Дары Инферно [Сим Симович] (fb2) читать онлайн

Сим Симович Дары Инферно

Глава 1

Гриммо-плейс выглядела совершенно обычно в этот вечер 31 октября 1981 года — такие же аккуратные домики, такие же ухоженные газоны и такие же плотно задернутые шторы. Ни одна душа на этой тихой лондонской улице не подозревала о событиях, сотрясавших в эти минуты магическое сообщество. Никто не знал, что в сотнях миль отсюда только что изменилась история.

Небо было затянуто тяжелыми тучами, и лишь редкие фонари освещали пустынную улицу. Внезапно в пространстве между домами 11 и 13 возникло странное свечение. Воздух задрожал, искривился, как будто ткань реальности на мгновение истончилась, и сквозь эту прореху проступила высокая фигура.

Сахиби Алов Ифрит осторожно ступил на мостовую и огляделся. Его безупречный костюм-тройка темно-синего цвета казался неуместным в этом месте и в такой час. Он снял антрацитовые очки-авиаторы и потер переносицу — путешествие между мирами никогда не было приятным. В темноте на мгновение мелькнуло синее пламя, исходящее из его глазниц, и Ифрит поспешно вернул очки на место.

— Итак, мир волшебников, — тихо произнес он, глядя на улицу. — Кажется, я прибыл вовремя.

Он достал из внутреннего кармана пиджака странные карманные часы, озарившие его лицо мягким голубоватым светом. Циферблат показывал не только время, но и несколько других параметров, понятных лишь владельцу.

— Ночь, когда пал тот, кого они называют Тёмным Лордом. Ночь, когда родилась легенда о мальчике, который выжил, — Сахиби щелкнул крышкой часов, и свет погас. — Идеальный момент для появления еще одного незнакомца.

Внезапно где-то в конце улицы послышался звук хлопнувшей двери и приближающиеся шаги. Ифрит отступил в тень между домами и наблюдал, как пожилая женщина в плаще прошла мимо, ведя на поводке маленькую собачку.

Когда улица снова опустела, Сахиби вышел из своего укрытия и направился к центру города. Его движения были грациозными и бесшумными, как у хищника.

— Малик будет доволен, — прошептал он. — Начало положено.

На следующее утро, когда вся магическая Британия праздновала падение Того-Кого-Нельзя-Называть, в «Дырявом котле» появился незнакомец в безупречном костюме и темных очках. Том, владелец паба, впервые за много лет работы растерялся, когда незнакомец подошел к стойке.

— Доброе утро, — произнес Сахиби с легким акцентом, который сложно было определить. — Не могли бы вы подсказать, как мне найти Министерство магии? У меня назначена встреча с главой Отдела международного магического сотрудничества.

Том недоверчиво оглядел странного посетителя, особенно задержав взгляд на темных очках, которые тот не снимал даже в полумраке паба.

— Вы… не отсюда, сэр? — осторожно спросил Том.

— Верно подмечено, — Сахиби улыбнулся, но эта улыбка не коснулась скрытых за стеклами глаз. — Я прибыл издалека. И, кажется, выбрал для визита весьма… интересное время?

— О да, сэр! — воскликнул Том, мгновенно оживившись. — Вы не слышали? Он исчез! Сами-Знаете-Кто пропал! Говорят, маленький мальчик — Гарри Поттер — победил его! Весь магический мир празднует!

— Невероятно, — отозвался Сахиби. — Поистине уникальное стечение обстоятельств.

В его голосе не было ни капли удивления, лишь легкая заинтересованность человека, услышавшего любопытный, но не слишком важный факт.

— Так вы поможете мне добраться до Министерства? — он вернул разговор к изначальной теме.

— Конечно, сэр, конечно, — засуетился Том. — Я сейчас объясню вам, как туда попасть.

Пока хозяин паба рассказывал о расположении гостевого входа в Министерство, Сахиби Алов Ифрит разглядывал празднующих волшебников. Под стеклами его очков промелькнула искра синего пламени.

«Первый шаг сделан, — подумал он. — Скоро, владыка Малик, скоро я займу свое место в этом мире. И ни один волшебник не догадается, кто я такой на самом деле».

* * *

Министерство магии Великобритании кипело активностью. В обычные дни его коридоры были полны серьезных, погруженных в свои дела волшебников, но сегодня всё было иначе. Повсюду стояли группки сотрудников, оживленно обсуждающих последние новости. Имя Гарри Поттера звучало из каждого угла, а некоторые волшебники даже открыто пили искрящийся эльфийский шампань прямо на рабочих местах.

Сахиби шел по коридору четвертого уровня, где находился Отдел международного магического сотрудничества. Его появление вызывало любопытные взгляды — не только потому, что он был незнакомцем, но и из-за его необычного для волшебника костюма и темных очков, которые он не снимал даже в помещении.

— Простите, — обратился он к полной волшебнице с заплаканными от радости глазами, — не подскажете, где я могу найти мистера Бартемиуса Крауча?

— О, кабинет мистера Крауча в конце коридора, — ответила она, пытаясь незаметно рассмотреть странного посетителя. — Но он сегодня очень занят. Вы назначены?

— Да, у меня есть договоренность, — Сахиби слегка поклонился. — Благодарю вас.

Он двинулся в указанном направлении, когда заметил выходящего из одного из кабинетов высокого волшебника с длинной серебристой бородой и в фиолетовой мантии. Этот человек казался спокойным, но в его глазах за очками-половинками светилась напряженная мысль.

Волшебники расступались перед ним, приветствуя с особым почтением:

— Доброе утро, профессор Дамблдор!

— Альбус, какие новости о мальчике?

— Директор Дамблдор, это правда, что Сириус Блэк…

Сахиби замедлил шаг. Их пути должны были пересечься, и он не собирался упускать такую возможность. Через несколько мгновений они поравнялись.

— Доброе утро, профессор Дамблдор, — произнес он с легким поклоном. — Какая удача встретить вас в день, когда я только прибыл в Британию.

Альбус Дамблдор остановился и внимательно посмотрел на незнакомца. Его пронзительные голубые глаза словно пытались заглянуть за темные стекла очков.

— Доброе утро, — ответил директор Хогвартса. — Боюсь, вы меня знаете, а я вас — нет. С кем имею честь?

— Сахиби Алов, — представился незнакомец, протягивая руку. — Специалист по защите от темных искусств и магических существ. Прибыл из-за рубежа по приглашению мистера Крауча для обсуждения возможного сотрудничества.

Дамблдор пожал протянутую руку. Его взгляд на мгновение стал острее, словно он почувствовал что-то необычное в этом рукопожатии.

— Любопытное совпадение, мистер Алов. Вы прибыли в день, когда наша страна наконец освободилась от тирании Волан-де-Морта.

Сахиби заметил, что при произнесении этого имени никто из окружающих не вздрогнул — вероятно, старый волшебник сделал это намеренно, проверяя реакцию собеседника.

— Да, мне уже рассказали о произошедшем, — спокойно ответил он. — Удивительная история. Особенно о мальчике, который выжил. Как, вы сказали, его имя?

— Гарри Поттер, — произнес Дамблдор, не сводя глаз с лица собеседника. — Маленький мальчик, на плечи которого уже легла непомерная тяжесть судьбы.

— Судьба — странная вещь, профессор, — задумчиво проговорил Сахиби. — Иногда она приводит нас туда, где мы должны быть, хотя мы этого совсем не планировали.

Дамблдор слегка наклонил голову, словно услышал нечто интересное.

— Вы верите в судьбу, мистер Алов?

— Я верю в силу намерения и действия, профессор. А вы?

На мгновение между ними повисла тишина, наполненная невысказанными вопросами.

— Я верю, что наши выборы определяют, кто мы есть, гораздо больше, чем наши способности, — наконец ответил Дамблдор. — Надеюсь, ваша работа с мистером Краучем будет плодотворной. Возможно, наши пути еще пересекутся.

— Я бы очень этого хотел, — искренне ответил Сахиби. — Особенно учитывая мой интерес к преподаванию защиты от темных искусств.

Что-то промелькнуло во взгляде Дамблдора — возможно, интерес, возможно, настороженность.

— Занятная дисциплина, — заметил директор Хогвартса. — У нас в школе с ней связана любопытная история. Но не буду вас задерживать, мистер Алов. Мистер Крауч не любит ждать.

— Конечно, — Сахиби снова слегка поклонился. — До встречи, профессор.

Когда Дамблдор удалился, он постоял несколько секунд, провожая его взглядом. Под темными стеклами его очков на мгновение вспыхнуло синее пламя.

— Первый контакт установлен, — прошептал он себе под нос и направился к кабинету Крауча.

* * *

Бартемиус Крауч-старший выглядел измотанным. События последних двадцати четырех часов затронули всё Министерство.

— Мистер Алов, — сухо произнес он, когда секретарь провела посетителя в кабинет. — Прошу прощения за обстоятельства нашей встречи. Как вы понимаете, ситуация исключительная.

— Разумеется, мистер Крауч, — Сахиби опустился в кресло напротив. — Я благодарен, что вы нашли время встретиться со мной в такой день.

Крауч внимательно изучал документы, которые тот передал ему через секретаря.

— Ваши рекомендации впечатляют, — заметил он. — Работа в школе магии Карстаффс в Австралии, исследования редких магических созданий в Восточной Европе, сотрудничество с Гринготтс в Египте по защите древних гробниц… — он поднял взгляд на посетителя. — И теперь вы хотите обосноваться в Британии?

— Именно так, — подтвердил Сахиби. — Я долго изучал традиции британской магической школы и хотел бы продолжить свою карьеру здесь. Ваша страна всегда была одним из центров магического образования.

— Хм, — Крауч перевернул еще одну страницу. — И вы специализируетесь на защите от темных искусств? Удачное время для такой специализации, не правда ли?

— Возможно, — спокойно ответил он. — Хотя я полагаю, что знания о защите одинаково важны в любые времена. Тьма не исчезает полностью — она лишь отступает, чтобы вернуться в ином обличье.

Крауч резко поднял голову и внимательно посмотрел на собеседника.

— Любопытная философия, мистер Алов.

— Простая осторожность, мистер Крауч. Двадцать лет изучения темной магии научили меня, что нельзя терять бдительность.

Министерский чиновник кивнул с явным одобрением.

— Что ж, ваши документы в порядке. Для начала мы можем предоставить вам временный вид на жительство в магической Британии с правом работы. Через шесть месяцев нужно будет пройти повторную регистрацию, — Крауч достал из ящика стола официальную печать. — Какие у вас планы на ближайшее время?

— Найти жилье, обустроиться, познакомиться с местными традициями, — ответил Сахиби. — А затем… — он сделал паузу, — я бы хотел предложить свои услуги Хогвартсу. Я слышал, у них часто возникают сложности с преподавателем защиты от темных искусств.

— Да, эта должность действительно считается проблемной, — Крауч поставил официальную печать на документы. — Но директор Дамблдор сам решает такие вопросы. Министерство в дела Хогвартса старается не вмешиваться.

Он протянул бумаги посетителю.

— Добро пожаловать в магическую Британию, мистер Алов. Надеюсь, ваше пребывание здесь будет… конструктивным.

— Спасибо, мистер Крауч, — Сахиби бережно принял документы. — Уверен, что так и будет.

Когда он вышел из Министерства на лондонскую улицу, небо снова затянуло тучами. Мимо спешили магглы, не подозревающие о происходящих рядом с ними событиях. Сахиби на мгновение снял очки, и в его глазницах заплясало синее пламя.

— Этап первый: легализация, — прошептал он. — Завершен.

Он надел очки обратно и уверенным шагом двинулся вперед, растворяясь в толпе жителей Лондона.

* * *

Косой переулок был полон волшебников и ведьм всех возрастов, празднующих падение Того-Кого-Нельзя-Называть. Даже спустя два дня после невероятных событий в Годриковой Впадине веселье не утихало. Из каждого окна доносился смех, а на улицах то и дело можно было увидеть людей в мантиях, обнимающих друг друга или поднимающих бокалы "за Гарри Поттера, мальчика, который выжил".

Сахиби неторопливо шел по мощеной улице, внимательно изучая витрины магазинов. Его строгий костюм и темные очки по-прежнему выделяли его из толпы, но теперь к его образу добавилась небольшая трость с серебряным набалдашником в виде головы птицы. Он не опирался на нее при ходьбе, а просто слегка постукивал о камни мостовой, словно отмечая ритм своих мыслей.

Остановившись напротив магазина "Флориш и Блоттс", Сахиби взглянул на витрину с выставленными там книгами. На самом видном месте красовалась стопка томов с броским названием "Взлет и падение Темных искусств: взгляд очевидца". Книга была явно написана и издана в рекордно короткие сроки — чернила на страницах, вероятно, еще не успели как следует высохнуть.

— Поразительно, как быстро люди спешат подвести итоги, — тихо произнес Сахиби, глядя на книгу. — Словно уверены, что история уже завершена.

— И не говорите, молодой человек, — раздался хриплый голос рядом.

Сахиби обернулся и увидел пожилого волшебника в потертой мантии и с длинной седой бородой, заплетенной в косички. Старик стоял, опираясь на собственную трость, гораздо более массивную и изношенную, чем у Сахиби.

— Эти писаки, — продолжил старик, кивая на витрину, — думают, что если Тот-Кого-Нельзя-Называть исчез, то всё кончено. Как будто темные искусства начались и закончились с ним.

— Вы, похоже, придерживаетесь иного мнения, — заметил Сахиби с легкой улыбкой.

— Пятьдесят лет я был аврором, молодой человек, — старик выпрямился, насколько позволяла его согбенная спина. — И если что-то я и понял за эти годы, так это то, что тьма никогда не исчезает полностью. Она ждет, затаившись, как змея перед броском.

Сахиби кивнул и снял очки, протирая их шелковым платком. Его глаза на мгновение оставались закрытыми, и когда он открыл их, то взглянул на старика с искренним интересом.

— Простите мою бестактность, но вы не похожи на человека, который празднует.

Старик хмыкнул и покачал головой.

— Праздновать нужно тогда, когда всё действительно закончится. А мы еще не поймали всех его приспешников. Пожиратели Смерти всё еще на свободе, и некоторые из них — самые опасные. Этот Сириус Блэк… — он сплюнул на мостовую. — А ведь казался таким приличным парнем из хорошей семьи. Кому теперь можно доверять?

— Действительно, — тихо согласился Сахиби, надевая очки обратно. — Доверие — редкий товар в наши дни.

Старик пристально посмотрел на незнакомца.

— Вы не местный, верно? Акцент у вас странный.

— Я прибыл несколько дней назад, — подтвердил Сахиби. — Специалист по защите от темных искусств. Планирую здесь обосноваться.

— Защита от темных искусств, говорите? — старик усмехнулся. — Что ж, работы в этой области у нас хватает. Особенно сейчас, когда все расслабились. — Он протянул морщинистую руку. — Аластор, бывший аврор.

— Сахиби Алов, — он пожал протянутую руку. — Наслышан о вас. Ваша репутация в борьбе с темными волшебниками известна далеко за пределами Британии.

Аластор внимательно изучал лицо собеседника.

— Где именно вы специализировались, мистер Алов?

— Последние годы работал в Австралии и Восточной Европе. До этого — Египет, защита гробниц для Гринготтса, — Сахиби говорил спокойно, словно перечислял пункты в списке покупок.

— Гм, — он явно был заинтригован. — И что же привело вас в Британию именно сейчас?

— Стечение обстоятельств, — Сахиби слегка улыбнулся. — Я давно интересовался британской школой противостояния темным искусствам. А сейчас, когда опасность миновала, подумал, что самое время поделиться своими знаниями. Я планирую предложить свои услуги Хогвартсу.

— Хогвартсу? — бывший аврор поднял брови. — Должность преподавателя защиты от темных искусств? — он неожиданно рассмеялся хриплым смехом. — Храбрый вы человек, мистер Алов. Эта должность проклята, если верить слухам. Ни один профессор не задерживается больше года.

— Я слышал об этом, — кивнул Сахиби. — Но меня это не пугает. На своем веку я сталкивался с проклятиями посерьезнее.

Аластор перестал смеяться и пристально посмотрел на собеседника.

— Не сомневаюсь, — произнес он после паузы. — Что ж, может, у вас и получится. Дамблдор умеет распознавать таланты.

— Я надеюсь на это, — ответил Сахиби. — Кстати, не подскажете, где здесь можно найти приличное жилье? Мне нужно где-то обосноваться на ближайшие месяцы.

Он задумался на мгновение.

— В самом Косом переулке есть несколько комнат над магазинами, но они обычно шумные. Если вам нужно что-то посерьезнее, поговорите с Томом в "Дырявом котле". Он часто знает о сдаваемых домах в магических районах Лондона.

— Благодарю за совет, — Сахиби слегка поклонился. — Было приятно познакомиться, мистер Грюм.

