипло позвал майор.

- Держись! – Сыщица возникла слева, схватила Тиреьва за плечо, приставила ствол револьвера к самому виску безумца, нажала спуск. Пуля пробила череп бывшего профессора навылет. Тирьев гортанно взревел, махнул рукой и отшвырнул девушку, как тряпичную куклу. Её болезненный вскрик придал Николаю сил. Майор с ответным рыком оттолкнулся от земли локтями. Пользуясь большим весом, перекатился и подмял Тирьева под себя. Обеими руками схватил за голову, резко повернул. Хрустнули ломающиеся позвонки, однако даже после этого безумец продолжил махать руками, пытаясь нащупать горло Дронова. Николай вертел голову противника, дёргал, ощущая, как у того рвутся шейные мышцы.

- Дай-ка… - Настя опустилась рядом на одно колено, держа обнажённый потайной клинок из трости Николая. Дронов отстранился, продолжая удерживать психа, сыщица же рубанула сверху-вниз. Голова Тирьева легко отделилась от тела, словно шея была из папье-маше. В тот же миг бывший учёный перестал дёргаться.

- В Бога душу мать, – кратко резюмировал майор, садясь прямо на землю.

Настя, наоборот, встала, замахнулась как следует и вонзила клинок в грудь Тирьева, пригвоздив труп к земле. Застыла, выпрямившись, расставив ноги на ширину плеч, тяжело дыша.

- Дело точно не в наркотиках, - брякнул Николая, потирая расцарапанные безумцем плечи. – Ты как?

- Рёбра болят, - ответила девушка, не сводя взгляда с мертвеца. – Может, трещина есть. Но лицо целое, слав богу.

- Я б тебя и со шрамами на лице любил, - криво усмехнувшись, заверил Николай.

- Ага, - Настя тоже выдавила из себя слабую улыбку. – Только оно мне для работы нужно. Готовься к светскому приёму, Коля. – Она, наконец, посмотрела на напарника. – От встречи с местным высшим светом нам теперь не отвертеться…

Глава 4

Глава 4

Сразу взяться за новую стадию расследования им не удалось. Конечно, агенты могли просто обойти городских богачей, тыкая им под нос значки БРК и требуя ответов на вопросы, однако такой метод был чреват проблемами. Дюпон взял на себя все дела с полицией, участие гостей из России в инциденте с лечебницей удалось скрыть – однако шум всё равно поднялся, как в местных газетах, так и в более крупных, вроде портлендских. Город наводнили журналисты. Делать что-либо, привлекающее внимание, было опрометчиво. Зато Настя вовсю отработала свою «легенду», влившись в шумные стайки газетчиков всех мастей, сходу заведя там десяток знакомств и набрав кучу сведений сомнительной полезности. Скорее развлечения ради, нежели для дезинформации кого-то она заодно пустила в оборот ворох диких слухов – вроде того, что у погибших санитаров выпили всю кровь. Дронов тем временем проводил дни в полицейском участке, где пытались установить личности напавших на «Спенсер-Хилл». Безрезультатно – документов при тех не было, одежда, оружие и автомобиль оказались местных марок, в отеле, магазинах, пивных и кафе Юджина портреты погибших налётчиков никто не узнал.

- Похоже на работу профессиональных полевых агентов, - заметил Николай, просматривая очередной отчёт в курилке полицейского участка. Он старался лишний раз не мозолить глаза слугам закона.

- Или местных гангстеров, которых наняли и проинструктировали профессиональные агенты, - добавил Дюпон, принёсший майору документы. – Профессионалов мы с вами так легко бы не одолели. При всём уважении, Николай…

- Нет, вы правы, мистер Дюпон.

- Дюпонн, - зачем-то поправил американец. – К слову, я выполнил просьбу вашей напарницы. Нашёл, как подступиться к мистеру Мортонсу. Причём в ближайшее время.

Он достал из внутреннего кармана пиджака небольшую сигару-черуту, прикурил от бензиновой зажигалки – некогда красивого, а сейчас исцарапанного, украшенного круглой вмятиной медного цилиндрика. Выдохнув облачко дыма в сторону открытого окна, сказал:

- Сперва я хотел подсунуть ему вашу визитку через кого-нибудь, и намекнуть, что вы, как агент оружейной фирмы, хотите с ним переговорить как с местным перевозчиком. Россия много оружия продаёт Америке, это выглядело бы естественно. Однако у меня просто нет подходящего человека в городе, чтобы установить контакт без лишней навязчивости.

Дюпонн щёлкнул колпачком зажигалки, спрятал её в карман, продолжил:

- Через шесть дней будет десятая годовщина открытия в городе музея азиатского искусства. Мистер Мортонс был одним из спонсоров при закупке музейной коллекции, ключевым, пожалуй. Привёз кучу добра из Китая, из китайских протекторатов – японские ширмы, например. В его особняке Шелтон-Мортонс пройдёт банкет, открытый для всех, у кого есть приличный костюм.

- Ага, - понимающе кивнул Дронов. – Это шанс вступить в контакт лично. А уж если Ана… Анна запустит в господина богача зубы, тот уже от неё не уйдёт, поверьте.

- О, я верю, - агент БРК вежливо улыбнулся, стряхнул пепел с сигары. – Верю, Николай.

Сыщица действительно приняла эту новость с большим энтузиазмом. Когда вечером того же дня они встретились в номере и поделились результатами своих трудов за чаем, девушка даже зажмурилась от удовольствия:

- Большая рыба и большая ставка. Всё как я люблю.

- А ещё на том же приёме наверняка будут другие местные шишки, можно всех за раз окучить, - добавил Николай, хмуро играя ложечкой в стакане. Он примерно представлял, что его подруга будет делать на банкете – флиртовать напропалую, очаровывая людей где умом и проницательностью, где наивностью и восторженным взглядом, а где коротким подолом и глубоким вырезом. Джеффри Мортонс был не слишком стар, зато вдов и бездетен, так что не стоило сомневаться, что последние аргументы пойдут в ход. Майор знал, что всё это часть их работы, и красота Насти – Богом подаренный инструмент, от которого глупо отказываться, однако червячок ревности всё равно шевелился в его душе. Как и постоянная печальная мысль о том, что Анастасия едва ли по-настоящему любит вообще хоть кого-то, включая и его – просто их отношения более крепкие и близкие, чем сыщица обычно себе позволяет, и на том всё.

- На всех меня не хватит, тем более, там и женщины есть в списке, - Настя подмигнула майору, хитро глядя на него поверх фарфоровой чашки. – Учись уже работать с людьми, Коля, и не только в смысле битья их прикладом.

- Постараюсь, - буркнул Дронов, глядя на своё отражение в чае. – Кстати, как твой сон?

- Всё… как прежде, – разом потеряла игривый настрой девушка. Она отставила чашку, покачала головой. – Ничего конкретного.

Это была самая странная проблема, настигшая агентов в Юджине. В первую же ночь в отеле, сразу после стычки у «Спенсер-Хилл», Дронова разбудил вскрик. Открыв глаза и перевернувшись на бок, в полумраке он увидел лицо Анастасии, искажённое гримасой страха. Майор не на шутку растерялся. Сыщица всегда спала безмятежным сном младенца – ну или опытного солдата, способного уснуть где угодно. Теперь же ей снился… кошмар? Дронов потянулся к девушке, чтобы обнять её, но замер, когда ужас на лице его напарницы сменился выражением любопытства. Её губы зашевелились, плечи дёрнулись. Почти час Николай наблюдал за спящей подругой. Она не просто видела сон – в этом сне она словно была занята чем-то осмысленным. Разговаривала, куда-то шла, видела что-то пугающее, но интересное. Лишь перед рассветом девушка затихла и даже начала легонько сопеть носом.

Утром майор всё ей рассказал – и получил в ответ искреннее удивление сыщицы. Она помнила какой-то сон, но без подробностей, и ничего пугающего в нём точно не было. Тем не менее, каждую ночь это стало повторяться – хотя во сне Анастасия вела себя всё менее эмоционально, более уверенно, как бы привыкая к тому, что там с ней происходит. В конце концов Николай перестал следить за подругой, и спал теперь, чуть отодвинувшись от неё, чтобы не мешать.

За дни, оставшиеся до банкета у Мортонса, агенты мало чего добились. Через администратора отеля и новых друзей среди журналистов Анастасия выяснила, что художника, жившего в Юджине недавно, звали Кларенс Дюшамон. Он действительно путешествовал в поисках вдохновения на деньги своего покровителя, но после посещения Юджина спешно уехал в родной Квебек, где, кажется, посещал врача и брал у того успокоительные препараты. Новых работ художник до сих пор не презентовал - если и писал что-то, то лишь для себя.

К закату нужного дня они были готовы. Николай облачился в привезённый из России чёрный костюм с шёлковой белой рубашкой, украсил красный, в узкую чёрную полоску галстук серебряной заколкой. Застегнул инструктированные малахитом запонки. Рассовал по тайным кармашкам массу полезных вещей. Понаблюдал не без удовольствия за тем, как собирается Настя. Ей, конечно, приходилось труднее. Весь наряд девушки состоял из крохотного чёрного платья, облегающего тело столь плотно, что сквозь тонкую ткань был виден каждый изгиб. Дополняли его длинные, выше локтя, чёрные перчатки с едва заметным лёгким узором, того же цвета чулки с кружевным верхом и простые на вид, но очень дорогие туфли-лодочки на среднем каблуке. Подол платья едва доходил до колен, а вырез в точности соответствовал минимальным приличиям. В ушах Анастасии были круглые жемчужные серьги, стройную шею украшала тонкая золотая цепочка с маленькими рубиновыми вставками, блестевшими на свету как случайные алые искры. Тёмные волосы, не убранные в причёску, волной спадали на голые плечи и обнажённую спину. Образ складывался восхитительный – у майора даже дыхание перехватило, когда девушка закончила одеваться. Только вот спрятать что-то на теле, понятно, сыщице было куда сложнее. Николай знал, что к внутренней стороне левого бедра у Насти сейчас пристёгнут плоский револьвер с барабаном на четыре пули, в каблуке правой туфли есть маленькое потайное лезвие, а в резинку трусиков вставлена пара гибких кусков проволоки, годных для разных целей. В сравнении с тем, что уместилось в пиджак, жилетку и брюки Дронова – сущие пустяки.

- Итак, Коля, помни, - сказала Анастасия, разглаживая чулки на бёдрах – без всякой нужды, просто чтобы покрасоваться перед напарником безупречными ногами. – Мы с тобой люди скромные, живём на зарплату, но зарплату хорошую. Недостаток алмазов в колечках компенсируем хорошим вкусом. На ужин пришли по делу. Держимся в сторонке. Если богачи будут хамить – не огрызаемся, но и не лебезим, терпим с достоинством.

- Да ты сама же первая яд пускать начнёшь, если тебя обидят, - хмыкнул Дронов, последний раз проверяя тайную кобуру в левом рукаве.

- Доверься моему тончайшему чувству такта. – Настя провела пальцем по резинке чулка и одёрнула платье. – Я всегда могу нахамить так, чтобы жертва этого не поняла.

Ещё только начинало темнеть, когда они покинули холл отеля. У обочины поджидал знакомый «трофейный» кабриолет, за рулём которого сидел одетый наёмным водителем агент БРК.

- Добрый вечер, это Дюпон, - широко улыбнувшись, он приподнял фуражку. – Готовы к поездке, как я смотрю. Отлично выглядите, особенно мисс Анна.

- Спасибо, - Настя элегантно уселась на заднее сиденье, сложив руки в перчатках на обтянутых чулками коленях. Дронов устроился рядом. Поинтересовался:

- Как вы добыли машину из полиции? Это же вещдок.

- Одолжил под расписку, - усмехнулся американец, поднимая пар. – Она всё ж куда приличнее той колымаги, что я добыл вам раньше. А сами полицейские разве что фургон с окнами в решёточку выделить могут.

Пока они ехали, сумерки постепенно сгущались. Темнело быстро – погода испортилась ещё вчера, над городом сгущались тучи, хотя дождя не было. Временами начинал дуть неприятный, холодный ветер. Уличные фонари всё ещё не зажглись, зато особняк Шелтон-Мортонс уже вовсю сиял огнями – горели окна самого двухэтажного здания, лампы на стальной ограде окружающего дом парка, высокие светильники вдоль внутренних тропинок. К воротам один за другим подъезжали конные и паровые экипажи, так что Дюпону пришлось выстоять очередь. Прощаясь, он указал взглядом на хорошо освещённое мраморное крыльцо особняка:

- Если будет нужно отвлечение, сигнал дайте оттуда.

- Ага, - тихо буркнул Дронов, покидая машину.

У ворот парка охранник спросил их имена, проверил список приглашённых и указал на вход вежливым жестом, большем подходящим метрдотелю, нежели здоровяку с кобурой на поясе. Свою визитку организаторам банкета Николай передал ещё три дня назад, и, к счастью, сразу получил благоприятный ответ – вечер действительно был для широкого круга гостей.

- Жаль, Дюпон не пошёл с нами, - тихо произнёс майор, шагая по мощёной дорожке под руку с Настей. – Он не местный, но хоть указал бы, кто есть кто из богачей.

- Мы и сами можем спросить, - с очаровательной улыбкой успокоила его девушка. – Мы тоже приезжие, это будет не стыдно. Доверься мне. Я говорю – ты смотришь.

- Как всегда, - с ответной улыбкой кивнул Николай.

Когда они очутились в банкетном зале, майора кольнула ностальгия. Одно из первых их расследований, когда Николай ещё не числился штатным агентом «трёшки». Берлин, приём в российском посольстве, знакомство с толпой людей, часть из которых сыграла роль в будущих событиях, а часть так и не встретилась на пути… Начали они привычно – устроившись возле столика с закусками, чтобы осмотреть гостей со стороны и оценить их. Основная работа здесь предстояла Насте, но и Дронов старался не отставать. Всё ж за несколько лет он у неё кое-чему научился.

Первым делом он выявил «центры притяжения» - людей, к которым тянулись прочие гости. Кто-то из них мог быть просто известным шутником или сплетником, но большую часть наверняка составляли те самые городские «шишки», перечисленные Дюпоном. Пожилая женщина в жемчужного цвета платье, например – явно Аманда Роббат, хозяйка газеты «Ежедневный Юджин». Владельца особняка в зале пока не было – его внешность майор знал по фотографиям из газетных вырезок.

Затем Дронов постарался отыскать в толпе тех, кто занимается тем же, чем он сам – смотрит и слушает вместо того, чтобы наслаждаться выпивкой, закусками и болтовнёй. Его внимание сразу привлекли двое мужчин в не слишком ладно сидящих дорогих костюмах – держались те отстранённо и ни с кем не пытались общаться, да и к ним никто не подходил.

- Хватит зыркать, Коля, - шёпотом одёрнула его Анастасия. – Заметят же. Та парочка тебе не нравится? Это полицейские. Смотри, костюмы у них казённые, со клада, даже сгибы не проутюжили нормально. Их не бойся, если что стрясётся – они могут помочь даже. Есть тут кто похуже. У столика с омарами. Видишь каланчу белобрысую?

- Вижу, -Николай взял с подноса на столе шпажку с какими-то мелко нарезанными фруктами. – В зелёном платье?

- Ага.

Высокая блондинка, на которую указала Анастасия, красотой не уступила бы сыщице, и одета была столь же эффектно – в зелёное платье, чудесно гармонирующее со светлыми волосами, изумрудное колье и туфельки в цвет. Ослепительно улыбаясь, она болтала о чём-то с двумя мужчинами, но взгляд незнакомки блуждал по залу, задерживаясь то тут, то там.

- Коллега, - хмыкнула Настя, тоже беря шпажку. Она изящно откусила половину дольки апельсина, прожевала, не смазав помады. – Хороша, но нас не заметила пока. Вон тот коренастый мужик, с черно-зелёным галстуком – при ней.

- Только они? – уточнил Дронов.

- Нет. – Девушка продолжила обгладывать шпажку. – Ещё две группы, в одной два человека, в другой три, все мужчины. Но те как-то… пассивней. Словно без конкретной цели, просто присматривают. Думаю, троица – охранники Мортонса. Внутренний круг, так сказать. Галстук с блондинкой и вторая двойка – не вместе.

Когда сумерки перешли в ночь, к гостям спустился, наконец, хозяин – полный мужчина с густыми седыми бакенбардами. Как помнил Дронов, Джеффри Мортонсу было пятьдесят семь, но выглядел он моложе. Майора чуть не передёрнуло от мысли о том, что Настя будет применять на престарелом меценате свои чары, однако он сумел сдержаться. Утешала мысль, что до постели дело не дойдёт. Наверное. С Анастасией нельзя загадывать. Саму сыщицу подобное не смущало ни капли – она как-то обмолвилась, что её методы хороши простотой, надёжностью, и работают даже на некоторых женщин. Очевидно, исходила из опыта, хотя майор не стал уточнять.

- Пусть немного погуляет, - сказала Дронову девушка, потягивая игристое вино из высокого фужера. Они успели сменить три столика, и теперь наблюдали за банкетным залом из другого угла. – Потом я займусь им, а ты поприставай к прочим толстосумам.

Ждать пришлось часа два. Наконец, Мортонс уделил толику внимания всем важным гостям и направился к лестнице на второй этаж, явно намереваясь покинуть зал на время. Анастасия незаметно толкнула Дронова локтем, подалась вперёд, словно вставшая на след гончая… но опоздала.

К Мортонсу скользнула высокая блондинка в зелёном платье. Сияя улыбкой, что-то сказала, приложив ладонь к груди. Хозяин банкета улыбнулся в ответ, взял её под локоть и повёл вверх по лестнице. Анастасия отступила на полшага, едва не ударившись бёдрами в стол с салатами, губы девушки шевельнулись. Слов майор не разобрал, но о сути их догадался. Хмыкнул:

- Тебя обставили.

- Нет, - не сводя взгляда с лестницы, сыщица коротко мотнула подбородком. – Что-то не то. Смотри дальше.

Как только Мортонс и его спутница скрылись из виду, гости потеряли к ним интерес, в зале снова зашумела болтовня. Лишь после этого коренастый мужчина в двуцветном галстуке тоже поднялся по лестнице – как ни в чём ни бывало. Стоявший у ступенек слуга не сказал ему ни слова.

- Они уже знакомы, – прошептал Дронов. – Договорились заранее о встрече.

- Сигналь Дюпону, - решила Анастасия. – Быстро.

Стараясь не спешить слишком уж заметно, Николай выбрался на крыльцо. Постоял минуту, дыша прохладным ночным воздухом, глядя на уютно освещённый газовыми фонарями сад. Отметил знакомой породы маленькую сову, сидевшую на одном из фонарных столбов – свет и шум птицу будто и не пугали. Достал из нагрудного кармана белый платок, несколько раз тряхнул им, вытер пот со лба, убрал обратно. Вернулся внутрь. Кажется, у агента БРК всё было готово заранее – Дронов ещё только подходил к столику, где его ждала Настя, когда снаружи послышался приглушённый расстоянием свист. Знакомый майору по военной службе – так звучит котёл подбитого броневоза. Считанные секунды спустя на улите,прямо под оградой парка, громыхнуло. Задребезжали стёкла, закачалась под потолком хрустальная люстра.

- Боже… - выдохнула Анастасия с ноткой восхищения. – Он взорвал машину?

- Трофейная - не своя, - философски констатировал Николай. – Вперёд.

Толпа гостей на миг притихла, а после взорвалась тревожными возгласами, испуганным гомоном. Слугам пришлось оставить посты, чтобы не допустить паники и давки. Агентам хватило времени взбежать по лестнице, не попавшись никому на глаза. Они очутились в пустом, хорошо освещённом коридоре. Настя остановилась у ближайшей двери, прислушалась, толкнула створку. Поманила напарника пальцем. По ту сторону обнаружилась безлюдная гостиная с погашенными газовыми лампами на стенах. Агенты укрылись внутри, затаились у порога, напряжённо вслушиваясь. Быстрые шаги, стук в дверь дальше по коридору, хлопанье створки. Приглушённые голоса. Снова шаги. Тишина.

- Пошли, - одними губами произнесла Настя.

Коридор опять пустовал. Девушка указала на дверь, возле которой хозяин дома разговаривал с посыльным, двинулась к ней первой. На острых каблуках она шагала бесшумно – плоды нескольких лет тренировок. Около нужной комнаты они снова замерли. Николай вытянул из правого рукава стетоскоп. Обычную докторскую «слушалку», разве что укороченную и с минимумом жёстких деталей. Передал напарнице. Та кивнула, надела прибор и прижала круглую головку к двери. Самому майору осталось по старинке использовать собственное ухо. Он уловил два голоса – мужской и женский. Створка была толстой, долетали лишь обрывки фраз: «…договаривались… сам был один раз… не должно… следовало сразу… можете заучить… не хочу больше знать…». Мужской голос зазвучал громче на последних словах, но внезапно резко умолк. Пару ударов сердца ничего не происходило.

Потом в кабинете мистера Мортонса, за закрытой толстой дверью, хлопнул выстрел.

Глава 5

Глава 5

Хлопок, стон, удар тела о пол – звуки не оставляли сомнений. Только что в кого-то всадили пулю. Дронов мгновенно отпрянул от двери, выхватил из тайной кобуры в левом рукаве трёхствольный пистолет. Замер, видя, что Анастасия продолжает вслушиваться. Одной рукой она всё ещё прижимала к створке головку стетоскопа, другой медленно, не глядя, подбирала подол своего узкого платья. Майор выдохнул и плавным, неслышным шагом сместился в сторону, прижался к стене около дверного проёма. Всё верно. Выстрел едва ли кто-то слышал в доме или саду, ломиться в кабинет, который наверняка заперт, глупо. Кто бы из троих вошедших в комнату ни стрелял, он, скорее всего, через эту же дверь. Ну или хотя бы откроет её, чтобы проверить коридор. Тут-то Николаю и следует быть наготове.

Подтянув подол достаточно высоко, Настя вытащила из кобуры на бедре свой револьвер – двуствольный, с плоским барабаном на четыре пули. Рукой с оружием сделала Дронову знак: «Готовься». Потом отступила на шаг, снимая «слушалку». Глухо щёлкнула задвижка, тяжёлая створка начала распахиваться наружу. В открывшуюся щель Николай увидел знакомое лицо – тот самый коренастый тип в чёрно-зелёном галстуке. Счёт шёл на доли секунды и майор, не мудрствуя лукаво, врезал мужчине кулаком по лбу. Охнув, тот кубарем улетел назад. Дронов ворвался в кабинет следом за ним, с пистолетом навскидку, и увидел следующую картину – мистер Мортонс лежит ничком на полу около письменного стола, высокая блондинка роется в открытом стенном сейфе.

- Руки вверх! – рявкнул майор, беря её на мушку. – Потом медленно обе…

Коренастый тип, которому полагалось лежать оглушённым ещё хотя бы минуту, вдруг дёрнулся на полу и неловко пнул Дронова в голень. Майор пошатнулся. Блондинка молниеносно обернулась, вскидывая блестящий серебром револьвер. Слишком большой для скрытого ношения – девушка явно достала его из сейфа Мортонса.

- Бдам! Бдам!

Дронов едва успел нырнуть в укрытие – две пули впились в дверной косяк, выбив щепки. Настя быстро высунулась из-за полуоткрытой створки, разрядила в ответ два ствола своего револьвера. Третья пуля блондинки пробила дверь и чуть не ранила сыщицу в спину – револьвер из сейфа был чертовски мощным, его выстрелы грохотали не хуже винтовочных. Настя благоразумно отпрыгнула в сторону, под защиту стены. Вовремя – четвёртая пуля сделала в створке дыру там, где миг назад была талия сыщицы.

- Уходим! – донёсся из кабинета женский голос. Что-то стукнуло. Рискнув снова высунуться из-за косяка, Николай увидел, как блондинка выбирается в распахнутое окно за письменным столом, встаёт видимо, на карниз, прыгает вниз. Коренастый мужчина тоже был уже на ногах. Он схватила что-то со стола, бросился к окну – но Дронов поймал его широкую спину в прицел и вдавил спуск. Коренастый упал без вскрика – майор попал ему точно в сердце. Перешагнув через два тела, Дронов очутился у распахнутого окна и увидел, как женская фигура в ярком платье скрывается среди деревьев сада.

- Я за ней, - бросил он через плечо. Настя уже опустилась на колено перед Мортонсом и в ответ лишь кивнула.

Второй этаж – не такая уж и высота для того, кто участвовал в штурмах крепостей и высаживался с десантных дирижаблей. Дронову потребовалась четверть минуты, чтобы спуститься в сад. Он поспешил туда, где последний раз видел блондинку, перебегая от дерева к дереву. Револьвер Мортонса незнакомка прихватила с собой, да и другое оружие при ней могло быть. Осторожность пошла не впрок – когда Николай добрался до ограды парка, то увидел лишь обрывок зелёной ткани, оставшийся на венчающих забор пиках. Потом раздался звук двигателя и мимо пронёсся паромобиль. За рулём его сидела всё та же светловолосая женщина. Стрелять ей вслед майор не стал – на улице были люди.

- В Богу душу… - прорычал он и сплюнул. Что делать? Искать транспорт и пытаться настигнуть беглянку? И бросить Настю тут одну? Или…

- Ушла? – сыщица возникла из темноты, словно откликнувшийся на упоминание своего имени дьявол. В руке у неё был револьвер, свои тёмные волосы девушка стянула в хвост канцелярской тесёмкой.

- Ушла. На машине, - Николай указал направление, в котором скрылась блондинка.

- Мортонс мёртв, «галстук» тоже, - Настя вдруг улыбнулась. Её очки блеснули в слабом свете уличных фонарей. – Но я знаю, куда помчалась салатовая дылда.

Сыщица хлопнула себя ладонью по бедру. Только теперь Николай обратил внимание, что и без того короткое платье девушки укоротилось просто немыслимо. Анастасия оторвала пришитую слабой нитью полосу ткани, почти полностью обнажив ноги, и теперь между краем подола и резинками чулок оставались полоски голой кожи на бёдрах – шириной эдак в ладонь. И за одну из резинок как раз была засунута свёрнутая трубочкой бумажка. Настя достала её, протянула Дронову:

- Гляди. Это Мортонс достал из сейфа, а «галстук» пытался утащить, когда ты его подстрелил.

Николай развернул бумажку. Обычный тетрадный лист, расчерченный карандашными линиями. Поднеся его ближе к глазам, майор прищурился, всмотрелся. Хмыкнул:

- Карта.

- Карта Юджина, – кивнула Анастасия. – Прочерчен путь отсюда до какого-то дома на окраинах. Видишь метки с названиями улиц? Почерк Тирьева.

- Думаешь…

- Лаборатория, – снова кивнула сыщица. – Или ещё какое логово. Я мало что услышала, но Мортонс правда спонсировал работы Тирьева и ещё кого-то. Эту карту Тирьев дал ему, потому что Мортонс настаивал на том, чтобы лично проверять, как идут исследования. Карта у нас, каланча это знает, так что откладывать не станет – уже сейчас едет туда. И нам тоже стоит. Путь найдёшь?

- Да, - Николай спрятал карту в нагрудный карман. План Юджина он давно выучил – полезная привычка с военных времён. Всегда знай местность, на которой, возможно, придётся драться.

- Тогда нам нужен транспорт. И… к главному входу лучше не соваться.

- Да… машины-то у нас нет теперь. – Дронов криво усмехнулся. – Ты первая.

Он подсадил сыщицу, легко перемахнувшую пики на заборе, перебрался следом. Не обращая внимания на взгляды нескольких случайных прохожих, агенты пропустили бегом к стоянке для гостей. Каблучки Насти стучали по брусчатке. Николаю вспомнилось, как в первые годы совместной работы привыкшая к удобной полевой экипировке сыщица неуверенно держалась на высоких каблуках даже в спокойной обстановке – и как упорно, долго училась бегать на них и драться, когда чаще стала работать в городах, чем в степи.

- Кто они? - на ходу спросил Дронов.

- Британцы, – также коротко ответила Настя. – Сначала какой-то местный акцент изображали, я в общем зале их слушала. В кабинете уже не прикидывались. Я этот выговор ни с чем не спутаю.

- Значит…

- Не спеши, - оборвала его девушка. - Мало знаем пока. Не все англичане работают на корону.

Стоянка была охвачена неразберихой. Прежде, чем взрывать котёл трофейного кабриолета, Дюпон отогнал его подальше, так что обошлось без жертв и разрушений, однако водители и возничие всё равно суетились – кто пытался вывести машину или повозку с площадки, кто кучковался у ограды, разглядывая место взрыва. Это Николая устраивало. Паромобили майор отмёл сразу – требовалось что-то надёжное, что не надо заводить и что не может сломаться. Его взгляд упал на чёрную двуколку, запряжённую парой вороных. Рядом топтался парень в костюме возничего, растерянно перебрасывающий из руки в руку свёрнутый кнут.

- Молодой человек! – окликнул его майор, подходя быстрым шагом.

- Да, сэр? – юноша обернулся, хмурясь.

- Бюро, - с суровым видом Дронов сунул парню под нос значок БРК. – Срочно нужен транспорт.

- Но…

- Срочно, - повторил майор и выхватил из рук кучера кнут. Настя подалась вперёд, тронула парня за щёку кончиками пальцев и подмигнула.

- Ой… - только и сказал возничий, когда агенты забрались в двуколку. Николай взял поводья, Анастасия устроилась рядом. Когда они выезжали с площадки, к повозке подскочил человек в чёрном котелке и строгом костюме.

- Дюпон, когда вы успели переодеться? – спросил Николай, наклоняясь с сиденья.

- Я Дюпонн, - американец сунул майору большой бумажный пакет. – Вот ваш экстренный набор. Что там стряслось? В особняке паника.

- Мортонс убит. Он спутался с каким-то британцами, получил от них пулю. – Настя выхватила у Дронова пакет. – Один британец мёртв, постарайтесь наложить лапу на труп. Вторую преследуем.

- Понял. – Дюпонн кивнул, отступая. – Удачи, я тут позабочусь. Встречаемся за городом, в отель не возвращайтесь.

Дронов тронул повозку. Они выехали на просторную улицу и покатились по старой, неровной брусчатке. Совсем стемнело, тучи опустились очень низко.

- Что ты слышала в кабинете? – поинтересовался майор, пользуясь короткой паузой. Карту Тирьева он пока не доставал, помня маршрут достаточно хорошо.

- Уф… - Анастасия поставила пакет на сиденье и вынула оттуда блестящие чёрные туфельки на плоском каблуке, какие обычно носят служанки и горничные. Принялась переобуваться, что в подскакивающей на выбоинах повозке требовало большой ловкости. – Мало чего, я же сказала. Они там явно загодя всё решили, и на банкете только выполняли финальную часть сделки. Мортонс был испуган. Не британцами. Чем-то, связанным с Тирьевым. Жалел, что влез в это дело. Хотел, чтобы англичане дальше разобрались со всем сами. Ну… видимо, и он оказался частью того, с чем британцы хотели разобраться.

Вдали от владений Мортонсов город спал. Тёмные улицы, на которых горел каждый второй фонарь, пустовали, окна домов не светились, стук колёс двуколки отдавался эхом от старых каменных стен. Майору сделалось не по себе, и он испытал глупое облегчение, проехав мимо пивной, откуда доносились голоса, из открытой двери которой лился жёлтый уютный свет. Настя тем временем сменила туфли, достала из пакета две кобуры с тупорылыми тяжёлыми револьверами и запасными пулями в кожаных петельках. Одну прицепила на ремень Дронову, другой опоясалась сама. Сунула майору в карман пиджака пару армейских перевязочных наборов.

В конце концов Николаю всё же пришлось достать карту и следовать ей, разглядывая карандашные линии в свете слабой масляной лампы двуколки. Они оставили центр города и углубились в петляющие переулки. В какой-то момент у начерченных на линованном листке улочек исчезли названия, и единственным способом не заблудиться стало считать повороты. На одном из них агенты и обнаружили застрявший меж домов паромобиль. Дронов сразу узнал машину.

- Это её, - сказал майор, спрыгивая с сиденья. – Дальше пешком.

Он снял с двуколки фонарь, закрыл боковые окошки, чтобы свет шёл только вперёд, перелез через капот паромобиля. Настя вытащила из пакета химическую лампу, вставила в неё капсулу-активатор – круглая линза на узком конце начала разгораться золотистым сиянием. Они продолжили путь с большой осторожностью – фонарь в одной руке, револьвер в другой. Здания вокруг становились всё старше на вид. Узкие высокие фасады, стреловидные окна, острые крыши, растрескавшийся серый камень, ночью кажущийся чёрным. Всюду плотно задёрнутые шторы и ни единого огонька.

- Коля, - вдруг тихо позвала шедшая сзади Анастасия.

- Да? – также вполголоса откликнулся майор.

- Я не спец в местной архитектуре, но такие дома знаю, - почти прошептала девушка. – Это середина восемнадцатого века. Не позже семидесятых годов.

- И? – Николай сдвинул брови, замедляя шаг. Ему послышался странный звук.

- Коля, Юджин основали в середине девятнадцатого. До того тут что-то могло быть, но уж никак не городской квартал.

Дронов остановился. Огляделся. Пожал плечами. Улица казалась угрюмой и полузаброшенной, но вполне настоящей.

- Может, специально так построили, под старину, – предположил он. – Идём, мы близко.

Тьму вокруг них на миг стёрла белая вспышка молнии. Почти сразу ударил гром – протяжный, рокочущий раскат.

- Ну вот, - качнул головой Дронов. – Этого ещё не хватало.

Они побежали трусцой. Низкое небо словно лежало на острых крышах старых домов. Всё чаще били молнии, но дождя или ветра не было – стояла предгрозовая духота. Странный звук, услышанный майором, делался чётче с каждым шагом. Вскоре он увидел его источник – открытое окно под самой крышей одного из зданий. Там… играли на скрипке? Николай не был уверен – то, что он слышал, сложно было назвать музыкой. Безумное сплетение звуков и меняющийся с каждым ударом сердца ритм вызывали боль в висках и затылке, но поразительным образом зачаровывали. Тот, кто сочинил это и сейчас исполнял – был, вне сомнений, гением. Скорее всего – безумным. Но линии на карте вели мимо этого дома. И агенты миновали его, преследуемые отзвуками скрипки безумца.

- Вот оно, - сказал Николай, когда вперед показалось двухэтажное здание. Оно замыкало улицу тупиком и смотрелось ещё более ветхим, чем его соседи. Входная дверь была приоткрыта, из щели лился свет. Горело и окно на втором этаже. Не без удивления майор заметил на его подоконнике маленькую сову – старую знакомицу. Птица заглядывала в освещённое окно.

- Раз дымом не пахнет, то мы успели, - решила Настя. – Вперёд.

Прикрывая друг друга, агенты прокрались в освещённую свечами прихожую. Тут всё было покрыто пылью, на полу чётко вырисовывалась цепочка узких отпечатков ног. Следующей комнатой оказалась гостиная, украшенная картинами в простых деревянных рамах. Источником света служил большой канделябр у входа, и лишь дойдя до середины помещения Николай толком разглядел рисунки. Его передёрнуло. Ничего мерзостней он не видел уже давно. Все картины изображали каких-то кошмарных гибридов с телами людей и головами псов. Почти везде они занимались чем-то отборно мерзким – терзали трупы, похищали младенцев прямо из детских комнат, разрывали могилы. Посветив фонарём на одно полотно, Дронов заметил неразборчивую подпись. В углу другой картины незнакомым подчерком было выведено по-английски: «С благодарностью от автора. Знание – враг крепкого сна». Анастасия тоже постояла несколько секунд перед одним из портретов, где собакоголовый вурдалак был изображён в дорогом старомодном костюме, на фоне пасторального луга. Ничего не сказав, жестом велела двигаться дальше.

За гостиной их ждала лестница. Один пролёт уводил вниз – очевидно, в подвал. Другой вёл на второй этаж.

- Кабинет и лаборатория, - решил майор. Ступени, идущие вниз, были заляпаны чем-то тёмным. Зато на лестнице вверх пыль была потревожена свежими следами женских туфелек.

- Думаю, она лучше нас знает, где искать что-то важное, - шепнула Настя.

Дронов кивнул, начал подниматься первым, опустив фонарь на уровень колен. Но едва он успел ступить на квадратную площадку, как сверху грянул выстрел. Пуля прошибла ограждение лестницы и вошла глубоко в стену. Николай отскочил назад, чуть не сбив с ног Настю.

- Стойте! – раздался знакомый голос. – У меня хватит пуль надолго. И тут нет второго входа.

- Поговорить решила, значит… - буркнула под нос Настя, протискиваясь вперёд мимо Николая. – Стоим! Но вообще-то, мэм, вы арестованы за убийство, так что тоже никуда не уходите.

- Не ломайте комедию, - донеслось сверху. – Вы не из полиции, и даже не из БРК. Слушайте, я предлагаю перемирие. То, что я делаю, на пользу всем. Вы просто не знаете, что тут происходит. Дайте мне уйти с нужными сведениями, а прочее оставьте себе. Хоть вы и подстрелили моего напарника, воевать с вами я не хочу. Это бессмысленно.

- Ох… - Настя прищурилась. – Но вы ведь не сможете забрать материалы из лаборатории внизу. Там наверняка много информации, которой нет в кабинете. Значит, ваше дело тут – не про исследования Тирьева?

Наступила тишина.

- А молча это подумать ты не могла? Про себя? – прошептал Дронов на ухо подруге. Та совсем не женственно осклабилась. Положив химический фонарик на ступеньку, затянутыми в чёрный шёлк пальцами сделала несколько сложных знаков, описывая план будущего штурма. Николаю перехватить разговор, пока она выйдет наружу и поднимется к окну, затем, по условному сигналу…

- К дьяволу вас, - крикнули сверху. – Последний раз предлага…

Что было дальше, Николай помнил смутно. По ощущениям – в дом попал артиллерийский снаряд. Лестницу встряхнуло, полыхнула синяя вспышка, от треска заложило в ушах. Дронов вместе с Анастасией повалился на ступеньки. Полуоглушённый, обнял напарницу и прижал к себе, стараясь прикрыть от возможных осколков. Так они пролежали минуты две, не меньше, прежде чем Дронов сумел разжать объятия и приподняться на локтях. Тряска прекратилась, а вот треск лишь сделался тише. Пахло дымом.

- На… кхек-хе… Наверх! – выдавила Настя. Цепляясь за перила, она с трудом встала на ноги. У Николая тоже кружилась голова, но майор, чуть шатаясь, побрёл вверх. Треск и запах дыма делались сильнее. Второй раз за ночь он вошёл в разгромленный рабочий кабинет. Тут не было трупов, а распахнутое окно указывало, куда делась блондинка в зелёном – использовала отработанный способ бегства. Стальной шкаф у окна был открыт и пуст. Пол устилали листы бумаги, картонные папки, фотокарточки. Часть из них, вблизи стола, потихоньку разгоралась от опрокинутой керосиновой лампы. А ещё тлел потолок. Николаю потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить – там, наверху, горит крыша. И доски потолка местами уже сыплют искрами, прогорая насквозь. Чертыхаясь и кашляя, майор выдернул из письменного стола выдвижной ящик, сгрёб в него охапку бумаг со стола, добавил несколько стопок с пола, бросился обратно. Столкнувшись в дверях с Настей, выпалил:

- Нет времени тут копаться, хватай что-нибудь и бежим.

Как обычно в опасных ситуациях, девушка не стала спорить – подняла две завязанные тесёмкой папки с пола, ринулась вниз первой.

Агенты выбежали на улицу, где всё ещё не было дождя, зато почти непрерывно дул ветер и одна за другой сверкали молнии. Гром гремел пушечной канонадой, даря лишь короткие мгновенья тишины. Оглянувшись, Николай увидел, что второй этаж дома Тирьева тонет в пламени. Огонь быстро распространялся вниз, охватывая старое здание.

- Молния… - пробормотал майор. – Молния ударила. Но почему сюда? Вокруг же здания выше…

Словно отвечая на его слова, молния ударила снова – где-то совсем рядом, в одну из соседних построек. Взлетели в воздух обломки черепицы, посыпались шрапнелью на тротуар.

- Драпаем, - скомандовал майор, толкая в спину остановившуюся Настю.

Хотя за агентами никто не гнался, они бежали со всех ног, подгоняемые ощущением близкой беды. Чего-то страшного, неправильного, готового вот-вот случиться, показать себя. Майор с трудом припоминал указанный картой путь, и в каком-то месте точно свернул не туда, потому что застрявший между зданий паромобиль им не встретился. Но после долгих петляний по тесным улицам под вспышки белого пламени в небе они таки вывалились на широкий мощёный проспект, где горели фонари. Майор без сил опустился прямо на тротуар и несколько минут только тяжело дышал. Настя села на бордюр рядом, вытянув ноги, уперевшись ладонями в землю. Её грудь тоже высоко вздымалась. Лишь переведя дух, Николай сел и огляделся. Улицу он не узнал сходу, однако вокруг высились знакомые дома Юджина – теперь они не казались майору такими уж старыми. Фонари на кованных столбах тускло мерцали, откуда-то доносились голоса и стук колёс. Ветер стих, молний и грома тоже не было. Облака сделали реже, в прорехи тут и там заглядывали звёзды.

- Отсветов не вижу, - меланхолично произнесла Настя, запрокидывая голову.

- Что? – не понял Дронов.

- Облака низкие, пожар сильный, должны были и соседние здания загореться, – объяснила сыщица, не глядя на напарника. – А отсветов на облаках нет.

Николай не нашёл, что сказать. Ещё несколько минут они помолчали, слушая ночную тишину. Потом Настя глянула-таки на майора, криво усмехнулась:

- Ну, половина успеха – не провал.

- Кое-что мы добыли, - согласился Николай. – Только из города придётся уехать, думаю.

- А лучше из штата, – кивнула девушка. – Куда – надеюсь, выясним из наших трофеев.

Она похлопала ладонью по ящику с бумагами. Слегка повеселев, развернулась к Николаю так, чтобы он мог видеть её ноги целиком и белоснежные трусики, контрастирующие с чёрными чулками и платьем. Подмигнула:

- Платью конец. Поможешь мне его добить сегодня. Думаю, Дюпонн какую-никакую конспиративную квартиру нам даст, хоть на одну ночь.

- Это можно, - слабо улыбнулся Николай. – Спрячем трофеи и целую ночь не будем думать о работе. Вот будет здорово.

- Ага, - Настя прикрыла глаза. – Сперва разрежешь платье спереди, снизу-вверх, и так снимешь. Останусь только в перчатках и чулках. Потом сделаем из ткани полоски. Одной ты завяжешь мне глаза, другой – рот. Из чего сделать кляп – я знаю, интересная идея. Руки стянем за спиной плотно, тремя полосками, выше и ниже локтей, плюс запястья, чтобы…

- Стоп, – оборвал Дронов. – Пока – думай о работе.

- Ладно, - деланно-огорчённо протянула девушка. Она не спеша встала, протянула руку напарнику. – Тогда пошли. Прежде чем отдыхать и продолжать охоту – надо бы залечь на дно и разобраться с местными проблемами. Бедняга Дюпонн… - Настя вздохнула. - Бедняга Дюпон…

Конец первой части.

Глава 6

Часть вторая

Глава 6

Бумажная работа никогда не была сильной стороной Николая. Ещё будучи командиром драгунской роты он немного поднаторел в ней, однако это не значило, что копание в документах доставляло Дронову удовольствие. Чаще он оставлял эту часть работы Насте. Увы, сейчас «канцелярщины» им хватало на двоих, да и у сыщицы имелись другие дела.

Этот день начался также, как несколько прошлых. Позавтракав, проводив напарницу, майор достал из сейфа свежую подшивку бумаг, уселся за стол и принялся читать, делая заметки карандашом на мятом листке. Ближе к обеду буквы начали двоиться у него в глазах, и Николай сделал перерыв. Метод быстро прояснить разум у него был отработан. Сбросив рубашку, майор расстелил по полу большое полотенце и принялся качать пресс – тут же, около письменного стола. За этим занятием его и застала вернувшаяся Настя.

- Ага, - только и сказала сыщица, стоя на пороге комнаты. В руке она держала небольшой бумажный пакет.

- Ох… - Дронов сел, уперевшись ладонями в пол, сказал, слегка задыхаясь: - Я… это… уф…

- Понимаю, - с усмешкой кивнула девушка и прошла внутрь, уселась на диванчик около стены. Поставила пакет рядом, закинула ногу на ногу. – Иди, умойся.

Подхватив полотенце, Николай сбегал в ванную, смыл пот, накинул свежую рубашку. После физических упражнений ему действительно полегчало, и он готов был поработать ещё, уже на пару с подругой. К его возвращению Анастасия как раз разложила содержимое своего пакета по дивану. Несколько листков бумаги – но, как заметил Дронов, не с текстом, а рисунками. Наброски, сделанные карандашом или углем, цветные, но не законченные изображения… Рядом с ними стояла деревянная статуэтка. Настя осторожно, словно с опаской, гладила её тонкими пальцами.

- Семь рисунков от пяти местных художников, - сказала она, когда вошёл Николай. – Ни с кем не удалось пообщаться. Один сейчас в городской лечебнице, в палате для буйных, один уехал в Сиэтл, трое просто никого не принимают.

Майор опустился на другой край дивана, поворошил рисунки. Они правда были сделаны в довольно разных стилях, и всё же общая тема узнавалась. Закручивающиеся кольца, словно щупальца морских тварей, завесой скрывающие нечто жуткое, не доступное восприятию человека. Хотя эти художники явно уступали талантом тому, что оставил свои наброски в юджинской гостинице. От них не ломило в глазах, не подступала тошнота к горлу. Было просто неприятно.

- А это? – Дронов кивком указал на статуэтку. Она изображала некую лупоглазую ящерицу, стоящую на задних лапах, прижав передние к груди. Морда твари была вырезана с особым тщанием, передавая тошнотворные черты в мельчайших деталях. Майор никогда не испытывал особой неприязни к ящерицам, однако встреть такую – прибил бы каблуком без раздумий. Если б она была того же размера, что и фигурка, а не с маяк ростом, конечно.

- Это… - Настя задумчиво толкнула фигурку кончиком пальца. Та опрокинулась на спину. – Эту штуку я увидела на барахолке и купила. Какой-то китаец продавал. Сказал – не сам сделал. А кто сделал – не знает. Украл, наверное.

- Она новая, - заметил Дронов.

- Да, вырезали недели две назад, не больше, - согласилась Настя, только теперь поднимая взгляд на майора. Её зелёные глаза казались словно подёрнуты пеленой. Лишь после того, как девушка моргнула несколько раз, это ощущение исчезло.

- Но щупалец у неё нет, спиралей тоже не вижу… - заметил Николай.

- И всё же есть в ней что-то… - сыщица поджала губы. – Такое же. Поверь мне.

- Хорошо, - тут же кивнул Дронов. Здесь интуиции подруги он доверял больше, чем своим ощущениям.

- В итоге – чертовщина творится. Факт доказан, - сказала девушка, откидываясь на спинку дивана и вытягивая ноги в шнурованных высоких сапожках. Войдя в номер, она не разулась и даже не сняла жакет. – Но что за чертовщина – так и не ясно.

- Будь с ней всё ясно – она бы не была чертовщиной, – философски отметил Николай. Сгребя покупки сыщицы обратно в пакет, майор поставил его на пол, придвинулся ближе и обнял сыщицу за плечи. Та ничего не сказала – только прикрыла глаза. Её напряжённое лицо чуть расслабилось, кривая усмешка превратилась в слабую усталую улыбку. Сегодня был их последний день в Портленде…

…Из Юджина агенты, по сути, бежали – переодевшись, ночным трамваем, под покровом темноты. Слишком много шуму наделало убийство городского богача, слишком многие видели Настю и Николая, в том числе с оружием в руках. БРК требовалось время, чтобы замять ситуацию. Российских коллег поселили в Портленде, в надёжном отеле, где персонал привык не задавать вопросов. Агенты сожгли старый набор личных документов и достали из тайников новые паспорта. Сменили имидж – Дронов переоделся в дешёвый серый костюм и сбрил усы, Анастасия облачилась в зелёное платье, заплела волосы в косу и нацепила свои круглые золотые очки, вмиг став похожей на хорошенькую молодую учительницу или библиотекаршу. Дать ей больше тридцати лет не мог даже Дронов, знавший, что напарница на год его старше. Добрых две недели они очень редко покидали гостиницу – добытые с таким трудом бумаги Тирьева требовали прочтения и анализа. Изредка их навещал Дюпон, сообщая свежие новости.

Полиция нашла в Юджине свежее пожарище – но квартал вокруг был совершенно не похож на описанный агентами, а у сгоревшего здания не имелось подвала. Следов блондинки-англичанки сыскать ожидаемо не удалось, и даже труп её спутника полезной информации не дал. Это само по себе кое о чём говорило – столь стерильную среду для операции могли обеспечить только профессионалы с хорошей поддержкой. Можно было ставить годовое жалование на то, что в деле замешан британский Комитет Обороны Империи.

Это интересно стыковалось с открытиями, что принесли бумаги Тирьева. Похоже, все важные документы и научные записи покойный учёный хранил в сейфе, так что они достались блондинке. Трофеями Дронова стали по большей части чеки, деловые заметки, записки и прочие проходные бумажки, часто в два-три предложения. Тем не менее, основательно порывшись в них, агенты добыли крупицы сведений и выплавили аккуратный слиточек истины. Незадолго до своего увольнения из института профессор встретил некого англичанина, недавно прибывшего в город. Тот тоже был учёным, и, как показалось Тирьеву, искал именно его, хотя и пытался это скрыть. В паре записок упоминались «Александер» и «мистер Риксгард» - очевидно, один и тот же человек, тот самый британец. В самых поздних записях Тирьев называл коллегу по имени, весьма фамильярно.

Чеки рассказали самое важное. Долгое время Тирьев закупал ценное медицинское и химическое оборудование, а затем переправлял его железной дорогой в штат Вайоминг, город Брик-Уолл, который не значился на туристических картах, имевшихся в отеле. Суммы на покупки и транспорт были впечатляющие, оплатить всё это из личных сбережений профессор точно не мог. Состав оборудования наводил на мысль о создании серьёзной лаборатории – где-то в глуши, но достаточно близко к железной дороге, чтобы не иметь проблем со снабжением.

Дальше пришлось запросить помощь у БРК, и несколько дней ждать ответов. Первый пришёл быстро – Брик-Уолл представлял собой крошечное поселение у восточных границ штата, вблизи гор Блэк-Хилс. Ничего интересного, кроме железнодорожной станции, там не было. Второй ответ принёс с собой лишь дополнительную работу. Имя «Александер Риксгард» было не то, чтобы обычным, но аналитики Бюро поработали на совесть и прислали целую груду справок и вырезок, где упоминалось что-то похожее. Их-то и изучал Дронов, пока Настя готовила следующий шаг их расследования – путешествие на Восток, к Диким Равнинам…

- Я кое-что нашёл, - сказал Николай, когда сыщица в его объятиях окончательно расслабилась.

- М-м? – поднимая век, Настя лениво вскинула брови.

- Вырезку из газеты. С Восточного побережья.

Девушка открыла один глаз. Покосилась на него. Восточное побережье Северной Америки – это британские колонии. Вечная заноза в пятке Конфедерации. Всё, что там происходит, заслуживает особого внимания.

- Семь лет назад там кое-что случилось, - продолжил майор негромко, продолжая обнимать напарницу за плечи. – Войска оцепили портовый городишко, флот блокировал его с моря. Потом там случились какие-то перестрелки и почти всё население города увезли по тюрьмам и психбольницам. Власти пытались не афишировать операцию, но масштаб был слишком большой, пришлось объясняться.

- Ага… - протянула девушка, открывая второй глаз.

- Угу, - в тон ей ответил майор. – Некий профессор Александер Риксгард общался с прессой по поручению колониальной администрации. Сказал, в городе случилось массовое заражение каким-то морским паразитом из сырой рыбы. Мол, он поражает мозг, и горожане стали агрессивными, ударились в паранойю. Убили несколько приезжих. Пришлось использовать силу, чтобы принудить их к лечению. Больше упоминаний про тот город и профессора нет, но…

- Знакомым духом пахнет, - кивнула Настя, садясь ровно. – Однако если это наш Александер, то… либо он не пришелец, либо уже очень давно работает на англичан.

- А тогда выходит, что британцы нарушают договорённости, - Дронов куснул губу.

- Это объяснило бы, почему тут действует их разведка, - девушка поправила очки, заговорила деловым тоном, накручивая прядь волос у виска на палец. – Если пришелец на службе у короны почему-то сбежал, его надо убрать прежде, чем он попадёт в руки БРК или наши. И уже не важно, что он там изобретал, тут дело в нём самом. Хотя… меня не оставляет чувство, что мы видим только чешуйку с хвоста дракона. И пытаемся его за хвост схватить, не понимая, кого ловим.

- Что ж, - майор пожал плечами. – Нам в любом случае надо в Брик-Уолл. Ловить Риксгарда и трясти за жабры. По косвенным данным мы ничего не выясним до конца…

Ночь они провели без сна – у Насти было желание попрактиковать гибкость тела и умение освобождаться из разного вида пут либо наручников. В… разных обстоятельствах и состояниях. Как всегда, ей это удавалось отменно. Когда тщательно связанная девушка вдруг вывернулась из-под Николая, со смешком обняла его совершенно свободными руками и поцеловала в лоб, майор подумал, что кто-то другой на его месте уже был бы несколько секунд как мёртв. Подобные... совмещения отдыха с практикой всегда придавали их отношениям своеобразную остроту.

Утро прошло в сборах – поездка предстояла в места, где мало что можно купить. Кроме одежды, припасов и оружия Настя набрала целую сумку лайтновел, тащить которую, правда, взялась сама. К извозчику девушка шла пружинистым шагом, с очень довольным видом, несмотря на бледное от недосыпа лицо. Дронов знал, о чём она думает – скоро можно будет переодеться в штаны и сапоги, повесить револьвер на пояс, и чувствовать себя… ну, почти как в родном Туркестане. Вайоминг – середина континента, белое пятно между вольным Западом и британским Востоком. Он и сам был рад очутиться в подобном месте, где, возможно, придётся больше полагаться на револьвер, чем на интриги.

Дюпон встретил их на перроне, уже возле нужного вагона. Вежливо снял котелок:

- Друзья мои, мне жаль с вами расставаться. Но у меня есть обязанности в Орегоне, а в Вайоминге почти нет агентуры БРК. Мы обеспечим вам всю возможную помощь, однако едва ли она будет прямой. В любом случае, мы послали сообщение шерифу Брик-Уолл оказать вам содействие. Не факт, что так и будет – шерифы часто строптивы, они ведь народные избранники, а не наёмные служащие. Тем не менее…

- Не переживайте, - улыбнулась ему своей «безопасной» улыбкой Настя. – Мы справимся.

- Дикие Равнины – особенное место, мисс, - покачал головой американец. – Там всегда нужно быть начеку. Не уверен, что вы…

- Мы будем в порядке, - заверил его Дронов, тоже улыбаясь. – Поверьте, мы привычные.

- Тогда – удачи. Надеюсь встретиться с вами после успешного финала расследования, - Дюпон протянул руку, Настя и Николай крепко пожали её.

Агент БРК оставался на перроне до последней минуты, пока поезд не тронулся, пуская пар из-под колёс. Анастасия вдруг прекратила раскладывать книги под койкой купе и высунулась в открытое окно. Позвала:

- Мистер Дюпон!

- Да? – американец зашагал вслед за движущимся вагоном.

- Мистер Дюпон?

- Да!

- Передайте мои лучшие пожелания и мистеру Дюпонну! – Девушка помахала рукой. – Жаль, что он не пришёл!

- Обязательно передам, мисс! – Дюпон широко улыбнулся и помахал в ответ.

- Э-э… - выдавил Дронов, когда перрон остался позади, а Настя плюхнулась на койку.

- Что? – сыщица удивлённо уставилась на него.

- Нет, ничего, - мотнул головой Николай. – Ничего.

- Тогда расслабься и получай удовольствие от поездки. По прибытии опять окажемся с головой в злоключениях, уж поверь. - Анастасия выудила из сумки очередную лайтновелу и протянула напарнику. – Вот, держи. Это тебе.

- «Охотница за сокровищами», - прочёл с обложки Дронов. Под заголовком красовался рисунок темноволосой красотки в весьма открытом наряде – рубашка с короткими рукавами, расстёгнутая на груди, шорты, какие обычно носят английские солдаты в африканских портах, только короче, да ещё невысокие сапожки. В каждой руке красотка держала по магазинному пистолету, её длинная коса была перекинута на грудь.

- И о чём тут? – спросил майор.

- Понятия не имею, - развела руками сыщица. – Не читала ещё. Но главная героиня похожа на меня без очков, и она, видимо, крутая. Так что я решила, что тебе понравится.

- Хех… - Николай усмехнулся. Растянувшись на койке, он открыл книгу. – Посмотрим…

В одном Анастасия была права точно – несколько дней поездки стоило использовать для отдыха. Николай даже близко не представлял, что ждёт их по прибытии, но был уверен – те самые напророченные сыщицей «злоключения» ждать себя на заставят.

Глава 7

Глава 7

Поезд мчал сквозь дни и ночи, унося агентов Особой Экспедиции и их расследование прочь от обжитого Западного побережья. По мере удаления от моря города становились меньше, а станции беднее. Тем не менее, Николай и Анастасия наслаждались простым отдыхом – спали, ели, читали книги. Настя на каждой остановке выглядывала на перрон, чтобы прикупить какого-нибудь барахла – у неё скопилась целая коллекция разношёрстных амулетов, «ловцов снов», местных газет с названиями вроде «Бри-лэндский герольд», вязаных ковриков и перчаток из кожи почти настоящего бизона. Торговали этим всюду, но майор отметил, что в роли продавцов хлама вездесущих китайцев понемногу сменили индейцы. Белые конфедераты таким почти не промышляли. Местность вокруг тоже менялась – то состав мчал через широкую равнину, то его накрывали тени горного хребта, то вдоль рельс тянулась серебрящаяся на солнце река. Просто сидеть у окна уже было интересно – словно в детстве. Дронов ощущал, как на душе у него сделалось легче. Пережитые в Юджине ужасы отодвинулись на второй план, подёрнулись дымкой. Спокойствие их поездки было нарушено лишь в ночь перед прибытием.

Николай всегда спал чутко, и проснулся от движения в купе. Приоткрыв один глаз, он обнаружил, что свет в тесной комнатке не горит, штора отдёрнута, в окно заглядывает растущая луна, освещая серебром сидящую за откинутым столиком Настю. Сыщица, в одной лишь нижней рубашке и очках, с распущенными волосами, задумчиво разглядывала стоящую перед ней фигурку ящерицы, купленную недавно. Одной рукой девушка подпирала щёку, другой гладила статуэтку. Ничего особенного в этой сцене не было, но Дронов отчего-то затаил дыхание. Настя, однако ж, заметила его пробуждение и слабо улыбнулась, кивнула:

- Разбудила? Прости.

- Ничего, - майор зевнул, сел на койке, откинув одеяло. – Всё хорошо?

- Да… - Сыщица убрала руку от статуэтки. Не отводя от неё глаз, сказала вдруг: - Коля, я вспомнила.

- Что? – Николай нахмурился, догадываясь об ответе.

- Сон, - девушка опрокинула фигурку набок, накрыла ладонью. Посмотрела на майора. – Первый странный. Тот, когда я начала… странно спать.

- Сразу после того, как увидела картины в гостинице?

- Угу, - Настя ещё раз кивнула. – Там была… эта штука.

- Эта?

- Ну… такая же. – Девушка сделала неопределённый жест, не убирая одной руки с фигурки. Заговорила медленно, глядя напарнику в глаза. – Я стояла на краю каких-то болот, огромных. На мне был мой костюм для поездок, любимый. Брюки, сапоги, куртка. Только кобуры не было. А в камышах посреди болота торчал каменный идол. Вот эта тварь. Большая статуя, замшелая, влажная, мерзкая. Я отвернулась…

Последовала долгая пауза. Стучали колёса по рельсам, луна плыла за окном над лесистой равниной. Николай молчал. Наконец, Анастасия глубоко вздохнула и продолжила:

- Сзади стояла человек. Не помню лица… красивый, нарядный. Средних лет. Он… улыбнулся мне, поздоровался. Назвал меня… странствующим рыцарем. Я спросил его, где мы. Он ответил, что раньше тут был огромный город. Но его постиг рок. Так и сказал – «рок». И остались только болота и статуя. Тогда я спросила, кто он такой. Он сказал – король. Но не здешний, из далёких мест. Сказал, что мне нужны доспехи и меч, позвал с собой. Мол, рядом ждут его рыцари, и они со мной поделятся. Выбора не было, я пошла с ним… и… и всё пока.

Она взяла статуэтку ящерицы, поднесла к глазам:

- Эта штучка будто развеяла туман вокруг… себя. Своей копии во сне. Я точно помню, как увидела статую, минуты до, минуты после – а дальше опять мгла.

- Что ж, - Николай вздохнул. Протянув руку, он обхватил узкую ладонь девушки пальцами, мягко заставил опустить фигурку на стол. Встретился с сыщицей взглядами, улыбнулся: - Всё ещё чертовщина, но чуть более понятная, как по мне. Осознанные и логичные сны – не самая странная вещь на свете. Продолжим искать, может и найдём ещё что-нибудь, что поможет тебе вспомнить. Может, надо добыть меч? Или латы?

- Хех… - Настя не удержалась от смешка. – Твоя простота временами – именно то, что нужно. Да, будем искать. А за мои сны не волнуйся. Если мне там успели дать меч, то я уж не пропаду…

Спать они уже не легли – зажгли газовую лампу, сунув монетку в специальный счётчик-ограничитель, занялись неспешными сборами, стараясь не потревожить соседей по вагону, спящих за тонкими стенками. В Брик-Уолл поезд прибыл на рассвете – и агенты сразу сошли на дощатый перрон, не потратив и лишней минуты.

- Скажи, Настя, ты разбираешься в местных птицах? – спросил Дронов, ставя чемоданы на деревянную скамейку под хлипким навесом.

- Нет, а что? – Сыщица приподняла одну бровь.

- Нет. Тогда – ничего. – Дронов покачал головой, рассматривая сидящую на потолочной балке сову. Она выглядела точь-в-точь как те птицы, что много раз попадались ему на глаза в Юджине. Сова посмотрела на него в ответ и переступила с ноги на ногу.

Брик-Уолл был столь мал, что железная дорога проходила даже не через город, а мимо него – всё поселение умещалось по одну сторону путей, к северу от них. Вопреки ожиданиям Дронова, городок состоял не из единственной улицы, а из круглой площади, на которую выходили фасадами важные здания – гостиница, офис шерифа, почтамт, церквушка, магазин. Жилые дома окружали их довольно плотно. Труб пневмопочты нигде видно не было, зато над почтамтом высилась башенка оптического телеграфа с «Н» образными сигнальными лопастями.

- Не лучшее место для секретной лаборатории, откуда будут регулярно сбегать буйные живые мертвецы, - констатировала Анастасия,окинув площадь скептическим взглядом. – Ну, как говорят коллеги из политического сыска – язык до Колымы доведёт.

Поправив шляпку, она решительно зашагала к дверям гостиницы, помахивая сумкой с лайтновелами. Внутри их встретил сонный хозяин, без особо энтузиазма записавший имена гостей в книгу регистрации. Все номера пустовали, но жил владелец гостиницы явно больше с торговли выпивкой – на первом этаже имелась местная «рюмочная», именуемая салуном. Жилые комнаты размещались выше – по две с каждой стороны от лестницы. Они ничем не удивили майора – узкие кровати, ветхое бельё, колченогая мебель, явно сработанная местным плотником из подручных материалов. В таких номерах проводят ночь-другую, прежде чем продолжить далёкий путь или отправиться на вылазку куда-нибудь в дикие места, но не живут подолгу.

Наскоро распаковав вещи, агенты поспешили переодеться – Дронов натянул купленные в Портленде тёмные джинсы, плотную клетчатую рубашку, кожаную жилетку, прицепил к мягким сапогам шпоры. Анастасия облачилась в привычный со времён Туркестана наряд – тоска по нему пересилила желание экспериментировать. Разве что старые кавалерийские брюки девушка также сменила на синие джинсы. Белая блузка, сапоги выше колена, авиаторская курточка - остались прежними. Дополнили костюмы оружейные пояса – Дронов прицепил на ремень сразу две кобуры с револьверами, Насте хватило одной. Зато и револьвер у неё был со сменными барабанами для быстрой перезарядки.

Агенты собирались спуститься и заказать какой-нибудь завтрак, когда в дверь постучали.

- Да? – откликнулся Николай.

- Сэр, вас… внизу ждут, – донёсся из-за хлипкой створки голос владельца гостиницы.

Настя и Николай переглянулись. Такая услужливость со стороны хозяина выглядела странно. Майор спросил:

- Кто ждёт?

- Шериф, сэр.

- Хм… - Настя прищурилась, поправила очки на носу. – Оперативно… Что ж, - она повысила голос. - Идите, мистер. Мы сейчас спустимся.

Сойдя в общий зал, сыщики сразу заметили местного стража порядка. Во-первых, никого другого в салуне пока и не было, во-вторых же… Шериф оказалась молодой и весьма привлекательной женщиной. Судя по чертам лица и смуглой коже, в её жилах текла изрядная толика индейской крови. Блестящие чёрные волосы были собраны в тугую короткую косу, перекинутую через левое плечо, умные тёмные глаза поблескивали за линзами очков в прямоугольной оправе. Костюм шерифа выглядел на удивление опрятно и недёшево. Светло-серые тонкие брюки, плотно облегающие длинные стройные ноги, были заправлены в чёрные высокие сапоги на кавалерийском каблуке. Рукава белоснежной рубашки – в краги чёрных перчаток, почти доходящих до локтей. Поверх рубашки женщина носила серую жилетку на трёх пуговицах, подчёркивающую высокий упругий бюст, на талии – широкий кожаный пояс с кобурой. Шляпа в цвет к костюму лежала рядом, на столе. Шериф пила мелкими глотками какой-то напиток из оловянной кружки, с ленивым любопытством поглядывая на лестницу. Увидев агентов, она помахала им рукой. Спросила, когда те приблизилсь:

- Николай и Анастасия Полкановы?

- Да, мэм, - кивнул Дронов, отметив, как старательно и добросовестно американка выговорила букву «ы» в конце. Вторую фальшивую фамилию, разумеется, придумала тоже Настя. На будущее у них также были запасены паспорта Генераловых, Маршаловых и Суворовых. Меняя личность, сыщица планировала лишь повышать ставки.

- Они самые, мэм. – Анастасия, не дожидаясь приглашения, уселась за столик напротив шерифа, улыбнулась пока что «безопасной» улыбкой.

- Могу я видеть какие-нибудь документы? – Шериф сделала знак владельцу салуна.

- Разумеется, - майор протянул ей поддельный паспорт и показал значок БРК, помня, что настоящий агент никогда не дал бы бляху в руки постороннему. Настя последовала его примеру.

- Что ж… - быстро проглядев отметки в паспортах, шериф с лёгкой усмешкой положила документы на стол. Всё это время она непринуждённо держала одну руку на кобуре, и только теперь сдвинула её на пояс. – Добро пожаловать в Брик-Уолл, город с самым лживым названием в Вайоминге. Я Элизабет Картер, шериф.

- Что не так с названием? – разумеется, Анастасия сходу попалась на приманку – с её-то вечным любопытством. Шериф в ответ наградила девушку чуть более широкой улыбкой:

- Рядом с городом лесопилка, тут всё строят из дерева. Ни одной кирпичной стены на сотни миль.

Хозяин поставил на стол пару стеклянных стаканов, полных какой-то желтоватой жидкости.

- Это… пиво. – Опасливо покосившись на Элизабет, он добавил: - Настоящее, бутылочное. Не местное. Позавчера привезли.

- За мой счёт, - сказала шериф. – О вашем прибытии известили по телеграфу, хочу быть гостеприимной.

- Поить гостей до завтрака – рискованное гостеприимство, - хмыкнул Дронов, беря стакан. Тем не менее, он слегка пригубил напиток – вполне неплохой, надо признать. Настя изображать вежливость не стала. Вместо этого она весьма бесцеремонно разглядывала их собеседницу.

- Скоро сюда потянется народ, так что предлагаю серьёзные вопросы обсудить у меня в офисе. Потом позавтракаете, - игнорируя бесцеремонность сыщицы, шериф повысила голос. – Старина Луи придержит для вас свежие яйца и ветчину. На две порции. Верно?

- Конечно, мэм, - закивал хозяин гостиницы.

- Вот и славно, - женщина решительно поднялась, оправила пояс, подхватила со стола шляпу. – Идите за мной.

На площади уже появились люди, и некоторые из них действительно направлялись к салуну. Горожане либо игнорировали приезжих, либо с опаской поглядывали на шагающую первой Элизабет.

- Кажется, вас тут бояться, - заметила Настя с едва-едва различимой насмешливой ноткой в голосе.

- Женщина-шериф – дело редкое, что поделать. – Элизабет пожала довольно-таки узкими и хрупкими на вид плечами. – Но чем особенны Дикие Равнины – поговорка про равенство, даруемое револьвером, тут работает буквально.

- А вы с револьвером хороши? – В свою очередь Дронов постарался, чтобы в его голосе звучало искреннее и вежливое любопытство. Анастасия как всегда сходу начинала ревновать любую красивую и способную постоять за себя женщину – причём не к Николаю, а, видимо, к мирозданию. Сыщице всегда хотелось быть неповторимой. Хотя с Джейн Доу она в итоге поладила, может и с шерифом позже сойдётся.

- Я хороша с револьвером, винтовкой, метательными ножами и ещё парой вещей, – заверила Элизабет, отпирая дверь своего офиса и пропуская гостей вперёд. – А ещё имею привычку спать с чем-нибудь стреляющим под подушкой. Что ж, присаживайтесь. Берите любые стулья.

Она сама уселась за большой письменный стол – старый, рассохшийся и слишком высокий для неё. Такое впечатление, что прежде он принадлежал кому-то габаритов Дронова, если не крупнее. Остальная комната выглядела куда лучше и уместней – опрятная, небогатая, но ухоженная, с выцветшими, зато целыми обоями и мягкими подушками на стульях. Чувствовалась рука молодой хозяйственной женщины.

- Уютно у вас тут для полицейского участка, - подметила и Анастасия. – А накрахмаленная рубашка и помада – тоже нужны для работы шерифа?

- Это не моя прихоть. – Шериф легонько улыбнулась и тонким пальцем, затянутым в перчатку, поправила очки на носу. Она ничуть не обиделась. Или не подала виду. – Каждый хоть чего-то стоящий бандит в наших краях придерживается какого-нибудь… образа. Это позволяет ему выделяться среди себе подобных, а заодно обретать некоторый романтический ореол в глазах простого народа. Законнику остаётся или отвечать тем же, или на показ игнорировать традицию, насмехаясь над ней. Мой предшественник, Грязный Ларри, придерживался как раз второго пути. Хочу отметить, что прозвище он получил вовсе не за любовь к грязным трюкам, хотя и ими Ларри не брезговал.

- Понимаю… - протянул Николай. – Какое же прозвище у вас?

Женщина откинулась на спинку стула, улыбнулась шире:

- Лиззи Белый Воротничок. По случаю – Лиззи-с-Дипломом. Хотя старики ещё помнят Слепошарую Лиззи, но вслух меня так никто уже не называет. Ну, приступим к делу? Меня просили содействовать вам в розыске некого лица. Выкладывайте подробности. Быстрее начнём – быстрее позавтракаете.

Конечно, вводить шерифа во все детали агенты не стали – это расследование касалось её в очень малой степени. Некий учёный из Орегона вывез сюда несколько партий научного оборудования, надо найти его – вот и все дела. Слушая их, Элизабет понимающе ухмылялась и щурилась.

- Что ж, дельце не такое сложное, полагаю, - сказала она под конец. – Если ваш беглец возил добро в нашу дыру, то либо складировал здесь, либо перегружал на другой поезд, либо вывозил из города куда-то. Первое едва ли – я бы о таком узнала. Второе могло оставить следы. Третье же… хм, я сейчас и проверю. А вы идите к Луи, требуйте яичницу. Я к вам зайду через пару часов, отчитаюсь.

- А вы уже завтракали? – спросил Николай, решив быть вежливым до конца.

- Ох, мистер Николай, - в тёмных глазах Элизабет сверкнули искорки. – Шериф в наших краях завтракает до рассвета, обедает на ходу, а ужинает когда придётся. И если к вечеру ещё жив. Идите, не думайте обо мне.

У владельца салуна шериф, кажется, пользовалась каким-то особым почтением – её гостей он ждал со сковородой наготове и немедля угостил отменным завтраком, даже не спросив про деньги. Огромная яичница с беконом, практически не засохший хлеб, зелень, и пиво, которое в аккуратно накрытых тарелочками стаканах дождалось возвращения агентов. Не на шутку проголодавшиеся сыщики очистили тарелки за полчаса, после чего остались в зале, наблюдая за посетителями и улицей. Несколько раз они видели Элизабет – шериф заглянула в городской магазин, на почту, побеседовала с пастором на ступенях церкви, скрылась среди жилых домов. Прошло всё же больше двух часов, прежде чем она вновь появилась на пороге салуна. Окинув взглядом притихший зал, женщина кивнула агентам и вышла. Те без лишней суеты и спешки последовали за ней. Дронов оставил на столе пару купюр и несколько монеток.

- Нашла, - сразу сказала Элизабет, когда троица отошла от дверей гостиницы. – Есть след.

- Отлично, - майор потянулся к несуществующим усам, чтобы пригладить их, опомнился, досадливо опустил руку.

- Мужчина, блондин, лет за сорок, в круглых очках, - перечислила шериф. – Представлялся доктором Александером. Говорил с британским акцентом. Несколько раз был в городе, нанимал телегу у нашего извозчика. Большую, на какой дрова и доски с лесопилки возят. Самого извозчика не брал, тот ему только помогал какие-то ящики заколоченные грузить. Уезжал на юг утром, возвращался на следующий день к полудню. С пустой телегой.

- То есть, разгружал ящики он сам? – уточнил Дронов.

- Ага. – Элизабет кивнула, прищурясь. – Мужичонка тощий, по описанию. Ящики тяжёлые, иные в шесть футов длиной, на гробы скорее похожи. Такие только вдвоём и таскать.

- Его кто-то ждал, - предположила Анастасия. – Кто-то, кто постоянно здесь.

- Либо у него дела с одной из местных банд, либо с моей роднёй по матери, - шериф качнула головой.

- Простите? – не понял Николай.

- Я немножко сиу. Вернее – лакота. – Элизабет провела тонким пальцем по смуглой щеке. – Что, не заметно? А, да, вы же из России. В любом случае, для нас ничего хорошего. Предстоит много разговоров, не в городе, не приятных, не безопасных. Вам так нужен этот тип?

- Очень нужен, Элизабет, - серьёзно кивнул Николай. Настя, к счастью, тоже сделала серьёзное лицо и промолчала. – Из-за него были жертвы, и могут быть ещё.

- Эх-х… - женщина тяжко вздохнула. - Поймите, Николай, в этом городе всего четыре представителя закона – я и три моих помощника. Из них двое мальчишек, наслушавшихся историй про подвиги шерифов прошлого века, и один старик-ветеран, которому после армии нечем было заняться. Я пытаюсь чему-то учить молодёжь, но мне просто не хватает времени. Кто-то же должен ещё и работу исполнять. А у деда Хенгворда больные колени и кусок шрапнели в заднице ещё с последней войны. Ему только с полным ведром пуль и ружьём сидеть в офисе на случай чего.

- Ого, - Анастасия хихикнула. – Вы вдруг заговорили как местная.

Шериф пропустила её замечание мимо ушей, глядя только на майора:

- Я думаю о том, куда ваш док мог вывозить добро. В предгорьях Блэк-Хилс есть местечко – Грозовой холм. Он высокий и лесистый, там часто молнии бьют в грозу. И есть большой особняк. Старинный, я ещё не родилась – там уже никто не жил. Байки ходят страшные. Мол, жило там богатое семейство, нелюдимое, а потом всё пропало куда-то. И люди там исчезали, сколько себя помню. Хотя в наших местах это дело частое, но байки только крепли. В общем, отличное место, чтобы ворованное припрятать – крыша есть, может и подвал какой, местные не сунутся.

- Тогда стоит проведать, конечно, – согласился Николай.

- Если ваш доктор там – легко нас заметит и сбежит. – Шериф хлопнула двумя пальцами по ладони. – А он может быть там. В последнее появление в городе он солидно закупил консервов. Надо взять всех моих парней, да ещё хоть пяток человек в добавок к ним. Чтобы наблюдали со всех сторон, пока мы внутрь пойдём.

- Думаете, местные побоятся идти?

- Наверняка. Кроме того, уводить из города всех мужчин при оружии – опасно. – Элизабет повела плечами, неприязненно скривила губы. – Николай, Анастасия. Мне нужно съездить к одним неприятным людям и поговорить с ними о неприятных вещах. Поедете со мной?...

Глава 8

Глава 8

Горы Блэк-Хилс виднелись на горизонте неровной линией. Николаю, привыкшему к грандиозным хребтам Средней Азии, воспринимать их горами было трудно. Ни одна вершина не покрыта снегами, просто покатые склоны, заросшие лесом от подошвы до макушки. В принципе, «хилс» и означало «холмы», но все вокруг именовали их горами – возможно, потому что не видывали других.

- Банда зовёт себя «овцерезами», - рассказывала Элизабет, ехавшая во главе их троицы. Анастасия и Николай следовали за ней на конях, одолженных помощниками шерифа. – Не потому, что они промышляют скотокрадством. Потому что красуются. Мол, все вокруг трусливые овцы, а они их стригут и режут по желанию.

- И часто они… режут кого-то? – уточнила Настя. Отправляясь в путь, сыщица дополнила свой дорожный костюм шляпой под цвет куртки, в ленту которой воткнула бело-коричневой перо хищной птицы. Очки иногда поблескивали из-под широких полей.

- Не часто. – Шериф хмыкнула. – Это как с моим белым воротничком. Часть образа. Обычно они собирают денежку с проезжих – не всё, что есть в карманах, только определённую сумму. Могут остановить поезд или наведаться в городок помельче. Без нужды никого не убивают, знают, что шум вреден. А пока трупов нет, власти склонны реагировать вяло.

- Вы говорите так, будто «власти» тут – это не вы, - не упустила шанса подколоть шерифа Настя.

Элизабет помолчала секунду, затем легонько дёрнула плечами:

- Наши с ними отношения строятся на принципе взаимной невыгоды. Они могут меня прикончить. Но знают, что я прихвачу с собой кого-то из них, а потом приедет армейская конница, и будет долго чесать леса. Потому что у меня есть друзья в большом мире. И не факт, что следующий шериф будет менее упрямым. Я могу собрать людей, натренировать из них дружину, устроить охоту и перебить часть банды, разогнать остальных. Но поляжет часть горожан, мужчин, в первую очередь. А через полгода вместо «овцерезов» появится кто-то ещё, и не факт, что этот кто-то будет играть по правилам. Пока же – они не суются в мой город, я не лезу к ним, если сталкиваемся в лесу, стараемся стрелять по рукам-ногам. Если я застаю их за грабежом – они тут же уходят, я за ними не гонюсь.

- Понимаю, - протянул Дронов, вспоминая сложные отношения имперской власти с кочевниками в казахской степи и киргизских горах. – Значит, лучше уже знакомый дьявол – так у вас говорят?

- Ага, - Элизабет оглянулась через плечо и наградила майора улыбкой. – Причём это работает в обе стороны. Говоря проще, с этими ублюдками можно договориться. И они знают, что я держу слово. Потому мы к ним и едем.

Горы становились всё ближе. Солнце поднималось к зениту и на узкой тропинке, петляющей по равнине, меж рощиц еловых деревьев, сделалось жарковато. Николая так и подмывало снять шляпу, за ленту которой было засунуто несколько пуль для револьвера, и начать ей обмахиваться – но он сдерживал себя. Обе его спутницы зной будто не замечали, на белых рукавах блузки шерифа даже не проступали пятна пота.

Цель их поездки была простой – убедить местных бандитов сидеть тихо, пока шериф проводит операцию по розыску беглого учёного. Излишняя активность законников действительно могла толкнуть банду на поспешные действия. Кроме того, кажется, Элизабет надеялась получить и некоторую помощь, в обмен на некие уступки в будущем. Как Николай понял, отношения банд и законников Диких Равнин обычно так и строились. Двух приезжих шериф прихватила не только потому, что они выглядели солиднее её юных помощников из города. Присутствие чужаков могло также намекнуть «овцерезам», что дело серьёзное, вовлечены силы с побережья, полиция или БРК, а значит, им лучше держаться в стороне – целее будут.

Дело шло к обеду, когда тропка обогнула очередную рощицу и перед всадниками открылся вид на большую ферму – с двухэтажным жилым домом, высокими амбарами, конюшней, огороженными полями. Вот только Николай сразу же обратил внимание, что поля заросли дикой травой, двери сарая для скота и конюшни распахнуты, и нигде не видно ни души.

- Странно… - медленно произнесла Элизабет, осаживая коня. – Это их постоянная база, но… Не вижу часовых.

- Хороший часовой со стороны не заметен, - Дронов привстал в стременах, окидывая ферму более пристальным взглядом. Он заметил единственное движение – по печной трубе жилого дома скакала чёрная птица.

- Я здесь уже бывала, - мотнула подбородком шериф. – Нет у них настолько ловких парней. Обычно кто-то просто сидит на крыше с ружьём.

- Тогда…

- Вперёд, но осторожно. – Шериф дала коню шенкеля, потянула из седельной кобуры многозарядный карабин. Агенты последовали её примеру – вместе с лошадьми им одолжили и ружья.

Троица шагом доехала до фермы, настороженно озираясь, держа карабины наготове. Элизабет спешилась первой. С ружьём наперевес, скользящим шагом направилась к конюшне. Майор остался в седле, держа на мушке окна фермерского дома, Настя прикрывала ему спину, не сводя взгляда с ближайшего ельника. Шериф добралась до конюшни, заглянула в распахнутые ворота. И отшатнулась, вскрикнув совершенно по-девичьи. Опустив карабин, левой рукой она зажала себе рот.

- Чёрт! – Николай соскочил наземь и бросился к женщине. Мигом очутившись рядом, он увидел, что выбило из колеи повидавшую всякое Элизабет. Лошади в конюшне были. Майор насчитал четыре головы. Их насадили на воткнутые в землю колья. Остальные части коней устилали пол. Судя по состоянию плоти, бойня произошла давно – неделю назад, если не больше.

- Элизабет… - майор тронул шерифа за плечо. Но женщина уже оправилась. Отняв ладонь от губ, она крепче перехватила цевье карабина, отступила на шаг и сквозь стиснутые зубы выдавила:

- Нет. Всё в порядке. Смотрим… дальше.

В пустом амбаре они нашли разбросанные лежанки и кострище, револьвер с тремя пустыми ячейками в барабане, начавшую гнить провизию. Тут жила основная часть «овцерезов» – и тут их застали врасплох. Судя по разбросанным одеялам – ночью.

- Дождей недели две не было, но земля здесь такая утоптанная, что следов не найти, - кривя алые губы, пожаловалась шериф. – Надо будет поискать вокруг фермы.

Но до того они осмотрели жилой дом, служивший резиденцией главарю шайки. Дверь оказалась заперта изнутри, на засов. Зато окна на обоих этажах были выбиты вместе с рамами, внутри царил настоящий разгром. Мебель опрокинута и разбросана, частью изломана, всюду брызги запёкшейся крови. В одной из бревенчатых стен торчал томагавк, второй такой же валялся на полу.

- У их главного был дружок-индеец, - Элизабет подобрала топорик, показала Дронову. – Это его игрушки.

Майор нахмурился, разглядывая оружие. Стальное лезвие покрывала засохшая чёрная дрянь. Не кровь. Скорее та жижа, что текла из ран обезумевшего Тирьева.

- Сколько всего человек было в банде? – спросил он.

- Девять. – Шериф тоже повертела томагавк перед глазами и бросила на пол. – Кстати, у дома оборванные коновязи. Часть лошадей сбежала. Что-то настолько их напугало…

Дальнейший обыск мало что дал. В тайнике за плохо прибитой доской обнаружился тайник с бумажными и серебряными долларами, которые Элизабет забрала, у крыльца Настя подобрала винтовку с погнутым стволом, а в спальне шериф нашла три кровавых отпечатка босой человеческой ноги – совершенно обычных на вид. Солнце опускалось к горам на западе, а ночевать на ферме никому не хотелось, так что вскоре все трое снова были в сёдлах. Однако на выезде со двора майор внезапно заметил какое-то шевеление в кустах на краю ближней рощицы.

- Элизабет, - окликнул он и указал в нужную сторону взглядом. Шериф остановила коня, привстала в стременах и всмотрелась в заросли. Минуту стояла тишина, потом женщина громко произнесла что-то. Язык был майору не знаком, но насмешливый тон он уловил легко. Ответом стал хлопок тетивы. Стрела просвистела у головы женщины, чудом не сбив с неё шляпу.

- Ох ты ж… - Дронов потянулся к карабину, Настя молниеносно выхватила револьвер… но Элизабет несколько раз резко махнула рукой, веля спутникам убрать оружие. Снова заговорила с насмешкой, опустившись в седло и даже слегка расслабившись. Из кустов ей ответил мужской голос - на том же языке. Шериф продолжила разговор уже более дружелюбно, и кусты зашевелились. Из них вышли трое. Молодые мужчины в кожаных штанах и куртках, с длинными чёрными волосами. Двое с луками, один с карабином – в его волосы было вплетено перо, и выглядел он несколько старше спутников.

- Лакота, - пояснила шериф, не отводя взгляда от индейцев. – Родственнички. У них стоянка в горах, недалеко.

- Что они тут делают? – поинтересовался Николай, всё ещё держа ладонь на прикладе ружья.

- Ищут, - Элизабет вновь перешла на индейский, обращаясь к мужчине с пером в волосах. Тот отвечал с заметной неохотой, но довольно многословно, иногда указывая куда-то рукой.

- У них люди пропадают, - сказала, наконец, шериф. – Два охотника месяц назад, женщины, собиравшие коренья – две недели назад. Пять дней назад – парень-подросток, следивший за лошадьми на выпасе. Племя послало разведчиков. Думали, могут быть белые замешаны. Эти трое пришли сюда утром, и застали… это вот.

- Ясно, - Анастасия, успевшая спрятать револьвер в кобуру, вздохнула. – Стало быть, знают не больше нашего.

- Почему же, - Элизабет прищурилась, поправила поля шляпы. – Они нашли следы…

Своих коней лакота прятали в другой роще, подальше. Послав молодых охотников за ними, старший индеец отвёл белых людей к следам. Молча указал на землю, явно не собираясь что-либо объяснять. Элизабет спешилась, опустилась на одно колено и потрогала землю пальцами, не снимая перчатку. Прошла немного вперёд, вернулась. Сказала, забираясь в седло:

- Здесь были люди. Много, от семи до десяти. Взрослые. Босые. Кажется, все мужчины. Некоторые несли что-то тяжёлое. Другие… волокли.

Как только молодые индейцы вернулись с лошадьми, объединённый отряд двинулся по следу. Лакота держались наособицу – скакали чуть в стороне, не выпуская белых из виду. Но двое младших заметно расслабились и время от времени обменивались парой фраз с Элизабет, порой встречая её ответы улыбкой или смешком.

- Как у вас… с ними отношения складываются? – не сдержала любопытства Анастасия. Николай был благодарен ей за вопрос – ему и самому было интересно, но он старался быть тактичным.

- Сложно, - шериф глянула на сыщицу, чуть приподняв уголки губ. – Старики ведут себя сдержанно, потому что воспитание требует, и потому, что понимают – я представляю власть. Но в душе они меня ненавидят, как и мою мать. С молодыми – наоборот. На словах вечно мне дерзят, но больше потому что этого от них ждут старшие. Они не очень понимают, что плохого в моём происхождении, зато у меня кожа приятного им цвета, длинные ноги и широкие бёдра. – Последнее женщина произнесла совершенно серьёзно. – Сегодня проблем не будет. Я надеюсь. Кстати, учтите, старший из этих троих знает английский. Но говорить на нём не станет.

Индеец с пером в волосах фыркнул, не глядя на Элизабет, однако промолчал.

Ехать пришлось далеко – солнце уже коснулось макушек покатых гор, когда цепочка следов уткнулась в круглый холм. В поросшем травой склоне зиял неправильной формы чёрный провал.

- Чудесно, - констатировала Анастасия, подаваясь вперёд и упираясь ладонями в луку седла. – Полезем туда? Тогда Николай идёт первым. Чтоб если застрянет – остальных не закупорил.

Старший индеец бросил обрывистую фразу. Элизабет ответила ему успокаивающим тоном, спешилась, вытащила из седельной сумки квадратный фонарик в железном корпусе, зажгла. Сказала:

- Я пойду, разведаю.

- Я с вами, - Николай тоже спрыгнул из седла, но шериф покачала головой:

- Николай, спасибо, но ваша подруга права. Проход узкий, лучше ждите снаружи. Я не полезу вглубь, осмотрюсь у входа.

Держа фонарь в левой руке и револьвер в правой, женщина осторожно вошла под свод страшной пещеры. Дронов остался снаружи, готовый прикрыть стрельбой отход шерифа, если та вдруг бросится бежать. Он заметил, что Настя тоже сошла на землю и достала оружие. Индейцы оставались в сёдлах, лица их окаменели. Со своей позиции майор видел, как внутри туннеля мелькает огонёк фонаря. Влево-вправо. Вверх-вниз. Внизу он задержался – Элизабет что-то осматривала у земли. Потом свет сделался более рассеянным. Видимо, луч упёрся в преграду. Минут через десять шериф вернулась, и майор с облегчением выдохнул.

- Проход завален, - сообщила Элизабет, гася фонарь. – Туннель там вроде бы природный, но на стенах есть следы… его расширяли, только не кирками и лопатами. Будто… руками скребли. А ещё я нашла это.

Она разжала кулак. На ладони, затянутой в чёрную перчатку, блестела серебристая звёздочка.

- Шпора, - Настя нахмурилась.

- Угу. – Шериф подбросила звёздочку, поймала, как монетку. – Зацепилась за торчащий корень и оторвалась.

- То есть…

- Кого-то волокли, да.

Старший индеец что-то спросил. Элизабет ответила спокойно, рассудительно. Индеец резко оборвал её, развернул коня, выкрикнул команду. Вся троица лакота сорвалась с места и рысью умчалась прочь.

- Как это понимать? – повернулся к шерифу Дронов.

- Они убедились, что людей похищают голодные духи. - Женщина криво ухмыльнулась. – Не поняла, какие конкретно, я плохо знаю их сказки… В общем, они вернутся в племя и скажут, что надо уходить из этих мест немедленно.

- Теперь тут ни бандитов, ни индейцев, - Анастасия вздохнула с напускным разочарованием. – Одни мы остаёмся.

- Это… правда плохо, - Дронов против воли поёжился. Солнце садилось, тени от гор потянулись на запад, принося ранние сумерки. – Мы остаёмся наедине с… чертовщиной.

- Давайте-ка возвращаться. – Шериф бросила найденную шпору в одну из седельных сумок. – Засветло мы в Брик-Уолл уже не поспеем.

Ночь застала их в пути. Ехать местными узкими тропами в темноте было опасно, да и лошади устали, так что пришлось вставать на привал. Идею завернуть на ферму «овцерезов» и заночевать там никто даже не высказал вслух. Для лагеря выбрали окружённую деревьями ложбинку, где развели костёр – всем казалось, что возможные этой ночью опасности огонь скорее отпугнёт, чем притянет. Дежурили по очереди, но спать никто не лёг – молча лежали на одеялах, таращась в небо, считая звёзды и думая о своём. Когда пришло время караулить Элизабет, Анастасия перебралась на лежанку Дронова и прижалась к нему, крепко обняв – весёлый взгляд, брошенный шерифом, разумеется, её не смутил.

Рассвет отогнал ночные страхи, и троица продолжила путь в лучшем настроении, несмотря на бессонницу. В город они въехали около полудня – и там их ждал сюрприз.

- Джереми, что тут творится? – спросила шериф, спешиваясь и бросая поводья подбежавшему помощнику.

Железнодорожная станция и площадь Брик-Уолла кишели людьми. С полсотни человек разгружали какие-то длинные ящики из стоящего у платформы поезда. Все они носили похожие тёмные костюмы и чёрные накидки, шляпы с узкими полями, похожие на матросские.

- Сам не знаю, мэм, - взволнованно ответил помощник шерифа – юноша лет девятнадцати. – Утром приехали, начали выгружаться. Главный показал документы. Вроде как геодезисты, или что-то такое. Какая-то фирма в Сиэтле их наняла в горах проверить старые золотые шахты. Помните, из-за которых с лакота воевали при дедушке моём?

- Да уж помню, - буркнула Элизабет.

- Говорят, там могут быть жилы, которые только с новым оборудованием найдёшь, - продолжил Джереми. – Вот его и привезли, выгружают…

- Это перекрашенные оружейные ящики, - шепнул Николай, наклоняясь к самому уху шерифа. – В таких винтовки возят.

- Да уж вижу, - также тихо ответила женщина. – А ещё ближе к горам и старым шахтам станция Сильвер-Ран. Такую кучу добра стоило бы везти до неё хотя бы. – Она повысила голос. – Джереми, собери наших в участке и раздай карабины. Сидите тихо. Я тут понаблюдаю.

Агенты остались на площади вместе с шерифом. Но, вопреки их опасениям, странные чужаки вели себя мирно. Они действительно сложили свой груз на две арендованные в городе повозки и вскоре отправились сторону гор, частью на телегах, частью пешком. Когда последняя повозка скрылась из виду и на площади осела пыль, шериф повернулась к Николаю и Насте:

- Ложитесь спать сейчас, дорогие гости. Я вот планирую ещё одну бессонную ночь, и приглашаю вас поучаствовать.

- С удовольствием, мэм, - невесело улыбнулся ей майор. – Мы с Анастасией обязательно составим вам компанию этим вечером…

Глава 9

Глава 9

По просьбе Элизабет владелец гостиницы переселил агентов в номер с окнами на площадь – а заодно оставил открытыми три других комнаты. Следуя совету шерифа, Настя и Николай улеглись спать немедленно, и крепко проспали почти до заката, когда их разбудил всё тот же хозяин. Он принёс поднос с ужином и ещё кое-что.

- Ночью я буду в подвале, люк на кухне, - слегка дрожащим голосом проинформировал мужчина, кладя на стол перед агентами старый двуствольный дробовик. – Это вам, пользуйтесь, пожалуйста. У меня второй есть, поэтому… э-э… в подвал без стука не заглядывайте, хорошо?

- Кажется, если шериф выглядит обеспокоенной, у местных вообще начинается паника, - хмыкнула Анастасия, когда хозяин ушёл. Она взяла ружьё, проверила циферблат манометра на прикладе, пересчитала бумажные кулёчки с картечью. – Надо будет её расспросить о прошлых приключениях.

- Жизнь тут нелёгкая, - согласился майор. Он устроился у окна с револьвером на коленях – так, чтобы его не было видно снаружи, а ему открывался хороший вид на площадь. Солнце почти село, горожане расходились по домам. Дронов увидел Элизабет с двумя молодыми помощниками около офиса шерифа. Они что-то обсуждали в тесном кружке. Потом один помощник направился в здание почты, крышу которого украшала телеграфная башенка, другой вместе с Элизабет скрылся в офисе. Никто из них на улицу не вернулся. Три четверти часа спустя сумерки перешли в ночь. Ни одно окно в городе не светилось, фонари горели лишь под навесом железнодорожной станции. Ущербная луна то и дело пропадала за бегущими по небу облаками, и тогда городок погружался в непроглядную тьму.

- Знаешь… - вдруг тихо подала голос Настя, сидящая на кровати в полном боевом облачении, с дробовиком под рукой. – Я, кажется, ещё немного вспоминаю… сны.

- Расскажи, - предложил майор.

- Помнишь… дом Тирьева в Юджине? – девушка говорила медленно и неуверенно, её пальцы легонько барабанили по прикладу дробовика. – Помнишь картины там? С собакомордыми тварями. Вурдалаками такими…

- Ещё бы, - Дронов невольно поёжился. Жуткие видения с тех полотен отпечатались в его памяти накрепко.

- Ну вот, - пальцы сыщицы замерли. – Я их видела там… во сне. Оно снова всплыло в памяти как кусок, без конца и начала. Только ещё более смутный. Я… дралась с ними. Мечом.

- Так меч тебе всё-таки дали, - усмехнулся майор, чтобы чуть разрядить атмосферу.

- Да. И доспехи. На мне были кираса, наплечники, поножи, наручи, латные перчатки. Я… до сих пор помню их вес. – Девушка покачала головой. – Когда проснулась, помнила больше, а сейчас – только несколько секунд. Одна тварь повалила меня на землю, рядом трупы нескольких ещё. Я закрылась рукой, и она укусила меня за кисть. Сверху зубы сломались о железо перчатки, но снизу ладонь защищала только кожа, и… - Настя поднесла левую руку к лицу, будто надеясь увидеть полученные во сне раны наяву. – Вес брони, запах крови, боль… острая, настоящая. Я врезала ей по виску рукоятью меча, скинула с себя, и… всё.

- Может, какие-нибудь детали? – Дронов бросил быстрый взгляд на подругу и вернулся к наблюдению за площадью. – Что было вокруг? Кто был с тобой?

- Я… вроде слышала конское ржание. – Настя приподняла очки и потёрла переносицу. – И… помню мысль. «Дракон ждёт… дракон проснётся». Что за дракон, где ждёт – без понятия. Только ощущение досады, что мне мешают двигаться вперёд, тратят моё время.

- Ну… - Дронов пожал плечами. – По крайней мере похоже, что и там ты занята чем-то полезным. Тот тип, который король, назвал тебя рыцарем?

- Ну да, - впервые сыщица выдавила из себя слабый, неискренний смешок. – А знаем мы, зачем рыцари к драконам ходят.

- Понять бы, есть ли вообще связь с нашим ны… - Дронов оборвал себя. – Настя, внимание!

Секунду спустя напарница уже стояла по другую сторону окна с дробовиком наперевес.

- Смотри. По краям площади. – Николай указал стволом револьвера.

Настя осторожно выглянула из-за занавески, прикрывая очки ладонью – чтобы не блеснули в лунном свете. Кивнула:

- Вижу.

Две вереницы тёмным фигур втянулись на площадь откуда-то из боковых проулков. Двинулись гуськом, держась ближе к зданиям. Николай быстро пересчитал их – по десятку человек в колонне, итого двадцать. Все в чёрном и с винтовками или дробовиками. Уж точно не индейцы. Одна группа двигалась к почтовой станции, вторая – к офису шерифа.

- Готовься, - велел майор, становясь на колено и кладя ствол своего тяжёлого револьвера на подоконник. – Днём приехало больше. Если начнём стрельбу – на тебе тыл. Могут и сюда зайти.

- Ясно, - сыщица тоже присела, поглядывая на ведущую в коридор дверь. Впрочем, в гостинице пока было тихо. Дронов рассудил, что если чужаки взялись атаковать город, то выбранные цели начнут штурмовать разом. Раз здесь пока никого нет – то и не будет, пока не поднимется стрельба. Но лишних предосторожностей не бывает.

«Пусть Элизабет сделает первый ход, - подумал про себя Николай. – Это её город, и у неё должны быть планы на такие случаи. Но если они полезут на почту или в офис…».

Луна вышла из-за полупрозрачной тучки, жемчужный свет залил площадь, и только поэтому Дронов разглядел, как приоткрывается дверь в офис шерифа. Что-то мелькнуло в воздухе, упало возле ближней к офису группы тёмных фигур. И грянул взрыв.

- БА-БАХ!

Гостиницу тряхнуло так, что задребезжали стёкла. Не ждавший такого Дронов с оханьем отшатнулся, шлёпнулся на зад. Более ловкая Настя лишь упёрлась в пол ладонью. Майор тут же вскочил, бросился к окну. И увидел, как лапы оптического телеграфа на крыше почты приходят в движение. Они задёргались, повторяя один и тот же сигнал, а затем… Из телеграфной башни в небо ударили столпы искр – красных, синих, фиолетовых.

- Фжу-у-ух! Фжу-у-ух! Фжу-у-ух!

Из искр взмыли ракеты, начали лопаться пёстрыми облачками цветного огня.

- Фейерверки! – сдавленно воскликнул Николай. Но несколько ракет, вспыхнув белыми шарами, не погасли – начали медленно опускаться, озаряя площадь ярким светом, стирая лунное сияние. Это были армейские осветительные ракеты – такими освещали ночное поле боя ещё в Великую Войну. Теперь атакующие были как на ладони. Дронов увидел воронку посреди площади, три жутко изломанных тела вокруг неё. Группа, шедшая к офису шерифа, рассеялась и была явно дезорганизована – кто-то упал на землю, кто-то метался туда-сюда, не зная, куда бежать. Вторая колонна дисциплинированно залегла – бойцы в тёмных одеждах укрылись за углами зданий, крыльцами, бочками. Затрещали выстрелы.

- Ну, понеслась, - выдохнул Дронов, нажимая спуск.

Шестью выстрелами он снял двух чужаков, бежавших к гостинице. Выхватил второй револьвер. За это время рухнули ещё двое – их, кажется, достали пули из окон офиса шерифа. Остальные враги успели найти укрытия. Но так как по ним стреляли с разных сторон, один «тёмный» оказался спиной к гостинице. Тщательно прицелившись, Николай загнал ему две пули между лопаток. Теперь его заметили – по гостинице начали стрелять с другого конца площади. Под прикрытием свинца три чужака ринулись к дверям салуна, однако рискованно высунувшаяся Настя разрядила по ним оба ствола дробовика. Никого не убила, однако град картечи, вспахавший пыльную землю, вынудил всю троицу повалиться ничком. Дронов тут же добил ближайшего из револьвера. И краем глаза заметил какую-то возню около крыльца церкви. Майор перевёл прицел туда – слишком поздно. Двое бойцов в чёрном закончили устанавливать на треногу пулемёт.

- Тр-р-пак-пак-пак-пак-пак! – раздался знакомый Николаю металлически лязг. Очередь хлестнула по окнам гостиницы, вынудив агентов броситься на пол. Затрещало дерево, зазвенело бьющееся стекло. Но пулемёт тут же перенёс огонь. Рискнувший встать майор увидел, что он осыпает пулями офис шерифа. Пара «тёмных» возле гостиницы использовала выигранные секунды с толком – они рывком добрались до дверей салуна, скрылись внутри.

- Настя, вниз! – скомандовал майор. Сыщица кивнула и первой выскочила в коридор. Дронов последовал за ней. Они чуть не кубарем скатились по лестнице – как раз вовремя, чтобы столкнуться нос к носу с врагами.

- Птум! – Настя выстрелила дуплетом, тут же перекатившись под защиту лестницы. Один из «тёмных» отлетел к стене, не издав и вскрика – баллон дробовика был полным, картечь крупной. Второй противник успел лишь вогнать две пули в лестничные перила – потом Дронов с разбегу врубился в него всем телом. Ударим лбом в лоб, отпихнул пошатывающегося, оглушённого врага и добил тремя выстрелами от бедра. Подбежал ко входу в салун. Выругался. Фасад почты объяло пламя.

- У них есть зажигательные бомбы! - крикнул он Насте. - Нельзя подпускать… чёрт!

Ураган свинца вынудила майора растянуться на полу. Анастасия подползла к нему, волоча ружьё за ремень, как опытный солдат. Тоже чертыхнулась, бросив взгляд поверх порога. Пулемёт теперь хлестал очередями по офису, полдюжины стрелков часто лупили по гостинице, остальные продвигались вдоль домов.

- У них хватает стрелковой мощи, чтобы прижимать и нас, и Элизабет, - процедил сквозь зубы Дронов. – А если есть зажигательные бомбы, хотя бы самодельные коктейли – это полная крышка. Если горожане не вмешаются… Тут у всех же оружие…

- Ага, вмешаются. Как наш трактирщик, - скептически хмыкнула девушка.

Штанги оптического телеграфа перестали двигаться. Из пылающего здания почты выбежал человек, метнулся к офису шерифа – и рухнул, пронзённый несколькими пулями.

- Дьявол, - Николай скрежетнул зубами. – Настя, у нас положение лучше. Винтовки – не пулемёт. Осветительные ракеты погаснут через пару минут. Отвлеки их тут, не подставляйся только. Я выйду сбоку, попробую подкрасться к пулемётчикам.

- Ох, Коля… - сыщица скривила губы. – Хороший план, только роли меняем. Тебе – и красться? Держи руж… Эй, ты слышал?

Дронов прислушался. Сквозь бешеные треск канонады до его ушей донёсся неуместный сейчас звук.

- Поезд? – нахмурился майор. – Ночной поезд?

Со стороны железной дороги мелькнул свет.

- Дьявол! – повторил Николай, приподнимаясь на локтях несмотря на риск получить пулю в лоб. – Надеюсь, машинисту хватит ума не тормозить, а проскочить станцию на полном паре.

- А я надеюсь, что нет, - Анастасия нехорошо осклабилась. – Отвлечение нам не помешает, любое.

Произошедшее далее превзошло ожидания обоих агентов. К городу приближался не поезд. Под скрежет тормозов и искры из-под стальных колёс на станцию влетела паровая дрезина – большая, как целый вагон. Она остановилась, чуть проскочив перрон. С переднего её конца слепил мощный фонарь на поворотном станке. Белый луч зашарил по площади Брик-Уолла, высветил людей в чёрных одеждах. А потом будто прямо из этого режущего глаза сияния ударила очередь. Пулемёт на дрезине бил зелёными трассерами, и было отлично видно, как его пули сметают напавших на городок чужаков вместе с хлипкими укрытиями. К треску очередей прибавился раскатистый хлопок. Видимая глазу белая нить спрессованного воздуха протянулась от «кормы» дрезины к крыльцу церкви, за которым прятался пулемётный расчёт «тёмных». Треснуло, взвились щепки, один из пулемётчиков повалился наземь… без руки, которая отлетела далеко в сторону. Его товарищ попытался развернуть оружие в сторону новой угрозы, но хлопок повторился, и белая нить прошла сквозь грудь бойца. Тот сполз по станку пулемёта, дёрнулся конвульсивно, замер.

Дверь офиса шерифа рывком распахнулась, но оттуда никто так и не появился. Зато из-за угла здания скользнул стройный силуэт – Николай с немалым облегчением узнал Элизабет, вооружённую карабином. Шериф сняла единственным выстрелом чужака, державшего на мушке двери гостиницы.

- Пошли, Настя. Теперь держись сзади, - распорядился Дронов, толкая издырявленную свинцом дверь салуна.

За считанные минуты они очистили площадь от остатков штурмовой команды. Если кто-то из нападавших и остался жив, то предпочёл скрыться, пользуясь темнотой, укутавшей город после того, как погасли осветительные ракеты. Агенты и шериф встретились при свете догорающего здания почты. Элизабет склонилась над телом своего помощника. Встретившись взглядами с подошедшим Николаем, покачала головой. Закрыла юноше глаза, выпрямилась. Ни слова не говоря, зашагала к дрезине, держа карабина на локте. Пулемёт больше не стрелял, фонарь чуть приподнялся, чтобы не светить людям на площади в глаза. Дронов и Настя последовали за шерифом на некотором отдалении, готовые в любой момент юркнуть за ближайший угол – они знали, что правило «враг моего врага мой друг» работает далеко не всегда.

Первой с дрезины спрыгнула загорелая девушка. Невысокая, стройная,прекрасно сложенная – гибкая, длинноногая, с небольшой высокой грудью. Точёное личико обрамляли вьющиеся колечками чёрные волосы, в огромных серых глазах блестели искорки – возможно, отражались огни пожара. Одета незнакомка была в духе шерифа Картер – белоснежная блузка с просторными рукавами, серая жилетка, украшенная серебряной цепочкой и брошью слева на груди, тугие брюки того же цвета, чёрные высокие сапожки с узкими голенищами и чёрно-серые замшевые перчатки до самых локтей. Тонкую талию стягивал оружейный пояс с кобурой и пулями. Шляпы гостья не носила. В руке она держала очень длинное ружьё, под стволом которого крепился солидный баллон – кажется, съёмный. Судя по отсутствию магазина, ружьё было однозарядным.

Следом за черноволосой красавицей высыпал пяток типов куда более привычного облика – мужчины за тридцать, в плащах-пыльниках и широкополых шляпах, увешанные кобурами, ножнами, динамитными шашками, карабинами. Вольные стрелки, причём отборные, успевшие прожить по десятку лет в своей опасной профессии.

- Мэм, спасибо за ваш сигнал, - сказала гостья великолепным контральто, от которого у Николая забегали бы мурашки, будь он менее вымотан. – Мы в любом случае ехали сюда, но не были готовы вступать в драку сходу. Хоть я и никогда не против…

Она перевела взгляд с Элизабет на стоящих позади агентов. Чуть откинула голову назад и ослепительно улыбнулась:

- Николай и Анастасия, полагаю? Вам привет от вашего друга, мистера Дюпона. Я здесь, чтобы помочь. Вы ведь не против, да?

В воздухе мелькнула бесшумная тень – и знакомая маленькая сова опустилась на плечо незнакомки. Та улыбнулась ещё шире, погладила птицу по головке затянутым в замшу тонким пальцем…

Глава 10

Глава 10

- Значит, от Дюпона… - протянула Анастасия, покачивая стволами дробовика – влево-вправо, влево-вправо. – Но как же вы тут очутились настолько вовремя?

- По чести сказать, мы шли не к вам, а вот за ними, - незнакомка кивком указала на ближайшее тело в чёрных одеждах. – Они появились где-то на юго-востоке, привлекли внимание, когда пересекали границу республики Техас. Непонятно кто и откуда. Целенаправленно следовали куда-то, имея кучу денег, оружия и отличных документов. Я следовала за ними, потом узнала, что вы тут и вам нужна помощь. Сложила два и два, и получила, что раз эти парни едут сюда, то и ищут то же, что и вы.

Майор и сыщица переглянулись. «Риксгард!» - чуть было не ляпнул Дронов, но вовремя спохватился. Настя верно его поняла и без слов, согласно кивнула. Впрочем, гостья тоже истолковала их безмолвный диалог правильно, прищурилась:

- Едва ли наши друзья стали бы так бедокурить, не будь они у цели. Думаю, хотели обеспечить себе спокойный тыл, отсутствие свидетелей и удобный путь отхода. Спорить готова, что все, кто не лежит сейчас тут, штурмуют убежище вашего беглеца. Нам нужно спешить.

- Городу требуется помощь, - подала голос шериф, окидывая кудрявую незнакомку хмурым взглядом. – У меня уговор с дежурными на ближайших телеграфных постах, они видели сигнал. К утру тут будут драгуны из форта Селкирк, но до того…

- Кроме бойцов со мной врач и пара техников, - кудрявая указала большим пальцем за спину, на свою дрезину. - Оставлю их вам. В обмен… Шериф, вы добудете нам десяток коней? С собой не прихватили, увы. Анастасия, Николай, вам ведь тоже понадобятся?

- Конечно, - без колебаний подтвердил Дронов. – Мы едем с вами. Как к вам обращаться, мисс?

- Хм… - гостья наклонила голову к плечу и её вьющиеся волосы коснулись клюва совы. Та издала недовольный звук, переступила лапками, отодвигаясь. – «Джейн Доу» вас устроит?

- Нет, - отрезала Настя. – У нас есть своя Джейн Доу, получше.

Дронов против воли усмехнулся. Он знал, что сыщица привязалась к их миниатюрной британской подруге, но не догадывался, насколько сильно.

- Тогда-а… - Гостья закатила глаза, приложила указательный палец к краю губ. – Кория… нет, слишком лживо… Сотейра. Зовите меня Сотейра.

На площади появились люди. Они стягивались к зданию почты, где Элизабет криками выстраивала их в цепочки, делила на группы. Одно дело перестрелка, другое – пожар. С этим бедствием горожане были готовы бороться. Шерифу потребовалось всего полчаса, чтобы навести кое-какой порядок и достать лошадей для отряда.

- И вы с нами? – не без толики облегчения спросил Николай, заметив, что шериф тоже забирается в седло. Ехать в ночь с компанией незнакомых вооружённых людей было сомнительной идеей, Элизабет же майор вполне доверял.

- Конечно, - мрачно ответила женщина, проверяя карабин в седельной кобуре. – Эту историю я увижу до конца, не надейтесь. И потом, вас меньше десятка, а этих ублюдков там ещё человек тридцать.

- Да, нам не помешает лишний ствол, - согласилась Сотейра, гладя по морде доставшуюся ей гнедую кобылу. – Но что-то мне говорит, что, когда мы наших друзей догоним, их будет уже меньше.

Она отдала своё монструозное ружьё одному из наёмников, ловко, в одно движение, взлетела в седло. Вздохнула, беря поводья:

- Эх… из этой штуки нельзя стрелять верхом.

- А что это, кстати? – не удержался майор. – Первый раз вижу такую пушку.

- Ружьё на бизона, - с теплотой родителя, говорящего о сыне-отличнике, сообщила Сотейра. – Каждый выстрел жрёт целый баллон газа, зато волосатую корову прошивает навылет. Лучшее творение человечества за последний век. Ох, не соблазняйте, я могу о таком говорить часами. Поехали.

Группу повела Элизабет, как лучший следопыт. Не то, чтобы след целого взвода солдат сложно было заметить, но предгорья Блэк-Хилс всё ещё тонули в темноте, и каждый раз, когда на луну набегала туча, полагаться приходилось лишь на фонари. Пользуясь мраком, агенты сумели отбиться от отряда на минутку, и Настя шепнула майору:

- Ты магнит просто какой-то. Женщин разом и красивых, и умеющих обращаться с пушками, на всей планете, наверное, дюжина, и смотри, три уже тут. А была ещё та англичанка, а раньше Джейн, да и Саша…

- Ну, повезло, что тебя притянуло первую, - ухмыльнулся Николай, намеренно не уточнив, кому из них двоих повезло. – А сову заметила?

- Ещё бы.

- Я её вроде видел. Не только тут. В Юджине тоже.

- Ох… - Настя поджала губы. – Поняла. Ладно, я и так собиралась за ней приглядывать.

Через несколько километров Элизабет подала знак остановиться. Указала вперёд:

- Палатки.

Приглядевшись, майор действительно разглядел на обочине какие-то чёрные силуэты – слишком правильной формы, чтобы быть грудами камней.

- Стало быть, они разбили лагерь, – кивнула Сотейра. – Отсюда часть пошла вперёд, часть назад… Быстренько его осмотрим и двинем дальше.

- Не спешите, - шериф вытянула из кобуры ружьё. – Они могли оставить часовых. Я сперва осмотрюсь.

- Не надо, - Сотейра подняла правую руку и на её согнутые пальцы опустилась куда-то улетавшая сова. Николай вздрогнул – тонкая замша перчаток едва ли служила защитой от птичьих когтей. Однако сова села столь осторожно, что не поранила хозяйку. Пару секунд женщина и птица смотрели друг другу в глаза, потом Сотейра улыбнулась:

- Часовых нет.

- Откуда вы…

- Интуиция, - кудрявая женщина тряхнула рукой, снова отправляя сову в полёт. – Я поеду первой, и, если ошиблась, соберу все пули. Так что не волнуйтесь.

Она не ошиблась. Лагерь чужаков пустовал. Кажется, они провели здесь часть дня, поужинали, после чего выдвинулись к своим целям, оставив палатки, телеги, привязанных в глубине рощи лошадей. Все солдатские биваки похожи друг на друга, и Дронов окончательно утвердился в мысли, что напавшие на них люди были военными. Правда, военные не бросают стоянки без присмотра, а в их палатках кроме одеял можно обычно найти какие-то личные вещи. Тут же…

- Смотри, - Анастасия показала майору деревянную статуэтку, изображающую некое существо с лобастой головой и бородой из щупалец. Вырезали её, похоже, прямо тут – следы ножа были свежие. – Нашла возле костра. Не та же тварь, что у меня, но стиль знакомый.

- Выкинь её к чёрту, - сплюнул Дронов.

- Улику? Нет уж, спасибо. – Девушка сунула фигурку в карман. – Я, может, коллекцию собираю теперь.

Помимо статуэтки в лагере отыскалось несколько рисунков, отдалённо похожих на то, что агенты видели в отеле Юджина – переплетающиеся линии, формирующие бесформенный, омерзительный узор, словно бы скрывающий за собой, как за завесой, нечто ещё более мерзкое. Рисунки были на ткани палаток, на бумажках, спрятанных под лежанками, даже в пыли около кострища – кто-то из чужаков вычертил его палочкой либо ножом.

- Культисты чёртовы, - констатировала Анастасия. – Язычники безбожные.

При этих словах Сотейра странно усмехнулась. Качнула головой:

- Язычники не безбожные, мисс Анастасия. Богов у них как раз избыток. Думаю, больше мы тут ничего не получим. Едем дальше.

Горы становились всё ближе, и скоро луна скрылась за пологим хребтом. Отряд въехал в окутанный почти непроглядным мраком лес. Здесь им встретился первый труп. Человек в чёрном лежал навзничь, примяв ягодный куст. Его правая рука была вывернута неестественным образом, горло разорвано так, что голова держалась на одном лишь позвоночнике. Рядом, под деревом, валялась согнутая пополам винтовка. Шериф и агенты обменялись тревожными взглядами, Сотейра же велела своим людям:

- Отсюда – пешком. Лошадей привяжем на опушке.

Они продолжили путь в боевом порядке, ощетинившись карабинами и дробовиками. Сотейра шагала с тяжёлым серебристым револьвером в руке, но один из наёмников нёс следом ружьё на бизона, готовый подать его в любой момент.

Никто их не атаковал, зато следов боя становилось всё больше. Следы от пуль на древесных стволах, пустые газовые баллончики. Ещё несколько растерзанных трупов в чёрном, а затем – и другие тела.

- Господи Боже… - выдохнула Элизабет, опускаясь на колено над очередным мертвецом. Того просто нашпиговали дробью и пулями, но и без этих ран покойник выглядел страшно. Почти голый, лишь в обрывках брюк, с руками, покрытыми кровью до локтей. Кожа убитого казалась белой даже в желтоватом свете ламп - словно он умер давным-давно.

Следующие два трупа выглядели так же – и им тщательно раздробили головы ударами прикладов либо выстрелами дробью в упор, так что от лиц ничего не осталось.

Вскоре лес расступился, открыв полузаросшую тропу. Та вывела отряд к подножию лысого холма, увенчанного двухэтажным бревенчатым особняком – гнилым, ветхим, с провалившейся крышей. Именно здесь разыгралась настоящая битва, и сосем недавно. Склон был усеян мертвецами – десяток тел в чёрном, дюжина полуголых покойников. Из последних почти половина валялась перед опрокинутым пулемётом на треноге. Оружие кто-то здорово изуродовал, согнув ствол, разбив приклад. Останки расчёта были рядом – с оторванными руками, проломленными черепами. Кровь не успела до конца впитаться в землю, её лужи темнели в свете фонарей.

- Я… теперь рада, что мы не успели пойти сюда с моими пентюхами, - сглотнув, призналась Элизабет.

- Зато я была права, как всегда, - Сотейру, казалось, зрелище бойни ничуть не взволновало. Сероглазая женщина выглядела очень довольной. – Врагов в конце будет меньше. Но как бы не опоздать.

Снова она первой бросилась вперёд. Спутникам ничего не оставалось, как поспешить следом.

Парадная дверь особняка вела в просторную прихожую, откуда группа попала в большую залу с двумя лестницами на верхний этаж. Искать путь дальше им не пришлось – массивный каменный камин под лестницами был сдвинут вбок – видимо, на скрытых полозьях. Там, где он был раньше, зиял круглый провал потайного хода.

- Ага, - хмыкнула Сотейра. – Трое здесь, страхуете выход. Остальные со мной. Держитесь сзади.

Она перебросила револьвер в левую руку, в правую взяла широкий боевой нож и вошла под свод туннеля, даже не оглянувшись на спутников. Настя жестом показала майору, чтобы тот не торопился и пропустил вперёд наёмников, Элизабет же привстала на цыпочки и шепнула ему в ухо:

- У одного из покойников… тех, голых… была татуировка. Он из «овцерезов». Что это значит, Николай?

- Ничего хорошего, - буркнул Дронов.

Тайный ход позволял идти по двое, так что группе пришлось растянуться. Шериф и агенты пристроились в хвост колонны. Пользуясь затишьем, майор присматривался к стенам. Сперва они шагали по искусственному проходу, вырытому в каменистой почве – на стенах виднелись отметины, оставленные кирками, лопатами, заступами. Старые, почти стёршиеся. Туннель проложили десятки лет назад – возможно, ещё последние законные владельцы дома. Или контрабандисты, пришедшие сюда после их исчезновения. Полсотни шагов спустя рукотворный коридор упёрся в явно природные полости. Но и здесь приложил руку человек. Один конец длинной пещеры был заложен обтёсанным камнем. Ничего не оставалось, как направиться в другую сторону. Опять попались трупы – три полуголых и двое в чёрном. Кровь на каменном полу не успела потемнеть.

- Теперь – ни звука. Ни слова, - распорядилась Сотейра. Вопреки серьёзному тону, на губах сероглазой девушки играла улыбка. – И чтобы ни случилось – не лезьте вперёд меня.

На стенах снова появились следы инструментов. Природные коридоры в камне подровняли, укрепили деревянными столбами – на вид свежими, не успевшими потемнеть. Кое-где попадались химические лампы, освещающие туннель слабым золотистым сиянием. То и дело встречались замурованные боковые проходы. Раствор, скрепляющий камни, казался относительно свежим. Кто-то навёл в подземелье порядок не более чем месяцы назад, и легко было предположить – кто.

Они крались довольно долго, прежде чем услышали что-то, кроме звуков собственного дыхания и своих же приглушённых шагов. Из другого конца туннеля неслись удары металла о металл. Ритмичные, звонкие. «Бой закончился, - понял Николай. – Но что там теперь творится?».

Каменный коридор оканчивался проёмом без створки. Вопреки сигналам Анастасии, Дронов обогнал наёмников и заглянул в проём вместе с Сотейрой.

- Дзяньк! Дзяньк!

Круглая пещера по ту сторону проёма была превращена в лабораторию, и в ней сейчас царил полный разгром. Металлические столы были опрокинуты, пол устилало стеклянное крошево, оставшееся от растоптанных приборов и химической посуды, в медицинских шкафах от дверец матового стекла уцелели осколки, застрявшие в петлях. Последние выжившие «язычники» собрались вокруг железной двери в дальней стене. Один пытался вогнать стальной ломик в щель между створкой и стеной, другой бил кувалдой по дверным петлям. Двое держали дверь на прицеле карабинов. А ещё двое смотрели в противоположную сторону. Тоже с оружием наготове. Конечно, высунувшихся из проёма гостей они заметили сразу.

- Тревога! – рявкнул один из стражей на чистом английском.

- Дьявол! – Сотейра вдруг… ударила Дронова локтем под дых. Не ожидавший такого майор охнул и пошатнулся. Локоток у изящной девушки оказался твёрже стали. Она пихнула мужчину назад, в коридор, а сама ринулась навстречу выстрелам. Наёмники, бранясь, ввались в лабораторию следом за хозяйкой. Первый из них тут же осел, хватаясь за грудь. Сотейра за удар сердца сблизилась с парой «тёмных», выстрелила одному прямо в лицо, отбила ружьё второго вниз клинком кинжала, врезала солдату по лбу рукоятью револьвера. Тот пошатнулся, но и девушке пришлось кувырком уходить под защиту опрокинутого стола - четверо оставшихся обернулись и открыли стрельбу навскидку. Перестрелка сделалась хаотичной. Оглушённого «тёмного» пробили три или четыре пули. Ещё один наёмник рухнул с дырой во лбу, его товарищ дуплетом картечи срезал ближайшего «тёмного» с карабином, выскочил обратно в коридор, мимо майора и его спутниц. Пули обрушились на стол, за которым пряталась Сотейра, та в ответ высунула ствол револьвера из-за столешницы и отстреляла половину барабана не глядя. Это вынудило троицу «тёмных» броситься в стороны, дав миг передышки.

- Наш черёд, - выдохнул Николай. Он достал второй револьвер и выскочил из-за стены, стреляя с двух рук, куда бог пошлёт – лишь бы в сторону врага. Настя и шериф, к их чести, не промедлили. Женщины скользнули из-за спины майора в разные стороны, обходя укрытия «язычников». Первый же выглянувший из-за шкафа враг получил два заряда дроби в лицо. Настя отбросила дробовик, хватаясь за кобуру. Секунду спустя у Николая кончились пули – револьверы вхолостую захлопали газом. Последние два «тёмных» немедля использовали момент. Один поднялся над тумбочкой, за которой прятался, метя в Дронова, другой показался из-за медицинского стола.

- Николай! – Элизабет выстрелила во врага за тумбочкой. И в него же всадила пулю молниеносно выхватившая револьвер Настя. Последний враг получил целое мгновенье форы.

- Пумк!

Коротко вскрикнув, Элизабет выронила револьвер и прижал ладонь к груди. Со стоном упала на колени, медленно завалилась набок.

- Элизабет! – ахнул Николай.

Сотейра тем временем перепрыгнула своё укрытие, метнула нож в «тёмного», попав точно под челюсть. Хрипя, «язычник» сполз по стене. Для уверенности сероглазая девушка добавила ему пулю между глаз, повернулась к спутникам. Поджала губы. Увидев, как Николай дёрнулся к лежащей на боку Элизабет, рявкнула:

- Стойте!

- Что? – прорычал майор, оборачиваясь.

- Лучше я.

Она подбежала к шерифу, опустилась на колени. Элизабет уже не держалась за грудь – раскинув руки, она билась в конвульсиях, стоны перешли в хрип.

- Тихо, - ласково прошептала Сотейра, кладя узкую ладонь на грудь раненой, накрывая пальцами кровавое пятно на белой блузке. Второй рукой она поддержала голову женщины. – Всё не так страшно.

- Вы о чём? – застывший на месте Дронов не знал, что ему делать. Последний наёмник Сотейры вернулся из коридора с заряженным дробовиком и теперь обменивался напряжёнными взглядами с Анастасией. Элизабет билась в агонии на каменном полу, а сероглазая незнакомка занималась какой-то чушью.

- Мисс Картер, слушайте меня, - твёрдо, но всё ещё ласково сказала Сотейра, вжимая ладонь в грудь шерифа. – Элизабет. Лиззи. Вам показалось. Пуля не пробила лёгкое. Это просто шок. Пуля прошла между органов и застряла под лопаткой. Вы не умираете.

Наклонившись, она вдруг быстро поцеловала шерифа в лоб. И случилось чудо. Элизабет перестала дрожать и хрипеть. Расслабившись, она сделала глубокий вдох. Её затуманенный взгляд сделался осмысленным, грудь начала вздыматься спокойно и ровно.

- Ну вот, - со вздохом облегчения кудрявая девушка села прямо на пол, упёрлась в бедро шерифа ладонью. Слабо улыбнулась – совсем не так, как прежде. Более тепло, искренне. – Видите? Я всегда права.

- С… спасибо, – выдавила Элизабет. – Мисс…

- Ай, пустяк. – Сотейра смахнула перчаткой пот со лба. Дронов заметил, что она едва заметно дрожит. – Глупости же. Сперва ты не уезжаешь с роднёй, потому что никогда её не любила. Потом решаешь приглядывать за потомками родни, раз уж всё равно делать нечего. А потом начинаешь помогать всем подряд, кто тебе показался приличным человеком, потому что привыкаешь. А однажды тебе говорят – иди, спасай мир, а то все, кого ты выручала, всё равно передохнут…

- Кх-кхм, - Николай откашлялся. Ему показалось, что он слышит нечто очень личное, и для его ушей явно не предназначенное.

- Уф… да. – Кудрявая девушка сделала жест наёмнику, веля убрать оружие, и кивнула на железную дверь, до сих пор запертую. – Нам туда.

Пожав плечами, Анастасия подошла к бронированной створке и постучала в неё костяшками пальцев. Сказала, не особо даже повышая голос:

- Профессор Риксгард, откройте. Мы из Бюро Расследований, и мы самое близкое к друзьям, на что вы можете сегодня рассчитывать.

Вопреки ожиданиям Дронова, за дверью что-то щёлкнуло и створка со скрипом распахнулась…

Глава 11

Глава 11

Мужчина, стоящий в проёме, полностью подходил под описание беглеца, которого так долго искали агенты. Невысокий и худощавый блондин лет сорока, коротко стриженый и гладко выбритый, в круглых очках без оправы. Одет он был в простой тёмный костюм и слегка замызганный белый халат. Руки мужчины были пусты, кобуры или ножен на поясе Дронов не заметил.

- Среди них не было женщин, - произнёс человек, окидывая спокойным взглядом разгромленную лабораторию, заваленную трупами. – Так что я имею основания вам верить. Я – Александер Риксгард. С кем имею честь?

Он остановил взгляд на Николае и того чуть не передёрнуло. Голубые глаза за линзами очков были холодны и безмятежны. Словно учёный обращался к ним, сидя за столом на светском ужине и наслаждаясь бокалом вина.

- Это не важно, – взяв себя в руки, сказал майор. – Мы представляем правительство Конфедерации. Называйте меня агент Ник.

- А меня – агент Джейн, – добавила Настя. – Джейн Доу, если хотите.

- Мне сойдёт «мисс», раз больше никто не претендует. – Сотейра поднялась с пола, небрежно отряхивая брюки. – Вы готовы поговорить, доктор?

- Безусловно, – кивнул учёный. – Понимаю, что вы хотели бы многое прояснить, прежде чем что-то решать. Давайте зайдём… сюда. – Он сделала приглашающий жест, указывая себе за спину. – Боюсь, обстановка в других комнатах не подходящая для долгой беседы.

Сыщики переглянулись. Анастасия кивнула.

- Присмотри за ней. Сделай перевязку. – Сотейра показала своему подручному на шерифа.

- Нет… я с вами… я… - прохрипела раненая, упираясь локтями в пол и пытаясь подняться.

- Лежите, Элизабет, - качнул головой Дронов. – Мы вам потом расскажем, что узнали. – «И что вам безопасно знать», - мысленно добавил он.

Вместе с учёным троица прошла за бронированную дверь. Николай прикрыл её не до конца, оставив большую щель. Для гарантии он ещё и подложил под створку обломок спинки стула. Лишь затем позволили себе оглядеться. Майор ожидал, что столь защищённым убежищем доктора будет его личная комната, но вместо этого ему предстала операционная. Два металлических стола с кровостоками, шкафчики с колбами, ретортами, хирургическими инструментами, новенькая вентиляция, протянутая жестяной трубой вдоль стены. Освещение давала газовая лампа под потолком. В её свете Дронов заметил любопытные детали – например, стальные фиксаторы для рук и ног на столах или длинные выщерблены на одной из стен. Казалось, по ней били тяжёлой саблей.

- Простите, тут всего два стула, - сказал Риксгард, проходя в центр комнаты. – Никогда не планировалось, что здесь окажется больше двух человек.

- Вы и Тирьев? – уточнил Николай.

- Да, - доктор вздохнул, и в его голосе впервые мелькнул слабый намёк на эмоции. – Дамы могут сесть, а…

- Не надо, я постою. – Сотейра прислонилась спиной к дверному косяку и сложила руки в длинных перчатках на груди. Настя же бесцеремонно уселась на край железного стола, очутившись за спиной учёного. Тот пожал плечами и двинул один стул в сторону Николая, на второй опустился сам.

- Не нужна ли вашей подруге моя помощь? – предложил Риксгард, кивая на дверь. - Кажется, она ранена. Я бы мог…

- Нет, спасибо, - отрезала Настя. – Давайте к делу.

- Хорошо, - хоть сыщица и обращалась к нему из-за спины, учёный не стал оглядываться. – Что вы хотели бы знать?

- А вы будете отвечать? – вскинула брови Сотейра, словно не веря в подобное. – На любые вопросы?

- Я стараюсь следовать логике. – Доктор пожал плечами. – Меня загнали в угол, признаю. Единственная надежда для меня продолжить свою работу – доказать её полезность властям и передать результаты в их руки. Я на такое готов. Результат должен быть достигнут, - глаза мужчины блеснули. – После всего совершённого… Нельзя останавливаться.

- В таком случае расскажите, чем вы занимаетесь, как связаны с профессором Тирьевым, что с ним произошло и что за люди вас преследовали, - перечислил Николай. – Для начала.

- Тогда придётся начать издалека, - Риксгард поправил очки. – Вы не против?

- Давайте уже, не тяните, - проворчала Настя.

- Хорошо, - повторил учёный. – Если вы работаете на правительство, то должны знать, что в наш мир иногда попадают люди из мира параллельного, где иначе пошли история и прогресс?

- Да, - кивнул Дронов.

- Хотя использовать этих людей и их знания не принято, они всё же очень ценны, - Риксгард немного расслабил плечи. Видимо, читать лекции было ему привычно. – Не вдаваясь в детали, правительство Британской империи искало способ установить контролируемый контакт с параллельным миром. Давно и безуспешно.

- Это… серьёзное нарушение негласных договорённостей с другими странами, - заметил Дронов.

- Да, но пока они не добились хоть каких-то успехов, любые обвинения были бы голословными. А между недружественными державами бросаться обвинениями – дело обычное. – Учёный отмахнулся скупым движением кисти. – Я стал частью этого проекта довольно давно. Я… видите ли, с детства увлекался природой человека. На меня большое впечатление произвели работы по токам головного мозга. Я считал и считаю, что мысль рождается из процесса, который можно описать, понять и воспроизвести. И если создать полностью искусственный разум нам пока не по силам, то вернуть к работе прекратившее действовать тело, вместе с мозгом – уже вполне реально. Как починить остановившийся двигатель паромобиля, только сложнее.

- Это имеет какое-то отношение к перемещениям между мирами? – не понял Дронов.

- Само по себе нет. Но у учёных Империи не было никаких зацепок – с какой стороны подступиться к проблеме. В команду собирали всех, кто мыслил нестандартно. Однажды позвали и меня.

Заведя речь о своих изысканиях, Риксгард оживился, начал перебирать пальцами, притопывать носком туфли. Он перевёл взгляд с Николая на Сотейру и обратно:

- Мне посчастливилось стать свидетелем их первого успеха. Удачу принесли не учёные, а сыщики. Здесь, в Северной Америке, на Восточном побережье, они нашли некий религиозный культ, поклоняющийся странным существам. Культ взял под контроль целый приморский городок, управлял им почти поколение. Сыщики проникли туда и обнаружили ряд странных знаний и особенностей у местных. Некоторые культисты утверждали, что могут перемещать свои сознания в тела негуманоидных созданий за пределами нашего мира, в обмен давая этим существам овладеть своими телами.

- Это не похоже на тот мир, откуда к нам попадают люди, – отметила Настя.

- Безусловно, - согласился доктор. – Но нас интересовала сама механика таких контактов. Мы попытались сперва внедриться в культ, потом установить с ним прямой контакт. Я не знаю подробностей, так как те, кто был задействован в этом проекте… мало кто из них вернулся. А вернувшихся поместили в палаты с решётками на окнах. Кончилось всё войсковой операцией. Армия и флот разгромили культ, зачистили город – благо, он был на британской территории. Верхушка культа погибла, но нам досталось множество записей, артефактов, несколько пленников, знавших чуть больше, чем могли рассказать рядовые горожане.

- Это всё ещё не связано с превращением людей в обезьян-людоедов, - Анастасия щёлкнула застёжкой кобуры.

- Терпение, юная леди, - Риксгард снова не стал оборачиваться к сыщице. – Мы изучили всё, что нам досталось. Узнали, что культ горожане переняли у некого индейского племени, истреблённого три века назад. Он медленно рос, пока не опутал весь город. Были и описания ритуалов, и записи наблюдений за иными мирами. Всё это давало надежду. Империя построила для нас целую базу на одном из островов Карибского моря. Там можно было работать в полной тайне. Нас защищали и снабжали не силы нашего флота, а прикормленные короной пираты. Мы могли получить всё – даже людей для опытов.

- Вы ставили опыты на людях? – не сдержался Дронов.

- Я – только на мёртвых. - Риксгард равнодушно пожал плечами. – Увы, после экспериментов моих коллег они были в плохом состоянии, как правило. Но слушайте же - у нас получилось. Мы… установили контакт.

- С кем? – Анастасия подалась вперёд, сделавшись похоже на гончую, взявшую след.

- Сложно сказать. – До сих пор невозмутимый Риксгард пожевал губы. – После ряда ритуалов мы начали слышать голос. Не все, но многие. Прямо в головах. Он отвечал на вопросы и шептал советы. Он… хотел, чтобы мы открыли ворота к месту, где ждёт говорящий. Многие увлеклись идеей. Это ведь совпадали с нашими задачами. Откроем врата в иной мир – сможем использовать технологию и дальше. Но мне это не было нужно. Я задавал свои вопросы.

- И вам ответили, - утвердительно произнёс Дронов.

- Мне ответили, - кивнул доктор. – Но и предупредили, что с моей… материальной базой… я не смогу добиться того результата, который мне нужен. Я создал вещества, позволяющий вернуть к жизни мёртвые тела. Однако… мозг – тончайший механизм. Вероятно, разложение вредит ему в первую очередь. Воскрешённые животные вели себя странно, часто агрессивно. Люди… не проявляли признаков разума. Мне нужен был свежий, не повреждённый мозг. Увы, мои запросы стояли в очереди последними.

- Увы, - хмыкнула долго молчавшая Сотейра. Риксгард не обратил на неё внимания:

- Шёпот с каждым днём становился всё громче. Он подстёгивал, торопил заниматься нужными ему работами, готовить врата. Я… меня это раздражало. Другие слушались. Скоро на острове все были заняты только работой над вратами. Часто люди забывали о еде, спали считанные часы, не мылись. Шёпот услышали работавшие с нами пираты, они тоже стали возить лишь нужное шепчущему. Потом… потом прибыла комиссия правительства. Оказалось, руководство базы давно не отсылало докладов. Комиссию перебили, вместе с экипажем их дирижабля. Тогда я и понял, что надо убираться. Я проник на один из кораблей снабжения. Мне повезло – экипаж напал на рыбацкую деревушку, мне удалось сбежать на берег. Со мной были деньги и записи, но и только.

- Вы решили продолжить исследования, - Сотейра наклонила голову к плечу. – Вам была нужна помощь.

- И вы нашли Тирьева, - подхватила Настя.

- Да. Я всегда интересовался единомышленниками, и знал, где его искать. Он принял меня тепло, оценил мои результаты. Вместе мы нашли спонсора в Юджине. Всё шло так хорошо… - Учёный сжал кулак. – Пока…

- Что случилось с Тирьевым? – Анастасия оставалась в напряжённой позе, не сводя взгляда с затылка доктора.

- Мы экспериментировали с электричеством. С его влиянием на мёртвые тела. – Риксгард снова вздохнул. – Мы пытались поймать молнию. Тирьев получил удар током. Я не смог помочь ему.

- Или не захотели, - уголки губ Сотейры приподнялись в намёке на усмешку. Учёный вновь пропустил её ремарку мимо ушей:

- Это был шанс. Я сделал для него всё, что мог. Надежда меня ослепила. Надо было понять, что удар током тоже мог повредить мозг.

- И почтенный профессор воскрес агрессивной гориллой, – констатировала Настя.

- Он сбежал, не слушая меня. – Риксгард поправил очки. - Наделал шуму. Я понял, что надо уходить. Наша особая лаборатория была почти готова. Эта лаборатория.

- Вы смылись сюда и продолжили работу.

- Да. У меня появились новые успехи. – Доктор побарабанил пальцами по колену. Николай уже заметил, что руки учёного выдают его эмоции лучше, чем каменное лицо. – Я привёз несколько законсервированных тел, добытых… разными путями. Оживить их с сохранением памяти и личности я не смог. Но вводя определённые составы я мог стимулировать у них определённые желания. Отчасти управлять ими. Из них получились хорошие рабочие. Бойцы. Почти неуязвимые, неутомимые, предсказуемые.

- Расчленять лошадей и надевать их головы на пики – это тоже предсказуемая реакция? – уточнил Дронов, в чьей памяти всплыла ферма «овцерезов».

- О чём вы? – приподнял брови доктор.

- Да так. – Майор неопределённо дёрнул плечами. – Значит, вот это вы хотите предложить правительству?

- Некромантию, – хмыкнула Анастасия. – Бесплатных рабочих и солдат. Можно будет построить целую империю мертвецов.

- Отчасти так, - впервые с начала разговора учёный обернулся к сыщице. – Ещё я могу обещать дальнейшие исследования и улучшение результатов. Возможно, однажды я найду настоящий секрет бессмертия.

- А что с островом? – Сотейра оттолкнулась локтем от стены и встала ровно. – Эти типы в чёрном – оттуда?

- Уверен, что да. – Риксгард перевёл взгляд на неё. – Я не знаю, что было дальше с островом. Судя по этому нападению, власти не вернули контроль над ним. Но исчезновение комиссии так не оставят. Флот с ними разделается.

- Вы можете назвать его координаты? Просто описать положение?

- Нет, нас привозили в корабле с закрытыми иллюминаторами, а бежал я в трюме.

- Понятно, - протянула кудрявая девушка. – Хорошо. И значит, вы готовы отдать свои исследования правительству Конфедерации в обмен на возможность продолжить исследования.

- Безусловно.

Выстрел в тесном помещении операционной больно ударил по ушам. Голова доктора Риксгарда дёрнулась, откинулась назад. В его лбу образовалось аккуратное круглое отверстие.

- Чёрт! – Дронов вскочил, опрокидывая стул, схватился за кобуру. Но револьвер, мгновенно появившийся в руке Насти, уже смотрел в лицо Сотейры. Именно сероглазая девушка прострелила голову учёному.

- Тихо, - Сотейра тепло улыбнулась агентам, медленно убрала свой револьвер в кобуру и показала пустые ладони, обтянутые тонкой замшей перчаток. – Уже всё.

- Давно надо было спросить… - прорычала с досадой в голосе Анастасия. – Совсем с этой кутерьмой осторожность потеряла. Покажи значок БРК или удостоверение, красавица.

- Ох, но у меня их нет, - улыбка Сотейры была невинной, как у маленькой девочки. – И, признаюсь, хоть я и хорошо знаю мистера Дюпона, он обо мне никогда не слышал.

- Расстегни оружейный пояс и брось его на пол, – распорядилась Настя. – И без шуток, у меня реакция не хуже твоей.

- К чему так спешить? – Сотейра прищурилась. – Я ваш друг, не сомневайтесь. Вы заняты очень важным делом, и я пришла, чтобы помочь вам там, где вы сами бы не справились.

- А это… - Николай кивнул на сползший со стула труп учёного. – Тоже помощь?

- Я сняла с вас ответственность за то, что необходимо было сделать, – кивнула кудрявая девушка. – И избавила от дилеммы. Пообещайте только, что сожжёте всё, что отыщете в лаборатории. Никто не должен получить этих знаний. Они не из этого мира, и наши учёные сами никогда не совершат подобных открытий.

- Тут я с тобой согласна, пожалуй, - Анастасия повела плечами. – Но и тебе придётся ответить на наши вопросы.

- Обязательно, - Сотейра ещё раз кивнула, всё с той же искренней тёплой улыбкой. – Однажды я передам вам привет, мы встретимся где-нибудь в моём любимом городе, посидим вместе за бутылкой вина из мосхофилеро, побеседуем. Запомните – вам придёт письмо от Совоокой.

- С чего ты взяла, что мы сейчас тебя… - закончить Насте не дали.

В щель между приоткрытой дверью и косяком влетела маленькая сова. Она врезалась в газовую лампу, обхватила стеклянный колпак крылышками… и свет погас. Дронов сразу бросился на пол, выхватывая револьвер. Хлопнули два выстрела, взвизгнул рикошет. Что-то мелькнуло в полоске света у двери. Потом раздался звонкий женский смешок – и наступила тишина.

- Настя, не стреляй больше, - попросил Николай. – Мы тут одни. Я встаю.

Поднявшись, он бросился к полуоткрытой створке, выглянул из-за неё. Сотейры и её наёмника уже след простыл. Шериф Элизабет лежала на спине, её перетянутая бинтами грудь мерно вздымалась, а лицо было накрыто белой тряпочкой. Николаю не требовалось принюхиваться, что понять, что это хлороформовая маска.

- Мнда, - выдохнул майор, опуская оружие. – Хорошо, что отчёт писать Насте…

Глава 12

Глава 12

- Вы уверены, что вам не нужна помощь? – для очистки совести уточнил Николай, окидывая взглядом разгромленный офис шерифа. – Мы не можем остаться, но я могу использовать наши значки БРК, чтобы убедить капитана придать вам десяток солдат на время.

- Бросьте, Николай, - Элизабет с усмешкой отмахнулась. – Не забивайте себе голову. Всё, что будет происходить тут дальше – мои проблемы, и я с ними разберусь.

Кабинет законницы пострадал больше всего – его дощатые стены были издырявлены пулемётными очередями, опрятные занавески и подушечки изодраны в клочья, мелкая мебель разломана в щепки. Лишь старый массивный стол выстоял, заодно укрыв от пуль людей в комнате. Куски свинца до сих пор оставались в нём, придавая столу вид броненосца, только вышедшего из яростной морской битвы. Личная комната Элизабет в задней части здания уцелела, как и тюремная камера, но девушка предпочла обустроиться именно в кабинете. Сидеть ей было тяжело, потому из кресла, матраса и пары колод для колки дров шерифу соорудили что-то вроде диванчика, на котором она расположилась полулёжа, вытянув укрытые одеялом ноги.

- Элизабет, будем честны друг с другом, - всё же не сдался Дронов. – В городе вас мало кто любит, скорее боятся. Не обижайтесь, но сейчас, пока вы слабы…

- Ох, Господи, - шериф закатила глаза. – Да, я пока не оправилась, но у меня есть новый аргумент. С ним мой авторитет здесь непоколебим.

Она указала кивком на главную обновку офиса. Перед приоткрытым окном на треноге стоял трофейный пулемёт. Его ствол был направлен в центр городской площади. Около треноги на табуретке дремал пожилой мужчина со значком помощника шерифа на засаленном солдатском кителе без знаков различия. Дронов хмыкнул. С военной точки зрения позиция пулемёта была так себе, однако майор понимал, что в данном случае это не важно. Главное, что ствол пулемёта видел любой, желающий войти в двери офиса.

- Ладно, - сказал Николай. – Убедили. Но пока мы не расстались – могу я спросить, зачем вам вообще всё это? Вы ведь не местная? У вас, я знаю, есть образование, вы могли бы… не знаю… много что.

- Списывайте всё на упрямство, - со слабой улыбкой шериф потянулась к тумбочке справа от себя, взяла с неё цилиндрик дорогой помады, полированный диск серебряного зеркальца, и принялась подкрашивать губы. Ярко-алые, они придавали её смуглому лицу особую выразительность. – И вы ошиблись, я местная. Мой отец – прошлый шериф, как вы могли догадаться.

- Тот который…

- Грязный Ларри, да. Большой был засранец, но с парой принципов. Видимо, оттого, что их было так мало, старик за эти принципы держался так крепко. – Элизабет вернула помаду на место, полюбовалась на себя в зеркальце, так и эдак поворачивая голову. – Вроде ничего, хм… В общем, моя мать была наполовину сиу. Её не хотели видеть и в городе, и в племени. Отец взял её в жёны, потому что она была красотка, а ему было плевать, кто там что о нём думает. Со временем они хорошо поладили. Потом родилась я. Потом мать убили. Старик подумал-подумал, и услал меня в большие города с пачкой долларов, револьвером и письмом к одному его должнику, который мог меня устроить в университет. Сказал – стань профессором, наёмницей или проституткой, не важно. Главное – чтоб у тебя хорошо получалось.

- Кажется, никем из них вы не стали, в итоге, - позволил себе улыбнуться майор.

- Ха. Чуть не стала юристом. – Шериф подбросила зеркальце на ладони и положила рядом с помадой. – Но только я сдала экзамены и порадовалась диплому – пришла новость, что старик таки дал дуба. Двенадцать пулевых ранений в спину. Несчастный случай, очевидно. Я тоже подумал-подумала – и поехала домой… Опыта у меня не было, зато рука была быстрая, ум гибкий, упрямство – избыточное. Начала с того, что прикончила парочку тех, кто грохнул старика. А там – втянулась…

- Спасибо за историю, Элизабет. Я ценю ваше доверие.

- Легко доверить свой секрет человеку, которого в этих краях наверняка больше не увидят. – Девушка ответила улыбкой на улыбку. – Да и не секрет всё это, на самом деле. Вот у вас – секреты.

- Да, и вам правда лучше знать только то, что мы рассказали, – став серьёзным, заверил Николай. Шерифу они сообщили минимум – покойный доктор занимался незаконными исследованиями, Сотейра оказалась не той, за кого себя выдавала, все результаты исследований уничтожены, доктор мёртв. Финал истории.

- Я верю, - шериф вздохнула. – Однако выкинуть вопросы из головы будет сложно. Эта дырка у меня в груди, например. Кудряшка сказала, что рана «в мясо», лёгкие не задеты – и мне тут же стало легче. Только вот… я разбираюсь в ранениях. При таком положении дырки между рёбрами пуля должна была пробить мне лёгкое, с гарантией. А по ощущениям – правда, всё цело.

- Что ж, - Дронов хмыкнул. – Чудеса случаются. Порой – добрые.

Он встал и протянул руку. Девушка приподнялась в кресле, ответила на рукопожатие. Николай впервые увидел её руки без длинных кожаных перчаток. Изящные, с тонкими пальцами, как раз для пианистки или художницы. Но мозоли на них были оставлены рукояткой револьвера, а правую кисть «украшал» двойной шрам – когда-то давно ладонь Элизабет проткнули насквозь чем-то острым, похожим на широкий нож.

- Берегите город, но и себя тоже, – попросил майор.

- Ещё б я подохла ради этой дыры, не дождётесь, – рассмеялась девушка, снова откидываясь на спинку. – За вас больше стоит волноваться. Удачи, Николай.

Покинув офис шерифа, Дронов направился к церкви, возле которой Настя беседовала с двумя офицерами в чёрно-синей форме драгун Конфедерации.

- Попрощался с раненой принцессой? – приветствовала его сыщица с сальной ухмылкой на лице, совершенно ей не подходящей.

- За нас обоих, - кивнул Дронов. – Ты договорилась?

- Ага, нас подвезут и обустроят. Собирайся.

Полчаса спустя они выехали из Брик-Уолл с колонной конницы. Николай в последний раз глянул через плечо на городок. Когда они вернулись из логова Риксгарда, дрезина Сотейры уже покинула станцию вместе с хозяйкой. Но люди таинственной кудрявой красавицы успели оказать некоторую помощь горожанам. Обошлось без погибших среди гражданских – несколько ранений шальными пулями и осколками дерева либо стекла, ничего более страшного. Пожар в здании почты не перекинулся на окружающие дома. К рассвету прискакал отряд драгун, с которым пришлось объясняться. Впрочем, всё оказалось к лучшему – Анастасия живо взяла военных в оборот.

Под солидным эскортом агентов доставили в небольшой форт, где им выделили кабинет интенданта с терминалом пневматической почты. Как только принесли поднос с обедом, Настя заперла дверь изнутри и уселась за стол, писать сразу два отчёта – в БРК и в родное ведомство. Николай сидел рядом, временами напоминая ей какие-то детали. С долей восхищения он отметил, что сыщица не пишет текст начерно, чтобы потом зашифровать, а сразу заполняет письмо шифром. Сам он так не умел. Кроме того, текст для Особой Экспедиции Настя ещё и записывала в переводе на арабский, чтобы больше усложнить расшифровку.Когда они закончили, за окном уже темнело, а на подносе остались лишь курные косточки да крошки хлеба.

- Фух, всё. – Анастасия отложила перо и с зевком потянулась, не вставая со стула. – Отправь, будь добр.

Николай привычно упаковал письма в медные капсулы, наклеил на них этикетки с адресами и особые армейские марки, дающие посланию приоритет, зарядил капсулы в терминал, дёрнул рычаг.

- Пумк! Пумк! – глухой хлопок, ещё один – и письма отправились в путешествие на Западное побережье. Дронов же покрутил регулятор потолочной газовой лампы, делая ту ярче, плотнее задёрнул шторы на окне и вернулся к столу. Настя так и сидела на стуле. Откуда-то она достала свои деревянные фигурки чудищ и рассматривала их с отсутствующим видом.

- Насть, - позвал майор. Девушка не отреагировала, так что Дронову пришлось повторить. – Настя!

- А? Да? – сыщица вздрогнула, подняла на него глаза.

- Что-то опять вспомнилось? – Николай встал рядом и положил широкую ладонь ей на плечо.

- Нет. Но пытаюсь… пытаюсь ухватить что-нибудь… - Девушка наморщила лоб, сдвинула брови, уставившись на фигурку ящерицы. – Постоянно будто на краю памяти что-то маячит, а вытащить не получается…

- Настя, - мягко произнёс майор. – Я тебя прикрою и поддержу всегда и везде. Но… за годы работы с тобой у меня впервые ощущение, что дело веду я.

- Это же хорошо, - усмехнулась сыщица. – Растёшь.

- Расту, - согласился Дронов. – Но дело не в этом, мне всё ещё далеко до тебя. Просто ты… будто не здесь. Когда ты не… там, во сне, ты думаешь о том месте. И упускаешь многое здесь. Я не присматривался к Сотейре, потому что был уверен, что ты её раскусила, и она не опасна.

- Ну, она нам ничего и не сделала, верно? – Девушка попыталась изобразить улыбку, но та сразу погасла. С глубоким вздохом она призналась: - Хоть я и не помню, что происходит во сне, у меня чувство, словно я веду два дела параллельно. Причём они связаны. Дракон спит, Коля, и мне надо его найти. Там и тут, кажется.

- Кто этот дракон? Не в прямом же смысле?

- А ты уверен? – Настя толкнула указательным пальцем фигурку монстра с щупальцами, опрокинув ту на стол. – Поспоришь на миллион подзатыльников?

- М-м-м… нет, – решил майор.

- Вот то-то, – кивнула девушка. – Мир сходит с ума, и нам надо плыть в общем течении, иначе выкинет на берег. А мы такое себе позволить не можем.

- Вообще, по идее, наше дело тут окончено, – заметил Николай. Он встал за спинку стула и принялся аккуратном массировать закаменевшие плечи подруги своими сильными пальцами. – Судьбу Тирьева мы выяснили, пришельцев из зеркала в деле не замешано… в обычном смысле. Прочее – дело Конфедерации.

- Ага. – Девушка обмякла на стуле и расслабилась, сложив руки на животе. – Но ты же понимаешь…

- Понимаю. – Майор фыркнул.

- Тот остров. Нам нужно попасть туда.

- Без помощи властей Конфедерации не обойтись.

- Значит, добьёмся её. – Анастасия опустила веки. – Тут замешаны британцы, а для конфедератов это что задница матадора в фиолетовых штанах – для быка. Может, они захотят разобраться своими силами, но без внимания такие новости не оставят точно. А уж мы как-нибудь примажемся.

- Значит…

- В Сиэтл. – Настя дёрнула плечами. – Найти Дюпона или Дюпонна. Оттуда, может, в Вашингтон, в столицу. Тогда мне понадобится новое чёрное платье. Чулки и перчатки, слава Богу, остались, как и туфельки. Что ж, в Сиэтле достанем.

С тихим смешком Николай опустил руки ниже и обхватил ладонями упругие груди девушки, принялся столь же нежно и осторожно массировать их прямо сквозь тонкую ткань рубашки. Дела на сегодня были закончены, им обоим стоило выпустить пар. И перестать думать про драконов, ящериц, монстров с щупальцами, культистов, острова в Карибском море, осознанные сны. Анастасия в ответ хихикнула, вскинула руки и поймала голову Дронова. Заставила его наклониться. Их губы встретились на миг. Николай обошёл стул, Настя же встала, но мгновенье спустя очутилась спиной на столе. Поднос с остатками обеда упал на пол, однако этот шум, к счастью, никого не всполошил. Ну а дальше они вели себя тихо…

Конец второй части.

Глава 13

Часть третья

Глава 13

На Западном побережье трудно было поверить в само существование Диких Равнин. После недели, проведённой в Сиэтле, даже самому Николаю начало казаться, что приключения в Брик-Уолл случились не с ним, а с персонажем очередной лайт-новеллы, подсунутой ему Настей. Места столь разные будто бы и не могли существовать в считанных неделях пути друг от друга. Сердце американского континента оставалось «ничьей землёй», разделяющей независимые земли и британские колонии Востока. Сиэтл же… Самый большой город Конфедерации кипел, бурлил, щеголял своим богатством и современностью. По улицам катился сплошной поток экипажей, конных и паровых, небо было полно дирижаблями, бухта – кораблями всех размеров и видов. Днём и ночью издали доносился стрекот винтов аэропланов, которым воспрещалось летать над центральными районами. В уличной толпе смешивались белые и китайцы, среди которых попадались весьма богато одетые, мелькали даже индейцы, которым обычно в большие города путь был заказан. Над всем этим круглые сутки висела серая облачная пелена, грозящая в любой момент разразиться мелкой гадкой моросью вместо приличного дождя, однако горожан это ничуть не смущало. Они были энергичны, говорливы, деловиты. Возможно, им помогало кофе. Кофеен в Сиэтле было больше, чем пивных, и они никогда не пустовали. Заведения имелись разного пошиба, даже для портовых рабочих существовали свои забегаловки, где предлагали лишь крепкие простые напитки без добавок. Прогуливаясь по тротуару под руку с Настей, Дронов не без удивления заметил, что кофе охотно пьют даже местные китайцы – вот уж от кого он никак не ожидал…

Проблемы в Сиэтле тоже были свои. Не нужно было скакать куда-то и слушать свист пуль над головой. Всё, что сейчас требовалось от агентов – сидеть и ждать, когда их доклады прочитают в высоких кабинетах, а по запросам примут решения. Николай по солдатской привычке рад был использовать любую секунду для отдыха, но Анастасия так не могла, конечно же. Выспавшись и побездельничав денёк, сыщица развила бурную активность. Её заинтересовало искусство. Девушка таскала напарника по выставкам и галереям, посещала встречи поэтов и художников, скупала газеты нужной тематики, реплики картин, виньетки, сборники стихов. Достаточно быстро Николай понял, что она ищет. Отдельные странные случаи, с которыми агенты сталкивались до сих пор, начали складываться в гигантскую паутину. Тревожные сны, картины, статуэтки, сонеты и эссе, посвящённые страху, который невозможно облечь в понятную форму, возникали всё чаще, охватывая континент подобно эпидемии. Творческие люди по всей Северной Америке словно чувствовали жуткую тень, нависшую над ними, сгущающуюся с каждым днём. Они мучились кошмарами и пытались выразить своё растущее беспокойство – каждый так, как умел лучше всего. Николай ничуть не удивлялся теперь, что происходящее затронуло Настю. Его подруга была прирождённой актрисой, пустившей свой талант по неожиданной колее. И поиски её были не праздными – некоторые находки будили в ней память о увиденном во снах.

- Представь себе картину… батальное полотно во всю стену, – предложила Анастасия, когда они покинули очередную выставку и устроились поужинать в уютной кофейне средней руки. На Николае был чёрный костюм с блёстками по пиджаку, на сыщице – новое чёрное платье, оставляющее плечи открытыми. В дополнение, она сменила овальные серебряные очки на круглые золотые, и носила их всю эту неделю.

- Картину прикрыли тканным экраном, поставив его на расстоянии, – продолжила девушка, сплетая пальцы, обтянутые чёрным шёлком длинных перчаток. – Экран больше картины. Я подхожу к экрану и втыкаю в него шпагу. Потом смотрю в получившуюся дырочку. Иногда вижу только голую стену, иногда – крохотный кусочек рисунка. Я не могу вырезать большой кусок ткани или делать дырки рядом – каждый раз получается отверстие в случайном месте. Приходится запоминать увиденное и пытаться выстроить сюжет, связать кусочки в уме… Чем больше я вижу, тем проще это даётся.

- Я в целом понимаю, - кивнул Дронов. – Но что мы будем делать с восстановленной картиной? Зачем она нам?

- Не знаю, но… узнаю, когда закончу. – Глядя куда-то мимо Николая, девушка подняла руку и двумя пальцами потёрла серёжку в своём ухе – круглый изумрудик в золотой оправе. – Могу повторять сколько угодно – происходящее в моих снах связано с нашим расследованием тут. И я найду, как извлечь из этого пользу.

- Но пока – ничего конкретного, – уточнил Николай - скорее, чтобы поддержать беседу. В последнее время наедине с ним Настя нередко просто сидела молча, устремив взгляд куда-то в пустоту, или вообще закрыв глаза – и это пугало. Обычно она не упускала возможности потренировать на майоре своё остроумие или просто обсудить что-то.

- Да. – Сыщица вздохнула, всё ещё держась за серьгу. – Я странствую на коне и в латах по чудным землям, встречаю людей и чудовищ. Кого-то бью, с кем-то делю хлеб… и не только. – Она позволила себе лёгкую усмешку, на которую Дронов ответил кислой гримасой. – Я ищу, где спит дракон. Встречные мне то мешают, то помогают. Но кто этот дракон, что мне с ним делать, когда найду – всё ещё не ясно. То ли убить, то покормить сахарком…

- Я… хотел бы быть с тобой и там, - сказал Дронов. Настя не успела ответить - официант принёс им кофе со специями, китайский салат и сэндвичи со свининой. Майор заказал их специально, вспомнив, что за годы службы в Средней Азии забыл, каков вкус этого мяса. Непривычно тепло улыбнувшись Николаю, сыщица пригубила кофе и взялась за салат. На этом их разговор закончился.

Утром следующего дня их навестил гость – прямо в отеле, где агенты снимали номер. Вернее, где БРК за свой счёт снимало номер российским коллегам. В дверь постучали, когда Настя и Николай заканчивали завтрак. Сыщики обменялись взглядами. Ни слова не говоря, Дронов отодвинул тарелку и направился в прихожую, на ходу застёгивая воротник. Анастасия, облачённая в джинсы и рубашку, уселась на диван, приняла расслабленную позу и положила ладонь на щель меж подушек, в которой был спрятан револьвер. Витающее в воздухе ощущение смутной тревоги плохо сказывалось на профессиональной паранойе агентов.

- Кто там? – не особо дружелюбно поинтересовался Николай.

- Это я, Дюпон, - откликнулся знакомый голос. - Простите, что так рано беспокою…

- Зато кофейник ещё не остыл, - ухмыльнулся Николай, отпирая замки. Визит американца его действительно обрадовал. – Входите, сейчас вас угостим. Вы одни?

- Да, один, - агент БРК вежливо снял котелок и кивнул Дронову, прежде чем переступить порог. – И не надейтесь. Но я передам привет Дюпонну.

Американца усадили за стол, вручили ему большую чашку кофе и свежий банан, который Настя украла на вчерашнем открытии выставки, сунув Николаю в рукав пиджака. Сделав большой глоток из чашки, Дюпон пару раз вздохнул и заявил довольно безрадостным тоном:

- У меня для вас новость хорошая и плохая, друзья мои. Это одна новость, так что выбирать вам не придётся, просто слушайте.

Он взял нечищеный банан, повертел перед глазами, легонько стукнул им о край стола – видимо, проверял, не восковой ли. Ещё раз вздохнул под вопросительными взглядами сыщиков:

- Эх… В общем, в историю с британской тайной научной базой в Карибском море наверху поверили. В историю про потусторонние сущности и порталы – нет. Атлантическому флоту в Корпус-Кристи передадут приказ начать поиск. Раз база тайная и неофициальная, да ещё обеспечивает пиратов, то у Британии не будет повода возмущаться, когда наши моряки её смешают с грунтом. Бывало уже такое. Но…

- Но? – Настя нетерпеливо вскинула брови.

- Но подгонять флотских сверху не будут. Историю с голосами в голове сочли бредом безумного учёного. - Дюпон пожал плечами, принялся чистить банан. – А значит, и спешить, чтобы помешать какому-то там ритуалу, не желают. Если база правда взбунтовалась, и англичане прикроют её сами – то слава Богу. Успеем найти до них – тоже неплохо. Остров-то никуда не денется…

- Мнда… - Дронов подкрутил ус. – А флот проявит энтузиазм? Если его не подгонять?

- Едва ли. - Агент БРК качнул головой. – Сейчас сложный период, в прошлом году было сокращение штатов, плюс сезон штормов, когда в море малым кораблям лучше не выходить часто, и воздушное патрулирование ослаблено… В общем, я бы не рассчитывал на их успех.

- Что ж… - глаза Анастасии сверкнули за круглыми линзами. Она широко улыбнулась. Дюпон подавился бананом, который успел надкусить, и Николай сочувственно похлопал его по спине. – Если правительство не желает торопить флотских, их потороплю я. – Девушка сжала губы, и её улыбка мгновенно сделалась очаровательной. – Мой дорогой друг, БРК может дать нам ещё чуть-чуть полномочий? Рекомендательное письмо к командованию флота, чтобы их поиски считались частью расследования БРК, и мы могли в них участвовать?

- Кх-кх… д-да… думаю да, - Дюпон откашлялся и вытер усы салфеткой. – Но флотские не любят, когда Бюро лезет в их дела, сами знаете.

- Как и армейские. Как и в России, - теперь уже улыбнулся Николай. – Не волнуйтесь, Дюпон, Насте главное подобраться к их начальству на расстояние укуса, и всё – дело предрешено.

- Именно, - с довольным видом кивнула сыщица. – Коля знает, о чём говорит.

- Хорошо, а что с вашей стороны? – продолжил американец. – Ответ от вашего начальства пришёл?

- Нет, и тем лучше, – усмехнулась Анастасия, придвигая агенту БРК надкушенный банан, который тот отложил было в сторону. – А то ещё велят возвращаться. До тех же пор мы сами решаем, считать ли расследование завершённым. Если вы нас не гоните – мы рады работать дальше.

- Значит… в Техас? – Николай прищурился. Он был рад – на его глазах подруга сделалась прежней. Может, хорошая порция приключений выдернет её из плена снов.

- А оттуда – на Карибы, – кивнула девушка, закатывая рукава рубашки – словно прямо сейчас собралась встать за штурвал парусника. – Охотиться на потусторонних пиратов-культистов с таинственного острова. Люблю свою работу…

Глава 14

Глава 14

Путешествие в Техас познакомило Николая с ещё одним проявлением американской самобытности – пассажирскими самолётами. В Старом Свете жужжащие хрупкие аэропланы выпускали исключительно для военных нужд – их единственным грузом должны были быть бомбы, воздушные торпеды и пулемёты. Перевозки осуществляли по большей части дирижабли. Конфедерация же не славилась небесными кораблями, зато крылатые машины строила в огромных количествах и множестве разновидностей. Впервые в жизни, пожалуй, Дронов летел в самолёте, который не был наскоро переделан из бомбардировщика, а изначально планировался для доставки куда-то людей – быстро и с комфортом. БРК выделило им отдельный рейс, и в небольшом салоне агенты были одни. Они устроились за вделанным в пол чайным столиком, на мягких диванчиках. Окна пассажирского отсека были квадратными, обитые тканью стенки приглушали шум двигателей, так что казалось, будто сыщики снова едут в купе по железной дороге. Однако стоило выглянуть в окно – и дух захватывало от вида проносящихся внизу полей, перелесков, рек. Аэроплан мчал быстрее любого гражданского дирижабля, держась ниже облаков.

- Теха-ас… - протянула Настя, лениво играя серебряной ложечкой в чайном стакане. Обед им подал молчаливый стюард, сразу после этого убравшийся в каморку перед кабиной пилотов. – Республика-Бастион.

- Думаю, мне там понравится, - усмехнулся майор, откинувшийся на спинку дивана. Пользуясь редкой возможностью, агенты говорил по-русски - все, кто мог их тут услышать, были людьми Бюро. Это не мешало Анастасии пародировать техасский акцент, который она подслушала у пары поселенцев в Брик-Уолл.

- Ещё бы, - фыркнула девушка. – Место как раз для твоей солдафонский души, Коля. Все ходят строем и спят на лафетах. Будешь как дома, молодость вспомнишь…

Дронов не сдержал смешок. Сыщица обожала напоминать майору, что старше его, когда они о чём-то спорили. И вела себя так, словно ей нет ещё тридцати, во всех остальных ситуациях. Но отчасти она была права. Техас, Республика Одной Звезды, Республика-Бастион, была главной крепостью Конфедерации. Коридор в Атлантику, зажатый между британскими колониями и Мексикой, восточные врата страны. Есть, конечно, ещё Гудзонов залив на севере, однако его военная и логистическая ценность с побережьем Техаса не сравнится. Случись большая война с Англией, которую Конфедерация ждёт последние триста лет – и земля Техаса будет гореть в самом буквальном смысле. Техасцы же гордятся своей особой автономией, и, видимо, воспринимают себя скорее как союзников Конфедерации, чем как её непосредственную часть. Ведь, в конце концов, им тут умирать в случае чего.

- Работать с местными будет сложно, - всё же отметил Дронов, окидывая напарницу выразительным взглядом. – Тебе лучше в таком виде оставаться, а платье приберечь. Мне кажется, они больше оценят.

Сейчас на Анастасии был её путевой наряд из синих джинс и авиаторской куртки поверх белой мужской рубашки, дополняли его высокие коричневые сапоги.

- Нашёл, кого учить. - Криво ухмыляясь, сыщица отпустила ложечку и поправила воротник рубашки. – Платье я везу для адмирала Блома. Как положено командующему всем Атлантическим флотом в мирное время, он больше торчит в столице, чем в штабе. Настоящий светский джентльмен. Не факт, что выходил в море хоть раз после училища. А когда пойдём общаться с народом внизу социальной военной пирамиды, оденусь подобающе. Не завидуй. – Девушка прищурилась. - Потом и тебе дам полюбоваться, вечером.

Дронов только со вздохом отмахнулся.

Было далеко за полдень, когда агенты сошли по трапу на утоптанное до каменной твёрдости лётное поле. Аэроплан высадил их возле форта, охраняющего главную базу Атлантического флота, город Корпус-Кристи, с запада. К этому времени план действий у них был давно готов.

Армейский паромобиль доставил гостей из России в недорогой городской отель, где через подставных лиц БРК для них был забронирован номер. Дальше Настя и Николай могли рассчитывать только на себя. Вся поддержка Бюро сводилась к рекомендательному письму для флотского командования. Анастасии, однако, большего и не требовалось. В номере сыщики спешно переоделись. Настя облачилась в крохотное чёрное платье, перчатки и чулки, туфельки на остром каблуке, накрасила губы ярко-алой помадой, подвела малахитово-зелёные глаза. Дронов же сменил приличный чёрный костюм на более потёртый коричневый, украшенный заплатками и парой неподходящих пуговиц. Из гостиницы пути сыщиков лежали в прямо противоположных направлениях. Девушке предстояло взять штурмом штаб адмирала Блома, а заодно очаровать как можно больше старших чинов флота, способных поделиться информацией. Майору – пройтись по тёмным местечкам, каких в любом порту много, слушая и запоминая, о чём там говорят.

- Эх, Коля… - когда агенты вышли в прихожую, Настя вздохнула и тронула майора кончиками пальцев за щёку. Нахмурилась. – Хоть без оружия сегодня ухожу я, беречься надо тебе. Помни – ножик в почку можно получить не только от вражеского шпиона.

- Нашла, кого учить, - улыбнулся Дронов, припомнив недавний разговор в самолёте. – Я в трактирных драках участвовал, ещё когда это не было нужно для службы. Давай, ни пуха…

- К чёрту. - Девушка с ответной улыбкой щипнула майора за нос двумя пальцами и первой выскользнула в дверь. Николай выждал десять минут, прежде чем последовать за ней.

С тех пор, как Дронов стал постоянным напарником Анастасии, ему частенько доводилось заниматься чем-то подобным. Хоть сыщица и умела подать себя в абсолютно любой компании, с некоторыми категориями людей красивой молодой девушке в принципе работать сложно. Одной из таких категорий как раз и были моряки. Особенно гражданские и находящиеся в отпуске. Несколько заданий в Прибалтике дали Николаю нужный опыт, и, хотя он ещё не знал местного моряцкого жаргона, как и традиций, но уже мог более-менее безопасно перемещаться по портовым кварталам после заката. Его двухметровый рост вкупе с могучим телосложением дополнительно облегчали дело.

Корпус-Кристи был довольно большим городом, не меньше Портленда, и не состоял из одних лишь военных баз. Тут хватало гражданских причалов, складов, гостиниц, а часть песчаных пляжей была отведена под отдых. Так что город полнился моряками торгового флота, туристами, пассажирами прибывших пароходов, торговцами – и с наступлением сумерек в прибрежной зоне делалось довольно шумно. Майор действовал без спешки. Иногда просто садился у стойки бара и потягивал напиток, внимательно слушая, иногда присоединялся к какой-нибудь компании на пару рюмок или партию в кости. К полуночи его кошелёк изрядно похудел, зато коллекция интересных слухов основательно пополнилась. Да, их с Настей подозрения оправдывались. На море тоже творилась чертовщина.

- А я говорю, Энрике верить можно! – настаивал раскрасневшийся от выпивки матрос в баре, где дрянной «домашний» ром разливали по выдолбленным кокосам, словно в дорогом ресторане. Чёрные густые бакенбарды моряка грозно топорщились, когда он тыкал полупустым кокосом в грудь собеседника. – Энрике хоть и мексикашка, а не врёт. Когда не в себе – только ламантинов видит. Розовых, летающих, поющих, всяких. А коли видел что-то другое – значит, оно правда было. Целый косяк рыб с руками и ногами! С дельфина размером!

- Три деревни на островке было, - рассказывал бледный паренёк лет девятнадцати. Его взгляд блуждал по залу сравнительно чистого кабака, где собирались экипажи кораблей поприличнее. – И все три – пустые стоят теперь. Мы зашли в ту, где девочек брали обычно. Хижины разбиты, всюду скарб валяется. Людей нет, а вещи на месте. Мы даже брать ничего не стали, сразу – бегом в шлюпку и грести…

- Туман густой был такой, как стена, – угрюмо, таращась в стакан с виски, бормотал офицер в чёрной фуражке. Его внимательно слушали четверо таких же немолодых мужчин – видимо, капитанов и старпомов с других торговых кораблей. - «Тунец» пошёл прямо на него. Карлос эти воды лучше знал, не боялся рифов. А мы отвернули и выждали, пошли к утру. В порт приходим – а «Тунца» нет. Потом в соседних спрашивали – туда тоже не заходил. Вот и выходит – после тумана никто «Тунца» не видел…

Подобных историй за вечер скопилось столько, что Николай пожалел об отсутствии привычки носить с собой блокнот. Хотя начать что-то записывать в таких заведениях – верный путь к большой драке. Мигом сочтут за шпика или журналиста.

Стрелки часов ползли к двум часам ночи, а голова Дронова начала слегка кружиться от тех рома и виски, что ему пришлось-таки выпить, несмотря на все ухищрения. Майор уже планировал возвращаться в отель с добычей, когда услышал нечто, заставившее его встрепенуться.

- Вилли так и глушит водку, неделю уже, - сказал тощий лысый мужчина в моряцкой куртке, устроившийся за соседним от Дронова столиком. Он играл в карты с тремя такими же пахнущими морской солью типами. – Всё несёт про пиратов-призраков этих.

- Ну корабль-то его куда-то делся, - заметил самый старый и самый трезвый из этой четвёрки – у него в бакенбардах изрядно белело седины. – Сам видел в конторе, «Бланку» патрулям в розыск объявили.

- Вилли всегда на нервы слабак был, - скривился лысый, вытягивая и шлёпая на стол карту. – Что-то у них там стряслось, а он умом и повредился. И покрепче ребята головой ломались, когда одни в открытом море оказывались, на куске деревяшки. Помню, был такой рыжий Макс, дед его ещё на парусном клипере…

- Простите, джентльмены, - Николай встал со своего места и шагнул к картёжникам, подпуская в голос волнения. Это было не сложно. – Вы сказали «Бланка»? Грузовое судно?

- Да, верно, - ответил седеющий моряк, оглядываясь через плечо. Остальные игроки уставились на Дронова весьма недружелюбно. Ну хоть за ножом никто не потянулся сразу, уже хорошо. – А что вам, мистер?

- Я её ждал, у меня… у моего хозяина, - поправился Николай, вспомнив свой потёртый наряд, - там груз был. В портовой конторе чушь какую-то несут, ничего не объясняют толком. А тут, значит, есть матрос с неё? Мне бы его увидеть.

- Ну, увидеть-то можете, пожалуй, – хмыкнул лысый, наклоняя свои карты к груди. – Только проку-то – он, небось, уже без сознания валяется.

Николай молча достал кошелёк, выудил из него четыре купюры по доллару и положил на стол перед картёжниками. Седеющий моряк накрыл их широкой ладонью:

- Ладно, слушайте, мистер…

Следуя указаниям, Дронов истратил ещё почти час, чтобы добраться до низкопробного заведения в самом грязном береговом квартале. Выглядело оно соответственно – ветхий домик под высоким забором складского района, не снабжённый даже вывеской. Как пояснил майору седеющий картёжник, здесь наливали самогон в долг даже тем, кто пропил последнее – и требовали потом должок не только деньгами, но и услугами. Такими, конечно, на какие пойдёт лишь отчаявшийся человек.

Войдя в общий зал, Николай сразу шагнул в сторону, не задерживаясь в дверях. Несколько ночных посетителей удостоили его быстрыми взглядами и сразу потеряли к новому гостю интерес – видимо, решив, что он тут по тем же делам, что и они. Майор сразу заметил, что мало кто из них пьёт – в основном эти люди шептались по двое-трое, склоняясь друг к другу над дощатыми круглыми столиками. Выделялась как раз тот единственный, что сидел в полном одиночестве. Зеленовато-бледный человек лет сорока с каменным лицом, с идеально прямой спиной, сидел в углу, буравя взглядом стену. Перед ним на столе стоял пустой гранёный стакан и валялись две опрокинутые бутылки без этикеток. Осколки ещё одной блестели на полу рядом – убирать их никто не спешил. Мужчина вполне соответствовал описанию, что получил майор. Николай не слишком быстро, держась стены, прошагал к нему, сел напротив. Спросил негромко:

- Мистер Уилфред Фергюсон?

Бледный моряк перевёл взгляд на Дронова. Глаза его были стеклянными.

- Вилли, - сменил подход Николай. – Вилли с «Бланки». Что случилось с «Бланкой»?

- А… - Матрос сморгнул, взгляд его сделался более осмысленным. И… испуганным. – Вы…

Вилли вдруг протянул дрожащую руку и потрогал запястье Николая. Майор терпеливо ждал.

- Тёплый. Не призрак, - моряк сглотнул. – Значит… из правительства? Чтобы замолчал? А чего не в чёрном?

- Я не из правительства. И не призрак. – Дронов постарался говорить чётко и раздельно. – Я ищу… пиратов-призраков. Вы их видели?

- Да, - Вилли резко выдохнул, взгляд его остекленел снова. – Поднялись из моря. Сразу на палубу. Потом корабль из тумана. Сначала они на палубе, потом только корабль подошёл… Страшный. Страшный. Страшный…

- Тщ-щ… - Майор тронул мужчину за плечо. Ясно было, что допрашивать его сейчас – пустая затея. – Идите со мной. Я отведу в безопасное место.

- Ага, знаю я… - тоскливо выдавил моряк. Но послушно встал и потащился к выходу вместе с Дроновым. На его лице отпечаталась какая-то жуткая, непередаваемая обречённость.

Они вышли на улицу вместе. В этом квартале фонари не горели вообще, всё освещение давали окна ночных забегаловок и звёзды в небе. Однако ж люди на тротуарах были – одни кучковались по углам, другие спешили куда-то, втянув головы в плечи. Тут и там мерцали в темноте огоньки папирос. Дронов тоже ускорил шаг, ведя своего спутника под локоть. Вилли был каким-никаким, а свидетелем, и его требовалось доставить в отель как можно скорее. Вместе с Настей они живо приведут его в форму и вытрясут все полезные сведения. Только двигаться быстро не получалось – Уилфред едва шагал, спотыкаясь ежеминутно. Надо выйти на улицу поприличней и поймать извозчика.

- Уфх… - охнул моряк, когда один из шедших навстречу прохожих врезался в него плечом. Тот в ответ что-то буркнул и заспешил дальше. Николай проводил прохожего настороженным взглядом… но Вилли внезапно пошатнулся и начал оседать, страшно хрипя.

- Дьявол! – выругался Дронов, увидев пену на губах матроса. Его и без того зеленоватое лицо на глазах синело. Пару мгновений майор колебался. Но помочь умирающему он точно не мог – тут явно сработал яд. А толкнувший Вилли прохожий был ещё рядом – он как раз завернул в тёмный переулок.

- Проклятье, - скрежетнув зубами, Николай опустил бьющегося в конвульсиях моряка на землю и сорвался с места, выхватывая из потайного кармашка пиджака револьвер. У переулка ему пришлось притормозить – глупо было бы влипнуть в простейшую ловушку, напоровшись на отравленную иглу. Осторожность сослужила дурную службу – убийца не ждал в засаде, он улепётывал со всех ног. Рыча сквозь зубы, досадуя на себя, Николай тоже побежал что есть духу. Кричать «Стой, стрелять буду!» он не пытался – на такое повёлся бы разве что воришка-карманник.

Убийца определённо знал квартал. Он уверенно мчал по неосвещённым улочкам, забирая к берегу. Николаю стоило огромных трудов не упустить противника из виду. Вскоре лабиринт переулков вывел беглеца и преследователя на пустынный пляж около тянущегося в океан длинного пирса.

- Ага! – Дронов резко остановился, вскидывая оружие. Убийца, должно быть, хотел скрыться под пирсом, но до того ему предстояло преодолеть метров сто по открытому пространству. Николай дал себе пару секунд, чтобы усмирить дыхание, тщательно прицелился и выстрелил. Он не надеялся попасть в ногу в такой темноте, так что метил просто по силуэту. Беглец пошатнулся, из его плеча что-то брызнуло. Дронов выстрелил ещё раз – и снова попал. Кажется, между лопаток. Убийца снова пошатнулся, но не сбавил шагу. Запоздало Николай понял, что тот спешит не к пирсу, а прямо к воде.

- Стой, тварь! – хрипло крикнул майор, бросаясь вперёд. Он опоздал. Беглец вошёл в воду по пояс, прыгнул, вытягивая руки – и исчез под тёмной гладью. Николай ошарашенно застыл на краю пляжа, держа револьвер наготове. Убийца так и не вынырнул. Но в свете луны Дронов заметил бурунчик, удаляющийся от него в сторону открытого моря. Рядом вскоре появились ещё два – а затем они растаяли в темноте. На барьерном острове вдали горели какие-то огни. Слабые волны тихонько плескали у ног майора, не дотягиваясь до его ботинок...

Глава 15

Глава 15

- Возможно, нам следует и тебе заказать очки. Станем ещё больше… командой, - раздражённо проворчала Настя, демонстративно кривя губы.

Дронов, не желая оправдываться, лишь молча пожал плечами. От выпитого в дрянных барах у него раскалывалась голова, после бессонной ночи резало в глазах. Хотелось лечь и лежать бревном, ни о чём не думая. Но такой роскоши он себе позволить не мог.

Агенты расположились в гостиной своего номера. Майор развалился в кресле, Настя, вернувшаяся аккурат к заре, полулежала на диване – всё ещё в парадном наряде, только сбросив туфельки. В окно лился сероватый утренний свет. Скоро должны были принести завтрак, однако Николай сомневался, что сможет съесть хоть что-то. Разве только крепкий горячий кофе будет не лишним.

- Ладно, прости, - на тон ниже сказала сыщица, поправляя жёсткую подушку под спиной. – Но давай ещё раз. Повтори.

- Высокий, массивный, в плечах широкий, - со вздохом проговорил Николай. – Горбился немного. Был в моряцкой куртке с капюшоном и тёмных брюках. Всё. Фонарей там нет, так что даже не знаю, были ли у него на куртке рисунки какие. Лица не разглядел тем более.

Дать лучшего описания таинственного убийцы майор действительно не мог. По большей части Дронов видел лишь его спину – во время погони. Спина была… очень обыкновенная.

- И тебя не смутило, что в хорошую погоду, ночью, кто-то ходит в капюшоне? – Анастасия устала возиться с подушкой и просто вытянулась на диване, закинув ноги в чёрных чулках на обшитый плюшем подлокотник. В её голосе было больше усталости, чем раздражения, и вместо того, чтобы огрызнуться, Николай только ещё раз пожал плечами:

- Настя, там район такой. Каждый второй прохожий лицо прятал. Зато не пришлось думать, что с трупом делать – так и оставил лежать, там народ привычный…

- Ладно, - сыщица отвела взгляд от Дронова и уставилась в потолок. Сложила руки в длинных шёлковых перчатках на груди, помолчала добрую минуту. Глубоко вздохнула:

- Если не считать мёртвого свидетеля, ты нарыл то же, что и я, только с другого конца. Флотское командование в курсе, что на море что-то происходит. Пропадают корабли, вымирают деревни туземцев. Моряки рассказывают страшные байки втрое чаще обычного. Туман, рыбы с ногами, пираты-призраки.

- И? – майор сел в кресле ровнее, приподнял брови.

- И ничего. – Девушка сделала кистью круговое движение, не глядя на Дронова. – Подозревают происки британцев, конечно. Усилили патрули в море и караулы на важных объектах порта.

- И всё?

- Угу. Скоро выборы, у адмирала Блома голова другим забита.

- Но ты до него добралась-таки, - заметил Дронов.

- Конечно! – всё также лёжа на спине, Настя всплеснула руками. – Пришлось раздать столько улыбок, что у меня до сих пор щёки болят. Я с ним… поработала немного.

Николай молча ждал продолжения. Сыщица вдруг одним гибким движением села, спустила ноги на пол, упёрлась ладонями в подушки дивана. С кривой, невесёлой ухмылкой сказала:

- Даже я не всесильна.

- Я знаю, - серьёзно согласился Дронов, заслужив тем обжигающий взгляд.

- Будь у меня неделька-другая на обработку этого типа… - Девушка покачала головой. – В общем, по поводу поиска британской базы мне сказали так – патрулирование и без того усиленное, скоро сезон штормов, выводить в море ещё больше кораблей смысла нет, авиации тоже не хватает. Увидят что-то – сразу сообщат. Но если у меня есть конкретный план…

- И ты план сочинила? – угадал Дронов, позволив себе усмешку. – Потому что до сих пор наш план был в том, чтобы запрячь моряков и смотреть, что у них получится.

- Я сказала, что нападения на корабли и посёлки могут совершать корсары, снабжающие островную базу. – Настя попыталась щёлкнуть пальцами, но в перчатках у неё, разумеется, ничего не получилось. – Туман, который часто видят в районе их возможной деятельности – может быть тайной военной разработкой англичан. Надо поймать хоть один корсарский корабль – так мы и нападения прекратим, и на базу выйдем и, может, секретную технологию захватим. Адмирал подумал и сказал, что выделит под это дело один специальный корабль. И даст нам особые полномочия.

- Ты его поцеловала?

- Конечно. – Анастасия вновь улыбнулась, показала майору легонько прикушенный кончик языка.

- До или после?

- И до, и после. Большой человек же.

Николай вздохнул, качнув головой. Спросил:

- Когда корабль будет готов?

- Сегодня в течение дня. Так что отдыхай, пока можешь. Мне тоже вздремнуть не помешает. Если только ты не хочешь… - подмигнув, девушка сдвинула выше подол платья, открывая кружевные резинки чулок. Но Дронов лишь покачал головой снова:

- Прости, я хочу только спать.

Он знал, что подруга не обидится – сыщица вымоталась ничуть не меньше Дронова, и её игривость была напускной. Вообще, майор подозревал, что она была напускной в большинстве случаев, но сейчас у Насти не хватало сил на лицедейство, и это было хорошо заметно.

После завтрака агенты продремали несколько часов - вполглаза, но Насте, по крайней мере, не снились её «рыцарские» сны. В час пополудни их разбудил звон дверного колокольчика. Обед в номер они не заказывали, так что Николай отпер замок осторожно, держа ладонь на кармане с револьвером. Но в коридоре обнаружился лишь молоденький посыльный во флотской форме.

- Майор Николай Дронов? – поинтересовался юноша с крайне серьёзным видом.

- Д-да, - подавив зевок, ответил Николай. Он чуть расслабился, но руку от оружия пока убирать не стал.

- Могу я увидеть…

- Да, конечно. – Николай захлопнул дверь перед носом посыльного, а минуту спустя вернулся с документами. Они были выправлены на его настоящее имя, но на фальшивую должность в военной разведке имперской армии. Посыльный проверил удостоверение майора, кивнул, передал ему запечатанный пакет:

- Вот. Вам с капитаном Канарис прибыть на причал семнадцать военного порта до трёх часов дня, подняться на борт миноносца номер сорок два, капитан Олдрин. Пропуска в пакете.

- Благодарю, - Дронов расписался в получении бумаг и отпустил посыльного.

- Миноносец, значит… - протянула за его спиной «капитан Канарис». В этот раз Настя привычно взяла на себя роль немки, и перед моряками Конфедерации агентам предстояло изображать пару сотрудничающих разведчиков, ведущих тайное расследование для союзных держав. Отчасти это было даже правдой.

- Ты ждала большего? – хмыкнул Николай, запирая дверь.

- Хотя бы крейсера! – Сыщица хлопнула себя ладонью по бедру. – Я что, не достойна крейсера?

- Ну, миноносец миноносцу рознь. – успокоил Дронов, кладя пакет на журнальный столик и доставая перочинный нож. – Может, всё не так плохо…

Насколько всё плохо, они узнали, прибыв в назначенный час к нужному причалу. Глядя на пришвартованный к пирсу корабль, Анастасия тихонько выругалась под нос. Николай промолчал – несмотря на свои недавние слова, он внутренне был готов к худшему, так как догадывался, что корабль с номером вместо имени едва ли окажется чем-то выдающимся.

«Сорок второй» был типичным миноносцем Великой Войны – как их показывали в иллюстрированных справочниках и журналах. Длинной метров сто, узкий и невысокий, без приподнятых носа или кормы. Из гладкой палубы выступали четыре тонкие трубы и три квадратные надстройки. Первая, самая высокая, блестела остеклением рубки. На второй, уместившейся меж дымовых труб, торчали две спаренные установки орудий, защищённых только щитками. Стрелять каждая установка могла лишь на один борт. На носу стояла полузакрытая башенка с орудием помощнее, а на кормовой, третьей надстройке, уместилась совершенно неуместно тут выглядящая сферическая серая башня, грозящая небу тремя стволами зенитных автопушек мелкого калибра. Башня ПВО словно пришла из другой эпохи, лет на пятьдесят позже постройки миноносца. Дополняли вооружение два торпедных аппарата по три пусковые трубы в каждом. Тем не менее, корабль выглядел чистым, исправным и ухоженным, а на палубе его царила деловая суета – команда готовилась к отплытию.

- Берём что есть и преодолеваем обстоятельства, - шепнул майор напарнице. Та в ответ лишь угрюмо кивнула. Секунду спустя морщины на её лбу разгладились, выражение лица совершенно изменилось. Теперь девушка смотрела на миноносец с искренним интересом и уважением. Цену этой «искренности» Николай отлично знал, но экипаж «сорок второго» сыщица должна обмануть без труда.

Агентов ждали у трапа – молодой матрос проверил их документы и сразу проводил в рубку.

- Майор, капитан, добро пожаловать на борт, - плечистый мужчина в белом мундире повернулся к гостям, едва те переступили комингс. Габаритами он не уступал Николаю, а его квадратной «героической» челюсти позавидовал бы главный герой любой лайтновеллы. – Я – лейтенант-коммандер Нил Олдрин, капитан этого корабля. Мы отбываем через тридцать минут. Вам предоставят офицерскую каюту на двух человек, у нас есть свободная, к счастью.

Агенты не были в мундирах, так что моряк просто протянул им руку. Николай крепко её пожал, Настя последовала примеру напарника.

- О, а у вас пальцы железные, мисс, - широко улыбнулся Олдрин. – По виду и не скажешь. Что ж, не буду вас задерживать. Оставьте вещи в каюте и возвращайтесь. Посмотрите, как будем выходить из порта. И, сразу предупреждаю, я позову кое-кого из офицеров, для знакомства.

Тот же матрос провёл сыщиков в их комнату, расположенную ниже палубы, в носовой части миноносца. Как только за ним захлопнула дверь, Настя бросила чемодан на узкую подвесную койку и спросила:

- Как тебе командир этой галоши?

- Чуть староват для такого звания, - ответил Николай, повторяя приём напарницы. Впрочем, в отличие от неё, майор сразу открыл чемодан и принялся раскладывать вещи. – На вид сильно за тридцать, а, на наши деньги, армейский капитан. Но это я в Туркестане привык, там воюют – а значит, растут быстро. На меня вот посмотри. Так-то всякое бывает. Корабль вроде в порядке держит, так что… может, просто не политик. Не умеет с начальством обращаться. Или ещё чего.

К возвращению сыщиков в тесной застеклённой рубке собралась пёстрая компания. К капитану и вахтенным добавились ещё трое. И только глянув на них, Николай понял, что экипаж им достался… необычный. И тому, что капитан задержался на должности, явно есть объяснение. Да и в слова про «специальный корабль» адмирал Блом явно вкладывал особый смысл.

- Это, конечно, не все мои офицеры, но самые доверенные, - сказал агентам капитан Олдрин. – С остальными я вас познакомлю за ужином, этим же можете рассказать всё, что намерены сообщить мне. Позвольте теперь представить. Мой старший помощник, младший лейтенант Мира Принс.

Высокая, очень стройная девушка вежливо кивнула. Она была потрясающе красива – как идеальная статуэтка, отлитая из венецианского стекла. Белоснежный мундир с чёрными вставками был явно вручную подшит, чтобы лучше облегать точёную фигуру, его цвет гармонировал с длинными тёмно-рыжими волосами, собранными в простой низкий хвост. На удивительно бледном для морского офицера лице выделялись ярко-голубые глаза. Дронов сходу отметил и то, какая у девушки безупречная осанка, и то, что из всех приустающих в рубке лишь она носит форменные белые перчатки и застёгивает мундир на все пуговицы.

- Мой артиллерийский офицер, энсин Бо Джонсон, - продолжил капитан.

Несмотря на имя, энсин был явным и несомненным индейцем. Ростом он уступал Олдрину, зато превосходил его в ширине, причём весьма заметно. Фигуру его можно было описать как шарообразную, хотя толстяком артиллерист отнюдь не выглядел. В нём чувствовалась недюжинная сила.

- Добрый… день, - с неловкой улыбкой Бо попытался отдать честь Дронову, но в последний момент спохватился и просто помахал рукой.

- И тот, без кого мы нашу задачу точно не выполним – главный инженер, энсин Авраам Штайнман, - последним капитан указал на коротышку в больших круглых очках. Тот прижал ладонь к груди, с широкой усмешкой изобразил церемонный поклон, глядя при этом только на Настю.

Дронов постарался сохранить бесстрастное лицо. Женщины в армии и флоте Конфедерации служили часто, даже офицерами, но больше на небоевых специальностях - медиками, операторами оптического телеграфа ипневмопочты, водителями паромобилей, администраторами. Индейцев на службу брали крайне неохотно, а уж чтобы кто-то из них дослужился до офицера, пусть низшего звена – о таком Николай никогда не слышал. В итоге уместнее всех тут смотрелся инженер. На такую должность вполне мог попасть человек с близорукостью и не лучшими физическими данными.

- Если позволите… - Лейтенант Принс бросила на Олдрина быстрый взгляд и, получив в ответ кивок, продолжила: - Мы с капитаном не только сослуживцы, но и давние друзья. Мы многое пережили вместе, и нам бы не хотелось скрывать что-то друг от друга. Если вы хотите вовлечь капитана и корабль в некие секретные… действия… - рыжая девушка сделала маленькую, тщательно выверенную паузу, - …мы бы хотели стать частью этого. Заверяю вас, всё вами сказанное не выйдет за пределы нашего круга. Даже другие офицеры ничего не узнают. А мы можем быть полезны, если нас не использовать… совсем уж вслепую.

- А не пожалеете потом? – Анастасия прищурилась, окидывая старпома испытующим взглядом. – Ну, понимаете – меньше знаешь, лучше спишь… Живёшь дольше…

- Не пожалеем, - ответила Мира, предварительно глянув на каждого из офицеров. Она заложила руки за спину и расправила хрупкие плечи. Вид у лейтенанта был решительный.

- О том, что связались со мной, они уже сто раз пожалели раньше, - усмехнувшись, капитан Олдрин взял с тумбы для компаса фуражку и надел на гладко выбритую голову. – Теперь привыкли, не жалуются больше. Мира у нас лучше всех умеет красиво говорить, так что только поддержу её. Если начальство прикажет – будем секретить всё до предела и держать экипаж в неведении. Куда укажете – туда пойдём, и там будем драться. Но если возможно ввести в курс дела моих доверенных людей – это всем пойдёт на пользу.

- Что ж… - агенты в свою очередь обменялись взглядами. Николай кивнул, Настя пожала плечами. Наклонившись к майору, шепнула:

- Ты опять красоток притягиваешь со всего континента. Даже в море нашёл. Имей совесть, бесстыдник.

После чего повернулась к капитану Олдрину и со всей серьёзностью сказала:

- Мы согласны. Полностью ввести вас в курс расследования не можем, но что возможно – расскажем. При одном условии.

- Слушаю, - капитан поправил козырёк фуражки.

- Когда будем выходить из порта… - Анастасия прищурилась, - …разрешите мне погудеть.

Глава 16

Глава 16

Открытый мостик размещался над рулевой рубкой, и был, пожалуй, самым высоким местом на корабле – если не считать верхушек мачт и труб. Его защищала лишь стальная оградка по грудь высотой, так что ночью здесь было прохладно. Даже с учётом карибского климата, ночной ветер пробирал до костей. Прежде, чем выйти из каюты, Николай набросил на плечи купленную в порту моряцкую куртку. Капитан Олдрин тоже ждал его в застёгнутом под горло кителе и фуражке, которую днём обычно не носил. Командир миноносца склонился над железным столиком для карт, слабая химическая лампа в непромокаемом колпаке отбрасывала его массивную тень вбок, в сторону трапа. Других офицеров на мостике не обнаружилось.

- А, майор, - при виде Дронова Олдрин кивнул и сделал приглашающий жест. – Решили всё-таки прийти?

- На корабле слово капитана – закон, - хмыкнул Николай, вставая рядом с моряком. Карта, которую тот рассматривал, разумеется, показывала северную часть Карибского бассейна – от Юкатана и Кубы до Калифорнии и побережья Техаса. Но вот пара других, сдвинутых в угол стола, выглядели незнакомо. Дронов прочёл названия, которые ничего ему не говорили: Печаль Гайдера, Солёные Львы, остров Демио…

- Это с прошлого задания осталось, - заметив его взгляд, пояснил капитан. – Не обращайте внимания. И не говорите чепухи – я вами тут не командую. Разве что в боевой обстановке. Вы гости. Просто хотел вам кое-что показать. Кстати, ваша напарница предпочла остаться в тепле?

- Отчасти, - Николай не сдержал усмешки. – Она работает с людьми. Заводит связи, так сказать.

Прямо сейчас Анастасия играла в карты с младшими офицерами в одном из кубриков. Цели её были двояки. С одной стороны, сыщица по привычке старалась быстро вжиться в коллектив, с которым предстоит работать. С другой – тихонько проверяла, так ли крепко держат язык за зубами доверенные люди капитана Олдрина. В первый день плавания сыщики выложили четвёрке моряков допустимый минимум правды – примерно то же, что рассказывали шерифу Элизабет. Дронов подозревал, что, если охота за призраками пойдёт хорошо, придётся рассказать ещё больше – но пока его напарница исподволь следила, не утекли ли первые подробности за пределы узкого круга посвящённых.

- Что ж, может так и лучше. То, что я вам хочу рассказать, она узнает сама. – Капитан выпрямился, заложил руки за спину. – А пока… мы почти в точке рандеву.

- С кем? – поинтересовался Николай. Мужчины прошли к переднему краю мостика, встали у ограды. – Вы не говорили, что мы кого-то ждём.

- Мы и не ждём. Нас ждут. – Олдрин кивком указал куда-то вверх. – Смотрите.

Дронов запрокинул голову и несколько секунд хмурился, разглядывая усыпанное крупными звёздами небо. Потом увидел. Одна из звёзд ярко вспыхивала и гасла.

- Они нас видят, - с довольным видом заметил капитан. – Это хорошо. Ночью такие встречи запросто срываются.

Послышался стук каблуков по железным ступенькам, и миг спустя на мостик вбежал матрос. Салютовав, он выпалил:

- Капитан, получаем верный пароль от воздушного патруля. Передаёт «тридцать четвёртый».

- Отлично. Передавайте отклик, - командир миноносца жестом отпустил матроса, повернулся к Николаю. – Вот теперь охота началась по-настоящему.

- Мы встретились с воздушным наблюдателем, – понял Дронов.

- Да. Над районом сейчас дюжина канонерок воздушного флота и Береговой охраны, - Олдрин положил широкие ладони на ограду мостика, глянул вниз. Там начал мигать сигнальный фонарь «Сорок второго», установленный на крыле рубки. – Если один из летунов заметит что-то подозрительное, то семафором, гелиографом или сигнальными ракетами известит соседей. Те по цепочке передадут нам. Одна скорлупка будет постоянно держаться рядом для связи.

- Хорошая система, - согласился майор. – Но дюжина кораблей охватит не очень большую площадь, если им надо держаться в прямой видимости.

- Увы, да. Потому мы не можем прочесать всё Карибское море таким образом. – Капитан показал на стол с картами. – Мира сейчас изучает список подозрительных происшествий в соответствии с критериями, которые вы нам дали. Туман, пропадающие корабли, странные рыбы, нападения на береговые поселения… Утром мы с ней наложим их на карту и определим район операций наших… пиратов-призраков. Уточним для летунов, где им действовать. Начнём вместе с ними прочёсывать область. Сомневаюсь, что ваш остров с безумными британцами окажется точно в центре идеального круга, конечно…

- Но это лучший подход из возможных, - Дронов искренне улыбнулся. – Могу только соглашаться и одобрять, капитан. Я рад, что нам в помощь дали именно вас. Флотское командование не проявляло энтузиазма насчёт нашей проблемы, и мы с Анастасией опасались, что от нас просто отмахнутся, дав для проформы какое-нибудь малополезное ржавое корыто. Но ваш «Сорок второй»…

- С первого взгляда именно таким корытом и выглядит, - Олдрин ответил не менее широкой усмешкой. – Для тех, кто в морском деле мало понимает, по крайней мере. С другой стороны, возможности миноносца – это возможности миноносца, что уж тут обижаться. В крейсер он не вырастет.

- Корабль делает команда, - постарался сменить тему Николай.

- Ага. – Капитан посмотрел на майора искоса, положил одну могучую ладонь на другую, всё ещё усмехаясь. – И моя команда вас интересует куда больше, чем корабль, я понимаю.

- Я… - начал было Дронов, но командир «Сорок второго» прервал его:

- Бросьте, это же у вас профессиональное. Да и не будь вы из безопасников… вам же в штабе, наверное, сказали, что вы получите «особенный корабль»?

- Да, - признал Николай, стараясь не выглядеть смущённым.

- Вот из-за команды он и особенный. – Олдрин отступил от ограды, повернулся к Дронову и заложил руки за спину. – Как раз об этом я хотел с вами поговорить. Вы были с нами более-менее честны, мы ответим тем же.

- Я слушаю.

- Каждый хороший командир старается найти себе талантливых подчинённых, - проговорил Олдрин медленно, глядя собеседнику в лицо. – Но большинство кроме таланта смотрит на другие качества. Пол, возраст, происхождение, заслуги…

- А-а… - протянул Николай. – Кажется, понимаю.

- Мира – не первая принцесса из рода потомственных миллионеров, которой захотелось порвать с семьёй, сбежать и попробовать себя в необычном занятии. Однако она – действительно прекрасный офицер. Может хоть составить план маневров эскадры, хоть рассчитать сложный маршрут с ограничением по топливу, хоть построить навытяжку десяток пьяных матросов. – Голос капитана сделался мягким, в нём звучали плохо скрываемые нотки гордости – почти родительской. – Бо - не первый индеец, увлёкшийся делом, к которому индейцев не подпускают. Но у него настоящий талант к математике и баллистике. У Авраама… тоже свои обстоятельства. Это люди – прирождённые военные моряки, но флот едва готов их принять.

- И вы собрали их здесь. – Николай почувствовал нешуточное уважение к этому здоровяку в белом мундире. Он знавал офицеров, заботившихся о своих подчинённых, надеялся, что и сам был таким в годы армейской службы. Но случай капитана Олдрина – это нечто особенное. Куда более сложное.

- Едва ли они смогут сейчас служить где-то, кроме этого корабля. – Командир миноносца вздохнул. – И я едва ли когда-нибудь получу другую должность. Но к тому дню, когда «Сорок второго» отправят в металлолом, а меня спишут на берег, у них уже будут звания, награды, заслуги. Особые заслуги, каких нет у других моряков их возраста и ранга. Их трудно будет просто выкинуть со службы или загнать в глушь. – Олдрин вдруг снова улыбнулся. – Мира точно не пропадёт, а остальных за собой вытянет. Не удивлюсь, если она в крайнем случае помирится с отцом и купит на его деньги собственный дредноут.

- И вы мне это рассказываете…

- Чтобы вы лучше понимали, на что мы способны. – Перестав улыбаться, капитан прищурился. – А ещё – что для нас стоит на карте. Мы всегда первые добровольцы на любые необычные дела. Если ваша охота за призраками будет успешной – это станет большой строчкой в нашем списке заслуг. Об этом услышат на самом верху. Мы очень… очень заинтересованы в этом деле.

- Тут уж не сомневайтесь, - заверил Дронов. – Сейчас большие шишки в штабе недооценивают степень угрозы. Но когда мы разгромим базу британцев, они будут впечатлены тем, что там найдётся. Заверяю вас…

…Следующие два дня прошли в напряжённом ожидании. Капитан и старпом на пару усеяли карту разноцветными значками, очертили неровный круг, в рамках которого предстояло действовать воздушной разведке. Сам «Сорок второй» направился малым ходом к центру этой зоны – где, что характерно, никакого острова не было. Миноносец постоянно сопровождала канонерка, парившая где-то у самого горизонта. Один из сигнальщиков был приставлен следить персонально за воздушным корабликом, но с того пока поступали лишь дежурные позывные.

За это время Настя успела познакомиться со всеми офицерами, многими матросами, проиграла в карты часть своей коллекции лайтновелл, выиграла чучело обезьяны и окаменевшее яйцо древней птицы, проникла на камбуз, после чего в меню столовой появились пельмени. Утром второго дня Дронов видел, как сыщица что-то объясняла энсину Штайнману, бурно жестикулируя и чертя зажатой в пальцах монеткой какой-то график на броне орудийной башни. В тот же день вечером он застал её ужинающей в личной каюте лейтенанта Принс вместо столовой, причём хозяйка каюты отчего-то выглядела изрядно смущённой, а щёки её пылали. Короче говоря, Анастасия занималась своим любимым делом – и это было хорошо. Дронов давно не видел её настолько оживлённой.

- Пока опасения наши не оправдываются, - сообщила сыщица майору, когда они наконец-то остались наедине в своём кубрике. – Утечки сведений нет, хотя видно, что между офицерами и матросами тут полное согласие. Все друг друга любят, ценят, уважают. Ужас просто.

- И чем ты недовольна? – вскинул брови растянувшийся на койке Дронов. Для этого ему пришлось свесить ноги на пол, так как длины койки на его рост не хватало.

- Труднее будет устроить заговор, если решу захватить корабль! – всплеснула руками девушка. – Это неприятно! Зато я узнала, за что полиция ищет Авраама и какая настоящая фамилия Миры. Дружи с ней, Коля, это полезно. Хорошая девочка.

- И какая же у неё фамилия?

- Чужими секретами не разбрасываюсь, - Настя прижала палец к губам и подмигнула. – Главное – я теперь чуть спокойнее насчёт этой миссии.

Третий день поисков начался столь же бесплодно, как прошлые. Но длилось пустое, выматывающее нервы ожидание ровно до обеда. Экипаж ещё только заканчивал трапезу, когда с мостика примчался вестовой. Он сразу бросился к офицерскому столу, за которым сидели и сыщики.

- Капитан! Воздушный патруль передал тревогу! – доложил матрос. Вся маленькая столовая миноносца притихла, десятки пар глаз устремились на него. – Сейчас записываем сообщение!

- На мостик, - коротко распорядился Олдрин, вставая. Офицеры и сыщики последовали его примеру.

- Боевую тревогу… - вопросительным тоном начала Мира, и капитан закончил за неё:

- …не объявлять. Экипажу продолжать обед.

Выбежав на палубу вместе с капитаном, Дронов сразу увидел, как над линией горизонта мелькают вспышки гелиографа. Вахтенный уже ждал их с открытым блокнотом.

- Всё записали, сейчас повтор идёт, - без лишних предисловий рапортовал он. – «Двадцать восьмой» наблюдает туман при нехарактерной погоде. Накрыло рыбацкую деревню на острове к югу. Вот координаты. У «двадцать восьмого» кончается топливо, он уходит на базу. Наш сопровождающий выдвинется на его позицию, как только подтвердим приём сообщения.

- Подтверждайте. – Капитан взял у вахтенного блокнот, пробежал взглядом строчки, задержав взгляд на цифрах координат. – Это рядом. Час или час с четвертью нашим полным ходом.

- Если это нападение – можем успеть перехватить, - сказала старпом, тоже заглядывая в блокнот. Смотреть поверх плеча командира рыжая девушка не могла, потому встала напротив и читала перевёрнутый текст – явно не испытывая и капли неудобства. – Не у берега – так на отходе. Особенно если будет воздушная поддержка.

- Да, - кивнул Олдрин. – Идём к острову. Экипажу двадцать минут на обед, потом – тревога, всех на посты. Авраам, займись машинами лично. Выжимай каждую долю узла.

- Понял.

- Бо, готовь орудия. Мира…

- Да, сэр.

- Собери штурмовую команду. Возможна высадка на остров или корабль противника. - Командир «Сорок второго» поднял на девушку взгляд, и замялся. Дронов, даже не отличаясь проницательностью Анастасии, видел, что моряк будто борется сам с собой. Наконец, он сказал то, чего явно говорить не хотел: - Ты можешь… кхм… ты её поведёшь.

- Так точно. – Лейтенант вскинула ладонь к виску. В отличие от командира, девушка с трудом скрывала радость. – Положитесь на меня.

- Конечно. Но может и не придётся… - Олдрин перевёл взгляд на сыщиков. – Что ж… майор, капитан…

- Мы составим лейтенанту Принс компанию в случае высадки, - быстро сказал Дронов. Анастасия согласно кивнула.

- Тогда лейтенант проводит вас в оружейную, - капитан тоже кивнул - кажется, с толикой благодарности. – Вам пригодится что-то серьёзнее револьвера…

Глава 17

Глава 17

Оружейная комната «Сорок второго» размещалась прямо под башней-мостиком, ниже палубы. Поскольку тревогу пока не сыграли, они явились туда первыми. Пройдя мимо вытянувшегося в струнку часового, Мира отперла железную дверь своим ключом, неуместно-вежливым, почти светским жестом пригласила агентов внутрь.

- Берите, что понравилось, если оно не в этих шкафчиках. – Девушка указала на ряд узких шкафов, выстроившихся вдоль левой стены. Остальное пространство комнаты занимали знакомые Николаю по былым временам стойки с винтовками, карабинами, дробовиками, ящики пуль и сменных баллонов, стеллажи с абордажными саблями, топорами и короткими пиками. В углу пристроился громоздкий аппарат для дозаправки газа. Оружия оказалось куда больше, чем можно было ожидать на столь маленьком корабле.

- Спасибо, лейтенант. – Не особо раздумывая, майор взял со стойки карабин, очень похожий на драгунский. Его казённик украшала чеканная надпись «Спенсер М1984», но в остальном он мало отличался от тех карабинов, с которыми Дронов прошёл всю свою армейскую карьеру.

- Пояса и подсумки в коробке рядом, штык-ножи на нижней полке, - подсказала Мира, распахивая один из «запретных» шкафчиков. Оттуда она первым делом достала… сапоги. Не солдатские – высокие, изящные чёрные сапожки, украшенные серебряными пряжками по бокам. Они, правда, были на плоском каблуке и явно пострадали от частых контактов с морской водой, так что потеряли лаковый блеск. Вслед за сапогами из шкафа появилось оружие. Сперва странное ружьё, ещё короче карабина, с тупым толстым стволом и плоским пулевым коробом, торчащим горизонтально вбок. Затем перевязь со шпагой. Явно не парадной – тяжёлый клинок в простых чёрных ножнах, плетёная серая гарда без украшений.

Подбиравшая себе дробовик Настя бросила на шпагу быстрый взгляд и заметила без намёка на сарказм или иронию в голосе:

- Интересный выбор, лейтенант…

- Извлекаю пользу из уроков юности, - с лёгкой улыбкой ответила рыжая девушка. –Буквально. Майор, возьмите кирасу с той стойки. Это капитана, но вам другая не подойдёт.

Пока сыщики снаряжались, Мира присела на скамейку, сменила туфли на сапоги, белые перчатки на кожаные, надела лёгкую серебристую кирасу, опоясалась клинком и забросила странное ружьё за спину. К перевязи для шпаги у неё крепились ещё два длинных пулевых короба. Брать шлем девушка не стала.

Когда они закончили, наверху взвыла сирена, по стальным ступеням тут же загрохотали каблуки. В оружейную потоком хлынули матросы. Одни сразу бросились к стойкам с винтовками, другие потащили наверх тяжёлые пулемёты, баллоны, пулевые короба. При всей спешке действовали моряки слаженно, не толпясь, не толкаясь, не мешая друг другу в узких проходах. Видно было, что учения экипаж проходит регулярно. Десять минут спустя Дронов стоял на палубе и не без удовольствия наблюдал, как матросы умело крепят пулемёты на высокие треноги вдоль бортов, а штурмовая партия строится перед шлюпбалками. От этого зрелища у него становилось тепло на сердце. Команда «Сорок второго» работала, словно тщательно отлаженный механизм паровой турбины. А значит – все офицеры были на своих местах. Значит – капитан знал своё дело.

Миноносец тем временем вошёл в полосу тумана. Слабого, редеющего – лучи послеобеденного солнца пронзали его навылет, касаясь бортов корабля, впереди сквозь бледную дымку виднелся остров. Тёмная полоска с зубцами деревьев – и никаких признаков другого судна. Ни дымка, ни паруса.

- Кажется, если пиратская нежить тут и была, мы её уже упустили, - заметила Анастасия, опираясь о фальшборт и вытягивая шею, будто в надежде заглянуть за остров.

- Воздушный патруль рядом, он будет кружить по расходящейся спирали, с островом в центре. – Лейтенант Принс подошла к сыщице сзади, быстро проверила ремешки на её кирасе. Те расстёгивались куда проще, чем на знакомых Николаю кавалерийских панцирях - чтобы броню можно было сразу сбросить, упав в воду. – Если здесь был корабль – он не мог далеко уйти. Нам сообщат, а мы пока проверим остров.

Сирена на передней трубе издала несколько последовательных гудков. Мира легонько хлопнула Настю по бронированной спине, кивнула Дронову:

- Пора. Будьте рядом.

«Сорок второй» сбавил ход и начал забирать в сторону. Скоро остров очутился по левому борту. С гулом и лязгом носовая орудийная башня начала поворачиваться – но не в сторону суши, а на другой борт. Зато зенитная башенка на корме опустила тонкие стволы скорострельных пушек, навела их на кучку приземистых хижин, сгрудившуюся у пляжа. Туда же нацелилась одна из бортовых спарок. Расчёты застыли около пулемётов, возле носовой башни майор заметил энсина Джонсона – тот держал ладонь на плече наводчика.

Мира пару минут рассматривала берег в бинокль, потом отдала его Николаю:

- Взгляните.

Дронов поднёс окуляры к глазам. Деревня выглядела… целой. Хлипкий причал из досок, непонятно как переживающий местные шторма, качающиеся на слабой волне рыбацкие лодочки, домики, на вид собранные из плавучего мусора и пальмовых листов, один дом побольше и посолиднее, стоящий слегка наособицу от посёлка. Всё в полном порядке, на первый взгляд. Только…

- Людей нет, - сказал Николай, опуская бинокль и протягивая его Насте.

- Угу, - не отводя взгляда от островка, кивнула лейтенант Принс. – Помочь… мы тут уже едва ли кому-то сможем. – Уголок её губ едва заметно дёрнулся. - Готовьтесь.

Миноносец спустил две шлюпки. Одна несла дюжину матросов и боцмана, другая – Миру, сыщиков и ещё десяток бойцов. Для корабля с экипажем в сотню человек штурмовая группа была весьма солидной. Вёсла ударили по воде, шлюпки заскользили к берегу. Дронов оглянулся через плечо. Вид пушечных жерл, направленных на остров, придавал уверенности. С артиллерийской поддержкой любое дело спорится – это каждый солдат подтвердит. Затем он перевёл взгляд на рыжую девушку. Та сидела рядом, положив на колени своё диковинное ружьё, и тонкие пальцы, затянутые в коричневую кожу перчатки, слабо барабанили по лакированному прикладу. Лицом юная помощница капитана владела безупречно, но скрыть волнение от опытного офицера всё же не могла.

- Лейтенант, расскажите мне про свою чудо-пушку, - попросил Николай, прикинув, что несколько минут у них есть. – Хочу лучше знать, чего от неё ждать в бою. Что это вообще?

- Это автопистолет, - охотно откликнулась Мира. Её пальцы перестали отбивать нервную дробь. – Не видели раньше?

Майору сразу вспомнились некоторые кавалерийские пистолеты – громоздкие чудища со съёмными прикладами. Их ещё называли «пистолетами-карабинами» - но даже они были легче и меньше.

- Никогда не видел, - признался Николай.

- Это не армейское оружие, - рыжая девушка провела большим пальцем по стволу. – Выпускает одна фирма в Чикаго, продаёт мелкими партиями. Я его на свои деньги купила. Стреляет очередями, как пулемёт, но пули – пистолетные. Отдачи почти нет, с рук стрелять удобно. Магазин на шестьдесят пуль, баллон на двести выстрелов, в прикладе. Выстреливает все за полминуты.

- Я понимаю, отчего армия его не покупает, - усмехнулся майор. – У нас не любят давать солдатам что-то, что тратит пули слишком быстро.

Первая шлюпка уже ткнулась в песок носом, из неё горохом высыпали десантники. Боцман замахал револьвером, выстраивая бойцов цепью. Вторая часть штурмовой партии присоединилась к ним без промедления. Моряки двинулись вглубь острова двумя редкими цепочками, готовые залечь, если из посёлка или из-за деревьев на флангах откроют стрельбу. Но вокруг пока стояла тишина – гадкая, давящая на нервы. Плескали волны, шелестели кроны пальм, скрипел песок под сапогами, изредка позвякивало железо о железо – и всё. Ни один человек не появился из ветхих лачуг, ни одна собака не подала голос, унюхав чужаков. Дронов поймал себя на желании забормотать под нос какие-то ругательства – просто чтобы слышать хотя бы свой голос.

Первые от пляжа дома пустовали. Кое-где в беспорядке были разбросаны вещи, опрокинута нехитрая самодельная мебель – словно люди выбегали на улицу в спешке. Но – ни крови, ни следов от пуль, ни выломанных дверей. Лишь у порога одной хижины лежала мёртвая пятнистая собачонка – глаза выпучены, морда в пене, никаких ран. Две стрелковые цепи соединились в центре посёлка. Лейтенант Принс обменялась взглядами с боцманом, подняла руку и указала: «Вперёд». Отряд направился дальше – к самому большому зданию, стоящему позади прочих. Поначалу Дронов принял его за что-то вроде клуба или дома старосты, теперь же разглядел декоративную башенку с латинским крестом. Церковь. Жили здесь, скорее всего, испанцы, так что ничего удивительного. Стоило людям приблизиться, как за лишёнными стекол окнами что-то шевельнулось.

Мира показала на храм рукой, повертела кулаком в воздухе. Отряд без промедления начал окружать строение, держа его под прицелом двух дюжин стволов. Майору подумалось, что внутри скорее отыщется чудом спасшийся житель посёлка, чем отставший от своих пират-призрак, но в такой ситуации никакая предосторожность лишней не была. Лейтенант первой шагнула к обращённым в сторону пляжа дверям церкви. За ней последовали сыщики и два матроса с дробовиками. Они успели приблизиться на расстояние броска камня, когда в полумраке окон снова наметилось движение. А ещё миг спустя… дверной проём взорвался. Страшный удар разнёс раму и створки изнутри. Бесформенная чернильно-чёрная масса в облаке щепок вырвалась из церкви и покатилась вперёд, будто шарик ртути по полу.

- Стреляй! – рявкнул Дронов, на долю секунды опередив Миру. Сам он вскинул карабин, вжал спуск – и тут же кувыркнулся в сторону, так как неведомое чудище мчало прямо на него. Упал, перекатился, вскочил под звон выстрелов.

Их враг больше всего смахивал на шар из сырой нефти, чудом сохраняющий форму. Высотой он был в полтора человеческих роста, и массой обладал явно немалой. На глазах у Дронова монстр смял и размазал по земле оказавшегося перед ним матроса с дробовиком – только кровь брызнула. Из гладкого чернильного тела выстрелили тонкие щупальца. Одно пронзило горло ближайшего моряка, стоявшего метрах в двух, другое вырвало винтовку из рук ещё одного бойца.

- Рассыпаться! Держать дистанцию, стрельбы не прекращать! – звонкий голос лейтенанта Принс пробился даже сквозь заполошную канонаду. Дронов с облегчением увидел, что рыжая девушка тоже успела отскочить с пути твари – и даже удержалась на ногах. Рядом с ней была Анастасия, торопливо перезаряжающая дробовик.

- Отходить к пляжу! – Мира вскинула автопистолет. Тот задрожал у неё в руках, затрещал, выплёвывая целый поток свинца. Николай видел, что пули оставляют на чернильной шкуре следы, из которых сочится такая же чёрная жидкость – но на раны существо не реагировало. Выпуская всё больше усиков-щупалец, он каталось туда-сюда, давя, пронзая и потроша одного матроса за другим. Майор опустился на колено, поднял карабин - и замер. Он понятия не имел, куда целиться. Создание будто бы не имело уязвимых мест, и единственной тактикой, похоже, было поливать его пулями, покуда не сдохнет. Только вот больше походило на то, что бойцы штурмовой команды кончатся раньше.

- В стороны! – вдруг хрипло рявкнула Мира. Рыжеволосая девушка отбросила опустевший автопистолет и выхватила шпагу. Придерживая левой рукой ножны, сорвалась с места. Стоявшая рядом Настя проводила лейтенанта взглядом, полный ужаса и восхищения – так смотрят на сумасшедших, творящих какое-то эффектное и самоубийственное безумство. В отличие от напарницы, Николай тоже ринулся вперёд. Он не знал, что задумала старпом «Сорок Второго», но наблюдать за этим со стороны не собирался.

Рыжая девушка тем временем подскочила к чудовищу и ткнула шпагой в маслянистый бок. Клинок вошёл на треть длины. Мира сразу выдернула его, отскочила. На неё обрушился удар тонкого щупальца – однако девушка отбила его в сторону молниеносным взмахом клинка. Наполовину перерубленный усик бессильно обвис. Тут монстр удостоил её внимания. Пули, летящие с разных сторон, его больше не волновали. Существо покатилось на лейтенанта, бешено размахивая четырьмя щупальцами. Дронов не верил своим глазам – пятясь к пляжу, Мира отводила шпагой удары всех четырёх. Канонада стихла – моряки не решались стрелять. Николай был уже в нескольких шагах от сражающихся, когда твари надоела «дуэль». Не издав рёва, клёкота или ещё какого-то звука, она просто перестала бить Миру усиками и прянула вперёд, надеясь расплющить лейтенанта массой. Девушка была готова. Она отпрыгнула назад и бросилась бежать сквозь деревню. Тварь покатилась следом. По пути существо задело край хижины – и та просто обрушилась, подняв тучу пыли.

- Ха-а-ах! – рывком Дронов обогнал монстра, поравнялся с Мирой. Ещё на бегу он примкнул к карабину штык и был готов теперь встать с девушкой плечом к плечу.

Запала монстру хватило ровно до пляжа. Здесь он снова остановился, выстрелил вперёд усиками. Дронов заметил это вовремя, подставил под удар карабин. Два усика обмотались вокруг цевья, сжали с такой силой, что деревянное ложе треснуло. Ещё два потянулись к майору, однако развернувшаяся Мира отвела их в сторону взмахом шпаги. Левой рукой она достала из кобуры за спиной маленькую сигнальную ракетницу, подняла над головой…

- Фш-ш-ш-шух! – красная ракета взмыла в небо, прожигая туманную дымку.

Выронив ракетницу, лейтенант перехватила рукоять шпаги двумя ладонями. Её лицо было белым, как мел, мокрым от пота, руки дрожали – но она явно намеревалась удерживать тварь на месте столько, сколько потребуется для… майор уже понял, для чего. Сломанным карабином он отмахнулся от усиков монстра, схватил девушку за талию и рывком оторвал от земли.

- Ай! – вскрикнула не ожидавшая такого Мира. Дронов же забросил её на плечо и припустил со всех ног, не оглядываясь. Боль обожгла его руку выше локтя. А потом над морем разнёсся гулкий металлический лязг. Майор пробежал ещё десяток шагов, споткнулся и упал. В последний момент он успел повернуться боком, чтобы не придавить хрупкую девушку. Приподнялся на локте.

Зенитная башня на корме «Сорок второго» лупила зелёными светящимися трассерами прямо в чернильную тварь, отрывая от её округлого тела куски плоти. Существо извивалось, дёргалось, шло волнами, словно желе - однако сдвинуться с места под ливнем свинца не могло. Бухнула спарка бортовых орудий, снаряды в сто с чем-то миллиметров подняли вихрь песка вокруг монстра. Зенитка не умолкала, бортовые пушки и развернувшаяся к берегу носовая башня поочерёдно вбивали тварь в землю фугасами. Лишь когда на месте врага осталась огромная воронка, исходящая дымом, миноносец прекратил стрельбу. И лишь тогда Дронов перевёл дух. Посмотрел на лейтенанта Принс. Девушка тоже поднялась на локте и смотрела, как умирает чудовище. Её белый мундир, чёрные сапожки и собранные в длинный хвост рыжие волосы были запачканы мокрым песком, но никаких ран майор не заметил. Вот у него самого по рукаву куртки расползалось тёмное пятно – но это могло подождать, он знал из опыта.

- У вас был… хороший учитель фехтования, лейтенант, - сдавленно произнёс Николай, чуть отстраняясь от девушки – они до сих пор лежали в обнимку.

- Я… - Мира посмотрела Дронову в лицо, и майор увидел, что по щекам девушки текут слёзы. Губы её при этом не дрожали – она плакала с почти каменным лицом. – Я…

- Ну-ну, всё уже… - Николай протянул руку, чтобы сжать плечо девушки, но та выпалила:

- Я слишком поздно додумалась! Надо было сразу! Семь человек… семь… ребят…

Замерший на миг Дронов всё же обнял рыжую девушку и прижал к себе, позволив плакать себе в куртку. Оглянулся, услышав шаги по песку. К ним шла Настя – с усмешкой на губах, держа дробовик под цевье.

- Вы там определились, кто рыцарь, а кто принцесса? – полюбопытствовала сыщица, явно выйдя из того образа, который отыгрывала для экипажа «Сорок Второго». Столкновение с чудовищем и потери среди моряков ни капли её не шокировали.

- Мы посменно, - буркнул Дронов, гладя Миру по рыжей макушке.

- А знаешь, что тут самое интересное? – Анастасия присела рядом с ним на корточки, опираясь на дробовик как на посох.

- Ну? – Николай не нашёл, как съязвить.

- Эта дрянь хоть и похожа была на желе, а в трубочку вытягиваться не умела, - сыщица указала кивком на дымящийся кратер, оставленный фугасами «Сорок второго». – До нашего прихода дверь в церквушку была целой. Окна и стены – тоже. Другой двери там нет.

- То есть…

- То есть – тварь не могла попасть внутрь. – Анастасия кивнула, прищурившись. – Никак. Она могла только… появится внутри здания.

Глава 18

Глава 18

Разрез на руке Николая оказался тонким, чистым и глубоким – словно скальпелем полоснули. Пока Настя перетягивала его повязкой, лейтенант Принс поднялась на ноги, сняла с ремня плоскую фляжку, плеснула себе на ладонь воды и потёрла щёки мокрой перчаткой, смывая следы слёз. Двумя глотками допила воду, вернула фляжку на место и глубоко вздохнула. Сказала надтреснутым голосом:

- Простите, Николай.

- Эй, вы сегодня героиня, - хмыкнул всё ещё сидящий на песке Дронов. – Без вашей смекалки и отваги тут бы все умерли. Так что не переживайте.

- Ваши люди ничего не видели, а мы им не скажем, - добавила Анастасия, завязывая на концах бинта красивый бантик. Похлопав майора по плечу, она выпрямилась. – Идёмте лучше, глянем на ошмётки. Хочу насладиться видом. Мы заслужили пару минут злорадства, я считаю.

Увы, полюбоваться на останки чернильной твари им не довелось. Пляж вокруг выбитой снарядами воронки устилали осколки фугасов, но ни клочка плоти, ни капли крови чудовища агенты не обнаружили. Существо буквально испарилось, не оставив следов. Поискав как следует, они нашли лишь оброненную Мирой шпагу – взрывами ту отбросила в воду. У оружия не хватало части клинка длиной в ладонь, плетёная гарда из серебристой стали смялась как бумажная, однако лейтенант всё равно убрала шпагу в ножны и положила ладонь в перчатке на рукоять. Вид у рыжей девушки сразу сделался более спокойный и уверенный. Она бросила взгляд на деревню, откуда за пляжем опасливо наблюдали выжившие матросы, произнесла уже почти без хрипотцы:

- Надо завершить обыск острова и позаботиться о телах. Если воздушная разведка отыщет корабль нападавших – нам скоро придётся вернуться на «Сорок второй».

- Идите к своим парням, - Анастасия поправила ремень дробовика на плече, улыбнулась девушке на удивление ласково. – Вы им нужны сейчас. А мы осмотрим церковь.

Они вернулись к месту схватки быстрым шагом – бежать просто не было сил. Пространство между церковью и посёлком выглядело так, словно отряд десанта попал тут под артобстрел. Пускай никаких воронок, зато тела погибших матросов были размазаны по земле, разорваны на части. Вернувшая самообладание Мира начала распоряжаться твёрдым голосом, дополняя команды решительными жестами, но Дронов заметил, как сильно девушка сжимает рукоять шпаги, не убирая с неё руки ни на миг. Что ж, она справлялась – и это главное. Оставив лейтенанта с моряками, сыщики поспешили дальше. На ходу Анастасия шепнула Николаю:

- Из всех девиц, что мы повстречали за последние недели, эта мне, пожалуй, единственная нравится. Такой котёночек рыжий, так и хочется погладить.

- Настя… - закатил глаза майор, но его напарница лишь выразительно ухмыльнулась.

В фасаде церкви на месте дверей зияла круглая дыра, оставленная монстром. Через неё агенты заглянули внутрь. Николай присвистнул. Кажется, чернильное существо успело потоптаться по молитвенному залу до прихода десантников, переломав всю мебель. Но остатки скамей и алтаря были свалены у стен – их туда явно сдвинули заранее. И едва ли тварь сама сняла со стены большое деревянное распятие, чтобы разломать его на части. Пол и стены зала покрывали чёрные линии, складывающиеся в сложный рисунок, в завитые линии, напоминающие арабское письмо. Туша монстра стёрла письмена на полу и часть линий на стенах, однако даже от фрагментов узора у майора словно бы начали чесаться глаза. Изнутри. Голова заболела, как при резком перепаде давления в аэроплане. Дронов спешно отвернулся – и увидел, что его напарница застыла на месте, побледнев, прикрыв глаза ладонью. Он немедленно стал перед ней, заслоняя обзор на залу, позвал:

- Настя?

- Всё… нормально, - выдавила Анастасия сквозь спазм в горле. – Кое-что… всплыло. В памяти.

- Ты уже видела такое? – не понял Дронов.

- Нет, - сыщица порывисто вздохнула, повернулась к залу спиной. Опустила ладонь, сразу сжав пальцы в кулак. – Но… воспоминания из снов… так и лезут. А это надо сжечь. Сейчас. И девочке сюда нельзя. Матросы ещё ладно, если они вроде тебя, чурбаны. А у неё ум живой, творческий, может… подхватить что-то. Как…

Настя не закончила, однако Николай и сам понял, что она хотела сказать. «Как я».

- Думаешь, эта пакость на стенах… как-то создала ту тварь? – спросил Николай, беря подругу за плечи и легонько подталкивая вперёд, прочь от осквернённого храма. – Или… призвала?

- Да, - кивнула Настя. – Учёные на британской базе искали способ перемещения всякого из мира в мир. Если Риксгард не врал, они от науки перешли к эзотерике, и добились успеха. Перемещают вот…

- Тогда это была ловушка? – майор подавил желание оглянуться через плечо. Что-то подсказывало, что даже ему не стоит лишний раз смотреть на богомерзкие узоры, нарисованные явно не чернилами.

- Или эксперимент, - сыщица повела плечами. Поджала губы. – Не знаю, что стало с деревенскими, но тут был… ритуал, своего рода. Наши пираты-призраки хотели призвать конкретную тварь известным им способом – и призвали. Но оставили её тут именно нам в подарок, это верно.

- Тогда они близки к тому… чтобы позвать сюда хозяина того голоса, - заметил Дронов. – Опять же, если Риксгард всё верно сказал.

- И медлить нам нельзя, - согласилась Анастасия.

Десантная команда отыскала в деревне куски ветхого брезента и теперь укладывала на них останки погибших матросов. Боцман с двумя стрелками продолжал прочёсывать дальний конец островка. Мира наблюдала за работой подчинённых, держа на локте перезаряженный автопистолет. Заметив краем глаза агентов, она повернулась к ним:

- Мы заканчиваем обыск. С корабля передали гелиографом – канонерка вернулась. Летуны отследили полосу тумана, тянущуюся в море, и в ней какое-то движение. Капитан хочет выдвинуться наперехват. У нас десять минут. Тела погибших оставим здесь, канонерка их позже заберёт.

Дронов кивнул в ответ, подавив невольную улыбку. Встреча с монстром и гибель товарищей много кого надолго выбила бы из колеи. Но лейтенант взяла себя в руки очень быстро, и теперь снова выглядела как образцовый офицер. Разве что мокрый песок на кителе и в рыжих волосах несколько портил образ.

- Мира, - сказал он, позволив себе менее формальный тон. После пережитого вместе это показалось майору уместным. – У вас есть способ запросить огонь с корабля на определённую точку?

- Да. Цветной дым, - девушка похлопала себя по ремню, где возле фляжки крепились три картонных цилиндра, покрашенный в красный, жёлтый и фиолетовый цвета. – Могу даже указать, какой вид снарядов нужен.

- Тогда… - Николай взмахом указал на церковь. – Здание нужно сжечь. Внутрь никому заходить не следует.

Лейтенант нахмурилась, однако вопросов задавать не стала. Вынув из петельки жёлтый цилиндр, сказала:

- Идите в шлюпку, я догоню.

Уже с пляжа Николай увидел, как над храмом взвился столб золотистого дыма. Мира выбежала из-за зданий деревни, придерживая ножны шпаги, запрыгнула на нос шлюпки, перебралась к корме, хлопнула загребного по плечу. Вёсла ударили по воде, шлюпки отошли от берега как раз в тот момент, когда заговорили пушки миноносца. «Сорок второй» дал три залпа – как понял Николай, зажигательными снарядами. После первого же попадания дощатый храм рухнул, пламя охватило его моментально. Жёлтый дым смешался с чёрным – неожиданно густым, словно горел склад мазута.

На палубе их встречал взволнованный энсин Джонсон.

- Мира! – воскликнул он, напрочь забыв про субординацию. – Ты цела?!

- Да, не волнуйся, - тепло улыбнулась ему рыжая девушка, последней выбравшаяся из шлюпки. – И спасибо, твои ребята нас всех спасли.

- Да разве… ну… - огромный индеец покраснел – хотя с его оттенком кожи это казалось невозможным. Он сцепил пальцы в замок перед грудью, втянул голову в плечи. – Чего там…

- Правда, отличная стрельба, - поддержал Миру Дронов. – Положи вы первые фугасы чуть мимо той твари – и мы с лейтенантом Принс тут не стояли бы. Сразу в цель без пристрелки – это здорово.

- Но… не все вернулись, - пробормотал энсин, окидывая взглядом построившихся у шлюпок десантников.

- Твоей вины тут нет, - Мира вздохнула. Вслух она этого не сказала, но майор догадывался, что виноватой девушка считает себя.

- А что это было?

- Без понятия, но от фугасов сдохло, - хмыкнула Анастасия. – Мира, мы отчитаемся перед капитаном. Вы займитесь своими людьми. И собой. С мусором в волосах командовать несолидно, а скоро новый бой, возможно.

- Да. Да, спасибо. – Лейтенант сглотнула, перекинула собранные в хвост волосы на грудь и уставилась на них так, будто впервые увидела.

Капитан ждал агентов на боевом мостике. Сразу протянул Николаю руку:

- Майор, я видел вас на пляже. В хороший бинокль. Спасибо.

- Пустяки, - Дронов ответил на рукопожатие. – Лейтенант Принс спасла десантную команду, а я ей просто немного помог.

- Хех, - смешок Олдрина был отнюдь не весёлым. Командир миноносца покачал головой:

- Я сегодня много кого представлю к медалям. И никому их не дадут, по опыту знаю. Придётся самому придумывать, как кого наградить.

Пока «Сорок второй» набирал скорость, удаляясь от острова, сыщики кратко и без лишних деталей описали капитану высадку. Олдрин хмурился, качал головой. Выслушав доклад до конца, сложил руки на груди:

- Нам будет очень сложно убедить командование, что всё было так, как вы рассказываете. Мои непосредственные начальники во флоте поверят, они тоже всякое видывали. Но вот дальше…

- И ведь никаких улик не осталось, - досадливо поморщился Николай. – Хоть бы кусочек той твари получить...

- А я вот скорее рада, что она эдак растаяла, - возразила Настя. – Что-то мне кажется, у подобной дряни даже останки могут быть опасны. И мне не хочется сидеть с куском её плоти на корабле посреди моря. Но время давит. Мы обязаны убедить больших шишек, что дело плохо и пора бить тревогу.

- Что ж, у нас ещё есть шанс нагнать атаковавших, - капитан бросил взгляд на стол с картой района операции. – Посмотрим, что из этого выйдет…

Следующие два часа тянулись, казалось, бесконечно долго. Миноносец резал волны носом, держа заданный курс, туман вокруг постепенно густел. Островок с мёртвой деревней быстро исчез из виду, солнце клонилось к закату. На мостик поднялась Мира – умытая, в новом чистом кителе, всё ещё всапожках вместо туфель, но уже без оружия и кирасы. Она очень сухо и формально отчиталась перед капитаном, упомянув свою схватку с монстром вскользь и сделав большой акцент на храбрости участвовавших в высадке матросов. Олдрин в свою очередь сдержанно похвалил всю команду десантников, но от взгляда Николая не укрылось то, с какой гордостью командир корабля смотрит на юную помощницу.

Ровно в шесть с камбуза принесли ужин, агенты и офицеры поели прямо на мостике – яичница с беконом, поджаренный хлеб и кофе. Артиллеристы, дозорные и караульные сменились на постах. К тому моменту туман окутал миноносец плотной пеленой, и капитан распорядился не зажигать огни. Стало темно, как ночью – только в небе не было звёзд и луны. Вперёдсмотрящие напряжённо вслушивались в звуки моря, прочие матросы затаили дыхание, стараясь не шуметь. Канониры застыли у орудий, бойцы десантной команды рассыпались по палубе, вооружённые до зубов и готовы к чему угодно – даже к тому, что какая-нибудь потусторонняя тварь материализуется из воздуха посреди корабля. Сидя на откидном железном табурете у стены рубки и потягивая кофе из жестяной кружки, Дронов ощущал повисшее в воздухе напряжение очень остро. Они гнались за врагом вслепую, и тем рисковали угодить в ловушку – но особого выбора не было.

- По правому борту! – раздался вдруг крик с крыла мостика. Сыщики и офицеры бросились к окнам рубки. Капитан жестом запретил вахтенному включать сигнал тревоги – звук сирены мог стать ориентиром для противника.

Из белесой мглы справа выступил силуэт корабля. Это был большой пароход с чёрным корпусом и единственной трубой в центре белой надстройки. Дронов вскинул одолженный у вахтенного бинокль – и сразу понял, что это явно не их цель. Пароход кренился на нос, едва ли не черпая воду, корма была сильно поднята. Огни не горели, иллюминаторы оставались темны, надстройка казалась ветхой и побитой штормами, без каких-либо следов ремонта. Окна рубки чернели выбитыми стёклами. И ни души на борту. С немалым трудом Николай различил название, выведенное на носу белой краской: «Варатах». Надпись то скрывалась под волнами, то появлялась, когда пароход качался на волнах.

- Ну вот, - пробормотала Настя, тоже взявшая бинокль у Миры. – Искали пиратов-призраков, а нашли корабль-призрак.

- Думаете, это его заметил воздушный патруль? – спросил Николай.

- Едва ли, - качнул подбородком капитан. – Он дрейфует, а с канонерки видели что-то быстро движущееся.

- А название вам знакомо?

- «Варатах»? Нет. – Олдрин на мгновенье задумался. – Нет, впервые слышу. Среди сообщений о пропавших судах такого не было. Хотя он по виду дрейфует уже несколько лет.

- Будем осматривать? – спросила лейтенант Принс, но капитан снова качнул головой:

- Пометим координаты встречи и передадим береговой охране. Нам надо…

- Бхум! Вс-с-сиу! – глухо раздалось вдалеке.

- Пригнуться! - рявкнул капитан, первым падая на одно колено и прикрывая голову руками. Дронов промедлил долю секунды, и потому успел заметить, как вылетевший из тумана снаряд бьёт в корму «Варатаха» около ватерлинии, взрывается алой вспышкой. Ещё три фугаса пролетели мимо парохода, вспенили воду перед «Сорок вторым».

- Полный ход, маневр влево! – рявкнул Олдрин, поднимаясь в полный рост. – Орудия правого борта – ответный огонь!

- Бу-бум! – ухнула бортовая спарка, посылая два красных трассера в молочно-белую мглу. Противник был где-то далеко, и канониры не видели даже его очертаний.

- Вс-с-сиу! – ещё один залп прошёл выше, два снаряда легли за кормой «Сорок второго», два – дальше миноносца. «Пристреливаются» - понял Дронов. Но как враг их видит?

- Круто вправо! – распорядился капитан, встав рядом с рулевым. – Носовое орудие – огонь!

«Сорок второй» едва не лёг на борт, подносы с посудой и остатками ужина посыпались на пол рубки. Но третий залп противника лёг туда, где миноносец был бы, не соверши он столь резкий маневр. Пушка в носовой башне ударила раскатисто и гулко – калибр её был крупнее, чем у бортовых спарок. Кажется, этот одиночный снаряд лёг близко к противнику, поскольку четвёртый залп раздался позже, и звук его донёсся с большей дистанции. Снова вышел перелёт. Однако противнику повезло – один из фугасов прошил заднюю дымовую трубу миноносца. Грянул взрыв, осколки осыпали палубу дождём. Раздались крики раненых. Дым из развороченной трубы повалил в стороны.

- Дьявол! – выругался Олдрин. – Преследовать противника, вести беглый огонь!

Но враг больше не стрелял. «Сорок второй» обогнул медленно погружающийся кормой «Варатах», носовая пушка послала в туман ещё четыре снаряда – однако нападавших и след простыл. Оставив тонущий пароход-призрак за кормой, миноносец устремился туда, откуда звучали последние выстрелы – и полчаса спустя вышел из тумана на чистую воду. Стемнело окончательно, в небе сияли тусклые звёзды и красноватая луна. До самого горизонта не было видно никаких кораблей. Только бескрайняя морская гладь да стена тумана позади.

- Мнда… - протянул капитан Олдрин, тяжело опираясь локтями по стойку компаса. – Мы их даже не увидели ни разу.

- Вернёмся в туман? – предложила Настя. – Они, верно, свернули, пока мы рвались напролом.

- Нет, - командир «Сорок второго» плотно сжал губы, глядя прямо перед собой. – С повреждённой трубой у нас снижен ход. И в тумане их стрелки видят лучше наших.

- И что? Мы отступим? – сыщица вскинула брови, не сводя взгляда с капитана.

- Пока – да, - Олдрин кивнул, не оглядываясь на Настю. – Кроме того, погода портится. Погодные станции на побережье обещали шторм в ближайшие три-четыре дня. С повреждённым кораблём я предпочту переждать его в порту. Потом снова выйдем в поиск.

Несколько минут в рубке царила тишина. Мира тихонько распорядилась зажечь огни и отменить боевую тревогу, сама разожгла аргандову лампу на столике для карт. Анастасия всё это время о чём-то напряжённо размышляла, скрестив руки на груди, кусая губу. Сказала вдруг:

- Если жулик не идёт к сыщику, сыщик пойдёт к жулику.

- Простите? – лейтенант Принс повернулась к Насте. Капитан Олдрин тоже поднял на сыщицу взгляд.

- Скажите, капитан, - Анастасия наградила Олдрина своей фирменной зловещей ухмылкой, которую Дронов не видел уже очень давно. – В том порту, где мы будем пережидать шторм, не найдётся случаем лишнего корабля? Грузового, желательно? Мне его надо будет сломать…

Глава 19

Глава 19

Служба в Особой Экспедиции приучила Николая к необычным ощущениям. За последние годы что ему только не пришлось пережить, испытать и вытерпеть. Но несколько дней жизни в помещениях с наклонным полом определённо стали свежим опытом. Приспособиться к этому представлялось возможным, однако всё усложнялось тем, что нельзя было оставлять заметных следов своего присутствия.

Сейчас, пользуясь солнечным днём, майор прислонил к стене под грузовым люком стул со спинкой, откинулся на него и читал одну из последних лайтновелл, захваченных на операцию Настей. Называлась она «Удивительные приключения Йозефа Йоханссона», и на иллюстрациях могучего сложения усач в шортах и широкополой шляпе, то и дело щеголяя голым торсом, боролся с гориллами, аллигаторами и львами в каких-то джунглях. Литературные вкусы Николая сложно было назвать высокими, однако эта история даже на него действовала скорее усыпляюще, так что вскоре он начал клевать носом под мерное покачивание палубы и свист ветра в снастях. Уснуть ему не дала Анастасия, вдруг заглянувшая в люк.

- Коля! – позвала она. – Подъём!

- А?! – встрепенулся Дронов, роняя книжку.

- Рыбка клюнула! Идут сюда! – сообщила сыщица. – Полезай в гроб!...

…Когда уже в порту Настя изложила свой план капитану Олдрину, тот лишь молча уставился на майора. Николай в ответ развёл руками, будучи и сам слегка ошарашен:

- Это… авантюра даже по нашим меркам. Даже по… её меркам.

Идея была проста – взять какой-нибудь корабль, набить грузом, повредить так, чтобы выглядел он плохо, но не шёл ко дну, и вывести после шторма в район активности пиратов-призраков. Налётчики увидят судно, решат, что в шторм его бросила команда, начнут грабить – а сыщики проберутся на борт вражеского корабля, и с ним в итоге попадут на остров-базу. Где смогут определить координаты по звёздам – благо, этому учили оперативников в Третьем отделении, а Николай кое-что умел и во времена армейской службы. Ну а уж как выбраться назад или передать весточку флоту – видно станет на месте.

- Если вы продрейфуете в нужном месте с месяц, то какие-то шансы попасться на глаза нашим визави имеются, конечно, - рассудительно сказала присутствовавшая при обсуждении Мира. Разговор шёл в капитанской каюте, при закрытых дверях. – Но мне казалось, вы спешите. И такая засада выключит вас из поисков надолго.

- Я всё же хочу попробовать, - Настя поправила очки и зловеще улыбнулась. – Интуиция говорит мне, что нам повезёт. Прошу, доверьтесь и помогите.

- Ладно… посмотрим, что можно сделать, - капитан Олдрин переглянулся со своим инженером, тот пожал плечами. – Но если вам в голову придут мысли получше – сообщите.

Чуть позже, в их личной каюте, сыщица пересела на койку к Николаю и, прижавшись плечом к его плечу, шепнула:

- Коля, у нас получится. Я хочу испробовать кое-что нестандартное.

- Насколько нестандартное? – шутливым тоном спросил Дронов, внутренне холодея. Зная подругу, он боялся фантазировать на тему того, что ей может показаться «нестандартным».

- Ужасающе, - хмыкнула девушка, кладя голову ему на плечо. – Настолько, что в отчёте начальству мы про это писать не станем. Только между нами двумя…

- Ну-у? – протянул Николай, в равной мере обеспокоенный и заинтригованный.

- Я уже не могу отрицать, что между нашими поисками тут и моей погоней за драконом во снах есть связь, - сыщица провела ладонью по колену. – В последнее время я всё яснее помню и лучше понимаю, что там происходит. Я думаю… оно работает в обе стороны.

- То есть? – Николай повернул голову, но лица Анастасии не увидел – только её тёмно-каштановую макушку.

- Я завела там связи, - сыщица помолчала секунду, прежде чем продолжить. – Я… пущу их в ход. И подброшу главарю пиратов сведения о том, где искать корабль с ценным грузом. Нашу ловушку.

- Подбросишь информацию, - медленно проговорил Николай. – Из сна. В реальность.

- Ага.

- Ну… ладно. – Майор положил ладонь на голову Насте, легонько погладил – чтобы не испортить ей причёску. – Звучит интересно.

- Ха. Вот поэтому я тебе рассказала, а остальным – нет. – Девушка накрыла его ладонь своей.

- А просто узнать у своих друзей там координаты острова ты не можешь? – на всякий случай уточнил Дронов.

- Нет. Теоретически, наверное, можно и такое. Но цена… великовата будет. – Анастасия вздохнула, убрала ладонь с руки Николая, поправила очки. – И потом – какой интерес, если всё принесут на блюдечке?

С кораблём им повезло – не пришлось выкупать какой-нибудь барк, как поначалу опасался Дронов. В порту нашлась шхуна, конфискованная у контрабандистов береговой охраной. Капитан Олдрин реквизировал её, после чего над несчастным кораблём основательно поработали люди энсина Штайнмана. Сорванная оснастка, разбитая рубка, трещина в борту, затопленный отсек, из-за которого парусник получил заметный, но не опасный крен – вполне убедительный образ жертвы шторма. Нагруженную консервами и стройматериалами шхуну «Сорок второй» отбуксировал в область, где, согласно карте нападений, наиболее вероятно было появление таинственных налётчиков. И оставил дрейфовать с двумя агентами на борту. Лейтенант Принс тщательно изучила ветра и течения района операции, потому заверила сыщиков, что через неделю миноносец сможет быстро отыскать парусник-приманку, если план не сработает. Но план сработал – ждать пришлось всего трое суток…

- В гроб, в гроб, живо! – повторила Настя и исчезла из виду.

Николай вскочил, пинком опрокинул стул, и бросился к сваленным в задней части отсека ящикам.

Способ проникнуть на борт вражеского корабля у двух сыщиков был разный – как исходя из их возможностей, так и для гарантии. Николаю предстояло уже испытанным методом сыграть роль груза. Анастасия полагалась на ловкость и набор крюков, чтобы перебраться с корабля на корабль, пока команда пиратов будет занята грабежом. Существовала вероятность, что у одного из них не получится, потому каждый имел при себе полный набор навигационных инструментов, провианта и оружия, чтобы в случае чего выполнить миссию самостоятельно.

«Гроб» Дронова представлял собой прямоугольный ящик с маркировкой «Консервы». Он был придавлен сверху другими ящиками – на случай, если пираты решат вскрыть одну из коробок и проверить содержимое. Внутри «гроб» укрепили незаметным деревянным каркасом, который позволял открыть боковую стенку либо один из узких концов. Через боковину майор и забрался внутрь. Подоспевшая Анастасия, затянутая в облегающий чёрный комбинезон, увешанная компактным снаряжением, быстро поцеловала Николая в губы, подмигнула, и без лишних слов опустила борт ящика. Майор зафиксировал доски парой болтов изнутри. Ещё несколько секунд оказавшийся в темноте Дронов слышал быстрые удаляющиеся шаги – и наступила тишина.

Длилась она недолго – тяжёлые башмаки загрохотали по трапу четверть часа спустя. Раздались голоса. Николай вслушался, но ни слова не понял – говорили, кажется, на испанском. Ещё через полчаса он ощутил, как его «саркофаг» поднимают и несут. Судить о перемещениях майор мог только по изменению звуков и по тому, как ящик наклонялся. Сперва его подняли по трапу, потом пронесли по верхней палубе, затем спустили куда-то вниз. Надо полагать – в трюм пиратского корабля. Хлопнула металлическая дверь и тишина вернулась. Николай, всё это время сжимавший рукоять лежащего на груди револьвера, позволили себе расслабиться. Теперь он смотрел на прикреплённые к крышке часы с люминесцентными стрелками. Час за часом, час за часом. Ждать было нелегко, Дронова изводило беспокойство за напарницу. В талантах Анастасии он не сомневался, однако всякому везению приходит конец, однажды и у неё что-то может пойти наперекосяк в опасный момент. Тем не менее, сделать сейчас мужчина ничего не мог. Только смотреть, как ползёт светящаяся зелёным часовая стрелка.

В два часа по полуночи майор аккуратно выкрутил фиксирующие болты и откинул боковину «гроба». Выскользнул наружу, на холодный железный пол. Сел и огляделся. Тьма снаружи ящика оставалась столь же непроглядной. Ну и хорошо, значит – помещение без окон. Николая нашарил в поясной сумочке стеклянный шар химической лампы, оплетённый проволокой. Повернул винт в его основании. Хрустнула, лопаясь, капсула с составом-активатором, жидкость в шарике начала светиться жёлтым. Дронов потряс лампу, делая свет ярче, встал.

Он очутился в трюме, набитом разного размера коробками и мешками. Входом служила единственная дверь без окошка. Рядом с «гробом» майор заметил несколько ящиков с маркировкой «Консервы». Что ж, всё по плану. Как они и рассчитывали, груз со шхуны пираты перенесли в один отсек. Николай вынул из «гроба» часы и маленький рюкзак с припасами, достал из него короткий воровской ломик. Приподнял крышки трёх ящиков. Там действительно хранились консервы – по три холщовых мешка в каждом. Дронов взял по мешку и переложил в «гроб», закрыл боковину и вкрутил болты снаружи. Теперь все ящики стали легче, зато ни один не был пустым. Предстоял следующий шаг…

Дверь со скрипом ржавых петель начала открываться. Николай сунул лампу в карман и юркнул в дальний угол, вжавшись в борт за двумя поставленными друг на друга коробками. Из этого ненадёжного укрытия он видел, как створка отворяется и комингс переступает высокая тёмная фигура, в руке которой светится золотистый шарик. На лице гостя блеснули линзы очков.

- Настя! – полушёпотом окликнул майор, выглядывая из-за коробок. В груди его словно разжалась невидимая рука, стискивавшая до сих пор сердце. – Я тут.

- Отлично, - сыщица обернулась на голос, поднимая лампу выше. Теперь мягкий химический свет озарял её лицо. – Следы замёл?

- Ага.

- Пойдём тогда.

Они выскользнули в едва освещённый газовыми рожками коридор. Настя шагала первой – столь уверенно, словно знала план корабля наизусть.

- Я тут поразведала немного, прежде чем к тебе идти, - тихо говорила она на ходу. – Есть отличное место, чтобы дождаться конца круиза. Тот трюм тоже неплох, но его в порту будут разгружать…

Переходы были пустынны, пол и стены покрывал слой грязи. Иногда Николай замечал выведенные вкривь и вкось надписи на испанском, грубые рисунки, в которых угадывались какие-то твари с крыльями, щупальцами, крокодильими пастями и змеиными хвостами.

- Корабль – вспомогательный крейсер, - пояснила Настя, когда они добрались до трапа. – Из быстрого сухогруза переделали. Экипаж небольшой, дисциплины нет вовсе. Ночью пост только в рулевой рубке, остальные дрыхнут. Хоть в оружейную вламывайся, никто не помешает. Нам вниз.

Они спустились по трапу куда-то к самому днищу, ниже ватерлинии. Анастасия провела их в носовую часть корабля, в отсек, где не горели фонари, а на полу плескалась вода, доходящая почти до колен.

- Корпус у них течёт, - сказала девушка, поднимая лампу повыше, чтобы осветить всё помещение. – Раньше тут трюм был, наверное, но сейчас ничего не хранят. Думаю, сюда даже в порту никто не сунется.

- А нам тут как жить? – вскинул брови майор. Настя указала в дальний конец отсека:

- Вон. Нам хватит.

Там палуба приподнималась, образуя сухую площадку шириной в пару метров.

- Мнда… - протянул Николай. – Ладно, бывало и теснее. Но мы тут не заболеем?

- За пару дней – нет. – Анастасия уверенно прошлёпала по воде к площадке. – А больше ждать не придётся, спорить могу.

Они не просто так набили шхуну грузом под завязку. Трюмы пиратского корабля были не резиновыми, и после столь богатой добычи налётчикам не оставалось особого смысла продолжать охоту. Особенно с учётом того, что их самих всё ещё выслеживали флотские патрули. Агенты надеялись, что «призраки» сразу возьмут курс на базу.

Три дня и две ночи они провели в ожидании. Впрочем, смену суток сыщики определяли только по часам с календарём. Химические лампы медленно погасли, оставив их во тьме. Николай достал из рюкзака крохотный походный примус, установил на пол, но зажигал его лишь два раза в день, на считанный минуты, чтобы согреть по чашке воды для чая. В такой промозглой сырости было необходимо греться. Большую же часть времени майор и сыщица лежали, обняв друг друга, и старались побольше спать. Проснувшись, они временами слышали доносящийся с верхних палуб хор неразборчивых голосов – экипаж молился несколько раз в сутки, пел гимны, слова которых не долетали до трюма, но от ритма кровь стыла в жилах. Тогда агенты шептались, чтобы заглушить смутную тревогу, вспоминали прошлые задания или приятные моменты. Утром третьего дня, когда Дронов снова зажёг примус, Анастасия с хитрой ухмылкой вытащила из своего рюкзачка… апельсин. Быстро почистила его и разделила надвое. Вид оранжевых корок, блестящих в свете керосинового огонька, кисловатый вкус долек – всё это словно выдернуло майора из когтей подступающей апатии, напомнило, что за пределами тёмного сырого трюма есть целый мир. На такой эффект Настя и рассчитывала, видимо. Когда сыщики закончили есть, девушка вдруг молча принялась расстёгивать свой комбинезон. Николай замотал головой, но Анастасия лишь показала ему язык и спустила комбинезон до талии. Толкнула напарника в плечо, переворачивая на спину, уселась на него сверху... Заниматься любовью в полузатопленном трюме пиратского корабля, под пение одержимых чужеродным злом культистов над головой – ещё один опыт, ставший для Николая совершенно новым. Но он чувствовал, что им обоим это на самом деле было нужно.

А несколько часов спустя гул машин, доносящийся с кормы, затих. Сверху загрохотало, залязгало. Экипаж выносил груз из трюмов.

- Мы на месте, - шепнула майору Настя. Он и сам это понял.

Однако сыщики продолжали ждать. Суета и грохот понемногу утихли к вечеру. Машины оставались заглушенными - значит, корабль не спешил уйти в новый рейс. Лишь когда часы показали три после полуночи, Анастасия и Николай выскользнули из своего холодного убежища, прихватив с собой весь мусор. Даже корки апельсина. Они осторожно поднялись по трапу и очутились на передней палубе. Когда Дронов высунулся из палубного люка, у него закружилась голова – от свежего воздуха, от вида звёздного неба над головой. Ночь была ясной, небо – высоким и бескрайним. Майору пришлось сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем он смог последовать за напарницей.

Палуба пустовала. Окна рулевой рубки светились жёлтым, но в них никто не смотрел, других огней на корабле не горело, так что сыщики без труда пробрались к массивному паровому брашпилю, укрылись за ним. Выждали пару минут, убеждаясь, что всё тихо. Двинулись дальше. Изящная Настя легко протиснулась в клюз, Дронову пришлось перемахнуть фальшборт – но оба агента в итоге соскользнули в воду по якорной цепи, с той стороны корабля, которая была обращена к морю. Они обплыли нос «пирата», держась рядом. Ещё в воде Николай начал вертеть головой, запоминая обстановку. Небольшая бухта круглой формы, окружённая песчаным пляжем. Три бетонных пирса, у каждого из которых пришвартован корабль – два вспомогательных крейсера и один настоящий, хотя и старый, с казематными орудиями. Ряд складских корпусов и ангаров, выстроившихся в отдалении от воды, небольшой портовый кран с парогенератором. На первый взгляд порт маленький, но очень солидно обустроенный – видна рука Королевских Воздушно-Морских Сил. Жаль только, служит гавань теперь силам ещё худшим, чем британцы…

Дисциплина в порту, кажется, была не лучше, чем на корабле пиратов-призраков. Никаких патрулей или караульных Дронов не заметил даже около складов. Они с Настей беспрепятственно выбрались на пляж вблизи пирсов, укрылись под их бетонными конструкциями. Не теряя времени, сыщица достала из рюкзачка маленький секстант, непромокаемый футляр для карандаша и блокнота. Но прежде, чем девушка успела начать измерения, Николай дёрнул её за рукав, указал в сторону бухты.

Тёмную гладь спокойной воды нарушили два буруна. Что-то плыло у самой поверхности, совсем недалеко от берега. Миг спустя над водой приподнялась голова – лысая, с огромным ртом и небольшим гребнем на макушке. Круглые глаза существа блеснули в лунном свете. Оно смотрело на корабль, который недавно покинули агенты. Переглянувшись, Настя и Николай поспешили прочь от пляжа. Они перевели дух только возле складских корпусов, спрятавшись за приземистыми постройками. Здесь Анастасия снова достала секстант, сделала первые замеры, вписала их в блокнот. Дронов в это время стоял на карауле, продолжая осматриваться. От пирсов грунтовая дорога вела вглубь островка. Там, в полукилометре, виднелась решётчатая ограда, прорезанная воротами, за ней – площадь, окружённая зданиями. Позади площади же, ещё дальше, высилась причальная мачта, возле которой висел небольшой дирижабль.

- Всё, первые результаты есть, - заключила Настя, опуская секстант. – Надо найти себе берлогу и ждать утра. Днём сделаю замеры по солнцу, для гарантии, а следующей ночью пойдём внутрь периметра.

Она кивнула в сторону решётки.

- Уверена? – спросил майор. – Нам, в принципе, координат острова хватит. Передадим их флотским…

- На шлюпке до континента плыть будем? – прищурилась девушка. – Или крейсер вдвоём угоним? Коля, нам нужны доказательства того, что здесь чёрт-те что происходит. Чтобы дяди с большими погонами за голову схватились. А ещё… кораблик тот видишь? – Она показала на парящий около мачты дирижабль. – Думаю, на нём прилетела та комиссия из Лондона, которую местные в кастрюлю пустили. У тебя… есть же опыт угона дирижаблей, да?

- Тогда со мной была Саша, - хмыкнул майор, вспоминая стародавние приключения в Ташкенте.

- Я лучше Саши, - тихонько фыркнула сыщица. – Причём во всём. В общем, наши цели таковы. Я готовлю угон дирижабля. Ты добываешь мне голову той твари, что пялилась на нас из моря.

- Шутишь? – нахмурился Дронов.

- С чего бы? – девушка вскинула брови. – Я совершенно серьёзна…

Глава 20

Глава 20

Остров, выбранный англичанами для своей секретной базы, был куда больше того клочка суши, на который агенты высаживались вместе с экипажем «Сорок второго». Его покрывал густой тропический лес, у которого люди отвоевали лишь пятачок вблизи бухты. Увитые лианами деревья подступали вплотную к решётчатой ограде основного комплекса. Николай не заметил какой-то расчищенной полосы – видимо, обитатели базы не боялись нападения, а забор служил скорее для защиты от животных. Остаток ночи они с Анастасией изучали окрестности базы.

В отличие от порта, здесь караул был – но организованный из рук вон плохо. Несколько человек сидели в сторожке около ворот, ещё двое иногда обходили периметр, даже не особо глядя по сторонам. Сыщики без труда подобрались к ограде вплотную. Ничего особо интересного они не увидели – сборные бараки для гарнизона, какие-то корпуса в один-два этажа, возможно, с лабораториями, водонапорная вышка, склады… Выделялись два здания – большое строение в центре, похожее на общую столовую, и маленькая обсерватория в виде деревянной башенки с куполом. Стены этих строений густо покрывали письмена и рисунки, крышу «столовой» украшали странные сооружения, напомнившие майору тотемы диких племён, виденные в книгах. Людей, кроме караульных, видно не было, хотя под куполом обсерватории мерцал синеватый свет. Пройдясь вдоль забора следом за невнимательным патрулём, агенты сделали любопытное открытие. Там, где с одной стороны к решётке подступал лес, а с другой примыкали два складских здания, кто-то умело вырезал кусачками фрагмент сетки и снова закрепил его парой тонких проволочек. Получился удобный лаз, едва заметный даже вблизи.

- Или кто-то ходит в самоволку, или мы тут не первые лазутчики, - шепнул Дронов напарнице, когда патрульные скрылись из виду.

- Интересно, - Настя потрогала края вырезного куска кончиком пальца. – Но таким подарком грех не воспользоваться. Пока отступим.

Агенты планировали поискать укрытие, однако до того сделали ещё одну находку – узкую тропу, ведущую со стороны порта вглубь острова. До рассвета оставалось немного времени, так что они рискнули пройти по ней. Дорожка, явно протоптанная недавно, вывела сыщиков на укромный круглый пляж в километре от базы, со всех сторон окружённый густой стеной джунглей. Здесь высился сложенный из камня, веток и каких-то костей идол, песок вокруг которого покрывали следы перепончатых лап и босых человеческих ног – вперемешку.

- Чудесно, - Анастасия присела возле тотема, подобрала крупную кость, расколотую надвое. – Коровья.

- Ты думаешь… - Дронов нахмурился, разглядывая цепочки странных следов. Существа с перепонками выходили из моря, шли к идолу, потом возвращались в прибой.

- Кто-то из персонала базы подкармливает своих плавучих друзей, - девушка вдруг резко наклонилась, рукой в перчатке поворошила песок и вытащила из него… кусок челюсти. Николай хотел бы думать, что она звериная, но тому мешал вставленный в челюсть золотой зуб.

- А вот это уж человеческая, - подтвердила его опасения Настя. – И смотри, даже золото не взяли. Вконец… одухотворённые стали тут.

Она бесцеремонно выломала зуб из челюсти, сунула в кармашек на поясе. Отбросив жуткую находку, сказала:

- Что ж, гоняться за ними тебе не придётся. Завтра будешь караулить тут. Приготовь ножик побольше…

Небо над морем начало розоветь, когда сыщики углубились в лесную чащу. Они ушли подальше от тропинки, от базы, забрались в ту часть острова, где не было и следов человека. Под рухнувшим стволом трухлявого дерева устроили себе лежанки, замаскировали их листвой и ветками. Наскоро позавтракали остатками припасов, запили их последней водой из фляжек, улеглись отдыхать. А с рассветом пришёл туман.

Он полз со стороны моря, заполняя промежутки меж деревьев, укрывая кусты и подлесок мягким одеялом. Со своей лежанки Николай видел, как белесая стена накрыла их убежище, ушла дальше. Дымка же вокруг продолжила густеть, пока солнечный свет не угас. Лес окутали молочно-белые сумерки. И он ожил, зашумел. По спине майора побежали мурашки. Он вспомнил, что ночью заросли безмолвствовали – для тропиков невиданные дело. И сейчас доносившиеся до него звуки мало напоминали голоса птиц, обезьян, трескотню насекомых. Со стороны базы культистов то и дело слышался низкий, басовитый вой. От берега донеслось нечто, подобное голосу гиены – смех и плач разом. Потом кто-то прошёл недалеко от укрытия сыщиков, грузной тушей ломая ветки, тяжело дыша и фыркая.

Переглянувшись с Анастасией, Дронов тихонько расстегнул рюкзак и медленно вытянул оттуда «особый аргумент» - обрез дробовика. Это было оружие на крайний случай, удобное, чтобы зачищать коридоры вражеского судна или комнаты на базе противника. Настя, лёжа на спине, достала из кобуры револьвер, положила себе на грудь и сжала рукоять. Так они и лежали несколько часов, боясь обменяться хоть словом. Лес понемногу притих, зато издали понеслись человеческие голоса. Заунывный хор пел псалмы, повторяющиеся циклично – с обеда и до самой темноты. Голоса казались то ближе, то дальше, туман будто бы отражал звук, искажал его, перенаправлял. Ближе к закату шумы стали затихать, туман – редеть. Когда последние его завитки истаяли среди древесных стволов, смолк и хор. В небе загорелись звёзды.

- Ну… нам пора, – тихо сказала Настя после четверти часа абсолютной тишины. Девушка села, отбросив маскировку из ветвей, принялась разминать плечи. – Я проберусь к причальной мачте и осмотрюсь, потом отправлюсь в порт и устрою там отвлекающий маневр. Ты карауль место кормёжки водоплавающих. Судя по тому, что прошлой ночью мы там никого не встретили, ужинают они рано. Как услышишь грохот – бросай всё и беги к тому лазу, который мы нашли. Постараемся встретиться там, но учти – хоть один из нас должен отсюда выбраться в любом случае. Долго меня не жди, я тебя тоже если что до конца ждать не стану.

Она переписала координаты острова на отдельный листок и отдала Дронову.

- Ни пуха… - сказал майор, пряча бумажку в непромокаемый кисет на ремне.

- Ни шерсти, - хмыкнула девушка. Быстро обняв Николая напоследок, она скрылась во тьме среди деревьев. Дронов же поспешил к тропе на скрытый пляж, вооружившись обрезом, револьвером и боевым ножом. Он успел туда первым и занял удобную позицию за корнями старого дерева, обвитого лианами от основания до кроны. Лёжа там, майор отлично видел и конец тропинки, и темнеющий на пляже идол. Караулить пришлось минут сорок. Луна успела подняться над кронами леса и осветить океан бледными лучами, когда на тропинке объявилась маленькая процессия. Семь человек в чёрных плащах с капюшонами шли цепочкой, трое из них несли большие бронзовые люда, остальные – кожаные мешки. Когда вереница чёрных фигур в молчании миновала укрытие Николая, тот сглотнул и плотнее обхватил куцый приклад обреза. Однако культисты не заметили сыщика. Они поставили блюда на землю перед идолом, принялись вываливать на них мясо и рыбу из мешков. Дронов представил себе, как сейчас из моря поднимаются создания с перепончатыми лапами, начинают пожирать дары, а безумцы в плащах падают на колени и молятся им. Тут точно пригодился бы динамит… К счастью, фанатики, похоже, не жаждали личной встречи с подводными чудищами. Разгрузив мешки, они преклонили колена, быстро прочли что-то вроде короткой молитвы на непонятном майору языке, после чего заторопились прочь. Лишь когда последний из «чёрных плащей» скрылся за деревьями, волны у берега рассёк знакомый бурун.

Человек-рыба вышел из воды медленно, блестя чешуйчатой шкурой в свете луны. Николай затаил дыхание, разглядывая тварь. Ростом в два метра, фигурой подобная человеку, с мускулистыми ногами и мощными плечами, с круглой лысой головой. Было в ней что-то разом и завораживающее, и отвратительное – как в хищной рыбе, с её обтекаемым телом и зубастой пастью. Шлёпая перепончатыми ступнями по прибою, рыболюд направился прямиком к идолу. Он явно не в первый раз явился на этот пляж за подношениями. Возле тотема монстр присел, схватил с блюда кусок сырого мяса и отправил себе в рот. Дронов успел заметить, что на верхних лапах у него тоже есть перепонки, а кривые пальцы заканчиваются острейшими когтями на зависть амурскому тигру. Бросаться на подобное чудище в лоб совсем не хотелось, так что майор ждал. Опустошив полтора подноса, рыболюд встал, развернулся к морю и уставился на повисшую над волнами серебристую луну. Постоял минуту, потом неспешно зашагал к воде, будто собираясь войти точно в лунную дорожку. «Сейчас!», - решил Николай.

Он сорвался с места, вскидывая на бегу обрез. Выскочил из леса, ломая ветки, ринулся через пляж. Рыболюд обернулся на звук, но было уже поздно. Дронов подскочил к нему в упор и практически ткнул обрезом в грудь твари. Вжал спуск.

- Птхум! – гулко рявкнуло ружьё. Двойной заряд крупной картечи ударил монстра под ключицы. Грудная клетка твари буквально взорвалась, брызнув Николаю в лицо чёрной кровью и ошмётками чешуи.

- Бха-аргх! – рыболюд издал захлёбывающийся рык, взмахнул лапой, пытаясь ударить противника по голове. Николай был слишком близко, чтобы уклоняться, вместо этого он подставил под удар обрез. Пальцы вспыхнули болью, левое запястье неприятно хрустнуло, и майор тоже зарычал сквозь стиснутые зубы, выронил пустой дробовик. Правой рукой выхватил нож и ударил вверх, вгоняя клинок под челюсть монстра. Прянул вперёд, врезаясь в чудовище всем телом. Они упали на песок вместе, но Дронов оказался сверху. Не давая монстру времени опомниться, он выдернул нож, ещё раз вогнал в скользкую чешуйчатую шею. Провернул, дёрнул в сторону, распарывая горло рыболюда. Тот задёргался, забулькал, пуская кровавые пузыри из пасти. И обмяк. Николай резко выдохнул, выпрямился. И посмотрел в глаза ещё одному человеку-рыбе. Тот стоял по колено в воде, на расстоянии считанных метров от места схватки. «Еда осталась… - мелькнула в голове Дронова. – Первый съел не всё, значит…».

- Вра-а-ргх! – второй рыболюд бросился в атаку, замахиваясь длинными когтистыми лапами.

- Твою ж!... – Николай вскочил, принял защитную стойку, левой рукой пытаясь нащупать кобуру. Но запястье пронзала острая боль, пальцы казались ватными, и он не успел достать револьвер. Монстр ударил, метя майору в голову, тот отскочил, махнул перед собой ножом – и получил удар в плечо другой лапой. Сила была такова, что отнюдь не лёгкого Николая сбило с ног, швырнуло на песок. Хрипя от боли, Дронов перекатился, обронил нож и здоровой рукой потянулся к кобуре. Теперь уже он фатально не успевал. Рыболюд шагнул к лежащему перед ним человеку…

- Треньк! – что-то звонко хлопнуло рядом, голова твари мотнулась назад-вперёд. Оглушённому Николаю показалось, что у рыболюда над левой глазницей вырос рог. Лишь миг спустя майор понял, что это арбалетная стрела, вошедшая в череп на треть длины. Монстр утробно заворчал, зашатался, вскинул лапы и заскрёб когтями по собственной башке, пытаясь ухватиться за короткое древко, оставляя кровавые полосы.

Из леса к нему метнулась маленькая фигура, серо-чёрная в лунном свете. Хрупкий силуэт почти налетел на рыболюда, подпрыгнул, метя чем-то острым, блестящим, ему в шею. Но тварь не глядя отмахнулась лапой – и спаситель Дронова кувырком полетел в сторону, болезненно вскрикнув. Окончательно опомнившийся майор вдруг понял, кто пришёл ему на выручку.

- Сотейра! – ахнул он. – Держитесь!

Мужчина выдернул-таки револьвер из кобуры и направил на рыболюда. Не тратя времени на прицеливание, вжал спуск. И ещё раз, и ещё – как можно чаще. Пули били тварь в торс, в плечи, заставляя пятиться. Сотейра, отброшенная ударом на добрый метр, ловко вскочила, скользнула вперёд, пригибаясь. Полоснула кривым кинжалом по ногам рыболюда – под коленями, обратным движением ниже, словно точно зная, где у того сухожилия.

- Бхра-а-агх! – заклекотал монстр, опрокидываясь на спину. Он упал в набегающий прибой, подняв тучу брызг. Пока Дронов вставал и шарил по песку в поисках потерянного боевого ножа, Сотейра упёрлась коленом в грудь рыболюда, одним выверенным взмахом рассекла ему глотку. Обернулась к майору, широко улыбаясь:

- Добрый вечер, Николай!

Она выглядела точно так же, как в последнюю их встречу – разве что серый костюм, рукава белой блузки, высокие сапожки и изящные длинные перчатки из серой замши слегка запачкало мокрым песком. А вот кровь убитой твари каким-то чудом попала лишь на лицо женщины, оставив полосу поперёк правой щеки.

- Сотейра! – повторил майор, всё ещё не до конца веря в происходящее. – Как вы тут очутились?

- Прилетела на крылатой лошади, - совершенно серьёзна сказала женщина, вставая и отряхивая брюки. Она достала из кармана жилетки белый платочек, вытерла себе щёку, протёрла клинок кинжала. Бросив платочек в воду, сунула клинок в ножны на поясе. – Кстати, теперь можете звать меня Халинитидой, если хотите.

- Предпочту Сотейру, - Николай глубоко вздохнул, решив ничему не удивляться. Он помнил слова сероглазой красавицы о том, что они союзники, и её действия только что это подтвердили. Но он всё ещё не понимал, что за гора тайн кроется за её фальшивыми именами. – Тогда… что вы тут делаете?

- То же, что и вы, - женщина обошла Николая и направилась куда-то в чащу, говоря на ходу. – Спасаю мир, очень просто.

- Э-э… - только и смог протянуть Николай, пока его спасительница рылась в кустах. Наконец, она подобрала с земли лёгкий арбалет и колчан толстых оперённых стрел, вернулась к мужчине. Улыбнулась ослепительно искренне:

- Рада, что смогла помочь. И рада, что встретила вас без вашей подруги. Боюсь, она полна подозрений ко мне. Вы же более доверчивы.

- Это не звучит как комплимент, - хмыкнул Дронов. Он нашёл в песке обрез и нож, принялся перезаряжать револьвер.

- И всё же я вас так хвалю, - Сотейра закинула арбалет на плечо. – Искренних людей всегда мало, а в такой профессии как ваша… В общем, с вашей напарницей я бы вступать в контакт не стала, а вам скажу пару слов.

- Я слушаю, - рассовав оружие по ножнам и кобурам, Дронов потёр левое запястье, скривился.

- Ритуал близок к финалу, - сказала женщина, подходя вплотную. Её лицо сделалось очень серьёзным. – Нам его не остановить. Если что-то испортить на месте церемонии, сжечь какие-то припасы, убить кого-то из фанатиков – это только замедлит процесс на день-другой. Без диверсий всё случится через четыре дня, может пять.

- Но что случится?

- Сюда придёт чужак, - Сотейра смотрела майору в глаза, чуть откинув назад голову – разница в росте у них была изрядная. – И станет наводить свои порядки.

- Что же тогда делать? – нахмурился Дронов. Выдержать этот взгляд оказалось на удивление сложно. Серые глаза женщины гипнотизировали, глядя в них майор невольно задержал дыхание. Откуда-то пришло осознание, что юная красавица перед ним не просто старше, чем выглядит. Она старше любого дерева на этом острове, старше камней, из которых сложен идол, старше бронзы, из которой отлиты блюда для даров морским тварям… - Что мы… можем сделать?

- Привести сюда целую армию, - Сотейра взяла Николая за руку, и боль в запястье сразу прошла. Затем женщина отступила на шаг и жестом показала на трупы рыболюдов, напоминая Дронову, зачем он здесь. Спохватившись, майор опустился на колено перед первым убитым монстром, начал пилить ему шею боевым ножом. Не лучший выбор, однако мачете или топорик в снаряжение агентов не входили.

- Разнести весь остров в пыль, перебить всех членов культа, - продолжила Сотейра, стоя над Николаем. – Только так.

- Мы можем уже не успеть, если вы верно угадали срок, - буркнул Дронов, не поднимая взгляда. Самое сложное – перепилить позвоночник…

- Да, можете, - кивнула женщина, придерживая ремешок арбалета на плече. – Я выиграю вам день-два, если вы отправитесь за подмогой. Но если вы опоздаете, то знайте… - Она помолчала мгновенье, словно не уверенная, стоит ли продолжать. – Знайте – тот, кто придёт на зов, будет уязвим первое время.

- То есть? – Николай всё же поднял взгляд, опять встретившись с женщиной глазами.

- Он плоть от плоти своего мира, как я – часть мира нашего, - Сотейра снова улыбнулась, но это была мягкая, печальная улыбка. – Придя сюда, он оторвёт себя от прежних корней. И ему потребуется время, чтобы начать питаться плотью нашей ойкумены. Он будет слаб и уязвим. Ещё и поэтому я останусь здесь, Николай. Если ему откроют врата, я встану на пороге с копьём и щитом. И загоню ему копьё в зад по самое древко. Потому что нечего лезть в чужой дом.

- Вы… можете убить ту тварь, которую хотят впустить культисты? – сунув отрезанную голову рыболюда в кожаный мешочек, Николай встал. Теперь Сотейра снова смотрела на него снизу-вверх.

- Нет, Николай. Простите, - женщина качнула головой, всё ещё горько улыбаясь. – Когда и если чужак придёт – я умру. Я не та, что прежде, в юности. Но я нанесу ему рану, и это даст вам ещё один шанс.

- Вы…

- Тс-с, - Сотейра вскинула руку и прижала тонкий палец, затянутый в серую замшу перчатки, к губам Николая. – Не думайте обо мне. И не грустите. Мы ещё увидимся, и я вас не забуду. Даже если буду… уже другим человеком.

Дронов открыл всё же рот… и закрыл, поняв, что какой бы вопрос сейчас ни задал – ответа он не получит.

- Правильно, - кивнула сероглазая женщина. – Ещё вам не хватало обо мне переживать. Спасите мир и выживете сами. И тогда я вас найду, обещаю. И многое расскажу.

Над островом прокатился глухой рокот взрыва. Земля под ногами Николая дрогнула, деревья вокруг качнулись безо всякого ветра, зашелестели листвой.

- Идите, Николай, - Сотейра повернулась к майору спиной и зашагала прочь, к уходящей в лес тропинке. Откуда-то сверху спустилась маленькая сова, сверкнула на Дронова жёлтыми глазами, села на плечо хозяйке. – Вам пора. Кажется, ваша напарница взорвала в порту корабль.

Не оборачиваясь, женщина помахала на прощанье рукой и скрылась за деревьями. В гавани что-то взорвалось ещё раз, уже тише. Мотнув подбородком, Дронов покрепче перехватил мешок с кровавым трофеем и опрометью бросился через джунгли – напрямик, хрустя ветками, перепрыгивая корни и больше не думая о маскировке…

Глава 21

Глава 21

Рубка флагманского «Ларедо»располагалась высоко, и в широкие квадратные окна Николай видел большую часть их эскадры. Слева и чуть впереди шёл однотипный флагману «Амарилло» - новейший лёгкий крейсер с двухорудийными башнями на носу и корме, с необычными казематами прямо в надстройке. По правую руку держался старый «Сан-Луис» с торчащими из бортов казематными пушками и маленькой полуоткрытой башенкой на баке. За ним виднелись три современных миноносца в строе пеленга. Ещё пять лёгких кораблей постарше, включая «Сорок второго», были где-то сзади, в кильватере крейсерской группы. В небе протянулась цепочка воздушных разведчиков и канонерок – Дронов насчитал восемь штук.

А впереди их ждал шторм. Плотная стена серо-чёрной мглы, находящаяся в беспрерывном движении, неестественно медленно надвигалась на флотилию, озаряемая изнутри вспышками молний. Казалось, в бело-голубых отблесках шевелятся не потоки облачных масс, а длинные тела китайских драконов, пляшущих и извивающихся над океаном.

- Синоптики не предсказывали плохой погоды, - мрачно произнёс контр-адмирал Лейден, глядя на бурю. Командующий эскадрой, высокий мужчина с короткой седеющей бородой, стоял около рулевого, заложив руки за спину. – Старые моряки из экипажа тоже говорят, что никаких признаков не было. Даже спину ни у кого не ломило.

- Я правильно понимаю, что эта пакость закрывает нам путь к острову? – уточнила Анастасия. Она, разумеется, тоже была здесь – внимательно наблюдала за офицерами мостика, прислонившись спиной к стенке. Девушка нарядилась в полевой костюм – джинсы, рубашка, авиаторская куртка, высокие сапоги, пояс с оружием. Как и Николай, она ждала от их похода любых неприятностей. Не было сомнений, что простой бомбардировкой островной базы из пушек крейсеров дело не обойдётся.

- Вы правы, мисс, - кивнул адмирал, оглядываясь. – Более того, похоже, шторм формируется вокруг острова. Я хочу знать – может ли он быть вызван англичанами? Если они управляют туманом, то могли зайти и дальше.

- Мы… не знаем, - после паузы сказал майор. Отчасти он покривил душой. Да, они с Настей не знали точно. Но почти не сомневались – всё происходящее указывает на начало грандиозного ритуала, открывающего врата между мирами.

…Покинуть остров культистов сыщикам удалось достаточно легко. Угонять дирижабли Николаю прежде доводилось, а организованный его напарницей отвлекающий маневр получился весьма масштабным. Анастасия пробралась в крюйт-камеру пиратского корабля, доставившего их на остров, и заложила там бомбу, сооружённую из там же найденный материалов. Кое-что она прихватила с собой, чтобы заминировать баки жидкого топлива возле парогенератора портового крана. Первый взрыв разорвал надвое корабль, повредив соседние, второй залил причалы потоками жидкого пламени. В поднявшейся суматохе сыщике пробрались к причальной мачте, устранили пару часовых, запустили дирижабль и увели его в сторону открытого моря, путая следы. Настя встала за штурвал, Николай управлял двигателями. Скоро выяснилось, что культисты не держали баки корабля полными, и топлива никак не хватало на полёт до континента. Однако Анастасия проложила курс в зону, где береговая охрана вместе с «Сорок вторым» продолжала охоту на призрачных пиратов. Утром следующего дня дирижабль лёг в дрейф, а к обеду его заметила патрульная канонерка. Агенты привлекли её внимание сигнальной ракетой, гелиографом передали условный код. Сторожевик загарпунил их судёнышко крюком, какой обычно применялся для ловли контрабандистов и браконьеров, взял на буксир. Полдня спустя сыщики ступили на твёрдую землю. Время продолжало уходить, и прямо в комбинезоне, с вымазанным в подсохшей крови мешком, где хранилась голова рыболюда, Настя направилась в штаб флота. Дронова она с собой не взяла, и майор искренне жалел, что не стал свидетелем представления, которое девушка, должно быть, устроила перед высшими чинами. Несомненно, она выложилась на полную, так как штаб начал сбор ударной группы без промедлений, под ответственность командующего Атлантическим флотом. Тем не менее, это всё равно требовало времени, и выйти в море эскадра смогла лишь двое суток спустя. Николай чувствовал, как где-то щёлкают невидимые стрелки, отсчитывая последние часы. Они опаздывали…

- А вот и хозяева, - сказал вдруг командир «Ларедо», капитан Дрейвилл. В тот же миг по рубке разнёсся звон боевой тревоги. Николай невольно подался вперёд, Настя тоже выпрямилась. Из стены клубящейся мглы навстречу флотилии выходили корабли. Вёл их знакомый майору старый крейсер, за ним следовали три вооружённых парохода. Значит, в тайной бухте они видели не все морские силы культистов.

- Сигнальщик, - повысил голос адмирал Лейден. – Передавайте – первой группе миноносцев выдвинуться для торпедной атаки. «Амарилло» атаковать вражеский флагман. «Сан-Луису» и второй группе атаковать вспомогательные корабли. Воздушным силам отступить, беречься непогоды.

Сигнал тревоги оборвался. На крыльях мостика замигали сигнальные фонари. Орудия носовой башни с механическим гулом начали подниматься. Пол рубки легонько задрожал, когда пришли в движение казематные пушки внизу. А Николай схватился за голову. Его внезапно затошнило, затылок словно стиснуло железным обручем, в ушах застучала кровь. Будто резко поменялось давление.

- Что-то… тошно мне, - вслух признался он. Побледневшая Настя обвела взглядом моряков на мостике и кивнула:

- Мне тоже… как-то кюхельбекерно.

- Смотрите, там! – рулевой матрос снял ладонь со штурвала и указал куда-то вперёд и вверх. Запоздало спохватившись, добавил: - Сэр!

Чёрные ленты, вьющиеся за завесой туч и дождя, начали сплетаться в огромную фигуру, продолговатой теню возвышающуюся внутри границ бури. На фоне этой тени вражеские корабли казались игрушечными корабликами, сделанными ребятнёй из старых ботинок.

- Это оно, – шепнула Настя, подойдя к Николаю вплотную.

- Да уж похоже… - пробормотал Дронов, не в силах отвести взгляд.

В далёкой буре полыхнула беззвучная золотая вспышка. Луч золотого пламени, совсем не похожий на молнию, ударил сверху-вниз, пронзая исполинскую тень. Чёрный силуэт словно поблек и развеялся, сливаясь с окружающей грозовой мглой. Луч ударил второй раз. После третьего удара чёрные ленты оплели золотое копьё, стиснули – и оно треснуло, лопнуло, разлетелось тысячей золотых искр-осколков, которые за считанные мгновенья растворились во тьме. Вновь голову Николая пронзила боль, но теперь защемило и сердце. Схватившись за грудь, он сжал зубы, чтобы удержать рвущийся наружу стон. Зажмурившись, выдавил:

- Она… сдержала слово. Встала на пороге и не отступила.

Открыв глаза, посмотрел на Настю. Та лишь молча покачала головой. Дронов рассказал ей про встречу на ночном пляже, но ему показалось, что сыщица отнеслась к рассказанной истории скептически. Что ж, теперь это не имело значения.

- Мы остались одни, - всё ещё потирая грудь, Дронов выпрямил спину, глубоко вздохнул. – Между нами и… этим… больше никого нет. Мы… должны справиться сами.

Анастасия кивнула, повернулась к Лейдену:

- Адмирал, сэр. Нам нельзя дать связать себя боем. На острове что-то происходит. Что-то плохое. Мы должны быть там как можно скорее.

Командующей эскадрой посмотрел на неё, хмурясь, но всё же не стал возражать.

- Капитан, - обратился он к Дрейвиллу. – Полным ходом вперёд, в бой не ввязываться.

Три миноносца уже обогнали эскадру и прошли перед ней полукругом, выпустив в сторону противника веер торпед. Защитники острова заметили это и начали маневрировать, ломая строй, теряя скорость. Кажется, ни одна торпеда в них не попала, зато крейсера Конфедерации открыли частый огонь. У «Ларедо» и «Амарилло» изрядная часть пушек смотрела вперёд, так что обстрел вышел плотный, а подставившие борта, замедлившиеся вспомогательные крейсера стали удобными мишенями.

- Бум-м-м! – раскатисто громыхнула носовая башня «Ларедо», укутавшись белым паром. Секунды спустя посреди надстроек ближайшего парохода расцвёл алый бутон взрыва. Через десять минут боя два вспомогательных крейсера пылали, хотя и продолжали беспорядочно отстреливаться. Атакующая эскадра урона не понесла. Но корабли сближались, в дело шла артиллерия меньшего калибра, стрельба становилась чаще, и снаряды с обеих сторон ложились всё ближе к целям. А затем случилось то, к чему моряки Конфедерации готовы точно не были.

- Господь милосердный! – ахнул один из вахтенных офицеров, указывая на «Амарилло».

Из-под воды по сторонам от крейсера вынырнули… щупальца. Огромные, усеянные присосками, они взвились выше труб корабля. И опустились, кольцами охватывая стальной корпус.

- Что это за дьявольщина? – адмирал Лейден повернулся к Дронову.

- Мы такого не видели, - заверил его майор, не в силах отвести взгляд от происходящей катастрофы.

Щупальца мяли броневую сталь, ломали надстройки. Экипаж в панике разбегался по палубе, прятался в люки, лишь отдельные смельчаки стреляли по щупальцам из винтовок или рубили их пожарными топорами – без малейшего проку. «Амарилло» начал погружаться носом, задирая корму, когда на помощь ему пришёл один из миноносцев – Дронов сходу узнал силуэт «Сорок второго». Лёгкий кораблик промчался вдоль борта крейсера, носом рассекая щупальца, обдирая их с корпуса «старшего собрата». За его кормой вода взбурлила, и из волн показалась чёрная масса величиной с китовую спину. Зенитная башня на юте миноносца открыла стрельбу, всаживая в тушу пунктир трассеров. Дальнейшей схватки Дронов не видел – «Ларедо» вырвался вперёд, миновав оба корабля и чёрного монстра.

Шторм налетел на них, скрыв воем ветра канонаду. Дождь ударил по стёклам рубки, в движение пришли «дворники». Летящий на всех парах флагман внезапно остался в одиночестве – несмотря на зажжённые огни, прочие корабли, свои и вражеские, пропали из виду. Повисло напряжённое, выматывающее нервы молчание. Рулевой стискивал колесо штурвала до белых пальцев, капитан и адмирал застыли статуями в одинаковых позах – плечи расправлены, подбородок вздёрнут, руки за спиной.

- Коля, как ты думаешь, их вот так стоять в офицерской академии учат? – шепнула Дронову Анастасия. Но белое, окаменевшее лицо девушки мешало шутке разрядить атмосферу. Николай в ответ лишь хмыкнул.

Они шли сквозь бурю полчаса, и ни один другой корабль так и не появился рядом с «Ларедо». Скоро небо начало светлеть, струи дождя ослабли. А море впереди пошло рябью.

- Это ещё что? – капитан Дрейвилл поднёс к глазам бинокль. – Будто косяк рыбы…

Николай увидел, как из ряби взмывает чёрная точки, описывает дугу в воздухе и снова падает в воду. Ещё несколько точек повторяют маневр. Похоже на рыб, только уж больно больших…

- Дьявол! – Дронов сжал кулаки. – Капитан, готовьте корабль к абордажу!

- Что? – Дрейвилл растерянно опустил бинокль и уставился на майора.

- Он прав, сэр, - с тщательно выверенным волнением в голосе поддержала напарника Анастасия. – Сейчас нас атакуют. Готовьте людей к бою.

Командир крейсера перевёл взгляд на адмирала, тот кивнул:

- Выполняйте.

- Есть, сэр. – Капитан шагнул к переговорной трубе. – Объявить по всему кораблю готовность к абордажу! Отделение морпехов на мостик!

Теперь тревожная сирена взвыла внизу, под ногами, оглашая весь крейсер.

- Мы близко, - прошептала Николаю на ухо Настя. Её губы почти касались его кожи, он чувствовал неровное, жаркое дыхание девушки. – Так близко… Коля…

- Да?

- Я… рада, что мы добрались сюда вместе. Не знаю, с кем бы, кроме тебя, хотела быть тут… в конце.

- Думаешь, вместе встретим Конец света? – неискренне усмехнулся майор. – Ну, я тоже не против, если ты будешь рядом.

- Ага. Как-то так, - рассеянно ответила сыщица, и Николай понял, что она имела в виду нечто иное.

В окна рубки он видел, как вереница морских пехотинцев в синих плащах выбегает на бак с винтовками наперевес. Как из воды впереди взмывает десяток продолговатых предметов и шлёпается на палубу.

- Тр-р-р! – нестройный залп прорвался сквозь вой бури, похожий на звук рвущейся ткани. Двух существ, грохнувшихся прямо перед солдатами, пули попросту смели за борт. Остальные успели подняться на ноги. Старые знакомые – люди-рыбы, блестящие влажной чешуёй. Ни капли не испугавшись гибели сородичей, они ринулись вперёд – и началась бойня. Расшвыряв полдюжины морпехов, две твари вырвались с бака, побежали вдоль борта к надстройке.

- Настя! – Дронов повернулся к напарнице.

- Идём, - та без колебаний выхватила из кобуры револьвер. Через боковую дверь они выбежали на балкон, опоясывающий рубку. За ними последовали три или четыре офицера, также доставших револьверы. На балкон вели две стальные лесенки. Дронов, перекрикивая ветер, распорядился:

- Двое со мной справа! Настя и кто там ещё – держите левый проход!

Когтистые лапы уже топали по узким ступеням. Николай перегнулся через перила и выстрелил в украшенную гребнем макушку рыболюда. Двое моряков рядом поддержали его стрельбой. Пули били в голову и плечи монстра, отрывая куски чешуи. Человек-рыба успел преодолеть половину лесенки, прежде чем удачный выстрел пробил его череп. Без единого звука тварь осела на ступеньки. Но следующий за ним сородич перекинул труп через перила и рванулся вверх. Как назло, пули в барабанах всех трёх револьвер почти кончились. Получив лишь три попадания в торс, рыболюд вырвался на балкон.

- Твою ж… - бросив револьвер, Николай потянулся к ножу на поясе. И тут же получил удар когтистой лапой. На тесном балкончике некуда было уворачиваться. Когти вспороли лицо майора от лба до подбородка, пройдя через левый глаз, голова его мотнулась назад. Оглушённый, Дронов отлетел назад, ударился спиной о стену рубки и сполз по ней. Вода и кровь текли по его лицу вперемешку. Словно сквозь мутную плёнку он видел, как рыболюд вспарывает когтями горло одного из моряков, хватает и сбрасывает с балкона второго…

- Ну… нет… уж… - прохрипел Николай, отталкиваясь локтями от стальной стенки. Он достал-таки нож и невероятным усилием бросил себя вперёд. Упав под ноги твари, полоснул ножом так, как это делала Сотейра – под колени и ниже.

- Бхавагх! – боль в рёве твари звучала музыкой для ушей Николая. Монстр повалился на палубу рядом, едва не придавив майора. Однако он был ещё жив – и опасен. Когда Дронов поднялся, занося нож, рыболюд ударил его сбоку, запустил когти в плечо мужчины. Новая волна боли прошла по телу Николая, левая рука обвисла плетью. Но тот не выронил оружие. С хриплым рыком Дронов опустил клинок, проткнув глотку человека-рыбы. Как в первый раз, дёрнул ножом влево-вправо. Хватка на его плече ослабла, затем разжалась.

-Ух… - отпустив скользкую от дождя и крови рукоять ножа, майор упал набок. Его сознание туманилось, перед единственным действующим глазом темнело. Поэтому, быть может, ему почудилось, что ливень уже перестал. Тучи рассеялись, и на молочно-белом небе ярко светили чёрные звёзды. Их свет проходил сквозь глаза, резал сам разум. В душе поднималось чувство, застившее телесную боль – нечто более глубокое и острое. От чего хотелось кричать. И кто-то кричал, теперь Николай это понял. Множество голосов – в рубке, на палубе, где-то ещё. Майор тоже открыл рот… Но что-то заслонило от него небесную белизну. Лицо. Глаза. Самые красивые на свете, самые умные и проницательные зелёные глаза за тонкими овальными линзами.

- Не смотри, - проник в его уши голос, который он готов был слушать вопреки всему – хоть воле богов. – Смотри на меня. Только на меня. Мы на месте.

Его подняли за плечи и поволокли. В рубку, где пол был завел неподвижными телами. Здесь стало чуть легче, и Дронов узнал Настю. Девушка, чьи мокрые волосы падали на лицо, наклонилась к Николаю и поцеловала в губы. Сказала:

- Пора убить дракона.

«Как?», - хотел спросить Николай, но с губ его сорвался только невнятный хрип.

- Прости, ты свою роль сыграл. Просто отдохни. – Анастасия выпрямилась. Прошла к штурвалу, оттолкнула повисшего на нём бездыханного рулевого. Дёрнула ручку машинного телеграфа, переведя её в положение «Самый полный вперёд», взялась за рулевое колесо. Звонок телеграфа стал единственным звуком. Не было больше стрельбы, воя ветра, рёва чудовищ, даже крики стихли. Как и было велено, Николай не отводил взгляда от Анастасии.

Когда девушка посмотрела окна рубки, её глаза расширилась, руки на штурвале начали дрожать. Но она стиснула рулевое колесо сильнее, подалась вперёд, и… улыбнулась. Той самой улыбкой – от которой у любого человека по коже шли мурашки. Которую Николай в последнее время так редко видел. Настя сказала что-то - беззвучно шевельнув губами. Потом на мостик легла тень. В окнах потемнело – свет заслонило нечто огромное. А несколько секунд спустя крейсер на всём ходу врезался в это. Весь его бронированный корпус сотрясся, зазвенело бьющееся стекло, застонал рвущийся, сминаемый металл. Николая швырнуло назад, и он потерял сознание…

…Дронов смотрел словно сверху, с высоты в десяток метров. Настя стояла на краю круглой ямы в земле – столь огромной, что в неё мог бы провалиться целый собор. На девушке были серебряные латы, некогда очень красивые, а сейчас помятые и грязные. Левый наплечник куда-то делся, под ним виднелись разорванная куртка и рваная рана поперёк плеча, продолжающая обильно кровоточить. Игнорируя её, Настя смотрела в яму, опираясь на длинный прямой меч здоровой рукой. И Николай ощущал холод, идущий из провала. Там таилось нечто… даже не злое, чужое. Непонятное, не принадлежащее миру вокруг. И оно было живо. Но подняться из ямы не могло. Теперь не могло. Пока не могло. Качнув головой, Анастасия повернулась и медленно зашагала прочь от ямы, держа выпачканный чем-то чёрным меч в руке. Туда, где её ждали ещё люди, пешие и конные…

…Николай открыл глаза. Глаз. Правый. Левый не открывался, и он чувствовал в левой глазнице пульсирующую боль. Голова раскалывалась, горло сдавливала тошнота, во всём теле ощущалась ужасная слабость. Ушло несколько минут на то, чтобы собраться с силами и приподняться на локте. Он всё ещё был в рубке «Ларедо». И кроме него здесь были только тела. Офицеры и матросы, адмирал Лейден и капитан Дрейвилл – все лежали вповалку, с перекошенными от ужаса лицами. Глаза их были широко распахнуты, и не стило сомневаться, что моряки мертвы. Охваченный кошмарным предчувствием, Дронов перевёл взгляд на рулевое колесо. Анастасия была там. Девушка сидела у штурвала, прислонившись к нему спиной, подогнув ноги под себя. В отличие от всех остальных на мостике, её глаза были закрыты, а лицо спокойно. Это подарило Николаю несколько мгновений надежды.

- Настя! – он подполз к ней, взял за руку. Пальцы были холодными. Щека, которой он коснулся – тоже.

- Настя… - Николай всхлипнул, сжимая ледяную ладонь девушки. – Настенька…

Слезы текли по его щекам, прокладывая дорожки в запёкшейся на лице майора крови – своей и чужой. Не сразу он услышал какой-то шум. Подняв голову и прислушавшись, Дронов понял, что это голос. Слабый, едва доносящийся из медной переговорной трубы возле штурвала. Поднявшись, он наклонился к раструбу.

- …мостике! Кто-нибудь! Это машинное, повторяем! Есть кто-нибудь? От удара дверь заклинило, не можем выйти! На мостике! Ответьте!

Сглотнув, Николай посмотрел в окно. Было светло. Шторм исчез без следа. Крейсер дрейфовал посреди спокойного моря. Солнце клонилось к закату, подкрашивая волны золотом. Небо было высоким, чистым и голубым…

Эпилог

Эпилог

Корабль давно погрузился в сон, лишь отзвуки работающих машин доносились сквозь стальные переборки. Но уснуть не получалось. Мудрый капитан Олдрин выделил Николаю не ту же каюту, что он делил с Анастасией, хоть лишних мест на маленьком миноносце и не было. Ради него переселили пару энсинов. И всё же это не помогло. Одиночество оказалось невыносимо. Майор сидел на краю койки и бездумно таращился на огонёк аргандовой лампы у двери, времени трогая чёрную повязку, закрывающую выбитый глаз. В груди кололо, а в голове вертелся вихрь похлеще, чем над проклятым островом культистов…

… «Сорок второй» первым добрался до дрейфующего «Ларедо». Миноносец снял с флагмана Дронова и десяток раненых. Кроме майора на крейсере выжили те, кто в финале боя был под палубой и не видел, что творилось снаружи. Они остались приводить корабль в порядок – нос был смят так, словно им пробили чей-то железный борт. Николай лично перенёс тело Анастасии. Лишь когда майор уложил девушку на койку в лазарете миноносца, корабельный врач смог заняться его лицом. Дронову было всё равно – он смотрел на то, как помощник доктора ищет признаки жизни у сыщицы, надеялся на чудо. Но запас чудес на сегодня был исчерпан досуха.

Николай смутно помнил, что из лазарета его забрал лично капитан, провёл в рубку, чтобы показать, как эскадра, возглавляемая теперь «Сан-Луисом», будет обстреливать остров. Работы флоту осталось немного – к прибытию кораблей от бывшей британской базы осталась лишь дымящаяся выжженная плешь да обожжённые дочерна причалы в бухте. Видимо, золотое пламя, не сразившее чудовищную тень, всё же настигло её последователей. Сотейра сделала всё, что могла.

Потом Олдрин отвёл майора в свою каюту, куда набились прочие доверенные офицеры. Мира принесла с собой пыльную бутылку какого-то вина, наверное, дорогого, капитан достал серебряные стаканчики. Пили сперва молча, потом поднимали тосты за погибших. Четвёрка моряков будто приняла Дронова в свой круг. С ним теперь держались как с товарищем, одним из своих. Мира первая назвала его «Ник», а не «Николай», и майор не стал возражать. За вином последовал ром из запасов командира. Допьяна, впрочем, напиваться не стали, и после второй бутылки Дронова проводили к его новой комнате, оставили одного.

Сложно сказать, сколько часов просидел Николай, то всхлипывая в кулак, то застыв истуканом. Сыграли отбой, а он всё не мог скинуть оцепенение. Лишь один раз встал, чтобы зажечь лампу – темнота теперь пугала его. Мысли возвращались то к чудовищной тени, скрытой штормом, то к белому небу с чёрными звёздами, выжигающими душу. А их то и дело заслоняло бледное лицо Насти с закрытыми глазами. Николай чувствовал кончиками пальцев её холодную щеку. Проскальзывали дикие мысли – если бы она умерла с открытыми глазами, может, было бы легче? Если бы он видел их остекленевшими, пустыми, ему проще было бы поверить, что Насти больше нет? Не было бы тогда жгущей изнутри надежды, что это какая-то ошибка, что он опять не так что-то понял, а хитрая сыщица выкрутилась из очередной беды?

Дымка от лёгкого опьянения спадала, а мысли становились яснее. Дронов понял, почему у него бегут мурашки от тёмных углов каюты, куда не попадает свет лампы. Он теперь знал, что их мир – стеклянный шарик, окружённый неведомым. Они могли понять это и раньше. Если есть параллельная вселенная, откуда приходят люди, то она может быть не одна. И в иных мирах могут быть вещи пострашнее людей со знаниями чуждых технологий. То, что человечество до сих пор не сталкивалось с чем-то, подобным сегодняшней катастрофе – чистое везение. Понимают ли это те, кто стоит выше него? Вполне возможно. Но они связаны своими играми в политику. Даже его родная Особая Экспедиция, созданная, чтобы бороться с необычными угрозами, всего лишь часть Третьего отделения, подразделение тайной полиции, пусть и с большой автономией. Она стоит на страже одной страны – своей родины. Когда-то Дронову казалось, что этого достаточно…

Николай встал, потёр глаза. Вышел в коридор и направился к офицерским каютам. Постучал в знакомую дверь.

- Д-да? – откликнулся женский голос. Лейтенант Принс открыла ему почти сразу. Она явно тоже не спала, и деликатно прикрывала рот ладонью, зевая. На девушке был китель, наброшенный поверх длинной ночной рубашки из синего китайского шёлка, расшитого золотыми бабочками. Тёмно-рыжие волосы рассыпались по плечам, не собранные в хвост или косу. При виде Дронова лейтенант слегка покраснела и запахнула китель. Спросила:

- Ник? Я могу чем-то помочь?

- Да, - кивнул майор. – У вас наверняка есть бумага, конверты, ручка.

- Конечно. Сколько вам нужно?

- С десяток конвертов и дюжины две листов.

- Сейчас. - Мира вернулась в комнату и выдвинула ящик письменного стола. Николай заметил, что лампа на столе горит, в чернильницу воткнута старомодная ручка, а рядом лежат исписанные убористым почерком бумаги.

- Вот. – Лейтенант принесла ему толстую стопку листов и конвертов, поверх которых поставила закупоренную чернильницу и положила ручку, карандаш, точилку. Предложила:

- Побыть с вами? Я только оденусь, и могу посидеть, поговорить, пока вы не уснёте.

В этих словах было столько простого и искреннего сочувствия, почти наивного желания хоть как-то помочь, облегчить чужую боль, что Николай вопреки всему улыбнулся:

- Нет, спасибо. Я справлюсь, Мира. А вы отдохните.

- Хорошо, Ник, - девушка заправила за ухо длинную рыжую прядь, посмотрела майору в глаза. – Но если… будет тяжело… не бойтесь меня разбудить. Или идите к капитану, он тоже… поможет.

Николай молча кивнул в ответ и направился обратно, в свой полутёмный кубрик. Там он откинул складной стол, разложил бумаги и взялся за дело. Предстояло написать много писем. Мира, наверное, решила, что он будет писать близким погибшей напарницы. Отчасти она была права.

Не будь игр между империями, сотрудничай они между собой хотя бы в вопросах защиты всего мира – Настя была бы жива. Николай не тешил себя иллюзиями. Он не сможет объяснить людям в высоких кабинетах, в коронах и мантиях, что иногда необходимо отбросить свои интересы и думать шире. Они всё знают, но ничего не могут. Борис Игнатьевич поймёт – и ничего не сделает, ведь он связан по рукам и ногам ответственностью. Прямые начальники «Сорок второго» во флоте Конфедерации всё понимали, и ничего не сделали. Но… за годы путешествий вместе с Настей Дронов завёл много связей. Полезных и ценных. Личных. Он встретил десятки людей с выдающими навыками. Людей, к которым мог обратиться по имени.

Аргандова лампа горела ровным желтоватым светом, а Николай, забыв о боли в пустой глазнице, писал письма – одно за другим. В Лондон. Пусть он до сих пор не знал настоящего имени маленькой златовласой англичанки-телохранителя, она была надёжным другом. В Берлин. Он не уберёг Анастасию, но её дядя примет его аргументы. В Ташкент. Александра должна узнать о смерти наставницы от него, и с ней как ни с кем откровенно можно будет обсудить его планы. Ещё письма – в Марокко, в Константинополь, в Брик-Уолл, в Париж…

Это будет нелегко и опасно. Николаю было жутковато от собственных амбиций, но они давали ему повод отбросить боль и отчаяние. Он свяжет этих людей через себя, и вместе они создадут организацию, стоящую в стороне от политики. Организацию, которой придётся скрываться даже от Особой Экспедиции. Но которая станет щитом для всего мира. А символом её, как вдруг понял Николай, обязательно будет маленькая сова…

Анатолий Матвиенко Второй полёт Гагарина

Глава 1

1

Стоило выбраться из-под одеяла, подчинившись тревожному предчувствию, как босые ноги ощутили холод дощатого пола. В полумраке виднелись казарменные ряды коек, через проход на меня надвигалась пара худых парней, оба выше ростом, лица до глаз замотаны полотенцами, сзади виднелись ещё трое.

- Допрыгался, салажня? Ща узнаешь: дедушек надо уважать.

Старослужащие принялись «учить» молодых? Как всё знакомо! В прямом смысле слова – до боли.

- Юра, берегись! – донеслось откуда-то сбоку, на этом поддержка закончилась.

Обладатель полотенца выбросил кулак, намереваясь вырубить меня первым же хуком. Я уклонился и пробил ему в корпус, затем сцепился со вторым.

Что происходит? Как здесь оказался? Не до рассуждений, дрался чисто на рефлексах, отметив, что тело моё вдруг стало молодым, быстрым, гибким, словно сбросил полсотни прожитых лет… Да, это просто сон, но чертовски реальный, было очень больно, когда старички, уже потерявшие полотенца, своей массой прижали меня к стене и метелили со всей пролетарской ненавистью.

Вспыхнули потолочные лампы, чей-то командный голос прокричал:

- Отставить! Смирно! Что здесь происходит?

- Молодой безобразничает! Набросился на нас.

Отвечал ему балбес, обещавший привить уважение к дедушкам.

Поскольку оба нападавших прекратили разминаться со мной как с боксёрской грушей, я бессильно сполз по стене вниз. Из носа текли кровавые ручьи, в голове словно кружилась карусель. И нестерпимо вдруг захотелось курить, хоть бросил полвека назад.

- Бушнев! Шпанько! – гремел тот же голос. – Опять ваши художества. Старший наряда! Вызвать дежурного по училищу. Сержант! Встать можешь?

Это меня, что ли?

- Так точно…

Ответить по-уставному, вытянувшись «смирно», так, как в меня вбивали два года срочной службы, а потом двадцать три года в ВВС, не мог. Даже когда выпрямился, планета покачивалась под ногами, один глаз не хотел открываться более чем наполовину.

- Дергунов! Помоги сержанту одеться и отведи в санчасть. Вы двое отправитесь под арест за нападение на помощника командира взвода.

- Он первый начал, товарищ капитан! – совсем по-детски промямлил второй из драчунов, но никакого сочувствия не вызвал.

Пацаны тем временем усадили меня на койку. Кто-то принёс мокрое холодное полотенце и обтёр лицо. Сознание вполне прояснилось и с безжалостностью прокурора сделало вывод: происходящее – ни разу не сон, не галлюцинация. Пока имело смысл не спешить и довериться двум молодым людям, лучше ориентирующимся в местных реалиях.

Я натянул синие галифе и защитного цвета гимнастёрку, намотал портянки, вспоминая, как приходилось это делать десятки лет назад. Вставил ноги в безупречно начищенные сапоги. Затянул ремень. Парни помогли надеть шинель, а вот с зимней шапкой – беда, здоровенный шишак, вспухший на лбу, противился её водружению на голову. Названный Дергуновым извлёк из тумбочки летнюю пилотку со звёздочкой, и мы втроём покинули казарму.

Шли куда-то через плац. Другой боец, с буквой К на шинельном погоне, стало быть – курсант, плёл что-то примирительное: да ты не думай, не все старшаки против тебя, это только Бушнев, Шпанько и Ошурков совсем охреневшие… Потом добавил несмело:

- Ты же других не назовёшь? Ну, когда к замполиту потянут?

- Я видел только Бушнева и Шпанько. Не бзди. Остальных не сдам.

Эти фамилии запомнил со слов капитана. А остальные… Наверно, предстоит выучить.

Фельдшер делово осмотрел, задал несколько вопросов, тщательно вглядывался в зрачки. Вынес вердикт: ничего страшного, но лучше полежать пару дней в лазарете. Замазал мне ссадины чем-то щиплющим, по поводу фингала, залившего глаз, выписал в качестве лекарства утешительное «до свадьбы заживёт». Скормил пилюльку, дав запить из гранёного стакана.

- Курсант Гагарин! Отдыхать. Утром осмотрит врач.

В дверном стекле мелькнуло отражение, мутное, но я определённо видел этого человека. На плакатах, по телевизору, в газетах. Неужели…

Через четверть часа, наконец, оказавшись на койке и в относительной безопасности, поскольку на второй койке в палате маялся животом татарин-первокурсник, что-то сжевавший в увольнительной и не агрессивный, можно было заняться проблемами глобальными: кто я, где нахожусь, и, главное, когда это происходит.

Стоп… А ведь в кабинете фельдшера на стене висел отрывной календарь. Услужливая память словно на экран монитора вывела картинку: двадцать восьмого января тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года. Изображение мирно пашущего советского трактора и какой-то мелкий текст, его не прочитал.

Ну и память! А что удивляться, чувствовал себя удивительно молодым и свежим, невзирая на побои и вкус крови на губах. Сосуды головного мозга не забиты всяким мусором, накопленным за восемьдесят лет.

Нет, до восьмидесяти вроде бы не дожил. Последнее, что запомнил – сообщение ТАСС о триумфальном запуске ракеты «Союз-2.1б» с космодрома «Восточный», её разгонный блок «Фрегат» доставил на орбиту спутник из Зимбабве и ещё какие-то космические аппараты, рекордное количество за один присест.

Конечно, здорово, что запуск прошёл успешно. Но меня, журналиста, десятки лет писавшего об авиационной и космической технике, морально убил торжественный дикторский тон, когда новость повторили на Первом канале. Наверно, нужно было транслировать что-то оптимистическое после сообщений об утечке воздуха из российского сегмента МКС, повлёкшего задраивание люка к нашему модулю «Звезда». Хуже того, команда Илона Маска отправила на МКС свой транспортный корабль, способный поднимать орбиту станции и замещать наши «Прогрессы».

С расстройства хлопнул рюмку, потом другую. Возможно, изношенное сердце не выдержало. И очутился в пятьдесят седьмом, в ипостаси… Ну, да, не просто сходство в стекольном отражении, сомнений нет, курсанты называли меня Юра, фельдшер – курсант Гагарин.

Неужели правда?

Чтоб мне сквозь землю провалиться! Хоть стой, хоть падай, это же Юрий Гагарин, тот самый, первый космонавт СССР и планеты Земля, пока ещё только сержант и курсант авиационного училища! Многие биографы описывали неприятный эпизод, когда будущего героя однокурсники отмолотили до потери сознания.

Теперь я – это он? Или он – это я… От случившегося голова идёт кругом, хуже чем от побоев.

Боже, за что?! Я тебя просил совсем не об этом! Вспомни, Всеведущий, как я рвался в отряд космонавтов, вернувшись из Вьетнама. Ни разу не был ранен или сбит, не катапультировался, честно уронил в джунгли один «фантом» и парочку чего-то попроще. А главное – образцовый член КПСС со стерильными происхождением и биографией, идеальным здоровьем… Но мне сказали на комиссии: рост велик для космонавтики. Не послушались меня. А ты, Всемогущий, наверняка занимался чем-то более неотложным, оттого не вмешался.

И вот теперь, после смерти… Зачем?! Если грешен – накажи справедливо. Если можешь – прости мне грехи и отправь на покой.

Ты подарил мне вторую молодость?

Но это же Гагарин! Га-га-рин!!! Последний человек на Земле, на чьём месте я хотел бы очутиться, вытеснив его личность. Самый главный, самый важный герой страны Советов. Не просто человечек, коего засунули в «Восток» вместо собачек или манекена Ивана Ивановича, а совершивший потрясающий подвиг. Он мог и должен был погибнуть, лишь воля к жизни и атомное хладнокровие позволили Юрию Алексеевичу выкрутиться из смертельной петли. Не только сохранил себе жизнь, он спас реноме советской космонавтики и всего СССР. Если после репортажа с орбиты наши предъявили бы журналистам лишь тело утопленника, а Шеппард приводнился благополучно, советский приоритет был бы очень сильно подмочен. Даже – обнулён.

А ведь именно советские успехи заставили американцев втянуться в лунную гонку, запускать станции к дальним мирам… Гагарин выполнил сверхзадачу не только в интересах нашей Родины, но и всего мира.

Всё, что я знал и читал о Гагарине, пусть приукрашенное, говорит о незаурядности его натуры. Скажу объективно: у меня жабры коротки быть Гагариным. И что делать? Просто выживать в советском прошлом, радуясь молодому телу, побои на котором бесследно исчезнут через несколько дней, вновь ощущая несравненное счастье полёта на истребителе, а в космос прекрасно смотается Титов или кто-то ещё из первого набора, есть такой вариант. Но справятся ли они? Я – не Юрий Алексеевич, зато знаю, что ему предстояло пережить – дикие вибрации, уход на высокую нерасчётную орбиту, неотделение приборного отсека, удушье, потеря лодки и опасность спуска прямиком в Волгу с гарантированным буль-буль…

На этом мысли начали путаться. Наверно, фельдшер дал пилюльку чего-то успокоительного, глаза слипались, и подбитый, и целый. Мной завладел сон без сновидений, такой глубокий молодецкий. А какой иначе может быть в здоровом теле, неполные двадцать три года отроду?

Проснулся в шесть, словно по звонку будильника или крику дневального «рота, подъём», заменяющему в армии кукушку в часах. На моих наручных кировских с гордой военной звёздочкой на циферблате треснуло стекло. Не знаю – во время ночной драки с дедушками или раньше.

Умывание холодной водой, да не просто холодной, а ледяной, быстро прояснило разум, к сожалению, зубная щётка была недоступна. Мой татарский напарник крепко храпел, в санчасти не принято будить столь рано, и не обращал внимания, что его новый сосед одевается.

В коридоре висело большое, чуть мутное зеркало, позволяющее военнослужащему проверить уставной внешний вид перед выходом из здания. Уставной… Лучшая шутка дня.

На меня смотрело то самое лицо, известное по фотографиям и десяткам видеороликов, но распухшее и с полузакрытым левым глазом. Ссадины коричневые от йода. Улыбнулся, получилось хорошо – та самая гагаринская улыбка, что через четыре года станет известна всей планете, если не оплошаю. Слава Богу, старшаки не выбили ни один зуб. С коронкой точно не пустят в космос, при взлёте, наслышан, вибрации такие сильные, что не только мосты и коронки – пломбы вылетают на раз.

Спустился на первый этаж, меня окликнул старшина со змейкой и чашкой на голубой петлице, в армии эту эмблему зовут «тёща ест мороженное», старый и очень невоенного вида, если бы не форма:

- Курсант! На зарядку и построение тебе не положено. Курни – и обратно.

- Так воздухом подышать. Дедушки по голове приложили, на воздухе быстрее заживёт. После – в столовку, товарищ старшина.

- Во суки! – тот добавил весьма непечатное слово. – Это в пехоте да в танках норма, что старые молодым вставляют пыжа. В авиации отродясь не водилось. Слушай, может – не ходи в столовку. Наряд принесёт пайку сюда – по числу больных. Собственно, вас-то двое. И вид нестроевой, пилотка вместо шапки, не положено это. Зимняя форма одежды, сержант.

- Не налезет шапка, пока шишка не опадёт. Пойду я, товарищ старшина. Не должен показать старичкам, что трушу.

- Вот это молодец! Но гляди, чтоб не добавили.

Действительно, январский мороз щипал за щёки и легко проникал под тонкую ткань пилотки. Её можно развернуть, опустив на уши, чтоб не отморозились, но уж слишком буду напоминать пленного немца под Сталинградом. И так нарушаю форму одежды. Пока удаётся терпеть – терпим.

Под ногами скрипел снег. После развода часть курсантов примется зубрить матчасть и теорию пилотирования, другая отправится на хозработы, в том числе на чистку снега, пусть через час следы их усилий исчезнут под белым покровом.

Армейский пейзаж, а военные училища и базы военных частей похожи друг на друга как однояйцевые близнецы: казармы под прямым углом, большой плац для тренировок по шагистике и «к торжественному маршу… поротно…», штаб, столовка, флагшток, иконостас со всякими марксами-лениными-хрущёвыми, тем не менее, всё это было мне более чем знакомо. Дежа вю? Я едва не хлопнул себя по голове, вовремя спохватился – на ней же шишки. Ведь сам закончил в шестьдесят седьмом ОВВАУЛ (Оренбургское высшее военное авиационное училище лётчиков), и замполит буквально на каждом занятии напоминал: здесь учился первый космонавт СССР, честь ему и слава…

Правда, когда Гагарин поступал, училище называлось Чкаловским. Город переименовали в Оренбург, название заведения могли бы и сохранить, Валерий Чкалов – он на весь СССР Чкалов, но кто-то решил иначе, не важно.

По крайней мере, я отлично знаю, где тут что. И как бегать в самоходы. Корпуса выходят на улицу Челюскинцев и Советскую, туда нельзя, мигом заметут. Выбираться проще в противоположную сторону – к реке Урал, там возможны варианты…

Упс, отставить, Гагарин был весь из себя примерный, в самоволки не ходил, подавал пример истинного комсомольца-ленинца, рисовал стенгазеты, штудировал первоисточники марксизма-ленинизма и исторические документы КПСС, похоже, искренне верил написанному. Настолько, что тянул в светлое коммунистическое будущее сокурсников едва ли не за уши. Те, отнюдь не диссиденты, всё же не настолько стремились быть идеальными оловянными солдатиками.

Ситуация осложнилась тем, что в процессе хрущёвской реформы армии сокращались сроки подготовки лётчиков, лучших второкурсников перевели сразу на третий. Гагарин был старше большинства курсантов, отдав несколько лет Саратовскому индустриальному техникуму и аэроклубу ДОСААФ. Но для третьекурсников, «дедушек», оставался «молодым». Назначение «молодого» заместителем командира учебного взвода, причём рьяного службиста, вызвало глухое сопротивление прежнего состава, и оно переросло в открытый бунт.

Я остановился, едва не споткнувшись. Далеко не все эти подробности знал, читая книжки про Гагарина, зачастую весьма тенденциозные, противоречивые, порой откровенно лживые. Неужели начала помогать мне память настоящего Юрия Алексеевича? Или от шока вспомнил давно забытое.

Снова накатила пренеприятная мысль, не дававшая покоя ночью, пока не уснул. Моя отправка в прошлое уничтожила личность настоящего космонавта №1! Если я не смогу его заменить достойно, что, скорее всего, и произойдёт, история советской космонавтики изменится. Или, как сочиняли фантасты и осторожно предполагали некоторые физики, я попал в параллельную реальность. Тогда послезнание спускается в унитаз, коль понятия не имею, насколько этот мир соответствует известному мне.

Пока в ушибленных мозгах носился ураган самых противоречивых размышлений, раздался топот десятков сапог. Мимо в сотне метров пронеслись курсанты, похоже – мой взвод, потому что мелькнуло знакомое лицо Дергунова. Парни, выложившиеся на гимнастических снарядах, тяжело дышали и не смотрели по сторонам, краснолицые и распаренные, несмотря на лёгкую одежду – галифе и гимнастёрки, явно не по погоде января в Южном Приуралье. Ещё прошлым утром я, точнее – моё нынешнее тело, бежал (бежало) в том же табуне, наверняка не испытывая ни малейшего дискомфорта. Скорее – мышечную радость.

Старший лейтенант, скакавший рядом со взводом, заметил меня и приблизился, сбавив прыть.

- Сержант! Почему не в медчасти?

- Виноват, товарищ старший лейтенант. Проветриваю голову, чтоб быстрее зажила. Хочу как можно быстрее вернуться к занятиям. Скоро вылеты…

- Если хочешь в воздух, слушайся врачей. Доктор Сарнов тебя осматривал?

- Никак нет. Только фельдшер при госпитализации.

- Тот Рембрант, что расписал тебя йодом… Марш в медчасть! И не сметь её покидать. Сам пойми, с черепно-мозговой травмой шутки плохи. Могут списать из ВВС.

Я получил не так уж много, засветив Бушневу в пузо, а Шпанько вчелюсть, да и потом отбивался сколько мог, выиграл драгоценные секунды до появления офицера. Гагарин в памятной мне реальности месяц провалялся на койке… И то остался одним из самых здоровых людей на планете. Но зачем спорить?

- Есть идти в медчасть!

- Юра… - вдруг совсем иным тоном спросил офицер. – Как ты после этого?

- Отвратительно. Нет, не физически. Я в норме. Но чувствую себя преданным. Товарищ старший лейтенант, я ведь для них старался. Авиация – не пехота, где винтовку наперевес и ура на пулемёты. Тут очень точно нужно соблюдать каждую мелочь. По Як-18 помню, любая ошибка, и ты – в штопоре. Если высоты хватит, выберешься, если нет – прощай, Родина. Расхлябанность для них же самих – угроза их жизни. Разобьются на дурницу и самолёт угробят.

- Да… Тебе двадцать три, а рассуждаешь как ветеран. Правильно рассуждаешь. Сосунки позже до этого дойдут. Кто успеет и не погибнет. Я не ошибся, выбрав тебя своим помощником.

- Прошу освободить меня от этой должности. Командир обязан быть авторитетом для подчинённых. То, что я допустил нападение – мой провал. В самолёт и в своё умение летать верю, в лидерские качества – больше нет.

Офицер огорчился.

- Давай так. Временно ставлю Дергунова. А ты выздоравливай. Позже вернёмся к разговору. Кругом марш!

Я повернулся, отстучал строевым положенные шаги, потом перешёл на обычный аллюр. Вернулся в медчасть ровно к завтраку, склевал макароны и выпил чаю, намазав хлебушек маслом. Затем схарчил хлеб и масло татарина, тот ещё не был способен питаться обычной едой.

Доктор Сарнов, майор медслужбы, светил мне лампочкой в глаза, проверял рефлексы, задавал вопросы «какое сегодня число», «где мы находимся», «как фамилия командира учебной роты», на последний вопрос я ответа не знал и предложил ему: что вы всё о ерунде да о пустяках, лучше спросите меня о скорости отрыва и скорости сваливания МиГ-15бис, допустимых перегрузках и углах атаки, заправочных ёмкостях, боекомплекте. Сарнов рассмеялся.

- Спросить-то могу, но я сам не знаю правильные ответы. Но раз ты столь уверен в себе, могу подтвердить: мозги у тебя не пострадали. Отдохни до завтра, понаблюдаем. Если всё будет в норме, отпущу.

Как велел командир, после завтрака и медосмотра я никуда не пошёл, растянулся на койке и погрузился в размышления. И неожиданно почувствовал приступ странного, мало на чём основанного оптимизма.

Я свалился в январь пятьдесят седьмого – до запуска первого спутника и начала космической эры по советскому календарю. На самом деле, первый космический аппарат вылетел выше условной границы атмосферы и космоса, поднявшись на сто восемьдесят восемь километров, если не ошибаюсь, ещё в сорок четвёртом, это была ракета А4 Вернера фон Брауна. В руках американцев в мае сорок шестого она добыла фотоснимок Земли из космоса. То есть Землю фотографируем из космоса, но космическая эра ещё не началась? Не смешите тапочки моей бабушки.

Добавлю, что совсем не смешно, до чего докатилась российская космонавтика, дочка великой советской. Тот же «Фрегат»… А ведь он, по существу, только дополнительная разгонная ступень к ракете, чей прототип эксплуатируется с пятьдесят седьмого года! Все последующие ракеты-носители «Союз» представляют собой лишь модернизацию королёвской «семёрки», первоначально созданной как межконтинентальная баллистическая ракета, гордый советский ответ на американские стратегические бомбардировщики в Турции и в Европе. Когда она впервые вывела «Спутник ПС-1» на замкнутую околоземную орбиту, по всему СССР заключали пари: через сколько лет советские люди ступят на поверхность Луны и Марса. Максимум – десяток лет. Если не звёзды, то тела Солнечной системы казались на расстоянии вытянутой руки. Но Советский Союз распался, от России отделилась и стала враждебной самая ракетная республика великой страны – Украина, в жовто-блакитной стране от прошлой ракетно-космической роскоши вообще не сохранилось ровно ничего. Роскосмос кое-как выжил, что парадоксально, за счёт американских заказов на двигатели РД-180. К сожалению – при слишком ограниченных бюджетных вливаниях, они были недостаточны ещё в «жирные» годы, до COVID, до санкций на фоне СВО.

Потерпели неудачу запуски российских беспилотных станций к Луне и Марсу. Перспективная национальная околоземная станция и новые космические корабли нам демонстрируются постоянно, но лишь в качестве макетов, собранных на уровне школьного кружка «Умелые руки». Обещанная дата запуска всё время сдвигается вправо, снова вправо, испытывая терпение болеющих за нашу звёздную отрасль. Спасибо, «Ангара» взлетела, остальное – подновляемое и слегка модернизированное наследие Королёва, Глушко, Янгеля, Челомея, привет из пятидесятых и шестидесятых годов.

Фактически всё, что получалось у Роскосмоса – выводить на околоземную орбиту беспилотный или небольшой пилотируемый корабль. Одноразовый. То есть уровень шестидесятых годов… Согласен, преувеличиваю, техника продвинулась вперёд, в шестидесятые не было таких спутников связи, как две тысячи двадцатых, не говоря о ГЛОНАСС. Но советские аппараты катались по Луне, совершили мягкую посадку на Венеру и Марс! Что для Роскосмоса, увы, пока недостижимо.

И максимум, что удалось – рапортовать о космическом сотрудничестве с Зимбабве, коль вытянули на орбиту их спутник. Назовите меня пессимистом, но Зимбабве – не самый крутой партнёр из возможных. Те же индусы продвинулись в экспериментах на Луне куда дальше, чем советские учёные и ракетчики, но россияне индусам не особо нужны.

Всё, баста, будущее – в прошлом, как ни парадоксально это звучит. Я – в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом, это моя единственная реальность, а грядущее рождается сейчас, ничего ещё не произошло, мы куём его сами.

Мы развиваем настоящую, лучшую в мире космонавтику. Слово «батут» никому и в голову не придёт.

Я – Гагарин. Пусть лишь чисто внешне и подделка внутри, никто не должен этого знать.

Всё, что знал и читал о настоящем Гагарине, пусть несколько приукрашенное, говорит о незаурядности его личности. Свои способности оцениваю не более чем на средний уровень.

Хорошо. А что необходимо минимально? Полярный лётчик с отменным здоровьем, член КПСС, щуплый и низкорослый, не испугавшийся «испытания новой техники». То есть первый круг отбора кандидатов пройду.

Лидерские качества? Не столь важно, человек-то на орбите один, и ему не нужно отдавать команды Королёву.

Обладатель белозубой улыбки – хоть на рекламу зубной пасты. Могём! Оптимист? Да… Только придётся несколько лет давить свой скепсис, что не очень просто, прекрасно зная, к чему придёт СССР. Только не к коммунизму, обещанному Хрущёвым на восьмидесятый год. Автор обещания не дожил, не услышал упрёков – ну и где? А народ развлекался анекдотами: взамен ранее назначенного коммунизма объявлена Олимпиада.

Очень хотелось курить… Наверняка в тумбочке в казарме запасены папиросы. Но курение вредит, в пятьдесят седьмом этому не придавалось значения. Если брошу, буду здоровее! А значит…

Что я вообще расстраиваюсь? Жабры коротки? Бог, природа или что-то ещё непонятное выписали мне второй шанс. Я должен, просто обязан не только повторить подвиг Гагарина, но двигаться дальше. Что о нём писали... Юрий Алексеевич тяжело перенёс испытание славой, первое время распустил себя, по свидетельству Каманина выпивал, сильно разбился, выпав из окна накануне XXII съезда КПСС, а при попытке вернуться в лётную форму, снова подчинив себе истребитель, нелепо погиб. Уже одно это могу исправить – удержаться от соблазнов, их хватило в моей прежней жизни.

Но, главное, я как журналист в общих чертах знаю основные ошибки, сгубившие лунную пилотируемую программу СССР, потом – программу челноков. Не потому, что умный такой, всё проще, читал многочисленные отчёты специалистов. Сейчас, решись мудрствовать и пророчествовать вслух, услышу лишь одно: крепко тебя Бушнев и Шпанько по голове приложили, иди подлечись ещё. А вот к первому космонавту Земли непременно прислушаются.

Всему своё время. И я нахожусь в весьма удачной его точке.

Глава 2

2

Стылый спортзал. Температура, наверно, не выше семи-восьми градусов. У курсантов нет никакой спортивной формы. Взвод поделился, моя команда, чтоб отличаться, сбросила гимнастёрки и осталась в майках, противники только расстегнули ворот гимнастёрок, на ногах вместо треников и кроссовок красовались обычные сапоги и галифе.

Я – в альтернативном мире. Или альтернативной реальности своего прежнего мира. В чужой личине. Как бы то ни было, выбора и выхода нет. В том числе не могу отказаться от участия в команде, где все принимают меня за Юрия Алексеевича.

- Сейчас отыграемся! – оптимистично пообещал Валик Злобин. – Гагарин с нами.

- Ша, пацаны, - я сделал несколько резких движений, согреваясь, от дыхания валил пар. – Пока не вполне в норме. На меня не сильно рассчитывайте.

Увидел недоверчивые гримасы. Парни Гагарину верят. Тому Гагарину. А я только пытаюсь им стать.

Взял мяч в руки, несколько раз стукнул им об пол, неожиданно ловко получилось. Пробежался по площадке. Похоже, мышечная память включается, дриблинг удаётся. Или всё сложнее, прежний Гагарин наработал нейронные связи в мозгу, связанные с владением телом в игре. Ладно, ребятки, покажем вам плей-офф NBA!

Тяжелее всего давалось взаимодействие в команде. Тело позволило совершать лёгкие и высокие прыжки, перехватывать мяч, адресованный центровому противника под кольцо. Прорываясь к чужому щиту, прекрасно финтил и обводил их защитников. А бросал из рук вон плохо. Что ещё хуже, не держал в поле зрения нашего центрового, пропуская момент, чтоб отдать ему мяч.

Первую пятнадцаминутку мы продули со счётом 19:23.

- Юра, ты носишься как с шилом в жопе. Но бестолково, - на правах друга откровенно влепил Дергунов, мой тёзка. – Что, от больнички ещё не отошёл?

С мордобоя минуло пять дней. Время поблажки, которую мне, не желая того, выписали хулиганы, заканчивается. Если странности в поведении курсанта Гагарина продолжатся, вывод будет один: в башке что-то повреждено. Тут без вариантов: парня, у которого шарики заходят за ролики, в кабину истребителя сажать не стоит.

- Отойду. Открывайся чаще! Я не жмот. Дам бросить.

Мне бы позаниматься одному – покрутить солнышко на турнике, прыгнуть через коня, покидать мячик. Факты, события, имена из прошлой жизни Юры всплывают медленно, неохотно. А рефлексы работают. Мне нужно всего лишь немного времени, но его нет.

- Курсанты! На поле.

Поздно жалеть, что последний раз стучал баскетбольным мячом лет тридцать назад, после предпочитал телевизор. Какие-то навыки вспоминаются, общее представление о правилах есть… Не отдавать же из-за такой чепухи, как обычная групповая игра, право первым подняться в космос!

Наверняка я был единственный, кто с подобной мотивацией метался по площадке, сотрясая дощатый крашеный пол ударами подкованных сапог. При скромном росте сто шестьдесят с чем-то я не казался столь мелким, как считался бы в команде мастеров с центровыми под два метра, лётчики в большинстве своём маломерные. Щуплый, резкий, подвижный. На дриблинге обыгрывал защитников, прорываясь к кольцу, и отдавал пас нашим «гигантам» – Злобину или Дергунову, оба за метр семьдесят. Под конец осмелел и забросил сам, в прыжке.

Когда просвистел свисток при счёте 41:39 в нашу пользу, пацаны сгребли меня в охапку.

- Юрка! Ты вернулся, бисов сын! – мял меня украинец Приходько. – Думали, ты совсем в себе закрылся после… ну, после больнички.

- Возвращусь… если вы меня отпустите и не будете лапать как красивую бабу.

От незатейливой шутки заржали и мои, и проигравшие, ничуть не расстроившиеся – со своими же. Вот если бы рубились со вторым взводом, тогда дух командного соперничества дал бы себя знать.

Воспоминания курсантов о настоящем Гагарине, экстраверте, весельчаке и массовике-затейнике, осложнили мне вхождение в его образ до невозможности. Сколько же ещё времени должно пройти, чтоб тот, существовавший до двадцать восьмого января, стёрся у них из памяти и не контрастировал с Гагариным-нынешним, так сказать, с усечённой версией товарища…

Слышал разговоры за спиной – что это с ним опять. Несколько раз не мог вспомнить фамилии офицеров и курсантов не из нашего взвода, своих-то выучил за день. Волновался, но однажды сказал себе: не думай об этом. Просто живи как живётся.

Тем более армия не слишком много оставляет простора для выбора. От подъёма в шесть утра и до отбоя всё расписано поминутно. Даже так называемое личное время никогда не бывает свободным: нужно подшить подворотничок, надраить сапоги, что-то почитать к политзанятиям… И самое тяжкое – написать письмо домой, матери и отцу Гагарина, которых никогда не видел и понятия не имел, что рассказывал им сын.

Повезло. В конспекте ленинских «Философских тетрадей» обнаружил заготовленное, но неотправленное письмо. Несколько дней тренировался, вживаясь в убористый каллиграфический почерк. Со временем смогу его поменять, не сразу, конечно.

Читая аккуратно выведенные строки, невольно вздрогнул, когда прочёл, как Юрий рассказывал родителям о развитии отношений с девушкой по имени Валентина. Так уж детально его биографию не знал, осталось только, что будущий космонавт женился здесь же, в Чкалове-Оренбурге, незадолго до окончания училища или сразу после. И звали его избранницу… Да, кажется, так и звали – Валентина. Будущая вдова.

Вот тут себя почувствовал конченной сволочью. В памяти не всплыло абсолютно ничего о Валентине, а даже если бы и узнал, пошёл бы к ней? Шанс засветиться и выдать, что я – не тот, за кого себя выдаю, чрезвычайно большой. Но уклониться от встречи с ней означает, что не родятся дети Гагарина. Кошмар!

Пока что не поддерживал никаких контактов с внешним миром за пределами лётного училища. Разбитый глаз открылся полностью, но до сих пор украшен яркой синей обводкой, словно у барышни из двадцать первого века, злоупотребляющей косметикой. Остальные гематомы отливают в спектре жёлтого, серого и светло-коричневого, ни один дежурный по училищу либо по КПП не выпустит такого красавца в увольнительную – позорить ВВС.

По той же причине пропустил вечер танцев в нашем клубе. Малый рост, говорят, не мешал Гагарину слыть до женитьбы завидным кавалером, он компенсировал скромные габариты кипучей энергией. Как только стал космонавтом номер один, многие дамочки из Оренбурга и Саратова вдруг «вспомнили» о нежных отношениях с ним. Наверняка некоторые врали, но может и нет, да и в то время для подобной репутации не требовалась близость, достаточно вскружить голову. Во всяком случае, самая мужская часть организма, как бы не изматывал себя спортом и учёбой, упорно сигнализировала перед рассветом: к интимным радостям готова и ждёт с нетерпением.

- Рота, отбой!

По этой команде дневального весь состав учебной роты, то есть курс училища, спешно сворачивал дела и нырял под одеяло, в кубрике гас свет. Даже если приспичило сходить в туалет – терпи. Дежурный по роте должен проверить, как выполнена команда, и только потом, минут через пятнадцать, можно сунуть ступни в тапочки и шлёпать в уборную.

В наземных частях главное было – не попасться на глаза старослужащим. Молодой, рискнувший отлить после отбоя, немедленно брался в оборот, ему вручали специально назначенную для такого дела сапожную щётку, которой драил «взлётку», длинный проход между койками, ведущий к тумбочке дневального и к выходу. Конечно, в лётном училище наряд тоже поддерживал чистоту, не менее тщательно, чем пехоте или у танкистов, но курсанты попадали в него не часто, по графику, если не проштрафились, и работали все. В авиации не была принята дедовщина, кроме, разве, солдат аэродромного обслуживания. Тем более неуместно среди будущих офицеров, поэтому мордобой в конце января не стали скрывать и подали начальству как чрезвычайное происшествие, троих отдали под трибунал. Это в какой-нибудь артиллерии инциденту не придали бы значения, пусть балуются ребята, дело молодое. Максимум – пара нарядов вне очереди.

Я успел облегчиться вовремя и преспокойно растянулся под одеялом, пытаясь придумать как себя вести, если на улице окликнет та самая Валентина. Ничего в голову не пришло, а мысли на тему женского пола привели к шевелению в паху.

А ведь жениться надо! При отборе в отряд космонавтов женатики приветствуются как более морально устойчивые. КГБ считает: вдруг кто-то, вырвавшись из СССР хотя бы в космос, раньше назначенного включит тормозной двигатель, чтоб спуститься на территории капиталистической державы. Всё же жена и дети – дополнительное препятствие против побега.

Но Виктор Беленко, угнавший МиГ-25 в Японию, а потом благополучно доживший до глубокой старости в США, скончавшись на руках сыновей, преспокойно оставил в СССР и жену, и партбилет КПСС.

Я читал, что для него, воспитанного, как и сокурсники Гагарина, на байках о тяжёлой нищете американского пролетариата, посещение шопинг-молла повлекло настоящий культурный шок. Столько товаров, хороших и разных, а главное, доступных по цене абсолютному большинству жителей США, потрясло перебежчика и лишний раз убедило в правильности решения.

Уверен, и Злобин, и Дергунов, и Приходько просто охренели бы, перебрось их из оренбургской казармы в американский, британский или французский супермаркет. Не нужны им эти стрессы и испытания изобилием на верность марксизму-хрущевизму.

Я – иное дело. Прекрасно помню тусклые прилавки в магазинах Калинина времён моего отрочества, сейчас этот город называется Тверью, унылый покрой мужских костюмов и женской одежды, обувь такая, что и хоронить в ней стыдно. Да и то – дорого, когда зарплаты в семьсот-восемьсот рублей старыми едва хватает дотянуть до получки. Оттого повальное увлечение женщин шитьём, стремление хоть как-то приличнее одеть семью.

А ещё – собственное впечатление о роскошных универмагах Западной Германии, куда впервые приехал в начале девяностых выбрать себе и купить «Опель-Рекорд», не имея денег на услуги перегонщика.

Не в шмотье дело. Не в нём счастье. И не в блестящих четырёхколёсных игрушках, хоть Гагарин, по воспоминаниям его знакомых радовался подаренной спортивной иномарке, укладывая на спидометре стрелку за двести по страшнючим советским дорогам. Хорошо, что не разбился раньше, чем в трагическом полёте на МиГ-15УТИ.

Пусть в Гжатске оставались немощёными улицы, а большинство жителей бегало на очко во двор, не имя тёплого туалета в доме. Уверен, те люди были совершенно счастливы, узнав, что их земляк впервые поднялся в космос.

Можно сколь угодно клеймить Хрущёва и обзывать его «кукурузным генсеком», кому нравится – развлекайтесь, но он, обеспечив стране Советов и военные, и цивильные космические ракеты, принёс куда больше радости в каждую советскую семью, чем «форд» или «шевроле» у американской семьи, дал соотечественникам смысл жизни. Пусть эта была иллюзия, просуществовавшая не слишком долго, но после двенадцатого апреля шестьдесят первого года граждане СССР строили коммунизм не только в своей стране и закладывали основы коммунизма на планете, они мечтали распространить достаток, братство, заботу, справедливость, доброту по всей Земле и за её пределами…

Не Хруща, конечно, главная заслуга, ракетное дело началось при Сталине, но спасибо, что продолжил и развил.

Пусть его и остальных коммунистов упрекают в мессианстве. Они много чего плохого натворили. Да что говорить, я сам был в КПСС и не выкинул, лишь куда-то спрятал партбилет после ноября девяносто первого, в КПРФ не вступил, в общем, несу полную ответственность за всё случившееся.

Зато советская космонавтика – лучшее из того, что сделали коммунисты. Да что говорить, американские космические программы родились благодаря Советам. Та же сырая и крайне ненадёжная ракета «Рэдстоун», посади ей на голову дополнительную ступень ускорителя, запросто бы вывела на околоземную орбиту искусственный спутник много раньше нашего. Пусть не с первой попытки, три-четыре этих недоразумения наверняка взорвались бы или на старте, или вскоре после отделения от стола, но спутник рано или поздно полетел бы! Вернер фон Браун, мудрый задним числом, после успеха нашей «семёрки» много раз повторял, что предлагал нечто такое сделать, пока Советы не опередили, но американские упрямцы его не слушали… Более того, дико затратная американская лунная программа, во многом опередившая время и не сильно-то нужная, беспилотные станции собирали образцы грунта и исследовали поверхность Луны куда дешевле, главное – безопаснее для человека, была запущена с одной-единственной целью: утереть нос проклятым русским. Плевать, что Королёв – из Украины, украинские корни также у Янгеля и Глушко, а Челомей и Черток вообще из Польши, при коммунистах трудился советский интернационал, после девяносто первого распавшийся, все они на Западе назывались "русскими", и это не обидно.

Но советская космонавтика не выполнила сверхзадачи – не отправила гражданина СССР на Луну ни до американцев, ни вообще. Если бы Вася Пупкин из Советского Союза хоть на день раньше Армстронга оставил рифлёные следы в лунной пыли, американцы немедленно штурмовали бы Марс! Задолго до появления монстров-старшипов Илона Маска.

Те самые следы экспедиций, что сфотографировала индийская лунная станция, утерев нос скептикам и сторонникам теории, отрицавшей американские полёты.

Отставание в космосе подорвало веру советских граждан во всемогущество коммунистической системы. А эта вера была идеологической основой, именно она заставляла бросать насиженные и относительно комфортные места, нестись сломя голову поднимать целину, строить Братскую ГЭС или БАМ. Мечты и идеи в СССР замещали материальные стимулы, они были не только частью пропаганды, но и экономики.

Брежнев, урезав затраты на космос, особенно на лунную программу, погубил не только нашу космонавтику. Он подорвал моральный стержень государства. Из пионеров и первопроходцев космоса мы превратились в таксистов, промышляющих извозом на орбиту пассажиров из дружественных марионеточных государств.

Ещё до Брежнева, на волне успеха «Востока-1», в космические программы бросились слишком многие, что привело к распылению сил и средств. В чём-то Брежнев был прав: тратим много. Тратить надо было с умом…

Я открыл глаза, не в силах уснуть, как сделало большинство парней в учебной роте, многие посапывали, другие лежали тихо, старший наряда шёпотом распекал дневального на тумбочке.

- Почему унитазы плохо вымыты? Сниму с поста – пойдёшь драить по новой!

Стояла обычная армейская ночь перед столь же обычным учебным днём, и только один курсант маялся от мыслей – как же изменить развитие космонавтики и всю историю СССР. Возможно, очень преувеличивая свои значимость и возможности.

Я не знаю, как надо поступить, даже если бы получил право принимать стратегические решения. Зато хорошо информирован, что было ошибочным. Особенно много времени и сил отняла ракета Н-1, все четыре пуска которой окончились взрывом, да и не могли окончиться ничем иным. А «Энергия» никак не поспевала, чтоб опередить старт «Аполло-11». Надеюсь, однажды смогу сказать своё веское слово, и к нему прислушаются.

Слово мне предоставили, но совсем не перед теми людьми, кто вправе принимать решения. На следующий день намечалось комсомольское собрание. От обязанностей помкомвзвода пока освобождён, от комсоргских – нет.

Днём были занятия по матчасти. В своё время знал МиГ-15УТИ настолько, что мог разобрать-собрать большинство узлов с закрытыми глазами. Ни МиГ-17, ни МиГ-19 не выпускались в двухместных учебных конфигурациях, «пятнадцатый» оставался учебной партой довольно долго для нескольких поколений курсантов.

Как передать эти ощущения… Как если бы учился водить на горбатом «москвиче», выучив его до винтика, за годы сменил множество машин, добравшись до «кайена», и теперь вдруг опять предстоит оседлать верную старую тачку, архаичную, медлительную, тем не менее – вполне способную с ветерком прокатить из пункта А в пункт Б. И заново сдать на водительские права.

Уходя на пенсию в конце восьмидесятых, в годы проклятой «перестройки», приправленной «ускорением», «гласностью» и прочими изобретениями советников Горбачёва (с супругой), я уже успел привыкнуть к довольно продвинутой авионике. «Пятнадцатый», по сложности электронной начинки весьма уступающий простейшему смартфону, не имел даже радара! Автопилот способен поддерживать высоту, курс и заданную скорость, но радиотехническая система захода на посадку, для советского авиапрома – нечто прорывное, настолько не вызывала доверия, что мы старались её не использовать.

Во всём, что касалось устройства и теории пилотирования истребителя, я без труда поддерживал реноме пятёрочника, в отличие от настоящего курсанта Гагарина владел самолётом когда-то на деле, а не по книжкам. А вот комсомольское собрание виделось испытанием.

Как их проводил Юрий Алексеевич? Свято верующий в марксизм, наверняка с самым искренним воодушевлением зачитывал передовицы газет. Сокурсники без сомнений разделяли те же идеалы, но не проявляли столько энтузиазма.

Я решил рискнуть и внести свежую струю.

Собрались в ленкомнате. В углу дремал подарок шефов – телевизор КВН-49, в который раз поломавшийся и ждущий ремонта, иначе схалтурил бы, включив его, идейные репортажи о битве за удои чугуна или плавки молока, быть может – наоборот, не важно, транслировались ежедневно по единственному каналу и всего несколько часов в день. Чкалов входил в число «счастливых» областных центров, центральное телевидение покроет большинство населённой территории СССР только лет через десять, не раньше.

После дайджеста газетных передовиц попросил взвод выстроиться в линию и всем взяться за руки.

- Товарищи курсанты! Задание самое простое – не дать мне прорваться через вашу цепь. За минусом занятых в наряде, вас двадцать. У меня осталось двадцать папирос. Одолеете – каждому по одной, иначе отдам всю пачку во второй взвод.

- Сам что курить будешь? – не поверил Приходько.

- Бросаю. Ну, чего ждёте? Взялись за руки!

Разогнавшись от противоположной стены, я пригнулся и метнул тело туда, где виднелась наибольшая брешь, но пацаны, приняв игру, тут же сомкнулись. Две последующие попытки окончились тем же.

- Садитесь, товарищи. Ваша взяла, - я вытащил пачку и пустил её по рукам. – Вот так и служить надо. Самолётов много, лётчиков тоже, а советское небо – одно на всех. Мы победим, если никакой буржуйский самолёт не прорвётся через наш заслон. Поэтому важна не просто сумма усилий. Каждый на своём месте несёт ответственность за общее дело. Если всего один бомбардировщик с водородной бомбой пролетит к Ленинграду или Москве, даже представить не хочу, что случится. Скоро начнутся вылеты. Будем стараться, чтоб из нашего взвода никто не был отчислен!

- Кроме Бушнева, Шпанько и Ошуркова, - напомнил Дергунов.

- Их считаю предателями Родины, - я закусил удила. – Что морду мне начистили, оно полбеды, уже почти всё зажило. Но держать в ВВС офицера, способного ударить старшего по должности, пусть это лишь помощник комвзвода, никак нельзя. Государство им выделило всё – место в казарме, питание, форму, обучение, рассчитывало на них. Трое мудаков просрали свой шанс выйти в люди. Подвели не только себя, а ещё государство, партию и народ. Лучше бы на их места другие парни поступили, порядочные. И мы с вами виноваты – вовремя не одёрнули, не поставили на место. Довели дело до ЧП. Баста! Больше никаких шалостей. Вместе осваиваем МиГ-15, затем МиГ-17 и осенью разлетаемся по частям службы.

Наверно, далеко выскочил за формализованный протокол комсомольских собраний, предшественник такого, думаю, не позволял. Но после инцидента оставлять дело как прежде – неправильно.

На этом время собрания вышло.

- Юра, может, здесь скурим твои папироски? Дубак на улице, - катнул пробный шар Дергунов. – Ты точно не будешь?

- Мне доктор Сарнов объяснил: после черепно-мозговой травмы не нужно курить. Да и потом тоже. Знаете, как-то в редакции журнала «Крокодил» сотрудников задрал табачный дым. Мало того, что почти все дымят, так и посетители заходят с соской в зубах. И один из фельетонистов или, там, карикатуристов придумал плакат: «Капля никотина убивает лошадь!», внизу приписка: «просьба убивать лошадей в коридоре». Так что, товарищи курсанты, прошу надеть шинели и спуститься к грибку на отведённое для курения место.

Бородатая лошадиная шутка, где её слышал – не помню, разрядила обстановку, накалённую после патетического спича про воинский долг и посыпания пеплом головы из-за трёх хулиганистых дедушек. Взвод ссыпался на первый этаж и оттуда на улицу, я пошёл со всеми и стал с наветренной стороны, чтоб меньше вдыхать табачный дым. Желание сунуть папиросу в рот, довольно сильное в первые два дня, постепенно ослабевало.

В роте выражение «убьём лошадку» в значении «пойдём покурим» приобрело устойчивость. Ну а я с каждым днём убеждался, что встроил себя в гагаринский курсантский коллектив, пусть не добился полного сходства с предшественником, но уж точно не кажусь сокурсникам американским шпионом в обличии Юры.

Скорее бы в часть, где никто не видел прежнего Гагарина! Короткий отпуск после выпуска и до прибытия к месту дальнейшего прохождения службы я точно не использую для поездки домой. Разве что, оттрубив год-два в полку, тогда на слова родителей «ты изменился, сынок» без особого смущения отвечу «да».

А если не возьмут в отряд космонавтов? Грусть-тоска.

Ничего. Мне двадцать три. Что-нибудь придумаю.

Глава 3

3

На курсантское жалование не шиканёшь и не разгуляешься. Наступила весна, в стенах училища меня натурально нагнала клаустрофобия, хотелось наружу. Нет, конечно, не та патологическая боязнь закрытого пространства, иначе не стремился бы забиться в крохотное яйцо спускаемого аппарата «Восток-1». Дело в другом. Я – лётчик, чёрт побери, что в прошлой жизни, что в нынешней, небо – мой дом, а не несколько зданий, зажатых между улицами Челюскинцев, Советской и берегом реки. Конечно, есть стадион, где мы гоняем мяч, даже зимой по снегу, и гимнастические снаряды, но тесно, тесно…

И я начал пользоваться увольнениями по воскресеньям, кроме дней, когда заступал в наряд по кубрику, по кухне или в караул. Где-то в конце марта шагали с Дергуновым по Комсомольской в сторону центра, под сапогами скрипел снег, он сходит здесь лишь в апреле, и прикидывали, что можем себе позволить на курсантские рубли – отправиться в кино или съесть по мороженному, Юрка ещё папирос должен был прикупить.

Курсанты смолили только самые дешёвые – «Север», он не всегда был в продаже, чаще «Беломор», два рубля двадцать копеек за пачку, в которой было двадцать пять штук. Сам процесс употребления напоминал целый ритуал: достав папиросу, курильщик непременно разминал слежавшийся табак, затем дул в гильзу, чтоб выпавшие из набивки крошки вернулись на место и не ссыпались в рот. Потом сминал гильзу, чтоб оба залома оказались строго перпендикулярны друг другу.

В увольнительной можно было дымить, не скучившись в курилке под грибком, а важно вышагивая и стреляя глазами в сторону девичьих глаз. В двадцать или чуть старше, едва оставив детство позади, парни с «Беломором» в зубах казались себе взрослее и увереннее.

Мой друг обожал эквилибристику с бычком во рту, удерживал гильзу зубами, периодически перехватывая губами, чтоб сделать затяжку, перебрасывал её из правого уголка в левый. Даже бумагу сминал ухарски и по-своему, загибая папиросу вверх. Дым пускал кольцами, при виде патруля прятал бычок в левом кулаке.

Посматривая на его узкое веснушчатое лицо, я давил усмешку. Даже усы ещё толком не начали расти, что-то скребёт на физиономии раз в неделю, а туда же – взро-ослый. Не то что секса не познал, оно не удивительно, в СССР секса нет, большинство во взводе – девственники, но не целовался ни разу, хоть парень видный, вдобавок военно-романтической профессии. Но – робел при заходе на посадку, улетал на второй круг, а там, глядишь, полоса другим занята.

Сегодня Юра решил, что сплоховал как раз я.

- Гляди! Вон навстречу парочка фланирует. Валя, вроде бы. Ты же к этой цыпе несколько месяцев бегал. А пушкарь увёл. Отрихтуем его?

Серьёзная круглолицая барышня в длинном тёмном пальто и белом платке явно смотрела на меня. Симпатичная, ничего не скажешь. Низенькая даже по сравнению со мной и, конечно, нимало не похожая на всяких моделей женщин, ставших привычными по ящику двадцать первого века, приятная своей натуральностью.

Она тоже узнала нас. Смутилась? Расстроилась? Я не знал, как истолковать выражение её лица, стопудово не равнодушное.

Девушка шла под руку с курсантом-пушкарём, то есть птенцом из зенитно-артиллерийского училища. Легенды о том, как авиаторы бились с канонирами, не поделив женское внимание на танцах в городском Доме культуры, передавались из поколения в поколение. К тому же лётчиков по окончании часто отправляют в самую дальнюю срань, тогда как зенитчики в мирное время бдят около важных объектов, особенно крупных городов. С авиатором престижнее, с артиллеристом практичнее.

Тот, завидев нас, исторически классовых врагов, моментально насупился, крутнул головой, высматривая своих или хотя бы патруль, если пара курсантов с голубыми петлицами решится метелить его прямо посреди оживлённой городской улицы. А что делать бедному, если Дергунов, жуя недокуренную беломорину, ласково шепнёт: давай отойдём за угол, дружок, разговор есть. И оба его противника снимут ремни, накручивая их на руку. Был бы пушкарь один – задал стрекача без разговоров, но в присутствии дамы ретирада исключена. Только бледнел и играл желваками.

- Здравствуйте, Юра и Юра, - первой поздоровалась девушка.

- Привет, Валя, - со злым весельем ответил мой спутник. – С кем это ты? Вроде же с Гагариным ходила.

- Пропал твой Гагарин, - ответила та, глядя на меня в упор, но разговаривая обо мне в третьем лице, будто не стоял напротив. – Полтора месяца ни слуху, ни духу. Что я должна думать? А вот Коленька внимательный, в каждое увольнение к нам заходит. Даже в самоволку бегает, если соскучится.

Возможно, она пыталась возбудить во мне ревность. Не буду предполагать худшее, что провоцировала на конфликт, ненавижу женщин, обожающих, когда из-за них дерутся мужики. Выглядела Валя добропорядочной, даже старорежимной. Смотрела строго, выжидающе, и с запозданием в несколько секунд я обнаружил: даёт последний шанс. Стоило объяснить, что болел, что никак не мог вырваться из расположения, но вот сейчас готов всё загладить и исправить, Валентина развернётся на сто восемьдесят, и пойдёт «Коленька» лесом, чудом не схлопотавший пряжкой ремня по роже…

А как объяснить, что меня трижды звали с КПП, передавали от неё записки? Волновалась, не понимала, почему игнорирую.

Ясно – почему. Малодушничал и совершенно обоснованно боялся разоблачения. Элементарно не знал, о чём говорить. Всё же полвека не общался с юными девицами на равных, а только как старший с молодёжью. Разучился. Да и молодёжь пятидесятых уж очень отличается от постсоветской. Этот узел не развязать и не разрубить, остаётся пройти мимо.

- Желаю счастья с Коленькой.

Я обошёл парочку, стараясь не встретиться с Валентиной взглядом. Юра, а что ему оставалось, двинул за мной.

- Ты чего? Вроде же сох по ней?

- А зачем такая нужна? Подумай, допустим, не пришёл я в воскресенье. Нет, чтобы сама подошла к КПП, попросила вызвать, навести справки, что со мной. Курсант Гагарин лежит в санчасти и не может выползти к КПП, это никакая не военная тайна, - я врал напропалую, оставив за спиной сожжённый мост и чувствуя себя негодяем. - Если такое отношение, найду другую, верную.

- Некрасивые – верные, - философски и с мудростью знатока женских сердец (ха-ха-ха три раза) комментировал Юра. – Выбрал её, дурнушка и радуется, больше никому не нужна. А твоя Валя красивая была.

- Была, ты верно подметил. В прошлом времени. Найдутся и лучше. Мы – кто? Лётчики! Покорители неба. За такого любая пойдёт. Даже выше ростом на голову.

- Зачем тебе длинная?

- А зачем короткая? Породу надо улучшать. Иначе детки совсем мелкие родятся, их кролики начнут обижать.

На душе тем временем кошки скребли. В покинутой реальности живы ещё две дочки Гагарина, у обеих наверняка есть дети, не интересовался. Чтут память отца, об этом писали, уважаю. Но я - не их отец. Ни в этой альтернативе, ни в иной. Одной только фразой «желаю счастья с Коленькой» перерубил целую ветку человеческих жизней. Надеюсь, благодаря зенитчику вырастет другая ветка.

И правда, хорошая девушка, у Юрия Алексеевича был правильный вкус на прекрасный пол.

Был… Жуткое слово! А я?

Чувствую себя шпионом, нелегально заброшенным во вражескую страну. Шпион вправе жертвовать людьми, даже другими агентами из своей организации, ради Самого Главного Задания. Но меня никто никуда не посылал, никакого задания не давал. Угрызения совести по поводу разрушенной жизни близких Гагарина будут преследовать долго.

Оба моих друга-приятеля, Юра и Валентин, пока ещё не женились и прекрасно понимали: золотое время уходит. В ПВО Московского или Ленинградского военного округа вряд ли отправят, скорее – на какой-то дальний аэродром. Если не подобрали себе пару из медицинского училища или ещё каких-то училищ Оренбурга, там, в южной степи или среди северной лесотундры найти стократ труднее.

- По пивку бы… - размечтался напарник. – Но в курсантской форме не купить, спалимся. Хорошо, когда ты с Валей встречался – спиртик медицинский разок принёс.

- Потерпи. Скоро «Массандры» будет хоть залейся.

Юрик, интеллигентно кинув в урну докуренный едва ли не до излома бумаги бычок, изумлённо воззрился:

- Что за «Массандра»? Вино такое, крымское? Ни разу не пробовал.

- Сам ты – вино. «Массандра» расшифровывается как «Микоян Анастас Советский Сын Армянского Народа Дарит Радость Авиации». Не въехал? Смесь спирта и дистиллированной воды крепостью до пятидесяти пяти градусов. Если многовато спирта, в нашем баре к услугам лётчиков припасён ликёр «Шасси». Что, тоже не слышал? С кем я служу… В гидравлической системе тормозов МиГ-15 используется смесь спирта и глицерина. Крепостью она не более тридцати, а глицерин придаёт ей сладковатый привкус. Жаль, в Чебеньках девушек не будет, самое то – их поить.

На аэродроме «Чебеньки» третьекурсников ожидал 904-й учебный авиационный полк авиационного училища, вооружённый, помимо других машин, МиГ-15УТИ и МиГ-17, те содержали и ликёр «Шасси», и много чего вкусного.

Разумеется, Дергунов выучил до последней запятой, что и куда заливается в истребитель, а потом сливается. Но в учебной части не познаешь массы тонкостей из тех, что становятся очевидными только в строевой эскадрилье. В частности, как слить немного спиртсодержащей амброзии из самолёта, не нарушив пломбы. На самом деле, элементарно, если разбираешься в прокладке трубопроводов. Раскручиваешь нужный и сцеживаешь – не всё, по чуть-чуть, надо знать меру. Потом завинчиваешь, место соединения покрываешь пылью, зачерпнув её с соседних шлангов. К столу, панове! Нарезай огурчики.

- Валик себе разведёнку нашёл, - настучал Юра. – Сейчас, небось, кушает домашнюю котлетку. Видел, в то воскресенье с какой довольной рожей вернулся?

- Тебе по большому секрету сказал? Ну так и не трынди.

- Нудный ты, Гагарин.

- Между прочим, в дальнем гарнизоне нас всех, кто не женился, ждёт проблема: куда изливать мужской задор. Это морякам хорошо, экипажи большие, плавания дальние, оставленные на берегу с удовольствием вешают рога уплывшим. А лётчик вечерами почти всегда дома, кроме дежурств и ночных вылетов. Так сказать, охраняет семейный очаг. У кого подрастают аппетитные дочки, так при первой возможности едут учиться в крупные города, гарнизонная жизнь им скучна. У нас полгода до выпуска, из которых четыре месяца проторчим в Чебеньках.

Оттуда, правда, тоже отпускают в увольнительные, но попутку в Чкалов словишь не всегда, не то, что сейчас: вышел через КПП и оказался на Челюскинцев.

Транспорта было не слишком много и на городских улицах, тем более стоял выходной день. Тарахтели грузовички – довоенные полуторки и американские «виллисы». Из легковых «эмки», редкие «победы», единственная «Волга-21» с забавным оленем на капоте. Мы помогли завести с толкача трофейный «опель», уставший от жизни и отсутствия запчастей. Тем не менее, держались тротуаров, на проезжей части встречались кучки удобрений от транспорта в одну лошадиную силу, и синхронно перешли на строевой, отдав честь патрулю. Лейтенант осмотрел нас подозрительно, но решил не домогаться. У обоих всё в порядке, тем не менее, заставил напрячься. Вдруг ему покажется, что кокарда фуражки сидит не ровнёхенько над переносицей, а сместилась на миллиметр в сторону? Это же какой ущерб боеспособности советских вооружённых сил!

- На пирожное и кофе разоримся? – подал голос Юра, когда удалились от троицы с повязками на рукаве на безопасное расстояние. - А вечером, гляди на афишу, танцы в «Текстильщиках»!

- «Текстильщики» – это класс, - я чуть было не сказал «круто», пародируя молодёжь две тысячи двадцатых годов, но здесь многие выражения, привычные в новом тысячелетии, ещё не прижились. – Надо бы с собой побольше наших прихватить. Казарма зенитчиков близко.

Зашли в гастроном. Первым от входа располагался отдел «овощи-фрукты», немедленно окативший незабываемым букетом ароматов. Стояли две деревянных кадушки, одна с квашеной капустой, в другой плавали огурцы калибра кингсайз, про буржуазно-реакционные корнишоны Чкалов пятьдесят седьмого года слыхом не слыхивал. Желающие прикупить картошку подставляли мешок или большую сумку под желоб, могучая тётка поворачивала рычаг, поднимая заслонку, и картошка, вздымая облачка сухой пыли, ссыпалась в тару. Поскольку уже март, зиму перенесла не вся, в воздух взмывал привкус гнили. Но никто даже не пытался перебирать её, во-первых, дешёвая даже по советским меркам, семьдесят копеек за кило, во-вторых, взгляд тётки исподлобья не сулил привереде ничего доброго. В-третьих, даже в выходной день собралась очередь человек десять, не желавшая ждать долго – надо отстоять ещё несколько очередей, чтоб купить необходимое. За фруктовое разнообразие отвечала горка мочёных яблок, и это всё.

Для нас, военных, картошка в первую очередь напоминала бессонные ночи в наряде по столовой, где на каждого приходился едва ли не кубометр, подлежащийочистке. Это реально много, даже если чистить шестью движениями, превращая круглую картофелину в куб и не ковыряя глазки, когда половина исходной массы идёт в отход.

Мощное овощное амбре состязалось на равных с ароматами рыбного отдела. Сортов рыбы было небогато, но её самой – много. Селёдка тоже продавалась из бочек, пахла соответствующе, но никого это не удивляло, рыба и не должна отдавать «шипром».

Мясной отдел, где мясо в основном было представлено мослами, казался гораздо чище, продукты реально свежие, а дальше открывался большой стеклянный прилавок кондитерского отдела, где в большом баке, поблёскивающем хромовыми боками, согревался кофе.

В прошлой жизни не особо жаловал сладкое. Но я же теперь – за Юрия Гагарина, чьё детство прошло в оккупации, кусочек чёрного хлебушка был слаще сахара, всё, что получше, отбирали немцы, беспардонно занявшие дом семьи Гагариных и выселившие их в землянку. Самый мерзкий из оккупантов развлекался повешением крестьянских детей – за воротник пальто на ветку, а то и шарфом за шею, сам хохотал, глядя как родители несутся спасать своё чадо, пока не задохнулось насмерть… Всё это читал только у биографов первого космонавта, сам не пережил, но воображение рисовало то время столь ясно, будто видел воочию сучащие в воздухе ножки братика, отвратительно ржущего фрица и маму, с криком несущуюся к нам.

После этого пирожное за рубль и чашка отвратительнейшего кофе с молоком казались божественными. С войны прошло уже больше десяти лет, но помнящие её и голодные послевоенные годы всегда будут относиться к еде особенно. Когда еды много, даже сладости доступны, значит – на земле мир.

- В Москве особенный такой гастроном есть, номер один, но его называют дореволюционным именем – «Елисеевский». Он недалеко от Красной площади. Я после шести классов к родственникам в Москву приехал, меня двоюродная сестра водила в «Елисеевский» как на экскурсию. Представляешь? Там в рыбном – икра красная, икра чёрная, осетры лежат, хочешь – свежие, хочешь – подкопченные. В колбасном отделе – двадцать видов колбасы! Варёная «Докторская», с белыми кружочками «Любительская», твердокопчёная, полукопчёная, от одного запаха с ума сойдёшь!

- Иди ты… Двадцать сортов колбасы вообще не существует, - не поверил мой товарищ. Даже кофейную бурду хлебать перестал.

- Но дорого всё. Моя родня – не сталевары или там шахтёры-стахановцы. Те многие тысячи получают. А на тысячу в месяц семья не особенно-то закупится в «Елисеевском». Ничего. Юра, а давай махнём на Север, в полярную авиацию? Вальку уговорим.

Это его прибило ещё больше, чем рассказ о роскоши столичного гастронома.

- Нахрена? Я понимаю, ты у нас идейный. Но представь – успеешь жениться и повезёшь свою в полярную ночь? Мне и ссылка в Чебеньки не по душе. Понимаю, что начну с низов. Но со временем – наладится, получу должность, квартиру в приличном городе.

- Так с полярной авиации лучше всего стартовать! Не забывай, там северные надбавки. Полетишь в отпуск, в кармане пять тысяч. Зайдёшь в Москве в «Елисеевский» и купишь осетрины. Или посидишь в ресторане «Арбат».

- Езжай сам… к полярным медведям. Или медведицам, если не успеешь жениться.

Не поссорились, но Юрка на меня малость недобро косился до самого вечера, пока не повстречали дюжину наших второ- и третьекурсников, что по технике безопасности минимально достаточно для похода в зенитное логово.

Танцы начинались очень рано – в шесть, ничего общего с постоветскими ночными дискотеками. Главным кавалерам, конечно же – курсантам военных училищ, нужно к двадцати одному вернуться в расположение, да и порядочные девушки не должны шляться в темноте абы где.

Играл самодеятельный духовой оркестр очень смешанного состава, трубачи пенсионного возраста соседствовали с юниорами, видимо – ветераны и новобранцы текстильного производства. Дирижировал важного вида хлыщ с прилизанными волосёнками, он размахивал палочкой столь претенциозно, будто рулил оркестром Большого театра на «Евгении Онегине».

Танцы были классические и народные, что-то помнилось из прошлой жизни, здорово помогала мышечная память тела, наверняка прежний Юра танцевал хорошо. Соперники подпирали стены, находясь в достаточном количестве, в начале каждого танца, требующего приглашения девушек, кидались на них, словно пытаясь подстрелить, на то и зенитчики. Но фемин пришло больше. И ещё, у входа в ДК ошивался военный патруль, все трое заходили в зал не реже чем раз в двадцать минут погреться. То есть вариант «пошли выйдем» с мордобойным выяснением отношений на сегодня отпал.

В моде и в фаворе были девочки-пышки, да-да, и здесь сказывались последствия голодных военных лет. Я же выделил стройную, поспешившую родиться лет на двадцать раньше, чем изящные фигурки с тонкой талией вошли в моду, впервые после революции.

Руки привычно одёрнули гимнастёрку, собрав её складки сзади под ремнём. Выпрямился до хруста в позвонках, используя каждый миллиметр роста слишком уж компактного тела. И рванул вперёд, кстати – не один, на правом траверсе обозначился пушкарь, взявший курс на ту же барышню.

Маленький но юркий, я успел первым, не переходя на бег, было бы неприлично, щёлкнул каблуками и поклонился, приглашая на вальс. Зенитчик повторил мой маневр, и на месте девушки выбрал бы его – крепкий детина славянского вида, под метр восемьдесят, светлый, гладколицый. Но он не умел улыбаться как я – на все тридцать два безупречных зуба.

- Он вас не подкараулит на выходе? – шепнула моя партнёрша, когда мы влились в разноцветье кружащихся пар. Пестроту обеспечивали женские платьица, мужчины щеголяли или в армейском хаки или в тёмных мешковатых штатских костюмах из натуральной шерсти, судя по покрою – фабрики «Красный пролетарий» или родственной по духу.

- Девушке необходимо предоставлять право выбора. Хотя бы до свадьбы.

Она хихикнула.

- Честное слово, вы – мой первый кавалер на танцах, кто заговорил о женитьбе в первую минуту знакомства.

- Что же лепечут обычно?

- Ну, я ждала бахвальства: пусть только попробует, я выйду с ним раз на раз и одной левой… А сам побежит собирать однокурсников, чтоб выйти из ДК толпой и не получить по сусалам. Меня зовут Алла. А вас?

- Юра. Алла и Юра, почти созвучно. Быть может, это судьба?

Она уже откровенно смеялась, что ей очень шло. Девушка была темноволоса и темноглаза, с довольно короткой стрижкой, хоть волосы густые, наверняка сложились бы в роскошную косу. В чертах лица, особенно в разлёте скул, крылось что-то азиатское, а разрез глаз был вполне европейско-славянский. Обутая в лёгкие туфли типа сандалий, без малейшего признака каблука, точно превосходила ростом на пару-тройку сантиметров, если не больше. Тёмно-синее платье в белый горошек сидело очень плотно, поясок подчёркивал тонкую талию, такую раньше называли осиной, а в двадцать первом веке – как у Джулии Робертс.

- Куда же вы торопитесь, молодой человек?

- Не поверите. В место с поэтическим названием Чебеньки. Там военный аэродром, полёты каждый день и никаких девушек. Потом выпуск, «к торжественному маршу», «Прощание славянки» под духовой оркестр и билет к месту службы. Вы – выше меня ростом. Но с высоты шесть тысяч метров все девушки ма-аленькие. И одинаковые. Спешу насладиться вашими глазами, пока вижу вблизи.

Пока болтали и кружились, музыка закончилась. Вместо того чтоб, согласно областного этикета, проводить её к прежней позиции (попользовался – положи на место), я увлёк Аллу в коридор, где имелся небольшой буфет, и курсанты, нервно отсчитывая последние копейки, пытались чем-то угостить партнёрш.

- Вот… Едва ли не в любви объясняетесь, а сразу повели откармливать. Я слишком худая на ваш вкус?

- Хочешь, сказку расскажу? – я перескочил на «ты» и, не встретив сопротивления, продолжил, используя наследие постсоветского КВН. - Подходит принц к Золушке, худенькой такой, маленькой, и спрашивает: ты моя суженая? Подбегает толстая сестра Золушки, отпихивает её и кричит: принц, зачем тебе суженная, бери расширенную! Так вот, расширенных оставляю коллегам-зенитчикам. В большую цель легче попасть.

- А меня унесёшь на крыльях…

- Нет, увезу на поезде. Прости за прозу. В общем, я третьекурсник, мне двадцать три года, из Смоленской области, Гжатск, по расстоянию до столицы, считай, то же Подмосковье. Куда отправят служить по осени – понятия не имею. Весь перед тобой как на ладони. Твоя очередь исповедоваться.

- Конечно, батюшка. Несвятой отец.

Ого! Какое-никакое, но чувство юмора у девочки имеется. Зачёт.

- Да-да. Рассказывай. Вдруг у тебя дед – белогвардейский офицер, и советскому лётчику с такой никак нельзя. Вон лицо какое тонкое, интеллигентное, красивое, с правильными чертами. А если классовый враг?

- Ну, ты умеешь делать комплименты. Не пойму, хвалишь или подначиваешь. Дворянского в нашей семье только собака Жулька. Она – точно дворянин, потому что живёт во дворе.

- Обнадёживает. Давай я тебе всё же что-то куплю, иначе решишь, что специально зубы заговариваю, чтоб сэкономить курсантские копейки.

Она выбрала томатный сок, самое дешёвое из ассортимента. Не допила, я сам сделал последний глоток.

- Вот! Уже прикоснулся к твоим губам. Пусть пока только через стакан.

- Юра… Ты такой смешной!

- Ну, тебе есть с кем сравнивать. Хорошо знаешь, что обычно говорят пригласившие на танец кавалеры.

- Намекаешь, что я – гулящая?

- Ой, дорогая суженная… Мужчинам не свойственны намёки и второе дно. Мы прямы до идиотизма, потому с нами легко. И если ты позволила кому-то из зенитчиков проводить тебя домой после танцев под опеку собаки Жульки, я очень расстроюсь, но переживу.

- Тогда ищи сердечные капли. Меня два раза провожали зенитчики, один раз курсант авиационного и даже один штатский. Всё. Если считаешь меня распутной…

- То я – подозрительный маразматик. К тому же низкорослый.

- Я должна переживать по поводу твоего роста?

- Естественно. Наполеон и Ленин были маленького роста. Сталин и Хрущёв – тоже не гиганты. Помнишь артиллериста, что подбежал к тебе одновременно со мной? Он может вполне удовлетвориться своей статью. Нам, коротышам, приходится завоёвывать место под солнцем. Поэтому достигаем большего, порой шагаем по головам. Но ты увела разговор в сторону.

- А-а, не рассказала про дедушку-бабушку. И не расскажу. Папа с мамой детдомовские. Вполне пролетарии по происхождению. Младший брат не успел нашкодить, чтоб подпортить анкету девушке сталинского сокола. Мне двадцать один, заканчиваю медицинское училище.

Упс… Узнает, как я поступил с Валей, станет смотреть подозрительно.

А эта ирония про «сталинского сокола» да в хрущёвское время! Девица непроста.

Танцевал только с ней. В начале девятого вышли в гардероб, Алла сменила обувь на крепкие ботинки. Вместо обычного для женщин той поры пальто, изяществом соревнующегося с телогрейкой заключённого, надела весьма приличного вида шубку. Завидев моё удивление, призналась: папа работает директором торга.

Хм… Нет, на еврейку ничуть не похожа. Конечно, «борьба с космополитизмом» и прочие сталинские извраты ушли в прошлое, но наверняка бытовой антисемитизм тихонько дремлет в мозгах начальства. Хрущёв даже не пытается его скрывать. Связь, а там более брак с девушкой «неправильной» нации запросто осложнит карьеру.

В отличие от меня, Дергунов не подцепил никого подходящего и вызвался проводить нас – на окраину Оренбурга, место тусклое и довольно неприветливое. С Аллой заигрывал, но грань не переходил, всё же статус девушки друга. По росту смотрелся куда более подходящим кавалером, чем я. Прощались второпях, нам обоим предстоял марш-бросок бегом по снегу через половину города, чтоб не нарваться на фитиль за опоздание.

Успели впритык, дышали тяжелее, чем после баскетбольного матча.

- Оно того стоило? – спросил Дергунов, друг разделся до пояса и обливался в туалете над раковиной ледяной водой, смывая пот.

- Очень надеюсь, что – да.

Немного смешили опасения, что сочту Аллу «гулящей». Вспомнился роман Айзека Азимова, там главный герой рассматривает барышню, склонную к свободному сексу, к которому располагают нравы её времени и сообщества. Упрекать её в потере девственности было то же самое, что спросить: сидела ли ты за одним столом с мужчинами, и не было ли тебе при этом стыдно.

Но Азимов вряд ли переведён на русский язык и издан в СССР. Если его процитировать, спалюсь. Я же – нелегально заброшенный в прошлое неизвестно чей агент.

Глава 4

4

Оренбургская область ничем не напоминает нашу страну традиционную, берёзки-поля, реки-озёра, кои нам ассоциативно подбрасывает память при произнесении слова «Русь». Это сухой и степной край, где очень холодно и ветрено зимой, что я успел ощутить, попав в училище в январе и от души радуясь, что здесь не придётся пережить следующую зиму.

В начале апреля, когда холодрыга немного смягчилась, третий курс был погружен в кузова четырёх тентованных ЗиЛов, покативших к аэродрому Чебеньки, подальше от весьма скромных благ цивилизации областного города, и от Аллочки, с которой успел свидеться ещё трижды, даже познакомиться с родителями, братом и собакой Жулькой. За родителей не скажу, зато псина отнеслась ко мне лояльно, даже – снисходительно, что обнадёживает. Вероятность сгонять в увольнение в Чкалов с аэродрома существовала, но скорее умозрительная.

Алла обещала ждать. Я обещал писать. Какой-то весьма заезженный сюжет.

Ехали больше часа, пацаны курили, пытались балагурить. С одной стороны, воодушевлённые, начинаются полёты на МиГах, то, к чему, собственно, стремились. С другой – прекрасно понимали, как прекрасна жизнь в палатках на снегу. Как бы не протопилась с вечера печка, всё равно, если осталась в кружке вода – к утру замёрзнет. Неизбежная духота, потому что попробуй откинуть полог палатки – моментом её выстудишь вконец.

А летом будет жарко, порой – до сорока.

В переходный период грязь, потом пыль. Я как помощник командира взвода, восстановленный в этой должности, обязан следить за внешним видом парней, заставлять надраивать сапоги, следить за чистотой одежды. Требования практически те же, что и в казарме, только поддерживать сложнее. А также предстоит рисовать «боевой листок», проводить политзанятия, тем более курсанты начали привыкать к моему творческому подходу вроде попыток демонстрировать, как всем коллективом должны не допустить прорыва вражеского лётчика в моём лице. И ещё заниматься спортом, хотя бы в футбол гонять.

Действительность оказалась куда хуже, чем подбрасывала память из прошлой жизни. Тогда в Чебеньках работала баня, имелся клуб, две столовых. Постоянный состав располагался во множестве небольших домиков для господ офицеров и в четырёх казармах, при желании курсантскому курсу тоже нашлось бы место, койки в казармах стояли аж в три яруса. Нас в шестидесятых держали в палатках исключительно по принципу: советский лётчик обязан стойко переносить тяготы и лишения военной службы, поэтому нефиг, привыкайте к тяготам в училище.

В пятьдесят седьмом Чебеньки смотрелись гораздо скромнее. Баня? Моются только ленивые, кому лень чесаться. Клуб? А может вам ещё варьете со стриптизом?

Даже офицерам не хватало домов, их отдали семейным с детьми, остальные ютились в землянках да в единственной казарме. Палатки выглядели не мерой закаливания характера, а безальтернативным способом размещения.

Хоть не полагалось, но залезали под тонкое одеяло, не снимая галифе и гимнастёрки. Поверх накидывали шинель.

Раз в неделю – баня, возили в ближайший посёлок. Любой курсант, задумывавшийся о женитьбе, должен был сто раз подумать – стоит ли спешить и везти избранницу в столь спартанские условия. А ребёнок родится, подрастёт? Ближайшая школа, всего две комнаты, находилась в деревне Дмитриевка. Как ребёнку попасть туда – забота родителей.

Положа руку на сердце, я воспринимал все эти прелести Чебеньков генеральной репетицией перед отправкой за Полярный Круг. Там свои радости, то беспросветная полярная ночь, то солнце, которое греет мало, зато слепит круглые сутки. Зато температура так не опускается благодаря Гольфстриму.

Конечно, возможен вариант не копировать точь-в-точь карьерный путь Гагарина. Но если попаду в другую часть, в менее суровый климат, никто не даст гарантию, что туда нагрянут «купцы» Каманина – отбирать кандидатов на роль Белки-Стрелки. Северные лётчики, прошедшие испытания сверхсложными условиями службы и быта, наверняка в фаворе. Если забить на сверхзадачу и лишь выживать, в ВВС СФ проситься совсем не обязательно. Наверно, вселись в тело любого другого третьекурсника училища, так бы и поступил.

Но я – Гагарин. Не хрен собачий, а Гагарин! Пусть не настоящий, а лишь самозванец на его месте, это, чёрт побери, ко многому обязывает.

И Алле, если решится стать женой, возможно – вдовой первого космонавта, она даже не подозревает о подобной перспективе, придётся ехать за мной в полярную ночь. Сочувствую заранее.

Но человек – существо странное, ко всему приспосабливается. Буквально через день не вызывало протеста вскочить с койки в шесть утра, намотать портянки, сунуть ноги в сапоги и выскочить из палатки на построение, на бегу застёгивая крючок на воротнике гимнастёрки. Как помкомвзвода я выстраивал своих, и мы резво неслись по степи, по щиколотку в снегу, мороз градусов пять-семь, старались как можно быстрее, чтоб согреться. Там останавливались, расстёгивали галифе и жёлтыми струйками рисовали на снегу затейливые узоры, после чего галопировали назад – умываться ледяной водой или снегом, что практически одинаково.

Большая палатка, вмещавшая длинные столы, заменяла столовую, и горячий чай с сахаром был вкуснее любых напитков мира. Сразу почувствовали увеличение порций по норме лётного состава, отлично известно, что голодный пилот хуже переносит перегрузки.

Всё это можно стерпеть ради главного. Я ведь больше тридцати лет был отлучён от неба… Когда брал интервью на авиабазах, старался не смотреть в сторону самолётов, а если доносился рёв двигателя на взлёте или на реверсе при посадке, душу и тело рвало изнутри: почему не мне выпало сидеть за штурвалом?! Старость – худший приговор лётчику.

Не меньше волновались другие курсанты, налетавшие положенные десятки часов на Як-18У, маленьком поршневом самолёте с носовой опорой шасси, считалось, что научившиеся его сажать легче справятся с реактивным. Не знаю… Стоило подняться с полосы, и он вёл себя как обычный пропеллерный тридцатых или начала сороковых, туповатый, с реактивными очень мало общего.

Но теперь – другое дело, впереди полёты, полёты, полёты… Пусть на архаичных истребителях второго поколения, мне плевать. На МиГ-15 и МиГ-15бис безжалостно били «сейбров» над Северной Кореей, на МиГ-17, пусть к тому времени устаревших, умудрялись снимать с неба «фантомы» над Северным Вьетнамом. Это очень хорошие машины для своего времени, ничуть не зазорно сесть в них снова. Да какое зазорно – просто здорово!

В день, когда застегнул ремни, сидя в передней кабине МиГ-15УТИ, сердце рвалось из груди. Самолёт, давно забытый, но настолько родной… Будто нашёл на чердаке и надел старые перчатки, когда-то любимые, не выброшенные, скорее – потерянные. Они помнят форму, размер каждого моего пальца, становятся буквально частью меня.

Не удержался, ласково провёл пальцами по приборам. Вот авиагоризонт с голубым и коричневым полем, правее вариометр, показывающий скорость снижения или набора высоты. Радиокомпас и гиромагнитный компас, в совокупности с картой – вся моя GPS-навигация пятидесятых годов. Упс, почему-то закрыто заглушкой место индикатора давления топлива, надеюсь, у инструктора этот прибор в порядке.

- Насмотрелся? – раздалось в шлемофоне. – В учебном классе и на тренажёре надо было любоваться. Готов?

- Так точно.

Капитан Самарин был сегодня в раздражённом настроении. То ли косяки двух первых курсантов достали его, хотя что с них взять – ничего серьёзнее Як-18 в воздух не поднимали, куда с первого раза… Или у него личные проблемы, а теперь просто срывает злость, что непедагогично. И от очередного курсанта не ждёт чудес ловкости. Кстати, настоящий Гагарин летал поначалу из рук вон плохо, был кандидатом на отчисление за неспособность управлять истребителем, позже наверстал. У меня же больше тысячи часов налёта на реактивных. Но давно, слишком давно, в другом теле, у этого нет соответствующей мышечной памяти.

Зря боялся. Как только двинул вперёд до упора сектор тяги, разгоняя машину по ВПП, словно внутри переключились невидимые тумблёры. Я знаю как летать, я умею летать! Под тряску на стыках бетонных плит косил глазом на указатель скорости, стрелка быстро ушла за отметку «двадцать» и стремительно приближалась к «тридцати», хоть конец полосы ещё далеко, она в Чебеньках два с половиной километра.

Ручку плавно на себя. Отрыв! Левая рука сама, даже не успел подумать, легла на кран уборки шасси, затем перевела закрылки в ноль.

Я не лихачил, набирал высоту полого, хоть МиГ просил – давай попробуем круче. Немного сбросил обороты. На четырёх тысячах выровнялся, как велело задание. Крадусь пятьсот километров в час.

- Левый вираж. Полёт по кругу. Заход на посадку, - пробурчал капитан Самарин в роли Капитана Очевидность.

Он не понимал, что у меня как раз происходит вживление в механизмы МиГа. Кажется, будто нервные волокна прорастают из мозга в двигатель, в крыло, в хвостовое оперение. Я не просто соединяюсь с машиной, мы – вообще одно целое. Я и есть самолёт. Обычно после перерыва, даже сравнительного небольшого, лётчику приходится некоторое время приходить в норму, подтверждать квалификацию и категорию. У меня же всё случилось моментально, словно вставил вилку в розетку – и понеслось. Почему так – вопрос не по окладу.

А капитану кажется, что впереди сжимает ручку очередной перепуганный неуч. Сам, небось, даже в Корее пороху не нюхал.

Крен на сорок пять градусов, чётко по прибору поворота ухожу влево, поддав педалькой, чтоб, не потерять высоту, скользнув на крыло. Второй поворот, третий, снижение.

Мой четырёхзвёздочный сенсей молчал в тряпочку. Видно, не знал к чему придраться. Я мог идти выше рекомендуемой траектории и спикировать к полосе, выровняв лишь перед посадочным знаком, до того мной овладело чувство уверенности. Естественно, не стал, прицелился издалека, выпустил щитки на пятьдесят пять градусов. Выровнялся метрах на пяти и потянул ручку на себя, теряя скорость. Перед внутренним взором – чёрные покрышки колёс, приближающиеся к исчёрканному антрацитовыми полосами началу аэродрома. Метр, полметра, двадцать сантиметров… С такой точностью – до единиц сантиметров – никакой прибор не покажет, надо чувствовать машину. Сейчас покрышки были словно мои голые пятки, несущиеся к земле и обдуваемые ветром. Очень мягко коснулся бетона боковыми колёсами, чьи более мощные амортизаторы приняли на себя основную нагрузку, практически одновременно опустил на полосу носовую ногу шасси. Самолёт не то что не сделал козла – не качнулся.

Когда зарулил на стоянку, Самарин, наконец, нарушил молчание.

- Сколько у тебя налёт на реактивных, курсант?

- Четверть часа, товарищ капитан. С вами.

Ложь была настолько очевидной, что инструктор покрыл меня матом.

- Виноват, товарищ капитан. У папы свой МиГ-17 в гараже. Когда самому недосуг, мне давал погонять.

- Ты ещё и зубоскалишь! Ну, гляди. Хоть одна промашка – выживу из училища.

Технарь прислонил лесенку к фюзеляжу, я отстегнул ремни, отключил шлемофон от сети, уложил маску… и на минуту замер на месте, не в силах покинуть кокпит. Потом шлёпнул по ручке и пообещал самолёту: мы ещё с тобой поднимемся к облакам, дружище.

- Представь, какой, бл…, нахалюга! – распинался на земле инструктор, куривший в компании двух мужиков в лётных куртках и без знаков различия. – Хотел похвалить его, спросил – где так научился, а он, макака драная, острить вздумал. У папы дома МиГ-17 в гараже, даёт покататься!

Собеседники Самарина дружно заржали, не поддержав его возмущение, хихикнули и курсанты, ожидавшие очереди на вылет. Капитан выбрал следующую жертву и повелительно указал на самолёт. Полезай, мол, на тебе отыграюсь.

Отлетались все. И только тогда взвод стал эскадрильей – не формально, а на деле.

Позже Самарин сменил гнев на милость, странно сердиться на ученика, выполняющего задания лучше всех. С нами занимались и другие инструкторы, самолёт оставался тот же, закреплённый за взводом. Очень выносливая машинка. Когда вышел ресурс двигателя, я был свидетелем его замены, довольно занимательная операция. Технари подвели тележку под хвост, раскрутили болты, отсоединили коммуникации, и вся задняя часть, вплоть до корня крыла, уехала назад, остался странный огрызок с торчащей трубой двигателя, опутанного трубопроводами. Как будто двустволку разломили пополам, приклад с УСМ отдельно, ствол отдельно. И уже наутро МиГ ревел новым движком, что-то в нём регулировали, шаманили.

Без преувеличений, я был готов к самостоятельным вылетам, для этого на аэродроме стояли одноместные МиГ-15бис и МиГ-17. Но требовалось выполнить всю предписанную программу с инструктором: полёт в зону, основы верхнего пилотажа (до высшего пока рано), стрельбы. Осваивая заново эту машину, важно было почувствовать индивидуальные особенности планера, особенно характерные для ранних серий, а именно – жёсткость крыла. При определённых режимах, особенно на крутых виражах и при энергичном перекладывании ручки плоскость скручивалась, из-за чего увеличивался крен, как бы ни пытался элеронами выровнять его в противоположную сторону. Этому хорошо известному явлению придумали название – «валёжка», и лучшим лекарством против неё было не загонять МиГ в условия, при которых она проявляется. Тем более курсантов-новичков не просили «делать вещи», до экстремального боевого пилотирования оставалось ещё ох как далеко. Не насилуя запас прочности планера, я довольно быстро «договорился» с летающей учебной партой: не предпринимаю резких движений, приводящих к валёжке, а самолёт не подвергает меня и инструктора лишним стрессам.

Так пронеслись апрель и первая декада мая, резко потеплело, отчего жизнь в палатках перестала казаться столь суровой. Зато перед вылетом, в меховой куртке и унтах, высотный противоперегрузочный костюм не полагался, я пропотел насквозь.

Самолёту, наверно, тоже было жарко, и он отмочил фортель, из-за которого я мог потерять всё. По крайней мере – карьеру лётчика, а с ней и лётчика-космонавта.

Полёт по заданному маршруту. До авиабазы около десятка километров, когда старший лейтенант Шевкунов, мой пассажир-инструктор в данном полёте, сообщил по внутреннему переговорному устройству:

- Давление топлива – ноль. Сейчас двигатель обрежет. Приготовиться покинуть самолёт.

Покинуть – это убить его. А что возразить, на моём приборном щитке вместо этого важного прибора белеет только картонная заплатка. Всё же попробовал:

- Товарищ старший лейтенант! Тяга нормальная. Может – датчик барахлит? В крайнем случае, сядем в степи.

- Ты – идиот! Степь только с высоты ровная. Не имею права рисковать жизнью курсанта.

Он связался с базой, доложил про сигнал отказа топливной системы двигателя, получил добро принимать решение самостоятельно, исходя из обстоятельств. Учитывая, что в прошлом году один борт разбился вместе с курсантом и инструктором, я был уверен, что решение уже принято и изменяться не будет.

- Снижайся до двух тысяч и до двухсот восьмидесяти.

МиГ-15 без выпущенных посадочных щитков уверенно держится на крыле на двухстах двадцати, если ниже – предупреждает пилота короткой нервной дрожью перед тем, как потерять скорость и свалиться в штопор, тогда несётся к земле как метеор, за два витка теряя тысяч пять высоты. В общем, лейтенант ну совсем не хотел рисковать, заказав для катапультирования и высоту, и скорость с хорошим запасом. Я исполнил, взяв курс на Чебеньки, чтоб машине, посланной за нами, ехать ближе.

По правилам после отстрела фонаря кабины первым катапультируется инструктор, за ним сразу же обучаемый, что и проделал старлей, ещё раз наказав немедленно покинуть борт и мне. Но я сделал то, что в любой армии карается всеми возможными способами – проигнорировал приказ.

Когда улетел пассажир, почувствовал мелкую дрожь. Аэродинамика малость нарушилась, на месте кресла инструктора бушевали завихрения, встряхивая самолёт. В остальном ничего не изменилось.

- Ангара-один, я – Енисей-три. Инструктор покинул самолёт. Двигатель работает штатно, все системы самолёта исправны. Разрешите посадку.

Обычно вышка отвечает сразу. Видно, такого рапорта ни один руководитель полётов в Чебеньках не получал. Если такое вообще случалось в советских ВВС. Пауза длилась больше минуты, хватившей на выполнение последнего разворота. Самолёт вышел на глиссаду, нацелившись воздухозаборником в створ полосы.

Я мысленно успокаивал его как живое существо: не бойся, я тебя сберегу и не брошу, сядем!

- Енисей-три, доложить высоту и скорость полёта.

Прорезались, наконец…

- Ангара-один, высота сто тридцать, скорость двести сорок, шасси и щитки выпущены. Двигатель работает идеально, машина в порядке.

- Посадку разрешаю.

Сел без проблем и припарковался на стоянке, прекрасно понимая, что настоящие проблемы начнутся на земле. Случилось ЧП, а в авиации ЧП без виновника не бывает. Если не найдут виновного – назначат. По большому счёту, у командира учебного полка и начальника училища довольно однозначный выбор: принести в жертву меня, желторотика-курсанта, пославшего нах командира во время вылета, но спасшего ценный воздушный агрегат, или старлея, едва тот агрегат не угробившего, но имевшего формальное основание для отмазки. Поскольку сакральная миссия будущего космонавта номер один ещё никому не очевидна, шестое чувство, прочно разместившееся в заднице, с высокой степенью уверенности подсказало, что жертвой изберут не Шевкунова.

Ой, что творилось… Старлей, привезённый из степи, дай ему такое право, вытащил бы табельный ствол и меня пристрелил. Остальные инструкторы смотрели волком из профессиональной солидарности, Самарин прошипел «отлетался, макака драная», но были и сочувствующие взгляды офицеров.

После обеда примчался начальник училища, со свирепым видом выслушал доклад начальника курса. Комполка выгораживал старлея. Как водится, подключились особисты. Десятки офицеров принялись строчить рапорта по главному армейскому принципу: чем больше бумаги, тем чище попа.

Разбор полётов до самого вечера не принёс окончательных выводов, а на вечер назначили открытое партийное собрание авиаполка с участием курсантов. То есть всех комсомольцев тоже, комсомольский билет непременно имеется у каждого третьекурсника или молодого офицера.

По причине многочисленности сборища, больше сотни человек, а также отсутствия подходящих стационарных помещений, втиснулись в палатку-столовую, из которой наряд удалил столы.

- Поступило предложение рассмотреть персональное дело комсомольца Гагарина, третий курс, первый взвод, - объявил полковой замполит. – Кто желает выступить?

Заместитель полкана прочитал обвинительную речь. Ради справедливости отметил, что решение Шевкунова, вероятно, не вполне соответствовало сложившейся ситуации, но проступок курсанта Гагарина вообще не вписывается ни в какие рамки. Предложение: Гагарина наказать по комсомольской линии и представить к исключению из училища.

Дали слово Шевкунову. Тот чётко отбарабанил пункт инструкции, предписывающий покинуть самолёт в случае реальной угрозы крушения, несколько раз повторил, что в самой категорической форме приказал мне катапультироваться.

Ну, раз так…

- Товарищ председательствующий! Прошу слова.

- Да какое там слово… И так всё ясно, - пробухтел зам комполка, но замполит разрешил мне проблеять хоть что-то в своё оправдание.

И я начал блеять. Да так, чтоб всем не показалось мало.

- Товарищи! Лучший лётчик-истребитель Трижды Герой Советского Союза Кожедуб провёл более сотни воздушных боёв, никогда не оставил самолёт с парашютом и всегда возвращался на аэродром. Нас готовят к профессии военных лётчиков, а не гражданских извозчиков. Самолёт, получивший повреждения от пуль или осколков снарядов, всегда не на сто процентов исправен. Довёл до базы, приземлился, и после ремонта – снова в небо, снова в бой! Если бы комсомолец Шевкунов изучил матчасть, он знал бы, что неисправность системы подачи топлива неизбежно ведёт к снижению оборотов двигателя, а движок свежий и продолжал тянуть исправно. Следовательно, никакой реальной угрозы аварии не существовало, что подтвердили механики на земле. Комсомолец Шевкунов из трусости намеревался угробить годный к эксплуатации самолёт. Он прячется за какими-то закорючками инструкции и предпочитает забыть основные положения Устава ВВС. Партия и правительство снабдили нас лучшей в мире техникой для обучения и воздушного боя, мы, патриоты Родины, обязаны её беречь, а не уничтожать из малодушия. Прошу учесть, что после дезертирства Шевкунова с борта самолёта я получил разрешение вышки на посадку, то есть никаких действий не выполнил без согласования. Решение вышки, исходящее от находившегося на ней заместителя командира полка, аннулировало предательский приказ Шевкунова. Прошу комсомольскую организацию полка открыть разбирательство по персональному делу комсомольца Шевкунова, исключить его из ВЛКСМ как изменника и труса, ходатайствовать перед командованием об увольнении из ВВС. Сержант Гагарин выступление закончил.

Особист что-то чёркнул в блокноте, когда я заикнулся про высокие материи. Хвалю себя, ловко удалось ввернуть, что поддержка Шевкунова прямо скатывается в противодействие партии и правительству. В тридцать седьмом подобный публичный донос уже наверняка бы повлёк аресты, сейчас – только неприятную запись в секретной части личного дела, хороший такой ухаб на дороге к получению очередного звания или должности.

Зам комполка что-то мяукнул, утверждая, мол, я связался с вышкой поздно, поставив их перед фактом, что МиГ уже заходит на посадку, но его никто не слушал. Командир части смекнул, что роль козла отпущения мной с честью завалена, срочно нужен другой рогатый.

Им стал зампотех. Тот оправдывался, что докладывал о недостаче датчиков для двигательных установок, получил дюлей за выпуск неисправного самолёта в эксплуатацию, в общем, гроза ушла далеко в сторону и от меня, и от Шевкунова.

Как следовало ожидать, старлей не попал ни под какое персональное дело. Уверен, моё заявление с требованием пустить его в расход даже не отразили в протоколе. С нашим взводом командир полка обещал его не отправлять. Инструктор, конечно, чувствовал себя хреново: как ему наставлять курсантов, если один из них в лицо обозвал трусом, и крыть нечем.

За этими разборками приблизился час отбоя. Начальник училища перед отъездом в Чкалов вызвал меня для беседы наедине – в кабинет командира полка. Открыл пачку престижного «Казбека» и протянул мне папиросу.

- Кури, Юрий.

Такое вот общение генерал-майора с сержантом-курсантом – нечто совершенно невероятное. Немыслимое.

Я взял одну, но зажигать не стал.

- Виноват, Василий Харитонович, не курю. Подарю механику нашего МиГа. Его за датчик давления топлива взгреют по самое не балуй, хоть он не виноват.

- Но он – крайний, - резонно заметил генерал. – Ты сам сегодня понял, как неприятно быть крайним. Выкрутился, конечно. Молодец. А жизнь в коллективе полка осложнил и себе, и парням. Я накрутил тут хвост кому надо, чтоб не кусались. Тем не менее, держи ухо востро.

- Есть держать ухо востро!

- Ещё тебе стоит убраться отсюда. Хотя бы на неделю.

- Так точно. Но допуск к самостоятельным на МиГ-17…

- Считай, уже подписан. Ты же сам по себе прокатился в одиночку на УТИ, - начальник училища усмехнулся. – Пусть взбаламученное болото уляжется. Объявляю тебе благодарность за разумную инициативу и спасение матчасти в сложной воздушной ситуации, в награду – отпуск на неделю. Собирайся, едем в Чкалов.

Я аж подпрыгнул.

- Служу Советскому Союзу! Спасибо вам, товарищ генерал-майор.

- Пойми, сынок, - он снизошёл до объяснений. – Я войну прошёл в штурмовой авиации. Возвращались на аэродром, каждая плоскость в дырках, кулак пролезет. Если бы из-за какого-то дерьмового датчика лётчик бросал самолёт, хрен бы мы до Берлина дошли. Ты всё правильно сделал. Но военно-бюрократическая машина даже правильные поступки может вывернуть по-своему, наизнанку. Помни и будь осторожен. Я тебя в обиду не дам. Но в ноябре уедешь по назначению, там – сам, сам.