— Взаимно, мистер Алов, — проворчал старый аврор. — И помните: ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — последние слова он произнес так громко, что несколько проходящих мимо волшебников вздрогнули. — Даже если Сами-Знаете-Кто исчез, его идеи живы. А идеи иногда опаснее людей.

С этими словами мракоборкц, тяжело опираясь на трость, двинулся дальше по переулку, оставив Сахиби в задумчивости.

— Интересная встреча, — пробормотал он себе под нос. — Очень интересная.

* * *

"Дырявый котел" был переполнен. Праздники продолжались, и казалось, что волшебники всей Британии решили собраться именно здесь. Сахиби с трудом пробрался к стойке, где Том, хозяин паба, едва успевал наполнять кружки сливочным пивом и огневиски.

— А, мистер Алов! — воскликнул Том, узнав посетителя. — Как прошла встреча в Министерстве?

— Вполне успешно, благодарю, — ответил Сахиби. — Теперь я официально житель магической Британии.

— Прекрасно, прекрасно! — Том широко улыбнулся, демонстрируя отсутствие нескольких зубов. — Что будете пить? За счет заведения!

— Благодарю, но я по делу, — Сахиби склонился над стойкой, чтобы его было лучше слышно в шуме паба. — Мне нужно жилье. Что-нибудь тихое, желательно отдельный дом или квартиру, недалеко от Косого переулка или с хорошим подключением к каминной сети.

Том задумчиво потер подбородок.

— Хм, дайте подумать… О! Есть один вариант. Старый дом Тилли Тукс на Вязовой улице. Она переехала к сестре в Корнуолл после смерти мужа. Дом стоит пустой уже несколько месяцев. Небольшой, но уютный, с садиком. И всего в десяти минутах ходьбы от входа в Косой переулок.

— Звучит идеально, — кивнул Сахиби. — Как мне связаться с хозяйкой?

— Я могу отправить ей сову, — предложил Том. — Думаю, она будет рада сдать дом приличному человеку. Особенно учителю.

— Я еще не учитель, — поправил его Сахиби. — Пока только надеюсь им стать.

— Ох, с вашими-то манерами и знаниями? — Том подмигнул. — Дамблдор был бы дураком, если бы отказал вам. А он, знаете ли, вовсе не дурак.

Сахиби улыбнулся.

— Спасибо за доверие. Я буду признателен, если вы свяжетесь с миссис Тукс.

— Сделаю это сегодня же вечером, — пообещал Том. — А пока не желаете ли комнату у нас? Одна как раз освободилась.

— С удовольствием, — кивнул Сахиби. — И если можно, ужин в комнату. День был… насыщенным.

Том понимающе кивнул и достал ключ из-под стойки.

— Номер семь, второй этаж. Самая тихая комната в доме.

Поднявшись в свою комнату, Сахиби запер дверь и наложил на нее несколько невербальных заклинаний. Затем он снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула и, наконец, снял свои неизменные темные очки.

В наступивших сумерках синее пламя из его глазниц осветило комнату призрачным светом. Сахиби подошел к окну и посмотрел на улицу, где продолжали праздновать волшебники.

— Мой господин будет доволен, — произнес он тихо. — Наш план разворачивается даже лучше, чем мы ожидали. Скоро я буду в Хогвартсе, и следующий этап начнется.

Он сделал пасс рукой, и в воздухе появилось нечто похожее на маленькое пламя, которое постепенно приняло форму миниатюрной птицы. Птица вспорхнула и начала кружиться по комнате, оставляя за собой тонкий след синего огня.

— Иди, — прошептал Сахиби. — Расскажи хозяину, что его верный Хозяин Огня успешно обосновался в этом мире.

Птица сделала еще один круг по комнате и вылетела в приоткрытое окно, растворившись в вечернем небе. Сахиби снова надел очки и сел в кресло, сложив руки на коленях в ожидании ужина.

За окном продолжали греметь праздничные фейерверки. Магический мир праздновал начало новой эры мира и спокойствия, не подозревая, что в его самое сердце уже проникла новая, неведомая сила.

Тг канал автора

Глава 2

Небольшой двухэтажный дом на Вязовой улице выглядел именно так, как и обещал Том — уютный, с небольшим садом, окруженным живой изгородью. Хотя сад явно нуждался в уходе, а сам дом — в косметическом ремонте, место было идеальным для того, кто хотел находиться достаточно близко к магическому сообществу, но при этом сохранять некоторую приватность.

Сахиби стоял посреди гостиной, осматривая пространство. Миссис Тукс, невысокая полная ведьма с добрыми глазами, суетилась рядом.

— Конечно, здесь немного пыльно, мистер Алов, — говорила она, взмахивая палочкой и заставляя шторы сами собой открыться, впуская больше света. — Я не была здесь уже несколько месяцев, но дом крепкий и чары защиты от непогоды обновлены.

— Он прекрасен, миссис Тукс, — Сахиби повернулся к хозяйке с вежливой улыбкой. — Именно то, что я искал.

— Вы правда думаете остаться в Британии надолго? — спросила женщина, рассеянно смахивая пыль с книжной полки.

— Если всё пойдет по плану, то да, — кивнул Сахиби. — У меня большие надежды на работу в Хогвартсе.

— О, Хогвартс! — миссис Тукс просияла. — Мои дети учились там. Замечательная школа, лучшая в Европе. И директор Дамблдор — величайший волшебник нашего времени. Особенно теперь, когда Сами-Знаете-Кто исчез.

— Да, я слышал много хорошего о профессоре Дамблдоре, — Сахиби подошел к окну и посмотрел на сад. — Как скоро я могу въехать?

— Хоть сегодня, если хотите, — миссис Тукс махнула рукой. — Мебель может остаться, она мне не нужна в Корнуолле. У сестры полный дом вещей.

— Прекрасно, — Сахиби достал из внутреннего кармана небольшой мешочек и протянул его хозяйке. — Плата за полгода вперед, как мы договаривались.

Миссис Тукс приняла мешочек, и по её лицу было видно, что она не ожидала такой суммы.

— Но… это слишком много, мистер Алов. Я просила гораздо меньше.

— Считайте разницу платой за мебель и за то, что я могу внести некоторые изменения в интерьер, — ответил Сахиби. — Мне понадобится кабинет для работы с книгами и зельями.

Хозяйка энергично закивала.

— Конечно, конечно! Делайте всё, что пожелаете. Дом в вашем полном распоряжении. — Она достала из кармана большой старинный ключ. — Вот, это вам. А я, пожалуй, пойду. Сестра ждет меня к чаю.

После ухода миссис Тукс Сахиби не спеша обошел весь дом. Второй этаж состоял из двух спален и небольшой ванной комнаты. На первом, кроме гостиной, находились кухня и маленькая кладовая, которую можно было превратить в рабочий кабинет.

Осмотрев сад через заднюю дверь, Сахиби удовлетворенно кивнул. Никаких любопытных соседей в прямой видимости, достаточно места для некоторых магических растений и, главное, большая зона для аппарации, скрытая от посторонних глаз.

Вернувшись в гостиную, он снял очки и внимательно осмотрел комнату уже без защитных стекол. Синее пламя из его глазниц отбрасывало странные тени на стены.

— Теперь нужно обезопасить место, — пробормотал он и вытащил волшебную палочку.

В течение следующего часа Сахиби методично обходил дом, накладывая заклинания. Он работал молча, лишь изредка произнося сложные формулы на языке, который вряд ли понял бы обычный британский волшебник. Некоторые заклинания оставляли слабое голубоватое свечение на дверях и окнах, которое постепенно впитывалось в дерево и камень, становясь невидимым.

Закончив с основными защитными чарами, Сахиби вернулся в гостиную и приступил к трансформации пространства. Мягкая мебель передвинулась к стенам, освобождая центр комнаты. Он взмахнул палочкой, и на полу проявился сложный рисунок — концентрические круги с древними символами, светящиеся тем же синим огнем, что горел в его глазах.

— Портал связи, — прошептал он, становясь в центр круга.

Сахиби закрыл глаза и начал мягко напевать странную мелодию без слов. Пламя в его глазницах стало ярче, и теперь оно как будто вытягивалось наружу, формируя подобие маски вокруг его лица. Символы на полу пульсировали в такт его дыханию.

Внезапно в центре круга возникло небольшое сине-черное пламя, которое быстро выросло до размеров человеческой фигуры. Языки огня извивались и сплетались, пока не сформировали силуэт высокого существа в длинном одеянии. Его лицо было скрыто тенью, видны были только два ярких глаза, горевших тем же синим пламенем.

— Малик, — произнес Сахиби, склонив голову в знак почтения.

— Мой верный Сахиби, — голос был глубоким и звучал как будто издалека. — Я получил твое послание. Вижу, ты успешно обосновался в этом мире.

— Да, Малик. Легализация прошла без проблем. Уже установил первый контакт с Дамблдором и другими ключевыми фигурами. Теперь у меня есть безопасное место для работы.

Пламенная фигура сделала жест, похожий на кивок.

— Хорошо. Ты всегда был самым надежным из моих слуг. Что ты узнал о мальчике?

— Пока немного, — ответил Сахиби. — Его отправили жить к каким-то родственникам. Дамблдор лично занимается этим вопросом. Информация держится в секрете.

— Понятно, — в голосе Малика послышалось задумчивое шипение. — Нам нужно больше узнать об этом ребенке. В нем кроется сила, которая смогла уничтожить могущественного темного мага этого мира.

— Я выясню всё, что смогу, — заверил Сахиби. — Как только займу должность в Хогвартсе, у меня будет доступ к гораздо большему количеству информации.

— А что насчет самого Темного Лорда? — спросил Малик. — Ты уверен, что он действительно исчез?

Сахиби покачал головой.

— Нет. Я чувствую остаточную магию. Она… странная. Не похожа ни на что, с чем я сталкивался раньше. Думаю, он не уничтожен полностью. Скорее, его существование сейчас находится между жизнью и смертью.

Пламя вокруг фигуры Малика на мгновение вспыхнуло ярче.

— Интересно… Такие случаи редки, но возможны. Он наверняка использовал древнюю магию для защиты своей жизненной силы. — Малик сделал паузу. — Это может быть полезно для нас. Изучи всё, что сможешь найти об этом Волан-де-Морте. Его знания могут пригодиться в будущем.

— Да, Малик.

— И не забывай о главной цели, — продолжил огненный силуэт. — Нам нужны артефакты основателей. Особенно меч Гриффиндора.

— Я приложу все усилия, чтобы найти их, — заверил Сахиби. — В Хогвартсе должны быть ключи к их местонахождению.

— Хорошо, — голос Малика стал тише. — Связь между мирами требует много энергии. Я буду ждать твоего следующего отчета через месяц. Не разочаруй меня, Сахиби.

— Никогда, Малик.

Огненная фигура начала таять, пламя постепенно уменьшалось, пока совсем не исчезло. Символы на полу медленно угасли, оставив после себя лишь легкие следы на деревянных досках, которые вскоре тоже исчезли.

Сахиби глубоко вздохнул и надел очки обратно. Установление портала связи всегда отнимало много сил, но информация стоила этих затрат. Теперь он знал, что должен сосредоточиться на трех целях: получить должность в Хогвартсе, узнать больше о мальчике, который выжил, и найти информацию об артефактах основателей.

Он подошел к книжному шкафу и провел рукой по корешкам старых книг, оставленных прежней хозяйкой. Среди них были в основном сборники бытовых заклинаний и художественная литература, ничего полезного для его целей.

— Завтра нужно посетить книжный магазин, — решил он. — И, возможно, стоит наведаться в Лютный переулок. Там наверняка можно найти информацию, которую не держат на виду в обычных магазинах.

С этими мыслями Сахиби направился на кухню, чтобы приготовить чай. Впереди был долгий путь, и ему требовалось сохранять силы. Планы Малика всегда были сложными и требовали терпения. Но в конечном итоге они всегда приводили к желаемому результату.

А пока новый дом нуждался в дополнительной подготовке. Сахиби знал, что вскоре ему понадобится безопасное место для хранения артефактов и проведения ритуалов, которые обычному волшебнику показались бы странными даже по меркам магического мира.

Неделя пролетела незаметно в хлопотах по обустройству дома. Сахиби превратил маленькую кладовую в полноценный рабочий кабинет с массивным письменным столом, многочисленными полками для книг и ингредиентов и небольшим котлом для приготовления зелий. Одну из стен кабинета занимала карта магической Британии, на которой появлялись отметки по мере того, как он собирал информацию о ключевых локациях.

В подвале, о существовании которого миссис Тукс даже не упомянула, Сахиби оборудовал второе рабочее пространство — для экспериментов, требующих большей приватности. Здесь он восстановил круг для связи с Маликом и добавил несколько защитных барьеров, чтобы энергия ритуалов не просачивалась наружу и не привлекала внимание.

Сад тоже преобразился. Сахиби не был большим поклонником садоводства, но знал, что некоторые растения могут оказаться полезными для его целей. Он высадил несколько видов трав, используемых в зельях, а в самом дальнем углу сада соорудил небольшую теплицу для более капризных растений.

На восьмой день своего пребывания в доме на Вязовой улице Сахиби решил, что пора перейти к следующему этапу плана. Утро было ясным и свежим, когда он вышел из дома в своем неизменном костюме-тройке и с тростью в руке. Внешне он выглядел как обычный состоятельный господин, возможно, иностранец, но ничем не выдавал свою истинную природу.

Дойдя до "Дырявого котла", Сахиби кивнул Тому, который приветственно помахал ему, и быстро прошел через бар в Косой переулок. Сегодня у него была особая цель — найти сову.

"Волшебный зверинец" встретил его какофонией звуков — уханьем, шипением, кваканьем и странным бормотанием, исходящим от клетки с говорящим вороном. Пожилая ведьма за прилавком подняла глаза, когда колокольчик над дверью известил о новом посетителе.

— Доброе утро, — поздоровался Сахиби. — Мне нужна сова. Надежная и достаточно выносливая для длительных перелетов.

Женщина окинула его оценивающим взглядом.

— У нас есть несколько отличных вариантов. Филины самые выносливые, но и самые дорогие. Сипухи изящнее и быстрее. А обычные совы — хороший баланс между ценой и качеством.

— Покажите мне всех, — попросил Сахиби. — Я должен найти… подходящего спутника.

Хозяйка провела его в заднюю комнату, где на жердочках и в просторных клетках сидели совы всех размеров и расцветок. Они повернули головы, когда Сахиби вошел, и несколько особенно любопытных экземпляров даже слетели ближе, чтобы рассмотреть потенциального хозяина.

Внимание Сахиби привлек небольшой филин с необычным синеватым оттенком оперения. Птица сидела отдельно от других и, в отличие от своих собратьев, не проявляла любопытства, а лишь наблюдала за происходящим с некоторой отстраненностью.

— А этот? — спросил Сахиби, указывая на филина.

Хозяйка заметно напряглась.

— О, не думаю, что он вам подойдет. Довольно своенравный экземпляр. Привезли из Восточной Европы три месяца назад, но никак не могу его продать. Отказывается доставлять почту незнакомым людям.

Сахиби подошел ближе к филину и снял очки, глядя прямо на птицу. Синее пламя в его глазницах едва заметно мерцало.

— Как его зовут? — спросил он, не отводя взгляда от филина.

— Э… у него нет имени, — ответила хозяйка, явно сбитая с толку странным поведением покупателя. — Обычно владельцы сами дают имена своим совам.

К её удивлению, филин внезапно взмахнул крыльями и перелетел на плечо Сахиби, где устроился так, словно всегда там сидел.

— Ну надо же, — пробормотала женщина. — Первый раз вижу, чтобы он так к кому-то отнесся.

— Мы поняли друг друга, — Сахиби улыбнулся и снова надел очки. — Я назову его Азрак.

— Необычное имя, — заметила хозяйка.

— Оно означает "синий" на одном древнем языке, — пояснил Сахиби, поглаживая филина по голове. — Сколько я вам должен?

После покупки совы Сахиби не сразу вернулся домой. Филин Азрак удобно устроился на его плече, пока он продолжал свой путь по Косому переулку. Следующей остановкой был "Флориш и Блоттс", где Сахиби приобрел несколько книг по истории Хогвартса и его основателях, а также подшивку "Ежедневного пророка" за последний месяц.

Выходя из книжного магазина с уменьшенными покупками в кармане, Сахиби заметил знакомую высокую фигуру в мантии с серебряными звездами.

— Профессор Дамблдор, — поздоровался он, приблизившись. — Какая неожиданная встреча.

Директор Хогвартса обернулся и улыбнулся, узнав собеседника.

— Мистер Алов, если не ошибаюсь? — он кивнул на филина. — Вижу, вы уже обзавелись местным спутником.

— Да, Азрак составит мне компанию, — подтвердил Сахиби. — Я как раз готовлюсь к встрече с вами. Хотел отправить сову с просьбой об аудиенции.

— Вот как? — Дамблдор заинтересованно поднял брови. — По какому вопросу, если не секрет?

— Я бы хотел обсудить возможность преподавания в Хогвартсе, — прямо ответил Сахиби. — Как вы, возможно, знаете, защита от темных искусств — моя специализация.

Дамблдор задумчиво посмотрел на него поверх очков-половинок.

— Интересно. Должен признать, что мы действительно в поисках нового преподавателя на эту должность. Профессор Далтон, к сожалению, решил не возвращаться после летних каникул.

— Я слышал, с этой должностью связаны некоторые… сложности, — осторожно заметил Сахиби.

— Да, существует такое мнение, — Дамблдор слегка улыбнулся. — Но я предпочитаю думать, что нам просто не везло с кандидатами последние несколько лет.

— Возможно, я мог бы прервать эту неудачную серию, — Сахиби позволил себе небольшую улыбку. — У меня богатый опыт как теоретической, так и практической работы в области защиты от темных искусств.

Дамблдор изучал его несколько секунд, прежде чем ответить.

— Что ж, я не против обсудить эту возможность. Как насчет встречи в Хогвартсе на следующей неделе? Скажем, в среду в полдень? Заодно вы сможете ознакомиться со школой.

— Это было бы идеально, профессор, — согласился Сахиби. — Благодарю за возможность.

— Не стоит благодарить меня раньше времени, мистер Алов, — с легкой хитринкой в глазах произнес Дамблдор. — Процесс отбора преподавателей в Хогвартсе довольно строгий. Особенно на эту должность.

— Я понимаю, — кивнул Сахиби. — И готов продемонстрировать свои навыки.

— Превосходно, — Дамблдор улыбнулся. — В таком случае, до встречи в среду. А теперь прошу меня извинить, мне нужно заглянуть к Олливандеру по важному делу.

Когда директор Хогвартса удалился, Сахиби позволил себе небольшую удовлетворенную улыбку.

— Всё идет по плану, Азрак, — тихо сказал он филину, который согласно ухнул в ответ. — А теперь нам нужно подготовиться к этой встрече самым тщательным образом.

Вернувшись домой, Сахиби сразу направился в свой кабинет. Он достал чистый пергамент и начал записывать план действий на ближайшие дни. Встреча с Дамблдором требовала особой подготовки — нужно было продумать не только, какие знания и навыки демонстрировать, но и как скрыть те аспекты своей сущности, которые могли бы вызвать подозрения у проницательного волшебника.

— Директор Хогвартса славится своей способностью видеть людей насквозь, — пробормотал Сахиби, обращаясь к филину, который устроился на специально созданной для него жердочке. — Но он никогда не встречал таких, как я. Его магия не распознает мою истинную природу.

Азрак склонил голову набок, словно обдумывал слова хозяина, а затем неожиданно взмахнул крыльями и слетел на стол, где лежала раскрытая книга "Хогвартс: История". Филин клювом указал на изображение меча с рубином в рукояти.

— Да, именно так, — Сахиби кивнул. — Меч Гриффиндора — одна из наших главных целей. Но чтобы получить доступ к нему, сначала нужно завоевать доверие. И в этом нам поможет защита от темных искусств.

Он закрыл книгу и подошел к окну. Вечерело, и над садом собирались тучи, обещая дождливую ночь.

— Неделя на подготовку, — задумчиво произнес он. — Нужно убедить Дамблдора, что я именно тот, кто нужен Хогвартсу. А для этого придется раскрыть часть своих способностей, но не показать слишком много.

Азрак снова ухнул, словно в знак согласия.

— И еще одно, — добавил Сахиби. — Нам нужно выяснить, где именно находится мальчик, Гарри Поттер. Малик особенно заинтересован в нем.

Он достал из ящика стола небольшую шкатулку из темного дерева. Внутри лежал странный предмет, напоминающий компас, но вместо обычных направлений на циферблате были изображены символы, понятные только его владельцу.

— С этим мы сможем отследить остаточную магию той ночи, — пояснил Сахиби, поднимая компас. — И, возможно, найти ключ к тайне мальчика, который выжил.

Гроза, разразившаяся над Лондоном той ночью, была необычайно сильной для ноября. Но в маленьком кабинете на Вязовой улице горел свет, и склонившаяся над книгами и картами фигура не обращала внимания на бушующую стихию. Дело Малика требовало полной отдачи, и Сахиби был готов сделать всё необходимое, чтобы выполнить возложенную на него миссию.

Глава 3

Хогвартс возвышался на фоне пасмурного ноябрьского неба, его башни и шпили вырисовывались на фоне плывущих облаков. Сахиби стоял у ворот, увенчанных крылатыми кабанами, и на мгновение позволил себе полюбоваться зрелищем. За столетия своего существования он видел множество впечатляющих строений, но должен был признать — древний замок английских волшебников вызывал невольное уважение.

— Впечатляет, не правда ли? — раздался хриплый голос.

Сахиби повернулся и увидел приближающегося к нему огромного человека с густой бородой. Он был почти вдвое выше обычного мужчины и в несколько раз шире в плечах.

— Добрый день, — поздоровался Сахиби. — Вы, должно быть, Рубеус Хагрид? Профессор Дамблдор предупредил, что вы встретите меня у ворот.

— Он самый, — великан приветливо кивнул. — А вы, стало быть, мистер Алов, претендент на должность профессора защиты от темных искусств? Идемте, директор ждет вас в своем кабинете.

Они шли по извилистой дорожке к замку, и Хагрид с энтузиазмом рассказывал о школе, ее истории и о том, как прекрасно здесь учиться и работать. Сахиби слушал с искренним интересом — любая информация могла оказаться полезной.

— …И, конечно, сейчас особенное время для всех нас, — продолжал Хагрид. — После падения Сами-Знаете-Кого в школе наконец-то спокойно. Никаких угроз, никаких исчезновений учеников.

— Да, я слышал о том, что происходило во время войны, — кивнул Сахиби. — Тяжелые времена для всего магического сообщества.

— Ох, да, — Хагрид покачал своей массивной головой. — Но теперь всё позади, благодаря маленькому Гарри. Удивительный мальчик, должен сказать. Я сам доставил его к родственникам по поручению профессора Дамблдора.

Сахиби замедлил шаг, стараясь не показать внезапно вспыхнувший интерес.

— Вы видели его после той ночи? Должно быть, это было… эмоционально.

— Еще как, — согласился Хагрид, и в его глазах блеснули слезы. — Такой крошечный, а на лбу шрам молнией. Я забрал его из разрушенного дома в Годриковой Впадине… — он замолчал, видимо, осознав, что говорит слишком много.

— Конечно, это не мое дело, — быстро добавил Сахиби. — Я просто… впечатлен всей этой историей.

— Все впечатлены, — кивнул Хагрид. — Но профессор Дамблдор сказал, что лучше не говорить о местонахождении мальчика. Ради его безопасности, понимаете? Не все Пожиратели Смерти пойманы.

— Разумная предосторожность, — согласился Сахиби.

Они подошли к главному входу в замок, и Хагрид потянул на себя огромную дубовую дверь. Внутри их встретил просторный вестибюль с мраморной лестницей, ведущей на верхние этажи.

— Сейчас большинство учеников на занятиях, — объяснил Хагрид. — Так что коридоры достаточно пусты. Кабинет директора находится в восточном крыле, за горгульей.

Они поднялись по лестнице и прошли через несколько коридоров, украшенных движущимися портретами, которые с любопытством разглядывали посетителя. Наконец, они остановились перед каменной горгульей, преграждавшей вход в директорский кабинет.

— Лимонный щербет, — произнес Хагрид.

Горгулья ожила и отпрыгнула в сторону, открывая винтовую лестницу, которая начала вращаться, поднимаясь вверх.

— Вот и пришли, — сказал великан. — Дальше вы сами. У меня дела в лесу, нужно проверить новый выводок единорогов.

— Благодарю за сопровождение, — Сахиби слегка поклонился.

— Не за что, — улыбнулся Хагрид. — Удачи вам с собеседованием. Нам действительно нужен хороший преподаватель защиты от темных искусств. Прошлый продержался всего один семестр — нервы не выдержали после встречи с боггартом в учительской кладовке.

С этими словами Хагрид удалился, а Сахиби ступил на вращающуюся лестницу. Поднявшись, он оказался перед дубовой дверью с бронзовым молотком в форме грифона. Он постучал, и дверь открылась сама собой.

Кабинет директора Хогвартса был круглой комнатой с множеством окон, залитой дневным светом. Стены были увешаныпортретами прежних директоров школы, которые с интересом наблюдали за посетителем. Повсюду стояли странные серебряные приборы, тихо жужжащие и испускающие клубы дыма. На насесте у окна сидел величественный феникс с ярко-красным оперением.

Альбус Дамблдор поднялся из-за массивного стола, когда Сахиби вошел.

— Мистер Алов, добро пожаловать в Хогвартс, — поприветствовал он гостя. — Надеюсь, путешествие было приятным?

— Вполне, профессор, — ответил Сахиби, пожимая протянутую руку. — Благодарю за приглашение.

— Присаживайтесь, — Дамблдор указал на кресло напротив стола. — Чай? Или, может быть, горячий шоколад? Наши эльфы готовят превосходный горячий шоколад.

— Чай будет замечательно, благодарю.

Дамблдор взмахнул палочкой, и на столе появился серебряный поднос с чайником и двумя чашками тонкого фарфора. Пока директор разливал чай, Сахиби осматривал кабинет, отмечая про себя детали. Его взгляд остановился на стеклянной витрине, внутри которой лежал старинный волшебный меч с рубинами в рукояти.

— Красивый экземпляр, — заметил он, кивая на меч.

— А, да, — Дамблдор улыбнулся. — Меч Годрика Гриффиндора. Один из немногих артефактов основателей, сохранившихся до наших дней. Но давайте перейдем к цели вашего визита, мистер Алов.

Он достал из ящика стола папку и открыл её.

— Я ознакомился с вашим резюме и рекомендательными письмами. Впечатляющий опыт, должен признать. Особенно ваша работа с проклятиями в египетских гробницах и исследования в области противодействия темным созданиям.

— Это увлекательная область, — согласился Сахиби. — Древние проклятия сильно отличаются от современных — они более примитивны по структуре, но часто гораздо могущественнее из-за кровавых ритуалов, которые использовались для их создания.

Дамблдор внимательно посмотрел на собеседника поверх очков-половинок.

— Именно такие знания и нужны преподавателю защиты от темных искусств. Понимание не только контрзаклинаний, но и механизмов работы самой темной магии.

— Нельзя защищаться от того, чего не понимаешь, — кивнул Сахиби. — В этом основная проблема большинства учебных программ — они фокусируются на заучивании контрзаклинаний, не объясняя принципы действия темной магии.

— Интересный подход, — Дамблдор откинулся в кресле. — Но разве не опасно давать ученикам слишком глубокое понимание темных искусств? Многие родители обеспокоятся.

— Всё зависит от подачи материала, — ответил Сахиби. — Я не предлагаю учить детей создавать темные артефакты или накладывать непростительные заклятия. Речь идет о понимании принципов и распознавании угроз. Например, — он сделал паузу, — если бы больше волшебников понимали, как работает Империус, меньше людей стали бы его жертвами во время войны.

Дамблдор задумчиво кивнул.

— В этом есть логика. И всё же, позвольте задать прямой вопрос: каково ваше отношение к темным искусствам? Не как специалиста, а как человека?

Сахиби слегка улыбнулся.

— Я считаю, что сама магия нейтральна, профессор. Темной её делает намерение волшебника и способы применения. Даже простейшее заклинание левитации может стать смертельным, если использовать его, чтобы сбросить кого-то с высоты. А так называемые "темные" заклинания иногда могут спасти жизнь.

— Философский подход, — заметил Дамблдор с легкой улыбкой. — И всё же, мы оба знаем, что существуют заклинания, созданные исключительно для причинения вреда.

— Безусловно, — согласился Сахиби. — И ученики должны знать об их существовании и признаках, чтобы избегать их. Но знание не равно применению.

Директор кивнул и сделал глоток чая.

— Что ж, ваша позиция мне ясна. Теперь о практической стороне. Как бы вы построили учебную программу для разных курсов?

В течение следующего часа Сахиби подробно излагал свое видение преподавания защиты от темных искусств, начиная с базовых защитных заклинаний для первокурсников и заканчивая продвинутыми методами противостояния темным созданиям и проклятиям для выпускных классов. Дамблдор внимательно слушал, иногда задавая уточняющие вопросы.

— Впечатляюще, мистер Алов, — сказал директор, когда Сахиби закончил. — У вас очень структурированный подход. Но теория — это одно, а практика… — он поднялся из-за стола. — Не возражаете, если мы проверим ваши практические навыки?

— Разумеется, — Сахиби тоже встал. — Что вы предлагаете?

— Небольшую дуэль, — Дамблдор улыбнулся. — Ничего серьезного, просто чтобы оценить ваш стиль и реакцию. Если вы не против.

— С удовольствием, профессор, — Сахиби слегка поклонился. — Хотя я, конечно, не надеюсь превзойти величайшего волшебника современности.

— Лесть вам не поможет, мистер Алов, — усмехнулся Дамблдор. — Пройдемте в Большой зал. В это время он должен быть пуст.

Они спустились по винтовой лестнице и прошли по коридорам замка. По пути им встречались ученики, спешащие на занятия, которые с любопытством разглядывали незнакомца, идущего рядом с директором.

Большой зал представлял собой огромное помещение с четырьмя длинными столами и зачарованным потолком, отражающим небо снаружи. Сейчас столы были пусты, и их отодвинули к стенам, освобождая пространство в центре.

— Надеюсь, вас не смутит небольшая аудитория, — сказал Дамблдор, указывая на преподавательский стол, где сидело несколько человек. — Профессора заинтересовались, когда услышали о возможном новом коллеге.

Сахиби узнал среди присутствующих строгую женщину в изумрудной мантии — профессора МакГонагалл, о которой ему рассказывал Хагрид, и молодого мужчину с бледным лицом и черными волосами, который мог быть только недавно принятым мастером зелий, Северусом Снейпом.

— Не возражаю, — ответил Сахиби, снимая пиджак и оставаясь в жилете и рубашке. — Правила?

— Никаких непростительных, разумеется, — Дамблдор тоже снял верхнюю мантию. — И давайте ограничимся невербальными заклинаниями? Считайте это частью собеседования.

Сахиби кивнул и достал свою палочку — элегантную, из темного дерева с серебряной инкрустацией у рукояти. Они встали в центре зала, поклонились друг другу и приняли дуэльные стойки.

Дамблдор атаковал первым — безо всякого предупреждения от его палочки сорвался сгусток яркого света. Сахиби легко отразил его и ответил собственным заклинанием, которое директор блокировал почти небрежным движением.

Несколько минут они обменивались заклинаниями, постепенно увеличивая темп и сложность. Сахиби намеренно держался в обороне, демонстрируя отличное знание защитных чар, но не раскрывая всех своих способностей. Он знал, что это не настоящая дуэль — Дамблдор тоже сдерживался, скорее проверяя технику и реакцию, чем действительно пытаясь победить.

После особенно сложной комбинации заклинаний, которую Сахиби успешно отразил, директор неожиданно сменил тактику и трансфигурировал каменные плиты пола в стаю птиц, которые устремились к противнику со всех сторон.

Сахиби на мгновение замер, а затем сделал сложное движение палочкой. Синее пламя вырвалось из её кончика, формируя вокруг него защитный купол. Птицы, соприкасаясь с пламенем, превращались обратно в камень и падали на пол.

Воспользовавшись секундным замешательством Дамблдора, Сахиби перешел в контратаку. Он направил палочку на директора и создал вокруг него кольцо из того же синего пламени, медленно сжимающееся.

Дамблдор наблюдал за пламенем с явным интересом, а затем взмахнул палочкой, создавая вихрь воды, который должен был погасить огонь. Но синее пламя не реагировало на воду — оно продолжало гореть, медленно приближаясь к волшебнику.

Тогда директор использовал более сложное заклинание, и пламя наконец исчезло. Он посмотрел на Сахиби с новым интересом и слегка кивнул.

— Достаточно, я думаю, — сказал он, опуская палочку. — Впечатляющая демонстрация, мистер Алов. Особенно это синее пламя. Не припомню такого эффекта у обычных заклинаний.

— Модифицированная версия Огненного щита, — объяснил Сахиби, убирая палочку. — Собственная разработка.

— Очень эффективно, — Дамблдор кивнул. — Что ж, полагаю, мы увидели достаточно. Давайте вернемся в мой кабинет для завершения нашей беседы.

Когда они проходили мимо преподавательского стола, Сахиби заметил, что МакГонагалл выглядела впечатленной, а Снейп изучал его с плохо скрываемым подозрением.

Вернувшись в кабинет директора, они снова сели за стол, и Дамблдор молча изучал своего собеседника несколько секунд.

— Вы очень талантливый волшебник, мистер Алов, — наконец сказал он. — И ваши методические разработки весьма основательны. Думаю, вы могли бы стать ценным дополнением к нашему преподавательскому составу.

— Благодарю, профессор, — Сахиби слегка склонил голову.