- Спасибо за наставление, Василий Харитонович. Разрешите идти собираться?

- Беги, а не иди. Поздно уже. Через десять минут выезд.

Сборы столько не потребовали. Я доложился взводному и вскоре трясся на заднем сиденье генеральского «козла» по пути в областной центр.

Глава 5

5

Наш кубрик ночью, естественно, был заперт. Дежурный по училищу отправил меня на этаж к второкурсникам, там свободного места много, потому что в начале года двадцатку лучших перевели сразу на третий. Гагарина там помнили, но прежнего, проблема в том, что сокурсников не помнил я. Вошёл в ротную спальню после отбоя, под многоголосый храп и сопение десятков организмов, занял свободное место и тут же уснул, не снимая одеяло. Утром как отпускник не понёсся со всеми на зарядку, привёл себя в порядок и попросил в столовке порцию завтрака. Масло не получил ибо не состою на довольствии, а чай, чёрный хлеб и перловая каша всегда в достатке.

Пища богов… если богам больше нечего есть.

В кармане шелестели несколько десятков рублей, наверно, даже больше сотни, на аэродроме тратить негде. Что самое логичное? Шлёпать к Алле, но днём она на занятиях в медучилище, родители на работе, брат в школе, а общение с собакой в отсутствие хозяев – такая себе идея, запросто не признает и вцепится. За неимением лучшего варианта отправился на берег Урала и просто разлёгся на травке позагорать, потому что в солнечной степи приобрел чисто военный загар – морда и верхняя часть шеи выше воротника да кисти рук потемнели, остальное – молочно-белое. Часа в три, когда желудок, привыкший пусть не к изысканной, зато регулярной пище, напомнил о себе, оделся, протёр сапоги и направился через весь город в частный сектор. Центральных улиц старательно избегал, хоть в нагрудном кармане лежит бумага с печатью канцелярии об отпуске, любой патруль вправе предложить мне окончание отпуска в комендатуре за подметанием мостовых. Очень кстати увидел бабульку с какими-то цветами, в них не разбираюсь, отжалел рубль на букетик и явился к цели во всеоружии.

Какой встречи ждал… Не знаю.

Надо всегда надеяться на лучшее и готовиться к худшему. Хоть контакт с Аллой не терял, написал ей полдюжины писем (в Гжатск – только одно) и получил от неё столько же, это ничего не значит. Двадцать один – очень серьёзный возраст для девушки, двадцать два – вообще старая дева. Если крутит роман с кем-то ещё, а низкорослого лётчика держит чисто про запас, то обидно, но вполне объяснимо.

Дома обнаружились Гульнара Тимофеевна и младший брат Женька, вернувшийся из школы. Алла должна была подойти вот-вот, Марат Владимирович к вечеру после работы.

Потенциальная тёща ничуть не расстроилась от моего появления и не оказала сопротивления вторжению.

- Вот не знали, что ты зайдёшь. Алла сказала – завис на аэродроме до осени. Маратик вон ремонт затеял.

Действительно, дом внутри и частично снаружи выглядел разгромленным. Часть кровли снята, видны брусья стропил. Пойдёт дождь – зальёт, можно в спальне разводить карасей. Видно, рассчитывали, что в мае обычно сухо, не учитывая закона подлости.

- Юра! Я сейчас Женьку буду кормить. Пообедаешь с нами или Аллочку обождёшь?

- Обожду.

- А сам так слюну глотаешь, что кадык ходит вверх-вниз. Садись! Для солдата много не бывает. Есть возможность – кушает впрок.

Понятливая женщина и хлебосольная, ценю, отказаться – обидеть. Я с радостью подчинился.

Примыкавшая к маленькой кухоньке столовая, не обезображенная ремонтом, отливала советским шиком. В углу стояла массивная ламповая радиола, укрытая до половины белоснежной салфеткой, выше неё на полке громоздились пластинки. Такие твёрдые, массивные, хрупкие, время винила придёт не скоро. Громко стучали высокие напольные часы с блестящими бронзовыми гирями за стеклом. В серванте поблёскивал хрусталь и чайный сервиз, хоть семья использовала обычные тарелки и кружки. Хозяйка поставила передо мной тарелку с гербом СССР и надписью, прославляющей сколько-то-летие потребительской кооперации в стране, налила в неё борщ, себе и Женьке тоже по тарелке.

Я едва сдерживался, чтоб не проглотить всё залпом – и жижу, и солидный кусок плававшей в ней говядины. Мелкий паразит, которого домашним борщом не удивишь, ковырялся нехотя.

- Небось, в армии так не кормят?

- Конечно – нет, Гульнара Тимофеевна. Да и мама дома далеко не всегда готовила. А уж при немцах в оккупации…

- Ты был партизаном? Убивал фашистов? – враз оживился Женька, упитанный черноглазый маломерок лет тринадцати-четырнадцати.

- Не буду врать – нет. Мне только семь исполнилось, когда они пришли.

- Тогда – связной у партизан! Пионер-подпольщик, ночью листовки расклеивал! – не унимался тот, по неведомой причине желавший мне героического прошлого, а не будущего. Наверно, в школе хотел похвастаться. Здесь, далеко от мест боёв, ветеранов куда меньше, чем на западе СССР.

- Не было у нас партизан, Женя. И листовки расклеивать негде, в деревне всего семь избёнок, немцы выгнали жителей и сами там расположились.

- А мой дед партизанил в Гражданскую! С Колчаком воевал.

Он гордо показал на стену.

Действительно, к роскошному ковру была пришпилена газетная вырезка в тонкой рамочке, где повествовалось о сибирских партизанах-большевиках. Алла рассказывала, что предки отца неизвестны совсем, про маму говорили, что она – плод любви красного командира и местной жительницы, казнённых колчаковцами, имя Гульнара дано именно в честь её мамы, бабушки моей подруги. Но, возможно, это только легенда. Детдомовские любят придумывать себе именитых предков.

Одно точно, Гульнара Тимофеевна явно происходила не из славянских корней, скорее что-то башкирское или иное восточное с некоторой европейской примесью с юга. Марат Владимирович выглядел выходцем с Кавказа, что-то вроде «сразу рэзать, мамойклянусь», абсолютно в диссонанс с мирной профессией работника торговли и отсутствием агрессии в общении. Именно от него дочь унаследовала высокий рост, метр шестьдесят семь для девушки пятидесятых годов – истинно гренадёрский.

Она впорхнула в дом, когда после борща и пирогов я не только расстегнул крючок и пуговицу на гимнастёрке, но даже чуть распустил ремень. Остановилась, хлопнула ресницами.

- Я бы сказал: заходи – не стесняйся. Но ты же хозяйка, а я – гость.

Подскочил к ней, целомудренно приобнял, на миг прижался щекой к щеке и всё. По советским меркам, тем более в восточной интерпретации, и это – верх распутства.

- Юрка… Ты же на аэродроме!

- Дали отпуск за примерное поведение. Переночевал в казарме и сразу к вам. Ты не рада? Или с другим курсантом идёшь вечером на танцы?

- Сам ты – «другой курсант», - она чуть обиделась, но, похоже, не совсем искренне. – Пообедаешь с нами?

- Уже. Разве что предложишь ужин. До ужина не прогонишь? – я обернулся к её маме. – Ничего, что вас объедаю?

- Зато подаёшь пример Женьке. Ничего есть не хочет. Вот в армию попадёшь как Юра, вспомнишь мамины борщи. Ешь!

На мой взгляд, отрок был избыточно полноват. Но – родителям виднее.

Алла метнулась к крану – помыть руки. Лёгкое летнее платье, жёлтое в белую полоску, плотно облегало фигуру, подчёркивая её изящество и, увы, весьма скромный размер груди, до пушапов местная цивилизация не доросла, ниже пояска развевался колокол юбки до колен, под летними туфельками-босоножками без каблука (спасибо сердешное, что без каблука) белели носочки.

Александр Ширвиндт, примерно мой ровесник в прежней жизни, как-то к старости отметил, что с возрастом национальные и половые признаки постепенно стираются. Ближе к восьмидесяти я сохранил единственную способность к контакту с женщинами – глазеть на них. Естественно, видел то, что показывал мне ящик: сиськи как у Семенович, ноги как у Бузовой, голос как у Скабеевой, условно-телевизионный эталон российской женщины две тысячи двадцатых.

За четыре месяца в пятьдесят седьмом году та жизнь подёрнулась в архиве памяти какой-то плёнкой. Или паутиной. Реальностью стала эта, советская, история отмоталась на шестьдесят семь лет назад. И девушки теперь нравились такие – без накачанных губ, наклеенных ногтей и ресниц, без дорогущей косметики и не облитые парфюмом. Бьюсь о заклад, область бикини у неё не знает шугаринга, а ноги ваксинга. И что? Если бы это имело какое-то значение…

Алла потянулась за бокалами на верхней полке, произведя на меня двойное хорошее впечатление. Во-первых, решила налить вина. Значит, мой визит считает серьёзным поводом. Во-вторых, на миг открылась подмышка, проглянула через короткий рукав, она – бритая. Так что гигиена потихоньку пробралась и сюда, что удивило. Мы, мужчины, бреемся опасными бритвами. Станочек с лезвием – редкость. Думал, что привычка удалять лишние волосы пришла в СССР на несколько десятилетий позже. Оказывается, в этой глуши встречаются продвинутые девушки, приятно, что Алла – одна из них, хоть в тот момент даже не подозревал, насколько продвинутая и раскрепощённая.

- Кто начинает пить в четыре часа – настоящие алкоголики! – притворно возмутилась Гульнара Тимофеевна и с удовольствием хлопнула бокал сухого самодельного вина.

Я чуть пригубил.

- За встречу – до дна! – потребовала Алла.

- Не пью вообще. Глоточек – максимум того, что могу позволить. Только ради тебя.

Я рассказал как анекдот про коктейль «Шасси» и напиток «Массандра», обе посмеялись, Жека старательно мотал на ус, явно рассчитывая где-то блеснуть несвойственными пионерскому возрасту знаниями.

- А ещё какие коктейли?

Вопрошая, Алла кокетливо изогнула бровь, и так захотелось поцеловать её в этот изгиб…

- У полярных лётчиков в чести коктейль «Северное сияние». Не слышали? Нужно два стакана, в один наливается чистый авиационный спирт, в другой – вода, и обязательно присутствие интеллигентной компании в роли зрителей. Следует открыть окно и стать возле него. Воду выливаешь на улицу, спирт выпиваешь и закусываешь свежим арктическим воздухом. Ты хотела спросить: зачем выливать воду. Отвечаю: чтоб не портить водой спирт. А если серьёзно, в авиации спиться проще, чем в любом другом роде вооружённых сил. Пусть буду выпадать из коллектива, слушать презрительные «слабак» или «не уважаешь», но я хочу вырасти. Добиться высот. Без трезвости это не реально. Правда, не так весело, иначе накатил с утра двести грамм – и счастли-ивый… Алла, ты в аналогичном положении. Медицинский спиртик ничем не хуже, чем в гидросистеме шасси.

- Я тоже не пью. Практически. И папа.

Меня осенило.

- Он – мусульманин? Аллах не велит?

- Что ты… Папа – коммунист!

А глаза сказали – да.

- Ничего страшного в обращении в ислам или другую веру не вижу. Мама меня крестила в православие. В деревнях в Центральной России в тридцатые годы большинство селян крестило детей. И вот я – комсорг, продолжатель дела Ленина-Сталина-Хрущёва, в строевой части непременно вступлю в КПСС. Вперёд к коммунистическому будущему, товарищи по борьбе. Но божьи заповеди всё равно чту – не убий, не лги, не возжелай.

Гульнара подавила усмешку, но не до конца, взрослая женщина понимает, насколько сложно укротить молодые желания.

- А ты с парашютом прыгал? – абсолютно не в тему спросил Женька. Наверно, не терял надежды записать себе в актив знакомство с героем. Потерпи до двенадцатого апреля шестьдесят первого.

- Прыгал пять раз! – такова сумма прыжков прежнего Гагарина. – Поверь, лётчики вообще не любят парашютные прыжки.

- Боишься?

- Конечно. Знаешь анекдот про парашютиста?

- Не-а! – у пацана загорелись глаза.

Я стравил им один, очень бородатый. Молодой курсант отказывается прыгать, говорит старшине: мне мамка приснилась, сказала, что парашют не раскроется. Старшина: глупости, бери мой. Молодой прыгает, над ним распускается купол, мимо камнем проносится старшина с воплем: твою мать и твой парашю-у-у-т…

В училище над ним ржали. Мои слушатели только вытаращились.

- И он разбился? – ахнул Женька.

- Как же можно об этом шутить! – возмутилась Гульнара Тимофеевна, это странное сочетание азиатского имени с русским отчеством стало привычным.

Пришлось оправдываться.

- Потому что мы привыкли смотреть смерти в глаза. Без преувеличения и хвастовства. Потому и шутим шутки, другим не всегда понятные.

- Мама, это ещё что… Девочка из наших в училище рассказывала, к ней сватался один из авиационного. Так и спросил: «Согласна стать моей вдовой?»

- Что она ответила? – поинтересовалась Гульнара Тимофеевна.

- Вышла замуж за зенитчика, - Алла чуть прищурила один глаз. – Ну, нет. Лучше год счастья с любимым, чем двадцать пять лет по гарнизонам абы с кем. Мама! У девушки из Чкалова только два пути выбраться из этой дыры, пусть помаявшись по гарнизонам: выйти замуж за лётчика или артиллериста.

- Закончить училище и поступать в Москву в мед? Не вариант?

- Нет, Юра. Девочки хотят замуж. Такова наша природа. В двадцать один поступать в Москву? Во сколько же закончим? Там ещё интернатура. А в тридцать выходят замуж лишь повторно, очень мало кто. Рожать поздно.

Я глубоко вздохнул.

- Аллочка! Мы в одинаковом положении, в шахматах его называют цейтнот. Мне, быть может, немного проще. Холостяк и в тридцать – жених. Но без женского тепла сойду с ума. Тебе поздно откладывать замужество. Прости за прямоту, я всё верно сказал? Тогда обещаю: не трачу твоё время зря. У меня самые серьёзные намерения. Кстати, в подобной ситуации находятся ещё несколько пацанов во взводе, сговорились с девушками, но не успели подать рапорты начальству и заявления о регистрации брака. Комполка и начальник училища неумолимы: до октября никаких жениханий. За конец мая, лето и сентябрь они из нас, полуфабрикатов, должны выковать настоящих боевых пилотов истребителя. Увольнения редки, коротки и только в ближайший посёлок. Мой случай уникальный. Алла, Гульнара Тимофеевна, хочу использовать шанс по полной. А вы уж решайте, нужен ли такой красавице коротышка с перспективой отправки в дальний гарнизон.

Они примолкли. Даже Женька молчал, сосредоточенно ковыряясь в носу, воспитанный толстый мальчик с благородными манерами.

- Ты делаешь Алле предложение? – выдохнула, наконец, кандидатка в тёщи.

- Понимаю, нужна традиционная процедура. Представить Аллу моим родителям. Вам познакомиться с ними. И уж потом опуститься на колено, спросить: выйдешь за меня, что уже не имеет значения, так как всё решено само собой. У нас нет времени. Вчера приборы самолёта показали опасность остановки двигателя, мне приказали прыгать, я рискнул и не катапультировался. Привёл МиГ на аэродром и посадил. Тем самым выиграл нам неделю. Используем её и поймём: мы – семья. Или я щёлкну каблуками, уходя навсегда.

- Папе ты не особо понравился, - призналась Алла.

- Значит, через неделю будем знать, изменил ли он мнение. Дорогие… родственники. Поскольку я в отпуске, волен не ночевать в казарме. Можно ли договориться с кем-то из соседей, чтоб сдали мне комнату? Всегда есть шанс нарваться на патруль и придирки. Да и ходить неблизко.

Девушка и женщина переглянулись, Гульнара взяла инициативу в свои руки.

- У нас места хватает, если бы не ремонт. Марат всё разобрал…

- Так давайте – я помогу закончить. Всё же учился в Саратове в училище.

Тело наверняка помнит работу ручным инструментом. Я тоже не сидел сиднем на пенсии, которой в девяностых не хватало, даже с заработками в журналистике, халтурил на стройке. Конечно, здесь не стоит рассчитывать на шуруповёрт, электрорубанок, сабельную пилу и шлифмашинку. Как-то обходились, и я обойдусь.

Марат пришёл в замешательство, обнаружив в доме незваного гостя и незаказанного помощника. Предложение поработать со мной принял, даже пообещал взять отпуск до ближайших выходных.

Началось… Ох! В двадцать первом веке укладка кровли в малых домах отработана до мелочей – стропила, обрешётка, пароизоляционная плёнка, утеплитель, контробрешётка, сверху ондулин, металлочерепица или какой-то иной из кровельных материалов. Здесь даже банальный шифер был дефицитом! Как и кровельный рубероид.

Марат Владимирович не мог просто купить стройматериалы, «доставал» их, используя служебное положение и связи.

Дом их имел двускатную крышу. Мауэрлат и стропила почернели, я ковырнул отвёрткой и обнаружил, что в глубине древесина вполне здоровая. Учитывая их толщину, а строил кто-то мне неизвестный на совесть, обещали служить ещё долго. Вот шифер растрескался. Солома, напиханная под кровлю в качестве утеплителя, давно сгнила.

Заканчивали осмотр места бедствия при свете керосиновой лампы, в сумерках. Я слез с крыши и отряхнул пыльные руки.

- В общем, так, уважаемый. Если впахивать с утра до ночи, а дом невелик, до моего убытия в часть уложимся. Я делаю основное, вы на подхвате. Найдите минеральную вату или какой иной утеплитель, зимой дом будет гораздо лучше держать тепло. До конца снимаем шифер с одной стороны, чтоб не лишать вас крыши над головой, потом меняем вторую половину. Конёк – в последнюю очередь.

- Что я тебе за это буду должен?

- Ценю деловую хватку. Дочь в жёны. А коль не захочет – то ничего. Работаю за борщи Гульнары Тимофеевны. По рукам?

- Самая невероятная сделка, о какой мог слышать… Спать будешь в сарае. Но учти – сплю чутко. Не смей ночью шастать к Алле!

- Условие принято.

Если не считать, что отхожее место во дворе, а девушка – не сказочная фея, ей тоже иногда припирает, отловить её после посещения насеста легче лёгкого.

Но в СССР секса нет. В смысле – развратного секса, в теории, конечно. Если хочу её как жену, а не как разовое развлечение, на вторую роль Алла никак не подходит, то потерплю. Честно.

Следующие дни слились в строительно-производственный аврал. Помощник из Марата Владимировича был так себе, очень сложно припахивать разнорабочим человека с комплексом собственной значимости и большого начальника.

Когда прибуду в часть, и Юрка меня спросит: как прошло свидание, подержался ли за женскую сиську, честно отвечу, что трахался исключительно с крышей её дома. Когда сползал на ужин, вечерело, с Аллой перекидывался хорошо если десятком слов, мылся и брёл в «гостевой флигель» размером два на три метра, где расчищено место под топчан, остальное занято утварью. Через тонкую перегородку хранилась в гараже главная крутизна их семьи – белый «Москвич-401», краса и гордость Марата Владимировича, ездил он редко, хвалился им часто.

Стоил лимузин шестнадцать тысяч советских дореформенных рублей, примерно шестнадцать средних зарплат инженера или двадцать школьного учителя. Наверно, те тоже могли бы скопить, если бы питались одним святым духом.

На третий день дочка автовладельца сама пробралась ко мне, бдительность папы пошла побоку, присела на край топчана.

- Прости. Вот уж не думала, что продаю тебя в рабство. Устал?

Тонкие и бесконечно нежные пальчики пробежались по моей физиономии, покрывшейся за день щетиной. В ушах заиграли ангельские арфы, в паху прорезалось томление. Четырнадцать часов на крыше – фигня, я был готов доказать, что ещё ого-го какой могун. Но не форсировал события.

- Усталость не в счёт. В армии и тяжелее приходится. Очень соскучился. Ты вроде рядом, а также далека, будто я в Чебеньках.

- Нет, я близко. И понимаю, ты всё это делаешь для нас, для меня. Отец просто в шоке, он думал – понадобится больше месяца!

- Если бы мне сказали, работай тут, пока не закончишь, к концу августа бы уложился.

- Мошенник!

Она нагнулась и притронулась губами к моим губам. Едва-едва, будто травинкой коснулась.

Сдержал порыв сграбастать, только провёл рукой ей по плечу. Ладонь продолжила путь вниз – к талии, потом по бедру и легла на колено. Алла аккуратно убрала мою руку.

- Не спеши. У нас будет много времени.

- Ага, не успеем оглянуться, появится ребёнок, тебе не до меня, а лейтенанта Гагарина срочно вызывают на аэродром. Всё хорошее, что вырастет между нами, разобьётся о быт.

- Если будет прочным, не разобьётся. Отдыхай!

Она поцеловала меня крепче, но быстро. И исчезла.

Пусть папа Марат терзается – успели мы или не успели. С этой ехидной мыслишкой уснул.

На четвёртый день специально слинял в сарай пораньше и был вознаграждён. Теперь сидели рядом, целовались. Но до главного не дошло. Когда Алла меня покинула, в паху висела пудовая гиря от мощного и неутолённого желания, о чём честно сказал на пятый вечер.

- Почему молчал? Я же медик, всё понимаю.

Если бы понимала, догадалась бы сама.

- Мне даже ровно ходить – и то больно.

- Бедненький… А у меня месячные. Как будущему мужу тебе можно знать эти подробности.

Она первой сказала про «будущего мужа». Значит…

Я сгрёб её основательно, колотило так, что не чувствовал топчана под собой.

- Обожди. Ничего не будет, но я тебе помогу.

В ход пошли пальчики, эффект наступил практически моментально, меня выгнуло, заткнул себе пасть, чтоб не взвыть.

Для пятьдесят седьмого – фантастически раскованная барышня. Думаю, среднестатистический мужчина текущей эпохи впал бы в шоковое состояние от произошедшего, придя в себя, заподозрил бы её в распутстве и прочих грехах. А я полагал, что она девственна, в чём пока не было оснований сомневаться, даже этот неординарный шаг не заставил изменить мнение. Может, просто как медработник – прописала пациенту лечебную процедуру и сама же её провела. Сколько пацанов извелось до сумасшествия от петтинга, не перешедшего в коитус! Конечно, они имели полную возможность самим себе облегчить страдания, расставшись с подругой и вспоминая о ней, но сделанное Аллой стократ гуманнее.

- Месячные не закончатся до моего отъезда?

- Считай, что нет.

То есть пройдут, тем не менее, на близость не стоит рассчитывать. Пятьдесят седьмой на дворе, не забываем.

Лётчик? Пролетаешь!

С окончательным расчётом за строительный энтузиазм меня тоже кинули. Потенциальный тесть не вручил мне торжественно руку и паспорт дочери со словами: забирай, отработал. Благодарил, сказал, что всегда рад видеть меня в их доме.

- Sapienti sat (для умного – достаточно), - прокомментировала Алла.

Изучавшая в училище латынь, она часто вворачивала цитаты. У других, особенно в двадцать первом веке, меня подобное раздражало, слишком многие прикрывали чужими изречениями собственную бессодержательность. Лепили на своей страничке в соцсети статус, выловленный из дебрей интернета и кажущийся «глубокомысленным». Моя милая не была ни глупой, ни пустой. Знание латыни, подозреваю – довольно поверхностное, для неё служило своего рода фишкой. Она им гордилась, как её отец автомобилем. Пусть себе, далеко не худший предмет для гордости у молодой девушки.

В последний день я забил на работу, хоть остались мелкие мелочи, в частном доме невозможно завершить строительство, получается лишь прервать его на каком-то этапе волевым образом. Мы гуляли практически всё время в обнимку или хотя бы рука в руке.

Я понял, что ей ловчее целоваться со мной, когда сидим на скамейке. Тогда её преимущество в росте не мешает, от попы и до макушки мы одинаковые, но у Аллы длиннее ноги.

Когда прощались, на её глазах блестели ненаигранные слёзы. Ничего не было сказано, но и так понятно: она меня дождётся.

А я? Куда я денусь.

Запрыгнул в кузов попутного грузовика, отправляющегося в соседнюю деревню с Чебеньками, рискуя опоздать к вечерней поверке, до которой у меня отпуск.

Нельзя сказать, что провёл его неплодотворно.

Глава 6

6

Обучать меня пилотированию на МиГ-17 выпало капитану с непростыми русскому уху фамилией-именем-отчеством Ядкар Шакирович Акбулатов. В училище и в полку был представлен советский интернационал. Быть может, не нашлось корейцев, бурят, представителей каких-то малых народностей, зато никто не ущемлялся и не притеснялся по национальному признаку. О принадлежности к нации не забывали, у украинца могли спросить: Петро, сало маешь? Но беззлобно, не унизительно. За дразнилку «армяшка – в жопе деревяшка» шутник получил леща, причём его отвесил виноватому не армянин, а его белорусский друг.

Татары и прочие представители традиционно исламских народностей, конечно, снаружи они стопроцентные комсомольцы-атеисты, спокойно трущили варёное сало, плававшее в супе вместо мяса, в общем-то тоже свиного, харамного. Евреев во взводе не припомню, уверен, точно также лопали бы свинину наравне со всеми.

Русские не держались свысока с представителями нацменьшинств, те тоже не выказывали никакой вражды к славянам. Армяно-азербайджанскую резню в Нагорном Карабахе или происходящее после две тысячи двадцать второго никто не воспринял бы даже в виде фантастики. Спой курсантам "Батько наш - Бандера, Україна - мати, ми за Україну будем воювати!", даже сами украинцы покрутили бы пальцем у виска. Потомки западенцев, воевавших против Красной армии, в авиационные училища вряд ли бы просочились.

Мы были разные, но единые.

Акбулатов, помню, ощупал меня пронзительными азиатскими глазками, проверил шнуровку и спросил:

- Ты – тот самый отличник, что посадил в дерьмо Шевкунова?

- Никак нет, товарищ капитан. Он сам выпрыгнул из исправного самолёта. А когда меня прижали на партсобрании, отбивался как мог.

- Помню. Присутствовал. Не желал бы себе такого подчинённого. В одном ты прав – самолёт нужно беречь и спасать до последнего.

- Так точно.

- Программу полёта знаешь. Ну, раз ты такой удалой, взлетай первым, я – ведомым. Ошибки подскажу по радио.

В какой-то мере ведомым сложнее. Приходится подстраиваться под впереди идущего. В реальном боевом вылете именно ведомый обязан крутить башкой да следить, чтоб не подпустить противника к командиру.

- Слушаюсь, товарищ капитан.

Взлетели. Сходили на пилотаж в зоне. Акбулатов что-то ворчал, не зная, к чему придраться. В следующий раз разошлись, он требовал атаковать его и стрелять, используя фотокинопулемёт и выписывая фигуры высшего пилотажа. Так налетали больше десятка часов.

Я обнаружил, и в том ничего удивительного, что капитан уж очень тщательно и осторожно, ровно по букве наставлений, гонял меня по горизонтальной петле и боевому развороту. Похоже, очень боялся, что курсант влетит в штопор и закончит боевой путь в виде костра в степи.

На земле поспорили. Конечно, я не хамил, считалось, что у Акбулатова огромный опыт и всё такое. Но не удержался.

- В бою надо выжимать из машины её возможности до капли. Товарищ капитан! Предлагаю в следующий раз разойтись и провести дуэльный бой. Кто первым поймает противника в фотопулемёт, сразу заявляет в эфире. На земле посмотрим плёночку.

Капитан, собравшийся было к офицерским хибаркам переодеваться, уставился на меня взглядом, по сравнению с которым взгляд удава на кролика – что нежность матери к ребёнку. Но разговор слышали технари, они точно молчать не будут.

- Ты берега попутал, сопляк?

- Никак нет! Стремлюсь проверить свой уровень подготовки в условиях, приближенных к боевым.

В Штатах, наверно, вся авиабаза делала бы ставки, не менее ста баксов на Акбулатова и в лучшем случае десять центов на меня. В Чебеньках ограничивались пачкой папирос.

Вообще удивляюсь, как командир полка допустил подобный вылет. Наверно, хотел показать всем, что курсантам не стоит себя переоценивать, тем самым обрубить неприятный шлейф от истории с Шевкуновым.

Капитан имел куда больший налёт, чем я в этой и в прошлой жизни вместе взятый. Но он не бывал во Вьетнаме, где лётчики на МиГ-17 крались на малой высоте и малом газу, едва не цепляя брюхом джунгли, а потом давали олные обороты, выпрыгивали из засады и расстреливали ничего не подозревающих наездников на «фантомах» и «тайгерах». Важно было справиться с самолётом, терявшим скорость на подъёме. И этот опыт у меня имелся, правда – на МиГ-21ПФ, когда судьбу боя решали мгновения. Если пилоты «фантома» засекут атаку, то поставят помехи, и на экране радиолокационного прицела – одно светлое пятно. МиГ-17 проще, прицел его пушек не сильно ушёл от применявшихся в Великую Отечественную.

Было самое начало июня, днём жарища, ветер, пылюка. Как не шуровали аэродромные по полосе, вычищая её, всё равно оставался неприятный шанс, что турбина засосёт какой-то мусор.

Поднялись, разошлись. Сближались параллельными курсами, в учебном бою лобовая атака строго запрещена и бессмысленна.

Я начал нерешительно, позволяя сопернику выйти себе в хвост, но не приблизиться на дистанцию прицельной стрельбы. Когда почувствовал – сидит крепко, включил домашнюю заготовку. Полный газ, форсаж, разгон. Ручку на себя, перегрузка вдавила в кресло, резко кабрирую, угол тангажа больше семидесяти. В переводе с авиационного на русский это означает, что самолёт идёт почти отвесно вверх, неизбежно теряя скорость, он же не ракета. Именно так во Вьетнаме прыгали вслед «фантомам», появляясь у них на радарах, когда избежать сближения уже невозможно.

Где Акбулатов? Молодец, вцепился, ползёт вверх с той же настойчивостью. Это не Вьетнам, соперник сзади, и там не приходилось в бою забираться столь высоко. Сказался помпаж, да и сверх десяти тысяч воздух разрежен, движок теряет тягу. У капитана тоже. Резво меня не нагонит.

Скорость упала совсем… Насколько я знаю, «колокол» на МиГ-17 не исполняли, только на поршневых, позже на истребителях четвёртого поколения и Л-39. Если не удержусь и свалюсь в штопор, высота позволит вывести машину в горизонталь, вот только капитан закончит выравнивание раньше и выберет оптимальную точку для расстрела.

Инструктор поступил именно как инструктор, не доводя до греха. В итоге мы перевели самолёты в горизонталь практически одновременно, но у меня метров триста запаса высоты, я опустил нос и бросился на соперника как коршун на мышь. Поскольку скорость мала, и МиГи ведут себя как сонные, улизнуть он не смог. Я жал на гашетку, когда хвостовое оперение капитанского «семнадцатого» выросло уже не в прицеле, а в переднем стекле кабины, и меня сильно швыряло от близости к впереди идущему самолёту, пришлось рвать вправо, чтоб элементарно не протаранить.

- Ангара-четыре, я Енисей-три. Вы подбиты с расстояния менее ста метров.

- Енисей, пленку проявим – посмотрим. Возвращаемся.

С земли наше барахтанье выглядело не слишком зрелищно, на высоте свыше десятки самолёты видны как маленькие точки и больше заметны по белым инверсионным хвостам. Радарные метки, думаю, в какой-то момент практически совпали, оператор решил – вот-вот произойдёт столкновение. Когда я вылез из кокпита и спустился на раскалённый под солнцем бетон, болельщики понятия не имели, чем закончился скоротечный вылет. Конечно, вышка слышала наш короткий диалог перед тем, как запросили посадку. Но, естественно, никто пока даже не предполагал, что юнец уделал ветерана.

Собрались у палатки-столовой после обеда, старшина притащил влажные ещё отпечатки. Готов побиться о заклад, дай лётчикам журналы «Плейбой» со знойными красотками в глянце, они бы не вызвали такого интереса, как эти фото.

- Из самолёта товарища капитана. Он стрелял раньше.

Из вежливости да субординации не сказал очевидное: с такого удаления и под таким углом не попасть даже чудом. А когда комполка взял в руки моё фотохудожество, бросил только короткое «ёпс». Потом достал из кармана пачку «Казбека» и протянул кому-то из подчинённых.

- Не знаю, Ядкар Шакирович, упрекать тебя за проигрыш или представлять к награде за то, что сумел воспитать такого курсанта.

Чувствуя себя в фаворе, я рискнул вмешаться.

- Разрешите обратиться, товарищ полковник! Товарищ капитан – лучший инструктор, с кем мне приходилось летать, и здесь в полку, и на гражданке в аэроклубе. Буду счастлив продолжить подготовку под его руководством.

Колкий взгляд восточных глаз сказал мне: ну-ну, малец, мало того, что натянул меня при всём честном народе, так ещё назоляешься!

- Сержант, никто инструктора тебе и не меняет, - кивнул полковник. – Лучше признавайся, это Акбулатов учил тебя ставить МиГ на свечку?

- Никак нет. Он научил меня чувствовать самолёт в предельных режимах. А «колокол» я выполнял в аэроклубе на Як-18, - вралось легко и вдохновенно, словно сам верил сказанному. – Решил проверить, почему бы и не… да. Запас высоты был конский, любую ошибку исправил бы три раза.

- В реальном бою погиб бы. Нельзя терять скорость почти до нуля.

- Так то – единоборство, товарищ полковник. Любой современный бой – групповой. Там что-то другое надо придумать, для противника неожиданное. Я пока не умею, опыта нет.

Мой прикол с Акбулатовым и показная скромность при разборе полётов частично сгладили эффект после ЧП с Шевкуновым. Старые пилоты полка не то, чтобы подобрели, но признали: из меня вправду получается лётчик, а не просто нарушитель приказа инструктора. Понятно, что старлей при встрече отворачивался и даже не отвечал на отдание чести.

Надо сказать, что в гарнизонах ещё так-сяк, а в аэродромной обстановке сословно-чиновные различия стираются, если не полностью, то быстрее, чем, скажем, у наземных. И лётный состав, и технари несут службу в обмундировании без знаков различия. Общение на «ты» довольно часто проскакивает, даже когда младший обращается к старшему, если тот, конечно, позволяет. Поэтому на неотдание чести смотрят сквозь пальцы.

Так прошёл июнь. Вечером в степи основательно холодало, суточный контраст температур весьма заметен по сравнению со средней полосой России. Мы после службы гоняли в футбол, покрытые пылью по самую макушку, обливались водой из бочки и отрубались крепким сном как младенцы, стоило голове прикоснуться к подушке. Учитывая полётное напряжение, курсантов больше не поднимали ночью ради неожиданного марш-броска, как это случалось в Чкалове, «чтоб служба мёдом не казалась». По медицинским нормам, в воздух выпускается только выспавшийся и отдохнувший пилот. Несмотря на отсутствие многих комфортных удобств, мне в Чебеньках откровенно нравилась.

Вот только не хватало Аллы. Влюбился? Не знаю. Самая первая девушка, приглашённая на танец, ни к чему не обязывающий, и избранница? Невозможно. Но после короткого отпуска скучал, очень. Поэтому разинул варежку, не смея поверить глазам, когда в воскресенье, это было начало июля, и курсанты, чтоб не охреневали от безделья, привлекались к уборке территории, увидел два авто у КПП – «козлик» генерала и белый «Москвич-401».

- Дергунов! Остаёшься за меня.

Сам рысью бросился к шлагбауму – как был, в пыльных сапогах и грязных галифе, сверху только майка и пилотка.

Василий Харитонович, принявший доклад подбежавшего дежурного по части, узнал меня и поманил.

- Товарищ генерал-майор! Личный состав первой учебной эскадрильи несёт службу по уборке территории палаточного городка. Помощник командира взвода сержант Гагарин.

- Вольно, курсант. Гляди, кто со мной приехал. Городской торг выступил шефом училища, выделил краску освежить казармы. Директор торга Марат Владимирович выразил желание лично убедиться, что подшефные несут службу как полагается.

В глазах начальника училища прыгали бесенята. Он-то точно знал подоплёку происходящего и не удивился, когда Алла выскочила из машины, распахнув заднюю дверцу, бросилась ко мне и повисла на шее.

- Я – грязный, потный и пыльный! Платье испачкаешь! – только и сумел шепнуть в ответ, а хотелось говорить совсем-совсем другое…

- Ты и с крыши, Юра, слезал потный-грязный. Но всё равно – это ты, мой единственный!

- Гагарин! Увольнение – один час, время пошло. Только оденься и приведи себя в порядок, не позорь авиацию, - смилостивился бывалый лётчик-штурмовик.

Здесь нет кафе, куда можно пригласить девушку, или парка, где приятно просто погулять. Мы брели по степи, по диким травам, за пределами нашего стойбища они были невытоптанные и девственные, держались за руки и молчали. Потом, без всякого предисловия, я попросил:

- Дай мне точные сведения о себе и родителях, место и дата рождения, как правильно пишется место работы-учёбы и должность, в общем – всё для особого отдела. Сегодня же напишу рапорт на имя начальника училища о вступлении в брак. Если ты, конечно, не против. Выйдешь за меня?

Она положила мне руки на плечи.

- Но мы ведь, по существу, совсем мало знакомы. Ты меня любишь?

- Когда увидел тебя сегодня и чуть сердечный удар не получил от счастья, окончательно убедился: люблю. Очень.

Когда мы нашли в себе силы разорвать поцелуй, я посмотрел на часы. Осталось пятнадцать минут. Какой бы генерал ни был лояльный, опаздывать нельзя.

По пути к КПП завели разговор о делах практических.

- Я получила диплом. Должна начать работу фельдшером. Но тебя же отправят…

- За Полярный круг, на Дальний Восток, даже в космос. Дорогая, я пока не знаю назначения. Жить вместе мы сможем, только когда получу офицерское денежное содержание, то есть с ноября. Думаю, придётся расстаться где-то на месяц или полтора, обживусь на новом месте, выбью жильё для семейной пары. Тогда вызову тебя – приезжай. Но ты же понимаешь, сарайчик около папиного «москвича» покажется райским уголком по сравнению с первой конурой молодого лейтенанта в дальнем гарнизоне.

- Ты рассказывал. Я не в восторге, но буду терпеть сколько нужно. Вот только ребёнка на снегу за Полярным Кругом тебе не рожу.

- Всё образуется!

- Я знаю.

Когда белый «москвич» скрылся в пыли, едва проглотил ком в горле.

Юра положил мне лапу на плечо.

- У тебя всё сговорено? По лицу вижу – на мази. Влюблён как Пушкин в Наталью.

- Ну… да. И её родители не против. Даже папа, он хотел зятя повыше.

- Красивая девочка. Только очень худая. Как я её на тех танцах проглядел? Ростом подхожу, их семье приглянулся бы.

Я пихнул друга кулаком в бок, и мы пошли готовиться к очередной футбольной баталии. У него тоже наклевывалось в последний момент, но затянул, и на всё про всё останется месяц по возвращении в Чкалов-Оренбург, считая выпускные экзамены.

У меня же внутри что-то отпустило. Крутилась подлая мыслишка, дескать, замутил с Аллой только потому, что кандидат в отряд космонавтов должен быть морально устойчивым образцовым семьянином. Сегодня уверился – и правда хочу быть с ней долго-долго, независимо от самых честолюбивых планов.

Краска для училища, кстати, это очень хороший ход. Космонавтов просвечивают насквозь как рентгеном. Тесть-торгаш, это не очень хорошо, знатный хлопкороб смотрелся бы лучше. А вот попечитель авиации - совершенно иной коленкор.

Даже если с космосом сорвётся и облажаюсь, у меня построится нормальная семья. Не такая, как в прошлой жизни, распавшаяся. Когда треснуло самое незыблемое в мире – нерушимый Советский Союз, всё вокруг вдруг стало хрупким, неустойчивым. Миражом. Распадались самые прочные союзы, мой тоже не выдержал, и дальше я не женился. Не было уверенности в завтрашнем дне, а потом стал просто стар и не хотел ничего менять, дети выросли, им не нужна «вторая мама», да и с первой общались не столь часто.

Всё прошло, и это пройдёт, а в пятьдесят седьмом для меня только начиналось.

Больше счастливых выходных не выпадало, очень удивляюсь, как Алла вообще раскрутила папу Марата бить драгоценный «Москвич-401» по ужасной дороге ради часовой встречи со мной. Хоть так. Если он категорически против моей кандидатуры, ни за что бы не согласился ехать на аэродром.

Теперь все силы уходили на учёбу. Чтобы добиться назначения на Северный флот, должен быть особо примерным отличником, иначе первое место службы определит кадровая лотерея.

Задания усложнились, начались групповые вылеты. Я водил пару, потом звено из двух пар, мы крутились в учебных боях, штурмовали учебные цели, сбрасывали на них бомбы с внешней подвески. Снова сев на спарку, летали с закрытым тканью фонарём курсантской кабины – исключительно по приборам.

И ещё ночные полёты под необычайно глубоким, усыпанным мириадами звёзд ночным небом, когда, если вышка молчит, чувствуешь себя и самолёт единственными живыми существами в океане черноты. Земля внизу темнее небосвода, потому что населённые пункты редки, там все спят, нет уличных огней, не горят окна, никакая искорка не рассеивает мрак.

Огни взлётно-посадочной полосы появляются только тогда, когда уже нашёл аэродром и идёшь на посадку, две дорожки ярких фонарей, сливающихся воедино к горизонту. Минимум видимых ориентиров осложняет приземление, сантиметры до бетона чувствуются хуже, требуется максимальное обострение всех инстинктов, чтоб МиГ не ударился о полосу со всей дури, подпрыгнув вверх, в худшем случае – поломав шасси или даже перевернувшись.

Я справился. А к концу ночи наблюдал самый страшный костёр из тех, что выпадает на долю наземных служб и лётчиков, ожидающих коллег на аэродроме. Из разломанных топливных баков вылился керосин, вспыхнувший, возможно, от порванной и искрящей электропроводки.

Наутро удалось, наконец, извлечь из обломков то, что было приказано считать останками младшего сержанта Конашевича. Оно пахло, точнее – воняло, пережжённым на сковородке мясом. Акбулатов положил страшную находку в холщовый мешок, предварительно вылив на неё целый флакон одеколона «Шипр». От человека остался, возможно, килограмм или полтора плоти.

Прекращение полётов, затем прибыла комиссия из Москвы, выписала кучу неприятностей начальнику училища и командиру полка, о чём мы слышали лишь краем уха, проводя дни на земле. Потом приказ: возобновить практические занятия.

Никто не отказался подняться в воздух. Ни один из нашей эскадрильи или двух других. Судьба наглядно показала пацанам, насколько опасна боевая авиация. Только я из всей роты переживал подобное, и это было более сорока лет назад, но не забудешь.

Алле писал по два раза в неделю, о ночной катастрофе умолчал, другие курсанты, а я далеко не один встречался с девочкой из меда, не отличались сдержанностью. Наоборот, кого-то распирало идиотское бахвальство: смотри, красотка, как опасная и трудна моя служба, значицца, я весь из себя отважный герой. И здесь не существовало военной цензуры, кто-то, отправляясь в посёлок, вопреки запрету собирал конверты и ссыпал в почтовый ящик, вместе со всеми глупостями внутри.

Следующее письмо пришло на сухой бумаге, но, казалось, сочилось слезами. Она всерьёз боялась за меня.

Чем успокоить? Сухие слова, что статистически погибнуть лётчиком не намного больше шансов, чем водителем армейского грузовика в ДТП или отравиться насмерть при заправке чего-то там токсичным топливом, получить шальную пулю на пехотных учениях, армия вообще среда небезопасная, такие уверения вряд ли смогли бы успокоить её метущуюся душу. Не имея логических аргументов, прибёг к эмоциональным.

«Я берегу себя на земле и в воздухе, потому что у меня есть ты. Люби меня, и твоя любовь убережёт меня от любых неприятностей лучше, чем парашют, бронеспинка и кран аварийного выпуска шасси».

Может, не особо поэтично, что высокое чувство сравнивается с краном выпуска шасси, в представлении девушки кран – это нечто водопроводное, но, уверен, никто ей так в чувствах не признавался и в книжке не прочтёт.

Успокоил? Не знаю.

И ведь как посмотреть на наш роман… Если под определённым углом, то восьмидесятилетний хрыч прилип к молоденькой брюнетке. Вот только давно не чувствую себя пенсионером. Может, немного скучал по внучке, она выросла, наверняка расстроилась на моих похоронах и успокоилась. В остальном прежняя жизнь кажется мне прокрученным и законченным фильмом, о чём-то сожалеть и грустить не надо. Фильм сдан в архив, из него берётся только информация о жизни Гагарина и послезнание о провалах советской космонавтики, сдобренное кучей предположений: как нужно было поступать правильно, не тратить преждевременные усилия на большую ракету, да и удачная «Энергия» на самом деле потребовалась бы позже – для продолжения освоения Луны и пилотируемых полётов к Марсу. К взаимоотношениям с девушкой технические премудрости космонавтики отношения не имеют. Я снова молод, жизненный опыт прошлых связей и даже одного супружества если и не забыт полностью, ни на что влияния не оказывает. Обычный советский парень, впервые в жизни почувствовавший подругу, с которой хочет провести долгие десятилетия, не только пережить кайф первой брачной ночи и медового месяца. В чём-то пылкий и наивный, готовый снова наступать на грабли и набивать шишки.

И это здорово.

Но впереди как айсберг перед Титаником вырастала проблема. По всем канонам, понятиям и обычаям всё же обязан везти молодую в Гжатск, устраивать презентацию. Не приехать в отпуск по окончании училища – форменное свинство, нас с Аллой уже ждут. И что будет? Родителей Гагарина узнаю без проблем, мама прислала несколько фото и рассказала, как они там без меня справляются. Сестру и братьев тоже ни с кем не перепутаю. А вот дальше…

«Смотри, Петровна, наш Юрик офицером стал, лётчиком! Юрик, помнишь Марфу Петровну? Ну как же, вы с её сыном друзьями были – не разлей вода. Как, и сына не помнишь? Да вот же он идёт с парнями».

И я не знаю, кто из парней – друг детства Гагарина. Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу.

Значит, встречу с родственниками надо перенести из Гжатска в другой город, где они будут чувствовать себя не в своей тарелке, крутить головами на триста шестьдесят градусов и не сразу почувствуют подмену. В какой именно город – задача со звёздочкой.

В Москву? Супер! Но и там у Гагариных полно родни, хорошо знавшей Юру-тинэйджера. Без большого круглого стола не обойтись, буду широко улыбаться фирменной улыбкой на тридцать два и ломать голову – кто есть ху, естественно – попаду впросак.

Пока проблема не имеет решения. Как вариант, провести отпуск по окончании училища у Аллы и рвануть на Кольский полуостров прямиком, не заезжая в Подмосковье. А потом пригласить домашних во время первого офицерского отпуска… например – в Ленинград. За год, учитывая северные надбавки, смогу скопить на нормальную встречу. Надеюсь.

Время покажет.

Мой общий налёт на МиГ-15 и МиГ-17 перевалил за девяносто часов. В сентябре выдержал экзамен по пилотированию, единственный с курса получивший высшую оценку «пять» по всем предметам: пилотаж в зоне, сложный пилотаж, полет по кругу, воздушный бой, стрельба по мишеням на полигоне. Оставалось вернуться в Чкалов и сдать восемь устных экзаменов, в том числе самых «важных», которые по марксизму-ленинизму. С нетерпением ждал… нет, не экзаменов ждал, а нежных встреч. Увы, итальянское слово обломиссимо.

Шёл октябрь, но мне не давали увольнительных. Вообще никому с третьего курса. Первым делом самолёты, ну а девушки потом. Наши барышни, правда, придумали трюк – приходили к КПП и просили передать своему курсанту, чтоб шёл к месту встречи, там, где забор выходит к реке и он невысок. Если на КПП старшим наряда был человек, отправлял кого-то из отдыхающей смены кликнуть кавалера к ограде. Если тварь последняя, а в авиации как в Ноевом ковчеге и везде в мире – каждой твари по паре, он посылал девчонок подальше, те, расстроенные, расходились по домам.

Получив вызов, я немедленно бросал дела и шуровал в малый самоход, то есть перебрасывал через забор своё мелкое, но накачанное тельце и немедленно вознаграждался самыми сладкими на земле объятиями. Правда, стоило кому-то из наших крикнуть «шухер», как безо всякой охоты, но столь же стремительно прыгал назад. Повезло, не спалился. Или проверяющие офицеры попадались с пониманием – молодёжи невмоготу, а для хорошей сдачи экзаменов нужно соответствующее настроение.

Наконец – выпуск. Конец октября, погода отвратительная, зато на душе светит солнце. Я выпущен по первому разряду, то есть с отличием. Мы с Дергуновым и Ваней Дорониным определены в Луостари, нас ждёт авиация Северного флота, то, что доктор прописал для отбора в отряд космонавтов.

Плац, на который я вышел впервые в конце января с шишкой на голове и заплывшим глазом, вместил с краю довольно много штатской публики, моя Алла и юркина Тася (беременная, он успел отметиться) тоже, естественно, находились там, зарываясь от порывов ветра в воротники.

Грянул марш, несколько устаревший – из эпохи поршневой авиации, но весьма любимый начальником училища, решили ему потрафить, пусть вспомнит довоенную молодость.Там, где пехота не пройдётИ бронепоезд не промчится,Угрюмый танк не проползёт,Там пролетит стальная птица.Пропеллер, громче песню пой,Неся распластанные крылья!За вечный мир,В последний бойЛети, стальная эскадрилья!

(Борис Ковынев)

Мы лупили подкованными сапогами по брусчатке с такой силой, будто от грохота зависела всяобороноспособность Советского Союза.

На следующий день, мой первый отпускной, в актовом зале городского торга сочетались, а потом вместе праздновали сразу две свадьбы. Двое Юриев взяли в жёны Аллу и Тасю, обошлось без венчания, ибо все – комсомольцы, зато сыпались нескромные шутки в подпитии, без них какая же это свадьба. «Девочки, не перепутайте, коль оба они – Юрии».

Я тебе перепутаю!

Через день Дергунов увёз новобрачную представлять своим родителям, мне же пришлось напустить таинственный вид и сообщить тестю с тёщей, что по некоторым причинам медовый месяц проведу в их приятной компании, тем более, он гораздо короче календарного месяца.

- Хорошо. Жаль только, крышу больше не нужно перекрывать, - согласился Марат Владимирович.

На фоне выпускных и свадебных хлопот мою новую семью как-то очень мало затронуло сообщение о запуске первого в СССР и в мировой истории искусственного спутника Земли, через тринадцать лет после первого космического пуска ракеты фон Брауна, через одиннадцать лет после получения первого фото Земли из космоса. Колоссальный интервал между начальными этапами покорения ближнего околоземного пространства!

Для меня то событие значило очень многое – история космонавтики Советского Союза развивается один к одному как в покинутом мире. И третий этап наступит очень скоро. Поспею ли я к нему?

Глава 7

7

«Дорогая, угадай загадку: двое мужчин лежат в одной кровати, плотно прижавшись друг к дружке, кто они? Нет, не те, о ком ты подумала. На самом деле, это лётчики-истребители Северного флота СССР, вынужденные делить одну койку на двоих из-за отсутствия мест в офицерской гостинице».

Так я мог бы начать письмо любимой жене после первых впечатлений от нового места службы, а они были далеко не праздничными. Естественно, ничего подобного не отправлял, иначе не уговорю переехать на Кольский полуостров.

Расположенная на нём железнодорожная станция с финским названием Луостари считается самой северной в мире. Соответственно – и самой тёмной в бесконечной полярной ночи, когда я вступил на перрон в конце ноября, тотальная мгла лишь недавно вступила в права. Тело ещё помнило жаркие объятия супруги, желудок, растянутый вширь от щедрых попыток тёщи Гульнары раскормить впрок, за время в пути соскучился по её борщам, а сумка с продуктами в дорогу практически опустела.

К сожалению, 769-ой истребительный авиационный полк 122-ой истребительной авиационной дивизии Военно-воздушных сил Северного флота находился весьма не близко от тёщиной кухни и жёниной спальни.

Я опустил на обледенелые камни единственный чемодан, пока что всё имущество свежеиспечённого офицера, и шумно вздохнул. Воздух был очень холодный, чистый и совершенно не такой, как в степи под Оренбургом. Там зимой морозно и сухо. Здесь с первых минут чувствовалась влажность, вызванная близостью моря, всего минус пять или минус восемь ощущались резче, чем двадцать в резко-континентальном климате. Вот ветер дул столь же безжалостно, но нёс он не песок, а снежную крупу, мелькавшую в свете скупых станционных фонарей.

- Лейтенант Гагарин?

Ко мне спешил какой-то младший чин в тулупчике. О номере поезда и времени прибытия командиру полка сообщено телеграммой.

- Я.

- Дежурный по полку приказал вас встретить и отвезти к месту ночлега. Ваши вещи?

- Только этот чемодан. Благодарю, идём.

Ехали совсем недолго, но провожатый был необходим. Не факт, что я быстро сориентировался бы среди двухэтажных коробочек жилого района, в основном в таких живут офицерские семьи. А уж определить стороны света по звёздам вообще не реально, потому что небо затянуто чернотой как окна во время войны светомаскировкой. Наверно, увижу луну и звёзды, только взлетев над облачностью, солнце вообще не скоро.

Не унывать! За службу на Севере положена масса льгот, по советским меркам – щедрых. Если у стрелкового лейтенанта базовая ставка оклада лишь тысяча двести, лётчику-лейтенанту положено тысяча пятьсот плюс за звание. Север даёт тридцатипроцентную прибавку и выслугу год за два.

Но за подобную щедрость придётся расплачиваться, тут без иллюзий. Коль государство больше даёт, больше и требует. А также экономит на другом.

Например – на жилье. Не сказать, чтоб Дергунов и Доронин не обрадовались моему появлению, оба приехали на день раньше. Парней впечатлило, что меня отправили к ним, хоть комната вмещала всего две металлические койки. Третьей не просто не имелось, она бы тупо не влезла. Одёжный шкаф заменили гвозди-вешалки, вбитые в стены и во входную дверь изнутри.

Мы сдвинули кровати и легли поперёк втроём, не раздеваясь, какая уж постель. Хорошо, что ростом не атланты, стандартная армейская койка с железной сеткой имеет габариты лежбища метр восемьдесят в длину и шестьдесят сантиметров в ширину. То есть даже моё щуплое тело не умещается перпендикулярно, ноги придётся поджимать или свешивать на пол, точнее – на составленные у кровати чемоданы.

- Никто из нас не имеет тяги к гомосексуализму? Нет? Тогда ночь проведём спокойно.

Юра фыркнул, Иван прогундел «ну и шуточки паскудные», после чего мы провели обязательный ритуал – достали немногое сохранившееся от даров Гульнары и ссобоек моих товарищей, налили по рюмашу. Я только пригубил.

- Парни, как оно здесь?

- Ну, по сравнению с Чебеньками наше Луостари – как Чебеньки по сравнению… да с чем угодно, с той же Москвой. Чёрная дыра, - объективно сообщил Дергунов. – За неимением другого занятия будет служба и одна только служба. Медицинского или кулинарного училища здесь нет, да и жён скоро выпишем – от них не побегаешь.

- Вы сюда ещё жён своих приведите, - хмыкнул Ваня. – А то слишком просторно. Юра, твоя, вдобавок, скоро родит.

Тот, обозрев границы нашего обиталища, всё на расстоянии вытянутой руки, здраво рассудил, что при таком раскладе ей лучше остаться на Большой земле и рожать под присмотром мамы.

- А снабжение? – я упрямо подумывал, как вызвать Аллу, дочь директора городского торга наверняка поинтересуется, что и почём здесь можно купить.

- Шмотья практически никакого, - ответил Доронин. – Бабы за обновками ездят на поезде в Мурманск. Зато кормёжка от души. Не поверишь, в офицерской столовой даже фрукты бывают. Чтоб не подцепили цингу.

Отказ от довольствия добавит двести рублей в бюджет, но здесь, за Полярным Кругом, переход на свои харчи пахнет чистым безумием.

К моменту, когда нырнул под одеяло, понял: существование в Луостари возможно. Но, несмотря на более высокий статус офицера по сравнению с курсантом, оно ещё более спартанское, чем в Чкаловском училище.

Было душно, три молодецких глотки на мизерный объём. И окно не откроешь, дубак. Такие дела.

Наутро, не особо выспавшиеся от тесноты, мы отправились представляться командиру полка, днем раньше он не смог выделить времени Доронину и Дергунову. Извиняюсь, сутками раньше, день здесь отсутствовал как явление. Все трое были обмундированы с училища в чёрные авиационные куртки, гордость молодняка. Как офицеры, имели право с повседневкой носить обычные брюки и ботинки, но предпочли сапоги, под них проще намотать очень тёплые портянки из дома. Мороз щипал уши, не прикрытые фуражками, и сами фуражки пришлось придерживать, чтоб ветром не унесло в НАТО, норвежская граница всего в паре-тройке десятков километров.

Городок освещался тускло. Наверно, чтоб не привлекать излишнего внимания со стороны вражеской авиации. Вместо рассвета проглядывали какие-то сумерки. Что-то внутри требовало: ночь же прошла, где утро, где день? Где-где, в Караганде! Там точно не видели полярную ночь.

Темень уже начала давить на психику, и что будет через месяц-два? Хочешь – не хочешь, а терпи до приезда эмиссаров Каманина. Больше двух лет.

Под ногами скрипел снег, какой-то более плотный, чем под Оренбургом, вдали слышался гул прогреваемых авиадвигателей. Но громче всего орали чайки исполинского размера, размах крыльев метра полтора, если не больше. В отличие от привычных чаек, сновавших над реками и озёрами центральной полосы, эти издавали исключительно противные звуки необычайной громкости и охотились не за рыбой. Здоровые как альбатросы, они колупались по помойкам. Когда находили что-то себе по вкусу, торжествующе взмывали в чёрное небо и уносили добычу. Не знаю, как у меня сложится ориентирование на местности, эти помойные птицы наверняка чувствовали себя в своей тарелке, дорогу к любимой мусорке найдут на раз, кто бы сомневался.

Женщина повела группу школьников разного возраста, видимо – в школу. Несмотря на сравнительно спокойный ветер, он хотя бы не валил с ног, детишки шагали один за другим, обвязанные верёвкой.

Ближе к КПП солдаты шуровали лопатами, пытаясь раскидать снег у въезда, и безнадёжно проигрывали бой с северной природой. Наши документы офицер проверил без особого тщания. Случайных шатающихся здесь не бывает.

«Вау, какие орлы пожаловали» от командира полка не услышал. Да и не ждал. Обнаружив, что у всех троих больше двух с половиной месяцев перерыв в лётной практике, подполковник Павел Бабушкин сказал как отрезал:

- Значит, забыли половину того, что знали. А в училище не получили и половины того, что нужно в полярной авиации. Просил же – присылать лётчиков с опытом хотя бы в средних широтах… Ладно, пехота, обратно не отправлю. Будем учить заново.

Я сдержал улыбку, гагаринская – она такая, не заметить невозможно, невольно вспомнив анекдот: «Забудь всё, чему тебя учили в институте, тебе это не пригодится. - Я не учился в институте. - Тогда вы нам не подходите, нам нужны люди только с высшим образованием».

- Есть учиться заново! – Юра опередил меня.

- Обживайтесь. Потом будем выводить по одному на спарке. Дальше – с ведущим как на поводке. Если через полгода вызреете из пехоты к самостоятельным заданиям, считайте себя чкаловыми.

Его можно было понять. Хрущёв сократил огромную сталинскую армию, сотни тысяч офицеров отправились на гражданку, в том числе опытные военные лётчики, далёкие от пенсионного возраста, а училища продолжали исправно штамповать выпускников-полуфабрикатов. Тем более авиаполк, в цивильном обозначении в/ч 74479, считался второй линии, здесь несли службу многие выпускники Чкаловского училища, получали квалификацию, гораздо быстрее – звёздочки капитана… и писали рапорт на перевод в более спокойные и комфортные места, если находили вариант.

Потратив на нас драгоценную минуту, спровадил к замполиту. Тот всего четверть часа отрабатывал обязательную программу о наследниках боевых традиций защитников советского Заполярья, потом с ходу перепрыгнул на бытовые проблемы, понимая: верность Родине и партии лучше не испытывать на прочность хозяйственными неурядицами. Пообещал, что скоро достроится дом, каждая офицерская семья получит по отдельной комнате, а с ребёнком может рассчитывать даже на отдельную однокомнатную квартиру. Ситуацию «трое в одной койке, не считая собаки» обещал урегулировать сегодня же.

- Разрешите обратиться! Лейтенант Гагарин. Как обстоят дела со спортом?

Оказалось – зимой не очень. На открытом воздухе да в снегопады вообще никак. Но есть вариант. От финнов остались огромные склады. Естественно, по армейскому обыкновению они заполнены всяким особо важным, ценным и совсекретным хламом, который, при желании, стоило бы большей частью списать и вывезти на свалку, частью перераспределить по другим складам.

- Товарищ майор, я уже вижу своё первое комсомольское поручение: освободить один склад и оборудовать спортзал. Наберу офицеров из добровольцев. Получится ли рядовому составу определить наряд на работы в складе?

- В снежное время с солдатами сложно, лейтенант. Но если сидеть сиднем, точно ничего не выйдет. Полярная ночь длинная. Были случаи, офицеры от безделья в свободное время налегали на спиртное, здесь его много, дебоширили, женатые устраивали семейные скандалы. Во время сокращений полк от таких избавился. Но, считаю, мы обязаны предупредить возможные повторения. Завтра же идём инспектировать ближайший склад. Ещё вопросы?

- Университет марксизма-ленинизма! – не унимался я. – Мы трое – комсомольцы, но все как один желаем быть в первых рядах строителей коммунистического общества.

Если хотел произвести впечатление на замполита, то произвёл.

- Лейтенант Гагарин! Не много ли на себя берёте? Служба на Севере тяжела. Плюс спорт, комсомольские поручения, да ещё университет марксизма-ленинизма? Подарите жене своё фото, иначе забудет, как выглядите.

- Один раз живём, товарищ майор. За гробовой доской не наверстать.

Думаю, настоящий Гагарин вёл бы себя ещё активнее.

Напоследок спросил:

- Почему командир полка назвал нас «пехотой»? Мы пусть начинающие, но всё же лётчики.

В этом наверняка крылся некий северный подвох, я не ошибся, замполит нахмурился и кивнул на нашу форму – для ВВС, а не ВМФ.

- Потому что мы гордимся принадлежностью к флотскому братству, вам же выдали общевойсковое обмундирование. Носите, пока не выйдет срок для замены, или приобретайте флотское, с вычетом из денежного довольствия.

Мы трое были удручены – даже внешне отмечены, что «не свои» для военных из Луостари.

Из ненаписанного письма в Оренбург:

«Познакомился с начальством. Люди душевные, отзывчивые. Хотел получить форму военно-морского лётчика, и мне тут же пошли навстречу, посоветовав приобрести её за свой счёт. На просьбу предоставить отдельное помещение с открытой душой предложили мне самому поискать свободную комнату в гарнизоне, ибо офицерский дом сдадут не раньше лета».

Понятно, что на такой широте да в приграничной зоне чего-то возводить могли только строители одного сорта в СССР, а именно стройбат. Этих товарищей, так сказать, которые мне вовсе не товарищи, я наблюдал в продовольственном магазинчике, на военных они походили примерно в той же степени, что и на профессуру Гарварда. Рожи – чистые уголовники. Не зря в армии о них говорят: самый страшные в вооружённых силах, если им ещё и автоматы в руки дать, порвут НАТО как тузик грелку.

Я бы точно не дал. НАТО за бугром, а мы – тут.

Пока Юра оплачивал папиросы "Север", два передовика строительного производства двинули к тамбуру на выход. Через минуту оттуда раздался девичий визг. Мы с Дергуновым бросились следом.

В полутёмном предбаннике магазина стройбатовцы зажали девицу лет шестнадцати. Не насиловали, по крайней мере – до срывания одежды дело не дошло. Только тискали и щупали от души, та визжала и брыкалась, хулиганы ржали.

- Отставить! – гаркнул Дергунов. – Не то патруль вызову.

Девицу отпустили. Ближайший обернулся к Юре.

- Слыш, летёха. Шёл бы ты нах со своим патрулём! - после чего оба свалили.

Дергунов метнулся вдогонку, сжимая кулаки, но я ухватил друга за рукав.

- Не лезь. Думаешь, гарнизонное начальство не знает об их выходках? Значит, есть причина терпеть. Отправят этих на губу, кто нам дом построит? Или пришлют с Большой Земли других, не лучше.

На фоне стройбата не только авиаторы, но и артиллеристы, а также представители других родов войск, обитавшие в Луостари, казались рафинированной интеллигенцией. Пусть я не прав и зря распространяю нелюбовь на всех военных строителей на основании собственных единичных встреч с их представителями, увы, таков личный опыт, пальцем его не заткнёшь. В пятьдесят пятом, буквально за пару лет до моего попаданства, командиры военно-строительных отрядов на фоне низкого состояния дисциплины получили полномочия по применению наказаний, но, видимо, не очень-то помогло.

Благодаря этим посетителям, а может из-за расположения магазинчика в промежутке между казармой и домом для семейных, к заведению прикрепилось народное название «Промежность», очень к нему подходящее. Настоящего наименования, не исключаю, не помнили и продавцы.

В мрачном пейзаже северного городка компанию стройбатовцам отлично составляли чайки.

Из того же письма:

«Природа Севера удивительная, наверняка тебе понравится. Здесь всюду летают огромные белые птицы удивительной красы. Это – большие морские чайки, здесь их почему-то именуют бакланами, хоть настоящие бакланы чёрные».

Если условным тёмным днём в гарнизонном городке раздавалась стрельба, нас предупреждали: не нервничайте, просто у кого-то не выдержали нервы и человек принялся садить по бакланам из дробовика или даже табельного «макарова». Форточки ещё можно открывать, а вот окно лучше не надо, мусорные птицы учуют запах чего-то для них привлекательного и запросто прилетят. Мало какое жильё выдержало нападение баклана!

Ваня Доронин первым пострадал от крылатых гадов, ещё только шли из части в гостиницу. Перед входом в подъезд обнажил голову и потёр рукой голову, жалуясь на жжение. Оказывается, ему на фуражку шлёпнулся птичий помёт, снайперски – мимо ромбика искусственной кожи, пришитого с внутренней стороны, он прожёг ткань насквозь, будто состоял из чистой концентрированной кислоты или щёлочи. Иван брезгливо почистил фуражку и волосы снегом. Через дырку неровной формы просвечивал уличный фонарь.

- Не расстраивайся, - утешил Дергунов. – Получим лётные шлемофоны, будем в них ходить. Они тёплые и кожаные, главное, их так быстро бакланье дерьмо не разъест.

Забегая вперёд, скажу: не разъедало насквозь, только оставляло на коже неопрятный след как ожог, ровно так же на лётных куртках и морском обмундировании.

Через тернии к звёздам – путь в космос Юрия Гагарина? Нет, через холодрыгу, одна лежанка из двух кроватей на троих мужиков, птичьи какашки, ссыпающиеся на голову, и наглых стройбатовцев. Жизнь, как обычно, оказалась куда прозаичнее, чем возвышенные жизнеописания биографии героя.

Ожидания оправдались на сто процентов только в одном: летать много и летать тяжело.

Аэродром, построенный финнами, находился в окружении сопок, до полукилометра в высоту. Поставить красные фонари на верхушках нельзя – их увидят с самолётов НАТО. В беспросветную ночь сопки сливались с общей чернотой. Фары выхватывали что-то видимое, только когда МиГ уже приближался к полосе. Любая навигационная ошибка на посадке, если не попасть в створ полосы, неизбежно влекла катастрофу.

Что бы ни происходило, для приземления нужен визуальный контакт с полосой. При нормальной погоде посадочные огни видны хорошо, но никакой синоптик на севере не мог предсказать внезапного появления снежных зарядов, то есть очень интенсивных снегопадов, снижающих видимость до нуля, и это не фигура речи. В городке мы держались за руки, чтоб не потерять друг друга из виду, это когда крались пешком, а что говорить о самолёте, несущемся со скоростью более двухсот километров в час?

Баренцево море находится на северо-востоке, вдавшаяся глубоко в сушу Печенгская губа – километрах в тридцати, оттуда прилетают циклоны, приносившие бешеное количество снега. Когда заметало и Луостари, и все соседние аэродромы, самым важным в кабине МиГа становился указатель топлива, он находится в центре приборной панели, немного ниже прицела.

- Давай самый экономичный режим! – командовал с заднего сиденья лётчик-инструктор.

Я сбрасывал обороты на минимум. Так мы кружили над Луостари на высоте около километра в надежде разглядеть хоть что-то внизу.

Может ли чистый снег быть чёрным? Ещё как, если на него не падает ни единого кванта света. Самолёт парил в белоснежных облаках, за остеклением кабины по-прежнему стояла темень, если не считать белого мельтешения у самого стекла от освещения приборов кабины да отблесков аэронавигационных огней на законцовках крыла.

В такие моменты, особенно когда молчит и радио, и внутреннее переговорное устройство, накатывает иррациональное чувство, очень похожее на испытанное под Оренбургом, что ты – один в этом мире, за бортом нет ничего, одна иллюзия, ложная память, транслирующая фантомные воспоминания о тепле, уюте, нежных женских руках… Связь с реальностью поддерживает только светящийся циферблат резерва топлива, чья стрелка неумолимо кренится к нулю. Когда двигатель умолкнет, навалится зловещая тишина, только шум ветра, самолёт устремится вниз, на том закончится всякая жизнь.

Конечно, остаётся вариант покинуть машину. Но вероятность, что найдём дорогу на базу или нас отыщут, статистически ничтожна. Циклон со снегом – это ещё и очень сильный ветер, он утащит парашюты на многие километры вглубь полуострова. Только весной, когда снег сойдёт, обнаружатся тела лётчиков, немного погрызенные или расклеванные местной фауной.

Перспектива… так себе. Без оптимизма.

Порой, когда обессиленные от нервного ожидания разрешения на посадку мы с Леонидом Васильевым, моим первым командиром звена и инструктором на вывозных полётах, выбирались, наконец, из кабины, утопая в снегу по колено около стоянки, нас догонял доклад: в фюзеляжном баке запас керосина всего на семь-восемь минут работы двигателя!

Привозить домой значительный резерв топлива не имели права, мы – морская авиация, вылеты осуществлялись на максимальное удаление в море, со сбросом подвесных баков, потому что прикрывали с воздуха советские корабли в арктических водах, чтоб на них не набросились зловредные НАТОвские ястребы. В случае войны, естественно.

После таких вылетов чувствовал себя опустошённым в ноль, но чудо – достаточно выспаться, и условным тёмным утром просыпаешься бодрый-свежий, вот что такое молодость, готов бежать на склад и принимать участие в его трансформации в отапливаемый спортзал, посещать дорогой сердцу университет марксизма-ленинизма, решать ещё какие-то вопросы в незанятый полётами очередной чёрный день…

- Может, собаку завести? – предложил Дергунов. – В свободное время будем гулять по очереди.

Я не поддержал.

- Как будто свободного времени много. Особенно когда приедут жёны и придумают массу новых занятий.

Собак, к слову, здесь держали в большом количестве и только крупных, не меньше немецкой овчарки. Если спустить с поводка, животное помельче при порывах ветра свыше тридцати метров в секунду просто унесёт с концами – в тундру или к реке Печенга. А если бы какой-то оригинал притащил сюда нечто вроде чихуахуа, бакланы бы передрались за такую добычу, потом всё равно утащили.

Особо низкие температуры да сильные ветры, а здесь минус двадцать при свирепой влажности куда холоднее сорока в Оренбурге, больше всего любили детишки школьного возраста, как жаловались родители. Каждый ребёнок, проснувшись чёрным утром, первым делом бежал к радиоточке и слушал расклад погоды. Если репродуктор обещал кошмар, детки радовались: в школу не идти.

Вот бы нам так можно было… Сидеть дома в ненастье и не ходить на службу. Только в университет марксизма-ленинизма.

Я умудрился найти и снять комнату в старом офицерском доме, у одной дамы с детишками супруг уехал на переподготовку на Большую землю, можно перекантоваться до заселения в свою постоянную квартиру или комнату. По зрелому размышлению решил не торопить Аллу с приездом. Акклиматизация здесь во время полярной ночи ни разу не в радость, весной или летом несколько легче. А ещё предполагалось, что к апрелю освободится вакансия в медчасти у зенитчиков, жена будет при деле и при муже – на ближайшие два года, пока не начну рваться в Москву.

Жизнь, пусть суровая и опасная, как-то налаживалась. В ней находились свои прелести. По крайней мере, в это хотелось верить.

Глава 8

8

В марте я начал торопить Аллу с переездом. Фельдшер-предшественница, вместе с мужем-зенитчиком ожидавшая перевода в места не столь суровые, на излёте зимы получила от благодарных пациентов дорогой подарок: пимы ручной выделки, такие изящные зимние сапожки. Аборигены изготавливали их из оленьих шкурок мехом наружу, подошва – из такого же меха. В пимах удобно, но несколько скользко, о чём одариваемую забыли предупредить. Или, быть может, она сама забыла, употребив коктейль «Северное сияние», напоминаю: полстакана спирта и стакан воды, вода выплёскивается, спирт выпивается в присутствии доброй компании, если кто запамятовал. Нацепив обновку, слегка нетрезвая дама отправилась на улицу, и уже на крыльце случилось неизбежное – ноги уехали в неконтролируемом направлении, она тяжко грохнулась на лёд. Медработница сама превратилась в пациента, угодив в госпиталь, замена требовалась на полтора месяца раньше предполагавшегося, и я опасался, что место уведут. Одной офицерской зарплаты, пусть со всеми северными, маловато для двоих, да и от безделья в тёмном безмолвии Алла сойдёт с ума, не работать можно только в декрете – это само по себе работа в три смены.

Весной легче будет привыкнуть к климату и особенно к освещению. Уже в феврале солнце даёт о себе знать, пусть не подымаясь над горизонтом, но небо с южной стороны ощутимо светлеет в условно дневное время, и ежесуточное прибавление подсвеченных минут неизбежно улучшает настроение. С борта самолёта, взмывшего над облаками, я видел солнечный круг намного раньше, чем прикованные к земле, в марте оно светило во всю и для всех, хотелось прыгать от восторга.

Меня как раз допустили к самостоятельным полётам.

Наш полк, поскольку считался второй линии, имел на вооружении МиГ-15бис. Более совершенных МиГ-17 и, тем более, сверхзвуковых МиГ-19 нам не полагалось. «Бисы», конечно, несколько отличались от родственников первых лет выпуска, в первую очередь – конструкцией крыла, что уменьшало «валёжку». Мне было всё равно – на чём и как летать, воевать не собирался, советским лётчикам предстояло вступить в бой только во Вьетнаме в конце шестидесятых, раньше – только инциденты с нарушителями воздушного пространства СССР. Одноместный истребитель имел огромное для северных условий преимущество перед спаркой УТИ, в котором кабина инструктора устанавливалась вместо одного из фюзеляжных баков. Получив больший запас топлива, я обладал и несколько более высокими шансами посадить самолёт на базе, а не заглохнуть незнамо где.

Чем светлее становилось и чем лучше стояла погода, всё больше появлялось наземных ориентиров, к сожалению, на Севере они обманчивые. Случалось – облаков нет, а внизу всё укрыто туманом. Он мог стелиться над водой Печенгской губы и Баренцева моря, но не закрывать сушу. Либо, наоборот, спрятать равнину и невысокие сопки, всё зависело от непредсказуемых переменных величин – давления, влажности, температуры. А ещё какой-то эзотерики, потому что влажность, давление и температуру умеют измерять синоптики, но почему-то далеко не всегда их выводы и прогнозы оправдываются.

Наконец, настало тридцать первое марта, а первого апреля, то ли в шутку, то ли всерьёз, ожидался приезд обеих наших благоверных. Дергунов, кстати, предъявив справку о беременности супруги, выбил целую однокомнатную квартиру-хрущёвку на втором этаже офицерского дома, обойдя на повороте нескольких нуждающихся с уже родившимися киндерами, понятия не имею – чем и как заинтересовал сурового майора из КЭЧ (квартирно-эксплутационная часть). Я забежал к нему поздно вечером после занятий по набившему оскомину марксизму-ленинизму в хрущёвской интерпретации и застал за совершенно неожиданным занятием: Юра ощипывал баклана на кухне, носившей следы тотального разгрома.

- Представляешь? Я открыл окно, чтоб покурить, и эта тварь влетела!

Накануне он затарился в «Промежности» хорошим куском говядины, набил всякими вкусностями «хрущёвский холодильник», то есть выходящую на уличный мороз нишу ниже подоконника, затем принялся готовить торжественный «домашний обед», желая тем самым смягчить культурный шок благоверной от увиденного в Заполярье. В апреле ещё лежит снег, довольно уплотнившийся, дороги и дорожки представляют собой долины и ущелья между снежными горами выше человеческого роста.

Но бакланам они не нужны, те прекрасно летают над снегом. Один из них, залетевший к Дергунову, немедленно схватил со стола и проглотил кусок колбасы, предназначенный для салата. Возмущённый грабежом, Юра запахнул окно и открыл сезон охоты на баклана! Лучше бы он его выпустил на волю.

На кухне можно было снимать эпизод военно-патриотического фильма, как жестокие гестаповцы проводят шмон в квартире советского подпольщика и разносят её всю. Баклан с размахом крыльев не менее полутора метров на кухоньке в пять квадратных метров – это что-то. Он сбил и опрокинул на пол кастрюлю с кипятком, вышиб стекло в двери, ведущей в единственную комнату, и это только начало списка ущерба, причём, не прерывая деструктивную деятельность, подобрал с пола выпавшее из кастрюли мясо и мигом проглотил.

По словам Юры, тому удалось оглушить пернатого чревоугодника ударом сковородки по башке и свернуть шею. А потом пришёл к гениальному прозрению: коль «Промежность» закрыта, остаётся только ощипать, почистить и отварить чайкино мясо. В итоге к перьям, плотно устлавшим кухню во время неравного боя, прибавились выдранные из убиенной тушки. Непереваренные колбаса и говядина из желудка улетели в мусорку.

- Ты с ума сошёл? Это же пожиратель падали. Всё равно, что ворона.

- Ничего подобного. У меня есть знакомый охотник. Он говорит, что по весне они преимущественно питаются рыбой, организм очищается. Нужно лишь удалить крылья, шею, лапы, требуху и особенно подкожный жир. Тасе скажу, что это – дикая утка.

- Сам ты дикий. Решил накормить беременную жену отравой?

Не исключаю, что местные способны употребить баклана. Но разве только на закусь к «Массандре», она дезинфицирует и стерилизует что угодно. Не давать же женщине на приличном месяце чистый авиационный спирт!

Я помог ему прибраться, вынес мусор и перья, но присутствовать при сём кулинарном таинстве отказался категорически. Когда утром выпросил «козла» в части и заехал за Юрой, чтоб вместе встречать поезд, обнаружил, что окно в его квартиру распахнуто настежь, вопреки антибакланьей технике безопасности, дверь в подъезд – тоже. Стоило переступить порог прихожей, как едва не вывернуло.

- Выбросил и баклана, и кастрюлю. А запах не уходит! – пожаловался повар-экспериментатор.

В результате он сорвал нам с Аллой интимную ночь после разлуки. Из человеколюбия я пригласил Тасю пожить у нас на раскладушке, благо в одном доме, пока бакланье амбре не выветрится. Причём это был гуманизм по отношению к Юре. Разок сделав вдох в той квартире, Таисия наверняка бы прибила мужа сковородкой, как он сам вчера – птицу, и правильно бы сделала. «Кулинар» ещё попал на проставку всем соседям по подъезду, замаливая грехи от превращения дома в газенваген, хотел набить морду советчику-охотнику, но тот сделал круглые глаза: ты что, шуток не понимаешь, кто в здравом уме и трезвой памяти попробует жрать эту падаль?!

Смех и грех.

Только через три дня мы с Аллой, наконец, сумели остаться наедине. И то, когда за тонкой стенкой спит основная квартиросъёмщица с двумя детьми, не займёшься делами интимными с криками «о, да… ещё-ещё… о-о-о» и прочими атрибутами западных порнофильмов, о которых моя неиспорченная супружница даже догадываться не могла. Тихий секс молча и под одеялом – всё, что могли себе позволить.

А ещё болтали – очень много. О том, что невозможно обсудить в присутствии Таси и её «повара».

- Юр… Ты вчера, говорят, на комсомольском собрании такую речугу выдал! Что пацаны на ночь глядя были готовы прыгать в МиГи и лететь на врага, против ненавистного НАТО.

- И что? Разве впервые? В училище натренировался.

Койка была узкая, но это не недостаток, а преимущество. Мы теснее прижимались друг к другу. Хотелось ближе, ближе… Завтра – неполётный день, синоптики (мамой клянусь) пообещали три дня жёсткой непогоды. Алле только к двенадцати устраиваться на службу, здравия желаю, военфельдшер сержант Гагарина. Само собой, разговоры о личном и отвлечённом несколько раз прерывались для более неотложного и весьма приятного дела. Что важно, она тоже распробовала прелесть супружеских утех и периодически ныряла лицом в подушку, чтоб не обеспокоить детей за стенкой, некоторые звуки им ещё не подобает слышать. Происходящее, считая формулировки на русском языке непоэтичными и низменными, Алла комментировала исключительно на латыни: Coito ergo sum. Это я понимал без перевода, хоть никогда не учил латынь, оно означало «совокупляюсь, следовательно существую», пародия на афоризм Рене Декарта «Cogito ergo sum».

Утолив с помощью coito приступ жажды, накопившейся за месяцы разлуки, мы продолжали ворковать.

- Я знаю, что ты у нас марксистско-ленинский цицерон. А дома наедине совсем не такой. Порой отпускаешь шуточки, и боюсь, что Ленин встанет из мавзолея лично отодрать тебя за уши.

- Не встанет. Он – мёртвый, хоть и вечно живой.

- Вот одна из них. Неужели ты ни во что не веришь?

Резонный вопрос. Настоящий Гагарин наверняка верил в коммунизм, как Святой Фома Аквинский в распятие и воскрешение Иисуса. И я бы точно так же веровал, если бы не знал, к чему всё придёт, когда до власти дорвётся Михал Сергеич (с супругой). Да и не в них дело. Союз объективно дошёл до кризиса, плавно скатываясь к нему десятилетиями, начиная с кризиса освоения космоса, каждый из пробившихся в Политбюро пытался разрулить ситуацию в меру своей некомпетентности.

- Эй, ты чего молчишь?

- Думаю, как ловчее ответить, чтоб ты не побежала стучать на меня в политотдел. Мне к концу осени вступать в кандидаты в КПСС.

На «стучать» Алла прыснула.

- Не заложу. Колись, вероотступник.

- Зачем так сразу? Коммунизм прекрасен как мечта и идеальная цель. Но жизнь вносит некоторые коррективы.

- Какие?

- Ну, ты сама как наш майор замполит. Или следователь из Особого отдела. Ладно, давай серьёзно. Вот что такое коммунизм? Не вспоминай конспекты, сам скажу: это общество, экономической основой которого является общественная собственность на средства производства и производительный труд на одной сознательности, без материальных стимулов. Эй, дорогая, я сколько месяцев не обнимал тебя в кроватке, подходящая ли тема?

Действительно, молодой человек, истосковавшийся по нежной и интимной ласке, очутившийся под одеялом с прекрасной и отзывчивой женщиной, пересказывает ей «Капитал» Карла Маркса… Сюр!

- Ты утолил первый голод. Развивай тему. Вдруг делю ложе с потенциальным изменником Родины.

- Все мы – потенциальные чего-то. Ладно, слушай. Верю, что в Гражданскую, после неё, в Великую Отечественную люди воевали, трудились и даже умирали за идею. Но оглянись вокруг. Тринадцать лет минуло с войны. Мы все стали жить лучше и ценить эти блага. Я не намекаю на семью директора городского торга, вы – исключение в советской системе, взяли из неё лучшее и аккуратно расставили внутри своего домика, папа Марат прекрасно устроился и без всякого Севера. Но посмотри на приехавших за Полярный Круг. Точнее – насмотришься. Думаешь, все такие из себя, готовые рубаху рвать? Нет, если война, дезертиров не будет, - я вынес за скобки стройбат, о них вообще не хочу ни в каком ключе. – А в мирное время стремятся на Север ради благ. И прибавка к жалованию тридцать процентов, и выслуга год за два, и быстрый рост. Смотри, к осени получим собственное жильё. Обмундирование за счёт государства, питание в столовых у нас, авиаторов, и твоё у зенитчиков, тоже казённое. На двоих выйдет больше четырёх тысяч рублей, потом – больше. А затраты – только на домашнюю утварь, твою одежду вне службы, даже мебель из КЭЧ…

- Тебе тоже надо купить хотя бы пижаму, - ввернула Алла.

- …И на поесть, пока мы не в части. Тысячи три с половиной можно запросто откладывать ежемесячно. За четыре месяца, хорошо, за полгода, накопится на «Москвич-402».

- В новом жилье понадобится нормальный холодильник. Радиола тоже… Да, ты прав. Денег много.

- После окончания службы, а она короткая, коль год за два, военному гарантировано жильё где-то в центре страны, не в Оренбурге. Например – ближе к моему Гжатску, это Подмосковье. Вот ради него и терпят неудобства. Пойми, к обещанному коммунизму сознание не изменится. А созидательный труд на общественных средствах производства, но за материальное вознаграждение, делает социализм непреодолимым барьером на пути к прекрасной и, увы, неосуществимой мечте. Всё! Лейтенант Гагарин политинформацию закончил. Иди ко мне!

Алла упёрлась ладошкой.

- Погоди! Что ты имеешь в виду по поводу окончания службы?! Собираешься провести здесь больше десяти лет?

- Я же не сказал: мы настолько тут останемся. Успокойся. Пара лет, максимум два с половиной. Хрущёв реформирует армию, перемещений много, предложения поступают. Мне важно получить часы налёта, квалификацию и членский билет КПСС. Тогда откроется путь и дальше.

- Карьерист! Но жене карьериста жить проще, чем Павки Корчагина.

Я бы рассказал ей, как сотня лоботрясов несколько месяцев не могли сложить коротенькую узкоколейную ветку и обеспечить замерзающий Киев дровами там, где любой взвод железнодорожных войск справился бы за пару недель, а объяви дембельский аккорд – дней за десять. Причём Николай Островский не выдумал эту чушь, сам участвовал в событиях, описанных в опусе «Как закалялась сталь», и искренне считал их многомесячный саботаж комсомольским подвигом. Не стоит распинаться, любимая и так подозревает меня в диссидентстве.

Не обременённая ребёнком, она очень много уделяла мне времени, посещала наши баскетбольные и футбольные баталии, подбадривая со скамейки криками «давай», ходила на всякие общественные активности. Следующий допрос о благонадёжности состоялся после моей лекции о Циолковском.

Наступил май, сошёл снег, окна завешивались плотными как шинельное сукно шторами, потому что солнце, зимой столь дефицитное, не давало уснуть.

- Дорогой! Я, хоть не лётчик и не технарь, слушала с упоением. Да, но пока не заметила – глаза у тебя смеются. Ты ни на грош не веришь тобой же сказанному.

Именно поэтому побоялся ехать в Гжатск в ноябре пятьдесят седьмого в семью Гагариных. С расстояния вытянутой руки я – прежний Юрка, общительный, улыбчивый, энергичный, примерный, идеологически образцовый. Алла единственная узнала меня так, что ближе невозможно, и заподозрила подвох, даже не встречаясь с Гагариным-прежним. Его мама и папа наверняка сильно встревожатся, уловив разницу.

Не спалиться в этом мире возможно лишь, ни на миг не выпуская из виду: я – не настоящий Юрий Гагарин, а только подделка, какими-то высшими силами и без моего одобрения засунутая на место оригинала.

Но Алла – моя жена. Собственная, личная. Предшественник даже не был с ней знаком. С которой надо уметь объясняться и утолять её любопытство, иначе не отстанет.

- Эй, красноречивый! Или ты только при десятках слушателей умеешь говорить?

- При тебе – совсем иное. Какая ты у меня милая, красивая, единственная, замечательная…

- Что остановился? Продолжай.

- …Очаровательная, интеллигентная, с тонкой душевной организацией. И, прости за грубое слово, не побоюсь его… умная женщина.

Она аж взвыла.

- Вот! Всё испортил. А так хорошо начал. Но потом перевёл в шутку.

- Ты не понимаешь, у нас впереди – полярная ночь. Наверно даже две. Без шуток свихнёшься. Я тебя ободряю, милая, как могу.

- То есть должна быть благодарна…

Алла по обыкновению подпёрла голову ладошкой, воткнув локоток в подушку. Манера носить короткие волосы очень здорово подошла, когда наступило время носить форму. Не «солдат Джейн», та слишком декоративна, даже со шрамом на физиономии, но в целом стиль милитари моей подошёл на все сто. Супруга ушила китель и юбку, перетягивала ремень, подчёркивая тонкость талии, любая графиня, взращённая в тугом корсете, обзавидовалась бы. Нагрудные карманы несколько скрыли компактность сисечек. Пилотку носила не по уставу, а кокетливо сдвинув.

Недаром образ женщины в униформе волнует молодых мужчин, наполняя вожделением ещё до нырка под одеяло. Обнимать и целовать её было стократ приятнее, чем рассуждать о Циолковском. А уж как журналист космической специализации я в прошлой жизни был обязан знать о калужском прожектёре всё доступное, и приходилось тщательно фильтровать, что могло быть известно Гагарину, а что – лишь обладателям интернет-гаджетов полвека спустя.

- Женская благодарность – штука непредсказуемая. Я тебя люблю не в ожидании благодарности за любовь, а потому что ты – есть ты.

- Не поверишь! Мне очень приятно это слышать. Но как я могу доверять человеку, врущему про Циолковского?

Во как связала… Я и правда женился на чересчур умной, с широкими взглядами и свободными манерами. Но приземлённая домохозяйка вроде Таси меня бы моментально утомила и начала раздражать.

- Абыжаеш, да? Ничего я не врал. Только иначе расставил акценты и кое о чём умолчал.

- А до самоцензуры?

- Уфф… Тебе правда интересно?

- Интересно, что на самом деле думаешь ты.

- Тебе не в медчасть надо было идти, а особый отдел – вести дознание. Ладно. Циолковский – никакой не учёный, он только очень талантливый популяризатор науки. Многоступенчатые ракеты описаны задолго до него, правда, реализованы только сейчас, в пятидесятые годы. Расчёт, сколько ракете потребуется пороха, чтоб доставить человека на Луну, произвел российский военный инженер Засядько ещё в тридцатые годы прошлого века. Пусть неправильно посчитал, зато идею застолбил, у Циолковского с расчётами и формулами куда хуже. Так называемая формула Циолковского выведена лет за пятьдесят до его рождения. Но всё собрать воедино, распропагандировать – нужен талант. Именно Циолковский заразил весь СССР жаждой осваивать космос. Без его агитации наш спутник не полетел бы раньше американского.

- Ничего крамольного… - снизошло моё домашнее НКВД. – Почему ты не рассказал это офицерам?

- А зачем? Слишком глубоко и сложно, противоречит написанному в газетах. А что формулы вывели британские учёные, звучит непатриотично. Особенно в устах кандидата в кандидаты в члены КПСС. Давай я тебе лучше анекдот расскажу.

- Уходишь от темы. Ладно, давай.

- Британские учёные исследовали размножение мышей в неволе и выяснили, что главной помехой их размножению является то, что за ними подглядывают британские учёные.

Алла не засмеялась, а задумалась на пару секунд.

- Ты прав. Такое рассказывать, особенно на людях, гораздо спокойнее, чем про изобретение англичанами чего-то раньше российского учёного.

Естественно, ни при комсомольцах, ни наедине с супругой ни словом не обмолвился о «философии» Циолковского, теории атомов-духов, глубоко противоречащей марксизму. Гагарин в пятидесятые годы вряд ли где мог прочитать про евгенику калужского, скажем мягко, фантазёра. Тот предлагал, ни много ни мало, улучшить человечество путёмликвидации дурных форм неудачных людей: калек, идиотов, слабых, ленивых, глупых, несознательных и т. д., уничтожая их, не причиняя страданий. Очень печальная параллель с идеологией крайне неприятных людей, по стечению обстоятельств построивших первую баллистическую ракету.

Подобные разговоры велись ещё не раз, я уверился, что супруга считает меня вполне преданным советским товарищем, только воспринимающем льющуюся по радио и из газет пургу не дословно, а осмысливая её критически.

Однажды спросила меня, что сделаю, если советский лётчик решится на предательство и перелетит в Норвегию. Для комсомолки этого времени – чрезвычайно смелое предположение.

- Имеешь в виду, я сам буду находиться в воздухе? Очень хреновая ситуация. Но если вышка прикажет открыть огонь, собью. Измена непростительна ни при каких обстоятельствах.

- Чехова читал, «Драма на охоте»? Там один персонаж говорит: если тебе изменила жена, радуйся, что тебе, а не Отечеству.

- То есть ты сейчас намерена сообщить мне, что изменила с каким-то зенитчиком, чему я должен несказанно обрадоваться?

Был выходной, мы гуляли по берегу Печенги. Не менее дюжины рыбаков стали бы свидетелями, что я столкнул супругу в ледяную воду, её побило о камни и унесло течением. Естественно, только сделал вид.

- Сумасшедший! Я ни с кем, кроме тебя, успокойся. Артиллеристы – они как бабы. Дай кому-нибудь повод, через полчаса будет знать весь гарнизон. Но глазки строят.

Тема исчерпалась, а я приступил к задуманному, достав из кармана длинный кухонный нож и изоленту на матерчатой основе. Скотч и пластиковую ленту местная цивилизация ещё не знает. Нашёл дрын в куче плавника на берегу и примотал к нему нож, вооружившись примитивной острогой.

В Печенгу заходит лосось. Попадаются, по словам местных рыбаков, треска, камбала, пикша, сайда. Морская рыба поднимается из губы вверх по течению на десятки километров.

Серьёзные парни ставят сеть, о рыбнадзоре здесь не слышали. Но это не по мне, куда девать столько? Тратить время на рулетку: клюёт – не клюёт, тоже не хотел, именно времени мне вечно не хватало. Поэтому с женой, оставленной на берегу с авоской в руках, и браконьерской снастью наперевес комсомольский активист и без пяти минут член КПСС отправился на промысел с запрещённым орудием лова.

Сначала думал – нет ничего проще. Серебристая спинка то и дело мелькала между камней. Фигачил в неё острогой и почему-то промахивался. Когда, наконец, повезло, трепыхающаяся дичь сорвалась с клинка и упала обратно в воду. Штуки три рыбёшки ладони в полторы длиной я всё же добыл, но когда отдал Алле и перебирался от берега по камням обратно к месту охоты, нога соскользнула, отчего будущий космонавт номер один вместо приземления приводнился в ледяную воду. Битву с рыбой пришлось прервать и нестись галопом домой – принимать горячую ванную, пока вода в титане не остыла с утренней протопки, и переодеваться в сухое.

Супруга скептически оценила улов, спросила, нет ли у нас или у соседей высоких болотных сапог. Получив отрицательный ответ, взяла рыбный бизнес в свои руки, благо уже скопила начальный капитал в размере нескольких литров медицинского спирта, чем гордилась, повторяя: Non est medicina sine vodka et vino, что в весьма произвольном переводе означает «в медицине без бухла – никак».

На жидкую валюту Алла для начала притащила от химиков общевойсковой защитный комплект, его нижняя часть представляет собой сапоги воедино со штанами, верхняя была отхвачена ножом за ненадобностью. На вопрос «как тебе удалось» ответила притчей про старшину, самого находчивого и выносливого на Северном флоте: до обеда находит, после обеда выносит из расположения части. Ещё через день молодой солдатик справился: здесь ли проживает товарищ военфельдшер? Он доставил сверток, в котором находился полированный метровый штырь из нержавейки с насечкой у острия, чтоб подбитая рыба не срывалась с остроги.

По праву добытчика инвентаря Алла решила испробовать обновки сама. На берегу облачилась в остатки ОЗК и, напоминая амазонку на тропе войны, направилась в воду. Защищённая до пояса, не пыталась балансировать по камням, ступала по дну. Через час вынуждена была прерваться: привязанная к поясу сетка грозила опрокинуть её своим весом. Мне порыбачить не дала, и так рыбы много – хоть с соседкой делись.

Жена уже получала фельдшерский оклад с тридцатипроцентной надбавкой и за сержантское звание. По советским меркам да практически на полном государственном обеспечении и без ребёнка мы были довольно богатой парой. На изрядно прибавивший в цене «Москвич-407», новейший по тем временам, с мотором сумасшедшей мощности в сорок пять лошадей, могли накопить меньше чем за год, он стоил двадцать пять тысяч рублей. Естественно, сей лимузин не предлагался в автосалонах, право на его покупку надо было выбить, но военные Севера вполне обеспечивались такими льготами.

Тем не менее, мы не покупали рыбу в «Промежности», а добывали сами, солили, вялили, сушили и даже коптили, как и многие другие семьи, свежую жарили и ели. Советские люди имели похвальную привычку экономить. Уедем с Севера – царские заработки останутся в прошлом, пока не полечу в космос. Если полечу.

Автомобили мало кто покупал, обычно велись разговоры – вот получу назначение на Большую землю, тогда. Тот же «Москвич-402» или «Москвич-407» непременно бы умер за несколько месяцев, убитый северными дорогами.

Из моего ближайшего круга лишь Дергунов купил мотоцикл, сделал себе подарок ко дню рождения сына, гонял на нём, словно не водил, а пилотировал.

Юра разбился насмерть, врезавшись в грузовик. Погиб и пассажир.

Не знаю, как на фронте переживали гибель товарищей, там она частая… Он был мне куда больше, чем товарищ, сослуживец, коллега. Первым пришёл на помощь, когда я подпирал спиной стену и шатался, хлюпая кровавой юшкой, избитый олухами-дедушками. С пониманием и без претензий отнёсся к изменению поведения, когда различие между Гагариным прежним и нынешним особенно бросалось в глаза. Не знаю, как бы без него адаптировался в пятьдесят седьмом.

И вот его нет. Из-за ерунды. Глупо. Горько. Тася осталась с совсем ещё маленьким ребёнком на руках.

Во время прощания не мог дежурить в карауле у гроба. Ноги подкашивались.

На следующий день после похорон я явился к командиру эскадрильи и попросился в воздух. Он сомневался, но сдался под напором самого простого аргумента: только так верну душевное равновесие и боеспособность, ведь в паре самолёт-лётчик именно прокладка между рукоятью управления и сиденьем является самой важной частью.

Когда Тася собралась уезжать, Алла подсуетилась и добилась через КЭЧ, чтоб квартира перешла к нам. Стройбатовцы, как я и опасался, трудились подобно комсомольцам Павла Корчагина – как мокрое горит. Естественно, затянули сдачу объекта, даже с недоделками. В квартире, где я и до вселения бывал миллион раз, всё напоминало Юру. Даже когда растапливал титан, высокий круглый бак до потолка для нагрева воды, стоявший в совмещённом санузле, невольно думал, что в нём ещё сохранились остатки золы от брикетов, заложенных туда Дергуновым.

Запах варёного баклана выветрился давно.

Жизнь продолжалась, какая бы она ни была.

Глава 9

9

Когда видишь миграцию леммингов, кажется, что хватил спирта без закуски. Эти мелкие существа поодиночке различимы лишь вблизи, даже мне с идеальным зрением авиатора. Окружающие сопки и низменность между ними вдруг покрываются шевелящимся ковром, очертания становятся зыбкими. И вправду – то ли выпил, то ли курнул.

Алла даже глаза протёрла от увиденного. Выбрались за осенними грибами, и вот такое…

- Ты же не боишься мышей?

- Резала их в училище. Но столько – они сами могут нас повалить и загрызть.

Во всяком случае, в этот раз ничего подобного не произошло. Наваждение прекратилось через четверть часа. Если супруга ожидала узреть местность, выжженную как после прохождения саранчи, то ничего подобного. Тундра по-прежнему радовала многоцветием трав, цветочных головок и грибных шляпок.

Сбор грибов в сентябрьской тундре больше напоминал покупку в магазине, нежели «тихую охоту». Поскольку растительность была преимущественно низкой и не маскировала, в поле зрения могли оказаться одновременно десяток или даже более белых! Размеру шляпки диаметром в футбольный мяч никто особо не удивлялся, причём они не страдали червивостью. Видимо, черви не получали тридцатипроцентной северной надбавки и не стремились в Заполярье.

Час, максимум – полтора, и мы с супругой тащились обратно. На каждом висела объёмистая заплечная корзина, вдобавок по одной в каждой руке, полные белых и подосиновиков, я сиял гагаринской улыбкой, Алла не скрывала расстройства, что в тундре осталось ещё очень много добычи, несмотря на усилия сотен офицерских семей с такими же корзинами.

Грибы мы жарили, сушили, солили, мариновали. Собирали чернику и бруснику. Происходившее очень напоминало песенку из советского мультфильма, снятого много позже гагаринской молодости: «Да здравствует природа, я ей законный сын, природа для народа бесплатный магазин». Самые предприимчивые уходили стрелять диких северных оленей, приносили совсем каких-то маленьких, от силы килограмм пятьдесят. Я предпочитал покупать у местных готовое оленье мясо, оно тоже заготавливалось на зиму. На главный праздник года – День Великой Октябрьской Социалистической Революции – Алла накопила оленьи губы, от других офицерских жён слышала, что заливное из губ считается главным северным деликатесом.

Есть такую вкуснятину вдвоём не комильфо. Праздник отмечали всем офицерским корпусом полка прямо в столовой, жёны военных несли судки и кастрюльки с домашними изделиями, моя не упала лицом в грязь по сравнению с другими.

Как только спиртное развязало языки, разговор свалился на извечную тему сокращения ВВС, в том числе Северного флота, неизбежные увольнения из армии либо переводы с Севера в менее льготные округа. Ваня Доронин, не слишком к месту в праздничный день, помянул нашего друга.

- Юра Дергунов много раз говорил: вот если начнут в космос летать, попрошусь отсюда в космолётчики. Мечтал пилотировать корабль, большой ракетный как у Циолковского, к созвездию Кассиопея.

Разговоры за столом моментально смолкли. Павел Иванович, командир полка, поднялся и предложил выпить не чокаясь и до дна за ушедших в текущем году. Так поступали, провожая Старый год. Но Доронин создал ситуацию, что иначе нельзя было.

Сказанное им запало в память Алле. Как и я, она никогда не осушала рюмку до дна, в отличие от большинства офицерских жён, чьи руки порой были недостаточно тверды, чтоб удержать свои половинки от мягкой посадки носом в салат. Впрочем, в ВВС спивались куда реже, чем у наземников.

Мы шли домой мимо штаба, жилых домов, а ещё казармы нежно любимого стройбата. В Луостари, как часто бывает на Севере, городки не делились на сугубо военные зоны с казармами срочников и штатскую часть, где размещались семьи военных и вольнонаёмные. Строения самого разного назначения возводились плотно и вперемешку, тем самым упрощались прокладка дорог, в любом случае проблемная в зоне вечной мерзлоты, проводка коммуникаций и расчистка снега зимой. Короткий путь до нашего офицерского дома мог показаться бесконечно длинным, если обрушится снежный заряд.

Но было тихо, в вышине мерцали звёзды, с виду столь же холодные как климат Заполярья, начинало разгораться северное сияние.

Алла запрокинула голову.

- Там, высоко-высоко, выше, чем вы летаете, наверно – очень красиво. Трудно туда попасть, да? Per aspera ad astra.

Устойчивое выражение «чрез тернии к звёздам» я также слышал в варианте «per aspera ad anum», то есть в анус, но не стал пошлить и портить романтическое настроение благоверной.

- Трудно. Представь, первая ракета полетела в космос в тысяча девятьсот сорок четвёртом, а искусственный спутник запущен на околоземную орбиту лишь через тринадцать лет. Звёзды как цель человеческой экспансии неизмеримо дальше. На нашем с тобой веку к ним вряд ли запустят даже беспилотный аппарат.

Циолковский, рассуждая о достижении иных звёздных систем, начисто отрицал теорию относительности и ограничение на движение выше скорости света, ибо выводы Эйнштейна ставили крест на калужских мечтах о заселении галактики землянами с улучшенным генофондом (избавившись от больных, ленивых и т.д.). Если научная теория противоречит фантазиям, ad anum такую науку!

Аллу очень трудно было столкнуть с заинтересовавшей её темы.

- Тринадцать лет – не слишком много. В газетах писали, что запущенный в мае спутник гораздо больше первого. Значит… он может вместить аппарат для жизни человека.

- У нас это называется «система жизнеобеспечения».

- Я – медик, а не инженер, не придирайся. Так вот, кому-то наверняка придёт в голову, что пора запустить спутник с человеком. Как ты думаешь, ваши лётчики, кому грозит сокращение, согласятся сменить службу в Заполярье на службу в космосе?

От неожиданности даже остановился, глядя жене в лицо, в задорный блеск тёмно-карих глаз. Даже звёздочка на её армейской шапке-ушанке с вызовом блестела, отражая свет уличного фонаря.

Зачем я себе выбрал столь проницательную женщину? С другой было бы скучно, но проще.

Жалею? Ничуть!

- Дорогая, ты как всегда не договариваешь. Я же чувствую второй слой твоего вопроса: лейтенант Гагарин, а ты согласишься полететь на спутнике, если Партия и Родина прикажут, и бросить меня одну на земле?

Она захлопала в ладоши.

- Всего год семейной жизни, и ты научился понимать жену с первого раза! Некоторым полувека не хватает.

- Мой ответ: нет.

Сумел удивить. Алла хлопнула ресницами и искренне изумилась:

- Почему?!

- Потому что не прикажут. На такое рисковое дело позовут добровольцев. Скорее всего – лётчиков-испытателей, а не ординарных истребителей вроде меня. Мне же никто ничего подобного не предлагал. Стой! Не говори: «а если предложат», вот тогда и будем с тобой думать. Вместе. Вдруг пообещают за полёт не «Москвич-407», а сразу «Волгу» и квартиру в Москве на Арбате?

- А также, в случае аварии ракеты, похороны за государственный счёт. Гагарин! Поклянись, что ни одно подобное решение не примешь без меня.

- Приму, только посоветовавшись с тобой, обещаю.

- Мы посоветовались, и я решил…

Она упрямо вскинула голову и продолжила поход к дому, мне ничего не оставалось, кроме как идти следом. Подозреваю, что выбор женатиков в отряд космонавтов по причине повышенной благонадёжности семейных по сравнению с холостыми был где-то правильным, но одновременно не лучшей идеей. Супруга – якорь для авантюриста, решившего прокатиться верхом на летучей бомбе с десятками тонн горючего и окислителя, готовой превратиться в кусочек солнца на земле из-за мелкой неисправности, как произошло с командой маршала Неделина. Точнее – произойдёт. Я не вмешиваюсь, не топчу бабочек и не изменяю историю, как это сделал персонаж рассказа Рэя Брэдбери «И грянул гром».

За исключением подобной проскальзывающей мелочи отношения у нас были очень ровные. Алла не засыпала меня упрёками по поводу издержек жизни в северном военном городке, выписав кредит доверия на пару лет. К тяготам зимы и полярной ночи относилась с долей юмора. Если у меня выдавался полётный день, всегда успевала натаскать брикетов из сарая, протопить титан и приготовить ужин, не ворчала, если еда остывала и приходилось вновь подогревать.

Когда наряжали новогоднюю ёлку, меня пробило на вопрос:

- Дражайшая, нам сейчас сложно, и мы сплотились как одна команда, преодолевая трудности. Но когда уедем с Севера, станет всё хорошо, расслабим булки… Я вот боюсь, не изменится ли твоё отношение?

Алла в этот момент стояла на массивном табурете из заветных запасов КЭЧ и водружала звезду на верхушку, по причине более высокого роста верхний этаж ёлки достался ей.

- Ты другого бойся, что «всё хорошо» не наступит, а я припомню – и твои обещания, и что на Север ненадолго, и про молочные реки в кисельных берегах.

Клянусь, расстроился. Положил обратно в коробку уродского мишку с верёвочной петелькой возле картонного уха и сел на стул.

- То есть тебе со мной плохо.

Та поняла, что перегнула палку, мигом соскочила вниз.

- Ну что ты! Очень хорошо. Что не мешает иногда стимулировать твоё честолюбие.

Поцеловала, прижалась. На том не остановилась. Для размножения коитус придумала природа, но для примирения и сглаживания ситуаций – конкретно человеческие женщины. В январе пятьдесят девятого уже точно знали: Алла беременна.

Весной получила право на первый отпуск, я не отгулял свой за предыдущий год. Выдалась чудная возможность пригласить родителей даже не в Ленинград, а в Мурманск, объясняя, что будущей матери длинные переезды не полезны.

Они приехали всей семьёй, впятером: отец Алексей Иванович, мама Анна Тимофеевна, сестра Зоя, братья Валик и Борис. Встречались на вокзале, и, что случалось крайне редко, прорезались искорки памяти настоящего Юры Гагарина. Подобные искорки давали надежду: его личность не уничтожена, она где-то, хотя бы осколки… Но, бросившись гжатским навстречу, я не разделял себя с предшественником. Это мои родители, мои братья и сестра, и точка!

Обнимались, целовались. Валентин смял меня и подколол:

- Думал, ты за эти годы вырос, а всё такой же шкет!

Он единственный в семье был больше метра семидесяти, отец и Боря примерно с меня, а Зоя и мама ещё меньше. Рядом с ними Алла смотрелась как женщина кинг-сайз, хорошо не Кинг Конг, она присоединилась к нашему празднику жизни секунд тридцать спустя.

Я, честно говоря, отвык её видеть на улице не в шинели и не в полушубке. По случаю беременности жена успела построить себе тёмно-серое очень элегантное пальто-колокол, скрывающее пузик, после четырёх месяцев заметный на худой фигуре, когда оставалась в платье. Несмотря на драпировку, мои помнили о ребёнке и обнимали невестку как хрустальную вазу, прикасаясь едва ли не кончиками пальцев.

Она же обеспечила нам автобус, мобилизовав связи медиков в Мурманске, водитель запихал чемоданы прибывших в тёмно-зелёный ЗиС-8. Ехать было недалеко. Около гарнизонного Дома офицеров, что на проспекте Ленина, 27, я забронировал в гостинице три номера. Когда вселились, мама, видевшая к тому же, что водитель за старания получил десятку, взволновалась: слишком дорого.

Я шепнул ей:

- Не волнуйся! Ты помнишь маленького Юрика, когда леденец за копейку был роскошью. Сейчас мы с Аллой на двоих получаем больше четырёх тысяч! Квартира бесплатно, еда бесплатно, обмундирование за счёт государства. Покупаем брикеты топить титан и минимум продуктов – на выходной день, да и то у нас заготовлены рыба, грибы, мясо. Там, на Севере, негде тратить деньги!

Седые волосы около уха приятно щекотали мне губы. Я снова её обнял.

Это мама… Моя мама!

Она всхлипнула.

- Юрочка… Ты даже те леденцы помнишь…

- И войну. И корочки хлеба, оставшиеся от фрицев. И про ту сволочь, что всё грозился нас с Борей повесить. Мамочка! Давай забудем про плохое. Жизнь удалась. Я – военный лётчик, у меня прекрасная жена, она скоро родит мне сына, твоего внука… Не надо слёз!

Таким макаром мне удавалось уйти от опасной темы «а помнишь?» к более спокойным о том, как сейчас.

Обменялись подарками. Мы привезли маме и Зое пимы, они очень мягкие и сами приспосабливаются к любой ноге, с размером не прогадаешь. Мужчины получили тёплые жилетки из оленьих шкур. Ещё был целый ларь солёной рыбы, не всякому секретарю обкома такая попадает на стол. Их презенты были большей частью скромнее: постельное бельё, традиционное для вручения недавно женатым, домашняя утварь. Папа протянул мне серебряный портсигар, трофейный немецкий, с тех времён. Мы с Аллой приняли всё так, будто эти вещи спасли нам жизнь. Нет, благодарность и в самом деле была искренней.

Когда вышли с мужиками покурить, для них был сюрприз, что один из Гагариных не курит.

- Врачи говорят: ребёнку вредно, если Алла дышит моим выхлопом. Ничего, подрастёт, закурю снова, - поторопился добавить, потому что отец явно расстроился неуместностью своего подарка, сто пудов – недешёвого. – Служба в авиации нервная. Порой вылезаешь на землю или на снег, аж руки дрожат. Покурил бы, а нельзя.

- Ну, одну-то можно? – попытался Валик.

- Потом тяжело будет снова удержаться. Я же Алле слово дал – не курить.

- Да… И в кого ты такой с самого детства упёртый? – спросил отец.

- В тебя, папа. В кого же ещё.

Вместе обедали в ресторане, всемером гуляли по улицам, глядя в серое небо, солнце ещё заходило за горизонт, но уже не всерьёз, как говорят курильщики – не в затяжку. Болтали до полуночи. Мне казалось, что не спалился, пока мама не завела самый трудный разговор.

Это случилось утром, в день их и нашего отъезда.

- Ты очень изменился, сынок. Порой не узнаю тебя. Совсем.

В этот миг было сложнее, чем в истребителе, сваливающимся в штопор. Там – опаснее, зато знаешь что делать наперёд и до мелочей.

- Ты права. Я скажу тебе самую главную разницу, и ты поймёшь. Пока не уехал в Москву, всё это было и всерьёз, я вообще с малых лет ответственный, и одновременно продолжение детства, игра во взрослого. Правда, понял многое только теперь. И аэроклуб, и желание стать военным лётчиком тоже были игрой, поиском романтики. Сейчас совершенно другое.

- Что же, Юра?

- Я хотел идти в военные лётчики, чтобы летать. А теперь летаю потому, что – военный, защищаю свою страну. Мы ни с кем не воюем, но любой враг должен знать: у Советского Союза лучшая в мире авиация, лучшие пилоты. Может, звучит немного официально, как в газетах пишут или диктор читает по радио. Но это – правда, мама. Раньше я отвечал за то, что должен оправдать ваши надежды. Сейчас охраняю мирное небо над огромной страной. И скоро добавится ещё одна ответственность, когда родится сын. Или дочь. Мама, я – правда другой, старше. И, прости, больше никогда не стану твоим прежним маленьким сыночком. Как Валя и Боря тоже не станут.

Улыбнулась. Оттаяла.

Фуф, вроде пронесло…

Я сумел всунуть ей три тысячи на компенсацию дорожных расходов, она противилась, но взяла, попросив не говорить отцу: он гордый и обидится. В ней жило представление, что родители должны помогать взрослым детям, довольно странное. Думал, сдувание пылинок с великовозрастного недоросля войдёт в советский обиход куда позже. Но материнская любовь сильнее поветрий.

На вокзале обнимались, плакали. Алла тоже расстроилась, гагаринская семья ей очень понравилась. Тьфу, чёрт, до сих пор отделяю себя от них! Моя семья, без вариантов и оговорок.

Вернулись в военный городок, решив не использовать неизрасходованную часть отпуска, её попросим, когда приблизится время рожать.

Волновался? Не то слово… Беременность протекала вполне успешно. Как медработник, жена мониторила состояние своего организма, будто сама у себя была пациенткой. Рожала в Мурманске, в госпитале, Ксения появилась на свет в конце сентября, и я с лёгкой душой простил им обеим, что наследница – не мальчик, от счастья летал не только на МиГ-15бис, но и в душе все круглые сутки.

Девочка была замечательная и очень тихая, ночные подъёмы к кроватке ребёнка имели место, но случались всего-то пару-тройку раз до рассвета, вставали по очереди. Не сравнить с рассказами большинства молодых лётчиков о всенощных бдениях у колыбели, когда от собственного «баю-бай, спи, котёнок, засыпай» запросто сойти с ума, а к полётам никто не допустит – злого, нервного и с прыгающим давлением.

Как раз заканчивался мой кандидатский стаж в КПСС. В партию тогда принимали не по велению души и сердца стремящегося в ленинцы, а по разнарядке, выделяя первичным парторганизациям весьма скудные квоты на приём, желающих вступить в сей элитарный клуб находилось куда больше, чем предоставленных мест. В части служили капитаны-комсомольцы, но Юрий Гагарин, пока лишь лейтенант, окончил университет марксизма-ленинизма, что открывало прямой путь к желанным корочкам, соответственно – к «правильной» анкете будущего первого космонавта. Пока я ни в чём не уступил ему, даже чуть превзошёл состоянием здоровья, отказавшись от папирос. Но долгожданная оферта на перевод в покорители космоса не приходила никак, в душе росло беспокойство, грозившее переродиться в панику…

Когда Ксюше исполнился месяц, я однажды вечером вернулся домой, стряхнул снег с куртки и позвал супругу на важный разговор.

- Сейчас, проверю только, как наша девочка.

Чтоб не мешать дочке отдыхать (когда только успела устать?), прикрыли дверь на кухню. Именно в этой части квартиры состоялось абсолютное большинство Самых Важных Разговоров в СССР, не только в нашей семье.

- Чем хочешь удивить?

- Я получил предложение на перевод в Москву.

Алла едва не выронила ложку, которой накладывала мне макароны по-флотски.

- В Москву?! В ПВО Москвы?

- И да, и нет. В столицу, но для испытания новой техники. Не сразу. Сначала медкомиссия. Выдержу – переедем где-то в конце января или в феврале. Может, ты забыла, но я тебе обещал заранее обсуждать подобные варианты.

Она придвинула мне тарелку, сама села напротив.

- Ты уже согласился.

- Предварительно. Рапорт не писал.

- Надеюсь, не пилот спутника.

- Не говорят. Военная тайна. Предпочитают молодых, женатых, коммунистов, с идеальным здоровьем. То есть как меня. Что женатые – утешает. Вряд ли кто наверху намерен плодить вдов. Считалось бы опасным, нашлись бы холостые. Обещают: должностная перспектива блестящая. Под сокращение армии эта программа не попадёт, она рассчитана на будущее, из области догнать и перегнать Америку.

- Перегнать в чём?

Ей бы снайпером работать… Всегда стреляет точно в цель. Как минимум – словами.

- Понятия не имею, - соврал я. – Не соглашусь – не узнаю.

- А мы застрянем в Луостари и будем терзаться, что упустили шанс…

- Именно.

Алла начала раскачиваться на табурете. Такое с ней случалось, когда глубоко задумывалась.

- Заходила вчера Женька из первого подъезда за солью. Фамилию не помню, её муж у вас во второй эскадрилье, командир звена. Рассказывала про жизнь. На севере терпимо несколько лет, первый год приспосабливаешься, дальше проще, но потом понимаешь – это тоска смертная. И я вдруг представляю, что то же самое ждёт нас. С детьми. Ну, дорастёшь и ты до командира звена, даже комэска. Дальше хорошо бы в академию, не всякого туда пошлют. Мы зависнем на Севере до пенсии. Да, получим её совсем ещё не старыми, но лучшие годы уйдут. Юра, ты сам как считаешь, риск соглашаться на перевод – оправдан?

- Да. Иначе бы сразу отказался и не рассказывал. Не хочу тебя звать «моя вдова».

- Испытатель… Аж душа леденеет.

- Буду самый осторожный в мире испытатель, потому что дома меня ждут Алла и Ксюша. Потом ещё Ксюше братика забацаем.

Обошёл стол и обнял жену за плечи. Они вздрагивали. А голос был твёрд.

- Братика? Только если сам согласишься рожать. Что касается Москвы – давай. Даст бог, в которого мы оба не верим, чтоб не проклинала себя за это согласие. Ālea jacta est.

Что означает – жребий брошен.

На следующий день посланцы Каманина получили моё окончательное «да», командование – рапорт на перевод в испытатели, с ним некоторое облегчение на фоне грядущих сокращений, одним «лишним» меньше.

Билет в космос в кармане. Самому страшно. Но я считаюсь Гагариным! А не погулять вышел.

Глава 10

10

Во время московских испытаний много раз вспоминался первый разговор с вербовщиками, ещё в штабе полка. Представитель комиссии спросил меня в лоб:

- Как вы отнесётесь к перспективе пилотировать особый аппарат нового типа?

- Если партия скажет «надо», готов пилотировать всё, что летает, ездит, плавает или даже ползает под землёй.

Он улыбнулся.

- А что бы сами выбрали из этого списка?

- Космический спутник Земли, товарищ майор!

Командир полка и замполит, знавшие меня как комсомольского краснобая, особого значения не придали, а вот москвич удивлённо вытаращился. Его задание было окружено строжайшей секретностью. Как говорят в армии, с грифом на документах «перед прочтением сжечь».

- Почему вы считаете, что вам могут предложить столь неожиданное назначение?

- Я не считаю, а мечтаю, товарищ майор. В новостях писали, что американцы проводят отбор лётчиков для космической программы. Но у них спутники – крохотные, а о наших передали, что советские учёные отправили на околоземную орбиту спутник весом больше тонны и станцию к Луне. Значит, Советский Союз обладает ракетой достаточной мощности, чтоб доставить в околоземное пространство прибор с системой жизнеобеспечения хотя бы для одного пилота. Понимаю: риск огромен. Но если мне доверят пробный полёт, пусть даже без шанса вернуться живым – только доказать, что человек способен какое-то время существовать за пределами планеты, я готов.

- Ничего похожего на описанное вами душегубство не планируется, - напустил туману другой член комиссии. – Но ваша готовность к самопожертвованию во имя Родины и науки похвальна. Спасибо, лейтенант, вы свободны.

На коридоре показал большой палец Жоре Шонину из соседней части. Тоже лётчик-истребитель ВВС Северного флота и кандидат в отряд космонавтов, в первый состав, хоть, насколько помню, лететь ему выпадет не скоро.

Разумеется, Алла не услышала от меня «без шанса вернуться живым», иначе вместо ālea jacta est выдала бы что-то менее обнадёживающее. Не знала она, что в институте космических пыток, официально он назывался: «Государственный научно-исследовательский испытательный институт авиационной и космической медицины», за предшествующие годы опасные опыты были поставлены едва ли не над тысячей молодых и здоровых военных, добрую пятую часть комиссовали из армии после экспериментов, практически сто процентов получили ущерб здоровью. Их томили в камерах с низким давлением или высокой температурой, заставляли дышать воздухом с пятью процентами углекислоты, близко к абсолютно смертельной концентрации, крутили на центрифуге с бешеными ускорениями, перегрузка превышала полтора десятка «же»! В общем, выясняли, что способен выдержать советский человек хотя бы кратковременно и не сыграв в ящик.

Я бы на такое не подписался, но не без оснований надеялся, что отбираемым в отряд космонавтов увечья не грозят.

Новый год отметили вместе – втроём и с неизменными встречами с семьями других лётчиков. Так как променад через пургу с Ксюшей на руках даже в соседний подъезд выглядел безумством, принимали у нас, отметили хорошо… Вот только почти каждый раз, когда встречался взглядом с глазами супруги, видел, какие они бездонные и вопрошающие: неужели вместе с тобой праздную Новый год в последний раз?

Не сомневаюсь, Дергунов поехал бы тоже. Из нашей части отобрали ещё двоих бесстрашных, по прибытии в Москву разместился в гостинице на Петровско-Разумовской аллее, где увидел много знакомых лиц, выпускников Чкаловского-Оренбургского, в том числе с моего курса. Нас разбили на группы человек по тридцать, по слухам – таких групп провернулось и разъехалось уже несколько.

Началось с обычных тестов, хорошо знакомых каждому лётчику. При осмотре терапевтом я невольно сравнивал себя с другими парнями, обнажёнными по пояс, мускулистыми, рост за сто семьдесят пять, румянец на всю щёку, что называется – кровь с молоком. Настенное зеркало показало, что рядом с этими кавалергардами, моделями для плакатов о преимуществах советского образа жизни, смотрюсь дрыщом-задохликом. Пусть жилистый, спортивный, но – моё счастье, что Алла не видит свою половинку на этом празднике мужского тела в сравнении с аполлонами ВВС.

Утешал себя, что идёт отбор в отряд космонавтов, а не в мужской стриптиз, могучее телосложение играет в минус, а не в плюс. Всё равно – обидно. И странно, почему кавалергардов не отсеяли ещё на этапе работы комиссии по воинским частям. Или рекрутеры понятия не имели о критериях отбора, кроме состояния здоровья и положительной характеристики, или специально темнили, чтоб коварный враг через своих шпионов в ВВС СССР не узнал, что формируется космическая сборная.

Окулист, строгий мужчина, сам в очках – что же себе не обеспечил нормальное зрение, занимался каждым не менее получаса. Кроме проверки остроты, когда видишь не только все строчки таблицы, а и мелким шрифтом «Отпечатано в типографии…», давал таблички на способность различать цвета, тестировал боковое зрение, способность различать объекты при минимальном освещении.

- Почему вы улыбаетесь, товарищ лейтенант?

Потому что обязан обаять всех «фирменной» гагаринской улыбкой.

- Я же – полярный лётчик, пилот МиГ-15бис. Если во мгле не мог бы рассмотреть наземные ориентиры, меня бы элементарно не допустили к самостоятельным вылетам. Вы видели кабину истребителя? Часть приборов расположена на правой панели, да и центральную нужно охватывать взглядом всю, а не таращиться на отдельный циферблат. Я очень удивлюсь, если кто-то из наших не справится.

- Некоторые не справляются, - разоткровенничался доктор. – Нам нужны испытатели с наилучшими показателями.

- Так почему я не встретил ни одного лётчика-испытателя военной техники? Сплошь строевые.

- Потому что их опыт не пригодится. Всё, больше ничего не имею права сказать. Спасибо, зовите следующего.

Секретчики хреновы! Хоть стой, хоть падай, хоть смейся в голос. На бланках-бегунках чёрным по белому пропечатано: институт авиационной и космической медицины. Коль авиационные навыки не актуальны, стало быть… Конечно же, и самый тупой из претендентов догонит, что отбирают в космос.

Мне проще, я и так знал.

Ещё более требовательными оказались кардиологи. Облепленный датчиками как соты пчёлами, я лежал на кушетке, потом, не снимая их, бегал по беговой дорожке, приседал. Далее оба доктора всматривались в ленты самописцев пристальнее, чем моя бывшая в экран телевизора в часы Санта-Барбары.

Анализ крови, мочи, кала. После значился лор и проверка остроты слуха.

- Пять…

Шепнул на грани слышимости.

- Пять! Но если это мой оклад в тысячах на новом месте службы, то лучше шесть.

Он едва не влепил «негоден». Тип совершенно без чувства юмора.

Его сменил невропатолог, отстучавший пальцами и молоточком на моём теле полонез Огинского. Проктолог залез в отверстие, куда не хочется впускать мужчину, уролог мял причиндалы, к которым до этого прикасались лишь руки жены. Всего больше десятка кабинетов, ничего необычного для лётчика, кроме чрезвычайной скрупулёзности.

А далее начались пытки.

На втором этаже размещалась центрифуга с длиной лапы в семь метров, лучшая в СССР, потому что трофейная немецкая. Медики почему-то пребывали в уверенности, что любой из претендентов на место в космическом корабле должен выдерживать плавно нарастающую нагрузку более десяти «жэ» и кратковременную ударную – свыше двадцати пяти, не теряя сознание.

Как описать ощущения? Весил шестьдесят килограмм, к примеру, а теперь шестьсот.

Нет, это так не наглядно. Скажу иначе: на тебя наваливается исполинская стальная плита, огромная, как блок в основании Баальбека. Сдавливает рёбра, расплющивает лёгкие, прижимая их к позвоночнику, ни вздохнуть, ни, извините, не пёрднуть. И эта плита – всего лишь собственная грудная клетка, причём пузо и таз прессуются ничуть не меньше. Но хуже всего голове. Из-за отлива крови в ушах стоит звон, глаза видят какую-то серую мглу, мысли путаются, балансируешь, пытаясь не потерять сознание, словно идёшь по канату под куполом цирка без страховки.

Весь день на арене цирка – Юрий Гагарин! Но, конечно же, не с утра до ночи, лишь несколько минут, что длиннее недели каждая.

Парни отсеивались, словно мы шли пехотной цепью на пулемёт. Кавалергарды – все и сразу, мелкотравчатые – в большинстве своём, осталось девять человек из тридцати четырёх, входивших в мою группу испытуемых, далеко не единственную. Понимая, что Гагарина вело в космос не только железное здоровье, но и определённое везение, я волновался не на шутку. Может – к лучшему, так чувствовал себя каждый из желающих.

Наконец, тесты пройдены, врачи не сомневаются в моём здоровье, ура, прорвались… Вместо этого отправились в Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь в Сокольниках, где исследования повторились с утроенным тщанием, после чего большинство и этих офицеров собрало чемоданы.

Только к концу января я увидел, наконец, известных личностей. Их не застал, работая журналистом, видел только фотографии, когда те товарищи перестали быть секретными.

Профессор Владимир Яздовский считался пугалом для начинающих космонавтов, о нём оставили самые неприятные отзывы. До этого занимался подготовкой собак, запускаемых в космос на ракетах, не способных к выходу на геоцентрическую орбиту. Его обвиняли, что к людям относился не лучше, чем к животным.

В разговоре с ним я тщательно избегал слова «суборбитальный». Орбита – это траектория движения объекта в космосе. Значит, суборбитальная траектория, при дословном толковании, означает «субтраекторная траектория». Маразм? Да, его придумали американцы для отрицания нацистских космических достижений. Как бы далеко ракеты фон Брауна не углублялись за пределы земной атмосферы, за ними статус космических никак не признавался.

Сам полковник Яздовский, интеллигентный мужчина с решительным взором, почти лысый и коротко стриженый, обещанного жуткого впечатления не произвёл. Он предпочёл индивидуально побеседовать с наиболее перспективными кандидатами, выдержавшими медицинский отбор.

Перелистав мои бумаги, спросил:

- Вы догадываетесь, товарищ Гагарин, что вам предстоит, если ваша кандидатура будет одобрена?

- Так точно. Догадался и заявил членам комиссии ещё в воинской части: пилотировать орбитальный космический корабль-спутник.

Он покачал головой.

- Вы женаты. Жене не сказали?

- Никак нет. Только о возможном переводе в испытатели новой техники.

- И не торопитесь. Желание лететь в космос не пропало?

- Никак нет! Только возросло.

- Хорошо. Но учтите. Отобранным предстоят новые испытания. Кто не выдержит, вернётся к службе в авиации.

- Так точно. Выдержу. Готов отправиться в самый опасный – первый полёт. Если командование выберет иного кандидата, буду ждать своей очереди в космос.

Легко было выбирать слова, представляя, что хотел бы услышать председатель комиссии. Он удовлетворённо кивнул, переходя к анкетным данным, безупречным: из пролетариата, сам пролетарий, получивший квалификацию литейщика. Из семьи, пострадавшей от немецкой оккупации.

- Родители сотрудничали с захватчиками?

Рассказал про повешение брата, про издевательства солдат Вермахта, как Гагарины едва выжили в землянке, выселенные из хаты.

- В Гжатске немцы своим прихвостням разрешали грабить. Те жили несравнимо лучше нас. Но потом пришла расплата.

- Отец служил в Красной армии?

- Никак нет. Инвалид, хромой. В армию не призвали. Старшего брата и сестру немцы угнали в рабство, вернулись вконец больные, долго не могли поправиться. Ненавижу…

- Правильно! Немцам прощенья нет. Последний вопрос. Вы приходитесь какой-то роднёй дореволюционным князьям Гагариным?

- Посмотрите внимательно, товарищ полковник, какой из меня князь! – включил улыбу на тридцать два. – Фамилии у моих крестьянских предков по мужской линии, я думаю, появились не раньше, чем во второй половине девятнадцатого века. Пока были крепостными, часто именовались по имени помещика. Гагариных много, как и Львовых, и всяких там Шереметьевых, если предки гнули спину на барщине ради ненавистных эксплуататоров.

- Связно говорите. Репортёрам понравится.

Он что-то черкнул внутри моей папки и отпустил, подмахнув бумагу на перевод в Москву. Что неожиданно, моя предстоящая стезя называлась «пилот-астронавт», переименоваться в космонавты нам выпало позднее, через несколько месяцев.

Выйдя из кабинета Яздовского, выдохнул и привалился на секунду спиной к начальственной двери. Свершилось! Я – в отряде космонавтов. На пороге полёта в космос!

- Что там? Как он? – немедленно обступили меня лётчики.

- Будьте с ним откровенными. Мужик строгий, но с понятием.

Меня самого это беспокоило не на шутку. Я подогнал анкету и биографию настоящего Гагарина, но не могу подделать его личность. Юрий Алексеевич был экстравертом, исключительно открытым и искренним. Не отягощённым послезнанием о крушении СССР и неизбежной деградации отечественной космонавтики до уровня Роскосмоса Рогозина и после Рогозина. Первый космонавт не догадывался, что всего несколько технических и политических решений, сгубивших сначала советский космический приоритет, а потом и Советский Союз, будут приняты в течение его очень короткой жизни, потому и не переживал.

Я пользовался послезнанием и тяготился им одновременно. Смогу ли что-то изменить? Ни малейшей гарантии.

Не теряя времени, отбил телеграммы командиру авиачасти и жене. В этот февральский день всё оставшиеся лётчики группы разъезжались, но не у каждого было предписание о переводе. С потерпевшими неудачу я не прощался, говорил – до свидания, пробуй ещё, космос велик, кораблей и пилотов потребуется много.

Что характерно, на лицах двух или трёх отсеянных читалось облегчение. За месяц, проведённый в институте, мы практически все ловили слухи или, по крайней мере, отголоски разговоров о неудачах и проблемах – как при полётах ракеты-носителя, отправившей на орбиту первые спутники и станцию к Луне, так и ранних пусках в космос геофизических ракет, о множестве несчастных собак, принявших в космосе мученическую смерть.

Подопытной собакой Павлова, обречённой на убой, вряд ли кто согласился бы стать.

В гостинице, недавно переполненной, стало малолюдно, я пожимал руки парням из других групп, немногочисленным счастливчикам. Вглядывался в лица Быковского, Волынова, Комарова, Леонова, Титова и других, кто войдёт в состав отряда космонавтов. В прошлой жизни был немного знаком только с Алексеем Леоновым, брал интервью и участвовал в нескольких пресс-конференциях с его участием, он – звезда, я лишь представлял армию журналистов, чьи фамилии практически никому ничего не говорят. Сейчас оказался с Леоновым наравне, он, ещё не лысый, но с наметившимся залысинами, вместе с нами, молодыми лётчиками, ожидал приговора Яздовского, а потом Королёва и Каманина о возможности покинуть Землю.

По пути в Луостари меня не отпускало радостное возбуждение. Аллу, как я понял, ровно в той же степени рвала на части тревога, мы немного не совпали в векторе чувств.

- Космос? – спросила она сразу после «здравствуй».

- Да, но на земле. Испытание в наземных условиях техники, предназначенной для космоса. Пилотируемый полёт – дело не завтрашнего дня. И не факт, что с моим участием.

Только тогда, после невинной лжи, был одарен супружниным поцелуем, скинул, наконец, верхнее обмундирование и прошёл в квартиру повидаться с Ксюшей. Наше семейное гнёздышко, где мы провели всего полтора года, успело стать домом, и вот я теперь смотрел на эти стены взглядом человека, скоро уезжающего и не намеренного когда-либо сюда вернуться.

Хуже всего, буквально через несколько месяцев дражайшая узнает, что я безбожно врал. Так или иначе устрою её в Москве в военную медицину, а там слухи поползут. Пусть наш сегодняшний с ней короткий диалог содержит сведения с двумя нулями, то есть грифом «Совершенно секретно», уберечь в тайне известное десяткам тысяч людей нереально.

Но постепенно привыкнет, что её муж – не просто лётчик, а лётчик-космонавт. Да, жуть. Но люди живут в состоянии тревожности годами, свыкаются с ним. Гагарин уцелел в космосе, не отравился из-за негодной системы очистки воздуха, не сгорел при нештатном входе «Востока» в атмосферу, не задохнулся в скафандре при неисправном клапане и не утонул в Волге. Зная об этих подводных камнях, справлюсь тем более.

На погоны капнула звезда старшего лейтенанта. Проставка по поводу звания слилась с прощанием. В полку нас провожали с помпой, перевод в Москву или Подмосковье считался лучшим вариантом для лётчика, правда – не в столь нежном возрасте, не в двадцать пять. В самом сердце Союза хорошо заканчивать карьеру и там оставаться, выходя на пенсию. Допустим, старлей вырос до капитана, а майорской вакантной должности нет, и поступает предложение, от которого невозможно отказаться: командиром эскадрильи где-нибудь на Камчатке. Собрались, поехали, там тоже климатические надбавки. Но никакой гарантии, что следующий перевод состоится в места обетованные. В общем, старожилы авиации за нашу семью радовались и тревожились одновременно.

Написал в Гжатск. Там, само собой, сообщение о переводе вызовет полный восторг, сможем видеться чаще, а встречи с московской роднёй больше не боялся после вполне успешного начала общения с самыми близкими.

Сильнее всего волновала неблагоустроенность. При всех проблемах Крайнего Севера, в военном городке мы жили в отдельной квартире. Вспоминая, как кандидатов разместили в гостинице около института точно шпроты в банке, прекрасно понимал, и жена знала: персональные апартаменты нас не ждут. Я, в отличие от неё, знал несколько больше, золотой дождь и всяческие иные блага обрушатся на космонавта номер один только через четырнадцать месяцев, мучительных в бытовом отношении для семьи с грудничком.

Наконец, я моментально лишаюсь всех северных льгот. Жена до выхода из декрета вообще не работает, доход семьи падает вдвое по сравнению с самыми тучными временами. Конечно, несколько десятков тысяч мы накопили и отложили, с голоду не помрём.

Вот такие мысли занимали кандидата в герои и первопроходцы, а отнюдь не возвышенные – как понесу знамя коммунизма к другим мирам. Алла видела, что моё настроение изменилось от приподнятого до озабоченного, когда в Мурманске пересели в поезд до Москвы.

- Милый, выдержим. Я – точно выдержу, спасибо, что вывез меня из полярной ночи. А там как-то образуется.

Сердце переполнялось нежностью к обеим девочкам. Всё же правильно, что предпочтение для кандидатов отдали семейным. Мы более ответственные.

Если ответственным можно назвать согласие на перевод для занятия делом, несущим смертельную опасность.

Глава 11

11

Маршал Константин Вершинин, Главнокомандующий ВВС СССР, скрыл неудовольствие, когда Титов осмелился спросить о расселении и прочих бытовых проблемах лётчиков, зачисленных в отряд космонавтов. Что-то неприятное проскользнуло во взгляде и исчезло. Меня, как и парней, земные проблемы волновали не менее космических. Семейные, с детьми, как можно отдаться на сто процентов сложному и опасному делу, когда по возвращении со службы первым делом слышишь от супруги: ну и где нам дальше жить?

Голова главкома – для великих идей, а не мелочей. Он, фигура в первой десятке руководителей Минобороны, для лётчиков вообще царь и бог, вызовом к нему подчеркнул чрезвычайную важность возложенной на космонавтов задачи, посему решать практические вопросы не намеревался. Оно-то и правильно, этим должны были озаботиться его подчинённые. Бросил Титову «разберёмся» и снова соскочил на глобальности.

О начальном периоде пребывания в Москве я читал у Гагарина в книге «Дорога в космос». Далеко не целиком её помню, он писал что-то вроде: «мы находились в идеальных условиях, всё у нас было, ничто не отвлекало от полюбившихся, интересных занятий». Сильно подозреваю, эти банальности начертаны литературным обработчиком мемуарных воспоминаний, поскольку не соответствуют более поздним откровенным публикациям. На самом деле лётчики, впервые в СССР утверждённые в должности «слушателей-космонавтов» Центра подготовки космонавтов ВВС, ютились в кошмарном бараке на Ленинградском шоссе недалеко от Ходынки, оставшемся от какой-то стройбригады. Он пустовал, им побрезговали даже бродяги. Я с некоторым угрызением совести вспоминал шуточки в адрес КЭЧ в Луостари и топорную мебель в офицерском доме, здесь вообще не было никакой! Подвезли только кровати с панцирными сетками, и то не хватало. Москва, мать твою, звонят колокола… Отопление – буржуйка, на дворе – середина марта и довольно холодно по ночам, днём около нуля, ветер свистел в щелях. Мы с Поповичем натаскали деревянные ящики, элементарно спёрли их из-под гастронома, вот так зарождалась советская космонавтика. Из украденного ящичного конструктора, Лего образца шестидесятого года, составили подобие стола и стульев. Кому-то, получившему распоряжение разместить новобранцев, было плевать не только на наш комфорт, но даже минимальные условия выживания. Космонавтов и их семьи должна согревать грандиозность предстоящей миссии.

В США подготовка команды астронавтов началась раньше, обитатели нашей ночлежки, разумеется, ничего не знали об их быте, в каких домах живут, на каких машинах гоняют и сколько сотен баксов получают еженедельно. Абыдна, да? А туда отбирались элитные лётчики с сохранением очень солидного денежного содержания, да и юг Соединённых Штатов гораздо теплее Москвы.

Так продолжалось до апреля. Дни были заполнены очень плотными теоретическими занятиями и снова медицинскими пытками. Но мысль одна и та же: не простудятся ли жена и дочь, не подхватят ли пневмонию.

А как стирать и сушить пелёнки? В холодной комнате, в ледяной воде? В Советском Союзе умели делать космические ракеты, а вот производство подгузников наладят только после распада государства.

Знания об этих невзгодах где-то гнездились в уголках памяти, почерпнутые из книг о гагаринском отряде космонавтов, многие авторы элементарно старалось умолчать, пропустить рассказ о первых днях в Москве, обойти позорный эпизод стороной, не бросать тень на организаторов полёта на околоземную орбиту. Попович, кажется, и ещё кто-то, не помню, не стали утаивать правду.

Нашёлся всё же человек, вытащивший первопроходцев космоса из положения бомжей, здоровья ему и детям, генерал Василий Клоков, замполит начальника Института авиационно-космической медицины. Поэтому когда о политработниках говорят: рот закрыл, рабочее место убрано, я ни в коем случае не соглашаюсь, встречаются исключения.

Моссовет и правда выделил временные квартиры в девяносто пятом доме на Ленинском проспекте. Не каждому, держи карман шире, лишь шесть, по двухкомнатной на две семьи. Обустроиться не дали, космонавты получили приказ убыть в Энгельс на парашютную подготовку. Я всего одну ночь провёл в новом доме на железной солдатской койке под чёрным одеялом, вывезенной из того барака, другой мебели – ноль. Даже ящиков натаскать не успели… Меня утешала Зина Нелюбова, обещая, что поможет Алле с ребёнком, у их семьи детей не случилось ни тогда, ни после.

Глаза моей жены, державшей Ксюшу, даже дома замотанную в платки и одеяльце, запомню надолго. Вот он, каков, вожделенный перевод в Москву! Пока не успели залепить мокрыми газетами щели в деревянных оконных рамах, по квартире гулял холодный ветер.

Всё же удачно вышло, что у нас имелись северные накопления, я обещал Григорию – на обжиться хватит. Нелюбов тоже из морской авиации, но с Чёрного моря, где не получал никаких особых надбавок, они не сумели скопить. Уезжая в Энгельс, не оставил супруге практически ничего.

Зато Зина, сама с авиационной специальностью и не обременённая ребёнком, могла устроиться на работу, Алла продолжала сидеть в декрете. Как только северные запасы у нас кончатся, труба.

- Знаешь, - спросил меня Григорий под стук вагонных колёс, - когда первая комиссия меня допрашивала, капитан спросил, женат ли я. Прямо намекнул, что нужны исключительно холостые. Я точно не знал, для чего отбирают. Чувствовал, поспело что-то важное, жизненный шанс. Хорошо, не включил задний ход.

Мы стояли в коридоре, он курил в открытое окно под шелест ветра. Ничего про космос и прочие секретные вещи, естественно, упоминать не могли. Так, одни намёки.

- У нас на Севере были другие купцы. Думаю, твой просто проверял психическую стойкость. Человек чего-то хочет и с ходу получает отлуп. Как отреагирует? Кого-то сразу и отсеяли.

- На Севере… Я в Крыму служил. Природа – сказка. Но платили меньше.

- У нас тоже сказка, местами страшноватая. Зато после вьюг и полярных ночей даже Москва не производит впечатления столь непригодной для жизни!

Нелюбов рассмеялся незатейливой шутке. Такой прямой, открытый человек… Обречённый на отчисление из отряда космонавтов и скорую смерть. Деталей я не удержал в памяти, знал только, что ему предстоит стать дублёром космонавта номер раз, потом случится какое-то бытовое ЧП, и дальше его жизнь покатится под гору, вплоть до самоубийства.

Если история едет по тем же рельсам, я дал себе слово не рыпаться до первого полёта, из запланированных судьбой жертв следует непременно спасти Комарова, он – прекрасный человек, да и крушение первого «Союза» подорвёт лунную программу СССР. С Нелюбовым… посмотрим. Очень хороший парень. Чуть выше меня ростом, здоровье столь же отменное, конкурент, но в то же время замечательный товарищ. Понимаю, что успехи каждого из дюжины в первой группе снижают мои шансы на полёт двенадцатого апреля. Оно не вызывает ни малейшего желания подставить ножку или сделать какую-то иную подляну.

Гриша ушёл к другим офицерам, а у меня шевельнулась тревожная мысль. До этого момента я не уступал настоящему Гагарину и чётко шёл по его стопам, имея, пожалуй, некоторое преимущество: опытнее, вследствие чего гораздо лучше пилотировал истребитель, и чуть меньше травил тело, полностью отказавшись от курения и почти не употребляя спиртного, даже в тех количествах, что принималось за норму. Комсомольскую активность проявил, в партию вступил… И дошёл до рубежа, где должен освоить ранее неведомое.

Начальные навыки пользования парашютом совершенно не катят в ситуации с космонавтом, если место посадки относительно расчётной точки приземления отстаёт «всего» на десять-двадцать километров, и это большое счастье. Сотне и двум сотням километров тоже можно не удивляться. То есть в Центре подготовки сочли, мы должны быть готовыми опуститься практически в любой точке планеты, спасибо, если не в жерло вулкана. Естественно, попытаться свалить в бок, завидев под ногами линию электропередач и подобные ей негостеприимные объекты.

Как нас ободрил генерал Каманин, напутствуя перед стартом, каждому предстояло не менее сорока прыжков, большинство – максимальной сложности, не сдавший парашютный зачёт отчисляется. Ну, спасибо… Факт, что прежний Гагарин осилил прыжковую программу, ничего мне не гарантирует. Достаточно крепко подвернуть лодыжку, пусть без перелома или разрыва сухожилий, привет, от дальнейших занятий освобождён. Думаю, не отчислят, но мимо первой шестёрки, тем более первой тройки – пролетел гарантированно.

Как шутили курсанты в Чкаловском училище, не глупо ли вверять жизнь куску тряпки над головой? А я вверяю свою жизнь, свою карьеру и, самое главное, надежду изменить очень многое.

С первого же дня прыжков, когда открылся люк в борту самолёта, и далеко внизу показалась земля в серой предрассветной мгле, нам, всей группе из двадцати человек, стало ясно: принцип «тяжело в ученье, легко в бою» здесь не действует. Его заменил другой: «в бой пойдут лишь те немногие, кто выжил в учении».

Нас поднимали в три утра и выбрасывали из самолёта до рассвета, когда не видно ни зги, и понятия не имеешь, что под тобой: поле, вода, лес или торчащие вверх остриями крестьянские вилы. Прыжки с раскрытием парашюта на большой высоте, а мы покидали борт на четырёх тысячах метров, чередовались с затяжными. Родная советская земля лупила по ногам, пытаясь вбить их в задницу, позвоночник предупреждал: ещё один такой раз, и высыплюсь тебе в трусы. Но ещё хуже было падать в воду при её температуре четыре-пять градусов, когда обмундирование тотчас пропитывается насквозь. Понятно, что организаторы учений перестраховывались, реальный космонавт, угодив в воду в скафандре, останется сухим. По идее. Позже узнал, что скафандры первого поколения добросовестно текли, быстро заполняясь водой.

В отряде царила железная дисциплина, никто даже не помышлял сбегать в самовол, купить водки и снять стресс. Вернувшись в расположение, мы использовали единственную возможность: поужинать и скорее спать. Товарища инструктора порой хотелось первым выкинуть из самолёта и без парашюта, но каждый понимал: его садизм исходит не от вредоносности натуры, и не по злобе он шипит на нас «в Москву пешком пойдёте», такова была программа. Насколько я знаю, с переходом на корабли «Восход» и «Союз» столь пыточных прыжковых упражнений для космонавтов не практикуется. Как и с кораблём «Федерация/Орёл», проектируемым едва ли не десятилетиями, чей запуск планировался на две тысячи двадцать первый, сдвинулся минимум на двадцать восьмой с перспективой не успеть даже к этому сроку.

В одной из книг читал, что после напряжённых парашютных экзерсисов будущие космонавты садились в кружок, пели народные песни, что-то там из Утёсова… Не верьте. Три недели в таком темпе выбили всякое желание культурно развлекаться. Инструкторы хмурились, придирались, высказывали массу замечаний после каждого прыжка. У меня лишь одна старая песенка крутилась в памяти: «пешеход, пешеход – замечательный народ». (Я.Халецкий). Потому что, не пройди парашютное испытание, быть нам пешеходами, а не космонавтами. В Энгельсе нас не только учили десантироваться с большой высоты, но и лишний раз испытывали на прочность.

Каково же было удивление, что зачёт получили все, никто не отсеялся! Даже ногу не поломал, тем более ни один не отправился в столицу пешком.

Из Энгельса я писал Алле нейтрально-ободряющие письма, ничего не получал взамен, как и парни, потому что жёны и прочая родня не извещались, на какую в/ч отправлять. Понятия не имея, что творится дома, мы с Нелюдовым поехали туда с вокзала, Первомай разрешено отметить с семьёй, и приём встретили… странный. Конечно, и Алла, и Зина кинулись нам на шею, обнимали-целовали, но над головами топором висела недосказанность.

Квартира, надо сказать, за неполный месяц преобразилась, девочки купили мебель, частью бывшую в употреблении, даже немецкую трофейную, занавесили окна, положили салфетки на столы, половички на пол, стало почти уютно. Гришина супруга сразу призналась, что одолжила у нас с Аллой несколько тысяч, но скоро отдаст, потому что устроилась на работу в Центр подготовки космонавтов, увы, пока всего лишь секретарём-машинисткой. Кроме того, ещё в марте, оказывается, подписан приказ о денежном обеспечении космонавтов, выплаты вот-вот начнутся, и больше бедствовать не придётся.

Последняя новость воодушевила. Нам с марта начислялось денежное довольствие, равное получаемому по последнему месту службы. К нему теперь плюсовались дополнительные денежные выплаты за участие в испытаниях и тренировках от двенадцати до пятнадцати рублей за час. Дальше шёл целый прейскурант: за пребывание в кабинах с регенерацией, за пребывание в условиях невесомости при полетах на самолетах и так далее, то есть, при самых скромных прогнозах, набегал минимум второй оклад, и снова после Севера наша семья получала в клюв больше четырёх тысяч в месяц, наверно – ближе к пяти. Для сравнения, средняя зарплата рабочих и служащих в том году составляла лишь семьсот восемьдесят рублей. Живём! Голодная смерть отодвинулась неопределённо далеко.

Вот только непонятно, ради чего стоило тянуть лишний месяц – и с жильём, и с деньгами, здорово снижая эффективность нашей подготовки в течение марта и апреля, когда столь тяготили безденежье и неустроенность. Мы с Григорием постарались не вспоминать неприятное в предвкушении ужина.

За стол отметить возвращение уселись вчетвером после того, как Алла уложила Ксюху. Гриша с Зиной налили себе по пять капель водки, моя супруга только микроскопический глоток крымского вина, кормящая же мать, я тоже. Выпили. После чего моя рубанула:

- На какое число назначен ваш полёт в космос?

Что-то отрицать или мычать про наземные испытания космической техники уже не имело смысла. Зина, едва выйдя на работу, наверняка узнала главную тайну: срочно готовится пилотируемый полёт, пока американцы не опередили, и мы с Нелюбовым находимся в дюжине наиболее вероятных кандидатов на ракетное самоубийство. Обременённая обязательством никогда и никому вне службы рассказывать об услышанном, сведения совсекретные, та пришла в ужас, осознав, какой опасности подвергается Гриша. Естественно, поделилась бедой с соседкой, попавшей ровно в такое же положение. Уверен, в самое ближайшее время все космические жёны будут в курсе.

Твою мать…

По легенде, супруга прежнего Гагарина едва ли не до последнего мига не знала, что её Юру посадят верхом на керосиновую бомбу массой под три сотни тонн и подожгут фитиль. Не верю. Столь наивной женщины, причём обращавшейся в обществе других жён космонавтов, представить не могу. Значит, обо всём услышала или догадалась, но терпела, не подавая вида и сжав зубы. Или мемуары врут, сильно приукрашивая действительность.

Алла подобной сдержанностью похвастаться не могла.

- Полетит только один из двенадцати, - признался Нелюбов. – Мы с Юрой одновременно – точно нет. Но обещают, что рано или поздно все, успешно прошедшие курс подготовки, непременно побывают там. Девочки! Я обязан вас сдать в КГБ или лично застрелить во избежание раскрытия страшной государственной тайны. Но поскольку не сделаю ни того, ни другого, прошу: давайте прекратим разговор.

Ужин, задуманный как праздничный, закончился в напряжённом молчании, прерываемом репликами не более содержательными, чем «подай соль».

Как не сложно догадаться, обсуждение продолжилось за закрытыми дверями, когда обе наши пары разбрелись по комнатам. Надеюсь, Нелюбову пришлось проще, жена – авиатор.

Моя супруга не смогла добыть нормальную двуспальную кровать, в комнате стояли две железные солдатские койки, сдвинутые и соединённые сверху досками, отчего спать было жёстко, зато сетки не скрипели. Алла сшила два чёрных одеяла в одно, объединила постельное бельё. Теперь лежала, свернувшись калачиком, и не торопилась раскрывать объятия.

- Эй! Соседка!

- Я тебе только соседка? – немедленно прицепилась к словам, согласен, неудачное начало, но даже если бы сказал «да здравствует марксизм-ленинизм», всё равно нашла бы к чему придраться. – Конечно, всего лишь соседка по жизни. С жёнами делятся, советуются. Соседкам сообщают. Хотя… Вы с Гришей и сообщить не соизволили. Зина сама узнала.

- И разболтала всем, а не имела права обсуждать даже с мужем. Дорогая, ты знала, что выходила замуж за военного лётчика, для которого существуют слова «приказ» и «военная тайна».

- Даже не пробуй спрятаться за словом «приказ». В космонавты брали только доброхотов, если те сами рвались. Мы договорились: обсудим вместе. Ты обещал, что это лишь испытание на земле! Я повелась… Страшно даже не то, что ты сильно рискуешь. Шанс на первый полёт не более одного из двенадцати. Я не знаю, как смогу после этого верить любым твоим словам.

А ведь благодарила в Мурманске: спасибо, что вывез меня из полярной ночи. Нет, спорить не самое лучшее время. Надо было придумать что-то небанальное и очень быстро. Поскольку ничего остроумного в голову не забрело, бухнул как есть:

- Человеку нужно всегда давать ещё один шанс. Дай мне его, и я тебе раскрою всю правду до конца.

- Какую правду?

- Просишь, если расскажу?

- Не торгуйся.

- Тогда позволь обнять. Так проще исповедоваться.

Она придвинулась, но сплетённые руки по-прежнему держала на груди.

- Слушаю.

- Я пришёл в этот мир только ради того, чтобы полететь в космос. Сейчас не могу объяснить, но точно это знаю. На сто процентов. Вот… Авиация никогда не была самоцелью. Даже прошение о назначении на Крайний Север из-за того же, предполагал, что северных лётчиков как самых крепких и закалённых возьмут в первую очередь.

- Только тебя и Шонина…

- Кто же знал, что и в средних широтах столько соперников? Но это ещё не всё. Полёт состоится примерно через год. Если не оплошаю, буду первым и благополучно вернусь, а ты прославишься на весь мир как жена лётчика-космонавта номер один. Только Зине и Грише не говори, они же хотят, чтоб Нелюбов первым летел. Герман Титов при каждом удобном случае заявляет: первый – он, все остальные подвиньтесь и станьте в очередь. Другие молчат, что не означает их согласие, просто не столь наглые.

- Перегрызётесь…

- Ни за что. Мы отобраны как члены команды. При малейшем подозрении в недоброжелательстве к товарищу – вон в конец очереди или даже из отряда. Если полетит Нелюбов, за себя огорчусь, за него и весь Советский Союз обрадуюсь.

- Я бы тоже предпочла радоваться за Советский Союз. Но чтоб зарплата оставалась нынешняя – космическая.

Наконец, она разомкнула объятия, примирение состоялось. Так или иначе, пробежавшую чёрную кошку запомнили оба.

Всё же в Москве было легче, чем в Энгельсе, куда приятнее возвращаться в свою комнату к жене, чем видеть перед отбоем опостылевшие ряды солдатских коек с мужскими телами. Казарма – она в Энгельсе казарма. К тому же нам обещали переезд в Зелёный городок на северо-восток от Москвы, будущий Звёздный, и отдельную квартиру со всеми удобствами каждому. Женщины наши радовались, но практически в каждой семье, когда обменивались визитами, я видел это напряжение в их глазах, перемешанное со страхом, они понимали, какую тяжкую цену придётся платить за свалившиеся блага.

Ну, а я испытывал на своей шкуре всё, что когда-либо читал о подготовке первой дюжины. Нас жарили как в финской сауне, только жёстче, имитируя перегрев корабля. Пытали тишиной и неподвижностью в сурдокамере. Откачивали воздух и оставляли в весьма разреженной, но насыщенной кислородом атмосфере. Заставляли решать логические задачи, причём рядом бубнел репродуктор, подсказывая неправильный ход решения и ошибочный результат. Мы купались в бассейне, но без малейшего удовольствия, потому что плавали в комбинезонах, имитирующих скафандр, а всё это называлось гидроневесомостью.

Настоящая невесомость на несколько секунд наступала на борту Ту-104, выписывавшего сначала горку, потом пикировавшего. Я сидел привязанный к креслу и управлялся с мелкими предметами – карандашом, блокнотом, тюбиком с питательной кашей. Затем пробовал плавать по предоставленному мне участку салона. И хоть мы получали дополнительные рубли за каждый полёт, именно эта часть подготовки всем нравилась куда больше других, ещё сами бы приплатили. Длительная невесомость, месяцами и, тем более, больше года, здорово ослабляет здоровье, ни интенсивные нагрузки на тренажёре, ни особое питание не спасают. Но первый отряд готовился к очень коротким вояжам в космос, отсутствие веса воспринималось как развлечение.

Всё это проходило на фоне усиленной физподготовки, куда более жёсткой, чем в строевой части, где недостаток движения мы сами восполняли баскетболом и футболом. Словно на орбите предстоит сойтись в рукопашной с инопланетными пришельцами.

А затем снова центрифуга. Слышал, что ради космонавтов немецкий аппарат сильно укрепили. Если для пилота МиГ-21 хватит восемь «же», нас давили сильней в полтора раза. Во время вступительных тестов наши врачи-палачи просто проверяли, сколько выдержит кандидат, теперь вырабатывалась привычка к перегрузкам, умение контролировать себя и на грани потери создания всё же совершать осмысленные действия.

Я смотрел видеозапись с камеры, запечатлевшую мою физиономию при плавном увеличении оборотов и перегрузке двенадцать и одна десятая «же». Не просто «же», а жопа – так выглядело моё лицо, когда кожа, набравшая больше килограмма веса, стремилась сползти от скул к ушам. Глаза закрыть не в силах человеческих, тяжеленные верхние веки вдавило куда-то под брови.

Когда практически не остаётся ни единой свободной минуты, жизнь – сплошной стресс и напряжение, время летело незаметно, пронеслось лето. Отряд космонавтов увеличился по сравнению с первым составом до двух десятков человек. После некоторых перестановок нам огласили список кандидатов на первый полёт: Герман Титов, Андриян Николаев, Павел Попович, Григорий Нелюбов, Валерий Быковский. Ах, чуть не забыл одного второстепенного персонажа – Юрий Гагарин.

Нелюбов заменил Анатолия Карташова. Тот нормально выдержал предварительные испытания, но при длительных двенадцати «же» у него начались подкожные кровоизлияния. Сначала его убрали из первой шестёрки, потом вообще из отряда космонавтов. Спасибо, что не из ВВС.

Когда Евгений Карпов, начальник Центра подготовки, объявил нам о диагнозе Карташова и снятии его с дистанции, парни приуныли. Сидели на стульях в приёмной Карпова и тихо что-то перетирали. Твёрдо держался лишь Титов, у остальных я заметил колебания, а сам оказался перед выбором. Истории совсем не обязательно развиваться точно так, как мне помнится. Промолчи, и кого-то ещё из первой шестёрки тоже выкинут.

Ну – нет. Я поднялся, чувствуя обязанность морально их подстегнуть.

- Товарищи офицеры, прошу внимания. Рекорд на центрифуге составляет десятки «же», стойкость у людей разная. Мы выдержали двенадцать? Все, кроме Карташова. Он не виноват, организм такой. Предлагаю поднять хвост пистолетом и продолжать. Если кишка тонка – рапорт на стол Евгению Анатольевичу, вот он, за дверью. Но я уверен, вы осилите.

Никто не попросил бумагу и ручку для рапорта. Этих парней, взрослых вполне, удивительно просто было ловить на «слабо». Кишка тонка? Жабры коротки? И избранный жертвой подколки без лишних вопросов немедленно нёсся доказывать, что он могун.

К концу года нам предстояло переехать в Жуковский и тренироваться в Лётно-исследовательском институте, а до того нас периодически возили туда, в ближнее Подмосковье. В одной из лабораторий института стоял полноразмерный макет корабля-спутника «Восток». Перед разрешением забраться внутрь Каманин представил шестёрку избранных невысокому черноволосому человеку с очень широкими плечами и крупной головой, чьё лицо после смерти будет известно всему миру не меньше улыбки первого космонавта.

- Товарищ Главный конструктор, вот шестеро, утверждённые командованием ВВС.

Королёва я уже видел, он присутствовал на заседании, где Каманин оглашал приказ главкома о составе нашей шестёрки. Но тогда не было шанса пообщаться. Великий человек пребывал на великой дистанции, а сейчас впервые подошёл к кандидатам, чтобы поздороваться за руку.

Я читал, что Гагарин после этого первым кинулся к макету, разулся и взобрался в кресло. Впервые выпал шанс чуть-чуть изменить хрестоматийный сценарий.

- Товарищ Главный! Слушатель-космонавт старший лейтенант Гагарин. Разрешите обратиться.

Он снисходительно кивнул, а я немедленно извлёк из планшета служебную тетрадь и карандаш. В «Восток» юркнул Титов, остальные обступили макет, Каманин их пас, фактически я остался с Королёвым наедине.

- Сергей Павлович, пилотируемый полёт по геоцентрической орбите – дело ближайшего времени, уверен, обгоним американцев, после чего они захотят взять реванш и лететь на Луну. Мы должны опередить, и у меня есть предложение.

Сумел удивить. Конечно, пилот «Востока» превосходит интеллектом шимпанзе Хэма, которого отправили в космос перед полётом Шепарда, насмерть перепугав зверушку, тем не менее, обезьян исправно жал на кнопку, когда загоралась лампочка. Кстати, у них что-то поломалось, бедную скотинку нещадно лупило током, он едва не утонул при приводнении, фото шимпанзе в газетах запечатлело гримасу дикого ужаса, а специалисты NASA, ничуть не смутившись, прокомментировали: он так улыбается.

И всё же от космонавта Королёв не ждал инициативы. Все мои вкрученные между делом реплики, что отчаянно интересовался космосом ещё с аэроклуба и прочитал всё на свете, опубликованное в СССР о космосе, похоже, его мало убедили. Как говорил один белорусский курсант в Чкаловском авиаучилище: ты што, разумны як качка? Умный как утка, в переводе с их мовы, то есть тычешь своим птичьим умом, где не просят. Но останавливаться не хотелось. Этот шаг – мой первый к Луне, откладывать его не могу.

Я торопливо рисовал, не претендуя на лавры Дега, но вполне понятно.

- Предлагаю трёхпусковую концепцию. Модернизированный корабль, конструктивно схожий с первым «Востоком». После вывода на низкую орбиту не отделяется от третьей ступени ракеты-носителя, она снабжена маневровыми двигателями, и на остатках топлива сближается с вторым кораблём-танкером. Космонавт, управляя «Востоком», подводит его к танкеру и заправляет бак третьей ступени, отстыковывается. Затем та же операция проводится с лунным аппаратом, состоящим из посадочной и взлётной ступени. Я снова включаю двигатель третьей ступени РН, он разгоняет сцепку до второй космической, затем производит торможение для выхода на селеноцентрическую орбиту. Перелезаю в лунную часть и совершаю посадку, выхожу на поверхность и ставлю флаг СССР. Посадочная ступень остаётся на Луне как стартовая площадка. Взлетаю и возвращаюсь к «Востоку». Сброс лунной ступени. Разгон и торможение у земли, сброс третьей ступени, вход в атмосферу…

- Думаешь, так всё просто?

Умолчу, что многопусковая программа, как её прикинули в Роскосмосе, предусматривает дозаправку на селеноцентрической орбите, она гораздо сложнее, чем накаляканное мной.

- Так и в первом на околоземную орбиту нет ничего простого! Товарищ Главный, вы успели «семёрку» научить летать, более мощной и хорошо отработанной ракеты у Советского Союза просто нет. У конкурентов тоже. Да, она может быть создана, но это – время. Американцы, судя по их прессе, не особо чесались, пока не услышали бип-бип нашего спутника над головой, теперь наверняка бегут, теряя подмётки, готовят астронавтов. Помните, как они бросили миллиарды, чтоб опередить фашистов с атомной бомбой? Ресурсы у них почти бесконечные.

Королёв нахмурился. Причину я знал – изменчивость поведения Хрущёва. Он то благоволил к космосу, то вдруг кричал: все средства отдать военным ракетчикам, чтоб изобрели для американцев особо страшную «кузькину мать». Стоит заокеанским соперникам провести программу финансирования через Конгресс, и смена президента уже не влияет. После того, как снайпер из Минска пристрелил Кеннеди (или другой стрелок, не важно), «Аполло» прекрасно заправлялся деньгами из федерального бюджета при Джонсоне, даже расходы на войну во Вьетнаме ни на что не повлияли.

- Ты говоришь: я полечу, я включаю… Как будто от твоего умения много зависит. Понимаешь, сколько шагов нужно проделать? Не то что стыковка, даже сближение на орбите – задача с сотней неизвестных!

- А также выход человека в космос, перекачивание топлива, маневры на окололунной орбите, скафандр для променада по Луне. Сергей Павлович, поверьте чуйке: у нас есть лет восемь на всё про всё. Как только я или кто-то из наших полетит в космос, Советский Союз заслужит такое уважение во всём мире, а советская наука внутри страны, что сам чёрт не страшен. Но если американцы возьмут реванш на Луне… «Уж скоро мы, властители природы, и на Луну отправим пароходы!», как говорил буржуазный поэт Байрон.

- Советский Союз ещё и человека не вывел первым, старший лейтенант. Они себе задачу проще ставят: вылететь за пределы атмосферы чуть-чуть и сесть. Мы с вами понимаем, без первой космической это не космонавтика, а суррогат. Но кто будет разбираться? Билл или Джон первый в космосе.

- Алан, Сергей Павлович. Алан Шепард. И если бы они не расслабили булки и занимались ракетами раньше, такой вот тычок в космос возможен был гораздо раньше.

- Конечно… - он заинтересованно посмотрел на меня. – «Расслабили булки», вот же. Не слышал такого выражения.

- Народно-космонавтский фольклор, товарищ Главный.

Мысленно дал себе по лбу за употребление выражения из двадцать первого века и раскрыл улыбку формата «тридцать два зуба».

- Их беда, что забросили фашистские ракеты, пытались свинтить что-то уж очень своё. Их «Редстоун» взрывается чаще, чем летит, - согласился автор ракеты, первые пару лет имевшей не лучшую статистику.

- Знаю. Вы шаг за шагом шли от Фау-2 до «семёрки».

- Да. Надо предупредить Каманина. Конечно, вы как космонавты имеете право много знать. Но уж слишком много!

- Потому что не хотим быть собачками Белкой и Стрелкой, Сергей Павлович. Каждый готов все умения, а даже и саму жизнь положить, чтоб ваше дело… наше общее дело принесло успех.

Он чуть оттаял.

- Старший лейтенант… Повтори, как тебя.

- Гагарин Юрий Алексеевич.

- В любом случае, благодарю за прямоту и вдумчивый подход. А пока беги, братец, знакомься с кораблём, - Королёв обратился на «ты» и изволил пошутить. – Извини, что он не лунный.

С ним познакомился, а вот с Валентином Глушко вряд ли придётся. Слышно, что у Главного сохранился небольшой дефект речи, едва заметный. Орлы из госбезопасности сломали ему челюсть, выбили зубы, заодно – признание, но только одно, лишь своей вины. Арестованный раньше, Глушко дал показания и на Королёва. Так что не без заслуг будущего двигателиста Сергей Павлович жевал чёрствый хлеб голыми дёснами, рубил киркой золотоносную руду в сырой шахте и едва не склеил ласты, пока не перевели в шарашку, но сумел заставить себя работать вместе с ним. Говорят, после успешных полётов «семёрки» у Глушко выросла невидимая, но очень большая корона. Он вёл себя настолько высокомерно, что вредил общему делу.

И всё равно, именно на его двигателях мы взлетели.

Советскую дорогу в космос прокладывали совсем не идеальные люди.

Глава 12

12

Герман Титов легче меня килограмма на четыре. Поскольку оба мелкие, в боксе говорят – веса пера, сбросить четыре кило очень сложно. Я – худой, как проволокой перевитый жилами. Жира практически нет. Масштабировать бы до роста метр девяносто, был бы вообще красавец, но не космонавт. Сейчас наоборот – ужать бы до метра пятидесяти восьми, и у Титова не будет преимуществ, и кораблю легче – там каждый грамм на счету.

Наступила осень, папа и мама возили в Москву домашнюю картошку, капусту, свеклу, часть шла другой родне, ну и нам перепадало вопреки протестам. Спасибо хлебосольной Зине Нелюбовой, обожавшей принимать гостей, отчего их половинку квартиры и кухню прозвали «кошкин дом», она дружила со всеми жёнами космонавтов, те тянули к нам мужей и детей, отчего гжатские припасы быстро таяли на столе. Иначе на картофельной диете я бы раздобрел.

Спасаясь от калорийных застолий, хватал коляску с Ксюшей и катал её по Ленинградке. Воздух на улицах, пока не начался отопительный сезон и не запускались котлы с печками, а в начале шестидесятых центральное отопление имелось не везде, был вполне чистый, хоть не кристальный как на Севере. Его практически не портили машины. Пусть по Ленинградскому шоссе катили грузовики, тогда не было запрета, машин в поле зрения попадалось… ну, десяток. Иногда вообще ни одной. Их, конечно, куда больше, чем в Оренбурге, и автопарк получше, здесь «победы» и «волги» не в экзотику. Не сравнить с Москвой начала третьего тысячелетия, утопающей в пробках. И светофоров пока немного, вместо них – аккуратные милиционеры на железных подставочках, так лучше видно. В памятной мне Москве Российской Федерации стоило сотруднику ГИБДД шагнуть на проезжую часть и поднять палку, его замечали только водители ближайших машин, задние, не понимая причину остановки, начинали сигналить и моргать фарами. Почему-то народ увлёкся кроссоверами, в том числе раздутыми китайцами, за их тушами мало что разглядишь. Полицейского, особенно низкорослого, перебравшегося в столицу с восточных окраин страны, рассмотришь разве что с дрона.

Здешние люди пока не разогнались ещё до особого московского ритма жизни, когда все спешат как угорелые, несутся, не обращают внимания на других по сторонам, зная, что шанс встретить знакомого исчезающе мал, да и времени нет на досужую болтовню. Столица образца шестидесятого года казалась мне не только архаичной, но и даже более провинциальной, чем та, с башнями Москва-Сити на берегу реки и Охотным рядом под Манежной площадью.

А пока Ленинградка по утрам оставалась полупустой, мы всей дюжиной одновременно выходили из дома, шли на автобусную остановку и ждали ЗиС, отправляющийся к центру мимо площади Белорусского вокзала и дальше на Горького. Никогда не садились на скамьи, столпившись сзади, балагурили, выходили около станции метро «Динамо», чтоб шлёпать в Институт авиационной и космической медицины. В желудке болтался более чем скромный завтрак перед порцией физических нагрузок и особенно перед центрифугой.

В начале декабря ожидался переезд в режимный и закрытый от посторонних глаз будущий Звёздный городок, ближе к макету корабля «Восток», где пройдут финальные тренировки. Несмотря на скученность – по две семьи в одной двушке, а там обещали по служебной квартире каждому, мы даже несколько жалели, что покидаем Ленинградку. Человек склонен привыкать. Кроме того, здороваясь с соседями, толкаясь со случайными людьми в автобусе или метро, мы и наши жёны продолжали жить в обычной среде. Никто особо не обращал внимания на дюжину молодых офицеров в фуражках с голубым околышем, шинелях, брюках навыпуск и тщательно начищенных ботинках, в Москве было очень много военных и вообще людей в униформе. Даже штатские спустя пятнадцать лет после войны, особенно мужчины постарше, донашивали что-то из армейской ткани цвета хаки или шинельного сукна. Хоть уже прошёл Всемирный московский фестиваль молодёжи и студентов, страна переживала оттепель, я практически не видел ярко одетых юниоров, воспетых авторами фильма «Стиляги», наверно, для этого надо ехать в центр на улицу Горького, на Арбат или в иные места, где они тусовались. Летом глаз радовали молодые женщины в лёгких летних платьях с просторными юбками до колен, с наступлением холодов они ныряли в пальто, преимущественно серых и тёмных тонов. Дворники сметали мётлами опавшие листья, словно убирали заодно и остатки легкомысленной тёплой поры. Там, в Звёздном, вокруг будут только имеющие отношение к ракетам.

Если кто-то предполагал, что будущие звездопроходцы, если не в транспорте, то уж точно выйдя у «Динамо» и по пути в институт обсуждали грандиозные задачи начинавшегося дня и брали на себя повышенные социалистические обязательства, то – нет. И дело даже не в режиме секретности. Службой мы были завалены по уши. Хотелось чего-то ещё. В тот год мужики страны болели футболом. В первом континентальном чемпионате сборная СССР заняла первое место, и никто даже предположить не мог, что ни она, ни когда-нибудь сборная Российской Федерации ничего подобного не осилит.

- Слышали? Виктор Понедельник из Ростова переходит в ЦСКА! – просветил нас Нелюбов. – Ну, теперь ЦСКА наваляет торпедовцам.

Понедельник, забивший решающий гол на чемпионате Европы, был героем года, его бы мог затмить разве что первый космонавт.

- Не спасёт он ЦСКА, - ворчливо заметил Титов. – Забил два гола в Европе, дело случая. Нет в ЦСКА настоящих звёзд. Вот «Торпедо» – молодцы! Я, считай, телевизор купил только чтоб смотреть, как играют Слава Метревели и Валик Иванов. В следующем году побьют ЦСКА как малышню в песочнице.

Он специально подначил, кинул яблоко раздора. «Торпедо» считался клубом автозаводцев, рабочего класса. Военные большей частью болели за армейские клубы – ЦСКА и Ростовский, нам, авиаторам, полагалось ещё симпатизировать команде «Крылья Советов», но те в футболе ничего собой не представляли. Главное, у нас был общий противник – народный московский «Спартак», порой демонстрировавший игру уровня «против лома нет приёма».

За время жизни в Москве мы всего пару раз вырывались на футбольные матчи, и туда было приятно ходить. Никаких металлодетекторов на входе и досмотра сумок, милиционеры вежливые-улыбающиеся, и при этом порядок вполне сохранялся. Болели страстно, но и в первом приближении не наблюдалось фанатских групп вроде тех, кто готов орать «Cпартак – чемпион, побеждает только он», даже если команда продула, и лупить всех несогласных бейсбольными битами, особенно фанатов «Зенита» или «Динамо».

С футбола перескочили на бокс. Тут разгорелся яростный спор, зачинщиком стал Быковский, возмущавшийся, почему Попенченко, чемпиона СССР, не выставили в Риме в составе олимпийской сборной, где наша команда взяла только одно боксёрское «золото». Николаев лучшим в этом весе считал Шаткова, чемпиона Олимпиады в Мельбурне.

- Зачем его было переводить в полутяжёлый? Какого чёрта? Он не успел освоиться и проиграл этому негру… Как его… Клею.

- Попенченко уделал Шаткова на чемпионате Союза. И негр его отметелил. Сбитый лётчик твой Шатков! – хохотнул Быковский. – А Попенченко себя ещё покажет. Забьёмся на пиво?

Они заключили пари, не зная, что «как его… Клей» – это в будущем один из самых прославленных боксёров планеты Мухаммед Али, и уступить ему в равной борьбе по очкам не так уж зазорно.

Что важно, наши лётчики, люди чрезвычайно занятые, семейные, отнюдь не лодыри, просиживающие по несколько часов ежедневно за телевизором с бутылкой пива в руках, чрезвычайно живо интересовались спортивнымидостижениями СССР, сердечно болели за всех наших мастеров практически во всех видах спорта. Говоря языком третьего тысячелетия, гордиться Родиной было в тренде. Пока я не попал в хрущёвскую эпоху, наивно думал, что основой сплочённости служил общий враг, постоянная накачка, что буржуи нам постоянно гадят и непременно нападут. Хорошо известно, что определённой категории куда проще и органичнее дружить против кого-то, чем дружить за или ради чего-то. В том и парадокс, в СССР шестидесятого года средняя зарплата ниже тысячи рублей, жилья катастрофически не хватало, импортные шмотки не купить, на отдых не то что в Турцию, и в Сочи-то сгонять могли совсем немногие, а люди были счастливы за свою страну, своё государство, тогда эти понятия не разделялись. Отщепенцев-маргиналов с лозунгами типа «ни родины, ни флага», наверно, тоже где-то хватало, но мне за годы в прошлом не встретился ни один.

Трудности вроде проживания во временном бараке, как случилось с нами в марте, довольно быстро забывались и тоже служили своего рода предметом гордости – мы справились и выжили, не разрушилась от бытовых неурядиц ни одна космическая семья. Переезд шести семей кандидатов на первый полёт в Подмосковье ожидался без особой тревоги как плановый и более-менее организованный. Там уже были ясли-сад, куда и отправилась Ксения Юрьевна, Алла и Зина быстро пристроились в Лётно-исследовательском институте, после чего наши с Нелюбовым дальнейшие похождения были открыты жёнам как на ладони. Сарафанное радио моментально дополняло информацию, полученную каждой. Тем более, по соседству получили квартиры Титов, Николаев, Попович и Быковский, позже в Зелёный-Звёздный городок переселились все члены отряда космонавтов.

И это имело самые неприятные последствия. Об аварии «Спутника-6» Алла узнала даже чуть раньше меня. Она, от природы довольно тёмная, забрала Ксюшу из яслей, и ждала меня дома чернее тучи.

Это вообще неприятная ситуация, знакомая многим женатым, когда супруга молчит, насупившись, на вопрос «что случилось?» бурчит в ответ «ничего» либо «а будто ты сам не знаешь». Алла вообще воздержалась от комментариев, накормила дочку и отнесла её в манежик. Вернулась на кухню и отпустила тормоза. Такой злой не видел жену ни разу.

- Ты знаешь, что «Спутник-6» подорвали бомбой, чтоб не достался американцам? В вашем корабле тоже будет бомба? Тебя убьют также хладнокровно, как этих двух несчастных беспородных собачек?! Юра! Не молчи!

- Кто тебе сказал такую ерунду? Конечно – нет. Собаками пожертвовали, что и понятно, в космосе погибло уже много собак, обезьян, мышей – и у нас, и у американцев. Их расходуют, чтоб человек полетел абсолютно безопасно, - при слове «безопасно» она поджала губы в гримасе непоколебимого несогласия, а мне ничего не оставалось, кроме как продолжать гнуть ту же линию. – Знаешь, почему «Спутник-6» ушёл за территорию СССР? Автоматика не запустила тормозной двигатель для входа в атмосферу. Но собачка её тоже не включит. Кто-то из нас полетит в автоматическом режиме или с телеуправлением из ЦУПа, но предусмотрен переход на полностью ручное управление, если техника подведёт. Тебя к кораблю пускали? У него шикарный обзор через иллюминаторы из жаропрочного стекла. Если всё на свете откажет, даже связь с Центром управления пропадёт, я чётко вижу, где нахожусь. Когда буду пролетать над Европой, возьмусь за специальную рукоять и разверну корабль точно нужным образом, чтоб плавно войти в плотные слои атмосферы, запущу тормозной двигатель. Советский Союз, думаю – ты слышала, достаточно велик. В него точно попаду.

У Аллы по лицу покатились слёзы.

- Ты по-прежнему рассчитываешь лететь первым…

- Главное, чтоб мои корабль и ракета-носитель не были собраны в конце месяца.

Шутку она пропустила мимо ушей, да она и не отвечала эпохе. Много позже, когда на предприятиях гнали план в ущерб качеству, «сделанный в конце месяца» означало нечто из рук вон скверное. Космической отрасли это, правда, не касалось. Косяки здесь случались, но без привязки к декаде месяца.

Я ждал типично женского вопроса: если разобьёшься, что же с нами будет. Ей хватило ума не ляпать языком, не кликать беду. Передвинула табурет, обняла, прижалась.

Она меня любит, и я её, и это так здорово! Нужно было прожить целую жизнь до конца, не получив ничего кроме коротких увлечений, разочарований и связей из одного только инстинкта совокупления, а потом украсть чужую жизнь, чтоб найти своё, настоящее.

Интересно, узнает про неработающую систему осушения? Высота полёта рассчитана так, что при несработке тормозного двигателя корабль замедлится сам от трения о разреженную атмосферу и войдёт в плотные слои, на этот случай запасы воздуха, воды и пищи позволяют прожить несколько дней. Система контроля влажности никуда не годится. Поскольку пилот загружается в спускаемый аппарат не прямо перед стартом, ему придётся провести отрезанным от земной атмосферы не пару часов, а значительно больше. Некто профессор Григорий Воронин, отвечавший за установку регенерации воздуха, с треском провалил работу. Фактически агрегат представляет собой балласт, и команда Воронина не устранит огрехи до старта. Если не посадить «Восток» после первого витка, атмосфера на борту станет переувлажнённой, малопригодной для дыхания, а свободно болтающиеся в воздухе капли солёной влаги способны провоцировать замыкания электропроводки. Сколько-то ещё можно протянуть, закрыв прозрачное остекление шлема и переключившись на дыхание из баллона.

Пока Алла не знала. Даже Королёв ещё не догадывался, что к запуску «Востока-1» воронинский воз останется на прежнем уровне – блестящих перспектив, но в неопределённом будущем.

Следующий беспилотный корабль, только с животными на борту, вообще не вышел на орбиту, отказал двигатель третьей ступени. Заканчивался декабрь, занятия в отряде космонавтов шли прежним чередом, но даже моего показного энтузиазма не хватало, чтоб расшевелить ребят. Два провала подряд накануне главного старта – это слишком. Не только за себя боялись, каждый понимал: пока техника без космонавта на борту не начнёт работать надёжно, о пилотируемом полёте забыть.

Прошло ещё четыре дня. На очередных занятиях я сидел в кабине макета, парни стояли рядом и слушали наш диалог с инструктором, когда раздалось:

- Товарищи офицеры!

Увидев, что все повернулись к входящему, и там явно непростой гость, счёл за лучшее выбраться из кабины и вытянулся по стойке смирно, хоть был в одних носках: в уличных ботинках на тренажёре не работали.

- Вольно, товарищи.

По лицу Главного я видел, что он принёс благую весть, хоть он не ангел, и речь зайдёт не о Богородице.

Сергей Павлович, весь такой в строгом тёмном костюме и при галстуке, каждому из нас пожал пятерню, потом рассказал, что спускаемый аппарат найден в тайге, обе находящиеся в нём собачки живы, здоровы, чего и всем нам желают.

- Хотел вас ободрить. Да, этот полёт нельзя назвать полностью удачным. Он вышел суборбитальным. Зато мы получили массу полезной и обнадёживающей информации, позволяющей увеличить вероятность благоприятного исхода следующих пусков. Обратите внимание, собаки, находящиеся в спускаемом аппарате, не получают травм. То есть даже если что-то произойдёт с механизмом отстрела сиденья, спокойно ждите. Да, разок тряхнёт. После чего спокойно выбирайтесь из кабины и отдыхайте, пока вас не обнаружат поисковики.

Он ещё отдельно говорил с первой шестёркой, мне пришлось шнуровать ботинки и бежать за Главным, чтоб не упустить нечто важное.

Мы проводили его к выходу, там Сергей Павлович остановился. Прежняя улыбка, когда рассказывал о счастливом исходе истории для четвероногих, погасла. Главный признался:

- У американцев ситуация по количеству проблем и нештатных ситуаций не лучше. Но они готовы рискнуть.

Титов сделал шаг вперёд.

- Из статистики наших запусков вероятность благополучного исхода не менее пятидесяти процентов, товарищ Главный. Я готов лететь на очередном корабле-спутнике.

Королёв глянул на него со смешанными чувствами. Да, мужество и самоотверженность – это здорово, слов нет. Но Главный прекрасно знал, что оставшиеся пять согласятся на тот же риск без колебаний, но не прыгают поверх головы товарищей и не пытаются предвосхитить решение комиссии, отбирающей кандидатуру на первый полёт. Герман Титов скромностью не отличался.

- Каждый из нас готов, Сергей Павлович, - я попытался выправить ситуацию. – Но мы – офицеры, ждём приказ – кому, когда и с каким заданием лететь.

Поправка пришлась ему по душе.

- Не менее чем после двух удачных запусков, иначе госкомиссия не разрешит отправить человека на орбиту. Но я рад вашим успехам и вашей готовности. Гагарин! Проводи меня до автомобиля, у меня есть ещё один вопрос.

Ревнивый взгляд Титова жёг мне затылок, пока не начали спускаться по лестнице.

- Слушаю, Сергей Павлович.

- Мне Каманин докладывал, вам на прошлой неделе в компот подмешали какую-то отраву, после чего болела голова. Верно?

- Так точно. Вредителя поймали?

- Это была не диверсия, а тест. Юрий, ты признался врачу, что тебе плохо, Титов смолчал. Он, наверно, готов с острым аппендицитом лететь.

- Но отправиться в космос с плохим самочувствием – поставить задание под угрозу срыва. Сергей Павлович! Я тоже хочу быть первым, не меньше других. Но обещаю, если буду сомневаться в своём здоровье, уступлю место дублёру.

- И кого бы ты предпочёл дублёром?

- Нелюбова. Надёжен, подготовлен. Кроме того, товарищ Главный, первого космонавта наверняка покажут по телевизору, допустят газетчиков. Нелюбов красив, интеллигентен. Говорит хорошо, бойко.

- Даже слишком. Нарцисс.

- Не без этого. Но, Сергей Павлович, мы почти год живём в уверенности, что входим в число лучших пилотов на планете, коль доверено такое. Невольно загордишься.

- Знаю. Верю, что каждый из вас справится. Но придётся всё же выбирать.

- Нелюбов выше ростом и тяжелее. Больше расход воздуха. Если будет столь же душно, как сейчас, аж конденсат на стенках, лучше мы с Титовым, маленькие. Позже начнём задыхаться.

- Конденсат… Юрий, это одно из узких мест. Надеюсь, до весны они починят регенерацию.

- Если нет, всё равно выдержим, товарищ Главный.

Как и следовало ожидать, Алла уже разузнала про спасение собак. Как агенту американской разведки ей бы не было цены. Но вряд ли завербуется в ЦРУ, идейная.

- Юра… Это правда, что их нашли в тайге?

- Вроде бы.

Пельмени домашней лепки враз стали менее вкусными, потому что продолжение разговора просматривалось как дно горного ручья под прозрачной водой. И оно не обещало быть сентиментальным.

- Конец декабря… Тайга! Тридцать, а то и все сорок градусов мороза. Пристёгнутые в железной банке!

Она не развивала мысль. Вспоминая её любимую латынь и sapienti sat, более чем понятен намёк: ты тоже, дражайший муж, будешь торчать сутками в ледяной западне, пока тебя не найдут – живого или закоченевшее насмерть тело?

- Хорошо всё, что хорошо кончается. Они сидели внутри в термоизоляции, способной выдержать тысячи градусов жары, холод в сорок градусов – вообще пыль. Ну, а человек развёл бы костёр, вскрыл банку консервов, развернул палатку. Поверь, космонавта обеспечивают лучше, чем нас в бараке на Ленинградке, ему точно не придётся того терпеть.

- Быстрее бы закончилось. Слетай и баста!

Ошибаешься, милая. С этого только начнётся.

Но заранее пугать не стал.

Глава 13

13

В конце января шестьдесят первого наша шестёрка держала экзамен на готовность к управлению космическим кораблём, сорокаминутный допрос с пристрастием выдержали все, после чего последовал вызов к Главкому ВВС. Не прошло и года с нашего первого визита, тогда, в марте, это была совершенно рабочая встреча. Сейчас в штабе ВВС работали операторы, светили софиты, торчали микрофоны. Происходившее начало обретать элементы шоу. Подозреваю, Никита Сергеевич намеревался лично отослать смонтированные материалы о первом полёте человека в космос президенту США с подтекстом: «как мы вас уделали». Либо: показали вам кузькину мать, и пусть все разведчики ЦРУ выясняют, кто такой Кузька, а главное, чем его мать угрожает национальной безопасности Соединённых Штатов.

Этому совещанию предшествовал доклад, что, работая даже по принципу «в конце месяца», стартовой шестёрке не подготовят индивидуальные скафандры. Максимум – три. Поэтому Каманин огласил вывод комиссии: первым в космос летит Гагарин, дублёр Титов, запасной – Нелюбов. Я уже знал, что Королёв на моей стороне, хотя о некоторых резонах от него услышал впервые. Как повелось, приватная беседа происходила в Зелёном городке, с отрывом меня от занятий на тренажере, не прерывавшихся и после экзамена.

- Есть мнение, спущенное с самого верха, - начал он, и я догадался, поскольку наивысшим в советской иерархии находится Хрущёв, «мнение», то есть прямой приказ, исходит от него. – В ЦК считают, что первым космонавтом должен быть абсолютно русский человек. Потом на орбите побывает весь советский интернационал.

- Мы трое – чистокровные русские. В отряде космонавтов есть украинцы, чуваш… Не слишком задумывался об их национальной принадлежности, Сергей Павлович.

- Не забывай о большой политике, Юра! – он положил мне руку на плечо. – Ты родом из самого центра России, Смоленская область, по расстоянию от столицы практически Подмосковье. Титов с Алтая, это уже Азия. А Крым, откуда приехал Нелюбов, Хрущёв подарил Украине. Смекаешь? Подходите вы все. Но в передовице «Правды» ты будешь смотреться лучше. И улыбаешься так, что обзавидуется любая голливудская звезда.

Он Уилла Смита не видел. На чернокожем фоне белые зубы смотрятся ещё эффектнее. Пусть жалеют, что Каманин не нашёл для полёта чистокровного русского негра.

Поэтому меня, предупреждённого Королёвым и обременённого послезнанием, новость не удивила. Я, тем не менее, сиял как начищенный юбилейный рубль, изображая радостную неожиданность, Титов смолчал, но по лицу отлично видно: едва сдержал разочарованно-ругательный возглас. Гриша, понимающий свой минус в виде избыточного роста и веса, да и зачисленный в первую шестёрку позже нас, хранил покер-фейс, никогда в жизни в покер не игравший. Конечно, в глубине души надеялся и он, несмотря на очередные сообщения о неудачных запусках.

Четвёртого февраля на орбите появился «великий немой». Телеграфное агентство Советского Союза гордо заявило о запуске очередного тяжёлого спутника, но что-то никто не смог уловить от него никаких сигналов. Это болталась в ближнем космосе межпланетная станция, предназначенная для отправки на Венеру, но задержавшаяся у Земли из-за отказа ступени ракеты-носителя. Антенны не развернулись, спрятанные под обтекателем, оттого восьмитонный кирпич не подавал признаков жизни. Двенадцатого февраля к Венере отправилась следующая, предназначенная доставить вымпел СССР на поверхность, через неделю с ней пропала связь, а станция промахнулась тысяч на сто километров.

Сообщения в прессе о таких беспилотных запусках уже не вызывали особого ажиотажа. Человеку, далёкому от космонавтики, шестьдесят первый год запомнится первыми пилотируемыми полётами, остальное не отложилось. На самом деле советская космическая индустрия развивала сразу несколько программ, хотелось объять необъятное: запустить автоматические аппараты к Луне, Венере и Марсу. В чём-то разработки пересекались, но распыление сил неизбежно шло в минус каждому проекту.

А наша первая тройка знала, сколько критических неисправностей обнаруживается едва ли не во время каждого полёта. И неизбежно что-то прибавится в пилотируемом.

Тренировки пилотов космических кораблей, тем не менее, не прерывались. Остальной отряд космонавтов продолжал занятия, уже не нацеливаясь на попадание в стартовую тройку. И явно расчёт для них уже был не на тот «Восток», что готовился мне, а с какими-то усовершенствованиями. Я в своё время отсидел сурдокамеру при нормальном давлении, выдержал её сравнительно легко, хоть и без малейшей радости от слишком спокойного времяпровождения. Наша вторая смена мучилась в сурдобарокамере – тишина при сниженном давлении и повышенном содержании кислорода. Именно там случилась беда.

Надо сказать, камера пыток по рабочему объёму напоминала корабль «Восток», в котором чуть более кубометра свободного пространства, остальное заставлено аппаратурой. Очень, очень мало. А как представил, что из этой каморки, выбросив катапультируемое кресло, Королёв сделает трёхместный «Восход», это вообще издевательство над здравым смыслом. Но Хрущёв требовал, чтоб в Советском Союзе впервые в мире взлетел многоместный пилотируемый аппарат, лучше бы педалировал лунную программу.

И вот, затиснутый в капсуле сурдобарокамеры, Валик Бондаренко провёл в тишине и изоляции около десяти суток. Наверно, чуть снизилась внимательность к происходящему. У него там имелась электроплитка для разогрева пищи, причём – с открытой спиралью. Не знаю, какой гений был ответственен за эту часть экспериментов и испытаний, но открытая спираль, раскалённая до сотен градусов и помещённая в атмосферу с сорокапроцентным содержанием кислорода – уму непостижимая дурость. По основной версии, Валентин уронил туда ватку, смоченную в спирте, она использовалась для протирания кожи в местах крепления датчиков. Вата и спирт вспыхнули, огонь в кислородной атмосфере взметнулся факелом, занялся тренировочный костюм. Поскольку давление в камере ниже, чем в окружающей среде, а люк открывался наружу, быстро парня вытащить не смогли, Валентин получил ожоги, несовместимые с жизнью.

О катастрофе я узнал, находясь в Зелёном-Звёздном городке. Нам дали «волгу», и мы с Титовым помчались в госпиталь имени Бурденко, где обожжённого пытались спасти.

Я просидел около часа возле его кровати, Бондаренко был перемотан бинтами с ног до макушки, остались лишь щели для глаз и губ. Довольно долго сохранял сознание, мы с Германом увещевали его: да, ближайшие полёты тебе не светят, но поправишься, ещё молодой, вернёшься в строй, космос никуда от тебя не убежит… Знал, что лгу, жить парню оставалось всего ничего, Титов наверняка тоже догадывался, подыгрывал мне, а лицо выдавало истинное состояние души. Наконец, пришла Аня, жена Валентина, мы деликатно удалились, но остались в госпитале. Вскоре наш товарищ впал в беспамятство и умер. Ему было всего двадцать четыре.

Остаток дня прошёл как в тумане.

Заходя в подъезд, я мысленно перебирал варианты и контраргументы, если Алла устроит мне разбор полётов. Её восточная кровь, наделившая женщину упрямством, никак не компенсировалась восточным воспитанием в покорности мужу, Гульнара и Марат вырастили её по-советски уверенной в себе. Порой побаивался, вдруг намешает мне в ужин что-то эдакое, и меня снимут с полёта, дристуны в космосе не нужны.

Не успел зайти в квартиру, меня нагнал водитель Королёва и велел спуститься к Главному в машину. Честное слово, в этот час не горел желанием ни слушать нотации благоверной, ни душещипательные откровения Сергея Павловича, но что поделаешь?

В салоне «чайки» стояло тепло от работающего двигателя, а главный ракетчик СССР ничуть не стремился считаться с моими желаниями. Спросил, едва поздоровались:

- Откуда ты знал про пожар с Бондаренко?

- Так днём сообщили, Сергей Павлович. Мы с Титовым услышали и тотчас…

- Брось! – сердито перебил он. – Ты месяц назад говорил мне, что тренинги в сурдобарокамере опасны.

- Конечно. Обещали передать кому следует, потому что не вы лично отвечаете за нашу подготовку.

- Передал. Сам видишь, как прислушались. Но ты увиливаешь от ответа на прямой вопрос: откуда знал заранее.

- Не я один обратил внимание. Температура спирали плитки выше порога возгорания распространённых горючих материалов. Что угодно на неё упади – бумажка, карандаш, кусок хлеба, и факел обеспечен. Что в ловушку вляпается именно Валентин, угадать было невозможно. Я – человек военный, сообщил вам, Карпову и товарищу Каманину о вероятности ЧП. Прыгать и размахивать руками: не пускайте никого в камеру? Меня не только из отряда космонавтов – из ВВС попросят. Как ненормального.

Королёв сосредоточенно думал.

- Я знаю наизусть ваши личные дела, твои, Титова и Нелюбова. Не представляешь, до чего докопались. Даже факт, что ты в пятьдесят седьмом бросил девушку из медицинского училища, на которой обещал жениться, в твоих бумагах отражён как негативный и вызывающий сомнения в верности.

- Она сама…

- Не будем копаться в твоих юношеских амурах. Я вижу, психологи просмотрели главное. На поверхности Гагарин вот такой – весь на виду и нараспашку, улыбка до ушей, энергия через край, где надо идти – бежишь и других увлекаешь.

- Так точно.

- А второе дно не рассмотрели. Твои прожекты про Луну. Пророчества, что у нас всего восемь лет в запасе.

- Уже семь.

Он гневно сверкнул очами. Не понравилось, что я вставил пять копеек.

- Но как ты объяснишь, что предсказал выбор в пользу Шепарда? Наши предполагали, что первым назовут Гриссома, вторым предполагали Гленна, намного более информированные люди. Признавайся, ты что-то скрываешь?

Я пожал плечами. В жёсткой шинели, не располагающей к такому жесту, уместнее – пожал погонами.

- Знаете же, Сергей Павлович, как у лётчиков работает интуиция? Мозги получают море информации. Далеко не вся она перерабатывается словесно. Я, например, никогда не вёл внутри себя разговоры «а не тот ли изгиб берега приведёт меня к базе». Бывает, всё внизу затянуто туманом, видишь только смутный фрагмент рельефа, и вдруг накатывает уверенность: сейчас откроется Печенгская губа, её пройдёшь – и прямая дорога к аэродрому. Так и с американцами. Газеты читал, слухов много разных ходило. Как-то задумался и понял, что именно он – главный кандидат. А как пришёл к такому выводу, не знаю, подсознательно, наверно.

- И какие же у тебя предчувствия на свой полёт?

- Тут не предчувствия, а опасения. Их четыре. Или больше.

- Ох, Гагарин… Начинаю в тебе сомневаться!

- Так дурачков среди нас нет. Герман и Гриша вам бы то же самое рассказали. Допустим, пожар не грозит, если начнётся разгерметизация и упадёт давление, спасёт скафандр, воздух подаётся прямо в него. Но! Так как системы регенерации, считай, не имеется, и это первое опасение, нужно обязательно уложиться в один виток. Максимум – в два. Иначе выжить сложно. Тут второе опасение. Вы позволили нам вручную изменять ориентацию, если автоматика не сработает, и вручную же включать тормозной двигатель. А почему не вырубать тягу третьей ступени так же вручную? Если ракета выбросит корабль выше запланированного – не катастрофично, но крайне неприятно. Сам уже не затормозится от трения в разреженной среде. Запас пищи на десять дней… Столько не протяну, наверно. Доедать её будет некому. Хватит или ещё?

- Продолжай.

- Допустим, вошёл в плотные слои штатно. Но был уже случай, что приборный отсек не отделился, отвалился позже, когда там всё перегорело от высокой температуры. Сергей Павлович, мы не паникуем, а просчитываем варианты. Парусность конструкции и эффект торможения об атмосферу одинаковы, но с неотсоединённым приборным отсеком масса на две тонны больше. Значит, выше скорость. Корабль её погасит достаточно для безопасного катапультирования?

- Да, мы работаем над этим. У тебя всё?

- Если разговор такой – откровенный и по существу, то нет, - я сорвал предохранители и нёсся на всех парах, отметив для себя единственную красную линию – не признаваться, что в Гагарине сидит попаданец из будущего. – В апреле прошлого года мы совершили в Энгельсе четыре десятка прыжков с парашютом с самолёта, но ни одного в реальных условиях катапультирования из спускаемого аппарата.

- То есть всё это вы обсуждаете между собой…

- Так точно, товарищ главный. Никто из нас не боится риска. Точнее, мы его сознаём, идиотов нет, оттого готовимся к любой нештатной ситуации. Конечно, в пределах возможностей космонавта. Я же не выберусь с ножовкой и не отрежу приборный отсек, когда вокруг огонь и температура три тысячи градусов. Разрешите доложить про последнее опасение?

- Валяй.

- Спасибо. Интуиция обещает, что первый полёт завершится благополучно. А меня превратят в куклу. Я готов крутиться перед телекамерами, выступать на публике и подавать пример молодёжи – сколько надо, столько и буду, как прикажут. Но, Сергей Павлович, это жизнь звезды, а не космонавта. Пусть не всё лично от вас зависит, есть ещё Вершинин, Хрущёв, Келдыш… Просьба такая: оставьте меня в практической космонавтике. Нам с вами ещё на Луну готовиться.

В этот тревожный и тяжёлый день, когда в госпитале не до конца остыло тело Вали Бондаренко, а Королёв переживал за него не менее нас, товарищ Главный мимо воли улыбнулся ровной улыбкой и покачал лобастой головой.

- Кто бы услышал этого нахала… Титов умоляет отправить его в первый полёт, остальные мечтают хоть бы когда-нибудь, а ты настаиваешь уже на втором! Луну ему подавай!

- Смерть от скромности – самая глупая и никчемная из возможных, Сергей Павлович.

- Ладно… пророк. Слетай для начала в первый раз. А дальше подумаем.

- Спасибо!

- Иди к жене. Знаю, среди них новости разлетаются быстро. Успокой. Она знает, что ты – номер один?

- От меня – нет. Но исправно работает сарафанное радио с грифом «совершенно секретно», а если свербит рассказать, то расскажу всем подружкам, но только тс-с-с, больше никому. Вот за радисток не отвечаю.

Моя радистка не бросилась с места в карьер стращать опасностями с намёком – откажись хотя бы на время, пока технику не обкатают. Я первый влепил:

- Валя Бондаренко погиб. Обгорел.

- Знаю.

Позже, за ужином, пихая кашу в дочку, она добавила:

- Дергунов погиб, всего лишь катаясь на мотоцикле. И у вас на учебном аэродроме под Чкаловым была катастрофа, курсант разбился насмерть. Знаешь… я устала бояться. Если у тебя есть ангел-хранитель, или судьба бережёт, то выйдешь сухим из воды. Если нет, то даже уход из космонавтов не спасёт.

- Ты – мой ангел. И Ксюша – ангелочек.

Наследница уже бойко передвигалась по квартире на своих двоих. Все нижние ящики шкафов были завязаны верёвочками, чтобы непоседливое существо не раскидало их содержимое по комнатам.

Внешне доча удалась в супругу, вырастет такой же жгучей брюнеткой. Надеюсь, высокой, а не как портативный папа-космонавт. В полтора года выучила десятки слов, болтала без умолку. Капризничала, но не часто, у меня на руках блаженствовала. Никакая игрушка не могла сравниться с радостью покататься у отца на шее.

Мои мама и папа расстраивались после переезда из общедоступного центра Москвы в закрытый военный городок, они были готовы кататься к нам и особенно к внучке хоть каждый месяц. Возили полные сумки выращенного своими руками, покупали на обратную дорогу колбасу и всякие мясные копчёности. Мы планировали синхронизировать их приезд с родителями и братом Аллы, но из Оренбурга часто не налетаешься, встреча несколько раз переносилась, и я рассчитывал, что она состоится не раньше апреля. Того самого апреля, после которого моя известность несколько увеличится. Оставалось чуть более полутора месяцев.

В марте я попросил обследования у стоматолога с рентгеном обеих челюстей. Широко известна история, как Гагарина едва не сняли с полёта из-за флюса, он терпел боль и не признавался, пока не поднялась температура. Рентген выявил ещё только намечающееся воспаление. Обошлось без крайностей. К восьмому апреля, последнему заседанию Государственной комиссии по пуску космического корабля «Восток», окончательно утвердившей – я лечу, Титов – дублёр, здоровье обоих не вызывало нареканий. А Королёв по своему обыкновению отозвал меня в сторону, как только члены комиссии разошлись.

- «Восток» не укладывается в весовые характеристики. Если мы до двенадцатого не найдём, какое оборудование снять, полетит Титов.

- Два килограмма разницы, Сергей Павлович… При стартовой массе более двухсот тонн!

- Целых два килограмма, Юра.

- Снимайте систему жизнеобеспечения. Всю. Толком ни хрена она не работает.

- Ты с ума сошёл! Если что-то случится, как я объясню, что отправил человека без очистки воздуха?!

- Давайте без паники, Сергей Павлович. Что я, что Герман, этот металлолом не поможет ни мне, ни ему. Хотите – оставьте муляж.

- Уверен?

- Так точно. У подводников, если не работает система регенерации, грубо считают: куб воздуха на час нормального дыхания, - о чём Королёв осведомлён, как минимум, не хуже меня. Но такова его манера – до принятия решения выслушать. - В спускаемом аппарате одна целая и две десятых куба, но воздуха ещё много где в оборудовании, в приборах. Полтора куба точно. То есть через полтора-два часа мне станет душно, но не до потери сознания, на тренировках приходилось куда хуже. Когда совсем невмоготу, закрываю иллюминатор шлема, отсекаю воздух из кабины и перехожу на питание из баллонов. Выигрываю пять часов. А там уже на Земле отдышусь. Или Герман, мы до мелочей обсудили.

Королёв только ниже опустил крупную свою голову. Уж он-то понимал риски и вообще считался пессимистом. Недаром его любимым выражением было «хлопнут без некролога».

Если полёт затянется, то за счёт вращения планеты траектория движения корабля сильно сместится относительно земной поверхности и будет пролегать не над СССР. Посадка «Востока» на территории недружественного государства – хуже полного провала.

- Ладно… Перед вылетом на Тюра-Там вам троим ещё предстоят ритуалы. Надеюсь, что-то успею придумать.

Под ритуалами он понимал звукозапись обращения первого космонавта, причём её сделали в трёх вариантах, я произнёс текст от своего имени, потом Титов и Нелюбов. Зашли в мавзолей Ленина без очереди, под прицелом телекамер прошествовали по Красной площади, телевизионщики снимали всех троих вместе и каждого по отдельности, там будет видно как монтировать. Наконец, наступил день отлёта на Тюра-Там, который войдёт в историю как Байконур.

Последняя ночь дома…

- Ты возьмёшь что-нибудь от нас? Игрушку ксюхину. Как амулет на счастье.

Уснуть мы не могли долго. Ксюша тоже долго не хотела успокаиваться, чувствовала что-то.

- Если суну в скафандр её любимого плюшевого зайца, он после приземления будет стоить миллион долларов.

- Возьми! Не продадим, себе оставим.

- Нет, милая, не получится. Каждый грамм на счету. Со мной только ваша фотка шесть на девять.

- Прикрепишь её к обшивке отсека изнутри?

- Нет, будет за пазухой. Вибрации, знаешь ли. Отклеится и попадёт куда не надо – быть беде.

- Ладно…

Кстати, мысль о зайце мне понравилась. Я всё же взял его с собой. Маленький, с ладонь. Понятно, что не протащу на корабль, но кто проверит после приземления? Алла подкинула здравую идею.

Наверно, ещё час или два болтали о чепухе. За три дня до всемирно-исторического события? Да и хрен на него. Если бы думал только о полёте, свихнулся бы. Любимая женщина и спокойная семейная обстановка позволяют удержать душевное равновесие даже перед столь экстремальным испытанием.

Прав был Каманин, предпочитая при наборе в отряд женатых кандидатов. Или всё же не прав? Не могу решить.

Глава 14

14

Я трижды присутствовал при запуске ракеты-носителя «Союз» и каждый раз думал, что могу любоваться этим зрелищем неограниченное число раз. В США иначе, там с самого начала программы «Меркури-Редстоун» время пусков всем известно заранее, космодром на мысе Канаверал гораздо ближе к обжитым местам, чем Байконур, да и зрителей допускают слишком близко, в случае взрыва ракеты-носителя на небольшой высоте их элементарно побьёт обломками. Американское счастье, что «Челленджер» рухнул в море, иначе мало бы не показалось никому.

«Семёрка» с кораблём «Восток-1» значительно короче «Союза», но разница была бы заметна, поставь их рядом. Моя ракета с поэтическим названием «восемь-ка-семьдесят два-ка» ростом примерно с двенадцатиэтажный дом, сооружениями такой высоты никого не удивить в Москве шестьдесят первого года. Но когда вышли из автобуса, при виде её я не мог сдержать волнения и даже, признаюсь, лёгкой дрожи.

Предрассветные сумерки. Ракета смотрится тёмной, особенно головная часть, и даже несколько зловещей, если вспомнить её первоначальное назначение в качестве баллистической межконтинентальной. Марево от испаряющегося жидкого кислорода придало ей киношную таинственность.

Я мог ни во что не вмешиваться, надеясь, что всё закончится как в известной версии истории, когда Гагарин, имея превосходные шансы погибнуть из-за множества неисправностей и недоработок, тем не менее, выжил. Но, вжившись в его образ и характер, не мог смолчать, и мой «Восток-1» в мелочах отличается, что заставляет лишний раз нервничать: не навредили ли кораблю улучшения.

Доработано отделение приборного отсека. Введены дополнительные функции ручного управления. Выброшена вся колченогая система обработки воздуха, зато добавлен дополнительный баллон. В общем, мы свернули с опробованного пути в чащу неизведанного.

На шлеме моего скафандра не было от руки намалёванных букв СССР, я заранее подсуетился, чтоб на рукаве выше локтя красовался серпасто-молоткастый красный государственный флаг, специально обратил на это особое внимание. У американцев даже на форме обычных лётчиков непременно пришит красно-синий полосатый матрац с белыми звёздами, почему мы стесняемся? Или меньше гордимся нашими государственными символами?

В остальном, если записать видео с того и с моего гагаринского старта, вряд ли удастся найти много отличий. Те же провожающие, включая Королёва и Каманина, то же выражение лица Титова, одетого в аналогичный скафандр: а вдруг всё-таки мне доверят лететь, довольно равнодушный внешне Нелюбов в обычной повседневке. Пардон за подробность, я расстегнул скафандр и на дорожку брызнул на колесо автобуса, потом восстановил уплотнение, надел и перчатки. Не пил полсуток перед стартом, жажду утолю на орбите. Да, знаю, рождаю примету: перед полётом задрать лапку у колеса – на счастье. Другие традиции появятся позже, например, смотреть «Белое солнце пустыни», пока что этот фильм вообще не снят. Космонавты – крайне суеверные люди, как все в опасной профессии. Если разойдётся про игрушечного зайца, каждый попытается протащить сувенир на борт.

Вроде бы закончили. Каманин стукнул по плечу, и я поплётся к лифту. К славе, смерти, бессмертию… Понятия не имею, голова была занята текущими проблемами.

Меня отрезали от земной атмосферы в самый последний момент, осталось времени только, чтоб завернуть люк, удалось лишь с второй попытки, проверить герметичность и персоналу покинуть стартовую, пока не началось отведение мачт. Часа два провёл лёжа до старта, Каманин и Королёв пытались меня отвлечь и развлечь, я их тоже.

Ничего. Шепард, говорят, лежал (или будет лежать в этом мире) во много раз больше, обделавшись в скафандр.

Что там пел настоящий Гагарин? Вроде бы «Ландыши». Я их не помнил. Но петь надо было, демонстрируя ровное состояние духа. В эфир, пусть не в лучшем исполнении да искажённая помехами, понеслась горячо любимая песня «Отпусти тормоза, и земля на мгновенье замрёт», пусть простит меня Олег Неменок, которому предстоит сочинить и спеть её гораздо позже.

Мой вокал не отвлёк персонал от серьёзных дел, возможно, у кого-то вызвал улыбку. Королёв отругал невидимого мне инженера словом «мерзавец» за слишком навязчивую проверку связи. И, наконец:

Ключ на старт.

Продувка.

Дренаж.

Отошла кабель-мачта.

Зажигание.

Подъём!

Ракета задрожала. Я прокричал «поехали!». Потом будут считать, что экспромтом, хоть реплика отрепетирована, как у Армстронга на Луне «маленький шаг для человека» и так далее.

Признаюсь, на тренажёрах нас готовили к худшему, создавая «запас прочности». Сражаясь со слоником, наступившем на грудь, я не ограничивался репликами в духе «полёт нормальный», «самочувствие нормальное», а пробовал вслух сравнивать с ощущениями, испытанными на земле. Конечно, они отличались. На центрифуге не трясло, а на виброустановке не плющило от перегрузки. Говорить было очень трудно, кроме того, старался не пропустить миг, когда должно обрезать тягу третьей ступени.

Как только отошли четыре боковых ускорителя, перегрузка отпустила и вибрации стали меньше. Никто ещё на Земле не придумал ракетный двигатель исполинской мощности, батарея из движков, что у нас, что у конкурентов, поёт хором, и малейшая неслаженность в таком хоре и создаёт проблемы, каждая камера сгорания норовит генерировать колебания в несколько десятков герц частотой.

- Кедр, я – Заря. Самочувствие нормальное. Время до отделения от третьей ступени вышло!

- Заря, я – Кедр. Дублировать команду в ручном режиме.

Это то, чего не было в известной ранее версии «Востока». Я протянул руку и перещёлкнул тумблёр. Индейская хижина – фигвам называется. Тяга не исчезла. Значит, неисправность не в системе управления, а в исполнительном механизме на самом двигателе. И он забросит меня, спасибо, дорогой, куда выше желаемой орбиты. Настоящего Гагарина, похоже, об этой проблеме не ставили в известность, не торопились расстраивать. Я проявил инициативу, но ничего не изменилось. Наконец, наступила невесомость. То есть сработал какой-то таймер или просто выработалось топливо.

- Кедр, я Заря. Самочувствие нормальное, все системы работают штатно. Третья ступень отошла позже назначенного времени. Предполагаю, нахожусь на высоте выше расчётной.

Искажения не позволили оценить, насколько взволнован Королёв. Он только пообещал, что время вхождения в плотные слои атмосферы будет пересчитано в связи с возросшей высотой.

Ясно. Меня закинуло на сотню километров дальше или около того. Неприятно, но не смертельно и ожидаемо. В космосе нет крыши над головой, небесной тверди, не врежусь. Да и околоземная орбита не загажена мусором. Пока.

Трещал без умолку, рассказывая об увиденном в иллюминатор, как мантру повторял слова «самочувствие нормальное», «все системы работают штатно». И в самом деле, когда «Восток» начал движение по геоцентрической орбите, напряжение, давившее морально перед стартом, немного отпустило. Зная, сколько «семёрок» взорвалось или просто не набрало первой космической, отдавал себе отчёт, что пройден весьма опасный этап. А вот что ждёт впереди…

Корабль в самой северной точке траектории приблизился к Берингову проливу, пересёк Тихий океан, удерживая Америку по левому борту, зацепил область Антарктики и полетел над Африкой. На плоской карте траектория выглядит синусоидой, зато на глобусе – ровной окружностью.

«Не ходите дети, в Африку гулять», вспомнилось совсем некстати, потому что вскоре после прохождения над континентом услышал, что не прошла радиокоманда на включение ТДУ, тормозной двигательной установки. Автоматическая ориентация работала нормально, в чём я и сам мог убедиться, «Восток» летел попой вперёд, выставив навстречу судьбе конус приборного отсека с одноразовым двигателем, рассчитанным на единственный запуск.

- Кедр, я Заря. Включаю ТДУ вручную.

Не передать облегчение, когда исчезла невесомость, и меня вдавило в кресло. Пока – нежно, перегрузки возникнут после входа в плотные слои.

- Кедр, я Заря. Тормозной двигатель включился штатно.

- Заря, я Кедр, понял вас. Из-за задержки ТДУ расчетная область приземления сместилась на северо-восток. Поисковые службы получат новые предполагаемые координаты.

То есть саратовское Поволжье лишится повода триумфально встретить первопроходца. Главное – попасть в СССР. Точно знаю, разговоры о помещении в спускаемый аппарат взрывного устройства велись, и я далеко не на сто процентов убеждён, что под креслом не везу для себя бомбу. Если приводнюсь у Западного побережья США, вероятность быть поднятым американским кораблём неизмеримо выше. «Восток» утонет в океане, враг ни при каких обстоятельствах не получит в загребущие лапы его стр-рашные технические секреты, но факт, что я не смог достичь поверхности земли или воды внутри спускаемого аппарата, слегка смажет общую картину. Понятия не имею, какое решение примет коллективный разум под позывным «Кедр», Королёв не один там решает, у него на шее сидит председатель Госкомиссии по организации полёта человека в космос и пара высших чинов из КГБ. Сергей Павлович – человек, человечище, а вот те трое учтут гуманистические соображения в последнюю очередь, если вообще о них слышали хоть раз.

Или, быть может, зря плохо думаю о людях. Из-за нервного напряжения. Простите.

Вот и атмосфера… В иллюминаторах полыхнуло красным. Прошла команда на разделение, аппарат чуть вздрогнул от отстрела пиропатронов, лампочка на панели бесстрастно сообщила: приборный отсек летит вместе со спускаемым аппаратом, не желая отцепляться.

Тот Гагарин вроде бы запаниковал, о чём мало кто знает наверняка. В официальных расшифровках переговоров они обменялись с Королёвым «до встречи в Москве», едва ли не «передавай привет жене», обрыв связи, но некоторые свидетельствуют: первый космонавт успел бросить «прощайте, товарищи», считая, что в сцепке с приборным отсеком корабль обречён на очень жёсткое прохождение атмосферы, без шанса на выживание для пилота.

Снова перегрузки, но без сильной вибрации, что нервировала на взлёте. Самоуспокаиваюсь: не разбился ни один аппарат, выведенный «семёркой» в космос и штатно вошедший в атмосферу. Конечно, скорость выше, но…

Тут уже ни на что не мог повлиять. Некому пожаловаться на судьбу, антенны, торчащие выше теплозащитного слоя, расплавлены и сметены давлением воздуха, на гиперзвуковой скорости необычайно плотного. Иллюминаторы показывали мне кино с одинаковым сюжетом: адское пламя загробного мира.

Превозмогая перегрузку, переместил руку на бедро и погладил никем не замеченную выпуклость на оранжевом чехле, покрывающем основные слои скафандра. Там летела моя контрабанда – ксюшин плюшевый заяц. Если пересчитать его граммы в доле стоимости топлива и оборудования, израсходованного на полёт, это самый дорогой заяц в истории планеты.

А для меня – единственная ниточка, связавшая с домом и семьёй, да фотография жены и дочки, вложенная в удостоверение космонавта СССР.

Последнее, что мог использовать от послезнания, так это утерю припасов. Лодка – хрен с ней, она и на воде не поможет, слишком неустойчивая. Поэтому загодя, ещё в невесомости, протянул руку и вытащил из-под сиденья коробку НЗ с зажигалкой, продуктами и прочими полезными мелочами. Сунул её в карман скафандра, выбросивоттуда пистолет, самую ненужную часть экипировки, пригодный разве что для выстрела в висок, дабы не попасть в плен к империалистам.

Я летел вниз с самой большой скоростью, какую можно вообразить в атмосфере, не имея ни малейшего шанса что-либо предпринять, и ждал… То ли конца всему, то ли сработки автоматики, означавшей последнюю фазу снижения.

Запоздало обнаружил, что приборный отсек отделён. Без него спускаемый аппарат – шарик с минимумом оборудования внутри. Но мне уже не нужно оборудование, мне надо домой к Алле и дочке.

Бах! Отлетел люк. Пальцы плотно вцепились в кресло. Снова – бах! Ударило снизу, сиденье вылетело прочь, ткань скафандра начала трепетать от жестокого ветра, от которого был защищён всего секунду назад.

И – да, шланг, соединявший скафандр с внутренним объёмом корабля, а также с баллонами, отсоединён, но клапан не открылся. Не понимаю, в чём особо проблема, в любой момент могу поднять вверх стекло гермошлема, и отчего биографы Гагарина в моей прошлой жизни так переживали - не знаю. Я не спешил и задержал дыхание, воздуха в шлеме, отделённом от комбинезона эластичной мембраной, хватит на пару полноценных вдохов-выдохов.

Спасибо парашютной подготовке под Энгельсом, чувствовал себя совершенно спокойно, покачиваясь под наполненным куполом. Мог спокойно отпустить одну руку и открыть щель в шлеме, когда в нём стало душно.

Лицо моментально покрылось ледяной влагой, очень холодной от потоков воздуха, я как раз проходил плотные облака и миновал их, когда до поверхности осталось менее километра.

Сколько хватало глаз – до горизонта расстилалось «зелёное море тайги», только очень тёмного оттенка. С момента, когда товарищ Кедр убедился в тщетности попыток включить ТДУ с земли, а «Восток» нёсся со скоростью около восьми километров в секунду, прошло, видимо, около минуты или больше. Плюс избыточная высота орбиты и дополнительная масса благодаря приборному отсеку. Похоже, я перемахнул через Урал.

В остальном судьба мне благоприятствовала. Чёрный шарик «Востока» обогнал меня. И на пределе видимости слезящимися от резкого ветра глазами я рассмотрел купол на деревьях, после чего вцепился в стропы с соответствующей стороны и понёсся в сторону приземления корабля. Снова захлопнул шлем, потому что опасность удушья казалась в ту секунду детским лепетом по сравнению с предстоящим ударом.

Кто влетал в сосновый лес со скоростью четырёх-пяти метров в секунду, да, это не первая космическая, но парашютист не защищён ничем, кроме желания жить, тот меня поймёт. Каждая ветка лупит так, будто десятилетиями росла ради единственной задачи – тебя убить. Ноги сжаты, потому что если что-то угодит в промежность… потребуется новая промежность, а это не продовольственный магазин в Луостари, её так просто не отстроить. Наконец, финиш, обнаруживаю себя висящим на стропах, до земли – метров, наверно, десять. Высота третьего этажа.

Ну и что? Положение незавидное, стрёмное, когда меня найдут, знает только товарищ ХЗ, а я качался в подвесе как на детских качельках и вопил от восторга. Как бы то ни было, космический полёт завершён успешно, я могу честно смотреть в невидимые глаза прежнему Гагарину, чья личность где-то глубоко закопана во мне внутри.

И вообще, наши пути, его протоптанный и мой новый, с этого момента разошлись. Его встретили поволжские колхозники с шансом угостить граблями по макушке, приняв за американского лётчика-шпиона наподобие Пауэрса, меня встречает… Медведь-тайга? Пистолет против крупных хищников всё равно был бы бесполезен, разве что для боя с инопланетянами на орбите. Не жалею, что с ним расстался.

Плюшевый заяц вряд ли поможет, нож-стропорез оказался актуальнее. Я отхватил пучок строп, и меня качнуло ближе к стволу сосны, где, став на толстые ветви, избавился от подвесной системы. Купол, считай, потерян, один его никак не стащу. Пусть висит, видимый с воздуха. Но остаётся надежда на парашют спускаемого аппарата.

Спустившись на снег, напоролся на очередное препятствие: а в какой, чёрт побери, стороне, спускаемый аппарат? Над головой верхушки сосен и брошенный парашют… Напрягшись, вспомнил, в какой стороне виднелось слабое солнечное пятно, из-под сосен едва различимое, шарик корабля в той стороне. Ладно, определил направление, вроде как правильное, и потопал, увязая в снегу по щиколотку, а то и по колено. Ветра нет, следы не заметёт, снег плотный, днём наверняка выше ноля, всё же апрель. Если в течение получаса не увижу подкопченную цель, вернусь назад и снова включу соображение.

Повезло. Спускаемый аппарат обнаружился, он был близко и достиг снега, основательно изодрав шёлк парашюта о деревья, вес корабля – несколько тонн.

Если опустить причитания на несправедливость жизни, подбросившей дополнительные невзгоды, меня обнаружили через несколько холодных часов. Теплозащитный комбинезон под тканью скафа выручил, но не совсем. Я наломал валежника, развёл огонь, использовав на растопку чистые листки бортового журнала, подкрепился пищевыми припасами, что не съел в космосе. Спалил много, тем не менее, как ни крутился у костра, подпрыгивая и приговаривая «надо меньше пить», вспоминая фильм «С лёгким паром», задубел, пока не услышал звук, в тот момент куда более прекрасный и желанный, чем «Времена года» Вивальди. Сначала едва различимый, надо мной разлился шум авиационных винтов. Я выскочил, начал скакать и орать. Вытащил из кабины пистоль и высадил все заряды в воздух. Вряд ли меня кто-то услышал, но освещённую костром оранжевую фигурку на снегу рассмотрели даже в сумерках.

Самолёт продолжал кружить, надвинулась ночь, вскоре к нему в дуэт добавились хлопки вертолётных лопастей, вниз ударил луч прожектора, упала верёвочная лестница. Наверно, должен был спуститься кто-то из спасателей, но у меня не хватило мочи ждать. Цепляясь неудобными перчатками скафандра за ступеньки, я взлетел наверх, у самого люка в плечи вцепились две пары рук и втянули внутрь. Один из парней спросил: космонавт? Хотелось буркнуть: нет, Пушкин, но второй оказался на порядок сообразительнее и без единого слова протянул флягу.

Чистый спирт прокатился огненным шаром до желудка и будто не остановился там, тёплая волна брызнула в окоченевшие ноги и в руки. Понимая, что нельзя прерываться на вдох-выдох, я опорожнил половину фляги, грамм, наверное, сто, потом уткнулся лицом в весьма душистый отворот тулупа спасателя, оттуда из глубины овечьей шерсти просипел:

- Запить-закусить есть?

- Сало с чёрным хлебом будешь?

Он ещё спрашивает!

Я умял шмат сала и краюху, снова попросил флягу и воды. Что было дальше – хоть убей не помню, в Свердловск привезли тело первого космонавта - живое, но не реагирующее на раздражители по причине очень крепкого сна.

Когда проснулся не в вертолёте, а в чистой постели, раздетый донага и обмытый чьими-то заботливыми руками словно труп перед похоронами (да, не самое весёлое сравнение), как заново вернулся на свет божий. Кто-то протирал мне лицо влажной салфеткой. Те же или другие руки немедленно протянули гранёный стакан с холодной водой, русский человек в курсе, что нужно восставшему из небытия после целой фляги чистейшего спирта. Бесконечно правы Каманин и Королёв, что отбирали в отряд космонавтов самых здоровых парней в СССР, хилый, столько приняв, вряд ли бы выжил и своей смертью смазал эффект первого полёта в космос.

Нас тренировали на многое, но не на стойкость к горячительному, организм не натаскан расщеплять этиловый спирт. Сто - сто пятьдесят грамм вырубили вчистую, особенно после стресса, сейчас не без труда осмотрелся. Перегар, наверное, на гектар.

- Где скафандр? На бедре спрятан плюшевый заяц дочери! Найдите мою одежду.

Возможно, окружившие койку незнакомые люди, чьи радостные улыбки слегка привяли, ожидали от космического дебютанта иных слов, приличествующих торжественности момента. Неудобняк… Виноват, не то сморозил.

- Юрий Алексеевич! Я – Кириленко Андрей Павлович, первый секретарь Свердловского обкома КПСС. Сердечно приветствую вас на нашей земле. Будьте спокойны, все ваши вещи в полной сохранности.

Это был благообразный седой мужчина с очень цепким взглядом. Вспомнил его, весьма влиятельная фигура в ближайшем будущем, член ЦК КПСС, один из ключевых фигурантов смещения Хрущёва, что против моих планов. Но пока не до него.

Вежливо и в то же время достаточно настойчиво партчиновника оттеснил офицер из Института авиационной и космической медицины, единственное знакомое лицо.

- Товарищи! Первому космонавту СССР нужен покой и тщательный медицинский осмотр. Как себя чувствуете, товарищ майор?

- Лейтенант… Старшой я… - почему-то спародировал Лёлика-Папанова из фильма «Бриллиантовая рука», соображалка работала туго.

- Вам присвоено воинское звание майора. Правда, пока спасатели не подняли вас на борт вертолёта, весь Советский Союз терзался – живому или посмертно.

Алла точно сходила с ума!

- Служу Советскому Союзу! Супчику бы…

Я, наконец, поднялся с койки.

- Как самочувствие, товарищ майор? – снова спросил военврач.

- Хорошо знакомое каждому состояние «после вчерашнего». Подмёрз в тайге. Да и стресс снимал.

Присутствующие снова заулыбались, словно не было неуместных слов про плюшевого зайца, произнёс их спросонья и не въехав в ситуацию, стыдоба-то какая.

- А после полёта?

- Да чего там, всего полтора часа в космосе, считай - лёгкая экскурсия. Никаких проблем. Как к тёще на блины съездил.

Кириленко зааплодировал, остальные подхватили, потом меня оставили с московским медиком наедине.

- Я вас осматривал, пока вы, гм, отдыхали. Следов обморожения не нашёл. Давайте осмотрю ещё раз. Зрачки, рефлексы.

- Прошу извинить. Рефлекс пописать точно работает. Потом сделаю всё, что необходимо. Где тут…

- Да, я сам должен был предусмотреть. Сейчас проведу. Если не возражаете, дуйте в баночку.

Осмотр был краткий, врач взял у меня анализ крови. Сколько там промилле?

Опять пристал с расспросами.

- Всё нормально?

- Более чем. Перегрузки, вибрации и прочие прелести на тренировках были куда хуже, чем пришлось пережить во время полёта. А вот оказаться среди тайги на холодрыге, это действительно испытание.

- Надеюсь, вы найдёте правильные слова, рассказывая журналистам о полёте и приземлении.

Об этом предупредил и Каманин, примчавшийся на Урал. Я как раз позавтракал, нацепил подаренный от имени обкома синий спортивный костюм и кеды. Скаф, говорят, изрядно подкоптился во время многочасовых плясок у костра и требовал восстановления товарного вида. Зайца вернули.

Иностранные журналисты на первой пресс-конференции не присутствовали, меня радостно приветствовали представители центральных и местных газет, слепили прожектора, суетились операторы за стационарными массивными, как гиперболоид инженера Гарина, телевизионными камерами и стрекочущими кинокамерами.

- Здравствуйте, товарищи. Сразу скажу: прошу не преувеличивать мою роль и заслуги. Полёт в космос обеспечили Коммунистическая партия Советского Союза и Советское Правительство, выделившие необходимые средства гениальным отечественным учёным и конструкторам, первыми в мире решившим грандиозную задачу. Любой опытный пилот, беззаветно преданный Родине и прошедший необходимую выучку, справился бы не хуже.

Это была заготовка. Дальше пришлось импровизировать. Само собой, люди передо мной доверенные и проверенные, ни слова не уйдёт в эфир сверх того, что сочтут возможным распространить идеологи и цензоры.

- Почему вы приземлились к востоку от Уральских гор?

- Приземление произошло в заданном районе. Ради безопасности нашей целью ставилось завершение экспедиции как можно дальше от населённых пунктов.

- Что вы чувствовали в полёте?

- Перегрузки, невесомость. Удовлетворение, что сложнейшая аппаратура работает в штатном режиме. А самое главное – что мечта осуществляется, не только моя, но и миллионов наших граждан, верящих, что советские наука и техника опережают западных конкурентов, - я на секунду задумался, выходя за пределы заготовок, но всё же добавил: - Не так давно звучал лозунг «догнать и перегнать Америку». Теперь пусть американцы пробуют догнать, гм, если, конечно, у них что-то получится.

По залу пронёсся смешок.

- Вы сомневаетесь?

- Я не сомневаюсь, что американцы станут двигаться вперёд. Но мы устремимся дальше намного быстрее. Мой полёт – только самое начало советского завоевания космоса.

- Что бы вы хотели сказать нашим телезрителям? – включился тележурналист.

- Я попрошу у них прощенья, что пока обращусь только к одному телезрителю СССР – моей жене. Аллочка! Я вернулся на Землю, бодр, здоров и очень скучаю, скоро буду дома. Обними за меня доченьку.

Режиссёр передачи показал большой палец. Если он думал, что это наигранное, то ошибался.

Пинг-понг в вопросы-ответы продолжался ещё с полчаса, наконец, один из местных репортёров спросил, что бы я ещё хотел увидеть в Свердловске до отлёта в Москву. Каманин, следивший за конференцией из-за кулис, сам он пока оставался непубличным, вряд ли ожидал от меня экспромта. Зря.

- Товарищи предупредили, что улетать завтра утром, много не увижу, да и меня тоже – мало кто. Приеду в следующий раз, наверстаем. Дорогие свердловчане! А давайте вечером устроим футбольный турнир? Сборная военных авиаторов против, например, студентов или рабочих. Если лётчики окажут мне честь, с удовольствием сыграю в нападении.

Да, всех застал врасплох. Представляю, какая поднялась суматоха!

Каманин тут же меня взгрел, как только я вышел из-под софитов.

- Что за самодеятельность, майор?

- Необходимость, Николай Петрович. Слухи, что меня привезли в Свердловск накачанного спиртом, непременно по народу расползутся. Сарафанному радио на роток не накинешь платок. А раз космонавт носится с мячом по полю – лучшее доказательство, что я в норме.

- Выдержишь?

- Не сомневайтесь.

Начали часов в восемь на крытой и не слишком большой площадке, рассчитанной на волейбол или баскетбол, потому зрителей пустили какую-то сотню, команды играли в усечённых составах. Главными зрителями были, конечно, операторы за камерами.

Я сразу понял, что мне подкинули парней из команды мастеров-профессионалов, пусть не высшая лига, а какой-то второй дивизион, тем не менее. Против нас вышли несыгранные студенты, их бы раскатали и без меня. Но поскольку игра явно планировалась как постановочная, к тому же не фиксировались офсайды, мне поручили метаться у ворот соперников, вся команда трудилась, чтоб обеспечить голевую передачу. Поскольку и в училище, и в части, и в отряде космонавтов гонял мяч регулярно, без проблем избавлялся от опеки и бил в сетку, два раза – результативно, причём один заколотил головой в прыжке. Наверно, приезд Пеле в лучшие годы так нигде не возбуждал публику. Мы выиграли 4:1, меня качали, скандировали «Юрий! Юрий! Юрий!»

Жизнь удалась. Даже Каманин не пытался ни в чём упрекать, когда поднялись на борт спецрейса.

Это был трудяга Ил-18, мой любимый аэроплан той эпохи, куда более надёжный и верный, чем претенциозный реактивный Ту-104. Пока летели, симпатичная девушка-сержант пришила мне на шинель майорские погоны, на китель как-то не успели. Во Внуково я торжественно шлёпал один-одинёшенек по красной дорожке, раскатанной до трапа, Каманин и его свита, скорее моя свита, остались терпеливо ожидать в самолёте. На противоположном конце дорожки лучезарно светился Никита Сергеевич. Он не лез целоваться в брежневско-голубой манере, только крепко стиснул и вдруг спросил:

- С самим Первым секретарём обнимаешься, а глаза в сторону косишь. Чего там увидел?

Во какой подозрительный... Боковым зрением засёк!

- Так жена с дочкой, дорогой Никита Сергеевич. Вы для космонавтов – отец родной. Но и они, сами поймите, не чужие.

Я знал, что кукурузный вождь легко тает под напором лести. Он сам подвёл меня к Алле, державшей Ксюху на руках и моментально передавшей мне дочку, с этим ценным грузом на руках я повернулся к телекамерам и помахал рукой. Потом достал зайца из глубин шинели и протянул дочке, шепнув: он помогал мне в космосе.

Не знаю, что и как поняла кроха, но принялась размахивать игрушкой в воздухе, вызывая всеобщее умиление и радостные крики.

- Я с Ксюшей едва не упала, - жаловалась Алла много позже.

Оказывается, какой-то стилюшник, подготавливая супругу первого космонавта к презентации, оформил её по последней парижской моде: макияж, причёска, пальто и, наконец, туфли на каблуке сантиметров десять. Отвыкшая носить подобную обувь при муже-коротышке, Алла и без дочки на руках чувствовала себя как в шторм на палубе, возвышаясь над нами с Хрущёвым едва ли не на голову.

Глава 15

15

Понеслось словно санки с горы…

Отныне я – Герой Советского Союза, лётчик-космонавт СССР, обладатель автомобиля «Волга-21» и перспективы скорого переезда в четырёхкомнатную квартиру, а также курсант-заочник Академии имени Жуковского. Повод для разгуляева на месяц, а то и два, забив на всё остальное, народному герою позволительно.

Каково же было удивление Сергея Павловича, когда на следующее утро после прилёта в Москву я отловил его в НИИ авиации и космонавтики.

- Майор Гагарин для дальнейшего прохождения службы прибыл! Товарищ Главный, когда летим на Луну?

Он посмотрел на меня так, будто явился к нему с этим вопросом в забой на колымском золотом прииске.

- Ты кого и куда торопишь? А, плевать! Юра, иди ко мне.

Мы обнялись. Мой организм тискали в эти дни во много раз больше, чем всю предшествующую жизнь. Но эти объятия были много дороже, чем, скажем, генсековские.

В истекшие сутки меня, кажется, пыталась обнять и облобызать вся страна, её охватило настоящее безумие. Когда из аэропорта мою персону провезли через Москву в открытой «чайке», на улицы высыпала едва ли не половина населения столицы, наверно, с областью в придачу. Смутно помню народное ликование в прошлой жизни, мне было семнадцать, в Калинине тогда сорвались в Москву десятки тысяч в надежде глянуть на живого первопроходца космоса, и вот я оказался на его месте.

Хотелось зачерпнуть это советское счастье двумя руками и принести Главному, не просто так называвшемуся по должности, а главному человеку, обеспечившему старт «Востока-1» и благополучное возвращение домой, но оставшемуся в тени из-за секретности.

Королёв опустил меня из космоса на землю всего несколькими фразами.

- Лунная программа остановлена. Хрущёв приказал высвободить ресурсы и бросить на создание ракет с ядерной боеголовкой против США. Я не смог его ни в чём убедить. Упёрся, и всё тут. Первый секретарь, чтоб ты знал, вспомнил разговор с американским сенатором из Миннеаполиса, которому что-то пообещал во время визита, и отдал Малиновскому карту с Миннеаполисом, обведённым красным карандашом. «Мы должны быть в любую минуту готовы к удару по США, чтоб там уцелел всего один город – Миннеаполис».

Мне ничего не оставалось, кроме как придумать очень веские аргументы. Но пока меня захватили без остатка представительские заботы и бытовые вопросы.

За счастливыми хлопотами ремонта в новой квартире и привыканием к должности жены самого главного героя года супруга мучилась вопросом, который осмелилась задать только на излёте апреля. Я к тому времени получил выделенную «волгу», и мы катили в Москву по Щёлковскому шоссе.

Эта машина, культовая у коллекционеров третьего тысячелетия благодаря большой вместительности салона и прочности кузова, имела и массу архаизмов. Меньше всего в ней мне нравилась рукоятка переключения скоростей на руле и всего три передачи у механической коробки, из-за чего двигатель на скоростях выше восьмидесяти громко гудел на больших оборотах, умоляя о четвёртой отсутствующей. Правда, я особо не гонял, транспорт той эпохи требовал нежной обкатки, да и дороги не располагали пробовать себя в роли Шумахера, а жаль, потому что штрафы за превышение скорости появятся только семидесятых годах.

Шоссе было полупустое и свободное, несмотря на наличие всего лишь одной полосы в каждую сторону. Водительское удостоверение получено полугодом ранее, а последний раз сидел за рулём около две тысячи пятнадцатого года, потому соблюдал максимальную аккуратность, аккуратно ворочая светлым рулём из слоновой кости (или под слоновую кость), очень тонким, при вращении на месте – ещё и очень тугим. Педали сцепления и тормоза также требовали усилий.

Алла ехала на заднем диване и держала Ксюшу на руках, детские сиденья, ремни безопасности и прочие эирбэги отсутствовали даже в заграничных авто, о чём уж здесь говорить. Нам предстояло катить до Садового кольца и по нему направо, до района Большой Никитской, где я договорился зарезервировать столики в Центральном доме писателя, в этом чертоге муз в ресторан не пускают левых людей с улицы. За пару неполных недель после приземления в тайге меня уже успели достать желающие… нет, не сфотографироваться с первым космонавтом Земли, фотоаппаратов пока мало, смартфонов тем более нет, а предлагавшие вместе выпить за моё здоровье. Всё – от сердца, от души, с самыми добрыми намерениями. На такие мелочи как деликатность и уважение личного пространства здесь не разменивались.

Пришло, наконец, время, сделать то, что надо бы ещё пару лет назад – познакомить семьи, мою и Аллы. Тем более и у тех, и у других появился повод для гордости, круче, чем белый «москвич» Марата Владимировича, первый космонавт планеты в родне – это тема. Меня, правда, уже начавшая утомлять.

Мы с Аллой даже встретить не успели оба коллектива, они вселились в забронированные мной номера и уже перезнакомились между собой. Сейчас предстояло выпить за встречу и за успешное возвращение на землю, именно по этой причине я сам сел за руль, не взяв машину с водителем из института, что было бы несложно, кто же мне откажет. А так обеспечил себе повод откосить, мне ещё предстоит жену с дочкой назад отвезти, крепче сока на грудь не принимаю.

Я, естественно, был в гражданке, серый плащ и низко надвинутая шляпа, дочка на руках. Алла торжественно выступала на каблуках, ей неожиданно понравилось, а любые мои возражения по поводу габаритного несоответствия отметала с порога: ты сейчас – высотой с орбиту корабля «Восток», самый видный мужчина планеты, тебя не затмить.

Ну, ладно…

Родня нас встречала в полном составе, особенно комично смотрелся брат Аллы, затянутый в чёрный костюм совершенно взрослого покроя при галстуке и белой рубашке, сделавший раскормленного старшеклассника чем-то вроде уменьшенной модели секретаря парткома крупного завода. Держали какие-то пакеты с подарками, но подарки – ерунда, потому что это были близкие люди, искренне радующиеся встрече с нами и без всего этого звёздного флёра.

Официанты загодя сдвинули два стола, директор ресторана прибежал и лепетал в духе «что изволите». Пробило обеденное время, зал наполовину пуст, в нём сидели немногие посетители, в основном одинокие мужчины в компании графинчика водки или коньяку, на нас оборачивались, но никто пока не бросался с приставаниями, я выбрал правильное место.

И невольно вспомнил Юру Дергунова, гастроном в Чкалове, пропитанный запахом квашеной капусты из бочки, мой рассказ про Елисеевский гастроном в Москве, а также обещания, что когда-нибудь продовольственное изобилие Москвы обломится и нам. Стол вместил сёмгу, запеченного поросёнка с яблоком в пасти, икру чёрную, икру красную, осетрину, ветчину, буженину, словом, на несколько тысяч рублей, весь аванс от издательства «Детгиз» за участие в написании книжки для детей о человеке в космосе.

Деньги есть, еды завались, получена четырёхкомнатная квартира в ближнем Подмосковье, самая престижная машина у подъезда, все составляющие советского материального благополучия имеются. А друга нет. За возможность посидеть с ним за столом согласился бы отведать варёного баклана вместо заливного осетра.

За год подготовки к полёту скорешился с Нелюбовым, но столь близко, как с Юрой, с ним не сошёлся. С Гришей познакомились уже состоявшимися людьми, офицерами, женатыми, в Чкаловском авиаучилище был последний всплеск щенячьей холостяцкой молодости. Такое не забывается и не повторяется.

- Товарищи! – солидным тоном начал тесть, поднимая рюмку с водкой. – Я хочу выпить за здоровье своего зятя, Юрия Алексеевича Гагарина. Признаюсь, когда увидел его впервые, разочаровался дочкиным выбором, уж больно маленький, щуплый. Понимаю, как был не прав. У Юры сразу чувствовалась внутренняя сила, стержень настоящего советского человека, товарищи. Поэтому я хоть и был застигнут врасплох сообщением ТАСС о полёте первого лётчика-космонавта, мы ещё с женой сомневались, не однофамилец ли, но давно знал: ты, Юра, способен на многое. Здоровья тебе и счастья с моей дочкой!

Официоз из директора торга пёр изо всех щелей, он дважды бросил «товарищи» родственникам и свойственникам, но вот он такой, продукт эпохи. Далеко не худший, ближе к самым лучшим, хоть работников торговли здесь не очень любят.

Чокнулись, выпили, я только помочил водкой губы.

Потом говорил папа, благодарил за новый отдельный дом в Гжатске, выделенный им как родителям первого космонавта. А затем слово взяла благоверная, и до меня, наконец, дошло, что же витало в воздухе нашей квартиры, пока что старой двушки, но не высказывалось вслух.

- Юрочка! Я тебя очень люблю. И едва не умерла от страха, когда передали, что тебя занесло в тайгу, хоть поисковики ждали совсем в другом районе. Часы считала, а как сообщили – жив и доставлен в Свердловск, кричала от счастья, что ненормальная… Юра! Нам достаточно всего. Тебе дают полковничью должность. Обещай, что больше не полетишь в космос. Я не переживу.

- В отряде космонавтов набрана очередь на ближайшие два десятка полётов, ожидается ещё пополнение. Ты же в курсе. Я объявлен народным героем и национальным достоянием, примерно как Царь-пушка и Царь-колокол в одном лице. Кто меня пустит? Всё равно, дорогая, мне очень приятно слышать твои слова. Честное слово, когда мёрз в тайге и ждал вертолёт, думал о вас, тискал зайца и считал часы – когда вас увижу и обниму. Давай обниму ещё раз!

За столом аплодировали, снова наливали и пили, а я по глазам видел – не провёл. Она хотела принародной клятвы, что больше не буду проситься в небеса. Такую дать не мог.

Пока Алла переминалась во Внуково на каблуках в ожидании нашего самолёта, Первый секретарь изволил ей уделить внимание и поделился откровением: полёт опасный, мы вашего мужа провожали в космос как в последний путь. Капнул раскалённым оловом в открытую рану. Хорошо хоть уже все знали, что обошлось.

Веселье, тем не менее, продолжалось, народ выпил и осоловел, даже Женька, но тот больше от съеденного, ему по несовершеннолетству не наливали. Словом, шло обычное советское застолье, чуть более роскошное, чем у большинства, но я уверен, если бы сидели дома в Гжатске, рубали картоху с жареным салом под солёные огурцы и самогон, ничего бы принципиально не изменилось. Кстати, в Гжатск на выходные сгоняем, попарюсь в баньке с братьями и отцом, а если кого не узнаю на улице, то вполне объяснимо: звездун зазнался, ему простительно.

Наконец, нашёлся один из литераторов, без приглашения ввинтившийся в наше сообщество, молодой мужик моего возраста, но гораздо выше, с приметной бородавкой на левой скуле. На меня смотрел как на бога.

- Я посвятил вам свои вирши, Юрий Алексеевич!

Видимо, «виршей» он плодил много, потому что не помнил наизусть и шпарил по бумажке, что-то про «Поехали!..»

Хотел прогнать его сразу, но потом узнал: это же Роберт Рождественский! Его «Не думай о секундах свысока» знает вся страна, точнее – узнает, когда напишет, автор множества гениальных стихов, один из лучших в Советском Союзе. Возможно – и в постсоветской России никто его не превзошёл, на мой непрофессиональный вкус. Но тогда ещё не нашедший себя, отсюда странные метафоры в прочитанном опусе: космонавт в идеально чистом скафандре и космическом корабле сравнивается с замызганным кучером, у которого застряла солома в бороде.

Нет, обижать нельзя, у поэтов души ранимые. Пошлю подальше – обидится, начнёт терзаться, что непременно ударит по творчеству. Настоящий Гагарин стопроцентно вёл бы себя приветливо, я тоже постарался, лучше самого Рождественского зная, какой у поэта потенциал.

- Премного благодарен. Желаю творческих успехов. До свидания, товарищ.

Он долго тряс мне руку, потом откланялся, унося с собой вагон стихотворений про плавки, стройки и рекордные удои молока, к счастью, здесь не озвученных, мне хотелось, чтоб гжатские и оренбургские больше общались между собой.

В течение часа к нам подходили и другие стахановцы литературного цеха, большинство не оставило ни малейшего следа ни в памяти народной, ни в школьных учебниках, выпить с ними я отказывался, ссылаясь на режим, выслушивал бесконечные и бессчётные «ну, по одной-то можно». Повезло, сегодня в ЦДЛ питались преимущественно прозаики, они не столь навязчивы в чтении своих нетленок как поэты.

Почему-то «Помните, каким он парнем был» и прочие удобоваримые вещи родились на свет после гибели Гагарина в авиакатастрофе. Пусть Алла будет спокойна, я не намереваюсь нашим мастерам слова подарить столь удобный повод для вдохновения. Тем более для «шедевров» вроде «Гагарин, я вас любила, ой, ла-ла-ла-лай» («Ундервуд», В.Ткаченко, М.Кучеренко).

Моя домашняя бульдожка не разомкнула челюсти и по пути домой, вцепившись крепкими зубками в высказанное.

- Юра! Ты не пообещал, что не станешь проситься в полёт.

- Не пообещал. И не буду обещать, хоть в обозримом будущем мне не светит.

- Почему?!

- Родная, мне двадцать семь лет. Ты точно считаешь, что твой муж прошёл зенит жизни и весь её остаток намерен только довольствоваться славой, результатом жалких полутора часов лёгкой нервотрёпки? Как минимум, я остаюсь в отряде космонавтов, продолжаю поддержание формы и тренировки. Помогаю ребятам готовиться к новым полётам. Сам… как повезёт.

- Они завидуют.

В тёмном салоне «волги», едва освещённом огнями приборной панели, я видел в зеркало заднего вида только её силуэт, но не выражение лица, оно вряд ли лучилось оптимизмом.

- Нет. Это не зависть, нечто иное. Словно пролегла невидимая черта между мной, уже летавшим, и моими товарищами, такими же как я, но космонавтами только на бумаге, причём каждый понимает: далеко не сто процентов, что он когда-то полетит. Двух отсеяли из-за травм – на центрифуге и из-за удара головой во время купания. Один вообще погиб. На трёх выбывших лишь один добравшийся до орбиты, не очень радостная статистика.

- А если взять все отказы ракет-носителей…

- То я – смертник, случайно вывернувшийся из петли? Преувеличиваешь.

- Если преувеличиваю, то не сильно. Неполадки, из-за которых тебя забросило за Урал… Ты мог погибнуть!

- Только простудиться. Хорошо, что удалось развести огонь.

Нож с собой имелся только маленький, а стропорез лишён острия, вскрыть им брюхо лесного зверя и прятаться от холода среди кишок подобно персонажу Ди Каприо в фильме «Выживший» точно не смог бы.

- Ты постоянно преуменьшаешь опасность. Переводишь в шутку. Бодришься. Но меня не проведёшь!

- Незадолго до старта ты сказала, что устала бояться. Погибнуть или, наоборот, выжить есть вероятность везде. Что изменилось?

- Ты слетал. Вернулся. Хватит. Прошу тебя, хватит!

- Хорошо. На ближайшие годы – так тому и быть. Потом посмотрим.

Она обиженно затихла. Её мне не хочется расстраивать или отталкивать, Алла – не Роберт Рождественский, ближе и роднее. Но и врать ей не хочу.

Жена примолкла, бывает же, а я, отвлекаясь от семейного выяснения отношений, принялся перебирать в памяти всё, что успел узнать о попытках Королёва отправить на Луну автоматическую станцию. В пятьдесят восьмом были предприняты три, все провалились из-за аварии ракеты-носителя. В пятьдесят девятом очередная станция, постфактум поименованная «Луна-1», улетела-таки к Луне, но промахнулась мимо. Спустя пять месяцев снова невыход на орбиту из-за ракеты-носителя, пять провалов подряд! Я должен благодарить Королёва за настойчивость, все эти многочисленные аварии «семёрки» помогали понемногу доводить до ума сырую конструкцию, к пилотируемым полётам она заработала почти надёжно. Наконец, в Луну попали, жёсткая посадка с разрушением космического аппарата, пусть так и было задумано.

В конце пятьдесят девятого удалось сфотографировать обратную сторону Луны. Станция на Землю не опускалась, снимки переданы по радио и получились невысокого качества, но хоть что-то.

В шестидесятом два пуска, оба сорваны. Итого в сухом остатке: восемь пусков, лишь два успешные, каждый обошёлся казне более чем полмиллиарда рублей, программа свёрнута ровно год назад и будет возобновлена только после Карибского кризиса. Но и Хрущёву, главному попечителю советской космонавтики, останется всего ничего до госпереворота. Лунный проект необходимо возобновить, причём срочно! Чтоб Брежнев видел: поезд на всех парах двигается к станции назначения.

Больше всего не хватало информации, существенных подробностей, абсолютно не нужных мне в бытность журналистом космической тематики. И во время подготовки к полёту мы получали информацию узкой направленности, имеющей практическое отношение к заданию. Теперь, получив должность в Центре подготовки космонавтов ВВС, я обрёл доступ практически ко всем разработкам Королёва. Узнал, наконец, сколько всего было неудач и какие огромные народные деньги улетают в пространство при каждом пуске в Байконуре.

Не доставало очень важного: понимания отношений. Я постоянно слышал «челомеизация космоса», в Институте авиационных и космических исследований постоянно жаловались на обрезание финансирования в пользу ОКБ-52 Челомея и его военных программ. Кроме того, был ещё ракетный коллектив Янгеля, и множество других военных КБ и НИИ.

Как они тянут финансирование на себя? Почему Королёв упустил бюджетирование лунной программы?

Этого я не найду ни в каких документах. Только расспросами знающих людей, и среди них первую строчку занимает сам Главный.

Задушевные разговоры с ним случались, но непродолжительные и исключительно по его инициативе. Я раньше не торопил события, поставив себе вешку: осуществить первый полёт, обрести какое-то влияние и право голоса. Больше медлить нельзя, через несколько дней Кеннеди объявит начало лунной гонки. На счету каждый час!

Королёва сложно было поймать. В странной советской производственной системе любая уплотнительная прокладка к ракете, если она не изготавливается на опытном производстве при заводе, должна включаться в перспективный план развития отрасли на грядущий год, Госплану СССР полагается его утвердить. Потом через профильное министерство прогнозируемое количество прокладок будет по согласованному графику поставляться на заводы, где собираются ракеты-носители, корабли и автоматические станции. Прокладок может оказать слишком много, потому что кто-то взял на себя повышенные встречные социалистические обязательства и перевыполнил план, излишки хоть выбрасывай, или слишком мало, потому что «смежники подвели». Если такая прокладка не значилась в номенклатуре, её разработка, утверждение на неё нового ГОСТа, постановка на производство и сертификация уже включались в более сложный план с привлечением проектного института. Прохождение документов осложнялось совсекретностью, так как вся имеющая отношение к космосу тематика строго закрывалась от стороннего глаза. Чтоб не откладывать запуски на годы, Главный конструктор обращался лично и непосредственно в ЦК КПСС к заведующему соответствующим отделом, оттуда спускался волшебный пендель, и прокладки появлялись в считанные дни или недели, порой приходилось просить поддержки у самого Хрущёва. Учитывая, что в конструкции ракеты-носителя насчитываются десятки тысяч наименований деталей, можно представить, сколько энергии и сил тратил человек с больным сердцем, обивая пороги партчиновников. Уверен, при нормальной рыночной экономике, социалистической или капиталистической, не важно, КБ Королёва элементарно из отпущенных средств заказало бы необходимые комплектующие и тут же получило их грузовичком или даже курьером.

В NASA, конечно, не так. Агентству отпускаются и, естественно, там распиливаются огромные суммы. Откатывается, лучше скажу просто – крадётся, там, скорее всего, неизмеримо больше нашего, даже по меркам Российской Федерации. Но Илон Маск, получивший финансирование из бюджета, не станет обивать пороги Белого дома или Капитолия, чтоб какой-то конгрессмен или даже сам мистер президент давал добро на внеочередное изготовление очередной прокладки к Старшипу – сразу, а не после годичного согласования в федеральном Госплане США.

Алла дремала, когда «волга» осветила фарами ворота КПП Звёздного городка.

Она хотела стрясти с меня обязательство не стремиться больше в космос, даже не подозревая, что второй полёт – просто мелочь по сравнению с планом резко изменить историю СССР и всего человечества. В путешествии на низкую орбиту против меня работали дефекты всё ещё сырой ракеты, вполне предсказуемые и потому не очень-то страшные. Я хочу перенаправить на другие рельсы колоссальную военно-бюрократическую систему, где мне сознательно и целенаправленно будут ставить палки в колёса весьма влиятельные люди.

Юрий Алексеевич, или кто там за него, ты отдаёшь себе отчёт, в какую борьбу намерен ввязаться?

Ввяжусь и узнаю.

Глава 16

16

По опыту прежних встреч, когда задушевность разговора вдруг перекрывалась волной подозрительности Главного, я знал: нужно удивлять.

На этот раз беседовали в его кабинете в Подлипках, где располагался завод, изготавливавший баллистические ракеты для армии, что симптоматично: Хрущёв, по слухам, всего дней десять пребывал в эйфории от моего полёта, потом снова начал гнуть, что нужны страшилки для размахивания кулаком перед американским носом.

- Помните наш разговор об интуиции, Сергей Павлович? Она выдала ещё один прогноз, который, готов поспорить, скоро оправдается.

Королёв, раздражённый после нелёгкого совещания с инженерным составом, слушал с нетерпением.

- Говори, Юра. Но только быстро.

- Читаю выдержки из американских публикаций и вижу, что они заранее не удовлетворены грядущим полётом «Меркури-Редстоун». Нас с вами не переплюнут. Значит, захотят большего. А это – пилотируемый облёт Луны и посадка на Луну. Мы успеем раньше, если не терять ни дня.

- Послал бы тебя подальше, Нострадамус доморощенный. Но твои прогнозы сбываются пугающе часто. Значит, мы проиграли. Первый секретарь категорически против возобновления лунных пусков. Деньги и производственные мощности передаёт Челомею, будь он неладен.

- Но ваше ОКБ раньше сделало МБР!

- У Челомея в рукаве два козыря. Во-первых, он обещает ракету большей мощности и практически всегда готовую к старту, что с «семёркой» невозможно. Во-вторых, у Челомея трудятся сыновья Никиты Сергеевича, достаточно амбициозные товарищи.

О да, челомеевский УР-500, впоследствии «Протон» – это целая эпоха и военном ракетостроении, и в гражданском космосе, а ещё орбитальные станции, спутники-шпионы… В первые пять лет своего существования «Протоны» чаще будут падать и взрываться, чем летать штатно. Но они сыграют свою роль, попозже. А на Луну из-за них опоздаем, в ожидании тяжёлых ракет зарублена многопусковая схема.

- Обе проблемы решаемы, хотя бы на словах. Давайте злоупотребим моим статусом, Сергей Павлович. Устройте мне встречу с Хрущёвым. В кабинете с глазу на глаз или приглашение на заседание Президиума ЦК, как сочтёте нужным. Вы более опытный в общении с властьимущими.

Он насторожился.

- Что ты им хочешь сказать?

Я изложил свои идеи, если и пробил броню его скепсиса, то неглубоко.

- Ладно, майор. Помощник сейчас отведёт тебя в соседний кабинет. Если что-то надо, обращайся, поможет с информацией, чтоб не звучало как детский лепет. Прочту и приму решение. Хоть сам понимаешь, на что замахнулся? Провалимся – хлопнут без некролога.

Дня, конечно, не хватило. Предложение об изменении всей военно-промышленной стратегии СССР должно разрабатываться группой специалистов, имеющих практически неограниченный доступ к информации о вооружённых силах страны, перспективных разработках, о промышленных мощностях, а также всё, что разведка КГБ и ГРУ добыла о вражеском оборонном комплексе. К тому же авторам необходимо иметь опыт и квалификацию уровня, мне недостижимого. Я предполагал сформулировать только самую общую идею, имея одно несомненное преимущество перед профессиональной командой разработчиков: всё же первый космонавт и главный герой страны Советов, меня, по крайней мере, точно выслушают.

И насчёт Хрущёвых-младших интересно. Переманить бы хоть одного! Первая тяжёлая МБР или первый человек на Луне – какая задача заманчивее? Очень важно успеть ввести главное в уши Хрущёва-старшего ранее 25 мая, когда Кеннеди сделает первое заявление о начале Лунной гонки… Если не путаю даты, потому что слишком много лет назад читал о тех событиях.

Стоп... Сыновья? Из прежней жизни в памяти шевелились воспоминания только об одном сыне генсека Сергее, как раз работавшем в ВПК. Словам Королёва про существование второго не придал тогда значения, что простительно из-за занятости.

Работа над докладом длилась несколько дней, Королёв читал наброски, хмурился, чёркал. Наконец, это было накануне запуска ракеты с Шепардом, объявил мне, что на понедельник 8 мая назначено заседание Президиума ЦК КПСС. Официально – в связи с предстоящим празднованием очередной годовщины Победы над фашизмом, Советский Союз подошёл к этой дате, имея настоящую пилотируемую космонавтику, а не тычок пальцем в небо, как у американцев. Их надлежало высмеять. Соответственно, выведение на арену Президиума первого на орбите советского человека выглядело уместным, в качестве группы поддержки предполагались маршал Вершинин и сам Королёв.

Я старался изо всех сил в переездном беспорядке, чтоб парадка выглядела не просто идеально, а как исключительный образец для подражания. Утром, когда выходили, Алла должна была вести Ксюшу в ясли-сад, а я направлялся к «волге», супруга подозрительно спросила: не в космос ли снова.

- Бери выше. В Президиум ЦК КПСС. Космос – семечки по сравнению с предстоящим сегодня.

- Расскажи.

- Нет. И не только из секретности. Сглазить боюсь.

- Ты что-то снова затеял?! – она всполошилась не нашутку.

- Да. Но это только бумажно-кабинетная баталия. Не лечу никуда.

И правда, не летел. Даже ехал спокойно, взяв приличный запас времени, срывать дело исторической важности из-за банального ДТП просто глупо. А также в ЦПК надо наведаться, хоть Королёв и отпросил меня у Карпова ради подготовки доклада. Кроме того, из идеологического отдела ЦК через обком мне спустили длинный список встреч, от знатных животноводов и ударников-металлургов до врачей и студентов. Запланированы многочисленные зарубежные поездки, первой – Чехословакия, интересная мне только отличием от Чехии и Словакии, вступивших в ЕС и НАТО, всё это отнимет уйму драгоценного времени.

Что можно было узнать предварительно о Глебе и Сергее Хрущёвых, безопасники Королёва разнюхали, не слишком много, парни закрыты от посторонних глаз и как дети генсека, и как ведущие специалисты ракетного ОКБ-52 Челомея, старший из братьев – лауреат Ленинской премии. Возможно, небесталанный человек, сделавший карьеру, пусть используя фамилию, но в отрасли, где бездарю делать нечего даже на должности свадебного генерала.

Номенклатурных детишек я оставил на потом.

На въезде в Кремль через Спасские ворота мне отдавали честь, но заставили открыть багажник, капот, распахнуть портфель, только тогда «волга» закатилась на внутреннюю территорию и неподалёку от Сенатского дворца упёрлась в бампер «чайки», из которой вылезал Королёв.

- Маршал уже здесь, - сообщил Главный.

Понятно, я войду в предбанник с ним, а не с авиационным главнокомандующим, данный факт непременно отметят и истолкуют, что к конструированию ракетной техники Гагарин куда ближе, чем к ВВС. Ничего особенного, только следует помнить, в Кремле я как под увеличительным стеклом. Каждый вздох на учёте.

Как вы мне все дороги…

Впрочем, в святая святых зашли одновременно, головы кремлёвских небожителей, сидевших у длинного стола красного дерева, синхронно повернулись в нашу сторону. Хрущёв, сияющий лысиной у противоположного торца, на правах хозяина поднялся и покатился навстречу, с Вершининым и Королёвым поручкался, меня ещё и приобнял.

Затем отпустил несколько реплик о том, что в космосе мы впереди планеты всей, американцы дурью маются со своими суборбитальными прыжками, ха-ха, неудачники, Германия, откуда полетели первые ракеты, разделена как задница Аденауэра – складкой на две половинки. Выражения, уместные лишь за столом да в подпитии, сыпались из него как из дырявого мешка с мусором. Наконец, Хрущёв тоном барина попросил меня сказать пару слов о полёте.

- Дорогие товарищи! – понимая, что нужно уложить главное всего в несколько фраз, мы с Главным ужали мой спич до минимума, я его заучил наизусть и отполировал интонации ярче блеска форменных ботинок. – Он – только начало нового витка космической гонки.

Не ожидавшие ничего кроме протокольно-предпразничной трескотни, партчиновники припухли. Я тарабанил, пока не прервут. Главное, не перечил Хрущёв, главный слушатель. Правым боком чувствовал, как закипает Вершинин, и не мудрено, какой-то майор, пусть лётчик-космонавт, перепрыгнул главкома и обратился напрямую к высшему руководству партии и государства. Иными словами, сделал то, чего боялся Королёв, но потом, обсуждая демарш, конструктор махнул рукой: дальше Колымы не сошлют. Меня. Он там своё отработал.

Члены Президиума услышали, что Штаты примут вызов и объявят лунную гонку, а у нас лунная программа остановлена. Главное, конкуренты утроят усилия в области военного ракетостроения, и им нельзя дать шанс опередить нас.

- Пролетая над Евразией, я воочию видел – вот наша Родина. Очень уязвимая, если её окружить авиабазами и пусковыми установками ракет. При хорошей погоде даже невооружённым глазом различимы мельчайшие детали, мы как на ладони у будущих спутников-шпионов, наверняка с мощной оптикой. К тому же у врага имеется географическое преимущество в нанесении первого удара по нашим средствам ядерного сдерживания, базирующимся на суше. Мы, космонавты-ракетчики, понимая, какие колоссальные народные средства расходуются на обеспечение достойного ответа, предлагаем рациональный вариант, не связанный со строительством МБР большой мощности, на создание которой уйдут годы. Пусть американцы разоряются на свои «минитмены».

- Что же предлагают звездопроходцы? – спросил Брежнев, в ту пору – Председатель Президиума Верховного Совета СССР.

- Два этапа. Первый, сравнительно дешёвый, реализуем в течение года. Пока в нашей стране не построено достаточно атомных подводных лодок, нарастить присутствие у Восточного побережья США дизельных субмарин с ракетами на борту, обеспечивать длительную автономность за счёт гражданских судов, базирующихся на дружественной Кубе. Вооружённые ракетами Р-11ФМ или другими, с ядерной боевой частью, они неуязвимы и невидимы для противолодочных средств США. За короткое время, необходимое для всплытия и производства залпа современные противолодочные средства борьбы не способны утопить её, - я специально упомянул «другие» морские ракеты, намекая на изделия конкурентов, тем самым исповедуя принцип «и нашим, и вашим». - В любом случае три-четыре лодки шестьсот одиннадцатой серии нанесут американцам абсолютно неприемлемый для них ущерб. Их хватает, переоборудование под пусковые установки несравнимо дешевле, чем строительство стационарных наземных комплексов, чьё местоположение противник узнает ещё до введения в строй. Атомные подводные ракетоносцы вообще нивелируют американские географические козыри, мы в равном положении. На втором этапе разместим наши ракеты там, где НАТО не дотянется до них в обозримом будущем. На Луне.

- Фантастика какая-то, - буркнул Шелепин.

- Так точно! Месяц назад и полёт «Востока-1» казался фантастикой.

- Но если мы долетим до Луны и разместим на ней ракетную базу, что помешает противнику ударить по Луне теми же средствами? – вмешался главком ВВС, словно играл против нас, своей же команды.

- За нас работают законы физики, товарищ маршал Советского Союза. Допустим, создана ракета-перехватчик, она, стартуя с поверхности Земли, должна преодолеть сопротивление атмосферы, в то время как наша, нацеленная на Белый дом, уже разовьёт больше десяти километров в секунду. Если американцы выстрелят по лунной базе, наш перехватчик стартует навстречу сразу в безвоздушном пространстве. Мы одной программой достигаем двух целей: создаём оружие, равного которому не будет долго, и поднимем ещё выше авторитет СССР, первыми колонизируя Луну. За кем потянется развивающийся третий мир? За более сильными и передовыми. Майор Гагарин доклад закончил.

Я не сказал ничего необычного. Все эти идеи витали в воздухе, в той или иной мере наверняка просачивались в высшие эшелоны власти и достигали ушей членов ЦК КПСС. Невидимый Капитан Очевидность висел у моего уха и суфлировал. Но вот публично, комплексно, да из уст главного народного героя, которого за просто так на хутор не пошлёшь, прозвучало впервые.

- Когда же вы намереваетесь осуществить посадку на Луну? – проскрипел Хрущёв.

- Не позже шестьдесят седьмого, товарищ Первый секретарь, - включился Королёв. – Для этого хватит имеющейся и хорошо отработанной ракеты «семёрка», на которой летал Гагарин. С ней же исследуем Луну, определим и подготовим место для постоянной базы. Тяжёлая ракета, пригодная и как МБР, и как носитель для выведения на низкую орбиту грузов массой свыше двадцати тонн, потребуется не ранее семидесятого года, есть время на спокойное проектирование и плановые эксперименты.

Я видел, как вытянулось лицо маршала Малиновского, министра обороны. Подоплёка очевидна, в марте принято постановление о начале работ над тяжёлой МБР, которую проталкивал Челомей, используя, в том числе, генсековских сыновей как таран, срок дан три года, заведомо нереальный, средства выделены воистину космические, военное министерство в бенефициарах, а тут вдруг Королёв с Гагариным подкинули подляну! Оказывается, большая игрушка очень долго никому не будет нужна.

Я, подготовивший в прошлой жизни массу репортажей о тяжёлой махине Челомея, мог бы добавить, что его «Протон» обещал стать самой проблемной штукой в советской ракетной истории, если брать первый этап своего существования. После четырёх первых запусков модификации УР-500 в шестьдесят пятом и шестьдесят шестом, на удивление успешных, лишь один сорвался, он быстро стал синонимом летающей катастрофы. Или не особо летающей. С шестьдесят седьмого по шестьдесят девятый полная или частичная неудача сопутствовала в двенадцати из девятнадцати попыток пуска «Протона-К», лишь потом статистика выправится. У первых экспериментов с «семёркой» она ничуть не лучше, но Челомей шёл вторым и дальше, отталкиваясь от опыта КБ Королёва, поэтому столь значительная доля катастроф объясняется чисто конструкторскими промахами.

Но ничего этого членам Президиума я не сказал, не имея возможности ответить на банальный вопрос: откуда, чёрт возьми, мне столько известно наперёд.

Огонь на себя вызвал и держался под обстрелом Главный, подкинувший Хрущёву очередную завиральную идею: если пусковая установка разместится на обратной стороне Луны, активная часть полёта ракеты останется вне поля зрения земных наблюдателей. К Белому дому понесётся метеорит массой в несколько тонн, он будет замечен, только когда уже поздно что-либо предпринять. Итого американцы будут под двойным ударом, не имея возможности контролировать ситуацию – из-под воды и из космоса. Пусть живут и волнуются, что п…дец подкрадётся в любой миг и внезапно. Правда, нецензурное слово на букву П высказал сам Первый секретарь, Королёв выдержал приличия.

Когда рассаживались по машинам, Сергей Павлович предупредил: никакая победа не одержана. Ожидавшиеся миллиарды на УР-500 должны были кормить, и очень вкусно, десятки тысяч человек, включая родных детей Хрущёва. Примерно столько себе я и нажил врагов. Вряд ли они стерпят потери.

- Знаешь кредо Челомея? Или ты сожрёшь, или тебя сожрут. Да и Янгель – не подарок, его Р-16, убившая команду Неделина, принимается на вооружение, может считаться прототипом для лёгких ракет-носителей, ты внёс неразбериху во все расклады.

- А Вершинин?

- В смешанных чувствах. Недоволен, что его не предупредили. Но постепенно прозрел, что при прохождении инициативы через его епархию она умерла бы. Я с ним буквально пару минут перемолвился, и знаешь, что он сказал?

- Не томите.

- Он переживал, что тяжёлые ракеты в эпоху Хрущёва убьют стратегическую авиацию. А мы толкаем идею: чем создавать дорогущие дальнобойные ракеты, правильнее с умом подойти к расположению пусковой точки. Увидишь, те же Ту-95 однажды станут ракетоносцами. Сейчас они что летающее пугало, тихоходные. А представь, подойдут на тысячу километров к американскому берегу и шарахнут крылатыми ракетами, вне зоны их ПВО, и быстрее назад, пока истребители не догнали. Разнести Лос-Анджелес – что отобрать игрушку у ребёнка в песочнице.

- Так и их Б-52…

- Именно! Пусть и Хрущёв, и Кеннеди боятся оба. Не отдадут команду нападать. Мы делаем оружие, но защищаем мир. Хоть, конечно, нам с тобой невоенный космос интереснее. Но на чисто гражданский Президиум пока не даст ни рубля.

Выехали из Кремля. Думал было зарулить в Елисеевский, рядом совсем. Но не взял цивильной одежды. Майор Гагарин в военной форме с голубыми лётными петлицами сейчас узнаваем больше, чем сам Никита Сергеевич, прохода не дадут.

Следующий день обещал быть насыщенно-официальным. Рано поутру придётся снова нестись в Москву, торчать рядом с Хрущёвым и Брежневым на трибуне мавзолея и принимать парад. Надо – значит надо. Там же отирался во время Первомайской демонстрации. Без ложной скромности скажу, что штатские, что военные глазами ищут меня, а не членов Президиума ЦК, генсеки меняются, зато первый космонавт уникален. Эйфория космического первенства, а с ней – бешеная популярность Гагарина у советских граждан, сохранялись долго.

Клянусь, слава не ударила в голову. Хоть и вжился в образ Гагарина, до сих пор крутится мыслишка о моей вторичности, что занимаю чужое место, ношу лавры незаслуженно. Потому так стремлюсь домой. Семья – она только моя, к тому Юре не имеет отношения, и мы начали разговоры о втором ребёнке, если не сейчас, пусть Ксюша подрастёт немного, то хотя бы через год-два. Они всегда упираются в одно и то же: я – рожаю, если ты не летаешь.

Пытаясь сбросить напряжение после заседания Президиума, из Москвы сразу поехал домой. Катил неспешно, приспустив стекло водительской двери и выставив локоть. Через какое-то время заметил сзади ещё одну двадцать первую «волгу», других пока не водилось, столь же антрацитово-чёрного цвета, что и у меня. Ради интереса прибавил газу, разогнавшись до сотки, слишком быстро для необкатанной машины, преследователь чуть отстал, но не оторвался, тоже ускорившись. За километр до поворота к городку притормозил и поехал семьдесят, давая возможность обогнать. Нет, не обогнали. Когда свернул с трассы, та «волга» покатила дальше от Москвы, кто в салоне – не разглядел.

Быть может, предостережения Королёва о том, что больно прошёлся по мозолям множества персон, породили паранойю. Преследовать на чёрной «волге» может КГБ, может кто-то ещё. Странно, что началось практически моментально после вызывающего спича на Президиуме.

Шелепин? Как председатель КГБ он слыл либералом-реформатором, проводником хрущёвских реформ по преодолению родимых пятен сталинизма. Но если получил прямой приказ от генсека, либерализм побоку, вполне послал бы наружку.

Менты? Союзное министерство Хрущёв распустил, республиканский министр в Президиум не вхож.

Малиновский и военная разведка? Им-то зачем?

Конкуренты? Даже если им кто-то сообщил немедленно по окончании заседания, на организацию слежки необходимо время. Да и что она даст?

ЦРУ? Британская разведка? На кой ляд я сдался их джеймсбондам? Анонсированы мои загранпоездки, там бери тёпленького, лови на компромат с голыми девицами.

Я решил при удобном случае уведомить комитетчиков, пасущих Центр подготовки отряда космонавтов, до этого времени выбросить преследователей из головы.

Не знал тогда, чем рискую.

Дома постарался не выдать, что сегодня выпало на мою долю, отклонил просьбу жены ехать завтра в Москву, по протоколу даже хрущёвская супруга не маячит среди почётных зрителей на военном параде. Обещал взять с собой в Чехословакию, чтоб сама выбрала хрустальные вазы и люстру в новую квартиру, если мои папа с мамой согласятся присмотреть за внучкой, а куда денутся.

Девятое мая предполагалось провести как самый обычный праздник. Пока ещё даже не выходной день, нерабочим его объявят при Брежневе.

Глава 17

17

Погода выдалась тёплая, я обошёлся без плаща и щеголял в парадном кителе со Звездой Героя Советского Союза и Орденом Ленина. Поскольку представителей погонных ведомств собрали заранее, а лишь у меня были майорские-офицерские, все остальные носили генеральские и маршальские, мы кучковались небольшими группами. Меня подозвал Малиновский, о чём-то эмоционально перетиравший с Шелепиным.

- Ну, Юрий, вчера с Королёвым вы выдали концерт, - министр слегка улыбался, и я не мог понять, испытывает ли он радость по поводу последствий нашего демарша или осуждает прыжок через головы, как это сделал Вершинин, - все уж расслабились перед праздником. А тут такое закрутилось! Особенно Брежнев засуетился, он же противник больших расходов на космос и оборонку. Так сказать, наш главный оппонент. Леонид Ильич собрал единомышленников, и те, невзирая на праздник, готовят общие соображения по пересмотру ракетной доктрины. Удешевить РВСН, перенести точки пуска ближе к противнику! Главком ВВС, на тебя осерчавший, только после понял свою выгоду. Малые ядерные ракеты на самолётах – это огромный толчок для его летучего воинства. И подводникам брошена такая кость с мясом!

Шелепин, молча слушавший длинный спич министра, согласно кивнул. Подозреваю, у главного КГБиста сработали собственные источники информации о шторме местного значения в ВПК.

- Надо понимать, Сергей Павлович поступил верно, доверив мне доклад?

- А, так это старый лис выступил инициатором! – легко обманулся Малиновский, сам на несколько лет старше Королёва. – Да, вы натворили дел. Но ты всего не знаешь. Первый секретарь уведомил младшего сына, что ветер меняет направление, и у коллектива пятьдесят второго началась истерика. Челомей уже прорвался к Хрущёву, орал, что Королёв готовит капитуляцию перед американцами, решив зарубить УР-500 и пропихивая свои проекты.

- Так точно, товарищ маршал Советского Союза. Челомей не может простить Королёву, что тот раньше него создал годную МБР на стабильных компонентах – керосине и азотной кислоте в качестве окислителя, с близким к нулевому времени подготовки к пуску. Сергей Павлович считает, что кислородно-керосиновые ракеты нужно все пустить на освоение космоса, как в военных, так и в агитационно-гражданских целях.

- И тем самым благодаря Глебу Никитичу в семье Хрущёвых произошёл форменный скандал. Да, Александр Николаевич?

Шелепин уклонился от прямого ответа, но глаза его сказали «да». И так я услышал неизмеримо больше того, что стоило бы сообщать заурядному майору из Центра подготовки космонавтов. Видимо, события предыдущего дня приподняли меня в представлении обитателей кремлёвского Олимпа если не до их уровня, то хотя бы до достойного получать информацию госважности.

Появился Хрущёв-старший, увлёк нас за собой к переходу на трибуну мавзолея, когда из-за стены уже доносился приближающийся гул бронетехники. Тиснул мне руку, посмотрел как-то странно и ничего не сказал ни сразу, ни потом, когда поставил меня по правую руку за гранитным парапетом, укрывающим сливки советской номенклатуры от пуль до уровня моей груди.

Естественно, ни Королёв, ни Мишин, ни Карпов, ни Глушко, а также десятки тысяч «ни» перед фамилиями других людей, обеспечивших успешный полёт «Востока-1», никто рядом с Хрущёвым или на VIP-трибуне не находился. Они по-прежнему оставались засекреченными. Насколько я слышал, Нобелевский комитет рассматривал идею дать премию генеральному конструктору первого в мире пилотируемого космического корабля, но она провалилась по банальной причине: ни одна живая душа в Швеции не знала имя-фамилию кандидата на Нобелевку.

Парад смотрелся небезынтересно, но не прошло ещё месяца с приземления, а публичность уже остое… в смысле, беспредельно надоела, но впереди ещё сотни встреч, сколько-то международных поездок, и, думаю, от чего-то лучше откосить. Например, от выдвижения в депутаты Верховного Совета СССР, это отнимающая массу времени и совершенно бесполезная, чисто парадная должность. Тут мне грозила конфронтация не с ОКБ-52 Челомея, а с куда более влиятельной командой – идеологическим отделом ЦК КПСС, где рисовались планы использования гагаринской улыбки в воспитательно-агитационных целях.

И хоть дни наступили длинные, скоро июнь, вырвался домой ближе к сумеркам. Щёлковское шоссе было пустынным, народ бухал в честь шестнадцатой годовщины Победы, пусть завтра на работу, радость же…

А меня опять нагоняла чёрная «волга».

Забив на обкатку, вдавил газ в пол, разгоняясь до ста двадцати. Всё жизненные инстинкты завопили «алярм», когда увидел – она не отстаёт и пытается начать обгон.

В салоне вроде бы двое…

Я начал вилять, сжав зубы. Час назад или около того моросил весенний дождик, несколько скользко, а резина на «волге» родная и довольно дубовая, ни разу не гудиеровская. Меня начало тащить юзом. Всё же выровнял, это не МиГ-15 в штопоре, да и поворот на военный городок близко… Не успел.

Воспользовавшись моментом, водитель той «волги» обошёл слева. Удар!

Меня выкинуло на обочину на ста двадцати. Ударил по тормозам. Закрутило как на льду.

Второй удар. Тот шофёр гораздо опытнее и точно обучен подобным трюкам. Его машина осталась на шоссе, а моя слетела под откос и перевернулась несколько раз.

Это не истребитель, где ты пристёгнут четырёхточечным ремнём к сиденью. Как ни держался крепко за руль, о крышу приложило, брызнули зелёные искры перед глазами.

Закончив кувыркаться, «волга» стала на четыре колеса. Правая передняя дверь в процессе распахнулась, её смяло и оторвало. Салон засыпан осколками стекла.

Я посмотрел налево и увидел, что из второй «волги» выбрался высокий мужчина в светлом плаще, он начал спускаться по насыпи. Шёл мне на помощь? Как бы ни так, иначе зачем прихватил с собой ломик-гвоздодёр? Даже не автомобильную монтировку, а специально прихваченную штукенцию гораздо тяжелее весом.

Выкатился через дверной проём направо и замер за кузовом, не сильно понимая, на что надеюсь. Правда, списать гибель первого космонавта на банальное ДТП по его собственной неосторожности это одно, а кинуть в поле труп с пулевыми ранами… Ну да, для того держит ломик, а не пистолет. Бац по башке и готово.

Из подручных мер борьбы отыскался только увесистый булыжник, вряд ли надёжный аргумент в предстоящем единоборстве. Спрятав его за спину, встал и вышел из-за «волги», увидев, как мужчина отводит руку в замахе.

Я не получил подтверждения своим предположениям и опасениям, вихрем и в ассортименте проносящимся в голове, потому что раздался свист тормозов, затем выстрелы. Шедший ко мне подогнул коленки и мягко повалился вперёд.

Твою мать, до чего нерадостно обнаружить себя персонажем какого-то голливудского боевика со стрельбой, да ещё в незавидной роли жертвы!

- Юрий Алексеевич! Вы меня слышите? Вы в порядке? - второй, бегущий по направлению к моей машине, по крайней мере, не пытался размахивать ломом или угрожать пистолетом.

Я наклонился над телом.

- В норме. Что это было?

- Вас пытались убить.

Вот новость… Думал – всего лишь хотят взять автограф.

До меня дошло, что мозг рождает глупые шутки, не выбравшись из стресса. Нужно сдержаннее.

- Вы кто?

- Капитан Овсеев, главное разведуправление Генштаба. А кто на вас охотился, сейчас узнаем.

Он без малейшей брезгливости и стеснения перевернул труп лицом вверх. Выходное отверстие от пули виднелось ровно над глазом. С тридцати метров из тормозящей машины… Такого снайпера вместо Пушкина против Дантеса, у царя стало бы кавалергардом меньше.

Показал мне два найденных на теле удостоверения – КГБ СССР и спецпропуск в ОКБ-52. В служебном пистолете Макарова патрон дослан в патронник, оружие на предохранителе. Иными словами, волына приготовлена на случай, если калибр ломика окажется недостаточен.

В этом театре абсурда всё казалось ирреальным, вывернутым наизнанку. В том числе – вмешательство ГРУ во внутренние разборки в Союзе.

- Кто вас послал?

- Приказ с самого верха – сопровождать и охранять. Вчера вы нас заметили, сегодня я приказал водителю держаться дальше, и мы едва не опоздали, когда нас обогнала «волга» гэбистов. У них восьмицилиндровые движки V8, не чета нашим.

С самого верха – это или Малиновский, или кто-то рядом с ним. Ни в жисть не поверю, чтоб военной разведке такое поручил Хрущёв или его приближённые.

- И кто мне желал смерти?

- А пошли сами спросим, Юрий Алексеевич. Мой напарник взялся за их водителя.

Методы ГРУ, отточенные для бескомпромиссного допроса пленных на вражеской территории, лучше не видеть впечатлительным людям. Названный напарником наклонился над телом второго гэбиста, тот лежал у «волги» явно не по своему желанию и не с намерением отдохнуть. Разведчик положил кисть руки пленника в проём автомобильной двери и резко её захлопнул. Потом вытащил и с размаху наступил на пальцы ботинком. Над пустынным шоссе пронёсся дикий вопль. Наоравшись, тот взмолился:

- …Если я скажу, кто нас послал, меня убьют! А-а-а…

- Если не скажешь, сейчас же запытаю до смерти, сука. Признаешься – как минимум немного поживёшь.

Снова крик боли.

Я постарался успокоиться. Действия ГРУ ни разу не одобряю. Но это их инициатива и их операция. Сказал себе: не вмешиваться, майор! Есть не вмешиваться.

- Кто тебя перевербовал и послал?! ЦРУ? Французы? – распрягался разведчик.

Он положил вторую руку гэбиста в дверь.

- Хрущёв! Глеб Хрущёв!

- Хватит. Неси диктофон, - распорядился Овсеев. Он опустился на корточки перед изуродованным человеком и ласково продолжил: - Ты же сам понимаешь, мы не вправе бросить тень на сына генсека, потому что она падёт и на его отца, а значит и на весь Советский Союз.

Лежащий кивнул.

- Что я должен сказать?

- Как ты думаешь, кто ещё в пятьдесят втором ОКБ мог желать зла Гагарину и Королёву, лить всякое говно в уши Глебу Никитовичу?

- Не знаю.

- А ты подумай. Правда жить хочешь?

- Глава ОКБ! Челомей!

Напарник капитана уже приволок чемодан с диктофоном и прогревал лампы.

- Теперь тремя-четырьмя чёткими фразами объясни, зачем Челомею смерть Гагарина? Ну? Или ещё одна рука лишняя? Правой ты теперь даже пуговицу не застегнёшь.

- Ракеты… Финансирование… Челомей хотел быть первым… Гагарин – правая рука Королёва… Где к Королёву не прислушаются, Гагарин скажет… Нам приказали Гагарина убрать, подстроив автоаварию…

Капитан кивнул, второй разведчик остановил бобины.

- Так, товарищ старший лейтенант госбезопасности. Поедешь с нами. У нас тебе будет спокойнее, иначе свои прикончат, чтоб молчал. Спрячем. Там решим.

Водитель отчаянно затряс головой в знак согласия. Совсем молодой, даже, наверно, моложе меня года на два. И эта дрянь каких-то десять минут назад пыталась меня убить, сделать Ксюшу сироткой, а Аллу вдовой…

Овсеев, заметив боковым зрением мою перемену настроения, великодушно разрешил:

- Можете врезать. Но не насмерть. Он нужен живым. Поверьте, у меня тоже большое желание добавить. Вы, Юрий Алексеевич, сейчас самая популярная личность в СССР. Подонок всю страну хотел погрузить в беспросветное горе!

Ударить? А вот нет. Бить лежачего и беззащитного, да ещё с раздробленной кистью, у меня не поднимется рука. И даже нога, хоть стоило бы.

Что интересно, капитан завёл много раз перевернувшуюся «волгу», реально крепкая, и выехал на ней на асфальт метров через триста, где откос пологий. Второй разведчик, чью фамилию не услышал, посадил гэбиста в наручниках себе на переднее сиденье. Мне досталась восьмицилиндровая с коробкой-автомат, на удивление мало пострадавшая по сравнению с моей.

От дальнейших событий я был изолирован вместе с семьей на сутки, в подъезде и у подъезда стоял вооружённый караул, телефон выключен, Алла в охренении, дочка в восторге – папа всё время дома!

К вечеру следующего дня приехал Королёв, впервые переступивший порог моего дома. Даже ему пришлось выдержать проверку личности и доказать право посещения Особо Охраняемой Персоны.

Пока снимал плащ в прихожей, бросил без предисловий:

- Хрущёв рвёт и мечет. Зол как чёрт на всех, включая тебя, меня и собственного сына. Пока не успокоится, взвешенных решений от него ждать не стоит. Ещё сутки потерпи… О, твоя супруга! Видел её в телерепортаже из Внуково. Представь.

- Вас мне представлять не нужно, - любезно разулыбалась Алла. – Я работаю в НИИ авиации и космонавтики. Но если разговор не для моих ушей, пройдите в кабинет Юры и простите, что ещё не обжились до конца. А я чайку поставлю.

Главный не был в курсе, кому именно и как Овсеев доложил о развитии событий на шоссе, но сведения, что Глеб Никитович заказал в КГБ моё убийство, и оно едва не состоялось, стали достоянием всех членов Президиума, отчего отец инициатора преступления попал в крайне сложное положение. В отличие от Сталина, Хрущёв не обладал ни абсолютной властью, ни бесспорным авторитетом. Конечно, он продавливал через Президиум, а далее через ЦК некоторые довольно сомнительные идеи, преодолевая сопротивление коллег, но с большего оставался старшим среди равных.

Я мог бы добавить, что как только Хрущ утратит это положение, немедленно будет сметён дворцовым переворотом. До сего момента у меня шевелились мыслишки предупредить о готовящемся заговоре Брежнева и Ко, пользуясь возможностью личных контактов с Первым секретарём после полёта на «Востоке-1», но решимость увяла ещё до покушения, как только начал погружаться в закулисье.

- Раз произошло ЧП, и о нём знает слишком много людей, чтоб просто смахнуть мусор под ковёр, нужен ответственный за ЧП, так, Сергей Павлович? Кто на этот раз?

- С некоторой долей уверенности скажу, что Челомей. Шелепин прямо сказал Хрущёву: как ты можешь доверять поляку? И хоть тот вроде не чистокровный, просто из Польши, точно не знаю, Никите Сергеичу достаточно. Он – националист, жуткий антисемит, евреев вообще зовёт не иначе как сионистами-дрозофилами. Тем более на Челомея указал задержанный вами.

- Младшего отдадут под суд?

- Ну что ты! У тебя можно курить?

- Конечно. Сейчас пепельницу дам.

Королёв достал какие-то импортные сигареты или папиросы, простому смертному недоступные.

- Для суда, если это только не тридцать седьмой, доказательств мало. На Глеба Хрущёва и Челомея указал единственный гэбешник, да ещё под пытками в лучших традициях Гестапо. Естественно, оба негодяя ушли в отказ. Гарантировать не могу, но вырисовывается, что Владимира Николаевича снимут с ОКБ и отправят… ну, например, рядовым инженером-испытателем на дальний полигон, минимум лет на десять без права выезда. Пусть сидит и не отсвечивает.

- Глебушку-кровиночку на его место?

- Ни в коем случае, Юра. Во-первых, он конструктор так себе. Неплохой исполнитель, но не лидер и не организатор. Во-вторых, Никита не решится назначением сына размахивать перед Президиумом ЦК как красной тряпкой перед быками.

- Возьмите его себе.

- Что-о?! Глеба Хрущёва?

- Он будет на виду и в стойле. Дайте ему тупиковое направление, пусть корячится. Заодно организуем надзор. Да и у папочки больше резонов любить ОКБ-1.

- Гагарин, ты меня когда-нибудь до инфаркта доведёшь своими парадоксами! – он выпустил щедрое кольцо дыма, и я открыл окно. – Хотя… А ведь ты опять прав.

- Без Челомея и Хрущёва пятьдесят второму кранты.

- Ракете «Уродство-500» тоже хана, - подтвердил Главный.

Тут сказалась определённая доля ревности. При всех минусах «Протона» и крайне аварийного периода в начале эксплуатации Челомей осилил тяжёлую ракету-носитель, чего Королёву не удалось. Но «Протон» был преждевременен и губил трёхпусковый вариант полёта к Луне.

То, о чём я мечтал, за меня проделал Хрущ-младший. Что-то тепла или благодарности к нему не испытываю.

- Но тяжёлая ракета когда-нибудь нужна. Получится ли подгрести под себя их наработки?

- Посмотрим… Если ещё и Янгеля, мы монополизируем разработку ракет. А это не понравится ох какому числу влиятельных товарищей. Юра, наши враги множатся в геометрической прогрессии.

Монополия… После смерти Королёва его сменит Мишин, талантливый конструктор, нет слов, но не такой гигант. Я знаю поимённо всех наиболее ярких личностей ракетостроения СССР, но точно не предскажу, кто бы мог стать главным фон Брауном Советского Союза во второй половине шестидесятых, когда пора будет садиться на Луну.

Нет, монополия не годится. В том числе из-за пресловутых прокладок. Главный конструктор вынужден обивать пороги начальства, добывая компоненты для ракет. Если в одном центре собрать и жидкостные, и твердотопливные, и заправляемые перед стартом, и изделия длительного хранения в заправленном виде, и гражданского назначения, и сугубо военные, ни один самый пробивной Королёв в мире не справится с ролью толкача-снабженца при столь широкой номенклатуре. И, конечно, не одолеет управление до такой степени разнообразными проектами.

В реальности нам нужно несколько научно-производственных центров и некий компетентный орган, грамотно распределяющий заказы. Сложно даже в нормальной обстановке и вообще не реально, когда страну возглавляет индивидуум, зачастую принимающий решения абсолютно непредсказуемые, из серии «что левая пятка захотела», а ещё нужно не забыть про Серёженьку и Глебушку.

Одиннадцатого мая домашний арест сняли, но я получил запрет на выезд из городка, заодно избавленный от выступлений перед доярками и свинарками. С головой по уши влез в подготовку Титова, заодно упрашивая Королёва, пока есть время, отправить на орбиту одновременно Нелюбова. Оснастив третью ступень перезапускаемым двигателем и добавив топлива, появится возможность орбитального маневра. Пусть Нелюбов отработает сближение с пассивным кораблём Титова. Это ещё не стыковка, до неё далеко, но шаг навстречу к созданию космического поезда из трёх-четырёх блоков, уносящего советского гражданина к Луне.

Если раньше меня не прикончат на Земле.

Глава 18

18

«Наша страна должна принять на себя обязательство в достижении следующей цели – до конца этого десятилетия доставить человека на Луну и безопасно вернуть его на Землю. Ни один космический проект нашего времени не будет более впечатляющим или более важным в исследовании космоса на длительный период времени, и ни один не будет таким трудным и дорогостоящим. Мы предлагаем ускорить разработку предназначенного для этого лунного космического корабля. Мы предлагаем разработать различного типа жидкостные и твердотопливные носители, много мощнее, чем любой из разработанных к настоящему времени, вплоть до самых сверхмощных. Мы предлагаем выделить дополнительные средства для разработки других типов ракетных двигателей и для беспилотных исследований – исследований, которые особенно важны для той цели, которую наша страна не должна упустить ни в коем случае: безопасности человека, который первым совершит этот дерзкий полёт».

В этой речи на совместном заседании обеих палат Конгресса США президент Кеннеди впервые публично поставил задачу полёта на Луну. Всего через сорок три для после моего возвращения из космоса. Уверен, если бы наш пуск сорвался, а Шепард без происшествий заглянул в космос на свои запланированные несколько минут, американцы так бы не форсировали программу «Аполло».

Я терпеливо ждал. Проект секретного совместного постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР лежал на столе у каждого члена Президиума ЦК. Надеялся, что его подпишут раньше, но не случилось, пока наши газеты не перепечатали выжимки из речи Кеннеди, сопроводив комментариями, что американской буржуазии Луна нужна ради милитаризации космоса, а выполнение заказов на изготовление космической техники будет сопровождаться безудержной эксплуатацией рабочего класса.

Двадцать девятого мая в понедельник Хрущёв вызвал Королёва, Каманина, Янгеля и меня. К себе лично в кабинет на третий этаж Сенатского дворца, а не на заседание Президиума ЦК. У него уже сидел Шелепин.

Генсек кипел заранее, и при нашем появлении пар просочился наружу.

- Как же так получается, что наши военные убивают офицера КГБ, а потом ещё обвиняют руководителей конкурирующего конструкторского бюро, будто они послали этих офицеров КГБ убить первого космонавта? – начал Хрущёв, председатель Комитета промолчал, явно знающий истинную подоплёку. – Гагарин, ты устроил гонку на подаренной тебе партией и правительством машине, устроил ДТП, а теперь лжёшь и выкручиваешься?

- Никак нет, товарищ Первый секретарь. Машина их сотрудников врезалась в мою сбоку, сбросила на обочину, а потом врезалась вторично, столкнув мою «волгу» с дороги, после чего капитан КГБ вышел из машины и направился ко мне, занося для удара лом, в кобуре держал пистолет с досланным в патронник патроном.

- Брешешь! – Хрущёв сорвался на крик.

- У меня два свидетеля из ГРУ и показания выжившего офицера КГБ, записанные на диктофон. И я сам всё видел. У вас есть, товарищ Первый секретарь, хоть один свидетель, что было иначе?

Никита Сергеевич остолбенел. Похоже, на пару секунд дышать перестал. Рожа и лысина налились красным. Слово Первого секретаря ЦК КПСС – закон и святая истина в последней инстанции, не требующая доказательств и не подлежащая сомнениям. А я тут себе позволяю…

Затем он взорвался.

- Вон, скотина!!! Ни шагу за границу СССР! Ни слова, бл…, перед иностранными писаками! Су-ука! Товарищ Шелепин, установить за засранцем круглосуточный надзор!

Я щёлкнул каблуками и, сделав поворот кругом, промаршировал к двери, затворив её за собой. Ждавшие в приёмной никак не выразили отношения к происходящему, вопли и истерики первой персоны партии и государства никого не могли удивить.

Хорошо. Если Хрущ ограничится этими санкциями, оно к лучшему. Не буду отвлекаться на показуху. Брошу силы на подготовку парней к следующим полётам, конструкторам ОКБ-1 буду помогать всем, что вспомню о разработках ракет шестидесятых годов, а знаю я немало.

Плохо другое. Наш вызов в Кремль точно связан с проектом Постановления ЦК и Совета министров, а также американским заявлением об отправке человека на Луну. Человек не самый глупый, но в то же время эмоциональный и недалёкий, Хрущ запросто закопает лунный проект хотя бы из-за того, что он ассоциируется со мной, не задумавшись, что у него появился реальный шанс войти в мировую историю руководителем державы, обеспечившим начало колонизации Луны.

Из-за высоченной резной двери больше не доносилось ни звука. Если бы хозяин кабинета продолжал орать, словно ему прищемили мошонку, что-то просочилось бы.

Каманин, Королёв и Янгель провели внутри больше часа. Когда вышли, Сергей Павлович подмигнул, из чего следовало – не всё так трагично.

В коридоре меня догнал Шелепин.

- Юрий Алексеевич, поймите ситуацию правильно. Руководство КГБ не имеет отношения к инциденту. Сугубо инициатива сотрудников, приставленных к ОКБ-52, идёт внутреннее расследование.

- Вас я ни минуты не подозревал. А какой вывод?

Он оглянулся, будто Хрущёв мог прокрасться за ним и подслушивать этот разговор.

- Я отправлю к вам в городок для надзора и охраны только тех товарищей, в ком лично уверен. Пока Никита Сергеевич не отойдёт от гнева, лучше и правда посидеть на закрытой территории. Вот, надо вашу «волгу» починить. Они сильно побита?

- Живого места нет.

- Выделить новую не могу, но… Там же в гараже, в авиационном НИИ, осталась наша. Снимем секретное спецоборудование, спишем её и отдадим вам, у вас будет отличный автомобиль – ласточка с восьмицилиндровым двигателем!

Предпочёл бы новую небитую. Но тоже вариант интересный, у той коробка-автомат, а ещё от души приятно, что Александр Николаевич – человек порядочный, хоть и председатель КГБ. Ему важно, как он выглядит в моих глазах на фоне выходок Хрущёва.

Вышли из дворца, я кинулся к Королёву:

- Ну что?!

- Тебе Каманин расскажет. Волнуйся, но не переживай.

Он пожал мне руку, отныне опальному, Янгель тоже, он более других из троицы выглядел довольным. Я же сел на заднее сиденье к Николаю Петровичу, главному в штабе ВВС по космическим делам.

- Вам не опасно со мной, товарищ генерал? Хрущёв в гневе, вдруг он сам прикажет устроить со мной автоаварию?

- Водитель! Поехали. А тебе, Юрий Алексеевич, так скажу, зря ты Хрущёва поддел. Он как резаный на каждом углу кричит: Гагарин его оклеветал. Ничего. Чем больше кричит, тем меньше ему верят. Другого Гагарина у него нет, и другого Королёва тоже. Но вот Каманину замену найдёт. Мол, зачем отправили первым в космос такого недисциплинированного.

- Виноват. Должен был дисциплинированно поднять руки и шагнуть под ломик гэбешного убийцы.

- Вот-вот. Поэтому в обиду тебя не дадим. Все ВВС на твоей стороне. Но пока исчезни с поля зрения. Работаем тихо и быстро. Хрущёв одобрил лунное постановление ЦК и Совмина.

Я аж на сиденье подпрыгнул. День ну никак нельзя назвать неудачным.

- За такое можно и пострадать!

- С этим не заржавеет, - пообещал Каманин. – Лучше скажи, почему именно Нелюбова ты рекомендуешь на совместный полёт с Титовым? Жили в Москве в одной квартире – подружились?

- Жили в одной квартире, и узнал его близко. Не подведёт. Тем более, Николай Петрович, в космосе оказалось куда легче, чем здесь на тренажёрах. Обычный лётчик-истребитель, выдержавший перегрузки на высшем пилотаже, справится.

- А женщина? Хрущёв интересовался. Дословно так сказал: «запердолим бабу в космос».

- Коль не сломается в центрифуге на десяти «жэ» – можно отправлять. Не в дни месячных, конечно. Но у нас же нет женщин в истребительной авиации. Не самая лучшая для них профессия.

- Поищем по аэроклубам. Юра, давно тебя хотел спросить, зачем ты перед прыжком выбросил пистолет и забрал НЗ?

- Каждый, переживший фашистскую оккупацию, немного хомяк. В самый последний момент решил, что так надёжнее. Не прогадал. Иначе НЗ пропало бы вместе с сиденьем, главное, нечем было бы развести огонь.

- Молодец. Поддержу предложение сделать у Титова дополнительный карман на бедре с самыми критически важными мелочами.

- И у Нелюбова?

- Хорошо, и у Нелюбова. Поддержу твоё ходатайство перед всей госкомиссией. Да, кстати. Это ты надоумил Королёва попросить Глеба Хрущёва в ОКБ-1? Первый секретарь согласился.

- Здорово. Не обещаю, что с младшим подружусь, но… Да, это я предложил. А что с ОКБ-52?

- Неожиданно прошло предложение Косыгина от Совета Министров. Создаются два межведомственных объединения, от армии они остаются под крылом ВВС и РВСН, от гражданских – с участием соответствующих министерств. Королёв становится главным, отвечающим за весь космос, кроме летающих через космос баллистических ракет, Янгелю отдаются все МБР и средней дальности, несущие ядерный заряд, пятьдесят второе тоже отходит ему. Крылатые ракеты, возможно, отдадим на откуп кому-то ещё.

Вот почему Янгель сиял как солнце летом в Заполярье. С ним понятно.

- Челомей?

- От должности отстранён, будет использован по специальности с понижением. Боюсь, эта опала для него последняя. Конструктор талантливый, но его сгубили избыточные претензии на ведущую позицию. Думаешь, Хрущёв-младший и пара гэбистов решились бы на эту глупость без него? – Каманин недобро усмехнулся. – Нет, много раз слышали от начальника ОКБ, что Королёв мешает, его надо задвинуть, тут ваш демарш на Президиуме, Глеб точно просчитал – повязать Челомея кровью, стать вторым в ОКБ-52 и когда-нибудь его преемником.

- Лучше бы заказал Вернера фон Брауна.

- Знакомая фамилия… Кто это?

- Немецкий учёный и конструктор, изобретатель ракет Фау. Нацистский преступник, читал, что живёт в США. И не только он один. Кеннеди призвал едва ли не каждого американца включиться в лунный проект. Даю зуб, что кто-то из фашистов, пулявших ракетами по Лондону, пригрет американскими корпорациями и сейчас работает противнас. Или будет работать.

По приезду в городок мы с генералом собрали космонавтов. Он дал мне слово.

- Товарищи! Сегодня узнал такую вещь, что не знаю, может и поторопился, попросившись первым. Партия и правительство на днях утвердят документ о подготовке полёта человека на Луну. Как раз подойдёт чья-то очередь из вас.

Выражение лица Титова: так уступил бы мне "Восток-1". Нелюбов: что, правда? Быковский первый от мимики перешёл к звукам и громко крикнул: ур-ра! Его поддержали.

- Что изменится в нашей программе подготовки? – делово уточнил Попович.

- В плане физической – никаких послаблений. А вот новую технику придётся изучать утроено и учетверено, прямо с колёс из заводского цеха, - пообещал Каманин. – Гагарин только раз вмешался в управление, когда вручную запускал ТДУ. Вам предстоит освоить маневры по стыковке на орбите. Сергей Павлович избрал многопусковую схему. Лунный корабль будет собираться километрах в двухстах пятидесяти – трёхстах над поверхностью Земли из трёх или четырёх составляющих, вам предстоит их состыковать воедино. Достигнув орбиты Луны, один перейдёт в спускаемый аппарат, прилунится и установит среди лунных цирков флаг СССР, возьмёт образцы грунта и вернётся на орбиту, вместе полетят домой. Задача ясна?

- Так точно… - протянул Леонов. – Выйдет как у Титова с Гагариным.

Он наступил на больную мозоль. Ясно же, первому на Луне куда больше почестей, чем обождавшему на орбите, хоть готовились вместе, рисковали оба, каждый способен и достоин спуститься на поверхность.

- Хуже! – вмешался я. – Нам предстоят до десятка полётов на околоземную орбиту, облёты Луны, мягкая посадка беспилотного аппарата. – Сейчас никакой пророк не скажет, когда и чья очередь подойдёт к дню первой высадки. Ориентировочно она намечена на шестьдесят седьмой. Зато у меня есть и ещё один сюрприз. Особенно для неженатых. Можно, Николай Петрович? Товарищ Первый секретарь поставил задачу отправить в космос советскую женщину. Значит, ждите приятное прибавление в отряд космонавтов!

Дома дождался темноты, потом повёл Аллу на балкон, когда взошла луна. Было довольно поздно, супруга не понимала, почему я тяну, и мы ещё не в постели.

- Сарафанное радио уже донесло тебе новости?

- Что у тебя в отряде появятся девки? Я стараюсь не нервничать, а кое-кто из наших уже проверяет сковородку. Готовит как ударный инструмент.

- И всё?

- Что, мало?! Ну, колись, что ещё привёз из Москвы. Надеюсь, такое, за что нас не попытаются убить. Знал бы папа, ремонтируя крышу, за кого отдаст дочь…

- Пока он не скорбит о выборе. Новости, собственно говоря, две, взаимосвязанные. Начну с хорошей. Мои интриги возымели действие, и Хрущёв дал дорогу постановлению о начала работ по отправке советского человека на Луну.

- Тебя?!

- Увы, нет. Ради лунной программы, а также для разгрома ОКБ Челомея, мне пришлось крупно поругаться с Хрущёвым. Так что я никуда не лечу. Даже с тобой в Чехословакию. Люстру жалко, правда? Это и есть плохая новость.

Пока супруга переваривала вал информации редкой важности и абсолютной секретности, я привлёк её за талию, спасибо, что такую же тонкую, как и до родов. Алла пыталась стать «красивее» и наесть пышные формы, но ничего не вышло, такой обмен веществ.

Луна, приближающаяся к наиболее полной окружности, смотрела на нас жёлтым глазом и, кажется, вызывающе ухмылялась.

- Лучше абажур из газетки и никакой чешской люстры, чем седые волосы от твоего очередного полёта. Хоть ты и на земле умудряешься залететь в неприятности. Я даже немного рада, что больше не ездишь за рулём.

- Тогда третья новость. Сама реши, приятная или как. Председатель КГБ принёс личные извинения за инцидент и позволил забрать их машину. Она совсем не сильно пострадала, в целом в отличном состоянии. Внешне неотличима от нашей, но сделана по индивидуальному заказу, несерийная. Мотор от «чайки», автоматическая коробка передач, роскошный салон из кожи. Тебе понравится. Осталось поменять шильду с номером кузова, и можно ездить с номерами от нашей разбитой «волги».

С удовольствием, коль пошла такая пьянка, вставил бы радиотелефон «Алтай». К сожалению, сеть радиосвязи в крупных городах появится не раньше, чем через пару лет.

- То есть не надо переключать передачи? Так и я справлюсь! Научишь меня водить?

- Ну конечно. Коль от Луны отстранён, могу бухать сколько влезет. Повезёшь домой пьяного мужа-героя.

- Бухать?! Только попробуй!

- Да пробовал уже, до авиации. И в тайге за Свердловском. Получилось.

Она с запозданием въехала, что опять подкалываю.

- Гагарин! Как тебя вообще в космонавты взяли? Ты никогда не бываешь серьёзен.

- В нашем деле иначе нельзя. Сойдёшь с ума без шуток. Лучше посмотри на Луну. Это пока летаем в космос после жестокой подготовки. Со временем полёты будут дешевле и комфортнее. Надеюсь, доживём, что к Луне на экскурсию смотаемся по профсоюзной путёвке, с детьми.

- Фантазёр!

- Мечтатель, иногда умеющий претворять мечты в жизнь.

Она обняла меня с особой сладостью, как это бывает после лёгкой размолвки. Я ответил, и мы начали целоваться – словно в последний день моего отпуска с аэродрома Чебеньки. Только сейчас больше ничего не сдерживало, и продолжение свидания развивалось в кроватке. В июне мы уже знали, что обещание взять на Луну детей, а не одну только дочку, получило материальное подкрепление.

Глава 19

19

«Строгость законов Российской империи искупается необязательностью их исполнения», так или примерно так утверждал Салтыков-Щедрин, и к хрущёвскому периоду мало что изменилось. Несмотря на запрет покидать наш космический городок, я разъезжал по Москве, Московской области, а при необходимости гонял в Белорусскую и Украинскую ССР, получив, кроме заместителя начальника ЦПК, ещё один портфель – заместителя Генерального директора Объединения перспективного машиностроения, директором, естественно, стал Королёв. Шелепин выделил для моего сопровождения, исходя из памятного приказа Хрущёва, аж шесть человек и автомобиль, использовали также и мою машину, но она была слишком уж прожорлива, без малого двести лошадей, слишком часто приходилось заезжать на бензоколонку, в то время встречались они реже. Мои соглядатаи сами садились за руль, мне не доверяя. Когда «волга» подъезжала к заправочному аппарату, брутальному красному столбику с циферблатом за стеклом, там чёрная и красная стрелки, я тоже оставался не у дел. Водитель вставлял пистолет в топливный бак и топал расплачиваться талонами.

Бензин в Москве шестьдесят первого года мало кто покупал за наличные деньги. Шофёры государственного транспорта получали топливо на заправках прямо на автобазе, приписывали тонно-километры и потом не знали, куда деть якобы спаленное топливо. За пачку папирос с готовностью сосали бензин из бака через шланг, отплёвываясь и опуская сильно пахнущую струю в ведро или канистру, откуда переливали через воронку в бак легковушки. Один из офицеров КЭЧ как-то рассказал мне, что за восемь лет езды на своей «победе» не только не знал, где и почём продаётся бензин, но даже как откручивается крышка с горловины. Машину ему постоянно заправлял старшина из их части за те же папиросы или солдат, сливая из грузовиков или бронетранспортёров. Правда, легко было приобрести лишь семьдесят второй бензин, моя «волга» была рассчитана на элитный А-76, а появления в армии «кормильцев» марки «Урал» на АИ-92 нужно ещё было обождать, поэтому чайковский двигатель исправно кушал семьдесят второй и не стучал поршневыми пальцами.

Машина превратилась из элемента некого форса в производственную необходимость, потому что Королёв сделал меня де-факто замом по снабжению. В отличие от него, особо секретного товарища, я успел засветиться на публике и потому открывал ногой любые директорские двери на заводах, где могли быстро и без проволочек выточить что-то, совершенно необходимое для эксперимента с ракетой или ракетным двигателем. Расплачивался с руководством белозубой улыбкой, со слесарями и прочими фрезеровщиками – бутылкой, для чего Главный определил мне оклад зама. Совместительство служащего в армии, тем более зачисленного в гражданскую контору, запрещалось категорически, но на фоне игнорирования приказа Хруща держать меня взаперти это было просто мелочью жизни.

Приходилось слышать, что ради «Фобос-Грунт» отчаявшиеся российские специалисты шли на радиорынок и за кровные рубли покупали китайские бытовые микросхемы, так ли это, может – обычная байка, не знаю, но вот сам очутился в подобном положении. Каюсь, занятиям с космонавтами уделял меньше времени, чем хотел бы, но куда больше, чем прежний Гагарин, по уши занятый представительскими поручениями.

Мы с Аллой пролетели не только мимо Чехословакии, но и мимо множества других весёлых мероприятий, я из-за опалы у генсека, а жена из-за беременности, протекавшей несколько тяжелее, чем первая. Не ездили даже в Крым, заменявший советским людям Анталию, Хургаду, Пхукет и Гоа одновременно. Как следствие, мне не грозило падение из окна госдачи в «Форосе». Тот Юрий сильно разбился и получил рваную рану на лице, посему не смог присутствовать на открытии съезда КПСС и сильно разозлил Хрущёва, в чём-то мы до сих пор совпадаем.

Моя персона во время поездок по заданию Королёва пользовалась неизменным успехом у женского пола. Ох, какое искушение… Я не выступал столь публично, как мой оригинал, но появившись в трудовом коллективе, где хоть один из трудящихся принадлежал к прекрасной половине человечества, а в бухгалтерии и секретариате все труженики такие, как попадал под обстрел женских глаз сильнее, чем волк, выскочивший на поле перед десятком охотников. Не гарантирую, что каждая отдалась бы прямо на рабочем столе, не забываем, в СССР секса нет, но взгляды ловил на себе столь пламенные, что, сорвись единожды, верность супруге мог бы хранить только изредка.

Клянусь: ни с кем, ни разу, хоть свербело очень. Я слишком заметен. На триста процентов уверен, что «осчастливленная» моим вниманием уж таким успехом да похвалилась бы. И для семьи, и для намеченных великих дел мне стоило оставаться незапятнанным.

Что-то во мне повторяло: ты – избранный, раз удостоился (по-моему, вряд ли заслужено) повторить подвиг Гагарина. Эта странная ответственность давила. Зачастую отказывал себе в мелких радостях, по-прежнему практически не употреблял спиртного, в отличие от того же Титова, получившего партийный разнос за безобразия в румынской командировке.

Он честно признался, что во время суточного полёта чувствовал себя отвратительно. Поскольку у меня ничего подобного не наблюдалось в силу краткосрочности пребывания на орбите, моё состояние сочли нормой, его – патологией. Следовательно, герой и всё такое, но к дальнейшим миссиям в космос негоден. Несложно догадаться, что перестал соблюдать режим. Из отряда космонавтов не отчислялся, но даже дублёром его бы уже никто не назначил. Соответственно, на всякие приглашения и торжественные встречи с тружениками и труженицами ездил постоянно, не отказываясь от чарки за своё здоровье и успехи космонавтики.

В конце августа, когда данные о послеполётном состоянии здоровья Титова были изучены и обобщены, Королёв устроил мне очередной сеанс откровений. Его обычный скепсис дошёл до какой-то экстремальной точки.

- Юра! Ты как думаешь, мы в тупике? Ну не сможет человек долго находиться на орбите. А ты: «Луна-а»…

- Ничего подобного. Мы, приматы, миллионы лет привыкали жить в гравитации. Дайте человеческому организму четыре-пять дней адаптироваться к невесомости. Вы же знаете мои предчувствия, а это к тому же основано на собственном опыте и ощущениях.

- Меня не поймут. Тут едва сутки вытерпел…

- Готов лететь на неделю. Вы же знаете, я не прекращал тренировки. Если датчики не покажут стабилизации состояния, через трое суток дадите команду на спуск.

- И мы получим уникального единственного, переносящего космос… Нет уж!

- Тогда форсируем одновременный полёт Нелюбова и Николаева. Лучше сразу троих, с Поповичем, как хочет Хрущёв.

Изменение ракетной политики позволило использовать все заготовки для баллистических ракет на базе «семёрки» на нужды исследования космоса. Даже экземпляры, стоящие на боевом дежурстве в РВСН, мы надеялись вскоре использовать для запуска беспилотных аппаратов. Я надеялся, что моё вмешательство сделает старты чаще. Поскольку военное министерство имело свои амбициозные планы, их «зениты» уходили в зенит, прошу простить мой французский, тоже несколько чаще – уже два спутника-шпиона во второй половине шестьдесят первого года, один, правда, неудачный из-за разгонного блока.

Хуже, чем с ракетой, а над ней работали уже много лет, дело обстояло с кораблём, его бортовыми системами. Я замёрз в тайге, а Титов на орбите, потому что из-за неисправности системы терморегуляции два вентилятора охлаждения крутились на полную. Температура опустилась до десяти градусов, вроде бы и не мороз, но для неподвижно лежащего и не особо тепло одетого – существенно. Теперь члены отряда космонавтов де-факто сами испытывали улучшения, потому что изменённые блоки устанавливались на макете в НИИ, и мы сами залезали внутрь, закупоривая люк, чтоб убедиться: теперь работает или всё осталось как раньше, я куковал внутри спускаемого аппарата не меньше других.

Моё исчезновение из поля зрения масс-медиа, особенно на фоне мелькающего везде и всюду Титова, породило немало слухов, ехидных комментариев в западной прессе, а также лавину писем в ЦК КПСС. Поэтому, забив на собственное распоряжение, Хрущёв семнадцатого октября появился в только что сданном Кремлёвском дворце съездов, заказав сопровождение в виде обоих летавших в космос – меня вместе с Титовым. Сиял, растягивая жабий рот в радостной улыбке. Иностранные гости из братских коммунистических партий тискали ему руку, потом нам с коллегой, и мне почему-то показалось, что космонавтам досталось больше сердечности. Никита Сергеевич, похоже, не слишком пользовался популярностью. По уважительной причине: из-за отсутствия той самой популярности.

Оттепель заканчивалась или даже закончилась. Совнархозы и прочие экономические новшества не принесли ожидаемых результатов. Неожиданные виражи хрущёвской политики не вызывали аплодисментов, он слышал смешки за спиной и требовал у Шелепина, которого сам же наставлял о необходимости преодоления наследия сталинского НКВД-КГБ, вычислять, преследовать и сажать рассказывающих про генсека анекдоты.

К съезду, парадному и показушному мероприятию, Хрущёв приберёг две заготовки: демонстрацию космических достижений и эпохальное заверение построить коммунизм уже к восьмидесятому году.

«Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» Более чем оптимистическое обещание обрело конкретный и невыполнимый срок.

Пока он чувствовал себя победителем, лидером в плюсе. Я же не вполне знал, как к нему относиться. Да, освободил страну от культа личности Сталина, но настолько неуклюже, что разрушил часть идеологической конструкции СССР, рассорил нас с китайцами и албанцами. Согласен, своевременно начал реформу колоссального военного монстра, но так, что под нож пошли нужные виды вооружений, а средства тратились настолько неэффективно, что кошмар. Укротил и обуздал госбезопасность и милицию, но затем снова начал закручивать гайки.

Подытожу. Он был крайне неудачным высшим руководителем СССР. Такого отношения и заслуживает.

Я отсидел положенные дни, слопал энное количество икры и дорогой рыбы в буфете, лизал (не пил) коньяк с самыми различными деятелями, уклонялся от разговоров про космос и в последний день слинял, оставив Титова нести бремя космической славы одному. Первый совместный полёт двух «Востоков» был запланирован на декабрь, он предусматривал некоторые орбитальные маневры и сближение до расстояния прямой видимости. Активный корабль, на котором должен был лететь Нелюбов, довольно существенно отличался от «Восток-1» и «Восток-2». Все, причастные к его подготовке, трудились как проклятые.

Никита Сергеевич жаждал «удивить мир» ещё раз, а мы рвали жилы ради дороги на Луну. Поплатились: Николаев спустился за Уралом сразу после старта, чудом выжив после отказа техники. Нелюбов провёл на низкой орбите более пяти суток, маневрировал в гордом одиночестве, главное, доказал, что описанное Титовым временное ухудшение самочувствия не столь существенно и без следа исчезает на четвёртый день. Он отвязывался и плавал, если так можно описать перемещение в крайне тесной кабине, сообщал в ЦУП, насколько ему комфортно в космосе.

Хрущёв негодовал. Он по-прежнему настаивал на задаче «удивлять», пятисуточный рекорд пребывания на орбите его не вдохновил. В марте шестьдесят второго в космос отправилась первая женщина – Ирина Соловьёва, опытная парашютистка, но она крайне мало времени провела в ЦПК. И Каманин, и Карпов, и я просили отложить женский запуск, но генсек, как мне потом рассказали, взъярился, увидев мою фамилию в числе отрицавших готовность наших женщин, соответственно решил поступить наоборот.

Подвела даже не краткосрочность подготовки, а случай. Космонавтка опустилась с парашютом в Уральских горах и получила тяжёлую травму. Её, торжественно идущую перед телекамерами от трапа Ил-18 по красной дорожке к Хрущёву, заменила загримированная актриса. Сама Соловьёва давала интервью, только сидя в кресле, способность ходить вернулась к ней много позже.

Королёв лишний раз подивился моей прозорливости. Говорил, что в средние века меня давно сожгли бы на костре как колдуна. Но ещё теснее приблизил. Он первым поздравил с рождением сына, каким-то образом умудрившись узнать, что Алла благополучно разрешилась бременем, раньше меня, поскольку я мотался по его поручениям и звонил в госпиталь редко, примерно раз в полтора-два часа.

Двенадцатого апреля, как раз на годовщину полёта, приехал к нам домой на «отведки», то есть посмотреть на малыша, привёз подарков. Андрюха орал мощным, хоть и очень детским голосом, резко отличаясь от сравнительно молчаливой сестры, врачи убеждали: вполне здоров, просто чересчур активен.

- Космонавт растёт! – бросил Главный, заслужив ненавидящий взгляд моей половинки. Затем предложил мне прогуляться, и тут уж не можно было не сомневаться: предстоит очередной сверхоткровенный разговор.

- Вы про ракеты на Кубе?

Мы уже достаточно отдались от жилых домов, медленно шагая среди молодых деревьев, всего пару лет посаженных и в эту весну ещё не выпустивших почки. Конечно, суперагент ЦРУ, имея направленный микрофон и компьютерную систему обработки звука, сумел бы записать и расшифровать наш диалог, даже матерные слова, которые я практически никогда не слышал от Главного.

- Гагарин… твою мать… порой хочется отдать тебя в медицинскую академию и выпотрошить, чтоб сказали: что у тебя за приборчик, предсказывающий будущее?

- Ни хрена не получится. Ни у него, ни у вас с медиками. Хрущёв – мелкий прыщ, выбравшийся на самый верх благодаря стечению обстоятельств, подлости и хитрости. Постоянно чувствует себя неуютно в тени славы Сталина, оттого так его ненавидит и сражается даже с мёртвым. Пытается себе и всем доказать, что он – не ноль без палочки, а что-то сможет. Дальше элементарно. Кубинские революционеры – это просто бандиты, отобравшие власть у других бандитов, но лояльных к США. Вдруг у нас резко улучшились отношения с Кубой. Мы с вами предлагаем сложные, дорогие многоходовые варианты: АПЛ с ракетами, лунная база. Вон, Янгель сделал проект орбитальной водородной бомбы, что будет крутиться над головами американцев и на любом витке упадёт прямо на Сентрал-Парк в Нью-Йорке. А Хрущёв поднял чарку с Фиделем Кастро и договорился: давай-ка без всяких больших затрат поставим ракеты средней дальности на Острове Свободы! В ответку на американские в Турции. Это – чистые предположения, но вы только что их подтвердили.

- А почему не получится? – Королёв слушал, но, похоже, не на сто процентов верил. Наверно, у него имелись какие-то свои резоны. – Обоснуй, почему не получится. Я пока не спорю и не опровергаю, хочу услышать твои аргументы.

- Потому что американцы не позволят, да и нахрен нам не нужно. Куба у них как на ладони. Сначала врежут ультиматум. Потом вдарят по пусковым установкам, они же как на ладони у их ВВС. И наш Президиум ЦК КПСС окажется перед выбором: или попытаться напасть на более сильного противника с гарантированным уничтожением Советского Союза, или утереться. Думаю, что задумка провалится ещё на начальном этапе реализации.

- Но их ракеты стоят в Турции… Так сказал бы Хрущёв, добавив пару смачных эпитетов.

- Стало быть, мы имеем право ставить ракеты на Кубе. Сергей Павлович, американскому президенту и Конгрессу это Хрущ не объяснит. Они привыкли к собственной исключительности. Quod licet Iovi, non licet bovi, как любит повторять моя супруга, что означает…

- Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. Знаю. Они – боги, мы – всего лишь корова мужского пола.

- Дались кукурузнику эти турецкие ракеты! Да, он изволил обидеться. Представим маловероятное: уговорил американцев их убрать. Но в Средиземном море и в Норвежском море несут дежурство их ядерные субмарины, необнаруживаемые и неуязвимые, способные накрыть ракетами весь СССР до Урала со столь же малым подлётным временем, что и у «Юпитеров» в Турции.

- То есть ты остаёшься при том же мнении: сдерживание угрозой неприемлемого ущерба, а не попыткой порвать жилы, добиваясь паритета?

- Да. Потому что… смотрите сами. Начиная с Кореи, мы неизбежно стоим перед чередой региональных конфликтов. После пятьдесят шестого яснее ясного: Израиль будет воевать с арабами, а арабы – наши естественные союзники. Другая американская марионетка, Южный Вьетнам, сражается с коммунистическим Северным. Скажите, Сергей Павлович, если бы вы были не Королёвым, а королём, дали бы вьетнамцам или арабам баллистические ракеты? А с водородными боеголовками? Нет, как можно больше обычных Ил-28, но их нет, Хрущёв приказал порезать на металлолом. Он готовится к войне, невыгодной ни нам, ни Вашингтону, значит – практически невероятной, но совершенно упускает реальные нужды армии и политики. И всё же такая абсурдная война, с гибелью для всех, может произойти, если кукурузник, нюх потерявший, продолжит дёргать американцев за яйца.

На этот раз Королёв думал долго. Мы прошли достаточно далеко, поравнялись с КПП, дальше начиналась особо режимная территория. Разумеется, обоих бы пропустили. Но нам туда не было нужно.

Он развернулся, я за ним и увидел целую компанию, сопровождавшую нас на уважительном расстоянии – его водителя и сопровождающих офицеров КГБ.

- Так, Гагарин. Я пришлю к тебе человека, немного более ориентирующегося в делах политики и стратегии. Изложи всё это на бумаге. Только без кукурузы и «дёргать за яйца», вообще без критики лично генсека. Одни факты и рекомендации.

- Кому она ляжет на стол?

- Мне. Дальше я решу. Сам понимаешь, насколько рискованный процесс ты только что запустил, - Королёв тяжело вздохнул. – Но иначе нельзя. Не Хрущёв дал старт послевоенному ракетному строительству и атомному оружию, а Сталин и Берия. Он обоих убил, одного после смерти, другого лично закопал живьём, пожинает результат их задела, но слишком часто ставит палки в колёса. Нужно что-то решать.

Я похолодел. Заговор по смещению Хрущёва готовился двумя годами позже и совершенно иными людьми. Меня прихлопнут – мокрого места не останется. А мои дети? Алла? Лунная программа?

Если отказаться и оставить событиям возможность развиваться в прежнем ключе, Хруща снимут в октябре шестьдесят четвёртого. Бодание с американцами в шестьдесят третьем он не выиграет, пусть даже заставит вывести «юпитеры» из Турции, ничего не значащие в итоговом раскладе. Но ведь тогда всё висело на волоске, один случайный выстрел развязал бы Третью мировую, а я натоптал достаточно бабочек, чтоб история чуть уклонилась от известной мне траектории.

Кроме того, поезд уже ушёл. Главный впитал основные мои соображения, да и не нужно преувеличивать собственную значимость, он прекрасно всё понимал до этого разговора. Разве что подкорректирует некоторые акценты. В отличие от какого-то опального майора ВВС, находит общий язык с Шелепиным, Родионовым, Косыгиным, Брежневым.

Отсидеться не удастся. Сожрут Королёва – и мне не поздоровится. На чьей стороне я? Неужели на хрущёвской? Не смешите тапочки моей бабушки.

Значит, война.

Эпилог

Эпилог

Никита Сергеевич прилетел из Болгарии в приподнятом настроении, с загорелой лысиной и чуть благоухающий «Плиской». Наступило двадцать пятое мая тысяча девятьсот шестьдесят второго года, пятница, а по пятницам как раз собирался Президиум ЦК КПСС, и генсеку было что сказать товарищам. Точнее, заручиться их формальным согласием, главное он всё решил сам.

Во «Внуково» его встретили Брежнев, Председатель Президиума Верховного Совета СССР, номинальный глава государства, и Косыгин, зам по правительственной части. Хрущёв наряду с портфелем Первого секретаря держал за собой титул Председателя Совета Министров, и во время поездок в зарубежные несоциалистические государства его величали просто «премьер», не понимая, насколько должность главного в партии важнее премьерской.

Косыгин хранил обычное скорбное выражение лица, словно объелся кислых лимонов. Брежнев смотрел вопросительно, вскинув пышные брови.

- Алексей Николаич! Леонид Ильич! Дома всё хорошо?

- Да, Никита Сергеевич, - аккуратно ответил Брежнев, Косыгин только кивнул.

- Значит, и впрямь хорошо. А я узнал, что мы правильно решили. Болгарские товарищи видят: американские стервецы и правда держат в Турции ракеты. Запустим гадам ежа в штаны! Едем. Президиум ждёт? Вот всем расскажу, как я их…

Кого и чем Никита Сергеевич уделал, оба высших партийных сановника не узнали, рассевшись по своим «чайкам». Впереди помчались гаишные «волги» с мигалками, за ними длинные чёрные лимузины, именуемые в простонародье «членовозами», и несколько обычных двадцать первых с сопровождающими лицами в штатском.

В Кремле генсек взбежал по ступенькам Сенатского дворца и сразу отправился в зал заседаний Президиума, даже не переодеваясь в рубашку и галстук. Под пиджаком у него белела вышитая косоворотка, подчёркивая «народность народного вождя».

Все собрались заранее, пустовали лишь места Косыгина и Брежнева, тут же принявшие в объятья кресел две высокопоставленные фигуры. Не успели они толком расположиться, как Хрущёв эффектно огорошил новостью: ракеты и правда в Турции!

Новость, если по правде, была не первой свежести. Фотографии этих ракет уже опубликовали турецкие и европейские газеты, советские перепечатали, заодно бескомпромиссно заклеймив американский империализм. Но только сейчас ракетную угрозу подтвердил самый главный авторитет – Первый секретарь Компартии Болгарии Тодор Живков, и прежняя информация получила, наконец, статус бесспорно истинной.

Хрущёв с превосходством поглядывал на подданных, прозрачно намекая: я вон каким важным делом занимаюсь, пока вы штаны просиживаете.

- Таким образом, товарищи, мы сегодня окончательно утвердим порядок отправки наших ракет на Кубу в ответ на агрессивные происки американцев. Родион Яковлевич, доложите.

Тучный министр обороны встал, привычно одёрнул китель и взял отпечатанный лист бумаги, без неё он говорил не очень.

- Генеральный штаб не согласен с военной целесообразностью развёртывания ракет в государстве с неустойчивым политическим режимом. Считаем правильным прежний курс в соответствии с идеей обеспечения неприемлемого ущерба врагу и с наращиванием присутствия подводных ракетоносцев у побережья возможного противника.

Последним человеком, кто смел хоть что-то возразить генсеку в этих стенах, был выскочка Гагарин, потребовавший доказательств слов Никиты Сергеевича. Слушая Малиновского, Хрущёв похолодел. Только сейчас осознал, насколько широко распространилась гагаринская зараза.

- Родион! Ты что – башкой звезданулся? – премьер добавил ещё пару непечатных выражений, звучащих совершенно неприлично в этом официальном месте.

Тот и не собирался оправдываться, опустившись в кресло, вместо него поднялся председатель КГБ.

- Мы только что услышали, товарищи, пример того, о чём нельзя больше молчать. О недостойном, неуважительном отношении Никиты Сергеевича к коллегам. Считаю, так продолжаться не может.

- Александр Николаевич, расскажите нам, чем же закончилась история с покушением на Гагарина. Год прошёл, а мы так и не знаем, - встрял Подгорный.

Хрущёв с ненавистью глянул на него, первого секретаря ЦК КПУ. Уж с украинского фланга никак не ожидал атаки, столько сделал для них, Крым подарил!

- Не могу ответить на ваш вопрос, Николай Викторович, - развёл руками Шелепин. – Все имеющиеся улики свидетельствуют, что заказчиком покушения выступил родной сын Первого секретаря Глеб Хрущёв, но Никита Сергеевич категорически запретил продолжать расследование, обвиняя, что Комитет госбезопасности копает лично под него.

- Хватит! – Хрущёв ляпнул ладонью по столу так, что руке стало больно. – Что, суки, сговорились?

Он смотрел на лица членов Президиума и прекрасно понимал, кто за него, но чувствует себя в меньшинстве и промолчит, кто просто держит нос по ветру и поворачивает в сторону «комсомольцев», то есть самого Шелепина, ранее возглавлявшего ВЛКСМ, и его сторонников. Спайка КГБ в лице Шелепина и армии в лице Малиновского означала практически непробиваемый альянс, а союзное милицейское министерство, третью силовую власть, Хрущёв сам разогнал и не мог к ней апеллировать.

По праву председательствующего пытался удержать ситуацию в руках, затыкал рот выступающим, даже метнулся к двери, но увидел, что два офицера КГБ из свиты Шелепина почему-то не ждут снаружи, а перегородили выход, стоя внутри.

Это было не просто заседание Президиума ЦК, а государственный переворот. Хрущёв намеревался править пожизненно и считал, что имеет все рычаги для этого. Почему – нет?!

Невзирая на его протесты, выступили и другие ответственные товарищи, раскритиковав не только волюнтаристский стиль работы генсека, но и основные векторы его политики, включая ненужный конфликт с Китаем, просчёты в хозяйственной деятельности, военную реформу. Президиум единогласно решил: отстранить Хрущёва Никиту Сергеевича от должности Первого секретаря ЦК КПСС, в течение сегодняшнего дня созвать внеочередное заседание ЦК для утверждения на эту должность кандидатуры Шелепина Александра Николаевича, рекомендовать сместить Хрущёва с поста председателя Правительства СССР, на его место выдвинуть Косыгина Алексея Николаевича.

Выйдя из зала, экс-генсек, униженный и оплёванный, обнаружил, что исчезли пятеро его личных телохранителей из КГБ, сопровождать отставника взялись совершенно незнакомые ему субъекты, скорее конвой, чем бодигарды. Они крайне вежливо попросили обождать в Кремле, пока собирается кворум для заседания ЦК. И хотя по Уставу КПСС, а также по Конституции СССР его отстранение от власти в партии и правительстве должны утвердить коллегиальные органы, искушённый в кремлёвских игрищах Хрущёв понимал: всё кончено. Осталось надеяться, что Шелепин отпустит его с миром на пенсию, а не арестует, как схватили Берию в пятьдесят третьем.

В голове пульсировала догадка: Гагарин! Он точно приложил руку к произошедшему. Не простил покушение. Теперь, когда Глеб и Сергей лишены покровительства, выскочка поквитается со всеми Хрущёвыми.

Значит, нужно нанести упреждающий удар.

Анатолий Матвиенко Последний полёт Гагарина

Глава 1

1

«Родина — самое дорогое, что есть у человека, продай её как можно дороже». Не это ли увлекло человека, мне лично незнакомого, но и раньше не вызывавшего симпатий?

Удивительно, новость о предательстве ответственного сотрудника советского ВПК я узнал не из докладов о соблюдении режима секретности в Объединении перспективного машиностроения и не в Центре подготовки космонавтов, а просто из передачи по телевизору.

Дело было так. Как говорится, ничто не предвещало. Приехал к себе к девятнадцати часам, когда транслировался выпуск «Телевизионных новостей». В будние дни я обычно к нему не успевал, разрываясь между поручениями Королёва, отрядом космонавтов, учёбой в Академии имени Жуковского и встречами с представителями общественности, для которых по-прежнему слыл главным кумиром, хоть в космосе побывали уже несколько наших сограждан.

Но вот субботу, как минимум вторую половину дня, да и воскресенье целиком, старался отдавать семье. Порой на выходные падали визиты каких-то международных делегаций, что случалось чаще, чем хотелось бы, тогда выкручивался как мог. Делал вид, что умчался на другой объект, если раздавался телефонный звонок из соответствующего отдела ЦК КПСС. Чиновники высшего уровня даже вообразить не могли, что молодой майор их бессовестно игнорирует. А я полагал и не без оснований: какой-нибудь Вальтер Ульбрихт прекрасно посмотрит Москву без меня, в то время как уставший космонавт предпочтёт высокому гостю общение с дочкой.

Выходному предшествовал типичный пятничный диалог.

— Милый, ты, конечно, завтра побудешь с детьми? Мама приезжает, хочу поводить её по магазинам.

— Конечно, дорогая! Только, наверно, не с самого утра. Не смотри на меня зверем, даже кроликом, расстроюсь. С дочкой наверняка выйду, но после обеда.

— Не забудь, завтра наша передача. Погуляешь с дочкой, и смотрим вместе!

Ксюша, по моим наблюдениям, здорово опережала сверстников в развитии, бодро щебетала, выучив сотни слов, гулять с ней я обожал. Впитавшая башкирскую кровь бабушки по матери и кавказскую по дедушке, а также славянскую от меня, она росла энергичной, инициативной и исключительно упрямой. В середине мая шестьдесят второго года получила в подарок трёхколёсный велосипед, освоила его, пару раз навернувшись, и гоняла под моим надзором по Звёздному городку. Впереди неслось треньканье звонка, если кто-то не уступал дорогу, грозилась наехать. А когда попадался спуск, поднимала ножки с педалей и смело катила вниз, набирая скорость с воплем торжества. Я, наверно, так не орал от восторга после приземления из космоса, как она, разогнавшись с горки. Совсем мало надо ребёнку для счастья!

Двадцать шестого мая в субботу и вправду удалось выбраться домой не поздно, как обещал Ксюше и Алле. Причина уважительная: вечером в программе телепередач значился финал сезона КВН. Подобные развлечения советское телевидение редко дарило своим зрителям, каждое было событием, улицы пустели, соседи битком набивались в квартиры к счастливчикам, имевшим телевизоры, около каждого ящика образовывался мини-кинозал. Естественно, что-то трущили и запивали. Либо выпивали и закусывали — в зависимости от контингента зрителей. Жили тогда дружно, общались много, не забиваясь по собственным норам у экранов индивидуальных телеков или перед чёрными зеркалами интернет-гаджетов.

Члены отряда космонавтов были несколько богаче среднестатистического обитателя Москвы и Подмосковья, с походами в гости тоже частили, но не на телевизор, им обзавелись все. Мужчины кучковались ради футбола, жены поддерживали. Тогда не случалось конфликтов, что по одному каналу транслируют матч «Спартак» (Москва) — «Динамо» (Тбилиси), и одновременно по другому идёт слезливый сериал вроде «Дикой розы». Каналов мало, передач тоже, оттого голубой экран какое-то время сплачивал, а не разобщал.

В полученной четырёхкомнатной квартире мы сделали ремонт, приобрели мебель, телевизор тоже новый, покупки субсидировало Отечество из специального правительственного фонда. Я не хотел выбирать комбайн, сочетающий функции телевизора с проигрывателем, комнат четыре, радиола сверкала полированной крышкой отдельно, а ещё был относительно небольшой радиоприёмник на кухне.

Престижный по тем временам «Рубин-102» стоил в магазине четыреста пятьдесят послереформенных рублей, то есть четыре с половиной тысячи старыми, поэтому считался предметом роскоши. Он находился у нас в столовой на высокой тумбе под привезённой мамой кружевной салфеткой, поднимаемой, лишь когда включался, а окно за ним было задёрнуто модной занавеской из ГДРовского дедерона. Почему-то считалось, что от дневного света экран портится, и без того крохотный ресурс кинескопа снижается. Если сядет, нужно звонить тестю в Оренбург, тот — каким-то хитрым друзьям в Москве, чтоб добыть по блату новый. Как вариант, я мог выкрутить трубку и везти в ателье, её реставрировали, возвращая яркость и контрастность картинки. Учитывая, что значительную часть суток передающие антенны вместо телепередач гнали тестовую таблицу для настройки и пронзительно пищащий тоновый звуковой сигнал, работал «Рубин» мало, хоть ежедневно, кинескопа должно было хватить более чем на год, хлопоты с заменой ждали в будущем, так что я немного забежал вперёд.

И уж точно мы не экономили на редких интересных передачах, разбавляющих репортажи о битвах за урожай, стройках, плавках, на закуску — о происках иностранных империалистов.

В «Телевизионных новостях» диктор голосом без эмоций повторил сообщение о главном событии: вчерашнем внеочередном Пленуме ЦК КПСС, освободившем Хрущёва от обязанностей Первого секретаря и Премьера в связи с выходом на пенсию и назначении на эти должности соответственно Шелепина и Косыгина, затем перешёл к текучке.

В любой стране со свободными или хотя бы полусвободными СМИ полная смена власти в государстве муссировалась бы очень долго, перетирались слухи, что, на самом-то деле, привело к внезапной отставке кукурузного вождя. Но в нашей это обсуждалось только в частном порядке, мы с Королёвым около двух часов провели у Келдыша в Академии наук, определялись, как строить отношения с новым главнокомандованием СССР, на какие гражданские и военные программы делать акцент. Мстислав Всеволодович Келдыш старался относиться к Хрущёву непредвзято, но академика бесила его непоследовательность, зависимость от эмоциональных всплесков. Человек аналитического и математического ума, он никогда не мог просчитать, что тот товарищ выкинет в следующий момент, работать было трудно. Многие светила Академии наук СССР надеялись, что при Шелепине и Косыгине уйдут в прошлое хотя бы самые неприятные проявления хрущёвского волюнтаризма.

Дома я сказал себе: хватит, выкинь даже рабочие мысли из головы, ты пришёл со службы. Алла при поддержке тёщи сварганила ужин. Это тебе не заказать доставку из ресторана, простояла два или три часа у плиты, параллельно бегая к сыну и приглядывая за дочкой. Сын задремал в кроватке, а мы вчетвером расселись за большим круглым столом. Я совсем не возражал против присутствия Гульнары, приезжала она редко, помогала много и ко мне относилась прекрасно — грех жаловаться.

Как раз закончились новости, на экране показались два неуклюжих анимационных человечка, и телевизор пропел: «Берите в руки карандаш, мы начинаем вечер наш, мы ждём вас, друзья! Пусть кому-то повезёт, а кому-то нет…»

К микрофону подплыла Наталья Фатеева, совсем тогда молодая, как мы с Аллой, и объявила об участвующих командах. КВН, телевизионная молодёжная викторина, весьма отличался от возобновлённого в годы «перестройки», когда упор стал делаться на юмор, и зрители хохотали навзрыд. И уж совсем ничего общего с жалким зрелищем начала двадцатых годов, в котором потуги на шутки остались, но юмор иссяк.

— Знаешь, как наши дамы называют Фатееву? — спросила Алла, подкладывая мне гарнир к антрекоту — картофельное пюре и салат из тёртой свёклы с грецким орехом. — Не иначе как «ведьмой». Ненавидят, когда мужья сидят перед телевизором, пуская слюни.

Жгучая молодая брюнетка из Харькова действительно смотрелась эффектно, да и в более зрелые годы тоже. Очень интеллигентная, мужчины, обсуждая её, не опускались до примитивно-гадкого «я бы вдул», впрочем, мне приходилось вращаться в приличной среде, из моих знакомых подобную пошлость мог бросить разве что бывший Первый секретарь.

— А что ты ждешь? Над ней час или два трудились перед тем, как выпустить под камеры. Мужик такой смотрит, пивко потягивает, а потом оборачивается к благоверной, расплывшейся после родов, в несвежем халате, бигуди в голове.

— Уж не меня имеешь в виду? — с наигранной ревностью спросила Алла. Тёща шумно кашлянула и поддержала дочь суровой мимикой, сама как раз навивалась на бигуди.

Ксюша, перемазанная кашей с мясным пюре, переводила взгляд с меня на маму, затем на бабушку и обратно. Не понимала, что происходит. Родители ссорятся? Тогда самое время зареветь в голос, переключив внимание на себя, чтоб папа и мама наперебой бросились успокаивать, пока не разбудила Андрюшу.

— Никому не передашь мои слова? Ты — единственная из жён космонавтов, способная конкурировать с Фатеевой. После двух родов вон какая стройная — свадебное платье пятьдесят седьмого года будет впору. Короткие волосы тебе идут, бигуди не нужны. И вообще: женщина-мечта.

— Я правда тебе нравлюсь до сих пор?

Наклонился к её уху, чтоб Гульнара не слышала.

— Докажу, когда уложим детей на ночь.

— А не станешь про себя воображать, что ты в постели с Фатеевой, а не со мной?

Тут уж я не выдержал, заржал. Налил себе, ей и её маме по глотку «Киндзмараули», выпили.

— Пусть мужчины Фатеевой воображают, что они с тобой, — тоже шёпотом.

Комплимент зашёл в наилучшем виде, правда, моя благоверная стимулировала меня необычно. В награду сообщила сплетню.

— Ваш Боря Егоров, из нового набора, врач. И жена у него тоже врач.

— Конечно, знаю его.

— Он жутко по Фатеевой сохнет! Говорят — до ссор в семье.

Ужасная вещь — бабьи сплетни. Но порой полезная. Нужно уточнить, что у Егоровых творится, космонавт не имеет права идти в полёт, если дома развал и скребут кошки на душе.

Тем временем в КВН начались очередные викторины, две студенческие команды пытались отвечать на каверзные вопросы. Чувствовалась непосредственность всех участников, наивность, естественность. Непроизвольно достигался эффект, о котором потом будут мечтать создатели риалити-шоу, когда зритель верит происходящему на экране.

Ксюха наверняка не понимала процентов девяносто увиденного и услышанного, но чётко улавливала наши эмоции. Когда в телепередаче происходило нечто занимательное, и мы с Аллой оживлялись, радостно хлопала в ладошки,затихая только после «Андрюшку разбудишь!»

Было весело и вкусно. Жена оказалась примерной ученицей тёщи, в чём-то и превзошла, обмениваясь опытом с другими жёнами военных. Главное, ни в Оренбурге, ни в Луостари, ни в Москве и в Подмосковье не испытывала проблем с продуктами, в их семье папа, мой тесть, исправно работал скатертью-самобранкой, на Севере магазин с народным названием «Промежность» (да, фу-фу, но из песни слов не выкинешь), снабжался вполне достойно. О Москве и говорить нечего. К тому же не иссякал поток из Гжатска. Папа и мама получили пропуска в менее режимную часть городка и постоянно таскали что-то со своего подворья. В плане продовольственной программы в нашей отдельно взятой семье уже был построен коммунизм намного раньше обещанного Хрущёвым.

Пока убирались со стола, я мыл посуду, тёща собирала стирку, Алла возилась с Ксюшей, пересидевшей, ей давно пора спать, телевизор продолжал бубнить. Начался итоговый выпуск новостей перед окончанием трансляции, вот тогда диктор и вбросил ту самую новость о торговце Родиной: советскими пограничниками в районе Астрахани задержан ответственный сотрудник оборонного научно-исследовательского института, пытавшийся бежать из СССР с тем, чтобы продать военные секреты разведке империалистической державы.

Военных НИИ у нас пруд пруди. Но что-то ёкнуло внутри: случившееся с огромной степенью вероятности касается космоса и меня лично.

Сделал вид, что ничего не произошло. Спать разошлись как обычно, и воскресенье прошло рядовым образом.

Оказалось, интуиция не подвела. В понедельник во второй половине дня большую группу ответственных товарищей вызвали на площадь Дзержинского, все хорошо известные мне лица: Королёв, Келдыш, Янгель, Каманин, Глушко и другие командиры в космической сфере, что само по себе примечательно. Оторвать столько крайне занятых людей от дел возможно только по очень торжественной или экстраординарной причине. И это не приём делегации ГДР или Югославии, не увильнёшь, я приехал ровно в назначенное время.

В зале коллегии уже присутствовал Шелепин. Он, бывший вождь ВЛКСМ и экс-председатель КГБ, потащил по своим стопам Владимира Семичастного, тоже бывшего главного комсомольца, доверенное лицо. Надо полагать, сегодня сдал Семичастному дела, в том числе самое свежее, о котором телевидение сообщило в субботу. Естественно, по ящику было без подробностей.

Если кто недоумевал, почему телевизионщики получили отмашку столь быстро дать информацию в эфир, сомнения рассеялись, когда Семичастный, с лёгкой руки Шелепина председательствовавший, раскрыл фамилию арестанта.

— Младший сын Никиты Сергеевича Хрущёва Глеб Хрущёв вступил по своей инициативе в контакты с представителями разведки США, действовавшими в Москве под дипломатическим прикрытием. Он обещал раскрыть важнейшие секреты ракетно-космических программ и разработок в области баллистических ракет с ядерными боеголовками в обмен на помощь в бегстве в США, но попал в поле зрения сотрудников Второго главного управления КГБ СССР. Готовилась операция по захвату предателя, а также разоблачения агентов ЦРУ с целью их высылки из нашей страны. Неожиданное для Глеба Хрущёва смещение его отца вынудило поменять планы, он оставался на подозрении как организатор покушения на Юрия Гагарина и справедливо опасался неприятностей, более не прикрытый протекцией со стороны Премьера.

Я поймал на себе укоризненный взгляд Королёва. Главный конструктор без слов спросил: по чьей протекции Глеба перевели в ОКБ-1, не помнишь? Да, чёрт его побери, по моей, но на тот момент это было единственно правильным решением.

— Сотрудники КГБ проследили перемещение Хрущёва-младшего до Астрахани, — продолжил Семичастный, и я отметил, что он избегает слов «наши сотрудники», поскольку тогда не командовал Комитетом. То есть не присваивает чужих заслуг, и это хорошо. — В ночной темноте его посадили на моторную лодку и перевезли на судно под флагом Ирана, подошедшее вплотную к территориальным водам СССР. Во взаимодействии с пограничниками оперативники обеспечили задержание судна под предлогом нарушения морской границы Советского Союза. Все, бывшие на борту кроме Хрущёва, — подданные Ирана, проамериканского марионеточного режима Пехлеви. Уже сознались, американцы никак не комментируют. Их дипломаты не замараны, у нас нет прямых доказательств, кроме слов иранских моряков, а слова к делу не пришьёшь.

Да, КГБ уже не тот, как скажут через шестьдесят лет: КВН уже не тот. Прежние комитетчики, не моргнув глазом, пришивали что угодно к кому или к чему угодно. Шелепин изрядно проредил орлят с замашками НКВДшных времён, но, судя по парочке, взявшейся за мою ликвидацию взамен на благоволение со стороны семьи Хрущёвых, там ещё полоть и полоть.

— Владимир Ефимович, позвольте вопрос! — поднялся Каманин по окончании доклада. — Изменник непременно должен был разгласить хотя бы часть секретов. Показать товар лицом, чтоб заинтересовать покупателя. Что теперь знает враг?

— К сожалению, здесь мы в состоянии опираться исключительно на его показания, — признал Семичастный. — Предатель не заинтересован, чтоб в материалах дела фигурировал значительный объём информации, отягощая вину. Хотя содеянное и так тянет на статью 64 Уголовного кодекса РСФСР.

То есть — измена Родине. Глеба, вероятнее всего, расстреляют.

— Что он признал? — не унимался Каманин.

— Передал противнику, что в Советском Союзе утверждена и принята к реализации собственная лунная программа. Перечислил всех руководителей космических и особенно военно-космических проектов, охарактеризовал каждого. То есть в ЦРУ знают товарищей Королёва, Глушко и Янгеля. Предполагаю, что как только просочатся сведения о приговоре Глеба Хрущёва к исключительной мере наказания и приведении приговора в исполнение, американские СМИ получат эти сведения. Пока что ЦРУшники воздерживаются, чтоб не навредить своему завербованному агенту, пусть провалившемуся.

А чем это навредит Королёву и Янгелю? Или мне? Я подумал, что ничем. Программа «Аполло» форсирована и ранее, без опасений конкуренции с нашей стороны. На мой взгляд, факт пилотируемой высадки на Луну без предварительной миссии в беспилотном режиме — верх безрассудства. Их счастье, что с «Аполло-11» не случилось как с «Аполло-13», и не на пути к Луне, а со спускаемым аппаратом уже на поверхности.

Дальше совещание перетекло в рутинное русло, обсуждались меры секретности и безопасности, расширения штата Девятого управления КГБ с тем, чтобы его сотрудники занимались также охраной главных фигур в космической сфере.

— Можем прекратить эксплуатацию Гагарина на агитационных мероприятиях? — замолвил словечко Королёв.

— Нет, — отрезал Шелепин. — Усилим меры безопасности, но его встречи с населением, журналистами и гостями страны необходимы. Гагарин — наш символ, наш голубь мира. Он себе не принадлежит.

Я сделал вид, что соглашаюсь с фараоном-рабовладельцем, и покорно кивнул. Спасибо, что на зарубежных поездках поставлен крест. Вот Луны достигнем, тогда…

Самое интересное, конечно, прозвучало мимоходом. Семичастный озвучил проверку контактов братьев Хрущёвых в связи с формированием какого-то особо секретного конструкторского бюро, причём не в Москве и в области, а также не на «Южмаше» в Днепропетровске, где-то за Уралом, чтоб больше никаких побегов, никаких утечек информации. Единственное, что мы узнали, это про перевод туда нескольких ведущих инженеров от Глушко, причём сам он явно был поставлен перед фактом и не прятал крайнего раздражения.

Валентин Петрович пробурчал, когда по окончании шли к лестнице:

— Кому-то волюнтаризм Хрущёва не нравился. А это, что ли, не волюнтаризм⁈

Я воздержался от реплик. На стоянке сел в машину Королёва.

— Сергей Павлович, мне это нужно знать? Или меньше знаешь — крепче спишь?

Случилось невероятное, Главный отправил покурить своего водителя, хоть в «чайке» имелось стекло, отделяющее пассажиров от переднего сиденья.

— Глушко настаивает на создании нового поколения особо мощных двигателей на гидразиновом токсичном топливе — гептиле. Да, ракеты могут храниться заправленными долго. Но зачем? Разработки Янгеля и мои решили проблему: азотная кислота в качестве окислителя вместо сжиженного кислорода. Штаты и Европа теперь под прицелом, Юра. А пуск перспективной тяжёлой ракеты будет готовиться неделями, это нормально.

Он о чём-то недоговаривал.

— Согласен. Значит, это будет новое секретное КБ по разработке особо мощного ЖРД керосин-кислород? То, чего больше не хочет Глушко. Но зачем такая секретность, беспрецедентная даже по советским меркам?

Королёв вздохнул. И без того широкая грудь, казалось, сейчас разойдётся как меха аккордеона и оторвёт пуговицы на пиджаке, но он заранее его расстегнул.

— Вот ты, наверно, думаешь, мы здорово американцев опередили. У нас четверо побывали на орбите, у них два суборбитальных. Верно! Но не нужно обольщаться. В целом за океаном культура производства выше. Денег неизмеримо больше. Образованных людей хватает, лабораторий тоже. То, что Советскому Союзу удалось локально вырваться вперёд, означает лишь одно: мы раньше бросили усилия на один участок. Удержаться сложно.

— И в чём они дышат нам в затылок? Либо готовы обойти на повороте?

— В проектировании тяжёлой ракеты-носителя, многократно превосходящей «Восток» по массе, выводимой на низкую опорную орбиту. А как Кеннеди объявил лунную программу, эта ракета будет использована для доставки астронавтов на Луну. По однопусковой схеме, с Земли — и туда.

Да, знаменитая «Сатурн-5» Вернера фон Брауна, феноменальная для своего времени, причём технология создания и чертежи частью утеряны. Тяга каждого двигателя F-1– более шестисот тонно-сил у земли! Когда придёт время конструировать SLS для возвращения на Луну, американцы не обнаружат технической документации и будут воссоздавать эти движки, обмеряя сохранившиеся экземпляры техники от отменённого запуска «Аполло-19».

Это я всё знал, только не мог поделиться информацией с Королёвым, зато он получил и озвучил такие невероятные сведения, что мне, считавшему себя едва ли не всеведущим, осталось только отвесить челюсть.

— А вот теперь, Юрий, самая секретная часть. Даже Хрущёв не знал. Шелепин придержал информацию до его отставки. По ночам не болтаешь, жена не услышит?

— Сплю как убитый, набегавшись по вашим поручениям.

— Ну, смотри. С нашей разведкой в США связался один из ведущих разработчиков двигателя лунной ракеты. Передал чертежи, протоколы огневых испытаний. Пока двигатель несовершенен, не доведён до ума. Не гасятся колебания, возникающие от неравномерности сгорания топлива, но источник уверяет: в ближайший год проблема будет решена. Как именно — он расскажет в подробностях.

Разумеется, Королёв не назвал фамилию добровольного информатора. Возможно, сам её не знал. А я предположил, это мог быть Борис Кит, белорус, родившийся в Санкт-Петербурге до Первой мировой и переехавший на родину предков, во время Второй мировой сбежавший на запад, опасаясь обвинений в сотрудничестве с оккупантами на территории Белоруссии. Я писал о нём статью в восемнадцатом году, когда учёный умер в возрасте ста семи лет. Ста семи! Кит сыграл ключевую роль в обеспечении процессов в камере сгорания F-1, разработал топливную смесь, керосин — не однородное вещество, а сложный микс углеводородов. По информированности не уступал фон Брауну. Но, не исключаю, и не он. В послевоенное время в США было столько симпатизирующих коммунистам и желающих помочь СССР нормализовать отношения между великими державами, что, говорят, у советской разведки не было отбоя от американских граждан, желавших сотрудничать. Отсюда маккартизм и «охота на ведьм», коммунизм какое-то время был весьма популярен в «главном оплоте демократии». Правда, популярность улетучилась, когда прилунился «Аполло-11». Американское правительство, истратив десятки миллиардов долларов, сумело убедить избирателей, что Штаты впереди планеты всей, в том числе — благодаря избранной государственной системе. А мы продули и в девяносто первом пожали плоды проигрыша.

— Вот как, Сергей Павлович. Рискну предположить, что двигатель для лунной гросс-ракеты жидкостный и кислородно-керосиновый, поэтому у Глушко отобрали лучших по этой тематике. А на «Южмаше» пусть продолжают работать с несимметричным диметилгидразином… Умно! Кто придумал эту рокировку?

— Келдыш. Но мы вынуждены действовать сверхосторожно. Американцы не должны пронюхать, что их документация попадает в Москву. Наше специальное КБ воспроизведёт их двигатель и продолжит работу параллельно.

— Только мы будем знать об их успехах и находках, а они о наших — вряд ли.

— Очень надеюсь! — пробормотал Королёв с обычным своим скепсисом. — Мы убедились, что медлить нельзя. Пока американцы отполируют F-1 и ракету с этими двигателями, в один год не верю никак, мы обязаны научиться собирать на орбите лунный корабль, используя «семёрку». Жутко нерациональный, неизящный вариант, поспешный. Только чтобы первыми отметиться на Луне. А дальше будем летать на тяжёлой ракете. Знаешь, что обидно?

— Многое. Но что вы конкретно имеете в виду?

— Придётся зарубить наши наработки по тяжёлой ракете и начинать заново — под двигатель, сделанный на основе американского. Так что, Юра, пока готовим экипажи под многопусковую схему, ровно так, как ты мне рисовал при нашем знакомстве… Пророк! Следующие поколения космонавтов полетят уже на большом многоместном корабле.

Я постарался спрятать улыбку, вылезая из «чайки». Мертворождённая Н-1 теперь не появится на свет, сожравшая столько сил, денег, нервов. А также драгоценного таланта Сергея Павловича. Пусть ему немного осталось, успеет главное — малый лунный корабль.

А ещё очень хорошо, что в Звездном никто не должен узнать раньше времени о советском аналоге «Сатурна». Иначе домашнего продолжения разговоров не миновать, Алла не отстанет: не ты ли собираешься на ней лететь.

Интересно, когда Ксюша подрастёт, тоже будет доставучая?

И лишь с большим запозданием в голове оформился самый главный вопрос: поступала ли в СССР развединформация об американском ракетном двигателе в покинутой мной реальности, если да, то почему F-1 не воссоздан на советской базе, «Протон», Н-1 и «Энергия» оснащались совершенно иными.

Похоже, я всё же не в своём прошлом, а в параллельном мире, в мелочах отличающемся. И хоть в нём трудно, опасно, здесь лишён некоторых преимуществ цивилизации, доступных в постсоветской России, мне этот мир нравится!

Глава 2

2

Встречи с трудящимися продолжались. Правая рука распухла от тысяч пожатий. Радостная гагаринская улыбка, наверно, казалась приклеенной. Отвечать взаимным радушием искренно я уже не мог, устав психологически. Но никогда не отталкивал людей, одна колхозница сказала, что мой полёт для неё был важнее свадьбы единственного сына — ну как тут оттолкнёшь, не позволив себя обхватить. Обнимался, подставлял щёки под поцелуи. В основном ездил на такие мероприятия в гражданке, форма быстро сминалась и принимала неуставной вид, что совершенно недопустимо, образцовый вид Гагарина был визитной карточкой Советской армии и всей страны, в пиджаке и брюках проще, сорочки менял, туфли, на которые наступали желающие потискать меня, протирал тряпочкой и щёткой перед очередной встречей.

Чёрная «волга» после таких встреч просаживалась кормой вниз едва не до глушителя, потому что багажник непременно наполнялся дарами доверху. По пути домой непременно сворачивал к детскому дому, сгружая туда всё съестное, кроме крепких напитков. Алле не всегда что-то довозил, однажды — целого запечённого поросёнка, половину отдали Нелюбовым, сами ели несколько дней… Вкусно, но уж очень много всего.

В июне посетил Гжатск, и обошлось без казусов. Я страшно торопил организаторов, народ собрался в Доме культуры какого-то местного предприятия, те, кому не хватило мест, заполнили площадку напротив. Мои сидели в первом ряду, но даже им уделил мизер внимания, пригласив приезжать в Москву почаще, сам общался с публикой с трибуны. Как всегда говорил о руководящей и направляющей роли КПСС, что главная заслуга в опережающих темпах освоения космоса не наша, отряда космонавтов, а партии и правительства, выделивших средства. Потом добавлял: вложенные ресурсы не из воздуха упали, а добыты вашим самоотверженным трудом на благо всего советского общества, это вы, товарищи, настоящие герои покорения космоса, даже в большей степени, чем я.

Продолжительные аплодисменты.

Потом вышел из ДК и выкрикнул то же самое собравшимся перед ступенями. К «волге» меня не пропустили пешком, а донесли на руках.

Глубоко уверен, что если бы в шестьдесят втором году новый Первый секретарь избирался не составом ЦК КПСС, а всенародным голосованием, я выиграл бы у Шелепина с колоссальным отрывом. И это был бы неправильный выбор. Да, популярен, точно так же как находился в фаворе у населения Калифорнии Арнольд Шварценеггер, легко выигравший губернаторское кресло. Имей американское происхождение, мускулистый мужик баллотировался бы в президенты и со своими «аста ла виста, бэби» и «айл би бэк» точно разорвал бы в клочки любого соперника. Но вряд ли бы стал квалифицированным главой государства, как и я — хорошим Первым секретарём. Навыки прыжков с парашютом и выдержка на перегрузках не помогут в управлении страной. Раскрученность и компетентность — зело разные материи, я совершенствовался только в пиар-акциях, следующая выпала на Калинин.

С замиранием сердца смотрел на калининские церквушки, памятные с детства, с того детства, не гагаринского, изгиб Волги… А среди восторженно встречающих первого космонавта заметил немолодых мужчину и женщину.

Лучше бы отвернулся, но что-то не позволило. Шепнул заместителю председателя облисполкома:

— На площади справа стоят двое лет пятидесяти: мужчина в сером пиджаке, брюки заправлены в сапоги, рядом женщина в цветастом платке, красная кофта, чёрная юбка. Видите?

— Мне бы такое зрение как у космонавта, Юрий Алексеевич! — чиновник напряг глаза, укрытые за линзами очков. — Точно, вижу.

— Если не ошибаюсь, мои знакомые. Встреча с населением минут через двадцать закончится, можете привести их в исполком, куда-нибудь в отдельный кабинет?

— Конечно! Не сомневайтесь, Юрий Алексеевич!

Он порскнул в их сторону, прихватив милиционера из числа охраняющих трибуну, породив неприятное ощущение, что доставку приглашённых обставит как задержание. Нет, не оплошал, через полчаса мы уже сидели в председательском кабинете, пышная секретарша суетилась вокруг, наливая чай и угощая пряниками.

Представился:

— Юрий Гагарин, лётчик-космонавт. А вы…

— Харитонов Виктор Степанович и жена моя, Харитонова Ольга Макаровна. Местные мы, из Калинина. Родились здесь, когда он при царе Тверью назывался.

Я проглотил комок в горле. Именно такими их и запомнил. Папа уйдёт через год, опухоль в мозге, мама вслед за ним через два. Совсем не старые. Их фотографии стояли в моей квартире, когда принял на грудь, услышав про спутник Зимбабве… Их и внучкино фото.

— А дети есть? Защитники Родины.

— Так сын один остался, Павел. В апреле в армию пошёл. Хотел в лётчики, как и вы, Юрий Алексеевич. Но военкомат отправил в мотострелки.

Ох, какие бы были ощущения, если бы в личине Гагарина встретил себя самого, восемнадцатилетнего нагловатого юнца? А, плевать, просто глянул бы снизу вверх и ничего не сказал.

В голове двоилось. В этом мире привык считать родителями Гагариных, но и передо мной — папа и мама! Другие и тоже родные. Башня треснет от таких мыслей.

Соврал им, что они очень напомнили старых знакомых из Гжатска, захотелось поговорить о житье-бытье, когда видишь людей огромной массой с трибуны — не то.

— Паша расстроится, что не увидел вас, Юрий Алексеевич, — сказала мама, рассматривая меня, залётного столичного гостя.

— Так передавайте ему привет, и пусть обязательно пробует поступать в авиационное училище. Я Оренбургское закончил, оно очень хорошее.

Стали прощаться, и вдруг мама, обняв меня, шепнула:

— Береги себя, сынок!

Вздрогнул. Обнял в ответ и стремительно вышел, словно убегая.

Капитан из девятого управления, когда погрузились в машину, встревожено смотрел с переднего сиденья.

— Что с вами, Юрий Алексеевич?

— Не обращай внимания. С жителями пообщался, кое-что напомнили мне. Расчувствовался, понимаешь? Это только с виду мы — все такие железные покорители космоса.

Он протянул мне фляжку.

— Знаю, вы не пьёте. Один глоток — чуть успокоит нервы. Армянский, пять звёздочек.

С благодарностью отхлебнул. Полегчало? Нет.

Конечно, словом «сыночек» любая женщина в возрасте вправе назвать молодого, я всего-то на десять лет старше… себя, её сына. Но что-то было в маминых словах, она точно почувствовала связь между нами, материнское сердце — самый точный в мире прибор, его не обманешь, даже спрятавшись в чужое тело.

И ещё один визит был в Александринский дворец, где выступал перед академиками, отнюдь не только близкого к нам физико-математического профиля, присутствовали другие естественники, а также гуманитарии в ассортименте. Текст чуть изменил, основная заготовка рассчитывалась на более простой контингент. Здесь более подробно коснулся заслуг учёных в разработке математического аппарата, накидал комплиментов физикам и особенно астрофизикам. Скромно подчеркнул, что на моём месте вполне справился бы любой лётчик-истребитель, привычный к перегрузкам и прочим неудобствам в отрыве от земной поверхности, в отличие от уникальных личностей, собравшихся в этих стенах. Вопросов сыпалось много, среди них не было наивных вроде «видел ли в космосе бога», «можно ли дышать в вакууме» и т.п., спрашивали по делу. Постоянно балансировал как канатоходец, не желая посылать подальше уважаемых людей, но и не вправе раскрывать гостайны. Далеко не все присутствующие имели допуск два ноля в нашей сфере, да и сам зал дворца вряд ли отвечал требованиям помещения, где обсуждаются совсекретные темы.

Президент Академии увлёк за собой по окончании, его я точно ничем не мог удивить. Уж кто-кто, а Келдыш точно знал состояние дел в космической отрасли, выступая своего рода координатором и неформальным лидером. Мы перебрались в Институт прикладной математики. Его кабинет, кстати, отличался максимальной функциональностью, тогда как большинство обителей советского начальства щеголяло понтами, если применить слово из двадцать первого века, свидетельствующими о крутизне и заслугах владельца. Что примечательно, в приёмной академика под потолком висел флаг ВМФ СССР, не знаю — в связи с чем. Келдыш собственноручно плотно закрыл дверь.

— Присаживайтесь, Юрий Алексеевич, здесь можем говорить открыто. Кабинет защищён и проверен.

— Весь внимание, Мстислав Всеволодович. Вас вряд ли заинтересуют мои рассказы, рассчитанные на колхозников и сталеваров.

Он сел на своё кресло, выдвинул ящик стола, но передумав, ничего оттуда не достал.

— Юрий, у вас репутация серого кардинала при Королёве.

— Преувеличиваете.

— Ничуть. Он сам делился со мной, рассказывал про удивительные прозрения.

— Ах, это… Обычная интуиция, основанная на бессознательном анализе поступающей информации. Либо результат раздумий. Никакой эзотерики, гарантирую.

— Тем лучше. Я пролоббировал в своё время перед Хрущёвым инициативу Сергея Павловича сосредоточиться на многопусковой схеме пилотируемого полёта к Луне. И лишь постфактум узнал, что вы его уговорили, даже до первого старта.

— Всего лишь осмыслил идеи Циолковского о построении в околоземном пространстве нужного объекта применительно к имеющимся технологиям на базе «семёрки».

— Уверены?

— Американцы, отталкиваясь от концепции ракет «Сатурн», подошли к задаче фундаментальнее. Их вариант мощнее, основательнее, технически изящнее. А наш, со строительством лунного поезда на орбите Земли, быстрее. Будем годами искать способ тащить шестидесятитонную глыбу или закажем десять шеститонных грузовиков со стандартными кирпичами, чтобы сдать объект первыми?

— Не совсем точное сравнение. Количество пусков математически увеличивает вероятность нештатных ситуаций.

— Математически — да, Мстислав Всеволодович. Но рискован только последний, пилотируемый полёт. Допустим, ракета-носитель не достигнет орбиты и потеряет неодушевлённую полезную нагрузку. Затратно, но не катастрофически. Отправляем следующий корабль. Если грохнет американский «Сатурн», всё сразу пойдёт прахом, надеюсь — не люди.

— Да! Юрий Алексеевич, полностью согласен. Простите, я позволил себе небольшую проверку — послушать как вы рассуждаете.

— И каков вердикт? Ограниченно годен? — я включил улыбку. — Но к чему?

— К серьёзной работе. При всём уважении, Королёв вас использует обыкновенным снабженцем, то есть микроскопом забивает гвозди.

Эх, Аллу с собой не взял. Её, некогда областную барышню, просто распирает, что законный муж общается не с деятелями уровня Оренбургского промторга, а с советской союзной элитой, причём Президент Академии Наук СССР вслух заверяет, что её Юра недооценён. Но моя половинка, слегка избалованная положением супруги первого космонавта, не допущена до материй, что мы обсуждаем с Келдышем. Да и большая часть сказанного ей была бы непонятна и неинтересна.

— Предлагаете альтернативу? Учтите, я к тому же — заместитель начальника Центра подготовки космонавтов и учусь в Академии имени Жуковского.

— Учитесь заочно. Космонавты и Карпов с Галлаем видят вас максимум дня три в неделю, как правило — реже. Основное время у вас тратится на публичные выступления.

— Зря беседовал с вашими академиками?

— Нет. Спасибо за встречу с ними. Но я всё же считаю, ваши способности и популярность следует использовать иначе.

— Королёв мне платит, я заместитель руководителя объединения. Триста пятьдесят рублей новыми в довесок к армейскому содержанию… Не смотрите так, Мстислав Всеволодович, деньги не главное. Правда, у меня родился второй ребёнок.

— С содержанием решим, — отмёл мои возражения Келдыш. — Знаете же про Совет главных конструкторов?

— Да. Королёв там за старшего.

— Как самый авторитетный. Но скорее как равный среди равных. Моя должность Президента Академии наук, пожалуй, выше, но… В Президиуме ЦК намерены утвердить придание Совету официального статуса. Я предложил вашу кандидатуру в качестве координатора. Именно координатора, направляющего дискуссии, а не отдающего приказы Королёву или Янгелю.

Ого… Я сижу на нескольких стульях, разъезжающихся, а тут ещё кресло! Откровенно говоря, тренировки в ЦПК и практическая работа по подготовке космических миссий мне гораздо больше по душе, чем это. Фактически Келдыш сватает меня в самый эпицентр дрязг по перетаскиванию бюджетного одеяла.

— Никто не возразил, что я — человек Королёва и буду ему подыгрывать?

Келдыш молчал около минуты.

— Надеюсь, что сможете подняться выше.

— И стать вашим человеком?

— Это очень невежливо с вашей стороны, Юрий Алексеевич. Если бы я заботился о собственных интересах, сам бы возглавил, не размениваясь на координаторство. Нет, вопрос в ином… Хорошо, попробую объяснить на примере. Вы с проектом «Буря» знакомы?

Ещё бы! Впервые прочитал о ней в девяностых в американском журнале, статья называлась «Зачем Советы остановили Бурю?», собрал всё немногое опубликованное по ней у нас, документация до сих пор секретна, подготовил сценарий для Первого канала, не прошло, потом показал федеральный канал «Звезда». Келдышу, естественно, об этом не расскажешь.

— Очень в малой степени. Межконтинентальная крылатая ракета?

— Именно! С азотной кислотой в качестве окислителя, постоянно готовая к старту, в отличие от «семёрки» вашего патрона. Но Челомей ввёл в уши Хрущёву, что атмосферная крылатая ракета — ерунда по сравнению с баллистической, летящей через космос, Янгель поддакнул. Хрущёв покрыл нас с Министром обороны матюгами.

— На каком этапе закрыли?

— Когда уже состоялись удачные пуски! — Келдыш хлопнул ладонью по столешнице.

— Понятно. В качестве ответной любезности я должен пропихнуть возобновление работ по «Буре» через Совет, чтоб, заручившись его решением, положить на стол членов Политбюро проект постановления об оживлении программы? Сделаю, но не это.

— Что же?

Как улыбался Гагарин на общеизвестных снимках, все видели. А саркастическую полуулыбку?

— Как вы сами понимаете, если я займу этот пост и прикажу конструкторам, а потом Малиновскому: «Буре» быть, и точка, пошлют далеко и без хлеба. Даже получив полномочия самодержца, всё равно не стану. Вы сами сказали, многие стратегически важные решения приняты потому, что хрущёвская левая пятка так захотела, причём, будем справедливы, среди них много правильных. Вот чего у нас нет, так это научно проработанной концепции, каких и сколько нам нужно носителей ядерных и термоядерных боезарядов в минимально необходимом количестве плюс некоторый запас прочности, — я перевёл дух, наблюдая за реакцией Келдыша, смотревшего на меня с некоторым любопытством, но без особых эмоций. — Говорят, Хрущёву угрожал Кеннеди, мол, у Америки достаточно боеголовок, самолётов и ракет, чтоб уничтожить СССР триста раз, на что наш Премьер ответил: а у нас только на одно уничтожение Америки, но этого хватит.

— Басня, — скривился академик. — Но сам ход рассуждений верный.

— Проблема в том, что и мы с вами, и американцы находимся в заложниках у генералитета. Они как можно громче истерят — вон за речкой страшный враг-большевик, значит, вооружения требуются новейшие и в возрастающем количестве. Мы — догоняющие, потому что атомная бомба и стратегическая бомбардировочная авиация с этими бомбами у них появились раньше.

— Но они их не применили против Северной Кореи и Китая в пятидесятом. Хоть у Советского Союза ещё не имелось практической бомбы, принятой на вооружение, да и средство доставки — только Ту-4, его хватило бы дотянуться только до Аляски.

Ого! Смелое заявление. Вразрез с неуклонно муссируемыми тезисами и перманентной и беспредельно агрессивной внешней политике США. Не диссидент, но критически мыслящий человек.

Невольно сравнил с Королёвым. Сергея Павловича я бы охарактеризовал одним словом: «вопреки», потому что он вернулся в ракетостроение после Колымы именно вопреки всем жизненным обстоятельствам, добился, доказал, отстоял, создал… И теперь, пусть и советуется с приближёнными, идёт напролом, убеждённый в своей правоте. Но столь глобальная уверенность в себе притупляет самокритичность. Если бы не перспектива с F-1, продолжал бы проталкивать свою безнадёжную тяжёлую ракету с тридцатью керосиновыми ЖРД первой ступени.

Даже внешне в Королёве просматривается какая-то тяжесть: невысокий, очень широкий, с крупной головой, хоть и не тучный, он вряд ли бы подобрал себе готовый пиджак, да и не стал бы, одеваясь с некоторым шиком у лучших портных Москвы. Ездить — только на «чайке», если лечиться — то только у министра здравоохранения.

Келдыш не носил подобного отпечатка тяжеловесности. Жизнь его тоже не катилась по ковровой дорожке, трудностей хватало, но карьера сложилась вполне линейно. Возглавляя Институт прикладной математики, решил точными расчётами многочисленные проблемы в авиационной и космической промышленности.

В отличие от Королёва, человека-тарана, Келдыш куда больше стремился к анализу необходимости каких-то решений. Верю, что он, достаточно амбициозный, добровольно оставил бы в покое «Бурю», если с цифрами и логическими аргументами доказать ему, что альтернатива целесообразнее.

— Молчите, Юрий Алексеевич? Считаете моё заявление излишне революционным?

— Оно такое и есть. Если развить сказанное здесь, нам не хватает главного: военной доктрины, соответствующей обстоятельствам. Чего мы хотим от вооружённых сил и ракетно-ядерного щита? Проблема в том, что политическая обстановка меняется быстрее, чем разрабатывается техника. Пока мы готовы только к одной войне — ядерно-глобальной, точнее, к снижению вероятности её начала, создав странам НАТО нешуточную угрозу. Другие сценарии не прорабатываются. Сухопутные войска репетируют действия в условиях заражения радионуклидами.

— Другие сценарии?

— Да. Локальный конфликт. Если Первая мировая война началась объявлением мобилизации Русской императорской армии против Австро-Венгрии, на что не мог не отреагировать кайзер, а за ним французы и британцы, то Вторая разгоралась медленно, из малых конфликтов — война в Испании, нападение Японии на Китай, Германии и Словакии на Польшу, советско-финская Зимняя кампания. Допустим, кто-то применит тактическую ядерную боеголовку не для того, чтоб уничтожить несколько гектар городской застройки, а чтоб сокрушить без потерь со своей стороны полковой узел обороны, прорвать фронт. У другой стороны выбор: ударить водородными бомбами по городам, заодно подписав смертный приговор и собственному населению, либо действовать зеркально, тоже используя лишь ТЯО. И тут я совершенно солидарен с маршалом Малиновским, осудившим списание Ил-28. Нашей армии нужны носители тактического ядерного оружия, его замена на более новый бомбардировщик, пусть сверхзвуковой, вряд ли оправдана. А в плане развития ракет я бы посмотрел в сторону предназначенных для пуска с самолётов. Ту же «Бурю», облегчённую, чтоб мог нести Ту-95.

— Я помню. Удешевить ракету и пусковую инфраструктуру за счёт приближения точки пуска к противнику.

— И это тоже. Не хвалиться перед Америкой, что способны её уничтожить, а, сознавая и демонстрируя свою силу, предложить сесть за стол переговоров: может, хватит? Давайте с двух сторон ограничим количество вооружений уровнем достаточности для нанесения неприемлемого урона врагу. Людям по обе стороны океана хочется спать спокойно. Даже классово чуждой нам буржуазии. Сосуществование в мире двух систем с различным общественным строем.

— Ну, вы хватили через край, Юрий Алексеевич! В чём-то, конечно, правы. Но, боюсь, пока это всё возможно только до пункта «осознать и продемонстрировать свою силу». Лучше обсудим лунную программу.

— А что в ней не так?

Келдыш вздохнул.

— Генералитет ропщет. Понимают, что военный и научный эффект от высадки одного человека, фактически только флаг СССР поставить, мизерный. Сплошная идеология.

— И пропаганда преимущества советской модели экономики и общественных отношений. Мы можем жить мирно с западными, но всегда оставаться в разных окопах. А пехоте в наших окопах нужен стимул. Одними словами и угрозами солдата не вдохновишь. Но скажи ему: «Ваня, они хотят из зависти угробить первое в мире государство, пославшее человека в космос и на Луну», порвёт на себе гимнастёрку и кинется грудью на пулемёт как в сорок первом. Гонка за посадку на Марс, Мстислав Всеволодович, что бы ни обещали фантасты, начнётся не раньше, чем через многие десятки лет. Нужен совершенно иной технологический уровень. Так что красное знамя на Луне — это достижение с долгоиграющим эффектом, на наш с вами век хватит, имеющее первостепенное военно-политическое значение.

Келдыш мысленно взвесил мой спич.

— Убедительно для меня, но не для Минобороны. Они склонны думать: морально-патриотический дух вполне поднимут передовицы их газет, дёшево и сердито. Я больше напираю, что сама высадка на Луну — только наконечник копья. Девяносто процентов промежуточных технических результатов, как-то стыковка на орбите и сборка крупного космического объекта, имеют также непосредственное прикладное значение для военных нужд. Наконец, последний вопрос, Юрий Алексеевич. По вашему мнению, какая центральная задача современной науки и техники в СССР?

Наверно, он ожидал от меня чего-то космического и по направленности, и по грандиозности. Но послезнание говорило: не там собака зарыта.

— В мобилизации сил на передачу, хранение и обработку информации. Включая развитие электронно-вычислительных машин. Если в ракетостроении не отстаём, а где-то и опережаем американцев, с машинами они на корпус впереди. Слово «кибернетика» только при Хрущёве перестало считаться ругательством.

Вот тут удивил. Больше, чем Королёва, когда в ЦПК набрасывал ему эскиз многопусковой схемы.

— Вы — занятный человек. Подобного ответа ожидал бы от математика. Но от лётчика-космонавта…

— Один правильный расчёт может заменить сотню огневых испытаний и окупить расходы на электронно-вычислительную машину. Цифры — штука упрямая. Кому как вам не знать, Мстислав Всеволодович, — математик-академик рассмеялся, впервые в ходе разговора, а я перевёл диалог в финишную плоскость: — Вы сказали, что это последний вопрос. Перед чем?

— Перед окончательным решением рекомендовать вас координатором. Теперь вы будете не под Королёвым, а рядом и практически наравне с ним, надеюсь, сделаете куда больше для воплощения его идей. Конечно, если ЦК утвердит, загадывать не хочу.

— А снабжение…

— Подготовлено секретное совместное постановление ЦК и Совета Министров об особом порядке поставок необходимых комплектующих для приоритетных программ. Ни Королёву, ни вам, ни кому-либо другому не придётся обивать пороги кабинетов ради какого-то клапана или прокладки. Главное — разработать и внедрить алгоритм.

И это он обсчитал!

Что оставалось? Согласился. А дома потом плакался супруге, что сегодня сделал шаг, становясь на девяносто процентов чиновником и лишь на десять — лётчиком-космонавтом. Какие тут полёты… Разве что по министерским кабинетам.

Алла пробовала скрыть удовлетворение, но не сумела.

Ксюше вообще всё это было до лампочки. Она завязала летавшему в космос зайцу красную ленточку на шее, так туго, что живого задавила бы. Раскручивала на ленточке и бросала, норовя докинуть до потолка, но сил не хватало.

Знала бы ты, дочушка, где побывал этот заяц, и что папе пришлось пережить ради его возвращения в твои руки. А что дальше предстоит, сам не представляю.

Глава 3

3

В прошлой жизни я читал замечательную миниатюру Кира Булычёва «Паровоз для царя». Написанная ещё в СССР, она весьма доходчиво объясняет, почему случайный попаданец в прошлое или в малоразвитую цивилизацию ни за что не станет прогрессором. Всё просто, на самом деле, мы — специализированные специалисты, простите мой французский. Как персонаж Булычёва не мог объяснить Ивану Грозному ни устройство «Жигулей», ни даже паровоза, я точно так же не расскажу Королёву, как сделать корабль «Союз», хоть по памяти воспроизведу его общую компоновку, расположение приборов в кабине, потому что лазил по макету и чертежам. Даже МиГ-15УТИ, вроде бы выученный досконально, летчик освоил с точки зрения пользователя. А точные размеры и геометрия отдельных деталей, применённые сплавы, технологии, что может знать пилот истребителя? Пальцами показать примерный диаметр посадочных отверстий для крепежа узлов, и на основе такой информации собирать самолёт? Не смешите тапочки моей бабушки. Недаром американцы не сумели скопировать РД-180, хоть имели образцы и документацию по эксплуатации, но пытались, если верить слухам.

Я жадно слушал преподавателей в Академии имени Жуковского, понимая, что они в шестьдесят втором году знают неизмеримо больше об устройстве летательных аппаратов, чем мне довелось, служившему до конца восьмидесятых и активно интересовавшемуся постсоветской авиацией.

Наверно, именно потому меня выделил Келдыш — личность прославленную, хоть не совсем заслуженно, но не считающего себя всезнайкой.

В июле шестьдесят второго ЦК признал Совет главных конструкторов официальным органом, Келдыша, Королёва и Янгеля сопредседателями, меня — координатором. То есть чиновником без полномочий, зато обладавшим полнотой информации и имеющим возможность нашептать что нужно в правильные уши.

А ещё мой патрон-академик позаботился, чтоб я не тратил лишнее время в поездках на новую работу. По его ходатайству Совмин сделал нам воистину царский подарок, не ожидал.

Алла стоически перенесла переезд в Москву, в приличную сталинскую четырёхкомнатную квартиру на Садовом кольце, здорово и круто, но это какой по счёту переезд в нашей жизни? В комнату в Луостари, там же в бывшую квартиру Дергуновых, в барак на Ленинградке, в комнату на Ленинградке, в двушку в Зелёном-Звёздном, там же в четырёшку… Это седьмой за четыре с небольшим года! Оглядев кипу чемоданов, коробок и свёртков, сложенных на хорошо сохранившемся паркете, здесь, слава небесным и земным силам, хоть ремонт не нужен, благоверная спросила, держа Андрюху на руках:

— Распаковываемся? Или пусть часть вещей остаётся в коробках, всё равно переезжать?

Меня пробил смех.

— Дорогая! Твой супруг в двадцать шесть получил от Отечества четырёхкомнатную квартиру на сто квадратов в сталинском доме, вкруг сплошь академики, народные артисты и маршалы. Улучшение условий возможно только переселением на госдачу, как случилось с прежним обитателем этих апартаментов, это уже уровень члена Президиума ЦК. Либо в Кремль, коль выбьюсь в императоры всероссейские или хотя бы в Первого секретаря ЦК КПСС. Какой вариант предпочтёшь?

— Гагарин! Ты — зануда многословная, привык вещать на тысячную толпу. Сказал бы — раскладывай.

— Он сказал «раскладывай» и взмахнул рукой, словно по Садовому вдаль унёсся над рекой.

— Что-о⁈

— Не обращай внимания. Тебе послышалось.

Ксюша, в отличие от мамы, вполне обрадовалась смене обстановки, вытащила велосипед из баула и принялась гонять по квартире, только треньканье звонка отлетало от стен. С дочкой, кстати, проблема. В закрытом режимном городке было спокойнее, здесь же Москва, проходной двор. А внутренний дворик — не сравнить с зелёной зоной в Звёздном. За мелкой нужен глаз да глаз, она неугомонная. Сын, что интересно, обещает вырасти славянской наружности, он больше в папу, хоть чаще бывает наоборот, дети похожи на родителя противоположного пола.

Солдатики заносили разобранную мебель — югославский столовый гарнитур, кровати и шкафы в спальню из ГДР, кухонные ящики из Чехословакии, всё добротное, готовое пережить государства, в которых произведено. Памятуя мои кровельные подвиги и вынужденную самодеятельность в других местах проживания, супруга надеялась, что и сейчас приложу руки. Конечно! Только где время найти? Разве что по ночам, но соседи — сплошь сливки столичногообщества, не перенесут, если после отбоя возьмусь стучать молотком. Впервые воспользовавшись служебным положением, а как координатор космической отрасли я курировал, в числе прочего, вопросы снабжения, привлёк пару мастеровых мужиков с опытного производства, заплатив им по высшей ставке. Они быстро и аккуратно всё собрали, расставили, развесили. Чем этим заниматься, лучше свозить семью в Серебряный бор.

Вишенкой на тортике были импортные фотообои-самоклейки, изображавшие какой-то пейзаж в Баварии, не особо гармонировавшие с иной обстановкой, зато первые или одни из первых в Москве. Круть неимоверная.

Алла оценила по-своему.

— Теперь вижу, что ты больше чиновник и начальник, а не лётчик. Раньше норовил сам-сам.

— Пришло время распуститься, отрастить животик и пошить пиджак пошире, чтоб его скрыть. Расстраиваешься?

— Ничуть. Только боюсь, что соскучишься по себе-прежнему. Иди ко мне!

Она положила Андрея в коляску, мы обнялись, и только присутствие дочки уберегло от повторения ситуации, в результате чего появился бы ещё один ребёнок. Нет, мы, конечно, соблюдали необходимые меры, но так вышло, что оба зачаты во время спонтанных вспышек страсти, оба — дети любви, а не планомерных расчётов в духе Келдыша, и это здорово.

Про животик я пошутил, как прежде вставая раньше всех ради изнуряющего кросса и зарядки, и минимум день в неделю проводил в Центре подготовки космонавтов, намереваясь поддерживать форму в достаточной мере, чтоб полностью набрать её за несколько месяцев, когда придёт время ответственного полёта.

На новой должности не удалось увильнуть от заграничной командировки. Новый председатель правительства, скрипя сердце, согласился вовлечь в космические программы европейских социалистических союзников, для чего разместить заказы на изготовление не самых ответственных узлов в ЧССР и ГДР, Минобороны ложилось костями против.

Неответственные может пилить и артель «Красный мозырянин», думалось мне, когда после экскурсии по центру Праги, очень красивой, но очень душной под палящим июльским солнцем, деревья в районе Старого Мяста в дефиците, меня провели в прохладный цех одной из фабрик объединения «Тесла», где производились платы для телевизоров. Что впечатлило, уже тогда в бытовой технике во всю использовались транзисторы, лампы ставились в строчной развёртке, на выходе звукового канала, в общем, где требовалась повышенная мощность. В СССР линейка УЛТ, унифицированных лампово-транзисторных чёрно-белых телевизоров, появилась намного позже, а местные инженеры мне взахлёб рассказывали, что готовятся к эпохе цветного телевидения и только на полупроводниках, исключая кинескоп. Вот так. В военной технике СССР до сих пор главенствующее место занимали лампы, специальные, часто с металлической колбой и знаком ВП военной приёмки. Отсюда лишние килограммы оборудования, выброшенного перед стартом моего «Востока» из-за избыточного веса спускаемого аппарата.

Чехословаки, в данном случае конкретно — чехи, заявляли о готовности немедленно установить новые линии для производства любых электронных схем. Что важно, в стране производились все комплектующие, включая лампы и полупроводники. Сопровождавший меня представитель ЦК КПЧ волновался только об одном: как Советский Союз будет рассчитываться –своей продукцией, энергоресурсами или примет изделия «Теслы» в качестве безвозмездной братской помощи, чего им очень не хотелось бы.

Те же вопросы — а что взамен — звучали на «Чешской зброевке». Один из самых передовых довоенных заводов, исправно снабжавший Рейх стрелковым оружием, обладал неплохим парком металлообрабатывающего оборудования. Платите — и мы вам выточим всё что угодно с максимально возможной в эту эпоху точностью.

Я мотал на ус.

Разумеется, провели встречу с общественностью, первому космонавту Земли аплодировали, но далеко не так, как на Родине, где моё появление вызывало экстаз, дома я радовался не столько за себя (мне — утомительно), сколько за взрыв народного энтузиазма благодаря космонавтике.

В ГДР, несмотря на такую же солнечную погоду, мне всё показалось более мрачным. В Берлине в качестве главной достопримечательности продемонстрировали стену на границе с западной частью города, увенчанную спиралями Бруно и постоянно патрулируемую полицией. Понятно, что некоторая изоляция социалистического мира и капиталистического неизбежна, но визуальное воплощение разграничения ничуть не радовало.

Затем поехали в Дрезден на предприятие VVB, будущий «Роботрон». Город не избавился до конца от кошмарных следов февральской бомбардировки сорок пятого года, когда западные союзники сбросили феноменальное количество авиабомб, эквивалентное действию тактической ядерной бомбы. Уцелели в той или иной мере все крупнейшие здания центра, включая королевский дворец, но они были чёрными. Я подошёл и колупнул каменную кладку собора, изумительной красоты во внутреннем убранстве. Снаружи камни, оказывается, на миллиметр или два почернели от высокой температуры и выглядели закопченными. Заплаты от реставрационных работ имели совершенно иной цвет. Я не был в Дрездене начала третьего тысячелетия, не знаю, насколько его окультурили потом.

Вообще, Восточная Германия напоминала киношного старопрусского солдата, затянутого в узкий мундир и застёгнутого на все пуговицы. Очень много полиции или людей в униформе, наверняка штатских профессий. Всё чётко по команде. На вопрос о размещении на VVB наших заказов никто даже не заикнулся о вознаграждении. Прикажут — яволь и зер гут, выполним.

По возвращении в Москву едва успел забежать домой отдать подарки и сразу, не отпуская водителя, помчался во Внуково на спецрейс в Казахстан. Ожидался запуск корабля «Восток» снова с Николаевым и по программе, прямо нацеленной на Луну. Через виток должен был стартовать беспилотный спутник-мишень. Николаеву поручалось сближение со спутником на дистанцию тридцать-сорок метров. А ещё я настоял на испытании в реальном космическом вакууме скафандра нового типа, потому что со старыми, вроде использованного мной, творилась ерунда. В теории герметичный и призванный спасти пилота корабля при разгерметизации спускаемого аппарата, он давал течь во время тестов в гидроневесомости.

Вообще, за год и четыре месяца после моего полёта многое было сделано, но далеко не все грехи оборудования первого корабля устранялись вовремя. Система очистки воздуха как-то заработала, а терморегуляция барахлила, теперь не переохлаждала, а жарила космонавта. Ещё хуже дело обстояло с «Микроном» — комплексом контроля физиологических функций пилота после катапультирования и до приземления. Этот прибор вообще ни разу не заработал нормально, только лишний вес и лишний объем в специальном кармане скафандра, не знаю, зачем Королёв согласился его оставить Николаеву. Быть может, чтобы ткнуть в нос разработчикам, ваша поделка — хуже, чем у кружка «умелые руки».

Я сопровождал Андрияна Николаева в автобусе вместе с дублёрами и основной свитой. Он, мужик оптимистичный и весёлый, сидел с мрачной миной на лице.

— Ты чего? — спросил его.

— Если и этот полёт провалится, пусть без какой-либо моей вины, чисто техника подведёт, меня больше не пустят. Скажут — гореносец. Королёв с Каманиным такие же суеверные, как и остальные.

— А ты повторяй за мной: пописать на колесо, спеть «Отпусти тормоза», крикнуть «поехали». Захватишь вверх моё везение!

Он пытался улыбнуться, но напряжение его не отпустило.

Когда лифт увёз его к верхушке ракеты, и мы с Королёвым шли в бункер от стартового стола, я достал из папки и показал Главному транзисторный приёмник «Тесла», чешскую копию японца конца пятидесятых годов. Сергей Павлович, вглухую невыездной, подобных игрушек, оказывается, не видел.

Я включил приёмник, поймал местную радиостанцию на средних волнах.

— Это чехи сделали⁈ Иди ты…

— Бегу, Сергей Павлович. Смотрите, транзисторный, ни одной лампы. Почему у нас полупроводники внедряются столь медленно?

— Надежность, — пробормотал Королёв, лаская пальцами пластмассовую игрушку размером в две ладони.

— Так надёжность проверяется. Часы наработки до отказа, вибростенд, температуры. Ох, кого я учу… Простите.

— Подари!

— Не могу. Уже жене подарил и взял обратно взаймы — вам показать. Из следующей загранки привезу, обещаю.

— Келдышу показал?

— Не успел. Наша ЭВМ «Стрела» сплошь на лампах, полупроводниковые в ней только диоды. В ЧССР видел машину IBM, она гораздо компактнее «Стрелы». Каждый транзистор выдерживает неизмеримо большее количество циклов открыт-заперт, лампы со временем теряют эмиссию.

Королёв покачал головой.

— Неизбежно. С ракетами мы их опережаем, потому что всё бросили в ракеты. А остальное…

— Украдём как F-1 или купим как это, — я забрал приёмник от греха подальше. — Чехи вон уже в полный рост транзисторы ставят в бытовую электронику. Сергей Павлович, невозможно только на свои силы ориентироваться. Мы им социализм подарили? Пусть благодарят!

Отблагодарят «Пражской весной» шестьдесят восьмого, но Королёв, видимо, не доживёт.

— Военные не согласятся. Утечка секретов, американцы используют нам во вред. Ну, сам знаешь.

Я не сдавался.

— Значит, нужно заказы размещать с умом. Та же вычислительная машина — пусть делают отдельные блоки, соберём воедино в Москве. И программное обеспечение пусть математики Келдыша лепят. Чтоб американцы до старости не расшифровали. Нет, не до старости — до потери актуальности.

Так мы спорили ещё полчаса, пока не прошло сообщение, что люк космического корабля задраен, датчики показали норму. Королёв спустился в бункер и отобрал микрофон у Каманина, намереваясь развлекать Николаева разговорами. Нервозность космонавта Главный тоже заметил.

Андриян, как оказалось, нервничал не зря. На первом же витке доложил о нормальном самочувствии, и Королёв велел начать эксперимент со скафандром. Понимаю Главного, если бы случилось что-то нештатное, сразу прерывал бы задание и после прохождения Африки включать ТДУ на спуск.

Случилось. Я предупреждал, памятуя первый выход Леонова в космос в прошлой жизни, оттого и упрашивал сначала размяться, не выходя из корабля. Николаев отстегнулся, поплавал в невесомости пару сантиметров туда-обратно, в кабине так же тесно, как и в моём полёте, потом открыл клапан, стравливая воздух. Он выходил медленно, но когда закончился, стряслась беда. На земле столь глубокий вакуум не создашь, скафандр раздуло, конечности перестали гнуться. Андриян застрял между креслом и приборами. Команда с Земли закрыть клапан и восстановить давление не прошла, сам космонавт дотянуться до тумблера не мог. Сесть в кресло — тоже, оно элементарно узкое для надувшейся изнутри задницы и спинки скафандра.

«Восток» ушёл из зоны радиосвязи.

Я представил состояние Андрияна, похороненного заживо и неподвижного, только пальцы на ногах и руках да голова шевелятся, в наушниках тишина, самому стало неуютно. Это куда круче испытания в сурдокамере.

Королёв, бледный и с каплями пота на лбу, начал собирать предложения — что делать.

— Когда вернёмся в зону радиосвязи, попробуем дать воздух в кабину, — предложил Каманин. — Клапан маленький, сразу всё наружу не улетучится. Хотя бы пять-десять процентов земного давления, у Николаева появится подвижность, он сам закроет клапан.

Мы вздохнули с облегчением, услышав голос Андрияна. Космонавт был в сознании и в адеквате.

В кабину хлынул воздух из баллонов, растрачивая драгоценный запас на десять суток. Он доложил, что руки обрели подвижность, но поскольку распёртый воздухом скафандр не позволяет двигаться телу, до тумблеров не достать…

Твою мать… У Леонова в моей реальности все эти неприятности случились в открытом космосе, благодаря второму космонавту он вернулся в корабль, и вдвоём они справились с ситуацией. Ну почему ни я, обременённый послезнанием, ни другие, готовившие экспедицию, не продумали последствия⁈

— Распускаю шнуровку. Стравливаю воздух из скафандра. Если не получится, передайте Вале, что люблю её…

Валя — это его невеста, отчисленная из отряда космонавтов после роспуска женской группы.

Несколько минут прошли в тревожном ожидании. Королёв не выдержал первым, я видел — он на грани срыва, и взялся за микрофон:

— Сокол! Сокол! — потом плюнул на конспирацию и, срывая голос, закричал: — Андриян Григорьевич!!!

В ответ доносился только треск. Единственный звук в помещении. Казалось, никто из присутствующих даже не дышал. Потом мы услышали:

— Я — Сокол. Клапан закрыт. Давление восстанавливается. Воздуха витков на тридцать хватит. Продолжаю полёт.

Мы кинулись обниматься. И хоть сами лично не рисковали ни жизнью, ни здоровьем, Каманин выдохнул: поседеешь тут с вами, и все согласились.

Как Николаев умудрился контролировать давление одними только пальцами на шнуровке, к тому же в распёртых воздухом перчатках, уму непостижимо. Как не потерял сознание, очутившись в атмосфере как в нескольких километрах над уровнем моря? Очень хотел жить и очень надеялся снова обнять свою Валю.

Из запланированных экспериментов провёл сближение со спутником. В отличие от моего «Востока», где двигатель стоял одноразовый и использовался только в качестве тормозного, в этой версии он перезапускался несколько раз. Николаев засёк направление на спутник, сориентировал вручную корабль и поплыл ему навстречу, а затем совершил ещё один маневр, отвернув, тем самым предотвратил столкновение. Через годы, когда околоземное пространство будет замусорено больше, чем метро в Нью-Йорке, уклонение от летящего объекта станет делом обычным. Пока же данная эволюция выполнялась в первый раз, и я знал, как Келдыш продаст наш эксперимент военным: мы отрепетировали сближение с иностранным спутником-шпионом с целью его расстрела и уничтожения. Мы — добрые, а, как известно, добро должно быть с кулаками. Или с боевым лазером.

Приземление Николаева в Северном Казахстане вышло курьёзным. Его встречали с бригадой медиков, опасаясь за здоровье по случаю травм от перепада давления, купол парашюта космонавта засекли с самолёта в воздухе, врач немедленно нацепил парашют и прыгнул следом, но неудачно. В итоге до прибытия основной команды спасателей Андриян оказывал помощь медику, а не наоборот.

В Москву мы летели вместе, он, то ли в шутку, то ли всерьёз, говорил, что выполнил все мои наставления, лишь «Отпусти тормоза» не спел, не зная слов, поэтому повезло… наполовину.

«И снится нам не рокот космодрома. Не эта ледяная синева. А снится нам трава, трава у дома. Зелёная, зелёная трава». Группа «Земляне» споёт эту песню много позже, и её будут слушать на Байконуре перед стартом. Без вопросов, она точнее соответствует случаю.

Андриян проявил куда больше отваги и находчивости, чем мне пришлось, но по уровню славы не догонит, что несправедливо. Я — первый, а о критической ситуации на борту газеты не напишут. «Выполнена программа научных экспериментов. Корабль приземлился в заданном районе. Самочувствие космонавта хорошее. Указом Президиума Верховного Совета СССР ему присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда». Это сообщение ТАСС универсально и для этого, и предшествующего, и последующего полётов, меняются только номера «Востока» и фамилии пилотов. Советский народ не принято нагружать подробностями.

Во Внуково меня встретил персональный шофёр, выделенный с машиной по штату координатору СГК, как и кабинет в институте Келдыша, чтоб всегда был у академика под рукой. Мой водитель, аттестованный сотрудник девятого управления КГБ, въезжая на Ленинский проспект, аккуратно завёл разговор.

— В ваше отсутствие наружка обнаружила контакты вашей супруги с молодым мужчиной. К сожалению, наш сотрудник не имел возможности его отследить, личность устанавливается. Мы готовы пресечь любые попытки давления на вашу семью со стороны иностранных разведок. Простите, но фотографии могут быть для вас неприятными.

Словно кипятком ошпарило! Не может быть! Алла, мать моих детей, самая преданная супруга в мире…

Самые преданные и есть самые предающие.

Офицер протянул мне конверт с штемпелем «сов. секретно». Я вскрыл его и вгляделся в импозантного молодого мужика, полноватого, тискающего Аллу безо всякого стеснения в центре города. Успокоил гэбиста.

Дома не удержался и разыграл сцену ревности. Благоверная держалась как партизан на допросе, возмущалась самой возможностью подозрения в супружеской измене, ахнула, узнав о фотосессии КГБ. Увидев себя в объятиях брата, а он в прошлом году поступил в Плехановку, сначала пыталась запустить в мужа тарелкой, но пожалела — только-только привёз сервиз из ЧССР, потом засмеялась.

— Вот… Вышла замуж за космонавта, так и налево нельзя, КГБ сфотографирует. Никакой личной жизни!

— А личная жизнь с мужем?

— Запросто! Только обожди вечера, уложим детей.

В прошлой жизни смотрел фильм «Всемирная история», где французский монарх Людовик-какой-то-там часто восклицал: хорошо быть королём. Я точно также могу сказать: хорошо быть Юрием Гагариным. Даже если я — на самом деле не он.

Глава 4

4

В ЦК КПСС и в Политбюро, тогда оно называлось Президиумом, после смещения Хрущёва возникли две фракции. Состав Центрального Комитета был избран на ХХII съезде, депутаты, люди дисциплинированные и ответственные, единогласно проголосовали бы за любой список, подготовленный на Старой площади, естественно — тщательно выверенный Никитой Сергеевичем. Именно его доверенные люди и устроили переворот, отправив в отставку. Он потерял премьерский пост и место в Президиуме, но по-прежнему входил в число членов Центрального комитета, его мог изгнать оттуда только съезд, а грешить нарушением Устава КПСС столь нагло Шелепин не желал, написать заявление «прошу освободить меня от обязанностей члена ЦК» экс-кормчий отказался наотрез. Конечно, оставался путь возбудить в отношении него уголовное дело и арестовать, а уж поводов превышения власти в ущерб СССР накопилось предостаточно, но «комсомольцы» во главе с Шелепиным не желали. Идея — пусть Генеральный секретарь правит не пожизненно, а два срока по пять лет, чтоб не возникало ничего похожего на культ Сталина, витала в воздухе, вплоть до закрепления ограничения в Уставе. По окончании срока полномочий пусть бывший генсек спокойно отдыхает на пенсии, уступив дорогу если не молодым, то не сильно старым.

Я пару раз наталкивался на него, лысого, постаревшего разом лет на двадцать после отставки, это происходило в Сенатском дворце Кремля, куда сопровождал Королёва или Келдыша, до собственного визита к кормилу власти пока не дорос. Угрюмый взгляд Хрущёва из-под выцветших бровей напоминал, что бдительность терять нельзя. Факт, что ставленники Никиты Сергеича ополчились и выступили против него единым фронтом, не исключал возможности — остались и сторонники, пусть затаившиеся, скрытые. Из тех, кто вместе с Хрущёвым рукоплескал товарищу Сталину, отбивая ладони. Они и составляли тайную фракцию партийной оппозиции, никак пока себя не проявляя, но создавая неприятную вероятность реванша Хруща.

Его младшего сына не расстреляли, но влепили пятнаху. Надо полагать, без особого шанса скостить хотя бы часть срока. Вряд ли это добавило Хрущёву оснований любить меня и космическое окружение.

Он по-прежнему посещал заседания ЦК, не пропустив ни одного, но больше не был вхож в Президиум. Наоборот, я составлял компанию сопредседателям Совета главных конструкторов именно на Президиуме. Наличие в руководстве СГК сразу двух ракетчиков, в то время как не были представлены авторитеты авиационной, электронной и других высокотехнологичных областей промышленности, заставляло больше давать слово и прислушиваться к Келдышу, как бы надпартийному.

Очередной вызов наверх пришёлся на сентябрь, мы поднимались по ступеням Сенатского дворца в самом приподнятом настроении, вернувшись с Байконура и проведя несколько дней в ЦУП. Валерий Быковский установил рекорд длительности полёта человека, а также испытал стыковочное устройство, соединившись с беспилотным спутником «Космос». Правда, пока без возможности перебраться на него, даже если бы тот аппарат имел обитаемый объём. У нас пока не имелось ни стыковочного узла, позволявшего переход между космическими объектами, ни шлюзовой камеры для выхода человека в открытое пространство, полёт Николаева доказал, насколько оно опасно. В целом, пилотируемая космонавтика развивалась в том же направлении, что и в известной мне истории, но по опережающему графику. Эскизный проект спускаемого аппарата и взлётной ступени лунного корабля уже был утверждён, конструкторы трудились над рабочими чертежами.

Заседание, как мы были уведомлены, касалось международной политики и взаимоотношений с союзниками по Варшавскому блоку, я рассчитывал, что пройдут наши инициативы по размещению на аутсорсе заказов в ГДР, ЧССР и Венгрии, соответственно, имел сводную номенклатуру, что им стоит перепоручить, но не ожидал, насколько далеко решил продвинуться наш МИД.

Андрей Громыко прочитал доклад, призвав включить в отряд космонавтов для полётов на корабле-спутнике «Восток» немцев, поляков, болгар, чехов-словаков и румын.

— Видите ли, Андрей Андреевич, — возразил ему Келдыш. — Мы осуществляем пока только одиночные полёты.

— То есть считаете, что привлечение пилотов из дружественных стран приведёт к утечке секретов? — упёрся Громыко. — Американская пресса не скрывает, что у них на подходе программа «Джеминай», превосходящая технически нашу программу «Восток». Утечки чего именно вы опасаетесь?

— Самого главного секрета. Космонавт «Востока» приземляется на парашюте отдельно от корабля, в то же время как астронавты на «Меркури» приводняются внутри спускаемого аппарата. Коль наш корабль не обеспечивает полёт пилота до самого окончания миссии, он считается неполноценным. Даже до старта программы «Джеминай» мы выглядим технически проигрышно в сравнении с американцами, — Келдыш в упор посмотрел на Суслова, руководившего вновь собранным воедино Отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС и, так совпало, сидевшего напротив, а затем забил последний гвоздь в инициативу Громыко: — Мы клялись на весь мир, что космонавт не покидает аппарат до земли. Раскроемся, и позор размоет наш авторитет первопроходцев.

Суслов отреагировал моментально:

— Что же мешает усовершенствовать корабль?

— Его снимаем с производства в связи с многочисленными недостатками, устраняемыми в следующей модели — «Восход». Аппарат двухместный, поскольку добавлена система мягкой посадки на грунт, нет нужды в катапультируемом кресле, и в том же объёме уместятся двое. Как вы знаете, вся советская программа пилотируемых полётов ориентирована на экспедицию к Луне. «Восход» именно на неё рассчитан. Но поскольку предстоит несколько стартов корабля на околоземную орбиту, не вижу ничего невозможного в участии иностранных граждан из дружественных стран.

— Какая разница? «Восток», «Восход»… — возмутился Громыко.

— Мстислав Всеволодович у нас академик-математик, поэтому любит точность до последней цифры после запятой, — успокоительно бросил Шелепин. — Значит, при планировании полётов двухместного корабля необходимо предусмотреть возможность приглашения наших коллег. А значит, по одному из каждой страны и по одному дублёру имеет смысл набирать в отряд космонавтов уже сейчас. Год подготовки, так?

— В начале шестьдесят третьего года намечен первый беспилотный старт «Восхода», — пообещал Келдыш. — Потом с советским экипажем.

— То есть через год к сентябрю… — начал Громыко, но его перебил Малиновский:

— В сентябре откроем первое в мире космическое такси.

О, я прекрасно понимал министра обороны. В Генштабе постоянно происходит брожение, что упор на лунную программу уменьшает количество пусков в чисто военных целях. Сам убеждал их как военный военных, что не существует вообще сугубо гражданских миссий, та же стыковка Быковского — шаг к созданию военной орбитальной станции, а на неё надо будет доставлять экипаж пилотируемым кораблём. И вот МИД проталкивает идею, выставляя меня вруном. К оборонным проектам «космическое такси» никаким боком не относится. Конечно, евродемократы — не шимпанзе Хэм, их вполне можно натаскать по всему, чему обучают в ЦПК ВВС, если только понимают русский язык, и нагружать заданиями наравне с нашими. Но — это дополнительная головная боль. Моя в том числе.

И это были только цветочки от Громыко. Начались ягодки. Он продолжил так:

— Преодоление последствий волюнтаризма во внешней политике взывает к необходимости укрепления отношений с некапиталистическими странами Азии. Прошу высказаться товарища Пономарёва.

— Борис Николаевич, вам слово, — поддержал Шелепин.

И тут я с ужасом узнал, что сразу несколько отделов ЦК, ведавшие идеологией и иностранными делами, не ставя нас предварительно в известность, разработали программу длительного и многолюдного визита советской делегации в Индию, на Цейлон, в Афганистан и в Китай. Первому космонавту Земли, если отбросить политесы и красивую обёртку, предстояло сыграть роль кукольного пупса, усаживаемого на капот свадебной «волги», а его улыбку с рекламы зубной пасты использовать для смазки.

Чёрт! Настоящий Гагарин ездил за рубеж не просто много, а очень много. Но как-то больше по своему основному профилю, центровой фигурой, а не декоративной нашлёпкой у бушприта советского корабля, шкипером на котором собрался плыть Громыко, заранее настроенный против нас из-за того, что Келдыш уличил его в некомпетентности в существенных деталях.

Академик не остался в долгу.

— Что-то наследием товарища Сталина запахло.

Народ насторожился. Учитывая, что практически все присутствующие отметились в низкопоклонстве перед вождём народов, а потом дружно от него открещивались, реплика прозвучала провокационно. Келдыш продолжил:

— Сталин часто повторял: незаменимых людей нет. Поверьте, товарищи — есть. Юрий Гагарин среди них. Да, он выступает перед населением, непосредственно или по телевидению, совершал рабочие поездки в страны народной демократии, решив проблему размещения заказов на высокотехнологичном производстве. Одновременно занят в подготовке космонавтов и очень много времени отдаёт Совету главных конструкторов, координируя научные усилия. Тут уж выбирайте: или вместо Гагарина возьмите Титова, Нелюбова, Николаева, Быковского — любого из летавших мужчин. Или задерживаем набор иностранных абитуриентов, а также тормозим прогресс на других ключевых направлениях.

— Вы нас ещё в неосталинизме обвиняете? — Суслов нервно двинул головой, в стёклах его очков блеснули отражения ламп. — Юрий Алексеевич, дорогой, в каждом выступлении вы непременно подчёркиваете, что на вашем месте превосходно справился бы любой другой космонавт, основная заслуга лежит на Коммунистической партии и советском правительстве. Теперь же товарищ Келдыш заявляет о вашей уникальности? А сами как считаете?

Хитрый лис понадеялся на гагаринскую скромность… Неужели не понятно, что у меня, о настоящем Гагарине молчу, скромность отсутствует ровно так же, как рога, копыта, хвост и крылья? Не выросли с рождения.

— Вы совершенно правы. Полёт — штука непростая, но в известной мере техническая. Делай то, чему учили, слушайся команд с ЦУПа, и всё сложится хорошо. Поэтому любой из первой дюжины справился бы. Сейчас иначе, персонально на меня заведено слишком многое, Мстислав Всеволодович тоже абсолютно прав. Но и сбрасывать со счетов важность восстановления отношений с китайцами я как коммунист не вправе. Предлагаю компромисс. В Индию и дальше пусть летит Титов. Я присоединюсь позже, в Пекине, обещаю красочный рассказ китайским товарищам, как страшно было в оккупации, и как мы были счастливы, когда нас освободила Красная армия, ведомая главнокомандующим — товарищем Сталиным. Совершенно согласен, сталинские методы в прошлом. Но унять безудержную критику всего, что было при Сталине, как это сделал Никита Сергеевич, тоже невредно. Думаю, товарищи члены Президиума, вы выработали верный подход, мы, рядовые коммунисты, всецело поддержим.

Келдыш глянул с долей укоризны: «ну ты и демагог». Громыко, не желавший ни на шаг отступать от выстраданного и согласованного плана поездки, ехидно заметил:

— То есть для одного Гагарина нужен спецрейс в Пекин? Не много ли чести?

— Премного благодарен. Но вы огласили, что после Кабула посетите Ташкент для дозаправки самолёта и принятия на борт китаистов. Чай не князь, до Ташкента долечу на рейсовом.

Тем самым сократив себе пребывание за рубежом раз в шесть.

— Разумно, — согласился Шелепин. — Вам, Юрий Алексеевич, тоже смена обстановки не помешает. Когда были в отпуске?

— В ноябре пятьдесят седьмого, по окончании лётного училища… Вы тоже правы, товарищ Первый секретарь.

В общем, я умудрился согласиться со всеми, в том числе высказавшими взаимоисключающие суждения. Правильно? Наверно.

Этим поделился с Келдышем, когда вышли из дворца.

— А чему улыбаешься?

— Анекдот на ум пришёл. Он политический, не сдадите в КГБ? Весь текст не помню, там Ленин говорит Троцкому: вы — политическая проститутка, товарищ Троцкий. Сегодня Ильич мог бы и мне сказать.

— Нет, всё верно. Это я неправ, возмутился, что Громыко решил превратить космос в балаган. Нужно было тоньше. Вот как вы.

— Тогда ещё один анекдот, только что родился, — сейчас соврал, он из прежней жизни. — Свозили в космос товарища коммуниста из не очень развивающейся, но весьма братской страны. На земле его спрашивают: каково было на орбите? Отвечает: холосо, только мал-мал больно, однако. Всё по пальцам били — не тлогай то, не тлогай это…

— Вы скорее чукчу спародировали, а не, гм, товарища из банановой республики. Запомню, через год будет актуален.

На следующий день получил приглашение в аппарат Совмина, сорвавшись с очень нужного совещания по системам жизнеобеспечения и ориентации «Восхода». Председатель Совета Министров располагался в том же Сенатском дворце, злило, почему сразу не обсудили какие-то там мелочи. Каждая поездка в Кремль — это несколько часов потраченного времени.

Меня провели к Косыгину, хранившему привычно-скорбное выражение лица. По крайней мере, оно было таковым в тех нечастых случаях, когда видел его вблизи. Если не печальное, то предельно серьёзное. Вместо «здравствуйте, Юрий Алексеевич» в его присутствии невольно приходило на ум нечто вроде «Коммунистическая партия и весь советский народ понесли невосполнимую утрату».

Премьер вообще ничего не сказал, только кивнул и указал на кресло у стола.

— Здравствуйте, Алексей Николаевич. Спасибо за приглашение. Слушаю внимательно.

Он, отбросив какую-либо вводную часть, прочитал лекцию о перспективах хозрасчёта в социалистической рыночной экономике. Оно, конечно, беспредельно лестно, что глава правительства крупнейшей державы тратит время на индивидуальное просвещение отдельно взятого майора, но зачем? Лишь к концу спича понял — он таким образом шлифует формулировки перед единственным и надёжным слушателем. А заодно упорядочил собственные мысли.

— Таким образом, Юрий Алексеевич, мы намерены распространить принципы рыночных отношений на космос.

— До самоокупаемости нам далеко, Алексей Николаевич.

— Естественно! Остаются сферы безвозмездного бюджетного финансирования. Но они тоже включаются в планово-рыночные механизмы. Совет Министров выступит в роли заказчика, заключит хоздоговор на создание космической техники и обеспечение услугами по освоению космического пространства.

— Вам виднее. Вижу, что меняется только форма финансирования, что не столь важно, пока космос не даст экономической отдачи. Например — предоставлением услуг связи за ретрансляцию теле- и радиопередач. За извоз космических туристов — на деньги богатеньких, а не только в виде дружеского жеста представителям братских компартий.

Он отмахнулся.

— В ближайшие десятилетия вы не выйдете на самообеспечение. Лучше скажите другое, институт Келдыша способен произвести анализ экономических процессов? Для капиталистической экономики, как докладывают из-за рубежа, созданы специальные электронно-вычислительные машины.

— Дело не только в машинах, товарищ премьер. В большей степени в алгоритмах, в программном обеспечении. Буржуазная экономика легче поддаётся обсчёту.

— Почему? Там же неуправляемая стихия.

— Действующая по непреложным законам, столь же стабильным, как и физические. Человеческие законы меняются, вызывая прогнозируемое влияние на экономические процессы.

— Вот как…

— У нас очень многое на ручном управлении. И сложно просчитать, какое экономическое решение примет тот или иной управленец. Особенно если к штурвалу прорвётся тип вроде Хрущёва. Вы можете представить ЭВМ, способное моделировать деятельность Никиты Сергеевича?

Я рассчитывал если не на улыбку, то на некоторое просветление мины глубокой сосредоточенности. Не прокатило.

— Плановая экономика предполагает дополнительные рычаги управления, не более. Наша задача — построить систему рыночных отношений, имеющих социальную ориентацию. Процессы в этой системе будут организованы также по стабильным правилам — с целью удовлетворения потребностей советской промышленности, обороны и граждан.

— А там где стабильность, там алгоритмы, понятно. Я только одного не пойму: почему вы рассказываете это мне, а не Келдышу?

— Потому что я вчера убедился: вы умеете быть гибким и находить нужные слова. Благодаря вашему необычному положению — без высокой ответственной должности, но с заметным влиянием, к вам прислушиваются. Уверен, даже без экономического образования вы сформулируете задачу Келдышу лучше нас. Но это не всё.

— Весь внимание.

— Существует теория, товарищ космонавт, что для самодостаточности экономики нужен определённый объём рынка. Наши торговые связи с капиталистическими странами ограничены политическими барьерами. Но если нарастить товарообмен с государствами, избравшими некапиталистический путь развития, прибавив к ним союзников из Восточной Европы, мы получим грандиозную ёмкость рынка.

— Китай.

— Именно! Население вдвое больше. Коммунистическая власть. Коммунистическая идеология, пусть не совпадающая с нашей, товарищ Суслов считает её ревизионистской, но для наращивания торговых связей не вижу особых препятствий.

— Кто-то из китайских мудрецов сказал: не важно, чёрная кошка или белая кошка, если она может ловить мышей — это хорошая кошка.

— Кто именно? — Косыгин взялся за ручку записать изречение.

Вообще-то вроде как Дэн Сяопин, вот только это изречение просочилось в СССР позднее. Поэтому ответил:

— Не помню. Важен смысл. То есть моя главная миссия в Пекине — расширение советского рынка?

— Возможно, у товарищей Суслова и Громыко иное мнение. В Ташкенте к вам сядет наш специалист и снабдит тезисами. Конечно, предложение получит и правительство КНР. Но из ваших уст оно прозвучит убедительнее, громче. Вы — наш рупор.

Но не мозг. Ладно, не очень-то и нужно.

Вышел из Сенатского, снял фуражку, вытер лоб, вернул её на место.

Разговор хороший, предметный, результативный. Но сколько ещё предстоит подобных встреч, подобных вчерашней и сегодняшней, конфликтов, маневров, интриг, чтоб что-то сдвинуть… Вроде подтолкнул, лунная программа ускорилась, но в любой момент карточный домик рухнет. В Президиуме заседают те же экс-сталинцы, что зарубили экономическую реформу Косыгина при Брежневе, запросто похоронят её и при Шелепине. Ровно также свернут лунный проект.

Что касается Китая, момент для возобновления выбран странный. Азиатская держава не восстановилась после «большого скачка», унёсшего миллионы жизней и разрушившего в значительной степени и без того отсталую экономику. Впереди «культурная революция» и прочие прелести, пока не умрёт Мао, и за реформы не примется Дэн Сяопин.

По состоянию на осень шестьдесят второго Китай не представлял ничего интересного для нас. Диктатура и репрессии куда хуже, чем в СССР в тридцать седьмом. Рынок сбыта ничтожен, потому что спрос неплатежеспособен. Товарное предложение не представляет особого интереса. И такое состояние продлится ещё лет пятнадцать, до смены лидера.

Зачем я согласился и даже вызвался? Спонтанно. А теперь понимаю, смысл есть. Нужно нарабатывать контакты, и как только ветер в Поднебесной переменится, они весьма пригодятся. На определённом этапе, пока Китай не вырос до монстра, мы можем образовать очень мощный тандем.

А пока эти политические игры уводят меня от того, чем хочется заниматься на самом деле — готовить и готовиться к космическим полётам, а свободное время проводить с Аллой и детьми.

Но кому интересны мои хотелки? Собирайтесь, товарищ майор, и дуйте в Ташкент, коль подписались.

Глава 5

5

Алла вздрогнула, когда поздоровался с ней «нихао» и сощурил глазки, изображая китайсу.

— Гагарин! Ты когда из космоса прилетел, не так изменился.

— Всё равно ты меня любишь!

— Ну, конечно!

Поцелуи, объятия. Ксюха прыгает вокруг. Мама, на этот раз моя, а не тёща, спешит из кухни, следом за ней несётся одуряющий запах печёного мяса.

Я — дома. Дома! Уезжать стоит хотя бы ради того, чтоб ловить кайф возвращения.

Стряхнул снежинки с шинели, успевшие вцепиться в сукно на коротком пути от машины до подъезда, и, повесив её в шкаф, снова сгрёб домашних, потом побежал к Андрюхе, бесконечно виноватый: мужик растёт без папки, живущего в командировках.

— Сразу за стол или показать что привёз?

Алла и мама:

— За стол!

Дочка:

— Покази!

Естественно, последний голос одержал убедительную победу. Я притащил из прихожей чемодан, половину его утробы занял свёрток. Очень много бумаги и ваты, даже если грузчики швырнули его небрежно, а такое случается и на спецрейсах, ничто не должно пострадать.

— Страна очень бедная. Аллочка, помнишь барак на Ленинградке?

— И вспоминать не хочу.

— Так вот, нам пытались показать обложку, парадный фасад, но невозможно скрыть реальность полностью. Поверь, что наше житие-бытие в том бараке — чистый рай по сравнению с условиями для простого люда в Пекине. Что творится в провинции, боюсь вообразить. Да и номенклатура не жирует. Одеты в одинаковые дешёвые брюки и френчи, застёгнутые под горло, жёны их — тоже в тёмное и однообразное. Машин на улицах — раз-два и обчёлся, велосипеды да повозки.

Я раскрутил, наконец, первый слой амортизации и из глубин свёртка вытащил первый презент, сняв с него шубу.

— Потрясающе! — воскликнула супруга, мама только вздохнула.

Китайский чайный сервиз ручной работы, не старинный, но крайне удачная подделка под эпоху каких-нибудь императоров Минь-Цинь-Дзинь, не разбираюсь в них, действительно был прекрасен. Тончайший фарфор бесподобной белизны, расписанный изображениями пагод, каких-то деревьев, цветов, драконов. Надписи иероглифами — не понять, но вряд ли что негативное.

— Сколько же стоит это богатство, Юрочка? — спросила мама.

— Нисколько. В магазине не купить. Это подарок нашей семье от Дэн Сяопина, Генерального секретаря Коммунистической партии Китая.

Ма едва не выронила драгоценную кружку.

— Сыночек! Правда — от самого Генерального секретаря⁈ Но я слышала — Мао Цзэдун…

— Мао — Председатель ЦК КПК, его должность выше, и он общался с Громыко, нашим министром иностранных дел. Со мной Мао только здоровался, длинных бесед не вёл. Мы общались преимущественно с товарищем Дэном. Мамочка, прости, сервиз притащил один, и он такой, что скорее придётся поставить в шкаф, а чай пить будем из наших кружек. Баловство и декорация. Тебе я привёз полезную вещь.

Ей причитался термос с портретами Мао Цзэдуна и Лю Шаоци, чуть ниже — иероглифы, наверняка цветастое «бессмертное» изречение товарища председателя.

Аккуратная распаковка всех предметов сервиза и расстановка в серванте заняли четверть часа, ибо фарфор плохо сочетался с блеском чехословацкого хрусталя из прошлой командировки, мама умчалась на кухню и принялась разогревать, причитая «ну вот, всё остыло». А я снова стиснул супругу.

— Соскучился?

— Да. В поездке вроде бы занят семь на двадцать четыре, кроме времени на перелёты и сон, а всё не то, всё чужое. Мы с тобой как заселяемся, сразу стены становятся домом, здесь моя семья, моё место. В гостинице как в казарме, времянка.

— Ну, а с пользой слетал?

— Трудно сказать. Планов было громадьё, но наши как-то неправильно представляли обстановку в Китае. Я лишь об одном договорился в принципе, мелочи потом пусть утрясают другие. Вот у нас Братская ГЭС — ударная комсомольская стройка, поднятие целины, но советские добровольцы-энтузиасты тоже кушать хотят, им зарплату платят. Кроме того, когда выпускники вузов с высшим образованием бросают работу по специальности и несутся на молодёжно-ударный объект, автоматом возникает дефицит кадров.

— Вместо них — китайцев⁈

— Ох, какая проницательная! Нужно было тебя, а не меня отправлять. Да, выйдет дешевле. Китаю нужно практически всё — углеводороды, древесина, металлы. В избытке только трудоспособная неквалифицированная рабочая сила. Вот кому осваивать Сибирь!

Алла поёжилась.

— Но это как ГУЛАГ. Колыма, где держали Королёва.

Как много информации разносит сарафанное радио!

— Именно. У них в разгаре наш тридцать седьмой год. Так пусть эти китайцы хоть что-то заработают в советских лагерях, будут обеспечены куском хлеба и плошкой риса. Да, тоже проявится какая-то смертность, но дома ещё хуже.

Я не лгал и не преувеличивал. Пусть завершился «большой скачок», прекратилось массовое убийство голодом граждан и палками воробьёв, маоистский Китай пока прочно удерживал мировое лидерство по уровню дебилизма внутренней политики. Пусть СССР — не предел совершенства, но китайские трудовые отряды будут функционировать куда разумнее и продуктивнее здесь, чем в своей стране, тут я полностью согласен с экспертами Косыгина. А возвращение к лозунгам начала пятидесятых «китаец и русский — братья навек», о чём размечтались Громыко с Сусловым, вообще из области фантастики. Время ушло, ситуация изменилась, причина розни теперь не сводится к отказу Советов от обожествления Сталина. Мао почувствовал, что и без помощи СССР удерживает власть, куда-то ведётстрану, не чувствуя себя в унизительной роли младшего брата. Волюнтаризма у китайской верхушки в разы больше, чем у Хрущёва. Пока Мао не перестанет куролесить, серьёзные гешефты исключены.

А возвращающиеся из советской страны китайские вахтовики создадут социальную почву для налаживания отношений в нужное время.

Всё! Я дома. Я пришёл с работы. И надо отдыхать, правильно Шелепин напомнил про отпуск. Вот только пусть Андрюха подрастёт, не могу же уехать греть пузо без Аллы, а у неё никакого отпуска при маленьких детях не получится.

Оставшиеся до Нового года дни разрывался между набережной Яузы и Звёздным. На съёмках новогоднего «Голубого огонька» в здании Театра имени Моссовета, что на Яузе, тогда слово «голубой» не приобрело сексуально-пошлого оттенка, приветствовалось присутствие приглашённых VIP-клиентов с супругой-супругом. Мы поехали с женой и сыном, она выходила и садилась за столик исключительно в моменты, когда режиссёр давал команду снять кадр с космонавтами за столиком. Присутствовали также Нелюбовы, Быковские, Николаевы и в одиночестве Ира Соловьёва — без мужа. Она уже сносно прошла к стулу, я как бы невзначай шагал сзади, страхуя, и вообще ухаживал за ней большую часть вечера, потому что Алла при любой возможности бежала за кулисы принять вахту у девочки-помрежа, следившей за Андреем в коляске. Пусть злые языки плетут, что затеваю амуры, едва жена скроется с глаз. Личность столь публичная как Гагарин в любом случае становится мишенью для сплетен.

В ту пору «Голубой огонёк» транслировался не только перед Новым годом, а еженедельно, и в эпоху дефицита развлекательных передач пользовался бешеной популярностью. Нас убеждали, что выпуск с участием Гагарина и других космонавтов побьёт любые союзные рекорды. Но — по ту сторону экрана. Мы же видели съёмочную рутину — неудачные дубли, просьбы режиссёра по нескольку раз повторить одни и те же незамысловатые слова, потому что большинство задействованных передовиков производства не блистали красноречием, и так пару дней. Удивляюсь и восхищаюсь мастерству телевизионщиков: первые «Голубые огоньки» шли в прямом эфире и без особых косяков.

— Как я смотрелась? — первым делом спросила Алла, когда передачу транслировали в записи на Новый год, наверно, большинство зрителей и не догадывалось, что участники шоу спокойно пьют «Советское шампанское» по домам и смотрят на себя со стороны.

Как ни приглашали нас в Звёздный встретить праздник в кругу коллег и их семей, ставших большой семьёй ещё с марта шестидесятого и принявшей в свои ряды многих, вступивших в отряд космонавтов позже, я вынужден был отказаться: Андрюша ещё слишком мал, чтоб оставлять на кого-то или тащить с собой. Дети — отрада и якорь в одном флаконе. Поэтому праздновали в квартире на Садовом, снова приехал и Гжатск, и Оренбург, отчего огромная сталинка уже не казалась столь большой. Часть гостей приходилось укладывать на матрацах и одеялах прямо на полу, что в советское время никого не удивляло.

— Аллочка, солнце моё, ты затмила не только Иру и жён космонавтов, но и Валентину Леонтьеву. И очень удачно выгуляла ГДРовское платье.

В такие минуты лучше перехвалить, чем недохвалить.

— Omnis homo mendax (каждый человек — лжец), — немедленно отреагировала супруга. — Но у тебя очень хорошо получается, Гагарин. Продолжай в том же духе.

Продолжить не пришлось, с экрана начала петь Клавдия Шульженко, её никто не перебивал.

Посмотри на меня повнимательней,

Положи свои руки в мои.

И придёт Дед Мороз обязательно

К нам двоим, к нам двоим, к нам двоим.

(А. Ольгин)

В кадре она исполняла песню, сидя за столом, и он казался продолжением нашего. Вообще не сравнить с двадцать первым веком, когда экран больше, картинка цветная и неизмеримо качественнее, спецэффекты всякие за миллионы долларов, звук Hi-Fi, но ящик зачастую бухтит лишь для фона. В шестьдесят втором телевизор не смотрели — в нём жили. Каждая квартира с голубым экраном воспринималась частью концертного зала Театра имени Моссовета, будто та же Шульженко или Зыкина могли шагнуть с экрана, сесть рядом с нами и запросто чокнуться бокалом с шампанским, либо зрители ступить в освещённое прожекторами пространство, чтоб за руку поздороваться с передовиками или космонавтами.

Без преувеличения, у экранов с «Голубым огоньком» весь огромный Союз, по крайней мере, его часть, охваченная телевещанием, жил одной жизнью, дышал одной грудью, а сердца бились в унисон.

Героем того вечера был назначен Гагарин в компании космонавтов. Во всяком случае, камера выхватывала нас и привезённое из ГДР тёмно-бордовое платье супруги, на экране — чёрное, гораздо чаще, чем Игоря Кириллова, Анну Шилову или Валентину Леонтьеву со Светланой Жильцовой.

Я лишний раз убедился в своей правоте: пока народ вдохновлён космосом, моральные стимулы ещё долго будут подкреплять материальные. Оттого уже второго января нёсся в Звёздный, где на макетах отрабатывали новую стыковку.

Спешили, очень спешили…

Можно сколько угодно восхищаться подготовкой программы «Аполло» с бесчисленными экспериментами и испытаниями на земле, отчего все ракеты отработали безукоризненно, авария «Аполло-13» никак не свидетельствует о проблемах с «Сатурн-5». Но затраты просто нереальные. Тот же Илон Маск, просчитывающий собственные проекты с дотошностью Келдыша, если не больше, поступил наоборот: чем больше реальных пусков, тем лучше, косяки вылезут быстрее и быстрее устранятся.

Думаю, Маск учёл опыт Королёва, позволивший на короткое время опередить Америку: больше пусков. Да, тоже затратно, полмиллиарда старыми рублями или пятьдесят миллионов новыми за взлёт каждой «семёрки» — не фунт изюма. Но «Аполло» обошёлся американским налогоплательщикам в сумму, если пересчитать по покупательной способности, сопоставимую с годовым ВВП России две тысячи двадцатых годов. Нет слов, даже матерных.

Леонов, одетый в скафандр, а в последних тренировках перед отъездом на Байконур всё делали максимально близко к полётным условиям, о чём-то сосредоточенно думал, кусая губу, около макета «Востока».

— Алексей!

— Привет, Юра. С Новым годом.

— И тебя. Что за непраздничный настрой?

— Не хватает ещё одной пары двигателей, товарищ старшой. Говорил, мне как обычно: ограничения по массе. Если не под тем углом сблизимся, шланги не соединятся.

Проблема известная. Эксперимент с первым полётом «Восхода» мы переусложнили донельзя. Рядом с манекеном Сергеем Сергеевичем полетит беспородная сучка Белянка. Датчики на теле неживого космонавта позволят определить главное — ударные перегрузки при посадке на землю, насколько их погасит твердотопливный тормозной двигатель. Собака, если приземлится без травм, подтвердит — можно рискнуть человеком. Но этим не ограничились, из задела ракет и кораблей «Восток» собрали один, на нём полетит Леонов, пристыкуется к «Восходу», проведёт эксперимент по перекачке топлива и окислителя в свой корабль.

И вот тут нас ждёт засада. Шланги и штуцеры топливной системы не интегрированы в стыковочный узел штырь-конус. Если корабли соединятся хоть чуть-чуть не под тем углом, ничего не получится. Королёв наотрез отказался дооборудовать «Восток» ещё парой движков коррекции, он вообще больше ничего не желает вкладывать в старый корабль, если «Восход» не вызовет нареканий, оставшиеся два «Востока» уйдут под переоборудование в «Зенит», военный спутник для фотосъёмки США, летать на орбиту парни будут уже в двухместном.

С одной стороны, Главный прав. В текущем году «Восход» должен взлететь с надувной шлюзовой камерой. Выход в открытый космос в плане подготовки к лунной миссии неизбежен. Кроме того, Королёв против усложнения стыковочного узла, космонавт перейдёт из «Восхода» в лунную ступень через вакуум. Стало быть, соединение шлангов для перекачки керосина и жидкого кислорода проще осуществить вручную, вне корабля.

Тот случай, что меня, ничуть не технаря, это «вручную» и настораживало. Короткий период пилотируемых полётов показал: наступила эра автоматики, ручные операции — лишь вторая линия обороны, запасная. Американцы на «Меркури» переборщили с ручным управлением и тоже пришли к выводу развивать электронику. Законы освоения космоса не зависят от принадлежности к социалистическому или капиталистическому государству. Поэтому мы с Леоновым пытались просчитать каждую мелочь в маневрировании, чтобы захват состоялся, оба — перфекционисты, желавшие выжать из полёта максимально.

А ещё он должен был повторить эксперимент Николаева со стравливанием воздуха. Основательно переделанный скафандр, по идее, не должен был столь сильно сковывать движения. Перед экспериментом мы рассчитывали, что Леонов снизит давление в спускаемом аппарате «Востока», повысив содержание кислорода, а тумблеры переехали ровно под правую руку. В теории — всё предусмотрели, но…

— Не избавлюсь от мысли, что именно так погиб Валик Бондаренко. При низком давлении и в кислородной атмосфере.

Вот что не давало Алексею отвлечься и расслабиться на Новый год.

— Не дрейфь! — я похлопал его по оранжевому плечу. — Плитку с открытой спиралью тебе не дам. Причин возгорания нет. Поверь, для себя старался, я же резервный дублёр после Шонина.

Он ничего не ответил и ввинтился в узкий люк, тоже не особо крупный мужчина, но чуть выше меня, сиявшего для ободрения фирменной улыбкой, абсолютно неискренней. Жгло послезнание: от искры из-за замыкания в электропроводке сгорели заживо в кислородной атмосфере Вирджил Гриссом, Эдвард Уайт и Роджер Чаффи. Правда, как потом признавались многие астронавты, культура подготовки к полётам у них была местами ниже плинтуса, парни находили в кабине незакрученные болты, валявшиеся на полу, на обрезки изоленты вообще не обращали внимания. Не знаю, анекдот или правда, кто-то из них после наступления невесомости в космосе обнаружил забытые техником и мирно плывущие на фоне иллюминатора плоскогубцы.

У нас за такое расстреляют или, что ещё хуже, исключат из партии. Ну а кроме шуток, многоуровневая проверка подготовки к старту была неплохая. Но перегрузки и вибрации, как ни затягивай соединения, повышали шансы ослабления разъёмов.

Хрущёв бросил Алле: мы не знаем, провожаем ли Гагарина к славе или в последний путь, что-то в этом роде, нельзя подобное травить при жене космонавта, но вообще-то он сказал правду. Я сам теперь, оставаясь на Земле, нахожусь в подобном положении, лишь гадаю — вернётся ли Алексей победителем или писать некролог.

В какой-то мере самому рисковать легче, чем ждать внизу.

Вышло так, что сбылись практически все ожидания: оба корабля отработали штатно, состыковались, но штуцерами шлангов Леонов в приёмные гнёзда не попал. Доложил, что после стыковки слышит собачий лай, донёсшийся через конструкции сцепившихся аппаратов. Королёв после этого доклада принимал рукопожатия. Мы, конечно, слышали и лай, и вой Белянки благодаря микрофонам на «Восходе», тем не менее, рапорт Алексея обрадовал и весьма.

Отстыковавшись, на вторых сутках полёта он разгерметизовал кабину. Не идеально, но с большего можно констатировать: скафандр годен для первой попытки выхода в открытый космос, если добавить систему охлаждения, обошлось без приключений.

Во время торжественной встречи Леонова во Внуково, там происходило всё ровно так же как при моём возвращении, Алексей спустился с трапа с Белянкой на руках, опустил её на ковровую дорожку и повёл четверолапого космонавта на поводке.

Я, стоявший по правую руку от Шелепина, услышал пренеприятный диалог.

— Эту собачку товарищ Первый секретарь намерен подарить де Голлю, — шепнул Суслову Громыко.

— Позор… Если дарить иностранным главам государств, нужно что-то приличное. Неужели не нашлось породистой?

Я даже улыбаться перестал и старался не смотреть в сторону Суслова. Неужели он настолько далёк от реальности, что не знает — мы берём беспородных и откровенно уличных, потому что они выдержали естественный отбор, а не изнеженных мелких чистопородок. А если не знает, не ориентируется, зачем лезет с советами? В советской системе есть плюсы и минусы, очевидный минус — когда на верхотуру власти взбирается деятель, считающий себя компетентным во всём на свете. Таких ставят командовать сельским хозяйством, потом добывающей промышленностью, затем каким-то регионом, он надувает щёки, отдаёт распоряжения, и на всё про всё у него один ответ: партия сказала «надо», вы уж сами выкручивайтесь и придумывайте как исполнить.

Шелепин, вроде бы выходец из тех же слоёв, человек иного склада, он как минимум выслушивает специалистов. В то же время вынужден считаться с мнением ЦК, сформированного под влиянием Хрущёва, и некоторая смена поколений, с чисткой от экс-сталинистов и «универсальных талантов», возможна только в шестьдесят седьмом, после очередного съезда КПСС и избрания нового состава Центрального Комитета. Если при Шелепине до съезда советский гражданин ступит на Луну, мы сильно укрепим его моральные позиции.

Но как же нехорошо приурочивать технически трудные вещи к съезду, к годовщине, к юбилею… А тут ещё американцы дышат в спину.

Глава 6

6

В конце января шестьдесят третьего года состоялась военно-научная конференция ВВС по вопросам использования космического пространства в военных целях. Да-да, именно в тех, о чём наша пресса безудержно ругала Запад из-за грядущей милитаризации космоса.

Люди сведущие возразили бы: и что в этом такого необычного? Первой к космосу прикоснулась боевая баллистическая ракета. Первый спутник вывела на орбиту межконтинентальная баллистическая ракета с дополнительной разгонной ступенью. И советские первые космонавты, и американские астронавты — офицеры ВВС своих стран. Люди в погонах шагнули в неизведанное впереди людей в штатском, так будет и дальше.

К моему большому сожалению, практические работники ОКБ-1 или команды Янгеля едва были представлены и преимущественно молчали, что понятно: огласить результаты новейших разработок на публике численностью под полторы сотни человек означало повысить риск утечки к врагу. Итого получилось, что на конференции присутствовало шестьдесят пять (!) генералов ВВС, профессора военных заведений, но это скорее были мечтатели, слабо представляющие возможности ракетной техники.

Мы с Каманиным сидели в президиуме. Николай Петрович стойко и неподвижно переносил происходящее. Ему бы монокль в глаз, напоминал бы прусского барона на кайзеровской службе в начале века. Наверно, в курилке бы высказался, но я не ходил курить, тем более как живой экспонат постоянно находился в центре внимания, уже привык, в том числе отвечать на одни и те же вопросы. В заключительный день конференции, в перерыве, лишь один полковник спросил по-человечески:

— Юрий Алексеевич, не мешает жизни и службе такая популярность?

— Ещё бы, товарищи офицеры. Докладываю: каждое утро надеваю самый дешёвый спортивный костюм, обычные кеды за три рубля и вязаную шапочку, под неё — короткую накладную бородку с усами с резинкой на затылке. И бегу по улицам Москвы пять километров в одну сторону, затем пять обратно. Борода мешает, но без неё невозможно, тут же: Юрий Алексеевич, это вы? Позвольте пожать вашу руку. Останавливаюсь, нехорошо игнорировать советских граждан, сбиваюсь с дыхания, бегу дальше, опять: Юрий Алексеевич…

Народ развеселился, тот же полковник уточнил:

— А в бороде не узнают?

— Даже консьержка не признала, живу в особом доме, подъезд с консьержкой. Пока бороду не снял, не пускала, хоть дерись с ней. А она гораздо больше меня, килограмм сто!

Посмеявшись, часть аудитории заняла места за столами в лёгком расположении духа. Но разговор шёл о весьма серьёзных вещах, по итогам конференции сформируются рекомендации для командования ВВС, с визой Генштаба и подписью министра обороны они уйдут в ЦК КПСС, где наверняка вызовут некую реакцию.

Главком ВВС только в самом конце решил дать слово Каманину — поблагодарить авиационную самодеятельность за новаторские идеи и закруглить вече. Николай Петрович обернулся ко мне и, заметив мой кивок, предложил:

— Поскольку лётчик-космонавт Гагарин координирует деятельность Совета главных конструкторов и лучше всех ориентируется в возможностях ОКБ, прошу его прокомментировать разработки наших специалистов.

Заказывали? Получите!

Как водится, начал со слов благодарности. А потом расхреначил их прожекты в пыль.

— Идея создания воздушно-космического самолёта с высотой полёта 60–150 километров и орбитального космического самолёта с высотой полёта 1000–3000 километров, безусловно, весьма привлекательна, но далека от современного уровня технологий. Авторы предложения не учли совершенно разные условия для перемещения летательного аппарата в стратосфере и в безвоздушной среде. Космический корабль не нуждается в крыле и хвостовом оперении. Если его оснастить крылом, то оно пригодно лишь для посадки по-самолётному, то есть по траектории, близкой к горизонтальной. Даже для сравнительно лёгкого аппарата, каким является корабль «Восток», элементы планера добавят минимум несколько сот килограмм веса. Добавим термоизоляцию, выйдет более тонны. Парашютная система и твердотопливный двигатель мягкой посадки весят многократно легче, отработаны, позволяют приземлиться практически в любом месте, а не только на подготовленную полосу.

— Докладчик подчёркивал, что самолёт после дозаправки пригоден к новому полёту, — напомнил Вершинин.

— Так точно, товарищ Главный маршал авиации. Он смешал цель, заключающуюся в многократном использовании космического аппарата, и авиационный принцип приземления спускаемого аппарата. Докладываю, что спускаемый аппарат и по массе, и по стоимости, и по трудозатратам составляет малую часть комплекса, состоящего из ракеты-носителя и собственно полезной нагрузки. Когда технологии позволят, конструкторы в первую очередь обратят внимание на повторное использование ступеней ракеты-носителя. Спускаемый аппарат не сложно запустить повторно, восстановив термозащиту, антенны и некоторые другие элементы, страдающие при входе в плотные слои атмосферы. Но мы пока не идём на такой риск. Конструкторы считают, что спускаемый аппарат, испытавший нагрузки полёта, отличается сниженной надёжностью по сравнению с новым.

Разумеется, я не мог рассказать про самолёт «Буран», в мечтах многоразовый, по факту летавший единожды, и финансово-провальную эпопею шаттлов, из пятёрки которых два разрушилось в воздухе, сгубив экипажи. Пилотируемая орбитальная космическая авиация, оправдывающая своё существование, несбыточна как минимум до середины двадцать первого века.

— Как вы оцените вторую разработку — самолет-носитель для старта с него космических летательных аппаратов? — Вершинин явно был уязвлён. Если раздраконю и второй гига-проект, вся масштабная затея с конференцией не стоит и выеденного яйца. Но в том не моя вина.

— Она реализуема, товарищ Главный маршал авиации, если авиационная промышленность обеспечит нас самолётом достаточной грузоподъёмности, чтобы заместить первую ступень ракеты-носителя. Разрешите объяснить на конкретных и общеизвестных цифрах, на что ориентироваться. Американцы объявили о выработке конфигурации ракетного комплекса для полёта на Луну. В их печати приведены следующие данные: первая ступень ракеты «Сатурн-5», развивающая тягу свыше трёх тысяч тонн, выведет на высоту семьдесят километров вторую ступень, третью ступень и полезную нагрузку, по памяти точно не доложу, масса только второй ступени приближается к пятистам тоннам. Скорость при разделении ступеней примерно в девять раз превышает скорость звука у земли. Ещё раз: нужно в вертикальном полёте разогнать объект массой пятьсот тонн до скорости свыше двух километров в секунду и поднять на восемьдесят пять километров. Как только в ВВС СССР появятся такие самолёты, они заменят ракеты-носители. Лётчик-космонавт СССР майор Гагарин доклад закончил.

Я видел, как вытянулись лица. Ту-95 и малосерийный М4, даже если заправить их минимальным количеством топлива, поднимут в лучшем случае порядка двадцати тонн на десять с чем-то километров, не достигая скорости звука, и то — в горизонтали. От нарисованного мной носителя они далеки как «Илья Муромец» Первой мировой войны.

Послезнание охлаждает горячие проекты. Слишком хорошо знаю основные наработки по воздушному старту.

Вершинин рекомендовал инициаторам гросс-изобретений предоставить Совету генеральных конструкторов соображения в доработанном виде с учётом высказанных замечаний, на том объявил конференцию законченной. К счастью, без итогового документа, отправляемого наверх, тут маршал чётко сориентировался.

Вышли, Каманин благодарил меня за выступление больше, чем за космический полёт.

— Юрий, вы в своём статусе первого космонавта — неприкасаемый. Мне подобная откровенность не сошла бы с рук.

— Кажется, в загашниках Циолковского сохранилось письмо, Николай Петрович, от сознательных колхозников какой-то там губернии, тоже предложивших космический ероплан. Аграрии были люди с пониманием, что в безвоздушном пространстве пропеллер сего аппарата работать не сможет, посему предложили оснастить аппарат мехами наподобие кузнечных, чтоб из них воздух пырскался бы к пропеллеру.

— Впрыскивался? — генерал сам прыснул в кулак от смеха.

— В оригинале именно «пырскался». Уровень образованности растёт, а люди не меняются. Норовят выдать откровение и решить проблему, над которой годами бьются коллективы НИИ и СКБ. Пусть их… Главное, через Генштаб нам с вами не спустят новых поручений.

Стремясь не обижать военных, ОКБ-1 готовило новый «Восход» к беспилотному старту, оснастив спускаемый аппарат шпионской фотоаппаратурой. Прежние корабли «Восток» в ипостаси «Зенит» получали нарекания из-за ударов о землю. Военным хотелось использовать фототехнику по второму кругу и дальше, «Восход» с твердотопливной ТДУ мягкой посадки обещал эту возможность. А мы, энтузиасты лунной программы, ждали испытания надувного шлюза для выхода космонавта в открытый космос. Кроме того, после двух успешных полётов Госкомиссия просто обязана дать разрешение на пилотируемый двухместный рейс. Эти «восходы» не летали под своим истинным именем, маскируясь под очередной «Зенит» или «Космос».

День закончил в приподнятом настроении, радуясь, что избежал служебных неприятностей из-за прожектов космических авиаторов, но, оказывается, поторопился. Гадость ожидала дома.

В зале перед работавшим без звука телевизором сидел на диване Женька, понурый и словно схуднувший, Алла уговаривала брата поесть, но тот, о чудо, отмахивался. На скуле студента проступил синяк.

— Подрался? Молодец! Мужиком растёшь.

— Какое там — молодец! Юра! — простонала супруга. — Его милиционеры приложили при задержании. Шьют уголовку, письмо в универ отправили на отчисление.

— Значит — армия, три года побегаешь в сапогах, человеком станешь. Я же правду сказал — молодец. Аллочка, мне поесть дашь?

Изображая полную безучастность к страданиям недоросли, я утоптал котлетку с гречневой кашей и салатом, выпил чайку. Благоверная с младшим родственничком терпеливо ждали высочайшего соизволения рассказать о невзгодах.

— Ладно, похваляйся. Что учудил?

Он молчал и хлюпал носом, тараторила Алла. Оказывается, Женик всерьёз увлёкся джазом, покупал пластинки. Снимая комнату у какой-то пары, поставил там радиолу, слушал Армстронга, правда не Нила-астронавта, а всего лишь негра Луи.

— Занятно. И чего же ты, милая, не вразумила юношу? Как будет по-латыни: от саксофона до ножа — один шаг?

Она швырнула в меня скомканную салфетку, попав в недопитый чай, что мне не понравилось. Женщина не должна швырять предметы в своего мужчину. Во-первых, некультурно, а во-вторых, вдруг под руку попадётся граната?

— Нагрянула милиция. Схватили его пластинки. Спрашивают: продаёшь? Он говорит: продаю когда послушаю. Они записали только «продаю», составили протокол, все пластинки изъяли по описи. Шьют спекуляцию.

— А фингал?

— Мент взял пластинку Билла Эванса и уронил, она разбилась. Я: что вы делаете! — родственничек вздохнул так тяжко, будто похоронил любимого попугая. — Он — тыц мне в рожу.

— Правильно! — назидательно ввернула Алла. — Нечего слушать всякое заграничное. Вон, Шульженко, Зыкина, Утёсов, Ленинградский симфонический оркестр, в СССР — самая лучшая музыка!

— Нафталин! — самоуверенно заявил битый юноша. — Билл Эванс — это стиль. Послушала бы сама, поняла бы.

— Я другое понимаю! — жена приподнялась со стула, на котором сидела спокойно, пока не нарвалась на отповедь брата, обвинившего её, передовую молодую женщину, в несоответствии стилю. — Ты — одной ногой в тюрьме! И если папа или Юрий не помогут, и вторая нога окажется там же.

— Ого! Чем же папа Марат поможет сыну из Оренбурга? Пришлёт теплые носочки, чтоб не холодно на Колыме?

Переборщил. У Женьки выступила слеза. Алла сдерживалась, но только из-за одного — явно намеревалась просить о помощи, голос дрожал от злости и целого букета других эмоций, вряд ли положительных.

— Он созвонился с московскими друзьями. Те дали телефон лучшего адвоката. Лучшего, поэтому самого дорогого. Завтра папа вылетает с деньгами. Но письмо в университет всё равно ушло!

— Пусть лучше ссыплет их мне. Деньги. Попробую решить вопрос.

Две пары глаз смотрели с недоумением и надеждой. К ним присоединилась третья — ксюхина. Вряд ли она сообразила, в чём смысл происходящего, но точно врубилась, что возникла проблема, и всемогущий папочка ща всё уладит.

Перед дочкой не имел права сплоховать. Достал цековский справочник и набрал Суслову домой.

— Михаил Андреевич? Гагарин Юрий Алексеевич, прошу простить, что звоню домой в нерабочее и неурочное время. Да? Спасибо. Возникла проблема, препятствующая моей поездке в США. Нет, вполне преодолимая, всё в наших руках, Михаил Андреевич. Но лучше я отменю свои встречи и с самого утра буду у вас, на Старой площади. Да, достаточно одного телефонного звонка, но авторитетного. Кто вы, а кто я рядом с вами! Спасибо заранее, Михаил Андреевич.

Очень не хотелось именно к нему обращаться, но уж больно удобно звёзды сошлись.

— Старая площадь… Я думала, ты выйдешь на начальника милиции…

— Дорогая, если я обращусь к начальнику милиции, максимум что смогу — попросить его о чём-то. И то ни один мент не отправит второе письмо вслед первому: уважаемый ректор, простите грешного, бес попутал, Женечка-спекулянт ни в чём не виноват, оказывается. Адвокат, возможно, отмажет от тюрьмы, но с отчислением не переиграет.

Спекулянт снова шмыгнул носом. Алла толкнула его локтем — не отсвечивай.

— Так кому ты звонил, Юра?

— В Президиум ЦК КПСС, Суслову. Приказ оттуда ни один начальник милиции не проигнорирует, если погоны дороги.

— Ого…

— А ты думала! В советском теле главный орган — позвоночник. Потому что по звонку решается что угодно.

— Спасибо!

Она бросилась обниматься, но я сурово выставил ладонь вперёд.

— Обожди благодарить. Спасём недоразумение от отчисления — тогда. А теперь давай просто обнимемся.

Недоросль остался ночевать. Комнатосдатчица заявила, что на порог не пустит спекулянта и дебошира, вещи выбросит на лестничную площадку. В одном с ней солидарен, к нам на перманентный постой его не пущу.

Ночью в постели объяснил Алле детали.

— Когда решался отбор первого кандидата в космос, мне сделали замечание, что жена непролетарского происхождения. Вот если бы Марат был хлопководом, пекарем, столяром или хотя бы сантехником — другое дело.

— Ты предпочёл бы дочь сантехника⁈

— Я предпочёл тебя, Марат Владимирович шёл как бесплатное приложение. Каманин отмёл возражения: жена — военфельдшер, а не завсекцией в универмаге, нормально. Но вот судимый брат жены тогда вообще бы поставил крест на зачислении в отряд космонавтов, и мы бы сейчас любовались на северное сияние, а не на огни Садового кольца из окна четырёшки-сталинки. Теперь несколько проще, но тоже ничего хорошего. Один раз спасу, но лучше бы он взялся за ум.

— Не сердись на него…

— Потому что Женька — тоже приложение к тебе. Ладно. Но ты не представляешь, до чего не хочется мараться.

Наутро у меня планировалась встреча с Келдышем, потом с Королёвым. В Звёздный не успевал, решил уделить несколько часов книгам, надо же готовиться к экзаменам в академии. Шурин смешал все планы, паразит.

В кабинете Суслова в здании ЦК очутился впервые, всегда сталкивался с ним или в Президиуме, или на каких-то торжественно-титульных мероприятиях. Именно он приложил массу усилий, чтоб протолкнуть мой визит в США по приглашению ведущих телекомпаний. Кеннеди, а также кто-то из его администрации и Конгресса вряд ли меня позовёт в ближайшие лет двести, тот Гагарин лишь раз заскочил в ООН, чисто по пути в ходе бесконечных вояжей, словно Америка была лишь бензоколонкой для промежуточной заправки.

Суслов и Громыко умудрились согласовать поездку, прекрасно понимая, что даже визу мне будут давать со скрипом или вообще откажут, выручил диппаспорт помощника военного атташе при посольстве СССР в Вашингтоне. Генералы ВВС кричали «только через мой труп», опасаясь утечки военных секретов. Говорят, что взбешённый Суслов крикнул самому ретивому золотопогоннику: раз так, готовьтесь к похоронам, товарищ.

Поэтому я точно знал, к кому обращаться.

— Михаил Андреевич, у меня семейное ЧП, — признался с ходу. — Милиция обвинила брата супруги в мелкой спекуляции и сейчас раскручивает дело. Знают, кто у него в родне, не иначе как ждут взятку.

— Какое это отношение имеет к американской…

— Самое прямое. Нельзя за границу, коль уголовник в родственниках. Знаю, ради Гагарина сделают исключение и создадут прецедент нарушать правило.

— Что он там натворил?

Суслов пока ещё только начинал догадываться, чего я добиваюсь. Выслушал историю в самой антимилицейской версии, где Женька предстал жертвой произвола.

— Вы уверены, что так всё и было?

— Если бы он затеял драку с нарядом милиции, его бы точно не отпустили. А раз сопротивление не предъявляют, у доблестных стражей порядка наверняка рыльце в пуху. Михаил Андреевич, дорогой, какая разница, что там произошло на самом деле. Случай пустяковый. Не должен он иметь последствий ни для кого.

— Понимаю… Скажите, Юрий Алексеевич, вы меня шантажируете? Не спасу вашего оболтуса, вы откажетесь лететь в США?

Я откинулся в кожаном кресле для посетителей и миролюбиво поднял руки.

— Ну что вы! Зачем ставить вопрос под таким углом? Делаем одно дело, служим одной партии и народу. Михаил Андреевич, помогите. По-человечески прошу.

— Другой разговор! — он облегчённо выдохнул. — Значит, с вас — полное содействие поездке.

— Договорились.

Суслов перелистал справочник и потянулся к кремлёвской вертушке — телефонному аппарату спецвязи с гербом СССР на диске.

— Валентин Александрович, зайдите ко мне. Нет, немедленно. Отложите. Да, спасибо, жду.

Пока тот нёсся по длинным коридорам, секретарша успела налить нам чай. Заведующим Отделом административных органов ЦК КПСС по РСФСР, совсем молодой, может лет на десять всего старше меня и не утративший внешнего вида комсомольского вожака, искрящегося задором, с порога воскликнул «Юрий Алексеевич!», только потом опомнился, кинувшись ручкаться с Сусловым, стоявшим минимум на две ступеньки выше него в цэковской иерархии.

— Надо помочь, Валентин. Рассказывайте, Юрий Алексеевич, — сдержал обещание Михаил Андреевич.

Я сократил рассказ до предела. Вдохновлённый прямым приказом Суслова и явно желавший сделать мне приятное, Валентин Александрович прямо из этого кабинета набрал министра охраны общественного порядка РСФСР и назначил ему встречу через сорок минут непосредственно в райотделе, где заседали обидчики Женечки, наказав, чтоб начальник милиции непременно находился на месте.

— Желаете со мной, Юрий Алексеевич?

— Полностью доверяю вам, а самому там показываться — лишь внесу сумятицу. Лучше приеду к милиционерам как первый космонавт, с визитом, а не в качестве ходатая за проштрафившегося родственника.

— Замечательно. Не волнуйтесь! В течение часа всё будет улажено.

Он исчез. Суслов вопросительно посмотрел на меня.

— Знаете, как человек умнеет? Между клетками мозга прорастают нейронные связи. Вот и у нас с вами, Михаил Андреевич, появилась общая ниточка. Вы занимаете руководящее положение и весьма уважаемы, у меня другой козырь — популярность, пусть не совсем заслуженная, да и со временем она потускнеет. Но теперь мы лучше поймём друг друга. Верно?

— Был рад помочь, Юрий Алексеевич!

Иными словами, рад сделать тебя должником. Как ты мне дорог!

Из его приёмной я набрал домой и объяснил, что в принципе всё решено, осталось дождаться результата. Второй звонок был Келдышу, извинился, сославшись на форс-мажор, и покатил к Королёву, которого не видел с запуска дуплета «Восток»-«Восход», соответственно, много чего накопилось.

Он посмеялся рассказу о космических самолётах, я постарался изобразить доклады в самом ироническом ключе и просовокупил анекдот про «пырскнем воздух под пропеллер». Расположив Главного, спросил: что слышно с копией F-1.

— Построили. Содрали, так сказать. Но опередить американцев не можем. Они что-то придумают, чуть меньше колебания, и тогда на нашем образце — тоже. Ладно, пусть соперник думает за нас. Получится не менее шестисот тонн в атмосфере и семисот в вакууме. Даже четыре агрегата в первой ступени — мощь!

Я стащил у него со стола лист бумаги и принялся рисовать… а, что тут изобретать, когда всё придумано до нас, нарисовал «Ангару» — с количеством боковых ускорителей от двух до шести.

— Вариант, который покроет наши нужды на много лет вперёд. Две с лишним тысячи тонн стартовой тяги, если без ускорителей, и больше шести тысяч тонн в полной конфигурации! Сергей Павлович, эта колесница оторвёт от земли небольшой крейсер, а сторожевой кораблик вообще забросит на околоземную орбиту. Будет летать: бип-бип-бип!

— Косыгин нас с тобой закажет как сын Хрущёва тебя заказал. Это же сколько денег за один пуск!

— Пока — много. Но смотрите сами, отработанные части первой ступени ракеты «Восход», как и планируемой вами «Союз», падают на землю. Разрушаются от удара, но не от нагрева. А что мешает спускать их на парашюте, для мягкой посадки включать ТДУ? Да, немного утяжеляется и усложняется конструкция, первый пуск дороже. Но керосин и кислород совсем немного стоят, если не на втором, то на третьем пуске допзатраты окупятся!

В результате у нас получится «Фалькон», как тебе такое, Илон Маск? Прости, дружище, ты ещё не родился, а мы уже спёрли твою идею. Всё равно станешь миллиардером за счёт «Теслы», нам нужнее.

Вот бы вывести Советский Союз на уровень, чтоб людям типа Маска было выгоднее реализовывать мегапроекты у нас, а не в США?

Конечно, я размечтался, бегу впереди паровоза. Пока не научимся сажать ступень ровно и точно на назначенное место, она завалится на бок, хрупкая тонкостенная конструкция. Кто же её после этого решится повторно использовать…

— Юра, ты — фантазёр не хуже изобретателей космических самолётов.

— И провидец. Правда, не во всём. Не знал, что Шелепин быстро подсидит Хрущёва. Думал — Брежнев.

— Правильно думал. В ЦК альянсы складываются и распадаются, Леонид Ильич — сильная фигура, вокруг него вполне могла бы сложиться победная группировка. Уверен, Шелепин это знал и сыграл на опережение, не без нашей с тобой помощи. Скажи, Нострадамус, можно начинать создание ракеты под двигатели РД-700? Так у нас назвали копию американца.

— Уверен — да. Они доведут его до рабочего состояния. Общие массогабаритные параметры останутся те же. Отталкивайтесь от них.

— Уже прикидывали, Юра. И с тремя, и с четырьмя, и даже с пятью двигателями в одной связке, как в «Сатурне». Можем не спешить. Их огромный ракетоноситель срочно нужен, но только для посадки на Луне. А мы хитрее! Наверно, даже ты не знал. Знакомься, автоматическая станция для мягкой посадки на спутник — «Луна-4».

Говорят, свистеть в помещении — к безденежью, я едва удержался, чтоб не присвистнуть. Миниатюрный, гораздо меньше модуля «Орёл» из миссии «Аполло-11», но с виду вполне функциональный спускаемый аппарат и взлётная ступень, она оборудована шаровой кабиной, даже чуть меньше, чем у корабля «Восток/Восход», пилот один, но не нужно место для катапультируемого кресла.

— Возвращение на Землю не планируется.

— В первом полёте — нет. Сцепка, отправляющаяся к Луне, состоит из элементов, выведенных на опорную орбиту тремя пусками, один нужен для дозаправки. Аппарат, оставшийся на орбите Луны, делает оборот, фотографирует и после однократного включения двигателей летит к Земле. Передаст изображения, сам сгорит.

— А лунный?

— Опускается на поверхность и отстреливает взлётную ступень, она останется на орбите Луны надолго — атмосферы для торможения нет. Естественно, о последнем этапе пресса не узнает, ТАСС передаст об удачном мягком прилунении. Надеюсь, удачном, — Королёв сказал «тьфу», обернувшись к левому плечу.

Значит, он верит в успех дистанционно управляемой стыковки на околоземной орбите, а на лунной орбите даже не пытается. Да, запаздывание сигнала на расстоянии световой секунды скажется не в нашу пользу, снабдить аппараты автоматикой, способной к автономным маневрам, сложно на имеющейся элементной базе. Бортовой компьютер на космическом корабле — дело не сегодняшнего дня.

— Одно удручает, Сергей Павлович. Похоже, не буду присутствовать при запуске. Не смог увильнуть от поездки по США.

— Ой-ё! Вот новости… Громыко?

— И Суслов. Сложилась ситуация, что не могу им отказать. Тем более, они убедили Шелепина. Не идти же нам против Президиума ЦК.

— М-да. Плохо. В этом проекте остаётся масса дырок, как раз сегодня приготовил тебе список — что сможешь взять на себя.

— Возьму максимально, Сергей Павлович. И я лечу не сейчас, и «Луна-4» тоже.

Которая вполне может обозваться в советской прессе «Космос» номер сколько-там, если полёт сорвётся, и оборудование останется вращаться на орбите Земли мёртвым грузом, как уже бывало. Я тоже сплюнул в сторону левого погона, выходя от Главного.

Дома обнаружил тестя в состоянии «счастья полные штаны» от того, что проблемы решились. Женька тоже сиял, хоть у него к фингалу прибавилось красное ухо, стоявшее торчком. Оказывается — за попытку оправдаться, что джазовые пластинки покупал не с целью навара, а продавал за столько, сколько платили, обычно дороже, что никак не убедило ни ОБХСС, ни родителя, выкрутившего это ухо.

Периодически на Марата снова накатывало.

— Как ты не можешь понять, обормот? В Плехановке учишься! Торговля — штука тонкая, мы всегда на подозрении у властей. Что удумал — среди студентов торговлю разводить! Неужто я тебе денег мало даю? Молодой специалист после института не всегда получает столько!

— Денег мало не бывает, — упрямо гнул пухлик, зажав ладонями уши на всякий пожарный. — Да понял я, папа. Не только нас, но и Юрия Алексеевича подвёл. Больше никаких продаж.

— Смотри у меня…

Мне тесть пытался всунуть тысячу рублей новыми на покрытие расходов по отмазке пацана. Я отказался. У меня четыреста пятьдесят оклад, со всеми надбавками выходит шестьсот тридцать девять на руки. Ну, минус партвзносы. Из премии за полёт не потрачено и трети. Предложил пустить деньги на поиск новой квартиры, а лучше поселить Женю в общежитие — пусть учится наравне со всеми.

Ночью Алла поведала подробности финала истории. Начальник ОБХСС, взгретый министром по самые помидоры, правильно или без всякой вины со стороны милиции — не имеет значения, лично помчался на съёмную квартиру Женьки возвращать пластинки и извиняться, там никого не застал. Вычислил телефон и адрес Гагариных, всё приволок сюда, включая копию уже отправленного письма в Плехановский. Содержание: «разобрались, приносим извинения за путаницу, студент чист как стёклышко», только в более протокольной манере и с многочисленными грамматическими ошибками.

Много чего совпало. Обсуждается восстановление всесоюзного министерства внутренних дел. Естественно, российскому министру охраны общественного порядка ой как хочется стать союзным, а тут такой случай… Не удивился бы, если б начальник районной милиции кинулся искать у спекулянтов и выкупать за свой счёт пластинку взамен разбитой.

Справедливость восторжествовала? Скорее — наоборот. Я злоупотребил если не служебным, то общественным положением. Так надо было, но противно.

Глава 7

7

Регулярное авиасообщение между СССР и США в шестьдесят третьем году отсутствовало вообще. Стандартный путь до европейских столиц на самолёте «Аэрофлота» и далее с пересадкой на американский борт, как это практиковали дипломаты и очень немногочисленные специалисты Советского Союза, отправлявшиеся в Америку, в Президиуме ЦК сочли несоответствующим рангу миссии. Итого девятого апреля из Москвы с нами на борту вылетел спецрейс на Ту-114, вроде бы тот самый экземпляр самолёта, на котором в Штаты летал Хрущёв.

Из виз, запрошенных для лётчиков-космонавтов, её получила только Ира Соловьёва, отказать женщине было слишком даже для чинуш американского Госдепа. С нами летел Громыко, командующий экспедицией, пардон, руководитель делегации, присутствовали также Каманин из генералитета ВВС, едва ли ни единственный официально рассекреченный из руководства космических программ, и два десятка сопровождающих. В том числе, естественно, товарищей в штатском с холодным сердцем, горячей головой и пока что чистыми руками из первого главного и девятого управлений КГБ СССР. Несколько семей дипломатов, только мужья с жёнами и без детей, пара журналистов. В общем, самолёт был полупустой.

Перед взлётом я зашёл в кабину, пожал руки парням.

— Не хотите порулить, Юрий Алексеевич? — подмигнул командир экипажа.

— Великовата игрушка, не обучен. Но за приглашение спасибо.

— А Хрущёв велел ему дать управление, представьте.

Мне стало любопытно.

— И как вы не разбились? Он и страной когда управлял, мягко говоря, качало.

— Включили автопилот, — отозвался правый лётчик. — Знаете же, штурвал тогда сам вращается, чтоб человеку его повернуть, нужно усилие больше двадцати кило. Хрущёв сел, ногами до педалек не дотянулся. А руки положил на штурвал, нагнувшисьвперёд. Штурвал поворачивается, когда автопилот выравнивает крен, Хрущёву казалось — он сам. Встал, буркнул «ничего сложного» и ушёл в салон.

Мы посмеялись, и я последовал примеру кукурузного премьера — тоже отправился назад.

Летели с посадкой в Британии, и со мной, чтоб не теряли времени, упорно занимались двое — из МИДа и КГБ, иногда очень сложно разграничить.

— Юрий Алексеевич, давайте ещё раз повторим самые тонкие моменты, — вещал прилизанный мужчина лет тридцати пяти. — Американцы догадываются, что вы спустились на парашюте. Значит, вы — первый человек в космосе. Но первый человек в космосе на космическом корабле — Алан Шепард на «Меркури-Рэдстоун», потому что он приводнился внутри спускаемого аппарата, а «Восток» вас… скажем так, чуть-чуть не довёз. Ирина! Вас это касается в той же степени.

Соловьёва кивнула, сдерживая раздражение. Её эта толстая тонкость достала не меньше меня. Именно благодаря десантированию с парашютом вместо приземления по-человечески в спускаемом аппарате она получила травму ног и спины, едва не сделавшую её инвалидом на всю жизнь. Сейчас должна была бодро просеменить к креслам под кинокамеры. Сыграть в футбол, как я в Свердловске, точно бы не подписалась.

Мы с ней как в стихотворении Эдуарда Багрицкого: «Если скажет: „Солги“, — солги». Партия сказала «надо», космонавты взяли под козырёк и обещали врать сколько потребуется.

— Давайте не повторять очевидное триста раз. Все вопросы, что неожиданно задаст корреспондент ABC на эксклюзивной пресс-конференции, я уже выучил, как и ответы. А вот когда присоединятся NBC, CBS и газетчики во время большой встречи, сам чёрт не знает, что и откуда прилетит.

— Вы уверены, что готовы к любым вопросам? — спросил прилизанный.

— Конечно! Потому что если не сумею найти достойный ответ, переадресую вопрос товарищу Каманину. Николай Петрович — генерал. Кто бы сомневался, он умнее и находчивее майора.

Тот что-то буркнул. Наверно, что лучше всего меня было бросить в Москве как забытый и не особо нужный багаж.

На самом деле, я выступал гвоздём программы. Двенадцатого апреля посольство СССР устраивало пышный приём по случаю двухлетней годовщины первого космического полёта. Каманин и Соловьёва намечены только в качестве гарнира к моему выступлению, да, несправедливо, но не ко мне претензии по сценарию. Торжества в Вашингтоне и некоторый отдых между ними — всё это займёт время до пятнадцатого, потом нас с Ирой и с гэбешным эскортом повезут в Центр космических полётов имении Годдарда, это рядом с Вашингтоном — в штате Мэриленд. Затем нас ждёт Центр пилотируемых космических аппаратов, штат Техас. Ну и — домой.

Громыко уже с борта самолёта по пути в Штаты вёл интенсивные переговоры, чтоб после взлёта из Нью-Йорка повернуть на юг и привезти шоу Гагарина на Кубу для друга Фиделя, но американцы категорически воспротивились использованию их земли в качестве промежуточной базы для рейсов в страну, объявленную подсанкционной. Что интересно, если бы самолёт летел в Гавану напрямую без плановой посадки в США, то американцы точно не отказали бы принять борт у себя в случае бедственного положения с топливом. Для этого командир держал в сейфе плотную пачку наличных баксов — на дозаправку и оплату стоянки.

Вот были времена! Вряд ли бы кто предположил вслух, что советский лётчик с Ту-114 сбежит, прихватив валюту, а сумма немаленькая, и попросит политического убежища. Никто так не поступил. Или люди были надёжнее, или доверяли больше… Почему же тогда муссировался вопрос о минировании спускаемого аппарата?

— Галина! Поскольку каверзные вопросы придётся выслушивать вам, а потом переводить мне, давайте попробуем пофантазировать на английском. Я два месяца зубрил английский. Даже разговорник купил.

Моя будущая переводчица была человеком куда более приятным, нежели прилизанный, хотя бы потому, что она — женщина, не старая и привлекательная. Слышал, что агентесса КГБ обязана согласиться на половой акт или даже целенаправленно соблазнить мужичка, находящегося в оперативной разработке, коль того потребуют интересы службы. Естественно, спрашивать ни у кого из них не стал, неэтично и немного противно. Особенно после присутствия на допросе с зажиманием руки в двери, у спецслужб свои методы и своя мораль, держусь подальше от очень особенных сторон их работы.

— Разговорник… Вы серьёзно, Юрий Алексеевич? Лучше уж тогда учебник для средних школ.

— Его пролистал. Вэшингтон из зэ кэпитл оф зе Юнайтед Стейтс оф Америка.

Она не сдержалась, хихикнула. Мелкие рыжие кудряшки на голове затряслись в такт смеха.

— Лучше при американцах — молчите. Отвечайте только на русском.

— Я и собирался. А вот если ухвачу суть вопроса раньше вашего перевода, получу лишних пару секунд на раздумья.

Прилизанный, сидевший справа от меня у окна, недовольно отвернулся, заметив, что мой диалог с дамой более конструктивен.

— Хорошо, Юрий Алексеевич. Что, по-вашему, они способны спросить каверзное, даже меня ставящее в тупик?

— Любую глупость, Галя. Почему вы, мистер русский, не опустили корабль «Восток» на территорию Америки и не попросили политического убежища?

Она перевела.

— И что бы вы ответили?

— Посадка на космическом корабле сопряжена с определённым риском. Вас не смущает, что даже когда я прилетел в США абсолютно комфортно и безопасно, то никакого убежища не прошу?

— О, у вас есть ещё несколько дней на побег от охраны — до отлёта! — она включилась в игру.

— Спасибо за подсказку, предпочту воздержаться. Следующий вопрос?

— Второй ответ без юмора, — заметила переводчица.

— Вам ли не знать. Слишком дошутившиеся остряки становятся невыездными. Галочка, придумайте сами каверзный вопрос и задайте по-английски.

Она обдумывала вариант всего секунду.

— Мистер русский астронавт. Ваш полёт длился, как мне сказали, час и восемь минут. Неужели вы готовы залезть на бочку с керосином, у которой зажжён фитиль, и лететь хоть в космос, хоть к чёрту на рога, чтоб хотя бы на час и восемь минут избавиться от супруги? — она заразительно рассмеялась. — Вижу, вы поняли вопрос без перевода!

Ну а как иначе? В девяностые у меня появилась первая персоналка Пентиум-3 с модемом для подключения к интернету через телефонную розетку. Тогда ничего не мог сочинить неизбитого в России без информации с англоязычных сайтов. Пишу никак, говорю плохо, а вот понимаю более или менее.

— Я счастлив в браке, мэм. Будь иначе, прямо сейчас предложил бы вам руку и сердце.

— Мне⁈

— Репортёрше, задавшей провокационный вопрос.

— Разочаровали… Мистер астронавт, как вы находите Америку?

— Очень просто: увидишь Гренландию — объезжай её слева.

Снова хихикнула. Вряд ли простушка-хохотушка. Скорее из тех, кто смеётся, а в это время досылает патрон в патронник. Или у меня параноидальное мышление?

Снова по-английски:

— А если вам предложат сниматься в комедийном шоу, мистер Гагарин?

— О’кей. Только я — дорогой, денег не хватит. Нечем будет платить за «Аполло».

Так мы зубоскалили до Великобритании, над Атлантикой больше спали, набираясь сил. Перед посадкой я начал разминаться прямо на коврике в проходе между сиденьями, под любопытными взорами стюардесс: отжимался, качал пресс, приседал, ходил на руках. Помешал Андрею Андреевичу сходить в хвост к туалетам, министр терпеливо ждал, пока его замечу и уступлю дорогу.

— Простите! Обязан поддерживать себя в форме независимо от местонахождения.

— А Соловьёва?

Я сбавил голос.

— Никуда не полетит. Да и другие женщины тоже. Американцам этого знать не стоит.

Он согласился и протиснулся мимо.

В Нью-Йорке после приземления нас встретила ожидаемая трудность. Личная карета советской делегации, созданная в качестве пассажирской на основе проекта стратегического бомбардировщика Ту-95, была слишком огромной для посадки в Вашингтоне. Мы прошли таможню и погранконтроль, после чего направились к терминалу, где ожидал Ил-18, он поменьше, его пригнали раньше за деньги компании АВС. Без приключений пройти не дали.

Мы с Ириной прижались к Громыко, Галя висела у меня за спиной, окруженные хлипким кольцом гэбистов и весьма широкой дугой репортёров. Американские копы безучастно взирали на разгул свободной прессы.

Слепили блицы. Журналисты вопили как резаные, пытаясь что-то выспросить, просовывали микрофоны через живую изгородь чекистов, мешая друг дружке, что у них там с профессиональной этикой и слышали ли вообще это слово. Я потянул на себя микрофон с какой-то непонятной аббревиатурой и завопил в него:

— Донт андырстенд инглиш! Спик онли виз Эй-Би-Си!

Напрасно Галя кляла моё тверское произношение. Поняли, суки. Все как один обернулись к мужичку, носящему кепку АВС и тщетно пытавшемуся провести нас к терминалу с надписью Departure. Тот в унисон со мной прокричал ноу-ноу-ноу, схватил ближайшего гэбиста за руку и потащил на посадку. Телевизионщик был высок, мы напоминали детишек в Луостари, которых через пургу ведёт на занятия учительница.

Каманин, носитель секретов, за обладание которыми ЦРУ, наверно, легко бы принесло в жертву сотню своих самых ценных агентов, шел за нами беспрепятственно с чемоданчиком в руках. Ему было легко и, наверно, немного обидно.

«Своим» Эйбисишникам мы что-то рассказали в Ил-18 по пути в Вашингтон. Вопросы были простые, незамысловатые, уровня «как долетели», самое козырное интервью ради канала, спонсирующего наше шоу, ожидалось в посольстве. Как я понял, плёночка с борта самолёта прямиком отправится в эфир как трейлер перед главным представлением, наверняка вперемешку с рекламой кока-колы, сигарет «Мальборо», каких-нибудь автомашин и презервативов. Полагаю, американская реклама мало отличалась от российской, бурлившей до двадцать второго года, пока рекламодатели косяком не улетели в более тёплые для них края. У ближайших соседей и союзников России, как я слышал, она вся превратилась в сплошную агитацию «купляйце беларускае».

И в Нью-Йорке на пересадке, и по прибытии в Вашингтон при общении с местной публикой «американе» (словечко Королёва) производили на меня несколько странное впечатление. Моё первенство в космосе они воспринимали как вызов, а не предмет для гордости за всех людей-землян.

Да, мы ещё превосходили американцев в пилотируемой космонавтике. Но по количеству беспилотных пусков они превзошли нас многократно. Накапливали опыт, отрабатывали технику, устраняли неисправности. Несомненно, успешно фотографировали с орбиты территорию СССР, самолёты-разведчики вроде U-2 для полётов над нашей землёй потеряли актуальность.

Я знал, что мы сосредоточены на лунной программе, принося в жертву очень многое. Но, как ни распределяй авторитеты, у американцев гораздо больше долларов, они сами их производят, ВВП в любых сравнимых величинах гораздо больше, бюджет тем более. Американцы противостоят Союзу в компании с развитыми государствами НАТО в Европе, наши союзники на этом континенте значительно слабее. Ресурсы… ресурсы… ресурсы… «Догнать и перегнать», как мечтал Никита Хрущёв, не получится.

Короткая поездка по Вашингтону лишний раз продемонстрировала экономическую пропасть, в первую очередь, в материальном положении людей. Разрыв куда больше, чем между Россией, из которой я попал в пятьдесят седьмой, и современными ей Соединёнными Штатами двадцать первого века. В отличие от Москвы, где народ обеспечен гораздо лучше периферии, даже столиц союзных республик, Вашингтон довольно средний город, если не брать всяких сенаторов-конгрессменов, отирающихся с большой ложкой около котла федерального бюджета.

На улицах заметна темнокожая часть населения. И всё равно — машин очень много, проехать и припарковаться непросто. На фоне шестиметровых лимузинов, доступных простому среднему классу, моя «волга» с мотором от «чайки» смотрится мелко и архаично.

Мы не перегоним Америку, но должны сделать возможное: дать советским людям повод для гордости, чтобы чувствовать себя счастливыми. А ещё — не дать заглохнуть реформе Косыгина. Рыночный социализм, что хорошо известно на примере Югославии, обеспечивает лучшие условия трудящимся, чем исключительно ручное управление любыми, даже самыми мелкими экономическими процессами.

Я, такой красивый, умный и многомудрый (ха-ха) всего не охвачу. Каждый должен делать своё дело, моё — обеспечить высадку на Луну. Точка. Остальное побоку.

Ира не мучилась столь глобальными вопросами и больше смотрела на американок. Эпидемия ожирения ещё не накрыла Штаты со всей свирепостью. Поскольку в середине апреля здесь довольно тепло, женщины одевались легко и просторно, главное — весьма разнообразно. Кто-то вышагивал в строгой офисной одежде на каблуках, но большинство предпочитало удобное. А с какой непринуждённостью американские дамы открывали двери своих авто, неторопливо опускали ногу в дорогой обуви на асфальт, давая полюбоваться, потом вторую, вставали и шли по делам, небрежно покачивая сумочкой! В Москве шестьдесят третьего женщина за рулём — вообще редчайшая редкость, все бы оборачивались.

Наконец, машины закатились на территорию посольства, отвечавшего английской поговорке «мой дом — моя крепость», посол Анатолий Добрынин, встретивший нас на аэродроме, с удовольствием выступил в роли гида. Нас ожидал отдых и экскурсия по Вашингтону, а перед основными официальными мероприятиями к двухлетию первого полёта человека в космос — масса съёмок с АВС.

Аборигены уже знали из газет о нашем визите. Когда вечером гуляли по улицам, подбегали и просили сфотографироваться в компании с «мистер Гаг», полностью моя фамилия для них длинновата, Иру звали просто «мисс». Что интересно, выпить вместе не предложил никто. Или жмоты, или культура другая.

Следующий день я провёл под ярким светом софитов. Записали два интервью — со мной соло и втроём с Соловьёвой и Каманиным. Вопросов было много, толковые, ни одного провокационного. Я полагаю, наши сильно выхолостили их, отредактировали во время предварительных согласований. Из жалости к спонсору пытался компенсировать, сильно улетая за рамки спрошенного, сыпал анекдотами.

— Какую музыку вы слушали перед полётом? — уточнил журналист.

— В основном Утёсова и Шульженко, это такие русские шоумены. В Москве у меня стоит хорошее радио, слушаем джаз и рок-н-ролл. Луи Армстронг, Элла Фицжеральд, а ещё Билл Хейли: We’re gonna rock, gonna rock, around the clock tonight! — я напел по памяти из прежней жизни и даже щёлкнул пальцами раза три в такт. — К сожалению, американские пластинки купить в Москве сложно, не знаю, сумею ли выкроить время сходить в магазин грамзаписи здесь. Наверно, попрошу кого-то из сотрудников посольства.

Что у меня мало долларов с собой, не признался.

Наконец, я несколько часов изображал восковую куклу на торжествах, улыбался, причём под конец реально сводило мышцы лица, кивал, поддакивал, рукоплескал и рукопожимал, обменивался объятиями и щёкопритираниями, раздавал автографы и фотографировался с разными незнакомыми, порой не всегда приятными людьми, в основном это был дипкорпус союзных нашей державе стран, то есть избравших некапиталистический путь развития. Как они мне все дороги…

Бедная Ира к концу смотрелась так, что, наверно, выбрала бы лучше ещё раз прыгнуть с парашютом на скальные пики.

Наконец, началось интервью с большим количеством журналистов. Годом раньше здесь был Титов, выкрутился. Мы сели под софиты, Ира — в гражданском платье, я в майорской форме ВВС, в одной рубашке хаки без кителя и в брюках.

Ох, как нас клевали…

— Мистер Гаг, во всех фастфудах Советов введён постный четверг, наши газеты печатают фото, как люди приезжают в Москву за продуктами, другие города снабжаются плохо. Является ли недостаток питания следствием чрезмерных расходов на космос?

— Ни в коей мере. Наш народ действительно очень сильно голодал в годы войны с нацистской Германией и первое время после — тоже, пока не восстановилось сельское хозяйство. Когда, наконец, мы решили проблему, в СССР возник настоящий культ еды. Много еды — значит, всё хорошо, нет войны. У старшего поколения, кому за сорок, появился лишний вес. Разгрузочный день, как доказали медики, укрепляет здоровье. Мои родители живут в районном центре Смоленской области… Как вам объяснить. Центр округа в небольшом штате — примерный аналог. Они нам с женой постоянно везут в Москву продукты: отведайте домашнего, а не из магазина. У них излишки.

— Мистер Гаг, вы приземлились на парашюте отдельно от корабля. Можно ли считать ваш «Восток» космическим кораблём?

— Задайте этот вопрос тому, кто вам рассказал, что я опустился отдельно. Мои коллеги уже много раз комментировали эти обстоятельства, повторяться не будем. Следующий вопрос?

«Если скажет: „Солги“, — солги», но, в отличие от персонажа Багрицкого, у меня есть ещё вариант — уклоняться от летящих пуль.

— Вы вернётесь в СССР или останетесь в США, попросите политическое убежище?

— Интересная постановка вопроса… Дома — Родина, жена, двое детей, родители, жильё, служба, стабильный заработок, уважаемое положение в обществе. Если вам одного аргумента «Родина» мало, спрошу ради интереса: что же вы такое особенное можете предложить в Америке?

— Жизнь в свободном мире!

— Поверьте, у нас лучше. Будете в Москве — рекомендую просить политическое убежище, я попрошу Шелепина, чтоб не тянули с бумагами.

Американцы оживились, появились даже лёгкие хи-хи.

К вопросам из области «свалить в Штаты» репортёры подходили ещё не раз, порой с неожиданных сторон. Один начал сугубо с техники.

— Мистер Гаг, пишут, что вы летали сугубо пассажиром, в то время как Шепард управлял космическим кораблём. Как вы оцениваете свою роль в полёте «Востока-1»?

Ах ты, макака драная, как говаривал мой инструктор в авиаполку. Равняешь меня с подопытными зверушками? Намёк был прозрачен и очевиден.

— В корабле и в ракете-носителе смонтированы многие тысячи различных систем, управляемых автоматикой. Некоторые наиболее важные продублированы для надёжности, при необходимости команды передаются по радио с Земли, несколько десятков самых важных функций также контролируются пилотом. Так что космонавт — это последняя линяя обороны, он возьмёт управление на себя в случае сбоя. Ручное управление в «Меркури» — это какая-то пещера, каменный век, американские инженеры не уверены, что у них хоть что-то само заработает как положено, оттого сразу отдали контроль пилоту.

— Но шимпанзе Хэм слетал в чисто автоматическом режиме?

Он думал, что подловил меня! Наоборот, сам попал в расставленную ловушку.

— Господа, вы только что слышали, как журналист прилюдно и под телекамерами уравнял первого космонавта планеты Земля с обезьяной. Я не буду просить охрану посольства просто выставить его за дверь за оскорбление, хоть стоило бы, — естественно, не стал бы, потому что, загнав в угол одними словами, выигрываю, а вот насилие над представителем СМИ, пусть не лучшим образчиком, они воспримут плохо. — Отвечу лишь, что при сбое систем «Меркурия» шимпанзе неминуемо погиб бы вместе с кораблём, как уже произошло с многими десятками загубленных вами ближайших родственников человека, вы просто пуляли ими в небо, пока не решили: человек, если бог поможет, выкрутится. На «Восток-1» я просто взял бы управление на себя, вручную задал кораблю правильную ориентацию для входа в плотные слои атмосферы и включил над Европой тормозное двигательное устройство, чтоб приземлиться в пустынных районах СССР.

Вылез другой вундеркинд.

— Так почему вы не включили тормозное устройство над США? Или ваши жена с дочкой сидели заложниками в КГБ, под угрозой отправки в ГУЛАГ?

— США? Да, что-то такое видел по левому борту. С космической высоты не впечатлило, вблизи вы ярче. А почему мне не улыбается жить в США, уже объяснил, — увидел замешательство Гали на «не улыбается» и быстро поправился: — Не хочу жить в США постоянно. Вот разок съездить — интересно.

Далее пытали по перспективам космических программ СССР, в том числе о лунной программе.

— Да, мы обязательно начнём освоение Луны. Когда? Не скажу. Более того, понятия не имею, когда получится у вас. Знаю, когда запланирована высадка человека, но человек предполагает, а жизнь вносит коррективы. Мы находимся на переднем рубеже науки и техники, штурмуем этот рубеж с боем. Я прекрасно понимаю, как сложно моим американским коллегам. Искренне желаю им удачи.

— Но зачем вы так засекречиваете свои проекты? — не унимался тот же журналист.

— Из скромности. Предпочитаем гордится достигнутым, а не ожидаемым. Обещать все горазды.

На какое-то время вопросы сыпались вполне человеческие, но дальше пресс-конференция свернула на прежние рельсы: если в США жить лучше, почему вы, русские, так держитесь за свою есэсэсэрию.

Немного уже утомлённый, я повернулся к Ире.

— Может, ты захочешь остаться в США? Вон как рекламируют.

Она испугалась больше, чем при погрузке в корабль.

— Нет-нет, мне и на Родине хорошо!

— Девушка смущается, и я отвечу за неё. Вы всё время упираете на доход и комфорт: больше заработки, шире дороги, больше лошадиных сил под капотом. Но ведь качество жизни человека, его удовлетворённость условиями существования к этому не сводится. Сотни миллионов людей в СССР радуются — наш человек в космосе! Или сборная СССР по футболу, у вас он называется сокер, выиграла чемпионат Европы. Тоже — повод для радости, повод для гордости. Да, не исключаю, по каким-то показателям мы отстаём от вас, скажем, лет на десять. И что, десять лет назад, пусть пятнадцать, если следовать такой логике, Соединённые Штаты были отстойным местом для жизни?

Публика возмущённо шумнула.

— Правильно! И пятнадцать лет назад вам было чем гордиться. Теперь думайте сами. Вы начали строить рациональную систему хозяйствования, начиная с завоевания независимости, а по большому счёту с тысяча восемьсот шестьдесят четвёртого, когда Север победил в гражданской войне и открыл цветным свободный доступ на рынок наёмного труда, верно? Мы начали создавать разумную экономику, хоть принципиально иного типа, гораздо позже, к сожалению, многое из достигнутого уничтожено в годы Второй мировой войны. На территории США боевые действия не велись, Пёрл-Харбор был для вас заграницей. Если сравнить динамику экономического роста с сорок пятого по шестьдесят третий год, мы в СССР смотримся весьма достойно.

— То есть вы считаете, запрет частной собственности — во благо?

— А вот тут позвольте увильнуть от дискуссии. Лично я — да, так считаю. Но меня нельзя отнести к специалистам в экономике, привёл вам только самые общие положения, известные каждому в СССР. Для углубленной дискуссии обратитесь к послу Добрынину, он, уверен, организует вам встречу с экспертами в этой области. Неужели нет больше вопросов космической тематики? Ира сидит и скучает, не хотите узнать, как она себя чувствовала среди звёзд и чёрного неба? А она провела там гораздо больше времени.

Обидно, что ей задавали вопросы вроде: как относишься к сексу в космосе, способна ли выносить ребёнка после полёта и в том же духе. Стыдно за коллегу, американцы проявили бесцеремонность, местами шокирующую даже мужчину из двадцать первого века. Не выдержал, встрял:

— Моя коллега летала одна. Надеюсь, все тут люди взрослые, догадываетесь, что такое интим без партнёра. В СССР мы предпочитаем парные гетеросексуальные здоровые отношения — по любви, а у неженатых, как правило, с перспективой создания семьи и рождения детей. Секс на орбите ради одного только эксперимента, да при включённой телекамере… Не согласился бы. Думаю, мы с радостью уступим NASA приоритет первого траха на орбите, если с другими приоритетами туго.

Галя в переводе «траха» не постеснялась слова fuck, публика не ожидала подобного отпора, больше на Иру глупости не сыпались.

Зато сделал замечание по поводу непристойного поведения какой-то надутый чин из дипкорпуса, когда пресс-конференция завершилась. Я хотел перевести огонь на себя, но меня утащили гэбисты, примелькавшиеся по пути из Москвы.

— Юрий Алексеевич! Как вы себя чувствуете? Ничего необычного?

— Всё о’кей! — я посмотрел на них. — Мы же в Америке, гайз.

— Похоже, его обработали, — насторожился старший, образцово неприметный тип. — Юрий, вы видели блестящий шарик на цепочке, что-то вроде брелока, что качался у типа, спрашивавшего про секс в космосе?

— Да, блестело. Но лампочки телевизионщиков так били в глаза, что разглядеть было невозможно. Чтобы подвергнуться гипнозу, надо сосредоточиться или хотя бы обратить внимание на оператора. Я концентрировался на обороне от наседавших репортёров.

— Наши психологи и специалисты по нетрадиционным методам воздействия прослушают запись полностью, а также видеозапись АВС. Пока же… Юрий Алексеевич, я настаиваю, чтобы вы вернулись в СССР немедленно.

Разумеется, это вызвало переполох. Продюсер из АВС писал кипятком, грозился неустойкой. Наконец, по-человечески расстроился. Но все претензии относились не ко мне. Провожая в аэропорту, вручил мне увесистую сумку с пластинками.

Из Нью-Йорка Ту-114 взял курс на Алжир, а после дозаправки… в Гавану. Большие начальники вдруг решили, что такое продолжение миссии безопаснее и полезнее, чем остаться в США.

Уж кто-кто, а кубинцы принимали меня как родного… Опасность там была только одна — растолстеть.

Не скажу, что хотел в Штатах задержаться подольше, но вот сгонять в Хьюстон и на мыс Канаверал, пообщаться с американскими инженерами и эксплуатационниками космической техники — очень даже. Обратить их внимание между делом на опасность экспериментов в камере при пониженном давлении, если люк открывается наружу, быть может, тем самым предотвратить смерть экипажа Вирджила Гриссома.

С ним тоже хотел познакомиться. При росте сто семьдесят сантиметров, если перевести их футы и дюймы в европейские меры, он был… нет, не самым высоким, наоборот, наиболее низкорослым из первой семёрки американских астронавтов. Его первый полёт, в Союзе названный «суборбитальным», т.е. без выхода на замкнутую околоземную орбиту, проходил так, что мой стоило бы отнести к лёгкой прогулке. «Случайно» оказалось, что спасательный вертолёт не способен поднять спускаемый аппарат «Меркури» из воды, ибо мешает антенна. Второй пилот антенну обрезал, но в кабине «Меркури» самопроизвольно открылся люк, и корабль пошёл на дно, утягивая пристёгнутый вертолёт за собой. Гриссом сумел выбраться, но его скафандр набрал воду. Лишь чудом и в последний миг спасатели успели избавиться от космической капсулы, погрузившейся на глубину, не утопили вертолёт и вытащили из волн практически захлебнувшегося астронавта. Если бы полёты на кораблях «Восток» и «Восход» готовились столь же «тщательно» как и в NASA, мне бы не хватило мужества согласиться.

Глава 8

8

Поскольку тесть заставил олуха-шурина оставить у нас все до единой иностранные пластинки на длительное хранение, то есть навечно, а я приволок целую сумку из США и ещё десяток конвертов с Кубы, мы теперь считались обладателями довольно приличной для шестьдесят третьего фонотеки. Алла позвала брата на ужин по поводу моего возвращения из турне, поставила пластинку на радиоле, и мы с ней принялись плясать, отчаянно импровизируя, никто не знал танца, соответствующего песне из шестидесятых годов девятнадцатого века, автор неизвестен, но мой ему респект — и за слова, и за музыку.

Go down, Moses,

Way down in Egypt land,

Tell old Pharaoh,

Let My people go.

Хрипловатый негритянский голос Луи Армстронга уговаривал Моисея сходить к фараону и упросить его отпустить из Египта народ израилев, что по советским меркам было чистейшим диссидентством в виде религиозной пропаганды. Но запретное для простого люда сходит с рук привилегированным, Ксюша радостно и невпопад прыгала вокруг папы с мамой. Женя сидел на диване, по вновь округлившимся после зимнего стресса щёчкам текли слёзы, сквозь всхлипы донеслось:

— Как прекрасна эта музыка! Услышав её, не страшно и умереть.

Мы с Аллой заржали, диссонируя с высоким пафосом сказанного. Песня, слов нет, хороша, но это же обыкновенная попса. Прослушав ещё несколько пластинок, олух так обрыдался, что я ему протянул стакан воды против обезвоживания.

Уж эти фанаты… Неужели зачастит к нам каждый день, а у радиолы поставит свечку как у алтаря?

Случилось иначе, Женя принялся клянчить у своего папы сто сорок пять рублей новыми на покупку комбайна «Дніпро-11», это такой гробик с большим ламповым радиоприёмником, а вместо деки проигрывателя сверху установлен магнитофон. Студент вознамерился затащить это счастье нам в квартиру и переписать на магнитную ленту американскую фонотеку, хотя бы выборочно.

Марат сохранил достаточно здравомыслия, чтоб позвонить мне, раскрыть сыновий план и посоветоваться.

— Тестюшка, а ты не исключаешь вариант, что твой предприимчивый сынок начнёт покупать в универмаге бобины с лентой, переписывать на них музыку, а потом перепродавать на два рубля дороже, организовав подпольную звукозаписывающую студию на дому первого лётчика-космонавта СССР?

Отец предпринимателя выдал восклицание, не делавшее ему честь ни как коммунисту из номенклатуры обкома, ни мусульманину. Зато чуть успокоился, спустив пары.

— Хорошо, что предупредил. Спасибо, Юра!

— Только ему не говори, что я надоумил. Лучше пусть будет: родительское сердце подсказало.

— Конечно!

— За примерное поведение разрешу ему навещать сестру, пока я в командировке, и слушать реакционно-упаднический джаз хоть до посинения. Благо дом добротный, звукоизоляция в порядке.

— Спасибо!

Спасибо менеджеру АВС за тот презент у трапа Ил-18.

А олух за столь частую возможность висеть у радиолы пусть благодарит Королёва. В мае шестьдесят третьего я поставил рекорд местных командировок, мы утрясали стопятьсот проблем, связанных с запуском «Луны-4» и подготовкой пилотируемого полёта «Восхода» с двумя человеками на борту.

Причём, скажу откровенно, однажды, добившись устранения очередного замеченного промежуточным контролем косяка, я вышел из сборочного цеха в Подлипках, сел под грибок около урны и впервые за много лет гнал от себя настойчивое желание закурить. Моя роль невелика, значение — тоже, но вот как-то удалось нажать мелкие кнопочки и подтолкнуть процессы, благодаря которым советская космонавтика прогрессирует быстрее. Но количество пусков непилотируемых аппаратов даже уменьшилось! Чем меньше ракет улетает за пределы атмосферы, тем меньше накапливается опыта. Тем выше вероятность аварии.

Послезнание девальвируется. Я не в своём прошлом, а в параллельном мире, где у Хрущёва два сына стали конструкторами ракетных систем, КГБ успешнее добывает американские секреты. Не знаю, чем вызвано раннее смещение Никиты Сергеевича и замена его Шелепиным, а не Брежневым. Или моим непродуманным вмешательством, или всё же особенностями данного мира.

Уже сейчас знаю, что не будет Карибского кризиса, при Шелепине решено усилить ракетную группировку на территории СССР, не вдаваясь в трения с американцами. Готовится встреча на высшем уровне, но никакой «разрядки» не наступит, потому что новости об усилении американского присутствия во Вьетнаме идут по нарастающей, скоро они ввяжутся в бои в воздухе и на земле, наша сторона увеличит помощь северянам, что никак не сблизит Москву и Вашингтон. А как только мы сядем на Луну, американцам вообще попадёт шлея под хвост! Последствия прогнозировать не берусь, сделаем — увидим.

Только чтобы за торопливость не пришлось расплачиваться человеческими жизнями.

Космический корабль «Союз» уже готовится вчерне, «Восход» в этой версии представляет нечто половинчатое — по функциональности близкое к нему, но с единственным обитаемым объёмом. Ракета «семёрка» в варианте для «Восхода» снабжается более мощной третьей ступенью.

Американцы предпочитают сотни попыток что-то провернуть на земле, потом пробовать на орбите, мы, как завещал Ленин, пойдём другим путём: проверять сделанное в космосе, потому что не обязаны отчитываться перед общественностью и налогоплательщиками за неудачу. В известном мне прошлом «Сатурн-5» не подвёл ни разу, нам плевать, пусть ракета «Союз», не продолжательница «семёрки», а тяжёлая, громко взорвётся и два, и три раза. Зато не потребуются годы изнурительных стендовых испытаний, космос — он как увеличительное стекло, выявляет самые неожиданные дефекты. Тем более у нас все американские протоколы на руках.

Двухпусковый вариант миссии «Луна-4» раз за разом сдвигался по срокам вправо, счастье, что наш естественный спутник всегда рядом, и не нужно ловить узкое окно возможностей как для миссии на Марс. В нынешней версии первым взлетает лунный спускаемый аппарат и вместе с опустошённой третьей ступенью ждёт на орбите. Через сутки запускаем второй, это летающий танкер, заправочная арматура уже интегрирована в стыковочное устройство штырь-конус. Именно она сейчас доводится до ума в Подлипках и вызывает больше всего нареканий в надёжности, оттягивая желанный момент старта. Мишин, заместитель Королёва и ответственный за лунный корабль, напоминает того персонажа, что упал с лошади и жалеет, что у него лишь две руки — не хватает, чтоб прижать ладошки ко всем ушибленным местам.

Вроде бы отполировав с местными кулибиными последние штрихи, я поплёлся докладывать Королёву.

Он встретил меня с видом фокусника, готового вытащить кролика из шляпы. На самом деле, достал старый и хорошо известный мне чертёж печально известной Н-1. Неужели реинкарнация?

— Юрий! Поскольку результаты по РД-700 обнадёживают, мы даже немного обогнали американцев по устранению автоколебаний в камере сгорания, я, чтоб сэкономить силы, вернулся к прежнему проекту. И, ты знаешь, можем намного срезать угол! Смотри сам. Мы думали ставить на первую ступень Н-1 целых тридцать двигателей, чтоб развить суммарную тягу свыше пяти тысяч тонн в вакууме, и восемь аналогичных на вторую ступень.

— Чьи вибрации, как не гаси их, сложились бы и растрясли конструкцию до разрушения.

— Погасили бы! — самоуверенно заявил Королёв. — Но возились бы дольше. С американской помощью, спасибо дяде Сэму, так сказать, двигаемся семимильными шагами. От Н-1 остаются только некоторые конструктивные идеи, ты её почему-то не любишь, не переживай. Самое главное, в столь большой конструкции невозможно сохранить прежнюю основу по образу «семёрки»: стенки топливных баков — они же и стенки ракеты. Расчёты показывают, что целесообразнее собрать каркас, наполнить его сферическими баками и закрыть тонкой обшивкой. В массе проигрываем, что придётся компенсировать запасом тяги, но выигрываем в технологичности.

— Не переживаю. Обидно, что такие вещи прошли мимо.

И вообще, что там особенно переживать. В астрономически затратной американской программе «Аполло» более девяноста процентов затрат ухнуло на научно-исследовательские и конструкторские работы, расходы на каждый отдельно взятый пуск относительно невелики. Нам результаты их НИОКР падают в руки даром, не считая зарплат сотрудникам КГБ и каких-то премий агентуре, это точно не миллионы долларов. «Всё украдено до нас», говорил персонаж известного фильма, так вот, не всё. Процесс успешно продолжается.

— Мы успели прикинуть, пока ты грелся на Варадеро, — он пресёк моё возмущение, мол, неужто шуток не понимаешь. — По примеру «семёрки» шесть двигателей по периметру, это ускорители, первая ступень для подъёма на восемьдесят пять — девяносто километров. Одновременно работают четыре двигателя второй ступени. Больше шести тысяч тонн у земли, под семь тысяч в вакууме! Для третьей ступени достаточно одного двигателя, он будет у нас в руках скоро, потому что используются находки от РД-700. Понятно? На многопусковой схеме мы отработаем лунный корабль, его возвращение на орбиту, а к пилотируемому запуску с посадкой будет готов «Союз»!

Я не поверил. На какой же год брать билет на Луну? На восьмидесятый, вместо Московской олимпиады?

Наслаждаясь эффектом, главный развернул чертёж другого тяжеловоза, и по детальности проработки было очевидно — это не эскиз, а основа для создания рабочих чертежей. Да, шарообразные баки среди ажурного каркаса, а не цилиндрические, как в первой ступени «Аполло».

— И вы держали меня в неведении.

— Прости, Юра. Семичастный меня строго предупредил: ограничить твой доступ перед полётом в США. Не смотри волком, никто не ждал, что сбежишь. Но тебя могли выкрасть, накачать психотропами. Мало ли…

— Из-за этого «мало ли» я не попал в Хьюстон и на мыс Канаверал. Там шлялись только наши политики и журналисты. Я наверняка разглядел бы что-то важное, от них ускользнувшее.

— Наверно. Но вряд ли.

То есть по шпионским каналам Главный получает куда больше, чем я бы разнюхал. Не проверишь и не опровергнешь.

— Когда огневые испытания?

— Ускорителей — в июле только статические. Не позже августа полетят ускорители, пока как отдельные ракеты. Вся сборка поднимется не ранее конца шестьдесят третьего — начала шестьдесят четвёртого. Ты пойми, для этого колосса нужна отдельная стартовая площадка. Вторая ступень, даже без ускорителей, нетранспортабельна. То есть её окончательная сборка и прожиг будут осуществляться на Байконуре.

— Выходит, и начало шестьдесят четвёртого — проблематичная дата. Какой сборочный цех, это же аналог «Южмаша» на Байконуре, не только корпуса, но и инфраструктура, городок для рабочих, для обслуживания этих рабочих, очередная стройка века. То есть пилотируемый облёт Луны…

— По многопусковой схеме. С пребыванием в космосе до десяти дней. К тому же человек впервые выйдет за пределы магнитного поля Земли. Что его там ждёт — никто не знает. Перед тем к Луне слетает сознательная советская обезьяна.

Положительно у него было хорошее настроение. Лёгкий стёб в духе «советская сознательная» слышал от него впервые.

— Если она такая «сознательная», почему её не поместить в «Луну 4», узнаем, как организм себя чувствует вне магнитного поля. Да, погибнет.

Улыбка на широком лице Главного погасла.

— Запретили. И знаешь из-за кого? Из-за тебя! Наплёл в Вашингтоне, как американцы животных мордуют, и нам с Келдышем товарищ Громыко заявил: никаких зверушек. Даже втихую от прессы. Международный имидж СССР, понимаешь ли.

— Я сглупил?

— Слышал твоё интервью. Тебя взвели, ты разгорячился, всё ясно. Что сделано, то сделано. Живодёрство ушло в прошлое, теперь нам позволены только пуски с возвратом скотинок. Автоматическая необитаемая станция, потом с обезьяной и только за ними пилотируемая людьми. И с ними проблема.

— Я знаю. Похоже, первый состав полетит по второму разу, кроме Титова.

— Сам тоже хочешь, хитрец. Сам посмотри на кандидатов и мне расскажи, хорошо?

Обширная программа пилотируемых пусков на «Восходах», а потом на тяжёлом «Союзе», в том числе с созданием долговременной орбитальной станции, потребовала увеличения отряда космонавтов человек до тридцати. Но Карпов, Галлай и Каманин в один голос утверждали: вторая партия лётчиков-истребителей оказалась хуже по состоянию здоровья, более того, обсуждался вопрос о возвращении ранее выбракованных. Меня это удивило. Многие из наших писали рапорты на перевод для «освоения новой техники», в большинстве случаев не зная, что предстоит. Только мы с Шониным переехали в Москву с Севера, остальные тогда были из вполне комфортных по климату мест. Сейчас ожидался, но не оправдался наплыв кандидатов.

— Обещаю. И рискну задать ещё один вопрос перед тем, как уточнить у Келдыша. Если перспектива воспроизведения F-1 и доведения его до ума — дело нескольких месяцев… Неужели ядерщики не вспомнят о ЯРД?

— Вспомнили. Пять-шесть таких ЖРД, как американский, достаточно для ракеты, выводящей на орбиту ядерную ступень.

— И? Они возобновили эксперименты?

Я влезал в уж очень секретные секреты, но не из праздного любопытства. Во-первых, бюджетный пирог не безграничен, наоборот — весьма ограничен. Если на текущий год даже американский конгресс срезал полмиллиарда с финансирования NASA, подтормаживая тем самым программу «Аполло», что о нас говорить?

И второе. ЯРД, он же ядерный ракетный двигатель, последние годы был любимой, но неосуществимой мечтой военных. Тяжёлая военная орбитальная станция с почти неограниченной возможностью маневра соблазняла их как заманчивый приз. Учёным гипотетический ЯРД интересен как силовой агрегат для космического буксира, таскающего полезную нагрузку с низкой околоземной орбиты к Луне, Марсу, Венере и обратно.

Принцип его работы несложен, в активную зону подаётся аммиак, он разогревается до трёх тысяч градусов и с чрезвычайной скоростью вылетает через четыре сопла, эффективность такой установки куда выше, чем у ЖРД.

Но есть одна проблема. Точнее, не одна, но основная: из сопел валит крайне радиоактивный газ. Мягко говоря, не самое экологически чистое решение.

И у нас, и в США вызрела очевидная идея: затащить ракету с ЯРД на низкую орбиту за счёт ординарного химического двигателя. Она отложилась в долгий ящик по очевидной причине — отсутствия ракеты-носителя с тягой свыше трёх тысяч тонн и соответствующей грузоподъёмностью, что в СССР, что за океаном.

Как по мне, то я против. Нынешняя лунная гонка подогревается почти исключительно соображениями национального престижа, а не экономической и научной целесообразностью. Я рассчитывал совсем на другое, когда вводил в уши Королёву, а потом Келдышу об ускорении отечественной лунной программы, те убедили Хрущёва, а потом Шелепина продолжать. Думал, что следующий этап советско-американской заочной дуэли произойдёт много позже, у Советского Союза появится время на перестройку… фу, нет, ужасное слово, лучше — на реорганизацию экономики с переводом на рыночные рельсы. То есть чтобы косыгинские реформы не тормозились, как при Брежневе, а развивались, ручное управление хозяйством свелось к необходимому минимуму. Производительность труда выросла бы, позволив больше мощностей выделить на производство предметов потребления, а не средств производства. Пусть я наивен, но никто не придумал иного способа модернизировать социализм, не впуская в него частную собственность. Продолжение космической гонки после нашей победы в лунной приведёт к попыткам американцев достичь Марса задолго до всяких старшипов Илона Маска. Пусть перенапрягаются и душат свою экономику.

Вот только моё «против» ничего не значит. Заполучив F-1 и первую ступень для«Сатурн-5», американцы, опозоренные на Луне, используют лунную ракету для вывода на орбиту ступени с ЯРД. Это ещё не прямая дорога к Марсу, но очень конкретный первый шаг. Мы, выходит, не вправе отложить свой, ответный. И так до бесконечности. Точнее — банкротства. Чьего? Того, кто слабее на старте.

— … Юрий, ты уснул?

— Простите. Отвлёкся на словах о возобновлении экспериментов.

— Много они не наэкспериментируют. Уж очень большой радиоактивный выхлоп. Но одна из первой работоспособной серии ракет «Союз» заранее зарезервирована под вывод корабля с ЯРД.

— Узнаю наших! Несуществующая ракета забронирована под несуществующий корабль, небось — специальным постановлением ЦК и Правительства. Но если надо — сделается и то, и другое. Сергей Павлович! Это же такой виток конкуренции с американцами, что нас без штанов оставит.

— Что я могу сказать? Человечество вдруг начало рваться в космос гораздо быстрее, чем хотелось нам, первым ракетчикам СССР. По уму, надо искать контакты с американами. Тот же лунный полёт организовали бы вместе и легче, и дешевле, и веселее, — Королёв вздохнул. — Только он становится никому не нужен. Кому мы утрём нос совместным проектом с США — Лаосу? Марокко? Португалии? Смысл пропадает, с ним и финансирование.

По пути в Звёздный я переворачивал в голове полученное от Королёва, долго не мог успокоиться. Хорошо, что самому не нужно вращать баранку.

К несомненным плюсам нынешней лунной программы СССР стоит отнести её скромность и рациональность. Проект Н-1 предусматривал возможность забросить на селеноцентрическую орбиту какое-то кошмарное количество полезной нагрузки. Зачем столько? Разве что сразу для освоения Луны, создания постоянной орбитальной станции и периодически навещаемой базы на поверхности. Одноместный аппарат и возвращаемая на Землю ступень с двумя космонавтами значительно меньше и легче. На фоне Н-1 даже челомеевский «Протон» смотрится чем-то компактным и достаточным.

Что плохо, так это «творческое» переосмысление скоммунизженного в США. Те строят ракету с пятью двигателями F-1 первой ступени и используют весь внутренний объём рационально, даже без стрингеров на баках, жёсткость обеспечивается наддувом. Во сколько раз возрастёт общий объём, если хранить топливо и окислитель в сферических ёмкостях? Навскидку — в полтора-два раза. Масса тоже не уменьшится. Уж если конкуренты что-то придумали лучше — скопируйте и радуйтесь. Недаром Сталин, когда в КБ Туполева сдирали бомбардировщик Б-29, под страхом ГУЛАГа запретил вносить любые «усовершенствования». Ту-4 сохранил в первозданном виде даже технологические отверстия.

Что бы там ни было, для реализации проектов нужны ресурсы, а они всегда в дефиците и берутся из того же народного хозяйства, где самому народу не остаётся порой даже прожиточного минимума. Я никогда не забуду визит в Новочеркасск летом прошлого, шестьдесят второго года, оттуда просочились слухи о недовольстве рабочих из-за повышения цен, и самого популярного персонажа отправили в город разрядить напряжение. Там стихийно вспыхивали протесты, грозившие перерасти в серьёзные беспорядки.

Встреча с представителями трудовых коллективов в Новочеркасске в корне отличалась от сотен других встреч лётчика-космонавта с советскими людьми. Она прошла в Доме культуры, преимущественно там были рабочие с Новочеркасского электровозостроительного завода, местная партийная и исполкомовская номенклатура в президиуме собрания тщетно пыталась скрыть испуг под напускной суровостью.

Вместо вопросов «как оно в космосе», я слышал совершенно иные реплики.

— Слыш, майор! — с первого ряда поднялся крепыш с потухшей папиросой во рту и синими зэковскими наколками на руках. — Ты вот скока получаешь?

— Как и все в ВВС — за звание, должность и выслугу лет. Не больше, чем другие военные.

Я не кривил душой. Какой бы уникальный статус не имел первый космонавт планеты, тот же Каманин или любой другой генерал, начиная от генерал-майора, получает куда больше. А генералов и адмиралов у нас — тысячи.

— Хватает?

— Вполне. Вы к чему клоните, товарищ?

Он хохотнул и перебросил папиросу в другой угол рта.

— А мне нихрена не хватает! Сто пять рублей новыми, жилья нет, тридцать отдай за комнату, да ещё за облигации государственного займа — вынь да положь! Скорее зубы на полку положу. Так я один. А вот Матрёна нормировщицей работает за восемьдесят рублей, муж умер, как она с двумя мелкими? Скажи, Матрёна!

Она и сказала. Председатель исполкома думал было милиции командовать «фас» после её слов, но я его удержал.

— Товарищ Матрёна… как вас по отчеству?

— Тимофевна я.

— Давайте по порядку, Матрёна Тимофеевна, и все остальные товарищи, послушайте. Я, конечно, не специалист в финансах и экономике. Родился в таком же маленьком городке как Новочеркасск, бедствовали, особенно в войну, когда немцы пришли. Расскажу вам так, как сам понимаю положение дел, а вы уж за себя думайте-решайте, хорошо?

— Чо там думать! Бастовать надо! — донёсся чей-то выкрик с задних рядов, но крикуна зашикали. Авторитет Гагарина был достаточен, чтоб меня хоть выслушали.

— До войны что-то успели отстроить, порушенное в Гражданскую. Отец дом сложил, жили хорошо. Село под Гжатском. А немцы нас выгнали, сволочи, мы ютились в землянке, в холоде. Как с голоду не померли, до сих пор не понимаю, отощали, прозрачные были, пока Красная армия не пришла. Немцы, отступая, спалили наш дом. Простите, что так долго, сейчас поймёте, к чему я клоню. После войны правительство решило: надо сначала защититься, чтоб больше никто не мог разрушить построенное, выгнать на мороз. Потому лет пятнадцать всем пришлось туго. Думаете, на космос деньги ушли? Нет. Моя ракета создана как военная, чтоб нести водородную бомбу. Американцы точно знают: вздумай они напасть, наши водородные бомбы упадут на них. Но ракета «Восток» имела большой недостаток: её долго готовить к старту. Сейчас Советский Союз получил новые ракеты, в любую минуту способные взлететь. Время затянутых поясов закончилось! Правительство приняло программу, будет гораздо больше производиться продуктов и товаров народного потребления, строиться жилья, а люди получат больше денег. Но, думаю, каждый из вас хочет спросить: программа — это здорово, а что мы будем есть прямо сегодня на ужин? И завтра, а не через месяц и не через год?

— Правильно! — донеслось из зала.

— Насколько я смог понять, на электровозном заводе ситуация хуже, чем в среднем по отрасли. Что-то исправить нужно немедленно, а не ждать результата реформ. Забастовка, товарищи, ничего не решит. Зачинщиков накажут. Завод могут и закрыть, хотя бы на время. Останетесь вообще без ничего. С Советской властью нужно дружить, взаимодействовать, а не бороться против неё.

— С этими боровами — дружить? Юрий Алексеевич, сами на них посмотрите, особенно на того, кто справа от вас, — говоривший сидел в первом ряду, он, в отличие от самого первого, блатных замашек не имел и татух на видных местах не носил.

Правду сказал. Сидевший от меня справа чиновник довольно среднего роста и вправду весил больше центнера, комплекция кабана на убой.

— Советская власть, товарищ, не ограничивается местным исполкомом и комитетом компартии. Я вижу, что товарищи из Новочеркасска не смогли решить ваших проблем или не захотели их решать. Сам тоже не вправе выделить вам финансирование на строительство жилья, улучшение условий труда и повышение зарплаты. Но! К Гагарину прислушиваются. Меня уважают даже больше, чем, по моему мнению, заслуживаю. Сегодня же выезжаю в Москву, напишу докладную записку в ЦК КПСС и в профильное министерство. Очень надеюсь, меня не пошлют далеко в неведомые дали, иначе отправлюсь лично к Шелепину. Товарищи! Но прямо завтра, как бы удачно ни оправдались мои усилия, вы улучшений не почувствуете, не буду вам врать. Потребуются недели, а то и месяц-два.

— А если через месяц ничего? — буркнула Матрёна Тимофевна, хорошо хоть без мата и на два тона ниже, чем во время её первого эмоционального спича.

— Тогда скажете всем, что Гагарин вас подвёл, он — балабол и пустомеля.

Последние слова бросил умышленно. Когда… нет, не отраслевой министр и не секретарь в соответствующем отделе ЦК, а Семичастный читал мой доклад, там красной нитью прошло: нельзя ронять имидж первого космонавта. В итоге из ЦК КПСС в Новочеркасск прибыла комиссия, откуда-то нашлись деньги и на закладку жилого дома для электровозостроителей, и на матпомощь. А я был вынужден тщательно отбиваться от просьб походатайствовать за кого-то в очередной раз. Предотвратил Новочеркасский расстрел и, наверно, отмолил какую-то часть грехов перед богом, закинувшим меня в пятьдесят седьмой.

Но оставим за бортом личные счёты со всевышним, если он существует, верю в него с трудом. Одной только гордостью за космос советский человек не накормит и не согреет детей. Экономика перенапряжена непроизводительными статьями расхода. А тут ещё мы с Королёвым со своим лунным проектом…

Глава 9

9

Отпуск провели на Смоленщине. Я уговорил охрану «девятки» на время оставить меня в покое и охранять издали. В общем, в Гжатск поехали на «волге», вторая «волга» маячила в зеркале заднего вида. Алла получила-таки водительские права, но за руль сесть не решалась, пока в салоне дети, пасла их на заднем сиденье. Прожорливой птичкой управлял сам, чувствуя некоторую растренированность, привык полагаться на служебный транспорт с водителем.

Ксюша впервые попала в деревню, для неё лошадь, корова и коза были столь же экзотичны, как космическая ракета. С животными ладила плохо, лезла к ним играться, но собаки на неё лаяли, коты шипели и сбегали, козы пытались боднуть. Что поделаешь, типично городской ребёнок.

Оставляя детей на бабушку, отправились впятером по грибы — мы с Аллой, оба брата и сестра. Вся родня с необычайной готовностью бросала дела, брали отгулы на работе из-за нашего приезда, приятно, но слегка неудобняк. Гэбисты, предупреждённые заранее, тоже старательно изображали грибников, держась на удалении.

Улов был хорош, по мнению Бори. Мы с Аллой переглянулись, понимая друг друга без слов. Собирали только белые и подосиновики, за три часа наполнили лишь по половине корзины, слёзы по сравнению с Севером, там бы успели дважды смотаться в сопки и обратно, навьюченные как пара верблюдов.

Зато здесь присутствовал спортивный интерес.

Сложили добычу в багажник, предварительно достав оттуда припасы. Костёр, котелок, в кипящую воду полетело мясо. Затем картошка, лаврушка, горошины перца, ещё какие-то приправы. Алла занималась готовкой и дома, ничего особенного. Но в ароматном хвойном лесу на поляне, с черничником в подлеске, под журчание речки, текущей рядом, под небом, украшенном кучевыми облаками, это было совсем иное дело, чем под крышей квартиры. Освобождённый от каких-либо полезных обязанностей, я просто растянулся на покрывале, закинув руки за голову. Как же хорошо…

Борька опустился на корточки рядом.

— Нравится? Что же не приезжаешь чаще?

— Жизнь такая. Сам знаешь, даже с родителями Аллы познакомил вас только через два с половиной года после свадьбы.

Он украдкой глянул, убедившись, что она не слышит.

— Мы так удивились! Ты взахлёб рассказывал о Валентине! Вдруг и девушка другая, и ты…

— Тоже другой? — я ступил на тонкий лёд, ощутив, что прелесть летнего дня улетучилась. — Наверно, другой. Авиация, космос. Ответственность. Чёртова всенародная популярность, надоевшая до бениной матери. Боря, учти, ты столько не пережил и, конечно, изменился меньше по сравнению с тем Борькой, которого помню до отъезда в Саратов. Повзрослел, да. Признай, внутри мы те же пацаны, что прятались от немцев в землянке.

Он вздрогнул. Больше всего не хотелось, чтоб мрачное воспоминание он попытался перебить радужными «а помнишь» из более светлой поры. Я поднялся и шагнул к Алле, делая вид, что спешу на помощь.

Нельзя расслабляться! Никогда. Я воспринимаю их как родню, но ничто меня не убережёт от разоблачения, если хоть что-то потребуется вспомнить из тех времён, когда необходимо знать подробности жизни настоящего Гагарина до авиаучилища.

Для себя сделал выводы и отмалчивался в бане с отцом и братьями, в остальное время старался постоянно находиться ближе к Алле. С ней проще, все воспоминания с ней — общие, реальные, ничего не нужно выдумывать.

Алла заходила в парную с мамой и моей сестрой во вторую очередь, когда пар ослаб. Мы же оттягивались на максималках.

Частный дом, выделенный родне сразу после первого космического полёта, бани не имел. Батька мобилизовал обоих пацанов, её отстроили из толстого соснового кругляка, позволив себе некоторый шик, и баня вышла на славу, здоровенная, вполовину деревенской избы-пятистенки по площади. В ней была парная, моечная и общая комната со столом, скамьями и вешалками для одежды.

Сам процесс подготовки к банному таинству, для многих горожан забытый или вообще чуждый, представлял целый ритуал. Растапливалась печь, причём топка выходила в моечную. Над печью находилась здоровая бочка литров на двести, наполняемая из шланга, вода в ней нагревалась почти до кипения, вторая бочка хранила холодную воду.

Старший брат наполнял ушат, бросал в него веники, непременно берёзовые для мужчин и нежные дубовые для женщин, оставлял в парной, они мокли несколько часов. По стенкам висели пучки ароматных трав. Когда температура поднималась, Валентин брал луковицы, шинковал их на тонкие дольки и раскладывал по полкам. В первый заход в парную аж глаза резало от лукового духа, но он очень быстро иссякал, а брат убеждал, что это народное средство, очень полезное для профилактики простуды. Поскольку Алла находилась далеко, апеллировать к её медицинским знаниям я не мог и мужественно терпел.

Первый раз просто сидели, тихо переговариваясь. Батя затем предлагал: поддадим? И, не дожидаясь ответа, брал воду из бадейки деревянной кружкой, кидал на раскалённые камни, она шипела, голову и плечи окатывало жаром. От пара и воды брёвна на стенах и доски полок скоро потемнеют, но пока они были свежими и светлыми, хранили особый аромат, а в первой комнате сосна ещё сочилась живицей.

В первый заход не трогали веники, держались, сколько мочи хватало. Когда «поддача» отца делала пребывание невыносимым, мы соскакивали вниз и шуровали к двери, сверху неслось отцовское «слабаки», он выходил лишь через пару минут в триумфе от победы.

Никакого душа эта баня не знала, каждый выливал на себя бадейку воды, она комнатной температуры, но по контрасту казалась ледяной. Я воображал, что вода шипит на теле, словно попав на раскалённый докрасна металл, тем более все мы были раскрасневшиеся.

Пили кваску, отдыхали — и снова в пекло. С третьего раза взялись за веники. Я на правах дорогого гостя только подставлял спину, Валик стегал меня с двух рук, приговаривая: «проси пощады».

И только после этого налегали на еду. Картошка с салом, луком и чесноком, капуста из бочки, пиво «Жигулёвское» из трёхлитровых банок… Жизнь удалась!

Отдохнули прекрасно, перезарядились, Алла и дети тоже были счастливы. Я прикопил некоторый запас прочности, сразу же потребовавшийся после отпуска.

Возвращение в Москву повлекло стрессы — на Совете главных конструкторов. Собрались в Академии наук, Келдыш, председательствовавший на заседании, дал сначала выговориться корабелам, чтоб потом не слышать стандартные упрёки, что ракетчикам уделено избыточное внимание.

Мы сидели рядом с Королёвым. Я протоколировал.

— Юра! Смотри на Валентина Петровича. Что с ним случилось?

Он был прав, Глушко прямо-таки светился.

— Понятия не имею. Похоже, его распирает. Надеюсь, Мстислав Всеволодович даст ему слово, узнаем.

Келдыш первым кивнул Королёву. Тому было чем отчитаться: продолжается подготовка к старту с посадкой корабля на Луну в беспилотном режиме, а также пилотируемые полёты обновлённого двухместного космического корабля «Восход», рассчитанного на сложные маневры на орбите и выход человека в космос. Ожидаемо, никаких сюрпризов. А вот Глушко явно рассчитывал произвести впечатление.

— С использованием некоторых наработок по РД-700 наших коллег, на «Южмаше» в инициативном порядке из сэкономленных материалов собран особо мощный жидкостный ракетный двигатель с гептиловым топливом. Как вы знаете, его применение вместе с тетраоксидом диазота в качестве окислителя значительно выгоднее энергетически. Не нужны криогенные технологии, установка проще, двигатель выдержан в тех же габаритах и тяжелее всего на одиннадцать процентов, чем РД-700, зато разовьёт в вакууме до тысячи тонн тяги!

— В теории? — уточнил Келдыш.

— В теории, — подтвердил Глушко, ничуть не смутившись. — Мы провели огневые испытания не на полной мощности. Главное в возможности гасить автоколебания в диапазоне от пятнадцати до тридцати герц. Наши учёные давно оставили опыты с керосиновыми смесями и сосредоточили усилия на высококипящем топливе, процессы сгорания изучены. Если получим минимальное дополнительное финансирование в пределах двухсот миллионов рублей, мы выведем РД-1000, таково внутризаводское обозначение агрегата, на полную тягу к Новому году, к эксплуатационному состоянию в шестьдесят четвёртом! Товарищи, мы вышли на прямой и довольно близкий путь к отечественной сверхтяжёлой ракете. Но это ещё не всё. Мы проанализировали проекты ОКБ-1 и остановленную разработку ОКБ-52 — ракету УР-500. Расчёты показывают, что конструкция товарища Королёва с шаровыми ёмкостями — не самое рациональное решение. Выпускаемые на «Южмаше» баллистические ракеты, как и временно отложенная УР-500, а также американские наработки по программе «Аполло», рассчитаны на цилиндрические ёмкости, одновременно сопряжённые конструктивно с корпусом ракеты.

— Не совсем так, — прошептал Королёв, но я внимательно слушал Глушко.

— Даже двухступенчатая ракета с одиночным двигателем РД-1000 и уменьшенным на второй ступени обеспечивает вывод полезной нагрузки более десяти тонн на низкую орбиту. Она обойдётся гораздо дешевле и в НИОКР, и в отдельных пусках, чем любые другие тяжёлые, разрабатываемые и в СССР, и в США.

— Тысяча тонн — теоретический предел для одиночного двигателя? — уточнил Келдыш. — Тогда для грузоподъёмности на уровне остановленной Н-1 потребуется батарея двигателей.

— Конечно, — снисходительно улыбнулся Валентин Петрович. — Но давайте подумаем, сколько же хватит тяги и грузоподъёмности. При проектировании Н-1 заложены какие-то фантастические цифры. Вот теперь мы слышим от Сергея Павловича, сколько реально должен весить одноместный аппарат, предназначенный для посадки на Луну и взлёта с неё. Изделие ОКБ-1 гораздо легче, чем американский монстр «Аполлон», и по сравнению с умозрительным кораблём из ваших прошлых выкладок — тоже.

— Не путайте нас, Валентин, — влез Королёв. — Одноместный и наилегчайший корабль рассчитан на многопусковую схему с использованием проверенной ракеты «Восход». Тяжёлый — для освоения Луны, вывода на орбиту долговременной космической станции, отправки станции к Марсу и Венере.

И вот тут случилось.

— А насколько вообще необходимо ждать, пока с подачи ОКБ-1 отработаются все крайне сложные технические элементы полёта? Включая беспилотную стыковку и заправку из танкера? Даже самые поверхностные прикидки показывают, что ракета с РД-1000 за один раз доставит лёгкий лунный корабль к цели быстрее, главное — дешевле, чем система Королёва с несколькими пусками.

Я закусил губу и приказал себе внешне оставаться спокойным, хоть, возможно, стоило уже включить режим паники. Похоже, начнётся то, что казалось уже похороненным — одновременное развитие двух программ при более чем ограниченных ресурсах. Как результат, раньше полёта «Аполло-11» не вызреет ни одна.

— Позвольте? — я поднялся. — У нас имеется два комплекта. Разработки ОКБ-1 уже воплощены в металле, идут лётные испытания и всесторонние тесты. В течение ближайших месяцев мы испытаем систему мягкой посадки на Луну и выход в космос с перемещением космонавта из одного корабля в другой. Причём обе этих технологии необходимы, даже если корабль полетит на гидразиновом топливе. Второй комплект представлен лишь макетом двигателя, поверим Валентину Петровичу, что полученные им данные истинные и проверенные. Товарищи! Ничуть не сомневаюсь, что тяжёлая ракета нужна. Но её ожидание способно сорвать посадку на Луну первыми.

— Хорошо! — неожиданно легко согласился Глушко. — Беспилотная посадка на Луну, стыковка, переход космонавтов через открытый космос, эти эксперименты, безусловно, полезны. Но, по моему мнению, финансовые вливания в мощный керосиново-кислородный двигатель, как и тяжёлую ракету с такими двигателями и шаровыми ёмкостями, никакой пользы не принесут. Юрий Алексеевич! Прошу вас о беспристрастности. Вы сказали: «мы испытаем», то есть подчёркиваете свою принадлежность к объединению товарища Королёва?

О, это личное. Припомню. Не сразу, но огребёшь ответку. Я мстительный.

— Да, мы испытаем лунный корабль. И мы испытаем РД-1000. На этом месте я говорю за всю советскую науку. Прошу обойтись без намёков.

Он ухмыльнулся. Невидимая, но массивная корона, уже, наверно, упиравшаяся в потолок или даже проткнувшая перекрытие, ничуть не покачнулась.

— То-то же. Я полагаю, надо составить итоговый документ заседания Совета для передачи рекомендаций правительству.

Келдыш не подвёл.

— Всё это… чрезвычайно занимательно. Но какие-то долговременные выводы мы сможем сделать, только получив расчётную мощность от РД-1000. Керосин-кислородные развивают полную тягу, вопрос только в гашении автоколебаний, он постепенно решается. Позвольте мне высказать предложение обоим конструкторским бюро: представьте всю подготовленную документацию по двум тяжёлым ракетам — на керосине и диметилгидразине. Сравним проекты и решим, какое направление порекомендуем для выделения фондов. Валентин Петрович! Я подумаю, как обосновать выделение вам дополнительных двухсот миллионов. Юрий Алексеевич, заканчивайте протокол и давайте на подпись сопредседателям.

Что же, бумага всё стерпит. Настораживает слишком уж круглая и довольно крупная сумма, наверняка она эмоциональная. Технико-экономическое обоснование расходов Келдыш будет изучать с привередливостью старой еврейки-бухгалтерши. Лишнего Глушко не получит.

А ведь он во многом прав… И в излишней моей преданности Сергею Павловичу тоже, ведь должен болеть за всю советскую космонавтику в целом, невзирая на личности и тот бесспорный факт, что Королёв мне намного ближе и симпатичнее, чем Глушко.

Сергей Павлович был мрачен, с силой дёрнул себя за воротник, распуская галстук. Верхняя пуговица сорочки оторвалась и закатилась под его «чайку».

Я дождался, когда участники Совета рассядутся по своим тачкам и начнут разъезжаться. Королёв не спешил и нервно курил.

— Война… Почему я не подумал раньше? Ведь был же сигнал!

— Не томите.

— Глушко вытащил из ссылки Челомея. Он же не осуждён, его вывезли по устному приказу Хрущёва, утратившему силу после смещения. На вторых ролях на «Южмаше» так не развернётся, как в собственном ОКБ в Реутове, подчинённом Днепропетровску. Но позиции Валентина усилит. С РД-1000, если тот не наврал, а он может, Глушко превращается в серьёзного конкурента и точно не пожелает остаться в своей нише исключительно военных баллистических ракет.

— А их методы, вплоть до физического устранения…

— Тебя? Не бойся. Без Глеба и его всемогущего папочки они вряд ли рискнут.

Если я и боялся, то только за общее дело. Эх, если бы водородный двигатель на вторую ступень тяжёлой ракеты… Но про них никто и слушать не хотел, аргумент находился один и тот же: безопасность. Ракета «Восток» и «Восход» из семейства семёрки постоянно мерцает в мареве, этот эффект привносит испаряющийся кислород. Представив, что вместо керосина водород, и его облака перемешиваются с кислородными, составляя гремучую смесь, готовую рвануть от мельчайшей искры, от уроненного на бетон гаечного ключа, например, захочется бежать от стартового стола, сверкая пятками. Что говорит послезнание? Много чем заправляли ракеты, даже метаном, он вроде бы присутствует на Марсе, технологичен и не токсичен, но… Это в будущем актуально. Пока мало кто задумывается об экологии, а также о жизни солдат, на чей период службы выпадет перезаправка баллистической ракеты ядовитым топливом.

— Странно, Сергей Павлович, что никто не ввернул про ЯРД. Гидразиновая ракета да ядерный выхлоп…

— И не надо американам по нам стрелять. Сами потравимся.

Не прощаясь, Королёв плюхнулся на сиденье и зло хлопнул дверцей. Сегодняшнее заседание он засчитал себе в поражение, а терпеть проигрыши не любил и не умел. Хорошо хоть не поставил в упрёк, что я примирительно блеял «и нашим, и вашим», а не бросился на защиту ракеты «Союз».

Я сел в свою служебную. Как бы ни сложились дальнейшие отношения, на мне ещё висит подготовка космонавтов. Если ещё добавятся носители с «Южмаша», а Глушко запросто получит поддержку военных, и они начнут осаждать Президиум со своей стороны, количество пусков возрастёт, нужны экипажи. Поэтому вчерашний вечерний звонок о задержании двух кандидатов на полёты в космос пришёлся более чем некстати.

В обед я был на месте, туда же приехал Каманин — чернее тучи.

— Полюбуйтесь, Юрий Алексеевич! Их отдала комендатура. Оказали сопротивление патрулю на станции Чкаловская, находились в нетрезвом состоянии.

Теперь оба вполне протрезвели, смотрели угрюмо и затравлено. Понимали, что ничего хорошего им не светит.

— Что Одинцов решил с этими двумя героями?

— Ничего. Михаил Петрович только назначен вместо Карпова, не вполне освоился. Просил нас с вами высказаться. Что Титов куролесил — понятно, головокружение от свалившейся славы, исправился. Но эти двое? Куда вас понесло — в военной форме!

Парочка нарушителей стояла навытяжку перед столом в форме буквы Т в кабинете начальника ЦПК. Пока Одинцов, хозяин кабинета, решал какие-то вопросы, генерал занял начальственное место, я пристроился рядом. Поскольку вопрос «куда вас понесло» относится к разряду риторических, позволил себе уточняющие.

— Начнём с начала: по какому поводу пьянка. Аникеев?

— Товарища провожали — из ВВС Северного флота. Наш с вами коллега, Юрий Алексеевич.

— Иван, только не нужно приплетать солидарность северных лётчиков. Да, я тоже служил на Кольском полуострове. Но меня хоть раз уличили в появлении в нетрезвом виде? Филатьев, где и сколько выпили?

— В станционном буфете. Там водка на разлив, всего-то по сто грамм на каждого, воробьиный чих! Мы же не думали, что будем выпивать, форму не сняли. Неожиданно вышло.

— Того лётчика замели в комендатуру?

— Нет, успел на поезд, — заверил Аникеев. — А к нам подошёл патруль. Мы нормальные были, предъявили удостоверения. Но старлей с танкистскими значками унюхал запах. Завидно ему, что — космонавты, а он…

— Причём вы сами напирали, что космонавты, а тот — червь, по земле ползающий, — Каманин или догадался, или больше меня знал.

Аникеев держался ровно, Филатьев понурил голову. Значит, генерал попал в точку. Я бы на месте танкиста тоже взъярился бы. Поэтому не стал выгораживать, а решил прижать:

— Так, парочка смельчаков. Если Николай Петрович позволит, у меня есть предложение. Ищите старшего лейтенанта где хотите, извиняйтесь, пусть заявит, что сгоряча немного сгустил краски и не имеет претензий. Я буду ходатайствовать перед Одинцовым ограничиться взысканием, а не представлять на отчисление из отряда космонавтов.

Апелляция к Каманину прозрачная: Одинцов в его подчинении, если генерал сию секунду меня поддержит, начальник ЦПК никуда не денется — одобрит.

Филатьев округлил глаза, видимо, не верил, что дойдёт до изгнания из космонавтики. Ранее из отряда исключали по здоровью. Были случаи нарушения режима, но фактически это тоже по здоровью, употребляющий спиртное и пропускавший тренировки не в состоянии находиться в нужной форме. Вижу, парень готов перед тем танкистом на колени пасть, протягивая ящик водки в знак осознания и искупления, лишь бы не губить карьеру. Аникеев отказался наотрез.

— Майор! Ваше мнение по обоим? — спросил генерал.

Ох-хо-хо… Словно опять в Чкаловском училище, там я помкомвзвода, здесь практически в той же ипостаси под Одинцовым, а скорее под Каманиным, нужно решать судьбу неплохих, в общем-то, парней, а ещё думать об остальных…

— Представление на отчисление. В назидание другим. Более лёгкие дисциплинарные наказания в отряде применялись, но, видимо, не принесли желанного успеха.

Каманин кивнул.

— Аникеев! Филатьев! Ожидайте приказ. Свободны. Юрий Алексеевич, задержитесь.

Я, уже поднявшийся, послушно вернулся на место.

— Что-то ещё случилось, Николай Петрович?

— Пока ты ехал из Москвы, звонил Королёв. Не знаю, что там у вас произошло, но он настаивает, чтоб первый пилотируемый полёт «Восхода» сразу сопровождался выходом в открытый космос и переходом в другой пристыкованный корабль. Даже если запуск «Восхода» с людьми придётся отложить недели на три.

Эта новость была ещё тревожнее. Наверняка Главный перед звонком Каманину успел посоветоваться с Келдышем, один такую инициативу бы не проявил, потому что пилотируемый пуск согласовывается, образуется Госкомиссия, в общем, запускается долгая бюрократическая фигня.

Я без утайки рассказал Каманину о главных перипетиях на Совете главных конструкторов. Генерал — военный до мозга костей. Из тех, кто, сняв дома форму, обнаруживает лампасы прямо на коже ног, он даже в домашней ванне и в постели остаётся генералом. Кому как не ему интересно испытание тяжёлого носителя, выводящего на орбиту большую и долговременную военную станцию. Но Каманин прекрасно понимает и политическую важность первенствовать на Луне.

— Королёв хочет рискнуть. Как тогда, в шестьдесят первом, помнишь? Он настаивал отправить Титова на трое суток, я упёрся: только через мой труп. И кто оказался прав?

— Вы, Николай Петрович. Никто не мог знать, что у Титова индивидуальная непереносимость пребывания в невесомости. Её никак не могли выявить во время полётов на Ту-104.

— Именно! Планировали так: пилотируемый полёт «Восхода» с двумя космонавтами, отработка всех его основных систем, второй пилотируемый полёт, один космонавт покидает корабль через шлюз и несколько минут проводит в открытом космосе. И только на третьем — стыковка и пересадка! На каждом этапе нас ждут неожиданности, непредсказуемые до старта. То, что предложил Сергей Павлович, утраивает вероятность проблем.

— У нас ещё пуск «Луны-4».

— Да. Но там испытывается далеко не всё, что нужно в пилотируемом. Наконец, Аникеев был вторым дублёром Беляева. Какие замены?

— Последний вопрос немного проще, чем предыдущий. Первый дублёр у него Нелюбов, ставим первым номером. Заодно очередной рекорд: никто ещё не летал в космос дважды.

— Дублёр?

— Предлагаю себя. До возобновления занятий в академии месяц. Подтяну форму в наилучшем виде, мне полезно. И с Феоктистовым хорошо сработаемся, если выпадет лететь.

Костя Феоктистов был уникум — первый инженер-технарь из ОКБ-1 в отряде космонавтов, а не лётчик, вообще гражданское лицо. И, умереть — не встать, не член КПСС! Даже не мозг, просто беспартийный, как его пропустили — настоящее чудо из чудес. Личный протеже Королёва, наверно — поэтому. Не люблю пристроенных по блату, Константин — счастливое исключение.

Не меньше я удивлялся, что среди нас служит Боря Волынов, классный парень, с таким хоть в разведку идти, хоть в контрразведку. Но маму зовут Евгения Израилевна, её сестру, тётку космонавта, Ревекка Израилевна. А ведь состав первого набора лично отслеживал сам Хрущёв, юдофоб хуже некуда, наверно, ему специально подсунули неполные или слегка изменённые данные Бори, указав в национальности русский, по отцу. И в космос не пустили в числе первых, если бы самый главный начальник узнал про космического еврея, мало бы никому не показалось.

Приступив к усиленным тренировкам, я мало уделял внимания технике, её и так знал лучше автомата Калашникова, больше волновало — прослышит ли Алла, что муж снова намылился в космос, хоть шанс невелик, у нас ни разу не меняли первый номер на дублёра непосредственно перед стартом.

Здоровье не подвело. А вот техника очень даже.

Мои наработки по размещению заказов в ГДР, Венгрии и ЧССР использовались очень в малой степени, разбившись о сопротивление Государственного комитета Совета Министров СССР по электронной технике. Понятно, что развитие своего — весьма важная штука, полагаться на импорт — впадать в зависимость от импорта. Но в желании выиграть лунную гонку мы бы пошли даже на зависимость от чёрта-дьявола, или, что ещё хуже, Соединённых Штатов.

1 сентября, к отправке детей в школу, прозвучало сообщение ТАСС о выводе на околоземную орбиту станции «Луна-4» для последующего полёта к спутнику Земли. Через сутки с небольшим «Луна-4» состыковалась в телеуправляемом режиме с аппаратом «Космос», на самом деле — с космическим танкером для дозаправки керосином и окислителем. Если обычные граждане, ждавшие от звёздных новостей обязательно звёздных же триумфов, ничего особенно не испытали, мы, причастные к организации этой экспедиции, летали на седьмом небе от восторга. Первая в мире стыковка в беспилотном режиме, на радиоуправлении с земли! Первая в мире заправка на орбите!

Но её не хватило. Наши конструкторы постоянно не вписывались в ограничения по массе. Сложнейшую операцию, при которой грозили катастрофой даже крохотные задержки прохождения и обработки сигнала, операторы повторили вновь — на пределе человеческих возможностей, с мокрыми потными рубашками, прилипающими к стулу. Так что даже этот полёт вышел трёхпусковым, ради чего Королёв выбил разрешение использовать ещё одну ракету седьмой серии. Общая масса станции в момент выхода на селеноцентрическую орбиту и до отделения лунного корабля составила порядка полутора десятков тонн.

«Луна-4» перезапустила двигатель и двинулась к цели. Произвела коррекцию траектории и стала на расчётную селеноцентрическую орбиту, обогнув спутник Земли. По команде из ЦУП отделился спускаемый аппарат с поэтическим названием ЛК-1, то есть лунный-корабль-один, и направился к поверхности, сущая кроха рядом с будущим лунным модулем «Аполло». А затем и случился главный сбой, с «Луной-4» пропала всякая связь. Та часть станции, что крутилась на орбите, называемая ЛОК-1, лунный-орбитальный-корабль-один, замолчала как кирпич. Она же ретранслировала в ЦУП сигналы с ЛК-1, точнее — прекратила ретранслировать.

Королёв будто ещё ниже и квадратнее стал, опустив голову в плечи. Да, мы добились отправки к Луне перезаправленного корабля. Да, спускаемый аппарат достиг поверхности, но как⁈ По идее, наземный оператор должен был видеть переданное камерой ЛК-1 изображение в момент снижения, у него имелась возможность подкорректировать место посадки в небольших пределах. Стрёмно, конечно, из-за задержки прохождения сигнала и видеоинформация, и команды запаздывают… Но хрен с ними, с опозданиями, по сравнению с положением, когда связи нет вообще!

В ЛК-1 имелась автоматика, попросту — торчащий между опорами датчик на длинном штыре, в любом случае она дала бы «полный газ» для ТДУ, чтоб замедлить вертикальную скорость и обеспечить мягкую посадку, если внизу ровно. Если попали на склон цирка — аппарат опрокинется. Что там произошло в действительности, не знал никто, оптика на Земле не позволяет разглядеть столь мелкий объект на лунной поверхности.

Команда на запуск ступени, поднимаемой на орбиту Луны, предусматривалась только по команде из ЦУП. Естественно, не прошла. Что самое поразительное, на третьем витке ЛОК-1 вроде бы принял сигнал на запуск двигателя и сошёл с круговой орбиты, устремившись к Земле, сам он ничего не передавал. Пролетел мимо, изменив траекторию под действием земной гравитации, и отправился в вечное плавание по Солнечной системе.

Иными словами, у Луны ракетная техника сработала штатно, электроника систем связи и телеуправления — из категории «надёжнее по батарее перестукиваться». ТАСС, не смущаясь, обрадовал слушателей сообщением об удачной мягкой посадке на Луну, правда, программа выполнена не полностью из-за сбоя связи.

Королёв и Келдыш требовали крови председателя Госкомитета по электронной технике и скальпы ответственных лиц, курировавших космические заказы. Обвинённый во всех грехах председатель того ведомства на заседании правительства развёл руками: требуемое ракетчиками оборудование выходит далеко за пределы современных возможностей науки и техники. Косыгин спросил, очень мягко интонируя: когда же эти возможности будут достигнуты, на что электронщик заверил, что обязательно — скоро-скоро, уже вот-вот, почти-почти. Когда именно? Примерно к семидесятому году. Или чуть позже.

Никогда ещё лунная программа СССР не была столь близка к срыву, как в сентябре шестьдесят третьего года.

Глава 10

10

Этот скафандр был белый, с красным флагом на левом рукаве и белым термокапюшоном на шлеме. В остальном он мало отличался от того, в котором опробовано пребывание в глубоком вакууме внутри корабля, немного усилен каркас, чтоб его так не раздувало и не пропадала гибкость в районе суставов. Нет кармана-кобуры, остался всего один внешний на левом бедре, в нём коробка аппарата для контроля за жизненными показателями космонавта.

Не прибавилось и ранца для автономной системы жизнеобеспечения. Как для миссии «Поларис Даун», в костюмчике можно дышать, только используя воздух, подаваемый из шланга. Он же гоняется по всему телу, обеспечивая охлаждение, без которого температура внутри скафандра чрезвычайно быстро поднимется до отметки «несовместимо с жизнью».

Что характерно, первоначально ранец предусматривался и находился в специальном углублении на пилотском кресле. Всего за десять дней до намеченного старта, когда уже обе ракеты «Восход» с установленными под обтекателями космическими кораблями стояли на стартовых площадках на предпусковой подготовке, случились две неоднократно повторявшихся неожиданности: разработчики скафов признались «извини, старик, не смогла», автономная система жизнеобеспечения как бы работает, но доверять ей опрометчиво, кроме того, кто бы подумал, корабль переутяжелён на двадцать шесть кило.

Заменили кресла на более простые, без ниши под ранец. Нарастили длину шланга. Выбросили парашюты, по примеру астронавтов с «Меркури», те снабжались парашютами на случай необходимости покинуть спускаемый аппарат до приводнения, но предпочитали выкинуть, здраво предполагая, что без катапульты не сумеют воспользоваться. За борт пошли некоторые приборы, наверно, вызвав предынфарктное состояние разработчиков, приготовивших пиджаки под Орден Ленина, когда их поделка зарекомендует себя на орбите.

Нелюбов и Феоктистов сидели в автобусе впереди, мы с Поповичем, дублирующим Костю — на заднем ряду кресел. Гриша, в шутку встряхнув меня за грудки, пригрозил, когда выгрузились на бетон у стартовой площадки:

— Подсидишь и полетишь вместо меня — лучше домой не возвращайся, моя супруга подкараулит и прибьёт.

— Не жадничай! Ты дольше пробыл в космосе.

— Да бли-ин… Твои час и восемь минут перебьют и год на орбите, если не первый.

— Завидуешь. Ну-ну! Ладно, как только за тобой закроются створки лифта, уж точно никто нас не поменяет.

Он кивнул и взялся за трубку отвода мочи, чтоб пометить колесо автобуса. Константин присоединился. Странная картина, когда один или два мужика испускают струйки, а полтора десятка с непередаваемой серьёзностью ждут: ритуал всё же. Смысла особого нет, система удаления мочи и кала пока никого не подвела.

За месяц до этого сдали новый Центр управления полётами в Звёздном, операционный зал размером со школьный актовый, уставленный столами, сидят десятки операторов перед экранами. Времена, когда Главный прилетал на Тюра-Там и провожал каждого, а потом шёл в бункер и брал микрофон, ушли в прошлое. Теперь в океане находятся несколько кораблей, зона радиомолчания сократилась, а связываться с «Восходом» и контролировать параметры доступно практически с любого места на территории СССР, где установлены подходящие приёмо-передающие антенны и прочее оборудование. Как только ракета-носитель отправится в зенит, опираясь на ослепительный огненный столб, тот же автобус отвезёт нас на аэродром, вечером буду в ЦУПе, как раз подойдёт время экспериментов, стыковка — через сутки.

Обнялись, что не слишком удобно в скафандрах, даже с поднятым забралом, шлемы по-прежнему несъёмные.

— Лучше меня бы вместо Титова отправили. И сразу на трое суток… Эх, не переиграешь.

Феоктистов ни о чём таком не жалел. Он вообще большей частью молчал.

За полёт получит какие-то почести, Звезду Героя. Но денег ему платят куда меньше, нет надбавки за звание и выслугу, такая вот справедливость по-советски, а впахивает и рискует наравне с офицерами.

Их увёз лифт.

Я бы очень легко, на самом деле, заместил товарища. Спускаемый аппарат так и остался единственным обитаемым пространством, чуть более просторным за счёт удаления катапульты, набор аппаратуры, соответственно, намного беднее «Союза», про «Аполло» лучше не вспоминать. Минимализм, заточенный на достижение единственной цели: опередить американцев. Поэтому мне так легко было на тренировках его осваивать, преемственность с моим первым очевидна.

«Восход-1» ушёл в рассветную синеву без меня, что к лучшему. Мечта попасть в лунный экипаж стала бы менее вероятной. Королёв с Каманиным обещали дать возможность всем себя испытать, кто не отсеялся, значит — повторные полёты не будут частыми.

Хочу в космос! Но именно на Луну.

— Поехали и мы, — бросил Попович. — Скорее бы снять…

Действительно, мы оба, не попавшие в космос, смотрелись в белых комбинезонах как ряженые. Оба молчали по пути в Москву. Он, наверно, втихую надеялся заменить бортинженера, я же думал о делах предстоящих.

В лунных кораблях нужно по-хорошему менять целиком аппаратуру связи и автоматики. Там, за сотни тысяч километров, не припаркуешь ЛОК на обочине, не скажешь: ща, только сбегаю в автосервис за новыми свечами зажигания. Электронная система связи и управления обязана быть дублированной, лучше — трижды. А это масса.

У соперников пока дела тоже не очень. Они достигли-таки поверхности Луны, но не особоудачно: «Рейнджер-4» потерял управление и просто врезался в грунт, не передав полезной информации. Был бы он советским, удостоился бы некролога от ТАСС: жёсткое приземление в заданном районе Луны с целью отработки космической техники произошло успешно. Американе, как их любил называть Королёв, честно признали, что станция накрылась медным тазом. Поразительно, как радикально у них изменится ситуация, стоит начаться пилотируемым миссиям на «Аполло».

А нас с пилотируемой миссией «Восход-1» — «Восход-2» ждали ещё те приключения. Сам не присутствовал, но по рапортам с орбиты и показаниям телеметрии могу восстановить происшедшее с точностью до секунды и миллиметра.

Порой это были очень страшные секунды.

Корабль показал себя нормально, в чём мы особо не сомневались. А вот сближение Нелюбову не удалось. Он был вынужден развернуться на сто восемьдесят градусов, снова удалиться от «Восхода-2» и повторно целить в стыковочный узел, маневры съели буквально последние капли топлива в двигателях коррекции. Только-только, чтоб развернуться соплом ТДУ против направления полёта.

Когда прошло сообщение, что стыковочный узел надёжно зафиксирован, по ЦУП прокатилось ура, люди за терминалами подняли вверх руки. Королёв, хорошо видимый с моего места, вроде даже чуть выпрямился.

На вторые сутки намечался первый выход в открытый космос. Я вонзал ногти в ладони и вспоминал мрачный прогноз Каманина: соединение нескольких задач в одной миссии увеличивает вероятность проблем. Он не сказал «вероятность катастрофы», лётчик, знает как легко и просто накликать беду одним неосторожным словом, но всё и так понятно. Любая ошибка, самая глупая, порой даже очевидная на земле, вдруг выползет и скажется там, среди чёрного неба и звёзд, а мы, устраивая мозговой штурм, не придумаем дельного выхода из положения для космонавтов.

Накликал. Вряд ли виноват Каманин, скорее русская надежда на «авось», Ваня понадеялся на Маню, Маня на Ваню, в отчёте написали: всё зашибически, а вылезло лишь на орбите, миновав бесчисленные этапы контроля.

Григорий немного стравил давление в скафандре, увеличив содержание кислорода. Так руки и ноги подвижнее в сочленениях.

— Заря, я Сапсан-один. Прошу разрешения открыть шлюз.

Голос Нелюбова разносился на весь ЦУП.

— Сапсан, открыть люк разрешено.

Через минуту:

— … Вашу мать, красота-то какая!

Не существует в мире чего-то настолько прекрасного, что русский человек не мог бы описать колоритным матерным словом. В общем, понятно. Мы таращились на Землю, Луну и звезды сквозь окошечки иллюминатора. Нелюбов открыл проход в целый космический мир.

Я пытался представить… Нет ощущения верха и низа, часто они какие-то фантомные, и если внутри спускаемого аппарата есть привычные ориентиры, здесь Земля может оказаться вверху, внизу, сбоку. Адаптация к невесомости ещё не прошла, и пусть Григория не плющит так, как Титова и Соловьёву, ему сто раз не просто. А он восторгается увиденным, романтик.

— Выхожу из шлюза.

Картинка, передаваемая с его камеры, не даёт представления о том, что видят глаза космонавта, это не HD и не 3D, просто плоское чёрно-белое изображение низкого разрешения, порой перебиваемое полосами помех.

Королёв:

— Сапсан-один, я Заря. Доложите о самочувствии.

— Заря, самочувствие нормальное. Головокружения нет. Светофильтр шлема достаточный, не слепну. Земля… потрясающе красивая. Как торт. Хочу отрезать кусочек и съесть.

— Пусть отрежет Флориду, — подал голос кто-то из шутников, но вряд ли эти слова улетели в эфир.

— Выполняю программу. Пробую оттолкнуться… Ох, ёшь твою… Сапсан-два, слышишь?

— Я Сапсан-два. Слышу хорошо, — сквозь искажения в голосе Феоктистова прорезалась тревога.

— Шланг натянулся. А у кабеля и страховки слабина.

— Сапсан-один, я Заря. Проверить причину задержки шланга можете только вы. Контейнер в шлюзе. Из корабля к нему доступа нет. Выполняйте программу внекорабельной работы и возвращайтесь.

Программа была несложной — покрутиться вокруг своей оси, работая руками и ногами, при этом не запутать парный воздушный шланг с проводом связи, закреплённом на страховочном тросе. Но, как мы поняли, Гришу удерживал от бесконечного путешествия по пустоте не этот трос, а воздушная магистраль. Почему?

Вернувшись в шлюз, космонавт доложил: шланг больше не выходит из контейнера с бобиной.

Задавая следующий вопрос, Королёв едва сдержался, чтоб не сорваться. Не на Григория, конечно, но тот первый бы услышал рык.

— Сапсан-один, длины шланга хватит для перемещения в «Восход-2»?

— Заря, точно померить возможности не было. Надеюсь, хватит.

А если нет? Тогда самое главное, что должно было венчать полёт, переход на другой корабль и его приземление, генеральная репетиция перед прилунением, всё это идёт коту под хвост!

— Сапсан-один, задраивайте люк и возвращайтесь на свой корабль.

Минут через десять Нелюбов доложил, что давление в шлюзе сравнялось со спускаемым аппаратом.

— Я Заря. Сапсану-один и Сапсану-два, выполнить последние эксперименты дня и отдыхать. До завтра.

Отложив микрофон, Королёв буквально сорвался с места.

— Гагарин! За мной! Кто-нибудь! Мне нужна рулетка семь метров, быстро!

Семь метров… Понятно, чего он опасается. Кто-то особо старательный, теперь, считай, уволенный с Байконура, не заменил-таки шланг на удлинённый. Его Нелюбову хватило бы, чтоб выйти, спокойно отсоединить его и открыть люк «Восхода-2», он без шлюзовой камеры, там подключиться к системе жизнеобеспечения второго корабля и, восстановив герметичность шарика, спокойно наполнить его воздухом.

Выскочив из ЦУПа, я нырнул за Королёвым в его «чайку».

— К институту! Гони!

Там идти-то всего минут пять…

Около макетов Главный пробежался мимо сцепки «Восход-Восход». Размотал полученную от кого-то семиметровую верёвку.

— Юра! Приведи в готовность шлюзовую камеру. Где контейнер с бобиной шланга, ты знаешь. Померяем, насколько Нелюбову хватит.

Два металлических шара плотно сцепились между собой стыковочным узлом, вроде и близко. На каждом поверх обшивки протянут трос, держась за который космонавт переберётся в «Восход-2». Если хватит шланга.

Воздух с шипением наполнил шлюз. Я скинул ботинки и забрался внутрь, привязал верёвку к корпусу контейнера, вытащил второй её конец и вернулся к Королёву.

— Ты — Нелюбов и ты в космосе. Перейди на «Восход-2».

Не обуваясь, я сам хотел как можно быстрее получить ответ, приставил шланг к пузу, там находится его гнездо на скафандре, и шагнул к второму «Восходу».

— Не хватает метра. До задраек, надеюсь, дотянусь, но больше…

— А Нелюбов и до них не достанет. Ты же на полу стоишь, Гришу упругость шлюза потянет назад. Чёрт-чёрт-чёрт…

— Засекайте время, Сергей Павлович.

— Засёк. Что ты хочешь проверить?

Я отпустил верёвку, открутил все три задрайки, втиснулся во второй аппарат и схватился за воздушную магистраль.

— Всё! Скафандр питается от «Восход-2».

— Минута сорок три секунды. В идеальной ситуации. Имеем ли мы право так рисковать?

— Надо проверить в реальном скафандре.

Со второй попытки, но в обычной повседневной форме, я даже выиграл две секунды. Но у Нелюбова не будет времени на тренировки. Движения замедлятся от удушья и чудовищной температуры. Если на него будут попадать прямые солнечные лучи, перегреется до потери сознания быстрее, чем от отравления углекислотой. Не вариант так рисковать.

На этом расстались с Главным.

Ночь прошла в кошмарах. Я то засыпал, то подскакивал, выпадая в явь из страшного сновидения, где смотрю на мир через запотевающее стекло гермошлема и умираю от удушья. Ситуация с Нелюбовым захватила меня без остатка… Но и бросать «Восход-2», всего лишь ещё раз проверив стыковку на орбите, не хотелось.

Случайно зацепил Аллу локтем. Она недовольно заворочалась.

— Каждый раз будешь скакать, пока кто-то в космосе? Спи давай!

Не знаю, как отдыхал Гриша, на утро он предложил вполне здравый вариант.

— В штуцере шланга стоит клапан. Он перекрывает ток воздуха, когда достаю из разъёма в скафандре, и в нём тоже клапан. Отсоединяю, делаю шаг к люку, откручиваю одну задрайку, возвращаюсь, дышу, охлаждаюсь. Время без шланга не превысит минуты, в скафандре воздуха хватит на несколько полноценных вдохов-выдохов.

— Сапсан-один, что если потеряешь сознание?

— Сапсан-два будет страховать в шлюзе. Выйдет, утянет меня к шлюзу и воткнёт шланг.

— С ним согласовал порядок действий?

— Так точно, Заря. Сапсан-два сам и придумал этот вариант.

В подобных экстраординарных случаях многие собирают комиссию, куда-то звонят, советуются. Королёв только бросил в микрофон:

— Сапсаны! Начинайте.

Он принял всю ответственность на себя.

Сцепившиеся «Восходы» повернулись, чтоб оба люка оказались в тени.

ЦУП накрыло тишиной. Молчал даже Главный, не в силах чем-то помочь. Каждые несколько секунд включался Нелюбов, кратко комментируя свои действия, и чтоб понимали: он не в обмороке. Всматривались в передаваемую им картинку до боли в глазах. Боковым зрением заметил, что сидевший справа от меня офицер, взрослый майор с эмблемами связи на голубых петлицах, совершенно по-детски принялся грызть ногти.

Люк откинулся на петле.

— Ухожу в свободное плавание, товарищи!

Связь пропала. Он выдернул не только воздушную магистраль, но и кабель. Наверняка отстегнул карабин троса. Экран, получавший картинку с его камеры, сплошь пошёл серыми помехами. Пропала телеметрия о жизненных показателях.

— Сапсан-два, я Заря. Что видно?

— Заря, я Сапсан-два. Сапсан-один внутри корабля.

Я вдруг подумал, что выход Феоктистова в открытый космос не предусматривался, это был лишь запасной вариант на случай проблем с Нелюбовым. У Кости даже нет кольца на скафандре для страховочного карабина! А он справился, высунувшись до пояса из шлюза.

— Заря, я — Сапсан-один. Дышу.

Если кто-то думает, что офицеры на ответственном месте службы не умеют радоваться с щенячьей непосредственностью, то глубоко ошибается. В восторге были все! Аплодировал сосед со сгрызенными до мяса пальцами.

Гриша оживлял «Восход». Включил приборы на прогрев ламп, камеру, показал, что извлёк из контейнера саморазогревающийся обед и собрался его схарчить.

Через виток корабли расстыковались. Феоктистов очутился немного позади и наблюдал, как «Восход-2» отделил ступень, ненужную во время работы ТДУ, и она плавно уплыла вдаль.

Королёв разрешил прекратить часть экспериментов, планировавшихся на втором корабле, понимая, что запас прочности каждого космонавта не вечен, так же как и запас везения, отдал приказ садиться. «Восход-1» повёл на орбите пять суток, потому Григория привезли в Москву одного. Снова Ил-18 и ковровая дорожка к трапу, более солидный самолёт для извоза не давали, на Байконуре ВПП всего тысяча двести. Нелюбов отмаршировал по ней, сияя гордой улыбкой, но его встречал уже не Генеральный секретарь ЦК КПСС, а всего лишь Брежнев, Председатель Верховного Совета СССР и большой любитель целоваться взасос, чего не избежать. Гриша потом говорил, что дыхание задерживал дольше, чем при проникновении в лишённый воздуха спускаемый аппарат.

Насколько помнится по прошлой жизни, с космонавтами Леонид Ильич не особо лобзался, калибр не тот. Вот Ясир Арафат, Тодор Живков или Фидель Кастро — совсем другой уровень для обмена слюной.

Не склонный к петтингу с мужчинами, я не стал его мучить буськами, хоть мелькнула мысль — чисто из озорства. Просто обнялись, потом нас двоих щёлкали журналисты.

— Юра! Пусти меня на Луну, — шепнул он.

— Зачем?

— Ступлю на неё первым — сравняюсь с тобой. А то несправедливо, летал дважды, больше времени провёл, болтался в открытом космосе без кислородных баллонов, а все на тебя смотрят!

— О чём говорят покорители космоса? — подлез журналист, известный казёнными заметками в «Правде».

— О грядущих свершениях на благо советского народа и родной Коммунистической партии, — оттарабанил я без запинки.

Впрочем, если бы промолчал, он тиснул бы в передовице ровно то же самое.

Отмечу, что мой товарищ не задал естественный вопрос: какая самка собаки не поменяла короткий шланг на длинный. Королёв не стал особо разбираться, уволив целый расчёт из числа команды, готовившей «Восход-1», и сразу нарвался на очередной, бессчётный по порядку конфликт с КГБ.

Первый главк доложил Семичастному, тот — Келдышу, что работа завербованных американских граждан, имеющих доступ к доводке F-1, кардинально осложнилась. ЦРУ установило, что в Днепропетровске собирается двигатель, по массогабаритным характеристикам и внешнему виду удивительно напоминающий американский. Это они ещё РД-700 не видели, точную копию движка от первой ступени «Сатурна». Разумеется, чекисты ввели кучу дополнительных строгостей и мер обеспечения секретности, перетекание информации между ОКБ, и до того не особо обильное, сократится до нуля, начнётся дублирование экспериментов из-за незнания опыта соседей. На фоне этого увольнение сразу трёх десятков специалистов, многих — несправедливо обиженных, но хорошо знающих техническую сторону программы «Восход» как основной составляющей лунного проекта, вообще никуда не годится. Что эти люди понятия не имеют об РД-700 и РД-1000, комитетчиков ничуть не волновало.

Нас же, кроме прочего, весьма заботила система контроля. Вроде бы каждый болт проверяется, каждая из тысяч деталей, заполняются бесчисленные журналы, любое телодвижение в них заносится, фамилия исполнителя, подпись… А в космосе обнаруживается шланг половинной длины.

В космической технике нет мелочей. Приходилось слышать, причиной взрыва ракеты «Восток-2М» на космодроме Плесецк в покинутой мной реальности стала обыкновенная тряпка, намотанная в месте подключения заправочного шланга к баку с жидким кислородом третьей ступени. Она воспламенилась, взрыв унёс сорок восемь жизней — сразу и умерших от ожогов. Точную дату не помню, послезнание… Кричать «не заматывайте ветошью протекающие магистрали топлива и окислителей»? Оно и так очевидно, но не всегда соблюдается.

Лишь одно успокаивало, далёкое к технике. Не только аппаратура Госкомитета по электронной технике способна сбоить, сарафанное радио тоже не сработало, и Алла была не в курсе, что я провожал Нелюбова, одетый в такой же скафандр.

Когда вернулся домой после встречи Григория, спросила только:

— У него нормально всё?

— В шоколаде. Дважды Герой Советского Союза, меня обскакал. Перелез из одного корабля в другой и спустился прямо в ладошки поисковиков.

— На выходные давай к Зине и Грише съездим, посидим.

— Замётано!

На самом деле, задумался, под каким соусом сорвать визит. Вдруг Гриша проболтается в семье о подробностях, а он может, жена — авиатор, то есть «свой парень». Тогда моя узнает, что муж был готов подменить Нелюбова и самому подвергнуться нешуточному риску, стало быть, у меня появится новый риск — получить сковородкой по голове.

Чисто морально, конечно, но всё равно неприятно.

И ещё. Через неделю вышло постановление ЦК о включении в отряд космонавтов лётчиков-истребителей из ВВС государств Варшавского договора. Коль появился двухместный корабль, отчего бы не прокатить товарищей?

Глава 11

11

Героические геройства и прочие подвиги вроде перемещения в космосе без баллонов в скафандре, на одном только честном слове и какой-то матери, составляют ничтожную часть хлопот по освоению околоземного пространства. Возьмём предприятия-смежники и разных поставщиков для космической отрасли, на неё трудятся сотни тысяч, если не миллионы, абсолютное большинство не помышляет о звёздной романтике и не мечтает, что на пыльных тропинках далёких планет останутся следы их ботинок, точно также и у какого-то космодромного работяги Васи, который, укутанный с ног до головы химической защитой, заправляет гидразиновую отраву в топливный бак, рискуя жизнью, если наглотается испарений. Люди ходят на работу от сих до сих, выполняют свои обязанности, получают зарплаты и премии. Или плохо выполняют, огребая взыскания, на них, впрочем, запросто налететь совершенно незаслуженно.

Миллионным людским морем управляют чиновники разных рангов, при Шелепине и Косыгине ликвидированы совнархозы и ВСНХ. Наоборот — восстанавливаются некоторые разогнанные Хрущёвым структуры, в чём-то система упрощается, местами становится запутанной, и я, вроде бы действующий лётчик-космонавт, отношусь к этой вертикали власти, в реале далеко не ровной и даже не совсем вертикальной, а причудливо ветвистой и изогнутой, потому что отдельные ветки выращены в ответ на появление каких-то частных задач.

Каждая ветка желает, чтоб растущие на ней плоды были самыми весомыми и вкусными, а, значит, вытянули как можно больше соков из ствола, зачастую наплевав, что же останется другим. В октябре шестьдесят третьего Келдыш по поручению Шелепина и Косыгина организовал, наконец, межведомственную экспертную комиссию, призванную определить, кому и на что достанутся ограниченные ресурсы. Королёв, а за ним Москва и Подлипки, и в пику ему Глушко с Челомеем, это Днепропетровск и Реутов, каждый из них готов взять на себя, скромно так, практически всё: средние и тяжёлые ракеты, двигателестроение, корабли для земной орбиты и лунные, орбитальные станции, межпланетные автоматические станции. С другой стороны, мало кто желал заниматься САС (система аварийного спасения) и иными механизмами безопасности. На этапе разработки безопасников всячески притесняют, урезая отведённые им килограммы веса оборудования, по возвращении корабля их забывают, считая, что «Восход» стартовал с ненужным балластом. Но не приведи господь, что-то аварийное сработает без уважительной причины или преждевременно, ещё хуже — если вообще останется безучастным, шкуру снимут. Наконец, всё же большинство пусков заканчивается благополучно, то есть основные узлы ракет и полезной нагрузки испытываются в реальных условиях полёта, вносятся коррективы. А для тестирования САС нужна авария. Сочувствую разработчикам.

Королёв искренне надеялся, что я, по должности координатора включённый в комиссию Келдыша, пролоббирую интересы его объединения. Когда в Подлипках с гордостью демонстрировал мне узлы «Восхода», предназначенного для облёта Луны, прозрачно намекнул:

— Юрий, слышал, что американе не будут отрабатывать элементы «Аполло» на орбите Земли? Готовы рискнуть и сразу шуровать к Луне. Торопятся, боятся, что мы опередим, потому что их «Джеминай» не приспособлен для лунных дел, «Сатурн-5» ни разу не летал, а мы — двигаемся! У нас стыковки и пересадка на орбите, дозаправка, пока на голову впереди. Именно — пока… Если не снизим темп. Когда Совмин отдаст деньги и фонды «Южмашу», многопусковая цепочка начнёт тормозиться. Когда, ты говорил, их посадка на Луне?

— Так не я, Сергей Павлович. Президент Кеннеди. Несколько более авторитетный источник информации про США, согласитесь. Он точно обещал: до конца десятилетия. То есть шестьдесят восьмой или шестьдесят девятый. Как только окончательно доведут до ума F-1, с остальными двигателями подобных проблем нет, начнут летать — интенсивно. И очень быстро сократят отставание.

— Вот! Юра, постарайся. Просрём ресурсы и время — пропустим NASA на Луну.

Что ему ответить? Я болею за советский космос вообще, а не только за Королёва лично. И прекрасно вижу, что далеко не всё, им предложенное, лучшее на свете. Н-1 тому пример, допустим на секунду, что нашу ракету научили летать, и сравним её с «Сатурн-5». Стартовая масса под три тысячи тонн, тяга двигателей первой ступени порядка пяти тысяч тонн, а на поверхность Луны сел бы только пятитонный корабль. Ракета фон Брауна примерно той же стартовой массы, тяга пяти движков первой ступени несколько меньше, зато масса прилунившегося корабля втрое больше. При всей личной неприязни к Глушко и Челомею, их гидразиновая трёх- или четырёхступенчатая ракета с двигателями РД-1000 в первой ступени, скомпонованная по образу и подобию УР-500/«Протон», выглядит куда более многообещающе, чем перспективный «Союз» с отечественными копиями F-1. Королёв пустился по экстенсивному пути: больше тяги, больше веса, запас компенсирует любые ошибки и недоработки.

— Сергей Павлович, конечно, я использую аргументы в нашу пользу максимально. Но скажите честно: сколько пусков потребуется, наконец? О трёх — давно забыть.

— Давай считать вместе, если сразу не прикинешь. Поскольку третью ступень ракеты-носителя пришлось ещё увеличить, а это уже предел по массе, исходя из тяги первой и второй ступени, для заправки на орбите нужно три танкера. Итого четыре пуска. Причём третья ступень выводится без обитаемого отсека. Стыковки у нас получаются беспилотные. Только когда она заправлена, летит лунный ЛК — пятый пуск. Последним пилотируемый корабль «Восход», стыкуется с ней, шесть. И вот тогда только сцепка готова стартовать к Луне. Я бы ещё дублировал, чтоб космонавта ждал на поверхности второй корабль, готовый к пуску в случае неисправности первого лунного аппарата. Келдыш только фыркнул: мы не поддержим. По этой логике дублировать надо всё, а, значит, удваивать стоимость полёта. Все мои доводы, что НИОКР дороже, проигнорировал, закрывшись единственным аргументом: столько не дадут.

— Денег нет, но вы держитесь.

— Что ты сказал, Юра?

— Не обращайте внимания. К слову пришлось.

Я давно понял, что мало с кем Главный решается на столь длинные и откровенные спичи. Вообще старается говорить коротко, только если это не доклад на Совете генеральных конструкторов или перед членами Президиума ЦК. Изливает душу.

Он — не просто проектировщик ракетных систем и космических кораблей. Главный по тарелочкам, в смысле — главный по кораблю «Восход» у нас Мишин, лунным ЛК занимается другое КБ объединения. Королёв — вообще Главный, потому он и является фактическим руководителем всей пилотируемой отечественной космонавтики и каждого отдельного полёта в частности. Его нельзя подвести, даже если Сергей Павлович в чём-то неправ.

— Давайте уточним для непонятливого задачу ближайшего эксперимента, без посадки. Корабль движется сразу с коррекцией траектории, выход на орбиту Луны, полувиток, снова коррекция — и домой, минуя эксперимент с облётной схемой? Так, товарищ Главный?

Облётная — проще, гравитация естественного спутника Земли разворачивает корабль, требуется только небольшая коррекция, именно так летел злосчастный «Аполло-13» после взрыва на борту, американцы сочли этот маневр проще, чем включать двигатели на торможение и сразу дуть домой, но увеличилось время пребывания в космосе. Для астронавтов это едва не стало гибельным из-за кризиса системы жизнеобеспечения.

— А что делать, Юра? На это деньги есть. Если не позже зимы на шестьдесят четвёртый мы обогнём Луну, беспилотно и управляемо посадим спускаемый аппарат, кто надавит на «стоп-кран»?

— Желающих давить — масса. Особенно из гнезда Лавочкина.

— Бабакин… Такой неприметный был. Но его сильно поддерживает Келдыш. Сам понимаешь — почему.

— Само собой. КБ Семёна Лавочкина давно отошло от самолётостроения. Их крылатая ракета «Буря» считается детищем и Келдыша в том числе, он много раз возвращался к ней в разговорах. Когда Семён Алексеевич умер, говорят — прямо на руках у Бабакина, тот унаследовал не только лавку Лавочкина, но и расположение Келдыша, сейчас выступает как главный инициатор отказа от пилотируемой космонавтики в пользу автоматических автономных или телеуправляемых систем, увы.

— Ты, похоже, уже лучше меня разбираешься в подковёрных играх.

— А как раньше было просто, вспомните: я сказал — поехали, вы пожелали удачи, успех, триумф, никто не тявкал, что нужно иначе.

— Никогда не было просто, Юра. А дальше всё сложнее и сложнее.

Эти сложности не видела супруга. Она вышла из декрета, устроившись на работу в Институт военной и космической медицины, где из меня и моих коллег по отряду зимой с пятьдесят девятого на шестидесятый извлекали организм, изучали и засовывали обратно в тело с неохотным «годен». Общалась с медиками да с жёнами космонавтов, оттого сильно потеряла в осведомлённости о моих делах, я же травил байки об отряде космонавтов, как немцы плохо понимают русский язык и постоянно переспрашивают «вас ист дас». А вот что Глушко и Черток написали очередное послание в межведомственную комиссию Келдыша, настаивая на перераспределении очередных ракетно-космических проектов, нам с Королёвым в минус, ей знать и волноваться не стоило.

Был побочный эффект от её неинформированности, вполне естественный, она видела мою озабоченность, но не понимала причин.

В октябре вытащила меня в Большой театр. Так сказать, сменить обстановку. На футбол я бы и сам прекрасно сходил с космонавтами, прицепив парик и театральную бороду с усами, иначе не пройти через толпу.

Но супруга заверяла, что только прикосновение к прекрасному даст истинный релакс. Вообще-то убеждён, что её эстетство несколько показное, как и частое злоупотребление латынью. Пластинки, привезённые из США и Кубы, гораздо более затёрты иглой проигрывателя, чем советская классика, и здесь не только женькина заслуга. У благоверной глубоко внутри сидят неистребимые комплексы провинциалки, вырвавшейся на высший уровень. В нашей квартире как-то останавливались на ночь её подруги из Оренбурга, оканчивавшие с ней медучилище, Алла принимала их как родных… и не могла удержаться от ноток превосходства. Когда на радиоле крутилась пластинка Утёсова, её купила в ГУМе одна из гостивших, моя как бы невзначай вставила:

— Мы с Юрой ходили на концерт Утёсова «Перелистывая страницы» в Театре эстрады. Мэтр пригласил нас за кулисы. Очень импозантный мужчина, не глядя на возраст.

Девушки вздохнули. Для них и билеты дороги, и не достать, в кассах их мало, разбирают мигом, а большая часть распределяется через профкомы предприятий либо сбывается с рук по блату — с наценкой в несколько рублей.

В Большой, конечно, она не позволила напялить бороду и усы. Выход был обставлен с некоторой торжественностью, подъехали на «Волге» под управлением сотрудника «девятки», он же открыл дверь машины, припаркованной максимально перед главным входом, я подал руку жене, и мы под руку прошествовали к колоннам. Я топал в майорской форме, она, что уже стало привычным, вышагивала в красных югославских сапогах на каблуках, её пышная шапка возвышалась над моей фуражкой. Предъявили пригласительные, доставленные курьером лично от директора театра, КГБист просочился следом, предъявив удостоверение. В отличие от выпускниц медучилища, никто не платил за билеты и не выстаивал очередь.

Нас замечали практически все, Алла, пусть ей немного обидно, исполняла роль шикарного дополнения к великому и могучему герою всех времён и народов, тосковавшему по бороде и мимикрии под безобидного дедка. Её тоже запомнили и узнавали, кстати, благодаря фоткам со мной. Хорошо, что в Большом публика культурная, меня приветствовали, но не донимали. Лишь в правительственной ложе приветствовали как знакомого, тем более там собрались действительно сплошь знакомые товарищи из ЦК и Совмина в сопровождении половинок. Жёны чиновников, в основном монументальные дамы полного телосложения с высоким начёсом на голове, дружно и открыто возненавидели Аллу Маратовну, доставив ей истинное наслаждение.

— Что смотрим-то? — шепнул ей на ухо, чуть прикрытое завитком, она по-прежнему стриглась коротко, игнорируя советскую моду на объёмы, приправляемые начёсом и шиньонами.

— Ты разве не видел афишу? Балет «Ромео и Джульетта» Прокофьева! Но если тебе не интересно, можешь сбежать в буфет ещё до антракта.

Я укусил её за мочку уха. Перед областными однокашницами сколько хочешь выпендривайся, меня не поддевай, да?

«Ромео и Джульетта» — это в оригинале трагедия Шекспира, текстами из которой Ксюху скоро замучают в средней школе. По телевизору передавали оперу «Ромео и Джульетта», слова несколько упрощены по сравнению с исходником. Но балет? Вообще без слов?

Я не любитель накидываться коньячком под лимончик в буфете, намылился подремать в кресле под музыку, тут стало реально интересно в зрительном зале. Надо же заполнять пробелы в культурном образовании, накопившиеся и за эту, и за прошлую жизнь.

Джульетту-тинейджера танцевала Майя Плисецкая, ей было глубоко за тридцать, но как исполнила! Её лицо вполне просматривалось в театральный бинокль, я мог бы и армейский притащить, да, старше, но мало какая девочка-подросток двигалась бы столь легко и изящно. Совершенно не разбираясь в балете, смотрел на балерину, стараясь не разинуть варежку.

Потом стало завидно.

Огромный коллектив балета и оркестра, а это лишь часть театра, за сценой трудится ещё больше народу, и ни одной неточности, ни одной шероховатости, если и есть у них внутренние трения-неурядицы, ни единого кванта не вырвалось наружу, зрительный зал видел идеальное исполнение.

Конечно, они репетируют много раз, не в скафандре и не в невесомости, у них не случается риска обгореть в перенасыщенной кислородом атмосфере или травануться ракетным топливом. Но… каждый на своём месте. Они на своём добились совершенства, а мы — нет.

Подспудно это наталкивало на определённые размышления, но к концу балета я заставил себя перестать быть замначальника ЦПК ВВС СССР, а лишь только зрителем, внемлющим происходящему на сцене.

Дома Алла приняла вахту от приходящей домработницы-няньки, приглядывавшей за детьми. У меня спросила:

— Ты по-прежнему задумчивый. Не понравился балет?

— Что ты! Очень здорово. Хотя бы раз в год меня вытягивай, сам не сподоблюсь. Но — устал от всяких мелких конфликтов на службе, каждый не особо заметен, но вместе сказываются. Ещё и академия… Её бы закончить — легче станет. Знаешь, часто вспоминаю Гжатск и баню. На Новый год поедем к ним?

— Мама собиралась…

— Гульнару возьмём. И Женьку тоже, чтоб не влез куда-то по дурости. Студенты хуже маленьких детей.

Кстати, о бане. В Звёздном городке её нет. Он продолжает строиться, там жильё, корпуса института, помещения для стендов, учебных классов. Но попариться, снять стресс, стабилизировать давление, да что я рассказываю, о её пользе написано столько, что не перечесть, начальство из ВВС сочло излишним. Думаю, Каманин не проявил достаточную твёрдость. «Только самое необходимое для дела». Коль для дела… Родилась мысль, не совсем законная, конечно, но полезная.

Другие мысли лезли в голову, когда затылком нащупал подушку.

В чём успех балета Большого театра? Много факторов. Главное, та же Майя Плисецкая никогда не будет требовать, чтоб роль Ромео тоже отдали ей, а тот балерун не будет претендовать одновременно на Тибальда. Все работают на общий результат, если кто-то кого-то не переносит на дух, как Королёв и Глушко, это не мешает соединять усилия в достижении общей цели. В сознании возникли смутные идеи, впрочем, быстро рассеявшиеся, когда провалился в сон.

Но я их не забыл. Когда один из экспертов Келдыша спросил, правда ли, что по моей инициативе в число объектов, возводимых в интересах ЦПК, включён комплекс под названием «камера повышенной влажности», ответил, не моргнув глазом: так точно, из-за проблем с очисткой воздуха мы все на борту кораблей «Восток» страдали от влажности, необходим навык выживания, закреплённый на земле. Так как сумма фигурировала неизмеримо меньше, чем двести миллионов на доводку РД-1000, чиновник не стал углубляться и кивнул, переходя к другим статьям расходов, подлежащих секвестрованию. А я поздравил себя и всех, проходящих подготовку в Звёздном, «камера повышенной влажности» с парилкой и веничками у нас появится уже в шестьдесят четвёртом.

Отчёт комиссии заслушивался на Совете главных конструкторов в конце декабря, всё ждал, что Королёв мне скажет: «И ты, Брут!» И я в ответ: «Сюрприз!»

Приоритет нашего объединения в деле «застолбить» Луну посредством многопусковой схемы сохранился, но это максимум, чего удалось достичь. Дальше началось по принципу «всем сёстрам по серьгам», каждая балерина космического балета получала определённые роли сразу в нескольких спектаклях.

Как только ЛК стартует с лунной поверхности, увозя живого (надеюсь) космонавта и пару кило добытого им грунта, первая лунная пилотируемая программа сворачивается. Далее средними ракетами, а на ближайшее будущее это только модификации «семёрки», выводятся спутники Земли и малые пилотируемые корабли вроде «Восхода». Полезная беспилотная нагрузка даётся на откуп нескольким КБ, причём с правом самим проектировать третью ступень к королёвским двум первым.

Поскольку команда Глушко смогла обеспечить устойчивую работу гидразинового двигателя с тягой семьсот тонн у земли, достижение если не тысячи, то хотя бы девятисот в вакууме просматривалось уже в шестьдесят четвёртом, был реанимирован проект УР-500, только теперь с новыми двигателями — четыре или шесть по окружности среднего отсека первой ступени, лишённого центрального двигателя, в отличие от «Сатурн-5». Эти двигатели с обтекателями не отделялись, как у «семёрок», а падали вместе со средним отсеком после разделения со второй ступенью.

При всём уважении к Королёву, обновлённый «Протон» выглядел на бумаге гораздо более многообещающим, чем его «Союз» с десятком кислород-керосиновых копий американского F-1. Более простой из-за отсутствия необходимости в криогенной технике и менее капризный двигатель на токсичных компонентах ожидался раньше, чем РД-700. Понятно, что опыты с кислород-керосиновым агрегатом не прекратятся, но только благодаря утечке американских данных.

Соответственно, на Байконуре развернётся строительство нескольких грандиозных объектов. Корпус, первоначально предназначенный для ракеты «Союз», будет перепрофилирован для финишной сборки «Протонов». В отличие от Н-1 с огромной и нетранспортабельной нижней частью и от «Союза» с той же идеологией компоновки, узлы первой ступени «Протона» легко доставляются издалека по железной дороге, свинчиваются неподалёку от двух стартовых площадок под запуск ракет с тягой шесть тысяч тонн, они тоже должны вступить в эксплуатацию в течение следующего года.

Глушко застолбил вторую ступень «Протона» с одним гидразиновым двигателем, а вот третья, четвёртая, возможно — и пятая ускорительная ступень отдавались в разработку нескольким коллективам. КБ Лавочкина в лице Бабакина получил автоматические межпланетные станции, правда, ключевой проблемой оставалась электроника связи и управления. А ещё светили проекты большой околоземной и чуть меньшей окололунной станции, прилунение большого трёхместного аппарата, а не огрызка ЛК, затем переход к строительству постоянной станции на поверхности с периодическим нахождением в ней людей.

До пертурбаций последних двух лет среди военных ходила поговорка: Королев работает на ТАСС, Янгель работает на нас, а Челомей — на унитаз. Теперь Челомей получил второй шанс, от Сергея Павловича уплывали разработки и четырёхместного корабля, и орбитальных станций, нераспределённым пока оставался кусок пирога в виде станции Луна-поверхность, не самый лакомый, зато ОКБ Янгеля вовлекалось и во вполне гражданские заказы. В общем, достигнутая специализация прожила весьма недолго. Келдыш намеревался в нашем балете заместить конкуренцию сотрудничеством, посмотрим…

Понимая, что свёрстана программа развития космоса лет на десять вперёд, и она точно будет принята правительством, а темп осуществления зависит только от щедрости в выделении ресурсов, Королёв первым вышел из зала Академии наук, согбенный как никогда. От его ракетного будущего отрезан большой ломоть. Вдобавок, Главный не знает, что и собственные годы у него сочтены. Я всё не мог решиться завести с ним разговор о здоровье, хоть уже некуда тянуть. Даже не стал его провожать к машине, что обычно не забывал, мне предстояло договориться о более срочной встрече.

На следующий день, как условились, заглянул к Келдышу в институт со знаками внимания к новогоднему празднику. Посидели, но только за чаем.

— Гагарин! Ты не просто коньяк принёс. Что-то ещё хочешь сказать, хитрец. Или тебе не понравились выводы комиссии?

— А они всем не понравились, Мстислав Всеволодович. Такова судьба любого компромисса. Тот же Глушко с радостью согласился бы зарубить проект ЛОК-ЛК, рискуя пропустить американцев, лишь ради проталкивания полёта к Луне на «Протоне». Нет, мои идеи чуть пониже и пожиже. Готовы послушать или отложим до Нового года?

— Коль явился — не томи, — разрешил академик.

— Вы не против причесать КГБ против шерсти? Не бойтесь, не подбиваю к государственному перевороту. Но их параноидальная страсть к секретности мешает, и я предлагаю радикальный шаг. Не только разместить часть заказов на узлы связи и управления на «Тесле» и на «Роботроне», но использовать японские полупроводниковые технологии. Вплоть до того, что купить производственные линии, самим выпускать германиевые транзисторы, а лучше — кремниевые. Отечественные ненадёжные, выход годных по условиям военной приёмки — единицы процентов, поэтому их так мало в космической аппаратуре.

— Всё, что закажем у японцев, тут же узнают американцы. К тому же международные отношения сложные, Хрущёв послал их нахер по вопросу островов, Шелепин тоже не разбрасывается землёй, добытой кровью.

— Но правительственного запрета нет? А частник готов любой возможности заработать. Что же касается секретов, американцы узнают всё, если мы закажем у джапов определённую схему, распаянную и отлаженную. Но конечные схемы собирать, налаживать, заливать компаундом нам надо на своей земле, отстреливая их пауэрсов на подлёте. Будет тогда утечка секретов?

— Не думаю.

— Вот и объясните Семичастному, Мстислав Всеволодович. Пока наш радиопром раскачается, отстанем, сильно.

— Я примерно представляю советскую элементную базу, — сказал академик. — Германиевые транзисторы П1 и П2, кремниевые П104, они маломощные. Читал, в США сделали с рассеиваемой мощностью до десяти ватт, фантастика. Но даже несколько штук в параллель — для УКВ передатчика маловато.

— Хорошо, пусть там, где нужна мощность в сотни ватт или в киловатт, транзистор лампу не победит. Пока. Но обработка сигнала до подачи на управляющую сетку выходной лампы, усиление в приёмной аппаратуре — почему нет? У буржуев, да и в странах народной демократии, транзисторы во всю трудятся даже в бытовой аппаратуре. Нет бьющихся колб, не нужен накал ради эмиссии и высокое анодное напряжение — в сотни вольт, размер каждого активного элемента крошечный, масса тоже.

— Всё, убедил. И правда, с этим затянули. Подготовлю информацию для правительства, — Келдыш скривился, словно кислого проглотил. — После многомиллиардной программы на космос ещё и полупроводниковая — как серпом по промежности. Авось прорвёмся.

Опять — авось. Худшее слово в делах космических.

Глава 12

12

Счастливый билет на корабль «Восход-3» выиграли два Бориса — Волынов и Егоров. Королёв, провожая нас на Байконур во Внуково, спросил:

— Что говорит твоя знаменитая чуйка?

— По этому поводу изволит умалчивать. Думаю, норму неудач мы исчерпали.

Главный уцепился:

— «По этому поводу…» Значит ли это, цыганка ты наша в майорских погонах, картишки всё же раскинул? Дальняя дорога, казённый дом…

— Больничка.

— Юра, сейчас ударю. Что за больничка?

— Вы. У вас рак или что-то столь же серьёзное. Надо обследоваться и лечиться.

Он с досады треснул рукой в перчатке по крыше «чайки», внутри испуганно обернулся его шофёр.

— Некогда! Сам знаешь!

— Сам знаю, что ваше место займёт Мишин. Мужик хороший, но не вы. Не тот авторитет, не те связи. Да элементарно — конструкторские таланты и умение управлять людьми просто ниже. Вы загубите не только себя, но и хороший такой кусок пилотируемой космонавтики.

— Справятся… Глушко только рад будет.

— Рад возможности залить планету токсичным гептилом. Почему в США кислород-керосин? Корабли улетают, а люди остаются дышать на земле.

— Ты же сам поддержал «Протон»! — взвился Королёв.

— Не упрекайте меня в том, чего не совершал, реальных грехов хватает. Я только подписал протокол Совета главных конструкторов, где большинство утвердило его концепцию, а не вашу. Если РД-700 сибиряки доведут до ума, что мешает построить первые две ступени с этим керосиновым движком, а конструкцию отработать на «Протоне»? Украинский двигатель поспевает раньше, факт.

— Их только пусти в огород, Юра. Думаешь, в правительстве сильно озаботятся, сколько отравы проливается или испаряется в безлюдной казахской степи? А вот что экземпляр РД-700 обойдётся дороже, чем РД-1000 с куда большей тягой, ухватятся сразу. Э-эх… Ну, лети.

Я последним поднялся по трапу. Одинцов не собирался в Казахстан, отправив меня, тем более, говорят, он скоро оставит пост, не исключено, его должность предложат мне. Откажусь, начальник Центра подготовки не имеет права быть одновременно космонавтом, проходящим эту подготовку.

Что любопытно, оба Бориса особые, один «неправильного национального происхождения» по матери, правда, при Шелепине чистопородность человека уже не столь важна, не бык-осеменитель. Егоров — вообще не космонавт, формально не зачислен в отряд, с нами тренировался на «общественных началах», такой же протеже Королёва как Феоктистов. В самолёте сел рядом с ним.

— Мандражишь?

— Скажешь тоже. Думаешь — в самолёте не летал?

— Ага. Шутишь, значит не всё потеряно. Помни, по важности задания ты — главный. За болты-гайки отвечает Волынов.

— Не считая того, что я обучен провести всю работу за него, если Боря объявит забастовку.

— Или отрубится от неучтённых факторов.

Впервые в истории этого мира корабль уходил не просто от Земли — от хранящего жизнь на планете магнитного поля, миллионы лет уберегавшего от космической гадости. Лунные станции, в том числе «Луна-4», ничего страшного не намеряли. Не растеряли здоровье и астронавты, летавшие в моей прошлой реальности. Полёты не пришлись на пики солнечной активности, о чём, видимо, думал и Егоров, глядя на солнце через иллюминатор — оно светило слева и впереди.

— Если вспышка, сыграем в ящик оба. Но всё равно, от полёта не откажусь. Он тоже.

Повышение солнечной активности прогнозируется заранее, потому что оно циклическое и подчинено каким-то закономерностям. В ближайшие двенадцать дней не должно случиться. Но это не точно.

Когда говорилКоролёву, что мы исчерпали лимит невезения, имел в виду вот что. Потеряли всего один танкер, это был третий пуск, отказала система ориентации, он гордо проплыл мимо собираемого на орбите конструктора в паре километров. Да-да, моя любимая электроника на лампах и нескольких транзисторах. Что интересно, подаренный в Европе японский приёмник работал исправно, правда, не подвергаясь вибрациям и ускорению в двенадцать «жэ». Сейчас мы потратим шестую ракету «Восход» на одну и ту же миссию, вдвое превысив сумму затрат, запрошенную Валентином Глушко на его эпохальный движок, и раз в сто больше, чем необходимо, чтоб кардинально улучшить жизнь рабочих в Новочеркасске. А это только промежуточный полёт. До высадки планируется ещё минимум два. Но и так — очень здорово, только февраль шестьдесят четвёртого на дворе, у американцев даже «Сатурн-5» не готов, летал только прототип «Сатурн-1», всего раз на околоземную орбиту, «Рейнджер-6» тупо врезался в Луну, не включив телекамеры, призванные передать изображения поверхности, а у нас — пилотируемый облёт Луны! Правда, пока только в планах. Посадка ожидается к двадцатилетию Победы в Великой Отечественной войне, то есть к маю шестьдесят пятого, время пока есть, но его мало.

А теперь о грустном, то, о чём не расскажет ТАСС. Мы израсходовали ракету и танкер, которые предназначались на полёт к Луне. Ещё одна ракета «Восход» с лунным кораблём под обтекателем осталась на стартовом столе, и из неё придется выгружать топливо. Дополнительное дублирование систем связи и управления утяжелило лунное оборудование, осчастливив дополнительным расходом топлива при уходе с орбиты Земли и разгоне, расчеты показали: без ещё одной дозаправки у Луны назад не вернуться.

Итого: вывод на низкую орбиту самой большой из возможных третьей ступени ракеты «Восход», дозаправка её тремя танкерами, стыковка с ней двухместного корабля «Восход», стыковка со всей сборкой лунного посадочного аппарата, запасная «канистра» на селеноцентрической орбите, итого семь пусков! По единственной причине так много, так нерационально и так дорого, хоть и дешевле, чем проект «Аполло»: у нас только одна надёжно летающая ракета — королёвская «семёрка», не давшая ни одного сбоя чисто ракетного оборудования после шестидесятого года, но всего лишь средненькая по грузоподъёмности.

Поскольку заправленная третья ступень с довольно развитым блоком управления обладала возможностью ориентации и перезапуска двигателя, она могла кружиться на низкой опорной довольно долго, недели две, люди отправлялись к ней, когда первоначальные этапы закончились благополучно. Стыковка с ЛК тоже не обещала сложностей, поскольку могла осуществляться вручную, неудача означала только недостижение цели, но не гибель экипажа. А вот стыковка с «канистрой» на орбите Луны — совершенно критический момент. Без дозаправки «Восход» не пройдёт точку на обратном пути, где уравновешивается лунное и земное притяжение, не устремится к Земле, люди погибнут после исчерпания запасов воздуха, воды и пищи.

Смертью космонавта грозит любой сбой в работе спускаемого на Луну аппарата и возвращаемой ступени. Любые наземные тесты не показательны, потому что невозможно имитировать условия нашего естественного спутника. Первый корабль утерян из-за потери связи, второй даже не поднимется в космос.

Но мы спешим. Нам не разрешено отложить старт Волынова и Егорова, потому что на март запланирован визит президента США Линдона Джонсона в Москву, первый такой вояж американского лидера после приезда Рузвельта в Ялту. Естественно, Шелепин желает иметь на столе неоспоримое доказательство советского превосходства, если не мягкую посадку на Луну и фотосессию с борта ЛК, то хотя бы пилотируемый облёт.

Соответственно, программа для Волынова и Егорова урезана уже в процессе исполнения, парни об этом знают, но не расстроены сильно, избавившись от опасного задания найти и заарканить танкер на лунной орбите. Правда, это теперь придётся сделать другим.

— Что тащишь контрабандой? — спросил Егорова. — Фото семьи взял?

— Сына. Маленькую, три на четыре. С Элеонорой развожусь. Не подали на развод раньше только потому, что боялись, ты скажешь: аморал, разрушитель советской семьи, изменил жене — изменишь и Отечеству.

— Изменил с Фатеевой⁈

— И ты туда же. Как вы надоели со своими подколками, кобели! Я даже не знаком с ней. Она для меня… муза. Как Дульсинея для Дон Кихота. Дама сердца, а не мишень для обладания!

— Ещё добавь: тебе не понять высоких чувств, чурбан-солдафон!

Он вскинул брови, потом хохотнул, безответный Ромео. Я понимаю, школьник запросто расстегнёт штаны и погрузится в мечтания, глядя на фотку очаровательной кинозвезды, но Боря — взрослый и зрелый мужик. К тому же — врач, а у врачей немного иной взгляд на мир, его очень хорошо иллюстрируют типовые медицинские шутки чёрного юмора вроде «Доктор, будем лечить или пусть живёт?» Или: «Вскрытие показало, что причиной смерти явилось вскрытие». Людей, не вхожих в их сообщество, подобные остроты порой шокируют, но Алла, общаясь с подружками, с теми, что завидовали нашему знакомству с Утёсовым, задорно смеялась от шуточек врачебного сорта. Не пытались манерно говорить «хо-хо» круглым ротиком, говорят, так меньше образуется морщин.

— Фатеевой тоже фото взял?

— Конечно! Если удастся её всё же встретить — буду звезда, лётчик-космонавт, Герой Советского Союза… наверное.

— Нет. Не будешь! — он обиженно воззрился, и я уточнил: — Разговор идёт о присвоении звания «врач-космонавт» подобно статусу «инженер-космонавт» у Феоктистова. Если не напортачишь в космосе.

Он вздохнул, но потом вернулся к прожектам.

— Встречу её и подарю вырезку из газеты, где она в роли ведущей КВН, красивая такая, скажу: ваше лицо облетело вокруг Луны.

— Неправильный ты ухажёр, Боря. Раньше надо было спросить, вдруг ей это фото не нравится? Подобрала бы сама, цветное. Да ради такого дела… Я бы сам для тебя попросил. Гагарину не откажет. В фотографии.

Нет, не нужно ставить сей прецедент на поток, иначе в следующий раз полетит фото жены Шелепина, групповое фото Президиума ЦК КПСС, Устав КПСС, затем полное собрание сочинений Ленина из зала заседаний Президиума, а оно тяжёлое, и придётся снова вносить весовые коррективы, выбрасывать «ненужное» оборудование.

— Ты прав. Я не подумал. Теперь поздно что-то менять, — согласился Борис, приняв моё ехидство за чистую монету.

Я не спросил про контрабанду. Фото Аллы с Ксюшей, облетевшее Землю внутри удостоверения, пересняли и опубликовали многие газеты, благодаря прессе оно облетело планету вторично. Но вот происхождение зайца, которым доча размахивала, сидя у папы на руках во Внуково, ровно как и некрасивая история, когда я справлялся об этом зайце, едва вынырнув из сна в присутствии верхушки Свердловского обкома КПСС, не стали достоянием гласности. В отряде космонавтов, конечно, все знали. Какие-то граммы чего-то очень личного дозволялось брать, но вошло в хулиганскую традицию протащить на борт корабля ещё какую-то мелочь, что весьма сложно — космонавт обряжается в бельё и термокомбинезон под скафандр под строгим надзором полудюжины сотрудников. Как удавалось? Раскрою секрет: Титов и все последующие отдавали на время облачения контрабанду мне, и после мочеиспускания на колесо автобуса до подъёма в лифте (а подглядывать за отливающим нехорошо) космический путешественник пихал этот сувенир во внешний карман скафа. Только Ира не отметилась у колеса, она же женщина, и как-то сама решила вопрос, прокатив по небесам крохотную куколку. Боря не вручил мне ничего по своей инициативе, и ладно, пусть с ним летит Фатеева — на фото и в сердце.

На Байконуре я львиную долю времени уделил стройкам — расширению сборочного производства ракет-носителей, испытательному стенду для силовой установки с тягой шесть тысяч тонно-сил, а также двум ещё только заложенным стартовым площадкам под «Протоны», что вытянет из бюджета более миллиарда рублей. Расточительно? В Гжатске большинство улиц не знает ни асфальта, ни даже булыжника, большинство советских людей всё ещё бегает во двор на очко, многодетные семьи вместе с бабушками и дедушками ютятся в паре комнат, спят на койках в три яруса, а мы с лёгкой душой пуляем в космос сотни миллионов, другие сотни заливаем в бетон. Аллу недавно на улице остановили какие-то тётки, возмущались: шапка у неё оленья, шуба из песца, фотографии в журналах, почему они, простые советские бабы, такого не могут себе позволить, если не вышли замуж за космонавта? Супруга едва вырвалась. Открыла дверь «волги», только когда убедилась, что завистницы исчезли и не видят машину. Им невдомёк, что шуба и шапка ещё из северных покупок, Алла вполне могла себе позволить и шубу, и шапку, и пимы на денежное довольствие военфельдшера, других расходов там мало. Ну да, катается на «волге» с коробкой-автомат и мотором от «чайки», слышал, такие машины поставили на поток малой серией. Но я добился всего сам, подменив настоящего Гагарина в начале его пути и унаследовав лишь здоровье, малый рост да «правильное» происхождение. Алла прошла со мной муки Севера, мытарства переезда в Москву, страх, что осталась вдовой, когда «Восток-1» утянуло за Урал, сейчас живёт в тревожном ожидании, вдруг космос снова призовёт мужа.

Вот тесть получил всякие плюшки на халяву. В конце прошлого года там, в Оренбурге, произошли какие-то некрасивые разборки, Марата тоже дёргали и таскали в ОБХСС, но в итоге оставили в покое, недостаточно нашалил, чтоб сажать отца супруги первого космонавта. Вместо этого сдвинули в бок от торгового греха, назначили (формально — избрали) главой профсоюзов области. Теперь через его руки проходят путёвки во всякие Сочи-Евпатории и множество других благ, распределяемых через ВЦСПС, оборотистый жук не пропадёт.

Его бы сюда, в степь, где носятся ветра и иногда воняет гидразином.

Здесь постепенно строился городок для работников, обслуживающих космодром и производство, появились элементарные удобства, например, можно было спокойно звонить домой, не забывая, конечно, что у товарища майора (не меня) где-то крутятся бобины магнитофона. Я прикидывал поясную разницу во времени и набирал супругу по вечерам. В Казахстане уже в полную силу властвовала ночь.

— Нет, дорогая. Честное слово — не лечу. Не дублёр и даже не запасной состав, — «Лечу в космос» говорить запрещено, как и упоминать фамилии. — Кто? Ну, спроси у своих девочек. У вас же между собой тайн нет. Что? Нет, не особая секретность, обычная. Да, скоро вернусь, но не назову точно день, потому что это как раз будет день отъезда у… В общем, у наших знакомых. Нет, твой муж не вредный, а дисциплинированный. Да! Поцелуй Ксюшу и Андрюшу, скажи — папа скоро вернётся.

Врал только об одном. Я единственный знаю о работе экипажа в этой миссии столько же, сколько Егоров и Волынов. Если не больше. При весьма маловероятной, но всё же теоретически возможной ситуации, когда отпадёт командир, его дублёр и запасной дублёр, я надену скафандр, мой всегда со мной в Байконуре, и сяду в лифт, ведущий к приключению или к смерти, раз запуск нельзя отменять накануне визита Джонсона. И будь что будет.

Ну а так вернусь в Москву и буду присутствовать в ЦУП, затем снова помчусь в Казахстан или дальше на восток СССР встречать экипаж, принимая космонавтов из рук спасателей, гонять Ил-18 или Ил-14 ради таких дел — сущая мелочь по сравнению с ценой орбитальных пусков. Наши люди в булочную на такси не ездят? Нет, летают на четырёхмоторном авиалайнере. Космическая рутина, если всё идёт благополучно, или чистый адреналин, если наоборот.

В этот раз, как говорил один курсант-белорус в Оренбурге, «пашчасцiла». Кроме мелких неисправностей, не повлекших последствий, ничего не произошло.

Я снова летел с дабл-Борей, на этот раз — в Москву, нас сопровождали журналисты. Оба космонавта отсели в салоне Ил-18 подальше друг от друга, чтоб каждая порция репортёров не мешала другой, засыпая покорителя космоса вопросами, как сказал видный блондин из их газетной братии: за двенадцать дней локоть к локтю в крохотном шарике надоели один одному. Ничего подобного, возразила дама из «Известий», вот только приедут домой, так соберутся вместе, чтоб обменяться сплетнями без записи на плёночку.

Герои дня балагурили в тон сотрудникам СМИ, всячески демонстрируя прекрасное самочувствие и настроение: полёт долгий, а за пределами земной орбиты, в глубоком космосе, вообще уникальный. О недомоганиях Титова слышали многие, хоть это не афишировалось. Волынов с Егоровым очередной раз доказали — невесомость и другие факторы вне земной колыбели вполне переносимы. Чем собственные недуги, которых не было, обоих куда больше интересовала победа советской хоккейной сборной на олимпийском турнире в Инсбруке, он получил статус мирового. Наши там в четвёртый раз завоевали звание чемпионов мира, натянув абсолютно всех соперников — тема для разговоров не хуже лунного вояжа. А на «Восходе», к сожалению, не было телевизора, чтоб болеть за Фирсова, Старшинова, Майорова, Рагулина… Какие люди, какие легендарные фамилии!

Я же, отключившись от их беседы, прокручивал детали подготовки к встрече, сделал всё от меня зависящее и даже подготовил один сюрприз. Шелепин расстарался ещё больше, стремясь затмить Хрущёва, при прошлом Первом секретаре советский человек только прикоснулся к космосу, сейчас «по взрослому» слетал к Луне. Мне грех жаловаться на Никиту Сергеевича, не считая попытки убийства, конечно, но это было потом. Кроме машины и квартиры, пятнадцати тысяч новыми единовременного пособия и множества разного, а также дома для родителей, партия и правительство выделили комплект экипировки для отца и матери. Много всего, чтобы родня героя выглядела достойно, там были костюмы, галстуки, сорочки, обувь, головные уборы, носовые платки, женские платья, чулки, платки тёплые, пальто летнее и зимнее для обоих…

Это прибавило мне проблем в общении с семьями других космонавтов. Тот же Нелюбов, совершивший героический переход без системы поддержки дыхания и очищения воздуха в скафандре из одного корабля в другой, получил намного меньше льгот и иных материальных благ с двух полётов, чем я за единственный виток вокруг Земли, разве что Дважды Герой Советского Союза. В лицо нам с Аллой ничего не говорили, но многие считали несправедливым, его Зина оставалась ровной и радушной, и всё же что-то такое проскакивало. Понял я это задним числом.

Сели как обычно во Внуково, аэропорт в Шереметьево тоже считался международным, но строения там были жиже и не соответствовали пафосности встречи.

Теперь уже я задерживался в салоне, лишь статист, пока «настоящие герои» топают по ковровой дорожке прямиком в объятия Первого секретаря.

— Юрий Алексеевич, зачем вам полевой бинокль? — спросила та же журналистка, что иронизировала на тему «встретятся и посплетничают».

— Страдайте, что у вас нет. Жду одного события…

— Дадите посмотреть?

— Ни за что.

Она не смирилась и, нарушая протокол, стала в проёме двери над трапом, её попытался оттеснить член экипажа самолёта, не полагается, мол, ждите приглашения, и не добился успеха.

Ровно как при моей встрече, когда Хрущёв вставлял мне фитиль, мол, смотрю в бок во время тисканий с ним, Егорова моментально увело вправо, едва его отпустил Шелепин. О, наивный чукотский юноша, неужели он подумал, что Наталья Фатеева затесалась среди встречающих случайно! Теле- и кинозвезда, она долго возражала, отнекивалась репетициями и съёмками, пока её начальство и в театре, и в кино не получило волшебный пендель из Отдела культуры ЦК КПСС, съёмки и репетиции отменились как по волшебству. Вряд ли знала, что приглашена в аэропорт ради конкретного космолётчика. Егоров метнулся к ней, нечто вытащил из-за пазухи (я точно знаю — всего лишь газетный обрывок), показал, та расцвела, на секунду сделалась ниже ростом, очевидно — исполнила книксен.

Всё, Боря, я что мог — то мог. Дальше сам охмуряй, разводись, женись, твои проблемы.

А журналисточка так и не поняла, что произошло. Я не стал её просвещать, у Егорова и вроде у Фатеевой не расторгнуты предыдущие браки. Не нужно спешить оглашать подробности и компрометировать их, всяк знает: русо космотуристо облик морале.

Героя-врача отцепили от дамы, потому что далее два Бориса поехали на открытых «чайках» по Ленинскому, помахивая ладошками, моя служебная «волга» ползла следом, с обычным железным верхом и включённой печкой, очень подходяще, тогда как на героев покорения Луны обильно падал февральский снег. Погода тому виной или пресыщение космическими сенсациями, больше ни один кортеж не собирал столь огромной ликующей толпы, как в день моего приезда четырнадцатого апреля шестьдесят первого года. Боюсь, что даже прогулка по Луне не принесёт никому из нас подобной славы.

Именно ей, а не профессиональным заслугам, я был обязан приглашением с женой на приём в Кремль по случаю визита президента Джонсона. Американец встречался с Шелепиным наедине, то есть исключительно в присутствии переводчиков и тайных микрофонов КГБ, далее в расширенном составе с участием дипломатов и других полезных лиц, отдельные полчаса высокие стороны уделили освоению космоса, и к самым высокопоставленным персонам планеты отправились мы с Каманиным.

Я уже знал, что переговоры по Вьетнаму провалились, стороны остались сугубо при своём мнении, что поставило крест и на перспективе разрядки, она бы началась лет на десять раньше, и на любых совместных проектах в звёздном небе. Линдон Джонсон сиял казённой улыбкой, стараясь находиться в полоборота к объективам, чтоб его оттопыренное правое ухо не слишком бросалось в глаза. По слухам — редкий бабник, грубоватая техасская деревенщина. А я видел, глядя на него, сожженные напалмом вьетнамские деревеньки, трупы детей, съёжившихся от огня до объёма игрушечных кукол, тысячи гектар тропического леса, лишённого листвы из-за полива дефолиантами, младенцев, рождённых без ручек или без ножек, потому что их родители надышались американской химией. Улыбался гаду фирменной гагаринской «все тридцать два», а руки чесались съездить ему по харе, такой же самодовольной, как у застреленного предшественника.

Шелепин, что неприятно, слегка напомнил Хрущёва. Несравнимо более интеллигентный, чем кукурузник, новый Первый секретарь не мог скрыть, как его распирает от гордости из-за опережения в лунной гонке. Хотелось шепнуть ему: Александр Николаевич, гонка не закончена и не выиграна, семипусковая схема сложна и не отлажена, а по тяжёлому ракетоносителю мы идём ноздря в ноздрю только потому, что подмыли американские разработки, рано хвастаться. Но я мог сказать ему неприятную правду лишь мысленно, он, естественно, не слышал, особенно когда дарил Джонсону маленький флажок СССР, побывавший на селеноцентрической орбите.

Предложение объединить усилия в организации посадки на Луну советская сторона отвергла: мы продвинулись намного дальше.

— В будущем, господин президент, когда мы создадим постоянную станцию на лунной поверхности и начнём полёты на трёх- или даже четырёхместных кораблях, советское правительство обязательно пригласит американского астронавта в экипаж.

— Благодарю за предложение, господин Первый секретарь, — ответил Джонсон, стремясь сохранить невозмутимое выражение физиономии и сделать вид, будто не понял, что унижен и высмеян.

Все наши лихие словесные выпады не стоили и ломаного гроша рядом с фактом, что, отвергая американское участие, мы оставались на весьма низком уровне в плане электроники. NASA намеревалось оснастить корабль «Аполло» продвинутым для своего времени бортовым компьютером, на советском сленге — БЦВМ, чего на «Восходах» и близко нет. Военные и КГБ зарубили практически все мои инициативы подключить к космическим программам СССР электронщиков ЧССР и ГДР. Автоматическую линию по изготовлению кремниевых полупроводников в Японии купили, но работает из рук вон плохо. Если брать по критериям для оборонных нужд, выбраковывается не менее девяносто четырёх процентов транзисторов.

Привлечение иностранцев грозит раскрытием военных тайн, убедили Шелепина. Американцы узнают коды систем управления и перехватят контроль над советской космической техникой, такая вот страшилка, и визит Джонсона ничего позитивного не принёс. Все его попытки выяснить какие-то частности у нашего вождя разбивались о его КГБшную закалку.

— Мистер президент, поверьте, обо всём этом лучше общаться специалистам. Однажды мне доложили о неудачном пуске экспериментальной ракеты, я спрашиваю: в чём дело? Мне в ответ: «вышла из синхронизма сельсинная передача вращения от гироинтеграторов к фотодатчикам». С трудом выучил, не понимая смысла. Могу поискать этого генерала, пусть переведёт с ракетного на человеческий язык.

Естественно, никаких встреч между нашими и их специалистами не произошло. Зато Алла покрутилась в высшем обществе среди дипломатов и получила удовольствие. Ну, хоть что-то удалось. Да, она — стопроцентная провинциалка, вырвавшаяся в Москву и проникшая в высшее её общество, но горячо любимая, потому заранее прощаю её мелкие слабости и немелкие претензии.

После всех мероприятий и неизбежного расслабления в связи с праздником восьмого марта я насел на Королёва, прессуя его по поводу обследования и лечения. Главный отмахивался от моих приставаний, он как раз сосредоточился на самом массовом в истории выпуске космических ракет. Нам нужды два рейса на лунную орбиту минимум, и оба с посадкой ЛК, причём один раз взлетающая ступень должна увезти образцы лунного грунта, а значит надо доставить на поверхность буровую установку, и лишь потом высаживать человека. По семь пусков на каждый полёт, двадцать одна ракета, ну, минус одна, неиспользованная в полёте Волынова-Егорова. Но это только при условии, что ни одной не потеряем. Абсолютно не реально! А уж как расточительно, впору вспоминать хрущёвский лозунг «догнать и перегнать Америку», по затратам — мы могём и уже подошли близко.

Ещё он опасался, что при таком темпе производства пострадает качество. Я сопровождал Сергея Павловича в полёте на Байконур — обследовать обновлённый сборочный цех рядом с предназначенным для тяжёлых ракет. Главный нашёл массу недостатков, в том числе из-за отношения, якобы «семёрки» уходят в прошлое, будущее за монстрами Глушко-Челомея, раздал массу нагоняев.

В воздухе, когда летели назад, Сергей Павлович буркнул:

— Юра, порой я тебя ненавижу.

— Я тоже. Себя, не вас. Что на этот раз случилось?

— Зачем ты уболтал меня показаться врачам? Жил себе, что-то заболит, отдохну, и прошло. Не мешало работать.

Я подобрался как перед прыжком.

— И что они обнаружили?

— Букет всяких диагнозов. Скорее мусорный веник, джентльменский набор дряхлого пенсионера, представляешь? Атеросклеротический ардиосклероз, склероз мозговых артерий, эмфизема лёгких и нарушение обмена веществ. Главный цветочек букета вырос в заднице, в прямой кишке выперло злокачественное образование, попросту — рак. Сидел себе, горя не знал. А теперь знаю — сижу на собственной смерти. Благодаря тебе.

— Словно я вам вырастил эту опухоль. Операбельна?

— Да. Уже назначили. Но я, чёрт бы тебя побрал, выйду из строя недели на две.

— На месяц. Кроме госпитализации ещё реабилитационный период.

— Ты ещё Шелепину с Келдышем разболтай. Чтоб меня насильно держали месяц. Предатель.

И столько боли было в этом слове «предатель»… Главный говорил то ли в шутку, то ли всерьёз, наверно — вперемешку. Не мог простить всем причастным, кто погубил сначала Н-1, потом «Союз». И не только.

— Оперировать будет сам министр здравоохранения?

— Он только бумаги свои оперирует. Потерял квалификацию. Нет, соберёт лучших хирургов и анестезиологов. Сам проконтролирует.

— Когда?

— В мае. Между праздниками.

Из прошлой жизни хоть убей — не помню, что именно привело к смерти Королёва прямо в больнице. Вроде бы болезнь не считалась смертельной. Тут уж натоптал столько бабочек, что всё должно повернуться иначе. Хочется верить. Главное, заставил его обследоваться и лечиться, не затягивая до последнего. Проживёт дольше хоть лет на пять — уже победа.

Глава 13

13

Город Серпухов находится к югу от Москвы, немного больше часа езды, если не выжимать из движка от «чайки» все её прожорливые лошадиные силы. Население в шестьдесят четвёртом было тысяч сто — сто двадцать, несколько оборонных объектов вокруг, из-за них я не смог отказаться и приехал. Тем более, не планировалось набивших оскомину митингов, набегов на меня пионерских стаек с цветами, вечером передариваемых Алле («эй, Гагарин, хоть бы раз за год мне цветы сам купил», а по глазам видно — всё равно радуется), торжественных речей, пожимания рук, раздачи автографов, праздничный обед с уговорами «ну по одной-то можно». Вместо заезженных схем встречи командир местной воинской части придумал нетривиальный номер — пригласить меня на футбольный матч «Звезда» (Серпухов) — Динамо (Брянск). Это были команды второго дивизиона, имевшие лишь теоретический шанс добраться до встреч с мастерами. Соперники сошлись на очень демократическом поле местного стадиона, оборудованного трибунами с одной стороны и всего в три ряда. Да, Москва, там центральные стадионы всесоюзного масштаба, меня с удовольствием запросили бы в свадебные генералы на любой матч, но я избегал подобного, а сюда поехал. Здесь живут простые русские люди, ради будущего которых и их потомков мы рискуем, седлая ракеты. С ними можно просто, без пафоса и выпендрёжа, Аллу не брал, она как раз любит показушное.

Погода радовала, начало мая, Первомай отгуляли, впереди Девятое мая, в народе куда более популярный, хоть и не объявленный выходным праздник. Команды выбежали на поле, выстроились, и вряд ли кто обратил внимание, что в «Звезде» на одного низкорослого мужчинку больше. Я переминался в бутсах, досадуя — красная майка и трусы такого же цвета слишком велики, а в запасниках «Звезды» меньше не нашлось. Старался не улыбаться, тогда Гагарина вообще ни с кем не спутать. Серпуховские футболисты горделиво переглядывались, но молчали, соперники недоумевали — с чего бы, вчерашний матч закончился вничью, что не слишком почётно, когда команда играет на своём поле против равной по классу.

Капитан «Звезды» выиграл право первого удара, думаю, судья ему помог, он в курсе. А вот для остальных прозвучало неожиданно, когда хриплый жестяной матюгальник, наверняка ведущий трудовой стаж со времени «От советского Информбюро…», вдруг сообщил:

— Право первого удара по мячу предоставляется Герою Советского Союза лётчику-космонавту СССР Юрию Алексеевичу Гагарину!

Аплодировали даже соперники, растянувшиеся в линию за центральным кругом.

Мы договорились с пацанами, что я чуть пихну мячик и сразу отпасую назад, а сам поступлю по принципу «в нашем деле главное — вовремя смыться». И тут обратил внимание, что между защитниками в белом образовалась приличная брешь. Ну как тут удержаться?

Мяч полетел между ними, а я рванул вслед, будто за мной гналась свора бродячих собак. Один из противников даже ногу выставил, но я просто перепрыгнул и выскочил к их штрафной площадке один на один с вратарём. По технике уступлю местным игрокам, зато физуха космонавта явно выше.

И только тут чувство реальности победило азарт. Мягко катнул мяч голкиперу под ноги, подбежал, похлопал парня по плечу и свалил за линию ворот. Немногочисленные зрители взревели громче трибуны московского «Динамо». Положительно стоило ехать сюда — доставить людям радость.

«Звезда», кстати, выиграла три-ноль, после такого морального допинга попробовали бы продуть!

Я быстро переоделся в гражданку, досматривал матч среди обычных болельщиков в кругу военных, а после финального свистка ко мне прибежал вестовой.

— Товарищ майор! Вам необходимо срочно перезвонить по этому номеру.

Странно… В ЦПК всегда знают, где я, но такой вызов среди мероприятия — редкость. Значит, случилось чрезвычайное происшествие. Но — никаких предчувствий, солнце светит, всё классно, как хорошо в стране советской жить, максимум — нашкодил очередной космонавт второго набора, отчислим, не впервой, и нет проблем. Даже если он немецкий товарищ, дружба-фройндшафт и прочее, подмахну приказ у Каманина: ауф видерзейн.

Я попросился в кабинет к директору стадиона, пятачок два на три метра, уставленный кубками местных соревнований, с его телефона набрал дежурного в Звёздном.

Голос офицера натурально дрожал, и это не было следствием помех.

— Товарищ Главный умер!

— Главный… Наш самый Главный?

— Так точно, товарищ майор. Сергей Павлович. Во время операции.

Он что-то ещё говорил, но рука не держала трубку. Директор подхватил её, чтоб не разбилась, подвинул мне под задницу стул, принёс стакан воды, не понимая, что происходит с VIP-гостем, а мне было совершенно не до него и вообще до всего, что окружало в данный момент.

Когда пил воду, зубы стучали о стакан.

Извинившись, бросился к машине. Ехал в солнечный день как в дождливый, только это были не капли дождя, а мои слёзы. Через какое-то время перестал их вытирать.

Порой хотелось утопить газ в пол, спешить, вдруг что-то ещё могу исправить…

Уже ничего.

Самое страшное, я виноват в его преждевременном уходе. Не заставил бы обследоваться, Сергей Павлович продержался бы ещё полтора-два года на морально-волевых, терпел боль, ему не впервой. Столько бы ещё мог! Главное, имел реальный шанс увидеть на экране посадку пилотируемого корабля на Луну. Созданного его подчинёнными и прилетевшего к Луне на его ракете. Да, блин, его космического корабля!!!

Что же я наделал…

Только когда остановился перед светофором в черте Москвы, задал себе вопрос: куда конкретно еду. И направился домой. Сегодня из меня работник как из навоза пуля. Скоро придёт Алла, она медработник и быстрее узнает подробности, сможет прокомментировать. А ещё дома комфортнее всего себя грызть.

Жена пришла позже, ведя за руки обоих детей, глаза опухли. Спросила с порога:

— О Королёве знаешь? Вижу — знаешь…

Ужинали молча. Она налила мне сто грамм коньяка.

— Не хочу.

— Прописываю как лекарство. Говорят, Мишина госпитализировали с сердцем, как узнал про Главного. Не хватает и тебе инфаркта.

Драгоценный армянский какой-то нереальной выдержки, он показался мне безвкусным. Прокатился тёплым шариком по пищеводу и растворился где-то там. В черноте души и желудка.

Ритуальные мероприятия, омрачившие Девятое мая, пронеслись, не оставив глубоких следов в сознании и памяти. Что-то похожее я замечал на лицах коллег. Неожиданная и весьма ранняя смерть Главного шокировала, выбила из колеи. Каждый, причастный к принятию решений в космонавтике, прекрасно понимал, что значил Королёв. Прилетевшие из Украины Глушко, Янгель и Челомей, реальные его конкуренты, много потерявшие в своё время из-за перетягивания ресурсного одеяла в пользу ОКБ-1, тоже стояли у гроба с вытянутыми лицами. Все понимали: если бы не он и его подвижнический труд, начиная с ГИРД и копирования Фау-2, освоение космоса и ракетостроение вообще задержалось бы на долгие годы.

Я не был с Королёвым по-настоящему человечески близок, мы не дружили семьями, он заходил к нам в квартиру в Звёздном всего раз, я к нему никогда. Поднимали чарку за столом не единожды, но это были официальные многолюдные посиделки.

И всё же существовала некая незримая, но очень прочная связь. Не думаю, что Сергей Павлович был с кем-то ещё столь откровенен либо с каждым умел поддерживать иллюзию, что на короткой ноге только с тобой.

Прекрасно сознаю, что он делал ошибки, сам же их исправлял, поддерживая бешеный темп работ. Он был глыбой, как говорили в девяностые — «крышей». Мог стереть в порошок любого, но и любой, попав в затруднительную ситуацию, запросто заходил к нему, выкладывал проблему и не без оснований надеялся — Главный её решит. Именно так — Главный с большой буквы.

Больше не услышу «расстрелять без некролога», «американе догоняют», «всех уволю без выходного пособия». Сейчас обрадовался бы даже его ругани.

Себя продолжал корить вопреки рассказам Аллы, уверявшей, что Королёва убили анестезиологи, не рассчитавшие воздействия на его организм с учётом всех многочисленных диагнозов. И вообще, сначала нужно было чуть укрепить сердце, потом удалять опухоли из кишечника. Оно не выдержало и остановилось после операции, непосредственная причина смерти: сердечная недостаточность.

Вечером после похорон супруга высказала вообще еретическую мысль:

— Если операция под личным патронажем самого министра здравоохранения, ничуть не сложная, закончилась смертью пациента, то каково людям в обычных больницах?

— Лучше не болеть. Спасибо, что мы пока сталкиваемся только с простудами, и у детей тьфу-тьфу, кроме…

Я осёкся, глянув на пятна зелёнки, густо усыпавшие лицо и руки Ксюши. Она температурила, что нормально при ветряной оспе. Главное, чтоб не заразился Андрей.

Следующим еретиком выступил Борис Черток. Конструктор с грустными еврейскими глазами, он отвечал у Королёва за системы управления, самое слабое звено ракетно-космической техники, когда они отказывали, проклятия обычно звучали так: «Опять этот чёртов Черток!»

Он, третий в иерархии после Королёва и Мишина, оказался и.о. руководителя объединения, в Подлипках временно занял кабинет первого зама, сесть на место Королёва вряд ли бы у кого хватило наглости. К нему я отправился в первый день после похорон и зашёл после производственного совещания. Люди выходили в приёмную придавленные и пришибленные, никакой гений риторики не вдохнул бы в них энтузиазма. Переживали все.

— Борис Евсеевич! — я выразительно глянул на последних сотрудников, норовивших ещё задержаться, и они неохотно удалились. — Как жить-то будем и чем вам помочь?

— Присаживайтесь, Юрий Алексеевич, реальность показывает — прилечь мы всегда успеем. Вы, кстати, первый, кто начал разговор с «чем помочь». Слетелись, стервятники, обгладывать Королёва, когда он ещё не остыл.

— Что оторвали первым?

— Пока не оторвали, но пытаются. Часть военных через голову Вершинина давит на Малиновского: выходи на правительство, меняем план пусков, отдайте хотя бы пять «семёрок» на военные спутники. «Южмаш»: коль у наследников Королёва всё брошено на Луну, дайте отмашку на производство двухступенчатых ракет на гидразине для вывода спутников.

— Дался им гидразин…

— Юрий Алексеевич, о том и речь! Я понимаю — тяжёлая ракета для редких и особо массивных грузов. Я также понимаю — баллистические ракеты, они вообще не должны летать, кроме пробных пусков, а лишь грозить Америке ответом на их «минитмены». Но регулярное использование ядовитых материалов… Моя бабушка сказала бы: ой вей.

— В ущерб Луне.

— Да, в ущерб. При Хрущёве советский народ получил два обещания: коммунизм и превосходство в космосе. Про коммунизм мне рассказали совершенно вражий анекдот, не сдадите меня?

— Расскажу гэбистам, они любят, но не сошлюсь на вас.

— Хорошо. Что такое советская власть плюс электрификация всей страны? Это коммунизм? Нет, это когда каждому всё и везде до лампочки, — он развёл ладони. — Мы, похоже, идём именно к этому варианту коммунизма. Я тут третий день вникаю в текущие дела, и мои седые волосы встают дыбом. Представьте, товарищ майор, нам не дадут изготовить и запустить двадцать ракет на выполнение первого этапа лунной программы, с посадкой хотя бы одного человека. Нет, по выпуску ракет мы отчитаемся, но не по расходам, посчитанным с выводом полезной нагрузки. И что будет? Королёв, быть может, и выкрутился бы, он отсидел на две жизни вперёд. А мне скажут: «Борух Евсеич, милости просим на нары!» Или просто дадут по шапке, если добрые.

— По какому поводу?

— Поводов вагон и маленькая тележка. Смотрите, если нам запланировано энное количество миллионов, мы обязаны их израсходовать или, по крайней мере, показать на бумаге, что они израсходованы. Если не можем, значит, план не выполнен. Мы не благодарность получим за экономию, а взыскание, и весь коллектив будет лишен премии. Королёв бы придумал, побежал в Совмин, чтоб расходы по пускам ракет для военных, если их у нас отберут, провели по другой статье. А у меня люди, лишённые премий, начнут разбегаться. Скажут, Боря, ты — шлимазл! При Сергее Павловиче не было такого. Или Мишину скажут, если успеет выздороветь и подставить свою шею вместо моей.

В мою голову, ещё не вполне пришедшую в норму после похоронных переживаний, просочилась мысль.

— Борис! Давайте нашу проблему превратим в преимущество. Я посоветуюсь с Келдышем, он поможет правильно преподнести это дело минфину, или кто там следит за цифрами. А давайте не держаться за ракеты! Они как раз неплохие. Зальём эти миллионы на доводку систем управления. Пусть говорят: вкладывать деньги в Чертока — что вводить инъекцию в протез, но, может, рискнём?

— Какой вы дерзкий, товарищ лётчик-космонавт… Да, говорят гадости за спиной, вслух — реже. Что вы конкретно хотите?

— Делаем посадку на Луну беспилотника, управляемого людьми с орбиты, и следующий полёт — с пилотируемой посадкой. На сэкономленные средства доведите связь и управление до уровня… ну, чтоб летать не так страшно было. Не промахивались, как танкером на орбите в прошлый раз. Хорошо, пусть без БЦВМ, но чтоб контакты не отваливались!

— О-ох… Вы понимаете, насколько возрастёт риск для прилуняющегося космонавта? Если сразу вторым ходом — человека?

— Да. Именно поэтому намерен лететь сам.

— Да кто же вас пустит? Вы — живая икона.

Он задел меня не на шутку. Наверно, мстил за «инъекцию в протез».

— Может, мне надоело быть иконой, торговать ебл… простите, торговать улыбкой и ничего важного не делать? Борис, мы дикими усилиями и неоправданным риском опередили американцев, но эта фора моментально исчерпается. Они уже довели до ума движки ракеты-носителя, сейчас начнут практические полёты. Военные ничего не заберут у NASA, потому что там финансирование по разным статьям, лунная программа не влияет ни на «минитмены» с «поларисами», ни на запуски автоматических спутников и станций. Они вырвутся, и хрен их догонишь!

— Американе… Да. Они могут. Тогда… — он недолго колебался. — Юрий, лучший памятник Королёву — вымпел с его профилем, положенный в лунную пыль рукой советского космонавта. Давай сделаем это. Хоть одно хрущёвское обещание воплотим. Вдруг не посадят.

Мы обговорили некоторые технические моменты, в том числе — чем озадачить Келдыша. К его мнению прислушаются, а Черток в совминовских кругах и в Президиуме ЦК вообще неизвестен.

— Юрий Алексеевич! Идёмте в лабораторию, кое-что покажу. Поймёте, почему у нас буксует бортовая электроника.

Там он снял со стеллажа и протянул мне две радиолампы.

— Видел что-то похожее. Что хотите этим сказать?

— Эта красотка со стеклянной колбой и стальным цоколем скопирована с американской лампы 6L6 компании RCA мохнатого тысяча девятьсот тридцать пятого года. А вот эта, с металлической крышкой и чёрной шапочкой для удобства вытаскивания — клон лампы LS50 фирмы Telefunken, нацистская Германия, тридцать шестой год, отлично усиливала речи Гитлера и Геббельса. Понимаете? Им почти тридцать лет! Каждая сидит в разъёме, как ни фиксируй её зажимами, разъём расшатывается от вибрации. Внутри видите — электродная система, элементы соединены точечной сваркой, тоже не любит тряску. Я молчу про стекло, для летательных аппаратов колбы делаются металлические, но… Представьте, они сильно разогреваются, в тепло уходят десятки ватт мощности. Вспомните эксперимент с разгерметизацией кабины «Востока». Лампы могут выйти из строя, потому что вакуум не проводит, соответственно — и не отводит тепло. Плату с полупроводниками ничего не стоит залить компаундом, она превратится в кирпич, пусть проиграем тридцать-сорок грамм веса, но это — монолит, там ничего не развалится и не отвалится. Да и греется не особо. Я слышал, вы забрасывали удочки про покупку технологий у японцев, о размещении заказов у чехов и восточных немцев?

— Моя удочка вернулась с голым крючком.

— Юрий Алексеевич, дорогой. Наседайте и в третий, и в четвёртый раз. Мы перешли к заказам электронных узлов у авиаторов, получается лучше, но не панацея! — он подбросил в воздух и поймал, не позволив упасть, лампу с обозначением 6П3С, украшенную звёздочкой и литерами ВП, то есть военная приёмка. — Они тоже ограничены элементной базой. Без современных полупроводников не создать ни нормальной системы управления, ни, тем более БЦВМ.

— Келдыш знает про БЦВМ. И я понимаю, но простыми словами не сформулирую. А как объяснить её нужность, скажем, Косыгину?

— О, если установить вычислительную машину в ракете, у меня получится её «раскрепостить». Вы же знаете, любой аппарат летит не по точно заданной траектории, а плюс-минус в пределах возможного. Мы разрешим ракете полёт с отклонениями внутри широкого коридора: лети как хочешь при условии, что полезный груз донесёшь до цели с минимальным расходом топлива и минимальными отклонениям от заданной точки прибытия.

— Да, я слышал. Так называемое терминальное управление. Попробую сделать всё, что смогу.

Обдумывая предложения Чертока по пути в Москву, поймал себя на мысли, что человеческая судьба отличается от судьбы космической ракеты в главном. Нет, не во времени существования, оба живут только раз и всего лишь миг перед лицом вечности. Ракета, сбрасывая отработанные ступени, избавляется от них навсегда. Пережитое человеком не уходит за корму бесследно, а остаётся. От Королёва мы унаследовали великолепные в своём совершенстве керосиново-кислородные ракеты, увы — только средние по грузоподъёмности и одноразовые. Дальше летим без Главного, зато он всегда с нами.

Другая несброшенная ступень — люди из прошлого. Алла через общих знакомых нашла в Ярославле Тасю Дергунову, фамилия теперь другая, вышла замуж. Мы заказали и оплатили междугородный телефонный разговор, на просьбу набрать нам с почтамта на домашний Тася ответила уклончиво, наверно, ей просто дорого. Пришлось и нам в условленное время тащится на почту.

— Гагарин! Ярославль заказывали? — спросила девушка из-за стеклянной загородки с окошком, мы заспешили к указанной кабинке. Очередь моментально обернулась к нам, сложно представить, чтоб кто-то не знал нашу фамилию.

— Гагарин? Тот самый…

Я срочно закрыл дверь будки и схватился за трубку.

Голос Таси был и радостный, и смущённый, мы с женой держали чёрную массивную трубку боком, чтоббыло слышно обоим.

— Аллё! Таська? Да! Мы — отлично! — заверила её Алла. — Ты наверняка по телевизору видела. Сама как?

— Хорошо… Замужем, как писала. Витя заботливый. Вот, второго родила, уже от Вити. Муж на шинном заводе, инженер, начальник участка. Вот, очередь подошла, комнату в общежитии дали, на квартиру стоим, профком обещает: в течение десяти лет обязательно… Вот!

Алла о чем-то о женском ворковала и дальше, а я был готов выбить головой стекло от досады. По Юрке горевал, но совершенно выпустил из головы за «звёздными» заботами, что у лучшего друга остались вдова и сын. Какая же я скотина! Зазведившийся звездун!

Уже на следующей неделе выступал перед коллективом Ярославского шинного, а потом взял председателя профкома за ноздри. Не буквально, фигурально, конечно, и спросил про безобразие с семьёй погибшего лётчика.

Профсоюзник показался мне хорьком с редкими волосёнками, а ещё бегающим взглядом нечистого на руку человека. Уверен, всучи ему тысячу или две на лапу, Тася с мужем двинется в очереди до ближайшего сдаваемого дома. Но мне противно давать деньги подобным субъектам.

Он разыскал нужную папочку. Развёл клешни: не могу, мол. Лейтенант Дергунов погиб не при исполнении, а по бытовой причине — в ДТП не во время несения службы.

Не на того нарвался.

— Послушайте, вы…

— Пётр Анисимович, — любезно подсказал хорёк.

— Послушайте, Пётр Анисимович. Если бы Дергунов погиб на боевом задании, семья получила бы компенсацию от ВВС, и мы с вами бы сейчас об этом не разговаривали. Но почему молодой человек вместо того, чтоб жить в благословенном крае вроде Ярославской области, попёрся с семьёй на крайний Север, где лёд, снег, мороз, полярная ночь, и погибнуть от бытовых причин проще простого? Отвечаю: он Родину защищал. Вас тоже. Я вхож к Косыгину, при случае бываю в обществе Шелепина, могу шепнуть, оттуда спустят команду. Но знаете, что будет в этой команде, кроме распоряжения выделить квартиру? Отдельным пунктом: разобраться, почему некто Пётр Анисимович не проявил должного уважения к вдове лётчика, с далеко идущими выводами. Я не пророк, но и не надо им становиться, чтоб предсказать: больше к распределению квартир, машин, путёвок, матпомощи и прочих благ не будете иметь отношения.

У него кадык дёрнулся вверх-вниз.

— Вы так ставите вопрос…

— Да, ребром. Когда сдаётся следующим дом?

— Первый квартал шестьдесят пятого…

— Только не говорите мне, что все квартиры распределены, и не переиграть. Что-то наверняка можно изменить и найти хотя бы двушку на четверых. Мы поняли друг друга? Вот мой домашний телефон. Позвоните, как решится.

Он аж очки уронил.

— А сама не сообщит, что их сдвинули в начало очереди?

— Не хочу вдову ставить в известность, кто помог. Пусть вас благодарят за чуткое сердце.

Он пытался улыбаться, руку жал, а в глазах крутились нолики после единички — сумма неполученного барыша за помощь в получении квартиры.

И для них тоже мы сядем на Луну первыми. Советские люди не все идеальны, без иллюзий — подобных Петру Анисимовичу немало. Но пусть знают, пусть будут в восторге, стараемся ради каждого нашего, невзирая на облик моралес.

Юра, прости, что не вспомнил раньше.

И вы, Сергей Павлович, простите за всё.

Глава 14

14

Если во время огневых испытаний на пути сборки из четырёх РД-1000 оказался бы, скажем, пригород Гжатска, я молчу про шестёрку двигателей, этот Змей Горыныч просто сдул бы кварталы как карточный домик. И уж точно ни у какого, даже самого мифического змея не хватило бы дыхалки изрыгать протуберанцы больше двух минут.

Факел уносился вглубь казахской степи, прочь от Байконура. Мощный рёв от работы исполина проникал вибрацией даже через стены бункера. Сколько до узбекской границы, километров двести, триста? Если вдруг и туда долетит, старики скажут: вай, шайтан ворчит.

Сто девяносто секунд расчётного времени работы, потом автоматика отсечёт подачу топлива и окислителя. Глушко что-то самодовольно вещал…

И тут один двигатель взорвался.

Взвыл зуммер тревоги, конструктор приказал отрубить остальные, хоть испытатели сами догадались, но не спасло. Смесь гидразинового топлива и высококипящего окислителя выплеснулась и загорелась, наверняка видимая из космоса невооружённым глазом.

Я смотрел на огневую потеху через перископ и всё равно инстинктивно пригнулся. Пол несколько раз вздрогнул, через пару-тройку секунд по бетонному перекрытию замолотили осколки.

— Валентин Петрович! В космосе оно так же славно рванёт?

— Зря вы так, Юрий Алексеевич. Сто сорок одна секунда безупречной работы, тяга на максимуме — сто тринадцать процентов от расчётной. Обещанную тысячу наш малыш выдал даже в атмосфере!

Масса каждого «малыша» около одиннадцати тонн, к слову.

— Отличные показатели. И всё же должен заметить, что производили не последний прожиг, а стенд разрушен.

Даже это его не пробило.

— Там настолько мощное бетонное основание, что выдержит ядерный взрыв. Ну а арматура… Заменим. Я не считаю, что нужны ещё длительные дополнительные тесты. При такой тяге первая ступень выбросит ракету на девяносто километров в пределах двух минут. Сейчас мы соберём обломки двигателя, изучим, найдём причину, укрепим прослабленное место. Как только я смогу гарантировать сто девяносто секунд, можно пробовать на ракете. Вы подпишите протокол?

— Естественно. Если в нём будет отражена вся правда — на какой секунде и какой двигатель взорвался.

— Конечно! — он подтащил стул и сел рядом. — Юрий Алексеевич, давайте начистоту. У вас сделаны отменная третья ступень к «семёрке», работающая буксиром до Луны и обратно, скоро испытаете ЛК. Но сама «семёрка» — слабая. Схема с многократной перезаправкой топливом, как мы с товарищами обсудили, ещё как-то вписывается в идею полёта на Марс. Но на Луну! Она же рядом. Я повторяю предложение. Испытайте лунную ступень с беспилотной посадкой и отдайте остальные «семёрки» военным, чуть-чуть набравшись терпения. В шестьдесят пятом испытаем РД-1000 в полёте. В шестьдесят шестом мой носитель будет готов везти вас на Луну, причём третья ступень «Восхода» будет разогнана до второй космической «Протоном». Вам не нужно жечь кислород и керосин для ускорения к Луне, отпадает и рискованная дозаправка на лунной орбите.

Вроде гладко глаголет. И идеологически верно: разделив с «Южмашем» славу, наследники Королёва не проиграют ничуть, количества госпремий и медалей Золотая Звезда Героя соцтруда хватит не то что на два ОКБ плюс смежники, достаточно будет на весь экипаж «Титаника» с пассажирами. Минусы многопусковой схемы мы не просто увидели, а пощупали руками, вместо неё — раз и в дамки.

Есть лишь одно «но», перечёркивающее доводы Глушко. Раструбив на весь мир про облёт Луны, мы тем самым так подстегнули американцев, что янки вдавили газ в пол. Джонсон что-то пообещал из дополнительных ассигнований, фон Браун дал интервью о сокращении программы тестов. У нас сроки сдвинутся вправо, у них влево, и что будет в итоге? Не знаю, вообще не знаю, зря Королёв звал меня Нострадамусом.

Валентин Петрович, как несложно догадаться, бежит впереди паровоза, что характерно для всей конструкторской братии. Я готов поверить, что в шестьдесят пятом взлетит, быть может, ракета с одним РД-1000, это тысяча тонн тяги, вроде бы много, но всего лишь тонн двадцать на низкой опорной орбите, для однопусковой схемы недостаточно. Естественно, согласившись на задержку, будем терпеть дальше. А там и конкуренты подтянутся.

— При всём уважении, Валентин Петрович, нет. Не имею права рисковать. Не я один решаю, но, думаю, Совет генеральных конструкторов и товарищи в Президиуме ЦК поддержат: дело на мази, остался последний рывок, первая пилотируемая посадка пусть будет на базе «Восход». Дальше вам карты в руки.

— Понятно…

Повисла зловещая пауза. Инженеры переговаривались, документируя испытание, мы молчали. Выдержав паузу, я попытался снизить градус напряжённости.

— Не нужно думать, Валентин Петрович, что я в память о Королёве однобоко лоббирую разработки ОКБ-1.

— Разве не так?

— Абсолютно. Я на стороне советской космонавтики и быстрейшей посадки на Луну. Семипусковая схема громоздка и неуклюжа, но она позволит хоть боком, хоть раком, но совершить пилотируемый полёт туда и обратно. Главное — вовремя. Остальное потом, большое дело — большим людям и их ракетам.

Он хмыкнул.

— Давайте без сарказма.

— Никакого сарказма. Я вообще-то космонавт, заместитель начальника Центра подготовки. Чем лучше техника, на которой летать, и чаще пуски, тем мы счастливее. ОКБ без Королёва тоже дееспособно, но оно — без Королёва.

Замороженный минуту назад до абсолютного нуля, Глушко потеплел. На полградуса.

— Не забывайте, Юрий Алексеевич, финансовую сторону вопроса. Каждая тонна тяги двигателя на гептиле и тетрооксиде азота раза в два дешевле, чем та же тонна на керосиново-кислородном двигателе. Меньше денег на пуск — больше пусков.

Я кивнул, не возражая, не стал лишний раз дразнить его главным козырем приверженцев «семёрки» и аналогичных ракет. Топливо из гидразиновой группы, включая гептил, раз в десять дороже керосина. Жидкий кислород, пусть его хранить сложнее и он испаряется, тоже намного дешевле нитратных окислителей. Если удастся в сколь угодно обозримом будущем закрыть проблему многократного использования ступеней, вопрос цены пуска будет решён не в пользу ракет Глушко и Челомея.

— Удобство долговременного хранения ракет заправленными играет роль и в космосе, — продолжил Глушко. — Вспомните последний полёт. Одна ступень с топливом и окислителем застряла на опорной орбите и крутилась пару месяцев. Верно?

— Вы хорошо осведомлены.

— Наверняка при жизни Королёва обсуждался вариант всё же пристыковать её к третьей ступени «Восхода». Но вот какая неприятность. Солнце хорошо нагревает обращённую к нему сторону космического аппарата. Кислород начинает испарятся быстрее, стравливается. Что там останется? Да и самой третьей ступени нежелательно долго висеть на опорной в ожидании пилотируемого корабля, иначе вы останетесь с керосином, но без окислителя. А ракета с гептилом и амилом запросто крутилась бы и полгода, и год, ничего не теряя.

Как будто Королёв это не знал! Поэтому в космических танкерах жидкого кислорода гораздо больше — с запасом на случай потерь. Про испарение в космосе Глушко преувеличил, тонкий слой вакуума между баком с окислителем и внешней стенкой решает проблему теплоизоляции. Тоже не стоит говорить вслух, пока что изображу согласие.

— Убедили. У ваших ракет есть будущее. Мы сможем выйти из бункера без химзащиты?

— Пока — нет. Дождёмся рапорта от химиков. Не торопитесь, Юрий Алексеевич, у нас ещё найдутся темы для разговора.

Ждали час, потом передали — сильный ветер уносит испарения в степь. Мы всё же одели комбинезоны с капюшонами и изолирующие противогазы, чтоб удалиться от места аварии. Гидразиновые виды топлива отвратительно пахнут и чрезвычайно токсичны. Королёв называл их и двигатели на гептиле «вонючками». Проблема в том, что порог концентрации, достаточный, чтоб человеческий нос почувствовал аромат гептила, во много раз выше, чем минимальное содержание, уже разрушающее здоровье. Солдатики, кому выпадет прибираться после опытов Глушко на многих гектарах вокруг полигона, вряд ли получат изолирующие противогазы, в лучшем случае — ОЗК и что-то вроде ГП-5 на органы дыхания. Кто-то из них не доживёт до дембеля либо выйдет на гражданку инвалидом, не знаю. Я не готов на такие жертвы и, как бы ни обменивался улыбочками и вежливыми расшаркиваниями с Валентином Петровичем, приложу все усилия, чтоб чаще взлетали керосиновые ракеты. О паре метан-кислород заикаться рано.

— Пока мы не разошлись, хотел бы с вами обсудить общую беду и «Южмаша», и Подлипок. Системы управления. Мы в общем и целом научились управлять техникой на орбите, получать телеметрию. А вот автоматика, действующая автономно, хромает. Вы согласны, Валентин Петрович?

— Вот почему в ОКБ-1 командует Боря Черток…

— Скоро они ждут Мишина, дело не в личностях, а в технике. Объедините усилия хотя бы в том, что возможно прямо сейчас, я помогу через Совет и Академию наук. Вдруг удастся преодолеть сопротивление?

— Тут вы правы, Юрий Алексеевич. По молодости не помните те времена, когда любая попытка что-то купить или содрать у буржуев немедленно клеймилась «низкопоклонством перед Западом» и жестоко каралась. А скопируй втихую и выдай за своё — получи Сталинскую премию и Героя Социалистического Труда. Вроде и времена не те, а люди мало поменялись.

— Боятся утечки секретов. Более того, цековские боссы уверены, если враги будут знать, как устроена наша электроника, перехватят управление советским космическим кораблём.

— Серьёзно? — Глушко усмехнулся и покачал головой. — Повеселили меня, не слышал такой глупости. Наши радетели секретов совсем незнакомы с программированием и системой шифрования данных на ЭВМ. Собственно, его и не будет, пока компактные вычислительные машины не появятся в космосе.

— У американцев в «Аполло» наверняка полетит.

— Значит… Значит и нам надо поспешать. Юрий Алексеевич, я понял. Посоветуюсь с товарищами. Не теряем связь.

Мы шли, сняв противогазные маски и капюшоны. Июньский казахский ветер был очень горяч.

В Москве и Подмосковье оказалось не особо прохладнее, в рабочих кабинетах не имелось кондиционеров, и Мишин, вышедший с больничного, пока я любовался аварией РД-1000, отчаянно тёр лоб платком. При виде меня достал из холодильника сифон, вставил в него картридж из упаковки с надписью: «Десять штук. Баллончики для сифонов бытовых», наполнил ледяной газировкой два гранёных стакана, один протянул мне, второй жадно опорожнил сам.

— Василий Павлович, если я положу на стол три копейки, сиропчику добавите?

— В Королёве, Юра, для нас всё за госсчёт. Но сиропа нет.

Городок Калининград, чьё название смутно напоминало областной центр РСФСР, теперь превратился в Королёв, он вобрал в себя посёлок Подлипки. Интересно, если Егоров, родившийся в Москве, будет оценен на том же уровне, Москву переименуют? Это так, к слову, фантазия от жары.

— Коль за казённый счёт, что вам стоит приказать перенести в этот кабинет холодильник из системы жизнеобеспечения «Восхода»? Хоть немножко разгонит жару.

Надрывно гудевший вентилятор под потолком точно проблему не решал.

— Так объём сравни, Юрий Алексеевич, там всего два куба, а тут — ого-го. Думал в старом кабинете продолжить, но Черток его держит как крепость Масада. И люди говорят — раз ты теперь главный, то и сиди в кабинете Главного. Ты теперь ответственный за всё его наследие.

А оно огромно. В разной степени готовности и неготовности остались проекты и наброски орбитальной станции «Салют», огромной многоцелевой космической станции — долговременного околоземного порта для космических аппаратов. Лунная гонка притормозила, но не убила мечту о полётах к Марсу и Венере, включая посадку в беспилотном режиме, запуске станций дальше орбиты Марса — вплоть до границ Солнечной системы. Королёв связывал самые смелые перспективы с ракетой-колоссом Н-1 и в этой реальности имел шанс увидеть успешные старты советских супертяжей… Если бы я не вмешался. Но уже устал себя упрекать.

— Не берите на пуп, Василий Павлович, все поможем.

— В чём? Ах, да, помощь уже в пути — разгрузить нас. Вчера был у Косыгина, готовится постановление об изменении стратегии в космосе. Задача непременно высадить человека к девятому мая в следующем году более не стоит. Только к пятидесятилетию Великого Октября. Расстрелять два десятка «семёрок» нам не позволяют.

Между лопаток пробежала холодная струйка, невзирая на жару. Неужели?

— А что — вместо?

— Во-первых, полёты с участием иностранных товарищей из братских социалистических стран. У вас же готовы их космонавты, Юрий Алексеевич?

— Рисуем таксистские шашечки на «Восходе»? Школу молодого бойца прошли все, немецкий и польский готовы. Но конкретное задание… Или просто свозим на орбиту, бездарно растрачивая ракеты-носители?

— На это не пойдём. Я с Келдышем советовался.

— А он?

— Он считает, что новая власть в Кремле не желает, чтоб люди говорили: мы пришли на Луну благодаря успехам Хрущёва. Так что времени должно пройти чуть больше. И ракеты другие, уже созданные при Шелепине-Косыгине.

Вот почему Глушко уверял: нужен гибрид, первая и вторая ступень их, гептиловые, отработанная наша только голова. Значит, пронюхал, откуда ветер дует, раньше меня. Как только не стало Королёва, ядовито-гептиловая связка Днепропетровск-Реутов, в лицах это Глушко-Янгель-Челомей, усилилась по сравнению с Подлипками и скоро совсем потеснит. Хрен на него, на первенство посадки на Луну, считают товарищи с берегов Днепра, придём туда сразу для колонизации с большими ракетами и большими долговременными станциями.

Зачем⁈ Ну нет ни малейшего технико-экономического резона плотно осваивать Луну в двадцатом веке! А психологический козырь даёт только одна посадка — первая.

— Что во-вторых?

— Большая орбитальная станция для постоянного наблюдения за США и другими государствами НАТО для раннего обнаружения пусков ракет. Разумеется, она не обеспечит сплошного и непрерывного наблюдения. Несколько военных станций и спутниковая группировка. Василий Тёркин в космосе!

Очень смешно про Василия Тёркина. Обхохочешься.

— Не выйдет. Блок двигателей РД-1000 взорвался на сто сорок второй секунде прожига. Когда они доведут гептиловую вонючку до ума — никто не скажет. Я только что с Байконура.

— Чем хуже, тем лучше! — зло бросил Мишин. — Зато американе стабилизировали горение в F-1. Автоколебания гасятся сами в ничтожные доли секунды.

— То есть программа «Аполло» получит главное — ракету-носитель. Нам останется помахать ей платочком вслед.

Грешным делом подумал поговорить с Семичастным, вдруг чекистам удастся подготовить диверсию, чтоб «Сатурн-5» взорвалась в пробном беспилотном полёте, застопорив процессы. Неспортивно, но что делать?

— Какой вы пессимист, Юрий Алексеевич, хуже Сергея Павловича. Смотрите на проблему с другой стороны. Наши в ближайший месяц внедрят американскую находку в РД-700. А поскольку остальные этапы — стыковка на орбите, пересадка космонавта, облёт Луны — уже пройдены, мы должны успеть. Смотрите!

Глянув на представленный эскиз, я едва сдержал возглас «так это же…». Как в «Золотом телёнке»: «Вася, узнаёшь брата Колю?» На столе Мишина летом тысяча девятьсот шестьдесят четвёртого года лежал набросок ракеты «Дельта-4-Хэви», только мелкими деталями отличавшейся от американской тяжеловески две тысячи десятых годов. Или не я один — попаданец из будущего, или идея достаточно очевидна, только в моём прошлом мире реализована много позже.

Сцепка из трёх ракет, центральный блок — универсальный, может взлетать сам, выполняя функцию средней по грузоподъёмности. С двумя боковыми разовьёт тягу на старте порядка двух тысяч тонн.

Я вздохнул с облегчением, увидев на компоновочном чертеже цилиндрические баки, конструктивно заодно со стенками, поверх прочных, конструктивно-несущих. Иными словами, ёмкость с окислителем прикрывает светоотражающая тонкая поверхность, сохраняющая вакуум между собой и собственно баком, то, о чём не говорил при Глушко. Пусть проект не столь амбициозен, как нерождённый динозавр Н-1, зато вполне реализуемый, проверенный в альтернативной реальности на «Дельта-4».

Среди чёрного тумана, вызванного новостью о запрете использования «семёрок» на многопусковую схему, возникло светлое пятнышко.

— Василий Павлович, если у нас забирают «семёрки» на иные задачи, на эту ракету деньги выделяются? Знаю, вопрос самый больной.

— Конечно — больной. Средства и фонды под выпуск двадцати четырёх наших ракет выделены на шестьдесят четвёртый и шестьдесят пятый год Подлипкам, то есть Королёву. Значит, приходится просить новые. У двигателистов на РД-700 свой бюджет, нас он не касается. До Нового года рисуем ракету, в шестьдесят пятом воплощаем в металле, даст бог, в шестьдесят шестом научим летать и тогда до праздника Октября и съезда КПСС уложимся. Если ничего не произойдёт непредвиденного.

Мишин осёкся, прекрасно понимая, как глупо прозвучала последняя фраза.

— Понятно… Мне готовить космонавтов к извозу экскурсантов?

— Ни в коем случае, Юра! Сергей Павлович завещал нам Луну, не отступимся. Получите программу ближайшего полёта с двумя пусками. Стыкуем «Восход» с ЛК на орбите Земли, космонавт переходит в ЛК, улетает на километры от «Восхода» и возвращается к нему на лунной взлётной ступени. Уж сами решайте, кто останется в «Восходе», а кто прокатится на втором. Припахивайте демократов к лунной программе.

— Ради удовлетворения хотелок Громыко.

— Нет, Юрий. Я на закуску самое главное приготовил. Уж больно вы смурной вернулись с Байконура. Самое сладкое. Говорить?

— Ну, можно и в следующий раз…

Он только через секунду понял, что шучу.

— Знайте, наши коллеги из ГДР сделали удачную БЦВМ целиком на полупроводниках, испытав её пока на МиГ-21. Так что это не просто подарок товарищам из соцлагеря. Их «Роботрон» интегрируется в наши космические проекты, нужно только переписать программное обеспечение. На ЛК будет вычислительная машина! Пусть американе завидуют.

Кто кому должен завидовать? У них лунная программа работает с шестьдесят первого года, определён командный центр — NASA, нескольким фирмам розданы контрактные заказы на разработку и производство элементов. Параллельно развиваются беспилотные программы, они чётко засекают из космоса пуски МБР, рассматривают нашу территорию как на ладони. У нас, напротив, как в школе бальных танцев Соломона Пляра: «две шаги налево, две шаги направо, шаг вперед и два назад». С отступлениями и переделками, ежегодными «концепция поменялась», непрерывной борьбой ракетных конструкторов… «Не гигиенично и не симпатично, это некрасиво, вам говорят», из той же песенки. Главное — долго и дорого.

Голова лопнет!

Ради смены обстановки, а также под предлогом встречи с трудовыми коллективами, я прихватил Валеру Быковского и полетел в Хабаровск, там проходил чемпионат СССР по боксу. Мы общались со спортсменами и тренерами, заходили в раздевалку, Быковский обменялся автографами с тёзкой Попенченко, и это было очень душевно: оба — звёзды, оба — Валерии и оба следят за успехами друг друга.

— Может, на ринг выйдем, разомнёмся? — подколол боксёр, на что мой коллега отшутился:

— Только после того, как ты слетаешь в космос.

Ободрённые нашей поддержкой, боксёры в погонах, армейские и динамовские, буквально закатали в асфальт штатских соперников, взяв большинство медалей, Попенченко завоевал очередное «золото».

Если бы и в космической отрасли так всё просто решалось…

Иной раз самому хотелось надеть перчатки и раздать люлей по мордасам. Отказ от многопусковой схемы, ведь осталось всего ничего — и мы на Луне, считаю катастрофической ошибкой.

Глава 15

15

В июле у меня по-прежнему чесались руки — сжать кулаки и броситься на тех, кто из лучших побуждений (кто-то из шкурных — таких тоже хватает) тормозит лунный проект СССР. Но мордобой по другому поводу состоялся в моё отсутствие, привнеся дополнительные и никому не нужные хлопоты.

Трое членов отряда космонавтов из ГДР, хоть все женатые, на время командировки у них женатость, оказывается, не распространяется, познакомились с местными девушками и поехали к ним в гости в Люберцы. Гуляли, болтали, все трое импортных сносно и бегло говорили по-русски, но в разговоре между собой зачастую перескакивали на немецкий, настроение было хорошее, смеялись… Пока не нарвались на полудюжину местных парней, не слишком обрадовавшихся, что дамы якшаются с «фашистами».

«Скорая» отвезла потерпевших в госпиталь имени Бурденко. Разумеется, в число пострадавших не попал ни один люберецкий абориген, милиция опросила девушек, те как партизаны на допросе стояли стеной и не назвали ни одного имени отечественных участников драки.

Одного из космонавтов пришлось признать негодным из-за черепно-мозговой, двое других отделались расквашенными физиономиями и лёгким испугом. Мы с Каманиным провели несколько утомительных часов в МИД. С одной стороны, немцы сами виноваты — нечего женатым мужикам шляться по бабам. С другой стороны, русские не обеспечили безопасность дорогих гостей и коллег.

С ГДРовским послом договорились полюбовно — скандал не раздувать, боксёров-неудачников вылечить-выходить и свозить в космос. Я пожал ему руку, бросил вежливое «данке!», а своё обычное «как вы мне все дороги» не стал произносить вслух.

К концу июля, когда бравые гансы перестали походить на груши для битья, гематомы на рожах опали и пожелтели, повёз их в Крым. Пользуясь случаем, прихватил Аллу с детьми.

Летели до Симферополя обычным гражданским рейсом, что для меня довольно непривычно. Подсуетившись, мог добиться спецрейса на Ил-14 до любого военного аэродрома в Крыму, но зачем? Иной раз чувствовал — надоело быть совершенно секретным человеком. Даже «девятка» меня лишь проводила до посадки, зато в Симферополе встретили две «волги» местного КГБ.

Что интересно, в салоне Ту-104 никто не обратил на меня внимания, достаточно было нацепить очки и не улыбаться в тридцать два. Вообще, с нами летела исключительно номенклатурная публика, билеты гораздо дороже железнодорожных, да и достать их непросто — все раскупались в первые минуты после «выбрасывания» в продажу, кроме резерва для «нужных» людей вроде меня и двух немцев, тоже в широких тёмных очках, им нужнее, чем мне. В основном путешествовали семейные пары с детьми или без, а средняя упитанность взрослого пассажира процентов на двадцать-тридцать превышала среднесоветскую, на мужчин влияла сидячая работа, на женщин — возможность пользоваться её плодами. Привлекал недовольные взгляды лишь Андрей, в два с небольшим года не особо привычный к авиаперелётам. Он сидел у Аллы на коленях, точнее — ёрзал и прыгал, периодически орал. Надо сказать спасибо смуглой девочке лет четырёх-пяти, разместившейся впереди, та орала чаще и громче, переключив львиную долю возмущения на себя.

Ксюхе взяли отдельное место, но она моментально перебралась ко мне, сидевшему у окна, всю дорогу молчала, восхищённо разглядывая облака в иллюминаторе, несколько однообразная, на мой взгляд, картина.

Наверно, кто-то догадался, что наша компания из не совсем ординарных, лишь когда стюардесса попросила пассажиров задержаться, выпустив нас первыми к «волгам», подкатившим прямо к трапу. Пилоты высунулись из кабины, каждый норовил пожать мне руку, я не отказывал. В общем, просто раствориться в толпе не получилось.

Ехали дольше, чем летели. Наконец, машины зарулили на территорию госдачи «Тессели» неподалёку от санатория «Форос».

Я вытащил себя из салона, потянулся… и не понял Нелюбова, стремившегося из Крыма в Москву. Здесь он родился, здесь и служил. Райское место! Один только аромат субтропических растений, перемешанный с запахом травы и моря, способен свести с ума, он приятней, чем самые изысканные французские духи. Элегантные кипарисы выстроились почётным караулом. Чистенько, выметено, персонал услужливо метнулся принимать наши вещи, не дав прикоснуться к чемоданам даже обоим немцам, ничем особо пока себя не проявившим.

Отдохнули, к вечеру, когда успокоилась жара, пошли вниз на пляж. С нами немедленно отправилась одна из сотрудниц, подписавшаяся смотреть за детьми. Ксюха немедленно кинулась в воду, тут же сбитая с ног набегавшей волной на скользких камнях, не заплакала, а обрадовалась. Села на попу и принялась кидать в волну камушки, «наказывая» её.

С детьми, наверно, я бы предпочёл песчаный пляж. Адрюха по гальке больше спотыкался, чем ходил, в два года всё люди — не особо ловкие пешеходы.

Мы провели тут чудесные две недели. Когда у обоих гансов окончательно зажили люберецкие побои, я отвёз их в Феодосию, в учебный отряд Центра подготовки космонавтов, к огорчению дамочек из санатория «Форос». Приключение в Подмосковье не отвратило их от дальнейших похождений на амурном фронте, да и женщины, приехавшие в Крым без мужей и прочих кавалеров, легко соглашались на быстрый роман.

Я — не такой. Тем более под супружниным надзором. Несколько раз мы выбирались на пляж санатория, там более людно, но без типично крымского наплыва, когда яблоку негде упасть. Алла с удовольствием вытягивала длинные ноги, обнажённые до верхушек бёдер открытым плавками из югославского купального гарнитура и делала вид, что не замечает мужских взглядов. Отдыхавшие со своими дражайшими половинками разве что слюни не пускали от зависти. Половинки, а они в общей семейной массе, наверно, завешивают скорее на две трети, отличались пышностью, рубенсовкие прелести укрывались совдеповской пляжной одеждой куда менее смелого покроя. Женские купальные «бикини» не особо уступали шириной мужским семейным трусам, чаще всего верх соединялся с низом, что к лучшему, ибо поддерживался животик. Нет, не все такие, конечно, оба ганса находили вполне приятных глазу цыпочек, вероятно — не только глазу. К Алле немцы относились с подчёркнутым уважением и, даже если говорили по-русски, её неизменно величали «фрау».

Поскольку она несколько раз мелькала на обложках журналов, первый раз в «Крестьянке», потом в «Огоньке», появилась мода «под Гагарину» — стройная, стриженая, в узком платье, на каблуках. Самая провокационная — в тёмных очках и за рулём «волги». В другую эпоху её бы назвали секс-символом. Наш домашний адрес считался большой военной тайной, но о месте её работы кто-то упомянул в одной из статей, на Институт космической медицины обрушился шквал писем от восхищавшихся ей мужчин. Другой поток шёл на Звёздный городок. Среди сладострастных признаний или скромных предложений встретиться-пообедать, «я же ничего такого особого не имею в виду», попадались проклятия возмущённых женщин, чьи мужья требовали от них похудеть и выглядеть как Алла.

А ей всё мало.

— Юрочка! Папа сказал, что через профсоюзы выделяют путёвки за границу. Но на область не спускают, а только через центральный аппарат ВЦСПС. У тебя же всюду знакомые…

— Ага! Мне опять в Париж захотелось.

— Гагарин, ты же вроде не был в Париже?

— Но у меня как-то раз уже было желание.

— Несносный! Сам даже в Америку летал…

— И над Америкой тоже. Красивая, если смотреть с расстояния в триста километров.

Она меня легонько шлёпнула по руке, мешая нежиться на шезлонге. В этот день мы гоняли на катере, я теперь расслаблялся в ничегонеделании на пляже у дачи.

— Противный! Дети уже большие, оставим на мою или твою маму. Да и Ксюха ответственная, присмотрит за братом.

Ей осенью исполнится пять лет. Сам ответственный возраст в человеческой жизни.

— Хочешь — езжай. Меня не пустят.

— Ты что-то натворил?

— Именно. Пропитался военными секретами СССР на миллиард долларов. В Штатах гэбисты так меня пасли, что, заподозрив в побеге, наверняка начали бы стрелять вслед.

— И так всегда…

— Практически — да. Со временем начнутся официальные визиты, будешь вышагивать со мной под руку по Елисейским полям, утоляя тщеславие. Но лишь когда уйду из практической космонавтики.

— Ты и так — чиновник! Пастух над побитыми фрицами.

— Нет, дорогая. Самый главный полёт — впереди.

— На Луну? Не смеши. У вас же всё отменили. Начнёте возить демократов. Или ты сам прокатишься с каким-нибудь венгром или монголом?

— Это — запросто. Но мне нужна Луна. Это обещание Королёву, и тот случай, что не могу нарушить, хоть никто не упрекнёт. Мы полетим на Луну. Я или кто другой на корабле — второй вопрос. Конечно, хочу сам. Да, сделаю всё, чтоб было куда безопаснее, чем в шестьдесят первом.

— И я тебя не отговорю…

— Буду невероятно признателен, милая, если даже не подымешь эту тему. Я — лётчик-космонавт, они все летают в космос, внимание, вопрос: куда я полечу?

Ужасно, что родная жена не меньше Глушко радуется отмене многопусковой схемы.

Пусть это тяжкий удар. Но он не заставит отступиться.

Поэтому в августе я лично принялся натаскивать Эриха Штайнера и Дитриха Шварца на управление ЛК. Госкомиссия при участии представителей посольства и ВВС ГДР утвердила Штайнера номером первым, Шварца — дублёром. Командиром от наших летел Шонин, дождавшийся, наконец, своей очереди. В ноябре вёз всю команду на Байконур.

Две «семёрки» уже ждали своего часа. Одна несла лунный корабль, он несколько легче «Восхода», поскольку маневрировать будет в условиях низкой лунной гравитации, ему не нужны ни парашют, ни теплозащита, а обитаемый объём представляет собой одноместный пенал, в котором пилоту теснее, чем в кокпите МиГ-21, мечта клаустрофоба — залезть и тут же помереть от остановки сердца.

Я успел смотаться в сборочный. Туда с «Южмаша» приехали основные компоненты «Протона» — центральный отсек с цистернами для гептила и окислителя, четыре периферийных гондолы, по одному РД-1000 в каждой, это первая ступень, плюс вторая ступень с единственным РД-1000. Колоссальная мощь! И непонятная самонадеянность. Как бы украинцы не рапортовали о надёжности, показанной на стенде, умнее было бы запустить одну ступень. При тяге в тысячу тонн и продолжительности работы двигателя в три минуты она способна вытянуть на низкую орбиту весьма солидную нагрузку. Или тандем с второй, менее мощной ступенью, от любой военной баллистической ракеты. Но Валентин Петрович решил сыграть по-крупному, позволив Шелепину заявить: в СССР создана самая мощная ракета в мире. Будущая «Сатурн-5», ещё не летавшая, скромно курит свой керосин в сторонке.

Я смотрел на рождавшегося колосса и не мог понять собственные чувства. С одной стороны, «Протон» даст возможность рейда к Луне без сборки «космического поезда» Циолковского. С другой… «Семёрка» только к концу шестидесятого года начала летать стабильно, и ей лишь тогда доверили человека, сколько же времени понадобится на доводку этого чудища?

А мы делали то, что могли. Я попрощался с Шониным, напутствовав: не поймаешь немца — будет международный скандал и новая отсрочка лунной программы. Он сам понимал.

В целом, полёт прошёл гладко. Замечаний к работе различных систем набралось более сотни, меньше, чем в результате предыдущих пусков, главное — ни одного критического сбоя. Штайнер, фыркавший, что на ЛК не поставили германскую БЦВМ, сам отработал как машина, исполняя инструкции с точностью автомата. Он перебрался из «Восхода» в ЛК, отстыковал его и удалился на двадцать километров, абсолютно уязвимый и беззащитный, лунный корабль в случае чего никак бы его не спас и не доставил на Землю. Потом отстрелил нижнюю часть спускаемого аппарата и аккуратно полетел в сторону «Восхода». Дальше инициатива перешла к Шонину, он прицелился и с первой попытки аккуратно всадил штырь стыковочного узла в воронку лунного аппарата. Как хвалился после посадки, «я же опытный мужчина».

Поскольку полёт был международным, в сообщении ТАСС не скрывалось, что Штайнер пилотировал лунный аппарат.

«Американе» пока отставали. «Сатурн-1» вывел на земную орбиту корабль «Аполло» для лунной миссии, но без лунного модуля и экипажа. Спускаемый аппарат приводнился успешно, и это был первый звонок — у них начались лётные испытания прототипов.

На фоне позитивного отклика на полёт Шонина и Штайнера в правительство ушёл доклад о необходимости следующего международного полёта, теперь к Луне. Келдыш и Мишин просили три пуска беспилотных аппаратов с посадкой ЛК в автоматическом режиме, отбором образцов грунта, стыковкой на селеноцентрической орбите и доставкой на Землю только капсулы с грунтом. Интернациональной миссию делал бортовой компьютер «Роботрон» производства ГДР, летящий на лунной ступени и управляющий процессами вплоть до взлёта с Луны. Минобороны, Косыгин и Президиум ЦК, а быть причастными к освоению космоса стремились все, инициативу поддержали, что хорошо. И одновременно плохо, потому что фактически каждый полёт долго и муторно согласовывался поодиночке, а не реализовалась всем понятная программа.

Естественно, Украина не могла не вмешаться. Поскольку пуск беспилотный, без риска гибели космонавтов, Глушко настаивал отложить его, не примеряясь к двадцатилетию Победы над нацистской Германией, а перенести на лето шестьдесят пятого. В январе того же года планировался первый пуск «Протона» в двухступенчатой конфигурации с балластом вместо полезного груза, к июню «Южмаш» гарантировал (на словах) второй экземпляр ракеты, готовый принять в качестве третьей ступени ускоритель к лунному кораблю Мишина-Королёва и сам ЛК, обрезав количество пусков до одного. Естественно, в Днепропетровске и Реутове набрасывались на ватмане проекты собственного четырёхместного корабля «Содружество», орбитальной и размещённой на поверхности лунных станций, коллективы Глушко-Челомея и Янгеля горели желанием всадить в космос едва ли не половину госбюджета СССР.

В начале февраля шестьдесят пятого я в который раз, сбившись со счёта — сколько, вылетел на Байконур в составе Госкомиссии по приёмке «Протона», туда также отправились Каманин, заместитель командующего ВВС, представители Академии наук, нескольких проектных институтов. Ещё, ну как без них, пара чиновников из ЦК КПСС. Глушко торопился, он прекрасно понимал, что появление у Советского Союза рабочей сверхтяжёлой ракеты на десятилетия раздвинет пределы возможностей советской космонавтики, и они с Челомеем, он тоже присутствовал на борту самолёта, станут главными законодателями мод в новой гептиловой реальности.

Я не спорил и ждал результатов. За руку здоровался с Челомеем, который был подчёркнуто дружелюбен, чем намекал: забудем старое и пойдём в прекрасное будущее не конкурентами, но соратниками. Для него испытание «Протона» имело наибольшее личное значение. Всё пройдёт гладко — и он окончательно реабилитирован за некрасивую историю со мной и сыном Хрущёва, не знаю, насколько сам конструктор виновен или Глеб его просто оклеветал. Теперь сможет возглавить самостоятельное ОКБ, отвечающее за часть проектов ракет с двигателями на высококипящем топливе и окислителе.

Не дав слишком уж увлечься братанием со мной, я устроился в кресле рядом с Каманиным и, когда поднялись над облаками, развернул ссобойку.

— Николай Петрович! Отведайте.

— Что это?

— Рулетик из лаваша. Алла подсмотрела в Форосе у местных. Тонко раскатывается тесто, мука только из твёрдых сортов пшеницы. Заворачиваются кусочки говядины, зелень, брынза. Конечно, моя половинка далеко ушла от их рецепта, сама экспериментировала, — я протянул один рулет, завёрнутый в бумагу, генералу, тот не спешил откусывать и разглядывал. — У меня проблема: легко набираю вес. Королёв, если помните, чуть не пустил вперёд Титова, он чуть легче, а я никак не мог согнать. Алла ввела правило: дома никаких бутербродов, хлеб только ржаной и минимально, лучше всякие супы, а с собой — лаваши с начинкой. Пробуйте! Боитесь, что отравлено? Сейчас сам покажу.

Через минуту Николай Петрович тоже аппетитно жевал.

— Ещё бы соуса или горчицы какой…

— И обляпать форму в самолёте? Сами же меня отчитаете.

В генерале быстро исчез первый лаваш, пришлось вручить ещё один. По линии ВВС он — мой прямой начальник, а с ними лучше дружить.

— Мастерица твоя жена. Вот только… слишком заметная. Порождает зависть. Другие жёны космонавтов себя скромнее ведут.

Ох-х-х… Памятуя, какую роль сыграла Раиса Горбачёва, раздражавшая женщин в быстро беднеющей стране своими нарядами и претензиями на светскость, тем самым уронив в пол и без того низкую репутацию мужа, фактически наступаю на те же грабли.

— Это уже джин, выпущенный из бутылки, сам порой не рад. С другой стороны, Николай Петрович, вот завяжу с полётами, стану обычным чиновником от космоса и не буду отнекиваться от загранкомандировок. Такая леди-космонавтка хорошо сыграет перед репортёрами капстран.

Он кивнул. Когда прожевал, согласился вслух:

— Да, это не Нина Хрущёва рядом с Жаклин Кеннеди.

Тут он прав. Многочисленные фото высоких и рафинированных супругов Кеннеди в компании с нашим премьером, лысым коротышкой колхозного вида, и подходящей ему женой служили поводом для смеха большей части планеты. Я, правда, не выше Хруща, зато сияю улыбкой круче всего Голливуда. И, надеюсь, высшее образование благодаря академии имени Жуковского прибавит интеллигентности во взгляде. Правда, Джон Кеннеди этого не оценит.

Алле понравился бы наш диалог. Дальше, имей возможность подслушать, вывернула бы челюсть со скуки от технических подробностей и вылавливала бы единственную крупицу информации — летит муж или нет.

Она меня любит, ни на миг не сомневаюсь. Но дрожит от мысли, что её благосостояние завязано на человека весьма опасной профессии.

Может пока успокоиться, в бункере около новейшей стартовой площадки для «Протонов» я ничем не рисковал. В представлении далёких от космонавтики людей стартовый стол ассоциируется, в первую очередь, с громадными ажурными конструкциями — опорными фермами, а также кабель-мачтами, но это лишь верхняя и видимая глазу часть сооружения. В процессе строительства вынимается какие-то астрономическое количество земли, стены бетонируются, образуется исполинская полость, куда попадают и отводятся в стороны раскалённые газы, вылетевшие из сопел ракетных двигателей, они не должны повредить саму ракету, пока она не поднялась на достаточную высоту. Причём построена не одна площадка, а стартовый комплекс из двух пусковых установок. В общем, по монструозности это сооружение оставляет далеко позади пирамиду Хеопса.

Сама ракета, уже доставленная на площадку к нашему прибытию, не дымила кислородом как «семёрка» и в двухступенчатой конфигурации смотрелась широкой и кряжистой за счёт четырёх цилиндров с реактивными двигателями вокруг центрального ствола. Думаю, когда обрастёт третьей и, тем более, четвёртой ступенью, приобретёт стройность и большую визуальную законченность, будет не столь кургузой, диспропорциональной…

Нет, одёрнул себя, придираюсь. Унаследовал привычку Королёва критиковать «вонючки», быть может — зря. В прошлой жизни присутствовал при стартах «протонов», они вывозили в космос только беспилотную полезную нагрузку. Партия скажет «надо» — на гептилках полетит и человек.

— Мощная дурища, — подтвердил Каманин, глядевший в перископрядом со мной. — Неужели вытеснит наши привычные керосиновые?

— Давайте не загадывать. Слишком много прогнозов не сбылось.

— Не сомневайтесь в ракете! — встрял Челомей, подслушавший наш разговор. — Сегодня начинается новый этап. Не менее важный, чем первый пуск «семёрки».

Сглазил, наверно.

Прошёл обратный отсчёт, зажигание, исполинская туша, блестящая на солнце, опёрлась на второе солнце, вспыхнувшее под двигателями, и плавно двинула вверх. Но через миг что-то ярко полыхнуло в верхней части, в стыке между ступенями.

По центру управления запуском прокатилось громкое «ой» в матерном выражении, а драматические события продолжали развиваться. Вторая ступень пережгла соединения с первой и самостоятельно ушла в зенит, перед этим прожгла топливный бак нижней ступени, он над баком с окислителем. Лишённый головной части и подачи топлива, «Протон» тяжко рухнул с высоты в десятки метров на стартовую площадку, емкости разрушились, гептил, перемешанный с тетраоксидом диазота, яростно вспыхнул.

Ослеплённый, я отпрянул от перископа. Остальные тоже протирали глаза.

— Я знаю, что случилось, товарищи, — промолвил один из присутствовавших, даже не мог разглядеть, кто. — В ракете что-то поломалось.

На шутника зашикали, было не до смеха. Все прекрасно понимали, что влечёт за собой катастрофа. Ракета — ладно, она просто картридж, хоть и весьма дорогой, но восстановление стартового комплекса займёт многие месяцы и вытянет куда большие средства, в бюджете на текущий год не запланированные. Вторая пусковая установка, хоть частично автономная, не факт, что осталась работоспособной. Но, самое страшное, если «Протон» в версии с РД-1000 никогда не научится летать, колоссальные расходы на НИОКР, более миллиарда рублей, считай, спущены в сортир.

Что интересно, вторая ступень, чьё зажигание самопроизвольно включилось буквально сразу после первой, отработала вполне штатно. Её подорвали на высоте более ста километров, чтоб обломки падали здесь, в степи, а не дальше на восток, в обитаемых районах. Не к добру вспомнилось:

Я верю, друзья, что пройдёт много лет,

И мир позабудет про наши труды.

Но в виде обломков различных ракет

Останутся наши следы.

(Юрий Визбор)

Теперь даже очевидный и не столь амбициозный вариант ракеты-носителя с одним РД-1000 первой ступени и чем-то более скромным во второй ступени из числа уже обкатанных на время получил статус непроходного. Партия и правительство ждали чуда, но чудо упало, залив несгоревшим гептилом гектары бетона и земли. Рухнувшая вторая ступень с остатками топлива тоже не освежила почву и воздух.

Глушко и Челомей отказались возвращаться в Москву, оно и понятно: лететь сейчас туда — что на собственные похороны. Да, виноваты, скорее всего, не двигатели, а злополучная система управления, чёртов Черток, точнее — его коллега в Днепропетровске.

Мы вернулись и узнали от Келдыша, что случившееся, вероятно, повлечёт политический эффект. Завершалась семилетка развития народного хозяйства, начатая ещё при Хрущёве, далеко не по всем показателям из обоймы «догнать и перегнать» достигнут успех. В частности, продукция сельского хозяйства в годовом выражении выросла всего на семнадцать процентов, в то время как планировалось за счёт целинных земель и кукурузы увеличить выработку едва ли не вдвое. Почему? Скажут: из-за недостаточных вложений, слишком много съел космос.

Академик снова оказался в ситуации, когда не в состоянии просчитать развитие событий, слишком много неучтённых факторов. Он утащил меня прогуляться по Нескучному саду, опера КГБ из охраны шагали на некотором отдалении. Под ногами чавкала оттепель, не самая лучшая погода для променада.

— Боюсь прослушки даже своего кабинета, Юрий Алексеевич. Наверху, похоже, начнётся шторм. Вас призываю к осторожности и сдержанности, пока снова не уляжется.

Он заложил руки за спину и сутулился, обычно прямой и уверенный в себе.

— Кто же инициатор бури?

— Хрущёв. Сам он, конечно, бесперспективен, но одержим местью Шелепину. Боюсь, и вам тоже. Крайне злопамятный старикан. Ни в коем случае не расставайтесь с охраной.

— Ну, моё устранение прямо в этот момент вряд ли даст козыри.

— Почему? Упрёк Шелепину и Семичастному — не уберегли самого дорогого товарища.

— Допустим. Если свергнут Шелепина и не наступит сто дней Никиты Сергеича как у Наполеона Бонапарта, кто станет у штурвала?

— Называют Брежнева. Пока неясно. Готовится Всесоюзная конференция КПСС. Кроме того, есть вероятность, что следующий съезд КПСС состоится не в шестьдесят седьмом, к годовщине Октябрьской Революции, а раньше. Оно, в принципе, верно, нужно утвердить новый пятилетний план, с семилетним не получилось, на столь длительный срок тенденции плохо просчитываются. Но подоплёка в другом. Съезд и только он избирает Центральный комитет. Его нынешний состав всецело сформирован Хрущёвым, там три группы: перешедшие на сторону Шелепина-Семичастного, скрытые сторонники Никиты и колеблющиеся. В общем, он никого не устраивает. Наверно, впервые с довоенных лет нас ждёт относительно свободная внутрипартийная дискуссия. Сталин живо их прекратил в тридцатых, постановив: по любому спорному поводу есть моё мнение, лишь оно — единственно верное, и мнение врагов народа, на чём они и закончились. Враги и дискуссии. Шелепин считает, что действовать нужно мягче, умнее и демократичнее.

— А вы как считаете?

— Стратегически он прав. Но недостаточно учёл, что высший и средний аппарат сформирован в сталинские времена, в хрущёвские лишь отрихтован. Инстинкт желания «сильной руки» вместо «включить голову и решить самому» слишком силён. Я не уверен, что Шелепин удержится.

— Ваш совет?

— Вы с Королёвым, да и я приложил руку, сбросили камушек, увлёкший лавину, свалившую Хрущёва. Его однозначно можно и нужно было снимать. Сейчас положение сложнее и неоднозначнее. Держитесь в стороне.

— Ясно. Приму к сведению.

— Если придёт к власти Брежнев, немедленно свернётся экономическая реформа Косыгина, а она всего год как начала приносить плоды. Много чего в ней неправильного, вы знаете, корректируем на ходу. Леонид Ильич по натуре — армейский замполит, рыночные отношения для него непонятны и чужды, любые недостатки рынка замечает, преимуществ не желает знать. К тому же при Косыгине в должности Председателя Совета Министров продолжали развиваться многие негативные тенденции, заложенные при Хрущёве, он едва их переломил. Но Косыгину всё припомнят и поставят в вину. Его потеря будет хуже, чем отставка Шелепина с Семичастным.

Ага, теперь и катастрофа «Протона» даст лишний козырь хрущёвцам.

Похоже, единственное положительное, что случилось в результате поездки на космодром, так это одобрение Каманиным лавашных рулетиков. Он даже инициировал включить их в рацион питания космонавтов в Звёздном, спасибо Алле.

Глава 16

16

Отсидеться в кустах мне не позволили. Мой доклад мы полировали с Келдышем, и хоть оба не любили доносительство, ничего другого не осталось в ситуации, когда разные фракции вознамерились топить друг друга. В качестве жертвы наметили сбитого лётчика, уже достаточно серьёзно больного и, в принципе, неплохого мужика — министра обороны. В вину ему ставил одно — слушал не тех советчиков, что соответствует истине.

— Слово предоставляется делегату конференции от Вооружённых сил, заместителю начальника Центра подготовки космонавтов Герою Советского Союза лётчику-космонавту СССР подполковнику Юрию Алексеевичу Гагарину.

Я легко взбежал к трибуне, контрастируя с медвежьей поступью делегатов-чиновников из гражданских сфер.

— Товарищи делегаты! Уважаемые гости партийной конференции! К славному юбилею двадцатилетия Великой Победы советского народа над фашистской Германией наша страна добилась уникальных успехов в освоении космического пространства. Но как коммунист и человек хорошо осведомлённый в делах космической отрасли я вынужден заявить: далеко не всё у нас организовано должным образом, ослаб партийный контроль за целесообразностью использования выделенных народных средств. В результате неоправданного дублирования усилий по созданию тяжёлой ракеты-носителя, предназначенной для достижения Луны и планет Солнечной системы, а также создания на орбите Земли долговременной космической станции сложилась неприемлемая ситуация. Одно из предприятий отрасли, его головная дирекция находится в Украинской ССР, истратило два с половиной миллиарда рублей на создание ракеты, заправляемой чрезвычайно токсичными веществами, а также её стартового комплекса. В результате спешки, желания доказать собственную значимость и элементарного очковтирательства наши товарищи чрезвычайно поспешили с запуском этой ракеты. В результате взрыва полностью уничтожена как сама ракета, так и пусковая установка на Байконуре, подверглись загрязнению, опасному для жизни людей, обширные территории Казахской ССР. Я спрашиваю, товарищи, почему допущены столь безответственные и разорительные для экономики эксперименты? Ответ очевиден. К сожалению, многие члены действующего ЦК КПСС избраны на предшествующем съезде партии голосованием на основании списка, волюнтаристски составленного лично Никитой Хрущёвым, в силу возраста, состояния здоровья и иных личных качеств они не способны проводить политику партии во вверенных им министерствах и ведомствах. Как коммунист, я не могу не остановиться на работе партийных организаций Министерства обороны СССР…

Шелепин не видел текст моего спича. Не знаю, одобрил бы, он лишь дал прямое указание — топить заподозренных в прохрущёвском лобби, не смущаясь, что на публику вылезут крайне неприятные факты. Некоторые из них, на самом деле, составляют гостайну, как-то расходы на космос и катастрофа «Протона». Но ради великой цели — сохранения у власти — нынешняя верхушка Президиума ЦК была готова на такие жертвы.

Мне не оставили выбора. Дорвутся до руля поплечники Никиты, он получит роль серого кардинала, меня спихнут и из отряда космонавтов, и из Совета главных конструкторов, сохранив лишь декоративно-представительскую функцию, вот Алла обрадуется. Поэтому я демонстративно топил Малиновского, с ним и весь остальной военный корпус в ЦК КПСС, которых Никита протащил на съезде в шестьдесят втором.

Самый главный маршал, главная мишень моих нападок, налился пунцовым цветом. Он сидел в первом ряду и прекрасно просматривался с трибуны. Глушко и Челомея я не видел среди делегатов. Вряд ли мою речь покажут по телевизору полностью, да и в советской прессе не напишут многого, зачем простому человеку, выживающему на восемьдесят рублей в месяц, знать, что какие-то гении космоса похоронили миллиарды. Но главное до любителей гептила дойдёт, и мои слова станут для них похоронным маршем. Либо ничего не получится, и отдачей меня самого закатают в асфальт.

А какая альтернатива? Взять больничный и самому отсидеться перед телевизором?

Никак. Я — Гагарин! Пусть даже поддельный.

Не думаю, что моя обличительная речь стала чем-то решающим, но свою роль наверняка сыграла. В протокол конференции внесли резолюцию, обязывающую ЦК навести порядок в военно-космической сфере. Первое же заседание ЦК, а затем заседания Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров повлекли кардинальные изменения в составе Президиума ЦК, а также в Министерстве обороны. Малиновский и два его зама отправились в почётную отставку, министром стал Вершинин, Каманин, перепрыгнув через несколько голов выше его в иерархии ВВС, занял пост командующего воздушными силами. В ЦК КПСС образовалась когорта пенсионеров (по возрасту) во главе с Хрущёвым — из Центрального Комитета не выведены, но, лишившись постов в партии и госаппарате, прежнего веса не имеют. Косыгин удержался, и план на следующую пятилетку будет свёрстан, исходя из его политики рыночной социалистической экономики. Что касается Брежнева, то хитрый царедворец очень вовремя учуял, что ветер норовит повернуть не в ту сторону, и вовремя устранился от борьбы. Иными словами, сделал ровно то, что Келдыш советовал мне.

В чисто советских традициях ЦК и Совет Министров сформировали очередную комиссию по разборкам в делах ракетных, но уже с чётким посылом: ядовитые ракеты предназначены только для войны со странами НАТО.

Это никак не означало, что нам дадут семь «семёрок» на многопусковый полёт к Луне. Сам сказал с высокой трибуны об излишестве многомиллиардных затрат — получи и распишись.

Отряд космонавтов, включая тройки поляков, венгров и граждан ЧССР, продолжал тренироваться, но ближайшие пилотируемые полёты не просматривались. Мы не вывели на орбиту станцию, к которой имело смысл летать, а научные эксперименты в кабине «Восхода» не особо спланируешь из-за мизерности объёма. На Луну лететь не на чем.

У соперников дела обстояли не лучше. Глушко и Челомей из-за моего доноса лишились постов. Работы по «Протону» заморозились, хоть ежу понятно — «вонючку» не так сложно научить летать, а тяжёлая ракета Советскому Союзу нужна и даже очень. Продолжались разработки баллистических ракет на высококипящем топливе и окислителях, но это уже другая история, к космонавтике отношения не имеющая.

В июле на втором пусковом устройстве для тяжёлых ракет состоялся старт, никак не освещавшийся в прессе. В космос ушла двухступенчатая ракета с одним двигателем РД-700 в первой ступени и менее мощным РД-0109 во второй, оба на паре кислород-керосин. Мы с Василием Павловичем обнялись в Центре управления пуском.

— Вернусь в Москву — положу букетик на могилку Сергею Павловичу, — Мишин разомкнул объятия, он, похоже, готов был разрыдаться от счастья, услышав, что вторая ступень отработала штатно как и первая, а массогабаритный муляж пополнил сообщество орбитального мусора. — Мне не стыдно теперь смотреть в его глаза на портрете!

Кроме прессы, существовали и другие способы передачи информации. Как только я повернул ключ в двери квартиры, услышал женские голоса. Алла бросилась навстречу, чмокнула, потом предупредила: у нас Зина в гостях.

— Значит, ты уже всё знаешь.

— Да! У вас есть ракета для Луны! — супруга пригнулась и спросила шёпотом: — Она пришла разведать, есть ли шанс отправить в полёт её мужа.

— Решаю не я, а Госкомиссия. У Нелюбова два полёта, не все из первого и второго состава хоть раз там побывали. Вряд ли.

— Но он — самый опытный!

Понятно. Если на Луну отправится Григорий, я останусь на Земле. Как же ты не утомилась сдерживать меня за эти пять лет! Тем более знаешь — не получится.

— Сейчас главное — катать товарищей из братских стран.

Это её чуть успокоило. Я точно не отношусь к немцам, чехам или полякам.

Потискав детей, сел за стол, слово за слово…

— Зин, что случилось?

— Ничего…

— Это когда Алла мне заявляет «ничего», а сама дуется, точно — пустяки. Тебя гложет что-то серьёзное.

Она гордо вскинула голову, намереваясь отрицать. Но в уголке глаза блеснула слеза.

— У меня не будет детей.

Шум Ксюхи и Андрея за дверью был как-то некстати. Словно подчёркивалось: у нас-то всё в порядке, завидуй.

— Вы же это вроде знали до того, когда приехали в Москву в шестидесятом?

Алла чуть кивнула. Они явно это уже обсудили, и моя не встревала. Молчащая женщина — чудо природы, говорю без всяких шуток.

— Да. Но тогда был спокоен, думал только о космосе. Сейчас состоялся, Дважды Герой. Квартира, машина, майорские погоны, как старший космонавт-инструктор скоро получит подполковника. В тридцать один год столько добился! А детей нет — из-за меня.

— Точно из-за тебя, он проверялся?

— Я лично проверяла, — встряла Алла, разрушив идеал. Тут же спохватилась от двусмысленности: — Он принёс пробирку, смотрела под микроскопом. Специалисту тоже показала. А Зина болела в юности, потом ещё травмы от прыжков с парашютом. Женщинам они не очень показаны, вспомни Иру.

— Ясно, девочки. Говори прямо, Зина, он намерен тебя бросить и уйти к способной рожать? Тогда ему не то что третий полёт не светит, и новая звёздочка под вопросом. Будет очень пешеходным Дважды Героем. Поговорить с ним?

— Не надо. Вот если бы занялся подготовкой к новому полёту…

— То отвлёкся бы от дурных мыслей? Зинуль, брось и постарайся потерпеть. Открою тебе тайну, что и Шелепин не знает. Лунная ракета выведет на околоземную орбиту большую станцию. Внутренний объём — половина нашей квартиры. Вот в ней космонавт будет находится от нескольких месяцев до года, и готовиться к такой миссии нужно тщательно. Что такое полёт на Луну? Он опасен и не совсем предсказуем, хоть мы отрабатываем отдельные этапы порознь. Но там сплошь сработает автоматика, люди только на крайний случай. На станции программа экспериментов будет постоянно меняться, на год вперёд не спланируешь, вот тут и нужен опытный, с гибким мышлением. Ещё раз, не я лично решаю, только пишу представление. Вижу Нелюбова начальником такой станции, но не командиром лунного корабля. Прости за откровенность.

— Завидую тебе, Алка, — призналась Зина, уходя. — У Юры всё прямо, конкретно, даже если не очень приятно на слух. Мой постоянно уходит от ответов, глаза уводит, иной раз думаю — не любовницу ли завёл? Вы к Егорову на свадьбу придёте?

Супруга вопросительно посмотрела на меня, я кивнул. Уж моя роль в сводничестве звёздного жениха со звёздной актрисой такова, что не откажешься. А Алла попробует осуществить давнюю мечту: затмить Фатееву. Ну-ну…

В ресторане гостиницы «Националь», куда отправились после церемонии бракосочетания, улыбчивые юноши предлагали рассесться за длинным свадебным столом. Что любопытно, нас с Аллой разместили довольно далеко — человек за двадцать до брачующейся пары, сказать «до молодых» язык не поворачивается, у обоих второй брак. Видимо, кинозвезда не хотела рядом с собой молодых да ярких, сама выглядела сногсшибательно в белом, Егоров по обыкновению тушевался, он в штатском чёрном однобортном костюме смотрелся белой вороной среди космонавтов, мы, его коллеги, были сплошь в офицерской парадной форме. Чёрно-белая ворона, прошу прощения за каламбур.

Алла с любопытством разглядывала киноартистов, до этого виденных лишь на экране. Когда к ней подошёл Василий Лановой, статный красавец, намного выше ростом любого из присутствовавших военных, представился и поцеловал ей руку, радостно воскликнула:

— Вот теперь вижу, в «Полосатом рейсе» вы гораздо более похожи на себя, интеллигентный породистый мужчина. Как Павел Корчагин вы не столь эффектны.

— Вынужден согласиться, сударыня. Зато благодаря «Корчагину» меня заметили и начали давать роли. Сейчас играю Анатоля Курагина в «Войне и мире», заранее приглашаю на премьеру!

— Только с мужем.

— Значит — с мужем… Если не отобью вас до премьеры.

Он удалился, уверенный, что заставил меня взволноваться. Роль Курагина, повесы и соблазнителя, шла ему, на мой взгляд, куда больше, чем главная в фильме «Офицеры». Уж точно сам себя сыграл в «Семнадцати мгновениях весны» — обергруппенфюрера СС.

Упс… Значит, я в самом деле ревную, если так гадко о нём думаю.

Разговоры в компании космонавтов были куда веселее. На вопрос кого-то из гостей, почему Титова больше не пускают в космос, за него ответил Григорий:

— Когда в первый раз нас привели к макету корабля «Восток», присутствовал Королёв Сергей Павлович. Он говорит: садитесь внутрь, осваивайтесь. Герман влез и возмущённо спрашивает: где штурвал, где РУД, то есть рукоять управления двигателем? Королёв, столько вложивший в автоматизацию управления, аж побелел от злости. Кричит: «Штурвал? РУД? Педали? Может, тебе ещё вожжи дать?» Кто же после такого отправит Титова во второй раз? И за единственный спасибо.

Я знал, что это всего лишь байка, одна из бесчисленных, сам присутствовал при знакомстве Главного с отрядом космонавтов, ничего подобного не происходило. Но Нелюбов так сочно интонировал, что хохотнули даже свидетели той встречи.

Потом танцевали, я чувствовал себя рядом с супругой как Пушкин с Натальей. Когда пригласил её первый раз, в Клубе текстильщиков в Чкалове, она, по крайней мере, не носила каблуки.

— Юра! Помнишь, как ты меня впервые позвал на танец? И зенитчик такой стоит, руку тянет, высокий, широкоплечий, румяный. Даже предположить не мог, что выберу тебя.

Надо же… Мысли материальны. Иначе не объяснить, как они совпали.

— И почему ты выбрала меня?

— Энергичный, дерзкий. Напористый. Сразу поняла — ты любые преграды грудью снесёшь, хоть грудь и маленькая. Ради меня, ради нас!

В узком платье до пят, но с вырезом до колен, тщательно и со вкусом накрашенная, запах дорогих духов чуть слышен, а не сшибает с ног как гептил, моя супруга была необычайно сексуальна. Меня вдруг пробрало такое желание, что плотнее прижался к ней, заодно скрывая, что это желание видно через брюки.

Она поняла правильно. Лишь танец кончился, мы выскользнули из зала ресторана и поднялись на верхний этаж, где были сняты комнаты для иногородних гостей. Увидев парочку, держащуюся за руки, привычная ко всему дежурная по этажу обо всём догадалась и, получив десять рублей, немедленно открыла одну из дверей.

Душ? Расстелить постель? Я вас умоляю!

— Гагарин! Ты меня порвёшь и задушишь!

— Не насмерть. Ты мне ещё много раз нужна. И много лет!

Именно так, на порыве, были зачаты наши дети. Двух вроде бы достаточно… Я не загадывал.

Мы составили компанию новобрачным в Форосе, познакомившись поближе с Натальей. Ездили в Ялту и Севастополь. Красотки вышагивали на пару, производя шокирующее впечатление, особенно на встречных мужчин, смотрелись как две подруги. Правда, Алла мне призналась, что у Фатеевой тяжёлый характер, у Бори гораздо мягче, вряд ли выдержит её долго. Что Наталья шептала своему мужу в супружеской постели, понятия не имею.

После Фороса и на фоне обнадёживающих новостей о подготовке следующей лунной экспедиции я пребывал в наилучшем расположении духа. В сентябре наша ракета «Энергия» взлетела уже в трёхступенчатом варианте. Два боковых ускорителя отработали по девяносто секунд, после чего средний дал полную тягу, а третья ступень вывела спутник на геостационарную орбиту. Полётом управляла мини-ЭВМ «Роботрон», причём, на случай её выхода из строя, на борту имелась дублирующая. Что-то интуитивно подсказывало: можно лететь и человеку, но не стали рисковать. «Восход» с Владимиром Комаровым и польским космонавтом Зеноном Мачульским взлетел на привычной «семёрке», «Энергия-3» забросила в космос ЛК и разгонную ступень, используемую в полёте до Луны и обратно.

Наиболее волнующие моменты наступили, когда лунный корабль отстыковался и пошёл на снижение. Управляемый БЦВМ, он шёл к избранной точке в Океане Бурь, но подтверждение команды на посадку должны были отдать люди, оставшиеся на орбите. Они, как и мы в Центре управления полётами, смотрели на приближающуюся поверхность глазами телекамер, но почти без запаздывания сигнала.

По экранам, напоминавшим телевизионные, пробегали горизонтальные полосы помех, но в целом картинка была чёткая. Океан Бурь, с большого расстояния напоминавший тёмное пятно на ярко освещённой дневной части Луны, предстал камерам отнюдь не как идеальная равнина. Чем ближе, тем чаще мелькали кратеры размером от здоровенных цирков до небольших углублений.

Когда отработало ТДУ, и мы убедились — спускаемый аппарат замер в устойчивом положении на всех четырёх лапах, счастье в ЦУПе буквально висело в воздухе и казалось настолько материально плотным, что хоть нарезай его на куски и продавай в виде торта в «Елисеевском». Эх, почему Сергей Павлович этого не видит… Не бурчит в обычной своей манере: рано радуетесь, ещё взлететь надо.

Правда, далее не получилось столь гладко. Грунт оказался плотнее расчётного, бур долбал его, аж ЛК накренился в противоположную сторону, но набрал не особо много. Мы не гнались за килограммами: сколько ни привезёт — это мировой рекорд, ещё никакому аппарату не доводилось отколупнуть и доставить на Землю образцы.

Когда поисковики обнаружили экипаж, ТАСС торжественно сообщило об окончании экспедиции. Косыгин отправил официальное предложение NASA взять у нас сотню грамм лунного грунта и независимо исследовать. Американцы не торопились с ответом. Наверно, не понимали — это действительно жест помощи или стёб. Они начали наземные боевые операции во Вьетнаме, что очень осложнило отношения между двумя странами, в Хайфон двинулись советские корабли, полные оружия для уничтожения высадившихся морпехов и американской авиации.

Мы не дождались ни согласия, ни отказа. Через двое суток Ил-18 с Комаровым и Мачульским после взлёта потерпел катастрофу на пути к Москве, никто не выжил, контейнер с лунным грунтом разрушился, драгоценная добыча перемешалась со степными песками.

Наверно, у Комарова такая несчастливая планида в любой реальности. Да и вообще всё, что связано с космосом, крайне редко протекает без сучка и без задоринки.

Похороны вылились если не во всенародный, то всемосковский траур. Королёва так не провожали, потому что он был рассекречен только после смерти, основная масса граждан даже не поняла, кого потеряла страна.

Список погибших полностью не публиковался, упомянутый среди пассажиров злосчастного рейса полковник ВВС Святослав Григорьев не относился к числу известных. Между тем, именно он пару месяцев как возглавил Центр подготовки космонавтов и лично отправился в Казахстан встречать Комарова и Мачульского.

Иначе туда летел бы я. А проводы первого космонавта Земли затмили бы гибель экипажа «Восхода-4».

Как бы то ни было, космическая часть полёта прошла достаточно успешно. Не раскрылась одна солнечная панель у ЛК, что никак не повлияло на полёт беспилотника. И надо же, когда казалось, что всё закончено…

Поэтому заседание Государственной комиссии по организации пилотируемого полёта на Луну проходило с отчётливо слышимой минорной интонацией. Докладывал командующий ВВС, на новом посту отвечавший за всё летающее и порхающее, кроме РВСН и ракет ПВО, но по-прежнему плотно опекавший космонавтов. Поскольку речь ему готовил я, ничего неожиданного не услышал, Николай Петрович рассказал, что люди отправятся на орбиту в многократно проверенном корабле «Восход-5», всё остальное выведет тяжёлая ракета «Энергия-3», сценарий полностью отработан во время предыдущей экспедиции, более того, если всё будет протекать столь же успешно, от пилота спускаемого на Луну аппарата потребуется минимальное вмешательство, основные команды управления поступают от бортовой ЭВМ и из ЦУП с Земли. Первый человек на Луне соберёт образцы грунта, укрепит флаг СССР, оставит вымпел с портретом Сергея Королёва и обеспечит фотосъёмку торжественного момента. Я бы добавил — сделает селфи, но в шестьдесят пятом это слово не укоренилось. Затем генерал приступил к главному для меня — рекомендациям по персоналиям.

— Командование ВВС считает наиболее подготовленным, морально устойчивым и подходящим с политической точки зрения кандидатом для полёта в качестве командира корабля и спускаемого лунного аппарата Героя Советского Союза лётчика-космонавта подполковника Гагарина Юрия Алексеевича. Вторым членом экипажа рекомендуется Герой Советского Союза лётчик-космонавт подполковник Леонов Алексей Архипович. Дублёры — Быковский Валерий Фёдорович и Шонин Георгий Степанович.

Комиссия, пусть не столь представительная как Президиум ЦК КПСС, но всё же составленная из весьма влиятельных лиц, председательствовал Косыгин, заседали в его кабинете, явно не ожидала, что я наберусь скромности предложить свою кандидатуру на самую почётную миссию в истории человечества на сегодняшний момент. Славы первокосмонавта мало?

— Уверены, Юрий Алексеевич? — спросил Келдыш.

— Так точно! В своё время это доверие мне обещал оказать Сергей Павлович. Я хочу выполнить его завещание.

— Но это опасно… — проскрипел Суслов. — Можем ли мы рисковать Гагариным? При всём моём наилучшем к вам отношении, Юрий Алексеевич.

Наступило некоторое замешательство, паузу прервал министр обороны.

— Товарищ подполковник, из соображений этики прошу вас удалиться на время обсуждения состава экипажа.

— Есть!

Вроде Вершинин за меня, почему выгнал?

Минут двадцать изображал оловянного солдатика в коридоре, успокаивая нервы. Если командование ВВС уверено в моей подготовленности, то обсуждается исключительно политическая составляющая. Самая непредсказуемая. Как говорит Келдыш, не поддающаяся математическому расчету.

Наконец, из приёмной выглянул помощник Премьера.

— Юрий Алексеевич, вас просят зайти.

Постановление Госкомиссии зачитывал лично Косыгин.

— Командиром экипажа космического корабля «Восход» назначается лётчик-космонавт СССР Юрий Алексеевич Гагарин, дублёр — лётчик-космонавт СССР Георгий Степанович Шонин. Посадкой пилотируемого аппарата, спускаемого на Луну, управляет лётчик-космонавт СССР Алексей Архипович Леонов, дублёр — лётчик-космонавт СССР Валерий Фёдорович Быковский. Пуск космического корабля «Восход» и ракеты-носителя «Энергия-3» с лунным космическим кораблём произвести не позднее марта тысяча девятьсот шестьдесят шестого года.

Пол подо мной показался вдруг зыбким и мягким.

Я не попаду на Луну⁈

Разве что по профсоюзной путёвке, как когда-то обещал Алле.

Тайну совещательной комнаты мне позднее раскрыли Каманин и Келдыш. Основными противниками идеи позволить именно мне сделать «маленький шаг для человека, большой шаг для человечества», стали партчиновники ЦК и особенно «друг» Суслов.

Всё ясно. Они помнят мою небольшую, но всё же запомнившуюся роль в свержении Хрущёва, обличительную речь на Партконференции, соответственно, опасаются, что наберу излишний политический вес. Конкурент — молодой, популярный в народе, активный, пользующийся поддержкой силовиков, им такой абсолютно не нужен. Так что не Хрущёву одному я неудобен.

Моё назначение в полёт, но без высадки, получилось результатом компромисса, за меня стояли Вершинин, Каманин, Келдыш, идеологи — против, Косыгин стал на сторону вторых и тем самым решил исход дела.

— Милый, что случилось? — спросила Алла, подавая ужин. — Выглядишь, словно под машину попал.

— Под каток-асфальтоукладчик под названием ЦК КПСС. На Луне высажусь не я, а Леонов.

— Слава богу! Хоть не верю в бога, а помог. Нелюбов? Что Зине сказать?

— Даже не рассматривался.

— Ох-х-х… Спасибо партии и правительству, что ты не летишь.

— Почему? Останусь на орбите Луны и обожду Леонова.

Тарелка с салатом грохнулась на доски пола и разбилась. Нет, супруга не швырялась посудой, просто пальцы разжались. Она действительно очень переживает за меня.

Ну а что? Квартира в центре Москвы останется, машина. У неё приличная работа — хоть без высшего образования, но старший лейтенант медицинской службы. Сама как картинка, предмет заочного обожания тысяч советских мужчин, Алла не пропадёт, если что. И дети за ней как за каменной стеной, родители помогут — мои и её.

Но я вернусь. Надеюсь.

Глава 17

17

Январь тысяча девятьсот шестьдесят шестого года. Космодром «Байконур», пусковая площадка для тяжёлых ракет. Зимний ветер свистит в ажурных конструкциях мачт и опор, разбивая снежную крупу о белый блестящий корпус ракеты высотой более пятидесяти метров, к бокам которой крепятся два ускорителя втрое короче.

Вблизи заметно множество отличий у «Энергии-3» и «Дельта-Хэви». Внутри наверняка ещё больше, как и с другими американцами, у разработчиков нашей красавицы была лишь исчерпывающая документация по двигателям и устройству первой ступени «Сатурн-5». Например, у «Энергии», стандартизированной и под четыре боковых ускорителя, в конструкции центрального блока предусмотрены стрингеры для их крепления в максимальной комплектации, тогда тяга пяти двигателей РД-700 сравнивается с тягой первой ступени «Сатурн-5», что более чем достаточно для любых задач в обозримом будущем. Но такая связка ещё не испытывалась, и никто не рискует спешить, не желая повторить крах Глушко-Челомея.

Если бы в моей прошлой реальности ракета-носитель сопоставимой мощности появилась в начале семидесятых, пусть после проигрыша лунной гонки, но всё же, мы бы успели гораздо больше… Но что теперь об этом сожалеть.

И вот предоставлен второй шанс всё переиграть. Последний. Ну, точнее, предпоследний. Двадцать восьмого марта в Кремле откроется XXIII съезд КПСС, где развернётся борьба между умеренными реформаторами-рыночниками, то есть командой Шелепина и Косыгина, и консерваторами пост-сталинского толка. Успешная посадка на Луну и возвращение домой придадут прогрессивной фракции дополнительные козыри. Главное сражение развернётся за состав ЦК КПСС, где до сих пор хватает поплечников Хрущёва. Голосование списком, подготовленным Президиумом ЦК, не прокатит, начнётся поимённое обсуждение персоналий. Съезд из парадно-процедурного мероприятия превратится в арену, сор внутренних склок выплеснется наружу. Слышал и о других фракциях, обработке будущих делегатов — за кого голосовать.

Если наша миссия сорвётся, к началу марта на стартовых площадках Байконура будет стоять две другие заправленные ракеты — «Энергия-3» и «Восход». Для победы не только над американцами, но и над внутрипартийной оппозицией правительство на этот раз не экономит.

— Это — твоя? Красивая. И страшная.

Жену космонавта никто не пустил бы к стартовому столу, я выхлопотал Алле командировку на Байконур под предлогом участия специалиста из их института в медицинском сопровождении космонавтов для лунной экспедиции. Все всё понимали, но никто из одобрявших поездку не вставил палки в колёса.

— Почему — страшная?

— Как в дыму. Знаю, это просто кислород. Но там же и керосин, да? А тебя увезут на самый верх, и под тобой будет всё это…

— Не будет.

— Гагарин! Укушу. Твоя дурацкая манера бросить одну короткую фразу и оставить в неведении порой просто бесит.

— Я на этой не лечу. Во всех газетах же печатают фото ракет «Восток» и «Восход», они гораздо меньше, но только на них на орбиту вывозят людей. Они слабее, зато более отработанные. Повернись направо — вон, на горизонте чёрно-белая чёрточка в окружении мачт.

— Съездим поближе?

— Даже если не захочешь — съездишь. Ты же по протоколу сопровождаешь нас с Алексеем до старта.

— Ну… да. Она точно безопаснее?

— У неё к макушке приделана САС — система аварийного спасения. Фактически ещё одна ракета. Если хоть что-то при работе первых ступеней произойдёт не так, автоматика запускает двигатели САС, и та уводит корабль «Восход» от носителя, открывается парашют, мы через несколько минут мягко приземляемся в Казахстане, злые как черти от срыва миссии. Только не говори, что хотела бы мне такого.

— Что ты! «Всем на прощанье желаю удачи, жить без улыбки на свете нельзя…»

Алла, кутаясь в шубу от ветра, дрогнувшим голосом спела кусочек финальной песни из передачи «Кабачок тринадцать стульев», вышедшей впервые за день до нашего отлёта на Байконур. А голос дребезжал от холода или с трудом скрываемого волнения. Она не знала, будем ли мы смотреть следующий кабачок вот так же вместе, смеяться с детьми над шутками пана Директора, пана Гималайского, счетовода Вотрубы, слушать польские песни… Я и то был спокойнее, неоднократно провожавший в небо членов отряда космонавтов. Правда, отправлять себя самого — очень даже другие ощущения.

Нервотрёпка прибавилась после нескольких задержек. Сначала — из-за выявления технических неполадок. Наверно, ни разу так не контролировали подготовку ракет. КГБ не исключило версию теракта с крушением Ил-18, когда погибли Комаров, Мачульский и их сопровождение. На Байконуре царила шпиономания едва ли не хуже тридцать седьмого года, при малейшем подозрении на халатность, не приведи господь умысел, гэбисты немедленно хватали человека и изолировали без суда и следствия до дня запуска. Командир войсковой части, обслуживавшей пусковые комплексы, буквально рвал и метал, лишившись нескольких специалистов, остальные трудились в две смены, опасаясь пропустить хоть мельчайшую неполадку. А мы с Алексеем боялись, что уставшие от непрерывного аврала офицеры как раз и допустят оплошность. В Советском Союзе очень многое происходило именно так — создать рукотворные трудности и героически их преодолеть, организовав штурмовщину вместо планомерной работы, подбадривая себя призывами к бдительности, ибо враг не дремлет и в любую секунду может открутить в ракете Самый Главный Шуруп.

Затем капризничала погода, ветер дул с такой силой, что старт «Энергии» отложился на сутки. Когда, наконец, тройной факел её ракет утонул в облаках, начался наш обратный отсчёт для нас.

Из последних минут запомнилось, как укоризненно смотрел на меня офицер, когда я в карман скафандра запихнул микроскопическую куколку и столь же крохотного мишку — сувениры детям. Да ещё уговоры Жоры Шонина: Юра, ты же и так герой всех времён и народов, будь человеком, пусти меня слетать, разумеется — в шутку.

В этот раз лежать в шарике кабины пришлось гораздо дольше, нас загрузили с запасом по времени, чтоб успеть устранить любые непредвиденности к моменту запуска, и «Восход-5» сверхточно успел к рандеву с лунным кораблём. Показалось, что в этот раз перегрузки даже меньше, чем пять лет назад, что неудивительно — потяжелевшую третью ступень двигатели первой разгоняли не столь стремительно. А вот ощущения в невесомости были ровно те же.

— Алексей, рассказывай, что к чему. Я же давно летал и лишь один виток.

— Да успокойся. Привезу тебя назад в лучшем виде.

Наверно оттого, что Леонова вплоть до лифта не провожала жена, он выглядел олимпийски спокойным.

Мы оттарабанили доклады о самочувствии и о поверке бортовых систем. Я поглядывал в иллюминатор, времени выдалось даже несколько больше, чем в первый раз, часть работы взял на себя второй космонавт. Северное полушарие, обильно задёрнутое облаками, как наши окна модным дедероном, не впечатлило. Над южным бушевали грозы, очень необычно видеть грозу с высоты более двухсот километров, словно в тёмных тучах оборвало электропроводку, и она сердито искрит.

Стыковка с ЛК произошла через виток и довольно нервно. Мы соединились с ним кормовой частью «Восхода», потому что с другой стороны лунного аппарата висела перезапускаемая ступень «Энергии», предназначенная для разгона состыкованных кораблей до первой космической. Американцы в программе «Аполло» тоже столкнулись с этим фактором и предпочли перестыковку по пути к Луне, Мишин и компания решили не заморачиваться и не усложнять первый этап.

Как только отработала и отделилась разгонная ступень, снова пришла невесомость. Теперь в случае нештатной ситуации, как у «Аполло-13», облёт Луны неизбежен. Но пока техника вполне укладывалась в заданные параметры, грех жаловаться.

А вот человеческая составляющая… На вторые сутки в космосе почувствовал себя хуже. Знаю, при нормальной гравитации мозг опирается на нижнюю часть черепной коробки, здесь же он «всплывший». Доложил в ЦУП, что самочувствие так себе, но терпимое. Леонов адаптацию к невесомости перенёс лучше.

Что сейчас творится на Земле? После катастрофы предыдущего экипажа обсуждалось предложение ничего не давать в эфир, пока Леонов не вернётся живым и здоровым на борт «Восхода». Но американцы засекут запуск двух ракет, услышат радиообмен, заметят, что какая-то конструкция взяла разгон к Луне. «Голоса» заверещат на все голоса, пардон за каламбур. В итоге, как часто бывает, возобладало половинчатое решение: сообщить о полёте к Луне, но умолчать о планируемой посадке, ограничиваясь обтекаемым «в целях продолжения научных экспериментов».

На третий день недомогания прошли. Адаптировался полностью, и если что-то доставляло дискомфорт, так это теснота кабины. Можно отстегнуться и оттолкнуться от кресла, но путешествие на расстояние в четверть метра мало вдохновит. Поэтому оставались на месте и плыли в космосе, занятые мелкими экспериментами в невесомости, а также контролем систем. Конечно, за ними следили БЦВМ и ЦУП, но кому больше всех надо? Поэтому вели контроль, за ним надзор, за надзором спецконтроль, над всеми — спецконтроль за спецнадзором, ровно как в романе Шёвалль-Валлё, ещё не написанном, и в его прекрасной экранизации Рижской киностудией.

Главное, чтоб сохранялась правильная ориентация солнечных батарей. Двигатели молчат, но на борту работает масса аппаратуры, в том числе охлаждение и вентиляция, без них обитаемый объём очень быстро превратится в финскую сауну, затем в крематорий.

Из всех мелких экспериментов самыми приятными оказались дегустационные. С каждым стартом разнообразилось меню, сейчас звёздные повара расстарались на славу: супы, борщи, рассольники, мясное пюре с картофелем, поре мяса птицы с кашей, всего до двух десятков горячих блюд, точнее — разогреваемых, хлеб бородинский, сыры, ветчина, осетрина, судак, клубника… Нам бы в авиаучилище десятую часть этого великолепия, все бы как один рвались в космонавты. Нормы были достаточно свободные, мы с Алексеем налегали на то, что по вкусу каждому, докладывали о впечатлениях. Пока не случилась беда.

На исходе четвёртого дня, за считанные часы до маневра коррекции с выходом на лунную орбиту мой напарник занемог. Подскочила температура до тридцати восьми, жаловался на диарею и боли в животе. Едва успел поднести к лицу пустую упаковку, как его вырвало. Спасибо, что не расплескал, и нам не пришлось ловить ароматные капли по всему обитаемому пространству.

— Алмаз, я — Кедр. Прошу оценить состояние Алмаз-2, — донеслось из ЦУП.

— Да выдержу… Какие наши годы. Скажут — обосрался только от одной мысли о спуске на Луну?

— Алексей! — я начал закипать как чайник на плите. — Речь сейчас не о спуске. Земля конкретно готова прервать задание. Сбрасываем лунный, не выходя на круговую, и идём домой — клизмы ставить.

В то же время смотрел на него с сочувствием. Это — пик, апофеоз жизни. То, к чему шёл пять лет. Дело, ради которого, быть может, и предназначен с рождения. Ломать мечту из-за банального желудочно-кишечного расстройства?

Вообще, мы понимали друг друга хорошо, и не только в паре с Леоновым. В отряде космонавтов все были коллективисты и контактные. Будучи заточёнными в крохотном шарике, ссориться — непозволительная роскошь. Надо поддерживать товарища и рассчитывать на его помощь, всё, никаких фрейдистских психологическихманёвров, столь любимых американцами: не являются ли ваши проблемы следствием проблем в детстве с родной матерью, давайте поговорим об этом… Мама — святое, не тронь, а если человек гнилой и склочный, ему не место среди нас, независимо от причин.

— Даже не думайте прерывать. Справлюсь. На Луне тяготение вшестеро меньше. Считаешь, я в шесть раз ослабел?

ЦУП тем временем приказал отменить приём пищи: на Байконуре изъяты и отправлены на экспресс-анализ тубы с едой из партии, откуда взяты припасы на наш кораблик.

Всё, мы на окололунной орбите. Связь потеряна, «Восход» зашёл в тень Луны. Она очень яркая, особенно по сравнению с угольной чернотой неба и невероятным числом звёзд, с земли столько не видишь даже в тропиках в ясную погоду.

Леонов проглотил жаропонижающие пилюльки и от кишечного расстройства, аптечка наша небогата. Чуть полегчало. Но даже голос слаб.

— Я смогу… Раз должен — у меня получится.

После второго витка и восстановления связи ЦУП ошарашил: нас пытались отравить.

— Алмаз, я Кедр. В отдельных экземплярах пищевых упаковок «борщ украинский» и «свинина в кисло-сладком соусе» обнаружены микроорганизмы, вызывающие острое желудочно-кишечное расстройство, не опасное для жизни, но приводящее к недомоганию. Посадка Алмаза-2 на Луну отменена.

Алексей пробормотал что-то сквозь зубы.

— Кедр, я Алмаз-1. Прошу утвердить решение. Я буду пилотировать ЛК. Алмаз-2 находится в удовлетворительном состоянии, чтобы контролировать автоматические системы при стыковке после возвращения на орбиту.

Луна была очень близко. Наша траектория после коррекции стала почти круговой, меньше сотни километров в апогее. Крупные цирки, долины, впадины и невысокие горы в обрамлении тёмных пятен морей просматривались вполне отчётливо через иллюминатор, я нащёлкал множество снимков как заправский турист, особенно обратной стороны. Шикарные пейзажи Луны, обалденные картины космоса… и всё разбивалось о недомогание напарника.

— Алмаз-1, посадку разрешаю, — сжалился, наконец, репродуктор.

С этого момента стало чуть проще. Мечтая попасть на Луну, я миллион раз повторял необходимые операции на тренажёре — до автоматизма. Бросив Алексею утешительное «в следующий раз», задраил люк. Проверил скафандр, крепление шлангов, кабеля, а также страховочного троса, он на полметра короче шлангов и проводов, чтоб те не оказались внатяг, если слишком отдалюсь.

Погнали!

Когда открывается дверца в борту самолёта и ты прыгаешь, внизу — земля. Здесь дорога из люка ведёт в никуда, в вечную и бескрайнюю пустоту. Страх, лёгкое головокружение… и восторг от шага в непознанное.

Я перебрался в спускаемый аппарат, он теснее гроба, там хоть чуть-чуть места оставляют под цветы для дорогого покойника, здесь вряд ли вместится жалкая гвоздичка.

Перед задрайкой люка я вытащил и вышвырнул в открытый космос контейнер с пищевыми тубами. Лучше лёгкая голодовка, чем нелёгкое отравление.

Мы начали третий виток и снова потеряли связь с Землёй.

— Алмаз-2, я Алмаз-1. Как ты?

— Тоскую. На твоём месте чувствовал бы себя лучше.

Мы какое-то время могли болтать, не опасаясь, что в нашу болтовню вмешается ЦУП.

— Сейчас автоматика расцепит нас. Уверен?

— Нормально. За меня не волнуйся. Давай сам!

Хорошо, что не бросил сентенцию «будь осторожен». У каждого, кто садится в космический корабль, опция осторожности отключена, иначе какой к бебеням космос. Мы не рискуем понапрасну? Ничего подобного, лишь выполняем инструкции.

Земля показалась над лунным горизонтом, когда «Восход» выпустил меня из объятий и отдалился на десятки метров, медленно увеличивая расстояние. Без ретрансляции радиосигнала его передатчиками у меня нет связи с базой.

Торможение. Я мог лишь незначительно управлять ориентацией, всматриваясь в приближающуюся поверхность, спускаемая ступень шла под управлением «Роботрона». Под нами проносился хаос из кратеров, скалистых выступов, нагромождений камней, никакого ровного места. Даже океан Бурь, лавовое поле, был весьма далёк от равнины, метеориты за миллионы лет взрыхлили и его. Как положено по инструкции, правая рука на ручке коррекции ориентации, левая — на кнопке аварийного пуска двигателей взлёта.

На финальном этапе у меня всего три секунды, чтоб скорректировать точку посадки, если внизу не окажется ровной площадки — прощай, Луна. Эту ситуацию много раз обсуждали на партсобрании, пока Комаров разок не отрезал: если ты — коммунист, никогда не нажмёшь. Садись!

Кроме того, досрочный набор высоты приведёт к тому, что я окажусь довольно далеко от «Восхода», основательно отстав. При весьма ограниченных запасах керосина и кислорода на его борту сближение и стыковка сильно усложнятся.

Поэтому — садимся, и никаких гвоздей.

Радара нет, высоту определяет оптический прибор, но как только реактивные струи дотянулись до поверхности, я заподозрил, что он врёт и показывает расстояние лишь до поднятых облаков.

Вроде бы место на четвёрочку по пятибалльной, сложно рассмотреть из-за взметнувшейся пыли, последний вздох тормозного двигателя… Ба-бах!

Нет, не так я представлял себе мягкую посадку. Даже если бы я сверзился метров с десяти, опоры выдержали бы. Тем более, корабль застыл точно не в вертикальном положении. Посмотрел в иллюминатор — там только завихрения пыли, вздыбленной реактивной струёй.

Сила тяжести в шестую часть земной ощутима, но даже где-то приятна.

— Кедр, я — Алмаз-1. Посадка состоялась. Проверяю техническое состояние.

Я спешил. Полный оборот «Восхода» вокруг Луны — около двух часов. Мне надо успеть на рандеву.

Люк долой, вывинтился из спускаемого аппарата и спустился по лестнице на поверхность, по щиколотку увязая в пыли.

Так… ТДУ вырубился явно при высоте больше десяти метров, потому так тряхнуло, опоры деформировались, а взлётная ступень будет вынуждена стартовать под углом порядка сорока — сорока пяти градусов к вертикали, что не очень хорошо. Я установил камеру, взяв спускаемый аппарат с ракурса, чтоб не бросались в глаза крен и повреждения, сам немного попозировал, затем бросился к контейнеру, он снаружи, достал оттуда вымпел, флажок и миниатюрный бур.

Любоваться просторами Луны? Быть может — потом, по фото. Я один за час с копейками выполнил программу, на которую двум американцам в моей прошлой реальности требовались многие часы. Озираться по сторонам некогда. Прихватив цилиндрик с образцами грунта, вновь втиснулся внутрь корабля и задраил люк.

Шлем не открывал, и так внутренняя поверхность обильно покрылась микрометеоритной пылью. Всего лишь крошки, а ведь они, наверно, путешествовали по космосу сотни миллионов лет, какая-то часть этих частичек прибыла с окрестностей далёкой звезды из-за пределов Солнечной системы! Но теперь они — лишь просто грязь, которую не хотелось пускать к телу.

Взлёт!

— Алмаз-1, я Кедр. У вас перерасход топлива. Алмаз-1, вы не подниметесь до расчётной высоты.

Из-за крена в момент старта? Из-за повреждения от удара при посадке? Не столь важно. По-настоящему существенно другое — хватит ли его для выхода в расчетную точку встречи с «Восходом».

Он вынырнул из зоны радиомолчания до моего взлёта, шли интенсивные переговоры.

— Алмаз-2, я Кедр. Траектория движения пересчитана. Снижение до шестидесяти двух километров… Алмаз-2, я Кедр. Ограничение топлива на коррекцию орбиты и возвращение… Алмаз-1, топливо израсходовано.

Я сам прекрасно заметил, когда остановился двигатель взлётной ступени. Больше от меня ничего не зависит. Лунный корабль превратился в искусственный спутник естественного спутника, практически вечный, потому что не тормозится атмосферой, с периодом обращения менее двух часов. На его борту есть электричество благодаря двум небольшим солнечным батареям и аккумуляторам, оттого вентилируется и охлаждается мой скафандр, а также кабина. Воздуха часов на тридцать, немного воды, всё. Без «Восхода» я гол и беззащитен перед открытым космосом, поэтому сообщение, что бортовая ЭВМ орбитального корабля отрубила тягу двигателя до окончания сближения, потому что иначе «Восходу» не хватит топлива на возвращение, прозвучало смертным приговором.

Стыковка отменена.

— Алмаз-1, я Кедр. Нам чрезвычайно жаль. Что мы можем сделать для вас?

Да ничего уже не можете. Это — конец.

Я прикрыл глаза. Напряжение, владевшее мной в последние часы и позволившее поддержать бешеный темп, уложившись в единственный виток «Восхода» вокруг Луны, куда-то улетучилось.

Можно никуда не спешить. Собраться с мыслями. Пока Леонов не улетел, и поддерживается связь с ЦУП, передать последний привет родным. А потом провести последние часы в размышлениях — что у меня получилось во второй и очень короткой жизни.

Я здесь провёл восемь лет. Восемь прекрасных лет, куда более понятных и морально комфортных, чем в том постсоветском будущем. Обеспечил, что Советский Союз первым доставил человека на Луну. А поскольку практически готова следующая экспедиция, куда больше шансов, что другой космонавт вернётся живым.

Но как горько умирать…

Простите меня все, кому обещал вернуться. Алла, Ксюша, Андрей… Вы всегда со мной, а я всегда с вами.

Если заплачу, капли не потекут по щекам вниз, я — в космосе, в невесомости.

И практически уже в вечности.

Через годы или десятилетия, наверно, какой-то корабль отловит мой гроб. Достанут моё тело, запечённое как в гриле, когда сдохнет система охлаждения. Но мне уже всё равно.

Открыть люк и шлем скафандра, прекратив всё разом? Ни за что. Каждый должен до конца выдержать отмеренное. Не знаю — зачем.

Пока не ушёл «Восход», связь работала. Я слышал перебранку Алексея с ЦУП, но не особо вникал, пока…

— Алмаз-1, я Алмаз-2, — пророкотал в наушниках голос Леонова. В нём больше не чувствовалось прежней слабости, то ли адреналин от близости провала экспедиции и гибели командира, то ли принял стимулятор. Затем он забил на правила шифрования и заорал на весь эфир: — Юрка! Не ссы. Не брошу тебя. Мы сближаемся. Готовься к переходу на «Восход» без стыковки.

— Алмаз-2, я Кедр, сообщите о намерениях, — тревожно вмешался ЦУП.

Но мы вошли в тень Луны и на время избавились от ценных указаний с Земли. В замысел Леонова не верил ничуть. Лихости от него точно не жду, пусть хоть сам вернётся живым.

А за нами придут другие.

Глава 18

18

Бемц! Бемц!

Я попытался укрыться от оплеух. Вот так в аду встречают прибывших?

Алексей в роли сатаны оставил мои грешные душу и тело в покое.

— Оклемался-таки. Надоело одному отбрехиваться от ЦУПа.

— Где мы?

— Не поверишь. На борту двухместного пилотируемого космического корабля «Восход-5», сделано в СССР.

— Ща я сам тебя ударю. Не посмотрю, что ты — поносник.

Он заржал.

— А давай! Мало того, что первая в истории успешная высадка человека на Луну, так ещё первый мордобой в космосе! Ладно. Ты отдыхал сутки. Только прошли границу гравитационных полей, мы уже подхвачены тяготением Земли, ещё триста тысяч километров — и дома.

— Дай попить.

— Родной матерью тебе быть не подписывался. На, пей.

В рот ткнулась мягкая трубочка.

— Блин… Ничего не помню.

— Да и вспоминать нечего. Я боялся, что корабли ляснутся, домой не на чем лететь. Хоть вылезай наружу и тормози ногами. Но твой и без топлива — больше тонны. Меня бы просто расплющило, попади между ними. Знаешь, если бы не проклятый фашистский «Роботрон», включил бы движки на считанные секунды и попал бы в стыковочный, шли ровно.

Он был достаточно бодр. Видимо, организм прошёл пиковую точку борьбы с инфекцией, космонавта не так просто уморить. Я проглотил воду и продолжил расспросы.

— Но фашист не позволил, а ты не посмел оторвать проводки и полностью перейти на ручное. Дальше.

— Ты рискнул прыгнуть, отсоединив шланги системы вентиляции и трос. Попытка была одна, и ты её запорол. Всего на несколько метров промахнулся. Так бы и проплыл — величественно, гордо, зато мимо. Мёртвый памятник самому себе.

— Но мужественный подполковник Леонов…

— Но мужественный без пяти минут Дважды Герой Советского Союза Леонов, наблюдавший за твоим барахтаньем в космосе, отсоединил карабин страховочного троса, сам оттолкнулся от шлюза «Восхода», удерживаясь на одних шлангах, и как заправский ковбой кинул тебе трос.

— Всего-то? Даже не интересно. Легкота! Но отчего я отрубился на сутки? От отравления углекислотой?

— И от перегрева. Пока я тянул тебя как невод с золотой рыбкой, взошло солнце и поджарило в скафандре. Не знаю, насколько, но когда присоединил кабель, уже внутри «Восхода», твоя температура тела была свыше сорока градусов. И ты вонял.

— Инда взопрели озимые?

— Если бы. Духман шёл конкретно от твоего скафа, и я допёр, что воняет Луна. Лунная пыль, очень странный кисловатый запах. Поскольку ты прое… пролюбил образцы, я протёр скаф и твои ботинки влажной салфеткой, сохранил её для лаборатории, не благодари. Хоть что-то привезём.

— Пролюбил⁈ А это?

Я вытащил из кармана на бедре цилиндрический контейнер и пустил плавать по кабине. Леонов поймал его.

— Тяжёлый! Надо отколупнуть камушек, вставлю в кольцо, подарю Свете.

Света — это его жена.

— Головой ударился? Разговоры пишутся.

— Нет. Просто весёлый, раз ты пришёл в себя. Нам ещё три дня вместе… голодать.

ЦУП сообщил, что комитетчики уже произвели аресты, один из деятелей, отвечавший за контроль питания, признался, что умышленно добавил болезнетворных гадов в некоторые тубы уже после стерилизации, его связи и мотивы выясняются. Отдельные из продуктов, скорее всего, безопасны, но мы с Леоновым дружно решили терпеть, употребляя лишь воду. Для стройности полезно, желудки привыкли и более не досаждали голодными спазмами.

На земле с нами работали в полной химзащите и в изолирующих противогазах, посадив в Алма-Ате в инфекционном отделении на трёхдневный карантин в опасении инопланетной заразы. Если бы успели исследовать образцы, добытые прежним экипажем, знали бы — Луна стерильна, в отличие от кишечника Алексея. Я был голоден и вполне здоров, что солнышко меня погрело — лишь на пользу.

Когда, наконец, на нас спустили журналистов, и один спросил о самом заветном желании после посадки, я честно признался:

— Ехать в Москву на поезде. Что-то мне страшно стало летать. Хочу увидеть жену и детей.

Только после пресс-конференции к нам допустили Аллу и Свету, негодяи. Хоть, быть может, и правы, мы бы не захотели расставаться с жёнами ради каких-то там журналистов. И — да, из ЦК Компартии Казахстана дали распоряжение выделить отдельный мягкий вагон до Москвы, в том числе для сопровождавших из ЦПК ВВС и Института авиационной и космической медицины.

О, этот поезд надо было видеть! На каждой большой станции собиралась несметная толпа, мы подходили к окну, махали руками, люди едва не штурмовали вагон, сначала жители Казахской ССР, потом российские…

Алла со Светой кормили нас только привезённым с собой и купленным в Алма-Ате, никакого вагона-ресторана. Лаваши с начинкой я успел струщить в первую очередь под завистливыми взглядами Алексея, которого Алла два дня держала на втором столе и лишь потом ослабила ограничения. Он, истощённый болезнью и голодухой, в земном тяготении первый день после приземления напоминал плащ, который хочется перебросить через руку. Я всё же сохранил способность передвигаться своим ходом, слегка отъелся на больничном, потом добавил на домашнем. Когда в вагоне гасили свет, доказывал супруге, что никакие мужские функции в лунном полёте не пострадали. А у неё не отпал вечный вопрос.

— Гагарин! Ты серьёзно… То, что сказал перед журналистами? «Боюсь летать». Точно больше не полетишь?

— Ну, в космос не так страшно. На самолёте, оказывается, опаснее.

— Ну ты и врун!

Мы очень уютно лежали на полке, в принципе рассчитанной на одного пассажира, я не торопился переползать на свою. Штора, опущенная вниз и прицепленная отверстием на специально обученный штырёк, почти не пропускала света, лучи от ночных фонарей только мелькали в щелях между шторкой и стенкой вагона.

И в этой милоте самого честного (ну, почти самого честного) человека на Земле обвиняют во лжи!

— Почему — врун⁈

— Потому что видеозапись с камеры «Восхода» запечатлела, как ты отключился от системы жизнеобеспечения и сиганул в открытый космос без страховки! А потом попал под солнце. И выжил под его прямыми лучами без вентиляции скафандра, что считалось невозможным! Да по тебе диссертацию напишут, а этот кадр попадёт во все учебники космической медицины.

— Как пример, что советские космонавты более живучие, чем тараканы.

— Твоё счастье, что я посмотрела запись в день отлёта, когда знала, что ты в порядке и строишь глазки казахским медсёстрам. Иначе родила бы ежа от страха. Была бы у нас тройня.

— Расскажи эту историю папе, и он объяснит: я не виноват. У некоторых мусульман есть поверье, что Аллах ночью не видит, и можно грешить. Ерунда, конечно, бог всеведущий. Но я-то не видел, что Земля выползла из-за горизонта, и связь восстановилась, сам летел с отключенным кабелем, был уверен — нас не пишут. Зачем тебя лишний раз волновать? Всё хорошо, что хорошо кончается.

— Гагарин! — она взяла меня за горло с нешуточной хваткой, ноготки царапнули кожу. — Поклянись! Больше ни-ку-да не летишь!

— А в Париж с супругой по приглашению президента? Лондон тоже ничего, говорят. В Лондон поезда не ходят, он на острове. Кэпитал оф зэ Грэйт Брытн, если ты не в курсе.

Она больно укусила меня за нос, на том успокоилась.

Так пролетели неполные четверо суток поездки, я уж начал совеститься по поводу каприза с поездом, самолётом давно уже были бы дома, тискал бы Ксюху с Андрюхой, отдал бы им игрушки, страшно сказать, побывавшие аж на Луне! Заяц с первого полёта, дочь потеряла к нему интерес, хранился дома как семейная реликвия. Да и Казанский вокзал не особо подходил для торжественной встречи, красную дорожку под прямым углом к вагону далеко не раскатать, поступили проще — бросили на перрон ковёр.

Так даже лучше, прямо у вагона столпилось куда меньше народу, чем обычно во Внуково, фактически стоял полукруг из главных встречающих: Шелепин, Косыгин, Брежнев, Семичастный, Вершинин, Келдыш и «друг» Суслов, в промежутке между ними и собственно поездом втиснулись операторы с камерами, сверху свисали микрофоны.

Я шагнул первым под огни прожекторов.

— Товарищ Первый секретарь ЦК КПСС! Задание партии и народа выпол…

Шелепин не дал договорить, сгрёб в охапку, аж зимнюю шапку мне сдвинул, едва не упала.

— Юра! Спасибо, дорогой. Спасибо, что всё сделал и выжил. И себя спас, и для страны это неоценимо…

Не знаю, что и как писали камеры и микрофоны, что уйдёт в эфир. Шелепин принялся жмякать Леонова, мне жали руки остальные встречающие, я сиял на тридцать два — от души и искренне, в этот момент был рад даже Суслову.

Наконец — в Москве. Наконец — дома.

И Алла права. Завязываем.

И Суслов тоже был прав, мои два успешных полёта дали накопительный эффект. Народное ликование по поводу высадки на Луну точно не уступало эйфории от первого полёта. Правительство проявило ту же щедрость, выделив нам и Леоновым по «волге», понятно, что Алла не отдала чёрную с коробкой-автомат, у нас теперь две. Мой товарищ получил расширение жилплощади в Звёздном, нам уже некуда расширяться в Москве, поэтому добавилась служебная госдача в ближайшем пригороде. По пятнадцать тысяч рублей на каждого, пачка талонов на получение одежды для себя и родных с очень секретных баз, не менее тайных, чем военные. Обоим по второй Золотой Звезде и по звёздочке поменьше — на погоны. Живём!

До партийного съезда я сделал вояж по некоторым областным центрам, куда не попал после первого полёта. Одним из них стал Оренбург, естественно, прихватил с собой первую космоледи, заодно навестила родителей, а потом отправились в училище имени Чкалова.

Курсанты выстроились взводными коробочками, промаршировали. Начальник училища сменился, но осталось ещё несколько человек, служивших во время выпуска пятьдесят восьмого, я их помнил, они делали вид, что помнили меня с тех пор, а не по фото в газетах. Хотя… Байка о том, как курсант отказался покинуть самолёт и посадил его без инструктора, передавалась из поколения в поколение, обрастая неизвестными даже мне подробностями.

После неизбежной церемониальной части я спросил у офицеров:

— У вас обучается курсант Павел Харитонов?

— Так точно, товарищ полковник. Отличник.

— О нём как-то рассказывали его родители в Калинине. Попрошу вызвать курсанта.

Моя просьба была равносильна приказу. Пацан, выдернутый к начальнику училища, чуть смешался, переступив порог, косил глаз в мою сторону, но собрался и чётко отрапортовал генералу.

Я смотрел на лицо, миллион раз виденное в зеркало — на такое же или гораздо более старое. Жутковатое ощущение. Спросил его:

— Сержант! Харитонов Виктор Степанович и Харитонова Ольга Макаровна кем вам приходятся?

— Мои родители, товарищ полковник.

— Как они?

— Умерли, товарищ полковник…

Как и в прежней реальности.

— Сожалею. Они мне рассказывали о сыне Павле, мечтавшем после срочной попасть в авиацию как Гагарин. И поскольку я закончил это училище, хотел уточнить: сбылась ли мечта. Родители очень гордились сыном, Павел Викторович.

— Так точно, товарищ полковник, сбылась. Но дальше по вашим стопам не пойду: ростом велик для космоса, метр семьдесят шесть.

На сантиметр ниже Гриссома.

Я подошёл к нему и взял за плечи, глядя снизу вверх.

— А ты сильно постарайся, и всё получится. Сейчас уже будут другие корабли и ракеты, вес и рост не имеют определяющего значения, как при первом наборе в отряд космонавтов. Главное — здоровье, профессиональные навыки и верность Отчизне. Я слышал, у тебя с этим в порядке. Надумаешь по окончании училища — обращайся. Дам личную рекомендацию.

Парень вытянулся по струнке так, что позвоночник затрещал.

— Спасибо, товарищ полковник!

— Вольно. Свободен.

Алла недоумевала потом, когда нас везли к самолёту.

— Чем тебе так приглянулся этот сиротка? Рекомендацию обещал…

— Я ему доверяю как самому себе. Извини дорогая, не могу объяснить почему.

Потому что это — последняя и единственная «красная линия» в наших отношениях. О попаданстве не скажу даже жене.

К нашему с ней возвращению в Москву в «Правде» появилась разоблачительная статья, не назвавшая ни единой фамилии, кроме наших с Леоновым, но сильно нагнетавшая напряжение перед партсъездом. Сообщалось о расследовании КГБ подрыва самолёта с Комаровым и Мачульским, а также о попытке отравить нас с Алексеем во время лунной экспедиции. Оказывается, злодеяния были звеньями заговора ряда высокопоставленных товарищей, недовольных отходом от волюнтаристски принятых решений прежним руководством Президиума ЦК КПСС, а главное — препятствующих линии партии по развитию социалистического рынка в отечественной экономике.

Слово «волюнтаризм» служило индикатором и прямым намёком на Хрущёва и его сторонников. Шелепин не желал действовать в духе тридцать седьмого года, когда всех подозрительных арестовывали, затем Генеральный прокурор Вышинский с пеной у рта требовал перед судом «расстрелять изменников Родины как бешеных собак». Поколение экс-комсомольцев намеревалось дать бой сторонникам Хрущёва прямо на съезде, закрепив успех, достигнутый на прошлогодней партконференции, но не ценой беззаконных репрессий.

Нелюбовь к таким склокам и дрязгам у меня в крови, но открутиться не мог. Тем более был назначен (формально — избран) делегатом съезда, а мой доклад значился в повестке дня.

Текст составлял сам, мне его правили в аппарате ЦК, но всё равно кое-что сказал несогласованное.

Я упирал, что стратегические задачи выполнены, мы — абсолютные лидеры в освоении космоса (продолжительные аплодисменты), поэтому пришло время технические достижения поставить на службу каждому советскому человеку, и чтобы он ощутил толк от них в самое ближайшее время — у себя на столе и в своём кошельке. Минут семь посвятил развитию рыночных отношений, что космическая отрасль СССР в ближайшее время станет частью общего рынка стран социалистического содружества, а услуги по созданию и выводу на орбиту спутников связи, метеоспутников и другой полезной нагрузки начнём выгодно продавать государствам, не имеющим столь развитой ракетно-космической техники.

— Думаю, наши предложения заинтересуют даже представителей американских фирм. Советские ракеты мощнее, летают дальше и выше созданных в США, поэтому сотрудничество с нами сулит существенную прибыль. Как тебе такое, Вернер фон Браун?

Наконец, я остановился на удешевлении полётов, отчитался о выполнении решения партконференции по удалению из космической техники дорогостоящих в эксплуатации и крайне вредных гептиловых поделок, а также, несколько поспешая впереди паровоза, задекларировал переход к возвращаемым ступеням ракет-носителей.

После меня выступали Суслов о задачах идеологии и Брежнев о восстановлении институтов советской власти и управления, пострадавших от волюнтаризма. Оба, консерваторы до мозга костей, боялись идти совсем уж наперекор новому ветру.

Я видел, что пока идут официально контролируемые процессы. Сторонники Хрущёва суетились в перерывах и кулуарах, но никто ничего резкого не сказал с трибуны.

Первая ласточка раздора, пока ещё размером не с Ту-114, а всего лишь с Ан-2, пролетела при обсуждении поправок в Устав КПСС. Если предложения по наименованиям — Генеральный секретарь и Политбюро — особых эмоций не вызвали, то норма об ограничении сроков полномочий была встречена «старой гвардией» в штыки, не только касательно десяти лет для первого лица, но особенно для членов ЦК. Получалось, что эта «старая гвардия» сталинской закваски строем отправится на пенсию. В итоге поправка относительно десяти лет для Генерального секретаря прошла с обратным действием, обрезав время пребывания в должности Шелепину на четыре года, остальным десятилетний срок только начнёт отсчитываться с переизбранием состава ЦК, и то продавилось с большим трудом. Были и другие поправки.

Поскольку основные решения в стране принимаются от имени этого органа, формируемые в Политбюро, ранее — в Президиуме, основное Ватерлоо развернулось вокруг персонального состава Центрального комитета. Выступил Шелепин, предложил голосовать списком, в него вошёл весь прежний Президиум, добавилось несколько человек, ставших Первыми секретарями ЦК союзных республик, новый министр обороны и ещё ряд ответственных товарищей.

А вот здесь поднялся бунт на корабле, желающие выступить рвались к трибуне, всё это напоминало худшие кадры из Думы Российской Федерации, когда Жириновский брызгал на оппонентов водой, или вообще из парламента Украины, где депутаты устраивали потасовки.

Неожиданно прошло ультрадемократическое предложение Келдыша, видимо, что-то просчитавшего заранее: каждый депутат съезда получает полный список участвующих в нём и отмечает птичкой сто семьдесят пять человек, достойных, по его мнению, заседать в ЦК, потом повторить ту же процедуру для кандидатов в члены ЦК.

На раздачу, заполнение четырех с чем-то тысяч бюллетеней и обработку результатов ушло полдня, результат работы огласил председатель мандатной комиссии Иван Капитонов, сам он мало чего решал — точность подсчёта обеспечили люди Келдыша, а отсутствие фальсификаций и мухлежа — Семичастного.

— Наибольшее число голосов — три тысячи одиннадцать — набрал депутат от партийной организации Военно-воздушных сил коммунист Гагарин Юрий Алексеевич.

А что вы хотели? Звёзды на то и звёзды — популярные мы. Что не означает компетентности.

Я внимательно слушал дальше, отмечая, что Шелепин, Семичастный, Косыгин, Келдыш, Громыко и Вершинин в первой сотне, хоть до меня им ой как далеко. Приближаясь к концу, Капитонов мрачнел всё больше и больше, не находя собственной фамилии. Отложив листки в сторону, жалобно простонал в микрофон:

— Ну нельзя же так!

Ему могли бы вторить другие товарищи: Брежнев, Хрущёв, Кириленко, Суслов, Андропов, Подгорный… С ними уходила целая эпоха. Я понял, что депутаты, а их значительную массу составили представители трудовых коллективов, предназначенные отработать статистами-одобрятелями, больше ориентировались на председателей передовых колхозов, директоров крупных предприятий, известных учёных, представителей шоу-бизнеса, в данном контексте причисляю себя к последним, писателей и прочих творческих работников, врачей, а не на старую партноменклатуру.

Шелепин с места:

— Кто за то, чтобы утвердить результаты выборов в состав ЦК КПСС на основании листов опроса, прошу поднять мандаты! Кто против? Воздержался? Решение принято.

Против подняли красные прямоугольники довольно многие — порядка десяти процентов, немыслимо много для всегда единодушного съезда. В пользу нового списка проголосовало многократно больше.

Партия и страна обновлялись стремительно.

Меня радовало наличие в составе избранного ЦК хозяйственных руководителей, они точно не все оставят посты на предприятиях, работа в Центральном Комитете будет для них общественной нагрузкой, для меня тоже. Я не задержался в Центре подготовки космонавтов, перескочив сразу на генеральскую должность в командовании ВВС, став заместителем Каманина по военно-космическим программам. Иными словами, «главным по тарелочкам» всея СССР. Партийная карьера ничуть не привлекала. Ну её… Я — лётчик-космонавт, пусть и осевший на земле, к радости моих близких.

И почему так не могло остаться на долгие годы?

Глава 19

Эпилог

Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник, сокрушался баснописец Иван Крылов. Живи он на полтора века позже, добавил бы: и уж совсем огорчительно, если космонавт начнёт читать лекции по политэкономии социализма.

Ну а куда деться, если я один на планете знаю, куда нас заведёт извилистая тропа. Может, где-то спрятались другие попаданцы из будущего, во всяком случае, следы их воздействия не заметил.

В октябре шестьдесят седьмого я читал как раз такую лекцию студентам Пражского университета, пропитанным духом свободомыслия. Многим из них монополия коммунистов на власть казалась ярмом, надетым советскими оккупантами на шею угнетённого народа.

— У экономики рыночной и командно-административной есть свои плюсы и откровенные минусы. Командная, характерная для сталинского и хрущёвского периода в СССР, а также в какой-то мере в первые два десятилетия существования народной власти в Чехословакии, оптимально подходит для условий, когда необходимо предельно мобилизовать ресурсы для выполнения чрезвычайной задачи. Вы знаете, что экономика СССР выдержала основную тяжесть снабжения Красной армии в войне с гитлеровской Германией, а немцы поставили себе на службу практически всю промышленную инфраструктуру Европы, включая вашу первоклассную «Чешску зброевку». Помощь Великобритании и Соединённых Штатов тоже сыграла значительную роль, особенно по отдельной критической номенклатуре, но это лишь часть. Мы выстояли, потому что при Сталине была наведена жесточайшая дисциплина. Да, методами, которые сложно одобрить. Да, ценой многочисленных жертв. Но мы уверены, что победа нацистов принесёт куда больше потерь и издержек.

Это, вообще-то, тонкий момент. Чехи, в отличие от словаков, а в аудитории чехи преобладали, в основной своей массе поддерживали нацистов, совершенно прохладно отнеслись к массовому исчезновению евреев и устроили едва ли не всенародный траур, когда британцы шлёпнули Гейдриха, управляющего чешской колонией Берлина. Передо мной сидели дети тех, кто одобрил коричневую чуму, пропаганда социализма если и оказала на них воздействие, то лишь чуть. Проще было бы в Братиславе, словаки, формальные союзники фюрера, сдавались в плен или переходили на сторону Красной армии едва ли не при каждом боевом соприкосновении, потому их убрали с Восточного фронта.

— Второй пример успеха командно-централизованной экономики относится к созданию ракетно-ядерного щита СССР. Простому человеку вообще трудно объяснить, зачем громадные военные расходы, если нет войны. Мы потратили многие миллиарды, а то и десятки миллиардов рублей ради равновесия. Правительство США и других стран НАТО не решится напасть на нас и наших союзников, опасаясь неприемлемого и неотвратимого ущерба. И нас они не боятся, понимая: кто бы ни пришёл к власти в Кремле, не посмеет ударить ядерными ракетами первым, потому что ответ будет страшен. Всё! Мы установили мир на десятилетия, не хочу загадывать на сотни лет, пора подумать о себе. И в этой ситуации рыночная экономика не имеет альтернативы. Теперь самое главное: должна ли она быть социалистической рыночной? Или капиталистической?

Как только работавший со мной преподаватель перевёл последнее слово, аудитория в старинном здании, вмещавшая, наверно, человек триста, огласилась громким «да-а-а». Орало двадцать-тридцать студентов, но громко. На них не шикали, и создавалось впечатление, что так думает большинство.

— На самом деле, разница не столь велика, как принято думать. Представьте, имеется предприятие, принадлежащее государству. Назначен компетентный управляющий, имеются достаточные основные фонды и производственное оборудование, администрация имеет право самостоятельно выбирать поставщиков сырья и потребителей готовой продукции. Оно может работать эффективно?

— Приведите пример такого предприятия! — выкрикнул с места длинноволосый парень из первого ряда, стиль хиппи.

— Сколько угодно. Таковы многие национализированные компании Западной и Северной Европы. Если ровно те же условия хозяйствования, включая внешнеэкономическую деятельность, предоставить чешской или словацкой фирме, что получится? Обанкротится, подсказывает мне девушка из второго ряда. Да запросто — от ошибок в управлении, в выборе контрагентов, от изменения каких-то внешних условий. Но выживет или обанкротится абсолютно одинаково и здесь, и в капстране. Ещё раз: при обеспечении равных условий хозяйствования.

— Зачем тогда социализм? Планы всякие?

Этот студент не походил на хиппи, был аккуратен и при костюме.

— Капитализм предполагает наличие прослойки, получающей нетрудовые доходы в размере, многократно превышающем доходы труженика, что вызывает напряжение от социальной несправедливости. При социализме частная собственность упразднена, кроме простейших форм. В СССР ты можешь выращивать что-то на своём участке и продавать на базаре, что не влияет на общую картину. С плановой экономикой мы всё равно способны уйти от уравниловки, свойственной командно-административной системе. Эффективный работник на успешном предприятии может получить в пять, в десять раз больше чем сейчас. Чуть позже, надеюсь, ему удастся обменять кроны на дойчмарки или франки, съездить за границу — потратить. Возможно, кто-то уедет навсегда, но наша задача — сделать так, чтоб в обратном направлении стремилось больше. Чехия и Словакия не слишком богаты природными ресурсами, особенно ископаемыми, Советский Союз предоставит их в изобилии. Ваша главная ценность находится между ушами — это мозги умных, образованных людей, так используйте их на благо себе и своему Отечеству.

Я ещё немного рассказал о сотрудничестве в космосе, что с запуском постоянно действующей орбитальной станции, где уже побывал чехословацкий гражданин, страна получила гораздо больше возможностей для развития науки, чем имеются у учёных США и Западной Европы.

Фу-ф-ф… Если не всех убедил, то хоть задуматься заставил, ещё запись на телевидении, пока супруга в компании сотрудницы советского посольства завершает набег на магазины. Но программа круиза по европейским соцстранам треснула и развалилась — сначала от сообщений СМИ, потом телеграммы из ЦК КПСС со срочным вызовом на экстренный внеочередной пленум.

Александр Николаевич Шелепин в связи с затяжным заболеванием и невозможностью далее исполнять обязанности Генерального секретаря ЦК КПСС заявил о сложении полномочий. Добровольно или его заставили, как принудили Николая Второго подмахнуть отречение, из Праги не узнаешь.

К разочарованию благоверной, лишь на четвёртом десятке жизни впервые покинувшей СССР, оказалось — на жалкие три дня, не вся валюта потрачена, я потащил её на аэродром в сопровождении, как обычно, пары офицеров «девятки» и стайки их местных коллег.

Вечером, едва переступил порог квартиры и обменялся обнимашками с детьми, затрезвонил телефон — меня набирал Келдыш.

— Наконец-то в Москве! Завтра к десяти давай в Кремль.

Я ещё стоял в уличном пальто, капая на пол остатками дождевых капель.

— Мстислав Всеволодович! Но Пленум — в час.

— Расширенное заседание Политбюро, утверждается кандидатура нового Генерального секретаря.

— Кого?

Глупый, вообще-то вопрос, подобные не задают при разговоре по незащищённой линии, но вот — ляпнул.

— Не могу сказать, Юрий. Претендентов двое. Твой голос может быть необходим. Иначе… Больше ничего не скажу по телефону.

Какой голос? Я — не член Президиума.

Ночью спал плохо, утром злился, завязывая галстук на белой штатской сорочке.

— Нервничаешь? — спросила Алла.

Ей хорошо, отпуск не догуляла, может сидеть с детьми и не волноваться о судьбах народов СССР и всего прогрессивного человечества, выражаясь суконным языком газеты «Правда».

— Ещё бы. Пойми, я не за шелепинцев, то есть за Семичастного, и не за «молодое ополчение», а за космос, за будущее СССР. Поддержу первых, а победят вторые — они тут же меня задвинут. Стану на сторону младореформаторов или просто отсижусь в кустах, Семичастный не простит и сжуёт без хлеба. Может, ногу сломать?

— Гагарин! Себе ври сколько хочешь, меня не обманешь. Потом никогда себе не простишь, что уклонился. Держись!

Чмокнув супругу, я сбежал к машине и пытался обратиться за советом к чуйке, пока «волга» разбрызгивала шинами лужи на мокрых улицах Москвы. Чуйка изволила молчать, основанная преимущественно на послезнании. Какое, к чёрту, послезнание, если в семьдесят шестом генсеком должен быть Брежнев, а он — даже не член ЦК!

В той жизни всё было проще, престарелый вождь отдавал концы, и следующий Генеральный возглавлял Госкомиссию по похоронам дорогого товарища. Диспозиция была понятна заранее. Здесь ничего подобного, Шелепин жив и, не исключено, поправится. Собирать коллектив по организации его проводов в лучший мир точно преждевременно. Тогда — кто?

Расклад мне объяснил тот же Келдыш. «Наши» скучковались вокруг Косыгина, «молодые» — около Дмитрия Полянского, пятьдесят лет, не юноша, даже на год старше Шелепина, тоже из правительства, его сторонники делают ставку на ускорение рыночных реформ. Своего рода Дэн Сяопин, но бегущий впереди паровоза и во многом не учитывающий советских реалий, в отличие от восточного мудреца.

Заходя в памятный зал на третьем этаже, вдруг вспомнил Хрущёва, косолапящего мне навстречу с распахнутыми объятиями в моё первое посещение Президиума, даже глазами обежал помещение — не блеснёт ли лысина.

Расселись, я максимально отдалился от председательствующего и постарался опустить плечи, стать ещё ниже ростом словно ученик, не выучивший урок и боящийся, что строгий учитель заметит его для вызова к доске. Потому и не надел зелёную форму, в чёрном пиджаке теряюсь среди таких же костюмных чиновников.

Ребята, заканчивайте скорее. У нас приближается запуск второй очереди орбитальной станции, огромный тридцатипятитонный цилиндр пристыкуется к первому блоку. Два спутника связи уже ретранслируют телевидение за Урал, на нас висит обязательство успеть до седьмого ноября вывести к ним в компанию вторую пару, чтоб народ имел счастье смотреть демонстрацию и парад на Красной площади, в том числе главные зрители — иностранные заказчики, кому мы хотим продать спутники и пусковые услуги. Как только прогресс дойдёт до компактных приёмников спутниковых сигналов, начну проталкивать идею ГЛОНАСС. Что теперь? Я и так был вырван из работы на неделю по настоянию Громыко ради товарищей по Варшавскому договору, коль вернулся раньше времени — надо сгонять в Звёздный, в Королёв, в Реутово, а не просиживать штаны в Кремле и слушать их взаимные претензии.

Через три часа больше хотелось в туалет, а не вникать в их перепалки. Наверно, в Екатерининском зале собрались приехавшие на Пленум, а тут затягивается пауза из-за Политбюро, конклав никак не выработает концепцию. Косыгин и Полянский точно не сработаются вместе, вылив друг на друга вагон компры, у премьера её накопилось больше — Семичастный обеспечил.

Сложно сказать, кто кого перекричал. Решительного перевеса не получила ни одна сторона.

— Есть нетривиальное предложение! — вдруг прозвучал спокойный голос.

— Скажите хоть вы что-то полезное, Мстислав Всеволодович, — устало откликнулся Косыгин.

— Охотно, Алексей Николаевич! Товарищи! — хоть спорили сидя, Келдыш поднялся, поправив пиджак, и выдержал паузу секунды три. — Мы пришли к единогласному мнению, что у нас нет абсолютного лидера, и неизбежно коллегиальное обсуждение вопросов, даже тех, что решались товарищем Шелепиным единолично. В этой ситуации наиболее рациональным считаю предложить Центральному Комитету кандидата, не примыкающего явно ни к одной из сторон, популярного среди населения, но не имеющего горизонтальных связей в ЦК и в Совете Министров. Склонного к взвешенным решениям с учётом всех высказанных мнений. Юрий Алексеевич!

Если бы в этот момент какой-то прибор поймал пробежавшие в моей голове мысли и транслировал их на весь президиум, цензурными были бы только предлоги «в» и «на».

Как минимум, пришлось подняться. Из вежливости.

— Конечно, я благодарю товарищей за оказанное мне высокое доверие…

— Вот и прекрасно, — перебил Косыгин. — Вариант неожиданный, но правильный. Кто за то, чтобы на внеочередном Пленуме ЦК рекомендовать Гагарина Юрия Алексеевича к избранию Генеральным секретарём ЦК КПСС? Против? Воздержался? Решение принято. Товарищи, после перерыва собираемся в Екатерининском зале.

«Отлетался, макака драная», — прошелестел где-то на периферии сознания голос моего инструктора по лётной подготовке.

Точно, теперь не до полётов. Не до космоса и авиации. Зато как Алла обрадуется! Официальный визит в Париж и в Лондон никуда от нас не убежит. Избаловал её, куда ужтеперь.

Безусловно, не поздно отыграть назад, заявив самоотвод. По уровню сумасбродства согласие быть генсеком граничит с прыжком в космическую пустоту, отсоединив шланги, кабели и страховочный трос от скафандра.

А вот шиш вам! Никаких самоотводов. Думаете, нашли пешку, безвольного исполнителя указаний двух фракций? Не понимаете, что пешка, прошагавшая до ферзя, поставившего на Луне шах и мат американцам, кое-чего успеет добиться. И уж точно не будет слепо исполнять команды ответственных товарищей, не желающих самим нести за них ответственность.

Отпусти тормоза, и земля на мгновенье замрёт… Отпустил.

* * *

Весной тысяча девятьсот семьдесят первого года «Аполло-12» совершил первую в истории США высадку человека на Луну, позже, чем обещал подстреленный президент. А куда им спешить? Только чтобы оправдать угробленные десятки миллиардов. Не все они израсходованы зря, за двигатель F-1, ставший прототипом советского РД-700 и основой для создания «Энергии», ракетчики СССР искренне благодарны американским коллегам.

Отечественная лунная программа к тому времени осуществлялась весьма ограниченно, без посадок человека на поверхность. Злые языки клеветали, что новый и непростительного молодой Генеральный секретарь ЦК КПСС умышленно тормозит освоение естественного спутника, желая оставаться уникальным космонавтом, а не считает каждую копейку, как он утверждает.

Зато заготовленные в шестьдесят шестом два посадочных аппарата ЛК конструкции Королёва и Мишина отработали в наилучшем виде. Они подверглись модернизации и взлетали с поверхности спутника вместе опорами, количество топлива и окислителя для горизонтального полёта при посадке значительно выросло. Вместо обитаемого объёма станции несли буровую установку, существенно усовершенствованную по сравнению с использованной в полёте «Восхода-3».

За месяц до миссии «Аполло-12» орбитальный пилотируемый корабль «Союз», выведенный в космос ракетой «Энергия-5», привёз к Луне оба спускаемых аппарата. Каждый произвёл по двенадцать рейдов к поверхности, поднимался обратно, космонавты его перезаправляли и снимали контейнер с керном, снова отправляя вниз. Советские учёные получили образцы грунта из двадцати четырёх точек! В том числе три с южного полюса, по личному настоянию Генерального секретаря. Наконец, когда расчётный ресурс ЛК выработался, один из них сел с сейсмографом, второй врезался в поверхность на противоположной стороне, разогнавшись до максимально возможной скорости. Колебания от удара распространились на всю глубину Луны и были зарегистрированы на второй станции, что дало учёным информацию о внутреннем строении небесного тела.

На фоне этого американская высадка на Луну была встречена реакцией: ну, слетали… и что?

Советские космонавты гораздо больше работали на орбите Земли, масса орбитальной станции «Москва» с пристыкованными блоками превысила две сотни тонн, там побывали десятки человек, основные экипажи проработали более года каждый.

Автоматические станции ушли к Марсу и Венере.

В эти годы в Королёве была спроектирована многоразовая версия «Энергии», не все её части приземлялись в достаточной степени сохранности для перезапуска, но процесс пошёл, в том числе в сторону снижения себестоимости подъёма полезного груза на орбиту. Благодаря ему иностранные клиенты получили предложения по созданию и запуску спутников для обеспечения связи, фотосъёмки планеты, метеорологии и других нужд. NASA, крупнейшая в мире организация по распилу бюджетных средств на космос, такие цены и условия обеспечить не могла. Американские компании преодолели запрет правительства США на прямое сотрудничество с русскими, заключая договоры и переводя доллары через компании-прокладки.

Наконец, на околоземной орбите появился первый космический буксир с ЯРД, в перспективе предназначенный для полёта на Марс в две стороны, пока, конечно, в беспилотном режиме.

В марте семьдесят шестого Юрий Гагарин сложил полномочия генсека, хоть мог править ещё десятилетиями как Мао Цзедун. Очень огорчил свою жену Аллу Маратовну, привыкшую считать себя первой леди СССР. Но увверял, что так надо было. Чувствовал, что к концу второй пятилетки в нём раздулась вера в собственную непогрешимость, стал меньше прислушиваться к советам более компетентных в узких вопросах специалистов.

Власть развращает. Согласись остаться ещё на один срок, а внести соответствующее исключение в Устав КПСС было несложно, в восемьдесят первом он не нашёл бы в себе сил отказаться от трона.

Оставив пост, отправился в долгое мировое турне с лекциями, встречался с многими общественно-политическими деятелями, включая Дэн Сяопина накануне его прихода к государственному штурвалу. Заслужил прощение супруги, охотно его сопровождавшей. Лучший туризм — за государственный счёт! Особенно принимающей стороны.

В период у правления государством и после, выступая неформальным посланником СССР, сумел выстроить политику в отношении стран третьего мира, выбравших некапиталистический путь развития. Вместо бестолковых финансовых вливаний, зачастую разворовываемых, экспортировалась экономическая модель рыночного социализма. Рост ВВП и более чем трёхкратное увеличение реальных доходов населения СССР за какой-то десяток лет стало примером подражания не в меньшей степени, чем посадка на Луну — примером владения передовыми технологиями.

Одно плохо. Как только Гагарин забросил тренировки в Звёздном городке, он располнел килограмм на десять, пролезет не во всякий люк. Какой из него теперь космонавт?

Анатолий Матвиенко Гагарин

Глава 1

1.

Стыковка на опорной околоземной орбите давно считалась рутинной, но, тем не менее, всё равно заставляла волноваться. В Центре подготовки космонавтов отрабатывались варианты сбоя в автоматике в последний момент, когда космонавт не успеет вручную включить двигатель ориентации на торможение, и космические аппараты повредят стыковочный узел. Вряд ли удар приведёт к критическому разрушению корабля, но миссии — конец. Центр управления полётов отдаст команду на возвращение. Значит, более сотни миллионов рублей, истраченных на пуск, улетело Белке и Стрелке под хвост, не говоря о выходе из строя ядерно-ионного буксира. Экипаж, хоть нет его вины в провале задания, сдвинется в задние ряды очереди ожидания. В личном деле, наряду с записью о полёте на орбиту, появится пометка «задание не выполнено», неудачник и гореносец, такова теперь репутация. В космонавтике все крайне суеверные — и летящие в вечную черноту, и ждущие их на Земле.

— Фуф… — выдохнул майор Харитонов. — Заря, я Сапфир-1. Стыковка со ступенью «Курчатов-3» проведена штатно.

— Сапфир-1, успешную стыковку подтверждаем.

Голос из ЦУПа, конечно, был несколько искажён помехами, но не шёл ни в какое сравнение с тем едва разборчивым лопотанием, что слышали первые космонавты двадцать три года назад.

— Андрей, ты как?

— В норме, командир.

Второй член экипажа с позывным Сапфир-2 прекрасно понимал его беспокойство, много раз проскальзывавшее во время тренировок в ЦПК и порой сопровождавшееся подколками. Павел Харитонов был из первой формации, когда в космонавты набирали лётчиков-истребителей с налётом часов в строевых частях ВВС. Ну а Андрей, выпускник специального факультета Саратовского военно-воздушного училища, сразу направленный в отряд космонавтов в двадцать один год и одиннадцать месяцев в нём прослуживший, воспринимался старичками, в лучшем случае, из разряда «поживём-увидим». Их роднило, что обоих за глаза, да порой и в глаза, называли блатными. Андрея — благодаря родству. Павла — благодаря персональной протекции Гагарина. Может, потому их свели в пару при подготовке полёта на «Салют-13». Харитонов, старше по званию и должности, был остёр на язык, саркастичен и довольно либерально реагировал на подколки подчинённого. Сейчас болтал в обычной своей грубоватой манере и кидал косяка — не заплохеет ли молодому, когда тяготение станет отрицательным.

— Гляди… Прошлый раз летал с венгерским товарищем, так ему позывной подошёл бы не «Сапфир», а «Изумруд». Или «Венгерский зелёный горошек», знаешь такой? В железных банках «Глобус». Морда стала зелёная у пацана, глаза как юбилейный рубль.

Пока бортовые ЭВМ космического корабля и буксира обменивались данными перед выводом реактора на полную мощность для питания ионного двигателя, у пары выдалось время побакланить. Конечно, разговоры слышны в ЦУПе и пишутся на корабле, ругать партию, правительство, а также лично Генерального секретаря не принято, да они и не стремились. Павел — верный коммунист, Андрей — образцовый комсомолец, оба прекрасно понимали: оброни хоть полслова мимо кассы, пусть в шутку или в анекдоте, это поставит крест на космической перспективе. Тот, кто занимается идейно-воспитательной работой в Звёздном, шуток не понимает и понимать не захочет.

— Не равняй меня с венгром. Товарищей народных демократов из Восточной Европы не отбирают столь тщательно как нас, командир. Мне отец рассказывал, как немец из самого первого набора снял девушку из местных, гулял по Люберцам, так люберецкие его отрихтовали вплоть до списания из отряда космонавтов по здоровью. В газеты не попало.

— Слышал эту историю. Дружба, мать её, фройндшафт, но если мужик с чужой дамой рискнул шататься по хулиганским московским пригородам, у него точно с головой не в порядке, и в космос лучше не надо. Как бы у парня не свербело в паху. Кстати, зря ты полез в полёт, пока не обзавёлся семьёй и детьми. У меня двое, и на этом — стоп.

— Облучение?

— Оно. Со стояком всё хорошо, по утрам прёт как у шестнадцатилетнего. Но сколько я уже получил миллигреев за два полёта, никто не в курсе. Особенно во время годичного. За год на низкой орбите, в теории, огрёб двести шестьдесят шесть миллигреев, но это не точно. Острую лучевую болезнь не подхватить, а как ионизация скажется на сперматозавриках, неизвестно. Поэтому размножился до полёта. А ты? Ах, да, фамилия не позволяет отсиживаться дома.

Этот подкол трудно парировать, он как серпом по фаберже. «На детях гениев природа отдыхает». Тем паче если не просто гений, а самый прославленный человек эпохи. Тогда природа не просто должна отдохнуть, а расслабиться. Спасибо, что родился с ножками-ручками и все отборы по здоровью прошёл, тут уж никакой блат не спас бы.

— Я тебе не говорил? — признался Андрей. — При получении паспорта хотел взять фамилию матери, чтоб не так… выделяться. Батя, узнав, достал офицерский ремень. Сказал «снимай штаны». Он меня всего раз порол, в четырнадцать, когда я загулял с девочкой и пришёл после двенадцати ночи, с запашком. Да и то — чисто символически, единожды влепил, чтоб знал: коль повторю, влетит по самые помидоры.

— Что, почти взрослого шестнадцатилетнего — ремнём⁈ Ну и зверь!

— Нет… — воспоминания были не самые приятные, но он продолжил. — Только пригрозил. Сказал, что фамилия у нас великая, не им одним прославленная. Тут я не понял, мой дед и папины браться — люди очень простые, он и объяснять не стал. Веско так: ты должен с гордостью произносить «Я — Гагарин».

— Как же тебе хреново, понимаю. Мои родители умерли, сестра ещё раньше. Так что за Харитонова только перед собой отвечаю. А ты в глазах всего Звёздного — не Гагарин, а сын Гагарина. «Того самого Гагарина». Горошек «Глобус» и болгарский кетчуп в стеклянной банке, я их впервые увидел только после перевода в отряд космонавтов, ты наверняка с детства трескал. Как и печень трески, чёрную икру, заливные оленьи губы, правильно?

— Издеваешься, командир? Сейчас залью слюной весь отсек. Как от мамки уехал в училище, питаюсь наравне со всеми.

— Бедняжка, как же выжил без печени трески? Не, я серьёзно. Теперь расплачиваешься.

— Да! Поэтому упал перед папкой на колени: делай что хочешь, напрягай все космические и цековские связи, но пусть меня отправят на «Салют-13». Именно сейчас. Всю станцию разберу и соберу по винтику — прямо в космосе и с закрытыми глазами. Если действительно удастся что-то серьёзное, поймут — я не просто его сын. Сам тоже чего-то стою.

Харитонов помрачнел, молчал минуты две, потом выругался.

— Если бы ты сказал на Земле… Едрёна вошь, я же догадывался! Лететь с тобой — что курить на пороховом складе. Будешь искать повод для геройства — угробишь и себя, и меня, и станцию. Если что-то от неё осталось.

— Изволишь сойти? Немного поздновато. Пошёл обратный отсчёт у ионного движка.

Стыковочный узел корабля позволял перейти на другой космический аппарат, не выбираясь в открытый космос. Но в буксире нет обитаемого объёма. Зато предусмотрены разъёмы трубопроводов, в «курчатов» хлынул жидкий криптон, рабочее тело для ионного двигателя. Когда дозаправка закончится, «вагончик тронется, перрон останется». У ионной силовой установки высокий удельный импульс, то есть для создания тяги требуется гораздо меньше расхода рабочего тела, чем сгорающего топлива в паре керосин-кислород. Трое суток придётся ощущать отрицательное тяготение, словно приборная панель находится внизу под людьми, и пилоты не лежат на креслах, а висят на привязных ремнях мордой вниз. Но так как ускорение малое, а советский офицер обязан стойко переносить все тяготы воинской службы, товарищ Козлов, Главный конструктор корабля, для упрощения сооружения не предусмотрел разворот кабины, объяснив данную неприятность космонавтам всего одним словом: «потерпите».

Сцепка с буксиром представляла собой трубу более сорока метров длиной, с противоположных концов торчали сопла — ионного двигателя «курчатова» и колокол обычного керосин-кислородного у «сапсана». Поскольку в момент выхода на орбиту, когда перегрузки были весьма ощутимы, пилоты их встретили лёжа, то лицом и пристыковались. К станции, висящей над Индийским океаном, они поплывут, по выражению Харитонова, «вперёд попенгагеном».

Отрицательную нагрузку от восьмушки до половины «же» оба опробовали и на центрифуге, и на Ту-134, предназначенном для имитации невесомости. В реальности… ну, ничего страшного. Только если что-то уронить, уже не достать. Если отстегнуться, то неумолимо, хоть и не сильно, потянет на приборную панель. А там куча тумблеров, которыми щёлкать абы как, мягко говоря, не рекомендуется. Лучше бы товарищ Козлов распорядился их перенести на боковую стенку спускаемой ступени.

Их корабль «Сапсан-14», по изначальному проекту — четырёхместный, состоял из обитаемого спускаемого аппарата, попросту — кабины, она выполнена в форме очень выпуклой линзы, и приборно-агрегатной ступени с топливными баками, главным двигателем, ТДУ мягкой посадки, четырьмя блоками двигателей коррекции, баками и аппаратурой. Там же имеется орбитальный отсек, по полезному объёму он как спускаемый аппарат, предназначен для манипуляций в космосе, если программа не предусматривает причаливания к станции, он же выполняет роль шлюза при выходе в открытый космос. Кабина приземляется отдельно от приборно-агрегатной ступени, она довольно просторная, не сравнить с гробиками «Восток» и «Восход», рассчитана минимум на десять полётов. Сейчас, как и орбитальный отсек, была под завязку набита оборудованием для ремонта аварийной станции. После тестов оборудования и составления списка необходимого железа для ремонта к ним в течение пары недель поднимется грузовик «Красная Пресня» с заказанным дополнительным.

Печально, если станция потеряла воздух. Вряд ли вся, у неё четыре обитаемых отсека, присоединённых крестом к переходному центральному отсеку, они, в теории, герметично отделены друг от друга. Если в отсеке давление ноль, а объём воздуха в каждом более ста кубометров, для восстановления атмосферного давления нужно сто пятьдесят кило сжиженного на каждый. Плюс с «Сапсаном» ехала куча всяких блоков аппаратуры первой необходимости, чтоб восстановить связь и управляемость с Земли.

— Смотри в иллюминатор, — посоветовал Харитонов, закончив доклад о начале движения под ионной тягой. — Особенно через визир фотоаппарата. Выкрути увеличение на восьмёрку. Здорово смотрятся грозы сбоку, когда грозовая туча резко обрывается. Видишь весь облачный слой, словно в разрезе. А молнии — как искры в вате. Поднимемся на стационарную, чудо закончится, Земля станет маленькая и плоская. Можем вступать в лигу плоскоземельщиков и клясться, что видели слонов и черепаху с той стороны.

— Так обед по расписанию, командир, насмотрюсь потом. С Байконура не ели. Стоп! Ни слова про печень трески.

На фоне расходов по обеспечению пуска космическая еда — даже не пылинка в общем бюджете, а, скорее, молекула, даже если бы трескали конфеты в обёртках из сусального золота. Но в Институте авиационной и космической медицины настаивали на самом простом рационе. Единственно, после попытки отравления Гагарина и Леонова в полёте на Луну их пища проверялась тщательнее, чем на столе Генерального секретаря. Чем закончилось то расследование, большинство не в курсе. Непосредственных исполнителей посадили, а кто был заказчиком — молчок. Алла Гагарина принесла с работы сплетню, что доказали причастность ЦРУ, но выменяли наше молчание на какие-то уступки с их стороны. Но, скорее всего, это всего лишь слухи и догадки, которые бродят по околокосмическим учреждениям. Да и столько лет прошло…

У Аллы Маратовны, мамы Сапфира-2, возраст приблизился к полтиннику, и она осталась одной из самых красивых женщин этого поколения, широко известной в СССР, ей объективно больше тридцати пяти не дать. У Андрея теплело на душе, когда вспоминал её: одевается как молодуха, а не предпенсионная бабища, все сверстницы расплылись, за собой некоторые следят, а кто и сдался, многие даже не красятся, списав себя в бабушки. Мама надевает юбки с разрезом, вышагивает на каблуках не менее десяти сантиметров, папа рядом с ней шею тянет до хруста. Он смирился с тем, что немного ниже, наверно, ещё четверть века тому назад.

Сын вышел в отца — русый, чертами круглого лица похож, всего метр семьдесят, и нет такой задорной улыбки. Правда, с возрастом Юрий Алексеевич начал улыбаться иначе, скорее отечески-покровительственно. На его пополневшем лице бывшего партчиновника уже нет той печати кипучей энергии, что бросалась в глаза на агитплакатах шестидесятых годов: «советский человек — первый в космосе» и «советский человек — первый на Луне». Добавилась всепонимающая грусть. Главный лётчик-космонавт СССР ещё не состарился, но слишком уж повзрослел.

После его полётов Алла Маратовна получила высшее медицинское образование, быстро защитила кандидатскую с грифом «сов. секретно», материалы — из первых рук, да и кто рискнёт ставить палки в колёса жене «того самого Гагарина». Постоянно летала на Байконур для контроля здоровья космонавтов перед вылетом, всегда осматривала по возвращении, говорила: никто на планете не перещупал как я столько мужиков, побывавших на орбите. Ездила на симпозиумы, устраиваемые NASA, потом говорила, как трудно не проболтаться, что мы — впереди. Успехи отечественной космонавтики освещались столь же скупо, как и в шестидесятые, на уровне лаконичных сообщений ТАСС.

Андрей как-то сказал Павлу: если при их жизни состоится пилотируемая посадка на Марс, тот же спокойный голос с чуть заметным оттенком сдерживаемого торжества произнесёт с экрана: тогда-то и там-то советский космический корабль совершил мягкую посадку на поверхности Марса, самочувствие космонавтов хорошее, аппаратура работает нормально, экипаж приступил к выполнению программы исследований, дальше — фантазируйте что хотите. Командир согласился.

Их с Харитоновым подполковник медицинской службы Гагарина провожала, конечно, тоже.

— Андрей… Ты не понимаешь, что натворил, — шепнула она, всовывая сыну в карман контрабанду — микроскопическую иконку Богоматери, коммунистка комсомольцу, пятнадцать лет расстрела за такое, как говорит их муж и отец. — Ксения, поехав со мной в аэропорт, сказала, что подала рапорт о зачислении в отряд космонавтов. Какой подал пример сестре! Только этого мне не хватало!

— Мамочка, милая, неужели ты могла предполагать что-то другое в семье Гагариных?

— Когда за него выходила в Оренбурге, кто вообще мог что-то подобное предположить⁈ Да, за лётчиков тоже волнуются. Но туда, где чёртова пустота, то абсолютный ноль, то палящее солнце, радиация… Чуть мозгом не тронулась, пока ждала Юру, особенно с Луны. Оба раза — жизнь на волоске. Думала: всё, закончилось. А теперь оба моих ребёнка — туда же… O tempora, o mores! (О времена, о нравы!).

— Мама, никто не погиб в космосе. Все несчастные случаи и у нас, и у NASA — сплошь на Земле.

— А сколько людей потеряло здоровье? Титов, Соловьева. Беляев умер…

— Не надо перед стартом!

Она опомнилась. Большой белый «Икарус», которому Павел уже обрызгал колесо, стоял метрах в двухстах от окутанной испаряющимся кислородом «Энергии-1.37», под обтекателем которой космонавтов ждал «сапсан». Тут не о смертях и болезнях надо было вспоминать, а скрещивать пальцы и плевать через левое плечо, а потом затягивать всем экипажем «Отпусти тормоза». На Красной площади побывали с дублёрами вчетвером, от Ленина благословение получили, во всяком случае, спящий Ильич никак не возражал против их миссии. Вечером засмотрели «Белое солнце пустыни», прошли тест — назвать жён Абдуллы в прямом и обратном порядке. Главное сделано, ритуалы выполнены, можно и на орбиту.

Руки женщины приподнялись, и Андрей торопливо отступил на шаг. Конечно, Береговой, провожающий от ВВС, ни слова не скажет, но как это выглядит? Маменька провожает маменькиного сынка!

Это то самое, о чём говорил ему Паша — про блатного отпрыска. Кстати, майор, постоянно тыкавший младшему своей опытностью после двух полётов, первым облажался в отрицательном тяготении, уронив тубу из-под киселя.

— Твою налево…

— Командир, вырубить тягу?

Как назло, остатки киселя образовали неопрятную лужицу на экране, откуда транслировалось изображение с Земли.

— Тягу? Ты рехнулся? Мы же промажем мимо станции. Не, точно надо убрать. Захочет генерал-полковник Максимов с нами лично поговорить или кто-то верховнее, а мы не видим лицо вождя. Неуважуха.

— Ладно, — Андрей принял как неизбежное и решился. — Метнусь кабанчиком. Потом поможешь забраться назад.

— Держись за кресло. Отстегну ремни.

И без ремней держаться было не слишком тяжело. Космонавт подтянул ноги и, разжав руки, аккуратно опустился тапками на люк стыковочного узла. Хорошо, что скафандры сняли сразу после наступления в невесомости, в нём было бы громоздко.

Подняв тубу, швырнул её Павлу, чтоб убрал в мусорный пакет, затёр пятно влажной салфеткой.

— Слышь, командир. А тут хорошо. Стою на своих ногах. Низ внизу, верх вверху. Правда, ты висишь над головой как синий ангелочек. Останусь тут до сна, хорошо? Потом ты побудь, если захочешь.

Естественно, молодой человек старался не думать, что прямо под ногами бурлит и разлагается ядерное топливо в количестве, достаточном для нескольких Хиросим. В случае чего весь этот кайф достанется им на двоих.

— Слыш, летёха, — передразнил майор. — У нас в Оренбургском училище шибко умный курсант спросил у артиллериста из училища зенитчиков: если снаряд из пушки летит по параболической траектории, то, выходит, положив её на бок, можно из-за угла стрелять? А тот не растерялся и отвечает: положить — не положено. ПолОжить с ударением на второе О. Вот и я тебе говорю: по уставу не положено летать стоя. Только в кресле, пристёгнутый ремнём безопасности. Как в «жигулях».

— Есть как в «жигулях», тарщ майор. Пособи забраться на насест.

Будь орбитальный свободен, перешли бы в него и устроились на надувных креслах лицом в направлении полёта, а не против. Но там занято.

Так они и путешествовали. Это в фантастических романах да в рассказах Гагарина-старшего про лунный полёт, по его выражению, сплошь жесть и адреналин. Работа в космосе дотошно распланирована и однообразна. Каждый час в невесомости жутко ценится учёными, на корабли и станции пихается всякое оборудование для экспериментов: как без силы тяжести идёт литьё металлов под давлением, растут растения и совокупляются тараканы. Харитонова и Гагарина-младшего бы тоже озадачили, но — нет. Не сильно много наделаешь, повиснув мордой вниз, какая-та сила тяжести всё же присутствует. Да и обитаемый объём «Сапсана» был настолько набит полезностями для ремонта, что тупо не развернуться.

На вторые сутки Андрею стало плохо. В невесомости пробыл лишь несколько часов, никаких причин беспокоиться об адаптации не появилось. А тут, повиснув на ременной сбруе, захандрил. Тошнило, голова кружилась. Больше всего ему не хотелось находиться там, где пребывал: в забитой до отказа кабине космического корабля, к тому же покинувшего уютный кокон магнитного поля Земли. Здесь, в достаточно глубоком космосе, они начали получать половинку грея в год, в пятьдесят-сто раз больше, чем облучается персонал АЭС, к счастью, так надолго их пребывание не рассчитано.

— Изволишь сойти? Немного поздновато, — злорадно бросил Павел, потом добавил по-человечески: — Терпеть можешь?

— Сжав зубами причиндалы. Ты же сказал, для детозачатия они больше негодные.

Мама рассказывала Андрею всякие медицинские страшилки, приправляя их загадочными, оттого жуткими латинскими выражениями. Но от неё же знал: у пятерых дети рождались после космоса. С тремя ушами, жабрами или хвостом вместо ног не вылупился ни один. Все нормальные, здоровенькие, ну, плюс-минус.

— Лучше просто сжимай челюсти, чтоб не загадить кабину.

Ночью Андрей практически не мог уснуть. Ночь, понятно, условная. Смена дней и ночей, равных земным, наладится, только когда «сапсан» поднимется на тридцать шесть тысяч километров, на высоту геостационарной орбиты.

На третьи сутки отпустило, он даже немного поел. А скоро в иллюминаторе с его стороны показался долгожданный крест станции.

«Курчатов», освобождённый от ноши, повернул к Земле, а на экипаж вторично накатила невесомость — теперь месяца на три, если всё пройдёт хорошо. Или на считанные дни, если вдруг убедятся, что пребывание на «Салют-13» небезопасно.

— Она — наш крест, Андрюша. Понять не могу, какого чёрта у нас все суеверные как средневековые монахини, а «тринадцать» не хотят пропускать. Была бы «Салют-14», и, глядишь, обошлось бы.

Андрей пожал плечами, совсем не убеждённый в этом. Спасла бы примитивная перемена номера от ярости Солнца? В восемьдесят третьем вообще не было вспышек. В апреле восемьдесят четвёртого, прямо перед запуском «Сапсана-12», Солнце бабахнуло такими выбросами, что отрубилась часть спутников связи, на Земле легло несколько вычислительных центров, у буржуев остановились биржевые торги, метеозависимые хватались за сердце и голову от магнитных бурь. Все прогнозы на текущий год были отрицательными: звезда должна пару лет копить ярость перед тем, как снова выплеснуть его на свою планетную систему облаками заряженных частиц, и пока можно жить спокойно.

Но двадцатого мая зарегистрировали такой поток фотонов, что стало ясно: сейчас придёт новая жуткая волна солнечного ветра. Приказ о сверхсрочной эвакуации застиг четвёрку, находящуюся на станции, в час отдыха. Парни запрыгнули в «сапсан» как были, даже не взяв скафандры, брошенные в «салюте». Только вырубили бытовую сеть и задраили люки. Корабль круто спикировал к Земле, успев спрятаться под защиту магнитосферы до главной волны, прошёл менее чем в сотне километров от поверхности, снова удалился, и, не выскакивая далеко, повернул обратно, после чего успешно приземлился.

Что бы произошло с экипажем, останься они только под защитой освинцованных стенок станции, не знает никто. В отсеке для биологических исследований аварию пережили десятки животных, сотни растений и насекомых, участников эксперимента по выживанию за пределами магнитной защиты Земли. Но менее чем через сутки станция перестала отвечать. Прекратили работу и ретрансляторы, обеспечивающие космической связью сотни абонентов на коммерческой основе. Что интересно, ионный буксир сохранил управляемость и исправно включал тягу каждые сутки, автоматически удерживая «салют» строго в точке стояния, но его бортовая ЭВМ не получала и не принимала никаких данных от вычислительной машины станции. В худшем случае этот же буксир снизит её до опорной орбиты для существенного ремонта, вплоть до замены части оборудования, но, конечно, желательно обойтись меньшей кровью. И меньшими миллионами рублей.

Поэтому экспедиция полетела не в октябре восемьдесят четвёртого, а в самом начале июля, сократили и время подготовки, и численность экипажа. Она стала чрезвычайной, дав молодому члену экипажа шанс отличиться и именоваться гордо «я — Гагарин!»

А не просто сын «того самого Гагарина», тень самого главного героя человечества и отца молодого космонавта.

Глава 2

2.

Незаменимых людей нет, говорил товарищ Сталин, лично незнакомый с Келдышем. Академик умер в семьдесят восьмом, и это была совершенно невосполнимая утрата. Анатолий Иванович Котов, его бывший зам и возглавивший Институт прикладной математики после смерти патрона, широтой взглядов и универсальностью талантов предшественника не обладал.

Юрий Алексеевич всегда изумлялся, насколько успешно Келдыш подбирал математический аппарат под решение практических задач. Надо обуздать флаттер авиационного крыла — добивался решения проблемы, а не просто вываливал кучу формул: подставьте значения переменных, и золотой ключик у вас в кармане… Наверное.

То же самое, по принципу — любое дело должно быть доведено до победы, происходило в программе ядерных испытаний, в обеспечении пилотируемой космической программы, включая облёты Луны и посадку на неё, развёртывание околоземных космических станций и группировки спутников. Советские ракеты достигли Марса и Венеры с величайшей точностью, экономя рабочее тело, выбрасываемое двигателями коррекции орбиты… И вот Мстислава Всеволодовича не стало.

Котов был человеком принципиально иного склада, словно сформировался не в двадцатом, а в начале двадцать первого века, когда персональный компьютер стоит на столе у каждого активного человека, и скорость коннекта с интернетом достигла мегабит, а то и десятков мегабит в секунду. Тогда специалисту в определённой области предоставляется инструмент, и он сам решает свою практическую задачу.

За двадцать семь лет, прошедших с перемещения из эпохи информационных технологий в советское время, известное лозунгами «догнать и перегнать Америку», «наше поколение будет жить при коммунизме», Павел, отныне — Юрий Алексеевич, свою первую жизнь практически забыл. Помнил самые страшные вехи в истории СССР, но в его нынешней действительности послезнание уже едва помогало. Хотел предупредить о пагубности вторжения в Афганистан, напрягая прежний авторитет, но не понадобилось. Иной состав руководства ЦК, без Брежнева, Суслова, Андропова, не рвался за уши тянуть восточную страну-соседку из глубокого феодализма в социализм. Напротив, американцы, сильно уязвлённые проигрышем в лунной гонке и позорно слившие войну во Вьетнаме, влезли в Афганистан по уши. Сначала финансировали антикабульские формирования в Пакистане, взращивая и подкармливая откровенных экстремистов, те атаковали Афганистан, разожгли межнациональную борьбу, перешедшую в гражданскую войну, после чего высадились морпехи США. Наверно, где-то здесь искали море. Нашли только море крови, через ГРУ и КГБ Исламский фронт освобождения Афганистана получил достаточно щедрое снабжение, чтоб удержать горные районы и сделать жизнь «защитников демократии» предельно неуютной, а главное — недолгой. Партизаны получали самые свежие спутниковые данные, вплоть до корректировки артиллерийского огня. Второе подряд поражение в локальной войне после Вьетнама и явное нежелание вступать в прямой ядерный конфликт с СССР поставило очередную администрацию Белого дома в безвыходное положение. Пусть у США самая мощная армия в мире, самый многочисленный флот, больше всех вместе взятых запасы ядерного оружия и средств доставки, воевать с Советским Союзом глупо. Даже если выжечь Советы дотла, как писала «Нью-Йорк Таймс», всего две термоядерные боеголовки, отправленные агонизирующими большевиками и разорвавшиеся над Нью-Йорком и Лос-Анджелесом, превратят славную победу на поле боя в разгромное поражение на президентских выборах и выборах в Конгресс.

Значит — космос. Тем более, под космические программы при желании так же легко выделяются и списываются десятки, а то и сотни миллиардов долларов, в том числе из бюджета Пентагона. Кроме полётов спейс-шаттлов за атмосферу взмывают одноразовые игрушки столь же чудовищной стоимости, безвозвратно сгорая при снижении. Поди проверь, что там стояло внутри и во сколько оно на самом деле обошлось, а сколько денег аккуратно уведено вбок ради «честного» дележа. Раньше фирмы и фирмочки с удовольствием отмывали доллары через спонсирование Голливуда: собрали декорации, да хоть Древний Рим в натуральную величину (но только на бумаге), режиссёру якобы не понравилось — снесли. Но так прятались десятки миллионов. Если губа раскаталась на десятки миллиардов, кроме вооружений и космоса вариантов мало.

Взбегая, но уже без прежней лёгкости, по ступеням Института прикладной математики, Юрий Алексеевич думал, как строить разговор с Котовым, исходя из очередного витка космического соперничества с США. Сколько бы там ни украли, из каждых отпущенных ста миллиардов долларов пятьдесят точно пойдут на дело. Проиграв лунную гонку по срокам, американцы далеко впереди по масштабности. Теперь точно нацелились на создание долговременной обитаемой станции на Луне, обслуживаемой спейс-шаттлами.

Экономика СССР, питающая космическую программу, гораздо крепче, чем памятная по миру, утраченному двадцать семь лет назад. В восьмидесятых её так не колбасит, как при Андропове и Черненко в той реальности. Но перекосы планового управления и субъективизм чиновничьего принятия решений не изжиты. Руководство ЦК постоянно осаждается Первыми секретарями компартий союзных республик и секретарями обкомов РСФСР со словом «дай». Тотальный дефицит товаров народного потребления не побеждён полностью, а лишь частично и не по всем позициям. За квартирами, пусть даже по справедливой кооперативной цене, автомобилями, мебелью, за многим другим по-прежнему записываются в очереди, порой на два-три года, очень большой разрыв заметен между благосостоянием жителей Москвы, Ленинграда и столиц союзных республик с глубинкой.

Ресурсов много, ископаемых в том числе, а также сельскохозяйственных угодий, лесных массивов, рек, всего этого гораздо больше, чем у США, а управление ими на порядок хуже. Поэтому американцы могут позволить себе и колоссальные вооружённые силы, и космос, и вызывающее изумление масштабами воровство, их экономика всё выдерживает. В СССР тоже воруют, не без этого, зато нет способов прикарманить так безбожно в одни руки. Пока у нас другие проблемы.

Секретарша Зиночка вскочила при его появлении как сержант при виде генерала.

— Анатолий Иванович у себя? Примет?

— Конечно-конечно, Юрий Алексеевич!

Она открыла дверь в кабинет директора, но не пропустила Гагарина, хоть так, наверно, было бы вежливее, а ввинтилась внутрь первой и принялась выгонять посетителей, кудахтая про «товарища из ЦК».

Котов привстал.

— Юрий Алексеевич, рад вас видеть! Обычно на Старую площадь вызывают или в Кремль, вы единственный небожитель, не гнушающийся… Присаживайтесь!

От рабочего интерьера в кабинете Келдыша мало что осталось. Портрет покойного академика смотрел на блестящий югославский набор из стола и полированного длинного стола для совещаний, уставленный кожаными креслами, как будто на них думалось лучше, чем на стульях. Военно-морской флаг из приёмной исчез.

Лысоватый и прилизанный математик, лет на десять старше Гагарина, в этом мире и в этом теле разменявшего пятьдесят в марте текущего года, больше походил на чиновника средней руки, кем, скорее всего и являлся, оставив практическую науку и занявшись администрированием. Тонкие губы растянулись в неестественной улыбке, привыкшие к капризно-презрительной гримасе.

Гагарин пожал руку хозяину кабинета, присел и без предисловий раскрыл кожаную папку, из неё достал картонную на завязках, оттуда — стопку отпечатанных на пишмашинке листиков.

— Ваш отчёт о ходе работ по программно-вычислительному комплексу «Русь» к заседанию коллегии Госкомитета по науке и технике. Его мы должны рассмотреть не позже конца августа, потому что решение я обязан представить в правительство, а также доложить на ближайшем заседании Политбюро. Я потому сюда приехал, Анатолий Иванович, что у вас вряд ли стоят микрофоны в стенах. Не хочу, чтоб этот разговор слышали посторонние. Пока пусть не слышат. Тем более у вас так шумно, что любая шпионская техника оглохнет.

Жара первых чисел июля разгонялась усилиями кондиционера БК, собранного в Баку по образу и подобию «Хитачи», только японский оригинал был по звучности подобен крадущемуся тигру, азербайджанский — бегущему носорогу. Котов, почуяв неладное, просунул палец за ворот рубахи и чуть потянул его, ослабляя галстук. Начало разговора его насторожило.

— Что вы имеете в виду, Юрий Алексеевич?

— Охотно разъясню. В постановлении ЦК и правительства чётко сформулировано задание: разработка и поставка программно-аппаратного комплекса, и вы рапортуете, что задание партии выполнено.

— Так точно!

Котов, бывший артиллерийский офицер, иногда любил показать, что не забыл армейского стиля. Гагарин, генерал-полковник, с штатскими вёл себя исключительно цивильно. Особенно когда штатский раздражал.

— А я вижу по докладу, что вы ни хрена не сделали! И пока об этом не узнал Комитет госконтроля, а за ним прокуратура, я хочу понять — почему. Второе. Вы освоили все деньги, отпущенные на проект, ровно столько, сколько запросили, гораздо больше, чем истрачено на запуск «сапсана» к станции «Салют-13». Как пел один покойный артист из Театра на Таганке, где деньги, Зин?

Академик, точнее — член-кор, получивший заветный статус скорее благодаря должности, чем по реальным научным достижениям, затрясся от обиды.

— Всё! Всё до копеечки! Правительство, все производственные министерства и госкомитеты, все крупнейшие госпредприятия, правительства республик и автономных республик, объединены в единую сеть! В каждом стоит ЭВМ «роботрон». Впервые в мире процесс управления экономикой автоматизирован на высочайшем техническом уровне! Юрий Алексеевич, обижаете!

Вот, это ровно то, о чём думал Гагарин, выбравшись из салона белой «Волги ГАЗ-3102» на ступени института. Котов стремится дать инструмент и умыть руки, дальше — ядрись оно конём.

— Заказать и установить очень много импортного оборудования, а налаживали его приглашённые специалисты из ГДР, дорогого стоит. Дорогого в деньгах. Но вы, Анатолий Иванович, задание до конца прочли? Почему установка ЭВМ и сетевого оборудования поручена вам как головной организации проекта, а не Министерству связи? Вижу — не знаете, а я отвечу. От вас ждали научного подхода. Да, чёрт побери, надеялись, что поступите как Келдыш, если не по его уровню таланта, так хоть по постановке задач — довести дело до конца!

Котов начал заводиться.

— Дело! Доведено! До конца! Сеть работает. Коммуникация отлажена. Управление действует. Что вам, Юрий Алексеевич, от меня ещё нужно?