— Однако, — продолжил Дамблдор, — я должен заметить, что вы… не совсем откровенны со мной.

Сахиби сохранил невозмутимое выражение лица, хотя под очками его глаза на мгновение вспыхнули ярче.

— Не понимаю, о чем вы, профессор.

— Я думаю, вы понимаете, — мягко возразил Дамблдор. — Ваша магия… она отличается от той, с которой я сталкивался раньше. В ней есть что-то… иное.

Наступила пауза, во время которой они изучали друг друга. Наконец, Сахиби решил рискнуть с частичной правдой.

— Вы правы, профессор. Я не был полностью откровенен, — он сделал глубокий вдох. — Дело в том, что моя мать принадлежала к древнему роду джиннов с Ближнего Востока. Их магия несколько отличается от европейской традиции.

Дамблдор поднял брови.

— Джинны? Весьма необычно. Насколько я знаю, они редко контактируют с человеческим обществом.

— Так и есть, — подтвердил Сахиби. — Моя мать была исключением. Она влюбилась в британского волшебника, работавшего в регионе. Я унаследовал некоторые особенности её магии, хотя внешне больше похож на отца.

— А синее пламя в ваших глазах? — спросил Дамблдор прямо. — Я заметил его отблеск, когда вы на мгновение сняли очки во время дуэли.

Сахиби внутренне напрягся, но не показал этого.

— Еще одно наследие матери, — ответил он спокойно. — Обычно я скрываю его, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Директор задумчиво кивнул.

— Понимаю ваше желание сохранить эту особенность в тайне. Люди часто боятся того, что отличается от привычного. — Он помолчал. — Но в Хогвартсе мы ценим разнообразие и уникальные таланты. Если вы решите принять мое предложение, никто не будет дискриминировать вас из-за вашего происхождения.

— Предложение? — переспросил Сахиби.

— Да, — Дамблдор улыбнулся. — Я предлагаю вам должность преподавателя защиты от темных искусств в Хогвартсе, начиная с весеннего семестра. Мне нравится ваш подход к предмету и ваши практические навыки. А ваше… необычное происхождение может оказаться полезным в нынешние времена.

Сахиби позволил себе улыбку.

— Я с благодарностью принимаю ваше предложение, профессор. Это честь для меня.

— Превосходно, — Дамблдор хлопнул в ладоши. — В таком случае, добро пожаловать в Хогвартс, профессор Алов. Семестр начинается 10 января. Я пришлю вам дополнительную информацию о расписании и учебных планах в ближайшие дни.

— Буду ждать с нетерпением, — Сахиби встал и протянул руку. — И еще раз благодарю за доверие.

Когда он покидал Хогвартс час спустя, на его губах играла легкая улыбка. Этап второй — проникновение в Хогвартс — был успешно завершен. Теперь он имел доступ к сердцу магического образования Британии и мог начать поиски артефактов основателей. А заодно, возможно, узнать больше о мальчике, который выжил, и о том, что связывало его с падшим Темным Лордом.

Сахиби аппарировал за пределами защитных барьеров школы, возвращаясь в свой дом на Вязовой улице. Малику понравятся эти новости.

Глава 4

Декабрь принес в Лондон промозглую сырость и пронизывающий ветер. Дом на Вязовой улице, окутанный защитными заклинаниями, казался островком тепла и света среди холодного города. Синее пламя горело в камине гостиной, давая больше тепла, чем обычный огонь, но практически не расходуя дров.

Сахиби сидел за письменным столом в своем кабинете, просматривая присланные Дамблдором учебные планы и список литературы для разных курсов. Рядом лежала пачка заметок, которые он делал последние недели, готовясь к преподаванию. На отдельном листе он набрасывал план поисков артефактов основателей, начиная с того, что уже находилось в Хогвартсе.

Азрак, устроившийся на жердочке у окна, негромко ухнул, привлекая внимание хозяина. Сахиби поднял голову и увидел приближающуюся к дому сову — обычную почтовую, с небольшим свертком в лапах.

— Интересно, — пробормотал он, подходя к окну и открывая его.

Сова влетела внутрь, бросила сверток на стол и тут же вылетела обратно, даже не дожидаясь угощения. Сахиби с подозрением посмотрел на пакет, затем достал палочку и выполнил несколько проверяющих заклинаний. Ничего опасного не обнаружилось, и он осторожно развернул упаковку.

Внутри оказался небольшой кожаный мешочек и записка, написанная незнакомым почерком:

_"Мистер Алов,_

_Я слышал о Вашем интересе к древним артефактам. Возможно, Вас заинтересует этот предмет, найденный при раскопках в Шотландии неподалеку от Хогвартса. Говорят, он датируется эпохой основателей._

_Доброжелатель."_

Сахиби нахмурился. Анонимный отправитель, знающий о его интересах… Это могла быть ловушка. Но проверочные заклинания не показали никакой опасности, и любопытство взяло верх.

Он перевернул мешочек, и на ладонь ему выпал небольшой серебряный медальон с выгравированным на нем орлом — символом Равенкло. Медальон был древним, потемневшим от времени, но безусловно подлинным.

— Кто бы ты ни был, "доброжелатель", — прошептал Сахиби, изучая медальон, — ты только что сделал мне очень ценный подарок.

Он поднял медальон на уровень глаз и снял очки, чтобы лучше рассмотреть его. Синее пламя из его глазниц осветило серебро странным светом, выявляя скрытые от обычного взгляда руны по краям орнамента.

— Интересно, — пробормотал Сахиби. — Не сама диадема, конечно, но определенно созданный в ту же эпоху и, возможно, связанный с ней.

Он аккуратно положил медальон на стол и задумался. Кто мог отправить ему этот артефакт? Кто знал о его интересе к реликвиям основателей? За исключением Малика, никто не был посвящен в его истинные цели. Дамблдор видел его интерес к мечу Гриффиндора, но вряд ли директор стал бы анонимно отправлять ему артефакт Равенкло.

— Кто-то еще ищет реликвии, — наконец произнес Сахиби. — Кто-то, кто предпочитает оставаться в тени. Союзник… или конкурент?

Он сделал несколько пассов палочкой над медальоном, произнося диагностические заклинания. Артефакт содержал слабую магию — не опасную, но интригующую. Она казалась спящей, словно медальон был ключом, который ждал своей замочной скважины.

— Ключ… — задумчиво протянул Сахиби. — Возможно, он связан с местонахождением диадемы?

Эта мысль была многообещающей. Если медальон действительно указывал путь к одному из четырех великих артефактов, его ценность была неизмерима. Но требовалось дополнительное исследование.

Сахиби убрал медальон в специальный ящик своего стола, защищенный множеством заклинаний, и вернулся к подготовке учебных материалов. Тайна "доброжелателя" требовала размышления, но у него были и другие, не менее важные дела.

* * *

Косой переулок был украшен к Рождеству. Гирлянды из вечнозеленых ветвей с заколдованными огоньками висели над витринами, а снег, падающий с неба, исчезал, не долетая до мостовой, благодаря специальным чарам, поддерживающим сухость и комфортную температуру на улице.

Сахиби неторопливо шел мимо праздничных витрин, время от времени останавливаясь, чтобы рассмотреть товары. Он уже приобрел несколько книг редких изданий по защите от темных искусств в "Флориш и Блоттс" и теперь направлялся в аптеку за ингредиентами для зелий.

У входа в магазин "Качественные квиддичные товары" он заметил знакомую высокую фигуру в мантии. Северус Снейп стоял, сложив руки на груди, и с явным неодобрением наблюдал за группой школьников, восторженно обсуждающих новую модель гоночной метлы.

— Профессор Снейп, — поздоровался Сахиби, подходя ближе. — Какая неожиданная встреча.

Снейп повернулся, его черные глаза сузились при виде Сахиби.

— Мистер Алов, — ответил он сдержанно. — Вернее, теперь уже профессор Алов, не так ли?

— Еще не совсем, — Сахиби слегка улыбнулся. — Пока я только готовлюсь к началу семестра.

— Как и все мы, — холодно заметил Снейп. — Директор Дамблдор высоко отзывался о ваших… способностях.

В его тоне явно слышалось скептическое отношение к этой оценке.

— Я польщен, — ответил Сахиби, не поддаваясь на провокацию. — Надеюсь оправдать его доверие. А вы давно преподаете в Хогвартсе, профессор?

— Это мой первый год, — ответил Снейп после небольшой паузы. — Но я окончил Хогвартс не так давно и хорошо помню, каково это — учиться там.

— Понимаю, — кивнул Сахиби. — Тогда мы оба новички. Уверен, нам будет о чем поговорить в течение учебного года.

Снейп не выглядел воодушевленным этой перспективой.

— У меня довольно плотное расписание, — сухо заметил он. — Зельеварение требует значительной подготовки.

— Как и защита от темных искусств, — согласился Сахиби. — Особенно практические занятия. Кстати, я как раз направлялся в аптеку за некоторыми ингредиентами. Возможно, вы могли бы посоветовать, где найти качественный бадьян? Он нужен мне для демонстрации на уроке.

Снейп слегка приподнял бровь, возможно, удивленный знанием Сахиби о редких ингредиентах.

— У Малпеппера обычно есть приличный выбор, — ответил он после паузы. — Хотя для действительно качественного бадьяна лучше обратиться к Горбину в Лютном переулке. Но предупреждаю, его цены… кусаются.

— Благодарю за совет, — кивнул Сахиби. — Качество ингредиентов стоит любой цены, особенно когда речь идет о безопасности учеников. Не так ли?

— Безопасность учеников… — медленно повторил Снейп, изучая собеседника. — Да, конечно. Хотя я заметил, что большинство из них сами являются главной угрозой своей безопасности.

— В таком случае, наша задача — научить их не быть такой угрозой, — Сахиби позволил себе небольшую улыбку. — Что ж, не буду больше отвлекать вас, профессор. Надеюсь, мы сможем продолжить эту беседу в более спокойной обстановке в Хогвартсе.

Снейп кивнул, явно не разделяя этой надежды, и Сахиби двинулся дальше по переулку. Он чувствовал взгляд молодого мастера зелий, следящий за ним, пока он не скрылся за поворотом.

"Интересно, — подумал Сахиби. — Снейп явно не доверяет мне. Возможно, он чувствует что-то необычное в моей магической сигнатуре. Или просто подозрителен по своей природе? В любом случае, за ним стоит присматривать".

* * *

Лютный переулок, в отличие от Косого, не был празднично украшен. Здесь царила обычная мрачная атмосфера — темные витрины, странные артефакты за пыльными стеклами и редкие прохожие, скрывающие лица под капюшонами.

Сахиби шел уверенным шагом, не проявляя ни страха, ни излишнего любопытства. Его безупречный костюм и трость с серебряным набалдашником выделяли его среди обитателей переулка, но темные очки и невозмутимое выражение лица отбивали желание заговаривать с ним без необходимости.

Магазин "Горбин и Бэркес" находился в самом конце улицы. Колокольчик над дверью тихо звякнул, когда Сахиби вошел внутрь. Маленькое помещение было заставлено стеллажами с различными артефактами — от безобидных древностей до предметов, явно наполненных темной магией.

Из-за прилавка появился сгорбленный старик с редкими седыми волосами и цепким взглядом — сам мистер Горбин.

— Чем могу помочь, сэр? — спросил он, оценивающе разглядывая посетителя.

— Мне нужен бадьян высшего качества, — ответил Сахиби. — Профессор Снейп рекомендовал обратиться к вам.

— Профессор Снейп? — Горбин прищурился. — А, новый мастер зелий в Хогвартсе. Да, он частый клиент. И вы тоже… преподаватель?

— С января, — подтвердил Сахиби. — Защита от темных искусств.

— Вот как? — старик ухмыльнулся, обнажая желтые зубы. — Неблагодарная должность, если верить слухам. Ни один профессор не задерживался больше года.

— Так говорят, — спокойно ответил Сахиби. — Бадьян?

— Конечно, конечно, — Горбин скрылся за занавеской и вскоре вернулся с небольшим мешочком. — Лучший бадьян, выращенный в горах Тибета при лунном свете. Двадцать галлеонов.

— Довольно дорого, — заметил Сахиби, не проявляя особого удивления.

— Качество стоит денег, профессор, — старик пожал плечами. — Особенно если речь идет о редких ингредиентах.

Сахиби кивнул и достал кошелек. Пока Горбин считал монеты, он осматривал витрину с украшениями. Его внимание привлек серебряный перстень с синим камнем, выставленный в отдельной коробочке.

— Любопытный экземпляр, — заметил он, указывая на перстень. — Что это за камень?

Горбин посмотрел в указанном направлении и его глаза на мгновение расширились.

— А, это… — он заколебался. — Сапфир редкой огранки. Принадлежал когда-то одной древней магической семье.

— Могу я взглянуть поближе? — спросил Сахиби.

Старик помедлил, но затем открыл витрину и достал коробочку.

— Редкий экземпляр, — повторил он. — Говорят, он принадлежал самой Ровене Равенкло.

— В самом деле? — Сахиби взял перстень и внимательно его изучил. — И что заставляет вас так думать?

— Гравировка внутри, — нехотя ответил Горбин. — Там есть символ, который использовался в личной печати Равенкло. Но это, конечно, может быть и подделка.

Сахиби снял очки и посмотрел на перстень своими глазами, в которых плясало синее пламя. Горбин отшатнулся, но ничего не сказал, видимо, привыкший к странностям своих клиентов.

— Не подделка, — заключил Сахиби, надевая очки обратно. — Сколько?

— Сто пятьдесят галлеонов, — быстро ответил Горбин. — Это редкий артефакт, возможно, единственный сохранившийся личный предмет Равенкло, кроме диадемы, которая давно утеряна.

— Сто двадцать, — спокойно сказал Сахиби. — И я не буду спрашивать, откуда он у вас.

Горбин колебался всего секунду.

— По рукам.

Когда Сахиби покидал Лютный переулок, в его кармане лежал мешочек с бадьяном, а на пальце красовался перстень Равенкло, спрятанный под перчаткой. Он не был уверен, что кольцо действительно принадлежало одной из основательниц Хогвартса, но оно определенно содержало магию, созвучную той, что была в медальоне.

Два элемента головоломки. Два ключа к возможному местонахождению диадемы. Малик будет доволен его прогрессом.

* * *

Рождественское утро Сахиби встретил за работой. В подвале своего дома он расположил на столе оба артефакта — медальон и перстень — и проводил серию магических тестов, пытаясь определить связь между ними и возможное их предназначение.

Синее пламя горело в чашах по углам стола, освещая рабочее пространство и усиливая магические свойства предметов. Сахиби произносил заклинания на древнем языке, языке джиннов, как он объяснил Дамблдору, хотя на самом деле это был язык существ из мира Малика, неизвестный в этой реальности.

Внезапно оба артефакта засветились одинаковым синим светом, откликаясь на заклинание. Между ними возникла тонкая светящаяся нить, которая поднялась вверх и начала формировать в воздухе трехмерное изображение.

— Хогвартс, — прошептал Сахиби, узнавая силуэт замка.

Изображение увеличилось, фокусируясь на одной из башен, затем пронеслось сквозь стены и коридоры, пока не остановилось в большом помещении, заставленном странными предметами.

— Комната… — Сахиби нахмурился, пытаясь понять, что он видит. — Выручай Комната? Легендарное помещение, которое появляется, только когда в нем есть необходимость?

Изображение мерцало еще несколько секунд, а затем начало тускнеть, пока не исчезло совсем. Артефакты перестали светиться и снова стали обычными на вид предметами.

Сахиби откинулся на спинку стула, задумчиво глядя на стол.

— Диадема спрятана в выручай Комнате, — произнес он вслух. — В самом Хогвартсе. Все эти столетия она была там.

Он позволил себе небольшую улыбку. Его назначение в школу теперь казалось еще более удачным стечением обстоятельств. Скоро он получит доступ к замку и сможет начать поиски этой загадочной комнаты.

Но оставался вопрос — кто отправил ему медальон? Кто еще знал или догадывался о местонахождении диадемы и почему решил помочь ему в поисках?

Сахиби поднялся из-за стола и подошел к окну. За пределами защитных барьеров его дома падал рождественский снег, покрывая Лондон белым одеялом.

Первое января 1982 года выдалось морозным и ясным. Солнце сияло в безоблачном небе, отражаясь от снежного покрова, укрывшего Лондон. Сахиби стоял у окна своей гостиной, наблюдая за редкими прохожими, спешащими по заснеженной улице. Новый год в мире волшебников всегда был временем особой магии, когда старые заклинания теряли силу, а новые обретали дополнительную мощь.

На столе за его спиной лежал раскрытый чемодан, в который он аккуратно складывал вещи. Через девять дней начинался весенний семестр в Хогвартсе, и Сахиби готовился к переезду в замок. Часть книг и личных принадлежностей уже была упакована в сундуки с расширенным пространством.

Азрак сидел на своей жердочке, наблюдая за сборами хозяина умными глазами.