Космонавт захлопнул папку, оставив на столе только один листик с очень коротким текстом — письмом от Госкомитета по науке и технике в АН СССР. На себя образца шестидесятых годов с лучезарной улыбкой он не походил ничуть. Теперь это был трёпаный жизнью, но не согнутый ей человек.

— Нужен расчёт: сколько времени и денег нужно, чтобы снести под корень вашу халтуру и поставить на том же роботроновском оборудовании нормальную систему автоматизации управления народным хозяйством. Я уже позаботился, сегодня утром на стол премьеру легло на подпись распоряжение правительства. Государственная приёмка комплекса «Русь» отложена, передача практических распоряжений по ней запрещена. Эксплуатация допускается только в пилотном режиме — для точной формулировки недостатков, хоть это излишне, порочен базовый принцип. Жаль, что вы его не поняли.

— Что же это за принцип?

Температура в голосе Котова упала намного ниже ноля. Казалось, сейчас углекислота вокруг него начнёт замерзать и падать кристалликами на столешницу.

— Читайте материалы последнего съезда КПСС и майского Пленума ЦК, дорогой товарищ коммунист, где чёрным по белому закреплено положение об укреплении социалистической рыночной экономики. С исправлением недостатков, неизбежно допущенных правительством при Косыгине, поскольку впервые в мире принципы рынка внедрялись в социалистическом государстве такого масштаба. А что вы натворили? Сделали клон сети электронно-вычислительных машин, разработанной для Министерства обороны, только в меню «целеуказание» заменили «разнести Нью-Йорк к едреням» на «увеличить удои молока». Что, до сих пор не улавливаете разницу? Эх, товарищ академик… В вооружённых силах задача доводится до исполнения, выделяются средства для достижения результата, и все. Подчинённый обязан выполнить приказ любой ценой, даже положив весь вверенный личный состав и собственную жизнь. Вы же когда-то служили в армии, что, забыли?

— Я воевал в Великую Отечественную, в отличие от… — взвизгнул Котов, но осёкся, вспомнив, что перед ним сидит слегка не тот человек, перед которым разумно качать права.

Гагарин сделал вид, что не заметил хамского выпада, и продолжил гнуть своё.

— Представим АвтоВАЗ, выполнивший «боевую задачу» закрыть годовой план по поставкам легковых машин населению и на нужды государства ценой массовой гибели рабочих и полного износа основных фондов. Ваши алгоритмы — это не просто откат от рыночной экономики к командно-административной. Я бы сказал — к сталинской штурмовщине. Вы, товарищ Котов, хотите превратить СССР в новый ГУЛАГ, только цифровой? Не выйдет.

И только сейчас до математика дошло. Член-кор вытер пот платочком со лба и плеши. Выключил ревущее азербайджанское турбо-чудовище, наверно, ему стало слишком холодно.

— Что же делать… Конкретно?

— Начать с того, что нужно было делать с самого начала — пригласить профильных специалистов из той же Академии наук, из отраслевых институтов,Плехановского университета. Прорисовать модель управления, где каждый низовой субъект народнохозяйственной деятельности имеет право на разумную инициативу, участвовать в выработке решений по номенклатуре выпускаемой продукции, объёму капиталовложений, ценообразованию товаров, выбору поставщиков сырья и контрагентов для сбыта. Пока что «Русь» повторяет командную систему Совета Народных Комиссаров. Только вместо печатания циркуляров дешёвыми машинистками на окладе в девяносто рублей и рассылки их по адресатам с почтовыми марками за одну копейку стоят дорогущие немецкие электронные машины, на обслуживание которых Советскому Союзу не хватает тысячи специалистов, а подумать раньше об их подготовке не сподобились. Выражаясь языком тридцать седьмого года, который сквозит буквально из каждой строчки программного кода, вы — вредитель, Анатолий Иванович. Наконец, вспомните историю Руси, раз уж так назван комплекс. Новгородское и Псковское вече существовали куда дольше абсолютизма Екатерины Второй. До первого сентября, а лучше — раньше, жду от вас служебную записку с соображениями. Иначе буду рекомендовать Центральному Комитету принимать организационные решения.

— Так июль… Период отпусков! — взмолился Котов.

— Экономика не знает каникул. Я вам шпаргалку накидал, — он указал пальцем на машинописный листик. — Отдайте секретарю, чтоб зарегистрировала входящим номером. Времени нет, вы не в конце, а в начале пути, хоть сроки все вышли. Всего доброго, Анатолий Иванович.

— До свиданья, Юрий Алексеевич…

Выписав фитиль недоакадемику, Гагарин поехал к себе на Старую площадь, где имел кабинет в качестве члена ЦК КПСС. В Политбюро просил себя не включать, не растрачивая времени на участие в обсуждении вопросов, не входящих в первоочередную сферу интересов, но весьма часто приглашался на заседания, где делал доклад, а порой и держал ответ за науку и технику.

Сравнительно поздно получив высшее образование, а вскоре после этого высший партийный пост, Гагарин очень долго имел к науке только самое опосредованное отношение, лишь в сорок три защитил диссертацию, став кандидатом технических наук, и только сейчас выходил на защиту докторской. Что греха таить — не без помощи коллег в военно-космической отрасли, потому как главе Госкомитета по науке и технике неловко строить профессоров и академиков, самому оставаясь лишь кандидатом в науку. Тем более времени, как всегда, решительно не хватало. Все надежды Аллы, что после окончания двух сроков на посту генсека его жизнь станет спокойнее, соответственно — жизнь их обоих, разбились в пыль. Для этого нужно не скипетр Генерального отложить, а перестать быть Гагариным.

А уж нянчить внуков… Что Андрюха захочет в лётчики, понятно было. Но мог бы и жениться, если не во время училища, то хотя бы за год жизни в Звёздном нашёл бы кого. Не все двадцать четыре часа проводить в центрифуге.

Что же касается Ксюши, девочка болела космосом, как только научилась понимать, что такое космос и какую роль в полётах туда сыграл любимый папка. Откопала в сокровищнице семьи зайца, летавшего на орбиту двенадцатого апреля шестьдесят первого, и никогда с ним не расставалась.

Юрий Алексеевич знал, что девочка рано или поздно запросится в черноту и в невесомость. Что на смену грубому хрущёвскому «запердолим бабу в космос» придёт научно-обоснованная концепция включения женщин в экипажи пилотируемых станций. Отбросив всякую пошлость про секс на орбите, нужно признать: годичное пребывание маленькой мужской шайки в нескольких десятках кубических метров пространства на психику давит. Контактная и доброжелательная женщина своим присутствием, пусть всего на две-три недели краткосрочной миссии, очень здорово оздоровит микроклимат. Когда Ксюша с отличием закончила мед и запросилась в интернатуру в госпиталь ВВС, Алла с облегчением вздохнула: хоть та выбрала «правильную» профессию и не рвётся в небеса. А папа знал, что дочь сделала шаг на пути к Звёздному и Байконуру по извилистому пути, это для пацана он прямой, девочке доступны лишь обходные тропы.

Супруга прилетела из Казахстана злая, нервная и одновременно молчаливая. На вопросы «что случилось?» рявкала: ничего. Страшное сочетание. Если бы её прорвало — пусть даже проклятиями и несправедливыми упрёками, тогда проще. А так она продолжала копить заряд молний, способный испепелить быка.

Конечно, переживала за Андрея. Его отлёт, волнующий, конечно, никак не был неожиданностью, хоть и состоялся на несколько месяцев раньше запланированного срока. Отцовское сердце тоже тревожно билось, стоило проскользнуть мысли о сыне, а они посещали часто, даже слишком. Пусть ни одного погибшего в космосе, корабль «сапсан» хорошо отработан на производстве и в чёрном небе, всё равно — это не прогулка на пикник. Тем более, им предстоит долгая миссия с повышенным воздействием космического излучения. Да, тревожно… Очень. Но не настолько, чтоб жена смотрела на мужа волком.

Если бы Ксения продолжала жить с родителями, наверно, пооткровенничала бы с матерью и рассказала, что произошло. Но она осталась в Москве в квартире на Садовом кольце, к родителям в Серебряный бор, где они жили в коттедже под охраной, наезжала редко. Гагарин поставил себе мысленно птичку в расписании на вечер — вызвонить дочку и озадачить выяснением, что укусило маму. Дальнейшие размышления прервал вызов по радиотелефону.

— Юрий Алексеевич? — проворковал женский голос. — Приёмная ЦК. К вам товарищ из МИДа, от Бориса Семёновича лично. Спрашивает: вас ждать?

— Что же он заранее не набрал?

— Говорит: дело срочное и особенное.

— Ладно, Варвара Игоревна. Сейчас как раз еду на Старую площадь. Мигалки включить?

Его белая «тридцать первая» и следующая ГАЗ-24 девятого управления КГБ люстр на крыше не несли. Но по протоколу впереди катила ГАИшная «волга» — в прогулочном темпе и с полной иллюминацией сверху, дать им команду — понесётся километров сто с сиреной, распугивая зазевавшихся. Гагарин так ездить не любил, понимая опасность гонок по городу.

— Нет-нет, американцы пока не нападают. Он вас обождёт.

Борис Семёнович — это Иванов, бывший генерал из Первого главного управления КГБ (внешняя разведка), откомандированный из спецслужбы по прямому назначению, по протекции Семичастного стал Министром иностранных дел. Лет под семьдесят, всё равно бодр, язвителен и подозрителен, в каждом «жесте доброй воли» видит подвох. Словом, во всех отношениях приятный человек.

В референте, ожидавшем в приёмной, тоже чувствовалась КГБшная косточка. Много общаясь с представителями этого ведомства, Гагарин привык не только отличать орлов с площади Дзержинского от обычных граждан СССР, но и управления между собой. ПГУшники, то есть выходцы из Первого главка, в наибольшей степени соответствовали принципу «не выделяться» и ровно так же вели себя внутри страны. Ты должен быть незаметен тысячу дней, чтоб на тысячу первый сделать то, ради чего Отечество тебя послало. Среди «внутренних», особенно контрразведчиков, зачастую встречались типы с нескрываемым чувством принадлежности к высшей касте. Столкнувшись с Гагариным, способным запросто шепнуть председателю КГБ: «один из твоих берега попутал», эти высокомерные личности секунду или две засовывали внутрь ощущение самозначимости перед тем, как расплыться в подобострастии. Семичастный практически полностью поменял состав огромной гэбешной армии, но кое-какие нехорошие традиции оставались. Особенно на местах, в глубинке Азии, в том же Казахстане, где начальник какого-нибудь межрайонного отдела чувствовал себя султаном.

Этот референт, наверняка — из ПГУ, скорее напоминал чиновника из Госбанка СССР, облачённый в строгий костюм даже в жару, спасибо, что не чёрный. Только когда закрылась дверь в гагаринский кабинет, прорезалась гэбешная подкладка, он говорил о вещах секретных и деликатных с характерной интонацией: мы с вами — небожители, приобщённые к великим таинствам, в отличие от… Ну, понятно, в отличие от плебса.

— Американцы, Юрий Алексеевич, прощупывают почву. Администрация Рейгана стремительно теряет рейтинг с каждой партией гробов из Афганистана. Демократы вопят на каждом углу: зачем хорошим парням погибать, а налогоплательщикам выворачивать карманы ради авантюры республиканцев. Наши аналитики считают, что у Рейгана мало шансов на второй срок. Сенатор Уолтер Мондейл набирает очки.

— Так кто нам лезет под юбку — республиканцы или демократы?

— Вторые. Выборы в ноябре, инаугурация вновь избранного президента состоится в конце января восемьдесят пятого. Борис Семёнович уверен, что в афганском тупике и республиканцы могли бы что-то предпринять, но не решатся менять внешнеполитический курс накануне выборов, тем самым признавая его ошибочность. Так что поворот неизбежен независимо от того, как пройдут выборы.

Гагарин кивнул. Он следил за новостями вскользь, сказанное вполне совпадало с его представлениями. Ничего сенсационного разведчик пока не раскрыл.

— Что я должен знать в связи с новыми происками американских империалистов?

— Демократы готовят пакетное предложение. Во-первых, мир в Афганистане с выводом частей армии США и морпехов в обмен на приход к власти некого всех устраивающего правителя… Вижу ваш скепсис, любой компромисс — это выбор, никого на сто процентов не устраивающий, но воспринимающийся как неизбежное зло. Это — Ахмад Шах Масуд. Нам он неудобен, потому что не признает неверных, то есть Советский Союз. На совести его отрядов едва ли не треть американских двухсотых и трёхсотых. В общем, он получается равноудалённым от всех центров силы. Разведка США пытается с ним наладить хоть какой-то контакт. Во-вторых, и тут как раз потребуется участие вашего Госкомитета, демократы предлагают снизить нагрузку на федеральный бюджет, следовательно — его дефицитность, кооперацией с СССР по космосу. В частности, по марсианской программе. В-третьих, начать переговоры по ОСВ, ограничению стратегических вооружений.

— Как говорила в детстве моя дочка, «хочу всего много сразу». Мне понятен только первый пункт. Отчасти второй, они опять нас опережают по супертяжёлым ракетам за счёт стартовых ускорителей для шаттлов, тут у обеих сторон есть что предложить на обмен. Если ЦК, конечно, позволит. Но ОСВ? У них больше и ядерного оружия, и средств доставки. На что это демократам?

— По последнему пункту мы советовались с Генштабом. Там уверены: для перегруппировки сил. Юрий Алексеевич, обмениваться ударами водородных боеголовок по городам генералы НАТО не горят желанием. Но даже содержание уже готовых МБР наземного базирования и постоянное дежурство АПЛ с «трайдентами» им влетает в копеечку. Американцы желают высвободить часть бюджета на обычные вооружения. У них говорят: почему мы не задавили Вьетконг и моджахедов? Потому что не хватает войск для локальных конфликтов! Не будут же они запускать «томагавки» по афганским аулам. А вот обойти СССР в локальных войнах, тем более мы не собираемся тратиться на авианосные группы и войска быстрого реагирования вроде Корпуса морской пехоты, очень даже возможно. Да, это новый вызов, но о нём — попозже.

— И как они видят ОСВ?

— Срезать количество боеголовок и ракет ниже уровня, имеющегося у СССР. Плутоний с «лишних» бомб как-то утилизируют, возможно — отдадут на энергетические элементы для космоса и АМС, не знаю точно, не специалист. А МБР используют для выведения военных спутников.

— Могу только сказать, что «минитмен» вполне годится как первая ступень для РКН — ракеты космического назначения. Добавить разгонный блок как вторую ступень, и выведет на орбиту небольшой спутник. Они твердотопливные, не тот кошмар, что остался у нас от ракет на гептиле после Глушко. Понятно… Кроме одного. Что конкретно от меня хотел ваш министр?

— Скажу откровенно. Он просил прощупать ваше настроение. Если вы, Юрий Алексеевич, скажете «с американами только через мой труп», ваш авторитет таков, что всю комбинацию поставит под удар.

Гагарин задумался надолго, понимая, какой ящик Пандоры откроет согласие. Не забыть ни попытку отравления их с Леоновым, хоть причастность ЦРУ скорее предполагается, чем доказана, ни их помощь в побеге того негодяя, схваченного уже в Каспии, неподалёку от Астрахани, да ещё с десяток случаев, лично Юрия Алексеевича не коснувшихся, но также довольно неприятных.

С другой стороны, не может быть, чтоб американцы затевали совместный с СССР полёт на Марс и одновременно командовали ЦРУшникам «фас».

С третьей стороны, мир в Афганистане и ограничение стратегических вооружений — слишком важная перспектива, чтобы гробить её из-за паранойи.

— Передайте Борису Семёновичу: он может рассчитывать на мою полную поддержку. Если необходимо обсудить детали предстоящих переговоров, готов с ним встретиться лично.

— Большое спасибо, Юрий Алексеевич! До полноценных переговоров ещё далеко. Будем держать вас в курсе, — референт поднялся. — Всего вам доброго.

Если заключаешь сделку с дьяволом и назовёшь её выгодной, посчитай все свои конечности, родственников, близких, проверь — на месте ли душа, подумал Гагарин. Очень велик шанс чего-то не досчитаться. Особенно если звёздно-полосатый дьявол прячется под белыми одеждами поборника мира и сотрудничества.

Так, не космосом единым… Он набрал номер, подняв трубку с телефона, украшенного гербом на диске. Академию наук после Келдыша возглавил Анатолий Петрович Александров, человек более узкой специализации, физик-ядерщик, но понятливый, интеллигентный. Кстати, бывший пулемётчик в гвардии Врангеля и герой Белого движения, неоднократно поощрённый за успешное истребление большевиков. То есть довольно необычный кадр для советской научной номенклатуры.

Гагарин решил, не дожидаясь реакции Котова, уведомить Александрова о провале программы «Русь» и просить мобилизовать силы Академии на разработку алгоритмов управления, создать группу экспертов, включить туда профессоров Плехановки.

А ещё он очень надеялся на понимание Александрова, когда будет убеждать его в опасности экспериментов с ядерным реактором на Чернобыльской АЭС. До роковой даты осталось менее двух лет.

Глава 3

3.

Наряду со специальным высшим училищем, готовившим парней в отряд космонавтов, лётчики-истребители по-прежнему писали рапорты на перевод в звездопроходчики и отбирались для службы в Звёздном. Шёл четвёртый десяток пилотируемых полётов в одном только Союзе, американцы двигались ноздря в ноздрю по числу пусков, опережая по числу человеко-дней на орбите благодаря многолюдным челнокам. Ни в СССР, ни в США никто не погиб в космосе, а в строевых частях иногда бились, поэтому попасть в экипажи околоземных станций считалось престижным и большой удачей, без особого риска для жизни. Конечно, теперь на вернувшихся из полёта не сыпалось столько почестей и благ, как в начале пути. Рядовая краткосрочная миссия на один из «салютов» не приравнивалась к подвигу и Звезды Героя не обеспечивала, но всё равно труд космонавта оплачивался лучше, чем у лётчика в ординарном авиаполку. Слетавшим хоть раз и далее отчисленным из отряда, конечно — не по отрицательным причинам, а по здоровью, обеспечивался перевод на другое приличное место либо, если доходило до списания из ВВС, давалась вполне достойная пенсия. Вот гражданскому попасть туда было несравнимо сложнее. Технарей, биологов, химиков, медиков отбирали только из числа сотрудников профильных предприятий и институтов космической отрасли. Если они проходили первый отбор и хотя бы в теории могли представлять интерес для Звёздного, их ждали Сокольники и Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь с таким набором испытаний, что некоторые соискатели отсеивались по собственному желанию до окончания тестов.

Накануне одного из пыточных дней, как раз после подъёма, в палату кандидатов в космонавты вместе с медсестрой вошла молодая и очень строгая девушка-врач.

— Больные! Все достали градусники и передали медсестре.

— Вах, какие мы больные, красавица? — ослепительно улыбнулся лётчик, лежавший на первой койке от двери, он щеголял угольно-чёрными кавказскими усишками. — Мы — лётчики, дорогая, будущие космонавты. Самые здоровые парни в ВВС.

— Все, госпитализированные в медицинское учреждение стационарного типа, считаются в статусе больных, — парировала докторша. — И вообще, абсолютно здоровых не бывает, попадаются лишь недостаточно обследованные. Наша задача определить, являются ли ваши болячки препятствием для зачисления в отряд космонавтов. Вдруг не всё безнадёжно, не смертельно, и можно вылечить.

Остальные пациенты хихикнули, улыбка на лице кавказца чуть потускнела.

— Пациент Резо Георгадзе, — вмешалась сестра. — Ваш градусник показывает тридцать пять и один. Вы умираете или плохо его держали?

— У него градусник в шерсти запутался! — хихикнул сосед славянской наружности.

Георгадзе, до сего момента как бы случайно приспустивший простыню с груди, демонстрируя тщательно напряжённые мускулы, резко прикрылся до подбородка, спрятав заросли, через которые эти мускулы едва проступали.

— Эй! Товарищ! Что ты свистишь? Нормально у меня всё, да?

— Девушка, вы без обручального кольца, так обратите внимание на нашего горного героя. У меня бабушка пуделя держала, стригла его, за год шерсти — на свитер. У Резо больше растёт. Вах, какие свитера будут!

Это был другой шутник, в него полетела подушка грузина, автор реплики про свитер поймал её и подсунул под свою, удобно устроившись на двух.

— Если вам не нравится слово «больной», я вас назову «пациент Георгадзе», померяйте температуру тщательнее.

Врач абсолютно не принимала шутливый тон.

— Иначе вы напишете мне, что не годен?

— Это председатель комиссии решает. Я же должна обеспечить данные. По протоколу, если измерение температуры обычным образом не дало результатов, я обязана её померить ректально.

— Что, простите? — не понял Резо.

— Вставив термометр через анальный проход в прямую кишку, теперь ясно?

— Генацвале! После столь интимного знакомства с девушкой ты просто обязан сводить её в ресторан! — обладатель двух подушек уже откровенно ржал, находясь в зоне риска. За такое запросто могло прилететь судно.

— Уважаемая! Мамой клянусь, сейчас померяю очень тщательно. Только скажите, как вас зовут?

— Ксения Гагарина, интерн отделения военно-космической медицины. Меряйте! И сами сообщите температуру на пост.

Выходя из палаты, услышала обрывки разговоров за спиной: «с такой фамилией в космонавтике не пропадёшь», «однофамилица, наверно». Улыбнулась и плотно закрыла за собой дверь.

Перед тем, как вернуться в ординаторскую, услышала от медсестры, собиравшей градусники:

— Что же вы, Ксения Юрьевна, с ними так строго? Хорошие пареньки. Тот, что про свитер шутил, весёлый и неженатый. Смотрит на вас, не мигая.

Таковы представления у многих, девушки стремятся в ординаторы, да хоть бы и в средний медперсонал в госпитале ВВС, ради союзов с военными. На танцах парня встретишь — как узнать, здоровая ли у него простата? А тут всё как на ладони, не годен в Звёздный — не беда, для ЗАГСа очень даже подойдёт.

— Пусть смотрит, Варвара Фёдоровна. На работе никаких романов, у меня принцип.

— Эх, смотри, девонька… Скоро двадцать пять тебе. А я своё счастье именно здесь нашла.

До вечера Ксения трудилась, лишь изредка вспоминая увещевания пожилой медсестры, день был занят плотно. Встретила в коридоре Резо и его однопалатника, оба одёрнули пижамные больничные куртки словно кителя и перешли на строевой шаг с «равнение налево», вытаращившись на девушку-интерна как на командира авиадивизии. Тапки без задников смешно хлопали по полу.

— Шлёпанцы потеряете, гвардейцы! — засмеялась она. — Вольно! В палату шагом а-арш!

— Есть в палату, товарищ Гагарина! — откликнулся грузин.

Что приятно с офицерами, какой бы ни была «гарачы-гарачы кров», они не перейдут границы дозволенного. Дисциплина, воспитание. Всё же авиаторы — белая кость вооружённых сил. Мама рассказывала дочке про стройбат в Луостари, вот там — да…

Кольского полуострова Ксения не помнила совсем, Звёздный городок — несвязными урывками, чётко память держала начало детства в огромной московской квартире на Садовом кольце и шикарной госдаче в ближнем Подмосковье, куда откочёвывали в середине весны и жили до осени. Туда же приезжали обе пары бабушка-дедушка, присматривавшие за внуками на время частых вояжей родителей за границу. Хорошо, что непродолжительных. Мама всегда привозила полный чемодан новых вещей, сокрушаясь, куда девать прежние сокровища, по комиссионкам — только на паспорта подружек, самой не комильфо.

Папу одаривали пачками самих свежих виниловых пластинок, о его склонности к их коллекционированию на Западе знали, начиная с его первого визита в США, и меньше чем штук двадцать-тридцать он никогда не привозил. Новые альбомы The Beatles, The Rolling Stones, Deep Purple и Led Zeppelin появлялись у них, быть может, всего на пару месяцев позже, чем у меломанов в Западной Европе. Потом пришли ABBA, Boney M, New Wave, итальянцы, Eagles, Kiss и Scorpions, но сам Юрий Алексеевич их не слушал. Притащив из Японии массивный двухкассетник, он периодически приносил и переписывал себе тех, кого называл «советский шансон». Это были Визбор, Высоцкий, Окуджава. Любил «Под музыку Вивальди», особенно в инструментальном варианте оркестра Поля Мориа. Откуда он взял песню «Отпусти тормоза», спетую в кокпите корабля «Восток-1» и ставшую неофициальным гимном лётчиков-космонавтов, никто из членов семьи так и не узнал, сам Гагарин отмалчивался и отшучивался. Что не сам сочинил — сто процентов.

Разумеется, в охваченной музыкальной лихорадкой Москве конца семидесятых и начала семидесятых годов домашняя фонотека Гагариных была настоящей сокровищницей. Ни Алла, ни Юрий Алексеевич никому не продавали дисков. Если, случалось, отец привозил из-за границы повторку, охотно дарил на юбилеи и вообще «по случаю». Детям ещё со школы строго запретил что-либо выносить из дома, но тут у них был замечательный партнёр: дядя Евгений, мамин брат. Если нужно, притаскивал кассеты и бобины, пластинки переписывались на магнитофон. Он же был ценителем новинок. Моложе мамы на несколько лет, уже женатый, дядюшка долго не мог обзавестись собственными наследниками, в чём-то оставаясь большим ребёнком до первой седины.

Ксения благодаря музыке, да и не только, пользовалась успехом. Ростом в маму, правда, к началу восьмидесятых такой уже никому не казался вызывающе большим, как четверть века назад, тёмная и яркая, но с чертами лица, сглаженными славянскими кровями отца, девушка была как минимум миловидной.

Сама влюбилась только раз — в учителя биологии в старших классах. Мирослав Иванович был старше на десять лет и женат, но кого это остановит? Похожий на скандинава-викинга, под два метра ростом и едва ли не полстолько в плечах, курчавый рыжеватый блондин привлекал внимание всех десятиклассниц, но только одна втрескалась по уши, старательно скрывая чувства. И лишь на выпускном узнала, что её неразделённая страсть не была секретом ни для соучеников, ни для предмета обожания. С выпускного убежала, обрыдавшись…

В меде на одного пацана приходилось пять-десять девчат, и от столь низкой мужской концентрации многие парни сами обабились, при них не стеснялись подтягивать колготки и обсуждать фасон лифчиков. В отличие от деток с периферии, чьи мамы знали всего два фасона в магазине: бельё есть или белья нет, отпрыски номенклатуры кучковались, им было доступно куда больше, чем поступившим в институт по отдельному конкурсу для отработавших младшим или средним медперсоналом либо отслужившим армию. Различались интересы и отношение к жизни. В общем, парни-медики из вуза Ксению не интересовали, хоть по ней сох один активист из комитета комсомола, отвечавший за дискотеки на студенческих вечерах отдыха. Она снабжала его новинками зарубежной попсы, но далее не позволила даже подержаться за ручку.

О необходимости учёта сословных различий более всего настаивала мама, зародившая в себе чувство классового превосходства со времён учёбы в медучилище Чкалова-Оренбурга. Порой Ксюше хотелось подговорить кого-то из знакомых, чтоб оделся вахлаком, привести домой и представить маме: «Знакомься, это сантехник Панас, выпускник ГПТУ №34 и мой жених. Будет у нас жить». Не рискнула, побоявшись, что Алла убьёт хоть кого-нибудь — «жениха», дочку или себя саму.

Папа всегда вёл себя несравнимо демократичнее, отгораживаясь от других в единственном случае — когда его перегружали просьбами. «Юрий Алексеевич, вы же великий человек, не откажите в помощи». Он давно понял, что все проблемы не решит, столько, сколько он сделал для людей, дай бог каждому, и решительно заворачивал просителей. Иначе только и делал бы, что улаживал чужие конфликты.

Во всём остальном говорил: доча, мы благодаря их труду летаем в космос, вкусно кушаем, ездим отдыхать в Крым, живём в огромной квартире и на госдаче, будь проще!

А не получалось.

Правильно накрашенная, одетая как с глянцевого журнала, Гагарина-младшая притягивала мужские взгляды. В школе и в институте лет семь ходила на художественную гимнастику, получила второй взрослый разряд, пластику и королевскую осанку. Соответственно, была вынуждена выработать взгляд холодной стервы, очень помогающий отшивать желающих снять её прямо на улице.

Каждый раз, когда заводила разговор с папой о космосе, тот сразу говорил: тебя психологи зарубят, ты — как роза с острыми шипами. В мужской коллектив на «салют» отправят женщину с мягкими манерами, не самую красивую, чтоб не вызывала скандалы между мужиками. Если отправят, конечно.

И что делать?

Ближе к выпуску, накануне распределения, начала терзаться мыслью: вся из себя такая, пусть не первая леди курса, но точно в топ-десятке, отчего с личной жизнью никак? Без долгих колебаний совратила женатого доцента с кафедры педиатрии. Немолодой мужчина открыл ей дорогу к плотской любви, правда, не открыв тайну наслаждения. Не то чтобы очень больно, как пугали некоторые подружки, получившие первый опыт много раньше, но и радости не особо. Сколько раз нужно просто потерпеть, пока кто-то более умелый, чем тот доцент, высечет из неё божественную искру телесного счастья? Тем более, многие дамы ничего подобного не испытывают никогда.

Вперемешку с думами о личной жизни девушка механически заполняла бумаги с результатами обследований. Увидела, что в палате с Резо и его весёлыми товарищами никто не уедет в Звёздный, у каждого нашлись отклонения. Мелочь, да только критерии отбора остаются жёсткие.

Тем более, кому-то придётся лететь на Марс. Даже если проблемы со здоровьем начнутся через сутки после старта, экспедицию в принципе невозможно прервать, за пределами Земли экипажу придётся провести порядка двух с половиной лет, и максимум, что возможно — глотнуть аспиринчику из аптечки. Помимо гуманных соображений — не гоже вернуть родным бездыханное тело космонавта, на его путешествие к Красной планете уйдут миллиарды рублей. Что, впустую потраченные? Поэтому медики дадут зелёный свет только парням, кто с высокой степенью вероятности не заболеет даже насморком. Не говоря о том, что придётся лететь за пределами магнитосферы Земли и молиться, чтоб Солнце не шарахнуло вспышкой. А за пару лет будет обязательно. Один грей — это лучевая болезнь, вряд ли с летальным исходом, но здоровье подорвано до конца недолгой жизни. Два грея — прогноз куда менее благоприятен. Больше — простите за всё, вопрос лишь, как скоро закончатся страдания. И Андрюха, придурок, из шкуры лез ради командировки на «Салют-13», где как раз имитируются условия долгой марсианской экспедиции!

Да, стенки станции представляют собой сэндвич из свинца, обеднённого урана и каких-то композитов, частично уменьшают излучение, тем более оба космонавта увезли с собой достаточно медикаментов, ускоряющих выведение радиации. Медленное облучение куда мягче переносится, чем ударная доза. Но… Всё равно это очень не здорово.

Стрелка настенных часов указала на цифру «шесть», коллеги принялись сворачиваться и собираться домой. Ксения прихватила лёгкое платье и забежала в туалет — скинуть халат, под которым не было ничего кроме минимума белья, и надеть уличное. Больничные босоножки сменила на белые блестящие с каблуком и с длинными ремешками, сплетающимися на икре наподобие греческих сандалий. Осталось проверить макияж, короткую причёску, папиного зайца в сумочке, и — домой.

Вишнёвая «ласточка» марки ВАЗ-2105 завелась легко и непринуждённо, папа договорился, чтоб кто-то из его бесчисленных знакомых присматривал за дочкиными «жигулями». Ксения никогда не открывала капот, только салон, багажник да горловину бензобака, запираемую на хитрый замок против желающих слить топливо или хулигански бросить в бак какую-то грязь.

Машина вписалась в неплотный поток и покатила к проспекту Мира. Катаясь почти ежедневно, кроме самых снежных зимних дней, девушка вполне освоилась, не вызывая раздражения у московских водителей, любителей выкрикнуть оскорбление вроде «пятицилиндровая» при виде дамы за рулём.

До проспекта не доехала, завидев автобус, впереди него «москвич» и плотное кольцо людей. Конечно, имела полное право надавить на газ. Но клятва Гиппократа, папино обычное «если не мы, то кто же» и прочие непонятные побудительные толчки заставили перенести правую босоножку на педаль тормоза.

Машина прижалась к бордюру за толпой. Ксения прихватила аптечку, намного превосходящую по комплектности стандартную, и бодро застучала каблуками в сторону скопления людей. Решительно раздвинула их со словами «Я — врач, что здесь происходит?»

У блестящего хромом переднего бампера лежал на асфальте мужчина. Явно живой, потому что начал вставать.

— Ну что же ты, бл… Куда же ты,… твою мать… — разорялся пролетарий, мнущий грязную кепку, наверняка — шофёр того «москвича». — Из-за автобуса,… выскочил как…зда с мотором, думал — п…ц тебе.

Цензурные слова вплетались у него между матерными редко, словно невзначай.

— Прости, старик. Задумался. Нормально всё. Я сам виноват.

— Да? А кто мне за фару заплатит? Х… с бугра или Пушкин?

Изобилие женщин вокруг его ничуть не смущало, матюги лились как из сорванного водопроводного крана.

— Так давайте ГАИ вызовем, — предложил один из зевак.

Действительно, через стекло одной из фар тянулась трещина. Даже самый посредственный автомобилист моментально бы догадался — вряд ли она разбита о пострадавшего, мужчину крупного, с курчавой светлой шевелюрой. Таких обычно подкидывает на капот, далее — по обстоятельствам.

Павший пешеход стал на ноги, выпрямился, и Ксения с изумлением узнала своего учителя биологии. Не видела его шесть… или сколько лет?

Толпа тем временем начала разбредаться, москвичист влез в кабину своей замызганной таратайки, дал задний ход, потом вырулил на центр улицы и укатил.

— С вами действительно всё в порядке, Мирослав Иванович?

Он обернулся. Потирал ладонью бедро, явно ушибленное, гримаса боли сменилась выражением удивления.

— Ксюша, ты⁈ Ох, теперь, наверно, давно уже — Ксения Юрьевна.

Сердце подпрыгнуло. Конечно, давно уже всё перегорело и забылось, но как приятно, чёрт возьми, что он её помнит!

Учитель мало изменился. Пожалуй — дозрел, стал чуть солиднее, и это ему очень шло, несмотря на довольно нелепую ситуацию с ДТП.

— Для старых знакомых та же Ксюша. Подвезти?

— У тебя собственная машина? Ах, да… Подвези, очень кстати.

Было не по пути, он попросил подбросить в район Дмитровского шоссе. Рассказал, что развёлся, разменял квартиру, получив однушку около кинотеатра «Волга», из школы, где учились брат и сестра Гагарины, ушёл, обвинённый из-за развода в аморалке, что не помешало сделать карьеру в другом месте, теперь — директор профессионально-технического училища.

— А ты?

— Ну кем ещё может быть любимая дочка первого космонавта и ведущего специалиста Института авиационной и космической медицины? Врач, занимающийся здоровьем космонавтов в госпитале ВВС. В космос не пустят по причине отсутствия яиц и других признаков мужественности характера, но хоть так прикосновенна к раскрытию тайн мироздания.

О том, что сама уже прошла предварительный отбор и включена в список ожидания для формирования женской группы в отряде космонавтов, умолчала. Это секрет для не имеющих доступа с двумя нулями к соответствующей тематике, да и просто сглазить не хотелось.

— Я был уверен, что ты — особенная, добьёшься всего, что захочешь. Эх, жаль мне туда никак, и в твою машину едва помещаюсь… Ксюша! Ты уже девушка взрослая, я мужик неженатый. Будет свободное время от космических подвигов — позвони. Поболтаем. Ну а не позвонишь — не обижусь.

Он оторвал листок от блокнотика, держащегося на присоске за лобовое стекло, и написал семь цифр. Бросил «пока» и удалился, практически не хромая. Видно, и правда мало пострадал.

Конечно, это совсем не обязательно начало романа, сказала себе Ксения, разворачиваясь в сторону центра. И вариант вместо водопроводчика Панаса — директор его ГПТУ, тем более на восемь-десять лет старше, к тому же разведённый, ровно так же шокирует маму. А, чего загадывать!

Она уже точно знала, что позвонит. И предлог есть — узнать о самочувствии после удара. Но не сразу, не сегодня и не завтра.

Тем не менее, настроение было приподнятое, когда кивнула консьержке, влетела в квартиру, бросила сумочку и принялась расплетать ремешки. Их ни в коем случае нельзя носить на ярком солнце, остаются белые следы на загорелой коже.

Зазвонил телефон.

— Доча?

— Да, папа, здравствуй.

— И тебе — здравствуй. Занята?

— Нет ещё. Только из госпиталя.

О вираже на Дмитровское она умолчала.

— Тогда у меня просьба есть. Мама… как тебе сказать. Не в себе. Злится, но молчит. Спит, отвернувшись. Не могла бы ты встретиться с ней, поговорить?

Освободившись от второй босоножки, Ксения присела на пуфик.

— Давно у неё?

— Как прилетела с Байконура. Может, Андрюха ей что-то брякнул невпопад?

— Маму очень легко погладить против шерсти, та во все стороны торчит… Упс… Кажется, я догадываюсь. Это не Андрей, а я отличилась.

— Как?

— Призналась, что написала рапорт в отряд космонавтов. А что делать? Отбор прошла. Со дня на день список кандидаток будет у них в институте. Так пусть лучше от меня услышит, чем из официального приказа.

— Ага… — вздохнул Гагарин. — Ну а виноват, естественно, только я. Сам слетал и детей подбил. Работал бы в промторге или в профсоюзах подобно тестю, не было бы никакого космоса.

— Но она же знала, что выходит замуж за лётчика-истребителя!

— Но не за лётчика-космонавта. Тогда и должности такой не было. Сюрприз!

— Как ты с ней столько лет…

— Твоя мама — самая лучшая супруга в мире. Правда, периодически абсолютно невыносимая.

— Хорошо. На выходных приеду.

— До выходных сам попытаюсь. Ты дала ориентир — в каком направлении работать. Примем меры, изыщем средства, поставим задачу.

— Папа! Ты управлял всем Советским Союзом. Тебя послушать — так справиться с единственной женщиной сложнее.

— Именно! Ей не скажешь: изволь подчиниться постановлению ЦК КПСС и Совета министров.

Да даже если бы сказал, улыбнулась про себя Ксения, возвращая трубку на аппарат. Если маме попадёт шлея под хвост, никакой ЦК не указ. Тем более в делах семейных.

Листик с номером Мирослава она положила на видное место.

Глава 4

4.

Высота геостационарной орбиты намного больше диаметра Земли, с такой высоты планета не кажется огромным синим полем с белыми сугробами облаков, а целиком умещается в иллюминатор. На её фоне торжественно парил православный крест станции «Салют-13», словно вся колыбель человечества крещена в православие, хоть это, конечно, не так.

К переходному центральному отсеку крепились четыре главных элемента — бытовой отсек, отсек биологических экспериментов, лабораторный и агрегатно-инструментальный. К инструментальному, заднему по вектору движения, пристыкован буксир «курчатов» с ионным двигателем, ядерным генератором и баком для рабочего тела. От него раскинулись в стороны две симметричные панели системы охлаждения реактора, в вакууме теплообмена нет, отвод избыточной энергии происходит только благодаря излучению. Эти панели образовали нижнюю короткую поперечину креста. Верхняя короткая состоит из солнечных батарей, питающих резервные аккумуляторы, станция при необходимости продолжит существование и без генератора буксира.

Многослойная защита от космической радиации, подобная той, что будет установлена на корабле для марсианской экспедиции, имеется только на бытовом отсеке и части биологического отсека. В первой трети биологического цилиндра находятся клетки с одной обезьянкой, двумя кроликами и кучей живности меньше, и ровно такая же группа теплокровных и насекомых представлена в неэкранированной части отсека, чтобы сравнить их состояние через два года пребывания вдали от одеяла магнитного поля Земли.

Перед стыковкой «сапсан» медленно огибал аварийную станцию, и увиденное нравилось космонавтам всё меньше.

— Заря, я Сапфир-1, — начал доклад Харитонов. — На переднем торце бытового отсека около стыковочного узла вижу чёрное пятно круглой формы диаметром от десяти до пятнадцати сантиметров, похожее на пробоину от микрометеорита. Ориентация солнечных батарей на Солнце нарушена. Поскольку отбор энергии от генератора «курчатова» не производится, предполагаю, что станция обесточена. Вероятно, бытовой отсек лишился давления. Прошу разрешения отменить стыковку к узлу бытового отсека и причалить к биологическому.

Андрей внутренне поёжился. С одной стороны, командир прав. Если станция поймала космический мусор, лабораторный и биологический отсеки, скорее всего, сохранили воздух, и Харитонов намерен использовать экранированную треть биоотсека как временное обиталище для их пары. Но если станция мертва, не работает система воздухообмена, а животные не получали ни пищу, ни воду, они мертвы и разложились. Там не просто воняет, а невыносимо! Уж лучше лабораторный…

Пока в ЦУПе шёл мозговой штурм об изменении плана работ, он поделился соображениями со старшим.

— Ежу понятно, Андрюха, там не «шанелью» пахнет. Откроем форточку проветрить. Но трупики придётся собрать, заморозить и потом переправить на Землю — изучать, сколько радиоактивной заразы нахватались зверушки во время вспышки.

— И сами нахватаемся. Если выжгло электронику на ретрансляторах, прикинь, сколько оборудования придётся менять внекорабельно.

Условное брюхо станции, постоянно обращённое к Земле, было густо облеплено чашками приёмо-передающих устройств систем космической связи. Отец Андрея в своё время погубил множество нервных клеток себе и ответственным товарищам из самых разных отраслей, пробивая замену электронных ламп на полупроводники. Аппаратура «Салют-13» целиком основана на микросхемах, только самые мощные транзисторы вынесены и снабжены системой охлаждения. Скорее всего, это высокотехнологическое богатство и накрылось медным тазом под ударами заряженных солнечных частиц. Правда, вместо слова «таз» Харитонов употребил нечто более выразительное. Снятое уедет на Землю, где инженеры в нескольких номерных НИИ будут ломать головы: можно ли закрыть нежные схемы достаточно надёжными экранами или вернуться к лампам образца тридцатых годов. Второе решение — анахроничное, зато устойчивое к солнечному ветру, для чего к «салюту» будут вынуждены прилепить ещё один модуль — под тяжеловесное древнее оборудование. Но вряд ли.

— Сапфиры, я Заря-1, — прорезался ЦУП. — Стыковка с лабораторным отсеком запрещена из-за смещения центра масс комплекса и усложнения маневров по сохранению точки стояния. Стыковку произвести к верхнему узлу центрального отсека. Переход на станцию произвести в скафандрах. Приготовить корабль к разгерметизации кабины.

А вот это — неприятность. В ЦУПе уверены, что на станции вакуум, что подтвердилось в следующей команде.

— Сапфир-1! Открывай люк мэдленно. Если метеорыт пробил бытовой отсек, мог паврэдыт и центральный. Как понял?

Очевидно, микрофон взял Вахтанг Дмитриевич Вачнадзе, руководитель полёта. Он родился в грузинской семье, но в белорусском городке Бобруйске, в то время — еврейском местечке, и причудливо путал русско-грузинское произношение с идишем, иногда вставляя слова из трасянки.

— Понял вас. Соблюдаем осторожность.

Поскольку станция давала отклик на любые запросы с «сапсана» примерно столько же, сколько давал бы летящий кирпич, Павел, закусив губу, повёл корабль на стыковку вручную. На экранчике, заботливо оттёртом от киселя, возникло перекрестие прицела, словно в «Салют-13» собрались стрелять.

Кажется, что проще попасть в носовой узел на бытовом отсеке, выдвинувшись навстречу станции. На самом деле — ничего подобного. Скорость двух объектов относительно друг друга нулевая, пока не включена тяга ионного двигателя. «Сапсан», описав дугу, приблизился к центральному отсеку и ужалил его штырём стыковочного узла точно в приёмный конус.

— Есть контакт! Есть фиксация, — доложил Харитонов и обернулся к Андрею. — Надеваем скафы. Иду первым. Мой первый и главный приказ: не геройствуй без команды. Иначе выкину в открытый космос, там хоть в Чапаева играй с криками «я — Гагарин». Понял?

— Да чего уж там… Ясно, тарщ майор.

Люк в носовой части линзы кабины открывался внутрь корабля, увлекая за собой стыковочную пару штырь-конус, и он не поддался из-за давления. Значит, за люком — вакуум. Жалкие десятки молекул на литр объёма.

— Герметичность скафандра проверил? Хорошо. Открыть клапан сброса давления!

Андрей повиновался, и десятки килограмм драгоценного воздуха с шипением понеслись наружу. Скоро раздался хлопок, а по кабине разлетелись бордовые шарики.

— Твою мать, товарищ прапорщик из снабжения! И тебя туда же… Заря-1, я Сапфир-1, при сбросе давления взорвалась туба с жидким киселём, загадив кабину. Переход на станцию откладывается до устранения.

— Нэ торопись, Сапфир-1. Закрой клапан.

В теории уложенное в обитаемом пространстве барахло обязано выдержать давление ноль, но именно что в теории. С посадки Гагарина-старшего на Луну никто не соединял внутренний объём корабля с космосом без шлюзового тамбура. И вот — результат.

Они протрахались добрые минуттридцать, Харитонов извёл весь запас русского мата и местечковых калининско-тверских проклятий. Экипаж собирал кисель до последней мелкой капельки, чтоб ни одна не попала на электропроводку — герметичную, но также только в теории. Сброс давления остановили, иначе кисель вскипит, а оставшиеся мелкие частички при восстановлении давления где-то сконденсируются, по закону подлости — в самом неприятном для электрозамыкания месте.

— Какая ирония, командир! «Салют-13» — ключевая станция для экспериментов по программе «Аэлита», как пишут в газетах — историческая веха для всего человечества, начало освоения Марса и прочее ура-ура. А начало экспедиции на Марс в восемьдесят восьмом может быть отложено, потому что какой-то размандяй не тот кисель полОжил! Клянусь, вернёмся, больше ни капли киселя в рот не возьму.

Наконец, они выпустили весь воздух и проплыли в центральный отсек, волоча за собой шланги системы жизнеобеспечения и кабели. Сферический объём отсека имел больше пяти метров внутреннего диаметра, в круглых стенках виднелись стыковочные устройства, все — с закрытыми люками, кроме ведущего к «Сапсану». Поверхности вокруг люков были сплошь увиты коммуникациями.

В полумраке, рассеиваемом слабыми фонариками на шлемах скафандров, помещение производило зловещее впечатление.

Обнаруженное там настолько расстроило Павла, что он даже ругаться не начал, только пробормотал «ох, ё-моё».

— Сапфиры, я Заря-1. Как слышимость. Что там?

— Я — Сапфир-1. Сквозная пробоина. Как раз напротив энергощита агрегатно-инструментального отсека. Идём в инструментальный, там тоже наверняка вакуум.

Что такое не везёт и как с ним бороться… Это низкие орбиты вдоволь загрязнены человеческим мусором от тысяч пусков РКН, причём отработанные спутники и сброшенные ступени ракет периодически сталкиваются и разлетаются на мелкие куски, каждый представляет опасность для действующих космических аппаратов. Но на геостационарной орбите сравнительно чисто. Более того, висящие в точке стояния над экватором станции самопроизвольно уваливаются в дрейф, оттого на них стоят двигатели коррекции, а на огромном «салюте» имеется даже ионный буксир. Поэтому вероятность попадания случайного булыжника ровно в торец бытового отсека с тем, чтоб траектория полёта внутри станции привела точно в электрощит — за пределами теории вероятности, шанс неизмеримо ниже, чем взрыв пищевой упаковки. Но Харитонов и Гагарин два раза подряд вытащили из мешка чёрный шар. Ну как тут не стать суеверными?

Метеорит, круглый и шершавый, застрял в переборке за щитом и больше ничего не размолотил. Но и этого достаточно. Очевидно, выбило все автоматы, остановилось даже аварийное энергоснабжение. Станция не ушла в энергосберегающий режим, она просто вырубилась. Полностью.

— Открываем кружок юного электрика имени Гагарина, — грустно пошутил майор. — Электрощит мы, конечно, заменим. Но когда пришлют новый.

И вот в этот момент Андрей нарушил приказ «не геройствовать без команды».

— Заря-1, я — Сапфир-2. Прошу разрешения на установку временных соединений, чтобы обеспечить энергоснабжение основных цепей раньше полной замены щита. Далее, поскольку все пробоины находятся в местах открытого доступа, считаю возможным подключить сварочный аппарат непосредственно к электрошине ядерного генератора и заварить изнутри… — он посчитал про себя и ужаснулся объёму работ. — Заварить пять пробоин в бытовом, центральном и инструментальном отсеке, восстановив герметичность. На эти отсеки у нас имеется достаточный запас воздуха до прибытия «Красной Пресни».

В свете фонарика он заметил, как Павел развернулся к нему. Через стекло шлема виднелась картинно зверская рожа. Вдобавок показал кулак, но молча, потому что даже их болтовня между собой неслась на Землю и записывалась. В общем, устроил разнос на тему — какого ляда начал что-то предлагать, не согласовав с командиром. «Не лезь поперёд батьки в пекло», раньше это выражение означало рисковать для начала старыми, потом молодыми, в наши дни только лишь не проявлять инициативу.

Земля программу «пекло» одобрила. РН «Энергия-3» с грузовым кораблём уже заправлялась на Байконуре, ибо отправка материалов для восстановления станции была очевидна заранее, сейчас предстояло только уточнить комплектацию, догрузить «Красную Пресню» и срочно стартовать к «салюту». Закончив подсчёт урона в инструментальном отсеке, космонавты навестили бытовой, тот остался в жутком беспорядке от спешного бегства прошлого экипажа, но из оборудования ничего не пострадало, по крайней мере — по результату внешнего осмотра.

Затем, открыв ещё один люк в центральном отсеке, они выбрались в открытый космос, плавая на страховочных тросах. Зрелище безграничного пространства, усыпанного разноцветными алмазами звёзд, с пылающим Солнцем сбоку и топазово-голубым диском Земли впечатлило обоих. Даже Харитонова, всегда настроенного прозаически, вдохновило на романтику.

— Красота неземная… Эх, как помру да превращусь в бесплотного духа, чтоб никакой дурацкий скафандр не мешал, поднимусь сюда и прокричу на всю Вселенную: красота-то какая, мать вашу в туда и в туда!

— Составлю компанию, командир. Ну, а пока оба живы, снимай крышку ближайшего аппарата, подключу тестер.

Похоже, полоса невезения кончилась, и вся коммерческая спутниковая связь обещала заработать, как только восстановится энергоснабжение, ровно как уцелел и приёмопередатчик «курчатова», выдержавший оба удара Солнца.

А вот внутри пришлось возиться очень долго, рабочий день растянулся часов на восемнадцать, пока с Земли не пришёл категорический приказ «отдыхать».

Они задраили люк в корабль и наполнили кабину воздухом, чтобы снять скафандры. Два или три часа назад нестерпимо хотелось почесаться, сейчас усталость перебила все чувства и желания.

Пахло киселём.

— Скорее бы свет дать, — посетовал Андрей. — Как в пещере. Когда в наушниках ничего не бубнит, тишина жуткая.

— Голоса мерещатся?

— Ну, не настолько нервная система расшатана.

— Тогда ладно… Мне тоже не по себе. Как у негра в заднице, — признался Павел. — Да и очень хочется доделать укрытие. Год неспокойного солнца, сам понимаешь. В Звёздном сетовали, что зря сдёрнули ту четвёрку во время вспышки. Нам точно не разрешат сдристнуть, чтоб узнать — сколько милигреев отхватят два подопытных кролика с образованием. Так уж лучше пересидеть в бытовом отсеке, там как-никак стенки погасят часть излучения. Но не в скафандре же, активность дня три длится.

Про кроликов он преувеличил.

Усталые, отрубились моментально — как станция без электричества. Пробуждение означало вторые сутки ремонта. Андрей пустил на заплаты одну из конструкций в инструментальном отсеке. Космонавты подплывали к пробоине, один держал товарища, второй лупил по лохмотьям оболочки, выгибая их наружу, затем прикладывал лист металла и крепил сваркой, в вакууме металл схватывался очень хорошо, никакого окисления. Затем приходила очередь гермета.

На третий день дали воздух в три отремонтированных отсека. Стало чуть проще, скафандры больше не сковывали движения. На Земле тем временем подготовили последовательность ремонта электрооборудования, и вот тогда хлопоты по герметизации показались детской забавой. Ладно, что часть блоков удалось заменить сравнительно просто — выдернуть повреждённый из слота и на место вставить живой. Нет проблем, если контакты на винтах. Но вот пайка в невесомости оказалась цирковым трюком. Каждая капелька припоя, случайно сорвавшаяся с паяльника или места пайки, норовила улететь. Счастье ещё, что станция держала атмосферу, и припой застывал твёрдой капелькой. В вакууме он не мог бы так быстро отдать тепло. Каждый шаг вперёд давался мучительно медленно, производительность была ничтожной. Павел порой злился: зачем столько всего, достаточно восстановить на живую нитку энергоснабжение бытового отсека да центральной ЭВМ и спокойно ждать грузовик… Но в ЦУПе считали иначе.

На пятые сутки начали осторожно и кратковременно подавать напряжение на отдельные цепи питания, проверяя — нет ли замыкания, и вот тогда началось непонятное.

— Андрей, помнишь, как в первый день шутили про голоса в темноте? Будешь смеяться, но я что-то и вправду слышал.

Гагарин отпустил очередной контакт и обесточил розетки бытового отсека.

— Не знаю, что сказать. Начитались, брат, мы с тобой фантастики про бродячие и брошенные звездолёты, скитающимися в космосе с мёртвым экипажем, вот подсознание и выбрасывает что-то на поверхность. Загорятся плафоны, станет легче.

Ожила центральная ЭВМ, сохранившая записи о последних минутах жизни станции, там — никаких сюрпризов. Вот экипаж обесточил бытовые сети, срочно эвакуируясь, вот авария… И да, вычислительный блок биологического отсека зафиксировал время отключения. За недели без пищи, воды, вентиляции и поддержания температуры у животных не осталось ни единого шанса на выживание. ЦУП разрешил разгерметизацию для выветривая трупного смрада, но только по приходу грузовика. Зато лабораторный отсек встретил порядком и, конечно, темнотой, рассеиваемой лишь светом Земли через пару иллюминаторов диаметром с суповую тарелку.

На шестой день наметили оживление систем бытового отсека, после чего туда можно будет перебраться окончательно, не возвращаясь в осточертевшую тесноту «Сапсана». Да и связываться с Землёй проще, не нужно каждый раз плыть на корабль. Внутренней радиосвязи на «Салюте» нет, таскать за собой кабели, мешающие ремонту, они задолбались.

— Андрюха, а ведь мы с тобой совершили подвиг. Станция была разрушена куда больше, чем думали.

— За подвиг полагается награда, да, командир? Ну, так представь меня к Георгиевскому кресту. Или к Ленинской премии, тоже неплохо.

— Меркантильный ты наш, номенклатурный ребёнок. Подумай сам — что ещё совершить великое, чтоб заметили и оценили.

Операторы ЦУПа этого разговора не слышали и никакого совета не дали.

— Паша, смотри. Я плыву в бытовой. Щёлкаешь тумблером номер двенадцать, идёт напряжение на розетки. Я проверяю там тестером, гляжу, чтоб нигде не искрило. Если что — кричу тебе. Потом включаем освещение и всё остальное, как Земля прописала.

Майор был куда опытнее в делах практических, но оставался сугубо эксплуатационником, а по первоначальному образованию — лётчиком-истребителем. И хоть готовились непосредственно к этому полёту вместе, Андрей куда лучше освоил конструкцию станции и фактически сейчас вкалывал за бортинженера, в электрике и остальных коммуникациях разбираясь больше. Поэтому и командовал ремонтными телодвижениями, к некоторому неудовольствию командира.

Лейтенант уплыл в сторону центрального отсека. В бытовом подключил тестер к розетке. Вокруг висела всё та же мрачная темнота, лампочка выхватывала только пятно света перед собой, да через люк долетало от ламп в инструментальном отсеке. По-прежнему было очень тихо, потому что не циркулировали жидкости в системах, не гудел привод ориентации солнечных батарей, не шумели вентиляторы аппаратуры. Даже мыши здесь не водились и не попискивали. Одно дело — сурдокамера, где тишина воспринимается как нечто нормальное, штатное, и совсем другое безмолвие огромного космического сооружения, которое они почти неделю пытаются оживить, да ещё с кладбищем мёртвых животных за стенкой. Реально — бр-р-р!

— Паша! Давай напряжение!

Тестер показал, что розетка заработала. И тут за спиной раздался тихий шелест. Мужской голос со странным акцентом, стопроцентно не принадлежащий командиру, явственно и очень протяжно произнёс, повышая голос от низкого к нормальному:

— Ан-дрю-у-у-ша, хочешь заработать миллиард?

Как он удирал! Грёб руками как купальщик от акулы. В полумраке ушиб голову о створку люка. Влетел в инструментальный и едва остановился, словно хотел прорваться на буксир и сбежать на нём, спасаясь от кошмара.

— Ты что, охренел?

— Паша… Кроме шуток… Там кто-то есть… Окликнул меня по имени из темноты.

Они уставились друг на друга с диковатым выражением на лице. Нырять из освещённого отсека в мрачную темень бытового обоим не хотелось ничуть.

— Успокойся, парень. Начнём с того, что глюков не бывает у двоих одновременно. До меня тоже что-то донеслось непонятное. Если слышим оба, значит, не сошли с ума. Розетки нормально запитались?

— Да…

— Тогда включаю освещение. И идём смотреть, что за чертовщина.

— Бля… Папе в первый полёт выдали пистолет — застрелиться, чтоб, приземлившись не там, не попасть в руки к империалистам. Клянусь, сейчас бы не помешал.

— Не бзди. Что ты конкретно услышал?

— Меня спросили — не хочу ли я заработать миллиард. Дико и глупо звучит, правда?

— Конечно, — согласился Павел. — С другой стороны, миллиард — это хорошо. Куда лучше, чем угроза убить и выпить душу. Пошли! Если твою душу продадим за миллиард, я — в доле.

Само собой, Гагарин-младший понимал, что командир зубоскалит для поднятия настроения. Никакой сверхъестественной ерунды не бывает. И всё равно робел. Как только в бытовом вспыхнул свет, сжал зубы и двинул первым.

Там звучали мужские голоса и один женский. Видеомагнитофон показывал фильм «Невероятные приключения итальянцев в России», Андрей как-то давно смотрел его, припомнив теперь слова про миллиард.

— Удирали так, что видюшник не выключили, — ухмыльнулся Харитонов, зависнув рядом. — Когда мы пробовали сеть на КЗ и давали напряжение краткосрочно, включался на несколько секунд, вот я и слышал какую-то хрень. Но чтоб попасть ровно на фразу «Андрюша, хочешь заработать миллиард…»

— Да, Павел. Я уже перестал удивляться совпадениям. Похоже, в этом полёте самое невозможное становится возможным, — он подплыл ближе и погладил кассетник, который минуту назад хотелось размолотить вдребезги. — Какой хороший видак, одно слово — «Панасоник», сделано в СССР. Выдержал столько в вакууме, и пофиг.

Командир маленького экипажа сплюнул через левое плечо. Без слюны, конечно. Вроде бы самое главное у них получилось. Но и дальше полёт может быть нескучным.

— Командир… Обещай, что никому на Земле не расскажешь, как я пересрал от видеомагнитофона!

— Обещаю. Но не обещаю, что сдержу обещание. Классная байка, просится в анналы Звёздного городка.

— В анал она просится, — обиделся Андрей. — Я, если что, откажусь подтвердить. Или скажу, что ты сам боялся голосов.

— Ладно. Проехали. Дай бог, чтоб до сменного экипажа у нас больше не нашлось поводов для баек.

Огромный православный крест летел через ночь, рассыпая из иллюминаторов электрический свет.

Глава 5

5.

Доклад на заседании Политбюро о состоянии дел по программе «Аэлита» Гагарин начал с вещей общеизвестных, но слушателям стоило освежить знания — на них в силу должностного положения постоянно вываливается море информации, какие-то детали сложно удержать в памяти постоянно.

— Ускорение свободного падения и, соответственно, тяготение на Марсе составляют около сорока процентов земного, первая космическая скорость — сорок пять процентов от такого же показателя у Земли. Атмосфера чрезвычайно разрежена, давление у поверхности в сто шестьдесят раз меньше, чем у голубой планеты, поэтому стартующая ракета почти не встречает сопротивления. Иными словами, взлететь с Марса и достичь низкой круговой орбиты в разы проще, если бы не одно большое «но». Элементы ракеты-носителя и собственно космический корабль доставляются на Байконур по железной дороге, там же заправляются керосином и жидким кислородом, а на Марс, за шестьдесят миллионов километров от земной орбиты, нужно всё это доставить через космос и посадить. Что ещё хуже, шестьдесят миллионов или даже чуть меньше — это расстояние между планетами в период их максимального сближения во время так называемого великого противостояния, такое случится двадцать восьмого сентября тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года, в девяностом будет дальше на тридцать процентов. Земля, движущаяся с большей угловой скоростью, догоняет Марс, и пуск нужно произвести значительно раньше, от полутора до трёх месяцев до противостояния, чтобы космический корабль был захвачен марсианским полем тяготения. На обратном пути — тоже непросто, надо угадать окно старта, чтобы прибыть на земную орбиту ровно тогда, когда там окажется родная планета. Чем быстрее движется космический аппарат, тем короче путь, но в любом случае он гораздо длиннее тех шестидесяти миллионов километров.

— То есть расстояние до Марса и столь же долгий путь обратно — это основные технические трудности? — спросил Михаил Сергеевич.

Признаться, когда его назвали основным кандидатом на пост Генерального секретаря ЦК КПСС, у Юрия Алексеевича что-то ёкнуло на сердце. Но, слава судьбе и всем неведомым богам, это был другой Михаил Сергеевич, не Горбачёв, а Шкабардня, очень мудрый человек, всего на четыре года старше самого Гагарина, к тому же — доктор технических наук, профессор, бывший руководитель Министерства приборостроения, средств связи, автоматизации и систем управления. Занимал кресло первого вице-премьера, рассматривался преемником Косыгина, но перешагнул эту ступень и занял главный партийный пост в стране.

— Не только. Если грубо, один день в космосе эквивалентен радиационному облучению, полученному человеком на Земле за год. Корабль обдувается заряженными частицами с Солнца, солнечным ветром, но ещё опаснее тяжёлые частицы, несущиеся из дальнего космоса, вызванные взрывами сверхновых звёзд. Пока мы летали на низкой орбите под покровом магнитосферы планеты или совершали короткие вылазки к Луне, проблема защиты от космических лучей и солнечной радиации не стояла так остро, она по сей день не решена до конца. Поэтому первоначально запланированный полёт на Марс в тысяча девятьсот семьдесят первом году никак не мог тогда состояться, срок переносился дважды. Мы торопимся успеть к окну максимального сближения планет в восемьдесят восьмом, о котором я говорил. Прямо сейчас, как вы знаете, на станции «Салют-13» находится экспедиция, продолжающая эксперименты по изучению воздействия космических излучений на человеческий организм, там созданы условия, имитирующие полёт на Марс. К сожалению, в мае произошла авария, из-за которой часть научных образцов погибла. Соответственно, это ещё один сбой в программе «Аэлита».

— Подключение американцев ускорит дело? — спросил Иванов, министр иностранных дел.

— Скорее — нет. Я знаком с их соображениями по поводу объединения усилий. Они весьма опережают в построении сверхмощных ракет для вывода массивной полезной нагрузки на опорную орбиту. В случае подписания соответствующего соглашения намерены за три года соорудить стартовый комплекс для ракеты-носителя, чья первая ступень будет содержать шесть твердотопливных ускорителей с колоссальной тягой, пара таких обеспечивает подъём шаттла. То есть американцы нацелились на однопусковую схему с тем, чтобы достичь цели максимально быстро, в течение сорока пяти, максимум — пятидесяти дней, провести на Марсе около двух лет и вернуться столь же стремительно. Именно так в Королёве и в Академии наук мы представляли оптимальную схему экспедиции… и от неё отказались.

Один академик Александров знал — почему. Остальные члены Политбюро смотрели с нескрываемым любопытством. Еженедельные совещания в Кремле посвящались делам крайне полезным, важным, но достаточно обыденным. Свежую струю вносил Семичастный, непременно радовавший коллег свежей байкой о разоблачении агентов из стран НАТО либо про какую-то украденную технологию, сберегаемую на Западе как зеница ока. Куда более разнообразили повестку дня научно-популярные лекции первого космонавта, Гагарин читал их живо и занимательно. К тому же космические программы, утягивавшие кроме прямых ассигнований ещё и часть оборонного бюджета, в самом деле требовали внимания: этот ненасытный монстр, дай ему волю, сожрёт всю экономику державы.

— Проблема в преодолении космической бездны решается экстенсивно, — продолжил Юрий Алексеевич. — Больше корабль, мощнее двигатели, огромный запас топлива — и полетели. Но продолжительность экспедиции, резко нажав на газ, мы существенно не снизим по сравнению с медленными схемами, использованными при запуске автоматических станций к Марсу, летящих в одном направлении гораздо дольше, чем рассчитали наши американские конкуренты, до десяти месяцев. Проблема в том, что окно возможностей всё равно открывается раз в двадцать шесть месяцев. С очень высокой степенью вероятности на этот период выпадет минимум одна солнечная вспышка, а люди на Марсе и в межпланетном пространстве одинаково плохо защищены от потока заряженных частиц, гораздо хуже, чем мы под воздействием магнитного поля Земли. По американской схеме пребывание космонавтов-астронавтов на Марсе очень длительное — больше полутора лет. Тяготение слабое, не спасёт от деградации опорно-двигательного аппарата и другого ущерба здоровью, а опасность пребывания даже выше, чем в космосе, так как часто случаются пылевые бури. Теперь давайте займёмся нашим излюбленным делом: посчитаем денежки.

— Да уж! В вашей программе «Аэлита» один миллиард рублей — мелкая разменная монета, — не удержался министр финансов, председатель Госплана согласно кивнул.

— Сравнительно медленный полёт на Марс и обратно не требует выведения на орбиту монструозной ракеты, способной очень быстро закинуть на соседнюю планету взлётный комплекс, обеспечивающий подъём экспедиции с поверхности. Мы намерены использовать обычные и хорошо опробованные ядерные буксиры с ионной тягой. Время пребывания на поверхности планеты в этом случае сокращается, но нам и не нужно столько! Тогда не потребуется доставки на Марс запасов продуктов, воды и кислорода на полтора года каждому. Месяц — разумный предел, и назад на орбиту. Второй вариант заключается в подъёме над Землёй жидкостных ракет на базе хорошо отработанных. Тогда комплекс стартует на Марс с ускорением примерно как при взлёте с Земли, за две с половиной минуты разгоняется примерно до восемнадцати километров в секунду относительно нашей планеты и дальше летит по инерции с коррекцией орбиты. Перед Марсом разделяется, часть тормозит проходом через атмосферу и остаётся на эллиптической орбите. Спускаемый аппарат идёт ниже к поверхности, погашая скорость, и совершает посадку. Так мы запускали АМС к Марсу, но с меньшей скоростью, потому на полёт в одну сторону и уходило до десяти месяцев. Обратный путь накануне следующего противостояния — точно так же, включение ракет, сход с орбиты, полутора-двухмесячный полёт к Земле, торможение в атмосфере. К моменту стыковки с поднявшейся с Марса ракетой МОК масса космического аппарата на орбите составит сто двадцать тонн.

Министр финансов умел быстро считать в голове не только деньги.

— То есть несколько месяцев марсианская экспедиция будет ждать на орбите этой планеты окно для возвращения?

— Именно! Благодарю за внимание к моим выкладкам. Нам гораздо проще и дешевле создать только орбитальный модуль для обеспечения нормальной жизнедеятельности космонавтов — тяготения и защиты от радиации, чем ещё один на Марсе. Конечно, в спускаемом аппарате и в скафандрах будут содержаться композитные материалы, снижающие воздействие излучений, но центрифугу им точно с собой не дадим. Напротив, обитаемый отсек будет раскручиваться вокруг ступени, возвращаемой к Земле. Да, ожидание будет длительное, но куда более комфортное. И скучать парни не будут. В список оборудования экспедиции войдут беспилотные зонды, управляя ими, космонавты продолжат исследование планеты за пределами точки высадки людей. Мы же знаем, наш единственный марсоход, успешно доставленный на поверхность после двух провалов, двигался крайне медленно и застрял в лощине, преодолев лишь около сотни метров, всё из-за задержки передачи и получения сигналов. Скорость света кажется чудовищно быстрой на Земле, в космосе она воистину черепашья, даже в пределах Солнечной системы. Когда Марс близко, марсоход отправляет картинку и получает обратную команду минут через семь, потом это время стремительно увеличивается, а когда между ним и Землёй находится Солнце, связь пропадает вообще.

— Хрущёв бы сразу сказал: во всём виноват еврей Эйнштейн, выдумавший, что быстрее скорости света ничто двигаться не может, — улыбнулся Шкабардня. — Но поскольку вульгарный антисемитизм у нас преодолён, товарищи, мы вынуждены считаться и с объективными законами физики, и человечества. Как у нас с рыночными законами, Юрий Алексеевич?

— Понимаю, вы о программе «Русь». Общий доклад правительству и для Политбюро запланирован в сентябре, через месяц. Но я уже предварительно докладывал товарищу Александрову, что головной исполнитель проекта, Институт прикладной математики Академии наук, завалил центральную часть дела — постановку задач разработчикам программного обеспечения. Оборудование систем управления закуплено, смонтировано и налажено, но оно способно лишь спускать приказы от вышестоящих нижестоящим. С этим мы прекрасно справлялись, используя банальный и на много порядков более дешёвый телетайп. Нет самого главного — алгоритма управления экономикой. Вышло так, что технари и математики просто задвинули подальше все соображения экспертов из планово-экономических структур и сказали: мы сами с усами. В реальности просто слегка адаптировали под нужды народного хозяйства командный комплекс Министерства обороны, сохранив центральный принцип: хоть умри, но исполни приказ. Гибкости, рыночных взаимоотношений, горизонтальных связей — ноль.

— Надо понимать, все выделенные средства освоены? — председатель Комитета госконтроля учуял запах дичи.

— Конечно!

Александров хмурился, массируя пальцами затылок. Понимал, что первым под раздачу попадёт Котов, но и ему, непосредственному начальнику выскочки член-кора, мало не покажется. И на Гагарина не стоит пенять, промах будет слишком очевиден, если «Русь» запустить в дело, поднимется всесоюзный вой возмущения от попытки загнать народное хозяйство в цифровой концлагерь, поэтому Юрий Алексеевич не имел возможности смолчать, проблеять: в сентябре доложу о ходе работ полностью. Другое дело, что космонавт Гагарин вёл бы себя иначе, а бывший генсек и нынешний член ЦК Гагарин, то есть умудрённый опытом чиновник, весьма своевременно отвёл грозу от себя и подставил других, хоть его Госкомитет по науке и технике не менее руководства Академии наук обязан был надзирать за ходом проекта. Получается — Гагарин проявил бдительность, а академики из АН СССР и функционеры из Совета Министров проспали.

В итоге Политбюро одобрило ход выполнения программы «Аэлита», а для разбирательства по вопросу реализации программы «Русь» постановило создать комиссию и разобраться — в чём дело и кто виноват в срыве сроков. Гагарин, имевший право только совещательного голоса, согласился, конечно, хоть внутри шевельнулось чувство неудобности, он давал Котову время до конца августа, а тут гоп-компания налетит наводить шорох раньше этого срока.

Когда вышли из зала заседаний, Гагарин дал знак Семичастному отойти на шажок в сторону.

— Владимир Ефимович, беда. Дело настолько секретное, что не даём никаким бумагам хода. Вы же, наверно, слышали, на «Салют-13» находится мой сын.

— Да. И что случилось?

— Он смог передать нашим личным секретным кодом. Даже в ЦУПе пока не знает никто. Похоже, метеорит, сильно повредивший станцию и сорвавший нам биологические эксперименты, состоит из химически чистого железа.

— Что в этом странного?

— Абсолютное большинство прилетающего из космоса мусора — каменюги, и их состав несколько отличается от земного. Чистый металл — редкость, хоть и не исключено.

Председатель КГБ недоверчиво вскинул бровь.

— Предполагаете, что метеорит — рукотворный?

— Звёздно-полосатого клейма на нём не найдём. Но вы же знаете, с самого начала советской пилотируемой космонавтики произошло много странных, труднообъяснимых случаев, где запросто могли быть задействованы вражеские спецслужбы, пусть даже прямых доказательств не найдено.

— Мы не нашли, Юрий Алексеевич. Специалисты нашего ведомства, признаю. Хоть силы каждый раз задействованы максимальные. И про цепочку случайностей, начиная с крушения самолёта с Комаровым и Мачульским, вы тоже правы. Столько совпадений не бывает. Но проморгать полёт вражеского спутника к «Салюту»?

— То-то и оно. У нас следят в оба за низкой орбитой. В Минообороны боялись, что шаттлами начнут похищать наши спутники прямо из космоса. Помните, на первых станциях ставили авиапушку Нудельмана от МиГ-15, чтоб отстреливать приближающихся американцев? Сейчас это считается паранойей. Но нагадить исподтишка — другое дело. Полгода назад ракета «Дельта» вывела на стационарную орбиту спутник связи для Пакистана. Он многотонный, будет работать годами. А если присобачить к нему реактивный снаряд с железной головной частью и пульнуть по «Салюту»? Кто и как их поймает за руку?

— И ваш сын там в опасности!

— Надеюсь, нет, Владимир Ефимович. Если мои предположения верны, они ждали подходящего момента и атаковали станцию в отсутствие экипажа. Вряд ли из гуманизма, скорее из перестраховки — гибель людей в космосе мы бы расследовали куда более тщательно. А так у них всё сложилось идеально: поднасрали и тут же сами предлагают помощь в содействии «Аэлите».

— Которую наш МИД настаивает принять… Юрий Алексеевич! Нам в самом деле проще обойтись без них?

— Нет! При всех не хотел говорить, но мы с вами знакомы сколько — четверть века?

— Около того, — подтвердил Семичастный.

— Радиационная защита — это, в первую очередь, масса. Накрути вокруг обитаемого пространства слои свинца и обеднённого урана, вуаля, экипаж переживёт любые выбросы с Солнца и потоки из глубины галактики, а американцы быстрее нас соберут межпланетного монстра. К тому же возьмут на себя часть затрат, верно?

— Половину. Это очень важный аргумент, Юрий Алексеевич.

— Из-за которого нам выкрутят руки. Ох уж эти американе, как сказал бы Сергей Павлович! И уж они точно распишут в самых ярких красках преимущества сотрудничества.

— Со своей стороны обещаю: сделаем всё возможное.

— Когда вернётся транспортный корабль с остатками погибших животных, он привезёт и тот кусок металла. Исследуем… Знаете, что самое забавное? Тараканы пережили катастрофу! Месяцами без корма. Перед тем как войти в отсек, космонавты стравили почти весь воздух наружу, удаляя трупную вонь. И даже это не сгубило маленьких паразитов. Радиация, похоже, им нипочём. Вот кто унаследует Землю в случае глобальной ядерной войны с НАТО. Поэтому ради снижения напряжённости я поступлюсь принципами и соглашусь, чтоб американе летели с нами.

— Новых зверушек завезли?

— Конечно! Сын себе даже любимца присмотрел. Собачку. Жаль, что по возвращении на Землю её придётся усыпить ради исследования внутренних органов. Я был против, но… Такова цена. В биологии и космической медицине мы опережаем соперников. Иначе они бы и сами.

Тут Гагарин немного покривил душой. Вложившись в спейс-шаттлы, вроде бы тоже марсианско-лунные корабли, если чем-то их доставить к Марсу и Луне, в NASA съели ассигнования на космос. Поэтому при декларированном намерении «вперёд на Марс» изготовление корабля, способного взлететь и сесть, не вышло из стадии эскизного проектирования. Победил проект компании «Боинг», столь же тяжеловесный, как «Скайлэб» и шаттлы, именно под него задумана ракета с шестью твердотопливными ускорителями, и то сборка ракетного поезда на опорной орбите, скорее всего, потребует минимум два пуска.

Советский вариант ракетно-космического комплекса для полёта на Марс был меньше, проще, потому реалистичнее, и после заседания Политбюро предстояла поездка на Байконур, Гагарин хотел лично присутствовать при испытании главных элементов конструкции. Вот лично полететь на Марс — никак. Ещё на орбитальную станцию куда ни шло, тем более что один из ранних «салютов», лишённый научного оборудования, отдан под космических туристов, посредственно подготовленных и зачастую немолодых людей, первый космонавт Земли на их фоне и сейчас — просто огурец. Билеты на «сапсаны» расписаны на два года вперёд, каждый корабль повезёт одного профессионального советского пилота и трёх пассажиров. За отдельную плату предусмотрен выход в открытый космос. Американцы тоже собираются брать платных туристов на челноки, но у них, как ни крути, каждый запуск обходится не меньше чем в двести пятьдесят миллионов долларов, так что провоз любого праздношатающегося объявлен не менее чем за семьдесят миллионов. Да и «сапсаны» набрали гораздо больше пусков, чем шаттлы, безаварийно, кредит доверия выше.

После Байконура предстоит визит в Амурскую область, где ведутся изыскания для начала строительства нового космодрома, примерно на шесть градусов севернее казахстанского, но зато снимающего некоторые проблемы взаимоотношений с вечно непростым соседом — Китаем. С руководством ЦК КПК пару раз возникали нешуточные конфликты из-за падения на его территорию аварийных ступеней ракет с невыгоревшим гептиловым топливом. Это сейчас принято решение закладывать пиропатроны, дожигая топливо в аварийной ракете, когда скандалы уже отгремели. Вдобавок, одна несла спутник с плутониевым электрогенератором, что к химическому заражению добавило опасность радиационного, подарив китайцам особенно сладкий повод для возмущения. А этих ракет, конвертированных в лёгкие космические из ядерных МБР, сохранилось более шести десятков, их, подходя к делу по-хозяйски, надо расстрелять выводом спутников. Близость Китая к Казахстану задаёт неудобный угол относительно направления строго на восток. Куда меньше возникнет вопросов, если за пусковой площадкой простирается российская тайга, а дальше находятся нейтральные воды. Да и американский опыт приводнения многоразовой первой ступени, что несколько проще, чем мягкая посадка на суше, проще реализовать именно там. Но! Инфраструктура, энергоснабжение, удалённость от промышленных центров — это дополнительное увеличение затрат, задачу усложняют суровые зимы, в январе в среднем двадцать мороза, иногда доходит до минус сорока. Одно поколение советских граждан так строило Байконур. Похоже, десяткам тысяч предстоит новое испытание, конечно — добровольцам. Кроме, естественно, заключённых и военных, те — птицы подневольные.

Улетая дней на десять, Юрий Алексеевич решил сделать что-то семейное-приятное. Из машины позвонил в госпиталь ВВС и пригласил Ксюшу в Серебряный Бор.

— Кстати, ты уже довольно большая девочка. Если вдруг обзавелась кавалером — приводи, не съем!

— Вы с мамой заодно. Она то же самое говорит. Это ведь не приглашение, а вопрос: есть такой кавалер? Достоин ли он зачать внука для великосветской семьи Гагариных?

— Если мама его задала, ей и отвечай. Верю, мне расскажешь первому и без нажима. Тем более, не из ординаторской, где все ухо клеят.

— Да нет никого… И в ординаторской, и вообще. Да, встречаюсь. Так и в меде встречалась. Пока не те варианты, чтоб вы бросились ему на шею: забери Христа ради старую деву замуж.

— Я ему брошусь на шею при единственном условии: чтоб ты была с ним счастлива. Лишь бы не голубой и не со СПИДом.

— Ох, какие строгие критерии! Постараюсь. И на ужин приду. В субботу, хорошо? В Серебряный. Мама новой машиной похвастается.

Их коттедж в парковой зоне на западе столицы утопал в соснах и был не столь роскошен, сколь уютен. На две трети первого этажа занимал здоровенный гостевой зал с камином, смежный с просторной кухней-столовой.

За годы, проведённые на крупных административных должностях после ухода из Звёздного, Гагарин обзавёлся многими сотнями знакомых. Десятки из них набивались в близкие друзья, но он не допустил никого. А вот Леоновы, Нелюбовы, Быковские, Береговые, Поповичи, Феоктистовы, Егоровы (правда, Боря Егоров уже развёлся с Фатеевой и женился на другой актрисе) собирались в Серебряном часто, заглядывая то отдельной семейной парой, то сразу толпой ветеранов космоса и их половинок. И хоть все катались за границу, были обеспечены доходом, должностями, жильём, машинами и импортным шмотьём, здесь вели себя просто, даже Алла. Это на посольских приёмах она несла себя, ни на йоту не уронив по сравнению с прежней Первой Леди СССР, супругой дорогого товарища Генерального секретаря ЦК КПСС, пускала пыль, как дымогенератор на сцене пускает дым во время выступления вокально-инструментального ансамбля. Дома одевалась обыденно, не обвешивалась бриллиантами, не пыталась подчеркнуть, что при зарплате мужа, а ему сохранено генерал-полковничье содержание с должностью в ВВС и надбавкой за учёную степень плюс хороший кусок за Госкомитет и ЦК, да вдобавок её получка полковника медслужбы, в сумме они живут более чем пристойно по советским меркам. Всё происходило демократичнее, женщины кучковались на кухне, приготавливая на стол и обмениваясь сплетнями, жаловались на детей, самые успешные хвастались внуками. Мужчины курили, степенно обсуждая дела куда более глобальные, играли в бильярд. При желании топилась банька, парились и лишь после шли за уставленный яствами стол. В СССР восемьдесят четвёртого года с большего был преодолён продовольственный кризис шестидесятых, хотя бы пара-тройка сортов неплохой колбасы по доступной цене всегда имелась любом сельповском магазине, но культ застолий выжил и сохранился. Даже Гагарин, всегда воздержанный, прибавил десяток кило с лунной экспедиции, некоторые распустились ещё больше.

Обязательно вспоминали Бондаренко, Комарова и Беляева, выпивали не чокаясь, ставили три налитых рюмки с водкой, прикрыв их кусочками хлеба. Понимали, что годы идут, первому набору за полтинник, и когда-то наступит срок, с которого количество рюмок с хлебушком будет больше.

Из сравнительно молодых в этот узкий круг был допущен только Павел Харитонов — волевым решением Юрия Алексеевича, никак не объяснявшего свой выбор, только твердившего: ему верю как самому себе. Против Паши никто не возражал, но только когда посиделки намечались с жёнами, мадам Харитонова раздражала жён других космонавтов своей молодостью.

После возвращения с «Салюта-13» в гагаринскую элит-компанию космонавтов будет допущен и Андрей, всегда принимаемый здесь радушно независимо от успехов. У него своя комната на втором этаже, обставленная наилучшим образом, с запасами одежды, обуви и белья, книжками на полке, пачками аудиокассет и большим стереомагнитофоном, тренажёром, гантелями… Но он здесь не жил. Только ночевал иногда. После окончания училища жил самостоятельно, проложив невидимую границу, за которой простирается его суверенная территория.

Ксюша гостила здесь чаще, очень разная для отца и матери. С мамой могла часами журчать на чисто девчачьи темы, откровенничала только с папой, он порой предполагал, что Алла до сих пор считает дочку девственной. В общем, та умела радовать обоих родителей.

Поскольку Андрей не смог бы принять приглашение никак, запертый в ограниченном объёме в тридцати шести тысячах километров над Землёй, Гагарина-младшая ожидалась на выходные одна, в том числе для очередной домашней психотерапии, понадобившейся после признания в желании тоже отправиться в космос.

Глава 6

6.

Алла Маратовна, любившая повторять: est modus in rebus (во всём нужно соблюдать меру), сама никогда не придерживалась этого правила, когда дело доходило до возможности побаловать себя саму. Ксения с некоторым усилием сдерживала ухмылку во время показа обновки, это действо стоило бы назвать новомодным английским словом «презентация».

Регулярно катаясь в «волгах» на протяжении двух десятков лет, Алла научилась с большего разбираться в устройстве автомобиля, а по такому случаю начиталась умных статей из журнала «За рулём» и блистала, наверняка репетируя будущее выступление перед гостями цэковского уровня.

— Лимузин «Березина МАЗ-3301» сложно было купить даже нам, машина считается настолько удачной, что практически все партии поставляются на экспорт в Европу за твёрдую валюту.

— Да, дорогая, — перебил Юрий Алексеевич. — И этот экземпляр, если бы не моё скромное участие, предназначался в Австрию. Вот только буквы МАЗ в названии мне не нравятся. Знаешь ли, МАЗ как-то больше ассоциируется с самосвалом. Или тягачом для ракетной пусковой установки.

— Чепуха! В Австрии не распространены грузовики МАЗ, и там прекрасно приняли «березину», покупают её охотнее германских машин. Пусть у «мерседесов» и БМВ шикарнее отделка, наша выигрывает ценой, а надёжность белорусских грузовиков известна. «Березина» выпущена на совместном предприятии МАЗа и АвтоВАЗа и во многом копирует «Ауди-100». На Минском моторном заводе доработан двигатель от ВАЗ-2106, добавлен пятый цилиндр, мощность выросла до ста лошадиных сил. На Сморгонском агрегатном заводе освоен выпуск пятиступенчатой КПП с передачей крутящего момента на передние колёса. Рулевое управление реечное, гораздо более приятное, чем в наших прежних «волгах» и ксюшиных «жигулях», не требует таких усилий.

— Из-за чего дирекция концерна «Ауди-Фольксваген» пытается с нами судиться, обвиняя в слишком наглом сдирании технических решений с «Ауди-100». Мама! Пока ты не начала лекцию о прелестях торсионной задней подвески своей красавицы и фазах газораспределения, покорми меня и отца ужином.

Алла надула губы. Обманутые ожидания, что дочь попросит ключи и разрешение покататься на блистающей лаком чёрной машине, размером с «волгу», несколько смазали эффект торжества.

— Идём! Приготовила твою любимую утку по-пекински в московском исполнении.

То есть без специальной печи, вишнёвых дров и соуса «хойсин», попросту натёртую мёдом, обсыпанную специями и приготовленную в обычной газовой духовке. Всё равно очень вкусную, но посольство КНР в Москве пригрозило бы дипломатическим скандалом, если бы там узнали, что такую утку посмели назвать пекинской.

Сели за обеденным столом на кухне, он вмещал до шести персон, и там было уютнее втроём, чем за огромным «аэродромом» в зале, где рассаживались космонавты с семьями. Сверху спускалась лампа с плетёным из лозы абажуром, подарком из Гжатска.

Когда утка была поделена на порции, и большая её часть исчезла в организмах участников трапезы, Юрий Алексеевич вытер руки от жира и достал глянцевое фото, показав обеим дамам.

— Какаяпрелесть! — воскликнула Алла, полностью оттаявшая, комплименты по поводу утки смыли неприятный осадок от прерванной презентации авто. — Давно она у тебя?

— Второй день. Извини, не показал. Берёг как сувенир на приезд Ксюши.

Изображение, переданное по системе космической связи, содержало чрезвычайно довольную физиономию Андрея, прижимавшего к лицу мохнатую собачью мордочку. Судя по выражению животного, оно тоже находилось в отличном настроении.

Алла вздохнула, отдавая фотку дочке.

— Он так просил собаку… Но созрел вполне для этого только годам к четырнадцати. А если бы разрешили, что тогда? Уехал в авиационное училище, ты в командировках, я на работе, Ксюша в меде и ей некогда, кто бы о собаке заботился? Вот выйду на пенсию — обязательно. Но это будет только моя.

— Обязательно самая породистая в СССР! — подколола дочка. — Будешь тренировать на ней eloquentia canina (на латыни — собачье красноречие, то есть едкая манера речи).

— Я так скучаю, милая, когда тебя нет с нами. А когда приходишь — совершенно несносная!

— Я тебя тоже люблю, мама.

Они обнялись, Гагарин забрал фото и посмотрел на изображение долгим взглядом.

— За него Андрей получил выволочку от полковника Вачнадзе. Там, на станции, сейчас четыре животных-млекопитающих, все самки. Одна собачка и макака находятся в незащищённой части биоотсека, они постоянно зафиксированы, получают успокоительные, воду, пищу, Андрей с Павлом убирают из-под них контейнеры с мочой и калом, на этом всё. Контрольные экземпляры живут в первой трети от люка в центральный отсек, там стенки из свинца и урана. Космонавты должны их выпускать, играть, обеспечивать хоть минимальную подвижность. В этом отделении нет никаких кнопок и тумблеров, безопасно. Мальчики поделили животных, Харитонов взял макаку, наш развлекает собачку-дворняжку. Естественно, привязались, зная — однажды их отвезут их на Землю на убой для исследования. И вот до чего докатились — пустили животных в бытовой отсек.

— Но там же оборудование! — заметила Алла.

— Именно. Как-то Вачнадзе затеял внеочередной сеанс связи, включает и видит перед пультом на станции обезьянье рыло. Макаке он тоже чем-то не понравился, она оскалила клыки, наорала на него, а потом ударила когтями по экрану, едва не размолотила кинескоп.

— И что полковник? — спросила Ксюша.

— Орал: ой вей, всех уволю к чертям собачьим и обезьяньим, вах, какие «нэдысциплинированные». Мне звонил, спрашивал, может, теперь макака управляет станцией и поведёт её на таран американской? Точь-в-точь как мой первый инструктор на МиГ-15 под Чкаловым: «отлетался, макака, драная».

— С тридцати шести тысяч километров не уволит, — прагматично заметила Гагарина-младшая.

— Естественно. Если полёт обойдётся благополучно, им спустят это прегрешение. Всё же отремонтировали станцию, ввели её в строй до прибытия грузовика с запчастями и инструментами, несмотря на то, что ущерб значительно превысил ожидаемый. Молодцы… и так подгадили сами себе со зверушками.

— С другой стороны, у нашего сына меньше шансов попасть в марсианский экипаж, — Алла осталась верна себе. — А дочь, даже если осуществит свою безумную мечту, будет ещё слишком малоопытна.

— Про неё не беспокойся, — заметил Юрий Алексеевич. — Первая экспедиция на Марс полетит в любом случае на советском корабле с поэтическим названием «Аэлита МОК-МСА-1», он четырёхместный, спускаемый аппарат МСА — двухместный. Разнополым там делать нечего.

— У нас ползли слухи об американском участии, — осторожно ввинтила Алла. — С каким-то очень большим их кораблём.

— Да, программа «Барсум». Первоначально предполагала использование челноков. Но тащить ракетоплан за десятки миллионов километров от Земли — безумие. При очень низком аэродинамическом качестве в земной атмосфере, он всё же очень тяжёлый при малой площади крыла, в атмосфере Марса аппарат точно не удержится по-самолётному. То есть шаттлами они могут вывести на орбиту части конструкции межпланетного ракетного комплекса, возможно, использовать кабину челнока как обитаемый модуль. Но всё остальное — делай заново, а там конь не валялся. Сейчас они на мысе Канаверал строят стартовый комплекс для запуска супер-пупер-тяжёлой ракеты с несколькими твердотопливными ускорителями от спейс-шаттла, она выведет на опорную орбиту полезный груз массой до трёхсот тонн, мы пока ничего подобного не можем. Так что в восемьдесят восьмом или полетим на своём, или, если заставят сотрудничать «во имя дружбы народов», то поднимемся на орбиту на американском «супер-хэви», а дальше всё равно на советском. Но с парой амеров в экипаже.

— Папа, за четыре года до противостояния Марса? Когда даже не подписан договор с NASA об объединении «Барсума» с «Аэлитой»? Не верю.

— Правильно, доча. И я сомневаюсь в восемьдесят восьмом. Скорее всего, отправим туда очередной беспилотник, только сразу несколько роботов на одной ракете, не рискуя людьми. Девяностый — более вероятно. А если и тогда не справимся, то январь девяносто третьего.

— Если не случится кризис девяносто первого, — задумчиво и ненавязчиво добавила Алла, увлечённая внезапно возникшей и крайне важной проблемой — отколом лака на одном из ногтей.

Ксения поразилась, насколько эта безобидная и малопонятная реплика задела отца. Тот прямо подскочил на стуле.

— Дорогая! Кто тебе сказал про кризис девяносто первого?

— А что, на этот год есть какой-то госплановский прогноз? Нет, но… Когда в Минске забирала машину с завода, партию как раз перегоняли на станцию на погрузку, и ко мне подошёл довольно молодой мужчина, спросил — я ли Алла Гагарина, в этом ничего удивительного, много кто видел моё фото. Но дальше он начал говорить что-то странное, хоть и приятное, передавал тебе самые благие пожелания, мол, если бы не наши успехи в космосе и в экономике, в девяносто первом случилось бы непоправимое, теперь — нет. Сумасшедший какой-то. Семь лет впереди! Что он может знать?

Дочь не мигая смотрела на отца, он был бледен. Его рука комкала салфетку.

— Ты его сможешь опознать?

— Вряд ли. Не присматривалась, не придала значения. Со мной многие заигрывают, даже значительно моложе. Забыла и тебе его «спасибо» не передала, сейчас только вот, когда к слову пришлось. А что? На тебе прямо лица нет.

Он шумно выдохнул. Вроде чуть успокоился.

— Знаешь, я ведь со всякими учёными общаюсь. Да и сам вроде без пяти минут доктор наук. Многие верят в существование параллельных вселенных. Нет, «верят» неправильное слово, поповское, скорее — предполагают и обосновывают математическими выкладками. А если допустить существование параллельных вселенных, напрашивается возможность путешествия между ними. Вдруг твой белорус попал к нам из такой параллельной вселенной, где случился серьёзный кризис в девяносто первом? Нет, чепуха, обычный болтун. Выкину из головы.

Он вскочил из-за стола, глянув на часы, и спохватился:

— «Вокруг смеха» идёт! А мы пропустили начало.

Цветной «Рубин», массивный обитатель кухни, показал, прогревшись, двух хорошо знакомых артистов, многократно встречавшихся с Гагариными на различных кремлёвских представлениях. Александр Иванов, поэт-пародист, вёл передачу, сидя за столиком, по сцене порхал Леонид Ярмольник в чёрном сюртуке и чёрном цилиндре при белом шарфике, тщетно копируя денди девятнадцатого века, он же объявил выступление Роберта Рождественского с сатирическим стихотворением «Новый район».

Разговоры за столом прервались, и Ксюша не возражала, зная, что такова традиция, заведённая родителями давным-давно, когда в семье только появился первый «голубой экран» — не пропускать любимые телепередачи и смотреть их вместе, вдвоём или с детьми. Программа «Вокруг смеха», юмористически-сатирическая, как раз относилась к таким.

Безусловно, сатира в СССР допускалась только в гомеопатических дозах как критика редких и отдельно взятых недостатков, никак не противоречащих главной истине: нигде так хорошо не живётся трудящимся, как в стране победившего социализма. Рождественский, воспевая успехи градостроительства, между делом попенял, что возле перехода вот уже три месяца подряд мастера из «Горводопровода» роют землю, видно, ищут клад… А в остальном всё превосходно.

Поэт немного сутулился, отчего пиджак на нём сидел мешковато, что, в общем-то, в тему, на весёлой передаче костюм как у депутата съезда партии смотрелся бы не в масть.

Далее Ярмольник, скинув цилиндр и белый шарфик, показал две гениальные пантомимы: воздушный шарик и утюг.

— Повторил бы цыплёнка табака, как два года назад, — вспомнила Алла, утирая слёзы смеха после того, как Леонид якобы обжёг пальцы о себя самого в ипостаси утюга.

Потом они веселились от монологов Евгения Вестника, Григория Горина, наконец, Александр Иванов прочитал пародию на стихи непопулярного магаданского поэта, с этой минуты ставшего известным на весь СССР.

За телевизором допили чай, Гагарин остался за столом, в полглаза созерцая программу «Время», мать с дочкой вымыли посуду. Потом отец семейства сжалился над супругой.

— Дай ключи от МАЗа. Вон, у дочки весь вечер губа трещит от желания покататься, а желание скрывает.

— Правда? — легко купилась Алла. — Но тогда без меня, нужно кое-что сделать по-мелочи. На ночь ещё чаю попьём, милая, ты же переночуешь у нас?

Естественно, дочери тоже была отведена отдельная комната, почти всегда пустующая.

— Да, мама, останусь. Клянусь — не поцарапаю твою лялю.

За руль мог сесть и Гагарин, но его опыт был меньше дочкиного — та крутила руль ежедневно, а он куда чаще полагался на водителя.

Они вышли в теплынь летнего вечера, на Серебряный бор опускались сумерки. Ксюша вдруг порывисто обняла отца.

— Знаешь, пап… Я, в общем-то, уже взрослая, при образовании и профессии, проживу и без вашей квартиры на Садовом и без машины, что ты подарил, но… Это здорово, что вы есть у меня! Иногда так нужно приехать, поболтать по пустякам. Чувствую себя маленькой девочкой, у которой есть мудрый и всемогущий папа, способный одним взмахом руки, сказав «поехали», решить проблему любой сложности. Да, я привыкла не перекладывать на тебя свои заботы, но одно только сознание, что есть вот такая родительская крепость, это не представляешь как здорово!

— Представляю.

— Но ты почему-то не так относился к родителям, когда они были живы… Прости, бабушка совсем недавно умерла.

— Два месяца как… Доча, дело совсем в другом. Мне только в марте пятьдесят стукнуло, и я ещё ого-го. Что ли вес скинуть и слетать на «салют»?

— Тогда не возвращайся, мама убьёт!

— Потом воскресит слезами. Пойми, я с окончания училища был гораздо сильнее родителей — зарабатывал больше, сразу получил жильё, имел перспективы. Сложились совсем иные отношения, больше им помогал. И точно не смог за ними спрятаться, чтоб папа и мама решали какие-то мои проблемы. Они не были «крепостью», скажу откровенно. С тобой у нас иначе. Но я верю, что ты меня любишь не только за то, что папа до сих пор — «решатель».

— Конечно! — она звучно чмокнула отца. — Едем?

Ворота с электроприводом, пока ещё редкость в советских домах, с шумом расползлись в стороны. Девушка села за руль, пристегнулась, Юрий Алексеевич занял место рядом.

— Ого, сколько кнопок!

— Не волнуйся. Все органы управления те же, что и в твоих «жигулях».

В салоне ещё не выветрился запах новой машины. Ксюша запустила двигатель, включила фары и задним ходом выкатилась из дворика, едва не зацепив зеркало своей «пятёрки».

— Ой…

— Не спеши. Привыкни к габаритам.

— Да, как «волга». Только руль легче и педали не такие тугие. За нами твои гэбисты поедут?

— Нет, думаю. Темнеет, вряд ли рассмотрели, кто в салоне. Машина-то мамина. Кстати, мы — диверсанты. У меня нет доверенности. Оштрафуют ещё!

— Члена ЦК КПСС и его дочь? Думаешь, в ГАИ служат бессмертные?

Уверенная в относительной безнаказанности, она, впрочем, рулила достаточно аккуратно. Выехала на проспект маршала Жукова и покатила к центру, дорога была практически пустая.

— Па! Что ты так разнервничался при разговоре об инженере с МАЗа?

— Обязательно отвечать?

— Если не жалко подушку — молчи. Сгрызу её за ночь от неутолённого любопытства.

— Так я практически всё сказал. Есть теория параллельных вселенных. А один из, скажем так, моих хороших знакомых, просчитал вероятность: допустим, мы пропустили американцев в лунной гонке, не обеспечили народ продуктами и товарами первой необходимости, мало продвинувшись в этом направлении по сравнению с шестидесятыми. Перестали давить за критику общественного строя, потому что её невозможно было сдержать, над идеей коммунизма смеялись больше, чем над шутками из «Вокруг смеха». Что вышло? Именно в девяносто первом неминуем социальный взрыв с распадом СССР на республики. И в параллельной вселенной такое вполне могло бы случиться. Теперь представь, какой-то совершенно левый товарищ вдруг подтверждает твоей маме: да, кризис девяносто первого! А я столько лет и сил положил, чтоб выправить ситуацию после Хрущёва, довести до ума начатое Шелепиным… Нет, проехали и забыли, если параллельные миры и существуют, они стопроцентно изолированы от нашего. Всё равно, их как бы нет для нас. Мы и только мы куём наше будущее.

Что-то он недоговаривает, подумала Ксения, но продолжить мысль не успела, влепив по тормозам. На проспект вывалилась пьяная компания, игнорируя и приближавшийся автомобиль, и отсутствие пешеходного перехода. Они что-то прокричали, один из алкашей швырнул в машину пустую бутылку, к счастью — мимо.

— Вот чьё будущее ты куёшь. Пуп рвёшь за всё Отечество, а на тебя готова наброситься подзаборная рвань… Папа, что с тобой?

Проигнорировавший ремень безопасности, не в космосе же, Гагарин разбил нос о торпедо и теперь зажимал ноздри пальцами, чтоб не перепачкать кровью новенькое сиденье.

— Горе ты моё…

Сдав назад подальше от забулдыг, дочка проверила ему переносицу — цела, затем выскочила из машины и прихватила аптечку, лежавшую на полке под задним стеклом. Скатала ватные затычки и заставила вставить их в нос.

— Мама скажет: всего на пять минут доверила тебе машину и отца, — гундящим голосом произнёс Гагарин.

— Она всегда найдёт что сказать. Покатались, и хватит. Разворачиваюсь. Ох, ну и тормоза! На «жигуле» точно подняла бы ближайшего на капот.

— Реакция у тебя что надо.

— Это у мужиков реакция хреновая. Хоп — и подруга беременная.

— Ты-ы?

— Нет, папа. Я аккуратная. Да и не спала ни с кем давно. Правда, возник один товарищ. Из ниоткуда и из детства. Мой школьный учитель биологии. Я на него смотрела два года влюблёнными глазами.

— Ну! Он же старый для тебя.

— Восемь лет — не критическая разница. Дело в другом. Я совсем иначе его представляла. Понимаешь? Не только время прошло, детская влюблённость угасла, оно, конечно, так и есть. Просто узнаю его заново.

— Женат?

— Разведён, платит алименты на сына. Со мной крайне деликатен. Сходили в театр, ленинградская Мариинка приезжала, поужинали в ресторане, гуляли по Сокольникам, фотографировались. Ни единого намёка: поехали ко мне. И когда провожает, ни разу не намекнул — давай я поднимусь на рюмочку чая, потом на палочку чая.

Гагарин осторожно вытащил затычки. Вроде больше не кровит.

— Ты обижена? Считаешь себя недостаточно сексуальной на вид?

Ксения усмехнулась.

— Нет, конечно. Прекрасно понимаю: щелчок пальцами, и побежит как миленький, сбрасывая штаны на ходу. Но я сама не определилась, хочу ли этого. Разовые отношения, как говорят — секс для здоровья, мне ни к чему. Посмотрим. Потому и приехала одна. Если бы позвала знакомиться с родителями, вышло бы, что прошусь за него замуж. И да, он не голубой и вряд ли болен СПИДом, по твоим меркам — проходной вариант.

— Есть ещё мамины мерки.

— О, да. Не удивлюсь, если она просматривает европейские газеты и смотрит, не завалялся ли какой необручённый датский или британский принц. Тогда уж лучше к султану в гарем, всегда есть свободные вакансии, и не так напряжно: обязанности распределены в коллективе.

— Зарина, Джамиля, Саида, Хафиза… Открой личико, Гюльчатай!

Ксюша засмеялась. В никабе точно себя не представляла. Действительно легче стало после посещения родительского дома!

Правда, не призналась отцу, что отношения с Мирославом Ивановичем неуклонно идут к близости. Да каким Мирославом — просто Славой. Порядочная девушка не даёт на двух первых свиданиях, там — как сложится, у них уже три минуло.

Но дело не в количестве встреч. Да, возникла какая-то химия, Ксения, конечно, не сохнет по нему так, как в прошлом, с благоговением уставившись на кумира с первой парты, но ждёт следующей встречи и всё же себе отдаёт отчёт: этот человек не вполне понятен. Зато привлекателен физической мощью. Если бы не врубила заднюю, удирая, встреченные на дороге гниды могли и не узнать Гагарина, ввалили бы обоим и отмудохали. Ну а Слава вышел бы и раскидал пьянчуг как котят, да к нему и подойти побоятся.

В общем, рациональная часть сознания говорила: присмотрись и не спеши, зато инстинкты тянули к сильному мужчине.

Пока что сохранялось равновесие.

Глава 7

7.

Благородное имя «Джульетта», присвоенное, наверно, лишь ради смеха маленькой беспородной сучке с мохнатой мордочкой, немного смахивающей на терьера, шло ей как корове седло. Андрей знал, биологи Байконура звали дворняжку «Жулькой». В космос и раньше, и сейчас летали исключительно девочки без родословной, отловленные прямо там, в Казахстане, из них отбирали молодых и сравнительно спокойных, главное — здоровых, таких на улицах много. Выдержавшие естественный отбор обычно куда крепче малых декоративных собачек, спариваемых преимущественно ради «правильного» экстерьера. Космонавток стерилизовали, фиксировали в собачьем ложементе, в лапу вводили иглу, попадая в вену. Псинка до запуска проходила простейшее обучение — тянуть воду и питательный бульон из трубочек, другие таланты не требовались.

Когда «Красная Пресня» пришвартовалась к центральному отсеку с противоположной стороны от «сапсана», и экипаж открыл люк, контейнеры с животными оказались первыми, доставать зверушек было гораздо приятнее, чем электрооборудование, обещавшее повторный ремонтный марафон — снимать времянки и ставить постоянные узлы. Для одной макаки и чёрной собачки мало что изменилось — они отправились в конец биологического отсека, ничем не защищённый от космических лучей. Четвероногая возмущённо гавкнула и унялась. Андрей протянул к её морде водяную трубочку, под хвостом прикрепил сборник для приёма фекалий и мочи. Жульку точно так же закрепил, но при первой возможности, как только по дневному графику выдался свободный час, поплыл к ней в отсек, игнорируя обед.

Освобождённая от пут, собачка выскользнула из рук и принялась потешно барахтаться в невесомости, очень медленно дрейфуя к противоположной стенке. Вопреки известному выражению Петра Нестерова «в воздухе везде опора», она такой опоры не нашла и обиженно тявкнула. Вислые уши приподнялись и распластались по обе стороны от головы.

Дав повисеть с минуту, Андрей поймал собаку, подтянул к себе и дал лизнуть с ладони пюре из говяжьей печёнки. Судя по выражению мордочки, жизнь для Джульетты заиграла новыми красками. Мохнатая девочка моментально повернула нос в сторону тубы с пюре и снова тявкнула. Наверно, готова была уплетать вкуснятину, пока не лопнула бы, но не получила.

— Всё! Хорошего понемножку.

Он почесал её под челюстью и за брюшко, собачка благодарно лизнула руку.

На станции имелась неплохая подборка кассет с фильмами, советскими и современными иностранными с одноголосым переводом, иногда — до странности гнусавым, книги, музыка, но Гагарин-младший к ним больше не притрагивался. Он таскал Жульку в бытовой отсек и пытался дрессировать, сразу въехав: многовековой опыт человечества мало чем поможет. Как привить базовые команды «сидеть», «рядом», «служить», если собака технически не в состоянии их исполнить?

Андрей прижимал её к стенке отсека, уговаривая «спокойно», «тихо», награждал, если она не сучила лапками. Затем отплывал к противоположной стене, звал по имени и добавлял «ко мне».

После нескольких повторений собака въехала, что передвигаться в этом более чем странном мире можно единственным способом — оттолкнувшись ножками от стенки или переборки, перелететь на противоположную сторону, там во что-то вцепиться зубами и лапами либо снова оттолкнуться и опять лететь.

Проблема в том, что в бытовом отсеке по стенкам вились электропроводка, трубы системы жизнеобеспечения, шланги, подающие рабочее тело в буксир, если транспортный корабль причалил к переднему стыковочному узлу. Там же установлены холодильники для продуктов, приспособления для приготовления пищи, санитарный блок, спальные места, всё совершенно не ждущее собачьих клыков и когтей, они оставляли царапины. Но не сравнить с тем, что натворила шестикилограммовая макака-резус.

Харитонов дня три выдерживал дисциплину и гонял её исключительно в биологическом отсеке, где всё прикрыто панелями и рассчитано на подобные упражнения. На четвёртый обнаружил, что Андрей отправил на Землю своё изображение, прижимая светло-коричневую мордочку Жульки, украшенную белым пятном, к своему лицу. И как-то решился привести сюда обезьяну.

Существо, генетически приспособленное сигать с ветки на ветку и контролировать тело в полёте, приспособилось к прыжковому передвижению в невесомости быстрее собаки. Но если Жулька, смешно подгребая лапами, по зову Андрея двигала к нему — за кусочком печёнки или за почесуху пузика, обезьяна носилась по бытовому отсеку как шальная. Её задница, укрытая памперсом, мелькала по всему помещению. Слабо закреплённые предметы отправились в полёт, некоторые — с прокусами от клыков. Космонавтам удалось её поймать, только когда макака унюхала холодильник, открыла и влезла в него по пояс, снаружи остались только задние руко-лапы, попа в памперсе и хвост, именно за хвост её и ухватили.

Дальше приключения продолжались. Из инструментального отсека раздался писк сигнализации, что-то из систем станции потребовало личного внимания космонавта.

— Держи тварь, я метнусь! — скомандовал Харитонов и исчез в люке, ведущем в центральную часть «салюта».

Как назло, тут же заморгала лампочка на терминале связи и прошёл вызов с Земли. Вачнадзе окликал их в среднем шесть-восемь раз в день, и надо же было этому случиться в самый неподходящий момент, когда Андрей левой рукой держал за шкирку собаку, правой — обезьянью конечность. По уважительной причине — из-за отсутствия третьей руки — он не уцепился ни за что, так и повиснув посреди отсека.

Когда на терминале связи обозначилось суровое горское лицо полковника (хотя какие в Бобруйске горы?), макака вдруг крутанулась и очень больно цапнула Андрея за пальцы, потом оттолкнулась от него и полетела прямо в экран, где начала визгливо лаять, затем с размаху влепила когтями по стеклу. Наверно, эта длиннохвостая овчарка в памперсе привыкла считать Андрея и Павла за своих, а полковника — вторгшимся чужаком, но попробуй угадай, что там переклинило в голове приматки.

Диалог получился не очень содержательным, потому что на обезьяний лай Вачнадзе ответил энергичными и нецензурными выражениями, примерно столь же информативными, как реплики макаки. Только к концу конкретизировал, что сделает с обоими попечителями зверушек, если только Гагарин и Харитонов вернутся на Землю живыми, а не погибнут от того, что обезьяна включила расстыковку отсеков станции.

Когда оба животных вернулись на положенные места, а космонавты прибрались, наводя порядок после обезьяньего шабаша, Андрей заметил:

— Ходили слухи, что наши обсуждали вариант присоединиться к американцам по программе «Барсум».

— Что за Барсум?

— Это название Марса у марсианских аборигенов на марсианском же языке. Из фантастического романа Берроуза. Программа — аналог нашей «Аэлиты», только помпезнее, с отправкой сразу человек восьми.

— Да, слышал краем уха, — Павел раскрыл упаковку с вишнёвым соком. — Предложили, чтоб кто-то из наших полетел на их корабле?

— Если такое и рассматривалось, мы только что зарубили эту возможность. Они перехватывают наши радиообмены. Кто в здравом уме пригласит в космос людей из страны, где к браздам управления космическим аппаратом допускают макаку?

— Да… Непростительная глупость. Сам — долботрах, не знаю, как решился притащить сюда эту дурёху.

— Любовь зла. Я понимаю тебя как мужчина мужчину, на тридцать шесть тысяч километров больше не найти ни одной женщины-примата.

— Иди ты… На тебя насмотрелся, как ты балуешься с собакой и получается даже в невесомости.

— Так взял бы чёрную, её Снежинкой зовут.

— Нет уж! С зоофилией завязываем. Хочешь свою собачку тягать — только по биологическому. Мне не жалко, она смирная. Но если ЦУП снова неожиданно включит камеры и ущучит тебя с Жулькой за пределами био, мне точно влетит как командиру. А уж я обязан воздать тебе и занести взыскание в торец с последующей записью в бортовом журнале.

— Есть три наряда вне очереди, тарщ майор!

— Вольно. Разогрей ужин, что ли. Потом обратно в биологический. Нас ещё «УДОД» ждёт по программе.

Это — не птица, «УДОД» расшифровывается так: «Устройство дыхания под отрицательным давлением», космонавт втягивает разреженный воздух, за счёт этого снижается избыточный кровоток в голове в невесомости.

Достаточно большой полезный объём биологического отсека позволял держать там огромное количество аппаратуры и проводить десятки медико-биологических экспериментов. В качестве подопытных кроликов выступали сами космонавты, фиксируя малейшие изменения состояния организмов в невесомости, и животные из обеих частей — экранированной и открытой.

Четыре-пять часов ежесуточно у каждого отводилось работе в противоположном отсеке. Андрей отвечал за прибор «Кристаллизатор», на котором проводил образование биологических макромолекул и получение биокристаллических плёнок в условиях невесомости, Павел по соседству занимался плазменно-пылевыми кристаллами. И это была всего лишь небольшая часть возможного, станция рассчитывалась на четырёх человек постоянного экипажа, причём в момент смены вахты на ней находилось одновременно восемь космонавтов. Кроме того, к четырём исследователям однажды прилетит корабль с одним профессиональным пилотом и тремя платными пассажирами, кому мало экскурсии на околоземную орбиту и хочется посмотреть на родную планету издали.

В конце сентября Вачнадзе сообщил о завершении подготовки четвёрки космонавтов, первого регулярного экипажа после временного ремонтного из двух человек.

— Принимайтэ смену!

— Так точно, товарищ полковник, — отрапортовал Харитонов. — Станция в идеале. Сами видите, всё устранено, повреждённое оборудование сменили, отрегулировали, заменённое работает штатно. Нашим наследникам предстоит только расходники менять да регламенты делать.

— Абиззяну больше к пульту не пускаэшь?

— Никак нет! Виноват, товарищ полковник, это было в первый и последний раз, ущерба от нарушения правил содержания животных нет. Собаки и обезьяны находятся в биоотсеке.

— Харашо! Да, сабак забирай на Землю.

Он рассказал, что идут сложные переговоры с американцами. Те попросили запустить на «Салюте-13» новую программу биоэкспериментов с подопытными карликовыми шимпанзе, убедив советских коллег, что эксперименты с собаками не так показательны, как с высшими приматами, у которых генофонд более чем на девяносто процентов совпадает с человеческим. Мохнатые американцы уже отправлены на Байконур, осталось совместить оборудование их клеток с системами очередного «сапсана».

Значит, миссия Харитонова и Гагарина близится к завершению… И тут в голове Андрея промелькнула крайне неприятная мысль.

Жулька и Снежинка по первоначальному замыслу должны были провести на орбите более двух лет и лишь потом опуститься на Землю, где подвергнуться умерщвлению и изучению. Два года — это довольно много, и о неизбежности собачьей смерти старался не задумываться каждый раз, когда отцеплял Жульку и кружился с ней по отсеку, позволяя ей облизать лицо и руки, подкармливал вкусняхами из человеческого рациона, а не только сухим кормом. Надеялся, что добрую и послушную собачку будут любить прилетевшие на смену, потом — следующая смена.

Ночью услышал тихое поскуливание, отстегнулся и поплыл в биологический.

Обезьяна тихо ворчала, потревоженная, дворняжка плакала в голос. Наверняка что-то почувствовала по настроению человека, которого считала хозяином.

Андрей отстегнул собачку, снял приёмник испражнений, нацепил памперс. И погрёб к себе, засунув тёплое мохнатое тельце под комбинезон.

Маленькое, пушистое. Живое. А он через неделю своими руками повезёт её на смерть!

Жулька, учуяв его запахи, моментально успокоилась. Доверчиво задремала, прижимаясь к своему будущему убийце.

Днём он взмолился: нужен сеанс связи с Гагариным-старшим. Полковник сначала твердил: нэ положено, будешь на Земле — сам сколько угодно с ним наговоришься. Потом решил не конфликтовать зазря с могущественным кланом.

Голос отца был сильно искажён помехами. Наверно, он говорил по радиотелефону из машины.

— Папа, прости, что отвлекаю. У меня есть просьба, ты сочтёшь её глупой и мелкой, но для меня это крайне важно. Потом объясню. Мы стартуем к Земле и везём на усыпление собак — для исследований. Спаси Жульку!

— Как ты себе это представляешь? — через пару секунд прохрипело за сорок тысяч километров.

— Ну, ведь собак, вернувшихся из космоса, всех оставили в живых! Проверяли их состояние — не сказался ли полёт на здоровье через три или пять лет, нестерилизованные даже щенков рожали. Вторую… тоже жалко. Но я за Жульку прошу. Не могу с ней расстаться.

— Не знаю. Ничего не обещаю.

Слышно было, что крайне недоволен просьбой. Говорил предельно сухо. Такой он всегда, когда знает: разговор слышен многим и пишется. Ласкового слова можно не ждать.

Ну а на кого ещё рассчитывать? В крайнем случае, на маму, если она успеет вмешаться до того, как Жульку усыпят, и затребует собаку в их институт. Якобы для медико-биологических исследований. Пусть у неё меньше влияния, чем у отца — члена ЦК, но зато когда разойдётся, напора больше. Иной подумает — ну её, эту бабу, связываться себе дороже.

Но это всё не точно.

Когда прилетела команда Джанибекова принимать станцию, четверолапая космонавтка уже прочно прописалась под синим комбинезоном Андрея, ни ворчание Павла, ни насмешки сменщиков не заставили бы снова привязать её в биологическом. Лейтенант впахивал как проклятый, стараясь не дать ни единого повода для упрёка, что с трёхкилограммовым довеском за пазухой он работает хуже.

Жулька иногда высовывала мордочку вверх и лизала Андрея в подбородок, а он гадал: сколько ей осталось жить — два или три дня?

А может, плюнуть на карьеру и вообще не отдавать? Как жить после этого, если он позволит погибнуть другу, да и нужен ли в космосе урод, способный предать близкого, даже если этот близкий — не человек, а собака?

Попрощались со сменщиками. И со станцией тоже, пусть неудобная, первые дни — и откровенно опасная для пребывания, она была на время домом. С ним оба космонавта сроднились ещё и потому, что вложили в него массу сил и нервов, едва не падая от усталости, пусть в невесомости упасть невозможно. К концу третьего месяца работали не аврально, по графику, отдыхали тоже, но усталость накопилась. Каково проводившим в космосе шесть месяцев, а Кубасов даже год!

Проверка герметичности. Расстыковка. Маневр на снижение.

Андрей вернул собаку в контейнер по соседству со Снежинкой, только когда «Сапсан-14» снизился для входа в плотные слои атмосферы, и космонавтам полагалось одеть скафандры. Кабина отделилась от приборно-агрегатной ступени и окуталась морем огня, бушевавшим за иллюминаторами. Как ни занимался упражнениями на станции, с Жулькой и без, тело ослабло, отвыкло за неполных три месяца от гравитации, и перегрузка воспринималась тяжело, хоть в численном выражении она была куда меньше, чем при посадке «востоков» и «восходов».

Да и после приземления ощущалось, что руки, ноги и голова… да что они, буквально каждая клеточка тела налита свинцом.

— Только собаку не бери! — пробормотал Харитонов. — Ты себя попробуй поднять.

Они вдвоём выкинули люк, впустив внутрь лучи яркого казахского солнца и жар от теплоизоляции, не успевшей остыть в последней фазе снижения. Майор сунул ноги в проём люка и вывалился наружу, подняв облако угольной пыли — это обгорела степная трава от пламени двигателей мягкой посадки. Андрей через пару минут полез следом.

В трёх-четырёх сотнях метров виднелся закопченный цилиндр приборно-агрегатной ступени, приземлившейся на телескопические опоры. Шумел ветер, его завывание смешалось с рычанием винта приближающегося вертолёта.

Оба космонавта сидели на чёрной траве с открытыми иллюминаторами шлемов, Андрей не выдержал и повалился на спину. Несмотря на долгие часы, проведённые в топтании беговой дорожки и упражнения в тугих тренировочных костюмах, организм расслабился настолько, что казалось: сели не на Землю, а на Нептун или Уран. Жить не хотелось.

Издалека донеслось ворчание командира.

— Лейтенант, ты — псих. Ну какого чёрта опять взял её с собой?

Из внешнего набедренного кармана скафандра, где полагается быть медицинскому комплексу контроля за самочувствием, выглядывала коричневая мордочка. Судя по её выражению, Жулька тоже чувствовала себя отвратительно.

— Не отдам. И точка. Прости, с этой минуты полёт закончен. Ты — мой коллега и старший по званию, но не начальник. Поэтому приказ вернуть собаку в контейнер не исполню.

— Иди в жопу со своим собаколюбием. И сам расхлёбывайся.

Тем временем вертолёт пошёл на посадку максимально близко, поднятый лопастями ветер перемешался с аборигенным казахским и достиг приземлившихся. К степным запахам добавился керосиновый выхлоп турбовинтовых движков. Лишь один Ми-8, давно прошли времена, когда по случаю прибытия космонавтов поднимали полудюжину самолётов и вертолётов.

— Пошли, что ли? — Павел и правда больше не командовал, а только предложил. Он схватился за стенку спускаемого аппарата и тяжело, словно подстреленный, заставил себя выпрямиться. Это напоминало чудо из чудес, некоторые всего после месяца в невесомости вообще не в силах встать в первые сутки и отливают в утку. А тут после трёх! Гигант.

Из севшего Ми-8 выпрыгнул Береговой, за ним… у Андрея подпрыгнуло сердце… мама! Он тоже попытался стать на ноги.

Павел тем временем, стараясь меньше вихляться от слабости, шагнул к начальнику ЦПК и поднял правую руку к шлему, весившую добрый пуд.

— Товарищ генерал-лейтенант авиации! Экипаж корабля «Сапсан-14» поставленные задачи выполнил и благополучно вернулся на Землю. Самочувствие нормальное, техника отработала штатно. Готовы к выполнению новых задач Родины. Командир экипажа майор Харитонов.

Язык у «готового» заплетался.

— Вольно, майор… — начал было Береговой, но тут влезла мама Андрея, поломав все каноны воинской вежливости. Она была одета в гражданский брючный костюм и вела себя как цивильная, а не полковник медслужбы.

— Харитонов! Гагарин! Какого чёрта покинули корабль? Обязаны ждать внутри до разрешения врача!

— Экипаж имеет право покинуть корабль, если на то имеется уважительная причина, — одёрнул суровую даму генерал. — А у парней она точно была: хотели показать, что у них всё в порядке. Молодцы! Аварийную станцию спасли, проявили смекалку и находчивость. Джанибеков нарадоваться не может. Только на ручке холодильника почему-то остались следы обезьяньих зубов.

— Виноват, товарищ генерал-лейтенант авиации…

Харитонова подхватил спасатель, спустившийся из вертолёта, иначе бы повалился.

Береговой не стал выслушивать оправдания майора, отечески похлопал по плечу и двинул к Андрею, нависнув над ним.

— Это она в твоём кармане? Из-за которой твой отец поднял на уши едва ли не все ВВС и Академию наук? Да не волнуйся, никто её усыплять не собирается. Я сам удивлялся: какой мудак написал задание космонавту играться с собакой в космосе, сдружиться с ней, понимаешь, а потом отдать, чтоб с неё шкуру содрали? А мы не проконтролировали. Да я бы с таким космонавтом не то что в полёт — в один сортир с ним не пошёл!

— И какой именно мудак? — спросила Гагарина.

— Да один шибко умный, как раз из вашего института. Ему уже указано готовиться на пенсию.

— Кажется, я догадалась, кто именно. Спасибо, Георгий Тимофеевич!

Поскольку на уставные отношения, похоже, забили уже все, Андрей вытащил Жульку из кармана. Алла взяла её на руки. Собачка безвольно развалилась в её ладонях.

— Обессилела. Лучше бы ты её оставил в контейнере.

Словно поняв сказанное, Жулька встрепенулась, повернула мордочку к Андрею и жалобно пискнула.

— Нет. Ко мне просится.

— Ладно, герой-собачник. Тебя отнесут в вертолёт, разденешься. Наверно, мокрый внутри.

— Не без того.

Зацепив тросом кабину «сапсана», Ми-8 взял курс на Байконур. По пути, пока с космонавтов стягивали скафандры, чтоб остались в нательных комбинезонах и тапках, Алла Маратовна просветила их о дальнейших планах.

— Два дня на медобследования, немного придёте в себя. Если сможете держаться на ногах, поедем на космодром.

Тон был официальный, а пальцы ласково гладили руку сына.

— Как? Опять в космос? — притворно ужаснулся Харитонов. — Может, дадите хотя бы недельку отпуска?

— Как хочешь, Паша. Но мы все там будем — смотреть пробный пуск марсианской ракеты «Аэлита МОК-1». Той, что вернёт людей на орбиту к возвращаемой ступени.

— Марсианской, но в земном тяготении? — не поверил майор.

— Ну что ты женщину мучаешь техническими вопросами! — прогудел Береговой, перекрывая лопотанье винта. — Без полезной нагрузки и с уменьшенным объёмом топлива, к тому же на орбиту она всё равно не выйдет. А вот следующий старт такой же будет с Луны. Наоборот — с увеличенным грузом, имитируя запуск с Марса. Собачку спасали, понимаешь, а чуть самое интересное не пропустили.

— Никто бы не дал их обеих усыпить, — добавила Алла Маратовна. — Сейчас вся программа медико-биологических экспериментов увязывается с американцами, а у тех строжайший запрет на умерщвление собак и обезьян в научных целях. Никого крупнее мышей, да и с мышами… Они совсем пределов не знают. В общем, формально Жулька поступает в распоряжение нашего института.

— Где работает вивисектор, собравшийся её разобрать на органы?

— Успокойся, сын. Получишь псюшку на содержание с обязательством представлять на отбор крови и прочие обследования. Кстати, хорошенькая. Особенно пятнышко между носом и глазками.

Собачка приподняла голову, догадавшись, что речь идёт о ней. За последние месяцы она пережила несколько тяжких стрессов с отловом на улице, содержанием в клетке, странными приключениями там, где нет тяжести, потом вдруг её что-то начало давить и плющить. Но сейчас чувствовала, что находится среди заботящихся о ней людей, и спокойно задремала, наслаждаясь вкусом печёночного пюре, скормленного хозяином на сон грядущий.

Глава 8

8.

Интеллигентный мужчина типичной еврейской наружности с ранними залысинами над высоким лбом сидел на скамейке Приморского бульвара, закинув ногу за ногу. Гагарин слушал его, сдвинув вперёд широкополую соломенную шляпу, в ней и в тёмных очках был не столь узнаваем.

Решение примчаться в Одессу возникло после прочтения короткой записки с соображениями по программе «Русь». Рядовой программист местного и не слишком известного НИИ «Пищепромавтоматика» всего на трёх страничках машинописного текста разложил проблемы проекта по полочкам, доказав безнадёжность изначального замысла. В сталинские времена его бы уже винтили орлята из НКВД, посмевшего усомниться в решаемости задач, поставленных съездом КПСС и совместным решением ЦК и Совета министров СССР. Сейчас он удостоился персонального визита одного из первых лиц в администрации отечественной науки, и этот человек не распекал программиста, а внимательно слушал, задавая уточняющие вопросы.

— Многие понимают, что трудности путешествия в космос вызваны объективными законами, невозможно игнорировать тяготение, колоссальные расстояния, расчёт тяги ракетных двигателей и массы горючего с окислителем. Для социальных материй это не так очевидно, но столь же непреложно. Вот вы закончили установку компьютеров «роботрон» для системы «Русь», один имеется даже в нашем институте. Для такой небольшой машины у него приличная скорость вычислений, десять тысяч операций в секунду. Браво! Партия и правительство озадачили программистов: за счёт этого железа устройте такую автоматизацию управления, чтоб советская экономика легко обошла на повороте буржуйскую. Но «роботрон» — это клон машин IBM второй половины семидесятых. Пока их содрали с американского прототипа, проклятые империалисты запустили следующее поколение компьютеров. Пока наши программисты напишут софт и внедрят систему в народное хозяйство, у IBM появится ещё одна новейшая версия.

— То есть всё упирается в производительность, Анатолий Александрович?

— Нет! В непонимание базовых принципов. И это лишь частный пример. Мировая экономика едина, но мы до сих пор стараемся присутствовать в ней ограниченно. Если не смогли построить компьютер быстрее и дешевле, чем IBM, не надо заставлять немецких товарищей страдать плагиатом. Купите машины в США! Американские программисты, если получат доступ к сети «роботрон», точно так же взломают все системы безопасности. Архитектура всё равно — их разработки.

В прошлой жизни Гагарин сталкивался с ним несколько раз, особенно когда одесский математик выбился в депутаты Государственной думы, располнел и отрастил неопрятную бороду. Тридцатилетний Вассерман был гораздо худее, пухлые губы не прикрыла растительность, но столь же малоприятен в разговоре, излагая свои мысли, ничуть не считаясь с удовольствием слушателя. Говорил то, в чём был уверен, нравится кому-то или нет.

— Но никакое поколение компьютеров они не применяли для глобального управления экономикой, что невозможно — она децентрализована, — возразил генерал. — Мы же пытаемся. Почему вы уверены: ничего не выйдет?

— Это доказал академик Виктор Михайлович Глушков, увы,ныне покойный.

— Стоп! Но именно он являлся главным разработчиком Общегосударственной автоматизированной системы учёта и обработки информации, сокращённо ОГАС, предтечи нашей системы «Русь»?

Вассерман рассмеялся едким смешком.

— Таки вы, Юрий Алексеевич, неправильно поняли, что он предлагал. Объясню проще. Вот, например, в планово-рыночной экономике нужно обеспечить весь Советский Союз миллионом гаек и болтов, допустим, с резьбой восемь миллиметров. Уверяю: даже обеспечить их равное количество невозможно. Из метра шестигранного прутка выходит пять болтов, а гаек сорок. Болты обтачивают и нарезают, в гайках нарезается резьба, у всех станков производительность разная, и, внимание, план доводится с максимальной загрузкой оборудования, когда оно простаивает — замороженные в нём деньги не работают. А ещё учтите, некоторые болты ставятся с двумя гайками — основной и контргайкой, болты эти разной длины, порой закручиваются в резьбовое отверстие на корпусе детали без гайки либо гайка накручивается на шпильку, и болт ей не нужен. Как это происходит в реальности? Предприятие составляет заявку на год, кто-то в министерстве суммирует число болтов и гаек, отправляет задание на метизный завод, и каждому предприятию выделяются фонды на столько-то болтов и гаек. Но что-то ушло в брак, освоена новая продукция, и болтов-гаек не хватает! Плановая экономика обречена на вечный дефицит.

— Вы мне рассказываете… То же самое творилось в обеспечении космической отрасли, за каждым болтом и прокладкой сначала Королёв, потом другие бегали вплоть до Политбюро, пока не вышло специальное постановление, и мы смогли заказывать мелочи напрямую. Как раз началась реформа Косыгина, давшая некоторую самостоятельность директорам предприятий…

— Которую вы продолжили, создав кластеры по выполнению американских заказов на дешёвой рабочей силе. Даже Косыгин сам до такого не додумался. Аплодирую! Надо же, усадить таджиков, казахов и узбеков паять радиоприёмники, ёлочные гирлянды, шить джинсу, трикотаж… Да ещё несколько предприятий в Центральной России, Украине и Белоруссии выпускают костюмы по западным лекалам, отгружая на экспорт дёшево, зато за СКВ, и советским магазинам за рубли по безбожной цене. Тоже здорово. Но эти кластеры изолированы.

Гагарин ничего не изобрёл. Это ровно то, что в другом мире и в более позднее время начали делать китайцы для США, сначала опираясь на дешёвый ручной труд, а потом обрастая высокотехнологичным оборудованием. Советский Союз оттолкнулся от более высокой базы и всё равно неплохо обогатился — на миллиарды долларов, пока умельцы из КНР не лезут конкурировать. Поскольку американское правительство весьма не желало наплыва товаров из СССР, все поставки хлынули через филиппинские фирмы-прокладки. Семьдесят-восемьдесят процентов американских джинсов сшито как бы на островах, на самом деле бирки Made in the Philippines крепятся прямо в Душанбе. Часть товара «из сэкономленных материалов» попадает в Москву и распределяется среди «нужных» людей всего за сто рублей, тогда как фарцовщики толкают привезённые с Запада не менее чем за сто шестьдесят.

— Комплектующие к космической технике у таджиков не закажешь. Только через министерства.

— То есть вы, Юрий Алексеевич, обеспечивались болтами с гайками, которые просто забирались из фондов других предприятий, и те срывали план. У буржуев иначе. Владелец метизного производства понятия не имеет, сколько болтов и гаек выпускается в Соединённых Штатах. Но в прошлом году он в своём штате и в соседних продал сто тысяч пар. Значит, сделает сто пять или сто десять! Потом ещё прибавит. Да, однажды случится перепроизводство, он уволит часть рабочих, какое-то время проживёт распродажей излишков. Плановая экономика всегда дефицитна, рыночная всегда избыточна. И столь любимая нашим правительством идея социалистического рынка утопична без центрального элемента — частного собственника. Он — главный на рынке. «Птенцы Косыгина», получив самостоятельность, первым делом подняли себе оклады до небес, вторым — наладили схемы, по которым часть потраченных предприятием денег возвращалась им в карман наличными. Да, не все такие, но система толкает их именно к этому. А ещё к натуральному хозяйству.

— Что, простите?

Вассерман был порой столь оригинален в суждениях, что Гагарин не всегда успевал. Какое, к едреням, натуральное хозяйство в конце двадцатого века?

— Не в пределах одного подворья, простите, если поняли меня превратно. По возможности в рамках завода. Тот же АвтоВАЗ построен максимально комплексно, с максимальным сокращением числа поставщиков. Болты там нарезают сами. Мало того, у них имеется подшефный колхоз для снабжения работников продуктами, пошив спецодежды рабочим и многое другое. А то вдруг понадобится, но фонды отданы другому. Но ещё более замыкаются на себя отдельные отрасли и министерства. Вот интересный пример, приведённый академиком Глушковым, в Минске был создан приличных размеров машиностроительный комплекс — автозавод, завод колёсных тягачей, совместное с АвтоВАЗом производство легковых машин, «Белкоммунмаш», моторный завод, ещё несколько. Казалось бы: объединяй их в кластер. Поскольку объём производства каждого далёк от того, что делают на «Фольксвагене», Глушков рассчитал: выгоднее основать ещё один завод металлообработки, оснащённый самыми современными станками для точных операций: изготовления поршней, гильз цилиндров, поршневых колец, около четырёх десятков видов деталей разного наименования и типоразмера. Но МАЗ, МЗКТ и Авто-ВАЗ относятся к Министерству автомобильной промышленности СССР, тракторный, моторный, Сморгонский агрегатный и «Гомсельмаш» — к Министерству сельскохозяйственного машиностроения, «Белкоммунмаш» ещё к какому-то. И каждый завод имеет свои станки! Они недогружены, устаревают морально гораздо раньше, чем от физического износа, деньги в них заморожены и не показывают нужной отдачи. Поэтому наши машины хуже немецких. И дороже, рабочий должен отдать за «жигули», то есть авто шестидесятых годов, сорок-пятьдесят средних зарплат, а немецкий за современную «Ауди-80» всего двадцать, напрямую цены сравнивать глупо, коль рубль не является свободно конвертируемой валютой.

— Хорошо. И как же ЭВМ помогут вырваться из порочного круга натурального хозяйства?

— Только не отдачей команд. Я читал последнее постановление об автоматизации и не мог удержаться то ли от слёз, то ли от смеха. Кто-то у вас начитался Айзека Азимова «Я, робот» и решил заменить чиновников счётно-решающими устройствами! А ничего, что каждая ЭВМ требует оператора? Вы не уменьшаете, а увеличиваете людей в управлении экономикой! Военные поступили рациональнее, у них компьютерная сеть — это, в первую очередь, система оперативной связи и отдания приказов, а также получения фитбэков. В том продукте, что наплодили математики из Академии наук, военные алгоритмы выпрыгивают из каждой строки кода!

— Но предприятиями по-армейски командовать нельзя! Или вы предлагаете за счёт «роботронов» дублировать телефон и телетайп?

— Нет, Юрий Алексеевич. Вижу, разработчики очень мало понимают возможности машин. Компьютеры могут не только передавать по сети, но ещё аккумулировать и обрабатывать огромное количество информации в объёмах, человеку недоступных. Если компьютер того же АвтоВАЗа будет содержать полный набор данных, что требуется заводу и что завод способен дать, то сеть, при правильном программировании, выведет оператору подборку оптимальных и резервных вариантов контрагентов: кто, за сколько и почём обеспечит завод комплектующими, им не производящимися, с учётом затрат на логистику. Когда, наконец, добьёмся числа выпуска автомобилей и запчастей к ним для утоления потребностей всех желающих, продавцы пусть связываются с ВЦ АвтоВАЗа и шлют заявки. Только автоматизация рутинного труда! Это — возможно, хоть и не просто. А в вычислительных центрах министерств по запросам чиновников или с помощью специально составленных алгоритмов пусть ведётся контроль, все цепочки движения товаров и денег видны из Москвы, не выходя из кабинета. Тогда Госплан можно сократить в разы и ликвидировать его республиканские конторы, пусть за ним остаётся только стратегия.

Гагарин помолчал минуту, переваривая сказанное и отдыхая от монолога Вассермана. Тот, человек безусловной и всеобъемлющей эрудиции, знал слишком много и говорил тоже много, не щадя собеседника.

Надолго молчать его не хватило.

— В одной из «Сказок роботов» Станислава Лема двух главных героев — хитроумных конструкторов Трурля и Клапауциуса — ловит разбойник, собирающий исключительно информацию. И конструкторы создают прибор, непрерывно сообщающий всю существующую в мире достоверную информацию. После чего спокойно покидают бандитское логово: хозяин, отныне и навеки поглощённый непрерывным чтением потоков текста из прибора, тщетно стремится извлечь из этих потоков хоть что-нибудь ценное.

— Вы только что назвали причину, по которой кто-то из ЦК костьми ляжет, лишь бы не пропустить такую концепцию АСУ. Передав управление администрации предприятий в столь большом объёме, они не смогут обработать потоки информации, идущей снизу, и выявить интересующие их закономерности, чтоб осадить грозным окриком: не шали!

— Во-от! — довольно протянул Вассерман. — Эта задача на порядок сложнее суммирования данных о предприятии и помощи в обеспечении прямых контрактов между контрагентами. Поможет лишь алгоритм, выделяющий действительно важное. Обещаете Ленинскую премию в случае успеха? Возьмусь!

— Не обещаю. Но могу предложить перевод в Москву и участие в проекте «Русь», правда, пока не знаю точно, в каком качестве. Боюсь, Украина для вас тесновата.

— Как сказала бы моя бабушка Либа Хаимовна, программа «Русь» — самое подходящее место для одесского еврея.

В самолёте до Москвы Гагарин подумывал о том, что в начале третьего тысячелетия тот Вассерман, оставшийся в его прежнем мире, не снискал славы программиста, в большей степени прогремел как эрудит-телезвезда, публицист, политик, сторонник объединения Украины и России, последнее здесь неактуально: они и так вместе. Пусть вольётся в коллектив… ещё надо подумать, какой именно. Благодаря нестандартному критическому мышлению если и не пробьёт свои идеи, то точно развенчает чужие ложные своим скептицизмом, замешанном на одесском юморе и абсолютном нежелании поклоняться авторитетам.

В Вассермане силён максимализм. Он готов принести в жертву социализм ради рынка, пока сам не жил в постсоветской России и Украине, тот опыт сильно изменил бы его взгляды. В капиталистическом рынке, основанном на частной собственности, выживаемость бизнеса, его приспособляемость к любым условиям составляют главную гарантию успеха. Но мы по живой природе знаем: лучше всего приспособлены к выживанию паразиты. Те же тараканы, пережившие аварию на «Салют-13».

В почти уже забытой прошлой жизни, когда из-за санкций в свободном российском доступе остались преимущественно китайские модели автомобилей, собранные собственно в КНР, в Российской Федерации и в Республике Беларусь, стало очевидно: именно китайцы выжили в изменившихся экономических условиях. Сравнивать с тараканами их не стоит, некорректно и невежливо, а вот выживаемость через уменьшение издержек и падение качества у товарищей коммунистов-капиталистов налицо. Знакомые москвичи, польстившиеся на новые китайские авто по умеренной цене, с большими экранами мультимедиа и эффектным дизайном, плевались и ругали свой выбор последними словами: уже через пару лет после начала езды по России на кузове цветёт ржавчина, машину в скором времени сложно продать даже за полцены новой. По окончании гарантийного срока не то что не найдёшь запчастей по магазинам, на отдельные марки даже нет каталогов запчастей! Ситуация хуже, чем с ремонтом «жигулей» в СССР, ответ один: покупай следующую одноразовую китайскую игрушку. Если можешь, не напрягаясь, платить за её покупку два-три миллиона каждые два года, да, отличный выбор.

— Вам принести ещё чего-нибудь? — проворковала стюардесса, шокированная, что столь известная личность воспользовалась обычным рейсом «Аэрофлота». — У вас хорошее настроение, Юрий Алексеевич!

— Тому есть причины, красавица. Спасибо, ничего не нужно.

Не допустить превращение АвтоВАЗа или «Березины» в предприятие-паразит в социалистической экономике проще, чем в частно-рыночной. Есть, есть у неё преимущества! Надо лишь, чтобы АСУ «Русь» помогла их реализовать.

Вернувшись в Москву из столицы украинского Черноморья, Юрий Алексеевич сел на Як-42Д правительственного авиаотряда и полетел в Казахстан. Самолёт имел уменьшенный салон VIP-комфортности на тридцать человек и дополнительный топливный бак, за счёт чего практическая дальность увеличилась до шести тысяч километров. Всякие колебания о перегоне ради одного Гагарина довольно большой реактивной машины давно ушли в прошлое. Её вполне могли сгонять на Дальний Восток всего лишь для торжественной встречи кого-то из ЦК ВЛКСМ с передовиками студенческих строительных отрядов, что, конечно, по-своему важно, но не сравнить с проблемами внедрения АСУ в масштабе народного хозяйства целой державы или организации миссии на Марс по программе «Аэлита».

Уже в воздухе узнал, что сын с ненаглядной собаченцией в кармане благополучно приземлился, встреченный Аллой.

Что-то отпустило внутри. Только сейчас признался себе, что переживал за парня. Сильно. Но ничего. Очередь в космос большая, годик или около того проведёт на Земле.

Когда поцеловал жену, потискал великовозрастное дитятко и познакомился с его питомицей, крохой с белым пятном на коричневой мордочке, Гагарина-старшего отозвал Береговой. Самый возрастной из считавшихся действующими в отряде космонавтов, Береговой был единственным, вступившим в их команду уже со Звездой Героя Советского Союза за подвиги в воздушных боях Великой Отечественной. Хоть в космосе ничего особого не совершил, в единственном трёхсуточном полёте на одном из первых «сапсанов» сорвал стыковку со станцией, пусть не по своей вине, получил вторую Золотую Звезду. В отряде космонавтов Берегового уважали за рассудительность. Сам Гагарин, ранее возглавлявший этот отряд, давно стал лишь почётным командиром, иначе никто бы туда не допустил Андрея и в качестве кандидата — Ксению, дети не имеют права служить в армии под командованием отца. Береговой теперь руководил и Центром подготовки, и собственно отрядом.

— Юра! Надеюсь, он нас не слышит. Молодец твой сын, понимаешь! Мастеровой. Такую смекалку показал, когда станцию чинил, весь ЦУП удивлялся. К Харитонову тоже замечаний нет, но он больше ключи подавал да инструменты держал, помогая твоему Кулибину. Потому и их фортели с животными решили оставить без внимания.

— Может — зря, Георгий Тимофеевич?

— Ты бы видел лицо Вахтанга, когда тот со своего пульта включает вызов и камеру на станции, а на его экране и большом экране ЦУПа появляется обезьянья рожа с раззявленной пастью, да ещё ругается на нашего полковника, понимаешь! Он на макаку матом: уходи, звэр, твою мать туда-сюда, макака на него — гав в ответ! Поговорили… Садились докладную писать, но где там. Кто сам присутствовал, хохотать начинает, ручка из пальцев падает.

— Представляю.

— Юра, я к чему. Ты Андрея наверняка в марсианскую метишь. Но когда та ещё… Мы же «Салют-11» переоборудуем с науки чисто на связь и гостиницу для туристов. У Андрюхи талант из говна и палок сделать стоящую вещь.

Да, это шанс не ждать очереди слишком долго. Отдохнуть, восстановиться после первого полёта, и снова — туда, где год выслуги за два, отличные командировочные, запись в полётной книжке…

Он посмотрел на сына и стоявшего рядом Харитонова, альтер-эго, хоть сам Павел об этом никогда не узнает. Оба таращились на марсианский корабль, весьма непривычный для глаза.

Во-первых, он опирался не на стартовый стол, а на ажурное металлическое основание, без обычных ферменных конструкций, расположенное прямо в степи, на грунте. Во-вторых, ракета была заметно короче даже «семёрки», отправившей в космос первые космические корабли, метров двадцать или двадцать пять на глаз, но существенно толще, утратив привычную для РКН стремительность линий. Стоя на Марсе, она не должна опрокинуться с хлипкой подставки под действием ветра, дующего со скоростью больше сотни метров в секунду.

К ней стремились кабели, присоединённые к корпусу. На настоящей марсианской ракете будет ещё наружная лесенка для подъёма с грунта в кабину.

САС, системы аварийного спасения, нет вообще. Если ракета подведёт, бессмысленно уводить от неё обитаемый отсек и возвращать его на Марс — космонавтов никто оттуда не заберёт, они обречены, и это только небольшая часть дополнительных трудностей и опасностей, поджидающих участников сверхдальней экспедиции, не сравнить с заурядным подъёмом на низкую околоземную… Он повернулся к Береговому.

— Офицер служит там, где прикажут. Если надо обслуживать космотуристов — значит, надо.

Алле точно это решение понравится.

К ним приблизилась целая делегация наблюдателей, Гагарин поздоровался с Егоровым, министром авиационной и космической промышленности, около него дежурил офицер стартового расчёта с включённой рацией. Среди свиты Егорова находились незнакомые лица, в том числе пара человек совершенно репортёрской наружности: хрупкая молодая девушка с диктофоном и микрофоном, её сопровождал мужчина в возрасте, увешанный фотокамерами.

Меж тем объявили предстартовый отсчёт. Ракета выглядела точно так же, как час назад, от неё только отсоединили кабели.

Пуск! Легкая вибрация, едва ощутимая с расстояния полукилометра. Над степью прокатился рёв, вспыхнула рукотворная звезда, начавшая движение вверх. Отрыв от стола был гораздо мягче и подъём более плавный, чем у привычной «Энергии», начальный вес ракеты в поле тяготения Земли лишь ненамного меньше численного выражения тяги в тонно-силах. На месте старта остались титановая рама и большое чёрное пятно под ней и вокруг неё.

Закончив вертикальный разгон, ракета начала уменьшать угол тангажа, наклоняя траекторию движения к северо-востоку и превращаясь в удаляющуюся звёздочку, потом исчезла.

— Надеюсь, на этот раз, понимаешь, известили американцев об испытаниях, — бросил Береговой. — А то взволнуются, бросятся докладывать президенту: Советы запустили баллистическую ракету. Вдруг летит к Белому дому?

— Тоже надеюсь. Тем более идут переговоры по объединении их «Барсума» с нашей «Аэлитой».

— Решили скрестить американского терьера с нашей овчаркой? Странный гибрид выйдет, Юра. Сами бы справились, без америкашек.

— Да. Политика, мать её.

Далее крепкие выражения Гагарин придержал, потому что журналистка устремилась к ним, наставив микрофон. Безусловно, лишнее в печать не просочится, но при женщине надо бы вежливее.

Она была небольшого росточка, под стать самим космонавтам, чернявая, с подвижными чертам на породистом личике, очень стройная, на вкус Юрия Алексеевича — даже чересчур худая, тоньше Аллы. И где-то он её видел, на каком-то цековском сабантуе в Кремле, куда высшие партчиновники допускались с семьями, вроде бы новогоднем банкете пару лет назад. Возможно, её даже представляли Гагарину, но он не мог вспомнить, кто она.

— Лариса Гусакова, специальный корреспондент «Известий». Георгий Тимофеевич, Юрий Алексеевич, какое значение для освоения Марса имеет состоявшийся пуск?

Вежливое вступление «разрешите задать вам пару вопросов» настырная журналистка пропустила.

— Ещё один шаг на пути к пилотируемому полёту, — ответил Береговой, Гагарин отвернулся.

— Который состоится в восемьдесят восьмом?

— Девушка, полётное окно открывается раз в двадцать шесть месяцев. Будем готовы — полетим. Всего доброго! — попытался отшить её Береговой, но та вцепилась клещом.

— Говорят, что марсианская программа будет осуществляться вместе с NASA?

— Дорогуша, к чему эти подробности? Вам всё равно сократят текст до «все системы работают нормально, экипаж чувствует себя хорошо», понимаешь, а поскольку пуск был беспилотный, то хватит про одни лишь системы, — Береговой отмёл протестующий жест репортёрши и закончил: — Дозволено писать подробнее только о законченных полётах, вон стоят лётчики-космонавты, двое суток назад вернувшиеся со станции «Салют-13», их ещё никто не мучил. Дерзайте!

Девушка повела крохотным носиком как борзая, унюхавшая новую дичь.

— Спасибо, Юрий Алексеевич и Георгий Тимофеевич! — она ринулась в указанном направлении, цокая каблучками по бетону, курсом точно на следующих жертв, фотограф едва поспевал.

— Знали бы вы, чья она дочь, — проворчал Гагарин.

— Ох уже эти… вертихвостки, — проворчал Береговой.

— Вы американок, наверно, не видели. Те готовы ночью влезть в окно номера и поднять тебя с кровати: служба новостей Си-Эн-Эн, наши телезрители интересуются, господин Генеральный секретарь, начнут ли Советы ядерную войну с США в текущем году?

— Моё счастье, что не видел. Заграница — хорошо, а дома — лучше. Особенно когда дом такой большой — весь Советский Союз.

Главное — не зацикливаться на Москве и её окрестностях, мысленно добавил Гагарин, всё ещё полный идей, возникших после визита в Одессу. Что переведёт Вассермана в Москву — это хорошо. А если бы добиться, чтоб за научную часть программы «Русь» взялся академик Леонид Канторович, лауреат неофициальной Нобелевской премии по экономике, половина успеха уже в кармане, и пусть он сам вербует в Москву единомышленников.

Пусть социализм — не абсолютно эффективная общественная формация, у него ещё много неиспользованных ресурсов и возможностей, невостребованных в другое время и в другой вселенной.

Глава 9

9.

Мирослава Ивановича Ксения не приглашала домой даже на кофе. Отдавала себе отчёт в том, что с доходом папы и благодаря усилиям мамы их квартира на Садовом кольце выглядит не просто хорошо — шикарно, для непривычного к роскоши — ошеломляюще. Одной только хрустальной посуды и хрустальных люстр, всё только из Чехословакии и ГДР, больше чем в ином магазине, этим товаром торгующем. В отсутствие родителей и Андрея сама поддерживала чистоту, поначалу чувствовала себя одиноко в большой квартире, но ведь сама сознательно перебралась в неё из дома в Серебряном Бору, хотелось иллюзии независимости. Позже поняла, насколько привязана к родителям, не столь материально, пусть продолжала пользоваться дарованными благами, сколько ментально. Бывало, несколько дней не только не виделась с ними, даже не созванивалась. Мама занята, папа в бесчисленной командировке — за границей или мотается по СССР, дальность его перелётов в атмосфере, миллионы километров, намного превзошла вояж к Луне, не говоря о единственном витке вокруг Земли. И всё равно грело сознание: они есть. Они близко.

Встречаясь с Мирославом, она не пускала его не только в жильё, но и в эту часть своей жизни, обрезала любые разговоры о семье, тем более — о космосе. Да и самой хотелось отвлечься, профессиональных разговоров хватало на работе.

В начале октября в число пациентов их отделения добавился Андрей, прибывший на обследование после полёта. Зайдя к нему в палату, услышала странноватые звуки, просьбы «тише». У брата был смущённый вид, у троих соседей-лётчиков — заговорщицкий.

— Что здесь происходит?

Ответ сам вылез из-под одеяла и тявкнул на неё. На неё брехала та самая мохнатая собачка с фотографии, с белым пятном у носа.

— Ты совсем с ума сошёл? Это же больница!

— Куда её деть? Не выбросить же на улицу после всего, что мы с ней пережили.

Надо было сказать: не моя проблема, марш отсюда, не то доложу зав отделения, и он тебя выгонит, невзирая на родство с Юрием Алексеевичем.

— Ну а что ты себе думаешь? Собрался возить с собой на тренировки в Звёздный? Ещё и в космос потянешь? Я понимаю, любимое животное, мечта детства о собаке и так далее, но всему есть разумный предел, ты его давно перешагнул. Сомневаюсь, ты в своём уме?

— Просил маму — возьми хотя бы на время госпитализации, отказалась, едет на какой-то симпозиум в Ленинград. Папа умотал в Новосибирск, там сверхважный эксперимент по сверхпроводимости. Всё у всех — сверх. Только мы с Жулькой не сверх, а обычные.

— Ты — сверхъестественный болван, если принёс пса в лечебное учреждение.

Она протянула палец с длинным лаковым ногтем, сучка утробно зарычала, уловив её негатив к хозяину, и показала крохотные верхние клычки, приподняв нос. Уже не смотрелась умильно-мультяшной, скорее — маленькая волчица.

— Тогда выписывай. Обследуюсь амбулаторно.

— Не положено! Как ты не понимаешь? Твоё здоровье — не твоя личная собственность. Ты вообще себе не принадлежишь. Нам надо узнать всё об изменениях в твоём организме под действием облучения на высокой орбите. Вон твой Харитонов лежит в соседней палате и клеит медсестёр. Если бы и он макаку привёл, не знаю…

Андрей подумал несколько секунд, потом решительно поднялся.

— Ладно. Прикрой меня до вечера. Сгоняю в Звёздный. Кому-то в семью космонавтов пристрою. На время. Как коллегу. Жулька — тоже космонавт.

— Как и ваши тараканы с крысами? Не пори чушь.

— Ага… — он стянул больничные пижамные штаны и надел треники. — Дай ключи от машины, быстрее обернусь.

— Поцарапаешь.

— Вредина.

Ксения тоже поднялась.

— У неё хоть поводок есть?

— Конечно.

— Тогда гуляй до полседьмого по Сокольникам, потом ждёшь меня на стоянке. Заберу. Поживёт дня три на Садовом, потом мама из Ленинграда приедет. Она официально обязана забрать Жульку в институт на анализы и УЗИ. Что твоя собака ест?

— Говяжью печень и всё, что содержит протеины. Ты — прелесть, хоть и строишь из себя невесть что.

Он чмокнул сестру в лоб, сунул несопротивляющуюся дворняжку в холщовый мешок и кинулся к выходу из отделения, преследуемый окриком старшей медсестры «лейтенант Гагарин, вам через час на ЭКГ», но даже не обернулся.

Собачка оказалась чистоплотной, терпеливо ждала возвращения Ксении со службы, чтобы оправиться во дворе, не испачкав квартиру. Девушку встречала радостно, но всё равно часами сидела у двери и скучала, иногда поскуливала. Явно страдала от разлуки с Андреем. Он — тоже, постоянно спрашивая о Жульке, затем досаждая маме, когда та приняла собачью вахту по возвращении.

В понедельник после утреннего обхода Ксения зашла к брату в палату, оторвав от важного дела — тот играл с соседом в шахматы и, похоже, проигрывал, потому что охотно прервал партию.

— Пойдём, Корчной, посекретничаем.

В холле, где никто не слышал, она рассказала, что анализы готовы не все, но с вероятностью более девяноста процентов комиссия даст заключение: годен к следующим полётам.

— По крайней мере, ни в щитовидке, ни в других органах у тебя не обнаружили никаких последствий того, что подвергся облучению. Быть может, родится внук с тремя ушами, но современная наука не в состоянии предсказать генетические нарушения.

— Ты другим обследуемым тоже говоришь про три уха? — изумился Андрей.

— Нет. Но ты же — мой брат. Тебе можно знать правду, — глядя на его вытянувшееся лицо, она засмеялась. — Не ссы, военный. Здоров как бык, даже радиация тебе не страшнее летнего дождика, вопрос в другом. Нас ориентировали, что из отряда космонавтов выделяется группа подготовки к полёту на Марс — восемь человек.

— Да-а!

— К ним повышенные требования. Кто-то должен испытать марсианскую ракету стартом с Луны. На Марс полетят двое, плюс двое дублёров и двое запасных, как всегда. Папа настаивает тебя в марсианскую восьмёрку не включать.

Он потух, будто внутри выключилась лампочка.

— За что?

— Причин много. Перечислять все?

С деланным безразличием сестра повернулась к окну и, глядя на едва различимое отражение, поправила прядку, выбивающуюся из-под салатовой медицинской шапочки.

— Трави уж.

— Первое. У папы и так разговоры за спиной о клановости. Со дня на день объявят о новом наборе женщин в отряд космонавтов, не дай бог окончательно утвердят мою кандидатуру, вообще скандал.

— Может, лучше — я?

— «Лучше я», — передразнила Ксения. — Ничем не лучше, перестань воображать себя пупом земли. Папа настоятельно рекомендует отправить тебя одного на «Салют-11», заменить оборудование ретрансляторов, ты зарекомендовал себя как умелец ремонтировать сложную технику на коленках — одними только молотком и какой-то матерью. И подготовить станцию к приёму туристов. Фактически заминка только за медосвидетельствованием, а оно заканчивается.

— Бли-ин… Из космического первопроходца превратиться в извозчика… Хуже даже, скорее — в бармена для иностранных богатеев.

— Расстроился? Зря. Насколько я понимаю, единственный человек в экспедиции — он же её командир. Приказ о присвоении тебе старлея подписали?

— Как водится — в день прибытия. Конечно, столько плюшек, сколько папа собрал, больше никому не видать.

— Ну, хоть квартиру выделили? Деньжат подбросили?

— Да и да. Служебную однушку в Звёздном, при увольнении из отряда — вэк нах. Премия пять тысяч. Денежное довольствие за три месяца вместе с командировочными. Обещают ещё медальку, но Президиум пока не подписал. Не густо. Родина больше не считает космонавтов героями. Просто работа.

— Не ной. В крайнем случае мама предлагает разменять нашу сталинку на две. Под мостом ночевать не останешься.

На лице Андрея нарисовалась догадка.

— Так это мама подбила отца перевести меня на безопасные внутренние рейсы?

— Не без её влияния. Зато у тебя в послужном списке будут два полёта, второй — командирский. Последний вопрос — история с собакой. Наши психолог говорит: в твоей маниакальной привязанности к Жульке есть что-то нездоровое.

— Я ему всё объяснил, — отмахнулся Андрей. — Если хочешь, повторю тебе. Это обычная беспородная псина, просто за три месяца, пока я был обязан по распорядку обеспечивать её нагрузкой для контрольного теста в сравнении с неподвижной Снежинкой, естественно — привязался к ней, потом испытал стресс, что выпестованную своими руками скотинку везу на убой. Через несколько дней — новая неожиданность, что её соблаговолили не разбирать на органы и оставляют мне. Вернусь в Звёздный, жизнь войдёт в обычную колею. Утром и вечером выведу на выгул, покормлю, поиграю чуток, всё. Она же — просто собака.

— Будешь улетать на орбиту — отдай маме. Она без ума от неё. Ей как раз такая маленькая нужна. Тебе больше немецкая овчарка к лицу.

— Я представляю. Очередное великосветское сборище цековских и министерских жён, напыщенные, с облитыми лаком начёсами, аж плющит, кто-то говорит — у меня доберман и он чемпион породы, вторая — у меня сенбернар, третья вообще ягуара держит в вольере загородного дома. Тут мама скромно выносит Жульку со словами «зато моя летала в космос», и все дамы зеленеют от зависти, а дома в добермана и сенбернара швыряют сапогом как в шавку.

Они посмеялись оба, на Аллу Маратовну такое очень похоже.

— Ладно, бармен. Учись жонглировать бокалами в невесомости. Пока.

Коль разговор зашёл о квартире, решать родителям, а не ей, Ксения не намеревалась присваивать всю её себе. Но это было… нечто вроде родовой усадьбы, больше, чем Серебряный Бор, дом умерших бабушки и дедушки в Гжатске, где теперь жил брат папы, и дом бабушки и дедушки в Оренбурге. Пусть это немного эгоистично, но отдавать, пусть даже путём размена, квартиру на Садовом не хотелось. Здесь бы вполне уживалась с братом, вздумай он переехать сюда из Звездного, его комната — всегда за ним. Но если он приведёт жену, никакой гарантии, что две женщины поладят на общей коммунальной кухне, особенно если новоприбывшая вздумает качать права.

На следующий день встречалась с Мирославом и впервые нарушила обет: ни слова с ним о работе. Повод был уважительный, Ксению буквально распирало. Тем более и характер встреч скоро изменится с переносом исключительно на выходные из-за её отъезда из Москвы.

Они ужинали в ресторане гостиницы «Молодёжная», достаточно демократическом по ценам. В места пафосные вроде Центрального дома литератора, куда дочь члена ЦК запросто имела вход, Ксения своего кавалера не водила, ибо дорого, а должность директора ГПТУ предполагала достаточно скромную зарплату, да ещё вычет четверти её на алименты. Закрытые рестораны для элитарной касты, где обед как в «Метрополе» стоил для избранных два рубля, ликвидированы при Шелепине, окончательную зачистку привилегий провели при Гагарине, установив: единственным бонусом высокого положения является зарплата, естественно, она куда выше у ответственных чиновников, чем у рабочего или рядового инженера. Всё что можешь купить — покупай. Или не обессудь.

Даже в «Молодёжном» Ксения заказывала салат и сок, отговариваясь заботой о фигуре, подчёркнуто стройной в тугих джинсах и облегающем чёрном гольфе. К октябрю в Москве похолодало, лёгкие платьишки отправились в шкаф на зимнюю спячку.

Мужчина брал горячее, он при массе более центнера был бы смешон, жуя одни листики-помидорки.

— Ты же никогда не говорила о космосе! — изумился он. — Всегда перескакивала на любую другую тему.

— Потому что у тебя нет допуска к информации с грифом «совершенно секретно», в отличие от меня, военнослужащей. Для тебя достаточно: «самочувствие космонавтов хорошее, все системы работают исправно». Точка.

— Что же изменилось?

Мирослав смотрел внимательно, иронично… и нежно.

А ведь они даже не целовались! Необычайное целомудрие для раскованных и не старых людей, вот уже сколько раз встречавшихся в довольно свободных нравами восьмидесятых годах.

— Меня зачислили в отряд космонавтов! Я перевожусь из госпиталя ВВС в Центр подготовки космонавтов в Звёздном городке.

— Обалдеть… И мы не сможем видеться?

Ксения изобразила обиду.

— Вот ты о чём сразу подумал? Вместо того, чтоб обрадоваться. Лётчик-космонавт — самая престижная профессия на Земле. Правда, довольно вредная, если летать долго, более ста дней.

Он начал оправдываться, мол, рад безмерно, просто всё это так неожиданно.

— Рад, но неожиданно? Так говорят мужчины, узнав о внеплановой беременности своей подруги.

— Ну, мы же ни разу не…

— Правда? Наверно и в самом деле — нет. Я бы запомнила. Собственно, откуда? Ты же ни разу не предлагал.

Мирослав едва не подавился соком, которым запивал котлетку. Во избежание конфуза отложил и стакан, и вилку.

— Между нами такая разница в возрасте. Я не смел…

— Зря. К твоей квартире ближе. Поехали. Надеюсь, у тебя убрано?

Смятение на бородатой физиономии викинга было крайне забавным. Он прервал трапезу, кинул смятую купюру на стол.

— Поехали!

Оба были на машинах. Огромный Мирослав, забравшись в свой «Иж-412», смотрелся потешно, словно на детском автомобильчике, колени торчали по обе стороны руля.

В квартире действительно блестело чистотой, но особо рассматривать интерьер хозяин не позволил, сразу потянув на диван, стянул с Ксении гольф, расстегнул ей джинсы… Правда, резко сбросил темп и взялся за дело основательно, умело. В интимных местах мужчина был не столь велик, как можно было опасаться, внимательно вслушивался в отклик партнёрши.

А она улетела… Не в космос, но далеко. И впервые в жизни.

Когда около полуночи села в машину, всё ещё чувствовала заботливые руки на своём теле, губы на губах, его — в себе. Было очень хорошо!

Отдавала себе отчёт: не влюблена. Но даже такая, чисто физическая близость, принесла настоящий восторг. Ничего даже близко не происходило во время прежних попыток с неуклюжими и нечуткими самцами. Всего-то надо — прислушиваться и чувствовать!

Машина неслась к центру по Дмитровскому шоссе, душа порхала куда выше.

Преследователя в зеркале заднего вида она не увидела.

* * *

— Мирослав Янович Айздердис, тысяча девятьсот пятьдесят первого года рождения, уроженец города Даугавпилс, Латвийская ССР. Латыш. Использует отчество «Иванович», маскируясь под славянина, что странно при такой фамилии. Родители до Великой Отечественной войны проживали в Вентспилсе, врачи, в период немецко-фашистской оккупации продолжали работать в местной больнице. Умерли. Имеет старшую сестру Паулу, осталась в Даугавпилсе. Как золотой медалист поступил в МГУ, в период обучения вступил в брак с москвичкой Красновой Татьяной Семёновной, имеет сына от этого брака. Он расторгнут в связи с подозрениями супруги в многочисленных изменах мужа. При разводе отсудил часть квартиры жены, успев прописаться, и вынудил к размену, обеспечив себе однушку, пусть не в самом удобном районе. Из школы, где преподавал биологию в классе Гагариной, ушёл после скандала с женой, но через несколько месяцев отыскал работу в ГПТУ там же на Дмитровском шоссе, после ухода на пенсию директора возглавил её.

— Супружеские измены подтверждены?

— Никак нет, товарищ майор. Поскольку до вчерашнего вечера объект наблюдения не вступала с Айздердисом в половой контакт, его собственные связи не отслеживались столь детально.

— В половом контакте — уверены?

— Записывающие устройства в квартире Айздердиса не установлены. Прошу обратить внимание на выражение лица объекта.

Да, на фото, снятом при неярком освещении уличных фонарей, зато на чувствительную плёнку, запечатлелось настолько довольное лицо Ксении, что предположение капитана из девятого управления КГБ выглядело убедительным.

— Скользкий гражданин, — майор отложил фото Гагариной и взялся за карточку латыша, снятого в момент выхода из «Молодёжной». — Лучше бы ты сам её совратил, коль страдает одна. Нет, такого приказа не будет, поздно. Уже не страдает. Выясни, что это за тип, какие у него цели, он продолжает развлекаться с молоденькими барышнями или намеревается упрочить своё положение за счёт дочки Юрия Алексеевича, переехав в центр. Видный мужик, бабы на таких падкие. Выполняй!

Капитан собрал документы наружного наблюдения и вышел. Майор, когда за подчинённым закрылась дверь, поднял трубку аппарата закрытой связи.

Гагарина — не только дочь известного человека, имеющего доступ практически ко всем государственным тайнам, но ещё и член отряда космонавтов. Поскольку им и второму главку спущены самые строгие указания о бдительности в связи с перспективой гешефта с американцами о космосе, перестраховаться не помешает.

* * *

Чувство дежавю нахлынуло, как только проехала шлагбаум КПП и остановилась на дороге, где начинался ряд аккуратных малоэтажных домиков. Точно, она здесь была!

Тем более, родители посещали Звёздный несколько раз, взяв Ксению и Андрея в гости к другим семьям космонавтов. Интересно, нашла бы сейчас, где Гагарины жили в четырёшке после папиного полёта?

Теперь в лучшем случае получит комнату в общежитии, сблокированную с такой же комнатой, на них — общий санузел и гардероб. Ровно так же жил Андрей, да и до сих пор, наверно, живёт, если не успел перебраться в квартиру.

Начинающая космонавтка бросила «жигули» на плотно заставленной парковке. Одёрнула форму с голубыми петлицами ВВС, медицинскими эмблемами «тёща ест мороженое» и лейтенантскими звёздочками на погонах. Поправила пилотку и быстрым шагом двинулась навстречу судьбе, сжимая кожаную папку с предписанием внутри.

Берегового она знала с детства, но даже не показала вида, официально представившись с отданием чести:

— Товарищ генерал-лейтенант авиации! Лейтенант медицинской службы Гагарина для дальнейшего прохождения службы прибыла!

— Вольно! Лимончику попроси в столовой, товарищ Ксения Юрьевна. И съешь без сахара. Не то сияешь как начищенный самовар, понимаешь, а у нас служба серьёзная.

— Есть съесть лимончик! Хоть два, если прикажете.

— Садись. Сейчас распоряжусь, чтоб тебя поставили на довольствие, вселили, выдали тренировочное обмундирование. Муж, семья, дети?

— Не замужем и бездетная. Пока. Всё впереди, Георгий Тимофеевич.

— Плохо, что впереди. Не знаем точно, что космос с женским организмом делает.

— Так потому и попросилась в ЦПК. Я же — врач. Обследовала космонавтов в госпитале ВВС. Вот только что брата с «Салют-13» мучила, не думаю, что более хлипкая. Сама всё проверю — там, на орбите.

— Скажу так, девочка. Тем более знаю тебя, считай, с пелёнок. Я был против женщин в отряде. Но американцы жмут. Если Рейган победит — куда ни шло. А вот если демократы, то жена Мондейла, её зовут Джоан, ярая фемистис…

— Феминистка, — подсказала Ксения.

— Не перебивай старших! Так вот, она — ярая поборница женщин в космосе. Когда её муж оказался замешан в скандале с гибелью трёх парней в кабине «Аполло-1», публично заявила: мужикам не стоит доверять столь ответственные дела. Лишь женщины достаточно щепетильны.

Космонавтка кивнула и улыбнулась, про себя отметив: в чём-то Джоан права. И уж точно спасибо американке и всем звёздно-полосатым феминисткам, что под их нажимом советские консерваторы вновь начали принимать женщин в отряд.

— Нас, девушек, уже много?

— С тобой — трое, всего набираем восемь, — он вздохнул. — Американцы прощупывали: не согласимся ли мы включить женщину в марсианский экипаж.

— Отлично, Георгий Тимофеевич!

— Ты только не лезь. Юрий Алексеевич мне не простит. Тогда спишу тебя загодя — по профнепригодности. Сначала готовься на «Салют-12».

Он нажал клавишу селектора и, вызвав секретаря, принялся диктовать распоряжения об устройстве новобранки.

Ксения слушала и не могла понять собственные чувства. Неужели Марс? Андрей отдал бы почку за такой шанс. Шикарный! И одновременно очень страшно. Когда-нибудь лимит везения, отпущенный семье Гагариных, исчерпается.

Глава 10

10.

Вернувшись в Звёздный из госпиталя, Андрей достал клочок бумаги, записанный на Байконуре после пробного запуска марсианской ракеты, и потрусил с ним к ближайшему телефону-автомату, с которого набрал семь цифр московского номера.

— Редакция? Ларису Гусакову могу услышать? Нет, передавать ничего не нужно, перезвоню в другой раз.

Он не мог понять, действительно ли между ними проскочила искра, либо девушка элементарно включила профессиональное обаяние, точно так же, как запустила репортёрский магнитофон на запись. Но телефоны, служебный и домашний, продиктовала только ему, хоть на вопросы отвечали вместе с Харитоновым, он даже больше наговорил, не хухры-мухры — командир экипажа и в третий раз слетавший в космос. А может, свою роль сыграла Жулька, ужепришедшая в себя от полёта и забавно тявкающая на каждого приблизившегося. Девушки падки на милых животных, если бы в кармане комбинезона сидел котёнок, без вариантов — неотразим. Наверно.

Прикинув, что вечером наберёт ей домой, отправился к Береговому доложиться, где разинул варежку от удивления, обнаружив Ксению в военной форме, выходящую из генеральского кабинета с выражением игрока, срубившего джек-пот, особенно когда она покровительственно хлопнула брата по плечу со словами:

— Привет, коллега! Я зачислена в отряд космонавтов.

У Берегового окончательно определился, что продолжит подготовку к работе на низкоорбитальной станции и в дальний космос пока не рвётся, генерал одобрительно кивнул.

— Сегодня — отдыхаешь. Завтра — в распоряжение Губарева. Свободен!

После семи вечера вместо журчащего голоса-звоночка Ларисы в трубке пророкотал начальственный баритон очень уверенного в себе гражданина:

— А кто её спрашивает?

— Космонавт Гагарин.

— Издеваешься, мальчишка? Не смей больше сюда звонить!

Сказать «я тоже лётчик-космонавт Гагарин, не только мой отец» не успел, раздались гудки. Обидно, да? Звонок вроде бы деловой, Лариса уверяла, что хотела опубликовать большую статью, а не короткую заметку, для чего рассчитывается встретиться в Москве.

Интересно, кто её отец? Судя по самодовольно-начальственному тону, не менее чем инструктор райкома партии. Или председатель профкома крупного завода. Плохо, что фамилия очень распространённая, Гусаковы есть в ЦК, в правительстве, в генералитете ВВС, какой породы тот конкретный гусь — не угадаешь, пока не спросить саму Ларису.

На следующий день позвонил в редакцию и оставил телефон дежурного в Звёздном. Если ей актуально — позвонит сама, вызовут с занятий. А пока углубился в изучение станции «Салют-11».

Предыдущие утоплены в Тихом океане, кроме восьмой, девятой и десятой, они, сцепленные в одну, проданы Европейскому космическому агентству и послужат основой большой международной станции. Своих пилотируемых кораблей в ЕС не строят, экипажи меняются «сапсанами» и челноками.

Его будущая космическая обитель относилась к новому поколению, снабжённая ядерным электрогенератором и ионным двигателем, но была меньше предыдущей — без крестовин двух отсеков. Собиралась на орбите по трёхпусковой схеме, имела три свободных стыковочных узла, один из которых на центральном отсеке будет занят отдельным модулем со шлюзом для выходов в космос, второй «сапсаном» Андрея и третий послужит причалом для такси с туристами.

Космонавт осмотрел план работ и присвистнул. «Салют-11» изначально использовалась как чисто военный объект с аскетическим интерьером, где не только центральный и инструментальный отсек выглядят как незавершёнка — с торчащими трубами коммуникаций, но и бытовой тоже.

Когда пристыкуется грузовик, ему в одиночку предстоит перетащить в него снятое армейское оборудование для наблюдений за Землёй, за космическими аппаратами НАТО и для радиоперехвата, предварительно вытащив из транспортника аккуратные панели салатового цвета, рассчитанные прикрыть срам. Если не евроремонт, то какой-то пристойный вид бытовой отсек должен был принять.

Когда прилетят туристы, потребуется полный ремонт с заменой антенны одного из ретрансляторов, повреждённой во время неудачного маневра стыковки. Профессиональный космонавт, сопровождающий пассажиров, окажет помощь.

Ознакомившись с заданием, он кинулся к генералу Губареву.

— Алексей Александрович! Разрешите обратиться.

Тот, только вернувшийся из спортзала, где поддерживал физическую форму, был распаренный после душа. Одетый в спортивный костюм, не в особо импортный «адидас», которым дорожили модники, а обычный советский трикотаж. Основной заботой генерала сейчас являлся огромный комплекс «Салют-12», дающий пристанище космонавтам в количестве от шестнадцати до двадцати четырёх человек. Там были и отсеки сугубо секретные, военного назначения, куда доступ имели лишь избранные, и несколько отсеков для научных исследований, и отдельный отсек-спортзал для компенсации ущерба от гиподинамии при отсутствии силы тяжести, и ёмкости для хранения керосина, сжиженного кислорода, водорода, криптона, последний использовался в качестве рабочего тела для ионного ракетного двигателя, а водород — горючего для некоторых ЖРД. Став основной целью полётов на низкую орбиту, «Салют-12» требовал максимальных усилий по ротации людей. А ещё он стал учебной базой для готовящихся лететь дальше. Иностранцев, кроме ближайших союзников-демократов из сообщества «Интеркосмос», сюда не пускали.

К тому же главный космический порт СССР продолжал расти, достигая размеров настоящей околоземной базы, в том числе для манипуляций со спутниками и дозаправки кораблей, угрожая превратиться со временем в целый космический посёлок. Если бы не рыночные реформы, начатые в шестидесятых, пусть сопровождаемые массой ошибок в начале пути, судорожно исправляемых, и не рост цены на нефть до восьмидесяти долларов за баррель, экономика СССР ни за что бы не выдержала это строительство.

Андрей избежал стажировки на «Салют-12», сразу направившись выше. Командировка на сравнительно небольшую «Салют-11» воспринималась как… В общем, он сам не знал, как к этому относиться.

С одной стороны, она — на как бы второстепенный объект. С другой — почётно, вдобавок достаточно быстро после предыдущего рейса, некоторые ждут очереди год и больше. К тому же командиром экипажа, пусть экипаж состоит из него одного. Но больше всего удивляли сроки подготовки и проведения работ. Потому и поспешил за разъяснениями к начальству.

— Проходи, Гагарин. Сегодня уже потел в спортзале?

— Да пока больше мозги потеют, хоть в теории там нет желёз… Как одному выполнить столь огромный объём работ? Я понимаю — график рассчитан скрупулёзно, едва ли не каждое телодвижение. Но начать первого апреля, а уже двадцатого апреля пристыкуется корабль с тремя туристами? Любой сбой, случайность, неточность…

— Георгий Тимофеевич верит, что ты, коль справился на стационарной, здесь тоже не оплошаешь.

«Оправдай доверие», это непробиваемый аргумент. Аргументный.

— Для пользы дела можно ли перенести старт дней на десять раньше?

— Как будет техника готова. У нас все пуски распланированы на год вперёд.

— И все планы хоть иногда уточняются. У меня основная программа — научиться сборке-упаковке военного оборудования и монтажу декора на макете станции. К Новому году уложусь, вызубрю до автоматизма.

— Куда ты рвёшься? По правилам раньше полугода вообще нельзя в полёт! И тебя не пустим.

— Хочу выиграть время для выполнения поставленной задачи, — не унимался Андрей. — Товарищ генерал-майор, если где-то надо кого-то подвинуть, попрошу отца.

— А вот это ты зря, — мягко отмёл предложение Губарев. — Чем реже будешь прибегать к его помощи, тем проще с людьми в отряде космонавтов. Свободен!

— Есть!

В коридоре его отловил вестовой с запиской: в дежурку поступила телефонограмма с просьбой позвонить в редакцию газеты «Известия» с пятнадцати до семнадцати. Настроение, подпорченное неласковым приёмом у генерала, тотчас улучшилось. Осадок, оставшийся после с телефонного разговора с отцом Ларисы, также растворился.

Подозванная к телефонному аппарату, журналистка начала чрезвычайно строгим тоном, диссонирующим с высоким голосом, почти детским, но явно обрадовалась, признав Гагарина.

— Я теперь в Звёздном, Лариса Евгеньевна. Можем встретиться в Москве, освобожусь в шесть. Доехать к Щёлковской — час. Ничего, что у вас рабочий день уже закончится?

— У газетчиков он не нормированный. Знаете кафе «Созвездие» на Проспекте Вернадского? Недавно открылось, десять минут от станции «Университет». Давайте часов в восемь вечера.

— Можно. Но оно рядом с МГУ, там же наверняка столики будут заняты.

— Для меня всегда найдётся! — самоуверенно ответила Лариса. — До встречи.

И положила трубку.

Странная девочка. На лицо симпатичная, но только для предпочитающих таких — смуглых, черноглазых и темноволосых. Кубань? Надо спросить. Очень худая, тоньше даже, чем мама в молодости. Уверенная в себе до невозможности. Что это — от сознания собственной женской неотразимости и некоторой переоценки внешних данных? Или от номенклатурного папаши, то ли инструктора райкома, то ли профсоюзного босса.

Он поехал, скорее ведомый любопытством, чем поисками любви. В двадцать два Андрей не мог похвастаться сколько-нибудь серьёзными отношениями. Так, были первые школьные влюблённости и разочарования. В авиаучилище провинциальные девицы буквально охотились за сыном «того самого Гагарина». А что, нормальный улов — квартира в Москве, да и при таком свёкре не пропадёшь. Лишь на последнем курсе у него случился роман с замужней дамой, лет на десять старше, супругой вахтовика-дальневосточника, не выдерживающей столько месяцев без мужчины, та раз в неделю отправляла обоих детей к своим родителям и накрывала стол для «дорогого мальчика». Многому научила, в том числе альковным премудростям. Уж точно не рвалась за него замуж и в Москву. От неё и услышал: если хочешь чего-то достичь, добивайся права сказать гордо «Я — Гагарин», а не просто сын «того самого Гагарина». В общем, почти дословно повторила слова отца, и почему-то услышанные от постороннего человека они возымели большее действие.

Закончив занятия на тренажёре «Салюта-11», Андрей сел в «Ниву» и, не заезжая в квартиру, не до конца обжитую, погнал в Москву. На въезде в город образовалась пробка, не такая, как показывают в фильмах про загнивающий Запад, но уже задерживающая движение. Моросил дождик, дворники размазывали капли по стеклу, оттого водители осторожничали. Гагарин предпочёл бросить машину около метро «Щёлковская» и добрался с пересадкой точно вовремя.

Кафе обнаружилось на первом этаже большого дома. Над вывеской «Созвездие» висел большой плакат с профилем Ленина и лозунгом «Мы придём к победе коммунистического труда», очевидно, имелся в виду труд работников общепита.

Около входа болталось два десятка молодых людей студенческого вида. Один, выше на голову, преградил дорогу.

— Мест нет. Видишь — очередь. Дуй назад, вояка.

На плаще не было видно значка лётчика-космонавта СССР, он приколот к кителю, снаружи заметны только голубые погоны старшего лейтенанта и эмблемы ВВС в петлицах.

— У меня забронировано. Позвольте пройти.

— Ах, так ты ещё хамишь!

Парень выделывался перед девушками. Не прошли в кафе — так хоть на улице получат развлечение.

Он ударил правой — сильно, увесисто. Когда не попал, разогнался и залепил классический маваши гери в прыжке, насмотревшись боевиков в духе «Крутого Уокера». Поскольку был очень плотно затянут в синие джинсы, наверняка — до рези в паху, выпад получился неуклюжим и сопровождался треском.

Андрею стало смешно. Никогда не занимаясь единоборствами, а дрался в последний раз в средней школе, он просто уворачивался, реакция тренированного профессионального космонавта гораздо лучше чем у доморощенного каратиста. Поймав драчуна в прыжке за штанину, элементарно дёрнул за ногу, лишая равновесия, и отправил в глубокую лужу. Сам даже фуражку с головы не уронил.

Яма в асфальте осталась, наверно, от каких-то ремонтных работ. Агрессор больно ударился, погрузившись в холодную жижу не менее чем на ладонь, и взвыл. Снова раздался треск рвущейся ткани, когда он начал вставать, взглядам открылись мокрые белые трусы, проглядывавшие через вертикальную дырку на заднице. Парень прикрыл прореху ладонью.

— Ты мне джинсы испортил! Они сто шестьдесят рэ стоят!

— Попроси у мамочки, новые купит, — подколола одна из девиц, она откровенно ржала от конфуза джинсового прыгуна.

Андрей не стал ждать развязки и скользнул внутрь, воспользовавшись открывшейся дверью, парочка посетителей вышла из кафе. Там представился паре крупных парней с красными нарукавными повязками «комсомольский патруль» и, сдав плащ с фуражкой в гардероб, был отпатрулирован к нужному столику.

Он находился на возвышении и, прикрытый с трёх сторон стенкой метра полтора высотой, воспринимался отделённым от общего зала.

Лариса сидела боком к проходу. Голову на отсечение — успела мотнуться домой и переодеться, вряд ли кто ходит на работу в редакцию центральной советской газеты в маленьком чёрном платье, да ещё с разрезом на короткой юбчонке, и в туфлях-лодочках на шпильках. Насколько военному проще — зимняя форма одежды, летняя форма одежды, универсальный вариант на всё случаи жизни, годится для ЗАГСа, свидания и похорон одинаково.

— Сногсшибательно выглядите. Наверно, в «Известиях» выстроилась очередь из желающих дать вам интервью.

— Комплимент засчитан! — девушка улыбнулась самым уголком рта, накрашенным тёмной помадой. — Что-нибудь заказывать будете?

— Сначала заказ даме. Кстати… У нас интервью или свидание? Вопрос не праздный, если свидание — заказывайте хоть икру с крабами, премия за полёт мне позволяет шикануть. А если интервью — только то, что одобрит бухгалтерия редакции.

Тёмные глаза расширились от удивления. Девушке в столь коротком платье предлагают платить в кафе… самой⁈

— С точки зрения расчета с официантом — свидание. Что касается остального, предлагаю не спешить. Кстати, вы оставили собачку в машине? В кафе бы точно не захотели бы с ней пропустить.

— Жулька у мамы. Я только что получил ключи от квартиры в Звёздном, до полёта жил в общежитии. Чуть освоюсь — заберу её, если мама отдаст. Или вопрос был с подтекстом: есть ли у меня машина? Да, «Нива», но бросил её на платной стоянке у «Щёлковской». Около семи вечера на метро вышло быстрее. И так, заказ.

Он взял лёгкий ужин и сок, даме — коктейль и салат из морепродуктов, от горячего и пирожного та отказалась напрочь.

— Бережёте идеальную фигуру?

— Нет, спорт. Весовая категория. Если интересно — тхэквондо.

— Так почему не встретили меня на улице? — он кратко рассказал про тёплый диалог, окончившийся полётом одного из участников беседы в лужу.

— Понятно… Если ещё раз встретимся, надену не юбку и шпильки, а бананы и ботинки. Но несколько странно смотрится, если хрупкая девушка вступает в бой, а парень прячется у неё за спиной, вы не находите?

— Ну, вы же сами меня пригласили в столь криминальное место, где без мордобоя — никак!

Официант принёс коктейль, сок и салаты, помешав пикировке.

Потянув алкогольную смесь, Лариса чуть смягчила тон.

— Обычное место. Открылось, когда я была на пятом курсе, модное. Ну, а идиоты везде попадаются. Давай на «ты»?

— Запросто. И вообще, пока не достала магнитофон или блокнот, расскажи лучше о себе.

— Зачем?

— Соврать? Вру: чтобы лучше ориентироваться — что говорить во время интервью. Или правда: в самом деле интересно. Ты же такая молодая, моих лет. И сразу «Известия»!

— Кто бы говорил, в двадцать два — уже лётчик-космонавт, самый молодой в истории. Не спрашиваю, и так понятно, без поддержки родителей не удалось бы. Не возражай! Да, ты сам — молодец, здоровье железное, способности на высоте, но ровно так же у тысяч других пацанов из ВВС. Но почему-то именно сын человека, первым слетавшего в космос и высадившегося на Луне, выбран из этих тысяч, и не говори мне про совпадение. У меня аналогично.

— Догадался, когда позвонил тебе домой. Взрослый мужской голос с наработанными начальственными нотками послал меня далеко и без хлеба.

— Чёрт… Неудобно как вышло, — с неё чуть спала самоуверенность. — Прости. С ним бывает. Папа — первый заместитель заведующего Отделом оборонной промышленности ЦК КПСС. Главный кандидат на место Дмитриева, того прочат на пенсию.

А он думал — инструктор райкома…

— … Практически твой начальник. Космическая промышленность — Королёв, Реутов, Днепропетровск, Куйбышев — это в его сфере.

— Ничего подобного. Космическая промышленность делает нам железяки и передаёт, эксплуатирует Министерство обороны. Другое подчинение. Но ты права, у него могучая должность. Поэтому поступила в МГУ, отличница, но не лучше тысяч других, всё понимаешь и воспринимаешь как есть, пользуешься положением, но особо не злоупотребляешь, верно?

— Как-то так… Папа до сих пор не может понять, почему твой отец добровольно ушёл с поста Генерального секретаря.

— Ради сменяемости власти. Чтоб не бронзоветь подобно Сталину.

— Мой бы ни за что не ушёл, — она ещё отпила коктейля, клюнула салат, в это время громко заиграла быстрая музыка — Ottawan и их главный хит сезона Hands Up, продолжать серьёзную беседу стало невозможно. — Потанцуем?

В танце Андрей двигался плохо, и виной этому, как ни странно, была крупнейшая родительская фонотека. В школе в старших классах, а потом в офицерском клубе в училище он ставил на дискотеках записи из домашней коллекции, сам выходил на танцпол, только когда заряжал несколько композиций нон-стоп.

Лариса, напротив, демонстрировала потрясающую гибкость и пластику. Ей бы брючки и добавить смелых движений ногами, вообще был бы сногсшибательный успех. После трёх танцев, не дождавшись медленного, вернулись к столику и утоптали остатки ужина, после чего продолжение банкета скомкалось неожиданным образом.

— Лариса Евгеньевна! — наклонился к ней парень с повязкой «комсомольский патруль». — Там на улице настоящий патруль — комендантский, спрашивают военного, который избил студента МГУ и порвал ему штаны.

У Андрея натурально потемнело в глазах. Сколько случаев отчисления из отряда космонавтов из-за таких дурацких случаев!

Лариса сориентировалась моментально.

— Лёнчик! Метнись и принеси его плащ и картуз к служебному выходу.

Точно, служебный — он выход не только из здания, но и из ситуации. Андрей дал сиреневую бумажку официанту и красную Лёнчику. Дверь около грузового люка вывела во двор, пахло осенней сыростью и гнилью. Снова зарядил мелкий октябрьский дождик.

Лариса выпорхнула через пару минут — в чёрном очень импортном плаще и высоких сапожках, раскрыла зонтик.

— Идём через соседний двор, драчун и обидчик студентов. Не будем показываться патрулю.

Скоро впереди показалась светящаяся красная буква «М».

— Раз машину где-то оставил, не проводишь меня на метро? Я живу около станции «Ленинский проспект».

— Может, такси поймаем, спасительница?

— Да ну! Ты и так тридцать пять рублей выложил, хоть набрали мы едва на пятнадцать, — на деньги у Ларисы, похоже, был намётан глаз-алмаз. — Поехали на метро как простые, а не номенклатурные детки.

Уже в вагоне он спросил:

— Интервью не получилось.

— Жалеешь?

— Нет, мне приятно было. Жаль, что слишком быстро закончилось, — он не лукавил, девушка действительно вызывала интерес, правда, не более того, уж слишком много номенклатурной шелухи, этого хватало через край в папином, а ещё более в мамином окружении. — Когда сможем наверстать?

— У меня командировка… Давай ближе к следующим выходным, хорошо?

— Предупреди папу, что «космонавт Гагарин» — не розыгрыш. Иначе тебе самой придётся разыскивать меня через дежурку.

Дом, где жили Гусаковы, был помпезный, высокий, полукольцом охватывающий площадь. У подъезда Андрей снял фуражку и легонько мазнул губами по её щеке. Оправдался:

— Свидание же…

— Какой культурный молодой человек! Подруга говорила, у неё после встреч с милиционером вечно был синяк на лбу от козырька фуражки, когда лез целоваться, не снимая.

Только когда стук сапожек исчез за дверью, Андрей вспомнил, что это не быль, а анекдот. На просьбу снять фуражку милиционер ответил: скажешь мне ещё свисток изо рта доставать?

В любом случае, девочка за словом в карман не лезет, где-то сама придумывает, где-то к месту адаптирует услышанную шутку. Развита и, наверно, небесталанна. Пробьётся не только благодаря папиной протекции, хоть в СССР восьмидесятых без такой поддержки никак.

В общем, несмотря на приключение у кафе, вечер удался.

Глава 11

11.

ЦК КПСС — весьма специфическая организация с точки зрения распределения ответственности и полномочий, думал Гагарин-старший, сам приложивший немало усилий по её реформированию, но не изменивший сути. За конкретные направления производственной и социальной политики отвечают соответствующие министерства, но над каждым или группой министерств водружён соответствующий отдел Центрального Комитета. Партчиновники не имеют официальной власти и, если подходить чисто формально, не вправе приказать, скажем, министру среднего машиностроения, изменить номенклатуру изготавливаемых ядерных боеголовок. Это делается иначе. Соответствующий министерский чиновник вызывается в ЦК, где слышит веским тоном: «есть мнение…», после чего следует распоряжение, абсолютно неоспоримое и обязательное к выполнению. А если произошла ошибка? Ответит министерство, партия всего лишь «поделилась мнением».

Примерно с таким настроением он приехал на Старую площадь, где его водитель не без труда нашёл место для белой «волги» как белой вороны среди таких же чёрных «тридцать первых». Предстоял доклад от имени Госкомитета по науке и технике об окончательной концепции технического решения для пилотируемого полёта на Марс.

На совещании ожидаются соответствующие отраслевые министры, начальник Главного управления космических сил министерства обороны генерал-полковник Александр Александрович Максимов, непременно кто-то из МИДа. Правильнее было бы проводить подобное собрание в Совмине как межведомственное, но Евгений Николаевич Гусаков настоял, чтоб оно состоялось именно здесь, подчёркивая партийное влияние на руководство проектом.

Ладно, я теперь не задаю правила, а им подчиняюсь, приказал себе Гагарин и быстрым шагом вошёл в двери, украшенные серпасто-молоткастыми символами.

Председательствовал Игорь Фёдорович Дмитриев, заведующий отделом, когда-то известный конструктор-оружейник и очень уважаемый в военных кругах человек. Но в январе отпраздновал семидесятипятилетний юбилей и уже явно готовился к уходу на пенсию, тон задавал его первый заместитель Гусаков, типичный профессиональный партиец-многостаночник, переведённый в Москву из ЦК Компартии Украины. Но — ничего, проект эпохальный, на контроле в Политбюро. Если с Гусаковым вдруг возникнет недопонимание, управа найдётся.

— Юрий Алексеевич, вам слово, — сказал Дмитриев.

— Благодарю. Товарищи! Проект «Аэлита» пилотируемого полёта на Марс соединяет усилия нескольких ОКБ и Научно-исследовательский институтов. Их действия координирует группа специалистов Министерства обороны, я возглавляю её, одновременно являясь председателем Госкомитета по науке и техники, в состав группы входят эксперты из различных областей, включая представителей Министерства авиационной и космической промышленности и командования ВВС. Мы сводим воедино, обеспечиваем совместимость отдельных разработок. Я сейчас раздам несколько эскизов, после ознакомления прошу вернуть, пока эта информация не для широкой публики. Сейчас всё расскажу, но если по ходу дела начнут возникать вопросы — спрашивайте, перебивайте.

Гагарин открыл папку и пустил по столу листочки, отпечатанные на множительном аппарате. Не исключено, какой-то из них войдёт в историю — так впервые была начертана дорога человеку на Марс… Или все будут уничтожены по акту.

— При современных технических возможностях экспедицию не организовать как однопусковую, даже если будут трудиться твердотопливные ускорители NASA от программы спейс-шаттл. Всё равно предстоит сборка космических поездов на орбите, с опорой на станцию «Салют-12», а к красной планете полетят сразу три комплекса. Первой стартует ракета с ядерным реактором и ионным двигателем типа «курчатов», несущая автоматические станции ОКБ имени Лавочкина с марсоходами на борту. Марсоходы соберут образцы грунта бурением в разных точках планеты, погрузятся на платформу своих станций и будут доставлены к месту посадки пилотируемого корабля. Взлетающая с Марса ракета «Аэлита МОК», то есть марсианский орбитальный корабль, — наша особенная гордость, предмет зависти американцев, потому что они планировали переоборудовать шаттл для посадки и взлёта оттуда, но просчитались, а создать аналогичный советскому до восемьдесят восьмого не успеют. Мы же приступили к лётным испытаниям, ракета успешно стартовала с Байконура, на январь планируем пилотируемый тестовый полёт на Луну.

— Она многоразовая? — перебил товарищ из Госплана.

— Пока — нет, вернётся на Землю только ионный буксир. Мы рассчитываем найти на Марсе источник воды для разложения на кислород и водород либо метана. Соответственно, там будет развёрнута установка для добычи топлива. Ракета сможет летать на орбиту и обратно на местной заправке. Жилой объём в её головной части пока минимален, пенал рассчитан на двух человек в скафандрах и контейнер с образцами марсианской породы. Естественно, два года в таких условиях никто не выдержит. Экипажу на основном корабле мы сможем обеспечить относительные комфорт и безопасность. Откройте третий эскиз, будьте любезны.

— Какая-то фантастика, — заметил Гусаков, разглядывая рисунок.

Чисто инстинктивно он был Гагарину неприятен, хоть не сделал ничего плохого. Пока. Сам имидж партчиновника с брюшком и барскими замашками отталкивал. Чванство сквозило в каждом движении, но может, наверно, это скорее предвзятое отношение.

— Нет, самый реалистичный вариант, Евгений Николаевич. В полёте к Марсу центральная часть корабля диаметром восемь с половиной метров разделяется на два полуцилиндра, они отводятся на тросах на расстояние тридцать метров от центральной оси корабля, разворачиваются плоскостью наружу. Им придаётся вращение со скоростью около шести оборотов в минуту, соответственно, стоящий на плоской части сегмента человек будет испытывать такую же тяжесть, как на Земле. Если пренебречь, он не вынесет два с лишним года пребывания в невесомости. Избыточное кровяное снабжение мозга ухудшает нервную деятельность, космонавт начнёт тупить. Существенно и безвозвратно ухудшится зрение. Слабнут и атрофируются мышцы. Мы пришли к выводу, что год на станции типа «салют» — максимальный предел, стараемся менять экипажи чаще. Потому на «Аэлите МП», межпланетной, так назван корабль, тяготение будет поддерживаться за счёт центрифуги.

После этого Гусаков задал довольно разумный вопрос:

— А почему не создать силу тяжести за счёт ускорения, равного ускорению свободного падения на Земле?

— Резонный вопрос, — кивнул Гагарин. — Надеюсь, в будущем проблема будет решаться именно так. Если сделаем двигатель, способный поддерживать ускорение в один «же» непрерывно месяцы и годы, мы не то что планеты Солнечной системы облетим, но достигнем в разумное время системы Альфа Центавра. Загвоздка в том, что для ускорения в таком темпе объекта массой, скажем, в тридцать тонн потребуется и тяга примерно в тридцать тонно-сил, столько без труда развивают химические ракеты, но их двигатели способны проработать лишь несколько минут. А до Марса им лететь придётся около двух суток. Ионные двигатели эффективнее раз в десять, но тяга у них мизерная. Поэтому сорок пять — пятьдесят суток, это нижний предел времени в пути.

— А межзвёздное излучение? Радиация?

Вопрос прозвучал от человека из идеологического отдела, и это хорошо, что человек оттуда заботится о здоровье космонавтов, а не только идеологической накачке.

— Стенки полуцилиндров покрыты слоем свинца и обеднённого урана. Наши космонавты получат не больше облучения, чем на «Салют-11» и «Салют-12». Но вот на Марсе они не защищены, поэтому пребывание на поверхности планеты рассчитывается в пределах от тридцати до сорока пяти дней, остальное время они проведут на орбите, управляя автоматическими станциями. Больше всего мы опасаемся солнечной вспышки и рассчитываем, что в случае опасности двое, спустившиеся вниз, успеют занять места в ракете МОК и улететь под надёжную броню «Аэлиты МП».

— Хотелось бы услышать о сотрудничестве с американцами, — вставил МИДовец.

— К нам приезжал Роберт Криппен из NASA. Естественно, до выборов, они в ноябре, старая администрация Белого дома ничего с Москвой не подпишет. Только в декабре, если выиграет Рейган, и не раньше начала февраля, если демократы. У них ситуация сложная: знают, что мы с вероятностью девяносто процентов успеем сами к великому противостоянию в восемьдесят восьмом и наверняка к девяностому. Их программа «Барсум» ни при каких условиях не сработает в восемьдесят восьмом, могут успеть в девяностом, но вряд ли. То есть они перед выбором: пробовать разделить нашу славу или снова оказаться позади. Суть их предложения заключается в слове «пополам». То есть поровну расходы, два американца и два советских гражданина в экипаже, американец и наш остаются на орбите Марса, другая пара летит вниз. На лесенке возьмутся за руки и вместе спрыгнут на марсианский грунт. Пока нет официального контракта, всё вилами по воде. Но хотя бы ясна их позиция. Они готовы оплатить половину наших расходов на НИОКР и поднять элементы «Аэлиты» к «Салют-12» челноками или конструируемой особо мощной твёрдотопливной ракетой. Мир, разрядка международной напряжённости — бонусом к космосу.

Неожиданный вопрос задал генерал-полковник Максимов.

— Юрий Алексеевич, давно хотел спросить. По памяти, Земля движется по орбите со скоростью порядка тридцати километров в секунду, Марс чуть больше двадцати четырёх в одной плоскости и в одном направлении. То есть разница, грубо, шесть километров в секунду, что не так уж много, наши аппараты разгонялись до третьей космической, больше шестнадцати километров в секунду. Если стартовать не за сорок пять — пятьдесят дней до момента максимального сближения, а раньше, провести у Марса, скажем, дней восемь-десять, и лететь обратно на Землю, пока она не убежала слишком далеко? Тогда вся миссия уложится… во сколько?

— В шесть-восемь месяцев. И этот вариант тоже интересен.

— Но требуется больше тяги, больше скорости, больше ракет… Может, для этого стоит привлечь американцев? — развил мысль Дмитриев.

— Думали и считали — в Королёве и в Куйбышеве. К восемьдесят восьмому не успеем — даже при поддержке США, — признался Гагарин. — Столь большая и мощная межпланетная ракета, не имеющая аналогов, не проектируется и не строится так быстро. Хорошо бы к девяносто третьему успеть. Тогда разгон от орбиты Земли частично обеспечат ускорители на химическом топливе, а возвращение от Марса получится дольше и произойдёт исключительно на ионной тяге. Главный плюс — не нужно строить карусель для гравитации. Столько парни выдержат и в невесомости.

— Парни? — почему-то уцепился Гусаков.

— По настоянию МИД начинаем набор и подготовку в ЦПК девушек, — вздохнул Гагарин. — На случай победы в США Уолтера Мондейла, находящегося под сильным влиянием жены-феминистки Джоан. Кроме того, создаётся отдельная группа для тренировок космических туристов. На ближайшие четыре года мы обеспечены клиентурой и прекратили приём заявок. Желающие есть даже на «Салют-13», на высоту тридцать шесть тысяч километров, несмотря на наши цены — от пятидесяти миллионов долларов на низкую орбиту и от семидесяти на геостационарную.

— Вы уклонились от ответа на вопрос Евгения Николаевича, — сделал замечание Дмитриев. — То есть существует вероятность, что в столь опасный полёт отправятся девушки?

— Да, если товарищи из МИДа сочтут такой шаг единственно возможным, угождая миссис Джоан. В командовании ВВС против, единственный старт нашей девушки на корабле «Восток» едва не закончился трагично. У американцев уже две слетали на челноках. Я не считаю себя гендерным шовинистом, более того, не сумел отговорить собственную дочь от подачи заявления в этот отряд, — он умолчал, что зачисление уже состоялось. — Но в силу анатомических особенностей женский организм менее способен противостоять перегрузкам. Полёт на Марс — на пределе возможностей людей и техники. Ради красивой позы не считаю нужным изображать галантность и пропускать даму вперёд, — он посмотрел на мидовского замминистра и со вздохом признался: — Если партия прикажет, отправим.

Вернувшись к машине, не мог скрыть раздражения. Только что закончившееся совещание, с учётом переездов, заняло полдня. А польза? Практически — нулевая. Гусаков изобразил видимость, что партия держит руку на пульсе космических программ. Чиновники из причастных ведомств получили дополнительную информацию, которую могли бы запросить в письменном виде, не отрывая Гагарина.

— Внуково, — бросил водителю, а сам потянулся к телефону, чтобы подтвердить вылет в Куйбышев.

Дмитрий Ильич Козлов, возглавлявший куйбышевский «Прогресс» после выхода из подчинения ОКБ-1 и Мишина, был полной противоположностью большинства участников утреннего совещания. Услышав пару нелестных фраз Гагарина в адрес соответствующего департамента ЦК, охотно согласился:

— Нет у нас единого руководства космическими программами, Юрий Алексеевич. Вроде много кто нами занимается: сам Генеральный секретарь держит основные вопросы на контроле, отдел ЦК по оборонной промышленности, Академия наук, министр обороны и начальник ГУГОС Карасёв, вы как глава Комитета по науке и технике. Но у них, кроме генерала Карасёва, множество других задач. То есть космосом командуют все… и никто толком. Поэтому столько споров между нами, Реутовым, Филями и Днепропетровском, тянем одеяло на себя, дела военные перемешиваем с гражданскими, что-то всё равно получается, но…

— Но у нас нет NASA, а оно нужно. Только не как у американцев — пильщика бюджета, я хотел совершенно другого — советского, толкового. Уже подготовил и отправил соответствующую информационную записку в ЦК КПСС, подробную: какие предприятия должны получать заказы напрямую от Государственного комитета по освоению космического пространства, как выстроить аппарат, изъяв людей из других структур, чтоб не раздувать штатное расписание и не плодить лишние расходы.

— Правильно! — Козлов взмахнул правой рукой, левой уже не смог бы с войны, он потерял её, сражаясь в морской пехоте, что, удивительное дело, не убавило его жизнелюбия. — Эх, Юрий Алексеевич, много чего вы не доделали. Зачем из Генеральных секретарей уволились? Столько ещё задач нерешённых!

— Знаете, чем плоха должность Генерального секретаря? На ней нет никакой перспективы карьерного роста!

Шутка была постперестроечная, Козлов слышать её раньше не мог, оттого улыбнулся от души.

Толстенький, лысый, ну очень штатский, бывший морпех мало походил и на флотского военного, и на ведущего конструктора космической отрасли, раздёрганной, правда, по нескольким ведомствам. Он возглавил разработку кораблей серии «сапсан», здесь же в Куйбышеве собирались секции «салютов» и отдельные узлы ракет-носителей, соединяемые в целое уже на Байконуре. Обвиняя других в перетяжке одеяла, сам преуспел. Из перспективно-магистральных направлений не наложил лапу на изготовление ракетно-ионных буксиров «Курчатов», украинцы вцепились зубами и не отдали. Зато другие элементы кораблей для программы «Аэлита» производились в Куйбышеве, и косточки начальству Козлов с Гагариным перемывали около здоровенных полуцилиндров — тех самых, что будут крутиться вокруг корабля, больше года вращающегося на марсианской орбите. Естественно, на земную они будут выведены и соединены друг с другом гораздо раньше.

— Идём, Юрий Алексеевич, спускаемый аппарат покажу!

Он собирался в соседнем цеху. Много раз виденный на чертеже и макете, внутри покорил комфортом. Гагарин нацепил бахилы на ботинки и забрался внутрь, удобно расположившись в пилотском кресле.

— Да… На кораблях «Восток» и «Восход» даже мечтать о подобном не приходилось.

Планировалось, что после получения отчёта о мягкой посадке на Марс ракеты МОК, двое космонавтов перейдут из полуцилиндров «Аэлиты МП» в кабину МСК и спустятся на поверхность планеты на расстоянии пешего перехода от той ракеты. Спускаемый аппарат останется на Марсе, возможно, послужив основой для строительства долговременной обитаемой станции. К нему добавятся ядерный реактор и 3D-принтер, способный печать строительные блоки из песка, укреплённого связующим полимером, привезённым с Земли, с переходом со временем исключительно на местное сырьё. Но для решения о колонизации Марса оставался нерешённым главный и самый сложный вопрос — о длительном пребывании в условиях сниженной силы тяжести.

Ещё подумалось: надо напрячь фантазию, эти аббревиатуры МОК, МП, МСК звучат не очень. Их бы заменить на красивые имена собственные, не ограничиваясь «Аэлитой». Успеется.

— Что у нас по «Салют-14»? Эскизный проект должен быть представлен не позже декабря. По секрету скажу: москвичи шевелятся, строгают его в инициативном порядке, без госфинансирования. Макетики клеят из папье-маше.

— Макетики… Я вам покажу нечто более серьёзное.

Под работы по этой теме Козлов отвёл отдельный ангар-арочник. Сначала провёл в кабинеты конструкторов, где с гордостью продемонстрировал чертежи.

— Дмитрий Ильич! — ахнул Гагарин. — Вы, часом, не подхватили вирус американской гигантомании? Зачем такая громадина⁈ Колесо диаметром восемьдесят метров! Сплошное! На «Аэлите» всего лишь два фрагмента колеса создают земное тяготение, а не марсианское.

— Сама станция без двигателей, по нашим подсчётам, обойдётся не дороже, чем «Аэлита», основной пилотируемый корабль. Не верите? Идём!

За непрозрачными шторками в ангаре лежала… Гагарин сравнил бы её с макарониной из пакета с надписью «Рожки», то есть слегка изогнутая труба диаметром порядка пяти и длиной около десяти метров.

— Сама станция — верю, цена оборудования выше, чем стен. А вывод на орбиту? Каждый сегмент — один пуск ракеты «Энергия-5»?

— Нет! Масса сравнительно невелика. Под обтекатель станут сразу три секции в линию. Итого для вывода всего «бублика» нужно восемь пусков, девятый и десятый — на центральный отсек со стыковочными узлами и «спицы» колеса.

Единственная рука конструктора выписывала в воздухе круги, начертав невидимый профиль станции.

— А десятый — на ионный толкач.

— Я что-то слышал, Юрий Алексеевич, у нас какой-то союз с американцами намечается? И если на их твердотопливных многоразовых…

— Как говорит мой знакомый математик Вассерман из Одессы, я вас умоляю. Вывод килограмма груза на низкую орбиту системой спейс-шаттл, где трудятся их разрекламированные твердотопливные ракеты, встаёт в шестнадцать тысяч долларов! Вы же сами собираете «Энергию», прекрасно знаете, куда идёт каждая копейка. Даже взяв по курсу шестьдесят копеек за доллар, наши килограммы улетают в космос гораздо дешевле.

— Заграница нам поможет, писали Ильф и Петров в «Двенадцати стульях». Оказывается — не поможет. Значит, только своими силами, — вздохнул Козлов.

— Ну, если всех пенсионеров СССР лишить пенсии на два года, можно рассматривать. Дмитрий Ильич! Предупреждаю, пусть у вас на периферии говорят, что москвичи зажрались, эскиз из Филей куда скромнее. И по деньгам реалистичнее.

— Так ведь эта станция — не только ответ на вопрос: будет ли человеческая колония на Марсе, Юрий Алексеевич. Она — задел для большой станции на смену «Салют-12». Раскрутим её, и если люди будут проводить в имитации силы земной тяжести основную часть суток, экипажи смогут работать годами!

— А такой огромный диаметр…

— Чистая арифметика. Чем больше диаметр, тем ниже угловая скорость. Не буду загружать цифрами, но подумайте сами. Корабль подходит к стыковочному узлу «игла», вращающемуся с угловой скоростью в несколько оборотов в минуту. Много! Представьте, какой скручивающий момент, станция вращается, а «сапсан» или «Красная Пресня» — нет. Мы пробовали рассчитать переходный отсек с пружинными стенками, амортизирующий удар в момент фиксации корабля, невозможно. Остаётся лишь — придать вращение и причаливающему судну. Чем больше угловая скорость — тем сложнее всё согласовать, цена ошибки — разрушение стыковочного узла. Так что если сделать диаметр меньше, каждая стыковка повлечёт полную остановку вращения «бублика», потом снова раскрутка… Представляете расход топлива?

— Не представляю. Дмитрий Ильич, экономические раскладки в эскизном проекте должны занять гораздо больше места, чем чертежи и инженерные расчёты. Иначе ваша версия станции так и останется в макете единственного сегмента.

Они распрощались, и Гагарин снова заспешил к самолёту. Переночует в Новосибирске, а на следующий день запланирована встреча со Стивеном Джобсом. Если предварительные соглашения оправдаются, и Apple Computer, Inc. подпишет соглашение с правительством СССР, основное сборочное производство персональных компьютеров Macintosh развернётся в СССР за Уралом. Пока что они продаются в США по две тысячи четыреста девяносто пять долларов за комплект, и это много, потому объём продаж невелик.

По телефону Джобс без обиняков заявил:

— О’кей, я знаю, что в Советской России сохранились тирания и принудительный труд, но это то, что мне нужно — устойчивость и независимость от случайных факторов. Если мы наладим выпуск миллиона комплектов в год по предложенной мной контрактной цене, тогда я смогу продать в США и в Европе миллион. Наша операционная система станет мировым стандартом. До встречи, мистер Гагарин. Я рассчитываю на хороший бизнес.

А все технологии Apple достанутся Советскому Союзу совершенно бесплатно.

Главное, благодаря Джобсу и в значительной мере на его деньги в СССР раньше, чем где бы то ни было, начнётся перетекание компьютеризации от больших машин с терминалами, за которыми трудятся специально обученные специалисты, к персональным компьютерам, требующим минимальных знаний от пользователя. В известной Гагарину версии истории это случилось гораздо позже, в постперестроечное время, с насыщением России китайскими персоналками, копирующими IBM PC архитектуры ×86.

«Грызенное яблоко», наверно, не лучше IBM PC/XT, просто в данной конкретной ситуации с этим партнёром дело пойдёт быстрее, а потом и на IBM PC подтянем заказы. Главное — выполнять их лучше и не дороже, чем в Китае, когда их экономические реформы позволят сотрудничать с американцами.

Догнать и обогнать Америку в компьютерной сфере за американские же деньги? Заманчиво! А также заработать на постройку «Салют-14». Пусть первый полёт по программе «Аэлита» нависает ближайшей грандиозной задачей, отдалённое будущее начинается сегодня. Уже началось!

name=t249>

Глава 12

12.

Компания подобралась подходящая — трое и мужчин и три девушки. Все претенденты на полёт в космос мужского пола были средних лет и старше, Александру Викторенко исполнилось сорок семь, Александру Масютину и Мусе Манарову по сорок два. Все из разных концов СССР, Викторенко родился в Северном Казахстане, Манаров в Азербайджане, Масютин приехал из Украины. Если в первый космический рейд отбирался только очень русский человек из самых центральных областей России, им стал Гагарин, теперь стремились привлечь мужчин из других частей СССР. Достаточно было убрать этнические ограничения, и в отряд космонавтов начали проситься лётчики и технари из автономий РСФСР и союзных республик, их брали, не обращая особо внимания на пятую графу. Правда, евреям пробиться не получалось, тех отсеивали на взлёте — ещё при поступлении в авиаучилища, особенно вздумавших прорваться на космический факультет в Саратове. Волынов остался первым и последним космическим евреем СССР, не выпячивая происхождение, Королёв с огромным трудом отстоял его перед Хрущёвым, когда тот требовал «гнать жидка пинком под зад», а полетел в космос уже после отстранения кукурузного вождя. Родимые пятна сталинской «борьбы с космополитизмом» и хрущёвской кампании «запрём их нахрен в Биробиджан» въелись в кожу советского общества накрепко, если не навсегда. В восемьдесят четвёртом — ни один член ЦК КПСС не еврей, даже ответственные за торговлю и бытовое обслуживание населения.

Три девочки подобрались двадцати четырёх — двадцати пяти лет, все были из Москвы, даже Ксения, родившаяся в Мурманске, считала себя москвичкой, потому что другой жизни не знала и практически не помнила даже Зелёный-Звёздный городок. Галя Антипова успела получить первый разряд по парашютному спорту, закончила МВТУ имени Баумана, она единственная из шести была гражданской. Ольга Слюнькова имела специальность военфельдшера и звание сержанта медслужбы, в прошлом — кандидат в мастера по спортивной гимнастике. Не так чтобы мисс Вселенная на вид, Галя откровенная простушка, но каждую не стыдно показать на публике, когда начнут щёлкать фотокамеры журналистов, а в новостях появятся сообщения, что в Советском Союзе снова начали запускать в космос девушек.

Ехать до Куйбышева предстояло семнадцать часов, до десяти утра, Муса с кавказской щедростью накинул ещё на два билета, тем самым выкупили пару соседних купе полностью. Естественно, отметить отправление сели в одном, закрыв сдвижную дверь. Викторенко первым извлёк курицу в фольге и варёные яйца, хлеб, сыр, его явно собирала жена. Слюнькова тоже достала курицу, а когда третью извлекла Антипова, все поняли — перебор. Нет гарантии, что продукты выживут до утра, надо спасать сейчас!

Масютин, единственный из мужчин неженатый, поступил истинно по-мужски, прихватив двенадцать бутылок пива «Ленинградского», Муса открыл сумку с фруктами и азербайджанскими лепёшками, но уже ничего на стол не выставил — некуда. Замешкавшаяся Ксения только озвучила: у неё с собой мамины печёности и консервы, на что её попутчики единогласно отреагировали: на завтрак!

Чистились вкрутую сваренные яички, нарезались и подсаливались огурцы, курицы расстались с лапами, оторванными вместе с бедром — каждому вышло по лапе.

Масютин принялся открывать бутылки. Дотянуться к открывашке-колечку по столом ему было неудобно. Он просто прикладывал зубчики металлических крышечек к краю стола и звучно хлопал ладонью сверху. Алюминиевый кантик столешницы нёс на себе зарубки тысяч таких открываний и ничуть не изменился с виду. Пробка отлетала, падала на пол и куда-то закатывалась, из горлышка показывалась душистая пена.

— Мы с мужиками по-простому, из бутылки, — сообщил он, вскрыв шестую. — Ксения, вам стакашки нужны? Тогда надо к проводнице.

— Мы — военные, — отмахнулась она. — Даже Галя наша, неаттестованная, она — своя, пропитаем её армейским духом. Из горлышка вкуснее.

— Эх, Масютин! — упрекнул его Манаров. — Смотри, какие цветочки! Поухаживал бы, сбегал сам к проводнице, не спрашивал. Это мы уже окольцованные, только смотрим на них и слюнки пускаем.

— Хочешь сказать, ты верен жене? — притворно изумился Викторенко. — С такими усами Дон Жуана?

— Именно! Хочу сказать… Как ты верно сформулировал!

Выходцам из Кавказа в армии разрешалось щеголять с усами, и то — небольшими, аккурат на верхней губе, без жандармских подусников или висячих по образцу запорожских казаков. Считалось, что без них джигит чувствует себя национально ущемлённым.

Пиво, хоть и несло в себе какие-то объёмные проценты этилового спирта, в СССР не считалось всерьёз алкогольным напитком. Александр купил его прямо на вокзале по сорок восемь копеек за бутылку, а поскольку тару они с собой не унесут — где им в Куйбышеве с ними таскаться и искать приёмный пункт, она останется проводнице, та сдаст по двадцать копеек за бутылку. Итого два рубля сорок копеек с одного купе за рейс в одну сторону. Хорошо работать проводницей!

Под печёную курочку пиво шло отменно, прохладное после хранения в вокзальном ларьке. Закусили яичком, лепёшкой, огурчиком, ещё по пивку, и уже, наверно, хватит, а куриные тушки лежали практически целые, только лишённые шасси, словно убрали их перед взлётом. Муса завёл застольную беседу.

— Хорошо, да? Пить пивко в компании приличных мужчин… А скажите, девочки, каково одной будет на орбите с мужиками? А если месяц? Ну, Саша наш Викторенко уже только любовник-наблюдатель по возрасту…

— Что ты несёшь! — обиделся тот. — Я же с тобой наравне медкомиссию прохожу.

— Но на мужскую могучесть нас не проверяют, — парировал Манаров. — Жалоб нет, анализы в порядке — годен, если не трусишь.

— Тогда скорее к тебе вопрос, — вступился за товарища второй Александр. — Кавказски кров гарачы-гарачы, а тут вай какой красывы дэвушк перед глазами порхает туды-сюды, туды-сюды, попа круть-круть, и так месяц, второй, третий… А шайтан на ушко шепчет: ну давай хоть разочек!

— Вы не женаты и не понимаете, товарищ полковник, что сами ответили на свой вопрос, — отпарировала за Мусу Галина. — Если полетите со мной, то за месяц в одном отсеке я вам кишки проем хуже, чем моя мама моему папе, они хотя бы на рабочее время расстаются. Клянусь, будете искать место у дальней переборки!

— То есть мы в зоне риска только первые сутки после старта? — заключила Ольга. — Значит, доставать партнёра начну уже в ЦПК. Только аккуратно, чтоб с полёта не сняли.

— Ксюша, ты чего молчишь? — потащил её на откровенность Муса. — Ладно, эти две вертихвостки нас задирают, но ты же — солидный лейтенант, медик ВВС. Жених у тебя есть?

— Как не быть. Солидный мужчина вашего возраста.

— Вот это правильно. У нас на Кавказе такую красавицу никто за молодого не отдаст. Несерьёзные они, слушай! Машина у него есть?

— Ну, как машина… Иж-412.

— А ты говоришь — «серьёзный», — усмехнулся Викторенко. — И как же твой «серьёзный» относится к тому, что у тебя отец — в ЦК КПСС и вообще самый знаменитый генерал СССР, у каждого в семье «жигули» или «волга»?

— У мамы ещё солиднее — белорусский «МАЗ-Березина» в экспортном исполнении, копия немецкой «Ауди-100». Знаете, Александр, я его не пускаю в эту жизнь. Встречаемся просто в городе или у него, не привожу ни в цековскую квартиру, где сама живу, ни к родителям в дом. И не только потому, что не хочу смущать.

— Отделяешь себя от родителей? — предположил Муса.

— Знаю, на Кавказе так не принято, у вас семьи как кланы. А мне, представь, надоело слышать, что всё само падает в руки, потому что «дочь того самого Гагарина». Я — вот она, какая есть, без папиной квартиры и подаренной мне машины. Кстати, и на то, и на другое сама уже могу заработать. Правда, если только возьму в кредит.

— М-да… — вздохнул Викторенко. — Занимаешься самообманом. Что, разве совпадение — оба ребёнка Гагарина в отряде космонавтов, хоть стольких отсеивают с первого пинка? Давай без глупостей и самоуничижения. Отец твой — благородный человек, всеми уважаемый. Помогает детям — и хорошо, лишь бы они не подвели. Поверь, никто тут тебе не желает зла и не держит камня за пазухой. Тебе повезло родиться дочкой «того самого Гагарина», и мы все за тебя рады, правда, товарищи? Саш, что ты возишься, раздавай последние бутылки, выпьем за Юрия Алексеевича.

Тот как раз откупорил двенадцатую.

— Лучшая в мире открывашка — пистолет Макарова. Берёшь пиво в левую руку, пистоль в правую, цепляешь за крышечку выступом магазина, стволом повел вверх и готово! Очень, очень удобное оружие. Если из него не стрелять.

Под вторую попробовали спасти ещё курятины, но силы были не равны перед куриным превосходством в массе. Ещё сидели, болтали долго. Спели гагаринскую «Отпусти тормоза», ну какое летчицкое застолье без неё! Потом недоеденное, свёрнутое в газеты, отправилось в мусорный ящик у дальнего от проводницы конца коридора, Муса напомнил о фруктах, но втуне, и девушки отправились в своё купе — взять зубные щётки и пройти в туалет перед сном.

Несмотря на тяжесть в желудке, если так каждый вечер ужинать — ни в какой «сапсан» не влезешь, Ксения ощущала необычайную лёгкость на душе. Кроме психолога при зачислении в отряд, ни с кем на службе не поговорила по душам. Постоянно чувствовала на себе взгляды, истолковывала их однозначно: блатная, без папочки бы хрен сюда пролезла.

Может, кто-то в Звёздном и впрямь так думает, но Викторенко не лукавит. С его опытом советует: прими жизнь такой, какая она есть, и не кочевряжься. Остальные в купе вряд ли с ним не согласны.

Быть дочерью «того самого Гагарина» — далеко не худшая судьба.

Вот только всегда гложет червячок сомнения: для Мирослава и других мужчин, прошлых и потенциальных будущих, важнее её собственные достоинства или «звёздное» происхождение? Попробуй угадай.

Утром пили чай. Галина принесла шесть стаканов с кипятком, Ксения достала коробку с импортными пакетиками чая и сахар.

— Зачем такие сложности? — удивился Викторенко. — Взяла бы чай у проводницы.

— Спитой и заваренный в третий раз? Да ещё что-то добавляют, чтоб цвет был гуще. Попробуйте индийский польской расфасовки и домашние печёности. Коль я номенклатурная и блатная, давайте все пользоваться случаем. В принципе, в поезде есть вагон-ресторан, рейс же дальний, идёт в Казахстан.

— Только не это! — взмолился Масютин. — Или без меня. Так курочкой утоптались…

Мужчины отправились покурить в дальний тамбур, девочки подкрасились, чтоб предстать на месте стажировки в лучшем виде.

— Галя! — шепнула Ольга. — А единственный неженатик у нас — ничего такой. В тридцать два уже полковник. Как говорила одна подружка «хочу быть подполковником». С пробелом после «под».

— Мне кажется, он больше на Ксению глядел. Всё же лейтенант…

— В таком случае как старшая по званию приказываю: отставить сплетни! — изобразила гнев Гагарина. — Пока не будет настоящего повода посплетничать. У меня парень есть, уступаю Масютина, пользуйтесь.

— Спасибо! — с ехидцей поблагодарила Оля. — Но я бы лучше Мусу соблазнила. Вах какой джигит! Тем более из мусульманской республики, можно много женщин любить… Всё-всё, докладываю, сержант Слюнькова разговор на развратные темы закончила.

По статусу директор ГПТУ, отягощённый алиментами, не конкурент полковнику ВВС на должности космонавта, подумала Ксения. Но Масютин — невысокий и тощий, викинг Мирослав его легко согнёт одной левой. Что-то из глубины натуры толкало её в объятия большого, сильного, доброго. Привязанность к Мирославу постепенно росла. Не то чтобы очень скучала, но возвращения в Москву и новой встречи ждала.

На «Прогрессе» они предъявили удостоверения милиционеру на проходной, выписали временные пропуска и с ними проникли в святая святых космической промышленности. Береговой вслед за предшественниками считал, что будущие звездолётчики обязаны своими глазами увидеть, как собираются ракеты-носители и космические корабли, не только современные, но и из ближайшего будущего.

При виде внутренностей спускаемой кабины «сапсана» впечатлительная Галя ахнула, Масютин пробормотал: «Хуже, чем у меня в гараже». Оборудование было установлено лишь частично, вились пучки проводов, часть осталась с оголёнными и ни к чему не присоединёнными концами. В общем, интерьер обитаемого пространства выглядел жутковато, ничуть не напоминая аккуратные рабочие места космонавтов на тренажёре в ЦПК.

— Хаос, да? — к ним подошёл улыбчивый парень в зелёном комбинезоне с надписью «Прогресс» на рукаве и вышитой фамилией над нагрудным карманом. — Я где-то читал, что космонавтам и пилотам самолётов вредно смотреть на летательные аппараты, пока они не собраны полностью. Вид недоделанных конструкций разрушает доверие к технике. Надеюсь, у вас нервы крепкие, товарищи космонавты. А это ваши жёны?

— Коллеги, — сурово отрезал Викторенко. — Из женской группы отряда космонавтов.

В середине экскурсии к ним присоединился Козлов, извинившийся, что не успел к самому началу — совещание. Он же рассказал о разлетевшемся слухе, что к Марсу на «Аэлите» полетят четверо — мужчина и женщина от наших, такая же пара от американцев. Как раз подошли к полуцилиндрическим кабинам корабля.

— Так вот почему нас шестеро! — выдал догадку Манаров. — Основной кандидат, дублёр и запасной космонавт женского и мужского пола.

— Но ведь никто из вас не летал? — удивился его самонадеянности директор. — Вряд ли Береговой отрекомендует новичка.

— До восемьдесят восьмого успеем — хотя бы на «Салют-12», — заверил кавказец.

— И как же нас разместят? — поинтересовалась Ольга. — На пару с мужчиной из своей страны или мальчики в одной, девочки в другой кабине?

— Второй вариант, простите, что разочаровываю, — ухмыльнулся Козлов.

— И даже на свидание невозможно сходить, пока корабль крутится? Виноват, не представилась, сержант медицинской службы ВВС Слюнькова.

— Как правило — нет, товарищ сержант медицинской службы. Но в каждой кабине есть шлюз — на случай необходимости наружных работ. Все вы будете снабжены скафандрами. Два скафандра для передвижения по Марсу вы найдёте в спускаемом на Марс аппарате, они с автономным питанием терморегуляции и дыхательной системы. При очень острой необходимости можно перебраться по тросам в другую кабину. Но лучше этого не делать. Надо стянуть обе вместе, тогда перейти через люк, но учтите, конструкция крутится со скоростью более четырёх оборотов в минуту. Голова закружится, это ещё предстоит опробовать на орбите.

Полуцилиндры радовали просторностью. Все шестеро видели в музее Звёздного тренажёры кораблей «Восток» и «Восход», просто гробики, сложно представить, как там находиться сутками, самый психически здоровый начнёт страдать от клаустрофобии. Впрочем, ровно такой же крошечный — обитаемый объём ракеты, что доставит первых покорителей Марса обратно на круговую орбиту вокруг планеты.

Викторенко зашёл в спускаемый аппарат.

— То, что совсем недавно казалось фантастикой… Первый обитаемый модуль долговременной марсианской станции!

— Не торопитесь, товарищ полковник. Конкретно этот экземпляр полетит на Луну уже в восемьдесят пятом. Центральный Комитет довёл нам задачу — отрапортовать к XXVII съезду, что на Луне основано наше постоянное поселение.

Партийное влияние чувствовалось здесь, как и везде, то есть на каждом шагу. Над спускаемым аппаратом висела растяжка с профилем Ленина и лозунгом «Тебе, Родина, наш ударный труд». Внутри кабины виднелись пустые гнёзда для оборудования, явно многое ещё не сделано, но огромные серп и молот уже украшали крышку входного люка.

Мама Ксении, выпив хорошо шампанского, однажды сказала, что это — символ медицины в странах третьего мира, молот вместо анестезии для глушения по голове, серп вместо скальпеля. Протрезвев, категорически отрицала, что могла подобное ляпнуть, и наказала никогда не повторять эту шутку за пределами семьи, вдруг кто-то подумает, что это насмешка над социалистической медициной.

Про родителей спросил Козлов, неоднократно гостивший в Серебряном Бору, пока Ксения ещё жила там.

— Как мама? Как у папы впечатления после визита к нам?

— Мама хорошо. А с папой я только по телефону говорила по его возвращении, — по второму пункту она соврала, стараясь, чтоб на лице не дрогнул ни один мускул. — На нём же не только космические проблемы висят.

Один пункт правдивый. Гагарин-старший, преодолев чудовищное сопротивление некоторых экологов и целых институтов Академии наук, добился реанимации принятого постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР семидесятого года «О перспективах развития мелиорации земель, регулирования и перераспределения стока рек в 1971—1985 гг.», сроки, конечно, сорваны, но работы начаты, на девятую пятилетку выделены достаточные средства, на тысячах километров работают десятки тысяч строителей, количество техники задействовано воистину космическое.

На ответ на все возражения об экологической катастрофе в западной части Сибири, подтоплении обширных площадей вдоль каналов и обещания прочих катаклизмов Гагарин никогда не пытался оспорить вред от этих строек, но приводил единственный аргумент: неприятие мер повлечёт куда горшую катастрофу из-за исчезновения Аральского моря. Челябинская, Оренбургская области РСФСР и Северный Казахстан задыхаются от дефицита воды. Если дотянуть систему каналов до Каспия, подпитать и это внутреннее море во избежание обмеления, напрашивается особо амбициозный проект: совместный с Ираном судоходный канал, соединяющий Каспий с Персидским заливом! Плотное сотрудничество с исламской республикой, главным врагом американского влияния в этой части Азии, тем более север страны населён этническими азербайджанцами, чрезвычайно укрепит позиции СССР.

Да — дорого. Но интеграция советской экономики в мировую, в первую очередь со странами, избравшими некапиталистический путь развития, необратима. Удешевление логистики за счёт прямого морского пути на юг из европейской части Советского Союза, Казахстана и Западной Сибири придаёт бизнес-смысл проекту уже в краткосрочной перспективе. Папа — молодец!

А вот относительно Козлова он поделился с дочкой соображениями, которые просил сохранить в строжайшей тайне. Они встретились в квартире на Садовом. Ксения сюда наведывалась по воскресеньям, вытирала пыль, поддерживала какой-то минимум продуктов, но жила теперь в общежитии Звёздного городка, называя его «казармой».

— Привет, па! — она обняла его за шею, но не могла повиснуть как в детстве, потому что была выше ростом. — Один, без мамы?

— У неё гости. И с Жулькой гуляет. Представляешь? Не отдала её Андрею. Заявила: хочешь навещать её — приезжай в Серебряный Бор. И не поспоришь, собака перешла в распоряжение маминого института.

— Ты их пойми… Быть может, хочет чаще видеть сына. Это у нас с тобой, папа, ясные отношения. Мама для меня зачастую — пример того, как не надо делать.

Они пообедали. Гагарин-старший аккуратно спросил про развитие отношений с Мирославом и почему дочь до сих пор не представила его родителям, услышал в ответ короткое «рано» и больше не углублялся в личную тему.

— Есть ещё один вопрос. Мог по телефону сказать, но раз мы уже условились встретиться… Ты во вторник едешь в Куйбышев на «Прогресс»?

— Да, вечером.

— У меня просьба есть. Пригляди за Дмитрием Ильичом.

— А что с ним не так?

— Практически всё. Он, по сути, сейчас получил такое же место в создании космических систем, как Королёв в начале шестидесятых. И эффект тот же.

— Та-ак… Сергей Павлович вроде же причислен к лику святых. Что плохого в сравнении с Королёвым?

Гагарин, уписавший бифштекс с гарниром, с удовольствием прихлёбывал чай. Хоть говорил о делах служебных, было заметно, как ему приятно расслабиться в домашней обстановке, ни с кем не спорить, не выписывать нагоняи с занесением в голову, не просить и убеждать… Просто болтать с дочкой, которая — космонавт и единомышленник.

— Все знают Королёва как Главного конструктора, благодаря ему… Нет, я бы так сказал — во многом благодаря ему и под его руководством созданы Р-7, РН «Восток» и «Восход», первые спутники и пилотируемые космические корабли. Но мало кто слышал о его провалах на закате карьеры. Ты — точно слышала, но не придала значения. Для большинства — это вообще секрет под двумя нолями.

— Я допущена.

— Ну так слушай. Он с упорством, достойным лучшего применения, упирался в идею ракеты с рамно-каркасной конструкцией и с шаровыми баками внутри. В неё ввалили прорву денег, потом, наверно, угробили бы ещё не один миллиард. Нас спасли комитетчики, выкравшие документацию по американской «Сатурн-5» и особенно по её двигателям первой ступени. Наша «Энергия», которая реализована на «Прогрессе» усилиями Козлова, это модульный вариант «Сатурна». Причём «Прогресс» подчинялся ОКБ-1 Королёва, после смерти Сергея Павловича его возглавил Мишин, он, вопреки решениям и вышестоящих органов, и здравого смысла, пытался всё же реализовать каркасную ракету! Козлову мешал, но убить «Энергию» ему не дали. Я в том числе.

— Потрясающе. Думала, вы с Мишиным были в хороших отношениях.

— Были. Но сам же его снял, став генсеком. Камнем преткновения послужил корабль «Союз», рассчитанный заместить «Восход» и выводимый на орбиту той же небольшой ракетой, наследницей Р-7. Козлов предлагал свой проект, тяжелее на несколько тонн, но куда более функциональный. Его поднимала «Энергия» в самой простой конфигурации — с одним двигателем РД-700 в первой ступени. Чтобы расчистить дорогу Козлову, я вывел Куйбышев из подчинения Королёву, заменил Мишина на более сговорчивого… Дальше ты знаешь.

— Да, мозговой центр переместился на Волгу. И, не считая военно-ракетных программ Реутово и Южмаша, отныне Фили и Королёв стали вагончиками за куйбышевским паровозиком с одноруким машинистом.

— Про одну руку при Дмитрии Ильиче не ляпни. Он воевал, руку на фронте потерял. Будь уважительной.

— Конечно. Прости.

Гагарин поставил на стол пустую чашку.

— Мне кажется, что Козлов слишком уверовал в свою непогрешимость. Как говорится, зазвездился. Лауреат всех возможных премий СССР, дважды Герой Социалистического Труда, академик. Тревожных звоночков было много, критической каплей стал проект «бублика», то есть тороидальной обитаемой станции, имитирующей тяготение Марса. Он соорудил гигапроект. Остроумный, эффектный, продуманный, слов нет. Но неподъёмно-дорогой. Любые мои попытки сделать его дешевле, например — уменьшить диаметр трубы тора, да и общий диаметр колеса, отметаются с порога. Дело даже не в самом проекте… Я почему ушёл с поста Генерального секретаря — ради сменяемости власти. Пусть даже следующий руководитель будет не столь удачен, сменяемость дороже, потому что отказ от неё — закостенелость. Правящий десятилетиями хоть государством, хоть промышленным гигантом вроде «Прогресса» неизбежно уверует в собственную непогрешимость. Едва ли не в божественную миссию на Земле. И перечеркнёт последними годами правления многое из сделанного в лучшие годы. Тот же Сталин натворил много весьма противоречивого. Пользу для СССР принёс огромную, но и репрессии ему простить нельзя. А что выкинул в последние годы? Дело врачей, «борьба с космополитизмом» — это уже чисто от паранойи и деменции, помноженных на сознание собственной гениальности и имперского величия.

— Значит, ты будешь ходатайствовать об отставке Козлова?

— Дорогая, при мне он ведёт себя иначе. При вас стесняться не будет. Мне нужно твоё мнение. Все его решения по программе «Аэлита» я с большего поддерживаю. А вот об их бублик советская экономика сломает зубы. В восемьдесят пятом, наверно, Дмитрия Ильича придётся менять, хоть пока равноценного преемника не вижу. Только ни слова никому, обещаешь?

Она полностью оценила правоту отца, когда Козлов подвёл шестёрку космонавтов к сегменту бублика. Похоже, дело не в выполнении государственной задачи о создании станции «Салют-14». Конструктор нацелился сделать её собственной лебединой песней, памятником самому себе, не считаясь с казёнными затратами. Даже на первый взгляд некоторые решения казались весьма спорными.

— Большой диаметр тора позволит сдвинуть рабочие места космонавтов и бытовое оборудование к стенкам, за счёт чего оставить свободной двухсотметровую кольцевую беговую дорожку, — заявил конструктор.

То есть он предлагает выбросить в космос на сотни миллионов рублей больше необходимого ради бега по кругу вместо тренировки на обычном ленточном беговом тренажёре? Может, ещё лошадь забросить на орбиту — двести метров она отлично проскачет галопом…

Папа прав. Если долго носить корону, пусть даже заслуженно, она начинает жать на голову и влиять на мышление не в лучшую сторону.

Глава 13

13.

Спросив у Ларисы разрешения, Андрей прихватил с собой Жульку, ради этого выписал петлю в Серебряный Бор, это на противоположной стороне Москвы, если считать от въезда со Щёлковского шоссе.

В субботу улицы города были гораздо свободнее. В сырые октябрьские дни Москва не вымирала как летом, перемещавшаяся на загородные участки и пикники, горожане больше сидели по домам. Правда, кому-то требовалось выйти в любую погоду. Брели собачники, выгуливавшие питомцев по газонам у тротуаров, если в квартале нет более подходящих мест, а во дворе ругаются старушки и грозят позвонить в милицию, да стояли в очереди у жёлтых бочек с надписью «Пиво» мужики средних лет и старше с трёхлитровыми банками в авоськах, некоторые даже с бидонами. Не стоит думать, что обычный советский труженик каждую субботу непременно осушает одну или две трёхлитровых банки, мужики скидывались. Поскольку играть в домино (забивать козла) уже не очень приятно по погоде, они шли в местный клуб, то есть к инвалиду, получившему право ставить железный гараж прямо во дворе. Ещё один гонец за веселящей жидкостью приносил бутылку водки. Поскольку инвалидный «запорожец» с ручным управлением занимал не всё пространство, у задней стенки непременно располагался продавленный диван, рядом — полка с пивными кружками. Соображали не менее чем на троих, пиво из банки наливалось не до края, а на три пальца ниже — чтоб пена не выкатилась наружу, и можно долить водки. Капот «запорожца», застеленный клеёнкой, нёс на себе нехитрую закусь — соль, огурчики, сушёную рыбку, чёрный хлеб. Крепкие и привычные к такому отдыху мужики от литра пива и ста семидесяти грамм водки не ужирались до неприличия, главное было — поговорить с уважаемыми в их кругу товарищами-соседями.

Детство Андрея прошло вдалеке от двора с подобными клубами. Дом на Садовом кольце был населён советской аристократией, гнушавшейся «плебейским» времяпровождением. Когда был совсем юный и ходил в школу, охотно корешился с пацанами и девочками из вполне пролетарских домов, считался практически своим, потому что нос не задирал, участвовал в обычных развлечениях, в том числе малость хулиганских, дрался «за наших», когда для выяснения отношений подвалили подростки из соседнего квартала.

Дом, где жила Лариса с родителями, был несколько проще, без консьержки в подъезде, но тоже для людей с достатком, потому что среди «жигулей» и «волг» с трудом нашёл место приткнуть «ниву». Дав Жульке оросить кустики, начал подниматься по лестнице к лифту с тортиком в правой руке и поводком в левой.

Девушка открыла дверь сама и очень быстро после звонка, словно ждала у входа или боялась, что папа опять возьмёт инициативу на себя, естественно — не в тему. Секси-нарядом в этот раз не вооружилась, нацепив только узкие синие джинсы и майку с надписью Moscow State University, английские буквы на которой придавали импортный вид.

— Проходи, разувайся!

Сама подхватила Жульку.

— Ты бы ей лапки помыла. На улице побегала у кустов, там грязно.

Заботу о чистоте одобрила солидной комплекции дама, вплывшая в прихожую.

— Здравствуйте, молодой человек, меня зовут Ираида Павловна. Может, вы сами отнесёте собачку в ванную? Вдруг укусит?

— Андрей Гагарин. Да — отнесу. Нет, не укусит. Она весит всего-то три кило, кошка опаснее. Космические собаки очень лёгкие. Каждый килограмм веса, выводимого на орбиту, стоит… много.

— То есть у нас сегодня в гостях два лётчика-космонавта? — Евгений Николаевич, также вышедший навстречу, не без удивления смотрел на псинку, обескураженную изобилием внимания к её персоне.

— Собака-космонавт, это немножко другое звание, чем лётчик-космонавт, инженер-космонавт или врач-космонавт. Премию за полёт дают косточкой, а не рублями. Покажите ванную.

Пока Андрей с Ларисой занимались собачьей гигиеной, Ираида Павловна перенесла тортик в столовую.

— Пообедаете с нами, молодой человек?

— Спасибо, но — нет. Утром был у мамы, она меня две недели не видела. Кусочек торта ещё как-то, но не сразу.

— Родители, нам поработать нужно! — вклинилась Лариса. — Идём ко мне, в девичью светёлку.

Жулька, спущенная с поводка, послушно поплелась рядом, всем видом демонстрируя — с большем удовольствием обследовала бы всю квартиру, изучив запахи в каждом углу.

— Брать собаку домой — это такая ответственность! — проворковала Ираида Павловна.

— Люди же как-то решаются завести детей. У меня их пока нет, но, думаю, это гораздо большая ответственность, чем привести животное. Тем более с этой девочкой я сжился на орбите — почти три месяца в невесомости и в тридцати с лишним тысячах километров над Землёй, это, поверьте, сближает.

— Тяв! — подтвердила собачка, уловив, что речь идёт о ней.

— Какая умильная кроха!

Конец дальнейшим восторгам мамы положила дочь, утянувшая обоих гостей к себе.

— Теперь понимаешь, почему я отказалась от пирожного и загоняю себя спортзалом и диетой — едва ли не до анорексии?

— Я торт принёс совершенно не в тему?

— Нормально, мама оценит. А я — не соловей, будешь кормить меня баснями.

Светлица, то есть комната, названная старомодным словом, смотрелась вполне современно. Около импортного телевизора «Грундиг» стоял панасониковский видеомагнитофон, аналогичный имевшемуся на «Салюте-13», точно не ради мебели, на полке выстроились десятки видеокассет VHS. Понятно, что каждая посмотрена раз или два, не больше, зато они составляют неплохой обменный фонд — я тебе даю свою посмотреть, а ты мне что-то новенькое.

Заметив его взгляд, объяснила:

— Папа через каких-то очень серьёзных знакомых его достал. Заплатил полторы тысячи!

— Для «Панасоника ВМ-12» госцена тысяча двести пятьдесят, их в Томске штампуют по контракту с японцами для европейского рынка, наши забирают оплату за сборку готовой продукцией.

— У тебя есть?

— Только у сестры. Когда началось повальное увлечение видаками и кассетами, я учился в Саратовском авиационном, там не до этого. И год в отряде космонавтов — тоже не сахар. Считай, посмотрел первый видеофильм только на «Салют-13». Причём, если честно, едва не обделался от страха.

— Ты боишься фильмов ужасов⁈

— Хуже. Там этот самый ужас и был в натуре. Рассказать? Это не секретно, можешь вставить в газету.

— Здорово… Да ты садись. Я сейчас.

Она включила магнитофон «Астра-209», бобина крутилась очень медленно, чисто на запись голоса — на четвёртой скорости. Музыку обычно слушали на девятой или даже девятнадцатой.

— Прежний экипаж эвакуировали в пожарном порядке. Грубо говоря, как сидели, так сразу и кинулись к люку в корабль, только электричество отрубили. С Солнца шла сильнейшая волна ионизированных частиц. Это потом, когда всё замерили, пришли к выводу, что если сидеть в бытовом отсеке, он самый защищённый, ничего бы не стряслось. А теперь представь, приехали мы, в отсеках полная темнота, только фонарики на шлемах чуть рассеивают мрак, мы с Харитоновым вползаем в бытовой отсек. Вот… Там вещи космонавтов летают, словно людей сожрала нечистая сила, по углам — чернота, будто черти прячутся.

— Мне уже страшно!

Лариса словно невзначай схватила его за руку. Её ладошка была узкая, нежная, очень приятная на ощупь. Вряд ли она училась дробить ребром этой ладошки кирпичи как в фильмах про восточные единоборства.

— Так и нам жутковато. Подшучивали, и тут кроме шуток какой-то загробный голос спрашивает у меня: «Андрюша, хочешь заработать миллиард?» В тот момент и правда едва не обгадился. Паша — тоже, хоть он и командир. Ты представь: до Земли в три раза дальше, чем радиус нашей планеты, на десятки тысяч вокруг — ни единой живой души, и тут раздаётся замогильный голос.

— И что это было?

— Призрак графа Дракулы! Если раскрою секрет, неинтересно будет. Так и оставь. Заголовок: «Призраки на станции „салют“ с роковым номером тринадцать». Очередь у киосков за газетой с твоей статьёй будет стоять больше, чем на входе в магазин «Польская мода».

— Ну, скажи!

Она легонько пихнула его в бок.

— Сама пожалеешь, что разрушила таинственность. Ладно… Прошлый экипаж перед эвакуацией смотрел фильм про итальянцев в России. Они даже видак не выключили, просто отрубили общее питание от розеток и смылись. А магнитофон не сразу скорость оборотов набрал, начал протяжно так: А-а-у-ндр-ю-у-у-ша… Словно с того света. Вот мы едва не опозорились.

— Точно! — Лариса даже в ладоши захлопала. — Вспомнила эпизод в поезде. Адрюша, хочешь заработать миллиард? И Миронов в ответ: «Хочу!» Замечательная история. А ещё расскажи, как к тебе Жулька попала. На станции ждала? Или с Земли привёз?

— Нет, прилетела на «Красной Пресне» чуть позже. Все животные, что остались с прежнего экипажа, погибли. Кроме тараканов. Об этом не пиши.

— Конечно. Всё равно редактор вычеркнет.

— И не пиши, что Жулька была предназначена на убой — для исследования внутренних органов, подвергшихся облучению в космосе за пределами магнитному полю.

У неё даже глаза расширились от гнева. Подхватила собачку с ковра и посадила себе на острые коленки. Псинка заворочалась на жёстком, но потом как-то устроилась и затихла.

— Не верится даже…

— Путь в космос усеян многими десятками собачьих и обезьяньих трупиков. Вот это можешь включить в статью: загнивающие американские империалисты безжалостно уничтожили десятки ни в чём не повинных животных, а советские космонавты Харитонов и Гагарин благополучно вернули с орбиты Джульетту и Снежинку, участвовавших в биологических экспериментах по адаптации к невесомости, обе собачки чувствуют себя хорошо.

— Отлично! — не полагаясь на один только магнитофон, журналистка что-то чёркнула в блокноте. — А ещё? Расскажи о себе, как пришёл в космонавтику.

— Сугубо по блату как сын первого космонавта СССР. Простили умственную неполноценность, плоскостопие и косоглазие. Что, не подходит?

— Нет.

— Тогда пиши, что с детства мечтал, выходил на балкон, смотрел на Луну, Марс, Венеру, звёзды, мечтал… Ну, сама налей красок, я клятвенно подтвердю… подтвержу, что сам это наговорил.

— Да, нормально.

Он подкинул ей несколько баек про свои детство и молодость.

— В Саратовском училище был лучшим на курсе, хоть курс — всего одна группа, неполный взвод. В отряд космонавтов отправились сразу лишь трое, остальные — в распоряжение истребительных частей ВВС, в резерв для космоса.

— Стоп… Так ты и самолёт умеешь водить⁈

— Самолёты пилотируют, а не водят. Да, летал на МиГ-21, на спарке. Потом на МиГ-23. Сейчас больше года перерыв в лётной практике. Если перевестись в строевую часть, меня несколько раз будут снова вывозить на спарке с инструктором — до его заключения, что восстановил лётную квалификацию. Лариса!

— Что?

— Ты на меня смотришь… Ну, да, типа весь из себя герой, лётчик-космонавт, пилот истребителя. Хорошо, пусть будет, для интервью — именно такой. А для тебя простой как три рубля.

— Сейчас был выстрел мимо цели. Девушки любят немного загадочных мужчин.

— Вот… из-за одной случайной фразы рухнули все надежды. Ты достаточно набрала материала?

— Конечно! Спасибо.

— Дальше не для прессы. В космосе не то чтобы скучно — рутинно. Происшествия и хохмы вроде внезапно включённого видака редки. Это размеренная и очень распланированная работа, порой чрезвычайно однообразная. Даже научные эксперименты, они такие, что не всегда вникаешь до конца в их смысл, просто совершаешь предписанные телодвижения и о каждом чихе рапортуешь на Землю. Если это подвиг, то самый монотонный в истории человечества. Всё, выключай магнитофон.

— Поставить видеокассету?

Она убрала блокнот и отключила «астру».

— Не нужно. Лучше о себе расскажи. Не под запись и не для статьи. В прошлый раз мало поговорили.

Лариса снова села рядом. Опускался октябрьский серый вечер за окном, она не включила свет. Её тёмные глаза, к тому же подведённые тушью, казались огромными и куда более загадочными, чем «Андрюша…» на борту станции. В космосе, по крайней мере, он точно знал как себя вести.

— Зачем тебе это?

— Перед уходом обязательно попытаюсь тебя поцеловать, и вдруг получится? А целоваться с малознакомой девушкой — нехорошо.

— Какой бойкий!

— Да… Тем более это — не свидание, а деловая встреча, интервью для газеты, так что у нас всего одно было в активе, рано… Ой!

Лариса без церемоний села к нему на колени и приникла губами к губам. Столь же быстро соскользнула и отодвинулась.

— Теперь — свидание? Но больше ничего не будет, мама у меня такая, что ворвётся в любую секунду без стука.

— Жаль… Клянусь, очень понравилось и не прочь ещё.

— Нет! Уж лучше расскажу, что было, что будет, чем сердце успокоить. Знаешь такой город Черновцы, на западе Украины? У границы с Румынией. Небольшой, полтораста тысяч.

— Слышал, но не был там.

— Я оттуда. Папа — украинец, мама — румынка, но тоже фактически украинка. Западенцы. Читал про таких?

— Националисты.

— Именно! Любимый анекдот: Який найкращий пам’ятник нашому герою Бандері? Шибениця з москалем і щодня свіжим! Не понял? Вопрос: Какой наилучший памятник нашему герою Бандере? Ответ: Виселица с русским, и чтоб каждый день — свежий. Вот в таком окружении я родилась в шестьдесят втором году, всего несколько лет спустя, как последних защитников незалежности от москалей добили в лесах и горах. Но мой папа быстро сориентировался: национализм — это путь в никуда. И стал ревностным коммунистом. Быстро вырос, там не слишком много было желающих служить «клятым кацапам». Даже фамилию сменил с украинской Гусаченко на Гусаков. Переехали в Киев, его взяли в ЦК Компартии Украины, потом довольно быстро перевёлся в Москву, Хрущёв туда многих перетянул, мы, правда, попали уже после его снятия. Но оставались другие из Украины, помогали друг другу, когда не спорили за одно и то же место. Поскольку на папе висит вечное подозрение в «бандеровском» прошлом, он — самый яростный коммунист из мне известных. Сорвал у меня со стены постер Deep Purple и растоптал, потому что их музыка не соответствует марксистско-ленинскому стилю в искусстве.

— За столько лет наверняка и сам себя убедил в коммунистических идеалах. Это же, наверно, хорошо?

— Наверно. Мама ему подпевает… Но… Андрей, они неискренние. Оба. А ты совершенно другой. Говоришь даже о тех вещах прямо, что выставляют тебя не в самом выгодном свете. Признался, что испугался на станции, что боялся быть схваченным патрулём у «Созвездия». Ты — натуральный, настоящий. Вот почему и прыгаю к тебе на коленки… Но-но, товарищ старший лейтенант, ручки просьба держать при себе, если мама застукает хоть намёк на личную жизнь единственной дочки, никакое тхэквондо не спасёт обоих. Уж больно разные весовые категории.

— Потерплю, с трудом. Убрал ручки. Постой… Мы с тобой одного года?

— Да. Поступила в МГУ в шестнадцать, по папиному блату. В двадцать один закончила. Тем же макаром сразу попала в «Известия», не отрабатывая распределение в районке. Да, в редакции ношусь аж шкура горит и подмётки отлетают, чтоб доказать: что-то стою сама, а не просто дочка цековского Гусакова. Ровно как и ты.

— Оба пострадавшие от величия родителей… Ларис! А покажи ката.

Она наклонила голову и иронично прищурила глаз.

— Сходи как бы в туалет. Он рядом с ванной. Я переоденусь. Жульку можешь оставить, пусть подглядывает.

Андрей специально задержался, дав ей чуть больше времени. Когда вернулся, Лариса сменила джинсы, туго обтягивавшие тонкие ноги, на спортивные трико. Домашние босоножки скинула и осталась с голыми ступнями. Дала ему две боксёрские лапы, сама надела лёгкие перчатки.

— Ката в тхэквондо называется пхумсэ. Но здесь места мало, снесу что-нибудь или Жульку растопчу. Лучше покажу атакующие связки. Подними лапы выше.

Если бы удары попадали в голову и в корпус, а не в лапы, про развилку промолчим, его бы уже увезла «скорая», понял Андрей. Молотила она настолько быстро, что, будь это настоящий поединок, он даже не успел бы попытаться хоть раз ответить. Закончила эффектным прыжком и ударом с ноги.

Позади него распахнулась дверь.

— Опять ты свои глупости… Андрей Юрьевич, хоть вы ей скажите, это не спорт для девушки!

Ираида Павловна, как было обещано, ввалилась без стука, но с претензией.

— Зато если ей вдруг разонравится журналистика, может сниматься в кино. И красавица, и двигается здорово.

— Скажете ещё — заодно и хулиганов в подворотне распугает. Не нашла я в вас единомышленника, молодой человек. Хорошо хоть с тортом «Киевский» угадали. Раз вы уже оба не работаете, а балуетесь, выпьем чаю? Собачка что будет?

— Конечно — выпьем! — охотно согласился Андрей, памятуя инструкцию «мама оценит». — Если можно, пяток микроскопических кусочков сыра для Жульки.

К чаепитию подключился Евгений Николаевич, принёс початую бутылку многозвёздочного армянского коньяка и дольки лимона.

— За знакомство, товарищ космонавт!

— Простите, я за рулём.

— Думаешь, остановят?

— Так ещё на КПП в Звёздном городке обнюхают. Там хоть малейший запашок учуют — сразу рапорт на стол начальника Центра подготовки. Со времён отца больше десятка так выгнали — за спиртное. Шонин был начальником управления в ЦПК, и всё равно Каманин его отстранил.

Он умолчал, что ночевать собрался у родителей в Серебряном Бору.

— Сурово… Ценю! — согласился Гусаков и охотно опрокинул рюмашку сам.

В отличие от комнаты Ларисы, достаточно современной и в известной мере утилитарной, без девчачьих финтифлюшек, «не соответствующих марскистско-ленинскому стилю», столовая предназначалась произвести впечатление, и тут Ираида Павловна сто процентов нашла бы общий язык с Аллой Маратовной. Особенно бросались в глаза книжные шкафыс подписными изданиями, занявшие основную часть пространства у стен. Андрей заметил, что они подобраны по цветам переплётов, вряд ли по тематике и странам. Люстра висела чешская, на столе пушистый ковёр, в углу большой цветной телевизор, «всё как у людей».

— Андрей, ваша сестра — тоже космонавт? — начала застольную беседу Ираида Павловна.

— Да, в отряде. Но не летала, готовится.

— А кто она по гражданской профессии?

— По той же, что и по военной — врач. Лейтенант медслужбы. Ещё в начале лета пыталась меня строить, но мне за «Салют-13» набросили звёздочку, так что я опередил. Главное, успеть в космос до неё, иначе сравняет счёт.

— То есть девушек тоже берут? — не унималась женщина.

— У нас равноправие по Конституции. Вон, Лариса ногами дерётся лучше большинства мужчин. Простите за банальность, женщина — это тоже человек, и если космос открыт для человека, то почему не для всех людей?

— Я же не рвусь в ваш отряд! — возразила дама весом в два космонавта.

— Ну, тебя, Ираида, ни один корабль не поднимет.

Ни Лариса, ни Андрей так пошутить не осмелились бы. На фоне массивных цековского партчиновника и его супруги худые молодые люди выглядели всего лишь заготовками солидных персон.

Ираида Павловна обиделась. Буркнула в ответ:

— Тебя тем более.

И съела тортика для восстановления настроения.

За столом висела ощутимая недосказанность, но Андрей не понимал, из-за чего именно, а спросить явно было не к месту.

— У нас начались тренировки первых иностранных космотуристов на «салюты», на одиннадцатый и тринадцатый. Пока шесть человек, из них две женщины, тридцати восьми и сорока шести лет.

— По возрасту тебе не поздно! — снова подколол супругу видный партиец, дальше налегая на коньяк. Потому, наверно, и осмелел.

— Если не жалко пятьдесят миллионов долларов за билет, готов лично вас сопроводить в космос, — вызвался Андрей, и эта нехитрая шутка чуть разрядила напряжение.

В общем, пребывание в квартире Гусаковых в компании двух старших членов семьи получилось куда менее приятным, чем наедине с Ларисой. Ничему не противилась только Жулька, блаженно дремлющая у на руках хозяина, отведав сыра. Андрей поблагодарил за чай и пошёл одеваться, сегодня он был в гражданке. Лариса проводила, но обещанный прощальный поцелуй не состоялся: Гусаковы старшие тоже топтались в прихожке.

Андрей не условился с девушкой о следующем свидании. И так было ясно: встретятся. Только бы не под надзором двух церберов.

Если задумываться о серьёзных отношениях, то народная мудрость гласит: если хочешь узнать, в кого со временем превратится твоя девушка, посмотри на её мать. Лариса в роли супруги, похожая на Ираиду Павловну? Лучше сразу вербоваться в полёт до Проксимы Центавра в одном направлении. Но теплится слабая надежда, что худенькая как тростинка журналистка изо всех сил старается быть другой. За грамм веса сражается как защитник Малой Земли под Новороссийском — за каждый метр советской территории. Знает про национальную особенность многих украинок расплываться после тридцати, стоит себе чуть ослабить контроль.

Слабая надежда…

Глава 14

14.

На день большого ноябрьского совещания Центра подготовки космонавтов с привлечением свободных от вахты Центра управления полётами и представителей ведущих предприятий по выпуску космической техники у Андрея Гагарина выпало «на ремень» в качестве помощника дежурного по части. Он встретил отца отданием чести, сияющий начищенными сапогами, натуральный образцовый офицерик, затянутый в сбрую с портупеей и пистолетной кобурой.

— Вольно, старший лейтенант. Личный состав собран?

— Так точно, товарищ генерал-полковник авиации! Актовый зал полон.

— Сменись и тоже иди. Сообщу важные сведения.

— Есть!

Не дожидаясь сына, Юрий Алексеевич отправился к Береговому, с ним — в актовый зал. Там уже были подготовлены столы и трибуна с микрофоном на сцене, сверху золотом по красному горели слова: «Решения XXVI съезда КПСС — в жизнь». Подготовка программы «Аэлита» как раз входила в число этих решений.

Когда последние расселись, и Береговой открыл заседание, Гагарин прошёл к трибуне.

— Товарищи! Соратники по покорению космоса! Как вам всем известно, на президентских выборах в США победила Демократическая партия. В числе ключевых пунктов предвыборной компании претендента от демократов Уолтера Мондейла значилась резкая критика республиканцев, допустивших перерасход отпущенных NASA средств на программу спейс-шаттл и, как следствие, безнадёжное отставание от СССР в программе подготовки пилотируемого полета с посадкой на Марс. Они также набрасывались на администрацию Рональда Рейгана за попытку ничем не обоснованной конфронтации с Советским Союзом и провал экспансии в Афганистане. Мы не будем, товарищи, вникать в их внутренние распри, тем более афганская афера начата при демократах, до Рейгана, а проектирование ракетоплана стартовало ещё при Джонсоне, после чего сменилось несколько президентов из обеих партий, но что бы не происходило, капиталистические лидеры всегда критикуют предшественников. Нам важно другое: ещё до выборов NASA активизировало попытки достижения соглашений с нами. Сразу после объявления предварительных результатов выборов с правительством СССР связался секретарь новоизбранного президента. Через четыре дня в Москву с неофициальным визитом прилетит будущая первая леди США миссис Мондейл, вызвавшаяся лично курировать космическое сотрудничество, реализация которого, надеемся, повлечёт потепление отношений и разрядку международной напряжённости.

В зале висела тишина исключительного внимания.

— Товарищи! — продолжил генерал. — Политбюро ЦК КПСС напоминает, что американский империализм является извечным и органическим классовым врагом рабочего класса, а следовательно — и Советского Союза как первой в мире страны победившего социализма. Неуклонно придерживаясь доктрины мирного сосуществования государств с различным общественно-политическим строем, партия призывает максимально эффективно использовать ресурсы американской ракетно-космической промышленности для изучения тел Солнечной системы. Не дожидаясь инаугурации господина Мондейла, создана рабочая группа по подготовке соглашения об объединении усилий советской стороны по программе «Аэлита» и американцев по их программе «Барсум». В частности, заокеанские коллеги предоставят твердотопливные сверхтяжёлые ракеты для вывода техники на земную орбиту и более мощные межпланетные буксиры на ионной тяге для доставки к круговой орбите вокруг Марса. К этой планете отправится смешанный советско-американский экипаж, — он выдержал короткую паузу, несколько театральную, и вывалил главную новость дня: — Двое мужчин и две женщины.

По залу пронёсся шепоток, потом ропот. Особенно ярко недовольство читалось на лицах лётчиков-космонавтов. Половина экипажей — американцы, значит, шанс попасть в марсианскую экспедицию снижается вдвое! А если ещё и женщины отнимают шансы, то на оставшееся единственное место можно даже не рассчитывать.

Не утратив острого зрения полярного лётчика, Юрий Алексеевич заметил неприязненные косяки в сторону Андрея. Если его включить в марсианскую четвёрку… Нет, исключено. Заклюют обвинениями в протекционизме, их и сейчас выше крыши после появления самого молодого в отряде космонавтов, уже через год получившего реальное задание, а не стажировку на «Салют-12». Некоторые пару лет ждут по объективной причине: не готовы. К себе не самокритичны, не хотят понять, что он — действительно лучший, а не просто привилегированный по праву рождения. Жалко парня, он мечтает о Марсе, не получится. По крайней мере, не в первый раз.

Выждав, когда разговоры стихнут, Гагарин перешёл к финишной части выступления.

— Товарищи! Должен ещё раз напомнить о бдительности. Американцы — наши партнёры по «Аэлите», но также извечные соперники. Так называемая «дружба» с ними завершится при случае столь же быстро, как и началась. Бдительность и ещё раз бдительность. Объём передаваемой им научно-технической информации необходимо строго дозировать. Коллеги из Комитета госбезопасности получили в этом отношении особые инструкции и полномочия, прошу оказать им максимальное содействие. Заканчиваем. Сейчас нас ждёт процедура знакомства с осенним набором в отряд космонавтов. Затем совещание в узком составе по списку с ответственными товарищами. Я закончил.

Новичков Береговой собрал в ленкомнате, выводил по одному, представлял. В шестидесятых первый набор занимался вместе, люди знали друг дружку хорошо, жили одним коллективом. Сейчас списочный состав увеличился до семи десятков, на орбите постоянно находится не менее двадцати человек, у многих полёты длятся месяцами, группы надолго отъезжают в Энгельс на парашютную подготовку, в Феодосию навстречу морским приключениям и за Урал тренироваться выживанию в тайге. Кто-то может и за два года ни разу не увидеть отдельных своих коллег. И сейчас из «старичков», то есть взятых в команду Берегового до сентября, присутствовали всего двадцать три, некоторые ни разу не летали — Масютин, Манаров, Викторенко, а также два однокурсника Андрея.

Представление было тем более необычным, что все шестеро новобранцев, зачисленные в отряд к ноябрю — девушки. Андрей, стоявший рядом с отцом, как-то странно и нервно дёрнулся.

— Что случилось?

На парне буквально не было лица. Он сдавленно спросил:

— Это Лариса Гусакова?

— Именно, — с явным раздражением в голосе прошептал Юрий Алексеевич. — Представь, её отец, он из аппарата ЦК КПСС, продавил зачисление своей недоросли. Не инженер, не медик, химик или биолог. Журналистка! Стоп, ты её близко знаешь?

— Ещё бы. Я с ней переспал.

— Какого чёрта тебя к ним занесло? Потом поговорим.

Тем временем девушка, представленная Береговым, лихо козырнула, развернулась кругом и промаршировала к остальным новеньким. Двигалась грациозно, кондовую моторику строевого шага усвоила и привнесла в неё особое женское изящество. Была самой мелкой в отряде, отличная экономия с позиции выводимой на орбиту массы… Если б не являлась дочкой украинского чинуши и карьериста.

Что особенно раздражало, пигалица щеголяла погонами лейтенанта ВВС. Конечно, на журфаке имеется военная кафедра, выпускникам формально присваивается воинская квалификация, даже студенткам, Евгений Николаевич подсуетился и тут: добился моментального присвоения ей армейского офицерского звания. Таких горе-вояк в вооружённых силах презирали, мужчин, кое-как отбывавших двухгодичную действительную военную службу, кадровые прозвали «пиджаками». Женщинам даже обидной клички не успели придумать.

— Шесть человек из набора лета-осени восемьдесят четвёртого года отправляются в Энгельс на парашютную подготовку и на тренировки по выживанию в тайге, по обеим дисциплинам они сдают квалификационные экзамены, не справившийся будет отсеяны без права полётов в космос, — Береговой придал голосу начальственной торжественности и гаркнул: — Напра-во! Шагом арш!

Девицы ушли, одна из них, самая смышлёная с виду, была в обычном тренировочном костюме ЦПК, значит — цивильная. Обескураженный Андрей, взволнованный появлением любовницы в отряде, двинул продолжать дежурство.

Гагарина-старшего волновало другое: Гусаков обнаглел. Пока между ними не возникло никаких противоречий, но с этим не заржавеет. Партийный карьерист «универсального» профиля чисто в теории должен болеть за порученное дело и лезть дальше наверх за счёт достигнутых успехов. Но именно что в теории. Если возникает соблазн прогнуться перед высшим начальством или решить какие-то собственные вопросы, подобные Гусакову не испытывают колебаний. И не только они. Министр обороны, а лишь маршал Советского Союза имел возможность начальственным рыком скомандовать всей военно-космической вертикали пропустить цековскую дочку беспрепятственно, безусловно болеет за дело. Но Николаю Петровичу только что исполнилось семьдесят шесть, он — типичный представитель ареопага, против самой практики существования которого восстали Гагарин с Шелепиным, скидывая с трона Хрущёва два десятка лет назад, причём самому кукурузнику к отставке не исполнилось и семидесяти. И вот сейчас маршал держится за должность и положение, оттого не рискнул противоречить заместителю заведующего отделом ЦК, курирующим оборонку.

Дома нужно будет озадачить Аллу Марковну разведать: проходила ли Гусакова медобследование в их институте или всё ограничилось анализом мочи из районной поликлиники. Если схалтурили и тут, журналистка как своих ушей не увидит космос, и мотивация простая: без железобетонного здоровья там опасно… Но мы же согласились катать на орбиту туристов, людей, не страдающих тяжкими недугами, но совсем не отбиравшихся по таким жёстким критериям, как мучили его, Титова, Бондаренко, Леонова, Быковского, Нелюбова, Поповича и других из первой когорты. Значит, Гусакову придётся отсеять не по медицине, а как-то иначе. По профнепригодности.

Масса неотложных дел, а ещё придётся разбираться с шашнями Андрея… Сколько пунктов в повестке дня создала эта субтильная девица!

Хуже всего, у самого Юрия Алексеевича руки связаны. Чуть заикнись о вреде протекционизма, и немедленно прилетит в ответ: сам-то обоих детей пристроил в Звёздный.

Чьё бы мычало…

По окончании всех заседаний, где распределялись поручения в связи с ожидаемым странным альянсом с NASA, Гагарин снова нашёл сына — там же на КПП.

— Военный, имеешь право на перерыв?

— Аппетита нет.

— Тогда составишь мне компанию. Лечу во Фрунзе.

— Очередной заводик по пошиву подштанников? Это не менее важно, чем космос. Удачи! Папа, в самолёте кормят лучше.

— Зато за столом не будет моего сына.

На это нечего было возразить.

Им накрыли в малом зале для руководства — начальника ЦПК и начальников отделов. Возможно, в самолёт правительственного авиаотряда грузили продукты более изысканные. Но и тут меню предлагалось достойное, на уровне столовых для избранных, ликвидированных в период правления Гагарина. Экс-генсек выбрал котлету по-венгерски с жареной картошкой и греческим салатом, сын — только мясной салат.

— У тебя с ней — серьёзно? Или всего лишь приятно-развлекательный эпизод? Можешь не отвечать, дело твоё, личное.

— Думал, начинается что-то серьёзное. Пока не увидел её в Звёздном. Тем более она тут наверняка не первый день!

— И не нашла тебя, не сообщила?

— Нет. Две недели как исчезла с радаров. Звонил ей домой и в редакцию, ответ один: в длительной командировке.

— Помню, где видел эту соплю последний раз… — увидев, как дёрнулся сын при неприятном слове «сопля», поправился: — Где видел эту журналистку. Она крутилась в Байконуре, когда взлетала МОК-1… Чёрт… Береговой при мне её отправил к тебе и Пашке! Она и вцепилась. Наверняка специально выцеливала, чтоб перед тобой покрутиться. А ты три месяца не видел бабу кроме Жульки и припух.

— Ну… нет. Она больше с Харитоновым болтала как с капитаном. Пообнималась с собачкой, а мне только телефон редакции дала — созвониться и записать интервью в спокойной обстановке.

— И в этой спокойной обстановке раскрутить тебя на секс.

— Не сразу, папа. На четвёртом свидании. Сначала с родителями познакомила.

Гагарин даже вилку отложил.

— И как они тебе?

— Если честно — кошмар. Оба.

— Теперь будешь меня убеждать, что она не такая. Согласен, не такая жирная. Но продуманная и целенаправленная. Если бы Евгений Николаевич не пропихнул её в ЦПК, надавила бы на тебя: попроси папу, помоги пролезть в космонавтки. И вообще, в цековских семьях детям ищут пару среди такой же цековской публики. Для зам завотдела брак дочери с членом ЦК — рабочий вариант. Можешь быть уверен, ваши потрахушки заранее одобрены на семейном совете. На Садовом встречались?

— Да… — Андрей несколько раз порывисто вздохнул, переваривая не салат, а услышанное, и вдруг перешёл в контратаку: — Папа, я тебя очень уважаю, но ты испорчен начальственной жизнью, потому говоришь пошлости и всё видишь в самом негативном свете.

— Вот как? Продолжай.

— Поступление в отряд космонавтов — крайне деликатная штука. Почему они должны были делиться со мной? Тем более зная, чей я сын и куда просочится нежелательная информация. Ты не любишь толстого Гусакова, он наверняка чувствует твоё отношение и настороже.

— Всё?

— Нет. Может, я не наработал такой жизненный опыт, но Лариса не похожа на рвущуюся за меня замуж. А в цековских семьях зачастую приветствуют жениха из номенклатуры, но только из семейства пожиже рангом, тогда зять будет в рот смотреть тестю, «папа дорогой» начнёт его тянуть вверх, и парень станет шёлковым, зная, что от отношения к жене зависит его карьера в комсомоле, профсоюзах или в партии. Мне это противно, и я — космонавт. Спасибо тебе за всё, папа, и маме спасибо, но дальше забочусь о себе сам.

— Уверен?

— Не, если станет худо или нужен совет — прибегу к вам первым, вы же самые родные. Давай оставим неприятную обоим тему, с Ларисой сам разберусь. Так что там за завод подштанников?

— Каких подшта… А, во Фрунзе. Сборка легковых автомобилей «Мицубиси» для поставки в СССР и в европейские соцстраны. Выйдут дороже раза в полтора, чем «волга» или «березина», но класс комфорта куда выше. Сначала крупноагрегатная сборка, потом локализация. Много не заработаем, зато получим доступ к самым современным японским технологиям, по сравнению с которыми и «березина», и её прототип «Ауди-100» разработки семидесятых годов — прошлый день.

— Я тебе поражаюсь. Зачем всего столько? И почему ты один так много на себя берёшь?

— Не много, сын. Лишь только то, что смогу унести. К тому же я даю первый толчок, обеспечиваю подписание контракта, подбираю исполнителей с нашей стороны и потом издалека контролирую, вмешиваясь, если нужно, редко и точечно.

— С Фрунзе разобрались. Мама волнуется — зачем тебе лететь в Иран? Там очень неспокойно после изгнания американцев. И нас не слишком ценят: какие к бебеням коммунисты-атеисты в исламской республике?

— Да, американе изгнаны. Место не святое, но всё равно пустым не останется. Так почему не мы? Как минимум, мы проложим нефтепровод к иранским терминалам, чтоб качать туда нефть из Баку, Поволжья и даже Тюмени. Иран под американскими санкциями, готов продавать нефть по цене ниже нашей себестоимости, отлично! Будем торговать иранской нефтью под маркой советской и зарабатывать доллары на ровном месте. В отдалённой перспективе построим канал века, чтоб соединить Каспийское море с бассейном Индийского океана — как раз на иранских деньгах. Пойми, нормальные законы экономики работают ритмично там, где рыночные отношения устоялись, сбалансированы спрос и предложение. Прибыль находится на среднем уровне. А вот на разломах истории и политики образуются перекосы, где маржа запросто достигает сотен процентов. Буржуи очень оперативно вычисляют такие возможности и пользуются. А я иногда успеваю, чтоб ими воспользовался Советский Союз. Иначе бы давно забуксовали, знаю абсолютно точно.

Конец ужина получился неплохим, Андрей даже пообещал:

— Как только Лариса вернётся в Звёздный, поговорю начистоту. И во всём, что касается Гусаковых, буду держать в курсе.

На том разошлись.

По окончании трудных переговоров в Киргизской ССР, японцев устроила площадка, но об условиях торговались до последней запятой, Гагарин сел в самолёт и позвонил домой. Над Фрунзе уже расплескалась глубокая ночь, Алла только пришла со службы и собиралась выпустить Жульку во двор.

— Я всё узнала по твоему поручению и, честно говоря, обескуражена. Гусакова обследована в госпитале ВВС и у нас. Если бы родилась на четверть века раньше и русской, именно она бы полетела в космос первой. Здоровье железное. Замечание сделал только гинеколог, осмотрев её саму и рентгеновские снимки, у неё слишком узкий таз, чуть шире мальчишечьего.

— Это не основание отсеять?

— Наоборот! Она выдержала мужские «же» на центрифуге без потери сознания. Кровь меньше отливает. Вынашивать и рожать при такой конституции непросто, зато в космос летать — идеально. Очень худая, но при росте всего сто пятьдесят семь вписывается в нижний предел. Ай-кью не менее ста сорока двух. Уникальная реакция. Занималась экзотической восточной борьбой.

— Карате? Кун-фу? Тхэквондо? Таким, с отбитой головой, точно не место у нас.

— Нет, какая-то чисто борцовская техника без ударов в голову. Вроде джиу-джитсу. Голова у неё неповреждённая, психика устойчивая. В сурдокамере несколько часов пела советские и западные песни, отбивая ритм ладонью, декламировала стихи, но у нас всего сутки провела взаперти, пусть у Берегового её пытают на износ. А что ты против неё имеешь? Что дочка твоего недруга Гусакова? Может быть. Данные для космоса у неё в порядке.

— Да пусть летит… Проблема в другом. Она спит с нашим Андреем. Хочешь себе такую невестку?

— Я её не видела. Нет, наверно. Но, главное, чтоб Андрюша был счастлив. Не будешь же затевать с Гусаковым всякую шекспировщину в духе Монтекки-Капулетти, там все умерли.

— Хорошо. Пока ничего не ясно. Девица лишь первого ноября зачислена в отряд. Спасибо, дорогая!

Вариантов подставить «сопле» ножку ещё предостаточно. Вполне допустимо, что она не столь плоха как кажется. Но ведь ежу понятно, как и для чего затевается многоходовая комбинация: журналисточка первой из женского набора отправится на орбиту на «Салют-12» на стажировку, где-нибудь в восемьдесят седьмом выполнит какую-то практическую миссию, к отбору кандидаток от СССР в программу «Аэлита» окажется фавориткой. Евгений Гусаков, отец первой советской марсианки, получит такие козыри, что, не исключено, будет претендовать едва ли не на генсековский пост! Он не столь хамоват как Хрущёв, но что-то родственное в них есть. Стоит Гусакову или кому-то подобному стать Генеральным, прощай рыночная экономика, прощайте реформы и экономический рост, на «роботронах» АСУ «Русь» будут лишь в тетрис играть.

Ни за что!

Быть может, её станет жалко, мелкая даже не знает, в игру какого масштаба втягивается, пострадает без вины виноватая. Но при таких ставках судьба отдельно взятой журналистки мало что значит.

Пусть пописывает статейки о «битве за урожай», не вылезая из редакции.

Глава 15

15.

Антипова и Гусакова невзлюбили друг друга буквально с первого дня, когда вертолёт высадил женскую шестёрку и двух инструкторов в тайге, выгрузил контейнеры со всяким полезным и улетел.

Капитан ВВС Мисевич, инструктор по выживаю, выстроил женотряд на снегу и объявил вводную:

— Отрабатываем сохранение жизни и здоровья в условиях, когда спускаемый аппарат космического корабля опустился в тайге, как «Восток-1» Юрия Алексеевича. Поскольку до касания земли мы из аппарата не выходим, тренировок по прыжкам с парашютом над лесом не планируется.

— Разрешите обратиться, товарищ капитан? — ввинтилась Антипова, стоило тому допустить секундную паузу. — Но парашютная подготовка в Энгельсе не отменяется?

— Не отменяется. Но экстремальных приземлений нам не надо. Будете заниматься воздушной акробатикой, в свободном падении — как в космосе. Не забегайте вперёд, Антипова. Всему своё время.

Единственная цивильная среди военных авиаторов, Галя явно была разочарована. Ей очень хотелось показать высокий класс в воздухе.

— И так. Разделяетесь на две тройки, каждая — условный экипаж. Вам выдадут по комплекту НЗ из стандартного набора, имеющегося в каждом «сапсане». Сейчас одиннадцать пятнадцать. Нормативы по установке палатки знаете. Далее добываете сучья, разжигаете костёр. Одна берёт коротковолновую рацию, укрепляет антенну на дереве и устанавливает связь с поисковиками. Чья команда справится первой, те — молодцы. Проигравшие ставят палатку инструкторам. Вопросы? Первая тройка: Гагарина, Слюнькова, Петрова, начальник группы — старший лейтенант Гагарина. Вторая тройка: Гусакова, Антипова, Шадрина, лейтенант Гусакова — командуйте. Вперёд, время пошло!

Девушки опрометью бросились к указанным Мисевичем контейнерам с клеймом «ЦПК ВВС СССР», вскрыли их и начали быстро разворачивать палатку. Тройка Гагариной оказалась в выигрышном положении, две из них, пробыв в отряде дольше, куда больше натренировались в установке тряпичного убежища. У Гусаковой такой была Антипова, и лейтенант сразу обратилась к ней:

— Галя! Ты много раз её раскладывала. Командуй, мы поможем.

— Я? Командовать? Ты же у нас командирка.

Палатка приняла нужный вид на минуту позже нормативного срока и на три минуты позже конкуренток, лишь тогда, когда Лариса разобралась в правильной её установке. Мисевич выразительно кивнул троим на следующий контейнер, в то время как Шадрина взялась за рацию, а Гагарина и Слюнькова побежали в тайгу за валежником.

Зато на следующем этапе команды сравнялись. Шадрина забросила провод антенны с земли и никак не могла добиться ответа. Гусакова, размотав провод антенны, скинула куртку и, сжимая конец антенны в острых белых зубах, проворно вскарабкалась на верхушку сосны. Опустившись вниз, уже через минуту отрапортовала:

— Товарищ капитан! Радиообмен налажен! Тайга-6 подтвердила приём радиограммы.

— Молодец, лейтенант. Приступайте к приготовлению пищи. И помните, сами-одни в спускаемом аппарате не приземлитесь, с вами непременно будут мужчины. А путь к сердцу мужчины лежит…

— Лучше пусть стоит, а не лежит, — фыркнула Шадрина, остальные прыснули.

— Если он на меня за полгода на станции внимания не обратил, то на Земле, придушенный тяготением, едва шевелящийся в гравитации… Не, без шансов, — поддержала шутку Петрова.

— Правильно, товарищ космонавт. Вы и так с трудом справились с первыми заданиями. А теперь учтите: все будете обессилены. Если не сможете заняться палаткой и костром, то… Антипова, ваш ответ?

— Не покидать спускаемый аппарат, включить отопление, ждать спасателей.

— Правильно. Что же касается всяких шуры-муры с членами отряда космонавтов, знайте: в космосе секса нет. В период подготовки к полётам — тоже. Мы в отряде только товарищи. Если ваш коллега окажется в критической ситуации, вы обязаны думать трезвой головой, не отягощённой волнением за партнёра по койке. Я — мужчина видный, мой ассистент старший лейтенант Орлов — тем более. Но и с нами — никак.

— Не очень-то и хотелось, — тихо начала Слюнькова, но её перебила Антипова:

— А если вы сами вдвоём в палатке с видным мужчиной Орловым…

— Товарищ космонавт! — Мисевич разозлился всерьёз. — Отставить пошлые шуточки. Мы не на пикнике, а на тренировке по выживанию!

Перекусили, отдохнули, потом инструкторы объявили кросс по свежевыпавшему снегу, он был по колено. Снова выиграл экипаж Гагариной и снова из-за Антиповой во втором экипаже, та явно сачковала.

Вечером перед отбоем объединили еду — НЗ из контейнеров и контрабандные ссобойки, повели необязательные разговоры о том, о сём. Антипова по-прежнему выбивалась из общей струи.

— Галь? Что с тобой? Ездили в Куйбышев, вроде нормальная была, со всеми дружила. А тут как с цепи сорвалась, — Ксению вдруг посетила очевидная догадка. — Месячные скоро?

— Прошли уже. Но на душе тоска.

Болтовня за костром разбилась на кусочки, если кто-то прислушивался к откровениям Галины, то не подавал виду.

Москвичка была крепенькая, невысокая, круглолицая, со светлыми крашеными волосами, но без предательской черноты у корней, она и от природы была блондинистой, только поправила оттенок.

— Что же бередит мятущуюся душу? — спросила Гагарина.

— Отсрочка полёта в космос. Прости за прямоту — из-за вас, блатных. Рассчитывала, что хотя бы через год попаду на «Салют-12», а как увидела в Куйбышеве проект «Салюта-14», вообще воспарила духом. И тут — вторая блатная, метр с кепкой, а наглая как базарный торгаш. Мои шансы урезались. И ещё американцы! И космические туристы! Два-три года буду получать назначение, в лучшем случае, дублёром, там и родить пора, перерыв. Ксюха, не обижайся, ты — клёвая баба, но из-за таких как ты нам ни хрена моржового не светит.

— Не сгущай. На двенадцатую точно свозят. Сначала Титов, потом ещё двое, здоровых как быки, хоть рельсы о них сгибай, не вынесли невесомость. Причём на Земле это не выяснить никак. Богатыри, а на орбите ласты клеят.

— Иди ты! И Герман Титов? К нам в школу приезжал. Думала — герой…

— Он и есть герой. На орбите ему тошно было — не передать словами, терморегуляция накрылась нашим органом, замёрз в сосульку. И всё-таки выдержал, вытерпел до конца. Но в космос никто его больше не пустил, да и он сам не согласился бы, дослужил на административной должности и вышел в отставку. Галь! Всё не так, как кажется. Не лучше, и не хуже, а по-другому. Государству не выгодно держать тебя годами, не зная даже, пригодна ли ты вообще к работе на орбите.

— Пригодна. Я уверена. Не хуже, чем эта прошмандовка, — она кивнула в сторону Ларисы. — Докажу.

— Докажешь, если не сорвёшься. Думаешь, Мисевич, что с нами балагурит и колбаской делится, весь из себя душка, хоть к ране прикладывай? Выбрось иллюзии. Он присматривается и мотает на ус. Если напишет тебе в характеристике, что склочная и конфликтная, спишут.

— Гусакову не спишут! — не унималась Галя.

— Верно. Потому что она избегает ссор с тобой. Сожми зубы и не отсвечивай.

Та согласилась, но решимости хватило ненадолго. Через день после очередного конфликта на пустом месте, без явного повода для ссоры, Антипова обратилась к инструктору.

— Товарищ капитан! Прошу перевести меня в экипаж Гагариной. Поменяюсь со Слюньковой или Петровой либо пойду четвёртой.

— Причина?

— Гусакова — отвратительный командир, не пользующийся авторитетом.

Мисевич усмехнулся.

— Старший сержант Шадрина, ко мне! Скажите, ваше мнение о Ларисе Гусаковой как о командире?

— Умелая, старательная, товарищ капитан. Настойчивая. Я с ней сработалась, — она стрельнула глазами в сторону Антиповой. — А вот с ней не смогла найти общий язык.

— Ясно. Свободна. Антипова! Считайте, вы — в космосе. В закрытом объёме в несколько десятков кубометров. Выполнение задания, да и само выживание экипажа зависит от каждого из его членов. Ваша отправка на станцию обошлась казне Советского Союза в десятки миллионов рублей. Если из-за дурного характера и нежелания слушаться назначенного вам командира вы способны сорвать миссию и создать угрозу личному составу, в космосе вам не место. Всё ясно? Марш на место и слушать Гусакову!

— Ладно…

— Эй! Я знаю, вы — не военнослужащая. Но в армии. Аттестовать вас, имеющую высшее образование, не сложно после первого же полёта. Если вы впишитесь в армейские нормы.

— Есть! Разрешите идти — продолжать тренировку?

— То-то. Свободна.

Гагарина, обязанная следить только за своими двумя подчинёнными, наблюдала и за бунтаркой. Когда выжили в тайге положенные дни, никто не простудился, даже похорошели и разрумянились на свежем воздухе, не чета московскому и подмосковному, Ксения спросила у Мисевича о его мнении по поводу Антиповой.

— Зачёт за тайгу получит. Умолчать, что она испытывает проблемы в общении, не имею права. Но хочу дать ей последний шанс. Она единственная из вашей шестёрки имеет парашютный опыт, даже больше моего. Пусть покажет себя, обретёт уверенность. Обрезать ей крылья рано.

— Но она же заклюёт Ларису!

— Ох, девоньки, вы как таракашки в банке, готовы друг дружке лапки поотрывать. Лариса готова её придушить во сне, но держит эмоции в кулаке. Пусть трижды блатная и цековская, она психологически самая стойкая из вас шести.

— Даже по сравнению со мной? — чуть обиделась Гагарина.

— У вас другая сильная сторона: вы лучше организовали свой микроколлектив. Уверен, и Антипову бы укротили, найдя правильные слова. Вы же врач! А Гусакова — всего лишь журналист, — капитан хитро прижал палец к губам. — Нашей цековской блатной этого не говорим, она очень гордится профессией и журналистским удостоверением «Известий».

Обещанная Мисевичем перемена настроения в Энгельсе была очевидна. Галя царила в воздухе. В первом полёте с чувством превосходства стала последней перед люком и хохотнула, когда Шадрина завопила от ужаса перед шагом в бездну, а Гагарину инструктор вообще бесцеремонно подтолкнул.

Поскольку остальные пятеро были новичками, прыжковая программа шла от простейшего к сложному. Наконец, инструктор, а с ними прыгал «видный мужчина» старший лейтенант Орлов, объявил о начале затяжных прыжков с освоением некоторых элементов воздушной акробатики. Теперь труженик Ан-2, наматывая спираль, забирался тысячи на четыре, близко к предельной для него высоте. Девушки уже без страха прыгали в открытый проём, а вот выпустить парашют не сразу было новым и достаточно жёстким испытанием. Орлов не рисковал и требовал открыть парашют не ниже четырёхсот метров. Далее сработал бы автомат ППК-У.

Антипову прорвало на третий день затяжных прыжков. Она заявила Орлову, что ей не понравилось раскрытие её основного парашюта, «стропы едва не запутались», и вознамерилась лично его уложить. Разговор на повышенных тонах происходил именно в зале для укладки, где подготовленные к заправке парашюты лежали на длинных столах, расправленные во всю длину.

Гусакова резонно заметила: в чём проблема, пусть парашют будет уложен в присутствии Галины, коль она сомневается, и ту прорвало.

— Ты, бл… блатная, будешь мне ещё указывать?

Все повернули головы в сторону ссорящихся и были вознаграждены зрелищем в киношном духе: Лариса уклонилась от летящей ей в лицо пятерни, перехватила Антипову за запястье и швырнула на пол, одновременно вывернув руку на болевой, а сама ногой в шнурованном ботинке наступила ей на голову.

— Гусакова! Оставить! — заорал старший лейтенант.

— Есть! — она отпустила поверженную парашютистку и обернулась к инструктору. — Прошу зафиксировать факт: гражданское лицо напало на офицера в процессе несения офицером службы. Товарищ старший лейтенант! Прошу принять соответствующие меры. Я как командир экипажа отстраняю Антипову от дальнейшего исполнения обязанностей.

— Я же просила перевести меня к Гагариной, — всхлипнула та, поднимаясь с пола и встряхивая рукой.

Орлов оглянулся. Решение должен был принять Мисевич как старший над группой из шести новобранок, одна из которых явно напросилась на отчисление. Но капитан убыл из расположения по каким-то делам, и старший лейтенант не взял на себя ответственность утвердить отстранение Антиповой от занятий, тем более оставался единственный прыжок, зачётный.

Когда случилась трагедия, он, наверно, сожалел. Но было поздно.

Галина, понимавшая, что увольнение из отряда космонавтов практически неизбежно, решила показать себя напоследок — раскрыть парашют на предельно малой высоте. Отключила автомат — ради форса или глупого выпендрёжа, кто знает. Прыгала шестой, пронеслась камнем между раскрытых куполов других девушек, и дёрнула за кольцо позже всех, а основной купол не наполнился целиком. Времени избавляться от него не осталось, Антипова в отчаянии выпустила запасной, он перекрутился с основным и окончательно погасил его.

Когда пятеро приземлившихся космонавток и инструктор избавились от подвесов, они опрометью бросились к бесформенному комку двух куполов, стащили его с тела парашютистки. Галя уже не дышала. Крови не выступило нисколько. Просто лежала с широко открытыми глазами, Орлов опустил ей веки.

Происшествие вызвало нешуточный резонанс. С шестьдесят первого года, когда в сурдобарокамере заживо сгорел Бондаренко, всего второй человек погиб в период подготовки к космическому полёту, к тому же молодая девушка. Как раз накануне визита супруги избранного президента США! Времени более некстати не сыскать. Если только подобная смерть вообще может быть кстати.

Накануне слушаний перед комиссией ВВС Гагарин-старший уединился с дочкой в кабинете начальника ЦПК и спросил в лоб: какова во всём этом роль Гусаковой. Ксения, не стесняясь в выражениях, выразила всё что думала про квалификацию психологов, допустивших психически неуравновешенную Антипову в отряд космонавтов.

— А Гусакова? — не унимался Юрий Алексеевич.

— Проявила чудеса сдержанности. Я бы давно на её месте вырвала этой сучке половину крашеных волос. Прости, понимаю, о покойнице так нельзя. Но это правда. Гусакова не виновата.

— Но она же ей руку вывернула!

— Хотя имела полное право и возможность вывихнуть. Мелкая, тощая, но невероятно сильная.

Он побарабанил пальцами по столешнице.

— Ты же знаешь про сложности моих отношений с её отцом. И что присутствие этой Ларисы в отряде космонавтов может принести вред. Уже принесло.

— Что ты хочешь?

— Давай немного иначе расставим акценты в твоём выступлении перед комиссией. Я не хочу, чтоб ходили слухи: одна блатная выгораживает другую.

— Нет! — Ксения даже вскочила со стула. — Не проси сделать меня подлость!

— Почему ты её намерена защищать? — спокойно спросил Гагарин.

— Потому что девочка не виновата в твоём конфликте с её отцом. Когда ехали в поезде в Москву, рыдала. Знаешь, почему? Сказала: если бы сломала Гале запястье или хотя бы порвала сухожилия, ту бы не допустили к прыжку, и она бы осталась жива! Я ей: ты — дура? Саму ведь могли отчислить, никакой папашка бы не помог. А она: ну и пусть, человеческая жизнь дороже. Даже такой суки и стервы как Галя. Пойми, Лариса — хорошая, не без тараканов в голове, но своя. И — да, такая же как я блатная, и как Андрей, и мы все хотим доказать, что чего-то стоим сами, не только пользуемся происхождением от высшего коммунистического дворянства.

Она плюхнулась обратно на стул. Глаза, предательски блеснувшие слезами, быстро высохли.

— Значит, на твою помощь рассчитывать не могу. Очень жаль.

— Прости. Сам учил меня всю жизнь — не идти на компромиссы там, где на них нельзя идти. Если я предам Ларису, я предам товарища по отряду космонавтов. Какой тогда из меня самой космонавт?

— Ты знаешь, что она соблазнила Андрея? — походил с последнего козыря Гагарин-старший.

— Да, призналась. Как раз после того, как билась головой о вагонное стекло — почему не искалечила Антипову. У них всё не просто. Андрей увидел её родителей и охренел. Поэтому к ней относится вроде и с чувством, но настороженно. К тому же мама Ларисы была категорически против её поступления в отряд космонавтов, отец костьми ложился: ни слова об этом семье Гагариных, иначе нам сунут палки в колёса. Ты, папа, сунешь.

— Естественно, — он не стал отрицать.

— Увидела Андрея в Звёздном только рядом с тобой, раньше никак не могла с ним пересечься, теперь не знает, как ему глядеть в глаза.

Ксения умолчала, что Лариса просила помощи, и отказать ей было невозможно.

Слушания продлились часов шесть, потом девушек предупредили, что их дополнительно будет пытать военная прокуратура. По факту гибели члена отряда космонавтов возбуждено уголовное дело. Очевидно, что крайними оказались Мисевич и Орлов. Первый отлучился из расположения части без уважительной причины, оставив вверенную группу без контроля, второй не отреагировал должным образом на неадекватное поведение обучаемой и не воспрепятствовал её участию в укладке парашюта. Непонятно, чему её учили в аэроклубе, или, быть может, она что-то забыла или перепутала, но стропы основного парашюта запутались и перекрутились. Ей бы запаса высоты — избавиться от основного, девушка бы спаслась. Даже с частично наполненным куполом имела шанс выжить, не выпуская второй, тем более что внизу лежал снег.

Не повезло.

А потом Гагарина, прихватив Гусакову под руку, отправилась искать Андрея, и поиски быстро увенчались успехом — у макета-тренажёра «Салют-11».

— Привет, братец. С моей спутницей ты очень хорошо знаком, в представлении она не нуждается. Бросай! Есть повод забить на дисциплину и режим. Напиться. У нас в общаге никак. Идём к тебе на квартиру.

Он что-то хотел сказать, глядя на Ларису, и Ксения поняла, что та была права, попросив «невзначай» оказаться третьей при их встрече с Адреем.

— Ну… идём.

— Разве так радуются грядущему визиту прекрасных дам? Кстати, брат, у тебя бухнуть есть? Или девочкам самим…

— Самим! — он, порывшись в кармане, достал два червонца и ключ от квартиры. — Ксю, купи что-нибудь по пути, я присоединюсь.

Когда вышли за КПП особо режимной территории, Лариса заметила:

— Он же практически не пьёт.

— За компанию и от радости, что ты к нему вернулась — сто процентов выпьет. Мужики!

— Мужики…

Что-то роднящее женское-солидарное, уже неоднократно мелькавшее между ними, пронеслось в очередной раз.

Ксения купила бутылку коньяка, в ближайшем магазине он был не очень — только грузинский пятизвёздочный, послусладкое «Советское шампанское», сок, фрукты, колбаску, салат. Не уложившись в андрееву двадцадку, добавила своих. В его квартирке ориентировалась свободно, однажды здесь побывав в начале ноября.

— Смотри, какой эстет! — сказала она, инспектируя морозильник. — Лёд имеется.

— Хорошо, что не обнаружила женские трусики. Андрюша мог подумать, что я его бросила, и выписать себе вольную.

— Женщины вообще-то их уносят их на себе, а если оставляют, то только чтоб позлить жену любовника, — с видом знатока сообщила Ксения.

Когда пришёл неженатый и толком не понимающий своего статуса — любовник он или чьё-то прошлое мимолётное увлечение, сели ужинать. Лариса предложила не делить спиртное на мужское и женское, а сделать коктейль три к одному, добавив льда. Наверно, в классических рецептах коктейлей присутствуют и другие ингредиенты, на тот момент не нашедшиеся под рукой, да и пропорции другие, но — и так сошло. Тем более пить чистое шампанское, праздничный напиток, когда тело Антиповой только привезли в Москву на вскрытие, рядом с ним рыдают её родители, вряд ли правильно.

Ксения сказала поминальное слово об усопшей — коротко, но энергично.

— Стервозная баба была, завистливая. Но не заслужила смерти, тем более такая молодая. Помянем!

По причине отсутствия соломинок пригубили прямо из стаканов. Налегли на бутербродики. Несмотря на достаточно уютную обстановку, а Андрей успел неплохо обставить холостяцкое гнёздышко, угловой диван на кухоньке был вполне удобен, в воздухе висело напряжение, ни хозяин, ни Лариса не решались разрядить его, ибо по громоотводу в силу законов физики течёт очень большой ток. Облизав губы после кулинарийного салатика,Ксения снова «взяла микрофон».

— Лариса! А ну быстро говори: «прости меня, любимый», прыгай к нему на колени и целуй. Не то не посмотрю, что ты — каратистка страшная, брата в обиду не дам.

Не готовая к такому резкому повороту, та только пискнула «прости» и свесила чёрную головку, предоставив Ксении возможность разглагольствовать далее. Та лишь придвинула Андрею кувшин с шампанско-коньячной смесью.

— Освежи. Ну, что сидишь, ухаживай. Я вас и мирить, и обслуживать должна?

Коньяк с газированным напитком впитался в кровь гораздо быстрее, чем чистый, дальше стало легче. Уже через пять минут Андрей и Лариса сидели в обнимку. Микроскопическая грудь девушки бурно вздымалась под форменной зелёной рубашкой.

— Ага, голубки! Я — третья лишняя? Терпите. Сейчас ещё накачу, а по форме и в поддатом виде шастать по Звёздном не же-ла-ю. Наливай!

На самом деле, смерть Антиповой продолжала давить на психику. Статистика благополучных полётов в космосе, где никто не погиб, хоть ситуация неоднократно скатывалась к самой грани несчастья, несколько успокаивала. Эта нелепая кончина в очередной раз напомнила: мелочей не бывает, каждый, пусть даже самый малозначительный просчёт чреват деревянным макинтошем.

Ксения, приглушив стресс самым проверенным из народных способов, устроилась на кухонном диване под пледом, игнорируя звуки, доносящиеся из комнаты.

— Ты эгоист, братец. Пригласил бы и мне кого из офицеров. Мирослав куда-то исчез, ну и… на него.

Загадочное молчание бывшего учителя и нынешнего нежного друга было словно знак судьбы, потому что получилось как у Андрея, искавшего Ларису: «в длительной командировке». Даже хуже, Ксения позвонила в ГПТУ и узнала, что тот больше не работает, домашний телефон отзывался только длинными гудками.

История трагедии под Энгельсом закончилась к Новому году: укладчица парашюта, расписавшаяся за правильность его упаковки в ранец, получила два года условно, оба инструктора из ЦПК отделались отстранением от работы и перевод в другую часть ВВС с понижением.

Действия Гагариной, Гусаковой и трёх остальных девушек были признаны правильными, все получили зачёты за парашютную практику с оценками «хорошо» и «отлично», вроде бы для этих космонавток инцидент окончился без неприятных последствий. Но осадок остался.

Глава 16

16.

Как часто бывало в советской космонавтике, да и не только в ней, дата старта к станции «Салют-11» корабля с Андреем Гагариным, дублёр — Аркадий Дворкович, сдвинулась вправо, конкретно — на май. Небезграничные возможности космической индустрии ровно так же, как это было в первой половине и середине шестидесятых, переключились с земных орбитальных программ на приоритетное выполнение дальней программы, то есть всего, так или иначе связанного с «Аэлитой».

В январе восемьдесят пятого марсианская ракета под индексом «Аэлита МОК-2» совершила посадку на Луну в автоматическом режиме, вернулась на орбиту и была возвращена буксиром к станции «Салют-12» для обследования. Неисправности, хоть ни одна не оценивалась как критическая, разбирались одна за другой для внесения изменений в последующие экземпляры.

Из-за отсрочки полёта жизнь Андрея Гагарина в Звёздном вошла в колею, очень похожую на размеренное существование космонавтов резерва, терпеливо ждущих назначения. Конечно, по пять-семь лет никто без задания не просиживал, как это случалось с пилотами из первого и второго набора. Тем не менее, выучив все возможные последовательности операций на «своей» станции, Андрей подчинялся режиму поддержания лётной формы, в феврале даже изгонялся в добровольно-принудительном порядке в отпуск после медицинского обследования, показавшего, что он полностью восстановился после миссии на стационарную орбиту. Ехать никуда не хотел и провёл отпуск в Серебряном Бору, родители постарались уделить ему максимальное время, ходили на лыжах, жарили шашлыки прямо у веранды дома на мангале. На вторые выходные привёз Ларису и Ксению.

После единственной ночи вместе, когда сестра посапывала на кухне, парочка больше не встречалась в Звёздном. Завидев друг друга в городке, перебрасывались короткими фразами, уславливаясь о времени и месте. Девушка выходила на Чкаловскую трассу — за пределы видимости с КПП, где её «случайно» подбирала «Нива». Вместе ехали в Москву, ночевали на Садовом, избегая мест, где могли нарваться на общих знакомых, в огромном мегаполисе такое более чем возможно по закону подлости. В воскресенье, когда у Ларисы заканчивалась увольнительная, Андрей отвозил её к остановке «Бахчиванджи» автобуса, идущего в Звёздный от Щёлковской. Конечно, если бы за ними следила наружка спецслужбы, эти детские хитрости разоблачили бы на раз, а так пока сходило с рук.

Перед приездом подруги Андрей провёл раунд политико-воспитательной работы с мамой, заручившись от неё как минимум нейтралитетом из серии «посмотрим», затем при поддержке Аллы Маратовны подъехал на кривой кобыле к отцу. Было вечер пятницы пятнадцатого февраля, перед выходными, Юрий Алексеевич блаженно развалился в кресле и вытянул ноги в сторону камина, вкусно потрескивавшего дровами, и отхлебнул грог. Тихо бубнел телевизор, ждали своего часа нечитанные газетки — три советские, одна британская и одна американская, в общем, ничто не предвещало неприятного сюрприза, уготованного ближайшей роднёй.

— Милый! — начала его дражайшая. — Сын хотел бы привести завтра Ксюшу с подружкой. Ты не против?

— Почему я должен быть против? Дочь и её подруга — очень хорошо.

— Она и подружка Андрея.

Гагарин-старший отставил грог.

— Вы меня настораживаете. И кто это?

— Ты же знаешь. Лариса Гусакова, — признался Андрей.

Лицо генерала приняло страдальческое выражение.

— Время есть. Может, сходи в кафе, в студенческий комсомольский клуб, сними какую другую девицу. Любой буду рад, даже из… Из Университета имени Патриса Лумумбы. Но не дочери Евгения!

— Евгения Павловича никто и не думал приглашать, — мягко возразила Алла.

— Стоп! Вспомнил. У меня как раз созрела мысль слетать в Днепропетровск. Месяца три там не был. Решено! К понедельнику вернусь.

— Папа, нет. Тебе тоже надо отдыхать. Встречусь с ней в другом месте. Но жаль. Ты её видел, я хотел, чтобы и мама составила о Ларисе своё мнение.

— Сорок килограммов сплошных проблем, вот и всё мнение. Если я скажу «нет», ты не потащишь её к нам в Серебряный Бор?

— Не потащит, — заверила Алла тоном куда более холодным, чем в начале разговора. — Мы встретимся вчетвером на Садовом — Андрей с Ларисой и я с Ксюшей. Не хочешь с нами — твоё право.

— Тем более неприемлемо! Жена! Сын! Это вообще попахивает остракизмом. Говорил: от дочери Гусакова одни неприятности. Сейчас практически ссоримся из-за неё.

— Ты стареешь, Юра. Разменял шестой десяток и стал по-старчески упрям. Не в Ларисе дело, а в твоей неуступчивости.

— Говорят, дочь Глеба Хрущёва вполне симпатичная, не в бабушку с дедушкой пошла, — начал распаляться Андрей, понятия не имевший, есть ли вообще у того негодяя дети. — Отца не видела, он после отбытия пятнахи ссылку мотает. Ты же говорил — любая, кроме Гусаковой?

Он перегнул палку. В глазах Юрия Алексеевича появилось ощущение загнанности.

— Даже в моём доме все против меня!

— Юра, ты не прав. То, что она у нас погостит, не означает, будто можно орать на весь свет: «дочь Евгения Гусакова принята в семью Юрия Гагарина». Наоборот, она рискует. Есть же негласное правило: никаких романов внутри отряда космонавтов. Стоит раздуть историю, что она близка с Андреем, ему-то плевать, кобеляка неженатый, а Ларису если и не выгонят, то переведут в вечные дублёры.

— Скажет, что приехала в гости к Ксении, и та станет на её сторону! Так уже было на разбирательстве по Антиповой.

— А что ты хотел? Наша дочь не умеет поступать непорядочно.

Гагарин обхватил голову руками. В волосах, виднеющихся между пальцами, отчётливо проступили нитки седины. Разумеется, они посеребрились не от этого разговора — гораздо раньше.

У Андрея защемило сердце. Как-то не обращал внимания и не задумывался, что безудержно энергичный и вечно молодой отец тоже начал стареть, как и все его сверстники. Решил было идти на попятную, но услышал:

— Приводи. Только не обижайтесь, если посижу за ужином со всеми и поднимусь к себе.

— Гагарин! — Алла чмокнула его в лоб. — Миллионный раз говорю себе: правильно, что выбрала тебя на тот танец, а не высокого, румяного и сексапильного зенитчика.

— Ты так часто о нём вспоминаешь…

— Да я и в лицо его не узнаю! Спился, наверно, в дальнем гарнизоне. Вспоминаю момент развилки дорог, оказалось, тогда выбирала не парня для танца, а всего жизненного пути. Кто бы мне сказал, что выхожу за мужика, которого протолкну в космонавты!

Юрий Алексеевич, только что снова взявший стакан с недопитым грогом, едва не уронил его.

— Ты? Протолкнула⁈ Да каждый день уговаривала: не смей, не рискуй, опасно!

— Именно! Играла на твоём чувстве противоречия, — Алла победоносно подбоченилась. — Это вы, мужики, прямолинейны до идиотизма. Выигрыш даётся только правильным обходным манёвром. Будь Ксюша здесь, подтвердила бы.

Когда Гагарин-младший привёз и её, и подругу на следующий день после обеда, разговор про «обходной манёвр», естественно, забылся.

— Accidit in puncto, quod non contigit in anno, — отреагировала Алла, когда трое молодых раздевались в прихожей и вешали на плечики гражданские куртки — в выходной день офицерам можно. — Уж не думала дожить до дня, когда Андрей приведёт девушку знакомиться с родителями.

— Если не путаю, на латыни это означает: «В один миг случается то, на что не надеешься и годами», — моментально среагировала Лариса, скинувшая куртку и шарф на руки Андрею. — Чем же ответить… Вот! Beati pauperes spiritu, quoniam ipsorum est regnum caelorum.

— Блаженны нищие духом, ибо им принадлежит Царство Небесное, — изумлённо перевела Алла. — Из Библии, кажется. Девочка, к чему это?

— Нужно было ляпнуть что-то умное и обязательно на латыни, ничего другого не вспомнила. Я тоже рада вас видеть, Алла Марковна и Юрий Алексеевич.

Все улыбнулись, даже хмурый Гагарин-старший на миг посветлел челом.

Прошли в зал, оттуда в кухню-столовую.

— Мама… Котлетки! — возрадовалась Ксения.

— Возьмёшь и ты отпуск, тоже сделаю. Вместе сделаем.

— Ну, раз в космосе не только исследователи, инженеры и врачи, а ещё и журналист, скоро запустим повара, — неуклюже вставил Юрий Алексеевич, пока рассаживались.

— Папа, не преувеличивай по поводу журналистики! Ты читал её первую статью про пуск МОК-1 с Байконура и интервью с Андреем? Мы же с девочками их на цитаты разобрали! «Ракета стартовала со стартового стола, и затряслись все столовые приборы», — Ксения ядовито назвала ещё несколько ярких ляпсусов и потому, что себе позволяла, Гагариным-старшим стало очевидно — считает Гусакову подругой, чужого человека так бы не подкалывала.

— Да, стыдно, — не пыталась отнекиваться Лариса. — Часть косяков — мои, там и редактор удружил, не без этого. Но я вам хрестоматийный случай расскажу, и поймёте, почему не посыпаю чёрную голову пеплом. Как-то репортёр «Известий» писал репортаж про подвиг лётчика, посадившего неисправный «Ту-134» в сложных погодных условиях. Редактор счёл: тема профессиональная, вдруг закрались ошибки, и пригласил профессионального лётчика в консультанты. Тот прочёл и за голову схватился. Говорит: не командир корабля, а командир воздушного судна, КВС. Не вышка, а командно-диспетчерский пункт, КДП. Самолёт не взбирается вверх, а кабрирует, поднимая нос на заданный угол тангажа. И так далее. В общем, читатели «Известий» прочитали статью и закидали редакцию возмущёнными письмами, потому что текст получился примерно такой: КВС связался с КДП и уменьшил тангаж на глиссаде. А в газете «Знамя Труда» эту же историю рассказали простым языком, пусть с ошибками, но без всяких КВС-КДП и прочих АБВГД. Её читатели пришли в восторг!

— А кто знает, как работает бустер руля высоты в хвостовом оперении, пусть читает «Авиация и космонавтика», — поддержал Андрей.

— То есть вы за воинствующий непрофессионализм? — хищно сощурился Юрий Алексеевич.

— Зачем? — вступилась Ксения. — Лариса пишет очень бойко. Потом показывает начальнику подготовки нашей группы, тот вычёркивает ошибки и сведения, составляющее гостайну. Она права — газета выходит для массового читателя, не знающего, чем тяга отличается от удельного импульса, ему и не надо знать. А вот что космонавты — герои, и что мы готовы к новым высотам навстречу XXVII съезду КПСС да выполняем решения предыдущего, она умеет сказать не суконным стилем, а человеческим языком.

— … Вроде «блаженны нищие духом», — подвела черту под дискуссией Алла. — Хватит! Все едят котлетки и вспоминают детскую поговорку «когда я ем — я глух и нем».

— Мама! Ксю не даст соврать — в отряд космонавтов не берут дефективных глухонемых.

Алла сделала вид, что сейчас треснет его ложкой, но вместо этого кинула сыну вторую котлетку в тарелку.

Кроме этого длинного спича, Лариса больше молчала, замечания вворачивала очень редко, но в тему. Несколько смешалась, когда речь зашла про её таланты в рукоприкладстве, правда, фамилия Артюховой не вспоминалась.

— Мой вес, как говорила тренер по гимнастике, боевой, то есть оптимальный для соревнований, всего тридцать девять. Что называется — вес пера. Вот меня папа и устроил в группу самообороны для девушек на основе приёмов джиу-джитсу и тхэквондо. Клянусь, я никогда не получала сильных ударов в голову. Даже не знаю, как это в боксе говорят, умею ли держать удар. Влепить — да, могу. Или впиться пальцами в болевую точку. Правда, с сентября ни разу не посещала спортзал. В общежитии держу перчатки и лапы, прошу Ксюшу помочь и пытаюсь поддерживать форму… Нет, космос важнее. И вас очень прошу, Юрий Алексеевич, я вот откровенно рассказала, не используйте это знание мне во вред.

За столом повисла тишина. Лариса, до этого мига сама деликатность, вдруг влепила по болевой точке — словно с ноги в прыжке.

— Почему я должен поступать вам во вред? — медленно и веско выговорил Гагарин-старший.

— Давайте начистоту. Я очень люблю отца, но он — человек сложный. И его отношения с вами — тоже сложные. Юрий Алексеевич, умоляю, не впутывайте нас с Андреем в ваши схемы. Мы оба вполне способны служить и летать. Не справится он или не справлюсь я — выгоняйте из отряда к чёртовой бабушке. Но только, пожалуйста, не из-за интриг моего папы.

— Что ты понимаешь под «интригами»? — обескураженный её выплеском откровения, Гагарин перескочил на «ты», хоть мог гораздо раньше, но подчёркивал официальной вежливостью дистанцию.

— Он — профессиональный партаппаратчик. Ничего, кроме как партаппаратить, не знает, не умеет, не желает. Поставьте его командовать поворотом северных рек — возьмётся. И, наверно, даже добьётся успеха. Будет кричать, кого-то бранить, угрожать, не всегда понимая сам, кого и за что распекает. Как все, подобные ему, я насмотрелась в нашем окружении.

— Да. Воинствующий непрофессионал командует профессионалами.

— И методы у него свои, что я и назвала «интригами». Но позвольте мне и Андрею остаться в стороне. Я — другая. Захотела заниматься журналистикой и закончила журфак с отличием, пусть и не первая на курсе. Надо писать о космонавтике живо, но без «столовых приборов» — завербовалась в Звёздный. Поверьте, я ни вам, ни Андрею не принесу зла.

— А если получишь редакционное задание написать о морских глубинах, с отличием выучишься на дельфина? Ладно… — Гагарин чуть отошёл. — Обещаю, ничего личного и предвзятого. За то, что ты — дочь Гусакова, ответственности не несёшь.

— Как будто это преступление, — фыркнула Алла. — По всем меркам — девочка из хорошей семьи.

— … Но если оступишься, ответишь наравне со всеми. Ни заступничество папы, ни даже мольбы Андрея ничего не изменят.

— Именно этого я и добивалась. Спасибо, Юрий Алексеевич!

— За это стоит выпить, — выдохнул с облегчением Андрей.

Когда в воскресенье отвёз обеих космонавток в Звёздный и вернулся домой, мама его огорошила:

— Ты знаешь, она мне понравилась. Но для тебя слишком умная.

— То есть я — дурак⁈

— Дело в другом. Когда нас накрыла мода на подписные издания, вы с Ксенией меня почти не поддержали. И что теперь? Я настояла. У нас обширная библиотека! Вон, у папы в кабинете шкафы от книг трещат. Но у многих странички не раскрыты ни разу, возьми — сам убедишься. Лишь я сама да Ксюша иногда, вы с папой больше по приключениям. Когда показала Ларисе, та сказала: у них дома ещё больше.

— Подтверждаю, видел.

— Так она прочла их все! Я завела её в нашу библиотеку, стала брать книжки как старых знакомых, говорила, что её зацепило, что нет… Дай нам время, мы бы с ней до утра ворковали. Она от корки до корки знает не только лёгкое чтиво вроде Жюля Верна или Джека Лондона, но и Чарлза Диккенса, Томаса Манна и Генриха Манна, Ромена Роллана, Вильяма Шекспира, Генриха Гейне, Виктора Гюго. Отрывок из «Планеты людей» Антуана де Сент-Экзюпери продекламировала наизусть. Сын! Не упусти её. Даже если папа ляжет поперёк и заголосит: только через мой труп!

— В самом деле?

— Поголосит и отползёт.

Сам Андрей не удостоился повторного приглашения к Гусаковым, и уж тем более немыслимо представить совместные посиделки Гусаковых и Гагариных. На душе отлегло, правда, впереди маячила неприятная перспектива расставания. Его полёт рассчитан на три месяца пребывания в космосе. Лариса отправится на другую станцию — на «Салют-12», пробудет там около месяца.

Береговой кинул её на космотуристов, девушка немного болтала по-английски и довольно быстро усовершенствовалась. Не реже раза в месяц «Известия» получали развёрнутые репортажи о приключениях американца, американки, англичанки и одного немца в России, каково им приходится в центрифуге, в барокамере, термокамере и сурдокамере, а также в «камере повышенной влажности», то есть в русской бане. Один из миллионеров, раза в два с половиной старше, даже подбивал клинья к «рашн мини», обещая увести на Запад после полёта, если скрасит его одиночество в гостиничном номере после окончания дневных тренировок, потом без обиняков предложил тысячу долларов.

Рассказывая об этом Андрею, напомнила:

— Помнишь, ты говорил моей маме — если ей надоест журналистика, пойдёт сниматься в кино. Оказывается, валютной проституткой выгоднее. Мистер Смит даст личную рекомендацию в отдел кадров проститутошной.

А после жаркой и продолжительной борьбы в кровати, всегда приводящей к одному и тому же финалу, гордо добавила:

— Ну и как тебе с женщиной, стоящей тысячу баксов за ночь?

Он нашёлся:

— Если бы согласилась, то явно бы продешевила.

Справедливости ради, фигурой Лариса вышла, что называется, на любителя. Причём любителю пышных форм точно бы не приглянулась. Грудь весьма невелика, попа — маленькая, упругая, словно стыдящаяся родства с гордыми объёмами Ираиды Павловны. На впалом животике чётко прорисованы мышцы пресса. При всём этом была очень органична и в покое, и в движении. А, главное, оба партнёра перешагнули рубеж, когда не без придирчивости присматриваешься к соратнику по интимному единоборству, продвинувшись гораздо дальше. Оба желали только друг друга и с удовольствием утоляли желание.

Время летело очень быстро, выходные проскакивали как секунда, будние дни до следующих выходных тянулись куда медленнее. Андрей давно признался себе, что их отношения давно преодолели черту, до которой можно сказать «просто встречаемся». Если бы продолжали службу на Земле, самое время делать предложение.

Но их обоих ждал космос.

Никто, кроме семьи Гагариных, не знал о «предосудительной» связи между двумя членами отряда космонавтов. Известна была лишь дружба между Гагариной и Гусаковой, крепкая вопреки слухам о сложностях между их родителями.

Как бы то ни было, минул Первомай. Гагарин и Дворкович вернулись в Звёздный, выполнив обязательный ритуал по посещению Мавзолея.

Когда космонавт и его дублёр садились в автобус, готовый к отъезду во Внуково, Ксения обняла брата за шею.

— Очень жду тебя. Она — тоже.

Лариса только смотрела издали.

На Байконуре, заняв место в «сапсане», всего один в довольно просторной кабине на четверых, Андрей понял, что грустит, но грусть — светлая. Конечно, расставание — это испытание. Но он занят любимым и единственно важным для его профессии делом — летит в космос. Его девушке предстоит то же самое. Если они когда-нибудь поженятся, это будет первая космическая семья в истории человечества! Главное, чтоб оба нормально выполнили свои задания.

Когда пел обязательную «Отпусти тормоза, и Земля на мгновенье замрёт…», слушал последние переговоры перед «ключ на старт», то же самое, что «от винта» на заре авиации, он счастливо улыбался.

Андрей даже представить себе не мог, чем обернётся этот полёт ему и им обоим с Ларисой. Привычные действия по ремонту и наведению марафета внутри вполне рабочей станции, а не инвалида «Салют-13», даже без выхода в открытый космос, который космонавту-одиночке воспрещён, казались рутиной, из которой складывается скромный подвиг покорителей земной орбиты.

Тело ракеты пронзила вибрация набирающего тягу двигателя РД-700 первой ступени, «задрожали столовые приборы».

— Поехали!

— Корунд, я Заря-1. Желаю успешного полёта.

Огромный белый цилиндр с ярчайшей звездой на нижнем конце набрал высоту, накренился к востоку и исчез с глаз провожающих.

Глава 17

17.

Посадка самолёта на Луну должна выглядеть, как минимум, неожиданно. Там нет атмосферы, короткое крыло ракетоплана смотрится ненужной декорацией.

Гагарин знал, что за представлением наблюдают сотни миллионов глаз, американцы превратили его в настоящее шоу, что несказанно злило. А что поделать? Сотрудничество с NASA — необходимая реальность, значит, с их пожеланиями и стремлением к театральной показухе придётся считаться.

Шаттл «Колумбия» вышел на окололунную орбиту, притащив в объёмном грузовом отсеке двухместный спускаемый аппарат советского производства, спроектированный для миссии «Аэлита» диаметром четыре с половиной метра. Он, в отличие от тонкостенного марсианского проекта, был оборудован достаточно толстой защитой, способной не только длительное время защищать обитателей от солнечного ветра и излучений, долетавших из глубины космоса, но и выдержать удар вспышки на Солнце. Кроме того, в челноке имелся дополнительный модуль диаметром четыре и длиной пять метров — будущая медико-биологическая лаборатория. Кормовая часть челнока содержала резервуары с керосином и сжиженным кислородом. В обычной конфигурации три основных двигателя корабля жгли горючее и окислитель из здоровенного одноразового бака, присоединённого к брюху самолёта. Для полёта к Луне шаттл получил запас топлива, позволяющий работать этим двигателям и после сброса бака — ценой уменьшения полезной нагрузки. Кормовые гептиловые движки, придававшие поступательное движение, исчезли, но это малое утешение, потому что пришлось заменить и значительно усилить дополнительные двигатели в носовой и кормовой части, придавшие космическому аппарату свойства палубного истребителя «Харриер» для вертикального взлёта-посадки.

Схему полёта, для советской стороны ценную испытанием марсианского спускаемого аппарата, Гагарин считал пижонством. Всё это хозяйство доставить к Луне ионным буксиром дешевле и проще, им же утянуть обратно. Американцам свербело осуществить посадку и взлёт челнока непосредственно с поверхности небесного тела, а не только покружиться по орбите. Необходимость поднять с Луны десятки тонн массы ракетоплана, для чего нужны мощность и топливо, съела возможность привезти на поверхность тонны полезностей. Тот же модуль из-за урезания допустимой массы путешествовал пустой как барабан, вынуждая довозить оборудование дополнительно и монтировать в походно-космических условиях, а не в цеху.

Подготовку к этому полёту они начали задолго до контракта с советским правительством, но чисто в советском духе: нагородить себе трудностей и героически их преодолеть. Конструкция шасси ракетоплана не позволяла их выпускать более одного раза за полёт, потому что гондолы шасси прячутся за плитками теплозащиты, разрушаемой выходящими стойками перед заходом на ВПП. То есть поверх теплового экрана аппарат обзавёлся титановой рамой, принимавшей его вес, в шестеро меньший, чем на Земле, но всё равно огромный. Зачем? Небольшая одноразовая ракета вроде той, что применялась по программе «Аполло», вполне бы вернула людей на орбиту в просторный салон «Колумбии», спокойно обождавшей бы на орбите.

Ладно, вы платите — вы и играете по своим правилам, махнула рукой советская сторона.

После шести витков вокруг Луны лётчик-космонавт СССР Иван Лавейкин и астронавт-исследователь NASA Джоан Витенберг перешли из кабины шаттла в спускаемый аппарат. Роботизированная рука извлекла его наружу и выпустила в свободное плавание. Через сорок три минуты он благополучно прилунился в кратере Шеклтон на южном полюсе.

Козлов может рукоплескать себе и коллективу, подумал Гагарин, но только похлопывая по столешнице единственной рукой. Техника, собранная на «Прогрессе», отработала безукоризненно.

Спускаемый аппарат застыл на гребне кратера и развернул панели солнечных батарей, на Марсе практически бесполезных из-за большего расстояния от Солнца и песчаных бурь, а здесь вполне уместных. Когда опала пыль, вздыбленная ТДУ мягкой посадки, камеры передавали чрезвычайно контрастную картину: ярчайший свет на солнце и беспросветная антрацитовая тьма в тени. В свете прожектора объективы выхватывали днище кратера, его ближайшую к кораблю часть, сравнительно гладкую и полого уходящую вниз.

Здесь, в царстве вечного холода и чёрных теней, скопились кубические километры льда, составляющие для нескольких поколений запас кислорода для дыхания, воды для питья и топлива для кислородно-водородных ракет, опускающихся сюда на дозаправку. Со временем в кратер опустится достаточно мощный ядерный генератор, обеспечивающий нагрев льда до жидкого состояния и электролиз.

А пока на Земле с континента на континент перекатывались волны восторга, люди вернулись на Луну после длинного перерыва, теперь не наскоком — всерьёз и надолго, озаботившись развёртыванием постоянной обитаемой базы.

Правда, пока эта база будет оставлена — до прибытия следующей миссии с новыми грузами.

Через сутки интернациональная пара развернула шлюз и совершила первый выход на лунную поверхность. Американка вопила в эфир I’m happy! I’m so happy! Мол — счастлива до невозможности. Советский космонавт, переждав всплеск её энтузиазма, приступил к главному — уточнению места посадки для «Колумбии».

Одиннадцатого мая первая леди США удостоила ЦУП в Звёздном городке личным присутствием, первый сэр США тем же самым осчастливил Хьюстон, хоть оба могли следить за посадкой по Ти-Ви из Белого дома, прямую трансляцию вели все федеральные каналы Соединённых Штатов и Центральное телевидение СССР. К высадке на Луне интерес подогревался несколько искусственно, он, конечно, не мог соперничать с ажиотажем времён посадки Гагарина и экипажа «Аполло».

Генеральный секретарь ЦК КПСС не посетил Звёздный, ограничился ролью телезрителя, и Юрий Алексеевич впервые в жизни оказался благодарен Гусакову, приставленному к главной феминистке западного полушария и принявшему на себя шквал её красноречия. В отличие от дочери, он по-английски не знал даже «ез, ыт ыз» и «окай», поэтому слушал переводчика и раз в несколько минут вставлял нечто безумно уважительное. Нашедшая столь благодатные уши, миссис Мондейл прониклась к толстому чиновнику неподдельной симпатией, похоже, частично простила ему, что он — мужчина. Они идеально подходили друг другу ещё и в силу одинакового уровня понимания космической техники, примерно нулевого.

Гагарин случайно подслушал, как американку прозвали сотрудники ЦУПа — очень неприлично, используя первые четыре буквы её фамилии. Поделом!

Та замолкала сравнительно надолго лишь в самые значимые моменты, прижимая наушник, транслирующий переговоры на английском языке или с английским синхронным переводом. На все американские каналы, на Великобританию и на остальной англоязычный мир вещала, естественно, женщина, в силу политкорректности — чернокожая и бодипозитивная.

— Русский майор Ловеукин и астронавт США мисс Витенберг установили причальный маяк в ста восьмидесяти ярдах от русского посадочного модуля, — рассказывала Опра Уинфри. — После выгрузки биологического отсека из шаттла специальной роботизированной рукой этот отсек будет доставлен к станции на колёсном шасси. Его масса на Земле составляет две тонны, но на Луне она в шесть раз меньше.

Ещё одна… гм… большая специалистка, подумал Гагарин. Масса везде одинаковая, на Луне меньший вес.

— Расстояние в сто восемьдесят ярдов выбрано не случайно, — продолжала щебетать Опра. — Если дальше, то увеличивается дальность транспортировки отсека. Если ближе, существует риск повредить русский посадочный модуль, где, напоминаю, находится гражданка США.

То есть, не будь американки на борту, по логике Уинфри, можно ронять челнок хоть на крышу спускаемого аппарата. С кем мы сотрудничаем!

По лицам ближайших операторов Гагарин видел — они представляют себе примерно то же самое.

А ещё передачу с Луны в американской обработке слушали экипажи станции «Салют-12», куда отправлялась Ксения, «Салют-13», где шли биологические эксперименты в интересах совместной с NASA программы «Аэлита-Барсум», и Андрей, единственный космонавт на станции «Салют-11». Симпатии к партнёрам точно не прибавится. Одна бездумная реплика телекомментаторши, пусть брошенная в эфир без злого умысла, способна порушить длительные усилия Госдепа, теперь и высшего руководства державы, пытавшихся представить Соединённые Штаты белыми, пушистыми и любящими всё человечество.

Соврала она и про сто восемьдесят ярдов, точнее, не сама, ей написали такой текст, и женщина шпарила, глядя на пробегающие по монитору строчки. Разницы — тащить биомодуль со ста или трёхсот ярдов нет никакой, аккумуляторы шасси рассчитаны на преодолении мили на Луне. Но именно на таком расстоянии и в нужном ракурсе камеры спускаемого аппарата запечатлеют «Колумбию» в самом выгодном виде, пока её не укроют вихри пыли, поднятые гептиловыми двигателями вертикальной тяги.

Показуха! А когда её слишком много, повышается шанс, что какая-та ложка дёгтя испортит цистерну мёда.

Для начала все, кто в теме, заметили, что челнок, зависший под красивым углом к камерам спускаемого аппарата, как-то слишком долго не торопился прилуниться, затем… Затем набрал высоту и начал быстро увеличиваться на экране.

— Заря-1! Челнок идёт прямо на нас! — тревожно воскликнул Ловейкин.

Его отчет с запозданием на секунду с небольшим пришёл по каналу связи, не соединённому с вещанием на широкую публику. Почему продвинутая американская автоматика на шаттле взяла пеленг на передатчики спускаемого аппарата, а не на причальные маяки, следовало выяснить потом.

— Кедр-1, Кедр-2! Я — Заря-1! — Гагарин выхватил микрофон у оператора и отдал самую важную на тот момент команду: — Немедленно покинуть спускаемый модуль! Бегите прочь!

Даже миссис Ман… в смысле — миссис Мондейл въехала, что шоу развивается не по сценарию, и примолкла.

— Прямую связь с Хьюстоном, живо! — Гагарин перешёл на английский, не совершенный, но вполне понятный. — Хьюстон, ваша грёбаная «Коламбия» садится прямо на наш аппарат! Вверх, немедленно вверх!

Сам сжал пальцы так, что ногти врезались в ладони. Пока Иван понял, что туша челнока вот-вот сомнёт их скорлупку, а пламя из сопел ещё раньше сметёт антенны и солнечные батареи, пока дошёл сигнал до Земли, пока Гагарин отдал им приказ на эвакуацию и связался, наконец, с Хьюстоном, а оттуда сигнал ещё пока долетит до Луны… Секунды, секунды, секунды…

Экраны заволокло мглой. Триумфальную посадку космического самолёта камеры не показали. Опра Уинфри, Гагарин совершенно зря упрекал её в тупости, чётко сориентировалась. Или просто прочла следующие строки на мониторе, они оказались кстати.

— С гордостью сообщаю: посадка спейс-шаттла «Колумбия» проведена успешно. Мы снова показали всему миру, что в космической технике сильны как никогда. Боже, храни Америку. С вами была Опра Уинфри.

А в ЦУПе десятки людей напряжённо всматривались в экраны, затянутые мглой. Если они подёрнутся рябью помех, означающей, что связь пропала, спускаемому аппарату пришёл пушистый северный зверёк по имени песец. Осталось надеяться на чудо, что Иван и Джоан, перекрыв все известные нормативы по облачению в скафандры, успели выбраться и сбежать с места катастрофы.

— О’кей, Хьюстон. «Коламбия» прилунилась. Пыль оседает. Вижу спускаемый аппарат русских примерно в ста ярдах по правому борту.

Камера челнока показала медленно проступающий из-за облака пыли контур этого небольшого сооружения и две фигурки в скафандрах рядом.

Как отлегло…

В ЦУПе кричали русское «ура», даже американская леди. В Хьюстоне наверняка радовались не меньше. Оказалось — рано.

Солнечные батареи спускаемого аппарата вышли из строя необратимо, задетые реактивной струей, они не дали напряжения в бортовую сеть, хоть Джоан пыталась протереть их тряпкой как заправская домохозяйка из какой-нибудь Оклахомы. Но, что ещё хуже, набор высоты, маневрирование над лунной поверхностью, над спускаемым аппаратом и третий заход на посадку спалили остатки топлива в челноке. По плану, корабль должен был приподняться над лунной поверхностью, произошло бы включение трёх кислород-керосиновых ЖРД главной тяги, передние двигатели задрали бы нос, сообщая нужный угол тангажа для кабрирования, и самолёт улетел бы с Луны в сторону Земли.

А теперь улететь не на чем. Нет, конечно, там кое-какие капли остались, но на весь комплекс задач — подъём с поверхности, разгон к Земле, коррекция траектории, маневры для выхода на околоземную орбиту или входа в атмосферу — не хватит никак, ни при каких вариантах.

— Прикажите перелить часть топлива из маршевых двигателей в баки двигателей коррекции! — первой предложила идею спасения экспедиции первая леди, и даже Гусаков удивился, откуда она знает столько технических терминов. Нахваталась, наверно. Но даже переводчик знал, что идея неосуществима, он и объяснил.

— Весьма сожалею, миссис Мондейл. Три основных двигателя спейс-шаттла питаются керосином и сжиженным кислородом. Остальные рассчитаны на метил-гидразин и тетраоксид азота. На керосине они не заведутся точно так же, как бензиновый автомобильный мотор не заработает на дизельном топливе.

— Вот бы Глушко обрадовался, что гептиловым вонючкам нашлось применение, — шепнул Гагарину Береговой. — Что делать-то будем? Готового корабля для спасательной экспедиции на Луну нет ни у нас, ни у америкосов, ни на орбите. Нужен мозговой штурм. Любые идеи, хоть бредовые на первый взгляд.

А у нас нет единого мозгового центра вроде NASA, о чём писал в ЦК и обсуждал с Козловым! Гагарин кусал губы, лихорадочно выискивая выход. Наконец, принял промежуточное решение.

— Вахтанг Дмитриевич! Принимайте управление полётом. Мне нужно посоветоваться с высшим начальством. Для начала нужно выяснить, сколько у нас времени. На челноке должно быть достаточно воды, воздуха, пищи, энергии. Но если Солнце начнёт шалить, в «Колумбии» их зажарит заживо.

— Так точно, Юрий Алексеевич! — Вачнадзе, подумав, предложил вполне здравую вещь. — Если эта амэрыканская игрушка никуда не улетыт, давайте спрячэм её в тэнь!

Именно… Коль «Коламбии» не суждено вернуться на Землю, гидразина хватит в ней чуть приподняться на раме и двинуть по склону кратера вниз — хотя бы на пару километров к южному полюсу, туда, где на поверхность Луны не падают ни солнечные лучи, ни отражённый от Земли свет. Если солнечный ветер дунет с силой настоящего шторма, как дважды случилось в восемьдесят четвёртом, удар заряженных частиц будет значительно ослаблен…

Из Хьюстона ответили, что пока рассматривают вариант доставки гептилового горючего и азотного окислителя беспилотным аппаратом, поэтому не хотят лишать «Колумбию» возможности взлёта с Луны и приземления.

Всё понятно. Если Опра заверила весь мир, что прилунение произошло успешно, американцы до последнего не захотят признать, что облажались и вынуждены бросить челнок. По большому счёту — списать в утиль.

А если не получится его вернуть? Тоже что-то придумают, «планы поменялись, русский спускаемый аппарат не оправдал ожиданий, „Коламбия“ послужит основой для национальной космической базы, по существу — первой американской колонии на Луне, Боже, храни Америку». Или что-то в том же духе, умение пудрить мозги у них доведено до абсолюта.

Из кабинета Берегового, воспользовавшись телефоном с золотым гербом на диске, Гагарин набрал Генерального секретаря ЦК КПСС. Шкабардня, чью фамилию бесчисленное количество раз исказили все иностранные СМИ планеты, находился на месте и ответил сразу.

— Михаил Сергеевич, это Гагарин. У нас ЧП крупного масштаба, с возможными негативными последствиями для геополитики. У вас есть время выслушать?

Из трубки донеслось, как генсек, знавший, что Юрий Алексеевич не станет говорить подобное по пустякам, выгнал посетителей из кабинета.

— Слушаю.

— Американцы при посадке спейс-шаттла на Луну существенно повредили наш спускаемый аппарат и выработали топливо, предназначенное для взлёта. Два их астронавта и наш космонавт застряли на поверхности. Ресурсов у них ориентировочно на двадцать суток, уточняем, можно ли растянуть на большее время. Средств для немедленной эвакуации нет. «Прогресс» рассчитывает, сколько недель понадобится на подготовку пуска «Энергии», американцы соображают, как забросить топливо на Луну.

— То есть шансы на спасение есть?

— Пока только умозрительные, Михаил Сергеевич. Конкретный план выхода из аварийной ситуации не выработан. Изучаем варианты.

— То есть обгадились американцы, не мы?

— Так точно.

— Юрий Алексеевич, я так понимаю, у вас сейчас аврал.

— Конечно, Михаил Сергеевич.

— Насколько необходимо ваше личное присутствие в Звёздном?

— По этикету должен находиться при миссис Мондейл. Правда, вокруг неё вьётся Гусаков. Я всё время на связи через телефон в машине.

— Значит… — он на пару секунд сделал паузу. — Берите максимальное сопровождение, я дам команду МВД обеспечить зелёную улицу, дуйте скорее в Кремль. Сюда же вызову Иванова и из международного отдела ЦК. Ситуация уникальная… Бегом!

— Хорошо, что в мае не бывает гололёда, — сказал водитель Гагарина, именно ему выпало исполнять генсековское «бегом».

Тридцать первые «волги» неслись со скоростью сто двадцать по внезапно опустевшему шоссе. На перекрёстках виднелись вереницы машин, задержанные милицией, некоторые сигналили так, что их возмущённое би-би прорывалось поверх воя гаишной сирены из головного авто их кавалькады. Проклинали, наверно. У каждого свои дела, стократ для него персонально более важные, чем интересы державы. Эгоисты!

Когда уже неслись по Москве, позвонил Береговой.

— Юрий Алексеевич, кажется, ваш сын предложил самый разумный вариант. Чертовски рискованный, зато реальный и быстрый. Выслушаете?

— Нет, Георгий Тимофеевич, уже свернули к Кремлю. Советуйтесь с американами, принимайте решение.

Слово «американе», в память о великом Сергее Павловиче Королёве, вошло в обиход как ироничный синоним официального «американцы» и прижилось, впору вставлять в словари.

Отключившись от основных своих дел, космических, Гагарин влетел в резиденцию Генерального секретаря, в бывший свой кабинет, запыхавшийся. Предполагал, что от космоса не уйти, всё взаимосвязано, и не ошибся.

Ситуацию разъяснил Иванов, бодрый ветеран дипломатического и КГБшного поприща, глава МИД СССР.

— Такая у нас шахматная позиция, Юрий Алексеевич. Как вы знаете, с республиканцами мы не договорились по проблеме строительства нефтяного терминала Бандар-Джаск в Иране. Коль Иран — страна подсанкционная, любой танкер, заправленный нефтью в его порту, независимо от происхождения нефти, может стать жертвой «защиты свободы и демократии». А экономика проекта рисовалась очень интересная. Если построить порт в этой гавани и прогонять там до миллиона баррелей в сутки… Простите, не оттуда начал. Наша нефть из Тюмени хуже норвежской, считается более тяжёлой, даже на наши заводы поступает только после перемешивания с лёгкими сортами, например, добываемыми на Кавказе. Такая смесь продаётся немного дешевле выкачанной из Северного моря, но дороже, чем сибирская. Схема очевидна — мы перебрасываем трубопроводную нефть по Ирану до Бандар-Джаска, доливаем к ней купленную у Ирана и продаём, как конъюнктура сложится. Что важно, персидская нефть нам обойдётся дешевле, чем себестоимость тюменской. Из-за санкций при гарантии объёмов хотя бы сто-двести тысяч в день они уступят свою по очень хорошей цене. Куда им деваться?

— А теперь некуда деваться товарищу Уолту Мондейлу, — продолжил Шкабардня. — Как только вы предложите решение, как подчистить за ними на Луне, мы положим в Госдеп проект рамочного соглашения по продаже в Штаты советской нефти, загружаемой с терминала Бандар-Джаск, с восемьдесят девятого года. Как раз построим нефтепровод, порт, а также терминал на нашей стороне трубы.

— У них интересная политическая система, — добавил Иванов. — Формально президентская избирательная компания начнётся в восемьдесят седьмом, а в реальности уже стартовала. Республиканцы припомнят демократам, что при Рейгане отлично летали челноки, утирая нос русским, но почему-то именно Мондейл, вопреки здравому смыслу, кинулся Советам в объятия, и как результат — ЧП на Луне. Минус сколько-то процентов голосов выборщиков в ноябре восемьдесят восьмого. Москва кишит иностранными журналистами. Им дай хоть одну строчку информации, что «Колумбия» потерпела аварию, начнётся светопреставление. И не только из-за технической неисправности. На весь мир заявили: посадка прошла успешно! Неужто соврали? И кому! Народу Соединённых Штатов, налогоплательщикам, содержащим NASA с воистину космическим бюджетом.

— Но одного шантажа мало, и об этом я хотел сказать вам, Юрий Алексеевич. Поэтому, простите, сорвал из Звёздного в столь горячее время. Не хотел доверить стольважный для страны разговор даже спецсвязи. Кроме меня и товарища Иванова в замысел не посвящён никто. Так как будем спасать застрявших?

— Береговой мне доложил, что возникла первая рабочая идея, Михаил Сергеевич. Позвольте уточнить у него, какая она и на какой стадии.

— Уточняйте!

Генеральный секретарь придвинул к Гагарину свой телефон с золотым диском. Начальника ЦПК на месте не застали, но он буквально через три минуты перезвонил сам.

— Юрий Алексеевич! Только воспримите предложение хладнокровно. Ваш Андрей предлагает срочно восстановить лётную годность ракеты МОК-2, срезав у неё обитаемый объём, и вместо него приварить стыковочный узел для спускаемого аппарата от «сапсана».

— Бред! Как МОК сядет на Луну? Опор же у ракеты нет! Они на Луне и остались.

— Именно. В районе Южного полюса, всего в трёх километрах от места посадки челнока. Так как взлёт был на малой тяге, наверняка не повреждены. Он предлагает пристыковать спускаемый аппарат «сапсана» к марсианской ракете, отбуксировать сцепку ионным буксиром к Луне, сесть точно на опорную раму и…

— Стоп-стоп. Сумасшествие какое-то! Это же точность нужна — миллиметровая! Не выйдет.

— У него и на это готов ответ. Во-первых, МОК-2 способна взять слоновий запас топлива — для взлёта с Марса, где тяготение куда выше лунного. Количество попыток посадки почти неограниченное, много десятков раз. Только дать успеть раме остыть, чтоб не расплавилась. Есть и запасной вариант, ракета низкая, можно сбросить герметичный контейнер с припасами для лунной троицы, не разобьётся и с двух десятков метров. А они лишний месяц протянут.

— Узнаю сына, фантазёр с дества, чтоб не сказать грубее… Но боюсь спросить: найдётся ли идиот, готовый на столь самоубийственное дело?

— Он сам и вызвался.

— Что с вами? — спросил Михаил Сергеевич, увидев, как генерал не опустил, а буквально уронил трубку на рычаг. — Вы побледнели. На вас лица нет.

— Андрей готов пожертвовать собой ради спасения лунной экспедиции. А я не могу ни помешать, ни запретить.

— Счастье, что у меня нет детей-космонавтов, — признался генсек. — Но, коль процесс пошёл, работаем. — Американе обязаны подписать соглашение по нефти до того, как МОК снова полетит к Луне.

В качестве гуманного жеста он тиснул кнопку на селекторе, велел принести Гагарину воды.

— Или лучше — кофе?

Юрий Алексеевич отказался от того и от другого, предпочитая немедленно нестись в Звёздный. МОК-2 имеет поворотные двигатели, позволяющие изменять вектор тяги, но никто даже не пытался сажать её вертикально. Если только успеть доставить на полигон МОК-3, третий экземпляр с «Прогресса» и опробовать, ввести настройки алгоритма посадки в корабль Андрея и тем самым превратить маловероятный успех прилунения в ожидаемый…

Началась погоня со временем, она же — погоня со смертью.

Глава 18

18.

Миссис Мондейл была в восторге. Впервые в истории космонавтики готовился к старту с Байконура чисто женский экипаж из четырёх человек. Во время проводов в Звёздном городке первая леди самой главной державы всех времён и народов лично обняла и потискала четырёх девушек, посетовала, что с русскими нет «американской сестры», пустила слезу. Впрочем, ещё одна женщина находится на Луне, как раз из США, вообще счастье-то какое, космос наш, покажем этим глупым мужикам и так далее.

На космодроме космонавтки прощались с дублёрами.

— Видишь, как вышло, — вздохнула Лариса. — Больше полугода слышу обзывалку «блатная», а с вами не лечу. Всего лишь дублёр командира экипажа.

— Значит, следующая командная вакансия — твоя, — пробовала подбодрить её Ксения.

— Э, нет. Тебе подфартило: коль отправлять чисто девушек, одна из них — точно шкипер. А я могу завязнуть в роли командирской, но дублёрской. Лучше бы меня поставили не за тобой, а за Слюньковой, Петровой или Шадриной. Ладно… Что-нибудь да срастётся. Главное — слетайте удачно. Увидишь Андрюху — чмокни за меня.

— Мы же на разных станциях! — удивилась та.

— Мало ли… Шучу. Пока.

Когда наступила невесомость, в первый час — даже приятная, пока ещё не начались проблемы с адаптацией, женская четвёрка услышала про ЧП с «Колумбией».

— Вот тебе и поехали! — отреагировала Шадрина, тщетно пытавшаяся поймать непокорный тюбик с соком. — На пару часов позже — и отложили бы старт.

— Скорее всего, наш вылет вообще отменился бы, — рассудила Гагарина. — И «сапсан», и ракета-носитель пригодились бы для спасательной миссии. Даже если нам немедленно прикажут — садитесь, на переподготовку к новому пуску нужен добрый месяц. Не вариант. Так что пробуем радоваться, что всё равно в космосе и держим кулачки за троицу на Луне. Заодно, занимаясь делами по графику, думаем, чем можно помочь.

На вторые сутки они пришвартовались к «Салют-12», и из иллюминаторов было отчётливо видно, до каких размеров разрослась станция, ежегодно получающая довесок как минимум в виде пары дополнительных отсеков. Одновременно ощущалась её хрупкость, уязвимость. Если космический аппарат, нацеленный на стыковку к какому-то из центральных причалов, потеряет управление и врежется, последствия страшно представить. ЕКС, Европейская космическая станция, сложенная из сегментов отслуживших Родине «салютов» и нескольких новых блоков, в разы меньше советской, а «Скайлэб-2» представляет собой крупный, но единственный цилиндр.

— Хорошо, что стыковка автоматическая, — жалобно просипела Петрова. — Меня так даже от токсикоза не тошнило. Кто-нибудь готов, если что, взять управление на себя?

Все четверо миллион раз отработали стыковку на тренажёре — в типичных и самых немыслимых ситуациях.

— Я возьму! — отчеканила Гагарина. — Сначала себя в руки, а потом теми же руками за рукоять. Думаешь, мужикам лучше? Брат рассказывал — чуть ежа не родил, пока летели на геостационарную. Во второй раз адаптация обещается быстрее. Но до второго раза ещё надо дожить.

— Станция даёт иллюзию — вот перелезем в неё, и всё закончится, — включилась Шадрина. — Хоть знаю, что нифига подобного. Та же невесомость, что и в «сапсане».

— А как здорово плавали в невесомости в самолёте, — вспоминала Слюнькова. — Кайф! Не верилось, что на орбите от неё так заплохеет. Думала — месяц гарантированного кайфа. Облом. Не радует даже мужское общество на станции.

По поводу мужчин у Ксении случился другой облом, причём — давно. Но узнала незадолго до старта, когда ужинала с отцом после проводов Андрея.

— Мне тут товарищи из Комитета госбезопасности занятную вещь рассказали. Хоть события прошлогодние, меня заинтересовали. Тебе, наверно, тоже имеет смысл знать.

Поскольку случай был слегка торжественный, брат впервые улетел за горизонт в роли командира экипажа, хоть экипаж из него одного, ужинали не в служебной столовой, а в ресторане гостиницы «Орбита» в Звёздном городке.

— Какое-то тревожное начало, папа. Неприятное.

— Да. Тебе известен Мирослав Янович Айздердис, тысяча девятьсот пятьдесят первого года рождения, бывший учитель биологии и бывший директор профтехучилища.

— Да! — ответила Ксения, хоть отец не спрашивал, а говорил наверняка. — Что с ним?

— Арестован и осуждён за шпионаж в пользу США. Срок незначительный, особо много не успел навредить.

Кусок застрял в горле. Она срочно глотнула газировки.

— Продолжай. За кем он шпионил?

— За тобой, естественно. ЦРУ вышло на него в середине прошлого года, сработал нелегал, а информацию завербованный сдавал агенту под дипломатическим прикрытием. Американцы тебя пасли, а потом узнали про твою детскую влюблённость и решили использовать — заполучить источник в самой информированной семье СССР о космических программах нашей страны. А когда ты сама вступила в отряд космонавтов, считай, они поймали джек-пот. Правда, КГБ обратила внимание на него раньше.

— То есть якобы авария, когда он попал под «москвич»…

— Была подстроена. Если бы ты не остановилась, они повторяли бы ваши «случайные» встречи раз за разом.

— О, чёрт… Никогда бы не подумала. Продался и продал меня за деньги?

— Он был в очень трудном положении, когда развёлся из-за одного очень неприглядного случая. Вдобавок ему напомнили про сотрудничество его родителей с оккупантами в годы войны и не только, пригрозили, что создадут утечку информации, будто и юный Славик выполнял функции связного, передавая им сведения о военных объектах в Даугавпилсе. Вину признал, рассказал всё в подробностях, участвовал в задержании американского дипломата, того, правда, отпустили, иммунитет выручил.

— Отчего же меня не вызвали? Не устроили со мной очную ставку?

— Сочли излишним. Деликатные товарищи, ты не поверишь насколько, — Гагарин грустно усмехнулся. — Они поставили прослушку в его квартире, писали, прости за эту деталь, ваши страстные ахи и охи. Отметили, что ты уходила от любых разговоров служебной тематики.

— Ты их слышал? Эти записи? Он не особо спрашивал про космос, — Ксения прижала ладони к щекам. — Добавь видео, получился бы порнофильм. Ой, как стыдно…

— Нет. Зачем? По поводу вопросов ты не права. Он очень умело их формулировал, по методичкам разведки. А насчёт порнофильма не переживай. Ну, развлеклась, получила удовольствие, дело житейское и естественное. На девицу с разбитым сердцем не похожа ничуть. Меня другое расстраивает. Я столько раз тебя ставил Андрею в пример, а он себе хотя бы не шпионку привёл.

— Папа, давай ему не говорить. Пожалуйста! Всё равно стыдно!

— И маме тоже не проболтаюсь, обещаю. Договорились? Найдешь себе нормального. Тем более — пора уже.

Промелькнувшие воспоминания, словно пустой поезд метро мимо станции без остановки, не отвлекли от остального. Ксения доложила о готовности к стыковке и перещёлкнула тумблёр, запускавший автоматику стыковки. Папа притащил домой в Серебряный Бор персональный компьютер Apple советской сборки с забавной мышкой-манипулятором, похожие появились на последнем поколении немецких «роботронов». Но общение с ЭВМ космического корабля принципиально оставили в духе техники сороковых-тридцатых годов — тумблеры, кнопки, вращающиеся рукоятки переключателей, чуть современнее была ручка управления тягой двигателей ориентации, американе называют её джойстиком. Так надёжнее.

Корабль зажил своей жизнью без участия экипажа, ведомый командами вычислительной машины станции. Толчок, звонкие щелчки замков, три зелёные лампочки на контрольной панели: есть герметичность.

— Заря-1, я Берёза-1, стыковка завершена успешно, — доложила Гагарина. — Шадрина, открыть люк стыковочного узла.

В проёме люка появилось мужское лицо с кавказскими усами.

— Вай, девоньки! Как я рад вас видеть. Соскучились мужики без ласки и тепла.

Муса Манаров обнял каждую, Слюнькову и Гагарину особенно тепло, памятуя приятные посиделки во время поездки на «Прогресс».

— Не усердствуй! — чуть оттолкнула облапанная им Ольга. — Это тебе не поезд в Куйбышев. Поверь, мы все четверо хуже, чем в обычном состоянии «после вчерашнего». Не до обнимашек с мужиками. Тем более под камерами и под запись, а эту запись кто-то возьмёт да и покажет вашим жёнам.

— Ну, здесь как раз неженатый Саша Масютин из той нашей компании. Не хватает Викторенко и… Да, не хватает, — он чуть было не вспомнил Антипову, но вовремя сдержал имя покойницы на самом кончике языка, космонавты — жутко суеверные. — Оклемаетесь, можете устроить битву за его внимание.

— Скажешь тоже… — фыркнула Слюнькова. — Он который месяц в невесомости, кровь давно отлила к голове от того места, что девкам внимание оказывает. Саша, привет!

Ольга, оттолкнувшись от переборки, проплыла между Манаровым и Петровой навстречу Масютину.

— Саша! Мне плохо. Девочкам тоже. Что делать?

— Терпеть, дорогие. Кого через двое суток отпускает, кого через трое-четверо. Я так почти пять мучился, думал — всё, прошусь на Землю и на списание. Отлегло. Сегодня точно не будет никаких заданий. Располагайтесь. Проведу в ваш отсек, потом погоняем по всей станции.

— Отставить! — буркнула Ксения. — Александр, перед вами военнослужащие ВВС, а не кисейные барышни. Работать — да, не сможем. Зато проверим, как все выучили на Земле расположение отсеков.

— Точно — выучили, — пискнула Петрова, но не добилась сочувствия.

— Я помню схему до последнего лючка. Но на бумаге и отчасти на тренажёре. Сейчас голова бастует, не понимаю, где верх, где низ, в какую сторону какая часть станции. А если ЧП и срочно потребуется эвакуация всех? Александр! Сколько тут кораблей и людей, напомните моим вундеркиндшам.

— Без вас — четыре «сапсана» и одна «Красная Пресня», шестнадцать. Так что ваша начальница права, искать и находить нужно только свой корабль, где кресла под ваши фигурки подогнаны.

Давно миновали времена, когда взлёт и посадка были невозможны без индивидуального ложемента. И перегрузки куда меньше, и кресла адаптивнее, можно подстроить под любую фигуру, даже под Опру Уинфри.

— Александр, в наш бытовой всё же сопроводите. Там начнём сами ориентироваться, по крайней мере — попытаемся. Вы будете поправлять. Хорошо? Все взяли личные вещи? Ведите, товарищ полковник.

В рюкзаке Ксении лежал тот самый крохотный заяц, что сопровождал отца в полёте двенадцатого апреля шестьдесят первого. Как она им размахивала перед объективами, сидя у папы на руках, запечатлели десятки телекамер. Сама, разумеется, по малолетству не помнила, смотрела в записи.

На душе стало тепло от этого воспоминания. Потекли очень уютные мысли: «Милый папа! Спасибо, что верил в меня, спасибо, что не препятствовал к вступлению в отряд, снисходительно относился к совершённым ошибкам, в том числе к глупости с Мирославом…» Она поклялась себе, что первой склеит себя в невесомости и не подведёт.

Расположились, попросту закрепив рюкзаки с вещами у назначенных мест отдыха — лежаков с привязными ремнями. Бытовой отсек, а девушкам отвели отдельный, разительно отличался от интерьера прежних станций, очень аккуратно отделанный светло-серыми панелями без единого кабеля или трубопровода, змеящегося по стене, как было на «салютах» раннего поколения. Сюда иностранных туристов привести не стыдно. Но не положено.

— Может, кому-то совсем скверно, оставить в покое? — галантно предложил Масютин, но Гагарина отвергла — лучше пусть отвлекаются, а не замыкаются на себе, баюкая недомогание и углубляясь в неприятные ощущения.

В отсеке управления их встретил генерал-майор Алексей Леонов, комендант станции. А ещё — одногодок и хороший приятель отца, попросту «дядя Лёша». Но — не на борту «Салюта-13», здесь он главный.

— Приветствую, девочки! Не смотрите, что старый уже, при виде вас кровь заиграла. Жаль, пока не до шуток. Знаете, как будем спасать американских лохов и нашего с Луны?

Вот тогда Ксения и услышала про сумасбродный план братца. Ужаснулась, а потом поняла — он касается всех.

— Алексей Архипович! Как командир женской банды уверяю, скоро придём в норму. Готовы выполнять любые работы внутри станции. Внекорабельной деятельности тоже обучены, к сожалению — по ускоренной программе. Не так, как вы в шестидесятых.

— На шестидесятые не равняемся, Ксения Юрьевна. Тогда в ЦПК сами не знали, что нас ждёт на орбите и чему учить. Обязательную программу внекорабельной практики выполните, обещаю. Но пилить и собирать заново МОК-2 будут мужики. У меня другая проблема. Из-за отвлечения личного состава на подготовку спасательного полёта к Луне у нас валится график научных экспериментов. Нужно подменить. Как с этим?

— Я — врач, медико-биологические проведу, Оля Слюнькова — тоже. Петрова окончила физфак МГУ, военинженер, ей можете доверить физические измерения и технологические эксперименты. Шадрина — электронщик.

— Электронщик — это хорошо. Возможно даже, включу её в состав пары, выходящей к МОКу. Но не сейчас, ждём, пока «Прогресс» окончательно не выработает проект переделки ракеты. А пока на тебе теплица. Покрутишься с нами — узнаешь, как здорово пожевать свежий салатик.

— Есть растить салатик, товарищ генерал-майор ВВС! У самой слюнки потекли.

— Хороший признак, Шадрина. Аппетит возвращается — самочувствие нормализуется. Выглядишь почти нормально.

В отличие от Масютина, Леонов не видел или мало видел её на Земле, иначе обратил бы внимание, что у неё глаза навыкате с лопнувшими сосудиками в склере, что лицо — болезненно одутловатое с набухшими мешками век. А может, всё заметил, но специально соврал, ободряя девочку.

Действительно, она и Гагарина уже через сутки пришли более или менее в норму, самочувствие двух оставшихся также улучшилось. Непереносимость невесомости, как у Титова, ни у кого из этого женэкипажа не случилась.

Улучив удобный момент, Ксения спросила у генерала — действительно ли на Луну полетит именно её брат, далеко не самый опытный космонавт Союза.

— Инициатива наказуема, это на знамени ВВС СССР начертано, прямо под профилем Ленина, ты не знала? Или мне самому предлагаешь дуть на Луну?

— Нет, но…

— Радуйся за него! Шанс отличиться — не менее чем на «Салют-13». Молись, чтоб у него хватило реакции и хладнокровия открыть дроссель подачи топлива, если посадка на каркасную платформу сложится нештатно. Ничего, сбросит им припасы, программа-минимум выполнена. Амеры мамой клянутся, что шаттл не пострадал. Готовят транспортный беспилотник. Уверяют, что заправка гидразиновой гадостью в вакууме и в скафандре не вредна человеку, тут даже я поверю.

— А ракета… Мы же привыкли, что всё проверяется на Земле.

— Привыкли, да. И что? — Леонов погладил лысеющий череп. — Она проверена, слетала штатно. Мелкие недочёты были, но они ни на что не влияют. Хорошо, что мы её расковырять не могли на орбите. Иначе бы не собрали, космические луддиты. Главное — установить стыковочный узел, снятый с одного из сегментов станции, правильно соединить проводку, шланги. На коленках и из подручных материалов делаем космический корабль, тем самым войдём в историю.

— Главное — побольше намотать чёрной тканой изоленты, — пробовала пошутить Ксения, которой на душе всё равно было муторно из-за беспокойства о брате, Алексей Архипович мало её успокоил. — Американцы убеждены, что мы всё чиним этой изолентой.

С ней или без, на возню со стыковочным узлом, заправку топливом, а, главное, на составление нового программного обеспечения, последнее делалось на Земле, на всё это ушло девять дней. На десятый к «Салют-12» прилепился ещё один «сапсан». Ксения первой ждала Андрея у открытого люка, обняла, дважды поцеловала, потом лизнула в нос.

— От меня, от Ларисы и от Жульки.

— Принято! — рассмеялся тот. — Какая-то пара недель, а успел по вас соскучиться. Хоть впахивал не покладая рук. Луна Луной, а обед по расписанию. В смысле — прибытие туристов никто не перенесёт. Полировал старушку станцию до зеркального блеска.

— Я — старше станции. Тоже скажешь — старушка?

— Ты у меня самая красивая и молодая в мире, Ксю! — он схватил её и, ловко оттолкнувшись, закружил по отсеку, опыт пребывания в мире без гравитации накопил куда больший. — Всё, побаловались, веди к Леонову, доложу: прибыл для дальнейшего прохождения службы. Без тебя не разберусь, видел этот муравейник на подлёте, тут сам чёрт ногу сломит.

Неизвестно, страдал ли он первые сутки в невесомости, выглядел и вёл себя так, словно переступил порог родительского дома в Серебряном Бору. Даже румянец какой-то проступил, не частый гость на щеках тех, кто месяцами плавает в железных коробках и дышит искусственно очищенным воздухом.

От Андрея изливалась какая-то бешеная энергетика. Он был настолько вдохновлён и возбуждён будущим полётом к Луне, что, наверно, бросился бы с кулаками на любого, кто вздумал бы предложить себя вместо него.

За несколько часов до отделения лунной сцепки от «салюта» брат и сестра устроили ужин на двоих.

— Но всё-таки, почему — ты? Генерал сказал: «инициатива наказуема».

— Правильно сказал, — Андрей пожал плечами в тёмно-синей форменной куртке ВВС. — Но не только. Смотри. Я практически всё выполнил на той станции. Надо лишь заменить одну внешнюю антенну ретранслятора, без второго космонавта на подстраховке внекорабельная деятельность запрещена, поэтому закончу только, когда кто-то из наших профи привезёт пассажиров.

— Пятьдесят миллионов! Петрова сказала в первый день после взлёта, метнув харч в пакетик: готова терпеть такое мучение только за хорошие деньги. А эти странные люди сами готовы платить целое состояние.

— Странные? Греби сюда!

Через иллюминатор был виден лунный состав, не то чтобы дендрофекальное, но весьма экспромтом собранное сооружение. «Сапсан» прилетел, толкаемый ионным буксиром, отцепленным от «Союз-11». До этого робот-манипулятор захватил лунную ракету, двое космонавтов отсоединили проводку в обитаемом объёме в её головной части, саму кабину отрезали и толкнули на двигателях ориентации вниз, чтоб достигла атмосферы и сгорела, не засоряя низкую орбиту. На её месте через два дня оказался стыковочный узел.

Когда прибыл Андрей, его корабль тоже подвергся разборке, приборно-агрегатная ступень с орбитальным отсеком закрепилась отдельно на терминале, предназначенном для ремонта искусственных спутников, спускаемый аппарат пристыковался к МОК. Два дня ушло на соединение электропроводки, проверку цепей, перепрограммирование бортовой ЭВМ «сапсана», не предназначавшейся для работы с этой ракетой. Во время сеансов связи с куйбышевским «Прогрессом» на экране появлялись лица натуральных зомби. Поволжские конструкторы и инженеры, наверняка проклявшие Гагарина-младшего с его инициативой, спали не более четырёх-пяти часов в сутки, стыкуя в эскизах, а потом на макете два космических агрегата, пусть выпущенных в одних стенах, но для совершенно разных задач и условий. Отправка к Луне отложилась на сутки для дополнительного тестирования систем сборного сооружения.

То, чего не предусмотрели для посадки в марсианских песках — четыре телекамеры по периметру раструба главного двигателя. Автоматика автоматикой, почёт ей и уважуха, но пусть космонавт видит, куда опускается ракета.

Перед стартом конфигурация комплекса представляла собой очень длинную конструкцию из МОК, спускаемого аппарата от «сапсана» и ионного буксира, причём без воздушного шлюза. То есть Гагарину-младшему предстояло выйти из шлюза МКС, проползти по корпусу буксира до разгерметизированной кабины, задраить её и отправиться к Луне… да, задом наперёд, как и в прошлом полёте на стационарную орбиту, благо ускорение невелико.

— Никогда не любил сиденья против хода поезда, — признался он. — Когда сидишь у окна, и придорожный пейзаж несётся навстречу, как-то органичнее. Но всё равно — здорово. Не знаю, как на земную орбиту, а за билет на Луну точно отдал бы пятьдесят миллионов. Если бы они у меня были лишние.

— Ты, наверно, прав. Но мы уклонились от темы «если не я, то кто же», объясняй, почему не летит более опытный.

— Здесь состав неполный, мест размещения людей и свободного оборудования хватает. Вот пусть и занимаются по прежней программе, работы выше крыши. А тунеядец Гагарин, ему всё равно развлекаться нечем, летит изображать из себя супермена-спасателя.

Вот и весь ответ.

Ксения не отрывалась от иллюминатора, когда длиннющее сооружение отходило от станции. Сначала полыхнули огоньки двигателей ориентации, придавшие махине массой во многие десятки тонн начальное ускорение, она мучительно медленно принялась удаляться на безопасное расстояние. А потом девушка, как и другие обитатели «салюта», увидела довольно редко наблюдаемую картину: из сопла буксира вырвался синий ослепительно-яркий луч. Так светился ионизированный газ, вылетавший со скоростью около двадцати километров в секунду.

Скорость исполинского карандаша стала заметно расти, синяя точка уменьшилась и исчезла.

Ксения едва успела поймать слезу. В невесомости плакать нельзя: слёзы улетят в неизвестном направлении и вдруг чего-нибудь закоротят.

Космонавты не плачут.

Глава 19

19.

«В чём сила, брат? В правде!», — как-то обронил отец, Андрей спросил: откуда это, не получив внятного ответа. Гагарин-старший много раз бросал странные фразы, напевал песенки, нигде более не слышанные, но вряд ли им сочинённые.

В чём сила ионного реактивного двигателя? В смысле — не сила тяги, не мощность, не удельный импульс, а в разговорном значении. Ответ один — в способности работать долго, непрерывно, экономично, об этом повторялось много раз, тем не менее, это изобретение человеческого гения не уставало восхищать. Криптон, бесцветный инертный газ, сутками льётся из сопла — мизерный по массе, но со скоростью полёта частиц, более чем в полтора раза превосходящей вторую космическую в поле тяготения Земли.

Несколько дольше лететь к Луне, чем получив разгон от химической ЖРД, зато на ионной тяге эта сцепка может дотянуть до орбиты Марса и вернуться обратно, запасов воздуха, воды и еды хватит Андрею на дорогу в два конца. Вот только Земля убежит по своей орбите достаточно далеко и её не догнать, так что стоило бы найти более изящный способ для самоубийства.

Сколько раз Андрей обсуждал тему ионных ракет с отцом! Сколько мечтали, чтоб тяга увеличилась хотя бы на порядок. Планеты солнечной системы станут ощутимо ближе.

Но, оказывается, существуют непреодолимые технические проблемы, не позволяющие нарастить тягу отдельно взятого двигателя. Учёные говорят о фокусировке ионного луча. С какого-то предела он становится неконтролируемым, ионы разбегаются в стороны и даже летят вперёд, обгоняя корабль и бомбардируя обитаемую зону. Разве что поднять в космос огромный реактор, соизмеримый с применяемыми на земных АЭС, и нацепить на него тридцать два ионных РД, подобно тому, как Королёв хотел навесить батарею ЖРД на первую ступень ракеты Н-1. Пока — технически и финансово невозможно.

Если вернуться из заоблачных мечтаний в реальность, то на Луну полетел пилотируемый корабль, толкаемый обычным буксиром серии «курчатов». В четырёхместном объёме спускаемого аппарата от «сапсана» Андрей путешествовал один, на трёх остальных креслах экипажа лежали прочные контейнеры. Поскольку один астронавт, напортачивший с посадкой, правда, не по своей вине, а из-за сбоя техники, останется на «Колумбии» до прихода американского грузовика, эти контейнеры предстоит аккуратно спустить на поверхность. Скафандры прилетевших на челноке, включая прилунившихся на спускаемом аппарате, спроектированным для Марса, снабжены ранцами с автономной системой жизнеобеспечения минимум на четыре часа. Придут и заберут. Если что-то стрясётся не по плану, а в этой лунной экспедиции не по плану случилось практически всё, Андрей попытается запустить режим зависания, разгерметизирует кабину и просто выбросит грузы наружу. Падая в пыль с тридцатиметровой высоты, всё равно что с пяти метров на Земле, не разобьются. Ему предстоит врубить полную тягу, уходить на окололунную орбиту для стыковки с ионным буксиром и ждать, пока бортовая ЭВМ, общаясь со старшей сестрой в ЦУПе, рассчитает траекторию возвращения к Земле.

Упс! Задумавшись о самых серьёзных проблемах, забыл о менее серьёзной. Начал со стандартного рапорта.

— Заря-1, я Корунд. Самочувствие нормальное, системы в норме. Прогнал симулятор посадки в автоматическом и ручном режиме.

— Корунд, я Заря-1, принято.

Голос незнакомый и без грузинского акцента.

— Заря-1, прошу сообщить американскую версию происшествия. Когда вступлю с ними в диалог, его будет писать Хьюстон?

— Корунд, будь уверен — наверняка запишет. Что именно дадут в эфир, заранее неизвестно. Сейчас их каналы вещают, что раскрылись дополнительные возможности по изучению лунного льда, поэтому срок экспедиции увеличен. К Луне следует ещё один корабль с дополнительным оборудованием. В разговорах с американцами рекомендована предельная сдержанность, чтобы при попадании информации в эфир не раскрылись подробности.

Этого Андрей до конца не понимал. Очевидно, если грандиозная ложь об «успехе» прилунения челнока лопнет как пузырь, и правда расползётся по СМИ, в США наверняка разразится скандал хуже Уотергейта. Но радиопереговоры перехватить может практически любой продвинутый любитель! Достаточно перенастроить спутниковую телевизионную антенну и снабдить её чувствительным приёмником на нужную частоту. Пусть в СССР спутниковое телевидение ещё не развито, за океаном таких антенн полно. Да и посвящённых в обман громадьё, неужели никто не устоит перед соблазном продать сведения газетчикам? К тому же, подкрепив записью разговоров с «Колумбией» на тему «Хьюстон, у нас проблемы, а точнее — капец», заработает миллионы.

Значит — надеются на авось. Что остаётся иное?

В конце концов, об «успешной» посадке всему прогрессивному и не очень прогрессивному человечеству сообщила Опра Уинфри, она никак не является официальным представителем NASA, Госдепа или Белого дома. Протечёт информация — будут выкручиваться.

Если бы телерепортёрша или кто-то иной освещал бы его полёт, наверняка драматически воскликнул бы: оставалось только ждать. Фигушки. Посадочная программа позволяла демо-режим. Как и отчитывался перед ЦУПом, Андрей снова и снова гонял её, симулируя выход к точке посадки под разными углами и разной скоростью.

Ваня Лавейкин уже совершил пеший марш к ажурной посадочной раме, рассчитанной на Марс, но по капризу судьбы занесённой на Луну, установил радиобуй. Он же вместе с американской скво должен наблюдать прилунение, находясь на прямой связи с Андреем, возможно, что-то подскажет, иногда со стороны виднее.

Вроде всё предусмотрели. Что может пойти не так? Да всё что угодно!

Например, что реактивная струя спалит буй, точно так же, как его расплавили гидразиновые двигатели ориентации «Колумбии». Радиосигнал исчез всего за секунду до касания рамы, Андрей хлопнул рукой по тумблеру, на который была выведена команда «зависание».

Нижние камеры показывали только пыль, беснующуюся под напором реактивной струи.

— Вань! Где я⁈

— Сопло метрах в двух над рамой. Сейчас расплавишь её! Сбрасывай груз и не рискуй.

А на экранах вдруг прояснилось. Керосиновое пламя большей частью сдуло вековую пыль, да её здесь и меньше, часть улетела во время январской посадки МОК.

Он взялся за джойстик, отрубил автоматику и начал уменьшать тягу.

С запозданием на прохождение сигнала до Земли о его манипуляциях узнали в ЦУПе. Ещё секунда с небольшим понадобилась, чтоб радиоволна донесла до Луны вопль оператора:

— Корунд, отставить посадку, немедленно вверх!

Но было поздно.

Внизу заскрежетало, ракета вздрогнула, покачнулась.

Андрей вырубил тягу полностью. Если что-то не так, ракета завалится в бок. Припасы в любом случае попадут к застрявшим на Луне.

А он сам? У его скафандра нет ранца! Он вообще предназначен только на случай разгерметизации при взлёте-посадке на Земле или для внекорабельных работ в открытом космосе, но не для путешествий по Луне! К «Колумбии» в нём просто не доберётся.

Конструкция медленно колебалась как на ветру, хоть на Луне отродясь не было ни атмосферы, ни ветра. Накренилась.

Левой рукой в перчатке скафандра нащупал и откинул блистер тумблера, запускающего аварийный отстрел замков стыковочного устройства. Последний шанс спастись, просчитанный конструкторами «Прогресса», для этого нужно отделить спускаемый аппарат от ракеты, запустить тормозную двигательную установку. Он, взлетев на какой метр, мягко прилунится, используя ТДУ вместо парашюта, ненужного в малом тяготении. Ну, а потом остаётся надеяться, что Лавейкин принесёт скафандр кого-то из американцев.

Слишком много «но». Слишком много «если» и упования пусть не на чудо, но на малые вероятности.

А вот вероятность утраты спускаемого аппарата «сапсана» и марсианской ракеты стопроцентная. Обошедшаяся в сотни миллионов рублей космическая техника, вполне ещё исправная, погибнет и будет валяться на Луне никому не нужным металлоломом. Обезглавленный приборно-агрегатный отсек «сапсана», брошенный у «Салют-12», в лучшем случае пойдёт на запчасти. И виноват в этом единственный человек, нарушитель приказа из ЦУПа, по имени Андрей Гагарин.

Но не случилось. Ракета замерла. Приборы показали угол тангажа восемьдесят семь градусов по отношению к лунной поверхности, то есть нос смотрит практически строго в зенит.

Так в самом деле поверишь в бога!

Только сейчас врубился, как истошно надрывается радио.

— Заря-1, прилунение завершено успешно. Начал проверку систем корабля. Установлен радиоконтакт с Изумрудом. Как поняли?

Если кто-то и решил учинить разнос за дикое нарушение норм безопасности, то отложил его до возвращения Андрея на Землю. Плевать. Победителей не судят.

Привычно надел скафандр. Стравил воздух и открыл люк. Две фигурки в белых скафандрах совершенно другого типа спешили к ракете.

Прихватив первый контейнер, Андрей спустился вниз по лесенке, рассчитанной для противоположного дела — чтобы пилоты марсианской экспедиции поднялись для эвакуации с планеты. Одна шестая земной тяжести казалась совсем немаленькой для тела, успевшего избаловаться за недели в невесомости, едва не выронил груз.

Вдобавок, длины шлангов не хватило до низа, это смутно напомнило историю одного из первых полётов… Он скинул контейнер на обнажённый и слегка почерневший лунный грунт, сам поспешил за следующим.

Когда слезал с последним третьим, Лавейкин и американка уже подошли вплотную к раме. Андрей отдал груз товарищу.

— Обидно! Ты — на Луне, а спуститься на Луну не дают шланги? — прозвучало в наушниках. Потом женский голос по-английски добавил: — Мистер Андре, вы не можете спуститься к нам?

От обоих падали очень длинные и непроницаемо-чёрные тени. Солнце стояло чрезвычайно низко, едва не касаясь горизонта, но светило безжалостно, без опущенного светофильтра в ту сторону лучше не смотреть.

Космонавтом, пережившим жуткий стресс от прилунения на грани катастрофы, овладело хулиганское чувство.

— К вам — могу. Но очень ненадолго.

Пока с Земли не прилетел новый запрет, он выдернул оба шланга вентиляции и электрокабель из разъёмов скафандра, сам прыгнул вниз с двухметровой высоты.

Американка показала ОК двумя пальцами в перчатке, Лавейкин что-то кричал, но абсолютно неслышно, поскольку звуков в вакууме нет, а связь оборвалась. Не искушая судьбу зазря, Андрей притопнул несколько раз, чтоб с чистой совестью утверждать «я ходил по Луне», и полез обратно — в объятия кабины «сапсана». Когда воздух снова хлынул в скафандр, в нём уже стояла температура финской бани.

Экономя воздух, Гагарин не восстанавливал давление и лежал на кресле после эскапады, не открывая шлем и отдыхая в ожидании эвакуируемых. Они пришли только часа через три с половиной, поскольку перезаряжали свои скафы. Из полезного приволокли с собой пробы лунного льда.

— Билл остался один, — первым делом сказала мисс Виттенберг, когда подняла стекло шлема и вдохнула воздух кабины. — Чрезвычайно за него волнуюсь. Он просил передать привет жене и детям.

Несмотря на совместный полёт с русскими и обязательное изучение русского языка американка говорила исключительно по-английски. Это была белая женщина за тридцать, совершенно не женственная. Вроде бы с опытом прежних полётов на челноках, теперь это было не важно.

— Начните с того, что отрегулируйте под себя кресло. Иван, помогите ей.

— Слушаюсь, командир!

Вот чуть-чуть бы поменьше сарказма! Да, Лавейкин — подполковник, Гагарин — всего лишь старший лейтенант, но он привёл корабль и он его капитан. Они общались по-русски, не сильно озаботившись, понимает ли их импортный член экипажа.

Устроились. Мисс спросила:

— Чего ждём? Когда старт?

Учитывая неоднозначные обстоятельства их отлёта, не велась телетрансляция, никакой Фил Донахью не распрягался в прямом эфире.

— Компьютеры высчитывают стартовое окно и программу полёта на орбиту, — объяснил Лавейкин. — Скоро.

— Корунд, я Заря-1. Отказ системы дистанционного управления «курчатова». Он не выполнит орбитальный маневр сближения.

— Похоже, влипли, подполковник, — прошептал Андрей, лихорадочно соображая. — Заря-1, какие варианты?

— Корунд, в МОК-2 минимально достаточно топлива для возвращения на Землю без стыковки.

— Понял, Заря-1. Вариант не лучший. МОК-2 будет потеряна. «Курчатов» бросается на лунной орбите, «Салют-11» лишена толкача для подъёма орбиты и маневров уклонения. Я прерываю полёт и оказываюсь на Земле, не выполнив задания на «Салют-11». Если топлива хватает, предлагаю выполнить орбитальный маневр на двигателе МОК-2.

— Вы должны понимать, мисс Виттенберг, — объяснял встревоженной американке Лавейкин. — Луна делает полный оборот вокруг своей оси за двадцать семь дней. «Курчатов» намотал витки вокруг неё, и его орбита уже не проходит точно над зоной посадки «Колумбии» и этого корабля.

— Я знаю азы навигации в космосе, мистер Иван. Какие будут предприняты меры? Вероятно, мне лучше вернуться на «Колумбию» и ждать там? Мистер Андрэ?

— Пока — считаем. Не торопитесь. Если Земля сочтёт, что маневры на кислород-керосиновом топливе по сближению с «курчатовым» сожрут весь резерв горючего и окислителя, а ионный двигатель не запустится, у нас останется последний вариант — снова лететь к Луне, снижаться, а затем прилуниться. Мы же находимся в спускаемом аппарате основного советского пилотируемого корабля серии «сапсан».

— Но мы и так на Луне! — возразила женщина и попросила связь с Хьюстоном.

Как не сложно было ожидать, получила приказ покинуть русский корабль и отправляться к «Колумбии», не подвергаясь ненужному риску при стыковке с неисправным русским атомным аппаратом.

— Баба с возу… — прокомментировал Иван, когда они восстановили давление, израсходовав слишком много воздуха. — Ракете легче. Что там ЦУП?

— Ты слышишь и видишь то же, что и я. Ждём расчета на стыковку с «курчатовым». Жаль, что мисс не тонну весит. Вот тогда бы облегчила т сэкономила топливо!

— А ты уверен, что ионный движок запустится?

— Когда он тягал меня по околоземной орбите и сюда, компьютер не принял ни одной ошибки. Это когда управление по кабелю. А по радио этот буксир отродясь не водили, как пристыковали к «салюту», там и висел до моих импровизаций. Может, какой проводок отвалился, наждачкой не зачистили. Бывает.

Через несколько минут начался обратный отсчёт. Андрей приподнялся, натянув привязной ремень, и приник к иллюминатору, глядя на лунную поверхность так близко, наверно, последний раз в жизни. Вдаль к невидимому отсюда шаттлу тянулись в пыли цепочки следов. Фигура американки, отбрасывавшая стометровую тень, едва различалась, женщина удалилась на добрый километр. Их выбор.

Марсианская ракета мягко оторвалась от Луны. Через тридцать девять минут штырь стыковочного устройства вошёл в приёмник буксира. А ещё через полчаса, после серии тестов, из сопла буксира ударила синяя струя, не видимая космонавтами, и толкнула в сторону Земли.

— Политычэски нэхорошо, получилось, да? — прокомментировал из Центра управления полётом очень знакомый голос. — Американы на Луне, нас там нэт, да ещё эту мисс бросили одну в пустыне, в трёх киломэтрах от их корабля… Нэ джэнтльмены!

— Заря-1, я Корунд. Прикажете вернуться и уговорить мисс Виттенберг лететь с нами?

— Нэт! Продолжайтэ полёт.

Лавейкин оказался говоруном, хохмачом и шахматистом. С ним в паре обратная дорога показалась короче, хоть по реальному времени — то на то.

На «Салют-12» прибыли триумфаторами.

— Была бы здесь Лариска, я выделила бы вам закуток, где нет камер, — шепнула на ухо Ксения, тиская брата в объятиях. — На пользу советской науке, в целях медико-биологического эксперимента.

— Если для науки, то как раз под камерами и микрофонами. Кто-то на этом диссертацию бы защитил. Да хоть ты!

— Можно — я? — Иван, оказывается, подслушал разговор. — У вас же тут ещё две девочки есть. Ради науки готов собой пожертвовать!

Ему не обломилось. Всё свелось в шутку, в подначки: чего же ты не совратил мисс Виттенберг в просторном салоне «Колумбии», а затем в ответные попытки оправдаться: «С американой? Ни за что, я — советский патриот».

Отлёт Андрея откладывался из-за неисправностей его буксира в системе управления. Когда же, наконец, наступил день прощания с «Салют-12» и обитателями станции, на душе заныло. Там, на месте своего основного задания, если только не придётся срываться спасать попавших в беду коллег или, как Джеймс Бонд, выручать всё человечество, предстоит снова маяться одиночеством. Дату пуска корабля с туристами ЦУП не подтвердил.

Перелёт на «свою» станцию произошёл обыденно и просто. Она приобрела прежнюю конфигурацию с ионным толкачом в кормовой части и «сапсаном» у среднего стыковочного узла.

К тридцатому июня Андрей узнал, что NASA, наконец, отправила к Луне ракету «Дельта» с модулем мягкой посадки и топливом для челнока. Американцы столь любезны, что согласились на обратном пути произвести стыковку с «Салют-12», забрав на «Колумбии» Лавейкина. А затем на связь вышел Береговой.

— Корунд, я — Заря-1. На девятое июля назначен старт корабля с туристами: гражданка Соединённых Штатов Эльвира Хильштейн, подданная британской короны Лаура Робертс и гражданин Федеративной Республики Германия Кнут Шнайдер. О психологической совместимости вас с ними не спрашиваю. Это наши гости, оплатившие полёт и с пониманием отнёсшиеся к переносу даты начала. Если по-простому, терпите любые их выверты, кроме вредящих безопасности.

— Принято, Заря-1. Обеспечу наилучшие условия на «Салют-11». Кто из наших парней их сопровождает?

— Из «парней»… — через десятки ретрансляторов и преобразователей сигнала сквозь помехи пробилось явное выражение иронии. — Из «парней» командиром корабля назначена лейтенант Гусакова Лариса Евгеньевна шестьдесят второго года рождения, дублёр — Мысков Дмитрий Сергеевич. Корунд, как слышите меня?

— Слышу нормально, — Андрею показалось, что отсек станции сделал полный оборот вокруг него и снова остановился. — Обоих претендентов знаю. Гусакова — журналист, брала у меня интервью для статьи в газете. Мысков одного со мной выпуска с Саратовского. Психологическую совместимость гарантирую.

— Корунд! У вас пульс подпрыгнул до ста десяти, поднялось давление. Что случилось?

Да, тут особо не соврёшь. Словно на детекторе лжи, физиологические параметры на экранах ЦУПа — как на ладони.

—Заря-1, это от радости взволновался. Одному одиноко. Пусть прихватят свежих видео и музыки, улетят — опять останусь один.

— Принято, Корунд. Продолжайте работу по графику.

Какой график! Ему хотелось прыгать и скакать, насколько это возможно в невесомости, а надо сдерживаться, иначе на Земле решат, что сошёл с ума.

Лариса летит к нему… Подбила своего отца протолкнуть именно в этот полёт, а не на обычную стажировку на «Салют-12»? Или подъехала на кривой кобыле к Юрию Алексеевичу? Не важно, главное — результат!

Лишь бы ничего не сорвалось…

А она сама пошла на риск, возникнув на экране во время следующего сеанса связи, презрев, что многочисленные свидетели разговора учуют недосказанное. Держалась предельно официально, словно на приёме у британской королевы. Правда, условности вроде «Заря-1» и «Корунд» были отброшены.

— Андрей Юрьевич, мне передали ваш заказ. Что-то ещё?

— Нет, спасибо, Лариса Евгеньевна. Каждый килограмм дорог. Может только, если родители черкнут по письмецу, прихватите. Контактные телефоны есть в ЦПК.

— Хорошо, Андрей Юрьевич. Станция готова?

— В лучшем виде. Не хватает цветов в вазе на подоконнике.

«Я тебе подарю цветы, когда оба будем на Земле!» — говорили его глаза.

«Жди! Я очень скоро к тебе прилечу», — отвечали её глаза на экране, очень ясные, несмотря на рябь помех.

Какую там частоту пульса передадут в ЦУП приборы? А, плевать. Лишь бы вправду прилетела.

* * *

В Государственном комитете по науке и технике референт положил на стол Гагарина пакет, присланный спецпочтой со Старой площади. На бумаге с эмблемой ЦК КПСС в виде ленинского профиля был отпечатан документ под грифом «секретно», в прессу попадут лишь самые общие положения, без конкретизации.

Юрий Алексеевич прочитал его, перечитал вторично, отмечая, где удалось добиться своего, а в чём проиграл.

«Постановление Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза и Совета Министров СССР №79 от 6 июля 1985 г. 'Об образовании Государственного комитета СССР по освоению космического пространства и партийном контроле над деятельностью по исследованию космоса».

В целях совершенствования управления и координации деятельности по созданию новых типов ракетно-космической техники и осуществления полётов в космическом пространстве в интересах укрепления обороноспособности СССР и развития народного хозяйства, во исполнение решений XXVI съезда партии, Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР постановили:

1. Образовать Государственный комитет СССР по освоению космического пространства (Госкосмос СССР) при Совете Министров СССР.

2. Определить важнейшими задачами Госкосмоса СССР управление всеми научно-исследовательскими работами в области покорения космоса, производством космической техники, эксплуатацией космической техники, а также космодрома «Байконур» и строящегося космодрома «Восточный».

3. В целях реализации этого постановления вывести из ведомственного подчинения и передать Госкосмосу СССР конструкторские бюро и научно-исследовательские учреждения по списку в соответствии с Приложением №1.

4. Передать Госкосмосу СССР промышленные предприятия и объединения по списку в соответствии с Приложением №2.

5. Обеспечить организацию постоянно действующей лунной колонии СССР к открытию XXVII съезда КПСС.

6. Обеспечить подготовку к пилотируемому полёту на Марс не позднее 1988 года.

7. Образовать Отдел космической промышленности в составе ЦК КПСС с приданием статуса заведующему данным отделом Секретаря ЦК КПСС и члена Политбюро ЦК КПСС.

8. Избрать заведующим Отделом космической промышленности ЦК КПСС Дважды Героя Советского Союза Гагарина Юрия Алексеевича.

9. Назначить председателем Государственного комитета СССР по освоению космического пространства Дважды Героя Социалистического Труда Козлова Дмитрия Ильича.

10. Академии наук СССР…'

Дальше следовали менее интересные пункты. Гагарин предпочёл бы лично возглавить Госкомитет, над собой иметь не Секретаря Центрального Комитета, а кого-то пониже и спокойнее. Но товарищ Шкабардня, выслушав доводы генерал-полковника, невинно предложил: тогда в ЦК на отдел космоса ставим Евгения Гусакова. Юрий Алексеевич всплеснул руками, воскликнул «только не это» и согласился с принятием секретарского портфеля.

Козлова Гагарин намеревался отправить на почётную пенсию. Но тот, зная о перспективе рождения громадного госкомитета, объединяющего «Прогресс» с таким количеством заводов, газет, пароходов, что промышленным министерствам не снилось, заранее подсуетился и вместо заслуженного отдыха получил возможность пропихнуть свой проект станции «Салют-14» в наиболее грандиозном варианте — с двухсотметровой беговой дорожкой.

Юрий Алексеевич мечтал о советском аналоге NASA со справедливым распределением заданий на контрактной или конкурсной основе по предприятиям, ОКБ и НИИ, вышло нечто противоположное — все эти организации влили в структуру новорождённого монстра. Учитывая, что многие из них работают не только для космоса, страшно представить, какой плач Ярославны поднимется у ограбленных.

Ничто и никогда в СССР не получается как задумано, ни в одной из реальностей.

Анатолий Матвиенко Гагарин: дорога на Марс

Глава 1

Стыковка космического корабля со станцией, находящейся на низкой околоземной орбите, может состояться всего через несколько часов, если траектория движения станции проходит достаточно близко над космодромом. Но поскольку планета вращается, то яркая синусоида на фоне материков и океанов, изображающая полёт станции над поверхностью Земли на экранах ЦУП, постоянно смещается. Поэтому обычно выбирается стартовое окно, когда автономный полёт корабля укладывается в сутки — с учётом маневров на высоте в три сотни километров.

Именно в этот период экипаж испытывает основную массу неприятных ощущений, вызванных адаптацией к невесомости. Они начинаются через несколько часов после исчезновения перегрузок и длятся от двух-трёх суток до… практически до бесконечности, потому что некоторые космонавты-новички, обладающие великолепным здоровьем на Земле, так никогда и не смогут прийти в относительную норму. Причём до взлёта невозможно ни привыкнуть к невесомости, потому что она симулируется в пикирующем самолёте всего на несколько десятков секунд, ни потренироваться пребыванию в таком состоянии. Гидроневесомость — слабый заменитель.

Какое-то представление о проблемах на орбите можно получить, лёжа часами на наклонной плоскости головой вниз, чтоб к ней приливала кровь. Но все, прошедшие через эту процедуру, единогласно утверждают: в полёте приходится хуже.

Когда загорелись индикаторы, сигнализирующие о подтверждении герметичности стыковочного узла, и Андрей двинул от себя люк, он прекрасно понимал, что никакой трогательной встречи с Ларисой не произойдёт. Судя по переговорам, она чувствовала себя преотвратно, настолько, что ЦУП допускал возможность прерывания полёта. Девушка категорически противилась, и единственный на тот момент обитатель станции предложил:

— Заря-1, я — Корунд. На борту имеется УДОД. Если Чайка-1 выдержит до стыковки, проверим действие прибора. В случае неудачи отправится вниз. Я продолжу выполнение контракта с гостями, справлюсь один.

Ситуация позволяла. По правилам ВВС, на случай нештатной ситуации на станции должен находиться один корабль с достаточным числом мест, обеспечивающий срочную эвакуацию людей. Тот, на котором Андрей прилетел с Земли и с «Салют-12», отвезёт страдалицу, надо лишь поменять ложементы местами.

Что им двигало в наибольшей степени, когда предлагал помощь и просил не уводить «сапсан» к Земле? Желание увидеть барышню? Конечно, хотел и увидеть, и обнять, но не только. Досрочное возвращение означает конец её космической карьеры, бесповоротно и навсегда. Гагарин-старший наверняка не расстроится, в аппаратных играх в ЦК ему даже лучше: вечный соперник Гусаков лишится одного из козырей. Правда, пока Андрей шустрил у Земли и на Луне, в Москве произошли какие-то сдвиги, образован Госкосмос СССР, но им командует не первый космонавт Союза, тот получил новый портфель в ЦК. На станцию новости попадали в сокращённом виде, разбираться придётся внизу. Дело в другом. Лариса мечтала летать, и очень скверно, если её надежды разлетятся в прах после первой же попытки. Надо максимально ей помочь… Даже против интересов отца.

Она вплыла в открытый люк и прошептала, точнее — просипела:

— Не смотри на меня!

Понятно, что «здравствуй, любимый» и прочих нежностей сложно было ожидать, связь с Землёй включена, в ЦУПе слышат каждое слово, да и всё пишется. Но это уже перебор. Андрей постарался отвести глаза от её распухшего лица, живой иллюстрации к шутке про «утро китайских пчеловодов», но в реальности было не до шуток. Помимо сочувствия встал вопрос: как общаться с туристами.

Конечно, в период подготовки к полёту немного подтянул разговорный английский, запоздало жалея, что не в полной мере использовал время отложенного старта на общение с будущими посетителями «Салют-11», и в ЦПК это не предусмотрели, полагаясь на космонавта-экскурсовода, ныне временно нетрудоспособного. Поэтому когда в люке показалось седоусое лицо пожилого немецкого миллионера, выдавил из себя:

— Гутен морген, герр Шнайдер!

— Гутен морген, герр уберлойтнант! Шпрехен зи дойч?

Андрей с чувством пожал протянутую руку. Немец тоже выглядел не именинником, но явно чувствовал себя куда лучше профессиональной космонавтки.

— Найн, герр Шнайдер… По-русски… И… ммм… литл инглиш.

— Гут! Я немного понимай русский в Звёздный городок… Как это по-русски… Не ссы, прорвёмся!

Его учитель русского языка на земле явно был не из профессуры МГУ.

Миссис Хильштейн не то чтобы совсем плохо себя чувствовала, но пребывала в некой прострации от непривычного зрелища и ощущений. Это была маленькая хрупкая еврейка, по краткой характеристике, переданной из ЦУП — крайне неприятная личность, чей муж банкир с радостью заплатил десятки миллионов, чтоб избавиться от неё на восемь месяцев, необходимых на подготовку к полёту, собственно вояж на орбиту и реабилитацию после приземления. Она перебралась на станцию, начала осматриваться с выражением удивления, недоверия и… ростовщической оценки.

— Импоссибл! Это есть всё, за что мой муж заплатил шестьдесят миллионов? Грёбаный шлимазл!

Она говорила с каким-то протяжным акцентом, вероятно — южных штатов, мешала речь с русскими словами, и Андрей, без того не очень в ладах с английским, едва её понимал. Но интонации были красноречивее слов.

Третья пассажирка, миссис Робертс, проявила выдержку настоящей британской леди. Даже если ей чего-то не понравилось или ощущала дискомфорт от невесомости, не показала ничем, кроме болезненной бледности щёк, что странно: по всем канонам жанра они обязаны румяниться от избыточного прилива крови. Женщина бойко лопотала на смеси русских и английских слов. Без предисловий заявила:

— Офицер! Вашей коллеге не есть хорошо. Мистер Кнут вполне самостоятелен. Я слежу за миссис Эльвира. Lieutenant Larisa is not feeling well. Help her. (Лейтенанту Ларисе нехорошо, помогите ей).

— Сэнк ю вэри мач!

Он ужаснулся от собственного произношения. Наверно, в глазах аристократки уронил себя с трёхсоткилометровой высоты ниже плинтуса. Ну… Хуже не будет.

Андрей показал, где расположиться и уложить личные вещи, что, впрочем, не слишком нужно, туристы правила поведения на станции вызубрили заранее. Из общей картины тотчас вывалилась американка, заявившая, что ей как настоящей леди требуется отдельная спальня, и она собирается ночевать в спускаемом аппарате «сапсана». Лаура Робертс смолчала, но её тонкие бесцветные губы чуть дрогнули в презрении. С молчаливого английского на устный русский Андрей перевёл бы так: ох уж мне эти выскочки из североамериканских колоний.

— Миссис Робертс! После разгрузки орбитального отсека корабля там тоже образуется отдельное пространство, где несложно оборудовать вам спальное место. Так же есть свободные кресла во втором корабле.

— Не есть нужда… нет нужда хлопотать, офицер. Я отдыхать по инструкции в бытовой отсек.

Далее по графику предполагалось ознакомление со станцией, повторение инструкций по безопасности в духе «форточку не открывать» и прочие оргвопросы, но Андрей ограничился рапортом на Землю о том, что Чайка-1 и трое её подопечных перешли на борт «Салют-11», состояние удовлетворительное, приступили к программе их пребывания, а сам, наконец, занялся девушкой.

Сначала отключил свой микрофон, торчащий у правой щеки из дужки гарнитуры, потом её.

— Всё плохо?

— Ужас! Не ожидала, что до такой степени. Голова чугунная, метр в диаметре, как ещё в люк пролезла. Вижу как сквозь рябь. Мозги не варят, таблицу умножения не вспомню. А у тебя в первый раз?

— Тоже никакого кайфа. На третьи сутки полегчало, — он дипломатично опустил, что до такой степени не мучился. — Сейчас подключу тебя к УДОД, потом пассажирок. Надеюсь, отпустит.

— Я тоже надеюсь… Секс не предлагай!

Раз шутит, значит — не всё потеряно.

Зафиксировав её в кресле и включив подачу воздуха с пониженным давлением, Андрей вернулся к пассажирам.

Англичанка осваивалась в индивидуальной каюте, то есть нише шириной метр, отделённой боковыми перегородками от общего объёма, с закреплённым там спальным мешком — не для обогрева, в отсеке постоянные двадцать два градуса, а чтоб расслабиться и не бояться улететь куда-то во сне. В стенках по обе стороны спальника имелись карманы с застёжками и фиксаторами для мелких личных вещей.

Американка прилипла к иллюминатору и увлечённо щёлкала Землю маленькой камерой «кодак». Космонавт посоветовал ей воспользоваться стационарным фотоаппаратом станции, клятвенно пообещав отдать кассету с плёнкой с собой перед отправкой на Землю, а на свой снимать интерьер бытового отсека, но лучше — позже, когда все освоятся. Та кивнула, отчего чёрные вьющиеся волосы колыхнулись в невесомости. Распушённые в невесомости шаром, они смотрелись причёской Медузы Горгоны. Стоило бы стянуть их резинкой, чтоб волосинки не летали по отсеку, но как-то неловко чего-то требовать от человека, чья семья оплатила львиную долю цены полёта «сапсана» на станцию.

Немец притащил из орбитального отсека здоровенный контейнер, присобачил его на стене фиксаторами и подключил питание к бортовой сети.

— Я слышал о вашем эксперименте, герр Шнайдер.

— Зови меня Кнут.

— Тогда я — просто Андрей. Скажите, Кнут, почему вы не заказали этот эксперимент нашим космонавтам на «Салют-12»? Вышло бы многократно дешевле.

Тот покровительственно улыбнулся. На его худом лице улыбка выглядела гримасой. Он объяснил, что выращивание кристаллов в невесомости — целое искусство, и он вряд ли бы обеспечил столь правильный контроль над процессом, сидя в ЦУП и давая указания космонавту на орбите. Если эксперимент удастся, он означает прорыв в какой-то очень важной технологии, и затраченные десятки миллионов окупятся.

— Это есть моя мечта — раумфат. Путешествие.

Так что не расчётом единым жив человек, даже немецкий.

При всей сдержанности и некоторой сухости Шнайдер в целом производил неплохое впечатление, но… К битве за Берлин ему уже исполнилось семнадцать. Вполне достаточный возраст для фольксштурма, запросто мог стрелять по советским танкам из фаустпанцера. Естественно, про жизнь в нацистской Германии Кнута расспрашивать не рекомендовалось.

Его аппарат издавал тихое гудение. Космотурист произвёл какие-то хитрые манипуляции с приборами, что-то настроив, и улетел к иллюминатору — любоваться пейзажами. За технику Андрей не волновался, убеждённый, что опасное оборудование никто не позволил бы загрузить в «сапсан».

Он занялся разгрузкой орбитального отсека корабля, переместив продукты, ёмкости с водой и предметы гигиены в объём станции, англичанка, освоившаяся в суррогате своей каюты, вызвалась помочь.

Так приблизилось обеденное время. Лариса участвовать в общем или каком-то ином застолье отказалась, её самочувствие если и улучшилось после аппарата дыхания, то не кардинально.

Андрей снова отключил гарнитуру и зашептал её на ухо:

— Посиди с нами. Выдай несколько реплик. ЦУП должен знать, что ты работаешь по основному профилю — развлекаешь старпёров. Иначе снова придётся отбрехиваться, почему не отправляю тебя на Землю.

— Мне всё равно… Хоть бы и на Землю… Нет! Ни за что. Работаем.

Они включили микрофоны, Андрей созвал всех к холодильнику.

— Господа! Вы уже принимали пищу в космическом корабле. На станции просторнее, и выбор больше. Можно даже похулиганить.

Шепнув Ларисе «переводи», он выдавил из пакетика шарик джема и заставил плыть в сторону американки. Та отшатнулась, но космонавт успел схватить комок губами и проглотить.

— Как вы знаете, в нашем рационе нет сыпучих и крошащихся продуктов, потому что убирать мусор затруднительно. Мы, русские, привыкли кушать чёрный ржаной хлеб, берём его аккуратно, чтоб частички не летали по отсеку. Консистенция большинства блюд липучая и тягучая. Суп после разогрева лучше выпить прямо из пакетика. Миссис Эльвира, свиного мяса и бульона на свинине в меню нет.

— Сэнкс, мистер Андре. Я не соблюдать кашрут.

Она умудрилась выпустить в воздух несколько капель супа и собрала их куда менее уверенно, чем Андрей ловил джем.

Действительно, на станции пришлось вырабатывать новые навыки, оказалось даже несколько сложнее, чем пристёгнутым к креслу в кабине корабля. Стоило приноровиться, чтоб сам не улетел от места трапезы или еда не удрала в противоположную сторону.

— После обеда у нас запланирован отдых на четверть часа. Потом я предлагаю заняться упражнениями, улучшающими навыки передвижения в невесомости. Вы видите множество поручней на всех поверхностях станции, помогающих, уцепившись руками, двигаться в любом направлении. Но пока ещё вестибулярный аппарат не приспособился к невесомости, однозначно сложно. Он подаёт ложные сигналы — где верх, а где низ. Кроме того, на дальнем от вашего корабля конце станции имеется беговой тренажёр, желающие могут им воспользоваться. Там же на переборке пристёгнута сбруя, её нужно надеть на плечи и прикрепить к тренажёру эластичными тросиками, она имитирует прижатие к дорожке силой земной гравитации. Выбираете скорость бега — и удачи. Рядом с ним велотренажёр, тоже с притягивателями.

— Вы сами бегать, мистер Андре? — поинтересовалась американка.

— Конечно. По регламенту космонавт обязан по окончании адаптации проводить на тренажёрах два с половиной часа в сутки, и Земля следит по нашему сердцебиению. Поскольку нас теперь пять, лейтенант Гусакова тоже скоро присоединится, составим график, чтоб не толкаться. Дамы — вы выбираете время первыми.

Немец спросил, каково самому Андрею пришлось по окончании первого полёта.

— Я провёл в невесомости восемьдесят девять дней. Точнее, трое суток из них при отрицательной микрогравитации. Сумел вывалиться на землю самостоятельно, а вот встать уже не смог, меня тащили в вертолёт как мешок с картошкой. Нормально смог ходить через двое суток, но только недалеко. На полное восстановление потребовались недели. Вам это не грозит, десять суток — это не лет.

Он заметил, что Лариса, втягиваясь в разговор в качестве переводчика, чуть отвлеклась от внутренних мучений. Если на Землю — «ни за что», нужно отмазывать подругу и дальше. В ЦУПе знают показатели её кровяного давления, температуры тела и пульса, это не скрыть, надо хотя бы демонстрировать положительную динамику.

Пока подкрепившиеся туристы расслаблялись, Андрей снова выключил микрофоны.

— Всё очень трудно, сочувствую… Но так рад тебя видеть! Не смотря ни на что.

Он шептал. В отсеке есть ещё микрофоны.

— А я не рада, что видишь меня вот такую. Развалину. Даже не подозревала… Хуже, чем у Германа Титова!

— Он пробыл на орбите всего сутки. Уверен — приспособился бы. Зато ты видела Землю с высоты больше трёхсот километров. Вернёмся — будет что вспомнить. И чем похвастаться.

Убедившись, что закрыл её своим телом, нежно взял за руку. Лариса секунды через три аккуратно отстранилась.

— Не здесь. На станции целуемся только взглядами. И то когда я буду нормальная…

— Ты самая красивая в мире. Тебя даже отёчность не испортила. К тому же отёчность уйдёт, а красота останется.

— Мама так не считает. Говорит: слишком худая.

— Твой папа, наверно, предпочитает в теле?

— Моему папе сейчас вообще не до этого. Про Госкосмос слышал?

— Краем уха. Здесь программу «Время» не посмотришь. Да и в ней не особо много…

— Знаю! — она впервые повернулась к Андрею лицом, до этого старалась держаться вполоборота, считая, что «китайский пчеловод» так менее заметен. — Сама готовлю эти сверхкраткие сообщения. Пора уже садиться за первую статью о «Салют-11», а голова без единой мысли.

— Завтра напишешь, когда оклемаешься. Так что Госкосмос?

— Он вобрал в себя все предприятия космической промышленности и подчинён новому отделу ЦК. Этим отделом командует твой отец. А мой отодвинут от космонавтики.

— Безработный?

— Нет, конечно. Куда приложить его кипучую управленческую энергию найдут. Но битву за космос он проиграл. Пока.

— Поэтому прерывание твоего полёта не выйдет его карьере контрольным выстрелом в печень?

— Да, его карьера уже не связана с моими неуспехами, но радости неудача не вызовет. Андрей! Я должна выйти с тобой в открытый космос.

— Да. По протоколу я не имею права один. Давай лучше Кнута возьму. Он ещё и доплатит.

— Два космонавта, а не космонавт и турист. Его ты имеешь право только развлекать, но не привлекать к монтажу антенны во внекорабельных условиях. Если выход сорвём — мне не простят.

— Милая! Никто не требует выходить сегодня или завтра. Успеешь прийти в себя.

— Если успею…

Далее игнорировать пассажиров было невозможно. Андрей устроил им упражнения по акробатике в невесомости. Потом предложил сыграть в теннис два на два, Лариса, понятное дело, осталась зрителем.

Ни немец, ни англичанка не захотели в пару с Эльвирой, объединившись в некий европейский союз. Андрей выдал всем по ракетке для настольного тенниса, пустил плавать лёгкий упругий шарик диаметром сантиметров в восемь и объяснил предельно простые правила: Кнут с Лаурой не дают «мячу» улететь к стыковочному узлу доставившего их «сапсана», Андрей с Эльвирой защищают сторону агрегатного отсека. Начали!

Ехидная американская еврейка оказалась ловким игроком, лишь ненамного уступая советскому космонавту, уже игравшему в космический теннис и куда более опытному в невесомости. Через десять минут они выигрывали у сборной Европы со счётом семь-два.

Участники матча кружились, переворачивались, порой ушибались о стенки станции, но это вызывало только хохот. В воздухе мелькали ноги в носках — в белых у женщин, в чёрных у Андрея и Кнута. Обувь здесь была не нужна, пинетки, то есть трикотажные носки с утолщённой подошвой, её вполне заменяли.

Совсем немолодые люди, Шнайдер так более чем вдвое старше Андрея, веселились как дети. Правда, азарт европейцев изрядно поубавился от разгромного проигрыша. Чтоб сохранить интригу, зачинщик предложил менять составы: женщины против мужчин или он с британкой против ФРГ-США.

Лаура пожелала принять душ, прекрасно понимая, что в космосе придётся обойтись обтиранием влажными салфетками. Обе иностранные дамы удалились в «сапсан», Кнут снова прильнул к привезённому им агрегату. Андрей успокоил ЦУП, где на экранах резко подскочили показатели сердцебиения и давления обитателей станции. Это выглядело так, будто они решили поднять её орбиту не реактивным двигателем, а толкая «Салют-11» вручную, словно застрявший в грязи КамАЗ.

На время освобождённый от обязанностей аниматора, космонавт подплыл в угол около холодильника, где страдала Лариса.

— Смотрела на вас и завидовала. У меня до сих пор голова кружится и болит. Даже слышу, наверно, хуже. Шумит в ушах.

— Снова попробуем УДОД?

— Нет! В ЦУПе обратят внимание. И так я на грани эвакуации. Просто посиди со мной…

Когда трое гостей вновь и явно заскучали, Андрей подключил их к экспериментам. Научное оборудование на «Салют-11» осталось крайне скудное и далеко не последнего слова техники, но дающее понять и почувствовать самим возможности исследований на орбитальной станции. А ещё показал приборы наблюдения за поверхностью Земли для нужд геологии и картографии.

Американка, женщина образованная и даже по-своему продвинутая, была удручена, насколько невелика её страна по сравнению со всей поверхностью земного шара.

— Но вы же видели глобус? — изумился Андрей.

— Глобус оф Америка, — съязвила Лаура, а Эльвира начала оправдываться, что больше доверяла плоским картам, на них всё наглядно и очевидно.

Да, если бы у планеты был пуп, он вряд ли бы располагался на звёздно-полосатой территории.

— Из какого вы штата, миссис Эльвира?

— Фром Тиксас, мистер Андре.

— О’кей, через пару витков мы должны пройти над Техасом. Попробуете разглядеть свой дом?

— Грейт! Сэнкс, мистер Андре.

Жизнь на станции входила в некую привычную колею. Даже к отвратительному самочувствию Ларисы как-то притерпелись, и Земля больше не поднимала вопрос о её срочном возвращении.

Британка тем временем призналась Андрею, что она настаивала перед генералом из ЦПК отправить с ними именно Гусакову: очень добросовестная девушка, отлично ладит с иностранцами, свободно говорит по-английски. То есть невольно явилась причиной её неприятностей.

— Вы не виноваты, миссис, что лейтенант долго не может освоиться в невесомости, — галантно возразил космонавт. — Если бы она попала на другую станцию, адаптация проходила бы столь же тяжело.

— Иес! Но я понимаю, как есть важно для Советов… Русские генералы желать сохранять лицо перед Европа и Ю-эС.

— Вы правы, миссис Лаура. Наверно, в следующий раз с туристами пошлют сопровождающего, имеющего космический опыт.

— Мисс Лариса не полетит?

— Не знаю. Не мне решать. Зависит от того, восстановится ли её работоспособность к концу вашего пребывания здесь.

Похоже, британка догадывалась, что они с Ларисой не только коллеги. Но лишних вопросов не задавала, личные границы — святое, а по её невозмутимому лицу мало что поймёшь. Зато американка не стеснялась ничего и, мобилизовав едва живую переводчицу, потребовала на сон грядущий подробного рассказа о полёте на Луну.

Андрей оказался в сложном положении. Версию NASA о причинах задержки челнока на Луне он знал. Но пронырливая госпожа Хильштейн запросто могла вынюхать в Звёздном закрытые от разглашения подробности, тем более русский с пятого на десятое начала понимать.

Поэтому в красках рассказал о переделке марсианской ракеты, рассчитанной только на взлёт с людьми, в полноценный корабль для пилотируемого прилунения, об ощущениях при снижении и риске перехода на ручной режим управления перед касанием посадочной платформы. Лариса переводила и сама слушала с широко открытыми глазами: по сравнению с лунным приключением ранее ей использованный полёт Андрея на «Салют-13» с внезапно включившимся видеомагнитофоном был преснятиной. А она даже из того сделала классные статьи для «Известий», пусть безжалостно обрезанные из соображений секретности космической техники, но принесшие ей настоящую журналистскую славу. Повествование об экспромтном путешествии на Луну, записанное из уст участника, тянет на Пулитцеровскую премию! Тем более есть шанс, что миссис Мондейл, первая леди-миска Америки, в виде исключения пробьёт эту премию для журналистки из-за железного занавеса, потому что Лариса — женщина и космонавт.

А вот финальную часть самого интересного для Эльвиры Андрей скомкал. Сказал только, что передал её соотечественникам припасы, а что дальше будут делать оба пилота шаттла, до сего времени остающиеся на Луне, стоит узнавать в NASA, он об этом не осведомлён.

Немец и поинтересовался: итого вы пробудете в невесомости три месяца, не считая нескольких часов в тяготении Луны, каково вам будет вернуться на Землю во второй раз?

— Уже говорил. Тогда едва хватило сил выползти из спускаемого аппарата и около него свалиться. Но мой командир экипажа сумел сделать несколько шагов и отрапортовать перед генералом о выполнении задания, пока его не подхватили. У него был второй полёт. Во второй раз всё даётся легче. Если снова решите лететь на «салют», сами почувствуете.

Еврейка заявила «нет, слишком дорого», англичанка промолчала, один немец бросил неопределённое «возможно».

Наверно, не всё произошло так, как они себе это представляли, но в целом не выглядели разочарованными, даже критически настроенная миссис Хильштейн.

Глава 2

Июль — период отпусков. В высших эшелонах власти в СССР сезон общей расслабленности распространялся в полной мере лишь на Верховный Совет, организацию в известной мере парадную, призванную изображать парламентаризм. На самом деле основы народной демократии реализовались иначе — через выборы делегатов съездов КПСС, которые в свою очередь формировали Центральный Комитет Коммунистической партии и однажды, ещё при Шелепине, фактически осуществили государственный переворот, не проголосовав за Брежнева, Андропова, Суслова и других им подобных, сформировавшихся при Сталине и укрепившихся при Хрущёве.

Центральный Комитет не являлся постоянно работающим органом, трудились нон-стоп его отделы, то есть аппарат управления, в котором, кроме руководителей этих отделов, сотрудники не являлись ни членами, ни кандидатами в члены ЦК. Политику страны определяло Политбюро, заседавшее, как правило, еженедельно, важнейшие решения выносились на утверждения Пленума ЦК и закреплялись либо в его постановлении, либо в совместном постановлении с Советом Министров СССР. Если требовалось менять законы, то после длительного согласования законопроект поступал в Президиум Верховного Совета СССР и выносился на следующую сессию. Не было прецедентов, чтоб текст закона, завизированный в ЦК, не прошёл.

Юрий Алексеевич Гагарин, десять лет исполнявший обязанности Генерального секретаря ЦК КПСС, всю эту кухню знал досконально и изнутри со всеми её недостатками, понимая громоздкость аппарата в целом и излишество отдельных его звеньев. Но решился только на частные изменения, не забыв, к чему привели бездарные реформы второй половины восьмидесятых годов в покинутой реальности. Если машина работает — пусть работает, к тому же эволюционный путь развития куда лучше революции «разрушим до основанья, а затем…». Никто не может точно высчитать, что именно выйдет «затем», и последствия всегда наступают хуже ожидаемых.

Очередное пятничное заседание Политбюро началось с обсуждения вопросов, поднятых Семичастным. Пожилой генерал, самый старший член высшего партийного органа, до сих пор был незаменим. Он же докладывал скрипучим голосом.

— В ряде городов Армянской ССР и в городе Степанакерте Азербайджанской ССР прошли стихийные выступления националистического характера с призывом вернуть Армении, как они утверждают, исконные исторические земли армянского народа, забрать часть турецкой территории с горой Арарат, отобрать у Азербайджанской ССР Нагорный Карабах и Нахичеванскую ССР. Комитет госбезопасности СССР установил трёх основных идейных вдохновителей националистического экстремизма: писатель Зорий Гайкович Балаян, поэтесса Сильва Барунаковна Капутикян и академик-экономист Абел Гезевич Аганбегян. К сожалению, мы не нашли должного понимания у ЦК компартии Армении. В КГБ республики были вынуждены полностью сменить руководство комитета, а также всех управлений и отделов этническими армянами из Москвы, Ленинграда, Киева, Тбилиси.

Неужели началось и здесь⁈ У Гагарина натурально потемнело в глазах. Если бы он находился в космосе с датчиками, оповещающими ЦУП о его самочувствии, на Земле бы уже били тревогу: человеку дурно! В Кремле пытался ни единым движением лица не выдать эмоций, понимая, что краснеет — кровь хлынула к лицу сильнее чем в невесомости.

Армяне… Одна из самых образованных, энергичных и предприимчивых наций в СССР! Без научных открытий, сделанных ими, без армянского вклада в культуру держава была бы беднее. Может, именно поэтому таким проще внушить: вам тесно в советских пелёнках, вы — несправедливо обиженные.

Когда Семичастный закончил, первым задал вопрос:

— Владимир Ефимович! Я не юрист, но, насколько помню, действия в ущерб государственной безопасности СССР, а разжигание межнационального конфликта именно к таким и относится, считается изменой Родине. То есть — расстрельная статья?

— Юрий Алексеевич! Понимаю вашу обеспокоенность, но статья шестьдесят четвёртая Уголовного кодекса РСФСР и соответствующие статьи кодексов других союзных республик применялись последние четверть века только к гражданам СССР, уличённым в шпионаже. Мы решительно открестились от практики применения пятьдесят восьмой сталинской статьи.

— Я не за сталинские репрессии, а за точное и строгое соблюдение закона. По вашим словам выходит, что трое перечисленных граждан нарушили закон, совершили тяжкие государственные преступления против СССР. Они арестованы? Когда предстанут перед судом? Этот вопрос адресую и Генеральному прокурору.

Семичастный смешался, что и понятно: столь резкие телодвижения невозможны без одобрения Политбюро, а здесь речь идёт об изменении государственной политики — вместо некоторого либерализма и закрытия глаз на мелкие националистические вольности вводится суровая ответственность. Он открыл было рот для ответа, но его опередил Первый секретарь ЦК Коммунистической партии Армении Карен Демирчян:

— Товарищи! Давайте воздержимся от поспешных решений и разберёмся. Мнение уважаемых деятелей науки и культуры Армении о принадлежности нашей республике Арцаха и Нахчавана, исконных земель Великой Армении, основано на бесспорных исторических фактах. Эссе «Очаг» великого армянского деятеля культуры Зория Балаяна, на которого указал товарищ Семичастный, это настоящий гимн армянского патриотизма!

Шкабардня попытался урезонить Демирчяна, но в это время ещё громче расшумелся Гейдар Алиев, сам уроженец Нахичевани, он умудрился перекричать армянина:

— Уважаемый Карен Серобович! Знайте, гораздо более обосновано мнение уважаемых азербайджанских учёных: никакой такой Армении вообще существовать не должно, а есть только Западный Азербайджан, временно занятый потомками диких племён, пришедших из турецкой Анатолии в Закавказье и принявших христианство.

Тут Гагарин не выдержал. Изо всех сил треснул ладонью по столешнице.

— Хватит! Замолчали оба!

Многие в Политбюро вышли из низов, когда-то были очень простыми людьми, могли и матом загнуть, но в этих стенах после изгнания Хрущёва прижилось деликатное обращение. Поэтому грубый окрик возымел шокирующее действие, Юрий Алексеевич без стеснения продолжил в той же казарменной манере, намеренно вызывая оторопь. Тем более он единственный знал перспективы эскапад в духе «Великой Армении».

— Насрать, кто, где, зачем и когда жил. Крым — бывшая греческая колония, отдадим его грекам и НАТО? Тогда Калининград — немцам, Ленинград — шведам, Закарпатье — венграм. Да и Москва, где мы заседаем, когда-то была под монголо-татарами. Товарищ генсек, вы получили ярлык на княжение в Улан-Баторе? Нет? Так по армянской логике вы — самозванец! Как и я в прошлом, когда сидел на вашем месте. Товарищ Алиев, товарищ Демирчян, никакого Западного Азербайджана, включающего Эриванскую губернию, и никакой Великой Армении никогда не будет. Не умеете жить в дружбе, так учитесь жить хотя бы в мире.

Остолбенение от столь резкого спича продолжалось. Если Алиев и Демирчян запросто могли перебивать друг друга, авторитет Гагарина был куда выше, молчали и слушали.

— Давайте заканчивать. Армяне вправе жить в Азербайджане, да они вообще где хочешь живут. Азербайджанцы — в Армении. Если армянам неймётся, передадим в состав Азербайджана Зангезур. В наказание. Мало? Так по Конституции у нас есть свободный выход из СССР! Карен Серобович, представьте на миг: вокруг вас — граница СССР, самый жёсткий визовый и таможенный режим из возможных. Ах, простите, кусок границы с другим государством тоже есть — с вашей любимой Турцией. Устроим референдум, согласятся ли ваши соотечественники на такой вариант, к которому вы их ведёте, Карен Серобович?

— Зачем вы так, Юрий-джан…

— А вы подумайте, Карен-джан, каждый квадратный сантиметр советской земли — это не собственность проживающих там армян или азербайджанцев, да хоть татар с якутами. Это — собственность и достояние всего советского народа, он отстоял своё право в Великую Отечественную, когда армяне и азербайджанцы вместе с другими народами СССР защищали общую Родину.

— Что вы предлагаете, Юрий Алексеевич? — спросил Генеральный.

— Действовать по букве закона и Устава КПСС. Комитету Госбезопасности и Генеральной прокуратуре обеспечить привлечение к уголовной ответственности всех зачинщиков и вдохновителей антигосударственных выступлений, мера пресечения — только арест. Ввести в проблемные районы контингент внутренних войск и отряды милиции. Рекомендовать Центральному Комитету компартии Армении освободить товарища Демирчяна от должности Первого секретаря в связи с полным непониманием задач национальной политики КПСС. Назначить ответственных товарищей, проводящих политико-воспитательную работу в республике в духе верности интернационализму и Конституции СССР с нерушимостью внутригосударственных границ.

Даже силовики удивились крутости предлагаемых мер.

— Не слишком ли, Юрий Алексеевич? — промолвил Семичастный.

— Может, слишком мало. Мы уже не успеваем, не отреагировали вовремя. Сила Советского Союза — в единстве. Даже самая малая трещинка способна развалить конструкцию, казалось бы, монолитную. И не надо упрекать меня в сталинизме, Владимир Ефимович, вспоминая пятьдесят восьмую статью. Тогда называли «врагами народа» едва ли не каждого заметного, сеяли страх, подавляли саму мысль о возможном сопротивлении. Мы в ином положении, нам страх не нужен. А вот неотвратимость воздаяния за преступление против СССР — очень даже.

— Необходимо подготовить специальное постановление ЦК по национальной политике, — распорядился Шкабардня и объявил следующий, далеко не столь важный вопрос.

Демирчян, формально ещё не выведенный из состава Политбюро, это прерогатива ЦК, сидел напротив Гагарина и зло зыркал. Юрий Алексеевич чувствовал нутром, что тот скорее присоединится к троице Балаян-Капутикян-Аганбегян, чем пойдёт на попятный. Что же, каждый сам себе выбирает судьбу. А вот место отбывания наказания определяет орган Министерства внутренних дел, ведающий исполнением приговора.

Следующее совещание прошло в Президиуме Академии Наук, где новоизбранный секретарь ЦК занимался непосредственным делом — космическим. В этой области, причём на самом магистральном направлении — пилотируемых полётах к Луне и Марсу, возникла проблема, ничуть не меньшая, чем проделки армянских националистов в политике.

— Товарищи! Я уже информировал Анатолия Петровича кратко, теперь расскажу подробнее. Предыдущий экипаж станции «Салют-13», стоящей на геостационарной орбите, зафиксировал получение повышенных доз облучения. При ротации мы послали меньший экипаж, всего двух, и космонавты отрапортовали: в бытовом отсеке и в экранированной части биологического фонит уже практически так же, как в остальных отсеках. Сегодня космонавты покинули станцию. Предварительно вырезали два фрагмента обшивки бытового отсека, заварив отверстия заплатами. Там нет достаточных инструментов, чтоб провести всестороннее обследование, но предварительный итог есть, и он удручающий: менее чем за два года под воздействием бомбардировки тяжёлыми частицами из глубокого космоса произошло накопление изменений в композитной защите. Она сама источник фона. А, значит, концепция пилотируемого полёта на Марс длительностью два года, приуроченная к великому противостоянию с ближайшей планетой в сентябре восемьдесят восьмого, никуда не годится. Космонавты, пусть не в тяжёлой форме, гарантированно получат лучевую болезнь. Ни мы, ни NASA на такое не решимся.

— То есть полёт восемьдесят восьмого отменяется? — спросил Анатолий Петрович Александров, президент Академии Наук.

— Времени в обрез, но шанс успеть всё же не потерян. За два-три года невозможно создать и обкатать новый космический корабль или ракету-носитель. Мы ограничены только имеющейся техникой. Чисто на пальцах концепция выглядит так: на опорную орбиту по многопусковой схеме вытаскиваем американские твердотопливные ускорители. Что-то они сами, что-то, возможно, на наших «Энергия-5». Собираем на платформе «Салют-12» ракету, чей двигатель способен развить тягу более тысячи тонн в вакууме. Фактически — ту же «энергию», но с космическим стартом. Запускаем пилотируемый корабль «Аэлита» по траектории энергетически затратного, но самого краткого пути на Марс, чтоб вход спускаемой ступени в атмосферу планеты произошёл до даты противостояния. Космонавты находятся на Марсе всего несколько дней, видимо, до десяти дней. Как раз Земля догоняет Марс, точнее — линию Солнце-Земля-Марс. Марсианский орбитальный корабль МОК-3 поднимает пару космонавтов к основному кораблю «Аэлиты», и тот летит к Земле. МОК-3 и автоматические станции для исследования Марса будут готовы к старту к январю восемьдесят восьмого года. Они отправятся по гомановской траектории — медленно и экономично.

— Сроки… из серии надо было успеть вчера… — скептически бросил кто-то из академиков.

— Именно! — согласился Гагарин. — В течение трёх дней мне нужен математический анализ: масса, тяга, время. Чтобы узнать, сколько ускорителей с РДТТ нужно успеть собрать американцам. Они, конечно, будут делать свои расчёты, но только на них, я уверен, полагаться опрометчиво.

— Юрий Алексеевич, а давайте обойдёмся без заокеанских «братьев», — предложил Вадим Владимирович Венгерский, и к нему прислушались. Он возглавлял Люберецкое объединение «Союз», одно из крупнейших предприятий Госкосмоса, и уж точноне стал бы предлагать ерунду, так сказать, в порядке бреда. — Если мы по многопусковой схеме соберём на опорной «Энергию-3», заправим её, она точно сможет разогнать и отправить на Марс корабль нужной массы. Теперь главное. В одной из конфигураций этой ракеты предусмотрен ускорительный блок, то есть третья ступень, длиной около двадцати метров. Теперь представим, что на Марс отправляем хорошо отработанный корабль, тот же наш «сапсан», окружённый связкой из этих ракет. Навскидку от десяти до двенадцати штук. Топливо и окислитель в ракетах примут на себя удар тяжёлых частиц, они же разгонят «сапсан» к Земле. Да, весь орбитальный отсек придётся уставить припасами, чтобы время автономного полёта увеличить до двух месяцев. Посадите самых худых космонавтов и космонавток, что найдутся в нашей стране. Выгода очевидна: не нужна раскрутка кабин для имитации гравитации, два месяца в невесомости, как мы выяснили, никакого ущерба здоровью экипажа не несут. Значит, экономим более десятка тонн в полезном грузе, выводимом на парковочную орбиту у Марса.

— Мысль очень интересная, — согласился Гагарин, нахмурившись. Никто из собравшихся не знал, что у Юрия Алексеевича свои резоны не отправлять к Марсу самую лёгкую космонавтку страны. — Возможно, стоило бы спроектировать цилиндрический бак для топлива и окислителя, внутри которого разместить «сапсан», а сам корабль снабдить достаточно мощным двигателем. Так поступили американцы — три двигателя в шаттле, а сбрасываемый топливный бак у них наружный, но, правда, не кольцевой. Спасибо, Вадим Владимирович. К сожалению, у нас подписано соглашение с NASA, и разрывать его ЦК не позволит — только-только смягчились отношения с Штатами. Я обсужу с Госкосмосом перспективный проект по долговременной защите межпланетного корабля за счёт окружающего топлива. Вы в приоритете на заказ по разработке. На следующее противостояние с Марсом.

— Три дня не обещаю. Отпуска. Но в ближайшие дни вы получите пакет математических выкладок, — заверил академик Андрей Николаевич Тихонов, директор Института прикладной математики АН СССР. — Массогабаритные данные о космических аппаратах по программе «Аэлита» у нас имеются. А потом и идею товарища Венгерского обсчитаем. Заманчиво! Коль минимум полтора года ураново-свинцовый слой защищает экипаж, то половину пути — к Марсу — люди дополнительно будут защищены топливом, а назад этим слоем. Тогда вариант двух противостояний с ожиданием на эллиптической парковочной орбите Марса вполне реален. Но людям на борту придётся провести порядка шестисот дней!

— Надеюсь, что медики обеспечат космонавтов методикой безопасного введения в искусственную кому на месяцы и выведения из неё без последствий. Иначе обеспечение продуктами, водой и воздухом на столь длительный срок сильно увеличивает полезную нагрузку. До гибернации, описанной в фантастических романах, мы, боюсь, не доживём.

— Да, Юрий Алексеевич! — согласился Александров. — А нам с вами стоит задуматься над созданием долговременной базы на Марсе — с оранжереей. Тогда выгоднее ждать нового противостояния не на орбите, а в подземном, точнее — подмарсианском бункере, выходя наверх только в случае нужды. Но у нас это даже на Луне пока не отработано?

— Движемся к этому. Первый модуль ждёт на Луне. К съезду партии надо рапортовать об успехах.

Они распрощались. Из машины Гагарин назначил рандеву Козлову на Старой площади, а сам погрузился в раздумья.

Можно ли было предусмотреть, что оболочка обитаемых отсеков межпланетного корабля «Аэлита» не выдержит двухгодичной бомбардировки? Надеялся на лучшее. На Земле на сто процентов невозможно было смоделировать эти условия. И послезнание из две тысячи двадцать четвёртого года не помогло: со свёртыванием программы «Аполло» пилотируемые полёты за пределы защитного кокона магнитосферы прекратились. Уровень радиоактивного излучения на Луне и Марсе к две тысячи двадцатым был хорошо изучен, но не воздействие на противорадиационную защиту, без дальних рейсов с человеком на борту она не актуальна.

Плохо то, что здесь и лунная станция оказывается под ударом. Летать на Луну сравнительно просто по сравнению с Марсом, а вот обеспечить нормальные условия жизни — не очень. Гравитация ниже. Придётся отказываться от использования модулей на поверхности, частично уже изготовленных, и переходить к плану «Б», проработанному только на уровне эскизов: зарываться вглубь Луны, минимум на метры. То есть нужна тяжёлая бурильная техника и мощный ядерный источник питания в сотни киловатт…

Если бросить на космос все ресурсы как в сорок первом по принципу «всё для фронта, всё для Победы», ещё возможно. Нет, времени катастрофически не хватает, задачу по организации постоянной колонии на Луне выполнить к XXVII съезду не удастся. И пусть очередной съезд — это не фатальный рубеж, коль не успели, то «всё пропало», но и недооценивать нельзя. Выделение средств на реализацию дальнейшего освоения космоса в ближайшей пятилетке зависит во многом от парадной стороны дела, а именно — красивого рапорта с высокой трибуны. Так устроен Советский Союз.

Поскольку основные помещения космического отдела ЦК находились не здесь, то на Старой площади у Гагарина имелся лишь небольшой кабинет для встреч в центре Москвы. Козлов появился в нём минут на десять позже хозяина, едва ли не вприпрыжку. По нему точно не скажешь: руководитель крупнейшего Госкомитета, Дважды Герой Соцтруда и ветеран войны. Получив портфель, а с ним и возможность осуществить самые сокровенные планы, конструктор словно сбросил лет двадцать и кипел энергией, лысина блестела, единственная рука размахивала портфелем, кажется — сейчас начнёт насвистывать. Осталось только направить его деятельность в нужное русло, что весьма и весьма непросто.

— Сам думал напрашиваться к вам на высочайшую аудиенцию, Юрий Алексеевич! Готов контракт «Прогресса» с Советом Министров на создание и развёртывание станции «Салют-14».

Он хлопнулся на стул с кожаной спинкой и принялся доставать из портфеля папку.

— Не торопитесь, Дмитрий Ильич. Сколько мы с вами знакомы?

— Да практически с самого шестьдесят первого… Скоро четверть века. Что-то случилось? — насторожился Козлов.

— Случилось. Лунная и марсианская программа накрываются медным тазом. «Салют-14» тем более, потому что Луна и Марс в приоритете.

Он рассказал о проблеме с защитой от радиации. Несмотря на далеко не юный возраст, конструктор сориентировался моментально.

— Проще всего с Луной. Главное, чтоб в посадочной ступени «сапсана» и американском набалдашнике к ней на момент открытия съезда находилась пара наших космонавтов. Года полтора защита держит?

— Надеюсь, если толщина слоёв не меньше, чем на «Салют-13».

— Вот! — Дмитрий Ильич вновь вернул себе приподнятое состояние духа. Именно его «Прогресс» собирал ту ступень и ставил поверх герметической обшивки слои свинца и обеднённого урана, но виноватым себя не чувствовал ничуть. Ему довели техусловия — он выполнил. — Будем продолжать лунную программу в том же направлении, но переориентируем, чтоб начать строительное бурение в будущем году. Киев подготовил компактный реактор?

— Обещают к концу следующего квартала. Нужно ещё одноразовое устройство мягкой посадки на Луну.

— Люберцы! — кивнул Козлов. — Им отдам. Не волнуйтесь, Юрий Алексеевич, все заказы на «Прогресс» не утяну, он не резиновый. Да и отсюда мне проще контролировать Москву и Подмосковье. Это устройство уже практически готово в чертежах — на несколько вариантов спускаемой на Луну полезной нагрузки.

В необходимости такого аппарата лишний раз убедились, когда американцы опустили на спутник Земли «Колумбию». Проще и дешевле цеплять к полезному грузу набор одноразовых ракетных двигателей с общей системой управления, чем потом поднимать с поверхности громадный грузовой корабль типа того же челнока. Когда начнётся выработка топлива из реголита или из воды на лунных ресурсах, эти двигатели можно снова поднять в космос для повторного использования.

Про «Салют-14» Гагарин не очень хотел говорить. В свете нынешних событий гигапроект выглядит неуместно. Зачем в космосе земная гравитация? Она и дома есть. Для биологических экспериментов нужна гравитация Марса — сколько в ней проживёт космонавт без фатальных последствий для здоровья. Тот же вопрос актуален касательно пребывания на Луне, но на него дешевле получить ответ именно там — пилотируемый полёт на южный полюс и обратно обойдётся куда дешевле, чем циклопическое строительство на низкой земной орбите.

Козлов, опытный не только в конструкторском деле, но и в аппаратных играх, догадался, что по поводу «Салют-14» лучше не заикаться. В итоге они оба сели рядком и принялись чёркать на импортной финской бумаге, предназначенной для идеологически важных документов. Космос, кстати, как убедился Гагарин, действительно здорово сработал на идеологию. Вкупе с экономическими реформами эта версия Советского Союза получилась гораздо крепче утраченной в прошлой жизни, и никаким Балаянам-Демирчянам не позволено страну расшатать.

— На пальцах я вам космический корабль не сочиню, Юрий Алексеевич. Давайте прикинем, на что будем ориентировать разработчиков и чем озадачим американов.

— Поскольку попасть туда надо быстро, проект секвестируем максимально.

— Давайте считать с конца. От Марса на Землю должно лететь что-то сравнительно лёгкое. Всё же «Аэлита» с центробежными вращающимися кабинами громоздка. Кроме того, корабль должен уйти с парковочной марсианской орбиты к Земле до противостояния, чтоб не играть в догонялки с нашей планетой, а опуститься к ней и быть захваченным её тяготением. Значит, старт должен произойти не через три года, а раньше! По приблизительным прикидкам — февраль-март восемьдесят восьмого. А основные элементы надо собрать в космосе уже во второй половине восемьдесят седьмого. Через два года.

— Дмитрий Ильич! От таких сроков инфаркт подхвачу!

— Да, времени нет, — согласился Козлов. — Значит, используем только хорошо известное. Пусть от Марса к Земле летит «сапсан», только значительно увеличим объём орбитального отсека, чтоб четверым хватило припасов на два месяца. Что там первая американская леди сказала? Отправим девушек, они легче.

— Может, детей и цирковых карликов? Не смешите меня, мне не весело. Двое мужчин и две женщины, Дмитрий Ильич, это уже согласовано.

— Хорошо… Тогда скинем с «Сапсана» термозащиту, облегчим. Пусть стыкуется с «Салют-12». С другой стороны, нужна защита от солнечной вспышки, она ещё тяжелее. Поскольку полетим быстро, и ионная тяга не поможет, прикидочно должен справиться один ускоритель, третья ступень от «Энергии»… Чёрт! Она не приспособлена для долгого пребывания в космосе. Много кислорода потеряет.

— Твердотопливный ускоритель шаттла?

Козлов призадумался.

— Есть идея, за которую меня проклянёт дух покойного Сергея Павловича. У нас ещё есть на хранении наследие Глушко — МБР на гептиле?

— В достатке.

— Во-от! И они по-военному надёжные. Поступимся принципами, Юрий Алексеевич. Пусть «сапсан» стартует с Марса на гидразиновом толкаче. МОК хоть у нас на керосине-кислороде, но там термоизоляция отработана. Полгода выдержит, сомнений нет.

На столе среди скомканных шариков писчей бумаги остался один лист с новой конфигурацией корабля — то, что придётся собирать на орбите. Главное, что в ней не было ничего принципиально нового. Американские ускорители с РДТТ отправят на Марс сцепку из тяжёлой межконтинентальной баллистической ракеты на гидразине, вместо боеголовки та понесёт «сапсан», козловскую карусель из двух вращающихся кабин и спускаемый аппарат. На подходе к Марсу модули разделятся, два космонавта в спускаемом аппарате пронесутся сравнительно близко к поверхности, снижая скорость трением, на следующем проходе включат ТДУ и «примарсятся» (слово ещё вошло в оборот) около ждущей их ракеты МОК. Основное сооружение «Аэлиты» пролетит несколько выше и выйдет на эллиптическую парковочную орбиту. Когда МОК, марсианский орбитальный корабль, взлетит с поверхности, «Аэлита» отделяет карусель, в распоряжении экипажа останется только тесная для четвёрки кабина «сапсана», где им придётся терпеть и коротать время примерно два месяца.

— Если у меня начнётся раздвоение личности, и положат в психушку имени Кащенко, не взыщите, Юрий Алексеевич. На вас укажу в качестве виновника.

Переводя в шутку, он тем самым включил паузу в мозговом штурме.

— Клевещете на меня как ведущий на Би-Би-Си?

— Ничуть. Не знаю, видели ли вы у Королёва, а я наблюдал тысячу раз: проектировщики выдумывают концепцию и общую компоновку, определяют ограничения по массе, ставят задачи, а затем их фантазии берутся обсчитывать инженеры-конструкторы. Начинается скандал: первые кричат — так надо, вторые — ни в жисть невозможно, едва ли не до драки доходит. Сейчас я пытаюсь для экономии времени совместить в себе обе команды, пока правое полушарие не кинется избивать левое… Ладно, продолжим сооружать звездолёт на коленках.

Несмотря на отмену (в реальности — только отсрочку) работ по любимому бублику «Салют-14», однорукий энтузиаст космоса продолжал кипеть энергией. Осложнение задачи по программе «Аэлита» он принял как вызов и вознамерился встретить его достойно. Зря Юрий Алексеевич торопился списать конструктора в пенсионеры.

С явным сожалением, буквально отрывая от сердца, Козлов предложил не брать карусельку и на дорогу к Марсу, жертвуя выстраданным и практически готовым детищем. Но уж тут воспротивился Гагарин. Какова будет работоспособность экипажа, месяцами висевшего в невесомости и практически неподвижного, после спуска на Марс, даже в его слабом тяготении? Нулевая. В лучшем случае люди смогут как-то заползти в ракету, стартующую к «Аэлите». Фактически выйдет чистая профанация, а не исследовательская миссия. Да и американе не согласятся, им нужны эффектные кадры. Не всё же снимать на Земле в павильоне, подобно эпопее «Аполло-11», когда репортаж с Луны не получился, перебитый помехами, и пришлось озаботиться, чтоб по неземному пейзажу случайно не пробежала кошка.

Глава 3

В тысяча девятьсот двенадцатом году французский учёный Поль Сабатье получил Нобелевскую премию по химии за изобретённый им метод гидрогенизации органических соединений, даже не подозревая, что спустя семь десятилетий его находки будут использоваться в системе жизнеобеспечения огромной околоземной космической станции объёмом в сотни кубических метров. Ядерный реактор, питающий ионный двигатель коррекции орбиты, давал почти неограниченное питание электроэнергией, кроме того, она была увенчана крыльями солнечных батарей, служивших резервным источником, поэтому кислород без проблем получался электролизом воды, которая поставлялась с Земли. Частично её запасы возобновлялись переработкой мочи и восстановлением воды из выдыхаемого космонавтами диоксида углерода. Выделяемый метан с помощью пиролиза распадался на углерод, выпадающий в виде графитовых отложений, и водород.

Ксения Гагарина, изучавшая в мединституте органическую химию, в качестве одной из задач на станции «Салют-12» получила обслуживание установки «Бриз» по регенерации и обеззараживанию воздуха. Автоматика контролировала состояние аппаратуры, и в то же время в силу важности устройства все манипуляции с «Бризом» осуществлялись исключительно вручную под надзором камеры, транслирующей изображение в ЦУП. Сверх того, запись о каждом телодвижении космонавтка вносила в журнал.

Это был тот самый «нудный подвиг», о котором рассказывал брат: ежедневное повторение одних и тех же процедур с высокой тщательностью. Несложно, но ошибка может повлечь тяжёлую аварию. Особенно неприятны манипуляции с водородом и метаном, при утечке они дают взрывоопасную смесь с воздухом. В отличие от метана, используемого на Земле в быту и подкрашенного неприятными добавками, здесь он чистый, поэтому, как и водород, запаха не имеет. Концентрацию метана и водорода в атмосфере станции сообщают датчики, проверка их показаний — столь же привычное дело, как чистка зубов. И столь же творческое.

А ещё нужно вычистить и удалить накопившийся в трубках графит, проверить и заменить фильтры от микропримесей, проинспектировать систему обеззараживания воздуха, уничтожающую вирусы и бактерии, кружащиеся в воздухе.

В случае выхода «Бриза» из строя станция не превратится тотчас в непригодную к обитанию: имеется достаточный запас поглотительных патронов, а также кислорода в баллонах, есть и комплект запчастей для любого ремонта, всё можно исправить. Но авария системы жизнеобеспечения, если случится, она — ЧП номер один. Генерал Алексей Леонов, комендант станции, перепроверяет за Ксенией самочувствие этих узлов лично и ежесуточно.

Шла пятая неделя пребывания женкоманды на орбите. Леонов с их согласия рапортовал в ЦУП: все четверо справляются с обязанностями на уровне профессионалов, поэтому ротация нецелесообразна. Девушки могут остаться на полную трёхмесячную вахту. Береговой, а затем и Гагарин с Козловым поддержали. Уже поднятая в вертикаль «Энергия-1» с очередным «сапсаном» для сменного экипажа осталась незаправленной.

Такое доверие оказывалось стажёрам очень редко. Видимо, игры с американцами в гендерное равенство требовали подготовленных космонавток, а полный цикл службы на станции лучше смотрится в послужном списке.

Как бы ни была нудна работа на орбите, здесь есть свои радости и разнообразие. В том числе два визита брата, на обратном пути он оставил Ваню Лавейкина, побывавшего на Луне. Тот ожидал, что его прихватит челнок «Колумбия», везущий на Землю американских астронавтов, но ЦУП переиграл. Детальные причины изменения решения Ксения не знала, до неё долетело лишь, что на станции произошла серия мелких неполадок. Поскольку некоторые её отсеки считались чисто военными, американцам здесь не место, кроме, разве что, совершенно безвыходных ситуаций.

Теперь эвакуация Лавейкина планировалась экипажем, досрочно возвращавшимся с «Салют-13». Медики получили задание дополнительно обследовать двух человек, подвергшихся на геостационарной орбите внеплановому облучению ещё до того, как «сапсан» с ними и с Лавейкиным приземлится в Казахстане. Иван шутил по этому поводу, что большую часть своей лунной эпопеи находился в незащищённых аппаратах и до сих «огурец», в отличие от тех неженок.

Учитывая краткосрочность пребывания Лавейкина на борту, комендант определил ему минимум обязанностей. Тот, весельчак и говорун, обрадованный щедрым женским представительством в космосе, подплывал к девушкам, сыпал комплиментами, обещал сводить на Земле в ресторан. Ксения заметила, что Масютин с ревностью относится к его заигрываниям, хоть сам не сделал ни единой попытки сближения — ни с ней самой, ни с тремя её подчинёнными.

А ведь это всего недели в космосе! Когда наступит время многолетних перелётов, мужчинам и женщинам в замкнутом пространстве не избежать плотных личных отношений, и, следовательно, конфликтов. Кроме того, тут из песни слов не выбросишь, долгая изоляция порой склоняет к однополым связям даже тех, кто совершенно не предрасположен, данный феномен хорошо известен по опыту исправительных колоний. И на «салюте» порой проскакивают шуточки вроде: станция изменила орбиту, спасибо, что не ориентацию. В общем, экипажу в сотню человек точно понадобится психолог-практик.

Ксения заполнила журнал инспекции установки «Бриз» и обратила внимание: метана в камеру для пиролиза поступило меньше, чем в предыдущие сутки. Разница не столь критична, но если произошла утечка…

Она с тревогой ещё раз осмотрела индикаторы примесей водорода и метана. Нули. То есть концентрация этих двух газов ниже порога регистрации. В чём проблема?

Девушка уже собралась на доклад, но её чуткое музыкальное ухо уловило шипение. На грани слышимости, практически полностью замаскированное гудением газожидкостных и холодильно-сушильных агрегатов, а также многочисленных вентиляторов. Поступила не как космонавт, а скорее как врач — проплыла к посту медицинских обследований и вернулась к установке с медицинским фонендоскопом, взявшись прослушивать станцию как терапевт пациента. Через несколько минут нажала кнопку вызова на переговорном устройстве.

— Алексей Архипович! Лейтенант Гагарина. Прошу срочно прибыть к установке «Бриз». Нештатная ситуация.

Он появился минут через десять в сопровождении другого ветерана космоса — Константина Феоктистова. Леонов был одногодком отца, Феоктистов немного старше, из-за чего Юрий Алексеевич постоянно расстраивался: товарищи по-прежнему заняты делом, а не перекладыванием бумажек… Хоть все понимали, насколько гагаринская стезя важнее.

— Ксения, что случилось?

— Похоже на утечку метана, Алексей Архипович, — она рассказала о снижении его подачи на пиролиз. — Но прибор не видит примеси в воздухе. Или самопроизвольный сброс газа за борт?

— Из метановой магистрали нет клапана наружу, — возразил Феоктистов. — Я сам проверю.

Конечно, на борту имеется самая подробная документация, как и в ЦУП. Но у Константина Петровича память уникальная, феноменальная. Кажется, что он знает каждый проводок и болтик в сотнях тонн состыкованного оборудования. «В новых отсеках ориентируюсь хуже», — признавался он.

Феоктистов остался колдовать с установкой, Леонов велел Ксении работать далее по обычному графику, а через полчаса вызвал к себе в центральный пост. Там же находился и второй ветеран.

Генерал отключил все средства связи.

— Товарищи! Это уже пятая тревожная и труднообъяснимая неполадка за месяц. Костя, рассказывай.

— Ослаблен фланец трубопровода, вот метан и прорывался внутрь. Слух у тебя как у моего сеттера, Ксения Юрьевна. Молодец, что услышала.

Она похолодела.

— Мы могли взорваться! Но почему датчик молчал?

— Неисправен. Пломба целая, но прибор не реагирует. И успокойтесь, для взрыва нужна концентрация четыре-пять процентов. Даже до ПДК, вредного для здоровья, это меньше грамма на куб воздуха, не дотягивает. Течь я устранил, прибор заменил.

— То есть кто-то вывел из строя датчик и ослабил гайку фланца? Константин! У нас что — диверсант на борту⁈ — тихо прошипел Леонов, не желавший, чтоб кто-то подслушал их разговор.

— Датчик мог сдохнуть раньше, — пожал плечами Феоктистов. — А утечка свежая, раз только сейчас замечено снижение продуктивности разложения метана. Ксения тщательно всё записывала. И я очень сомневаюсь, что крепление ослабло само.

— Доложу в ЦУП, — принял решение генерал. — Вроде все неисправности малозначительные, одну можно списать на случайность. Ну — две. Пять ни на какого барабашку не свалишь.

— В последний месяц на станцию в порядке ротации прибыли три экипажа по четыре человека, — напомнил Феоктистов. — Под командованием Ференца Пушкаша, Александра Масютина, Ксении Гагариной. Краткосрочно находился Андрей Гагарин, сейчас Иван Лавейкин, оба не в счёт. Неприятности начались с появления девочек. Но, Алексей Архипович, если мы подозреваем злоумышленника на борту, он вполне мог прилететь с Пушкашем или Масютиным, а шкодить начать позже.

Леонов разродился эмоциональной непечатной тирадой. Всё так же — шёпотом. Успокоившись, подвёл черту:

— Вот скажите мне: какого чёрта мне перед пенсией играть в комиссара Мегре?

— Скорее Эркюля Пуаро из романа «Убийство в Восточном экспрессе». Замкнутый объём, персонажей ограниченное количество, — возразила Ксения.

— Тогда так. Стопроцентно доверенные у меня вы двое, товарищи ватсоны. Пушкаш тоже, с ним летал на «Салют-6», свой в доску, хоть венгр. Но… Нет, его не будем ставить в известность. Ксюша, я пересмотрю твой график. Придумаем тебе новую обязанность — контроль за самочувствием космонавтов на рабочих местах, включая военные отсеки. Чтоб перемещалась и слушала разговоры.

— То есть я — не Ватсон, а Штирлиц в юбке, — она была, естественно, в спортивных брюках, лёгкой форменной курточке Госкосмоса и белых носках. — Помесь Штирлица с радисткой Кэт? К сожалению, не смешно. Тот же метан действует на нервную систему угнетающе. Даже в малых дозах. Зачем, Алексей Архипович? Ведь наш предполагаемый злоумышленник дышит тем же воздухом?

— Вычислим и спросим. Всё! За работу. Оба — брысь. Я буду с Береговым секретничать.

— Даже нам, коммунистам, не доверяет, — буркнула Гагарина, уплывая из центрального поста.

Феоктистов одобрил шутку. Он единственный из первых наборов в отряд космонавтов не вступил в КПСС, и его никто не тянул, чтоб показывать иностранцам: у нас нерушимый союз партийцев и беспартийных, любой вправе готовиться в ЦПК. А Ксения всё ещё член ВЛКСМ, партбилет ей и девочкам светит лишь по возвращении на Землю.

— Ксюша! Думаешь, вправду что-то разузнаешь? Или будешь марлю на мётлы мотать?

Она притормозила полёт, уцепившись за поручень.

— Что за метлы, дядя Костя?

— Неужели не слышала? Хрестоматийная история. Правда, ты ещё маленькая была. Это случилось зимой где-то в шестьдесят втором, ещё при Хрущёве. Он задумал посетить Звёздный Городок, тот иначе назывался… А комендант вспомнил: по плану должны были высадить деревья на аллее вдоль жилых домов, но не высадили. Приказал собрать все мётлы, даже у соседей одолжить, взять марлю из медчасти.

— Зачем?

— Не перебивай старших! Хрущёву шлея под хвост попала, Королёва распекал, что медленно многоместный корабль строим, Каманина по асфальту размазал за нежелание женщин в космос отправлять. Идёт к машине и тычет пальцем в мётлы, торчащие из сугробов щетиной вверх: что за херня? Тут комендант выскакивает: разрешите доложить, товарищ Первый секретарь, это саженцы, от мороза марлей укутаны — по последнему слову передовой советской науки. Хрущ чуть смягчился и попенял Каманину с Королёвым: берите пример, у этого ответственного товарища всё идёт по плану. С тех пор укоренилось «марлю на метлу мотать» как синоним показухи. Первое поколение космонавтов знало, молодёжь уже забыла.

— Зато я другое помню. Для жизнеобеспечения, когда все отходы шли за борт, на сутки мужчине требовалось десять килограмм воды, пищи, воздуха, гигиены. Теперь, когда складываем в грузовик только мусор и контейнер с фекалиями, расход снизился до четырёх килограмм. Если какая-то крыса повредит «Бриз», вернёмся к тем же десяти кило. А сколько стоит подъём килограмма на орбиту? Поэтому про марлю и метлу вы, дядя Костя, не вовремя вспомнили.

Само собой, «дядей Костей», как вечерами в домике у Гагариных на Земле, он мог быть только наедине. В присутствии любого, кроме Леонова, по имени-отчеству или «товарищ инженер-космонавт».

Что интересно, этот заслуженный и уважаемый человек, Герой Советского Союза и Герой Социалистического Труда, получал денежное довольствие меньше, чем у неё, лейтенанта ВВС, поскольку не имел надбавки за звание. И на пенсию не мог уйти раньше шестидесяти, такова несправедливость. Правда, пенсия у него будет персональная, на несколько десятков рублей выше, чем у «простого» профессора, докторскую диссертацию Феоктистов защитил давно. Имелась единственная привилегия у него как у штатского — носить неуставную причёску, отпуская волосы более, чем положено офицерам. Благородные седины и длинный нос придавали ему очень нетипичный для советского космоса вид. Свою уникальную память относительно технического устройства станции объяснял… рассеянностью, потому что на Земле боялся потерять секретный блокнот, никогда его с собой не носил и привык держать в уме колоссальное количество цифр, чертежей, формул, схем, диаграмм.

Оставшись на какое-то время одна, а вблизи виднелась только Слюнькова, чем-то плотно занятая, Ксения призадумалась.

Начнём с худшего. В ЦУПе поднимется переполох. Тогда на станции можно оставлять только Лавейкина, стопудово непричастного к прежним неисправностям и поддерживающего «Салют-12» в рабочем и обитаемом состоянии, шестнадцать остальных опускать на Землю, обвешивать датчиками полиграфа и расспрашивать с КГБшным пристрастием, раскладывая по полочкам все предшествующие дни. Реально, но накладно, потому что повлечёт необходимость минимум трёх пусков «сапсана» для восстановления функционала. К тому же на стартовой площадке стоит всего один готовый корабль. Пока прямой угрозы гибели нет, на эвакуацию не решатся.

Эх, поговорить бы с отцом… Но он тоже — не комиссар Мегре.

Второй вариант — прислать сменный экипаж с Мегре в составе, а старожилов, команду Леонова, им как раз приближается конец обычного трёхмесячного пребывания, спустить вниз. Ну, или задержать на три-пять дней — для допросов и очных ставок на борту станции. Тоже отпадает: нет в отряде подготовленного сыщика. А делать из космонавта сыскаря, как и обучать дознавателя навыкам выживания в космосе, займёт многие месяцы, невозможно никак. Станция точно нужна в качестве перевалочной, если понадобится менять заражённый радиацией бытовой отсек у «Салют-13». Да и сколько разговоров о сборке марсианского комплекса «Аэлита»! Не говоря о других задачах.

Значит, нужно что-то предпринять самой. Но как? Если бы ей предложили у кого-то вырезать аппендицит прямо в космосе, не взялась бы: слишком специфические знания и навыки нужны, хоть сама врач с каким-никаким опытом. Сыскное дело — не менее сложная штука, а она — полный профан. Грустно…

Но, по крайней мере, у Ксении имелась агентура, уже внедрённая и укоренившаяся. Мужчины станции если и не пытались склонить её девушек к соитию в невесомости, то флиртовали от души. Значит — надо пользоваться.

Гагарина подплыла к Слюньковой.

— После ужина всем экипажем собираемся у нашего «сапсана». Есть большой секрет от мужчин.

Та хитро подмигнула, не зная, насколько всё серьёзно. Думала, наверно, что речь зайдёт о каком-то розыгрыше или другом безобидном развлечении.

Вечером по бортовому времени все собрались у «девичьего» корабля. Оля Слюнькова предвкушала интригу. Шадрина и Петрова, упахавшиеся днем, а потом ещё на тренажёрах, кроме как об отдыхе ни о чём не мечтали.

— Товарищи женщины! — начала Ксения, подражая красноармейцу Сухову из «Белого солнца пустыни». — Ещё на Земле и в самых обычных условиях каждая из нас уяснила: не все мужчины поголовно идиоты, но практически каждый склонен к беспредельно глупым поступкам. Поэтому в технике применяются термины «дуракоустойчивость» или, мягче говоря, «человеческий фактор», а самые тонкие и ответственные операции лучше доверять таким как мы.

— Ясень пень, — согласилась Ольга. — Что наши местные гении учудили?

— Про гениев не шути при них. По данным Института авиационной и космической медицины, снижение интеллекта у мужчин, находящихся в невесомости свыше месяца, доходит до сорока процентов из-за избыточного притока крови к мозгам. По женщинам подобных исследований нет, вот пройдём тесты перед спуском… Короче, девочки, не считая Лавейкина, у нас тут самые свежие головы. А несвежие творят чудеса. Сегодня кто-то пустил метан в атмосферу станции. Четыре других странных случая, все не критические, но неприятные, — она перечислила услышанное от Леонова и Феоктистова. — Сейчас начинаю жалеть, что не улетаем.

— А если улететь, и нештатные ситуации прекратятся, в ЦУПе и ЦПК решат: космос и бабы несовместимы, техника в женских руках — просто кусок железа, — фыркнула Петрова. — Нет уж. Давайте присмотримся.

— Об этом и хотела просить. Но даже Леонов не в курсе, что я вас подписала. Докладывайте мне лично и только когда не включена связь с Землёй. Иначе пришлют кавалерию.

— Кавалерию? Люблю гусар! — вздохнула Шадрина. — Жаль, что ни разу их не встречала.

Девочки отнеслись к идее шпионства за мужчинами вполне здраво, сделала вывод Ксения. Никто не испугался, что с ними в одном объёме находится псих. Да и произошедшее выглядит скорее мелкими глупыми шалостями, тот же метан, пока его не накопилось достаточно для взрыва или, тем более, удушья, вызывает эффект лёгкого наркотического опьянения. Может, кто-то стресс снимал?

Жаль, что нельзя сделать самого очевидного — поговорить с Пушкашем и Масютиным. Хотя… Оба наверняка поручатся за своих, так же как она — за девчонок.

Но тогда — кто?

Глава 4

Ларису отпустило на шестые сутки. Отёчность лица не прошла полностью, но в целом она смотрелась, говорила и двигалась вполне удовлетворительно.

Пока европейские женщины занимались гигиеной в своём корабле, а немец наглухо прилип к привезённой экспериментальной установке, Андрей под каким-то предлогом увлёк подругу к стыковочному узлу с приборно-агрегатным отсеком, где, скрытый от нескромных взглядов переборкой, обнял её, обхватив руками и ногами, очень крепко поцеловал.

— Задушишь!

— Откачаю чистым кислородом из баллона.

— Ты сам — мой кислород. Если бы не твоё присутствие, не знаю, как бы выдержала эти дни.

— Ну да, не могла себе позволить распуститься перед парнем. Летела бы с Ксю — расползлась бы как желе?

— Ты что? — она рассмеялась, наверно — впервые, оказавшись на борту «Салют-11». — Ничегошенки мужики не понимают! Неужели не слышал о женском соперничестве? Даже с твоей сестрой, которая и мне как сестра. А если бы в экипаже ещё и мужика, без разницы какого, лишь бы гетеро, то вообще вышла бы коррида.

— Ладно! До жути не хочу тебя отпускать, но нужно плыть к подопечным. Иначе подозрительно. Развлекай их, навёрстывай. Потом сегодня ещё будет время.

— Это приглашение или намёк? Ладно, я полетела. — Лариса медленно отстранилась. — Ты хорошо справился. Если не считать жуткого произношения, когда пытаешься говорить на портовом английском в смеси с немецким.

— Если тебя это возбуждает, попробую в постели сказать «май дарлинг».

Её ступни в белых носках мелькнули в проёме люка, Андрей попытался унять сердцебиение, представляя, что думают операторы в ЦУПе, если кто-то обратил внимание, как прыгнул у него пульс. Возможно — у Ларисы тоже. Ну и пусть завидуют.

Время сеанса с Землёй ещё не пришло, но вызов раздался — с «Салют-12». Засветился экран, на нём возникло лицо Леонова.

— Андрей! — генерал не употреблял позывной, что было странно. — Станции сблизились, выкрути мощность передатчика на минимум. Твои иностранные гости нас слышат?

— Секунду, переключусь на гарнитуру… Нет, обе женщины в дальней части, Гусакова с ними, герр Шнайдер возится со своими приборами.

Картинка пропала, звук стал тише и перебивался помехами. Очевидно, Леонов хотел подстраховаться, чтоб разговор не слышали другие уши — свои или американские. Не факт, что поможет, если где-то близко висит спутник радиоразведки.

— Андрей, у нас неприятности, и с ними поручено разобраться лейтенанту Гагариной. Она заявила, что может понадобиться твой свежий взгляд.

— Братец, привет… — он не видел лица сестры, но радиоэфир и без того донёс её встревоженность. — У нас на станции происходят странные неполадки, первая случилась ещё в твою лунную эпопею. Я сейчас их перечислю, а ты подумай: кто из наших может быть замешан? За месяц к ним присмотрелась, притёрлась, наверняка не замечаю какие-то детали.

Он выслушал перечень поломок и ощутил, как приподнятое настроение, владевшее им после коротких объятий с Ларисой, растворилось как индийский кофе из жестяной банки — без осадка. Конечно, «Салют-12» — грандиозное сооружение с многократным дублированием систем, в том числе систем жизнеобеспечения. Дырка с кулак от метеорита или космического мусора и то не погубит станцию — у космонавтов вдоволь времени, чтоб заткнуть брешь, а если она в труднодоступном месте из-за обилия аппаратуры, то изолировать отсек, спокойно выйти в космос через любой из четырёх шлюзов и неторопливо заварить пробоину, а потом восстановить давление внутри.

И всё равно, вредитель на станции — это очень опасно. Каждый знает общее устройство их космического жилища и, соответственно, наиболее уязвимые места.

Но вредить станции, парящей над Землёй в трёхстах с лишним километрах от её поверхности, самоубийственно для самого диверсанта. Чего он добивается? Какие у него могут быть цели?

— Ксю! Ты исключила хотя бы часть из подозреваемых?

— Леонова и Феоктистова даже не рассматривала. У каждой из моих девушек есть алиби на два или даже три эпизода, они по записям в журналах и близко не могли находиться у повреждённых узлов. Лавейкина ты привёз после двух инцидентов — с водоснабжением и замыканием в питании третьего физического отсека. Сейчас добавились Лебедев и Климук с «Салют-13», они тоже не при делах.

— Их с Лавейкиным — скоро на Землю?

— Нет, сказано — задержаться. Оба точно непричастны, нормальные мужики. Помогут смотреть за остальными. Но это ненадолго. Что-нибудь пришло в голову?

— Помнишь фильм «Операция Ы»? Папа любил повторять «всё украдено до нас», перефразируя во «всё придумано до нас».

— Что ты имеешь в виду? Давай быстрее, станции начнут удаляться.

— Ваш злодей затаится, почувствовав внимание. Тихо дождётся или эвакуации на Землю, или снижения бдительности. Как в классическом детективе нужна провокация: общий шмон, назойливые подозрения к каждому вероятно причастному. Чтоб у гада очко задымилось.

— И чтоб он взорвал станцию нахрен… Ну, спасибо за совет.

— Скажи Леонову выставить часовых на взрывоопасных местах. Чао, сестрица!

Дальше он секретничать не мог, потому что приблизились Эльвира и Лаура, позади них виднелась Лариса. Андрей вернулся к обязанностям аниматора.

— Дорогие миссис и одна мисс! Поскольку вас в строю трое, предлагаю устроить международный женский чемпионат орбиты СССР-ФРГ-США в многоборье: велогонка на тренажёре, забег на ленте и теннис.

Обе иностранки повернули головы в сторону Ларисы, непростительно молодой рядом с ними. Та бодро защебетала по-английски. Насколько смог разобрать Андрей, уверяла пассажирок, что она о’кей, если проиграет — то не с разгромно-позорным счётом.

Дамы из империалистических стран не сделали ей никакой поблажки и проследили, чтоб притягивающая сбруя имитировала вес советской бегуньи, а потом велогонщицы, примерно на том же уровне, как и они — шестьдесят килограмм (сто тридцать фунтов — уточнила американка). Лариса покорно согласилась.

По просьбе Эльвиры Андрей установил камеру под выгодным углом и включил видеозапись на кассету VHS, чтоб потом «чемпионат орбиты» предприимчивая техасская женщина могла продать на Земле какой-то телекомпании и отбить часть расходов на полёт, тем самым утереть нос «мужу-шлимазлу». Поделиться доходом с другими участниками полёта или Госкосмосом СССР она и не думала. Кнут не вмешивался и тоже наблюдал.

— Ваша коллега есть боксёр в восточный стиль, Андрей? — тихо спросил немец.

— Да, что-то умеет. А вы предлагаете включить в чемпионат орбиты женские боксёрские поединки?

— Найн! Фрау Эльвира будет расстроен, если её за миллионы её же мужа… прямо на станции… как это сказать по-русски? Отпи…

— Отмудохают, Кнут. Не все русские выражения, услышанные в Звёздном городке, нужно повторять.

Для экономии магнитной ленты соревноваться начали одновременно две участницы «олимпиады». Пока Эльвира крутила педали, Лариса топала по беговой дорожке, и после недели физической пассивности ей пришлось нелегко. Очень. Пульс улетел за сто двадцать, бедняга закусила губу, но всё-таки осилила два километра, водрузив на плечи имитацию веса, в полтора раза превосходящего собственный на Земле.

Обе отдыхали, пока смену отрабатывала англичанка. Андрей, изображая из себя телеоператора, взял её крупным планом, потом повернул объектив к первым участницам.

— Ваши ощущения, леди?

— Грейт! — воскликнула еврейка, утомлённая, но вполне довольная собой.

— Передохну и поеду на вело, — пообещала Лариса.

Андрей выключил запись.

— Уверена? Давай запросим медицину ЦУПа. Я уже жалею, что тебя втравил. Не умеешь останавливаться.

— Только не ЦУП! Там перестраховщики.

— Но не запаниковали, когда у тебя сердце билось под полтораста.

— Потому что я отключила датчик. За меня не волнуйся, мамочка. Присмотри лучше за гостями. Они старше.

Последние два слова Лариса шепнула одними губами и подмигнула.

В любом случае Андрей настоял на дополнительном отдыхе для обеих, когда Лаура освободила тренажёрку. Иностранцы были заняты собой, он снова вернулся к коллеге-лейтенанту и очень тихо рассказал о происшествиях на «Салют-12».

— О, чёрт! — отреагировала Лариса. — Сочувствую Ксю. Но я бы не торопилась исключать никого. Даже Феоктистова.

— Ты что такое говоришь?

— Знаю, друг вашей семьи с детства… Но в космосе все как один — проверенные, просвеченные рентгеном, отличники боевой и политической подготовки. И, тем не менее, под подозрением. Алиби в случае одной неисправности ничего не значит, какая-то из них запросто могла случиться сама по себе. Или злоумышленников двое, один гадит, второй на виду, потом наоборот.

— В голове не укладывается. Я знаю, предавали самые образцовые товарищи коммунисты, на кого никто бы никогда не подумал.

— Тот же Феоктистов — он инженер-конструктор космической техники. Запросто сломает что-то не очень критическое, а потом заявит: я предлагал иначе, но меня не послушали. Слушайте впредь. Нет, я против него ничего лично не имею. Просто объясняю, что под подозрение попасть должны все без изъятия. Даже Леонов и Ксюха, не обижайся, я чисто для иллюстрации. Эх, меня бы туда! Журналистское расследование века.

— Которое никто и никогда не позволит тебе опубликовать.

— Ясен пень.

Подплыла американка.

— Камрады коммунисты! Я готова бежать.

— Хорошо, — Андрей отстегнулся от поручня рядом с креслом лейтенанта. — Только мы с Ларисой Евгеньевной — не члены КПСС. И если герр Шнайдер не состоит в коммунистической партии Германии, таковых на борту нет.

— Грейт! Свободный от большевиков космос в русской станции. Сюрпрайз!

Он не стал расстраивать представительницу нации, подарившей миру тот самый коммунизм, что комсомольцы — как бы тоже большевики, и проследовал за ней, чтоб помочь нацепить упряжь. Лариса вскарабкалась на велотренажёр, и Андрей смекнул, что давление на плечи здесь не скажется — нагрузка на ноги для всех троих выставлена одинаковая, как и дистанция, молодость на её стороне. Он снова взялся за камеру.

Тренажёры не дали перевеса никому. Лариса продула беговую дорожку и победила в вело, американка — наоборот. Британская леди показалазолотую середину в обеих дисциплинах.

— Остановимся? Победила дружба? — предложил Андрей и услышал на редкость единодушное «нет».

Пятиминутный теннисный блиц спортсменка-комсомолка-красавица, а «Кавказскую пленницу» любили в отряде космонавтов все, продула Лауре, играя впервые в невесомости, с Элеонорой имела неплохие шансы, но пропустила финальный мяч при счёте четыре-четыре.

— Ты — специально? — шепнул Андрей, выключив камеру, пока на исходную выдвигалась англичанка.

— А ты думал… За миллионы долларов она оплатила право быть довольной собой.

Сложно сказать, насколько Лариса была честна. Но уж точно — восстановилась. Сутки назад даже подумать было невозможно, что вот так сможет впахивать на тренажёрах, а потом метаться с ракеткой по отсеку.

Иностранки тем временем сражались с такой страстью, будто Лаура намеревалась вернуть североамериканские колонии короне, а Элеонора воевала за независимость США. Обе сопровождали удары ракетой криками, прыгали так, что ударялись о противоположную стену. Англичанка, проигрывая в подвижности, умудрялась наносить удары с отскоком мяча от стены, а поскольку там крепились поручни и вились кабели, направление полёта после отражения оказывалось неожиданным. Андрей с облегчением остановил бой по истечении пяти минут на счёте три-три.

— Ноу! — взвыла миссис Хильштейн, считавшая себя вправе выиграть.

Лариса объяснила, что поздравляет с победой обеих, а Кнут предложил провести контрольный поединок — по фехтованию, в открытом космосе, вооружив дуэлянток металлическими штырями от радиоантенн, кто первым проткнёт скафандр соперницы, тот и победил. Сарказм немца не оценили. Андрей достал из НЗ банки с безалкогольным шампанским, предложив превратить ужин в праздничный банкет по поводу успешного завершения «олимпиады».

После отбоя Андрей нашёл «неотложное» дело в приборно-агрегатном отсеке. Лариса присоединилась к нему минут через десять и не слишком удивилась, когда после непродолжительных поцелуев и объятий он принялся стаскивать с неё комбинезон.

Эксперимент по единению не только двух душ, но и тел, прошёл вопреки всем правилам научных исследований на станции: без видео- и аудиофиксации, а также без записи в бортовом журнале. Оба старались не издавать лишних звуков, выделявшихся на фоне шумов вентиляции и других систем жизнеобеспечения. К тому же пришлось изобретать технику движений и позы, не предусмотренные ни в какой Камасутре. Сознание, что на расстоянии вытянутой руки, за тонкой стенкой отсека, царит глубокий вакуум, температура в тени — около абсолютного нуля, а буквально в нескольких метрах распадаются атомы в ядерном электрогенераторе, ничуть не мешало. Скорее — прибавляло остроты ощущений, а их и так было вдоволь. Наконец, Андрей и Лариса просто очень соскучились по нежности и близости.

Обошлось без «май дарлинг».

— Здесь даже душ не принять, — высказала единственную претензию девушка, одеваясь и уложив под бельё влажную салфетку. — Хотя о чём я? Через три дня вернусь на Землю. Купайся — сколько влезет. А тебя нет рядом.

— Да… Как подумаю, что тебе скоро улетать… Утешаю себя, что и моя смена на станции скоро завершиться, но понимаю — обманываюсь. Без тебя плохо! Каждый день в разлуке — лишний.

Она относительно привела себя в порядок. Обвила Андрея руками за шею.

— Ты меня любишь?

— Конечно! Очень!

— А почему сам не сказал?

— Всё собирался…

— Такие вещи нельзя откладывать. Я тебя люблю. Очень-очень.

После таких признаний поцелуи неизбежны. Потом Лариса продолжила:

— По гроб жизни обязана Лауре, что та вымолила у Берегового отправить меня с туристами на «Салют», хоть до последнего месяца болталась в дублёрах.

— А теперь я обязан выйти с тобой в космос на замену чёртовой антенны и боюсь рисковать после… всего этого.

— Как говорит Кнут, «не ссы, прорвёмся». Не самая сложная операция. Можешь проделать ремонт один, я в тебя верю и только подстрахую. Всё! Рандеву закончено, заключённые — по камерам.

Лариса скользнула в туалетную кабинку, Андрей взял курс на своё лежбище и увидел, как немец приподнялся из его ниши. Лукаво подмигнул? Или просто показалось в приглушённом ночном освещении.

Глава 5

Контакты с NASA, идущие по нарастающей, внезапно натолкнулись на неожиданное препятствие. Джеймс Беггс, администратор агентства, то есть верховный руководитель, оказался под следствием по обвинению в финансовых махинациях, связанных, кто бы мог подумать, с заключением контрактов Министерством обороны США. То есть, в переводе с американского на русский, с распилом бюджетных средств в особо крупных размерах без отката чиновникам, имеющим возможности закрыть глаза. До признания виновным и отдачей под суд ещё далеко, повезёт — выкрутится, но выделение очередных десятков и сотен миллиардов на космос с высокой степенью вероятности заблокирует конгресс. Там заседают республиканцы, мечтающие о реванше за проигрыш на президентских выборах, пусть даже ценой срыва программы «Барсум-Аэлита».

Июль восемьдесят пятого вышел настолько напряжённым и изматывающим для Юрия Алексеевича Гагарина, что даже штурмовщина перед его первым полётом в космос казалась отдыхом. Вечером в субботу он тяжко опустился в кресло и невидяще уставился в телевизор, показывавший весьма популярную в то время передачу «А ну-ка, девушки». Алла с собачкой на руках примостилась рядом на диване.

Обычай смотреть всей семьёй интересные программы ушёл с переездом Ксении на Садовое и поступлением Андрея в авиационное училище, дети посещали родительский дом нечасто, а сейчас вообще удалились на недоступное для визитов расстояние — оба на орбите. Алла порой возмущалась, что единственная в семье не летала в космос, не пора ли? На замечание супруга об ухудшении зрения и ношении очков отмахнулась: у Феоктистова тоже зрение не лучшее, но влез же в экипаж Леонова! Тем более институт Фёдорова отлично проводит операции по восстановлению остроты глаз. Но это было не всерьёз, она не рвалась забраться верхом на летающую бомбу с сотнями тонн керосина и жидкого кислорода под попой.

Оценив отрешённое состояние мужа, попробовала разрядить атмосферу байкой.

— Мне рассказывали, в финале будут гонки на лыжах.

— Дорогая, вообще-то июль на дворе.

— Вот и посмотрим… Говорили — гонки на лыжероллерах. Прямо там, в павильоне Останкино, соорудили спуски и подъёмы, представляешь? А участницы ни разу на роликах не катались. Ну и, как следовало ожидать, начали падать, одна вообще сломала ногу. Она — фаворитка, быстрее всех почистила селёдку, порезала морковку и под свеколку спела песенку.

— Тоже быстро?

— Услышим. Короче, награждение снимали в Склифе, одев бедную в праздничное платье, задрапировали палату под студию, убрали судно и капельницу. Масляков одел ей медаль на шею как породистому барбосу на выставке, поцеловал и даже протянул руку, мол, приглашаю тебя на танец.

— И как она будет танцевать в гипсе? «Я старая солдатка, дон Шура Масляков, и не знаю слов любви…»

— Техника кино творит чудеса!

Чудо было лишь в том, что в вальсе финального бала кружились все участницы, кроме победительницы. Компьютерной обработки видеоряда, позволившей вставить бы в круг танцующих кого угодно, хоть Клару Цеткин с Надеждой Крупской, ещё не существовало.

— Спасибо, родная.

— За что? Может, чаю погреть? Или лимонадика холодного?

— Вот за это спасибо. Когда свет не мил, возвращаюсь домой, обнимаю тебя, и как будто весь ЦК КПСС вместе с Госкосмосом и американскими партнёрами-недоносками остаются далеко за порогом. Так до утра, а дальше откуда-то берутся силы ещё на день боёв с ветряными мельницами.

— Всё так плохо? — она пересела на подлокотник его кресла, и Гагарин, наклонившись, прижался к жене головой.

— Да. Любимые грабли, наступаем на них в третий раз. Я чуть было не сыграл в ящик, когда кровь из носу должны были первыми запустить человека в космос и первыми ступить на Луну. Сейчас Марс — те же яйца, вид в профиль. Но рисковать буду уже не собой.

То, что муж давно забросил поддержание лётной формы, Аллу несказанно радовало. Да, он крепок, болеет редко и не тяжелее обычной простуды. Не носит очки, хоть скоро понадобятся для чтения. Но уже не космонавт. А то сказал бы: не тряхнуть ли мне стариной?

— Но, дорогой, на Луну можно лететь каждый день. А в восемьдесят восьмом какое-то очень особенное сближение с Марсом?

— Которое, представь, почти ни на что не влияет. По последним подсчётам, ракетный комплекс должен стартовать с околоземной орбиты в начале восемьдесят восьмого, за полгода до сближения, и догонять Марс. Тогда понадобится минимум топлива на возвращение. Причём ракета полетит не наружу от Солнца, а, наоборот, внутрь Солнечной системы, пронесётся мимо Венеры, используя её гравитацию, потом сравнительно близко к светилу. На фоне колоссального расстояния, пересекая поперёк едва ли не всю орбиту Земли, выигрыш в жалкие десяток миллионов километров от великого противостояния с Марсом — просто пыль. Там ещё есть сложность, орбиты Марса и Земли лежат не строго в одной плоскости, а под некоторым углом.

— А промах всего один градус направления на таких расстояниях…

— Означает миллионы километров пролёта в стороне от цели и гибель экипажа: им не хватит топлива на торможение и возврат к Земле, если не попадут в поле тяготения Марса и не скинут скорость от прохождения через атмосферу на первом витке. Да, у нас предусмотрены коррекции орбиты, но… Предстоит попасть из винтовки в монетку, лежащую на Луне.

— И у вас не всё готово к запуску.

— Точнее — почти всё не готово. В наилучшем виде находится оборудование для марсианского этапа — для спуска на поверхность и возвращения на орбиту. Карусельку с двумя вращающимися кабинами ещё только предстоит поднять и покрутить на околоземной, потом наверняка устранять кучу недостатков, никто и никогда не делал ничего подобного, когда впервые — косяки неизбежны. Потом запустить исправленную, там и время старта приблизится. Как обычно, последние болты будут прикручивать, пока космонавты отливают на колесо автобуса. И это цветочки. Главная засада — с ракетами, обеспечивающими полёт в сторону Марса.

— Ради которых вы вынуждены привлечь американцев.

Гагарин стукнул себя кулаком по коленке.

— Лучше бы их вообще не было… Да, летели бы позже, отработав доставку на орбиту элементов первой ступени нашей «Энергии». Сами бы справились. Сотрудничество с амерами — это в огромной степени самоцель, ради хороших отношений с Белым Домом.

— А то бы и вообще не летели. Копали бы канал до Персидского залива и клали трубы нефтепровода через Иран.

— На Иран деньги есть, в том числе — от их участия. А непротивление американцев нашим схемам с иранской нефтью куплено, в том числе, партнёрством в космосе. Но сейчас у них скандал с очередным воровством из бюджета, замешан администратор NASA, задержка произошла в самый неподходящий момент.

— С ускорителями?

— Да, дорогая. Всё же поставь чай, попьём на веранде.

Чай у них был самый «блатной» — из металлической банки, индийский «Три слона», душистый и вкусный.

Через четверть часа Алла вынесла на подносе чайник и кружечки, дольки лимона на блюдце и две маленькие рюмки грамм по тридцать, распространявшие аромат мягкого дорогого коньяка «Ахтамар». Гагарин, развалившийся в плетёном кресле-качалке, с благодарностью плеснул в себя коньячок, сунул в рот лимонный кружок и принялся за чай. Про космос рассказывал и дальше, но уже без той боли в голосе, домашняя атмосфера и правда действовала умиротворяюще.

Алла Маратовна имела все мыслимые и немыслимые допуски к секретности по космической тематике, но с началом плотных контактов с NASA девяносто процентов таинственности отправилось Белке и Стрелке под хвост: американцы подробно освещали в прессе всё, вплоть до мелких деталей, сведения подхватывал «Голос Америки» и вещал для советских граждан. Информация уровня секретности «перед прочтением сжечь» стала доступной каждому чабану. Поэтому Гагарин говорил свободно.

— У них сейчас имеется всего четыре ускорителя «Солид Рокет Бустер» в лётной готовности и в разной степени изношенности. А нам нужно четыре таких заправленных ускорителя на сборочной верфи у станции «Восток-12». Желательно — новых, без выработки и усталости металла. Стоимость изготовления ускорителей для всей программы спейс-шаттл американцы оценивают примерно в два миллиарда, дополнительные четыре штуки обойдутся дешевле, но тоже далеко не даром. Выведение каждого на опорную орбиту требует отдельного пуска счетвёренной сцепки. Эти американские ракеты работают всего две минуты и отстреливаются. Сближение и стыковку с «салютом» они не обеспечат. В конце полёта по баллистической траектории в NASA намерены подхватить этот ускоритель шаттлом и тащить к «Салют-12», что весьма и весьма не просто.

Сгустились поздние, душные сумерки. Появилась на небе Венера, первая промежуточная веха на прихотливом маршруте «Аэлиты». Планета сияла себе, как и миллиарды лет до этого, не подозревая, какая ей уготована роль в чрезвычайно поспешно подготовленной миссии.

— Юра, но если всё так сыро, как ты говоришь, отчего не подождать два года до следующего стартового окна?

— Угадай с первого раза. Из-за американцев! У них в ноябре восемьдесят восьмого намечены очередные президентские выборы. Мондейл аж из шкуры лезет, чтоб показать избирателям: всего за одну каденцию наладил сотрудничество с большевиками, не такими уж, как казалось республиканцам, страшными дикарями-агрессорами, главное — обеспечил, что американский астронавт нога в ногу с русским ступил на поверхность Марса, а довезла их туда американская ракета СРБ от спейс-шаттла. О том, что даже четвёрки их не хватило, естественно, умолчит. Потому что мы вынуждены присобачить к марсиансому комплексу ещё и буксир «курчатов», скорее всего — от «Салют-13», нового можем не успеть построить… Уфф!

— То есть схема рабочая и сложна только избыточной спешкой, — заключила Алла. — Надеюсь, Андрея и Ксюшу ты не сосватаешь в американский экипаж?

— Нет, успокойся. Шкабардня без всяких намёков рубанул прямым текстом: не смей! Кстати, Андрюха, скорее всего, получит Звезду Героя за Луну. Но тихо и ненавязчиво, чтоб не дразнить американцев. Раз там всё нормально было, какой ещё подвиг?

— Тогда могут и продинамить на Старой площади, — прагматично предположила Алла.

— Я прослежу, чтоб не прокатили. Член я Политбюро или нет?

— Мозг!

Старая бородатая шутка пришлась кстати.

Конечно, Юрий Алексеевич рассказал далеко не всё, чтоб не нагонять тревоги. Умолчал про неисправности на «Салют-12» и Ксению в роли Пинкертона. Что предстоит выход в открытый космос с их сыном дочери неприятного Гусакова, а девица едва-едва оправилась от адаптации к невесомости. Что «Колумбия» идёт к Земле, и астронавты, осмотрев её перед стартом с Луны, заявили, что им не нравятся несколько плиток теплозащиты на днище ракетоплана, Госкосмос предложил стыковку с «сапсаном» на околоземной орбите и спуск шаттла в беспилотном режиме, в NASA отказались…

В той реальности «Колумбии» было суждено прожить ещё много лет и совершить десятки полётов, но не на Луну. Сейчас челнок переделан, послезнание бесполезно. И график пусков «Челленджера» совсем иной. В одной из загранпоездок Гагарин отправил анонимное письмо в NASA с подробнейшим описанием технических проблем, из-за которых этот шаттл, да и не только он, рискует сделать большое «бабах» сразу после старта, но прислушаются ли американцы? Наверняка к ним приходит масса писем, в том числе самых дурацких, нужное затеряется в ворохе чепухи.

Сами Гагарины тоже получали много всего. Юрий Алексеевич был буквально атакован после первого полёта, взрыв популярности пережил и после прилунения. Алла блистала в амплуа первой леди. Затем подобное пришлось пережить Андрею после фото в «Известиях» с Жулькой на руках. Ещё бы, завидный вариант — молодой неженатый парень, уже сделавший карьеру космонавта, сын «того самого Гагарина». Как-то привёз в Серебряный Бор целую пачку эпистолярных шедевров с девичьими фотками и самыми пылкими признаниями от влюблённых в него заочно фемин, вполне себе внешне, куда лучше Гусаковой, к которой сын прилип как назло и не на шутку.

Особенно смеялись над фотографией смазливого пацана с текстом на обратной стороне: «Любимый Андрюша! Настоящего мужчину может понять только другой мужчина, умеющий дарить удовольствие. Прошу тебя, не улетай. Обещаю, во мне тебе будет приятнее, чем в ракете. Шалун Владик». Без обратного адреса. Если так, то и правда — лучше Лариса!

— Который раз наблюдаю ту же картину, — прервала его размышления Алла. Она поднялась с плетёного кресла и принялась составлять пустые чашки и рюмки на поднос. — Человечество поставило себе сложную задачу — полёт на Марс. Казалось бы, надо всё спланировать, подготовить не торопясь, рационально объединить усилия, снизить риски. А вместо этого сплошь конфликты, интриги.

— Помнишь, смотрели с детьми «Международную панораму», ты ещё гнала их от экрана — столько там жестокости? Показывали вьетнамских детей без ручек и ножек, обгоревших от напалма или с оторванными конечностями от американских бомб, Андрюша расплакался, говорит мне: «Папа, ты космонавт, найди в космосе планету, чтоб на ней никогда не было войны».

— Помню, Юра. Ксения ему в ответ: «Знаю такую планету, где нет войн и насилия. Воздуха и жизни тоже нет».

— Плутон. Почти без атмосферы. Ничего, если доберёмся до пояса Койпера, принесём всё это с собой. По-другому пока не получается.

От семейного вечера полегчало, но не намного и ненадолго, потому что в воскресенье раздался телефонный звонок Козлова, тот срывающимся голосом крикнул:

— Включай телевизор! Шаттл разбился!

Эта трагедия, сама по себе страшная, в корне меняла многое.

В понедельник с утра Гагарин прямо из дома поехал в Химки, где находилось НПО имени Лавочкина, и взял в оборот Вячеслава Михайловича Ковтуненко, генерального конструктора объединения, в то время исполнявшего обязанности и генерального директора. Сразу прошли в сборочный цех, где готовились к старту первые два марсохода с бурильными установками — для предварительных испытаний на Луне.

— Вячеслав Михайлович! Сколько лет мы знакомы? — Гагарин начал с излюбленного пассажа, уместного в разговоре с ветеранами космической отрасли.

— Как считать, Юрий Алексеевич. Я вас — с апреля шестьдесят первого, как и вся страна. А пожали руки друг другу только после моего перевода от Янгеля в Химки, это уже в семидесятых, когда вы генсекретарствовали.

— Какой глагол интересный! Значит, ныне просто секретарствую. Всё равно, вы в курсе, что без проблемы за пазухой не приезжаю.

— И проблему эту надо решать, иначе — голова с плеч, жену в Сибирь как члена семьи изменника Родины.

Шутка вышла грустной. Ковтуненко родился несколько раньше Гагарина, сам был ещё мал, чтоб попасть под каток НКВД, но достаточно, чтоб насмотреться.

— Всего лишь почётная пенсия. Давайте о серьёзном. Вы полностью загружены контрактами по автоматическим аппаратам?

— Бюро, занимающиеся марсоходами и их платформами, лучше не трогайте.

— А ракетчиков?

— Заняты носителем, что доставит их к планете.

— Знаю. Вопрос в том, способны ли вы взять ещё один контракт. Ускоритель на базе наших имеющихся, вторая ступень к американской твердотопливной связке.

Они стояли около марсохода с открытым блоком управления, Ковтуненко снял и протирал очки. Услышав о совместном проекте с заокеанскими соперниками, едва не уронил их.

— Но речь ведь шла, что они вытаскивают ускорители на орбиту сами, шаттлом сцепляют четвёрку и только после этого стыкуют её с нашим комплексом?

— Шаттлом? Вы сами подумали, что сказали?

— О, ёшь твою… Как же я не подумал об очевидном! Если «Колумбия» развалилась при входе в атмосферу, полёты шаттлов прекратят до окончания разбирательства?

— С учётом поясной разницы во времени я ещё не звонил Джеймсу Беггсу. В лучшем случае американцы согласятся продолжить пуски твердотопливных, в чём не могу быть уверенным. Шаттлы точно будут на приколе. Месяцы, год… Не знаю. Козлов предлагает ставить к американской четвёрке наш хорошо отработанный и управляемый разгонный блок с ЖРД. После отстрела четырёх СРБ ваш ускоритель должен отбуксировать пятый к верфи у «Союз-12». Никаких шаттлов, никаких рисков манёвра на низкой скорости и малой высоте. Вячеслав! — Гагарин впервые перешёл на «ты». — Возьмёшься?

— Сразу не отвечу. Южмаш?

— Ни одна из наших межконтинентальных МБР не развивает нужной тяги двигателями первой ступени. Модернизировать секцию «Энергии» можете вы или Куйбышев, но там…

— Там полный завал, потому что Козлов обеспечил своих птенцов заданиями на двадцать лет вперёд. Юрий Алексеевич! Озадачу наших и дам знать в течение трёх суток.

— Хорошо. Лучше взвешенный ответ, чем поспешный. В уме держите вариант вывода в космос элементов «Аэлиты» только на «Энергии-5» с Байконура. Но и это не всё.

Ковтуненко вернул очки на место. На почтительном удалении застыли работники, приготовившиеся к демонстрации марсохода высокому визитёру, а Гагарин так и не приступил к осмотру.

— Товарищи! — он говорил громко, чтоб слышали и остальные. — До запусков на опорную орбиту первых элементов комплекса «Аэлита» осталось два года. Очень мало, учитывая сложность задачи. Поэтому мы не можем исключать срыв миссии, перенос на следующее полётное окно. Значит, автоматические аппараты будут вынуждены работать с восемьдесят восьмого без поддержки и управления космонавтами.

— Но так задача не ставилась… — возразил Ковтуненко. — Все станции «Марс» рассчитывались на автономную работу, на очень долгое прохождение сигналов на Землю и обратно. Образцы грунта, если их не доставить к ракете МОК, ничего не стоят.

— Стоят, если спускаемые аппараты, доставившие роверы на Марс, будут нести лабораторию для экспресс-анализа.

— Масса! Дополнительная масса каждого модуля! — едва не простонал один из конструкторов. — Мы и так не вписываемся.

— Значит, нам нужно понимание — что обрезать. Если ракета-носитель привезёт на Марс одним аппаратом меньше, не умрём. Значит, делайте каждый с большим запасом топлива и тяги. Понимаю, требуется письменная корректировка контракта. Вячеслав Михайлович, с вас — проект изменений, я завизирую, — сказав это, Гагарин отметил для себя, что выполнил главные задачи визита, и смилостивился: — Показывайте уж, что успели настрогать.

Слушая объяснения, подумал, что контора Лавочкина, а потом имени Лавочкина, больше четверти века считается главным противником советской пилотируемой космонавтики. Отсюда и из уст их адвокатов больше всего доносится воплей: давайте исследуем солнечную систему исключительно автоматами — дешевле и безопаснее для человека. И вдруг лица вытянулись: как это без ручного управления с орбиты?

Да, автоматы хороши, но надёжностью не блещут. Нет у них искусственного интеллекта, работают по жёстким примитивным алгоритмам и запоздалым сигналам из ЦУП, поэтому аварийность зашкаливает. Из беспилотных миссий к Марсу только у Советского Союза провалено шесть, лишь три увенчались частичным успехом и две — полным. NASA опережает в исследовании планет беспилотниками дальше Марса, весьма основательно. Но мы и не гонимся.

А в сфере пилотируемых полётов только сейчас произошла первая катастрофа с жертвами, унёсшая две жизни. Было бы три, Ивана Лавейкина вовремя спас Андрей. И это американская катастрофа, у Советского Союза в космосе пока никто, тьфу-тьфу, не погиб, хоть сложные ситуации происходят едва ли не в каждом рейсе. Человека никто и ничто не заменит, особенно его смекалку, обострённую чрезвычайным желанием выжить.

Скорее всего, на Госкосмос обрушится ещё одна внеплановая нагрузка, пусть весьма выгодная в денежном плане: на «Скайлэб-2» и Европейской космической станции полно людей, без ротации экипажей не обойдутся никак. Значит, это ещё несколько пусков «Энергия-Сапсан» в год. Больше валюты, но и дополнительного напряжения промышленного и пускового комплекса тоже. А на восемьдесят шестой и так записана плотная программа по обкатке марсианского оборудования на орбите и на Луне. Астронавтов и их корабля искренне жаль, но к тому же они разбились в самое неподходящее время.

Глава 6

Предложенная Андреем Гагариным провокация сработала с небывалой быстротой. «При первом же шухере», как говорили персонажи фильма «Джентльмены удачи», злоумышленник запаниковал, сделал несколько ошибок, а когда разоблачение стало неизбежным, скрылся в одном из отсеков для физических исследований, пристыкованном перпендикулярно к главному стеблю станции «Салют-12», и задраил люк изнутри. Леонов мог с ним связаться и с центрального поста, но нажал кнопку переговорного с ближайшего к запертому люку терминала.

Ксения обратила внимание, что у генерала один из карманов топорщится, выдавая зловещие очертания пистолета. С разгара Холодной войны, сейчас вроде бы шедшей на спад, станции вооружались некоторым количеством стрелкового оружия. Как дань тому времени над одним из отсеков в условном носу «салюта» высилась башенка с турельной пушкой Нудельмана. Формально — для расстрела приближающихся микрометеоритов, ха-ха три раза, никакой Соколиный Глаз не попадёт в предмет, приближающийся со скоростью сотни метров или даже несколько километров в секунду. На самом деле — для защиты от американских космических аппаратов и даже абордажной команды в скафандрах.

Сейчас оружие ничего не решало.

— Ференц! Не чуди, открой.

— Нет уж, Алексей Архипович. К вам лично ничего не имею, но вы обязаны отправить меня на Землю и сдать в КГБ. А я не хочу умирать в застенках Лубянки как мой кузен Ласло в Будапеште.

Дальше последовал сбивчивый рассказ. Сам Ференц Пушкаш был весьма молод в пятьдесят шестом году во время восстания в Венгрии, бегал только и швырял грязью в советские танки, пытаясь залепить стёкла смотровых приборов, чтоб танкисты высунулись под пули «защитников свободы». А вот двоюродного брата, его звали Ласло Пушкаш, арестовали, он сколько-то лет отсидел, вышел раньше срока по амнистии. Потом снова арестован — по обвинению в заговоре с целью убийства Яноша Кадора, Генерального секретаря ЦК Венгерской социалистической рабочей партии. Перед стартом Ференцу сообщили, что брата до смерти забили в тюрьме надзиратели.

— Ужасная новость, — согласился Леонов. — Сочувствую. Но мы причём? Вот рядом со мной Лавейкин, Феоктистов, Ксения Гагарина со своими тремя девочками. Что мы сделали тебе и твоему двоюродному?

— Лично вы — ничего плохого, — венгр говорил почти без акцента и бодро. — Но вы — часть всей этой тиранической системы, а она во многом основана на уверенности: мы — самые передовые и в космосе, и везде. Я решил разрушить вашу самоуверенность мелким саботажем, постепенно выводя «Салют-12» из строя, но без риска для людей. Я — не коммунист, потому не убийца. Жаль, опыта не хватило. Да и забеспокоились вы рано.

— Вышла бы станция из строя. И что? — генерал решил довести объяснение до логической точки. Трансляция шла в ЦУП, пусть там тоже ломают голову, что делать с диверсантом.

— Без неё вы не соберёте марсианский комплекс. У американцев появится возможность лететь на Марс без вас. Они докажут преимущества «загнивающего» капитализма в космической сфере, в других сферах они и так очевидны. Это — начало конца вашей мракобесной социалистической системе. Рухнет СССР, свобода придёт и в оккупированные европейские страны.

Ровно то, о чём рассуждал папа, с холодком на сердце поняла Ксения, получается, без лидерства в космосе Союзу конец. Выходит, Гагарин — единомышленник с инсургентом Пушкашем, пусть находятся в разных идеологических лагерях, но обстановку оценивают сходным образом.

— Понятно, — с неестественным спокойствием согласился Леонов. — Но сейчас ситуация другая. Ты заперся в изолированном отсеке. Воздух в него подаётся от «Бриза» на станции, но запасы воды и пищи, если взял их с собой, ограничены. До падения коммунистической тирании не доживёшь.

— У меня ультиматум, — живо откликнулся космический карбонарий. — Дайте мне один «сапсан». Приведите беспилотно к второму стыковочному модулю отсека. Приземлюсь не в СССР, и до свиданья. Сами стройте свой траханый коммунизм.

— Или?

— Или выпущу водород из баллона, наберётся концентрация — подорву. Да, погибну. Но станция вместе с вами тоже. Живым вашему КГБ я не дамся.

Тот самый, который две минуты назад пафосно заявил: я — не коммунист, потому не убийца. Лишь обычный гуманист.

Леонов колебался секунд десять. Естественно, решение вне пределов его полномочий, надо доложить в ЦУП, пусть согласовывают там. Ксения увидела, как над высоким лбом генерала, переходящим в обширную лысину, выступили капельки пота.

Совещания на Земле — это время. Открутить вентиль водородного баллона и наполнить отсек до взрывоопасной концентрации — дело нескольких минут. Смертельно опасно для людей на станции, за которых Алексей Архипович в ответе.

Хорошо, что внутренняя связь была без видео, и венгр не мог узреть выражение жестокой непоколебимости на лице генерала, когда тот обманчиво мягко произнёс:

— Хорошо. Получишь «сапсан». Вентиляцию твоего отсека выключаю, чтоб ты не напустил нам водород или какую отраву. Часов на двадцать объёма воздуха хватит.

— Поторопитесь!

Леонов отрубил переговорное и повернулся к Масютину.

— Саша! Задание опасное и авантюрное. Возьмёшься?

— Какое, Алексей Архипович?

— Садишься в «сапсан», ведёшь на стыковку с отсеком. Автоматике не доверю, слишком деликатная ситуация. Гад не знает, что мы его обманываем. При сработке замка в стыковочном мы отделяем сцепку с этой стороны, ты оттаскиваешь физический модуль на полсотни метров, расстыковываешься и удираешь. Пока Ференц сориентируется и выпустит водород, у нас минут пять-семь точно имеется до взрыва. Ему нужно опорожнить весь баллон, иначе грохнет только внутри, волна высадит иллюминаторы и прикончит его самого.

— Твою мать… Выходит, я его убью?

— Ничего подобного. Если сдастся и выйдет в космос в скафандре, ну или какой другой знак подаст, что сдаётся, подберём. Да — сдадим в КГБ. Те пусть сами с венграми договариваются.

— Я готов, Алесей, — подгрёб Феоктистов.

— Костя, не лезь. Уверен, каждый подпишется добровольцем и справится, любая из девчушек Гагариной — в том числе. Командирским решением я выбрал Масютина.

Потому что он до сих пор неженатый, единственный такой мужчина на борту, ёкнуло на сердце у Ксении. Четверо девушек тоже не в браке, но Леонов решил их беречь. Американская первая леди разразилась бы отповедью о сексизме… Им же осталось только ждать.

Никто даже не думал приступить к исполнению текущих обязанностей. Леонов разогнал большинство обитателей станции по «сапсанам» на случай, если венгр запаникует и вдруг сыграет в Герострата, отчего понадобится экстренная эвакуация. Внутри отсеков остался сам с Феоктистовым, но ещё позвал Ксению — быть на подхвате.

Ей же поручил короткие диалоги с Ференцем, рассудив, что, слыша женский голос, сложнее принять решение взорвать пояс шахида. У любого нормального мужика имеется встроенное табу — не убивать женщин, к сожалению, далеко не абсолютное. Да и венгра сложно было сейчас называть нормальным.

— Алексей Архипович! — она подплыла к генералу после очередных любезностей с повстанцем. — За Масютина переживаю. А если роботом-манипулятором зацепить и отшвырнуть в космос?

— Константин уже предлагал. Представь, с первого тыка в петли не попасть, наша железная рука будет елозить по отсеку, сукин сын сразу догадается — мы его дурим. А как увидит через иллюминатор приближающийся «сапсан», наоборот, подумает: вот оно, спасение! Ослабит бдительность. Сейчас Костя колдует, чтоб расстыковка со станцией прошла быстро, глушит программу проверки герметичности. Так что, когда начнётся, у люка не стой. Он закрыт, но утечки запросто будут.

На обычно добродушном лице Леонова застыло хищное выражение. Генерал наверняка понимал, что у Ференца мало шансов выйти из передряги живым. А даже если сядет на Землю, и именно на сушу, а не в океан, куда? И что будет делать после двух с лишним месяцев в невесомости? Сил едва хватит, чтоб вывалиться из спускаемого аппарата. В какой-нибудь Африке его запросто сожрут дикие звери до того, как вернёт себе способность ходить.

— Если только он ничего не натаскал заранее, должны сказать спасибо, что гад выбрал лабораторию физических исследований. В химической при желании найдётся всякое посильнее баллона с водородом, — бросил Феоктистов, усиленно мучая терминал бортовой ЭВМ. — Защиту стыковочного узла я снёс.

Вышел на связь ЦУП. Дежурный руководитель полёта, пусть это не заметно на экране, имел бледный вид. По каким-то причинам не смог вызвонить ни Козлова, ни Гагарина, Береговой в отпуске, а генералы из командования ВВС не могут въехать в диспозицию.

— Я не вправе санкционировать операцию! — простонал офицер.

— То есть вы не вправе и отменить моё решение? — перевернул ситуацию Леонов. — Значит, продолжаем действовать по утверждённому мной плану.

Мигнул сигнал вызова от Пушкаша.

— Скоро? — спросил он без предисловий.

— «Сапсан» проходит стандартную предстартовую проверку, люк задраен. Иначе бортовая вычислительная машина его не выпустит. Всё как мы договорились, — невозмутимо соврал генерал.

— Чёрт… Надо было требовать, чтоб отправили со мной кого-то из ваших. Вдруг в корабле что-то не так?

— Как ты сказал, Ференц? — вмешался Феоктистов. — Не коммунист, потому не убийца? У меня тоже нет партбилета. Поверишь на слово, что я не перерезал в корабле ни одного шланга или провода? Чем хочешь поклянусь — «сапсан» в норме и заправлен. Через час сам убедишься.

— Что мне остаётся…

— Уже ничего, — жёстко вставил Леонов. — Мы не плохие или хорошие, а такие как есть. И американцы разные. Но в их глазах ты тоже «плохой парень». В ЦУПе не будут таить от партнёров, что ты здесь натворил. Сядешь в Штатах, твой космос будет ограничен стенками камеры лет на сорок.

— У меня не было выбора…

Ксения уже на сто процентов уверилась, что венгр растерял часть уверенности в правильности своих действий, как ни пытается отрицать очевидное. Открыть люк и сдаться осталось для него самым приемлемым вариантом — пока не совершил ничего необратимо страшного, отделается минимальным наказанием. Но закусивший удила человек не хотел этого понять.

Минут через двадцать «сапсан» отвалил от станции и начал медленно, не быстрее полуметра в секунду, дрейфовать к физическому отсеку. Гагарина включила вызов.

— Ференц, корабль приближается. Видишь в иллюминатор?

— Где? Да, вижу. Слава богу.

— Надеюсь, ты ничего не напортил в отсеке? Мне и девочкам на правах молодых придётся разбирать и ремонтировать.

— Гранату Ф-1 на растяжке! — угонщик нервно хохотнул. — Ничего нет. Если вы со мной — честно, то и я тоже.

Его то хнычущие, то обличительные, то взывающие сочувствие спичи резко сменились истерикой, когда он почувствовал начало движения отсека до открытия люка к «сапсану». Поскольку все кабели и трубопроводы, ведущие к станции, отсоединились, Леонов и окружившие его космонавты слышали венгра лишь через аппаратуру корабля. Он ругался матом по-русски, вставляя «аз истени», «курва» и другие словечки из своего языка, вряд ли комплименты в адрес оставшихся на «Салют-12».

— Ференц! Прекрати вопить! — одёрнул его Леонов. — Конечно, мы хотим обезопасить станцию. Терпи! Загорятся зелёные лампочки — проверена герметичность стыковочного узла. Открывай люки и перебирайся в «сапсан». Отсек мы потом сами поймаем.

— Вы меня обманываете! Чувствую — что-то не то!!!

— Если передумаешь — сдавайся. Одень скафандр и разгерметизируй отсек, чтоб мы видели — водородом его не заполнить. Вернём тебя на станцию и отправим на Землю. Пусть решают в вашим МИДом.

— Нет! Ни за что! Будь что будет.

Ксения прильнула к иллюминатору. Цилиндр физического отсека медленно уплывал в даль, подсвеченный с одной стороны Солнцем. Расстояние уже составило десятки метров, даже если его разорвёт водородом на куски, станции — что слону дробину. А вот Александр находился на пике риска.

Когда Масютин отстыковал и отвёл свой корабль от блестящей на фоне чёрной бездны физической лаборатории, мадьярские стенания прервались, как и любая связь с его отсеком. В иллюминаторе ещё теплился свет, питаемый автономными батареями.

Леонов объявил отбой тревоги и разрешил всем покинуть «сапсаны». Космонавты рассыпались по станции, облепив иллюминаторы, обращённые в сторону отделённого модуля.

Ксения подумала, что наилучший обзор сейчас из башенки с пушкой. Лишь бы никому в голову не пришло стрельнуть гаду вдогонку.

Прошло полчаса. Никаких изменений. Отсек если и удалялся, то на какие-то сантиметры в минуту. «Сапсан» виднелся за ним блестящей металлической точкой.

— Я — Орёл-1, — вызвал генерала Масютин. — Изменений не наблюдаю. Какие мои действия?

— Отсек невелик, свободного пространства до двадцати пяти кубов, — прикинул Феоктистов. Подача воздуха обрублена час назад. Часов через тридцать начнёт задыхаться. Да и без циркуляции там тёпленько, солнце пригревает.

— Орёл-1, слышал? Ждать и наблюдать до сорока часов. Стыкуешься с модулем, открываешь переход, осматриваешь. Потом очень медленно толкаешь к станции. Мы подхватим манипулятором.

— Понял. Исполняю, — не очень охотно ответил космонавт. Вряд ли взял на борт припасы, там только НЗ, запасы воздуха, воды, топлива — полное снаряжение на случай экстренной эвакуации. Придётся потерпеть.

Да и перспектива открывать отсек с трупом человека, недавно считавшегося товарищем и коллегой, Масютину вряд ли по душе, фактически своими руками затащил его в смертельную ловушку и первым увидит, к чему это привело.

Ждать сорок часов не пришлось.

Ксения уже собиралась бросить наблюдательный пост у иллюминатора, вернувшись к делам, которые никто за неё не сделает, как на модуле открылся люк. Человек в белом скафандре выбрался наружу, переполз на сторону, обращённую к Земле. Отстегнул шланги и, сильно оттолкнувшись от обшивки, полетел вниз, раскинув руки стороны, словно белая птица, сверкающая в ослепительных солнечных лучах.

Он предпочёл свободу и смерть, верность своим призрачным идеалам. А также выполнил намерение оставить с носом пресловутый КГБ.

Фигурка в скафандре через несколько минут исчезла из поля зрения. Скорее всего, к этому мигу венгр уже умер, изжарившись заживо без вентиляции скафандра. Такой у него был сделан выбор.

Ксения промокнула слезу, чтоб влага не разлетелась в невесомости по станции. Всего ничего в отряде космонавтов — и две смерти прямо на глазах! На прыжковом зачёте и на орбите. Обе — жуткие.

Леонов распорядился о продолжении самых необходимых внутренних работ, остальным дал отдых. Пусть в космонавты отбирают самых твердокаменных товарищей, всему есть предел. Требовать скрупулёзной точности в каждой мелочи при таком моральном ударе просто невозможно.

Прорезалась Земля, ЦУП информировал: Гагарин и Козлов срочно несутся в Звёздный. Леонову велели не предпринимать больше никаких действий без приказа.

— Вас понял, — отрапортовал генерал, прекрасно знавший, что Масютин снова осуществил стыковку с научным модулём, надел скафандр, сбрасывает давление в кабине, намереваясь перейти в брошенный венгром отсек и проверить, не оставил Ференц сувениров на прощанье.

Отмена приказа — это тоже действие. Так пусть Александр работает по ранее утверждённому плану.

Снедаемая любопытством, Ксения без особой нужды раз за разом оказывалась вблизи центрального поста. Потом прямо спросила Леонова:

— Алексей Архипович, пора подключать папу?

— Он уже подключён. И на моей стороне. Сама пойми, произошло ЧП международного масштаба, первая человеческая жертва в советском космосе, и та — с иностранцем. Плюс антисоветский бунт на вверенной мне станции. Мало?

Как только закончилась охота на угрожающего терактом, и уже не требовалось энергичных телодвижений, старый друг отца как-то сник. Без слов понятно: последуют оргвыводы. Накажут если и не виноватых, то ответственных, а генерал исполняет обязанности коменданта станции, начальник не только над своим экипажем, но и другими сменными. Значит — в ответе за каждый чих.

Конечно, в первую очередь виноваты гэбисты, не уследившие, что на борт «Салют-12» поднялся враг. С другой стороны, Ксения не питала иллюзий, знала от отца, человека более чем осведомлённого: тогда, в пятьдесят шестом, венгры практически единодушно выступили против советской силовой операции. Даже сейчас, почти тридцать лет спустя, сложно найти гражданина ВНР без камня за пазухой по поводу тех событий. Но нежная дружба с Яношем Кадаром и этой как бы социалистической страной вшита в основополагающие начала советской внешней политики в Восточной Европе: хоть одна страна вывалится из Варшавского договора, и сразу начнёт рушиться система в целом. Поэтому с венграми заигрывают, постоянно дают понять: вы — не изгои, а полноправные товарищи в коммунистическом братстве!

Доигрались.

Что интересно, Леонова пока не мучили расспросами — как дошли до жизни такой. Аудиозаписей о происходящем на борту «Салют-12» до отстыковки физического отсека земным энтузиастам хватало с лихвой для анализа и писания подробных рапортов о личном участии в расследовании инцидента. В общем, как представила себе Ксения, началась обычная бюрократическая суета, призванная похоронить суть дела под горой бумажек.

— Заря-1, лабораторно-физический отсек с пристыкованным кораблём «сапсан» дрейфует к станции. Проверка отсека закончена, неисправностей нет, люки задраены, герметичность проверена, давление воздуха восстановлено. Прошу разрешения на использование манипулятора для точного подведения отсека к стыковочному узлу.

Даже это очевидное предложение вызвало непонятную суету. Золотопогонный наплыв, похоже, нарушил нормальную работу ЦУПа, сам Юрий Гагарин при всём его непоколебимом авторитете не восстановил порядок до конца.

Не дождавшись ни положительного, ни отрицательного ответа, генерал приказал Феоктистову и Лавейкину одеть скафандры,готовиться к выходу в космос — контролировать процесс присоединения.

— Разрешите, Алексей Архипович? — несмело попросила Ксения. — Мне по программе стажировки тоже надо.

— Время дурное, девочка. Американе разбились, Ференц учудил. Если с тобой что-то стрясётся, твой папа вырвет мне остатки волос.

— Так у вас почти ничего не осталось, не жалко. Пустите, дядя Алексей! По статистике лимит невезения выбран на год вперёд.

Он, лишённый права принимать решения без согласования с Землей, только кивнул. Наверно, понимал, что после такого грандиозного скандала ему дорога в космос закрыта независимо от того, признают его действия правильными или преступными. Поэтому управлял людьми как считал нужным.

Ксения помчалась к кораблю за своим скафандром, а уже через сорок минут стояла в готовности у шлюза.

Когда они оказались за бортом, станция в очередной раз за время инцидента вошла в тень Земли. И хоть не в абсолютную темень, небо в космосе очень обильно усыпано звёздами, контраст был велик. Подняв светофильтр, девушка некоторое время приноравливалась просто смотреть и ориентироваться.

Масютин, кстати, подписывался точно попасть штырём физотсека в конус стыковочного устройства без манипулятора, орудуя только двигателями коррекции корабля. Леонов не позволил. Физическая лаборатория не имела внешних камер контроля стыковки.

Феоктистов, командующий группой в космосе, расположил людей на равном расстоянии от стыковочного узла. Предупредил:

— Отсек весит восемь тонн. Тяготения не чувствуем, но масса та же. Если вдруг промажем, ваша рука или нога окажется между конструкциями, сожмёт — мама не горюй.

«У вас несчастные случае на производстве были? Будут!» — Ксения вспомнила знаменитую фразу из фильма «Операция Ы». Некстати вспомнила.

Она держалась за трос, специально пропущенный вдоль центральных сегментов станции для перемещения в космосе. Круглая чаша стыковочного узла физического отсека неумолимо приближалась, большая, массивная. А ведь скоро придётся собирать здесь марсианский комплекс из элементов, в десять и более раз крупнее!

Феоктистов зацепился ногами за трос и смотрел на приближающуюся тушу. В руках держал пульт с джойстиком управления манипулятором.

— Сергей, Ксения. Сейчас я его захвачу. Каждый со своей стороны смотрите — ровно ли идёт в захват.

— Да, готовы!

Они обождали, пока отойдёт «сапсан» с Масютиным, чтоб перепарковать корабль на прежнее место. И уменьшить массу груза, перемещаемого манипулятором.

Когда корпус станции вздрогнул, и Феоктистов сообщил: замки сработали штатно, Ксения, пусть это неуместно, почувствовала неподдельный подъём. Да, день ужасен, измена Пушкаша и его гибель бросили чёрную тень на всё их пребывание на орбите. Но! Именно она обнаружила утечку метана. Она же справилась, помогая генералу и успокаивая бунтовщика, пока тому готовилась западня. Водород в отсеке был — двадцать килограмм сжиженного, и угроза разнести «Салют-12» ко всем чертям оставалась более чем реальной. Сейчас, пусть немного, ассистировала Феоктистову, подсказывая, как направить и соединить огромные конструкции.

Она — в космосе, при деле. И всё ей удаётся! Это дорогого стоит.

А по возвращении на станцию эмоции хлынули через край. Обняла Масютина и призналась, как волновалась за него.

Глава 7

Крупногабаритные элементы конструкций выводятся на орбиту, ограниченные в размерах лишь внутренним диаметром обтекателя в головной части ракеты. Грузы, доставляемые «сапсанами» и грузовиками «Красная Пресня», должны вмещаться в отсек корабля, а предназначенные к внекорабельной работе — ещё и в размеры воздушного шлюза, оставляя место хотя бы одному космонавту.

Андрей втиснулся в шлюз, заполненный на две трети складной конструкцией «собери сам», и запустил программу проверки герметичности люка, ведущего в станцию. Только когда загорятся зелёные индикаторы, можно начинать сброс давления.

В космосе придётся провести до шести часов — дождаться выхода Ларисы с остальной частью оборудования, демонтировать неисправную антенну, закрепив её на корпусе станции до лучших времён и не засоряя орбиту мусором, собрать новую и прикрутить её на место старой, соединить кабели.

Амуницию дополнили сумки с инструментами на тросиках и приличным запасом болтов. Если упущенный улетит в космос, не погонишься же за ним. Интересно, что скафандр до сих пор наверняка хранит какие-то микрочастицы лунной пыли, не улетучился её слабый запах, не слишком приятный.

Наверно, это единственный скафандр в истории космонавтики, предназначенный исключительно для работы на орбитальных станциях и космических кораблях, но послуживший человеку для выхода на поверхность Луны. Снаряжение отца в том первом историческом полёте, правда, было ещё примитивнее, суставы едва сгибались, перчатки тоже не ахти по сравнению с современными. Как многое в СССР — быстрее, проще, на живую нитку, зато раньше, чем у американцев.

Связь с ЦУПом работала непрерывно, и хоть выходов в космос совершены сотни, внекорабельные операции рассматривались как действия повышенной сложности, оттого контролировались тщательнее других. Оператор запаздывал с ответами, непонятно — отчего. В воскресенье прошла информация о крушении «Колумбии», пока правда без уточнения причин, что ввергло Андрея, Ларису и трёх гостей в уныние, Эльвира даже нацепила чёрную ленточку на нагрудный карман. Но вряд ли это могло иметь практическое отношение к летающей гостинице «Салют-11».

Доложившись о нулевом давлении, Андрей распахнул внешний люк. Что происходит на Земле — пока не столь важно, пора сосредоточиться на задании.

Он вытащил элементы антенны и закрепил на крыше приборно-агрегатного отсека (или на стенке — в невесомости всё относительно). Закрыл люк. Сложил и сдвинул в сторону старую антенну, освободив место. Принялся собирать тарелку отражателя из сегментов, ожидая выхода Ларисы.

Она присоединилась только через час. Первым делом вытащила у него из разъёма кабель связи и свой. Если Андрей ожидал каких-то романтических слов или действий, второе в скафандрах не особо возможно, то ожидания не оправдались. Девушка прижала стекло скафандра к его шлему.

— Слышишь меня? Я отключила связь с ЦУПом на станции, вообще все приёмо-передатчики. Их приказ.

Голос доносился как из бочки, но разборчивый.

— Ничего себе… Во время выхода в космос⁈

— Подробностей не знаю. На «Салют-12» какие-то беспорядки. Поэтому, пока мы не контролируем обстановку на нашей станции, нельзя допустить, чтоб троица гостей имела техническую возможность связаться с Хьюстоном.

— Беспорядки? Что ты несешь?

— Сама не поверила. И очень волнуюсь за Ксюху. Но нельзя, чтоб иностранцы что-то заподозрили. Колупаются в своём. Работаем по плану. Потом узнаем подробности. Всё, разговоры только про железяки, если Кнут включит громкую на терминале.

Они вернули кабели в разъёмы. Андрей проверил, чтоб подруга нормально зацепилась за трос и не уплыла на длину шлангов и страховки. Говорили мало, он называл часть из второй половины комплектующих, Лариса подавала, он привинчивал на место.

Около Андрея выросла конструкция с параболической чашей на ажурной раме и с сервоприводом угла наклонения. Осталось передвинуть её на три-четыре метра, прихватить болтом центральный кронштейн, остальные крепления отщёлкнутся на пружинах и войдут в ответные части.

— Как тебе в космосе?

— Экзотика. Сильно отличается от Луны? Ну, кроме тяготения?

— Там резкие тени у полюса. Здесь или всё залито солнечным светом, без светофильтра ослепнешь, или удаётся находится в мягкой тени как сейчас. До выхода из тени Земли осталось минут пятнадцать-двадцать. Видела же через иллюминатор восход солнца, оно режет по глазам как лазерный луч.

— Да, — согласилась она. — В космосе красиво, ярко. И никто нас здесь не ждёт… Давай ставить железяку.

— Я сам.

Почему-то отверстия на основании антенны не хотели совпадать с резьбовым гнездом на корпусе. Андрей елозил ей туда-сюда, потом сдался и попросил Ларису помочь. Она подползла, ухватилась рукой за раму и удержала её, после чего болт как по волшебству чётко ввернулся в уготованное место. Андрей затянул его ключом, потом предупредил:

— Отпускаю пружинные фиксаторы.

— Хорошо.

И почему он не оглянулся…

Точнее говоря, оглянулся, когда было уже поздно. Шланги, медленно поплывшие за Ларисой, когда она двинула к антенне, как раз попали под один из карабинов. Щелчок — и кронштейн плотно придавил воздушную магистраль к обшивке.

На глазах начало светлеть, солнце выпустило первый луч над горизонтом.

Руки действовали как у молодого бойца, тренирующегося в скоростной сборке-разборке автомата Калашникова. Он выдернул шланги из клапанных разъёмов её скафандра, затем вставил туда свои. А потом они поползли, быстро перебирая руками, к открытому люку шлюза, благо — недалеко.

Оба не произнесли ни слова.

Когда давление поднялось до нормального, дышать уже было невыносимо. Стекло шлема запотело изнутри, поднять его было истинным счастьем и облегчением.

— Спасибо!

— Угу. Только надо решить, что делать дальше. Запасные шланги есть. Чтобы достать тот из-под антенны, надо снова открутить кронштейн.

— Это я виновата. Космонавт обязан сам следить за шлангами.

— А я за безопасностью работ. Виноваты оба. Как Лёлик в «Бриллиантовой руке»: сядем все!

Внутри станции придумали отмазку. На Землю ушло сообщение, что антенна установлена, но работу в космосе пришлось прервать из-за проблемы с шлангом у Чайки. Проблема будет устранена во время следующего выхода.

Каждый такой выход — это многие килограммы воздуха, доставленные с Земли, а значит, стоящие немалых денег и за здорово живёшь улетучившиеся в космос. Конечно, потребуется отчёт, но позже. Руководитель полёта принял доклад и сообщил, что на связи будет товарищ секретарь из ЦК.

Голос, раздавшийся в наушниках гарнитуры, Андрей не спутал бы ни с чьим, даже если бы о нём не предупреждали.

— Здравствуй! — сказал отец. — Иностранцы нас слышат?

— Наши реплики. Тебя — только я и Чайка-1.

— Значит так, сапфиры и корунды, яхонтовые мои. На «Салют-12» произошла беда, урод по имени Ференц Пушкаш захватил один из отсеков, грозился взорвать, выпустив водород в атмосферу, потребовал «сапсан» для посадки на Землю вне СССР. Зачем — не спрашивайте, об этом потом.

— Ксюха⁈ — в ужасе ахнул Андрей.

— С ними всё в порядке, но Пушкаш погиб. Мы не знаем, что конкретно из радиообмена перехватили американцы. Если вас вызовет Хьюстон, а такое технически возможно, не препятствуйте связи ваших туристов с ними, но сами прислушивайтесь. И будьте очень внимательны. От венгра-союзника никто ничего подобного не ждал, у вас вообще — пассажиры из недружественных стран. Глядите в оба!

— Есть! — хором ответили космонавты.

На фоне этого потерянный шланг и необходимость нового выхода в пустоту — просто слёзы. С другой стороны, на фоне двух ЧП, включая крушение шаттла, запросто начнутся углубленные проверки, и тогда их с Ларисой ошибка вылезет боком обоим.

— Причина крушения «Колумбии» известна? — уточнил Андрей.

— Только предварительная. При входе в плотные слои атмосферы разрушились плитки тепловой защиты в районе центроплана. Дальше можно представить, как бурлило пламя, фрагменты корпуса при температуре в три-четыре тысячи градусов посыпались внутрь. Остатки ракетоплана разметало на десяток штатов.

— Я же предупреждал! Чёрт побери, я говорил в отчёте, что в малой гравитации Луны камни, поднятые струёй из сопла, летают как дурные, колотят по корпусу ракеты. Так у меня всего-навсего МОК была, а не та американская дурища в десятки тонн! И моя без термозащиты, ей не надо приземляться!

— Да, — грустно согласился Гагарин. — Двое астронавтов тоже высказывали сомнения по состоянию оболочки. Мы предлагали опустить их на Землю в «сапсане», да те и сами имели полную возможность высадиться на «Скайлэб-2», там ждать рейса другого челнока, они редко летают полные под завязку, а стрёмную «Колумбию» вести домой на автоматическом управлении. Бляха муха, сблизились с нами и понадеялись на русское «авось», а теперь им даже хоронить некого. Ты её знал? Американку.

— Мисс Виттенберг? Мало. Общались часа три. Очень упрямая женщина. Сочла, что оставаться с нами в марсианской ракете более рискованно, чем возвращаться на шаттл. Всё равно — жаль её. И того парня, которого не видел, тоже жаль.

— Конечно. Берегите себя.

Как только прервался разговор, Эльвира клещом вцепилась: что случилось с «Коламбией»? Лариса рассказала про пострадавшие плитки термозащиты. Не стала скрывать, что обоих погибших предлагалось вернуть на Землю без риска для их жизни, но кто-то решил иначе.

Какие-то развлечения после этого были неуместны. А вот Кнут спросил по деловому:

— Я понимай, новая антенна не включена?

— К сожалению — да. Не успел присоединить разъём, пришлось срочно вернуться. У вас есть идея?

— Есть идея. Я прошу выход в космос. Вы — сопровождать. Заодно присоединить. Яволь?

Андрей обменялся с Ларисой взглядом. Тур за борт обойдётся пассажиру в миллионы марок. А он, похоже, знает больше, чем говорит. И готов пожертвовать целым состоянием, чтоб их выручить? Капиталист, но какой хороший человек!

Через полтора часа они уже открыли внешний люк шлюза. Андрей обрезал ножом болтающийся ларисин шланг, кроме зажатой под кронштейном части, и смотал его. Вставил кабель в разъём.

— Чайка-1, проверь, антенна ожила?

— Да, сигнал есть, — прошелестело в наушниках.

Немец не присматривался к его манипуляциям, просто стоял на корпусе, уцепившись ботинком скафандра за трос.

— Уберлойтнант! Я немного летать. Не волновайтесь.

Он оттолкнулся от стенки и плавно поплыл в пустоту, пока шланги и трос не размотались на всю длину, раскинул руки. Потом вернулся и снова прыгнул, уже в другую сторону.

— Чайка-1! — прошептал Андрей. — Посмотри в иллюминатор. Вот что мы могли сделать, а не стали.

Возможно, это было просто ребячество — кувыркаться в вечной пустоте в трёхстах километрах над Землёй на фоне синевы и белых облаков, под ослепительным солнечным светом, выбрасывая на это совершенно больные деньги… Но Андрей его не осуждал. Скорее — завидовал. Даже не богатству, хотя миллионы дойчмарок никому бы не помешали. Этот человек в пожилом возрасте сохранил молодую душу, способную мечтать и радоваться.

Его экскурсия имела побочный эффект. По возвращении к Андрею подплыла Лаура и попросила выход в космос на завтра. Что любопытно, после ужина в компанию звездоплавателей запросилась и миссис Хильштейн. Разве она — нищеброд по сравнению с остальными, откажет себе в столь экзотическом развлечении? Хоть оно, ой вей, не стоит таких денег.

Ларису в космос «уберлойтнант» больше не выпустил. Шепнул: всё, хватит, ты мне слишком дорога, чтоб рисковать ещё раз. Она не настаивала.

Англичанка и американка остались в полном восторге от забортного променада, Эльвира лишь сожалела о привязи.

— Мистер Андре, передайте своим боссам, что я была бы готова просить мужа доплатить ещё, лишь бы была возможность плавать свободно. С какой-то маленькой ракеткой, чтоб потом вернуться на станцию. О’кей?

— Конечно! — пообещала за него Лариса, переводившая просьбу. Оба других туриста охотно поддержали Эльвиру.

В день перед отлётным снова играли в теннис, почти все уже на равных, приноровившись к невесомости, предавались иным забавам. Но настроение было чуть грустное. Британка, самая сдержанная в плане выражения эмоций, и то посетовала: расставаться грустно, они все очень разные люди, но отлично ужились вместе. Немец радостно насвистывал, изучая результаты своего эксперимента, Лариса предупредила о примете, у русских считающихся плохой: если свистеть в помещении, денег не будет. Кнут осклабился и заверил: будут, много.

Когда улеглись на ночь, Андрей, словно по неотложному делу, нырнул в спускаемый аппарат своего «сапсана», Лариса через минуту присоединилась и оставалась долго, плюнув на необходимость конспирации. Они просто не могли оторваться друг от друга.

Когда на следующий день корабль с ней и с тремя туристами отвалил от станции, оставшийся космонавт почувствовал себя здесь одиноким как никогда. Мечтал о космосе? Теперь считал дни до окончания орбитальной командировки.

Скучать ему не дали. Через десять дней пристыковался новый корабль, пилотируемый Димой Мысковым, старым приятелем по Саратову. Тот вручил однокурснику трёх новых бездельников — канадца и двух американских миллионеров, все мужики, а сам полетел на ЕКС выручать астронавтов Европейского космического агентства, которым пора чем-то добраться на Землю, пока на шаттле спуск запрещён.

Мужики донимали капризами хуже женщин, и к исходу десятых суток Андрей считал уже не дни, а часы. Монотонные и утомительные процедуры по консервации станции, которой выпало некоторое время крутиться около Земли в автономке, принесли облегчение — он получил законное право не отвечать на дурацкие вопросы и выслушивать не менее дурацкие претензии. Хуже всего, что эти трое испортили отдых самим себе, нагоняя негативное настроение.

Наконец — отлёт. Дикая, неимоверная тяжесть перегрузки аж в три «жэ», и ни за что в жизни не поверишь, что полгода назад выдерживал десятку в центрифуге. Лёгкое злорадство, когда трое платных космонавтов впали в панику от вибрации при входе в плотные слои атмосферы, хотелось им крикнуть для «поднятия настроения»: молитесь, всё кончено, мы погибаем! Но Андрей сдерживался, понимая, что он и без этого хулиганства огребёт жалобы. Стюард-бармен-аниматор-сиделка из него не очень.

Проведя многократно больше времени в расслабляющей невесомости, чем троица туристов, чисто на волевых первым отстегнулся, выкинул наружу крышку люка и перевалился через борт.

Казахстан принял его несусветной августовской жарой, ударившей как кувалда. Дома хорошо… но очень тяжело.

Подхватили, понесли. В вертолёте дали отхлебнуть из фляги. Трёх пассажиров разместили в фюзеляже Ми-8 как двухсотый груз — на носилках и не шевелящихся. Сами напросились, сами заплатили.

Мама встретила на этот раз только после приземления, когда Андрея выводили и спускали с трапа под руки, ноги он с горем пополам переставлял, но идти не мог. Долго ехали на «икарусе». Алла Маратовна, улучив момент, наклонилась к уху.

— Есть две новости, сынок, очень хорошие. И ещё одна, не обрадовавшая папу. А как ты отнесёшься, не знаю.

— Говори, ма. Мне так хреново, что хуже не будет.

— Подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении тебе звания Героя Советского Союза. Если и Ксю когда-нибудь получит, останусь одна в семье — белая ворона.

— Это горе переживу. Дальше?

— Ты — капитан ВВС.

— Это не сюрприз. Буду Ксюху строить: товарищ старший лейтенант, почему не походишь к старшему по званию строевым шагом?

— Тогда к родителям будешь ползком ползти, капитан. Я всё же полковник, Юра — генерал-полковник.

— Фу ты — какие важные. А главная новость?

Она гладила сына по волосам. Другие возвращенцы с орбиты подобной ласки не удостоились.

— Может, она сама тебе скажет… Ладно. У Ларисы задержка. Середина цикла пришлась на её пребывание с тобой. Вы не предохранялись?

Андрей даже привстал на ложе, преодолев слабость.

— Это не тот вопрос. Ты имеешь в виду — занимались ли мы кое-чем на станции.

— Чем вы там будете развлекаться, я знала заранее. Говорила Юре, он отмахнулся: взрослые, пусть сами разбираются.

— Мы так и сделаем.

Алла Маратовна покачала головой.

— Ты был слишком далеко для разбирательств. Лариса заявляет, что ни при каких условиях не будет прерывать беременность, если в самом деле ждёт ребёнка. Пока я здесь, в Москве она пройдёт УЗИ, сдаст анализы.

— Я тоже против прерывания! Папа в ужасе, что ему предстоит породниться с Евгением Гусаковым? Никто не заставляет вас общаться.

— Про остальное ты не подумал, будущий папаша? Вы нарушили неписанное, но непреложное правило отряда космонавтов — никаких личных отношений в команде. Тебя бы выгнали тоже, несмотря на любую протекцию со стороны отца. Но уже был подписан указ о твоей Звезде Героя. Одной рукой казнить, другой награждать не принято. А Лариса, как только беременность подтвердится, пойдёт лесом.

— За что…

— Правда, есть выход. Неприятный, лично для меня неприемлемый, но ты уж сам определяйся. Объявить о её беременности позже. Мать-одиночка вполне впишется в феминистическую концепцию дружбы с миссис Мондейл.

Андрей выпрямился и сел.

— Ложись. Тебе вредно.

Он отрицательно мотнул головой на слабой шее.

— Вредно предлагать и делать подлости, мама. Если она залетела, пока я висел на орбите, значит — навлечь подозрения, будто трахалась с кем-то левым. Я так никогда не поступлю с любимой женщиной. Лучше сам уйду из отряда. Ребёнок — наш. Мы и вырастим его!

Он почти кричал. Другие пассажиры автобуса начали оборачиваться.

Мама обняла сына и уложила обратно.

— И хорошо. Я сама надеялась на твою порядочность. Лариса — хорошая девочка, даже если не нравится Юре.

В автобусе словно посветлело. Андрей расслабился и прикрыл глаза. Всё образуется.

Когда прошли медосмотр и в гостинице остались с мамой вдвоём, минут пятнадцать молча сидели обнявшись. Потом она рассказала о происшествии на «Салют-12».

— Леонова отстранили от командования, полковника Масютина оставили за главного. Следующий «сапсан» полетел туда исключительно с инженерами, боялись, что от Пушкаша остались иные сюрпризы. Перекопали отсеки до винтика. Нашли кучу мелких и пяток более серьёзных неисправностей, не понять, это заслуги венгра или они накопились за время эксплуатации, но не были выявлены обычными тестами.

— Алексея Архиповича оправдали?

— Не привлекли к ответственности, но дальнейшая служба его ждёт только на земле. Так надо. Он отлетал своё, дай бог каждому.

— Ксю?

— Её миссия была не столь важна. Со всеми заданиями справилась, на хорошем счету.

— «Колумбия» и другие шаттлы?

— С ними плохо. Полёты остановлены на неопределённое время. С использованием их ускорителей решается. Папа расскажет подробнее.

Продолжение семейной истории имело место в сентябре, когда Андрей с Ксенией привезли Ларису с уже подтверждённой беременностью в Серебряный Бор. Будущая мама подала рапорт на увольнение из отряда космонавтов и вооружённых сил. Её репортаж о визите на «Салют-11» и художественный пересказ воспоминаний Андрея о полёте на Луну не только перепечатали несколько изданий СССР, но и купили зарубежные СМИ — впервые за многие годы в истории советской журналистики.

Юрий Алексеевич смирился и даже, переступив через себя, согласился на семейный ужин с Гусаковыми. Но только в ресторане и только один раз.

Глава 8

Стартовая площадка, с которой поднимается РКН, ракета космического назначения, не пригодна для следующего запуска минимум несколько недель, до месяца. На Байконуре наряду с Гагаринским стартом, откуда ушла в небеса ракета «Восток-1» с первым космонавтом Земли, сохранилось ещё комплексы для лёгких и средних ракет. Затем в шестидесятые годы появились сооружения крупнее — для монстров, содержащих двигатели РД-700 и даже РД-1000. Сейчас, когда четыре оставшихся спейс-шаттла выведены из эксплуатации, Байконура, самого большого космодрома в мире, стало не хватать, а Восточный ещё не вошёл в строй.

За треть века своего существования Байконур, объединивший собственно космодром, производственную базу, железнодорожный узел Тюра-Там, разросся до размеров среднего областного центра средней полосы России по населению, а по площади и больше, потому что застройка врезалась в степные просторы, удаляясь от пусковых комплексов.

Уникальный город: здесь жили только сотрудники космической отрасли, военнослужащие ВВС, обеспечивающие жизнедеятельность космодрома, а также персонал, их обслуживающий. Город жил для космоса, был основным порталом между планетой и заоблачными высями.

Гагарин приложил немало усилий, чтоб появился и развивался Восточный, откуда ещё не ушла в космос ни единая ракета. Он, сделавший всё, от него зависящее, чтоб Казахстан не отвалился от России, понимал: полной гарантии нет, всегда остаётся шанс, что гордые сыны степей запретят кириллицу, перейдут на латиницу тюркского языка и в политике предпочтут прислонить плечо к большому китайскому брату, подвинув русского брата. Конечно, прямо сейчас во втором космодроме надобность существует лишь ограниченная. Чтоб те самые китайцы не возбухали от пролёта ракет над их территорией, им говорят: потерпите, вот достроим Восточный и перестанем тревожить ваш покой и сон огненными драконами. Визуально — лишь звёздами первой величины, скользящими в ночном небе, а если пуск дневной, то невооружённым глазом вообще не разглядеть.

На Байконур Гагарин привёз с собой Вадима Владимировича Венгерского, генерального директора объединения «Союз». Разумеется, было много встречающих начальство. Показывали, рапортовали. О проблемах говорили по советской привычке скупо. Никогда не исключена вероятность, что снимут и поставят более административно-умелого, готового рапортовать о перевыполнении социалистических обязательств независимо от реального положения дел.

— Знаете, однажды социалистические обязательства взял на себя коллектив воинской части, обслуживающей пусковые установки, — поделился Гагарин. — Обеспечить в год не менее трёх пусков «Энергия-5», шести «Энергия-3» и одиннадцати «Энергия-1», а также два десятка лёгких класса «Восход».

— Выполнили? — заулыбался Венгерский. — Не помню, чтоб в один год столько требовалось.

— На голубом глазу отрапортовали, что выполнили! Командир потом оправдывался: все запустили штатно, а почему коллектив должен страдать, что на стартовые столы вывезли меньше, людям придётся недополучать премии? Вообще-то, социалистическое соревнование задумывалось для гражданских организаций, не думал, что военные тоже втянутся с присущей им… некоторой прямолинейностью.

Они как раз шагали к самому большому сборочному цеху филиала куйбышевского «Прогресса», поравнявшись с его огромными дверями. Здесь к центральному блоку «Энергии» присоединялись два или четыре жидкостных ускорителя по семьсот тонн тяги каждый, к голове присоединялась третья ступень, полезная нагрузка, к ней система аварийного спасения, если это пилотируемый пуск. Собранная махина выводилась в вертикаль и в таком положении медленно ехала по нескольким рядам параллельных рельс к пусковой установке, чтобы там залили в ёмкости керосин, а потом жидкий кислород.

— Зрелище впечатляющее. Жаль, что у нас по телевидению принято показывать только старт, — посетовал Венгерский. — Американцы и в период «Аполло», и сейчас с челноками любят давать на экран производственные будни. Чтоб налогоплательщики видели, как тратятся их кровные.

— Наши налогоплательщики не столь щепетильны. А я вас сюда привёз для другого. Вадим Владимирович, мы с Козловым намерены передать вам это хозяйство.

— Мне⁈ Нашему объединению?

— Да. Вашему.

Гагарин понимал его изумление. Считалось, что ракеты-носители в СССР доведены до некоторого уровня совершенства — модульная «Энергия» в комплектации супертяжёлой, тяжёлой и средней, одноразовая лёгкая «Восход» на базе неумирающей королёвской «семёрки» и конверсионные военные на гептиле с законченным сроком хранения. Второй неожиданностью для Венгерского была возможность передачи им части проблем, традиционно решаемых в Королёве и Куйбышеве.

— Вам не кажется, Вадим Владимирович, что у нас в ракетостроении определённый застой?

— Так вы же сами этот застой утвердили! — возмутился конструктор.

— Да, десять лет назад, потому что счёл необходимым бросить усилия на другие направления. Всё, хватит. Американцы не сильно нас опередили. Их хвалёный бустер для спейс-шаттла могуч, но удельный импульс у твердотопливной ракеты ниже, нет дросселирования тяги и перезапуска. Зажигание включили — будет лететь пока до конца не прогорит. Так что РДТТ — частное решение для узкого применения. Нам пора думать о будущем. Поскольку Куйбышев ухватил зубами кусок, который не может ни прожевать, ни проглотить, Козлов перестарался, заберём у него долю мощностей и заданий. Возьмётесь добровольно или вызвать на партком? Шучу. Всё оформляется контрактами.

— Я уж испугался. Неужели снова…

— Правильно боитесь. Откат возможен всегда. Ладно. Начнём с того, что вариант с ускорителями для спейс-шаттла — временный и разовый. Нужен свой РН — мощнее, чем «Энергия-5».

Они стояли напротив сопла единственного двигателя ракеты. Люди рядом с царь-колоколом раструба выглядели мелко и несерьёзно.

— Самый простой экстенсивный путь — модульный. Мы давно предлагали опробовать её не с четырьмя, а с шестью дополнительными ускорителями. Почти пять тысяч тонн тяги у земли!

— Верно. И я намерен поручить вам это, а также подготовить одну стартовую площадку под пуск «Энергии-7». Тогда в качестве второй ступени должна лететь увеличенная версия нынешней центральной части — с большим объёмом бака. И третья с тем же двигателем РД-700! Тогда марсианскую конструкцию соберём несколькими пусками отечественных ракет, не привлекая янки. Диаметр обтекателя доведём метров до девяти — для модулей лунной и марсианской постоянной станции, — Гагарин вдруг перескочил на противоположный сегмент ракетостроения. — Но ещё присмотритесь к лёгким ракетам. С дочками «семёрки» пора прощаться. У нас пуск лёгкой одноразовой ракеты близок по цене к средней, но многоразовой. Поскольку МБР постепенно меняются на твердотопливные со сроком хранения лет сорок, запаса гидразиновых ракет для конверсии надолго не хватит. В общем, нужен лёгкий многоразовый носитель вместо «семёрки», в том числе для коммерческих пусков.

— Прямо сейчас нужен, — поддержал Венгерский. — Европейские аппараты развозились по ближнему космосу шаттлами. Мы бы перехватили рынок пусковых услуг… а не на чем.

— Я вас ещё удивлю. Мы возвращаемся к гидразиновым ракетам для космоса.

— Точно — удивили.

— Для возвращаемых от Марса ступеней и более дальних полётов. Всё же для хранения в космосе заправленными они лучше. Но и это не последний пункт. На Луне и на Марсе рано или поздно будет добываться водород из местных ресурсов. На Марсе, вероятно, ещё и метан. Значит, под инопланетное топливо нужны надёжные многоразовые ракетные двигатели с тягой в десятки и даже сотни тонно-сил — кислородно-водородные и кислородно-метановые.

— После десяти лет застоя в ракетостроении!

— Не застоя, а плановой паузы, — поправил Гагарин. — И эта пауза заканчивается. Пока мы начинаем заселять Луну и намерены достичь Марса на ракетной технике предыдущего поколения, по существу — шестидесятых годов, начинайте думать, на чём будем летать в следующем тысячелетии. Поскольку ядерные ионные двигатели в тяге прибавляют слабо, ЖРД — наша главная сила на ближайшие полвека.

Он дал возможность Венгерскому самому ознакомиться с производственной площадкой, а сам отправился к стартовым комплексам, планируя с Байконура лететь на Восточный, где эти комплексы только готовятся к вводу в эксплуатацию — в восемьдесят шестом и восемьдесят седьмом. Далее, на следующий год, там по плану появится пара пусковых площадок, способных выдержать старт ракеты с тягой пять-семь тысяч тонн. Например, перспективной «Энергии-7».

С июля Гагарин гораздо чаще стал выезжать на объекты космической империи, хоть и до этого не засиживался в Москве. Построение огромной вертикали Госкосмоса неизбежно влекло бюрократизацию управления. Всего за несколько лет, пока за космическими предприятиями и воинскими частями Министерства обороны и профильных производственных министерств надзирал Гусаков и подтянутые им люди аналогичного склада, в рост пошли бездари-карьеристы. Где отыщется новая формация, такие как Королёв, Глушко, Челомей, Янгель, способные на скандал в ЦК, на конфликт с Первым секретарём, порой даже на грязные подковёрные маневры, но с уверенностью своей правоты и пользы для общего дела? Несколько ключевых постов заняли люди, удобные начальству. Снять с должности проще простого, организовав проверку административных подвигов приспособленца, но кем заменить? Снова открыть лагерь на Колыме и подмосковную шарашку камерного типа, пропуская через них молодые дарования — кто пройдёт естественный отбор, тот и станет новым лидером в ракетостроении?

Вспомнился старый анекдот: у Королёва была примета — пустить струйку на ракету, чтоб хорошо полетела, так давайте и мы… Ответ: обгадить ракету можно и сейчас, но где взять другого Королёва?

Гагарин точно знал, обычай отлить перед стартом практиковался космонавтами, но никак не Главным, тот вёл себя императорски и подобного не позволял. Но суть верна — другого Королёва нет, хоть грамотных специалистов много.

И даже самые грамотные не знают, им просто негде об этом прочитать, что Россия обязана иметь космодром на собственной территории. Потому приходится преодолевать сопротивление Госплана, Минфина и Совмина, стоящих как триста спартанцев на пути развития Восточного. Ради этого идти даже на техническую хитрость, что, в числе других причин, вызывает возврат к производству на Южмаше ракет для космоса, заправляемых гептилом и тетраоксидом азота и рассчитанных на долгое хранение за пределами Земли — для возвращения с Марса. Если стартующие с Байконура носители из конверсионных МБР имеют механизм дожигания топлива, и в случае аварии на головы китайских товарищей падают экологически чистые обломки, с марсианской программой так не выйдет. Гагарин вспомнил, как, едва сдерживая сарказм, рассказал про планируемые запуски «Энергии-5», призванной вытащить на опорную орбиту огромный бак с несимметричным гидразином, и в случае аварии двести тонн этого полезного для здоровья вещества дождём прольются на Китайскую Народную Республику. В океан, если работать с Восточного, тоже не слишком хорошо, но хотя бы без международного скандала такого масштаба.

На Восточном, надо отдать должное, хорошо была выполнена взлётно-посадочная полоса, не стыдно принимать VIP-гостей, и отдельное строение у аэродрома — с номерами люкс для этих самых гостей, банька, бассейн, квартиры для руководства объекта. На самом космодроме стройка шла с отставанием от графика, хоть все выделенные средства осваивались своевременно. Охремков, генеральный директор возводимого объекта, рассыпался в благодарностях по поводу каждого замечания Гагарина, щебетал: «вот что такое зоркий свежий глаз и партийный контроль», обещал немедленно устранить выявленные недостатки и к съезду КПСС отрапортовать… Понятное дело, отрапортует всё что угодно, независимо от фактического состояния стройки.

Проклятое место, думал Юрий Алексеевич. В покинутой им реальности возведение Восточного тоже сопровождалось эксцессами и уголовными делами, отчего в народе родилась шутка: на этом космодроме сажают чаще, чем запускают.

Несколько лучшее впечатление произвёл главный инженер, затурканный гендиректором. Тоже вряд ли светоч прогресса, но, по крайней мере, откровенно говорил о проблемах и недостатках, заставляя начальника неприязненно коситься.

Прямо из VIP-апартаментов Гагарин вызвал Козлова, застав его дома, в Москве ещё не наступило восемь утра, и просил немедленно готовить приказ об отстранении Охремкова, срочной отправке комиссии на Восточный, включая представителей Госконтроля, назначении главного инженера временно исполняющем обязанности генерального. Услышав об отстранении, Охремков горестно вздохнул: Евгений Павлович совсем другое обещал.

Не удивительно, что в дни подготовки к свадьбе детей Юрий Алексеевич старался как можно меньше пересекаться с будущим родственником. Что интересно, невестка изо всех сил тянулась к Алле и Ксении, ни разу не бросив в качестве возражения сакраментальное: моя мама считает иначе. Периодически спорила, иногда по самым мелочам, у девочки тоже характер не мёд, но упрямствовала исключительно из собственных соображений.

В карьерном плане вывернулась очень ловко: получила воинское звание старшего лейтенанта ВВС. Кроме того — статус лётчика-космонавта СССР, никакого «журналист-космонавт» выдумывать не стали, а раз считалась командиром экипажа и армейским офицером — лётчик, будьте любезны. Сразу же уволилась из ВВС по состоянию здоровья, Алла помогла оформить документы чистенько, избежав на корню любых разборок по поводу беременности на орбите и причастности к зачатию члена отряда космонавтов. Андрей фактически женится на штатской, что не мешает ей по выходу из декрета требовать восстановления в ВВС и отряде. Береговой обещает им трёшку в Звёздном — семья из двух, в перспективе из трёх человек, подкаблучный глава семьи — Герой Советского Союза, оба в статусе лётчиков-космонавтов. Так что даже не по блату.

Если не принимать в расчёт родителей Ларисы, она — едва ли не идеальная кандидатка в невесты. Но игнорировать невозможно. Особенно после того, как Евгений Павлович, поставленный на партийный контроль за военным кораблестроением, подкатил к Гагарину на мягких лапах и попросил вернуть «по родственному» в близкие сердцу космические дела. В строительстве подводных лодок, равно как в парфюмерии, балете, мелиорации, хлопководстве, да и в любом другом специальном деле универсальный партчиновник разбирался одинаково — никак. В космической индустрии тем более, зато понимал: здесь возможности куда заманчивее судостроения. Юрий Алексеевич уклонился от прямого ответа и проигнорировал просьбу, точно зная — она не последняя.

В какой-то мере на пользу Гусакову сработали американцы, раздражавшие Гагарина ещё больше. На время неразберихи с запретом на запуск шаттлов в Москву регулярно носились представители NASA, Госдепа, Министерства обороны, фирм-производителей космического оборудования, а также неугомонная миссис Мондейл. Хуже всего, неукротимая первая леди и главная феминистка США, узнавшая о предстоящем браке лётчицы-космонавтши, получившей столько лестных отзывов от вечно всем недовольной мадам Хильштейн, с сыном «того самого Гагарина», соизволила сама присутствовать на звёздной свадьбе в Звёздном, хоть никто её не приглашал, а отказать — международный скандал. И без того мероприятие по размаху вышло за все мыслимые пределы разумного, а хотелось бы доброго-семейного-камерного, тут ещё не падай лицом в грязь перед американской дивой… Зато — чем больше народу, тем ниже концентрация Гусаковых и им подобных, поневоле приглашённых аппаратчиков из ЦК КПСС.

Алла, тоже слегка шокированная будущим визитом президентской супружницы, ультимативно заявила: наш бюджет не потянет подобного уровня. Юрий Алексеевич покорно отправился в МИД, а затем в Совмин — просить воспомоществования, коль семейное торжество превращается в крупный международный ивент. В конце концов, когда другие вельможи СССР женили своих детей, ни разу президентская чета США не удостаивала свадьбу своим вниманием.

Под шумок Алла Маратовна утвердила тему докторской диссертации: «Проблемы сохранения репродуктивной функции в условиях пребывания в космосе», имея монопольное право наблюдать за развитием единственного на сей момент плода, зачатого на орбите. Протолкнула целую программу по размножению подопытных млекопитающих на борту «Салют-12», получила всё самое интересное, добытое у американцев — те тоже совокуплялись в невесомости, но без беременности у экспериментаторши. Наконец, пролоббировала перенос в первую строчку листа ожидания эксцентричную французскую парочку, намеревающуюся провести свадебное путешествие на борту «Салют-11», если надо — то хоть с телекамерой у спального места, а чо тут такого?

Воистину, женщины практичнее мужчин, и не только Алла Гагарина.

Свою практичность супруг будущей дамы-профессора реализовал в делах космических. Куйбышевский «Прогресс», где временно притормозились работы по вращающейся станции, получил контракт на эскизный (пока — эскизный) проект по созданию нового многоразового космического корабля, получившего рабочее название «Орлан». Как и предшественник, четырёхместный, но с увеличенным объёмом спускаемого аппарата, орбитального отсека — втрое. Соответственно, с возросшими тягой двигателей, объёмом топливных баков, прирост массы — почти в два раза. С возможностью полёта, находясь внутри цилиндрического топливного бака с горючим и окислителем для разгонной ступени. Козлов, увидев задание, прямо спросил: Юра, ты уже готовишься к следующей экспедиции на Марс? На что получил обычный ответ Гагарина: будущее начинается сегодня.

Вечный вопрос: где взять деньги? Но к открытию очередного съезда КПСС в резервуары на побережье Персидского залива хлынет первая тюменская нефть, перемешанная с кавказской и, для удешевления, с иранской. Причём Тегеран готов три четверти оплаты принимать не живыми деньгами, а продукцией, запрещённой к поставкам в страну из-за американских санкций. При нынешнем положении дел Госдеп не посмеет даже озабоченности выразить.

Если ничего неожиданного не случится, нефтедолларов хватит и на мегапроекты, и на закупки за рубежом ширпотреба для населения, который не производится в СССР.

Ни по уровню, ни по качеству жизни в Союзе не достигнут средний показатель стран «загнивающего» капитализма, но разрыв куда меньше, чем в шестидесятых. Главное, народ ощущает очевидные улучшения ежегодно. Инфляция не превышает одного-двух процентов в год, «хрущёвский» рубль шестьдесят первого года по-прежнему крепок, зарплаты растут, дефициты сходят на ноль. На автомобили «жигули» и на «волги» очереди сохраняются, но не превышают нескольких месяцев ожидания, не хватает только престижных МАЗов, по-прежнему отгружаемых преимущественно на экспорт.

В день свадьбы Андрея и Ларисы Гагарин надел лучший штатский костюм, зная, что друзья семьи из космического братства придут преимущественно в парадной форме ВВС. Ничего, на свадьбе сына он должен быть отцом, а не свадебным генералом.

Глядя в отражение в зеркале и приминая ладонью тёмно-русые волосы с заметной проседью, он сказал себе: нет, не зря провалился из постосоветской России в советский пятьдесят седьмой год. Даже не ожидал, что удастся столь много. А если станет дедом — этоещё одна веха, не меньшая, чем нефтепровод Сибирь-Иран.

И этим не закончится — ни у него, ни у Аллы, ни у детей. Никакие гусаковы не помешают.

Глава 9

Рассказы отца, как его в шестидесятых утомили самые разные выступления, интервью, обязательные визиты и встречи после первого околоземного и первого лунного полётов, обернулись явью одновременно для обоих его детей. Виновницей столь пристального внимания к Гагариным-младшим стала миссис Мондейл — в связи со всплеском женского участия в космических программах СССР и предстоящим замужеством лётчика-космонавта Ларисы Гусаковой, которую американка считала собственной протеже, поскольку пыталась влиять на выбор сопровождающей туристов на «Салют-11». Она проела плешь Береговому, уверяя по личной просьбе двух пассажирок: лучше журналистки никто не справится. Соответственно, по окончании миссии намеревалась рекламировать успех, хоть какой-то на фоне крушения «Колумбии». Решение о переделке шаттла принималось и реализовывалось при администрации Рейгана, но катастрофа стряслась при её муже и понизила предвыборный рейтинг именно ему.

В студии «Останкино» в результате американских инициатив собралась целая толпа: экипаж Ксении Гагариной, Лариса пока ещё Гусакова, Андрей Гагарин и, конечно же, первая леди США, позиционирующая себя едва ли не патроном пилотируемой космонавтики двух держав.

Начался календарный октябрь месяц, а у Ларисы приближался третий месяц по её персональному графику, и на очень худой фигурке, если приглядеться, начали проступать первые признаки будущего материнства, у большинства женщин заметные куда позже. Лёгкую пигментацию она замаскировала тональным кремом, позывы тошноты сдерживала на морально-волевых, признаваясь, как ей периодически плохо от токсикоза, только самым близким. Под софитами телевизионщиков сияла, ничем себя не выдав.

— Через неделю свадьба. Выдержишь? — шепнула Ксения.

— Куда я денусь…

Они сидели рядом, демонстрируя себя камерам с выгодного ракурса. Действующие космонавты надели форму, и лишь Лариса красовалась в синем платье с высоким поясом и широкой плиссированной юбкой, рассчитанном на сокрытие беременности ещё как минимум месяц. Первая леди выглядела скорее как бизнес-вумен, нацепив очки для интеллигентности. Андрей сдвинулся на дальний конец длинного дивана, чужой на празднике воинствующего феминизма.

Кроме камер центрального телевидения СССР, торчали объективы аппаратуры американских и европейских телеканалов, назойливо моргали блицы фоторепортёров. Ксении уж очень захотелось, чтоб всё это закончилось, пока даже не началось. Происходящее доставляло удовольствие только миссис Мондейл, давно привыкшей позировать перед камерами с мужем и без. Неожиданно её удовольствие разделила Шадрина, возомнившая себя телезвездой, она разве что воздушные поцелуи не посылала. Довольно громко бросила:

— Девки! Нас весь Союз увидит, и даже Европа со Штатами. Чур на первого жениха не клевать! Каждой выберем лучшего.

— Уймись! — одёрнула её Ксения.

Наконец, объявили запись.

На разогреве выступали тележурналисты ЦТ с правильными, но несколько однообразными вопросами. Первый вежливо обратился к президентской половинке, предложив прокомментировать женский десант в космос. Собственно говоря, это был не столько вопрос, сколько спусковая команда, позволяющая американке выговориться.

Она очень бегло и безостановочно отбарабанила текст о советско-американском сотрудничестве, окончании Холодной войны, о достойном месте женщины в современном обществе, русская речь синхрониста писалась на отдельную дорожку. А вот дальше началась произвольная программа. Ксения с большего разбирала вопросы по-английски до того, как перевод начинал бухтеть в наушнике гарнитуры, и с ужасом поняла, что длительный вчерашний инструктаж не предусматривал и трети каверз, заготовленных иностранцами. Часть СМИ, чьи представители сейчас потели в Останкино, явно симпатизировала республиканцам, и на фоне крушения «Колумбии» журналюги с удовольствием топили мероприятие о космических успехах.

Опытная миссис Мондейл приняла на себя первый шквал огня и умело отбила его.

— Космические корабли спейс-шаттл по уровню технического совершенства значительно превосходят любую технику, когда-либо произведённую человеком. Напомню, ключевые шаги в создании спейс-шаттл сделаны в период нахождения в Белом доме администрации от Демократической партии США. К большому сожалению — моему и всех наших соотечественников, прежнее руководство NASA под личным давлением Рональда Рейгана выбило из Конгресса ассигнования на переоборудование «Коламбии» в лунный корабль, мы уже были не в силах остановить пробный полёт, иначе сложно объяснить налогоплательщикам, куда растрачены их миллиарды. Трагический итог этой республиканской аферы хорошо известен. Напомню, что по программе «Аполло», запущенной демократом Джоном Кеннеди, как и у русских коллег, посадку на Луну осуществляет специальный малый аппарат, не приспособленный для возвращения на Землю. Соответственно, не несущий тепловой защиты и не подвергающий экипаж ненужному риску.

Она не удержалась от колкости, что подобная самонадеянность характерна исключительно для безответственных мужчин, ни одна женщина-инженер не допустила бы подобного. Преобладание самцов в ракетно-космических лабораториях отнюдь не является следствием большей одарённости мужского пола, а банальными сексизмом и дискриминацией.

Андрей, отвечая на довольно безобидный вопрос чуть позже, громко признался, что впечатлён проникновенным спичем миссис Мондейл.

— Я удручён, что занял место на станции «Салют-11», потеснив более одарённую женщину-космонавтку.

Ксения обратила внимание: всего несколько человек среди журналистов правильно поняли его шуточное заявление, большинство приняло за чистую монету — как за капитуляцию под женским напором. Один даже спросил:

— Мистер Гагарин! Значит ли это, что в следующий раз вы откажетесь от задания, пропуская женщину вперёд.

— Мы же не у входа в лифт… Если Коммунистическая партия и командование ВВС прикажут — полечу. Если прикажут другому или другой — полетят они.

У спрашивавшего дёрнулось лицо. Иностранцев почему-то всегда коробит публичная демонстрация верности и готовности следовать приказам. А что должен делать советский офицер — тихо игнорировать приказ в надежде на его отмену? Нет, исполнять. Воинская дисциплина везде одинакова, кроме партизанских отрядов.

В шестидесятые годы пытались разделить космонавтов на два отряда — для гражданского и военного космоса, но быстро отказались от этой идеи. Сейчас даже космонавты-инженеры, не аттестованные в воинское звание, являются цивильными штатными сотрудниками ВВС СССР.

Но больше всего досталось девушкам. Вопросы сыпались самые бесцеремонные — вплоть до того, как переносятся месячные при перегрузках и в невесомости, как поддерживать гигиену, не имея возможности принять душ или сходить на биде.

— Пусть вас это не волнует, — отрезала Ксения. — В отряд космонавтов подбираются девушки, чья работоспособность не утрачивается в любой фазе цикла. Конечно, мы ощущаем дискомфорт, но он не столь существенен, чтоб заострять на этом внимание. И точно не служит препятствием для нашей службы в космосе. Следующий вопрос, надеюсь, будет более тактичным?

Щас! К ним начали приставать на тему амуров в невесомости, тем более экипажи станций разнополые, люди там половозрелые, физически здоровые, летают долго, развлечений немного, а в космических аппаратах довольно много укромных уголков для… Ну, вы понимаете — для чего именно.

После серии намёков — что могло бы произойти или наверняка произошло, француз из «Фигаро» впился в Андрея с Ларисой, прознав, что у них вот-вот свадьба.

— Ваш лямур-тужур закрутился прямо на станции?

— Прошу не вторгаться в наше личное пространство, — одёрнула его заподозренная в лямуре. — Скажу лишь, что «Салют-11» — наименее подходящее место для личной жизни из всех виденных мной. Я с утра до ночи занималась с космическими туристами, о чём они опубликовали самые подробные воспоминания, отрабатывала положенные два с половиной часа на велотренажёре, на беговой дорожке и в утягивающем костюме, чтоб не потерять мышечный тонус. После этого если кто-либо и захотел бы заниматься со мной лямуром, то только с бесчувственным телом.

— Как врач добавлю, что половое влечение характеризуется приливом крови к гениталиям, — добавила Ксения. — В невесомости мы страдаем от прилива крови в голове. Либидо, вероятно, сохраняется, но оно неизбежно ослаблено. Вот когда на орбите появятся аппараты с искусственным тяготением, космическая любовь, в том числе самая плотская, обретёт черты. Разумеется, если в космос отправится гетеросексуальная супружеская пара. Мы против иных интимных отношений, они у нас на кораблях и станциях абсолютно исключены.

Она услышала, как Лариса подавила смешок.

К огромному облегчению товарищей в штатском и образцово-костюмных персонажей из МИД и Идеологического отдела ЦК КПСС, отиравшихся вне поля зрения камер и не подсвеченных прожекторами, никто из журналистов не поднял щекотливую тему гибели Ференца Пушкаша. Что называется, не было счастья, да несчастье помогло, крушение «Колумбии» затмило в информационном поле суицид на борту «Салют-12».

Финальным аккордом миссис Мондейл вторглась в очерченное Ларисой личное пространство, пожелав молодым счастливого бракосочетания и долгой семейной жизни, на чём пытка популярностью закончилась.

Из всех последствий пресс-конференции быстрее всего сбылось пророчество Шадриной: отряд космонавтов получил ворох писем с приглашениями девушкам выступить перед курсантами училищ, школярами из других учебных заведений, трудовыми коллективами, стать героинями иных телепередач, присутствовать на свадьбах и торжествах. Почему-то именно сама Шадрина пришлась по вкусу «гарачым-гарачым джигитам», призывы посетить Кавказ с культурной программой посыпались как из рога изобилия. Избалованная многообразием выбора, инженер-космонавт поставила условие: рассматривает только московского или подмосковного кандидата, чтоб не покидать Звёздный городок.

Свадьбу праздновали на другой закрытой территории — авиационной воинской части, где проще отсечь непрошенных любителей застолий и высшего общества. Учитывая участие американской первой леди, присоединилась вся верхушка посольства США. Стало быть, невежливо не пригласить послов других европейских стран, а коль такая честь буржуям, никак не проигнорируешь братьев-демократов и ведущие развивающиеся страны. Члены отряда космонавтов, близкие к семье Гагариных, и командование ВВС. Партийные и правительственные чиновники, вхожие к Гагариным и к Гусаковым. Пара лучших подруг Аллы Маратовны из института и её будущий официальный оппонент по докторской диссертации.

В общем, после максимального ужимания и секвестрования списка осталось четыре сотни приглашённых!

Учитывая масштаб мероприятия, принявшего характер официально-государственного и международно-дипломатического, подготовкой ведала целая рабочая группа из представителей МИДа, ЦК и ВВС. В качестве зала для банкета чья-то находчивая голова предложила использовать ангар, годный для размещения бомбардировщика Ту-95. «Дедушки» батальона аэродромного обслуживания получили дембельский аккорд: привести внутренности ангара в приличный вид за счёт гирлянд, фонариков и прочей мишуры, соорудить столы, сцену, подключить отопительное оборудование, октябрь — не май. Сценарий действа прорабатывался даже не как в фильмах про американские свадьбы, а как военная операция уровня дивизии или даже корпуса.

Лариса, мучаясь токсикозом, психовала и нервничала по любому поводу. Правда, тут же отходила и извинялась. В четверг, накануне росписи, приехала с женихом и Ксенией на авиабазу, при виде самолёта Ил-14 с изображением двух обручальных колец, предназначенного отвезти новобрачных в их новую квартиру в Звёздном городке, отпустила ехидную реплику:

— Давай скажем, что мы передумали. Представьте переполох!

— Тогда лучше пусть самолёт летит в Турцию, там попросим политического убежища, — представил ужас последствий Андрей.

Ксения смотрела на невесту брата с двойственным чувством. Конечно, девица смышлёная, по-своему порядочная, на зависть образованная. Но характер — кремень. Андрюха будет ходить по струнке, и если не понимает этого, то лишь из-за того, что невеста до бракосочетания сдерживает командные инстинкты.

Одно хорошо. Своих папу и маму она тем более не послушается.

Дома, когда обсуждали предстоящий праздник, отец выдал единственный комментарий:

— Совмин выделил тридцать тысяч рублей, армия помогает бесплатно, включая списание топлива для самолёта. ЦК КПСС в полном составе отправляет на аэродром кремлёвскую кухню и снабжает продуктами по первому разряду. И в это едва вкладываемся. А у меня дома в Гжатске не все улицы асфальтом покрыты. И в других райцентрах России — тоже.

— Успокойся! — Алла Маратовна присела рядом с супругом. — Так получилось, что их свадьба стала поводом пустить пыль в глаза иностранцам. На дипломатическую показуху сливают гораздо больше, ты знаешь лучше меня. Будем считать: детям повезло, что у них столь шикарная свадьба.

Андрей, только что отвёзший невесту в родительский дом — провести там последнюю ночь, возразил:

— Мы бы предпочли здесь, на веранде Серебряного Бора, в самом узком кругу. Шоу на четыре сотни персон — оно для них, а не для нас.

— Ты всё правильно понял, — подтвердил Юрий Алексеевич. — Офицер служит своей стране даже на собственной свадьбе. Хотели миловаться вдвоём сразу после ЗАГСа? Не выйдет. Носить фамилию Гагариных не только почётно, но и хлопотно.

Конечно, никакого похода в ЗАГС не намечалось. Первый секретарь райкома КПСС, где размещалась авиационная часть, лично привёз полноватую тётку в кримпленовом костюме и с таким высоким начёсом на голове, что обзавидовалась бы Анжела Дэвис. С придыханием от осознания торжественности момента дама зачитала полагающийся текст и дала расписаться в книге записей актов гражданского состояния, первая же воскликнула «горько».

Возможно, некоторые русские свадебные обычаи показались иностранным дипломатам диковатыми, но вот размах точно всех впечатлил. Со сколоченной дембелями сцены Муслим Магомаев пел «Ах эта свадьба пела и плясала». Затем выступали белорусские «Песняры», Владимир Мулявин исполнил «У нашай хаце свадьба будзе». Приняв по первой, второй и третьей гости принялись отплясывать под «Обручальное кольцо — не простое украшенье» вокально-инструментального ансамбля «Лейся песня», естественно — не под запись, артисты работали исключительно вживую.

Мужчины танцевали, несколько скованные строгими костюмами и военными мундирами, время ослабить галстуки ещё не пришло. Дамы, даже аттестованные офицеры ВВС, все как одна выгуливали бальные платья — такие случаи выдаются не столь часто, поэтому разукрашенный ангар смотрелся пёстро и очень празднично.

В качестве свадебных ведущих выступали дикторы Центрального телевидения, а также Геннадий Хазанов и Леонид Ярмольник. Московский цирк на Цветном бульваре привёз пару дрессированных медведей.

В дальнем конце ангара стояли привезённые из ЦПК корабль «сапсан», отлетавший положенные миссии и списанный в учебные, а также бытовой отсек, унифицированный для орбитальных станций, все желающие, не испытавшие удовольствие прокатиться на этих аппаратах по орбите, получили возможность, нацепив бахилы, пролезть внутрь.

Других гостей брал на борт и кружил вокруг Москвы тот самый свадебный Ил-14, правда, некоторых укачивало после возлияний, а самые отважные просили парашют, правда — безуспешно.

В финале музыканты спели традиционную гагаринскую «Отпусти тормоза», космонавты подпевали хором. А затем гремел салют, по-буржуйски называемый фаер-шоу.

Свидетелем со стороны Андрея шёл Паша Харитонов, Лариса позвала Шадрину, а Ксения в качестве кавалера выбрала Сашу Масютина. Мама критически осмотрела кавалера дочери, пусть всего лишь на один вечер, и одобрила. Между танцами и прочими развлечениями спросила: у вас с ним что-нибудь было?

— Нет, просто хороший товарищ и толковый начальник, он командовал на станции, когда спихнули Леонова.

— Ничего такой полковник.

— Мама! Ему сорок три, мне двадцать пять. Заимей ребёнка в восемнадцать, его дочь была бы мне одногодкой. Другое поколение!

— На следующий год тебе будет двадцать шесть, — безошибочно подсчитала Алла Маратовна. — Пока на Земле, ищи. Время идёт.

Верно, но…

Но почему-то она слишком часто вспоминала миг, когда стояла на стенке станции по окончании возвращения физического лабораторного отсека, и радовалась: она — в космосе, она — при деле!

Если делать выбор между семейным и космическим счастьем, семейное обождёт. Хоть тоже не помешает.

Наконец, молодые покружились в финальном танце и собрались удалиться, выслушав положенное количество скабрезных шуточек про «первую брачную ночь». Смешно, даже если не знать о беременности невесты, в восьмидесятые годы редко кто из новобрачных не отведал сладкого плода до регистрации, «первая брачная ночь» многократно отрепетирована, и это правильно. По крайней мере, с точки зрения медицины.

Маме Ксения соврала: с Александром у них завязался неспешный роман. Для встреч выезжали в Москву, скрываясь так же, как и Андрей с Ларисой в добрачный период. Оба продолжали готовиться к следующему полёту где-то в восемьдесят шестом, но почти наверняка — порознь. Масютин был признан удачным командиром орбитальной станции и планировался к участию в миссии «Салют-13», чей обновлённый бытовой отсек строился в Куйбышеве со сроком запуска не раньше апреля. Он отличался от предшествующего гладкой внешней поверхностью из сменных листов противорадиационной защиты.

Такой же был рассчитан для отправки к Луне для создания орбитальной станции. Отец, при всей важности первой миссии на Марс, горел следующими этапами: развитием лунной колонии для заправки кораблей, отправляющихся в дальний космос. Академия наук прорабатывала вариант снабжения орбитальной лунной станции ядерным электрогенератором. То есть лёд из кратеров на южном полюсе, разлагаемый на кислород и водород, послужит топливом для ракет, переносящих воду на орбиту — тоже для электролиза и заправки ракет. То есть от Земли потребуются только техника и уран. В перспективе, по мере освоения термоядерного синтеза из добываемых на Луне материалов, даже в импорте урана надобность отпадёт.

Ксения чувствовала, что живёт в эпоху колоссальных перемен. Десятилетняя пауза после окончания у американцев миссии «Аполло» и советской программы по исследованию лунного грунта в десятках точек искусственного спутника завершилась. Новые технологии, особенно умные бортовые ЭВМ, да и накачанные мускулы советской экономики, полученные в результате рыночных реформ и интенсивной продажи углеводородов за рубеж, позволили начать новый рывок. Настроение было — как на рубеже шестидесятых, когда ещё первый пилотируемый полёт не состоялся, а выделялись гранты на проработку проектов по посадке на Луне, на Марсе, по отправке автоматических станций вплоть до пояса Койпера и облака Оорта. Ксения была слишком мала, чтоб самой помнить эти времена, едва саму себя узнавала — на фотографии, где сидела на руках у отца во Внуково и размахивала плюшевым зайцем на глазах многотысячной толпы. Само собой разумеется, заяц летал и на «Салют-12»… зайцем! За билет этому космическому туристу никто не платил.

В декабре на Луну отправилась четвёрка космонавтов с заданием готовить приём для ядерного реактора и бурильного оборудования — углубляться под грунт и под лёд для сохранения здоровья во время длительного пребывания там. Поскольку отряд космонавтов делился на группы в зависимости от предстоящих заданий, девушка была готова прыгать от радости, что определена на лунное направление. Более престижным считали марсианское, но состав пилотов для «Аэлиты» пока не назывался — там оставалось слишком много сложностей, ставивших под вопрос саму возможность достичь Марса в восемьдесят восьмом.

Отцовский энтузиазм по поводу нового рывка в космосе Ксения ощутила, когда он, практически не заглядывая в бумажку, выступал на XXVII съезде КПСС — содокладчиком Генерального секретаря. Юрий Алексеевич напирал на то, что советский космос постепенно идёт к самодостаточности и самоокупаемости.

— Многие из современных технологий, внедрённых в народном хозяйстве, рождаются и первоначально обкатываются в военно-промышленном комплексе и космической отрасли. Например, ради управления космическими аппаратами мы пошли на беспрецедентные шаги по разработке компактных ЭВМ. Далее они, ставшие удобными для отдельного пользователя, появились в Министерстве обороны и, соединённые в общесоюзную сеть, вывели на новый уровень управляемости наши вооружённые силы. Затратно? Да, более миллиарда рублей. Зато накоплен опыт, и сходная сетевая структура охватила практически все субъекты народного хозяйства, позволила соединить преимущества плановой социалистической экономики с рыночной. Эффект вы знаете: рост валового продукта на душу населения и реальных доходов среднего труженика в СССР сохраняется самый высокий в мире на протяжении более чем десятка лет. Мы побили рекорды сталинской индустриализации, не принося в жертву качество жизни населения, не говоря о так называемом «большом скачке» китайских товарищей, так никуда и не прыгнувших.

Ксения смотрела выступления отца по телевизору и слышала, как подколка в китайский адрес вызвала некоторое оживление в Кремлёвском дворце съездов. Знала — он играет на публику, сам не реже раза в год мотается в Китай и очень зорко следит за происходящими там событиями, уверяя: китайцы ещё своё слово скажут.

— Что дальше? Не раскрывая секретов многих наших перспективных разработок, не только из соображений секретности и безопасности, а ещё и по принципу «не сглазить», мы, космонавты, народ суеверный, я расскажу только об одном направлении. Оно способно перевернуть всю энергетику планеты, но сначала технологии испытаем в космосе. В Дубне в лаборатории физики плазмы запущена экспериментальная установка для проверки концепции обращенной магнитной конфигурации. По существу создан прототип термоядерного ракетного двигателя. Внутри него плазма высокого давления удерживается с помощью магнитной ловушки, а холодное топливо в виде ионов и электронов обтекает горячее ядро, питаясь его энергией. Затем оно выбрасывается через электромагнитные сопла с огромной скоростью. Все вы знаете, товарищи, рижский микроавтобус РАФ массой около двух тонн. Так вот, мы рассчитываем в ближайшие пять лет получить рабочий образец двигателя размером с такой автобус. Сколько он развивает? Наверно, сто километров в час. А оснащённый им космический корабль массой в десять тонн разгонится до восьмисот тысяч километров в час! Более двухсот километров в секунду. Представьте, термоядерной установке понадобится весьма небольшое количество гелия-3 и дейтерия, добываемых на Луне, а рабочее тело, то есть выбрасываемое двигателем разогретое вещество в космосе можно брать из пыли, газа, межпланетного мусора, да чего угодно. Отработаем технологию — и поток частиц из такого же двигателя на земле будет вращать турбину электрогенератора, обеспечивая нас экологически чистой и гораздо более дешёвой электроэнергией по сравнению с любыми источниками электричества из числа известных человечеству.

Далее в газете «Правда» напишут: бурные продолжительные аплодисменты.

Ксения знала, что некоторые перспективы, щедро нарисованные отцом, слишком оптимистичны. Да, всё это реализуемо, но займёт несколько больше времени. Ему важно, чтоб в «Основные направления экономического и социального развития СССР» на ближайшую пятилетку были забиты грандиозные космические задачи, соответственно — гарантировано выделение достаточных средств.

Задача «догнать и перегнать Америку», о чём мечтал Хрущёв, в космосе уже не стоит. Она теперь формулируется иначе: стоит ли брать американцев в долю.

Глава 10

Лунная пыль смотрится привлекательно, когда сверкает кристалликами на уплотнителе иллюминатора. В остальном — неприятнейшая вещь. Пахнет кислятиной, отдалённо напоминания пороховой дым. Если попадёт в рот — отвратительно скрипит на зубах. И чрезвычайно абразивная, попадая в механизмы, легко выводит их из строя.

Андрей разок был готов ударить Пашку, когда тот принялся напевать песенку из фильма об Электронике, что-то там про «позабыты хлопоты» и «вкалывают роботы, а не человек». Независимо от того, вгрызается ли в Луну экскаватор с человеком за рычагами или под управлением ЭВМ, исполнительные механизмы — буры, фреза, ковш для выбрасывания породы — одинаково разрушаются, словно небесное тело мстит за колупания в его оболочке. И ни один робот не починит.

Как-то зашёл спор: кто талантливее — автогонщики или автомеханики. Один из технарей вытер ветошью грязные пальцы и сказал: сходите в цирк, там медведи управляют мотоциклами и ездят на велосипеде. А теперь покажите мне мишку, способного выкрутить и продуть засорившийся жиклёр.

В восемьдесят шестом лунные роботы не умнее медведей за рулём. А копать — надо!

Керны, извлечённые из глубины, доказали, что нужно зарыться минимум метра на два, если считать по уровню крыши обитаемого отсека. Во всяком случае, там радиация от солнечного излучения и галактической бомбардировки не накапливается. Шурф начали бить, естественно, не вертикально, а в стенке кратера под углом около сорока пяти градусов.

Роботизированный проходческий щит с трёхметровым ротором прогрыз около пятнадцати метров — три наискось и далее горизонтально. Твёрдые породы, образованные застывшей лавой сотни миллионов лет назад, были весьма прочны, что сильно замедляло продвижение, но одновременно удешевляло строительство. Когда подземелье (слово «подлунье» пока не прижилось) будет отрыто на проектную глубину и расчищено, не нужно укреплять стены и потолок, и без того прочные, достаточно нанести полимерное покрытие, герметизирующее бункер на случай микротрещин в каменном массиве.

Проект предусматривал камеру-расширение в начале горизонтального участка, тот — длиной восемьдесят метров с тремя симметричными ответвлениями, напоминая планировкой станцию «Салют-12». С противоположно от входа конца запланирован аварийный выход со шлюзом.

Гладко было на бумаге…

Резцы на роторе приходили в негодность после двух, от силы трёх смен. Подшипники рассыпались и заклинивали не реже. Как только крошка просачивалась в систему вентиляции-охлаждения и выводила её из строя, рабочие механизмы моментально перегревались и останавливались от сработки термодатчиков.

Немногим лучше дела обстояли с транспортёром, выбрасывающим наружу извлекаемое каменное крошево.

Работали посменно по восемь часов — управляя агрегатами и ремонтируя их, причём на ремонт и простои уходило почти столько же времени, как и на проходку. Как только щит начинал сигнализировать о бесчисленной очередной поломке, дежурная пара космонавтов вычищала тоннель за ним и, включив реверс привода, вытаскивала агрегат в более широкую камеру у входа, затевая очередной ремонт.

Четыре космонавта трудились парами в две смены по восемь часов вне станции, образованной спускаемым аппаратом от сапсана и присоединённым к нему американским модулем, память об экспедиции шаттла. Лучше тот шаттл здесь бы и остался навсегда, большой, просторный. Очень удобный, если только на нём не летать в космос. Засыпали бы его по макушку грунтом, извлекаемым из недр Луны, и пользовались его обитаемым пространством. Да и грузовым отсеком — тоже. Что говорить… Столько месяцев прошло, а его обломки до сих пор находят в нескольких штатах от Калифорнии до Среднего Запада США.

— Сюда пригласить бы миссис Мондейл, — причитал Павел, налегая всем весом на гаечный ключ, веса не хватало, да и силы требовались недюжинные. — Она бы посмотрела на нашу возню и фыркнула: надо посылать на Луну девушек. Они справятся лучше.

— Особенно моя сорокакилограммовая, — поддакнул Андрей.

Пот катился у него по лбу, но открыть шлем и вытереть его по понятной причине не мог. — Надеюсь, после родов вернётся к прежней стройности. Как взгляну на тёщу, мамудорогую, так вздрогну.

— Когда срок?

— Вот-вот десять дней. Уже лежит на сохранении. Начнутся схватки — откесарят.

— А ты на Луну удрал… Помни, женщины очень обижаются, когда отец ребёнка не встречает из роддома.

— Разрешишь метнуться кабанчиком на Землю? Я — мигом.

— Ох, Андрюха… Капитан ВВС, Герой Советского Союза, без пяти минут отец. Когда ты повзрослеешь? Бери ключ на тридцать и держи с противоположной стороны. Взяли!

Возвращаемый к жизни проходческий комбайн был первым в истории техники, рассчитанным на работу на Луне, поэтому имел примерно столько же несовершенств, как самолёт братьев Райт. На Земле приняли решение снабжать луноройных космонавтов запчастями в избытке, но не отправлять к южному полюсу новую многотонную махину. Вот в следующий раз… Как говорил Харитонов — в другой жизни. Тогда прилетит новый и усовершенствованный проходческий щит, которому достаточно будет дать задание и ждать рапорта о выполнении.

Что интересно, американцы, достаточно полно осведомлённые о тяготах прокладки тоннеля, совершенно не рвались в состав экипажей, хоть имели полное моральное право, оставив здесь коробку отсека ёмкостью в несколько кубометров.

Отправив щит обратно в тоннель — вгрызаться в лунную твердь, Андрей присел на пол, хоть нужно было торопиться запускать транспортёр и выгрести куски породы на поверхность. Миллионы парней, а теперь и девчат стремятся попасть в космонавты, не принимая увещеваний, что найдут в этой профессии не столь романтический, сколь тяжёлый, однообразный и в то же время опасный труд. Королёв, добывая золотую руду на Колыме, не рисковал, по крайней мере, что достаточно мелкой дырочки в скафандре, и лунному шахтёру конец, не ценил, что там, в забое, вокруг него нормальная земная атмосфера.

В свете налобного фонаря кружились, медленно оседая, пылинки, поднятые гусеницами уползающего проходческого щита. Здесь — это просто обломки застывшей магмы, а поверхность покрыта осколками микрометеоритов, бомбивших Луну бессчетное число лет. Каждый путешествовал через галактику, а то и через Вселенную с другой галактики миллионы и даже миллиарды лет… А Андрей с Павлом просто сгребали их в кучу маленьким электрическим экскаватором. Позже часть пойдёт на измельчение, чтоб вперемешку с привезённым полимером застыть в качестве герметического покрытия помещений подлунной станции. Другая часть, тоже измельчённая, в смеси с земным грунтом предназначена для теплицы.

Он встал с кряхтением как старый дед, всего за неделю пребывания на Луне устал больше, чем за месяцы самых жёстких тренировок в Звёздном, перемешанных с капризами Ларисы, на излёте беременности ставшей невыносимой. «Ты меня бросаешь», «космос тебе дороже меня и нашего сына». Высокообразованная и неглупая, под действием гормонов и в страхе перед приближающимися родами вела себя как последняя гусыня, муж… Муж делал то, что и большинство мужей в подобном положении — терпел. Но, в отличие от подавляющего большинства, не позволял себе расслабиться, накатив грамм двести, приближалось восьмое марта, почему-то именно на день женского праздника Госкосмос объявил дату старта на Луну. И за день до дня рождения отца.

С ними полетели инженеры Баландин и Авдеев. Предполагалось, что они образуют пары — Харитонов с Баландиным и Гагарин с Авдеевым, то есть офицер с технарём. Но поскольку опыт ремонта техники на коленке да в открытом космосе у офицеров был больше, оба к тому же числились слушателями-заочниками в Академии имени Жуковского, сложилось, что работали парами — двое военных и двое пиджаков. Усилиями Гагарина-старшего денежное довольствие штатских на время полёта было уравнено с офицерами. Все впахивали одинаково. Ни один цивильный ни разу не увильнул от работы, презрительно бросив: у меня закончился восьмичасовой рабочий день, способные к подобным выходкам отсеивались ещё на этапе подготовки.

Это была вторая смена — постоянный экипаж лунной полярной станции. Рассчитана на шесть месяцев с возвращением в сентябре, но по мере ввода в строй жилого подлунного пространства количество людей будет увеличено. Предшественники приняли оборудование и перед вылетом развернули бурение, но обнаружили — производительность работы щита много ниже расчетного, в том числе из-за поломок и остановок.

Сойдя с лесенки трапа и погрузившись подошвами в лунную пыль, на этот раз — в специальном скафандре с ранцевой системой жизнеобеспечения, Андрей не мог воскликнуть «я здесь уже был и всё знаю», потому что прошлый прилёт к южному полюсу был очень краток, а привыкнуть к происходящему здесь трудно.

Геометрия движения Луны в пространстве наполнена прямыми углами, ось вращения нашего спутника почти перпендикулярна и по отношению к плоскости эклиптики, и к орбите вокруг Земли. Поэтому у полюса не бывает смены дня и ночи, как и времён года, Солнце светит одинаково ярко, висящее у самого горизонта, Земля не видна вообще. Любая тень бесконечно длинная, камушек, даже величиной с футбольный мяч, испытывает колоссальные перепады температур — обращённая к солнцу сторона разогрета, находящаяся в тени охлаждена до минус сотен градусов. Несмотря на кристально чистое пространство — воздуха нет, а взбаламученная пыль оседает, видимость скверная из-за сильных контрастов. Опустишь на глаза светофильтр, чтоб не слепили солнечные лучи, и в тени непроглядный мрак.

Небесный режиссёр опускал Луну в общую темень только в периоды затмений, когда Солнце, Земля и её спутник выстраивались в линию, и планета закрывало светило. Естественно, весьма ненадолго. Тогда на поверхности воцарялась обычная лунная ночь, рассеиваемая только игольчатыми лучами миллиардов звёзд.

Школьная задача: почему, если звёзд практически бесконечное число, ночное небо не выглядит как одно светящееся тело? Ответ из учебника: из-за расширения Вселенной, галактики разбегаются, чем дальше источник излучения, тем в более низкий спектр смещаются его лучи, вплоть до невидимого человеком диапазона. Правильный ответ: чёрт его знает почему.

Из-за места посадки первых земных аппаратов, включая злосчастную «Колумбию», и желания осветить оранжерею естественным светом, первая земная колония растянулась на километры. Место бурения отстояло от базового модуля на три с половиной километра вниз по склону — в удобной для начала работ выемке и ближе к залежам водяного льда. Как только электрический ровер начинал спуск к штольне — по собственным следам вдоль жгута электрических кабелей, освещая дорогу фарами, глаза постепенно привыкали к сумраку. А на обратном пути было уже плевать и на Солнце, и на тьму — от всепоглощающей усталости.

— Такси прибыло! — радировал Павел. — Принимайте политые кровью сантиметры тоннеля.

Две фигуры в белых скафандрах уже ждали у распахнутого люка шлюза. Космонавты похлопали друг друга по плечам и разошлись.

В течение смены Павел и Андрей могли поддержать себя только водой, а на обед — крепким бульоном из трубочки. Избавившись от скафандров, обтирали потные тела влажными салфетками и принимались за еду. Младшему из космонавтов поручался ещё надзор за оранжереей — пока экспериментальной и площадью всего двенадцать квадратных метров, расположенной на гребне кратера. Он ходил туда крайне редко, потому что нужно пожертвовать воздухом, выходя из шлюза, потом новый расход воздуха в шлюзе самой оранжереи. Когда-нибудь с появлением кислорода от электролиза воды, полученной из лунного льда, предстоит понизить давление в жилых объёмах и в скафандрах, наполняя их чистым кислородом, потому что азотом снабдить станцию сложнее, а он расходуется при каждом выходе из шлюза. Даже вакуумный насос, откачивающий часть воздуха в баллон перед открытием люка, не решает вопрос кардинально.

После ужина пошли на «вторую работу», Андрей засел за монитор, показывающий картинку с внутренних камер оранжереи и показатели — температуры, влажности, освещённости, радиации. Под мощным воздействием солнца, ярче, чем в земных тропиках, и в переувлажнённой атмосфере земные культуры росли очень быстро. Ботва шла на перегной и восстановление плодородия грунта, когда-нибудь растительный цикл станет замкнутым и самодостаточным, не требуя подвоза удобрений с Земли.

Ровно как бабушка Анна Тимофеевна в Гжатске, Андрей высаживал семена в горшочки с землёй и держал их под электрическим светом в биологическом отсеке, оставленном американцами, потом переносил ростки в оранжерею. Каждое телодвижение заносил в электронный журнал в бортовой ЭВМ, оттуда данные неслись на спутник-ретранслятор и далее на Землю, где обрабатывались целыми научно-исследовательскими институтами, находящимися в поиске оптимальных путей для экзопланетного растениеводства. Как шутил Харитонов, у каждой травинки имеется персональный доктор биологических наук.

Он занимался наблюдением за ядерным электрогенератором, используемым сейчас далеко не на полную мощность, пока не началась переработка льда. Через какое-то время оборудование будет перемещено вниз — в отдельную вырубленную для него нишу, чтоб сократить длину толстых проводов, рассчитанных на сотни и даже тысячи ампер для выработки кислорода и водорода в промышленных объёмах, а также защитить от неожиданностей.

Всё должно быть укрыто сверху, в том числе свод оранжереи. Микрометеориты не прекращают, пусть редко, бомбардировать Луну. Если рассматривать длительный период пребывания — многие десятилетия — повреждения от небесных камушков гарантированы.

Порой оба офицера получали взбучки от ЦУПа из-за невнимательности и мелких ошибок. Но попробуй сохрани внимание, изнывая от усталости!

Как издевательство над собой, Андрей, отработав за терминалом, снова шлёпал в биологический — заниматься на тренажёре, потому что, как бы не впахивал в штольне, та физическая нагрузка не распределялась равномерно по всему опорно-двигательному аппарату. Если хрящи в суставах истончатся, на Земле он просто не сумеет ходить и будет прикован к инвалидному креслу!

Положенные восемь часов спали как младенцы. Ровно так же себя чувствовали Баландин с Авдеевым.

Им говорили: ваше пребывание на Луне обходится ежедневно в сотни тысяч рублей, если принять во внимание работу всех центров связи и ЦУПа, а не только затраты на привоз к южному полюсу четвёрки мучеников и десятков тонн оборудования. Значит, тысяч на пятьдесят в сутки должен наработать каждый!

Один выходной им всё же предоставляли, он уходил на отдых, уборку на станции, проверку скафандров и ровера. Не расслабишься.

Поскольку время у них исчислялось по Москве, Андрей удивился, когда после вызова с Земли услышал голос отца.

— Поздравляю! Я, чёрт побери, стариком себя не чувствую, а надо же — дед!

— Ур-ра! — завопил Андрей, а Павел, сняв наушники, покрутил пятернёй у виска, потом понял, каков повод для крика, и показал большой палец. Наоравшись, молодой отец спросил спокойнее: — Мальчик? Сколько?

Секунды через четыре донеслось:

— Мальчик. Как вы и обещали — Юра. Так прямо с паспортом СССР и родился, а там — Юра, вот совпадение. Три четыреста.

У деда явно было превосходное настроение.

— Ты с Ларисой не общался? Как она?

— Ксения была. Говорит: всё прекрасно, операция прошла успешно. Твоя, как отошла от наркоза, просила передать, что тебя любит и ждёт, чтобы показать сына. Просит простить, что грубила, потому что нервничала. Ну, понятно, порода Гусаковых… Хорошо, не буду о них. Ты сам — как?

— Устаю зверски. Скоро не сможем выдержать смену — просто от истощения. Этот проходческий агрегат Крот-1 задолбал. Вслух мечтаем, чтоб он загнулся до полной неремонтопригодности на Луне. Сколько выкопал — и баста.

— Ну, ты мне только не луддитствуй. Ладно, облегчу ваши страдания. Срыв графика бурения сегодня рассмотрен на расширенной коллегии Госкосмоса.

Нам предоставят возможность колупаться здесь ещё год, хотел съязвить Андрей, но не стал. Вворачивать шуточки неловко, когда реплики передаются с запаздыванием более чем полторы секунды в одну сторону.

— Длина главного горизонтального тоннеля сокращена до тридцати метров, вы дойдёте до этой отметки в ближайшие дни. Возвращаете крота на центр, вырезаете главный зал шесть на шесть. Делаете по четыре симметричных аппендикса от центрального тоннеля в каждую сторону. И пока хватит.

— Спасибо! Конечно, сократили здорово. Но всё равно — много…

— Держитесь. Далее, готовим отправку транспортных кораблей. Получите шлюзовое оборудование, систему жизнеобеспечения. Обновите припасы.

— Снова спасибо. Загнёмся сытыми.

— Далее к вам прибудет Крот-2, у Лавочкина состоялась госприёмка. Полностью роботизированный малый буровой аппарат, учтены все замечания первой и вашей смены.

— Насколько — малый?

— Ротор диаметром в метр. Он прорежет вертикальный ход от дальнего конца тоннеля вверх к запасному шлюзу. Обработает пол тоннелей, мы посчитали, что его дешевле выровнять фрезой, чем отправлять вам композит и выводить полы в горизонталь наливным способом, уменьшая объём и высоту. Не позже пятнадцатого августа подлунная станция должна принять вас и новую четвёрку на пополнение личного состава.

Облегчил, слов нет… Значит, текущую производительность труда, авральную на износ, они приняли за отправную точку как константу и вывели график работ, надеясь ввести заглубленный комплекс в эксплуатацию за предельно короткий срок. Ох, блин!

— Папа! Станция примет, если максимально потесниться, ещё двоих, тем более, почти постоянно одна пара находится вовне. Поможешь?

— Рад бы, но не могу. Тут такое творится…

— Поделишься?

— Долго рассказывать. Если кратко, то администрация Мондейла затеяла комплексную проверку NASA и цепочки от производства до запуска спейс-шаттлов. «Нью-Йорк Таймс» вышла с передовицей, огромные буквы на первой полосе: как ещё остальные челноки не разбились? Нашли кучу косяков,устраняют. Застрявшие на орбите спустили в беспилотном, все четыре ракетоплана разобраны до винтика и до восемьдесят седьмого не полетят. Шкабардня, поймав момент, заявил: мы можем заменить Америку, и вообще мы — могуны. Представь, у нас график запусков «сапсанов» выйдет на четыре-пять в месяц. Европейское космическое агентство готово предоплатить двадцать рейсов вперёд, американцы — выводить «сапсаны» своими «дельтами». Каждый запуск к Луне приходится выбивать с кровью, программа испытаний для Марса срывается. Ты меня слышишь?

— Слышу, папа. Но не понимаю, зачем такая спешка — в августе.

— Потому что американцы вспомнили, что у них имеется недюжинный вклад в освоение Луны — пустой цилиндр как бы биологической лаборатории. Я им твоё фото отправил с саженцами — вон, используем под оранжерею, чтоб не пустовала только. Ну и они начали давить — хотим нашего человека в ваш экипаж во второй половине года — эксплуатировать, только не упади, «нашу общую станцию». Пока отказываем, ссылаясь на перегрузку из-за рейсов к Европейской космической станции и к их «Скайлэбу-2», но не бесконечно. А как только мы освоим подлунный комплекс и переселимся, я на голубом глазу скажу Мондейлу: сэр, общая советско-американская станция — вон она, наверху кратера Шеклотон. Пользуйтесь в доле с нами. Внизу — чисто советская, могу сдать в аренду койко-место за сколько-то миллионов долларов в сутки. Если найдём повод поссориться после Марса, отстыкуй их отсек от нашего и оттащи ровером подальше — пусть пользуются, если могут и хотят.

Вылет на Марс — это через два года. Мысль о том, что придётся торчать на Луне столь долго, вызвала холодную струйку пота между лопаток. На это не подписывался!

— Папа… Юра без меня вырастет!

— Оттрубишь свою смену — возвращайся на побывку домой. И опять в космос. Мы же — Гагарины!

Даже слишком Гагарины, вздохнул Андрей, машинально фиксируя, как ЭВМ принимает обрезанную программу строительства станции.

Как часто в этом мире политика бежит впереди здравого смысла!

Разбираясь в присланном, он понял, что отец его практически обманул. Общий объём обитаемого пространства ничуть не сократился, наоборот — увеличился. Только изменился порядок ввода в эксплуатацию. Сначала строится жилая зона, о которой говорилось. Потом по соседству — производственная, она будет иметь отдельные шлюзы, что удорожает строительство, на определённом этапе соединится подлунным тоннелем с бытовыми помещениями. Перспективные планы Госкосмоса на освоение Луны не только не уменьшаются, а растут как на дрожжах. В обозримом будущем тут должна развернуться полноценная база для заправки и перевалки пилотируемых и беспилотных кораблей, отправляющихся к Марсу и дальше, а также возвращаемых оттуда, полный цикл воспроизводства пищи, воды и воздуха, короче, шестнадцатая союзная республика — Лунная ССР.

И что, для этого вынуть кубические километры камня с помощью ежечасно ломающегося щита Крот-1⁈ Сколько же здоровья придётся положить проходчикам!

Чем форсировать отправку нового бурового оборудования, Госкосмос решил помочь морально. Лунной колонии присвоено имя выдающегося российского конструктора ракет Александра Засядько, первым на планете объявившего о возможности полёта человека на Луну с помощью ракеты с РДТТ — ещё полтораста лет назад. Правда, рассчитывая массу топлива для полёта, Александр Дмитриевич не предусмотрел «мелочи», а именно — возможности для возвращения. Колонистам предстояло охотиться на лунных зверей и собирать сладкие фрукты в лунных садах. Какая ирония!

Глава 11

Всеобъемлющий договор об ограничении стратегических вооружений, не только крайне важный для всего будущего человечества, но и высвобождающий ещё до сотни баллистических ракет для конверсии в космические, повис в воздухе. Американцы, преподносящие себя главными поборниками демократии и гуманизма на планете, «выразили озабоченность», а потом поставили на паузу подписание первого в длинной цепочке документа, пусть рамочного, но сулящего уменьшение количества ядерных и термоядерных боеголовок в разы — как у государств НАТО, так и в СССР. Действия внутренних войск МВД СССР в Зангезурском коридоре, в Нахичевани, Степанакерте, Аскеране и при разгоне массовых протестов армян в аэропорту «Звартноц» названы «неприемлемыми» и «нарушающими базовые права человека».

Со стороны силовиков не было произведено ни единого выстрела, и все до единого пострадавшие — на совести зачинщиков беспорядков. Но обострение внутренней остановки в СССР осложнило внешние связи, в том числе реализацию совместных космических программ, выгодных для Госкосмоса — как использование американских ускорителей для полёта на Марс, так и продажу пусковых услуг европейцам.

Советское руководство никогда не сталкивалось с такими вызовами. Гагарин видел растерянность по выражению лиц — и на заседании Политбюро, и на срочно созванном Пленуме ЦК, причём Юрий Алексеевич противился проведению внеочередного Пленума, поскольку не выработано даже предварительных решений, выносимых на утверждение или хотя бы на обсуждение.

В верхушке ЦК начали стихийно сколачиваться в коалицию сторонники жёсткого курса, поддержавшие чрезвычайные меры в Закавказье, но нашлись и критиковавшие применение силы.

Гагарин настоял, чтоб перед его докладом депутаты Пленума увидели нарезку кадров оперативной съёмки МВД и КГБ, не показанные по центральному телевидению, дававшему, как всегда, только отрывочную информацию об инциденте, чтоб не будоражить публику. На экране мелькали перекошенные рожи, толпы крепких мужчин пёрли стеной на оцепление, швыряли палки, камни, бутылки. Крупным планом — военнослужащие на носилках, перевязанные, в крови, с разбитыми лицами.

Собравшиеся ждали, что Гагарин начнёт утверждать: такое недопустимо, виновные обязаны понести наказание, нужно бросить ещё войск в Закавказье… Он предложил совершенно иное.

Говорил спокойно, потому что знал — не происходит ничего похожего на творившееся в СССР восьмидесятых годов его реальности, сепаратистских устремлений нет даже в традиционно проевропейской Прибалтике, люди слишком отчётливо чувствуют перемены к лучшему и радуются новым возможностям, открывающимся буквально каждый день. Армяне в силу высокого среднего уровня образованности и исключительной предприимчивости выжимают максимум из доступного, но именно среди них оказалось легче лёгкого взбаламутить старые обиды, подменить советский патриотизм узконациональным.

— Товарищи! Давайте признаем, мы проиграли Армению. Какая-то часть населения республики, увы — достаточно существенная, настроена против порядков, установленных в Советском Союзе. Мы не вправе ущемлять Азербайджан, отбирая хоть квадратный сантиметр территории. В Конституции СССР записано, что республики суверенны, то есть полновластны в пределах своей земли. И уж, конечно, Советский Союз не станет военной силой забирать Арарат у Турции ради армянских хотелок. Потерпев поражение, давайте минимизировать потери, а не зарываться глубже, их увеличивая. Войска выведем на границы Армении и в Зангезур.

Пока народ переживал шок от услышанного, Юрий Алексеевич взял лист бумаги и зачитал комплекс мер, разработанных не им, а несколькими опытными юристами из системы МВД и КГБ, которых знал и уважал в бытность генсеком.

Для соблюдения правовых и демократических приличий, а к договорам с США рано или поздно придётся вернуться, Гагарин предложил объявить два местных референдума: в Армении и Азербайджане о желании остаться в СССР, соблюдая союзные законы и нерушимость границ, перед этим выпустить Балаяна и его сообщников, дав простор для агитации. Результат предсказуем: азербайджанцы проголосуют за статус-кво, армяне за выход. Тогда вводится жёсткое ограничение на пересечение границ — армяно-азербайджанской и армяно-грузинской, прерывается воздушное сообщение с Ереваном. Прекращаются сборы налогов от армянских субъектов и какие-либо дотации из союзного бюджета, но продолжаются товарно-денежные отношения с использованием советского рубля. Армяне Нагорного Карабаха вправе сделать выбор — жить по законам Азербайджанской ССР и Советского Союза или переехать в гордую и очень независимую республику. Не желающие подчиниться и не уезжающие принуждаются к депортации.

— Чтоб не быть обвинёнными в национальной пристрастности, пригласим максимум международных наблюдателей за соблюдением прав человека, пусть создают комиссии, выписывают рекомендации, собирают благотворительную помощь вынужденным переселенцам — пусть. Поток беженцев уже намечается, на волне армянского национализма начались стычки с азербайджанцами в Армении и некоторых населённых пунктах Нагорного Карабаха. Напоминаю, азербайджанцы — тоже кавказцы и тоже горячие восточные люди. Как только дойдёт до смертоубийств на национальной почве, прозвучит: кровь за кровь.

— Это означает начало распада СССР! — воскликнул член ЦК из Украины, ему вторили многие.

— Это означает прямую и непосредственную угрозу территориальной целостности СССР, которую мы проспали, а теперь обязаны отвести. Давайте смотреть хотя бы на шаг вперёд. Экономика Армении, ориентированная практически исключительно на внутрисоюзный рынок, моментально пострадает из-за ослабления хозяйственных связей. Уровень и качество жизни неизбежно и резко упадут — не только по сравнению с Грузией и Азербайджаном, но и по сравнению с благосостоянием армянских семей, кто сохранил разум и сбежал в другую республику СССР. Зангезурский транспортный коридор останется под контролем наших войск, таково условие, иначе — полная экономическая блокада.

— На там же начнётся голод! Как же они без топлива, медикаментов…

— Их никто не лишает снабжения, если не будут упорствовать со снабжением советской Нахичевани. Пусть зарабатывают деньги и покупают на внутрисоветском рынке что хотят. За рубли.

— Юрий! Уверен, что запросятся обратно? — тихо спросил Генеральный.

— Через два-три года. Пока Закавказье будет штормить, нам придётся терпеть. Зато какой урок другим сепаратистам!

— Рискованно. Неужели нет иного пути?

— Я его не знаю, — признался Гагарин. — Боюсь, сам буду просить урезать некоторые космические программы, а также военные. Предстоит переселить до миллиона человек, обеспечить жильём. Изгоняемых из НКО — какой-то субсидией на строительство домов в Армении, их жильё отдадим азербайджанцам. Но жилище — не единственная проблема, им нужно трудоустройство, сохранение дееспособности предприятий в Карабахе и в Нахичевани, всё это деньги, деньги, деньги, а компьютерная система управления экономическими процессами сама не справится с такими задачами. Кризис уникален, его разрешение надо переводить на ручное управление. Привлекать иностранных специалистов. Американских армян звать — пусть помогают своим переселенцам.

— Те больше будут орать про «священный армянский Арцах», — возразил Шкабардня.

— Пусть орут! Армянский народ переживёт шоковую терапию, сравнивая благополучные годы национальной терпимости и голодные годы горделивых криков. Голодный желудок и пустой кошелёк чудесно отрезвляют.

Гагаринский проект постановления прошёл — пусть недостаточно проработанный, но единственный, содержащий стратегию выхода из кризиса.

Конечно, после публикации мартовского Постановления ЦК КПСС по национальной проблеме, а потом Постановления Президиума Верховного Совета СССР с предложением Верховным Советам закавказских республик организовать референдумы произошла масса перегибов. Высшие учебные заведения принялись массово отчислять студентов армянской национальности: толку их учить за госсчёт, если потом уедут в отделяющуюся страну. С работы армян не выгоняли, особенно давно живущих в России и других республиках, но и с карьерным ростом стало туго. В Баку отменились гастроли Москонцерта из-за участия в концертах Евгения Петросяна и сеанс одновременной шахматной игры Гарри Каспарова, хоть оба родились в Баку, а Каспаров по отцу — еврей. Береговой не стал отчислять из отряда двоих мужчин армянского и полуармянского происхождения, но из списка претендентов на участие в экипажах в текущем году они пропали даже в качестве дублёров.

Далее события развивались стремительно. В мае Президиум Верховного Совета СССР утвердил выход Армении из состава федерации, новое дашнакское правительство без трепыхания подписало договор о безвозмездном сохранении железнодорожного и автомобильного сообщения с Нахичеванью под охраной советских вооружённых сил, куда больше, чем Зангезур, армян интересовал Нагорный Карабах (Арцах).

Гагарин, председательствующий в комиссии ЦК по урегулированию карабахского кризиса, протолкнул значительное расширение этого административного образования, отныне — Карабахской автономной республики. После включения в неё Нижнего Карабаха и нескольких районов равнинного Азербайджана прошли выборы в Верховный Совет Карабахской АССР, естественно — под надзором приглашённых иностранных представителей, депутаты от азербайджанского большинства получили перевес. В течение месяца ни в милиции, ни в других властных структурах республики не осталось ни единого этнического армянина, и в Закавказье на несколько недель воцарилось относительное спокойствие. В Армении переживали экономический и социальный шок от разрыва с СССР, с ужасом наблюдая концентрацию турецких войск у своей границы — не принятая в Организацию Варшавского договора и толком не имеющая армии, страна осталась беззащитной. Минобороны, МВД и погранслужба СССР вывезли всё, кроме некоторого количества лёгкого стрелкового оружия. Армяне Нагорного Карабаха, а многие из них потеряли работу в госструктурах, ещё только вживались в новую реальность и готовились к протестам.

Паузу успели использовать на все сто. Юрий Алексеевич как представитель Политбюро присутствовал на саммите в Женеве, где Шкабардня и Мондейл подписали ОСВ-1, самый важный договор между СССР и США после Второй мировой войны, оттуда прямиком полетел в Анкару — для неофициальной, но очень важной встречи с президентом Кенаном Эвреном.

До этого они были едва знакомы лично, генерал Эврен в семидесятых служил военным атташе в Москве. Считался ярым антикоммунистом, потому что в ходе военного переворота восьмидесятого года подчинённые ему армейские части жестоко подавили коммунистических повстанцев. Тем не менее, к СССР особых счётов не предъявлял, отношения двух государств оставались неблизкими, но и невраждебными.

Встреча состоялась в Бештепе, в Лесном хозяйстве Ататюрка, лесопарковой зоне, принадлежавшей когда-то первому президенту и основателю Турецкой республики. В этом Гагарин усмотрел намёк: возвращаемся к истокам, к самой сути вещей.

В Бештеп не просочилось ни одного журналиста. Перед обедом в честь дорогого гостя Эврен предложил прогуляться по парковым аллеям, им компанию составили только два переводчика — советский и турецкий. За время дипломатической службы в Москве турок успел немного подучить русский язык, но не настолько, чтоб вести на нём серьёзные переговоры.

Гагарин специально прилетел в генеральской форме и не позволял себе расстегнуть галстук на рубашке. Недавно введённые в вооружённых силах СССР сорочки с коротким рукавом, носимые без галстука, считал неприемлемыми на высоких визитах, с ним было солидарно практически всё старое поколение военных, презрительно именовавших эти рубашки «размандяйками». А если ещё и шорты по примеру НАТО? Кошмар!

— Хочу прямо сказать, господин президент, как военный военному, без гражданских условностей и околичностей. Оба наших государства переживают сложный период. Насколько я наслышан, у вас бунтуют курды, коммунистические экстремисты не склонили голову…

— Да, бей-эфенди. У вас баламутят воду эти несносные армяне, дети шайтана.

Поразительно, люди двух столь разных культур, но объединённые армейским прошлым, моментально нашли общий язык. Ещё до обеда и деловой части повестки — с бумагами на руках, турецкий глава и советский экс-глава договорились о главном. Турция участвует в беспрецедентном давлении на Армению, устраивая на северо-востоке своей территории военные учения с тяжёлой техникой и авиацией. Полностью перекрывает армяно-турецкую границу и блокирует авиасообщение Стамбул-Ереван.

Комментируя просьбу о воздушной изоляции Армении, Гагарин подчеркнул:

— Туда хлынул настоящий поток дельцов из армянской американской диаспоры. Они скупают за бесценок предприятия, земли, другие объекты недвижимости, раньше находившиеся в государственной собственности. Правительство Балаяна вынуждено идти у них на поводу: деньги нужны, чтоб закупать в Грузии и России продовольствие, энергоносители, скоро закончится топливо на атомной электростанции. Разумеется, новые «хозяева» костьми лягут, чтоб защитить свою собственность. А мы их отрежем от вотчины. С вашей помощью, господин президент.

— Балаян… Он какой-то поэт, писатель?

— Так точно. Умеет поэтически рассказать, как река с ним разговаривает на армянском языке. Ветер дует на армянском языке. Луна светит по-армянски.

— Шизофрения?

— Нет, художественный образ. Колоритный. Но как у политика его уровень… Вы догадываетесь.

Нагадить вечным недругам турецкое руководство согласилось охотно. Но, конечно, не задаром. Обсудили советские инвестиции в курортную инфраструктуру на средиземноморском побережье, условия поставки нефти и газа, Гагарин пообещал место на космической станции «Салют-11» турецкому космонавту-исследователю плюс некоторую массу научного оборудования для экспериментов в невесомости, а по дополнительному запросу — и в вакууме. Отказать пришлось лишь в поддержке по поводу ввода турецких войск на Кипр и в конфликте с Грецией в целом, пообещав лишь нейтралитет. Имея нешуточный внутренний конфликт, Советский Союз не вправе встревать в международные.

По возвращении в Москву Гагарин наведался к идеологам в ЦК КПСС с предложением создать всесоюзное общественное движение «Советские армяне», объединив в нём в добровольно-принудительном порядке этнических армян, занимающих в научных, культурных и производственных структурах сколько-нибудь значимые посты. Иными словами, тех, кому есть что терять. Как только Дашнакцутюн начнёт терять популярность в Армении, ей должен противостоять блок, опирающийся на диаспору в СССР, а не только на националистические и проамериканские партии.

Космос… Сын умолял заменить проходческий щит, старый вырубил основной массив подлунной станции и сдох — у него треснула даже рама. Космонавты пока обходились новым малым щитом с диаметром ротора всего метр. Тот работал лучше, но производительность имел ограниченную. Намеченные сроки сдачи первой очереди станции, то есть август восемьдесят шестого, горели синим пламенем. После окончания вырубки тоннелей предстоит ещё масса работ — установка трёх шлюзов и массы оборудования, перемещение генератора, внутреннее обустройство. А ЦУП по медицинским показателям сократил парням смены вне станции до шестичасовых, космонавты едва не теряли сознание от переутомления, фактически истощения — и физического, и нервного.

Хотелось помочь парню, но как? Ни свободных денег, ни пусковых возможностей, работают только грузовые корабли, раз в месяц медленно летящие к Луне и обратно на ионной тяге безотказных «курчатовых». Сменить четвёрку раньше времени нельзя, потому что полугодовая смена одновременно является медико-биологическим экспериментом, врачи должны знать, насколько мускулы, сухожилия, кости и хрящи деградируют за шесть месяцев в сниженном тяготении.

Но не всё плохо. Американцы близки к завершению работ на пусковом комплексе для сверхтяжёлой ракеты и запустили производство бустеров в нужном количестве. В общем, ожидаемое от них выполнят. «Энергия-3» вывела на орбиту обитаемую часть «Аэлиты» с искусственным тяготением, карусель крутится, имитируя марсианскую или земную гравитацию, в нескольких километрах от «Салют-12», двигаясь параллельным курсом, в каждой из кабин находится по одному штатному пилоту — космонавту СССР и астронавту NASA, а также по космическому туристу, пусть испытывают будущий марсианский аппарат за собственный счёт.

В конце июля армянский мятеж в Карабахе снова спустил Гагарина из космоса на Землю, масла в огонь подлила миссис Мондейл, атакованная американками армянского происхождения. Неукротимая первая леди пожелала лично посмотреть, как страдают её угнетённые сёстры.

Понимая, что клин вышибается только другим клином, Юрий Алексеевич организовал делегацию женщин Азербайджана, устроивших стенания по поводу того, что их сёстрам нечем кормить малышей в осаждённом армянами городе Шуша.

Важный штрих — вертолётом Ми-8, доставившим первую леди, Гагарина и пятёрку сопровождавших их лиц в Шушу, управлял чисто женский экипаж. С воздушным феминизмом всё в порядке!

Миссис Мондейл убедилась, с какой радостью измученные горожане выносили контейнеры с продовольствием и медикаментами. Потом её провели в местную больницу, далее — в местный детский сад, где ужаснулась мизерности норм в рационе питания.

— Аэропорт Ходжалы, ближайший отсюда, находится под контролем армянских повстанцев. Единственная дорога, ведущая в Шушу, пролегает через город Ханкенди, его также контролируют бунтовщики, они взорвали мост между Ханкенди и Шушой. Вертолётами мы не в состоянии организовать снабжение такого большого населённого пункта.

— Они не пропускают гуманитарные грузы? — поразилась главфеминистка.

— Только адресованные в центры компактного проживания армян. К азербайджанцам за две недели не прорвался ни один грузовик. Так что вы не тех женщин послушали, уважаемая миссис Мондейл.

— Тогда нужно доставить грузы силой!

Надеюсь, оперативная съёмка запечатлела эти её слова и соответствующее выражение лица, подумал Гагарин.

— Там есть одна проблема. Армяне выгоняют на дорогу и женщин.

— Я сама с ними поговорю!

Кто же тебе запретит?

Через сутки она вылезла из люка БТР на дороге к западу от Агдама. Стояла несусветная жара, дул резкий ветер, усугубляющий жару и нёсший крупинки песка, он яростно трепал и задирал светлое платье женщины, она почему-то решила, что её появление в мусульманской республике в лёгких брюках будет воспринято как неуважение.

Впрочем, внутри броневика было ещё жарче и неуютнее.

Миссис Мондейл, спустившись на асфальт, отстранила прапорщика внутренних войск в бронике и в каске, сама шагнула навстречу толпе. Рядом и чуть сзади топал переводчик из американского посольства с мегафоном в руке, он точно предпочёл бы находиться за спиной военного.

Гагарин не побрезговал одеть броню, на лицо натянул маску, предохранявшую от песка и от узнаваемости, такие здесь носили практически все военные. Вперёд не лез.

Пара БТРов стояла впереди длинной колонны грузовиков — тентованных и с металлическими будками. На переднем БТРе сидел оператор с камерой.

Когда дама начала говорить, впору было хвататься за голову. Гагарин не мог взять в толк — это она сама выдумала долбанутый текст или её так подставил спичрайтер.

В толпе, по меньшей мере, насчитывающей полторы-две тысячи человек, женщин присутствовало немного — считанные единицы, ими не пользовались как живым щитом. Миссис Мондейл обращалась именно к этим отдельным личностям, уверяя, что азербайджанки — такие же сёстры ей, как и армянки, и этим сёстрам также нужно растить детей, маленьких азербайджанцев.

Она распиналась, стоя метрах в пятнадцати от сурово молчащей стены людей, большинство топталось на ногах, некоторые легли на дорогу — давите нас, если хотите проехать. Стоило заткнуться на секунду, прогремел голос, более громкий, чем усиливаемый мегафоном:

— Азербайджанцы — братья и сёстры для этой суки⁈

Гагарин прекрасно понимал, что карабахские армяне — просто жертвы и пешки в чужой игре, они — настоящие потерпевшие. Но в эту секунду судьба избрала другую жертву, в американку полетели камни. Первый угодил в голову, остальные принял на себя прапорщик, прикрыв женщину телом. Солдаты выставили стволы автоматов в сторону беснующихся, «переговорщица» уже через несколько секунд сидела под прикрытием брони. С рассечённого лба струилась кровь, перемешиваясь со слезами и размазанной тушью. Она даже не обратила внимания, что в таком виде её тоже сфотографировали.

Затем началась спецоперация. Из грузовиков хлынули солдаты — в количестве, явно избыточном для сопровождения гуманитарной колонны. Летального оружия с собой не имели, только чёрные предметы с поэтическим названием ПР-73, палка резиновая образца семьдесят третьего года. Военные окружили толпу, отсекая путь отступления к Ханкенди-Степанакерту.

Происходившее далее отнюдь не радовало глаз, было суровой и неприятной необходимостью. Группы солдат подбегали к толпе, хватали и оттаскивали нескольких мужчин, валили их с ног, связывая руки за спиной, препровождали к грузовикам с железными будками, потом брались за следующих. Процесс шёл неспешно и методично. Не готовые к столь решительным действиям, армяне сначала растерялись, затем сцепились руками.

И вот тогда в ход пошли дубинки. Если стоишь недвижимо, обвивая под локоть руки соседей, ты ничем не защищён.

Хрясь! Хрясь по рядом стоящим! Потом мощный рывок, и участник блокирования дороги, взвыв от боли, падает лицом в песок.

Жестоко, очень болезненно и негуманно. Зато все живы и не получили увечий. Альтернатива — война с десятками тысяч жертв.

Чем меньше оставалось протестующих, тем быстрее их связывали. На солдат бросались женщины, чьи мужья и сыновья отправились к грузовикам со связанными руками, их оттесняли в сторону, но не задерживали. Через час, когда на дороге держали оборону последние сотни повстанцев, они сдались.

Гагарин осведомился о самочувствии первой леди, вернувшись в БТР. Это была старая боевая машина 60ПБ с относительно просторным десантным отсеком, поэтому чуть менее неудобная.

Миссис Мондейл сидела драгоценным задом на деревянной скамье и прижимала ко лбу белый тампон. Кровь перестала идти.

— Все задержаны и погружены в грузовики. Продолжаем движение.

— Их отвезут в ГУЛАГ? — всхлипнула поборница прав человека.

— Зачем? На армянскую границу. Пинок под зад — и вы в «свободном» мире. Наслаждайтесь.

— И женщины?

— Нет, женщины отпущены. У них дома дети.

— Хорошо…

Второй живой заслон обнаружился в верхней части Ханкенди, около центральной площади, где должен был заседать Верховный Совет Карабаха, ныне распущенный, потому что депутаты-азербайджанцы покинули город, опасаясь расправы. А ещё по броне БТР щёлкнули пули.

Американка в ужасе зажала рот, потом принялась затыкать уши, когда оглушительно рявкнул башенный крупнокалиберный пулемёт, подавляя огневую точку.

Применение оружия сразу дало эффект — с дороги разбежались все до единого, смекнув, что внутренним войскам дозволено использовать летальные средства. Каждый из протестующих орал, что готов умереть за армянский Арцах, но как только доходило до дела, норовил уступить эту честь другому.

Пока сапёры наводили временный мост вместо взорванного, американку подобрал и увёз вертолёт. Она явно не горела желанием продолжить столь экстремальный вояж.

Сколько это всё будет продолжаться? Юрий Алексеевич держал за пазухой только одно предположение. В конце восемьдесят восьмого нужно предупредить армян о приближающемся землетрясении. Естественно, большинство проигнорирует предостережение. На севере республики дома начнут складываться как карточные — из-за массовой несанкционированной перепланировки с удалением несущих стен и из-за крайне низкого качества строительства с массовой кражей цемента и других материалов. Там, где панельки рухнут, превращаясь в труху, по строениям частного сектора, поставленным на совесть, даже трещинки не побегут. И вот тогда только Советский Союз придёт на помощь, а не ограничится отправкой полусотни одеял. Этот момент надо использовать для возвращения бунтовщиков с временно помутившимся сознанием в братскую семью.

Глава 12

Юрий Андреевич Гагарин рос крикливым и энергичным. Детские волосёнки очень быстро потемнели — скорее в мать, чем в отца.

В нём перемешались очень разные крови — русская от родителей Юрия Алексеевича, восточная от Аллы Маратовны, западноукраинская и румынская от Ларисы. Бабушка Алла, баюкая вечно недовольного внука, как-то заметила, что при столь дальнем происхождении предков рецессивные гены должны быть задавлены напрочь, обеспечивая неплохое здоровье. Но если пацан вберёт в себя худшие черты этих народов, окружающим мало не покажется.

С рождением Юры Ксения перебралась в квартиру брата в Звёздном, по крайней мере — до его возвращения, помогала очень существенно. Возвращаясь с тренировок, давала выспаться молодой матери, поднималась к крикуну по ночам и уносила его успокаиваться в другую комнату.

С каждым месяцем становилось чуть легче. Конечно, впереди неприятные рубежи — когда пойдут зубы и снова начнётся беспокойство. Потом вырастет в достаточной степени, что будет пробовать выбраться из кроватки, и нужно выпускать в манежик на полу, но после года и манеж не станет непреодолимой преградой, если у сына исследователей космоса прорежется то же любопытство — хотя бы в пределах квартиры, заставляя закрывать на завязки все нижние дверцы шкафов. Андрей, правда, к этому времени обязан быть дома.

Перед вылетом он привёз и собрал кроватку, купил две коляски — большую закрытую производства ГДР и маленькую прогулочную, складную. Суетился как мог, невзирая на приближение старта, времени для космонавтов важнейшего и ответственейшего.

Как-то, когда Юрику пошёл четвертый месяц, Лариса разоткровенничалась за ужином.

— Ксю! Я — настоящая стерва. Всю печень мужу выклевала вместо того, чтоб успокоить перед полётом. Да и полёт сложный, не то, что развлекать туристов на орбите. Думаешь, он меня сможет простить?

— Увидит малыша — простит тебе все грехи старые и на сто лет вперёд! Детки — это счастье. Вон папа до последнего времени к тебе неровно дышал, произносил «Гусакова» как неприличное слово. Сейчас цветёт, в невестке души не чает, внука родила!

— Спасибо, сестра. Только… как вспомнила своё пиление, сразу поняла — я как мама. Уж она выедала мозг отцу, впору давать мастер-класс по стервозности. Он оттого и карьеру ковал — чтоб её запросы утолить и больше на работе оставаться. Но Андрея пихать не нужно! Скорее — сдерживать. Какая я дура…

— Хватит! Сеанс самобичевания заканчиваем. Это под бутылочку полусладкого девкам положено расчувствоваться и разоткровенничать. Ты — трезвая, скоро Юру кормить. Главное, понимаешь ошибки своих родителей. Я тоже, как ты видишь, не в мать. Она слишком выпендристая, на публике нарочитая, потому что в люди вышла женой первого космонавта, потом ещё и жена генсека. Я пытаюсь иначе — как офицер-медик-космонавт.

— Но в спину тебе всё равно летит — «дочка того самого Гагарина». Как и мне «цэковская дочка».

— Тебя это парит? — Ксения сложила тарелки в раковину и принялась наливать чай. — Не мы выбирали родителей. Мы не стыдимся, а гордимся ими. Или ты предпочла бы родиться в семье алкаша-задрота, каждую неделю избивающего твою мать, и самой лбом прошибать все барьеры?

— Я бы смогла! — упрямо заявила Лариса. — Но очень хорошо, что не пришлось.

Она пила чай «с таком», то есть не взяв даже печеньку из вазочки. Ела самый минимум, только бы молоко не пропало. Говорила, что муж по возвращении должен увидеть её столь же стройную, звонкую и блестящую, как до декрета, а склонность к полноте иначе как диетой не заткнёшь.

— Ещё скажи — хранишь малый вес, чтоб вернуться в отряд и проситься в марсианский экипаж… Стоп! Я же не всерьёз это сказала.

— А я — всерьёз!

— Юрка — маленький. Или пусть Андрей с ним сидит?

— Не сейчас же. Конечно, не раньше трёх лет. В «Известия» выйду раньше, из дома буду писать. Как муж вернётся, разверну его эпопею на несколько номеров с продолжением, и не только в газету, — она усмехнулась. — Надеюсь, он предоставит мне эксклюзивное право.

Раз в месяц Ксения возила её в ЦУП — на сеанс связи с Андреем, это всегда было воскресенье, день отдыха и на Земле, кроме дежурных операторов, и на Луне. Выглядел брат измождённым, бодрился, но заметно: вкалывает на износ.

Она не сказала ему, что зачислена бортврачом в экипаж, отправляющийся на станцию имени Засядько уже в августе, узнает, когда руководитель полёта сочтёт нужным. Иначе услышит и Лариса, привыкшая к помощи и принимавшая её как должное.

Участвовали, конечно, и обе бабушки, Ираида Павловна чаще, приезжая в Звёздный в дневное время, пока Ксения корпела над инструкциями и изводила себя на тренажёрах. Алла Маратовна неизменно брала Жульку, та с любопытством нюхала воздух около кроватки малыша и вопросительно тявкала: что это ещё за существо. Как только самый юный из Гагариных научился переворачиваться и смотреть сквозь прутья ограждения вбок, протягивал к ней ручонку и отвечал: «Ы!»

При всей близости с Ларисой Ксения не могла доверить ей свой главный секрет, родители о нём тоже не знали, но как военнослужащей ей полагалось уведомить начальство, то есть Берегового, и она не знала, как подступиться. Задерживалась со службы редко, часов в десять вечера всегда приходила помочь с Юрой, не убегала по выходным в гражданском платье, вооружённая вечерним макияжем, поэтому Лариса, как и остальные Гагарины, не догадалась, что у золовки наладилась личная жизнь. Секреты раскрылись лишь в конце июля, когда Юрий Алексеевич вернулся из чрезвычайно нервной командировки в Нагорный Карабах, куда ездил в качестве председателя временной комиссии ЦК КПСС по урегулированию этнического конфликта.

Ксения посадила Ларису с ребёнком на заднее сиденье, и они покатили в Серебряный Бор. Была суббота, намеревались остаться на ночь, предупреждённая мама уже готовила что-то особенное. В дни командировок Гагарина-старшего туда могла заглянуть и Ираида Павловна, но, естественно, при нём то поколение Гусаковых оставалось персонами нон-грата.

Юрий Алексеевич, заметно усталый, при виде внука расцвёл, выхватил пацана из рук Ларисы и не отпускал. Наследник фамилии пускал пузырчатые слюни и норовил цапнуть деда пальцами за нос.

— Хваткий растёт! Будущий космонавт! — он заметил, как вытянулись лица трёх женщин, прекрасно знающих минусы этой профессии, и твёрдо добавил: — А кем ещё должен стать мужчина, носящий фамилию Гагарин? Лариса, рожай внучку, её уговорим остаться на Земле.

Воспользовавшись его улучшенным настроением, дочь уволокла отца в кабинет, оставшись наедине — Юра-младший не в счёт.

— Папа, я собираюсь замуж. И он намного старше меня.

Сжалась, ожидая реакции.

— Саша Масютин? Крепкий мужик. Если не хлебнёт радиации в дальнем космосе, будет в шестьдесят крепче, чем земные сорокалетние одуванчики.

— Откуда ты знаешь⁈

— Ну, мне полагается знать обо всём происходящем в Звёздном. Я же — всевидящее око партии, надзирающее за Госкосмосом. Конечно, мне доложили, что ты порой заглядываешь к нему после службы и задерживаешься часа на три. Нет, чтоб тетешкаться с Юрочкой. Молодость, амуры…

— Это не просто амуры, папа. Мы любим друг друга. И вот, он улетел. Мне тоже улетать!

— Если Андрей с Павлом успеют сдать станцию. Там столько недоделок, что, думаю, твой старт сдвинут ближе к сентябрю.

Положительно, его ничем не было возможно удивить.

— Лариска обидится. Привыкла к моей поддержке.

— Муж скоро вернётся, вытерпит, — ухмыльнулся генерал.

— Что ты такое говоришь! Его же сразу в госпиталь уложат на обследование. Первый экипаж, пробывший на Луне целиком полгода! И малое тяготение, и облучение.

— Облучение… Второго внука или внучку не ждать?

— Не знаю. В станции он защищён и тем более — под сводами строящейся. Обследуется — поймём. Конечно, там получит больше миллигреев, чем на «Салют-11». Да ты же и сам в курсе всех деталей! Не только про мои хождения по мужикам.

— Порой думается, чтоб лучше так и было — по мужикам, а не на орбиту или на Луну. Знаешь, как переживаю? Тем более за обоих одновременно — вдвойне.

Она прижалась к отцу, тот приобнял её одной рукой, второй удерживая внука.

Обсуждение продолжили в кухне-столовой, под котлеты по-венгерски. Люди в той стране разные, а венгерские блюда хороши все до единого. Лариса если и испытала неприятную неожиданность от известия, что скоро будет подло брошена, то не подала вида.

— Переезжай к нам, — сразу предложила свекровь. — И маме твоей ближе. Правда, пока Юрий Алексеевич в отъезде, они так и не подружились. Дед, крестить внука будешь?

Он едва вилку не уронил.

— Я же — член Политбюро ЦК КПСС! Самой атеистической организации в мире. Если кто-то узнает, скандал прогремит на весь мир.

— Ты — крещёный, — невозмутимо возразила супруга. — Бабушка Анна Тимофеевна окрестила и Андрея, и тебя, Ксюша, когда вы гостили у них летом. Я из исламской семьи, да, это секрет, но секрет полишинеля. Думаешь, Алиев не возносит молитвы Аллаху? Лариса наверняка католичка.

— Естественно. Правда, крещения не помню. Маленькая была. Крестик дома лежит, не ношу, с комсомольским значком он не дружит.

Ничуть не удивлённый ни предстоящим замужеством дочки, ни её отлётом, этим Гагарин был впечатлён.

— Вот же собралось гнездо поповского мракобесия — прямо под моей крышей! — он тяжко вздохнул и сдался. — Конечно, присутствовать на крещении не буду. Но свяжусь со знакомыми в пятом управлении КГБ, попы у них все в кулаке. Посоветуют наименее болтливого.

— Папа, ты — гений, — восхитилась Ксения. — Когда понадобится чудо, уверена, найдёшь какие-то ходы, переговоришь с Христом, он тебе не откажет.

— Увы. Не слышит меня бог. Просил бы его остудить горячие армянские головы. Сами не ведают что творят. Вредят не только азербайджанцам, себе даже больше, и всему Советскому Союзу. Что плохо, в нашей отрасли тоже много армян, толковых учёных, инженеров. Они армянам ереванским сочувствуют, на меня косо смотрят: Юра-джан, зачем за Азербайджан выступаешь, эти тюрки только мандарины растить умеют. А мне и те, и те так дороги, что умоляю, лучше никого бы из них не видел. Приходится поступать жестоко, но точно знаю: иначе прольётся много крови, а граница останется там же. Никакой Арцах не воссоединится с Арменией.

Грусть-тоска сгустилась над ними совсем ненадолго. Юрий-младший гугукнул, оттягивая на себя внимание от глобальных проблем мира и социализма, потом заплакал. Обкакался, наверно.

Потом трепали недавно раскрытую тайну о предстоящем замужестве Ксении, в том числе обсуждали проблему, о которой Юрий Алексеевич что-то напел про морячку и моряка, рыбачку и рыбака, один на суше, вторая на море, и им не встретиться никак. (О. Газманов, 1991 г.). Несколько удивился, что другие не слышали, но не стал заострять внимания.

— Александр улетел на «Салют-13» — заканчивать реконструкцию и возвращать станцию на стационарную орбиту, в октябре вернётся. Ты, Ксения, пробудешь на Луне до конца февраля. Преимущества такого брака несомненны: никогда не начнёте друг другу надоедать. Встречи ваши будут как у Штирлица с женой — раз в сколько-то лет и разбежались?

— Лучше так, чем с кем-то не тем, — упрямо возразила будущая невеста. — К тому же меня ждут декрет, роды. Вон, как у Лариски. Саша хочет непременно двоих.

— Одна из причин, почему мы не хотели личных отношений в отряде. Или брак неполноценный, или… — Гагарин кивнул на Ларису. — Получится, что отряд теряет толкового космонавта, на подготовку которого потрачена уйма денег.

— Вы первый раз меня похвалили, Юрий Алексеевич! Значит, выбора нет.

Все, кроме Юрия-младшего, обернулись к ней.

— Какого выбора нет? — бесцветным голосом спросила Алла. — Неужели…

— Да. Восстановлюсь, отдам маленького в садик и попрошусь обратно. Полечу. Хотя бы провожатым у интуристов.

— Ты же едва концы не отдала в невесомости, — поддела Ксения.

— Так будут миссии на Луну. Вон, сейчас добровольцев крутят в кабинах «Аэлиты». Первый раз справилась, второй раз, уверяют, легче.

— Где тебя Андрей такую нашёл…

Гагарин спросил риторически, но Лариса ответила серьёзно:

— Я его нашла. Точнее, вы с Береговым меня к нему на Байконуре отправили. Сами виноваты.

— Дурдом. Хотя… Наверно, придёт время, и экипажи будут формироваться из семейных пар, — заметила Алла. — Для психологической стабильности и сексуальной разрядки. Нам, дорогой Юра, такое не грозит. Я слишком стара, чтоб крутиться на центрифуге, да и тебе уже никуда не надо — ни со мной, ни без.

— Ну почему? — Гагарин прищурил глаз. — С Ксенией на Луну отправится немецкий дедок старше меня. Может, стоит совершить инспекционный полёт? А то наворотили без меня невесть что… Милая супружница, вижу, ты примеряешься ткнуть мне вилкой в глаз и сделать негодным для космоса. Не волнуйся, возраст всё сделает за тебя сам.

— Уф-ф… На миг подумала, что ты — серьёзно.

— Я и правда — серьёзно. Но это всё пустое. Не могу с Земли отлучиться. Знаешь, что мне сказала миссис Мондейл перед отлётом? Если я как-то смог наметить путь решения армяно-азербайджанской проблемы, не заняться ли мне арабо-израильским?

Все дружно сказали «нет», Жулька тявкнула, Юрочка гугукнул. Хорошо, когда в семье полное согласие.

Ксения улетала, и от сознания, что дома всё хорошо, было легче. Усмехалась: теперь она — командир экипажа, Андрей в своём только вторым номером, может строить брата, но не будет. Тем более когда прилунились, почувствовала, насколько им пришлось нелегко. Лариска будет в восторге, расписывая лунное «социалистическое соревнование».

Между собой четверо космонавтов той смены называли станцию не «Засядько», а «Засада». Не ладилось у них очень многое — потому что подобная стройка впервые в истории велась на ином небесном теле, впервые была создана и использовалась бурильная техника, проигрывавшая сражение с абразивной лунной пылью, впервые… В общем, очень многое тут делалось в первый раз, и опыт только накапливался — ценой шишек и пота. А ещё из-за проблем на Земле заказанные грузы доставлялись с задержкой, что никак не улучшило ситуацию.

Чтобы как можно быстрее ввести в строй заглубленные помещения, их длину разрешили из ЦУПасократить ещё на несколько метров. Правда, достаточно быстро, «всего» за месяц, малый бурильный аппарат прошёл фрезой скругления тоннеля у пола, превратив его в ровный шириной три метра, что здорово увеличило и объём, и в некоторой степени полезную площадь. В начале августа начались «отделочные работы» с покрытием стен герметическим слоем. На подлунной станции появились, наконец, все три шлюза: малый на двух человек, большой грузовой и дополнительный на запасном выходе. Земля настаивала начать проходку тоннеля под производственные мощности и отдельно на удалении — под мегаваттный ядерный генератор для гидролиза, самое массивное оборудование в истории, доставляемое через космос. Харитонов отрапортовал: тогда придётся корректировать график, сдвигая сдачу бытовых помещений глубоко на сентябрь.

Как потом рассказывали, восьмого августа их догнала новая неприятность, Андрей с Павлом как раз находились в тоннеле, предвкушая окончание смены. Прямая связь была возможна только посредством антенны, выброшенной наружу, высокое содержание металлов в породе препятствует прохождению радиоволн. В наушниках заголосил Баландин:

— На Солнце вспышка! ЦУП запретил выход!

Сигнал тревоги едва пробивался через помехи. Какие-то километры, а словно из другой галактики.

— Вас понял, — едва не взрыданул Харитонов. — Рады доложить, что наша смена в склепе продлена на трое суток. Здесь нас и похороните.

Конечно, ситуация была прогнозируемая. С собой у парней имелись запасы воды, воздуха, патронов-поглотителей для углекислоты, питательного бульона, всё это доступно для подачи в скафандр в вакууме, если помогать друг другу — сам до ранца не дотянешься. Но вот система удаления продуктов жизнедеятельности, попросту говоря — фекалий, могла переполниться, что и случилось.

— Спина зачесалась, — посетовал Андрей. — Как назло. Три дня терпеть!

Это была самая мелкая из неприятностей. Он просил Баландина присмотреть за рассадой в биологическом и за оранжереей. За ней — именно присмотреть, сходить туда невозможно из-за солнечного потока.

Шлюзы хоть и стояли, не были проверены на герметичность. Соответственно, давление — ноль.

— Ну что, стахановец, начинаем вторую смену? — Павел раскрыл инструкцию по установке системы жизнеобеспечения и выдал шутку, вошедшую в летопись освоения Луны: — Если бы автор этой установки продал душу дьяволу в разобранном виде, тот бы не сумел её собрать. А у нас выхода нет.

Листать её на обычной бумаге пальцами в толстых перчатках скафандра было на редкость неудобно. И это очень небольшое неудобство в общей цепочке.

— Паша, мы — лётчики-космонавты, а не инженеры, — предложил тогда Андрей. — Давай схалтурим. Притащим и закрепим все блоки, а вот соединением и запуском пусть промышляет та дипломированная парочка. Всё равно график работ спущен в сортир, и высокие ценные указания нам пока никто не спустит.

К сигналу отбоя радиационной тревоги Андрей с Павлом уложили коммуникации, расставили мебель, оборудование и прекратили свою стахановщину, только когда внутри «Засады» закончилось доставленное в подлунный объём оборудование, сил оставалось — лишь лежать на боку на койках в спальных отнорках.

Что показательно, индивидуальные счётчики дозы облучения «не заметили» солнечную активность, а на верхней станции — очень даже. Луна не только испытывала на прочность, но и укрывала.

Когда Ксения рапортовала об успешности коррекции с переходом на низкую окололунную орбиту для отделения спускаемого аппарата, снизу ещё шли отчёты, что четвёрка пока не переселилась в «Засаду», шли последние тесты герметичности, систем вентиляции и поддержания температуры, энергоснабжения, удаления отходов, словом, подлунный комплекс представлял собой «Салют-12» в миниатюре.

Когда смогли, наконец, сесть за столом все восемь, без скафандров, это было настоящее счастье. Андрей схватил сестру за руку и не отпускал, в стремлении к инцесту их точно не заподозрят. Старый немец смотрел на них покровительственно, а два инженера, прилетевших с Ксенией, не уставали восхищаться: сколько сделано таким небольшим коллективом за столь малый срок.

— Недоделок хватает, — разочаровал их Авдеев. — Сами видели план дальнейших работ, и здесь, и на соседнем объекте — промышленном. Вырубить соответствующий объём, имея одного робота с всего лишь метровым ротором — что ложкой вычерпать море. Но за нас решили — и вперёд.

— Юрий Алексеевич заверил, что на Лавочкине идут приёмо-сдаточные нового роботизированного щита, — пообещала за отца Ксения. — Как только госкомиссия подпишет годность к эксплуатации, Госкосмос начнёт искать окно для пуска «Энергии-5», тем более нужно два — для «Крота» и для доставки мегаваттника. Потому, кстати, ниша под второй генератор в приоритете. Там для экономии массы почти нет противорадиационной защиты. Дешевле его утопить в скале, а для манипуляций приближаться в освинцованном костюме. Мужики! Хватит пока о работе. Прежняя смета вымотана до нельзя, а мои ещё не приступили. Андрюха! Что тебе покажу…

Это была целая россыпь фотокарточек: маленький Юра в кроватке, с мамой, с бабушками, с дедом Юрой. Отдельное фото Ларисы, стоящей боком к камере в самом обтягивающем платье, демонстрирующем: не раздалась и стройность сохранила.

Ксения заметила, что на последней фотке брат задержал внимание на секунду дольше, чем на детских. Ехидно заметила:

— Мама сказала — подходящая комплекция, чтоб спрятаться за швабру.

— Меня устраивает! — возмутился супруг. — Жду — не дождусь, чтоб обнять её и малыша.

— Да. Торопись тискать. Она заявила: выйдет из декрета и напишет рапорт о восстановлении в отряде космонавтов.

— Только не это!

— Согласна. Но разве послушает?

Новоприбывшие помогли развернуть и подключить медико-биологическое оборудование. Первым делом Ксения всесторонне обследовала прежнюю смену, и результаты не понравились: у всех четверых наблюдалось физическое и нервное истощение, отсюда снижение работоспособности и неизбежные ошибки в выполнении заданий. У Андрея чуть меньше других — молодость.

На основании этого рапортовала в ЦУП о необходимости срочной ротации экипажа Харитонова. Вряд ли шестимесячное пребывание в сниженном тяготении столь сильно повлияло на самочувствие как перегрузки.

Перед отлётом Андрей торжественно препоручил ей оранжерею и вместо благодарности получил фитиль: мальчикам не дано так трепетно ухаживать за растениями как девочкам.

Глава 13

Точность приземления возросла настолько, что к точке посадки спускаемого аппарата прибывали не вертолёты, а грузовики. И это к лучшему, армейский «Урал-375» с кунгом и красным крестом в белом кружке подогнал корму вплотную к кораблю. Четверых космонавтов извлекали как шпроты из банки, укладывали на носилки и сразу подавали в кузов.

Андрей согласился бы поднять голову от заботливо подложенной подушки только за премию размером в оклад. Паша и оба инженера-космонавта тоже не просились сыграть партию в теннис.

До того как тронулись к Байконуру, врач осмотрела экипаж, послушала фонендоскопом, нахмурилась.

— Так скверно? — спросил Харитонов.

— Жить будете. Предварительно скажу, потребуется долгая реабилитация. Ксения Юрьевна права — вас замордовали.

— Ольга Петровна, мама не прилетела? — просипел Андрей, удивившись, какой у него писклявый голос, порой срывающийся на хрип.

— С твоим сыном Алла Маратовна. Ксения в космосе, Юрий Алексеевич в командировке, Ларисе Евгеньевне можно посочувствовать. А ещё ты на её голову свалишься! Тебя же можно перебросить через руку и носить как плащ.

— Земля встречает героев-космонавтов… — просипел Баландин. — Как твоего папу принимали, помнишь, Андрюха, ты сам видел по телеку: персональный самолёт, ковровая дорожка, Хрущёв, сияющий как самовар, Звезда Героя, квартира… А нам скажут — лечитесь, заморыши, и снова дуйте в забой с киркой на перевес.

— Постыдился бы! — Ольга Петровна сердито погрозила пальцем. — Сейчас в Батуми поедете, там закат бархатного сезона. А то и вообще в братский Египет на Красное море, там наше Министерство обороны выкупило кусок побережья и построило корпуса. Отель, пальмы, водичка прозрачная, море круглый год тёплое, как раз в октябре спадёт жара. Тропические фрукты, рыба, купание среди коралловых рифов. Юрия Алексеевича в обычном Крыму после полёта отхаживали. И второй раз тоже.

Про Египет новость как-то прошла мимо внимания Андрея. А ведь здорово — как только малыш подрастёт и что-то начнёт соображать, махнуть туда втроём!

В больнице, а потом просто в гостинице на Байконуре экипаж приходил в себя, парни набирались сил. Сдали все мыслимые и немыслимые анализы, прошли обследования, только что на центрифуге их не мучили, любому садизму должен быть предел. На пятый день прилетел Гагарин-старший. Сына обнял, потискал, внимательно посмотрел в глаза, остальным пожал руки — тоже сердечно, не формально.

— Читал медицинские отчёты. Тоже пока предварительные, пока вас не разберут по винтикам и не соберут в госпитале ВВС. Хрящи не истончились, и вообще, даже при такой малой степени тяжести организм деградирует меньше, чем в невесомости. А вот мышечная масса уменьшилась, несмотря на ваш самоотверженный труд. Почему — не знаю. Сердечкам досталось. Медицина категорична: больше таким нагрузкам не подвергать, а вот шесть месяцев пребывания на Луне вполне допустимы.

— Паша! Если сейчас скажешь как тогда Береговому: готовы к новым заданиям Родины, окрепну — сразу придушу.

— Готовы. Но не сейчас. Ты, Андрюха, годен пока только на перегной. Юрий Алексеевич, нас в Москву возьмёте? А то попутной лошади ждать долго. На рейсовом мы как бы да, но ещё нет.

Гагарин покачал головой.

— Тебе, Павел, в госпитале к невропатологу надо. Заговариваешься. Слушайте все четверо. Сегодня ждать, у меня в цехах дела. Завтра в восемь утра летим. До машин доковыляете? Или санитарную с носилками?

— Доковыляем. Как-то, — пообещал Авдеев за всех.

От Ольги Петровны Андрей по секрету знал, оба инженера получили много, когда попали под солнечный поток, куда больше, чем они с Павлом в укрытии. Состав волны, пришедшей от вспышки, неоднороден. Некоторые частицы летят не строго по прямой, отражаются от препятствий и меняют направление. Что-то противорадиационная защита приняла на себя, ослабила воздействие. А организаторам полёта на Марс предстоит решать: оставлять её такой же, уповая, что солнечный шторм не накроет планету в короткий период нахождения там людей, или тащить дополнительную массу свинца, каждый лишний килограмм спускаемого аппарата — миллионы рублей.

Наутро подъехали две «волги». Своими ногами, хоть с подстраховкой медиков, экипаж спустился к машинам. В полёте молчали. Во Внуково другие «волги» подкатились прямо к трапу, Гагарин посадил сына в свою служебную 3110, вторая покатила в Звёздный.

— Разве я тоже не в Звёздный?

— Лариса у нас, в Серебряном Бору. Юрочка тоже. Или у тебя, сын, какие-то неотложные дела в ЦПК? Командировку потом отметишь…

— Конечно… Спасибо, папа.

Может, он чуть злоупотребил служебными полномочиями, пригнав персональный самолёт к прибытию экипажа сына, но сделал это очень вовремя.

Когда за «волгой» начали сдвигаться железные створки ворот, первым делом через шум пробился звонкий собачий лай, Жулька собачьим слухом первая засекла возвращение.

— Слышишь, как с ума сходит? — Гагарин старший обернулся с переднего сиденья. — Мне тоже радуется, но куда там. Давай помогу выбраться.

— Я справлюсь.

Пока шли к дому, отец напомнил бородатый анекдот: если запереть жену и собаку в гараже, а потом выпустить через четыре часа, кто тебя встретит с восторгом — супруга или зверюга? Андрей рассчитывал на благосклонность обеих.

Лариса обняла, Жулька тоже — но только за ногу.

— Горе моё… Выглядишь хуже, чем я в первые дни на «Салют-11». Всё равно — так тебе рада! Пойдём, сына покажу.

— И я тебе… И всем вам. Здравствуй, мама.

Юрочку он даже побоялся взять в руки, не надеясь на них, только гладил и умилялся. Алла Маратовна деловито ощупала остатки бицепсов сына, оценила тонус, точнее — отсутствие оного.

— М-да. Я бы остереглась жить на станции, построенной бухенвальдским крепышом.

— Отъемся. Накачаюсь. Говорят — минимум год проведу на Земле. Жуковскую академию подтяну, а то даже как заочника забыли.

— Это ты правильно напомнил, — согласилась мама. — Все за стол!

Лариса села очень плотно к нему на диване, несколько даже мешая кушать. Выглядела на максималках, по принципу: глупая женщина следит за мужем, умная — за собой. Андрей обнял её левой рукой, не выпуская вилку из правой.

Зная, как непросто адаптируется организм после космического стресса, Алла Маратовна испекла очень нежный мясной пирог, на сладкое торт.

— Вот и держи фигуру! — пожаловалась Лариса. — Ты как?

— Непривычно. Живу, не напрягая волю. Не надо заставлять себя тащиться в тоннель и ремонтировать осточертевший проходческий щит, нюхать своё месяцами немытое тело, лишь обтёртое…

— Знаю.

— Прости, не знаешь. Не путай короткую экскурсию с шестью месяцами, когда мотивация одна единственная: долг зовёт, и нет никакой возможности уклониться.

— Так может и хватит? — тут же зацепилась Алла Маратовна. — Три миссии, год вне Земли, Герой Советского Союза, майор ВВС. В двадцать пять лет! Не жадничай, дай другим отличиться.

— Дорогая, даже если он тебе ответит «да», не слушай нашего сына. Сейчас устал, истощён. Соскучился по семье. И думать не хочет о возвращении на небесную каторгу. Но если бы мне было двадцать пять, а не пятьдесят два, клянусь, снова смотрел бы вверх. Он — в меня. И в тебя. Ты же тоже — женщина-огонь.

Лариса обернулась к коляске с Юрочкой и сообщила ему:

— Вот в какой семье ты родился. Чую, и мы с твоим отцом тебя не удержим. Потому что сильнее родительских увещеваний может быть… только плоскостопие.

— Не факт, — возразил Гагарин-старший. — Раньше в авиацию брали с железным здоровьем и соколиным зрением. Но сейчас пилоты летают в очках. Зачем им острота? Всё равно смотрят не в стекло кабины, а на приборы. Так и в космосе. Ходить особо не надо, плаваешь себе по отсекам. Плоскостопие не помеха. Вот кариес — это ужасно, кто тебе зуб вылечит?

— Плоскогубцы и молоток из ремкомплекта. Мама! Не смотри на меня так. Если бы у Пашки зуб сгнил и заболел, что хоть вешайся, вызывали бы ему стоматолога с Земли? Ввалил бы ему весь запас обезболивающих и долбанул со всей пролетарской ненавистью. Для друга не жалко.

— Скорее всего, сломал бы ему челюсть, — возразила мама.

— А это уже не моя ответственность, скорее врача из ЦУПа, управляющего моими манипуляциями.

Ситуация была скорее умозрительная. Если зубы в идеальном состоянии, то за шесть месяцев на Луне там не разовьётся процесс, требующий немедленного вмешательства. Вот в более длительных полётах проблемы будут. И врач общего профиля, как Ксения, например, их все не решит. Слишком сложно устроен человеческий организм и ломается он столь же прихотливо.

И дальше сидели-болтали, переместились в большой зал, где включили телевизор, но не смотрели его, а продолжали разговаривать под тихое бубнение диктора. Лариса покормила малыша, уже не грудью, молоко закончилось, а какой-то очень дорогой и качественной молочной смесью, привезённой дедом из Швейцарии с саммита по ОСВ. Кому ограничение баллистических ракет, а кому-то — питание для наследника фамилии.

Темы политики, пусть даже имеющей непосредственное отношение к их личным делам, практически не касались, Гагарину-старшему она надоела на работе в ЦК, а для Андрея всё важное теперь находилось дома.

Наконец, разошлись, приняли душ. Алла Маратовна забрала внука к себе — на «бабушкинское дежурство». Андрей зашёл в спальню. Лариса уже ждала — в тончайшем полупрозрачном пеньюаре, не скрывающем, а подчёркивающем скрытое под ним дорогое бельё. И то, что находилось под бельём.

— Тебя же кесарили! — он остановился, любуясь, но не смея подойти.

— Давно уже всё прошло и давно уже всё можно! Только цикл пока не восстановился, но я позаботилась. Второго нам рано. Пока рано. Иди ко мне!

Он словно с разбегу нырнул в какое-то тёплое море нежности, ласки, страсти… Прекрасно понимая состояние после полёта, Лариса уложила его на спину, практически бросила борцовским приёмом, сама атаковала сверху. То усиливала напор объятий и прикосновений, то отстранялась, дразня. Как бы ни был слаб, не окрепнув с приземления, естество потребовало своё…

Слабость слабостью, но его так выгнуло в финальном извержении чувств, что стал на мостик, подняв супругу!

Она, отдышавшись, устроилась рядом. Сделала комплимент:

— Богатырь! А говорил — Юрочку боишься взять.

— Значит, не богатырь, а симулянт.

— Скучал?

— Не представляешь — как. Ксю рассказывала, ты там терзалась, типа — расстались нехорошо…

— Точно. Меня как сорвало с резьбы. Психовала, была сама не своя. Клянусь: больше не буду. Андрюшка! Но ты же на меня не в обиде?

— После этого? — он обернулся к жене в полумраке. — Если это было извинение, то самое сладкое в мире. Конечно, никаких обид.

— Вот! — Лариса сделала ему «пип» по носу. — Мужиками можно и нужно манипулировать. Но так, чтоб это доставляло им радость.

— Потому что я — подкаблучник! — пропел Андрей. — Ведь всё-таки я подкаблучник!

— Классная песня! Очень в тему и по существу. Откуда она?

— Отец пел. Он постоянно приносил какие-то авторские песни, сам подпевал. Некоторые нигде больше не слышал. Как опрокинет тридцать грамм коньячку, так начнёт: я скажу, что друзья не растут в огороде, даже если их там закопать…

— Ужас! Люблю чёрный юмор. Попрошу что-то такое выдать у Юрия Алексеевича. Он, похоже, близок к прощению, что я — Гусакова.

— Как дипломированный подкаблучник уверяю: я очень благодарен твоим родителям, что ты — такая как есть. Даже если отдельные черты проявились не по их желанию, а вопреки.

— Мне скажи спасибо, что некоторые не проявились вообще. Сдерживаюсь из последних сил, — она запустила руку под простыню. — Как твои силы? После полугодовой разлуки?

— Мама просила не перегружать сердце… — Андрей почувствовал, что начинает задыхаться, но отнюдь не из-за спазмов или стенокардии, а от вожделения.

— А мы ей не скажем.

Ночь прошла плодотворно.

Две недели после короткой побывки дома космонавт провёл в госпитале в Сокольниках, затем получил трёхмесячный отпуск до нового года с полным содержанием. Поскольку на орбите ему начислялся двойной оклад, но ни копейки не тратилось, да ещё полагалась премия по завершении задания, материально они с Ларисой чувствовали себя на хорошем уровне. Как только молодая мама стала свободнее, сдала на права, ей в складчину с Гусаковыми купили ВАЗ-2108 в экспортном исполнении — с ABS и даже с кондиционером.

Первого декабря Андрей явился к Береговому с рапортом о досрочном возвращении из отпуска. Генерал глянул на него как на глубоководное чудище, невесть как выброшенное из пучины на берег.

— Парень! Тебя до октября восемьдесят седьмого всё равно никто и никуда не выпустит. Отдыхай, восстанавливайся. Жене с ребёнком удели время.

— Так я и хочу в марте отпуск просить. Отец забронировал нам путёвки в Египет по линии ВВС. Говорит: пролетал над Египтом ещё в шестьдесят первом. С орбиты коралловых рыбок не видно.

— Рыбки… Придумаешь же. А что на службу рвёшься? Тесно в кругу семейных уз?

— Никак нет, Георгий Тимофеевич. Дома всё на удивление хорошо. Лариса у нас живёт, мама с невесткой ладит. Но у меня после полёта мышечная масса не восстановилась. Конечно, качаюсь, бегаю. Всё же гораздо быстрее приду в себя, работая с парнями в ЦПК.

Генерал посмотрел записи.

— Если ставить тебя на лунную программу… В тоннелях клаустрофобом не стал?

— Так на станции на орбите ещё теснее. Не стал. И, надеюсь, больше на Луне не придётся рваться на износ.

— Да, медицина запретила. Сейчас там восемь человек, обязанности распределены. Буду рекомендовать тебя комиссии Госкосмоса ориентировочно на сентябрь дублёром, следующий пуск — в основной экипаж.

— Спасибо, Георгий Тимофеевич!

— Не за что. Учти, ты только что вылетел из кандидатов на Марс.

Андрей погрустнел.

— Понимаю. Отец говорил: его в Политбюро предупреждали. Хватит Гагариных в первопроходцах. Чтоб мы с Ксенией даже не мечтали.

Генерал кивнул.

— Хорошо, что понимаешь, — он размашисто поставил резолюцию на рапорте. — Свободен!

К тренировкам он приступил только после Нового года, до этого почти каждый день по заданию отца ездил в Химки, где понемногу рождался четвёртый вариант проходческого робота, на этот раз с прицелом не только на Луну, но и на Марс — с отправкой туда в начале девяностых для подготовки постоянной колонии.

Как часто повторял отец, разовый полёт на красную планету безумно дорог, и он мало что даст, кроме как отметиться. Организация постоянной базы с заправочной станцией для возвращающихся кораблей дороже в три-четыре раза, зато каждое отдельно взятое путешествие на Марс удешевляется радикально, особенно когда земное топливо будет расходоваться только для доставки на «Салют-12», а дальше — на экономичной ионной тяге к Луне, не поспешая, с Луны — на Марс. Иногда с пересадками быстрее и дешевле, чем напрямки. Жаль, что в восемьдесят восьмом лунный терминал ещё не выйдет на проектную мощь.

В январе переехали с Ларисой и маленьким Юрой обратно в Звёздный. Там же в начале марта встречали Ксению. Та подверглась обследованию в Сокольниках, отметили Восьмое марта, а уже шестнадцатого Ту-154 с очередной сменой уставших военных и членов их семей взял курс на Египет.

Алла Маратовна не доверила Юрочку в самолёте никому, сказав: вы бы его ещё в багаж сдали, везла исключительного на коленях, тот ёрзал, тыкал пальчиком в иллюминатор и урчал, подражая звуку авиационных турбин.

Хоть в салоне находились преимущественно сухопутные и моряки, а не ВВС, Гагариных тотчас узнали. Юрий Алексеевич напомнил супруге, как дрались за самых красивых девушек Оренбурга с сухопутными, та спросила: сейчас бы за меня подрался? Удовлетворившись положительным ответом, снова занялась внуком.

Примерно две трети салона занимали не военные, а просто купившие путёвки. Дорогие, но часть стоимости покрывает профком. Министерство обороны тоже заразилось страстью зарабатывать деньги, отбивая часть бюджета.

В аэропорту близ неприметного посёлка Хургада, впрочем, аэропорт — громкое слово, только бетонная ВПП, стоянки, цистерны с керосином да большие палатки в роли аэровокзала, пограничного поста и таможни, Гагарины как простые смертные, без полагающегося члену Политбюро эскорта, сели в автобус и через час оказались в маленьком уголке СССР и цивилизации среди совершенно пустынного побережья.

— Пройдёт время, и здесь когда-нибудь появится курорт. Пока у нас неплохие отношения с правительством Египта, я лоббирую выкупить или хотя бы взять в аренду на девяносто девять лет километров пять побережья, отстроить здесь современные отели, расширить аэропорт и возить туристов из Европы — зарабатывать валюту для египтян и СССР, создавать здесь рабочие места. Наших убедил, местные пока телятся. Не верят. Да, тут дикость, воровство. Ислам в самом жестоком понимании — не греховно всё что угодно в отношении неверного. Поэтому пока возможны только кластеры. Со временем подтянем к цивилизации часть местных, пусть работают в обслуживании отелей.

— Опять твои предвидения? — спросила Алла Маратовна, глядя на негостеприимные пустоши за окнами «Икаруса», вплоть до самого въезда на охраняемую огороженную территорию.

— Эти стопроцентно сбудутся. Вопрос, сумеет ли с курорта что-то получить Советский Союз.

Двухнедельный отдых был организован на славу. Генеральская семья заселилась в отдельные апартаменты у пляжа. Годовалый Юрочка смешно перебирал крохотными ножками по песку, удерживаемый за руки родителями — но только рано утром и вечером попозже, чтоб не обгореть на солнце. Вручив его попечению бабушки, Юрий Алексеевич, Андрей и Лариса отдали должное нырянию в маске с трубкой и ластами, отъехав на лодке от берега. Ближе к нему кораллы были мёртвые и рыбки малочисленные, чуть дальше, метрах в пятистах, сквозь стекло представал необычайно красочный мир, виденный ранее разве что по телевизору в «Клубе кинопутешественников». Ксения первые дни отлёживалась, потом присоединилась.

За пару дней до отлёта Гагарин-старший организовал экскурсию в Хургаду в жилые кварталы, для туристов не предназначенные. В сопровождающие взял четырёх полицейских из охраны отеля, вооружённых автоматами Калашникова.

Это был рыбацкий посёлок. Увиденное так потрясло Ларису, что она вцепилась в Андрея мёртвой хваткой, Ксения жалась к отцу. Нигде и никогда они не видели столь вопиющей нищеты. Люди жили под перевёрнутыми лодками с дырявыми днищами, в каких-то несусветного типа халупах, ходили в рванье. В качестве транспорта использовались британские внедорожники лохматого года выпуска, оставшиеся с войны и помнящие битву за Эль-Аламейн. Гораздо более распространены были верблюды, что-то меланхолически пережёвывающие и оставляющие душистые лепёшки, на вонь которых никто не обращал внимания.

Один из полицейских показал национальное «лакомство», жестом предложил отведать. Там стоял чан, подогреваемый снизу углями, в нём египетский араб самого замызганного вида перемешивал картофельное пюре. На ломаном русском полицейский объяснил, что на этот объём чана всыпается килограммовый пакет тростникового сахара, очень вкусно. Протянул монетку, взял у того араба столовую ложку, зачерпнул пюре и с удовольствием слопал. Подходили рыбаки, тоже покупали «лакомство» за грош и ели из той же ложки, никому в голову не пришло не то чтобы её помыть — даже обтереть. Кто-то удивляется, отчего здесь инфекции распространяются со скоростью урагана?

Разумеется, никто из советских не угостился пюрешкой, Юрий Алексеевич вслух порадовался, что Алла Маратовна осталась в отеле с Юрочкой, её бы вырвало. Когда ехали обратно, разразился длинной речью. Наболело, наверно.

— Большинство в Политбюро против свободных поездок советских людей за рубеж. Но почему? Если таких пансионатов построить больше, каждый промышленный рабочий со средней зарплатой, особенно когда половину стоимости покроет профсоюз, запросто съездит в Египет раз в три-четыре года. Имеет право, по сравнению с Красным морем наши Чёрное и Азовское — никакие, Балтика холодная. Так пусть увидит эту дичь. Наши свободолюбы мечтают, чтоб было как в Париже. Уверены? А почему не будет как в Хургаде? По щиколотку в верблюжьем говне? Да и тот же Париж, приедут туда и узнают, что чашка кофе на Елисейских полях стоит дороже, чем несколько качественных комплексных обедов в советской столовой, далеко не каждому там дано заработать, чтоб жить не тужить и не скатиться до египетского уровня существования. Вон, армяне всей страной уехали в «свободный» мир. В свободный от сытых желудков. Готов на пари — не позже восемьдесят девятого попросятся обратно в СССР.

— Папа, надо Каспий развивать, — в струю его рассуждений заметил сын. — Следить, чтоб бакинская нефть не загрязняла воду. Да восточное побережье и сейчас там чистое — Казахстан, Туркмения. Почему не настроить отелей в этих республиках?

— Разворотливости не хватает, Андрюха. Слишком долго говорили: люди обождут, сначала обороноспособность, тяжёлая промышленность, добывающая промышленность, транспорт. Потом самые насущные нужды закрывали: жильё, шмотьё, медицина. Об образовании не забывали. Отдых и развлечение оставили на потом, может — зря. Конечно, застроим и Каспий, но поздно. Целые поколения построивших и защитивших социализм не только этого не увидят, — он махнул рукой в сторону морского побережья, оккупированного чайками. — Не уедут дальше дачного участка. Потому что привыкли копить, откладывать детям. Советский человек не умеет жить для себя. Вот скажи, согласился бы впахивать на Луне, если бы за это не причитались большие по советским меркам деньги?

— Конечно, папа! Лариса и Ксю, я уверен, тоже. Мы — советские космонавты. О деньгах думаем в последнюю очередь.

— За женщин не решай, хорошо? — возразила Ксения.

— А я с сыном согласен. Вы, в первую очередь, патриоты. Только во вторую — карьеристы и любители красивого. И это очень, очень хорошо.

Обычный аргумент отца. Если бы Советский Союз не победил в гонке за первый пилотируемый полёт в космос и за посадку на Луну, столько энтузиазма никто бы не проявлял. Не старались бы, меньше и получали.

Отец во многом прав. Да практически во всём.

Примечание к главе 13. По мотивам КВН и экс-КВН приведены неточные цитаты:

1) из песни «Подкаблучник» https://www.youtube.com/watch?v=_NbB3UH7Scs в исполнении Вячеслава Мясникова, команда «Уральские пельмени»;

2) из приветствия команды «Дети лейтенанта Шмидта» 1999 г. https://zzapoj.narod.ru/jurmala/deti/privet.htm.

Глава 14

Форсированное строительство «Восточного» привело к тому, что о готовности первого комплекса из двух стартовых площадок новый начальник объекта рапортовал ко Дню Победы, по обычной советской традиции — «к дате». Гагарин вылетел на Дальний Восток в составе госкомиссии по приёмке, конечно, недоделок нашли с полсотни, всё как обычно, но результат был налицо: замена руководства объекта с посадкой прежнего начальника строительства и нормальное обеспечение материалами обеспечили успех. Пусть не хватает бытовой инфраструктуры, а здесь построится город, мало уступающий Байконуру, комиссия зафиксировала: собирать воедино из блоков и запускать ракеты в космос отсюда можно. В том числе — самого тяжёлого класса.

Вернувшись в Москву, Гагарин собрал расширенную коллегию Госкосмоса, пригласил генералов из ВВС, курирующих военную сторону космических программ, и представителей смежных ведомств. Присутствовали генеральные директоры и главные конструкторы основных НПО, НИИ и КБ.

Те видели: первопроходец космоса пребывает в отличном настроении, и было с чего. Первая половина восемьдесят седьмого года складывалась на редкость удачно. С виду основные препятствия к запуску «Аэлиты» в следующем году преодолены. Американцы вытянули на низкую орбиту два первых твердотопливных ускорителя, сейчас они ждут сборки комплекса, дрейфуя у «Салют-12». На Луне в испытательном режиме катается первый марсоход, отбирает пробы грунта, заезжает на платформу, та запускает реактивные двигатели и переносит аппарат за сотни километров для продолжения исследований. Когда засбоил, та же платформа притащила его к станции имени Засядько — для осмотра и мелкого ремонта, чтоб в отправляемые на Марс аппараты вовремя получили необходимые изменения.

«Карусель» будущего комплекса «Аэлиты» показала себя с наилучшей стороны — настолько, что на Марс полетит тот же экземпляр с парой обитаемых отсеков, что и подвергался испытаниям. Все необходимые подготовительные работы можно осуществить на орбите.

— Всё хорошо, Юрий Алексеевич? — спросил Козлов, когда заняли места в президиуме.

— Настолько, что аж страшно. По прежнему опыту знаю: полоса везения неизбежно заканчивается крупной проблемой. Тьфу-тьфу, не сглазить.

Однорукий соратник кивнул и встал. За столом совещаний Гагарина сидело человек двадцать и десяток на креслах вдоль стены.

— Товарищи! Сегодня нам предстоит принять важное решение. На Восточном с опережением графика введены в строй две пусковых площадки, рассчитанные на ракеты «Энергия» в любой конфигурации, от базовой до ещё не испытанной с шестью боковыми ускорителями первой ступени. Сборочный цех и коммуникации готовы процентов на девяносто, с учётом замечаний будут окончательно доведены до эксплуатационного состояния в течение месяца. Центральный комитет партии в лице товарища Гагарина ставит вопрос: способны ли мы перенести запуск «Энергии-7» к Луне по программе подготовки к миссии на Марс с Байконура на Восточный?

Некоторые собравшиеся слышали о данной идее краем уха. Другие вообще были не в курсе. Прокатился ропот.

Продолжил Гагарин.

— Давайте взвесим плюсы и минусы. Плюсов два. Первое. Мы испытаем, наконец, приводнение разгонных блоков. Второе. Мы начинаем практическую эксплуатацию Восточного, избавляясь от трений с китайцами, Байконуру оставляем лёгкие и средние носители, не создающие проблем падением на китайскую территорию. Подробности потом. Пока слушаю принципиальные возражения. Товарищ Венгерский?

Выступил не только он. Контрдоводы сводились к одному: спешка повышает риск аварии.

Слушая специалистов, Юрий Алексеевич чувствовал, как покидает его первоначальный запал. Нынешние ракетчики уже не те…

В пятидесятых-шестидесятых, в начале второго этапа космической гонки, когда с американцами шли бок о бок, нос к носу, буквально рвали жилы, торопясь: первыми вывести на орбиту искусственный спутник Земли, пилотируемый корабль, достичь Луны, доставить человека на Луну. Спешили, рисковали и побеждали.

Всё, о чём говорят генеральные директора, конструкторы и главные инженеры — правда. Запуск «Энергии-7» с Восточного возможен лишь методом штурмовщины. Придётся откомандировать туда сотни специалистов, в том числе перевести на постоянное место службы с Байконура, и на Восточном первые месяцы, возможно — год-два, будет куда менее комфортно и уютно. Но так строили ДнепроГЭС, Братскую ГЭС, в годы войны — АЛСИБ и другие стратегически важные объекты. Почему расслабились?

В соревновании с США, не только в космосе, но вообще в экономике и в материальном обеспечении населения, Советский Союз добился весьма значительных успехов. Но вышел вперёд далеко не по всем направлениям. Если брать «среднюю температуру по больнице», Штаты — до сих пор гораздо более развитая страна в экономическом, промышленном и научном отношении. Сбавим темп — снова увеличится разрыв.

Дело не только в первенстве полёта на Марс и реализации всех остальных космических программ. Это американцы сумели построить систему, где более чем половиной мира правит доллар, они стригут купоны. Европа тоже позволяет себе не торопиться, ведя размеренное существование.

Но мы не имеем права снижать напряжение, экономить силы. Иначе проиграем, ослабнем, развалимся. И погибнем.

Заседание продлилось час, Гагарин понял, что совершил ошибку. Вместо поиска путей к решению задачи состоялся подбор аргументов за её отмену. Следовало продавить запуск с Восточного в приказном порядке, пусть он перенёсся бы на август. Теперь в случае любой проблемы, а какие-то из них неизбежны при первом пуске столь большой ракеты, ему припомнят: консилиум практически единогласно высказался против. Значит, Байконур.

До первого июня все комплектующие ракеты — самой крупной в истории самого большого в мире космодрома, включая полезную нагрузку, попали в сборочный цех. Гагарин, сместив график встреч и поездок, сколотил целую команду из технических специалистов и приготовился лететь в Казахстан.

Алла не понимала его нервозности, когда утром выходили из дома, рассаживаясь по своим машинам, муж собирался во Внуково, супруга в институт.

— Что ты нервничаешь? Байконур — место отлаженное, знакомое. Шансов на неуспех куда меньше.

— Не знаю! Пожелай удачи. Чуйка говорит: если с самого начала что-то пошло не так, дальше будет не лучше.

Прибыв на место, вникал буквально в каждую деталь, раздражая инженеров, которым казалось — собаку съели.

Но это была другая и очень большая собака. Не только шесть боковых бустеров, вторая ступень, центральная часть ракеты, получилась в полтора раза больше по длине, чем блоки первой ступени. На старте она развивала лишь половину тяги, полную — только после отделения, и работала ещё сто тридцать секунд, сообщая кораблю вторую космическую скорость.

Он тоже обновился основательно, представляя собой переходную модель между «сапсаном» и будущим «орланом». В том числе имел значительно увеличенный орбитальный отсек. В путешествии с Марса обратно к Земле там полетят запасы воздуха, воды, пищи, поглотители углекислоты, предметы гигиены — на сорок пять дней для четырёх человек, более двух тонн. Сейчас внутрь загружаются грузы для лунной станции. Агрегатный отсек содержит двигатели, обеспечивающие манёвры около Луны и мягкую посадку, возвращение не предусмотрено — onewayticket. Схема напоминала однопусковую, применённую американцами в программе «Аполло» и нерациональную с точки зрения организации регулярных полётов на Луну. Зато испытываются в беспилотном режиме супертяжёлый ракетоноситель и возвращаемый с Марса корабль. В начале следующего года две «Энергии-7» понесут к Марсу исследовательские автоматические станции, а также корабль, предназначенный для подъёма двух космонавтов с поверхности на орбиту.

Всё шло неплохо и с опережением графика, на Волге запущены в производство дополнительные бустеры — с запасом, хоть они возвращаемые, а также центральные элементы, вторая ступень «Энергии-7».

Отчего же щемило на сердце? Может, оно переполнилось всем, накопившемся за годы?

Десятого июля колосс возвышался на стартовой площадке, как обычно окутанный дымом испаряющегося кислорода. Поскольку запуск включён в совместную с американцами программу, пришлось запустить журналистов, а они непременно хотели записать интервью у «того самого Гагарина», причём совместить его в кадре с тушей ракеты на заднем плане. Из-за их пожеланий пришлось жариться на солнце, раскалившем бетон так, что, казалось, разбей яйцо на него, и через три минуты глазунья готова.

Больше всего злила необходимость повторять на протяжении четверти века перед телекамерами одни и те же прописные истины. Не хватало только: зуб даю, что Земля круглая, оттого удаётся её облететь, не упираясь кораблём в слонов и черепаху. Понятно, что некоторые азбучные знания стоит освежать. У экранов телевизоров окажутся жители планеты, в том числе родившиеся после начала эры пилотируемой космонавтики. Но что стоит журналистам самим полистать банальный справочник и дать закадровый текст, а не заставлять снова и снова талдычить про первую и вторую космическую скорость у Земли, разжёвывать, что такое тяга, удельный импульс, полезная нагрузка… Надоело! Но несколько отвлекает от нервозности ожидания.

Оно закончилось на рассвете. Мачта отошла очень эффектно — ровно в момент появления первых лучей восходящего солнца, так баллистики рассчитали траекторию.

Находясь в бункере, Гагарин ощутил мощную вибрацию, впрочем, по сравнению со стартом привычной «Энергии-5» разница вряд ли заметна. Послышались доклады: отрыв, подъём, тангаж, высота…

Через сто тридцать секунд отделились и устремились к земле все шесть бустеров, подтвердив — усиленная сцепка ракетных двигателей с первой попытки сработала штатно, и пусковой комплекс справился… А ещё через минуту раздались сигналы тревоги.

— Выход из строя двигателя второй ступени!

Все впились глазами в карту на экране, где зелёная точка ракеты сменилась красной. Она уже приблизилась к пространству над советско-китайской границей и продолжала движение на восток.

— Ждать максимального подъёма! — рявкнул Гагарин, но это было очевидно и без него.

Если бы она хоть чуть управлялась, достаточно принять немного на север, и обломки посыплются на совершенно пустынные районы Монголии. Но ракета была неуправляема.

Телеметрия с борта продолжала поступать. Высота падала, меньше минуты до входа в плотные слои атмосферы.

— Подрыв! — скомандовал руководитель пусковой команды, ведающий контролем до передачи космического аппарата Центру управления полётами. Сегодня передавать нечего.

Телеметрия пропала.

Гагарин оттолкнул журналистов, скопом кинувшихся к нему с микрофонами наперевес — получить первые комментарии из самого компетентного источника. А что он мог сказать? Видел то же, что и они. Причины преждевременной остановки двигателя второй ступени, произошедшей вместо перехода к режиму полной тяги, установит комиссия. А пока…

Он выскочил из бункера и не почувствовал облегчения от рассветной прохлады, показалось, что снаружи ещё более душно. Рванул на горле и груди форменную генеральскую рубашку так, что пуговицы брызнули по бетону, и схватился за левую сторону груди. Боль её пронзила такая, будто туда попал осколок взорванной ракеты, а потом бетон бросился навстречу и ударил по лицу. Впрочем, удара Юрий Алексеевич уже не почувствовал…

… Алла Маратовна и Ксения дежурили у его палаты посменно несколько суток. Прорывались Андрей и Лариса. Больше никого, кроме сотрудников клиники, не пускали. По личному распоряжению Генерального секретаря вход в кардиотделение и в люкс охраняла милиция. Цветы, фрукты, подарки, письма медперсонал даже не приносил, а складировал, скоропорты Алла Маратовна велела медикам забирать себе или сдавать в столовую «кремлёвки», поскольку они прибывали в оптовых количествах.

Когда состояние стабилизировалось, Гагарин грустно подвёл итог, признавшись жене:

— Дорогая! Ты добилась чего хотела.

Она аж подскочила как ужаленная, очки на носу подпрыгнули:

— Чтоб мой муж лежал с инфарктом⁈

— Чтоб я больше не имел шанса подняться в космос. Лечащий врач убеждает: со временем поражённая область зарубцуется, вернусь к активному образу жизни. Но, увы, наземному. Максимум — пассажиром на Як-42.

— Лежи! Летун…

— А дай-ка мне телефон.

Аппарат стоял в номере, но ни разу не звонил.

— Я его выключила из розетки. Тебе нельзя волноваться.

Зная жену столько лет, он знал, как добиться задуманного.

— Сейчас я волнуюсь от того, что не знаю, почему рухнула ракета. Мучаюсь. Вот… Похоже, давление повышается. Значит, вернутся боли в груди.

— Ты меня шантажируешь! — Алла Маратовна переводила сердитый взгляд с его лица на молчаливый телефон.

— Да. Потому что Ксюша меня порой понимает лучше. Буду ждать её смены и нервничать. Вот, аппетит пропал… А думал кашки навернуть.

— Мне с тобой как с маленьким торговаться? Минуту телефона за ложку каши?

— Тарелка тянет на десять минут. Включи в розетку и набери Козлова. Пожалуйста! Я продиктую телефон.

По счастью, Дмитрий Ильич был на месте.

— Не представляешь, Дима, какую гадость я вынужден жрать, лишь только бы супруга позволила с тобой поговорить.

— Сочувствую и обещаю шашлык после поправки. Как здоровье?

— По еврейскойприсказке: не дождётесь. Но ещё не выписывают. Ладно… Отчего ракета упала?

— Заводской дефект блока управления топливным насосом. Причём подвела и дублирующая система. Головы летят, я за свою держусь единственной рукой — пока на месте.

— Ты же понимаешь. Пока хоть одна нормально не отработает, мы не вправе на неё грузить полезную нагрузку для Марса. То есть вся программа восемьдесят восьмого…

— Плавно перетекает на девяностый, а мы понятия не имеем о сроке хранения американских бустеров на околоземной орбите. Они, кстати, тоже. Предложить им чисто облётную программу? В Политбюро зреет именно такое решение.

— Ребята… Вы меня во второй инфаркт загоните. Дмитрий Ильич! Обещай разбиться в лепёшку, заложить почку, глаз, вторую руку, но чтоб к Новому году был третий комплект «Энергии-7». Иначе…

— Иначе очень многое из сделанного окажется зря. Понимаю тебя, Юрий Алексеевич. Твоё мнение важно. Пойду к Генеральному. Потом в Совмин. Если пуп рвануть, соберём третью. Надеюсь, она не подведёт.

— Что китайцы?

— Ревут белугой. Кричат: мы загадили гидразином десятки квадратных километров рисовых угодий.

— Не понял. Ракета керосиновая, не на гептиле.

— А ты это китайцам докажи. В общем, решение с Восточным было бы правильным. Полёт сорвался не из-за условий запуска. Но с Восточного сердцевина шлёпнулась бы в Тихий океан.

А бустеры переоборудуются для приводнения достаточно оперативно. Это на сушу их сажать — задача со звёздочкой. Оттого столько их потеряли.

— Юрий Алексеевич, слышишь меня?

— Да-да, задумался.

— Меньше думай, больше лечись. А я постараюсь держать в курсе основных дел.

Алла Маратовна за время их разговора метнулась и принесла кашу, обычную гречу с маслом, вполне приличного качества и вкуса, муж просто выделывался и капризничал.

— У меня осталось три минуты! Наберу Берегового!

— Сначала — каша!

Потом засмеялась и поцеловала в лоб. Если ершится, значит и правда худшее позади, поправится. Если вспомнить как его, едва стабилизированного, привезли с Казахстана… Нет, лучше не вспоминать.

— Сделай приятное. Скажи Андрею, чтоб Юрочку привёз. Как вспомню его, подходит на кривых ножках и говорит: «де-да, дай», сразу сердце здоровеет. Что, в больницу нельзя? Скажи заведующей отделением, что для меня запретов нет. Иначе позвоню Генеральному секретарю. Даже если ради этого придётся съесть ещё тарелку каши.

По мере того, как улучшалось самочувствие, жена и дочь отменили ночные дежурства и приходили днём. Они же выполняли роль «дистанционного управления» телевизором, переключая с первого на второй канал и регулируя громкость.

Впервые за четверть века Гагарин был отрезан от закрытых для посторонних источников информации и получал новости исключительно из газет и Центрального телевидения, оценив приукрашенность действительности, преподносимой рядовому обывателю.

В его прошлой жизни вторая половина восьмидесятых под маркой «перестройки» и «гласности» была характерна почти полным снятием цензурных барьеров. Если не в «Правде» и в программе «Время», то в СМИ второго разряда социалистический строй, мягко говоря, подвергался критике. Кто-то, наконец, прочитал от корки до корки ПСС, полное собрание сочинений В. И. Ленина, доступное в каждой библиотеке, но никогда не открываемое кроме избранных канонических текстов, раздёрганных на цитаты. В ПСС обнаружились удивительные вещи: «вождь мирового пролетариата» призывал брать заложников из числа крестьян в бунтующих поселениях России, а также в приграничной зоне отделённых государств Прибалтики и периодически их расстреливать. Этот террорист отличался поразительной, дремучей безграмотностью в естественнонаучных и философских материях, проспав опровержение теории мирового эфира и первое признание теории относительности. В «Материализме и эмпириокритицизме» он просто не понял аргументацию оппонентов и высмеивал их, придираясь к отдельным словам, в их лице макал в навоз любую философию, кроме марксистской.

Понимая, что поклонение Ульянову-Ленину уничтожать нельзя, Гагарин в бытность Генеральным секретарём поступил хитро: запретил выпуск четвёртого и самого полного издания ПСС, добившись постепенного изъятия из библиотек третьего. Вместо этого был напечатан пухлый том «избранное», в который не просочились позорные откровения лысого бонапарта. В таком виде мёртвый Ленин успешно служил идеологии, но в фокусе пропаганды всё больше появлялись деятели позднего времени — герои войны, послевоенных пятилеток, учёные, представители искусств, сам Юрий Алексеевич тоже, не до степени культа личности, но как образец служения Родине.

В итоге реалии СССР конца восьмидесятых и их отображение в телевизоре отличались не столь радикально, как в прежнем мире в эпоху брежневского застоя. Этот Советский Союз получился крепче и гораздо комфортнее для жизни. Он приближался к тому, чтобы занять место в глобальной экономике, равное месту Царской России — порядка десяти процентов мирового ВВП, по уровню научно-технического и индустриального развития уступал только США, сокращая разрыв и практически сравнявшись по объёмам промышленного производства.

На фоне успешного глобального Гагарин особенно остро чувствовал собственную немощь, постепенно её превозмогая. Помочиться не в утку, а сходить на унитаз — первое достижение. Прогуляться по коридору до милицейского поста у выхода из кардиологии — второе. А однажды тёплым августовским утром почувствовал себя способным спуститься в больничный дворик, отделённый от города высоким забором с толстыми чёрными металлическими прутьями.

Среди листвы, опутавшей заграждение, немедленно появились объективы фотоаппаратов. Пожалев газетчиков, честно дежуривших у больницы больше месяца, он отправился к ним, приветливо помахивая рукой. Из растительности немедленно вынырнули чёрные головки микрофонов.

— Юрий Алексеевич! Газета «Труд». Как ваше самочувствие?

— Спасибо за внимание к моей скромной персоне. Надеюсь скоро вернуться к работе. Но в космос не собираюсь, жена запретила.

В таком же шутливом тоне ответил ещё на пару вопросов, отметив деликатность — ни один не упомянул о роковом пуске ракеты «Энергия-7», вызвавшем стресс и уложившем в больницу с инфарктом. Одновременно шевельнулось угрызение совести — ведь Лариса по-прежнему журналистка, отчего бы не дать ей эксклюзивное интервью? Она доказала, что стала неплохой супругой сыну и заботливой мамой внуку Юрия Алексеевича, предубеждение если и не рассеялось полностью, то поблекло. Надо её поощрить! Заодно пусть Юрочку прихватит.

Семейный визит Андрея, Ларисы и малыша прошёл на «ура», невестка не слишком досаждала вопросами, что-то чёркала в репортёрском блокноте и обещала прислать текст интервью перед тем, как оно ляжет на стол редактору. Собственно говоря, знает свёкра достаточно, чтоб придумать его ответы, ничего не спрашивая.

Ещё одним приятным визитёром был Козлов, его приход выпал на дежурство Ксении, и она объявила о приходе конструктора словами «Дядя Дима!»

— Приветствую, Юрий Алексеич! В цековском люксе не завалялся видеомагнитофон?

Да, имелся, ровно такой, какой спросил у Андрея на «Салют-13»: Андрюша, хочешь заработать миллиард? Дмитрий Ильич вставил кассету безо всяких предисловий, сказал: смотри, сам всё увидишь.

Это был видеоотчёт с Южмаша об испытаниях на Земле «лунного лифта», то есть платформы с ракетными двигателями, рассчитанной на подъём трёх тонн с поверхности на окололунную орбиту и доставки одушевлённого либо неодушевлённого груза с орбиты к станции имени Засядько. Конечно, в земном тяготении от трёх тоннах не может быть и речи, на платформе красовались лишь кресло и органы управления. Пилот-испытатель сел в кресло, пристегнулся, включил зажигание. Аппарат взмыл в воздух и принялся выписывать замысловатые петли над полигоном.

— Устойчивость поддерживается, надеюсь, не вручную? — спросил Гагарин.

— Конечно! Гироскопы и автоматика. Пилот задаёт только направление и указывает высоту. Но не это главное. Двигатель — кислород-водородный, на продуктах гидролиза. То, о чего шарахались как чёрт от ладана, боясь утечки водорода и взрыва от любой шальной искры. Смотрите! Решение простое как утюг, но работает.

Платформа села на невысокий помост в рост человека, испытатель слез на землю. Доносился какой-то фоновый рокот. Камера крупным планом показала баллон с надписью аш-два, то есть водород. Мужчина протянул гаечный ключ и отпустил резьбовое соединение топливного шланга с баллоном. В динамике телевизора послышалось едва различимое характерное шипение. Водород устремился наружу. Одна искра — от испытателя мало что останется.

Мужчина выпрямился, прикурил сигарету. Поднёс её ближе к месту утечки, ничего не произошло. Затем подтянул автомобильный аккумулятор с длинными проводами для «прикуривания», операция, хорошо знакомая всем автомобилистам. Подмигнул в камеру, затем сблизил провода в каком-то полуметре от ослабленного разъёма.

— Сейчас меня второй инфаркт догонит, — предупредил Гагарин. — Зачем ты мне это показываешь?

— Не волнуйся. Они всё продумали.

Между проводами мелькнула искра, раздался треск. Ничего!

Оператор отступил на несколько шагов и показал крупным планом всю сцену. Около реактивной платформы стояли… аэросани! Уместные в августе как солярка в бензиновой машине.

— Они обсчитали, а потом проверили экспериментально концентрацию водорода, минимально необходимую для взрыва. Сильный поток воздуха, в данном случае — от пропеллера аэросаней, сносит водород и интенсивно снижает концентрацию. Понимаешь? Это путь к безопасным и самым экологически чистым РКН для взлёта с Земли! Достаточно организовать непрерывный обдув потенциальных мест утечки, и ракета становится не более взрывоопасная, чем гептиловая!

— Бальзам на больное сердце… Что с «энергией»?

— Бустеров хватает. В пожарном порядке делаем ещё одну вторую ступень, такую же большую в конфигурации на шесть ускорителей, как для полёта на Марс. Пусть взлетит и без ускорителей, поднимет на орбиту какие-то спутники, на пусковые услуги у нас очередь заказчиков. Будем считать, что всё гладко… Если всё пройдёт гладко. В одну воронку снаряд два раза не падает.

— Утешил. Я дозвониться не могу Береговому. Что с подготовкой космонавтов на Марс?

— Идёт полным ходом… — Козлов замялся, и это не ускользнуло от внимания Гагарина.

— Что?

— Тебе Ксения не сказала?

— Не сказала, — Гагарин повернул голову к дочке, подпиравшей попой подоконник и делавшей Козлову «страшные» глаза. — Колитесь оба!

— Я в марсианской группе, — призналась она, наконец. — Не волнуйся, точно не в первый полёт. Числюсь запасной, даже не дублёр. Поэтому прости, папа, мои дежурства у тебя заканчиваются, и так на грани отчисления из группы за прогулы. Все всё понимают, но… На следующей неделе лечу в США — для совместных тренировок с астронавтами NASA, персональной совместимости и так далее. Вот на девяностый или девяносто третий год — надеюсь. Не волнуйся, технология уже обкатается. Меньше чести, зато меньше риска. Ты же в меня веришь?

— Верю.

А на сердце снова кольнуло.

Глава 15

В конце августа в Техасе невыносимо, жить там возможно, только выскочив из кондиционированного салона авто, рысью метнувшись через пекло и снова переведя дыхание только в здании, куда стремился. Как же тёпленько в июле!

Из-за болезни отца, здесь так и не побывавшего, Ксения прилетела в Космический центр имени Джонсона позже других космонавтов СССР. Из числа кандидатов на ближайший и последующий полёты на Марс в Штатах уже находилась её приятельница Ольга Слюнькова, первая кандидатка, и дублёр Зарина Мухаммедова. Остальные от Советского Союза были мужчины, включая Пашу Харитонова, что ясно давало понять: если бы не настойчивость американской первой леди, на острие опасности и физических лишений присутствовал бы только сильный пол. В качестве компромисса удалось добиться, что первыми на поверхность чужой планеты ступят мужчины, физически более сильные существа, две женщины останутся ожидать в космосе.

Когда Ксения вышла из такси, волоча за собой чемодан на колёсиках, и добралась до спасительной прохлады холла, где долго втолковывала секьюрити — кто она и по какому праву рвётся внутрь, её никто не ждал. Охранник связался по селектору, только четверть часа спустя появилась хрупкая мулатка с бейджиком на форменной блузке NASA.

— Мы вас ждали, мисс Гагарина! Жаль, вы пропустили часть программы.

Она даже не стала поправлять на «миссис». Фамилию не меняла, а обручальное кольцо на правой руке американцы не воспринимают как знак замужества, сами носят на левой. Вскоре увидела своих, обняла девочек, поздоровалась с мужчинами, тоже очень обрадовавшимися, на другом континенте встретить земляка всегда приятно. Оля сообщила, что Ксения не потеряла и не пропустила ровно ничего полезного.

— Ксюша, я сама поначалу не понимала — к чему это. Американцы только разгонят нас к Марсу, дальше всё сплошь на отечественном оборудовании. Смысл занятий на макете «Скайлэба» и спейс-шаттла? Потом въехала.

— Делись.

— Сейчас, пообедаем, расскажу.

Сопровождающая дама, на этот раз латиноска, проводила группу в кафешку фастфуда. Оля помогла Ксении выбрать «правильный» гамбургер.

Зарина взяла чикенбургер, стараясь не употреблять свинину.

— Как отец? — спросила она.

— Неплохо, особенно по сравнению с тем, как его привезли в Москву. Выписался.

— Передай: мы все за него переживали. Боялись что…

— Чего? — не поняла Ксения.

— Что в Москве появится площадь Гагарина. Живых людей у нас после Сталина не принято так отмечать. Даже твоего папу. Передашь?

— Конечно. Спасибо.

Она была из Узбекистана, невысокая и плотно сбитая, лет тридцати, с круглым монголоидным лицом и характерным разрезом глаз.

Слюнькова вернулась к прежней теме.

— Вкусный гамбургер? Может, не особо полезный, но реально приятен. Ещё у них популярны с тунцом, потом попробуешь. И постепенно поймёшь, зачем мы здесь. Фастфуд тоже входит в программу. Не улавливаешь пока?

— Нас делают чуть-чуть американцами, — объяснила Зарина. — Конечно, не ими совсем, стопроцентный американец — это гражданин США. Но в NASA понимают, насколько глубока пропасть. Ментально мы настолько разные, что советские для них — марсиане. И наоборот. Астронавты в Звёздном городке наших в звёздно-полосатую веру не обратят. Ну да, они привыкают к нам, что-то терпят молча, даже космические туристы. Здесь нас шлифуют аналогичным образом, готовят к пребыванию в одном объёме с их гражданами на протяжении месяцев. Для этого дают пожить в шкуре астронавта NASA, даже кормят за свой счёт.

— Только зарплату не платят, — хмыкнула Ольга. — Гражданские, приходящие в корпус астронавтов, получают, в пересчёте на месяц, три-пять тысяч долларов. Военным лётчикам сохраняется довольствие как в строевых частях, оно выше. И хоть здесь дороговизна, на эти баксы жить можно припеваючи.

— Чтобы мы завидовали. А то и сами подумывали: а не забить ли на страну победившего социализма и попроситься сюда? Так что, Ксения Юрьевна, добро пожаловать в длящуюся идеологическую диверсию. В качестве объекта.

— Вот почему первая мулатка сокрушалась, что я позже…

— Да, Ксюша, — подтвердила Слюнькова. — Прикинь, они перевербуют на свою сторону родную дочь «того самого Гагарина»! Сразу повышение до замдиректора ЦРУ.

— Спасибо, что сразу растолковали. Девки, держимся вместе.

Американцы как раз этому «вместе» препятствовали. Периодически всех советских тащили на дискотеку, в клуб или по барам — приобщаться к обычной американской жизни, разбавляя команду «большевиков» своими соотечественниками. Была поездка к воде и круиз по Мексиканскому заливу. Посетили баскетбольный матч.

Конечно, занимались и на тренажёрах, очень много — в гидроневесомости. Крутились на центрифуге с ускорением до восьми «же», обязательно вперемешку с американцами. Общефизической нагрузки так же много, как и в СССР, но с серьёзным уклоном в пользу занятий в бассейне. Поскольку посадка кораблей NASA, кроме спейс-шаттлов, неизменно осуществлялась на воду, астронавты должны быть готовы к выживанию в воде — долго плавать, несмотря на недомогание после невесомости, уметь всплывать с глубины, покидая тонущую капсулу, не теряться при встрече с акулой… В Звёздном борьбу с акулами не репетировали.

Ксения отлично чувствовала себя физически, от слабости, преследовавшей первые недели после Луны, не осталось и следа, не то что весной. Сейчас вполне готова к новой миссии.

Конкретную пользу от пребывания в Техасе ощущала только, здорово подтянув американский английский. Через пару недель практически не встречалось ситуаций, чтоб не поняла американского партнёра.

В начале сентября их разлучили. Мужчины, а все, прилетевшие в Штаты, были выходцами из ВВС, получили приглашение освоить и пилотировать американские учебные реактивные самолёты Т-38. В корпусе астронавтов NASA, так же как и в Центре подготовки космонавтов ВВС СССР, считалось необходимым поддерживать лётную готовность пилотов, причём количество обязательных часов, проводимых в воздухе ежемесячно, гораздо выше аналогичных норм в СССР.

Три советские девушки, обладавшие медицинской квалификацией и опытом одного или двух полётов в космос, отправились на стажировку в медицинский сектор центра имени Джонсона. Нельзя сказать, что американцы сильно вырвались вперёд в медицине, Ксения пару раз отмечала, что некоторые проблемы, в Москве считающиеся, в принципе, решаемыми, здесь ещё только штурмуются. Американцы превзошли в другом — в создании очень дорогих, эффективных и компактных комплексов для оказания помощи в невесомости.

Их заботила та же проблема, что обсуждала с мамой в Серебряном Бору: какой бы опытный врач ни летел на Марс, он не в состоянии владеть всеми без исключения методиками диагностики и лечения. Как только отработают американские бустеры, разогнав «Аэлиту» до десятков километров в секунду, у экипажа технически не остаётся никакой возможности вернуться на Землю иначе, чем пройдя полную программу с торможением в гравитационном поле и атмосфере Марса. Для сравнения, с орбиты Земли заболевшего технически возможно эвакуировать и спустить в госпиталь в течение суток либо перекинуть на «Салют-12», где имеется неплохой инструментарий и всегда есть хотя бы один медик в экипаже. В течение недели — с Луны. Здесь же космонавты и астронавты гарантированно изолированы более чем на полгода.

У всех, отправляющихся к Марсу, включая дублёров и запасных, удалён аппендикс. Здоровье наилучшее. Перед стартом будут находиться в строжайшей изоляции и практически стерильной обстановке, чтоб не увезти в багаже заразу. Питание готовится и перепроверяется с тщательностью выше, чем для первых лиц государства — с вскрытием и анализом до четверти образцов из поставленной партии продуктов каждого вида. Но стопроцентной гарантии сохранения здоровья нет. Например, за те же полгода проявится онкология, невидимая до старта. Или возникнут неучтённые факторы.

Медицинский и диагностический комплекс NASA «Авиценна» проектировался с максимальной дуракоустойчивостью, на случай, если из строя выйдет медик экипажа, точнее — оба. Обе женщины, от СССР и США, будут иметь медицинскую подготовку. Значит, справиться должен астронавт или космонавт, обученный обращению с этим комплексом, но не имеющий медицинского образования.

То есть результаты обследования понесутся на Землю — в Хьюстон и в Звёздный. Консилиум решит, что предпринять во время полёта. Как аварийный вариант предусмотрены инъекция и введение в медикаментозную кому с замедлением процессов в организме, что повысит шанс вернуть заболевшего домой, по крайней мере, живым.

На «Авиценне» девушки работали три недели, в том числе — в «полевых» условиях муниципальной клиники Хьюстона, где с помощью космической аппаратуры они обследовали земных больных. Как всегда — трое из корпуса астронавтов и три медика из СССР. Отлетавшись (с восторгом), мужчины тоже присоединились к изучению аппарата.

— Классная штука! — оценила Зарина. — Ладно в Москве, союзных столицах и областных центрах. А вот в районных поликлиниках на периферии «Авиценна» был бы на вес золота.

— Которого для медицины всегда не хватает, — скептически заметила Ольга.

Был вечер, они ужинали в небольшом мексиканском ресторанчике, заказав рыбу с овощным гарниром. Фастфуд, призванный привить любовь к Америке, осточертел до предела. Кроме того, при его употреблении сложно блюсти поджарую фигуру, стандарт для отряда космонавтов. Американцы этим не так заморачиваются, как и весом вообще, у них пилоты спейс-шаттлов попадаются под шесть футов (метр восемьдесят) или даже выше. Для махины с многотонной грузоподъёмностью несколько лишних килограмм на пузике астронавта не столь критично.

— Эх, девочки, белые европейские. Жизни не знаете. Я после мединститута начинала в «скорой». А репутация местной азиатской медицины, мягко скажем, не очень. Бывало, приезжала на вызов к какому-то местному начальнику, они у нас важные как беи. Нет, султаны! Видит, что азиатских кровей, я родом из Таджикской ССР, начинает орать: просил белую прислать, зачем мне эта зверушка? Хоть, по его логике, сам такой же «зверушка» как и я.

— Кошмар! — согласилась Ольга. — Будто не двадцатый век заканчивается, а настало мрачное средневековье. Американцы — не расисты, у них за «зверушку» или «ниггера» можно в тюрьму попасть. Или схлопотать пулю, народ в Техасе едва ли не поголовно бродит с волынами.

— Самое смешное, «султан» прав, — возразила таджичка. — Уровень подготовки в наших вузах ниже, чем в московских. А сколько случаев, что диплом просто покупают! Девица зачисляется на лечебный факультет, занятия пропускает, ей ставят оценки, госы, выписывают диплом, и ты — врач! Начинай врачевать сколько влезет.

— Так это же просто опасно для больных, — не поверила Ксения.

— Само собой. Их быстро убирают, как только получит в анкете «практический опыт», и двигают на повышение. Они же сплошь дочки богатеньких, кто поднялся на хлопке или занимал высокие госдолжности. При твоём отце, Ксюша, беев пощипали. Но не переломишь за десять лет вековые традиции, и дальше прессовать нельзя. Они вроде типа властителей дум, авторитеты. Иначе начнутся брожения как в Ереване.

— Восток — дело тонкое, Петруха? — ввернула Ольга.

— Именно. Порой думаю: подмыть бы один аппарат! — вместо «подмыть» Зарина употребила харамное слово. — Чтоб наши в Москве скопировали и распространили по периферии. Наверняка опытно-конструкторские затраты неизмеримо больше, чем выпуск экземпляра. С «Авиценной» любая «зверушка» с купленным дипломом справится, а ЭВМ в медцентре даст правильные рекомендации или перенаправит к профильному специалисту. Что вы на меня так уставились? Знаю, красть — грех. Но наш вклад в полёт на Марс многократно больше. Любители гамбургеров могли бы и поделиться.

Ксению пробил смех.

— Неужели сопрёшь? Самая ценная часть — диагностический модуль — вполне вместится в ручную кладь.

— Как получится. И не смотрите на меня как Ленин на буржуазию. Аллах красть не велит, но это не распространяется на неверных. А комсомольская совесть будет аплодировать!

— Ага… Я-то думаю, у меня вчера десять центов пропало, — протянула Ольга. — Не знала, кого подозревать.

Зарина изумлённо воззрилась, потом оценила шутку и легонько ткнула Слюнькову кулаком.

К сожалению, ни Аллах, ни комсомольская совесть не помогли задуманному — случай не представился. Естественно, на подобную дикую авантюру девушки решились бы только наверняка, международный скандал точно не нужен.

Вернулись домой к концу октября — с пустыми руками, не считая сувениров, но не с пустыми мозгами. Во время домашних посиделок в Серебряном Бору рассказала отцу про «Авиценну» и про предложение Мухаммедовой, разумеется — шуточное.

— С такими шутками её не на Марс отправят, а попрут из отряда, — проворчал Юрий Алексеевич, неохотно оторвавшийся от возни с внуком, Андрей и Лариса привезли его на радость деду, здесь же отирался Масютин, несколько смущавшийся. По возрасту он попал в промежуток между Гагариным-старшим с женой и их детьми.

— Папа! Но ведь финишная комплектация карусельки «Аэлиты» произойдёт на «Салют-12». Что нам стоит заныкать один экземпляр? Американцы между собой считают русских бестолковыми и отнесутся с пониманием. Скажем: не спёрли, а про… пролюбили один экземпляр, по ошибке, пришлите запасной. Поверят.

— Не так всё просто. Там наверняка хитрые и уникальные микросхемы, программный код. Представь: мы клянёмся, что потеряли «Авиценну», а потом наш торгпред пытается заказать микрочипы, нигде более не применяемые. Спалимся. Нет… Надо тоньше. Я подумаю.

— Спасибо, папа!

Она чмокнула его в лоб и пошла искать мужа. Гагарин, сидевший в кресле-качалке, довольно бодро поднялся и, накинув куртку, отправился в сад подышать воздухом. Пока не возобновил пробежки и не выкатывал велосипед, но уже ничем не напоминал человека, в июле перенесшего инфаркт. Железное здоровье победило тяжкий недуг.

А Ксения переживала период космонавтского семейного счастья, очень короткий: вот только вернулась из длительной командировки в США, но супруг в ноябре улетает на три месяца на орбиту. Как-то просить синхронизировать их миссии невозможно, потому что в марсианской группе перспективы стартов самые неблагополучные, привязанные к окошку, возникающему раз в двадцать шесть месяцев. Это у работающих на орбите вырабатывается график: три месяца в космосе и шесть на Земле. Или лунных — полгода на станции «Засада» и год дома. С другой стороны, все шесть месяцев после возвращения Саши проведёт с ним. Тоже хорошо.

Космос никуда не денется, он всегда над головой и ждёт.

Глава 16

На автотракторных факультетах впору вводить новую специальность: космический тракторист.

Из-за аварии ракеты «Энергия-7» задержалась доставка на «Засядьку» более мощного реактора, рассчитанного для производства топлива к межпланетным кораблям. Но имеющийся вполне мог обеспечить потребности самой станции и пуски на орбиту Луны. Он переехал с первого места прописки у края кратера вглубь, в специально заготовленный для него грот. Рядом, между реакторной нишей и бытовыми подлунными объёмами станции, была вырублена и оборудована первая очередь производственного участка, в том числе с установкой электрогидролиза, ёмкостями для хранения воды, сжиженного кислорода и сжиженного водорода.

Проблема, остро стоявшая на Земле с испарением сжиженных газов, здесь даже не возникала. В вечной темноте под толщей лунных пород держалась стабильная низкая температура, а вакуум зарекомендовал себя самым эффективным из возможных теплоизоляторов. Но другая проблема не была решена — механизации доставки льда, растапливаемого в воду для последующего её расщепления на водород и кислород. Пока, до лучших времён, задачу решали лунные трактористы.

В мини-трактор был превращён один из роверов, толкавший впереди себя измельчитель, разрубающий лёд. Проблема в том, что он, накапливающийся на дне кратера десятки миллионов лет, был весьма густо замешан на микрометеоритах. Ультразвуковой сканер засекал крупные валуны, их лучше было просто огибать, но камни помельче постоянно попадали под ножи и далее на шнек, подающий лёд в контейнер. Лунный тракторист несколько раз в час вынуждался слезать и устранять неполадку вручную, иногда менять рубящую кромку.

Обсуждались многочисленные варианты интенсифицировать заготовку льда, в том числе разместить непосредственно на леднике плавильную установку, там же отделять чистую воду от метеоритной грязи, но пока дальше общих идей не шло.

Андрей называл лунный трактор «Фордзон-Путиловец», а себя — колхозником Ильича.

Можно было ворчать или зубоскалить сколько угодно, а жизнь в маленьком коллективе и в ограниченном пространстве, кроме выходов на поверхность, невозможна без поддержания лёгкого и ироничного стиля общения, но на самом деле происходящее впечатляло. Пусть на его долю выпал, кроме других обязанностей, не самый интеллектуальный труд, он участвовал в грандиозном деле. Началось освоение Луны! Уже никаких сомнений, что станция проработает в обитаемом режиме десятилетиями, постепенно переходя на самоснабжение по продуктам питания, воздуху и энергии, а со временем станет рентабельной, загружая топливом корабли, отправляющиеся к Марсу и дальше, на обратном пути — контейнерами с гелием-3. По расчётам, при реакции термоядерного синтеза одной тонны гелия-3 с двумя третями тонны дейтерия высвобождающаяся энергия эквивалентна выделяющейся при сжигании пятнадцати миллионов (!) тонн нефти. При сохранении текущего энергопотребления лунных запасов гелия-3 хватит на тысячелетия! Куда больше, чем урана на Земле для классических ядерных электростанций.

Отец рассказывал, что весной восемьдесят шестого года он с огромным трудом остановил опасный эксперимент на Чернобыльской АЭС. Ему не верили, потом проверили и ахнули: случилось бы такое, что Хиросима по сравнению с украинским ЧП показалось бы хлопком новогодней шутихи. Надо надеяться, термоядерная энергетика будет куда менее опасной для экологии, чем ядерная. Поток нейтронов из зоны реакции намного ниже, с отходами проще, но пока лишь в теории, работающего термоядерного генератора пока никто не построил. Но будет, будет! Будущее не просто приближается — летит навстречу!

Переход на термоядерную энергетику на лунном топливе даст качественный рывок для всего человечества, не менее чем появление электроники или авиации. И он, Андрей Юрьевич, очень простой советский парень, пусть сын совсем непростого «того самого Гагарина», оказался у самых истоков революции! Здесь даже роль лунного тракториста не зазорна.

Он вернулся на Луну через тринадцать месяцев по плановой ротации, но не с Харитоновым, переведённым в марсианскую группу. Завидовал? Нет! Это когда в эпоху полётов отца государства обдирали бока в космической гонке, кто первый на орбите, кто первый на Луне, и для самих космонавтов-астронавтов было более чем важно: не только какой страны представитель, но и кто персонально. Аллан Шеппард или Джон Гленн не колеблясь бы отдали почку, чтоб оказаться в космосе первыми.

Марс, первый шаг по поверхности Марса… Да, почётно. Но уже любому понятно — это не начало пути, а просто промежуточный шажок. Будут посадки на малые планеты пояса астероидов и спутники Юпитера. Возможно — на теневую сторону Меркурия, если туда вообще разумно посылать человека. Как только в космосе апробируется двигатель с термоядерным энергетически сердцем, вся Солнечная система будет достижима для путешествий примерно в той же мере, как и удалённые уголки Земли при жизни Магеллана.

А работа в космосе окончательно превращается из чего-то экстраординарного в обычную профессию, пусть с повышенным риском и ответственностью… Андрей выковырял из шнека очередной метеорит и добавил про себя: а также с повышенными зарплатой и уважением.

Наконец, сканер, ползущий по поверхности льда впереди измельчителя и освещённый фарами космотрактора, обнаружил сплошную стену. То есть выход породы или здоровый метеорит. Обходить? Космонавт проверил уровень добытого в контейнере, насыпано с горкой, то есть тонны две массы или триста с чем-то кило веса, больше мини-трактор не утянет. Надо разгрузить на станции и возвращаться к ледяной выработке.

Он отцепил измельчитель. Хотел было чесать к «Засаде», но решил ещё поработать сканером — в каком направлении двигаться, вернувшись сюда на следующий заход.

Ультразвуковой сканер, представлявший собой маленького самоходного робота, повернул направо от предыдущего вектора движения и пополз вдоль преграды, покрытой льдом на считанные сантиметры. Вглядываясь в крохотный экранчик, Андрей недоверчиво хмыкнул. Потом забыл о тракторе и тележке с наколотым льдом, шагая за роботом.

Стенка преграды, уходящая вглубь льда, отображалась как идеально ровная. Если и были какие-то впадины-выпуклости, прибор их не заметил.

Через тридцать шагов линия повернула налево. На глаз — точно под прямым углом. Это уже не могло быть просто совпадением, игрой природных сил.

Андрей подхватил робота на руки и вернулся к трактору. Аккуратно развернул его и покатил к станции, присматривая, чтоб провод питания аккуратно наматывался на бобину и не попал под колесо. Аккумуляторные батареи не обеспечивали достаточной ёмкости для многочасовой работы трактора и измельчителя.

По идее, мог поставить добычу на опрокидыватель с гидроприводом, опорожнить контейнер и ехать назад к вечным льдам. Но предпочёл потратить лишний воздух, неизбежно расходуемый при каждом прохождении шлюза.

Его появление раньше запланированного времени заметил начальник станции.

— Что-то случилось?

— Ничего Владимир Васильевич!

А сам кивнул и замахал руками, чтоб полковник Ковалёнок понял: ещё как случилось. Посеменил в кладовую, убедившись, что тот идёт следом.

Здесь не было ни камер, ни терминала связи.

— Ну? Что стряслось?

— На дне кратера Шеклотон подо льдом сканер обнаружил объект. Вероятно, искусственного происхождения.

— Ты перегрелся или сканер?

Белорус Ковалёнок был материалист до мозга костей, ни в малой степени не суеверный. Даже если бы на станции материализовался дух Мефистофеля, сказал бы ему: вы у нас не в штате, товарищ, потрудитесь покинуть помещение.

— Квадратное сооружение пятьдесят на пятьдесят шагов. Крыша ровная. Стенки уходят отвесно вниз — до предела, измеряемого сканером. Если это природное явление, то новое слово в истории формирования Луны.

— Не поверю, пока сам не увижу. Ты до него дорубился?

— Никак нет. Протокол — о всё важном докладывать…

Ковалёнок шумно вздохнул.

— Никому. Особенно импортным. В ЦУП тоже. Сейчас иди и руби дальше. Открой одну стенку. Я завтра с тобой выйду.

— Завтра очередь Семченко.

— Я ему придумаю задание. Получится если не ты — то кто же.

То есть «наряд вне очереди», так сказать, «на свежем воздухе». Не страдая клаустрофобией, таких нет ни в отряде космонавтов, ни в корпусе астронавтов, тем не менее испытывал некоторое облегчение, имя возможность вырваться из подлунных коридоров, когда-то вместе с Пашей собственноручно вырубленных, на открытое пространство. Если не включать прожектора и дать освоиться глазам после освещения «Засядьки», глазам предстанет сравнительно ровная поверхность внутри кратера, плавно понижающаяся к ледяным залежам. Солнце не слепит, здесь царство серых теней без плавных переходов и полутонов — нет атмосферы. Лучи от далёких звёзд несут неизменное сияние вечности, не нарушаемое сменой дня и ночи. Люди живут по московскому времени чисто для удобства управления из Звёздного, с таким же успехом подстроились бы под Хьюстон… Если бы американцы успели и пожелали построить здесь своё. Им отдали на откуп старый спускаемый аппарат от «сапсана» с закреплённой короткой трубой биоотсека для выращивания рассады, безвозмездно — то есть даром. За кислород и электроэнергию они платят по твёрдым тарифам, дешевле, чем сами могли бы себя обеспечить, но, конечно, намного дороже, чем на Земле.

Несмотря на все усилия четы Мондейл и американского Госдепа, на станции имени Засядько не допускается никакое совместное использование, чтоб не возникало иллюзии, будто она — совместный объект. Всё — только за деньги по договорным тарифам и в установленных контрактом объёмах.

Что интересно, американе не особо стремились вглубь кратера и преимущественно сосредоточились на обследовании других зон около южного полюса, запуская низколетящие ракетные беспилотники. В качестве любезности присматривали за оранжереей, размещённой на гребне, выпросив в ней пару квадратных метров для своих опытов. Наверно, искали другую зону для колонизации к тому моменту, когда наладят свои малые челноки поверхность-орбита Луны, чтоб не сажать массивные спейс-шаттлы.

Их малая станция виднелась блестящей точкой на горизонте. Андрей повернулся к ней спиной и снова оседлал «фордзон». Сегодняшняя смена — ладно, она плановая. Но медики настойчиво рекомендовали чередовать рабочий день под укрытием лунных пород с днём на поверхности, подобрав какой-то хитрый коктейль выводить радиацию из организма, неизбежно получаемую в повышенных количествах под открытым звёздным небом. Спорить с Ковалёнком глупо — сам напросился, а инициатива наказуема. И полковник сто раз прав: сначала разберёмся сами, потом будем писать победные реляции.

Ситуацию осложняло, что на станции находятся двое иностранцев — Дитер Ранке из Европейского космического агентства и по программе «Интеркосмос» болгарин Стойко Пенчев. Немцы оплачивают пребывание специалиста и аренду специально вырубленной ниши, заставленную немецким оборудованием по выращиванию чего-то там суперважного и дорогого. Делятся описанием результата, но не самой технологией, имеют право. За Пенчева никто не платит Госкосмосу, но он нагружается наравне с советскими космонавтами, в том числе внестанционными работами. Хорошо, что не он был отправлен в наряд по заготовке льда.

В отличие от Андрея, снова обрядившегося в скафандр, пахнущий горелым порохом. Как ни стряхивай лунную пыль, часть её непременно просочится из шлюза в тамбур, а когда раскроешь шлем и люк, что-то забивается внутрь.

Советские скафы рассчитаны на помощь второго космонавта при надевании, но все научились справляться сами. Достаёшь его из ниши, проверяешь состояние АКБ, заправку воздухом, водой и питательным бульоном. Систему удаления пи-пи и ка-ка. Патроны поглощения углекислоты. Комплектность поясных инструментов. Далее, подкравшись к нему сзади как партизан к фашистскому часовому, влезаешь в люк на спине, голова попадает в шлем, он несъёмный. Потом, осторожно упираясь ранцем с баллонами о стену, захлопываешь люк на спине, включаешь герметизацию, потом проверку герметизации. Перед глазами один за другим вспыхивают крохотные зелёные светодиоды самопроверки систем, скафандр настолько сложен, что его порой называют космическим кораблём в миниатюре. Во всяком случае, после каждого использования хлопот с ним почти столько же — выбросить лишнее, истраченное возместить, вычистить, проверить. Надевание с тестом систем занимает больше получаса, вот почему полковник изумился, увидев Андрея в кубрике раньше времени — лишняя возня с амуницией никого не радует.

Шаг в шлюз. Он маленький — на двоих с минимумом ручной клади, иначе придётся задействовать грузовой. Шипение воздуха, отсасываемого вакуумным насосом. Зелёная лампочка — можно откручивать штурвал наружного люка.

Андрей проверил связь. Стойко, дежуривший на терминале, связь подтвердил. Можно в дорогу.

Прицепив измельчитель, космонавт повёл его вплотную к грани квадрата, и скоро острия фрезы шкрябнули о камень. Неслышно, но какая-то вибрация передалась через сцепное устройство и сиденье ровера. Андрей сдал на метр назад, включив реверс, а потом полез в разрез льда.

Действительно, камень, выглядящий… как камень. Ну, да, ровный, хоть ровность сложно оценить на столь малом участке. Ничего не остаётся кроме как продолжать.

Трактор проскрёб канаву глубиной сантиметров тридцать по периметру булыжника. Или сооружения. Геометрическая точность формы открылась с очевидностью, и это не глюк сканера. Лёд поверх каменной поверхности не был таким ровным, как верхние рёбра квадрата.

Сделав два рейса к «Засядьке» с полным контейнером, Андрей выполнил дневную норму. Можно привести ещё, но обратят внимание на излишнюю стахановость. В космосе сто лет не нужны «перевыполнения социалистических обязательств», котируется чёткое исполнение. Поэтому космонавт повернул шнек и транспортёр на девяносто градусов и продолжил объезд периметра, углубляясь и выбрасывая лёд на внешний бруствер.

Углубился на метр и закончил: слишком длительное пребывание вне станции вызовет подозрения.

По возвращении долго ухаживал за скафандром, опоздав к общему ужину. Разогрел остатки еды. Что интересно, в невесомости она субъективно становится безвкусной, теряя оттенки если не полностью, то частично. Даже малая гравитация Луны влияет на еду благотворно.

За столом сидели двое — Ковалёнок и Атьков. Второй, дежурный медик на станции, а Земля постоянно держала на Луне одного врача для медико-биологических экспериментов и мониторинга здоровья космонавтов, рассказывал о неприятном явлении.

— Мне кажется, Владимир Васильевич, мы переборщили со стерильностью на станции. Сами видели — прибыла четвёрка Гагарина, и восемь оставшихся чихали. Улетевшие, с ними контактировавшие, я узнавал, тоже жаловались на недомогание.

— Андрей, признавайся. Что за заразу привёз? Или изолируем их, Олег Юрьевич?

— Поздно изолировать, — не согласился Атьков. — И не они виноваты. Наше сверхстерильное существование убивает иммунитет. Как мышцы в невесомости, ничем не нагруженные, атрофируются, так и эта система. Словно подхватил ВИЧ.

— Очень вырос в целом мире СПИДа вирус, три-четыре, — переврал Высоцкого Андрей.

— Прилетим на Землю, адаптируемся? Или начнём болеть? — по тону Ковалёнка было заметно, он скептически отнёсся к предостережению Атькова.

— Если и приболеем, то не сильно. А вот когда в кораблях с искусственной гравитацией космонавты проведут годы, проблемы неизбежны. Представь, командир, мы сели, открыли люк спускаемого аппарата… и все загнулись от коклюша.

— Невесело. Через три месяца домой… Олег, и что делать?

— Нужно комплексное решение. Если вкратце, мы не только носим в себе бактерии и вирусы, но что-то на Земле получаем с едой, с воздухом, от растений, животных. Выхода нет, экосистему «Засядьки» придётся подстраивать под земную. Чтоб здесь росли растения, а не только в оранжерее. Кота привезти.

— Может, мышей хватит?

— Могу попросить мамину Жульку, — предложил Андрей. — Она на «Салют-13» выжила, здесь — вообще фигня вопрос.

— Тогда мама тебя убьёт быстрее коклюша. Олег, поел? Дуй отсюда, нам надо с майором посекретничать.

Врач кивнул и удалился, Андрей подсел вплотную.

— Я вскрыл периметр и углубился на метр. Ровный квадрат, стенки отвесные ровные. Дна сканер не видит.

— Нужно что-то мощнее. Георадар.Им можно прозвонить лёд вокруг… объекта. Так, у нас точно должны быть сейсмодатчики. Поставить на три боковые грани, по четвёртой ударить кувалдой. Нет, не пойдёт. Мы нашли странный артефакт… Хорошо, ты нашёл, не примазываюсь. В любом случае лупить по нему кувалдой как-то не… Завтра иду с тобой. Если разыграл — выгоню наружу без скафандра.

— Не выгоните, из-за мамы. Если она за Жульку убьёт, за сына — даже не дрогнет рука.

Командир кивнул.

— Всё думаю, как сообщить в ЦУП? Но пока никак. Не только американе, никто даже из наших не должен ничего знать. До завтра. И — молчок!

Наутро Ковалёнок отрядил Семченко к теплице и к американцам. Тот несколько удивился, но даже и не думал возражать: так пребывание вне станции короче. А к свежей листве через месяц после отлёта с Земли прикоснуться почти так же приятно, как к рукам любимой девушки.

Ковалёнок втиснулся в шлюз вместе с Гагариным, прихватив кое-какой инвентарь со склада. Снаружи проверили связь, после чего полковник поднёс указательный палец к губам. Почти к губам — насколько позволило стекло шлема. Далее кидал самые отвлечённые реплики, Андрей отвечал аналогично, чтоб дежурный у терминала связи не забеспокоился из-за радиомолчания.

Хоть на сиденье удобнее, полковник влез в контейнер для льда: так правильнее по чину, на пассажирском месте. Раз здесь офицер ниже рангом, пусть и рулит.

Болтали про теории возникновения Луны, время образования ледников, пока фары не выхватили выброшенные их траншеи куски льда. Ковалёнок шагнул к раскопу.

— Чтоб я так жил! Какая красота на Луне!

Он достал рулетку. Обмерили стороны. Сорок восемь с половиной метров. Полковник велел протянуть измерительную ленту по диагонали. Расстояние между противоположными углами квадрата совпало до сантиметра.

Полковник развёл руками, и было с чего. Ни один армейский стройбат не построит каменную махину с такой точностью. Тем более — долговечностью, товарищ прапорщик наверняка сопрёт часть цемента, и она не простоит миллионы лет. Даже на Луне.

Ковалёнок отколол с десяток образцов. Отламывались они довольно легко, материал объекта был не твёрже породы, что вырубали при строительстве станции.

— Замечания выскажу вечером. Майор Гагарин, продолжайте работу.

Он побрёл к станции, не дожидаясь трактора.

Вечером поймал Андрея в «душевой», то есть комнате для влажного обтирания.

— Материал абсолютно равномерный. Похоже на расплавленный реголит, залитый в форму.

— То есть вы верите в искусственное…

— Андрей! Верят в бога, в чёрта или в удачу. Я вижу факты. Интерпретируют их пусть те, кто умнее нас.

— О, бли-и-ин… Только сейчас дошло — «про любимый лунный трактор», о котором пел Владимир Семёнович. — «Но нельзя же год подряд!»

Он стоял голый, худой и жилистый с влажной салфеткой в руке.

— М-да… Пусть не год, а на оставшиеся тебе пять месяцев. Никого больше на заготовку не пошлёшь. Хоть вообще остановить…

— Кончатся запасы. Владимир Васильевич! Давайте я по-прежнему буду рубить через день. Хватит пока нам льда. А вы свяжитесь с Землёй, пусть они головы ломают. Мы — люди подневольные. С нас и спрос невелик.

— Свяжусь. Особым кодом, для чрезвычайных ситуаций. Хочешь что-то отцу передать? Депеша лично ему будет.

— Привет от сына. И просьба. Если примут решение подорвать «Засаду», чтоб скрыть находку в тайне, пусть не поминает лихом.

— Дурак ты, хоть и майор, — буркнул Ковалёнок, отправляясь к терминалу.

Глава 17

Гагарин был серьёзен и сосредоточен.

— Вы опять взволнованы, Юрий Алексеевич? После инфаркта нервничать вредно, даже если что-то не клеится с вашей любимой «Аэлитой».

Шкабардня встретил предшественника у дверей и проводил к креслу. Тот перед тем как сесть достал папку, из неё — единственный листок формата А4.

— С «Аэлитой» всё на редкость благополучно, Михаил Сергеевич. Стряслось нечто другое, возможно, ставящее марсианскую экспедицию на второе место по актуальности. Мой сын, осуществляя бурение льда около южного полюса Луны, случайно обнаружил объект, вероятно имеющий искусственное внеземное происхождение, — он протянул листок с донесением. — Кроме сына, о находке знает полковник Ковалёнок, он старший на станции, шифровальщик в ЦУПе и Береговой. Теперь и вы.

— Американцы могли перехватить?

— Наверняка перехватили. Но на расшифровку уйдут годы.

Генеральный перечитал текст дважды.

— Поправьте, если ошибусь. Объект находился подо льдом миллионы лет. Ничего не излучает. В чём срочность? Почему вы встревожены?

— На краю воронки этого кратера находится первая очередь лунной станции, отданная американцам. И там сейчас живут два астронавта. У них есть дроны на реактивной тяге для дистанционного обследования Луны. Ищут альтернативу, что построить свою заглубленную станцию, подобную нашей, около залежей льда.

— А ближайшие залежи…

— Там, где копается мой сын. Всего несколько километров.

Шкабардня задумался.

— Луна объявлена общей и неприватизируемой. Американцы, правда, дружно распродают участки на Луне частным владельцам, но не правительство, а частники-самозванцы.

— Пока действует правило, как у золотоискателей в романах Джека Лондона — кто пришёл первым и застолбил, того и жила.

— Какой рёв поднимут, когда узнают, что мы там скрыли!

От этого предположения Генеральный не озаботился, а, скорее получил удовольствие предвкушения.

— Ответим: пока сами не выяснили и не удостоверились, что артефакт искусственный и нечеловеческого происхождения, не гнали воздух. Вопрос в другом. У нас есть «лунный лифт» с Южмаша, ещё ни разу не летавший на Луну. Как бы ни было трудно и кровь из носу, надо срочно запулить его на лунную орбиту и посадить — прямо на крышу этого сооружения. На чём сидим, то — моё, все свободны, гуляйте лесом.

— Если на Луне больше не найдётся ничего подобного. Например — брошенного, но действующего звездолёта…

Гагарин не поддержал шутки.

— Тоже будем искать. Пусть даже ценой отсрочки «Аэлиты».

— Исключено! — взвился Шкабардня. — «Аэлита» — это и престиж, и политика, и идеология. Тем более если поругаемся с американцами из-за этого вашего булыжника. А если это… просто булыжник?

— Вполне может статься, что всего лишь фундамент какой-то утраченной установки. Никаких гарантий, что там сохранилось оборудование или ещё что-то ценное. Но мы выясним.

— Как?

Гагарин откинулся в кресле и закинул ногу за ногу.

— Аппарат понесёт на Луну оборудование для сканирования сооружения. Товарищ Ковалёнок исследовал сколы и предварительно установил, что стены артефакта однородные и созданы, вероятнее всего, плавлением местных пород. Вы читали, в рапорте указано. Георадар и сейсмографическое оборудование позволят его прощупать, не разрушая. Кроме того, я хочу отправить им мощную кислород-водородную горелку для испарения льда около объекта. Получится быстрее, чем механической рубкой, обнажить стены на всю глубину. Она не должна превышать десяти-пятнадцати метров.

— Всё это хорошо. Но вы подумали — на станции, кроме соседей-американцев, есть другие иностранцы. Кто сейчас?

— Болгарин и гражданин ФРГ. Убрать их срочно не выйдет.

— Та-ак… Остальные наши — надёжные?

— Все проверенные, Михаил Сергеевич. После инцидента с Ференцем Пушкашем на «Салют-12» всех кандидатов буквально рентгеном просвечиваем. Даже летавших.

— Постой… Его вычислила Ксения?

— Да.

— А сейчас Андрей нашёл артефакт. Юрий Алексеевич, от вашей семьи не спрятаться — не скрыться!

— Потому что мы — банда, — грустно пошутил Гагарин. — Давайте так, Михаил Сергеевич. Рад, что получил ваше понимание проблемы.

— А разве бывало иначе?

— Я создаю узкую группу по работе над проектом «Саркофаг». В полном объёме на Земле осведомлены только мы с вами, Береговой и в будущем Козлов, остальные исключительно выполняют команды.

— Утверждаю. А если там ничего нет?

Гагарин поднялся.

— Вполне вероятно. Или не было, или не сохранилось. В любом случае, событие эпохальное. Это пришельцы из иных миров или исчезнувшая высокоразвитая цивилизация Земли, не столь важно. Мы знаем, что человеческое сообщество — не уникальный носитель разума. Мы не одиноки! И мы когда-нибудь вольёмся в галактическое братство… Если не перебьём друг дружку раньше, сцепившись с американами.

Выйдя из Политбюро, Юрий Алексеевич велел везти себя в Звёздный, предупредив Берегового по телефону: никуда не сбегай. Туда же отправил Козлова, проигнорировав все его возражения о чрезвычайной занятости.

Оба сподвижника не проявили особого возбуждения.

— Может, это ошибка? — повторял Береговой. — Квадратная форма природе чужда, хоть не учёный, знаю. Но вдруг сказались какие-то неизвестные нам естественные силы? Согласен, нужно проверить, но без ажиотажа. Вон сколько шума возникало с пирамидами Египта, находили полости, кричали: при том уровне технологий невозможно, инопланетяне… Так никто и не доказал зелёных человечков.

— По уму следовало бы привлечь Александрова и Академию Наук, — вздохнул Гагарин. — Но как? Нам нечего им предоставить. Даже отколотые космонавтами образчики находятся на Луне. Объект не расчищен. Организовать видеотрансляцию, не привлекая внимание американцев невозможно. Отправить ксеноархеолога на Луну… В Академии их круглое число.

— Десять? — уточнил Береговой.

— Ноль. А если бы и имелись — сколько готовить его к полёту, готовить корабль? Американцы уже в кратере.

— Значит, отправляем одну «Энергию» из собираемых для Марса, — пришёл к неизбежному Козлов. — Задел ракет на другие пуски имеется, будем форсировать к марту.

За час определились, что именно полетит к Луне в этой беспрецедентно быстрой миссии, Береговой набросал регламент для космонавтов на станции, решив привлечь к операции всех, кроме немца. Как раз болгарину проще всего поручить слежку за самым неподконтрольным обитателем «Засады».

Запустив процесс, Гагарин двинул в ту часть ЦПК, где тренировалась марсианская группа, включая дочь. Спросил Титова, как идут дела.

Герман Степанович, за их подготовку ответственный, был совершенно спокоен за Харитонова, надёжного как весь гражданский флот (В. Высоцкий), но не скрывал беспокойства по поводу девушек.

— Слюнькова старается, жилы рвёт. Но не уверен, что она лучшая. Так и на госкомиссии скажу. Тем более, образование медицинское у неё не высшее, а среднее-специальное. Перед американами как-то неловко.

— Плевать на их мнение. Тем более, они дают диагностический комплекс, мне Ксения рассказывала. Всё равно, лечение назначать будем мы или Хьюстон. А ввести инъекцию из ампулы номер пять и мы с тобой сможем. Мухаммедова?

— Лучше. Она таджичка, а пробилась в люди в Узбекистане, где к таджикам, прямо скажем, сдержанное отношение. Серьёзная баба. Но таджичка.

— И что с того? Нерусская?

— Именно. Кто-то в Политбюро в последний момент…

— Не позволю! — в голосе Гагарина прорезалась откровенная злоба. — Вякнет кто — дам с ноги по шарам. Мало нам армяно-азербайджанских трений, так захотят Среднюю Азию раскачать? Гражданка СССР — и достаточно.

— Похоже, ты знаешь, Юра, от кого можно там ждать подляны.

— Знаю. Почти от любого. Власть развращает людей, даже лучших. Пора десятилетний лимит вводить и для членов Политбюро, не только Генерального секретаря. Допилим «Аэлиту», снова уйду — покажу пример.

— А на твоё место Гусакова? — хохотнул Титов.

— Да хоть бы и его. Что-то навредит, что-то украдёт, но не развалит. Ох, нашёл Андрюша тестюшку. Зато с его дочкой счастлив, терплю. Не они меня довели до инфаркта. Как Ксюха занимается?

— Не носила бы твою фамилию, её бы утвердили первой. Грамотная, самостоятельная, решительная. Но ты знаешь мнение: слишком много Гагариных. Может, пусть на Масютину фамилию поменяет?

— Не хочет. И говорит: дети тоже будут Гагарины. Саша дуется, но молчит.

— Спасибо моим дочкам, ни одна в космос не рвётся. Ты же волнуешься за своих?

— Ещё как.

— Вот! Помни, инфаркт — он не от чего-то одного. Накопилось. «Энергия» стала всего лишь последней каплей. Болело-то сердце и до неё, так?

— Всё ты знаешь.

— Юра, давай так. Я обещаю — на Марс твоя не полетит, чтобы не случилось. Не в это окно. В худшем случае поговорю с медиками, чтоб нарисовали ей воспаление плоскостопия, Алла Маратовна не откажет в помощи.

— Нет! Аллу и не думай привлекать. Она порой непредсказуема даже для меня. Лучше решай с начальством её института.

Затем Юрий Алексеевич прошёл к тренажёру, имитирующему одну половинку «карусельки» с постоянной силой тяжести. Там занимались мужчины. Харитонов вытянулся и отрапортовал по-военному. Переговорили, Гагарин пожелал руку каждому и пожелал успехов.

Павел догнал уходящего генерала и шепнул:

— Лучше бы мне Ксеньку дали в напарники. У нас взаимопонимание лучше, чем у брата с сестрой.

Гагарин вздрогнул. Сказал себе — стар становлюсь, на всё реагирую слишком непосредственно. Может — и правда пора на покой? Но дети не перестанут летать, и тревога за них никуда не денется.

— Паша, полетишь с той, кого дадут. Психологи подтвердили — у вас нормальная совместимость со всеми тремя женщинами, как и у них с вами. А американцев будешь терпеть, даже если возникнет желание пристрелить. Всё ясно?

— Есть!

— Свободен!

Ксению не стал отвлекать, с ней достаточно откровенный разговор случился ближе к Новому году. Как раз в «Известиях», в один день с сообщением в программе «Время», был опубликован репортаж спецкорреспондента Гусаковой об обнаружении на Луне строения, оставленного иной высокоразвитой цивилизацией. Этот газетный номер стал бестселлером номер один, позже расхватывались и другие газеты, перепечатавшие статью. Для Гагарина снятие секретности вылилось в нешуточную домашнюю головомойку. Подозревая неладное, он прихватил дочь в Звёздном и повёз в Серебряный Бор, полагая, что в её присутствии Алла придержит коней. Просчитался. Обе набросились на него, стоило лишь бросить газету на стол и раскрыть тайну, впервые столь агрессивно с летнего сердечного кризиса, раньше голос боялись повысить.

— Как ты мог! — причитала Алла Маратовна. — Такое скрыл… И Андрюша тоже хорош. Дней десять как с ним говорила. Ни полслова! За все выделенные три минуты: у меня всё нормально, как вы все, как Лариса с Юрочкой, пока.

— Свинёныш! — подтвердила Ксения.

— Девочки! Вы же обе — военные! Как же не понимаете: никто до определённого момента не должен был знать. Ни министр обороны, ни председатель КГБ.

— Я тебе не министр обороны, и он за тобой не замужем, — Алла от обиды отбросила любые доводы здравого смысла. — Артефакт инопланетян! И ты молчал…

— А что бы изменилось? Пустотелый кирпич.

— Кирпич? — теперь уже взвилась дочка. — Рассказывай, чего нет в ларискиной статье… Чёрт! Даже она узнала раньше.

— Хорошо. Расскажу. Конечно, Лариса не знает всего и, тем более, не имеет права публиковать некоторые подробности. Барышни! Растопим камин, с вас — грог и лимон. До этого не скажу ни слова.

Он стянул костюм-тройку и переоделся в тренировочный. Плеснул на дрова жидкость для розжига, какую-то смесь, результат космических технологий, не поступающую в продажу. Либо, как он подозревал, просто болтушку из лабораторных отходов.

Дрова занялись, грог поспел. Неторопливо потянув терпкую жидкость, Гагарин поставил стакан и вытащил из конверта цветное фото тринадцать на восемнадцать.

— Противоположная от входа стена. Американцы сегодня впервые зашли в саркофаг, этого не видели. И, конечно, в «Известиях» нет ни слова. Рисунок виден только в полной темноте, если подсвечивать сбоку.

Что там изображено — предполагай что угодно, напрягая воображение. Хаотическое с первого взгляда, но, скорее, подчинённое определённой гармонии нагромождение ломаных линий, многоугольников, эллипсов, дуг. В лучах фонаря отливает синим на тёмно-сером фоне стены.

— С остальных сторон…

— Абсолютно гладкая поверхность и никаких художеств. Шероховатости в пределах двух миллиметров. Точность геометрии и симметричность феноменальные, достижимы нашими технологиями только с лазерной обработкой. Толщина стен почти три метра, потолок сводчатый, выдержит посадку спускаемого аппарата в лунной гравитации массой в сотни тонн.

— Что вы собираетесь делать с находкой? — Ксения чуть успокоилась.

— Как ты уже поняла, это просто кирпич. Ни оборудования, ни материалов. Кроме высеченного на стене рисунка вообще ничего. Под ним — монолит, вероятно, из природных лунных пород. Поэтому объект «Саркофаг», как мы его называем, послужит помещением для следующей станции. Объём около десяти тысяч кубов, удобный вырез под шлюзовой портал. Идеальное качество стен, покроем герметом изнутри, но лишь для перестраховки. Толщина крыши достаточно защищает, фон практически нулевой — примерно как на «Засядько». Вокруг сплошной лёд. Подарок судьбы и инопланетного разума, экономящий нам миллиарды на колонизацию Луны.

— Вдруг это был чей-то храм? А мы там поставим промышленный аппарат для гидролиза, — задумчиво произнесла Алла.

— Храм инопланетных богов… Вспомнил старый анекдот. Сын-динозавр спрашивает папу-динозавра: папа, а бог есть? Тот отвечает: нет пока, люди ещё не появились и его не придумали.

Смеха у обеих женщин он не вызвал. Ксения усомнилась только, что американцы раньше не обнаружили возню около саркофага.

— Пробовали. Летал беспилотник. Ковалёнок как увидел, сразу приказал вырубить электропитание американской станции. Они запитаны от нашего генератора. Какие-то аварийные аккумуляторы у них есть, но, похоже, на телеуправление не хватило. Обождали четверть часа, он повисел-повисел, выработал ракетное топливо и грохнулся.

— Разбился? Я когда в Хьюстоне в сентябре стажировалась, они так гордились надёжностью!

— Не совсем разбился. Андрей на всякий пожарный его ещё кувалдой приложил. Потом погрузил на ровер и отвёз хозяевам: гайз, это не у вас что-то упало? Чтоб сами не шастали по кратеру и не искали.

— Узнаю брата. Ломать — не строить, — несправедливо упрекнула его Ксения. — Ну а американцы?

— Про аппарат если что-то и подозревают, то держат при себе. Что же касается саркофага, мы им честно показали: вот такая хрень. И поставили перед фактом: самую важную находку в истории человечества отдаём под заводик и склад. Русские варвары, что с нас возьмёшь? Не нравится, ищите сами, такие запросто ещё обнаружатся. Может, с какими-то сокровищами внутри, спрятанные подо льдом. Начнём разведку, запустим роботов со сканерами, площадь ледяных озёр большая, но это всё же не земная Антарктида. Уверен, американцы думают аналогично и скоро прилетят — щупать Луну с новой силой.

— Или нам просто повезло, — прикинула Алла. — Уж точно — повезло с сыном. Гагарин! Третьего Героя ему обеспечишь?

— Шкабардня обещал Героя Социалистического Труда. Правильно! Тут не риск и не героизм, а тяжкая работа, принесшая результат. Но — несправедливо.

— Почему? Юра, он же наш сын!

— Потому что у меня только две Звезды. Абыдна, да?

Алла шутливо шлёпнула его по плечу.

— Если так, почему спишь со мной, простым полковником-профессором? Без единой геройской звёздочки? Мезальянс, товарищ генерал-полковник!

— У тебя есть другие достоинства.

Удовлетворённая ответом, Алла Маратовна исчезла в направлении кухни, сопровождаемая Жулькой, а между отцом и дочерью произошёл разговор, один из секретных, даже маме — ни-ни.

— Береговой и Герман недовольны Ольгой. Ты смещаешься на ступеньку ближе к Марсу.

— Не рвусь. Честное слово, папа.

— Нажми на тормоз. Попросил бы забеременеть, но Саша на орбите.

— Да. Без него слегка неудобно будет. Рассказ про непорочное не прокатит.

Гагарин допил грог.

— Если по каким-то причинам не полетят Слюнькова и Мухаммедова, ты тоже не летишь. Отправим дублера Харитонова, и плевать на американские вопли. Ты чего?

— Да я знаю… И всё равно — шевелилась дурная надежда. Да, женщина всё равно сейчас не спустится на Марс. Но хотя бы облететь его, прикоснуться к самой главной пилотируемой миссии человечества! Знаешь, это немного горько. Мы вместе с пацанами тренируем посадку, работу в спускаемом аппарате, переход в МОК, стыковку с «Аэлитой», понимая, что нам ни при каком раскладе не светит. Ох уж вы, гендерные шовинисты!

— Ты не права. Миссис Мондейл настаивает, что мы должны в последний момент переиграть. На поверхность сойдут Паша и американская спейс-вумен.

— Тогда я бы ей все космы выдернула, пока вместе летим. От зависти. Правда, Слюнькова более травоядная, а Мухаммедова выдержанная. Шучу, конечно. Ну, ты понимаешь.

— Понимаю. Заканчиваем разговор. Твой полёт следующий. Или даже через один. Для поддержания квалификации сразу после отлёта «Аэлиты» временно переводишься в группу для орбитальных станций или на Луну — от трёх до шести месяцев, чтоб был год на восстановление к очередному марсианскому окну. Согласна?

— Конечно. Если не забеременею. Ты же не против?

— Насчёт беременности — нет, не против. Вон, Лариска снова написала рапорт — о восстановлении в ВВС и в отряде. Будете по очереди. Она в космосе порхает, вторая с детьми сидит.

Дочь обняла отца и на несколько секунд застыла, не двигаясь. Тот не возражал, понимая, что домашнее равновесие восстановлено.

А это дорогого стоит.

И про готовность уйти, уступив пост Гусакову или более достойному — таких много, Гагарин соврал. Космос — далеко не всегда стресс, риск, гонка и сплошные ЧП, в девяносто девяти процентов случаев всего лишь длительная и утомительная работа, до невозможности планомерная, любые срывы графика, «концепция изменилась» и «мы пойдём другим путём» неизменно влекут задержки в воплощении задуманного и удорожание проектов.

«Внимание мировой общественности», как пишут в газетах, приковано к лунной и марсианской программе, они зрелищные, даже — киношные. Но не менее важны перспективные направления, и там впереди человека идут межпланетные автоматические станции. От Солнца — гораздо дальше Марса. Поскольку скорость не столь критична, летят по самым экономичным и неторопливым траекториям с использованием гравитации попутных планет, экономят топливо для коррекции орбиты. Тут тоже идёт соревнование с американцами, но не только — к Сатурну отправился совместный с NASA аппарат, в пояс астероидов — собранный при участии Европейского космического агентства.

Порой кажется, что чем дальше уносятся плоды совместных усилий, тем ближе люди, остающиеся на Земле.

Глава 18

Спейс-шаттл «Атлантис» замер перед прыжком в чёрное небо — пуск был назначен на три часа двенадцать минут местного времени, когда майское небо ещё не начнёт светлеть.

Ксения Гагарина, одетая в скафандр, смотрела на непривычно ассиметричное сооружение со странной нашлёпкой огромного топливного бака. Ничего неожиданного не произошло, летела не она. Слюнькову Береговой сдвинул в хвост троицы ожидания — запасной. Зарина заняла место в «Атлантисе» вместе с Харитоновым, двумя американцами, членами миссии на Марс, и ещё четырьмя астронавтами для ротации на «Скайлэб-2». Челноки, перебранные едва ли не до последнего винтика, осуществили уже несколько рейсов на орбиту и два к Луне, не создав проблем, поэтому предложение NASA забросить четвёрку «попутной лошадью» на «Салют-12» к собранному и готовому комплексу «Аэлита» пришлось кстати. Шаттл обладал достаточным запасом топлива для орбитальных манёвров и перелёта к американской станции.

В общем, понятно: впервые граждане США ступят (точнее — заплывут) на борт крупнейшего советского орбитального сооружения, отчасти секретного, причём сразу в большом количестве, за всеми уследить трудно. Ради этого стоит сделать крюк. Конечно, Харитонов с Зариной обрадовались случаю сгонять на шаттле, куда более вместительном и просторном, бизнес-класс по сравнению с плацкартой в «сапсане». Советский корабль, освобождённый от пуска к «Салют-12», теперь стоял на незаправленной «Энергии-5» на стартовой площадке Восточного в ожидании старта к Луне.

Вокруг переминались и оживлённо болтали американцы. Молчал Киселёв, дублёр Харитонова. Буквально в нескольких сотнях метров, или, по-местному, в сотнях ярдов, за ограждением накопилась огромная толпа. Это не Байконур или Восточный, к которым ближе чем на десятки километров постороннему не подобраться, в том числе из соображений безопасности: обломок ракеты «башка попадет — совсем мёртвый будешь» («Джентльмены удачи»). Отлёт первых в истории человечества космонавтов-астронавтов на Марс, пусть внешне неотличимый от сотен других запусков челноков, рекламировался как небывалое шоу. На мыс Канаверал прикатили не только обитатели Флориды, но и жители других мест.

Они были вознаграждены небывалым зрелищем. В ночном небе вспыхнула звезда, разделившаяся на три, которые веером разлетелись в стороны.

— Слишком низко! — ахнул Киселёв. — Что там происходит?

Стоявший рядом сотрудник NASA схватил рацию, что-то прокричал на неё, переключил на приём. Из эфира неслась каша из голосов, нечленораздельных выкриков… В тревожном ожидании прошло около четверти часа. Он переключил радиостанцию на другую волну, прислушался и вдруг облегчённо сообщил: «ОК! The shuttle landed. Everything all right».

— Приземлился на шасси по-самолётному? Штатно? — не поверила Ксения. — Когда бы он успел совершить все маневры для захода на посадку?

— Одно понятно: на Марс не слетали ни мы, ни они, — грустно подытожил второй дублёр. — Пошли, распеленаемся.

Наутро их и спасённый экипаж челнока спецрейс NASA перенёс в Хьюстон на медобследование. В воздухе Харитонов, севший рядом с Ксенией, рассказал известные на тот момент подробности.

— Долбануло секунде на двадцатой после отрыва, может — двадцать пятой. Только-только перегрузка навалилась. Бам — и исчезла. Как я сейчас въезжаю, пилоты мигом, не советуясь с Хьюстоном, отделили и бустеры, и бак, тем самым спасли себя и нас всех. Потом выжигали гидразиновое топливо орбитальных двигателей перед посадкой на воду, в атмосфере спейс-шаттл — такой себе летун, до авиабазы не дотянул бы. Сели, глубоко он не нырнул, баки пустые, да и объём грузового отсека огромный, он не герметичный, но при закрытых створках так сразу не заполняется.

— Когда открыли люк, он был уже под водой? — прикинул Киселёв.

— Да, но выбрались быстро. Вот только у Зарины не надулся спасжилет, и она, как ни барахталась, пошла ко дну. Я за ней — мой мешает. Пришлось от него освободиться и — вниз. Уилл тоже нырнул. Там чернота… Просто повезло, что на Зарю натолкнулся.

Она кашляла.

— Состояние дурное. Будто в лёгких до сих пор вода. Не могу выхаркать.

— Главное, ты живая, мать. И первая советская женщина, прокатившаяся на американском спейс-шаттле, — утешила Ксения, положив ей руку на плечо.

Утешение не особо удалось. Таджичка была в американском халате. Собственное обмундирование, мокрое до нитки, летело в багаже. Личные мелочи, взятые на борт челнока, пропали и лежат где-то на дне Мексиканского залива. Ксения непроизвольно погладила выпуклость на комбинезоне, где в кармашке лежал всё тот же амулет — маленький гагаринский заяц.

В Хьюстоне провели сутки. На следующий день советскую четвёрку и американских астронавтов, отобранных для Марса, пригласил Джеймс Флетчер, администратор NASA. Кабинет его был велик как ангар для космической ракеты и украшен фотографиями главных достижений агентства. За спиной администратора, как водится, стоял американский флаг.

— Леди и джентльмены! Позвольте ещё раз выразить сожаление в связи со срывом полёта челнока «Атлантис» и поблагодарить за мужество и самообладание, позволившие избежать человеческих жертв. Мы связались с Госкосмосом СССР, господин Козлов подтвердил: русский корабль «сапсан» отвертикален вместе с ракетой-носителем о поддерживается в этом положении. Его подготовка к старту займёт не более восьми суток. Сократив время пребывания у русской станции «Салют-12» и длительность нахождения на Марсе, мы успеваем в это полётное окно. Господин Козлов уверяет, что оба беспилотных корабля — с автоматическими станциями для изучения поверхности и предназначенный для подъёма двух человек на орбиту — успешно движутся к намеченной цели. Русские настаивают на продолжении программы, иначе эффективность беспилотного оборудования ниже, и нет никакой уверенности, что собранный на орбите Земли комплекс сохранит готовность в течение двадцати шести месяцев. Но должен предупредить, любая спешка повышает риски. Поэтому я позволяю себе спросить: вы готовы лететь на Марс, стартовав с Земли на русской ракете?

— Да! Иес! — хором ответили советские и американские члены экипажа, Зарина выкрикнула настолько энергично, что снова закашлялась.

— О’кей. Иного от вас не ожидал, леди и джентльмены. Горжусь, что живу на одной с вами планете. Счастливого пути в Россию!

Администратор сиял лицом и пускал зайчики очками, эдакий человек-позитив. В СССР подобное проходило бы в напряжении, всё же на грани срыва оказалось грандиозное дело, уже схарчившее десятки миллиардов долларов и рублей, по покупательной способности они близки. Кроме материальных потерь — ещё и обман ожиданий едва ли не всего человечества. Кроме, быть может, самых диких уголков в джунглях, каждый на планете знает: мы летим на Марс!

Или не летим?

По крайней мере в СССР — несёмся точно, и Ксению с Павлом весьма обеспокоило то, что Зарина в Ил-62 продолжала покашливать.

В Москве у неё не обнаружили никаких особых отклонений, а вот уже на Восточном местные медики и Алла Маратовна, представлявшая Москву, взволновались всерьёз. Когда терапевт в очередной раз слушала ей лёгкие, Гагарина вышла из помещения медслужбы и разыскала дочь.

Опускался вечер. Было уже довольно тепло, хоть не сравнить с духотой Флориды и особенно Хьюстона. Вплотную к сооружениям космодрома подступал густой лес, он вырублен только вокруг стартовых площадок.

Подозвав Ксению, вытащила сигарету, её только что стрельнула у кого-то из санитаров, и нервно затянулась, прикурив от зажигалки. «Палочки здоровья» брала в рот крайне редко, лишь сильно волнуясь.

— Мама, что?

— Всё плохо. Я не подпишу ей годность к полёту.

— Почему⁈ Её же смотрели и в Штатах, и в Москве…

— Смотрели, да недосмотрели. Этот повторяющийся кашель — психосоматический, скорее всего. В лёгких чисто, я видела рентгеновский снимок. Думаю, что Зарина настолько испугалась, нахлебавшись воды, что воображает, будто в дыхательных путях есть остатки. При сильной психической нагрузке я не представляю, куда уедет её крыша, — она затянулась. — Нет, в столь ответственный полёт, надолго и без возможности досрочного возвращения её выпускать нельзя.

— Кто же будет решать?

Спрашивая, Ксения почувствовала нервную дрожь. Если не летит первый кандидат, то — дублёр. То есть она! На Марс!

— Решать будут Козлов и Береговой, их самолёт приземлится часа через два с половиной. Но фактически определим мы с тобой и сейчас. Слюнькову точно не успеют привести из Москвы, задерживать ради неё старт тоже нельзя. И без того времени впритык.

— Киселёв?

— Он в порядке, как и Паша. Но — принадлежит к худшей, то есть мужской половине человечества, что весьма расстроит уважаемую (не мной) миссис Мондейл. Для неё две женщины в экипаже — идефикс.

— Но они сами утопили «Атлантис»! И нанесли ущерб здоровью нашей кандидатке.

— Тогда почему не заменили на дублёршу? Я могу написать и тебе негодность. Но как это будет выглядеть в глазах «свободного мира»? Русский коммунистический сексизм.

— Мама, ты намекаешь…

Алла Маратовна отшвырнула недокуренную сигарету.

— Какого чёрта? Прямо говорю: дуй в стерильную зону! Хоть потом, наверно, я прокляну себя за эти слова.

В карантине полагается провести гораздо больше времени, чем осталось до старта. Но и так они прилетели на Восточный слишком поздно из-за допобследования в Москве. Ксения быстро обняла маму и бегом кинулась в медблок. Спешила не потому, что секунды на что-то влияли. Боялась струсить. Раз кому-либо из Гагариных запрещено третий раз подряд участвовать в самом историческом полёте, она всерьёз не воспринимала вероятность участия, даже когда потеснила Слюнькову. Замена космонавта дублёром менее чем за одиннадцать часов — из ряда вон выходящее событие, если вообще такое случалось. Морально не была готова. И мама это знала.

Дальнейшее было предсказуемо. Едва уснула часа на три, показалось — лишь сомкнула веки, и её сразу будят. Ещё один медосмотр, надевание скафандра, заветный заяц за пазухой… Мухаммедову тоже обрядили, как и Киселёва. По протоколу.

Последние объятия. Даже Козлов обхватил единственной рукой.

— Мама! Я тебя люблю. Передай папе, Андрею, Саше, Ларисе, Юрочке — я вас всех очень люблю!

Алла Маратовна отвернулась, скрывая слезу, она не к лицу суровому полковнику. Лоб перечеркнуло морщиной, состарившей сразу лет на десять.

— Вернёшься и сама им скажешь.

Пашка неподдельно радовался, что летит именно она. Американцы тоже не возражали, они вообще ко всем советским относились подчёркнуто ровно, показывая: если не лезть в личное пространство каждого, то проблем в коммуникации не случится.

Опустились в ложементы. Павел занял крайнее левое место, справа от Ксении лежала Урсула Джонс, темнолицая латиноска из южных штатов лет тридцати, вероятно — лесби, но не афиширующая свою принадлежность к меньшинствам. Справа расположился Уильям Уоррен, белый и массивный мужчина, Госкосмос наверняка бы забраковал такого претендента по массогабаритным основаниям. Но выбирали в NASA.

С самого начала, как, собственно, и ожидалось, миссия напоминала шоу, будто запуск осуществляется не для покорения Марса, а ради рейтинга транслирующих его американских телеканалов. Сыпались вопросы на двух языках, космонавты и астронавты отвечали тщательно заученными экспромтами. Урсула заверила, что её любимая еда — свежая и горячая пицца с кусочками тунца, но в космосе её не приготовить, и она просит, чтоб её ждали и встречали с этой пиццей, назвала марку производителя полуфабриката. Соответственно, продажи такой пиццы в Штатах не просто возрастут — взлетят.

— Мистер Харитонов? Канал Си-Би-Эс. Чтобы вы хотели — с чем вас встретить по возвращении?

«Точно не телекамерами Си-Би-Эс», — Ксения практически наверняка могла угадать мысли товарища, вслух вынужденного выражаться куда сдержаннее:

— Хочу просто обнять жену и деток. Клянусь, для меня это важнее пиццы.

Аккуратно так подколол Урсулу. Американцы просто хихикнут, советские оценят.

Наконец, трёп ни о чём прекратился, посыпались последние предстартовые проверки и рапорты, предстартовый отсчёт пошёл на последние секунды, зажигание, отрыв… И плавное движение, сначала как в лифте, потом с возрастающим давлением на грудь, но куда меньше, чем в центрифуге, где экипажи всегда раскручиваются с запасом.

— Жди нас, веди себя хорошо! — Паша как с живым существом попрощался с кораблём, остающимся у станции и рассчитанном на возвращение их четвёрки домой — отсеки «Аэлиты» лишены термоизоляции для входа в плотную атмосферу.

На орбите даже не перекусили, после стыковки по гибкой надувной кишке перебрались из «Салют-12» в «Аэлиту». Если американцы озадачивались каким-то шпионажем, то практически ничего не успели увидеть.

В марсианском корабле орудовали космонавты советской станции, обеспечивая предстартовую проверку. До выхода в расчётную точку на околоземной орбите, откуда начнётся прыжок на Марс, оставалось менее двух часов. Крайне редко в космосе что-либо делается со столь пожарной спешкой, но авария «Атлантиса» смешала планы, вынудив к чрезвычайщине.

Из иллюминатора «сапсана» было видно, насколько велико сооружение «Аэлиты»: сцепка из четырёх твердотопливных бустеров, затем ионный буксир, после него ступень для разгона к Земле на гидразиновом топливе и обитаемые отсеки — возвращаемый обратно, фактически модернизированный «сапсан», просторная «каруселька» для имитации тяготения, а также маленький двухместный спускаемый аппарат. Не слишком склонная к техническому анализу, Ксения понимала: столь сложная и многоэлементная конструкция создана не от хорошей жизни, а от дефицита мощности и недостатка запаса топлива ракетных двигателей. В идеале лучше бы один и тот же большой корабль, пусть лишённый возможности посадки на поверхность, крейсировал между Землёй и Марсом, отправляя на планету и принимая оттуда небольшие аппараты типа того же «сапсана». До изобретения двигателей с управляемой термоядерной реакцией и прямым истечением продуктов синтеза вряд ли реально.

Теперь Ксения делила каюту с Урсулой. Они закрепили сумки с личными вещами, не разбирая, и снова устроились в ложементах, причём долго возились с их настройкой — это были не жёсткие конструкции, рассчитанные на конкретного наездника, а регулируемые. На момент сборки «Аэлиты» окончательный состав экспедиции не был утверждён.

Через открытый переходной люк вплыл Павел, проверил, как устроилась женская половина экипажа.

— Всё в порядке? — он подмигнул. — Ничего особенного не происходит. Всего лишь летим на Марс!

— Это они летят, — с долей желчи ответила по-русски Урсула, когда чёрные носки командира скрылись за комингсом люка. — Мы лишь побываем рядом.

— Поговори с Биллом, может — уступит в последний момент. А не согласится, объяви, что он — белый расист и гендерный шовинист. Прогнётся.

Американка засмеялась.

— Ты преувеличиваешь наш культ политкорректности. Иначе президентом США обязательно бы избрали афроженщину из ЛГБТ и ВИЧ-инфицированную.

Разумеется, разговоры писались. Но сказанное по-русски не интересно американским каналам, а для советских СМИ шуточки про нетрадиционный секс вырежут с мясом.

Наконец, был запущен предстартовый отсчёт — второй раз за миссию, что необычно. И перегрузка была даже несколько выше, чем при взлёте с «Восточного», американские бустеры, самые мощные ракеты с РДТТ в истории человечества, на две минуты одарили Ксению, весившую всего 50 кг, четырьмя центнерами веса! Возможно, где-то полопаются мелкие сосуды, не страшно, всё четверо на борту — бывалые.

Когда отработали и отделились твердотопливные ускорители, тяга осталась только от ионного двигателя — слабого, но способного работать месяцами, ощущение тяготения практически исчезло. «Аэлита», набирая скорость, взяла курс на облёт Венеры.

Снова залетел в гости Павел.

— Ничего, что я не постучался? Командиру можно.

— Надеюсь, вы джентльмен и не злоупотребите властью, — в тон ему ответила Урсула. — Если я, бедная девушка, подвергнусь сексуальному домогательству, рядом нет полицейского, к кому обратиться за защитой!

— Спасибо, мисс, за идею. Обдумаю ваше предложение. Обдумал! Согласен, но, к сожалению, не выйдет. Скоро проведём последний сеанс связи с Землёй, и пора запускать вращение. Отсеки изолируются, и со мной останется только Билл. Хороший парень, но не в моём вкусе.

— Значит, придётся терпеть до обратного пути. Когда будем лежать неподвижно полтора месяца рядом, чего только не придёт в голову со скуки?

— Слышишь, Павел? Урсула тебе угрожает. А ты, подруга, не пугай его. Побоится возвращаться с Марса на «Аэлиту».

— Меня? Боится? — американка кокетливо подбоченилась. — Обычно парни жаловались на мою неприступность, а не наоборот.

Первые сутки в пути. Пока — шутки и шуточки, выше и ниже пояса. Что будет потом, когда, запертые в этой консервной банке, надоедят друг другу до чёртиков? Больше половины полёта лишённые связи с ЦУПом и Хьюстоном.

В Звёздном был Гагарин, и Ксения почувствовала теплоту, услышав голос отца.

— Ты не прибил маму, когда она, не посоветовавшись, запустила вашу дочь к Марсу?

— Она прекрасно знала мой ответ заранее: пусть летит. Да, рискованно. Да, опасно. Но ты — носительница самой громкой фамилии в СССР. Неужели отступим!

— Ни за что!

— Правильно. Заяц с тобой?

— Конечно.

— Тогда вернёшься. Мы все тебя ждём. Подвинься и пусти Пашу, хочу и его приободрить.

Она не прислушивалась к их разговору, тем более он вылился в деловой — о проверке систем корабля перед началом вращения. Естественно, мелкие неполадки произошли. ЦУП оценил их как не угрожающие безопасности полёта.

Дальше будет сложнее. На вращающемся космическом аппарате сложно направить антенну точно в сторону Земли. Чем дальше «Аэлита» уйдёт за орбиту Луны, а благодаря работе бустеров это случится намного быстрее, чем в миссиях к естественному спутнику, тем проблематичнее послать сигнал в нужном направлении или удержать чашу антенны приёмника.

В общем — без связи. Вчетвером, но одни. Общение только друг с другом или по проводу с членами экипажа в противоположной кабине.

К этому испытанию готовились, но на Земле — одно, в реальности всё могло обернуться иначе.

Именно иначе оно и произошло.

Глава 19

Третье приземление для Андрея произошло крайне необычно.

— Полковник Гагарин? Полковник госбезопасности Щукин, управление по городу Байконур. Вам и вашему экипажу нужно проследовать за мной.

— Сочту за честь, и спасибо за известие о звёздочке на погон. Но при всём желании не могу хотя бы встать.

Не лучше себя чувствовали остальные трое, они не нашли сил выбраться даже из спускаемого аппарата. Андрей выполз и выдохся.

Щукин махнул рукой парням в форме обслуги космодрома и с медицинскими шевронами, те быстро устроили прилетевших на носилки и растащили по микроавтобусам. Андрей отметил, что экипаж сразу разделили, полковник, а это довольно большая шишка для ГБ, поехал с ним.

— Мы арестованы? Или только госпитализированы?

— Второе. К вам никаких претензий нет, Андрей Юрьевич. К остальным тоже. Но история с инопланетным саркофагом наделала шума. Всплыло крушение американского беспилотника, приблизившегося к объекту до того, как мы их официально оповестили. Перед тем, как к вам четверым прорвутся журналисты, особенно иностранные, предстоит долгая беседа — что и как отвечать на их вопросы.

— С этим просто, товарищ Щукин. Эксклюзивные права на интервью со мной, во всяком случае, до допуска к моему телу широкой публики, принадлежат репортёру «Известий» Ларисе Евгеньевне Гусаковой, моей супруге. Текст интервью правит закреплённый за газетой сотрудник КГБ, затем что-то выбрасывает редактура. Неизвольте беспокоиться.

— Вы не понимаете, товарищ подполковник. Не вам решать, где и перед кем выступать. Вопрос слишком серьёзный и принял международный оборот. Осенью пройдут президентские выборы в США. Уолтер Мондейл — если не союзник, то самый благоприятный для нас кандидат. Он в огромной степени сделал ставку на космическое сотрудничество с СССР, теперь подвергается критике и даже осмеянию. Не догадываетесь — почему?

— Удивите.

— Вы первые обнаружили саркофаг, использовав, в том числе, американское оборудование.

— Трёхметровую трубу, пустую как барабан, пристыкованную к спускаемому аппарату «сапсана»?

— Но доставленную на Луну американским челноком, причём астронавты заплатили жизнью за этот полёт.

— Мне их смерть в упрёк? Я уговаривал дуру, уже устроившуюся рядом со мной, пошёл предстартовый отсчёт: лети с нами. Нет, начала ныть: хочу на шаттле. Знал бы — привязал её. Ловейкин остался и спасся. Хотя бы его вытащил.

— Знаю, — кивнул гэбист, тон его утратил былой напор и стал более человеческим. Вероятно, считая себя властителем судеб, на минуту забыл, кто перед ним лежит на носилках и чей это сын, теперь вспомнил, отчасти благодаря самоуверенному, хоть и слабому голосу космонавта. — Ещё раз, вас лично никто ни в чём не упрекает, в том числе американская сторона. Их больше всего интересует: когда вы обнаружили артефакт, сколько времени утаивали информацию.

— Ответ прост. Со дня, когда Ковалёнок перешёл на шифровки в донесениях для ЦУПа. Американцы не могли их не заметить.

— Но не расшифровали. Экипаж Ковалёнка подвергся беспрецедентному давлению, особенно командир и болгарский товарищ. Настолько, что их до сих пор приходится держать в изоляции. Не волнуйтесь: всего лишь в Звёздном городке, где и вам придётся какое-то время побыть невыездным. Хотя бы до возвращения марсианской экспедиции, она перебьёт в новостной повестке скандал с саркофагом.

— Что про них слышно?

— Про вашу сестру? Ничего. До выхода на парковочную орбиту Марса мы не ждём новостей. Нет связи. Хотя, возникни проблема, они имеют возможность остановить вращение корабля и сориентировать антенну на Землю. Так что по умолчанию считаем: там всё хорошо. Но это не точно. Ждём.

Какое-то время ехали молча. Андрей думал, что гэбиста даже могила не исправит. Он всегда не исключает самый хреновый путь развития ситуации. Подозревает всех. Работа такая. Вот бы Щеглова закинуть на «Салют-12», когда Ксения обнаружила следы порчи оборудования!

Но полковник был немолод, под метр восемьдесят и несколько упитанный. В аттестации, надо полагать, писали «в строевом отношении подтянут» и кривили душой.

Мама добралась до космонавтов только в госпитале Байконура. Если Восточный имел свои плюсы как стартовая площадка, то возвращались спускаемые аппараты по-прежнему в степи Казахстана, в нескольких километрах от городской черты, отсюда куда проще доставать людей, чем из тайги у Восточного. Да и здешний медицинский комплекс не особо уступает спецбольницам, обслуживающим высшее начальство.

— Как папа? Юрочка? Лариса? Сама как?

Андрей лежал на спине, всё ещё чувствующий раскатанным себя в блин гравитацией.

— Именно в таком порядке?

Алла Маратовна сунула ему термометр.

— Мамочка, я всех вас люблю. Тебя не меньше других, наверно — даже больше. Упс, про Жульку не спросил.

— Жулька лучше всех. И у других тоже порядок. Юрочка растёт — не узнаешь, толстун-большун-болтун! Только за Ксю сердце болит от странного предчувствия. Ненормально долго без связи, в десятках миллионов километров!

— На Луне тоже отрезан от дома… Когда сеансы связи с родными, всего не скажешь и не спросишь. Разговоры пишутся, десятки ушей слушают. Это как на людной площади через мегафон обсуждать что-то интимное.

— Ты попал, сынок. Моя коллега пишет диссертацию по психологии поведения в условиях частичной изоляции в длительных миссиях за пределами матушки-Земли. Прости, принесу тебя в жертву науке, будешь отвечать на вопросы.

— Лариса не взревнует?

— Нет, учёная дама моего возраста.

— Мама! Ты и в своём возрасте соблазнительна для любого мужчины! Да-да, верю, папе верна.

— Не дай бог подумал бы обратное!

Алла Маратовна заботливо поправила простыню, хоть в палате тепло, глянула на крохотные наручные часики и достала термометр.

— Тридцать шесть и шесть.

— А больничный дадут при тридцать семь и три? Отдай градусник, нужно ещё подержать.

Мама улыбнулась шутке из «Большой перемены».

— Неделю ты и так на больничном, по состоянию опорно-двигательного аппарата и сердечно-сосудистой системы. На самом деле, отдохни чуток. Папа тебе такую программу деятельности приготовил!

— Стоп-стоп-стоп, — Андрей сделал слабый протестующий жест рукой. — Мне КГБ велело втянуть башку в панцирь и не отсвечивать до возвращения Ксю.

— Если мнение твоего папы разойдётся с мнением КГБ, кто победит? Только наложен запрет на спонтанные интервью. С тобой постоянно вне Звёздного будут находится сотрудники или «девятки», или второго главка. Это их забота отгонять веником лишних. Скажи, эта штука на Луне — правда впечатляет?

— Была бы она на Земле и из обычного железобетона — ну будка и будка себе. А там, на безжизненном небесном теле, отлитая с миллиметровой точностью, выдержавшая десятки и сотни миллионов лет, точно не знает никто, это вообще сродни чуду. Мы с Ковалёнком смотрели на неё, щупали, откалывали куски и не верили глазам своим. А когда увидел резьбу на дальней стене… Поверь, фотки не передают эффекта. Я отключил приёмник, кромешная тишина, кроме собственного дыхания и шелеста вентилятора, темень, нарушаемая только ручным фонарём, подлунье, сотни миллионов лет заполненное льдом, и эти странные картины… Может, игра природных сил, но не верю, слишком всё упорядоченно. Происходящее в природе подчинено борьбе с энтропией, здесь ничего похожего.

Он откинулся на подушку, утомлённый долгим спичем.

— Не жалко, что там будет обычный завод по производству ракетного топлива?

— Нет. Неизвестные предшественники сэкономили нам миллиарды рублей. Зачем отказываться от подарка?

Ничего похожего, в чём-то даже возвышенно-романтичного, когда рассказывал маме об эффекте от увиденной картины, не звучало в его голосе во время интервью.

— Пьер Лавуазье, «Пари Тайм». Расскажите, какого числа вы обнаружили крышу саркофага.

— По памяти не скажу. Доложил полковнику Ковалёнку, он записал в журнал. Не хочу вводить вас в заблуждение.

— Но вы сразу поняли, что объект — искусственный?

— Конечно же — нет. Пока не вскрыли вход во внутренний объём, не исключал, что перед нами уникальный результат природного явления. Сейчас, конечно, склоняюсь к искусственному происхождению.

— Вы считаете, что саркофаг оставили инопланетяне? Или древняя цивилизация Земли?

— Месье, вы знаете ровно столько, сколько и я. Опубликованы фотографии и чертежи, результаты анализа материала. Вы вправе строить любые гипотезы, я же доверюсь мнению Академии наук СССР.

— Майкл Донахью, Би-Би-Си. Ваши ответы, как и ответы полковника Ковалёнка, выглядят, я бы сказал, скомкано. Словно вы не поражены открытием. Как вы на самом деле воспринимаете случившееся?

— Конечно, я был удивлён. Но посудите сами, рабочий день космонавта на станции имени Засядько расписан и заполнен до минуты. На мне, кроме всего прочего, лежало окончание лунных испытаний марсоходов, они продолжаются, несмотря на то, что аппараты, предназначенные для спуска на планету, уже приближаются к ней. Нарабатывается опыт, полезный для управления марсианскими машинами. На этом фоне открытие саркофага капитально усложнило мне жизнь — мы с парнями были вынуждены выкраивать лишние часы, выбирая вокруг него лёд, жертвуя временем на сон и отдых. Не буду врать, при всей научной ценности открытия предпочёл бы, чтоб оно состоялось не в мою лунную смену.

Полковник Щукин, стоявший за спинами журналистов в актовом зале госпиталя, одобрительно кивнул. Но Андрей уже был достаточно самостоятелен, чтобы самому отличать правильное от неправильного.

Ядовитые вопросы касались и крушения американского беспилотника.

— Да, помню. Как раз рубил лёд. Краем глаза увидел движение, думал — метеорит. Там черным-черно в тени стенки кратера, но полковник сказал: у американцев был сбой подачи энергии и оборвалась связь с беспилотником. Ещё одно отвлечение от работ. Я взял ровер и поехал, освещая путь фарой. В самом деле, лежит аппарат с надписями NASA и USA, ничуть не инопланетный. Забросил в ровер, когда возвращались к «Засядьке», сделал крюк — отвёз им. Наверно, починили. У них спросите.

— Что же явилось причиной отключения электроэнергии?

— Не ко мне вопрос. Я работал у саркофага. Ядерный реактор с генератором находится у станции.

Представители СМИ не скрывали разочарования, надеявшиеся узнать у первооткрывателя загадочного объекта новые подробности.

В подобное же препятствие упёрлась Лариса, когда супруг добрался домой и стихли самые первые и самые сильные восторги от воссоединения семьи, а на следующий день предстояло исполнить журналистский долг — составить вдвоём очередной захватывающий репортаж для «Известий», начинающийся в подвале первой полосы и захватывающий всю вторую.

Юрочка уснул, уложить спать днём давалось нелегко — слишком взбудоражен возвращением папы. Лариса на цыпочках вышла из детской, чтобы попасть в объятия мужа, отстранилась:

— Но-но! Ты не восстановился, чтоб столько сладкого сразу.

— Пообещай, что вечером…

— Хорошо. Но сейчас давай поработаем.

— У меня отпуск!

— А у меня нет. Садимся за стол дальше, чем ты сможешь до меня дотянуться. И думаем, что можем сказать о твоём полёте, не выходя за утверждение, что и твоя команда, и Ковалёнок со своими рассказали перед камерами выдали абсолютно всё.

Андрей задумался, подперев голову ладонью. Конечно, он уже достаточно пришёл в себя, чтоб голова держалась без подставки, но так лучше крутить в ней варианты.

— Давай сосредоточимся на эмоциях. Я тебе расскажу, а ты, мой Достоевский, опишешь. Так, чтоб у читателя шерсть на груди шевелилась.

— У читательниц нет шерсти на груди.

— Сама придумай — где. И так, южный полюс Луны. Совершенно адское место. В тени от стенок кратеров, они огромные, ещё называются лунными цирками, куда не попадает ни прямой солнечный свет, ни отражённый от Земли, царит вечный и кошмарный холод, порядка минус сто восемьдесят пять градусов по Цельсию. Ни один живой организм Земли его не выдержит. Но это температура лунной породы, но не пространства, её вообще нет как таковой, потому что нет и атмосферы, летают несколько считанных молекул на кубометр. То есть практически ничего. Термометр, как это ни смешно звучит, показывает температуру термометра, поскольку нет теплообмена. Если раскрыть стекло шлема скафандра и выпустить воздух, человек не погибнет мгновенно. Конечно, воздух выйдет, лёгкие перестанут получать кислород, и через короткое время начнётся удушье. Но глаза не вылетят из глазниц, как любили изображать в старой фантастике. Пятнадцать-двадцать секунд космонавт наверняка сохранит сознание и способность двигаться. На солнце стократ хуже, тоже из-за отсутствия воздуха. Поверхность оборудования нагревается кошмарно! Представь, один метр в тень — минус сто восемьдесят пять. Метр к солнцу — плюс восемьдесят пять! Перепад на одном метре! Об этом помнишь всегда, чувствуешь, насколько чужд и недобр этот мир человеку. Нас там никто не ждёт и ничем не поможет. Мы на Луне — силой мысли и воли, вопреки сопротивлению природы. Потому каждый шаг опасен. В таком напряжении живёшь полгода, привыкаешь к нему, но оно не отпускает.

— Да… записала. Ещё пару штрихов отсебячины, и получится… убедительно.

— Добавь к этому жёсткое космическое излучение, бомбардирующее космонавта ежесекундно во время работы в скафандре вне станции. Его не чувствуешь, но о нём знаешь. Возвращаясь в подлунный отсек, снимаешь скафандр и видишь, сколько хлебнул радиации. Конечно, она выводится, мы не выходим за грань, считающуюся безопасной… Тем не менее, там не просто враждебная среда за тонкой тканью скафандра, она проникает к телу ионизированными частицами.

— Впечатляюще…

— Брось, сама всё знаешь, я только перекручиваю общеизвестное в беллетристику. И вот среди внеземного безумия, тянущегося месяцами, вдруг обнаруживается нечто, вообще выходящее за рамки каких бы то ни было здравых представлений о действительности. Нас спрашивают: почему мы тотчас не сообщили американским партнёрам об открытии инопланетной постройки? Да и ЦУП узнал не сию секунду! Когда увидел подо льдом квадрат геометрически правильной формы, первая мысль: не схожу ли с ума от психической перегрузки. Ковалёнок, когда ему сказал, натурально заподозрил меня в том же. Лично проверил. И вот стоим с ним над саркофагом, оба в ахрене… Ну, ты подберёшь литературное слово. Оба не верим своим глазам. Потом подключился остальной состав «Засядьки», не буду же я один колупать лёд — подхвачу лучевую болезнь. Тем более нужно отыскивать и проверять испытуемые марсоходы, перевозить лёд на гидролизную установку, времени категорически не хватает. Занят постоянно, а стоит сделать паузу на минуту, чтоб передохнуть, и воображение улетает туда, к чёрному грёбаному квадрату Малевича, лишнее вычеркнешь, мысль бьётся как птица в клетке — это невероятный выверт природы или всё же то, во что невозможно поверить.

— А когда нашёл картину?

— Тоже не сразу. Уже и американцы побывали, облазили-обмерили, охренели не меньше нашего. И как-то под окончание смены… Не знаю, это предчувствие какое-то или интуиция, вдруг… не знаю как сказать. Ощущение, что из саркофага кто-то на меня смотрит. Жутко — до нервного поноса. Можешь написать, нервы шалят, воображение разыгралось, ведь каких-либо там излучений — ноль. Приборы регистрируют обычный фон, не более, чем в кладовке станции. А я готов побиться об заклад — там что-то есть. Душой чую.

— И ты выключил освещение.

— Так оно уже убрано было. Выключил вдобавок приёмник радиостанции, чтоб не отвлекал. И шагнул в непроглядный мрак.

— Воображал, что на тебя кто-то бросится из него?

Андрей сидел, откинувшись на стуле, и смотрел в пространство невидящим взглядом. Точнее — видящем, но не комнату, а странный подлунный склеп в своём недавнем прошлом.

— Казалось, что-то мелькает в темноте. Включил фонарь, готовый к чему угодно. Да — и к отражению нападения. Но… Только линии на стене. Они не только микрорельефные. Не знаю, как объяснят учёные, возможно, чем-то покрыты, отражая или преломляя свет видимого человеком спектра. Методом ненаучного тыка я выяснил, что картина видна только при освещении единственным точечным источником.

— У меня самой мурашки по коже!

Лариса исчёркала несколько листиков. Даже язык высунула как прилежная первоклашка на уроке чистописания.

— В общем, всё. Снова вызвали американов, те восхищались и кудахтали, бросились исследовать технику нанесения рисунка и остальные внутренние стены. Но я и так перебрал время вне станции… Больше ничего интересного.

— Да и рассказанного — более чем. Завтра включу персоналку и начну набирать текст. А пока Юрочка не проснулся… Иди ко мне!

Семейная идиллия, перемешанная с постоянными медобследованиями, продолжалась ещё недели две, после чего Андрея, как и предрекала мама, взял в оборот отец. Влепил без предисловий:

— Мне срочно нужна твоя помощь, сын. Знаю, отпуск не использовал, вам полагается поездка в Форос на реабилитацию и прочие нежности. Но мне некого больше просить.

Вообще, сам стиль общения, при котором Андрея забрала из Звёздного и привезла на Старую площадь цековская «волга» с гэбешной охраной, настраивал на то, что это скорее разговор не отца с сыном, а генерал-полковника с подполковником, родственные отношения лишь добавляли доверия.

— Я, конечно, рассчитывал на Крым. Но если надо…

— Не просто надо — необходимо.

— Слушаю.

— Ты сейчас сдашь экстерном выпускные в академии имени Жуковского и получишь второе высшее образование, аэрокосмическое инженерное. Неделя сроку, я позвоню им, чтоб собрали комиссию. Для будущих дел мне необходим инженер с профессиональным дипломом.

— За неделю подготовиться к госам⁈ Может, лучше сразу опять на Луну?

— На Луну очередь желающих. А на должность моего особо доверенного представителя — ты один.

Он не привёл аргумент «и не загоняй меня до инфаркта», но и так ясно — отец трудится на износ. Отказать в помощи — укоротить ему жизнь.

— Хорошо. Сегодня же обкладываюсь учебниками. А потом?

— Потом… «Аэлита» улетела, и если даже что-то пойдёт криво, я особо ни на что не повлияю, всё зависящее от меня сделано. Так что, несмотря на событие номер один — полёт на Марс, нужно бросить максимум сил на перспективные направления, несколько ущемлённые из-за марсианской и лунной программ. А я не могу.

— Что-то случилось?

— Случится! — Гагарин опёрся локтями на стол и обхватил голову. — Ты же знаешь, я возглавляю комиссию ЦК по межнациональным конфликтам. Почто сто процентов времени в ближайшие полгода уделю ей. Перед тем, как раскрою главный секрет, он такой, что даже Шкабардня не знает, спрошу ещё раз: ты со мной?

— Можно подумать, ты сомневался… — уловив, что взял не совсем нужный тон, Андрей поднялся: — Так точно, товарищ генерал-полковник авиации! Да, папа, я во всём с тобой.

— Садись и слушай. По прогнозам одного учёного из Академии наук и из некоторых источников… я назову их эзотерическими, но, тем не менее, заслуживающими внимания и доверия, к концу года в Армении произойдёт природный катаклизм. Страна ещё только переживает развод с СССР. Экономика провалилась, уровень жизни — тоже. Сейчас раздаются два громких голоса, одни критикуют нас, руководство Советского Союза, в дискриминации и создании невыносимых условий для населения Армении. Естественно, самые громкие крикуны сидят в Ереване, им подтявкивают из-за океана. Но есть и другое течение, активно поддерживаемое советской стороной, ты наверняка слышал: общественное объединение «Советская Армения», преимущественно из этнических армян, проживающих на территории остальных четырнадцати республик, включая Азербайджан.

— Ясно.

— Ничего тебе пока не ясно, слушай дальше. Как только грохнет, Армения окажется в западне. Зангезур мы перекрыли, да и толку от иранской границы мало — в контексте советско-иранской нефтяной сделки аятолла во всём пойдёт нам навстречу, тем более — против христианского народа. Турция, скажем прямо, это не та страна, где армянам рады. В беде они смогут рассчитывать только на нас. И мы придём на помощь, но одновременно должны продать армянам идею возвращения в СССР. Это будет такой урок, что с сепаратизмом покончим на десятилетия.

То, о чём говорил отец, больше похоже на тайные операции спецслужб с заговорами, провокациями и вообще крайне нечистоплотными методами борьбы, пусть необходимыми в глобальном плане, но крайне неприятно видеть вовлечённым в эту грязь родного человека. Андрей знал: отец далёк от абстрактного идеализма и ханжеского чистоплюйства, тем не менее, на сделки с совестью не идёт, выдерживая свой, порой специфический кодекс чести.

— Предупредить, отселить заранее из опасной зоны… Невозможно по политическим соображениям?

— Не только. Погибнут люди, много людей, и я сделал бы всё возможное, чтоб их уберечь. Но ситуация такова, что к моим предостережениям не прислушаются. Попытаюсь одно: организовать массовый вывоз на оздоровление детей, в тот же Египет. Через подставных лиц, чтоб «рука Москвы» не была заметна. А их родители обречены… Разумеется, примерно за неделю до дня Х президент Балаян получит официальное уведомление. Конечно, проигнорирует, объявив очередной московской провокацией. С ним же реки «говорят на армянском языке», а они ничего подобного не сказали. Потом произойдёт то, что произойдёт. Я буду наготове. А ты будешь моими глазами и ушами в Госкосмосе, предстоит носиться по всему Союзу от Южмаша до Восточного, контролировать десятки процессов.

— И принимать решения?

— Только готовить проекты от моего имени. Хочешь — таскай свою Ларису с собой, пусть «художественно освещает». Не смотри на меня волком, не люблю Гусаковых. Но твоя жена — талантлива, не отнять. За цикл репортажей о космосе обещаю выхлопотать ей какую-то госпремию. В двадцать шесть лет вроде бы рано, но я и сам в двадцать шесть многое успел. И ты — уже подполковник. Горжусь вами.

— Спасибо, папа. Перед тем, как я нырну в учебники, скажи, на какие направления обратить внимание?

— Бери бумагу и пиши. Выучишь и порвёшь, пора носить с собой секретный блокнот. Взял? Первое: на подходе первый космический пуск ракеты-носителя «Энергия-1» с кораблём «Орлан-1», пока беспилотный. Ты сам должен облазить корабль, оценить как опытный пилот, дать рекомендации по недостаткам.

— Понятно. Он чисто орбитальный или лунный?

— Правильный вопрос. Пока — чисто для полётов на орбиту Земли, но одновременно спроектированы и лунный, и марсианский вариант. Лунный предусматривает посадку на поверхность, а взлёт будет осуществляться с бустерами, заправленными кислородно-водородным топливом, к производству которого ты приложил руку, и возвращаемыми обратно на южный полюс. «Орлан» — это шаг к регулярным полётам на Луну с вывозом изотопа гелия на Землю.

— Ты говорил про Марс.

— Думаю, лихорадочные прыжки туда-обратно в период одного сближения уйдут в прошлое. Поскольку сила тяжести там выше, чем на Луне, прогнозируется, что человек нормально вынесет двух-трёхмесячный полёт туда, жизнь на планете около двух лет и возвращение в невесомости, без «карусельки» Козлова. «Орлан» тоже четырёхместный, только гораздо более просторный, чем «сапсан», в марсианской версии будет окружён топливным баком, служащим экраном от космического излучения.

— Ага… Значит, сооружения для колонизации Марса, в том числе оборудование для поиска и разложения воды — это пункт «два».

— Все пункты — номер один по значимости, сынок. Вот, посмотри.

Юрий Алексеевич передал ему папку, и пару минут в цековском кабинете висело молчание, пока отпрыск славной фамилии изучал эскизы марсианских сооружений. Эх, обнаружить бы там саркофаг! Госкосмос предполагал, раз уж всё так здорово получилось, повторить лунный опыт с доставкой ядерного реактора с электрогенератором и широкомасштабным бурением. Только расстояние несравнимо больше, с ним и цена каждого килограмма груза. Но, главное, всё это из области перспективных гипотез перетекало к выбору практических решений, в том числе уже на конец девяностого, в следующее сближение с Марсом. В январе девяносто третьего, если эти планы будут выполнены, можно начинать полноценную колонизацию и оставлять там людей на два года.

Андрей продолжал исписывать лист, перевернул на другую сторону. За каждой строчкой — миллиардные вложения, труд сотен тысяч инженеров-конструкторов, производственников, эксплуатационщиков… А Гагарин-старший не останавливался, диктовал задания по межпланетным станциям для полётов к малым планетам пояса астероидов, к спутникам Юпитера и Сатурна, с облётом газовых и ледяных гигантов, продолжая путь к поясу Койпера. Через пару десятков лет, возможно, и с посадкой на лёд Нептуна и Урана.

— Для всего этого и не только мне нужен устойчивый, развивающийся Советский Союз с эффективной экономикой и внутренней политической стабильностью, понимаешь? Всякая дурацкая американская фантастика, как люди ищут спасения в космосе, разрушив мир на Земле, это полная и откровенная чушь. Невозможно освоение космоса без прочной научно-технической базы здесь. Так же невозможно приносить благополучие землян в жертву космическим проектам, они должны, рано или поздно, нести полезную отдачу для каждого. Согласен, сын?

Тот кивнул, готовый подписаться под каждым словом. Конечно, нет никакой уверенности, что всё удастся в столь сжатые сроки. Но папа прав — нужно трудиться с полной отдачей, порой игнорируя Крым и Красное море. Они никуда не убегут.

Попутно продумал, как преподнести Ларисе новый жизненный поворот, открывающий для неё как журналистки небывалые возможности — стать главным популяризатором будущего советской космонавтики. Для человека мир в своей семье не менее важен, чем мир во всём мире.

Глава 20

Она словно выныривала из глубины, хватая за хвост проясняющееся и тут же ускользающее сознание. Вернулся слух, донёсший оживлённый и нервный разговор по-английски. Разобрав слова, Ксения похолодела. Урсула Джонс, её напарница по каюте в «карусельке» с земным тяготением, спорила с Уильямом Уорреном о дозе медикаментов для введения русских в искусственную кому.

Чуть приоткрыла глаз, одну щёлочку. Темнокожая астронавтка стояла спиной, лицом к терминалу связи, и отчаянно доказывала: Билл, ни в коем случае нельзя переборщить, это убьёт русских, и после восстановления связи никак не объяснить Звёздному и Хьюстону их молчание. Тот возражал: плевать, если умрут — так даже лучше. Выбросят тела в космос на орбите Марса, никто не установит причину смерти.

Американо-советская дружба в действии. Урсула согласилась на участие в заговоре по захвату корабля, но колебалась и не желала убийства русских коллег, в отличие от Уильяма, готового на всё ради заметания следов.

Мотив? Скорее всего — чтоб американский ботинок первым ступил на поверхность Марса. Любой ценой.

Тело слушалось плохо. Медикаменты рассчитаны на введение в кому как аварийный вариант — чтоб довести пациента до Земли, где он получит нормальную помощь. Быстрое восстановление двигательных функций никак не предусмотрено.

Сколько у неё времени, пока корабль не приблизится к Марсу? Тогда его вращение прекратится, обе половинки притянутся тросами к центру, откроется люк и Билл… Страшно подумать, Паша в полной его власти, а эта звёздно-полосатая сволочь, в отличие от Урсулы, ничуть не осторожничает с дозой.

И так, последние воспоминания относятся к пятьдесят восьмому дню полёта. Корабль приближался к Марсу, набрав расчётную скорость, ионный толкач был выключен для экономии активного вещества. Он перезапустится только в точке коррекции орбиты. Дальше… Дальше провал. Сколько времени пролежала? Насколько атрофировались мышцы?

Попробовала напрягать мускулы рук и ног. В голове окончательно прояснилось. Нестерпимо хотелось в туалет по малому — едва ли не на разрыв мочевого пузыря.

Урсула не привязала Ксению ничем, ограничившись поясным ремнём кресла. То есть ничто не мешает его отстегнуть, встать… А потом? Американка несколько старше, но физически подготовлена ничуть не хуже и многократно превосходит состоянием соперницу, только что очнувшуюся после медикаментозного обморока. При попытке напасть на неё шансов на победу — ноль.

В этот момент Билл дал подсказку, велев повторить дозу трёхдневной давности. Одновременно спустил с горы снежный ком событий.

Урсула шагнула к шкафчику с медицинским набором и начала возню. Наверняка наполняла шприц.

Ксения приготовилась. Руки-ноги слушаются, хоть не в полном тонусе. Шанс всего один. Не получится — смерть. И смерть для Павла. Повторить не удастся.

Закрыла глаза, постаралась расслабить веки, чтоб ресницы не дрожали. Успокоила дыхание. Сконцентрировалась.

Американка приближалась медленно. Явно колебалась. Пробормотала что-то вроде I’m so sorry, Sister.

А уж как мне жаль, «сестра», что ты идёшь меня убивать! Этот последний штрих как будто открыл какие-то внутренние клапана, из запасников организма хлынул поток злой энергии, готовый смести что угодно на своём пути. Ксения распахнула глаза, встретившись взглядом с Урсулой, и врезала американке костяшками пальцев по горлу, затем «вилочкой» — в глаза.

Та вряд ли ожидала, поглощённая собственными терзаниями, выронила шприц и с хрипом повалилась на пол, пытаясь протолкнуть воздух через трахею. Ксения встала, подобрала шприц и придавила американку коленом, вколов иглу в мышцу. Лишь только та смогла восстановить дыхание, надавила на поршень. Затем метнулась в туалет.

Билл изошёлся воплями по переговорке, силился узнать: что за шум и что происходит. Ксения села за терминал управления и только сейчас почувствовала слабость, адреналин схлынул, сложно даже рукой шевельнуть. Но пересилила себя.

Для начала вошла в командное меню главной ЭВМ управления «Аэлитой», ввела персональный код, молясь, чтоб американец не вырвал коды из Павла под пыткой. Отечественная электроника и отечественное программное обеспечение позволили предусмотреть кое-какие хитрости на крайний случай, хоть надеялись, что такой не наступит. Ещё как наступил!

Взяв управление на себя, полностью отключила клавиатуру мужской половинки, оставив одну лишь связь.

Далее не повторила ошибку, допущенную Урсулой, затащила её тело на кресло, примотала прочной лентой запястья и щиколотки к металлической основе.

Рот драло рашпилем — так хотелось пить. Глотнув воды, вернулась к терминалу. Первым делом запустила звукозапись переговоров, захватчики, ясное дело, её отключили.

— Хеллоу, Билл. Поскольку корабль снова под русским контролем, продолжаем по-русски.

— Щи-ит… Где Урсула?

— Спит сном младенца, получила дозу, предназначенную мне. Не бей по кнопкам, твой пульт превратился в кирпич. Дай мне Павла.

— Павел тоже спит.

— Не проблема. Введи ему препарат номер семнадцать, два кубика. Через две минуты приведи к терминалу.

— А если я откажусь?

— У меня Урсула в заложниках.

— Если я убью Павла, ты её прикончишь? — он коротко и злобно хохотнул.

Вопрос не понравился крайне. Ксения с ужасом почувствовала, что непоправимое, скорее всего, произошло. А на том конце длинных тросов — маньяк.

— Не её. Тебя! Отключу дистанционно вентиляцию и терморегуляцию.

— Не посмеешь, русская сука! Доберусь до тебя рано или поздно, всё равно без соединения отсеков не перейти в возвращаемый аппарат. Оторву тебе башку, русская бл…

Артикуляция чёткая. Записалось наверняка хорошо.

— Ты только что резко повысил вероятность кардинального решения. Давай договариваться. Я привожу в чувство её, ты — Павла. Дальше думаем что делать. О’кей?

Он не ответил, но Ксения принялась выполнять свою часть плана, набросанного весьма на скорую руку. Упомянутый препарат номер семнадцать скользнул по игле в вену астронавтки.

Та очнулась практически сразу, трепыхнулась, почувствовав крепость пут.

— Факинг щит! Мои глаза… Я практически ничего не вижу!

— Я бы тоже ничего не видела, если бы ты убила меня передозом препарата. Проморгайся и терпи.

Конечно, нужно оказать помощь. Из обоих глаз Урсулы катились слёзы, перемешанные с кровью, правый сильно распух. Но сейчас стоял первоочередной вопрос — выживания.

— Поговори со своим подельником. Если он не предъявит мне живого Павла Харитонова, я намерена принять самые жёсткие меры.

— Не надо! — стоны Урсулы чередовались с матерными проклятиями. — Мы не хотели никаких смертей! Только чтобы гражданин США первым ступил на Марс!

— Если Павел жив, больше никто не умрёт. Или у меня не будет иного выбора.

Американка несколько раз глубоко вздохнула, потом крикнула, чтоб её подельник хорошо разобрал каждое слово:

— Билл! Соглашайся на её условия.

Он промолчал. Потом прокричал по-английски: «жди, держись, я иду к тебе».

Пискнул сигнал тревоги, загорелся жёлтый, через несколько минут красный индикатор. В отсеке мужчин падало давление ниже критического. Не имея доступа к электронике корабля, Билл имел возможность открыть люк вручную.

Если надел скафандр только на себя, Павел мёртв. Понимая, что не хочет услышать ответ, всё же спросила:

— Ты убил Харитонова?

— Несчастный случай. Не рассчитал дозу.

— Тогда я беру скафандр. Урсула привязана, на неё не одеть. Попробуешь перебраться на нашу половину и открыть люк снаружи — убьёшь её.

— Нет, это ты её убьёшь! Развяжи и дай ей возможность одеться!

— Один ты не посадишь корабль на Марс. Разговоры, сам понимаешь, пишутся. В том числе на резервный носитель, тебе до него не добраться. Всё кончено, Билл. Сиди в своём модуле и пиши завещание. Блокирую вентиляцию.

Она отчаянно блефовала. Аппаратуру жизнеобеспечения дистанционно не остановить, конструктивно не предусмотрено. Даже без остановки вращения американец переберётся на их половинку — по шлангам, тросам, проводам. Вскроет люк, а в рукопашной с этим здоровяком не справится. Убьёт её столь же хладнокровно, как Харитонова.

Эх, Пашка, Пашка…

— Ксения! Заблокируй штурвальчик люка, — попросила Урсула. — Он грохнет нас обоих!

«Обеих», хотела поправить, но не стала терять времени и принялась откручивать рукоять тренажёра, чтоб вставить в штурвал. Справилась до того, как аппаратура корабля доложила об открытии внешнего люка второй части «карусельки». Космонавтка, теперь — командир экипажа, хоть и бунтующего, стала под иллюминатором на условной крыше, откуда просматривался противоположный отсек.

Люк открылся, и Ксения увидела продолговатый объект, замотанный в плёнку. От сильного толчка этот объект скользнул в сторону кормы, чтоб вскоре раствориться в вечной черноте. Вот и все похороны советского космонавта.

Комок подкатил к горлу.

Отец всегда выделял Пашу Харитонова из другого молодняка отряда космонавтов, доверял ему летать с Андреем, много раз приглашал домой в Серебряный Бор. Повторял: ему верю как самому себе. И вот, бездыханное тело в бескрайнем пространстве между Землёй и Марсом… Космонавт стремился в космос и здесь обрёл последнее пристанище. Но не из-за враждебной человеку среды, а из-за удара в спину.

Нанёсший его мерзавец сейчас примерялся, как вскарабкаться в сторону их с Урсулой отсека. Связь работала, он продолжал увещевать надеть скафандры обеим и впустить его внутрь — добровольно.

— Хорошо. Твоя взяла. Мне нужно сорок минут. Потом остановлю вращение. Пока подумай о гарантиях, которые мне дашь, что сохранишь жизнь. Я согласна на вариант — Урсула остаётся на орбите, мы вместе идём на Марс.

Про вращение сказала неспроста. На крыше отсека ощущение тяжести практически равно земному. Чем ближе к центру вращения — тем меньше. Билл весит килограмм восемьдесят, массивный ранцевый скафандр для работы на Марсе — больше пятидесяти. То есть первые метры дадутся ему весьма не просто.

Ксения не взяла скафандр, а склонилась над терминалом управления. И пока выключила радиообмен.

— Что происходит? — взволновалась Урсула.

— Спасаю нам жизни. Для начала запустила двигатели вращения. Твой урод-соотечественник в скафандре весит более ста тридцати кило, в фунты переведи сама. При ускорении свободного падения в полтора «жэ» получится под двести, уже никаким чудом не перелезет к центру. При двух просто распластается по крыше отсека.

Работать на клавиатуре стало труднее — даже просто держать руку на весу. Топлива хватит на пару раскруток-остановок, но резерв не бесконечен.

Американец обнаружил подвох. Лёжа на крыше отсека, он начал движение к открытому люку перекатом и ползком. Ранец мешал преодолеть жалкие пару метров одним рывком.

— Что ты делаешь? — спросила Урсула.

— Убиваю. Сброс воздуха блокирован, пока датчик показывает открытие люка. Ввожу состояние аварийной разгерметизации, обходя этот запрет… Готово! Сейчас ветер свищет из люка, только Билл его не видит.

Килограммы бесценного воздуха, с колоссальными затратами доставленного к Марсу, уносились в вакуум. Когда американец, наконец, задраил свой люк изнутри, баллоны опустели. У него остались только литры в ранце — на два или два с половиной часа.

Гагарина легла на пол под иллюминатором, не спуская глаз с крышки люка.

— Ты так хладнокровно… Ксения! Его ещё можно спасти!

— Чтобы он прикончил нас? Меня — сразу или бросив на Марсе, тебя позже как ненужную свидетельницу его преступлений. Ладно, если хочешь — объясняйся с ним.

Встала на колени, перещёлкнула тумблер, впустив в отсек ругань астронавта, обнаружившего, что остался без запасов воздуха.

— Довольны? — он снова говорил по-русски, теперь ради Ксении, а не соотечественницы. — Я сейчас доберусь к спускаемому аппарату. Там заправлю баллоны. В нём есть инструменты, даже плазменный резак. Прощайтесь, что ли.

— Ксения! Придумай что-нибудь! Он обезумел!

— Только безумец попробует ползти по тросу, удерживая руками четверть тонны. Даже если от этого зависит спасение жизни.

Американец не сдался, снова вышел из отсека, вцепился в трос и каким-то невероятным усилием преодолел метра два. Потом упал и затих.

— Всё равно придётся одеть скафандры и выйти к нему.

Ксения думала вспылить от непостоянства Урсулы в диапазоне от панических «убьёт нас» и «обезумел» до миндальничания с просьбой спасти и не убивать. Но та добавила:

— Не о нём я забочусь! Если тело останется около люка, мы не соединим отсеки!

Гражданам Соединённых Штатов не отказать в рациональности мышления.

— Ты права. Похоже, Урсула, мы остались без мужского общества.

— Слава богу. Он угрожал мне! Я ввела тебе инъекцию, потому что боялась его!

— Но так как разговоры не писались, не проверю. Значит, не поверю.

Ксения достала медицинский комплект и принялась обрабатывать глаза американки.

— Левый глаз в порядке. Небольшая травма глазного яблока и века. Что делать с правым, не знаю. Имеешь шанс лишиться его. Пока наложу противовоспалительную мазь и введу укол.

— Зачем ты так… Я не хотела тебя убивать.

— Но убила бы. Сама или по приказу мистера Уоррена, мне не столь важно. Горло болит?

— Болит. Ты как копытом…

— Ещё раз назовёшь мои руки копытами, отправлю к Биллу в компанию. Может, не тянуть, сразу отправить? Пока ты жива, я не в безопасности.

— Ты имеешь право так обо мне думать. Но мы хотели как лучше! Вы, русские, первые на орбите, вы первые на Луне. Почему⁈ Это же дико несправедливо. И я согласилась подыграть ему только после обещания: никто из вас не пострадает. На меня как на медика возлагалось сочинить, почему вас обоих пришлось отправить в сон.

— И кто бы поверил?

— А пусть — никто! Вернулись домой, русские тоже молодцы, Марс достигнут на русской ракете, вы с Павлом совершили облёт, тоже почётно. Но первым шагнул на поверхность Марса гражданин Соединённых Штатов Уильям Уоррен! Он же установил там звёздно-полосатый флаг. А красный со звездой? Упс, забыл. Всё равно — мы герои.

— Наивно. Глупо.

— Возможно. А что нам оставалось? Ксения, всё кончилось. Нам не нужно ссориться. Развяжи меня!

— Не могу без приказа ЦУП. Ситуация чрезвычайная.

Американка попыталась плечом стереть слезу с кровью и сукровицей, текущую из правого глаза.

— Понимаю. Но до остановки вращения восемь дней!

— Да. Всего лишь восемь. Мы подлетаем. С остановом вращения и выходом в космос мне придётся поторопиться. Думаю, снова придётся вырубить тебя инъекцией, иначе не одеть скафандр.

— Я — сама!

— Не верю. И не имею права рисковать. А стравить давление и выйти в космос мне необходимо, чтоб закрыть люк второго отсека. И, как ты правильно заметила, столкнуть падаль с крыши.

— Точно — не развяжешь?

— Нет. Обещаю спустить тебе штаны и вложить памперс. Но если хорошо будешь себя вести. Начнёшь кони кидать — лежи в старом памперсе. После того, что вы натворили с Уильямом, на доброе отношение не рассчитывай.

Через семь суток после этого разговора Гагарина привела угрозу в исполнение. Дозу препарата ввела минимальную, гарантирующую от силы несколько часов забытья темнокожей астронавтки. Когда вращение замедлилось, и её тело стало весить килограмм десять, запихнула свою несостоявшуюся убийцу в скафандр и снова связала. Проверила герметичность обеих скафандров, после чего включила откачку воздуха.

Билл не обнаружился ни около люка, ни где-то ещё. Вероятно, при включении двигателя коррекции либо замедления вращения соскользнул и отправился в бесконечное путешествие.

Чувствовала ли себя Ксения убийцей, ощущала терзания совести? Странно, но нет. Когда Пушкаш на её глазах отсоединил шланги и прыгнул к Земле, принимая мучительную смерть, изжарившись заживо, была потрясена, сейчас куда в меньшей степени. Сделала свою работу, спасла корабль, себя и Урсулу. Исполнила долг. А что он столь неприятен — не кондитером же работает.

Когда обе половинки сомкнулись, восстановила давление и во второй части корабля. Подняла стекло в шлеме пленницы и растормошила её.

— Жива? Могу отселить тебя на место Уоррена, переход открыт.

— Не оставляй меня одну!

— Кстати, у тебя на правом глазу опухоль чуть меньше. Ты — живучая, сволочь. Не дёргайся!

Ксения заложила ей под веко свежую глазную мазь.

— Спасибо…

— Чувствуешь, невесомость полная? Через сутки последняя коррекция перед отделением спускаемого. До того я свяжусь с ЦУПом, пусть решают, что делать с тобой.

— Например?

— Хочешь — лети к поверхности. Одна. Будешь первым землянином на Марсе, правда — мёртвым. А я делаю облёт и задаю курс к Земле. Счастливо оставаться.

— Ксения! Не шути так, я же знаю — ты несерьёзно.

— Да. Но после совершённого вами во мне не осталось ни капли доброты. Ни к тебе, ни к вашим траханым Соединённым Штатам. Когда весь мир узнает правду… Думаю, даже ближайшие союзники США ухудшат отношения. Никто не поверит, что ваша выходка обошлась без прямого приказа от администрации Белого дома.

— Ты что! — она попыталась привстать, но завязки на руках не позволили. — Билл — сам!

— Это он тебе сказал? И ты поверила? Дурочка наивная.

Как только параболическая антенна точно поймала Землю, Ксения отправила короткое сообщение, а потом в эфир понеслась запись последних часов жизни Билла — с его признанием в убийстве Харитонова, якобы по неосторожности, и с угрозами убить Ксению с Урсулой. Затем собственное заявление Гагариной об усмирении бунта на корабле методом казни зачинщика.

— Считаю, что у экспедиции «Аэлита» есть два варианта продолжения. Я переправляю мисс Джонс в возвращаемый корабль, перехожу в него сама, отстыкую «карусель» и спускаемый марсианский аппарат, после облёта Марса стартую к Земле. Второй вариант более рискованный. Оставив мисс Джонс в бесчувственном состоянии на орбите, одна опускаюсь на Марс, собираю образцы грунта, взлетаю на МОК и перехожу на «Аэлиту», — вздохнула и вколотила: — Жду приказа до прохождения контрольных точек или будувынуждена принять решения сама.

Пока с Земли шли только короткие импульсы вроде «пип-пип» с первого спутника в пятьдесят седьмом, позволяющие точно ориентировать направленную антенну. На получение ответа требуется не менее часа — на прохождение сигнала в обе стороны, летящего с черепашьей световой скоростью, и совещание в ЦУПе, вызванное выходом на связь «Аэлиты» на сутки ранее намеченного, а также шокирующей новостью об американских повстанцах.

Не теряя времени, Ксения дала команду установить связь с двумя советскими беспилотными кораблями. Один должен был прибыть полмесяца назад и запустить сбор образцов роботами. Второй нёс ракету МОК для подъёма с Марса.

И хоть на их борту не было ни единого живого существа, ответы пришли, словно рукой помахал добрый знакомый: всё в порядке! Автоматические станции уже собирали пробы грунта, ракета, призванная вернуть землян на орбиту, приближалась к плотным (по марсианским меркам) слоям атмосферы для торможения и выхода на посадочную траекторию.

Решимость осуществить вариант с посадкой окрепла.

Через три часа пришло сообщение с Земли. Сначала, вот уж что сложно было ожидать, прозвучал проникновенный спич президента США Уолтера Мондейла, увещевавшего соотечественницу не делать глупостей и во всём слушаться русскую партнёршу, а потом возвращаться домой, обещал понимание и гуманное отношение при разбирательстве инцидента. Затем минут десять рыдала в микрофон миссис Мондейл, она нашла какие-то слова, упавшие точно в американскую душу, Ксения не услышала ничего особенного, но Урсула так залилась слезами, что казалось, будто её снова кто-то ударил в глаза вытянутыми пальцами.

Третьим говорил отец, наплевав на все кодовые слова и позывные, как это только что сделала американская чета, только был крайне немногословен.

— Дочка! От тебя одной зависит, чем закончится эта экспедиция. Ты спасла корабль и оставшийся экипаж. Я уверен, ты и далее примешь правильное решение, поддержу любое. Люблю тебя и очень жду на Земле. Не рискуй понапрасну.

«Не рискуй понапрасну» не означает — не рискуй вообще. Намёк понятен. По программе экспедиции Ксения остаётся на корабле, кружащем вокруг Марса по эллиптической орбите и вручную контролирует операции по стыковке со стороны «Аэлиты», хоть активным в сближении является МОК с двумя человеками на борту — космонавтом и астронавтом.

Но они мертвы. Планы полетели к чёрту.

Если зарёванная Урсула и правда послушается мистера и миски Мондейл, с точки зрения контроля за техникой разумнее всего её распеленать и оставить в сознанке — дежурить за пультами управления. Но что ей мешает сотворить пакость, сорвать стыковку, буркнуть очередное I’m so sorry и убедить ЦУП с Хьюстоном вернуть её на Землю одну? Кто же будет судить единственную выжившую «героиню» миссии на Марс?

Вариант — оставить её обколотым овощем или просто связанной — тоже заслуживает внимания. Но есть одна тонкость. Угадать одну инъекцию, чтоб гарантированно продержала в отрубе дней десять, и не убить, сложно. Оставить с примотанными руками-ногами, обеспечив питьём и питанием из тубы с бульоном… Если что-то не так, тоже запросто погибнет, и две американских смерти от рук советской космонавтки, тем более Урсула больше не несла прямой угрозы жизни Ксении, выпадают из нормального развития ситуации.

А вот если она сама потопчется ножками по красным пескам, то будет на виду. Стимул вернуться национальной героиней, а не изгоем, тоже кое-чего значит.

Контроль за системами оставленного на орбите комплекса возможен и по радио, с борта МОК. Хуже, но за неимением лучшего — сгодится. Зря, что ли, обе дамы тренировали на Земле выполнение «мужских» задач, страхуясь, чтоб в случае нештатной ситуации одна из них подменила Уильяма или Павла? А выходит — надо обоих.