— Не беспокойся, — сказал ему Сахиби. — В Хогвартсе тебе понравится. Совятня там просторная, и ты сможешь охотиться в Запретном лесу.

Филин ухнул, словно понимая его слова, и слегка взъерошил перья.

В камине внезапно вспыхнуло зеленое пламя, привлекая внимание Сахиби. Он насторожился — его камин не был подключен к каминной сети, по крайней мере, официально. Кто мог…

Из пламени вылетел конверт и опустился на пол перед камином. Огонь тут же погас, словно его и не было. Сахиби осторожно подошел к конверту, держа палочку наготове. После нескольких проверочных заклинаний, не обнаруживших ничего опасного, он поднял письмо.

Конверт был сделан из дорогого пергамента, запечатан темно-зеленым сургучом с изображением змеи. Внутри оказался сложенный лист, на котором изящным почерком было написано всего несколько строк:

_"Профессор Алов,_

_Поздравляю с назначением. Я слежу за Вашими успехами с интересом. Возможно, мы сможем быть полезны друг другу. Если Вас заинтересует разговор, прикоснитесь к этому письму палочкой и скажите "Sanctimonia Vincet Semper"._

_Доброжелатель"_

Снова этот таинственный "доброжелатель". Сахиби внимательно изучил записку, пытаясь найти в ней скрытые подсказки. "Sanctimonia Vincet Semper" — "Чистота всегда побеждает" — девиз семьи Малфоев, одной из самых влиятельных чистокровных семей Британии. Люциус Малфой, насколько он знал, был заметной фигурой в Министерстве магии и считался одним из сторонников Волан-де-Морта, хотя после падения Темного Лорда успешно избежал Азкабана, утверждая, что действовал под заклятием Империус.

Интересный поворот. Что могло понадобиться Малфою от нового профессора защиты от темных искусств? И почему эта секретность?

Сахиби размышлял несколько минут, взвешивая риски. С одной стороны, встреча с Малфоем могла привлечь нежелательное внимание, особенно учитывая сомнительную репутацию аристократа. С другой — такой контакт мог оказаться полезным. Малфой имел связи, деньги и, возможно, доступ к информации, которая могла пригодиться в поисках артефактов.

Решившись, Сахиби дотронулся до пергамента кончиком палочки и четко произнес: "Sanctimonia Vincet Semper".

Письмо вспыхнуло зеленым светом и растворилось в воздухе. На его месте появилась маленькая серебряная змейка, которая подползла к камину и снова превратилась в зеленое пламя.

— Портал, — догадался Сахиби. Он быстро проверил защитные заклинания на своей одежде, убедился, что очки надежно закрывают глаза, и шагнул в пламя.

* * *

Камин вынес его в просторную комнату, обставленную с изысканной роскошью. Темное дерево, зеленый бархат, серебряные канделябры — всё кричало о богатстве и древности рода. Стены были увешаны портретами бледнолицых волшебников и ведьм, взирающих на гостя с высокомерным любопытством.

У камина его ждал высокий мужчина с длинными платиновыми волосами, одетый в безупречную черную мантию с серебряной отделкой. В руке он держал трость с набалдашником в виде головы змеи.

— Профессор Алов, — произнес Люциус Малфой с легкой улыбкой. — Благодарю, что приняли мое приглашение. Добро пожаловать в Малфой-мэнор.

— Мистер Малфой, — Сахиби слегка поклонился. — Должен признать, ваш способ назначения встречи весьма… оригинален.

— В наше время осторожность не помешает, — Малфой указал на кресла у камина. — Не желаете присесть? Может быть, бренди?

— Благодарю, — Сахиби опустился в кресло. — От бренди я, пожалуй, воздержусь.

Малфой кивнул и сел напротив.

— Я слышал, вы произвели впечатление на Дамблдора, — начал он без предисловий. — Это непросто. Старик может казаться эксцентричным, но он чрезвычайно проницателен.

— У меня сложилось такое же впечатление, — согласился Сахиби.

— И всё же, — Малфой подался вперед, — вам удалось… скрыть некоторые аспекты вашей натуры, не так ли?

Сахиби внутренне напрягся, но внешне остался спокойным.

— Не понимаю, о чем вы, мистер Малфой.

— Давайте не будем играть в игры, профессор, — Малфой усмехнулся. — Мы оба знаем, что вы не совсем тот, за кого себя выдаете. Ваша магия… она отличается от той, к которой мы привыкли. Она древнее, могущественнее. — Он поднял руку, предупреждая возможные возражения. — Я не собираюсь раскрывать ваши секреты. Напротив, меня интересует сотрудничество.

— И что же может предложить мне Люциус Малфой? — спросил Сахиби, решив не отрицать очевидное.

— Влияние, — незамедлительно ответил Малфой. — Связи в Министерстве. Доступ к коллекциям редких книг и артефактов, которые не найдешь в публичных библиотеках. — Он сделал паузу. — И информацию об артефактах основателей Хогвартса, которые, как я понимаю, вас особенно интересуют.

Сахиби позволил себе легкую улыбку.

— Вы хорошо осведомлены, мистер Малфой. Но я всё еще не понимаю, что вам нужно от меня.

— Защита, — серьезно ответил Люциус. — Не для меня — для моего сына, Драко. Ему всего год, но в будущем он пойдет в Хогвартс. Я хочу быть уверенным, что там будет… дружественный преподаватель, который присмотрит за ним.

— Вы думаете настолько наперед? — удивился Сахиби. — До поступления вашего сына в школу еще десять лет.

— Я всегда планирую на годы вперед, профессор, — Малфой откинулся в кресле. — К тому же, если слухи о проклятии должности преподавателя защиты от темных искусств верны, вы покинете Хогвартс через год. Но я предполагаю, что вы не покинете Британию. — Он изучающе посмотрел на собеседника. — Я прав?

— Допустим, — осторожно ответил Сахиби. — Но всё же, мистер Малфой, мне кажется, вы предлагаете слишком много за простое обещание присмотреть за ребенком в далеком будущем.

Люциус снова улыбнулся, но на этот раз его улыбка была холодной и расчетливой.

— Я предлагаю союз, профессор Алов. Долгосрочный союз между моей семьей и… кем бы вы ни были на самом деле. Последние события показали, что иметь только одного могущественного покровителя неразумно. Особенно если этот покровитель может исчезнуть в один момент.

"Он говорит о Волан-де-Морте", — понял Сахиби. Малфой искал новую силу, к которой можно примкнуть, новую защиту для своей семьи и положения.

— Интересное предложение, — признал Сахиби. — Но я пока не вижу доказательств, что вы действительно обладаете той информацией, которая могла бы меня заинтересовать.

Малфой кивнул, словно ожидал этого. Он встал и подошел к письменному столу в углу комнаты. Из верхнего ящика он достал небольшую шкатулку и вернулся к камину.

— Это копия страницы из личного дневника Салазара Слизерина, — сказал он, открывая шкатулку и извлекая пожелтевший пергамент, защищенный заклинанием сохранности. — В ней упоминается местонахождение тайной комнаты Ровены Равенкло, где она хранила свои самые ценные исследования. Я полагаю, там же может быть спрятана и её знаменитая диадема.

Сахиби осторожно взял пергамент. Он был исписан странными символами, напоминающими древние руны, но несколько видоизмененными.

— Это подлинник? — спросил он, изучая документ.

— Копия, как я уже сказал, — ответил Малфой. — Подлинник хранится в сейфе моей семьи в Гринготтсе. Но копия выполнена с соблюдением всех магических свойств оригинала.

Сахиби поднял взгляд на Малфоя.

— И что здесь написано? Я не могу прочесть эти символы.

— Это парселтанг, — объяснил Люциус. — Письменная версия змеиного языка, которым владел Слизерин. Ее могут прочесть только змееусты или… существа с особыми магическими способностями.

Сахиби снова посмотрел на пергамент. Теперь, когда он знал, что это такое, символы действительно напоминали извивающихся змей, сплетающихся в сложные узоры.

— Вы предлагаете мне этот документ в обмен на союз? — уточнил он.

— Это лишь малая часть того, что я могу предложить, — ответил Малфой. — В библиотеке моей семьи есть и другие редкие тексты, некоторые из которых относятся ко временам основателей. А мои связи в Министерстве дают доступ к артефактам, конфискованным у темных волшебников за последние столетия.

Сахиби задумался. Предложение Малфоя было заманчивым, но рискованным. Сближение с бывшим сторонником Волан-де-Морта могло привлечь внимание Дамблдора и осложнить его миссию. С другой стороны, информация о диадеме Равенкло и других артефактах была бесценной.

— Мне нужно подумать, мистер Малфой, — наконец сказал он, возвращая пергамент. — Ваше предложение неожиданно и требует размышления.

— Конечно, — Люциус кивнул, принимая пергамент обратно. — Я понимаю. Но не думайте слишком долго, профессор. В нашем мире союзники — редкий и ценный ресурс.

Он достал из кармана мантии небольшой серебряный ключ и протянул его Сахиби.

— Этот ключ открывает тайник в Лютном переулке, магазин "Горбин и Бэркес", полка с редкими книгами, третья справа. Там вы найдете книгу о Тайной комнате Хогвартса. Горбин даст вам её, если вы покажете ключ. Считайте это… жестом доброй воли с моей стороны.

Сахиби принял ключ, ощущая слабую магическую вибрацию от металла.

— Вы щедры, мистер Малфой.

— Я дальновиден, профессор Алов, — поправил его Люциус. — Большая разница. А теперь, позвольте проводить вас к камину. Уверен, у вас много дел перед началом семестра.

Когда зеленое пламя каминной сети унесло Сахиби обратно в его дом на Вязовой улице, Люциус Малфой еще долго стоял у камина, задумчиво вертя в руках трость.

— Интересный союзник, — пробормотал он. — Очень интересный. Надеюсь, я не ошибся в своем выборе на этот раз.

* * *

Книга, которую Сахиби получил по ключу Малфоя, оказалась древним фолиантом в кожаном переплете с серебряными застежками. Её страницы были исписаны на средневековой латыни, некоторые пассажи сопровождались иллюстрациями и схемами.

Вернувшись домой, Сахиби провел несколько часов, изучая текст. Книга рассказывала о секретных помещениях Хогвартса, созданных каждым из основателей. Тайная комната Слизерина упоминалась лишь вскользь — автор явно не знал её точного местонахождения. Но о комнате Равенкло говорилось гораздо подробнее.

"Ровена, мудрейшая из четырех, создала комнату, которая приходит на помощь тем, кто в ней нуждается", — гласил один из пассажей. — "Комната, принимающая форму желаний ищущего, хранит в себе все знания, которые Равенкло собрала за свою долгую жизнь. Говорят, там же спрятана и её знаменитая диадема, наделяющая носителя неземной мудростью".

"Комната, которая приходит на помощь тем, кто в ней нуждается" — это определенно звучало как описание выручай Комнаты, которую показали ему артефакты. Но как найти эту комнату? В книге давались лишь смутные указания: "Ищи на седьмом этаже, напротив гобелена, изображающего безумие Барнабаса Барми, который пытался обучить троллей балету. Пройди трижды, думая о том, что тебе нужно, и дверь появится".

Сахиби закрыл книгу, чувствуя удовлетворение. Информация Малфоя оказалась точной и полезной. Теперь у него был конкретный план действий: как только он прибудет в Хогвартс, нужно будет найти этот гобелен и проверить, действительно ли там находится легендарная Комната.

Он подошел к окну, наблюдая, как сгущаются сумерки над заснеженным Лондоном. До начала семестра оставалось всего несколько дней. Скоро он окажется в Хогвартсе, в самом сердце магической Британии, где сможет продолжить поиски артефактов для Малика.

А предложение Люциуса Малфоя… Оно требовало тщательного обдумывания. Союз с влиятельной семьей мог быть полезен, но нельзя было забывать, что у Малфоя наверняка были и свои скрытые мотивы. Что, если он каким-то образом узнал о Малике и его планах? Что, если его интересовали те же артефакты?

Сахиби снял очки, и синее пламя из его глазниц отразилось в оконном стекле. Игра становилась сложнее, но это только делало её интереснее.

Глава 5

Первое впечатление от Хогвартса в роли преподавателя существенно отличалось от посещения в качестве гостя. Сахиби прибыл в школу за день до возвращения учеников, когда замок еще был тих и спокоен. Минерва МакГонагалл, заместитель директора, встретила его у главного входа и проводила в отведенные ему комнаты.

— Вот ваши апартаменты, профессор Алов, — сказала она, открывая дубовую дверь на третьем этаже восточного крыла. — Спальня, гостиная и рабочий кабинет. Ванная комната в конце коридора, общая для преподавателей этого крыла. Ваш класс находится на первом этаже, я покажу его позже.

— Благодарю, профессор МакГонагалл, — Сахиби вошел в просторную гостиную с большим окном, выходящим на озеро. — Очень уютно.

— Эльфы уже доставили ваш багаж, — продолжила МакГонагалл. — Завтрак в Большом зале в восемь, обед в час дня, ужин в семь вечера. По любым вопросам можете обращаться ко мне или к профессору Дамблдору. Учительское совещание сегодня в четыре часа в учительской. Не опаздывайте, пожалуйста.

— Конечно, — кивнул Сахиби. — Я буду вовремя.

Когда МакГонагалл ушла, он не спеша осмотрел свои новые владения. Гостиная была меблирована просто, но со вкусом — несколько мягких кресел, письменный стол у окна, книжные полки вдоль стен. Спальня оказалась небольшой, но уютной, с массивной кроватью под балдахином и старинным шкафом для одежды. В рабочем кабинете стоял большой стол, заваленный учебными материалами и списками учеников.

Сахиби распаковал необходимые вещи, оставив большую часть книг и личных предметов в сундуках. Затем он достал карту замка, которую изучал последние недели, и отметил на ней свое текущее местоположение. Седьмой этаж, где предположительно находилась Выручай-комната, был несколькими лестничными пролетами выше.

"Времени достаточно до совещания", — подумал он. — "Можно провести небольшую разведку".

Замок в дневное время выглядел совсем иначе, чем при его предыдущем визите. Солнечный свет проникал через высокие окна, освещая древние камни стен и пол. Портреты на стенах с любопытством наблюдали за новым профессором, некоторые приветствовали его кивками.

По пути Сахиби встретил нескольких преподавателей, которые также занимались последними приготовлениями перед началом семестра. Крошечный профессор Флитвик, преподаватель заклинаний, энергично помахал ему, пролевитировав мимо стопку книг. Полная ведьма в заляпанной землей мантии — очевидно, профессор Стебль — вышла из теплиц с огромным цветущим растением в руках и вежливо кивнула.

Поднявшись на седьмой этаж, Сахиби начал методично обследовать коридоры, сверяясь с картой. Замок оказался еще более запутанным, чем он ожидал — лестницы произвольно меняли направление, коридоры иногда заканчивались тупиками, а некоторые двери открывались только в определенные дни недели.

Наконец, после почти часа поисков, он нашел то, что искал — коридор седьмого этажа с гобеленом, изображающим нелепую сцену: огромные тролли в пачках неуклюже пытались повторять балетные па за худым волшебником, который явно начинал сожалеть о своей затее.

"Барнабас Барми и его попытка обучить троллей балету", — вспомнил Сахиби описание из книги.

Он осмотрелся. Коридор был пуст, напротив гобелена находилась простая каменная стена без каких-либо особых отметин или указаний на скрытую дверь. Согласно инструкции, нужно было пройти перед этой стеной трижды, думая о том, что ему требуется.

Сахиби начал ходить взад-вперед, сосредоточившись на мысли: "Мне нужна комната, где спрятана диадема Равенкло". Один проход… второй… третий…

Ничего не произошло. Стена осталась стеной.

Он нахмурился и попробовал еще раз, уточнив свою мысль: "Я хочу найти место, где спрятаны утерянные вещи". Снова три прохода, и…

На гладкой каменной поверхности проступили очертания высокой арочной двери. Еще мгновение, и дверь полностью материализовалась — деревянная, с бронзовой ручкой, она выглядела так, словно всегда была здесь.

— Выручай-комната, — прошептал Сахиби, позволив себе улыбку.

Он оглянулся, убедился, что коридор по-прежнему пуст, и решительно потянулза ручку. Дверь открылась, и перед ним предстало невероятное зрелище.

Комната оказалась огромной, размером с собор, с высокими сводчатыми потолками и окнами, пропускающими солнечный свет. Но самым поразительным было её содержимое — бесконечные ряды всевозможных предметов, сложенных в причудливые башни и лабиринты. Здесь были сломанная мебель, тысячи книг, летающие инструменты, шкафы, клетки, бутылки, короны, шляпы, драгоценности, мантии… Казалось, столетиями люди приходили сюда, чтобы что-то спрятать или от чего-то избавиться.

Сахиби медленно вошел внутрь, дверь за ним закрылась. В воздухе витал запах пыли и старой магии. Он понял, что поиск диадемы в этом хаосе будет похож на поиск иголки в стоге сена, но это его не остановило.

Он достал перстень Равенкло и медальон, собираясь использовать их как магические указатели. Но прежде чем он успел произнести заклинание, где-то в глубине комнаты послышался шорох.

Сахиби мгновенно насторожился, убрал артефакты в карман и вытащил палочку. Он медленно двинулся в направлении звука, стараясь ступать бесшумно.

За высокой стопкой книг он обнаружил источник шума — это был не человек, а призрак. Серебристо-серая фигура женщины в старинном платье и с диадемой на голове парила над полом, перелистывая страницы призрачной книги.

— Леди Равенкло? — осторожно произнес Сахиби.

Призрак вздрогнул и обернулся. Это была красивая, но очень печальная женщина с умными глазами.

— Нет, — ответила она тихим голосом. — Я её дочь, Елена. Вы… новый учитель?

— Да, — Сахиби слегка поклонился. — Профессор Алов, защита от темных искусств. Простите, если потревожил вас.

— Новые учителя редко находят эту комнату так быстро, — заметила Елена, пристально глядя на него. — Что вы ищете здесь, профессор?

Сахиби на мгновение задумался, затем решил рискнуть с полуправдой.

— Я изучаю историю Хогвартса, особенно наследие четырех основателей, — ответил он. — Меня интересуют их артефакты. Например, диадема вашей матери.

Призрак вздрогнул, и её глаза расширились.

— Зачем вам диадема? — спросила она с подозрением.

— Чисто академический интерес, — Сахиби улыбнулся. — Говорят, она обладает свойством усиливать мудрость носителя. Как специалист по магическим артефактам, я нахожу это… увлекательным.

Елена изучала его несколько долгих секунд, затем покачала головой.

— Диадема пропала много веков назад, профессор. Я… — она запнулась, — я украла её у матери и спрятала.

Это признание застало Сахиби врасплох. Он не ожидал, что встретит призрак, имеющий прямое отношение к судьбе артефакта, который он искал.

— И где же вы её спрятали? — осторожно спросил он.

Елена отвернулась, её призрачная фигура стала еще более прозрачной.

— В дупле дерева в лесах Албании, — тихо ответила она. — Но это было давно, очень давно.

— Понимаю, — кивнул Сахиби. — И никто не нашел её с тех пор?

Призрак снова посмотрел на него, теперь её взгляд был полон тревоги.

— Один нашел, — прошептала она. — Много лет назад. Очаровательный мальчик, умный и красивый. Он умел находить нужные слова… и я рассказала ему. А он… он осквернил диадему моей матери.

— Осквернил? — Сахиби подался вперед. — Каким образом?

— Темная магия, — Елена содрогнулась. — Я чувствую это. Он вернул диадему в Хогвартс, но она больше не та, что была раньше. В ней теперь что-то… ужасное.

Сахиби задумался. Судя по словам призрака, диадема была не просто найдена, но и изменена каким-то образом. Это могло осложнить его задачу.

— И где сейчас эта диадема? — спросил он. — Она здесь, в этой комнате?

Елена посмотрела на него с подозрением.

— Зачем вам это знать, профессор? Что вы собираетесь с ней делать?

— Изучить, — ответил Сахиби. — И, возможно, очистить от темной магии. Если она действительно осквернена, как вы говорите, было бы правильно вернуть ей первоначальную чистоту.

Призрак колебался, явно не доверяя ему полностью. Сахиби решил надавить чуть сильнее.

— Представьте, что бы сказала ваша мать, узнав, что её величайшее творение используется для темных целей, — мягко произнес он. — Разве не лучше попытаться исправить это?

Слова попали в цель. Елена вздрогнула и опустила глаза.

— Она там, — наконец сказала призрак, указывая вглубь комнаты. — На столе, с облупившейся краской. Рядом с уродливым бюстом старого волшебника в парике.

Сахиби кивнул с благодарностью.

— Спасибо, леди Елена. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы исправить ситуацию.

Призрак ничего не ответил, лишь посмотрел на него с сомнением и медленно растворился в воздухе, оставив Сахиби одного среди лабиринта спрятанных предметов.

Он двинулся в указанном направлении, осторожно обходя шаткие башни из книг и сломанной мебели. Путь занял около десяти минут — комната была поистине огромной, с бесконечными рядами и проходами между хранимыми здесь предметами.

Наконец, он увидел описанный стол — старый, с облупившейся синей краской. На нем стоял мраморный бюст пожилого волшебника в нелепом парике. А рядом с бюстом лежала она — диадема Ровены Равенкло, древняя и прекрасная, несмотря на слой пыли, покрывавший её. На ободке была выгравирована знаменитая фраза: "Ума палата — лучшее богатство".

Сахиби медленно приблизился, ощущая мощную магическую ауру, исходящую от диадемы. Но была в этой ауре и темная нота, что-то зловещее и неправильное, подтверждающее слова призрака об осквернении.

Он осторожно достал из карманов перстень и медальон Равенкло. Артефакты тут же отреагировали на близость диадемы, начав светиться синим светом. Сахиби поднес их ближе, и свечение усилилось, образуя арку над диадемой.

— Первый артефакт найден, — тихо произнес он. — Теперь нужно понять, что с ним сделали.

Он не решился прикоснуться к диадеме голыми руками, вместо этого использовал заклинание левитации, чтобы поднять её на уровень глаз. Магия, заключенная в древнем ободе, была сложной и многослойной. Сахиби снял очки, позволяя синему пламени своих глаз осветить артефакт, выявляя скрытые от обычного зрения детали.

То, что он увидел, заставило его нахмуриться. Диадема действительно была осквернена неизвестной ему темной магией. Внутри неё как будто билось что-то живое, темное и злобное. Это напоминало… частицу души.

— Крестраж, — прошептал он, вспомнив древний и запретный ритуал, о котором читал в книгах Малика. — Кто-то превратил диадему в крестраж.

Это осложняло задачу. Крестражи были чрезвычайно сложными темными артефактами, содержащими фрагмент души создателя. Их практически невозможно было уничтожить обычными способами.

Сахиби аккуратно вернул диадему на стол. Ему нужно было время, чтобы обдумать ситуацию. Он не мог просто забрать артефакт — его отсутствие могло быть замечено создателем крестража. К тому же, перемещение такого темного предмета по Хогвартсу могло привлечь внимание Дамблдора.

— Пока оставлю её здесь, — решил он. — Сначала нужно больше узнать о крестражах и о том, кто мог создать этот.

Он сделал несколько пассов палочкой, создавая магическую метку на диадеме — невидимую для других, но позволяющую ему легко найти артефакт при следующем посещении комнаты. Затем он произнес заклинание, скрывающее его магический след — нельзя было допустить, чтобы кто-то понял, что диадема была найдена.

Проверив время по карманным часам, Сахиби понял, что провел в Выручай-комнате почти два часа. До учительского совещания оставалось меньше часа, и нужно было спешить.

Он в последний раз взглянул на диадему, затем развернулся и начал пробираться к выходу из лабиринта спрятанных вещей. Покидая Выручай-комнату, Сахиби уже обдумывал план дальнейших действий. Ему нужно было связаться с Маликом, сообщить о находке и получить инструкции относительно крестража. Но сначала предстояло встреча с коллегами-преподавателями и официальное начало своей роли профессора защиты от темных искусств.

День оказался более успешным, чем он мог ожидать. Диадема Равенкло была найдена, хотя и в неожиданном состоянии. Это был лишь первый шаг к выполнению миссии, но уже значительный прогресс.

Дверь Выручай-комнаты исчезла за его спиной, вновь превращаясь в обычную каменную стену. Впереди ждал целый семестр в Хогвартсе — время, которое Сахиби намеревался использовать с максимальной эффективностью.

Первый учебный день выдался солнечным, несмотря на январский холод. Большой зал Хогвартса гудел от голосов вернувшихся после каникул учеников, радостно делившихся новостями и впечатлениями. За преподавательским столом Сахиби неторопливо завтракал, обдумывая предстоящие уроки.

— Нервничаете перед первым занятием, профессор Алов? — спросила сидевшая рядом профессор Спраут, подкладывая себе еще тостов.

— Скорее предвкушаю, — ответил Сахиби с легкой улыбкой. — Первый день всегда самый интересный.

— Кто у вас сегодня первыми? — поинтересовался сидящий по другую сторону профессор Флитвик.

— Седьмой курс, сдвоенное занятие Гриффиндор-Слизерин, — Сахиби отпил чай из своей чашки. — Затем третий курс Хаффлпафф-Рейвенкло после обеда.

— О-хо-хо, — профессор Спраут покачала головой. — Семикурсники Гриффиндора и Слизерина вместе — нелегкое начало. Особенно после профессора Далтона, который, прямо скажем, не особо справлялся с дисциплиной.

— Они проверят вас, — подтвердил Флитвик, кивая. — Особенно слизеринцы. Советую сразу показать, кто в классе хозяин.

Сахиби только улыбнулся в ответ, не выдавая своих мыслей. Волшебники-подростки, какими бы талантливыми они ни были, вряд ли могли представлять сложность для существа, прожившего столетия и видевшего вещи, от которых любой из присутствующих в зале волшебников потерял бы рассудок.

После завтрака он направился в кабинет защиты от темных искусств, чтобы подготовиться к первому уроку. Просторная аудитория с высокими окнами и рядами столов для учеников выглядела уныло и безлико — профессор Далтон, очевидно, не слишком заботился о создании особой атмосферы.

Сахиби взмахнул палочкой, и шторы на окнах опустились, погружая класс в полумрак. Еще один взмах — и по периметру комнаты зажглись свечи с голубоватым пламенем, создавая таинственное освещение. На стенах появились анимированные схемы сложных защитных заклинаний, а с потолка спустились модели различных темных созданий, движущиеся по спиральным траекториям.

На учительском столе он расположил несколько странных приборов и артефактов для сегодняшней демонстрации. Выпрямившись и довольно осмотрев результат своих трудов, Сахиби кивнул сам себе. Первое впечатление было важно, и он знал, как произвести нужный эффект.

* * *

Семикурсники входили в класс шумно, разговаривая и смеясь, но при виде преобразившейся аудитории и стоящего у доски нового учителя постепенно затихали. Сахиби в своем безупречном черном костюме-тройке и с антрацитовыми очками молча наблюдал, как они рассаживаются. Гриффиндорцы и слизеринцы, как и ожидалось, держались отдельными группами, настороженно поглядывая друг на друга.

Когда все заняли свои места, Сахиби наконец заговорил:

— Добро пожаловать на урок защиты от темных искусств, — его голос, негромкий, но отчетливый, заставил тех, кто еще шептался, замолчать. — Меня зовут профессор Алов. В этом семестре мы с вами будем изучать продвинутые методы выявления и противодействия темной магии.

Он сделал шаг вперед, и голубоватый свет свечей создал на его лице причудливые тени.

— Я ознакомился с программой, которую вы проходили ранее, и должен сказать, что обнаружил в ней серьезные пробелы. Профессор Далтон, при всем уважении к его теоретическим знаниям, уделял недостаточно внимания практическому пониманию механизмов темной магии.

Один из слизеринцев в заднем ряду, высокий юноша с насмешливым выражением лица, негромко хмыкнул и наклонился к соседу:

— Еще один теоретик, спорим, он даже не знает, как…

Он не закончил фразу, потому что перед ним внезапно вспыхнуло яркое синее пламя, сформировавшееся в миниатюрное подобие огненного дракона, который взлетел к потолку и растворился в воздухе. Класс ахнул.

— Мистер Фоули, если не ошибаюсь? — спокойно сказал Сахиби, глядя прямо на слизеринца. — Я рекомендую вам оставить оценки моей компетентности до конца урока. И да, я прекрасно слышу даже шепот с последней парты.

Класс затих окончательно. Сахиби вернулся к своему столу и жестом указал на разложенные там предметы.

— Сегодня мы начнем с темы, которую большинство волшебников считают чисто теоретической — проклятые артефакты и методы их распознавания. Кто может сказать мне, почему эта тема важна для защиты от темных искусств?

Молчание. Затем одна из гриффиндорок, рыжеволосая девушка с умными глазами, нерешительно подняла руку.

— Да, мисс…?

— Уайтли, сэр. Джейн Уайтли, — ответила девушка. — Я думаю, это важно, потому что проклятые предметы могут выглядеть безобидно, но причинять серьезный вред. Мой дядя работает в Министерстве, в отделе борьбы с незаконным использованием магических артефактов, и он рассказывал о чайнике, который обварил кипятком целую семью маглов.

— Пять баллов Гриффиндору за правильный ответ, мисс Уайтли, — кивнул Сахиби. — Именно так. Темная магия часто скрывается под маской обыденности. Самые опасные проклятия заключены в предметах, которые выглядят абсолютно безобидно.

Он поднял с стола обычную на вид серебряную ложку.

— Что вы видите перед собой?

— Ложку, сэр, — ответил кто-то из учеников.

— Ложку, — согласился Сахиби. — Самый обычный столовый прибор. Или нет?

Он положил ложку на деревянную подставку и направил на нее палочку.

— _Revelio Maleficium_, — произнес он.

Ложка засветилась тусклым красноватым светом, и над ней появилась проекция сложной сети магических линий, образующих запутанный узор.

— Это проклятие гниения, — объяснил Сахиби. — Любая пища, которой касается эта ложка, начинает незаметно разлагаться. Человек, съевший такую пищу, будет медленно болеть, постепенно слабея, пока не умрет от необъяснимой для целителей болезни.

По классу пробежал шепот. Ученики смотрели на безобидную ложку с новым выражением — смесью страха и любопытства.

— Как распознать такое проклятие? — продолжил Сахиби. — Заклинание _Revelio Maleficium_ показывает структуру темной магии, но для его применения нужно уже подозревать, что предмет проклят. А как определить это без магии?

Он обвел класс взглядом:

— Кто скажет мне, какие признаки могут указывать на то, что обычный предмет содержит темную магию?

Другой слизеринец, худощавый мальчик с серьезным лицом, поднял руку.

— Да, мистер…?

— Блэтфорд, сэр. Регулус Блэтфорд, — представился юноша. — Проклятые предметы иногда имеют странную температуру — они могут быть необычно холодными или теплыми. Еще они иногда создают ощущение… тревоги, когда к ним прикасаешься.

— Отлично, мистер Блэтфорд, пять баллов Слизерину, — одобрительно кивнул Сахиби. — Интуиция волшебника — важный инструмент распознавания темной магии. Если предмет вызывает необъяснимое беспокойство, стоит проявить осторожность.

Еще одна гриффиндорка подняла руку:

— Амелия Борг, сэр. Я читала, что некоторые проклятые предметы влияют на окружающие растения — они могут вянуть или, наоборот, разрастаться неестественным образом.

— Совершенно верно, мисс Борг, еще пять баллов Гриффиндору. Природа часто реагирует на темную магию более явно, чем люди.

Сахиби взял со стола еще один предмет — изящное ожерелье с опалами.

— Это ожерелье стало причиной смерти девятнадцати маглов в период с 1894 по 1897 год, прежде чем было конфисковано Министерством. На нем проклятие мгновенной смерти, активирующееся при прикосновении к коже.

Он поднял ожерелье, держа его за цепочку, и позволил опалам поймать свет свечей, отбрасывая разноцветные блики на стены класса.

— Как видите, оно невероятно красиво. В этом и заключается его коварство — темная магия часто соблазняет, привлекает, заставляет жертву саму потянуться к собственной гибели.

Весь класс, затаив дыхание, смотрел на смертоносный артефакт, переливающийся в руке профессора.

— В этом семестре, — продолжил Сахиби, аккуратно возвращая ожерелье на стол, — мы будем изучать не только противодействие темной магии, но и её понимание. Потому что, чтобы по-настоящему защитить себя от тьмы, нужно знать, как она работает.

Он сделал паузу, наблюдая за реакцией класса. Удовлетворившись увиденным — смесью настороженности и заинтригованности на лицах студентов, — он продолжил:

— А теперь разделитесь на пары. И да, я ожидаю, что гриффиндорцы будут работать со слизеринцами. В реальной жизни у вас не всегда будет возможность выбирать союзников, когда столкнетесь с темной магией.

Последовало недовольное бормотание, но ученики, хоть и неохотно, начали перемещаться, формируя смешанные пары.

— Каждая пара получит предмет, — объяснил Сахиби, когда все расселись. — Не трогайте его голыми руками! Используйте защитные перчатки, которые лежат у вас на столах. Ваша задача — определить, содержит ли предмет темную магию, и если да, то какого типа. Запишите все признаки, которые помогли вам это установить. В конце урока мы проверим ваши выводы.

Он взмахнул палочкой, и перед каждой парой появился предмет — старая книга, карманные часы, перстень, шкатулка, зеркальце и другие невинные на вид вещи.

— У вас тридцать минут. Начинайте.

Класс погрузился в работу. Сахиби наблюдал, как студенты обсуждают, спорят, применяют диагностические заклинания. Некоторые из предметов действительно содержали проклятия — легкие, безопасные в условиях класса, но достаточно явные, чтобы их можно было обнаружить. Другие были абсолютно обычными, не содержащими никакой магии.