Взвесив все «за» и «против», Ксения разрезала завязки на руках и ногах Урсулы, подхватила обрывки, норовившие улететь в невесомости.

— Готовься, гадина, и благодари своего бога за моё милосердие. Спускаемся на Марс вдвоём.

Глава 21 Эпилог

Связь с Землёй устойчиво работала на всём пути назад. После возвращения с Марса на орбиту экипаж избавился от ненужных ступеней и произвёл перестыковку, в результате которой сопла гидразинового двигателя оказались в задней части конструкции. Ирония судьбы, первая ступень межконтинентальной баллистической ракеты, предназначенной нести термоядерную боеголовку на Нью-Йорк или Вашингтон, спасала жизнь американской гражданке, увозя ей подальше от негостеприимного и смертельно опасного Марса.

Ракета-бустер отработала положенные минуты и отделилась, в ход снова пошёл ионный двигатель, выбрасывая остаток активного вещества, рассчитанного только на дорогу домой. Ускорение от его действия чувствовалось сильнее, он толкал в разы меньший груз, чем к Марсу. Двум женщинам остались запасы, рассчитанные на четверых.

Полтора месяца они слышали увещевания — как вести себя перед телекамерами, что говорить репортёрам, о чём умолчать даже в разговорах с самыми близкими. Перед ноябрьскими выборами восемьдесят восьмого года президент-демократ Мондейл даже в страшном сне не мог вообразить масштаб катастрофы, если избиратели узнают о кошмарном ЧП в ходе советско-американского проекта, на который команда Мондейла возлагала особые надежды. Собственно, это был один из ключевых козырей для агитации.

Ксения Гагарина, сама предложившая американской астронавтке уместиться вдвоём на ступеньке лестницы спускаемого марсианского аппарата и, взявшись за руки, одновременно спрыгнуть на песок, чтоб их ступни одновременно коснулись поверхности, стала самым популярным неамериканцем в США за последние десятилетия. Наверно, затмила славу сразу всех четырёх «Битлз», вместе взятых.

Трагическая гибель двух мужчин преподносилась как результат технической неисправности, советская сторона продавила уточнение — из-за нарушения правил эксплуатации американским гражданином, поскольку иначе падала тень на репутацию продукции предприятий Госкосмоса СССР.

Ксения обещала выполнить все эти вводные, понимая, что за уступками с советской стороны кроются унизительные для американцев жертвы, возможно — с финансовыми потерями. Как минимум, отец распорядился забрать аппарат «Авиценна», заверив, что производственная документация и программное обеспечение отданы Хьюстоном в безраздельное пользование с правом копирования и массового применения. Павла ничем не вернёшь и никем не заменишь. «Авиценна» хоть кому-то спасёт жизнь.

И медицинский прибор — наверняка не единственный предмет торга. Как минимум, списался многомиллиардный долг за ленд-лиз в годы Второй мировой, и ещё, и ещё, а также… И Гагарин-старший, и Шкабардня — не те люди, что разменяются на мелочи.

За долгие недели обитания в двух небольших по вместительности отсеках две женщины много раз обсуждали, что их ждёт. Урсула отчаянно трусила, что её из ранга национальной героини однажды опустят до роли пособницы убийцы. Уж она-то больше чем кто-либо имела заинтересованность держать рот на замке.

— Не верю, что правда не просочится, — однажды огорошила её Ксения. — Представь, столько переговоров по незащищённым каналам. Я понимаю, обычным приёмником «ВЭФ-Спидола» нашу передачу не поймать. Но ведь любители перехватывают сообщения с орбитальных станций практически ежедневно! У них это распространённое развлечение типа хулиганства — слушать не предназначенное для их ушей.

— А ещё столько людей посвящено — и у вас в Звёздном, и у нас в Хьюстоне, — вторила американка. — Кошмар! Как представлю себя перед сенатской комиссией…

— Проси политического убежища в СССР. Кроме шуток, если в Америке совсем прижмёт. Попрошу папу — он за день протолкнёт и уладит формальности. Получишь однокомнатную квартиру в Люберцах и персональный «жигуль». Красота!

Немного пожившая в СССР, Урсула хорошо представляла ценность этих материальных благ. Американские астронавты жили, мягко говоря, много лучше.

— Меня подруга ждёт в США. Я её не оставлю, она не оставит мать.

— Просто подруга?

— Любимый человек. Не изменила бы ей даже с тобой. Мужчины меня не интересуют. Попадались одни уроды, пока не опротивели совсем. Один Билл чего стоит!

— Полегче. Я — замужем, и один ноготь моего мужа мне дороже всего вашего корпуса астронавтов.

— Знаю. Завидую. Мне нормальных не встретилось. С женщинами… иначе. Поэтому, кстати, не всадила тебе сразу четыре кубика, как требовал Уоррен. Ты же — женщина!

Вот истинное торжество феминизма и женской солидарности: мужики погибли, женщины как-то договорились между собой и сумели отметиться на Марсе, миссис Джоан Мондейл вправе быть довольной.

Президентские выборы намечались вскоре после того, когда их корабль, очень небольшая часть от стартовавшего к Марсу комплекса, причалил к «Салют-12». Космонавты тискали обеих от души и радостно, Урсула уверилась, что никто на борту не в курсе щекотливых подробностей.

Две женщины перебрались на «сапсан», с которого и начался их марсианский вояж, загрузили контейнеры с марсианским грунтом, после чего благополучно приземлились в Казахстане, где их ждал сюрприз, вряд ли относящийся к приятным. Даже советские телеканалы уделили ему много эфирного времени, американские и вообще западные, наверно, вообще заполнили половину новостных блоков.

Оказывается, некий любитель из штата Огайо, купивший заброшенный радар ВВС США и приспособивший его для приёма сигналов из космоса, перехватил изрядную часть радиообмена «Аэлиты» с ЦУПом. Он надеялся первым засечь радиоволны с самого удалённого от Земли пилотируемого корабля, такой своего рода спорт. Магнитофон включился на запись во время трансляции разговоров с Биллом и Урсулой, из которых причина смерти Харитонова и попытка захвата корабля американцами проступили со всей очевидностью. Когда предприимчивый малый перевёл русскоязычную часть общения, он понял, что к нему в руки попала информационная бомба. Разумеется, связь рвалась, когда Земля поворачивалась к Марсу не тем боком. Не слышал он и ответов из ЦУПа. Тем не менее, дождался официального заявления Уолтера Мондейла о «героическом поступке» астронавта на боевом посту, «ценой жизни спасшего экспедицию», и немедленно продал записи предвыборному штабу республиканцев, окупив расходы на аппаратуру в тысячи раз.

Пока «сапсан» с двумя женщинами снижался, республиканцы непосредственно перед голосованием и якобы через независимые СМИ взорвали марсианскую заготовку. Дело даже не в том, что американец совершил преступление, это почти в порядке вещей, а что президент самой демократической и честной державы в мире соврал избирателям в прямом эфире!

Нет, врут, конечно, все их президенты. Часто и нагло. Но попадаться нельзя! Тем более столь постыдно и ровно накануне открытия избирательных участков.

Мондейл продул, уступив конкурентам примерно полтора процента голосов выборщиков. Это Ксения и Урсула узнали, находясь в госпитале на Байконуре. С американкой персонал, а телевизор смотрели все, продолжал обращался вежливо, в то же время не скрывая ненависти во взглядах. Не из-за выборов — из-за убийства на борту «Аэлиты». Затравленная лесби утром после оглашения предварительных результатов пробралась в палату к Гагариной и расплакалась: и как я могу просить убежища в стране, где меня готовы разорвать?

— В чём проблема? Пару месяцев практики, и избавишься от акцента. Папа поможет выправить тебе паспорт, будешь, например, Фрося Бурундукова с Тамбовщины, дочь доярки и тракториста. А что тёмная… ну, загораешь хорошо.

Через час в Байконуре сел спецрейс из Москвы. В больницу ввалилась целая толпа посетителей — в неурочное время и в слишком большом составе, только никто бы их не посмел остановить, поскольку впереди процессии шагал небольшой, но очень известный человек в форме генерал-полковника авиации под руку с женой, высокой, стройной и привлекательной, несмотря на возраст за пятьдесят. Муж Ксении, покорительницы Марса, тащил огромный букет цветов. Тут был и её брат, конечно — с женой и ребёнком, маленького Юрочку было просто не с кем оставить, коль вся семья направилась в Казахстан, не со старшими же Гусаковыми.

Объятия, слёзы, поцелуи… Извинения, что не успели вчера к моменту посадки: Москву накрыл штормовой фронт с грозами, вылетели сразу, лишь только «Внуково» начало выпускать самолёты.

Урсула несмело переминалась с ноги на ногу, стоя в дверях, ещё слабая.

— Па! Вот стоит моя… то ли несостоявшаяся убийца, то ли спасительница поневоле. Мы всё с ней сказали, что было оговорено, в официальных заявлениях для СМИ — с борта корабля и со станции «Салют-12». Но в Американии всё равно бабахнуло!

— Так даже лучше, — засмеялся Юрий Алексеевич. — Всё хорошее, что мы подписали с прежней администрацией, при Буше сохранится. Зато республиканцы знают: мы готовы к любым взаимовыгодным гешефтам, даже, как бы сказать… деликатным. Новые власти обязаны перебить успехи демократов, доказать, что умеют извлекать пользу из потепления отношений с СССР, продолжающегося, несмотря на диверсию этой сволочи на марсианском корабле. Всё хорошо бы, но вот Пашку жаль… Просто слов нет. Вдова и двое деток-сироток остались. О них позабочусь.

— А Урсула?

— Пусть сама решает за себя. Хочет — пусть живёт в СССР, если боится домой. В отряд космонавтов её, конечно, не примем. Но место в жизни и работу найдём. Мужика бы ей стоящего, а не…

Он подмигнул, и Ксения в который раз подумала: папа может всё. Даже, наверно, попытаться вернуть американку в ряды гетеро.

А его хитрая улыбка… Ну конечно! Интересно, в ЦРУ и ФБР догадаются ли, что «радиолюбитель» из штата Огайо сообщил тайным кодом: товарищ майор, задание Родины и партии выполнено, противник получил вредоносную для его политической системы информацию?

Если приказ Биллу Уоррену напасть на советских участников экспедиции спущен из самого Белого дома, а так, похоже, и произошло, месть состоялась. Она достаточно жестокая, демократы потеряли решающие голоса и минимум на четыре года отодвинуты от распила самого большого бюджета на Земле. Сотни миллиардов долларов протекут мимо ненасытных кошельков, очень огорчив спонсоров их партии. Госкосмос получил полное моральное и юридическое право ограничить сотрудничество с NASA в пилотируемом освоении космоса, что по американцам ударит гораздо сильнее, чем по советской космонавтике.

Что на благо СССР — то и во благо всего человечества.

Герман Романов «В одном шаге»

Часть первая «ПРОРЫВ НЕ ТЕРПИТ ПЕРЕРЫВА» 28 июля 1904 года

Глава 1

— Японцы каждый раз нас с легкостью догоняют, Вильгельм Карлович. Все же у них отрядный ход на три-четыре узла больше, чем у нас — идут на шестнадцати, тогда как мы едва тринадцать держим, и то концевые мателоты отстают, причем не только «Севастополь», но и «Полтава».

Начальник штаба 1-й Тихоокеанской эскадры контр-адмирал Матусевич скрывал раздражение, поглядывая на сидящего в вынесенном на мостик кресле командующего. Контр-адмирал Витгефт, бессменный начальник штаба наместника Его Императорского Величества на Дальнем Востоке адмирала Алексеева, был типичным кабинетным работником, и уважением среди адмиралов и офицеров не пользовался, все его воспринимали как неизбежное, правда, пока безвредное зло. Он оказался на мостике флагманского броненосца только в результате трагичного начала войны с японцами — 31 марта на мине подорвался броненосец «Петропавловск», на котором вместе с экипажем погиб командующий флотом вице-адмирал Степан Осипович Макаров со всем своим штабом. И вот с этого момента все русские моряки невольно ощутили, что надежды на успешный исход противостояния с вражеским флотом у них стали таять, подобно льду, брошенному на раскаленную плиту. Или подобно каплям росы, попавшим под жгучие солнечные лучи летнего утра. Вот такое поэтическое сравнение — русские подобны холодной влаге, а «острова» недаром называют «страной восходящего солнца».

— Важна не скорость, а двенадцатидюймовые пушки броненосцев — без них прорыва бы вообще не вышло. А так сражение идет практически на равных, и у нас появились некоторые шансы, пусть и минимальные, на успех нашего почти безнадежного предприятия. Повреждения не так значимы, все корабли пока сохраняют боеспособность. Да, я считаю прорыв во Владивосток не нужным делом, даже вредным. И отнюдь не скрываю своего отношения, но над нами «высочайшая воля», а потому царский приказ надлежит нам всем безусловно исполнить.

— Так точно, ваше превосходительство, повеление государя-императора на прорыв до Владивостока у меня не вызывает сомнений.

Голос Матусевича дрогнул — он вспомнил недавнее совещание флагманов и командиров кораблей — те с редким единодушием, приведя десятки вполне разумных доводов, высказались против «авантюры», а так они обиняков называли прорыв эскадры до Владивостока. Основным лейтмотивом прозвучали несколько непреодолимой силы соображений — уход эскадры из Порт-Артура вызовет сильный упадок духа у гарнизона крепости, и ее оборона надолго не затянется, так как моряки составляли достаточно внушительную по численности его часть. И второе соображение строилось на том, что имея в составе два тихоходных броненосца с небольшой дальностью плавания, прорваться не удастся, противник получит прекрасную возможность сосредоточить против русской эскадры превосходящие силы, как в Желтом море, так и Цусимском проливе, где находятся броненосные крейсера Камимумуры. И тогда имея двенадцать кораблей линии против шести русских, решительно и спокойно использует свой двойной численный перевес, обладая при этом существенным превосходством в скорости. Остальные соображения можно было не приводить — они только больше подкрепляли эти два «опорных столпа», что были поставлены еще наместником сразу после гибели вице-адмирала Макарова с «Петропавловском». Назначенный наместником на замену погибшего комфлота, Витгефт почитал своей главной задачей не допустить дальнейших потерь. И больше не рисковать, даже при нужде, а дождаться прибытия из Владивостока вице-адмирала Безобразова — но тот не пожелал рисковать, добираясь на джонке до Порт-Артура.

Война продолжалась, однако, даже несмотря на потопление под Порт-Артуром сразу двух вражеских броненосцев, флот так и не очнулся от охватившего личный состав, особенно адмиралов и офицеров, всеобщего уныния. «Господа» предпочитали откровенно манкировать службой, благо в крепости имелись солидные запасы спиртного. К тому же продолжали «удовлетворять естественные запросы» офицеров армии и особенно флота (жалование на кораблях под Андреевским флагом не в пример больше, чем в инфантерии) два вполне респектабельных борделя, как бы с ними яростно не боролась всесильная супруга начальника Квантуна Вера Алексеевна Стессель.

Учения, постоянные выходы в море и маневры, с помощью которых погибший Макаров вдохнул веру в моряков, при Витгефте уже не проводились, если не считать ежедневные занятия на стоящих на якорях во внутренней гавани кораблях, да окончившийся конфузом выход 10 июня. Теперь даже миноносцы не шли в ночной поиск, и намного реже проводилось контрольное траление на подступах к гавани. Многие из начальства слишком быстро восприняли желание Витгефта не рисковать, и теперь сами старались не проявлять никакой инициативы, мысленно памятуя, что оная всегда несет большие риски для карьерного роста.

Матусевич, будучи начальником штаба Порт-Артурской эскадры, как нельзя лучше знал состояние дел. Если бы не категорический «высочайший приказ» выйти в море, флот продолжал бы отстаиваться в гавани, дожидаясь подхода 1-й Тихоокеанской эскадры, которая дай бог, отправится с Балтики в конце осени. Или дождаться ошибки японцев, а затем выйти в море и одолеть врага. Вот только все это были мечты — реально боеспособными корабли стали в последние дни. С невероятным трудом удалось вернуть на броненосцы и крейсера снятые с них пушки, не все, правда, многие так и остались стоять на сухопутных фортах. Вернулись на корабли десантные роты, в которых уже имелись серьезные потери, и что хуже всего, нижние чины отвыкли за короткое время от корабельной службы, и само собой, им было не до вахт и учений, они сражались с японцами, отбили штурм. Ведь последние два месяца флот только и занимался тем, что помогал армии вначале готовить к обороне Порт-Артур, снимая с кораблей орудия, а потом и защищать крепость. И все это было сделано по настоянию Вильгельма Карловича, который на совещании флагманов и командиров кораблей 1-го ранга выступил с требованием всемерной помощи армии по примеру легендарной обороны Севастополя в Крымскую войну, что началась полвека тому назад. И эту «великую хартию отречения», как нарекли ее флотские острословы, приняли с одобрением, на берег отправляли все что возможно. Хорошо, хоть корабли не стали топить, «закупоривая», опять же по примеру героических отцов и дедов, гавань, как мрачно шутили лейтенанты и мичманы.

Однако «высочайшее повеление» никто из адмиралов проигнорировать не решился, и на корабли пытались вернуть все то, что с них сняли — но не тут то было. «Армейцы» уперлись, не отдавали, встали, как говориться «грудью». Поползли нехорошие разговоры, что моряки бегут, оставляя осажденную крепость на произвол судьбы. И пресечь их начальство было не в состоянии — флотские суматошно готовились к дальнему походу во Владивосток, прорыву с неизбежным сражением, к которому из-за нехватки времени как следует ни на одном корабле толком не подготовились…

— Неприятельская эскадра с кормового траверза — ход шестнадцать узлов. Порядок прежний — головным «Микаса», «Асахи», «Фудзи» и «Сикисима». За ними «Касуга» и «Ниссин», колонну замыкает «Якумо», вставший в линию. Японцы начали пристрелку по концевым «Полтаве» и «Севастополю», дистанция около пятидесяти кабельтовых.

В голосе флаг-офицера Кедрова явственно прорезалось возбуждение, которое до этого тщательно сдерживалось. Первая стычка с эскадрой Хейхатиро Того происходила на серьезных дистанциях, японцы вообще открыли огонь с семидесяти пяти кабельтовых, потом сближались до пятидесяти, ведя огонь в основном главным калибром, и лишь когда дистанция сократилась до тридцати пяти кабельтовых (ближе не сходились), уже полностью задействовали все свои шестидюймовые пушки. Стреляли часто, вот только добились всего едва полусотни попаданий снарядами всех калибров, причинив русским кораблям незначительные повреждения, не повлиявшие на боеспособность, как выяснилось по спешно сделанным докладам.

Русские корабли отвечали намного реже, берегли снаряды — все прекрасно знали, что восполнения убыли не будет, а потому берегли боекомплект для схватки на более близких дистанциях, хотя бы с сорока кабельтовых, но лучше с тридцати. Благодаря преимуществу в скорости хода именно японцы диктовали свои условия, но сейчас все моряки на флагманском «Цесаревиче» нутром чувствовали, что теперь противник начнет подходить к кораблям русской эскадры как можно ближе.

Однако прежнего страха, пусть опасений, уже не было — нижние чины повеселели, да и господа офицеры взбодрились. Полуденная схватка прогнала боязнь, моряки втянулись в бой, испытав давно забытые чувства — чтобы вот так лицом к лицу сойтись, то сейчас произошло во второй раз, если не считать той злосчастной первой ночи войны, когда «Цесаревич» и «Ретвизан» были торпедированы вражескими миноносцами, а утром в море появился весь неприятельский флот. Тогда бой пошел прямо на внешнем рейде — и ведь выстояли, несмотря на то, что оказались под жестоким обстрелом. А тут совсем не страшно — шестеро на шестеро, силы равные. Да, у японцев множество крейсеров, они обкладывают эскадру со всех сторон, но исход сражения определяют не они, а броненосцы.

— Должны выстоять, повреждения пока несерьезные, — тихонько пробормотал Матусевич, стараясь, чтобы его никто не услышал. Ведь именно он один на совещании флагманов и командиров рьяно ратовал на прорыве во Владивосток, все остальные не верили в успех этого предприятия, совершенно позабыв про заветы погибшего Степана Осиповича Макарова…

Глава 2

— Японцы теперь имеют перевес в один вымпел — «Якумо» встал в линию. Господа, теперь бой пойдет на близких дистанциях, а не так как давеча — на отдалении. Неприятель настроен весьма решительно, и не намерен нас пропускать во Владивосток!

Командир эскадренного броненосца «Севастополь», капитан 1-го ранга Николай Оттович Эссен внимательно смотрел на настигающую русскую эскадру колонну вражеских кораблей. В неприятельской линии добавился броненосный крейсер германской постройки «Якумо», по водоизмещению лишь немного уступающий его броненосцу. Да и в главном калибре у него восьмидюймовые стволы, в то время как на русском корабле солидные пушки в 12 дюймов. Жалко, что их осталось не четыре, а три — в начале апреля сломался станок одного из орудий в носовой башне, запросили выслать из Петербурга, сняв с «Сисоя Великого», имевшего точно такие же башни главного калибра, но не успели — японцы блокировали Порт-Артур.

На этот броненосец Николая Оттовича назначил командиром позже погибший командующий флотом вице-адмирал Степан Осипович Макаров, вот только такое стремительное продвижение по службе вызвало у Эссена нескрываемое раздражение, подобное тому, какое испытывает скакун, когда его запрягают в телегу. Он ведь командовал быстроходным крейсером 2-го ранга «Новик», построенным в Германии, и выдававшим непостижимую скорость в 25 узлов — недаром этот корабль называли «чехлом для машин». И не было ни одного боя, где бы он не сражался на крейсере, с отчаянно безрассудной командой выходя на вражескую эскадру, ведя разведку. А сколько было стычек с вражескими крейсерами и миноносцами подсчитать трудно — ведь его крейсер находился в двух часовой готовности к выходу, и при первых же выстрелах старался выйти в море, атаковать неприятеля. Недаром лихой командир «Новика» одним из первых на эскадре получил золотое оружие с надписью «за храбрость», а в команде половина нижних чинов была награждена георгиевскими крестами, а то и не одним.

И все бы ничего, если бы по возвращению в Порт-Артур «Севастополю» не заехал форштевнем в корму «Пересвет», командир которого Бойсман при разборе происшествия взял всю вину на себя. В то время как капитан 1-о ранга Чернышев всячески постарался всю вину переложить как раз на него, благо тот и не оправдывался. Вот только такое поведение привело к тому, что адмирал Макаров вскипел, порывист был и горяч, настоящий моряк, и с прожитыми годами кровь не остыла. И снял командира «Севастополя», а на мостик броненосца решил поставить Эссена — самого отчаянного и боевитого офицера эскадры, и не посмотрел, что тот всего капитан 2-го ранга. Назначение Николаю Оттовичу пришлось не по душе — он получил под командование самый медленный корабль эскадры, у которого скорость вдвое меньше чем у «Новика». И часто испытывал ощущение, будто к каждой его ноге привязали по гире — примерно тоже самое чувство испытывает лихой кавалерист, переведенный на обозную повозку извозчиком.

Ладно бы назначили командиром «Аскольда» — все крейсер 1-го ранга, и ход немногим меньше, чем у «Новика», но попасть на «Севастополь» для Эссена оказалось страшным ударом. Его оторвали от войны безжалостно и грубо, и он только ругался от приступов ярости, оставаясь в одиночестве, в просторном командирском салоне, с которым несравнима его скромная каюта на «Новике». Однако будучи человеком долга, он всячески готовил броненосец и его команду к боям, и офицеры с матросами это оценили по достоинству и рвались на бой. Выход в море всей эскадрой 10 июня воспринимался экипажем с неприкрытой радостью, вот только при заходе в гавань обратно по возвращении, броненосец подорвался на мине, точь в точь как произошло с «Петропавловском». Однако детонации погреба шестидюймовой башни не произошло, а возникший было пожар боезапаса, был потушен хлынувшей в огромную пробоину — три с половиной на четыре метра — водой, которая затопила и соседнюю угольную яму. Однако команда действовала самоотверженно и умело — возникший крен спрямили контрзатоплением, корабль Эссен довел до бухты Белого Волка, где простояли всю ночь, избежав атак миноносцев. Утром, в прилив, вошли на внутренний рейд, одиннадцать нижних чинов было ранено. Для исправления повреждений решено было воспользоваться кессоном, который изготовили для подорванного раньше «Ретвизана». С ремонтом команда лихорадочно торопилась, матросы понимали, что скоро эскадра выйдет в бой, на прорыв. Их, конечно, не сочтут трусами, но в предстоящем сражении каждый корабль будет дорог. Однако при отжигании листов в кессоне ночью 26 июня возник пожар, погибли два матроса, три десятка получили отравления и ожоги — огонь потушили с помощью бортового буксира «Силач». Это еще больше сплотило команду — и там где с «Ретвизаном» провозились три месяца, работы на «Севастополе» провели в полтора, и пять дней тому назад снова вошедший в строй броненосец стали лихорадочно готовить к прорыву. Успели установить в казематы 152 мм орудия и почти все 47 мм противоминные пушки, приняли почти тысячу тонн угля, этого запаса должно было хватить по расчетам до Владивостока, вот только Эссен сильно сомневался — и на то у него были причины. Да, путь чуть больше тысячи ста миль, но в бою расход угля будет увеличенным, эскадра станет маневрировать. Машины изношены — топки котлов уже и так увеличивают расход в полтора раза, а дырки в трубах приведут к еще большему расходованию драгоценного топлива, причем в несколько раз.

Это означает только одно — угольные ямы станут пустыми, стоит только миновать Цусимский пролив, а там придется топить броненосец, если из Владивостока не подойдут на помощь крейсера с угольщиками — тогда придется в море перегружать несколько сотен тонн, и молиться, чтобы не подошли вражеские броненосцы. И это маловероятно — японцы их не отпустят, а уйти от них на десяти узлах невозможно.

Поход самоубийц, у них всего один шанс из сотни, что они все же доберутся до порта назначения, и девяносто девять на худший исход!

— Метко стреляют, ничего не скажешь. Дело будет горячее…

Эссен поморщился, машинально вытер ладонью капли соленой морской воды с лица. Амбразуры боевой рубки заплеснула вода от близкого разрыва. И это несмотря на то, что по опыту стычек их широченные прорези в двенадцать дюймов довели всего до трех, надежно прикрытых стальными уголками и листами. Николай Оттович озаботился этим, хотя на других броненосцах отнеслись крайне безалаберно, предпочтя наспех заделать тросами. И если разрыв крупнокалиберного снаряда будет на самой броне рубки, то эту с позволения сказать «защиту», просто вынесет. А вот в том, что броненосец выдержит даже длительный обстрел ни командир, ни его команда не сомневались — главный пояс по ватерлинии в центре составляли 356 мм плиты прочной гарвеевской брони, свыше пятисот тонн которой закупили во время строительства в САСШ. Такая броня даже в упор не пробивается двенадцатидюймовыми снарядами — защита избыточна, можно было уменьшить ее толщину до двенадцати дюймов, даже десяти, а сэкономленный вес пошел бы на прикрытие незащищенных оконечностей. Единственный за весь сегодняшний день, попавший в «Севастополь» 305 мм снаряд оставил на столь толстой плите только небольшую вмятину.

Башни, барбеты, боевая рубка прикрывались девятидюймовой броней — и это считалось вполне достаточным, второй верхний пояс и башни 152 мм орудий имели пятидюймовые плиты. Даже пара шестидюймовых пушек с каждого борта, раньше стоявших открыто, сейчас были упрятаны в импровизированные казематы, которые прикрыли тремя наложенными друг на друга листами обычной кораблестроительной стали, каждый в дюйм толщиной. И такое прикрытие по всем расчетам должно было выдержать попадание шестидюймового снаряда. Так что броненосец представлял собой настоящую крепость, и бой сможет вести долго, не так легко его повредить, и тем более вышибить из боевой линии даже сосредоточенным огнем.

Да и нет у врага такого преимущества — в двенадцатидюймовых пушках почти тождество — на 16 вражеских 15 на русских кораблях. На восемь русских десятидюймовых орудий «Пересвета» и «Победы», только одна такая пушка на «Касуге» и еще десять восьмидюймовых стволов в башнях броненосных крейсеров. Так что бой предстоит упорный — японская колонна не только приближалась, она сближалась на сходящихся курсах. И сейчас «Полтаву» и «Севастополь» осыпали градом снарядов. Возникло ощущение, словно попали под «железный дождь», корабль вздрагивал всем корпусом от попаданий — дистанция в сорок кабельтовых позволила японцам теперь задействовать всю свою шестидюймовую артиллерию. На каждом корабле у японцев в бортовом залпе по семь таких стволов, только на «Якумо» шесть, да на «Фудзи» пять. Впрочем, перевес не столь и велик — на 46 вражеских русские будут отвечать из 33 своих 152 мм стволов.

Эссен спокойно смотрел на вражеские корабли — головной «Микаса» под адмиральским флагом уже давно обогнал «Севастополь» и стрелял по «Пересвету», флагманскому броненосцу князя Ухтомского, идущего впереди. Тот отвечал полными залпами, закончив пристрелку. И теперь скоро станет ясно со всей очевидностью — кто кого одолеет в этом бою…

Схема бронирования и вооружения эскадренных броненосцев типа «Полтава».

Глава 3

— Обе стеньги «срублены», ваше превосходительство, мы под обстрелом трех кораблей, не меньше. Если будет нужно поднять сигнал, то ничего не выйдет, если только флаги на крыльях мостика не вывешивать. Ох, никак пятый раз попали, и вроде в носовую переборку.

Командир эскадренного броненосца «Пересвет» капитан 1-го ранга Бойсман болезненно поморщился, словно не его корабль, а он сам получал ' «ранения» — корпус постоянно содрогался от попаданий, палуба под ногами вибрировала так, что удержаться порой было проблематично. Противник в самой завязке боя еще днем прекрасно видел развевающийся на грот-мачте флаг контр-адмирала, а потому пытался сосредоточить по «Пересвету» огонь, правда, сделать это тогда не удалось. Куда больше от противника досталось двум концевым тихоходным броненосцам, были хорошо видны выраставшие у их бортов огромные всплески, да еще интенсивно обстреливали «Цесаревич». Но сейчас били исключительно по двум флагманам — три неприятельских броненосца по головному кораблю, а «Сикисима» с двумя малыми броненосцами итальянской постройки (считавшимися и броненосными крейсерами, но слишком тихоходными) сосредоточили огонь по «Пересвету» — попадания теперь пошли одно за другим.

— Черт бы их всех побрал! Они пристрелялись по нам!

Стоявший рядом с командиром броненосца князь Ухтомский уже отнюдь не мысленно ругался в три знаменитых флотских «загиба», начиная осознавать, что надежды на благополучный итог стремительно «тают». Теперь прорыва может не получится. Зайдя в голову русской колонны, японцы, используя превосходство в скорости, начнут «отжимать» к северу флагманский «Цесаревич». Просто устроят тому «кроссинг», уже взяв под продольный огонь, сделав «палочку» над «Т». И против этого маневра есть только уход с выбранного курса, то есть пойти не на юго-восток к Цусимскому проливу, а в противоположную сторону, к Порт-Артуру, туда, откуда этим утром и вышли. Ничего тут не сделаешь — два тихоходных броненосца связывали по рукам и ногам, иначе бы трем броненосцам удалось проскочить мимо неприятеля. Да-да, именно трем — в «Ретвизан» за день до выхода получил подводную пробоину в носовой части, куда попал 120 мм снаряд из осадной пушки. Дырку прикрыли листом железа, поставили деревянный щит на распорках — и дать больше 13 узлов было опасно. Напор воды резко бы возрос, заплату могло вышибить, и тогда пойдет неконтролируемое затопление. Будь два-три лишних дня, тогда бы все заделали куда тщательнее, залили бы цементом, да и листы наружной обшивки подогнали.

Но время, время — «высочайший» приказ гнал эскадру в море!

На совещании Ухтомский склонялся к предложению начальника штаба Матусевича — осуществить прорыв во Владивосток только быстроходными броненосцами, четверка которых могла держать 15–16 узлов долгое время. А если на море начнется волнение, то прорыв обеспечен — вся 1-я эскадра Объединенного Флота, состоящая из шести низкобортных броненосцев, неизбежно отстанет. Однако повреждение «Ретвизана» смешало все расчеты — оставаться в Порт-Артуре дольше Витгефт не захотел, гонимый в море царским приказом. В «Цесаревич» угодило три снаряда, командующего ранило — вернее чуть царапнуло осколком. В «Пересвет» ведь тоже попало два таких же снаряда, к счастью, не причинившие никакого ущерба. И можно считать, что пока повезло — японцы стреляют «вслепую», по местам стоянок, «счисляя» примерную дистанцию, по карте и докладам с моря. Там постоянно ведя разведку, наблюдая через мощную оптику за гаванью, крутились на небольшом отдалении, чтобы не попасть под огонь береговой артиллерии, три «собачки» — быстроходные крейсера из отряда вице-адмирала Дева. Хорошо, что четвертый крейсер «Иосино» был протаранен «Касугой» и затонул в «черную» для японцев майскую неделю, когда на минах погибли два броненосца.

— С «Баяном» можно было бы и рискнуть прорваться, если бы успели его отремонтировать, а так слишком велик риск — лучше впятером через Цусиму идти, чем втроем, — тихо произнес адмирал, непроизвольно сморщившись от соленой воды — брызги от разрывов крупнокалиберных снарядов захлестывали широкие амбразуры боевой рубки, которые заделали едва наполовину. Теперь он желал только одного — чтобы Витгефт не полез на броненосцы Того, а отвернул к Порт-Артуру — имея эскадренный ход (а его диктует скорость самого тихоходного корабля) в жалкие двенадцать узлов о прорыве не стоит и думать. Завтра-послезавтра подойдут броненосные крейсера Камимуры, и все, хана. Имея дюжину кораблей линии против шести, русский отряд просто перетопят как слепых щенят в ведре. И без всякой пользы для обороны брошенной ими крепости…

Додумать мысль Ухтомский уже не успел, его как пушинку отшвырнуло на броневую сталь стенки, в ушах зазвенело, на минуту потерял слух, лицо обдало жаром. Он моментально понял, что о плиту рубки взорвался двенадцатидюймовый снаряд, никак не меньший калибр. В широкие амбразуры, из которых вылетели свернутые для защиты куски тросов, стал заползать едкий дым от сгоревшей шимозы. Везде слышались болезненные стоны, хрипы, незатейливая флотская ругань. Князь разглядел у своих ног лежащего командира броненосца в белом кителе, наклонился и стал поднимать.

— Что с вами, Василий Арсеньевич, вы ранены?

Вопрос можно было не задавать — заметил кровавые пятна на животе, на бедре и на плече. Бойсман был без сознания, глаза закатились, лицо бледное. На секунду в голове мелькнула вполне крамольная и необыкновенная мысль, что здесь в рубке броненосца происходит невероятное — он, Рюрикович по происхождению, поднимает боевого товарища, отец которого из самых что ни на есть социальных низов — крещеный еврей из кантонистов. Да и попал Василий Арсеньевич в Морской корпус лишь благодаря старшему брату, что ухитрился выслужиться в действительные статские советники, стать вице-директором департамента полиции МВД.

— Санитары, командира к лекарям! Живо носилки!

Появились санитары, вынесли застонавшего командира броненосца — тот был беспамятный, видимо, крепко головой об настил ударился. К штурвалу встал новый квартирмейстер, в рубке появился старший офицер броненосца капитан 2-го ранга Дмитриев (в бою находился в кормовой надстройке, чтобы при одном попадании не могли погибнуть вместе с Бойсманом), лицо встревоженное, вся щека в копоти. Доклад последовал крайне неутешительный, от которого стало понятно, что не то чтобы до Владивостока дойти, как бы на дно не отправится.

— Двумя двенадцатидюймовыми снарядами шарахнуло, один ниже ватерлинии. Вначале перед траверзной переборкой, обшивку вынесло, вода захлестывает, носовое помещение затоплено, ваше превосходительство. А вот второе попадание опасное — пробит нижний край броневого пояса за переборкой, затоплено помещение динамо-машин, они остановились. Носовая башня поворачивается вручную, снаряды подаются «беседками». Затоплено отделение минных аппаратов. Вода плещется в погребах и подбашенном отделении, люки матросы успели задраить, по докладу вроде вода больше не поступает. Там два десятка нижних чинов с кондуктором заперты, пока ход не сбросим и не остановимся, пробоину не заделаем и воду из отсеков не откачаем, им наружу не выйти.

Ухтомский только покачал головой — этого нужно было ожидать. Броневой пояс длиной в 95 метров, защищал почти три четверти длины корабля, оставляя небронированными оконечности, пусть и очень короткими участками, не то, что на «полтавах». Девять дюймов гарвеевской брони в центре и семь дюймов в оконечностях вполне надежная защита, только у самой нижней кромки броня истончена до пяти, а в оконечностях до четырех дюймов. Но даже такую плиту пробить невозможно, скорее пробитие с разрывом произошло еще ниже. Очень опасное повреждение, которое грозит обширными затоплениями. И ведь ход никак не сбросишь — идет бой и нужно сражаться, выходить из строя в такой момент для исправления повреждений недопустимо. Так что придется терпеть, и Ухтомский негромко произнес:

— Вступайте в командование броненосцем, Аполлон Аполлонович. Сами видите, что происходит. Нужно драться дальше…

Ухтомский остановился, осекся — ему показалось, что палуба под ногами ощутимо накренилась, градуса на четыре. Нет, все правильно, отнюдь не померещилось, крен действительно нарастает, это заметно. Да и старший офицер стал отдавать приказы на контрзатопление отсеков противоположного борта, требовалось немедленно спрямить крен, вернуть броненосцу остойчивость, иначе при маневре можно запросто опрокинуться — корабль и так построен безобразно, с перегрузкой свыше тысячи ста тонн. А сейчас расходуется уголь в кочегарных отделениях, пока его запасы с батарейной палубы вниз опустят, да из угольныхям извлекут. Пожары везде тушат из шлангов, вода поверху броневой палубы ходит, переливается по полузатопленным отсекам, а это крайне опасно…

Схема бронирования и вооружения эскадренного броненосца «Пересвет», уже сделанная японцами, после введения затопленного в Порт-Артуре корабля в строй под новым наименованием «Сагами».

Глава 4

— Ваше превосходительство, не помешало бы в боевую рубку спуститься — японцы сближаются, из среднего калибра фугасами стреляют. Мало ли что может случиться, Вильгельм Карлович, однако попадания неизбежны, а вам нужно руководить эскадрой во время прорыва…

— Оставьте уговоры, Николай Александрович, мне отсюда все прекрасно видно, а из рубки ничего толком не разглядеть.

Витгефт уже во второй раз отмахнулся от предложения сойти с мостика, вот только никакой бравады храбростью в том не было. Этот упрямец явно вознамерился погибнуть в сражении, чтобы заглушить все разговоры о трусости, что уже велись в кают-компаниях всех кораблей, да и по эскадре поползли нехорошие разговоры, если не о трусости, так о предательстве. Нижние чины и многие офицеры просто не понимали странной бездеятельности флота, в недоумении, если не сказать больше, находились солдаты гарнизона — ведь армия воевала, а на кораблях отсиживались, не желая выходить в море на битву с врагом. И только присутствие десантных рот на позициях, самоотверженность моряков в боях, не позволяло выплеснуться гневу, хотя на всех адмиралов уже косо посматривали. И он сам не раз, находясь на берегу спиной ощущал эти негодующие взгляды.

Николай Александрович только вздохнул, и остался стоять рядом на мостике, где столпились штабные офицеры, мысленно прощаясь с жизнью — погибать так глупо никому не хотелось, это было видно по отрешенности на лицах, но уйти под защиту брони было никак нельзя. Штаб должен находится рядом с командующим, где бы тот не был, а если трусишь в такой ситуации, то нечего было идти флаг-офицером. Так что воленс-ноленс, но сейчас место всех тут, под разрывами вражеских снарядов, а единственной защитой служит белый китель, с одним «старшим» орденом, у кого награды есть, или двумя — допускалось ношение и нашейных крестов. Но таковых Николай Александрович сегодня не надел, хотя у него были «владимирские» 3-й и 4-й степени, но полученные до войны, без мечей. Зато к кортику прикреплен георгиевский темляк — командуя 1-м миноносным отрядом в начале войны, он не раз сходился с противником в боях. И заслужил золотую саблю с надписью «за храбрость», и по представлению погибшего командующего флотом получил чин контр-адмирала. Так что сейчас, зная, что на золотисто-черный темляк его кортика посматривают офицеры, сохранял хладнокровие, жалея только об одном — что не успел выпить стакан коньяку и выкурить папиросу. Последнее на мостику дозволялось только флагману, а он хоть и адмирал, но лишь начальник штаба эскадры и младший флагман, а значит, лицо подчиненное, на которое данная привилегия не распространяется. А жаль — видеть, как взрываются вражеские снаряды то еще удовольствие, тут нервы стальными тросами должны уподобиться.

— Обкладывают нас со всех сторон, — пробормотал Матусевич, в который раз прикладывая к глазам мощный морской бинокль, германский, восьмикратного увеличения. Ощущение, что японские броненосцы идут чуть ли не вплотную, хорошо видны вспышки выстрелов, от которых хочется глаза зажмурить, настолько они яркие. Но зато прекрасно видно, сколько неприятельских орудий стреляют в бортовом залпе. Это позволяет уже точно знать, насколько велики повреждения от русских снарядов, ведь снижение огневой мощи первый характерный признак. Но пока японские корабли стреляли намного чаще русских, что били в ответ размеренно — вокруг флагманской «Микасы» и замыкающего броненосца вставали всплески. И по секундомеру, правильно определив дистанцию, можно было корректировать залпы уже точно зная, всплески от чьих снарядов видно — этим и занимались сейчас артиллерийские офицеры броненосцев. Теперь «Цесаревич» и «Ретвизан» стреляли по головному кораблю. «Победа» и «Пересвет» били сейчас по замыкающий отряд «Сикисиме», и это было правильным решением — снаряды летели на куда более близкое растояние, и тогда частые всплески мешали бы коррекитировать стрельбу — поди определи точно, чьи снаряды легли у борта или по курсу, с недолетами и перелетами.

Стрельба шестидюймовых орудий зависела исключительно от наводчиков — градом снарядов весом в два с половиной пуда старались осыпать каждый из вражеских броненосцев, что являлся соответствующим по счету во вражеской колонне, нельзя было давать вести огонь безнаказанно. А то, что японцы сейчас стреляли намного чаще, в том нет ничего удивительного — им не требовалось беречь снаряды, и к тому же, определенная часть боекомплекта перед стрельбой заранее подавалась в башни и подбашенные отделения, а к 152 мм пушкам напрямую в казематы. Да оно и объяснимо — японцы низкорослые, а потому не отличаются физической силой, в бою подавать руками та еще морока — быстро устанут.

Идущие концевыми в колонне «Полтава» и «Севастополь» сцепились с «гарибальдийцами» и концевым «Якумо». Главный пояс последнего русские 305 мм снаряды не пробьют, все же знаменитая, самая прочная в мире крупповская броня в семь дюймов — 178 мм вполне надежная защита. А вот гарвеевские шестидюймовые плиты, всего то толщиной в 152 мм, на малых броненосцах итальянской постройки, вполне по «зубам» двенадцатидюймовым снарядам, а их оконечности тем более — там вдвое тонкие плиты.

Два против трех — но броненосцы мощнее, двенадцать дюймов вполне сокрушительная пушка. Хотя он сам не раз рекомендовал Витгефту сделать иначе — видя неприятельскую колонну, можно было бы изменить порядок в кильватере, поставить за «Цесаревичем» двух «тихоходов» и замыкающим поврежденный «Ретвизан». А вот концевыми «Пересвета» и «Победу» — на последнем броненосце крупповская броня, так что вполне устойчивый будет к обстрелу. Десятидюймовые пушки вполне уверенно смогут пробивать более тонкую итальянскую защиту, чем толстые гарвеевские плиты вражеских броненосцев британской постройки.

Витгефт по своему обыкновению уперся — и переубедить этого упрямца совершенно невозможно, даже когда Вильгельм Карлович видит, что сам ошибся, совершив промашку. Но никогда в том не признается, почему-то считая, что его же начальник штаба посягает на прерогативы командующего. И не желает прислушиваться к мнению подчиненных, хотя зачем-то его выслушивает, но каждый раз поступает по-своему.

— «Якумо» вышел из строя, идет к «собачкам»!

В голосе сигнальщика прозвучала радость, вот только сам Матусевич настроен был не так оптимистично — скорее всего, вражеский крейсер нацеливался вместе с тремя быстроходными бронепалубными крейсерами атаковать отряд контр-адмирала Рейценштейна. Три русских больших бронепалубных крейсера, даже несмотря на отсутствие на каждом пары шестидюймовых пушек, с «собачками» бы запросто разделались, но наличие «Якумо» кардинально изменяло соответствие сил. К тому же к месту сражения поспешал старый китайский броненосец, японский трофей с прошлой войны, в сопровождении двух «сим» — столь же дряхлых бронепалубных крейсеров, вооруженных монструозными 320 мм пушками. Еще четыре малых крейсера противника крутились на отдалении, пока не рискуя атаковать русские крейсера, дожидаясь удобного момента, чтобы вцепится. Прочую «мелочь» вроде вражеских «истребителей» и миноносцев можно сейчас не принимать в расчет — время этой своры наступит ночью. Также как и восемь больших русских дестройеров — в паузе после дневной стычки Витгефт решил дать приказ капитану 2-го ранга Елисееву, атаковать ночью неприятеля, но когда тот запросил точку рандеву утром, ее не назвал и свой приказ отменил. Вот так и «рысили» два отряда миноносцев между крейсерами и броненосцами, а в конце довольно ходко шла «Монголия» — быстроходный транспорт, переоборудованный в госпитальное судно с белой окраской…

— Пора бы убираться под броню, — прошептал Матусевич, злобно поглядывая на сидящего в кресле Витгефта. Если тот не хочет жить, его воля, но ведь под смерть других подводит этот несостоявшийся протестантский пастор (как-то произнес Вильгельм Карлович, что в юности мечтал стать проповедником), а всем жить охота. В животе забурчало, будто приступ накатил — адмирал поморщился, непроизвольно отошел в сторону, испугался, что конфуз выйдет, еще примут за приступ «медвежьей болезни». И как-то оказался за спинами сигнальщиков, неожиданно для самого себя, будто ноги сами по себе двинулись, отойдя к броневой плите. Поднес к глазам бинокль, прижал окуляры, пытаясь рассмотреть японские корабли.

И тут над головой мощно ухнуло — в фок-мачту угодил снаряд, причем в двенадцать дюймов, никак не меньше, это Матусевич успел осознать краешком мозга, прежде чем чудовищный жар опалил лицо. Николай Александрович рухнул на палубу, будто его чьи-то мощные руки толкнули в спину, на него сверху повалился матрос, исходя животным воем от чудовищной боли. Вначале беззвучным — адмиралу показалось, что он оглох, но потом стал все слышать — контузия также быстро прошла, как появилась. Он посмотрел на искореженное крыло — и тех окровавленных ошметках, что лежали у обломков искореженного кресла, было трудно признать еще несколько минут тому назад вполне живого командующего эскадрой…

Роковое попадание в фок-мачту «Цесаревича», в результате которого погиб контр-адмирал Витгефт. На заднем плане виден возглавляющий отряд русских крейсеров пятитрубный «Аскольд»…

Глава 5

— Ваше превосходительство, вы не ранены⁈ Николай Александрович, как вы себя чувствуете? Боже, да адмирал весь в крови!

Сознания Матусевич не потерял — подбородок и правая щека буквально «горели», их жгло, а вот глаза все прекрасно видели. Спас их бинокль, который во время разрыва он смотрел, и непонятно куда девшийся. Побаливало предплечье, но и только, а в голове стоял сплошной бедлам — мысли путались. И к своему дикому удивлению Николай Александрович ощутил раздвоение сознания — довелось как-то говорить с врачом, и тот ему множество всякого поведал о подобных случаях. Но самым страшным являлось то, что вот эти вторые мысли являлись «чужими», именно так — чужими, потому что в них такое творилось, чего сам адмирал просто не знал, даже в голову никогда не приходило, даже когда крепко «принимал за воротник».

Странно, но он сейчас знал, действительно знал, чем вскоре окончится не только этот бой, но и война с японцами, злополучная, позорная по своим итогам для державы, которую сам считал по настоящему «великой». Однако моментально пришло осознание, что потом можно будет гадать, откуда ему «привалило такое счастье», как сказал бы любой классик литературы, сейчас же ему крайне необходимо этим знанием незамедлительно воспользоваться, пока не упущено время. Контузия это или нет, можно будет потом поразмышлять на этот счет за стаканом коньяка, сейчас же выбираться из «глубокой задницы», в которой оказалась и его эскадра, и весь флот с армией, и в конечном итоге, вся Российская империя от края до края.

Мысль была настолькочужая, что адмирал непроизвольно сглотнул, но тут окончательно пришел в себя, когда его чьи-то руки рывком подняли с покачивающегося и дрожащего под спиной настила. Он увидел флагманского артиллерийского офицера лейтенанта Кетлинского, и двух матросов, которые его подняли и поставили на сгибающиеся в коленках ноги, поддерживая под локти и ощупывая изодранный в лохмотья китель.

— Не надо вести… в лазарет… Вроде я уцелел — отведите в рубку, мне нужно командовать эскадрой… Бой продолжается…

Его услышали, рывком поволокли, и спустя минуту адмирал оказался в боевой рубке, за толстенной десятидюймовой броней. Машинально посмотрел на широкие амбразуры, заделанные в Порт-Артуре всяким хламом, а потому их вынесет при прямом попадании, которое вскоре последует. И тогда всем собравшимся здесь наступит полнаяхана, хотя выживут многие, но самому броненосцу перебьет цепи штурвала, «Цесаревич» с повернутым рулем выкатится из строя, начнет крутиться на месте, как собачонка, пытающаяся укусить себя за хвост. Этот маневр попытаются повторить идущие за флагманом корабли, в результате вся эскадра собьется в кучу, и японцы ее начнут избивать, как тех самых библейских младенцев.

«А нужно такое» — задав самому себе этот вопрос, Матусевич непроизвольно вздрогнул, и, посмотрев на командира броненосца, капитана 1-го ранга Иванова (каковых на русском флоте во все времена хватало), негромко произнес, отдавая свой первый приказ:

— Николай Михайлович — курс на румб левее, нужно разорвать дистанцию, у японцев ведь погреба не бездонные. И необходимо совершить перестроение, а для этого нужна оперативная пауза…

Осекся — последние два слова вырвались непроизвольно, они были ему не свойственны — видимо, контузию все же получил. В голове кавардак, мешанина из мыслей и понять где свои из них, а где чужие пока невозможно, все наслаивалось друг на друга. Неожиданно в голову пришло озарение, другого он просто не мог представить — и Матусевич коротко попросил, чувствуя, что броненосец плавно начинает отворачивать от неприятельской колонны, увеличивая дистанцию:

— Принесите мне новый китель, а то, как нищий в рубище стою, словно на паперти подаяние прося.

Шутка вышла немного натянутой, но стоявшие в рубке офицеры улыбнулись — все поняли, что обычно жизнерадостный и деятельный адмирал пришел в себя. И тут по броне жахнул разрыв — ощущение такое, будто находясь внутри колокола, попали под удар била — звон пошел такой, что оглохли. А вот Матусевичу поплохело разом — теперь он понял, что случилось то, что должно было произойти, и команду он отдал вовремя, на минуту раньше, и ее уже приняли к исполнению. Дистанция оказалась разорванной на десятки метров от «прежней», и руль уже выпрямили и двенадцатидюймовый снаряд попал не под амбразуры, а в основание броневой «коробки». Но и этого хватило, чтобы импровизированная защита частично «осыпалась» от мощного сотрясения взрыва. Но жар от шимозы только «облизал» стенки, и ядовитые газы от горения не проникли вовнутрь. И теперь Николай Александрович полностью уверился в том, что все произошедшее с ним пойдет во благо, а потому изрядно взбодрился, повеселел, и сделал то, что давно хотел. Извлек из кармана брюк серебряный портсигар, достал папиросу, вот только пальцы сами непроизвольно смяли картонный мундштук совсем не так, как он это делал в обыденности. Искренне удивился, но решил не обращать внимания — кто-то из офицеров поднес зажженную спичку, и адмирал закурил, дорвавшись наконец до табака и реализуя только ему данную привилегию, традиции на русском флоте соблюдали свято, со времен Петра Великого. И тут принесли из каюты свежий китель с рубашкой, но сразу надевать не стали — на предплечье оказалась рана от маленького осколка, вернее глубокая кровоточащая царапина, а еще одна на руке. Пришедший фельдшер перевязал, обтерев кожу от крови мокрым тампоном, от которого исходил явственный запах спирта. Затем на подбородок, лоб и щеку наложили пахучую мазь от ожогов, пахло от нее противно, но табачный дым «аромат» заглушал.

Наскоро перебинтовав адмирала, особенно обмотав голову, в результате чего зрелище стало не для слабонервных, на него надели белоснежную рубашку, потом китель, перетянули поясом с кортиком — «золотое оружие» никогда в бою не снимается. Подвесив руку на перевязь, Матусевич почувствовал себя карикатурной персоной, но все мысли сейчас были заняты войной, и он повернулся к флаг-арту Кетлинскому:

— Казимир Филиппович, вы предлагали вести наступление на противника строем фронта, но сейчас нам нужно разорвать дистанцию, потому будем отступать. Так что Хейхатиро Того придется или стрелять по нам с дальней дистанции, что можно перетерпеть, либо совершить маневр обхода, на что ему потребуется не меньше часа — этого времени нам вполне хватит. Так что поднять сигналы к повороту, надеюсь, командиры броненосцев не оплошают. Потом совершим прорыв — хотя время для него потеряно, я имею в виду для броненосцев, что сильно уступают вражеским кораблям в скорости. Да, на «Пересвете» сбиты стеньги — князю следует перебраться со штабом на «Победу» — этот корабль почти не понес ущерба, как мне кажется.

— Так точно, ваше превосходительство — в броненосец было только несколько попаданий шестидюймовыми снарядами, — ответил кто-то из офицеров, в то время как другие недоумевали отданным приказом. Все прекрасно знали, что Матусевич был ярым сторонником прорыва, а тут стал противником, по крайней мере, упомянув про «тихоходные» броненосцы, а таких было не меньше половины. А то и больше, если приплюсовать «Цесаревич», на котором в одной из труб зияла огромная пробоина от разрыва и качалась фок-мачта — стоит увеличить ход и она просто свалится.

— Как бы от них избавится половчее, и чтобы ничего толком не поняли, — пробормотал себе под нос Николай Александрович, стараясь чтобы его никто не услышал. Пришедшую в голову мысль он посчитал поначалу сумасшедшей, но сейчас, после короткого обдумывания, счел ее правильной. Оставалось только так «поставить блюдо», чтобы все те, для кого оно предназначено, «съели», не заподозрив подвоха.

— Перед рассветом первого августа в Цусимском проливе на траверзе острова Ульсан эскадру будут поджидать владивостокские крейсера. Но это чревато для них боем с эскадрой Камимуры, у которого четыре более сильных корабля, от которых «Рюрик» просто не сможет уйти и неизбежно будет потоплен. Но мы не сможем дойти туда со всеми броненосцами, теперь это стало очевидно — нужна скорость, а ее нет. Надо найти нетривиальное решение, господа, при котором уже сам Камимура окажется в опасности, а мы увлечем за собой японские броненосцы к Порт-Артуру. На мой взгляд, следует отправить в прорыв только броненосцы князя Ухтомского и крейсера Рейценштейна, я имею в виду «Диану» и «Палладу». «Аскольд» с «Новиком» останутся при эскадре, пока не будет отремонтирован «Баян». Да и не следует оставлять крепость без броненосцев — мы отвлечем на себя главные силы адмирала Того, в то время значительно усилившийся отряд во Владивостоке станет представлять для противника реальную опасность. Учтите — наши «иноки» вполне могут взаимодействовать с «рюриковичами». Ведь так?

Слова адмирала прозвучали настолько неожиданно, что офицеры штаба и броненосца, включая командира, чуть ли не застыли, некоторые из них даже быстро переглянулись между собой…

Японские броненосцы Объединенного Флота под командованием вице-адмирала Хейхатиро Того в бою 10 августа 1904 года (28 июля по русскому стилю) в Желтом море, концевым следует «Сикисима»…

Глава 6

— Оба наших броненосца с броненосными крейсерами будут представлять внушительную силу, ваше превосходительство, — первым отозвался командир «Цесаревича», явно успев оценить перспективы. — И спокойно могут прорваться через Цусимский пролив ночью, утром встретившись с нашими крейсерами из Владивостока. Впятером они изобьют отряд Камимуры, а обе богини' займутся малыми крейсерами Уриу. И ход у четырех наших кораблей практически соотносится — во Владивостокской эскадре не будет явных «тихоходов», а потому вот эти вражеские броненосцы, если они появятся, догнать корабли вице-адмирала Скрыдлова будут не в состоянии. Особенно в свежую погоду — тогда японцы значительно потеряют в скорости, их корабли недостаточно мореходные, с низким бортом.

По мере того как каперанг Иванов говорил, он приходил в возбужденное состояние, даже глаза заблестели. Тогда все не зря, и попытка прорыва и продолжающийся бой с вражеской эскадрой. Главное оттянуть на себя главные силы Объединенного Флота, чтобы обеспечить прорыв четырех кораблей, которые серьезно усилят Владивостокский отряд крейсеров, превратив тот в полноценную эскадру, способную, если не справится, то сражаться на равных со всеми шестью крейсерами Камимуры. А при волнении на море получат заметное преимущество — все пять кораблей линии имеют высокий борт с отличной мореходностью, как и пара больших бронепалубных крейсеров, что сейчас идут за «Аскольдом».

— Вы правы, Николай Михайлович — преимущество в Японском море у нас будет изрядное с подходом этих порт-артурских кораблей. Господа, мы не раз с покойным Вильгельмом Карловичем предварительно рассматривали подобный вариант развития событий, ведь в сражении все возможно, и этот момент настал — нам надлежит действовать без промедления.

Матусевич «заслонился» Витгефтом как «щитом», ведь сейчас это его решение не должно было выглядеть экспромтом. Приняв его, надлежало действовать, и как можно быстрее — более удобного момента для решения всех задач не подходило. И он на откидном столике принялся строчить карандашом на листах приказы, абсолютно идентичные, с небольшими изменениями — контр-адмиралам Ухтомскому и Рейценштейну, причем второй делался лицом подчиненным. Но если первый сочтет задачу прорыва невыполнимой, то в руководство отрядом немедленно вступит второй адмирал. Задумавшись на минуту, дописал, что с приказами должны быть ознакомлены командир и старший офицер флагманских кораблей — чужие мысли буквально захлестнули мозг, ядовито сообщая, что как раз адмиралы и бежали с поля боя, предпочтя прорыву во Владивосток интернирование в нейтральных портах. Причем одним из таких беглецов должен был стать он сам, хотя будучи серьезно раненым при недавнем взрыве. И это обстоятельство, в которое поневоле пришлось поверить, взбесило Николая Александровича больше всего, и он сильно нажимая карандашом, сделал несколько важных, но недопустимых с точки зрения этики, приписок. Тяжело вздохнув, набросал убористый текст еще на одном листке, протянул все три Кетлинскому. Единственный оставшийся в строю флаг-офицер их быстро подписал, визируя — так что стал временно выполнять обязанности начальника штаба флота.

— Подозвать миноносец, отвести приказы на «Аскольд», «Пересвет» и «Севастополь», сейчас дать на них радио, если наша станция беспроволочного телеграфа работает. Но пока главная задача — оторваться от неприятеля, нам нужно хотя бы полчаса на подготовку к решающей схватке. Вроде адмирал Того как-то не стремится нас преследовать, хм…

Матусевич посмотрел в амбразуру, хмыкнул — видимо японский командующий сам не стремился продолжать бой, видя, как русские корабли отходят в обратном направлении, к Порт-Артуру. Но это вполне понятно — его задача не допустить появления во Владивостоке мощного русского флота, способного воздействовать на побережье страны Восходящего Солнца. Хотя с другой стороны, отсутствие русских кораблей в Желтом море полностью обеспечивает тыл японской армии в Маньчжурии, коммуникации ее «завязаны» исключительно на два порта, других просто нет — это Дальний, доставшийся японцам не поврежденным, и китайский Инкоу, причем обе гавани связаны железнодорожной линией.

До последнего времени русский флот вел себя крайне пассивно — после гибели «Петропавловска» из штаба наместника следовали строжайшие указания беречь корабли и не прибегать к решительным действиям, что полностью соответствовало взглядам самого Витгефта. Это и вводило в ступор моряков, прекрасно видевших, как в Дальний один за другим приходят японские транспорты со всевозможными грузами для армий. В самом оставленном порту японцы только вытралили русские заграждения, там базировались старые корабли 5-го отряда — броненосец береговой обороны «Чин-Йен», бронепалубные крейсера, канонерские лодки, дестройеры и миноносцы. А вот броненосцы 1-го отряда имели пунктом базирования острова Эллиота, с якорными стоянками — по опыту Порт-Артура в огромном Талиенваньском заливе русским миноносцам, найдись предприимчивые командиры, легче было совершить ночной поиск. А вот до Эллиотов «соколам» банально не хватало дальности хода — удалятся от Порт-Артура дальше, чем на одну сотню миль им было запрещено. Небольшие отряды перехватывались уже японскими дестройерами, и в боях русские понесли чувствительные потери — так погибли «Стерегущий» и «Страшный».

Сейчас, стоя в рубке «Цесаревича», Матусевич начинал понимать, что уводить броненосцы из Порт-Артура нельзя до самого последнего момента. Даже потенциальная угроза нападения русских кораблей на Дальний или Инкоу, вынуждает японцев держать здесь свои главные силы. Только до крайности необходимо всячески активизировать действия порт-артурской эскадры. Воевать с полной отдачей на море, а не посылать десантные партии на позиции. Матрос не солдат, его подготовка занимает много времени, а потому без ощутимой пользы расходовать столь ценные живые ресурсы нельзя. Но и корабли должны воевать в море, а не стоять разоруженными блокшивами в гавани. Хотя бы ценой определенных, пусть даже серьезных потерь, но постараться нарушить перевозки вражеских войск, и тем самым существенно помочь воюющей в Маньчжурии русской армии, особенно когда до первого генерального сражения под Ляояном остаются всего две недели. И если сейчас не использовать этот момент, то другого случая просто не представится. Именно так, не иначе — бесконечная цепь неудач и поражений уже деморализовало русский флот, и теперь на очереди армия…

— Представляю, какими словами меня сейчас костерят на мостиках Павел Петрович и Николай Карлович. Но зато я от них избавился, и конкурентов у меня теперь нет, контр-адмиралы Лощинский и Григорович не в счет. У меня есть примерно месяц, чтобы не дать Вирену окончательно разоружить и погубить эскадру, всего месяц, до того момента как Роберту Николаевичу вспорхнут «орелики» на погоны. Вот тогда он меня в угол и загонит, если сегодня не убьют, это тоже нужно учитывать. Боже мой — заветы Степана Осиповича забыли, если бы японцы преследовали, перестроение бы не завершили. А так разделились за полчаса на две «половинки» с необычайным трудом, с десятого июня в море не выходили.

Николай Александрович внимательно разглядывал перестроившуюся эскадру — теперь за «Цесаревичем» шли броненосцы «Ретвизан», «Севастополь» и «Полтава», причем два последних, начнись свалка, должны были действовать самостоятельно, на усмотрение капитана 1-го ранга Эссена, в храбрости и профессионализме Николая Оттовича он не сомневался, хотя предпочел бы его иметь на крейсерах. Второй линией шел «Аскольд» под командованием капитана 1-го ранга Граматчикова, на мачте уже не было адмиральского флага. За ним поспешал «Новик» и замыкали построение два больших «350 тонных» миноносца отечественной постройки — «Бойкий» и «Бурный». В том, что они, если и смогут дойти до Владивостока, то исключительно на буксире у крейсера в лучшем случае — тут никто из офицеров не сомневался, слишком часты на них были поломки, ставшие притчей во языцех, приводившие механиков в бешенство — построили абы как.

Второй колонной шли броненосцы «Победа» под флагом князя Ухтомского, мателотом следовал «Пересвет», лишившийся верхушек мачт. Корабль пострадал в бою, но по докладу был способен выдать при необходимости чуть ли не 17 узлов. А те повреждения что есть, смогут исправить в Циндао — на сутки в германском порту отряду придется задержаться для ремонта и погрузки угля на миноносцы, которых следовала два отделения, по три вымпела в каждом. Эти дестройеры были германской и французской постройки, механизмы много лучше отечественных и дальности плавания со взятым в перегруз углем могла позволить добраться до Владивостока. И за броненосцами следом шли два крейсера, «Диана» и «Паллада». Оба тихоходные, в издевку офицеры именовали их «богинями отечественного производства», язвительно заключая, что все отличие от британского пакетбота заключено в сниженной скорости, и наличии нескольких орудий. Для «Аскольда» с «Новиком» они словно «гиря на ногах». Как «Полтава» для «Цесаревича» — разница в ходе в четыре узла более чем существенная.

— Уже не вернутся обратно, надеюсь, доберутся до Владивостока, — пробормотал Матусевич и тяжко вздохнул — он пошел на чудовищный риск…

Только в этом бою на русской эскадре не случилось потери управления, и 2-я фаза перешла в 3-ю — организованный прорыв, а не суматошное бегство с последующим интернированием…

Глава 7

— Каков гусь, тоже мне, возомнил себя флотоводцем. «Вторым» Макаровым жаждет стать, «порт-артурский нельсон».

Раздраженно произнес Ухтомский, однако очень тихо, только для себя, и чтобы другие офицеры его слова не услышали. Хотя по большому счету Павел Петрович был доволен — прорыв во Владивосток принесет ему давно заслуженные лавры победителя, а в столице найдутся те, кто за него слово замолвит. На чин вице-адмирала по большому счету рассчитывать не приходилось, с двумя «орлами» на погонах Скрыдлов и Безобразов, которых никак не «обойти», но получить заветный беленький крестик можно, либо «золотое оружие». Пока пожаловали лентой святого Станислава, и крест дан с мечами — единственная награда за войну, а князю хотелось куда большего — вполне понятное для каждого военного желание. А еще сердце немного грело, то обстоятельство, что с Рейценштейном обошлись куда круче — «выдернули» у него «из-под задницы» флагманский «Аскольд», и тому пришлось переносить свой флаг на «Диану». Хотя все правильно — в Порт-Артуре должен быть хоть один большой бронепалубный крейсер 1-го ранга, «Новика» мало, да и слабый он со своими шестью 120 мм орудиями. И пока в строй подорвавшийся на мине «Баян» не войдет, на эти два крейсера выпадет чудовищная нагрузка — Матусевич «миноносник», и решительности ему не занимать, теперь это осознала вся эскадра. Не то, что погибший Вильгельм Карлович Витгефт, кабинетный работник — Николая Александровича еще Макаров выделял за энергичность и решительность.

Да и сегодня себя повел крутенько — не только приказы стал отдавать, но и требовать их безусловного выполнения. И даже захоти он пойти на интернирование, ему просто не дадут это сделать собственные офицеры, к тому же как можно не прийти в Цусиму, где будут сражаться «владивостокские» крейсера, с которыми назначено место и время рандеву. Но понимая разумность действий Матусевича, особенно выгодно отличавшихся от бездеятельности Витгефта, тем не менее, неприязнь в душе присутствовала — он ведь старше Николая Александровича по производству, и свой чин контр-адмирала получил до войны, но сейчас волей случая оказался в подчинении, которое мог оспорить — как младший флагман у начальника штаба. Но устраивать в бою «местничество» не стоило — не поймут, нужно было просто подчиниться обстоятельствам, что имеют на людей большое воздействие. Пусть и скрепя сердцем — у него самого появился шанс отличиться, доведя два броненосца и пару крейсеров с полудюжиной миноносцев до Владивостока. И тут Павел Петрович себя мысленно одернул — бой еще не начался, а каков его исход будет, остается только гадать. Для него главное создавшимся моментом воспользоваться, и вовремя его использовать, а когда, только ему одному решать — Матусевич почему-то решил полагаться на инициативу подчиненных, дав возможность в случае необходимости действовать самостоятельно. И сейчас князь пристально рассматривал идущие в кильватерной колонне японские корабли, с которыми уже дважды за день сходились в бою. И завязка сражения состоялась на сходящихся курсах — «Цесаревич» и «Ретвизан» уже открыли огонь главным калибром по неприятельскому флагману, «Севастополь» и «Полтава» вели пристрелку по третьему во вражеской колонне броненосцу, «Фудзи». Этот корабль был меньше и слабее трех других, к тому же не имел протяженного броневого пояса, как и два противостоявших ему броненосца, а только цитадель из чудовищно толстых плит. Потому огонь велся исключительно фугасными снарядами, нужно было «расковырять» оконечности, лучше всего носовую — тогда неприятельский броненосец поневоле сбросит ход, если получит подводную пробоину.

При этой мысли Ухтомский вздрогнул и сильно напрягся — идущий последним «Пересвет» имел как раз такую, под броневым поясом небольшую дырку, иначе бы давно от «пролома», давно бы принял бы сотни тонн воды. Но вернувшийся на мостик броненосца с перевязки Бойсман заверил его, что корабль сможет продолжать сражение, и последует за ним в Циндао, где за сутки откачает принятую в отсеки воду и заделает пробоину изнутри, поставив временную «заплатку». Пришлось поверить — старый моряк быстро оценил обстановку, приказал перенаправить принятую воду в междудонное пространство, кроме носовой части, крен быстро спрямили и броненосец вернул себе мореходные качества. И во время короткой паузы ухитрились заделать несколько опасных пробоин. К тому же выяснилось, что большая часть воды поступала через щель под нижним носовым казематом правого борта — броневую плиту вмял попавший в нее двенадцатидюймовый снаряд.

— «Асама» появилась, ваше превосходительство, пока держится на отдалении вместе со старыми малыми крейсерами. «Симы» с «Чин-Йеном» отстали, и вести огонь не смогут!

Доклады поступали один за другим, и теперь Ухтомский смог оценить ситуацию. Ему противостояли два броненосца итальянской постройки, которые шли на продажу из-за малой цены. Семь с половиной миллионов рублей за штуку — небывало привлекательная цена. Они расходились как «горячие пирожки» на «мелочном базаре». Четыре приобрела Аргентина, один Испания (уже потоплен американцами в войне), а вот эти два в последний момент прикупила Япония — за месяц до нападения на Порт-Артур.

И что скверно — ходили нехорошие слухи, что фирма «Ансальдо» хотела продать эти два броненосца, от покупки которых отказалась Аргентина, именно России, но начальник Главного Морского Штаба Рожественский отказался от этой покупки, и дельцы нашли сразу другого покупателя. Тут слов нет, одни маты — перед самой войной отказались от возможности усилить свой флот двумя кораблями, и хуже того — неприятель ими усилил собственную эскадру. До нормальных броненосцев «Касуга» и «Ниссин» не дотягивают, все же у них водоизмещение вдвое меньше чем у «Микасы», примерно такие же как «Баян». Пусть максимальная броня в шесть дюймов, но зато ее площадь огромная, корабли прикрыты плитами. Да, главный калибр слабоват — на одном четыре 203 мм пушки, на другом пара таких орудий, но еще одно в 254 мм, на «иноках» такие же установлены. Однако средний калибр необычайно мощный — в бортовом залпе семь 152 мм пушек, на две больше, чем на «Победе». «Подкачала» скорость — в штиль девятнадцать узлов дадут, но при малейшем волнении, как сейчас, скорость начнет уменьшаться. Корабли низкобортные, построены для спокойного Средиземного моря, но тут ведь Дальний Восток. Так что хотя и вооружены прилично, и хорошо защищены, как броненосцы, но считать их «настоящими» броненосцами нельзя. Маленькие слишком, хотя драться в линии могут, что сегодня весь день демонстрировали, оказавшись под огнем «Севастополя» и «Полтавы». Но в отличие от кораблей Эссена и Успенского, на которых берегли боезапас, «Пересвет» и «Победа» стреляли сейчас на пределе скорострельности, буквально осыпая врага четырнадцати пудовыми бронебойными снарядами, благо дистанция быстро сокращалась. А вот с японских броненосцев отвечали семипудовыми снарядами, вдвое меньшими по весу, а это давало русским броненосцам в бою заметное преимущество. И главное сейчас попасть в оконечности вражеских броненосцев, которые прикрывались тонкой трехдюймовой броней — а для 254 мм снарядов это не преграда.

«Победа» вздрагивала всем корпусом — броненосец вел беглый огонь всеми орудиями. В бою корабль практически не пострадал в отличие от «Пересвета», на котором прежде развевался адмиральский флаг. Именно потому японцы стреляли по броненосцу Бойсмана, зато теперь все наоборот. Зато «Победа» была построена позже и лучше, у нее вдвое меньшая перегрузка — всего пятьсот тонн, вместо тысячи ста, как на «Пересвете», что для отечественных верфей небывалое дело. И броня не гарвеевская, а более прочные плиты, закаленные по методу Круппа, для них восьмидюймовые неприятельские снаряды не страшны, а шестидюймовые фугасы опасны только для небронированных участков борта и надстроек с дымовыми трубами.

Вот только вести долгую перестрелку с врагом Ухтомский не собирался — она ведь чревата повреждениями, а их нужно всячески избегать. Ни к чему они сейчас, слишком далек Владивосток. И еще раз все мысленно прикинув, решив, что момент наступил, адмирал повернулся к командиру броненосца, капитану 1-го ранга Зацаренному, что со стоицизмом древнегреческого философа взирал на небольшие вражеские броненосцы:

— Василий Максимович, сваливаемся на неприятеля — «обрежем» ему корму и вырвемся в море. Впереди будет только «Якумо» и три «собачки», а с ними мы можем вполне справиться, четыре на четыре. Но у нас на броненосцах восемь орудий калибром в десять дюймов, против десяти стволов в восемь дюймов — вот такая нехитрая математика.

— Есть, ваше превосходительство, посмотрим, какие они вблизи, — совершенно спокойно отозвался Зацаренный, вот только глаза загорелись нехорошими для противника огоньками. Теперь Василий Максимович больше напоминал хищного зверя, увидевшего долгожданную жертву. И таковыми были все находящиеся в рубке офицеры — сегодня они впервые столь долго сражались с неприятелем практически на равных, и, наконец, поверили в собственные силы, чего не было раньше…

Японский «Ниссин» и русский «Баян», участники одной войны, стрелявшие друг в друга. Корабли практически равного водоизмещения, но хорошо видно по размерам, кто из них броненосец, а кто является броненосным крейсером…

Глава 8

— Какая-то сплошная полоса бесконечного несчастья, а не война. Японцам пироги и пышки, а нам синяки и шишки…

Матусевич бормотал себе под нос, прекрасно понимая, что сейчас его никто не сможет подслушать. Но как ни странно, но это не он говорил, слова сами вырывались, чужие слова, и чужие мысли, находящиеся у него в голове теперь озвучивались. Можно было испугаться этого наваждения, похожего на приступ безумия, но за эти три часа он с ним обвыкся, и теперь принимал как свое «альтер эго», спасшее его всего одним шагом за несколько секунд до попадания рокового снаряда в фок-мачту. Должен был получить тяжкое ранение в живот, но вместо этого отделался царапинами, а осколок перерубил бинокль, в который он тогда наблюдал за сражением. И второе, уже роковое попадание в боевую рубку «Цесаревича», в результате которого был тяжело ранен командир броненосца, что продолжал вести эскадру по прежнему курсу под адмиральским флагом, не последовало — он уже сам, предчувствуя, приказал выходить из боя, направившись на Порт-Артур. А ведь именно этот двенадцатидюймовый снаряд, один-единственный, решил судьбу сражения в Желтом море — «Цесаревич» закружился с заклиненным рулем, лишенная руководства эскадра сбилась в кучу, по которой стали стрелять все японские корабли. Именно в эти роковые полчаса многие корабли получили самые тяжелые повреждения, после которых путь во Владивосток был «заказан».

В мозгу непроизвольно всплыла картинка изувеченного разрывами вражеских снарядов «Пересвета», с пробитыми трубами, с проломами в борту — но сейчас этот броненосец вполне бодро шел концевым, причем с целыми трубами, хотя вмятин и дырок хватало. Тогда большие повреждения получил и «Ретвизан», его командир капитан 1-го ранга Щенснович, дерзновенный поляк, не желая «сбиваться в кучу», как он сам выразился, ринулся в атаку на эскадру вражеских броненосцев, имея заклиненной носовую двенадцатидюймовую башню. И этим лихим наскоком спас русские корабли от нещадного избиения, зато сам получил ранение, а его броненосец множество снарядов — ведь подошел на семнадцать кабельтовых, японцы восприняли этот отчаянный наскок как попытку таранить какой-нибудь корабль. Да и сам «Цесаревич» в своем беспомощном состоянии нахватался попаданий — и главное, его трубы зияли огромными проломами, в результате чего возник катастрофический, на порядок, перерасход угля, так что, придя в германский Циндао пришлось там интернироваться. Хотя…

— Нет, можно было выйти в море, наскоро залатав трубы, просто ни сам Иванов, ни я тогда на это не решились, потеряв веру в победу. А ранения стали поводом к этой «слабости». Да что там — оба мы струхнули…

Николай Александрович чуть ли не заскрежетал зубами — он в памяти увидел стоящий в бухте изувеченный броненосец, причем сами немцы посчитали весьма резонно, что русские моряки оказались «заражены» самым банальным «шкурничеством», отказавшись воевать. Ведь собственно броня не была пробита, механизмы целые, вся артиллерия действовала, а жести и листовой стали хватало, чтобы за сутки наскоро придать искореженным трубам «пристойный» вид. Просто не хватило тогда решимости, ни броненосцу, ни пришедшим миноносцам, а вот «Новик», загрузив уголь, решился пойти во Владивосток в обход Японии с океана, но оказавшись на Сахалине с пустыми ямами, его там настигли японские крейсера…

— Да что там — все струсили и бежали, сломя голову, в совершенной растерянности. Контр-адмирал Рейценштейн на «Аскольде», да еще с миноносцем, в Шанхае интернировался. Ливен на «Диане» до Сайгона добрался — дотуда вдвое дальше идти, чем до Владивостока. Зацаренный на совершенно целой «Победе» рвануть в Цусимский пролив не решился, хотя если бы рискнул, то на восьми узлах, при возможности дать на короткое время и все восемнадцать узлов хода, прибыл бы как раз к Ульсанскому бою, и тогда бы не погиб в бою с крейсерами Камимуры несчастный «Рюрик». Но решимости «нельсонов», выходя в начальство, не проявляют.

— Эх-ма, это не война, а тридцать три сплошных несчастья для нас, бросает с края на край — офицеры и матросы беззаветную храбрость показывают, а наши адмиралы «труса празднуют»!

Матусевич сжал зубы, замолчал, понимая, что «первый камень» именно в него и надо бросить. Но сейчас НиколайАлександрович настроился идти до конца, и если не прорваться всей эскадрой (а такое невозможно, просто угля не хватит), то обеспечить прорыв самых нужных во Владивостоке кораблей. А заодно избавится от двух адмиралов, что могли в Порт-Артуре его «подсидеть» — интриги всегда процветали на русском флоте. Впрочем, как и на любом в мире — ведь уповая только на свои качества и талант, наверх точно не выйдешь, просто другие бесталанные не дадут, им ведь тоже хочется выкарабкаться повыше, положение себе обеспечить, да детишкам на молочишко скопить, имуществом обзавестись.

— На «Микасе» кормовая башня не стреляет, ваше превосходительство! Из носовой только одна двенадцатидюймовая пушка по нам бьет!

От доклада флаг-арта Матусевич оторвался от размышлений, очнулся — словно из крещенской купели вынырнул. И подняв бинокль, прижал окуляры к глазам. Пристально смотрел пару минут, и убедился, что доклад верен — только одно из носовых орудий главного калибра вело огонь, ствол второго задран. А вот кормовая башня действительно не действует, она вообще развернута в диаметральной плоскости, стволами на кормовой флагшток. А это совершенно меняло дело — у противника из сражения фактически вышел целый броненосец, огневая мощь которого сейчас равна броненосному крейсеру, причем не самому сильному из состава японского флота.

— Отлично, Казимир Филиппович, отлично! Господа, грех упускать такой момент для прорыва — поднимите сигнал для князя Ухтомского, пусть поторопится с прорывом. Два «гарибальдийца» за ним не угонятся, да к тому же пусть «Полтава» по ним огонь перенесет, а то пока бесплодно по «Фудзи» стреляет вместе с «Севастополем». Лупят, а попаданий все не видно. Есть! Есть, молодцы! Все-таки попали!

Матусевич закричал как мальчишка, видя удивительное зрелище — яркую вспышку разрыва на крыше кормового барбета вражеского броненосца. Машинально припомнил, что там броня в шесть дюймов, и вроде фугасным снарядом ее никак не пробить, но, тем не менее, из орудийных амбразур выплеснулись языки пламени с черным дымом.

— Никак пороховой заряд на подаче воспламенился, — произнес Кетлинский, вцепившись взглядом во вражеский броненосец. — Сейчас огонь по подаче вниз пойдет, перекинется в погреб, а тот и рванет…

Голос лейтенанта звучал уверенно, все застыли в напряжении, Матусевич сжимал бинокль так, что побелели костяшки пальцев. Но секунды текли одна за другой, но удивительного зрелища внутреннего взрыва так и не увидел. Хуже того — дым перестал выплескиваться из амбразур, потихоньку стало доходить, что воспламенился только один пороховой заряд, а вот детонации снаряда не произошло, да и огонь не добрался до погреба. Японцам невероятно повезло, как и бывало часто в войну, о чем ему охотно и злорадно поведал внутренний голос. Зато «послевкусие» осталось после совершенно спокойных слов командира броненосца.

— Могу представить, как там сейчас шибает запахом сгоревшей человеческой плоти. Видимо, погреб успели затопить, а вот люди вряд ли выбрались, полсотни душ разом сгорело.

— Вы правы, Николай Михайлович, но сейчас это даже не «половинка» от полноценного броненосца — это ведь самый слабейший из броненосцев противника. Так что момент для князя Ухтомского самый удачный наступил, а вот и на «Победе» это осознали — повернули на «гарибальдийцев». Господа, теперь нам необходимо воспользоваться моментом — вы заметили, что японцы начали намного реже стрелять — просто у них заранее припасенные снаряды закончились. Так что два румба вправо, дать пятнадцать узлов, начинаем сближаться, пока противник пребывает в растерянности. Самый подходящий момент для общего «навала»!

Отдав приказ, Матусевич продолжил спокойно смотреть на эпическую картину развернувшегося сражения, той самой «третьей фазы», которой не должно было быть в реальности. Но в бою возникла одна лишняя пауза, и вот теперь ситуация кардинально изменилась — яркий пожар на «Фудзи» видели все. Все правильно — нужно выбирать самого слабейшего противника, и если тот серьезно поврежден, то нужно постараться обязательно добить его…

Кормовая башня «Микасы» после боя в Желтом море 10 августа 1904 года — флагманскому броненосцу вице-адмирала Хейхатиро Того крепко досталось…

Глава 9

— Недорубленный лес вырастает — а потому топить их нужно к такой-то матери, топить! Мы ведь ему не только пожар в барбете устроили — посмотрите — «Фудзи» ведь носом зарываться стал, у него у форштевня пролом!

Командир эскадренного броненосца «Севастополь» капитан 1-го ранга Эссен разгорячился, лицо покраснело. В рубке царило ликование — все офицеры и матросы прежде видели, как в мае под Порт-Артуром, подорвались два вражеских броненосца из трех пришедших, с парой броненосных крейсеров в сопровождении. Подорвались на минном заграждении, что ночью выставил «Амур», командир которого не желал смотреть, как безнаказанно ходят мимо крепости японские корабли.

Словно господь с небес помог православному воинству, поспособствовал. Предоставил возможность одним ударом победить супостатов, из куля в рогожку их одним махом обернуть!

Тогда нужно было немедленно выходить в море со всеми оставшимися в строю броненосцами, а их на тот момент в составе было три, да еще крейсера стояли под парами, а у «Баяна» броневой пояс по ватерлинии, да в башнях восьмидюймовые пушки. И все — половину вражеских броненосцев разом бы уничтожили, да к ним прихватили еще два крейсера боевой линии — пять кораблей куда лучше двух, победа стала бы грандиозной, каких у русского флота давно не было. Вот только тогда покойный ныне Витгефт вкупе с другими адмиралами не решился выйти в море и дать неприятелю сражение — и проклятья неслись со всех сторон на нерешительного командующего эскадрой, не упустившего, нет — по-настоящему прогадившего столь великолепную возможность победить японцев в войне!

Ладно, о мертвых или хорошо, либо ничего, кроме правды — недобрую память о себе оставил Вильгельм Карлович, страшно представить, чтобы случилось, продолжи он сегодня командовать эскадрой. Сейчас совсем иное дело — контр-адмирал Матусевич сам рвался в бой, два его броненосца наваливались на три японских, и туда же спешил «Севастополь», продолжая вести огонь по «Фудзи». Эссен прекрасно помнил и всецело разделял отданный перед вечером приказ по эскадре — с поврежденными вражескими кораблями сходится на максимально возможную ближнюю дистанцию, и в этом случае снарядов не жалеть, бить в упор изо всех стволов, что сейчас и делали. Идущая в кильватере «Полтава» сцепилась с «Сикисимой» — броненосцы обменивались полными залпами, только русский корабль стрелял чаще противника, это было заметно, к тому же дистанция до врага сократилась до двадцати трех кабельтовых, и в ход пошли бронебойные снаряды — такое расстояние позволяло надеяться, что снаряды прошибут броневые плиты.

— Я думал, сейчас мы на своих десяти узлах калеки, а вот он инвалид — «Фудзи» едва восемь узлов выдает!

— Мы у него форштевень разворотили, Николай Оттович, там пробоина в борту такая, что на повозке можно спокойно въехать с парной запряжкой, и не коней, верблюдов. Там краями не зацепишь.

Стоявший рядом с Эссеном старший штурманский офицер лейтенант Ислямов говорил с отчетливым кавказским акцентом — Исках Ибрагимович был чуть помладше Эссена, вплотную подступил к сорокалетнему рубежу. На «Севастополь» он был переведен с берега, где организовал цепь береговых наблюдательных постов — и штурман оказался отличный.

— Добьем, никуда не денется — от нас уже не уйдет. Теперь у Того нет превосходства в скорости, он сам связан по рукам и ногам этим подранком. Так что нужно сходиться как можно ближе — с пятнадцати кабельтовых мы в нем дырок понаделаем в оконечностях, будет как швейцарский сыр.

Эссен хищно посмотрел на ковыляющий «Фудзи», броненосец шел с сильным дифферентом на нос. И уже не стрелял, отбивался немногочисленным средним калибром. Из носового барбета пушки стреляли раз в несколько минут — там была устаревшая подача, для заряжания орудия каждый раз ставили в диаметральную плоскость на фиксированный угол. Кормовой барбет вообще замолчал после пожара, был закопчен до черноты, только легкий дымок продолжал сочиться из орудийных амбразур. Зато башни главного калибра «Севастополя» отправляли снаряд за снарядом, особенно носовая, где имелось одно орудие, и в погребе боекомплект был, по сути, удвоенным. И то, что нужно бить по оконечностям, где не имелось брони, артиллерийские офицеры хорошо знали. Бить в цитадель бесполезно — там чудовищно толстые плиты, которые и в упор не прошибить. Однако попадания пошли и туда, что было случайностью — Эссен насчитал не менее трех разрывов, но возможно, их было больше. Зато обе башни среднего калибра и пара казематных пушек, посылали во врага один снаряд за другим — припавшие к прицелам наводчики ревели от восторга. Правда, в правой кормовой башне из-за попадания была выведена электрическая подача боеприпасов, пришлось организовать подачу вручную, через верхнюю палубу, что привело к большому числу раненных осколками матросов, хватало и убитых. Но из-под броневой палубы им постоянно приходили на замену нижние чины — все сражались с отчаянной храбростью, самоотверженно, и выстрелы не стихали.

— Смотрите, броненосцы князя Ухтомского навалились на «гарибальдийцев». Вот пошла заруба!

Лейтенант Бестужев-Рюмин чуть ли не кричал, но Эссен на это не обратил внимания — они тут все оглохли от звуков собственной стрельбы и разрывов вражеских снарядов. Николай Оттович посмотрел на схватку, поморщился — разогнавшаяся «Победа» прошла позади малых вражеских броненосцев, «обрезав им корму» как говорится, и дав с полдесятка залпов десятидюймовыми снарядами. Но вот идущий в кильватере «Пересвет» стал существенно отставать от флагмана, и Эссен понял, что уже поврежденный в дневном бою корабль набрать ход просто не сможет. Возможно, Бойсман переоценил собственные силы и не отнесся серьезно к пробоинам, но стоило дать полный ход, как вода начала прибывать. Но надо отдать должное Василию Арсеньевичу — без колебаний направил свой корабль на «Касугу», и тот едва отбивается от яростного напора русского броненосца. А вот «Ниссин» вступил в бой с «Полтавой», и ту буквально накрыло градом 203 мм и 152 мм снарядов, способных понаделать дырок в небронированных оконечностях и дымовых трубах, снести и искорежить надстройки. А вот добить «Фудзи» не дала вставшая на пути «Сикисима» — и сразу же «Севастополь» содрогнулся всем корпусом от попадания двух крупнокалиберных снарядов. Уменьшившаяся дистанция играла в две стороны, японцы ведь тоже умели стрелять.

— Не дают князю Ухтомскому прорваться, «Якумо» с «собачками» на «Победу» навалились, наши крейсера вступили в бой!

Эссен немедленно посмотрел в сторону кормы — он помнил о приказе, где четко говорилось, что нужно обеспечить прорыв нескольких кораблей с минимально допустимыми для них возможными повреждениями. Действительно, «Победа» под флагом Ухтомского прорвалась, зато «Пересвет» отстал, и сейчас помочь не в состоянии — сам ведет ожесточенный бой. А «Диана» с «Палладой» и так не имеют средней пары шестидюймовых орудий, которые не успели установить, а против них сразу три «собачки». Эти неприятельские крейсера крайне опасны для «богинь» — у них не только больший на три узла ход, но и мощное вооружение из 203 мм орудий на носу и корме, и пяти 120 мм скорострельных пушек на борт. И весь этот жутковатый набор из семи орудий против русских четырех 152 мм на каждом из кораблей в бортовом залпе. «Диане» под флагом Рейценштейна досталось сразу — судя по всему, в крейсер угодил восьмидюймовый снаряд, затем накрыло градом 120 мм фугасов. Тут стало не до прорыва — флагман загорелся, и стал уходить в сторону, пойдя на разворот. А вот «Паллада» проскочила заслон, и пристроилась в кильватер за «Победой», а та перла прямо на «Якумо», что попытался остановить ее, став на пути. И бой начался ожесточенный, но десятидюймовые пушки не ровня восьмидюймовым, от них на короткой дистанции прочная германская семидюймовая броня защитить все же сможет, но так есть плиты куда более тонкие, и вполне способны к пробитию 14-пудовым снарядом. И начался бой не на жизнь, а насмерть, причем «Паллада» также вступила в схватку — против девяти 152 мм пушек на двух русских кораблях противник мог противопоставить только шесть.

— Смотрите, Николай Оттович, «Аскольд» на помощь «Диане» подошел! В «Такасаго» попадание, еще одно!

Пяти трубный красавец крейсер вмешался в схватку вовремя, иначе бы «Диану» вражеские корабли просто бы изуродовали. И хотя на нем не было пары шестидюймовых пушек, которые не успели поставить перед выходом — но имевшаяся в бортовом залпе полудюжина 152 мм стволов буквально «нашпиговала» неприятельский корабль снарядами. Ситуация переменилась кардинально — теперь «собачки», получив доброго «пинка», в виде града двух с половиной пудовых снарядов, заметались…

Русский быстроходный бронепалубный крейсер «Аскольд» имел уникальный вид — на Дальнем Востоке это был единственный пятитрубный крейсер, развивающий ход свыше 23 узлов при серьезном вооружении из дюжины 152 мм пушек. Он был способен догнать и утопить в бою один на один любой японский бронепалубный крейсер, особенно в свежую погоду…

Глава 10

— Прорыв состоялся, пусть и в половинном составе от задуманного. И остается только надеяться, что князь не струсит, и не пойдет на интернирование. Впрочем, ему не дадут этого сделать, у Зацаренного тоже есть приказ — а каперанг до сих пор не утратил дух своевольства.

Николай Александрович еще раз прижал к глазам бинокль — дымя всеми тремя трубами на каждом, «Победа» и идущая за ней «Паллада» уходили вдаль, сопровождаемые тремя вырвавшимися вперед миноносцами — проскочил отряд лейтенанта Максимова. Ровно половина тех сил, что были предназначены к переходу во Владивосток — и то хлеб, он даже думал, что такое не удастся, больно решительно набросились на них крейсера из отряда контр-адмирала Дева. Но быстроходным японским крейсерам сейчас не до погони — они сцепились с «Дианой» и «Аскольдом», и выходить из боя не собираются. Да и как — если в «Такасаго» попало не меньше десятка шестидюймовых снарядов, а для крейсера водоизмещением в четыре с половиной тысячи тонн это много, слишком много. Два других подобных корабля, только построенных в САСШ, а не Англии, отчаянно сражаются, пытаясь защитить «собрата» — тот едва «отползает» в сторону на десяти узлах. И будь полчаса времени, два русских «шеститысячника» потопили бы «Такасаго», но к месту сражения уже спешили два малых японских крейсера, за которыми поспешал третий, чуть больше размером. И хотя там еще крутился «Новик» и три русских дестройера, но становилось ясно, что Рейценштейну нужно отходить — численный перевес на стороне неприятеля.

— Жаль, «Баяна» нет, другой разговор бы пошел, — Матусевич только вздохнул, не в силах ничего сделать. Потеря единственного броненосного крейсера удручала всех моряков, предлагалось даже повременить с прорывом, чтобы «Баян» успели отремонтировать — работы в доке должны были занять месяц, все сильно торопились с ремонтом.

Николай Александрович еще раз взглянул в бинокль — «Победа» с «Палладой» уходили на полном ходу, и вроде без заметных повреждений. За ними гнался «Якумо», а вот подошедшая к месту сражения «Асама» напрасно кинулась в погоню — разогнавшиеся высокобортные корабли она просто не догонит, ведь через час начнет темнеть. И оба этих превосходных броненосных крейсера сейчас не помогут главным силам Того, которые хотя имеют перевес в вымпелах — шесть против пяти — но на самом деле уже уступают по числу крупнокалиберных стволов. Как минимум у неприятеля утрачено по большому счету семь 305 мм пушек — три прекратили стрельбу на «Микасе», и два, но фактически четыре на «Фудзи». На «Ниссине» оторван ствол 203 мм орудия в кормовой башне, а вторая пушка бьет с перерывами — судя по всему, башня заклинена. На «Ретвизане» похожее случилось с носовой башней — фактически два 305 мм орудия временно не участвуют в бою, стреляя изредка, когда стволы направлены на цель. «Пересвет» редко стреляет из носовой башни, там ручная наводка, динамо-машина затоплена, а в кормовой башне заклинило одну пушку. Так что, потери весомые, но у неприятеля намного больше — полностью вышло из строя шесть орудий, действуют семнадцать, пусть пятнадцать, но из них полдесятка восьмидюймовых стволов, чьи снаряды весом в семь пудов крупнокалиберными можно считать относительно. А вот на пяти русских броненосцах постоянно стреляют тринадцать 305 мм и три 254 мм орудия — по весу залпа даже небольшое превосходство выходит. И дистанция боя сократилась до двадцати кабельтовых, и разорвать ее теперь японцы не могут из-за возможной потери «Фудзи».

— Слишком много японцы истратили снарядов в дневной завязке, и без большого результата. Да и устали они, народец все же низкорослый — семь часов уже сражаемся с небольшими перерывами.

— Мы ведь впервые с ними так крепко сцепились, ваше превосходительство, не оторвать. Но команда дерется отлично, а ведь бой для нее по сути, первый. Думал, что забыли выучку, но силен «макаровский дух», снова ожил в офицерах и матросах благодаря вам, Николай Александрович. А то уж было разочаровались совсем, стоя в гавани на якорях.

Неожиданно отозвался командир броненосца, и Матусевич с удивлением на него посмотрел — не ожидал такой откровенности. Действительно, первый успех всегда окрыляет, вот только долгий ремонт и полное отсутствие морской практики сказывалось на офицерах и команде, как и отсутствие должной сплаванности на эскадре. Потому он разделил единую вроде колонну на три отряда, причем Ухтомскому и Эссену предоставил возможность проявлять разумную инициативу. И не пожалел — оба принимали верные решения, особенно Николай Оттович, выбивший «Фудзи». Но так этот вражеский броненосец самый слабейший у противника, по тактико-техническим характеристикам соответствует «полтавам», превосходя их в скорости, но серьезно уступая в артиллерии. Дело в том, что японцы были сильно недовольны малой скорострельностью главного калибра этого корабля, орудия которого чрезвычайно долго заряжались. А потому пошли на чрезвычайный риск — устроили под куполом барбета, крышей из тонкой шестидюймовой брони, своего рода зарядный погреб, по шесть выстрелов на каждый ствол. Это позволило в завязке сражения трижды использовать этот запас — потому и казалась, что японские броненосцы посылают снаряд за снарядом. Но вот теперь нужно пользоваться обычным способом, в результате скорострельность у «Фудзи» стала втрое меньше, а у других броненосцев, кроме новейшей «Микасы» один выстрел шел в полторы минуты (флагман благодаря новой подаче стрелял в два раза быстрее), в то время как русские броненосцы стреляли раз в минуту. Подобные проблемы с подачей имели и все броненосные крейсера британской постройки, солидный запас зарядов и снарядов находился как в башне, так и в подбашенном отделении. Риск неимоверный, ведь стоит раз удачно попасть двенадцатидюймовым снарядом, и начнется фейерверк. Но японцы сознательно на это пошли, чтобы в завязке боя обрушить на противника град снарядов, нанести наибольшие повреждения.

Коварны и умны самураи, только просчитались с дистанцией во время первого дневного столкновения — слишком большим оказалось расстояние между колоннами, и чудовищным расход снарядов при минимальном числе накрытий. Русские корабли в ответ по врагу практически не стреляли — Витгефт резонно посчитал, что с полусотни кабельтовых и дальше попасть невозможно, проще снаряды в море топить. И так на шестидюймовых пушках Кане, когда стали придавать большие углы для дальней стрельбы, стали ломаться подъемные шестерни. Зато сейчас, сблизившись с противником накоротке, снарядов уже не жалели, перейдя на бронебойные. И попадания пошли, не меньше, чем у противника, но до пожара на «Фудзи» казалось, что разрывы абсолютно безвредны, и пламя отнюдь не пожирает надстройки, как это было на «Пересвете» или «Ретвизане». Зато «Цесаревич» стойко держался под огнем — французы построили действительно хороший корабль, и тринадцати с половиной миллионов рублей он действительно стоил. Два броневых пояса от штевня до штевня — такого на русских кораблях никогда не было, да еще из прочной крупповской брони по центру внизу в десять, а вверху в восемь дюймов. В оконечностях броня была «поскромнее», но все равно в солидные 140 мм и 120 мм. Две башни главного калибра, как и боевая рубка прикрывались десятидюймовыми плитами, а шесть башен среднего калибра шестидюймовой броней. К тому же корабль имел две броневые палубы, а к ним еще специальную броневую противоторпедную переборку, которая уже показала свою эффективность в январскую ночь. Так что Витгефт не зря поднял на броненосце свой флаг, но допустил немыслимую глупость — не ушел под защиту толстых плит боевой рубки. А ведь сознательно решил жизнь самоубийством окончить, а как иначе трактовать эти посиделки в кресле на открытом мостике. Сам бы погиб, то ладно — но полдесятка людей вместе с ним разделили его судьбу, положив «живот свой»…

— Ваше превосходительство, вражеские миноносцы пошли в атаку со всех сторон. Боже, как их много!

Восклицание у флаг-арта вырвалось непроизвольно, а Матусевич с нескрываемым удивлением смотрел на маленькие кораблики, что выскакивали из-за вражеских броненосцев и смело шли в атаку на большой скорости. И это было безумие, в которое нельзя поверить — посылать еще при свете в атаку миноносцы на броненосцы, которые не потеряли боеспособности, неимоверная глупость. Такое просто в голову не укладывалось, но гадать над приступом безумия Того не было времени.

— Стрелять сегментными снарядами по неприятелю, и даже главным калибром — посмотрим, насколько они эффективны. Поднять сигнал — «отворачивать к норду по готовности»! Подставим под самодвижущие мины винты, будем отбрасывать их бурунами!

Отдав приказ, Николай Александрович стал вглядываться в утлые кораблики, что с какой-то отчаянной отрешенностью пошли в атаку на русские броненосцы. А те перестав стрелять по вражеским кораблям линии, открыли шквальный огонь по «челнам», перед которыми вырос «частокол» всплесков. Громко ухнул главный калибр, отправляя навстречу маленьким миноносцам сегментные снаряды, «начинка» которых представляли стальные стержни, своего рода дротики, что протыкали тонкую обшивку борта, как игла пронзает ткань. Понятное дело, что человеку лучше не попадать под такое «угощение», пришпилят как жука на гербарии. В погребах таких снарядов хватает, совершенно бесполезные по большому счету, но не тратить же фугасы или чугунные гранаты, которых и так недостаточно…

Бой в Желтом море был первым генеральным сражением, вот только его итоги оказались противоречивыми. Но то, что после него японцы стали действовать совершенно уверенно, уже не опасаясь противника, очевидно. А вот русские показали, что могут как сражаться, так и удирать. Именно в стремлении интернироваться в иностранных портах лежит основная причина того, что сделал контр-адмирал Небогатов 15 мая, на следующий день после злосчастного Цусимского сражения. Так что правильно в народе говорят, что дурной пример заразителен…

Глава 11

— Мы сильно недооценили гэдзинов — они умеют удивлять! И по своей храбрости нисколько не уступят нам, как и по выучке!

Впервые за свою долгую военно-морскую службу командующий Объединенным Флотом вице-адмирал Хейхатиро Того пребывал в полной растерянности, обусловленной непониманием тех событий, сейчас происходивших. Утром ему донесли, что русская эскадра начинает выходить из Порт-Артура, используя прилив. Броненосцы пошли один за другим, впереди был тралящий караван из полудюжины землечерпалок и пары пароходов — так поступали каждый раз, страшась подрывов, аналогично тому, на котором погиб броненосец «Петропавловск» с адмиралом Макаровым. И такие опасения не напрасны, и не только для них одних — чуть дальше, уже в открытом море, на выставленных минах, или в результате атаки подводной лодки (а такую возможность не следовало отрицать) погибли два броненосца под флагом Восходящего Солнца — «Хатцусе» и «Ясима». Это была «черная неделя» для Объединенного Флота — на мине погибла канонерская лодка, на камни выскочил авизо, а концом злоключений стало потопление быстроходного крейсера «Иосино», который в тумане попал под удар форштевня броненосного крейсера «Касуга». Спасти корабль, отличившийся в войне с китайцами в составе «летучего отряда», тоже не удалось, к великому огорчению всех моряков. Хорошо, что потери удалось возместить — перед самой войной в Италии удалось купить два небольших броненосца 2-го класса, и сегодня они оба показали, что йены не зря на них потрачены, вернее, фунты стерлингов, потому что оплата была проведена через срочно взятый на войну заем. Да и боевые действия в Токио не начинали до начала февраля, чтобы дать возможность перегнать эти броненосцы из Средиземного моря к берегам Японии. Ведь одновременно с ними на Дальний Восток шел сильный русский отряд из одного броненосца, двух крейсеров, десятка миноносцев и нескольких вспомогательных судов — в Петербурге если осознавали, что война скоро нагрянет, то не слишком торопились с приготовлениями к ней. А потому врага удалось опередить, а решительности в Петербурге не хватило — русские не только не атаковали на переходе «Ниссина» и «Касугу», но и повернули обратно, не желая рисковать кораблями во время прорыва в Порт-Артур, чего сам Того опасался. Ведь тогда ему пришлось столкнуться не с семью, а восемью броненосцами, да если бы «гэдзины» стянули бы еще все свои большие крейсера, то ход начавшейся войны стал бы совершенно непредсказуемым. И это он понял только сегодня, когда началось это сражение — даже в ослабленном составе «восточные варвары» показали, что их недооценка чревата жестокими последствиями, каковые и произошли…

— Бой на дальней дистанции «гэдзины» вести не могут, но на ближней они крайне опасны, — негромко произнес Того, внимательно рассматривая в бинокль приблизившиеся на два десятка кабельтовых русские броненосцы. Серые массивные корпуса, но не приземистые, как у кораблей британской постройки, построенных специально для японцев, а с высоким бортом, а потому с лучшей мореходностью, надвигались медленно, но неотвратимо. И стреляли русские намного чаще, чем раньше, и что хуже всего — попадания снарядов пошли сейчас одно за другим. И что страшнее всего — японские корабли оказались менее устойчивы к повреждениям, чем русские, и это в первую очередь сказывалось на мощи артиллерии. И сейчас его флагманский «Микаса», лучший броненосец Объединенного Флота, превосходящий даже британские «формидейблы», по образцу которых он был построен, выглядел крайне скверно, дважды попав под сосредоточенный огонь русских броненосцев. В командование броненосцем уже вступил третий по счету офицер, половина чинов штаба самого Того была убита и ранена — адмирал находился на открытом мостике, и защитой служили лишь уложенные противоосколочные «перегородки» из свернутых пробковых матросских коек.

Но хвала Аматерасу — он сам чудом остался жив и даже не получил ранение. И адмирал полностью уверился в своей «счастливой судьбе», которая будет хранить его до конца победной войны, в чем он сейчас не сомневался. Ведь выжить на открытом мостике в таком ожесточенном бою без помощи «высших богов» совершенно невозможно!

Кормовая башня главного калибра заклинена, орудия в ней придется менять, как и одно из носовой башни, поврежденное крупным осколком. Из семи орудий среднего калибра стреляют только четыре, три других выбиты, хотя по защите «Микаса» значительно превосходит другие броненосцы — но три десятка попаданий нанесли невосполнимый урон. И сейчас броненосец больше отвлекал на себя неприятельский огонь — и это было правильно, любой другой корабль уже бы давно не выдержал подобного по мощи обстрела. Достаточно взглянуть на медленно ползущий к британскому Вей-Хай-Вею «Фудзи», чтобы осознать простую вещь — война с русскими чревата слишком серьезными потерями. Ведь «гэдзины» до поры не трогали этот корабль, но когда под вечер сошлись в третий раз в бою, били исключительно по нему. И не имеющий достаточной защиты в оконечностях, вернее вообще ее не несущий, кроме карапасной броневой палубы, корабль не устоял. К тому же русским сильно помог приступ сумасшествия минного офицера, приказавшего поставить боевую часть торпеды в носовой минный аппарат, ведь противник только подошел на двадцать семь кабельтовых. Вначале по броневой плите, закрывавшей отсек, попал двенадцатидюймовый снаряд, не пробил, но расшатал. А потом угодил почти в тоже место второй такой же 305 мм снаряд, пробивший броню, и взорвавшийся внутри. Сразу детонировала так и не вставленная в аппарат торпеда, все находившиеся в отсеке моряки, включая безумца, погибли, а плиты просто отвалились от мощного внутреннего взрыва. А он был такой силы, что не только разворотило борт у самого форштевня, но заклинило подачу снарядов в носовой барбет.

Однако броненосец недаром назван в честь самого священного вулкана в Японии — он пережил это «извержение», грозящее гибелью, как до этого уцелел после страшного пожара в кормовом барбете. Там на крыше башенно подобного колпака тоже взорвался двенадцатидюймовый фугас — и через щели вовнутрь барбета ворвался огненный смерч. Но кораблю неимоверно повезло — все складированные внутри барбета снаряды и заряды, кроме последнего, были использованы. Но пороховой заряд вспыхнул, и в его пламени живьем сгорели два десятка чинов команды. Многим на кормовом мостике даже показалось, что видят их души, уходящие в небо. Огонь быстро скользнул вниз, в погреб — но кто-то из офицеров успел его затопить, погибнув со всеми, но спася от внутреннего взрыва броненосец. И лишь выплеснувшее из орудийных амбразур пламя показало всю высоту величия самурайского духа, презревшего смерть, но сохранившего для страны Восходящего Солнца ее «священную гору», которая очень нужна — сейчас каждый броненосец на счету, заменить их просто нечем, других таких у страны нет. «Фудзи» находится сейчас в крайне печальном состоянии — небронированный борт в оконечностях зияет пробоина, и даже не будь пролома, они сами по себе угрожают обширными затоплениями. И хотя до английской базы недалеко, однако рассчитывать на благополучный приход в нее искалеченного корабля не приходится — если ветер станет свежим, то волны поглотят корабль.

Туда же направлялся «Такасаго» — всего один попавший в небольшой крейсер десятидюймовый снаряд с «Победы» своим взрывом натворил дел — скорость корабля упала до жалких восьми узлов. Однако следом в корабль угодили не менее десятка шестидюймовых снарядов с двух больших русских крейсеров, выбив одну восьмидюймовую и три 120 мм пушки, убив и переранив до сотни офицеров и матросов. И теперь искалеченный крейсер также отходил к Вей-Хай-Вею, а в сопровождение его и «Фудзи» пошли два корабля 5-го боевого отряд, под временным командованием младшего флагмана контр-адмирала Ямады — броненосец «Чин-Йен», в который угодило два русских снаряда и крейсер «Мацусима». А вот два других крейсера из этого отряда — «Ицукусима» и «Хасидате» спешили на помощь двум крейсерам Девы — «Читосе» и «Касаги», уже серьезно поврежденным в бою. С теми вместе уже сражался подошедший 6-й отряд под началом родного племянника Того, уже контр-адмирала — малые крейсера «Акаси» и «Сума», всего по две тысячи семьсот тонн водоизмещения, и с ними чуть больший на пятьсот тонн «Акицусима». И впятером они не могли совладать с «Дианой», «Аскольдом» и подошедшим к ним «Новиком» — и не мудрено при общем равенстве тоннажа. К тому же корабли меньшего водоизмещения не могут вынести большого числа попаданий в отличие от более крупных в полтора-два раза противников. Но помочь собственным крейсерам было нельзя — у Того возникло твердое убеждение, что с прорывом «Победы» и «Паллады» русские предприняли хитрый маневр, цель которого уничтожить поврежденные японские корабли, а иначе зачем с ними пошли миноносцы. Исключительно для торпедирования «Фудзи» и «Такасаго». Потому приходилось держать для противодействия этому маневру «Асаму» и «Якумо», которые были крайне необходимы сейчас в борьбе с русскими броненосцами.

— Поднимите сигнал — «всем отрядам миноносцев атаковать неприятеля», — отдав приказ, вице-адмирал Того задумался, ведь завтра нужно будет произвести поиск поврежденных русских кораблей у Порт-Артура, и он произнес уточнение. — Большим контр-миноносцам в общей атаке не участвовать, они потребуются нам ночью!

Первые «классические» японские броненосцы построенные на английских верфях были тем самым пресловутым «первым блином», и серьезно уступали более поздней постройки кораблям…

Глава 12

— Да сколько же их тут высыпало — два с половиной десятка, никак не меньше. Ничего страшного — еще светло, и мы им зададим хорошую трепку!

Матусевич прекрасно знал, о чем говорил — сам в начале войны миноносцами командовал. И сейчас две дюжины маленьких корабликов, устремившихся в атаку, не представляли для пяти русских броненосцев реальной опасности — большая часть 152 мм скорострельных и 75 мм противоминных пушек в бою уцелела, а сумерки еще не наступили. К тому же нет нужды сейчас подставлять корму — до пуска торпед остается еще много времени, ведь миноносцы держались на весьма почтительном расстоянии от места развернувшейся баталии, а эти полтора десятка «лишних» кабельтовых им еще нужно пройти, что не так легко сделать.

— Того решился на отчаянную попытку переломить ход сражения, в котором терпит поражение. —

Посмотрев на ошарашенных его словами офицеров, Матусевич усмехнулся. Он сейчас слушал свой внутренний голос, непонятно откуда появившееся следствие контузии. И это «альтер эго» уже подсказывало, что так оно и было, и не раз русские достигая успеха, превращали его в одночасье в горшее поражение. Так и сегодня должно было произойти, когда на мостике был убит Витгефт, а потом снаряд попал в боевую рубку «Цесаревича», повыбивав там всех — от командира броненосца до оставшихся там чинов штаба командующего. В результате на броненосце подняли сигнал о передаче командования, в это время четыре броненосца смешались в кучу, а два — «Ретвизан» и «Севастополь», благодаря инициативным командирам, бросились на противника. А ведь вся эта катавасия случилась чуть раньше, чем Того отдал приказ отходить на Сасебо, посчитав, что потерпел неудачу. А то, что произошло дальше прямое следствие крайней непредусмотрительности Витгефта, который не обеспечил не только командиров кораблей, но и младших флагманов подробными инструкциями, что надлежит каждому исполнять во время сражения, подобными тем, что приняты в британском флоте. Но тут упрек косности Адмиралтейства — за всю историю русского флота оно этим вопросом не озадачивалась, предоставляя право командующим самим решать эти вопросы, а те не озадачивались, руководствуясь нехитрым жизненным правилом — раз такое не принято, то не хрен этим заниматься. Даже покойный Степан Осипович отдавал лишь «общие» инструкции, не детализируя их, но скорее ему просто не хватило времени.

Однако сейчас бой пошел по несколько иному сценарию — теперь в нем произошла пауза, сыгравшая для противников свою роль. У вице-адмирала Того получилась отсрочка, когда после гибели Витгефта эскадра не пошла дальше, а по приказу Матусевича вышла из боя, прервав его вторую фазу. И правильно оценить результаты именно второго столкновения, не с дальней, а средней дистанции, японский командующий не сумел. Ведь через полчаса, Матусевич уже реорганизовал управление и отдал новые директивы, гоняя миноносцы и поднимая на мачте сигналы — даже сигнальщики отчаянно махали флажками. И началась третья фаза боя, получившая из второй этим коротким перерывом. Русские броненосцы перестроились и снова пошли на противника — и вот теперь сближение на короткую дистанцию уже сыграло жестокую шутку с самими японцами.

На них обрушился шквал огня, как раз тех снарядов, что на кораблях порт-артурской эскадры приберегли в завязке сражения, когда перестрелка велась на значительной дистанции. Да, тогда японцы добились двух десятков попаданий против всего одного попавшего русского снаряда, но так и выстрелов сделали далеко за сотню крупного калибра. Во второй фазе корабли под флагами Восходящего Солнца стреляли намного чаще, а это порядком опустошило и так не бездонные погреба их кораблей. И вот пошел бой на коротких дистанциях, до двадцати трех кабельтовых. Именно на таких расстояниях готовились русские комендоры до войны, и сейчас попадали в цель куда больше противника, и при этом вели стрельбу чаще, сразу же пустив в дело бронебойные снаряды. И Матусевич в бинокль прекрасно видел, что теперь неприятелю сильно достается — борта и надстройки буквально покрываются «оспинами» от попаданий шестидюймовых снарядов, а еще внушительными дырками от двенадцатидюймового калибра.

— Есть, попали! «Ниссин» в «четвертинку», как «Микаса» превратился! Но из колонны не вышел, держит ход в тринадцать узлов!

Доклад флаг-арта отвлек внимание Матусевича — тот посмотрел в бинокль на концевой вражеский корабль, с которым насмерть сцепился «Пересвет». Корабль Бойсмана выглядел страшно, совершенно избитый, средняя и задняя труба в дырках, верхушки мачт снесены, кормовая надстройка изуродована, на носовой одно крыло мостика превратилось в искореженные взрывом конструкции. Из четырех пушек главного калибра стреляли только три, один ствол из кормовой нелепо торчал, как оттопыренный палец. Но хотя носовая башня давно перешла на ручной привод с заряжанием, снизившаяся скорость сошедшихся в схватке броненосцев, и короткая дистанции позволяли комендорам из нее стрелять чуть ли не на пределе возможностей. И ничего тут не скажешь другого — офицеры и матросы сражались героически. Они сделали невозможное — в сражении явственно наступил перелом, японцы не ожидали такого яростного напора, и видимо сильно устали. Все же неделю в море провели, с бесконечными вахтами, и бой уже идет семь часов — силы человеческие не беспредельны, и усталость свое возьмет, и в первую очередь на тех, кто имеет меньше рост, вес и физических сил.

Теперь «Ниссину» приходилось туго — малый броненосец банально проигрывал в полтора раза большему по водоизмещению «Пересвету», а ведь чем больше «корыто», как любят выражаться моряки, тем дольше оно тонет, а до того теряет боеспособность. Сойдясь на короткую дистанцию с русским броненосцем, и при этом получая большее число попаданий и соответственно повреждений, «Ниссин» держался только на самурайском духе, не иначе, в такой ситуации сами итальянцы давно бы обратились в паническое бегство. А японцы дерутся, хотя у них осталась всего одна восьмидюймовая пушка из четырех, и на борт у корабля стреляет только пара 152 мм стволов. Так что не бой идет, а самое натуральное избиение.

— Зря Того сошелся на близкую дистанцию с нами, ошибочка у него вышла. Броненосцы 2-го класса малого водоизмещения не могут на равных драться с первоклассными кораблями. Бойсману надо перетерпеть немного, и он потихоньку добьет «Ниссин». Да и «Касуга» на очереди, выглядит прескверно — броненосец избит не меньше, если не больше, но главным калибром пока бьет. Однако схватка с «Полтавой» для нее, видимо, будет последней. Против двенадцати дюймов ни одна шестидюймовая броня не устоит, что гарвеевская, что крупповская — все же снаряды в двадцать пудов весом такие плиты с двадцати кабельтовых легко проломят.

Матусевич усмехнулся, хотя «Севастополь» выглядел избитым — «Сикисима» всаживала в него снаряд за снарядом. Как и «Ретвизан», сошедшийся в схватке с «Асахи» — силы противников были равны, так как носовая башня русского броненосца начала действовать, видимо, ее как то ухитрились отремонтировать, но вот, сколько при этом на верхней палубе погибло под осколками матросов, лучше о таком и не думать.

— Господа, а ведь эскадра Того не может дать больше двенадцати или тринадцати узлов, но скорее и меньше — повреждения ведь растут с каждой минутой. До наступления сумерек еще почти час — успеем хотя бы одного из «гарибальдийцев» добить. Слабейшие корабли нужно выбивать первыми, и обязательно добивать «подранков». В бою с таким врагом нельзя проявлять благородства, и если есть возможность, то поступать также как делают японцы — отрядом на одного. Так потопили наши миноносцы «Стерегущий» и «Страшный». На «Варяга» с «Корейцем», что стояли в Чемульпо, вообще эскадру контр-адмирала Уриу отправили. Так что нам действовать теперь надлежит также — бить японцев и числом, и умением, тогда и у нас потерь будет намного меньше! Как в народе на этот счет правильно говорят — «артелью и батьку можно бить»!

Николай Александрович усмехнулся, посмотрел на улыбавшихся офицеров и матросов — все его спич оценили. Закурил папиросу и посмотрел на «Микасу» — вражеский корабль выглядел страшно, но под плотным огнем «Цесаревича» держался стойко, и даже пытался отвечать огнем — но последний был жалок, велся из одного 305 мм и трех-четырех 152 мм орудий. Но забронирован великолепно — страшный и опасный противник, и сражается доблестно, тут можно только рукоплескать, пусть и врагу, но настоящее мужество того стоит…

Глава 13

— Подставлять под торпеды не стоит, не та ситуация, что бы так рисковать. Так что приказ прежний отворот от противника «всем вдруг», набрать ход. Поднять сигнал к исполнению. Да, сегментных снарядов не жалеть, они в будущем без надобности, только лишнее место в погребах занимают. Как и торпедные аппараты — что-то никак не могу представить, чтобы они пользу в надводном бою принесли, а вот риск от них огромный, достаточно было посмотреть на форштевень «Фудзи», там ведь снаряженная торпедарванула, раз плиты выпали, у наших снарядов просто пироксилина не хватит на такой силы взрыв. Так что по приходу в Порт-Артур следует все минные аппараты снять, головные части торпед с корпусами на берег отправить.

— Есть, ваше превосходительство, по приходу все аппараты выгрузим, как раньше убрали ненужные мины заграждения.

Первым ответил командир «Цесаревича», для которого наличие на борту столь опасного груза как торпеды, а раньше и небольших мин, которые предназначались для выставления в качестве оборонительного заграждения, было той еще головной болью, для чего в штате предусматривались должности минных офицеров. Кому из чинов МТК пришли эти «здравые» мысли в головы, сейчас не найти, но и так броненосцы перегружены изрядно при строительстве, так что много с них убирать придется, и первым делом под «сокращение» на всех броненосных кораблях попадут торпедные аппараты.

— Боевые марсы убирать нужно — излишний верхний вес. Катера с баркасами тоже, это ведь сейчас напрасная порча казенного имущества происходит, таскаем на кораблях лишний груз. И не говорите про спасение ничего — на дыряв и обгоревших плавсредствах команду не спасешь, для этого миноносцы нужны, что могут разом снять всю команду. И еще авизо, который на дальних переходах всегда должен сопровождать эскадру. И в случае необходимости принять спасенную с броненосца команду, а у нас таких нет, для «посылок» мы те же дестройеры используем, а им вражеские корабли топить нужно, а не у адмиралов на побегушках быть.

Матусевич разворчался, но в то же время наблюдал, как вражеские миноносцы проскочили свои броненосцы, и устремились на русские корабли. Правда, одному не подфартило — попал под форштевень «Асахи» и был буквально вбит массивным корпусом тяжелого корабля в море — вряд ли кто выжил в такой ситуации. Зато остальные «порскнули» как тараканы, нет, смертельно опасные черные «скорпионы», которых ближе десяти кабельтовых подпускать опасно. Их атаку лучше встречать кормой, отходя на полном ходу, что сейчас «Цесаревич» и делал, как и другие русские броненосцы. Николай Александрович в прорезь боевой рубки прекрасно видел, как левее уже вышел из циркуляции «Ретвизан», дальше были видны «Севастополь» с «Полтавой», и совсем далеко поворачивал «Пересвет».

— Поднимите сигнал для Бойсмана — пусть выходит из боя и идет на помощь нашим крейсерам. «Диана» сильно «захромала», ей среднюю трубу продырявили. На «Аскольде» заднюю трубу на верхушку «укоротили». Не стоит крейсерам против такой толпы бой вести — сейчас «Пересвет» им покажет, с какой стороны луковицу жевать, он как медведь среди своры шакалов будет. Да и поберечь его надобно — уже весь изувечили.

Матусевич посмотрел на стоявшего рядом лейтенанта Кетлинского — тот на откидном столике что-то быстро записывал. Заглянул через плечо, рассмотрел ровные строчки убористого почерка. Хмыкнул от удивления — тот прямо в рубке, в бою, на «коленке», как бы сказали, строчил основные пункты приказа по эскадре, с требованием убрать с кораблей все лишнее, о чем он тут десять минут назад говорил. И негромко произнес, низко наклонившись и ткнув пальцем в текст:

— Убрать с кораблей 1-го ранга все дерево, включая мебель и палубный настил — горит здорово, сегодня пожары замучились тушить. Господа офицеры пусть на берегу музицируют, а сейчас война и нам не до вокального пения. Опять же — в бою не будет порчи казенного имущества, и пищи для пламени тоже не станет, да и корабль на сотню тонн облегчится. Как видите, сплошная польза будет. Можно внутренние помещения выше броневой палубы не красить — краска ведь тоже хорошо горит, а японская шимоза самый натуральный жидкий огонь, везде брызгает…

Матусевич осекся, прикоснулся к перебинтованному лицу — то болело, все же ожоги начали сказываться. Поморщился, и тут ощутил неимоверный голод, вспомнив тут же, что с полудня маковой росинки в глотку не попало. Пришлось закурить — папироса сильно приглушала бурчание желудка, потому в воюющей армии и на флоте без табачного довольствия никак не обойтись. Солдат все перетерпит, но только не отсутствие махорки, это если он курящий, а не тот же старообрядец, или некурящий — тем усиленная порция сладкого полагается, кусок сахара или конфеты.

— Есть, попали в миноносец сегментным снарядом!

По рубке пошел радостный гул, и адмирал тоже посмотрел в амбразуру — а пятнадцати кабельтовых «парил» миноносец, потерявший ход. Котлы на нем не взорвались, но удивительно было другое — попали из двенадцатидюймового орудия, а тут как нельзя лучше поговорка подходит — «стрелять из пушки по воробьям». Но ведь как-то попали, тут или неимоверная удача, либо невероятное мастерство наводчика.

— Передайте в башню — сам вручу георгиевские кресты, — только и произнес Николай Александрович, покачивая головой, а командир броненосца только молча кивнул в ответ — слова были не нужны. Только спросил, памятуя, что бой продолжается, и пушки гремят не переставая:

— Как идет отбитие минной атаки⁈

— Ваше превосходительство, три вражеских миноносца точно ушли на дно, включая и тот, протараненный давеча «Асахи». Еще пара, вполне вероятно уничтожена нами артиллерией. Трудно рассмотреть, мешает дым, прямо полосами идет. Неприятельская эскадра им полностью скрыта. Не видно, что с концевой «Полтавой» и «Пересветом» — сплошная полоса идет.

— Сигнал поднимите, пусть доложат. И наши миноносцы пусть не суетятся, идут впереди — так их хорошо видно будет и с дурика снарядом не 'засветят. Ладно, бейте там по всему, что видите.

На подробный ответ Матусевич отозвался несколько сварливо, и задумался, поглядывая в амбразуру на сереющее море. Начался девятый час вечера, сумерки опускались на море, через полчаса ничего нельзя будет разглядеть. А там придет ночь и новая опасность — не нарваться бы в темноте на вражеские миноносцы, что будут рыскать — Того на это сражение имел под рукой чуть ли не полсотни вымпелов, правда, дестройеров насчитали чуть меньше двух десятков, семнадцать или девятнадцать. На этот случай Витгефт уже отдал приказ, и броненосцы будут идти ночью, не зажигая огней, и при обнаружении миноносцев не станут открывать по ним огонь, если те пройдут мимо, не увидев эскадру. Но будет лучше с приходом темноты изменить курс, и уйти восточнее к берегам Кореи, там точно искать не будут…

— Ваше превосходительство, неприятельская эскадра сейчас уходит к зюйд-осту, выстраиваются в колонну — «Микаса», за ней следуют оба «гарибальдийца», потом «Асахи» и концевым «Сикисима». Уходят и все крейсера, их отход прикрывают «Асама», а дальше рыскает «Якумо» — они оба идут к весту, вроде к Вей-Хай-Вею, куда пошли «Фудзи» с крейсерами.

Матусевич переосмысли сказанное — просто чувствовал неимоверную усталость. Громко сказал:

— Поднять сигнал — «противник бежал, море осталось за нами», и это так и есть господа. Мы добились победы, хотя не потопили ни одного крупного корабля, даже дестройера. Но мы не понесли потерь, а у противника серьезная убыль в вымпелах. Теперь возвращаемся с победой в Пот-Артур, и она вполне заслуженна. Но у нас появился шанс нанести японскому флоту серьезные потери, и такой момент упускать нельзя.

Адмирал задумался, риск имелся, и даже изрядный — «Якумо» с «Асамой» вряд ли будут безучастными, если увидят маневр сейчас. Но очень скоро наступит ночь, нахлынет темнота, и вот тут имеется шанс.

— Подозвать миноносец, сейчас напишу приказы, — Матусевич быстро черкнул несколько строк. Затем быстро исписал еще пару листов, торопясь. Передал вахтенному офицеру со словами.

— Это капитану 2-го ранга Елисееву, его миноносцам предстоит напасть ночью на японские корабли, что соберутся у Вей-Хай-Вея. Плевать на нейтралитет — всегда можно оправдаться плохой видимостью, темнотой, косоглазием — слов я найду много. Главное добить все поврежденные японские корабли, торпедировать и точка! Стрельбу из орудий не открывать, незачем. «Аскольду» и «Новику» надлежит обеспечить атаку миноносцев, и сопроводить их обратно. Но идем все вместе в ночь, демонстративно взять курс на Порт-Артур. С темнотой броненосцам с «Дианой» отвернуть к осту, крейсерам с миноносцами пойти на зюйд — не думаю, что японцы примут в английской базе дополнительные меры предосторожности.

Матусевич остановился, посмотрел на офицеров, молодежь взирала на него с восторженным блеском в глазах, и решительным тоном закончил:

— Если нам удастся потопить хотя бы пару поврежденных кораблей, пусть даже один броненосец, да хотя бы тот же «Фудзи», то я буду считать свою жизнь не напрасно прожитой…

Карта военно-морского театра с курсом прорыва русской эскадры от берегов Квантуна во Владивосток, начатом утром 28 июля 1904 года. Как всегда в России «планов было громадье»…

Глава 14

— Вроде не должны струсить, на «Новике» уж точно, но мало ли что. Все же шансы имеются — на каждом из пяти дестройеров по две-три торпеды и еще запасные. Пускать должны разом, не жалеть «рыбки», тогда шанс поразить корабль будет намного больше. Да и сам Шульц на своем крейсере точно в драку полезет, по крайней мере, внимание на себя отвлечет. Стоп, стоп — не предавайся беспочвенным мечтам, жди результата. Теперь осталось только ждать, терпеливо ждать до утра, а там все станет ясно. Главное для меня на миноносцы не нарваться, а то получить торпеду в борт неохота…

Матусевич откинулся на спинку дивана — странные выкрутасы судьбы, сам адмирал погиб, а его салон остался практически целым, только осколки борта прошибли, да иллюминаторы поразбивали, их сейчас крышками задраили, чтобы снаружи даже тусклого света лампочки не было видно. К вещам покойного Вильгельма Карловича он не прикасался — их завтра передадут сыну Владимиру, что служит мичманом на «Пересвете». Но только одну толстую тетрадь отложил в сторону — то дневник, который Вильгельм Карлович вел с момента своего командования флотом, и вопреки правилу не читать без разрешения чужие мысли, тем не менее, Матусевич принялся за изучение записей, решив про себя, что как бы окончательно принимает дела от погибшего командующего флотом. И текст настолько его ошарашил, что сейчас Николай Александрович оторвался от него с невероятным трудом и посмотрел на часы — время шло к полуночи, заканчивался невероятно трудный день 28 июля 1904 года, но то по русскому стилю, во всем мире было 10 августа, и через час начнется уже одиннадцатое число.

— Страшные вещи ты оставил после себя, Вильгельм Карлович, хотя себя всячески обелить попытался. Ты не трус, что-что, а этого у тебя нет, потому на мостике в кресле сидел, ожидая смерть. Только тут вещи суть разные — храбрость офицера и мужество адмирала отличны, и вот последнего ты лишен, и, не желая брать на себя ответственность за неимоверно трудные решения. Старался спрятаться за «коллегиальность», проводя бесконечные совещания флагманов и командиров. И собственными действиями напрочь погубил боевой дух всей порт-артурской эскадры — когда сверху насаждается безответственность, никто своим положением рисковать не будет! Ни карьерой, ни должностями, ни будущим положением — а с таким «багажом» поражение страны в этой войне неизбежно! И не только в этой…

Николай Александрович усмехнулся, вот только помимо воли горечь от полученных знаний прорвалась наружу — он едва сдержался, чтобы не выругаться. Ведь об этом дневнике он узнал, будучи в бою, пять часов тому назад, и вот оно зримое подтверждение чуждых мыслей, что прочно засели в его голове, причем так прочно, что он уже не отличал их от своих собственных. Теперь оставалось только жить с этим тяжким грузом обретенного знания, но не заниматься впустую пророчествами Кассандры, которым все равно никто сейчас не поверит. Да просто в голову такое никому не уложится, невозможно поверить в то, что ожидает в ближайшем будущем страну…

— А с чего ты взял, что ход войны изменить невозможно⁈ Тут что — все с абсолютной непреложностью обусловлено, и мы все заранее отданы на заклание неизбежному историческому процессу⁈

Матусевич закурил папиросу — дымил он нещадно, нервы продолжали легонько вибрировать, как палубный настил под ногами. «Цесаревич» на восьми узлах вот уже час шел мимо корейского побережья, укрываясь темнотой — и так будет, пока не начнет светлеть. На корабле лихорадочно велись ремонтные работы, вся команда, от офицера до матроса прекрасно понимала, что японцы, если дерзнут, а они могут такой фортель выкинуть, то с утречка устроят перед самым Порт-Артуром «горячую встречу» русской эскадре. Ведь у них есть шесть броненосных крейсеров Камимуры, четыре из которых не побывали в бою, а два зацепили сражение лишь краешком. К тому же имеются два вполне исправных броненосца, с которыми англичане могут поделиться снарядами в Вей-Хай-Вее, а такую возможность не отрицали даже офицеры, а потому их нервозность передалась по команде. И правильно — люди будут пребывать в тонусе, «расхолаживания» не произойдет.

Николай Александрович прекрасно знал, что никакой японской эскадры под Порт-Артуром не будет, ведь дневное сражение в Желтом море завершилось с иным результатом, чет тот который был бы получен вчера, получи он тяжелое ранение в живот. Не поддавшись тогда на мостике наитию, и не отступи на один шаг, зайдя за двух матросов. Они оба погибли, приняв на себя удар, бинокль раскроило осколком, зато он сам уцелел, если не считать двух царапин и обожженного шимозой лица.

— Неоткуда японцам корабли брать, нет их лишних. Четыре «асамоида» в Фузане, и они там и будут стоять, если только Того не воспримет всерьез прорыва «Победы» и «Паллады», как случилось с «Аскольдом» в той реальности, когда на сутки Камимура решился выдвинуть пару своих броненосных крейсеров севернее Квельпатра. Но как ситуация прояснилась, вернул их обратно. Под рукой только «Асама» и «Якумо», но эти двое в драку на пять броненосцев не полезут, их командиры в здравом рассудке, чтобы так счеты с жизнью сводить. И все — более ничего у японцев нет, а то, что имеется, вряд ли прибудет в ближайшие дни. Так-так, а ведь это…

Матусевич осекся, он даже не замечал, что говорит сам с собою. Вернее, озвучивал чужие мысли, которые стали своими. Быстро развернул на столе карту, где еще рукой Витгефта был нанесен курс на обход Кореи, от берегов Квантуна до Приморья. Схватил дюймовую линейку, и с циркулем в руках сделал расчеты. И хмыкнув, снова заговорил сам с собою:

— Послезавтра доведет эскадру до Сасебо, вот только без «Фудзи» — того отконвоировали в Вей-Хай-Вей, и лишь заделав пробоины, доведут до Нагасаки и поставят в док. Там ремонта до середины осени, никак не раньше. И то в лучшем случае, ведь японские верфи работают лучше наших, их полдесятка вместо одной в Порт-Артуре. «Микаса» на месяц вышел из строя — на нем надо менять орудия главного калибра, да и досталось ему прилично, больше всех. Месяц, месячишко, никак не меньше — двух броненосцев неприятель на какое-то время лишился. Причем на весьма продолжительное времечко, до осени, и не ее начала, а ближе к середине.

Матусевич хмыкнул, снова приложил линейку к карте, затем прошелся циркулем, беззвучно шевеля губами. Откинулся на спинку дивана, вздохнул с нескрываемым облегчением, глаза из-под белых бинтов (ему сделали новую перевязку) засверкали горячечным блеском.

— «Гарибальдийцев» можно в расчет также не принимать — после боя с броненосцами они выглядели неважнецки, на «Ниссине» главный калибр полностью выбит. Так что остается в сухом остатке только два броненосца, а это отлично. «Асахи» и «Сикисиме» идти до Сасебо двое суток, ведь они не бросят поврежденных «гарибальдийцев» и флагмана в ситуации, когда сами японцы стопроцентно посчитают, что рядом где-то крутится «Победа». Двое суток — вечером тридцатого будут в гавани. Пара суток уйдет на загрузку угля, на погрузку боеприпасов, на срочные ремонтные работы — сомневаюсь, что Щенснович с «Ретвизана» и «Эссен» с «Севастополя» побросали свои снаряды в море. Как бы не так, попадания были, много, и значимых — так что срок нужно, как минимум, удвоить — до четырех суток пребывания, никак не меньше. Плюс парочка дней на обратный путь до Эллиотов. Вот и выходит шесть дней как минимум, а то и все семь, и то, если без отдыха все японцы будут работать как проклятые, без сна и приема пищи. Неделя у нас есть, да, именно так — имеется в запасе семь дней, в самом худшем случае, раньше подвести броненосцы японцы просто не успеют. Да это целая прорва времени, если им правильно распорядится, и не прощелкать клювом.

Последние два слова адмирал употребил впервые в жизни, и сам несказанно удивился. Затем в голову пришла настолько безумная мысль, что Матусевича затрясло, будто он в одночасье подцепил тропическую лихорадку. Адмирал с трудом поднялся с дивана, на не сгибающихся ногах подошел к шкафчику, вытащил из него со специальной подставки бутылку коньяка — Витгефт порой любил «пропустить» чарочку, хотя считался непьющим. Достал серебряный стаканчик, наполнил его до краев, машинально принюхался — пахло свежим яблоком, хороший французский коньяк, адмирал в нем знал толк. Жгучая, но приятная жидкость чуть обожгла гортань, потом горло. Николай Александрович постоял немного, и через пару минут почувствовал себя гораздо лучше, «лихорадка» стала проходить. Задумавшись на полминуты, он решил повторить, и снова налил себе коньяку, но уже «половинку» от принятого. И пил очень медленно, смакуя каждый глоточек. Опустошив стаканчик, кхекнул, вздохнул, и с нескрываемым сожалением вернул все обратно в шкафчик. Чуть подволакивая ногу, вернулся к дивану, уселся, откинув голову на высокую спинку. И тут сразу все тело будто налилось свинцовой усталостью, тяжкой, невыносимой, давящей — и Матусевич сам не заметил, как моментально ухнул в пучину беспамятства спасительного сна…

Возвращение эскадренного броненосца «Пересвет» в Порт-Артур после знаменитого боя в Желтом море 28 июля 1904 года. В таких случаях русские люди не зря говорят — «краше только в гроб кладут»

Глава 15

Построенный во Франции большой миноносец «Выносливый» относился к классу «350-ти тонных», хотя и был по водоизмещению на сорок тонн меньше — в Петербурге решили «чуточку сэкономить» на заказе, что являлось характерной чертой в деятельности Адмиралтейства и МТК. Построен во французском Гавре три года тому назад, а вместе с ним еще четыре корабля, два из которых сейчас в ночной темноте подкрадывались на десяти узлах к Вей-Хай-Вею, английской базе на полуострове Нандунг. По своему качеству эти миноносцы были гораздо лучше подобного рода кораблей, что закладывались на отечественных верфях, и примерно соотносились к ним, как «Цесаревич» к «Севастополю», или «Аскольд» к «Диане». Вроде бы и размеры с водоизмещение почти одни и те же, и вооружение соответствующее, вот только машинные установки разительно отличаются — русские механизмы постоянно ломаются, вызывая гнев и раздражения у всех, большинство зарубежных работают вполне надежно, и выдают контрактную скорость, которая для военных кораблей данного типа является одним из главных параметров. Машины «Выносливого» даже сейчас в случае необходимости могли выдать 27 узлов, в то время как те же порт-артурские «соколы» едва могли набрать, и то на короткое время, 25 узлов, и вряд ли больше.

«Выносливый» с началом войны облюбовал в качестве своего флагманского корабля начальник 1-го отряда миноносцев, куда вошли исключительно корабли зарубежной постройки, такие же «350-ти тонные» тогда еще капитан 1-го ранга Матусевич, который не раз водил свои миноносцы в бой, и был ранен прямо на мостике в одном из столкновений с японцами. Но сейчас на тумбе около 75 мм пушки стоял капитан 2-го ранга Елисеев, сменивший произведенного в контр-адмиралы Николая Александровича. Только вчера Евгений Пантелеевич, еще не оправившись от полученного ранения, возвернулся на корабль, на котором сразу же подняли его брейд-вымпел. Остаться на берегу, когда эскадра пошла в бой на прорыв, на возможную смерть, офицер не мог, и не только из опасения, что его заподозрят в трусости (такое бы в голову никому не пришло), но движимый исключительно чувством долга. Ведь что такое боевые товарищи он знал не понаслышке, да и «золотое оружие» недавно получил.

Рядом с ним стоял командир миноносца, лейтенант Рихтер, опытный 36-ти лет от роду моряк, награжденный за храбрость орденом святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Именно с ним Елисеев и разговаривал, пристально вглядываясь в чуть подсвеченный огнями берег, на фоне которого выделялись темными массивами, пришедшие в гавань корабли. Теперь бы только не перепутать английские броненосцы с японскими — как раз та ошибка, что может стать фатальной.

— Павел Александрович, если нашему адмиралу плевать на «нейтральность» порта, в который ушли японские корабли, то нам с вами и подавно не стоит заморачиваться политическими моментами. К тому же у нас есть письменный приказ командующего — найти и атаковать неприятельские корабли, где бы они сейчас не находились. Вот только огня из пушек не открывать, дабы не пострадало «мирное население», коего там нет, по большому счету. Но шальной снаряд есть шальной снаряд, и попасть может куда угодно. А нам зачем устраивать дополнительные хлопоты для дипломатов?

Евгений Пантелеевич усмехнулся, машинально коснувшись ладонью нагрудного кармана кителя, где лежал тщательно свернутый бумажный листок, полученный им от Матусевича. Сейчас Елисеев если не боготворил, то искренне восхищался своим командиром, который сменил столь вовремя погибшего Витгефта на мостике «Цесаревича» — и эскадра за считанные часы преобразилась. Пробудился давно позабытый «макаровский дух», и теперь никто не ломал голову, как сделать так, чтобы прорваться во Владивосток, избегая «решительного сражения». А ведь все пошли именно на бой, уходить из Порт-Артура никто не хотел, понимая, что флот просто бросает обреченный на скорую гибель в таком случае гарнизон крепости, который никогда не забудет и не простит такого предательства. Нет, если бы они просто вышли на бой, это одно, а вот удирать от неприятеля, причем до этого не дав тому ни одного сражения, совсем иное дело.

Все изменилось в одночасье этим вечером, с приказом Матусевича нанести неприятелю «решительное поражение», сближаясь с ним на короткую дистанцию, и обеспечить при этом прорыв броненосца «Победа» и крейсера «Паллада» на усиление отряда Владивостокских крейсеров. И все стало на свои места — про уныние и говорить не приходится, оно напрочь исчезло. Теперь все знали три задачи — надо одолеть врага, отправить в прорыв «Победу», и возвернутся обратно в Порт-Артур, помочь сражающимся на фортах солдатам. И что очевидно — ведь все выполнили с успехом, показав в бою самоотверженность. Пусть и не до конца — именно его миноносцам поставлена главная задача — сторицей отплатить неприятелю за первую ночь войны. И он шел с отрядом, чтобы напасть на неприятеля, и плевать, что гавань вроде как английская, главное для него, как и для других русских моряков, что именно туда ушли поврежденные японские корабли.

— Адмирал полностью прав, когда перед темнотой отдал по эскадре приказ об одержанной победе — неприятель ведь бежал от нас по большому счету. Бросив в атаку миноносцы и развернувшись на обратный курс, Того сам признал нашу победу, пусть в ней и не потоплено ни одного крупного японского корабля, кроме полудюжины миноносок. Но так и у нас нет потерь, и все задачи выполнены — и уже нет смысла бежать во Владивосток. Теперь эскадра начнет воевать должным образом — у нас появился адмирал.

Елисеев только вздохнул на горячие слова лейтенанта Рихтера — он сам думал точно также, и не находил себе места. Слишком горячим оказался денек, теперь нужно было его завершить достойно. За «Выносливым» следовали «Властный» и «Грозовой», все три миноносца французской постройки, по четыре трубы на каждом, поставленных попарно по носу и корме — характерный и узнаваемый силуэт. Еще два миноносца этого типа, бывшие в составе эскадры с начала войны — «Внимательный» и «Внушительный» — уже погибли. Тройку «французов» замыкали двое «русских» — «Бойкий» и «Бурный». Они были в полтора раза крупнее по водоизмещения «соколов», и кроме пушек несли три торпедных аппарата — к двум палубным поворотным добавили носовой неподвижных, и также по одной запасной торпеде на каждый. А вот с броненосцем «Победа» во Владивосток ушли три больших миноносца германской постройки — «Бесстрашный», «Беспощадный» и «Бесшумный». Эти «немцы» были чуть крупнее «французов», на один поворотный торпедный аппарат больше — три вместо двух — и вполне надежные машины. Восемьдесят тонн угля позволяли им проплыть полторы тысячи миль на экономическом ходу, но так еще с броненосца и крейсера по пути перенаправят на миноносцы еще угля, когда на тех ямы опустеют. На переход эти большие миноносцы, которых на Королевском Флоте именовали дестройерами, а на других флотах «истребителями» или «контрминоносцами», отправились только потому, что во Владивостоке единственный быстроходный крейсер «Богатырь» контр-адмирал Иессен посадил на мель, распоров тому днище. И все — ни одного нормального корабля для разведки не осталось, отправлять же маленькие миноносцы было предприятием крайне рискованным, в виду наличия у японцев тех самых «истребителей» с большой дальностью плавания. А с быстроходными крейсерами в русском флоте было плохо — «Варяг» погиб в Чемульпо, «Боярин» подорвался на мине в Дальнем и был брошен командой. Оставались только «Аскольд» с «Новиком», но они были позарез нужны порт-артурской эскадре. А «Диана» с «Палладой» строились отечественными корабелами, и при том же водоизмещении ухитрились получить всего восемь 152 мм пушек вместо двенадцати, ход в девятнадцать узлов, а не двадцать три, и дальность плавания на полторы тысячи миль меньше. Этих «богинь» нельзя было использовать ни при эскадре, в виду слабости вооружения, ни в качестве разведчиков из-за малого хода, ни для крейсерских операций в океане в виду недостаточного радиуса действия. Не вышло с них «истребителей торговли», как изначально в МТК планировали. Потому и ушли три дестройера германской постройки во Владивосток…

— Это «гарибальдиец» — две разнесенные к надстройкам дымовые трубы, посередине одна мачта — полная симметрия. Непонятно, «Ниссин» это, или «Касуга». А вон вроде еще один «японец», и больше размером — это мы удачно зашли на «огонек», оба броненосца тут.

— А вон и «Такасаго» у берега притулился, Евгений Пантелеевич. А за ним «Фудзи» — броненосец сильно в воду осел, под верхнюю палубу. Ах, ты, как хорошо, что мы тут их застигли.

— Пора склянки отбивать, Павел Александрович, полночь наступает, — Елисеев хищно оскалился, — устроим самураям «побудку»…

Как только не изгалялись пропагандисты в русско-японскую войну, делая «патриотические» лубки. И это только начало будущих пиар-технологий…

Часть вторая   «НА ВОЙНЕ ВСЕ ВАЖНО» 29–31 июля 1904 года

Глава 16

— Сучий сын! Почему «Такасаго» не тонет⁈ Почему⁈

Вопль рванулся из глубины души — настолько велико было потрясение Евгения Пантелеевича. «Властный» атаковал своего противника первым, и попал одной торпедой в «гарибальдийца» с расстояния в кабельтов — огромный столб воды взметнулся в небо, и буквально рухнул на броненосец итальянской постройки. И в этот момент «Выносливый» выпустил две торпеды в «Такасаго», как и предписывалось приказом командующего — стрелять с максимально близкой дистанции, выпуская сразу обе торпеды. И лейтенант Рихтер тут же приказал поворачивать к выходу из гавани, дав полный ход. Теперь нужно было «уносить винты», это перед атакой нужно идти на малом ходу, чтобы искры из труб не демаскировали корабль, но теперь скрытности нет, и единственный шанс на спасение заключается в большой скорости. Тут все взаимосвязано — чем быстрее небольшой кораблик вырвется из гавани и уйдет на расстояние свыше десяти, но еще лучше двадцати кабельтовых, и полностью исчезнет в темноте, тем меньше в него попадет снарядов из скорострельных противоминных пушек. А их на каждом корабле не штуки, десятки. От трехдюймовых до полутора дюйма калибра пушек, которые могут превратить борта в решето. Но самые страшные для любого миноносца стволы в 120 мм — попасть под их залпы очень не хотелось, а на «Такасаго» бортовая батарея из пяти таких пушек.

За спиной раздались два звучных взрыва, матросы радостно заорали, но спустя несколько секунд крики смолкли — Елисеев обернулся, и был не в силах поверить собственным глазам — японский крейсер стоял совершенно неповрежденный, именно враг. Тут не было ошибки — белые полоски на двух трубах, большие щиты на корме и носу крейсера, из которых торчали внушительные «бревна» стволов главного калибра — на крейсер водоизмещением всего четыре тысячи пятьсот тонн англичане поставили пару восьмидюймовых пушек, способных устрашить даже броненосный корабль. Вот только не взяли в расчет одно обстоятельство — боевой корабль является платформой для орудий, и чем она больше, чем меньше раскачивается, тем точнее стрельба. А тут две такие большие пушки, без которых можно было запросто обойтись, установив хотя бы шестидюймовые скорострельные орудия.

— Твою мать, да что это происходит⁈ Почему крейсер не тонет⁈

Сейчас творилось что-то совершенно непонятное — Елисеев видел два вскипевших гейзера, что обрушились на крейсер, но тот, словно какая-то собака отряхнул воду, и выглядел вполне целехоньким. И более того, с него уже стреляли по русским миноносцам пушки, зажгли прожектор и ослепительно белый луч пополз по воде, освещая свинцовые воды Желтого моря. И тут же раздался новый взрыв, и по набирающему скорость миноносцу пронеслись радостные крики команды. На этот раз Елисеев увидел все в мельчайших деталях — прямо из воды, по центру «Фудзи» выскочил огромный столб воды, чуть выше верхушки мачты, и рухнул на корабль. Зрелище было настолько впечатляющее, что у команды не выдержали нервы, и матросы восторженно закричали. Однако Елисеев сделал 'зарубку в памяти — торпед должны были выпустить шесть, но взрывов было всего четыре, а это означало только одно — взрыватели отказали в очередной раз, слишком они капризные. Так что каждую самодвижущую мину нужно перед выходом хорошенько перебрать и подготовить, малейшая оплошность чревата нехорошими последствиями. К тому же из-за невнимательности минера можно выйти в атаку, выпустить торпеды и без толку напрасно рисковать и кораблем, и его командой — в бою любые случайности не только возможны, но и закономерны. А потому лучше их заранее предвидеть, чем потом сетовать…

— «Сима»! По курсу «сима»!

Выкрик командира «Выносливого» запоздал — Елисеев зажмурил глаза — слепящие лучи прожекторов отразились длинными блестящими полосками по морской глади. И тут выступил из темноты корпус четырех трубного миноносца, но не «француза», русской постройки — и Евгений Пантелеевич опознал в нем «Бурного». Лейтенант Тырков вел свой маленький кораблик в атаку, под форштевнем миноносца вскипел бурун — ход был набран. Отчаянный бросок означал только одно — командир «Бурного» вызывал весь огонь на себя, давая возможность другим миноносцам, осуществившим более результативные атаки, покинуть гавань. И тут весь борт вражеского крейсера опоясали пульсирующие огни вспышек — там стояло полдесятка 120 мм орудий, и еще одна такая же пушка на корме.

— Это «Хасидате»!

Елисеев безошибочно определил вражеский корабль, что вот уже три месяца ошивался возле Порт-Артура, выходя каждый раз в составе отряда таких же «чудовищ» к крепости из Дальнего, в котором обосновался 5-й боевой отряд Объединенного Флота. И вот эти корабли русские моряки знали уже хорошо, как говориться, «набили глаз», осталось только «морду набить». И по большому счету было за что — слишком нагло себя вели. Бронепалубные крейсера старого типа, построенные по проекту французского кораблестроителя Эмиля Бертена, который придумал создать три крейсера, которые совокупно должны были стать в бою как бы одним броненосцем. Можно назвать эту идею бредовой, но французы всегда славились экстравагантностью, и выставили за все три корабля вполне приемлемую цену, воодушевившую японцев, которые тогда готовились к войне с Китаем. А «Поднебесная империя» имела два нормальных броненосца, а тут сразу три крейсера по цене одного «китайца». И Бертен расстарался — два крейсера, те самые «симы» построили во Франции, а третий — «Хасидате» стал первым кораблем заложенном на стапеле собственно в Японии. Причем «Мацусима» представляла собой как бы «перевернутый вариант двух других кораблей. И на то были причины — ведь получились обычные бронепалубные крейсера, средненькие по показателям, напичканные 120 мм пушками, и тихоходные — шестнадцать с половиной узлов. От броненосца на них был только главный калибр — огромная, да что там, чудовищная 320 мм пушка, при развороте которой на борт крейсер получал заметный крен, установленная на двух кораблях в носу, а на третьем в корме. И если тот же 'Такасаго» от пальбы из восьмидюймовых пушек раскачивался, то несчастные японские кораблики чуть ли не разваливались от выстрела из такого ствола, посылавшего снаряд в четыре с половиной центнера. Понятное дело, что в морском бою попасть в противника было невозможно, даже по такой огромной цели, как береговые укрепления Порт-Артура, «стоявшие на месте» — а куда сопки денутся — японцы постоянно промахивались. Лучше было бы снять тяжелое орудие, заменив его на пару 120 мм стволов, а сэкономленный вес пустить на установку бортового бронирования, но японцы сочли, что модернизация старого корабля слишком дорогостоящее дело. Так и пошли два таких корабля вчера в бой, только не попали ни разу ни в русские броненосцы, ни в крейсера, хотя старались, сделав по десятку выстрелов за весь бой без всякого результата — самый близкий разрыв от цели был в трех кабельтовых…

Вот только сейчас чудовищная пушка не стреляла — «Хасидате» бил беглым огнем из страшных для миноносца 120 мм скорострельных орудий, причем стоя на якоре и освещая гавань прожекторами. И добился своего — в огненной вспышке атакующий русский миноносец буквально развалился, и вырвалось огромное облако пара — взорвались котлы. И вряд ли кто мог спастись в этом аде — страшна была участь погибших, еще минуту назад отважно пошедших в свою последнюю атаку.

— Смотрите, это ведь «Бойкий»!

По вспышкам в стороне Елисеев понял, что видит пуск торпед — второй миноносец воспользовался моментом, который предоставил ему погибший товарищ, и, подкравшись со стороны не стрелявшего борт, атаковал вражеский крейсер. Но одновременно с взрывом торпеды ухнуло громадное носовое орудие, непонятно куда отправившее снаряд. Возможно, что японцы подумали, что с моря напали русские броненосцы и зарядили орудие, чему могла способствовать начавшаяся в Вей-Хай-Вее суматоха. Стоявшие в гавани, но далеко за островом броненосцы включили прожектора, видимо, английский адмирал попытался понять, что происходит. И в эту секунду капитан 2-го ранга Елисеев, обернувшись, оцепенел от удивления — прямо на месте светящегося вдали прожектора на носовой надстройке вспух огромный клубок разрыва, мелькнула в свете лучей мачта, верхушка которой рухнула в море. Прожектор больше не светил, зато можно было увидеть пожар, начавшийся разгораться на мостике. Зрелище было настолько удивительным, что опешивший офицер смог только пробормотать:

— Надо же — а ведь попали…

Корабли 5-го боевого отряда вице-адмирала Ситиро Катаоки сами японцы называли «забавный флот», настолько пестрый он имел состав. Достаточно оценить сам отряд — три крейсера так и не стали нормальным броненосцем, несмотря на первоначальный замысел. А включенный в состав трофейный китайский броненосец именовался таковым только для «устрашения» врагов…

Глава 17

— Твою мать в три погибели! Все же мы не смогли обмануть японцев — у Того слишком много миноносцев!

Николай Александрович озвучил первую мысль, которая пришла ему в голову — пробуждение оказалось неожиданным, под звуки орудийных выстрелов. Вскочил с дивана, на котором прикорнул, даже не заметив, стоило закрыть глаза, и устремился прочь из кабинета, желая поскорее подняться на верхнюю палубу, а там добраться до мостика, и понять, что же происходит. А «Цесаревич» готовился к бою, звуки подачи снарядов противоминной артиллерии ничем не спутаешь, да лязгали железные двери и люки. Матусевич по трапу поднялся к кормовой надстройке, глухо матерясь — сделать такой путь было затруднительно. Ободрал перчатки — на броненосце на каждом шагу можно было наткнуться на следы прошедшего боя, шимоза искорежила все, где прогремели взрывы. Обломков вокруг набросано столько, что если на них наскочить, то в лучшем случае порежешься или проткнешь себе что-нибудь, от ступни во флотском ботинке, до головы, прикрытой одной фуражкой. В мозгу тут же прорезалась чужаямысль, но Матусевичу сейчас было не до нее — отмахнулся, однако памятуя, что теперь не забудет.

Матерясь и сквернословя поднялся по искореженному трапу на мостик, машинально покосившись взглядом на изуродованное крыло, где еще лежали обломки кресла, но вот трупы прибрали еще вечером, в сумерках, снеся тела в корабельную баню, которая временно стала «мертвецкой». Там уже были командир броненосца Иванов и старший офицер капитан 2-го ранга Шумов, о чем-то переговаривались между собой, везде сновали нижние чины, у немногочисленных противоминных пушек застыли комендоры. А вот стрельба прекратилась, да и трудно было что-то разглядеть в предрассветной мути, на море плотной завесой стоял обычный в этих водах густой туман.

— Ваше превосходительство, ничего толком не поняли, — капитан 1-го ранга Иванов пребывал в раздражении. Судя по внешнему виду, за эту ночь Николай Михайлович вообще не сомкнул глаз, как и Дмитрий Петрович — да оно и понятно, на броненосце они за все отвечают. А потому пребывать в «объятиях Морфея» не будут, так как велик риск получить торпеду в борт — выскочит из тумана «мелкий пакостник» водоизмещением в полторы сотни тонн, произведет пуск, и потопит корабль, что в сто раз крупнее.

— Начала стрелять концевая «Диана», затем «Пересвет». И тут мы разглядели в кабельтове от борта, то ли миноносец, либо каботажный пароходик, разглядеть было трудно, сразу начали стрелять…

— Правильно, что потопили — в таких ситуациях вначале стреляют, потом думают и разбираются, — с облегчением, но с толикой сварливости в голосе отозвался Матусевич. Но тут же произнес уже спокойно и рассудочно, но с усмешкой, которую и не вздумал скрывать:

— Лучше перебдеть, господа, чем потом перебздеть! Нам надобно еще часок продержаться в этом «молоке», уже рассветает. И вряд ли это миноносец, скорее всего какой-то японский каботажник в море выбрался, чтобы в тумане на камни у побережья не сесть. Продольных дорог в Корее нет, тропы и грязь не в счет, перевозки до устья Ялу идут именно на таких пароходиках. Скорее всего, на такие и наткнулись. Но сейчас нужно быть в стократ бдительней — на звуки выстрелов могут другие набросится — тут их должно много рыскать. Но идем прежним курсом, по счислению мы ведь должны быть на траверзе Порт-Артура, как я понимаю?

— Так точно, ваше превосходительство, приблизительно в тридцати милях, прокладки курса штурмана ведут постоянно.

— Вот и хорошо — через час я снова поднимусь на мостик, — произнес Матусевич, — сейчас спущусь к себе, чая нужно выпить, хоть что-то горячее с утра пораньше. Потом посещу лазарет — надо посмотреть раненных, определить каких ранений больше. Но, думаю в основном осколочных, шимозных, в голову и тело, хотя и конечностям тоже досталось. Ожогов много, по себе знаю, потому что горит хорошо это японское «варево».

Посмотрел на удивленных его словами офицеров, и негромко пояснил им свою мысль более доходчиво:

— Матроса готовить долго, потребуется несколько лет. Офицеров требуется учить еще дольше, а вот убить тех и других легко, особенно шимозными разрывами — от массы мелких осколков нет защиты… кроме проверенных временем дедовских способов. Нужны кирасы, что-то вроде двух железных пластин, что прикроют само туловище, и каска на голову.

Для наглядности Матусевич коснулся собственной груди и головы ладонью, и вот тут его вроде бы поняли — взглянули с некоторым удивлением в глазах, и он решил, что его заподозрили в трусости. Покачал головой:

— Это не то, о чем вы подумали — мы в море, и каждый погибший или тяжело раненный офицер или матрос, уже опытный и знающий, уменьшает возможность нашего долгого противостояния с врагом. И поверьте мне, или моему пострадавшему телу — любая возможность нанести врагу больший ущерб стоит двух кусков листового железа и тазика на голове. Если потери можно будет снизить таким простым способом, то к нему стоит немедленно прибегнуть, не думаю, что это неосуществимо.

— Вы абсолютно правы, ваше превосходительство, — вот теперь старший офицер посмотрел крайне серьезными глазами, без всякой насмешки в них. — Большинство ранений получено во время нахождения на верхней палубе, когда тушили пожары. Да и будь такая защита на офицерах, что находились на мостике, не было бы стольких погибших, раненных и обожженных. Думаю, железного листа в линию толщиной, а это самое тонкое, вполне достаточно для наиболее подходящей защиты. Чуть выгнуть, сделать кирасу выпуклой, чтобы не мешала наклоняться, а то и вообще склепать из нескольких пластин на манер «чешуи» — тогда можно будет проводить в ней различные работы. Сделать защитные чехлы из брезента, да ремни для пригонки.

— Немедленно отдайте распоряжение в мастерскую, Дмитрий Петрович, пусть приступят к работам и сделают несколько образцов доспехов, — командир броненосца даже дернул подбородком, досадуя что не сообразил подобного раньше, тогда бы не случилось трагедии на мостике. Вот этим моментом Матусевич и решил воспользоваться.

— Обязательно изготовьте, а потом попросим адмирала Григоровичаизыскать возможности и срочно изготовить для каждого броненосца хотя бы по сотне комплектов такой индивидуальной защиты. И без нее во время боя из-под прикрытия брони не выходить никому — от адмирала до сигнальщика. Представьте образцы, желательно нескольких видов на совещание флагманов и командиров — оно будет вечером, как только возвратимся в Порт-Артур. И доверьтесь мастеровым — они все сделают как нужно, русский матрос обладает смекалкой. А нам с вами нужно учитывать опыт войны, и смело вводить новшества, не дожидаясь распоряжений сверху, только руководствуясь здравым смыслом. Учтите, Адмиралтейство далеко, и любое наше предложение будет лежать в ворохе других бумаг месяцами. А потому всем нам действовать надлежит на месте, и быстро, надеясь только на самих себя. Порт-Артур заблокирован, так что, господа, мы должны сами изыскивать всевозможные способы. И все должны внести в наше общее дело свою лепту — и адмиралы, и офицеры, и матросы с мастеровыми. Все вместе выстоим!

Матусевич посмотрел на командира и старшего офицера — те поставленной задачей прониклись(чужая мысль тут как нельзя лучше подходила), да и нижние чины, что напряженно прислушивались к разговору начальства. Этот посыл адмирала все молниеносно уловили.

— Да, кстати — во время боя при совершении поворотов полупортики 75 мм противоминных пушек постоянно заливало, и это несмотря на то, что они были задраены. А что произойдет в бою, при отражении атаки миноносцев во время резкого маневра, да еще при крене?

— Черпанем воды, ваше превосходительство, — нервно отозвался командир броненосца, — я уже не раз докладывал, что противоминные пушки нужно убирать с батарейной палубы, и перенести их на верхнюю, вместо 47 мм орудий, которые можно отправить на сухопутный фронт. Порты же надлежит надежно прикрыть стальными листами, в три слоя, как сделали орудийные казематы на «Полтаве» и «Севастополе».

— Так и занимайтесь, здравый смысл и полезность прежде всего. К тому же с верхней палубы эти пушки гораздо больше пользы принесут, чем у самого уреза воды, когда стрелять из-за волнения проблематично. Поговорите с офицерами и командой, Николай Михайлович, поверьте, будет много весьма полезных предложений, люди ведь тоже переживают за дело…

Договорить Матусевич не успел — с броненосца стали стрелять противоминные пушки, вразнобой, и раздались крики:

— Минная атака с правого борта!

Повернувшись, адмирал увидел, как из начавшейся сереть «молочной» пелены тумана, края которой раздвинулись уже на три-четыре кабельтова, стали появляться одно-двух трубные приземистые корпуса приземистых корабликов, на флагштоках которых развевались хорошо знакомые всем русским морякам красно-желтые полотнища. И успел подумать, что оказался прав — японцы были где-то рядом и поспешили на звуки ночной стрельбы, по наитию выбрав правильный курс…

Глава 18

— Что, не понравилось, собаки сутулые⁈ Запоздали вы с атакой, раньше надо было, на полчаса раньше!

Матусевич чуть ли не прорычал, разглядывая небольшие японские миноноски, которые лихо выскочили из предрассветного тумана. Вот только на броненосцы наготове стояли расчеты у всех противоминных пушек, да и башни были готовы открыть стрельбу сегментными снарядами в любую секунду. Все бодрствовали, хотя началась та самая «собачья вахта» — четыре часа утра, когда спать больше всего хочется. Но сейчас лето, пусть и вторая половина — ночи еще не продолжительные, светает рано. Да и возвращение домой нисколько не расслабило экипаж, наоборот, все прекрасно знали, что японцы обязательно бросят в атаку свои миноносцы, которыми кишмя кишели здешние воды, каждую ночь воды перед входом в Порт-Артур минировали. И орудия загрохотали, причем не только на «Цесаревиче», послышался грохот и с идущего следом «Ретвизана». Затем «заговорила» артиллерия «Севастополя» и «Полтавы» — попытавшиеся выйти в атаку вражеские миноносцы встретил буквально шквал огня. По ним стреляли из всех имеющихся стволов, за исключением главного калибра, потому что из двенадцати дюймов бить по миноносцам крайне неэффективно, лучше поберечь заряды.

— Все, капец котятам! Да, впечатляюще…

Результат оказался потрясающий — две миноноски буквально разнесло в клочья, на них взорвались котлы. Третья запарила, потеряв ход, но тут ухнула правая носовая башня — и в кораблик попал шестидюймовый фугас, второй дал всплеск прямо у носа. И этого хватило — миноноску разломило на две части, и они в течение полуминуты скрылись под водой. «Цесаревич» ощутимо накренило — в ходовой рубке переложили руль, начав поворот. За кормой тот же маневр начал проделывать «Ретвизан» — на всякий случай, а вдруг еще по выходу из тумана вражеские миноносцы свои торпеды начали выпускать, вахтенные этого могли и не заметить.

Но вроде ничего страшного не случилось, да и сигнальщики были настороже — не закричали о приближении торпеды. Матусевич машинально попытался вытереть пот со лба и рассмеялся, совершенно забыв, что перебинтован как мумия, и доставать из кармана платок не стоит. И повернувшись к командиру броненосца, произнес:

— Светает, Николай Михайлович, вроде ночь пережили, все шесть кораблей целы. Нет только крейсеров и миноносцев, но они должны подойти к самому Артуру. Так что можно ход увеличить до десяти узлов, хотя трубы в факелы превратятся, больше вряд ли наберем.

Матусевич посмотрел на свой флагманский броненосец, хмыкнул — тот имел вид корабля вырвавшегося из самого адского пекла — борта покрыты дырками и «оспинами» от разрывов, надстройки частично искорежены, фок-мачта держится на «честном слове» чуть покачиваясь, а трубы вообще превращены взрывами в сплошное непотребство — там даже не дырки, зияют огромные проломы. Да, удивительно, что в таком состоянии не только генеральное сражение прошли, но победили там японцев — а как иначе рассматривать их судорожное отступление под прикрытием самоубийственной атаки миноносцев. И то удивительно, что корабль остался боеспособным — артиллерия практически не пострадала, оба броневых пояса не пробиты, затоплений нет. По большому счету все эти повреждения страшны только на вид, режут глаз, как говорится, внимательному наблюдателю. Но на самом деле, за исключением несчастного «Пересвета», которому досталось больше всех, все остальные броненосцы пострадали меньше «Цесаревича». Но так и японцы стреляли в первую очередь по флагманским кораблям, стараясь их поскорее выбить, как и русские по «Микасе».

— Угля больше потратим, с пустыми ямами придем, но двенадцать узлов на пару выдать сможем, ваше превосходительство. Тогда вовремя придем, еще прилив будет, и сможем пройти в гавань, иначе следующего утра дожидаться на внешнем рейде придется.

— К черту такое удовольствие — нам ремонт нужен, угля пока хватает, — Матусевич отмахнулся, но тут в голову пришла настолько безумная чужаямысль, что Николай Александрович ошалел, и даже помотал головой, пытаясь ее отогнать. Но куда там — та словно вбитым гвоздем прочно засела, тем самым, который кувалдой забивают насмерть. И состояние такое, будто крутым кипятком ошпарили в горячей бане. И видимо лицо адмирала в этот момент перекосилось, так что командир броненосца немедленно спросил с прорезавшимся беспокойством в голосе:

— Что с вами, ваше превосходительство⁈ Вам худо⁈

— Ничего страшного, видимо, вчера сильно контузило, оглушило взрывом — вот и сказываются последствия.

Матусевич от честного ответа увильнул, и командир броненосца вроде бы это понял, отведя взгляд, но тут Николай Александрович взял Иванова под локоть, и, наклонившись, негромко произнес:

— Очень вас прошу, Николай Михайлович, не терять времени и как можно быстрее подготовить броненосец к выходу в море через сорок восемь часов. Ладно, пусть будет трое суток. За семьдесят два часа возможно управиться? Поверьте, это очень важно.

Иванов молчал, ничего не отвечал адмиралу, а только неподвижным взглядом уставился на изуродованные трубы. И когда пауза затянулась, и стала для Матусевича невыносимо тягостной, командир броненосца негромко, но очень уверенно произнес:

— Через семьдесят два часа корабль будет готов к походу и бою, ваше превосходительство. Сколько угля грузить прикажите?

— Две трети от нормального запаса, не больше — перегруза всячески избегать, его быть не должно. Главный броневой пояс должен выступать из воды как сейчас, это имеет первостепенную важность.

Матусевич говорил очень осторожно, слишком безумная мысль, но именно она позволила ему под совершенно другим углом взглянуть на ход войны. И понимая, что каперанг начинает догадываться о замысле, решил его сразу поставить в известность — тут секрет хранить без надобности, не та ситуация, и не тот человек перед ним.

— Три дня нам хватит на подготовку, а вот адмиралу Того нет, — негромко произнес Матусевич и улыбнулся. Негромко заговорил, хотя все отошли от них на достаточное расстояние и не могли подслушать.

— Неделю не будет главных сил, мы им крепко наподдали. Им ход до Сасебо, там короткий ремонт, загрузка боеприпасами и углем, потом обратно идти. На это неделя уйдет никак не меньше. И этим моментом надлежит воспользоваться, атаковать Дальний, захватить все тамошние склады и высадить десант. Если мы сделаем это, то бесповоротно изменим ход неудачно начавшейся для нас войны. Вся японская армия в Маньчжурии «питается только через два порта, и главный Дальний! Что скажите, Николай Михайлович, нам стоит рискнуть тремя броненосцами? Ведь вышибать нас придут 'Асахи» и «Сикисима», возможно «Касуга», и вполне вероятно «Асама» и «Якумо». Но это все — крейсеров Камимуры не будет, они просто не успеют подойти.

— Я на вашей стороне, Николай Александрович — через семьдесят два часа вы выведете в море три броненосца. «Пересвет» вряд ли можно восстановить за столь короткий срок, как и «Ретвизан», но за неделю вполне успеют привести в боеспособное состояние. Для броска трех броненосцев вполне хватит, мы там все разнесем вдребезги и пополам, в руины превратим…

— А вот этого не надо, зачем нам собственную базу уничтожать? Да там припасов и снарядов столько навезено, что Квантун сможем полгода собственными силами удерживать. По приходу я найду способ уговорить генерала Стесселя, и одной дивизией мы просто запрем перешеек.

— Так вы хотите…

Командир «Цесаревича» посмотрел на адмирала вытаращенными глазами, и неожиданно поклонился, сняв фуражку — такого фортеля от Иванова Николай Александрович не ожидал. Однако и сказать ничего не успел, как раздался ликующий крик сигнальщика:

— Туман расходится! Наблюдаю дымы с зюйда! Ясно вижу «Аскольд», за ним идут четыре наших миноносца, концевым в колонне «Новик»! Дальность около семидесяти кабельтовых!

— Один погиб, значит, при набеге! Надеюсь, Елисеев сообразит немедленно доложить результаты совершенного предприятия?

Вопрос был ни к месту, теперь и Матусевич прекрасно видел, что крейсера с миноносцами стали увеличивать ход, густо задымили трубами — а это означало только одно — на них увидели возвращающуюся в Порт-Артур эскадру броненосцев гораздо раньше…

Эскадренный броненосец «Цесаревич» на следующий день после боя в Желтом море, по приходу в германский порт Циндао. Немцы сочли, что повреждения корабля не настолько серьезны, чтобы не успеть отремонтировать их за любезно предоставленные губернатором шесть суток. Но русские к работам не приступили и предпочли интернироваться и разоружиться, решив, что за них должны воевать другие. Вместе с броненосцем «дезертировали» и три миноносца, на прорыв пошел только крейсер «Новик»…

Глава 19

— Николай Оттович, вашим участием в бою я доволен, а потому снимаю вас с броненосца «Севастополь» — сегодня же передайте командование старшему офицеру, капитану 2-го ранга Бахметьеву. Николай Иванович ведь в этой должности уже больше года, корабль свой прекрасно знает, в его компетентности и храбрости я нисколько не сомневаюсь. А старшим офицером назначаю лейтенанта Бестужева-Рюмина — вполне зрелый моряк, тридцать один год самый возраст, да и на броненосце уже служит четыре года. Вполне достойная замена, вы не находите? А что касается вас, Николай Оттович, то вам с вашим характером и дарованиями не место на самом тихоходном броненосце нашей эскадры. Как вы смотрите на то, чтобы принять под командование «Аскольд», командир которого капитан 1-го ранга Грамматчиков пока будет на излечение на берегу, получил опасные раны в бою с японскими крейсерами. По выздоровлению Константин Александрович получит соответствующую чину должность, причем не равноценную, а более значимую. Так как, Николай Оттович, смотрите на мое предложение?

Матусевич сохранял каменное выражение лица — ему нравилось смотреть на Эссена, и на ту непосредственность с которой он встретил свое снятие с должности командира «Севастополя». На лице отразилась прямо вселенская обида, но тут же сменившаяся искренним удивлением и пониманием — если им начальство довольно, то значит, ожидает новое назначение, а услышав про «Аскольд» лицо прямо засветилось счастьем. Убраться с тихоходного броненосца, «перекинув сходни» на самый быстроходный крейсер 1-го ранга на всем российском флоте было для него немыслимым счастьем. Но на лице тут же проступила тень, и Эссен негромко спросил:

— А наместник не имеет на место командира «Аскольда» своего кандидата на эту должность?

— Мы в Порт-Артуре, и снимать отличившихся командиров с мостика не принято. А старшего офицера «Аскольда» капитана 2-го ранга Теше, заменившего на мостике Грамматчикова, я считаю опытным моряком — Лев Карлович на крейсере в должности уже год, а новому командиру придется вникать во все нюансы службы на новом корабле. А война не ждет — потому буду ставить командирами взамен убывших старших офицеров. Флот воюет здесь, а не в Мукдене — а я всецело полагаюсь именно на тех, кто досконально знает как корабли, так и офицеров с командой.

— А как же я тогда приму «Аскольд», если на мостике будет командиром Лев Карлович⁈ А я кем тогда при нем⁈

От лица побагровевшего Эссена можно было прикуривать — тот «закипел чайником», но пока «крышку» не сорвало именно потому, что Николай Оттович не понимал сути предложений Матусевича, и тот, еще раз полюбовавшись искренним возмущением, «открыл карты».

— Николай Карлович ранен, и спустил свой флаг, его отправили в госпиталь. Я назначаю вас начальником отряда крейсеров, хотя не терплю этого слова — начальники только в департаментах и министерствах. Поднимайте свой брейд-вымпел на «Аскольде», на первых порах поможете Теше командовать крейсером, но не подменяйте его. В бригаду пока входят «Аскольд», «Новик» и весь 1-й отряд миноносцев — они имеют значительный ход и дальность плавания. Через три дня вы должны выйти в море, отправиться в Инкоу, и разгромить там все что сможете и не сможете тоже сжечь! Фарватер реки перегородить транспортами, затопив и подорвав их. Необходимо полностью вывести порт из оборота, чтобы противник никогда им не смог воспользоваться в интересах питания своей Маньчжурской армии. Так что дерзайте, капитан-командор, вас ожидает слава с «орлами»!

Матусевич специально употребил пятый чин в «табели о рангах», давно вышедший из обихода, и Эссен все прекрасно понял, глаза засверкали — вот такие лихие налеты этот весьма деятельный и отважный каперанг очень любил. И воспринял назначение на броненосец с нескрываемой обидой на покойного Макарова, хотя тот и дал ему возможность получить очередной чин, который в обычном порядке с отбыванием ценза заиметь в мирное время было крайне затруднительно в виду порядка «старшинства».

Теперь для Николая Оттовича представился самый реальный шанс получить чин контр-адмирала — «за боевое отличие». А набег на Инкоу как раз из разряда таких, причем порт-артурская эскадра, имея в своем составе быстроходные крейсера, никогда не отваживалась на подобные предприятия. Теперь было можно и рискнуть — на Эллиотах не было Объединенного Флота, как и должно было случиться — японцы ушли «зализывать раны».

— Там если будут вражеские крейсера, то совсем старые и немощные. Могут появиться «Асама» с «Якумо», но так для поддержки я смогу привести «Цесаревич» с «Ретвизаном» и «Дианой» — вряд ли японцы рискнут с нами сражаться. А вот «Севастополь» и «Полтава» будут в Дальнем. Я решил первого дня августа зайти с эскадрой в Талиенванский залив, промедление чревато, ведь туда могут подойти корабли Объединенного Флота. А это самый уязвимый и важный пункт для японцев -тем самым мы сможем полностью пресечь отправку грузов для их войск в Маньчжурии.

Матусевич посмотрел на Эссена — всей мимикой Николай Оттович показывал, что не только разделяет взгляды командующего, но готов немедленно выйти в море. И потому как красноречиво посмотрел на дверь, можно было понять, что каперанг уже с нетерпением и крайним сожалением отсчитывает столь важные и драгоценные для него минуты. И тут Николай Александрович ему помог, произнеся:

— Обойдемся без излишних формальностей — Бахметьев нынче примет у вас броненосец, вы его сдадите. И немедленно готовьте крейсера и миноносцы к выходу, у нас с вами на все про все осталось всего шестьдесят часов. Через двое суток у вас все должно быть готово к набегу, для десанта возьмете минеров и роту с «Баяна», он все равно в доке. Идите, готовьте корабли к выходу в море, я надеюсь на вас, Николай Оттович!

Отпустив Эссена, что чуть ли не выбежал из кабинета, Матусевич подошел к окну — сейчас он уже был на берегу, сделав визит в госпиталь, где ему обработали ранения. Как ни странно, но потери на эскадре были небольшие, особенно на броненосцах — люди находились под защитой брони, и пожаров было не столь много — досталось только «Пересвету», все остальные были куда лучше защищены.

В окно были видны сотни людей, что продолжали стоять на набережной, рассматривая вернувшуюся из сражения эскадру. Если сказать, что царило ликование, значит не в полной мере описать все то, что сейчас творилось в Порт-Артуре. Вначале было непонимание от того что вернулись не все, и на тральщиках, что держали сутки проход «чистым» на всякий случай, решили, что прорыв закончился неудачей. Затем, по мере ввода кораблей в гавань, вначале пошли броненосцы, пользуясь приливом, потом крейсера и миноносцы — вот с них то и поведали о героических делах. А они были весьма значимы — влепили в борт торпеду «Ниссину», и броненосец осел на грунт в британской гавани по самые орудийные казематы. А вот «Фудзи» судя по описанию, прилично досталось в дневном бою — на нем взорвался торпедный аппарат, а потом полыхнуло пламя в барбете. И хотя броненосец дополз до Вей-Хай-Вея, уже там полностью осел днищем на грунт. Вода через пробоины в оконечностях потихоньку залила отсеки, глубины там небольшие — под килем семь футов на счастье. А то, что торпедой в середину попали, то не убийственно — там толстенные броневые плиты, им взрыв даже четырех пудов пироксилина ничем не угрожает. По большому счету пластыри подведут, потом воду откачают, дырки наскоро заделают и уведут на буксирах в Нагасаки — работы на месяц, самое большее. Потому нужно наблюдать постоянно, и не дать увести корабли на ремонт — еще раз торпедировать если потребуется. А иначе через три-четыре месяца они снова в состав Объединенного Флота войдут, а такой вариант совсем не улыбается. А вот «Хасидате» ушел на дно с «концами» — для старого крейсера такое «купание» противопоказано, а судя по лоции с промерами глубин в том месте, там не семь футов, а семнадцать метров — с такой глубины корабль поднять крайне затруднительно, так что его можно смело вычеркивать из списков.

— Надеюсь, наместник мою депешу уже сегодня к вечеру прочитает…

Матусевич ухмыльнулся, он по приходу отправил срочную депешу адмиралу Алексееву на «Решительном», правда, сразу подстраховался от этих глупостей с интернированием в китайском Чифу. А то «прошлый раз» русский миноносец в порту на абордаж взяли, самураи плевать хотели с мостика на нейтралитет Китая, и Кореи — в Чемульпо ведь целой эскадрой «Варяг» с «Корейцем» заблокировали. Тот же «номер» он проделал с Вей-Хай-Веем, но чуяло сердце, что скандал поднимется грандиозный. А шумиха как раз и нужна. Так что отдадут депешу в руки «наблюдателей» из штаба наместника, и немедленно уйдут в море, где миноносец ожидает «Новик» — мало ли вражеские дестройеры вздумают по пути перехватить, с них станет от такой обиды наброситься, особенно после такой «побудки»…

Глава 20

— Генерал-лейтенант Фок потому отвел свою дивизию с перешейка, Николай Александрович, что ее фланги с моря в майские дни остались совсем открытыми, и вражеские корабли с западной части постоянно производили обстрелы, которые нанесли 5-му стрелковому полку полковника Третьякова тяжкие потери. Наших кораблей, как мне помнится, в Талиенванской бухте не было, лишь канонерская лодка «Бобр» стреляла по японцам, пока на ней не кончились снаряды. А две другие канонерки из Артура не вышли по причине неготовности, как сказал мне покойный Вильгельм Карлович, на них были вроде разобраны машины.

Хотя генерал-майор Кондратенко вроде говорил участливо, но в голосе прорезалась странная интонация, больше похожая на брезгливость — все прекрасно знали, что командиры «Гремящего» и «Отважного», отбывавшие в Порт-Артуре «ценз», проявили трусость и не стали выполнять приказ именно под этим предлогом, посчитав, что поход в Талиенванскую бухту для них равносилен самоубийству. Дело замяли, трусов сняли с командования, но куда «запашок» от этакой «тухлятины» денется — крепость блокирована, все прекрасно знают что происходит.

— Тогда, Роман Исидорович, наш флот не мог отправить в Талиенванский залив корабли — остались в строю всего три броненосца. Хотя будь я командующим, то рискнул бы — за минными заграждениями можно было маневрировать и встретить эскадру Того на подходе, к тому же было время, чтобы установить береговые батареи — как мне помнится отправили несколько шестидюймовых пушек Кане, пару установили в Дальнем, там они и достались японцам, а еще два орудия должны были стоять на самом Цзиньчжоуском перешейке, и обстреливать всю прибрежное мелководье западного залива, откуда позже стреляли японские канонерки.

Матусевич говорил осторожно — разговор с доброжелательным командиром 7-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерал-майором Кондратенко был начат им специально, ведь с генерал-лейтенантом Стесселем, начальником Квантунского укрепленного района он встретится завтра, а ситуацию необходимо «прощупать» сейчас. И если этот толковый генерал откажется принимать участие, то задуманное дело «аховое», и от него придется отказаться, вернувшись к первоначальному варианту — все погромить, сжечь, затопить все пароходы и уйти, сорвав японцам переброски на пару месяцев. По крайней мере, падение Порт-Артура может быть оттянуто на пару месяцев, да и в Маньчжурии сражение под Ляояном примет несколько иной характер, на что возлагались определенные надежды.

— Я сам неоднократно бывал на перешейке, всячески просил и требовал именно там оборудовать передовую позицию в три линии. Сама гора Самсон, или Наншань, она прямо в центре перешейка, за ней можно было построить тафаньшинские позиции, а тыловым рубежом могли послужить нангалинская линия. Но все работы не стоили выеденного яйца — флот должен был находится не в Порт-Артуре, а в Дальнем, и тем отвратить противника от захода в Талиенванский залив. Но после торпедирования в январе двух наших броненосцев, решено было устраивать крепостные фортеции, Степан Осипович заверял меня, что не допустит высадки японцев в Дальнем. После гибели «Петропавловска» на мине наместник адмирал Алексеев категорически отказался рисковать оставшимися кораблями. Потому и не укрепили толком перешеек, спохватились поздно. И между нами, Николай Александрович — командующий Маньчжурской армии отправил приказ, в котором прямо указывал, что не стоит вести на оных позициях «упорный бой». Хотя был бы в Дальнем наш флот, то держать там укрепления было бы намного проще. Фронт в три версты, а не в тридцать, как здесь в Порт-Артуре.

— Роман Исидорович, я готов через три дня повести в Талиенванский залив наши броненосцы. Минных заграждений там почти нет, но впереди пустим пароходы. Вражеских кораблей в заливе немного — их там нужно уничтожить. Затем разгромим и город, и пристани, и вообще все. Там огромные склады японцами устроены, с них питают армии в Маньчжурии — их тоже уничтожим, пока есть возможность. А там после ремонта снова подойдут японские броненосцы — грех такой момент упускать.

— Вы хотите разгромить Дальний…

Генерал посмотрел на моряка округлившимися глазами, но когда понял что это не шутка, а выверенное решение, чуть ли не задохнулся, даже слова не мог вымолвить. Прошла где-то минута, за которую Роман Исидорович собрался с мыслями и негромко заговорил:

— Но это нецелесообразно, Николай Александрович! Склады сразу четырех японских армий нужно не сжечь и уничтожить, а захватить и использовать для обороны Порт-Артура!

— Но для этого потребуется долгое время удерживать Дальний и перешеек, Роман Исидорович. Да, огнем корабельных орудий мы можем нанести противнику определенный ущерб, но силами одного флота удержать территорию столь долгое время мы просто не сможем. Это под силу только пехоте с полевой артиллерией, а ее у меня нет, только немногочисленные десантные команды. На отправку войск генерал Стессель не пойдет, найдя тысячу причин, даже если будет осознавать, что совместные действия армии и флота могут принести огромную пользу. Разве не так?

Воцарилась тягостная тишина — Кондратенко только кивнул головой в ответ, затем негромко сказал:

— Анатолий Михайлович не согласится, тут вы правы, найдет множество отговорок, чтобы не участвовать войсками в этом предприятии. Бог мой — но это ведь единственный нас шанс, и мы его так бездарно упустим!

Матусевич только усмехнулся — он не мог сказать генералу, что должен героически погибнуть при обороне крепости, сколько таких шансов бездарно профукал высший генералитет, что командует войсками в эту войну. Именно самодурство генералов, их неприкрытое «местничество» с интригами, нежелание чтобы слава доставалась другим, а порой и откровенное «шкурничество» и полное непонимание обстановки, и привели армию к печальным итогам, когда не было достигнуто ни одной победы. Впрочем, на флоте творится тоже самое — адмиралы на словах готовы воевать, но как доходит до дела, показывают свою полную неспособность. Почему это происходит, непонятно, ведь каждый из них по отдельности вполне квалифицированный военный, но поставленное монархом руководство вооруженными силами совершенно неадекватно насущному моменту и не отвечает обстоятельствам. И теперь Николай Александрович решился сказать, что думает на самом деле — после слов Кондратенко стало ясно, что терять больше нечего.

— Значит, нужно найти другой подход к Стесселю, и взывать не к уму, чести и благородству, к выполнению долга, а к другим мотивам, которыми руководствуется «их превосходительство». По флоту я прекрасно знаю, что адмирал Алексеев и его протеже контр-адмирал Витгефт сделали от себя все зависящее, чтобы дать японцам прекрасную возможность нанести нам поражение с самого начала войны. Не смотрите на меня так, Роман Исидорович, я отдаю себе отчет в сказанном. Посудите сами — о том, что японцы начнут воевать с нами, все понимали еще с китайской компании, требовалось усиливать флот всеми доступными мерами. Но что вместо этого было сделано за последние три года свидетельствует о совершенно другом подходе. Из Порт-Артура увели на Балтику, якобы для ремонта три броненосца и броненосный крейсер, но к работам на них не приступили до самого начала войны. Предлагали ремонтировать здесь, на месте, но деньги выделили на Дальний, а тамошние доки и город с портом отдали японцам в неповрежденном состоянии. Отправленный сюда броненосец «Ослябя» с крейсерами на полпути повернули обратно, хотя вышедшие намного позже него «Цесаревич» и «Баян», да что там — купленные противником в Италии броненосцы — пришли как раз к началу войны. Да, может быть это странно — но «Ниссина» и «Касугу» предлагали выкупить вначале нам, но начальник ГМШ тогда контр-адмирал Рожественский отказался, мотивируя тем, что эти корабли не подходят для нашего флота. Вот какой умник — война на носу, а ему корабли не подходят! Японцам подошли, по нам стреляют, а ему не нужны!

Матусевич вызверился, посмотрел на опешившего генерала — искреннее смущение того вполне понятно, ведь флотский выкладывал перед ним «грязное белье» своего ведомства, а «такое» было не принято показывать. Но терять больше было нечего, нужно продолжать «резать правду-матку».

— А может быть дело в другом, как шепчутся «злые языки» — адмирал Абаза потребовал с фирмы «Ансальдо» мзду — за «комиссию» выплатить ему миллион рублей. Понятно, что не только себе в карман, нужно поделиться с генерал-адмиралом и прочими чинами Адмиралтейства. И это сложившийся порядок казнокрадства, когда цены на корабли искусственно завышаются, чтобы потом на «откатах» от подрядчика получить «детишкам на молочишко». Только итальянцы обошлись без наших вымогателей взяток, моментально нашли покупателя посговорчивей, ими японцы оказались. И что получилось — мы потеряли два броненосца, которыми могли усилить свой флот, а японцы за приемлемую цену приобрели пару броненосцев, один из которых мы с таким трудом вчера потопили. Но это еще полбеды по большому счету, а вот настоящая беда в ином кроется…

Квантунский полуостров в миниатюре напоминает Крым — единственный путь туда ведет через свой «Перекоп», только узкий перешеек, всего три версты, причем перекрывается огнем корабельной артиллерии от Талиенваня. Именно Дальний, а не Порт-Артур является значимым местом — порт стал центром по приему грузов для воюющей на континенте японской армии. Более лучшего места не найти, но именно перешеек и стратегическую гавань было решено сдать противнику практически без боя, проявив о нем даже «заботу» — в гавани все сооружения и брошенные пароходы достались в исправном состоянии. А ведь от начала войны прошло почти четыре месяца…

Глава 21

— Вся эта Маньчжурия сплошная авантюра дельцов, преследующих своекорыстные цели, и вы о том знаете, генерал. Именно они нас втянули в эту войну, а вторая группа высокопоставленных аферистов, имена которых на слуху, прикладывает большие усилия, чтобы мы потерпели в этой войне поражение. И к нашей беде такое возможно. Флот не воевал полвека, о временах Синопа давно забыто, и только вчера наши моряки вкусили «крови», одержав первую над врагом победу. А ведь наши «отцы-командиры» сделали все, чтобы флот перестал существовать как реальная боевая сила. Смотрите сами, Роман Исидорович — крейсер «Варяг» по приказу наместника загнали в Чемульпо, где его пришлось потопить. Загнали новейший крейсер в «занюханный» корейский порт, где достаточно было оставить канонерку «Кореец» — такую там и потерять не страшно, хотя и обидно. Ведь предлагали адмиралу Алексееву расставить по нейтральным портам абсолютно ненужные «Забияку», «Джигита» и «Разбойника», их потерять не жалко, давно на слом отправлять. Все семь канонерских лодок могли собрать в единый кулак в Дальнем, там они с тихоходными броненосцами представляли бы из себя мощную силу. Однако сам всемогущий Витте воспротивился использовать Дальний в качестве военно-морской базы, для чего он стократно больше подходит, чем Порт-Артур, нет мороки с выходом в открытое море только в прилив. Нужно было выделить деньги на строительство укреплений на перешейки, поставить береговые батареи, оборудовать доки и завод. И эти затраты многократно меньше тех ассигнований, которые ушли на строительство укреплений Порт-Артура, где цемент покупали по завышенной цене как германский, а получали через подрядчиков отвратный японский, в результате чего перекрытия выдержат попадания только шестидюймовых бомб, а не одиннадцатидюймовых, как первоначально рассчитывалось по смете.

Слова адмирал, сказанные в сердцах, поразили генерала Кондратенко — он ведь вел фортификационные работы и прекрасно видел махинации на подрядах, но сделать ничего не мог, хотя несколько раз докладывал о том Стесселю. Но все ассигнования проходили через канцелярию наместника ЕИВ, к таким вещам не только простого строевого генерала никогда не допустят, но оказалось, что и начальника Квантунской области, командующего войсками. И Роман Исидорович хорошо помнил, как Анатолий Михайлович несколько раз непечатными словами высказывался в адрес дельцов, что смогли обмануть даже самого наместника, втершись к нему в доверие. И в самом Дальнем градоначальником был Сахаров, статский советник, доверенное лицо всесильного сановника Витте, министра финансов, а ныне председателя кабинета министров. И решал порой он куда больше Стесселя, самолюбие которого было не раз ущемлено строгими депешами из Петербурга, когда тот по незнанию попытался посягнуть на коммерческий порт. И о том он решил напрямую сказать моряку — откровенность на откровенность.

— Я знаю это, Николай Александрович — начальник Квантунской области несколько раз указывал наместнику и даже докладывал военному министру генералу Куропаткину, но ему было велено не лезть в свое дело. И когда началась война мы многократно просили наместника о строительстве укреплений на перешейке, и о кораблях в Дальнем. Однако нам в том было категорически отказано. Впрочем, и сам прибывший командующий Маньчжурской армией не посетил Квантун, а 1-й Сибирский корпус генерала Штакельберга не стал стягивать к Цзиньчжоу, когда неприятель высадился у Бицзыво. И даже дал указание не отстаивать перешейки из-за недопустимости потерь — Фок отводил полки, имея на то прямой приказ от его высокопревосходительства, хотя оборону на Зеленых горах держал месяц.

— Вам не кажется, Роман Исидорович, что таких странностей слишком много? Вот дневник погибшего контр-адмирала Витгефта, так случилось, что тут он дает объяснение, почему не отозвали пароходы с моря, и их там захватили японцы. И почему был погублен «Варяг», исходя из каких расчетов. Вообще, у меня порой складывается ощущение, что все время происходят какие-то непонятные странности, более того — то ли это умопомрачение, или самодурство, а может быть приступ ничем не объяснимого идиотизма. Знаете, как один умный человек однажды высказался — в России нет страшней беды-напасти, чем идиот, дорвавшийся до власти. А чем объяснить то, что во Владивостоке контр-адмирал Иессен решил в тумане отправиться на какое-то совещание на «Богатыре», и усадил тот на камни. В результате наш лучший быстроходный крейсер теперь надолго вышел из строя. Он что не мог на миноносце сплавать? Или вот еще пример — в Дальнем подорвался крейсер «Боярин» и его бросил командир — несчастный корабль плавал сам по себе сутки, хотя его можно было отремонтировать.

— Таких непонятных случаев много, Николай Александрович — сразу по приезду командующего Маньчжурской армией из Порт-Артура увезли по его распоряжению двухмесячный запас продовольствия, и тут же телеграммой из Петербурга нам запретили забирать зерно из пакгаузов Дальнего, хотя оттуда его уже было вывезти морем в какую-либо страну невозможно. Но ведь зерно и фураж можно было отправить железной дорогой в Ляоян на питание войск. Но вместо этого его оставили неприятелю, который захватил город неразрушенным. И таких случаев действительно много, это режет глаз.

Кондратенко говорил осторожно — хотя у него на душе накипело, как и у адмирала, но неосторожные слова могли подслушать, хотя железная дверь адмиральского салона была плотно прикрыта, задраена, как говорят на флоте. Ведь они сейчас говорили о том, что могло сильно испортить карьеру обоим, и за меньшее порой со службы в отставку отправляли. Но тут моряк усмехнулся и произнес совсем крамольные слова:

— Это Россия, Роман Исидорович, у нас трудно понять, где кончается самодурство, и начинается измена. И то, и другое, очень сильно похожи друг на друга, порой неотличимо, но по своим последствиям одинаково. И беда в том, что ни самодуров, ни изменников притянуть к ответу в обычных условиях невозможно. Но мы с вами, я подразумеваю армию и флот, в условиях осажденной крепости, и генерал-лейтенант Стессель имеет прекрасную возможность вписать свое имя в историю. Если крепость падет, и он подпишет капитуляцию, то на него навесят всех дохлых собак, если же удержит ее, то станет героем на все времена. Но сам по себе устоять Порт-Артур не имеет возможности — тут нет ни людей, ни запаса продовольствия. До весны дотянуть можно на голодном пайке, но не больше, да и боеприпасов не хватит. Помощи никто не окажет — пока генерал Куропаткин в Маньчжурии, армия будет терпеть поражения. Так что воленс-ноленс, но спасение утопающих дело рук самих утопающих, и нам нужно самим проявить должную энергию и обеспечить возможности сопротивления хотя бы до лета следующего года. А там с подходом 2-й Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Рожественского ситуация на море изменится кардинально. Остается только найти этот способ к спасению и начать действовать. Ведь так?

Генерал испытал облегчение — слишком близко они подошли к опасной теме, ведь оба присягали императору, а тут стали сомневаться в его выборе руководства армией и флотом. Вернее, в их компетентности, а это напрямую подрывает те принципы, на которых строится устройство вооруженной силы государства. Но вот с заключительными словами Матусевича Роман Исидорович был полностью согласен — подобные мысли ему высказывал в приватных разговорах и погибший адмирал Макаров, хотя крамольных речей Степан Осипович никогда не вел. И потому решительно сказал:

— Оборонять три версты перешейка фронта, да еще под плотным прикрытием собственной артиллерии гораздо легче, чем тридцать верст. Мы сможем установить пушки колесо к колесу — по сотне стволов на версту. Да еще при поддержке корабельной артиллерии — проломить такую оборону противник никогда не сможет. Запасы вражеской армии в Дальнем огромны, да и наших припасов там много осталось. А потому захват порта и города обеспечит наши войска всем необходимым на год осады, а то и дольше, если потребуется. Так что я всецело поддержу ваше решение захватить Дальний атакой с моря и высадить там десант. Но хватит ли у флота решимости и возможностей перевезти сразу три полка — это все части, что у нас есть в резерве? С меньшими силами удержать город просто невозможно — генерал Ноги сразу же развернет свои дивизии и попытается отбить утраченное. Ведь его армия фактически окажется в окружении.

— Ее надо уничтожить — ведь потеряв склады, японцы не смогут долго вести бои — у них просто закончатся боеприпасы. С продовольствием они вопрос решат быстро — реквизируют все у китайцев, и это очень хорошо…

— Что здесь хорошего для нас, Николай Александрович, если они обеспечат себя местными ресурсами, как говорится «подножным кормом»?

— А тем, что они окончательно озлобят местное китайское население, которое мы сможем потом отмобилизовать, и влить в поредевшие роты по несколько десятков китайцев. И тем самым получим пополнение, которое найдем чем вооружить и обмундировать. Вот я сделал наброски плана, Роман Исидорович, над которым нам нужно поработать, — адмирал достал из стола внушительную стопку листов. И негромко добавил:

— Генерал-лейтенанту Стесселю тогда придется завтра или принимать этот план, или отвергнуть его, время ведь поджимает…

Контр-адмирал Иессен недаром носил на флоте нелицеприятное прозвище «крейсерская погибель». Первым посадил на камни «Богатырь», в результате корабль простоял до конца войны в ремонте. За этим первым случаем потянулась страшная цепь последствий, при самом деятельном участии этого «флотоводца». В результате чего из четырех крейсеров ВОКА к майским дням 1905 года, когда они были очень нужны для помощи 2-й Тихоокеанской эскадре, в строю остался только один крейсер, и то в те дни в неисправном состоянии…

Глава 22

— Господа, только что пришла новая телеграмма из Мукдена от его высокопревосходительства наместника Его Императорского Величества адмирала Алексеева. Как вы знаете, позавчера наша эскадра по именному повелению государя-императора Николая Александровича вышла из Порт-Артура и дала неприятелю в Желтом море сражение…

Командующий Тихоокеанским флотом вице-адмирал Скрыдлов обвел взглядом собравшихся в салоне флагманской «России» командиров крейсеров. Шел первый час ночи 30 июля, и вот уже двенадцать часов на кораблях отряда шли лихорадочные работы, русские моряки торопились подготовить их к выходу в море, на все про все у них еще оставалось четыре часа. Трагизм ситуации был в том, что отряд возвернулся из долгого похода, на «России» перебирали машины, на «Громобое» и «Рюрике» только закончили чистить котлы. Сообщение о прорыве, начавшимся утром 28 июля пришло с запозданием больше чем на сутки — вчера сразу после полудня. Наместник приказывал немедленно выводить в море крейсера, чтобы успеть подойти к восточному входу в Цусимский пролив рано утром, и встретить прорывающуюся эскадру. И начался сумасшедший аврал, причем никого подгонять не пришлось — бросить своих товарищей в беде было в глазах русских моряков натуральным кощунством, и несомненным предательством. Люди буквально жилы на себе рвали, загружая на крейсера боекомплект, уголь, припасы. Все делалось в чрезвычайной суматохе, нужно было закончить погрузку в чрезвычайно короткий срок, крейсера ведь не миноносцы, им не часы нужны на подготовку, счет идет до нескольких суток.

— В ходе ожесточенного боя с неприятелем погиб командующий нашей эскадрой контр-адмирал Витгефт, — Скрыдлов тут встал со стула и перекрестился, его примеру последовали адмиралы Безобразов и Иессен, все сидевшие в салонеофицеры. Скорбно постояв минуту, все по жесту командующего флотом уселись обратно на стулья. Николай Илларионович продолжил говорить, стекла пенсне блеснули в тусклом свете электрической лампочки.

— При этом взрыве ранен находящийся вместе с ним начальник штаба контр-адмирал Матусевич, который принял командование. Отказавшись от прорыва всей эскадрой, новый командующий решительно навязал неприятелю генеральное сражение, которое длилось до позднего вечера. И закончилась битва тем, что неприятельский флот бежал из Желтого моря, прикрывшись атакой миноносцев, в которой было нашими кораблями потоплено не меньше полудюжины сегментными снарядами шестидюймовых пушек и огнем противоминной артиллерии. Может и больше, но шесть достоверно — взяты пленные, спасли два десятка японцев. Далее наш флот начал решительное преследование неприятельских кораблей, и настиг ночью один из вражеских отрядов у входа в английскую базу Вей-Хай-Вей…

Напряжение нарастало, глаза всех буквально прикипели к листам бумаги, что лежали перед командующим, но тот не торопился говорить, отпил воды из стакана — все же Скрыдлову было шестьдесят лет, самый пожилой из присутствующих моряков. Хотя на год младший его вице-адмирал Безобразов выглядел куда старше, но он с трудом преодолевал терзающую его неизлечимую болезнь, и каждый выход в море давался теперь ему с чрезвычайным напряжением всех душевных и физических сил.

— В ходе ночной атаки нашими миноносцами были торпедированы броненосцы «Фудзи» и «Ниссин», тяжело поврежденные в дневном бою, и сели на грунт прямо в базе. Крейсер «Хасидате» получил самодвижущую мину в борт, и перевернулся, затонув на большой глубине. Но успел потопить миноносец «Бурный» команда которого была спасена. Также серьезно поврежден в дневном бою крейсер «Такасаго» — судя по всему, корабль пришел в Вей-Хай-Вей только в виду невозможности последовать вместе с броненосцами вражеской эскадры в Сасебо. Наши броненосцы, отразив ночные атаки вражеских миноносцев, и утопив с полдесятка миноносок, вернулись в Порт-Артур, несмотря на то, что адмиралы Матусевич и Рейценштейн получили ранения, а корабли достаточно серьезные повреждения. Однако, кроме «Бурного», потерь в составе не имеется…

Полуночное заседание в одну секунду чрезвычайно оживилось, поседевшие на службе адмиралы и капитаны радовались как дети — ведь впервые была одержана на море убедительная победа — вражеский флот бежал, чего же желать больше. Да, все понимали, что неприятель сможет поднять в гавани поврежденные корабли, как сделали это в Порт-Артуре с «Цесаревичем» и «Ретвизаном», и «нейтральность» порта никого в заблуждение не вводила. Им всем было хорошо известно, кто построил для Японии флот, вооружил его и подготовил моряков. Так что британцы поднимут японские корабли, отремонтируют наскоро, а потом под каким-нибудь предлогом передадут их японцам обратно, а те проведут надлежащие работы. Но на все это нужно время, не меньше трех месяцев даже при надлежащей работе японских верфей. И все это время можно действовать открытой силой — превосходства по числу вымпелов у неприятеля уже нет.

— На флагманском «Микасе» полностью выведена из строя артиллерия главного калибра, а для ее замены требуется время даже при наличии готовых стволов, это не меньше месяца, господа, и намного дольше если запасных стволов в арсенале нет. Так что вывести в море против Порт-Артурской эскадры японцы смогут три броненосца, и то после ремонта — «Асахи», Сикисиму' и «Касугу». А также два броненосных крейсера — «Асаму» и «Якумо». И это все — больше у неприятеля нет ничего из кораблей боевой линии, кроме четырех броненосных крейсеров адмирала Камимуры. Потому теперь мы навяжем противнику сражение в Корейском проливе — дело в том, что сюда прорвались и идут в составе отряда броненосец «Победа» под флагом контр-адмирала князя Ухтомского, бронепалубный крейсер 1-го ранга «Паллада» и три больших миноносца германской постройки — «Бесшумный», «Бесстрашный» и «Беспощадный». Все эти пять кораблей Николай Александрович придержал в бою, чтобы они не получили серьезных повреждений, и отправил прорываться во Владивосток, дабы усилить первоклассным броненосцем наш отряд в бою против Камимуры.

Новость подействовала оглушающе — моряки ведь подумали, что раз порт-артурская эскадра победила врага и вернулась обратно, то выходить в поход навстречу ей без надобности. А тут выясняется, что совсем наоборот — идти обязательно, и бой с броненосными крейсерами Камимуры и малыми крейсерами Уриу неминуемо случится, так как те неизбежно предпримут попытку уничтожения «Победы». Ведь русскому броненосцу еще можно хоть как-то отбиться от двух «асамоидов», ведь поможет «Паллада», но не от четырех противников сразу. И лица моряков моментально стали серьезными — для всех стало ясно, что сражение неизбежно. И вице-адмирал Скрыдлов это подтвердил своими словами, решительно сказанными:

— Я сам поведу крейсера в бой, Карл Петрович останется во Владивостоке и будет держать свой флаг на «Богатыре», пока его крейсер не будет введен в строй, так что следует поторопиться с работами. А за это время займется подготовкой к выходу нашего вспомогательного крейсера «Лена», и о том приказ наместника последует позже. А мы, господа, пойдем в пролив и дадим неприятелю решительное сражение, благо место рандеву назначено и его координаты точно известны, как и время встречи двух отрядов — четыре часа утра первого дня августа.

На контр-адмирала Карла Петровича Иессена всем собравшимся в салоне офицерам сейчас было больно взглянуть — тот буквально почернел лицом, уткнувшись взглядом в стол. Такое унижение старого моряка немыслимо, но вполне справедливое.

Как говорится по заслугам, поделом и мука!

Нечего было в тумане вмешиваться в действия командира крейсера, что привело к тому, что «Богатырь» налетел на камни. И хотя сейчас корабль ввели в док, но стоит какому-то из больших крейсеров получить подводные повреждения, и все — «Богатыря» выведут из дока сразу же, и ремонт надолго затянется. И все из-за того, что адмирал решил самодурствовать по своей давней привычке, и использовать единственный быстроходный корабль в качестве прогулочной яхты. Вот пусть и сидит на берегу — и все видят этот вящий позор. И вообще, такого адмирала лучше в море не выпускать, пусть послужит всем молодым долгое время живым примером того, что зло должно быть наказано, потому что тут не ошибка, а именно непреложное зло. Иессен был известен своими причудами, потому адмирал Макаров постарался его сплавить из Порт-Артура во Владивосток, забрав с отряда крейсеров Николая Карловича Рейценштейна, тогда еще капитана 1-го ранга, а сейчас уже отличившегося в победном бою контр-адмирала…

Эти три огромных корабля в войне с японцами действовали активно, вот только судьба всех, включая застывший вдали «Богатырь», неразрывно связана с самодурством «крейсерской погибели». Пожалуй, этот русский адмирал нанес потерь собственным крейсерам гораздо больше, чем японцы, которым он столь откровенно поспособствовал победить Российскую империю в войне. И тут лучше вспомнить пророческие слова одного великого деятеля, сказанные про человека, не отличавшегося умом, но зато чрезвычайно инициативного…

Глава 23

— Николай Николаевич, все корабли отечественной постройки имеют существенную перегрузку, в результате которой не могут набрать контрактную скорость с дальностью плавания. Оные показатели сейчас намного важнее, чем даже вооружение, которое можно считать, как ни странно, избыточным с одной стороны, потому что пушки не используются в бою в полном объеме. Это касается в первую очередь крейсеров и миноносцев — а это, не скрою, меня беспокоит больше всего.

Матусевич разговаривал со своим флагманским корабельным инженером Кутейниковым, сыном известного кораблестроителя, молодым еще человеком — всего-то тридцать два года. Но умный и деятельный специалист, чего не отнять того не отнять, так что пребывание в соответствующем чине армейского капитана или коллежского асессора сам выслужил, тут обошлось без влияния авторитетного и заслуженного в кораблестроении отца. Прибыл в Порт-Артур по настоянию адмирала Макарова вместе с полутора сотнями специалистов и опытных рабочих, благодаря которым ремонт «Цесаревича» и «Ретвизана» был произведен относительно быстро и в сжатые сроки, и при этом с надлежащим качеством. Да те же кессоны, что использовались при ремонте четырех броненосцев, были им разработаны — дело в том, что входные ворота в сухой док для броненосцев были узки, расширить проем невозможно, вернее, это потребует не менее месяца работ. А время не ждет — те же миноносцы типа «сокол», сборка которых была проведена в Порт-Артуре крайне небрежно, а машины с котлами были изготовлены с браком, чуть ли не после каждого выхода в море подлежали ремонту. Но сейчас док был занят броненосным крейсером «Баян», ремонт которого являлся приоритетным делом — обойтись в боях без этого быстроходного броненосного крейсера было категорически невозможно.

— Дело в том, что японские дестройеры превосходят наши в скорости, а потому навязывают бои в выгодной для себя ситуации, используя превосходство в вооружение — у них ведь на корме трехдюймовое орудие установлено, против нашего 47 мм «гочкиса».

— Ваше превосходительство, еще при адмирале Макарове, на одном нашем «соколе» установили на корме 75 мм пушку, только больше таких орудий не нашлось, хотя я не раз докладывал о возможности подобного перевооружения всех наших миноносцев во время очередных ремонтов. Да и на «Всаднике» с «Гайдамаком» пары 47 мм «гочкисов» хотели заменить на одну 75 мм противоминные пушку, даже со склепанным щитом.

— Теперь 75 мм пушки будут — их снимут с батарейной палубы «Дианы» — там дюжина орудий, и еще четыре можно убрать и с верхней палубы — там вполне хватит восьми таких орудий. Хотя по большому счету они на крейсерах не нужны — атаки миноносцев лучше отражать шестидюймовыми орудиями, фугасы действуют прямо разрушительно. Но о крейсерах поговорим позже, сейчас важнее усиление вооружения миноносцев — и связано это с ночным набегом на Вей-Хай-Вей, который показал, что из дюжины торпед взорвалось только пять, из них три поразили вражеские корабли. И это при стрельбе по неподвижным целям, стоящим на якорях кораблях — и всего четверть успешных попаданий с одного кабельтова всего одной торпедой в каждую цель. А если бы промахнулись — а такое при одиночных пусках более чем вероятно, как выяснилось. Перезарядить торпедные аппараты проблематично, это требует времени, что проделать в море крайне сложно. К тому же повторной атаки может и не выйти — противник уже будет готов встретить ее во всеоружии. Так что нужно увеличить количество торпедных аппаратов — с ординарных перейти на спаренные установки в две трубы, и без возможности хранить торпеды про запас. Выстрелить по цели сразу четыре самодвижущих мины под разными углами — хоть одна и попадет.

— Ага, я понял, ваше превосходительство, — Кутейников кивнул, и после взятой на раздумье минуты, уже подготовил решение. — Сделаем на заводе люльку для двух аппаратов, тумбу подкрепим — однако поворачивать минерам будет тяжелее, общий вес установки существенно возрастет примерно на треть. Торпедные аппараты, как я понимаю, устанавливать из снимаемых нами сейчас с броненосца «Пересвет»?

— Совершенно верно, Николай Николаевич, пока только с «Пересвета», ему в ремонте две недели стоять. Потом с других броненосцев аппараты тоже снимем — они на кораблях боевой линии абсолютно не нужны. Понимаю, что в МТК будут сильно недовольны моим решением, но я исхожу из реального опыта войны, одобренного всеми командирами кораблей первого ранга. Умозрения «стратегов» из-под «шпица» проверки временем не выдержали, а докладную записку в ГМШ мы отправим. Как доложим о полной бесполезности 37 мм и 47 мм противоминных пушек. А вот 75 мм орудия могут принести пользу только при наличии фугасного снаряда с зарядом не в полсотни грамм пороха, а в фунт пироксилина, как минимум.

— Так старший минер в Дальнем, лейтенант Сухомлин, как раз и занимается сейчас в портовой мастерской отливками чугунных гранат. Для замены ими в патронах стальных болванок, а вот взрыватели использует от 47 мм снарядов. Начиняет пустотелые отливки гранат пироксилином, его пока хватает. И хочет армейские трехдюймовые снаряды переделать под наш калибр, для обстрела берега и кораблей шрапнелью.

— Сухомлин? Так-так, Евгений Васильевич, как помнится, старший минер с «Амура». Подрывал в Дальнем краны и паровозы, потом вроде бы ставил с плотиков для заграждения мины. Хм, такие энергичные офицеры должны не от себя тркудится, а упорядоченно. Роберт Николаевич, возьмите изготовление столь нужных снарядов под неустанное наблюдение.

Матусевич потер лоб — он действительно запамятовал, и сейчас посмотрел искоса на Вирена. Бывший командир стоявшего в доке «Баяна» получил назначение с «повышением», сегодня став начальником штаба эскадры. И отнюдь не потому, что имел какие-либо стратегические дарования — это тот еще кадр, исполнительный и педантичный, которого от подчиненных нужно держать подальше — изведет любого своими бесконечными придирками. Однако необычайного трудолюбия и энергичности, такой как раз и нужен, чтобы не только довести приказы командующего до подчиненных, но и вовремя проконтролировать их выполнение. И главное, теперь он не в состоянии «подсидеть», как это произошло с Ухтомским, которого Вирен и «сбагрил», но не дать этому чересчур инициативному «флотоводцу» разоружить корабли. Этого Вирен и добивался всеми силами, превратив за две недели эскадру в небоеспособный отряд, отдав снятые с кораблей пушки и команды на сухопутный фронт. Но теперь Роберт Николаевич не менее энергично стал заниматься совершенно противоположным делом — всячески стремясь вернуть орудия и нижних чинов на корабли. И сейчас уже что-то торопливо черкал карандашом в блокнот, и можно было не сомневаться, что ничего не забудет, не упустит, и попустительства делу не даст. Его нужно только постоянно делами занимать, чтобы секунды «праздности» не появилось — тогда от «новаторства» все взвоют, от офицеров до нижних чинов.

— Слушаюсь, ваше превосходительство! Фугасные снаряды нам сейчас до крайности они необходимы. А чугунные отливки вполне подходят — миноносцы брони не имеют.

— Да, можно попробовать что-то сделать с японскими снарядами полевой артиллерии — они ведь калибром 75 мм, это на флоте трехдюймовые пушки. Пока их почти нет, но на будущее…

Матусевич многозначительно посмотрел на Вирена — тот понимающе наклонил голову. Пока о набеге на Дальний знали немногие, но так еще целые сутки в запасе есть, приготовления только начались. Но говорить о том прилюдно нельзя, а потому обменявшись намеками с начальником штаба, Матусевич повернулся к Кутейникову.

— На минные крейсера поставить по три 75 мм пушки с броневыми щитами, использовать их в качестве брандвахт и истреблять вражеские миноносцы. Это касается и «Боевого» — завести в док после «Баяна»…

— Ваше превосходительство, там разбита машина, других у нас нет. Корпус можно залатать, но больше пятнадцати узлов миноносец никак не даст. Слишком серьезно пострадал от взрыва торпеды.

— Больше и не нужно — вооружить на манер минных крейсеров, все же больше четырехсот тонн водоизмещения, и корабль английской постройки. А ход как раз такой будет как у «Всадника» с «Гайдамаком», что и нужно. Что касается «Дианы», то корабль всемерно облегчить, особенно носовую часть. Тогда крейсер лучше на волну всходить будет. Машины отремонтировать, в котлах трубки заменить. Как я помню, при форсировке машин «богине» на три тысячи «лошадиных сил» больше мощность получили, а скорость на половинку узла всего, до двадцати чуть не дотянули.

— Там винты менять нужно, на это еще комиссия указала, ваше превосходительство. Но не в наших условиях такое сделать.

— Зато облегчив носовую оконечность и убрав большую часть перегрузки корабля, улучшив гидродинамику, и при прежних обводах, думаю, не девятнадцать, а все двадцать узлов «Диана» даст, а то еще на узел больше. А ход в 21 узел на уровне «Баяна» уже, и только «собачки» догнать смогут — но у японцев осталось всего два быстроходных крейсера. Да, вот еще — шестидюймовые пушки на «охотницу» возвратят, и еще дополнительно на корме пару таких стволов установить в спонсонах, и прикрыть артиллерию щитами. На все про все три недели, но лучше управится за две — при такой скорости «Диана» будет на пару с «Аскольдом» действовать.

— Сомневаюсь, ваше превосходительство, на два узла скорость поднять за счет облегчения вряд ли можно, но расчеты сегодня сделаю.

— Не сомневайтесь так и будет, — усмехнулся Матусевич — ему внутри подсказывали, что японцы на трофейной «Палладе» так и поступили, и крейсер с новыми, но чуть меньшими по мощности котлами, перестав зарываться носом в море, смог развить на испытаниях двадцать два с половиной узла, а одно это означало, что дело того стоит…

Крейсер «Аскольд» после боя в Желтом море…

Глава 24

— Японцы ведь не зря выбрали январь для нападения на нас — с точки зрения стратегии самое оптимальное время. Они получили последние пополнения — я имею в виду броненосцы второго класса итальянской постройки «Ниссин» и «Касугу», и создав значительное численное превосходство над нашим флотом на долгое время — четырнадцать кораблей линии против наших одиннадцати. И в сухопутных силах перевес изрядный — тринадцать дивизий пехоты, включая гвардию, против наших одиннадцати бригад — девяти сибирских стрелковых и двух армейских пехотных, переброшенных железной дорогой до Забайкалья во исполнение замыслов военного министра, желающего проверить способность Транссиба к массированной переброске войск. К тому же у японцев на каждую регулярную дивизии имеется по резервной бригаде, которые противник может задействовать как вместе, так и отдельно. Бригады эти вполне сильного состава, по восемь батальонов в каждой, тогда как в японской дивизии таковых двенадцать, как и у наших сибирских стрелков. Вот только вся штука в том, что в батальонах японские дивизии вместе с резервными бригадами представляют внушительную силу, совокупность которой подсчитать легко.

Генерал Стессель с все растущим вниманием и напряжением слушал адмирала с перебинтованной головой, вырвавшегося из ожесточенного сражения, в котором русский флот одержал первую и столь долгожданную победу. Но при этом не пошел во Владивосток, оставляя гарнизон Порт-Артура на произвол судьбы, а вернулся обратно. И одно это вызывало к нему полное доверие со стороны начальника Квантунского укрепленного района, уже «съежившегося» до размеров осажденной крепости.

— Да, это так, Николай Александрович, я вижу, что вы хорошо осведомлены не только о состоянии флота, но и армии, — осторожно произнес Стессель, внимательно посмотрев на моряка. Анатолий Михайлович не понимал, откуда тот может знать такие вещи, как пробная мобилизация и переброска двух бригад из 10-го и 17-го армейских корпусов, проведенная по приказу военного министра генерала от инфантерии Куропаткина, что нынче командует Маньчжурской армией. Он и сам узнал о том лишь в феврале, с началом войны. Но, поди же ты — этот моряк «пронюхал» такие вещи, о которых не всякий генерал знать может. Вероятно, сведения получены из штаба наместника, который является главнокомандующим сухопутными и морскими силами на Дальнем Востоке. Да и сам Матусевич был «правой рукой» Витгефта, и теперь является командующим эскадрой, но при этом не подчинен ему напрямую, а опосредованно через штаб наместника, до которого не допишешься, и получать директивы с приказами можно только через флот, что отправляет миноносцы в китайский порт Чифу, где есть телеграф.

— Я ведь моряк, артиллерист, и достаточно хорошо знаю математику. Сделать расчеты было очень легко, зная цифры. Могу вам привести мои соображения, хотя предупреждаю сразу — они безрадостные, как военный я должен сохранять хладнокровие и бесстрастность, Анатолий Михайлович.

— Хотелось бы мне о них узнать со всеми подробностями, Николай Александрович. Говорите все как есть — мы с вами люди военные, нам экивоки ни к чему, лучше знать все в точности, как и есть.

Моряк Стесселю нравился все больше и больше — хотя раньше он с ним встречался мимолетно, но вот так серьезно не беседовали. Но судя по разработанному им и генералом Кондратенко плану, он очень умный, но главное в другом — Матусевич может охотно подчинится ради объединения усилий при обороне крепости, чего не делали ни Макаров, ни Витгефт, отделываясь обещаниями, однако, не желая при этом подчиняться. А это порядком бесило, генерал прекрасно понимал, что спрос за все будет именно с него, а флотские только пожмут плечами — они ведь напрямую не отвечают за оборону Порт-Артура, ведь тот служит для них только базой.

— Смотрите, что получается, Анатолий Михайлович — японцы сейчас имеют порядка 260 батальонов инфантерии, но задействованы еще не все. Часть в метрополии, дислоцируются на островах, десяток другой в оккупационных войсках в Кореи. К Ляояну продвигаются по разным, но сходящимся направлениям три японских армии — по номерам 1-я, 2-я и 4-я — в усиленный корпус каждая, из трех-четырех пехотных дивизий и одной-двух резервных бригад. То есть, идет концентрическое наступление от края полуокружности от Инкоу до Ялу — на Ляоян. И через неделю, максимум две, последует генеральное сражение, в котором войска под командование генерала Куропаткина потерпят поражение. И все потому, что сам командующий уже не верит в победу, а арьергардные сражения давались только по настоянию из Петербурга, и всегда приводили к последующему отступлению русских войск. Так сражался корпус Штакельберга у Вафангоу, отряд Засулича на реке Ялу, или дивизия Фока у Цзиньчжоу. По моим подсчетам уже состоялось добрая полудюжина таких боев, в которых как бы героически не сражались войска, и несмотря даже на позитивные результаты, неизбежно следует отступление по приказанию главнокомандующего. Так что солдаты уже порядком деморализованы, и еще полдесятка таких боев, и армия разуверится в Алексее Николаевиче, на этом Россия потерпит поражение в войне, как это не горько признавать. И на то у меня имеется веские основания.

— Хотелось бы их узнать, и подробнее, уважаемый Николай Александрович, что легло в основу ваших заключений.

Стессель с трудом сдержал гневную вспышку. Он бы взорвался — как смеет моряк, адмирал, отнюдь не генерал, делать такие столь поспешные выводы, если бы не одно «но». Все сказанное Матусевичем очень походило на правду, к тому же моряк одержал над неприятелем победу. И главное — если флот вознамерился воевать с японцами всерьез, то высадившийся в Корее и Маньчжурии противник может оказаться без подвоза боеприпасов, продовольствия и фуража, столь необходимых для ведения боевых действий.

— Логистика, Анатолий Михайлович, элементарная логистика. Россия просто не сможет воспользоваться своим громадным военным преимуществом над Японией. Армия обеспечивается одной ниткой Транссиба — это шесть пар поездов в сутки, причем продвижение эшелонов идет крайне медленно. Пара эшелонов это батальон пехоты, эскадрон кавалерии или артиллерийская батарея. Либо снабжение стотысячной группировки войск продовольствием и фуражом на два дня — местные ресурсы в Маньчжурии будут вскоре «подъедены» основательно. Еще один эшелон необходим для подвоза маршевого пополнения, и последний для доставки боеприпасов. Пропускная способность железной дороги может быть увеличена до пятнадцати пар поездов в сутки, но также пропорционально возрастет численность армии, которая будет поглощать гораздо больше ресурсов. Увеличить пропускную способность невозможно до осени следующего года — нужно достроить второй путь Транссиба и задействовать участок тоннелей вокруг Байкала. К тому же зимой пропускная способность снизится вдвое — озеро замерзает, и потом ледоколы прекращают навигацию. Так что все это я указал в своих расчетах — прошу вас, Анатолий Михайлович, с ними ознакомится. Составлял я сам, без помощи генерала Кондратенко — такие подсчеты никому нельзя показывать — в них поражение России в войне с Японией, если не прибегнуть к контрмерам, которые, смею вас заверить, имеются.

Стессель взял в руки стопочку листков бумаги, кивнув моряку, который посмотрел на портсигар — генерал иной раз покуривал в кабинете, хотя супруга Вера Федоровна не любила табачного дыма, но разрешала курить в доме гостям. Однако адмирал вытащил свои папиросы и задымил, откинувшись на спинку кресла, и несколько раз прикоснувшись кончиками пальцев к вискам, мягко их поглаживая. Что такое контузия, генерал хорошо знал, а потому сочувственно посмотрел на белеющую бинтами повязку, на щеках и подбородке остались следы ожога, бородка сгорела.

Страшная все же штука морской бой — на суше хоть земля твердая под ногами, а там кругом вода и никакого спасения!

Но углубившись в изучение листков, которые действительно были составлены с математическими расчетами и сопровождались графиками и таблицами, генерал пришел в ужас — волосы на голове чуть ли дыбом не встали. Порт-Артур и армия в Маньчжурии снабжались до войны исключительно морскими транспортами, потому что железная дорога не могла бесперебойно функционировать. Но теперь, глядя на стройные шеренги цифр, Анатолий Михайлович осознал, что обеспечить подвоз всего необходимого для полумиллионной армии, которая способна походя сокрушить японскую военщину, не стоит и рассчитывать. А если пристально посмотреть на дополнительные колонки необходимых грузов для флота и нужд местного населения Забайкалья и Приморья, то рассчитывать на быстрое увеличение армии нельзя. А подняв глаза на моряка, генерал увидел горестную ухмылку.

— Флот в таком же состоянии, — негромко произнес Николай Александрович, — и до прибытия подкреплений из Балтики мы не сможем одолеть неприятеля собственными силами. И на то тоже есть причины…

Глава 25

— Вот эти цифры военный министр не принял в расчет, а потому тут не созданы ни должные запасы, ни произведено сосредоточения достаточного количества войск. Вообще, в столице от чего-то взяли, что здесь будет маленькая победоносная война, а потому решили отправлять сюда совершенно негодных бородатых запасных, а не кадровых солдат. И эта глупость, которую сотворил генерал Куропаткин аукнется все стране. Ничем не лучше наместник, адмирал Алексеев. Этот самодур возомнил, что японцы вроде китайцев, «макак» легко будет разбить. И не взял в расчет, что их флот готовили англичане, от постройки кораблей до обучения экипажей — и сейчас действуют они, поверьте на слово моряку, лучше нас. Армию готовили немцы, и готовили, как вы сами убедились, на совесть — их шапками не закидаешь. Но самое худшее для вас, Анатолий Михайлович еще впереди — именно вас обвинят во всех неудачах, навешают собак, а при поражении в войне отдадут под суд, и сделают «козлом отпущения».

Такого пассажа Стессель никак не ожидал, и чуть дара речи не лишился. Да и гнев мгновенно улетучился, как ни странно — адмирал говорил предельно серьезно, какие тут шутки. А слова продолжали падать камнями, теми самыми, для которых пришло время.

— Свою глупость, нерадивость и некомпетентность Куропаткин и Алексеев переложат на вас, неужели вы не сомневаетесь в их порядочности? Не предавайтесь иллюзиям — именно благодаря их стараниям мы втянуты в войну, к которой эти господа не подготовили армию и флот. Так что им — вину на себя брать прикажите? Полноте — вас во всем обвинят, и будут с усердием шельмовать. Якобы вы оставили в целости японцам Дальний, который не стали оборонять. И не важно, что Витте не дал город разрушить, Куропаткин приказал отступить без боя, Алексеев же не выслал броненосцы в Талиенванский залив и приказал не мешать японскому флоту. Наместник с себя вину уже снял — за все отвечать будет погибший Витгефт. Куропаткин заранее всю вину переложил на вас, и частично на меня — раз у японцев Дальний, и оттуда идут перевозки войск и припасов, которые при его «бедности» и служат оправданием постоянных поражений русских войск, то виноваты во всем мы с вами. Крепость обречена — к осаде она не готова, 1-й сибирский корпус не усилил гарнизон, а отступил, припасов хватит на полгода в лучшем случае. Мы обречены расплачиваться собственными жизнями за преступное, да-да, именно преступное самодурство Алексеева и Куропаткина — а с падением Порт-Артура погибнет и флот, уже в декабре — японцы бросили против нас целую армию, и с потерями при штурмах не будут считаться!

Стессель только глотал воздух, как вытащенная на берег рыба. Поначалу он хотел обложить адмирала в три загиба, но неожиданно осознал правоту Матусевича. Припомнил слова наместника, и все свои депеши Куропаткину, на которые тот не отвечал, а всячески требовал, требовал и требовал срочной отправки продовольствия, патронов, и снарядов, не давал пополнения. И сейчас стало окончательно ясно, что бывший военный министр сделал все, чтобы ослабить гарнизон всеми возможными способами. И тут, как говорится, дошло — так дурость это, ошибка или речь идет уже о предательстве. А моряк продолжал говорить, такое ощущение, что он понимал одолевавшие генерала переживания и подозрения, и слова хотя и звучали тихо, но от этого становились куда весомее, значимее.

— Так что нам с вами, Анатолий Михайлович, нужно спасать собственную репутацию, и переломить ход войны в нашу пользу. А для этого сейчас есть все возможности, и если мы их правильно и без промедления используем, то быть вам фельдмаршалом, а мне адмиралом. К тому же победителей не судят, им только тихо завидуют. Мне плевать на Куропаткина с Алексеевым — они подло отнеслись, но я не хочу поражения собственной стране, как это желает наша интеллигенция, тут как раз все просто — на нас напали, и мы должны дать врагу такой отпор, после которого он надолго приутихнет. А возможности у нас с вами сейчас есть, чтобы самих японцев поставить в катастрофическое положение, и переменить ситуацию в войне в нашу пользу. Но счет идет на дни, если не на часы, мы не должны терять время.

И что-то такое прозвучало в голосе моряка, что Стессель понял — так оно и произойдет, и на Куропаткина с Алексеевым не стоят надеяться. Они всю кашу густо заварили, а ему расхлебывать это гнусное варево придется. И голос внезапно охрип, когда он произнес:

— Мы в осажденной крепости, рейд обстреливают, со дня на день штурм начнется. У нас только две дивизии, в гарнизоне чуть больше сорока тысяч — а против нас целая армия…

— Ни хрена страшного, у японцев всего три дивизии и две резервные бригады, тысяч шестьдесят, не больше. Зато у нас есть флот, которого у японцев пока нет, их броненосцы на ремонте еще неделю будут. А за столь большой срок такого наворотить можно, что ход войны в одночасье перевернется. А первым делом послезавтра нужно Дальний взять, я с броненосцами в Талиенванский залив войду, вот только действовать нужно чуточку иначе, чем в своем плане генерал Кондратенко определил. Дальний есть шверпункт этой войны, как определяют немцы главную точку войны. С его взятием все армии маршала Ойямы лишаются снабжения по железной дороге, их коммуникации разом подвисают в воздухе — а без припасов они долго не провоюют против Маньчжурской армии, которая японцев в такой ситуации одолеет. Обязательно одолеет — иного быть просто не может.

— Но ведь есть Инкоу, а там ветка железной дороги…

— Одновременно с броненосцами Эссен выведет крейсера для набега на Инкоу — порт будет разгромлен, пакгаузы сожжены, на фарватере затоплены пароходы. Потребуется полгода, чтобы заново его в действие пустить. И плевать на нейтралитет китайцев, если японцы на него плюют и используют порт в военных целях. Мы в осажденной крепости, и предоставлены собственной судьбе, а потому будем драться не на жизнь, а насмерть. Я принял решение, вся ответственность на мне…

— Нет, это я принял решение, как старший в чине, — Стессель решился, и произнеся эти слова почувствовал, что на душе стало легче. И правильно — семь бед, один ответ, и раз его решили предать, то он сам будет действовать по собственному разумению. И пояснил:

— Раз мы с вами в одной лодке оказались, Николай Александрович, то действовать надлежит совместно. Раз корейский нейтралитет давно нарушен, как и китайский, да и в английскую базу вы ненароком «заглянули», то следует дальше «горшки бить» на этой «кухне». Но ведь японцы высаживались у Бицзыво, там масса их грузов на берегу, и у Дагушаня.

— А броненосцы на что, Анатолий Михайлович, и еще канонерские лодки имеются, и крейсера Эссена вернутся из набега. И в устье Ялу заглянем — там для армии Куроки тоже выгружали всяческие приказы. Постараюсь все погромить на побережье, до чего руки дотянутся, и корейские порты попробовать заминировать. Именно необычайная активность флота позволит нам переломить ход войны. Вот только без захвата Дальнего со всеми припасами, и дальнейшего удержания его за собой никак не обойтись. Иначе японцы снова начнут использовать порт, и мы лишь отсрочим штурм и падение Порт-Артура на несколько месяцев. Надо полностью обезопасить не только крепость, но и весь Квантун — при наличии броненосцев в Талиенванском заливе штурм перешейка у Цзиньчжоу станет для неприятеля практически невыполнимой задачей, пока снаряды у нас не закончатся. Скорее всего, после первого же штурма у них живой силы не станет!

— Вы 3-ю армию Ноги в расчет берете? Как с меньшими силами можно атаковать большие? Мы будем в Порт-Артуре, флот в Дальнем и на перешейке заслон. Хорошо, но по всему Квантуну шестьдесят тысяч японцев расположено. Как их разбить прикажешь⁈ А когда подойдет японский флот ситуация вообще кардинально переменится, и не в нашу пользу. Ты представляешь, что тогда будет⁈

Стессель не заметил, как неожиданно для себя перешел на «ты» и от волнения начал повышать голос. Но адмирал набычился, развернул карту и начал яростно говорить, тоже перейдя на «тыканье»:

— У нас их армейские склады целиком будут, у нас. Сам подумай, много ли японцы без боеприпасов провоюют? И учитывай — у нас артиллерия против вражеской пехоты, полуостров небольшой, придать каждому батальону по артиллерийской батарее, мало, то по две — много ли против него японский полк простоит, когда у них снаряды к пушкам закончатся. Если с двух сторон крепко ударить, да еще начать действовать резко с первых часов, то мы их просто в смятение приведем. Вот посмотри, что возможно проделать!

Генерал наклонился над картой, и адмирал взял пальцами остро заточенный карандаш, которым принялся ставить пометки…

Квантунский полуостров во время ведения боевых действий в период 1904 года…

Глава 26

— Они два сапога пара, что покойный Макаров, что его любимчик Матусевич. Но в дерзости ему не откажешь — явиться в Вей-Хай-Вей следом за японцами и утопить в гавани два броненосца с парой крейсеров. Теперь на «Певчем Мосту» с ума сойдут, ведь нужно как-то урегулировать этот инцидент. Но дерзок, дерзок — игнорировал повеление самого царя!

Однако в голосе всесильного наместника ЕИВ на Дальнем Востоке адмирала Алексеева не слышалось недовольства, а только сварливые нотки. Евгений Иванович на самом деле был доволен — потеря «Фудзи» и «Ниссина» должна сильно ударить по составу 1-го боевого отряда Объединенного Флота. Да, серьезно побитые в дневном бою корабли не утонули от попадания в них торпед, однако осели на грунт по верхнюю палубу, если верить присланным телеграммам. И это как раз тот случай, когда англичане могут отказаться от формального интернирования, провести необходимые работы, а потом втихаря позволить японцам увести броненосцы в Нагасаки. Но по крайней мере до начала следующего года ожидать их появления в боевом составе не предвидится, а это серьезно изменяет весь сложившийся расклад на море — силы теперь не просто равные, а с небольшим преимуществом у русского флота. В Порт-Артуре сейчас пять броненосцев и броненосный крейсер «Баян» в ремонте, и к восточному выходу из Цусимского пролива идут из Владивостока три броненосных крейсера вице-адмирала Скрыдлова, встречать броненосец «Победа» и крейсер «Паллада», что пройдут этот опасный переход ночью на двенадцати узлах. И хотя шансы на прорыв пары кораблей и трех больших миноносцев были достаточно высоки, адмирал был недоволен таким исполнением его приказа. Да, вроде все правильно — «Победа» имеет один ход с «Рюриком», этот броненосец построен позже «Пересвета» и «Осляби», с крупповской броней и минимальной перегрузкой, и серьезно усилит ВОК. Да и «Паллада» крайне необходима — ведь «Богатырь» в доке находится из-за глупой самонадеянности контр-адмирала Иессена. И три дестройера как быстроходные разведчики при эскадре хороши — германской постройки с надежными механизмами, спокойно дойдут до Цусимского пролива при нужде, и если получат уголь с крейсеров, то способны там действовать. Но кто таков Матусевич, чтобы такие решения принимать помимо его, полного адмирала — вот за подобную дерзость нужно устроить ему форменную выволочку, чтобы знал свое место, и пикнуть у него больше не посмел, наглый выскочка. И тут неважно, что фактически начальник штаба порт-артурской эскадры полностью прав, дело в том, что подобные решения нужно с ним обязательно согласовывать. И за меньшие вещи адмиралов снимали с должностей, несмотря на все их успехи — субординацию нужно блюсти, а не самодурство проявлять со строптивым норовом.

— А кем его заменить тогда? Григоровича в море на манильском канате не вытянуть, Лощинский набитый дурак, пусть мины свои тралит, Рейценштейн ранен. Безобразова в Артур не выпихнуть из Владивостока, но следует это сделать — вот только как?

Адмирал тяжело поднялся с кресла, прошелся по кабинету в раздумьях. По уму строптивца нужно снимать с командования, не по чину ему, и не по «старшинству» в оном. Но менять некем — формально Рейценштейн и григорович позже Матусевича стали контр-адмиралами, а Лощинский совершенно не годится. Остается только вице-адмирал Безобразов — но он во Владивостоке, и как говорят, серьезно болен — в прошлом походе на мостике впадал в слабость и терял сознание. Так что лучше вице-адмиралу Скрыдлову в Порт-Артур отправляться, там ему самое место, как командующему флотом. Но то его мнение, а вот как посмотрит царь Николай Александрович в Петербурге, не совсем понятно. С одной стороны должен победе обрадоваться, но с другой дипломатические осложнения с Британией неизбежны. Хотя собственно обстрела русские миноносцы не вели, в ход были пущены торпеды и достигли трех попаданий. Еще две торпеды разрушили невысокий мол, с обратной стороны которого стоял на якоре крейсер «Такасаго» — на корабле камнями от взрыва было побито и искалечено несколько десятков японцев. Так что действия миноносцев Елисеева не причинили англичанам ущерба, если только морального, но нужно дождаться британских газет и посмотреть что напишут там. А пока надо думать как вести войну дальше — а ее ход с каждым часов вызывал все больше раздражения и недовольства решениями Куропаткина. Тот не желал давать японцам серьезных сражений, считая, что армия должна настоятельно сберечь силы, и в дальнейшем проводить сосредоточение прибывающих в Маньчжурию войск. Генеральное сражение было решено дать у Ляояна, где под руководством генерал-майора Величко строились укрепления из вывезенного из Порт-Артура цемента, включая мощные бетонные форты, на которых опять же ставили порт-артурские пушки. Такое целенаправленное ослабление главной крепости порядком бесило Алексеева, но сделать он ничего не мог — Куропаткин в своем праве командующего Маньчжурской армией, и волен принимать решения, которые ему покажутся нужными. А он как наместник и главнокомандующий может отдавать только директивы общего характера, и не вправе проводить каких-либо назначений в самой армии — это решение государя связывало ему руки. Да, он настоял на отправке к Порт-Артуру для нанесения деблокирующего удара группы из двух корпусов, но Куропаткин фактически проигнорировал его директиву, отправив на Ляодун заведомо слабый 1-й Сибирский армейский корпус генерал-лейтенанта Штакельберга из двух восточно-сибирских стрелковых дивизий, «усилив» его пехотной и казачьей бригадами. Корпус против всей 2-й армии генерала Оку, с ее полуторным перевесом в инфантерии и артиллерии. И под Вафангоу произошло то, что и должно было случится — меньшие по численности русские войска потерпели поражение от превосходящего в силах противника. Поражало Алексеева и другое — высадке японских десантов под Бицзыво и Дагушанем Алексей Николаевич приказал не мешать, отправив лишь разъезды для наблюдения. И это решение маститого генерала совсем в голове не укладывалось — у многих возникло ощущение, что Куропаткин или боится противника, либо всячески ему потворствует. Да и сам Евгений Иванович был поражен разговором с командующим, который ему с самонадеянным апломбом заявил, что, сколько бы японцев не высадилось, он их разгромит в генеральном сражении, войск на это хватит. И вот здесь Алексеев впервые засомневался в его уме — да, полки в дивизиях доукомплектованы как третьими батальонами, так и пополнением. Вот только бородатые солдаты, многодетные отцы, призванные из запаса не производили впечатление воинов готовых драться до конца и победить неприятеля во чтобы то ни стало. Хорошо, что в Порт-Артур отобрали только молодые возраста — старше тридцати лет туда никого не отправили, понимая, что крепость окажется в осаде. Затем прибыли три дивизии 4-го Сибирского корпуса генерал-лейтенанта Зарубаева, развернутые по мобилизации — хотя и тут были «бородачи», но уже сибиряки, крепкие и жилистые мужики, вот эти будут драться отлично. И начали подходить эшелоны 10-го армейского корпуса, из Казанского военного округа — обе дивизии укомплектованы по частичной мобилизации, и опять же старшими возрастами.

Алексеева это взбесило, и он попытался разобраться, в чем тут дело, а из штаба округа последовал обескураживающий ответ. Дело в том, что «старики», а в запасе состояли до 39-ти лет, сразу же явились по повесткам, в то время как молодые возраста, имея по три дня на сборы, ушли в пьяный «загул». Чины мобилизационного отдела, видимо в припадке служебного рвения, чтобы быстрее отрапортовать начальству, направили «бородачей» в развертываемые батальоны, а всех явившихся позже «молодых» по домам — штаты корпуса были укомплектованы. И недавно посмотрев на вокзале во время смотра подкреплений на озлобленные бородатые лица Алексеев начал понимать, что с такими солдатами много не навоюешь, не те у них сейчас физические силы, и не так стоек «моральный дух».

— Они что там — спятили, не с «макаками» же воюем, — пробормотал адмирал, хотя еще год назад он именно так называл всех японцев сам. Зато теперь, после целой череды поражений стал побаиваться неприятеля — отважные японские солдаты произвели на всех русских генералов и офицеров впечатление своей неукротимой яростью и пылкостью. И в последние дни наместник впервые стал ощущать холодок в груди — теперь уже он боялся генерального сражения, хотя его жаждал. И поражался шапкозакидательским настроениям офицерства, что с эшелонами прибывали в Маньчжурию, с удивлением отметив, что многие призваны из запаса. Обратился к Куропаткину за разъяснениями, и тот не моргнув глазом заявил, что этот порядок ввел именно он сам, в свою бытность военным министром. А потому решил, что с японцами будут воевать не кадровые, а большей частью призванные из запаса солдаты, в целях проверки мобилизационной системы. Ведь в нее придется вносить улучшения, а сейчас необходимо провести проверку, ведь русская армия по большому счету не воевала четверть века…

— Ох и навоюем, — с озлоблением пробормотал адмирал, разглядывая карту театра военных действий. Взгляд остановился на Порт-Артуре, с уже очерченной красным цветом линией — крепость была взята японцами в осаду. И это плохо — о неготовности к обороне крепостных фортов Алексеев знал — с их постройкой, как это частенько водится в России, заторопились тогда, когда война уже шла третий месяц. Ведь никто не мог предположить, что погибнет адмирал Макаров, а японцы дерзнут высадить десант…

Южная оконечность Ляодунского полуострова — высадив десантом 2-ю армию генерала Оку и заняв острова Элиота в качестве маневренной базы флота, японцы сделали «шах» Порт-Артуру. С прорывом позиций на перешейку у Цзиньчжоу и занятием Дальнего всем стало ясно, что уже за «матом» дело не встанет…

Глава 27

— Господа, мы имеем дело со следующими силами противника. В самом Дальнем находится 5-й боевой отряд вице-адмирала Ситиро Катаоки. Корабли там хотя и с крупнокалиберной артиллерией, но для нас большой угрозы они не представляют. Это броненосец «Чин-Йен», скорее даже не второго класса, а береговой обороны — четыре старых короткоствольных германских 305 мм орудий, и столько же новых 152 мм английских пушек. Две «симы» с 320 мм стволами на каждом, примерно той же боевой ценности. И пара трофейных китайских броненосца береговой обороны, опять же со старыми германскими пушками. Водоизмещением чуть побольше, чем у наших бронированных канонерских лодок, и примерно такой же артиллерией. Так что противник нам вполне по силам. Но это шутка, и таковой ее следует воспринимать. На самом деле к противнику следует относиться крайне серьезно, и любая ошибка может стоить на дорого!

Матусевич говорил спокойно, на его обожженных губах даже улыбки не появилось, и присутствующие в салоне командующего адмиралы и капитаны боевых кораблей 1-го ранга переглянулись. И он их хорошо понимал — сборище старых кораблей не могло противостоять четырем броненосцам, если бы не одно «но», о котором Николай Александрович поведал:

— Возможно, стоят уже их минные заграждения, наши они вытралили, но потому первыми пойдут четыре парохода — если подорвутся на минах, их не так жалко, чем даже старые корветы. Но их тоже возьмем — как прорыватели, пойдут второй группой и с десантом в две роты солдат на каждом. Риск вполне допустим, нам необходимо как можно быстрее высадить первую волну десанта в город, не допустить никаких разрушений, и подрывов боеприпасов. Учтите, там настоящая прорва миноносцев, что каждую ночь лезут к Артуру, так что атаки придется отбивать из всех имеющихся орудий.

А вот это было уже предельно серьезно, все русские моряки не раз видели, с какой отчаянной решимостью атакуют команды вражеских миноносцев. Но самое главное Матусевич придержал напоследок, и сейчас, пристально оглядев собравшихся моряков, произнес:

— Возможно, подчеркиваю еще раз — только возможно, но могут подойти «Асама» и «Якумо» с малыми крейсерами 6-го боевого отряда — «Сума», «Акаси» и «Акицусима». Сражаться с ними придется «Диане» при поддержке двух новых броненосцев. «Пересвет» выйти в море не сможет, да и «богиню» лишь слегка отремонтировали — нам каждый вымпел на счету. И теперь о главном — все, что я сказал лишь прелюдия. В Дальнем в доке стоит «Чийода», она подорвалась на мине. Этот крейсер мы должны захватить целым — боеприпасы с него выгрузили, как на всех флотах принято а ворота в док нельзя дать подорвать, хотя они вряд ли заминированы. На корабле японцы полностью заменили котлы и машины, и он ходит чуть быстрее «Нийтаки», так что двадцать узлов выжмет, а может быть и на узел больше. Вполне достойная замена погибшему «Боярину». В малом доке находится на ремонте дестройер — тоже весьма ценный трофей при нашей бедности в больших миноносцах. Кроме того, возможно, да что там, вполне вероятно, у причалов будут стоять канонерские лодки и миноносцы. Этим пробивать борта, бить болванками ниже ватерлинии — потом удастся поднять, отремонтировать и ввести в строй — нам каждый корабль ценен. Сейчас обо всех деталях будущей операции вам расскажет Роберт Николаевич, и покажет на карте, в какой очередности, и в каком порядке надлежит заходить в Талиенванский залив, и как там действовать, особенно во время высадки войск…

Начальник штаба капитан 1-го ранга Вирен как всегда педантично и дотошно подступил к делу — на огромной схеме Таллиенванского залива, с указанными промерами глубин, он сейчас указывал, где и какому кораблю как надлежит действовать. При этом для большей наглядности, по его совету, использовал булавки с изображением цветными карандашами русских и японских кораблей, каждый раз их втыкая в новые места картона согласно проработкам. Всем командирам выдали листки с подробными инструкциями «боевого распорядка», но при том, оставив возможность командирам проявить инициативу — ведь неясно как начнут противодействовать японцы. Слушая скрипучий голос вечно недовольного Вирена, Матусевич думал о другом — почему Россия в начале ХХ века проиграла эту войну.

Вопроса об отсталости даже не стоял — на ее фоне Япония была намного более отсталой в военно-техническом плане. По выплавке стали и чугуна, добыче угля и нефти Российская империя, находясь в пятерке развитых «великих держав», значительно опережала страну Восходящего Солнца, которая находилась пока во втором десятке, и все основные виды сырья завозила, от железной руды и лома, до хлопка.

Достаточно на кораблестроение посмотреть — на Балтике сейчас достраиваются четыре эскадренных броненосца по типу «Цесаревича», один большой и два малых бронепалубных крейсера. На Черном море готовится войти в строй новый броненосец «Князь Потемкин-Таврический» с двумя крейсерами 1-го ранга. Про более мелкие корабли и говорить не приходится — их строят большими сериями на отечественных заводах, что немаловажно. Из одиннадцати кораблей боевой линии, что были до начала войны на Тихом океане, только три построены в САСШ и Франции, все остальные построены и пришли с Балтики. На Черном море все восемь броненосцев русской постройки — разве может отсталая страна клепать их в таком количестве. Причем котлы и пушки производятся на русских же заводах, которые осилили их изготовление. А потому сейчас в строю почти две дюжины кораблей боевой линии, не считая, доброго десятка других, старых и уже ограниченно пригодных к морским баталиям, либо состоящих в береговой обороне. В то время как японцы сподобились только на строительство малых крейсеров весьма посредственных характеристик, все крупные корабли Объединенного Флота строились исключительно за границей, главным образом на английских верфях, самую малость построили в Германии, САСШ, Италии и Франции.

Населения в Российской империи втрое больше чем в Японии, армия мирного времени больше, чем у Японии после мобилизации, причем по запасам оружия и боеприпасов стороны несравнимы, хотя само оружие вполне соотносится, взять хотя бы трехлинейную винтовку с винтовкой «Арисака». Так же вполне сопоставимы корабли — «Цесаревич» ничем не хуже «Микасы», а кое в чем получше будет, хотя бы противоторпедную переборку взять, что спасла корабль злосчастной январской ночью. Аналога большим бронепалубным крейсерам 1-го ранга у самураев нет от слова вообще, в стычке с ними один на один японские малые крейсера обречены, даже «собачки» с их весьма внушительным восьмидюймовым главным калибром. Единственное, в чем есть преимущество, так в эскадренном ходе — броненосцы «Севастополь» и «Полтава» слишком тихоходны, и поделать с этим ничего нельзя.

Профессионализм русских армейских и флотских офицеров вполне на уровне, храбрость наличествует, как и знания. Многих даже одергивать нужно — такие как Эссен отнюдь не единичны, их много, нужно только правильно использовать их порыв и лучшие качества. Да и адмиралы с генералами вполне разумны, они ведь из полковников и каперангов вышли. Единственное что не хватает, так «разумной головы», то есть правильного руководства. Именно управления, с поощрением инициативы у подчиненных — вот этого явления повсеместно нет, а там где присутствует, то зависит исключительно от личных качеств командующего, а отнюдь не общих тенденций.

Человеческий материал превосходен — физически крепок, неприхотлив, довольствие на приличном уровне, питание лучше, чем у японцев. Одна беда — неграмотность, хорошо, если в ротах четверть нижних чинов умеет писать и читать. Но унтер-офицеры грамотны абсолютно, без этого умения на взвод их просто не ставят. На флоте другая пропорция, неграмотные только среди кочегаров встречаются, и то уже редко — все же более сложное в техническом плане вооружение требует соответствующим образом подготовленных специалистов. Так что не в людях дело — вернее, не на низов и среднем уровне, а исключительно на высшем.

С объективной стороны главной из причин поражения явилась логистика — однопутная нитка Транссиба, с разрывом на Байкале. Питать вооруженную силу в Маньчжурии было проблематично, пара ледоколов на озере не обеспечивала перевозку всех необходимых грузов. Но через полтора года войны ситуация кардинально изменилась, пропускная способность железной дороги увеличилась втрое, и продолжала изменяться к лучшему, туннельный участок, введенный в эксплуатацию сделал движение поездов «сквозным» в оба направления. С весны следующего года численность армии стала значительно увеличиваться, намного превысив японскую — вот только к тому времени никто воевать уже не хотел, а кошмар Цусимы окончательно «похоронил» все надежды на благополучный исход войны…

— Будем разбираться, а что мне еще остается делать, — пробормотал Матусевич, при этом внимательно слушая Вирена. И неожиданно в голову пришла чужая мысль, удивительно простая и необычная — если не можешь исправить собственные недостатки, то следует максимально осложнить жить противнику, обременив его всевозможными неустройствами, каких тот не знал ранее. Это как опасной инфекционной болезнью заразить — мне плохо, но тебе будет гораздо хуже!

Крейсер «Аскольд» после боя с малыми японскими крейсерами — тяжело одному от целой оравы отбиваться…

Глава 28

— Эти северные гэдзины страшные враги, и непредсказуемы совершенно, то слабы и трусливы, а потом коварны и страшны!

Командующий Объединенным Флотом вице-адмирал Хейхатиро Того прошелся по мостику своего нового флагманского корабля — таким на месяц стал броненосец «Асахи», лишь немногим уступающий «Микасе», которому находится в ремонте еще месяц — требовалась замена сразу двух 305 мм орудий главного калибра, ведь одному оторвало ствол наполовину, второй получил вмятину от попадания вражеского снаряда — инженеры сочли, что стрелять из такого будет крайне опасно. Полностью вышла из строя одна из башен главного калибра, в бою флагман получил более сотни попаданий, но крупнокалиберные снаряды попали два десятка раз. И хотя половина из них или не взорвались из-за дефекта взрывателя (а эту информацию сразу засекретили, чтобы она не попала к русским), либо, проделав круглую пробоину с двух бортов, взрывались чуть позже над морем. А будь они исправны, разрушений бы добавилось изрядно. И все дело в том, что сблизившись в бою на два десятка кабельтовых, русские орудия 12-ти и 10-ти дюймовые орудия стали уверенно пробивать гарвеевскую броню. Причем не только весьма тонкие трехдюймовые плиты, но и шести-семи дюймовые, и что самое страшное — на «Микасе» произошло один раз пробитие главного броневого пояса, но по счастью 305 мм снаряд не взорвался. Но именно потому броненосец пришлось сегодня поставить в док на ремонт, лишь вчера побитая в сражении эскадра возвратилась в Сасебо.

Через пять дней «Асахи», «Сикисима» и «Касуга» выйдут в море — эти три броненосца, половина от всего 1-го боевого отряда, могут снова идти к Эллиотам. Да, этого мало, если русские снова выйдут в море для генерального сражения, но вполне достаточно, ведь к островам ушли «Асама» и «Якумо», и там будут загружаться углем и пополнят израсходованный боекомплект. В сражение эти два броненосных крейсера из отряда Камимуры пострадали мало, и полученные незначительные повреждения за пару суток будут исправлены с помощью плавмастерской. Теперь эти корабли придется на месяц включить в состав главных сил, пока не будет отремонтирована «Микаса», а там лишь ждать до зимы и уповать на помощь ками — духов, что хранили обиталища японцев, а ведь любой корабль для моряков есть дом…

— Хитрые и коварные дьяволы, все время меняющие личину, — пробормотал Того, сдерживая гнев — не пристало самураю показывать обуревавшие его душу эмоции. Только сейчас он стал понимать, почему русских иной раз называли византийцами, хотя это название не относилось к ромеям, что прославились своей подлостью и коварством, войдя в историю и канувши в ней, как брошенный в море камень — только круги разошлись во все стороны. И понятно почему ромеи были такие — а на что им еще уповать, если силы у рухнувшей в небытие империи не осталось, она даже не смогла дать последний бой за свое былое величие. Но ее уловки переняли именно «северные дьяволы», эти русские, а вот на силу они не жаловались, она у них имелась в виде самой многочисленной в мире армии, славной своими победами, хотя случались в ее истории и жестокие поражения.

Готовясь к войне с Россией, которая стало неизбежной девять лет тому назад, когда русские и их европейские союзники показали стране Восходящего Солнца свои броненосцы, Хейхатиро Того, как и другие японские адмиралы и генералы посвятил много времени изучению противника — самураи всегда подходили к войне со всей дотошностью. А война с самой густонаселенной европейской державой, а Россия являлась именно таковой, была чревата сложностями, которые были прекрасно понятны всеми — пока европейцы одолевали всех, и почти не было тех, кто мог дать им отпор. Потому японцы уступили русским захваченный у китайцев Порт-Артур, осознавая, что пока война преждевременна. И к ней надо очень хорошо подготовиться — слишком опасен противник, с которым предстоит столкнуться в жестокой схватке. Одна численность армии мирного времени в миллион сто тысяч человек внушала если не страх, то боязнь — в четыре раза больше японской, и в два раза превосходящей ее даже после проведенной мобилизации. Если «северные гэйдзины» возьмут с каждого полка четвертые батальоны, укомплектуют их за счет других трех, и отправят на войну, то у них будет полное равенство, и при этом не будет нужды прибегать к мобилизации.

Вот только использовать свой громадный численный перевес русские не могли — содержание даже стотысячной армии на Дальнем Востоке, малолюдном, практически незаселенном, бедным местными ресурсами, для Российской империи было тягостным делом. Все перевозки шли морским путем, линия Транссиба одноколейная, путь вокруг Байкала только начал строится — такой момент упускать было нельзя. Ведь появилась уникальная возможность наносить прибывающим из России войскам поражения, используя численный перевес благодаря быстрой мобилизации армии. Но для этого нужно было захватить господство на море, для чего необходим мощный современный флот. Потому всю взысканную с Китая контрибуцию пустили на заказ в Англии шести первоклассных броненосцев, которые британские верфи построили необычайно быстро. В дополнение к ним заказали шесть броненосных крейсеров специально для эскадренного боя — быстроходных на два узла, с чуть тонким, но достаточно мощным бронированием, и с ослабленным главным калибром артиллерии — вместо 305 мм 203 мм орудия. Четыре корабля были построены англичанами, по одному во Франции и Германии. И в коце прошлого декабря удалось за полученный кредит купить в Италии два малых броненосца водоизмещением вдвое меньше «Микасы» и с чуть большей скоростью, но с вооружением и бронированием как у крейсеров Камимуры, с которыми они не могли действовать совместно именно из-за меньшего на полтора узла хода. Однако они оба вскоре пригодились — после трагического подрыва на минах «Хатцусе» и «Ясима» эти два броненосца органически влились в состав 1-го броненосного отряда, и выстояли в бою под огнем русских броненосцев, хотя досталось им страшно. С двадцати кабельтовых лвенадцатидюймовые снаряды начали пробивать шестидюймовые плиты — потому получивший множество пробоин «Ниссин» еле дошел до Вей-Хай-Вея, иначе бы затонул по пути в Сасебо.

Вот тут гэдзины и показали себя во всей дерзости, отплатили за ту январскую ночь — и без того серьезно поврежденные в дневном бою «Фудзи» и «Ниссин» были торпедированы, а крейсер «Хасидате» потоплен. Теперь эти два броненосца формально интернированы, но как только пробоины будут заделаны, и вода откачена, то корабли отдадут, и они будут отведены в Нагасаки. А вот крейсеру «Такасаго» англичане дали шесть дней на ремонт, этого времени вполне хватит на заделку пробоин. А там «Асама» и «Якумо» сопроводят корабль в Сасебо, а без конвоирования никак не обойтись — где-то в море рыскает «Победа» с «Палладой» и тремя дестройерами, уже потопившие два транспорта, и захвативших угольщик с кардифом. К тому же они обстреляли побережье, показывая, что с вражескими рейдерами придется считаться. На перехват Камимура отправил два своих броненосных крейсера к Квельпатру, однако большие русские корабли не пошли Цусимским проливом, отойдя на юг. Видимо, русский командующий решил отправить быстроходный броненосец специально для перехвата поврежденных в бою японских кораблей и для пиратства у юго-западного побережья страны Восходящего Солнца. А потом корабли попытаются прорваться обратно в Порт-Артур, вот только перед этим неизбежно зайдут в Циндао — германский кайзер является сторонником царя, и давно бы вмешался в войну, только руки коротки — между Японией и Англией заключен союзный договор как раз на подобный случай. Так что необходимо выставить пару вспомогательных крейсеров и установить наблюдение, рано или поздно рейдеры там появятся. А вот русские миноносцы, судя по всему, уже прошлой ночью проскочили пролив, и ушли во Владивосток — слишком маленькие, и могли в тумане остаться незамеченными. Скорее всего, так оно и есть — во Владивостоке у противника только миноносцы, и прибытие трех дестройеров является важным.

— Пойдут ли они проливом, или вернутся в Порт-Артур, не важно — их поймает или Камимура, либо перехвачу я. Но выход броненосцев из Порт-Артура будет однозначно свидетельствовать о подготовке встречи. Так что Катаока пока должен неотступно наблюдать за внутренней гаванью.

Вице-адмирал Того остановился, прекратив расхаживать. На его взгляд отправлять броненосец было нельзя, его наличие серьезно усиливало порт-артурскую эскадру. Скорее похоже на серьезную ошибку, какие русские совершают постоянно — чего стоит увод на Балтику сразу трех броненосцев перед самой войной. Будь они в Порт-Артуре, было бы трудно начинать войну, но «гэдзины» показали свою глупость. И еще не раз ее покажут, в этом Того не сомневался, хотя в уме и коварстве их новому командующему не откажешь — одного из матросов погибшего в Вей-Хай-Вее миноносца выловили из воды и допросили, тогда многое и выяснилось…

Глава 29

— Анатолий Михайлович, даже если наши стрелковые батальоны перевести со временем из-за потерь на штат с четырех до трех рот, а сами роты в будущем сократить с четырех до трех взводов, боевая мощь батальонов, хотя по личному составу он уменьшится в полтора раза, нисколько не ослабеет. Все дело в резко возросшей огневой мощи наших порт-артурских батальонов — наличие двух четырехфунтовых или морских десантных пушек и пары пулеметов с расчетами из моряков с избытком заменяют «выбитых» стрелков. Добавьте еще эти немудреные митральезы из пяти ружей каждая системы штабс-капитана Шметилло, то они одни стрелков заменят на позициях. Так что смекалку русских солдат можно только поощрять всеми способами — те же ручные бомбы из 37 мм гильз пироксилином необходимо массово начинять, только взрыватель надежный нужен, фитили поджигать не годится. И тогда наша пехота будет иметь «карманную артиллерию».

Матусевич фыркнул, сегодня он видел в действии «пулеметные» станки, придуманные офицером 26-го восточно-сибирского стрелкового полка. На складах в крепости имелось несколько тысяч китайских винтовок «Ханьян 88» с солидным запасом патронов — трофеи прошлой войны и похода на Пекин. И укладывая винтовки на простейший станок, который наскоро изготовили в мастерской еще две недели тому назад, получилась переносная митральеза с защитным щитком, обслуживаемая расчетом из всего двух «номеров» — наводчика и заряжающего. В маневренной войне такие штуки не нужны, зато на позициях необходимы, и позволят огневую мощь на позициях резко усилить. Настоящие пулеметы системы Максима, снятые с кораблей вместе с подготовленными расчетами, на треножных морских станках, а не на высоких колесных, лучше в наступлении использовать — их хватало чтобы каждому батальону по две штуки придать, полудюжину на полк.

— Я приказал эти митральезы сделать в количестве трех с половиной сотен, по дюжине на каждый батальон выйдет, три на роту, и все единого образца будут, — фыркнул Стессель, за сутки преобразившийся, ставший таким же энергичным, как во время похода на Пекин. Теперь начальник Квантунского укрепрайона, пользующийся доверием среди солдат и авторитетом у офицеров, уделял внимание всему, что позволит долгое время сражаться с неприятелем в условиях блокады. А «новинок» в дивизии генерала Кондратенко, который сам любил различные новшества, да еще отучившийся в академии, пусть и инженерной, с избытком хватало. Тут и «пулеметы» Шметилло, и ручные гранаты, и противопехотные препятствия в виде досок с вбитыми гвоздями, и многое другое, на что способна солдатская смекалка в сочетании с изощренным разумом и гимназическими познаниями русского офицера. А так как в Порт-Артуре имелись мастерские с еще изрядными запасами в обширном портовом хозяйстве, и к тому же надежды «подогревала» уверенность в занятии Дальнего с его огромными припасами на несколько японских армий, то теперь можно было не сомневаться, что война с японцами выйдет на новый военно-технический уровень.

— За счет людских ресурсов Квантуна, я имею в виду ополчение и китайцев, которых прикажу отмобилизовать по всему району, каждый из трех запасных батальонов можно будет со временем развернуть в полнокровный пехотный полк, с которого по мере надобности и восполнять действующие части. Зато мы будем иметь три стрелковых дивизии вместо двух, всего двенадцать полков, что позволяет одну уже сейчас задействовать в Дальнем и на перешейке. Это немаловажно, особенно когда отправленные в десант части действуют под единым командованием. К тому же мы их не формируем заново — просто я приказал разделить дивизию генерала Фока на две половины, усилив каждую полком — взяв один из дивизии Кондратенко, а 5-й стрелковый полковника Третьякова и так был придан укрепрайону, и что немаловажно, уже оборонял позиции у Цзиньчжоу.

Стессель выпятил грудь, генерал был приличного роста и телосложения, настоящий строевик с отличной выправкой, которую дает своим юнкерам Павловское училище, напоминал Матусевичу рвущийся в бой броненосец, развивший полный ход. И он тоже вставил от себя «пять копеек», напоминая о сложностях, что пойдут сразу после высадки.

— Полку потребуется незамедлительно встать в круговую оборону на прежних позициях, и с перевезенным на усиление 2-м крепостным артиллерийским полком, отбивать японские атаки, причем с двух сторон, а они последуют, можешь мне поверить, и сразу же после высадки, как японцы в себя придут. Генерал Ноги моментально сообразит, что вся его армия в одночасье оказалась в оперативном окружении.

— Ты, как вижу, хорошо разбираешься в полевой войне, Николай Александрович, даже моя Вера Федоровна это заметила, что же говорить о генералах и офицерах, они в тебе души уже не чают. Да и Фокушка перестал волком смотреть, напротив — даже духом воспрянул, что обратно в Дальний возвращается. Больше всех суетится начал…

Генерал усмехнулся, поглядев на гавань, где шла самая настоящая суматоха — на пароходы и боевые корабли была начата погрузка боеприпасов, имущества и вооружения 4-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерал-лейтенанта Фока. Именно этот генерал вяловато и нерешительно защищал Цзиньчжоу, и отступил с позиций сразу, стоило японским канонеркам начать обстрел со стороны Печелийского залива, а дивизиям 2-й армии Оку хорошо надавить на гору Наньшань, обороняемую 5-м стрелковым полком. Но теперь ему придется все занятое противником отбивать обратно, и старик этой перспективой отнюдь не удручен, наоборот бодр, ведь прекрасно понимает, что овладев Дальним, он моментально станет его комендантом, так как главная крепость теперь будет там, и Фок, таким образом, из формального подчинения коменданту Порт-Артура генерал-лейтенанта Смирнова выйдет. Да и сам Стессель, отзыва которого настоятельно потребовал Куропаткин, решительно повел против командующего Маньчжурской армией свою контригру — просто решив наплевать на приказ, и одномоментно не только восстановить свои позиции, но и значительно их упрочить громкой победой. Ведь основанием приказа генерала Куропаткина, одобренного наместником, стало вполне формальное следствие, что в виду полного занятия противником всей Квантунской области, территория контролируемая русскими войсками сократилась до крепостных обводов Порт-Артура, за которые отвечает уже комендант генерал-лейтенант Смирнов.

Перспектива отправляться с супругой и воспитанницами на миноносце в китайский Чифу или на джонке в Таку через весь Печелийский залив всемогущему раньше начальнику Квантунской области не нравилась совершенно, от слова «совсем». А тут предложение Матусевича о заключении «альянса» поступило как нельзя, кстати, ведь оно сулило совсем другое — одержать победу над японцами, освободить Дальний с его огромными запасами, как довоенными русскими, так и завезенными японцами для снабжения армий, воюющих в Маньчжурии. И тем самым «утереть нос» Алексееву и Куропаткину, приказавшим оставить этот стратегически важный город, и хорошенько «наябедничать» императору, ведь победителю куда больше веры, чем битым противником, и не раз. И заодно «продвинуть» не только себе карьеру, но и Матусевичу — все взаимные выгоды от «альянса» трудно и представить. И они уже начали реализовываться — генерала хоть во флот бери, насколько он рьяно стал оказывать всю возможную от себя помощь, первым делом вернув на корабли всех моряков, сгруженные на берег пушки и боеприпасы. И не только это — благодаря тому, что шестидюймовые орудия Кане на «береговых установках» требовали небольшой переделки, чтобы установить их на кораблях, щедро отдал половину из двадцати имевшихся в крепостной артиллерии таких пушек. К ним присовокупил и все шесть имевшихся морских 120 мм орудий, к которым полагались только бронебойные снаряды, за не имением других. Отдал также и снятые с «Ангары» 120 мм орудия, и все 75 мм противоминные пушки. А вот от 37 мм и 47 мм орудий Матусевич сам отказался — пользы от них при отражении атак миноносцев никакой, оставили только по паре на всех дестройерах. Так что ставили орудия обратно на корабли в лихорадочной спешке, меняя поврежденные пушки. Не успевали, конечно, многое сделать, но оставалась надежда, что чуть позже удастся завершить все работы. Ведь в Дальний пойдут с экспедицией отнюдь не все корабли порт-артурской эскадры, многие стоят у причалов и их там продолжают спешно ремонтировать, причем работы идут круглосуточно. Да и тральщики с миноносцами и канонерскими лодками уже днюют и ночуют на внешнем рейде, не давая врагу минировать подходы. Прикрытие осуществляют крейсера и дестройеры капитана 1-го ранга Эссена, что сегодня вышли в море вместе с его флагманским «Цесаревичем», на который он отправится на катере, чтобы ночью уйти в переход.

План пришлось пересмотреть по возвращении — сил на одновременное нападение сразу на два порта не хватало, а потому Инкоу заняться можно будет послезавтра. Зато на Дальний необходимо напасть неожиданно с раннего утра, когда еще стоят сумерки. Японцы ждут выхода всех броненосцев из Порт-Артура, а этого не будет, вернее, «Ретвизан», «Полтава» и «Севастополь» начнут выходить с приливом в море, когда в Талиенванском заливе уже будут по врагу стрелять корабли под русским Андреевским флагом…

Недаром говорят — «голь на выдумку хитра». В блокированном японцами Порт-Артуре русские солдаты и матросы проявили не только массовый героизм, но и знаменитую русскую смекалку. Эту «картечницу», захваченную трофеем, японцы даже поместили на одной из своих открыток. Если бы опыт этой осады был бы учтен русским генералитетом в полном объеме, то к войне 1914 года русская армия была бы другой. Но по нашей «милой привычке» о том генералы даже вспоминать не хотели, а из Стесселя предпочли сделать «козла отпущения» и посадить боевого генералы на «нары», дабы к настоящим виновникам поражения вопросов не имелось…

Глава 30

— Должны прорваться, ваше превосходительство, думаю, японцы ждут нас много южнее, но пока не знают, что мы рванем напрямую через пролив. Должны успеть прибыть в срок к месту рандеву, у нас еще семь часов перехода, как раз рассветать начнет, за это время восемьдесят миль и пройдем. Расчеты заранее сделали, в своих штурманах я полностью уверен, не думаю, что они ошиблись при прокладке курса. Да и машины вроде бы в порядке, при необходимости дадим полный ход.

Командир «Победы» капитан 1-го ранга Зацаренный говорил хладнокровно, все же корабль шел на двенадцати узлах. Больше выдавать нельзя, из трех труб сразу будут валить искры, хорошо видимые в ночи, чего допускать никак нельзя — зачем японцев без необходимости «оповещать» вот таким образом, пока требуется соблюдать скрытность.

Вот только надеяться на то, что противник будет смотреть на появление русского отряда в Цусимском проливе безучастно, не стоило. А потому стоявший рядом с ним в ходовой рубке младший флагман порт-артурской эскадры князь Ухтомский чувствовал себя не столь уверенно, его пробивал мандраж, хотя умом понимал, что рыскать ночью в проливе броненосные крейсера Камимуры не станут. Но утром, разбившись на две пары, японские «асамоиды» будут дежурить с восточного выхода и поджидать «Победу» с «Палладой», так что боя не избежать — все русские моряки это прекрасно понимали, потому и не надеялись на «спокойную прогулку» через два моря. Перед сражением на корабль вернули все 152 мм орудия, кроме «погонного», имеющего слишком узкий сектор стрельбы прямо на нос — эту пушку убрали с «концами», да и не нужна она по большому счету. Возвратили на корабль также и 75 мм противоминную артиллерию, хотя установить щиты в казематах не успели перед выходом, несмотря на спешку.

Но и бог с ними, не так страшно при наличии самой брони, причем не гарвеевской, а отличной крупповской, закаленной по новому способу и более прочной. Да и каких-либо серьезных повреждений в дневном бою 28 июлю все прорвавшиеся корабли не получили, иначе бы вступивший в командование вместо погибшего Витгефта контр-адмирал Матусевич просто бы не отправил корабль в прорыв с последующим переходом до Владивостока, через Цусимский пролив самым коротким путем. А там будут подстерегать японские броненосные крейсера, и придет тот самый момент, когда настоятельно потребуется при необходимости выдать максимально возможную скорость. А она на броненосце во время испытаний превысила расчетную — машины развили мощность в пятнадцать тысяч восемьсот лошадиных сил, почти на десять процентов больше, и скорость превысила восемнадцать с половиной узлов, моментами чуть не дотягивая до девятнадцати. Понятно, что сейчас такую скорость броненосец просто не выдаст, но на время развить семнадцать с половиной узлов сможет, а шестнадцать будет уверенно держать несколько часов. У японских броненосных крейсеров ход побыстрее, но ненамного — 17, и даже 18 узлов они набрать могут, и идти долгое время, но только при отсутствии волнения на море, при котором эти низкобортные корабли начинают зарываться носом, вести огонь из нижних 152 мм казематов невозможно, их задраивают во избежание затопления. И вот тут догнать высокобортные русские корабли противник просто не в состоянии, те ведь не только могут быстро идти в такую погоду, но и стрелять из всех орудий, имея заметное преимущество. Так что шансы имеются, благо волны начинают расходиться, а погодка может и «разгуляться», Японское море очень своенравно, капризно, и на дню тут трижды перемены могут быть, не только от «плохих» к «хорошим», но и к очень скверным.

Броненосец «Победа» строился уже с учетом опыта постройки «Пересвета» и «Осляби», которые имели чудовищную перегрузку — первый в тысячу сто тонн, второй в полторы тысячи тонн. Вот ее и удалось убрать, пусть не полностью, но значительно — довести всего до пятисот тонн, что сказалось в лучшую сторону. Но главным отличием была броня — с гарвеевской перешли на крупповскую, доведя стенки боевой рубки с шести до солидных девяти дюймов, и при этом сам корабль обошелся чуть дешевле при постройке, что было немаловажно. Несмотря на все улучшения, корабль все же было нельзя полностью соотнести с первоклассными броненосцами, его десятидюймовые орудия не двенадцатидюймовые стволы, и снаряд весит всего четырнадцать пудов, на шесть пудов легче — 224 кг против 322 кг. А ведь у японцев 305 мм снаряды еще тяжелее русских «облегченных» на четыре пуда — 386 кг. Хотя одна единственная десятидюймовая пушка «Касуги» в целом соответствует по всем показателям, включая вес снаряда…

— Прорвемся, на то и уповаю, — пробормотал князь, вот только в душе у него было тоскливо. Он просто обязан довести корабли отряда до Владивостока, другого выхода для себя не видел, имея четкий и недвусмысленный приказ от взявшего на себя командование Матусевича. Мысль об интернировании даже не пришла в голову — бежать от войны Ухтомский не собирался, в нем неожиданно взыграла кровь Рюриковичей. Да к тому же не только командир, но и вся команда ознакомлена с приказом нового командующего, который ему пришлось огласить перед строем, как и предписано. Так что все в команде знали, что отряд будут ждать Владивостокские крейсера, а потому корабли шли на отчаянный прорыв, на соединение, после которого неизбежно сражение с эскадрой Камимуры. Более противника не будет — в Сасебо вчера пришли потрепанные броненосцы Того, причем в заметно уменьшимся числе — четверка, а не полудюжина броненосцев. С высланного на разведку миноносца все хорошо рассмотрели, пользуясь слепившим японцев солнцем, и лишь потом русский кораблик удалился, не желая быть опознанным.

Это означало только одно — «Фудзи» и «Ниссин» интернировались в Вей-Хай-Вее, недаром туда и направлялись. Броненосцам очень сильно досталось в сражении, он сам видел, как на первом полыхнула кормовая башня, и следом разворотило форштевень. Да и второму серьезно досталось — вначале от «Полтавы» с «Севастополем», потом добавил «Пересвет», а корабль водоизмещением меньше восьми тысяч тонн не так устойчив к повреждениям как нормальный броненосец.

— Думаю, выполнив приказания Николая Александровича, мы запутали противника, да еще удачно трампы подвернулись. Теперь японцы посчитают, что мы вместе с угольщиком обогнем их острова со стороны океана, или даже попытаемся пойти обратно в Порт-Артур.

Английский транспорт, вроде «нейтрал», но идущий прямо в Сасебо с грузом великолепного кардифа для японского флота, подвернулся как нельзя вовремя. Несмотря на яростные протесты капитана, по приказу Ухтомского его с экипажем отправили под арест на броненосец, на транспорт высадилась призовая команда, и с него сгрузили на миноносцы прямо в море порядка ста сорока тонн нужного для тех угля. И тот вместе с «Палладой» последовал на юг, причем крейсер демонстративно обстрелял встреченную гавань. А там отправив в одиночное плавание угольщик (пять тысяч тонн великолепного кардифа пригодится во Владивостоке), «богиня» сделала петлю, и нагнала броненосец с миноносцами у самого входа в пролив вечером. Оставалось только надеяться, что хитрость удалась, и теперь японцы за ними погоню не отправят. Действительно, пока вражеские вспомогательные крейсера сигнальщики не наблюдали, как и миноносцы — но комендоры всю ночь будут дежурить возле орудий, заряженных сегментными снарядами…

— Нарвались, твою мать! Открыть огонь!

Слепящий белый свет из темноты зацепил русский корабль, да так, что Ухтомский отшатнулся, прикрыв глаза. И адмирал успел разглядеть огненную вспышку, будто цветок из пламени в ночи. Сомнений не было — отряд в темноте пролива незадолго до полуночи нарвался на вражеский дозорный корабль. Судя по видневшимся в подсветке прожектора надстройкам, скорее всего вспомогательный крейсер типа «мару» — обычное пассажирское судно большого водоизмещения, способное выдать ход больше шестнадцати узлов, чтобы иметь хоть какую-то возможность удрать от русских бронепалубных крейсеров. Японцы вооружили пару десятков таких кораблей двумя-тремя 152 мм или 120 мм пушками, и отправили в дозоры, чтобы зря не гонять настоящие бронепалубные крейсера. Но сейчас «мару» нарвался в проливе на настоящий броненосец, который тут же открыл ответный огонь, задействовав даже носовую башню главного калибра. И не прошло пяти минут, как пароход был уже объят пламенем, его пушки замолчали. К расстрелу присоединилась «Паллада», выпустив во врага два десятка шестидюймовых фугасов.

— Сообщение начал передавать, мои телеграфисты искрой постарались сразу же перебить, ваше превосходительство!

— Ничего страшного, надеюсь, японцы не успеют ничего предпринять, — отозвался Ухтомский, и понимая, что поступает жестоко, приказал:

— Миноносцам добить противника торпедой, взять несколько пленных, но команду не спасать — у нас для этого нет времени…

Броненосец «Победа» являлся лучшим в серии из трех почти однотипных «иноков» — так называли всю троицу в честь «Пересвета» и «Осляби», двух воинов-монахов, что погибли в Куликовской битве…

Часть третья   «ЕЩЕ НИЧЕГО НЕ ОПРЕДЕЛЕНО» 1 августа 1904 года

Глава 31

— Ваше превосходительство, тут слишком много транспортов на разгрузке, чтобы минировать подходы, ведь отсюда идет снабжение всех вражеских армий, высаженных на континенте.

Казалось, что у капитана 1-го ранга Вирена совершенно нет никаких эмоций — насколько спокойным и рассудительным являлся этот педантичный офицер, ставший начальником штаба Порт-Артурской эскадры. Эскадренный броненосец «Цесаревич» шел за двумя пароходами, что являлись «камикадзе» — именно они должны были подорваться на минах, если японцы их все же выставили. Но ничего подобного — все ожидали увидеть вспененные гейзеры подрывов, но пароходы перли вперед как заведенные, один за другим, но уступами, чтобы «проверенная» таким образом полоса была достаточной для широченного броненосца. За флагманом следовали бронированные канонерскими лодки «Гремящий» и «Отважный». Установленные на носу в казематах 229 мм орудия имели небольшой сектор обстрела, зато попадание восьмипудового снаряда могло стать фатальным для любого вражеского бронепалубного крейсера, что мог им повстречаться на пути. Да и сами пароходы были отнюдь не безобидными при встрече с вражескими миноносцами — их буквально утыкали 47 мм и 37 мм орудиями, установив орудия за истекшие сутки. Передовой отряд прикрывала шестерка «соколов», осадка позволяла им ходить над русскими минными заграждениями, если их сами японцы толком не протралили. На всякий случай Вирен перестраховался, и Матусевич с ним был вполне солидарен, да и чужая мысль в голове пришла с ним к полному согласию — «лучше перебдеть, чем потом перебздеть».

— Все прибывшие транспорты являются нашей законной добычей вне зависимости от флага, который они несут. Они без нашего согласия пришли в русский порт, занятый японцами, то есть сознательно подвергли себя всем рискам идущей войны. Пусть владельцы пеняют сами на себя!

Впервые вголосе Вирена прорезалось что-то человеческое, окрашенное цветовыми эмоциями, а не бездушный лед, как раньше. Зрелище было впечатляющее — при уходе из Дальнего в конце мая тут бросили до полусотни разных пароходов, часть из которых смогли затопить. И все они находились тут, а еще к ним добавилось столько же всевозможных транспортов, рассеянных по всему заливу. Их разгрузку производили в незадолго до войны построенном русскими Дальнем. Но и в старом китайском Талиенване стояли у причальных стенок пароходы. К обоим портам подходили ветки железных дорог, потому японцы их и задействовали. Именно к расположенной в глубине бухты гавани Талиенваня устремился второй отряд под командованием контр-адмирала Лощинского (пожелавшего участвовать в сражении) из двух пароходов с десантом, канонерских лодок «Бобр» и «Гиляк», и с ними трех больших миноносцев сопровождения, в прикрытии крейсера «Диана», который поторопились ввести в строй.

Вот этими силами сейчас и располагал контр-адмирал Матусевич, чтобы постараться разгромить тут японский 5-й боевой отряд, весьма многочисленный — навстречу уже стали выскакивать вражеские миноносцы, решительно устремившиеся в атаку. Вот только одно дело нападать ночью, в темноте, и совсем другое с остервенелой яростью кидаться рано утром, когда уже достаточно светло — врага встретил шквал снарядов. Причем «Цесаревич» и «Диана» открыли огонь по противнику как оставшимися сегментными снарядами, которые нужно было «утилизировать», так и чугунными бомбами, начиненными порохом. Такие фугасы оказались очень эффективными по борьбе с небронированными корабликами. И действительно — нападение было пресечено в зародыше, японские миноноски разваливались от попадания нескольких фугасом весом в два с половиной пуда каждый, что для кораблика водоизмещением от пятидесяти до ста тонн очень много.

— Ваше превосходительство — это ведь «Чин-Йен», вон он, за пароходом стоит, на нем пары поднимают, — флаг-арт лейтенант Кетлинский как всегда опередил даже зорких сигнальщиков, благо сейчас все наблюдали с мостика, не уходили в броневую рубку. Иначе понять что сейчас происходит было бы трудно, большая мешанина шла на рейде Дальнего.

— Открыть огонь по броненосцу — дистанция слишком мала, и даже короткоствольные двенадцатидюймовые пушки могут быть для нас опасны, — Матусевич посмотрел на капитана 1-го ранга Иванова — тот давно уже от нетерпения чуть ли не приплясывал на месте. К этому случаю как раз все было готово — бой пойдет на «пистолетной дистанции» в пятнадцать кабельтовых для русских 305 мм стволов, что могут в пять раз быстрее стрелять, если не больше. Орудия были давно заряжены, и после отдачи команды через четверть минуты разом загрохотали.

— Есть, попали! И три недолета, один близкий, возможное накрытие с подводной пробоиной!

Доклад последовал мгновенно, но Матусевич в бинокль прекрасно все видел — даже заметавшихся на палубе броненосца японцев, их искаженные лица и дерганные движения. И взрыв, что не удивительно, стреляли ведь фугасом, на надстройке. И близкое попадание отметил, двадцатипудовый снаряд вошел в воду у самого носа, всплеснул — показалось, или нет, но старый китайский броненосец, доставшийся японцам трофеем в прошлой войне, заметно дрогнул. «Цесаревич» уже сделал новый залп — и снова чугунными фугасами, на этот раз четыре всплеска, и все очень близкие, можно считать за накрытие. К тому же по броненосцу прошлись самым настоящем «ливнем» шестидюймовые башенные орудия — для старого корабля это много, слишком много. «Чин-Йен» был не готов к бою, слишком ранним оказался утренний «визит» русских кораблей. «Цесаревич» уже выдал третий залп, и на этот раз попало два снаряда, причем один в круглую башню, которую еще не провернули, чтобы направить куцые обрубки стволов на русский броненосец. А затем влетел очередной залп из четырех орудий, и снова два снаряда поразило цель. И вот этого оказалось для небольшого броненосца чересчур много. Прямо на глазах «Чин-Йен» стал погружаться носом, башню со 152 мм пушкой захлестнуло, но погружение на время прекратилось, скорее всего, потому, что корабль уткнулся носом в грунт. Еще пара минут, и теперь броненосец окончательно «улегся» на дно — из воды торчали массивные орудийные башни и две трубы. Но палубные орудия на вражеском корабле так и не открыли огонь — осыпанные шрапнелью комендоры просто не успели это сделать. И сейчас было видно, что команда спасается, кто, как может — перспектив никаких нет, это поняли даже самые упрямые самураи.

— Ваше превосходительство, смотрите — обе «симы» стоят, на флагмане пары развели, с якоря снимаются!

Матусевич посмотрел за рукой сигнальщика, и увидел «Ицукусиму», на той дымили трубы, и начала двигаться в сторону «Цесаревича» огромная пушка в носовом барбете. А за ней углядел «Мацусиму», что стояла к городу кормой — именно на него торчало огромное 320 мм орудие. И коротко приказал, понимая, что 120 мм орудия вражеского крейсера, если он сумеет дать ход, могут натворить разных нехороших дел, и особенно крепко достанется русским миноносцам, чуть меньше канонерским лодкам. А их и так мало, потеря кого-либо, непозволительна. Слишком дорогое будет удовольствие, и потому отрывисто бросил приказ, прекрасно зная, что «Цесаревич» многократно сильнее двух этих кораблей вместе взятых. Да что там — весь 5-й отряд не сравнится с ним в огневой мощи.

— По «симам» стрелять двумя калибрами, беглый огонь по способности. Но чтобы достать вторую «симу», что прячется за пароходом, надо оный потопить, чтобы не мешался. И никаких минных атак на эти крейсера — мне дороги наши дестройеры. Николай Михайлович, надеюсь, что стрелять ваши комендоры будут также точно.

Это был не вопрос, а утверждение — команда «Цесаревича», пройдя бой в Желтом море, уже была сплаванной, и что немаловажно — боевитой. А стрелять с двенадцати кабельтовых по неподвижному крейсеру почти как в тире для двенадцатидюймовых пушек — дистанция прямого выстрела. «Цесаревич» открыл огонь одновременно с противником, вот только по броненосцу стреляли лишь две 120 мм пушки, остальные стали осыпать снарядами выдвинувшийся вперед «Отважный». Японский адмирал сообразил, что хорошо забронированному русскому флагману нанести потери он не в состоянии, а вот канонерская лодка вполне достойная для орудий цель. Вот только сделать японцы успели несколько залпов, потому что на их корабль обрушились убийственные в буквальном смысле снаряды, от которых небольшой корабль водоизмещением чуть больше четырех тысяч тонн, содрогнулся. Наверное, библейское «избиение младенцев» было на происходившие очень похожим зрелищем, но сейчас стоя на мостике Матусевич, услышав взрыв за второй трубой вражеского снаряда, испытал облегчение. Ведь если бы спрятался за толстыми плитами броневой рубки, чтобы исключить всякий для себя риск, то почувствовал бы себя хладнокровным палачом…

Этот доставшийся японцам китайский трофей был отнюдь не слабейшим кораблем, но прошлой эпохи, примерно соответствующий русским «императорам». Это как обычный классический броненосец сошелся в схватке с «Дредноутом». Японцы пытались хоть как-то привести его состояние к «текущему моменту» — поставили новые 152 мм скорострельные орудия. Было предложено даже заменить артиллерию главного калибра на 5-м броненосном отряде — вместо старых пушек поставить новые британские 234 мм или 203 мм орудия, вот только казна страны Восходящего Солнца была пуста — все деньги ушли на покупку новых кораблей…

Глава 32

— Петр Алексеевич, похоже, идет «Пересвет», за ним «Победа», а может и «Ретвизан», у него три трубы тоже. Потом двухтрубный корабль — выглядит как «Цесаревич», а возможно и «Полтава». Ничего не понимаю — или телеграмма от наместника ошибочной была, либо Матусевич прорвался с боем и решил следовать во Владивосток…

Командующий Тихоокеанским флотом вице-адмирал Скрыдлов недоуменно покачал головой, и, оторвав бинокль от глаз, посмотрел на Безобразова — тот застыл с кривой улыбкой на лице, разглядывая еле видимые вдали корабли, за которыми на самом горизонте тоже виднелись дымы, но разглядеть, кто там плывет, было невозможно.

— Ничего подобного, Николай Илларионович, посмотри на четвертого мателота и все встанет на свои места. Хотя далековато, сотня кабельтовых, и еще дымка не растаяла окончательно, но разглядеть все-таки возможно.

Скрыдлов напряг глаза, хотя снова смотрел в бинокль, но сделал это непроизвольно — корабль «приблизился», его контуры «увеличились», и он разглядел две башни и пару труб, нет, прах подери, за ними на небольшом отдалении высилась еще одна труба. И все сразу стало на свои места, и вице-адмирал поежился — утро ему перестало нравиться, прохладное что ли. И негромко произнес, глянув на каменное выражение, что застыло на лице Безобразова — Петра Алексеевича донимали боли.

— Да, вы правы — корабль французской постройки у японцев один — это «Адзума». Перед нами 2-й броненосный отряд вице-адмирала Камимуры, который преграждает путь к норду — курсу на Владивосток. Что ж — встреча не состоялась, хотя до расчетного срока еще полчаса. Прорываемся обратно, связав боем броненосные крейсера Камимуры, или идем навстречу дымам? Их две группы — какую следует выбрать?

— Здесь где-то крейсера контр-адмирала Уриу крутятся, но думаю от них дымы пожиже будут, так что идти придется южнее. Скорее всего, это и есть отряд князя Ухтомского, который мы тут поджидаем. У него миноносцы, а на наших крейсерах по четыре трубы — у японцев таких нет. Так что ждем прибытия «вестника», думаю, его сообразят отправить навстречу.

— А если это японцы? Тогда мы лишимся шансов вернуться обратно, ведь мы окажемся между молотом и наковальней.

— Если это отряд князя, тогда мы оставим его на погибель, и оба предстанем перед судом. Мне как-то не хочется на старости лет такого позора на свою седую голову. Да и вам я думаю сие крайне нежелательно.

Оба адмирала переглянулись с натянутыми улыбками, выбора у них не было и оба это прекрасно понимали. И Скрыдлов заговорил первым:

— Что, правда, то правда — идем навстречу дымам. Тогда или встретим Ухтомского, или не встретим, то боя с Камимурой в любом случае не избежать. Но, по крайней мере, ясность определенная будет.

— В самом скверном случае прорвемся на запад, в Желтое море. У нас угля хватит, у неприятеля дальность плавания меньше. И волна нам на пользу будет — вряд ли догонят, если к Порт-Артуру пойдем. Вот будет там у всех удивление, когда увидят наши крейсера.

Адмиралы снова переглянулись, уже с улыбкой, пусть не слишком веселой — понятное дело, что придется возвращаться сбоем, прорываться в желтое море они не собирались. Беспокоило другое — где корабли Ухтомского, а потому оба принялись рассматривать далекие дымы на горизонте, не обращая внимания на крейсера Камимуры, что перекрывали путь к Владивостоку. Боя ведь в любом случае не избежать, так пусть хоть позже начнется, а за это время обстановка может и прояснится.

На Владивостокских крейсерах офицеры и матросы давно поняли, что перед ними самый опасный противник — броненосные крейсера. С ними судьба их дважды разводила, но вот теперь сошлись, и третья встреча неизбежно закончится боем, причем в самых неблагоприятных условиях — втроем против четверых. Однако на стороне противника не только численный перевес — японские крейсера строились специально для эскадренного боя, а потому забронированы соответствующим образом, главные пояса идут по всей ватерлинии, в средней части в семь дюймов толщины, такие плиты русские 203 мм орудия даже с десяти кабельтовых не пробьют. Есть и верхний броневой пояс, пусть короткий, но в пять дюймов, башни прикрыты шестидюймовыми плитами. Площадь бронирования почти половина бортовой проекции, но платой за это низкий борт, а соответственно мореходность плохенькая, на волне «зарываются», из нижних казематов не постреляешь. Но сойтись с ними в открытом бою опасно, лучше при волнении — недаром эти корабли порой считали быстроходными броненосцами, и даже в Королевском Флоте не имелось подобных «хищников», настоящих «убийц крейсеров».

А вот русские крейсера забронированы скверно — броневой пояс прикрывает ватерлинию лишь в центре, оставляя оконечности не прикрытыми. Верхнего броневого пояса нет, и лишь на «Громобое», наиболее защищенном крейсере орудийные казематы прикрыты броневыми плитами. Но не только в бронировании дело — крейсера предназначались для рейдерства в океане, для которых бой лишь случайность. А потому артиллерия буквально «размазана» по всему кораблю. Имея по четыре 203 мм и шестнадцать 152 мм орудий, эти крейсера обладали «половинным» залпом — только по два восьмидюймовых и семь шестидюймовых орудий на борт у «России» и «Громобоя». По две 152 мм орудия на них были «погонными», их давно предлагали перенести на верхнюю палубу бака и юта, чтобы иметь возможность стрелять в бортовом залпе, но как-то руки не доходили до пустяковой, в сущности, переделки. И хотя «Рюрик» таких пушек не имел, и в бортовом залпе кроме восьми 152 мм пушек мог задействовать и три 120 мм ствола, но его 203 мм орудия были устаревшими системами Обуховского завода с длиной ствола не в 40, как на двух «рюриковичах», а лишь в 35 калибров. Да и сам крейсер был из первых, нес при вступлении в строй парусный рангоут, да и забронирован скверно. Так что русский отряд «вчистую» проигрывал японцам, имея вдвое меньший бортовой залп — едва полторы тонны против почти трех тонн. А выстоять под столь сокрушающим огнем невозможно имея худшее бронирование, можно только удрать, вот только бегство сейчас недопустимо.

— Хм, справа отряд Уриу — головным малый однотрубный крейсер. За ним двухтрубный — у нас таких нет. А вот слева два трехтрубных корабля, из таких в японском флоте осталась «Сикисима» и «Якумо». Но это «Победа» и «Паллада», у них высокий борт, как у нас — японские корабли такого не имеют. А еще следуют три двухтрубных миноносца германской постройки — у нас других подобных просто нет в составе. Так что Петр Алексеевич, рандеву состоялось, а с прибытием «Победы» можно принимать бой с Камимурой — силы равные, но у нас броненосец, орудия которого опасны для «асамоидов». Смотрите, как ликуют матросы — они ведь знают силуэты наших кораблей великолепно. А вот и «вестника» нам навстречу отправили.

Как ни странно, но напряжение спало, а стоявший позади Скрыдлова его старший флаг-офицер лейтенант Кумани, давно ожидавший производства в капитаны 2-го ранга о чем-то переговаривался с командиром флагманской «России» капитаном 1-го ранга Андреевым. И на это Николай Илларионович сразу обратил внимание, жестом подозвав обоих.

— Андрей Парфенович, вас что-то беспокоит?

Командующего уже поставили в известность, что крейсер из-за поломки в машине выдать больше семнадцати узлов не сможет. И если это серьезно озаботила Скрыдлова в момент выхода, то сейчас не имело значения — такой же ход имел и «Рюрик».

— Никак нет, ваше превосходительство, мы с Михаилом Михайловичем говорили о том, где лучше поставить «Победу» в колонне, и пришли к выводу, что лучше головной — ведь нам неизвестно в каком состоянии машины броненосца. Но в любом случае японцы постараются бить по флагману, а «Победа» забронирована гораздо лучше «России».

— Но на ней флаг князя Ухтомского, и как то не пристало выдергивать из-под него корабль.

— Хм, а выдергивать не нужно, Николай Илларионович, — неожиданно произнес Безобразов, — вы просто перенесете свой флаг на броненосец, за ним последует «Громобой», как самый защищенный из «рюриковичей». Князь станет вашим начальником штаба, только и всего, и расскажет, в каком состоянии находятся корабли его отряда. Третьим пойдет «Рюрик», как самый слабо защищенный, а я буду замыкать колонну на «России» — она лучше всех прикрыта именно с кормового траверза. Вторую колонну составит «Паллада» и три дестройера — в бою им лучше не участвовать, а добить вражеский поврежденный корабль торпедами, если «подранок», конечно будет. И есть еще одно соображение, ваше превосходительство — если «Победа» способна выдать 18 узлов, то она с «Громобоем» составит «быструю пару», и при волне, можно будет уже начать охватывать «голову» неприятельского отряда, вышибая десятидюймовыми снарядами в первую очередь флагмана.

Скрыдлов задумался над предложением вице-адмирала Безобразова, и чем больше размышлял, тем больше находил доводов в его пользу…

Глава 33

— Видели мы гибель «Петропавловска», но и «Мацусима» рванула со страшной силой, сотворив удивительное зрелище, — пробормотал про себя Матусевич, оторопело взирая на затонувший от внутреннего взрыва маленький крейсер. Над портом с полминуты даже возвышался столб черного дыма, отдаленно походивший на «гриб», пусть чудовищных размеров. Но сейчас под воздействием свежего ветерка он совершенно развеялся.

— В храбрости самураям не откажешь, вот только к бою они явно не готовы. По «Мацусиме» главным калибром прошлись, одного снаряда хватило за глаза — в кормовой погреб попали. Или японцы сами его взорвали — у них «на голову отмороженных» хватает с избытком. Скорее всего, так оно и есть, там, где снаряды выгрузили, никаких взрывов не произошло.

Матусевич еще раз посмотрел на небольшой крейсер, уже без кормовой части, затонувший у причальной стенки. Хлынувшая вовнутрь вода затопила несчастный корабль, и пожар прекратился, а дымный клуб уже растаскивал в разные стороны свежий ветерок. Рядом затонула флагманская «Ицукусима», ушла под верхнюю палубу — глубины в этой части порта были небольшие, из разряда пресловутых «семи футов под килем». С двух «сим» лишь немного постреляли из многочисленных 120 мм пушек, вот только чудовищные 320 мм орудия, к счастью, японцы не успели пустить в ход. А то с короткой дистанции их снаряды по четыре с половиной центнера весом могли бы проломить даже броневой пояс «Цесаревича». Но если у противника тут в Дальнем с обороной «не срослось», то этому русским морякам следует только тихо радоваться. Ведь если в сражении достигнута победа с наименьшими потерями и наибольшими результатами, то здесь большая часть «лавров» принадлежит русским именно благодаря внезапности нападения, на застигнутого врасплох врага.

— Хоть картину пиши — «а поутру они проснулись»!

Николай Александрович окинул взглядом величественную панораму Талиенванского залива, в который начали входить небольшие пароходы с десантом — на каждом было набито солдат как селедок в банке. Благо переход от Порт-Артура до Дальнего занимает всего несколько часов, и служивые перетерпят, им не привыкать, зато злее будут, когда на берег высадятся. Суда проходили Тигровый хвост ночью, при свете прожекторов, старались успеть вывести в море как можно больше транспортов, а с ними буксиров, паровых катеров и даже два небольших портовых ледокола. Все делалось для того, чтобы уже первым броском захватить город и перешеек, а для этого нужно было высадить не менее шести тысяч солдат, добрую половину 4-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерал-лейтенанта Фока. И успеть за сутки подвезти вторую половину — по сделанным расчетам выходило что одиннадцати тысячного контингента окажется вполне достаточным для возврата утраченного в конце мая города и потерянных позиций на перешейке. И сейчас солдаты и высаженные с кораблей десантные партии матросов занимали город, в котором время от времени гремели выстрелы.

— Выражаясь образно, Роберт Николаевич, то в Дальнем мы японцев со спущенными штанами застигли, к тому же уже присевших по нужде…

От такого неожиданного сравнения вечно невозмутимый Вирен фыркнул, но адмирал сделал вид, что не заметил такой реакции на шутку, и продолжил говорить дальше, обводя рукою порт — они стояли на пристани, покинув мостик «Цесаревича» на катере.

— Настолько самураи обнаглели, и так нас презирают, ни во что не ставят — подходы не заминировали, береговую артиллерию не установили. Половина кораблей в относительно или совсем не боеспособном состоянии — то на ремонте с разобранными машинами, то котлы чистят, и трубки в них меняют. И хорошо, что боеприпасы частью выгрузили, а то бы нам тут крепко досталось. Нет, вы посмотрите еще раз — это к вопросу о действиях нашего флота под командованием адмирала Алексеева и контр-адмирала Витгефта, вернее о полном отсутствии всяких действий. Так войну выиграть невозможно, зато потерпеть поражение запросто!

— Меня самого удивляло полное отсутствие активности, когда запрещалось проводить набеги на неприятеля. Неприятель спокойно, и без нашего противодействия занял Эллиоты, затем Дальний, а нашим миноносцам и крейсерам во избежание потерь запрещалось им противодействовать. Но так войны никогда и никто не выигрывал.

Матусевич ничего не ответил, даже отвернулся, чтобы Вирен не увидел у него саркастической ухмылки. И дело в том, что сам Роберт Николаевич, став во главе эскадры после несчастного боя в Желтом море приложил массу усилий, чтобы ее боевую мощь превратить в ничтожную величину, разоружив корабли, и отправив артиллерию вместе с экипажами на оборону порт-артурских укреплений. И вроде не дурак совсем, и в храбрости ему не откажешь, но какое-то массовое умопомешательство произошло у адмиралов и командиров, с их общим нежеланием вообще выходить в море и там искать неприятеля, навязывая ему свою волю. И ведь после боя была возможность, и тогда бы смогли захватить Дальний, только этим моментом не воспользовались. И ответ на этот прискорбный факт следует искать в области нематериальной — когда дух и вера в конечную победу у моряков растаяли подобно утреннему туману, тогда и корабли превратились в железные ящики, так как на мостиках командовали люди, фактически признавшие победу врага. И ничего тут не поделаешь — рыба гниет с головы!

Сейчас Николай Александрович начинал понимать, что основная причина поражения на море в самих людях, вернее в тех, кто руководил флотом из столицы, и особенно из Мукдена. И главную роковую роль сыграл сам наместник, адмирал Алексеев и его начальник штаба контр-адмирал Витгефт, который открыто признавал, что никакой он не флотоводец. Милейший человек, и смерть принял на мостике бестрепетно — но что хорошо для христианских проповедников, нельзя прятать под морской мундир. Эти два самодура такое сотворили с флотом, принеся на него полную безответственность, упрятанную за бесконечными совещаниями и советами, что тот как боевая сила просто перестал существовать.

Ведь ничто не поражает команды как безделье, и нежелание выходить в море, чувствуя себя там как «дома», по образному выражению покойного вице-адмирала Степана Осиповича Макарова. Но стоило хорошенько встряхнуть «отцов-командиров», дать им почувствовать «вкус» победы, как охотничьей собаки затравить первого зверя, как все стремительно стало изменяться, все, от кочегара до маститого каперанга, разом вспомнили недолгое командование «беспокойного адмирала», что заставлял броненосцы выходить в море, и действовать там подобно крейсерам…

— Принимайте все это обширное хозяйство, Михаил Федорович, и действуйте, так как надлежит, однако, не теряя времени.

Матусевич посмотрел на контр-адмирала Лощинского, что со сдвинутой на затылок фуражке, напоминал лихого мичмана из времен своей молодости. Заведующий морской и минной обороной Порт-Артура, находящийся в подчинении коменданта крепости, он получил великолепный шанс для карьеры — стал капитаном порта, который уже де-факто является главной базой флота, а должность фактически дает возможность шагнуть на «ступеньку» вверх по карьерной лестнице.

Момент как раз знаменательный — в Талиенванский залив начали входить многочисленные пароходы с войсками, которые сопровождали два приземистых броненосца «Севастополь» и «Полтава», первый шел под флагом контр-адмирала Рейценштейна. Николай Карлович еще толком не оправился от ранений, но рвался в бой, хотя здоровье ему вряд ли позволяло отправиться надолго в море. Но здесь он как раз придется кстати — боевой адмирал с двумя броненосцами наглухо перекроет путь трем оставшимся у Того броненосцам. А вот «Цесаревичу» и «Ретвизану» предстоит отдуваться за них в море — под брейд-вымпелом капитана 1-го ранга Щенсновича, дерзновенного поляка, да с крейсерами Эссена с дестройерами, они совершат «прогулку» к Эллиотам, где постараются разделать все «под орех», чтобы японскому командующему было труднее там обосноваться. И высадить десанты — несомненно, что запасы японского флота должны быть захвачены и вывезены, пока из Сасебо эскадра самого Того не пришла.

Момент был самый благоприятный, а в такой ситуации даже три лишних дня могут оказать сильнейшее влияние на ход войны в целом, теперь главное время не упустить понапрасну. Но Щенснович с Эссеном это «гремучая смесь», два самых энергичных и бесстрашных командира флота. И предстоит им всего за сутки столько безобразия учинить для японцев, сколько смогут — а с двумя лучшими броненосцами и парой быстроходных крейсеров понаделать можно много и всякого. Ему самому предстоит слишком много сделать тут в городе, на берегу, Дальний мало занять, его еще и удержать надобно. А сейчас нужно разобраться как можно быстрее в обстановке, и оприходовать те огромные запасы, что тут складированы. Тут каждая минута дорога, и Николай Александрович повернулся к контр-адмиралу Лощинскому — хотя все было обговорено заранее перед высадкой, но в планы сама жизнь постоянно вносила новые коррективы…

Глава 34

— Хм, а ведь в скорости мы мало в чем Камимуре уступаем, на пятнадцати узлах идем, Павел Петрович, а противник никак не опережает, хотя явно на сшибку настроен, стрелять начал с пятидесяти кабельтовых. А как бой повел Матусевич, когда принял командование после гибели Витгефта? Бедный Вильгельм Карлович, понимаю, вся тяжесть решения, которое он принял, просто его раздавила…

Скрыдлов ушел в боевую рубку, и сейчас стоял рядом с Ухтомским — к его удивлению князь весьма охотно вступил в должность начальника штаба, и не показал неудовольствия. Наоборот, возникло ощущение, что переложив с себя ответственность, он вроде как обрадовался. Да и на «Победе» он поднял свой флаг только в момент прорыва, так что не прикипел сердцем к кораблю, как это обычно бывает у адмиралов. И что удивительно — даже не стал переносить свой флаг на «Палладу», сказав, что раз Иессен командует крейсерами, так пусть и продолжает. При упоминании последнего Скрыдлов чуть не скривился — потерять лучший крейсер только ради того, чтобы навести «лоск» и удивить генералов на берегу, самая глупая затея. Так что флаг на искалеченном крейсере любезный Карл Петрович будет до тех пор, пока «Богатырь» снова в строй не войдет.

— Николай Александрович решительно сблизился с противником на двадцать кабельтовых, отказавшись вести бой на дальних и средних дистанциях. От наших фугасов японские корабли слишком хорошо забронированы, а с двадцати трех кабельтовых стали стрелять бронебойными снарядами, они и нанесли больший ущерб японцам. А сейчас открывать огонь из шестидюймовых пушек не стоит — повреждений серьезных не причиним, а вот шестерни и дуги подъемных механизмов сломаем обязательно. Такое у нас вначале сражения в Желтом море постоянно происходило, пока сообразили, что сорок кабельтовых для «шестидюймовок» Кане более-менее приемлемая дальняя дистанция. А с восьмидюймовых орудий уже можно начинать пристрелку, как и из башенных орудий броненосца — нельзя давать противнику вести огонь безнаказанно. И лучше сблизится — сейчас волнение и нижние казематы вражеских броненосных крейсеров начнет заливать.

— Два румба влево, — Скрыдлов и сам понимал, что важно как можно быстрее сократить дистанцию до этих самых 23 кабельтовых, и задействовать в полной мере скорострельные 152 мм пушки. И волна, самое главное именно она поможет вести бой на такой дистанции — появляется возможность буквально засыпать неприятеля бронебойными снарядами. Командующий флотом прекрасно понимал, что в среднем калибре полное равенство — по 27 шестидюймовых стволов, правда, на «Рюрике» еще могут стрелять три 120 мм пушки, но это несущественно. Зато сейчас волнение не даст противнику задействовать нижние казематы на своих крейсерах, а это минус одиннадцать стволов, и каждый неприятельский корабль будет иметь в бортовом залпе по четыре 203 мм и 152 мм орудия, в то время как на высокобортных русских кораблях мощь залпа останется прежней. А вот шестнадцать орудий среднего калибра против тридцати разница более чем существенная, и не в пользу японцев. Единственное, в чем неприятель превосходит, так это в крупнокалиберных башенных орудиях — их шестнадцать, способных стрелять семипудовыми снарядами. Точно такими же по весы снарядами стреляют пушки «Рюрика» старого образца, а вот «облегченные» снаряды новых орудий «России» и «Громобоя» весят всего пять с половиной пудов, и по выбрасываемой в залпе стали и взрывчатки четыре русских орудия равны всего трем японским. Так что случись стычка три на четыре — поражение было бы гарантировано, но присутствие «Победы» меняло все кардинально. Дело в том что 254 мм снаряды в четырнадцать пудов не просто весят вдвое больше, они обладают дополнительной мощью — пробьют толстые плиты, и такие, на которых 203 мм снаряд оставит вмятину. Так что за счет этого можно считать главный калибр почти равным, а вот сближение с неприятелем даст уже определенное, однако незначительное преимущество — слишком хорошо забронированы «асамоиды», их даже 305 мм орудия русских броненосцев не сразу «проймут», что показало недавнее сражение.

— Будем сближаться, японцы сами не собираются отступать — еще бы, им нужно взять реванш за поражение в Желтом море. А нам тоже нужна победа, которую достичь можно только на «Победе»!

Скрыдлов удивился от собственных слов — все же в шестьдесят лет не ожидал от себя подобного каламбура. Николай Илларионович почувствовал нарастающее возбуждение — словно вернулась молодость, когда он на катерах с шестовыми минами атаковал турецкие мониторы и пароходы на Дунае. Возможно, будь иная ситуация, он бы постарался избежать схватки, но не сейчас — тут с одной стороны сыграло самолюбие, ведь Матусевич его подчиненный, одержал яркую и блестящую победу, а он чем плох в такой ситуации. А с другой стороны наличие броненосца сыграло свою роль — бортовой залп «Победы» превосходит таковой у «России» и «Громобоя» вместе взятых, и на долю «Рюрика» еще что-то останется. Жаль, что усилить артиллерию больших крейсеров невозможно — ему уже подавали докладные записки, что на баке и юте «рюриковичей» нужно поставить 203 мм орудия со щитами. И тогда в главном калибре русские крейсера не будут уступать японским, а по общему количеству стволов за счет не стреляющего борта превосходить в полтора раза — шесть орудий против четырех. А сами пушки прикрыть пятидюймовыми плитами казематов или трехдюймовой толщины большими щитами — такая броня способна устоять перед 152 мм снарядом. Работы можно было провести за месяц, даже не ставя корабли в док, у причальной стенки, если бы не одно «но» — производство восьмидюймовых пушек прекратили в прошлом году, остановившись на магической цифре «тринадцать». «Умные головы» в Адмиралтействе решили, что больше таких пушек не нужно, а потому на первое место в их расчетах вышла так называемая «экономия», от которой моряки материли и высокопоставленных адмиралов, и даже великого князя Алексея Александровича, к которому все офицеры относились неприязненно, за глаза именуя «семь пудов августейшего мяса». И было отчего сильно недолюбливать этого сибарита, не желающего по-настоящему работать, а только «отбывать номер», превратив свою должность в источник доходов, а сам флот в своего рода «боярскую вотчину».

Это надо же так «сэкономить» подсчитывая поштучно стволы — по четыре на «Россию» и «Громобой», по паре на броненосный крейсер «Баян» и канонерскую лодку «Храбрый», а еще одно орудие для проведения должных испытаний на артиллерийском полигоне для составления таблиц стрельбы. И никому из носящих «орлы» на погонах не пришла в голову простая мысль — орудия ведь могут быть повреждены, стволы расстреляны, и чем тогда возместить убыль. Да и на «Рюрик» бы не помешало изготовить комплект новых пушек, да заменить ими устаревшие, но опять же «экономия» — зачем менять пушки, если они еще стреляют. И зачем про запас делать пару стволов — они, что напрасно в арсенале на хранении лежать будут.

Можно было только ругаться от такой наивной логики «старцев» из-под «шпица» — случай был не единственный, они шли один за другим. Взять тоже производство новых 254 мм орудий, что показали себя не в пример лучше устаревших 229 мм. В Адмиралтействе снова все подсчитали до одного ствола — по три комплекта на броненосцы береговой обороны и «иноков», один комплект на черноморский «Ростислав», причем сами пушки сделали двух типов. И теперь брать негде замену для вышедшей пушки «Пересвета», только снимать ствол с какого-нибудь броненосца. Та же «петрушка», только от нее на душе горше становится!

Он уже несколько раз отписал в Петербург, прося восьмидюймовые орудия, ему отвечали, что «Храбрый» в плавании, но «как только, так сразу». После проведения совещаний по поводу разоружения канонерской лодки — а это затягивало решение вопроса на неопределенный срок. Предложили одну изготовленную для броненосца «Император Александр II» 203 мм пушку — корабль решили перевооружить на новую артиллерию, заменив казематные 229 мм стволы. И это все, что смогли пообещать, посулив еще два орудия к ноябрю, но ведь их придется торопиться провезти до Байкала, ведь в конце декабря навигация на озере закончится. Три орудия, всего три орудия, пусть пять, если все же учтут его мольбы, и снимут пушки с «Храброго». Вот итог деятельности «августейшего флотоводца» и посаженных им на «тепленькие места» чинов Адмиралтейства. Сокрушить их застывшую до монументального состояния косность невозможно, он уже отписал адмиралу Дубасову, возглавлявшему МТК, что бы тот хоть что-то сделал.

— Пока придется воевать тем, что есть, — пробормотал Скрыдлов, и тяжело вздохнул. Послание Матусевича, написанное Николаем Александровичем во время боя, заставляло о многом задуматься. Война вскрыла вопиющие случаи, которые раньше тщательно скрывали.

— Но с этим надо что-то делать…

Броненосный крейсер «Идзумо», один из «асамоидов», тактико-технические характеристики которых были очень схожими. По своей защищенности плитами в 6–7 дюймов они больше напоминали небольшие, но скоростные броненосцы, с главным поясом по всей ватерлинии, и еще верхним дополнительным. Хорошо прикрыты броней башни, барбеты, погреба, казематы, а по числу орудий среднего калибра не уступали «Микасе». Для русских крейсеров это был очень опасный противник, смертельно опасный, и отпор могли оказать только «иноки», хотя участь"Осляби" в Цусимском бою оказалась страшной…

Глава 35

— Теперь дело только за малым — приспособить все, что мы тут захватили. Главное, чтобы Фок со своей дивизией в бега не подался. Впрочем, я ему уже намек сделал, в «оглоблю», что вывозить из Дальнего никого не будем. Пусть дерутся до конца, лишь бы генералы Кондратенко с Горбатовским не подкачали, им ведь давить с фронта нужно, пусть даже поддавливать, лишние потери нам совсем ни к чему, людей брать неоткуда.

— Не думаю, чтобы наши стрелки отступать вздумали, не тот у них настрой, ваше превосходительство, — при людях Вирен всегда соблюдал субординацию, никогда не переходил на давешнее общение по имени-отчеству, ведь они оба начинали войну капитанами 1-го ранга. Но теперь этот педант был нарочито строгим в обращении. И сейчас, пользуясь тем, что вблизи не стояли флаг-офицеры, все же негромко произнес:

— Тут наших пленных стрелков из корпуса генерал-лейтенанта Штакельберга освободили, несколько десятков. Говорят, что сами видели, как после боя у станции Ташичао японцы штыками перекололи наших раненных. И приходится им верить — с такими глазами не лгут.

— Это японцы, Роберт Николаевич, у них плен позором считается, как у наших казаков. Надеюсь, слухи об этом зверстве быстро разойдутся среди наших стрелков, чтобы иллюзий не питали?

— Уже, ваше превосходительство — генерал Фок приказал их по ротам распределить, сказал, что поступит по примеру царя Петра, который своих одноруких солдат, изувеченных шведами, в сержанты произвел и по полкам распределил, чтобы рекруты видели, как с ними враги поступят.

— Великая штука есть исторический опыт, всегда потребен и чему-либо учит, кто, конечно, хочет учиться, — пробормотал Матусевич, припомнив этот случай. Генерал поступил правильно, тем более имея уважение собственных солдат — такие вещи сразу заметны. Да и не трус, «георгия» еще за войну с турками получил, в туркестанских походах участвовал. А что отступил с перешейков, так защищать их было чревато окружением — японский флот в любой момент мог зайти в Талиенванский залив, и уже с двух сторон накрыть позиции русской пехоты корабельной артиллерией. И то, что сам Дальний не успел разрушить при отступлении с одной стороны плохо — им вовсю пользовались японцы. Но с другой стороны и хорошо выходит — теперь и портом, и городом, и огромными складами, можно воспользоваться, и если это правильно сделать, то целый год можно в обороне сидеть, пока снарядов хватит. А их за глаза — в гавани захвачен парк японской 2-й артиллерийской бригады, пушки сгрузили, подготовили к отправке на позиции под Порт-Артур, вот только не успели это сделать. Десант был вовремя высажен, опоздали бы на сутки, то многие десятки тонн снарядов отправились бы на осадные батареи, вместе с пушками. В памяти промелькнула мысль, что японцев удалось опередить всего на пять дней, уже шестого числа последовал бы первый штурм. И этому Матусевич верил, он уже привык к таким подсказкам, пока непонятно откуда берущимся, но к внутреннему голосу, своего рода второму «альтер эго», адмирал не только привык, доверие было полное, как к проверенному временем и обстоятельствами «мудрому советнику».

— Нам очень солдаты нужны, много солдат, Роберт Николаевич. Хотя китайцев и маньчжуров генерал Стессель решил поголовно под ружье поставить — пусть воюют, раз научились укрепления возводить, нечего паек жрать. Японцы их не пощадят, «ходи» это понимают — драться будут зло. По крайней мере, половину отмобилизованных можно хорошо обучить, тех, кто моложе, винтовки выдать, остальных нестроевыми по ротам распределить или на строительстве оставить, но уже к саперам прикрепить. Но нужны именно наши солдаты, тысяч пять пополнения для первого раза — для возмещения потерь. Мыслю, дорогой ценой заплатим за победу, пока армию генерала Ноги здесь истребим — драться японцы отчаянно будут. Это сейчас они в растерянности пребывают, все же мы в спину ударили, да еще корабельная артиллерия ужас нагнала. Но потихоньку опомнятся и валом пойдут Дальний с Талиенванем обратно отбивать.

— Нет ничего проще, ваше превосходительство, были бы эти самые батальоны, в Порт-Артур их легко доставить.

Вирен оставался хладнокровным, хотя у Матусевича от удивления выгнулась бровь. И слова невольные вырвались:

— Пока Куропаткин командует армией, мы ни одной роты не получим. Да что там роту — мы в осаде год сидеть будем, пока командующий Маньчжурской армией по своим планам армию будет «сосредотачивать». У него одни поражения, неужели побеждать начнет после них? Не верю — постоянно битые противником генералы уверенность утрачивают, и что хуже всего веру, и в себя, и в войска, и в победу.

— Адмиралы от генералов тут ничем не отличаются, — Вирен был невозмутим, только плечами пожал, будто хотел сказать «я сам такой». И своим скрипучим вредным голосом заговорил в свойственной ему манере, показывая на гавань, забитую пароходами.

— Вон там «Маньчжурия» стоит, ее японцы за два дня до нападения на Порт-Артур захватили. Вместе с «Монголией», которую в госпитальное судно переделали, они в Италии построены три года тому назад. Пассажиров могут принять на каждый три сотни — одну в первом классе, две во втором, как помнится. Водоизмещение в пять тысяч тонн, ход семнадцать с половиной узлов. Еще у нас в Порт-Артуре «Ангара» имеется — та изначально вспомогательный крейсер, вдвое больше и ход под двадцать узлов. Полтысячи пассажиров брала, так что на нее без затруднений батальон пехоты поместится, и от Владивостока до нас совершит «морское путешествие». Да и здесь еще пара английских пароходов есть, а с ними японский, как транспорты для перевозки войск использовались — ход где-то шестнадцать узлов, не меньше, а водоизмещение семь тысяч тонн, возле этого. Так что полдюжины вспомогательных крейсеров можно в строй ввести быстро, и использовать для переходов во Владивосток — угля в ямы много принимают.

— А пушки и команды где брать прикажите, Роберт Николаевич? У нас во флотском экипаже, сами знаете, не густо.

— Орудия с затонувших «сим» можно снять, 120 мм вполне годятся, снаряды к ним есть. При необходимости, и шестидюймовые пушки Кане поставить можно. Старые наши клипера совсем непригодны, машины изношены, их блокшивами поставить давно надо, больше ни на что они непригодны. «Забияка», «Джигит» и «Разбойник» в качестве вспомогательных крейсеров куда больше пользы принесут. «Монголию» из разряда госпитальных судов вывести, название надлежит сменить, сами понимаете почему.

— Ну да, — Матусевич только кивнул — «Монголия» сопровождала эскадру в бою в Желтом море, ее перерождение в виде вспомогательного крейсера под Андреевским флагом, но со старым названием крайне нежелательно. И пока размышлял, Вирен продолжил говорить — его потрясающей работоспособности можно было только удивляться. И памяти — все помнил, во всех деталях пытался разобраться.

Такое бы усердие, и в полезном деле проявить Роберту Николаевичу. Всю Порт-Артурскую эскадру он ведь всего в одну неделю смог полностью разоружить, как только контр-адмиральский чин получил!

Матусевич задумался — желание получить полноценную и боеспособную бригадуиз полудюжины вспомогательных крейсеров окрепло, да и Вирен не зря ведь предложил экипажи не заново формировать, а готовые перевести. В новом качестве «Забияка», «Разбойник» и «Джигит» могли неприятелю массу несчастий причинить, и расходов никаких — даром достались, в виде трофеев. Старые лохани только в блокшивы и годятся — по четверти века отплавали, паровые машины совсем износились.

— На «Маньчжурию» и «Монголию» собрать команды погибших «Енисея» и «Боярина». И названия, я имею в виду прежние имена, вновь ввести — они ведь никого не удивят. Не думаю, что кто-то из-под «шпица» недовольство проявит, тут вроде как напрасных потерь и не было. А так вы все верно продумали, Роберт Николаевич — ходить во Владивосток будут, огибая Японию со стороны океана, или через Цугары, либо через пролив Лаперуза. На этом пути вести каперство, а на обратном маршруте привозить нам сюда солдат. Тогда да — продержаться на Квантуне сможем достаточно долго, пока нас Куропаткин не деблокирует, на что я не надеюсь, либо Зиновий Петрович из Балтики 2-ю эскадру не приведет. Но вы правы — Япония с моря слишком уязвима, и пора начинать вести против нее крейсерскую войну. Понимаю, что в столице будут недовольны — там не нужны осложнения с Англией, но нам тут ничего другого не остается. Ладно — подготовьте все необходимые меры, посмотрим. А сейчас нам нужно оглядеть доки — посмотрим, что за корабли там стоят, и в каком состоянии…

Именно этому порту русские адмиралы не придали значения, выбрав Порт-Артур. И они жестоко просчитались…

Глава 36

— Пора возрождать славную традицию русского флота — оставлять захваченным в бою кораблям противника прежние названия.

Матусевич еще раз окинул взором стоявший в доке малый японский крейсер «Чийода», и усмехнулся. Действительно, «малый» крейсер, потому что не являлся бронепалубным в «чистом виде» — две трети борта перекрывал узкий, всего в полтора метра, броневой пояс от трех до четырех с половиной дюйма толщиной, причем из гарвеевской брони, который ухитрились навесить на кораблик водоизмещение в две с половиной тысячи тонн. А назвать его «легким» язык не поворачивался — их время еще не пришло, без турбин нужную скорость не получишь. Но кораблик хорош — пять лет тому назад японцы провели модернизацию, установив вместо шести паровозных котлов вдвое больше число водотрубных котлов Бельвиля, чуть ли не удвоив мощность, в результате скорость возросла до 21 узла — быстрее могли «бегать» только «собачки», вдвое большие по водоизмещению. Корабль японцы облегчили, как могли, поставив легкие мачты, но можно убрать бесполезные 47 мм пушки и картечницы, что даст экономию веса в 15–20 тонн, и броневой пояс будет уверенно выходить из воды на фут. И вооружен для своего малого водоизмещения при полном бронировании и высокой скорости вполне прилично — десять 120 мм орудий, на четыре больше, чем на «Новике». Конечно, за ним не угонится, но вместе с «Дианой», над которой «колдовал» кутейников, будет еще одна пара достаточно быстроходных крейсеров.

— У нас в эскадре есть «Ретвизан», преемственность от шведского парусного линейного корабля больше сотни лет, почему бы не быть теперь в составе флота «Чийоде», — хладнокровно, совершенно не удивившись, произнес Вирен, — государь, думаю, поддержит наше начинание. Ведь корабль фактически захвачен в бою, а поставлен в док не просто так — пять дней тому назад на мине подорвался, вот и отбуксировали сюда.

— Тогда не стоит чрезмерно сдабривать кашу маслом — авизо и дестройер лучше нашими именами называть, уж больно для слуха они неблагозвучные. Один «Яэяма» — его точно «Ямой» именовать будут, что неблагозвучно. Второй совсем нехорош — «Хаятори», страшно представить как матросы его имя наизнанку «выворачивать» будут.

— Ваше превосходительство верно подметили — лучше не склонять японские имена, одной «Чийоды» для нас вполне хватит. Может быть, тут лучше отбитой у врага «Маньчжурии» ее же имя и оставить, а этот авизо посчитать крейсером 2-го ранга, все же тысяча шестьсот тонн водоизмещения, броневая палуба в полдюйма, и щиты у орудий. Противоминные 47 мм пушки убрать, на баке четвертое 120 мм орудие поставить — настоящий крейсер получится. Да и собрать на нем команду «Боярина», а командиром «старшего» поставить с «Новика», он им живо лихости добавит, теперь не сбегут. Корабль хорош — японцы его два года назад капитально отремонтировали, котлы американского типа Никлосса поставили, две трубы сейчас, а не одна, да и ход в 21 узел — так мне сказали. Через две недели мы его в состав введем, машины снова соберем, боезапас погрузим, и Андреевский флаг поднимем. А «350-ти тонный» дестройер нам лучше в честь недавно погибшего «Бурного» назвать — так будет, я думаю, по справедливости. Нельзя, чтобы про этот погибший в Вей-Хай-Вееминоносец забыли — это неправильно.

— Хорошо, всеподданнейшую записку государю императору направлю, попрошу наше мнение в расчет принять — не должно быть погибших кораблей, их имена не имеют права пропасть.

Матусевич еще раз посмотрел на «Чийоду» — этот трофей самый ценный, как и новейший большой миноносец английского типа, с двумя 76 мм пушками на баке и юте. А вот авизо «Яэяму» захватили прямо у причальной стенки — десантным командам с «соколов» прямо приказывалось в первую очередь захватывать вражеские корабли, что стоят в ремонте, или без паров, и ни в коем случае не давать команде их уничтожить. И в первую очередь малые миноносцы, что почти каждую ночь «пакостили» у Порт-Артура, ставя там мины. Таких захватили с десяток в разной степени «сохранности», все они стояли без паров, и японцы просто не успели взорвать или утопить их, хотя схватки за них были ожесточенные. Неплохое пополнение из кораблей британской, германской и собственно японской постройки, полдюжины в пятьдесят тонн, остальные в восемьдесят — фактически миноноски по водоизмещению. Да еще с десяток утопили по всей акватории Талиенванского залива, из них три больших — в полторы сотни тонн. Артиллерией истребили большую часть, да японцы сами подрывали свои корабли, или открывали кингстоны — в храбрости самураям не откажешь. Остается надеяться, что несколько штук удастся поднять и ввести в строй — в малых миноносцах в Порт-Артуре была острейшая нужда, только во Владивостоке имелись подобные кораблики, и то уже меньше десятка, а здесь только минные катера с броненосцев и крейсеров. И ничего больше — только дестройеры, от «соколов» в 240 тонн, до 350-ти тонных «истребителей» зарубежной постройки, и единственного русского «Бойкого».

— Я Михаилу Федоровичу указал, что необходимо немедленно отобрать несколько крепеньких пароходов в тысячу-полторы тонн водоизмещения — на них можно установить по паре 120 мм орудий и противоминную артиллерию, превратить в канонерские лодки, наподобие нашего «Гиляка». Рейд, как видите, очень обширный, нужно контролировать к нему подходы — вражеские миноносцы могут с успехом повторить ту первую ночь войны. А бронированные канонерские лодки выставлять на рейд без крайней необходимости не стоит — это чревато потерями, а у нас осталось только три канонерки.

— Вы правильно сделали, Роберт Николаевич — штаб должен ежедневно контролировать выполнение приказов командующего, то есть меня, и того, кто придет мне на смену…

— Да что вы такое говорите, Николай Александрович? Кто вас заменит сейчас в Порт-Артуре? Скрыдлов и Безобразов с Владивостокскими крейсерами, причем Петра Алексеевича еще с мая предназначали на место Витгефта — вот только он сюда отнюдь не торопился. И даже представить, что сюда прибудет — и что? Командующий флотом с меньшими силами останется в Японском море. А тут вас заменить — а к пользе ли это будет? С вами одержаны победы, что и говорить. Освобождение всего Квантуна это вообще из ряда вон выходящее событие! Флот верит вам, и пойдет за вами куда угодно, да мы сейчас сметем всех японцев, если встанут на дороге…

— А нас погреба полупустые, надо просить снаряды, вернее выпрашивать, словно нищим подаяние. Это здесь идет война, и гибнут люди, а в столице жизнь идет обычным порядком, там наши тревоги и заботы высокопоставленным сановникам только жить мешают. Снаряды обещали отправить во Владивосток, к приходу туда Порт-Артурской эскадры, и я не знаю, есть ли они там, или до сих пор из Севастополя не отправлены. Пушки нужны на замену, а значит «каннибализм» балтийских броненосцев неизбежен. А сколько бумаги придется исписать, и каждый раз отправлять с серьезным риском «Новик» или миноносец в Чифу? Вот то-то же…

Матусевич тяжело вздохнул, достал из кармана портсигар, вытащил папиросу. Вирен чиркнул спичкой, поднес огонек в ладонях — Николай Александрович закурил, пыхнул дымком. Посмотрел на суету в порту — с пароходов высаживались стрелки из дивизии Фока, стрелами выгружали из трюмов всевозможные грузы — от пушек до обозных повозок, сводили по сходням лошадей, которые себя вели беспокойно в темных трюмах. Все торопились, прекрасно осознавая, что времени мало, и надо успеть занять позиции далеко от предместий Дальнего, ведь японцам нужно отбивать город с его огромными армейскими и флотскими запасами. После долгой паузы адмирал заговорил снова, и в словах прозвучала горечь:

— Я не в том чине, чтобы государю Николаю Александровичу через голову наместника писать. Но сделаю это, если потребуется. Однако одно уже четко знаю — пока флотом управляет Алексеев, а армией Куропаткин, поражения неизбежны, как и горестный итог всей войны. Слишком много оба допустили ошибок в дебюте, чтобы надеяться на то, чтобы слишком посредственные шахматисты победили в начавшейся партии мастера. Я не верю в это, а потому считаю, что их нужно убирать немедленно, пока не наделали серьезных, нет — уже преступных ошибок.

— И я тоже не доверяю их военным дарованиям! А еще больше не доверяю кандидатурам, которые они выдвигают на первые роли! Один Витгефт чего стоил, его не нужно было ставить командующим эскадрой! Или отправить «Аскольд» во Владивосток за Безобразовым.

Такого от Вирена Николай Александрович не ожидал — тот впервые не скрывал своего настоящего отношения к действительности. А это многого стоило — если Вирен встал на его сторону, то остальные на ней пребывают. Чего скрывать — Роберт Николаевич был явным его недоброжелателем, это все прекрасно знали, а теперь они оба в «одной упряжке», и прилагают все усилия, как два уставших коня, чтобы выволочь повозку из грязи…

Корабли боевой линии Порт-Артурской эскадры, ее главные силы, перед началом 1904 года…

Глава 37

— Тяжко придется «Рюрику» и «России» — против них «Токива» и «Ивате». «Адзума», самый слабейший у неприятеля против нашего сильнейшего «Громобоя» выглядит предпочтительней.

— Зато «Победа», Николай Илларионович, способна один на один справиться с «Идзумо», десять дюймов и есть десять дюймов. К тому же…

Ухтомский недоговорил, о боевую рубку разорвался восьмидюймовый фугас, но на офицеров и нижних чинов это не произвело никакого эффекта — прошедшие бой в Желтом море, где вначале сражались с «Фудзи», а потом «Ниссиным», А вот флагманский «Идзумо» не производил на русских моряков впечатления смертельно опасного противника. Да, хороший броненосный крейсер, страшный в схватке против «рюриковичей», но не более — «Победа» ему не по «зубам», пусть даже вместо них выступают солидного диаметра орудийные жерла. Вот только волнение на море вполне достаточное, чтобы затруднить стрельбу нижних казематов — если судить по всплескам залпов, то шестидюймовых пушек стреляет четыре, и редко когда шесть. А это одно означало, что какое-то из 152 мм орудий вообще не стреляет. К тому же «асамоиды» были в полтора раза «мельче» новых японских броненосцев, и главный броневой пояс в семь дюймов, на два тоньше. А самое главное калибр — снаряд весом в семь пудов наносит многократно меньше ущерба, чем в двадцать четыре пуда. Зато русский 254 мм снаряд в четырнадцать пудов веса для самого «Идзумо», так и его «систершипов» чертовски опасен, тем более дистанция боя потихоньку сокращается, и последовали первые попадания. Пока вражеский флагман закрыт только всплесками, но броненосец перешел на полные залпы, и вопрос о попаданиях только во времени, благо японцы не отворачивали с курса и колонны медленно сближались, скорость была равной — шли на пятнадцати узлах.

— А ведь наш «друг» Камимура не способен прибавить в скорости — какой-то из его крейсеров явно «захромал», видимо, в машине серьезная поломка, исправить которую не в состоянии. И уйти тоже не может — он столько безуспешно гонялся за нашими крейсерами и не может просто так отказаться от боя. Хотя прибытие «Победы» поломало все его планы.

— Николай Илларионович, «Паллада» может стать головной и самостоятельно маневрировать — такую возможность я обсуждал с Сарнавским. Да и Матусевич отписал это Владимиру Симоновичу в своей инструкции…

— Не стоит, Павел Петрович — у него и так шесть орудий, а не восемь, к тому же если «Идзумо» перенесет огонь, «Палладе» не поздоровится. Один-два восьмидюймовых снаряда, не дай бог сбитая труба, и наша «воительница» превратится в жертву. Так что следует ее поберечь — четыре шестидюймовые пушки большого ущерба Камимуре не нанесут. А тут еще крейсера Уриу смогут догнать, если курс сменим — у него «Нанива» и «Такачихо», и авизо «Чихайя» рядом крутится. А где-то еще крейсера — должны быть «Нийтака» и «Акаси». Хотя нет — последний в бою был в Желтом море, но все равно три вражеских крейсера и авизо против одного нашего. Нет, не стоит рисковать «Палладе», пусть дальше идут во второй колонне, а там посмотрим. Вот если был бы «Богатырь», тогда бы…

Скрыдлов не договорил, помрачнел — понятно, что он переживал все эти два с лишним месяца. Ведь по приезду во Владивосток его сразу «обрадовали» сообщением, что Иессен крейсеру «брюхо» в тумане на камнях пропорол. Очень несчастливая примета, и он ее воспринял близко к сердцу. А теперь негодует — «Богатырь» сейчас на пару с «Палладой» разделали крейсера Уриу как крабов на столике топориком по клешням. Устоять против них втроем те бы просто не смогли, как и удрать — крейсер германской постройки при необходимости мог выдать 23 узла контрактной скорости. А сейчас непонятно когда в строй войдет — командир порта Владивосток контр-адмирал Гаупт занимается постоянными проволочками, вернее, совсем не занимается делом. Его помощник контр-адмирал Греве, изгнанный Степаном Осиповичем Макаровым из Порт-Артура, тоже не отличается трудолюбием, решения принимает медленно, а действует как черепаха, старается любое дело «утопить» в бумагах делопроизводства, и бесконечных сетованиях, что для работы в доке не хватает всего необходимого.

И таковых адмиралов на русском флоте множество — от мостиков на кораблях шарахаются как от чумы, стараясь на берегу обрести для себя спокойное и не обременяющее службой место. Из пятнадцати «полных» адмиралов при деле только один, и тот наместник на Дальнем Востоке, остальные рассматривают службу как синекуру, получая на ней отличное жалование, но не неся никакой ответственности за принимаемые решения. Из тридцати пяти вице-адмиралов на войне только трое — Макаров уже погиб, и вот в бою они вдвоем с Безобразовым. И все — на Дальний Восток никто не хочет ехать, и тем более принимать на себя ответственность за ход войны. Впрочем, и правильно делают — способны из них воевать лишь двое, прошедшие войну с турками, но Федор Дубасов во главе МТК, а Зиновий Рожественский поставлен на командование 2-й эскадрой. Есть еще толковый Григорий Чухнин, не раз водил эскадры на Дальний Восток, но его по милому русскому обыкновению «задвинули» на академию, чтобы глаза не «мозолил», и недавно назначили командующим Черноморским флотом.

С контр-адмиралами, коих служит без малого сотня вообще беда — никого сюда по доброй воле не вытащить, упираются, как могут. Те, кто желает воевать давно тут, и трое из них получили «орлов» на погоны уже здесь — Григорович, Матусевич, Рейценштейн — двое последних ранены. На кораблях еще князь Ухтомский, да Лощинский в море выходят, да в бой Иессен рвется, и еще один крейсер точно погубит — с него станется. Контр-адмиралы Витгефт и Молас 2-й погибли, и это все, кто пожелали сражаться.

Остались Гаупт и Греве, но их «поганой метлой» гнать из Владивостока надобно, ремонт «Богатыря» ведется просто безобразно. И как повлиять на ускорение работ Скрыдлов не знал, а только вел бесконечную переписку с Петербургом, стараясь хоть как-то исправить ситуацию к лучшему. Но, судя по всему, бесполезно — слишком далека от войны «Северная Пальмира», чтобы услышать их просьбы. Видимо, до сих пор не осознали сановники, что ситуация сложилась скверная. Ведь стоит японцам овладеть с суши Порт-Артуром, и флот окажется в безнадежной ситуации, и если прорвется во Владивосток, то потеряет не меньше половины броненосцев, и все малые корабли — у канонерских лодок и миноносцев просто не хватит на переход угля…

— Есть, попали! Это «Рюрик»!

По броненосцу прокатились ликующие крики, только Скрыдлов сохранил внешнее спокойствие. Размышления ему не мешали пристально смотреть за боем, и он увидел, как огромный огненный столб поднялся над концевыми казематами «Токивы» — пламя вылетело вначале из нижнего, затем полыхнуло в верхнем. Судя по всему, произошла детонация боеприпасов, но зачем японские комендоры там про запас снаряды складировали, тайна великая есть. Но зрелище эпохальное, как взрыв концевого барбета на «Фудзи», о котором ему поведал Ухтомский. У «Токивы» случилось иное — верхние плиты казематной брони просто отвалились и упали в волны, торчал искореженный ствол орудия, было видно бушевавшее пламя. Если бы так случилось бы с нижним казематом, то крейсеру было бы хана — с такими пробоинами не плавают, волны быстро бы захлестнули «рваную рану».

— Невероятное везение, — рядом потрясенно произнес Ухтомский, и негромко продолжил. — Пламя должно было добраться до погреба, но этого, как и на «Фудзи», не случилось. Кто-то наверху изо всех сил подыгрывает японцам — а как иначе объяснить случившееся.

Скрыдлов не ответил — да и что тут скажешь. Такое везение постоянно быть не может, но с японцами оно происходит — тот же «Фудзи» взять. Там и взрыв башни, и пролом в форштевне, но ведь добрался до Вей-Хай-Вея, не утонул по пути, и даже в гавани на борт не лег, хотя торпеду получил. Такие вещи имеют мистический, совершенно необъяснимый характер. Но додумать адмирал не успел — на «России» полыхнул пожар, охватил кормовую надстройку. На «Рюрике» продолжали стрелять из устаревших восьмидюймовых пушек — как выяснилось, редко, да метко, поговорка тут верна. Но корабль тоже горел — из всей тройки крейсеров «родоначальник» имел «куцее» бронирование, и ставить в боевую линию его было нельзя. Но деваться некуда — других кораблей просто нет. А вот усилить вооружение старого крейсера вполне можно — снять с двух черноморских канонерок 203 мм пушки и установить на баке и юте по одной, а еще пару на верхней палубе, вместо 120 мм пушек, да мачты на более легкие конструкции заменить.

— Хм, надо Иессена на порт поставить, пусть вину усердным трудом заглаживает — а Карл Петрович сможет. Греве ему определить в помощники — вот и закончится для того синекура…

Крейсера входившие в 4-й боевой отряд контр-адмирала Уриу — все кроме «Акаси» были в Корейском проливе во время последнего боя «Рюрика»…

Глава 38

— Бой закончился, не успев начаться. Даже главным калибром пострелять не пришлось — это «Цесаревичу» повезло!

Однако в голосе командира «Ретвизана» капитана 1-го ранга Щенсновича разочарования не послышалось — Эдуард Николаевич горящим взором окидывал острова Эллиота, до которых, наконец, русский флот добрался. Он уже десятки раз представлял, как будет его броненосец тут крушить все вокруг, и вот заветная мечта сбылась. Причем под его командованием была 1-я бригада броненосцев, в которую вошли два лучших и быстроходных корабля — собственно его «Ретвизан» и «Цесаревич» под флагом командующего, но без Матусевича на борту. «Пересвет» пока в ремонте, где стоять ему еще неделю, с работами торопились, как могли. Но с выходом из ремонта его, да именно его бригада, будет в полном составе, а флагман есть флагман, им особо не покомандуешь, даже если адмирал на мостике отсутствует. Но двух броненосцев за глаза хватило для уничтожения всех японских кораблей 7-го отряда, что здесь базировались — японцы собрали в его состав все канонерки и корабли береговой обороны, включая трофеи войны с Китаем. Такие как эта парочка — «Хайен» и «Сайен», которые можно по формальным признакам даже в броненосцы береговой обороны определить, так как имеют носовые башни у первого с 260 мм, у второго с парой 210 мм орудий. И сражались на них японцы яростно, попав в «Цесаревича» одним снарядом — на большее корабликов водоизмещением в две с половиной тысячи тонн не хватило. Их просто выбили за четверть часа огнем среднего калибра — под шквалом 152 мм снарядов оба запылали и «успокоились» на мелководье, даже на берег не успели выброситься — настолько уничтожающим был огонь броненосцев. В проходе «Новик» догнал и «угомонил» одну канонерскую лодку, но та успела выброситься на прибрежную отмель, зато со второй Эссен на «Аскольде» обошелся круто — кораблик водоизмещением шестьсот тонн просто разорвало внутренним взрывом, исчез за минуту с морской глади. Вражеские малые миноносцы, кроме пары дозорных, быстро потопленных «Новиком», сопротивления не могли оказать по банальной причине — пары на них не успели развести. И затопить не смогли — на берег высадились десантные партии с дестройеров, при поддержке их артиллерии.

Набег удался, что и говорить, еще в Дальнем захватили карты и лоции с нанесенными на них минными постановками, да захватили пленных, которых удалось быстро «разговорить», пригрозив отдать всех в руки китайцев и маньчжуров. Последние, настроенные воинственно, уже по доброй охоте помогали русским, и с необъяснимой яростью резали японцев, не щадя никого, даже раненных, и отрезая головы. И это только то, что успели рассказать присланные на миноносце из Дальнего офицеры. Однако объяснили, что и японцы обходятся с местным население не лучше — в общем, когда азиаты воюют между собой, то о конвенциях и гуманизме они не думают. Ведь девять лет тому назад взявшие Порт-Артур японцы полностью вырезали все китайское население от мала до велика…

— Теперь, Николай Оттович, эти острова мы японцам не отдадим, иметь вражескую стоянку под самым носом нашего флота невыносимо. Глупейшие ошибки, сделанные наместником и тогда еще начальником его штаба Витгефтом, нам дорого обошлись. Мы напрасно потеряли корабли в начале войны, сами заперев их на погибель в «нейтральных» портах. Эскадру нужно было ставить в Дальнем изначально, а потом минировать подходы, на которых погибли «Енисей» и «Боярин». Затем фактически по их вине на поставленных из Эллиотов минах погиб наш «Петропавловск» со Степаном Осиповичем, а про дальнейшее и говорить не приходится.

Щенснович не любил обсуждать начальство, а тем более погибших, но говорить правду о том следовало. Отказавшись после гибели Макарова от активных действий на море, находившаяся в Порт-Артуре эскадра сама сделала для себя хуже. Заняв Эллиоты, японцы устроили на архипелаге свою маневренную базу, навезли припасов и угля, и кроме плавмастерской, устроили на берегу нескольких островов временные поселки с пристанями, у которых проводили ремонт. Даже после занятия Дальнего адмирал Того не стал убирать отсюда базу, ведь она была намного дальше от Порт-Артура, следовательно, меньше риск внезапного ночного нападения, если на него русские дерзнут отправить свои миноносцы. И главное — от Эллиотов до Бицзыво буквально рукой протянуть — с мостика в бинокль был хорошо виден в море «Цесаревич», что огнем своих орудий принялся сокрушать поставленный на берегу во время высадки 2-й японской армии огромный лагерь. Акция больше символическая, японцев там мало, подходить близко к берегу для броненосца опасно. Гораздо важнее уничтожить пристани и причалы, куда могли с приливом подходить баркасы и лодки. Этим и занимались, отправив к берегу катера с минерами и взрывчаткой, а для их прикрытия «Новик» и только что подошедшую из Дальнего канонерскую лодку «Бобр», имевшую совсем небольшую осадку, зато в носовом каземате убийственное для береговых целей девятидюймовое орудие со стволом в тридцать калибров.

— Все нужное отсюда необходимо вывезти, и времени у нас на погрузку самого ценного несколько дней. Потом будем просто вывозить пароходами уголь и припасы по мере надобности. К вечеру, думаю, десант подавит сопротивление противника, деваться японцам некуда. Завтра начнем выводить захваченные транспорты, подойдут из Дальнего буксиры. Нам многое пригодится, теперь угля надолго хватит. Да и трофеи надобно разоружить, посмотреть, что можно использовать.

На берегу кое-где продолжались перестрелки, изредка гремели десантные пушки — высаженные несколько рот пехоты потихоньку давили сопротивление японских моряков, яростное, но неумелое. В плен не сдавались, а потому и брать их не будут — стрелки разъярились не на шутку. Но к вечеру справятся, острова небольшие, их все «вычистят», а завтра добьют недобитых. Несколько дней тут постоят оба броненосца, пока русский гарнизон тут обустроится, и уже свои минные заграждения нужно успеть выставить к этому времени. Использовать для этого надлежит захваченные трофейные мины — японцы накопили здесь и в Дальнем приличные запасы. И за все про все он тут отвечает, и силы ему выделены немалые. Кроме двух броненосцев и отряда Эссена изначально выделили малые корабли — канонерку, тройку «соколов», несколько тральщиков из пароходов, которые и перевозили десант. Поставят несколько береговых батарей для обстрела назойливых «гостей» — броненосцы с крейсерами на выставленные мины не полезут, а вот с дестройеров и больших миноносцев могут высадить десант и начать все сначала. А без захвата вновь этих островов японцам никак не обойтись — надо же иметь место для базирования флота, без содействия которого Дальний просто не отбить, пока там стоит русская эскадра. И миноноски не отправить — переход от корейских берегов утомительное предприятие, а сейчас порт-артурская эскадра перехватила инициативу после боя в Желтом море. И уступать ее Матусевич не намерен — удар следует за ударом, и хватило всего четырех дней, чтобы кардинально изменить обстановку.

За это время «Ретвизан» удалось почти полностью восстановить от повреждений, и особенно от пробоины 120 мм снаряда, что мешала дать полный ход. Эту дырку «залатали» простейшим способом — поставили надежный пластырь и откачали воду из отсека. Затем установили и прикрепили арматуру и залили бетоном. Теперь ход можно не ограничивать, а по окончании войны уже провести капитальный ремонт в доке. А то что японцев можно победить, теперь осознали все, и моряки, и армейцы. И захват Элиотов лишь дополнительный бонус к занятию Дальнего. Теперь важно удержать острова — без их занятия противник не сможет помочь фактически окруженной на Квантуне 3-й армии генерала Ноги. Но сделать это будет непросто — русская эскадра даст за острова генеральное сражение. Сюда Матусевич обещал ему «чудо-чудное» прислать — единственную в Порт-Артуре подводную лодку системы Джевецкого, которую привезли на пароходе Дагмар в прошлом году. Над ней сейчас колдовал мичман Власьев с «Победы», днюя и ночуя на ней с мая — настолько был охвачен идеей от применения подобного оружия. Да и сам Николай Александрович что-то предложил мичману, имея на него свои виды — иначе бы, зачем сдернул его с «Победы» во время боя. Небывалый случай, совершенно невозможный при других адмиралах.

— В Инкоу бы сбегать, и там шум-гам навести, понимаю ваше нетерпение, Николай Оттович. Но, видимо, не ко времени — у командующего какие-то свои расчеты, о которых он нас пока не ставит в известность. Но не беспокойтесь — набег точно состоится…

Глава 39

— Бой нам нельзя затягивать, никак нельзя! А то «Рюрик» с «Россией» в погребальные костры превратятся!

Скрыдлов со щемящей сердце тоской посмотрел на концевые крейсера — тем приходилось тяжко. Высокобортные, плохо забронированные, они с немыслимым трудом пока держались в колонне, и продолжали вести бой. А вот «Громобой» в отличие от них держался под огнем уверенно, все же уже при строительстве корабля сообразили, что тому придется вести бой с вполне сопоставимым по силе противником. И на удар нужно отвечать таким же ударом, в бою играют главную роль пушки, а вот с этим делом на «рюриковичах» было откровенно плохо, и отнюдь не потому, что орудий было мало. Просто сейчас в бою стало очевидно, что принятое МТК расположение орудий по бортам крайне неудачное, половина восьмидюймовых пушек не стреляет, а два ствола из четырех это слишком много.

— По возвращении во Владивосток необходимо все крейсера перевооружить, вернее, поставить артиллерию так, как предложил в своей записке Матусевич. Он под огнем над этим подумал, а мы, к сожалению, с начала войны не придавали этому должного внимания, а теперь расплачиваемся за совершенные ошибки. А теперь мне страшно от одной мысли, если бы «Победу» не встретили, и бой начался бы без броненосца. Посмотрите, в какие костры наши крейсера превращаются!

Николай Илларионович хотел выругаться, но не стал. Броненосец действительно придал эскадре должную боевую устойчивость, и единственный, кто реально превосходил «асамоида» в схватке один на один. Идущий головным «Идзумо» уже представлял не тот флагманский корабль, который был перед началом боя. Средняя труба потеряла верхушку от разрыва десятидюймового фугаса, кормовая надстройка горела, оба шестидюймовых палубных орудия выбиты, стреляли только из верхних казематов, да изредка к ним присоединялись три нижних, когда те не захлестывало волнами. И главное — на вражеском флагмане не действовала носовая башня главного калибра, судя по всему, она была заклинена, и утратила способность к наведению орудий. А кормовая башня стала стрелять намного реже, но там все понятно — припасенные в подбашенном отделении снаряды и заряды закончились, и теперь их приходилось поднимать подъемником из погреба, причем в два приема. А это разом делало японский корабль по числу выстрелов равным русскому крейсеру, те ведь не потеряли в скорострельности, как палили, так и продолжали стрелять. Как и башенные пушки «Победы», вколачивали будто гвозди, снаряд за снарядом в «Идзумо» — на четыре выстрела десятидюймовых орудий тот отвечал двумя восьмидюймовыми снарядами.

— Всего-то нужно убрать погонные орудия, совершенно бесполезные — просто перенести их на верхнюю палубу и прикрыть щитом. И у нас бы сейчас в бортовом залпе «рюриковича» было бы не семь, а девять 152 мм пушек. Но по приходу сделаем чуть иначе — с кормовых спонсонов уберем пару восьмидюймовых пушек, а на их место поставим «погонные». А 203 мм орудия водрузим с подкреплениями на баке и юте — тогда они оба могут участвовать в бортовом залпе. Всего-то нужно переставить орудия, и бортовой залп увеличится на треть — вместо двух 203 мм будет три, число 152 мм стволов увеличится с семи до восьми. Простая мера, прах подери, а разница существенная. Это в математике от перемены слагаемых сумма не меняется, а в бою совсем иначе происходит. Если пушка не стреляет по врагу, то она является бесполезным грузом на корабле!

— Так оно и есть, Николай Илларионович, у меня порой ощущение возникает, что наше Адмиралтейство к какой-то другой войне готовились. В январском бою орудия без щитов стояли, осколками людей косило, и только после этого их стали в мастерских клепать, но на «богинях» еще половина шестидюймовых орудий без прикрытия стоит.

Князь Ухтомский старался не критиковать существующие на флоте порядки, но тут сам не выдержал. Вроде все понимали необходимость просто переставить орудия, работы пустяшные, за неделю можно уложиться, пусть за две, но нет — составляли бумаги, отправляли их в Петербург на согласование, и вопрос «зависал». Мер никаких не предпринималось и «согласие» не поступало. А ведь война идет, нужно действовать решительно, но командующий флотом ведет себя как Витгефт, все время жалуется, тогда, как Степан Осипович Макаров порой действовал крутенько, прекрасно понимал погибший адмирал, что иначе бюрократические проволочки не преодолеешь. Вот и Скрыдлов решился, но так в настоящем линейном бою побывал, где снаряды взрываются. А это лучше любых докладов и бумаг на мозг действует, и особенно зрелище собственных горящих крейсеров и гибель моряков. Тут поневоле начнешь действовать резко, иначе доверие подчиненных потеряешь. Но это Павел Петрович сам стал понимать недавно, после сражения в Желтом море у него появилось время многое обдумать, особенно в эту ночь, когда прорывался на броненосце Цусимским проливом.

— Павел Петрович, немедленно подготовьте необходимые распоряжения, мой флаг-капитан в вашем подчинении, как и офицеры штаба. Своих флаг-офицеров тоже зачислите, можете всех, или кого сочтете нужным, все на ваше усмотрение. Контр-адмиралу Гаупту по возвращении посоветую отбыть на «поправку здоровья», капитаном порта будет Иессен. Греве к нему помощником… нет, загоню на Амур, пусть еще за Сахалин и Камчатку отвечает. Его Макаров не зря из Порт-Артура изгнал, и во Владивостоке он без надобности. Предложу на «лечение» выехать, зато адмиральская вакансия появится — надо найти кандидатуру соответствующую, того, кто с делами справляться начнет, а не отговорки чинить.

— Есть, ваше превосходительство, — отозвался Ухтомский, прекрасно понимая, когда необходимо переходить на соблюдение субординации от доверительного отношения. Вместе с тем князь внимательно наблюдал за боем, понимая, что с концевыми крейсерами Безобразова творится что-то неладное. И хотя японские корабли стреляли намного реже, чем в начале сражения, но артиллерию порядком вышибли, пушки на батарейной палубе защиты фактически не имели, не считать же на нее сложенные пробковые койки в качестве противоосколочных перегородок. И посоветовал, понимая, что это может вызвать недовольство Скрыдлова.

— Может быть, «Рюрику» стоит выйти из строя и начать тушить пожары. Иначе его просто выбьют огнем. Броненосец вполне может драться и с двумя противниками — стрелять начнем по «Адзуме», а «Громобой» возьмет на себя «Токиву». Мы в Желтом море не зря делали паузу, но здесь можно обойтись без нее — на «Идзумо» выбита одна башня, и средний калибр изрядно «прорежен», при необходимости мы можем накрыть и флагмана.

Сказал и замер, чуть искоса поглядывая на Скрыдлова. Николай Илларионович немного подумал над предложением, и одобрительно качнув головой, повернулся к флаг-офицеру:

— Пусть поднимут сигнал — «немедленно выйти из колонны „Рюрику“, тушить пожары, чинить повреждения»! А на «Громовой» флажками с кормового мостика — «стрелять по третьему в колонне»!

Отдав приказание, командующий флотом снова приставил к глазам бинокль и принялся рассматривать сражение. Три корабля против четырех противников это не так много для превосходства, если помнить, что один броненосец стоит двух головных «асамоидов».

— Сделайте еще три залпа по флагману и переносите огонь на второй мателот, — вице-адмирал Скрыдлов отдал распоряжение командиру броненосца капитану 1-го ранга Зацаренному, и с нескрываемым сожалением посмотрел на «Идзумо». Крейсер под адмиральским флагом Камимуры выглядел жалко — все же его предназначением не был долгий двухчасовой бой с броненосцем, и при этом уже японцы несколько раз пытались разорвать дистанцию и выйти из боя. Вот если бы они сделали это решительно, развернувшись на обратный курс, им бы это удалось, и Скрыдлов, который вел эскадру курсом «норд-ост 23», не стал настаивать на продолжении сражения, а повел бы эскадру во Владивосток. И все потому, что уже счел, что повреждения нестерпимы и не стоит рисковать дальше.

— «Рюрик» вышел из боевой линии, идет к «Палладе»!

Все правильно решил командир броненосного крейсера капитан 1-го ранга Трусов — при виде его корабля малые крейсера Уриу, что попытались пойти навстречу «Палладе» с миноносцами, тут же порскнули в сторону, когда в нескольких кабельтов от них взметнулись пять или шесть всплесков, из них два высоченных. «Рюрик» их «поприветствовал» из не стрелявших до этого орудий правого борта, и наглядная демонстрация сохранившейся мощи произвела на японцев определенное впечатление — с таким противником, даже избитым, связываться малым крейсерам стало бы опасным делом, ведь попадание восьмидюймового снаряда могло поставить финальную точку…

Схема вооружения и бронирования «Громобоя», последнего корабля и самого сильного из «рюриковичей»…

Глава 40

— Василий Федорович, у нас превосходство в осадной и полевой артиллерии, за счет трофейной сотни стволов значимое. Если все захваченные у японцев пушки поставить на позиции, то противник просто умоется кровью — снарядов у нас с избытком. К тому же отсутствие укреплений у Дальнего с лихвой броненосцы и канонерские лодки заменят. Подходы к городу и порту и с моря, и со стороны Талиенванского залива простреливаются насквозь. Но пехоте окопы уже отрывают, мы тут всем китайцам по лопате с киркой дали — пусть потрудятся, зато у нас «кровавых» потерь меньше будет. Нельзя нам солдат и матросов зазря терять, других просто нет, и помощи ждать неоткуда. Так что в осаде долго сидеть придется!

— Ничего страшного, посидим, припасов хватит. Мы зимой под стенами Эрзерума сидели, вот где страсти были, солдаты и казаки мерзли, а тут зимы мягкие, снега почитай, нет. Отобьемся…

В голосе командующего Квантунской крепостной артиллерией генерал-майора Белого послышалось непоколебимое спокойствие — первым делом, прибыв вместе со Стесселем в Дальний, Василий Федорович отправился смотреть японский осадный парк, который выгрузили в порту, а вот отвезти на позиции не успели. Ящики со снарядами и зарядами штабелями стояли на железнодорожной станции, да целый эшелон ими уже загруженный — как это добро на воздух не взлетело, только одному богу известно. Так что «апокалипсис» местного значения не состоялся, и страшно представить, что могло случиться. Хотя мелкие взрывы в городе имели место — но последствия от них не столь разрушительные, какими они могли быть на самом деле, взорви одновременно японцы все привезенное транспортами. Ведь большая часть снарядов была для полевой артиллерии, для действующих в Маньчжурии дивизий, причем в таком количестве, которое однозначно свидетельствовало, что на театре военных действий намечается операция отнюдь не тактического характера, ведь скоро должно было грянуть Ляоянское сражение.

Вот только проблема в другом — захваченных полевых и горных 75 мм орудий было до прискорбия мало на все эти груды выгруженных снарядов, и еще хранившихся в трюме прибывшего вчера транспорта. Три с половиной десятка орудий с упряжками достались торжествующим победителям, всего на один артиллерийский дивизионный полк. Оставалось только надеяться, что все эти груды 75 мм снарядов можно будет хоть как-то приспособить в русских гильзах для противоминных пушек Кане, по крайней мере, у флаг-арта Кетлинского лицо не сделалось столь унылым, так что определенные надежды на успех сего безнадежного предприятия имелись.

— Ваше превосходительство, затворы нашлись, откопали! Сейчас орудия в порядок приводят и батарею обустраивают. Завтра отстрел можно произвести, снаряды с зарядами для них в порту нашлись совершенно случайно, японцы их из вагона разгрузили.

Подошедший в испачканном мундире прапорщик вытянулся перед Белым — призванного из запаса офицера узнать можно моментально. И форма на нем сидит мешковато, и походка вальяжная, но главное — знак университетский на груди имеется. Но уже пообтерся за несколько месяцев, не позднее апреля в Порт-Артур прибыл, еще до того, как японцы крепость блокировали. И Белого это сообщение явно обрадовало — подцепив Матусевича под локоть, он повел его к запряженной парой отличных лошадей коляске.

— Вы не желаете, Николай Александрович, взглянуть на первую береговую батарею, что уже завтра сможет открыть стрельбу по вражеским кораблям из шестидюймовых пушек Кане? Тут недалеко ехать, вон на ту сопку, что с востока над городом нависает.

У Матусевича чуть ли брови не выгнулись от такого сообщения, но сообразил быстро, и переспросил:

— Не там ли береговую батарею из пары этих орудий пытались поставить, но в мае ее японцы захватили? Я думал, что стволы подорвали.

— Так оно и есть, Николай Александрович, батарею успели поставить на временные основания, но вот только снаряды привезли поздно, и на позиции не доставили. Потому с пушек затворы только сняли и неподалеку припрятали. А сейчас нашли, откопали и орудия в порядок приводят.

— Хорошо, время есть — поехали. С вершины посмотрим на позиции — перешеек к Дальнему всего пять верст шириной, на нем лучше сражаться, у нас всего одна бригада, и та неполного состава.

Генерал и адмирал пошли к коляске, рядом с которой уже крутился конвой из десятка забайкальских казаков, в мохнатых папахах, с желтыми лампасами на шароварах, бородатые. Лошадки под ними низенькие, монгольской породы — крепенькие и выносливые, неприхотливые в уходе, короткое плавание перенесли хорошо. Чего-чего, а кавалерии в Порт-Артуре было мало — казачья сотня, две конных сотни пограничной стражи из тех же льготных казаков, но уже донцов и кубанцев, да по конному взводу в охотничьих командах в каждом стрелковом полку. В последние набирали тех солдат из крестьян, что лучше других в седле держался, но то не конница в привычном понимании, а ездящая пехота.

Дорога оказалась недолгой, Матусевич выкурил папиросу, любуясь не живописными пейзажами, а оценивая перспективы обороны. В том, что вечером, но в полной силе завтра с утра, начнутся яростные атаки японской инфантерии, никто несомневался. Поэтому сибирские стрелки старались как можно быстрее укрепиться на выбранных позициях. Но много ли можно за неполные сутки сделать, даже согнав китайцев — даже окопы полного профиля не выкопают, только небольшие для стрельбы с колена. Торопились с артиллерийскими позициями, чтобы бить из четырехфунтовых пушек прямой наводкой по пехотным цепям, да на новые трехдюймовые орудия, чтобы еще на подходах японские батальоны шрапнелью окатить — других снарядов к этим пушкам не было. А там дело за пулеметными командами, отданными с кораблей — моряки их давно освоили, стрелять умели, и для чего нужны окопы, уже хорошо понимали. Бои под Циньчжоу и на перешейке, на Зеленых и Волчьих горах, да и на укреплениях Порт-Артура многому солдат и матросов научили, кровью за этот опыт заплатили. А еще адмирал мысленно отметил, что появились первые каски, моряки уже в них все были, сняв бескозырки — что такое попадание шрапнельной пули в голову все хорошо знали и видели не раз, так что новинку оценили быстро. А вот кирас было ничтожно мало, их только начали изготавливать в портовых мастерских, и комплекты распределяли по кораблям поштучно. Зато на многих солдатах китайские фуфайки вместо русских шинелей, хотя последних визуально больше — генерал Стессель сейчас не о соблюдении формы думал, а о сбережении жизней. Стеганная толстая фуфайка лучше держала и значительно смягчала попадания камней и комьев земли от взрывов, что причиняли серьезные травмы. Так что можно было не сомневаться, что если осада затянется, гарнизон по своей униформе «китаизироваться» будет, запасы русского обмундирования незначительны. Или японскую форму придется переделывать на швальнях — ее захватили много, вот только с размерами не очень, для низкорослых солдат пошита, и ботинки тесные, малых размеров…

На батарее высились две 152 мм пушки Кане, установленные на деревянных основаниях, в качестве которых послужили обычные железнодорожные шпалы. Уложили их в несколько рядов вместе с толстенными бревнами, скрепили платформу всеми возможными способами, поставили восьми тонное орудие на тумбе. Для каждого наскоро соорудили дворики, остались даже два блиндажа в качестве погребов. Судя по всему, рачительные японцы тут не стали ничего крушить, видимо, решили, что батарею можно использовать в будущем, когда орудийные затворы найдутся. Скорострельность у пушек приличная, по миноносцам могут стрелять, снаряд весом в два с половиной пуда опасен для любого вражеского бронепалубного крейсера или канонерской лодки, по ним можно стрелять и отливками из чугуна «артурской выделки». Дальность стрельбы из пушки с вершины сопки до пятидесяти кабельтовых вполне уверенная, с корабля настолько не выстрелишь, нужного угла подъема ствола нет, изначально в конструкции не был предусмотрен. Но если увеличить его еще на пять градусов, то до семидесяти кабельтовых послать снаряд смогут, правда, против броненосцев и броненосных крейсеров эти пушки практически бесполезны, даже трехдюймовую плиту не смогут пробить с тридцати кабельтовых. Но других дальнобойных орудий просто нет, так что придется обходиться тем, что есть, недаром говорят, что «за не имением гербовой, пишут на простой бумаге»…

Японцы у захваченной в Дальнем русской береговой батареи — только через три месяца после начала войны генералы сообразили, что «ключ» к Порт-Артуру в Талиенванском заливе, только время было упущено…

Глава 41

— Сергей Юльевич, я склонен доверять телеграмме, которую контр-адмирал Матусевич направил наместнику в Мукден, а не досужим домыслам Лондона, и тем паче никак не тем сообщениям, которые опубликованы в английских газетах, о чем сообщил наш посол.

Император прошелся по кабинету, чуть наклонив голову, что стало для Председателя Комитета Министров Витте тревожным сигналом. За то долгое время, которое сановник провел вблизи царя, он успел достаточно изучить повадки самодержца. А такой вид говорил о том, что монарх принял решение, и отступать от него не намерен. Николай Александрович отличался необыкновенным упрямством, и редко когда прислушивался к доводам рассудка, и порой делал то, что на взгляд Сергея Юльевича несло вред российской государственности. Впрочем, о своих подобных действиях и распоряжениях сановник предпочитал помалкивать, прекрасно зная, что с ним может произойти, если он сам потеряет доверие царя, которым он пока всецело пользовался. Но тревожные звонки уже «позвенели» — в прошлом году его сняли с поста министра финансов, самого влиятельного, ибо тот, кто управляет финансами огромной державы, в той или иной мере контролирует в ней все преобразования, и имеет возможность влияния на чиновников и придворных, партии которых вечно боролись между собой близь престола. Этим он и пользовался, стравливая одних с другими, всячески препятствуя ассигнованиям на одни реформы, и в то время щедро финансируя другие, что несли ему прибыль лично, но ущерб для государства, о чем Витте прекрасно знал. Но пока удавалось оправдываться, однако крайне неудачное начало войны с Японией резко пошатнуло его положение — с поста министра финансов он уже не мог влиять на развитие событий, а как председатель Комитета Министров не имел действенных рычагов власти, так как был обставлен всевозможными ограничениями. И теперь, видя огромные траты из государственной казны на армию и флот, в то время когда он всячески на протяжении пяти лет сокращал ассигнования на реорганизацию, порой откровенно «зажимая» финансирование, Сергей Юльевич стал понимать, что монарх настроен крайне решительно, и воевать с японцами будет до последней возможности. А это не входило в планы сановника, но зато министр внутренних дел Плеве настаивал на «маленькой победоносной войне», чтобы избежать революционных потрясений. Но только борьба с ним увенчалась полным успехом — две недели назад террорист очень удачно бросил бомбу и столь мешавший Витте сановник превратился в окровавленный разодранный труп, который пришлось прятать в закрытом гробу. И очень вовремя, потому что России нужны «потрясения», чтобы самодержавие прекратило свое существование в прежней форме. Управление страной превратится на манер Англии, где монарх только царствует, выполняя представительские функции, но не обладает реальной властью, которая находится в руках достойных людей — банкиров, фабрикантов, заводчиков, и только тех кругов аристократии и дворянства, что с ними накрепко связана кровными и деловыми узами. И это были твердые убеждения, которым Сергей Юльевич был предан, хотя пришлось служить на своем веку трем царям…

— Контр-адмирал Матусевич доложил в точности, что атаку вражеских броненосцев совершили всего пять наших миноносцев, не сделавших по японцам ни одного орудийного выстрела. А вот эти «макаки», — на последнем слове лицо царя скривилось, будто съел лимон, — открыли по ним огонь, в том числе из пушек главного калибра. Видимо, своей стрельбой они и причинили ущерб английским броненосцам, разнеся на одном надстройку. Так и ответить британскому послу, и выразить недоумение, откуда они взяли себе в голову, что по Вей-Хай-Вею стреляли наши броненосцы в два часа ночи, если утром вся эскадра была в Порт-Артуре! Как бы они дошли до него в этом случае⁈ Вы не моряк, дражайший Сергей Юльевич, но простые вещи понимать должны, ведь тут все предельно ясно!

Витте и так все хорошо понимал, но показательный демарш Лондоном был произведен, и царь на него гневно отреагировал. И он полностью прав — тем более Сергей Юльевич успел прочитать телеграмму из посольства, в которой говорилось, что неразорвавшиеся снаряды имели японскую маркировку, и английские газеты утром вышли с этой новостью. Но тут главное было надавить, а теперь можно и отступить.

— Я так и приказал ответить британскому послу, государь. Более того, ему вручили меморандум, в котором объяснили, что наши миноносцы преследовали противника в темноте, и посчитали, что японские броненосцы не находятся в пределах английских вод, а потому были в полном праве атаковать их. Тем более, адмирал Королевского Флота не объявил об их нахождении, и не указал на интернирование. Но надо понять и Лондон, ваше императорское величество, там сильно раздражены случившимся…

— А когда «Варяг» с «Корейцем» атаковали в Чемульпо целой эскадрой, в присутствии иностранных стационаров, в Сити не были раздражены, ведь так⁈ А теперь решили показать нам свое неудовольствие⁈ И понятно почему — произошло сражение, в котором их союзный флот потерпел полное поражение! Вот они и бесятся от злобы!

Впервые Витте видел царя в таком раздражении, тот буквально кипел злостью, а ведь государь был всегда выдержан и доброжелательно выслушивал любой доклад. А тут прорвался гнев — молодой император крайне неприязненно относился к Японии, ведь его чуть ли не убили там во время визита, когда полицейский ударил мечом по голове. А подобные вещи монарх никогда не забывал, так как был злопамятен и скрытен от природы.

А тут явственно прорвался гнев, и все высочайшее неудовольствие досталось сановнику, чего он совершенно не желал, так быть вовлеченным в этот международный скандал. И хотя англичане уже дали понять, что идут на попятный, царь, наоборот, чрезвычайно возбудился. Он и так эти два дня как не свой — известие о громкой победе русского флота необычайно обрадовало. А тут долгожданный сын родился, цесаревич, которого императорская чета давно ждала, хотя ходили слухи, что может быть пятой дочь. И теперь царь как-то воедино начал связывать эти два события.

— А свое «неудовольствие» я выражу вице-адмиралу Матусевичу — он должен был потопить два этих броненосца, как крейсер, а не повредить их. Теперь нам надо неотступно следить, чтобы англичане официально интернировали эти корабли, а не передали их тайком обратно японцам. Укажите графу Ламздорфу, чтобы отправили в Вей-Хай-Вей из Пекина какого-нибудь дипломата, чтобы ежедневно докладывал, как обстоит дело с поврежденными японскими кораблями, и проследил, в точности ли соблюдаются правила интернирования. Из Берлина также будет указания германскому губернатору в Циндао, кайзер выразил мне полную поддержку в этом инциденте. Мы заставим Лондон соблюдать подписанные им соглашения!

— Я так и сам считаю, ваше императорское величество, что всю вину за стрельбу впавших в панику японцев по кораблям Ройял Нэви, англичане попытались переложить на доблестных моряков российского флота. В этом случае необходимо указать дипломатам, что такие грязные инсинуации нужно незамедлительно и жестко пресекать. Но граф Ламздорф ко мне не прислушивается в вопросах внешней политики…

— Владимиру Николаевичу сам укажу на этот прискорбный случай бездеятельности его подчиненных. Но их понять можно — мой наместник, адмирал Алексеев не сообщил вовремя подробности дневной победы в сражении и блестящего ночного дела. А ведь это первая наша победа в этой войне, и дай бог не последняя. Мы все ее так долго ждали, надеялись и наконец, свершилось! Не зря погиб Вильгельм Карлович Витгефт, ведь его смерть оказалась полезной для державы нашей!

Царь истово перекрестился, Витте последовал его примеру. Казалось, но молодой император стал потихоньку успокаиваться, и потому сменил гнев на милость. Вот только взгляд императора сановнику не понравился — чуть прищуренный, словно заново его оценивающий. Даже на секунду появилась мысль, что государь узнал о нем что-то нехорошее, запретное, недаром последнее время стал все чаще выражать свое неудовольствие, попрекая тем, что сейчас он выделяет те ассигнования, которые был должен выдать годом раньше. На секунду даже стало страшно, как-то липко на душе — а что если царя уведомили о том, почему он этого не делал раньше…

При отставлении Дальнего и после поражения под Вафангоу и Ташичао русские войска оставили японцам много трофеев, среди которых имелось полсотни пушек. И японцы охотно воспользовались таким «подарком», ведь снаряды тоже бросили, поспешно отступая по приказам генерала Куропаткина…

Глава 42

— Василий Федорович, я вот что вам скажу как моряк — с береговых батарей Порт-Артура можно снять все мортиры — и одиннадцатидюймовые, и девятидюймовые, они абсолютно бесполезны при стрельбе по кораблям. А с ними и шестидюймовые пушки что в 190 пудов, что в 120 пудов — держать их для стрельбы по кораблям бессмысленно. Как и все мелкокалиберные пушки, за исключением десятка 75 мм Кане, что перекрывают вход в гавань, и установлены у «Тигрового Хвоста». Они все просто бесполезны против флота, как абсолютно непригодны в стрельбе по береговым целям 152 мм и 120 мм пушки Кане. У последних орудий снаряды только бронебойные, а ими стрелять по пехоте бессмысленно, то по разряду «из пушки по воробьям» палить. Единственные батареи, что могут эскадре пригодиться — это девятидюймовые пушки, но их всего дюжина. Оставить одну трех орудийную батарею под Порт-Артуром, там от нее польза только в прикрытии бухты Белого Волка. И все — другие девять орудий там бесполезны, потому что главный расчет обороны исключительно на десятидюймовых пушках Электрического Утеса, они по-настоящему опасны для броненосцев. И десять 152 мм орудий Кане оставить — пять батарей по два ствола, остальные нужны здесь. В Дальнем нам теперь нужно держать эскадру броненосцев постоянно, хотя риск определенный имеется — рейд ведь открытый, и набег вражеских миноносцев неизбежен. Зато отсюда выход в море не зависит от приливов и отливов, зато вражеский флот в любой момент появиться может. И оставлять Дальний никак нельзя — теперь это «ключ» к войне, и пока он у нас в руках, японцы победить не смогут. Ни в каком случае нас уже не одолеют, главное только удержаться здесь на позициях. Нам нужно простоять две недели, Василий Федорович, и ситуация изменится к лучшему.

— Почему вы так решили, Николай Александрович? Почему именно две недели армия Ноги будет для нас опасна, а позже нет?

Генерал с удивлением посмотрел на Матусевича, а тот ему привел сделанные наскоро в штабе Вирена расчеты.

— У нашей дивизии на марше недельный запас всего необходимого, в осадной армии японцев меньше будет, у них совсем мало повозок, но есть железная дорога. До Дальнего двадцать миль от передовых позиций, вначале они вагоны вручную толкали, а сейчас паровозы привезли и тягают уже эшелонами. Американские, кстати, паровозы как-то раздобыли быстро, что весьма подозрительно. Вагоны везут туда-сюда, обратно — приблизительные расчеты показывают, что запасов складировано примерно на неделю, в лучшем для японцев случае, и в худшем для нас, соответственно. А больше и не нужно — из Дальнего возят добрую половину грузов в Маньчжурию, в Талиенвани на станции все вагонами занято, и пароходы под разгрузкой стоят. Так что нет у генерала Ноги нужды хранить все под открытым небом, раз в его оперативном тылу в двухчасовом пути большой порт со складами, откуда бесперебойно до сегодняшнего дня поступало все необходимое. Так что на неделю запасов самое большее, а там голодные еще недельку продержаться, грабя китайцев, и живя на гаоляне. Да и лошадей сожрут, а их немного — обозов ведь нет. И все — только город у нас отбивать, иначе голодная смерть всех ждет. Так что две недели, максимум три, атаковать будут решительно, не жалея солдат, причем на перешейке будут особенно жестокие бои.

— Пожалуй, вы правы, Николай Александрович, значит три недели, потом полегче нам станет…

— Никаких потом — к концу августа гарнизон Порт-Артура в решительное наступление перейти должен. К этому времени у японцев силы иссякнут. Будь у них Эллиоты, они бы на миноносцах организовали доставку необходимых грузов, но острова нами заняты, без них Дальний просто не удержим. Но главное не упустить инициативу в войне на море, которую чудом перехватили после сражения в Желтом море и атаке Вей-Хай-Вея. Организовать доставку грузов для фактически окруженной армии Ноги и совершать набеги на Дальний могут только из корейских портов. Инкоу не подходит, к тому этот порт единственный, с которого могут получать снабжение дивизии противника в Маньчжурии. Так что адмиралу Того деваться некуда, кроме как атаковать нас тут главными силами флота. Армии нашей главное это позиции удержать, а для этого пушки нужны, много пушек — а к ним артиллеристы. Так что с береговой обороны надо целыми батареями снимать и сюда перевозить, пока наши броненосцы «бал правят».

— Согласен с вами, будут пушки, снимем все, что можно. Вот только мортиры так сразу не перевезешь, для них позиции нужно заранее строить — работы на месяц, не меньше. Да и 229 мм орудия, те самые, о которых вы упомянули можно здесь поставить, три батареи по три орудия в каждой. Но опять же, не меньше месяца уйдет только на постройку, и еще один месяц на установку. С шестидюймовыми пушками Кане управимся за месяц…

— Этого достаточно, позиции определены в штабе Виреном — согласуйте с ним вопросы. Не обижайтесь, Василий Федорович, но тут нужно исходить от возможностей эскадры. Главное, не пустить легкие силы противника в залив, вот для чего нужны эти батареи. На острове Санчандао их возводить нужно, две батареи по три орудия — вход в залив перекрыть полностью. И на входном мысе одну, там две пушки стоят, добавить третью. Четвертую батарею на перешейке, за горой Наньшань, чтобы японцы как в прошлый раз в мелководный залив свои канонерки не подогнали. А уж с девятидюймовыми пушками как получится, но одна батарея на острове Санчандао должна быть, другая на мысе, а третья у основания Талиенвани, чтобы подступы к Цзиньчжоу под постоянным обстрелом держать. Там местность гладкая, осадную артиллерию противника можно легко выбить, дальность стрельбы у наших пушек больше, чем у японских мортир.

Матусевич замолчал, тяжело вздохнул, посмотрел на раскинувшуюся перед ним морскую гладь. Адмирал прекрасно понимал, что произошло сегодня в двух городах на берегу огромного залива, занятых русским десантом. Теперь все в одном шаге, как от победы, так и от поражения, причем на несколько месяцев раньше, чем произошло в истории, и неважно в чью сторону. Если японцы сомнут высадившиеся войска, а они это могут легко, если атакуют уже вечером, то лишившись здесь трети своих сил, гарнизон Порт-Артура будет обречен, помощи ему ждать неоткуда. Но если Дальний и Талиенвань останутся за русскими, то обречены на будущее поражение уже японцы — вопрос только во времени, не столь и протяженном.

Вот такая нехитрая дилемма нынче встанет перед воюющими сторонами — вопрос о победителе и исход войны будет решен не в боях Маньчжурии, и не в походе 2-й Тихоокеанской эскадры, а именно здесь. Посмотрев на царящую вокруг него и в гавани суматоху, однако, чрезвычайно спокойную и уверенную, Николай Александрович произнес:

— Пока же будем сражаться собственными силами — «Амур» начал выставлять минные заграждения. Остатки наших мин вывалим за борт, потом примемся за японские. Тут «суп с клецками» на погибель неприятелю будет, а при подрыве неприятель свои корабли до корейского побережья довести должен, а путь в Чемульпо неблизкий. К тому же часть сил противника неизбежно будет потеряна при проводке транспортов в Инкоу — подходы к этому порту нужно заминировать. А тут надо надеяться только на стойкость войск — генерал-лейтенант Фок уже объявил в приказе, что эвакуации не будет, и флот останется тут с армией до конца. И это правильно — когда сожжены мосты к отступлению, то поневоле до последнего патрона сражаться станешь. А у нас их тут много, очень много, надолго хватит.

И это было правдой — на берегу, в складах и вагонах, на еще неразгруженных пароходах масса вооружения и боеприпасов, нашлись даже пулеметы — по накладным три десятка, как предназначенные к отправке в Маньчжурию, так и в осадную армию генерала Ноги. Оставалось надеяться, что умевшие стрелять из «максимов» матросы, и те немногие стрелки, что уже успели пройти обучение, освоят «гочкисы», те не так сложны. И еще надежда на трехдюймовые пушки — в чистом поле под шрапнелью японцам придется несладко. Да на морскую артиллерию канонерских лодок, и на прочие придумки, какие способны сотворить русская смекалка.

— Ваше превосходительство, на подходе появились крейсера адмирала Девы — «Якумо», «Асама» и две «собачки».

Сообщение не удивило Матусевича, чего-то подобного он давно ожидал, потому и не хотел отпускать в набег на Инкоу «Аскольд» с «Новиком». Необходимо подождать, когда войдет в состав эскадры «Пересвет», и закончиться ремонт «Баяна» — в генеральном сражении потребуются все корабли, до последнего вымпела, но то через месяц, а сейчас нужно отбиваться и причинить противнику максимальные потери…

Русские пулеметчики у «максима» на станке треноге, которая широко использовалась именно у моряках. На них китайские фуфайки, более подходящая одежда для таких условий одежда, чем русские шинели…

Глава 43

— Смотрите, «Идзумо» из строя вывалился, Николай Илларионович. Все же мы его последним залпом добили!

Князь Ухтомский разгорячился, глаза возбужденно поблескивали — зрелище было из разряда тех, что будоражило кровь любого военного моряка, что сейчас опьянен запахом сгоревшего пороха. Вражеский крейсер не горел, но выглядел страшно — обе башни главного калибра не действовали, обе надстройки разбиты, средняя труба лишилась верхушки, а кормовая уже была снесена больше, чем наполовину, и то, что от нее осталось было жалким обрубком, торчащим над задымленной палубой.

Все же бой один на один с броненосцем, пусть и вооруженным десятидюймовыми, а не обычными двенадцатидюймовыми пушками, был не для «асамоида», слишком неравными оказались силы сошедшихся в схватке «ратоборцев». Русский корабль был на четверть крупнее, броневой пояс пусть и не полный, всего в 95 метров при длине корабля в 132 метра, но девять дюймов великолепной крупповской стали, в районе башен утончавшийся до семи дюймов — но столько было на любом «асамоиде» в центре. Выше шел еще один пояс, верхний, значительно короче, в 49 метров, но в четыре дюйма толщиной — такая броня великолепно держала главный и средний калибр вражеских броненосных крейсеров. Казематы всех пяти 152 мм орудий с каждого борта были закрыты спереди и с кормы броневыми траверзными переборками — в четыре и пять дюйма, а с борта плитами в два с половиной дюйма, дополнительной защитой служили стальные орудийные щиты. В отличие от более ранних по постройке «иноков», на «Победе» хорошо прикрывались броней, толщиной до двух дюймов нижние части дымоходов и элеваторы подачи боеприпасов. Броневых палуб на корабле имелось две, но верхняя располагалась только в районе цитадели, где прикрывала в качестве крыши казематы. Однако местами такая двухслойная защита была в пять дюймов толщины. И нигде не меньше двух дюймов, что служило само по себе хорошим препятствием для попадавших снарядов. Башни, барбеты и боевая рубка вместе с главным броневым поясом вообще были неуязвимы для огня броненосных крейсеров — могли выдержать попадание восьмидюймового снаряда даже с пяти кабельтовых.

По сути, «Победа» являлась улучшенным вариантом «Пересвета» и «Осляби», специально предназначенным для боя в составе эскадры при необходимости, таковым являлся для «Рюрика» и «России» последний в постройке броненосный крейсер «Громобой». Так что «Идзумо» сошелся с гораздо более сильным и опасным противником, чем любой корабль его эскадры, с настоящим «убийцей крейсеров», отличавшимся заметно превосходящей мореходностью, и схватку однозначно проиграл, не имея воспользоваться своим главным преимуществом в скорости хода на два узла, чтобы как можно быстрее удрать от такого могущественного врага.

В броневой рубке царило ликование, которому вице-адмирал Скрыдлов не поддался — сейчас Николай Илларионович лихорадочно размышлял, что ему надлежит сейчас сделать. Семичасовой бой порядком вымотал командующего флотом, все же возраст ему шестьдесят лет, и случись выход флагмана Камимуры два часа тому назад, он бы с радостью повел отряд во Владивосток. Но тут выпал реальный шанс уничтожить вражеский броненосный крейсер, совершенно потерявший боеспособность. «Идзумо» отползал, едва держа ход в десять узлов, был заметен крен на левый борт и ощутимый дифферент на нос, что свидетельствовало о получении им подводной пробоины, и возможно не одной. Обе башни главного калибра давно прекратили стрельбу, а действующими осталась половина казематов, палубные пушки были практически выбиты. И главное — теперь можно сойтись вплотную, имея значительное превосходство в скорости. И навязать неприятелю схватку на близкой дистанции, используя прекрасную способность десятидюймовых пушек пробивать гарвеевские плиты, в то время как крупповская броня останется неуязвимой. Растратить подчистую боекомплект не страшно — во Владивостоке есть снаряды данного калибра.

— Сходимся вплотную, держать курс на неприятеля, — решившись, отдал команду вице-адмирал Скрыдлов. Взыграло самолюбие — ведь если Матусевичу удалось добиться победы, когда японцы уже отвернули от него, то почему он сейчас должен отступить, тем более имея один из лучших броненосцев, главная артиллерия которого не пострадала, и снаряды еще имеются. Так лучше их по противнику выпустить, сойдясь на максимально короткую дистанцию, удрать ведь тот не может. Ведь скорость эскадры определяется по самому тихоходному кораблю, а таковой сейчас флагман Камимуры, превратившийся в откровенного «калеку».

— Надо добить неприятеля, непременно добить! Сражаться до последнего снаряда, и может быть, эти выстрелы принесут нам столь нужную победу! А нет, так развернемся на другой борт, и будем так сражаться — там тоже стоят пушки, и они еще не стреляли! Сходимся на пятнадцать кабельтовых, держать ход в пятнадцать узлов!

Николай Илларионович воодушевился — имея превосходство в скорости, теперь он мог диктовать свои условия, и дистанцию нужно решительно сократить до самой минимальной. Тогда промахов будет намного меньше, зато чаще пойдут попадания, а последствия от попаданий десятидюймовых снарядов многократно сильнее, чем от разрывов восьмидюймовых.

— Ваше превосходительство, на «Рюрике» подняли сигнал о готовности к бою! Пожары на крейсере потушены, он возвращается. Поднят новый сигнал — может держать ход пятнадцать узлов!

— Великолепно, господа, теперь противнику от нас не уйти — и волна вовремя разыгралась. «Идзумо» мы успеем добить, он от нас никуда теперь не денется, еле ползает черепахой. Поднять сигнал для Петра Алексеевича. «России» с «Рюриком» немедленно сходится с «Ивате», при необходимости действовать самостоятельно на усмотрение флагмана. Не думаю, что неприятель бросит «Идзумо», а на «Ивате» младший флагман.

Скрыдлов только усилием воли с трудом сдерживал лихорадочное возбуждение, что охватило его так, что тело затрясло. Николай Илларионович начал понимать, что он в одном шаге от победы. Решив драться с японцами до конца. И переломил их упорство, перетерпев многочасовой бой. Все же русские корабли много больше неприятельских по водоизмещению, на две-три тысячи тонн, а это много. Ведь чем больше корабль, тем больше он может «накапливать» повреждений, да и погода, наконец, «расшевелилась», волна поднялась, Японское море весьма своенравно. И сразу стало видно, как зарываются носами вражеские крейсера, как перестали стрелять из нижних казематов, а башни втрое реже, если не вчетверо, палят, чем вначале сражения. А огонь русской эскадры ослаб гораздо меньше, теперь бортовой залп стал как бы не на треть больше, чем у врага, за счет скорострельности шестидюймовых пушек, и двойного перевеса в них.

— Мы с «Громобоем» атакуем «Адзуму» и «Токиву». У последней пролом в борту, казематы выжжены. Туда бы еще парочку попаданий, пусть даже шестидюймовых, и корабль «охромеет», начнет черпать воду. Так что сходимся смело, господа, и стреляем, стреляем!

Четверка русских крейсеров пошла на тройку вражеских, неукротимо, и стало понятно, что наступил решающий момент сражения. Японцам нужно было продолжать сражаться, так как уход от поврежденного флагмана означал для того неизбежную гибель, стоило только одному из «рюриковичей» вернутся для его добивания. «Идзумо» терял ход прямо на глазах, все больше зарываясь в волны, к нему подошли малые крейсера из отряда контр-адмирала Уриу, которых тут же начала обстреливать «Паллада», так же вступившая в бой с соответствующим ей по силе противником.

— Ваше превосходительство! Японцы снимают с «Идзумо» команду миноносцами и на «Чихайю», «Нанива» с «Такачихо» ведут перестрелку с «Палладой». «Ивате» увеличил ход до пятнадцати узлов, дистанция до противника не сокращается, а начала увеличиваться!

Скрыдлов все понял, и достав платок, утер мокрое лицо, покрытое капельками пота. Внезапно осевшим голосом произнес:

— Неприятель признал свое поражение, а флагман Камимуры уже тонет — повреждения в бою оказались серьезными. Возвращаемся на курс «норд-ост 23» и так пока не наступят сумерки. Потом «чистый ост», и пусть японцы попробуют нас атаковать ночью, отыскав на середине моря. Мы победили, но догнать вражескую эскадру не сможем. Так что идем во Владивосток…

Скрыдлов посмотрел в бинокль на «Идзумо» — «Чихайя» и подошедшие с ней миноносцы снимали экипаж в лихорадочной спешке, «Идзумо» окончательно потерял ход, волны захлестывали носовую башню, крейсер сильно накренился, и стало ясно, что корабль доживает последние минуты…

1 августа 1904 года в бою в Корейском проливе погиб «Рюрик», у которого заклинило руль. Вчетвером японцы одолели русские крейсера, но пользуясь волной «Россия» с «Громобоем» смогли оторваться от противника. Но погода могла сыграть и с неприятелем прежестокую шутку…

Глава 44

— «Собачки» подошли, Николай Александрович, вместе с «Асамой» и «Якумо». Через несколько дней здесь Объединенный флот появится, и нас ожидает генеральное сражение…

— Не так скоро, Роберт Николаевич, просто ответьте на простой вопрос — зачем нам в такой ситуации напрасно рисковать и эпохальную битву устраивать? Эллиоты за нами, мины там выставлены, еще добавим россыпью сотню, и архипелаг недоступный станет для кораблей большого водоизмещения, а супротив малых мы две батареи 120 мм пушек поставим, причем все на месте возьмем — там и орудия у японцев про запас есть, и снарядов уйма — калибр ведь самый ходовой. И шесть рот пехоты в качестве гарнизона, и плавмастерская с трофейными корабликами. И главное — пока там «Ретвизан» с «Цесаревичем» отряд Девы туда не сунется, ему дороже обойдется. А нам эти три-четыре дня до подхода 1-го отряда Того позарез нужны, чтобы окончательно на островах укрепиться, «корнями обрасти», так сказать. А завтра броненосцы Рейценштейна на рейд выйти смогут, надо шугануть «асамоиды, чтобы боялись. И с 'Пересветом» поторопиться, прах подери, этот броненосец настоятельно необходим, как и ваш «Баян». Угораздило же вас на мину наехать, Роберт Николаевич, не в укор вам. Нужно для обстрела берега канонерские лодки выводить, у них пушки подходящие, а не крейсер с восьмидюймовыми орудиями Кане посылать.

Несмотря на оговорку, было видно, что капитан 1-го ранга Вирен смутился, побагровел — он досадовал только на себя, хотя подрывы на минах давно стали для Порт-Артура обыденностью. А потому Матусевич заговорил о другом, давно наболевшем вопросе, ставшем проблемой.

— Да, как у нас там с новыми канонерками дело обстоит, и с экипажами для них? Да и вспомогательные крейсера укомплектовать надобно, нечего им на рейде простаивать. Это все «разменная монета» по большому счету, «расходной материал» флота, как бы цинично не прозвучало. Все эти корабли могут создать большие проблемы японцам, особенно рейдеры — нужно отвлечь их внимание от Квантуна действиями у побережья собственно Японии, они должны ощутить «удавку» морской блокады, если, конечно ее удастся затянуть. С этим могут возникнуть определенные сложности — полудюжина артурских крейсеров плюс приморская «Лена» слишком немощно и хило, чтобы организовать полномасштабную войну на вражеских коммуникациях — у японцев втрое больше вспомогательных крейсеров, переоборудованных из тех же грузопассажирских пароходов со скоростью 15–18 узлов. А с меньшей скоростью отправлять к вражеским берегам рейдер слишком рискованно.

— С экипажами вроде наладилось, Николай Александрович — просто генерал Стессель отдал всех моряков пароходных кампаний, что на своих судах здесь застряли с началом войны. С охотой все на эскадру пошли, выбора то нет по большому счету — или в окопы, либо на корабли. А так многим новые чины посулили, а тех, кто его по запасу не имеет, прапорщиками по Адмиралтейству станут, на то вашей власти хватит. А не служивших ранее на флоте немного, сами понимаете, что отбывшему кадровую службу под Андреевским флагом матросу куда легче устроится на трамп, их охотно берут. Есть иностранцы, и много, я им на выбор предложил или интернирование до конца войны на скудном пайке, либо работа нон комбатантом в мастерских и доках, большинство англичан решили там работать. Либо комбатантами на вспомогательные крейсера до окончания войны охотниками, за долю 'призовых — янки, немцы, французы и прочие охотно согласились. Вот только в оплате дело, служить за жалование они не станут.

— Так в чем вопрос, у нас денег нет, или они рубли не берут? Так у нас японские йены теперь есть, и много — выплаты войскам перехватили, и прочие всякие деньги — фунты, франки, марки, доллары, даже китайское серебро в монетах, пусть и немного.

Матусевич увидел, как замялся начальник штаба, а потому сразу поставил «вопрос ребром». Роберт Николаевич ответил сразу:

— Очень много запросили, ваше превосходительство, в месяц требуют полтораста целковых, полфунта в день, на тридцать больше, чем мастеровые, которые со Степаном Осиповичем прибыли из Петербурга. А также обеспечить их питанием и всем прочим, включая одежду. Согласны принять даже наши чеки и векселя, только указать банки, где по ним можно после войны сразу же и без задержек получить вознаграждение. Но если им столько платить, то наши мастеровые будут сильно недовольны — они ведь работают давно и получают существенно меньше.

— Так в чем дело — положите сто двадцать официально, и тридцать как иностранным работникам в виде премий. Но губа не дура — триста семьдесят пять франков никто не получает. Даже пятнадцать фунтов не всякий мастер на английских верфях получит, это десять шиллингов в день на всем готовом, и без всяких выплат. Многовато выходит, но следует помнить, что скупой платит дважды — нам сейчас люди остро необходимы, можно луну с неба пообещать. С меня потом такой начет в Адмиралтействе напишут, что долговая тюрьма курортом покажется. Хотя…

Матусевич задумался на секунду, и рассмеялся. Озорно посмотрел на Вирена, и объяснил, что на ум пришло:

— Через штаб генерал-лейтенанта Стесселя все выплаты провести можно, в осажденном укрепрайоне он как царский наместник полной властью облечен. Так что вопрос решен — в виду сложившейся ситуации заплатим из трофейного богатства, так сказать, никто из казначейства не подкопается — все потихоньку оприходуем, и не те цифры в отчетах покажем. Так что Роберт Николаевич, принимайте всех скопом на работу. А как насчет «охотников», что решили на морях пиратствовать?

— Что касается комбатантов, то все согласны на такое же жалование, но просят выплачивать долю призовых, которая положена.

— Заплатим, призовой суд у нас есть, стоимость грузов определит. Надо только захваченные транспорты, или во Владивосток, либо сюда привести, но на то команды есть. Принимайте всех на службу, да приказы подготовьте, времена каперских патентов давно в лету канули.

— Так точно, ваше превосходительство, бумаги завтра готовы будут. Что касается канонерок, то полудюжину пароходов отобрали, все английской постройки кроме двух — те на немецких верфях строились, водоизмещением от девятисот до тысячи трехсот тонн, ход от десяти до двенадцати узлов. За две-три недели управимся, на каждую канонерскую лодку поставим пару 120 мм орудий с японских крейсеров, да четыре трехдюймовых морских орудия — к ним снарядов много припасено, вы правильно заметили, что на их флоте это самые «ходовые» калибры. Вот только где столько набрать людей в команды, ума не приложу — по самому скромному подсчету шестьсот нижних чинов нужно, да на офицеров полсотни вакансий. Да новые корабли в состав эскадры вводить из японских трофеев, крейсера да миноносцы — на них из берегового экипажа команды еще наскребем. А вот на канонерки уже нет, ведь уйма людей на вспомогательные крейсера уйдет.

— Так, проблема так проблема, людей действительно нет, — пробормотал Матусевич и закурил папиросу. Затем вслух углубился в подсчеты:

— На берегу при пушках и пулеметах где-то сотни четыре нижних чинов обретается с офицерами — через месяц сможем забрать обратно, пока им замену из стрелков подготовят. Но «выдергивать» можно начать и раньше, по мере готовности, но опять же — потери неизбежны. По три-четыре десятка китайцев набрать на каждый корабль первого ранга в кочегары, по десять-двадцать на все остальные — они на иностранных флотах служат и ничего, с нашими живо столкуются. Отловить тысячу китайцев не сложно, но нам нужны «охотники», а тут выплаты надо делать — мобилизованные служить плохо и неохотно будут. Надо чем-то заманить, или заплатить — так будет лучше, только где нам деньги взять на такую прорву народа — это ведь сотен шесть-семь выйдет, даже тысяча. Хотя им втрое меньшее жалование выдать — они его за манну небесную воспримут. А с офицерами вопрос быстро решим — всех кто образовательный ценз из кондукторов и квартирмейстеров имеет, в зауряд-прапорщики определить. Тьфу, на флот это «положение» не распространяется. Тут надо государю-императору «челобитную» писать. И наместнику отписать, за боевые отличия в прапорщики по Адмиралтейству производить. Так что подготовьте списки отличившихся кондукторов и унтер-офицеров, кто соответствует требованиям — наместнику на утверждение отправить необходимо, и срочно.

— Есть, ваше превосходительство, уже подготовлены, вы ведь сразу распорядились после сражения, чтобы командиры кораблей представили ходатайства. И позвольте, Николай Александрович вас спросить — я несколько раз видел, как вы чертежи корабля делали. Необычного…

— Да какие чертежи, тут наброски, — Матусевич достал из папки листки и протянул Вирену, тот их сразу принялся изучать внимательно и дотошно, как всегда делал в жизни. Затем поднял на адмирала удивленные глаза:

— В таком виде «Ретвизан» бы стал сильнейшим броненосцем в мире…

Глава 45

— В недавнем бою для меня стал ясным тот факт, что шестидюймовые, и даже восьмидюймовые орудия практически бесполезны против хорошо защищенных броненосцев. Мы ведь с вами осмотрели наши корабли — да, борта и трубы пробиты, надстройки искорежены, но на этом повреждения от данных снарядов заканчиваются, трехдюймовую броню пробить им не под силам, даже двухдюймовую со средней дистанции. А вот двенадцатидюймовые орудия вполне показали свою мощь, а потому невольно напрашивается вывод — а не лучше ли поставить на корабли больше этих орудий, и обойтись без всякого среднего калибра, которым буквально утыкали на кораблях казематы и малые башни, так и не выбрав лучший способ установки.

Матусевич усмехнулся, вытащил из пачки папиросу, закурил. За окном стемнело — заканчивался первый день августа, который начался слишком бурно — порт-артурская эскадра захватила Дальний, вернее возвратила обратно этот важнейший стратегический порт, который был фактически брошен русской армией два месяца тому назад. Отовсюду доносились звуки стрельбы — от дома градоначальника, который можно было посчитать дворцом, до линии наспех строящихся укреплений было едва пять верст, что было непозволительно близко. Но и дальше отодвинуть линию укреплений нельзя, это бы привело к более, чем двойному увеличению протяженности укреплений — от четырех верст до девяти. А войск хронически не хватало — в наличие только два полка неполного состава, хорошо, что артиллерии собрано многовато, нашей и японской, предназначенной для осады Порт-Артура. И сейчас эти батареи ставили чуть ли не в самых предместьях города — и уже начали производить первые пробные стрельбы, потому что в бою это будет делать поздно, времени и так осталось катастрофически мало. На подступах уже шли бои — японцы потихоньку накапливали силы, готовясь возвернуть одной атакой утраченное утром. А сил у них намного больше — три дивизии и две бригады — более пятидесяти батальонов инфантерии, в то время как на порт-артурских укрепления восемнадцать, и здесь высажено десантом двенадцать батальонов, которые могут рассчитывать только на самих себя да на огонь корабельных орудий эскадры, которая расположилась в обширной Талиенванской бухте. Броненосцы, крейсера, канонерские лодки были поставлены на якоря, и были готовы открыть огонь незамедлительно — на берег отправили артиллерийских офицеров с сигнальщиками, да подготовились к ночной стрельбе — от японцев чего угодно можно ожидать…

— Только большие пушки, как говорят на Королевском Флоте — «only big guns». Ведь дистанции сражений ощутимо вырастут, что показали японцы вначале и середине боя в Желтом море, а крупнокалиберные снаряды как раз для таких дистанций, 152 мм и даже 203 мм снаряды просто не долетят, или дадут большое рассеяние. Да и сами попадания будут неэффективны. А между тем и мы, и японцы пытались сосредоточить огонь по флагманским кораблям — мы вышибли «Микасу», нам повредили «Цесаревича» и особенно «Пересвета». И это под огнем от восьми до двенадцати, пусть даже шестнадцати крупнокалиберных пушек трех-четырех кораблей. А тут всего полудюжина таких пушек на одном броненосце, но при этом его водоизмещение возрастет всего на две тысячи тонн, а вот число орудий главного калибра увеличится в полтора раза. Представляете, насколько опасными станут такие броненосцы в бою, свозможностью обрушить на противника в минуту до шести снарядов в одном полном залпе?