В течение получаса Сахиби обходил класс, давая подсказки, задавая наводящие вопросы, поправляя неправильные движения палочек. Он отметил, что Регулус и его партнерша с Гриффиндора, Амелия, работали особенно эффективно, быстро и точно определив скрытое в карманных часах проклятие слепоты.

Когда отведенное время закончилось, Сахиби вернулся к учительскому столу и предложил каждой паре рассказать о своих находках. Большинство справились с заданием хорошо, хотя некоторые допустили ошибки, приняв обычный предмет за проклятый или наоборот.

— Что ж, неплохо для первого раза, — подвел итог Сахиби, когда все пары выступили. — На следующем уроке мы изучим методы нейтрализации простейших проклятий. А сейчас я хочу, чтобы каждый из вас написал фут пергамента о признаках темной магии в обычных предметах. Используйте примеры из сегодняшнего урока и дополнительную литературу из библиотеки.

Он сделал взмах палочкой, и на доске появился список книг:

— Вот издания, которые могут быть вам полезны. Особенно рекомендую "Темные артефакты: распознавание и нейтрализация" Арктуруса Принга. На этом всё, можете идти.

Ученики начали собирать вещи, обмениваясь впечатлениями от урока. Сахиби заметил, что настроение в классе изменилось — первоначальное недоверие и скептицизм сменились заинтересованностью и даже некоторым уважением.

Когда последние студенты покидали класс, Регулус задержался у двери:

— Профессор Алов, могу я задать вопрос?

— Конечно, мистер Блэтфорд, — Сахиби кивнул.

— Это синее пламя, которое вы создали… Это модификация _Инсендио_? Я никогда не видел ничего подобного.

Сахиби слегка улыбнулся:

— Скажем так, мистер Блэтфорд, это особая форма магии огня, которой меня научили во время путешествий. Возможно, позже в этом семестре, если класс проявит достаточные успехи, я покажу вам кое-что из нестандартных защитных заклинаний.

Юноша кивнул, явно не полностью удовлетворенный ответом, но достаточно заинтригованный:

— Спасибо, сэр. Это был отличный урок.

Когда дверь за последним учеником закрылась, Сахиби позволил себе небольшую улыбку. Первое испытание в роли преподавателя было пройдено успешно. Он завоевал если не доверие, то по крайней мере интерес студентов, что было хорошим началом.

Он начал собирать артефакты, возвращая их в специальные защитные контейнеры. Мысли его, однако, вернулись к диадеме Равенкло, спрятанной в Выручай-комнате. Он всё еще обдумывал, как поступить с этим неожиданным осложнением — крестражем, заключенным в древний артефакт.

"Ирония", — подумал Сахиби. — "Я учу детей распознавать темную магию, в то время как сам ищу способ овладеть одним из самых тёмных артефактов в истории".

Но в его разуме не было конфликта. Он просто выполнял миссию Малика, и то, что другие сочли бы злом, для него было лишь средством достижения цели.

Закончив с уборкой класса, Сахиби взглянул на часы. До следующего урока оставалось время, которое он планировал использовать для дальнейшего исследования замка. Возможно, сегодня стоило посетить библиотеку и побольше узнать о четырех основателях и их реликвиях. А также поискать информацию о крестражах — если таковая вообще имелась в общедоступных источниках.

Выйдя из кабинета, он запер дверь заклинанием и направился по коридору, его шаги эхом разносились по пустому пространству. Хогвартс начинал раскрывать свои тайны, и Сахиби Алов был полон решимости разгадать их все, одну за другой.

Глава 6

В последующие дни Сахиби быстро втянулся в преподавательскую рутину. Утренние занятия, обеды в Большом зале, проверка домашних заданий по вечерам — всё это создавало удобное прикрытие для его настоящей миссии. Студенты, поначалу настороженные, всё больше проникались уважением к новому профессору защиты от темных искусств. Его уроки быстро стали одними из самых обсуждаемых в Хогвартсе — практичные, интересные, с правильным балансом между теорией и практикой.

В пятницу вечером, закончив с проверкой эссе третьекурсников, Сахиби решил посетить библиотеку. В это время суток там было немного студентов — большинство предпочитало провести вечер пятницы в гостиных своих факультетов.

Мадам Пинс, библиотекарь, одарила его подозрительным взглядом, когда он попросил доступ к секции древних алхимических трактатов.

— Это редкие издания, профессор Алов, — заметила она. — Но, полагаю, для преподавателя можно сделать исключение. Только обращайтесь с ними осторожно — некоторым из этих книг больше пятисот лет.

— Можете не беспокоиться, мадам Пинс, — заверил её Сахиби. — Я ценю редкие книги не меньше вашего.

Забрав несколько томов, он устроился за дальним столом, рядом с секцией истории магии. Книги, которые он выбрал, касались алхимических традиций разных стран, с особым фокусом на трансмутации металлов и очищении магических предметов. Информация о крестражах в открытой библиотеке отсутствовала, как он и предполагал, но некоторые алхимические методы могли оказаться полезными для работы с осквернённой диадемой.

Он был настолько погружен в "Трактат о философском камне и его применении в трансмутационных процессах", что не заметил приближения другого человека, пока тот не заговорил:

— Интересный выбор литературы, профессор Алов.

Сахиби поднял глаза. Перед ним стоял Северус Снейп, с несколькими книгами под мышкой и привычным выражением сдержанного неодобрения на лице.

— Профессор Снейп, — Сахиби кивнул в знак приветствия. — Да, некоторые исследования для моих уроков. Алхимия имеет удивительные параллели с защитной магией.

Снейп приподнял бровь:

— В самом деле? Большинство волшебников считает алхимию просто примитивной предшественницей современного зельеварения.

— Большинство волшебников редко смотрит глубже поверхности, — Сахиби слегка улыбнулся. — Не хотите присоединиться? — он указал на пустой стул напротив. — Мне было бы интересно обсудить некоторые аспекты с мастером зелий.

Снейп колебался лишь мгновение, затем сел, аккуратно положив свои книги на стол.

— Я заметил, что вы используете некоторые необычные ингредиенты в своих демонстрациях, — сказал он, кивая на открытую страницу с изображением алхимического процесса. — Бадьян высшего качества, например. Не слишком распространённый выбор для простых уроков.

— Качество всегда имеет значение, — ответил Сахиби. — Особенно когда речь идёт о защите. Малейшая примесь может свести на нет эффективность защитного зелья или амулета.

— Разумный подход, — согласился Снейп, и в его голосе прозвучало что-то, похожее на одобрение. — К сожалению, большинство студентов не способно оценить тонкости правильного выбора ингредиентов. Для них зельеварение — просто "помешивание в котле", без понимания фундаментальных принципов.

— То же самое можно сказать и о защите от темных искусств, — кивнул Сахиби. — Они хотят сразу перейти к эффектным контрзаклинаниям, не понимая механизмов действия самой темной магии.

Он перелистнул страницу книги, открывая диаграмму преобразования простых металлов в золото.

— Вот почему алхимия так привлекает меня. Это древнейшее искусство понимания сути вещей, их трансформации не просто по форме, но по самой их природе. Вы изучали восточные алхимические традиции, профессор Снейп?

— Поверхностно, — признал Снейп. — Мой основной интерес всегда был в практическом применении зелий, особенно защитных и… — он сделал паузу, — лечебных.

Что-то промелькнуло в его глазах — боль, быстро скрытая за маской безразличия. Сахиби заметил это, но не подал вида.

— Восточная традиция особенно интересна своим подходом к очищению, — продолжил он, словно не заметив заминки. — В то время как западные алхимики сосредоточены на трансмутации, восточные мастера разработали методы удаления скверны из осквернённых предметов.

Это явно заинтересовало Снейпа:

— Вы имеете в виду проклятые артефакты?

— И их тоже, — кивнул Сахиби. — Но восточная традиция идёт дальше. Они считают, что любой предмет, использованный для тёмных целей, впитывает часть этой тьмы, даже если формально не проклят. Эта тьма может влиять на последующих владельцев, едва заметно искажая их намерения и поступки.

Снейп задумчиво посмотрел на иллюстрацию в книге:

— Интересная концепция. И какие методы они предлагают для очищения?

— Различные, в зависимости от характера скверны, — Сахиби перевернул ещё несколько страниц, показывая схемы алхимических процессов. — Погружение в очищающие составы, выдержка в особой атмосфере, воздействие стихийных элементов в строгой последовательности. Но самый действенный метод — использование катализатора, способного притянуть и поглотить тьму.

Снейп нахмурился:

— Звучит как темная магия. Ничто не может просто исчезнуть — базовый закон магии. Если тьма покидает предмет, она должна перейти куда-то ещё.

— Верно подмечено, — Сахиби улыбнулся. — Именно поэтому процесс так сложен и опасен. Катализатор должен не только притянуть тьму, но и нейтрализовать её — преобразовать в безвредную форму.

— И что может служить таким катализатором? — спросил Снейп, теперь явно заинтригованный.

— В традиции говорится о "чистой жертве" — чем-то, что отдаётся добровольно и из чистых побуждений, — Сахиби перевёл взгляд на окно, за которым уже стемнело. — В более практическом смысле, это могут быть редкие минералы, растения, выращенные в особых условиях, или даже… кровь единорога, отданная добровольно, а не взятая силой.

Снейп молчал, обдумывая услышанное. Его тонкие пальцы рассеянно гладили обложку одной из его книг.

— Вы когда-нибудь применяли эти методы? — наконец спросил он.

— Теоретически, — ответил Сахиби, встречая взгляд Снейпа. — К сожалению, у меня не было возможности проверить их на практике. Настоящие осквернённые артефакты встречаются редко, а доступ к необходимым ингредиентам ещё реже.

— Я мог бы помочь с некоторыми ингредиентами, — неожиданно предложил Снейп. — В моём личном хранилище есть компоненты, которых нет даже в запасах Слагхорна.

Сахиби посмотрел на него с интересом:

— Это щедрое предложение, профессор. Могу я спросить, чем вызван такой интерес к алхимическому очищению?

Снейп на мгновение отвёл взгляд:

— Академический интерес, разумеется. Как мастер зелий, я должен быть знаком со всеми аспектами моей дисциплины, включая и древние традиции.

Сахиби понимал, что это не вся правда, но решил не давить:

— В таком случае, я был бы рад сотрудничеству. Возможно, мы могли бы провести несколько экспериментов. Я слышал, что в Запретном лесу растёт несколько редких растений, которые упоминаются в восточных алхимических трактатах.

— Действительно, — кивнул Снейп. — Лунноцвет, например, который распускается только в полнолуние и обладает удивительными очищающими свойствами.

— Именно о нём я и думал, — Сахиби закрыл книгу. — Следующее полнолуние через две недели. Если вы заинтересованы, мы могли бы отправиться в лес вместе.

Снейп колебался, явно взвешивая риски и выгоды такого предприятия:

— Хорошо, — наконец сказал он. — Но я предпочёл бы, чтобы это осталось между нами. Некоторые в замке… не одобрили бы наших исследований, даже чисто академических.

— Разумеется, — согласился Сахиби. — Дискретность — мой принцип, профессор Снейп.

Они ещё некоторое время обсуждали детали алхимических процессов, и Сахиби заметил, что по мере разговора Снейп становился всё более оживлённым и менее настороженным. Молодой зельевар обладал острым умом и глубокими знаниями, и Сахиби нашёл беседу действительно стимулирующей.

Когда они расстались, было уже за полночь. Мадам Пинс давно ушла, оставив библиотеку на попечение заклинаний, предупреждающих о неаккуратном обращении с книгами.

— Завтра у меня урок с четвёртым курсом Слизерина, — сказал Снейп, вставая. — Но в воскресенье я свободен. Если вы хотите продолжить обсуждение, я буду в своей лаборатории.

— Буду рад, — ответил Сахиби. — Возможно, я принесу ещё несколько книг из своей коллекции, которые могут вас заинтересовать.

Когда Снейп ушёл, Сахиби остался на несколько минут в пустой библиотеке, размышляя о состоявшемся разговоре. Сотрудничество с мастером зелий могло оказаться чрезвычайно полезным, особенно учитывая проблему с диадемой. Если существовал способ извлечь из неё крестраж без уничтожения самой диадемы, то он, вероятно, лежал в области алхимии.

Конечно, он не мог полностью доверять Снейпу. Молодой профессор явно имел свои скрытые мотивы, связанные с очищением осквернённых предметов. Возможно, что-то личное, судя по боли, промелькнувшей в его глазах при упоминании лечебных зелий.

"Интересно", — подумал Сахиби, собирая книги. — "Что такое могло произойти в жизни Северуса Снейпа, что заставило его так интересоваться очищением от тьмы?"

Но это был вопрос на другой день. Сейчас же Сахиби нужно было вернуться к себе и подготовиться к утренним урокам. А затем, возможно, ещё раз посетить Выручай-комнату для дальнейшего изучения диадемы. С новыми знаниями из алхимических трактатов у него могли появиться свежие идеи.

Выходя из библиотеки, он почувствовал лёгкое покалывание на правой руке, где носил перстень Равенкло под рукавом. Артефакт словно отзывался на его мысли о диадеме, напоминая о миссии.

"Скоро", — мысленно пообещал Сахиби, спускаясь по лестнице к своим комнатам.

В темноте коридора синее пламя за стёклами его очков на мгновение вспыхнуло ярче, отразившись в доспехах стоящего у стены рыцаря, прежде чем он свернул за угол и исчез в тенях Хогвартса.

* * *

Две недели спустя, в ночь полнолуния, Сахиби ждал Снейпа у выхода в школьный двор. Небо было ясным, луна висела над Запретным лесом сияющим серебряным диском, заливая окрестности призрачным светом. Идеальные условия для сбора лунноцвета.

Снейп появился точно в назначенное время, закутанный в тёмную мантию с глубоким капюшоном. В руках он держал небольшой кожаный саквояж, очевидно, для ингредиентов.

— Добрый вечер, профессор Алов, — поздоровался он тихо. — Вы готовы?

— Полностью, — кивнул Сахиби, показывая свою сумку с серебряными инструментами для сбора. — Погода нам благоволит.

Они двинулись к опушке леса, ступая по траве, серебрящейся от лунного света и росы. Путь пролегал мимо хижины лесничего, но окна в ней были темны — Хагрид, по словам Снейпа, уехал с поручением от Дамблдора.

— Тем лучше для нас, — заметил Сахиби. — Меньше вопросов.

Когда они вошли под сень деревьев, атмосфера сразу изменилась. Лунный свет проникал сквозь ветви неровными пятнами, создавая причудливую игру теней. Лес жил своей ночной жизнью — где-то вдалеке ухали совы, между деревьями мелькали небольшие светящиеся существа, похожие на фей.

— Мы ищем поляну рядом с ручьём, — сказал Снейп, уверенно ведя их по едва заметной тропинке. — Лунноцвет растёт только там, где естественная вода отражает полную луну.

— Вы хорошо знаете лес, — заметил Сахиби.

— Я часто собираю ингредиенты здесь, — сдержанно ответил Снейп. — Многие редкие растения невозможно купить или вырастить в теплицах.

Они шли около получаса, углубляясь всё дальше в лес. Наконец впереди послышалось журчание воды, и вскоре они вышли на небольшую поляну, окружённую древними дубами. Посередине протекал узкий ручей, вода в котором казалась серебряной от отражённого лунного света.

— Идеально, — прошептал Снейп, осматриваясь. — Теперь нужно найти цветы. Они должны быть где-то рядом с водой.

Они разделились, осторожно обследуя берега ручья. Сахиби двигался неслышно, его глаза за тёмными стёклами очков легко различали детали даже в полумраке. Он заметил цветы первым — у самой кромки воды, частично скрытые высокой травой, росли несколько растений с бутонами, которые медленно раскрывались навстречу лунному свету.

— Профессор Снейп, — тихо позвал он. — Я нашёл их.

Снейп быстро подошёл и опустился на колени рядом с растениями. Лунноцвет был поистине красив — серебристо-белые лепестки с голубоватым оттенком излучали собственное мягкое свечение, словно впитывали лунный свет и возвращали его преображённым.

— Великолепные экземпляры, — прошептал Снейп с едва заметной благоговейной ноткой в голосе. — Такие цветут, возможно, раз в десятилетие.

Он аккуратно достал из своего саквояжа серебряный нож и небольшие хрустальные флаконы:

— В алхимических текстах говорится, что сок лунноцвета нужно собирать, не срезая растение. Сделав небольшой надрез у основания бутона, можно собрать несколько капель, не причиняя растению непоправимого вреда.

Сахиби наблюдал, как мастер зелий работает — его движения были точными, экономными, полными уважения к редкому растению. Снейп сделал крошечный надрез у основания каждого из пяти бутонов и подставил хрустальные флаконы, чтобы собрать выступившую жидкость — серебристо-голубую, светящуюся, словно жидкий лунный свет.