— Я в прошлом году познакомился со статьей итальянца Витторио Куниберти, в которой описан идеальный броненосец для британского флота с одними двенадцатидюймовыми пушками и противоминной артиллерией. У вас почти то же самое, Николай Александрович, вы ведь немецкий опыт использовали? У них шесть пушек, пусть одиннадцатидюймовых, двенадцать лет назад поставили на броненосцах типа «Бранденбург», расположив среднюю башню между дымовыми трубами и кормовой надстройкой. А противоминная артиллерия состояла из 105 мм и 88 мм орудий, считать ее «средней» нельзя из-за малого калибра. А у вас вторая башня 305 мм орудий помещена на корме, и расположена выше концевой, «ступенькой». При отходе огонь из четырех 305 мм орудий будет просто сокрушающим. Да и бортовой залп станет вдвое тяжелее, чем у того же «Пересвета» — сто двадцать пудов против пятидесяти шести. Да и «Микаса» с ее «тяжелыми» снарядами оказывается заметно слабее — у нее девяносто шесть пудов, и это при водоизмещении, которое будет равным. Хм, весьма интересный проект, такой нам и нужен — а нельзя ли усилить его мощь?

Матусевич усмехнулся над незатейливым вопросом начальника штаба — но таковы все моряки, если видят, что «хорошо», то немедленно задаются вопросом, а нельзя ли получить «лучше». И протянул Роберту Николаевичу листок бумаги с изображением других кораблей, на которых он схематично вычертил все характерные детали.

— Можно еще увеличить на три тысячи тонн водоизмещение, доведя его до семнадцати тысяч тонн. Поставить уже четыре башни главного калибра, при сохранении должных параметров защиты, взяв крупповскую броню в девять дюймов. Увеличение тоннажа нужно для повышения мощности машин, чтобы иметь на узел-полтора большую скорость, чем у нынешних броненосцев. Чтобы иметь возможность как догнать врага, так и уйти от вражеской эскадры. Хотя такое лучше сделать установлением применяемых пока на малых кораблях турбин. Надеюсь, скоро их будут ставить и на большие корабли — по крайней мере, в Германии уже с ними строят крейсера. А вот средний калибр уже убран полностью, но вместо 75 мм противоминных пушек установлены 120 мм орудия — их фугасы для миноносцев крайне опасны, к тому же водоизмещение последних постоянно растет, и нужны, соответственно, более серьезные орудия противоминной артиллерии. Теперь вы можете сравнить этот проект с нынешним броненосцем, и определить каковы будут шансы последнего при реальном столкновении?

— Ничего хорошего для любого броненосца, он будет просто уничтожен «двойными» залпами, а если будет стрелять бригада из двух таких кораблей, то перевес по числу орудий станет четырехкратным, уничтожающим. Николай Александрович, нам нужно строить именно такие корабли! Отменить закладку всех броненосцев, переработать проекты…

Вирен покраснел, начальник штаба моментально и правильно оценил предложение, а потому основательно разгорячился, вспыльчивый от природы педант — страшное сочетание. Так что пришлось Матусевичу слегка «охладить» его пыл, вернув в реальность:

— Не торопитесь, Роберт Николаевич, или вы не знаете каковы наши «старцы» из-под «шпиля». Они живут своими представлениями о прошлом, когда корабли бороздили моря под парусами — там сплошь «марсофлотцы», а мы с вами в их глазах лютые «еретики», коих «огнепоклонниками» называют. Вспомните, что тот же «Рюрик» с его огромным водоизмещением оснастили парусным рангоутом еще десять лет тому назад. Именно они и ответственны за все то положение, в котором мы очутились сейчас. Но отвечать за ошибки у нас не принято — и потому таковые со временем приносят флоту все больше вреда. Я не сторонник радикальных реформ, даже их противник, но можете мне поверить — мы можем призывать к опыту войны, писать куда угодно, от ГМШ до МТК, но он будет невостребованным, пока в зарубежных флотах не появятся такие корабли. Сами понимаете, что не верят пророкам в нашем богоспасаемом отечестве. А вот иноземному опыту вполне доверяют — тогда и у нас сподобятся к их постройке. Но как всегда с изрядным запозданием, когда броненосцы безнадежно опоздают к одной войне, и окажутся совершенно не нужными, и даже бесполезными на другой. А то, что сейчас у нас заложили на стапелях, это вполне безнадежный хлам, на него будут выброшены напрасно многие миллионы рублей, которые можно было бы истратить с куда большей пользой.

Матусевич говорил глухо, видя, как немного побледнело лицо Вирена — тот и сам прекрасно знал ситуацию дел, особенно в своем нынешнем положении начальника штаба эскадры, когда ознакомился со сложившийся ситуацией уже детально, включая весь тот чудовищный объем переписки как с Мукденом, так и со столичным Петербургом. И задумался, вот только времени на это уже не осталось — пушки загрохотали так, что зазвенели стекла, а по всему фронту разнеслась заполошная ружейная стрельба. Взрывы даже осветили кромку темного небесного свода, а перекрывая канонаду раздался ужасающий людской рев, донесшийся до городских домов. И от него сердце екнуло, на непонятно откуда взявшийся липкий страх обволок душу.

— Тенно хейко банзай! Банзай!!!

Олха 2204 г. Продолжение «Расплата по счетам» следует…

Герман Романов «Расплата по счетам»

Часть первая   «УМЫЛИСЬ КРОВЬЮ» 2–7 августа 1904 года

Глава 1

— Да сколько же их тут — будто саранча на поле выпала! Да их множество — тут тысячи четыре народа, если не пять!

В мертвящем ослепительном свете мощных прожекторов русских кораблей, что стояли на якорях в бухте Виктория, были хорошо видны плотные построения японской пехоты, которая чуть ли не нахрапом пыталась захлестнуть позиции, наскоро занявшей оборону русской пехоты. Это батальонам генерал-лейтенанта Фока в какой-то мере повезло, там с севера была гора Наньшань, покрытая окопами в несколько рядом — еще с апреля это ключевое место старательно укрепляли. А вот нангалинские позиции, идущие по гребням невысоких сопок, что должны были стать третьей оборонительной полосой, были не оборудованы, лишь только местами проводились фортификационные работ, их и заняли, пусть и развернув оборону полка на юг, в противоположную сторону. И подкрепили не только полевой и осадной артиллерии, левый фланг по опыту майских боев под Цзиньчжоу должны были обстреливать канонерские лодки. Тогда один «Бобр» стрельбой из своей 229 мм пушки ввел наступавшие цепи японцев в смятение, и они сразу же отхлынули. Здесь же стояли «Гремящий» с «Отважным», и могли стрелять как в сторону предполья нангалинских позиций, так и поддерживать прикрывающие Дальний батальоны, что воспользовались складками на местности, поставив 87 мм и трехдюймовые пушки на прямую наводку. Именно они сейчас и накрыли беглым огнем яростно наступавшую японскую пехоту, решившуюся на полночный штурм. Вот только задумка японских генералов оказалась из разряда крайне неудачных — не приняли в расчет стоявшие в заливе неподалеку от берега русские корабли, на которых немедленно включили прожектора. Слепящий свет ошеломил нападавших, на какие-то секунды наступавшее скопище замедлило свой бег, и тут свыше полусотни орудий стали бить беглым огнем по отчетливо видимым боевым порядкам противника, снарядов не жалея. И все, разглядеть что-либо даже через мощную морскую оптику стало решительно невозможно — клубы дыма и пыли заволокли протяженное и достаточно широкое предполье с невысокими сопками и кустарником, да полями неубранного гаоляна.

— Можно представить, что там сейчас творится, Роберт Николаевич — самая настоящая мясорубка. Причем брони на японцах нет, это пехота, а не корабли, и попасть под шрапнельный «ливень» убийственно. Думаю, на вторую атаку даже самураи не решаться — это смерть. А днем атаковать вообще бесполезно — броненосцы стоят в заливе, а у нас как раз есть чугунные снаряды, их не так жалко. Но лучше не расходовать их — пушки канонерских лодок полностью заменят, а девять дюймов есть девять дюймов, бомбы в восемь пудов, к тому же их у нас очень много. А как установим мортиры по всему фронту, и стрелки в землю основательно закопаются, штурмовать можно будет только в лоб, на три с половиной версты фронта, что с флангов бухтами надежно прикрывается.

— Это не Порт-Артур, здесь фронт узкий, как и нангалинские позиции, и предполье ровное, сопок почти нет, чтобы за ними укрыться.

— Подтянут осадную артиллерию, вернут ее обратно от фортов…

— Роберт Николаевич, вы же артиллерист — корабли в море занимают позиции для фланкирующего огня, который просто сметет любые попытки установить пушки или мортиры. Это не Порт-Аптур, с его сопками, тут перекидной огонь не нужен, все как на ладони. А до Нангалина местность вообще для японцев неподходящая — со стороны перешейка атаковать не в пример лучше, чем на север. Хотя и там невозможно, пока эскадра в заливе, а японцы не установят корабельные пушки на берегу. Но так и мы им безнаказанно стрелять не дадим — больно уж позиции удобные для фактически «учебных» стрельб, причем постоянных, и с корректировкой, по неподвижной цели и точно выверенной по карте дистанции.

Моряки искренне рассмеялись, теперь Матусевич и Вирен, как и тысячи других русских солдат и матросов, собственными глазами окончательно убедились, что любой штурм перешейка и собственно Дальнего невозможен, пока в Талиенванском заливе стоит флот. Именно его нейтрализация является главной задачей для осадной армии, без этого не то, что штурмовать Порт-Артур, вообще находится на Квантуне для противника опасно. Снабжать шестидесятитысячную группировку морем транспортами технически невозможно из-за мелководья, а катерами, шхунами и прочими малыми судами крайне затруднительно из-за действий русских кораблей береговой обороны — одних больших миноносцев полтора десятка имеется, канонерские лодки и вооруженные пароходы будут. А еще со временем, не таким уж и долгим, можно десяток вражеских миноносок в состав боевой ввести, и тогда все — плотная блокада обеспечена, тут и броненосцы самого Того не помогут, они просто не рискнут к берегу близко подходить, особенно днем, в отлив.

Русская артиллерия прекратила огонь, почти все корабли повернули прожектора в сторону моря, освещая подходы. Только одинокий луч продолжал скользить по предполью, пыль на котором потихоньку опадала. Противоторпедные сети на броненосцах и крейсерах были опущены, но со временем по предложению Вирена, просто поставят на якоря перед боевыми кораблями первого ранга обычные пароходы с большой осадкой — если их и торпедируют, то не жалко потерять, другие стоят в гавани, и много.

— Господи, сколько их там полегло, они ведь банально кровью умылись, это не бой, а натуральная бойня!

Матусевич ужаснулся, разглядывая кошмарное зрелище — японцы лежали рядами, как шли в атаку, а кое-где вповалку, тела возвышались кучами. Это, видимо, как раз те солдаты, что рвались в атаку, перешагивая через убитых товарищей, но разрывы под ногами, и бьющая с ночного неба смерть в виде шрапнели, собрали свою ужасную «жатву». Набили их тут много, но утром можно будет вместе с генералом Белым рассмотреть картину побоища более детально, чтобы сделать должные выводы. Но одно ясно — штурм невозможен, противнику настоятельно нужен осадный парк с дальнобойными пушками, но главное — уничтожить русские корабли, а такое возможно исключительно атакой с моря, вернее осадой, прорыва не будет, «Амур» выставил мины, вывалил в море все, что было в Артуре.

— Не понимаю, неужели японцы настолько пренебрежительно к нам относились, что не выставили плотных заграждений? И нам откровенно повезло, Роберт Николаевич — мы прошлись по собственным минам, рискнули, и правильно сделали. Иначе бы на вражеских заграждениях потеряли бы все пароходы-«прорыватели», и захват Дальнего бы не случился.

Адмирал пожал плечами, искренне недоумевая. А ведь так и выходило, что от гибели Макарова и вплоть до боя в Желтом море, русский флот вел себя крайне пассивно. А такое поведение врага поневоле будет расхолаживать, появится излишняя самоуверенность с пренебрежением, а то и откровенным презрением противника. Такие ошибки всегда дорого обходятся, если появятся решительные генералы и адмиралы, способные действовать вопреки полученным сверху указаниям.

— Скорее всего, Николай Александрович, выход одного единственного «Цесаревича» с крейсерами, и наш вечерний обманный курс к югу, наблюдатели восприняли как попытку продолжения прорыва, и здесь не обеспокоились. А мы достигли этим маневром полной тактической внезапности. К тому же генерал Ноги знает нашу скудость в силах, и не обеспокоился установкой береговых батарей, и содержанием достаточного гарнизона пехоты, как в Дальнем, так и Талиенвани. Вы правы — десант был невероятно безумным по риску предприятием, именно потому он нам и удался. Но, пожалуй, нам следует спуститься с крыши, и покинуть сей наблюдательный пункт — сегодня ночью противник уже не станет предпринимать никаких атак. Японцы сделали должные выводы — ведь у нангалинских позиций стрельба так и не началась, они прекрасно видят наши корабли.

Получить такой комплимент от рассудительного Вирена многого стоило, и Матусевич решительно направился к лестнице, что вела на чердак. И хотя половицы под ногами заскрипели, на это адмирал не обратил внимания. А дальше уже по нормальному широкому пролету прошел в свой кабинет на втором этаже, в окне которого можно было увидеть незабываемое зрелище — полная кораблей гавань и слепящие лучи прожекторов. Начальник штаба капитан 1-го ранга Вирен ушел к себе в кабинет, и явно будет не отдыхать, а работать — потрясающего трудолюбия человек.

— А мне надо отдыхать, иначе ходить не смогу…

Матусевич устало опустился на мягкий диван, он уже не спал почти двое суток — все перед глазами мелькало как в калейдоскопе. Дрожащими пальцами расстегнул пуговицы на кителе, в голове в который раз промелькнули чужие мысли, которые Николай Александрович уже воспринимал как свои собственные. Привык как-то за эти четыре дня прошедших после сражения в Желтом море, в котором на мостике нелепо погиб командующий эскадрой контр-адмирал Витгефт. И он бы сам получил тяжкое ранение в живот, только неожиданно появившийся внутренний голос заставил его отойти под прикрытие стального скоса. Потому и уцелел от разрыва, в котором погибли другие офицеры и матросы. И уже проваливаясь в пучину сна, подумал, что вовремя принял командование над порт-артурской эскадрой, и вместо поражения добился успеха…

В боях на подступах к Порт-Артуру в «плотных» штурмовых атаках японцы, которые именовали их «ускоренным наступлением», порой несли чудовищные потери…

Глава 2

— Думал, прошел самый суматошный день, а он даже не прекращался, четвертые сутки пошли, как Дальним овладели. Одно хорошо — сегодня всю ночь поспал, а то уже с ума сходил от недельного недосыпа…

Матусевич прошелся по мостику «Цесаревича», подставляя лицо прохладному ветерку. На броненосце он себя чувствовал гораздо лучше, чем на берегу — покачивание палубы под ногами придавало дополнительной уверенности, что ли. Да и вышел в море с одной целью — немного погонять крейсера Девы, а то оные слишком уж «оборзели» — вот таким странным образом отозвались мысли в мозгу. И японцы ощутили, что начали играть, если не с огнем, то в «русскую рулетку» — двенадцатидюймовый снаряд разорвался перед носом «Асамы», и это с предельного расстояния в семьдесят кабельтовых. Так что рванули самураи как призовые рысаки, но было видно, что на таком «скаку» они долго не выдержат. Надоели «надсмотрщики», нужно показать, кто теперь в квантунских водах хозяин, а то японцы по привычке продолжали думать о своем превосходстве, а времена в корне изменились, с первыми днями войны не сравнить.

— «Якумо» вчера ушел, ваше превосходительство, — Вирен, как всегда находился рядом, как и положено начальнику штаба, — видимо, отправился в Чемульпо уголь грузить, но скорее ушел в Сасебо. И эта троица не сегодня-завтра туда уйдет, ямы на них не бездонные.

— Вначале пусть побегают хорошо, а мы погоняемся за ними, — Матусевич ощерился, улыбка стала недоброй, — Дева к Эллиотам напрасно сходил, мы его отсекли, и пришлось голубчику по дуге удирать. Будем гнать дальше, у меня возникло твердое убеждение, что долгого «забега», да еще на семнадцати узлах хода, «Асама» не выдержит. Нам бы только ход выдержать еще часа два, а там можно крейсера в дело пускать — они должны догнать неприятеля, даже «собачек», а «Диана» не должна отстать — корабль хорошо разгрузили, на волну всходит куда лучше, чем раньше.

Матусевич посмотрел на трехтрубный крейсер, на котором закончились работы, которые были прерваны лишь на два дня, для захвата Дальнего. Сам корабль по расчетам флагманского кораблестроителя Кутейникова, сына знаменитого отца, максимально облегчили от перегрузки, обычного явления на отечественных верфях, сняв с «охотницы» все, что только было возможно. Избавились почти от всей противоминной артиллерии, сняв дюжину 75 мм пушек с батарейной палубы, полностью освободив ее для приема дополнительного запаса угля в случае дальнего перехода. На верхней палубе оставили только четыре таких пушки в спонсонах, и убрав восемь остальных орудий. Сняли боевые марсы, избавились от плавсредств, которые в бою только источник пожара, да и зачем портить казенное имущество, если все катера и баркасы могут находиться на хранении в порту. Своих тяжелых противоторпедных сетей крейсера лишились еще раньше, теперь сняли и сами торпедные аппараты — борьба шла буквально за каждую тонну веса. Также сурово обошлись и с «Аскольдом» — с него тоже убрали все что возможно, оставив только четыре 75 мм противоминные пушки. Такие орудия были очень нужны для перевооружения миноносцев, и для установки на канонерские лодки и вспомогательные крейсера. Так что снимали их и с броненосцев, и с «Баяна» — стоявшему в доке крейсеру они были совсем ни к чему. На «Аскольде» и «Диане» отсутствовали и средние пары 152 мм орудий, снятых еще в июне и так не возвращенных на корабли. Кутейников предложил немного переделать кормовые надстройки на крейсерах, и там установить по одной пушке со щитом. При этом бортовой залп должен был остаться прежним — семь и пять орудий, хотя при этом общее число стволов уменьшалось на один — одиннадцать на «Аскольде» и семь на «Диане».

Снятые прежде с кораблей эскадры шестидюймовые пушки Кане решили поставить по паре на новые вспомогательные крейсера после завершения работ по подкреплению палуб в носу и на корме. К сожалению, хватило только на три из пяти, двух английских и японском транспортах — больше корабельных орудий просто не было, генерал Стессель и так отдал все, что у него имелось на укреплениях. Достали даже два орудия с «Ретвизана», которые японцы потопили на барже за сутки до боя. И с «Баяна» уже нечего взять — в бою в Желтом море были приведены в полную непригодность пять орудий на броненосцах, им потребовалась срочная замена. Единственная надежда оставалось на «Ангару», что привезет столь необходимые пушки из Владивостока. Вспомогательный крейсер получил обратно свои 120 мм орудия, такие устанавливают на быстроходные пароходы КВЖД — бывшую «Монголию», ставшую теперь «Енисеем», и «Маньчжурию», только стволы японские, к которым достаточно снарядов.

— Жаль «Пересвета» пока в строю нет, — вздохнул Вирен с нескрываемым сожалением. Броненосец получил серьезные повреждения в бою в Желтом море, и его спешно приводили в порядок. Фактически оставалось четыре дня, но командир порта контр-адмирал Григорович заверил, что через трое суток корабль можно будет выводить в море и переводить в Дальний. А вот «Баяну» быть в доке до конца августа, хотя работы на поврежденном броненосном крейсере идут круглосуточно.

— Ничего, без него обойдемся, если догоним. Против нашего «Цесаревича» с «Ретвизаном» броненосному крейсеру не устоять, спасение исключительно в бегстве. Хотя да — три быстроходных броненосца лучше, чем два. Но учтите, за нами «Полтава» с «Севастополем», в прикрытии находятся — мало ли что. Но тогда и «Баян» по тем же причинам нужен — нам сейчас каждый корабль дорог. Ладно, чего тянуть — пробежались достаточно далеко, пора и нашим крейсерам делом заняться. Дайте сигнал Эссену — «зайти в голову неприятеля, держать ход двадцать узлов». Заодно и посмотрим, сможет ли «Диана» такой ход набрать без «перегрузки» машин. На испытаниях у нее девятнадцать с половиной узла вышло при форсировке, здесь восемнадцать с половиной едва набрала пару раз. Скверно построили нашу «Дашку», но вроде перегрузку на ней Кутейников здорово снизил, даже палубный настил выдрали, однако носовую оконечность порядком облегчили.

Матусевич смотрел на крейсера, на «Аскольде» подняли сигнал к «исполнению», и все пять труб корабля густо задымили. Несмотря что корабль воевал с первого дня войны, как и «Новик», который также наспех отремонтировали, двадцать узлов он набрал достаточно быстро.

— Хм, Николай Александрович, а вы оказались правы — «Диана» держит такой ход. Бог ты мой, лишний узел за счет снижения перегрузки, а ведь и двадцать с половиной сможет выдать — идет на волну легко, гораздо лучше, чем раньше. Уверенно держит ход, не отстает от флагмана.

— Думаю, и двадцать один сможет набрать, если кочегары пластами лягут, — задумчиво произнес Матусевич. Он сам сомневался в чужой подсказке, но в очередной раз убедился в ее правоте. И произнес:

— После капитального ремонта с заменой котлов и машин, а так же если подобрать еще и винты, то новым «шеститысячникам» уступать «богини» не будут. Не знаю, как насчет двадцати трех узлов по контракту, но двадцать два узла могут и держать, а то на половинку и побольше, как раз на уровне «собачек» держаться будут. Надо же, Роберт Николаевич, но «Диана» сейчас выдала скорость большую, чем которую она достигла на ходовых испытаниях сразу после постройки.

— Удивительно, но подобное у нас уже было раз, когда на «Императоре Николае I» котлы заменили, и он чуть ли не до семнадцати узлов дотянул, превысив на два узла достигнутую скорость. Но на крейсере котлы и машины не меняли, только носовую конечность существенно «облегчили», как и сам корабль, впрочем. Но двадцать узлов великолепный результат — «богиня» теперь сможет убежать от «асамоидов», если столкновение произойдет, и догнать любой малый японский крейсер, а при волне и «собачку» настигнет. Да и угля можно усиленный запас принять — тогда дальность плавания на уровне будет, не меньше, чем у «Аскольда» с его германскими машинами… Так-так, а ведь мы «Асаму» догоняем, она почему-то начинает понемногу «притормаживать» — не больше шестнадцати узлов ход стал.

Вирен впился глазами в удирающий вражеский крейсер — мощная оптика позволяла разглядеть его в деталях, хотя расстояние примерно в семь с половиной миль. Николай Александрович тоже внимательно оглядел вражеский крейсер — и да, либо тот стал чуть отставать, либо «Аскольд» чересчур разогнался и идет на двадцати одном узле. Нет, не может быть такого — «Диана» отнюдь не отстает, в три минуты милю «поглощает».

— «Асама» ход на половинку узла «скинула», а вот Эссен чуточку прибавил, рвется в драку Николай Оттович. Не терпится огонь открыть — сейчас попавший в «собачку» снаряд ей ход живо собьет, а там и добить можно будет, — Вирен оскалился, как волк, и жестко подытожил с прорвавшейся в голосе кровожадной свирепостью:

— Я их, собак, давно мечтаю изловить, и шкуру ободрать!

— Отловим, Роберт Николаевич, отловим! Если «Асаме» сейчас трубы пробить, то поневоле ход уменьшится. Николай Михайлович, дайте полный ход, хоть на узел прибавьте, сами видите, что происходит.

Матусевич посмотрел на командира броненосца — капитан 1-го ранга Иванов тут же отдал распоряжение. В том, что «Цесаревич» прибавит в скорости никто не сомневался. Корабль французской постройки «ходок» изрядный, даже «иноков» обгонит. А вот «Ретвизан» немного отстанет, но в бою с «Асамой» его пушки сразу не потребуются, зато, когда добивать придется, то броненосному крейсеру никак не устоять против двенадцатидюймовых снарядов, на попадания которых его броня не рассчитывалась…

Крейсер «Аскольд» в русско-японскую войну проявил себя крайне опасным противником для бронепалубных крейсеров японского флота — имея дюжину 152 мм орудий и ход свыше 23 узлов он мог догнать ЛЮБОГО из них…

Глава 3

— Фок на перешейке с двумя полками, я здесь, и здесь намного легче, Анатолий Михайлович, у меня фронта три версты со всеми изгибами и куском побережья, да старик Надеин со своими батальонами, что костьми здесь ляжет, но не отступит и ни пяди землицы японцам не отдаст.

Генерал-майор Белый усмехнулся, расправил ладонью свои длинные казацкие усы. Кубанский казак, он еще в осаду Эрзерума перешел в артиллерию, в которой служил уже четверть века. Со Стесселем его связала не только служба на Дальнем Востоке и поход в Китай — генералы сплелись и родственными узами, сын начальника Квантунской области женился на Лидии Белой. А потому вечерами иной раз засиживались за совместным чаепитием, но в последнее время стало не до «семейных посиделок» — война властно вмешалась в жизнь, диктуя свои суровые правила.

— Позиции мы здесь удержим — японцы после первой ночи близко не подходят, их тут полторы тысячи положили, три больших братских могилы отрыли, да бог весть сколько раненых. Вся их 4-я резервная пехотная бригада тут осталась лежать. Сейчас японцы на дальних сопках окопались, стараются от залива держаться на почтительном расстоянии. Что у меня тут, что у Фока — огонь канонерских лодок убийственен, сам видел не раз. Они просто отсекают пехоту, стоит ей в предполье выйти. А если броненосцы начинают из двенадцатидюймовых пушек фугасами стрелять, то разбегаются сразу. Днем как видишь, атаковать позиции крайне затруднительно, а ночью лучше и не пытаться — все подходы прожекторами освещаются. Так что скажу тебе одно — пока наш флот в Талиенванском заливе находится, Дальний с перешейком японцам никогда не взять, хоть армия здесь поляжет — снарядов у нас в достатке, сам видел какие склады захватили!

— Выходит, прав Роман Исидорович, когда в прошлом ноябре призывал здесь форты ставить с береговыми батареями? Да и ты тогда его предложение поддерживал, только наместник вас «осадил», а потом военный министр генерал Куропаткин и меня с вами.

— Так оно и понятно — раз флот решили в Порт-Артуре держать, хотя мне Николай Александрович не раз говорил, что в Дальнем для эскадры многократно лучше и выгодней быть. Выход в море открытый, и приливы с отливами на него не влияют. Да и покойный Степан Осипович к тому же склонялся, ждал только, когда подорванные броненосцы будут отремонтированы. Жаль, погиб «Петропавловск», иначе бы японцам век в Квантун было бы не войти. Цзиньчжоу ко всему «ключ», кто удержит за собой перешеек, того и весь полуостров будет. Если еще у Талиенваня девятидюймовые пушки поставить, то к горе Наньшань близко не подступится — любую полевую артиллерию сметут, там открытое пространство на полдесятка верст будет. А если канонерки в залив войдут, как «Бобр» в мае, то даже осадой взять будет затруднительно. А наши броненосцы вообще за полуостровом встанут, на двенадцать верст могут пострелять, через городок Цзиньчжоу, и до самых предгорий. Это не Порт-Артур, тут местность ровная, местами как стол, осадные мортиры не поставишь, их не спрячешь, все видно.

Генералы замолчали, только Белый, словно оправдывая свою фамилию, поседевшей головой покачал. А вот Стессель напряженно смотрел на стоявшие вдалеке канонерские лодки. С них время от времени из носового каземата делали выстрел, отправляя тяжелый восьмипудовый снаряд в какую-то видимую одним морякам цель. Вроде как исходили из поговорки — «на то и щука в реке, чтобы карась не дремал». И неожиданно произнес:

— Против стоянки флота в Дальнем выступал сам наместник, хотя Роман Исидорович с бумагами на руках ему доказывал, что строительство здесь укреплений обойдется для казны многократно дешевле, чем постройка современной крепости в Порт-Артуре. Смета где-то с пять миллионов рублей, а не пятнадцать — а столько выделило министерство финансов. Помню, как адмирал мне говорил, что стоянка кораблей во внутренней гавани полностью обезопасит флот от нападения вражеских миноносцев, в то время как на открытом рейде Дальнего они постоянно подвержены такой атаке.

— То-то, что держали эскадру на внешнем рейде, где на нее и напали японцы — мы ведь все с тобой видели, Анатоль. И не в Алексееве дело — я говорил со здешним градоначальником Сахаровым, это ведь креатура Витте. Так Владимир Васильевич мне без обиняков сказал, что супротив строительства укреплений выступал его всемогущий патрон. И требовал, чтобы эскадру в Талиенванский залив не переводили, якобы порт коммерческий будет, и военным там не место. И даже какие-то бумаги у него на этот счет имеются, с недвусмысленными указаниями министра финансов…

— Мне Витте о том сам три раза отписал, и наместнику тоже. И военный министр генерал Куропаткин нам напрямую запрещал здесь укрепления возводить. Помнишь, мы с тобой в декабре гору Наньшань смотрели? Я ведь тогда на свой страх и риск распоряжение отдал — сметы на проведение работ в столице ведь по настоянию Витте не утвердили. Да и в июне Алексей Николаевич, здесь пребывая после поездки в Японию, прямо приказал ничего не строить, сказав, что Порт-Артурской фортеции вполне достаточно, и работы идут в соответствии с его намеченными планами, хотя к строительству фортов тогда еще не приступали. Мыслю, или злостно обманывали нынешнего командующего Маньчжурской армией, либо сам обманулся…

— Скорее, не хотел тебе правду говорить, Анатоль, Алексей Николаевич ведь военный министр, и как поговаривают, очень дружен с Витте, или ладит, отчего нам не легче. Хотя не понимаю — он ведь боевой генерал, и должен был видеть все преимущества позиций на перешейке. И побывал же там, и в Дальнем находился, все видел собственными глазами. Но уперся именно на Артуре, и не переубедить! Ничего не понимаю…

— А нам с тобою и нельзя свое мнение иметь, Василий — наместник, два министра, потом еще статс-секретарь Безобразов, помнишь, какой разговор с ним был, когда из Петербурга приехал? Недаром у меня против этого порта душа не лежала, и все его «Лишним» называли. А он такой и есть, если нашего флота здесь нет и укреплений также.

— Тогда зачем его построили, денег уйму потратили? Чтобы японцам было, где свою армию выгружать беспрепятственно? И причалы с портовым хозяйством оставили в полной сохранности? И вагонный парк, ведь только паровозы подорвать успели…

— По моему приказу тогда это делали, уже японцы подходили к предместьям, — усмехнулся командующий Квантунским укрепрайоном. — Алексей Николаевич мне прямо указал в своей последней телеграмме — позиции на перешейке у Цзиньчжоу не отстаивать. Дивизии генерала Фока надлежит отступить к Порт-Артуру во избежание излишних потерь в войсках, а потому всячески беречь людей и в бои с решительными целями не вступать. Ты сам вспомни, как быстро наместник отсюда сбежал со всем своим штабом, когда японцы высадились у Бицзыво. И какие указания он тогда отдал⁈

— Помню, а спрос с нас будет, вернее в первую очередь с тебя, — от сочувствия Василия Федоровича генералу Стесселю стало тошно. Разговор по душам ему пришелся не по сердцу, подобные слова попахивали нешуточными проблемами. Если решения начальства объяснить невозможно, то это или самодурство, либо глупость — но то и другое в глаза ведь не скажешь, вот потому идут пересуды среди офицеров гарнизона, ведь на «каждый роток не накинешь платок». Витте уже откровенно упрекали в том, что он ради каких-то своих интересов и сотворил все с Дальним. Отказ от защиты города породил даже разговоры об измене, чему сам Стессель не верил — ведь один из первых сановников империи, всем положением государю обязан. Вот только недоверие оставалось стойким, да и недавний разговор с Матусевичем заставил смотреть на многие вещи иначе. Но теперь Дальний отдавать категорически нельзя, и сражаться тут до крайности. Благо запасов боеприпасов и продовольствия теперь на год войны с избытком хватит.

— Сегодня под вечер уйду в Артур на миноносце — посмотрел, что у вас происходит, и теперь спокоен. От неприятеля отобьетесь — пушек у вас много да еще корабли. Да, что это в железнодорожных мастерских на платформы японские 120 мм пушки устанавливают?

— То наши железнодорожники с подполковником Спиридоновым, вместе с моряками подвижные батареи создают. Мыслю, для обороны побережья здорово пригодятся. Да в Талиенвани такую же сейчас делают, при стрельбе опоры с платформ опускать придется, опоры нужны. А еще к постройке двух блиндированных поездов приступили, на манер английских, что в войне с бурами использовались. Защита из листового железа, шрапнель держит, на каждом четыре трехдюймовых пушки со щитами и митральезы. Для Фока они особенно нужны — он их сможет с одного конца позиций, на другой за полчаса перебрасывать для усиления, в случае вражеских атак. Да и нам пригодится, не все же в обороне сидеть.

— Ждать надо нам, Василий Федорович, пока в армии Ноги припасы не иссякнут. Неделю, не меньше, но никак не больше трех. Николай Александрович твердо пообещал, что более никакой высадки японцев не допустит, им подкреплений и припасов не подвезут. А там сам понимаешь…

Японская пехота заняла оборонительные позиции по гребню сопки, и готовится наступать. Экипировка на уровне европейских армий, вооружены магазинными винтовками, у всех офицеров бинокли. Но построения плотные, и таковыми они будут при осаде порт-Артура, что приведет к большим потерям…

Глава 4

— Что-то подобное я и ожидал — одиночный «Якумо» послужил не более чем приманкой для нас. А вот и Объединенный Флот появился, пусть и в ополовиненном виде. Так — головным «Асахи» под адмиральским флагом, за ним «Сикисима», замыкают «Касуга» и кто бы сомневался — «Асама». Так что, Роберт Николаевич, генерального сражения нынче не избежать, если, конечно, японцы на него пойдут.

Матусевич усмехнулся — теперь роли поменялись. Догнать «Якумо» русские броненосцы не смогли — тот прибавил хода, зато отправленные вперед «Аскольд» и «Диана» вовремя заметили дымы на горизонте. «Зарываться» Николай Александрович не стал, азарт погони хорошее дело, но до добра никого не доводит, тем более по всем расчетам выходило, что Того обязательно вернется сегодня-завтра, иного для японцев не оставалось — потеря Дальнего с Эллиотами кардинально меняло обстановку в войне.

— «Микасы» нет, ваше превосходительство, как и крейсеров Камимуры. У противника осталось всего пять кораблей линии.

— И добавьте эти пять отсутствующих, Роберт Николаевич, правда, непонятно в каком они состоянии. Не думаю, что «Победа» не встретилась с владивостокскими крейсерами, но мы с вами не знаем итогов боя. Может быть, сегодня миноносцы привезут депеши от наместника, тогда хоть знать будем, что в море твориться. По всем моим расчетам крейсера Иессена должны вчера вечером во Владивосток возвратиться. Это еще один довод в пользу закупки новейших германских станций беспроволочного телеграфа — наши на тридцать-сорок миль сообщение посылают, а те в пятнадцать раз дальше. До полутысячи миль морзянку можно принять и разобрать. И поверьте — прогресс на месте не стоит, радиостанции совершенствуются быстро. Вот такиеприемники и передатчики настоятельно необходимо иметь на каждом корабле — сами видите, какая огромная польза от беспроводной связи. И не будет нужды миноносцы с сообщениями в нейтральные порты отправлять, страшно рискуя каждый раз.

— Вы правы, Николай Александрович, но пока этого в нашей столице не поймут, и у немцев срочно не закупят, мы тут можем хоть исписаться. Нас просто не слышат, хотя я каждый раз отправляю напоминания.

— Сейчас обязательно прислушаются — мы ведь подробно отписали, какие перспективы открываются после занятия нами Дальнего. Японская армия по большому счету теперь не имеет нормального снабжения, и не сможет вести широкомасштабную войну в Маньчжурии. У них в руках один Инкоу, но тот порт не в состоянии обеспечить в должной мере войска — он в устье реки. К тому же в зоне досягаемости нашей эскадры. Затопим там десяток пароходов и все — ничего не привезешь и не вывезешь. А все другие места, где противник высадку производил — Бицзыво, Дагушань, устье Ялу — для снабжения воюющей армии совершенно не подходят, так как вблизи железной дороги нет, а на спинах кули много не наносишь.

— Бицзыво можно исключить — пока наши корабли на Эллиотах, туда японским транспортам хода нет. Первой же ночью миноносцы отправим, да и броненосцы подойти могут. Дагушань и устье Ялу в пределах досягаемости нашей эскадры, а японцы могут теперь базироваться своими главными силами только на корейский Цинанпо. Может быть, оттуда «Асама» пришла — там с транспортов уголь выгружали.

— Скорее всего, так оно и есть, Роберт Николаевич, — Матусевич пожал плечами и посмотрел в бинокль на неприятельскую эскадру, что преследовала русские броненосцы. Нет, не показалось — «асамоиды» явно набрали полный ход, и устремились в погоню, опережая другие корабли.

— Пожалуй, сейчас неприятель вознамерился сделать с нами то, что два часа назад мы хотели проделать с «Якумо» — догнать и сбить нам ход. А там навалится впятером на двух, и достичь победы.

В голосе Вирена явственно просквозила ирония — подобные действия со стороны японского флота были предусмотрены заранее, потому бригада броненосцев Рейценштейна шла в сорока милях позади, чтобы японцы не могли видеть ее дымов, а крейсера и дестройеры надежно прикрывали эскадру от неприятельской разведки. И соответствующий план на такой случай был тоже разработан, и теперь его стоило внедрить в жизнь.

— Нам пора начинать представление, Роберт Николаевич. А потому через четверть часа «Цесаревичу» следует снизить скорость до двенадцати узлов, этого вполне достаточно, чтобы создать видимость серьезной поломки — корабль ведь неделю назад возвратился из жестокого боя. Нас догонят первыми «Якумо» и «Асама», нужно повредить хотя бы один из них, сбить ему ход. И выдержат полчаса, не больше, если сами получим попадания. А когда подойдут «Севастополь» с «Полтавой», они и добьют «подранка». Если будут другие, то станем преследовать — у нас все же четыре первоклассных броненосца, а у неприятеля два. Так что за дело, господа, и огонь открывать только с сорока кабельтовых — у нас мало снарядов.

Последнее уточнение было немаловажным — с боеприпасами после боя в Желтом море стало напряженно, погреба на треть опустели. Потому было жаль, что «Пересвет» пока не вошел в состав эскадры — к нему снаряды можно взять с батареи Электрического Утеса, случись такая нужда. И что скверно, так то, что снаряды медленно перевозят по железной дороге, вместо того, чтобы эшелону дать «литеру» безостановочного проезда.

У армии ведь свои перевозки, и так «грызня» идет между Ляояном, где штаб Куропаткина, и Мукденом, который избрал своей резиденцией наместник адмирал Алексеев. Хорошо, что в самом Порт-Артуре подобные явления изжиты за последние дни, Стессель теперь резко переменил свое отношение к флоту, и тем многим поспособствовал. А то раньше как собаки «цапались», вместо того, чтобы совместными усилиями неприятелю противодействовать. И так было с первого дня войны — начальство постоянно враждовало, будто не одному царю и отечеству присягали.

— Погода японцам благоприятствует, волны пологие, ветер стихает. Но так и «Севастополь» с «Полтавой» быстрее подойдут. Так что в среднем калибре у японцев перевес существенный будет — у них тридцать четыре шестидюймовых орудия, у нас на десять меньше. Зато у нас пятнадцать 305 мм стволов, а у неприятеля восемь, плюс одно орудие «Касуги» в 254 мм. И к ним еще добавить десять восьмидюймовых пушек, — Вирен великолепно подсчитывал бортовой залп, и Николай Александрович не сомневался, что скоро будет дан результат. И не ошибся — так же бесстрастно начальник штаба выдал итоговые цифры, которые быстро сложил в голове:

— У нас без малого почти шесть тонн бортового залпа, у неприятеля чуть поменьше выходит, центнера на два, так что превосходства нет, бой на равных пойдет. Главное подпустить их поближе, если опять начнут стрелять с большой дистанции, то лучше не тратить напрасно снаряды.

Матусевич еще раз посмотрел на вырвавшиеся уже далеко вперед броненосные крейсера, дистанция стала сокращаться быстрее — «Цесаревич» потихоньку начал сбавлять ход. И негромко произнес, обращаясь к офицерам штаба, что стояли на мостике:

— Господа, у нас есть великолепный шанс победить в войне, если сегодня выбьем хотя бы один «асамоид». На смену ему придет «Микаса», и это все, что есть у противника, не считая отряда Камимуры. У нас скоро вступит в строй «Пересвет» и концу месяца «Баян», и будет перевес не только по числу стволов главного калибра, но и по вымпелам — шесть против пяти. И даже подход Камимуры мало что изменит, зато эскадра Скрыдлова получит великолепную возможность ворваться в Цусимский пролив и нанести ущерб неприятельским портам, хотя бы выставив мины.

— Ваше превосходительство, в Вей-Хай-Вее стоят «Фудзи» и «Ниссин», и на них начались ремонтные работы, — очень осторожно напомнил кто-то из флаг-офицеров, на что Матусевич жестко ответил:

— При необходимости мы повторим ночную атаку — я не собираюсь в таком случае соблюдать так называемое «интернирование». И пойдемте в боевую рубку, неприятель начал пристрелку. Не стоит стоять на мостике и нарочито демонстрировать ненужную здесь храбрость. Печальный урок 28 июля наглядно показал, к чему может привести бравада. Посмотрите на нижних чинов — они уже в касках и кирасах.

Матусевич усмехнулся — новинку оценили, напрасных потерь никому из командиров броненосцев не хотелось. Дело в том, что все осознали, что взять другихматросов и солдат неоткуда, и возместить убыль невозможно. А то, что Порт-Артур с Дальним будут долго, не месяц, и даже не два, а скорее полгода, находиться в осаде, никто уже не сомневался — вряд ли японцы отступятся, для них это «ключ» к победе…

Этот корабль, построенный в Германии, среди всех японских броненосных крейсеров отличался лучшим бронированием, и стал «крепким орешком» даже под огнем русских броненосцев…

Глава 5

— А еще в инфантерии сказывают, что снаряд дважды в одну воронку не попадает — у нас как раз наоборот получается!

Матусевич невольно поежился — многострадальному крылу мостика, уже раз искореженному двенадцатидюймовым снарядом, снова досталось, пусть взрыв был значительно слабее. Странное вышло сражение — вначале «Якумо» достаточно резво убегал от двух русских броненосцев, стараясь утянуть их за собой поближе к подходившим кораблям Объединенного Флота. Потом ситуация кардинально изменилась — теперь русские броненосцы старательно убегали, дожидаясь момента когда подойдут им навстречу два тихоходных броненосца контр-адмирала Рейценштейна. И вот вроде можно начинать баталию, но противник совершенно не торопился — перестрелка шла вот уже три часа на дистанции шестидесяти кабельтовых, и лишь два раза японцы сходились до полусотни, и тогда в дело вступали шестидюймовые пушки. Но стоило русским повернуть на неприятеля, как вражеские корабли тут же отходили, сохраняя выгодную для себя дистанцию. Стреляли исключительно из орудий главного калибра — русские двенадцатидюймовые орудия ухали редко, и только по броненосным крейсерам, надеясь на «золотой выстрел», японцы зачастили 203 мм стволами, однако, несмотря на полторы сотни истраченных снарядов, добились только трех попаданий, не причинивших особого ущерба. К тому же выяснилось, что на «Сикисиме» не стреляет один ствол главного калибра — и у японцев семь 305 мм пушек против пятнадцати у русских. Так что желание Того не рисковать в бою вполне объяснимо. Да и единственная десятидюймовая пушка «Касуги» в бою не принимала участия, также не стреляла, и с чем это связано, непонятно.

— Драки сегодня не будет, господа, но у меня сложилось впечатление, что неприятель задумал какую-то пакость. Я не понимаю его целей, но пока ясно одно — надеяться на минные заграждения нельзя, тихоходные броненосцы должны постоянно оставаться в Дальнем, но может быть на короткое время делать переходы к Эллиотам или Порт-Артуру. Нам нельзя допускать прорыва в Талиенванский залив японских кораблей.

— У меня сложилось впечатление, ваше превосходительство, что японцы вышли в море в большой спешке, раз на двух кораблях не стреляют по одному орудию главного калибра. Следовательно, рано или поздно они уйдут в Сасебо, только не совсем понятно, почему их вывели в поход. Возможно, это первая реакция Хейхатиро Того на занятие нами Дальнего. Но японский адмирал не может не понимать, что без боя мы ему не дадим отбить Эллиоты. Как бы ему не хотелось их вернуть обратно.

— Благодарю вас, Казимир Филиппович. Вы хотите что-то добавить, Владимир Иванович, я бы вас выслушал.

Матусевич кивнул Кетлинскому, который решился первым изложить свою точку зрения, и внимательно посмотрел на своего флаг-капитана, которым после долгих раздумий назначил старшего офицера с «Дианы» капитана 2-го ранга Семенова, причем по настоянию внутреннего голоса, сам он ничем не мог выделить этого, несомненно, храброго и думающего офицера.

— Странно все это, рванули сюда, не успев толком оправиться после сражения, даже пушки не заменили, хотя это потребовало бы неделю. Дестройеров только семь, малых крейсеров, кроме авизо и двух «собачек» при Того нет. Так что высадки на Эллиоты не будет, нет ни транспортов с войсками, ни пароходов из партий траления. Если подумать, то флот мог выйти в море для прикрытия какого-либо конвоя с ценными грузами для армии, но тогда разгружаться оные будут только в Инкоу, другого места просто нет. Но так быстро отправить транспорты нельзя, следовательно, Хейхатиро Того пришел на два-три дня раньше, да и тихоходным судам потребуется для перехода гораздо больше времени. Думаю, дня через четыре они появятся, но никак не раньше. Больше причин не вижу, понятно только, что в этом составе японский командующий не намерен с нами сражаться.

После слов Семенова наступило молчание — никто не высказывался, даже Вирен молчал, хмурый и злой, чем-то серьезно озабоченный. Русский отряд подошел к острову Санчандао, закрывавший вход в Талиенванский залив. На нем сейчас спешно принялись ставить сразу две батареи — на месте старых китайских, но так до конца недоведенных позиций было решено поставить три 229 мм береговые пушки, а чуть в стороне двух орудийную батарею из 152 мм пушек Кане. Еще одна такая же батарея, но из трех орудий, должна быть возведена на малом острове к северу, чтобы не дать японцам возможности беспрепятственно ходить по мелководью. А вот с мыса, прикрывавшего южный проход, по вражеским броненосным крейсерам открыла огонь старая батарея, та самая, на которой он побывал с Белым. Причем с запредельной дистанции в семьдесят кабельтовых, все же горушка достаточно высокая — два всплеска поднялись в паре кабельтовых от «Асамы», затем еще и еще. И тут же японская эскадра повернула на обратный курс, и густо дымя трубами, стала уходить в море…

— Что же задумали японцы, что⁈

Вопрос завис в тишине — сегодня Матусевич не стал сходить на берег, оставшись в адмиральском салоне на «Цесаревиче». На броненосце продолжали идти работы — любой хороший командир всегда помнит правило, при котором его корабль должен быть всегда готов к бою. А тут после сражения ремонт прошел впопыхах, масса недоделок, наскоро залатанных пробоин, и еще масса всего ненужного и бесполезного в военное время, отчего нужно избавляться, и в первую очередь от всякого дерева. В состоявшийся стычке броненосец получил всего два попадания, причем в броню — как говорят моряки «поцарапало краску». Другие броненосцы «пострадали» также — на эскадру пришлось только один раненный, так что можно было приписать победу, и красочно описать в рапорте, что попав под обстрел, вражеский флот удалился от Квантуна, так и не решившись вступить в сражение. Примерно в тех же самых оборотах он отправил на «высочайшее имя» рапорт о захвате Дальнего с его огромными запасами боеприпасов, продовольствия и всякого военного имущества, предназначенного для отправки японской армии, воюющей в Маньчжурии. Тут главное всячески выпятить успехи, и при этом постараться не отклониться от истины. Так потопленный старый китайский трофей «Чин-Йен» превратился в броненосец 2-го класса, каковым он и был. Две башенных канонерских лодки, погибших от огня «Ретвизана» и «Цесаревича» в рапорте стали броненосцами береговой обороны, такими их и считали в китайском флоте. Обе «симы», что торчат из воды во время отлива, записаны бронепалубными крейсерами 1-го ранга, а стоящий в доке «Чийода», благодаря броневому поясу, в описании превратился в броненосный крейсер 2-го класса — формально под эти параметры корабль попадал. И так далее — Матусевич прекрасно понимал, что победа должна выглядеть не только яркой и убедительной, а таковой она и была, но и весомой. Все же уничтожены главные силы 3-й неприятельской эскадры, а ее командующий вице-адмирал Катаока погиб. И описывая подвиги, Николай Александрович надеялся, что царь оценит его вирши — все же постарался в эпистолярном жанре. И чужие мысли немало помогали, и постоянно всплывала странная фраза, что «без залепухи тут никак не обойтись».

Да, преувеличения имелись, порой изрядные, но в частностях, главное соответствовало правде. Вражеский блокадный флот понес чудовищные потери, лишился обеих имевшихся у него баз, и теперь не представлял никакой угрозы, в виду полного отсутствия малых кораблей, способных действовать на мелководье, что окружало Квантун почти со всех сторон. В Инкоу находилось еще несколько кораблей, у корейского побережья тоже, но главной части не стало. И пусть это были старые боевые единицы, минимальной боевой ценности, но никто не сможет отрицать победы. К тому же после ввода в строй трофейных японских кораблей под Андреевским флагом, нужно будет сделать фотографии и отправить в Чифу и Циндао. Да еще привезти в Дальний из Порт-Артура зарубежных корреспондентов — там этой публики хватало. Ухитрялись передавать материалы джонками — китайцы рисковали ежедневно, переплывая Печелийский залив, и привозя порой даже важные бумаги от наместника, которые имели при себе офицеры его штаба.

— Завтра будут новости, миноносцы придут, — пробормотал Матусевич — его угнетало отсутствие связи. А еще серьезно беспокоили приготовления японцев — из Маньчжурии по железной дороге к Цзиньчжоу стали перебрасывать войска, маршал Ойяма сообразил, что в тылу произошла катастрофа — его войска отрезаны от снабжения. Да и армия Ноги демонстративно надвигалась на перешеек — Дальний, без поддержки осадной артиллерии штурмовать даже плохо подготовленные позиции было бессмысленно — первая атака была отражена с чудовищными для японцев потерями. Так что все решится в ближайшие дни, и скорее всего потому вражеский флот здесь крутится.

Уловив мысль, Николай Александрович подумал, что не видит чего-то очень важного, вполне доступного, видимого. Надо напрячь разум, но он настолько устал, что сил не осталось. И засыпая, пробормотал:

— Или отобьемся, либо нас тут всех положат…

Страшные картины русско-японской войны глазами иностранных корреспондентов. События впервые получили мировую известность, а фотографии печатали многие газеты и журналы — и никто уже не напевал — «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне»…

Глава 6

— Так что, господа, государь-император выразил всей порт-артурской эскадре своеблаговоление. И можете быть полностью уверены, что вслед за награждением меня и Эдуарда Николаевича, по достоинству будут оценены деяния всех, кто участвовал в победном сражении в Желтом море.

Матусевич пребывал с самого утра в превосходном состоянии — пришли миноносцы из Чифу с депешами от наместника, и царской телеграммой — император высоко оценил результаты сражения в Желтом море, как дневной бой, так и ночное нападение на Вей-Хай-Вей. Так что «дождь» из наград пролился весьма щедрый, упрекнуть не в чем. Правда, достались они пока только адмиралам, исходя из телеграммы — ему, как командующему эскадрой, контр-адмиралу Рейценштейну, и командиру «Ретвизана» Щенсновичу. О последнем перед царем ходатайствовал наместник, потому что Матусевич кроме него, в своей телеграмме привел всех командиров кораблей. Самому Николаю Александровичу «приземлилось» по второму «орлу» на погоны, произвели в чин вице-адмирала, и вместе с производством пожаловали немыслимо высокую награду даже в положении уже постоянного командующего эскадрой — орден святого Георгия 3-й степени, чуть больший крест на черно-оранжевой ленте, который немедленно поручили изготовить ювелиру. Даже обычный беленький крестик 4-й степени на колодке был заветной наградой любого офицера, а тут минуя эту степень дали более высокую — один из редчайших случаев, какие можно на пальцах пересчитать. Последним на флоте был вице-адмирал Павел Степанович Нахимов, что за Синопскую победу в 1853 году получил сразу большой крест святого Георгия 2-й степени, минуя третью. И при этом за участие в Наваринском сражении, что случилось за четверть века, тогда еще лейтенанта Нахимова наградили 4-й степенью и произвели в следующий чин капитан-лейтенанта. И вот теперь подобный казус случился с ним самим — не получив маленький белый крестик в «петлицу», как говорили в ранние времена, сразу «командорский» на «шею», но при этом уже имелось «золотое оружие» с георгиевским темляком. Так что пожалованная императором награда поразила всех моряков на эскадре. Подобный крест из всех адмиралов империи за последние полвека получил только наместник ЕИВ на Дальнем Востоке адмирал Алексеев, за отражение атаки вражеских брандеров на Порт-Артур, когда те попытались блокировать гавань. Понятно, что данная награда Евгения Ивановича из разряда за «уши притянутых», но царь открыто демонстрировал свое «высочайшее покровительство» адмиралу Алексееву, как и его «августейший» дядя великий князь Алексей Александрович, генерал-адмирал. Но так и меньшую степень нельзя было даровать — по неписанной традиции командующий всегда получает награду на уровень выше, чем его подчиненные, отличившиеся в этом сражении. И сейчас проявился подобный подход — командующий крейсерами контр-адмирал Рейценштейн получил «Георгия» 4-й степени, а командир «Ретвизана» капитан 1-го ранга Щенснович только «золотое оружие», будучи в марте награжденным подобным белым крестиком как Николай Карлович, за отражение атак миноносцев и брандеров, но одновременно с производством в следующий чин контр-адмирала.

Так что его крест 3-й степени получен за дело — «Фудзи» и «Ниссин» тяжело повреждены, и интернированы в Вей-Хай-Вее. По крайней мере, так англичане официально объявили, а как будет дальше непонятно, но нужно сделать все, чтобы японцы не смогли их увести в Сасебо. Потоплен крейсер «Хасидате», и в дневном бою серьезно поврежден крейсер «Такасаго», что застрял в британской базе — англичане ему «великодушно» продлили стоянку с шести суток до двух недель. Так что и этот топить нужно, но как это сделать пока неясно, однако способы, несомненно, будут изысканы, в чем сам Николай Александрович нисколько не сомневался. Привлекая к работе мичмана Власьева с «Победы» и техника министерства путей сообщения Налетова он уже знал, что создаваемое ими оружие нового типа кардинально может изменить войну на море.

— Контр-адмирал Ухтомский со своим отрядом из броненосца «Победа», крейсера «Паллада» и трех дестройеров прорвался Корейским проливом, утопив в ночном бою японский вспомогательный крейсер. И был утром 1 августа встречен как владивостокскими крейсерами под флагом вице-адмирала Скрыдлова, так и крейсерами Камимуры. Состоялось ожесточенное сражение, которое длилось почти шесть часов…

Матусевич сделал паузу, видя, как напряглись все собравшиеся в адмиральском салоне младшие флагманы и командиры кораблей первого ранга, и закончил на торжественной ноте:

— Флагманский крейсер вице-адмирала Камимуры «Идзумо» потоплен огнем «Победы», японцы успели снять с него команду. Все остальные «асамоиды» серьезно повреждены в бою. Особенно досталось «Токиве», на которой произошел взрыв казематов. Отвалились броневые плиты, но броненосный крейсер смог сбежать с места сражения, как и остальные. Наши корабли позавчера пришли во Владивосток, но повреждения оказались не столь серьезными, чтобы кого-то поставить в док.

Присутствующие в салоне адмиралы и офицеры несказанно оживились — последняя фраза означала главное — ремонт «Богатыря» будет продолжен, и крейсер к середине осени сможет вступить в строй. А это сулило немалые перспективы для русского флота. Все уже поняли — перевеса в силах у противника теперь уже нет, а японские броненосные крейсера не могут на равных сражаться с русскими броненосцами.

— Так что ситуация на море полностью изменилась в нашу пользу. Теперь у нас превосходство над врагом на один вымпел в кораблях линии, и при этом шесть первоклассных броненосцев против трех, с учетом «Микасы». К сентябрю войдет в строй «Баян», к октябрю «Богатырь», а это усилит как Порт-Артурскую эскадру, так и ВОК. Да и на «Палладе» будут проведены те же работы по «облегчению» перегрузки, такие как на нашей «Диане» — рапорт наместнику я вчера на миноносце в Чифу отправил. Но то будет не так скоро, как хотелось бы, а воевать нам надлежит немедля. А потому давайте послушаем начальника штаба — у Роберта Николаевича есть на этот счет определенные соображения.

— Обеспечить снабжение воюющих в Маньчжурии японских войск адмиралу Того возможно только через порт Инкоу, куда ведет железнодорожная ветка от ЮМЖД. Его можно заблокировать, как только вражеская эскадра уйдет из Желтого моря в Сасебо — вряд ли больший срок она может действовать. У нас войдет в состав «Пересвет», и уже будет относительно готов «Боярин», но крейсеру необходимо будет как минимум две недели на окончательное сколачивание команды. Трех броненосцев вполне достаточно, чтобы разнести Инкоу, затопить в реке пароходы и окончательно лишить противника использовать эту гавань. После чего победа над неприятельскими войсками в Маньчжурии вопрос времени, причем относительно недолгого — от месяца до двух, но никак не больше. Нет возможности для снабжения четверть миллионной армии. От Бицзыво и Дагушаня обеспечить подвоз по горным дорогам невозможно, даже если все окрестное китайское население носильщиками сделают — кули ведь кормить нужно, а за десять дней перехода человек съест намного больше, чем перенесет на своей спине груза. Грубо говоря, две трети клади должна составлять для него пища, и треть придется на несколько сотен патронов или один снаряд к полевой пушке.

Доводы Вирена моментально оценили, взвесили, и приняли к сведению. И внимательно посмотрели на начальника штаба, ожидая продолжения — тот ведь не все сказал, судя по всему.

— Я говорил с генералами Фоком и Белым — они ожидают штурма перешейка сразу с двух направлений — от Циньчжоу, куда прибывает поездами целая пехотная дивизия, и на нангалинские позиции, перед которыми группируется еще одна дивизия, отведенная уже от Порт-Артура. Наступление начнется в ближайшие дни, возможно завтра, нашим войскам нужно выстоять, не отступить. И что скверно — японцы, по всей видимости, подвезли 120 мм осадные пушки, те самые, которыми дырявили наши корабли перед выходом во внутренней гавани.

А вот это было предельно серьезно — пусть и маловат калибр, но проблем от него может быть с избытком. Но с другой стороны причинить большой ущерб самураям будет сложно — пушки не спрячешь за обратными склонами высот, к тому же корабли могут маневрировать и уходить от снарядов, в то время как батарею не передвинешь. И вот тут на нее можно обрушить огонь — девятидюймовых снарядов с канонерок вполне хватит. А при необходимости и броненосцы пододвинуть поближе — защита на них приличная, а некоторый ущерб можно и перетерпеть…

Квантун чем-то похож на Крым, только оборонять его не в пример легче при наличии активно действующего в Талиенванском заливе флота. Отказ генерала Куропаткина защищать эти позиции, и нежелание адмирала Алексеева перебазировать флот в Дальний стали роковыми ошибками, не первыми по счету, и что страшнее — не последними…

Глава 7

— Теперь нам, господа, надлежит привести флот наш к победе над врагом. Выполняя мои указания, вице-адмирал Матусевич высадил наш десант в Дальнем первого числа августа, и вернул город, выбив из него японцев.

Произнесенные наместником негромкие слова, словно кипятком ошпарили собравшихся в кабинете командующего Тихоокеанским флотом адмиралов. Такого развития событий никто из них не ожидал, как и сам Алексеев до нынешнего утра, когда ему доставили спешно отправленную из Циндао телеграфом секретную депешу, доставленную вначале миноносцем в Чифу. Однако офицеры его штаба, посланные для связи в этот китайский городок, не стали рисковать, и отбыли в германскую колонию, откуда несколькими большими телеграммами отправили уже зашифрованный текст. Сами письма от адмирала Матусевича и генерала Стесселя должны были привезти через Пекин в Мукден специально отправленные фельдъегеря. Но им еще в дороге пребывать несколько дней, путь неблизкий, в обход, по землям Внутренней Монголии, чтобы не попасть в руки местных разбойников хунхузов, или что еще хуже японцев, агентура которых присутствовала везде в Маньчжурии. Да и на русских землях шпионов хватало с избытком…

— В ходе ожесточенного боя нашими кораблями подчистую уничтожена 3-я эскадра неприятельского флота, в которую как вы знаете, входят старые японские корабли, и более «древние» китайские, что достались им трофеями. Так вот — последние уничтожены полностью, все три малых броненосца, коих мы «йенами» именовали. И все три «симы» — два в Дальнем, и один крейсер в Вей-Хай-Вее. В доках захвачен крейсер «Чийода» и дестройер английского типа, а также быстроходный авизо, что является малым бронепалубным крейсером — «Яаяма». Еще нам достались миноноски в числе десяти штук — они стояли без паров, вернувшись с постановки заграждений, и еще столько же перетопили. На островах Эллиота отправлена на дно пара канонерских лодок. Блестящая победа, господа, которая явилась прямым следствием успешного для нас сражения в Желтом море, на которое я направил эскадру под командованием погибшего в бою контр-адмирала Витгефта!

Алексеев говорил с напором, прекрасно понимая, что сейчас настал его «звездный час» как главнокомандующего морскими и сухопутными силами на Дальнем Востоке. И этим моментом пользовался, прекрасно понимая, какой великолепный шанс предоставил ему Матусевич своими «вольностями». К тому же Николай Александрович сам прекрасно осознает, что ему не стоит «тянуть на себя все одеяло», и уже после нападения на Вей-Хай-Вей о том явственно намекнул Евгению Ивановичу в своем послании, чтобы разделить с ним всю ответственность в случае каких-либо серьезных внешнеполитических обострений. И наместник рискнул, «расписал» императору победу, и в результате последовали щедрые награды. Так что если потребуется, то пусть все японские корабли перетопит в этой британской гавани, лишь бы броненосцы не ушли на ремонт в Сасебо.

И вот новая победа, оглушительная, недооценить которую невозможно — и ему она тоже пойдет во благо. Евгений Иванович спешно подготовил и отправил в Петербург телеграфом новые донесения, благо в своем послании императору и личном письме ему Матусевич «правильно» подошел к описанию подвига, на самом деле выдающегося деяния уже ставшей легендарной порт-артурской эскадры.

— Все дело в том плане войны, который я подготовил для Витгефта, и каковым воспользовался адмирал Матусевич, блестяще выполнивший их, и добившийся столь желанной для нас победы!

Привыкший лицедействовать наместник тут даже глазом не моргнул, он действительно где-то в глубине души считал, что так и мыслил на самом деле. И его потаенные желания оказались предугаданными слишком сообразительным подчиненным, который благодаря ему и получил весомый орден вместе с новым чином. А заодно возможность пользоваться всеми трофеями без всякой на то положенной отчетности, и действовать по своему усмотрению, так как Дальний находится в осаде. Этим указанием дал командующему порт-артурской эскадры полный карт-бланш на любые действия, которые тот сочтет необходимыми. И тот, судя по всему, прекрасно поймет, что на самом деле подразумевал наместник, и воспользуется его разрешением, получив в полное распоряжение, но совместно с генералом Стесселем, огромные ресурсы и ценности, накопленные японским командованием.

Сам циник по жизни, Евгений Иванович прекрасно знал, что, будучи у колодца, всегда следует из него не только самому «напиться», но и дать другим возможность для этого!

— Отправляя вам свой приказ идти встречать корабли, я решил тем самым усилить ВОК одним или парой «десятидюймовых» броненосцев из состава эскадры. И как видите, «Победа» значительно усилила состав отряда, и нанесла смертельные повреждения «Идзумо», что позволило вам добыть победу над неприятелем в том бою. Иначе бы ждало неизбежное поражение — три крейсера против четырех не смогли бы выстоять, а «Рюрик» вряд ли бы ушел. У него малая скорость, и японцы бы догнали корабль!

Нужно было немедленно «посадить в лужу» возгордившегося Скрыдлова, и, глядя на смутившихся адмиралов, Алексеев понял, что добился своего. Ведь не «отправь» он броненосец, не победа бы была, а поражение. Теперь нужно было додавить командующего Тихоокеанским флотом, чтобы не возгордился раньше времени, благо выразить свое «неудовольствие» можно в любой момент, и основания для этого имелись веские.

— «Богатырь в доке уже два месяца, но ремонт до сих пор не закончен. Я осмотрел днище — оно залатано на 'живую нитку», и все эти заплаты не только пропускают воду, но сами отвалятся, стоит кораблю дать ход. И я удивлен, что до сих пор не организованы работы, а капитан порта все время ссылается на непреодолимые обстоятельства, постоянно жалуясь на нехватку опытных мастеровых. А разве на крейсерах ВОКа нет опытных работников среди нижних чинов, чтобы с их помощью ускорить работы на несчастном крейсере, посаженном на камни по чьей-то излишней самоуверенности.

Алексеев преднамеренно не называл виновных, но тем «бросал камни» именно в «огород» командующего флотом, потому что за все происходящее отвечает именно он. Скрыдлов так и воспринял «фитиль», побагровел, но ответить ничего не мог — наместник был прав со всех ракурсов, как ни посмотреть. «Действо» не прекратилось, оно, как воронка, продолжала расширяться, затягивая в водоворот все новых участников.

— Япония островная стара, и пресечь неприятельскую торговлю является делом чрезвычайной важности, от которого зависит исход войны. Мы выводим только броненосные крейсера на коммуникации противника, и добились некоторых успехов. Пусть громких, но отнюдь не очевидных, и к тому урон крайне незначительный, если учитывать общий тоннаж судов, приходящих в порты противника. А для чего у нас тогда вспомогательные крейсера «Ангара» и «Лена» простаивают, почему они до сих пор не вышли на коммуникации. К тому же имеется пароходы, что могут развить ход в 17 узлов, и вполне пригодны для крейсерских операций — я имею в виду «Монголию», которую зачем-то решили переделать в госпитальное судно.

Наместник прямо-таки кипел праведным негодованием, и адмиралы почувствовали себя не в «своей тарелке» как говорится. Вот только Евгений Иванович прекрасно знал, что здесь его вина всецело — «Ангару» он держал в Порт-Артуре как собственную яхту, про «Монголию» вообще забыл как про таковую, а «Лене» он же прямо запретил ходить к берегам Японии. Но почему бы не найти «стрелочника», благо его и искать не нужно. Сидит во Владивостоке больше двух месяцев и не сделал ничего, даже «Богатырь» не смогли отремонтировать, в то время как в Порт-Артуре без всякого уже пятый броненосец с помощью кессона «залатали»

— В Дальнем по моему приказу сейчас переоборудуются во вспомогательные крейсера два английских и японский пароходы, с ходом в шестнадцать узлов. Это «Забияка», «Разбойник» и «Джигит» — сами клипера в виду ветхости переведены в блокшивы, а команды получили, так сказать, новые корабли. «Ангара» уже полностью готова к выходу в море, как и отбитая у неприятеля «Маньчжурия». «Монголия» переименована в «Енисей», во избежание упреков в том что она несла на себе раньше знаки Красного Креста. Итого шесть вспомогательных крейсеров, в то время как здесь до сих пор не удосужились ввести в строй хотя бы пару таких столь нужных кораблей. И вина целиком лежит на капитане порта, контр-адмирале Гаупте, которого я сегодня сместил с должности — пусть едет в Петербург! Если его помощник контр-адмирал Греве через месяц не введет в строй «Богатырь», то отправится заведовать заштатной гаванью Петропавловска, что на Камчатке. Это безобразие — девять недель ремонтировать корабль, столь нужный флоту!

Вот теперь нужный результат был достигнут — Евгений Иванович отчетливо и наглядно показал всем, кто на самом деле управляет флотом. Адмиралы прониклись, даже князь Ухтомский старательно отводил взгляд. Тут ведь главное в начальственном пригляде держать подчиненных, указывая им на все недостатки, и тем самым оставляя на свою долю только достоинства…

Началась война с Японией, Порт-Артур, март 1904 года. На крейсере «Аскольд» рядом стоят два адмирала, обладавшие крутым характером — но первый погиб не сделав того, что было нужно, а потому его помнят. А второй сотворил то, что не нужно делать — и ушел в забвение…

Глава 8

— Мне совершенно не нравятся действия генерал-адъютанта Куропаткина. Да и нашего Авелана тоже — за последние два года Федор Карлович вкупе с нашим генерал-адмиралом такого наворотили, что породили больше вопросов, чем дали на них ответов.

После затянувшейся паузы Алексеев нарушил молчание, тяжело вздохнул, и посмотрел на своего флаг-капитана — с Эбергардом можно было говорить без всяких экивоков, как и с покойным Вильгельмом Карловичем Витгефтом — Андрей Августович умел хранить тайны. И говорил также хладнокровно, произнося такие слова, что подслушай кто их, можно было лишится не только карьеры — дело пахло увольнением без пенсии и права ношения мундира. Подобного фрондерства в Доме Романовых не переносили со времен печальных событий на Сенатской площади 14 декабря 1825 года, в которых моряки Гвардейского Экипажа приняли самое активное участие. Да и позже бывали казусы, вроде казненных двадцать лет тому назад лейтенантов Суханова и барона Штромберга, примкнувших к «Народной Воле». И это отнюдь не испугало до икоты молодых мичманов — сохраняя верность империи как символу, они порой не стеснялись высказываться с критикой существующих порядков, хорошо, что только на флоте. Да и что говорить, если при негласном жандармском надзоре пребывал чуть ли не десяток из нынешних командиров кораблей первых двух рангов.

— Гарнизон Порт-Артура серьезно ослаблен приказами военного министра, что стал командующим Маньчжурской армией. Из Квантунской области за полтора месяца до высадки противника полностью вывели 3-ю ВС стрелковую бригаду, которая там развертывалась в полнокровную дивизию, пополняясь мобилизованными с началом войны. А ее до этого пять лет командовал Стессель, не проще ли было оставить ему в подчинении проверенные части, с которыми он ходил на Пекин. Но, несмотря на его неоднократные прошения, Куропаткин еще из Петербурга приказал забрать у него именно эту дивизию, что попала под удар 1-й армии Куроки на реке Ялу, и потерпела там жестокое поражение. У меня после бесед с офицерами этой дивизии возникло ощущение, что их батальоны просто усадили по приказу на невыгодные позиции, и сознательно допустили, чтобы 11-й полк попал в окружение и был вынужден пробиваться штыками.

— У Алексея Николаевича просто «дар» подставлять наши слабые корпуса под сокрушительные удары противника, и при этом ставя во главе войск таких бездарностей, как генерал Засулич. И так раз за разом — он буквально саботирует все наши указания, будто специально предоставляя японцам прекрасные возможности бить наши войска по частям.

Наместник уже не говорил, он рычал от накатившего бешенства. Ему фактически не подчинили Маньчжурскую армию, хуже того, он не знал планов Куропаткина на войну. Недоумение превратилось в стойкое недоверие наместника к полководческим «талантам» бывшего военного министра, особенно когда генерал Куропаткин раз за разом приказывал войскам отступать, даже после успешных боев, приводя в уныние офицеров и солдат.

И вот забрезжила надежда — эскадра под командованием ставшего вице-адмиралом Матусевича вместе с войсками генерал-лейтенанта Стесселя, лихим десантом возвратила Дальний, лишив японцев возможности использовать этот стратегически важный для них порт. Город и порт построенный по указанию Витте, и который был фактически сдан по приказу командующего Маньчжурской армией, причем сам Алексеев уже не успел вмешаться со своим приказом к флоту, разрушить там все постройки в порту и затопить находящиеся в акватории Талиенванского залива пароходы. И японцы этой преступной халатность воспользовались — через Дальний вскоре стали проводить перевозку войск и необходимых грузов для них. Он только настоял на отправке четырех дивизий для деблокирования Порт-Артура, но Куропаткин отправил две, и как итог досадное поражение под Вафангоу 1-го Сибирского корпуса генерал-лейтенанта Штакельберга…

— В результате, когда японцы в конце апреля высадились у Бицзыво, встречать их было некому. За отсутствием флота в Дальнем, на береговой обороне была задействована вся дивизия генерала Фока, а полки дивизии Кондратенко беспрерывно занимались строительством порт-артурских укреплений. Наша эскадра к тому моменту была чрезвычайно ослаблена и насчитывала в составе всего три броненосца, из них только «Пересвет» являлся быстроходным, но отправить его на гибель в Бицзыво ваше высокопревосходительство тогда не решились. И даже в «черный» для японского флота майский день, когда противник потерял на минах два броненосца, ситуация практически не изменилась — как появлялись шесть броненосцев, так всей полудюжиной и шастали, стараясь вызвать наши корабли на бой.

— Да я сам тогда командовал флотом, не доверять же корабли кому-то еще — достойных кандидатур просто не имелось. Потому несчастного Витгефта и поставили от безысходности.

Алексеев уже долгое время служил на Дальнем Востоке, последний год наместником — но проводить самостоятельную политику в отношении армии и флота не мог, ограниченный в своих действиях военным министром и управляющим морским ведомством. И если решения генерала Куропаткина для него порой имели хоть какое-то разумное объяснение, хотя увод целой дивизии из укрепрайона было, по меньшей мере, легкомыслием, как и вывоз боеприпасов и продовольствия. Но то по отдельности, но если сейчас соединить все факты совокупно, то картина станет удручающей. Возникло ощущение, что будь на месте Куропаткина вражеский шпион в столь большом чине, он бы не нанес столько вреда. Но то мысль дикая — Алексей Николаевич был все же начальником штаба у знаменитого «белого генерала» Михаила Скобелева, правда действовал совсем не так как его легендарный командующий. Пятился и пятился, терпя поражение за поражением, все время говоря и обещая дать генеральное сражение, в котором обязательно разобьет неприятеля. Хотелось бы в это верить, вот только опасения росли с каждым часом.

Но то армия, а вот действия морского начальства вообще не имели под собой никакого разумного объяснения, что вызывало с началом войны массу пересудов среди офицерства 1-й Тихоокеанской эскадры. Ведь за полтора года до нападения на Порт-Артур отсюда увели сразу четыре больших боевых корабля, которые, вне всякого сомнения, здесь оказались бы крайне полезными. Вполне себе хорошие броненосцы «Сисой Великий» и «Наварин», причем на первом установлены орудия новых образцов. Еще один такой же корабль чуть слабее, устаревший — «Император Николай I», у него артиллерия вообще на дымном порохе, и броненосный крейсер «Адмирал Нахимов», совсем уже старый. Зачем гнать их в Петербург на ремонт через три океана, просто в голове не укладывалось, хотя все работы можно было провести в самом Порт-Артуре, или в доке во Владивостоке.

Ведь легче отправить на пароходах необходимые материалы с работниками, чем перегонять за многие тысячи верст, по морям-океанам, столь нужные именно здесь броненосцы. Адмирал чуть ли в шок не впал, когда начальник Главного Морского Штаба ему прислал прошлой осенью телеграмму, в которой сообщил, что к ремонту пришедших броненосцев вообще не приступили. Причем тогда еще министр финансов Витте даже не стал выделять обещанные ассигнования, тут Алексеев поневоле задумался. Только одной дуростью всесильного сановника такое объяснить было нельзя, очень нехорошим попахивало от данного решения.

Нет, будь оно одно, можно было бы принять на веру, но подобных деяний хватало с избытком, тот же Дальний взять. Построен великолепный порт с городом, гаванью, доками, мастерскими и даже заводом, но Витте использовал его исключительно как коммерческий, запретив строить укрепления с береговыми батареями, даже взамен существующих старых китайских. И эскадре дали от ворот поворот, и дивизии Фока приказали отступить, и в порту разрушения производили по отданному Стесселем приказу, Куропаткин вообще не отдал на этот счет никаких указаний.

А может и не хотел отдавать, а сознательно приказал войскам отойти от Цзиньчжоуского перешейка как можно быстрее⁈

И теперь в голове Евгения Ивановича вызревала до ужаса крамольная мысль — а не хотел ли Витте заранее передать свой порт японцам, вступив в сговор с военным министром Куропаткиным, который в прошлом году им тут прямо говорил, что войны между Россией и Японией не будет, хотя строительство укреплений велось крайне вяло.

Но ведь тогда получается, что Квантун изначально хотели сдать противнику эти два влиятельных сановника, которым сам царь, безусловно, доверяет. От этой мысли адмирал Алексеев пришел в ужас, чуть ли не онемел от потрясения, и поспешил загнать ее как можно дальше…

Высадка 2-й армии генерала Оку у Бицзыво — до захвата Дальнего японцы не могли рассчитывать снабжать в Маньчжурии больше четырех-пяти дивизий. Именно на этом и строился их план войны — обзавестить на континенте прекрасно оборудованным портом с линией железной дороги. И словно их заветные мечты были услышаны российским министром финансов, вот ведь совпадение. Как в одном фильме героиня сказала — «за наше случайное знакомство»…

Глава 9

— Оба редута Дагушань и Сяогушань мы оставили в конце июля, потому японцы и начали обстрел эскадры во внутренней гавани. Его продолжали вести и в день, когда корабли вернулись после боя в Желтом море. Прекратили палить только третьего дня, когда Дальний окончательно остался за нами — и заметьте, Анатолий Михайлович, как сразу стихло у нас. Теперь редко стреляют, или снарядов у японцев не хватает, не завезли в должной мере, либо берегут, а может, пушки с позиций убрали — тяжелых орудий у них не так много. Думаю, осадную артиллерию сейчас стянули к самому Дальнему и к нангалинским позициям, японцам кровь из носа нужно возвращать порт — с его утратой снабжать армию в Маньчжурии невозможно.

Командир 7-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерал-майор Кондратенко посмотрел на Стесселя — командующий Квантунским укрепленным районом молчал, продолжая внимательно рассматривать японские позиции — с вершины Длинной горы их было прекрасно видно, как и сам город за их спинами, что раскинулся у подножия высоких сопок.

— Что вы предлагаете, Роман Исидорович? Учтите — у генералов Фока и у Белого четырнадцать батальонов из тех тридцати, что у нас вообще есть под рукой на Квантуне. Мы можем отправить только последний батальон из дивизии Фока, он и так завтра уйдет вместе с закончившим ремонт «Пересветом» в Дальний — броненосец с приливом начнут выводить на рейд. Но если мы снимем с позиций хотя бы еще один батальон из вашей дивизии, то заменить его некем — у нас совсем нет резервов, если не считать двух рот спешенных пограничников и казачьей сотни. Ополченцев мы по трем запасным батальонам распределили между китайцев, и то опасаюсь, что начнись сейчас штурм, то их на позиции выводить нельзя, они долго не продержатся. На узкоглазых «союзников» еще меньше надежды — их пока в строевых частях только нестроевыми чинами по ротам разобрали, оружие давать можно только маньчжурам — «ходи» патроны понапрасну изводить станут. Их еще месяц в запасных батальонах учить надобно, не меньше, даже с «дядьками» — пока русскую речь плохо понимают, зато все матерно ругаются.

Стессель засмеялся, улыбнулся и Кондратенко — во время строительства укреплений рядом с русскими солдатами, наемные китайцы вполне сносно научились изъясняться языком, отнюдь не только жестами, и понимать вполне русских, но исключительно их ругань.

— Роты в полках по полному штату нижних чинов укомплектованы — девяносто шесть рядов, нестроевых на китайцев часть заменили. В бою по примеру учиться будут, «дядьки» им спуску не дадут. Вздумают бежать или панику поднять — пристрелим на месте, я такой приказ по дивизии уже отдал. Впрочем, вся надежда на жестокость японцев — страх перед ними лучшая порука для верности нам.

Странно было слышать такие слова от генерала Кондратенко, но чрезвычайные обстоятельства, в которых сейчас очутился гарнизон Порт-Артура, заставили прибегнуть к столь жестким мерам. На военном совете неделю назад было решено отмобилизовать всех мужчин поголовно, включая китайское население, которое вообще-то являлось по большей части подданными Поднебесной. И по большей своей части трудилось на возведение укреплений — им неплохо платили, потому и приехали. Да еще тысяч пять местного населения сбежалось — но там семьями, с бабами и детками, спасаясь от японцев. Однако в условиях осажденного города требовались уже не строители, а защитники — и семь тысяч китайцев в «добровольно-принудительном» порядке влили в состав гарнизона, причем пошли охотно, все же на прежнем жаловании, к которому добавился отнюдь не скудные солдатские харчи с японским обмундированием. В трофейную униформу, доставленную из Дальнего на пароходе, китайцев обмундировали по совету вице-адмирала Матусевича, только нашили поверху синие и белые цвета, популярные у цинского воинства. Так было спокойнее — теперь японцы будут резать всех китайцев без разбора, такого оскорбления не простят. А тем резона сдаваться нет — прекрасно знали, что десять лет тому назад всех жителей Люйшуня, а так китайцы называли Порт-Артур, японцы вырезали подчистую, от мала до велика, никого не пощадив кроме тридцати восьми мужчин — они и закопали несколько тысяч трупов несчастных. А потом кто сошел с ума, кто покончил жизнь самоубийством, не в силах спать по ночам от кошмарных сновидений, ведь хоронить пришлось родных и близких.

На этом и строился расчет — большинство китайцев распределили по трем запасным батальонам восьми ротного состава полного штата, и интенсивно учили военному делу, ставя «дядьками» работавших вместе с ними унтер-офицеров и солдат, способных с ними хоть как-то объясняться…

— Нам нужно обстрелять японские позиции самим, особенно ложбины, где может накапливаться пехота для штурма. И даже ночами вести спорадический огонь — всячески беспокоить и пусть не спят.Нельзя давать противнику возможности сосредоточить все свои силы против нангалинских позиций. Хоть там с мая отрыты окопы и капониры, и сейчас возводятся новые укрепления, но Александр Викторович со своими батальонами удара не выдержит, если валом попрут — ярости у самураев много.

— Ничего, отобьются, шестидюймовых японских мортир у них много, да и других пушек хватает — стрелять из них уже приспособились. К тому же флот в заливе стоит, — отмахнулся Стессель, продолжая рассматривать вражеские позиции. Затем негромко произнес:

— Как только японцы начнут штурм Дальнего и Талиенваня, думаю, на второй день нам следует атаковать неприятеля всеми силами. Или провести демонстрацию наступления в этот же день — тогда генерал Ноги будет опасаться удара, и кое-какие войска оставит в резерве.

Командующий Квантунским укрепрайоном тяжело вздохнул — сегодня он имел разговор на повышенных тонах с комендантом Порт-Артура генерал-лейтенантом Смирновым, назначенным на эту должность Куропаткиным. Константин Николаевич, фактически отстраненный от реального управления, так как войска находились в подчинении у Стесселя, постоянно писал на него кляузы, а потому из ставки в Ляояне пришел приказ от командующего армией, где Куропаткиным предписывалось сдать командование Смирнову и отбыть в распоряжение наместника. Это и стало одной, вернее главной причиной того, что Анатолий Михайлович всецело поддержал предложение Матусевича, вместе с ним решившись на высадку десанта в Талиенванском заливе, против которой выступил только Смирнов. Комендант упирал на то, что в случае неизбежного поражения, и потери дивизии Фока на перешейке, крепость не продержится и месяца. И это при том, что все другие генералы и адмиралы одобрили эту, на его взгляд, «авантюру».

Теперь же, после занятия Дальнего и позиций на перешейке, уже сам Стессель предложил Смирнову убраться из Порт-Артура по «болезни», сказав, что командующий эскадрой даст ему миноносец, на котором тот уплывет в Чифу. Теперь, получив полную поддержку от Матусевича, можно было выставлять из Квантуна ставленников и соглядатаев от бывшего военного министра. Нужно было сделать выбор между ним и наместником, и Стессель решительно перешел на сторону адмирала Алексеева. И вместе с Матусевичем они написали рапорт на имя наместника, в котором обвинили командующего армией в «небрежении» потребностями обороны Квантуна и умышленной сдачи противнику Дальнего, который им пришлось брать обратно. И еще много чего написали нехорошего на него, как на военного министра, благо на то имелись веские основания.

К рапорту сему приложены различные документы, подписанные генералом Куропаткиным. Именно на него больше всего «окрысился» Николай Александрович, открыто считавший его полной бездарностью, выразившись по-флотски грубовато — «паршивых щенков в ведре топят». Теперь назад хода не было, а потому разговор со Смирновым вышел крайне резким, и представленная альтернатива четкой — или убирайся вон, либо изволь подчиняться и выполнять приказы. Благо сейчас в подчинении командующего Квантунским укрепрайоном не одна, а сразу три крепости, и после освобождения полуострова от японцев должность коменданта Порт-Артура вообще станет фикцией, так как будет пребывать в тылу…

— Я думаю, нам стоит немедленно провести огневой налет на неприятельские позиции — надлежит всячески беспокоить японцев. А потому начинайте стрелять, Роман Исидорович, причем делайте перерывы и снова стреляйте. Не стоит беречь снаряды — все решится до начала осени.

Стессель сделал короткую паузу, и все же решился, руководствуясь нехитрым правилом — «снявши голову, по волосам не плачут». Негромко произнес, внимательно глядя на Кондратенко:

— Как только противник увязнет в боях на перешейке и под Дальним, ваша дивизия, Роман Исидорович, должна перейти в наступление по всему фронту. Позиции на фортах и батареях займут роты запасных батальонов и моряки. Думаю, как только мы крепко сдавим неприятеля с двух сторон, боеприпасы у японцев быстро закончатся…

Обыденное для самураев явление — расправа над китайцами…

Глава 10

— Ваше превосходительство, вот мы и получили ответ на вопрос — почему адмирал Хейхатиро Того вернулся сюда столь быстро.

Начальник штаба капитан 1-го ранга Вирен сплошное спокойствие, тут можно только удивляться хладнокровию этого человека. В четыре часа утра, когда небо стало сереть, и начинался рассвет, японцы обрушили шквал огня с суши и с моря, причем снарядов не жалели. Соскакивая с дивана и застегивая на бегу воротник кителя, Матусевич моментально понял, что происходит — японцы решительно пошли на прорыв укреплений на перешейке, причем сразу с двух сторон — от Цзиньчжоу шла заполошная стрельба. И при этом противник пытается взять штурмом и сам Дальний, вот только наступать приходится по относительно открытой местности. Но зато японская эскадра начала обстрел Дальнего с моря, с южной бухты, где-то с полусотни кабельтовых не дальше — обстрел вели не только главным калибром, задействовали и шестидюймовые орудия. А это было скверно — хотя захваченные боеприпасы развезли по множеству мест, но попаданий в склады при таком массированном огне не избежать. Да и город запылать может от шимозных разрывов, что чревато самыми гибельными последствиями.

— Подошли крейсера Камимуры, Николай Александрович — маневрируют «Ивате», «Асама» и «Адзума». Они второй колонной, в первой «Асахи», «Сикисима» и «Касуга». Отряд Девы у северного прохода — «Якумо» и обе «собачки», стреляют по Талиенвану только главным калибром, причем, судя по всплескам, из бухты Керр. Там они уже высаживались в мае, и, судя по всему наши мины ими тогда вытралены, а новое заграждение мы просто не успели выставить. Своих мин нет, а с японскими лишь недавно разобрались — времени не хватило поставить.

Вирен не сказал главного, но Матусевич уже и так все правильно понял — если неприятель в мелководной бухте Керр обретет стоянку для легких сил своего флота, то она вполне заменит ему Эллиоты. Набьет туда малых крейсеров, канонерских лодок и миноносцев — и ситуация значительно ухудшится. А в прилив туда могут входить и большие корабли, как сейчас, и вести обстрел Талиенваня, имея на Дагушаньском полуострове, что отделяет бухту и залив друг от друга, своих корректировщиков, с протянутой телефонной линией. И самое неприятное еще впереди — теперь каждую ночь японские миноноски смогут заплывать в Талиенванскую бухту, просто проходя над минными заграждениями. Но для противника есть один минус — жирный такой, большой — Объединенному Флоту уходить в Японию категорически противопоказано, даже отходить от Дальнего нельзя. И в первый же удобный момент туда могут прийти «Аскольд» с «Дианой», и перебить горшки на этой «кухне». И береговые батареи не спасут японцев — их установка займет много времени, которого у противника нет.

— Да, нас опередили, Роберт Николаевич, что тут сказать — «Пересвет» только начали выводить через входной фарватер. Будь он сейчас здесь, можно было бы выйти на сражение. Впрочем, иного у нас нет — мы не должны позволить неприятелю нас безнаказанно обстреливать. Если броненосцы еще перетерпят, то набитая эшелонами станция и порт нет. Так что выходим в море, только сделаем это чуть раньше, чем запланировали. Отправьте радио на «Пересвет» — пусть выходит на рейд под защиту береговых батарей, пребывает в полной готовности. И поднять общий сигнал по эскадре — «принимаем бой, с якоря сниматься».

Последние фразы адресовалась флаг-капитану, и Семенов тут же принял ее к исполнению — на мостике рядом с адмиралом находились и офицеры штаба, внимательно наблюдавшие за сражением на сухопутном фронте. Хотя разобраться, что там происходит, было затруднительно — японская и русская артиллерия снарядов не жалела.

— Слушаюсь, ваше превосходительство!

Трубы «Цесаревича» густо дымили — еще вчера по всем кораблям был «спущен» приказ — находится в трехчасовой готовности к выходу. Так что еще за полтора часа до начала обстрела вахтенные кочегары стали поднимать в котлах пары, и уже сейчас там было самое натуральное пекло. Все прекрасно понимали, что сражение неизбежно — японцам необходимо вернуть себе Дальний, который уступать им русские не намерены. Хорошо, что на перешейке в мае окопы отрыли, иначе бы сейчас пехоте было бы трудно удержаться, но в любом случае канонерские лодки останутся — без поддержки их 229 мм пушек полкам дивизии Фока придется тяжко.

— Два броненосца и пять броненосных крейсеров — у Хейхатиро Того все способные к бою корабли. Даже Камимура подошел с двумя «асамоидами» — понятно, что «Токива» на ремонте с ободранными казематами, а «Идзумо» на дне. Ничего, как только «Пересвет» наберет ход, через полтора часа будет здесь — тут всего два десятка миль перехода. Перехватить его сможет только Дева, но один «Якумо» не справится. А отправить ему в помощь некого — иначе уже мы потихоньку их тут растерзаем. Так что повезло нам — теперь неприятель от боя не сможет уклониться!

Матусевич посмотрел в бинокль, стараясь разглядеть, что происходит на перешейке. На нангалинских позициях кипел ожесточенный бой, узкую пятиверстную полосу затянуло дымом. Был виден «Гремящий» в заливе, канонерка маневрировала, причем командир старался занимать позицию так, чтобы дать возможность задействовать «ретирадную» шестидюймовую пушку. К нему на помощь из Талиенваня спешил «Бобр», а вот «Отважный» должен был пойти в залив Хунуэза, чтобы оттуда вести огонь по перешейку, но уже со стороны горы Наньшань, изрытой окопами еще с майских дней, когда там 5-й полк сразился со всей армией генерала Оку. Но теперь японцам придется гораздо хуже — под огнем канонерки у любой пехоты со временем пропадет желание ходить в атаки. Есть еще два парохода, на которые уже поставили японские 120 мм пушки, но нужной боеготовности они оба достигнут только через неделю, к тому же их не следует подставлять под огонь даже полевой артиллерии. Брони никакой, только щиты у орудий, и дюймовыми листами стали прикрыли рубку, погреба и другие уязвимые места, обеспечив хоть какую-то противоосколочную защиту.

— Будет плохо, Роберт Николаевич, если генерал Белый не удержит позиции, от которых до предместий три-четыре версты. Но полевая артиллерия пока до города пока не добивает, главная опасность исходит от неприятельского флота — нам надо его отогнать. А там действуем по обстоятельствам — если Того повернет навстречу «Пересвету», то даем полный ход и с новыми броненосцами успеем к Бойсману, контр-адмирал Шенснович потихоньку идет вслед за нами с «Полтавой» и «Севастополем». Так что посмотрим, на кого куры в этот раз «записаны» — японцам обязательно нужно сближаться, чтобы пустить в ход шестидюймовые пушки. Тогда мы сможем стрелять точнее — у нас в погребах мало снарядов.

— Все прекрасно знают, что эвакуации не предусмотрено, — привычным скрипучим голосом отозвался Вирен. — Не сдержат японцев на позициях, погибнут, только и всего. Так что поневоле будут драться, отступать некуда, а в плен их брать не станут — и о том нижние чины ведают.

— Остается только на это надеяться, Роберт Николаевич, но я уверен в наших солдатах. Они не китайцы, воевать будут согласно присяге! К тому же они уже побеждали неприятеля, а тот их нет!

«Цесаревич» медленно шел по большому заливу, за ним следовал «Ретвизан», потом «Полтава» и замыкающим «Севастополь» под флагом контр-адмирала Щенсновича, сменившего на мостике Рейценштейна — у того воспалились ранения, пришлось уложить в госпиталь. Вся троица крейсеров вытянулась следом с семеркой дестройеров — как только броненосцы минуют траверз Санчандао, капитан 1-го ранга Эссен тут же вырвется в море со своим отрядом. А там уже будет действовать по ситуации, но в любом случае всегда сможет прийти на помощь «Пересвету».

— Отправьте Бойсману радиограмму — пусть идет к нам навстречу, и заберет три «сокола»… Нет — миноносцам идти к перешейку, и при необходимости оказать помощь полкам Фока. У них есть чугунные гранаты, фугасы там потребуются, посмотрите, что твориться на перешейке. А приход кораблей взбодрит нашу пехоту, пусть даже это будет чревато потерей одного-двух миноносцев. Ничего страшного — от вражеских крейсеров они убегут, а с миноносцами будут теперь драться на равных.

Матусевич знал, о чем говорил — все порт-артурские миноносцы лишились кормовой 47 мм пушки, получив взамен 75 мм орудие Кане, из числа снятых с крейсеров. Так что теперь японские дестройеры не имеют над ними превосходства в артиллерийском бою, в котором теперь все будет решать одна лишь выучка комендоров…

Русские миноносцы после перевооружения на два 75 мм орудия Кане. К сожалению, в боях под Порт-Артуром так был вооружен после ремонта только один корабль…

Глава 11

— Ваше превосходительство, генерал-майор Надеин на позиции сражен наповал, убит шрапнелью в голову. В командование войсками вступил полковник Ирман, и ждет ваших распоряжений…

— Каких распоряжений, поручик, пусть сражаются до конца, отступления не будет. Держать позиции, любой ценой удержать! Зубами вцепиться, но окопы за собой оставить. Передайте полковнику — хоть все свои пушки потеряет, но бить картечью в упор, подкреплений у меня нет! Так что хоть на четвереньки вставайте и лайте, но японцев не пропускайте! Оставит позиции — всех нас предаст — так и передайте. Превеликой шельмой его назову, и от командования артиллерийской бригадой быть ему отстраненным!

Уже пожилой, пошел шестьдесят второй год жизни, командир 4-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерал-майор Фок разъярился, и по своему обыкновению перешел на ругань, которой за долгие годы службы виртуозно научился общаться с нижними чинами. Те его, однако, уважали — о солдатах он заботился, кормежка в дивизии была самой лучшей, как и довольствие, никаких зуботычин — генерал такое отношение со стороны офицеров извел. Да и без необходимости кровь старался понапрасну не лить, берег солдат, а те его в ответ почтительно и любовно именовали «папашей» — такого отношения только Фок удостоился ото всех солдат гарнизона, других генералов так никого подобными «почетными прозвищами» не именовали. Да и репутацию имел соответствующую — настоящий боевой генерал, каковых в русской армии было не так много.

В войну с турками капитан Фок стал одним из первых офицеров, кого наградили за храбрость в бою орденом святого Георгия 4-й степени. А потом нелегкая служба под жарким солнцем Туркестана, где командовал Закаспийским батальоном. И судьба занесла пять лет тому назад на Дальний Восток, где уже генерал-майором стал начальником 4-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады, отличился в походе на Пекин, был ранен в бою с «боксерами», и получил «золотое оружие». С началом войны бригада была развернута в дивизию, а Александр Викторович уже знал, что представление к чину генерал-лейтенанта уже подписано, и скоро последует высочайший приказ. Все дело в том, что должность он сейчас имел «начальника», но таковым не был — а лишь «командиром», как и Кондратенко, а потому ждал с нетерпением «высочайшего» приказа, чтобы сразу добавить на погоны третью звездочку, и сравнятся в чине со Стесселем и Смирновым. А там и очередного «Георгия», уже на «шею» получить — подобно Стесселю, представление на которого утверждено наместником. Так что оборона перешейка сейчас для Фока стала первостатейным делом — одному с тремя полками сражаться против серьезных сил двух неприятельских армий многого стоит. И в отличие от майских боев теперь уходить с позиций не собирался, и причиной тому была эскадра, что сейчас находилась в Талиенванском заливе.

— Передайте полковнику Ирману мое настоятельное напоминание — там он обретет себе генеральские погоны, только пусть удержит позиции. И вот этот крест отдам, более достойного офицера не вижу!

Фок умел действовать «кнутом» и «пряником» — и сейчас прижал ладонью к груди беленький крестик. В том, что такой наградой отметят Ирмана, он сейчас не сомневался — устоять на нангалинских позициях дорогого стоит. Вот только зная порывистый характер полковника, можно было не сомневаться, что тот скорее сложит голову в том аду, чем отступит. И это при том, что Владимира Александровича он на дух не переваривал, но сейчас можно было обещать что угодно, ведь на кону его собственная карьера. Или смерть — для себя генерал решил, что с перешейка не уйдет.

— Полковнику Савицкому передайте, чтобы вступил во временное командование 1-й бригадой. Удержит позиции его 14-й полк, напишу представление, чтобы стал ее постоянным командиром!

Обещание тоже дорогого стоило — назначить полковника командиром бригады означало, что если Стессель не станет препятствовать, а он этого делать не станет, то получить чин генерал-майора и стать уже «начальником» бригады только вопрос времени, или везения — убить могут раньше. А так из трех генеральских должностей, есть только командир артиллерийской бригады, обе «стрелковые» вакантны, хотя старика Надеина, которому исполнилось 65 лет, было немного жаль, никогда ему не перечил. Но Фок был как раз из категории тех людей, что никогда не скорбел об утрате подчиненных ему генералов и офицеров, и спокойно посылал их на смерть.

— Все доложу в точности, ваше превосходительство!

Поручик в изодранном летнем кителе, перекрашенном из белого в какой-то зеленоватый с коричневыми разводами цвет, тут же бросился назад, исполнив поручение — с лошадьми было плохо, но тут то бежать всего-ничего, со всеми изгибами дороги едва три версты будет, но скорее меньше.

Рядом громыхнуло — станцию, где Фок находился со своим штабом, вот уже два часа обстреливали японская артиллерия, причем сразу с двух сторон — с севера, от Цзиньчжоу, и с юга, от Нангалина.

Гору Наньшань, защищаемую, как и в прошлый раз, 5-м восточно-сибирским стрелковым полком, японцы штурмовали беспрерывно, но столь же безуспешно. Полковник Третьяков попросил еще до самой высадки в Талиенване поставить именно туда свои батальоны — гора для них была знакома, и трое суток они удерживали позиции на ней. Вот и сейчас его полк уцепился за склоны, благо имел почти два дня на восстановление позиций. И пусть солдат на этот раз было меньше, зато артиллерийская поддержка была мощной — стянули до тридцати орудий от 120 пудовых шестидюймовых пушек, до 107 мм полевых и осадных орудий, расположив позиции на самом полуострове. Кроме того в залив Хунуэза зашла канонерская лодка «Отважный», и ее 229 мм казематная пушка сорвала две атаки вражеской пехоты. Так что за северный участок генерал-майор Фок был пока спокоен — японцы атаковали гору Наньшань по открытому пространству, находясь под постоянным обстрелом русских орудий.

Зато на нангалинских позициях разразился настоящий ад — там держали оборону 13-й и 14-й полки при поддержке всей 4-й артиллерийской бригады полковника Ирмана. Шрапнель новых трехдюймовых скорострельных пушек буквально выкашивала густые цепи вражеской пехоты, но японцы лезли и лезли, казалось, что вся армия Ноги пыталась проложить себе дорогу через перешеек. А что творилось в Дальнем сразу и не понять — разглядеть что-либо сквозь густую завесу взрывов было невозможно. Зато генерал хорошо видел эскадру, которая выстроилась в заливе как на параде, и броненосцы пошли первыми к выходу из бухты, на бой — в том, что в море их встретят ожесточенной стрельбой японские броненосцы, никто не сомневался. Противник явно был намерен сегодня покончить с русскими кораблями и его дивизией — слишком большие силы брошены…

— Ваше превосходительство, смотрите! Это ведь «Бобр»!

Канонерку было не узнать — небольшой корабль, объятый пламенем, медленно шел к Талиенвани. Труба искорежена, мачта сбита — вокруг кораблика постоянно взлетали ввысь всплески воды, которые генерал быстро подсчитал и понял, что японцы как то тайно смогли установить два 120 мм орудия, из которых они обстреливали 27 июля стоявшие во внутренней гавани Порт-Артура корабли. Как им это удалось, непонятно, но то что эти две пушки теперь могут расстреливать русские корабли в заливе, стало ясно. И пока их не подавить, эти стволы будут представлять опасность. Жаль, что броненосцы уходят — несколько залпов двенадцатидюймовых орудий решили бы эту проблему раз и навсегда. Хотя и горящий «Бобр» продолжал вести бой — с кормы стреляла ретирадная пушка, видимо, моряки прекрасно видели, откуда ведет огонь японская батарея. А вот «Гремящий» продолжал маневрировать в заливе, и беспрерывно стрелял по наступающим японцам — моряки демонстрировали отчаянную храбрость.

— Отправьте вестового в Талиенвань — пусть сюда идет бронепоезд. Посмотрим, на что эти железные ящики пригодны. Может и будет с него хоть какая-то польза, как меня моряки убеждали.

Фок относился скептически к блиндированным поездам, которые применяли англичане в войне с бурами. И когда моряки приступили на станции Талиенваня к их постройке, удивился — обычные тяжелые германские платформы стали обшивать листами корабельной стали, работая чрезвычайно быстро. И потребовалось всего пять дней, чтобы переделать три вагона и защитить паровоз такими же листами — все сооружения стали угловатыми, со скосами, но на каждой из платформ была установлена на тумбе трехдюймовая пушка, прикрытая щитом. И ничего, кроме ехидной ухмылки, это «чудо-юдо» не вызывало, и боевая ценность сомнительна…

Канонерские лодки порт-артурской эскадры проявили себя с лучшей стороны при обороне крепости…

Глава 12

— Броненосный крейсер не зря держали с «собачками», ваше превосходительство, иначе бы наши корабли их просто бы сожрали с потрохами. Но и сейчас противнику малые крейсера не сильно помогут, как только «немец» отойдет, Эссен немедленно нападет, и правильно сделает Николай Оттович, но лучше подождать подхода «Пересвета» — «Якумо» тому не противник.

Вирен говорил спокойно, несмотря на постоянные взрывы, что сотрясали корпус «Цесаревича». Бой между колоннами начался на встречных курсах — «Асахи», «Сикисима» и «Ниссин» прекратили вести огонь по Дальнему и тут же пошли на сближение с русскими кораблями, что немало удивило Матусевича — в прошлый раз того держал дистанцию, а тут сразу же полез в драку. Крейсера Камимуры втроем набросились на два тихоходных броненосца Щенсновича, но численный перевес не играл никакой роли — поодиночке «Полтава» и «Севастополь» стоили сразу двух неприятельских крейсеров, ведь двенадцать не восемь дюймов, снаряд втрое тяжелее по весу. Зато «Аскольд» и «Диана» отбивались от наседавших «собачек», стремясь не ввязываться в бой с «Якумо», что настойчиво их преследовал — пока выручала скорость, и при этом Эссен уводил вражеские крейсера к югу.

— Хитрец, Николай Оттович, с подходом броненосца Бойсмана в «игре» роли сразу переменятся. Эх, жаль нет «Баяна» — но да ладно, без него обойдемся, у неприятеля ведь «Микасы» с «Токивой» тоже нет.

— Как и у нас Владивостокских крейсеров с «Победой», Роберт Николаевич, иначе бы этого сражения просто не состоялось. С их подходом мы бы окончательно взяли под свой контроль Желтое море, и на этом боевые действия в Маньчжурии закончились — как японцам прикажите снабжать свою армию⁈ Дальний у нас, а перевозки в Инкоу легко пресечь, а сам порт заблокировать. А без портов с выходом на железную дорогу долго не повоюешь, гужевой транспорт себя не оправдывает, лошадь ведь не паровоз, даже парная повозка больше полусотни пудов не вытянет даже по хорошей дороге, а тут везде сопки, так что вполовину меньше грузить придется.

— Мы с полковником Дмитриевским, начальником штаба 4-й дивизии генерала Фока делали расчеты по карте. Даже если до устья Ялу каботажными пароходами грузы возить, оттуда до Ляояна без малого триста верст по скверной дороге, с крайне низкой пропускной способностью. Если разгружаться в Цинампо, то путь на добрую сотню верст увеличивается, зато туда трампы могут стоять под разгрузкой, глубины позволяют. Из Дагушаня до Инкоу двести верст по горной дороге, местами только кули переносить грузы могут — снабжать оттуда больше двадцати пяти, максимум тридцати тысяч людей невозможно. К тому же все эти три пункта находятся в пределах досягаемости наших легких сил с Эллиотов — мы можем сорвать перевозки, даже если Того отведет свои броненосцы к Цинампо. Фактически, сражение за Маньчжурию неприятелем уже проиграно — японцы не смогут питать свои войска, не имея в руках порт Дальнего.

Матусевич с нескрываемым удивлением посмотрел на своего начальника штаба — тот говорил как человек полностью уверенный в своей правоте. А зная дотошность Вирена можно не сомневаться, что все сделанные расчеты тот проверил и перепроверил несколько раз.

— Скажу вам более, Николай Александрович — я самым внимательным образом проверил переписку за три года, и сделал неоднозначный вывод. Два года тому назад по единовластному решению адмирала Авелана из Порт-Артура был уведен отряд броненосцев контр-адмирала Чухнина, и это указание не может быть оправдано необходимостью ремонта — корабли пришли на Балтику в лучшем состоянии, чем уходили в плавание. И при этом «Императора Николая», незадолго до похода прошедшего капитальный ремонт, оставили стационером в Средиземном море. К тому же броненосцы, как я вам говорил, можно было отремонтировать во Владивостоке, и не имелось необходимости их уводить из Порт-Артура. Все решило ничем не обоснованное указание управляющего морским ведомством.

Матусевич напрягся — Вирен говорил уверенно и достаточно громко, чтобы услышали офицеры штаба и броненосца. Недаром у командира «Цесаревича» капитана 1-го ранга Иванова лицо приняло «каменное» выражение, и можно было не сомневаться, что Николай Михайлович великолепно слышит разговор. Надо было прекращать критику начальства, но Вирен как говорится, уже «закусил удила» и начал говорить напористо.

— На уходе отряда настаивал министр финансов Витте, в записке этот сановник написал, что содержание лишних четырех броненосцев с их ремонтом во Владивостоке обойдется казне непозволительно дорого. Именно столь серьезное ослабление нашей эскадры и подвигло японцев на внезапное нападение. Будь эти корабли здесь, а Порт-Артур изначально не стоило рассматривать как главную базу, война не началась бы. Или пошла для нас более благоприятно — имея девять первоклассных броненосцев вместо семи, а то и десять, с учетом «Осляби», японцы бы просто не рискнули нападать…

— Роберт Николаевич, подготовьте мне детальную записку со всеми вашими соображениями, я их всецело разделяю. Думаю, ее стоит направить наместнику, которому мы подчинены, и лично государю-императору — в том наш долг как его верноподданных. Слишком много странностей, и мы должны обратить на них пристальное внимание, пусть даже дело касается личных и своекорыстных интересов влиятельных персон. В том и состоит наш долг, и данная нами когда-то присяга!

Матусевич сознательно оборвал Вирена — сказанные тем слова зашли слишком далеко. За Авеланом стоя сам генерал-адмирал, «семь пудов августейшего мяса», а всемогущий Витте сейчас председатель кабинета министров — а это настолько серьезные вельможи, чтобы вот так просто указывать на их ошибки. Но что сказано, то сказано — и главное, услышано. Офицерство было сильно недовольно Адмиралтейством и насаждаемыми им порядками, а ведь на палубах кораблей «старцам» погибать не придется. Так что ропот, пока тихий, со временем станет громче, и лучше так недовольство купировать, чем в стране начнется революция, о которой уже говорят чуть ли не открыто. Выступать с гласной критикой существующих на флоте порядков начали уже адмиралы — тот же погибший Степан Осипович Макаров порой высказывался достаточно резко…

— Японцы сегодня настроены весьма решительно, ваше превосходительство, как вечером во время боя в Желтом море.

— А им деваться некуда, Роберт Николаевич — или нанести нам серьезные потери и вернуть Дальний, либо отводить войска из Маньчжурии в Корею, заняв позиции по реке Ялу. Либо дать на имеющихся запасах генеральное сражение нашей армии под Ляояном, и постараться одержать в оном победу. Хотя «виктория» ничего не решит по большому счету — Дальний у нас, и проблемы снабжения для маршала Ойямы будут только нарастать. Так что именно нынче даже ценой гибели нескольких кораблей адмиралу Того требуется нас разбить в море. А потом зайдя в Талиенванский залив стяжать себе славу «нового Абукира», того самого, где Нельсон уничтожил французскую эскадру, доставившую генерала Бонапарта с войсками в Египет. Впрочем, надеюсь я при этом не де Брюйе, а «друг» Хейхатиро пока еще не Горацио. И в наших силах ему не дать им стать.

Шутка удалась — офицеры заулыбались, зато Матусевичу стало в одну секунду невыносимо тяжко. Ему показали картинку чудовищного разгрома 2-й Тихоокеанской эскадры в Цусимском проливе, куда ее завел на убой бывший начальник ГМШ вице-адмирал Рожественский. Чужое знание оказалось невыносимым бременем — из двенадцати кораблей линии погибло восемь, а четыре спустили флаги, капитулировав перед врагом. От нахлынувшего потрясения Матусевич выругался, но тут на броне рубки разорвался вражеский снаряд, и у него лязгнули зубы — встряска пришлась как нельзя лучше.

— «Пересвет» появился, ваше превосходительство, с ним крейсера Эссена. Камимура делает отворот к югу!

Матусевич посмотрел — три «асамоида» один за другим повернули от «Полтавы» и «Севастополя» к морю, при этом броненосцы Того продолжали идти прямо, целясь на проход в минных полях, явно их штурмана успели снять локацию. Вот только пускать волков в овчарню Николай Александрович не собирался, и маневр на этот счет был отработан.

— Щенсновичу прикрывать проход в Дальний. А мы пойдем за Камимурой — думаю, у Того не останется выбора. Или он продолжает бой, либо отходит, но стрелять по городу мы ему не дадим. У него семь вымпелов против пяти — на его месте я бы рискнул…

Этот перешеек не только «ключ» к Порт-Артуру, без взятия его японцы просто не смогли бы овладеть Дальним, а без гавани последнего победить в войне Россию…

Глава 13

— Наши корабли линии ничем не хуже японских броненосцев. При этом большинство из них мы построили сами, а вот японцам стоили исключительно на иностранных верфях, британских главным образом. Но так и экономику стран не сравнить — у нас и угля добывается много, стали и чугуна выплавляется неизмеримо больше, да и населения втрое превосходит. Так с какого хрена мы должны японцам войну проигрывать⁈

Матусевич бормотал про себя, не замечая этого — он впервые вступил в полемику с чужими мыслями, что плотно, как вбитые гвозди в доску, засели у него в голове. Кто-то непонятный доказывал ему, что Россия эту войну обязательно должна проиграть, и не просто так, а катастрофически, а это совершенно в голову не укладывалось. Но приведенным картинкам он поверил, как ни странно, но разумного объяснения не находил. Разумом понимал, что основой победы являлся один вопрос — кто будет господствовать на море, и то, как Российская империя проиграла эту войну японцам, Николая Александровича ошарашило. Этого просто не могло быть, но его страна, имеющая втрое большее число кораблей линии, постоянно выставляла против врага меньшее число броненосцев, и позволила японцам разгромить противопоставленные против них эскадры по частям.

— В поддавки играли наши «старцы», но кто их на это подвинул⁈ Кто позволил постоянно терпеть поражения и не сделал из этого должные выводы⁈ Почему из всех бестолковых ставили наиболее «упоротых» и доверяли им страну⁈ Ведь не может все это быть сплошной вереницей событий, основанных на случайных ошибках, ведь есть закономерности, и они имеют прямое отношение к конкретным персонам!

Адмирал бормотал, размышляя вслух, но неслышно, но при этом внимательно смотрел на происходящее сражение. А в нем явно назревал кризис — теперь отряды поменялись местами, и отряд Того обрушился на броненосцы Щенсновича. И хотя по главному калибру было полное равенство — семь 305 мм орудий против семи, но вот вспомогательный калибр у японцев был гораздо многочисленней — против дюжины русских 152 мм пушек противник имел 21 ствол, и еще пару 203 мм пушек в «довеске». «Полтава» скрылась под градом всплесков — по ней били «Сикисима» с «Ниссиным», а вот «Севастополь» сцепился с «Асахи». Зато «асамоидам» Камимуры с присоединившимся «Якумо» стало тяжко — три русских лучших броненосца одолевали четверку вражеских броненосных крейсеров. Будь погреба полными, Матусевич бы не сомневался в конечной победе, вот только не сейчас, когда на два-три вражеских выстрела приходилось отвечать одним своим. Да, двенадцатидюймовые снаряды отправили из Петербурга, и они уже давно в пути, должны быть где-то в районе Байкала, вот только боеприпасы еще нужно доставить в Дальний, а это потребует в лучшем случае еще несколько недель. И если сейчас истратить боекомплект полностью, то броненосцы превратятся в просто огромные стальные ящики, вооруженные исключительно шестидюймовыми пушками. А это почти как приговор — корабли должны сражаться в море, а не простаивать в бухте.

И все потому, что транспорт со снарядами не додумались встретить в море, и его захватили японцы за два дня до начала войны. И это не одна беда — не успели на сутки раньше поставить противоторпедные сети, и японцы тяжко повредили «Цесаревич» с «Ретвизаном». И трагедия ситуации еще в том, что наместник приказал завести броненосцы во внутреннюю гавань, но вице-адмирал Старк опоздал с выполнением приказа на сутки. Какая-то роковая цепь случайностей, на первый взгляд так и выглядевшая, но не слишком ли много таких совпадений, чтобы не стать уже закономерностями. Да те же 305 мм снаряды взять — свыше тысячи хранилось перед войной во Владивостоке, где не было ни одной пушки к ним, гораздо больше, чем было на броненосцах эскадры. И если бы их не успели провезти поездами, то сейчас бы вообще стрелять было нечем….

— Снаряды, снаряды, — пробормотал Матусевич и посмотрел на флаг-арта Кетлинского — тот неожиданно произнес, услышав адмирала:

— На китайском броненосце германские пушки Круппа, калибр и вес снаряда практически идентичен с нашими. Можно попробовать в отлив достать их из погребов, снарядить нашим порохом из арсенала, к тому же картузов у нас запас имеется. Разная баллистика, но так привести орудия к нормальному бою можно. Там запаса в погребах как раз хватит на «Полтаву» с «Севастополем». Да и сам броненосец поднять можно — в отлив подвести пластыри к пробоинам, откачать воду. Завести в большой док в Дальнем, у него размеры подойдут — меньше сотни метров в длину.

— Да ему в обед двадцать лет, — буркнул Матусевич недовольно, на что последовал быстрый ответ.

— Корабль строил германский «Вулкан», и добротно — все механизмы в порядке, ведь японцы не китайцы, у них дисциплина и выучка на высоте, и за всеми механизмами приглядывали. Самураи поставили новые шестидюймовые пушки, одну в носовой башне, три палубные установки со щитами. Требуется только заменить орудия главного калибра — они никуда не годны, да и снарядов к ним не будет, боекомплект ведь вынем. Из наших наиболее подходят девятидюймовые и восьмидюймовые пушки устаревшего образца, они меньше размерами. Последние легко встанут в барбеты, хотя вообще-то их лучше убрать и тем существенно облегчить корабль, и установить на месте 229 мм орудия — последние у нас имеются в наличии на береговых батареях. Получится вполне нормальный броненосец береговой обороны. Завести в док после «Чийоды», залатать пробоины и снять башни, или попытаться установить там пушки — при необходимости подойдут и с «Рюрика». Или с черноморских канонерок, или стволы с береговых установок приспособить, убрав купола барбетов полностью, а то и вообще сами броневые кольца демонтировать, вот только возня с ними долгая будет, лучше не трогать.

— А ведь вы правы, Казимир Филиппович, — неожиданно вмешался Вирен, — я немедленно сам займусь этим делом, да и Кутейникова попросим. Нам лишний корабль пригодится. «Ицукусиму» тоже поднять можно, повреждения на ней небольшие, это ведь «Мацусиму» переломило. Носовую 320 мм пушку убрать, можно нашу девятидюймовую вместо нее поставить, там на сто десять градусов сектор носового огня будет — как раз для береговой обороны подойдет. К тому же корабль французской постройки, что немаловажно, чуть больше двенадцати лет отслужил.

— Да и «Сайен» на Эллиотах притоплен. Поднять, сюда довести — корабль ведь германской постройки, еще нам послужит. Германские 210 мм орудия заменить на восьмидюймовые пушки Обуховского завода, опять же их с черноморских канонерок снять можно. В барбеты войдут легко, они и легче, и чуть меньше будут.

Матусевич где-то с минуту оценивал перспективы, потом посмотрел на «Ивате», что шел головным под адмиральским флагом. В принципе, вслед за «Чийодой», можно всех «утопленников» в док один за другим ставить, и после перевооружения главного калибра вполне себе боеспособными станут. Как раз отряд береговой обороны выйдет из трех боевых единиц, и вместе с бронированными канонерками вполне серьезная сила будет.

— Роберт Николаевич, сейчас отбиваться от японцев нужно, но снарядами озаботится в первую очередь. Да и корабли нам пригодятся, так что Лощинского я немедленно озадачу. К тому же после вывода «Баяна» из порт-артурского дока, туда можно «Чин-Йен» ввести — у него ширина такая же, в входные ворота пройдет. Так что будет и контр-адмиралу Григоровичу работа, пусть думают, как это трофейное корыто в нормальный броненосец береговой обороны превратить. Будем рассчитывать исключительно на местные средства, пока еще с Балтики помощь подойдет. О! Посмотрите, господа — никак «Асаме» от «Пересвета» досталось!

Действительно, на броненосном крейсере противника, что искалечил «Варяг», кормовая труба лишилась верхней половины. В носовой были заметны проломы, из которых густо валил клубами дым — тяга резко упала. Теперь «Асама» превратилась в «инвалида», которого и «Севастополь» догнать сможет. Но так этот броненосец в отличие от других русских кораблей имел почти полные погреба, получив снаряды с береговой батареи Электрического Утеса, которая давненько по вражеским кораблям не стреляла. Так что еще толком не оправившийся от ранения, но вернувшийся на свой корабль капитан 1-го ранга Бойсман мог не экономить снаряды, и его «Пересвет» сейчас «отдувался» за всю эскадру. И его десятидюймовые снаряды весом в два центнера с четвертью для броненосных крейсеров с дистанции тридцать кабельтовых были убийственны — любую броню меньше шести дюймов могли пробить со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Сражаемся до конца, господа. Стреляем, пока по десять снарядов на ствол не останется, а там только в заливе стоять будем как плавучие батареи. Надеюсь исключительно на «крупповские» двенадцатидюймовые, да на пушки «Победы», нам нужно вышибить хотя бы один броненосный крейсер. Сейчас ситуация такая что все на волоске зависло, а потому нельзя давать кораблям Того безнаказанно стрелять по Дальнему…

Матусевич осекся и непроизвольно вскрикнул — в оптику бинокля было хорошо видно как на отдалении «Аскольд» с «Дианой» и «Новиком» сражались с парой «собачек» и тремя подошедшими к ним на помощь малыми крейсерами. И те, оставшись без поддержки «Якумо», явно терпели ущерб, один вывалился и стал терять ход.

— Господа, судя по всему у неприятеля напрочь выбит «Акаси». Или «Сума», они очень похожи…

На палубе русского крейсера после боя с японцами — «богиня» выглядит скверно…

Глава 14

Японцы строили свои малые крейсера по «остаточному принципу» — все деньги уходили на броненосцы и броненосные крейсера, в постройке которых главное внимание уделялось именно эскадренным характеристикам, способности нанести русским кораблям максимальный ущерб своим огнем, а защита должна была выдержать ответные попадания вражеских снарядов. А вот с малыми крейсерами такой подход не сработал — их было нужно много, и ценой подешевле. Потому водоизмещение «ужимали» как только могли, обычно в районе трех тысяч тонн водоизмещения. И лишь быстроходные «собачки», заказанные на английских и американских верфях были чуть крупнее, но так и несли по паре пушек слишком тяжелого для малых крейсеров восьмидюймового калибра. Но и другие крейсера имели внушительный набор из 152 мм и 120 мм скорострельных орудий при наличии броневой палубы со скосами. Однако платой за столь высокие боевые характеристики при небольшой стоимости была недостаточная мореходность, как у всех японских кораблей того времени, и скорость, не превышавшая у двухтрубных крейсеров девятнадцати узлов, и лишь на последних трехтрубных «нийтаках» она достигала двадцати узлов. А еще имелась одна «ахиллесова пята», обусловленный конструкторский просчет, связанный с погоней за дешевизной — слабость корпусного набора, и это играло крайне негативную роль при попаданиях даже 120 мм снарядов, не говоря уже о шестидюймовых «бронебоях» и фугасах. Последних небольшая «Сума» нахваталась восемь — полудюжину с «Дианы» и пару с «Аскольда» — маленькому кораблю этого хватило с избытком. Еще один снаряд был помельче — всего 120 мм, и прилетел он с «Новика», но натворил дел — при разрыве был убит командующий 6-м боевым отрядом контр-адмирал Масамити Того и смертельно ранен командир крейсера капитан 1-го ранга Томоцу Цутия.

Но затем последовал еще один шестидюймовый снаряд, перечеркнувший жизнь крейсера, которому невероятно повезло в бою в Желтом море десять дней тому назад. Тогда два фугаса с «Аскольда» серьезно повредили этот небольшой корабль, которому пришлось снизить скорость, но сейчас он вообще потерял ход. Бронебойный снаряд пробил бортовую обшивку, превратил в угольной яме в пыль пару центнеров великолепного английского кардифа, затем пронизал двухдюймовый скос броневой палубы, вонзился в паровую машину. И лишь после этого«анабазиса» сработал тугой взрыватель системы генерала Бринка, часто просто не успевавший взводится — и пироксилиновая «начинка» рванула…

— Ловко с «Дианы» в нее попали, тут ничего не скажешь. «Сума» теперь не жилец, отбегалась, паскуда!

Командующий крейсерами капитан 1-го ранга Эссен задумчиво посмотрел на малый двухтрубный крейсер под адмиральским флагом. Тот потерял ход, окутанный клубами пара — судя по всему, разрывом снаряда разворотило паровую машину, и последовал уже внутренний взрыв, достаточно мощный, чтобы вражеский крейсер сразу стал оседать в море. В том что корабль погибнет, не сомневались и японцы — к тонущей «Суме» устремились три вражеских дестройера, один из которых тут же накрыл снарядами вездесущий «Новик». Эссен не отводил взгляда от своего любимого корабля, и впервые подумал, что сменивший его на мостике Шульц весьма достойная кандидатура командира крейсера первого ранга, вполне справится. Такого лучше на мостик «Баяна» поставить — лучшего броненосного крейсера, прекрасно защищенного, но при этом способного долго идти на двадцати узлах. Только «собачки» могли от него удрать, а более никто.

— Фу, чуть не попали!

У борта «Аскольда» взметнулся в небо высоченный всплеск воды, перемешанный с черным дымом — чуть ли не у «скулы» разорвался восьмидюймовый снаряд, повреждения от которого могли стать фатальными. Все же русский крейсер не имел броневого пояса, но даже если бы он и был, то не больше трех дюймов, и то за счет уменьшения толщины скосов броневой палубы. А такая броня только шестидюймовый снаряд остановить может, и то на значительном расстоянии, больше двадцати кабельтовых.

Русский крейсер вел ожесточенную перестрелку сразу с двумя приблизившимся «собачками», и уже получил от них пару 203 мм и с десяток 120 мм снарядов. Однако имея шесть тысяч тонн водоизмещения «Аскольд» пока стойко держал «удар», к тому же корабль был построен немцами, что традиционно уделяли защищенности большое внимание. А вот «Читосе» и «Касаги», крейсерам американской постройки, пришлось плохо — хотя в первый попало всего три 152 мм снаряда, а во второй пара. Попадания пока значительного ущерба не нанесли — взорвалось только два снаряда, и вполне «безобидно» — с два десятка убитых и раненых, да замолчавшая 203 мм пушка на «Касаги», лишившаяся половины ствола.

«Диана» схлестнулась с «Акицуцу» и «Акаси», оба японских крейсера вместе взятые уступали «охотнице» в водоизмещении, но так как рядом сражался «Новик», то имелось равенство в бортовом залпе. Третий участник поединка был уже начисто выбит — «Сума» уже осел по верхнюю палубу, и на подошедшие миноносцы уже перебиралась команда погибающего корабля.

— Лев Карлович, надо бы поближе подойти к «собачкам», у них толстые скосы бронепалубы, но борт открыт, как и батарее на нем. И лучше стрелять с острого курсового узла — тогда «прошивать» начнем с носового траверза, все дымоходы раскурочим — тогда не побегают.

Эссен чуть повернулся и негромко обратился к временному командиру «Аскольда», старшему офицеру капитану 2-го ранга Теше. Выдергивать «стул» из под толкового моряка он не стал — не был сторонником давней традиции, да и отрядом командовал всего десять дней. Сам начало войны капитаном 2-го ранга встретил, только тогда командовал «своим малым» крейсером, а не был «старшим» на «чужом большом».

После боя в Желтом море на кораблях первого ранга появились вакансии — трое из командиров были ранены, они с Щенсновичем пошли на «повышение», как и Вирен с «Баяна». Матусевич не стал тасовать кандидатов на вакансии как карты в колоде, просто временно возложив обязанности командиров на старших офицеров, с соответствующей записью в их служебные формуляры. А это решало многое в карьере, если не все. Ведь других командиров наместник выслать не мог, а потому Николай Александрович в полном своем праве ставил тех, кто, вне всякого сомнения, хорошо знал и корабль, и его команду. Так и сам Теше заступил на мостик командира вместо капитана 1-го ранга Грамматчикова — тот на излечении в госпитале, в бою лишился кисти руки. А там будет для него специально «подыскана» должность на берегу, причем как раз из разряда тех, что дает возможность получить «орлов» на погоны. А такие есть на Эллиотах или в Талиенвани, где тоже имеется порт с ремонтными мастерскими. Да и в береговой обороне как минимум две контр-адмиральские вакансии имеется, благо Дальний заняли. А эти «перестановки» Эссен приветствовал всей душой — «наверх» стали проходить энергичные и решительные офицеры, готовые сражаться с японцами до конца, а не сторонники отсиживаться в гавани.

В бинокль были хорошо видны оба вражеских крейсера, люди на верхней палубе суетились возле прикрытых щитами орудий. И чем страшен продольный огонь, так тем, что мало промахов, именно к бою на курсовых углах и готовились до войны русские комендоры. И хотя с началом боевых действий учебные стрельбы почти прекратились (берегли боеприпасы), то сейчас навыки полностью восстановились. Ведь три дня из боев не выходили, с утра до вечера, вот комендоры и артиллерийские офицеры приноровились уже, хотя отсутствие оптических прицелов, какие были на японских кораблях, неизбежно снижало точность стрельбы.

Зато опыт сказывался, и мастерство возросло — стреляли намного точнее, чем противник. А может все дело в том, что лучшие наводчики у японцев отбирались на броненосцы Того, потом ими укомплектовывались расчеты броненосных крейсеров Камимуры, на других кораблях Объединенного Флота оставались комендоры несколько худшей выделки, что и проявлялось не раз в столкновениях. К тому же «Аскольд» с «Новиком» были самыми воюющими кораблями русской эскадры, чаще других выходящие в море — даже миноносцы не делали столько выходов навстречу врагу.

— Есть! Ура!!!

По «Аскольду» прокатился ликующий крик — «Читозе» не выдержал столкновения, оказавшись под обстрелом сразу пяти шестидюймовых пушек. Эссен ясно видел, что носовое 203 мм орудие задрало ствол, и прекратило стрелять, впрочем, и до этого палило не часто, и не метко — бак маленького и отнюдь не отличавшегося хорошей мореходностью крейсера, слишком неудобная и качающаяся платформа для столь тяжелого орудия. По батарее из пяти 120 мм пушек словно сама смерть прошлась со своей «косой» — хорошо если два ствола в ответ стреляли, но уже не столь быстро как раньше.

— «Асама» выбита «Пересветом», вывалилась из строя!

Эссен обрадовался от известия — броненосный крейсер теперь действительно выглядел жалко, лишившись половины кормовой трубы. А русские броненосцы наседали, да и стрелять стали намного чаще. Николай Оттович в эту минуту по наитию почувствовал, что наступил решающий момент. Японцы не чувствовали себя столь уверенно как раньше, а скорее как в первый день войны, когда не решились добивать подорванные русские броненосцы. А такие моменты упускать нельзя, и Эссен решился…

Встреча с «Аскольдом» для японских малых крейсеров грозила неприятностями вплоть до самых фатальных — ни убежать, ни сражаться с ним они просто не могли. Зато пятитрубный силуэт был хорошо узнаваем — других таких кораблей на Дальнем Востоке не было ни в одном флоте…

Глава 15

— Это безумцы, они все спятили…

Генерал Фок не верил собственным глазам — японцы лезли и лезли вперед как заведенные, с безумными глазами и гибли сотнями. Да что там — все пятиверстное пространство перед нангалинскими позициями было усеяно тысячами тел убитых и раненых солдат, виднелись даже кучи тел, а порой павшие лежали рядами, там, где их накрыла взрывающаяся над головами шрапнель, посланная из новых скорострельных трехдюймовых пушек, способных за минуту дать десяток выстрелов. Александру Викторовичу приходилось видеть отчаянный напор турецких аскеров, которые не раз с отчаянной храбростью бросались в атаки под Плевной, и в туркестанских походах русские солдаты не раз сталкивались с фанатичной яростью местных воинственных племен — но пушки и берданки совершали свое кровавое дело. Шрапнель, гранаты и пули выкашивали ряды безумцев и если первый, наиболее страшный напор удавалось отразить огнем, не прибегая к штуку, то басурмане бежали, и если позже начинались снова атаки, то они были гораздо слабее, пока вообще не сходили на нет. Почти также вели себя китайцы, во время «боксерского» восстания, только им хватало за глаза одного «кровавого урока», после чего многотысячные скопища рассеивались — каждый «ходя» спасал свою жизнь, чтобы не попасть под штык или казачью пику. А потому чего-то подобного он ожидал и от японцев — «макаки» с островов такие же азиаты, и хоть одели их во вполне европейскую форму, и научили делать винтовки и пушки, но воевать они будут своим обычаем,как и все туземцы, пусть и дрессированные европейцами.

Однако реальность оказалась совсем не похожей на его представления, впрочем, для большинства русских офицеров действительность стала шоком. В мае под Цзиньчжоу его 4-я Восточно-Сибирская стрелковая дивизия впервые встретилась в бою с японцами в бою, и все были поражены умением врага, того самого которого презирали, воевать умело и напористо, при этом храбро и дисциплинированно. И в первых боях русские стали «умываться кровью» — японцы охотно прибегали к маневрированию, совершали обходы и охваты, как под горой Самсон, а бой на горе Наньшань показал, что их артиллерия стреляет с закрытых позиций, и наносит страшный урон русским батареям. Ведь орудия привычно поставили колесо к колесу, и позиции тут же накрывались шрапнелью и фугасами. Потери понесли страшные, оставив противнику полсотни орудий и десяток пулеметов…

— С утра такое, ваше превосходительство — как в четыре часа поднялись, так и пошли валом, стволы орудийные перегреваются, вода в пулеметных кожухах закипает, доливаем сразу. Все наши кустарные картечницы уже сломались, стрелки по двести патронов извели, груды пустых ящиков. Но держимся, и пока «Гремящий» левый фланг прикрывает, японцы там не прорвутся. А вот с правым флангом беда, там нажим очень сильный…

— Не жалуйтесь, Владимир Александрович, видели бы вы, что с полком Третьякова твориться — я такое даже в мае там не видел!

Александр Викторович гневно посмотрел на полковника Ирмана, понимая, что тот начнет выпрашивать подкрепления, которых у него практически не было — одна рота стрелков из 5-го полка, да бронепоезд с десантной командой на станции стоит, за горой Наньшань — японцы его пока не видят, хотя продолжают бомбардировать перешеек во всю его глубину. Но с севера бьют в 75 мм полевые пушки, которых поддерживают 120 мм крупповские гаубицы, и огонь оттуда не такой серьезный как здесь. К тому же все три атаки японской инфантерии там отбиты благодаря «Отважному» — канонерская лодка встала на якорь у самого берега, и моряки совершенно не обращали внимания ни на шрапнель, ни на гранаты, которыми противник время от времени осыпал русский корабль. Но говорить об этом Ирману Фок не собирался, прекрасно зная, что любой командир все время жалуется, что ему хуже всех. А начальник на этот счет должен ему убедительно разъяснить, что бой на самом деле у его соседа протекает намного тяжелее, но тот не жалуется и подкрепления не выпрашивает.

Видимо, полковник Ирман понял изнанку ответа, и тяжело вздохнул. И посмотрев на дальние в четырех-пяти верстах сопки, произнес:

— Японцы тяжелую артиллерию подвезли, причем нашу — шестидюймовые и 42-х линейные пушки, которые мы с мая здесь оставили на Наньшане, когда отступили с перешейка. Вначале били беглым огнем, теперь перестали — видимо снаряды закончились. Но треть трехдюймовок мне вышибли, а из 4-х фунтовых орудий едва половина осталась. Можете позиции посмотреть, убедится, что только артиллерийским огнем атаки отбиваем. Если бы не японские шестидюймовые мортиры, нас бы отсюда уже вышибли.

Фок чуть ли не заскрипел зубами — упоминание о брошенной здесь артиллерии было невыносимо тягостным, в случившемся в мае отступлении обвиняли его облыжно, он ведь приказал отойти по приказу «свыше».

— У них наши снаряды закончились, зато у нас много их снарядов, да и орудий хватает! Учиться надо было, из них надо лучше стрелять, вас никто в боеприпасах не ограничивал. Вон, у генерала Белого в Дальнем одни японские пушки, но ведь держит как-то позиции. А чем ваши канониры, Владимир Александрович, хуже крепостных артиллеристов⁈

На такой вопрос генерала полковнику лучше не отвечать, а Фок бодро потрусил по изрытым воронками позициям, которые еще в мае китайцы выдолбили в каменистой земле. Тогда ведь работы проводились по плану предложенному генералом Кондратенко, причем линия перешейка перекрывалась тремя оборонительными линиями. Первая была на самой горе Наньшань, которая как бы выступала вперед, чуть выходя из узости. И хотя она была вся изрыта окопами, там были поставлены проволочные заграждения и вырыты ямы с фугасами, но противник ее взял в «два огня», сосредоточив до полутора сотен орудий, в два раза больше чем было у русских, и в атаку пошли две дивизии против трех батальонов 5-го полка. Тогда он не стал вводить в бой 1-ю бригаду, что заняла эшелонированные позиции за сопкой по гребню высот — у станции, и в позади, на выходе из перешейка, по нангалинским высотам. Там тоже спешно возводились позиции, и даже подготовили основания для трех 152 мм пушек Кане, которые как сообщили по телефону, уже отправили на платформах из Порт-Артура. Будь установлена эта береговая батарея с западной стороны, то вражеские канонерки не смогли бы безнаказанно мешать с землею прибрежные позиции. А так произошло то, что должно было произойти — взятый в «три огня» гарнизон Наньшаня не устоял, и полковник Третьяков стал отводить свои батальоны. И все потому, что не он сам, а Стессель и адмиралы слишком поздно пришли к мысли, что нужно всячески укреплять перешеек, и если там нет флота, то хотя бы возвести серьезные береговые батареи. Но как всегда, все запоздали, понадеялись на «авось»…

— Кажись, отбились, теперь на полчаса передышка, — пробормотал Ирман, и, сняв с головы каску, больше похожую на тазик для бритья, перекрестился. Фок покосился на эту придумку моряков, машинально отметил вмятины — судя по всему, от попавших в железо камней. Ирман перехватил взгляд, и, протянув каску генералу, негромко сказал:

— Приказано генерал-лейтенантом Стесселем всем офицерам носить эти шлемы во время боя. Мне раза три камнями попало, оглушило изрядно, но даже шишку не набило. Хорошая задумка — широкие поля от шрапнели защищают, ранения в голову стали редки. А кто в папахе или фуражке, то смерть — череп у многих проломлен или пробит. А вот кирас моряки не дали — у них самих их мало. Хотя пулю только на излете удержат — не сталь ведь, обычное железо, к тому же тонкое, а то носить тяжело будет.

— Сейчас боя нет, чтобы носить этот «горшок Вирена», — Фок отстранил каску, но сделал так, чтобы не нарушить приказ Стесселя демонстративно. Пусть офицеры и нижние чины ее носят, но не генералам же с этим шутовским колпаком на позициях появляться. И пошел по линии окопов, смотря как внизу, под его ногами сидят усталые стрелки с землистыми лицами. Кто-то курил, другие машинально чистили винтовки, но большинство служивых будто в дремоте пребывали с закрытыми глазами. И везде трупы в изодранных гимнастерках, а многие и в серых шинелях — утром ведь холодно. Фок машинально отметил, что почти все потери от артиллерийского огня, и стал рассматривать позиции 4-х фунтовых пушек, которые являлись противоштурмовыми. Уроки боев под Цзиньчжоу были усвоены — теперь пушки стреляли с закрытых позиций, причем каждое находилось в своем «дворике», обложенном мешками с землей, и на отдалении от другой пушки. А еще отметил, что флотские митральезы — пяти ствольные орудия в полтора дюйма — занимают позиции исключительно для фланкирующей стрельбы — внизу под склоном лежали кучи японцев навалом, мертвых и живых, вернее раненых. Их буквально выкосили, пройдясь очередями. Разбитых орудий и пулеметов тоже хватало — артиллерия противника стреляла умело, и, пожалуй, ни в чем не уступала русской. Зато в заливе стояла канонерка, куда-то стреляя вглубь сопок, и оттуда каждые четверть минуты раздавался ответный выстрел — корабль и пушка вели бой уже между собой.

— Ваше превосходительство! Смотрите, они снова пошли!

Неожиданно все протяженное пространство вдали, у подножия высот, покрылось людьми, которые выглядели с такого расстояния муравьями. И вся эта масса ринулась вперед, и безумный вопль донесся:

— Банзай! Банзай!

Японская пехота в боях на Квантунском полуострове часто использовалась густыми массами и в плотных построениях. Потери от массированного ружейно-артиллерийского огня были ужасающими, но только для русских, а вот самих японцев, они, казалось, не смущают…

Часть вторая   «ЦЕНА ОШИБОК» 7–18 августа 1904 года

Глава 16

— Теперь нам придется идти до конца, Роберт Николаевич — надо добивать «Асаму» оставшимися снарядами. Главное не выбить, а уничтожить хотя бы один броненосный крейсер, тогда у Николая Илларионовича руки будут полностью развязаны — неприятель не выставит против ВОКа превосходящие силы, а только четыре «асамоида», что в состоянии будут догнать, но никак не победить. Так что сходимся смелее, пока Камимура в себя не пришел. Да и Эссен поможет — он вражеские крейсера явно одолевает.

— Да это так, ваше превосходительство — «Сума» уже тонет, с нее снимают команду. И «Читозе» не очень, да что там — печально крейсер выглядит, «Аскольд» его избивает, а тот попасть из восьми дюймов не может. Маленький корабль для столь больших пушек, вот его и раскачивает на волне, палуба ходуном ходит. Еще один довод в нашу пользу…

Вирен не договорил, осекся, хищно глядя в «зауженную» амбразуру — выводы сделали сразу после сражения, и поступили по примеру «Севастополя». Там еще в июне на ремонте после подрыва на мине по настоянию Эссена заделали корабельной сталью прорези, что больше напоминали окна — двенадцать дюймов ширины. Теперь были трехдюймовые щели, да и грибовидные козырьки убрали, те больше вреда приносили, чем пользы — при разрыве снаряда на броне рубки направляли рикошетом осколки прямо через «проемы» во-внутрь, отчего на броненосцах большая убыль в командирах случилась. А ведь когда их внедряли при постройке, провести испытания не удосужились, «старцы» из-под шпица' решили, что они умнее всех. Как противились и внедрению орудийных щитов — немцы «Аскольд» сдали с ними, а вот американцы на «Варяге» не удосужились их поставить именно исходя из русского технического задания, на котором оные не подразумевались, что изрядно удивило Крампа. Ведь опыт недавней американо-испанской войны однозначно свидетельствовал в их пользу.

— Того тоже повернул к «Асаме», Николай Александрович, Щенснович за ним потянулся, отпускать врага не хочет наш поляк.

— Вот и сейчас и будет бой, как между ахейцами и троянцами за тело убитого Патрокла. Мы сильнее, они слабее — почему бы моментом не воспользоваться, особенно когда дистанция станет в двадцать кабельтовых. Нет у японцев преимущества в скорости, «Асама» у них «гирей на ногах» стала. А нам «подранка» добить надобно, подойдем поближе и обстреляем в упор, а там миноносцы в атаку направим.

Матусевич старался говорить спокойно, хотя прекрасно понимал, что сейчас, возможно, принял не самое однозначное для себя решение. Можно ли будет приспособить германские снаряды, нет ли, но даже в лучшем случае это займет не меньше недели ради первых образцов, которые еще нужно испытать. А на снаряжение всех снарядов придется потратить месяц, в течение которого вся надежда только на пушки «Пересвета», да еще на береговые батареи, которые, возможно, будут поставлены. А за это время Объединенный Флот спокойно подготовится к новому сражению — у японцев таких проблем нет. И Эллиоты адмирал Того себе обязательно вернет, да и от Бицзыво до железной дороги недалеко, могут и узкоколейку проложить. Но главное Инкоу — в течение месяца этот порт будет вне досягаемости, с одними крейсерами туда в набег не пойдешь, чтобы на «Якумо» не нарваться. Но так и выигрыш велик — потопление «Асамы» моментально сделает отряд Камимуры слабее ВОКа, ну пусть равным — четыре на четыре.

Главное в ином — для японцев будет потеряно время, столь необходимое для возвращения Дальнего, и они потеряют превосходство над русской армией в Маньчжурии. А это неизбежное поражение в войне, ведь Объединенному Флоту нечем восполнять потери, для самураев гибель каждого корабля трагедия, в то время как на Балтике готовится к выходу 2-я Тихоокеанская эскадра. А с ее приходом вопрос о победителе будет снят — имея двойное превосходство в силах на море, империя банально додавит Страну Восходящего Солнца, причем на это потребуется не так и много времени.

— Нам нужно потопить «Асаму» даже ценой последних снарядов в погребах. Потом возвращаемся в Дальний на ремонт, за всех «Пересвет» отдуваться будет. Отправляем вспомогательные крейсера во Владивосток и ждем снаряды. При нужде можно таранить броненосный крейсер — шучу. Надеюсь, «соколы» его все же поразят торпедами. Нам нужна эта победа, Роберт Николаевич — от нее зависит исход войны…

Матусевич замолчал — орудия «Цесаревича» громыхали раз за разом, еще полчаса и погреба будут пустые, там и так всего по три десятка снарядов осталось. Но этого должно хватить с избытком и на «Асаму», и на другие японские корабли, которым придется идти на долгий ремонт в Сасебо. Момент действительно самый удачный выпал, другого такого может просто не представится, так что нельзя упускать.

— Броненосцы Того идут к «Асаме», ваше превосходительство!

— Так и мы тоже поспешим «Ретвизан» может и навалится, а мы пока другие крейсера на себя оттянем. Надеюсь, что в храбрости нашим морякам не откажешь — сейчас решается судьба не только Дальнего, всей войны. А — что самураи, не понравилось, мать вашу! Молодец Бойсман, вовремя Василий Арсеньевич оправился!

Броненосец «Пересвет» покинул колонну, и, дымя всеми тремя трубами, решительно устремился к «Асаме». Момент для нападения оказался самый удачный — крейсера Камимуры сражались с «Цесаревичем» и «Ретвизаном», причем последний тоже направился на противника, превратив линейный бой в «свалку». Поставленный на нем командиром капитан 2-го ранга Иванов с минного заградителя «Амур» стал вполне достойной заменой произведенному в контр-адмиралы Щенсновичу. Да и репутация у Федора Николаевича была достойная — в мае по собственной инициативе выставил мины на пути постоянного прохода японской эскадры, на которых подорвались и погибли броненосцы «Хатцусе» и «Ясима». И сейчас проявил эту самую решимость идти до победного конца — навалился сразу на двух противников — «Якумо» и «Адзуму», оставив на долю «Цесаревича» флагманский «Ивате». И тут же сражение пошло ожесточенное, в ход пошли последние бронебойные снаряды, благо дистанция быстро сокращалась, всего двадцать кабельтовых, и с каждой минутой все меньше и меньше. Японцы не могли увеличить дистануцию, так как «Пересвет» уже угрожал серьезно поврежденной «Асаме», осыпая ее снарядами. И бросить один из лучших кораблей тоже — такая потеря для них была недопустима.

— Вышибать броненосные крейсера в первую очередь — они гораздо слабее забронированы, и водоизмещение в полтора раза меньше, чем у броненосцев. Проблем нашим легким силам не нужно, «Варяга» ведь именно «Асама» выбила. А вот что Эссен придумал, молодец! Николай Оттович миноносцы в атаку направил, а сам мимо «собачек» прошел. Все правильно — выбивать нужно корабли линии, выбивать!

Возбуждение, смешанное с яростью, буквально захлестнуло Матусевича — он видел только вражеские корабли, сосредоточив все внимание именно на них. И как и ожидал, но лучшие русские броненосцы оказались сильнее вражеских броненосных крейсеров. И теперь наступил решающий момент — семь русских больших и два малых миноносца (трофейные японские германской постройки уже освоенные командами) устремились в атаку на «Асаму». Им навстречу пошли японские дестройеры и сорвали бы атаку, вот только на их пути встал «Аскольд», за которым как привязанные шли «Новик» и немного отстающая «Диана». А вот на японских малых крейсерах сразу не сообразили, что происходит, замешкались, а когда осознали, то корабли стали разворачиваться, чтобы не дать русским возможности безнаказанно добить тяжело поврежденный крейсер.

— «Полтава» сбросила ход, ваше превосходительство! Бог ты мой…

Матусевич перешел через рубку, глянул в бинокль через амбразуру, в сердцах негромко выругался. На броненосце капитана 1-го ранга Успенского произошло самое страшное — над кормовой башней среднего калибра поднимался столб пламени и черного дыма. Непроизвольно воскликнул, не в силах смотреть на ужасающее зрелище:

— Почему погреб не взрывается?

— Или затопить успели, либо снарядов в нем не осталось, — совершенно спокойно произнес Вирен, вот только пальцы сжимавшие бинокль побелели. Но голос ничуть не изменился, нервы как стальные тросы:

— Сильный дифферент на нос, видимо, в носу в обшивке дыра от разрыва. Николай Александрович, японские миноносцы тоже пошли на «Полтаву» в атаку. Мы их здесь, они нас там…

Как видно из карты, в мае японцы захватили два порта, к каждому из которых подходила ветка железной дороги. Это позволило одновременно как «питать» наступавшую в Маньчжурию 2-ю армию генерала Оку, так и направленную на осаду Порт-Артура 3-ю армию генерала Ноги. Захват Инкоу позволил обеспечивать уже 1-ю армию Куроки и 4-ю армию Нодзу. Без занятия этих портов японская армия просто не смогла бы воевать, только высаживать десанты в Корее, переправляя дивизии через Цусимский пролив…

Глава 17

Такого ужасающего зрелища генерал никогда еще не видел в жизни. Японцы шли как безумные, накатывались мутной волной на нангалинские позиции, казалось, что нет такой силы, которая способна их остановить. Вот только Фок соблюдал полное спокойствие, а мимолетно возникший страх подавил привычным усилием воли. И спросил ровным голосом:

— Какая это атака по счету, Владимир Александрович?

— Вроде седьмая, — отозвался полковник Ирман, наморщив лоб. И тут же поправился, что-то вспомнив. — Нет, шестая, ваше превосходительство. И сейчас здесь на треть меньше живой силы, чем раньше — видимо подошла очередная бригада. Японцы их отправляют в бой одну за другой, мы стараемся упредить их заградительным огнем, и не дать накопить силы. Сейчас японская артиллерия бить начнет, нам нужно в окопе укрыться. Тут блиндаж есть, канониры для себя подготовили.

Ирман указал взглядом на короткий ход сообщения, который вел под бугор — были видны вырытые в каменистой земле ступени. Однако генерал только головой мотнул, продолжая стоять и рассматривая в бинокль наступавших японцев. Были хорошо различимы маленькие фигурки в фуражках и гетрах, к винтовкам были прикреплены ножевидные штыки. За спиной где-то далеко послышался грохот артиллерии — Фок повернулся и принялся рассматривать далекую гору Наньшань, над которой взлетали клубы разрывов, будто началось извержение множества маленьких вулканов. Теперь слева раскинулась синяя гладь Бохайского залива — начался отлив, и вода отступала от берега, оставляя огромные отмели. В мае именно так японцы обошли русские укрепления, увязая в песке и иле, прошли два батальона, которых с моря поддерживали три подошедших канонерки. Но сейчас у противника такой маневр не выйдет, Фок для себя сделал должные выводы. Путь в обход горы перекрыт, выставлены картечницы и морские скорострельные пушки, кроме того в любой момент обходящая колонна будет обстреляна шрапнелью — на открытом пространстве японцам негде укрыться.

— Ваше превосходительство, японцы открыли по нам огонь! Прошу последовать в блиндаж — началась артподготовка.

Фока уцепили за рукав кителя, но генерал освободил руку, презрительно бросив, поворачиваясь:

— Пустое, мне и не такое приходилось виде…

Договорить Александр Викторович не успел, за спиной раздался мощный взрыв, генерала сильно толкнуло в спину. Он видел сидящих внизу солдат, на которых падал, и ударился лицом прямо в землю, ослепнув на несколько секунд. И слух пропал, генерал даже потер уши ладонями. А потом больно ударило по голове, да так что в глазах потемнело, а земля начала ходить ходуном, поднявшаяся пыль и дым мешали не только видеть, но и дышать — вот под таким мощным обстрелом ему еще ни приходилось бывать, когда сама земля под тобой раскачивается. Но голос Ирмана разобрал, тот сидел рядом — как полковник оказался в окопе Фок не понял.

— Ваши адъютанты погибли — говорил же им каски надеть нужно, отказались. Одному камнем голову проломило, вон взрывы какие, из шестидюймовых пушек бьют, думаю, что наших в 120 пудов — порохом воняет. Второму шрапнели досталось — своим телом меня прикрыл. Нам бы еще кирасы — от пули не спасут, а вот от осколка запросто. Но самое неприятное это камни и земля — вот где солдат калечит, гимнастерка и фуражка не защитит, даже шинель с папахой. Да и китайские фуфайки тоже…

Полковник не договорил, встряхнуло так, что зубы лязгнули. Невыносимая жаркая вонь, дышать стало невозможно — генерал прижал к лицу платок, прикоснувшись ладонью к бороде, от которой шел неприятный запашок сгоревших волос. Ирман продолжил говорить, рассудительно и спокойно, видимо с утра уже привыкнув к обстрелам.

— А это уже гаубицы крупповские — снаряды уже шимозой начиняют, взрываются сильно и жар страшный. Если на кораблях железо плавится, то у нас порой на убитых стрелках одежда сгорает, руки-ноги отрывает, волосы сгорают, кожу прожигает — дьявольское изобретение. Однако у немцев новая взрывчатка есть, тротилом именуется — много мощнее будет, и не такая «капризная», как наш пироксилин. Ну и вонь стоит — это они с недолетом дали, по трупам на склоне пришлось — потроха поразбросало. Так-так, а это вторая волна в атаку пошла, вон как орут, одни громко, а другие глуше и отдаленно. Значит, вторая дивизия подошла, свежая…

Ирман поднялся на ноги, поправил каску на голове. Затем взял точно такой же шлем, который походил на тазик, произнес:

— Давайте я его помогу надеть, ваше превосходительство. Тут ремешки, их можно застегнуть. Поверьте, эта железка многим жизнь спасла, те кто ее не надел с пробитыми головами лежат. Вон, посмотрите…

Фок глянул на лежащее на бруствере тело с офицерскими погонами, с трудом узнав сопровождавшего его молодого подпоручика. Череп проломлен, видны осколки белых костей, сизое и кровавое месиво, от которого еще шел легкий парок. И уже не стал демонстрировать храбрость, нахлобучил на голову каску, фуражка куда-то слетела, и разобравшись, застегнул ремешки под подбородком. Машинально отметил что изнутри каска обложена китайской ватой, прикрытой тканью — своего рода амортизация, и прокладка между черепом и железом. И ощущая тяжесть, встал во весь рост, и прижал к глазам бинокль. Внимательно посмотрел на наступающих японцев — те уже не бежали, падали и перебежками шли вперед. Да и было их значительно меньше — взрывающиеся над головами белые облачка шрапнели буквально выкашивали людей на открытом пространстве, падая с неба смертоносным «железным дождем». А вот касок и кирас на японцах, понятное дело, не имелось, и потому потери были ужасающими.

— Да их там как тараканов, тысяч десять положили убитых и раненых, а они снова лезут и лезут на наши позиции как проклятые. Дивизию потеряли, и еще одну выдвинули, видимо от Порт-Артура.

— Не так у них много этих самых дивизий, — громко произнес Фок, внимательно рассматривая вторую «волну» атакующих японцев. — Одну резервную бригаду под Дальним в первую ночь растрепали, порядком «проредив» в ней батальоны. Видимо, ее пополнили, раз она с утра снова город пытается штурмовать, или второй резервной бригадой подкрепили. Две дивизии здесь, и третья под крепостью осталась. Так что если до вечера продержимся, то у японцев наступать будет просто некому…

Прямо перед генералом на склоне громыхнул очередной разрыв, и по железной каске будто палкой ударили, только звон пошел. Фок тут же подумал, что повезло — будь на голове фуражка, то от попадания такого камня он бы сознание потерял и одной шишкой вряд ли бы не отделался. Так что задумка у моряков полезная, ее перенимать надобно.

— Банзай! Банзай!!!

До накатывающей волны японцев оставалось метров триста, и вот тут с гребня невысокой гряды сопок начали стрелять русские роты. Ружейно-пулеметный огонь оказался вполне эффективным — по наступающим цепям вражеской пехоты словно косой прошлись. Первые ряды буквально скошены, и будь сейчас перед ними обычные азиаты, то они бы разбежались в разные стороны как ошпаренные кипятком тараканы, а европейцы бы еще в самом начале учиненной бойни отказались бы от наступления и перешли к планомерной осаде, подтягивая больше артиллерии. Но японцы продолжали свое бесшабашное наступление, словно не замечая потерь. И многие солдаты уже начали лезть по склону, яростно крича и завывая. Особенно много их хлынуло от разрушенной станции, где протянулись две глубокие лощины. И генерал тут же оценил перспективы, и повернувшись к вестовому, произнес:

— Бегом на станцию, там бронепоезд стоит — пусть немедленно выдвигаются, и пройдут по вражескому флангу картечью и митральезами. Заодно посмотрю, на что это штука способна, есть ли от нее польза.

Вырвав листок, генерал совершенно спокойно написал на нем несколько строк приказа и отдал ефрейтору, явно смышленому, других в вестовых не держат. Стрелок тут же исчез, словно растворился, а японская артиллерия прекратила огонь, явно опасаясь накрыть свои наступающие цепи, которые подошли к русским позициям достаточно близко и копошились внизу.

— Бомбочки кидай, бомбами их!

В окопах тут же стали черкать спичками, поджигая фитили. То было весьма полезное «местное» изобретение — пустую гильзу от 47 мм или 37 мм выстрела набивали в Порт-Артурском арсенале пироксилин с зарядом дымного пороха сверху и фитилем. И сейчас эти гранаты, дымя подожженными фитилями полетели вниз, прямо в японцев, и через семь-восемь секунд следовали взрывы, более похожие на хлопки в новогоднюю ночь от «шутих» или фейерверков. Вот только последствия взрывов были далеко не шуточные — японцы завыли и куда проворнее стали забираться по изрытому взрывами склону. Вот только по ним ударили из винтовок и пулеметов, и почти долезшие до окопов немногие «счастливцы» остались лежать на склоне. Однако свой долг они выполнили, приняв в свои тела русские пули и картечь — нахлынула вторая волна атакующих, и настолько густая, что генерал подумал о том, что сейчас точно дойдет до рукопашной…

Подобные картины были слишком часты во время порт-артурской эпопеи. Отсюда непозволительно больший потери в армии генерала Ноги — японцы отчаянно торопились овладеть этой важной стратегической русской крепостью, после падения которой Российская империя получила страшное моральное потрясение…

Глава 18

— Утопить ее сейчас надо, иначе отремонтируют!

Матусевич напряженно смотрел на «Асаму» — броненосный крейсер получил с «Пересвета» не меньше десятка попаданий десятидюймовыми снарядами, но скорее и больше. А до этого еще как минимум полдюжины двенадцатидюймовых с других броненосцев, более тяжелых по весу. И как бы корабль не был хорошо забронирован, но толщина плит не предназначалась для противостояния столь тяжелым снарядам, да еще с расстояния в двадцать кабельтовых. Обе башни главного калибра не действовали, из 152 мм казематных пушек по правому борту уцелели только две, и сейчас «Асама» пыталась развернуться, чтобы встретить русские миноносцы сохранившимися орудиями левого борта. Но не тут-то было — времени у японцев не оставалось, русские дестройеры стремительно приближались, находились уже в десяти кабельтовых, расходясь веером. А на каждом по два торпедных аппарата, но на нескольких миноносцах, что вышли из ремонта, уже сдвоенных, на новых переделанных тумбах — контр-адмирал Григорович обещал, что к концу августа все миноносцы получать такие спаренные установки взамен запасных торпед. Последние оказались ни к чему — бои с начала кампании показали, что перезарядить аппараты в море, особенно при волнении, дело мешкотное и затруднительное. Лучше иметь самодвижущие мины уже заряженными, и полностью готовыми к стрельбе. И 47 мм пушки на корме на многих заменили на 75 мм по японскому «образцу». Эти противоминные орудия сняли с крейсеров, особенно с «Баяна» и «Дианы», где раньше установили с избытком — по 20 и 24 ствола, совершенно бесполезных в бою с японскими крейсерами. И к тому же мало способных своими снарядами нанести существенный вред большим по водоизмещению дестройерам.

— Ближе подходить нужно, ближе — на пять, а лучше три кабельтовых, тогда велики будут шансы поразить цель.

Командующий эскадрой прекрасно понимал, что не ему раздавать советы тем, кто сейчас шел в атаку на неприятельский крейсер, но он сам был старым «миноносником», в начале войны командовал 1-м отрядом, и прекрасно знал, что могут совершить, а чего не смогут сделать миноносцы. И все дело в торпедах — сжатого воздуха хватало на три кабельтова быстрого хода, или на пять, но уже помедленней, и это все. У японцев торпеды обладали вдвое большей дальностью, иной раз их пускали даже с расстояния в одну милю, которую самодвижущие мины проходили быстро. А потому по опыту ночного нападения на Вей-Хай-Вей было решено выпускать в залпе сразу все торпеды, причем они шли с небольшим разлетом, если аппарат был двухтрубным. На недавних учениях в Талиенванском заливе сделали вывод, что атакующего отряда из четырех дестройеров вполне достаточно для того чтобы с максимальной дистанции в пять кабельтовых гарантированно попасть одной-двумя торпедами из шестнадцати выпущенных.

Понятно, что дневная атака на вражеский корабль ничего полезного не принесет, миноносцы просто перестреляю из всего разнообразия пушек среднего и противоминного калибров. Но тут ситуация другая — «Асама» с тяжелыми повреждениями, потерявшая ход и еле ползущая, так что атака на броненосный крейсер могла оказаться результативной. К тому же еще при поддержке «Пересвета», что продолжал стрелять практически в упор по неприятельскому кораблю, да «Аскольда» с «Новиком», что перерезали курс вражеским дестройерам, что вместе с авизо «Чихайя» попытались воспрепятствовать русским миноносцам. Да не тут-то было — японские кораблики были встречены градом 152 мм и 120 мм снарядов, и не безуспешно. На одном миноносце взорвался паровой котел со страшным грохотом, и он исчез с поверхности моря за считанные секунды, разломившись на части. Второй дестройер потер ход, и сейчас раскачивался на волнах, из «утробы» вырывались клубы дыма и пара. Так что не жилец он, в том что «Новик» противника добьет, можно было не сомневаться.

— Ваше превосходительство, а ведь «Чихайя» серьезно повреждена — с «Аскольда» в нее раза три попали. Надеюсь, Эссен ее не упустит.

— Николай Оттович не для того в драку полез, чтобы «подранков» отпускать. Авизо добить надобно — они для наших миноносцев опасны своими 120 мм пушками. Хорошо, что медлительные, будь у них скорость как у «Новика», мы бы хлебнули с ними бед, Роберт Николаевич. Вон, смотрите, никак в «Расторопный» попали, запарил миноносец.

«Асама» огрызалась огнем по атакующим миноносцам, выбив один из «соколов» — Матусевич не сомневался в неизбежности потерь. А следом шестидюймовый снаряд попал в номерную миноноску, построенную на германской верфи для Страны Восходящего Солнца, и ставшую трофеем в Дальнем. И надо же в первом бою под Андреевским флагом в пятидесяти тонный кораблик попал 152 мм фугас, разворотивший машинное отделение. Однако немцы построили добротный корабль — он не развалился от взрыва, остался на плаву, но было ясно, что долго не продержится. Зато свою задачу миноноска выполнила — отвлекла на себя внимание японских комендоров, и позволила миноносцам выйти в атаку и начать пуски торпед.

— Есть, попали! Так ее, суку проклятую! Тварина пропащая…

— Второй взрыв! Третий! Это тебе за «Варяг» и Кореец'!

— Ура! Ура!!!

В рубке «Цесаревича» доселе молчавшие офицеры и нижние чины буквально взорвались ликующими криками, причем зачастую из народного лексикона, который на флоте всегда именовался со времен Петра Великого «загибами». И было, отчего всем возрадоваться от небывалого прежде зрелища — у борта «Асамы» взметнулись в небо три водяных гейзера, чуть ли не верхушек мачт. А когда «столбы» опали, рассыпавшись миллионами брызг, все увидели, что броненосный крейсер стал стремительно крениться на борт. Прошла каких-то пара минут, и смертельно поврежденный корабль прилег на волны всем бортом, черный дым вырывался из разрушенных труб и стелился пеленой по волнам. Еще полминуты, и над поверхностью возвышалось только днище, внутри раздался взрыв, и корабль исчез в морской пучине, пропал, будто никогда не плавал по морям.

Матусевич как завороженный смотрел на это действо, словно впервые видел подобное зрелище, хотя посмотрел и на гибель «Петропавловска» с адмиралом Макаровым, и на подрывы «Хатцусе» с «Ясимой». А еще адмирал машинально отметил, что команда ушла на дно со своим кораблем, в волнах барахтались едва несколько десятков японцев.

— «Чихайя» ход потеряла, с «Аскольда» шестидюймовыми попали!

Маленький авизо запарил, к нему подошли миноносцы, а на «Аскольд» набросились вражеские крейсера, что подоспели к месту схватки. Но тут же отпрянули, когда у бортов стали вырастать высоченные всплески — к месту схватки поспешил «Пересвет». Бойсман поспешил вмешаться в столкновение своим главным калибром, и этот десятидюймовый «аргумент» привел «собачки» в полное смятение — японские крейсера сразу же бросились в бегство, густо дымя трубами. «Акаси» и «Акицусима» уже в драку не полезли — они отходили в море, даже не попытавшись приблизиться к месту боя. И броненосные крейсера Камимуры резко отвалили в сторону, тоже уходя в море, и совершенно нежелая продолжать схватку с русскими броненосцами, оставшись против них втроем. Ничего хорошего бой уже не сулил — восьмидюймовые пушки не соперник двенадцатидюймовому калибру, снаряд втрое легче — тут ничего уже не будет кроме самого безобразного избиения. И Камимура поступил правильно, по расчету, не зная в ту минуту, что погреба «Цесаревича» и «Ретвизана» пусты, и были сделаны последние выстрелы, на каждом из кораблей осталось по несколько снарядов.

Маленькое авизо затонуло, видимо, японцы открыли кингстоны. Миноносцы, снявшие экипаж «Чихайи», сразу «борзо рванули» от места сражения, прекрасно понимая, что в случае малейшего промедления их ожидают одни сплошные неприятности. Русские дестройеры начали спасать плавающих в море своих и японцев, «Сторожевой» уже взял на буксир «Расторопного» — небольшой «сокол» не стал тонуть, держался на воде, и спасти поврежденный корабль было необходимо — не так много осталось в составе порт-артурской эскадры дестройеров.

— Ваше превосходительство, японские миноносцы атакуют «Полтаву» с «Севастополем»! Туда «Диана» поспешает!

Матусевич опомнился — увлекшись преследованием Камимуры, он как-то позабыл про отряд Щенсновича. Моментально покинул боевую рубку, поднялся на мостик, нынче мало пострадавший в сравнении с боем в Желтом море. Прижал к глазам бинокль, мысленно посетовав, что слишком далеко увел свой отряд, преследуя «Асаму» — все же восемьдесят кабельтов до острова Санчандао, что закрывал вход в Талиенванский залив приличное расстояние, полным ходом почти полчаса идти. И разглядел три японских броненосца, что стреляли в два русских, а еще множество маленьких корабликов, что дымя трубами, сновали между противоборствующими сторонами. То схлестнулись между собой миноносцы, и если дело дошло до них, то ситуация там тоже ясна — вице-адмирал Хейхатиро Того тоже сделал ставку на последнюю возможность нанести серьезные потери противнику…

Таким был русский Дальний, на тот момент времени единственный европейский город на всем Дальнем Востоке. Прекрасно оборудованный порт с подъездными железнодорожными путями с депо, с многочисленными пакгаузами и складами, плавучими и стационарными кранами, и даже приличных размеров доками с входными воротами, с оборудованными причалами и молами. И все это добро с сотнями каменных зданий, улицами и всевозможным добром было оставлено без боя противнику — сдано, как говорится, в полной «целости и сохранности»…

Глава 19

— Банзай! Банзай!!!

Теперь хорошо видны были лица японцев — с пустыми белесыми глазами, будто слепыми, с искаженными дикой яростью лицами, многие окровавленные, они поднимались по склону, срываясь и падая. Кроме здравницы в честь своего императора, что заменяло русское «ура», многие из солдат кричали что-то непонятное на своем языке, но с такой выразительной мимикой, при которой Фок понимал вполне узнаваемое обещание — «если доберемся до вас, то всех вырежем».

— А хрен вам, всех здесь положим, не впервой, — пробормотал стрелок, расположившийся рядом с генералом, и стал прицеливаться в японцев из положенной на бруствер винтовки. Стрелял этот солдат расчетливо, не торопясь, сразу по ухваткам видно опытного таежного охотника, у которого каждый патрон на счету. Фок моментально отметил, что длинная трехлинейная пехотная винтовка неудобна для действий в окопе, лучше заменять их драгунскими, причем приводить к нормальному бою без четырехгранного штыка. Последний лучше сделать таким же, как у японской «арисаки». В виде тесака с длинным лезвием, который лучше носить на поясе в ножнах. И лишь при необходимости делать из него штык, прикрепляя к винтовке перед рукопашной схваткой. И хотя производство будет дороже, но, как и каска, он необходим — генерал машинально прикоснулся пальцами к огромной шишке, что вздулась у него на лбу от прилетевшего камня. И сейчас Фок машинально отметил, что после боя у всех стрелков дивизии будут японские клинки — его солдаты быстро оценят их ценность и полезность, так что надо будет разрешить ношение. И вообще, сейчас под обстрелом, при виде настырно идущих прямо на него японцев Александр Викторович ощущал удивительное спокойствие, внимательно рассматривая отнюдь не трупы, а еще вполне живых врагов, что сами жаждали превратить его в покойника. При этом заметил малые пехотные лопаты и кирки почти у каждого, ранцы за спиной — а ведь это нужно было сбросить перед атакой. Следовательно, солдаты очень дисциплинированны, умело держат винтовки, обучены стрелять, если не на уровне сибирских стрелков, то не хуже, может быть, самую малость уступают. И в отчаянной храбрости сомнений никаких нет, развеялись как дымок костра под дуновением ветра — подобной ярости Фоку встречать не доводилось, таких потерь ни одна европейская армия не вынесет, чтобы вот так раз за разом бросаться в самоубийственные атаки. Даже немцы, привыкшие к своему знаменитому «орднунгу» от такого откажутся.

— Для них Дальний с перешейком кровь из носа нужны, Владимир Александрович, — спокойно произнес Фок, посмотрев на стоявшего рядом с ним Ирмана. Лицо полковника было грязноватым, как и мундир, обсыпанный землей, но спокойным — держал себя в руках, не давал нервам шалить. А ведь смерть совсем рядом — две сотни шагов всего, взбирается по склону.

— Вот потому нам позиции держать надобно, чтобы неприятель не мог свои войска в Маньчжурии снабжать. Выстоим — через месяц-другой война здесь и закончится. Хотя в корейских землях повоевать придется — японцы их так просто не отдадут, им войска снабжать там будет легче, по крайней мере, до Чемульпо. Хотя если наша эскадра нынче победу одержит, то японцам хана полная вскоре настанет — Матусевич им весь привоз порушит, это не Витгефт, он спуска неприятелю не даст…

Фок недоговорил — японцы набежала вторая волна японцев, и солдаты стали куда резвее взбираться по склону. По ним стреляли из всего что было — из винтовок и пулеметов, картечниц и митральез, звонко хлопали морские патронные 47 мм и 37 мм пушки, громко рявкали 87 мм орудия. Из-за гребня, с обратных скатов продолжали бить трехдюймовые пушки и шестидюймовые мортиры — но шрапнель и гранаты разрывались далеко впереди, уже по аръергарду, авангард же вражеской инфантерии, уже почти вскарабкался, даже десятки брошенных бомбочек японцев не остановили.

— Да что же это такое братцы! Пошли в штыки!

Фок машинально отметил что команда отдана кем-то из офицеров защищавшего высоту батальона. И вовремя — лучше ударить всем вместе сверху и опрокинуть японцев вниз, чем принимать японцев в окопах, где численный перевес будет на стороне противника.

— Вперед, братцы, покажем нехристям как лаптем щи хлебают!

На бруствере стоял размахивая шашкой Ирман, при этом добавил исключительно матерные слова. Последние служили в русской армии чем-то вроде многовекового заклинания — ими подбадривали оробевших, и взбадривали не струсивших. Ведь каждому умирать страшно, а тут в штыки идти, вот для куража, для храбрости матерились, поминая на все лады «япону мать». И Фок потянул свою шашку из ножен, достал из кобуры револьвер — его взял в левую руку, десницей сподручней рубить. И сейчас словно вторая молодость пришла — генерал вспомнил, как ходил на турок врукопашную.

— Побьем супостата! Вперед, дети мои!

Александр Викторович, несмотря на свои шестьдесят лет быстро вскарабкался на бруствер, и несколько картинно встал, размахивая шашкой. Его моментально узнали стрелки, и повалили из окопов — Фок сейчас не посылал солдат в бой, он их вел, и это сразу оценили. Раздались громкие призывы, причем они стали быстро раскатываться по всем нангалинским позициям, от залива до залива — и русские солдаты устремились в драку.

— «Папаша» с нами! В штыки берем ворога!

— В штыки, нас «Фокушка» ведет!

И хотя генерал побежал навстречу японцам, его уже обогнали — все же в дивизии был собран отборный состав, кадровые стрелки и призванные из запаса не старше тридцати лет, все недавно отслужившие, а потому службу не забывшие — многих он знавал по китайскому походу. Физически крепкие, силушкой не обделенные солдаты бросились на японцев, и тут генерал воочию увидел, что в штыковом бою сибиряки превосходят низкорослых японцев, к тому же уставших и сбивших дыхание во время долгой перебежки. И началось страшное — рукопашный бой не знает жалости, тут дерутся всем что есть, напрягая духовные и телесные силы.

— Тенно хейко банзай!

— Да вашу мать!

Призывы и жуткая ругань смешались воедино, и выплеснулась человеческая ярость в самом зверином оскале. Русские и японцы убивали друг друга, стреляли, резали, кололи, а потеряв оружие, били, чем попало — камнями и палками, да просто кулаками, а свалив противника с ног, старались приколоть или задушить. Предсмертное хрипение, яростные крики, мольба и вопли — сейчас все сплелось воедино в чудовищную партитуру, придуманную языческими богами войны.

И запах смерти мог ужаснуть кого угодно — сгоревшего пороха, пролитой крови, дымящихся потрохов, вывалившихся из распоротых животов — если и есть ад на земле, то его филиал сейчас находился здесь, на поросших кустарником, выгоревших под жарким летним солнцем невысоких сопках. Здесь на китайской земле русские и японцы сошлись в смертном бою, том самом, в котором победителю достается все…

— Ваше превосходительство! Наш бронепоезд!

Фок повернулся — из-за склонов появились угловатые вагоны, похожие друг на друга. Два впереди паровоза, причем последний шел тендером вперед, и два вагона позади. На каждом вагоне впереди трехдюймовая пушка на тумбе, прикрытая щитом, затем каземат с пулеметными амбразурами, причем на крышах двух вагонов, переднего и концевого, чуть возвышались пяти ствольные флотские пушки в полтора дюйма.

Дымя трубою, паровоз медленно подходил к полуразрушенной станции, занятой японской пехотой, которая там накапливалась для следующей атаки. И как только бронепоезд оказался в «чистом поле», на нем заговорили пушки, открыв убийственный фланкирующий огонь над склонами сопок, под которыми укрылись японцы, сброшенные штыковой атакой с гребня. Но вот выбить врага от подножия было невозможно, для русской артиллерии вражеская инфантерия находилась в «мертвой зоне». И потому появление бронепоезда моментально поставило японскую пехоту под вспухающие белые облачка шрапнели и плотный картечный и пулеметный обстрел. То, что происходило, можно было назвать бойней — уцелевшие в атаке японцы попали под убийственный обстрел. Солдаты стреляли по блиндированному поезду из винтовок, но было видно, что пули не причиняют стальному исполину никакого ущерба — крепость на колесах оказалась неуязвимой.

— Японцы бегут, ваше превосходительство…

Ирман был потрясен, как и другие русские офицеры и солдаты — они увидели то, что казалось невозможным. По усыпанному убитыми и ранеными полю оставшиеся в живых японцы поспешно отходили назад…

Русские укрепления, возводимые китайцами на горе Наньшань, закрывавшей путь через Цзиньчжоуский перешеек к Дальнему и Порт-Артуру. Хорошо видны линии траншей, опоясывавшие гору, за которыми спешно возводились позиции второй линии, которые должны были занимать полки из дивизии генерала Фока, с приданной артиллерией. Вот только приказ командующего маньчжурской армией был категоричен — боя не давать, войскам отступить…

Глава 20

— «Асама» торпедирована, ваше превосходительство!

Командир «Севастополя» капитан 2-го ранга Бахметьев, недавно при Эссене бывший старшим офицером броненосца, а после ухода Николая Оттовича на крейсера принявший командование кораблем, утирал платком кровь со лба и поморщился — всех приложило крепко об стенки и палубу после разрыва двенадцатидюймового фугаса прямо на броне близь амбразуры. Все живыми остались благодаря чуду и предусмотрительности на заводе — проем сталью заделали и закрепили, сузив до трех дюймов, и убрав «грибок» на броневой крыше, чтобы не было опасных рикошетов.

— Уже хоть что-то знаковое, — негромко произнес контр-адмирал Щенснович, разглядывая в бинокль агонию броненосного крейсера и совершенно не обращая внимания на попадания вражеских снарядов, от которых его флагманский «Севастополь» сотрясался всем корпусом. Бой шел уже несколько часов, японцы то сближались, то расходились, держа дистанцию, старались оттянуть русские броненосцы от острова Санчандао — мимо него и шел широкий проход в Талиенванскую бухту, ограниченный выставленными минными заграждениями. В том что штурмана на японских кораблях уже набросали курс вышедший на внешний рейд русской эскадры, Эдуард Николаевич не сомневался, уж слишком демонстративно вел Объединенный Флот обстрел Дальнего, штурм которого уже начался. Так что сражение между эскадрами было неизбежно — позволить продолжать бомбардировку города русские никак не могли, так как это неизбежно бы привело к захвату важнейшего порта. Но в тоже время самим японцам настоятельно требовалась победа, тем более против четырех русских броненосцев они вывели три своих, включая «Касугу», и четверку броненосных крейсеров Камимуры. Превосходство в три вымпела вполне достаточное для достижения успеха, вот только появление «Пересвета» самураи явно не ожидали.

Конечно, «Севастополь», выбранный им в качестве флагмана, не «Ретвизан», однако, несмотря на меньшее водоизмещение и отсутствие всяких «облегчений» для команды, вроде стиральных машин, по боевым характеристикам корабль в целом неплохой, вполне равный по мощи бортового залпа вражеским кораблям. Броня главного пояса не прошибается вражескими снарядами даже в упор. Однако на взгляд многих, 14–16 дюймов брони совершенно избыточная защита, лучше было бы ее уменьшить дюймов до десяти-одиннадцати, зато длину главного броневого пояса с 73 метров увеличить в полтора раза, до 112 метров — на полную длину броненосца, от штевня до штевня, как на «Цесаревиче». Тогда оконечности «полтав» были бы прикрыты вполне надежными плитами толщиной в семь-восемь дюймов.

«Ахиллесова пята» всех этих трех броненосцев, включая погибший «Петропавловск», в нынешней скорости — тринадцать узлов максимального хода у «Севастополя», на котором стояли изготовленные на русских заводах котлы и машины, до пятнадцати с половиной на «Полтаве», где вся котельно-машинная установка была заказана в Англии. Однако на кораблях этого типа котельное отделение даже чуть больше по размерам, чем на «Цесаревиче» или «Ретвизане», при мощности устаревших машин в полтора раза меньшей из-за плохой производительности пара в цилиндрических котлах, чем на новых броненосцах, том же «Цесаревиче», где стояли водотрубные котлы. Подобная «петрушка» творилась и на «богинях» — крейсера, равные по размерам котельной установки кораблям иностранной постройки, выдавали намного меньшую мощность. И, соответственно, скорость в девятнадцать узлов, а не двадцать три. Такая же проблема и на «иноках» — то есть плохие скоростные характеристики всех этих кораблей русской постройки, вполне возможно улучшить, если поставить на них новые котлы Бельвиля и более мощные паровые машины. Тогда скорость увеличится, как произошло с броненосцем «Император Николай I» — на сдаточных испытаниях показавшего пятнадцать узлов, а после проведенного через десять лет напряженной морской службы капитального ремонта с полной заменой котлов и машин, на два узла больше — для русского флота случай небывалый, но уже отнюдь не уникальный. Ведь стоило на «Диане» убрать значительную перегрузку и существенно облегчить носовую часть, как корабль выдал в бою, отнюдь не на испытаниях, без малого 21 узел, а если провести работы по замене котлов с машинами и винтов, то скорость сможет возрасти еще на пару узлов точно.

Вот только одна беда — все эти работы нужно было сделать до начала войны, сейчас практически невозможно, а по окончании боевых действий не нужно. Не стоят устаревшие корабли ассигнований, которые лучше потратить на строительство новых кораблей…

— Теперь у Камимуры осталось четверка крейсеров, а не полудюжина — на треть сократили, — усмехнулся Щенснович, внимательно рассматривая вражеские броненосцы, которые продолжали стрелять по его кораблям. — Мы не дали противнику возможности залезть в нашу лавку, и переколотить там все горшки. Командующий прав — этого и добивался адмирал Того — растянуть наши броненосцы и ворваться в залив, учинив там разгром, подобно Абукирскому, даже принеся ради этой победы в жертву крейсера Камимуры. Не вышло — мы его не пропустили, а Матусевич «Асаму» потопил, да и мелочь всякую с ней тоже. Одно плохо — снарядов почти не осталось, нужно отходить за остров, иначе плохо придется через полчаса. Однако нам надо продолжать вести бой и ожидать подхода главных сил. А там война для эскадры прекратится, пока из Владивостока боекомплект не доставят…

Щенснович присмотрелся, и на губах застыла улыбка, голос прозвенел туго натянутой, до звона, струной:

— Десяток дестройеров и больших миноносцев пошли в атаку на нас. Желают потопить — в смелости им не откажешь. Жаль, противоминную артиллерию не успели заменить, отбиваться будет трудно. Ничего страшного — должны отразить атаку — шестидюймовых пушек достаточно, да и снаряды к ним пока есть. А там бог не выдаст, свинья не съест!

На двух броненосцах, которых и «старыми» назвать нельзя (в строй вступили летом 1900 года), противоминная артиллерия была прежней, и откровенно убогой — всего дюжина 47 мм пушек. А вот 37 мм гочкисы, которыми были утыканы все свободные места, убрали еще до боя в Желтом море, отправив на сухопутный фронт. На «Полтаве» их успели заменить на дюжину снятых с «Дианы» 75 мм орудий Кане, оставив на прежних местах, а вот на «Севастополе» банально не успели. Во время июньского ремонта Эссен просил установить эти пушки, считая, что они бесполезны на укреплениях в виду отсутствия фугасного снаряда, а после боя в Желтом море просто не хватило времени. Но так и в носовой башне сломана «люлька» 305 мм орудия, исправить ее не смогли и затребовали прислать с «Сисоя Великого», для которого изготовить ее можно на месте, в столице много заводов. Но пока рассматривали требование, Порт-Артур уже оказался в осаде…

— Отходим за остров, там Того маневрировать не может, глубин не знает, как и наши отцы-командиры!

Щенснович выругался от души — вот уже два года он требовал и доказывал необходимость знания командирами и штурманами местных прибрежных вод, упирая на то, что можно и там, где указано мелководье, вести бой. И чем судьба не шутит — увлечь противника как раз туда, где тот в точности не знает настоящих глубин, руководствуясь лоцией. И сейчас он точно знал, где можно обогнуть остров, и даже отойти на подветренную сторону, при этом оставаясь на фарватере, чтобы японцы не могли прорваться. И уходить было необходимо — броненосцы Того поддержали в атаке свои миноносцы, навались втроем, и каким-то чутьем Эдуард Николаевич ощутил, что дело может закончится скверно. Потеря двух броненосцев недопустима, лучше утратить один, который не способен сражаться в составе эскадры. Именно его он сам выбрал в качестве флагманского корабля, руководствуясь этими холодным расчетом. На помощь рассчитывать нечего — «Диане» еще идти семьдесят кабельтовых, просто не успеет, да и не сможет в такой ситуации отразить атаку миноносцев, которых прикрывают броненосцы.

Повернувшись к сигнальщикам, Эдуард Николаевич коротко приказал, прекрасно понимая, что выбора у него нет — «калека» просто не в состоянии бегать, «Севастополь» потому менее ценный корабль, чем «Полтава»:

— Поднять сигнал! 'Полтаве без промедления уходить в залив, маневрировать на выходе из фарватера!

Отдав приказ, контр-адмирал Щенснович с напряжением смотрел на строй наваливающихся вражеских броненосцев, которые быстро сокращали дистанцию и усилили артиллерийский огонь, осыпая «Севастополь» снарядами. И недолго думая подошел к штурвалу, встав рядом с квартирмейстером — не раз бывал в здешних водах на катере, изучая остров на котором еще китайцы пытались построить береговую батарею. Но они не успели, а русские по своему обыкновению — запоздали…

Затопленная в Порт-Артуре «Полтава» стала трофеем японского флота, а «Севастополь», самый тихоходный корабль эскадры решился на прорыв декабрьской ночью — у Эссена доставало храбрости в отличие от потерявших веру адмиралов. И когда броненосец торпедировали на внешнем рейде, он упорно не хотел тонуть, пришлось открыть кингстоны…

Глава 21

— В «Севастополь» торпедой попали, ваше превосходительство! «Полтава» на фарватер отошла, оттуда стреляет!

Матусевич поморщился — понятно, что видеть гибель собственного броненосцы не очень приятно, но нужно все же нервы держать в «узде». И не ему объяснять всем, что такую потерю он допускал, оставляя японцам возможность надеяться на победу не только в бою с русскими броненосцами, но и цепляться за иллюзию возможности прорваться в Талиенванский залив, и там устроить бойню оставшимся русским кораблям.

На это и была сделана ставка, что именно к Дальнему командующий Объединенным Флотом Хейхатиро Того отправит свои миноносцы, а там им уже подготовлена «горячая» встреча, в виде достаточно серьезного отряда легких сил эскадры. В него вошли канонерская лодка «Гиляк, с опытными комендорами, и еще две канонерки, обычные небольшие пароходы, наскоро вооруженные парой 'убойных» для любого миноносца 120 мм орудий. В память погибших канонерок их назвали «Сивуч» и «Кореец». А еще имелись минные крейсера «Всадник» и «Гайдамак», оставшихся без торпедных аппаратов, но с установленными вместо шести 47 мм орудий пятью 75 мм противоминными пушками — вполне достаточная для потопления даже большого миноносца артиллерийская мощь. Имелись также три «сокола» что могли передвигаться, а отнюдь не «бегать» — машины на них, несмотря на бесконечный ремонт, работали просто отвратно, порт-артурская сборка все же, а там брак при строительстве стал «притчей во языцех». Главным блюдом «десерта» являлся наскоро освоенный русской командой японский авизо, превратившийся в формально бронепалубный крейсер «Боярин», предшественник которого здесь зимой подорвался на минах и лежит на дне.

— Что же там происходит, прах подери⁈

Николай Александрович с мостика, пристально смотря в мощную оптику бинокля, пытался разобраться, что происходит у главного острова в Талиенванском заливе. Однако мешали броненосцы Того, что крутились рядом с ним, дымя трубами — именно пелена дыма и мешала рассмотреть происходящее. Но ясно одно — японцы не пошли устраивать «второй Абукир», а жаль — с подходом трех броненосцев ловушка бы и захлопнулась. Англичане может быть и рискнули, у них броненосцев много, но Того не стал — у него вообще шесть кораблей осталось, еще два в ремонте, и пара интернированных, но «Фудзи» с «Ниссиным» можно не считать, они стоят в Вей-Хай-Вее.

— Четверть часа такого хода, и уже можем стрелять, ваше превосходительство. А там уже видно будет, что происходит. Но если бы «Севастополь» утонул, то по нему сейчас бы не стреляли.

Вирен как всегда соблюдал спокойствие, и говорил рассудительно, хотя по чуть побледневшему лицу было видно, что переживает. Возможная гибель даже самого тихоходного броненосца эскадры добавляла не «ложку дегтя», а целое ведро в пресловутую «бочку меда». Ведь, по сути, состоится «размен» настоящего броненосца на один броненосный и малый крейсера, по водоизмещению так примерно и выходит.

— Неприятельские броненосцы уходят в море, и как-то по-английски, не попрощавшись с нами, — зло произнес Николай Александрович, видя, что отряд того описал полукруг, и дымя всеми трубами стал уходить к осту.

— Ваше превосходительство, а вон и мачты и кончики труб «Севастополя» из-за сопки торчат. Не зря Щенснович все прошлое лето лоции просил уточнить и глубины промерить. Сдается мне, что он торпедированный броненосец на камни у острова посадил, вот потому японцы и стреляли. И вовремя — как раз отлив только начался, он на высокой воде прошел, тут разница в четыре фута выходит, и в восемь футов максимально между уровнями утреннего отлива и полуденного прилива.

Матусевич присмотрелся, и ведь верно — броненосец настолько близко подошел к берегу, что слился с ним. Дно ведь даже на мелководье неровное, есть глубокие выемки, вот в одну из таких, видимо, броненосец благодаря высокой воде и зашел, имея счастливые семь футов под килем. А это означает, что в отлив корабль просто усядется днищем, и можно будет наскоро заделать пролом от торпедного взрыва. Но выглядел «Севастополь» страшно — крепко броненосцу досталось от японцев. На палубе суета, команда пожары тушила, сам корабль осел по середину верхнего броневого пояса, чудом дошел, и то благодаря приливу.

— Идем в Дальний, Роберт Николаевич, вряд ли японцы вернутся. Но на всякий случай к походу и бою держать эскадру в готовности. Но зайти в залив нам надобно — еще идет штурм, и приход наших броненосцев произведет на японские войска должное впечатление…

…Тело ломила невероятная усталость, ныли искалеченные пальцы — в начале войны в одной из первых стычек между миноносцами Матусевич получил болезненное ранение в ладонь. За окном вечерело, но в «китайском городе» пожары уже отбушевали, и большую здесь пользу принес короткий ливень, таких на дню несколько раз было несколько — август в южной Маньчжурии вышел дождливым, к счастью местных селян. Потому японцы с некоторым замедлением перебросили дивизии к нангалинским позициям, грунтовые дороги порядком раскисли. Но теперь это не играло роли — судя по полученной радиограмме, дивизия генерала Кондратенко через два дня одной бригадой перейдет в наступление, стремясь выйти к бухте десяти кораблей. И охватит этим маневром полки 1-й японской дивизии, что одновременно попытались этим утром лихой атакой овладеть рядом ключевых позиций «восточного сектора» и ворваться в Порт-Артур. Ничего не вышло — штурм, для которого у противника явно не хватало сил, был отбит с большими для него потерями, и теперь японская 3-я осадная армия стала по своей численности существенно меньше русского гарнизона Квантуна — тысяч сорок, а то и меньше, против пятидесяти тысяч «служивых».

Стрельба не прекращалась, хотя стемнело — это продолжала стрелять русская артиллерия, для которой имелось достаточное число снарядов. Последних не жалели, и только потому штурм был отбит с большими для японцев потерями. А бросил противник в бой значительные силы — на нангалинские позиции, сменяя друг друга, наступали 9-я пехотная дивизия и 1-я резервная бригада — двадцать батальонов против шести русских, к которым на помощь перевезли через залив еще один батальон из города. «Уложили» тысяч семь-восемь убитых вперемешку с ранеными, потери просто кошмарные. Дальний попыталась взять «ускоренной атакой» 11-я пехотная дивизия, двенадцать батальонов против пяти, но генерал Белый противопоставил японцам свыше полусотни орудий калибром свыше трех дюймов, не считая сотни других стволов, помельче, и нескольких десятков пулеметов, в основном трофейных японских. Так что везде лежали груды трупов, раненых и взятых в плен было немного — их просто добивали пришедшие в ярость китайские ополченцы, вымещая накопившиеся зло и сводя старые счеты. К тому же в залив вошли русские броненосцы, японцы при их виде, и первых выстрелах тут же обратились в бегство, а сибирские стрелки перешли в короткое контрнаступление, откинули неприятеля и стали собирать трофеи. На северном фронте перешейка за гору Наньшань шли упорные бои, но 2-я пехотная дивизия из армии генерала Оку, наступавшая со стороны Маньчжурии, была откинута с большими для японцев потерями. И вряд ли убыль в этой дивизии была меньше, чем та, которую она понесла в мае, штурмуя Наньшань.

— Вирен молодец, недаром академию закончил — как начальник штаба выше всяких похвал, но ставить его на командование категорически нельзя — «занесет» сразу. И смог договориться с сухопутными «коллегами», сплошная дружба, а то раньше «собачились» между собой. С «верхов» все идет — между Алексеевым и Куропаткиным «грызня», а от нее и поражение в войне…

Матусевич откинулся на спинку кресла, отодвинул листок бумаги, который тщательно изучил, и закурил папиросу. В мозгу намертво запомнились страшные цифры — приблизительная убыль из осадной армии генерала Ноги за все эти дни с момента занятия десантом Дальнего и Талиенваня, составила где-то тысяч двадцать «кровавых потерь», примерно треть состава, и деморализация у японцев сейчас изрядная. Ведь они сделали ставку на один сильный и совместный удар армии и флота, вот только вся затея обернулась крахом. Русские войска потеряли приблизительно три с половиной тысячи, но убитыми едва девять сотен, но так пушками и пулеметами в обороне отбивались. Да и каски, как говорят, потери существенно снизили.

Отряд адмирала Того потерял броненосный и бронепалубный крейсера, авизо и три дестройера — «Севастополь» ухитрился попасть в один атакующий миноносец сразу двумя шестидюймовыми фугасами. Но броненосец отнюдь не погиб, просто теперь до конца войны будет служить в качестве плавучей батареи, отремонтировать его в Дальнем не получится. Залатать можно, но вот машины и котлы придется заменить, с фундаментами там беда, с ними теперь по уверению Щенсновича, а ему можно верить, больше восьми узлов броненосец просто не выдаст.

— Лучше так потерять корабль, «частично», чем полностью, как «Петропавловск». Теперь его можно использовать исключительно в береговой обороне, не для чего иного больше непригоден. Но дело сделано — если Куропаткин не подастся в бега, то сражение под Ляояном выиграет. Мне остается только «настропалить» наместника, чтобы в ярость впал…

Один из наглядных образцов японской пропаганды, хотя под Порт-Артуром именно русская крепостная артиллерия нанесла страшные потери японским войскам, особенно девятидюймовые мортиры…

Глава 22

— Теперь Роберт Николаевич, у японцев по большому счету остается только один шанс — дать генеральное сражение войскам генерала Куропаткина, и нам надобно, чтобы бывший министр…

Матусевич сделал паузу, не хотелось говорить такое, но приходилось — без доверия к Вирену никак нельзя. Да и политическая ситуация с долговременным расчетом того настоятельно требовали.

— Потерпел поражение, и поверьте мне, он его «сдаст» противнику и прикажет войскам отступить.

Николай Александрович внимательно посмотрел на Вирена — у того на лице ни капли удивление, одно сплошное понимание и хладнокровие. Через полминуты начальник штаба эскадры, сверкнув золотом контр-адмиральских погон, ни на йоту не изменив свой скрипучий голос, спокойно произнес:

— Я понимаю вашу мысль, никто как бывший военный министр не сделал, вернее, не захотел делать то, что послужило бы нашей основой в войне с японцами. Он и Витте фактически занимались саботажем всех наших приготовлений к этой войне. Думаю, ваше письмо императору Николаю Александровичу, благо вы сейчас имеете возможность прямого к нему обращения, и станет тем окончательным доводом, который приведет к смене командования Маньчжурской армией. Или к вашей отставке, причем разделить ее придется и мне — ведь я тоже поставил подпись под рапортом наместнику. Ибо эти две персоны есть изменники, которые предали своего монарха…

— Тут не стоит торопиться с обвинениями, Роберт Николаевич — они не предатели в прямом смысле слова. Лучше назвать оных сановников «агентами влияния» Французской Республики при императорском дворе — обыденное явление, повсеместное, так сказать, известное с древних времен. Ведь давно известно, тот, кто платит, тот заказывает музыку. Позиция Куропаткина понятна — он видит врагом нашей страны исключительно Германию, хотя с Пруссией мы воевали полтора века тому назад, за интересы австро-французской коалиции, кстати. А потому любая наша война на Дальнем Востоке для него категорически неприемлема. А раз так, то желания французов вполне понятны — лучше поражение Российской империи, чем ее победа над японцами. Потому что в этом случае мы попадем в большую зависимость от займов парижских банкиров, и те нам будут диктовать свои условия.

— Тут не только французы, Николай Александрович, тут еще и британцы замешаны, и не в меньшей, а то и большей степени. Не зря фельдмаршал Кутузов частенько приговаривал, что «англичанка завсегда гадит», и не раз вполне откровенно говорил, что если этот «проклятый остров» опустится на морское дно, то он даже не вздохнет от жалости. Мы ведь хорошо помним как с нами в Крымскую войну обошлись — французы лишь притворные «друзья», англичане же откровенно враждебны. Иначе бы против кого мы «иноков» с «рюриковичами» бы строили, да «богинь» вместе с ними.

— Согласен с вами, Роберт Николаевич, кому-кому, однако «туманному Альбину» упрочнение наших позиций в Маньчжурии и Корее совсем ни к чему. А вот поражение Российской империи позволит добиться многого, и главное серьезно упрочить свои позиции в Китае. Причем без прямого участия в войне, исключительно японскими руками, их союзника, кстати, на котором политика «блестящей изоляции» и закончилась, как раз после смерти престарелой королевы Виктории.

Матусевич отпил горячего чая, посмотрел в раскрытый иллюминатор — на эскадре прекращались работы, команды ужинали. Но обстрел из тяжелых орудий шел беспрерывно, беспокоящий — японцы практически не отвечали, испытывая недостаток боеприпасов, и главное — у них стало заканчиваться продовольствие, солдаты скоро начнут голодать, на одном гаоляне долго не продержатся. А еще имеется масса раненых, которых нужно лечить, выхаживать, но нет ни медикаментов, ни крыши над головой, если не считать брезентового полотнища палаток. И большинство не выживет, скончается в муках — никакой эвакуации проводить русские не дадут, как и пресекут подвоз боеприпасов и продовольствия. Выбивать японцев с позиций, что те заняли на Зеленых и Волчьих горах, уйдя в круговую оборону, то еще сомнительное удовольствие, и кроме напрасных потерь ничего не сулит. А так сбившись на территории полтора десятка на десяток верст, неприятель со временем потеряет возможности для сопротивления — главное тут не жалеть снарядов, давить исключительно артиллерийским огнем.

— Цинично выражаясь, Роберт Николаевич, мыы бросили дохлятину, и теперь нужно ждать, кто ее поедать начнет первым. Но Куропаткин здесь не нужен — вся его слава и репутация «полководца» совершенно «дутая». Сражался против туркестанских басурман, не знающих регулярного устройства, да еще под началом действительно талантливого полководца — вот в отблесках славы генерала Скобелева и «пригрелся». Нет, как администратор хорош, потрясающая работоспособность, тут Алексею Николаевичу не откажешь. Но как полководец никудышен, разработанный им план войны никуда не годится, как и те, что нам подсовывал Авелан с Рожественским из Петербурга, и покойный Витгефт из Мукдена. Назвать бездарностями их нельзя, но планы действительно таковы, как и меры воплощения их в жизнь!

— Тут я с вами полностью согласен — увод отряда Чухнина неимоверная дурость, только спровоцировала японцев на войну. Зиновий Петрович тоже хорош — навязал «Ослябе» и «Авроре» сопровождать миноносцы. Вроде знающий моряк, но глупость за глупостью…

— Не дай бог нам всем увидеть, что он натворить сможет, — Матусевич нахмурился, прекрасно зная, чем закончился поход 2-й Тихоокеанской эскадры Рожественского в Цусимском проливе 14 мая 1905 года. И этот человек возглавляет Главный Морской Штаб — изучив бумаги и переписку они с Виреном уже более здраво оценивали всю бестолковость адмирала. Впрочем, такими в русском флоте все должности забиты, только сейчас сама война начала проводить «отсев», выдвигая на первые роли достойных.

Занятие Дальнего наделало много шума, как в столице и городах России, так и самом мире. И царь оценил эту победу по достоинству — сам Николай Александрович получил большой крест святого Георгия 2-й степени, Эссен с Виреном вслед за Щенсновичем ощутили «тяжесть» от «орлов, вспорхнувших» на погоны — стали контр-адмиралами. Многие офицеры получили вместе с ними новое чинопроизводство с наградами. Солидная толика перепала и армейцам — Стессель получил «золотое оружие» с бриллиантами за «отбитие у неприятеля Дальнего», Фок стал генерал-лейтенантом, и вдобавок с крестом Георгия на шее, а теперь после боев на нангалинских позициях точно такое же «золотое оружие» получит с соответствующей случаю гравировкой. Рапорт уже отправлен наместнику, благо японские миноносцы теперь старались держаться от берегов Квантуна на отдалении.

— Впрочем, мы еще можем оставить Рожественского в Петербурге, если там соблаговолят новые корабли нормально и без всякой спешки достроить, а нам передадут только то, что отсюда увели. Устаревшие броненосцы нужны для постоянного прикрытия Дальнего, тогда всю эскадру мы сможем задействовать у вражеских берегов. Охраной собственных гаваней войну не выиграть, нужно атаковать неприятеля и навязать ему свою волю.

— Сил у нас недостаточно, чтобы взять под контроль Желтое море, особенно сейчас, когда стало ясно, что ремонт «Севастополя» надолго затянется, и его нельзя использовать в составе эскадры. Нужно отзывать ВОК, но тогда велика вероятность, что…

Вирен замялся, не зная, что сказать, и Николай Александрович пришел ему на помощь, усмехнувшись:

— Формально флотом командует Скрыдлов, получивший за потопление «Идзумо» георгиевский крест 3-й степени на шейной ленте. Но сейчас ситуация несколько изменилась, вы не находите, Роберт Николаевич? Вряд ли наместнику, с которым мы нашли «общий язык» понравятся притязания Николая Илларионовича. К тому же он главнокомандующий сухопутными и морскими силами, и сможет найти ту форму решения, которая позволит нам с вами остаться здесь, а Скрыдлову отправится обратно в Петербург, чтобы принять под командование 2-й Тихоокеанской эскадрой, вернее ее части. А вот вице-адмиралу Безобразову можно остаться во Владивостоке, только состав ВОКа станет другим. Думаю, там будет вполне достаточно иметь дивизию вспомогательных крейсеров и бригаду из двух «богинь», которой можно придать и «Чийоду». А вот «Богатырь» с «Победой» и «рюриковичами» нужны здесь — стянув все силы в кулак мы сможем диктовать Того свои условия, благо к этому сроку «Баян» войдет в строй.

— Думаю, вы правы — я немедленно сяду за составление планов…

Так составленная перед войной 1904–1905 годов карта могла не на шутку обеспокоить Лондон…

Глава 23

— Они заслужили всех орденов, какие только можно им выдать! Это невероятно — отвоевать Дальний, который сдали по приказу Куропаткина, и при этом расколошматив и 3-ю японскую армию, и весь Объединенный Флот. Да они заслуживают всех наград, и даже больше. Герои, настоящие герои — вот так воевать надлежит настоящим образом!

Наместник ЕИВ адмирал Алексеев пребывал в состоянии лихорадочного возбуждения — прошло всего-то две недели, и ситуация под Порт-Артуром кардинально изменилась. Прорыва во Владивосток не случилось, и, слава богу, а то, что сделал Матусевич за эти дни, совершенно перевернуло ситуацию, ход войны кардинально изменился в лучшую для Российской империи сторону — теперь забрезжила скорая победа.

— Ну, Алексей Николаевич, теперь держитесь, и на вас нашлась управа. Еще одно поражение, и государь-император вас вышибет отсюда, а у меня уже наготове замена, и не с орденом, полученным за экспедиции против диких ахал-текинцев. И я тебе не дам отступить, когда до победы так близко. А то взял манеру чуть-что оставлять позиции неприятелю.

Евгений Иванович пребывал в сильнейшем раздражении, проклиная Куропаткина на все ряды и задаваясь одним простым вопросом, на который теперь нашелся ответ. Гарнизон Порт-Артура отчаянно сражается против целой армии японцев, нанес ей чудовищные потери и побеждает, в то время как бывший министр, раз за разом получает от противника поражения, и своими приказами приводит войска к очередным «конфузиям», как говаривал Петр Великий. А вот Стессель действует совсем иначе, бросая в сражение все войска и напрягая силы, в то время как японцы попытались одновременно атаковать по двум противоположным направлениям. И теперь адмирал понимал причину неудач бывшего военного министра — Куропаткин вводил в каждое из проигранных сражений лишь небольшую часть своей армии, не оказывал ей поддержку и потому поражения были неизбежны. И если дальше этот «горе-полководец» будет вести себя также, то просто обескровит всю армию, которая потеряет надежду на победу.

— Не выйдет у тебя ничего, Алексей Николаевич, и мои победы ты теперь себе не присвоишь, я не желаю делить с тобой твои поражения. Жаль, что поздно сообразил…

Адмирал усмехнулся, затем выругался от всей души, и лишь потом отхлебнул из стакана французского коньяка, к которому давно приохотился. Он воспользовался советом Матусевича, из того первого письма, что прибыло на «Победе» во Владивосток. И пользуясь правами главнокомандующего, стал потихоньку «отщипывать» прерогативы командующего Маньчжурской армии. Первым делом Евгений Иванович подчинил себе гарнизон Квантунского укрепленного района напрямую, отписав императору, что желает снять с бывшего военного министра «тяжкую ношу ответственности» за осажденную крепость. И дать возможность генералу от инфантерии Куропаткину полностью сосредоточится на решении главной задачи — разбить в генеральном сражении три наступающих на Ляоян японских армии. И моментально выиграл — идея высадки в Дальнем вроде как принадлежала ему с того часа лично. А вот майская сдача города уже на совести Куропаткина, как и все неудачная попытка по деблокаде Порт-Артура. Однако одна тяжкая ошибка исправлена уже наместником, и при этом достигнуты блестящие победы флота — а что может предъявить стране неудачливый полководец⁈

Именно сейчас адмирал и строил свою интригу — убрать Куропаткина исамому возглавить Маньчжурскую армию. И полководец у него имелся под рукою — герой обороны Квантуна генерал-лейтенант Стессель, который уже ожидал «высочайшего приказа» о производстве в генералы от инфантерии. А оборона Квантуна целиком станет флотской прерогативой, и целиком ляжет на вице-адмирала Матусевича, с подчинение всех сухопутных частей. Подобное предлагал в своей записке покойный вице-адмирал Макаров, но тогда Степан Осипович показал строптивость, и его бумаги «ушли под сукно». Но с Матусевичем можно даже из «топора кашу сварить» — ни малейшей строптивости, одна от него помощь, на первое место не рвется, а потому его можно было «продвинуть», да и было за что. Два вражеских броненосца стоят интернированными в Вей-Хай-Вее после сражения в Желтом море. «Асама» недавно отправлена на дно, и до этого целая куча трофеев захвачена — пусть корабли старые, но для береговой обороны пригодные, особенно миноносцы, которых остро недоставало. Жаль «Севастополь», но по докладу этот броненосец все же можно отремонтировать, пока поставят в док, из которого скоро выведут отремонтированную «Чийоду». И вот сейчас нужно решать вопрос о переводе броненосных крейсеров ВОКа в Дальний — но то дело нескорое, почти месяц имеется в запасе…

— Евгений Иванович, телеграмма из Владивостока — пришла «Ангара», прорвалась через Цугары! «Маньчжурия» от нее отделилась на траверзе Осаки, и сейчас крейсирует у восточного побережья Японии!

Вошедший в салон флаг-капитан Эбергард обрадовал несказанно. Приход вспомогательного крейсера означал одно — сообщение с Дальним будет установлено, и можно будет отправить подкрепление в виде нескольких рот пополнения, и главное — отправить столь нужные боеприпасы, особенно двенадцатидюймовые снаряды. Перевозками займутся «Ангара» и «Лена», они вполне могут доставить до семи сотен солдат во вполне комфортабельных каютах, а в трюмы и на палубы принять до полутора тысячи тонн груза. Вместительные угольные ямы позволят ходить в обход Японии туда и обратно, причем по пути вести крейсерские операции. И догнать их никто не в состоянии, кроме «собачек», но в ветреную погоду и те не смогут перехватить лайнера со скоростью под двадцать узлов. Остальные четыре парохода годятся исключительно для рейдерства в океане, привлекать их для перевозки войск опасно ввиду недостаточной скорости в 16–17 узлов.

— Отлично, — наместник оживился, потер ладони — все складывалось как нельзя хорошо. Полторы тысячи стрелков — набрали исключительно охотников из всех сибирских дивизий, были собраны во Владивостоке, как и большая часть грузов. Осталось немного, но в Дальнем именно этого и ждут — двенадцатидюймовые снаряды. Но то дело нескольких дней — через неделю два лайнера выйдут в плавание до берегов Квантуна, причем до Цугар их будут сопровождать Владивостокские крейсера, на которых закончили ремонт полученных в бою повреждений.

— Андрей Августович, а как вы смотрите на полученные вчера предложения штаба Порт-Артурской эскадры?

— Что касается перевода крейсеров ВОК в Дальний, то это настоятельно необходимо. В сентябре войдут в строй «Баян», «Богатырь» и «Чийода», вот в конце месяца и надлежит провести эту самую «рокировку». И приурочить ее ко второму «рейсу», скажем так, «Ангары» и «Лены». К тому же по железной дороге из Петербурга идет подаренная Круппом малая подводная лодка «Форель», к концу сентября она прибудет с экипажем, так что отправится в Дальний на палубе — в ней веса всего двадцать тонн. Не понимаю, для чего она на эскадре потребовалась, но думаю, Николай Александрович питает на нее какие-то надежды, раз попросил вас обеспечить доставку.

— Она во Владивостоке без надобности, к тому же сами знаете, что зимой лед встает, только с помощью ледокола выходить можно. Вот в начале октября и совершим эту самую «рокировку», на которой настаивает Матусевич. К этому времени вице-адмирал Скрыдлов с 2-й Тихоокеанская эскадрой в пути будет — государь согласился с нашим предложением.

Отправляя в Петербург телеграмму за телеграммой, Алексеев добился своего — в Адмиралтействе не стали торопиться с достройкой новых броненосцев и крейсеров — формирование эскадры перенесли на май месяц. Победы Матусевича произвели впечатление — решено было отправить все броненосцы из отряда адмирала Чухнина, к ремонту которых так и не приступили. И поневоле перед императором был поставлен извечный вопрос — кто виноват в таком злостном и преднамеренном ослаблении Порт-Артурской эскадры, причем в своих телеграммах Алексеев ясно указал на настоящих виновников, понимая, что многим рискует. Но так об этом венценосцу писал и Матусевич, а к словам последнего государь прислушивается — с ним и связывает будущую победу над Японией, что особенно проявилось в награждении отличившегося победами адмирала. Так что прав государь, что придерживается старинной традиции «не менять коней на переправе». А ему удалось «сплавить» Скрыдлова, вызванного «высочайшей» телеграммой, теперь очередь за Куропаткиным, который должен отправиться следом.

— Нам нужно немедленно отправляться в Ляоян, к городу подступают японские войска. Начинается генеральное сражение…

Попавшие в плен — даже в ту злосчастную войну с японцами русский солдат до конца исполнял свой долг…

Глава 24

— Никто так ничего и не понял, но разговор между его императорским высочеством и командующим сразу пошел на повышенных тонах. Думаю, княгиня Гагарина, за которой ухаживал великий князь Борис Владимирович, сознательно спровоцировала сей горестный случай. Дав пощечину, сестра милосердия тут же пожаловалась генералу Куропаткину на «недостойное поведение», и Алексей Николаевич призвал «обидчика» к себе. Однако дверь в кабинет была не плотно прикрыта и многие слышали этот прискорбный разговор. Его императорское высочество явно обиделся за незаслуженную выволочку, и ответил Алексею Николаевичу — «вы забываете, генерал, что вы говорите с великим князем». От этих слов командующий рассердился, и мы все услышали его громкий крик — «молчать, руки, по швам!»

Заведующий дипломатической частью МИДа при наместнике ЕИВ на Дальнем Востоке коллежский советник Плансон говорил осторожно, опытный дипломат прекрасно понимал, что любое слово может обойтись дорого. И потому адмирал его приободрил:

— Говорите как есть, Георгий Антонович, для меня сейчас крайне важен любой факт, а вам я всецело доверяю.

— В щелочку мне было видно, как его императорское высочество побагровел, и неожиданно вытащил револьвер. Прицелился в руку, да-да, именно в руку генерала, но Алексей Николаевич внезапно, будто его толкнули, сделал шаг в сторону, всего один шаг. И в эту секунду грянул выстрел — командующий прижал ладони к груди и упал, а его императорское высочество застыл в удивлении и ничего толком сказать не мог, только глаза были выпучены, и рот разевал, как вытащенная на берег рыба.

— Вы кому-нибудь говорили, что произошло в кабинете? И то, что вы видели собственными глазами?

— Как можно, ваше высокопревосходительство, до вашего прибытия мы все молчали, пребывая в одной комнате. Случай ведь небывалый, ваш флаг-капитан Эбергард, сразу прибывший, распоряжался от вашего имени, и тут же приказал нас запереть в кабинете, приставив к дверям караул из казаков. А тело командующего приказал унести на ледник.

— Да, прискорбный случай, что и говорить. И абсолютно неподобающий, такого просто не может быть, то не в интересах державы нашей, и нанесет ущерб репутации всего дома Романовых. А оно нам надо, Георгий Антонович? Ведь совсем ни к чему…

Адмирал Алексеев состроил скорбную «мину» на лице, хотя внутри все клокотало от радости, что буквально распирала душу. Он интриговал против командующего Маньчжурской армией, стремясь как можно быстрее отрешить Куропаткина от командования всеми способами. И никак не ожидал, что так быстро получит, причем чужими руками, столь нужный для себя результат. И теперь лихорадочно соображал, как обернуть его к себе на пользу, и при этом все сделать так, чтобы действия великого князя Бориса Владимировича, препустого во всех отношениях человека, пошли именно ему на пользу. Благо сраженный наповал Куропаткин теперь не сможет оправдаться даже на спиритическом сеансе, а многих сказанных слов между ним и молодым человеком слов не расслышали, а это открывает широчайший простор для различного рода интерпретаций, которые должны наглядно показать совсем иной характер произошедшего.

— Так, все что произошло, только для слуха его императорского величества. Я переговорю с адъютантами Алексея Николаевича, который был сражен шальной пулей противника во время рекогносцировки, осматривая неприятельские позиции. И все офицеры запомнят это как «отче наш», и даже покажут место несчастного случая. Нам не хватает только слухов, в которых разъяренный постоянными отступлениями армии, великий князь вульгарно застрелил командующего в кабинете.

Теперь выдавая свою версию случившихся событий, Евгений Иванович внимательно посмотрел на Плансона — чиновник вел корейские дела, и вместе со статс-секретарем Безобразовым был деятельным помощником наместника по Маньчжурии. И тот сообразил моментально, куда клонит его патрон — никаких дам и кинувшихся защищать их добродетели стареющих рыцарей, дело вызвано сугубо действиями командующего Маньчжурской армией с его постоянными отступлениями. И недоброжелателей у покойного Алексея Николаевича среди генералитета хватает с избытком, особенно среди тех, кто по его вине претерпел обидные для карьеры поражения.

— Случай прискорбный, но даже генералу, бывшему военному министру, не стоит называть великого князя щенком, нельзя забываться и оскорблять. К тому же его императорское высочество получил контузию, а оные всегда делают человека «не в себе», и подобные действия легко могут быть спровоцированы словами или обстановкой.

Ссориться с командующим войсками гвардии и столичного военного округа адмиралу Алексееву было совсем ни к чему, а потому наскоро подготовил второй вариант, объясняющий его спонтанный выстрел.

— Я немедленно переговорю с его императорским высочеством, и постараюсь объяснить ему всю пагубность подобных поступков, —

Вот теперь в голосе адмирала Алексеева прорезался металл. Он не сомневался, что когда генералитет узнает, как именно умер бывший военный министр и командующий Маньчжурской армией, то отношение к династии в целом, к неподсудности великих князей, из вполне терпимого и лояльного станет негативным, а такие вещи моментально чувствуются.

Кто из генералов захочет, чтобы его по собственной прихоти застрелил поручик, пусть даже гвардейский и флигель-адъютант его императорского величества. Вернее, тем более, что флигель-адъютант и к тому же великий князь. Император Николай Александрович не может не понимать, что такой проступок, дискредитирующий всю правящую династию, немедленно вызовет ответную реакцию всего генералитета, который начнет защитные для себя действия, так как спускать подобные действия кому бы только ни было, категорически нельзя. А подобных случаев было множество, и немало два императора уже поплатились своими жизнями, затронув интересы гвардии, да и третий мог бы не взойти на престол, если бы офицерство поддержала бы генеральская фронда во главе с Милорадовичем.

Да и двадцать лет тому назад генерал Скобелев мутил что-то с народовольцами, вот его вовремя сообразили убить, хватило решимости у правящего Дома. К тому же у заговорщиков уже была создана целая военная организация с десятками офицеров, и числом больше, чем было у «декабристов». Не хватало только знамени, а имя «белого генерала» было весьма популярно не только в народе, но и в определенных кругах. В то, что генерал умер на проститутке, пригласив ее в меблированные комнаты, в сей казус Алексеев не верил категорически — именно так обстряпывают дело, когда в ход пускают яд. Потому и в слова княгини Гагариной Евгений Иванович не верил ни на грош — женщина такое же оружие в руках любых заговорщиков, которые ее явно использовали как инструмент, чтобы вызвать конфликт между командующим армией и великим князем. И этим дамам соврать как глазом моргнуть, заплакать еще проще — слезы тоже оружие, а искренние ли они, или нет, тут даже жандармский следователь не разберет. К тому же Алексеев был закоренелый холостяк, и повидал всяких дам, прекрасно знал, как они ловко интригуют, используя для своих целей мужчин, и прекрасно знал, что крокодилы тоже плачут, когда хотят сожрать свою жертву.

— С великим князем я немедленно переговорю, соберем консилиум врачей, который признает его невменяемым от полученной контузии. Проведут экспертизу умственных способностей, признают ненормальным и увезут в Россию. А там за границу, на курорт, пусть несколько лет нервишки подлечивает. А с княгиней Гагариной сам поговорю, «по душам», поспрошаю, кто ее надоумил генерала и великого князя между собой стравить, и почему она ко мне сразу не обратилась, а побежала жаловаться. Не верю я бабьим слезам, особенно на войне, я стреляный воробей, меня на мякине не проведешь. Как юлить начнет, сразу увижу, а уж опосля…

В принципе Евгений Иванович был благодарен «сестре милосердия», что как в шахматах фактически «убрала» с «доски» значимую «фигуру». Но вот интриговать за его спиной, даже кому-то из влиятельных персон еще не позволено. А то так и против него самого подобное действие сотворят, тут «нос по ветру» постоянно держать надобно. А потому надо немедленно выявить настоящего организатора, а для этого барышню поспрошать с пристрастием. Если не захотят сами ему послужить, то у него маньчжуры есть для всяких грязных дел, что сами хунхузами являются, и много таких строптивцев жертвами нападений этих разбойников стали. И никакого шума не поднялось — края тут дикие, и не такое порой случается…

Знаменитые разбойники в Маньчжурии во время войны использовались всеми враждующими сторонами. И даже до нее — про «безобразовскую клику» ходили нехорошие разговоры в столице, и не только в ней…

Глава 25

— Риск есть, и большой, Роберт Николаевич, вся надежда только на то, что Эссен успеет возвратиться, и нам не придется проводить повторную демонстрацию у Вей-Хай-Вея. Радиосвязь великое дело, и в будущем, причем недалеком, оно себя покажет. И если бы сейчас мы имели в Мукдене достаточной мощности беспроводной телеграф, и на кораблях такие же установки, то не было бы вот таких выходов в море. Пока мы просто вынуждены прикрывать снующие между Шаньдунем и Квантуном миноносцы. Но да ладно, дела вроде идут как надобно, надеюсь, что выход в море обойдется без очередного столкновения, благо Объединенный Флот отправился в Сасебо, а путь туда и обратно не близкий — на пять суток, и еще неделя потребуется, чтобы «раны зализать», да боеприпасы с углем загрузить. А вот тогда они за нас возьмутся с удвоенной силой, а нам и ответить нечем, погреба пустые. Хорошо хоть снаряды с «Чин-Йена» вполне пригодные оказались.

Матусевич вздохнул — после сражения у Дальнего порт-артурская эскадра оказалась в крайне плачевном состоянии. И все из-за того, что двенадцатидюймовые снаряды закончились, на всех броненосцах погреба оказались пустыми. Собрали всего четыре десятка снарядов, и то половина «севастопольских», да немного осталось на «Полтаве», а вот на «Цесаревиче» и «Ретвизане» пальцев на руках хватит, чтобы все выстрелы подсчитать. От полнейшей безысходности занялись разгрузкой погребов на «Чин-Йене», но там снарядов оказалось до обиды маловато — по три с половиной десятка на каждый из четырех стволов, включая стальные болванки. Порох, понятное дело, был подмочен, и теперь пришлось заново снаряжать снаряды и заряды, при этом проводя перерасчеты. Вчера вполне успешно провели первые учебные стрельбы с «Ретвизана», временную замену одобрили и приступили к работе — по два десятка выстрелов за сутки напряженной работы, за неделю должны управиться. И тогда каждый из новых броненосцев получит полтора десятка выстрелов на ствол — маловато будет, но хоть что-то, на четверть часа боя на короткой дистанции.

— Радиограмма с «Бобра» от капитана 2-го ранга Шельтинга, ваше превосходительство. «Десант высажен, порт захвачен, склады неприятельской армии взяты в сохранности».

— Отлично, Владимир Иванович, теперь барон зубами вцепится в Инкоу, и оттуда его выковыривать будут долго. И склады уничтожить успеет — представляю, сколько туда китайцев Владимир Владимирович согнал. Будем ждать пароходы с трофеями, нам все сгодится.

Давно вынашиваемый в штабе план набега на Инкоу все же состоялся по настойчивой просьбе контр-адмирала Эссена. В море вышли вся четверка броненосцев, чисто для наглядной демонстрации зажатым на Зеленых горах японским войскам решимости русского флота покончить с их уже полумесячным «квантунским сидением». И хотя кроме «Пересвета», остальные три броненосца на самом деле не представляли угрозы для эскадры адмирала Того, явись он сейчас сюда, но определенное воздействие на умы японцы получили — осадная армия Ноги находилась уже в критическом положении, лишенная подвоза всего необходимого — почти без боеприпасов и продовольствия, если не считать гаоляна, но на том сильно не пожируешь.

На захват второго порта Маньчжурии были отправлены канонерские лодки «Бобр» и «Гиляк», способные действовать в реке, а с ними несколько пароходов. Для истребления вражеских канонерок отправился «Аскольд», вот только противника там не застали — «Цукуши» и с ним еще два небольших корабля ушли за сутки до набега. Крейсера «Диана» и «Новик» играли роль ретрансляторов, передавая сообщения ль Эссена и «Бобра». Подобный вариант отрабатывался наместником и вице-адмиралом Старком еще до войны, когда эскадра маневрировала в Желтом море, доходя до Шаньдуня. Теперь же просто снова воспользовались данным опытом, что бы отреагировать если появятся крейсера Камимуры, скорость которых позволяла избежать им схватки с русскими броненосцами.

— Николай Александрович, я думаю, нам стоит поторопиться с переводом ВОКа сюда, они могут не только сопровождать «Лену» и «Ангару» до Цугар, но и дойти вместе с ними сюда. К этому времени войдет в строй «Баян», и в сентябре мы сможем сами навязать противнику генеральное сражение, имея в боевой линии девять вымпелов против восьми. Один удачный бой и война на этом фактически закончится. И главное — противник сейчас не в силах нам помешать — через пять дней ВОК выйдет в море.

— Пожалуй, тут вы правы, — после паузы отозвался Матусевич. — Надо действительно стянуть все силы в кулак. А что тогда с «Богатырем»?

— Дойдет вторым рейсом наших лайнеров, в сопровождении — к этому времени крейсер будет боеспособен — работы на нем идут круглосуточно. Обратно отправится «Диана» и «Чийода» — и во Владивостоке будет сосредоточен достаточно серьезный отряд из трех кораблей, способный справится с малыми крейсерами противника. Не думаю, что Хейхатито Того в такой ситуации рискнет отправлять в набег эскадру Камимуры, а с «собачками» Девы или крейсерами Уриу контр-адмирал Иессен вполне способен расправится. К тому же у «Чийоды» броневой пояс, а по скорости она ни в чем не уступит «Диане» — на ней новые котлы и машины.

— Хорошо, составьте телеграмму, отправьте сразу наместнику и во Владивосток — у Петра Алексеевича будет дополнительный день на подготовку. Жаль, что восьмидюймовые пушки идут по железной дороге, но тогда здесь установим и работы с казематами закончим. Все же у нас сейчас два дока имеется, вполне способных принять даже эти крейсера. Повреждение торпедой «Севастополя» совсем некстати, но война без потерь не бывает. Но да ладно — на сегодня, пожалуй, и хватит. До утра ждем Эссена с крейсерами, потом всей эскадрой возвращаемся в Дальний. А там ждем подкреплений и готовимся к генеральной баталии…

Николай Александрович сидел в салоне — стояла ночь, «Цесаревич» шел на семи узлах, эскадра отрабатывала ночное движение. А он размышлял о минувших боях. Подрыв броненосца «Севастополь» произошел в корме, и силой взрыва были деформированы валы и от сотрясения пострадали паровые машины. Теперь, после того как залатают в доке пробоину, корабль обречен на «вечную стоянку» брандвахтой в Дальнем. Со скоростью 8–9 узлов путь к вражеским берегам для броненосца закрыт, а после войны и капитальный ремонт не стоит проводить — придет время дредноутов. Да и с трофейной рухлядью не нужно возиться, лучше подарить китайские корабли Поднебесной, для «сглаживания» некоторых моментов. Но то решать наместнику, а эскадру новые «приобретения» нисколько не усилят, если только в качестве расходного материала для боев в корейских шхерах.

Матусевич наклонился над стопочкой листов, принялся их перебирать. «Чийоде» уже практически залатали дыру от подрыва на мине, и через неделю корабль выведут из дока и поставят «Севастополь» — ремонт последнего займет месяц, и то при круглосуточной работе. «Чин-Йен» уже подняли, и буксирами отведут в Порт-Артур — там китайский трофей ждет ремонт. С броненосца снимут германские двенадцатидюймовые орудия и поставят вместо них русские девятидюймовые, причем последнего образца с длиной ствола в 35 калибров. Их позаимствуют с «Императора Александра II», что на ремонте в Петербурге — на этом броненосце решили установить новые котлы и машины, а старые 205 мм и 229 мм орудия заменить на новые 203 мм стволы, и использовать в качестве учебного корабля, и в береговой обороне. Ни к чему другому этот корабль более не способен — к этой войне он безнадежно опоздал. Зато его пушки послужат на «китайце» — хоть какая-то польза, как раз для обстрела береговых объектов.

— Почти три недели прошло после боя в Желтом море, а ситуация кардинально изменилась, — пробормотал Матусевич, а в голове снова прорезались чужие мысли, ставшие уже привычными, к которым он стал внимательно прислушиваться, буквально внимать, ведь польза от них была ощутимая. Он до сих пор не мог принять разумом тот факт, что эту войну Россия вдребезги проиграла стране, которая уступала империи по всем показателям — демографическим, экономическим и чисто военным. Такое просто в голове не укладывалось, но он прекрасно сам видел, чем должен был закончиться бой в Желтом море. И ответ у него пока имелся один — других объяснений не нашел. Проигрыш империи в войне связан не с объективными, а субъективными обстоятельствами, тем самым человеческим фактором, что определяет как ошибки, так и злой умысел, а тут сложно разобраться чего больше. Но ясно одно — поражение обусловлено неправильной дислокацией флота, его сознательным ослаблением перед началом войны. Потому что наличие боеспособной и многочисленной эскадры в Дальнем из одиннадцати броненосцев — семи имевшихся, плюс отряды Чухнина и Вирениуса — однозначно определял поражение Японии в войне, у которой всего шесть первоклассных броненосцев и восемь броненосных крейсеров против пяти русских. Высадка неприятельских войск в Маньчжурии при таком соотношении сил становилась невозможной, только переброска дивизий в корейские порты на юге полуострова. Потому что доставка грузов и солдат в тот же Чемульпо, при господстве на море Тихоокеанского флота невозможна чисто практически. А это означало одно — японцам идти пешком до Ляояна девятьсот верст, неся все необходимое на спинах кули. Русским до театра военных действий больше семи тысяч верст, но по железной дороге — явный выигрыш в объемах поставок припасов и людей, и времени — ведь эшелон идет быстрее, чем человек пешком по корейскому бездорожью. И теперь именно этот вариант и ожидает японцев — Дальний и Инкоу они потеряли…

Атака японской пехоты на русские полевые позиции, усиленные пулеметами на высоких колесных станках…

Глава 26

— Господа, не могу считать себя знатоком военных действий на суше, но одно мне сразу бросилось в глаза на диспозиции, составленной командующим Маньчжурской армии, покойным генералом Куропаткиным…

Наместник здесь сделал расчетливую паузу, перекрестился — все присутствующие на совещание последовали его примеру. Версию о случайной гибели от вражеской пули бывшего военного министра восприняли с изрядным скепсисом, гораздо ближе многим пришелся слух, что Алексей Николаевич просто покончил с собою, что в русской армии было вполне обыденным явлением. Офицеры шмаляли в себя из табельных наганов и «высочайше» разрешенных к ношению браунингов, пускали в ход маузеры и даже снятые с вооружения «смит-вессоны» — в общем, самый широкий выбор оружия для свершения в свою голову или сердце последнего выстрела. И поводов к самоубийству было вполне достаточно, и все вполне обоснованы. Тут и дела «сердечные» — несчастная любовь, супружеская измена или получение неизлечимого сифилиса — «венерическое» ведь заболевание, с амурными делами связанное, как и женитьба, после которой выясняется, что супруга в молодые годы была носительницей «желтого билета», и вполне легально занималась проституцией. С позором увольняли со службы, и офицер, потрясенный чудовищной метаморфозой, тут же стрелялся.

Но основным моментом было банальное казнокрадство, когда за руку хватали — это интенданту можно плевать в глаза, утрется — они к этому привычны. Но что делать боевому офицеру, растратившему денежные средства вверенной ему части. А соблазнов и пороков много — от тех же любовниц до карточных игр, где в груди бушует азарт. Потом приходит понимание, что проиграл все — и казенные деньги, и выдал векселя на огромную сумму, или прилюдно взял заем под «честное слово». Карточный долг дело первостепенное, нет денег, не садись играть — нехитрое, но жизненное правило. Вот и стреляли в себя и пехотинцы, и артиллеристы, и ученые саперы в пенсне, и моряки в своих каютах, и особенно лихие кавалеристы, воспитанные на стихах Дениса Давыдова, тот еще был гусар, теперь они только в гвардии остались, закончились уланы с флюгерами и гусары в ментиках, всех «царь-миротворец» драгунами сделал в мерлушковых шапках и мужицких шароварах. И по этому поводу тоже стрелялись, но чаще увольнялись со службы, не желая вместо ментика носить «кафтан».

А вот генералы стрелялись крайне редко, потому, что их было мало, все на виду. И каждый такой случай в той или иной мере связывался с «высочайшим неодобрением» или недовольством «света». Так что сейчас все гадали, что стало причиной самоубийства — страх ответа перед монархом за череду поражений, или прямой обман «венценосца», либо казнокрадство во впечатляющих размерах. Алексеева устраивала любая версия из ходящих по армии, и он напускал на себя загадочный вид при неудобных вопросах, что порождало новую волну кривотолков. Но тягостного впечатления на генералов самоубийство командующего перед генеральным сражением не произвело, многие даже откровенно злорадствовали. Куропаткина не любили и не уважали, слишком часто покойный перекладывал всю ответственность за сделанные им самим ошибки на подчиненных. И такие «манеры» откровенно бесили заслуженных генералов, что вопреки традициям отзывались об усопшем исключительно матерно, не стесняясь в выборе словосочетаний…

— Я адмирал, но между войной в поле и в море много общего, как это не странно. При встрече с вражеской эскадрой мы ставим в боевую линию все корабли, обладающие достаточной огневой мощью, чтобы причинить ущерб неприятелю, и в то же время имеющих достаточную броневую защиту и способных выстоять в сражении. Но как можно победить в сражении, если треть эскадры находится в резерве, при этом противнику представляется великолепная возможность бить твой флот по частям⁈

Вопрос был из разряда риторических, и ответа на него не требовалось. Все генералы прекрасно знали, что данные японцам сражения имели отнюдь не решительный характер, а во исполнение оперативного плана покойного командующего, стремившегося всячески оттянуть время для генерального сражения, и успеть сосредоточить войска, каковых было собрано действительно немало, да что там — уже в своей численности превышающем японскую армию. Перед началом войны с японцами в армии имелось всего девять Восточно-Сибирских стрелковых бригад, из них три в Порт-Артуре, две в Приморье и четыре собственно в Маньчжурии. С объявлением мобилизации в Сибири были сформированы из призванных запасных три Сибирские пехотные дивизии по 16 батальонов в каждой, в составе четырех полков. Восточно-Сибирские стрелковые полки получили по одному кадровому батальону, выдернутых из состава гренадерских и пехотных соединений военных округов центральной России, их пополнили мобилизованными сибиряками молодых возрастов, а бригады развернули в дивизии 12-ти батальонного состава. И стрелки уже прекрасно показали себя в боях — сибиряки оказались отличными солдатами, физически крепкими и выносливыми, и на тяготы службы не роптали, воевали умело и ожесточенно, что показали боевые действия под Дальним и Порт-Артуром, Тюренченном и Вафангоу.

По плану войны предполагалась переброска в Маньчжурскую армию всего двух армейских корпусов — 10-го и 17-го, в 32 батальона каждый. А также проводилась мобилизации в Казанском военном округе, где должны были сформировать 5-й Сибирский армейский корпус, никакого отношения к сибирякам не имеющий, кроме своего наименования, и состоящий из двух резервных дивизий — 54-й и 71-й. Кроме того, запасные из этого округа отправлялись в Маньчжурию в качестве маршевого пополнения.

Одно это запланированное военным министром действо, при наличии кадровой армии мирного времени численностью свыше миллиона человек, вызвало резкие протесты, как генералов, так и наместника. Все категорически возражали против мобилизации Казанского округа, так как такая мера порядком деморализовала призванных из запаса людей, которые стали задаваться простым вопросом — почему мы должны ехать умирать, в то время как других не трогают, и мобилизации не объявляют. Ведь можно было обойтись без мобилизации, силами одной кадровой армии, для чего удержать старослужащих солдат на службе, а не проводить для них демобилизации в мае месяце. Это вполне допустимая мера была бы встречена с пониманием, и в армии осталось бы до двухсот пятидесяти тысяч отлично подготовленных кадровых солдат, которые могли пополнить действующие в Маньчжурии дивизии до полного штата, и быть отправлены пополнением — для чего можно было отправить из каждой дивизии несколько четвертых батальонов каждого полка. А для компенсации провести «усиленный» призыв новобранцев, ими и пополнить все корпуса, что продолжали находиться в прежних местах дислокации. Мобилизацию можно было провести исключительно в Сибири и в казачьих войсках империи, а не только среди сибирских, забайкальских, амурских и уссурийских станичников. Сами казаки народ служивый и воинственный, отправка дополнительных казачьих дивизий и всех трех кубанских пластунских бригад значительно усилила бы Маньчжурскую армию.

Однако покойный генерал Куропаткин продолжал гнуть свою линию, требуя отправить ему не только непригодный к службе человеческий материал, такой как запасные старших возрастов, но и вытребовал еще 1-й армейский корпус, эшелоны которого уже начали прибывать в Мукден — подошла головная бригада, первая из четырех. Так что к концу месяца с прибытием этого корпуса армия значительно возрастет в числе войск, и составит 17 дивизий (плюс две в Квантунском укрепрайоне, и одна во Владивостоке). Численный состав в две с половиной сотни батальонов при шестистах орудиях полевой артиллерии даст полуторный перевес в силах над противником по числу штыков и пушек, при подавляющем превосходстве в коннице — там перевес по числу шашек тройной…

— Господа, как вы знаете, Дальний освобожден, войскам генерала Стесселя достались огромные склады японской армии, и главное больше ста тысяч снарядов, которые не будут применены здесь против нас. Более того, всего две наши дивизии нанесли поражение неприятелю — в 3-й армии генерала Ноги три дивизии и две резервные бригады. И вчера я получил сообщение — на перешейке у Цзиньчжоу появились еще одна пехотная дивизия с резервной бригадой. А это означает только одно — эти двадцать батальонов взяты отсюда, вот потому противник не продвигался вперед, и отнюдь ему не только помешали одни дожди, но и славные стрелки и моряки Квантуна. Но сейчас неприятель снова двинулся вперед, надеясь в одном генеральном сражении нанести поражение нашей армии. Маршалу Ойяме ничего другого не остается — благодаря победам нашего флота он лишен подвоза боеприпасов и продовольствия, не могут прибывать подкрепления. Ситуация полностью изменилась, а потому нам надлежит действовать совсем не так, как было задумано покойным генералом Куропаткиным…

Так британская пропаганда представляла действия русских казаков в Маньчжурии во время 1904–1905 гг., да и в период Крымской войны рисунки были не лучше. Но пройдет всего десять лет, как уже в 1914 году в английских газетах станут появляться совсем другие картинки, но так и обстоятельства изменятся…

Глава 27

— Стоило мне все эти броненосцы с Дальнего Востока уводить, если до сих пор к их ремонту не приступали. Что-то совсем неладное под «шпицем» творится, раз так такие глупейшие решения принимают.

Вице-адмирал Чухнин пребывал в сильнейшем раздражении — в апреле прошлого года именно за этот переход, проведенный в образцовом порядке, он получил нынешний чин. И тогда он действительно торопился, ведя отряд на Балтику, искренне посчитав, что на ремонт кораблей потребуется полгода. Но к таковому вообще не приступили, ссылаясь то на отсутствие необходимых ассигнований, которые отказался выделить министр финансов Витте, или сейчас на невозможность проведения срочных работ ввиду загруженности заводов по достройке новых броненосцев типа «Бородино». Последние корабли в числе пяти изначально предназначались для усиления Тихоокеанского флота, но к их строительству приступили поздно, и к началу войны только спустили на воду. И лишь один — «Император Александр III» вошел в строй осенью прошлого года, но после этого еще полгода на нем устраняли массу недоделок. И страшно представить, что если это случилось в мирное время, то сейчас творится полное непотребство на других четырех броненосцах, в какой страшной спешке и с чудовищным пренебрежением сейчас идут работы, и к чему может привестив бою чудовищная перегрузка. От последней сейчас на кораблях Тихоокеанского флота стараются всеми мерами избавиться, снимая все, что дает лишний вес без всякой пользы, особенно избавляясь от дерева, включая палубные настилы. Это ведь пища для огня, а бои показали, насколько опасными являются бушевавшие на броненосцах пожары, что за малым чуть не привели к гибели кораблей.

— «Мутишь» ты, Зиновий Петрович, сразу видно, что у тебя «рыло в пуху», раз стараешься виновных найти в собственных ошибках!

Григорий Павлович фыркнул, вспомнив совещание, на котором был позавчера, экстренно вызванный из Севастополя. Начало войны с Японией вице-адмирал Чухнин встретил начальником Николаевской Морской академии и директором Морского корпуса. Написал рапорт управляющему морским ведомством адмиралу Авелану, с просьбой отправить его на Дальний Восток, прекрасно зная тамошние воды, ведь пять лет был командиром Владивостокского порта. Но под «шпицем» рассудили иначе — из Севастополя на войну отправили вице-адмиралов Скрыдлова и Безобразова, совершенно не знавших Дальневосточный ТВД, и там никогда не служивших. А его, желающего туда возвратиться, направили на смену Николая Илларионовича главным командиром Черноморского флота. Там бы он провел время до конца войны, если бы ситуация внезапно не переменилась после первого победного сражения в Желтом море 28 июля 1904 года.

Погибшего в бою на мостике «Цесаревича» контр-адмирала Витгефта заменил начальник штаба флота контр-адмирал Матусевич, бывший командующий миноносцами, отличившийся в самом начале войны, и начавший управлять эскадрой крайне эффективно. Бой закончился победой — Объединенный флот отступил, а два поврежденных вражеских броненосца дошли до британской базы в Вей-Хай-Вее. И вот тогда случилось небывалое, которое и представить невозможно — русские миноносцы ночью атаковали и добили торпедами «Фудзи» и «Ниссин», отправив на дно еще малый крейсер. А затем порт-артурская эскадра очнулась от «спячки» в которой пребывала после гибели адмирала Макарова, получив в лице Матусевича его не менее энергичного и решительного сподвижника. Лихой атакой корабли захватили Дальний, войдя в талиенванский залив и высадив десант. Там был полностью уничтожен 5-й боевой отряд вице-адмирала Катаоки, причем старый броненосец и два столь же устаревших крейсера стали законными трофеями, затонув на мелководье у причальных стенок. Вместе с ними был наполовину истреблен 7-й боевой отряд, в который японцы собрали малые корабли береговой обороны и захвачены острова Эллиота, где японцы устроили для своего флота маневренную базу.

Прекрасно знавший тамошние воды Григорий Павлович тут же отправил рапорт на «высочайшее имя», прося императора отправить его на дальний Восток, причем написал, что действия Матусевича полностью одобряет, и готов стать младшим флагманом, несмотря на то, что старше в чине. Тогда еще не знал, что тот награжден Георгием 3-й степени и стал вице-адмиралом. И это, как ни странно возымело действие — его вызвали в Петербург, куда Чухнин немедленно выехал. И вот его ждет государь, и, судя по всему, монарх собирается устроить «разнос» Адмиралтейству…

— Совершенно необдуманные решения, принятые прежним управляющим Морским ведомством, значительно ослабили наш флот на Дальнем Востоке. Хотя сам переход, осуществленный под вашим командованием, Григорий Павлович, осуществлен блестяще. Но дело в том, что к ремонту броненосцев вашего отряда так и не приступили по нерадивости адмирала Авелана и тогда еще министра финансов господина Витте. И теперь нам всем следует озаботиться устранением тех нелепостей и ошибок, которые эти господа совершили, принеся ущерб державе нашей…

На последних словах император словно споткнулся, произнеся их со странной интонацией в голосе, которая моментально насторожила Чухнина. Ведь это, по сути, отставка двух сановников, абшид полнейший, раз царь столь открыто выражает недовольство. Но отставка Авелана есть серьезный удар по «августейшему» генерал-адмиралу, великому князю Алексею Александровичу, что фактически стоит во главе Российского Императорского флота, и, видимо, монарх сильно недоволен своим дядей.

— Флот наш, руководимый вице-адмиралом Матусевичем и возглавляемый адмиралом Алексеевым одержал выдающуюся победу — потоплен броненосный крейсер «Асама», два малых крейсера и три больших миноносца, у нас серьезно поврежден броненосец «Севастополь», который теперь нельзя использовать в составе эскадры.

Царь остановился, прошелся по кабинету, о чем-то размышляя. И через минуту остановился у кресла, из которого Чухнин попробовал подняться, но на его плечо легла ладонь.

— Сидите, Григорий Павлович. Так вот — у нас беда, убит в бою генерал Куропаткин, Ах, бедный Алексей Николаевич…

Скорбь была нарочитой, неестественной, хотя и трудно уловимой — адмиралу даже показалось, что странные интонации в голосе ему просто послышались. А царь продолжил говорить:

— Мой наместник принял на себя командование армией в столь трудный час, когда готовится генеральное сражение с неприятелем, которое решит исход войны. А потому и флот должен действовать теперь совокупно, чтобы объединенной силой овладеть Желтым морем и начать блокаду вражеского побережья. Потому отряд Владивостокских крейсеров с броненосцем «Победа», что потопил «Идзумо» готовится перейти в Дальний. Отряд поведет князь Ухтомский, что так вовремя прошел Корейским проливом в решающий момент сражения с крейсерами Камимуры.

Монарх говорил глуховато, но для адмирала его слова звучали колоколами громкого боя. Григорий Павлович догадался, что последует дальше — но ясно, что Скрыдловым и Безобразовым в столице недовольны. Причины для этого имеются — за три месяца пребывания во Владивостоке оба адмирала не сделали ничего решительного для изменения хода войны, три выхода в море и потопление нескольких транспортов не в счет. И в бою все сделала «Победа» князя Ухтомского, отправленная Матусевичем, что немаловажно — так что орден святого Георгия 3-й степени, полученный Скрыдловым за этот бой, не больше, чем «прощальный подарок».

— Николая Илларионовича мы решили отозвать на прежнюю должность командующего Черноморским флотом, который он хорошо знает. А вице-адмирал Безобразов болен, но, несмотря на это мы приняли решение назначить его начальником Главного Морского Штаба. В Санкт-Петербурге хорошие врачи, и они озаботятся здоровьем Петра Алексеевича. Командующим Тихоокеанским флотом сегодня назначен вице-адмирал Матусевич — кандидатура Николая Александровича внушает нам полное доверие, он знает, как надо правильно воевать с японцами.

В голосе царя послышалась непоколебимая уверенность, которую сам Григорий Павлович вполне разделял. Менять отлично зарекомендовавшего флотоводца нельзя, наоборот, нужно ставить его командующий, что монарх и проделал весьма изящно, «убрав» из Владивостока с повышением двух равных в чине вице-адмиралов, к тому же имеющих преимущество по «старшинству», изрядное, если не более существенное, ведь войну с японцами Матусевич начал в чине капитана 1-го ранга.

— А вас, Григорий Павлович, мы решили назначить командующим 2-й Тихоокеанской эскадрой, которую необходимо немедленно отправить на Дальний Восток, не дожидаясь ввода в строй новых броненосцев, и окончательно сломить неприятеля…

Именно в сражении в Желтом море решался главный вопрос — кто станет победителем в русско-японской войне…

Глава 28

— В своем корпусе я полностью уверен, ваше высокопревосходительство,сибиряки будут драться упорно и с позиций не уйдут. Что же касается двух прежних дивизий 5-го Сибирского корпуса, то задействовать их можно исключительно в обороне, к маневренным действиям в полевом бою они абсолютно непригодны. Но если 54-ю дивизию еще можно поставить на позиции, то 71-ю дивизию нужно незамедлительно убирать с фронта, она не принесет никакой пользы, а станет лишь источником постоянного беспокойства. Ее можно отвести во Владивосток, где она составит костяк гарнизона, и взамен взять 2-ю Сибирскую стрелковую дивизии, придав ей сводный стрелковый полк вместо 5-го, что сейчас в войсках генерала Стесселя на Квантуне.

Генерал-лейтенант Зарубаев, командующий 4-м Сибирским армейским корпусом, говорил уверенно, со знанием дела, и ему адмирал верил. Южная группа, состоящая из трех корпусов сибиряков, и находившаяся под его командованием, встала на пути двух наступающих японских армий прочным заслоном, проломить который вражеские войска оказались не в состоянии.

— Надо вытянуть японцев на равнину, пусть «увлекутся» преследованием. И когда они начнут штурмовать форты, крепко ударить в лоб, благо сейчас у меня в группе не три сибирских корпуса, а четыре. На укрепленные же позиции, построенные генералом Величко, я решил посадить 54-ю дивизию, ей там держать оборону все время — отступление для оного соединения мною не предусмотрено. Что касается 71-й дивизии, то расположить ее в Мукдене, как постоянный гарнизон, и забирать из нее бригады, полки или батальоны лишь в случае крайней нужды, слишком ненадежны запасные. У нас еще есть несколько суток на подготовку, солдаты 54-й дивизии вполне освоятся в окопах. Сибирские корпуса после «затравки» сражения, я отведу за линию фортов, и буду ждать удобного момента для перехода в наступление, всеми силами, включая находящийся в резерве 5-й Сибирский корпус.

Адмирал посмотрел на действительно впечатляющую линию укреплений, которая опоясывала предместья Ляояна, и до начала войны старые китайские укрепления выглядели убогими. Однако под руководством инженера генерал-майора Величко, который по настоянию бывшего военного министра Куропаткина провел необходимые работы с привлечением многих тысяч китайцев и маньчжуров, сейчас город представлял огромный укрепрайон. Были возведены бетонные форты, усилены старые люнеты, прорыты многие десятки верст окопов и траншей, с множеством блиндажей и укрытий, оборудованы закрытые артиллерийские позиции для множества батарей, включая осадную артиллерию. Однако долгая оборона города сейчас не предусматривалась, требовалось лишь нанести потери и измотать японские войска, после чего перейти в решительное наступление всеми силами, включая только что прибывший 5-й сибирский корпус. Состав последнего теперь получил иное «наполнение» — в него ввели полнокровную 1-ю Сибирскую пехотную дивизию. Изъяв четвертые батальоны из всех сибирских пехотных полков, сейчас спешно сбивали 4-ю Сибирскую сводно-пехотную дивизию по штату стрелковой, придав ей два артиллерийских дивизиона, прибывших из Варшавского военного округа, и сведенных в артиллерийскую бригаду.

В надежности нового соединения Зарубаев нисколько не сомневался — это были его войска, с которыми он уже воевал и хорошо их знал. Новым командующим корпусом был назначен генерал-лейтенант Сахаров, бывший начальником штаба у Куропаткина, и замененный на этом посту генералом Жилинским, начальником Полевого штаба наместника, который теперь был объединен со штабом Маньчжурской армии. Адмирал учитывал, что генерал Сахаров долгое время командовал охранной стражей КВЖД, знал местные условия, и, главное — старший его брат сейчас был военным министром, и это нужно было учитывать в будущих «раскладах». А так вроде как повышение — командующий корпусом должность «полного генерала», и гораздо выше штабной по установившейся традиции. Для многих получение корпуса под командование самый верх служебной карьеры, выше, на армии, и то в случае «большой» войны, прорываются единицы.

— У меня в четырех корпусах уже девяносто шесть «сибирских» батальонов, да еще шестнадцать резервных 54-й дивизии. В армиях генералов Оку и Нодзу, если верить донесениям разведки, а у меня нет причин им не верить, всего пять кадровых дивизий и две-три резервные бригады, пусть три — будем исходить из худшего. Итого по штату у противника восемьдесят четыре батальона против моих ста двенадцати, семь дивизий на девять наших, да еще опирающихся на укрепления. Победим неприятеля, ваше высокопревосходительство, не сомневайтесь, у меня сибиряки. А там японцев погоним обратно, до самого Квантуна — бежать морем не смогут, там наш флот господствует. Здесь всех и положим, и закопаем.

Командующий Южной группой не сомневался в своих солдатах в мохнатых маньчжурских папахах и малиновыми погонами на плечах, да и сам Алексеев уже успел оценить их полное превосходство над прибывающими из России армейскими пехотными полками. У сибиряков уровень стрелковой подготовки был намного выше, часами с цепочками за «отличную стрельбу» никого не увидишь, а унтер-офицеры считали обязательным для себя получить этот ценный «приз». Поход на Пекин, подавление «боксерского» восстания приучили сибиряков к «жестокостям азиатским», на которые они отвечали «сибирской суровостью». Стычки с хунхузами давно стали обыденностью, на ночные нападения и вылазки внимания уже не обращали и в панику давно не впадали. Зная реалии, сибиряки никогда не оставляли врагу своих раненых товарищей, и выносили даже убитых, чтобы их тела не подвергались глумлению. Да и воевать среди маньчжурских сопок научились, беря выучку от пограничной стражи, что часто дралась вместе с ними, бок о бок, взаимовыручка не была пустым звуком. И местный опыт командование учитывало — во всех полках были сформированы «охотничьи» команды из добровольцев, по собственное «охоте» явившихся. Эти отборные стрелки способны были действовать малыми группами, отлично стреляли из винтовок, выносливые и крепкие мужики. И достаточно сметливые и грамотные, чтобы уметь провести разведку и не только сосчитать неприятеля, но даже определить конкретно какая идет часть, каков уровень подготовки у вражеских солдат и каков их воинский дух.

— Надеюсь на вверенные вам части, знаю, что вы не подведете в бою, — наместник еще раз окинул взглядом укрепленные позиции, на которых через несколько дней разразится грандиозное сражение. — Вы что-то хотели у меня спросить, Николай Платонович?

— Попросить, Евгений Иванович, попросить снять со 2-го корпуса генерала Засулича. Михаил Иванович чудесный человек, и на любой тыловой должности будет незаменим. Но он исключительно несчастлив на поле боя, вверенные ему войска из-за бестолковых распоряжений постоянно терпят неудачи и поражения, он даже не умеет дать своим подчиненным генералам и офицерам той самой инициативы, чтобы они могли действовать по собственному усмотрению, а без этого побед не будет. Засулич «склепок» с покойного генерала Куропаткина, который считал, что у себя из штаба он может командовать каждым батальоном в огромной армии. Так воевать нельзя — я много пожил, седьмой десяток лет идет, и понимаю, что любому полковнику на месте виднее как воевать, чем генералу в двадцати верстах.

Зарубаев смотрел бесхитростно, но вот этому как раз и не следовало верить. Николая Платоновича считали человеком недалеким, даже глуповатым, тем не менее, его корпус, составленный их призванных запасных солдат, воевал лучше остальных, намного лучше, никогда не терпел от неприятеля поражений, а подчиненные безмерно любили своего старого генерала. Алексеев быстро выяснил, в чем причина успехов Зарубаева — он «не дергал» подчиненных, любую их разумную инициативу не только приветствовал, но и поощрял, и даже насаждал, неустанно повторяя слова великого полководца, что «каждый солдат должен знать свой маневр». И такое отношение всегда давало положительный результат, оставалось только внедрить этот опыт в войсках. К тому же подобный подход был у вице-адмирала Матусевича, что продвигал вперед именно инициативных, решительных и энергичных капитанов 1-го ранга, трое из которых уже стали контр-адмиралами за «отличие в делах против неприятеля».

— И еще необходимо удвоить число охотничьих команд в полку, имея в каждой три взвода пеших и взвод конных стрелков для ведения разведки. Пусть только для сибирских полков, так как дивизии в двенадцать батальонов, а оные команды при нужде позволят сформировать при начальниках дивизий отдельный батальон из трех пеших рот и одного конного эскадрона. Нужны именно егеря — рота в полку, батальон в дивизии, не меньше. Тут везде сопки и кустарники, заросли гаоляна выше человеческого роста, в которых способны действовать только егеря, какие были раньше.

— А зачем удваивать число «охотничьих» команд, не лучше сразу развернуть требуемый батальон при начальнике дивизии?

— Это армия, ваше превосходительство, — чуть ли не хихикнул Зарубаев, глаза хитро прищурились. — Для себя полковники создадут отличные команды, отберут лучших из лучших. А для начальника дивизии кого наберут?

Вопрос был не нужен, и Алексеев рассмеялся, догадываясь о результате. И не сомневался, что Зарубаев со своими штабными внимательно прочитал переданные генералом от инфантерии Стесселем записки о ведении боев на Квантуне. Да и сам адмирал многое оттуда извлек полезного, да те же блиндированные поезда приказал построить в Харбине и во Владивостоке. И чуть ли не ежедневно отправлял телеграммы в столицу, требуя закупки у датчан пулеметов, к которым нужно еще подготовить расчеты. Но извечную российскую волокиту было не так легко победить…

На вооружении защитников Порт-Артура имелись снятые с кораблей флотские пулеметы «Максима» на треногах вместо громоздких колесных станков, и в числе в несколько десятков (до шестидесяти), что намного больше чем в собственно маньчжурской армии, где имелось две команды по восемь пулеметов в каждой. Потом, правда, спохватились, но время было упущено…

Глава 29

— Кто бы сомневался, что немцы не станут нам помогать, дав столь нужные пушки. А вот французы сдрейфили, и сразу стало ясно, что с них неважнецкий союзник, от которого держаться нужно подальше. Дай бог, чтобы кайзер с царем сговорились меж собой, тогда многие вопросы отпадут, глядишь, а там и престолы под ними крепче сохранят, и войны между нами не будет. По крайней мере, первый шаг на этом пути определенно сделан.

Николай Александрович знал, о чем сейчас говорил. Тем более с чужих мыслей, которые уже от собственных не отличались. С утра миноносец в сопровождении «Новика», и под конвоем «Аскольда», крейсер осуществляли дальнюю разведку, привез почту от наместника с телеграммами из Петербурга, что пришли в Циндао — местный губернатор всемерно помогал наладить устойчивую связь с Квантуном, так как китайский телеграф в Чифу находился под полным контролем англичан. К тому же немцы уже продали несколько мощных станций беспроволочного телеграфа, которые позволяли устойчиво держать связь чуть ли не на триста миль — в десять раз больше. Высоких сопок в Циндао, и на Квантуне хватает, чтобы вывести антенны. Так что если осада затянется, то с передачей сообщений в обе стороны проблем не будет, и не нужно будет с риском гонять миноносцы, хотя следует озаботиться порядочными шифрами — передачи уже вовсю перехватывают и дешифруют. Причем, как и японцы, так и русские — это было проделано в последнем сражении, да и на крейсерах ВОКа частенько перехватывали японскую «морзянку», для дешифровки привлекли преподавателей Восточного института.

— Как-то вы печально смотрите на грядущее, Николай Александрович, — Вирен усмехнулся, хотя ему это было не свойственно. — Да, Франции нужна война, дабы вернуть Эльзас и Лотарингию, но нам какая с этого выгода⁈ Таскать из костра для них любимые каштаны⁈

— А придется, потому, кто за барышню платит, тот ее и «танцует»! Это аксиома, Роберт Николаевич, особенно по отношению к непотребным девкам и нашим интеллигентам, что без Парижа жизнь свою не мыслят. Как и аристократы с великими князьями, банкирами, генералами и адмиралами. Вы уж простите меня за такое сравнение, но многие из них не лучше проституток, пардон, женщин с пониженной социальной ответственностью!

От слов командующего флотом Вирен побагровел — видимо, зацепило за живое, но Матусевич словно не заметил такой реакции, продолжая говорить хладнокровно, обуздав эмоции:

— Нашего министра финансов французские банкиры купили с потрохами, как и генерал-адмирала и управляющего морским ведомством. И вкупе с ними множество сановников, профессоров и прочих деятелей, что любят говорить о косности самодержавия, гнилости и отсталости царского режима. А вот если они, такие умные и красивые придут к власти, то сразу всем будет счастье. А прийти они могут только одним путем — революционным! А для того все средства хороши, даже сотворить что-нибудь во вред собственного монарха, чтобы его опорочить, а ради этого паскудных слов и клеветы не жалко, и даже военное поражение собственной страны пойдет на благо революции. И то что происходило до начала войны, и в первые ее месяцы, можно назвать двумя словами — вредительство и саботаж даже не предателей, недоумков, которыми воспользовались наши враги, что рядятся в союзников.

Матусевич вытащил папиросу из портсигара, закурил, сломав несколько спичек. Отметил, что Вирен бросил взгляд по сторонам, но сразу успокоился — их не могли подслушать — стояли на моле, разглядывая корабли и доки. А еще наблюдал за легким дымком, что стелился струйкой над тихой гладью талиенванского залива.

— Николай Александрович, эти обвинения страшны, а вы упомянули в них людей всемогущих. Я согласен с вами, что слишком много странностей в развертывании наших морских сил на Дальнем Востоке, но возможно это были совершены просто ошибочные решения…

— Раз случайность, два совпадение, а вот три закономерность, дражайший Роберт Николаевич. И если у сановника ошибки пошли ничем не объяснимой чередой, то это можно объяснить или возросшим уровнем кретинизма, резкого снижения умственных способностей, либо сознательным вредительством, а это пахнет государственной изменой. Но все дело в том, что здесь они считают, что делают добро для нашей с вами страны. Скажу более — я склонен считать что всех названных мною персон использовали как изделие Кондома, которое после употребления обычно выбрасывают, а они даже не сообразили, что их Париж задействовал к своей выгоде как мидиеток, которыми полны улицы этого похотливого города, где так сладостен звон золотых монет. Особенно когда за тебя платят твои «покровители».

— Извольте объясниться, Николай Александрович, хотя бы касательно флотских дел, о которых вы сказали.

— Нет ничего проще, Роберт Николаевич. Париж не заинтересован, чтобы Россия была отвлечена на дальневосточную кампанию. Для Франции важно, чтобы наша страна готовилась к войне с Германией за ее интересы, вы о том сами сказали. А раз нельзя остановить наше продвижение на восток, то можно сделать так, чтобы Российская империя в своем поступательном движении навстречу солнца потерпела от азиатов поражение, после чего ее акции рухнут вниз, в стране начнется революция, и ее еще можно будет крепче привязать «удавкой» в виде кредитов.

— Вполне логично, согласен — Париж заинтересован в нашем поражении, как и Лондон, в том у меня нет сомнений.

— Победить японцы нас не смогут, если только мы не будем подставляться под их удары по частям, воевать с ними в «поддавки». Чтобы каждое сражение эскадра Хейхатиро Того имела серьезное преимущество в силах. А теперь, пожалуйста, вспомните, чьими руками вполне сознательно ослаблялся наш Тихоокеанский флот.

— Авелан увел отряд Чухнина — минус четыре корабля линии. Но сам принять такое решение не мог — все делалось с одобрения генерал-адмирала. Якобы для ремонта, к которому до сих пор не приступили, хотя корабли можно было починить здесь. Начальник ГМШ Рожественский всячески мешал, да, именно так, продвижению отряда контр-адмирала Вирениуса, связав броненосец «Ослябю» сопровождением миноносцев, а после начала войны отозвал наши корабли на Балтику. А ведь мог еще направить новые броненосцы с Черного моря сюда…

— И не только это, Роберт Николаевич — фирма «Ансальдо» предложила ему купить два малых броненосца, но он отказался, мотивируя это тем, что корабли эти не подходят для нашего флота. Зато японцы подсуетились, и пополнились, и в состав Объединенного Флота вошли «Ниссин» и «Касуга». Но есть слушок, что адмирал Абаза потребовал от фирмы за «комиссию» круглую сумму в миллион рублей, и фирма нашла покупателя посговорчивей. Кстате, Абаза, статс-секретарь Безобразов и сам наместник в сговоре насчет корейских концессий, в которые втянули императора, который не в курсе, что всем этим «концертом» из-за «кулис» управляет один «дирижер». А вот он уже изменник, в отличие от всех остальных, и вреда от него уже много. И все наши проблемы в нынешней войне связаны с его изменнической деятельностью. И навредил он нам много и страшно, и, управляя златом, манипулирует генералами и адмиралами. Вот вам доводы, подумайте над ними, и поверьте, это много страшнее тридцати сребреников.

Достав из кармана горсть золотых и серебряных монет, он высыпал в ладонь Вирена, и тот машинально сжал пальцы в кулак. Матусевич усмехнулся и негромко посоветовал:

— Подумайте над монетами, выводы и соображения не торопитесь делать, просто поразмышляйте — нашей стране нанесен чудовищный ущерб. И учтите — этот человек изменник, и о том я написал императору, приведя те же доводы, что и вам. Понятно, что такого мне не простят — убьют если не японцы, то террористы найдутся, что давно себе «свили гнезда» в Париже и Лондоне. Потому мы должны одолеть японцев, иначе победят «они»…

Николай Александрович замолчал, пристально вглядываясь в морскую гладь через бинокль. И даже зная где искать эту «полуподводную» субмарину, еле нашел ее, вернее почувствовал — просто еле видимая точка. И вздохнул с облегчением — теперь не оставалось сомнений, что ночную атаку можно проводить, хотя эти две лодки были откровенным убожеством, для них с трудом разыскали газолиновые моторы. Вторую лодку вообще строил техник путей сообщения, волей судьбы оказавшийся в Порт-Артуре, и надо отдать должное покойному Витгефту — тот оценил это новое оружие, которое делало пока только робкие первые шаги…

К этому все и шло — затопленные русские броненосцы во внутренней гавани сданного японцам Порт-Артура. Их даже не отправили в прорыв, когда стало ясно, каков будет итог. Не хватило решимости у адмиралов? Или тут что-то другое…

Глава 30

— На вверенную вам отныне Восточную группу, которая по «высочайшему приказу» впредь будет именоваться армейской, Александр Александрович, возложена чрезвычайно важная задача. Сражение дается на первом этапе оборонительным, как вам известно, и на то есть решение военного совета, проведенного нами два дня тому назад. Для того двумя пехотными корпусами, находящимися под вашим командованием — 3-м Сибирским и 10-м армейским — вы должны встретить неприятеля на выбранных загодя позициях. Вашим соседом справа будет 2-й Сибирский корпус генерал-лейтенанта Штакельберга, назначенного вместо генерала Засулича, убывшего в Хабаровск на управление войсками Приамурского военного округа. Свой 1-й Сибирский корпус барон уже передал генералу Гернгроссу, начальнику 1-й Сибирской стрелковой дивизии, в этот корпус входящей. Так что фланг ваш подкреплен, и задача удержать позиции, на которые будет наступать 1-я армия генерала Куроки, вполне сопоставимая с вашими войсками по силам.

Адмирал Алексеев говорил глуховато — последние несколько суток он не спал, выполняя полученные из Петербурга директивы, по которым Маньчжурская армия делилась на две армейские группы, причем при необходимости ему давалась возможность сформировать и третью группу, чем он и воспользовался. И сейчас у него в салоне присутствовали все три командующих, на энергию и решительность которых он рассчитывал на время генерального сражения, которое стало неотвратимым.

— Ваш сосед слева, барон, Северная армейская группа, которой поручено командовать командующему войсками Приамурского военного округа генерал-лейтенанту Линевичу, здесь присутствующему. В его подчинение передаются 17-й и прибывающие в Мукден 1-й армейские корпуса, а также сводно-казачий корпус генерал-лейтенанта Реннекампфа. Фронт этой армейской группы по реке Тайцзыхе, направлением на Сихеянь, который занимает 12-я японская пехотная дивизия, и с ней еще какие-то резервы.

Наместник остановился, внимательно оглядел трех заслуженных генералов, один из которых был равен ему по чину, являясь генералом от кавалерии. И хотя план составляли опытные штабные генералы, но командовать приходилось адмиралу — тем не менее, Алексеев принял на себя всю ответственность, прекрасно понимая, что его может ждать в случае поражения, мысль о котором он от себя гнал. Ведь если получилось у Матусевича, то почему его должен ожидать афронт, тем более что дивизий у него сейчас вдвое больше, чем у японцев, а по железной дороге непрекращающимся «потоком» идут подкрепления, артиллерия, боеприпасы.

Но мысль о возможной неудаче вонзилась в голову, словно раскаленный гвоздь, и хотя он усилием воли отгонял ее, но она напоминала о себе постоянно. И на память постоянно приходил адмирал Чичагов, что в 1812 году командуя на Березине войсками, упустил Наполеона, который с частью своей армии переправился через реку, перехитрив неискушенного в полевых сражениях моряка, которого потом сделали героем известной басни. Проще говоря, «навешали всех собак», хотя по большому счету в том конфузе армейские генералы были виноваты. И теперь он должен был взять своеобразный реванш за флот. Хотя перспектива поражения несколько устрашало, но Евгений Иванович понимал, какое возвышение он может получить в случае успеха, сделав то, что не удалось Куропаткину — нанести первое громкое поражение неприятелю, а такая возможность имелась, и прекрасная.

— Южная и Восточная группа должны измотать противника упорной обороной, я надеюсь на вашу стойкость, — Алексеев посмотрел на Зарубаева и Бильдеринга — те наклонили головы, показывая, что задачу выполнят. Чего-чего, но войск у них более чем достаточно. У первого в четырех лучших сибирских корпусах почти сотня батальонов без малого, да еще резервная дивизия сидит на укреплениях, да конный корпус генерала Мищенко прикрывает своими двумя казачьими дивизиями фланг. В двух японских армиях всего пять дивизий и три бригады, конницы самая малость — если сибиряки не устоят, то произойдет самая натуральная катастрофа, но в которую адмирал не верил — он видел решимость солдат сражаться до конца.

В армейской группе барона Бильдеринга всего два корпуса, но один сибирский, хорошо закрепившийся на позициях по гребням сопок. А второй армейский, уже обстрелянный, побывавший в боях, и сейчас тоже севший в окопы. К тому же в его полнокровных дивизиях по 16 батальонов, на четыре больше, чем у японцев в дивизии. И задача намного проще — не отступить, удержать позиции, не дрогнуть под неприятельскими атаками.

Наместник повернулся к генералу Линевичу, что вовремя прибыл по его телеграмме, и принял самое деятельное участие в разработке плана грядущей баталии. Генерала Алексеев ценил по китайскому походу, в котором тот командовал всеми союзными силами и действовал очень решительно. Именно кандидатура Николая Петровича была первой в списке назначения на должность командующего Маньчжурской армии, но царь решил иначе, назначив военного министра, безусловно, превосходного администратора, но бесталанного полководца. Весь опыт Куропаткина заключался в борьбе с туземными шайками, да теми отблесками славы «белого генерала», что способствовали его карьерному продвижению.

План был переработан кардинально — паталогическая боязнь бывшего командующего обходов японцев, в результате которой треть русской армии была разбросана по железной дороге, будто с охраной КВЖД не справится целый корпус пограничной стражи, была решительно забыта как порочная. И практика выдергивания из полков батальонов и сотен, из которых формировались всевозможные отряды и заслоны, могла нанести не меньший ущерб — без собственных тылов эти формирования не могли принести реальной пользы, и все это больше походило на сознательное ослабление частей перед решительным сражением. Будто хунхузы в тылу, или случайное появление японского батальона могло представлять какую-то неимоверную опасность. Все эти отряды и отрядики возвратили по их частям и соединениям, выдвинув вместо них вперед казачьи разъезды.

Дивизии собрали воедино, и вместо ослабления, теперь начали всячески усиливать — придали собственную конницу, собранных маньчжуров, желающих воевать с японцами, спешно вооружили, и распределили по дивизиям по одной, а то две роты. Их и засылали вперед — те ловко устраивали японцам засады, действуя вместе с охотничьими командами. А за рекой Тайцзехе расположили не охранные цепочки отрядов, а мощную ударную группу, которая и должна была решить исход всей кампании.

— Господа, снабжение наступающих японских армий полностью прервано — эскадра захватила второй, и последний вражеский порт — Инкоу. Там захвачены склады, имущество и боеприпасы будут вывозиться на Квантун, а при невозможности их просто сожгут — в реке две канонерки — «Бобр» и «Гиляк». Так что у японцев остается только одна возможность, и вам, надеюсь, уже ясно, как им надлежит действовать в такой ситуации.

— Атаковать всеми имеющимися силами Ляоян, и добиться победы. Ибо неудача означает поражение в войне, — первым отозвался Зарубаев, двое других только кивнули, соглашаясь. — А потому дадим сражение на позициях, отразим все атаки, и сами перейдем в наступление.

— Все так и будет, но первый удар, как вы знаете, нанесет «северная армия». Николай Петрович, — наместник повернулся к Линевичу, — вам надлежит всеми имеющимися силами нанести сильный контрудар по правому флангу 1-й неприятельской армии генерала Куроки, там всего одна дивизия и, возможно, резервная бригада, и разгромить эти двадцать батальонов. А для этого обойти правый фланг казачьим корпусом с прибывшей бригадой 1-го армейского корпуса, и перейдя через реку атаковать 17-м корпусом неприятеля на Сихеянь. У вас больше четырех десятков батальонов и семьдесят сотен, подойдет еще два десятка батальонов — три бригады 1-го корпуса. И по КВЖД продвигается перебрасываемая стрелковая бригада, головной полк которой прибудет в Мукден послезавтра. Именно ваш обходной маневр и станет основным ударом — надо отсечь неприятелю отход за реку Ялу, заставить японские армии отступать обратно на Ляодун, а там с помощью флота окончательно добить высадившиеся вражеские войска. А потому требую от вас стойко обороняться и решительно атаковать, уповая на свои силы. Резервов у меня нет. они уже распределены между вашими армиями. Прошу не вести каждый свою войну, старайтесь помогать друг другу, если разразится кризис, но напрасно помощь не просите — у вас достаточно собственных сил. И активно задействуйте казаков, все полки — они должны быть во вражеском тылу, а не отсиживаться на флангах, как раньше. Пусть неустанно ведут поиск неприятеля и громят его обозы — припасов у японцев не так много, и важно их вообще их лишить.

— Так они и сами знают это — казачки наши трофеи любят…

Слова Линевича были прерваны смехом, все прекрасно знали «казачью сметку» еще по китайскому походу, в котором появлялись приказы от его имени, с категорическим запретом «казакам приобретать у местного китайского населения вещи, без уплаты стоимости таковых». И ничего тут не поделать, это солдат воюет за славу, а казак за добычу…

Кубанские казаки в Маньчжурии, в недавно освобожденном от японцев селении — видимо «жуткие колонизаторы и грабители» (о которых так любили писать в английских газетах), если посмотреть на физиономии местных крестьян…

Часть третья   «У МОНЕТЫ ДВЕ СТОРОНЫ» 19–25 августа 1904 года

Глава 31

— Отряд князя Ухтомского мы встретим у Шандунга, вряд ли японцы догонят его корабли своими броненосцами. К тому же, Роберт Николаевич, у нас теперь есть снаряды, пусть немного, на полчаса боя, если экономно стрелять будем, но они имеются. Главное скорость — потому «Полтаву» брать не будем, пойдем с тремя броненосцами, в сопровождении крейсеров. Этого вполне достаточно, чтобы при встрече с неприятелем, отбиться от японцев.

— Снарядов привезут мало, только первую партию, вторая еще идет где-то в Сибири, и это несмотря на то, что поезда обязаны были пропустить как «литерные». Так нельзя воевать…

— Тут ничего не поделаешь, и так пропускную способность железной дороги почти в два раза увеличили от изначально запланированной. Армии много требуется, еще флот со своими заказами — министру путей сообщения можно только посочувствовать. Нормально дорога начнет функционировать только через год, когда будут достроены туннели вокруг Байкала и окончательно проложат второй путь. Как видите, японцы на нас напали в исключительно удобный для себя момент, только мы правильно распорядились тем, что есть в наличии. И если не дадим «Фудзи» и «Ниссин» из Вей-Хай-Вея тайком увести, то войну неизбежно выиграем.

— Для того вы подводные лодки решили задействовать? Чтобы ночью вошли в британскую гавань и снова торпедировать японские корабли? Не лучше ли миноносцы отправить в поиск?

— Не стоит — англичане рейд охраняют на пятидесяти кабельтовых — наши миноносцы просто не дойдут незамеченными. Да и не подводные это лодки — после установки мотора внутреннего сгорания они не способны погружаться, идут исключительно в полуподводном состоянии, и атаку можно произвести в тихую погоду, при волнении зальет через люк. Это так, «лапша быстрого приготовления», на скорую руку, а не настоящая подводная лодка, которая должна быть совсем другой…

— А что это за такое блюдо, Николай Александрович? И какова эта самая «настоящая» субмарина, каковы ее достоинства?

— Все предельно просто, как приготовление сухарей под высокой температурой термической обработки. Такую лапшу залил кипятком, добавил сухой зелени и мяса, которые хранятся долго, и через пять минут получил готовое горячее блюдо. А то посмотрел, как после боя консервы матросам давали, холодные, а люди голодные и усталые. А тут лапшу и приправу по пакетикам заранее разложить, соль с перцем добавить сразу, и хранить можно долго в сухом месте, пару лет точно.

— Так, ведь если десантные роты на берегу задействовать, то без кухонь несколько суток обходиться могут с такими припасами. Я немедленно распоряжусь, у контр-адмирала Григоровича целое хозяйство имеется.

Вирен мыслил прагматично, и что необычно — никогда и ничего не забывал, все время контролировал дела, и горе тому нерадивому, кто не вовремя или не в должной мере выполнял распоряжения командующего флотов или штаба. За это его многие ненавидели, но молчали в «тряпочку», как говорится — отвага и доблесть бывшего командира «Баяна» была вне всяких сомнений, как и полученный им орден святого Георгия 4-й степени и золотое оружие «за храбрость». С таким контр-адмиралом не поспоришь, даже другие флагманы, также заслуженные моряки, молча и без пререканий выполняли все его распоряжения. Вообще, на порт-артурской эскадре храбрые, энергичные и проявившие себя в боях офицеры, сейчас получали быстрое продвижение по службе, сопровождаемое заслуженными наградами и относительно быстрым чинопроизводством. Так командиры «Новика» и «Бобра», отчаянные смельчаки, проявившие себя с первых дней войны, уже получили и белые крестики на колодке, и «золотое оружие», и чины «за отличие в делах против неприятеля». Шульц получил под командование «Баян», и сейчас дневал и ночевал на крейсере, работы на котором заметно ускорились с его назначением, хотя и до этого велись круглосуточно. Но теперь стало ясно, что корабль будет полностью готов не к середине сентября, а к началу месяца, не позже, но может чуть раньше. Два «надсмотрщика» в лице Вирена и запредельно энергичного Шульца как-то объединили усилия, и получилась самая настоящая «гремучая смесь». А вот барон Шельтинг, командир «Бобра», теперь получил под свое начало весь дивизион канонерских лодок, и вполне мог рассчитывать на контр-адмиральские погоны.

Беда была в ином — количество должностей капитанов первых двух рангов было ограничено, и множество заслуженных лейтенантов теперь ожидали продвижение по службе, хотя и до войны оно шло долгими годами. На флоте двадцать лет тому назад отменили чин капитан-лейтенанта, вместе с армейским майором, казна в очередной раз попыталась «сэкономить». Но зато теперь это сильно сказалось на продвижении достойных кандидатур, пришлось писать наместнику и долго обосновывать, что получившийся «разрыв» между лейтенантом и капитаном 2-го ранга нужно немедленно восполнить восстановлением прежнего чина. На других флотах мира данное звание вполне себе находит место, и более того, многие лейтенанты РИФ получают сейчас по ведомости оклад уже не существующего формально «капитан-лейтенанта». Однако получить чин капитана 2-го ранга, и тем более 1-го ранга невероятно трудно — тут либо принять под командование корабль (а на войне часты потери, а отнюдь не ввод в строй новых кораблей), или дожидаться гибели или ранения собственного командира. Ведь недаром в армии со времен Петра Великого частенько говорили, что капралы всегда жаждут геройской смерти своему сержанту.

И что интересно — ставший «полным» генералом Стессель его полностью поддержал, сказав, что нельзя томить капитанов в обер-офицерах на роте множество лет — слишком многие из них уходят в отставку, не дождавшись повышения. А на войне хоть и идет «текучка», но так про мирное время тоже надлежит подумать, и сделать все зависящее, чтобы воевавшие и отличившиеся в боях офицеры имели преимущество перед теми, кто отнюдь не рвался поехать добровольцем в Маньчжурию…

— Японцы гаолян уже жрут, патронов мало, снаряды закончились, но продолжают дальше сражаться. Сдаться ведь предложили, все честь по чести — а они собственных раненных добивают, а местных китайцев всех вырезали подчистую. И то нам во благо, так как избавили от подданных Поднебесной, — Вирен зло усмехнулся — китайцев он не любил, хотя к маньчжурам относился вполне терпимо, считая, что в Квантунской области должны жить подданные только Российской империи.

— А продолжают драться лишь потому, что надеются на Объединенный Флот, который их непременно выручит.

— Они правы — пока у Японии есть броненосцы, Того имеет весомые шансы на победу. Нанеся нам поражение, противнику гораздо легче станет осуществлять доставку подкреплений в Инкоу, и это позволит удерживаться долгое время на Ляодунском полуострове. При потере этого китайского порта, но обеспечив каботажные перевозки вдоль корейского побережья, можно вести войну долго, и добиться приемлемого мира, по которому мы закрепим власть над Маньчжурией, а они над Кореей, с последующим разделом. И сделать наша армия ничего не сможет — туда нет железной дороги, и уже мы не сможем снабжать свои войска иначе, чем морем. Так что генеральное сражение состоится, вопрос только когда и где.

— Через неделю у нас будут снаряды, отряд князя Ухтомского прорвется, на это я надеюсь. Однако не стоит нам лезть в драку, лучше дождаться вступления в строй «Баяна» и «Чийоды». И требуется перевооружить «рюриковичей», хотя у «нашего друга» Хейхатиро Того скоро войдет в строй флагманская «Микаса». Но все равно — девять кораблей против восьми, и при этом у нас пять первоклассных броненосцев против трех.

— Вот вы и ответили на вопрос, Роберт Николаевич, нужно поторопиться с «Баяном» — это ваш корабль, на нем и поднимите свой флаг. Надо попробовать справится с неприятелем собственными силами, при неудаче надеяться на подход в октябре эскадры адмирала Чухнина. Тогда японцы однозначно проиграли войну, если их не выручит «счастливый случай».

— Что вы имеете в виду под ним, Николай Александрович?

Посмотрев на напрягшегося Вирена, командующий флотом хмыкнул и негромко произнес:

— «Фудзи» и «Ниссин», на них идут работы, а это наводит на размышления определенного характера, разве не так? Учтите, англичане могут через посредников «продать» японцам пару броненосцев, вряд ли свои корабли из состава Ройял Нэви, но найти сходные могут. К тому же опыт имеется — когда японцы воевали с китайцами, они купили при посредничестве англичан у Чили крейсер «Эсмеральда», ставший «Идзуми». И что будет, если снова сотворят подобный кунштюк⁈

Этот крейсер при постройке именовали «Эсмеральда», и десять лет он нес на мачте чилийский флаг. Но в 1894 году Япония начала воевать с Китаем и сразу озаботилась усилением своего флота. Вот только Чили не могла продать крейсер воюющей державе, а потому сделка была проведена «изящно» — корабль за 220 тысяч фунтов купил Эквадор, и продал японцам за 300 тысяч фунтов. До берегов страны Восходящего Солнца крейсер дошел именно под эквадорским флагом. Президент Кордеро положил «разницу» себе в карман, что спустя полгода вышло ему «боком» — восстали батальоны «Боливар» и «Флорес», разразился скандал, который известен в Эквадоре как «продажа флага». Президент ушел в отставку писать стихи, а японцы победили китайцев с помощью оружия, которое тайно закупили в нейтральных странах…

Глава 32

— Слишком опасный противник, вы не находите, Яков Григорьевич? В меньших силах атакуют, да еще с таким напором, что страшно становится. И не подумал бы раньше, что азиаты насколько умело и яростно могут воевать с нашей армией. Если бы не наши пушки, то давно бы фронт прорвали. Хотя их артиллерия на должном уровне — у нас много раненых и убитых.

Наместник рассматривал в бинокль наступающие цепи японской пехоты, под напором которых корпуса Южной группы генерал-лейтенанта Зарубаева вот уже третий день пятились к Ляояну. Вначале сибиряки скатились с сопок, потом оставили предгорья, продержались сутки на равнине, а теперь по приказу командующего армией медленно отходили к Ляояну, оставив передовые позиции, разрушенные артиллерийским огнем.

— Шрапнель наносит страшный урон на открытой местности, ваше высокопревосходительство, оттого и большие потери сейчас. Но как только войска займут окопы, убыль станет намного меньше. Введение стальных касок, на примере частей Квантунского гарнизона, или того же флота, а также легких кирас либо стеганных китайских курток, еще больше снизит потери в инфантерии — тут генерал Стессель полностью прав. А вот в кавалерии доспехи сии не нужны — всадники могут быстро выходить из-под обстрела, я на действия казаков смотрю. Для конницы и атакующей пехоты наиболее опасны пулеметы, которых у японцев намного больше, чем у нас.

Начальник Полевого Штаба наместника ЕИВ генерал-майор Жилинский внешне сохранял спокойствие, хотя было видно, что сильно переживает за ход разработанного им сражения. Адмирал прекрасно понимал эмоции генерала, который последние двадцать лет провел исключительно в штабах, но при этом побывал наблюдателем на испано-американской войне, и даже получил пару орденов от юного короля Альфонсо. Да и карьеру сделал вполне успешную в Главном Штабе, став его 2-м генералом-квартирмейстером, а с началом войны с японцами назначенный к наместнику. Вот только генерал Куропаткин все предложенные ему активно-наступательные планы ведения войны «положил под сукно», как говорится, у него были свои «соображения» на эту войну, разработанные на основе плана Кутузова 1812 года.

И сейчас Жилинский не находил себе места — все же командного опыта у генерала никакого, одно дело на мирной конференции в Гааге тихо сидеть в составе делегации, штаны там протирая, или хотя бы ротой в бою командовать. Отчеты о войне испанцев с американцами составит дело хитрое, но выявлять чужие ошибки это одно, но вот извлекать из них полезный опыт для собственной армии совсем иное дело. Но именно такой генерал, сведущий в полевой войне и был нужен Алексееву, у которого опыта, включая боевого, хватало с избытком. Да и высшие должности исправлял с должным усердием, проявив немалое искусство, хоть на посту начальника Главного Морского Штаба, или управляющего Квантунской области, а потом наместника ЕИВ на Дальнем Востоке и главнокомандующего морскими и сухопутными силами. Да и в полевой войне разбирался, возглавил русские войска во время их марша на Пекин четыре года тому назад, тогда его опорой в этом предприятии стал заслуженный и опытный генерал Линевич, с которым адмирал Алексеев нашел «общий язык». А потому получив знающего штабного генерала, Евгений Иванович использовал его в качестве «справочника» и усердного работника, исполняющего его волю и стремления, воплощающего в жизнь разработанные им самим планы — таким был и покойный Витгефт. Но теперь адмирал усвоил твердо — штабных до командования допускать категорически нельзя — они «путанники», им не хватает энергии и решимости воплотить свои, пусть даже хорошие замыслы в жизнь. И таковым был Куропаткин, стремящийся контролировать «всех и вся», пытавшийся успеть, но бесконечно запаздывающий. Таковы штабисты, которые никогда не командовали, ведь если есть в подчинении люди, им и надлежит исполнять порученное, но не тупо, а проявляя ум и рвение.

Так что адмирал по здраво рассуждению скинул все на трех командующих армейскими группами, ограничившись общими директивами, контроль за исполнением которых оставил за собой. Не сдерживая инициативу командующих, он по примеру генерал-лейтенанта Зарубаева, настоятельно попросил, даже потребовал, не ущемлять инициативу подчиненных генералов и офицеров, хотя такое было редким проявлением в императорской армии. Но опыт у Алексеева уже был, и позитивный, принесший очень значимые результаты. Так оставив на усмотрение Матусевича ведение боевых действийна море и назначения командиров и флагманов, Евгений Иванович добился долгожданных побед как главнокомандующий, и теперь знал, что рано или поздно Матусевич, проявлявший строптивость как Макаров, добьется поставленных ему целей. А заодно тоже было отнесено к командующему Квантунским укрепрайоном генералу Стесселю.

И тот сделал главное — почти вернул под контроль полуостров, действуя дерзко и решительно и на пару с Матусевичем. И теперь армия Ноги зажата на Зеленых горах, еще пара недель, и она будет уничтожена. Причем исключительно умелыми действиями войск и массированным огнем артиллерии. Алексеев как моряк живо оценил перспективы, и теперь уповал именно на орудийный огонь, показавший, насколько он может быть в бою эффективным. И если каждому батальону дивизии придать две 4-х орудийные батареи, одну из трехдюймовых скорострельных пушек, где в наличии только шрапнель, и одну из устаревших 87 мм орудий с вполне достаточными по мощи фугасными снарядами (именно так действовали войска генерала Стесселя), то можно будет относительно небольшими силами сокрушить любого противника. Ладно, пусть не батальону, но полку точно — генерал видел в бинокль, как под белыми облачками шрапнели падают на землю японцы и русские, и выводы делал быстро. Повернувшись к Жилинскому, наместник негромко произнес, зажав бинокль в руке:

— Слишком густые построения пехоты, а потому большие потери. Мы с китайцами воевали в гораздо разреженных порядках и достигали побед при гораздо меньших потерях. Учтите, Яков Григорьевич — пополнения поступают медленно, хотим мы этого или не хотим, но нам нужно беречь сибиряков, новых брать неоткуда. Думаю, генерал Стессель полностью прав в своем рапорте, где предложил упразднить одну стрелковую роту в батальоне, и взамен ввести пулеметную команду из четырех легких «гочкисах» на треногах или датских «мадсенах». При уменьшении численности резко возрастет огневая мощь таких батальонов. И следует придать полкам собственные орудия — для противодействия уже пулеметам противника. Атаки на них затруднены без поддержки собственной артиллерии — такие рапорты пишут все командиры полков. А пока отправят посыльных на батарею время уходит. В Дальнем и в Порт-Артуре против японских пулеметов умело применяют наши десантные пушки. Они легкие по весу, с этими пушками не сравнишь, и таскаются на поле боя самими расчетами.

Алексеев самым внимательным образом читал получаемую из Дальнего корреспонденцию. И особенно те места, где говорилось об успехах, или применения новых средств борьбы с противником. И немедленно приказывал все предложения проверять уже здесь, а потом отправлял донесение в Петербург от своего имени. И если новшество оказывалось полезным, то настаивал на его немедленном внедрении. Так уже были закуплены для испытания датские пулеметы небольшой партией, скоро должны были пройти испытания. Каски и кирасы тоже испытывались, правда, их изготовление было кустарным, а когда передадут на заводы, непонятно. Одно хорошо — стоило убрать Витте от финансов, пусть и с «повышением», как деньги на нужды армии и флота появились, и при этом пока не прибегали к французским займам. Оставалось надеяться, что так будет до конца войны, которая вряд ли затянется — количество русских войск уже превышало по численности войска противника, а на один японский выстрел из полевой пушки уже делалось два русских. Давили противника огнем, безостановочно отправляя на Дальний Восток артиллерийские парки из мобилизационного запаса.

И главное — после победы в Желтом море и гибели Куропаткина, государь-император стал уделять повышенное внимание Дальнему Востоку. Под его давлениям решения стали приниматься куда быстрее — и это в первую очередь снаряжение 2-й Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Чухнина, в которую вошли все вернувшиеся из Порт-Артура броненосцы, к которым добавили недошедшего туда «Ослябю» и недавно окончательно вошедшего в состав флота «Императора Александра III». Работы на новых броненосцах приостановили, а вот на уходящих кораблях резко ускорили, с таким расчетом, чтобы в начале сентября отправить эскадру. А с ее приходом победа на море уже будет неоспорима. Но за эти дни следует добиться зримого успеха здесь по Ляояном — и эта победа требуется ему самому в первую очередь…

Всего шесть первоклассных броненосцев, но их японцам хватило, чтобы одолеть полтора десятка русских кораблей подобного типа. Пусть не сразу, поочередно, но это как нельзя зримо свидетельствует о допущенных Петербургом просчетах…

Глава 33

— К сожалению, наши шестидюймовые пушки совершенно бесполезны против неприятельских броненосных крейсеров, про броненосцы и говорить не приходится. Вести стрельбу на дистанциях четыре десятка кабельтовых нельзя, а на расстояниях дальше пятнадцати кабельтовых они не пробивают броню толще трех дюймов. Вывод один — чем раньше мы их заменим на что-то более пригодное, тем будет лучше. Проблема только в том, что производство восьмидюймовых пушек мы только восстановили, и только в следующем году получим десяток таких орудий, и это все, на что мы можем рассчитывать. Немцы продали пушки, но это временное решение проблемы, нужны свои орудия. Так что лучше не предаваться несбыточным мечтаниям и воевать тем, что у нас есть в избытке. Впрочем, и 203 мм стволы, если и улучшат ситуацию, то ненамного. По большому счету, они не помогли японцам в сражении против наших броненосцев, Роберт Николаевич, снаряд ведь всего в семь пудов веса. Лучше, конечно, чем два с половиной пуда, но все же недостаточно тяжелые, и неспособны пробить шести дюймов брони.

Матусевич машинально помешал чай серебряной ложечкой, наступила ночь, но во флагманском салоне «Цесаревича» между адмиралами шел неспешный разговор под мерный рокот паровых машин — эскадра следовала на юг, и уже проходила траверз Шандунга, миновав Вей-Хай-Вей. С рассветом должна произойти встреча с крейсерами ВОКа, что осуществляли переход из Владивостока в Дальний. Объединение двух русских отрядов в одну эскадру было настоятельно необходимо — под Ляояном уже несколько дней шло ожесточенно сражение, которое должно повлиять на исход войны. Вернее, на время ее окончания — если победят русские, то японцы лишатся сухопутной армии, потому что ее будет невозможно эвакуировать морем. Если одолеют японцы, то война немного затянется, но итог будет такой же — так или иначе, но маршалу Ойяме придется Маньчжурию оставить.

По банальной причине — отсутствию портов, чтобы снабжать трехсоттысячную группировку. Зато японцам можно удержаться в Корее, если обеспечат каботажное плавание вдоль западного побережья. Впрочем, это и наоборот сработает — если Маньчжурская армия будет обеспечена всем необходимым пароходами из Дальнего и Порт-Артура, то война, может быть, и затянется до окончательного решения вопроса о победителе на море. В любом случае, до развязки не так далеко, а потому лучше собрать все корабли линии в один кулак — бить нужно крепко…

— На «полтавах» изначально собирались ставить башни с восьмидюймовыми пушками, но тогда в МТК сочли, что это будет излишне по весу, и перегрузка значительно возрастет. Да и Крамп предлагал установить на «Ретвизане» 203 мм орудия на пример американских броненосцев — по четыре каземата на борт вместо шести 152 мм. И как я знаю, на новых черноморских броненосцах решили по паре шестидюймовых пушек с борта убрать в пользу более крупного калибра, а на заложенных новых «бородинцах» вообще поменять в бортовых башнях 152 мм пушки на восьмидюймовые стволы. Но теперь ясно, что слабоват даже этот калибр.

Вирен тяжело вздохнул, закурил папиросу. Начальник штаба извелся за последние дни, когда получили телеграмму о выходе ВОКа. Крейсера уже отремонтировали после сражения в Корейском проливе, и сняли с них противоминную артиллерию, за исключением восьми 75 мм пушек на каждом. И главное — стали спешно довооружать «рюриковичей» имевшимися в наличии 152 мм пушками, прикрывая их броней импровизированных казематов, как сделали это в Порт-Артуре на «Севастополе» и «Полтаве». Обычные листы кораблестроительной стали, толщиной в дюйм и полдюйма крепили в несколько слоев, выяснив в бою на практике, что пара дюймов вполне достаточная преграда для фугасных снарядов, а три дюйма обеспечивают надежную защиту от попаданий 152 мм бронебойных. Судя по отчетам, противоосколочные перегородки поставили на батарейной палубе, а «погонные» шестидюймовые орудия, не имеющие возможности принять участие в бортовом залпе, перенесли на верхнюю палубу, прикрыв щитами. И главное — пару кормовых 203 мм пушек убрали из спонсонов, и установили на баке и юте, теперь в бортовом залпе могло участвовать три таких ствола, а не два. По всем расчетам выходило, что бортовой залп всех трех «рюриковичей» был равен по весу любому из «асамоидов». И хотя по броневой защите все три русских крейсера серьезно уступали кораблям отряда Камимуры, но большее водоизмещение, с принятыми мерами по дополнительной защите теперь позволяли надеяться, что в эскадренном бою теперь будут сражаться почти на равных с противником. Только одно обстоятельство сильно беспокоило адмиралов — нужны были пушки крупного калибра, но их как раз не имелось. А потому вся надежда на Германию — кайзер согласился передать несколько 240 мм и с десяток 210 мм орудий с боеприпасами. Но этого мало, к тому же доставят через месяц, не раньше, а воевать надо сейчас.

— Я отписал во все места куда мог — наместнику, в МТК и ГМШ, попросил прекратить установку башен на «бородинцах», необходимо снизить перегрузку как можно, приложил сделанные нами расчеты. А взамен поставить казематы с восьмидюймовыми пушками, по три на борт, и вместо всей противоминной артиллерии втиснуть на верхнюю палубу по восемь-двенадцать 120 мм орудий. Такой состав артиллерии будет намного предпочтительней, вот только вряд ли пойдут на изменения проекта — заказы ведь почти выполнены. Так что не будем улучшать то, что никак невозможно сделать лучше, я бы вообще убрал башни — перегрузка губительна. Сейчас важнее скорость, чем вооружение, как ни странно. Мы должны навязывать бой противнику по собственному усмотрению, как и избегать схватки, если она нам невыгодна. Даже один дополнительный узел важен.

— Николай Александрович, может быть нам следует отправить в МТК и на рассмотрение управляющему проект нового броненосного крейсера вместо «рюриковичей»? Он по всем статьям перекрывает не только «асамоидов», но с шестью 305 мм пушками вполне способен победить и «Микасу». Лучше уж построить эти корабли, с одним главным калибром, чем изначально с двумя — четырьмя 305 мм и дюжиной 203 мм орудий. Если наместник поддержит, и похлопочет перед императором, то проект можно переработать, ведь еще даже киль не собирают.

— Отправить можно, но кто к нам прислушается, Роберт Николаевич. Чисто по цифрам наш корабль выйдет дороже, а вы сами знаете, что означает «экономия» для нашего министерства финансов. И главная помеха высокая скорость — в варианте броненосца 22 узла, на узел больше с 254 мм пушками. Такие радикальные новшества не для инженеров МТК. К тому же за границей еще нет подобных проектов, а германские «бранденбурги» в расчет в Адмиралтействе не примут. Хотя…

Матусевич задумался, прикидывая варианты — он знал, что скоро будет заложен корабль, имя которого станет нарицательным. Но беда в том, что ему как легендарной Кассандре просто не будут верить. Алексеев «да», этот адмирал встанет на его сторону, потому что считает «своим», но что он сможет сделать против сборища «старцев», которым давно пора отдалится от дел, связанных с флотом — они просто пережили свое время, для некоторых оно началось с бастионов Севастополя. И запомнившейся на всю жизнь картины затопленных кораблей из эскадры Нахимова, которые растерзали из своих орудий турецкую армаду Осман-паши в Синопской бухте. А то, что времена изменились, и пар пришел на смену паруса, не для их ума.

— Хорошо, подготовьте все бумаги, наброски и чертежи. И напишем обоснование — в пакете все отправим наместнику для отправки императору. А если нашим доводам не воспримут, а так, скорее всего и произойдет — ведь мы с вами в их глазах не более чем выскочки. Нет, обязаны будут прислушаться, им вот это весомым аргументом станет.

Матусевич коснулся большого белого креста на шее, машинально провел ладонью по четырехугольной звезде с многочисленными лучами — последний раз такая награда была вручена Нахимову за Синоп, он ее получил за Дальний. А вот сделаны крест со звездой порт-артурским ювелиром, у которого заказы на несколько месяцев вперед расписаны, подмастерья даже появились, нанял работников. Ордена ведь не выдаются, их знаки нужно делать в полном соответствии с описанием, или выкупать в Петербурге, единственное исключение из капитула орден святого Георгия. Но так как прислать из столицы награды на полуостров, что блокирован вражескими войсками, невозможно, приходилось хоть как-то выкручиваться прямо на месте, во всем прибегая к паллиативам, благо золотых и серебряных монет с избытком. Не хватало только двенадцатидюймовых снарядов, вот тут в арсенале крутились мастера, как тот уж под вилами, снаряжая германские болванки пироксилином, но чаще дымным порохом…

По окончанию войны в Англии построили для России крейсер «Рюрик» с набором из 254 мм и 203 мм орудий, и как раз в тот момент, когда в строй входили дредноуты. Этот крейсер оказался «опоздавшим» к одной войне, и «ненужным» к другой по причине медленного хода. А тут варианты его превращения в корабль с «только большими пушками»…

Глава 34

— Когда одновременно сражаются более полумиллиона человек на небольшом пространстве, то невозможно выявить в одном бою победителя, даже за несколько дней, ваше высокопревосходительство. Победа определяется как многочисленностью армии, так и ее вооружением и подготовкой. Хотя это не флот, тут намного проще. Но в одном сходство есть — победит тот, кто стреляет лучше, и у кого банально больше снарядов.

Флаг-капитан наместника Эбергард прислушался к звукам артиллерийской канонады — бои на главной позиции в южном предместье города шли уже третий день. Несмотря на подступавшие сумерки, противоборствующие стороны и не думали прекращать затянувшееся сражение. Японцы силами 2-й и 4-й армий яростно атаковали Ляоян, сибирские корпуса Зарубаева стойко держали позиции, отбиваясь изо всех сил, благо орудий и снарядов доставало. А вот противник явно выдыхался, это Алексеев уже чувствовал — запасы боеприпасов значительно уменьшились, и на десяток русских выстрелов самураи едва отвечали тремя. И та легкость первых дней, с которой японские пулеметчики отражали яростные контратаки сибирских стрелков, адмирал уже не наблюдал — с патронами у врага стало плохо.

— Японцы наши войска давно бы смяли, будь у неприятеля Дальний и Инкоу, с их огромными складами. Следует поблагодарить моряков эскадры и вице-адмирала Матусевича — они полностью лишили противника подвоза. А теперь карты розданы на второй сдаче, и все козыри теперь у нас не только в руках, Андрей Августович, но кое-что припрятано и в рукаве, благо есть вторая колода, скажем так. Все решится завтра с рассветом…

Наместник устало вздохнул, вымотавшись за эти дни. Сегодня он съездил в «северную группу» — на реке Тайцзыхе шли упорные бои, японцы бросили в наступление свою 12-ю пехотную дивизию и гвардейскую резервную бригаду — всего два десятка батальонов при поддержке полусотни орудий. Занявший позиции 17-й армейский корпус отразил три неприятельских атаки, и теперь сам готовился перейти реки, благо имел в полтора раза больше батальонов, пусть и меньшего по численности состава. Главное, удалось выиграть время — глубоко в тыл японских гвардейцев зашли казачьи сотни генерала Ренненкампфа, и за флангом сосредоточили одну дивизию прибывшего в Мукден 1-го армейского корпуса. Теперь превосходство в силах стало более, чем двойным, и Линевич принял решение наступать, и поддержать его должен Бильдерлинг, стойко державший позиции своими двумя корпусами против оставшихся дивизий Куроки — 2-й пехотной и гвардейской.

— Я совсем не ожидал от японцев такой ярости и напора, — негромко произнес Эбергард, — пока не поговорил с пленными. Все они говорят об одном — что эта война решает будущее Японии, и поражение для них равносильно катастрофе. Страна задолжала американцам и англичанам огромные суммы, и если мы обложим их контрибуцией, то выплатить эти суммы станет невозможным делом на протяжении нескольких десятилетий. Так что победа для них жизненно важна, в отличие от нас — в столице даже не ощущают, что идет война, слишком далека она от тишины петербургских кабинетов.

Эбергард налил себе горячего чая из самовара — коньяка моряки не пили вот уже как четыре дня, считая себя в «походе». Наместник достал папиросу из коробки, закурил. И лишь через минуты заговорил:

— Слишком многие из доморощенных революционеров желают поражения в этой войне для своего собственного отечества. Недоумками их не назовешь, это враги, которые жаждут ниспровержения существующего строя. Но при этом не предполагают, что за этим последует судорожное потрясение, кровавая перетасовка, как писал покойному царю Александру их «Исполнительный Комитет» двадцать три года тому назад. И теперь наступил «долгожданный момент» — поражение в этой войне вызовет революцию, издержки и подрыв репутации державы внутренних смутьянов не волнуют, они стремятся к власти. А ради этого готовы пожертвовать многим в угоду интересам их настоящих хозяев. Не смотрите на меня так Андрей Августович — несчастного царя Павла Петровича убили русские дворяне, но за английское золото, чтобы поход казаков с французами на Индию не состоялся. И его праправнука Николая Александровича хотят свергнуть с престола в угоду интересов Парижа и Лондона, где наших радикалов привечают вот уже много лет, еще до Крымской войны началось, газетенки там печатали с портретами пяти висельников. Но на этот раз приступили к делу серьезно — думаю, ряд сановников — это касается Витте, покойного Куропаткина, новых министров, я имею в виду Коковцева, что связан с Барком, то есть французскими банкирами, и Святополка-Мирского, назначение которого на МВД поддержано «либералами», старались подготовить поражение в этой войне с японцами. Или вы думаете, все происходит просто так, по воле случая?

Наместник сделал продолжительную паузу, смял окурок и закурил новую папиросу. Взгляд адмирала словно застыл, а голос прозвучал отрешенно, словно Евгений Иванович говорил сам с собою, рассуждая.

— Матусевич прав — слишком много странностей, вполне объяснимых по одной, но все вместе они создают определенную картину. Нам подготовили эту войну, и мы в нее влезли, причем все сделал Витте. Да, постройка КВЖД необходима, я выступал за нее, имея целью присоединение к державе нашей всю северную часть Маньчжурии. Огромный, почти не заселенный край — там всего полтора миллиона жителей, маньчжуров, чуждых китайцам, и прямая дорога от Читы до Владивостока. Занятие сулит одни выгоды, а земли достаточно, чтобы переселить пару миллионов русских мужиков, дав каждому надел в полсотни десятин. Но Витте полез в южную часть Маньчжурии, стал строить ЮМЖД, та же Квантунская область, по большому счету не нужная. Достаточно было взять Гензан у корейцев, и подвести к нему железнодорожную ветку. Или купить несколько ледоколов типа «Ермака», чтобы обеспечить для Владивостока круглогодичную навигацию. Но нас втянули, дав Порт-Артур, как наживку на крючок для глупой акулы. А дальше уже поздно, и став в прошлом году наместником, я понял это. Мы уже не могли вывести войска, в эти края с боем введенные, без ущерба для престижа империи. Здесь Азия, и слабых презирают…

Алексеев замолчал, стал прислушиваться к звукам канонады — теперь открыли стрельбу осадные пушки в 120 пудов, отправляя во врага двухпудовые снаряды. На японцев обстрел из таких орудий всегда производил ошеломляющее впечатление, и они или прекращали наступление, либо сразу откатывались. Так что было ясно, что сейчас происходит первое — ставился заградительный огонь, прорваться через который даже отчаянно храбрая неприятельская инфантерия никак не могла.

— Поражение недопустимо — в стране начнется революция. А для меня лично такой исход означает вечный позор — так что Андрей Августович, нам нужно побеждать. Я перебрал все бумаги покойного Куропаткина, и знаете, что меня больше всего удивило? Алексей Николаевич постоянно испрашивает подкрепления — вытребовал еще 8-й и 16-йкорпуса, в Казанском округе формируют из запасных 6-й Сибирский корпус. А еще по железной дороге идут три стрелковые бригады, а он истребовал еще две — 3-ю и 4-ю. Но войск уже достаточно, наращивать группировку нельзя — пойдут перебои в снабжении, особенно зимой, когда Байкал еще не встанет. Но бывший министр требует беспрерывно, и зачем? Это ведь запасные, старшие возраста, абсолютно непригодные к полевой войне. У меня сразу возникло ощущение, что он все делает сознательно, но сейчас ознакомившись с его бумагами, я понял, что весь план войны грандиозная мистификация — Куропаткин и не думал воевать всерьез. Это план не победы в войне, а поражения. Думаю, с ним в сговоре адмирал Авелан — тот тоже всемерно ослаблял наши морские силы накануне войны, и это отнюдь не ошибка. Да и Рожественский к этому руку приложил — я ведь вел с ним переписку, а Зиновий Петрович всячески замедлял переход на Дальний Восток нужных нам кораблей.

Наместник замолчал, Эбергард даже задержал дыхание — в обрисованную картину он верил. Разговоры про «всесильных либералов» не зря ходили, всем было известно, что они имеют при дворе серьезную поддержку в лице вдовствующей императрицы и великих князей. А это означало только одно — если война закончится поражением, то начнется революция, если же победой, то будет организована смута. Тут молодому царю не позавидуешь — его обложили со всех сторон, и любая ошибка будет дорогого стоить…

Один из наглядных примеров японской пропаганды. Наглядная композиция — «и кто тут варвары»?

Глава 35

— Не знаю, как у них этот обряд называется, но «милым» его отнюдь не назовешь. Своих раненых солдат изрубить, чтобы они нам в плен не достались — это надо же такое удумать! Ладно, китайцы, это понять еще можно, но вот так с собственным госпиталем расправится⁈

— Азиаты, Роман Исидорович, что с них взять. Они могут во фраки облачиться, но от варварства их никто избавит — они в нем живут, и дышат. Да и о сдачи в плен речи быть не может — тут надо отдать самураям должное. Мух то сколько, прямо кишат в воздухе, лучше не подходить близко, и так дышать нечем, одна сплошная вонь!

Стессель едва сдержал рвотный позыв, прижимая ко рту спрыснутый одеколоном носовой платок. Вроде ко всему привык во время военной службы, и на «художества» башибузуков на Балканах насмотрелся, и здесь в Маньчжурии видел зверства хунхузов, но чтобы такое зреть, в жизни еще не приходилось. Вся ложбина была заполнена телами солдат в окровавленных повязках — их беспомощных просто закололи штыками и сложили. Отдельно лежали офицеры, что сами лишили себя жизни — вспороли животы себе короткими кинжалами, и тут же им отрубили головы «помощники». Выполнили специальный ритуал, который много веков практикуют. А вот врачей, судя по всему, просто обезглавили, причем те пошли на смерть явно добровольно — ни у кого руки не связаны за спиной. А ведь здесь кругом сопки, покрытые лесами и кустарниками, в любую сторону уходи, и на русских нарвешься — никто убивать не станет, Стессель специально приказал брать пленных японцев, спасая им жизни.

И было отчего — китайцы и маньчжуры, служившие в русской армии, озверели — и было отчего. Все местное население оккупантами было вырезано подчистую. Наступающие стрелки часто натыкались на погребения, чуть присыпанные землей, а то и вообще просто ямы, куда были набросаны тела несчастных — мужчин, женщин, детей, стариков — причем ритуально обезглавленных. Это как раз те крестьяне, что не ушли с русскими солдатами в Порт-Артур в июне. Или не сбежали на перешеек либо в город после высадки войск в Талиенванском заливе. И все — живых китайцев и маньчжуров еще не встретили, ни старого, ни малого — японцы истребили всех поголовно, фанзы везде пустые стоят, превратившись своего рода склепы…

Наступление шло третий день, и довольно успешно — 4-я дивизия Фока наступала от Дальнего и нангалинских позиций, 7-я дивизия Кондратенко атаковала неприятеля от порт-артурских укреплений, обойдя Волчьи Горы и выйдя к бухте Десяти Кораблей. Прошло всего три дня напряженных боев, и передовые части дивизий встретились у западных отрогов Зеленых Гор, что плавно опускаются к побережью Бохайского или Печелийского залива, по которому от Дальнего до Порь-Артура идет железная дорога. К счастью, пути японцы не разрушили, может быть потому, что сами ими пользовались, И это сыграло против них — наспех сооруженные бронепоезда показали себя в боях страшным для них противником. И все дело в том, что за полмесяца ожесточенных схваток в осадной армии генерала Ноги просто закончились боеприпасы — снаряды и патроны. Пушки на позициях под Порт-Артуром японцы установили, вот только боеприпасы к ним не подвезли, не успели — высадка десанта в Дальнем произошла на шесть суток раньше того дня, который должен был стать первым часом решительного штурма.

Опередили, это и сыграло определяющую роль!

Две недели дивизии генерала Ноги находились в оперативном окружении, не получая боеприпасов и продовольствия. Положение особенно ухудшилось, когда в течение суток войска отчаянно штурмовали нангалинские позиции и Дальний, рассчитывая на помощь Объединенного Флота. Однако дивизия Фока выстояла, а на море японцы потеряли «Асаму». И со следующего дня уже русские полностью блокировали побережье, и стали стягивать артиллерию, потихоньку выдавливая противника. Ожесточенные бои шли больше недели, японцы отчаянно сражались, но трудно воевать, когда на три выстрела у тебя только один, а потом диспропорция вырастает до десяти к одному. И позавчера наступил тот час, когда с диким криком «банзай» японцы перед рассветом пошли в атаку совершенно без стрельбы. Их встретили шрапнелью и пулеметным огнем — потери врага оказались ужасающими, и совершенно напрасными. И сегодня была еще одна такая атака — со штыками и мечами на бронепоезда и артиллерию, без малейшего шанса не то что победить, это теперь невозможно, но нанести хотя бы хоть какой-то урон «гэдзинам» — «чертям», а так японцы именовали русских…

— Ваше превосходительство, поберегись!

Кондратенко вздрогнул, обернулся, и сильно удивился — из кучи мертвецов выскочил один «труп», окровавленный, в изодранном обмундировании, но с мечом в руках, которым размахивал. Лицо японца было искажено ненавистью, он бросился на генерала, заорав привычный «банзай».

— Любят трупами притворяться, собаки, — урядник конвоя даже не удивился «воскрешению», только ухватился за рукоять шашки. Но грохнул выстрел, и стрелок тут же передернул затвор трехлинейки. Японец упал, и в его спину казак тут же воткнул пику, проверяя, жив или нет сраженный враг. Но тот уже не притворялся, действительно помер.

— И так каждый раз происходит, ваше превосходительство. Всегда кто-то пытается среди трупов спрятаться и лежит спокойно, даже кишками обмотанный. А там улучат момент, и на наших бросается, первый раз трех стрелков зарубил, ловкий дьявол. Но сейчас мы каждого штыками колем для проверки, покойник ли, или притворяется.

Командир роты нисколько не удивился «воскрешению», и теперь генерал понял, почему солдаты подходили к трупам крайне осторожно, наклонив к ним граненые штыки. Действительно, мало приятного, когда вот так на тебя набросятся, неожиданно, когда не ждешь.

— До конца сражаются, вроде и ранен, кровью истекает, а все норовит своим мечом или ножом кого-то из стрелков ткнуть. Тут ухо востро держать надобно, чуть оплошаешь, и зарежут. Поручик Андреев из седьмой роты так погиб — наклонился над «трупом», а ему мечом по животу и полоснули, все потроха и вывалились из распоротого живота. А надо было или из револьвера в голову, или ткнуть штыком в сердце для проверки. Но кто же знал, что они настолько люто воевать будут?

Офицер пожал плечами, сохраняя спокойствие, причем не напускное — вид куч неприятельских трупов у него не вызывал душевных терзаний. А вот стрелки ворошили их, переворачивали, и как заведенные тыкали тела штыками — тут осторожность соблюдать надобно, для полной уверенности, что ночью вот такой «герой» не доберется до тебя с остро наточенной сталью в руке. Война такая пошла, на истребление и без всякой жалости — сибиряки сильно разозлились, глядя на истерзанные тела китайцев. Приказ приказом, но если офицер не видел, то японца вполне могли и прикончить, если и не русский, то в каждой роте полтора десятка китайцев или маньчжуров — те без размышлений излишних японцев сразу убивали.

— Видел, Роман Исидорович, как япошки притворяться могут⁈ Ничего, еще три-четыре дня, и мы с ними покончим — раз сдаваться не хотят, истребим всех без жалости. Они наших солдат плененных растерзали, печень вырезали — обычай такой есть. Там наши фотографы хлопочут, снимки делают — а там всех корреспондентов привезу, пусть посмотрят. Да тьфу на них, пойдемте туда, покурим, тут все трупными миазмами пропитаны.

Стессель сплюнул, и подхватив шашку с георгиевским темляком живо отправился вниз, широка шагая. Кондратенко пошел следом за ним, стараясь отойти подальше от страшного места. Но страшных картин он уже насмотрелся, они его не удивляли, но привыкнуть к таким «жертвоприношениям» невозможно, как и к тлетворно-сладковатому трупному запаху…

— Ветер от нас идет, но запашок нам мундиры пропитал, теперь его даже стиркой не вытравишь. Хорошо, что душистый табак его полностью перебивает. Меня Вера Алексеевна теперь курить заставляет, и Фока тоже, хотя тот плюется от папирос. Надо все эти трупы сжечь, а то до эпидемии недалеко будет. Но да ладно, недаром один из французских королей однажды сказал, что нет приятней запаха, чем от трупа врага или предателя.

Стессель хохотнул, но больше наигранно, было видно, что нахождение в «некрополе» произвело на боевого генерала самое тягостное впечатление. По невысокой цепи сопок продолжали равномерно бить русские пушки, над ними вставали разрывы фугасных снарядов и вспухали белые облачка шрапнельных разрывов. В том, что японцев скоро уничтожат, сомнений не было — противник даже из винтовок стрелял редко, и из орудий стрельбу вообще не вел. Так что Анатолий Михайлович чувствовал себя сейчас победителем.

— Роман Исидорович, из Дальнего сообщили — наша эскадра крейсера из Владивостока встретила, вроде все пришли, без потерь. Так что блокада наша окончилась — Ноги добить окончательно нужно, а там и самим в наступление переходить, пора область от неприятеля очищать…

Когда-то здесь между русскими и японцами сто двадцать лет тому назад жли жестокие бои…

Глава 36

— Если бы все эти корабли были бы в Порт-Артуре, где им следовало, не пришлось бы сейчас отправлять их обратно!

Вице-адмирал Чухнин пребывал все эти дни в состоянии крайнего раздражения, и на то были серьезные основания. Все свое внимание назначенный в апреле командующим 2-й Тихоокеанской эскадрой Рожественский обратил на достройку новых броненосцев, в то время как на корабли, которые Григорий Павлович за год до начала войны привел с Дальнего Востока, внимания совсем не обращали, и к капитальному ремонту фактически так и не приступили. И за такое халатное отношение к делу управляющий Морским ведомством адмирал Авелан был уже отправлен в отставку, и теперь случилось небывалое. Дядя императора, генерал-адмирал, великий князь Алексей Александрович был фактически отстранен от дел по «болезни». Все впервые увидели, что молодой император разгневался, это стало очевидно, и после того как последовали суровые взыскания, дела сразу пошли намного быстрее, настолько ужасающим показался монарший гнев. Теперь в ассигнованиях не было никаких препятствий — министр финансов по первому требованию выделял все необходимые суммы, только время уже было бездарно упущено, и что толку с рублей, если ими пушку не зарядишь.

Подкрепления на Дальний Восток были распределены по двум эскадрам. В состав 2-й вошли вполне готовые к немедленному переходу корабли, почти все из которых уже ходили на Дальний Восток, причем зачастую не по одному разу. В 3-ю эскадру под командованием вице-адмирала Рожественского включили все новые броненосцы и крейсера, спешить с достройкой которых прекратили, как только выяснили, что перегрузка становится критической, как и качество проведенных работ. А потому выход этой эскадры перенесли на июнь следующего года, когда все они будут готовы к походу.

Теперь все внимание обратили на уходящие броненосцы — работы на них велись круглосуточно, возникло ощущение, что командующий Балтийским флотом стремится вытолкнуть отряды в море как можно быстрее. Эскадру сам Чухнин разделил на три группы — в состав первой вошли первоклассные новейшие броненосцы «Император Александр III», укомплектованный моряками гвардейского экипажа, и «Ослябя», в прошлом году отправленный в Порт-Артур в составе отряда контр-адмирала Вирениуса, но так до него не дошедший. Вместе с ними должны были пойти три вспомогательных крейсера, большого водоизмещения, бывшие быстроходные лайнеры, вооруженные шестидюймовыми пушками, а также бронепалубный крейсер первого ранга «Аврора». Этот отряд должен был обогнуть Африку, пройдя через Атлантику. Все понимали, что проход столь больших кораблей через Суэцкий канал может быть заблокирован англичанами, которые после инцидента в Вей-Хай-Вее были крайне раздражены. В лондонских газетах публиковали призывы дать «наглядный урок» русским за их дерзости и показать кто на самом деле хозяин на океанах.

Через Суэц должны были последовать старые броненосцы, вполне еще пригодные к сражению. «Сисой Великий» был вооружен новыми 305 мм и 152 мм пушками, и сейчас на них стали перевооружать «Наварин». Вообще-то на этот броненосец новые пушки должны поставить еще в прошлом году, но работы приостановили по распоряжению адмирала Авелана, а орудия не «нашли», хотя их можно было взять от любого из строящихся «бородинцев». А при необходимости даже снять с черноморских «Трех святителей», но ассигнования Витте не выделил. Теперь с установкой пушек лихорадочно торопились, вытащив из башен прежние стволы длиной в 35 калибров и скорострельностью выстрел в три минуты, да еще дымным порохом. Вместо них устанавливали новые стволы в сорок калибров, благо такая замена была предусмотрена еще два года тому назад, и способных делать выстрел в минуту — эта мера сразу и резко повышала боевую мощь броненосца, теперь способного сражаться, если не на равных, то, не сильно уступая японским кораблям. В каземате восемь старых шестидюймовых пушек Обуховского завода сняли, на замену пошли новые 152 мм орудия Кане, сверху каземата решили установить десяток противоминных 75 мм стволов, которые также ставили и на «Сисое Великом». Так что через месяц в составе отряда будут два вполне первоклассных броненосца, способных почти на равных сражаться с японскими «коллегами», только тихоходных.

Третий броненосец «Император Николай I» наоборот, после капитального ремонта мог держать 15–16 узлов, имел полный броневой пояс по ватерлинии, только слабое вооружение из старых пушек, хотя перевооружение на новые системы должны были провести еще четыре года тому назад, но как водится, тогда в казне на это снова не нашли денег. Зато сейчас ассигнования выделили изрядные, вот только нужных пушек не оказалось в наличии, политика «экономии» дорого обошлась русскому флоту. Пришлось прибегнуть к «каннибализму», как стали шутить острословы в лейтенантских погонах.

По предложению наместника ЕИВ адмирала Алексеева и командующего Тихоокеанским флотом вице-адмирала Матусевича, в носовой башне вместо старых, еще в тридцать калибров двенадцатидюймовых стволов, решили поставить девятидюймовые в 35 калибров стволы Обуховского завода, снятые с броненосца «Император Александр II». И таким образом довести число стволов до полудюжины — четыре казематных и пара башенных, при бортовом залпе из четырех таких орудий, способных поражать противника как новыми «облегченными» в восемь пудов, так и старыми «тяжелыми» в одиннадцать пудов веса снарядами. Возник соблазн поставить еще одно такое орудие на корме, но когда определили масштаб работ по переделке, на которые требовалось полгода, от идеи отказались. Адмиральский салон оставили, только поверх него установили новую шестидюймовую пушку Кане, и точно такими же заменили восемь старых «обуховских» орудий. На верхней палубе нашлось место для дюжины новых 75 мм противоминных пушек — получился вполне достойный корабль по своим боевым характеристикам броненосец 2-го класса, способный сражаться в линии благодаря солидной броневой защите. Но вице-адмирал Матусевич предлагал по приходу из «Императора Николая I» и «Рюрика» составить пару броненосных крейсеров, пусть и относительно тихоходных — оба корабля старые, но зато бой с «асамоидами» тут уже проходил бы на равных.

Единственный корабль, который оставили при прежнем старом вооружении, был безнадежно устаревший броненосный крейсер «Адмирал Нахимов», ветеран дальневосточных походов. В морском бою абсолютно непригодный в виду малой скорости, однако, как корабль береговой обороны еще вполне подходящий, как и для обстрела вражеского побережья…

— Все наши пять кораблей линии могли быть к началу войны там, а не здесь, за исключением «гвардейца». И войны бы не случилось, либо уже неприятеля разгромили. Ничего, еще есть время, почти месяц, чтобы подготовить эскадру к отплытию. Прошу вас обратить самое пристальное внимание на снижение перегрузки. Ваше императорское высочество — на «Ослябе» почти полторы тысячи тонн лишнего веса, на «Императоре Александре III» почти тысяча — это очень много. Снимать нужно многое, как дается в рекомендациях наместника — нужно всячески облегчать корабли. Выход в море для вас по готовности, но думаю, недели хватит — ваши броненосцы нужны в Дальнем, и дойдут туда они быстро.

— Я полностью согласен с вами, Григорий Павлович, боевые марсы уже сняты. Все дерево, включая палубные настилы, будет окончательно убрано в ближайшие дни. Как и большая часть противоминной артиллерии, кроме дюжины 75 мм пушек. Катера и баркасы пока на шлюпбалках, но по приходу на траверз Формозы тоже будут сняты. Осталось только загрузить все нужные припасы и согласовать график перегона.

Великий князь Александр Михайлович в своем невысоком чине контр-адмирала был назначен младшим флагманом 2-й Тихоокеанской эскадры. Именно он должен был повести отряд новых броненосцев вокруг Африки. И Чухнин прекрасно понимал, что в его подчинении сейчас пребывает будущий генерал-адмирал. Так в свое время наместник Алексеев обеспечил себе стремительную карьеру, служа вместе с великим князем Алексеем Александровичем, и пользуясь его благорасположением. Хотя это породило массу слухов о его якобы незаконнорожденном статусе бастарда императора Александра II, которого убили бомбой народовольцы. Хотя кто его знает — дыма без огня не бывает, а то, что Алексеев пользуется милостью императора Николая Александровича, знали все — такое сразу бросается в глаза.

— Николай Иванович, вам надлежит подготовить к переходу канонерские лодки «Храбрый» и «Грозящий». Их необходимо перевооружить на шестидюймовые пушки Кане, вместо снятых пушек, привести вместе с «Нахимовым» и обоими «князьями» — «Донским» и «Мономахом».

Командующий посмотрел на контр-адмирала Небогатова, которого ему настоятельно «посоветовали» взять еще одним младшим флагманом, упирая на то, что как моряку ему цены нет, и действительно, организацию работ и перехода тот сумел поставить на должный уровень. Его отряд самый слабый, из старых фрегатов и канонерок, поставлен замыкающим — сейчас каждый корабль был настоятельно необходим на Дальнем Востоке.

— Я поведу главные силы — три старых броненосца и обе яхты — «Светлану» и «Алмаз». В каждом отряде будут транспорты снабжения с плавмастерской, и угольщики, которыми нас обеспечат на всем пути немцы.

Григорий Павлович замолчал — вести эскадру в полном составе было невозможно, зато переход малыми отрядами можно будет обеспечить на всем пути следования. Тем более, что каждую из групп Матусевич обещает встретить на траверзе Шанхая, а то и южнее, и взять там под охрану…

2-я Тихоокеанская эскадра пошла не в то время — ее нужно было отправлять или в 1903 году, собрав все что можно, и не уводя с Дальнего Востока броненосцы, или в 1905 году, в максимальном составе, с перевооружением всех кораблей…

Глава 37

— Вряд ли сейчас Хейхатиро Того пойдет на генеральное сражение у берегов Квантуна. Даже у Шандунга не станет драться — любое серьезное повреждение для любого корабля линии равносильно его потери, а их у него всего восемь осталось против наших девяти. И это сейчас стало понятно только потому, что армию генерала Ноги фактически списали в убыток, и совершенно правильно сделали — снабжать ее стало невозможно после боя седьмого числа, когда мы утопили «Асаму».

Матусевич ходил по мостику «Цесаревича» — эскадра впервые вышла в море в полном составе из пяти броненосцев и трех больших броненосных крейсеров. И сейчас шла отработка маневрирования, без чего успеха в морском сражении просто не будет. В первой дивизии шли «Цесаревич» с «Полтавой», вторую бригаду составляли «Пересвет» с «Ретвизаном», который шел концевым под флагом контр-адмирала Щенсновича. Четыре сотни двенадцатидюймовых снарядов если не полностью, то в значительной мере сгладили проблему боеприпасов главного калибра — на новых броненосцах на ствол приходилось по полусотне снарядов. На «Полтаве» вдвоеменьше, но германских снарядов, снаряжение которых продолжалось в арсенале Порт-Артура. А вот на долю поставленного в док «Севастополя» вообще ничего — но так за месяц многое может измениться, лишь бы в лучшую сторону.

Контр-адмирал князь Ухтомский вел 2-ю дивизию, держа флаг на «Победе», за которой следовал «Рюрик». Быстроходные крейсера «Громобой» и «Россию» возглавлял оправившийся от ранений Рейценштейн, попросившийся снова на эскадру. Лощинский в Дальнем, Григорович в Порт-Артуре, Эссен на крейсерах — адмиралов на флоте хватало. И даже с избытком, учитывая целую очередь из заслуженных капитанов 1-го ранга, достойных по боевым наградам производства с вожделенными «орлами» на погонах. Так что нужно было подумать о будущем, памятуя о кадрах, которые требовалось «продвинуть» вперед — у всех имелся изрядный боевой опыт, причем в противоборстве с неприятельским флотом нисколько не уступающем русскому, но даже превосходящему по многим аспектам. Хотя понятно, что это вызовет стойкое неприятие Адмиралтейства — кому там захочется уступать «пригретое» годами место в кресле. Да и сейчас на русском флоте слишком много адмиралов, если считать по списочному составу — полторы сотни душ, почти столько же, сколько есть в Ройял Нэви, при несопоставимости количеству имеющихся в боевом составе кораблей.

— У японцев четыре броненосца, из них один 2-го класса, и четыре броненосных крейсера. И если последует несчастье, то проигрыш в войне неизбежен. Потому меня беспокоит «Фудзи» с «Ниссиным» — на них идут работы, хотя англичане формально их разоружили и интернировали. Думаю, какую-то пакость вскоре сотворят, и пожмут плечами — мол, японцы сами в море сбежали. Азиаты, им все соглашения по боку, а бритты просто не уследили. И кто потом в дураках останется после этого⁈

— Похоже, но вы правы, Николай Александрович. Ведь смогли они как-то быстро убедить немцев, что поставка орудий недопустима, и кайзер отдал «стоп-приказ». Теперь мы можем рассчитывать только на свои силы, а они сейчас у нас не очень. Нет новых крупнокалиберных стволов, только старые девятидюймовые пушки, но и тех немного.

Вирен пожал плечами, как бы показывая, что изменить ситуацию нельзя. И тут ничего не попишешь — у немцев снаряды характерного калибра 240 мм и 210 мм, их применение сразу будет отмечено. У французов закупить орудия тоже не удалось, и даже тайком не купишь — «союзник» имеет слишком «характерные» пушки в 194 мм и 168 мм. Испанцы может быть что-то и продали, предлагали ведь броненосец «Пелайо», но у них просто нет пушек — после поражения в войне с американцами их флот сейчас находится в состоянии крайнего упадка, до сих пор пытаются достроить корабли, заложенные пятнадцать лет тому назад. У итальянцев не прикупить — у них соглашения с там же «Виккерсом» и «Армстронгом». У американцев 203 мм и 254 мм орудия имеются, и продать «из-под полы» за тройную цену согласны, деньги «не пахнут», как сказал один из римских императоров. Подводные лодки и миноноски для России сейчас строят, и плевать их дельцы на нейтралитет хотели. Но время, время уходит, пока доставят — весна следующего года начнется.

В собственном «богоспасаемом отечестве» в достатке есть только устаревшие восьмидюймовые пушки Обуховского завода, со стволом в 35 калибров, но и те снимают с черноморских канонерок. Полдюжины привезут в самое ближайшее время во Владивосток, и вторым рейсом в сентябре их доставят на «Ангаре» или «Лене». Пара уйдет на бронированные канонерки «Гремящий» и «Отважный», еще две установят на «Рюрике» к имевшимся четырем, и оставшиеся две штуки достанутся «Адмиралу Моласу» — так государь повелел именовать доставшийся трофеем «Сайен», бывший китайский броненосец береговой обороны.

Имеются на вооружении девятидюймовые пушки с длиной ствола в 35 калибров, вполне еще эффективные и достаточно скорострельные орудия, но тут пресловутая «экономия» свои коррективы внесла. Таких пушек изготовили ровно полтора десятка, и все распределены — три поставили на бронированные канонерские лодки, и по четыре установки на центральном штыре на первые балтийские броненосцы. Теперь орудия решили снять со всех канонерок и с «Императора Александра II», перспективы которого для участия в войне приблизились к нулю. На этом броненосце только приступили к демонтажу старых котлов, чтобы заменить их на «новые», что четыре года тихо ржавели на заводском дворе. И теперь им самим требуется переборка и очистка от ржавчины — и в этом вся Россия, с ее безалаберностью, разгильдяйством, бесхозяйственностью и возможно, откровенным вредительством и саботажем. Четыре года полностью готовые новые котлы не могли установить на корабль, который стал бы столь же быстроходным как его систершип «Император Николай I» — однако в министерстве финансов не нашлось требуемых на это тридцати тысяч рублей.

Четыре 229 мм орудия установят на «Чин-йене», ставшим «Адмиралом Витгефтом» — император решил бывшим китайским кораблям присвоить имена погибших на этой войне русских адмиралов. Еще одну пушку поставят на «Витязе», бывшей «Ицукусиме», вместо монструозного 320 мм ствола системы Кане. Еще два ствола пошли в башню «Императора Николая I» — на этом «девятидюймовки» закончились, так как «Гангут» давно лежит на дне Выборгского залива. Все остальные устаревшие пушки просто непригодны для морского боя, в лучшем случае им место исключительно в береговых батареях, и то вред от них неприятелю чисто гипотетический.

Единственные надежды на возобновленное производство 203 мм, и возможно 254 мм орудий — в Адмиралтействе сообразили, что во время войны идут потери, стволы расстреливаются, а изготовленных впритык орудий просто не хватит на замену. Да что там война — на балтийских броненосцах береговой обороны, состоящих в учебно-артиллерийском отряде, уже пушки практически расстреляны, их нужно заменять, а нечем — изготовили всего 29 десятидюймовых стволов, установив 27 на корабли. А береговые 254 мм орудия невозможно установить в башнях броненосцев, они имеют существенные отличия. Производство 203 мм пушек возобновили, но пока сделали всего одну пушку, которую вместе со снятыми с «Храброго» двумя установками отправили во Владивосток, и обещают к зиме отправить еще две таких же пушки. Обещают нарастить производство до дюжины стволов в следующем году, плюс изготовить и с десяток десятидюймовых пушек, но в народе недаром говорят, что «дорога ложка к обеду»…

— Того нужны «Фудзи» и «Ниссин», думаю очень скоро их уведут из Вей-Хай-Вея, Роберт Николаевич. И это нельзя дать противнику сделать, категорически. А раз послать в атаку миноносцы нельзя по политическим причинам, то пошлем подводные лодки, хотя они таковыми не являются, даже «нырять» не смогут. Миноносцы отведут их на буксире, а там заведут газолиновые двигатели, и ночью подкрадутся поближе к японским кораблям. На них установлены английские торпедные аппараты, полученные трофеями от японцев, так что к нам претензии предъявлять бессмысленно и бесполезно. Тут как в поговорке — кто не пойман, тот не вор.

Матусевич наигранно хохотнул, но на самом деле никакой веселости у адмиралов не было — как только два интернированных броненосца снова войдут в состав Объединенного Флота, японцы получат заметное преимущество, и возвращение «Баяна» не компенсирует неравенство в силах. Потому он постоянно отправлял депеши наместнику, чтобы адмирал Алексеев всячески торопил Петербург — скорейший приход подкрепления был настоятельно необходим, ведь в войне на море есть место множеству случайностей…

Броненосцы береговой обороны — три «адмирала» — «Ушаков», «Сенявин» и «Апраксин» в Суэцком канале на пути к Цусиме. Только от отчаянной безнадежности три этих маленьких корабля погнали на Дальний Восток с расстрелянными 254 мм орудиями главного калибра. Поход с «билетом в один конец»…

Глава 38

— Теперь понимаю, почему Куропаткин так опасался японцев, что не решался дать сражение на дальних подступах. Из-за ограниченности подвоза, дорог то нормальных нет, а те, что есть — повозки не пройдут. Так что маневр войсками возможен исключительно по линии железной дороги, и на пару дневных переходов в стороны от нее.

Наместник был серьезно озадачен — так хорошо выглядевший на бумаге фланговый удар «северной группы» привел лишь к тому, что идущую в обход 1-ю армию генерала Куроки немного потеснили, и продвижение войск генерала Линевича остановилось. Лишь казаки Ренненкампфа продолжали действовать в тылу японцев, но те обороняли в каждой маньчжурской деревеньке, и выковыривать оттуда пехоту с пулеметами и артиллерией для конницы было неисполнимым занятием.

Огромные проблемы для продвигающихся русских войск создала сама природа — труднопроходимая гористая местность, по которой продвижение обозов оказалось чрезвычайно затруднено, и хуже того — повозки напрочь забивали немногие дороги, лишая передовые части довольствия, подкреплений и крайне затрудняя вывоз раненых.

— Японцы ведь недаром кули используют, ваше высокопревосходительство. У них носильщиков до шести тысяч приходится на каждую дивизию, корейцы едят немного, куда меньше наших обозных лошадей, горсти крупы достаточно. И не бунтуют — им живо головы отрубают.

Начальник Полевого штаба генерал-майор Жилинский был озадачен не меньше адмирала — видимо, суровая реальность опрокинула все его предварительные расчеты, красочно выведенные на бумаге в виде кружков и стрелок. Впрочем, не он один такой — в смятении сейчас пребывали все русские генералы. Ведь ни один из них не добился серьезного продвижения вперед, стоило японцам перейти к жесткой обороне, буквально засесть в наспех вырытых окопах по гребням сопок. И все — попытки атаковать с фронта приводили к большим потерям, таким, что даже сибиряки дрогнули. Снаряды стали заканчиваться — обеспечить подвоз артиллерийских парков по единственной «нитке» железной дороги оказалось крайне затруднительным делом при увеличении подвоза всего необходимого для флота.

— Пора переходить к прочной обороне, ваше высокопревосходительство, благо занимаем прежние позиции, на которых заблаговременно закрепились до начала генерального сражения.

Совершенно неожиданно для адмирала произнес Жилинский, все это время ратовавший за широкомасштабное контрнаступление, полностью провалившееся, как оказалось. И теперь явно замысливший что-то другое, потому Алексеев внимательно на него посмотрел, давая молчаливое согласие. Сам наместник пока понимал только одно — с имевшимися войсками и запасами наступать было невозможно, и кроме напрасных потерь из такой затеи ничего путного уже не выйдет.

— За месяц прибудут три стрелковые бригады, кубанские пластуны, казаки — мы значительно пополним поредевшие части. И необходимо провести реорганизацию, а для этого как раз нужно время.

— Какую-такую реорганизацию, для чего, Яков Григорьевич⁈

— Надо немедленно изъять из состава дивизий четвертые батальоны каждого полка, в которые включить негодный элемент — запасных старших возрастов. О том докладывают все начальники дивизий — «бородачи», обремененные семьями, просто не в силах нести тяготы службы, быстро выбывают из строя, лишаются сил, и что скверно — заболевают. К тому же среди них сейчас воцарилось уныние, и если не принять неотложных мер, то деморализация охватит многие части. Убрать, немедленно убрать четвертые батальоны, включив в их состав негодный элемент.

— У нас уменьшится число батальонов на фронте, и мы потеряем превосходство над противником, генерал.

— Ничего подобного, ваше высокопревосходительство — они лишь создают видимость большей численности, которой на самом деле нет. И являются бременем для армии, от которого нужно спешно избавиться. С корпусов будут убраны лишние восемь батальонов, которые являются не «штыками», а не приносящими пользы «едоками», которые при этом вводят других солдат в уныние. Я не понимаю, чем думали уездные воинские начальники на комиссиях, которые к нам отправляли таких солдат по мобилизации. Они же из категории «слабосильных», и не подлежат отправке в действующие против неприятеля войска. Санитарные потери многократно превышают «боевые» — зачем нам такие солдаты в строю⁈

Генерал разгорячился, чуть ли не вскричал, и это не было гласом «вопиющего в пустыне». К наместнику стекались рапорта от генералов и полковников со всех сторон — там были приведены почти точно такие же доводы. Запасные солдаты старших возрастов, так называемые «бородачи», которых «отловили» во время мобилизации первыми, вносили разлад в части, а учитывая, что четверть офицеров пришла в войска из запаса, то состояние войск заметно ухудшилось в сравнении с довоенным временем.

— Согласен с вами, — после продолжительной паузы отозвался Алексеев, прекрасно понимая, что таким нарушением штатного расписания будет сильно недовольно военное ведомство, но у Жилинского, прекрасно знавшего реалии бюрократии, имелось продуманное решение.

— При каждой дивизии будет сформирован запасной полк из четвертых батальонов, при корпусе бригада из двух полков. Эти три бригады мы разместим в Харбине, Мукдене и Ляояне, и они возьмут под охрану железную дорогу с пакгаузами и мостами, сняв часть бремени с пограничной стражи. А также выставят караулы в городах, на улицах, при цейхгаузах и складах. Для службы в тылу запасные вполне пригодны, кроме того в эти бригады можно отправлять для продолжения службы поправившихся от ранений и болезни, но еще слабосильных солдат. Эта мера не касается 4-й Сибирской пехотной дивизии, где уже собраны такие батальоны — она воевала вполне достойно. И настоять перед военным министром — впредь в Маньчжурию солдат старше тридцати лет не отправлять, и взять под контроль работу медицинских комиссий — здесь нам пришлось отправить на переосвидетельствование около двух тысяч солдат, их вообще признали негодными к службе.

— Это безобразие, немедленно отписать военному министру генералу Сахарову, и показательно наказать тех уездных воинских начальников, что допустили такое «медицинское освидетельствование». Соберите, пожалуйста, по уездам, которые отправили на службу негодных по здоровью. Я, как главнокомандующий, имею полное право обратиться напрямую к его императорскому величеству, чтобы командующий Казанским военным округом понс заслуженное наказание за пренебрежение долгом. А вместе с ним и другие офицеры, что столь преступно и халатно отнеслись к мобилизации. На сформированную округом 71-ю дивизию даже смотреть невозможно — с такими «второочередными» соединениями любая война будет проиграна. Присылать заведомо негодных к службе людей является преступлением против интересов государственных!

Алексеев не на шутку разозлился — все это безобразие было подготовлено и устроено покойным военным министром, который при этом имел наглость на этот беспорядок жаловаться. Сам наместник, до войны прекрасно зная местные реалии, предлагал проводить мобилизацию только в Сибирском и Приамурском военных округах. А из других военных округов отправить в качестве усиления стрелковые бригады, развернутые в дивизии за счет кадровых нижних чинов. Эта мера позволяла иметь в Маньчжурии четырнадцать стрелковых и четыре Сибирских пехотных дивизии, вполне достаточная для сокрушения Японии сила. А для пополнения отправить из каждой пехотной и гренадерской дивизии по сводному батальону по мере надобности, восполняя убыль за счет усиленного призыва новобранцев. И бои показали что он полностью прав — гарнизон Порт-Артура имел мало запасных, и те младших возрастов, потому героически сражался и побеждал неприятеля. В то время как Маньчжурская армия, уже состоящая на треть состава штата из мобилизованных солдат, проявила себя гораздо хуже. Пока были в обороне, то войска сражались хорошо, вот только наступать совершенно не умели, бывали случаи, когда целые армейские полки по дню блуждали в гаоляне.

— Уменьшив число батальонов в дивизии, но оставив артиллерию и обозы в прежнем составе, наши дивизии окажутся способными к длительным маршам, ваше высокопревосходительство. Тут генерал Стессель полностью прав — надо приспособить наши войска к местности с учетом полученного опыта. Громоздкие восьми орудийные батареи перевести в четырех орудийные, которым легче маневрировать на поле боя, а число артдивизионов и батарей в бригаде удвоится, что даст намного большее количество очагов «огня». Новые скорострельные пушки вполне позволяют это сделать. Пехотный полк станет в три батальона, снабжать его будет проще, конные полки задействовать в штате четырех эскадронов, как принято в германской армии, а не шести. Для действий в сопках да зарослях нужны егеря, те же пограничники прекрасно воюют в таких условиях. Хотя бы батальон на дивизию, и роту на полк, а охотничьи команды есть только у сибирских стрелков, и показали свою полезность в боях против японцев и хунхузов…

— Хорошо, Яков Григорьевич, составьте все необходимые документы, сам вижу, что реорганизация давно назрела, а потому не станем озираться на столицу, начнем сами, а о том отпишу государю-императору. Если начнем каждый «чих» с Главным Штабом согласовывать, тут на три года переписки выйдет. Права главнокомандующего многое мне позволяют, и «экономию» сейчас соблюдать без всякой надобности…

Нижние чины пограничных частей по охране КВЖД разительно отличались по своей подготовке даже от сибирских стрелков. Только «охотничьи команды» да знаменитые кубанские пластуны имели похожую подготовку. А ведь столетие тому назад в русской армии была легкая пехота, способная действовать против неприятеля в рассыпном строю, причем на самой неподходящей местности — болотах и кустарниках, сопках и лесах. Но от нее к началу ХХ века остался только гвардейский полк, и то «егерский» только по названию…

Глава 39

— Китайцы не хотят японцев снабжать, а корейские джонки мы давно уничтожили — дозоры миноносцев на полсотни миль от Квантуна держим, порой до корейского побережья ходим — японские пароходы там давно уже не плавают. И к устью Ялу никого не пропускаем, а буде появятся — броненосцы от Эллиотов всегда подойти успеют, Анатолий Михайлович. Так что японцам одни сплошные огорчения выходят — армии маршала Ойямы кормить надобно, а как, если Инкоу заблокирован, и туда даже англичане не суются. Да и делать им нечего — склады ведь сгорели напрочь со всеми припасами, сами японцы пожгли, когда город обстреливали.

Матусевич открыто и честно посмотрел на все понимающего Стесселя — в Порт-Артур и Дальний было доставлено всевозможных товаров на полтора миллиона фунтов, половина приходилась на опиум, которым англичане торговали открыто. А город действительно сгорел, когда на штурм пошли японцы, иностранцев успели вывезти на русских пароходах, что с одной стороны предотвратить их избиение, с другой чтобы без всяких свидетелей совершить выемку со складов нужных товаров, часть которых разграбили китайцы. Инкоу в ходе боев фактически уничтожили — когда с реки бьют девятидюймовые пушки канонерских лодок, не жалея восьмипудовых снарядов (которых на складах несколько тысяч), то разрушения сопровождаются пожарами. Матусевич со Стесселем были едины в одном мнении — весь причиненный европейским и американским торговцам ущерб будут выплачивать японцы после войны. Потому, что проигравших войну всегда заставят заплатить за чужие, вдребезги разбитые горшки.

Свое они вернут обязательно, потому что на войне всегда есть победители и побежденные, а с последними не церемонятся. И китайцев заставят заплатить — Матусевич сознательно не мешал грабить склады местным жителям. Адмирал все понимал, и прекрасно знал, что императрица Цыси тут останется крайней. Европейцы вчинят Пекину иски на солидные суммы, и мандарины заплатят, им на чужом пиру похмелье.

— Если бы не блокада побережья, которую устроили вы, японцы бы сопротивлялись. А сейчас китайцы их потихоньку добивают — упертые, сдаваться нам не желают, офицеры сами себе животы вспарывают, солдатам головы рубят, а раненых штыками и ножами добивают, чтобы к нам в плен не попали. Из всех азиатов, с которыми повоевать мне в жизни пришлось, это самые стойкие, смерти совершенно не боятся, и порой сырую человечину для храбрости жрут, вроде как ритуал какой-то справляют.

Генерала передернуло от брезгливости и страха — странная смесь эмоций для видавшего виды военного. И было отчего Стесселю так расчувствоваться — японцы оказались действительно страшным противником, умелым и стойким, готовым к мукам и жертвенности, неизбежную смерть предпочитали сдаче в плен. Сдавшихся набрали едва полторы тысячи, и только несколько офицеров, в большинстве своем раненых. Вот уже неделю, зажатые на восточных склонах Зеленых гор японцы оказывали организованное сопротивление, вчера с трудом подавленное — просто живых врагов не осталось, всех перебили. И мужество неприятеля произвело на русских с одной стороны угнетающее впечатление — все стали отчетливо понимать, какой будет война, и все иллюзии на этот счет окончательно развеялись. Зато с другой стороны победа над неприятелем, что буквально сражался до последнего патрона и снаряда, пробудила победный дух и законную гордость, ведь одолеть слабого врага, невелика честь, а повергнуть сильного — слава…

— Сейчас уцелевшие шайки продолжают по сопкам и лесам рыскать, но китайцы истребляют их потихоньку — зело злы на японцев, головы режут, — в голосе генерала осуждения не послышалось, сухая констатация факта. — Я на поиски все полковые «охотничьи» команды отправил, казачью сотню и пограничников подполковника Бутусова. Не хватало, чтобы у нас в тылу партизаны рыскали, да нападали — японцы те еще, опасные звери. Тут нужно это зло в зародыше задавить, и порядок навести должный. Когда еще блокаду прорвут и к нам на выручку Маньчжурская армия придет…

Матусевич видел откровенную радость на лице Стесселя — осадная армия генерала Ноги была истреблена, причем в буквальном смысле. И не было героических атак в штыки, с размахивающими шашками офицеров — все решили пушки, те самые несколько сотен орудий, на которые имелись тысячи и тысячи снарядов. Когда каждый батальон имеет поддержку целой батареи, которая денно и нощно ведет огонь по указанным целям, то наступать очень легко, и потери небольшие, на порядок меньше чем у противника, что на десять твоих выстрелов едва отвечает одним.

И не только это — награды из столицы последовали щедрые. Сам Анатолий Михайлович получил от царя большой крест святого Георгия со звездой, да чин генерала от инфантерии, как ему Матусевич и предсказывал. И теперь доверие от начальника Квантунской области было к нему полнейшее — пожалуй, такого единения армии и флота в русской истории никогда не было, даже при героической обороне Севастополя и то случались трения. Практически все в гарнизоне получили награды или продвижение в звании, и это было контрастом в сравнении с Маньчжурской армией. Несмотря на гибель Куропаткина нанести поражение японцам не удалось, впрочем, и те не смогли захватить Ляоян, и отошли к исходным позициям.

И то хлеб — Матусевич был искренне обрадован, что не случилось того самого поражения, о котором он заранее знал. Ситуация «статус кво» подходила сейчас как нельзя лучше — обе противоборствующие стороны просто выдохлись, понеся чувствительные потери. Все же когда войну ведут десятки дивизий, сотни тысяч людей, то ее исход никак не может решиться в одном генеральном сражении, и при равенстве в вооруженных силах и военно-техническом оснащении, потребуется долгое время и приложение всех сил и ресурсов от каждого государства. И тогда победит та армия, которая банально больше по численности, и ее снабжение будет бесперебойным.

— Ничего трагического под Ляояном для нас не произошло, Анатолий Михайлович. Наоборот, одержана первая большая победа маньчжурской армии, которая остановила наступающего с мая противника и вынудила японцев перейти к обороне. Началась позиционная война, а в ней победит тот, у кого больше ресурсов — человеческих и материальных. А оба этих фактора теперь на нашей стороне, включая третий, не менее важный, чем два первых, о которых я сейчас сказал. И это время доставки всего необходимого для воюющей армии, и в том объеме, который необходим.

— Почему на нашей стороне, Николай Александрович⁈ Японцы спокой доставят все необходимое для своей армии в Инкоу или Дагушань, Могут до устья Ялу необходимые грузы отправить…

— На дно морское будут отправлены все эти грузы, Анатолий Михайлович, на дно — здесь теперь сосредоточен весь Тихоокеанский флот, и мы не дадим противнику осуществлять перевозки. Максимум, транспорты смогут приходить в Чемульпо и там разгружаться — оттуда до Ляояна все шестьсот верст, а учитывая загогулины и все семьсот верст выйдет. От Москвы до нас восемь тысяч верст, вроде больше, но это только кажется на первый взгляд, считая цифры. На самом деле эшелон пройдет это расстояние, и перевезет при этом двадцать пять тысяч пудов груза за месяц. Сейчас за сутки обеспечен привоз до двухсот тысяч пудов, или вдвое меньше, если посчитать перевозку войск. Простая математика, Анатолий Михайлович, позволит определить состояние логистики, которая у противника гораздо хуже. Все определит в этой войне два обстоятельства — длинный путь у нас, но по рельсам и шпалам, и короткий у японцев, но по корейскому бездорожью, на спинах носильщиков, потому что повозки не пройдут во многих местах. Хорошо, допустим таких участков на двести верст, даже на сто, пусть сто, все остальное будем считать пароходами и повозками.

Матусевич взял карандаш и быстро набросал цифры на листке бумаги, затем протянул его Стесселю и продолжил говорить:

— Сотня верст достаточно трудного пути, по сопкам, по тропам. Человек пройдет двадцать пять верст в сутки, не больше, с грузом не больше двух пудов, из них половина пуда пропитание собственно для него в обе стороны дороги. Чтобы обеспечить воюющей армии сто пятьдесят тысяч пудов ежедневно, японцам придется собрать всех своих кули из дивизий — как раз сто тысяч народа и выйдет. И они должны будут сновать как муравьи, но ночью спать надобно, и отдых в пути нужен — силы человеческие не беспредельны. Так что исход войны уже очевиден — через месяц превосходство нашей армии будет более чем ощутимым. И что вы сами, Анатолий Михайлович станете делать, будь вы на месте маршала Ойямы? Учтите, Инкоу использовать нельзя — мы не допустим туда никаких морских перевозок!

Стессель задумался, но ненадолго — он уже достаточно долго прослужил в здешних местах, и хорошо их знал:

— Только отступать за Ялу, и по ней организовать оборону, имея в тылу порты. Но это означает оставить всю южную Маньчжурию, которую они отвоевали у нас. И потерять инициативу…

— На это японцы не пойдут, не для того они войну начали. Думаю, они рассчитывают на свой Объединенный Флот — и для начала отбить Эллиоты, и снова обеспечить выгрузку всего необходимого у Бицзыво, потом у Инкоу. А потому нужно дать нашей эскадре генеральное сражение, и тогда появится шанс проломить нашу оборону на перешейке Цзиньчжоу. Вот потому Того пока не вернулся сюда — судя по всему, «Микаса» вошел в строй, и сейчас японцы думают как увести из Вей-Хай-Вея два своих «интернированных» броненосца. А потому мы послезавтра выйдем в море и устроим «диверсию» в британской гавани, все уже готово. А там останется только подождать прибытия кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры…

Так мог выглядеть старый броненосный крейсер «Рюрик» после перевооружения на новые 203 мм орудия, и замене 120 мм на 152 мм пушки. По весу бортового залпа корабль бы сравнялся с любым японским броненосным крейсером, вот только долго и на равных вести бой все равно не смог бы. Рейдер в линию не поставишь, как не ухищряйся с его вооружением, но если броневая защита «хреновая», то участие в эскадренном бою плохая затея…

Глава 40

— Все наши лодки, Михаил Петрович, даже не ныряющие, а скорее «полуподводные миноносцы», каковыми они и являются. А иными они и не могут быть — на вашей лодке мощность гальванических батарей ничтожна, едва на пять миль хода, а лодка мичмана Дудорова вообще на мускульной силе ходила, три мили — и все «самокатчики» сил лишались, педали крутя. Так что не стоит печалиться, просто время еще не пришло. А газолиновый двигатель хоть и шумит, да опасен в обращении, но полсотни миль мы на нем пройти сможем — хватит добраться до Вей-Хай-Вея, и вернутся обратно — миноносцы нас до утра будут в том месте ждать.

Мичман Власьев замолчал, пристально рассматривая не столь и далекую полосу берега, освещенную «волчьим солнышком». Волнения практически не было, самая идеальная погода для действий их маленьких субмарин, которые впервые в истории русского флота отправлены вице-адмиралом Матусевичем в атаку на неприятельские корабли, интернированные в британской гавани. Вот только недавно стало ясно, что даже формально выполнять соглашение британцы не намерены — русские миноносцы постоянно осуществляли выходы к Вей-Хай-Вею, и вели наблюдение над вражескими кораблями. К тому же в китайском городке жили «репортеры» — под видом газетчиков там поселились офицеры из штаба наместника. Вчера получили известия, которые командующего флотом совсем не обрадовали — «Ниссин» англичане стали выводить из дока, а на «Фудзи» поставили «заплатку», и корабль вполне мог ходить. И что самое скверное — на вражеские корабли началась погрузка кардифа, и с вечера они оба стали дымить трубами. А это означало только одно — на них начали поднимать пары, а значит, скоро могут дать и ход. Но сейчас оба броненосца пока в гавани, их видели с дозорного миноносца, что каждый день вместе с крейсерами отправлялись к Шандунгу, чтобы вовремя заметить японский флот.

Так что командующий у себя в кабинете долго говорил с мичманами Власьевым и Дудоровым, командирами «полуподводных» лодок под первым и вторым номером, недавно ставших «рыбами» обитающими в сибирских реках — «Таймень» и «Хариус», перед тем как отправить их на чрезвычайно опасную операцию, к которой тщательно готовились вот уже две недели. А замысел был прост — повторить набег 29 июля, только на этот раз не миноносцами, а двумя субмаринами, находившимися в Порт-Артуре. Первая была доставлена еще до войны на датском пароходе «Дагмар», одна из многочисленных подводных лодок системы Джевецкого, движущихся под водой благодаря ручному приводу, который двигали ногами два члена экипажа. И вот этот «движитель» командующий флотом сразу отверг — скорость с пару узлов, движение полтора часа, не больше, после чего экипаж нуждался в продолжительном отдыхе, хотя в качестве «двигателей» отобрали самых крепких и выносливых матросов из числа добровольцев.

Вторую лодку строили по одобрению погибшего позже контр-адмирала Витгефта, и она была значительно крупнее — двадцать пять тонн водоизмещения вместо восьми тонн у «Хариуса». Автором проекта был техник железнодорожных мастерских в Дальнем Налетов, известный изобретатель велосипеда оригинальной конструкции и множества механических игрушек. А предложил он не просто субмарину, а подводный минный заградитель, способный скрытно под водой доставить к вражеской гавани четыре мины, и там выставить. На эту идею Михаила Петровича подтолкнуло зрелище гибели подорвавшихся у Порт-Артура на минах броненосцев. Вот только гальванические батареи оказались непристойно слабыми, с малой емкостью, и не обеспечивали нужную дальность плавания.

Проблему решили по примеру, предложенному лейтенантом Яновичем на Балтике. В июле прошли испытания одной из лодок Джевецкого, на ней установили автомобильный мотор. Для вывода выхлопных газов установили трубу, и с принятием двух торпед, установленных «решетчато» по бортам, субмарина уходила в воду по рубку. «Нырять» она уже не могла, но на поверхности моря была практически незаметна, особенно в сумерках и ночью — отчет о испытаниях передали по телеграфу. Но он был фактически не нужен — вице-адмирал Матусевич предвосхитил его, причем привнес новшества и от себя, весьма полезные. На субмарину поставили газолиновый двигатель в полтора десятка лошадиных сил. Труб стало две — одна для вывода отработанных газов, вторая для вентиляции и подачи воздуха. По бортам установили две английские торпеды, в балластную цистерну, после их пуска, набирали воду, не давая субмарине возможности всплыть. И провели интенсивные испытания, причем лодка сама перешла из Порт-Артура в Дальний, где в заливе отрабатывала будущие действия. Также провели пробные торпедные пуски, показавшие, что ночные атаки вполне осуществимы.

Вторую лодку, более крупную, спешно достроили по приказу контр-адмирала Григоровича, также поставив на нее газолиновый двигатель, оказавшийся в порту, но более мощный — в два десятка лошадиных сил. Установили две бугельные установки для пуска торпед, и экипаж состоял не из трех моряков, а четырех — самого изобретателя зачислили в экипаж помощником командира мичмана Власьева. Причем сам командующий предпринял «хитрый маневр» — имеющего классный чин техника Налетова поначалу призвали на военную службу в гарнизон, и генерал Стессель, имеющий на то право, произвел его в зауряд-прапорщики, как имеющего образовательный ценз, и служащего в железнодорожном батальоне. «Зауряды» не являлись офицерами, хотя погоны имели прапорщиков, но поверху шли лычки, показывающие, что они лишь кандидаты на производство в первый офицерский чин, и занимают соответствующую ему должность. Вообще-то вопрос могли решить быстрее, дав погоны военного чиновника, но тогда проблем бы добавилось, ведь Налетова тут же откомандировали в распоряжение флотом, на котором, в отличие от армии, пока не имелось «зауряд-офицеров», только ждали императорского указа на этот счет. А так все получилось как нельзя лучше — Матусевич оформил перевод приказом, и у него на эскадре появился первый «зауряд», тут же официально прикрепленный к отряду миноносцев, куда для сохранения секретности перевели его «Таймень», и «Хариус» мичмана Дудорова. Мичман Власьев стал командиром первой субмарины и возглавил отряд, который к октябрю должен был пополниться третьей лодкой, уже настоящей субмариной — по железной дороге из Петербурга во Владивосток отправили «Форель» с подготовленным экипажем…

— Вот он, это «Фудзи», — негромко произнес Власьев, разглядывая стоящий на якоре корабль. Ошибки быть не могло — двухтрубный броненосец, массивные башни, мачты. И стоял он на том же самом месте, о котором сообщили ему перед выходом — наблюдение за британской гаванью велось постоянно. А вот «Ниссина» не было на месте, сколько Власьев не вглядывался в темноту — на месте «гарибальдийца» стоял двухтрубный крейсер, в котором угадывался «Такасаго», зачем-то вернувшийся в английскую гавань. Или крейсер пришел для сопровождения броненосца, который готовится перейти в Сасебо — ведь куда-то делся «Ниссин», или он ушел вечером из базы.

— Сергей Николаевич, мы опоздали — «гарибальдийца», судя по всему, тут нет. Я не вижу корабля с разнесенными трубами и мачтой между ними.

Налетов говорил тихонько, будто их кто-то мог услышать из вахтенных японцев, хотя до броненосца оставалось идти шесть-семь кабельтовых. Дошли до Вей-Хай-Вея без проблем — у двух трофейных японских миноносцев германской постройки, но под китайскими флагами, на буксире. «Драконов» вывесили из рациональных соображений — у китайцев имелись такие кораблики. Причем это было уже третье «плавание» — все запомнили очертания береговой полосы, и расположение островов и кораблей в британской гавани. А вот атаки были отработаны в Талиенванском заливе, благо там хватало пространства для маневра и пароходов, что изображали из себя цели. По броненосцу «Таймень» должен был выпустить обе торпеды, и если взрывов не будет, а такой афронт больше чем возможен, то вслед за ним атаку повторит «Хариус». Если же произойдет подрыв, то мичман Дудоров атакует «Ниссин», а вот последнего в гавани нет. Зато имеется в наличии «Такасаго», и при удаче торпеда может и достаться ему.

— Пора, Михаил Петрович, пускайте торпеды, откиньте бугеля.

— Готово, — через полминуты отозвался Налетов, что внутри с кондуктором производил необходимые манипуляции. А корпус броненосца вырастал на глазах, мичман напряженно смотрел на него, и тут же лодку подбросило — освободившись от восьми центнеров груза маленький кораблик закачался, перейдя в надводное положение. Мичман напряженно ждал взрыва, но его не происходило — возможно, торпедные взрыватели не сработали, такое бывало — соленая морская вода может выкинуть такие штуки. Минута прошла в полном молчании, но новых взрывов тоже не случилось. А это означало только одно — у Дудорова тоже не заладилось с атакой, диверсии не произошло. Но отчаиваться не стоило, требовалось возвращаться обратно. Сюда с утра припожалует русская эскадра, уже для другой демонстрации…

Подводная лодка «Форель» прибыла во Владивосток — сентябрь 1904 года. Первая в будущем подплаве Тихоокеанского флота, самая маленькая, всего двадцать тонн веса. Но именно эта субмарина, первая из построенных в Германии по инициативе самого Круппа, и подаренная им русским в ответ за большой заказ уже более крупных подводных лодок, стала «родоначальником» всех «U-bot» кайзерлихмарине и кригсмарине…

Глава 41

— Чуть нового международного скандала не вышло, потопи наши «подводники» один из «Канопусов», что встал на место уведенного «Фудзи». Но что теперь скажут англичане, когда в противоторпедных сетях они своего собственного производства самодвижущие мины обнаружат⁈

Матусевич был раздражен и обозлен не на шутку, виня во всем себя — он ведь предполагал, что японцы уведут два своих броненосца из Вей-Хай-Вея, не могут они их там оставить в положении интернированных, ведь тогда война фактически будет проиграна страной Восходящего Солнца. И это не в британских интересах, причем открыто передать свои корабли Англия не может, ведь неминуемо грянет скандал — сейчас все мировые державы пытаются сохранить видимость строгого соблюдения нейтралитета. Но эти два уведенных корабля нарушат равновесие с небольшим преимуществом России, как только их окончательно отремонтируют и они войдут в строй. У японцев к концу сентября будет десять кораблей линии против девяти русских, «Севастополь» будет находиться в доке не менее месяца, но надеяться что потерявший скорость броненосец можно будет поставить в боевую линию, не приходилось. Максимум, с ББО «Адмиралом Витгефтом» составят отдельный отряд, тот отвели в Порт-Артур и вчера поставили в док вместо «Баяна», отремонтированного в чрезвычайно короткий срок — но так и работы на нем велись круглосуточно.

— Могут воспринять эти торпеды как предупреждение с нашей стороны — они ведь не взорвались. Хотя нас вульгарно провели — японские броненосцы уже ушли в Сасебо, а вместо них, для вящего обмана, поставили корабли Ройял Нэви. И ведь понимали, что мы будем неизбежно их атаковать, раз выставили заранее противоторпедные сети. Мы просто несколько запоздали с днем атаки, примерно на пару суток — но в том вина целиком на мне.

Вирен как всегда сохранял полное хладнокровие — хотя начальник штаба преисполнился злости не меньше командующего флотом. Именно он затянул с началом атаки, потому что хотел совершить ночное нападение в наиболее выгодных условиях, когда «Ниссин» выведут из дока и он будет вместе с «Фудзи». Вот тогда и поразить их обоих одним ударом, вот только японцы оказались гораздо предусмотрительней, ожидая чего-то подобного от русских. И подстраховавшись — Эссен радировал с «Аскольда» что видит весь Объединенный Флот — четыре броненосца, включая «Касугу», и четверку броненосных крейсеров Камимуры.

— Ладно, будем считать, что нас обвели вокруг пальца, и сделаем вид что свято верили в незыблемость договоренностей. Теперь пусть наши дипломаты делают представления в Форин Оффис, а британцы, не моргнув глазом будут им отвечать, что сами не ожидали такой дерзости от японцев. Зато мы теперь можем увести «Манджур» из Шанхая, китайцы за мзду охотно прикроют на это глаза — для них выгодно, чтобы мы воевали против японцев как можно дольше. А нам лишняя канонерка не помешает, а если приплатить, то и орудийные замки вернут.

— Наместника надо немедленно поставить в известность о случившемся казусе, адмирал отправит в Шанхай доверенного офицера, да и в Пекине провести переговоры насчет «Манджура» сможет.

— Займитесь этим делом по возвращении, Роберт Николаевич, а бой Объединенному Флоту мы нынче дадим, хотя бы потому, что нам вспомогательные крейсера в океан вывести надо. Да и не помешало бы ущерб противнику нанести, чтобы показать, что времена его владычества закончились. А там посмотрим, как транспорты в Инкоу они попробуют провести. Не зря же Хейхатиро Того все свои корабли на нас сейчас вывел — не только для бегства броненосцев, явно для генерального сражения.

Матусевич вывел эскадру в море, преследуя несколько целей — поддержать атаку субмарин, прикрыть выход на коммуникации четырех вспомогательных крейсеров и произвести определенное впечатление на англичан. Теперь эскадру ждет бой, от которого он не будет уклоняться. Пока все схватки заканчивались победами, причем при меньшем числе вымпелов, а сейчас равенство в кораблях линии, восемь против восьми. Но у него пятерка первоклассных броненосцев против всего трех вражеских. Так что шансы на очередную победу, пусть просто успех, определенно высокие, тут достаточно подсчитать вес бортового залпа противоборствующих эскадр. Если в двенадцатидюймовых орудиях полное тождество — по дюжине стволов, то против одного 254 мм орудия «Касуги» восемь таких же пушек «Пересвета» и «Победы». Правда, у японцев еще имеется восемнадцать башенных 203 мм стволов против семи русских, но почти тройной перевес не играет никакой роли — десятидюймовые снаряды вдвое тяжелее по весу. Шестидюймовые пушки можно не считать, хотя «рюриковичи» ими буквально утыканы — вот только 152 мм снаряды причинитьсерьезные повреждения вражеским кораблям не в состоянии, слишком хорошо они забронированы. Впрочем, как и вражеская шимоза — с пожарами научились бороться, да и гореть уже нечему.

— Нам нужны пушки крупного калибра, Роберт Николаевич. Но вся беда в том, что взять их просто негде. Мы и так разоружаем одни корабли, чтобы довооружить другие, словно ветхий «тришкин кафтан» латаем. И что самое скверное, при подавляющем превосходстве в броненосцах, которые находятся где угодно, но не там где нужно. А те, что есть, не вооружили как надобно, и сейчас пушки ставим, не какие нужно, а что имеется в арсеналах. Вон, на «рюриковичах» сплошные «проплешины» вместо орудий. Как зубы выбитые, одни «дырки» вместо «клыков».

Три идущих во второй колонне броненосных крейсера вызывали нешуточное волнение. После боя в Корейском проливе всем стало ясно, что нужно усилить как вооружение, так и защиту, и по приказу вице-адмирала Скрыдлова принялись за дело, резонно рассудив, что в рейдерство теперь такие большие корабли лучше не отправлять, а использовать исключительно в боевой линии. А для этого нужны были восьмидюймовые пушки, но их то и не имелось, только три орудия сейчас перевозили по железной дороге, и еще три будут к середине осени готовы — все они предназначались для «России». Дело в том, что пару кормовых пушек, что стояли в спонсонах, убрали. И поставили их на баке и юте «Громобоя», который подвергся модернизации первым. Там убрали погонные пушки, перенеся их на верхнюю палубу и прикрыв броней импровизированных казематов, которые теперь возвышались в два яруса, один над другим. Но если нижний ярус изначально прикрыт пятидюймовой крупповской броней, то восемь 152 мм орудий, установленных на верхней палубе на оба борта, защитили шестью полудюймовыми листами (76 мм) обычной корабельной стали с фронта, и вдвое тонкой защитой с тыльной стороны. Баковое и ютовое 203 мм орудия получили всего дюймовую противоосколочную защиту, но в виде коробчатых щитов — резонно посчитали, что прямое попадание в такую небольшую цель маловероятно. Хорошо забронировали только пару кормовых казематов восьмидюймовых орудий, доведя до пяти дюймов, как у носовой пушечной пары. Для уменьшения перегрузки с корабля убрали все лишнее, включая торпедные аппараты, оставив из противоминной артиллерии только восемь 75 мм пушек. На этом работы окончились, и «Громобой» преобразился — теперь по бортовому залпу из четырех 203 мм и десяти 152 мм орудий он был чуть сильнее любого «асамоида», уступая только в броневой защите, но превосходя в мореходности.

А вот «Россия» должна стать намного сильнее — на баке и юте было решено поставить четыре 203 мм пушки, по паре, одно орудие за другим, прикрытые щитами. Остальные пушки остались на прежних местах, но уже в хорошо защищенных казематах, но их пока было только две носовых. Сделав перерасчет нагрузки, выяснили, что на верхней палубе можно разместить шесть 152 мм пушек в казематах, по типу «громобоевских», а на батарейной палубе оставить всего восемь шестидюймовых пушек, но тоже в казематах, что резко увеличило их защищенность. Корабль облегчили как можно, оставили только десяток 75 мм противоминных пушек, но пока отсутствующие 203 мм орудия заменили на 152 мм пушки Кане, в результате чего бортовой залп стал состоять из одной восьмидюймовой и дюжины шестидюймовых пушек. Вполне впечатляюще, но все же совершенно недостаточно. Пока временно, по мере прибытия крупнокалиберных стволов будет происходить замена, и корабль станет намного сильнее и опаснее для любого броненосного крейсера противника, имея бортовой залп из шести 203 мм и семи 152 мм орудий. Однако Николай Александрович слишком хорошо знал, что в России нет ничего постоянного, чем это самое «временное»…

Броненосный крейсер «Россия» после совершенно ненужной модернизации (шла 1-я мировая война), запоздавшей на десятилетие. Если бы с таким вооружением из 8–203 мм и 14–152 мм орудий корабль сражался бы в бою при Ульсане, то не был тогда потерян «Рюрик». Русские извлекли опыт, но его внедрение оказалось слишком долгим…

Глава 42

— Надо было «Победу» в «голову» ставить, а не в «хвост». Да еще концевым броненосец, который самый сильный. Хотя «Рюрик» лучше держать в середине колонны — он самый слабейший из всех.

Контр-адмирал Ухтомский тяжело вздохнул — для князя оказаться в подчинение Рейценштейна было тягостно, ведь тот младше его по «старшинству» в чине. Но с другой стороны он понимал правоту Матусевича, который решил, что при необходимости корабли 2-й дивизии, а так стали именовать крейсера бывшего ВОКа, могут действовать двумя парами. В первую бригаду входили быстроходные крейсера «Громобой» и «Россия», а во вторую медлительные «Победа» и «Рюрик», вполне соответствующие по скорости броненосцам. Причем головные корабли были отремонтированы во Владивостоке сразу после боя в Корейском проливе, работы шли днем и ночью, их серьезно довооружили, правда, не восьмидюймовыми пушками, а снятыми с «Богатыря» 152 мм орудиями. А вот «Победу» и «Рюрик» работы практически не затронули, корабли только наспех «подлатали», заделав пробоины. Да серьезно снизили перегрузку, сняв все лишнее. Единственное, что сделали — заменили на «Рюрике» 120 мм стволы, поставив шестидюймовые орудия. Да на батарейной палубе отгородили орудия друг от друга тонкими, всего в полдюйма обычной стали, противоосколочными перегородками. Совершенно никудышная защита, к «рюриковичам» подошли ведь гораздо серьезнее. Но так они представлялись более ценными, чем их «прародитель», да изначально намного лучше забронированы — на том же «Громобое» броневой пояс в шесть дюймов прикрывал почти две трети длины (91 из 146 метров) по ватерлинии, и высотой почти в два с половиной метра гарвеевских плит. «Россия» имела подобную схему бронирования, а вот «Рюрик» прикрывался в центре по ватерлинии лишь сталежелезными плитами, пушки кроме щитового прикрытия, казематной брони не имели. Да и не нужна она была океанскому крейсеру, изначально не предусматривалась.

Сейчас князю Ухтомскому было трудно разглядеть даже в бинокль, как идет сражение, но то, что оно уподобилось бою в Желтом море, стало понятно. Японских кораблей было столько же — восемь, а вот состав русской эскадры увеличился на два вымпела. Впереди вели ожесточенную перестрелку броненосцы, каждый по своему противнику. Все примерно равные по вооружению, если и было некоторое превосходство японцев, но то неощутимое, даже «Полтава» вполне успешно вела бой с «Сикисимой». Зато в концевой «паре», где вели перестрелку «Пересвет» и «Касуга», преимущество русского броненосца было заметно, все же в весе залпа главным калибром «инок» значительно превосходил «гарибальдийца» — пятьдесят шесть пудов против двадцати восьми, причем 254 мм пушки могли пробивать шестидюймовые плиты, если дистанция боя сократится до 30–35 кабельтовых. Но пока японский командующий осторожничал, и не сближался — выводы японцы сделали, и держали выгодное для себя расстояние.

Зато сражение между крейсерами сразу началось ожесточенное — японцы обрушили на высокобортные русские рейдеры град 203 мм и 152 мм снарядов. Скорострельность вдвое выше, ведь в подбашенных отделениях и в казематах на вражеских кораблях заранее складировали боеприпасы, вот и палят сейчас на пределе возможностей. И крейсерам бывшего ВОКа сейчас крепко доставалось, особенно «Рюрику» с его никудышной защитой. Старый крейсер опять загорелся, на нем бушевала пара хороших пожаров — но под ожесточенным обстрелом с «Токивы» ветеран пока держался. «России» и особенно «Громобою» было куда легче — эти корабли лучше забронированы, пушки в казематах упрятаны, хотя высокими бортами и неприкрытыми оконечностями они тоже нахватались фугасов. И в свою очередь задействовали свои пушки — шестидюймовых снарядов хватало, да и восьмидюймовых тоже. А вот схватка «Победы» с «Якумо» уже шла не под диктовку японцев, все же броненосец чуть ли не на треть больше по водоизмещению, и почти вдвое превосходит противника по весу залпа главным калибром. Хотя японцы предусмотрели и это, поставив концевым в колонне корабль германской постройки, традиционно лучше других защищенный.

Далеко впереди по курсу сошлись в бою крейсера Эссена, который пошел в уже ставшую традиционной свалку с «собачками» Девы, которых на этот раз поддерживал Уриу со своим отрядом. Японцы обычно старались не приближаться, и чуть что улепетывали под прикрытие собственных броненосцев, но сейчас сами лезли в драку, хотя одно-единственное удачное попадание шестидюймовым снарядом могло превратить малый крейсер в «ковыляющего подранка», обреченного на погибель. В этом случае сам Ухтомский прекрасно знал, что делать дальше — его бригада как раз и была предназначена для добивания поврежденных неприятельских кораблей.

— Нам еще полчаса нужно выстоять, Павел Петрович, и японцы станут стрелять гораздо реже, хотя к «Якумо» это не относится — у него нормальные подъемники. А вот на других вражеских крейсерах подготовленный запас будет израсходован, им придется выходить из боя.

Командир «Победы» капитан 1-го ранга Зацаренный сохранял полное спокойствие. К бешеному шквалу снарядов в завязке боя как-то уже попривыкли, пройдя два сражения месяц тому назад. И теперь русские моряки не то что не ужасались, даже не удивлялись — хотя от взрывов шестидюймовых снарядов, начиненных шимозой, только звон по броненосцы шел. Только все уже поняли, что фугасы проломить броню не в состоянии, а искореженный металл на боеспособность не влияет — на броненосце главный калибр в башнях, а орудия среднего калибра упрятаны в казематах. Возникающие то тут, то там пожары опасности не представляют — для огня нет «пищи», все дерево убрано, от жара горит только краска. Да и осколки теперь не косят команду, занимавшихся тушение — нижние чины на верхней палубе в кирасах и касках, а все остальные находятся под защитой брони, и вызываются наверх по мере надобности, на восполнение убыли. Раненых все же хватало, в руки-ноги частенько попадали осколки.

— Выйти из боя мы им не дадим, Василий Михайлович, и скорость не поможет — мы не уступаем в ней. Из броненосцев только «Полтава» отстанет, и то на немного. Это не «Севастополь», что давно в «калеку» превратился. И нам нужен «подранок», хотя бы одному сбить ход — тогда японцы к нему поневоле «привяжутся». У них корабли на счету, любая потеря невосполнима. В отличие от нас, из Балтики ведь 2-ю эскадру начали отрядами отправлять. Как только великий князь придет, то японцам «Фудзи» с «Ниссином» не помогут — потихоньку числом задавим.

Ухтомский знал, о чем говорил — на флоте уже все знали, что вышли два новых броненосца с «Авророй», и через семь недель сюда подойдет первое подкрепление. А там выйдут еще два первоклассных броненосца, пусть старых и тихоходных, и с ними еще четверка других устаревших кораблей, но способных принести пользу. Нужно было только встретить эти подкрепления, так что нынешний выход в море был именно своеобразным учением. И как только все они будут в Дальнем в исходе войны не станет ни малейших сомнений. Как говорил наполеон — «бог на стороне больших батальонов». А девять первоклассных кораблей против четверки вражеских слишком значительный перевес в силах. «Императора Николая I» тут можно счесть за броненосный крейсер — сильнее любого «асамоида» во всяком случае, пусть и уступает в скорости. Да еще «Баян» с «Богатырем» в строй войдут — вот эта пара любой вражеский корабль догнать сможет.

— Так что японцам просто деваться некуда — им кровь из носа нужно выбить у нас сейчас хоть один броненосец или броненосный крейсер. И Того отчаянно рискует — потеря для него любого корабля из линии недопустима. Так что продолжаем стрелять по врагу, Василий Максимович, и надеяться, что попадем удачно. Хотя…

Ухтомский замолчал, внимательно рассматривая идущий впереди «Рюрик» — тому изрядно досталось, хотя не так, как прошлый раз в Корейском проливе. Но вывести из боя крейсер настоятельно требовалось — Матусевич не зря всех флагманов предупреждал, что серьезные потери недопустимы. И если противнику удалось кому-то нанести существенный ущерб, то этот корабль следует незамедлительно выводить из боевой линии.

— Поднимите сигнал для «Рюрика», пусть выходит для починки. Мне не нужно, чтобы трусов проявлял чудеса храбрости. А с двумя броненосными крейсерами мы сможем вести бой. К тому же «Якумо» уже получил от нас несколько попаданий, а «Токива» куда хлипче этого германского творения. Так что мы должны в одиночку справиться, Василий Максимович, подобное ведь и в Корейском проливе имело место.

Ухтомский говорил негромко, но его приказ тут же начали выполнять. И не прошло двух минут, как «Рюрик» стал выкатываться из колонны — и вовремя, пожары на нем начали разрастаться, хотя вроде бы и гореть нечему. Но так будет намного лучше — вывести из-под обстрела, дать время для починки повреждений, после чего корабль снова продолжит сражение и вытерпит при необходимости и более продолжительный обстрел…

Броненосный крейсер «Громобой» после постройки и модернизации (перед войной с японцами и в годы 1-й мировой войны) — в первом случае превалируют крейсерские, во втором уже больше эскадренные качества. Изменившийся состав вооружения и некоторое улучшения в бронировании сразу заметны, но их лучше было бы внедрить еще в 1903 году, как предлагали некоторые разумные моряки…

Глава 43

— Хейхатиро Того выводы сделал, и в «рукопашную» больше не рвется. Все правильно — у него в погребах вдвое больше снарядов, ему не нужно их экономить, И потому на такой дистанции имеет гораздо больше шансов попасть в нас, чем мы в него. Вот только выбить хоть один из наших броненосцев затруднительно, а в бою против «рюриковичей» не хватает могущества снаряда — все же семь пудов у 203 мм пушки не двадцать четыре пуда 305 мм снаряда. А это неизбежно натолкнет японцев на опасные для нас выводы.

— И какие же, Николай Александрович, хотелось бы узнать?

— При сохранение хода в 20–21 узел, и того бронирования что есть, новые японские броненосные крейсера будут иметь водоизмещение наших «пересветов», что сделает их достаточно мореходными кораблями. Но главный калибр поднимут до двенадцати, а средний с шести до восьми дюймов. После чего все наши «рюриковичи» с «иноками» станут для них не больше, чем «мальчики для битья». Уступая в скорости два-три узла, они уже не смогут удрать от врага, при этом нанести противнику серьезных повреждений из шести и даже восьми дюймовых орудий невозможно. Единственное — брать числом, тогда выставив два корабля против одного вражеского мы получим определенные возможности, но опять же, прах подери, нужно ведь иметь скорость, чтобы догнать противника, а ее-то у нас и нет.

— Ваше превосходительство, вы слишком мрачно смотрите на вещи — японцам такие корабли нужно построить, но на собственных верфях они ничего крупнее малого бронепалубного крейсера со стапелей не спускали. Допустим, что заложат что-то подобное, пусть даже пару, но раньше чем через три-четыре года в строй эти корабли не войдут. Хотя в целом я с вами согласен — на манер английских «кингов» японцы весной этого года заказали у британцев два броненосца, причем пару верхних башенных пушек с каждого борта они, если верить сообщениям нашего морского агента, они поставят не с 234 мм, а с 254 мм британскими орудиями.

— При возрастающих дистанциях боя это усиление больше мнимое, чем реальное — отличать всплески двух разных калибров будет трудно, а англичан снаряды всего в одиннадцать пудов, вдвое меньше — им вести огонь будет легче. Но если десятидюймовые стволы они установят на «асамоидах» в ординарных башнях, по примеру «Касуги», то нам придется намного хуже — число выстрелов на ствол значительно возрастет, а попадания в наши корабли будут гораздо опаснее — снаряды в четырнадцать пудов. Кроме того нижние казематы с шестидюймовыми пушками японцам следует убрать, а вместо них установить на верхней палубе по шесть британских 190 мм пушек, а то и восемь, по три-четыре на борт. Вот тогда не только «рюриковичам», но и «инокам» в сражении придется реально плохо. Под шквалом таких тяжелых снарядов они не выстоят — а потому японцам не будет нужды строить новые броненосные крейсера. Ведь замена артиллерии на старых выйдет дешевле, и выглядит гораздо перспективней, особенно в том положении, когда в казне с деньгами туговато. А еще они смогут попробовать вместо своих 203 мм орудий поставить в башнях британские 234 мм — тогда и расходы будут гораздо меньше, не нужно будет тратиться. Хотя нет — все же двадцать восемь тонн, их будет трудно втиснуть, но почему не попытаться.

— Роберт Николаевич, а вы точно русский адмирал?

Потрясение было велико — одно дело размышлять над усилением артиллерийской мощи собственных кораблей, и совсем другое, осознать, что противник может в ответ сделать не менее эффективный ход, буквально сокрушительный. Мысленно Матусевич прикинул цифры и ужаснулся — любой «асамоид» мог превратиться в чрезвычайно опасного противника после столь небольшой модернизации. А Вирен продолжал говорить, словно размышляя сам с собою, и слова звучали ужасно для слуха.

— Даже если не удастся поставить новые башни с ординарными 254 мм пушками, но оставить старые, но уже с британскими 234 мм орудиями, производство которых давно отработано. А еще есть 190 мм пушки — с весом снарядов в пять с половиной пудов, как у наших 203 мм орудий. При этом перегрузка выйдет незначительной — ведь снимут броню нижних казематов, да всю шестидюймовую артиллерию, которая тоже порядком весит. Я сделал предварительные расчеты — вес увеличится примерно на полтораста тонн. Но может быть и на двадцать тонн меньше, если 190 мм орудий поставят полдюжины, вместо предполагаемых восьми.

Матусевич «переваривал» полученную от начальника штаба информацию молча, притих внутри и внутренний голос, словно пришибленный.

— Именно потому, что я русский адмирал, и закончил академию, то сейчас должен учитывать, что японцы видят насколько преобразился наш «Громобой» и считают всплески от его снарядов. Силы на море сравнялись, Объединенный Флот проигрывает войну, а потому им нужно найти действенные ходы, ведь просто увеличить состав морских сил не могут. Следовательно, неизбежно будет замена артиллерии на более могущественную, и при волнение не стреляющие нижние казематы не будут нужны — потому их уберут. Борт тогда станет выше, что немаловажно.

— Лишь бы не сообразили это сделать, тогда нам реально придется плохо — они получат дивизию действительно быстроходных броненосцев, которые доставят нам множество хлопот. Хорошо, что у них нет образца, по которому они подобное сотворить могут.

Матусевич сглотнул — если заказ на стволы сделают сейчас, то англичане умеют работать, и его выполнение надолго не затянется. Действительно, лишь бы не сообразили такое сделать, тогда ситуация может кардинально изменится — вес главного калибра любого «асамоида» в бортовом залпе с четырех с половиной центнера возрастет больше чем вдвое — до одной тонны, при четырех 234 мм и 190 мм орудиях.

— Исходный образец у неприятеля уже есть, ваше превосходительство, — улыбка у Вирена вышла воистину зловещей. — Они видят перевооруженный «Громобой», и выводы сделают быстро, не стоит их считать глупее. Противник слишком умен и хитер, а потому дьявольски опасен. В состав Ройял Нэви недавно вступили быстроходные броненосцы, ранее заказанные чилийцами. Их названия «Конститусьон» и «Либертад», если мне не изменяет память, британцы именуют их сейчас «Трайомф» и «Свифтшур». У них четыре 254 мм орудия в башнях, и четырнадцать, по семь стволов на борт семи с половиной дюймовых пушек. Водоизмещение на две тысячи тонн больше, чем у «асамоидов», так что перевооружение вполне возможно. К тому же мы их хотели прикупить для нашего флота, сошлись даже в цене, ведь против любого броненосного крейсера это страшный враг. Англичане сорвали нам эту сделку с чилийцами, сами выкупив их для своего флота, чтобы не достались нам. Кстати, и японцы тоже к ним приценивались, но сумма оказалась «неподъемной» — без малого два с половиной миллиона фунтов за пару, если верить газетам, и это похоже на правду.

— Похоже, вы тут правы, не я — сообразят ведь, азиаты, собаки сутулые. А для нас это хреново — 190 мм снаряды с дистанции 15 кабельтовых пробивают восьмидюймовые гарвеевские плиты.

— Пушки у англичан есть — при необходимости снимут с парочки «чилийских» броненосцев, как раз на все «асамоиды» хватит. Утыкают их стволами, и будет нам головная боль. Если бы нас сейчас побеждали, то в перевооружении не было никакой необходимости, но сейчас японцы проигрывают, им нужно переломить ситуацию. А сделать это можно только подняв огневую мощь кораблей. Что они сейчас нам могут сделать своей шимозой? Бесполезны фугасные снаряды, они даже пробить трехдюймовую плиту не в состоянии, а к пожарам мы привыкли.

Матусевич только кивнул — шестидюймовыми пушками броненосцы противоборствующих сторон были набиты, вот только орудия эти уже бесполезны по большому счету, проделанные расчеты показали, что следует в доке наложить обычные дюймовые листы стали поверху обшивки, и все корабли получат надежную защиту по ватерлинии от вражеских фугасов. К сожалению, только два дока способны принять большие корабли, и запаса листов на них не очень много. Но если противник увеличит мощь среднего калибра, все труды пойдут прахом.

— Могут вообще с арсеналов готовые пушки доставить вместе с боеприпасами, если они в достаточном количестве имеются — тогда за месяц с перевооружением каждого корабля справятся, плюс полтора месяца на доставку стволов, но то можно не считать… А вот и результат, ваше превосходительство — «Рюрик» и «Касуга» из боя выходят!

Эти два броненосца оказались не нужными для Королевского Флота, офицеры которого нарекли их «ваканте» и «оккупадо», по испанским табличкам, оставшимся на дверях гальюнов, вроде наших поездных туалетов в советское время — «свободно»-«занято». Но их недаром именовали «убийцами крейсеров» во время постройки — достаточно посмотреть и оценить 254 мм и 190 мм орудийные стволы. И неизвестно как бы пошел Цусимский бой, будь они в составе 2-й тихоокеанской эскадры. Впрочем, понятно «как» — «рыба ведь с головы гниет»…

Глава 44

— Видимо, хорошо в «гарибальдийца» попали, раз «наш друг» Хейхатиро Того его из боевой линии вывел. Или это какой-то хитрый маневр?

Ответа на этот вопрос у Матусевича не было — если «Рюрик», а за этот корабль он больше всего опасался, уже горел, то на малом броненосце итальянской постройки видимых повреждений не имелось. Да и десятидюймовая носовая пушка била исправно, и со скорострельностью у нее все в порядке, как и двух восьмидюймовых орудий в кормовой башне.

— Дистанции боя значительно увеличились, вдвое против того, на что мы до войны рассчитывали. Орудия в шесть дюймов хороши против крейсеров, но никак не против броненосцев на таких расстояниях. Мы о том уже раз десять отписали в Петербург, придется писать еще раз, хотя нас заверяют, что меры приняты, и пушки обязательно будут заказаны. Надеюсь, что это так, и американцы нам продадут их вместе со снарядами.

— Откуда у вас такая уверенность, Роберт Николаевич, янки ведь японцев поддерживают, займы им дают…

— У них поговорка есть на этот счет — «ничего личного, это бизнес». То есть, несмотря на все политические сложности, вернее благодаря им, нужно не упускать момент и хорошо заработать. Это дельцы, и они обогащаются сейчас на наших заказах — десяток миноносок Никсона построят за полтора миллиона рублей, что втрое больше реальной цены. А еще ведь купили дюжину подводных лодок по цене большого минного крейсера, одна из которых готовится к отправке во Владивосток. Так что, думаю, по восьмидюймовым пушкам уже сторговались, заказ ведь большой для американцев будет, если их на двух последних «бородинцах» поставят. Да на все наши броненосцы — 152 мм башни снимать нужно, излишний вес от них только. Сами посчитайте — на каждом по полудюжине — это почти девятьсот тонн веса, на «полтавах» более пятисот. Перегрузка на новых кораблях значительно уменьшится, даже если 203 мм пушки в казематах поставить.

Матусевич ничего не сказал — он давно понял, что охваченный какой-либо идеей Вирен становится страшным человеком. Если бы перед ним стоял вопрос о разоружении флота с передачей орудий и личного состава на сухопутный фронт, то он бы все сделал дотошно, после чего порт-артурская эскадра как боевая единица перестала бы существовать как таковая. Личность чудовищной энергии, которую только разумно направить нужно, иначе она немедленно из созидательной в разрушительную обратится. Ибо воля у него железная, постоянно гнет свою линию, не взирая ни на какие препятствия. Как штабной работник незаменим, как командир корабля почти идеален — и знаний с умениями, и храбрости хватает. Но командовать эскадрой не сможет — всех капитанов и офицеров буквально изведет мелочными придирками, такой уж склочный характер. Самому наместнику чуть ли не каждый день пишет, в Адмиралтейство бумаги строчит, только посыльные миноносцы мотаются по нейтральным портам. И требует, постоянно требует, пытается расшевелить «столичное болото», в котором все порывы по его собственному выражению, «вязнут подобно камням, брошенным в трясину».

Ярым сторонником дредноутов сделался, хотя этот корабль англичане еще не закладывали. Причем адмирал Алексеев тоже стал адептом этой идеи, одобрил предложенный проект, внес свои изменения и отправил в Петербург. А там с наместником считаются, влиятельная персона по нынешним временам, особа, приближенная к императору. И ответ уже получен — проект будут перерабатывать, с удвоением числа башенных 305 мм орудий за счет отказа от 203 мм пушек. Так что если расшевелятся, то первый «дредноут» в Российской империи заложен будет, раньше своего прототипа. Однако построят, конечно, гораздо позже, да и «качество отечественное», каковое с британскими верфями не сравнить, и стоимостью существенно дороже. Вот только надеяться на зарубежные покупки нельзя, они для мирного времени хороши, но если война с полным напряжением сил идет, то свое нужно оружие, и числом побольше. А для этого собственная промышленность должна на заказах «свой кусок пирога» иметь, потихоньку опыта набираться будут, и себестоимость при больших заказах неизбежно снижаться начнет.

Мысли текли сами по себе, при этом Матусевич внимательно смотрел в бинокль, не обращая внимания на разрывы вражеских снарядов. Попаданий было немного, все же полсотни кабельтовых — японцы старательно держали дистанцию, стараясь воспользоваться дальнобойностью орудий главного калибра и надеясь, что шестидюймовые фугасы нанесут русским кораблям повреждения, вот только разброс снарядов был велик. Потому русские корабли стреляли гораздо реже противника — привычно берегли боекомплект, дожидаясь пока дистанция в бою сократится до приемлемых сорока кабельтовых, с которых можно надеяться на попадания.

— Странный маневр, но ведь Щенснович молодец, он готов на «Касугу» набросится. И «Сикисима» не защитит, когда бой между ними пойдет пара на пару. Так что отход прекращать надобно, наоборот, постараемся сблизиться. Ай-да Эссен — зацепил все-таки «Такасаго»! Сигнал на «Рюрик» немедленно, и дать радио — «немедленно добить вражеский крейсер»! Такой момент нам упускать никак нельзя!

Все же в бою между бронепалубными крейсерами 152 мм орудия могли нанести сокрушительный удар — для корабля водоизмещением в четыре тысячи тонн попадание снаряда в сорок килограмм веса опасно, особенно если он разрывается внутри, причем в дымоходе. Но «Такасаго» получил уже пять таких снарядов, два из которых взорвались внутри, уткнувшись после пробития небронированного борта в преграду. И рвануло так, что построенный на британской верфи корабль содрогнулся всем корпусом, который был в целях экономии существенно облегчен — японцы берегли каждую йену, все деньги уходили на броненосцы и броненосные крейсера. Потому старались втиснуть в минимальное водоизмещение сильнейшее вооружение из двух 203 мм и десяти 152 мм орудий, при достижении высокой скорости свыше 22 узлов. Но за все нужно платить, и ценой стала недостаточная прочность корпусного набора. И это, как в бою 28 июля, снова сыграло свою роль — ход резко снизился, и «Аскольд» рванулся на добивание, стреляя всем бортовым залпом из семи 152 мм пушек — «Такасаго» накрылся всплесками. На помощь к нему кинулись «Читозе» с «Касаги», но им путь перекрыла «Диана», на корме которой установили дополнительную пару шестидюймовых пушек, доведя их общее число до десятка.

На помощь стал подходить отряд контр-адмирала Уриу, но и к русским крейсерам поспешил «Рюрик», подход которого означал для всего японского отряда скорую и мучительную смерть. Ведь старый корабль по своему водоизмещению равен трем вражеским малым крейсерам, значительно превосходя при этом их всех вместе взятых по вооружению. И «Касуга» не поможет — «гарибальдиец» уходил, и даже стрелять прекратил.

— Что с ним происходит, ничего не понимаю? Да и Того в сражение не рвется, хотя должен — для него это единственный момент, причем в равных силах? Роберт Николаевич, у вас есть на этот счет соображения?

— Только одно, Николай Александрович — берегут кардиф, чтобы дать при необходимости полный ход. У меня самого впервые возникло ощущение, что японцы не хотят больше рисковать, или чего-то опасаются. И еще одно — дистанция большая, но вроде попадать в нас стали чаще, или мне это кажется? Но «Цесаревич» получил с десяток попаданий — месяц тому назад попадали куда реже, это потом, когда сошлись поближе, досталось.

— Скорее, ваше первое предположение верное — видимо Объединенный флот давно в море, и должен был обеспечить выход «Фудзи» и «Ниссина» из Вей-Хай-Вея. Так что нас провели, и не будем нынче устраивать генеральную баталию. Смотрите, «Такасаго» снова стал набирать ход — узлов 17–18, больше, чем у «Рюрика». А вот в «Аскольда» восьмидюймовый снаряд прилетел — первая труба «ополовинена». Своего мы тоже добились — вспомогательные крейсера в океан вырвались — теперь головной боли японцам добавится. Пусть полдесятка рейдеров это немного, но при должной энергии командиров, они должны шороха навести…

Матусевич посмотрел на неприятельские корабли — броненосцы и броненосные крейсера прекратили стрелять, и густо дымя трубами стали уходить к югу. Николай Александрович впервые себя поймал на мысли, что совершенно не понимает странных действий «старины» Хейхатиро Того — никогда еще вражеский адмирал не вел себя так пассивно, старательно избегая генерального сражения. И негромко произнес:

— Наступает оперативная пауза, думаю на месяц, не меньше. Пока «Богатырь» с «Ангарой» и «Леной» в Дальний не придут — нам нужны снаряды и пушки. Да и «Форель» необходима, все же почти нормальная субмарина. Да и армии вряд ли сражаться будут — им боеприпасы накопить надобно, подкрепления получить, а там посмотрим…

Глава 45

— Такие каски напрочь лишают наших солдат воинственного вида, особенно вот эти, с козырьками — не стрелки, а какие-то пожарники, офицеры в них брандмейстерами будут выглядеть. А вот на флоте новоманерные «шапели» весьма полезны будут, раз от осколков хорошо защищают — Евгений Иванович всегда многое предусмотрит. Надевать вместе с кирасами только в бою — смотрю, сколько вмятин осталось, а ведь могли голову пробить. Только железо дрянное, надо из доброй стали снаряжение делать.

Император еще раз взглянул на стоявших перед ним навытяжку гвардейцев, внимательно рассматривая нововведения своего наместника на Дальнем Востоке адмирала Алексеева, которые тот ввел в Маньчжурской армии по примеру обороняющих Квантун дивизий генералов Фока и Кондратенко. Вице-адмирал Скрыдлов, назначенный временным управляющим морским ведомством молчал, как и посланный из Ляояна генерал Флуг, привезший эти образцы, доставленные на «Ангаре». Матросы гвардейского экипажа, переодетые в форму стояли истуканами, с застывшими глазами, как самые настоящие манекены из модного магазина, только не субтильные в размерах, с узкими плечами, а настоящие богатыри.

На правом фланге застыли два здоровяка. Один в кирасе и в железном шлеме на голове, похожим на тазик с широкими полями. Второй в точно такой же каске, без панциря, но в поддоспешнике, что под оный поддевался — обычная китайская стеганая и набитая ватой фуфайка, только без рукавов. И хотя зрелище резало глаз, однако ознакомившись со списками пораженных осколками на верхней палубе офицеров и нижних чинов, Николай Илларионович удивился до чрезвычайности. По сравнению с командами кораблей где не имелось таких «доспехов», количество раненых сократилось более чем вдвое, и то в основном в конечности, а пораженных в голову на три четверти — даже такие примитивные каски пробивались редко. Но число травмированных серьезно сократилось — и это одно говорило в пользу нововведений.

Да левом фланге стояли трое, но уже в солдатской форме, с погонами сибирских стрелков. Один в китайской фуфайке и каске, обтянутой зеленым чехлом, второй в мешкотном, надетом поверх обмундирования маскировочном халате, по своей расцветке напоминавшем содранную кожу древесной лягушки. Третий был в обычном обмундировании, но раскрашенном в тусклый зеленоватый цвет, которые англичане именовали «хаки». И следует признать, что все трое выглядели ловко, от них веяло мощью, в руках у двоих были трехлинейные винтовки, драгунские, более короткие, чем пехотные, и штыки были не граненые, а кинжальные, переделанные из трофейных японских. Третий в мешкотном халате был вооружен карабином, с кинжалом в ножнах и револьвером на поясе, с биноклем на груди — матрос изображал разведчика из «охотничьих» команд, что были сформированы при каждом сибирском полку. Причем, матросов представлял флаг-офицер командующего флотом лейтенант Кедров, а стрелков подполковник князь Мачабели, из 13-го Сибирского стрелкового полка, дравшийся на перешейке. И то, что говорили оба офицера, прибывших из Мукдена на литерном поезде, было удивительным для Скрыдлова — оказывается, все эти нововведения проверены в боях, принесли большую пользу и спасли от ранений множество стрелков и офицеров. Прозвучало даже «защитное обмундирование», не от кирас, а потому, что в такой расцветке стрелка неприятель просто не видит.

И в это охотно верилось, в кустах или среди травы никого в таком обмундировании не разглядишь, а фуфайка, как оказалась, хорошо предохраняет от камней и комьев земли, что разлетаются во все стороны от разрыва снарядов, и даже от осколков на излете, если те попадают под вшитые внутри железные «чешуйки». К тому же в такой фуфайке двигаться по сопкам гораздо легче, чем в шинелях, и что немаловажно — они дешевы, их можно не жалеть, и под вражеским огнем продвигаться по-пластунски.

А вот стоявшие в центре три солдата, взятые из нестроевых, выглядели карикатурно, хотя старались браво выпячивать грудь. Вооружены обычными трехлинейками, один в черном мундире, другой в белой гимнастерке, а третий в серой шинели — и так понятно, что за версту видно. А на головах жуткий набор различных касок, что в разное время носили в армии, включая что-то очень похожее на каску пожарных команд. Именно их вид вызвал гневную реакцию царя, причем совершенно непонятно, чем монарху козырьки не пришлись по душе. А вот уродливый шапель, с широкими полями, хорошо защищавшими от летящей с неба шрапнели, понравился, даже приказал снять чехол, потрогал пальцем вмятины. А потом сам при помощи князя надел на себя кирасу и каску, прошелся по залу.

— Заказы на все новшества выдать следует немедленно, — император посмотрел на военного министра генерала Сахарова. Тот наклонил голову — генерал уже ознакомился с переданными ему бумагами и был полностью в курсе происходящего.

— Сибиряков впредь обмундировывать так, как просит мой наместник, то дельно, и кровь понапрасну литься не будет. И тех, кто в Маньчжурии воюет, но только на них все эти нововведения распространяться будут. А там посмотрим, как они себя покажут. Пулеметов Мадсена под наш патрон заказать не две сотни, а сразу тысячу — пусть дорого выходит, но при пользе свой завод для их производства поставим. Не с «митральез» из китайских винтовок ведь стрелять. А вот доспехи из хорошей стали делать, и для боя команды кораблей должны их надевать.

Последнее относилось уже Скрыдлову, и Николай Илларионович чуть склонил голову, принимая волю монарха.

— А кирасы для армии пустое, зряшно — если только в крепости не передать, там они как раз будут. А вот шапели пользу принесут, раз шрапнель так опасна. Но оные каски носить только в бою, а как в тыл, то пусть фуражки и папахи носят, а то смеятся обыватели будут. Подшлемники суконные для лета, шерстяные для зимы пусть будут — их заменять легко. Перчатки нужны «ходовые» — наместник даром что моряк, а о солдатиках сейчас думает, пока до зимы время у нас есть. И с заказами поторопиться нужно, время не ждет!

Отпустив взмахом руки всех присутствующих, император пошел в кабинет, сделав знак Скрыдлову, чтобы тот следовал за ним. А когда пришли, царь усадил адмирала в кресло, а сам принялся расхаживать по кабинету. Потом уселся за стол, и негромко произнес:

— Я не думал, что война с японцами окажется настолько тяжелой. К тому же сделанные ошибки не позволили нам сосредоточить достаточные силы, чтобы победить дерзновенного врага, который имеет поддержку от Британской империи, сразу. В том вина и покойного военного министра генерала Куропаткина, и бывшего управляющего морским ведомством адмирала Авелана. И еще других персон, что втянули нас в эту войну…

В глуховатом голосе царя послышалась явственная угроза, и Скрыдлов моментально понял, кого из особ и сановников монарх имеет в виду. В свете ходило много пересудов, но становилось ясно, что монарх настроен на войну решительно, и требовал от всех, чтобы усилия были приложены максимальные. И решения теперь принимались быстрые, с проволочками и волокитой, привычных в мирное время, царь не желал мириться.

— Мы собирались купить у Аргентины и Чили крейсера — но сделка оказалась несостоятельной. Но пушки у американцев следует закупить, и немедленно, раз они обещают их сразу поставить. А за ценой не постоим — доплатим за срочность, нам нужны эти орудия вместе со снарядами.

Цены дельцы заломили действительно несусветную за восьми и семи дюймовые стволы, но так война позволяла так сделать. К тому же янки было плевать на нейтралитет — вели постройку миноносцев и подводных лодок, а продажа готовых орудий обещала максимальную прибыль, немыслимую в обычное время — по стоимости 305 мм и 254 мм орудий.

— Что касается новых броненосцев, то МТК должно поторопиться с чертежами — корабли должны быть перезаложены на стапелях. По два построим на Балтике и Черном море — думаю, для наших рыжеволосых «друзей» это станет неожиданностью, не из разряда приятных. Новый крейсер по измененным чертежам «Аскольда» закажем в Германии — нам нужен быстроходный крейсер, способный догнать любой из вражеских кораблей.

Присланные из Дальнего наспех сделанные наброски Скрыдлов успел рассмотреть — они его поразили. Наместник с Матусевичем предлагали полностью отказаться от среднего калибра на новых броненосцах, увеличить водоизмещение до 17 тысяч тонн, и за счет этого прирастить скорость на полтора узла, при этом удвоив число башен с 305 мм пушками, установив их попарно по носу и корме одну над другой. А вот с новым крейсером, который уже не был бронепалубным, потому что нес трехдюймовый броневой пояс, вполне защищавший от шестидюймовых снарядов, и не броненосным, так как в шесть с половиной тысяч тонн водоизмещения и с десятком 152 мм орудий, работы намного меньше. Только чуть переработать чертежи для увеличения мощности паровых машин, при достижении скорости на полтора узла большей. Незначительный прирост водоизмещения уйдет на защиту по ватерлинии, без которой теперь не обойтись. И главное — работы начнут немцы, и на той же верфи, на которой построили «Аскольд».

— Поторопитесь, Николай Илларионович — слишком много у нашей державы недругов. Поражения быть не должно, токмо победа…

2024 г. Олха.

Завершающая трилогию книга вскоре последует…

Два проекта одного и того же крейсера, хорошо зарекомендовавшего себя в войне. Только один бронепалубный, а второй из новой категории «легких крейсеров»…

Герман Романов «Отойти от пропасти»

Часть первая   «QUO VADIS» октябрь 1904 года

Глава 1

— Японцы не могут все время держать в море свои крейсера, тем более, когда мы за ними повели целенаправленную охоту. Выходить в море Объединенным флотом по любому «чиху» Хейхатиро Того не в состоянии, мы и так его задергали. Зато у Шандунга нас ждет баталия, ваше императорское высочество. Такой выгодный для себя момент японцы никак не упустят, они слишком хорошо понимают, что за долгий переход команды наших двух новых броненосцев порядком устали. Ничего, силы теперь равные — мы примем бой, а там посмотрим, кто кого одолеет.

Командующий Тихоокеанским флотом вице-адмирал Матусевич стоял на мостике своего флагманского «Цесаревича», подставляя лицо соленому ветру Желтого моря. Конец октября не самое лучшее время для привычных прогулок праздношатающихся путешественников, но сейчас наиболее благоприятное — волнение изрядное, волны поднимались высокие, а это значит, что для низкобортных японских кораблей бой пойдет в невыгодной ситуации — задействовать нижние казематы 152 мм пушек будет невозможно. Следовательно, количество фугасов в бортовом залпе на броненосцах и броненосных крейсерах английской постройки сократится чуть ли не вдвое. А на «гарибальдийцах», маленьких броненосцах 2-го класса вообще уменьшится до двух шестидюймовых пушек вместо семи — батарейная палуба на них притакой погоде будет просто заливаться волнами. Даже на высокобортных русских кораблях — «пересветах» и «рюриковичах» стрельба из нижних казематов проблематична, орудия частенько захлестывает, что же говорить о японских кораблях боевой линии, на которых мореходность изначально принесена в жертву бронирования и максимальной вооруженности — их утыкали солидного калибра пушками как дикобраза иголками.

Война между Россией и Японией как бы временно прекратилась — в начале сентября под Ляояном закончилось генеральное сражение, противник отступил на исходные позиции, выбить его Маньчжурская армия не смогла. К своему удивлению генералы противоборствующих сторон осознали, что прежний опыт никуда не годится — ни турки для русских в 1878 году, ни китайцы для японцев в 1894 году достойными противниками не могли считаться. Скорострельные пушки, буквально засыпавшие выдвигаемые колонны шрапнелью, пулеметы и магазинные винтовки, выкашивавшие наступающие пехотные цепи, заставили инфантерию окапываться прямо на поле сражения, а кавалерию вообще держатся от него подальше. В свою очередь и сама артиллерия оказалась неоднократно битой, стоило выдвинуть орудия на открытые позиции. Так что прежние тактические взгляды генералам пришлось пересматривать, а они этого очень сильно не любят, и к тому же требуется долгое время на осмысление полученного с кровью опыта.

Однако судя по получаемым из Мукдена депешам, поставленный главнокомандующим сухопутными и морскими силами адмирал Алексеев выводы сделал гораздо быстрее, чем любой генерал, включая бывшего военного министра Куропаткина, к счастью, как бы это не прозвучало, уже покойного, и в силу этого неспособного повлиять на ход войны. Хотя допущенные Алексеем Николаевичем ошибки, и неважно, с умыслом или без, серьезно осложнили ход боевых действий. Матусевич это прекрасно знал, благодаря чужим мыслям, что часто всплывали у него в голове — как то свыкся с ними. Поначалу были вроде пророчеств Кассандры, которым он единственный поверил, но теперь ход войны явно пошел по-другому, так что внутренний оракул поневоле унялся, и теперь лишь время от времени встревал в его размышления. Но то, что сильно помог, особенно 28 июля во время боя в Желтом море, в том нет сомнения — заставил сделать всего один шаг в сторону, и в том изменилось буквально все, и для него лично, и для порт-артурской эскадры. Витгефт погиб от разрыва двенадцатидюймового снаряда, а он не получил тяжелого ранения в живот, только лицо немного шимозой обожгло. И бой пошел совершенно иначе, достаточно было сблизиться — два серьезно поврежденных вражеских броненосца ушли на ремонт в Вей-Хай-Вей, откуда японцам удалось их увести только в самом конце августа. Зато в прорыв до Владивостока ушли броненосец «Победа» и крейсер «Паллада», и в Корейском проливе были встречены ВОКом. Состоялся бой с эскадрой Камимуры, только он пошел по другому сценарию — «Рюрик» не погиб, уцелел, и все благодаря тому что десятидюймовые орудия «Победы» расстреляли «Идзумо». Впрочем, Владивостокскими крейсерами командовал уже не «крейсерская погибель» Иессен, адмиралы Скрыдлов и Безобразов, примета сработала — последний всегда отличался удачливостью.

Вернувшись 29 июля в Порт-Артур, Матусевич решился на дерзновенное предприятия — пользуясь отсутствием Объединенного Флота Хейхатиро Того захватить Дальний, в порту которого были огромные склады воевавшей в Маньчжурии японской армии, и перекрыть перешеек у Цзинчжоу, закупорив на Квантунском полуострове осадную армию генерала Ноги. К счастью, на дерзновенную авантюру удалось убедить генерала Стесселя, который еще день назад пребывал в уныние — уход флота из Порт-Артура означал неизбежную гибель русского гарнизона. Да, риск был велик, зато захват Дальнего мог кардинально изменить ход войны. И высадка удалась, и японцам ее не удалось сорвать. Да и понятно почему — ни одна армия, даже хорошо обученная, ничего не сможет сделать бронированным кораблям, что в упор, из морских орудий, расстреливают наступающую по открытой местности инфантерию. Это показали еще майские бои на перешейке, когда канонерская лодка «Бобр» из девятидюймовой пушки смогла остановить наступавший на гору Наньшань полк японской пехоты…

— Ваше высочество, раз вы согласились стать начальником штаба флота, то теперь вам надлежит быть в курсе всего происходящего…

— Простите, Николай Александрович, но давайте оставим титулование. Оно неуместно наедине, я ваш подчиненный, но не в этом дело.

Великий князь Александр Михайлович при этих словах сделал короткую паузу — еще относительно молодой 38-ми летний контр-адмирал, удивительно похожий на правящего императора, чуть наклонил голову.

— Вы мне если не в отцы годитесь, то, безусловно, намного старше. И насколько я помню, только лишь легендарный Нахимов перед вами получил за Синопскую победу орден святого Георгия 2-й степени, каковым отмечены и вы. Так что мне обязательно следует учиться у вас — и заверяю, я вам буду усердным помощником, и можете располагать мной как угодно.

— Хорошо, Александр Михайлович, — теперь Матусевич чуть кивнул, принимая предложение, которое дорогого стоило. — Вижу, вы немного недоумеваете, что я разделил ваши броненосцы. Просто в бою они не смогут действовать в составе эскадры, как отдельный отряд ее, но следовать за флагманом и выполнять за ним маневры, вполне в состоянии. Как держать огонь по собственной цели, а большего пока и не нужно. Потому «Император Александр III» следует за нами, а «Ослябя» держится за «Пересветом». Поверьте мне на слово — этого вполне достаточно. В бою ваши броненосцы могут продержаться под неприятельским огнем дольше именно в таком порядке. Идти намного легче в середине колонны, японцы обычно стараются сосредоточить стрельбу по головному и концевому броненосцах, у нас там флагманы, впрочем, как и у них самих… Для нас главное дойти до Дальнего, и дать командам отдых, провести неотложные ремонтные работы. И при этом постараться, чтобы корабли вашего отряда не получили серьезных повреждений — команды ведь еще не обстреляны, «пороха не нюхали», фигурально выражаясь. И не стоит лезть в передрягу, боевой опыт лучше получать порциями.

— Я понимаю вас, Николай Александрович, — великий князь кивнул, улыбнувшись. — Из огня в полымя, как говорится, не будет.

— Надеюсь, не нужно этого. Потому и «Аврору» пристроил охранять транспорты, они везут слишком ценный для нас груз. Контр-адмирал Эссен со своими крейсерами вполне справится с неприятельскими, причем в случае нужды «Аскольду» и «Богатырю» завсегда поможет «Баян», а Вирен несказанно будет обрадован любой возможности подраться.

Матусевич едва сдержал вздох — как начальник штаба Роберт Николаевич незаменим, но держать его насильно нет смысла — слишком часто стал поглядывать на шейный георгиевский крест. Великий князь на его должности куда перспективней в планах — будущего генерал-адмирала, а в этом никто не сомневался, нужно «протащить» по всем должностям. Да и с переходом на Дальний Восток он отлично справился, англичане не чинили препятствий во время перехода через Суэцкий канал, пропустив «Ослябю», который уже шел этим маршрутом в январе под флагом контр-адмирала Вирениуса, а на следующий день «Императора Александра III». В какой-то мере здесь сыграло свою роль само положение великого князя, мало того что августейшая особа, так приходится двоюродным братом покойному императору, отцу ныне правящего монарха, на младшей сестре которого к тому же женат. Такие вещи всегда учитывают, и в Лондоне особенно — сильно обострять отношения между странами даже лорды не захотят.

Да и зачем идти на сложности, какой из этого будет прок, особенно после случившихся в Вей-Хай-Вее инцидентов…

Три русских броненосца-крейсера по замыслу Адмиралтейства должны были стать «универсальными кораблями». Но как часто бывает, крейсера с них вышли посредственные и слишком дорогие, а слабость главного калибра — 254 мм пушки вместо 305 мм — делала их малопригодными для боя в линии. В общем, в соответствии с обычной в России поговоркой — «ни богу свечка, ни черту кочерга»…

Глава 2

 — Как видите, господа, Того поступил довольно предсказуемо — «гарибальдийцев» снова включил в боевую линию, хотя эти броненосцы слишком слабы, чтобы в ней действовать. Потому с ними сразится Щенснович, а мы примем на себя броненосцы Хейхатиро Того. ВОК займется эскадрой Камимуры — пусть продолжат как бы бой в Корейском проливе, а нам надлежит заново переиграть сражение в Желтом море.

Матусевич хмыкнул — сравнение оказалось удивительно точным. Ведь если не считать отсутствия «Якумо», что шел сейчас во 2-й вражеской эскадре, и «Асамы», погибшей у Дальнего, 1-я эскадра Объединенного Флота была в полном составе. Головной «Микаса», за ней «Асахи» — два самых сильных броненосца, за ними отремонтированный «Фудзи», прорвавшийся из Вей-Хай-Вея за сутки до диверсии, и замыкал построение «Сикисима». Против этих четырех первоклассных броненосцев были выдвинуты точно такие же корабли, почти ни в чем не уступающие противнику, просто немного меньшие по водоизмещению. «Цесаревич» и следующий за ним как привязанный «Император Александр III» имели главный и верхний полные броневые пояса, от штевня до штевня, вся артиллерия главного и среднего калибра была упрятана в башнях, что, несомненно, являлось технически продвинутым решением. За ними следовала «Полтава», и так получилось, что ее противником стал «Фудзи» — и как ни странно, и эта пара соответствовала друг другу — по устаревшей схеме мощно защищенная цитадель, и небронированные оконечности. И при этом они были самые тихоходные в своих отрядах, уступая на узел-полтора в полном ходу. Замыкающим шел «Ретвизан» под флагом контр-адмирала Рейценштейна — с крейсеров Матусевич его убрал, поставив на них агрессивно настроенного Вирена, как раз на пару с Эссеном.

Против двух небольших «гарибальдийцев» выдвинулся отряд контр-адмирала Щенсновича из «Пересвета» и следующего за ним «Осляби». И хотя для второго броненосца это был первый бой, но во время следования на Дальний Восток на нем не раз проводили учебные стрельбы, к тому же корабль «разгрузили» перед отправкой, убрав с него все лишнее. И сейчас он шел без «дерева» и плавсредств, с «облегченными» мачтами, и со снятыми торпедными аппаратами, совершенно ненужными на боевых единицах линии, а лишь являвшимися источником дополнительной опасности. Самодвижущие мины оставили только на миноносцах — их не так жалко потерять, если попадет снаряд, и произойдет подрыв пироксилинового заряда.

Бывшие крейсера ВОКа, ведомые Виреном, сходились с Камимурой, и тут заранее было ясно кто сильнее — броненосец и четыре броненосных крейсера против четверки «асамоидов». Одно плохо, что восьмидюймовых пушек хронически недоставало. Три 203 мм орудия со стволами в 45 калибров, доставленные в сентябре во Владивосток не перекрыли «нужды» в них — еще требовалось четыре установки для «России». Дело в том, что Вирен озаботился своим «Баяном», предложив поставить на нем за дымовыми трубами третье восьмидюймовое орудие со щитом, и дополнительную пару 152 пушек с каждого борта, увеличив число последних с восьми до двенадцати. С этими орудиями тоже «непорядок» — выскребли все, что можно, ствола зачастую тасовали как карты в колоде, снимали с находящихся в долгосрочном ремонте кораблей. Выручили недавние поставки с Черного моря — там их сняли с броненосцев «Три святителя» и «Ростислав», а также с нового, еще не вступившего в строй «Потемкина». И главное — привезли снятые с канонерок 203 мм устаревшие орудия Обуховского завода с длиной ствола в 35 калибров, четыре из которых спешно установили на «Рюрике», сняв шесть 152 мм пушек. Теперь старый корабль имел вдвое большее число таких стволов — восемь, из них пять в бортовом залпе вместо прежних двух, при уменьшенном до дюжины числе шестидюймовых орудий Кане.

Но все это временное решение — в дальнобойности и скорострельности эти пушки значительно уступают новым аналогичным установкам. Паллиатив, но хоть что-то, снаряды старого образца по семь пудов вместо пяти с половиной. К тому же их можно будет заменить на закупленные в САСШ 203 мм орудия, более убойные, чем стволы «отечественной выделки», если верить характеристикам. Снаряд на полпуда тяжелее, на пятидесяти кабельтов могут пробить пятидюймовые броневые плиты, то есть при сближении будут опасны даже для броневых «шкур» японских «асамоидов». Причем первую партию орудий янки уже отправили — тут Матусевич покосился на транспорт под звездно-полосатым флагом, что поджидал эскадру в Шанхае. Там находились, как он знал, спешно отправленные из Сан-Франциско грузы для русской эскадры, включая несколько разобранных миноносок Никсона, и с десяток семидюймовых пушек, за которые дельцы заломили несусветную цену. И пришлось заплатить, куда деваться — таковы были плоды пресловутой экономии, которую старательно проводил министр финансов Витте до войны. Сейчас все эти деньги пришлось транжирить, обогащая иностранцев…

— Государь посетовал перед отплытием отряда, что наши шестидюймовые пушки не могут нанести серьезные повреждения японским броненосцам и нужно увеличивать калибр до восьми дюймов, — негромко произнес великий князь Александр Михайлович, стоявший рядом с Матусевичем. — На броненосцах «Орел» и «Слава» решили их не ставить, заказы на 152 мм башни аннулировали. Если демонтировать их на других броненосцах, заменяя казематными 203 мм орудиями, а эта мера признана Адмиралтейством целесообразной для уменьшения перегрузки, то казне будет нанесен серьезный ущерб — изготовление каждой башни обошлось в сто двадцать тысяч рублей.

— Башни можно использовать на новых броненосцах береговой обороны, по тому самому проекту, который предлагали вы, Александр Михайлович, три года тому назад. Установить пять башен — 152 мм пушки намного скорострельнее, чем 203 мм. Для действий в шхерном районе Финского или Ботнического залива, а также вдоль западного и южного побережья Кореи это самые подходящие корабли для борьбы с легкими силами противника. Только вместо четырех башен установить пять — добавить еще одну возвышенную на корме. Бортовой залп из восьми стволов, кормовой на отходе из шести орудий — под градом снарядов даже шведские броненосцы береговой обороны не выстоят, не говоря уже о бронепалубных крейсерах. Броню на них следует уменьшить до пяти-шести дюймов, из расчета на попадания 210 мм снарядов. Но пояс должен быть сплошным, кораблям следует придать ледокольные обводы. По большому счету нам держать на Балтике эскадренные броненосцы не стоит, нет нужды. Вход в Финский залив может быть наглухо перекрыт минными заграждениями и достаточно сильными шхерными отрядами, из таких малых броненосцев и больших миноносцев. К тому же их со временем можно усилить подводными лодками — поверьте, это оружие сильно недооценивают, но оно себя покажет.

— Я рад, что вы также являетесь сторонником этой концепции. Балтика слишком мелководна, чтобы держать на ней десяток броненосцев, да и не следует нам враждовать с кайзером. Времена крымской войны прошли, Ройял Нэви теперь не предпримет экспедиции для обстрела Петербурга. К тому же мы можем укрепить оборону береговыми батареями, что будут прикрывать минные постановки. Флот нужен здесь, на Тихом океане, а на Черном море достаточно иметь сильную эскадру, чтобы занять и удержать зону Проливов. При установке достаточного числа береговых батарей и минных заграждений в Босфоре и Дарданеллах, все Черное море навсегда будет надежно закрыто от вражеских посягательств.

— Полностью согласен с вами, Александр Михайлович. Потому нам потребно определенное число новых броненосцев береговой обороны со скорострельной артиллерией. И на севере тоже — там наши интересы, и к тому же льды, что служат немалым препятствием для неприятеля. Но север полон богатств, спрятанных втуне. Его нужно осваивать также, как и Сибирь с Маньчжурией, чтобы окончательно закрепить эти земли. К тому же нам необходимы Курильские острова, чтобы окончательно обеспечить за собой Сахалин, Камчатку и все охотское побережье.

Матусевич сознательно бросил «пробный шар» — великий князь только кивнул в ответ. Теперь стало ясно, что от притязаний на Маньчжурию царь уже не откажется, и в той или иной форме ее постараются присоединить к державе. Также как и упрочить интересы империи за счет ущемления желаний страны Восходящего Солнца. Но для этого нужна победа в этой войне, поражение грозит отсроченной на время катастрофой, и неизбежной революцией. Никто не считается с побежденными — ни соседи, ни собственное население, и виновным во всем сделают царя. Так что кровь из носа, но нужно одержать вверх, и может даже сегодня в этом сражении определится победитель — перед японцами точно такой же стоит выбор…

Эти броненосцы продолжали серию «адмиралов», но отсутствие средств в казне заставило отказаться от постройки…

Глава 3

Наместник Его Императорского Величества на Дальнем Востоке адмирал Алексеев тяжело поднялся с мягкого кресла, прошелся по кабинету. Подойдя к окну, посмотрел в тщательно отмытое стекло, что блестело под яркими лучами осеннего солнца. Октябрь в южной Маньчжурии отличается намного более теплой погодой, чем в том же Приморье. Во Владивостоке бухта Золотой Рог всегда замерзает зимой, и белая гладь от города в море может простираться на два десятка верст от берега, то Талиенванский залив в Дальнем вообще не требует ледоколов. Да и морозы для того же Ляодуна крайне редки, хотя снег выпадает и реки покрываются льдом. Но все же это не северная часть Кореи, где река Ялу порой промерзает.

Евгений Иванович тяжело вздохнул, разглядывая настенную карту, покрытую россыпью значков, нанесенных разноцветными карандашами штабных офицеров. Адмирал достаточно хорошо ее уже «читал», зная местность, разбирался в обстановке. Сейчас на фронте от Ляояна до Мукдена сложился тот самый позиционный фронт, о котором его предупреждал командующий войсками Квантунского укрепрайона генерал от инфантерии Стессель. Однако хорошо Анатолию Михайловичу писать рапорта и «соображения» — у него сейчас фронт на перешейке у Цзиньчжоу всего в три версты, хотя, конечно, раньше был куда больше и протяженный — обвод укреплений Порт-Артура, нангалинские позиции, оборонительный сектор Дальнего, собственно гора Наньшань, закрывающая дорогу на Квантун. Потом фронт сместился на Волчьи и Зеленые горы, а там 3-ю осадную японскую армию генерала Ноги, таким образом, оказавшуюся в оперативном окружении, потихоньку додавили. Фактически истребили пятьдесят тысяч неприятеля, лишенного всяческой поддержки и подвоза — на море полностью господствовала порт-артурская эскадра, перешедшая в Талиенванский залив. А прорваться на Квантун через заградительный огонь канонерских лодок, которых поддерживали своим огнем броненосцы, даже отличная японская пехота не смогла. Да и не одной инфантерии в мире такой эпический подвиг не под силу.

— Теперь неприятелю Квантун никогда не взять, пока у Талиенваня стоит наш флот. Штурм будет отражен, а ближе осадные пушки не подвинешь — сметет корабельная и крепостная артиллерия. Сразу надо было так обустраиваться, а не цепляться за Порт-Артур — это сколько денег понапрасну разбазарили, а сколько еще Витте на своих затеях своровал…

Наместник выругался — он несколько раз отписал царю, доверием которого пользовался, о тех чудовищных просчетах, что допустили за год до войны два министра — финансов и военный, да управляющий морским ведомством. Да что там — Алексеев был уверен в прямом злоумышлении, вот только свои мысли не «прицепишь», нужны реальные и веские доказательства. Но генерал Куропаткин уже мертв — его застрелил великий князь Борис Владимирович, которого объявили помешавшимся и быстро «сплавили» на лечение. История мутная, понятно что молодого человека и пожилого генерала натравили друг на друга, спровоцировав на кровопролитие — как правильно говорят в таких случаях французы — «cherchez la femme» — «ищите женщину». К сожалению, и сама княгиня, ставшая инициатором ссоры, ничего не успела сказать — ее нашли мертвой. Именно отравленной — все признаки свидетельствовали, что она по незнанию выпила яд, не совершала самоубийства. Кто-то подсыпал быстродействующую отраву в чашку — вот женщина и напилась такого «чая», что умерла раньше, чем ее успели допросить отправленные адмиралом доверенные жандармы.

— Ничего, со временем разберусь, кто у меня тут «мутить» вздумал. И обойдусь без суда — прикопают где-нибудь, и всего дел…

В голосе наместника явственно прорезалась угроза — в Маньчжурии он не только чувствовал себя правителем, он таковым везде был, а отнюдь не местные китайские власти, что во всем ему подчинялись. Вернее, маньчжурские, потому что триста лет тому назад именно они завоевали «Поднебесную», установив свое господство. И правили поныне, хотя собственно китайцы ненавидели их правящую династию, которую сейчас возглавляла вдовствующая императрица Цыси. Единственное, где всевластье наместника было серьезно ограничено, так это непосредственно русские области и достаточно узкая «полоса отчуждения» КВЖД и ее южно-маньчжурской ветки.

— Пора наступать, тут не Троя, чтобы на здешних сопках не то, что десять лет, десять месяцев сидеть. Семи недель вполне хватило. Армия пополнилась и силы у нас сейчас больше, чем у неприятеля.

Наместник встал напротив карты, внимательно рассматривая нанесенные на нее значки, в которых угадывались пехотные и конные полки, артиллерийские дивизионы, саперные батальоны. Их сейчас много, очень много — целые россыпи, под началом более чем трехсоттысячная группировка. Каждый день приходили эшелоны с пополнением, вполне надежным и физически здоровым — теперь запасных старше тридцати лет не отправляли, да и то, исключительно «охотников». Но больше всего шло кадровых нижних чинов и офицеров — с каждого из полков отправляли по одной роте, причем исключительно первых по номеру, «государевых», их пополняли за счет других рот, и ответственным за это являлся лично командир полка. От дивизии направлялся сводный батальон усиленного состава — свыше тысячи двухсот нижних чинов и офицеров, возглавляемый лучшим из подполковников. И за весь период кампании, согласно царскому приказу, именно «донорская» дивизия отвечала за своевременное пополнение и обеспечение этих «экспедиционных» батальонов. Хотя поначалу командиры полков и начальники дивизий попробовали привычно «сплавить» негодный элемент — и Алексеев разъярился, его эти «куропаткинские экзерсисы» давно приводили в бешенство. Отписал императору, требуя примерно наказать нерадивых служак, и к вящему удивлению, к нему прислушались. Виновные в таком «подходе» генералы и полковники получили «высочайшее неудовольствие», с объявлением по округам, после чего оставалось или стреляться, либо с позором уходить в отставку. Как отрезало — теперь действительно стали отправлять лучших из лучших, нижних чинов, что отслужили не меньше двух лет и примерно аттестованных. Заодно направили в действующую армию добрую половину выпущенных из училищ подпоручиков — убыль в субалтернах была с лихвою восполнена во всех ротах, и даже превышен штатный состав, доведенный до четырех-пяти офицеров. Пополнения продолжали поступать, поток только начал набирать силу — к зиме армия потихоньку станет полумиллионной.

Пока же приходилось рассчитывать на то, что есть — но главным делом Алексеев посчитал убрать из рядов армии обремененных годами и семьями «бородачей», которыми буквально «набили» четвертые батальоны во всех полках, и тут же вывели из состава дивизий, распределив гарнизонами во всех значимых городах Маньчжурии и Приморья. Вообще-то лучше было бы отправить их по домам — только зря хлеб ели да жалование получали, но эта мера произвела бы на солдат молодых возрастов нехорошее впечатление. Зато теперь можно было все «очищенные» дивизии сосредоточить на фронте, для нанесения сокрушительного удара по неприятелю.

Сделать это было крайне затруднительно — японцы окопались по гребням сопок, и выбить с них неприятеля теперь являлось главной задачей. Но раз штурм чреват большими потерями, то надлежит просто совершить глубокий охват флангов противника, благо теперь пехотные дивизии стали гораздо подвижней из-за уменьшения численности солдат в полках (12 батальонов вместо 16-ти), и привлечением китайских носильщиков, из расчета по тысяче кули на каждую бригаду инфантерии и артиллерии. Да и сами дивизии теперь в целом соответствовали по штатам японским соединениям, имея в составе на четверть превосходство в артиллерии и кавалерии. Дело в том, что количество артиллерийских дивизионов удвоилось — восьми орудийные батареи были сочтены слишком громоздкими на поле боя, особенно из-за сильно пересеченной местности, на которой быстрый маневр часто исключался. То же самое произошло с казачьими полками — из двух полков просто сформировали третий, все из четырех сотен. «Лишние» полки передали по пехотным и стрелковым дивизиям, распределив по одному на каждую. Также было и в японских дивизиях — там войсковая конница представляла полк по три эскадрона в каждом. Так что у противника не грех было поучится, а по опыту пограничной стражи КВЖД решили сформировать при каждой дивизии отдельные егерский батальон, по примеру тех «охотничьих команд», что имелись в сибирских стрелковых полках.

Реорганизацию армии старались провести как можно быстрее, пользуясь затишьем на фронте — русские и японцы спешно восполняли потери, приводили обескровленные части в порядок. Причем, неприятель теперь все делал гораздо медленнее, чем раньше — теперь дивизии маршала Ойямы имели серьезные перебои в снабжении, которое теперь шло обозами от реки Ялу. Ведь порт Инкоу был фактически уничтожен пожаром и затопленными в реке кораблями, а Дальний стал главной базой Тихоокеанского флота…

Глава 4

— Anything that can go wrong will go wrong, — достаточно громко произнес на английском языке Матусевич, как любой моряк, хорошо знавший эту речь, но сейчас даже нисколько не удивившийся тому, откуда взялись слова, которые он машинально произнес.

— «Если есть вероятность того, что какая-нибудь неприятность может случиться, то она обязательно произойдет».

Великий князь тут же озвучил уже на русском сказанные командующим слова, и с нескрываемым удивлением в голосе спросил:

— Что вы имеете в виду, Николай Александрович?

— Это «закон подлости» в его наглядности, ваше императорское высочество, — Матусевич чуть не выругался, но сдержался, и произнес:

— Бывает в детстве, что когда чего-то боишься, допустим, наказания за проказы, то чаще всего оно тебя и настигает. С вами так не бывало, Александр Михайлович?

— Многократно, — чуть улыбнувшись, произнес великий князь, вот только глаза оставались серьезными. — Но что вы имеете в виду?

— На войне часто испытываешь опасение, что противник поступит по самому худшему варианту, которого ты больше всего опасаешься. И что удивительно, так оно и случается, словно вражеский адмирал «читает» обуревавшие твой разум мысли, и чувствует твои страхи и опасения. Посмотрите на головной из «гарибальдийцев», вы не находите в нем странностей, которых просто быть не может. По крайней мере, в бою тридцатого августа их точно не было, я слишком хорошо помню ту короткую схватку.

Великий князь прижал к глазам окуляры бинокля и принялся внимательно рассматривать идущий пятым во вражеской колонне корабль. Матусевич занимался тем же, моментально выявив еще одну очень неприятную странность, что тоже бросились ему в глаза, и от которых командующий флотом поморщился как от зубной боли.

— На «Касуге» кормовая башня заменена на одноорудийную, подобную носовой — с десятидюймовой пушкой, — негромко произнес великий князь, не отрывая от глаз бинокль. — Не вижу стрельбы шестидюймовых орудий с батарейной палубы. Зато на верхней палубе стоят за щитами три, да три пушки, причем более крупного калибра — семь с половиной, или восемь дюймов, никак не меньше. Просто у борта «Пересвета» высокие всплески в сравнение с теми, что накрывают «Ослябю».

— Так оно и есть, судя по всему, мы вышибли одну из восьмидюймовых башен на «Ниссине», потому он и стоял в Вей-Хай-Вее. За два с половиной месяца японцы изготовили новую на замену, но уже для десятидюймовой пушки. Они сделали тот же вывод, что и мы — для причинения серьезных повреждений нашим кораблям требуются орудия куда более серьезного калибра, чем нынешние шесть дюймов. На батарее, скорее всего, установили 120 мм орудия — как противоминные они больше подходят, чем прежние трехдюймовые пушки. Но могу и ошибаться, могли и заделать. Вряд ли они станут перегружать свой броненосец, водоизмещение которого и так небольшое. К тому же при таком волнении их крайне затруднительно применять. Мы тогда с Робертом Николаевичем прошлый раз обсуждали возможность серьезного перевооружения японских кораблей, ведь они не могли не видеть удвоенное количество восьмидюймовых стволов в бортовом залпе «Громобоя». А потому выходит, что противник еще после боя в Желтом море озадачился этой проблемой, которую и стал решать заблаговременно. Посмотрите на «Токиву», с ней тот же самый казус произошел.

Действительно, если вокруг крейсеров Вирена вставало все разнообразие всплесков, ведь от почти втрое тяжелых 203 мм снарядов разрывы куда сильнее, чем от 152 мм фугасов, то вот стрельба с «Токивы» была на удивление однообразной. У идущей второй в колонне «России» вставало по восемь одинаковых всплесков, высоченных. При этом стало ясно, что с других японских «асамоидов» вовсю стреляют 152 мм орудия — высокобортные русские крейсера прекрасная цель именно для их снарядов, начиненных шимозой. Но эффективность разрывов уже не та, что раньше — дерево убрано, все пушки прикрыты импровизированными казематами или большими противоосколочными щитами. Хотя эффект остался прежним — яркая вспышка разрыва была хорошо заметна, японцы могли сосчитать попадания.

— Да-да, именно «закон подлости» в его наглядном проявлении — мы учимся у врага, а он учится у нас. Теперь «России» и особенно «Рюрику» придется тяжко — они не рассчитаны на попадания таких снарядов в удвоенном количестве. «Токива» теперь как наш «Богатырь» — из дюжины орудий на борт могут стрелять восемь. Скверно, ваше императорское высочество — если японцы так перевооружат все свои «асамоиды», то нашим кораблям с их куцым бронированием придется тяжко. Остается надеяться, что англичане не смогут поставить им столько восьмидюймовых стволов, это же с ума можно сойти будет. Хотя… Нет, не кажется — они не смогли поставить в верхний каземат столь большую пушку, он частично разобран, изменен, вроде тех, что на верхней палубе «России» мы поставили.

— Тогда нам также придется всемерно усиливать вооружение наших кораблей. Если англичане поставляют свои пушки японцам, то мы можем сделать еще один большой заказ в САСШ, надо немедленно телеграфировать о том государю-императору. Эту войну мы не имеем права проиграть — нужна только победа, чтобы избежать внутреннего неустройства и возможной смуты. Так что я полностью в вашем распоряжении, Николай Александрович, и можете быть уверенными в том.

Сказано все было предельно четко и открыто, без всяких экивоков. Матусевич только кивнул, молча принимая такое предложение, которое многого стоило — иметь такого «августейшего» начальника штаба, что может напрямую отправлять депеши самому царю, дорогого стоило. К тому же Александр Михайлович распорядительный и толковый моряк — не сибарит, умен и энергичен, что редкость в династии. И с началом войны делал все возможное для победы — собрал на флот миллионы рублей, заставив тряхнуть мошной даже московских дельцов, закупал в Германии быстроходные лайнеры, что должны были стать вспомогательными крейсерами, заказал у немцев новые минные крейсера большого водоизмещения. Да и сам смог привести в здешние воды два новых броненосца с «Авророй».

— К тому же за мною вышел с главными силами вице-адмирал Чухнин — мы миновали Сингапур, а его отряд проходил Суэцкий канал. Через три недели его броненосцы сюда дойдут, а это изрядное усиление для нашего флота. Вместе с «Севастополем» составят отряд тихоходных броненосцев, способных действовать вполне самостоятельно.

— Скорее бригаду, Александр Михайлович — «Императора Николая I» надо оставить при главных силах, он по ходу немного превосходит «Полтаву». Вместе с «Рюриком» составят 2-ю бригаду броненосных крейсеров — его девятидюймовые пушки не смогут причинить вражеским броненосцам серьезного ущерба, но вот «асамоидам» или гарибальдийцам вполне. Зато сведем всех трех «иноков» в отдельный отряд, можем и к ним добавить «императора» в случае необходимости, а то и вместе с «Рюриком». Посмотрим, что японцы предпримут, но не стоит делить шкуру неубитого медведя. Вначале нужно встретить отряд Григория Павловича — эти три броненосца нам очень нужны, пусть они устаревшие и тихоходные. Да и отряд контр-адмирала Небогатова пригодится — мы даже китайский и японский трофейный хлам к делу приспособили, вооружили, как смогли. Жаль, пушек нормальных мало, запасом не озаботились, а сейчас за все вдвойне приходится платить.

— Лучше сейчас заплатить, чем потом расплачиваться по чужим счетам, — глухо произнес великий князь, насупившись. Затем негромко сказал, машинально поморщившись — очередной, третий по счету шестидюймовый снаряд разорвался о броневые плиты рубки.

— Витте отстранили от всех постов, отправив в отставку. Причиненный им ущерб составляет не менее трех миллиардов рублей, большая часть которых извлечена французскими банкирами после введения «золотого рубля». И теперь нам не выйти из ситуации, в которой русское серебро уходит за бесценок. Лучше выводить его из обращения, или перевести на биллон, оставив золото. Пусть и в виде «виттекиндеров» или «матильдоров». Он и так сознательно вогнал нас в долг на полтора миллиарда рублей только своей «серебряной аферой». Государь решил пересмотреть наши отношения с Парижем — достаточно взглянуть на наши «союзнические» отношения в этой войне.

Сказанные слова означали одно — послание наместника все же дошло до царя, и знающие люди объяснили, к чему может привести обменный курс рубля к франку по отношению к «звонкой монете». Вирен тот вообще в бешенство впал, когда по собственной дотошности выяснил, что при курсе один рубль к двум с половиной франкам обмен серебра проходит согласно пропорции за двадцать грамм русского серебра всего 12 с половиной французского. Адмирал не поленился обратиться к флотским финансистам, и те ему пояснили, что ущерб составил около четырех с половиной миллионов пудов серебра, до сих пор «вымываемого» из России, зато восполняемого французскими займами, что превращаются своего рода «удавку». И вот теперь великий князь о том четко сказал, прямо и откровенно. А может быть причиной тому ожесточенный бой — а в нем все под богом ходят…

Великий князь Александр Михайлович с супругой Ксенией Александровной — стоит его шурин, государь-император Николай II. До начала войны России с Японией еще десять лет…

Глава 5

— Вот потому они в драку и полезли, хотя у нас на один вымпел больше, я «Баян» имею в виду. Да, в таком виде «Касуга» и «Токива» куда опасней, чем прежде — шестидюймовые пушки, несмотря на всю их скорострельность и шимозную «начинку» столько бед не сотворят, как семипудовые фугасы. И если они так еще «Ниссин» перевооружат и три оставшихся «асамоида», то проблем у нас будет намного больше, чем раньше. Хорошо, что восьмидюймовую английскую пушку в нижние казематы не воткнешь, да и верхние убирать приходится — слишком большая по размерам и весу установка, в отличие от шестидюймового орудия.

Матусевич говорил достаточно громко, иначе бы его голос не расслышали из-за грохота орудий самого «Цесаревича», и разрывов вражеских снарядов, что падали непрекращающимся «ливнем», беспрерывно молотящим по стальной броне. Однако для хорошо защищенных кораблей 1-й дивизии шестидюймовые фугасы были уже не страшны — как-то попривыкли к ним, да и дерева, главной пищи для пожаров уже не было. Да и перегрузки, от которой главный броневой пояс мог уйти в волны на три четверти — угля приняли нормальный запас. И максимум что могли сделать разрывы шимозы, это корежить надстройки и продырявить трубы, и тем сбить ход. Но в такие «игры» и русские участвовать могут, а потеря скорости для вражеских кораблей куда опаснее выйдет. Три броненосца из четырех имели полные броневые пояса по ватерлинии, даже «Ретвизан», оконечности которого были защищены всего трехдюймовыми плитами, спокойно переносил обстрел 152 мм снарядами. Страдала только «Полтава», но Кутейников уже сделал расчеты, по которым выходило, что замена шестидюймовых башен на палубные 203 мм установки со щитами, позволит и на этом броненосце прикрыть оконечности в два-три слоя кораблестроительной стали по ватерлинии, как на детище филадельфийской верфи Крампа. Подобным образом с началом войны забронировали казематы между башнями среднего калибра на обоих русских броненосцах. Так что «Полтава» и «Севастополь» вполне могут преобразиться, если основательно снизить их перегрузку.

— Потребность на «асамоиды» еще две дюжины восьмидюймовых пушек — по восемь стволов на каждый из трех кораблей. Да на «Ниссин» еще шесть таких же пушек — итого тридцать установок. Столько мы сможем произвести в следующем году, и не больше. Но англичане даже такой большой заказ смогут выполнить еще до зимы, если он уже японцами сделан, в чем у меня нет ни малейших сомнений — раз эти два корабля по нам стреляют.

Матусевич кивнул на слова великого князя — тот, несмотря на обстрел, сохранял хладнокровие и спокойно размышлял. Такой начальник штаба и был нужен — не теряющий головы, не побледневший под разрывами вражеских снарядов. К тому же ему будет помогать капитан 1-го ранга Брусилов, летом окончивший Морскую академию, и поставленный во главе оперативного отдела, активно поддерживающий идею создания Морского Генерального Штаба. Довольно энергичный и умный моряк, брат которого в генеральском чине возглавляет Офицерскую кавалерийскую школу, и является протеже великого князя Николая Николаевича, генерал-инспектора кавалерии.

— А вот на свои броненосцы в казематы, особенно нижние, японцы такие пушки установить не смогут, потребуются огромные переделки на верфях. За исключением, пожалуй, «Фудзи» — у него три из пяти 152 мм пушек за щитами на верхней палубе, подача снарядов идет через нижние казематы. Если оттуда уберут орудия, и проведут реконструкцию, то могут вполне установить такие пушки. Вот только семипудовые снаряды слишком тяжелы для ручного заряжания, потребуется зарядная лебедка, а, значит, значительно снизиться скорострельность.

— Нижние, оставшиеся без орудий казематы можно превратить в перегрузочные погреба, что японцы всегда и делают. Посмотрите, с какой бешеной скоростью они по нам стреляют — снаряды и заряды у них заранее сложены у орудий. На «Токиве» потому и случился взрыв во время боя в Корейском проливе, и видимо, тогда возникла мысль о перевооружении крейсера.

— Похоже вы полностью правы, Николай Александрович. Потому этот корабль и ремонтировали два с половиной месяца.

— Видимо, не только мы с Виреном о том думали, японцы сделали выводы одновременно с нами. Ладно, как только запас к палубным пушкам закончится, то стрелять они начнут медленнее башенных орудий. Потому надо следить за «Касугой» и «Токивой» по хронометру, и засечь время, когда они начнут подавать снаряды из погребов.

Матусевичу понравилось, что великий князь тут же отдал распоряжения штабным офицерам, достал блокнот с карандашом, и написал несколько строчек, потом начал делать какие-то подсчеты. А затем громко подвел итог, вроде как обращаясь ко всем офицерам:

— Если не считать шестидюймовые пушки, а их уже не следует принимать в расчет, бортовой залп на «асамоидах» тянет на девять центнеров веса, это вдвое больше обычного, при более серьезных разрывах снарядов, следовательно, повреждениях наших кораблей. То есть по своей огневой мощи в таком виде вражеские крейсера сравняются с нашими «пересветами». Учитывая превосходство в скорости и лучшее бронирование, даже станут сильнее их. «Гарибальдийцы» имеют почти такой же бортовой залп по весу — в восемь центнеров, но на «Касуге» уже две десятидюймовых пушки, ничем не уступающих стволам, что стоят в башнях наших «иноков». При отличной броневой защите этих малых броненосцев…

В боевой рубке «Цесаревича» воцарилась гнетущая тишина, настолько велико оказалось потрясение от этих наскоро сделанных подсчетов. Но великий князь также хладнокровно, будто стал «дубль-Виреном» продолжил:

— Наш «Громобой» после перевооружения, уступает такому противнику больше, чем вдвое по залпу главным калибром. «Россия», даже если на ней поставят все восемь 203 мм пушек, будет иметь бортовой залп в полтора раза меньший, а «Баян» уступит уже втрое. Про «Рюрик» говорить не приходится — на нем устаревшие пушки с длиной ствола в 35 калибров и низкой скорострельностью. Преимущество наших кораблей возможно только на дистанциях меньше двадцати трех кабельтовых, когда многочисленные 152 мм пушки смогут пробивать тонкие броневые плиты. До этого момента эти орудия не больше, чем балласт, к тому же у нас нет нормальных фугасных снарядов, а взрыватели крайне ненадежны.

Последнее все знали — пробные испытания были проведены. И теперь великий князь только подтвердил это, показав, что в Адмиралтействе о том ведомо. Наскоро сделанные подсчеты ошарашили Матусевича — он ощутил, что проделанный труд оказался напрасным. Японцы быстро переиграли ситуацию, и не только восстановили свое превосходство, но и увеличили оное. Теперь даже броненосцы типа «пересвет», на которые все возлагали надежды, оказались весьма уязвимыми в бою с перевооруженными «асамоидами», а «рюриковичи» вообще превратилисьв библейских «младенцев».

— Благодарю вас за эти наскоро сделанные подсчеты, ваше императорское высочество, они достаточно показательны.

Только и смог промолвить Матусевич, уже успевший прийти в себя, и со всех сторон оценивший затеянное японцами перевооружение. И негромко добавил, кивнув головой:

— Однако, даже будь у нас достаточно количество восьмидюймовых орудий, они также не войдут в казематы из-за слишком больших размеров. А верфей у нас всего три, и переделка, расширение с подкреплением, займет не меньше двух месяцев при самой напряженной работе. Придется воевать с шестидюймовыми пушками, хотя они, как вы правильно подметили, являются балластом. Уступая в скорости, мы не сможем сблизиться на двадцать три кабельтов — противник диктует нам свои условие и держит дистанцию. Можем брать только числом, но для этого нужно ждать подхода отряда адмирала Чухнина. А там атаковать неприятеля нашими быстроходными броненосцами, постараться сбить ему скорость, чтобы наши медлительные корабли его смогли настичь, и добить неприятеля. А пока…

Матусевич замолчал, внимательно оглядывая длинную колонну из неприятельских кораблей, что активно вели стрельбу по русской эскадре. Цифры его огорошили, да что там, ошеломили — он думал, что имеет козырный туз в рукаве, а выяснилось, что там всего «шестерка». Действительно, «закон подлости» существует, хотя его наличие не доказано философами. Выходит, что японцы прекрасно видят, как русские стараются увеличивать количественные показатели, и отвечают на это повышением «качества», так сказать, найдя способы усилить и без того превосходные характеристики своих кораблей, которые и в исходном виде одни из самых сильных в мире.

— Пока же будем драться тем, что есть. Что за напасти такие на нашу голову — снарядов мало, и взрыватели к ним хреновые, и корабли по разным морям-океанам болтаются, а не находятся там где нужно. Пушек и тех не изготовили про запас, хотя знали, что война приближается. Все «экономили», бля, вот и «доэкономились». Это даже не глупость и самодурство, и на ошибки не сошлешься. Нет, тут выходит сплошное вредительство и саботаж…

Эти броненосные крейсера в годы русско-японской войны не зря считались сильнейшими в мире. И ситуация для РИФ осложнялось тем обстоятельством, что они воевали «единой», хорошо подготовленной эскадрой, подобную в то время не имел ни один флот в мире, включая Ройял Нэви…

Глава 6

— Чего опасался, то и случилось. Как не гоняй крестьянскую лошадку, но орловский рысак из нее не выйдет!

Командующий эскадрой броненосных крейсеров контр-адмирал Вирен ругался себе под нос, стараясь, чтобы никто из офицеров штаба его не услышал. Но как не изощряйся в «загибах Петра Великого», ситуацию это нисколько не изменит — вооруженный восьмидюймовыми орудиями броненосный крейсер ему не мерещился, а всаживал залп за залпом в «Россию», причем на дистанции, с которой многочисленные русские 152 мм пушки и ответить не могли толком. А вот японские шестидюймовые стволы засыпали русские корабли градом фугасов, неприкрытые броней высокие борта служили наводчикам прекрасной мишенью.

— «Россия» горит, ваше превосходительство, растет крен!

От поступившего доклада Роберт Николаевич поморщился — для него с самого начала стало ясно, что под огнем восьми 203 мм орудий огромный крейсер, что должен был служить рейдером в океанских плаваниях, долго не продержится. Действительно, как не изощряйся, но из «рюриковичей» кораблей линии не выйдет, для эскадренного боя они полностью непригодны, даже «Громобой», на котором он сейчас держал свой флаг. Если под градом шестидюймовых снарядов еще можно продержаться, то вот чуть ли не втрое тяжелые 203 мм были смертным приговором. Ведь как не крути, «Россию» сейчас обстреливают главным калибром как бы два прежних неприятельских крейсера, хотя и один из них раньше являлся превосходящим по огневой мощи противником. И это скверно — стоит японцам так перевооружить все свои «асамоиды», а это три недели срока при наличии великолепных верфей, тут были бы пушки, а они имеются, и гадать не нужно, то «рюриковичам» принимать бой будет категорически противопоказано.

— Поднимите сигнал о выходе из боя, мателотом станет «Баян» — он хоть забронирован отлично, как раз против восьмидюймовых снарядов. Шульц выстоит, Андреев пусть своим крейсером занимается — «Россия» в линию станет, как повреждения починит, полчаса, даже час имеется. Скоро у японцев припасенные запасы закончатся, а там стрелять втрое медленней станут.

Вирен беззвучно выругался — не думал, что японцы столь быстро предпримут радикальные меры, причем их превосходство станет неоспоримым. И это в первом же бою, когда он получил под командование бывший ВОК, с добавлением к нему «Баяна», на который он хотел перенести свой флаг. Вот только Матусевич резко воспротивился, сказав, что бывший командир крейсера, ставший флагманом, не должен вмешивать в жизнь корабля, но тут по привычке начнет не только лезть и давать указания, но и мешать при этом. Обычная ревность, основанная на памяти, что когда-то сам отдавал приказы с мостика, на котором теперь не хозяин. Так что Роберт Николаевич перенес свой флаг на «Громобой», сильнейший и лучше других защищенный крейсер ВОКа, и хоть остался недоволен, но понял правоту командующего. И сейчас, повернувшись к офицерам, произнес, покачивая головой:

— Скверно, господа, но скоро будет намного хуже. Сейчас на «Токиве» орудий главного калибра столько же, как на трех других «асамоидах». И присмотритесь к «Касуге» — на ней тоже теперь кормовая башня одинарная, с десятидюймовой пушкой. И еще три восьмидюймовых ствола со щитами на верхней палубе с каждого борта. Если японцы также перевооружат все свои броненосные крейсера вместе с «Ниссиным», нам придется туго. Тут можно просто удвоить бортовой залп главным калибром. Даже наши «иноки» станут слабее — у них броневой пояс не дотягивает до оконечностей, а высокий борт не бронирован, также как на «рюриковичах». И что делать в такой ситуации — ума не приложу. Одна надежда — на подход отряда старых броненосцев, все же три корабля, способных сражаться в линии.

В боевой рубке «Громобоя», со стенками из толстой 305 мм брони, воцарилось молчание — все «переваривали» полученную информацию под грохот корабельных пушек. Перевооружение «Токивы» на единый 203 мм калибр было чертовски опасным примером, как бы наглядной демонстрацией намерений японцев, не сулящих ничего доброго русским кораблям.

— Надо убирать все шестидюймовые орудия, заменив на верхней палубе с каждого борта две пушки из четырех на 203 мм стволы. Тогда в бортовом залпе будет шесть таких пушек, что вполне приемлемо. К тому же на корме можно установить еще одну такую же пушку со щитом, как предполагается на «России». Тогда общее количество стволов станет одиннадцать, из них в бортовом залпе семь. С батарейной палубы шестидюймовые пушки снять, боковые и задние стенки казематов убрать, и за счет этого добавить листы стали между наружными броневыми стенками казематов, как проделали на «полтавах». Хватит трех дюймовых, или пяти-шести полудюймовой толщины. Получится второй броневой пояс, как на «пересветах» — но там в четыре дюйма гарвеевской стали. И длиной от носового до кормового казематов, выше главного шестидюймового броневого пояса — этого вполне достаточно. К тому же не будет излишней верхней нагрузки, метацентрическая высота и остойчивость сохранится. Можно будет также забронировать оконечности, от кромки трехдюймового пояса до штевня — это займет примерно два месяца работ в доке. Даже полтора, а то и месяц — если найдутся листы и опытные мастеровые, и работать следует беспрерывно. Необходимые расчеты можно проделать быстро, ваше превосходительство, не такие они и сложные — просто тщательно пересчитать весовую нагрузку.

Командир «Громобоя» капитан 1-го ранга Дабич был опытным моряком, умным — никогда и ничего не предлагал спонтанно, вначале все тщательно продумывал. Вирен только кашлянул — выходило, что не только они с Матусевичем предвидели такие вещи, но и другие осмыслили вереницу боев, которые произошли за это время.

— У нас просто нет 203 мм орудий, Николай Дмитриевич. Что есть на транспорте, не знаю точно, сколько, но еще с десяток восьмидюймовых пушек, спешно заказанных в Америке, доставят только к концу ноября.

— Вполне достаточно — их хватит для перевооружения «России», которой долго придется стоять в ремонте, — Дабич вполне хладнокровно кивнул в сторону вываливавшегося из колонны большого броненосного крейсера, уже фактически выбитого из боя. — К артиллерии «Громобоя» можно добавить снятые орудия, их всего четыре, как раз хватит. А в ремонте на нее поставят американские орудия. И мы получим бригаду из двух броненосных крейсеров, с полноценным бортовым залпом из семи пушек главного калибра, с более-менее приемлемой защитой. А вот противоминную артиллерию следует заменить на восемь 120 мм пушек Кане, вместо оставшихся 75 мм орудий.

— Хм, пожалуй, вы правы, Николай Дмитриевич. Тогда ваш крейсер, как и «Россия» будут иметь единый калибр — это значительно облегчит пристрелку. Да и сами восьмидюймовые пушки причинят неприятелю гораздо больше ущерба, и защита действительно станет надежнее.

Вирен кивнул, быстро осмысливая предложение. Двойное сокращение общего числа орудий его не беспокоило — две 152 мм пушки по весу равны одной 203 мм, но вот по эффективности никакого сравнения — русский «облегченный» снаряд весит пять с половиной пудов, «тяжелый» старого образца, как у японцев — в семь пудов, почти как три шестидюймовых снаряда. Обычные листы стали, пусть в три слоя наложенные, не броня, конечно, но обычный 203 мм или 152 мм фугас даже такой броневой пояс не пробьет — а японцы стреляют именно ими. И при этом три десятка шестидюймовых пушек Кане, снятых с двух крейсеров, позволят нормально вооружить броненосцы, крейсера и канонерские лодки, и серьезно усилить береговые батареи, которые необходимы до крайности на тех же Эллиотах. И тут он себя одернул — ведь начальник штаба сейчас великий князь, ему только по возвращению нужно передать дела. Однако мысль Дабича дельная, и Вирен тут же повернулся к командиру крейсера.

— По возвращению немедленно подготовьте все необходимые расчеты касательно «Громобоя» командующему, также как соображения по «России». Надо успеть с их перевооружением, японцы не будут ждать. «Токива» и «Касуга» только «цветочки», а «ягодки» вскоре последуют. Сейчас и нам, и противнику нужно поторопиться — один бой может предрешить исход войны. Если бы раньше над этим подумали…

Вирен осекся, с нескрываемым удивлением глядя на вывалившийся из строя броненосцев «Пересвет», да еще с заметным креном на борт. Ладно бы «Ослябя», тут все было бы вполне объяснимо — но флагман Щенсновича пострадал от огня «Касуги», что меньше по водоизмещению в полтора раза. И в этот момент на него накатил приступ страха, которого адмирал давненько не испытывал. Выходит, что все бои, что шли раньше, были только прелюдией, а вот теперь пошли главные события. Японцы явно настроились на решительное сражение, и нынче хотят взять убедительный реванш…

Единственный броненосный крейсер порт-артурской эскадры по своему бронированию нисколько не уступал «Асаме», как и по скорости хода с ним не могли сравнится противники. Правда, по мощи бортового залпа «Баян» уступал вдвое, но так изначально он проектировался не для боя в составе линии…

Глава 7

— Больше одиннадцати узлов «Пересвет» держать не может — подводная пробоина в носу. Придется снизить ход на три узла, и пока отбиваться от неприятеля. Наша задача провести транспорты в Дальний, уже недалеко, мы у Шандунга. А там подойдет отряд контр-адмирала Лощинского, и нам станет намного легче. Вы удивлены, ваше императорское высочество?

Матусевич посмотрел на удивленного великого князя — о подходе резерва тот не подозревал, этот козырь с подачи Вирена приберегли. И Николай Александрович негромко пояснил:

— Просто на пути до Дальнего, по опыту еще довоенных учений, которые проводил наместник, мы выставили корабли со станциями беспроволочного телеграфа. Проще говоря, это быстроходные «ретрансляторы», которые легко уйдут от неприятеля, если тот появится. Трофеи — малые бронепалубные крейсера «Чийода» и «Боярин», чуть дальше «Амур», у последнего ход в 17 узлов. Потому путь к Шандунгу мы проделали ночью, чтобы с утра принять бой с японцами, и продолжать продвигаться на север.

— Понял — отряд контр-адмирала Лощинского уже идет к нам навстречу, — кивнул Александр Михайлович, сообразив, что самые тихоходные корабли командующий флотом приберег в качестве резерва. И ведь нисколько не рисковал преждевременной потерей этого отряда, выслав далеко вперед дозорные крейсера, которые вели и разведку.

— «Севастополь» больше девяти узлов не выдает, начинается тряска, как у больного «падучей». «Адмирала Витгефта» мы наскоро отремонтировали, два с половиной месяца возились. Заменили 305 мм пушки Круппа, не пригодные, на наши девятидюймовые орудия. Три ствола выслали из Петербурга, да пару сняли здесь с бронированных канонерок. Вполне себе броненосец береговой обороны получился, но слабый — «Чин-Йен» одно слово. В отряде еще бывшая «Ицукусима», ставшая «Витязем» — монструозную 320 мм французскую пушку убрали, установили старую восьмидюймовую, она впятеро легче. И крейсером не назовешь — ход едва тринадцать узлов после ремонта. В общем, собрали мы под флаг контр-адмирала Лощинского трех «калек», но лучше такие корабли иметь в резерве для поддержки, чем вообще ничего. А с «Пересветом» у Михаила Федоровича будет уже три броненосца, с бортовым залпом из десяти пушек главного калибра.

— Теперь понимаю, Николай Александрович, а то поначалу удивился, почему «Севастополя» нет. Подумал, что опять в ремонте стоит.

— Да он еле до Шандунга дойдет, «ползая», а поход в Шанхай вообще сказочное предприятие.А тут да, рандеву состоится через четыре часа, нет, скорее пройдет пять — нас почти сотня миль разделяет. Главное продержаться до подхода подкрепления, а там легче будет.

Матусевич сдержал тягостный вздох — вроде и научились побеждать японцев, но не только кораблей не хватало, в моряках была жуткая нехватка. Из Владивостока выгребли все что можно, увезя на «Ангаре» и «Лене» фактически весь тамошний флотский экипаж. В Золотом Роге остались только «Паллада», да пришедшая со вспомогательными крейсерами «Диана» — обе «богини» вошли в новый состав ВОКа под командованием контр-адмирала Иессена. Для набегов на японское побережье этого оказалось вполне достаточно, и можно было не сомневаться, что такие «визиты» японцев порядком нервировали. Вот только командующий самим отрядом вызывал сомнения — недаром Иессена именовали «крейсерской погибелью», после того как посадил на камни «Богатырь». А еще — тут в голову пришли чужие мысли — та же участь постигла «Громобой» и Карл Петрович погубил «Рюрик». В общем, нанес ущерба РИФ как бы не больше, чем любой японский адмирал. И он в том был не одинок, именно такие «их превосходительства» и составляли подавляющее большинство среди адмиралов русского флота, где, такие как покойный Степан Осипович Макаров были исключением из правил. Просто сама система возносила их на высоты власти, будто вспорхнувшие на погоны «орлы» дружно взмахивали своим куцыми крыльями, чтобы поднять их к сияющим вершинам. Вот только с началом войны неожиданно выяснилось, что большинство из них органически неспособны командовать, и за долгие годы службы привыкли дожидаться спущенного сверху приказа, но только не действовать по собственной инициативе, исходя из здравого смысла. И в том была железная логика, в основе которой была паталогическая боязнь ответственности. Лучше уж доложить и дождаться указаний сверху, чем рискнуть, и поставить на «карту» всю карьеру.

И что скверно, даже опытные и знающие капитаны 1-го ранга, получив производство в 4-й класс «табели о рангах», начинали вести себя точно как страусы, что в случае опасности засовывают голову в песок. Макаров выдвинул в контр-адмиралы Рейценштейна — в бою проявил себя прекрасно, но если не будет иметь четких инструкций, моментально растеряется. Такие же князь Ухтомский и Лощинский — эти не имея четкого и недвусмысленного приказа от командующего, вообще постараются избежать боя, доверь им командование. Григорович плотно осел в Порт-Артуре и не проявляет ни малейшего желания выходить в море — ведь бой это риск, а значит, возможный ущерб для восхождения по карьерной лестнице — а ведь он ставленник Макарова. Вирен самодурствовать любит, характером стервозен, хотя храбр, этого не отнять. Но, судя по тому, как сейчас японцы вчетвером лупят в хвост и гриву его пять кораблей, плохой тактик. «Баян» надо было ставить в «голову», чтобы Шульц сам мог принять решение как ему действовать, а не «запирать» в линии. И потому мерилом оценки Матусевич сделал решительность и агрессивность, при должной разумности, и ему вняли — Эссен и Щенснович стали контр-адмиралами за «отличие». Именно их надо продвигать во флагманы, а Вирена во Владивосток сбагрить — порядок наводить и крейсерской войной управлять. Там пусть и самодурствует, но только в рамках детально написанных для него инструкций. Есть еще несколько капитанов 1-го ранга, что в боях себя прекрасно проявили, тот же барон Шельтинг, вот их и надо продвигать, но то дело долгое и кропотливое. В морском ведомстве слишком косо смотрят на таких офицеров, что «мутят в болоте» в Адмиралтействе, и можно исписать на достойных массу представлений, вот только хода им не дадут. Отреагируют, если только совсем блестящее дело сотворят, но, поди тут — сейчас японцы наглядно демонстрируют показательный урок, как из куля в рогожу оборачивают.

— «Рюрик» избивают, ваше превосходительство! «Токива» и «Адзума» вдвоем по нему стрелять начали! Крейсер каперанга Трусова горит!

Голос флаг-капитана Семенова чуть дрогнул, а Николай Александрович, посмотрев на полыхающий старый корабль, мысленно посетовал, что зря Вирена поставил на командование отдельным отрядом — ему во Владивосток дорога, пусть Иессену мозг чайной ложкой потихоньку «выедает», изводит своими бесконечными придирками. Или капитаном порта в Дальнем поставить, пожалуй, сейчас это самое правильное решение. Чересчур энергичен и въедлив Роберт Николаевич, однако за дело возьмется серьезно, тем более фронт работы прекрасно знает, сам мотался по докам, даже Кутейникова чуть ли не до апоплексического удара довел. И китайцев множество чернорабочими именно Вирен набрал, а там они и в мастеровые выйдут, работают с должным прилежанием, от рассвета до заката, куда там подданным кайзера Вильгельма с их знаменитым «орднунгом».

— Вы видите, ваше императорское высочество, реализацию идеи Куниберти, только об идеальном броненосном крейсере. Концепция «all-big-gun» или только «большие пушки» прекрасно доказана. Под градом отнюдь не двенадцатидюймовых, а восьмидюймовых снарядов, старый корабль быстро превращается в искореженное железо.

Улыбка вышла вымученной, похожая на гримасу боли — огромный и не защищенный борт «Рюрика» буквально разносили в хлам семипудовыми фугасными снарядами. Нужно было что-то предпринимать, и срочно, но первым делом выводить корабль из линии, для боя в которой он подходил намного меньше других боевых единиц.

— «Рюрику» немедленно выходить из линии! Поднимите сигнал!

Мысли лихорадочно проносились в голове, «асамоидам» требовалось дать отпор, однако «Громобой» и «Баян» для этого не подходили, хотя достаточно хорошо держали «удар». Вот только из-за слабости главного калибра нанести серьезных повреждений вражеским броненосным крейсерам не могли, тут требовались более солидные пушки. Вот где их взять прикажите, все корабли в бою, в котором никто не хочет уступать.

— «Рюрик» выкатился из линии, руль заклинило!

Сообщение потрясло всех, и зрелище было ужасным — огромный крейсер полыхающим костром вывалился из линии, и шел по циркуляции с большим креном. Неожиданно пришла мысль — «от судьбы не уйдешь», от которой Николай Александрович содрогнулся, вспомнив…

Глава 8

— Мы привязаны к гибнущему крейсеру, у которого заклинило руль. Оказались прикованные к нему цепью. Надо снимать с «Рюрика» команду, пока не поздно, и уходить. Иначе тут потихоньку истребят и других, одного за другим, стоит потерять ход.

Матусевич уже отошел от шока, в груди ныло — потеря старого корабля неизбежна, тот прошелся по циркуляции дважды и потерял ход. А потому «Рюрик» японцы уже не обстреливали, «Токива» и «Якумо» взяли в два огня «Победу», и флагманскому броненосцу князя Ухтомского пришлось плохо — море будто вскипело вокруг него. Пара других русских кораблей тоже находилась под обстрелом, маневрируя рядом — «Громобой» отбивался от «Ивате», а вот против «Баяна» оказалась «Адзума». Два броненосных крейсера французской постройки сошлись в схватке, практически равной — после перевооружения русский корабль уступал японскому крейсеру на один ствол главного калибра. Одно хорошо — на «России» уже справились с повреждениями, и корабль возвращался в бой.

— Теперь «Победе» придется полегче, Николай Александрович. Может быть, нам и удастся сохранить «Рюрик». Хотя с заклиненным рулем на буксире не доведем до Дальнего — не дадут…

Великий князь осекся, видимо, Александр Михайлович все же понял нелепость своего предложения. И уже тише произнес:

— Вы правы, «Рюрик» обречен. Мы к нему привязаны, и японцы просто разнесут «Россию» во второй раз, а там Камимура будет выбивать один корабль Вирена за другим.

— Рад, что вы поняли это, Александр Михайлович, нужно снимать команду немедленно, пока возникла пауза.

— Сейчас распоряжусь поднять сигнал на миноносцы, — после этих слов стало ясно, что новый начальник штаба не просто готов разделить ответственность, но со временем станет единомышленником.

— Все правильно — крутиться у Шандунга нельзя, это означает не просто потерять время, ваше высочество, но и другие корабли в ночной атаке вражеских миноносцев. А утром Объединенный флот нас просто добьет — а мы просто не успеем дойти до Талиенванского залива под прикрытие наших береговых батарей. Теперь идет прорыв, а он неизбежен потерями. Нам просто слишком долго везло, пора испытать и горечь.

Матусевич замолчал, глядя на обреченный корабль — «Рюрик» медленно погружался в волны Желтого моря. Видимо, его командир тоже понял гибельность своего положения, и на подошедший миноносец с него стали спускать раненых. Тут даже приказа не требовалось — всем стало все понятно.

— Ваше превосходительство — неприятель отвернул к норд-осту, увеличивает дистанцию, огонь прекратил.

Доклад был отнюдь не радостным, такое уже было в бою 28 июля. Того с Камимурой брали паузу как на отдых вымотавшихся комендоров, так и для пополнения запаса складированных снарядов, который позволял обеспечивать чуть ли не бешеный темп стрельбы…

— Отойдут, пополнят боезапас у орудий, потом вернутся, и мы снова на полчаса окажемся под ожесточенным обстрелом. Нужно учитывать, что снарядов у них намного больше, чем по штату — они шли к Шандунгу, зная, что мы будем возвращаться обратно как раз мимо него.

Матусевич с великим князем находились в адмиральском салоне, в который к несказанному удивлению совершенно не пострадал в бою. Возникшая в сражении пауза позволила немного отдохнуть, выпить горячего чая. И оба понимали, что сражение скоро возобновится.

— На ремонт потребуется определенное время, а потому не стоит рисковать со спешным выходом. Нужно телеграфировать консулам в Сингапур и Сайгон, чтобы передали приказ вице-адмиралу Чухнину сделать долгую стоянку в Камрани в нейтральных водах, чтобы дождаться там прихода отряда контр-адмирала Небогатова. Вряд ли японцы туда совершат набег, который может стать совершенно бесплодным. Отправлять Камимуру с одними крейсерами не станут — предполагаю, что время им будет нужно для перевооружения «асамоидов». Да и на «Ниссин» поставят английские орудия.

Матусевич закурил папиросу, обдумывая ситуацию — с «Пересвета» контр-адмирал Щенснович сообщил, что на броненосце найден невзорвавшийся снаряд калибра 190 мм, а пушки калибром в семь с половиной дюймов имелись только на британском флоте. Это означало, что англичане взялись за перевооружение японских кораблей всерьез, но отправили только то, что было под рукою — без крайней необходимости никто не станет ставить на них орудия пусть близких, но совершенно разных калибров.

— Там требуется смена башен на одноорудийные, если поставить десятидюймовые пушки, Николай Александрович. Вряд ли такое можно осуществить — одну на «Касуге» поставить еще можно собственными усилиями за полтора месяца, но сделать еще две невозможно. Хотя, кто его знает — нужно учитывать, что у японцев есть и верфи, и заводы по прокатке броневых плит. Зная, как они могут работать, всякое возможно, но не в ближайшее время. А вот поставить на верхней палубе еще полудюжину восьмидюймовых пушек, заменив «шестидюймовки», вполне в их силах — имеется собственное производство, да и заказы давно сделали. Установленные на «Токиве» орудия взяты из запаса, у меня тут нет сомнений.

Великий князь отпил чая и закурил папиросу, перед ним лежали бумаги, на которых он сделал расчеты. Взял в пальцы карандаш:

— Если оба отряда Григория Павловича объединить, то потребуется еще две недели. Эскадра сможет подойти к концу ноября, у нас есть две недели на подготовку, потом нужно будет снова выходить в море, и при этом обязательно избежать сражения с неприятелем.

— Крейсера Эссена отгонят «собачек», а вот Вирена нужно снимать — Роберта Николаевич лучше поставить капитаном порта в Дальнем. Князя Ухтомского отправить во Владивосток на смену контр-адмирала Греве — «Богатырь» там отремонтировали безобразно, он с трудом до нас дошел. Рейценштейна отправить на излечение — потерял задор, да и здоровье у него не очень после ранений — еще не оправился толком.

— Вы останетесь без младших флагманов, Николай Александрович.

— Можно выдвинуть достойных, есть решительные и энергичные из командиров кораблей первого ранга, которые не боятся проявлять инициативу в бою — Шульц, Шельтинг, да тот же Дабич с «Громобоя».

— В Адмиралтействе не утвердят ваши кандидатуры — Щенснович и Эссен исключение, и так перед походом мне без обиняков на то указали.

Великий князь внимательно посмотрел на Матусевича, словно прочитав его потаенные мысли, усмехнулся.

— Я знаком с ходатайством наместника о восстановлении в армии и на флоте пятого чина в табели о рангах, а также капитан-лейтенанта. Последнее государем одобрено — у моряков существует «пропасть» между лейтенантом и капитаном 2-го ранга, и ее решено «заполнить».

— Для генералов и адмиралов нужно «чистилище», ваше высочество. Бригадами могут командовать и полковники, с присвоением чина бригадира. Справятся, тогда и производство в генерал-майоры сделать. Тоже и на флоте — капитан-командоры вполне могут быть младшими флагманами, и командовать крейсерскими отрядами в соответствующем чине. Не смогут отличиться — то уйдут в отставку в следующем чине, только и всего. Но 5-й класс имеется на статской службе, его можно восстановить, пусть исключительно для военного времени. Это нововведение придаст энергии и решительности действительно инициативным командирам. Учтите — флот толком не воевал полвека, а армия пусть и вполовину меньше, но срок изрядный, чтобы «возросло» поколение генералов, видевших исключительно мирную службу. А она прививает совсем иные качества, чем те, которые потребны на войне.

Матусевич замолчал, прекрасно осознавая, что сказал члену правящей династии, шурином которого является сам самодержец, «лишнее» — критика существующих порядков, незыблемых, сложившихся за долгое время, являлась недопустимой. За меньшее адмиралов и офицеров безжалостно отправляли в отставку, а то и увольняли без права ношения мундира и лишали выслуженных пенсий. Но великий князь ничем не выдавал своего «неудовольствия», наоборот — видимо разрывы начиненных шимозой снарядов произвели на него определенное воздействие.

— Чтобы победить в войне, нам нужно избавиться от тех, для кого поездка сюда своего рода ловля орденов и чинов, — неожиданно произнес Александр Михайлович. — Они не переживают за дело, думают только о собственной карьере и выгоде. И таких много в Петербурге, эта война своего рода тоже «чистилище», только для всей нашей державы. И сейчас решается ее будущее — погибший «Рюрик» является лишь предтечей…

Так японцы запечатлели гибель русского крейсера, первого погибшего в бою — но ведь будет и Цусима…

Глава 9

— Это прелюдия к будущим морским сражениям, ваше императорское высочество. Уже не будет никаких долгих баталий, тянущихся часами. Нет, выход на оптимальную дистанцию стрельбы, имея превосходство в скорости — и максимальный темп стрельбы с необходимым превосходством в числе орудий крупного калибра, при совершенных способах управления огнем и при должной выучке комендоров. Это японцы нам сейчас и наглядно демонстрируют, а у нас лишь судорожные ответные реакции. И не более — мы окончательно потеряли инициативу в бою.

Матусевич говорил тихо, обращаясь исключительно к застывшему рядом великому князю, стараясь, чтобы его слова не услышали флаг-офицеры — в рубке было тесно, все стояли вплотную друг к другу.

— И еще одно можно выделить особо — японцы выбивают наши слабые корабли, сосредотачивая по ним огонь. Делают как раз то, к чему мы прибегаем со дня боя в Желтом море, выбив там «Фудзи» и «Ниссин», а они нам тогда изувечили «Пересвет» и «Цесаревич». А теперь представьте, что будет с «рюриковичами» и «иноками», когда противник перевооружит все свои броненосные крейсера и научится все делать правильно. Много ли тогда простоят под их сосредоточенным огнем прибывающие сюда с Балтийского моря наши броненосцы? Да та же 3-я эскадра вице-адмирала Рожественского, что сейчас спешно достраивается⁈

Вопрос из разряда чисто риторических — с чужих мыслей Матусевич прекрасно знал, что произойдет в Цусиме, и каким чудовищным разгромом закончится поход на Дальний Восток для адмирала, который сам не позаботился заблаговременно об усилении Тихоокеанского флота. Ведь в его эскадре половина кораблей линии как раз была из числа тех, что увели из Порт-Артура незадолго до начала войны. Или по дурости, что более чем возможно, либо уже вследствие прямого умысла, что лучше назвать без обиняков предательством, но японцев прямо спровоцировали напасть на противника, который стал намного слабее, чем был раньше.

— Слишком много странностей связано с этой войной, ваше императорское высочество, которые нельзя назвать случайным совпадением. А это наглядная демонстрация того, на что реально способен Того — вот такой вышел грустный каламбур. И чем ответить, пока не знаю — но через полчаса будет вторая передышка, это точно. Надо отправить еще одну радиограмму контр-адмиралу Лощинскому — пусть поторопится, нам каждый вымпел важен, и каждый выигранный час баснословно дорог!

Матусевич прекрасно понимал, что перед подчиненными никогда нельзя показывать своих сомнений, но никак не перед начальником штаба, что должен знать намного больше флагманов. Тем более, когда им является человек, который по «династической линии» может довольно скоро стать его непосредственным начальством, с погонами генерал-адмирала на плечах.

— Смотрите — мы снова бьем по «Фудзи», и это японцам определенно не нравится. А они в ответ сосредоточили огонь по «Пересвету» и «Полтаве», и не оставили нашего «Цесаревича» в покое. Броненосец каперанга Успенского слабейший во всей линии — оконечности не защищены от фугасов. А именно от них мы должны обезопаситься на будущее — вот тут хорошо подумать надобно. Но у нас только один док, и материалы заканчиваются — то, что завезли, и пытаемся доставить, маловато будет, но хоть что-то. Хорошо, что вы три вспомогательных крейсера привели — теперь у нас их ровно десяток, и можно начать надавливать на японское судоходство.

Командующий флотом посмотрел на «Микасу» — бой с неприятельским флагманом шел на равных, как в старинных поединках рыцарей, один на один. А вот идущий вторым «Асахи» стрелял по «Полтаве» вместе с Фудзи' и концевой «Сикисимой» — броненосец буквально продирался сквозь всплески, но сам вместе с «Ретвизаном» обстреливал «Фудзи». А вот в «Императора Александра III» главным калибром практически не стреляли, только из шестидюймовых пушек, прибывший броненосец в ответ вел довольно неудачную стрельбу по «Асахи» — всплесков было множество, а вот попаданий во вражеский корабль как-то не отмечалось. «Пересвет» получил повреждения, подводная пробоина не давала увеличить ход, но его десятидюймовые били довольно точно по «Касуге». «Ослябя» стрелял по «Ниссину», но неуспешно, сказывалось отсутствие боевого опыта. Но то дело поправимое — в Желтом море все броненосцы стреляли не лучше. К тому же шестидюймовая броня главного пояса «гарибальдийцев» вполне пробивается 254 мм снарядами, про вдвое тонкие оконечности и говорить не приходится — тут надо только попасть, а вот с этим пока проблемы. Но рано или поздно количество перерастет в качество, и тогда один из малых броненосцев будет вышиблен — они и есть самое слабое звено в эскадре Хейхатиро Того.

— Опять «Россия» горит, ваше превосходительство!

От сообщения Матусевич только поморщился, едва сдерживая ругань. На его взгляд, не следовало называть довольно посредственный броненосный крейсер названием всей страны. Слишком нехорошие могут возникнуть ассоциации, если в газетах опубликуют неприятные для слуха обывателя вещи — вроде того, что «Россия» пошла на дно, потопленная японцами. Ладно, адмиралтейские «старцы», но тут название выбрал сам государь-император по наущению генерал-адмирала. «Семь пудов августейшего мяса» в тот момент просто не подумал о возможных последствиях, ведь боевые корабли строятся отнюдь не для мира, а для войны, а на ней неизбежны потери.

В стороне, прикрывая транспорты, сражались крейсера Эссена — вчетвером против восьми. Пока отбивались, причем вся троица пришедших вспомогательных крейсеров — «Урал», «Дон» и «Рион» рванули на полном ходу на север, к Дальнему. Японцы даже не пытались преследовать высокобортные лайнеры, ставшие боевыми кораблями — имея мощные машины, они могли выдать девятнадцать, а то все двадцать узлов хода. Хотя сейчас по волне ушли на шестнадцати — все равно догнать их невозможно, такой способностью уже не раз пользовались «Ангара» и «Лена».

Вот только не на шутку беспокоил отряд контр-адмирала Вирена — как командир «Баяна» и первый помощник Роберт Николаевич был на высоте, но как командующий боевым отрядом уже допустил массу ошибок. Имея в составе достаточно прилично забронированную «Победу», он обязан был прибегнуть к маневрированию. И перестроить корабли в колонне — броненосец надо поставить против «Токивы», но Вирен запоздал с отдачей приказа. Хорошо, что сейчас ситуацию исправил, но поздно — «Рюрика» уже потеряли. «Громобой» и «Баян» сражаются вполне на равных, но так их успели перевооружить, установив дополнительные пушки. «Россия» пока держится, крейсер имеет солидный бортовой залп, а пожар пустяковый, угрозы не представляет. Первый шок от начала боя уже прошел, теперь русские моряки сражаются самоотверженно, гибель «Рюрика» всех встряхнула и обозлила, угар от прежних побед моментально прошел. «Смыло» его, как морская волна смывает построенный ребятишками из песка замок на рижском взморье.

— Проблема есть, и никуда не денется, — Матусевич поморщился — «Микаса» стала попадать в «Цесаревич» все чаще, можно было не сомневаться, что японцы снова перетаскали и припасли снарядов, воспользовались паузой. А вот орудия при такой волне вряд ли пробанили, это цирк самоубийц сплошной выйдет от такого «аттракциона».

— На сближение пойти мы пока не можем — банально не хватает скорости у «Пересвета» и «Полтавы». Сбить ход неприятелю тоже — тут надо серьезно повредить хотя бы один вражеский корабль. Нужно сосредотачивать огонь, но ни «император», ни «Ослябя» еще не могут правильно стрелять. Им надо научиться чередовать залпы с «Цесаревичем» и «Пересветом» соответственно, и тогда любому противнику под сосредоточенным огнем придется тяжко. И остается у нас одно — терпеть, терпеть и еще раз терпеть, и ничего другого. Еще четверть часа и японцы снова отвалят в сторону — ближе тридцати пяти они не собираются подходить, а у нас для шестидюймовых пушек мало фугасных снарядов. Да и бесполезны они по большому счету против вражеских кораблей, у которых половина площади борта прикрыта плитами. Нужен какой-то нетривиальный ход, совершенно неожиданный для противника, сбивающий ему все планы…

Матусевич осекся, приложил бинокль к глазам — вражеские броненосцы дружно отвалили в сторону, прекращая сражение. Командующий озадачился, машинально посмотрел на часы, отмечая время.

— Почему прервали обстрел — всего два десятка залпов главным сделали? Странно — для чего японцам эта пауза потребовалась? Решили прервать сражение так рано — до наступления темноты еще почти пять часов.

Стоявшие в рубке офицеры были немало озадачены — японцы прервали бой на самом пике, когда заготовленных у пушек снарядов еще достаточно. Но Объединенный Флот уходил к норду, и быстро — корабли густо дымили трубами. И вскоре вражеские броненосцы и крейсера скрылись за очередной пеленой осеннего дождя, только дым продолжал стелиться над волнами, разрываемый порывами ветра…

С началом войны с Японией в Петербурге приняли решение закупить быстроходные лайнеры у немцев, и даже у испанцев оказался один вполне пригодный — пароходы быстро переоборудовали во вспомогательные крейсера. Вот только их участие в боевых действиях оказалось «чисто символическим» — на широкомасштабную крейсерскую войну с блокадой неприятельского побережья царское правительство не решилось, да и сами командиры этих кораблей отнюдь не рвались в бой, не желая рисковать собственными жизнями, или чем-то другим, что именуется совсем плохо…

Глава 10

— Боже мой! Это же крейсера Камимуры!

Никогда еще в своей жизни контр-адмирал Лощинский не испытывал такого потрясения — из-за пелены дождя, в каких-то тридцати кабельтовых выходили один за другим узнаваемые силуэты вражеских кораблей, которые не раз видели под Порт-Артуром и Дальним. Впереди пара английской постройки — «Ивате» с тремя, «Токива» с двумя высокими, густо дымящими трубами. Затем два с тремя более низкими трубами, у первого концевая труба на некотором расстоянии от двух других — «Адзума» французской постройки. За ней замыкающим «Якумо» — этот крейсер ветеран многих боев с порт-артурскими броненосцами. Четыре корабля ужасающее зрелище, причем их появления никто не ожидал — стоявшие в рубке офицеры и сам адмирал считали, что крейсера Камимуры сейчас пребывают рядом с броненосцами Того, с которыми вели бой главные силы Тихоокеанского флота.

— Ваше превосходительство, у нас приказ идти на соединение с командующим. К тому же до главных сил один час хода, а вот до Порт-Артура не меньше шести. За это время нас успеют трижды отправить на дно. В бегстве спасения нет — примем бой на прорыве. А вот «Витязь» может уйти, у него ход пятнадцать узлов, должно повезти. Вряд ли для его преследования отрядят один из «асамоидов», втроем они с нами не справятся.

Командир «Севастополя» капитан 1-го ранга Бахметьев сохранял хладнокровие, как и все офицеры броненосца, воевавшие под началом Эссена. А потому взглянув на побледневшего флагмана, который до этого часа ни разу не побывал в бою, Николай Иванович решительно, как говорят в народе, «перетянул на себя одеяло», или «взял быка за рога». В своем корабле он был полностью уверен, хотя сейчас выдать больше десяти узлов «Севастополь» был не в состоянии. Вот только броня главного пояса была непробиваема даже в упор, а пятидюймовое бронирование верхнего пояса и орудийных башен среднего калибра восьмидюймовые пушки могли пробить с пятнадцати кабельтовых, что было для них форменным самоубийством. Дело в том, что «люльку» для правого орудия в носовой башне, сломавшуюся еще по весне, в Петербурге, наконец, изготовили, и доставили во Владивосток вместе с одним 305 мм стволом. И теперь все четыре орудия главного калибра могли стрелять, и с пятнадцати кабельтовых влет пробивать семидюймовый броневой пояс «асамоидов» вместе со скосом броневой палубы. К тому же он будет драться не один — в кильватере идет «Адмирал Витгефт», бывший японский «Чин-Йен», а изначально китайский броненосец.

— Ваше превосходительство, нужно немедленно начать перестроение, пропустить вперед «Витгефта».

— Зачем его головным ставить, Николай Иванович?

— Если нам преградят путь, то он может стрелять из двух своих бортовых башен. Но оставшись концевым — обречен, не отобьется всего одной башней, и шестидюймовых пушек в бортовом залпе всего три. А вот «Севастополь» вполне сможет сразу сразиться и с тремя противниками, хотя не скрою — нам тяжко придется. Час, максимум полтора продержаться, а там и наша эскадра подойдет, радиограмму уже получили. А раз смогли принять на «Цесаревиче», то не больше тридцати пяти миль расстояние между нами. Да еще отряд Вирена придет на выручку. Разрешите распорядиться?

— Да-да, конечно, Николай Иванович, и немедленно!

Взглянув на вражеский отряд, заторопился с ответом Лощинский, перекладывая тяжкий груз ответственности за принятые не им самим решения. Как-то не довелось Михаилу Федоровичу сражаться на броненосце, ведь все время он возглавлял минную оборону Порт-Артура, потом Дальнего, занимался тралением мин, охраной гавани, потом обширного рейда Талиенванского залива. А тут командующий приказал поднять флаг на «Севастополе», которыйвместе с новообретенным «Адмиралом Витгефтом», наскоро отремонтированным и перевооруженном с крупповских короткоствольных 305 мм орудий на русские девятидюймовые устаревшие орудия, но с длиной ствола в 35 калибров. Эти два тихоходных броненосца должны находиться в резерве эскадры, и выйти из Дальнего в назначенный срок. А там встретится с главными силами в море на полпути между Шандунгом и Квантуном. Все выполнил в точности, держа связь беспроволочным телеграфом, но нарвался на непонятно откуда вылезшие броненосные крейсера.

— Куда лезет Сарычев, его же просто сметут артиллерийским огнем!

Рядом выругался Бахметьев, голос заглушило рявканье орудий главного калибра — «Севастополь» отправил во врага первую пару двенадцатидюймовых снарядов германской выделки, но начиненных русским дымным порохом. Загрохотали шестидюймовые орудия из башен и казематов — команда броненосца прекрасно обучена, имела изрядный боевой опыт, и все хорошо знали, как надлежит действовать. Но этого нельзя было сказать о двух японских трофеях, включенных в состав отряда. Бывший «Чин-Йен», названный в память погибшего у в бою у Шандунга контр-адмирала Витгефта, и бронепалубный крейсер «Ицукусима», теперь именовавшаяся «Витязем», получили собранные наспех команды. Моряки с юмором именовали такие команды «солянкой» — буквально выскребли до остатка флотские экипажи, как Порт-Артура, так и отправленных из Владивостока моряков. Офицеры тоже были сборные — на «Витязь» назначили капитана 2-го ранга Сарычева, что в начале войны командуя «Бояриным, приказал оставить свой подорвавшийся на мине крейсер. Такое 'дезертирство» было воспринято офицерами флота с неодобрением, и потерявшего корабль командира запихнули на береговую должность. И лишь заполучив множество японских трофеев, командующий флотом начал «скрести по сусекам», и Владимир Федорович, лишенный права командования на один год, был назначен старшим офицером «Витязя». Но позавчера перед самым выходом в море командир крейсера слег с сердечным приступом — обычное дело при нынешней нервотрепке, и Сарычев получил возможность показать, что он не трус. Вот и остался крейсер в колонне, выйдя на правый траверз и чуть впереди «Витгефта», и уже начал стрелять из устаревшей 203 мм пушки Обуховского завода, установленной вместо 320 мм французского орудия. Впрочем, бегство для него невозможно — корабль даже после ремонта уступает в ходе «асамоидам» на пять узлов.

— Откуда они столько восьмидюймовых пушек набрали⁈ «Витгефта» как из шланга окатывают, всплески выше мачт!

Лощинский только поморщился на горячечные слова Бахметьева — по «Севастополю» вели огонь «Адзума» и «Якумо», «Ивате» начал расстреливать «Витязь», а «Токива» обрушила залпы один за другим на старый китайский броненосец. Михаил Федорович подсчитал всплески и ужаснулся — их было вдвое больше обычного. Но и борта неприятельского корабля «вырастали» пенные «султаны», такие же высокие — броненосец отвечал из двух девятидюймовых и трех 152 мм пушек, уступая по весу залпа вдвое, но впервые отчаянно сражаясь под Андреевским флагом.

От попаданий множества неприятельских снарядов медленно идущий «Севастополь» только мелко трясся, все же 203 мм снаряды не двенадцатидюймовые, вес в семь или двадцать четыре пуда — разница значительная. Но попаданий было много, очень много — по десятку снарядов прилетало с вражеских крейсеров, и многие точно в цель. От разрывов шимозы везде возникали пожары, хотя вроде гореть нечему, все дерево давно убрали, даже мебель из кают-кампании, и адмиральского салона.

— Твою мать, чуть глаза не выжгли…

Лощинский попятился от зауженной амбразуры рубки, громко матерясь — короткую бороду опалило огнем, хорошо, что глаза в момент разрыва были закрыты окулярами бинокля. Адмирал не успел заметить, что произошло с «Витязем», расслышал только вскрики, более похожие на стоны. Вытер платком выступившие на глазах слезы, и снова посмотрел на идущие впереди корабли, вернее один — «Адмирал Витгефт» продолжал стрелять, а вот «Витязя» уже не было во главе короткой колонны. Взглянул на Бахметьева — тот крестился, сняв фуражку. Точно также поступили все собравшиеся в рубке офицеры, и адмирал последовал их примеру, ошарашенный внезапной гибелью крейсера, который в бою был всего полчаса, не больше. Командир броненосца срывающимся голосом пояснил:

— Весь нос разворотили, дыра на дыре — брони ведь нет. И тут же еще два взрыва, а он вошел в волну как топор, только булькнул…

Слова Николая Ивановича немного прояснили ситуацию, такое случалось, когда обширные затопления принимали неконтролируемый характер, а ход сохранялся — напором воды как картонные вышибались переборки. Нужно сбрасывать скорость, но видимо, просто не успели, произошло роковое попадание, вернее два — для небольшого крейсера хватило за глаза.

— По нам «Токива» бьет, а «Ивате» за «Витгефта» принялся, ваше превосходительство. Разобьют фугасами оконечности, и наберемся воды. Дифферент на нос уже больше метра, да и «китайцу» плохо — крен появился, и растет. Еще полчаса и все — уйдем на дно!

Чуть громче обычного, почти крича, заговорил Бахметьев, но то не сорвался, отнюдь не нервы «сыграли» — просто разрывы вражеских снарядов глушили все звуки. Лощинский даже мысленно сравнил их с осенним ливнем, вот только «капли дождя» несли собой смерть…

Бронепалубный крейсер «Богатырь», построенный в Германии, не зря считался одним из самых лучших — при высокой скорости имел среди других крейсеров этого класса хорошую защиту артиллерии из дюжины 152 мм орудий — треть в башнях, треть в казематах и треть за броневыми щитами. А вот броневой пояс отсутствовал, хотя его предусматривали. Недаром критики его сравнивали с голым человеком, у которого на голове шапка и руки в перчатках…

Глава 11

— Есть! Попали!

В рубке «Севастополя» закричали все, и Михаил Федорович не сдержал ликующего вопля, настолько неожиданно все случилось. Старая девятидюймовая пушка, установленная на столь же дряхлый китайский броненосец, сотворила свое дело, отправив в полет бронебойный снаряд «устаревшего образца, именуемый 'тяжелым» — весом больше одиннадцати пудов, на три с половиной пуда тяжелее «облегченного» образца, которые отливались из чугуна с 15-ти фунтовой начинкой из бурого пороха. Именно «тяжелыми» снарядами расстреливали на Охтинском полигоне броневые плиты, изготовленные для новых русских броненосцев, и теперь на его пути встретилась закаленная по методике Круппа броня, толщиной в шесть дюймов, прикрывавшая каземат 152 мм орудия. Будь снаряд «облегченным», он бы просто взорвался о броню, а то и раскололся (чугун хрупок), но тот отлит из стали, и пробил толстую плиту, влетев в нутро каземата. Раскаленная болванка мимоходом сковырнула тумбу с шестидюймовой пушкой, превратив в фарш нескольких моряков, и воткнулась в уложенные снаряды, приготовленные для стрельбы по русским кораблям. Японцы так всегда делали, понимая насколько важна скорострельность, особенно в завязке сражения, а обеспечить нормальную подачу снарядов наверх кораблестроители не смогли — «экономия» тоже довлела над азиатской страной, бедной ресурсами. Потому из нижних казематов, куда из артпогребов шли трубы подъемников, снаряды и заряды заранее поднимали наверх, и складировали у орудий. Риск понимали все, но им пренебрегали, рассчитывая, что противник просто не попадет — цель то ведь маленькая. И пока только один раз произошло подобное — в Корейском проливе, когда пострадала «Токива», у которой буквально разнесло два каземата, поставленных один над другим. После оценки повреждений было принято решение перевооружить крейсер по новому образцу, на одни только восьмидюймовые пушки, установленные на верхней палубе вместо 152 мм стволов. В нижних казематах устроили перегрузочные отделения, в которые перед боем заранее поднимали снаряды, и лишь потом подавали их наверх, к самим пушкам. При этом пришлось провести капитальный ремонт, несколько затянувшийся — страна испытывала нехватку во всем, и лишь «английские заказы» позволяли вести ожесточенную войну на море.

«Ивате» стоял только на очереди на перевооружение — из Британии должны были прийти очередные восемь 203 мм орудий, а потому на нем было все по «старинке». Снаряды подавались из погреба и складывались, когда в них воткнулась раскаленная болванка, разметавшая их в стороны как пушинки и проломившая заднюю стальную стенку каземата. А так как японцы снаряжали свои «фугасы» шимозой, а эта «дьявольская» взрывчатка была крайне капризна и не раз демонстрировала свой «скверный» характер, то такое обращение ей не понравилось — началась детонация. Рвануло так, что верхний каземат разметало в стороны, порхая по воздуху, тяжеленые стальные плиты рухнули в морскую пучину. И тут же взрыв произошел в нижнем каземате, так же набитом снарядами — картина повторилась. Полсотни человеческих душ буквально испарились в этом чудовищном катаклизме, пламя и дым поднялись над «Ивате» ужасающим черным столбом, который видели русские и японцы. И если первые взорвались ликующими криками, то вторые на добрую минуту впали в ступор, ожидая взрыва погреба и гибели корабля. Но минуты текли одна за другой, но апокалипсиса для отдельно взятого корабля не случилось — кто-то неизвестный сумел в последнюю секунду своей жизни затопить погреб, в который уже ворвался огонь…

— Какого хрена он не взрывается⁈

Командир броненосца с каким-то детским недоумением посмотрел на адмирала, а Лощинский только и смог пожать плечами в ответ — он и сам не понимал, почему нет внутреннего взрыва. «Ивате» вывалился из колонны, и медленно пошел, вернее, пополз на юг, по уже знакомому для японцев маршруту, по которому прошли «Фудзи», «Ниссин» и «Такасаго», последний корабль, к счастью, уже числившийся по «ведомству Нептуна».

— В Вей-Хай-Вей уходит, надеюсь, эскадра его не упустит, он же еле на воде держится, в борту пролом такой, что вагон конки влезет. Вот вам пример, господа, как умеют строить корабли — должен был потонуть при взрыве, но не развалился. Лишь бы не упустить…

Лощинский вздохнул, в груди саднило. «Подранок» уходил, добить его было невозможно — русские корабли японцы лихорадочно продолжали осыпать градом фугасных снарядов. Особенно доставалось «Витгефту» — теперь по нему били сразу два крейсера, и лишь «Якумо» продолжал стрелять по «Севастополю», на котором сразу же испытали облегчение. Так бывает на войне, когда противник переносит огонь. И хотя умом все понимают, что товарищам в данный момент приходится плохо, но в данный момент наступает своего рода передышка, когда все чувствуют, что смерть ненадолго отступила. Но это состояние быстро проходит — бой ведь не окончен, и нужно сражаться дальше, или до победы, либо до погибели, ведь другого исхода на войне просто нет, дилемма простая.

— Смотрите, это «Аскольд»! Наши пришли!

Лощинский посмотрел за японские корабли — из-за пелены дождя вырвался пяти трубный крейсер под адмиральским флагом, легко узнаваемый силуэт, один такой на весь Дальний Восток. Следом за ним шел трех трубный крейсер, удивительно похожий на «Якумо», что легко объяснимо — и тот, и другой строились в Германии. Вот только «Богатырь» относился к классу бронепалубных крейсеров 1-го ранга, так называемых «шеститысячников» — то есть водоизмещением чуть больше шести тысяч тонн. А следом появился еще один участник — тоже трех трубный, но совсем маленький, однако наводящий ужас на японские миноносцы, которые на горьком опыте убедились, что связываться с «Новиком» себе дороже.

— Есть! Мы попали! Посмотрите на башню «Якумо»!

Лощинский краем глаза заметил яркую вспышку на кормовой башне вражеского крейсера, и это было попадание отнюдь не шестидюймового снаряда, а 305 мм «подарка» с русского броненосца. Многотонную конструкцию чуть перекосило, орудийные стволы беспомощно уставились в затянутое тучами небо — настолько велика оказалась сила удара снарядом в двадцать пудов весок счастью для японцев не взорвавшегося, но пробившего броню, и все искорежившего внутри башни. И видимо тут вице-адмирал Камимура сообразил, что бой может стать избиением его броненосных крейсеров — все же одно дело избивать броненосец, и совсем другое нарваться еще и на русские крейсера, которые выныривали один за другим из-за пелены дождя. А ведь могут появиться «иноки» или «рюриковичи» с «Баяном», а это самый опасный противник для «асамоидов», уже изрядно потрепанных в сражении с русской эскадрой. К тому же серьезно поврежденный «Ивате» вряд ли далеко отошел и нуждается в защите всех крейсеров отряда.

— Японцы уходят, ваше превосходительство! С «Витгефта» передали флажками — «прошу снять команду, через четверть часа уйду на дно»!

Лощинский посмотрел на потерявший ход маленький броненосец, который прямо на глазах погружался в море. Ни один японский снаряд не пробил мощной цитадели, зато восьмидюймовые фугасы понаделали пробоин в совершенно небронированных оконечностях, и корабль принял воды больше, чем достаточно. И теперь тонул, было видно, что продержится недолго. Но уже к нему подходил «Новик», заходя за подбойный борт, из-за дождя выскочила «Чийода» с идущим за ней «Боярином». И Михаил Федорович дрогнувшим голосом произнес:

— Передайте флажками — пусть ищут в трех-четырех милях к норду от нас команду «Витязя», может, кто-то и сумел спастись. Хотя волны…

Осекся, прекрасно понимая, что выживших будет немного, несколько человек в лучшем случае. И поймал себя на мысли что прошел всего час, и два корабля из трех, которые приняли бой под его командованием, погибли. Да, именно так — на «Новик» поспешно принимали команду броненосца, недолго носившего имя злосчастного адмирала, но доброго и милого человека, погибшего неподалеку ровно три месяца тому назад, день в день. Но Вильгельм Карлович безропотно принял смерть на мостике, отдавшись на волю провидения, корабль с его именем яростно сражался до конца, успев поразить намного более сильного врага. И погибает достойно, с поднятым на стеньге Андреевским флагом. И разразился дождь, будто само небо оплакивало погибших сегодня, «положивших живот свой на алтарь отечества».

— Получен приказ командующего флотом возвращаться в Дальний. Погода ухудшилась, сражение прекратилось.

Лощинский только кивнул в ответ, глядя как «Новик» отходит от погрузившегося уже под верхнюю палубу броненосца. Прошло еще несколько напряженных минут, и корабль затонул на ровном киле, ушел под воду, погиб также безропотно, как адмирал…

Весь этот ужас на японском броненосном крейсере сотворил всего один русский снаряд, выпущенный из старой пушки с длинной ствола в 35 калибров. Но это исключение из правил — устаревшее оружие тоже убивает, но не так быстро и эффективно как новые образцы, созданные для войны…

Часть вторая   ВОЙНА БЕЗ ПРАВИЛ ноябрь 1904 года

Глава 12

— Пока в Маньчжурии снег не выпадет, и морозец не ударит, воевать в грязи, под дождями смысла нет. А так все нормально — новоприбывшие корпуса и дивизии потихоньку втянулись в боевую работу, части пополнены до штатов, войска боеприпасами обеспечены. Что нельзя сказать о японцах — у них все поставки от реки Ялу идут обозами да на спинах носильщиков. Но это не железнодорожные вагоны — на одно большое сражение припасов, может быть, и хватит, и то нормировано, но никак не больше. По уму нашему противнику войска в Корею отводить надобно, и мир заключать именно на этой основе — они признают за нами Маньчжурию, мы за ними Корею.

Матусевич откинулся на мягкую спинку кресла, потянулся за папиросами. В окно были хорошо видны стоявшие на якорях корабли — на многих шли, прекращаясь только на ночь, работы. Сражение с японским флотом обернулось если не поражением, то что-то близко к нему. В Петербург, понятное дело, он отписал другое — достигнут определенный успех. Формально так оно и есть, это небольшая стратегическая победа своего рода — авангард 2-й Тихоокеанской эскадры встречен и доведен до Дальнего без потерь, и даже повреждения минимальные. Число новых быстроходных броненосцев увеличилось с четырех до шести, при этом способных нейтрализовать действия 1-й эскадры самого Того. А наличие трех броненосных крейсеров, с проведением на них модернизации, позволит в той или иной мере противопоставить их отряду Камимуры, несмотря на потерю «Рюрика».

Девять вымпелов против десяти вполне сопоставимо по силам, плюсом идут еще два первоклассных броненосца типа «полтава», что хотя не имеют должной скорости, но хорошо забронированы и вооружены 305 мм артиллерией. При этом их можно использовать в качестве резерва — хотя такое построение несколько рискованно, что показало последнее сражение. Но он допускал такое сознательно, и учитывал возможные потери.

Теперь осталось только соединиться с главными силами вице-адмирала Чухнина, а это еще три броненосца и старый броненосный крейсер. В случае успеха этой операции победа может быть достигнута уже в эту зиму, а то вообще в одном генеральном сражении. Ведь с присоединением «Сисоя Великого» будет шесть первоклассных броненосцев, наполовину скоростных и тихоходных, а это дает полуторный перевес в двенадцатидюймовой артиллерии современного образца. И это без учета «Наварина», на котором достаточно заменить устаревшие 305 мм пушки на более новые орудия, а такая возможность давно проработана, только ее сознательно срывали. Но стволы привезли в трюме, их нужно только установить — работа не такая и долгая по срокам. «Императора Николая I» лучше использовать в отряде с тремя «иноками», которые вместе с парой «рюриковичей» вполне могут добиться успеха в борьбе с «асамоидами» и «гарибальдийцами». «Баян» отдать Эссену, и при необходимости использовать для поддержки.

С приходом летом следующего года 3-й Тихоокеанской эскадры, можно будет окончательно раздавить Объединенный флот, сосредоточив против него значительно превосходящие силы. Ведь у вице-адмирала Рожественского четверка новейших броненосцев типа «Бородино» и старый «Император Александр II». Плюс три быстроходных бронепалубных крейсера, «Олег» и «камушки», что тоже крайне необходимы…

— Государь на такой мир не согласится — необходимо додавить Японию, лишить ее флота, чтобы уже никогда на наши дальневосточные рубежи не было никаких посягательств. Иначе, зачем воевать, если прекратить войну ради интересов третьих стран, что хотят выступить посредниками — а в таком мире заинтересована Британия в первую очередь. Для Лондона поражение союзника обернется ухудшением позиций на здешнем театре. Мы ведь хорошо понимаем, что Англия не собирается соблюдать собственные декларации, и как только «Ивате» наскоро «подлатают», он уйдет в Сасебо.

Великий князь Александр Михайлович отпил горячего чая, для него закончился еще один суматошный день, из той самой череды подобных, вместо долгожданного отдыха. Вчера стало ясно, что провести диверсию не удастся — японский броненосный крейсер англичане поставили за выставленным противоторпедным заграждением, и вполне официально дали две недели на ремонт. Отправить в набег миноносцы нельзя — из Петербурга прямо запретили подобную акцию, а при такой волне «сибирских рыбок» невозможно вести на буксире. Нормальных субмарин нет, доставленная «Форель» имеет радиус действия в девять миль — на подводной лодке только электромоторы с аккумуляторами, двигателя для надводного хода нет. И поставить невозможно — «Форель» в двадцать тонн водоизмещения, слишком маленькая.

— Не забывайте, ваше императорское высочество, что англичане всегда могут усилить японский флот парой своих кораблей, не напрямую, конечно. Якобы «продадут» их какой-нибудь нейтральной стране, у которой японцы их «перекупят». Так что нужно отслеживать любые корабли, проходящие через Сингапур, как они наши отряды отслеживают. И пусть агенты особенно обращают внимание на «экзотические» флаги вроде эквадорских и чилийских. Японцы раз провернули «фокус» в войне с китайцами с «Идзуми», что им мешает его повторить⁈ Война без правил самая правильная — ограничения навязанные, если противник их не соблюдает, то и нам следует прибегать подобного рода действиям. Хорошо хоть американцы на эти все условности наплевали, и не стали их придерживаться.

— Просто одни финансируют Японию, те, кто связан с еврейским капиталом, который помогает нашим радикалам устраивать революционные потрясения, — улыбка у великого князя вышла немного кривоватой — он был умен и явно знал, о чем говорил.

— А вторых интересует исключительно прибыль, а она трехкратная — триста процентов. А если англичане сбывают военные грузы японцам, то почему бы американцам не поддержать русских. Построили субмарины и миноносцы, мы попросили пушки, так за предоплату сами привезли их в Шанхай. Теперь будут отправлять грузы в Циндао, мы их оттуда будем забирать — кайзер дал указание губернатору Труппелю всячески нам помогать. А раз Лондон стал открыто потворствовать японцам, то Берлин тоже окажет помощь. Нам ведь начали строить новые минные крейсера, затем разбирают и перевозят в Ригу — там идет окончательная сборка. А раз янки продали нам пушку, то и немцы решили передать необходимые орудия — их или перевезут по железной дороге, либо доставят в Циндао. Формально нейтралитет соблюден — нам остается только забрать адресованные грузы. Нужно только время, будут «подарки» к их Рождеству от «брата» Вилли.

Последние слова прозвучали без всякой иронии — кайзер Вильгельм приходился родственником всем Романовым. Да что там — плотными узами переплелись правящие династии двух империй, и всех королевских домов входящих в рейх. Младший брат Вильгельма, принц Генрих, царь Николай и его дядя великий князь Сергей Александрович, всесильный московский генерал-губернатор были женаты на родных сестрах.

Первые поступившие от американцев орудия были новейшими системами, только произведенными для строящихся броненосцев. Но дельцы соблазнились щедрой оплатой и моментально сбыли «товар» на сторону, тут же сделав новый заказ на заводы, поделившись с фабрикантами прибылью, доплатив тем за срочность. Свою долю получили конгрессмены с сенаторами — ратовавшие за увеличение заказов. Госдепартамент ни во что не вмешивался — если одни извлекают прибыль, то и другие должны «делать свое дело», а желания или нежелания президента не имеют к этим занятиям никакого отношения, так как основа жизни в САСШ «свободное предпринимательство». И вполне рациональный подход — если одни дельцы «прогорят» и разорятся на поддержке страны Восходящего Солнца, и сейчас только ждущие обещанных дивидендов, то другие, кто поставлял оружие Российской империи, уже сказочно обогатились. Причем не векселями на займы, а «живыми деньгами», тем самым «презренным металлом», что кружит головы. И с русскими выгодно иметь дело — они платят сразу и сполна.

Семнадцать орудий, поставленных из САСШ, не могли кардинально изменить положение дел, но уже существенно помогут. Полдюжины мощных восьмидюймовых пушек передали на «Громобой», где их начали спешно устанавливать взамен 203 мм орудий Кане, переданных на «Россию», что спешно ремонтировали после сражения. На крейсеры уже были сделаны подкрепления именно под эти орудия, но заводы обещали выполнить заказ только в следующем году. Теперь же корабль к концу ноября будет вполне готов к бою — работы на нем велись круглосуточно. А вот семидюймовые орудия из разряда тех, где еще было возможно ручное заряжание, хотя вес снаряда превышал четыре с половиной пуда, почти вдвое тяжелее, чем у 152 мм орудия. И если верить расчетам, то на сорока двух кабельтовых, с той дистанции где русские пушки бессильны, мог проломить четырехдюймовую броню, те самые 102 мм плиты, а ведь броня в оконечностях броненосцев Того и броненосных крейсеров Камимуры тоньше на полдюйма. А это совершенно меняло дело, нужны только пушки, и числом побольше — безопасная для японцев дистанция теперь становилась очень опасным рубежом…

Эти броненосные крейсера были срочно заказаны по образцу «Баяна» — но опоздав на одну войну, они оказались непригодными для другой. И как ни странно, это тоже плод той самой «экономии», которая дорого обошлась Российской империи в войне с Японией, и еще дороже через десять лет, когда «сэкономленные деньги » обернулись чудовищными расходами…

Глава 13

— Сбили неприятеля с позиций артиллерией, по нам почти не стреляли, ваше высокопревосходительство. Маньчжуры штыками согнали японцев с сопок, а там погнали — вон, сколько их побили, покололи. Но сражаются самураи отчаянно, этого у них не отнимешь, до последнего патрона дерутся. И в плен не сдаются, но так их и не берут, азиаты ведь режут друг друга…

Алексеев окинул взглядом склоны сопки, покрытой трупами, причем большинство в однообразном обмундировании, только у одних повязки на руках были белые, заметные с расстояния. Но достаточно много павших в серых солдатских шинелях и мохнатых сибирских папахах — вместе с маньчжурами яростно атаковали вражеские позиции и русские солдаты. Да, победа досталась дорогой ценой, но главная задачу решили — японская дивизия, вставшая на пути атакующих двух корпусов 2-й Маньчжурской армии генерала Линевича, была буквально раздавлена наступающими, более, чем шестикратно превосходящими силами русских.

Наместник испытывал глубочайшее удовлетворение — именно он сам настоял перед генералами на начале нового генерального сражения, не дожидаясь зимы, на которую многие рассчитывали, считая, что японцы будут сильно страдать от холодов. Пришлось применить данные императором права — отрешив от должностей несколько генералов и полковников, адмирал добился безусловного исполнения отданных им приказов. Да и командующие всеми тремя Маньчжурскими армиями, созданными на основе трех прежних групп, согласно указанию военного министра, единодушно высказались за начало общего наступления. И на то были весомые основания — по числу дивизий русские войска имели значительное превосходство. Под Ляояном и Мукденом удалось сосредоточить пять сибирских и три армейских корпуса по две-три дивизии в каждом, а всего собрали двадцать четыре дивизии пехоты при семи конных дивизиях, что по данным разведки в полтора раза превышало совокупную численность японских армий.

От Ляояна вдоль линии железной дороги, при поддержке тяжелой артиллерии и бронепоездов наступала на юг, в сторону Квантуна 1-я армия генерала от инфантерии Зарубаева, состоящая из трех — 1, 2 и 4-го Сибирских корпусов, в составе семи дивизий, имея на правом фланге обходящий японцев конный корпус генерала Мищенко. Последний был выброшен вперед, и не встречая японских войск на пути, устремился к Инкоу, заходя глубоко в тыл 2-й японской армии генерала Оку. Со стороны Мукдена, перейдя реку Тайдзыхе, перешла в наступление на 1-ю японскую армию генерала Куроки 3-я маньчжурская армия генерала от инфантерии Линевича, и тоже тремя корпусами, только армейскими — 1, 10 и 17-м. И опять же имея на левом фланге обходящую конную группу из двух дивизий под командованием генерала Реннекампфа. Задачей было оттеснить противника к реке Ялу, связав боями пять неприятельских дивизий.

Главный удар наносила 2-я Маньчжурская армия генерал-лейтенанта барона Штакельберга — всего из двух сибирских корпусов, но в них семь дивизий, а на пути только одна неприятельская из 4-й армии генерала Нодзу. Вот ее и смяли, хотя потребовались сутки — японцы сопротивлялись отчаянно, и погибли на позициях только после третьего по счету штурма…

— Маньчжуры сражались доблестно, я рад, что в них не ошибся, — негромко произнес Алексеев, обращаясь к стоявшему рядом пожилому китайцу в голубом халате. Но главным его отличием от подданных Поднебесной было отсутствие косы — тем, кто решится сотворить подобное преступление, полагалась смертная казнь. Вот только Тифонтай верой и правдой служил много лет Российской империи, приняв русское подданство — его знал император Николай с тех времен, когда был еще цесаревичем.

— Японцы для них лютые враги, с ними маньчжуры воевать будут охотно, еще с прошлой войны накопились счеты. Но то начало — в вашем высокопревосходительстве они видят защиту и от китайцев, численность которых на здешних землях увеличилось вдвое. Маньчжуры просто боятся потерять со временем владения, а Инкоу давно у них как бельмо на глазу. Императрица Цыси слабая правительница, и с ее смертью маньчжуров начнут резать повсеместно, и начнут с Пекина, где собралась их знать. Династия правит три века, и у ханьцев за последние годы накопилось немало злобы.

Тифонтай был верным сподвижником Алексеева вот уже несколько лет, имея на том «свой интерес». Богатейший купец ведал многими подрядами от наместника, снабжал всю Квантунскую область, через его подручных адмирал проводил свои «дела», порой из разряда тех, о которых газетчики не должны были пронюхать, особенно тех, что касались «концессий» на реке Ялу, отделяющей Маньчжурию от Кореи. И три месяца тому назад именно ему принадлежала идея привлечь под русские знамена несколько десятков тысяч маньчжуров, навербовав их по всей «линии отчуждения» КВЖД. И на то были причины, очень веские, которые надлежало держать в тайне.

В газетах часто писалось о «Желтороссии» со столицей в Харбине, как о будущей колонии России, оторванной от Поднебесной. И на то были причины — северная Маньчжурия, по которой проходили линия КВЖД, была малозаселенной территорией, в которой проживала едва полтора миллиона маньчжуров, говорящих на диалекте монгольского языка, и небольшое число китайцев, чуждых им по языку и культуре. Российской империи на восемьдесят лет была дана концессия на прокладку железнодорожных путей, в так называемой «полосе отчуждения» — свыше ста тысяч десятин земли, от версты и более шириной по обе стороны.

Именно здесь возникали станции, которые быстро превращались в города, причем русские по виду, не азиатские. Таким был Харбин, население которого составляло примерно полсотни тысяч жителей, треть из которых были русскими. Дорога пролегла от Читы до Владивостока, связав Забайкалье с Приморьем кратчайшим путем, на котором было построено полторы тысячи мостов и мостиков через реки и речушки. И построено семь туннелей, с самым большим в азиатской России Хинганским — двупутным, на пару верст, спроектированном русскими инженерами. Край начал заселятся русским населением, но хлынул поток китайцев на заработки, который теперь наместник пытался повернуть вспять. У Алексеева появились свои планы на этот край, которые сформировались несколько лет тому назад. На то были весомые причины — адмирал понял, как можно «временный статус» поменять на «постоянные», ведь без Маньчжурии развитие Дальнего Востока невозможно. Здесь командующий Тихоокеанским флотом адмирал Матусевич, отправивший ему докладную записку по этому поводу еще в августе, полностью прав, когда четко указал, что нужно всячески привлекать народы враждебные японцам и китайцам к принятию русского покровительства. А затем «помочь» им избавится от своих бывших «хозяев», и при необходимости вооруженным путем и при русской поддержке.

И такая возможность появилась после подавления «боксерского» восстания, которое подавили союзные силы европейских держав. От КВЖД в сторону арендованной у китайцев на 25 лет Квантунской области было решено проложить железнодорожные пути от Харбина до Порт-Артура, и эта «ветка» получила название Южно-Маньчжурской железной дороги. Строительство вызвало наплыв китайцев, и восьми с половиной миллионное население южной части Маньчжурии, состоящее в основном из туземного населения, стало стремительно увеличиваться до пятнадцати миллионов, но теперь собственно маньчжуры стали составлять едва половину, их земли стали переходить в собственность пришлых китайцев. Недовольство стало кипеть с «мутной пеной», а тут снова пришли японцы. Но если генерал Куропаткин всячески противился привлечению местного населения, то Алексеев иначе оценивал ситуацию, поняв, что наступил самый решительный момент. И тут адмирал воспользовался порт-артурским опытом, где китайцев и маньчжуров попросту отмобилизовали, посулив жалование, паек и русское подданство, а в качестве альтернативы для тех, кто отказался, оставили под японцами. Самураи, оказавшись в окружении, попросту вырезали на Квантуне местное китайское население, мстя им за соотечественников, взявшихся за оружие. Зато генерал Стессель из запасных батальонов, прибывших морем из Владивостока рот и мобилизованных китайцев и маньчжуров «сколотил» три Маньчжурских пехотных полка, на треть чисто русских по составу.

В начале сентября Алексеев воспользовался полученным опытом, распорядившись при каждой Сибирской стрелковой дивизии развернуть два маньчжурских батальона, добавить к ним один из прибывающих русских, и за десять недель «сколотить» пехотный полк. Для обмундирования развертываемых частей, на «Ангаре» привезли во Владивосток пятнадцать тысяч комплектов японской униформы, причем вместе с винтовками. Захваченные в Дальнем трофеи пригодились, а форму врага маньчжуры надевали с воодушевлением. Ведь нет ничего лучше, чем вовремя присоединиться к победителю, при этом имея полное право на законную долю в добыче, а еще освобождая родной край от ненавистного врага, что десять лет тому назад оставил недобрую память своими зверствами.

— Теперь у нас есть на «мандаринов» управа, ведь стоит только старухе Цыси заупрямиться, а китайцам проявить строптивость…

Наместник не договорил, только зло усмехнулся — теперь он имел здесь «местные» войска, которые в будущем и станут основной и очень серьезной поддержкой русского владычества.

В морском сражении в устье реки Ялу японский флот одержал победу над китайской эскадрой. Залпы орудий в Петербурге «услышали», вот только сделали из них неправильные выводы…

Глава 14

— Ремонт «Ретвизана» и «Цесаревича» с начала войны занял четыре месяца, но «Победу» отремонтировали за два с неделей. Подорвавшийся на мине в июне «Севастополь» отремонтировали уже за полтора месяца, а «Баян» на неделю меньше. А вот в Дальнем благодаря наличию запасов корабельной стали и отличным мастерским с доками сроки не превышают месяца, максимум шести недель — но так и повреждения от артиллерийского огня не такие и значительные, как от торпедных попаданий или подрыва на минах. Просто наши люди набрались опыта, стали работать куда лучше, и Григорович в Порт-Артуре, и Вирен здесь. Я сделал ошибку, поставив Роберта Николаевича на отряд — его место исключительно на берегу, здесь он принесет большую пользу. И Лощинского в море отправлять нельзя — два корабля погубил, пусть трофейные, но это, несомненно, серьезный урон для нашей репутации. Хотя считать «Адмирала Витгефта» и «Витязя» полноценными кораблями никак нельзя — их место в береговой обороне. Да и команды собрали наспех и плохо подготовили, поторопились — вот потому их и потопили. Но на войне без потерь и ошибок не бывает, нужно только вовремя сделать правильные выводы из произошедшего.

Матусевич прекрасно понимал, что именно он сам главный виновник случившегося — не продумал ситуацию и ошибся, рассчитывая, что японцы не ведут разведки, а они выслали в дозор большие миноносцы с радиостанциями. Вот и решили ударить по слабому русскому отряду, а он опоздал оказать помощь. Но как нормально воевать без отлаженной радиосвязи прикажите — только методом таких проб и ошибок.

Командующий флотом отодвинул в сторону листки сводки о ходе ремонтных работ, что подавали ему каждые три дня. Этот порядок внедрили больше трех месяцев тому назад, сразу же после первого сражения в Желтом море. На кораблях постоянно исправляли повреждения в Порт-Артуре и Дальнем, и что поразительно — при одинаковой опытности мастеровых, но за счет лучшего технического оборудования и кораблестроительных припасов, накопленных еще со времен Витте, ремонт шел качественный и быстрый именно в последнем порту. Недаром японцы здесь ремонтировали свои корабли 3-й эскадры, которые по размерам идеально подходили для здешнего большого дока, а в малом чинили миноносцы, особенно постоянно ломавшиеся «соколы», с их скверными машинами и котлами. Но доки отличные, механические мастерские выше всяких похвал, что портовые, что железнодорожные, в них делали даже отливки из чугуна. Поневоле закрадывались мысли, а не специально ли всесильный председатель кабинета министров Сергей Юльевич Витте так постарался в пользу отнюдь тогда не гипотетического, а вполне реального противника. Отгрохал наилучший порт, да еще по высоким европейским стандартам, запретив его использовать кораблям Тихоокеанской эскадрой, и при том, не прикрыв береговыми батареями, а также укреплениями и фортами на сухопутном фронте.

Работников сейчас хватало — как иностранцев, вполне квалифицированных, так и китайцев. Последние оказались удивительно предприимчивыми работниками — приплывали сотнями на джонках для заработка, платили им тут щедро. Да и на военную службу проводилась вербовка, которую разрешили в Петербурге — в столице теперь об «экономии» не думали, ассигнования проводились быстро по первому требованию. И оно понятно — война крепко поджимала, ее требовалось окончить только победой, и как можно раньше, ведь каждый лишний день выходил в серьезную «копеечку». Потому наместник решился перейти в решительное наступление для деблокирования Квантуна, не стал дождаться начала зимы — и природа поспособствовала. В последнюю неделю на юге Маньчжурии установилась хорошая погода.

Теперь требовалось поддержать это наступление, и вчера на военном совете было принято решение силами двух дивизий проломить уже японскую оборону у Цзиньчжоу, что растянута не на три, а на десять верст, по верхней кромке «расширенной воронки». Еще одна дивизия, 10-я Сибирская стрелковая генерал-лейтенанта Смирнова, должна быть использована для отвлекающих десантов. Дивизия была сформирована к началу сентября на основе выделенных из 4-й и 7-й дивизий полков, к которым добавили 5-й отдельный полк полковника Третьякова, получившего за бои у Цзиньчжоу генеральский чин. Запасные батальоны переформировали в пехотные полки, два батальона каждого комплектовались китайцами и маньчжурами, третий был исключительно русским по составу.

Прошло всего два месяца после победы — разгрома 3-й японской армии генерала Ноги, который, не желая попасть в плен, совершил обряд ритуального самоубийства. Неприятель эту армию восстановил, причем хитрым путем — 9-я и 11-я резервные бригады были объявлены новыми пехотными дивизиями, а «второочередные» дивизии для них стали комплектоваться в метрополии, как пошло восстановление заново уничтоженной 4-й резервной бригады. А вот числящиеся под первым номером дивизия и резервная бригада исчезли полностью — в сводках наместника их вообще не упоминали. А то, что японцы стали напрягать все силы, было ясно — все резервные бригады со штата из восьми батальонов стали двенадцати батальонными дивизиями, правда с одним дивизионом артиллерии вместо двух и эскадроном конницы, а не полком. Пятнадцать соединений пехоты и две кавалерийские бригады противостояли маньчжурским армиям, а три дивизии с отдельными пехотными батальонами прикрывали Ляодун — от Инкоу до Цзиньчжоу. Сколько привлеченных в русскую разведку Тифонтаем китайцев и маньчжуров лишилось жизни, и подумать страшно — но сведения были почти точные.

— Нам необходимо высадить одну бригаду пехоты у Бицзыво — там японцы много раз высаживались, место, так сказать, «намоленное». Еще полк стрелков в бухте Керр — до нее от Дальнего рукой подать, а еще полк будет пребывать в резерве. Плавсредств на переброску первых эшелонов должно хватить, Александр Михайлович?

— С избытком, Николай Александрович, — великий князь «колдовал» над разложенными листками. И после подсчетов заговорил:

Из Дальнего в бухту Керр пойдут катера с баркасами на буксире. Переход на двадцать миль, высадка будет на месте японской, которую противник осуществил в мае. Мины вытралены, береговых батарей у неприятеля там нет. Непосредственную поддержку будут обеспечивать «Бобр» своей девятидюймовой пушкой, и «Гиляк». Со стороны Талиенванского залива вести огонь станет «Ослябя» главным калибром, хорошие учения для его комендоров. При необходимости поддержит «Пересвет» — к десятидюймовым орудиям имеется достаточное количество чугунных бомб. Но вряд ли стрельба потребуется — у Талиенваня поставлена береговая батарея старых девятидюймовых пушек, за горой Наньшань позиции одиннадцатидюймовых мортир, доставленных из Порт-Артура. У генерала Стесселя очень много собственной артиллерии — целый крепостной полк, плюс две полевых артиллерийских бригады, так что справятся без нашей поддержки…

— Ни в коем случае — пехота должна видеть наши корабли, а тем более броненосцы. Учтите, их присутствие полностью деморализует неприятеля. Так что пусть «Ослябя» постреляет — лишняя демонстрация не помешает. А какие силы можно выделить для десанта у Бицзыво?

— Наберется три десятка каботажных пароходов, этого вполне хватит для перевозки десанта с Эллиотов, а на острова можно перебросить войска транспортами. Прикрывать будут крейсера Эссена, а поддержку при необходимости окажут канонерские лодки. У неприятеля на берегу только наблюдательные посты до полувзвода, переброска подкреплений займет не меньше суток. Не думаю, что японцы смогут помешать, у них не так много войск, и мало полевой артиллерии. Единственное — мы готовим десант в спешке, многое не получится. Все предусмотреть нельзя.

— Будем считать, что это своего рада учения, Александр Михайлович. Зато такого комбинированного удара с суши и моря японцы могут и не выдержать. Генерал Стессель рассчитывает и на помощь от наместника — в сторону Инкоу продвигается конный корпус генерала Мищенко, прошло уже четыре дня, осталось три. Послезавтра туда направим быстроходные крейсера — и будем готовить к выходу броненосцы. Если наступление завершитсяуспехом — то к концу месяца блокада Квантуна будет окончательно снята. Но это еще не будет победой, хотя нашего поражения в войне уже точно не произойдет. Исход войны решится исключительно на море, в одном единственном генеральном сражении. Но опять же — только для японцев, мы ведь имеем возможность для реванша.

— Я прекрасно понимаю, — негромко отозвался великий князь, — что на Балтике сейчас готовится еще одна эскадра. Но ее поход может и не потребоваться, если у нас будет рандеву с прибывающим в конце месяца отрядом…

Построенный в САСШ на верфи Крампа эскадренный броненосец «Ретвизан» имел своим прототипом как ни странно черноморский броненосец «Князь Потемкин Таврический». Заложены корабли были одновременно, только американцы построили за более чем вдвое короткий срок, и при этом для экипажа были созданы невероятно комфортные условия обитания. По защищенности это был самый мощный броненосец флота — огонь японской среднекалиберной артиллерии был бесполезен — корабль имел максимальную площадь бронирования. Американцы предлагали установить «вторым» калибром свои 203 мм пушки, принятые на их флоте, но наши адмиралы предпочли французские 152 мм орудия Кане…

Глава 15

— Японцы отступают по всему фронту, отходят на восток всеми армиями, ваше высокопревосходительство. Путь на Квантун скоро будет свободен, его перекрывают только арьергарды противника, выставляя заслоны.

Голос начальника Полевого штаба наместника генерал-лейтенанта Жилинского был нарочито спокоен и сдержан, однако явственно чувствовалось, что еще немного, самую чуточку, и сквозь это напускное хладнокровие прорвутся ликующие нотки. Еще бы — неделю шли ожесточенные бои, японцы держали позиции, но позавчера противник впервые дрогнул. И это стало всем заметно — перекрывавшая путь на Квантун 2-я армия генерала Оку стала отходить, вернее, не отступать, а совершать маневр. Подкрепив двумя дивизиями 4-ю армию генерала Нодзу, японские войска и ставка маршала Ойямы стали походными колоннами отходить на восток, в сопки, по немногочисленным дорогам, которые и проселком назвать невозможно. Уходили наскоро, только с носильщиками, буквально побросав обозы и артиллерию, кроме горных пушек, которые в разобранном виде навьючили на лошадей. И все дело в том, что к многочисленным орудиям практически не осталось снарядов, и если на восточном фронте еще гремела канонада, то на южном участке стреляла исключительно русская артиллерия. Потеря Дальнего, а затем разорение Инкоу роковым образом отразилось на снабжении высаженных японцами в Маньчжурии экспедиционных войск. Даже единственная «нитка» железной дороги, по которой проходило обеспечение русских армий оказалась намного эффективней в доставке грузов, чем многие десятки тысяч китайских носильщиков при полной слабости обозного парка — у неприятеля банально не хватало повозок и лошадей, чтобы доставлять по корейскому бездорожью все необходимое для «питания» дивизий.

Японцы пытались что-то сделать, порой в Бицзыво, Дагушань, Цинампо и устье реки Ялу прорывались миноносцы, но они доставляли тонны груза, иногда десятки, а войском требовались многие сотни тонн всего необходимого. И все дело в господстве русского флота в северной части Желтого моря — быстроходные крейсера Эссена и большие дейстройеры топили все, что попадалось, а при необходимости их могли поддержать и главные силы флота. Так что японцы доставляли грузы под конвоем в Чемульпо, где транспорты разгружались у пристаней, рядом с возвышавшимся во время отлива корпусом потопленного «Варяга». На последнем вовсю шли работы — на доставшийся трофеем русский крейсер самураи явно «положили глаз». Но теперь в Чемульпо стали наведываться «рюриковичи» с «Баяном», с миноносцев поставили мины для блокирования единственного пригодного порта. Вот этого противник явно не ожидал от русских — приход транспортов полностью прекратился. Так что сейчас по многочисленным сообщениям «симпазиантов» — корейской агентуры, работавшей много лет на русских, японцы строили железную дорогу от Фузана на Сеул, насильственно согнав на работы десятки тысяч местных жителей, и по всем расчетам выходило, что работы должны закончиться к следующему лету…

— Думаю, это делается маршалом Ойяма только для того, чтобы успеть увести с Ляодуна отступающую 3-ю армию, которую теснят дивизии генерала Стесселя. Инкоу заняли передовые полки конного корпуса генерала Мищенко, если он выйдет к линии ЮМЖД, а она совсем рядом, то полностью разорвет связь между двумя вражескими армиями. Вот потому и отводят войска, явно собираясь дальше отходить на Ялу.

— Надо преследовать противника как можно энергичней, чтобы побросал всю артиллерию с обозами и пришел в беспорядочное состояние. Пусть генерал Зарубаев отправит на юг один корпус, а с двумя другими попытается охватить армию генерала Оку…

— Стоит отойти от железной дороги на полсотни верст, и наши войска будут испытывать такие же серьезные перебои со снабжением, как японцы. Тракт от Ляояна до Сеула, что стали прокладывать три года тому назад, не в состояние обеспечить доставку припасов, более чем трех корпусов.

— Яков Григорьевич, при выходе к Ялу все необходимое для войск может быть доставлено морем до устья реки, а до порта Дальнего идет железная дорога. Конечно, японцы постараются ее разрушить, но вряд ли что-то успеют сделать, если генерал Мищенко отправит по всей линии ЮМЖД казаков. Насколько мне известно, японцы даже начали перешивать пути под свои размеры, наша колея ведь намного шире.

— Совершенно верно, Евгений Иванович, я уже отдал указание войскам 1-й армии не допускать порчи железнодорожного полотна противником, а при необходимости немедленно восстанавливать порушенное силами саперных батальонов и рабочих команд, в которые набирать местных жителей. Думаю, возможно, через месяц, ЮМЖД начнет вполне нормально осуществлять перевозки от Ляояна до Дальнего, а может быть и раньше. Пока же восстанавливается телеграфное сообщение по всей линии.

Алексеев кивнул — связь с Квантуном, со штабом флота, требовалась до крайности. Борьба за господство на море приняла решительный характер — прибыл авангард 2-й Тихоокеанской эскадры под командованием великого князя Александра Михайловича, показавшего себя хорошим флагманом. Потеря «Рюрика» и двух дряхлых японских кораблей, захваченных трофеями, была болезненна для самолюбия, но не больше. Он так и отписал императору, подготовив реляцию об очередной долгожданной победе — и так считал на самом деле. Флот усилился двумя новыми броненосцами и бронепалубным крейсером первого ранга, что значительно усилило флот. В Дальний были доставлены ценнейшие и необходимые грузы, кроме того прорыв главных сил 2-й Тихоокеанской эскадры вполне осуществим. А с ее приходом временное господство неприятеля на море будет ликвидировано, перевес в силах перейдет на сторону русских. К тому же убыль в кораблях старых, не отвечающих новым условиям войны, причем как писали газеты — «японцы с превеликим трудом потопили свои же собственные старые лохани, которые сами недавно отдали русским в пользование».

— Хорошо, Яков Григорьевич, раз дела пошли хорошо, и неприятель отступает, подготовьте план кампании в Корее. Оставлять ее в руках неприятеля недопустимо — японцев не должно остаться на континенте. У вас есть еще соображения на этот счет, кроме поданной записки?

— Да, Евгений Иванович — для нас борьба за Корею будет похожа на действия японцев по овладению Ляодуном. Думаю, нам следует воспользоваться их же опытом — тогда будет, достигнут желаемый результат.

Жилинский подошел к карте и взял в руки карандаш. Наместник тут же придвинулся к нему, встал рядом, уткнувшись в карту, донельзя удивленный и заинтригованный неожиданным сравнением

— Даже так? Обоснуйте, пожалуйста, я весь во внимании.

— Отличие только в размерах, ваше высокопревосходительство, а так ситуация похожа. Представим, что Сеул и Чемульпо это Порт-Артур и Дальний, а Инкоу есть устье реки Ялу. Ляодун перегорожен фронтом. Так достаточно не форсировать реку, а высадить десант у Цинампхо, овладеть Пхеньяном. И занятые позиции по реке, какими бы они не были крепкими, оборонять невозможно, когда в тылу неприятель перерезает все пути снабжения по сухопутью. Защитить столь протяженную береговую линию неприятель банально не сможет, для этого требуется значительные резервы, которых у противника сейчас нет. Нам достаточно занять эту удобную гавань, где японцы сами высаживались весной этого года, перебросить туда на транспортах три-четыре отборные дивизии, и неприятель окажется в оперативном окружении, и будет вынужден отступать на юг. А если не станет, то судьба войск будет печальной, как подобное случилось на Квантуне в августе.

Алексеев внимательно смотрел за карандашом — действительно, ситуация для японцев станет аховой. В войсках уже превосходство в силах, причем перевес изрядный. К тому же по Транссибу идут эшелоны двух стрелковых и трех казачьих дивизий. По прибытию и вместе с квантунским укрепрайоном общее число инфантерии возрастет до тридцати полнокровных дивизий инфантерии — в полтора раза больше, чем имеется пехоты у неприятеля, при подавляющем превосходстве в артиллерии и кавалерии. И это не считая запасных старших возрастов и пограничной стражи КВЖД.

— Все это хорошо, Яков Григорьевич, но тут требуется одно — господство нашего флота на море. А достичь его без эскадры вице-адмирала Чухнина невозможно, однако она уже собралась в Сайгоне. Требуется еще две недели, может чуть больше, чтобы обеспечить ее прорыв. Так что к концу месяца станет ясно, способны мы победить Объединенный флот, или нет.

— Так и армии нужно еще продвигаться, хотя японцы начали отход, но ведут арьергардные бои. Но может быть удастся усилить натиск, и перейти Ялу вслед за японцами, у которых налицо нехватка боеприпасов…

Карта театра военных действий ясно показывает, что исход войны между Россией и Японией (мнение Китая за «великой стеной», что показана на карте, совершенно не учитывалось) мог определиться только победой одной из сторон на море…

Глава 16

— Роберт Николаевич сейчас живет как в поговорке — обжегшись на молоке, дует на воду, — Матусевич усмехнулся, скривив губы и разглядывая чертежи. И отодвинул их в сторону, произнеся:

— Океанский рейдер, как ни старайся, в броненосец не превратишь. Вице-адмирал Скрыдлов усилил вооружение «рюриковичей» после боя в Корейском проливе, но Вирен доводит идею до абсурда — поставить дополнительную защиту из обычной, отнюдь не броневой стали. Зачем? Как не изгаляйся, но даже «Громобой» в таком «бронированном» виде уступает «асамоиду» — японцы строили свои броненосные крейсера специально для эскадренного боя. Неизбежно снизится дальность плавания, не такая и большая, и чуть скорость — а для них даже один узел важен. Просто нужно задать один простой вопрос — а может эти крейсера как-нибудь иначе использовать? Ведь для рейдерства они не эффективны, как оказалось, а для боя в линии слишком плохо защищены — недавняя потеря «Рюрика» тому есть прямое свидетельство. Но неужели только этими двумя задачами решается боевое использование этих огромных и дорогих крейсеров?

Матусевич еще раз посмотрел на схемы — надо отдать должное Вирену — работоспособность потрясающая. Все успевает сделать, детализирует для других в целом неплохо, если бы не одна хроническая беда — не продумывает последствия собственных решений, а потому иной раз получает совсем не тот результат, на который изначально рассчитывал.

— Ведь есть масса других занятий, где они бы могли принести в боевых действиях против неприятеля значительную пользу. И наиглавнейшая задача — уничтожение бронепалубных и вспомогательных крейсеров японцев, которые не смогут ни ужрать, ни оказать какое-либо сопротивление. И тут нужна их мощная шестидюймовая артиллерия — накрыть «Наниву» или «Нийтаку» градом снарядов в два пуда. Восьмидюймовых пушек на них вполне достаточно, чтобы напасть вдвоем на одного «асамоида». «Якумо» бегал вместе с «собачками», «Асама» прикрывала старые крейсера 3-й эскадры, нами разбитой. Чем не момент их отловить поодиночке и уничтожить? При наличии отличных станций беспроволочного телеграфа такие действия возможны.

— Вы правы, Николай Александрович, мне такие действия даже в голову не пришли. Но ведь все правильно — вдвоем «рюриковичи» вполне могут уничтожить любой отряд неприятеля. Ход у малых крейсеров восемнадцать узлов, максимальный на испытаниях двадцать, но низкий борт и соответственно плохая мореходность. Наличие у нас «Аскольда» и «Богатыря» заставляет японцев временно поддерживать отряды Девы и Уриу «асамоидами», каждый из которых может справиться с двумя нашими «шеститысячниками», но не с парой «Громобоя» и «России» одновременно.

Великий князь чрезвычайно оживился, даже с кресла поднялся. Подошел к настенной карте и стал ее внимательно рассматривать — на нее были нанесены булавками отметки о появлении вражеских отрядов.

— У страны Восходящего Солнца огромное протяженное побережье, постоянные обстрелы гаваней могут вызвать панику на любой бирже — и этим моментом тоже надлежит воспользоваться, ваше императорское высочество. Кроме того нужно начать активную крейсерскую войну, именно войну с блокадой побережья, а не то что сейчас. У нас десяток вспомогательных крейсеров — две бригады по пять кораблей, причем теперь нет потребности гонять «реки» из Владивостока в Дальний. Дивизия Кондратенко заняла Вафангоу и встретилась с казачьими разъездами из корпуса генерала Мищенко. Так что железнодорожное сообщение с Ляояном будет вскоре восстановлено — японцы ведь не отступали, скорее удирали.

Последнюю неделю события в Квантунской области приняли совершенно неожиданный оборот — стоило начать прорыв из перешейка, и высадить десанты, как тут выяснилось, что японцы не собираются сражаться. И чтобы не попасть в окружение, или по другой причине, все три дивизии осадной армии устремились к Дагушаню, отходя на восточное побережье Ляодунского полуострова. Так что мощный удар пришелся буквально в «пустоту» — неприятель отходил, практически не ведя артиллерией огонь, да и винтовочная стрельба стала ограниченной. Плененные японцы охотно говорили на допросах — выяснилось, что к пушкам осталось по десятку снарядов, а на винтовку три-четыре обоймы патронов. Так что выходило следующее — не имея возможно эвакуировать войска морем, японцы начали спешно отводить свои 2-ю и 3-ю армию в Корею, за реку Ялу, прикрывая отступление оставшимися в арьергарде частями 1-й и 4-й армий. А это означало только одно — неприятель оставлял Маньчжурию, но желал продолжить борьбу за страну Утренней Свежести — а так издревле называли корейские земли. И теперь борьба на море примет совершенно иной характер — перспективы открывались самые широчайшие и с большими возможностями.

— Александр Михайлович, вам следует немедленно с Эссеном и Дабичем разработать планы набеговых операций, а вот каперанг Трусов займется действиями вспомогательных крейсеров из Дальнего. Рейценштейна отправим на излечение — расхворался, князя Ухтомского во Владивосток к Иессену, думаю, они найдут общий язык. Один пусть командует «богинями», второй бригадой вспомогательных крейсеров. Пора начинать действовать активно и всячески досаждать неприятелю со всех сторон.

Матусевич закурил папиросу, внимательно разглядывая на карте Корейский полуостров. Затем придвинул к себе еще одни чертежи, написал несколько строчек и поставил размашистую подпись.

— Возиться с «рюриковичами» и «иноками» бесполезно, нельзя навешивать на них дополнительную броню, корабли и так перегружены. На крейсерах артиллерии в достатке, на броненосцах со временем заменим казематные 152 мм на 170 мм германские орудия — у них снаряды весом в четыре пуда. А пока обойдемся. Нужно успеть подготовить к выходу «Ретвизан», и провести на нем учебные стрельбы. Думаю, этот броненосец теперь спаривать в бою исключительно с «Фудзи» — американские орудия просто разнесут небронированные оконечности японского броненосца. Да и «гарибальдийцам» крепко достанется от него. А Щенснович своих комендоров хорошо выучил.

На броненосец американской постройки решили установить американские же орудия, числом в десяток. Вроде невелика разница в калибре, стволы в шесть или семь дюймов, «шило на мыло менять», но оказалось все гораздо серьезнее. Установив одно орудие на берегу, провели испытательные стрельбы, не поверив «бумажным характеристикам» — результат ошеломил всех. Снаряд весом в 75 кг, почти вдвое больше, мог проломить четырехдюймовую плиту. Всплеск намного выше, но легко спутать с восьмидюймовым снарядом Кане, что тянул на 88 кг. Оказалось, что вести пристрелку одновременно двумя этими калибрами невозможно. Тоже произошло и с шестью американскими 203 мм пушками — снаряды потянули на 119 кг, орудия оказались на четыре тонны тяжелее. Их лихорадочно устанавливают на «Громобое», а пушки последнего пошли на «Россию» — передали четыре. Оставшуюся пару решили установить на «калеке» «Севастополе» вместо 152 мм башен среднего калибра, имевших массу конструктивных недостатков. Еще две таких же пушки шли где-то по Транссибу, и больше на поступления рассчитывать не приходилось. Может быть к лету, но никак не раньше. Одна надежда на поставки из САСШ, по тройной цене за ствол приходилось платить, хоть на луну вой — такова цена «экономии», которую насаждал Витте.

— А вот здесь нельзя вместе с грязной водой из тазика выплеснуть младенца. Тут Вирен и Кутейников превзошли себя. Что скажите на их проект, Александр Михайлович, как оцениваете предложение?

— Все к месту, Николай Александрович, демонтаж надстроек и всего прочего, замена 152 мм башен на казематные 203 мм установки снимает перегрузку в тысячу двести тонн. И за счет этого площадь бронирования увеличивается на четверть — обстрел шестидюймовыми фугасами теряет эффективность. Эти чертежи нужно немедленно отправить в Петербург, по крайней мере, на двух броненосцах успеют пересмотреть проект. В таком виде новые броненосцы не только не уступают неприятелю, но даже превосходят его. На это, кстати, указывал и адмирал Дубасов, требуя поставить восьмидюймовые пушки, но денег на их изготовление не ассигновали. Теперь заказы выданы, но больше трех десятков стволов не успеют изготовить до конца следующего года, а нам надо изменять состав артиллерии на семи броненосцах, что имеют башни среднего калибра. Даже восьми, если посчитать черноморский «Ростислав», и исключая «Севастополь». Думаю, что можем справиться с японцами собственными силами, главное вовремя встретить «Сисоя», «Наварина», «Николая» и старые броненосные фрегаты. Тогда перевес в силах будет целиком на нашей стороне…

Доставшийся японцам в виде трофея русский броненосец они подвергли кардинальной модернизации, старательно убирая огромную перегрузку, сведя ее к минимальной, и излишний верхний вес. В результате получился совсем иной корабль, и будь такими броненосцы Рожественского в Цусимском бою, вряд ли бы «Бородино» и «Император Александр III» погибли от артиллерийского огня.

Глава 17

— Нет никакой ошибки, Николай Александрович — то были оба «чилийских» броненосца, вроде бы вошедших в состав Ройял Нэви, но они прошли под британскими «торговыми» флагами, каперанг Шеин со «Светланы» их ясно видел, в сопровождении двух новых больших броненосных крейсеров. Но зачем спускать стяг Ройял Нэви, вот в чем вопрос.

Командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмирал Чухнин чуть наклонил голову, внимательно посмотрев на Матусевича, который пребывал в ошеломленном состоянии. Новость была как раз из разряда тех, которые могут в корне изменить ситуацию в ходе войны.

— Или на нервы нам давят, но тогда бы случился дипломатический демарш, либо корабли «продали» прежнему владельцу обратно, или кому-то еще, а те «перепродали» их японцам. Такой кунштюк уже прошел с «Идзуми», бывшей «Эсмеральдой», то почему бы его не повторить. Раз оный опыт завершился успешно в первый раз, то во второй сам бог велел.

— Я полностью согласен с вашим императорским высочеством, — с таким же нарочитым спокойствием ответил Чухнин — его выдержке можно было позавидовать. Два месяца адмирал вел свою 2-ю Тихоокеанскую эскадру из Балтики до Дальнего Востока, и ведь прибыл в срок, не потеряв ни одного корабля, дождавшись в Сайгоне «догоняющий отряд» контр-адмирала Небогатова, в который входили старые броненосные фрегаты и две бронированные канонерские лодки. Собрав все силы в кулак, Григорий Павлович двинулся к Шанхаю, куда на сутки раньше Матусевич привел порт-артурскую эскадру. Очередной проход снова удался — Объединенный Флот чисто физически не мог помешать, не зная времени выхода, а дозорные корабли адмирал того уже не выставлял, потеряв на траверзе Шандунга пару вспомогательных крейсеров, настигнутых «Аскольдом» и «Богатырем», легко догнавших свои новые жертвы. Потому противник отодвинул свои дозоры ближе к Корейскому проливу, чтобы не понести очередные потери, и время от времени подкрепляя их своими броненосными крейсерами. Так что «рюриковичам» теперь оставалось только дождаться удобного момента.

— Джентльмены затеяли игру без правил, хотя они играют с нами по своим правилам, — после долгой паузы отозвался Матусевич. — Если «ваканте» и «оккупадо» не будут стоять в Вей-Хай-Вее, а это мы легко проверим, отправив туда дестройер, то значит…

Командующий сделал паузу, посмотрев на своих собеседников. Сейчас они пребывали в салоне «Цесаревича», куда Чухнин прибыл со своего флагманского «Сисоя Великого», единственного броненосца отряда, вооруженного современными 305 мм орудиями с длиной ствола в сорок калибров.

— То английских баз больше нет, и эти два броненосца имеют конечным пунктом назначения японские порты. Месяц-полтора на подготовку команд, а то и меньше, если на них четверть экипажа будут составлять англичане, и мы получим два первоклассных броненосца, каждый из которых индивидуально сильнее наших «иноков», про «рюриковичей» и говорить не приходится — их без всяких проблем просто истребят. У них бортовой залп из четырех 254 мм и семи 190 мм орудий, полторы тонны против девяти центнеров на наших броненосцах. Пять шестидюймовых орудий можно не считать — они бесполезны против хорошо забронированных «чилийцев».

— Их только пара, ваше императорское высочество, неприятно, конечно, но ответные меры предпримем, если немцы не запоздают с поставкой 170 мм пушек своих «брауншвейгов», которые нам будут как раз кстати. Да и сейчас они ничем Того не помогут — нужно натаскать команды, а это дело долгое. Так что у Шандунга нас будут ждать девять кораблей, «Ивате» они только недавно увели из Вей-Хай-Вея. А этого слишком мало, чтобы помешать нам не только пройти в Дальний, но и устроить неприятелю трепку. А потому диспозиция пока будет прежняя…

Матусевич сделал недолгую паузу, постукивая карандашом по столу — дурная привычка, от которой решительно избавиться нельзя. Попробовал отказаться, но тут же стал постукивать картонным мундштуком папиросы.

— У меня в 1-й дивизии четыре новых броненосца, включая «Полтаву» — она может держать ход. Их достаточно, чтобы противостоять такому же числу броненосцев с 305 мм пушками, которые имеются у неприятеля. А с броненосными крейсерами и «гарибальдийцами» вполне справится Щенснович со своей 2-й дивизией — у него «Пересвет», «Ослябя» и «Победа». Думаю, четвертым кораблем у него станет броненосец «Император Николай I». Как вы на это посмотрите, Григорий Павлович, следует его вводить в отряд четвертым мателотом, чтобы замыкал колонну?

— Не думаю, что это будет целесообразно. Броненосец изначально подходит на роль флагманского корабля, как и «Император Александр I». Контр-адмиралу Щенсновичу следует именно на нем возглавить дивизию. По своему максимальному ходу в семнадцать узлов мало уступает «инокам», котлы и машины на нем почти новые, после капитального ремонта, в походе поломок не происходило. Броневой пояс по всей ватерлинии, полдюжины девятидюймовых орудий — два в башне и по паре в казематах каждого борта. К тому же замена 305 мм в тридцать калибров башенных орудий на легкие по весу пушки улучшила мореходность — носовая часть значительно облегчена, а перегрузка уменьшена. Имея адмирала на борту, не требуется проводить долгих совместных учений, которые штабом давно отработаны, да и команда броненосца на отличном счету, среди нижних чинов много тех, кто совершил еще прошлый переход из Порт-Артура на Средиземное море и Балтику.

— Хорошо, пусть так и будет, тем более что сильный огонь корабль может дать исключительно на нос, на корме башни нет. Так что пусть контр-адмирал Щенснович перебирается на свой новый флагманский корабль. Эдуард Николаевич опытный моряк, ему с мостика будет виднее.

Матусевич был доволен, что их мнения совпали — пришедший броненосец был действительно неплохой корабль в рамках своего ограниченного водоизмещения — чуть больше девяти тысяч тонн. И сейчас больше походил на броненосный крейсер, и по всем своим параметрам, кроме дальности плавания, превосходил погибший «Рюрик». Перед походом с броненосца срезали протяженный ют над адмиральскими помещениями вместе со вторым балконом. Разместили там дополнительное 152 мм орудие Кане, и точно такие же пушки установили в казематах вместо устаревших систем Обуховского завода. Заодно поставили дюжину новых противоминных 75 мм орудий, сняв прежний набор из 47 мм и 37 мм пушек «гочкиса», со столь же бесполезными торпедными аппаратами, и тяжелыми боевыми марсами.

— Вы не находите странным, что я два года тому назад увел все эти корабли из Порт-Артура по распоряжению генерал-адмирала, якобы на ремонт, к которому так и не приступили. Тогда я яростно протестовал, отправлял адмиралу Авелану телеграммы, считая, что увод кораблей является огромной ошибкой. Время показало мою правоту. Теперь пришлось поспешно уводить эскадру обратно, и торопливо проводить те работы, которые должны были делаться в течение года. Но хоть успели поставить новые пушки, за исключением «Адмирала Нахимова» — для него просто нет восьмидюймовых орудий, их производство только восстанавливают.

Великий князь и командующий флотом быстро переглянулись — Григорий Павлович не скрывал враждебности к тем, что допустили столь вопиющие ошибки. А может быть и не «ошибки» совсем, а их действия были сознательным ослаблением морской силы империи на Дальнем Востоке. Тут уже прослеживаются закономерности, которые простым головотяпством и самодурством не объяснить, речь идет совсем о другом, раз даже адмиралы о том стали открыто высказываться — видимо, «накипело».

— Григорий Павлович, вместо «Императора Николая I» в состав вашего отряда, что станет 3-й дивизией, будет введен «Севастополь», который сейчас находится на ремонте. Надеюсь, что броненосец снова будет способен выдать ход в тринадцать узлов, и, несомненно, усилит ваше соединение. На нем сейчас снимают башни среднего калибра, а вместо них установят 203 мм пушки — два ствола есть, и пару еще привезут — благо железнодорожное сообщение с Ляояном к нашему возвращению будет полностью восстановлено. Я на это сильно надеюсь — разрушения полотна редки, японцам не дали времени произвести серьезные подрывы. А вот встречать в Дальнем нас будет наместник, адмирал Алексеев. Будет ли сражение с неприятелем по возвращении, сейчас сказать трудно, но к нам скоро подойдут крейсера контр-адмирала Эссена, они сейчас у берегов Японии…

Броненосец «Орел» стал совершенно неузнаваемым в облике «Ивами» — просто японцы исправили большую часть допущенных русскими ошибок во время «улучшения» отечественными корабелами изначально французского проекта «Цесаревича»…

Глава 18

— Обманули, обвели вокруг пальца. Пока наша эскадра встречает отряд Чухнина, японцы увели из Вей-Хай-Вея «Ивате». А то, что мы видели прошлый раз, есть самый натуральный обман!

— Пожалуй, вы полностью правы, ваше превосходительство, нам тогда творя обман, подставили «Якумо», на котором жестью удлинили для видимости дымовые трубы. А вот теперь, зная, что наша эскадра сейчас ушла в Шанхай, они уводят «Ивате».

Николай Оттович только выругался — такого афронта он никак не ожидал, обнаружить врага за собственной спиной, фигурально выражаясь. Причем в малых силах, что немаловажно — «Микаса» и «Асахи», а с броненосцами «Токива» и две «собачки» — построенные в САСШ «Читосе» и «Кассаги». И теперь, разглядывая в бинокль вражеские корабли, хотелось только ругаться, понимая, какую оплошность совершили многие, и он один из главных виновников, как командующий легкими силами. Ведь не видя в гавани поврежденного броненосного крейсера, все почему-то решили, что его упустили, ушел ночью, как «Фудзи» и «Ниссин» в свое время.

— Они просто ждали удобного момента, ваше превосходительство, и вышли из Сасебо, как наша эскадра миновала Шандунг — о походе отряда вице-адмирала Чухнина пишут во всех газетах, и репортеры в каждом порту кишели. Так что шпионов у японцев везде хватает, азиаты, у них коварство с молоком матери в кровь всосано.

Командир «Аскольда» капитан 1 ранга Теше был внешне спокоен, как и флаг-капитан Стеценко 3-й, стоявший вместе с адмиралом на мостике. На Тихоокеанском флоте служило три брата, и все в одной должности — старший состоял при Скрыдлове, теперь при Иессене, младший у князя Ухтомского, а средней пошел лихую карьеру «миноносника», и хорошую школу на буксире «Силач» под началом Балка — а это многих рекомендаций стоило. Так что Эссен вначале взял Ивана Васильевича флаг-офицером, теперь уже начальник штаба — вдумчивый и ответственный офицер.

Он негромко произнес, стоя рядом с адмиралом:

— Лев Карлович прав — нас смогли обмануть, — хитрые глаза малоросса прищурены, было видно, что этот момент он остро переживает. — Не будь этого, война бы сейчас была закончена — достаточно было бы появиться броненосцам Эдуарда Николаевича. Даже «Токива» бы не ушла, мы бы вызвали на подмогу «рюриковичей». А с «собачек» бы просто содрали шкуру!

Эссен только заскрипел зубами от бессилия — тяжко осознавать, что ты ошибся, ведь два вражеских броненосца с броненосным крейсером бой с шестью русскими кораблями неизбежно бы проиграли. А это все — конец войне — с шестью единицами линии, из которых всего два первоклассных броненосца, и то самых слабейших, не то, что победить, Объединенный Флот бы до весны не протянул, в волны «втоптали». И сейчас Николай Оттович отчетливо представил, как вытянется лицо у Матусевича, покрытое багрянцем, и какие слова обрушит на его повинную голову старый приятель. Но тут что угодно стерпеть придется, и только бить себя в грудь как монах перед распятием, повторяя «mea culpa». Хотя вряд ли бы японцы приняли бой в таком составе, наверняка где-то «асамоиды» крутятся с «гарибальдийцами», да еще в запасе пара броненосцев. Не стал бы сам Того так отчаянно рисковать вылазкой и конвоем наскоро отремонтированного корабля.

Подстраховался, иначе просто быть не может!

— Ваше превосходительство, радиограмма от капитана 1-го ранга Дабича, — флаг-офицер протянул бумажку, и, прочитав ее Эссен снова выругался, понимая, что придется уходить как говориться «не солоно нахлебавшись» — приближался еще один отряд вражеских кораблей. Сделать здесь с двумя бронепалубными крейсерами он ничего не сможет, но к завтра к вечеру поспеет к месту рандеву, недалеко вроде, двухсот миль нет…

— Не следует посыпать голову пеплом, Николай Оттович, тут целиком наша ошибка, и нет вашей вины. Просто не стоит недооценивать противника — нашим уходом он воспользовался, чтобы провести подкрепления. Так что там было у него во втором отряде?

— «Сикисима» и «Фудзи», оба «гарибальдийца» — бой был бы не в нашу пользу. Их британские «кресси» сопровождали, но сразу же отошли, стоило появиться этому японскому отряду. Там находились оба «чилийских» броненосца вообще без всяких флагов, но как я подошел на «Аскольде» подняли сразу «Юнион Джек», после чего развернулись и направились вместе со своими броненосными крейсерами к Вей-Хай-Вею. Я так и не смог понять, для чего командор Ройял Нэви устроил передо мной столь вызывающую демонстрацию. Решил нас запугать своим вмешательством в наше противостояние с японцами, показав, что они союзники Королевскому Флоту?

Эссен пожал плечами, поглядывая на Матусевича — час назад его крейсера встретились с главными силами флота, и вспомнив свою недавнюю лихую бытность командира самого быстроходного крейсера, Николай Оттович по штормтрапу перебрался на «Цесаревич»

— Вступать в бой с японским отрядом было бессмысленно, но вот так утереться и уйти мы просто не могли. На «Громобое» Дабич решил проверить американские пушки, дав три залпа главным калибром на максимальном угле возвышения — снаряды улетели далеко, даже в бинокль разглядеть всплески было крайне затруднительно. Где-то сто десять, может сто пятнадцать кабельтовых, но разрывы были совсем рядом с вражескими кораблями. Японцы попытались стрелять по нам в ответ, но их десятидюймовые снаряды с «Касуги» легли сильными недолетами в тридцати кабельтовых, а ведь это у них самые дальнобойные пушки.

— Ничего, придет время, появятся приборы управления артиллерийским огнем, новые оптические дальномеры — стрельба даже на таких дистанциях станет вполне результативной, прогресс ведь не стоит на месте. Перед началом войны мы рассчитывали вести бой на тридцати кабельтовых, а сейчас стреляем с вдвое большей дистанции, а завязка боя уже идет с шестидесяти — тройного расстояния, как ни крути. И такая дальность стрельбы станет обыденной для пушек в двенадцать дюймов, орудия меньшего калибра просто перестанут быть полезными, как ни крути. Так что эта наша война с японцами последняя, где средний калибр представляет реальную опасность.

Матусевич говорил негромко и совершенно спокойно, однако Николай Оттович прекрасно видел, что командующий расстроен, что японцы не только провели его с «Ивате», но вместе с англичанами провели столь наглую демонстрацию своих возможностей, прямо на глазах русских моряков. И ведь отвертятся от всех обвинений, скажут, что в своем праве плавать где угодно и с кем заблагорассудится. Ведь именно крейсера Королевского Флота постоянно сопровождали вот уже много лет русские корабли в их плаваниях на Дальний Восток. Так что джентльмены будут совершенно невозмутимы, хотя всему миру известно, что между Британией и Японией два года тому назад заключен союзный договор, по которому Ройял Нэви окажет помощь, если азиатский союзник окажется вовлеченным в войну сразу с двумя европейскими странами.И это уже состоявшийся «казус белли» — Черногория объявила войну японцам, хотя эта страна фактически не имеет ни одной гавани, кроме рыбацких, на лазурной Адриатике. И флота никакого нет, понятное дело, и никогда не имелось, зачем он горцам — это ведь не Котор ила Рагуза с давними пиратскими традициями, пусть и потускневшими с венецианских времен. Но формально объявить войну России Лондон вполне может, и в любой момент — но пока старается держать нейтралитет, весьма благожелательный к Японцам — уже два случая, когда интернирования поврежденных кораблей Объединенного флота не только не проводили, но и отпустили их после ремонта, до того тщательно оберегая.

И вот очередная наглая демонстрация, и, поди узнай, когда загрохочут пушки — нервы то не железные!

— Англия пока не намерена воевать с нами — интересы Японии и дельцов Сити, с ней связанные, не есть интересы британской короны. Война с нами нежелательна, чтобы не говорили в парламенте или не писали в газетах, — неожиданно произнес великий князь Александр Михайлович. Достал из коробки папиросу, закурил, и также невозмутимо продолжил:

— Это прямое послание к заключению мира — так можно понять сей демарш. Показывают, что в любой момент могут передать японцам корабли, или даже сами начнут боевые действия и истребят наш флот. Вот только они немного запоздали, это нужно было делать в июле. Теперь поздно — наша армия занимает, а японцы оставляют южную Маньчжурию. Теперь всем ясно, что победы над нами не будет — мы перевезли много войск, с которыми японцы уже не в состоянии справится. И теперь Лондону нужно спасать союзника, задействовать для демонстрации Ройял Нэви, шантаж и угрозы для лордов привычны, вспомните Крымскую войну. Но сейчас ситуация изменилась — нас пусть не явно, но поддерживает кайзер. Впрочем, все это мои домыслы, решать будут в Петербурге, и отнюдь не дипломаты…

Глава 19

— Мы с тобой люди военные, к тому же моряки, Николай Александрович. Потому тебя спрошу прямо — что ты на самом деле думаешь по поводу произошедшего с британскими броненосцами и крейсерами казуса.

Наместник наклонился над столом, впившись взглядом в командующего флотом. Адмирал Алексеев специально приехал в порт, чтобы встретить вернувшуюся эскадру. И то, что сражения не произошло, сказало ему о многом — японцы потеряли уверенность в собственных силах, иначе бы англичане не устроили возмутительную провокацию из разряда тех, к которым они частенько прибегали на протяжении своего затянувшегося многовекового владычества на морях.

— Даже если они передадут эти четыре корабля японцам, те нас не одолеют уже, хотя война будет чревата большими потерями. Да, «кресси» могут догнать наши вспомогательные крейсера, но погоня по морям и океанам дело муторное и долгое. А вот встреча с «рюриковичами» уже для них самих может обернуться серьезными повреждениями. Так что угроза пустая — двумя большими крейсерами не напугаешь.

— А два «чилийских» броненосца?

— И что, от страха в штаны наложить? Мы можем в линию поставить с учетом «Севастополя» семь броненосцев с двенадцатидюймовой артиллерией и три с десятидюймовыми пушками, а таковых у Того всего семь против нашего десятка. На пять кораблей с восьмидюймовыми орудиями у нас столько же, считая «Нахимова» и «императора» с девятидюймовыми стволами. К тому же японцев можно поставить в ситуацию, когда скорость их кораблей перестанет играть роль, и все решать будет артиллерия.

— И каким образом это лучше сделать? Я пока не вижу такой ситуации, чтобы Того полез в драку до победного конца.

Алексеев отхлебнул своего привычного «адмиральского чая», где коньяку было вровень с заваркой. Закурил папиросу, внимательно смотря на курящего Матусевича, который спокойно произнес:

— Когда армия попытается форсировать Ялу, тогда надо высадить сильный, очень многочисленный десант в Цинампо, или какой-нибудь пригодной гавани. А лучше провести при этом широкую демонстрацию, чтобы растянуть все резервы маршала Ойямы для защиты побережья. И тогда все — высадка в тылу наших войск приведет к оперативному окружению сосредоточенной на севере неприятельской группировки. И единственная возможность этому воспрепятствовать, уничтожить наш флот в генеральном сражении. А у японцев возможности для этого крайне ограничены…

— Что-то подобное вы со Стесселем ведь сотворили здесь с осадной армией генерала Ноги?

— Да, Евгений Иванович, только в гораздо меньших масштабах — попалось три дивизии и две бригады на ограниченном пространстве. Корея гораздо больше по своими размерам, потребуется несколько таких операций. А потому уничтожение большей части вражеского флота означает поражении Японии в войне. Нужно только правильно воспользоваться полуторным общим превосходством в силах, и двойным в броненосцах.

Матусевич говорил спокойно и размеренно, излагая давно обдуманные мысли. Алексеев это чувствовал, и уверенность в конечном успехе у него росла с каждым услышанным словом.

— К тому же воспрепятствовать нам в высадке десантов противник не сможет — он лишился 3-й эскадры, в то время как у нас с дюжину канонерских лодок, из них половина бронированных, три десятка дестройеров и миноносцев, а для поддержки имеются еще старые броненосные фрегаты, один «Нахимов» со старыми восьмидюймовыми пушками многих стоит. Противопоставить этим отрядам неприятель может только свои миноноски — их у него многовато, но толка будет маловато.

Матусевич остановился, поглядывая на «патрона» — глаза наместника хитро блестели. Умен адмирал, что тут скажешь, честолюбив и воля железная. Оставшись при неограниченной власти, сумел приструнить генералов, что беспрекословно выполняют его распоряжения. И в отличие от Куропаткина с самого начала был настроен действовать решительно. Такой главнокомандующий и нужен для армии, чтобы не к терпению взывать, а встряхнуть всех, жестко так встряхнуть, чтобы опомнились. Теперь он понимал, что причина поражений была чисто психологическая — даже если ты силен на самом деле, но нет уверенности, постоянно преследуют неудачи и потеряна вера в собственное командование — поражение неизбежно. К тому же война идет на краю света, на чужой землице — ее цели просто не понимают, а потому растет раздражение. И невольно задаются вопросом — а почему мы должны тут умирать, когда другие вполне себя распрекрасно чувствуют, а страна продолжает жить тихо и спокойно.

Это как зараза, моровое поветрие — только душу и волю выхолащивает, и люди, забыв про долг и данную присягу, перестают быть военными в прямом смысле слова, и одержимы одной идеей — пусть позорное поражение, но только бы война поскорее закончилось и вернулось благодатное мирное время с его парадами и учениями, да званными ужинами с балами…

— Декабрь самое подходящее время для наступления — как только река Ялу покроется прочным льдом, и ее можно будет перейти практически в любом месте. Достаточно собрать превосходящие силы и крепко ударить с фронта, затем флот нанесет удар с тыла. Люди воодушевлены победами, а потому затягивать войну никак нельзя — к Рождеству все должно быть определено четко и ясно, Евгений Иванович. И действовать нужно теперь иначе, не так как раньше — унас перевес в силах, им надо воспользоваться.

— Что ты предлагаешь, Николай Александрович? Как намерен действовать? О том нам с тобою государю требуется отписать.

— Если японцам нанесем сокрушительное поражение, уничтожим половину Объединенного Флота, то англичане уже в войну не вмешаются, смотреть будут, как мы самураев дожимаем. Но проделать сие сможем в одном случае — если поманим надеждой Того что часть нашей эскадры он истребить сможет, а другая не успеет вмешаться. Тогда он пойдет на сражение, рискнет — это и будет его ошибкой. Как-то спровоцировать его нужно, пока я не знаю, но штабы для того и существуют, чтобы думать. Но победить нужно быстро, и так чтобы никто в нашей виктории не усомнился.

— Разбей эскадру на быстроходный и тихоходный отряды. Один начнет бой и нанесет повреждения вражеским кораблям, второй подойдет и добьет «подранков». Ты так уже пытался сделать, только японцы два твоих корабля утопили. И вряд ли будут ожидать подобные действия во второй раз. Лишь бы только на грабли не наступить по нашему «милому» обыкновению.

Наместник хмыкнул, задумавшись. Снова отпил «чаю», поморщился — тот был едва теплый. Отодвинул кружку в сторону.

— В общем, надлежит тебе Николай Александрович крепко подумать, измыслить, как врага быстро одолеть. Потери на войне неизбежны, понимаю, но потерять два-три броненосца не страшно. Главное победить, вот и думай, как это сделать как можно быстрее. Я свой штаб уже озадачил, вернусь, с генералами военный совет соберу. К февралю должны как-то управиться — войска наступают, к реке Ялу скоро выйдем, грузы уже в Дагушань морем переправлять можно, пока из крепостных запасов. И флот готовь к генеральному сражению — рассчитай все, что потребно.

Наместник поднялся, подошел к окну и посмотрел на порт, заполненный боевыми кораблями. В глаза сразу бросился четырех трубный броненосец «Наварин», острословы его именовали «табуреткой». Перед самым выходом из Балтики на нем заменили устаревшие пушки, отобрав их у «Орла», но вот учебные стрельбы пришлось проводить уже в походе. И сейчас корабль почти не уступает «Фудзи», только тихоходный, всего-то четырнадцать узлов, изношенные машины не стали менять. Вместе с «Сисоем» и «Севастополем» он вошел в состав 3-й дивизии вице-адмирала Чухнина, в которую включили так же броненосный крейсер «Адмирал Нахимов». При необходимости можно было усилить двумя старыми фрегатами — «Владимира Мономаха» и «Дмитрия Донского» именовали «князьями». Но их перевооружили год назад на скорострельную 152 мм и 120 мм артиллерию, имелся броневой пояс в четыре с половиной дюйма, который позволял им находиться в линии. Долгого боя не выдержат, но хоть какую-ту помощь окажут. И всеми этими шестью кораблями Евгений Иванович был готов пожертвовать, не моргнув глазом — они и так подлежали списанию в будущем по разным причинам. Да и другими тоже — наместник хорошо понимал, что сейчас сложилась победная ситуация, и нельзя давать растерявшемуся противнику даже короткую передышку. Продолжать давить, не дать японцам времени опомнится…

«Родоначальник» всех классических броненосцев Российского императорского флота «Наварин» погиб в Цусимском сражении, торпедированный ночью миноносцами — ушел на дно со всем экипажем, спаслось только трое…

Глава 20

— Алекс слишком доверился другим, и запустил дела полностью. Из-за его попустительства мы чуть не проиграли войну, страшно представить, чтобы случилось, потопи в первую ночь японцы «Ретвизан» с «Цесаревичем». Но господь миловал нас от этой участи, Серж.

Великий князь Владимир Александрович насупился, глядя на полыхающее в камине пламя. Командующий гвардией и войсками Петербургского военного округа говорил со своим братом, что был не менее влиятельной персоной в империи — великий князь Сергей Александрович был московским генерал-губернатором и командующий войсками округа, и пусть не гвардия, но под его началом находился элитный гренадерский корпус. Вторая и древняя столица империи всегда находилась под неотступным наблюдением правящей династии. Ведь корни российского столбового боярства и дворянства именно оттуда, из Первопрестольной. Там они врастали веками, и, несмотря на то, что Петр Великий перенес столицу в построенный на чухонских болотах Санкт-Петербург, русская аристократия никогда не забывала про свои исконные московские вотчины, когда их предки сидели в боярской думе при великих князьях и царях, которых они с Земским Собором возводили на престол. А вот сам правящий дом Романовых давно потерял связь с Москвой, ведь династические связи с германскими принцессами привели к тому, что кровь у них всех была Гольштейн-Готторпская, к старинному боярскому роду Романовых не имевшая никакого отношения. И все кто имел прямое отношение к власти, прекрасно понимали, что на престоле в Российской империи давно находится разветвленная немецкая династия, находящаяся в очень сложных отношениях с чисто российской знатью.

Российские императоры вот уже без малого два века считались самодержцами, имели бы фактически неограниченную власть, если бы не одно «но» — аристократия могла иметь на этот счет свое мнение. И порой его выражала — эта была та самая «удавка», которой можно было бы удушить любого императора, если бы его действия напрямую затронули интересы определенных кругов знати. Так уж случилось, что таким коллективным «ограничителем самодержавия» выступала гвардия, в которой по традиции служили представители аристократических кругов. И целое столетие гвардейцы решали, кому надлежит править, а кому из императоров следует распрощаться с жизнью. Участь несчастных императоров Петра III и его сына Павла I были самым наглядным свидетельством недовольства аристократии. А вот события 14 декабря 1825 года уже стали открытым проявлением не отдельного цареубийства, дела вполне обыденного по большому счету, а возмущением уже дворянства в эполетах, которое почему-то возомнило, что не только вправе само решать, кому править, а кому нет, но и отстранить династию от престола. А кое-кто договорился из заговорщиков, с полковничьими эполетами на плечах договорился даже до того, что лучше бы объявить республику, а «Романовых» истребить без остатка.

И что скверно, так то, что в заговоре, несомненно, участвовало множество генералов, не желавших восхождения на престол императором Николая Павловича. Мятеж был подавлен, пятерых заправил казнили, остальных заговорщиков отправили кого на каторгу, других рядовыми на Кавказ, третьих в ссылку. Вот только следствие не стало копать глубоко, у молодого императора хватило ума не задаваться вопросом, почему многие генералы повели себя в те дни очень странно, а персоны были влиятельные — петербургский генерал-губернатор, командующий гвардейской пехотой, два бригадных генерала гвардии, наместник Кавказа, начальник штаба армии и три командующих корпусами. И список можно продолжать, но прямо затронули только несколько второстепенных фигур — генерал-майоров Орлова (брат которого и вел следствие), князя Волконского и Фонвизина, генерал-интенданта Ющневецкого. Их показательно наказали во назидание — первого упрятали в имение, трех других определили на каторгу, изъяв еще трех действительных статских советников, один из которых являлся обер-прокурором Сената, но дальше углубляться уже сами следователи не стали.

Связи русского дворянства оказались настолько переплетенными родственными узами, что попытка их распутать могла бы привести к новому выступлению, на этот раз последнему для императора Николая Павловича, который проявил благоразумие и отступил. Даже более — родственников наказанных «декабристов» монарх всячески облагодетельствовал, показывая тем, что «не гневается» на родовитые фамилии. Даровал им должности, чины, награды, пенсии — проще говоря «откупился» на будущее, прекрасно понимая шаткость своего положения…

— Теперь аристократия, хочет она того, или не желает, но на нашей стороне. Они прекрасно осознают, что революционные потрясения не нужны, а им особенно — «черный передел» всех страшит.

Владимир Александрович говорил глухо, несмотря на то, что с братом сейчас были вдвоем, но ведь всем известно, что даже «у стен могут быть уши». И причина для приватного разговора имелась весомая — конфиденциальное письмо двоюродного брата великого князя Александра Михайловича, контр-адмирала, начальника штаба Тихоокеанского флота. Беспокоить по пустякам Сандро бы их не стал, напрямую обратился бы к царствующему племяннику, но раз решил написать им напрямую, то дело серьезное, и теперь ознакомившись с посланием, братья размышляли, оставшись наедине.

— Династию обкладывают со всех сторон, как волков на охоте красными флажками, Серж. Не удивлюсь, если в тебя и меня не начнут метать бомбы — мы им сильно помешаем, если предпримем меры. У них деньги, все банки кроме одного в их руках, нас опутывают кредитами по рукам и ногам, да что там — напрямую покупают как дешевых этуалей, как Алекса и Павлушу. Сандро прав — это наши враги под лицемерной маской друзей, и покойный брат сделал чудовищную ошибку, пойдя с ними на заключение военного альянса. Они укрывали убийц нашего отца, давали и дают им огромные деньги, чтобы устроить нам смуту, а мы с ними политесы разводим.

Владимир Александрович хрипло выругался — как и все великие князья, он служил с детства, и освоил русский военный лексикон с юности, прекрасно зная его в деталях и тонкостях и умело употребляя. В свои 57 лет он был одним из самых влиятельных людей в империи, и даже официально считался «государем» — таково было решение старшего брата императора Александра III, принятое им после убийства отца народовольцем Гриневицким, что бросил бомбу царю под ноги. А руководила злодеянием дочь графа Перовского, повешенная потом на Семеновском плацу. Брат опасался, что и его убъют также, особенно когда выяснилось, что с заговорщиками якшаются многие офицеры и знаменитый генерал — последнего пришлось отравить, его амбиции были безмерными и откровенно пугали. И чтобы племянник Николай, тогда еще малолетний, потому вступление на престол было затруднено до совершеннолетия, не остался без поддержки, было принято это решение, о котором объявили по всей империи.

Сергей Александрович был младше на десять лет, а Павел на тринадцать, а вот генерал-адмирал на три года. Однако сейчас Алексей Александрович подал в отставку, и на то имелись весомые причины. И что хуже всего, скандал устроили специально, как и с Павлом — теперь понятно кто начал дискредитировать династию — ведь на очереди оба сидящих сейчас в кабинете великих князя, прекрасно понявших намеки, которыми было пропитано послание из далекого Дальнего, вот такой незамысловатый каламбур.

— Я отпишу Кириллу немедленно — такой опрометчивый брак неизбежно приведет к моей отставке, вызвав большой скандал в свете. Нас с тобою, Серж, буквально обложили со всех сторон, любое действие будет моментально замечено. Павла за мезальянс вообще удалили в Париж, и теперь там он зависит от французов. Хитро поступают в Париже и Лондоне — все в ход идет, от клеветы до прямого подкупа.

— Сандро прав — они хотят стравить нас с Германией, чтобы мы таскали каштаны из огня, а «союзники» не обожгли свои блудливые ручонки. Вот ведь, устроили «Антанту» за нашей спиной, «сердечное согласие» — Париж и Лондон в альянсе, и Сити нам еще демарш делает. Очень выразительный, я бы так сказал, тем показывая, что готовы немедленно передать свои боевые корабли японцам. А ведь можем дрогнуть, стойких духом мало — все прекрасно понимают, что в таком случае мы проиграем войну, в которую сами англичане не вступят, а просто сделают свой «нейтралитет» еще более «благожелательным» для японцев. Если это случится, то посылка эскадры Рожественского бесполезна — Ройял Нэви превосходит наш флот впятеро по числу вымпелов, одна их эскадра на Дальнем Востоке равна всем нашим силам там. И вместе с японцами Матусевича просто сокрушат.

— Ники надеется на помощь Вилли, идут переговоры, как ты знаешь. Но кайзер не имеет флота, достаточно того, что он согласился передать пушки, которые отправлены в Циндао. Но выходит, что в такой ситуации нам с ним тоже не по пути — ему мешает Британия, а нам с «владычицей морей» воевать, резона нет. Впрочем, как и дружить — это еще опасней. Здесь везде клевреты Лондона и Парижа на содержании, а самый главный из них вообще председатель кабинета министров. И на кого в такой ситуации мы опереться можем, когда на нас всех натравливают?

Вопрос завис в полной тишине, только потрескивали поленья в пламени камина, которое «пожирало» дерево. И после затянувшейся паузы, Владимир Александрович негромко произнес:

— Сандро прав — надо менять союзников, еще лучше обойтись без оных. И делать это быстро, пока идет война…

Член Боевой организации партии социалистов революционеров бросает бомбу в карету великого князя и московского генерал-губернатора Сергея Александровича. В газетах ехидно писали — «голова и все остальное разбито было вдребезги», а в либеральных кругах будет иметь популярность «остроумная» шутка — «наконец ему оторвало голову от всего остального». Только вся подоплека террора в одном вопросе — кого из сановников убили больше — сторонников «англо-французской ориентации» или их противников…

Глава 21

— Впечатляет, что еще сказать — это не шестидюймовые орудия, а гораздо круче. Только на эту войну они опоздали, а на следующей нам уже будут не нужны. Придет «время больших пушек», как скажут позже историки. Но пока пригодятся — за каждый ствол и снаряд золотом плачено.

— Да, тут вы правы, Николай Александрович — как бы не были хороши эти пушки, но я бы предпочел видеть на «Ретвизане» еще одну башню главного калибра. Хорошо, что проект новых балтийских и черноморских броненосцев пересмотрели, и на них будет по четыре башни главного калибра, хотя в Адмиралтействе ваш проект в «штыки» восприняли, настаивая на восьмидюймовых орудиях, и ссылаясь на «экономию»…

На последнем слове лицо великого князя скривилось, будто лимон пожевал. Но возможно просто в глаза попала соленая вода — Желтое море в самом конце ноября не самое приветливое место на Дальнем Востоке, всегда волнение, часты шторма. Да и стоять на мостике маленького крейсера в такую погоду то еще удовольствие — сегодня предназначенные для прикрытия высадки десанта малые корабли флота сделали свой первый выход, пройдя за тральщиками. Обстановка в квантунских прибрежных водах была сложной — попадались иной раз на пути мины, их и срывало с якорей, да и японские миноносцы изредка выставляли, пользуясь наступившими протяженными и темными ночами. Хотя за ними вели самую настоящую охоту русские крейсера и дестройеры, но время от времени мины выставляли, хотя риск подрыва был невелик. Но «береженого бог бережет», так что постоянно приходилось принимать определенные меры.

«Ретвизан» отстрелялся своим новым средним калибром — американские семидюймовые пушки были выше всяких похвал, практически соответствовали русским восьмидюймовым орудиям с «облегченными» снарядами — на воде вставали высоченные всплески.

— Весьма убедительно и доходчиво, если не знать цену, во что они обошлись казне. «Ретвизану» надлежит сражаться против «гарибальдийцев» или «Фудзи» — он просто изуродует им оконечности. Главное, сбить ход, а там старые броненосцы подоспеют и «напишут» эпитафию.

Матусевич посмотрел на стоявшую в Таллиенванском заливе эскадру — никогда под его началом не было столько кораблей первого ранга, причем на них безостановочно шли работы — очередь в доки Дальнего и Порт-Артура выстроилась на месяц вперед. В гавани стояли броненосцы 1-й и 2-й дивизии — наиболее боеспособные с опытными командами, готовые выйти в море в течение суток. Но сейчас дергать корабли было незачем — Объединенный Флот находился в Сасебо, готовясь к генеральному сражению. Судя по тому, что «Ивате» увели, а «Адзума» и «Якумо» в прошлом выходе отрядов Того и Камимуры отмечены не были, кроме «Токивы», то вывод однозначен — броненосные крейсера вскоре будут утыканы восьмидюймовыми пушками как дикобразы, фигурально выражаясь. А для броненосцев 2-й дивизии это чревато нехорошими последствиями — противник сравняется с «иноками» по весу бортового залпа, и потому учитывая очень хорошую защиту «асамоидов», возможны самые неприятные осложнения.

Изменить ситуацию в лучшую сторону помогут мощные германские 170 мм орудия, реальный калибр которых 173 мм, или шесть и восемь десятых дюйма. Пушка легче на три тонны и компактней американской, но и снаряд ровно четыре пуда, уступает в весе почти на тридцать фунтов. Но дальность стрельбы значительная — 75 кабельтовых, так что «асамоидам» мало не покажется — у них немало уязвимых мест для таких снарядов, всего на полтора пуда уступающих русским восьмидюймовым «облегченного» образца. С их установкой бортовой залп «иноков» будут составлять девять орудий внушительного калибра против восьми японских, и пусть превосходство по весу на три центнера, но это вполне достаточно. И если такие же пушки установить на «Императоре Николае I» то лучшего желать не надо. Вот только как двадцать восемь орудий, вооружение двух новых броненосцев — поделить на корабли 2-й дивизии, ума не приложить, причем сами стволы немцы пообещали доставить двумя партиями, и сами поторопились. Расчет тут виден невооруженным глазом — посмотреть на результаты стрельбы своих пушек по японским кораблям в реальных боевых условиях. Отсюда и отправка 210 мм пушек, с длиной ствола тоже в сорок калибров — немцы заверили, что эти стволы Круппа ничем не хуже американских. Видимо, бюргеры пронюхали про большой заказ, «уплывший» дельцам Нового Света, проявили свойственную немцам настойчивость, но как всегда, немного запоздали. Первыми успели именно янки, и снятые с «Ретвизана» шестидюймовые пушки пошли на вооружение канонерских лодок. Затем настанет очередь «Сисоя Великого» и «Наварина» — их средний калибр требуется значительно увеличить, так как у первого три, а у второго всего четыре 152 мм орудия в каземате по каждому борту. «Севастополь» уже стоит на перевооружении — с него сняли башни среднего калибра и на их месте ставят 203 мм пушки — пара с «Громобоя», а еще две пришли железной дорогой.

— А вот и канонерские лодки открыли огонь, ваше превосходительство. Да, сменяли мы «шило на мыло», но польза весомая, что теперь стрелять могут на оба борта, а не только вперед.

На всех трех канонерских лодках носовой каземат с 229 мм орудием демонтировали, установив на штыре установку 203 мм пушки в 35 калибров, которые доставили с Черного моря, разоружив там канонерские лодки. Четыре пушки должны были установить дополнительно на погибший «Рюрик», только не успели. Зато теперь идущие в строе пеленга «Гремящий», «Отважный», «Грозящий» и «Бобр» имели за большим броневым щитом это орудие, а на корме убрали старую погонную пушку Обуховского завода, установив пару 152 мм пушек Кане, одну за другой, тоже со щитами, кроме «Бобра», на том поставили одно 120 мм орудие. По замыслу Вирена теперь каждая канонерская лодка могла обстреливать как береговые цели из крупнокалиберного орудия, так и в случае необходимости принять бой даже с крейсером, имея внушительный бортовой залп почти два центнера — двенадцать пудов. К тому же все они, кроме «Бобра», что был в полтора раза меньше по водоизмещению, имели весьма приличное бронирование, включая протяженный пояс, толщиной в пять дюймов и две броневые палубы. А такое бронирование позволяло выстоять под огнем любого малого крейсера японцев.

Не было только «Храброго» — сейчас корабль находился в доке после океанского перехода. И хотя он строился такой же бронированной канонерской лодкой, но на него изначально поставили два 203 мм и одно 152 мм орудия, как на других канонерских лодках типа «кореец», но только нового образца в 45 калибров. И по замыслу на канонерку должны были поставить еще четыре шестидюймовых пушки — по одной на нос и на корму, а две в спонсоны вместо переданных на «Россию» восьмидюймовых пушек. Хорошо забронированный и с высоким полубаком корабль превратился в своего рода малый броненосный крейсер вроде «Чийоды», только тихоходный, но с внушительным бортовым залпом из четырех 152 мм орудий, весом в десять пудов. И этого вполне достаточно, чтобы расстрелять в шхерах любой малый корабль японского флота, и даже дать бой единственному оставшемуся в строю броненосному корвету «Фусо», которого на страх русским японцы перевели в категорию броненосцев береговой обороны.

А вот стреляющий сейчас по щитам на островке «Адмирал Молас» был построен в Германии два десятка лет тому назад, и представлял собой в прошлом малый бронепалубный крейсер береговой обороны, с носовым барбетом на пару 210 мм пушек. В китайском флоте служил как «Цзиньюань», достался японцам трофеем, который получил новое название — «Сайен». В третий раз сменив «хозяев» стал именоваться в память погибшего на «Петропавловске» адмирала, начальника штаба эскадры. Детище германских корабелов «Вулкана» было построено качественно, к тому его слегка модернизировали японцы, и капитально отремонтировали русские, сняв корабль с камней. В барбет втиснули меньшие по размеру и весу русские 203 мм пушки, на корме поставили одно за другим два 120 мм орудия Кане, и еще полудюжину противоминных 75 мм стволов. И получили корабль с удвоенным от «Бобра» вооружением и водоизмещением, вполне пригодный на роль броненосца береговой обороны, если бы не отсутствие защиты по ватерлинии…

— Да, барон Шельтинг одним из первых получит капитан-командора, а там и контр-адмирала — он умеет не только командовать людьми, но и самостоятельно подготовить операцию и действовать, не взирая ни на что. И если кто способен овладеть Цинампо, и проложить десанту путь на Пхеньян, так только Владимир Владимирович. Он же всех рыбаков опросил в мелочах особенно, корейский лоцман из рыбаков на каждой канонерке имеется, так что главная опасность для него теперь только мины — вряд ли японцы успеют за три недели поставить береговую артиллерию, а полевые пушки бронированным канонеркам не страшны.

Матусевич еще раз посмотрел на канонерские лодки, что перестроились и стали проходить через пролив между островками — учения происходили в условиях, приближенным к месту высадки, и на каждом корабле находилась десантная рота из «охотничьих команд» сибирских полков. Кроме того в первом броске на берег будут участвовать два батальона кубанских пластунов, наиболее пригодных для столь дерзкой высадки. И время еще есть на подготовку — до Рождества еще четыре недели…

Канонерская лодка «Храбрый» после перевооружения в годы 1-й мировой войны. «Убедительный» для любого противника, даже значительно превосходящих по водоизмещению легких крейсеров, бортовой залп из четырех 152 мм пушек Кане. А в войне с японцами на русских канонерках стояли мощные девятидюймовые пушки, способные своими тяжелыми снарядами искалечить любой бронепалубный крейсер…

Глава 22

— Не знаю, откуда это все у него берется, но у меня создалось впечатление, что какая-то неприкаянная душа поселилась у меня внутри. Или это божий дар, который своего рода проклятие — я знаю, что может произойти в будущем, в какую пропасть может угодить наша с тобой страна, Сандро, и всеми силами стараюсь от нее отойти, используя тот массив знаний, носителем которого случайно оказался — всего в одном шаге. Да-да, шагнул и не получил осколков в живот, которые убили матросов, а вот покойный Вильгельм Карлович от судьбы не ушел — разорвало в клочья.

Матусевич говорил ровно и спокойно, без всякого надрыва и нарочитости, отстраненно, словно и не про себя. И великому князя Александру Михайловичу вот эта безучастность помогла удержаться в здравом рассудке — он осознал, что перед ним не безумец, не одержимый и не помешанный, которые просто не могут обладать такими знаниями. А тут перед глазами десятки листков с карандашными набросками линкоров и линейных крейсеров, того самого нового класса кораблей, который будут именовать дредноутами. А еще другие корабли, не менее удивительные, но то не плод воспаленного воображения — с годами строительства, названиями, тактико-техническими характеристиками и многим другим чего не придумаешь и не запомнить такие фантазии — тут надобно сам «предмет» знать, и хорошо, жить с ним, его видеть, и чтобы он был в наличии.

— Да понял я это, Николай Александрович, потому меня к тебе потянуло. Да и людей недаром опрашивал — все говорили, что ты после того злосчастного разрыва изменился. Хотя, что я говорю — злосчастного для Витгефта, но счастливого для страны, тут все очевидно.

Великий князь пожал плечами — теперь его не беспокоила тайна, что нес в себе адмирал, которого он за это короткое время смог оценить, и которого, безусловно уважал и сумел сдружиться — они перешли на доверительное «ты», даже не заметив этого. Вот только тот называл его по домашнему прозвищу, а сам великий князь исключительно по имени-отчеству, как бы показывая, что искренне признает первенство и старшинство командующего флотом, как бы исходя из правила — дружба дружбой, а служба службой. И тем значимее, что сейчас, когда на столе перед глазами множество необычных рисунков, наброскам и схем — взгляд буквально утыкался в написанные карандашом названия — «Дредноут», «Мичиган», «Нассау», «Кавачи». Мощные корабли, буквально утыканные башнями главного калибра, с двойным залпом главного калибра, по сравнению с нынешними броненосцами. И это правильно — средний калибр из шести и восьми дюймовых орудий только мешает, огонь следует вести исключительно из крупнокалиберных пушек, способных проломить броневые плиты. И японцы это осознали, недаром на «Ниссине» убрали кормовую башню с двумя 203 мм пушками, поставив одну с единственным 254 мм орудием.

— Знать, Сандро, это еще не просто счастье для страны, нужно этим знанием правильно распорядиться. Что толку, если нам известно какие будут корабли, либо к какой войне следует приготовиться — надо уметь этим правильно воспользоваться, а для этого нужно очень многое — власть, деньги, экономика, да хотя бы общий достаточно высокий уровень развития, да грамотность того же населения. Ведь недаром сказано, что прошлую войну с французами выиграл прусский учитель. Лорд Фишер это прекрасно продемонстрирует, когда в октябре заложит свой «Дредноут», и спустя всего год и пару месяцев тот войдет в строй — Англия наглядно продемонстрирует свою способность быстро строить столь мощные корабли, перед которым не устоит в бою один на один не один нынешний броненосец. Даже наш «Цесаревич», имеющий превосходную защиту в десять дюймов.

— Хрен им в дышло — «Андрей Первозванный» и «Император Павел I» уже перезаложены на Балтике, да еще пара черноморских броненосцев…

— И что, Сандро? Разве мы успеем их спустить на воду к февралю шестого года? В лучшем случае летом, а то и осенью спустим на воду, а «Дредноут» уже будут достраивать на плаву. Не все так просто, не на том уровне развития находится наша держава, хотя по основным экономическим показателям мы в первой пятерке «великих держав». Но вот только населения у нас вдвое больше, чем в Британии, я имею в виду белое население, в Германии и САСШ, вчетверо, чем в той же Франции. Но между городами и деревней пропасть, нищета вокруг, безграмотность, примитивные сельскохозяйственные орудия не позволяют ввести в оборот наши огромные земли. Ты представляешь какие реформы проводить надобно, с какой стороны к индустриализации приступать, чтобы собственной продукцией народ обеспечить, хоть немного поднять уровень благосостояния?

Александр Михайлович только пожал плечами — но промолчал, ответа не требовалось, а пустыми словами отделываться не стал. Только общими рассуждениями, о которых читал в газетах, да в разговорах с людьми либеральных взглядов, которых он и сам не чурался. Но кое-что прекрасно запомнил, о том и отписал великим князьям Владимиру и Сергею — теперь понимал, что поступил правильно — ведь те слова были не предсказанием, а той реальностью, которая может с ними произойти. Словно чувствовал, что оговорки Матусевича не случайны, они предназначены именно для него как руководство к действию, рискнул — и не ошибся.

— Новые броненосцы это паллиатив — но лучше они в таком виде, чем по проекту с восьмидюймовыми пушками среднего калибра. Раз уж в Петербурге решили строить, и деньги выделены, так лучше построить что-то более пригодное к линейному бою, чем тех «уродцев». Но пушки со стволами в сорок калибров, следовательно, пробиваемость брони не увеличится, хотя снаряды должны быть нормальные, а не «облегченного образца». Машины вместо турбин, котлы Бельвилля — хорошо, если скорость будет девятнадцать с половиной узлов. Броня в десять дюймов сейчас хороша, но как только калибры пушек начнут возрастать, она станет тонкой. Но в рамках отведенного водоизмещения почти идеальный корабль, лучше будущих «мичиганов» и «нассау». Но их всего четыре — больше построить мы будем не в состоянии, да и незачем деньги выбрасывать, такой флот по большому счету нам не нужен. Другой нужен флот Российской империи, сбалансированный, с учетом особенностей каждого театра военных действий.

— И каким ты его видишь, Николай Александрович?

— На севере исключительно вооруженные ледоколы и пара крейсеров — да ту же «Россию» с «Громобоем» взять, или «богинь». На Балтике лучше иметь броненосцы береговой обороны, но с шестидюймовой артиллерией, миноносцы, минные заградители и тральщики. И еще подводные лодки — это оружие будущего, способное нейтрализовать не только вражеское судоходство, но и нанести потери военному флоту. И еще нужна авиация — и поверь на слово, она себя покажет. Я тебе потом нарисую, какими станут аэропланы, и сколько пользы они смогут принести.

Сандро боялся пропустить слова, мотнул головой, соглашаясь — сердце чуть не замерло. Матусевич продолжил говорить:

— На Черном море достаточно двух линкоров и трех броненосцев, упор сделать на десантные суда. Если овладеем Босфором и Дарданеллами, хотя бы одним из двух проливов, то Ройял Нэви уже никогда не войдет в Черное море, никогда — потопят береговые батареи, на минах подорвется — там заграждения многорядные можно ставить. А вот настоящий флот нужен здесь — тут сердцевина мира, и все усилия приложить именно сюда, включая переселение нескольких миллионов мужиков на линию КВЖД. А война даст необходимый толчок и огромные перспективы для будущего России. Если хочешь, я подробно тебе изложу свою точку зрения, и расскажу, что происходило, вернее, может произойти в мире в ближайшие годы.

— Ты еще и спрашиваешь, Николай Александрович?

Великий князь возмутился — он готов был слушать часами. Но командующий флотом только с хитринкой ухмыльнулся:

— То дело долгое — успеется, до высадки больше трех недель осталось, многое успеем обсудить. Пока же нас с тобой флот должен беспокоить, и тот который воевать и победить должен, и те корабли, которые построены будут. С последними вроде нынче разобрались — вместо четырех броненосцев получим четверку линкоров, а это дорогого стоит. Хорошо, что отказались от строительства трех «баянов» в пользу новых «аскольдов» — время броненосных крейсеров прошло. Но зато придет время линейных и легких крейсеров — вот они тут, на листке. Для начала можно построить что-то вроде германского «Блюхера», но с линейно-возвышенными башнями, с парой 254 мм пушек. И со скоростью в двадцать пять узлов, броней в девять дюймов — британским «инвинсиблам» в бою с ними придется тяжко. Вот смотри что получится.

Матусевич стал быстро рисовать два корабля — слева появился на бумаге британский броненосец, длинный и вытянутый, с двумя башнями в середине, наподобие «Бруклина» или «Адмирала Нахимова». Броня по ватерлинии удивила цифрой — всего шесть дюймов. Зато от второго рисунка великий князь не мог долго отвести взгляда…

Для встречного боя в узостях Босфора и Дарданелл с английской эскадрой, первые четыре черноморских броненосца имели шесть 305 мм орудий, четыре из которых могли стрелять вперед по курсу. На следующих кораблях русское Адмиралтейство столь смелую идею не стало развивать, перейдя на английские образцы «классических» броненосцев…

Часть третья   ОТ ПЕРЕМЕНЫ СЛАГАЕМЫХ декабрь 1904 года

Глава 23

— Британский флот в двух эскадрах насчитывает одиннадцать броненосцев — пять «канопусов», четыре дункана' и два «чилийца». У всех броня в шесть=семь дюймов, ход 18–19 узлов и огромная дальность плавания, не, кроме «ваканте» и «оккупадо». Еще до десятка броненосных крейсеров — половина больших, с башнями 234 мм орудий, остальные типа «кресси», с шестидюймовой артиллерией. Вполне достаточная сила, чтобы задать нам хорошую трепку, если начнется война.

Матусевич посмотрел на наместника — тот был хмурым как грозовая туча, подсчеты явно не обрадовали всесильного сановника. Адмирал только курил, что-то беззвучно пробормотал под нос, видимо выругался. И было отчего закручинится — в воздухе, если внимательно прочитать статьи в доставленных из Шанхая газетах, ощутимо «запахло порохом». Британские редакторы и репортеры, не стесняясь, без всякого политеса, «крыли» и саму Российскую империю, и ее флот самыми последними словами, и призывали дать прочувствовать русским «медведям» времена «славной войны в Крыму», от которой прошло ровно полвека.

И было отчего джентльменам так бесноваться — ведь активная морская блокада после двух месяцев от ее начала, стала приносить первые реальные плоды. «Чертова дюжина» русских вспомогательных крейсеров перехватила на подступах к японским портам три десятка пароходов, на которых была обнаружена идущая в Японию военная контрабанда и «продукция двойного назначения», та самая, которую можно использовать в военном производстве. Ведь вполне безобидный хлопок может пойти на изготовление пороха и обмундирования, кардиф пойти в топки броненосцев, а железный лом после переплавки стать новыми пушками, винтовками и кораблями. Паровозы, вагоны и рельсы нужны азиатам для строительства железной дороги до Сеула, и отнюдь не перевозки по ней мирных грузов, а зерно и рис на прокорм отнюдь не мирного населения, а на довольствие войск. Половину захваченных пароходов «вспомогалы» отправили на дно, зато вторая с призовыми командами направилась к русским портам — Владивостоку и Дальнему.

Но главный ущерб оказался не в этом — если раньше крейсера ВОК лишь эпизодически топили японские рыболовецкие джонки и шхуны, то теперь по ним словно смерч прошелся. Уничтожали все лайбы, включая парусные лодки, истребление которых (но отнюдь не самих рыбаков) стало чуть ли не главной задачей флота. Для решения этой задачи задействовали даже боевые корабли — крейсера Эссена буквально охотились за любой посудиной, устраивая безжалостный террор. Обычно несчастных рыбаков, попавшихся на пути, набивали в одну-две лодки, и отправляли к ближайшему берегу — военные моряки не пираты, чтобы топить живых людей и тем более брать их в плен. Эта «реклама» сделала свое дело — рыбаки почти перестали ловить, в Охотском море не появлялись от слова «вообще», и вот во всех газетах стали писать про голод, что охватил местное население.

Нельзя сказать, что японцы не пытались защитить свое судоходство и рыболовство, еще как постарались, но только поначалу — а в начале декабря пошли сплошные неприятности — были потоплены четыре вспомогательных крейсера. А затем «Россия» и «Громобой» настигли, и после короткого боя, вернее избиения, отправили на дно старый бронепалубный крейсер «Акицусима», который даже сопротивляться толком не смог. Три других малых крейсера скрылись на мелководье, а при появлении пары броненосных крейсеров противника корабли командора Дабича тут же ушли в море, не собираясь устраивать баталию на невыгодных для себя условиях. А японцам пришлось вылавливать из воды соотечественников. Спасенных моряков практически не было — зимой в воде долго не продержишься.

Да и «асамоиды» выбирались парами — в одиночку сражаться для них было самоубийственно, пара «рюриковичей» гораздо сильнее, а при волнении, которое в это время постоянно, русские крейсера их легко догоняли. К тому же изредка появлялись данные в прикрытие броненосцы 2-й дивизии, выходящие так же парами, а против «иноков» в такую погоду бой вообще без шансов не только на победу, но и на спасение. А малые бронепалубные крейсера под флагами Восходящего Солнца, даже две оставшиеся «собачки», в море без поддержки собственных броненосных крейсеров старались не высовываться. «Аскольд» и «Богатырь» могли догнать любой из них, сразиться даже с отрядом, а бой против русских «шеститысячников» для значительно меньших по водоизмещению японских кораблей не сулил ничего хорошего, тем более тех часто сопровождал в набегах «Баян».

Во всех газетах Британской империи, от Канады до Австралии, судя по поступающим в Дальний телеграммам, призывали «силой оружия» остановить «безмерно наглых русских корсаров», не стесняясь в эпитетах. А вот во Франции, САСШ и особенно Германии ничего подобного не писалось, наоборот — там только сдержанно злорадствовали над бедами «владычицы морей». И все отчетливо понимали, что долго Япония уже не протянет — все западное и восточное побережье этого островного государства было фактически открытым для набегов — и русские этим пользовались, на корню пресекая каботажное судоходство, и обстреливая любой мало-мальски значимый порт, где имелась хотя бы одна береговая пушка.

И вот тут нервы не выдержали — две недели тому назад Лондон объявил о конвоировании транспортов в японские порты, в ответ последовало минирование неприятельских акваторий, и первым делом Нагасаки, у Сасебо, главной военно-морской базы мины ставили с начала осени. Стало ясно, что пока идет война русских с японцами, судоходство может стать вообще опасным занятием на всем театре военных действий…

— Но нам, Евгений Иванович есть, что противопоставить англичанам. Если они нападут, то генерального сражения им в угоду устраивать нельзя, эскадра будет в Дальнем. Пусть проходят через минные заграждения и устраивают нам Абукир, если у них народился новый Нельсон. А мы нанесем удар по Вей-Хай-Вею — первой же ночью атакуем их в гавани миноносцами и поставим мины. Тоже самое проделаем и с Чемульпо, и тем вытесним британскую и японскую эскадру за траверз Шандунга. И задействуем все имеющиеся у нас подводные лодки, что начнут топить любое судно, которое приблизится к этим гаваням. Вот и все — дальше должна воевать армия, продвигаясь на Сеул. Но решать не нам — в Петербурге должны принять четкое решение, стоит ли поддаваться на шантаж и английские демарши. Но десант в любом случае мы должны высаживать, погода скоро станет чуть более благоприятной. Да, определенный риск есть, но операцию нельзя откладывать, без ее проведения война затянется, и японцы воспользуются передышкой, чтобы усилить армии в Корее и упрочить там свое положение.

— А если противник перенесет действия флота в Приморье? Захватит Камчатку и Сахалин десантными партиями — хотя я предпринял меры, но такая угроза вполне реальна, и мы должны ее учитывать.

Наместник сидел насупленный, и вопрос задал нарочито-бесстрастно, вот только на миг эмоции проявились в голосе. Матусевич переглянулся с великим князем, и тот его правильно понял. Александр Михайлович кашлянул, и сам начал говорить:

— То было бы благом, как ни странно — англичане не вступали на нашу землю со времен Крымской войны. Но прошло полвека и ситуация изменилась, Приморье не Крым, оно связано с Россией железной дорогой, и мы не будем топить броненосцы перед входом в Талиенванскую бухту. Зато все крейсера, что в боеспособном состоянии находятся, надлежит немедленно отправить в океан — планы на этот счет планом штабом флота разработаны. И если государь-император примет решение дать отпор, то нам надлежит его исполнить как можно лучше, и причинить неприятелю максимальный ущерб, какой только возможно ему учинить. Однако Камчатку с Сахалином не так просто захватить, Евгений Иванович — Татарский пролив замерзнет, но даже британскому флоту не по силам провести скорую операцию по высадке десанта, ее нужно подготовить, а для этого потребно время.

— Как только наши армии перейдут Ялу, и мы высадим десант в Цинампо, и овладеем Пхеньяном, то японцам станет не до высадок — у них каждая дивизия будет на счету, — негромко добавил Матусевич и внимательно посмотрел на наместника, удивляясь метаморфозе. С лица адмирала Алексеева сошла хмурость, появилась улыбка — он явно воспрянул духом, появилось выражение решительности, глаза гневно сверкнули.

— Война так война, я с кадетских времен жаждал реванша за Севастополь. Только ситуация для лордов иная — теперь все грузы им везти вокруг мира, а не огибая Европу, а нам по железной дороге. Да еще посмотрим, как они Японию на обеспечение свое возьмут, и во сколько шиллингов им обойдется война на краю мира, в самой его заднице. Решено — я немедленно телеграфирую государю, пусть будет тверд. И будь, что будет!

Флагман 1-й Тихоокеанской эскадры оказался единственным из броненосцев, который пережил русско-японскую войну, будучи интернированным в германском Циндао, и вернувшийся на Балтику. «Петропавловск» погиб, подорвавшись на мине, торпедированный «Севастополь» Эссен утопил на внешнем рейде перед сдачей Порт-Артура, чтобы его корабль не достался врагу. Четыре других броненосца достались японцам, на двух из которых спустя одиннадцать лет снова подняли Андреевские флаги — но это совсем другая история…

Глава 24

Канонада гремела вот уже третий час — русская артиллерия вела сейчас непрерывный огонь, облачка шрапнели вспухали над неприятельскими позициями, разрывы гранат вставали на линии окопов. Снарядов сейчас не жалели, все понимали —наступил решающий момент, который может определить победителя в этой войне — заканчивался ее одиннадцатый месяц. За девять недель, прошедших после окончания генерального сражения под Ляояном изменилось многое, и главное — японские войска полностью очистили всю линию ЮМЖД, прекратили так неудачно начавшуюся для них операцию по овладению Квантуном с русской крепостью Порт-Артуром. Да и как там воевать, если армии лишены подвоза всего необходимого, ведь Дальний потерян, порт Инкоу заблокирован, и осуществлять доставку грузов невозможно. Так что армиям маршала Ойяма пришлось отступать к реке Ялу, уходя в Корею, откуда собственно в апреле и началось продвижении дивизий генерала Куроки. Но русские наседали, используя огромное превосходство в коннице, казачьи разъезды проникали глубоко в тыл, внося разлад и нападая на носильщиков и обозы, срывая доставку жизненно важных боеприпасов и продовольствия. Понесшие большие потери полки отходили из Маньчжурии под постоянным давлением, давая ожесточенные арьергардные бои, потеряв половину артиллерии, зачастую орудия просто бросали из-за отсутствия снарядов и невозможности утащить их по размытым дорогам.

Нужно отдать японцам должное — все четыре их армии, пусть порядком потрепанные, за реку Ялу все же отошли. И заняли позиции, подготовленные десятками тысяч согнанных на работы корейцев. Попытка форсировать реку Ялу с ходу закончилась неуспешно, русским пришлось занимать уже осыпавшиеся окопы, которые они отрыли весной, готовясь тогда к отражению вражеского нашествия. И стали готовиться к новому наступлению, однако его сроки определить было невозможно.

Дело в том, что обе противоборствующие стороны испытывали ощутимую нехватку всего необходимого. В их распоряжении имелась только одна более-менее пригодная дорога — строившийся до войны тракт от Сеула до Ляояна, через который можно было провести обозные повозки. И все — то, что в Корее именовали проселочными местными дорогами, даже по российским меркам считались бездорожьем, ведь наступила поздняя осень, пошли дожди, и лишь недавно ударили морозы и реки с речушками стали быстро покрываться крепким льдом, а грязь подмерзла, превратившись в панцирь.

В худшем положении оказались японцы — они не могли воспользоваться каботажными перевозками. На маленькие пароходы, шхуны и джонки русские крейсера, канонерские лодки и миноносцы устроили самую настоящую охоту, топя всех, кто пытался уйти по мелководью, спрятавшись за островами, и захватывая те суда, где экипажи, состоящие из корейцев, предпочитали сразу сдаться. Причем симпатии местных жителей теперь однозначно перешли к русским — японцы достали всех до «печенок» своими жестокостями, наводнив страну оккупационными войсками. Король Коджон превратился в марионетку в их руках, знать предала народ, перейдя на сторону завоевателей, которые вот уже десять лет целеустремленно пытались распространить свою власть на «страну утренней свежести».

Королева Мин единственная попыталась противостоять врагу, но ее убили девять лет тому назад японские солдаты под началом генерала Миуры Гото, совершив нападение на глазах изумленных дипломатов прямо во дворце. Видя слабоволие мужа, эта женщина попыталась противостоять притязаниям Японии путем дипломатии и интриг — лавировать между интересами «великих держав», а по возможности прибегнуть к еще одному «покровителю», так как Китай, терпя поражение в войне с японцами таковым быть перестал. Единственной державой, идеально подходящей на эту роль оставалась только Россия, просто потому, что другого соседа не имелось. Вот только царские дипломаты вовремя не осознали идущую от японцев опасность, хотя после убийства Мин спрятали в посольстве бежавшего туда в диком страхе за свою жизнь короля Коджона, который отсиживался три года, пока ему не дали твердых гарантий, что убивать не станут.

Нападать на русское дипломатическое представительство даже «отмороженные» на голову самураи не решились — тогда еще у японцев не было броненосцев, а вот у русских имелось их три, и к ним еще броненосные фрегаты и крейсера. И принялись за постройку современного флота, заказав в Англии новейшие корабли, потратив на заказ полученную от Китая контрибуцию из русского золота, которое всесильный министр финансов Витте предоставил как заем, за отдачу в аренду Квантунской области и прокладку КВЖД. Вот так вышло, что на русские же деньги Япония хорошо подготовилась к войне с самой Россией.

И сейчас, вспоминая прошлое, наместнику хотелось материться — еще четыре года тому назад во время «китайского похода» Евгений Иванович осознал, что воевать с японцами придется скоро, и эту войну никак не отстрочить, но лучше к ней хорошо подготовится. Однако приложенные усилия ощутимого результата не дали. Ему казалось, что в Санкт-Петербурге не придавали значения всей серьезности ситуации. Не осознавали сановники, что война пойдет за Маньчжурию и Корею не с такой же азиатской «державой», которую армия и флот разобьет одной «левой», не прилагая особых усилий, а с таким же по силе противником. Да и он сам неправильно оценил противника и допустил множество просчетов, хотя и прилагал массу усилий для наращивания численного состава эскадры, став наместником.

— Ничего, ошибки исправили, Куропаткина нет, флот больше японского — справимся. Главное корейцев на японцев натравить, как с маньчжурами вышло — тогда побьем самураев. И Коджон станет как шелковый — хотя и так все время подачки выпрашивает.

Корейского вана Алексеев презирал, хотя на его страну давно положил «глаз», категорически не желая ее отдавать японцам, и полностью разделяя желания самого царя. Отсюда и лесные концессии на реке Ялу, в которые монарх вложил внушительный «семейный капитал» и ожидал прибыли, которую рассчитывал пустить на благотворительность. А вот Алексееву, статс-секретарю Безобразову и великому князю Александру Михайловичу требовалось совсем иное — через их посредство завладеть всей Кореей, даже ценой военного противостояния с Японией. Так что на один пароход леса хватило — рабочих охраняли сибирские стрелки в форме, что вызвало резкое недовольство у японцев, на что царь повелел не обращать внимания. Второй пароход был уже с купленным у американцев лесом, который выдали за «корейский» — «концессия» несла убытки, но монарх ей увлекся и это было главное. Ведь цель была еще потаенная — втянуть Россию в активную политику на Дальнем Востоке — занять Маньчжурию и Корею, создав «Желтороссию».

И это был отнюдь не эфемерный проект, а желание расширить пределы империи, ведь если остановить поступательное движение, тогда жди несчастья. Ведь внутри государства вызревала смута, и Алексеев понимал, как и министр внутренних дел Плеве, убитый террористом этим летом, что избежать революции поможет только «маленькая победоносная война»…

— Эх, да что же это такое⁈

Наместник видел как по сибирским стрелкам, цепями выходившими на речной лед, хлестанули японские пулеметы, стали бить засевшие в окопах солдаты. Зато вражеская артиллерия не шла ни в какое сравнение с русской — в дивизиях вдвое меньше стволов, к тому же по большей части горные орудия, с дальностью стрельбы меньше пяти верст. А потому их позиции сейчас обстреливали шрапнелью новые трехдюймовые пушки, имевшие большую дальность стрельбы, но других боеприпасов у них не имелось.

— Евгений Иванович, ничего страшного — собьем неприятеля с позиций, ему нечем лед бить, так что наступать будем безвозбранно. Стрелков жалко, но без потерь войны не бывает. Наши пушки хорошо неприятеля прижали, оттого и стреляют японцы редко — их позиции как на ладони.

Командующий 1-й Маньчжурской армией генерал от инфантерии Зарубаев тут был полностью прав — с сопок северного берега открывался вид на низкий южный, хорошо просматриваемый. Так что сюда подтянули все переданные в армию полевые девятифунтовые (107 мм) пушки и шестидюймовые мортиры, собранные в восемь дивизионов тяжелой артиллерии. И еще вдвое большее число четырехфунтовых (87 мм) орудий, имевших гранаты. И на одну японскую дивизию, сейчас занимавшую фронт в восемь верст, наступали два лучших корпуса — 1-й и 4-й Сибирские, каждый в три дивизии. Два других корпуса вели наступление на две других дивизии армии Куроки — перевес в силах был трехкратный в пехоте и семикратный в артиллерии, и это по приблизительным подсчетам, так как японские части были сильно потрепаны, и потери в них противник еще не успел восполнить.

Именно на этом строился план баталии — зайти с востока, с верховий где на реке установился прочный лед, а у устья под прикрытием корабельных пушек осуществить дивизиями 2-й армии генерала Линевича демонстрацию, чтобы противник был скован по фронту. И охватив его крайний фланг принудить к отступлению, которое станет катастрофой, если флоту удастся произвести высадку десанта у Цинампо, и захватить Пхеньян…

Самураи убивают королеву Мин 8 октября 1895 года. Суд в Хиросиме признал заговорщиков невиновными, а потом японское правительство заявило, что оно не знало о происходящем, что является основной версией официальной историографии этой страны. Так что японцы наглядно показали этой акцией насколько далеко они готовы зайти, и на какую «глубину» простираются их устремления…

Глава 25

— Ники, если мы примем английский ультиматум, то заключим с Японией мир, невыгодный нам. А тогда недовольные нами, вся эта либеральная интеллигенция, объявит виновными именно нас, правящую династию, и тебя лично. И революция, от которой мы старались отойти, будет неизбежна, мы ее сможем только ненадолго отстрочить, идея уже заразила множество умов, она витает в воздухе. И война с Японией усилила брожение в обществе, и многие потаенно желают одного — нашего поражения.

Великий князь Владимир Александрович говорил осторожно и негромко, не отводя взгляда от задумавшегося царя. Будучи одним из самых влиятельных сановников в империи он при этом был умен, и при этом старался не проводить свои часы в пустом времяпровождении. И лучше других чиновников знал ситуацию в столице — и нагнетание революционной «волны» его порядком удручало. Потому как командующий гвардии он категорически отказывался отправлять ее на войну с Японией, рассчитывая на ее полки как на самую надежную опору престола, готовясь к худшему.

— Если мы отвергнем сей наглый демарш, то наш флот может быть разбит, а это означает неизбежное поражение в войне, и как следствие опять же грядет революция. Так что из двух зол нам придется выбирать меньшее, но конечный итог для нас будет один и тот же. Но…

Великий князь осекся, уткнувшись в это самое русское «но», однако справился с нервами и решительно продолжил:

— Но если став перед выбором позора и войны, предпочти первое, то в итоге получим и второе. Так что считаю, что демарш должен быть решительно отвергнут — нация пиратов не имеет морального права упрекать нас в пиратстве. Мы начали крейсерскую войну и блокаду японского побережья, и если отменим действия, то все сделают однозначный вывод — нас можно запугать, намекая, только лишь намекая на возможность новой «Крымской войны». С достоинством монарха и державы такое неприемлемо!

Владимир Александрович последние слова произнес торжественно, и чуть громче, подняв подбородок. И младший брат, словно перенимая от него эстафету, заговорил вопреки обыкновению напористо и решительно.

— Мы побеждаем в войне, это всем уже понятно. Маньчжурия освобождена от неприятеля, железнодорожное сообщение с Квантунской областью восстановлено. Фронт идет по реке Ялу, наши войска сильны как никогда, и при этом мы не проводили мобилизации, кроме Казанского округа и Сибири. Тихоокеанский флот изгнал вражеские корабли из Желтого моря, совершает набеги на японское побережье. Англия спасает своего союзника, тем более ее угрозы не больше чем блеф. Именно так мне видится вся картина…

Великий князь Сергей Александрович остановился, перевел дыхание — царственный племянник и старший брат слушали его внимательно, не отводя взглядов, держа в руках папиросы, но не курили их — только табачный дым сизыми струйками поднимался к потолку.

— Франция наш союзник, и если она откажется воевать с Британией, тогда все становится ясным с их «сердечным согласием» — нам в союзнических отношениях со страной, что якшается с нашим врагом, не быть…

— Вообще альянс с Парижем противоестественен — они нас хотят использовать в своих интересах. Именно Париж привечает наших карбонариев и больше других мечтает устроить революцию, всегда поддерживая тех же поляков. Думаю, мы сильно ошиблись, заключив с Францией военную конвенцию. Зато сейчас появляются доводы к ее разрыву. Так что ты прав, Серж — обойдемся без помощи галлов, с Вилли война нам не нужна. Дорого мы заплатим, воюя с немцами за чужие интересы, да тех же банкиров.

В Петербурге вот уже десять лет подспудно велась борьба между двумя «политическими» партиями — буржуазия и интеллигенция уповали на «альянс с Францией», видя в этом возможность проведения либеральных реформ по примеру республики, с упразднением самодержавия. А вот большая часть аристократии являлись традиционными сторонниками «драйкайзербунда». Сложившийся после франко-прусской войны «союз трех императоров» считался надежным основанием для мира в Европе. Ведь против объединенной силы Германии, России и Австро-Венгрии не могла выступить ни одна страна на континенте, ни даже найти союзников для этого самоубийственного шага. А потому англичанам и французам такая диспозиция сильно не нравилась, и они стремились внести в «союз» разлад.

— И главное — нам есть чем ответить Англии на ее беспримерно наглые притязания. Не думаю, что сил эскадр в Гонконге и Вей-Хай-Вее хватит, чтобы нанести нам сокрушительное поражение — адмиралы Алексеев и Матусевич, а также Сандро, недавно уверили, что «нового Абукира», которым нам сейчас вздумали угрожать, не выйдет. Наш флот прошел несколько сражений, мы провели для его усиления 2-ю эскадру. Корабли стоят за минными заграждениями, их прикрывают береговые батареи. Проложена железная дорога от Москвы до Дальнего, и главное — у нас в Маньчжурии многочисленная армия, сломившая неприятеля. И чего ей смогут противопоставить англичане — пяток индийских дивизий сомнительной боеспособности. А Франция теперь воевать против нас не станет!

Владимир Александрович этими словами решительно подвел черту, и окончательно стало ясно, что угроз «владычицы» морей не следует боятся. Прошли те времена, когда от малейшего неудовольствия «владычицы морей» ее парусные линкоры могли снести залпами европейскую столицу, как случилось с Копенгагеном. А теперь такое «занятие» даже для лондона крайне рискованно — угрожать стране имеющей самую большую армию в мире, в которой в мирное время служит свыше миллиона солдат.

— К тому же в ответ мы можем отмобилизовать войска Туркестанского округа, и силой оружия решить вопрос о принадлежности Персии. А после занятия владений шаха все станет ясно.

В голосе Владимира Александровича послышалась подспудная угроза, и отнюдь не пустая — марш русской армии на Индию всегда был страшным кошмаром для Лондона. Императора Павла I за озвучивание этого намерения и вступление в альянс с генералом Бонапартом даже убили, причем услуги заговорщиков были щедро оплачены английским золотом.

— Китайцы пропустят к Вей-Хай-Вею осадный корпус — да какая там осада — укреплений с суши нет, а пара батальонов не гарнизон. Так что базироваться английскому флоту придется исключительно в японских гаванях, а это вряд ли стоит тех затрат в случае даже гипотетической победы. Нет, не будут они с нами всерьез воевать, тем паче за японцев — кишка тонка, с бурами едва справились. К тому же Вилли в стороне не останется — ему усиление Англии на море совсем ни к чему. Так что Алексеев и Матусевич тут правы — большее, что случится, это демонстрация на Желтом море.

— Сделают десяток холостых выстрелов и уйдут, — негромко сказал московский генерал-губернатор, усмехнувшись, но тут же стал серьезным. — Единственное, в чем англичанка нагадить может, так это передадут японцев пять-шесть броненосцев с броненосными крейсерами, и все наши успехи и давешние победы пойдут коту под хвост…

— Зато народ мой поймет, кто реально за спиной врага нашего стоит, — неожиданно произнес молчавший до этого молодой царь, только внимательно слушавший своих дядей. — Так что в Дальний телеграфирую, чтобы на угрозы врага нашего не поддавались и российское величие блюли. А нападут, так отбиваться будем. Если Англия свои корабли японцам отдаст, то о том во всех газетах подданных оповестить нужно и броненосцы тоже надлежит прикупить, и за ценой не стоять — американцы и немцы продадут, им Британия поперек глотки стоит. А с послом я сам поговорю, о том как следует понимать их громогласные заявления.

Великие князья с удивлением посмотрели на племянника, обычно молчаливого в жизни. А тут прорезалась властность, царь проявил несвойственную для него решительность. А потому Владимир Александрович решил его в том всецело поддержать, и взять груз ответственности.

— Так и надлежит, государь. Только невместно тебе с послом говорить, я с ним встречусь на разводе гвардии. Выражу недоумение, и скажу, что хотя мы мобилизацию не объявляли, но еще десяток дивизий к тем тридцати, что у нас есть в Маньчжурии, легко отправить можем. Мы на японцев не нападали, азиаты первые решились, и пусть дают за свою дерзость полную сатисфакцию. И поспрашиваю про их «Антанту», пусть крутится как уж под вилами. Не нравятся мне соглашения, что за нашей спиной Париж заключает — с такими союзниками и врагов не нужно, они и так ими являются.

Последние слова великого князя Владимира Александровича прозвучали первым колокольным перезвоном по франко-русскому альянсу. Он бы их никогда бы не озвучил, если бы Российская империя сейчас терпела неудачу за неудачей, поражение за поражением…

Падение Порт-Артура стало прологом к «Кровавому воскресенью» 9 января 1905 года — а страна, в которой идет революция, победить уже не сможет…

Глава 26

— По большому счету Босфор с Дарданеллами нам совсем не упирались — от них одни проблемы сплошные, геморрой размером с кулак. Ты сам посуди, Сандро — Англия и Франция категорически против, особенно джентльмены. И если мы овладением Босфором, то они вытребуют у османов Дарданеллы, но представим на секунду, что мы заняли берега древнего Геллеспонта, и что — нас запрут выход из Эгейского моря. И начнут натравливать греков — русские заняли ваш древний Константинополь, они захватчики. И учти — Вене очень не понравится занятие проливов, она ведь сама на них глаз положила. И в Берлине особой радости не будет — им эта новость поперек горла костью станет, о том еще «честный маклер» Бисмарк писал. Так что зря «особый запас» из береговых пушек создавали и броненосцы для боя в проливах — время упущено, это полвека тому назад можно было, а сейчас…

Матусевич усмехнулся, глядя на растерявшегося великого князя — занятие зоны черноморских проливов было «идеей фикс» внешней политики со времен появления Российской империи. А тут такое заявление, да кому — представителю правящей династии. Пришлось добавить к сказанному то основное, что приберег на конец.

— Я прекрасно осознаю, что пока не запечатаем Босфор, наше черноморское побережье будет всегда находиться под вторжением вражеского флота. Единственное, что мы можем сделать — быстро выставить минные заграждения, подогнать субмарины и устроить «горячую встречу». А как появится более-менее нормальная морская авиация, а ждать хороших разработок еще двенадцать лет, то налеты торпедоносцев отобьют охоту соваться к нам у любого противника. Но лучше, конечно захватить Босфор и поставить по обе стороны укрепления — но такое возможно только в единственном случае, когда европейские страны передерутся между собой, и оба враждующих альянса будут готовы отдать нам за нейтралитет что угодно. Проще говоря, ждать и провоцировать мировую войну, но в ней не участвовать. Причем, объявить о неучастии заблаговременно.

— И пусть Антанта с «Тройственным союзом» воюют, как ты высказался раньше, хоть до посинения.

— «Двойственным», Сандро — Австро-Венгрия должна воевать с Италией, и долго — противники друг друга стоят. Тогда Вене станет не до нас — все внимание будет уделено «итальянскому сапогу».

— Германия воюя один на один, сокрушит Францию, ты ведь сам говорил о плане Шлиффена, хотя старик еще жив.

— Не думаю, что она это легко сделает, если вообще сможет исполнить. Дело в том, что Париж сейчас надеется на нас, но так эти расчеты останутся тщетными, то поневоле галлы предпримут дополнительные меры. К тому же в такой ситуации и англичане приложат массу усилий, чтобы поддержать союзника, с которым они поделили мир в свою пользу. И встретят германское нашествие во всеоружии, к тому же пулеметы войдут в обиход благодаря нам гораздо раньше. Так что позиционная война неминуемо начнется, пусть не сразу, но месяца боев вполне хватит, если начнут не с пулеметной командой на полк, а на батальон. А когда они порядком обескровят друг друга и не будет определенных надежд на примирение, мы вступим в игру, но на своих условиях, и соблюдая исключительно собственные, пусть даже корыстные интересы. Только и всего, но скажу тебе даже больше. Те идеи панславизма, которые разделяет царь Николай Александрович, порочны и опасны. В какой славянский народ не ткни, они нам отнюдь не «братушки». Я ведь тебе говорил как они себя повели в будущем времени — какое там родство, нас просто использовали в своекорыстных интересах. Они в рот англо-французам заглядывают — вот с кого пример берут и кому охотно служат.

— Да-да, в двух мировых войнах воевали против нас, я это хорошо запомнилособенно болгары — трудно в такое поверить, но поневоле приходится. Я ведь долго думал на этот счет, а потом понял, что слишком велики между народами исторически сложившиеся различия.

Великий князь тяжело вздохнул на последних словах. Все эти три недели он буквально истерзал Николая Александровича огромным перечнем вопросов, дотошно выпытывая даже мелочи. И такая любознательность вполне понятно — интересно ведь, что произошло в будущем времени. Правда, когда узнал, чуть ли не почернел, и два дня находился в прострации. Теперь отошел, и охвачен идеей предупредить грядущие несчастья, что выпадут на Россию. Причем решительности не занимать, как всякий радикал готов перейти к насилию и индивидуальному террору, так и «его императорское высочество» уцепился за эти методы, отождествляя конкретно взятого человека с проблемой, которую можно разрешить согласно устоявшимся правилам. И ведь его не остановить — выписал десятки фамилий, и списочек этот явно не будет спрятан. Вот только возможностей у Сандро нет, но то дело поправимое, когда широкие замыслы имеются, причем прагматичные, отнюдь не «воздушные замки».

— Но о том думать пока рано, нам бы японцев одолеть. Десант вроде высадили успешно, теперь только полк за полком доставлять, только погода не радует, волна да туманы. А нам в море болтаться, конвоировать пароходы нужно, а то японцы ведь мимо дозоров проскочить могут, им высадку срывать нужно, иначе война проиграна.

Конечно, салон флагманского «Цесаревича» не ходовой мостик, но и здесь качка ощутимо чувствовалась. Но все же корабль в тринадцать тысяч тонн водоизмещения не каботажный пароход в полторы тысячи тонн, и не миноносец, на котором в море сейчас выходить опасно. А потому перевозимые стрелки выглядели сейчас бледно-зелеными на лица, полусуточный переход солдатам давался тяжело. Зато мелкие суда с небольшой осадкой могли заходить в речное устье, где за изгибом, похожим на вытянутый мол, можно было разгрузиться, используя катера или притопленные баржи в качестве пристани, приведенные от Дагушаня. Оттуда же перевозили роты — морской переход в ненастье шел по кратчайшему маршруту, и вне досягаемости противника. А на пути в Цинампо сопровождали канонерки, и они же огнем свои крупнокалиберных орудий поддерживали высадившиеся войска 4-й Сибирской стрелковой дивизии генерал-лейтенанта Фока, уже имевших, что немаловажно, подобный опыт, полученный первого августа в Дальнем. Затем последует 4-я дивизия генерала Кондратенко, и следом 10-я дивизия — на все про все десять дней, вроде должно хватить. К этому времени припожалует генерал от инфантерии Стессель со своим штабом — уж больно Анатолию Михайловичу захотелось в очередной раз отличиться, а там, глядишь, и в генерал-фельдмаршалы выйти, как ему обещано было.

В море находилось десять кораблей линии, представлявших два отряда. В первый Матусевич включил быстроходные броненосцы — три от 1-й дивизии, и столько же от 2-й. В Дальнем остались «Полтава», с которой снимали башни среднего калибра и уже установили вместо одной восьмидюймовое орудие американской «выделки» — из-за океана доставили очередную партию орудий. Вместе с ней перевооружали «Пересвета» — на нем в казематы ставили германские 170 мм орудия, первую партию которых уже доставили из Гамбурга. «Победа» уже получила такие орудия, теперь вторая партия будет предназначена для «Осляби» и «Императора Николая I», но ждать ее придется до конца января. Кайзер поступил здраво — 170 мм пушки изготовили для новых броненосцев типа «Брауншвейг», два из которых вошли в состав флота. Орудия продали по хорошей цене, казна фактически оплатила немцам удвоенное число орудий, которые были тут же заказаны.

Под командованием вице-адмирала Чухнина шли броненосцы 3-й дивизии, уже отремонтированные после перехода, причем на «Сисой Великий» установили полудюжину прибывших из САСШ семидюймовых орудий. Вообще, янки уже полностью выполнили контракт на десять миноносок Никсона, и теперь через океан везли готовые корпуса двух субмарин, со всей начинкой, которые будут окончательно собраны в Дальнем. Одну подводную лодку доставили раньше в Петербург, еще летом, и теперь перевезли по железной дороге вместе с субмариной русской постройки. «Сом» и «Дельфин», хотя и были небольшого водоизмещения, чуть больше сотни тонн, но вполне способны добраться до Вей-Хай-Вея или Чемульпо, и там несколько дней поджидать противника. А к лету число подводных лодок увеличится еще на четыре — заказы в САСШ приняли на полтора десятка единиц.

В отряд входили также «Наварин» и перевооруженный «Севастополь», самый тихоходный корабль линии, и старый броненосный крейсер «Адмирал Нахимов», на котором оставили старые восьмидюймовые пушки. Менять их все равно было не на что, хотя неугомонный Вирен предложил три варианта модернизации, вот только кораблю двадцать лет, возраст дряхлый и подошло время на слом пускать, если бы не начавшаяся с японцами война…

На этом корабле четыре барбетных установки с парой 203 мм стволов установили по «ромбической схеме» — в любую сторону могли одновременно наводится по три установки — шесть орудий. Кроме того, на крейсер поставили десяток 152 мм пушек — на 1887 год «Адмирал Нахимов» считался сильнейшим броненосным фрегатом, по его схеме американцы построили свой знаменитый крейсер «Бруклин», отличившийся в войне с испанцами. К началу войны корабль пытались привести к более современному состоянию, убрали архаичный парусный рангоут и боевые марсы. Хотели поставить скорострельные пушки, но денег в казне не нашлось, хотя на обустройство КВЖД с «полосой отчуждения» в Маньчжурии выбросили сотни миллионов рублей…

Глава 27

— Японцы полезли в драку, им ничего другого не остается делать. А момент выгодный — десять на десять, силы равные. Правда, «рюриковичи» неподалеку, но самураи о том пока не догадываются. А там будет поздно, я на это надеюсь. Пока же все дело за пушками, стреляют они лучше, но и нам теперь не нужно экономить снаряды.

Великий князь Александр Михайлович говорил спокойно и уверенно, и на то были основания — по железнодорожной нитке Транссиба с невероятным трудом протолкнули снаряды, заготовленные на формируемую эскадру Рожественского, выход которой отстрочили до следующего лета. Теперь погреба наполнены, учебные стрельбы проведены и с взрывателями в Петербурге вроде определились — срабатывали снаряды через один, что придавало уверенность — разобрались почти на окончании первого года войны, и после четырех месяцев, когда забили в «набат» по этому поводу.

— Десять на десять, но мы в полтора раза сильнее по стволам главного калибра — две дюжины против шестнадцати. А против двух десятидюймовых стволов у нас сейчас восемь таких орудий — совокупный перевес подавляющий, почти двойной. И это при том, что два наших броненосца в Дальнем. И это хорошо, как не крути — иначе бы японцы в драку не полезли.

Матусевич зло усмехнулся, разглядывая в бинокль японскую эскадру. Впереди четыре броненосных крейсера Камимуры, «летучий отряд» имеющий скорость большую на пару узлов, чем главные силы. А под началом самого Того были четыре больших броненосца английской постройки, и два «итальянца» — те вдвое меньше, и главный калибр у них «пожиже».

— Похоже на стволы в восемь дюймов все крейсера и «гарибальдийцев» перевооружили — значит, сближаться с нами на сорок кабельтовых не станут, будут надеяться поразить нас издали. Вполне разумно — для них потеря хода из-за повреждений может сказаться плохо, ведь мы всегда стараемся добить поврежденные корабли, что не могут убежать.

Присмотрелся еще раз, так и есть — крейсера Камимуры открыли огонь по выдвинувшимся против них броненосцам 2-й дивизии. Судя по идентичным всплескам, японцы все же смогли установить на все свои «асамоиды» по восемь 203 мм стволов на верхней палубе вместо снятых шестидюймовых пушек. Для снижения возросшего верхнего веса демонтировали плиты броневых казематов — орудия прикрывались только щитами. Ставку сделали на мощные первые залпы — на отряде Камимуры бортовой залп из 32 стволов, каждый из которых отправлял в полет семипудовый снаряд. Так что за минуту могло выйти два залпа, в три с половиной тонны каждый — впечатляющие цифры для начала войны. Так что противник тоже сделал определенные выводы, и для компенсации потерь в вымпелах постарался усилить огневую мощь оставшихся в строю кораблей.

— Англичане пушками помогли, или собственное производство наладили, теперь это не важно. Видим то, что видим. Но Щенснович не должен упустить шанса, такая возможность редко представляется — противник не дурак, и быстро сообразит, что его попытались обмануть.

Дело в том, что на время ремонта «Пересвета» 2-ю дивизию броненосцев усилили «Ретвизаном», рассчитывая, что трехтрубный силуэт корабля американской постройки введет противника в заблуждение, ведь он будет находиться в одном строю с двумя «иноками». В то же время двенадцатидюймовые орудия смертельно опасны даже для хорошо забронированных «асамоидов». А таких стволов на лучшем броненосце четыре, а к ним еще следует добавить восемь десятидюймовых и четыре девятидюймовых пушки — всего шестнадцать орудий крупного калибра, способных отправить во врага куда более тяжелые бронебойные снаряды в 20, 14 и 11 пудов, пусть и делающих всего один выстрел в минуту.

Общий вес металла за минуту гораздо меньше — четыре тонны против семи в пользу японцев, вот только два броненосца имели в казематах американские и германские семидюймовые пушки, а их вполне натасканные расчеты могли делать в ту же минуту по три выстрела. Да и сами снаряды вполне увесистые — 170 мм в четыре пуда, а 178 мм на полпуда тяжелее. Арифметика простая с несложными подсчетами — всего одиннадцать орудий «промежуточного» калибра могли обрушить на врага в минуту три залпа, и каждый почти в полсотни пудов. Две с половиной тонны металла шли дополнительным «приложением» к снарядам главного калибра — и это без учета двух десятков шестидюймовых орудий, которые оставались на «Императоре Николае I» и «Ослябе», что дожидались своей очереди на перевооружение. Так что по весу бортовые залпы сходящихся противников равны, только более тяжелые русские снаряды могли пробивать защиту броненосных крейсеров неприятеля. К тому же на двух русских броненосцах по ватерлинии шел полный броневой пояс, совершенно не пробиваемый вражескими снарядами. Только если не стрелять по оконечностям с дистанции в полтора десятка кабельтовых, на которую уже японским «асамоидам» подходить никак нельзя, категорически противопоказано — с их стороны такое будет выглядеть форменным самоубийством. Так что эскадру вице-адмирала Камимуры вскоре ожидает очень неприятный сюрприз, если не сказать больше.

— Броненосцы Того стреляют главным калибром, шестидюймовая артиллерию не задействуют. Слишком далеко — шестьдесят кабельтовых, хотя гарибальдийцы' уже открыли стрельбу по «Нахимову» и «Севастополю». Но так у них «промежуточный калибр», гораздо серьезнее.

— Посмотрим еще, что там выйдет, — пробормотал Матусевич, прекрасно понимая, что два концевых русских корабля находятся в несколько лучшем положении, чем идущие впереди них четыре броненосца. Все же в бортовом залпе четыре 305 мм и восемь 203 мм орудий, хотя шесть орудий «Нахимова» стреляют в том же темпе, что главный калибр «Севастополя». У противника всего пара 254 мм пушек, зато десяток 203 мм и 190 мм стволов. Вот только на «гарибальдийцах» пусть полная защита, но нигде не превышающая шести дюймов — сейчас комендорам каперанга Бахметьева только попасть нужно, а там двадцатипудовый снаряд натворит дел Да и пара восьмидюймовых пушек, снятых с «Громобоя» стреляют два раза в минуту снарядами по пять с половиной пудов — общий вес бортового залпа броненосца в сто пудов. в то время как у «Касуги» на четверть меньше. А вот «Нахимову» достанется от «Ниссина» — бой ведь первый для команды старого броненосного фрегата, и сразу против серьезного противника.

— Ничего, выстоим — у нас банально больше больших пушек, а именно они решают исход сражения!

За эти месяцы Александр Михайлович уже свыкся с войной и разрывы вражеских снарядов его не приводили в трепет, как раньше. Вот и сейчас первое попадание в «Цесаревич» он воспринял стоически, хотя палуба под ногами ощутимо вздрогнула, по кораблю словно «дрожь» прокатилась. Но снаряд разорвался на броневом поясе практически безвредно, только осколки хлестанули в разные стороны. Японцы по своему обыкновению вели стрельбу на предельной скорострельности своих орудий, стараясь засыпать русские корабли снарядами, и при этом сближаясь на сходящихся курсах. Вполне разумно и завязка боя рассчитана правильно — нанести хоть какие-то повреждения русский «гедзиннам» на дальней дистанции, чтобы потом, сблизившись на сорок-пятьдесят кабельтовых, закрепить свое превосходство. И при этом Камимура не станет подходить ближе — восьмидюймовые пушки позволяют держать выбранную оптимальную дистанцию, чтобы не попасть под накрытие шестидюймовой артиллерии.

— Главное попадать во врага, а с этим у нас на таком расстоянии плохо выходит. Стрелять на учениях до войны, а не во время нее в бою — «боком» выходит такая «экономия». Оп-на, беру свои слова обратно — «Сисой» попал фугасом в «Фудзи», впервые такое чудо вижу!

На мостике вражеского броненосца был виден яркий разрыв — по нему сейчас стрелял только флагман вице-адмирала Чухнина, следовавший за ним в кильватере «Наварин» только дал залп, и через двадцать секунд снаряды достигнут выбранной цели. С «чередованием» залпов по одному противнику парой броненосцев было хорошо отработано на учениях. Сейчас под обстрелом находился флагманский «Микаса», по которому сейчас одновременно били «Цесаревич» с «Императором Александром III», не давали самому Того спокойствия. Второй целью служил самый слабейший из вражеских кораблей — «Фудзи», прекрасно и непробиваемо прикрытая цитадель при совершенно незащищенных оконечностях позволяла надеяться, и небезосновательно, что этот вражеский корабль будет выбит из боевой линии первым. Бывали уже прецеденты, в первом бою в Желтом море чудом уцелел, дополз как-то до Вей-Хай-Вея, где и погрузился по верхнюю палубу. Так что били фугасами, надеясь что они поразят неприкрытые плитами части борта и понаделают там пробоин — а ведь не лето на дворе, зима, и волна хорошая, захлестнет проломы и все, капут. На японском броненосце поневоле сбросят ход, и тогда другой «разговор» пойдет — отпускать «подранка» нельзя. Впрочем, не стоит надеяться на это — как ни странно, но судьбу генеральной баталии должны были решить крейсера Эссена и Дабича, и тогда неважно, смогут потопить японцы хоть один корабль в русской линии или нет. В бою при равных силах — шесть против шести, на такой «подарок судьбы» неприятелю вряд ли следует рассчитывать…

Вплоть до Цусимского сражения русские корабли практически на равных сражались с японцами, да и потери им причиняли почти соразмерные…

Глава 28

— Два отряда собрали, у Девы быстроходные и новые, под начало Уриу отдали все старье. Это японцы от безысходности — других крейсеров у них попросту нет, и так вывели в море все что есть.

Контр-адмирал Эссен внимательно рассматривал идущее между крейсерами сражение — оно было крайне ожесточенным, так как шло на дистанции тридцати кабельтовых, причем не японцы ее диктовали, а они с Шеиным. Под его началом были собраны самые быстроходные корабли — «Аскольд», «Богатырь» и «Новик», у Девы обе «собачки» американской постройки и три новых, построенных на японских верфях бронепалубных крейсера, в три тысячи тонн водоизмещения, по три трубы на каждом. Однако «Нийтака» и «Цусима» были вооружены очень серьезно — по шесть 152 мм орудия, на «Отове» таких орудий было два — на баке и юте, зато бортовая батарея состояла из полудюжины 120 мм орудий, опять же по три на каждую сторону. А вот «Читосе» и «Касаги» не только в полтора раза крупнее, но и куда «зубастей» последнего крейсера — вместо шестидюймовых орудий 203 мм стволы, а 120 мм орудий по целому десятку.

И наседали японские крейсера яростно, рассчитывая чуть ли не на двойной перевес в весе артиллерийских залпов, к тому же удачное попадание хотя бы одного восьмидюймового снаряда могло даже для русского шести тысячетонного корабля оказаться фатальным, несмотря на неплохое бронирование, особенно у «Богатыря».

— Ничего они нам не сделают, а вот мы им жара еще поддадим. Лев Карлович, пора бы начать точнее, дистанция не такая и большая, чтобы допускать столько ненужных промахов. Перенесите огонь на «Цусиму», а то слишком безнаказанно она по нам стреляет.

«Выволочка» командиру флагманского крейсера была незаслуженной, комендоры стреляли неплохо, к тому же дистанция понемногу сокращалась и «Нийтака» уже выглядела жалкой — малый крейсер не был рассчитан на противоборство с таким противником как «Аскольд». Корабль лишился верхушки верхней трубы, мостик горел — шестидюймовые пушки Кане били чугунными «фугасами», стараясь нанести как можно больше повреждений и сбить ход. Первым делом именно заставить противника сбросить ход. когда через обширные пробоины начнет вливаться морская вода, напор которой, особенно в носовой оконечности будет сильным именно при высоком ходе. И скорость придется снижать до двенадцати узлов, в лучшем для японцев случае, а это означает гибель — через час подойдут «князья», старые броненосные фрегаты «Владимир Мономах» и «Дмитрий Донской», перевооруженных еще на Балтике набором из 152 мм и 120 мм орудий.

— Вот так и надо стрелять — теперь пошли попадания!

Придирчивость Эссена вошла в обиход легко, ее понимали, это не Вирен, служить под началом которого никто не хотел, слишком «въедливым» был Роберт Николаевич, известный своими бесконечными «придирками». Николай Оттович спрашивал только по делу, мог отругать, но похвала слышалась чаще, и была весьма ценна, отчего капитан 1-го ранга теше расплылся в улыбке. И действительно — «Цусима» была накрыта третьим залпом, и неприятельскому крейсеру резко «поплохело».

«Новик» отчаянно сражался с «Отовой», стреляя по врагу из четырех 120 мм пушек. Три раза в русский крейсер уже попали, и стало ясно, что его нужно выводить из боя — рисковать без нужды самым быстроходным крейсером Тихоокеанского флота не хотелось. Вот только пока рано — схватка между «Богатырем» и двумя «собачками» становилась все более ожесточенной, и там все неопределенно — русский корабль бил по противнику из восьми 152 мм орудий, те отвечали огнем из четырех 203 мм и десятка 120 мм стволов. Море буквально «вскипело» от множества всплесков.

— «Чийода» горит, ваше превосходительство, на нее крепко насели!

Эссен встревожился, посмотрел вправо — там между отрядами командора Шеина и контр-адмирала Уриу шло отчаянное сражение. Японцы выставили «ветеранов» войны с китайцами, сильно вооруженных, но уступавших пару узлов в скорости. Против них сражались «Аврора» и «Светлана», но особенно яростно противник осыпал снарядами «Чийоду», считая захваченный в доке крейсер «предателем», даже не сменившим «имя». И если первые два русских крейсера уверенно отбивались от трех японских, благо те вооружены были как «Отова», то чуть более крупные «Нанива» и «Такачихо» обрушили огонь из одиннадцати шестидюймовых орудий на «трофей», который отстреливался всего из шести 120 мм орудий. Выручал маленький кораблик только короткий броневой пояс, что прикрывал середину ватерлинии, да выучка команды, которую доукомплектовали по большей части моряками потопленного «Рюрика», во главе с бывшим старшим офицером капитаном 2-го ранга Хлодовским. А вот старшим офицером назначили Иванова 13-го, ставшим капитан-лейтенантом за «отличие в делах против неприятеля». Это чин, приравненный к восьмому классу в «табели о рангах», был недавно введен во флоте, как и пятый класс, но тот император разрешил только на военное время, как и зауряд-офицерские звания. Производства по Тихоокеанскому флоту пошли моментально — многие лейтенанты отслужили по семь и более лет в чине, встречались и такие, кто и больше «тянул служебную лямку» — двенадцать лет не удивляли. И отнюдь бестолковыми таковых офицеров не назовешь — просто должностейкапитанов 2-го ранга было немного, все штатные, и ничего сверх оных. Теперь число штаб-офицеров возросло чуть ли не вдвое — продвижение по карьерной лестнице резко ускорилось…

— Ничего, отобьются, хотя да — силы неравные, но помочь мы сейчас не можем. Надо ждать подхода «князей», где их носит, давно ведь должны подойти, рядом ведь где-то, да снег не вовремя пошел…

Николай Оттович выругался, хотя прекрасно понимал, что старые корабли по волне едва двенадцать узлов держат, к тому же проделали переход через три океана, месяц тому назад лишь пришли. Но сейчас каждый вымпел был на счету, потом будет намного легче — от Дабича получена радиограмма, что он на подходе, всего в сорока милях. А приход «Громобоя», «России» и «Баяна» мог кардинально изменить обстановку на море, и главное — малые крейсера противника нужно начисто истребить, без них японцы продолжать войну одними броненосцами будут не в состоянии.

— Правый носовой каземат на «Богатыре» разбит!

От такого доклада Эссен поморщился, неприятности шли одна за другой — все же десять кораблей против шести перевес изрядный в вымпелах на стороне японцев, как и по числу орудий. При равенстве в 152 мм пушках, по сорок стволов ровно, но против шестнадцати 120 мм «Новика» и «Чийоды» у врага таких пушек почти на три десятка больше, и жирным таким плюсом еще идут четыре 203 мм орудия. Правда, с подходом «князей» будет достигнуто практическое равенство — на них стоят 11 шестидюймовых и 10 120 мм пушек, с полным броневым поясом по ватерлинии.

— Восьмидюймовым снарядом попали — ухитрились ведь!

Посмотрел на крейсер каперанга Стеммана — тот продолжал стрелять полными залпами из семи оставшихся орудий, команда нисколько не потеряла задора за долгий ремонт и прозябание. И все из-за глупости контр-адмирала Иессена, что посадил новый крейсер на камни. И не меньшей дурости покойного контр-адмирала Витгефта, который лучший по защите и быстроходный бронепалубный крейсер не перевел перед войной в Порт-Артур, оставив во Владивостоке. И не приказал «Варягу» покинуть Чемульпо заблаговременно, ради каких-то политических интересов, хотя там за глаза канонерской лодки было достаточно. А так в Порт-Артуре перед войной был бы отряд из трех больших быстроходных крейсеров, вместо единственного «Аскольда» — и вина в том целиком лежит на наместнике.

Эссен снова выругался, но попытался сохранить хладнокровие, хотя остзейский немец имел несвойственную этому народу пылкость и отчаянную храбрость потомка крестоносцев, род которых вот уже два века верой и правдой служил русским монархам.

— «Нахимов» вывалился из строя, Николай Оттович, горит.

Голос флаг-капитана Стаценко сорвался, перешел на хрип от волнения, Эссен посмотрел в бинокль и снова выругался от переполнявших его эмоций. Ставить в боевую линию старый броненосный фрегат было категорически нельзя — его мощный броневой пояс защищал только цитадель, оставляя оконечности без защиты. А многочисленная артиллерия из устаревших систем Обуховского завода не смогла компенсировать скорострельность новых орудий, вот «Ниссин» потому «забросал» русский корабль снарядами.

Одно хорошо — дистанция боя между боевыми колоннами стала сокращаться по мере ухудшения погоды. Тут поневоле начнешь сближение, чтобы разглядеть всплески. Либо прерывать сражение и расходится по сторонам, не добившись решительного результата. Это уже не устраивало самих японцев, судя по всему, они жаждали убедительного реванша, который поможет им переломить ход войны на море в свою пользу…

В годы русско-японской войны в обиходе были вот такие открытки, на которых писали послания…

Глава 29

— В сражении равных, первыми гибнут слабейшие, а таковыми являются головные и концевые корабли. Нет, они могут быть самыми лучшими кораблями, вот только когда врагов сразу несколько, даже такие индивидуально сильные единицы становятся слабыми. Как в шахматах называется выигрыш темпа в результате принесения жертвы?

— Гамбит, как помнится, — великий князь Александр Михайлович был удивлен вопросом, но ответил на него. Матусевич посмотрел в сторону «Адмирала Нахимова», что выкатился из боевой линии. И хотя толстый броневой пояс не был на нем пробит, но обрушившийся град восьмидюймовых фугасов изуродовал старый броненосный крейсер.

— Вот потому я и поставил его концевым, теперь японцы захотят добить и его, и «Севастополь», который якобы не может «держать ход». Врагу очень нужна победа, а уничтожение отдельно взятого корабля, тем более двух, таковая и есть. Мы как раз и даем такую возможность. Но только как «приманку», иллюзию — эти корабли не имеют эскадренной ценности, только и всего. А потому могут быть принесены нами в жертву. Ради общей победы…

Командующий флотом говорил тихо, стараясь чтобы разговор их никто из стоявших вблизи офицеров не услышал. Александр Михайлович был потрясен хладнокровием, даже бесчувственностью адмирала, что так спокойно говорил о еще живых и сражающихся соотечественников. Но одновременно понимал, что Николай Александрович прав — потеря именно этих двух кораблей если и ослабит эскадру, то несерьезно, в Дальнем «Пересвет» и «Полтава» стоят на перевооружении. А вот японцы ввяжутся в бой на более близкой дистанции, который так нужен русским кораблям, когда их более тяжелые снаряды начнут уверенно пробивать вражескую броню.

— Так что шансы на победу сейчас намного возросли. Пошел снежный заряд, теперь для противника осталось только два варианта — или прекращать бой, видя двух «подранков», либо попробовать их добить. Оп-на! Искушение для Хейхатиро Того оказалось великим — теперь будем сражаться на короткой дистанции. Что выгодно нам — через час подойдут броненосные крейсера Дабича. И никуда «гарибальдийцы» не уйдут с повреждениями, если только опять не направятся в Вей-Хай-Вей.

На последнем слове Матусевич словно споткнулся, нахмурился — английская база для японцев уже стала как бы «своей», и ничего против не сделаешь. Из Петербурга пришло «высочайшее» указание набегов туда не проводить, блюсти пока «видимый нейтралитет» Англии. И тут царь прав — не та ситуация, чтобы провоцировать конфликт, но в то же время быть готовым к его началу. Двойственное положение, но из столицы виднее, ситуация оттуда выглядит иначе чем с флагманского мостика «Цесаревича».

— «Ниссин» и «Касуга» повернули на сближение!

Матусевич обрадовался — этого он и ждал, тщательно инструктируя перед сражением командиров «Нахимова» и «Севастополя», которые сейчас и разыграли «действо», хотя броненосный фрегат на самом деле получил серьезные повреждения. Вот только с русским броненосцем «гарибальдийцы» быстро не справятся, а двенадцатидюймовые снаряды понаделают дыр в их тонкой броне. А вот задействовать даже дестройеры противнику в этом сражении вряд ли удастся — при таком волнении большие миноносцы просто в атаку не выйдут, зароются форштевнями в волнах. Погода такая, что серьезных повреждений японским кораблям получать нельзя, путь до Вей-Хай-Вея намного дальше, чем до берегов Квантуна.

— Главное выбить «Фудзи», Щенсновичу «Адзуму» — такой обмен очень выгоден. Того деваться некуда — отходить нельзя, нам нужно нанести сокрушительное поражение. Так что рискует самурай, сильно рискует, такое ощущение, что все поставил на карту, и поднимает ставки Так что исход войны решится именно сегодня, здесь, на море, а на суше затянется на пару недель дольше. И здесь, и там, у нас численный перевес, который нужно только реализовать, пусть даже с потерями — равный «обмен» выгоден…

«Цесаревич» содрогнулся от очередного попадания, но успев сделать залп главным калибром. Темп стрельбы нисколько не падал — на дистанции в тридцать кабельтовых огонь нужно вести безостановочно. Повторялся ход первого боя в Желтом море, только на гораздо худших условиях для японцев. И сейчас стоя в рубке под защитой толстой брони Матусевич отчетливо понимал, что из всех возможных вариантов, по которым мог пойти ход войны, для России выпадали самые худшие сценарии.

Страна, более экономически развитая, чем Япония, с вооруженными силами значительно большими, и по численности, и по количеству боевых кораблей, ухитрилась проиграть гораздо слабейшему противнику, причем допуская такие ошибки, которым просто не найти разумного объяснения. А чужие мысли, что прорезались в голове, постоянно говорили о «договорняке» и «сливе», и, несмотря на странную значимость этих слов, он вполне понимал их суть. Действительно — взятые по отдельности все факты и события, которые произошли или должны были случиться, напрямую о том свидетельствовали, будто сама судьба играла в «поддавки».

— «Ретвизан» вышиб 'Адзуму! Напрочь вышиб!

От долгожданной новости, которая была встречена ликующими криками, Матусевич вздрогнул. Командующий флотом обрадовался — его план на сражение сработал. Против крейсера французской постройки, более «вытянутого», чем все «асамоиды», а потому имевшего меньшую площадь бронирования, выставили самый лучший русский броненосец с бортовым залпом из четырех 305 мм и шести 178 мм орудий, плюс по нему вел огонь главным калибром и «Ослябя», чередуя залпы. И как бы не был хорошо защищен вражеский броненосный крейсер, но когда по нему начали стрелять оба броненосца, а дистанция потихоньку уменьшилась, последовали пробития брони — верхнего пояса и оконечностей, а потом плит по ватерлинии. К тому же вывалившийся из строя вражеской колонны корабль уже не имел одной трубы из трех, и в бортовом залпе участвовало только пять орудий — заклинило кормовую башню от разрыва двадцатипудового снаряда, и снесло одну палубную установку — ее сковырнуло разрывом.

— А ведь Эдуард Николаевич неприятеля одолевает, «Токива» тоже порядком изуродована, наша «Победа» явно сильнее.

Матусевич присмотрелся — в мощную оптику были хорошо видны повреждения вражеского крейсера, а они были если и меньше, чем на «француженке», то ненамного. Хмыкнул — выходит, на пользу пошло перевооружение на германские пушки. Минутный залп из них в шестьдесят пудов — равен по весу главному калибру — четырем десятидюймовым стволам. «Токиву» просто забросали тяжелыми снарядами, а когда две трети пушек прикрыты только щитами, а не упрятаны в башни и казематы, то они будут выбиваться одна за другой — по крайней мере обе башни стреляли, но вспышек и всплесков от вражеских снарядов было шесть, а это говорило о том, что пара восьмидюймовых стволов на стреляющем борту выбита.

Вот только пока особой радости не было — флагманский «Император Николай I» едва держался под огнем «Ивате». Однако наличие полного броневого пояса сыграло свою роль — дифферента на нос нет, как и бортового крена, что говорило об отсутствии подводных пробоин. А вот «Ослябя» от «Якумо» серьезно досталось — высокобортный броненосец горел, концевая труба наполовину сбита, и небольшой крен присутствовал, корабль как бы «присел» на корму. Но так японский крейсер обстреливался только шестидюймовыми пушками, лишь время от времени получая полновесные залпы. Однако ситуация вскоре кардинально изменится, в лучшую сторону.

— Ничего страшного, сейчас «Ослябя» с «Ретвизаном» за «Якумо» примутся вдвоем, тот долго не выдержит. А за «француженкой» начнут «ухаживать» наши «рюриковичи», как только подойдут. С «добрым почином», как сказал бы сам Петр Великий!

Матусевич выдохнул с нескрываемым облегчением, вот только радость длилась совсем недолго — последовал «холодный дождь». С каменным выражением лица флаг-капитан Семенов доложил:

— С Нахимова передали, что через четверть часа пойдут на дно — вода поступает быстро, крейсер застопорил машины. Просят снять команду.

Великий князь только выругался — что-то подобного он ожидал. Небронированные оконечности получили массу пробоин, начались затопления, а погода ветреная — волны захлестывают проломы. То же самое произошло с китайским броненосцем — броня не пробита ни разу, а корабль затонул. Но кто двадцать лет тому назад из кораблестроителей подозревал, что скорострельные пушки могут натворить столько нехороших дел, а потому защиту рассчитывали от попаданий единичных тяжелых снарядов.

— «Алмазу» и «Боярину» снять команду. «Дмитрию Донскому» следовать на помощь «Севастополю» — вдвоем справятся — на «князе» все же полный броневой пояс, фугасы ему не страшны…

Эта яхта строилась специально для наместника ЕИВ на Дальнем Востоке, совершенно не имела брони и только мелкокалиберную артиллерию, но названа крейсером при околонулевой боевой ценности. По стоимости как быстроходный и очень полезный при эскадре «Новик», зато яхта имела роскошно обставленные апартаменты. Это к вопросу о «правильном распределении средств», японские малые крейсера обходились в полтора раза дешевле…

Глава 30

— Коготок увяз — тогда всей птичке пропасть! Теперь главное не отпустить противника, добивать, обязательно добивать!

Матусевич прекрасно понимал, что почему вице-адмирал Хейхатиро Того так действует, и восхищался слаженностью действий японской эскадры. Вся четверка вражеских броненосцев совершила разворот, и устремилась к «Севастополю», намерений не скрывая — добить русский броненосец. Он же повел на выручку только два головных броненосца «Цесаревича» и «Императора Александра III». А вот отряд вице-адмирала Чухнина стал понемногу отставать — все же «Сисой Великий» и «Наварин» являлись тихоходными кораблями, и только волнение помогало им пока держаться в колонне. В это время оба «гарибальдийца» уже прекратили обстреливать тонущего «Адмирала Нахимова», и направились к эскадре Камимуры — стало ясно, что этот отряд получил возможность действовать самостоятельно, и стал вроде «палочки-выручалочки» при Объединенном Флоте. И вполне разумно — малые броненосцы были неким «переходным звеном» между 1-й и 2-й эскадрами.

— Пока японцы побеждают, но стрелять стали намного реже — закончились заранее поднесенные снаряды. Теперь бы им паузу сделать, погода благоприятствует, уйдут в дымку и пропадут там с концами. Вот только теперь нам «Адзуму» упускать никак нельзя, да и «Фудзи» выглядит не очень хорошо. Так что всем сближаться с неприятелем, и будь что будет. Надо выбить столько вражеских кораблей, сколько сможем. Даже потеряв равное число вымпелов, мы одолеем японцев — у нас останется всяко-разно больше. Но это и будет самой убедительной победой…

Матусевич замолчал, и пристально смотрел в оптику — сражение в очередной раз превращалось в свалку, как обычно и бывает, когда поврежденный корабль не дает эскадре возможности увеличить ход. А таких уже были два корабля, самые слабые — «Адзума» и «Фудзи», их и надлежало выбивать в первую очередь, и это знали на всех русских броненосцах. Вот и сейчас возникла удивительная картина — занять место вышибленной «француженки» поспешили «гарибальдийцы», вдвоем они выстоят в бою с «Ретвизаном». Зато к «Адзуме» пошел «Севастополь» на максимальном ходу, густо дымя трубами. Правда, скорость у «калеки» была не ахти, но поврежденный «асамоид» и такого хода набрать не мог. И теперь за кораблем Бахметьева устремилась 1-я эскадра Хейхатиро Того, за которой гнались четыре русских броненосца. В тоже время «Адмирал Нахимов» уже тонул, и от него спешно отваливали «Алмаз» и «Боярин» снявшие команду. По ним открыли огонь, причем не только шестидюймовыми пушками, но и главным калибром — оба корабля буквально «пробирались» между всплесками.

— Попали в «Боярин», запарил, теряет ход.

Доклад последовал мгновенно, десяток сигнальщиков и офицеры пристально наблюдали за ходом сражения, принимая сигналы, а в радиорубке постоянно дешифровывали послания.

— Если не сможет дать ход, то пусть дестройеры снимут команду и спасенных, а корабль затопят, если не смогут взять на буксир.

Матусевич только вздохнул — как-то не приживались японские трофеи под Андреевским флагом, их неприятель обстреливал наиболее яростно. Вот и сейчас два самых сильных бронепалубных крейсера контр-адмирала Уриу навалились на маленькую «Чийоду», буквально засыпав градом шестидюймовых снарядов. А там все произошло по философскому закону, когда количество потихоньку превращается в «качество» — два десятка попаданий в кораблик водоизмещением меньше двух с половиной тысячи тонн это слишком много. Маленький корабль столь долго сражался только благодаря наличию броневого пояса, прикрывавшего машины и котлы. Но всему есть пределы прочности — дифферент на нос, крен, и стало ясно, что «Чийода» не жилец. И хотя «Аврора» со «Светланой» постоянно пытались помочь, но им тоже приходилось тяжко — трубы на «богине утренней зари» были изрешечены, а бывшая яхта генерал-адмирала, хотя всю роскошную обстановку с нее давно убрали вместе с палубным настилом, уже дважды горела.

— Ай-да Лебедев, молодец — он ведь не дает «Адзуме» уйти, а «гарибальдийцам» подойти к ней!

Два старых броненосных фрегата сразу же вмешались в сражение, хотя набор из 152 мм и 120 мм орудий не мог нанести броненосному крейсеру каких-либо серьезных повреждений. Зато надстройкам вражеского корабля, и особенно дымовым трубам можно нанести массу повреждений, еще больше снизить ход, которого на волне и так не хватает. А полный броневой пояс, что протянулся по ватерлинии из сталежелезных плит толщиной от четырех до шести дюймов, позволял переносить попадания вражеских восьмидюймовых снарядов, чем это произошло с небронированными оконечностями погибшего «Адмирала Нахимова». И в этот момент промелькнула мысль, что само имя прославленного адмирала как-то нехорошо отзывается на кораблях, названных в его честь, прямо мистика.

— Камимура выходит из боя, ваше превосходительство!

Действительно, три броненосных крейсера резко прервали бой, и отвалили в сторону, пытаясь оторваться от русских броненосцев, но не тут-то было — Щенснович не собирался их отпускать, но в погоню пошли только «Ретвизан» и «Ослябя». А вот сам Эдуард Николаевич направился к «гарибальдийцам» на «Императоре Николае I», за которым следовала «Победа». Так что Щенснович все прекрасно видел, и отпускать с «миром» недобитую его броненосцами «Адзуму» не собирался.

— «Баян» появился, ваше превосходительство! Напал на отряд Уриу! Ох-ты, пошли клочки по закоулочкам!

— Поэтическая вы душа, Владимир Иванович, разве в докладах такое произносят. Хотя, по сути, абсолютно верно — такого противника японцы явно не ожидали, теперь получат трепку.

Действительно, ситуация молниеносно изменилась — «Наниве» и «Такачихо» моментально стало не до «Чийоды», которую они остервенело добивали. Оба крейсера Уриу развернулись против нового противника, который превосходил их двоих как по водоизмещению, так и по вооружению, имея бортовой залп из трех 203 мм и шести 152 мм орудий. А по скорости «Баян» превосходил противника на 3–4 узла, а прекрасная броневая защита не пробивалась шестидюймовыми японскими орудиями.

— Какая там трепка, Николай Александрович⁈ Самое форменное избиение младенцев! Первыми залпами флагмана выбил!

Действительно — «Нанива» потеряла ход, запарила. Видимо, бронебойный восьмидюймовый снаряд пробил скос бронепалубы и взорвался в котельном отделении, что равносильно локальному апокалипсису для отдельно взятого корабля. А вот на «Такачихо» сообразили, что вскоре последует, и бросились наутек, но не тут то было — «Баян» устремился следом и легко догнал удирающего японца, которому и так доставалось от волн. А вместе с ним стали врассыпную уходить три оставшихся малых крейсера противника, и на это у них имелись весомые причины.

— «Рюриковичи» подошли, ваше превосходительство!

Матусевич только радостно выругался, разглядев, что сражение между крейсерами прекратилось, и началось как раз то действо, упомянутое великим князем. С такими противниками, как два огромных броненосных крейсера, даже «отмороженным на голову» самураям было не с руки — отряды Девы и Уриу моментально рассыпались, и крейсера, как ошпаренные кипятком тараканы, врассыпную бросились наутек, а их командирам оставалось только молиться на мостиках. Николай Александрович заметил как «Громобой» перехватил маленький «Идзуми», бывшую чилийскую «Эсмеральду». Легендарный эльсвикский крейсер попал под сокрушительный залп из четырех восьмидюймовых и десяти шестидюймовых орудия, причем русские комендоры сразу перешли на беглый огонь.

Не прошло пяти минут, как все было закончено — вместо корабля предстала горящая развалина, лишившаяся всех труб. В стороне «Россия» также непринужденно топила попавший под «раздачу» неприятельский кораблик, что был вчетверо меньше по водоизмещению русского крейсера и многократно уступал ему по огневой мощи.

— Немедленно отправьте радиограмму командору Дабичу, он слишком увлекся истреблением малых вражеских крейсеров. Его цель совсем другая, а с этим делом «Баян» справится вместе с большими «шеститысячниками», «Новиком» и «Светланой». Вшестером против семи сражаться будет нетрудно, главное догнать неприятеля и «сбить» ход. «Подранков» добьют наши «князья» — это занятие как раз для них. А «рюриковичам» нужно догонять отряд Камимуры — нельзя отпускать «асамоиды», другого столь удачного момента нам может просто не представиться…

Такими были в открытом море корабли легендарного ВОКа — русско-японская война 1904 — 1905 гг. перечеркнула все возложенные на них надежды…

Глава 31

— Того отходит только потому, что посчитал, и вполне резонно, что следом за нашими броненосными крейсерами могут появиться «Пересвет» с «Полтавой», а такое чревато неизбежной гибелью всего Объединенного Флота. У нас и так перевес по числу вымпелов, а прибытие еще двух броненосцев означает разгром. Жаль, что их у нас сейчас нет…

Матусевич вздохнул, жалея, что этих двух кораблей в составе эскадры нет. Однако будь они, то неприятель, скорее всего не решился бы дать генеральное сражение, легко подсчитав, с каким количеством кораблей придется драться. И так «рюриковичей» пришлось «прятать», и хорошо, что они пришли вовремя, да и болтанка на море во благо — скорость у японских кораблей «урезана». И дестройеров при такой волне практически нет, так как миноносцы теряют все свои преимущества в скверную погоду, и любой крейсер их в состоянии легко догнать, и, следовательно, уничтожить — трехсот тонным корабликам достаточно парочки полновесных шестидюймовых фугасов. Да что там миноносец — волны просто смяли лишенного хода «Боярина», а ведь трофейное авизо в полторы тысячи тонн водоизмещения, правда, корабль старый, одряхлел за годы службы, как практически все японские трофеи, захваченные в Дальнем. Его и «Чийоду», с которой также успели снять экипаж, было не так жалко как «Нахимова».

Однако потери, в принципе, допустимые и приемлемые — главное это люди, а они спасены. Зато потеря «Адзумы» для японцев невосполнима, хотя большую часть экипажа японцы сняли на подошедший авизо, который улизнул под обстрелом — «князья» в него ухитрились не попасть с двадцати кабельтовых, что удивительно, ведь на учебных стрельбах точность огня была продемонстрирована вполне удовлетворительная. Скорее все дело в погоде — чем меньше орудийная платформа на волне, тем больше она раскачивается, и тем труднее из нее попасть в мишень.

— Щенснович нагнал «гарибальдийцев», Николай Александрович. Хотя бы одного потопить, то было бы благом.

— Девятидюймовые пушки «императора» броню не возьмут, надежда на 254 мм орудия «Победы», да на семидюймовые германские стволы, если смогут близко подойти. Но вряд ли это выйдет — слишком хорошо забронированы эти «пиноккио», да и не деревянные носы у них, а жутковатый набор орудий. По весу бортового залпа как бы посильнее наших будут, по крайней мере «Касуга» точно старого «Николая» превосхо…

Страшный удар о броневую плиту рубки отбросил Матусевича, упал на свалившегося матроса, сверху рухнул великий князь. Сознания не потерял — испугался за начальника штаба — но тот был жив, и старательно «вылепливал» знаменитые «загибы». Пришло спокойствие — если человек так замысловато ругается, то значит, не ранен, от боли только хрипят и гнусно матерятся, не заботясь о «высоком стиле».

— Не ранены, Николай Александрович⁈

— Вроде уцелел, и невредим, бог помиловал. А вы как себя чувствуете, ваше императорское высочество?

— Нормально, но отшвырнуло сильно, да по лбу приложило немного. Вроде царапнуло… Так и есть, раскровянило…

— Сейчас перевяжу, потерпите немного. Меня в июле почти также приложило, но ничего, опомнился быстро.

— Вроде ничего — в ушах только звенит, но так — колокольчиками…

— Бронебойный разорвался, он слабее. А так бы серьезно контузило.

Матусевич поднялся, извлек из кармана рулон бинта — такие пакеты имели при себе все, от адмирала до последнего кочегара, и их отсутствие в бою не допускалось, как отсутствие кирасы с каской при выходе из-под защиты брони. Посмотрел на стоявшего великого князя — поперек лба действительно кровавилась полоска содранной чуть кожи. Но как не крути ранение, теперь орден святого Георгия 3-й степени великому князю обеспечен. В голове сразу сложились строчки представления — «пролитие крови в сражении», и, несмотря на «оное, долг выполнял усердно и храбро, презирая опасность». При этом в рапорте на «высочайшее имя» не будет ни слова лжи или преувеличения — японцев гнали, не наоборот, и победа достигнута реальная. Ущерб нанесен врагу приличный, с захватом пленных — ведь выловят кого-то из японцев, хотя вряд ли спасенных будет много, в зимних волнах долго не продержится даже сильный организм.

Быстро перевязал голову великому князю, Александр Михайлович даже не поморщился, замотал «тюрбаном», а после боя пусть эскулапы над ним «колдуют». Хотя потери в команде не такие большие, люди получили опыт, и теперь знают, как уцелеть. Пожаров уже нет, гореть нечему, даже краску внутри выскоблили, когда выяснилось, что шимоза ее и воспламеняет. «Цесаревич» прекрасно забронирован, а наверху никого лишнего, расчеты противоминной артиллерии все под бронепалубой находятся, хотя сами 75 мм орудия, перенесенные из нижней батареи наверх, от огня пострадали, придется менять запасными из арсенала — но то уже в Дальнем.

— «Сисой Великий» с «Наварином» снова настигли «Фудзи», поочередно стреляют по броненосцу!

Доклад несказанно обрадовал, командующий сразу приободрился — если пара самых тихоходных кораблей нагоняет противника, то это означает одно — тот теряет ход. «Цесаревич» сцепился с «Микасой», «Император Александр III» сражался с «Асахи», а вот броненосцы вице-адмирала Чухнина' вели оживленную перестрелку с «Сикисимой» и «Фудзи», причем доставалось именно «горе» — «вышибали» слабейшего противника. Теперь противостояние пошло в условиях ограниченной видимости, и сохрани японцы ход, они давно бы оторвались, вышли из боя. Но не сейчас — терять столь ценный броненосец Хейхатиро Того категорически не желал, а потому защищал его как мог, видимо надеясь, что погода под вечер значительно ухудшится, и можно будет оторваться от преследователей.

— Ваше превосходительство! «Ретвизан» на пересекающемся курсе!

Матусевич чуть ли не ахнул — впереди из-за дымки вывалился броненосец с характерными «американскими» трубами, и живенько так стал пересекать курс японцам, моментально открыв огонь по «Микасе». Неприятельский флагман тут же накрыло всплесками, и стоящий рядом с Матусевичем командир броненосца капитан 1-го ранга Иванов тут же приказал чередовать залпы. Зрелище было впечатляющее — каждые полминуты у борта «Микасы» вставали высоченные «столбы». Если четыре, то промах, а вот три, то можно записывать попадание. Действо чуть чаще сопровождалось дюжиной других всплесков, хорошо отличимых — что повыше, то семидюймовые пушки «Ретвизана», ниже «столбики» — шестидюймовые орудия «Цесаревича». Команды и офицеры этих двух броненосцев давно отработали взаимодействие, и теперь неприятелю пришлось тяжко.

— Хм, а ведь «Фудзи» серьезно поврежден — хотя мотает на волнах, но крен виден, кормой «просел», таран из воды выходит.

Слова великого князя, вот глазастый, подтвердились, стоило присмотреться. Действительно, броненосец пострадал в бою, и серьезно, примерно как «Севастополь» — тот совсем плохо выглядел. Ведь до сражения даже подумать не могли, что пара «гарибальдийцев» его так сумеют «отмутузить». Но два десятка орудий серьезного калибра действительно являются большой угрозой для кораблей, забронированных по старой схеме — мощная цитадель с надежным верхним поясом, и совершенно незащищенные оконечности. На броненосце противника слабость такой защиты очевидна — «Фудзи» серьезно пострадал, в то время как трое других кораблей ведут бой уверенно.

— Да и минуты три-четыре уже не стреляет, неужто ему оба барбета выбили? Тогда вообще хорошо…

— Не думаю, Александр Михайлович, скорее всего башню заполняют подъемником — там по дюжине зарядов и снарядов складировать нужно заранее, он еще минут пять стрелять не будет. Потом начнет по четыре выстрела на ствол каждые три минуты делать, как из пулемета строчит. Да, вот еще что — преследуем до вечера, а там отходим в Дальний. Дайте радиограмму на все корабли — каждому надлежит действовать по способности'!

— «Микаса» переложил руль, отворот от нас!

— Правильно делает, продольный огонь «Ретвизана» страшен.

Действительно, Того не стал терпеть убийственную пальбу с русского броненосца, который сделал «палочку над Т». И сменил курс, легко уходя от обстрела в сторону. Вслед за флагманом стали перекладывать рули идущие следом броненосцы — вошел в разворот «Асахи», затем «Сикисима», и последним «Фудзи», так еще не открывший стрельбу. А дальше произошло то, чего никто ожидать не мог. Концевой вражеский броненосец неожиданно потерял остойчивость и прилег на борт, черный дым из труб стелился по воде. Матусевич в первую секунду решил, что корабль выпрямится, но нет — «Фудзи» просто лег на волны, как павший солдат на землю, и спустя полминуты величаво перевернулся кверху килем, показав крутящиеся винты…

Так 14 мая 1905 года в самой завязке Цусимского сражения неожиданно повалился на борт, перевернулся и погиб броненосец «Ослябя». И гибель этого корабля произвела на русских моряков удручающее воздействие — нико не ожидал такого «выверта» от судьбы…

Глава 32

— Как говорят англичане, Сандро, «фифти-фифти», вот так можно оценить итоги сражения по потерянным вымпелам. «Половина на половину», говоря проще — Того лишился броненосца и броненосного крейсера, и мы также — только у нас корабли к эскадренному бою совершенно не приспособленные. Один старый, другой настолько тихоходный, что только для береговой обороны подходил, а я его в море вытянул.

Матусевич поморщился — совершенно нелепая гибель «Севастополя» его ошарашила. Броненосец наскочил на риф, не обозначенный на карте, такое происходит постоянно — так погиб на Балтике «Гангут», в выборгском заливе, который вроде вдоль и поперек исхоженный. А тут у берегов Квантуна, когда до Талиенванского залива было рукой подать, и что скверно, при сильном волнении. Вначале корабль распорол себе днище, а потом волны спихнули его с камня — едва успели экипаж снять. Нелепая гибель «Севастополя» потрясла всех, но гидрографов не материли. Все дело в том, что пользовались английскими лоциями, и неожиданно выяснили, что кое-что опасное на них не было нанесено. Выводы сделали немедленно — Щенснович еще до войны настаивал, чтобы командиры кораблей прекрасно знали прибрежные воды, но никто из них кроме Эссена, Шельтинга и еще троих не удосужился этим заняться, ссылаясь на то, что наместник запрещал выходить в море на броненосцах и крейсерах, не иначе как всей эскадрой на учения. Однако никаких запретов на выход миноносцев не имелось — но русская лень непреодолима, как писал классик — «страшно мы не любопытный народ». И командующий флотом взорвался — устроил всем знатную выволочку, бледнели и краснели командиры со штурманами, досталось всем на «орехи». И теперь плевать на погоду — миноносцы и миноноски устраивали «виновным» так называемые «мокрые покатушки», для изучения прибрежных вод, пока шел ремонт кораблей. Господа офицеры забыли про свои походы в бордели, о выпивке никто не заикался — всех флагманов обязали принять экзамены у подчиненных, причем строго по специальностям.

Вот это и бесило больше всего — германские офицеры в свободное время читают военную литературу, а русские только перелистывают тетради, в которые записывали в период обучения в «офицерских классах». И даже мичмана считают себя флотоводцами, и плевать с клотика хотели на зарубежный опыт. Теперь «взвыли» все, и принялись лихорадочно наверстывать упущенное — Матусевич как и погибший Макаров вбивал дисциплину и знания, председателем комиссии назначил Вирена, а вот от «зануды» пощады не было никогда. Все прекрасно знали, что без вынесенного Робертом Николаевичем вердикта путь в капитан-лейтенанты мог быть надолго заказан. А еще хуже оказаться списанным на берег, в распоряжение капитана порта Дальнего, который никогда и ничего не забывал, а имена виноватых и провинившихся всегда записывал в особую тетрадку. А служить под началом Вирена — такого «счастья» даже злейшему врагу не пожелаешь…

— Вот смотри, Сандро, — оставаясь наедине, командующий со своим «августейшим» начальником штаба общались по-свойски, став друзьями, и более того — единомышленниками.

— Совсем не удивительно, что сейчас мы неприятеля побеждаем лишь тогда, когда имеем изначально серьезное превосходство в силах. И не важно, на суше ведем мы боевые действия или на море. И заметь — к храбрости и выучке нижних чинов претензий нет, но только кадровой службы, запасные по своим качествам много хуже. Если в обороне солдаты стойко держаться, то в наступлении сплошной афронт. А выводы из этого дела самые печальные, ваше императорское высочество, и что особенно плохо, так то, что ситуация в дальнейшем будет только ухудшаться.

Матусевич закурил папиросу, посмотрел на внимательно его слушавшего великого князя. Сандро не переспрашивал, а это означало только одно — он сам размышлял над проблемой, которую сейчас озвучил командующий. И теперь ждал ответа — четкого, ясного, однозначного.

— Дело не в армии и флоте, вся штука в том, что Российская империя находится в кризисе, причем в системном. И выход из него только в продуманных реформах, имеющих основополагающие цели, а не путем «маленькой победоносной войны», которая только отсрочит революцию на какое-то время, ведь проблемы ее вызывающие, до сих пор не решены. Вот посмотри на эти вещицы, взятые у убитого японского унтер-офицера — мне их передал генерал Кондратенко. Они весьма символичны, если хорошо над ними подумать. По крайней мере, некоторые армейские офицеры над этими трофеями серьезно задумались, сделав определенные выводы. Я от них отмахнулся, а вчера попались на глаза — поневоле задумался.

Командующий флотом открыл дверцу на тумбе стола и стал выкладывать вещицы. Первым делом очки, в железной оправе с круглыми толстыми стеклами — убитый унтер-офицер явно страдал близорукостью. Затем появились наручные часы и компас, карта нангалинских позиций, кроки суточного перехода, газета с иероглифами, ручка с карандашом и блокнотом, две трети которого исписаны непонятными значками японской письменности. А еще фотография в рамочке, где заснята молодая женщина в кимоно и с высокой прической, со строго взирающим ребенком где-то трех лет.

— Это не исключение, Сандро, а правило — призванный из запаса унтер умеет работать с картой, сам составляет кроки, как закончивший военное училище офицер. Как видишь — плохое зрение при этом не помешало ему служить. А в блокноте вел своего рода дневник, но не простой — тут мысли, которые, по его мнению, помогут одолеть «северных варваров», то есть нас. Довольно занятное чтение — мне специально перевели, можешь сам ознакомиться с текстом. Подчеркиваю — это обычный унтер, которых у противника как собак нерезаных — проще говоря, они все там такие. Обычную для всех японцев школу окончил, только уровень там реального училища или гимназии, при этом все солдаты его взвода не просто грамотные — они прошли такое же обучение, только не закончили, в отличие от него, унтер-офицерскую школу. А теперь только представь, Сандро, какого уровня подготовки должны быть нижние чины на их флоте.

Матусевич смял потухшую папиросу в пепельнице, великий князь перебирал вещички, рассматривал карту и кроки, в задумчивости хмыкал. А вот взгляд был невеселым, даже печальным. Тихо произнес:

— Германские унтер-офицеры еще лучше подготовлены, в рейхсвере без среднего образования звания не дают и на должности не ставят. А у нас хорошо если один такой чин на роту приходится, и то из вольноопределяющихся или зауряд-офицеров. На кораблях первого ранга таковых и среди кондукторов крайне редко встретишь.

— Это плохо, очень плохо — и означает только то, что с каждым годом разрыв между нами и другими ведущими державами мира будет только увеличиваться. Воевать с ними мы будем хуже не потому, что наш солдат или офицер плох, как раз наоборот, а лишь из-за того, что с каждым годом уровень наших врагов будет повышаться. И заметь, Сандро, как мы отстали в реформах — эти японцы полвека тому назад бегали в набедренных повязках и рубились мечами. А сейчас после реформ Медзи они стали опасным противником, пока только для нас, как видишь. Но если дать им продолжить завоевания, то они полностью покорят Корею, захватят потом Маньчжурию, богатую ресурсами и превратятся в империю. А нам нужны проблемы в будущем и с постоянной головной болью?

Пауза надолго затянулась — великий князь только мотнул головой в ответ, продолжая перебирать вещицы. Затем решительно отодвинул их в сторону, и сам закурил папиросу.

— Что ты предлагаешь, Николай Александрович? Я все прекрасно осознаю, даже неоднократно писал в Петербург — но там принята другая точка зрения, как беременная гимназистка, глядя на свой вздувшийся живот надеялась, что это просто опухоль и она рассосется. При дворе хорошо видят наше неустройство, оно давно заметно, государю идут десятки докладов. Но окружение Ники серьезно давит на царя, другого слова тут просто не подберешь. Он вынужден прислушиваться к их мнению, иначе возможны различного рода коллизии, сам должен понимать какие страсти кипят порой в нашей «Северной Пальмире». Есть сторонники реформ, но имеются во множестве их противники, тоже крепостное право отменили сорок лет тому назад, и до сих пор ни одна из проблем не решена. Крестьяне мечтают о «черном переделе», интеллигенция сама хочет дорваться до власти, и отнюдь не скрывает этого намерения как фабриканты и заводчики. Но для этого нужно ослабления самодержавие, введение парламентаризма по европейским образцам — а достичь этого можно только ослаблением самодержавия, то есть поражения Российской империи в войне с японцами. Но три дня тому назад произошло как раз обратное — с «черной недели» Объединенный Флот не испытывал столь горшего поражения. И ты это видишь по той стопке телеграмм, что пришла на имя «вашего высокопревосходительства».

Последние слова великого князя прозвучали отнюдь без всякого сарказма — царь даровал командующему Тихоокеанским флотом чин полного адмирала вместе с орденом святого Александра Невского с мечами. «Звездопад» наград прямо-таки — за пять месяцев он получил целый перечень значимых наград империи — ленты трех орденов Станислава, Анны, Белого Орла, плюс звезды Георгия и Владимира второй степени. Понятно, что его подчиненные будут «облагодетельствованы» согласно представлениям, но это произойдет гораздо позже, когда бюрократическая система начнет работать, а она этого априори не любит, и «шестеренки» крутятся как заржавелые.

— Да, телеграмм много, Сандро. Но думаю, судьба империи может быть решена не в Петербурге, а здесь, и не твоим шурином, а лично тобой. И не смотри на меня с таким удивлением, на то у меня есть веские причины, которые я тебе сейчас изложу…

Вопреки ожиданиям и расчетам русских генералов японцы хорошо подготовились к зимней кампании в Маньчжурии, и отнюдь не «выморозились», а наступали самым активным образом. В штабе маршала Ойямы прекрасно понимали, что по недостатку сил и ресурсов, только запредельная активность войск может принести победу над «северными варварами»…

Глава 33

Матусевич посмотрел в окно — вся гавань была заставлена вернувшимися из боя кораблями. В порт-артурский док загнали «Аврору» — крейсеру сильно досталось от японцев, но повреждения того стоили, ведь отряд тихоходных крейсеров конт-адмирала Уриу был уничтожен практически подчистую, только «Акаси» смог убежать, отбившись от «Светланы». А вот Дева вовремя сообразил, что его ожидает, и с более новыми и быстроходными крейсерами сумел скрыться, и лишь авария на «Аскольде» помешала крейсеру догнать одну из «собачек», вторую «Богатырь» просто не догнал, противник «растворился» в наступивших сумерках. Эссен рвал и метал — он приказал Стемману преследовать малые трехтрубные крейсера, которые не отличались «резвостью», но тот сильно увлекся погоней и упустил неприятеля. «Отова» же легко отбилась от «Новика» своими шестидюймовыми пушками, и тому пришлось возвращаться в сильно побитом состоянии.

Броненосцы в сражении пострадали в отличие от прошлых сражений гораздо меньше, хотя в очередной раз пришлось проводить «перетасовку». Теперь японцы полностью потеряли количественное превосходство, но осталось качественное — три приличных первоклассных броненосца, которые благодаря своей защите категорически не желали тонуть, к ним парочка «гарибальдийцев», что отбились от «Императора Николая I» и «Победы», и три оставшихся «асамоида», что ушли от крейсеров Дабича в темноте. Так что теперь предстояла долгая и изнурительная война, с переходами и погонями, требовалось перераспределить корабли не по мощи,исключительно по скорости хода. Так что свели 1-ю и 2-ю дивизии в одну эскадру из шести относительно быстроходных броненосцев, трех с 305 мм и троицу «иноков» с 254 мм артиллерией, и с общей скоростью в 16–17 узлов. Эскадре придали бригаду быстроходных крейсеров Эссена — неизменную троицу из «Аскольда». «Богатыря» и «Новика», для которых кроме «собачек» достойного противника практически не осталось, повыбили многих.

Во 2-ю эскадру вице-адмирала Чухнина включили также две дивизии — 3-ю из броненосцев с 305 мм артиллерий — «Сисой Великий», «Наварин» и «Полтава», и скоростью в 14–15 узлов, и 4-ю из броненосца «Император Николай I» с 229 мм орудиями и пары броненосных фрегатов со скорострельной артиллерией. На «князьях» только решили снять 120 мм пушки и поставить вместо них шестидюймовые орудия, чтобы хоть как-то повысить огневую мощь. Да и скорость у них соответствующая — с 15–16 узлами за противником не погоняешься, и не убежишь, если столкнешься с теми же «асамоидами». И также придали бригаду крейсеров Шеина — «Аврору», Светлану' и вместо погибшей «Чийоды» яхту «Алмаз», на которую после перехода успели установили семь 120 мм пушек, а то ведь даже от миноносца отбиться не могла, а так хоть любой дестройер от нее шарахаться будет.

Отдельную дивизию составили «рюриковичи» Дабича — «Громобой» и «Россия» действовали по собственному усмотрению, как и более скоростной «Баян», что выступал в роли «мобильного резерва», для поддержки бронепалубных крейсеров. Плюс ВОК, где имелись только два крейсера первого ранга — «Диана» и «Паллада», и пока контр-адмирал Иессен не одну из «богинь» на камни не посадил, а то с него станется.

— Теперь нам остается только додавить японцев, Сандро, благо имеем полудюжину первоклассных броненосцев против трех — двойной перевес в кораблях с 305 мм артиллерией. И полуторное превосходство, семь против пяти в боевых единицах с пушками от восьми до десяти дюймов. Так что потихоньку продвигаемся до Сеула, у нас много бронированных канонерок, а у противника таковых почти не осталось, и малых крейсеров только четыре. А потому их каботажные пароходы войска обеспечить не смогут в отличие от нас. А по выходу войск к Корейскому проливу Япония вообще потеряет даже малейшие шансы к продолжению войны — мы возьмем побережье в плотную блокаду, летом подойдет эскадра Рожественского и финита ля комедия — двойной перевес в броненосцах станет подавляющим — десять против трех, воевать вообще без всяких шансов, даже иллюзии нет. Потому у меня вопрос — а дальше-то что? Как плодами победы воспользоваться?

Матусевич замолчал, усмехнулся, прекрасно понимая, что сейчас где-то на «Певчем мосту» в столице, в здании министерства иностранных дел идут разговоры на этот счет, внимательно изучаются депеши, и рассчитывают возможные демарши иностранных держав.

— Выводить войска из Маньчжурии не будем, обещания даны скоропалительно, без учета войны с Японией. А вот аннексировать ее будет сложно — тут возмутятся все «великие державы», и мы окажемся в весьма неприятной ситуации. Англия и так недовольно занятием Инкоу, вернее уничтожением этого порта, через который поставлялись большие поставки опиума. Мы заняли Пхеньян — и уже пошли ноты касательно Сеула, хотя все прекрасно понимают, что ван Коджон лишь послушная марионетка в руках японцев, кукла, которой отведена своя роль в театральной постановке. Но Корею мы займем, японцев к лету нужно выбить на острова, их присутствие на континенте категорически недопустимо, как и раздел на «сферы влияния». Государь именно так видит итоги войны…

— Дурак он, прости господи, монарх наш, и ты прекрасно знаешь, что произошло в истории на самом деле. Теперь старается проглотить кость, которой запросто можно подавиться. Вроде бы взрослый человек, но ведет себя как капризный больной, который почувствовал облегчение, и не понял, что это не выздоровление, а так обычно происходит перед самой смертью пациента. Иначе действовать нужно, иначе, и возможности для этого имеются — одна передо мной в кресле сидит.

— И чтобы ты посоветовал мне в такой ситуации?

Закурив папиросу, заинтересованно спросил великий князь — слова адмирала заинтриговали Александра Михайловича. Действительно, такие слова кого угодно удивить могут.

— Сидеть на попе ровно, вульгарно выражаясь, ты уж прости за грубость и моветон. Нам нужно терпеливо ждать благоприятной ситуации, когда можно будет решить проблемы в комплексе, и одномоментно. Видишь ли, в чем дело — старуха Цыси умрет через три года, через шесть лет в Китае полыхнет революция, и страна развалится в междоусобице. Маньчжурская династия, что правила триста лет империей будет низложена, а маньчжуров начнут попросту истреблять как собак. И так запугают, что те и дергаться побоятся, просто наводнят всю Маньчжурию китайцами, и со временем «растворят» в своей толще бывших завоевателей. Правда, тех возьмут под временную опеку японцы, которые, как ты знаешь, по реальным итогам войны взяли Квантунскую область с ЮМЖД, про половину Сахалина можно и не упоминать — обгадились мы в этой войне на самом деле.

— И не говори, я сам не свой был тогда — действительно, многие знания увеличивают скорбь, в «писании» не зря о том написано. Но ты прав, когда сам стал присматриваться, то понял — если бы ты сделал тот один шаг, поражение в войне было бы неизбежно, и не сидели мы в Дальнем, и Порт-Артур был бы уже взят японцами. А там все — Куропаткин окончательно убил дух армии своими бесконечными отступлениями, а Рожественский привел 2-ю Тихоокеанскую эскадру в Цусиму на убой. А там наступил торжественный бенефис «графа Полусахалинского», сопровождаемый революцией…

Александр Михайлович разъярился, глаза гневно сверкнули, но порыв быстро прошел, и он успокоился, взял себя в руки. А Матусевич положил перед ним толстую тетрадку.

— Тут мои соображения по всяким вопросам и проблемам, ознакомься и поговорим уже предметно, прав я или нет, и что надлежит сделать иначе. Но тебе надлежит ехать в столицу и встретится с императором — там ты сейчас нужнее всего. Из войны всегда труднее выходить, а вот зайти просто. Учти, нам реформы нужны до крайности, оттягивать их никак нельзя, а теперь возможности появились огромные — китайская революция обрушит империю Поднебесной, а ее окраины населены чуждым китайцам элементом. И такой благоприятный момент мы не имеем права упускать — мне наши люди дороги, а о других пусть их правительства думают.

Матусевич встал из кресла, прошелся по кабинету — тело ломило, чувствовалось недомогание. Негромко сказал:

— Ты нужен там, Сандро, а потом приедешь сюда вместе с семьей — мы с Алексеевым тебе поддержкой станем. И это единственная возможность избежать участия в мировой войне — вовремя сменить вектор политики и провести реформы. Но о том тебе надлежит говорить с шурином, найти для него убедительные доводы. И ты найдешь их, доводы имеются. А мы потихоньку продолжим воевать, хотя если англичане вмешаются, а по депешам так оно и есть, то нам придется туго. Хотя не в их интересах на рожон лезть, однако корабли «продать» вполне могут, и даже с командами…

Падение Порт-Артура, декабрь 1904 года. «Импотенция» русских адмиралов зашла настолько далеко, что они сами погубили эскадру, не решившись на прорыв, хотя имели возможность. Затонувшие в гавани корабли стали мрачными символами медленно погибающей империи, которая через шесть лет разделит судьбу Китая, а вслед за ней рухнут и другие империи, мнящие себя «бессмертными». Но их срок уже отмерян, а стрелки часов идут…

Часть четвертая   РЕВОЛЮЦИИ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ январь-февраль 1905 года

Глава 34

— Британский флот собран в Вей-Хай-Вее — сильная эскадра из девяти броненосцев, «канопусы» и «дунканы». Вместе с ними пятерка броненосных башенных крейсеров, «дрейки» и «кресси». Из телеграммы консула следует, что оба «чилийца» перешли в Гонконг. Там вместе с ними еще пара броненосцев и три броненосных крейсера типа «кент», имеющих полный ход в 23 узла, и способных догнать любой наш крейсер, за исключением «Новика», но и тому придется тяжко в гонке. Ведь малейшая поломка в машине и…

Контр-адмирал Вирен не договорил, но и так было понятно, чем закончится преследование. Война длилась без малого целый год и механизмы практически всех русских кораблей были изношены. И как не старались проводить ремонты после каждого выхода в море, но что-то постоянно ломалось, и починки шли беспрерывно. Даже новейшие корабли построенные в прошлом году и сразу совершившие переход на Дальний Восток не выдержали непрерывной службы, и каждый выход в море сопровождался долгими приготовлениями, тем более сейчас, когда в любой момент могло потребоваться выдать броненосцам полный ход, и набрать хотя бы шестнадцать узлов.

— Мы на войне, Роберт Николаевич, а «железу» свойственно изнашиваться. Это с людей можно потребовать совершить невозможное, а с металла нет — он имеет свою годность. Через неделю обе эскадры должны быть готовы к выходу, но боевые действия вести в прежнем порядке — крейсера должны быть в море, их место там, а не в гавани. Вражеский каботаж и рыболовство терзать беспрерывно, хватку нельзя ослаблять. При возможности преследовать и истреблять малые крейсера противника. Их и так осталось немного, а после того как несколько раз Эссен со своим отрядом заглянет в Корейский пролив, и пройдется по нему, останется еще меньше. К тому же у неприятеля всего три «асамоида», а их для поддержки просто не хватит. Как бы хорошо англичане не строили корабли, но Того их использовал гораздо больше, чем мы свои собственные.

Матусевич тяжело вздохнул, приложил ладонь к груди — сердце последнее время стало пошаливать, прихватывали хворости. Все же полувековой рубеж давно перешагнул, а море в таком возрасте только проблемы здоровью доставляет, находись хоть в комфортабельном адмиральском салоне на флагмане, где есть даже собственный гальюн и ванна с горячей водой, что подают из кочегарки по трубам. И на берег сойти можешь в любой момент, и пожить в особняке со всеми мысленными удобствами и под присмотром флотских врачей, что ежедневно простукивают и прослушивают измотанный войной и походами уставший человеческий организм.

— Не думаю, что англичане начнут с нами открытую войну, и просто потому, что одно дело использовать своего союзника, а другое рискнуть на открытое противостояние. Да и поздно уже — северная часть Кореи занята нашими войсками, в Цинампо у нас временная база в устье реки, при необходимости выставим мины, установлена шестидюймовая батарея, возводится девятидюймовая — подходы перекрываются огнем. Войска снабжаются именно через эту гавань, но по приказу наместника строят железнодорожную колею от Ляояна и доводят до ума тракт. Так что блокада англичанам ничего не даст, если только не проведут диверсии в Приморье — и в первую очередь высадят войска на Камчатке или Сахалине.

— Рискованное это дело, ваше высокопревосходительство, в Татарский пролив соваться, да и на Сахалине баталии с высадкой начинать. От Николаевска на Амуре до острова рукой подать, у нас там миноносцы и вооруженные пароходы, плавучие батареи, мины можем выставить в любой момент. И перебрасывать войска туда сможем легко, пусть ротами и батальонами. А вот Камчатка дело другое, но так экспедиционные силы снабжать надо, а у нас вспомогательные крейсера имеются. Это не набег выйдет, а самая настоящая война, чреватая огромными издержками. Нет, не станут так рисковать в Лондоне, напугать попытаются, может быть выстрелят несколько раз, но воевать открыто не рискнут. Да и незачем им это!

Последние слова были сказаны Виреном с твердостью, и Матусевич только кивнул на них. Он сам не верил в возможность войны, хотя дипломаты чуть ли не в истерику впадали, постоянно предупреждали и просили снять крейсерскую блокаду, что мешала английскому судоходству. Но тут сам царь уперся, проявил твердость, на угрозы не поддавался, и командующий флотом продолжал гнуть свою линию.

— А что вы думаете, Роберт Николаевич насчет эскадры в Вей-Хай-Вее? Какие действия мы сможем предпринять в ответ, если произойдут инциденты, от которых никто не застрахован?

— Прибрежные воды Японии, Кореи, Приморья и Квантуна объявлены зоной военных действий с постановкой там мин, и подорваться может любое судно, что рискнет посещать их, кроме наших рубежей, где мы сможем выделить сопровождение. Так что плавание на свой страх и риск, и если пара английских броненосцев наскочит на мины, то туда им и дорога. А к нам какие претензии? Мы ведь объявили, что заходить в корейские порты категорически опасно и все иностранные стационеры сразу убрались из Чемульпо. Вот и все — додавим их потихоньку, думаю, что с занятием Сеула война будет окончена, японцы мира запросят, не станут доводить свою армию до разгрома. Дивизии и броненосцы они считать умеют, а у нас огромный перевес в силах, особенно в артиллерии. Теперь снаряды жалеть не приходится.

Тут Вирен был полностью прав — по Транссибу в Дальний доставили боекомплект, предназначенный для строившихся броненосцев, а также изготовленные 254 мм и 203 мм снаряды, плюс самые «ходовые» меньшего калибра. Радоволо то, что появились нормальные взрыватели, а также изготовили первую партию гранат для 75 мм противоминной пушки, которая до этого из всей номенклатуры имела либо стальную болванку, либо бронебойный снаряд из той же болванки с ничтожным наполнением пироксилина в полсотни граммов. И все это с запозданием на один год — страшную ошибку совершил ГМШ, тогда возглавлявшийся Рожественским — снаряды для 1-й Тихоокеанской эскадры выделили, только поздно, и транспорт с ними захватили японцы в море незадолго до начала войны. И будь эти снаряды в самом начале войны, то подготовка комендоров, особенно при стрельбе на большие дистанции была бы куда лучше, да и отвечали бы японцам в бою соразмерно, выстрелом на выстрел, отказавшись от пресловутой «экономии»…

— Если англичане сами по себе явятся, то огня по ним не вести, но в море броненосцы я выведу. «Канопусы» и «дунканы» специально для азиатских вод строились, а потому при большой дальности плавания у них защита на уровне тех же «гарибальдийцев» — броневой пояс в шесть дюймов, а кормовая оконечность вообще не забронирована. Так что если полезут — будем драться, определенные шансы у нас есть. А там пусть дипломаты договариваются, ищут «виновных», или вообще не заметят инцидента.

— У «дунканов» семь дюймов брони по ватерлинии, а «капопусов» шесть, это так, зато скосы палубы в четыре дюйма, Николай Александрович — такую защиту даже двенадцатидюймовые снаряды не пробьют.

— Зато дырок в борту понаделают, — усмехнулся Матусевич. — С ними зимой сильно не поплаваешь в здешних водах. Но стрельбы не будет, я думаю. Но вот если вместе с Ройял Нэви Объединенный Флот придет…

Командующий задумался, достал из коробки папиросу и закурил. Через долгую паузу, ушедшую на размышления, тихо сказал:

— Все равно эскадры выводить надо, и сражение японцам навязать. Вмешаются англичане, то «казус белли», не станут в драку влезать — позорище для них выйдет изрядное. Меня устроит любой из вариантов.

Матусевич подумал об англо-французском альянсе, который в этом случае может быть аннулирован французами. Ведь Париж в таком случае, согласно русско-французскому военному договору, просто обязан вступить в войну с могущественной Британской империей.

. Интересный такой казус получается — Париж в любом случае автоматически лишается одного из союзников. А вот Берлин получает союзника, одного, а возможно и двух, если противником будет Англия. Соблазн великий для кайзера Вильгельма, только одна беда — флот у него слабенький, дюжина броненосцев, пусть полтора десятка, но эта не та сила, с которой можно на равных говорить с «владычицей морей». Но от мыслей адмирал отмахнулся — расчеты пусть дипломаты делают, а он человек военный — ему конкретные меры принимать нужно.

— Выведем «Сом» и «Дельфин» на позиции заранее, «Форель» стоит за островом Санчандао, и отойти в море сможет на семьдесят кабельтовых, иначе у нее не хватит зарядки в аккумуляторах. При враждебных действиях субмаринам немедленно атаковать неприятеля, подойдя к нему как можно ближе. Миноносцам быть в полной готовности к выходу — будем атаковать вражескую эскадру на отходе. Планы следует немедленно переработать, исходя из расчета — воюем мы только против японцев в присутствии англичан, либо сражаемся сразу с двумя противниками. Так что Роберт Николаевич, жду вас утром с конкретными предложениями. Просто я памятую о том, что в море полно всяких случайностей…

Подрыв японских броненосцев «Хатцусе» и «Ясима» 15 мая 1904 года под Порт-Артуром — так называемая «черная неделя» японского флота, когда был потерян еще бронепалубный крейсер «Иосино», которого лихо протаранил «Касуга». За день до этой тройной потери на мину в бухте Керр наскочил авизо «Мияко», погибший почти со всем экипажем, там же чуть раньше погиб и миноносец №48. А на сутки позже «черного дня» та же участь постигла дестройер «Акицуки» и канонерскую лодку «Осима». Действительно, эта семидневная «полоса» оказалась для японцев трагической, только русские адмиралы этим благоприятным моментом не воспользовались…

Глава 35

— Необходимо наступать дальше как можно энергичнее, господа, мы на полпути между Пхеньяном и Сеулом. Меньше сотни верст осталось, японцы с грязью перемешаны, их пушки молчат, а у нас снарядов много. А если надо, еще морем доставят — оно ведь наше. Учтите — корейцы восстали против японцев и нам надлежит этим воспользоваться как можно быстрее — мы наступаем с фронта, а с тыла бьют инсургенты. Нас ждут в Сеуле, а потому необходимо поторопиться, я на вас очень надеюсь, Николай Петрович.

Наместник адмирал Алексеев внимательно посмотрел на командующего 2-й Маньчжурской армии уже пожилого, старше его на пять лет генерала от инфантерии Линевича, которого за глаза именовали «папашей». Но старик был деятелен и энергичен, всегда был сторонником самых решительных действий и не подвел — вторжение происходило быстро, войск сосредоточили немало — в армии было полтора десятка пехотных дивизий, ровно половина от всей группировки, что была сосредоточена на всем Дальнем Востоке.

Старый генерал долгое время служил в Приамурье, командовал всеми союзными силами во время похода на Пекин, когда подавляли боксерское восстание, и великолепно знал местные условия.

— Через две недели там будем, Евгений Иванович, грязь сплошная, на севере хоть подмерзло, а тут тайфун прошелся некстати. Но позиции мы проломили, японцы уже отступают. Надо бы преследовать, но казачьи кони копыта вытащить не могут — все развезло.

Линевич развел руками — погода действительно была скверной, а дорог, не то, что в европейском понимании, но даже по российским меркам, совершенно не было. То что в России считалось бездорожьем, в Корее было чуть ли не проселком, обычные тропы, которые после дождя превращались в непролазную грязь, с которой даже раскисшие малороссийские черноземы сравнить нельзя — по ним хоть пройти можно.

— Как не вовремя, но надо идти вперед — подгоняйте войска, пусть хоть пять верст в день, но это очень важно. Все перевозки будем делать на пароходах и миноносцах, лишь бы было, где подойти к берегу лодкам и катерам. Море наше, противника мы полностью выдавили.

Адмирал тяжело прошелся по единственной чистой комнате — корейские городки представляли ужасающее зрелище после того как по ним прокатилась война. Японцы отчаянно цеплялись за каждый рубеж, отбивались, как могли, но сейчас главную роль играла артиллерия — теперь каждое наступление русских войск начиналось после мощной артиллерийской подготовки, в которой порой задействовалось до трех сотен орудий. И потери у врага были катастрофические — когда поле боя оставалось за русскими, то десятки корейцев стаскивали в огромные ямы тысячи убитых японских солдат, отношение к которым у местного населения стало из холодно-враждебного, яростно-непримиримым. И на то были причины — оккупанты из страны Восходящего Солнца довели народ своими реквизициями и репрессиями до крайней степени озлобления, и случилось удивительное — местные жители стали рассматривать русских как освободителей.

Именно на этом и сыграл наместник, прекрасно знавший все местные сложности, и сыгравший на этом, благо корейский правитель ван Коджон, которого европейцы именовали привычным для них титулом короля, несколько лет укрывался в русском посольстве. Это произошло после того как японцы умертвили его супругу королеву Мин. Да и куда ему было подаваться по большому счету — традиционный покровитель Корее Поднебесная империя потерпела поражение в войне с Японией, и отказалась от многовекового протектората над страной Утренней Свежести. Страна охвачена крестьянскими восстаниями, феодальная знать и чиновники переметнулись на сторону завоевателей с остров, желая удержать свое привилегированное положение. Малочисленная интеллигенция в большинстве своем поддерживает оккупантов, так как по наивности считает, что те не дадут их на колонизацию европейцам, и желая провести реформы как это сделали в «эпоху Мейдзи» самураи. И не понимали до недавнего времени, что японцы такие же колонизаторы, даже хуже — если европейцы плохо разбирались в многовековых местных сложностях, то вот восточные соседи прекрасно их знали, и уже неоднократно пытались вторгнуться на континент — а ближайшие земли как раз корейские, только неширокий пролив переплыть.

Казнокрадство сановников Коджона довело страну до ручки, регулярную армию так и не удосужились создать, а без нее не отбиться ни от «белых варваров», ни от воинственных самураев. Несчастная королева Мин пыталась играть на противоречиях «великих держав», только японцы ее хитрости разгадали сразу, и проблему решили привычным способом — убийством. А там война между Россией и Японией стало неизбежной, и «камнем преткновения» стала не только Маньчжурия, но больше Корея. Оттого и появились «концессии» на реке Ялу, абсолютно неприбыльные, скорее убыточные, но благодаря им северные провинции Корее были взяты под фактический контроль «северного соседа», который и не думал ни выводить войска, ни признавать эти земли «зоной интересов» Японии.

За время наместничества Алексеев посулами и взятками, но больше обещаниями «светлого будущего», как высказался на этот счет Матусевич, притянул на сторону Российской империи множество корейцев, как из «верхов», так и с самых «низов», не крестьян конечно, но купцов, торговцев, мелких чиновников, офицеров корейского воинства. И еще когда шли бои под Ляояном, его шпионы отправляли в Мукден сообщения, что при победе русских в Маньчжурии, «король» немедленно сменит «ориентацию» и попросится под русское покровительство. Выбор у Коджона оказался только такой — сообразил, что японцы желают загрести себе всю его страну. Эту перспективу осознали и жители, и как только русские войска перешли Ялу, сбив две японские армии, и высадив десант в Цинампо, вскоре заняли Пхеньян, по всей Корее полыхнуло восстание. Японцы пытались его подавить, но тщетно — у них не хватало сил сдержать наступление «северных гэдзиннов», хотя к карательным действием прибегли. Вот эти жестокости и возбудили население чрезвычайно — теперь страна превратилась в бурлящий котел, и во взаимной ненависти началась резня. Истребляли как оккупантов, так и их пособников, сторонников «прояпонской ориентации». Те массами побежали на юг полуострова, как и переселенцы с островов, рассчитывая в городах оказаться под защитой штыков экспедиционных войск.

Вот этим восстанием и воспользовались русские, и стали сильно «давить» неприятеля, прибегнув к самому действенному средству — массированному артиллерийскому огню. Пушки и боеприпасы шли по Транссибу вереницей нескончаемых эшелонов. Каждая дивизия теперь имела полностью укомплектованную артиллерийскую бригаду из почти полусотни пушек — в Корее собрали не меньше восьми сотен орудий полевой и тяжелой артиллерии, немногочисленные конные батареи. Имелись и горные пушки, включая трофейные, а также десантные системы Барановского. Их особо ценили за легкость, в разобранном виде канониры могли нести вьюки, перевозить на лошадях. Эти пушечки старались придать каждому пехотному полку в качестве полковых, хотя бы по два орудия. Также в полки поступили первые пулеметные команды с системами Мадсена, по шесть ружей-пулеметов при 35 солдатах при двух офицерах. Всего же датчанам дали заказы на полторы тысячи их пулеметов, которые приняли на вооружение как «образцы 1902 года», чтобы родину вдовствующей императрицы не упрекнули в нарушении нейтралитета. И к осени таких команд будет две сотни, а ведь еще пошли «максимы», которых собрали по всей России почти четыре сотни (и заказы сделали еще на две тысячи), на шестьдесят полковых команд хватило, с подготовленными за три месяца расчетами.

Война приняла совсем иной характер — японские батальоны давили исключительно орудийным и ружейно-пулеметным огнем, хотя уже расходовались накопленные запасы в артиллерийских парках военных округов на западной границе империи. Перерасход снарядов и патронов оказался просто чудовищным, опрокинувший все предварительные расчеты, сделанные Главным штабом и бывшим военным министром генералом Куропаткиным. Но теперь уже не «экономили», все русские генералы и офицеры прекрасно понимали, что еще один сильный напор, и Сеул будет занят, а там все, войне конец — чем быстрее японцы уберутся на острова, тем их больше останется в живых. Избегут скорой смерти и от русских снарядов и пуль, на «стальной ливень» ответить уже нечем — японские войска просто надорвались во время маньчжурских боев, когда столкнулись со все время прибывающими к русским подкреплениями. Но больше всего из-за потери Дальнего, единственного порта, который мог обеспечить воюющие армии доставкой всего для них необходимого. А как воевать с превосходящим по артиллерии противником при нехватке боеприпасов, лишившись пушек — недаром в русском народе в большом ходу поговорка на этот счет имеется — «сила солому ломит»!

Поражение русской армии в Маньчжурии привело к тому, что само положение Российской империи в глазах китайцев стало рассматриваться совсем иначе — проще говоря «акции рухнули». Так что все обоснованно — «горе побежденным», ведь даже французы любили приговаривать после выдачи очередных кредитов — «с Россией больше никто не считается». Как и с итальянцами, когда те вдрызг были разбиты эфиопами…

Глава 36

— Так вот какой у тебя оракул, Сандро, с адмиральскими погонами на плечах. Спасибо, что сказал, не утаил. А то мы тут с Сержем головы ломали, думали мистика какая-то. Хотя… это и есть мистика, прислали спасителя в избавление от напастей державы нашей.

В голосе великого князя Владимира Александровича не послышалось ни грамма иронии. Да и какие могут быть шутки, когда террористы с бомбами по всей стране шастуют, причем покушение на московского генерал-губернатора готовили. Тут поневоле задумаешься, когда тебя раньше срока в известность ставят, причем задолго до того, как эти убийцы сами задумают свершить кровавое дело. С предсказателями шутки плохи, если они настоящие, какие чрезвычайно редки. Но у правящей династии двое таковых имелось за прошедший век, пророчества оставили донельзя страшные, и вот сегодня выяснилось, что абсолютно верные, как говорится, подтвержденные. Оттого и сидели за столом великие князья с пасмурным видом, расстроенные донельзя. Только переглядывались, да надрывно курили, совершенно позабыв про чашки с остывшим чаем.

Вот только дяди правящего монарха, в отличие от венценосца, были людьми чрезвычайно энергичными, и решительности им не занимать. И хотя потрясение от долгого рассказа было велико — кому понравится про такие страсти узнать — но оба уже опомнились, пришли в себя. Хотя люди не легковерные, наоборот — сама природа власти заставляет быть недоверчивыми, пустым словам не верить, и постоянно проверять их.

— Ты говорил со своим отцом, Сандро?

Вопрос задал Сергей Александрович, но чувствовалось, что и Владимир Александрович, словно как струна до звона натянут. Таким поневоле станешь, когда неожиданно узнаешь, что всю правящую династию изведут под корень, как есть, а младший брат уже всего через три недели разделил бы участь погибшего отца, разорванный бомбой на куски, в кровавые ошметки. И люди, которым в принципе доверяешь, прилагают за твоей спиной неимоверные усилия, чтобы разрушить тот дом, в котором ты с ними живешь, не понимая, что погибать всем вместе придется.

— Отец сказал, что нельзя время терять, а раз реформы державе нашей нужны до крайности, то проводить их государь обязан безотлагательно. И всех поименных в тетрадке этой истребить поголовно, без суда и следствия, и быстро как возможно. Так паршивую овцу удаляют из стада, и без всякой жалости, хотя некоторые из списка персоны значимые.

Великие князья переглянулись — если уж старый фельдмаршал великий князь Михаил Николаевич, единственный живущий сын покойного императора Николая Павловича, человек крайне осторожный, все же Председатель Государственного Совета, предлагает такие суровые меры, то ситуация чрезвычайно обострена. Будучи генерал-фельдцейхмейстером, полвека возглавлявшим русскую артиллерию, старик в уме, хоть и тяжело болеет, и степень опасности рассчитал точно — математик хороший.

— «Кровавого воскресения» мы чудом избежали, я ведь вовремя приказал попа этого ко мне на беседу доставить. И ниточки во все стороны потянулись — наша династия стала ненавистной для интеллигенции, а она имеет серьезное воздействие на умы. А победа над Японией позволит даровать милости, а не дать их под принуждением. Боже мой, какой позор, да еще «граф Поусахалинский» у страны, где был князь Потемкин-Таврический, или совсем недавно граф Муравьев-Амурский.

— Твой Борис в руку должен был попасть, но Куропаткин ведь сделал случайно один шаг в сторону. Как видишь, Вольдемар, все в одном шаге. И там он тоже был совершен – вот такая мистика.

— Да, ты прав — все одно к одному, и нам надлежит действовать. Я поговорю с Никшей, нужно явиться всем вместе для разговора. И заранее подготовиться к разрыву альянса с Францией, или нейтрализацией оного соглашения. Мне очень не нравится, когда все творящиеся безобразия устраиваются таким, с позволения сказать, союзником, что всю историю был нашим врагом. Брат мой допустил ошибку, и нам ее надлежит исправить. Это касается и Англии, войны с Бонапартом канули в лету, зато Крымская кампания совсем недавно была, да и за спиной Японии лорды стоят, подталкивали. Нет, такие союзники нам не нужны, они хуже врагов!

— Ты учти, что мы в кабале у них — из всех банков только один с русским капиталом, все остальные давно нашу экономику под свой контроль взяли. И они же деньги выделяют на ниспровержение существующих устоев. И сторонников себе давно приобрели, недаром покойный двоюродный дед наш, благоверный император Александр Павлович стремился все эти масонские ложи прикрыть, что нынче махровым цветом произрастают. Вот где зараза вся спрятана, тут каленым железом выжигать надобно, только не дадут это сделать. И тогда вместо одного Каляева с бомбой за нами целая сотня таких убийц охотиться начнет, как на «красного» зверя.

— Да и два брата родных у них на «прикормке», и племянник Мишкин. Да и все Константиновичи почитай, тоже им в рот смотрят. Да что там — один Витте чего стоит, на миллионы пудов серебра разорение учинил. И генерал Куропаткин, что войну сознательно проиграть решил, пользуясь тем, что государь ему всецело доверяет. Орлом казался, а на самом деле «мокрая курица». И такими у нас все окружение забито, либералами…

Последнее слово прозвучало как ругательство, великие князья замолчали, только неприлично их положению засопели, осознав, что сами являются заложниками сложившейся ситуации.

— Ничего мы, по большому счету, сейчас предпринять не сможем, — после долгой тягостной паузы произнес самый старший из братьев. — Но ясно одно — войны с германцами и австрийцами нам нужно избежать любой ценой, даже на уступки пойти, если потребуется. Столкновение самоубийственно, причем и для нас, и для двух кайзеров. Пусть уж они воюют, если так жаждут «места под солнцем», а нам важно остаться в стороне, и не участвовать в этих «разбирательствах». Сами погибнем, воюя за чужие интересы, в угоду Лондона и Парижа — нет, уж лучше альянс с Вилли заключить, так надежнее будет. Хотя сложности будут серьезные…

— В «блестящую изоляцию» уходить надобно — бог с этими Балканами и османами, да и Босфор с Дарданеллами не нужен, если так заплатить придется. Все равно Лондон не даст нам в Проливах утвердиться, так какого черта с ним в отношения вступать и к Антанте присоединятся⁈ Себе только на погибель, другого исхода тут просто нет!

— Что сову об пенек, что пеньком сову — все равно подыхать, — пробурчал Владимир Александрович, — тут ошибся племянник, ничего, подправим. С Вилли будем договариваться, с ним рассчитаемся Францией, а вот с Веной Италией — старый Франц давно на нее зубы точит, даром, что они вроде как союзники. Османов пока оставим в покое — их и без нашего участия постараются развалить, нам только нужно момент благоприятный выждать, чтобы свою долю наследства получить.

— Ты прав, и нам легче будет. Ведь когда Париж занят будет, то наши кредиторы могут и того… хм…

— У кайзера так легко не получится Францию завоевать, даже если мы ей помогать не будем. Теперь пулеметы и пушки совсем иначе оценивать начнут, они в моду войдут. Посмотрел я на пулеметные команды во время маневров гвардии — дьявольское изобретение, единственное спасение от которого лечь на землю и немедленно окопаться, как под Ляояном и случилось. Так что наступление в позиционную войну быстрее превратится, чем германцы до Парижа дойдут — вот в это я охотно верю.

— Пусть так и будет — договориться с кайзерами, пойдем на уступки — все с лихвою компенсировано будет новыми владениями на востоке, куда более ценными приобретениями. И позабудем пока про движение на Балканы — не стоит раздражать старика Франца. И одновременно избавляемся от кабалы Парижа и Лондона — нужен только повод…

— Будет вам повод, и достаточно весомый, — усмехнулся Сандро, пожав плечами. — Королевский флот в Вей-Хай-Вее не зря находится, не просто так броненосцы пригнали, запугать хотят. Вот этим действом можно и воспользоваться. Лондон хочет спасти японцев, чтобы мы заключили мир на довоенных условиях, тут и обыграть можно. Это Лангсдорф со своими дипломатами страхом исходит, а нам такое не к лицу. Наоборот — любой демарш со стороны «туманного Альбиона» можно использовать к нашей выгоде, как повод для внутреннего обустройства державы, и избавления от надиктованных нам правил. А в такой ситуации до войны не дойдет — хотя кое-чем поделиться придется. И не возражаю, если расплачиваться будут японцы и китайцы…

Порт-Артур пал, генерал Стессель сдал крепость неприятелю. Торжествующие японские офицеры рассматривают затопленные броненосцы, ставшие трофеями — все прекрасно понимают, что их страна войну фактически выиграла. Или, по крайней мере, уже точно не проиграет — без флота одолеть Японию невозможно. Вот только в этот момент в Петербурге еще не осознали, что все кончено, и продолжают гнать на Дальний Восток 2-ю Тихоокеанскую эскадру. Это как в пух проигравшийся игрок ставит на кон последние сбережения, надеясь переиграть шулера…

Глава 37

— Все прекрасно понимают — это их последний шанс, японцы цепляются за Чемульпо, считая, что не все еще проиграно. Но поздно — армия обескровлена, а перед нами половина того флота, что был у них в начале войны. Интересно, почему они решились на сражение?

Матусевич с интересом рассматривал восемь силуэтов, что решительно направлялись к русской эскадре. Хейхатиро Того привел решительно все корабли линии — впереди три оставшихся броненосца, за которыми как привязанные следовали два «гарибальдийца», затем на отдалении шла еще пятерка кораблей — оставшиеся три «асамоида» и пара «собачек».

— А малых крейсеров нет совсем, видимо понимают, что шансов удрать от наших «шеститысячников» у них нет. Все равно интересно — почему они именно сейчас решились на вылазку к Чемульпо — ведь Сеул наши войска уже как три дня захватили. Почему не решили сберечь флот?

— Наши крестьяне порой так говорят — сгорела изба, гори и сарай, — вполне серьезно отозвался Вирен, также внимательно наблюдающий в бинокль за японской эскадрой. И пояснил свою мысль:

— У них сейчас есть надежда, что смогут выбить хоть пару наших кораблей, силы ведь практически равные. Вот и решились на сражение, посчитав, что если сейчас не достичь успеха, то потом придется уже драться у берегов собственно Японии. Видимо, у их армии на суше дела совсем плохи, раз мы видим здесь Объединенный Флот.

Матусевич промолчал, только мысль пришла в голову, что противник решился поставить на карту все, потому что после поражения остатки флота просто будут не нужны, так как окажутся не в состоянии защитить страну. А при победе может измениться многое, и в лучшую сторону. Тут чувствуется и азарт игрока, и отчаяние, что нет другого выбора.

— Теперь их только не упустить, Роберт Николаевич, потребуется, так будем преследовать хоть до Сасебо. У нас девять быстроходных кораблей, у них восемь, но так у нас за спиной вся эскадра Чухнина пребывает в готовности, можем и подраться. Так что сходимся, и пусть орудия решают вопрос о победителе. Теперь мы не уступаем в скорости, думаю, даже превосходим — волна хорошая, и ход им сбивает. Видимость не ахти, так что бой пойдет на тридцати пяти кабельтовых, а там посмотрим.

Матусевич чувствовал себя умиротворенным, теперь волнения и страхи ушли — англичане на войну не решились, и что странно — не передали свои броненосцы японцам, что вроде бы смогли сделать легко. Есть устаревшие «маджестики», их чуть ли не десяток, ничем не хуже того же «Сисоя Великого» или «Полтавы», вполне современные броненосцы — так что их передача Ройял Нэви нисколько бы не ослабила. Этого он ждал, и переход пары данных броненосцев из Средиземного моря через Суэцкий канал был бы сразу замечен. Но англичане демонстративно не усиливали свои эскадры от Индии до Гонконга, и сложилось впечатление, что им из Петербурга сделали какое-то предложение, от которого было трудно отказаться. А может здесь и расчет, когда выяснили, что японская армия оказалась не в состоянии нанести поражение русским войскам, и завоевать Маньчжурию. А теперь уже поздно — самураи половину Кореи потеряли, местная земля у них под ногами горит — корейцы на восстание поднялись поголовно. И то что короля Коджона продолжают держать в заложниках, большой беды нет — Алексеев слишком хитер, чтобы не озаботится приемником, ведь даже сын наложницы может спокойно взойти на престол согласно здешним обычаям. И армия у него под рукой будет, из тех корейцев, что на стороне русских сражаются, их как маньчжуров набирать еще осенью стали.

— «Микаса», «Асахи», «Сикисима», «Касуга» и «Ниссин» — вся пятерка, ваше высокопревосходительство. У Камимуры «Ивате», «Токива» и «Якумо, за ними 'Читосе» и «Касаги». Думаю в боевую линию «собачек» поставили от безысходности, а так вроде по паре восьмидюймовых пушек имеют, могут по «рюриковичам» и пострелять. Странно, но они только сейчас стрелять по нам начали, отказались от прежнего приема.

Вирен стал необычайно говорливым, волнение чувствовалось — все же давно не выходил в море на броненосце. А вот на Матусевича неожиданно нахлынуло ничем не объяснимое беспокойство, японцы вопреки обыкновению не стреляли, представляли русским право первыми открыть огонь. И в голову пришло одно короткое слово, и Николай Александрович негромко сказал, теперь понимая, что может произойти.

— Того начнет стрелять с близкой дистанции — на море волнение, так будет меньше промахов. И на максимальной скорострельности, сколько там у них снарядов припасено и силенок у низкорослых комендоров хватит. Так что приготовьтесь к огненному шквалу, Роберт Николаевич — они начнут выбивать флагманов сосредоточенным огнем двух отрядов. «Асамоиды» будут бить по «Громобою», броненосцы по нам, если меня предчувствие не обманывает. Так что открыть огонь — может и упредим!

Отдав приказ, адмирал закурил и спокойно ждал начала боя. В голове крутилось только одно слово — «Цусима». А там, если верить чужим мыслям, японцы начали сражение именно так — сблизились, совершив «петлю» прямо перед носом Рожественского, и сосредоточенным огнем двух эскадр, в каждой по шесть кораблей, начали выбивать флагманские броненосцы 1-го и 2-го отрядов — «Князя Суворова» и «Ослябю». Последний выбили за четверть часа, из-за перестроения тот застопорил ход, а когда броненосец пошел вперед, в него уже попал десяток восьмидюймовых снарядов. И что скверно — проломили небронированные борт в носовой оконечности, куда по мере увеличения хода стала под огромным напором врываться вода. Командир «Осляби» капитан 1-го ранга Бэр не сообразил сразу, к чему это приведет, и начались обширные затопления с левого борта. И без того перегруженный углем броненосец накренился, стал уходить носом в волны, теряя остойчивость. Ход на нем так и не сбросили и контрзатопления провести не сумели. Как итог — сами русские моряки утопили новейший броненосец, с которого так и не успели толком пострелять по врагу.

А вот «Князь Суворов» полчаса стойко держался под обстрелом, но перегрузка при постройке, и принятый уголь сверх меры сказались — главный броневой пояс ушел под воду, а толщина верхнего всего в шесть дюймов. И хотя броня выдержала, но корабль превратился в пылающую развалину — дерево с русских кораблей не убрали, хотя доклад о пожарах во время сражения в Желтом море Рожественский получил, но с обычным своим высокомерием проигнорировал. Пожары и погубили три новых русскихброненосца, а множество воды, что плескалась в отсеках выше броневой палубы, привела к потери остойчивости, что и привело к опрокидыванию…

— Неприятель начал перестроение — «Ниссин» стал концевым за «асамоидами», «собачки» вышли из кильватера.

— Интересный маневр, но к чему эти 'телодвижения?

Матусевич видел перестроение перед сражением, и был удивлен. Теперь предстояло вести бой с двумя вражескими отрядами по четыре вымпела в каждом. И при этом противник впервые разделил пару «гарибальдийцев», что всегда действовала совместно. Да, у Камимуры сейчас четыре вымпела исключительно с восьмидюймовыми пушками, у Того броненосцы с 305 мм артиллерией, только на «Касуге» 254 мм и 190 мм орудия. Вот только ему придется сражаться сразу против «Пересвета» и «Осляби», а они его вдвоем в искореженный хлам раздолбают — шестидюймовая броня «гарибальдийца» не устоит под обстрелом из восьми десятидюймовых пушек. Тем не менее, японцы пошли на это, вот что непонятно, ведь совершенно непродуманное и чрезвычайно рискованное решение ставить один самый слабейший корабль сразу против двух противников, каждый из которых индивидуально не только не уступает, но и превосходит по водоизмещению в полтора раза, и в куда более могущественной артиллерии.

С отрядом Камимуры теперь все ясно — там четыре корабля с восьмидюймовыми пушками, они вполне могут засыпать снарядами любой из броненосных крейсеров снарядами. Втроем «Громобой», «Россия» и концевая «Победа» могут и не справиться, так что необходимо предпринять меры.

— Поднимите сигнал и дайте радио на «Баян» — «стань концевым во втором отряде». Так будет лучше — четверка на четверку, зато у Дабича броненосец, с которым он давно взаимодействует, с боя в Корейском проливе. А вместо «Рюрика» более крепкий и хорошо забронированный «Баян». Так что японцам придется плохо, наши сильнее.

В этот момент корпус «Цесаревича» ощутимо вздрогнул — теперь открыли огонь 305 мм пушки, пристрелка средним калибром была закончена. По отработанному на учебных стрельбах варианту «Цесаревич» с «Императором Александром III» начали стрелять по флагманской «Микасе» и второму мателоту «Асахи», «Ретвизан» открыл огонь по идущей третьей «Сикисиме». А вот два «инока» сразу же взяли в «оборот» концевую «Касугу», у борта «гарибальдийца» тут же взметнулись высоченные всплески.

— А вот и японцы начали стрелять, ваше высокопревосходительство…

Вирен не договорил, осекся, да и сам Матусевич несказанно удивился — японцы начали действовать так, как предсказали чужие мысли, вот только их целью стали совсем другие корабли. Да и стреляли как-то необычно — сразу обрушив огонь невиданной прежде силы…

Вот так в самой завязке Цусимского боя 14 мая 1905 года под сосредоточенным огнем шести броненосных крейсеров погиб «Ослябя». Все произошло настолько быстро, что никто толком не понял что произошло на самом деле — настолько русские моряки были потрясены. Все другие броненосцы, несмотря на все их недостатки, горели, но долго вели бой, несмотря на страшные повреждения. И начали гибнуть уже в конце сражения, когда уже накатывали сумерки…

Глава 38

— Вы правы, Николай Александрович, японцы теперь снарядов не жалеют. Такого прежде не бывало, как оголтелые палят. Но почему не по нам бьют, а по «Пересвету» с «Россией»? Выбивают слабейших, что еще остается, но ведь метко стреляют, сволочи.

Голос Вирена чуть задрожал — зрелище было страшным. Вокруг броненосца «Пересвет» чуть ли не «лес» всплесков — по нему стреляли главным калибром все японские броненосцы. Четырнадцать стволов это много, очень много — почти как пара дредноутов навалилась. Под таким шквальным огнем, когда в минуту прилетает полтора десятка снарядов, при этом дистанция понемногу сокращается, недостаточно забронированный корабль в боевой линии долго не продержится, как есть выбьют. В то же время «Цесаревич» и «Император Александр III» уже вдвоем стреляли по «Микасе», чередуя залпы, «Ретвизан» обстреливал «Асахи», а вот «иноки» взялись за «Сикисиму» и «Касаги». И это было на взгляд Матусевича правильно — нельзя позволять ни одному вражескому кораблю стрелять безнаказанно.

— Пожалуй, вчетвером они вышибут «Пересвет» гораздо быстрее, чем мы успеем нанести хотя бы одному их броненосцу серьезные повреждения. Роберт Николаевич, мне кажется или на самом деле, по нам стреляют не только шестидюймовыми пушками, но там явно калибр посерьезней имеется — слишком различны по высоте всплески. Явно восемь дюймов, или семь с половиной на свои корабли Хейхатиро Того успел поставить за этот месяц, что мы с ним не «общались» после прошлого раза.

— Так и есть, Николай Александрович, по три ствола на борт установили, вместо казематов на верхней палубе. На «Микасе» дополнительную пушку установили как раз над средней шестидюймовой батареей.

— Англичане, видимо, от щедрот своих подкинули — восемнадцать стволов это много, очень много — собственное производство такого обеспечить не сможет. Они, выходит, успели, а мы не в полной мере — столько пушек ни у американцев, ни у немцев попросту нет, продали все, что имели в запасах. А мы только в следующем году все «бородинцы» с «Цесаревичем» перевооружить на наши 203 мм орудия сможем. И «разношерстность» у нас сейчас ужасающая — на два по сути калибра, в восемь и семь дюймов, пять типов орудий среднего калибра — французский, германский и американский.

— Так своих таких стволов нет, Николай Александрович, хорошо, что хоть эти смогли прикупить. Пусть по весу снаряда они английским образцам сильно уступают, зато вдвое тяжелее шестидюймовых бомб. И заметьте, что японцы бью по «Пересвету» из всех орудий главного калибра, но «промежуточным» и средним исключительно по противостоящему броненосцу.

Матусевич посмотрел в бинокль на вражеские корабли, борта которых постоянно покрывались огненными вспышками — скорострельность запредельная благодаря тому, что сейчас у каждого орудия сложены заранее припасенные снаряды. Рискуют, но то осознанно — под таким шквалом металла и взрывчатки «Пересвет» долго в строю не продержится, повреждения на нем будут возрастать лавинообразно.

— Теперь понятно, почему японцы пытаются сократить дистанцию — восьмидюймовые орудия хотят задействовать на максимальной эффективности. Так что два румба влево и держать дистанцию в сорок кабельтовых. Попробуем вынести фугасами дымовые трубы, а под вечер Григорий Павлович со своими броненосцами подойдет, к этому времени у японцев уже «подранки» будут. Так что разрываем дистанцию, не стоит сражаться на условиях, которые выгодны противнику.

— Мы не сможем стрелять из наших шестидюймовых орудий…

— Вполне нормально добивать будут, даже с пятидесяти. А фугасам без разницы что корежить, лишь бы в броневые плиты не попадать. Так что отдаляемся, и пусть больше снарядов выбрасывают в море. А потом посмотрим, что дальше делать будем. Да, и передать по эскадре — по мере роста повреждений приказываю выходить из линии для ремонта. Нечего геройствовать понапрасну, это для японцев риск неизбежен!

Матусевич достал из портсигара папиросу, подкурил от зажженной флаг-офицером спички. Такова привилегия флагмана, только он может курить на мостике и в рубке, а более никому на флоте не позволено, даже стоявшему рядом Вирену, даром, что у него адмиральские «орлы» на погонах. И стал смотреть в «хвост» колонны, где развернулось нешуточное сражение. Камимура действовал иначе — его броненосные крейсера стреляли попарно по одному выбранному противнику. «Ивате» и «Токива» выбивали головной «Громобой», а вот «Якумо» и «Ниссин» били по идущей третьей в колонне «Победе». Но если броненосец стойко держался, то флагману Дабича приходилось сейчас тяжко — «Громобой» буквально продирался между всплесками. А ведь на каждом из «асамоидов» в бортовом залпе восемь 203 мм орудий — фактически дредноут своего рода, пусть и маленький, но так и противником выступает отнюдь не полноценный броненосец..

— Дабич не выстоит — «рюриковичи» плохо забронированы…

В голосе Вирена прозвучал плохо скрытый упрек, и Матусевич все понял правильно. Потому и ответил почти равнодушно:

— Как листами железа не прикрывай оконечности, но океанский рейдер в броненосец не превратишь, он изначально для другого построен. А эти работы есть выбрасывание денег и трудов человеческих на ветер. Установили, сколько смогли пушек, и ладно — вполне достаточно. Ставить на «рюриковичей» дополнительную броню не нужно — тут до лета провозимся с работами. И без всякого результата — по окончании войны они смогут служить исключительно для крейсерства и набегов, ставить их в боевую линию нельзя. Скорость и дальность плавания важнее, чем излишняя броня. Учтите, все новые английские броненосные крейсера забронированы также, а вот по артиллерии серьезно уступают — против них шестидюймовых орудий достаточно. На «кресси» и «дрейках» по два 234 мм орудия в башнях, и в казематах на борт от шести до восьми 152 мм пушки, а наши крейсера вооружены солиднее, зато по скорости пару узлов уступают, а то и больше. А будущем думать надо, а потому использовать корабли исходя из их возможностей.

Сделав очередной «фитиль» неугомонному в своих предложениях Вирену, командующий флотомнаправил того в «конструктивное русло», иначе начальник штаба становился самым натуральным самодуром, оставаясь без строгого «пригляда». И посмотрел на часы, машинально отметив время — после чего негромко произнес:

— «Громобою» и «Пересвету» немедленно выйти из линии для исправления повреждений. «Богатырю» занять место концевого, вслед за «Баяном». Если японцы станут его накрывать полными залпами, то Стемману немедленно выходить из колонны. А так пусть немного «покусает» противника — все же его крейсер защищен куда лучше «Аскольда» или «богини».

Матусевич еще раз осмотрел сражающиеся корабли — его приказы выполнялись быстро. «Пересвет» и «Громобой» покинули боевой порядок, полчаса было вполне достаточно как для исправления значимых повреждений, так и для короткого отдыха. Не та пошла война, чтобы понапрасну приносить молоху кровавые жертвы — людей нужно поберечь.

— Через двадцать минут, максимум полчаса, японцы выйдут из боя и сделают паузу. Просто у них закончатся припасенные снаряды, и потребуется часовой перерыв для пополнения запасов и отдыха для расчетов и кочегаров. Вот этого им нельзя давать сделать — теперь им нельзя дать оторваться, будем преследовать и стрелять. Посмотрим, насколько у них сил хватит, народец мелкотравчатый, а снаряды тяжелые. Да и лопатой кидать уголь в топки тяжко — у них в кочегарках сейчас как в преисподней. А люди живые, они устают, на одном энтузиазме долго не продержишься.

— Да, вы правы, ваше высокопревосходительство — их нижние чины в сравнении с нашими матросами на голову ниже. И устанут быстрее, и силы быстро иссякнут, если потребного отдыха не получат.

— Вот так и будем воевать, со скрупулезным учетом «человеческого фактора». Как говорил один фельдфебель — «война это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает».

— Хм, надо же — не ожидал такой мысли от нижнего чина Его надо в «зауряды» производить, я в списки могу внести. А кто он?

— Не важно, Роберт Николаевич. главная мысль дельная. Теперь роли поменялись — японцы как мы в Желтом море, мы как они тогда, и инициатива у нас. Начнут выходить из боя — станем преследовать, но никаких пауз им не дадим. И главное — надо выйти с юга, оттеснять неприятеля к весту, подальше от корейского побережья, поближе к Шандунгу. Тем самым мы преградим неприятелю путь отхода к Сасебо. Учтите — с норда подходит эскадра Чухнина, и через семь часов самое позднее «наш друг» Того буквально окажется между молотом и наковальней…

На компасе курс «норд-вест 23» — русские броненосцы пытаются прорваться во Владивосток, но путь на север перекрыл Объединенный Флот. Других указаний никто от «многомудрого» адмирала Рожественского не получил, даже младшие флагманы контр-адмиралы Энквист и Небогатов, не говоря уже о командирах броненосцев. И стоило горящему «Суворову» вывалится из строя, как никто не решился проявить инициативу — ведь уже все были зашуганы Зиновием Петровичем до нервных срывов и даже инфарктов…

Глава 39

— Убедились, господа, что теперь японцы по собственному желанию не могут выйти из боя, когда им захочется. Нас тихоходные корабли теперь не связывают по рукам и ногам. И адмирал Матусевич неприятеля загоняет к Шандунгу, отрезая путь обратно к островам!

Ходящий по мостику «Аскольда» контр-адмирал Эссен не останавливался ни на минуту, переживая под соленым ветром и брызгами все перипетии морского сражения, которое теперь не останавливалось даже на четверть часа. Русские броненосцы не уступали в скорости неприятелю, как и броненосные крейсера, а потому сегодня впервые 1-я Тихоокеанская эскадра имела определенное преимущество над неприятелем, завладев инициативой.

— Японцы припасенные снаряды уже потратили, теперь пусть из погребов ручками достают — темп стрельбы уже втрое упал, а то вообще залпы иной раз пропускают. И погода нам сегодня благоволит — тучи не прижимают, снега нет, и волна играет…

Николай Оттович осекся — как и все моряки, он был немного суеверен, и понял, что произнес лишнее. Хвалу небесам не стоит произносить, а то сама судьба может повернуться той филейной частью, которую при дамах называть не принято, зато перед сотней матросов запросто, как и здесь, стоя на мостике флагманского крейсера. Сегодня «Аскольд» не сделал ни единственного выстрела — и хотя неподалеку крутились обе «собачки», Эссен не решился броситься на них по своему обыкновению, памятуя категорический приказ командующего. С Матусевичем не пошутишь, живо укорот даст. Поставил «Баян» и «Богатырь» в боевую линию, и те сражаются с неприятелем. Теперь при эскадре осталось два больших крейсера — «Аскольд» и «Аврора», пусть три, считая «Светлану». А вот «Новик» в бою против крейсеров приказано не задействовать — в прошлом бою маленький крейсер нахватался снарядов, не причинив неприятелю своими 120 мм пушками видимого ущерба. Так что ремонт затянулся, и корабль теперь решили приберечь исключительно для преследования, там он будет нужнее.

— Ваше превосходительство, с «Авроры» радиограмма от командора Шеина — «вижу четыре малых неприятельских крейсера»!

Новость обрадовала всех стоявших на мостике моряков, и офицеров, и нижних чинов. Находится вне боя, глядя как сражаются другие, было неимоверно тягостно. А так им суждено подраться, причем со «старыми знакомыми», с какими не раз сходились в бою. Правда, пара «собачек» для одного «Аскольда» многовато будет. Как и четверки малых бронепалубных крейсеров на «богиню» и «горничную» — все же двойной перевес в вымпелах, но небольшой в орудийных стволах.

— С «Цесаревича» приказ командующего «Пересвету» и «Громобою» встать в боевую линию. «Богатырю» немедленно идти к «Аскольду» для немедленной атаки вражеских крейсеров.

— Три румба вправо, держать ход двадцать один узел! «Новику» идти к Шеину для поддержки! Огонь открыть по способности!

Эссен начал командовать моментально, когда еще не отзвучали слова флаг-офицера. Этой минуты он ожидал с яростным нетерпением, и теперь действовал уже машинально, видя только двухтрубные силуэты вражеских крейсеров. И заметил, что к ним присоединяется третий, меньше и в три трубы — новенький, вошедший в состав в ноябре «Отова», типа «Нийтака», ход на узел больше, но вместо пары бортовых 152 мм пушек три 120 мм орудия. Все правильно — единственный из малых крейсеров, что может бегать вместе с «собачками», а его пушки усилят неприятельский отряд. Быстрый подсчет дал примерное равенство — против полутора десятка 152 мм орудий в бортовом залпе «Богатыря» и «Аскольда» японцы могли ответить из четырех 203 мм, двух 152 мм и тринадцати 120 мм стволов. Впрочем, и крейсера Шеина были равны по залпу трем японским — десять шестидюймовых орудий против десяти, а на четыре 120 мм пушки «Новика» у неприятеля имелись три таких же по калибру ствола на каждом борту «Акаси». Хотя у японцев там еще авизо крутился с парой 120 мм пушек — вдвое меньше по водоизмещению, без брони, и скорость в двадцать узлов. Действительно, выставили сейчас абсолютно все, что осталось, бросили на кон, словно последнюю монету во время поднятия ставок на «вскрытие» карт.

И усилить свои крейсера японцам нечем — все «асамоиды» в сражении задействованы, и оказать помощь не смогут. Впрочем, как и «Баян» с «рюриковичами», которые в прошлый раз буквально растерзали старые крейсера Уриу, что не смогли от них убежать, имея максимальный ход в семнадцать узлов. Но помощь Эссену не требовалась — «собачки» не тот противник, чтобы их опасаться, а 203 мм орудия не производили впечатления. Потому что точность стрельбы из тяжелых орудий с небольшой качающейся платформы водоизмещением едва в четыре с половиной тысячи тонн оказалась крайне низкой. Японцам нужно было установить вместо них обычные шестидюймовые пушки, полезность которых была бы неоспоримой…

— Драпают, сукины дети без всякого стеснения!

В отличие от своих броненосцев, японские бронепалубные крейсера в ближний бой так и не вступили. Приближение «Богатыря» и «Аскольда» обратило противника в бегство, причем износившиеся машины смогли держать ход всего в двадцать узлов, чего недоставало. Даже «Богатырь», только осенью вступивший в строй после долгого ремонта не смог набрать на узел больше — кратковременное участие в бою с «Ниссиным» обернулось для него двумя попаданиями семипудовых снарядов. Один оставил в обшивке борта на корме аккуратную дырку, не взорвавшись, зато второй разворотил среднюю дымовую трубу, в результате чего упала тяга. И хорошо, что снаряжен был не шимозой, а обычным черным порохом — видимо, запасы дьявольской взрывчатки были исчерпаны, и это к счастью.

Морская блокада, организованная вспомогательными крейсерами при самом активном участии «рюриковичей» и «шеститысячников» начала приносить результат. Все меньше и меньше пароходов под флагами нейтральных стран стали приходить к берегам страны Восходящего Солнца. А в последние две недели судоходство вообще остановилось, после того как русские корабли стали минировать торговые гавани. Начались подрывы, в английской прессе поднялся шум, но Петербург заверил, что как только Япония откажется от продолжения войны, и сама прекратит постановку минных заграждений, то император немедленно отдаст приказ о прекращении блокады. И при этом было объявлено, что к переходу на Дальний Восток в самое ближайшее время подготовят еще десять вспомогательных крейсеров, переоборудованных из подходящих для сего занятия пароходов.

И это было смертным приговором для японской торговли, так как из четырех крейсерских отрядов, что были у страны Восходящего Солнца перед началом войны, остались только полтора, с учетом двух вступивших в строй малых бронепалубных крейсеров. И протяженное побережье защищать было фактически некому, ведь число вспомогательных крейсеров, что несли дозоры, также было «уполовинены». Эти пароходы, имеющие максимальный ход в шестнадцать узлов просто не могли удрать от «рюриковичей» и «шеститысячников», что занялись их целенаправленным истреблением. Так что уже англичане пошли на беспрецедентные меры, отправляя из Шанхая транспорты под английскими торговыми флагами, но с обязательным сопровождением броненосных крейсеров Ройял Нэви. Сам Эссен видел их неоднократно, но от нападений уклонялся, имея категорический приказ не влезать в бой, сопряженный в будущем дипломатическими коллизиями…

— Надо же, попали. Да, неудачный сегодня день выпал. Ни разу не попали толком, зато в ответ фугас получили.

Николай Оттович только сокрушенно вздыхал — восьмидюймовый снаряд разорвался в середине крейсера, на открытой батарее из полудюжины шестидюймовых пушек, буквально своротив 152 мм орудие Кане вместе со щитом и тумбой, поубивав и переранив десяток нижних чинов. И если бы на комендорах не было кирас и касок, то потери были бы куда больше. И это без боя, который крейсера Девы категорически не принимали, а удирали на полном ходу. И та же «петрушка» творилась у Шейна — «нийтаки» в драку не лезли, убегали, постреливая издалека. «Светлана» с «Авророй» их не могли догнать, и хуже того — «богиня» получила три попадания, причем одно скверное — подводная пробоина в носу. И пусть дырка небольшая, но судя по радиограмме Шеина, поднимать ход до максимального, он не будет.

— Командующий приказывает возвращаться, ваше превосходительство!

Эссен встретил приказ с нескрываемым облегчением, впервые Николай Оттович не знал, что ему дальше делать, его крейсера потеряли преимущество над неприятелем в скорости. И мысленно посетовав на превратности судьбы, приказал разворачиваться и уходить к сражающейся вдалеке эскадре. И на память пришли чертежи «Аскольда», нового крейсера, который Матусевич именовал «легким». Скорость на два узла больше, не уступит «Новику», пушек на пару меньше, но расположены удачно, всего десять стволов, но на борт могут стрелять семь, а при погоне на меньше трех. И главное — по ватерлинии броневой пояс из трехдюймовых крупповских плит, а с такой защитой попадания шестидюймовых снарядов не принесут злосчастных пробоин как на «Авроре», а 120 мм орудия будут опасны лишь с десяти кабельтовых. Зато скорость в 25 узлов позволит легко догнать любой из нынешних бронепалубных крейсеров…

В Корсаковском порту на Сахалине 7 августа 1904 года стоявший на погрузке угля бронепалубный крейсер «Новик», прорвавшийся из Порт-Артура после боя 28 июля в Желтом море, был настигнут неприятелем. И пусть вражеский крейсер был один, такого же водоизмещения, и только недавно вступивший в строй бронепалубный крейсер «Цусима», но между кораблями было заметное различие в этом бою. Русский крейсер не смог воспользоваться преимуществом в скорости, зато «оппонент» реализовал свое огневое превосходство — корабль имел тоже шесть стволов, но не в 120 мм, а в 152 мм, с вдвое более тяжелым снарядом. «Новику» хватило одного подводного попадания, корабль затонул. «Цусима», получив тоже подводное попадание, приобрела ощутимый крен. И для адмиралов многих флотов стало ясно, что нужны как скоростные, так и имеющие защиту по ватерлинии крейсера…

Глава 40

— Японцы показали, как будут вести бой в будущем линейные корабли с большим числом пушек одного калибра. Правда, требуются новые приборы управления огнем при централизованной наводке и отличных дальномерах. Но и так неплохо, и очень даже — мы вовремя вывели «Пересвет» и «Громобой» из линии, иначе бы их просто сокрушили сосредоточенным огнем. Нам нужно научиться стрелять по-новому, Роберт Николаевич, да и корабли по большому счету для этого нужны совсем иные.

Слово «Цусима» Матусевич не произнес, для него стало понятно, как погибали в этом бою «Ослябя» и «бородинцы» — их просто выбивали одного за другим сосредоточенным огнем всей эскадры. А лишившись командования в лице адмирала Рожественского, эскадру повели дальше на заклание по курсу «норд-ост 23» командиры оказавшихся головными броненосцев, лишенных возможности проявить инициативу и слепо выполняющих отданный приказ. Именно самодурство командующего и стало главной причиной поражения 2-й Тихоокеанской эскадры. Впрочем, такой же был и генерал Куропаткин, терпевший поражение за поражением, но продолжавший наступать на «грабли». Возомнившие себя полководцами и флотоводцами, бывшие боевые офицеры, но давно ставшие штабными стратегами, и привели империю к печальному результату своими ошибками, которые, если приглядеться, отнюдь не случайно совершены, а вполне осознанно.

К самим кораблям претензий гораздо меньше, в поражениях виноват в первую очередь «человеческий фактор». Построенные по переработанному французскому проекту «бородинцы» показали удивительную живучесть, несмотря на значительную перегрузку и полыхающих на них пожарах из-за огромного количества дерева, ведь даже палубные настилы не стали выламывать, хотя всем было ясно, что они и есть главный источник пожаров. К тому же под досками и линолеумом, что вообще отлично горит, скопилась угольная пыль, набившаяся после многочисленных погрузок.

— У японцев только одна проблема — у них сейчас просто мало «больших пушек». Вернее, очень мало — всего дюжина 305 мм, плюс пара десятидюймовых стволов. Недостаточно, скажу так, чтобы за полчаса нанести фатальные повреждения даже плохо забронированному «иноку». Потому они, как и мы решили довооружить корабли более тяжелыми пушками, чем обычные шесть дюймов. Но даже восьмидюймовые снаряды слишком слабы, чтобы потопить броненосец, или хотя бы выбить на нем артиллерию.

— Я это заметил, ваше высокопревосходительство — по «Громобою» били из тридцати двух таких стволов, но флагман Дабича устоял…

— Мы его просто вовремя вывели, иначе бы у него оконечности в швейцарский сыр превратились — одни сплошные дырки. И трубы посбивали — куда потом «калека» уйдет, далеко ли отползет? Но вот нашему «Цесаревичу» они бы ни хрена такого не сотворили — шестидюймовая броня великолепная защита против 203 мм снарядов. Потому «асамоиды» в боевой линии совершенно не нужны, как ни странно, даже после перевооружения на один восьмидюймовый калибр — они не в состоянии причинить фатальных повреждений настоящему броненосцу. А превосходство в скорости не играет в таком бою роли — «клыки» важнее резвости. Тут «Касуга» намного опаснее, хотя у корабля всего два крупнокалиберных орудия. Теперь понимаете, почему для наших «рюриковичей» этот бой в линии последний — их просто утопят, стоит им встретиться еще раз с противником, но без поддержки наших броненосцев. И «Баян» потому не нужен — крейсер не имеет ощутимого превосходства в скорости, чтобы избежать боя, и при этом недостаточно сильно вооружен, чтобы драться с таким противником самостоятельно. Схватку даже с одним «асамоидом» сейчас вчистую проиграет — три ствола против восьми, весьма ощутимая разница. Если бы не был хорошо забронирован, его полчаса тому назад просто вышибли из боевой линии на счет «раз-два».

Матусевич еще раз посмотрел в бинокль на неприятельские корабли, что шли среди всплесков — бой продолжался беспрерывно, пусть и не такой как в самом начале. Противоборствующие стороны выдохлись, силы человеческие не бесконечны, но воля командующего заставляет людей продолжать воевать. Вот тут и начало сказываться физическое превосходство русских матросов, банально более сильных и крепких. Низкорослые японцы выдохлись, тем более подача к «промежуточному» и среднему калибру, располагавшемуся в казематах и палубных установках, у них была ручная. Да и запас снарядов в подбашенных отделениях закончился, и сами башни чуть ли не втрое снизили темп стрельбы. Так что роли сейчас переменились, стреляли в основном русские, а японцы уже отстреливались.

— Это не Цусима, где вы делали долгие перерывы для отдыха. Тут вам не там, вы у меня еще вдоволь побегаете, — пробормотал под нос Матусевич, и подняв глаза увидел недоумение на лице Вирена.

— Вы что-то сказали, ваше высокопревосходительство?

Командующий оторвался от мыслей, еще раз оглядел две сражающиеся колонны, уже вяло ведущие перестрелку, и теперь уверился, что японцы явно не ожидали такого «забега» без всякого перерыва. Он еще специально устроил «рваный темп» — то сближаясь, то отставая, все же теперь превосходства в скорости у противника не имелось. А такие ситуации еще больше выматывают людей, которым дают не время для отдыха, а его иллюзию.

Вдали виднелась полоса Шандунга, и если продвинутся на тридцать пять миль, то откроется Вей-Хай-Вей. Именно эта военно-морская база Британской империи уже несколько раз ломала ему расчеты, но теперь прежние «фокусы» могут выйти самим англичанам «боком». Но тут Николай Александрович «придавил» в себе такие мысли — все зависит от своевременного подхода эскадры вице-адмирала Чухнина, а то известно, что может рассмешить всевышнего на небесах.

И оторвавшись от зрелища перестрелки, внимательно посмотрев на «Баян», Матусевич продолжил разговор с Виреном:

— Вот потому я настоял на отмене французского заказа на «Адмирала Макарова», и строительства двух других крейсеров данного типа на наших верфях. Скорость у них недостаточная, а когда начнется повсеместное внедрение турбин на флотах всех стран, тогда станет вообще жалкой. Зачем нам корабли, которые неспособны сражаться с противником, ни догнать, ни убежать от него. Нужны легкие крейсера по типу «Аскольда», но с броневым поясом и увеличенной на два узла скоростью — их и заказали, верфи простаивать не будут. Пока с паровыми машинами, но будущее за турбинами. И с угля нужно потихоньку переходить на нефть, как уже сделали на черноморских «Ростиславе» и «Князе Потемкине» — все же хватило ума отказаться от обратной переделки котлов на уголь.

— Просто пожар чуть не случился на последнем броненосце, вот и решили на всякий случай…

— Обжегшись на молоке, решили дуть на воду, — усмехнулся Матусевич, — не осознали, что нефть гораздо производительней угля. К тому же полный перевод вновь построенных турбинных кораблей на нее приведет к некоторому увеличению скорости, плюс сокращение экипажа за счет кочегаров. Не будет выматывающих команду угольных погрузок, нефть просто заливается насосами через горловины. В минусе и угольные ямы, нефть заливают в цистерны ниже ватерлинии, под защиту поясной и палубной брони, и при необходимости в них можно принять воду, как опустеют. Одна польза для боевых кораблей, как видите, и переход на нефть с отказом от угля лет через десять будет на всех флотах повсеместным явлением.

— Только дальние переходы будут невозможны в виду отсутствия специальных станций, наподобие угольных.

— Придавать транспорты с цистернами, а не так как сейчас перевозят в бочках. Шланги перекинули, соединили и заправились под горловины. Вы ведь слышали про двигатель Рудольфа Дизеля, который в позапрошлом году стали выпускать. Вот их нужно ставить не только на субмарины, и поверьте — экономичность такова, что будь на нашем «Цесаревиче» эти двигатели такой же мощности как машины, мы бы держали ход на пару узлов больше, а в перерасчете угля на соляр, дальность плавания была бы вдвое больше чем сейчас. Спокойно дошли бы на одной заправке до Индии и вернулись обратно. Так что прогресс не стоит на месте, и эта война его еще больше подхлестнет, как только все осмыслят ее опыт.

— Думаю, изучать ее будут куда более дотошно, чем войну американцев с испанцами. Однако на счет нефти возражу, Николай Александрович — именно в трудности ее поставок сюда.

— Нефть есть на Сахалине, надо наладить добычу и обеспечить переработку, только и всего. Для обеспечения флота хватит за глаза, и не нужно будет везти сюда цистернами по Транссибу. Но то дело будущего, пусть и не столь отдаленного как кажется. Само внедрение турбин заставит перейти на жидкое топливо. А там…

— Ваше высокопревосходительство! Эскадра вице-адмирала Чухнина на подходе, всего в двадцати милях от нас!

Флаг-капитан Семенов говорил радостно-взволнованным голосом, и Матусевич машинально посмотрел на часы — времени до наступления темноты еще оставалось достаточно…

Пожары сгубили китайский флот в бое при реке Ялу, и броненосные крейсера испанского адмирала Серверы в сражении при Сантьяго на Кубе. Да и бой в Желтом море показал, что они могут быть опасными, и те же немцы уже не допускали появления дерева на своих кораблях. Но сам Рожественский, будучи начальником ГМШ, высокомерно проигнорировал этот опыт, итогом стала Цусима — именно огонь и погубил лучшие русские броненосцы…

Глава 41

— Этих еще не хватало — если нападут, придется сражаться. Ладно, посмотрим, что дальше будет — время покажет!

Хотелось выругаться, но Матусевич сдержал себя — никто не должен видеть, что командующий волнуется или дает слабину. Но боя с кораблями Ройял Нэви категорически не хотелось, хотя вряд ли он надолго затянется, зимний день заканчивался, подступали сумерки. Но главное дело было выполнено — Объединенный Флот отходил к Вей-Хай-Вею, причем в крайне плачевном состоянии. Но англичане построили удивительно крепкие корабли — ни один из броненосцев не удалось полностью вышибить, они сохранили ход и большую часть артиллерии, потому продолжали «огрызаться». И то, что против них сражались шесть броненосцев против четверки, японцев нисколько не смутило, хотя перевес в силах был фактически двойной.

С подходом тихоходных броненосцев 2-й эскадры ситуация изменилась кардинально. Теперь японцы не за свою победу сражались, а желали только одного — избежать потерь и добраться до спасительной гавани, понятное дело, что британской, она на Шандунге единственная такая. Потеряв частично дымовые трубы, приняв через пробоины десятки тонн воды, а потому вместе с этими повреждениями серьезно снизив ход, вражеские корабли уже не шли, плелись на девяти узлах, но яростно отбивались.

Теперь 1-я дивизия броненосцев взяла в оборот «Микасу» и «Сикисиму» — по флагману Того стреляли «Цесаревич» и «Император Александр III», а «Ретвизан осыпал снарядами второй вражеский мателот. А вот 'Сисой Великий» под флагом вице-адмирала Чухнина и следовавший за ним «Наварин» вдвоем били по самому слабейшему кораблю в колонне — раз за разом «Касугу» накрывали всплески, маленький броненосец отвечал русским кораблям только из носовой башни, но продолжал идти, решительно отказываясь тонуть. Может быть потому, что Хейхатиро Того специально поставил позади него свой второй лучший броненосец «Асахи», тот не только отбивался от «Полтавы», но и пытался всячески помочь «гарибальдийцу». Так что, несмотря на подход «свежей» 3-й дивизии сокрушить японцев не удалось, те держались стойко под огнем 305 мм орудий, и продолжали рваться к Вей-Хай-Вею — еще десять миль, и они войдут уже в английские воды, а там сражение прекратиться. И не только потому — просто совсем стемнеет, а ночные бои броненосцами не устроишь, еще не пришло то время.

— Ваше высокопревосходительство, может, подойдем на двадцать кабельтовых и врежем им хорошенько — ведь уйдут поганцы!

Вирен чуть ли не стонал стоя с Матусевичем рядом, и было видно, что он, как и другие русские офицеры, жаждет полностью уничтожить японскую эскадру. Безжалостно добить неприятеля, благо тот находится в самом плачевном положении, не в состоянии как следует драться со значительно превосходящим по силе противником.

Впереди броненосцы 2-й дивизии, с присоединившимся к ним «Императором Николаем I» и обоими «князьями» 4-й дивизии буквально избивали «асамоидов» Камимуры с «Ниссиным» в конце колонны. И там та же «петрушка», японцы продолжали сражаться, и, буквально продираясь сквозь всплески снарядов, упрямо шли к английской гавани. И было видно, что остановить их невозможно, Объединенный Флот демонстрировал запредельную решимость прорваться к спасительной гавани.

— Роберт Николаевич, я прекрасно понимаю, что сблизившись на два десятка кабельтовых, мы нанесем столько же попаданий главным калибром, может даже больше. Но противник поразит и наши корабли — а флот мне нужен в полном порядке. Потому я вывел из боя «рюриковичей» с «Баяном» — им надлежит продемонстрировать флаг послезавтра у Нагасаки. А сейчас они нужны именно вне боя — у англичан три «кресси», и мы должны показать британцам, что у нас есть не задействованные в сражении силы. Учтите, это пока они держаться на границе собственных вод, но ведь кто знает, какая моча сейчас джентльменам может в голову ударить. У них пятерка броненосцев, и для нас это много, очень много, сами понимать должны.

Матусевич покачал головой — вроде боевой адмирал, а не учитывает «тонкости» политического момента. За любой войной неизбежно последует мир, если потопить вражеские корабли это будет одна ситуация, а вот получить «заложников» на все время ведения переговоров, совсем другой случай. И он решил объяснить Вирену свое видение событий, закурив папиросу, и поглядывая на маячившие вдали корабли Королевского Флота, к которым уже был отправлен Эссен, для выяснения дальнейших намерений «владычицы морей». А заодно с надлежащей моменту проверкой — станут англичане стрелять по «Аскольду» или нет.

— Роберт Николаевич, уже вечереет, отправить миноносцы в атаку мы не сможем — само море не дает такой возможности. Утопить артиллерий тоже не сможем — уже темнеет. Зато завтра все станет ясно…

Николай Александрович замолчал, говорить о том, что он на самом деле думал, не хотелось. Потому решил схитрить, сказать то, что видно на «поверхности». И не высказать свои действительные намерения.

— Мы одержали полную победу, хотя не потопили ни одного вражеского корабля. Но весь японский флот интернируется в британской базе. Будто сбежавший от войны — представляете, какое это произведет впечатление. Мы сегодня наглядно и доступно показали всему миру, кто отныне является хозяином в море. И будем здесь несколько дней, пока не убедимся, что все вражеские корабли интернированы надлежащим образом. Из Циндао придут германские корабли, в Вей-Хай-Вее полно репортеров и есть наши наблюдатели. Англичане уже дважды устраивали представление с так называемым «интернированием» отдельных кораблей. Теперь посмотрим, как они проделают эту шутку со всем Объединенным флотом. Это ведь «казус белли», прямой повод к войне с державой, которая всем навязывает свои правила, и которые сама нарушает столь бесчестным способом. Иного просто нет, и тогда Британская империя уже не сможет тайно помогать союзным ей японцам, а обязана воевать за их интересы собственными силами.

Матусевич остановился, посмотрел на начальника штаба — и тот понял, чуть склонил голову, принимая его решение. И снова стал всматриваться в бинокль за идущим боем — вражеские корабли еще можно было разглядеть, хотя сумерки уже опустились на море. Но еще можно было разглядеть, во что превратился флагманский корабль Хейхатиро Того. Только одно двенадцатидюймовое орудие кормовой башни продолжало стрелять по русским броненосцам, на которых действовало шесть таких пушек — носовая башня «императора» была заклинена, ее не могли провернуть. И сколько двадцатипудовых снарядов получил «Микаса» сказать было трудно, но вроде два десятка. Тем не менее вражеский корабль держался, хотя заметно осел в воду. Но в таком виде были все броненосцы и броненосные крейсера, что с утра участвовали в сражении практически без передышки, и против превосходящего по мощи Тихоокеанского флота.

После подхода отряда Чухнина вопрос о победителе был только отстрочен, и то на не очень долгое время — приди 2-я эскадра сразу после полудня, то добрая половина японских кораблей уже бы отправилась на дно. Все же полтора десятка кораблей против восьми перевес в силах очень серьезный, на тридцать шесть 305 мм и 254 мм орудий японцы имели ровно вдвое меньше таких же стволов. Тут как ни сражайся отчаянно, но задавят, просто числом возьмут, как произошло в Маньчжурии, когда на каждую японскую дивизию было выставлено две русских, а казаков нагнали столько, что вражеская кавалерия просто спешилась, уйдя под защиту собственной инфантерии, прекрасно понимая, что любой конный бой для нее обернется полным истреблением. И это при более чем тройном перевесе в артиллерии — противник не был готов к тому, что по Транссибу будут перебрасывать целыми дивизионами, которые забрали из невоюющих дивизий.

Смяли, буквально раздавили огневой мощью врага на суше, и вот теперь корабельные пушки добивают противника уже на море!

— Ваше высокопревосходительство, радиограмма от контр-адмирала Эссена. «Англичане настоятельно просят не вести бой с японцами в их водах, они соблюдают нейтралитет».

— Вот и все, господа — джентльмены решили не влезать в чужую драку, у них свои интересы. А потому огонь прекратить, уходим в море. Вражеских миноносцев нет, но бдительности терять не будем. Завтра к полудню явимся сюда всем флотом, для наглядной демонстрации — кто дома хозяин. Роберт Николаевич — «Дельфин» и «Сом» нужны здесь завтра после полудня. Отправьте на «Амур» радиограмму — пусть поторопятся, действуем по плану.

Матусевич устало вздохнул, чувствуя неимоверное облегчение, будто тяжелая ноша с плеч свалилась. И негромко сказал:

— Завтра на «Богатыре» я загляну в Вей-Хай-Вей для переговоров. И это все, господа, и не только на сегодня — это наша общая победа. Последнее сражение в Желтом море закончено, и что немаловажно, как сказал Петр Великий в подобном случае — «при очах английских»…

Кульминационный момент Цусимского сражения 14 мая 1905 года — тяжело раненого командующего 2-й Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Рожественского переносят с броненосца «Князь Суворов» на миноносец «Буйный», на который перешел и весь его штаб. Погубивший свою эскадру адмирал сдастся в плен и выживет, а вот из команды его флагмана уже никого не спасут — погибнут все…

Глава 42

— Отношения между нашими странами не самые лучшие, адмирал, но, по крайней мере, еще не гремят пушки. Хотя я прекрасно понимаю, что вам хотелось бы повторить времена Крымской войны, несчастные для нас. И ведь ситуация похожая — там была Турция, которая в одиночку не смогла противостоять нам, здесь Япония, что тоже не сумела выстоять под напором нашей армии. А то, что случилось с ее флотом из первоклассных кораблей, построенных на ваших верфях, вы прекрасно видели вчера. И хотя вы хорошо дрессировали макак, но выстоять они не смогли.

— Имея девять больших броненосцев против трех, не мудрено победить, сэр, вы позавчера просто одолели противника огромным численным перевесом. Впрочем, в начале войны силы были равные, вы просто воевали лучше как положено белой расе против желтой.

Командующий Королевским Флотом Китайской станции вице-адмирал Джерард Ноэль бесил Матусевича своим неприкрытым снобизмом и высокомерием, которое все жепытался спрятать за маской учтивости. Николай Александрович отвечал тем же, к тому же встреча между ними состоялась с суточной отсрочкой, тут надо было показать джентльменам бросаться на их зов. Но на флагманский «Глори» командующий все же прибыл с вполне официальным визитом по важному поводу — интернирование японской эскадры в этой британской базе. И нельзя сказать, что осмотрев с палубы броненосца «заклятых друзей», Матусевич не остался удовлетворенным зрелищем. Досталось самураям крепко — «Касуга», «Ниссин» и «Токива» затонули в гавани, просто сев днищем на мелководье, едва успев до него добраться. Все три броненосца имели вид общипанных петухов, что чудом вырвались из лисьих лап и зубов — длительное сражение, растянувшееся на восемь часов, оказалось для них неимоверно тяжким испытанием. «Ивате» и «Якумо» выглядели не лучше — десятидюймовые пушки «иноков» оказались для «асамоидов» весьма губительны, оставив множество пробоин в оконечностях, где тонкая броня пробивалась с легкостью снарядами весом более, чем в два центнера. И те шесть дней, что англичане предоставили своим союзникам для ремонта, было мало, чтобы привести корабли не то, чтобы в боеспособное состояние, вообще к переходу из Вей-Хай-Вея в Сасебо. И главное — обе эскадры Тихоокеанского флота не могли не давить на нервы «просвещенным мореплавателям». Англичане отличные моряки, и уже успели оценить повреждения на русских кораблях, не такие и серьезные, если присмотреться — все же двойное превосходство в вымпелах сказалось, и так как нужно.

— Так японцы рассчитывали на свою силу и коварство, напав на нас ночью, но не ожидали, что против каждой их дивизии мы выставим две своих, а на два корабля три. Хотели разбить нас по частям — не вышло. Так чего пенять на судьбу, если сами не воспользовались представленным случаем. А теперь они могут выбирать только между плохим миром, но заключенным сейчас, и капитуляцией, которая будет чуть позже. Сэр, вы адмирал, и все прекрасно видите своими глазами — японский флот и армия разбиты, и если мы хорошо надавим, а силы для этого у нас есть, то победа лишь вопрос времени, не такого и долгого, как только может показаться политикам и дипломатам. Просто в Токио надеяться, что вы военной силой поддержите их, не понимая, что это ничего не даст, ни им, ни Британской империи.

Матусевич внимательно посмотрел на англичанина — лицо того оставалось невозмутимым, как и положено джентльмену, окончившему привилегированную частную епархиальную школу, где вместо проповедников обучают будущих военных и политиков. Но вот по заблестевшим глазам адмирала понял, что тот был бы не прочь подраться с русскими, только получил из Лондона категорический запрет. А иначе бы эскадра в Вей-Хай-Вее не сократилась бы вдвое, как по мановению волшебной палочки — половина броненосцев ушла обратно в Гонконг и Сингапур.

— Это не наша война, — произнес англичанин, — хотя нас беспокоит усиление позиций вашей страны в северном Китае.

— Японию тоже это обеспокоило, она решилась на войну, итоги которой теперь можно наблюдать и здесь. Просто ваш союзник остался без флота и армии, которая еще цепляется за южные прибрежные провинции Кореи. Но теперь ее участь предопределена — откажутся от капитуляции, погибнут всем скопом, просто одни азиаты вырежут других, оставшихся без снарядов и патронов. Флот и армию просто не создашь из ополченцев на пустом месте, нужны хорошо обученные кадры офицеров и нижних чинов. Вы ведь прекрасно знаете, что хорошего офицера нужно готовить долго — лет семь, и простого моряка, особенно специалиста лет пять. А еще нужны столетия традиций и славных побед, как раз этим и славится Ройял Нэви. Вы ведь создали японцам флот по своему образу и подобию, а японцы оказались прилежными учениками, вполне достойными своих учителей — победа нам досталась с неимоверным трудом, мы потеряли и броненосцы, и трех адмиралов, что погибли в боях, я сам был дважды ранен.

Матусевич остановился, перевел дыхание — он устал во время произнесения столь долгого пассажа. Но теперь требовалось привести убедительные доводы, которые даже самые высокомерные англичане не только примут к сведению, но и сделают должные выводы.

— Но жертвы понес флот, который находится под моим командованием, чего не скажешь про армию — мы ведь даже мобилизацию не объявили, призыв велся крайне ограниченно. У нас воевала армия мирного времени, сейчас в ней полтора миллиона штыков и сабель — население ведь большое, третья страна в мире, после вашей империи и Китая. Так что и армия соответствующая. Поверьте, это очень много — у нас сейчас здесь собрана группировка, способная сокрушить любого противника, будь это Китай или Япония, а то и их всех вместе взятых. Впрочем, китайцы уже в союзники набиваются — они должные выводы сделали. Ведь у нас тут собрано полторы тысячи орудий при полумиллионе офицеров и солдат, одних казаков десятки тысяч, этих превосходных всадников. Намного больше тех сил, с которыми сокрушили Бонапарта девяносто лет тому назад, и поверьте, куда лучше обученных и вооруженных, чем несчастные защитники Севастополя, который вы целый год осаждали в Крыму. Наш гарнизон Порт-Артура легко справился с одной японской армией самостоятельно, фактически уничтожив до последнего солдата этот стотысячный экспедиционный корпус. Взяли там огромные трофеи, заманив японцев в Квантун, захватив огромные склады и полсотни пароходов. Да и осады бы японцам ничего не дала — у нас полтысячи крепостных орудий, включая мортиры калибра одиннадцать и девять дюймов, которые стреляя с закрытых позиций способны своими снарядами утопить любой, даже самый большой и сильный броненосец.

На англичанина цифры произвели определенное впечатление, и на то были причины — британцы высокомерно относились к флотам всех стран мира, но традиционно имели небольшую армию даже с учетом колониальных войск. А тут перед ним оперировали цифрами, пусть привирая, но ненамного, за которыми скрывался простой посыл — лучшее средство борьбы с Королевским Флотом есть хорошо вооруженная и многочисленная армия. И намек на Китай англичанин воспринял крайне серьезно — весь напрягся, глаза чуть сощурились. Видимо, Ноэль понял, что если русские решат взять Вей-Хай-Вей, то сделают это быстро, выдвинув небольшой экспедиционный отряд из артиллерии и казаков, но с которым невозможно справится парой батальонов, что составляют гарнизон совершенно неукрепленной базы. И установив осадные мортиры можно легко перетопить даже сильнейшие в мире броненосцы — летящему по крутой траектории снаряду весом в два с половиной центнера пробить даже четыре дюйма горизонтальной брони не проблема, а толще плит на кораблях просто нет. Да и намек на Севастополь воспринял правильно — там был отрезанный малочисленный гарнизон, с которым чуть ли не целый год возились четыре высадившихся союзника в той войне, и это при полном господстве флота на Черном море. А здесь ситуация совсем иная — полумиллионная армия, одержавшая немало побед, связанная пусть длинной железной дорогой, и при поддержке флота, с которым сейчас силами одной «Китайской станции» не справиться. Тут уже не запугаешь просто так русских, тут надо решать вопрос как-то иначе. И Матусевич решил перейти к делу, задав каверзный вопрос:

— Представьте, адмирал, ваша страна воюет, вы разбили вражеский флот, который укрылся в нейтральном порту. И не интернировался — что в таком случае надлежит вам сделать?

В Цусимском бою даже после поражения, 15 мая 1905 года русские моряки показали примеры удивительного героизма — маленький броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков» был настигнут двумя броненосными крейсерами, каждый из которых был вдвое больше по водоизмещению. Но корабль, в отличие от «некоторых», Андреевского флага не спустил и дрался в безнадежной ситуации до конца…

Глава 43

— Интересные вы вопросы задаете, сэр…

Адмирал Ноэль усмехнулся, но не думал и минуты, заговорил практически сразу, жестким и категорическим тоном:

— Если противник не спустил флаг, то я его буду, как и любой адмирал и офицер Ройял Нэви, атаковать в любом порту мира, хоть в его заднице, и перетоплю всех. А там пусть дипломаты обсуждают проблему, и те способы, к которым прибегли — но враг должен быть уничтожен!

— Вот вы и ответили на вопрос, ваше превосходительство — пока японский флот не интернирован в надлежащем случаю виде, мои корабли будут здесь. И пребывать в полной готовности для решения этой проблемы в том виде, который был предложен вами.

— Вы собираетесь атаковать Королевский Флот в его собственной базе? Следует ли это понимать именно так?

— Вы с ума сошли, адмирал? Откуда у вас появилось это предположение, абсолютно несовместимое с моими словами? Входить в гавань и устраивать тут артиллерийскую канонаду не входит в мои планы. Могу вас заверить — стрелять по британским кораблям я не собирался, и ваши предположения на этот счет абсолютно беспочвенны и даже оскорбительны!

Матусевич со всей наивностью, с которой мог лицемерить, посмотрел на подобравшегося англичанина, деланно удивившись при этом.

— Мы не собираемся начинать войну с Британской империи, хотя определенные круги в Сити желают этого. Да-да, ваши газетчики только и пишут, что следует напасть на русскую эскадру и дать ей показательный урок. Но мы давно не школьники, и терпеть подобную порку не будем. Да и не вижу у вас тут достаточного числа броненосцев, с помощью которых дельцы из Сити, помимо желания короля и намерений правительства его величества могли бы самовольно претворить свои желания в реальность.

— Кто им даст, — пожал плечами британский адмирал, — тут даже решения «первого лорда» будет недостаточно. Потому я и не стал держать в Вей-Хай-Вее достаточной по силе эскадры.

— Отношения между нашими странами всегда были далеко не дружескими, порой открыто враждебными, но сейчас воевать за интересы погибающей Японии вообще глупость несусветная. Я просто помогу нормально интернировать японский флот, ведь до этого дня стоявшие в Вей-Хай-Вее якобы интернированные японские корабли, спокойно ушли из базы в нарушение всяких правил, и воевали дальше с нами — один из них «Ниссин» как раз вижу перед собой. Теперь я не намерен допускать ошибок, чтобы дать японцам беспрепятственно отремонтировать их корабли. И получив на это действие прямой приказ своего монарха, выведу их из строя окончательно, дабы пребывать в полной уверенности, что история с их случайным бегством после интернирования, не повторилась.

Матусевич старательно пересыпал речь недомолвками, чтобы иметь возможность по-разному интерпретировать сказанное. Но англичанин буквально рубанул словами, не соблюдая дипломатию.

— Раз вы не собираетесь входить с броненосцами, значит, нужно подготовиться к ночной атаке миноносцами, которую вы как раз и произвели в конце июля, как раз после вашего сражения с японцами в здешних водах. Я вас правильно понимаю, сэр? Потому что других способов торпедировать в здешней гавани японские корабли я просто не вижу.

— Никаких миноносцев, сэр, исключительно миноноски американской постройки типа Никсона, на газолиновых двигателях — от них ни шума, ни искр из дымовых труб, последних вообще нет. Идеальное оружие для ночных нападений, но их я применять не буду, по крайней мере, до получения искомого результата иными и больше действенными способами, и то наше законное право, адмирал, и вы его сами обрисовали.

— Хм, вы надеетесь на иные способы? Интересно бы знать какие? Неужели субмарины, которых у вас полдесятка, и еще несколько штук получены от наших бывших колонистов из Нового Света в разобранном виде. Как мне донесли, уже одну вроде как собрали.

— Да, так и есть, экипаж проходит заключительную подготовку, как и сама лодка — устраиваем учебные торпедные атаки в Талиенванском заливе. Кроме того, достраиваем одну лодку сами — вместо самодвижущих мин она имеет приспособления для установки мин в подводном положении. Еще одна такая лодка нами построена и введена в строй. Постановка мин прошла успешно — несколько японских транспортов подорвались у корейского побережья. Теперь будем ставить мины и в японских гаванях. Чертовски эффективное оружие, если присмотреться — потеряли на подрывах куда больше кораблей, чем в артиллерийских боях. Шторма только мешают — мины срывают с якорей и она может доплыть даже до Шанхая, одну из таких я случайно заметил как раз на его траверзе — расстреляли из пушки.

Англичанин хмыкнул, задумчиво смотря на русского адмирала — и судя по всему, оценивал риски. А наличие боевых субмарин, которые где-то рядом, а иначе чего было о них упоминать, и эфемерного подводного минного заградителя, который только строился (но откуда об этом знать), вкупе с минными заграждениями, представлялась уже вполне реальной опасностью. Которую даже адмиралам Ройял Нэви не следовало недооценивать — перечень погибших кораблей уже был впечатляющим, в него включались три погибших броненосца, и не менее пяти подорвавшихся. И намеки нехорошие тоже сделаны, и не напрасно, Ноэль стал смотреть как-то странно. А ведь это было сказано вроде как с самыми «благими намерениями» — плавающие мины представляли реальную угрозу судоходству.

— А что вы будете делать, сэр, если я вас атакую со своей эскадрой. Да, у меня восемь кораблей линии против ваших пятнадцати, но пять из них первоклассные броненосцы, да и японцы попробуют выйти — у них могут сделать это пять кораблей, вполне достаточные силы, вы не находите? Но это так, сказано как предположение, не следует воспринимать как угрозу.

— О нет, разве я могу вас в этом заподозрить. Все исключительно умозрительно. Прибыл я к вам на катере с «Новика». Уйду на свой флагманский корабль на подводной лодке, что всплывет рядом с вашим броненосцем. Или на другой субмарине, тут их пара поблизости — мы ведь полгода отрабатывали действия и даже попытались атаковать «Фудзи» и «Ниссин» тут ночью, но немного опоздали, они как раз ушли вечером. Просто я ждал приказа из Петербурга, и он последовал с некоторым запозданием. Мы не посягаем на ваше священное право владеть поверхностью моря, но про глубины речи никогда не шло, насколько я помню. Тут нужно договариваться…

Матусевич закурил папиросу, посмотрел на англичанина, тот пребывал в раздумьях, оценив в полной мере угрозы. А они были вполне реализуемы, никогда нельзя угрожать попусту. Обе подводные лодки сейчас прятались за «Новиком» на глубине тридцати футов, по корпусу можно было постучать особенным образом согласно сигналу. А дальше все просто — они всплывут разом и начнут выполнять функцию разъездного катера для русского адмирала. Лучше подходит «Срм», на «Дельфине» каждый выход сопряжен с попыткой самоубийства в самой изощренной форме. Детище отечественных корабелов отличалось от субмарины американской постройки в худшую сторону. Но пройдет лет десять, не больше, и русские субмарины будут лучшими в мире, тут Матусевич не сомневался, чужая память обладала обширными знаниями, которые порой ужасали.

— Значит, в рапортах мои моряки не ошиблись — они действительно заметили той ночью две ваши субмарины, что долго рыскали на месте стоянки, ушедшие в море японские корабли. Передайте мое искреннее уважение вашим офицерам — они решились на неслыханную дерзость.

— Они не сильно скрывались и двигались не в подводном, а надводном положении, пребывая в готовности сразу погрузится.

— Я так и понял, сэр. Но вынужден вас разочаровать, хотя бы сам с удовольствием посмотрел атаку субмарин на японские корабли. Однако из Лондона пришло указание провести интернирование всей японской эскадры — мы выгрузим уголь и снимем орудийные замки. Никаких серьезных работ проводиться не будет. Ваши офицеры смогут наблюдать за этим, а ваши субмарины и миноносцы даже заходить в Вей-Хай-Вей для надзора.

От таких слов ехидно улыбнувшегося одними глазами Ноэля Николай Александрович опешил, хотя невозмутимость на лице не потерял, чудом сохранил. По тону англичанина стало понятно, что розыгрышем тут не пахнет, сказано вполне серьезно. Но потрясение было ошеломительным — он просто не поверил в сказанное следом.

— Правительство Его Величества может выступить посредником на переговорах, которые в скором времени пройдут в Сеуле…

День 15 мая 1905 года навсегда останется в памяти кошмаром. Гибель эскадры это одно дело, а вот позор совсем другое — четыре броненосца сдались врагу, спустив Андреевские флаги по приказу адмирала Небогатова…

Глава 44

— Острова Курильской гряды имеют для державы нашей первостепенное значение, они гарантия будущего, щит, закрывающий путь любому неприятелю. При полной демилитаризации Хоккайдо, как и самой Японии, мера крайне необходимая. А путь на юг не важен, и поверь, Сандро — японцы настолько задолжали англичанам и янки, что не скоро придут в себя, им платить полвека придется. Поражение равносильное национальной катастрофе — пришло осознание, что бодаться с европейскими странами себе дороже. И остается только лелеять в душе реванш, а мы им просто не дадим вооружиться, или искать пути к примирению, успокоится и не дергаться. Если решат воевать, то получат уже катастрофу. Выбора ни у них, ни у нас в таком случае нет — воевать придется бескомпромиссно.

Матусевич остановился, вздохнул, и потянулся за папиросой. Переговоры с японцами шли не сказать чтобы тяжело — нудно. Страна Восходящего Солнца действительно пошла на «мировую», так как лишилась флота, интернированного в английской гавани, и там уже разоруженного. Потрясение для «островитян» оказалось страшным по своей силе — они внезапно осознали, что их оставили один на один против могущественного северного соседа, который воспользовался своим громадным превосходством. И оставили без поддержки как раз те, на кого они так надеялись, и более того — долги не спишут, их истребуют обратно в полном объеме.

— Нам сейчас сильно «борзеть» нельзя, лучше спроворить все дело тихой сапой. Корея вроде «независимая», только временно занята нашими войсками. То же самое с Маньчжурией — пусть думают, что путем переговоров Лондон, Вашингтон и Париж заставят нас очистить территорию. И мы действительно выведем оккупационные войска, но к этому времени местная власть должна быть к нам абсолютно лояльна, и тебе как наместнику об этом следует озаботиться в первую очередь. А там только выжидать, когда в Китае начнется революция — вот тогда настанет твой час.

— Шесть лет это не так и долго, адмирал, можно подождать. Дел и так будет сверх меры — переселение в северную часть Маньчжурии наших крестьян надобно организовать, благо «полоса отчуждения» будет втрое увеличена. Да китайцев в те края не пускать, а тех, кто уже вселился, потихоньку выселить, если не хотят косу срезать и русский язык учить.

Великий князь Александр Михайлович отпил чая — хоть Сеул не Приморье, и не Сибирь, февраль месяц тут слякотный. Адмирал Алексеев тяжко заболел, простудился — все же седьмой десяток прожитых лет идет. Сам отказался от наместничества, а так как свято место пусто не бывает, то на замену и отправили из Петербурга представителя правящей династии, чтобы при этом заключил с японцами мир, но уже не «похабный», как в Портсмуте, а почетный. Становится «полукорейским властелином» Сандро не захотел — Страну Утренней Свежести оставили «независимой», а король Коджон получил орден Белого Орла за смену «ориентации», и очень усердно кланялся. При этом прояпонская группировка, бывшая прежде правящей, перестала существовать даже в виде «карманной оппозиции». Кто из чиновников не успел сбежать на острова по южную сторону Цусимского пролива, были вульгарно вырезаны в ходе всеобщего восстания местного населения. Японцы только успели вывезти большую часть своих поселенцев, иначе бы и тех уничтожили, настолько велика была взаимная ненависть.

Теперь в Корее никто не поминал захватчиков «добрым словом», и все жители прекрасно осознавали, что если самураи вернутся, то они сведут счеты. Потому и держались за русских поневоле — англичанам и американцам не верили, хотя концессии им предоставили, но за вполне приемлемые отчисления и поставки необходимых товаров. Причем часть дохода уже шла напрямую в казну наместника — по сравнению с местным ворьем русские чиновники являлись образцом честности и неподкупности.

— Мы должны ждать момента, потом сразу прекратим эти игры в «независимость» и устроим нормальный протекторат. Есть хивинский хан и бухарский эмир, и чем хуже их корейский ван или маньчжурская династия Айсиньгьоро. А там дело дойдет до Внешней и Внутренней Монголии, да и бывшей Джунгарии — и народы там везде проживают чуждые китайцам, их откровенно ненавидящие. Вот и будет нам хороший такой «санитарный кордон», на пару миллионов квадратных верст. Причем с многовековой «оградой» в виде «китайской стены» и песков пустыни Гоби. К тому же есть такая вещь как династические браки, и ей тоже можно воспользоваться — привязать крепче, а там и свою династию потихоньку поставить, когда реальная власть в полном объеме будет. И не смотри на меня так — правители не имеют права на частную жизнь, и ради блага собственной державы просто обязаны этим «инструментом» воспользоваться. У тебя сыновья есть, подрастут — а ты им супруг подберешь из тех семей, что имеют право на власть, и дашь настоящее образование. И вообще миссионерские школы очень нужны, русскую культуру и православие необходимо прививать — и неофитов много будет, мы ведь победители. И это самая надежная опора трона в здешних краях. И проблем не будет — китаец Тифонтай охотно принял наше подданство, а корейцев и маньчжуров вообще принуждать не придется, это и станет серьезным противовесом возможной в будущем «китаизации» населения. Твоих подданных, Сандро, ты это учитывай — присягать тебе ведь будут.

— Я это понял — мои дети будут учить местные языки, чтобы уметь на них общаться с населением, — Сандро выглядел пусть смущенно, но говорил решительно, он вообще-то был всегда авторитарным человеком, в отличие от своего вечно колебавшегося «венценосного» шурина.

— Какая бы не была сейчас Россия, но уровень жизни даже сейчас чуть выше, чем в здешних краях — тут вообще тоска, жуть беспросветная. Но с внедрением образования у нас и здесь станет намного лучше, главное с переселением не затянуть. В северной Маньчжурии всего полтора миллиона жителей, довести до пяти можно, за счет наших переселенцев. Места благодатные в сравнении с Сибирью, урожайность тех же бобовых высокая. Но Квантунскую область заселять русским элементом в первую очередь — она сейчас пустая, японцы всех китайцев извели. Вот этим моментом тебе нужно немедленно воспользоваться, нельзя упускать время.

— Государь уже распорядился всю северную часть под казачье войско отдать — до полумиллиона станичников сюда переселено будет. И справных крестьян отправлять начнут, они быстрее на месте приживутся. Серебряные деньги из оборота потихоньку изымать начнут, чеканка монет из нейзильбера будет, а там сам курс отменят, нам крайне невыгодный, что покойный Витте ввел. Серебро сюда отправят — здесь ассигнации не в ходу. Плюс репарации и сбор налогов — половина доходов на нужды наместничества останется. На них всю реформацию и проводить будем.

Великий князь Александр Михайлович говорил уверенно, даже в листки не заглядывал. И как правитель оказался деятельным — японцам на переговорах «руки выкручивал». А те условия приняли, куда деваться, флот ведь интернирован, Того убит в бою, Камимура тяжело ранен, при смерти лежит. Надежды на благополучный исход никакой, а два строящихся броненосца англичане себе уже прибрали для компенсации издержек. А там хуже будет — и Формозу за долги возьмут, стоит только с заключением мира протянуть. Теперь все — завтра подпишут, и впредь на английских верфях не будут иметь права заказывать корабли крупнее «Микасы», а на своих строить им запрещено, а если закладывать, то под надзором. Иметь армию больше ста тысяч солдат нельзя — желание реванша надо на корню заглушить. И плевать на жесткости — нужно думать о своей стране в первую очередь, и принять все меры, чтобы обезопасить ее будущее.

— Мы выйдем из альянса с Францией, государь это твердо решил, — тихо произнес Сандро. — Союз с Германией может быть только морским, как противовес Англии. Участия в мировой войне, если она начнется, принимать не будем — нам как раз предстоит осваивать присоединенные территории. Ники идея «Желтороссии» пришлась по душе, как и переселение сюда нашего населения из голодающих губерний. Но больше будет казаков — здешние края решено держать под контролем. Да, вот еще что — «Андрея Первозванного» велено строить спешно, днем и ночью, чтобы опередить англичан с их «Дредноутом», который они заложат осенью, но заказы уже делают, это точно. А новый тяжелый крейсер с 254 мм пушками закажут в Германии, сами мы не вытянем. Постройку других линкоров, наоборот, медленно. Дабы внести в них необходимые изменения. Но вообще наш Ники одержим идеей всеобщего разоружения — и предлагает собрать конференцию, пока не поздно…

Ужасы 1-й мировой войны привели к тому, что в 1921 году было решено остановить гонку морских вооружений, введя качественные и количественные ограничения. Вот только в Вашингтоне собрались поздно — море крови уже было пролито, и еще больше прольется в недалеком будущем…

ПОСЛЕСЛОВИЕ 28 июля 1924 года

Глава 45

— Двадцать лет прошло — а сколько всего изменилось…

Матусевич вздохнул, посмотрел на сидящего в кресле Сандро — оставаясь наедине, он еще мог называть его по милому домашнему прозвищу, хотя императору Всероссийскому Александру IV уже пятьдесят шесть лет. Больше, чем было ему, когда шагнул в сторону, стоя в бою на мостике флагманского броненосца «Цесаревич», которого недавно отправили на слом, по истечению двадцатилетнего срока службы. И вместе с ним другие броненосцы, ветеранов победной войны с Японией, которая совершенно изменила ход истории, чего уж тут говорить — мировой войны не состоялось. Вот так бывает — межимпериалистические противоречия остались, вот только решать их с помощью оружия не стали, когда в Париже и Лондоне осознали, что воевать за их интересы Россия точно не будет. И пошли на «попятную», сообразив, что в этом случае их Антанту могут просто раздавить походя, и самый могущественный в мире Ройял Нэви этой войны точно не «вывезет», ведь геополитическая ситуация изменилась до неузнаваемости. И те четыре империи, что должны были исчезнуть с политической карты, вполне себе процветают, и более того, «умирать» раньше отведенного им срока не собираются.

Все самое интересное началось после заключения Сеульского мира, что закончил русско-японскую войну. Царь Николай II за союз с Францией цепляться не стал, наоборот — возненавидел парижских политиков, как их лондонских коллег. И на встрече с кайзером Вильгельмом подписал близь острова Бьерке на яхте «Штандарт» союзный договор, «морской» как его именовали, направленный против Англии. А так как союзником последней стала Франция, то возникла коллизия, хотя несчастный царь был убежден, что ему удастся решить это противоречие. Но без него все «разрешили» — во время плавания в Данию, во время стоянки в Ревеле, террористы из «боевой организации» партии социалистов-революционеров забросали царскую чету бомбами. Такого жесточайшего побоища никто не ожидал — потрясена была вся страна. Гибель детей во «имя революции» произвела ошеломляющее впечатление — и многие сразу поняли, откуда «ветер подул».

Убийства русских царей всегда финансировались из-за рубежа, где у заговорщиков имелись влиятельные покровители, оказывающие помощь. И здесь без этого не обошлось — цепочка «следов» вначале потянулась в Париж, хотя тамошние политики божились, что они не имеют к покушению никакого отношения, только во имя идей своей революции давали приют разного рода политическим радикалам и мигрантам. Но вот их словам не верили — всем и так было понятно, что «убрали» монарха, что вздумал противоречить влиятельным кругам тех, что желали сохранить свое господство.

В Российской империи, как ни странно при многочисленном семействе Романовых, возник острый династический кризис. Младший брат погибшего царя Михаил Александрович, из-за морганатического брака взойти на престол не мог, и был официально лишен этой возможности. Оставались его родные дяди — но Владимир Александрович категорически отказался, так как его старший сын Кирилл тоже совершил подобный казус с женитьбой, а Борис, после выстрелов в генерала Куропаткина вполне официально был признан как бы не «в себе». Младшие братья также отказались — Сергей Александрович был бездетным, а Павел имел неосторожность вступить в неравноценный брак, проще говоря, мезальянс, и проживал в Париже. Так что после долгого совещания все сошлись на кандидатуре Александра Михайловича, ведь благодаря браку с Ксенией, сестрой убитого императора, он как нельзя лучше подходил для преемственности. Так что на престол взошел новый самодержец Александр под четвертым номером, обещая не только реформы с «миром и процветанием», но и свести счеты, как с самими революционерами, так и с теми, кто им помогал.

И слово сдержал — такой от него «крутости» никто не ожидал. Прошедший войну не в тылу, а на броненосце под вражескими снарядами, новый царь сентиментальностью не страдал, и первым делом взялся за сановников — «только перья в стороны полетели», фигурально выражаясь. Сторонников англо-французской ориентации оказалось множество, и вот за них принялись всерьез, да так, что многие вскоре «скоропостижно скончались», как писали от «угрызений совести». Про радикалов и говорить не приходится — какая ссылка, да еще на казенный счет, каторга в лучшем случае, и то считали, что неимоверно повезло. За теми кто проживал в эмиграции начали самую настоящую охоту. После того, как Париж согласился их выдать, эта «публика» бросилась врассыпную по всем странам мира.

Так что, истребив наиболее активных противников, новый император начал реформы и первым делом сложил все выкупные платежи. Проблему нехватки плодородных земель решили переселением крестьян в малозаселенные области азиатских владений — наделы там давали обширные, освобождая на десять лет от налогов. И потянулся народ, желая найти для себя лучшую долю — деревня избавлялась от излишних «ртов». К тому же часть крестьян пошла в города на заработки — после войны сделали вывод, что все необходимое нужно выпускать самим, чтобы не прибегать к закупкам по баснословным ценам. Так что индустриализация, пусть медленными темпами, но пошла, а это рост городского населения и развитие в них производства. К тому же банки с участием англо-французского капитала, что всячески тормозили экономическое развитие страны, лишились во власти своих покровителей. Зато им на смену пришел американский и германский капитал, предлагавший более выгодные условия, причем и те и другие охотно строили заводы с электростанциями, и направляли свои технические кадры. И очень охотно брали концессии по всем азиатским владениям, особенно немцы, которым нужны были ресурсы, а своих колоний у кайзера мало.

Но главным достижением нового императора многие посчитали введение всеобщего и бесплатного четырехлетнего образования. Следствием чего стало открытие за пятнадцать лет многих тысяч начальных школ, сотен гимназий, политехникумов и училищ, появились десятки новых высших учебных заведений, благо образованных кадров вполне хватало. И сейчас неграмотных верноподданных оставалось немного, примерно четверть, в основном пожилых, причем большую часть из них составляли инородцы, главной массе которых оставили традиционный уклад жизни.

Появился своего рода и манифест по типу «17 октября», о даровании многих прав, открылась Дума — вот только любую революционную агитацию изживали, страна нуждалась в реформах, а не потрясениях. А Бьеркское соглашение дало такую возможность — Германия и Россия, а потом Австро-Венгрия объявили о двойном сокращении, как финансирования вооруженных сил, так и численности армии, освободившись от чудовищного бремени расходов. При этом три императора гарантировали друг другу немедленную помощь, если кто-то из их соседей возымеет желание начать войну. Франция была потрясена — возможность отвоевать Эльзас и Лотарингию стала эфемерной, без участия России такое было невозможным по определению. А потом разразился Марокканский кризис, и ведущие европейские страны оказались на тонкой грани, что отделяла мир от войны. И вот тут начались переговоры, собрали конференцию, на которой и пришли к соглашению…

— Я все думаю, почему тогда англичане не начали войну — они ведь громче французов угрожали, а потом первыми стали продавливать квоты. И заметь — договоренности никто не нарушал, даже янки.

— Видишь ли Сандро — после нашей победы над японцами и соглашения в Бъерке, Англия оказалась одна на Дальнем Востоке. И как бы не был велик ее флот, но воевать сразу на трех театрах даже Ройял Нэви не смог бы. К тому же не мы против немцев, а вместе с ними против них — это опрокинуло все расчеты. А тут еще «Андрей Первозванный» появился — вовремя мы о нем объявили, на месяц раньше «Дредноута». Хотя потом еще полтора года достраивали, но тут им нос утерли.

Матусевич рассмеялся, пусть и хрипло, с отдышкой — все же семьдесят два года. Вспомнил, как объявили о вхождении в состав броненосца нового типа, и какой фурор он произвел во всем мире. Однако потом его еще долго доводили до готовности, главное успели согласно поговорке — «кто с утра первым встал, того и тапки».

— Они пошли на соглашение только потому, что остались без своего азиатского союзника, что стал им врагом, а мы держим на Тихом океане полтора десятка вымпелов, с которыми их «Китайская станция» не справится. И начнись война — все торговля с Поднебесной рухнула бы в одночасье. И это вместе с проблемами на Средиземном и Северном морях. К тому же ты с кайзером предупредил, что все сэкономленные на армии ресурсы можно отправить на строительство флотов, а такие расходы англичане бы не потянули, даже разорив доминионы с колониями. Вот и пошли на соглашение, пятьсот тысяч тонн на броненосцы немалая цифра, еще столько же на все остальные корабли. У остальных вдвое меньше тоннажа — как раз и есть «двух державный стандарт», и субмарины под полным запретом. Весьма подходящие условия, вот и угомонились, посчитав, что войну просто не вытянут.

Николай Александрович вспомнил, как шли переговоры в Гааге, где решили, что в Европе наступает период «вечного мира», а армии теперь не должны быть больше четверти процента от численности населения. Ограничения на флот были существенные, куда там «Вашингтонскому соглашению» из чужих мыслей — тоннаж единицы не более двадцати тысяч тонн, калибр орудий 305 мм — и не больше. Кто нарушит — превращается в изгоя, со всеми вытекающими отсюда последствиями. И ничего строить сверх меры, даже на заказ нельзя. Подписали все, даже САСШ и Османская империя, которая сейчас вполне себе жизнеспособна, потихоньку «германизируясь». Но в любом случае этот мир лучше того варианта, который мог произойти…

Какие только карты на просторах интернета не рисуют «альтернативщики»…

Олха. 2024 г. Трилогия закончена, искренне благодарю тех читателей, что помогали советами…

Оглавление

Борис Романовский Король Масок. Том 1

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

Борис Романовский Король Масок. Том 2

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

Борис Романовский Король Масок. Том 3

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

Борис Романовский Король масок 4  Глава 1

Борис Романовский Король Масок. Том 5

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

Борис Романовский Король Масок. Том 6

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

Руслан Бирюшев Мир «Ветра с Востока» Глоссарий

  Американская конфедерация Выбравшие свободу

  Германская Империя Крылья железного орла

  Великобритания У льва ещё есть зубы

  Франция Сердце Европы

  Российская Империя Восток и Запад

  Второстепенные державы Европы На распутье

  Селения Лунная колония лорда Челленджера (первоапрельский выпуск)

  Великий Арабский Халифат Искры славы

  Великая Война

Руслан Бирюшев За Диким Камнем (Ветер с Востока 0)

  I

  II

  III

Руслан Бирюшев Ветер с Востока

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

Руслан Бирюшев Поднимается буря

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Эпилог

Руслан Бирюшев Снег на гривах сфинксов. Новогодняя история в мире "Ветра с Востока" Глава 1

Руслан  Бирюшев Меж вендавалем и мельтеми (ВсВ-2.5) Глава 1

Руслан Бирбшев Сердце шторма (Ветер с Востока-3)

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Эпилог

Анатолий Матвиенко Второй полёт Гагарина

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Эпилог

Анатолий Матвиенко Последний полёт Гагарина

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

Анатолий Матвиенко Гагарин

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

Анатолий Матвиенко Гагарин: дорога на Марс

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21 Эпилог

Герман Романов «В одном шаге»

  Часть первая «ПРОРЫВ НЕ ТЕРПИТ ПЕРЕРЫВА» 28 июля 1904 года

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

  Часть вторая   «НА ВОЙНЕ ВСЕ ВАЖНО» 29–31 июля 1904 года

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

    Глава 22

    Глава 23

    Глава 24

    Глава 25

    Глава 26

    Глава 27

    Глава 28

    Глава 29

    Глава 30

  Часть третья   «ЕЩЕ НИЧЕГО НЕ ОПРЕДЕЛЕНО» 1 августа 1904 года

    Глава 31

    Глава 32

    Глава 33

    Глава 34

    Глава 35

    Глава 36

    Глава 37

    Глава 38

    Глава 39

    Глава 40

    Глава 41

    Глава 42

    Глава 43

    Глава 44

    Глава 45

Герман Романов «Расплата по счетам»

  Часть первая   «УМЫЛИСЬ КРОВЬЮ» 2–7 августа 1904 года

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

  Часть вторая   «ЦЕНА ОШИБОК» 7–18 августа 1904 года

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

    Глава 22

    Глава 23

    Глава 24

    Глава 25

    Глава 26

    Глава 27

    Глава 28

    Глава 29

    Глава 30

  Часть третья   «У МОНЕТЫ ДВЕ СТОРОНЫ» 19–25 августа 1904 года

    Глава 31

    Глава 32

    Глава 33

    Глава 34

    Глава 35

    Глава 36

    Глава 37

    Глава 38

    Глава 39

    Глава 40

    Глава 41

    Глава 42

    Глава 43

    Глава 44

    Глава 45

Герман Романов «Отойти от пропасти»

  Часть первая   «QUO VADIS» октябрь 1904 года

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

  Часть вторая   ВОЙНА БЕЗ ПРАВИЛ ноябрь 1904 года

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

    Глава 22

  Часть третья   ОТ ПЕРЕМЕНЫ СЛАГАЕМЫХ декабрь 1904 года

    Глава 23

    Глава 24

    Глава 25

    Глава 26

    Глава 27

    Глава 28

    Глава 29

    Глава 30

    Глава 31

    Глава 32

    Глава 33

  Часть четвертая   РЕВОЛЮЦИИ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ январь-февраль 1905 года

    Глава 34

    Глава 35

    Глава 36

    Глава 37

    Глава 38

    Глава 39

    Глава 40

    Глава 41

    Глава 42

    Глава 43

    Глава 44

  ПОСЛЕСЛОВИЕ 28 июля 1924 года

    Глава 45