— Для наших экспериментов этого должно хватить, — сказал Снейп, аккуратно запечатывая флаконы. — Но пока мы здесь, стоит собрать и другие ингредиенты. В ночь полнолуния многие растения обладают особой силой.

Они провели ещё час на поляне и вокруг неё, собирая редкие травы, грибы и корни. Сахиби был впечатлён знаниями Снейпа — молодой профессор безошибочно находил даже самые неприметные растения и точно знал, как правильно их собирать.

— Вы редкий мастер своего дела, профессор, — заметил Сахиби, когда они закончили и готовились возвращаться. — Ваши знания выходят далеко за рамки обычной школьной программы.

Снейп ничего не ответил, но в полумраке Сахиби заметил, как тот слегка выпрямился — комплимент явно не оставил его равнодушным, хотя он и пытался это скрыть.

На обратном пути они хранили молчание, наслаждаясь тишиной ночного леса. Выйдя на опушку, Снейп внезапно остановился:

— Следующий шаг — приготовление очищающего раствора. Для этого нам понадобится лаборатория с особыми условиями. Я могу предоставить свою.

— С удовольствием приму ваше предложение, — кивнул Сахиби. — Когда вы хотите начать?

— Раствор нужно готовить в течение трёх дней после сбора ингредиентов, — ответил Снейп. — Предлагаю завтра вечером. После десяти в моей лаборатории никого не бывает.

— Договорились, — согласился Сахиби. — И, профессор Снейп… — он сделал паузу. — Благодарю за это сотрудничество. Оно ценнее, чем вы можете представить.

Снейп коротко кивнул:

— До завтра, профессор Алов.

* * *

На следующий день Сахиби воспользовался свободным от занятий вечером, чтобы снова посетить Выручай-комнату. Ему нужно было лучше изучить диадему перед экспериментом со Снейпом.

Комната встретила его всё тем же лабиринтом спрятанных вещей. С помощью магической метки, которую он оставил ранее, Сахиби быстро нашёл путь к старому столу с облупившейся краской, где лежала диадема Равенкло.

Артефакт не изменился — та же тёмная аура, то же ощущение скрытой внутри злобной силы. Сахиби осторожно поднял диадему заклинанием левитации и поместил её в центр небольшого магического круга, который создал прямо на столе. Круг, начертанный серебряным порошком, должен был сдерживать любые тёмные эманации.

Сахиби снял очки, позволяя синему пламени своих глаз осветить артефакт. В этом свете структура тёмной магии становилась более различимой — сложное переплетение заклинаний, в центре которого пульсировала нечистая жизненная сила — частица души тёмного мага.

"Крестраж действительно вплетён в саму структуру диадемы", — подумал Сахиби. — "Простое разрушение артефакта уничтожит и его, но и диадема будет потеряна навсегда. Нужен способ разделить их".

Он достал из внутреннего кармана свой необычный компас и положил его рядом с диадемой. Устройство тут же отреагировало — стрелка задрожала и начала вращаться, словно не могла определить направление.

— Интересно, — пробормотал Сахиби. — Кажется, фрагмент души дезориентирует магические инструменты. Возможно, поэтому диадему так сложно было найти все эти годы.

Он провёл следующий час, тщательно изучая переплетение магии, окружавшей артефакт, делая заметки в небольшом блокноте. Особое внимание он уделил точкам соединения тёмной магии крестража и древней магии диадемы — именно там нужно будет применить очищающий раствор.

Закончив исследование, Сахиби аккуратно вернул диадему на её место. Пока он не был готов забрать её — сначала нужно было быть уверенным, что процесс очищения сработает и не повредит сам артефакт.

Покидая Выручай-комнату, он чувствовал лёгкое возбуждение. Если эксперимент со Снейпом удастся, он будет на шаг ближе к выполнению своей миссии. А если нет… что ж, у него всегда был запасной план.

* * *

Личная лаборатория Снейпа располагалась в подземельях, недалеко от гостиной Слизерина, но в более уединённой части замка. Сахиби прибыл точно в назначенное время и обнаружил, что дверь уже не заперта.

Внутри царила идеальная чистота и порядок — совсем не то, что можно было ожидать от алхимической лаборатории. Каждый инструмент находился на своём месте, ингредиенты были аккуратно расставлены на полках в алфавитном порядке, котлы различных размеров и материалов сияли чистотой.

Снейп уже работал, склонившись над небольшим серебряным котлом, в котором кипела прозрачная жидкость с лёгким голубоватым оттенком.

— Добрый вечер, профессор Алов, — поздоровался он, не отрываясь от работы. — Я уже начал подготовку основы. Лунноцвет нужно добавлять в строго определённый момент.

— Вижу, у вас всё готово, — заметил Сахиби, оглядывая лабораторию. — Впечатляющая коллекция ингредиентов.

— Результат многих лет сбора, — сдержанно ответил Снейп. — Некоторые из них… не совсем обычны для школьного профессора зелий.

В его голосе слышался вызов, словно он проверял реакцию Сахиби.

— Необычные ингредиенты для необычных зелий, — спокойно ответил тот. — Я не привык судить методы мастера, видя только качество результата.

Снейп бросил на него быстрый взгляд, затем коротко кивнул, принимая ответ.

— Основа почти готова, — сказал он, возвращаясь к котлу. — Теперь нужно добавить эссенцию асфоделя, настоянную на росе полнолуния. Она создаст необходимый баланс между жизнью и смертью — ключевой аспект для очищающего зелья.

Сахиби наблюдал, как Снейп работает. Его движения были отточенными, почти ритуальными. Он добавлял ингредиенты точно выверенными дозами, перемешивал содержимое котла определённое количество раз в каждую сторону, контролировал температуру пламени с невероятной точностью.

— Теперь самый важный момент, — сказал Снейп через полчаса интенсивной работы. — Сок лунноцвета должен быть добавлен каплями, точно по одной в минуту, в течение пяти минут. При этом нужно непрерывно перемешивать зелье против часовой стрелки.

Он достал один из флаконов с серебристо-голубой жидкостью:

— Профессор Алов, если вы не возражаете, я бы предпочёл сделать это сам. Малейшая ошибка может испортить зелье, а лунноцвет слишком редок, чтобы рисковать.

— Конечно, — согласился Сахиби. — Я с удовольствием понаблюдаю за работой мастера.

Снейп склонился над котлом, в одной руке держа флакон, а в другой — серебряную мешалку. С невероятной точностью он отсчитывал время, добавляя по капле драгоценной жидкости и непрерывно помешивая зелье.

Эффект был впечатляющим — с каждой каплей цвет зелья менялся, становясь всё более серебристым, а над поверхностью начал клубиться лёгкий туман, похожий на лунное сияние.

После добавления пятой капли Снейп сделал ещё несколько оборотов мешалкой, затем осторожно извлёк её из котла.

— Теперь зелье должно настояться в течение сорокавосьми часов, — сказал он, выпрямляясь. — В полнолуние его свойства будут максимально сильными.

— Впечатляющая работа, — искренне сказал Сахиби. — Я видел много мастеров зелий, но ваша точность и внимание к деталям выделяют вас среди них.

Снейп принял комплимент коротким кивком, но Сахиби заметил, как в его обычно холодных глазах на мгновение вспыхнуло удовлетворение.

— Если зелье получится, — сказал Снейп, накрывая котёл серебряной крышкой, — оно сможет очистить практически любой осквернённый артефакт, при условии, что скверна не стала его неотъемлемой частью.

— А если стала? — спросил Сахиби, внимательно глядя на Снейпа.

Мастер зелий задумался:

— В таком случае потребуется более радикальный подход. Восточная алхимическая традиция предлагает ритуал разделения, но для него нужны чрезвычайно редкие компоненты и… определённые навыки, выходящие за рамки обычного зельеварения.

— Какие именно компоненты? — поинтересовался Сахиби.

Снейп колебался, явно оценивая, стоит ли делиться такой информацией:

— Слеза феникса, добровольно данная кровь единорога и… — он сделал паузу, — камень, поглощающий смерть.

— Философский камень? — уточнил Сахиби.

— Его фрагмент, — кивнул Снейп. — Но поскольку в Британии известен только один создатель философского камня, Николас Фламель, и он вряд ли согласится пожертвовать даже кусочком своего творения для эксперимента, этот вариант можно считать чисто теоретическим.

Сахиби задумчиво кивнул. Информация была ценной, но даже для него добыть все эти компоненты было бы сложно. Хотя… возможно, Малик знал способ?

— В любом случае, сначала проверим действие нашего зелья, — сказал он. — Если оно окажется эффективным, возможно, более радикальные меры не понадобятся.

Снейп согласился:

— Через два дня зелье будет готово. Нам понадобится какой-то осквернённый предмет для проверки.

— Об этом я позабочусь, — заверил его Сахиби. — У меня есть несколько артефактов с остаточными следами тёмной магии, которые подойдут для эксперимента.

Они договорились встретиться через два дня в той же лаборатории. Покидая подземелья, Сахиби размышлял о том, как много Снейп знает о тёмных артефактах и очищении. Для школьного профессора, пусть даже такого талантливого, эти знания были слишком специфичны. Очевидно, у бывшего слизеринца были свои причины интересоваться этой темой.

"Интересно, связано ли это с Волан-де-Мортом?" — думал Сахиби, поднимаясь по лестнице к своим комнатам. — "Возможно, Снейп хочет очистить что-то, что было осквернено Тёмным Лордом? Или кого-то?"

Эта мысль требовала дальнейшего размышления. Снейп мог оказаться ценным союзником в его миссии, но также и потенциальной угрозой, если их цели пересекались или противоречили друг другу.

В любом случае, сейчас главным приоритетом было установить связь с Маликом и сообщить о последних событиях. Для этого требовался особый ритуал, который Сахиби планировал провести ночью, когда замок погрузится в сон.

Глава 7

Глубокой ночью, когда Хогвартс погрузился в сон, Сахиби приступил к подготовке ритуала связи. Он тщательно запер дверь своих комнат, наложив несколько слоев защитных заклинаний, которые не только препятствовали проникновению, но и блокировали любые попытки магического наблюдения.

В центре гостиной он передвинул мебель, освобождая пространство для ритуального круга. Из внутреннего кармана своего пиджака он извлек маленький мешочек, наполненный серебристо-синим порошком, и аккуратно высыпал его по окружности, формируя идеальный круг. Затем он расставил три свечи из темного воска, которые загорелись синим пламенем от одного его взгляда.

Сняв очки, Сахиби встал в центр круга. Синее пламя из его глазниц усилилось, отбрасывая призрачные тени на стены комнаты. Он достал медальон и перстень Равенкло, положил их перед собой и начал произносить слова на странном языке — древнем наречии, не принадлежащем этому миру.

Воздух в комнате уплотнился, стал тяжелым, словно насыщенный невидимой энергией. Порошок в круге вспыхнул, образуя стену синего пламени, поднимающуюся до потолка. В центре этого огненного вихря начал формироваться силуэт — высокая фигура в длинном одеянии с лицом, скрытым тенью, и глазами, горящими тем же синим пламенем, что и у Сахиби.

— Малик, — произнес Сахиби, склонив голову в знак уважения.

— Мой верный Сахиби, — голос, доносившийся из пламени, звучал глубоко и отдаленно, словно проходил через пространство между мирами. — Я чувствую, что у тебя есть новости.

— Да, хозяин. Я нашел первый артефакт — диадему Равенкло.

Пламя вокруг фигуры Малика вспыхнуло ярче от этих слов.

— Превосходно! Я всегда знал, что могу положиться на тебя. Где она?

— В тайнике в самом замке, — объяснил Сахиби. — В месте, известном как Выручай-комната. Но есть осложнение.

Он рассказал о крестраже, вплетенном в структуру диадемы, о своем открытии и о работе со Снейпом над очищающим зельем. Малик слушал молча, его горящие глаза не отрывались от лица Сахиби.

— Крестраж, — наконец произнес Малик, когда Сахиби закончил. — Редкая и крайне темная магия. Тот, кто создал его, должен был быть могущественным и отчаянным волшебником.

— Я предполагаю, что это был Волан-де-Морт, — сказал Сахиби. — По словам призрака Елены Равенкло, какой-то "красивый и умный мальчик" нашел диадему и осквернил ее. Хронологически и по характеру магии это совпадает с тем, что мы знаем о Темном Лорде.

— Вероятно, — согласился Малик. — Но это создает проблему. Крестраж содержит часть души создателя. Если Волан-де-Морт действительно не умер полностью, как ты предполагал ранее, он может почувствовать уничтожение фрагмента своей души.

— Именно поэтому я ищу способ отделить крестраж от артефакта, не уничтожая ни то, ни другое, — кивнул Сахиби. — Зелье, которое мы готовим со Снейпом, может помочь, но для полного разделения понадобятся более мощные средства.

Малик задумался, его фигура в пламени стала менее четкой, словно он сосредоточился на чем-то далеком.

— Слеза феникса, кровь единорога и фрагмент философского камня, — произнес он наконец. — Да, это может сработать. Но процесс будет сложным и опасным.

— В Хогвартсе есть феникс, — сказал Сахиби. — Он принадлежит Дамблдору. В Запретном лесу обитают единороги. Но философский камень…

— Оставь это мне, — прервал его Малик. — В нашем мире есть свои версии того, что здесь называют философским камнем. Я могу предоставить тебе эквивалент, который будет работать в алхимическом ритуале.

— Как я получу его? — спросил Сахиби.

— В следующее полнолуние, — ответил Малик. — Граница между мирами будет достаточно тонкой, чтобы передать небольшой предмет. Проведи ритуал открытия в том же месте, где вы собирали лунноцвет. Символизм имеет значение — вода, отражающая полную луну, создаст идеальный проводник.

Сахиби кивнул:

— Я буду готов. А пока продолжу эксперимент с очищающим зельем. Даже если оно не решит проблему полностью, мы сможем узнать больше о структуре крестража.

— Действуй осторожно, — предупредил Малик. — Этот Снейп может оказаться полезным, но не раскрывай ему истинную природу твоей миссии. Люди этого мира редко понимают значение истинного могущества.

— Разумеется, хозяин, — заверил его Сахиби. — Я представляю свой интерес как чисто академический.

— Что с остальными артефактами? — спросил Малик. — Есть прогресс?

— Меч Гриффиндора хранится в кабинете Дамблдора, — ответил Сахиби. — Я видел его, но доступ к нему ограничен. По легенде, меч появляется только перед истинным гриффиндорцем в момент крайней нужды. О чаше Хаффлпафф и медальоне Слизерина у меня пока мало информации, но я продолжаю поиски в библиотеке и через контакты в магическом мире.

— Хорошо, — голос Малика стал тише, его фигура начала таять в пламени. — Наше время истекает. Помни, Сахиби, диадема — лишь первый шаг. Когда все четыре артефакта будут собраны, мы сможем открыть врата, которые изменят этот мир навсегда.

— Я не подведу вас, Малик, — пообещал Сахиби, когда фигура его повелителя почти растворилась в огне.

— Я знаю, — последние слова Малика прозвучали как шепот. — В следующее полнолуние. У ручья. Не забудь.

Огненная стена опала, превратившись в тонкий слой пепла по окружности круга. Сахиби остался один в тишине своих комнат. Он медленно надел очки, скрывая синее пламя своих глаз, и начал приводить комнату в порядок, стирая все следы ритуала.

Разговор с Маликом придал ему новую решимость. Теперь у него был план действий и обещание помощи для решения проблемы с крестражем. Оставалось лишь провести эксперимент со Снейпом и подготовиться к следующему полнолунию.

* * *

Два дня спустя, как они и договаривались, Сахиби пришел в лабораторию Снейпа с небольшой коробкой, обернутой в защитную ткань. Внутри лежал старинный кинжал с потускневшим лезвием и рукоятью из почерневшего серебра — один из проклятых артефактов, которые он использовал для демонстраций на уроках.

Снейп уже ждал его. Зелье в серебряном котле приобрело удивительный вид — оно светилось мягким серебристо-голубым светом и, казалось, было текучим серебром, но при этом прозрачным, как вода.

— Выглядит многообещающе, — заметил Сахиби, глядя на котел.

— Лучше, чем я ожидал, — согласился Снейп. — Лунноцвет оказался исключительно сильным. Что вы принесли для эксперимента?

Сахиби аккуратно развернул ткань, открывая кинжал:

— Ритуальный кинжал XV века. Использовался для кровавых жертвоприношений, что оставило на нем сильный отпечаток темной магии. Не смертельно опасен, но вызывает чувство страха и отчаяния у того, кто держит его.

Снейп внимательно изучил кинжал, не прикасаясь к нему:

— Идеальный тестовый объект. Достаточно темный, чтобы проверить эффективность зелья, но не настолько опасный, чтобы создать угрозу в случае неудачи.

Он подготовил небольшую серебряную чашу и с помощью хрустальной пипетки перенес в нее часть зелья из котла.

— Для процедуры очищения артефакт должен быть полностью погружен в зелье на точно определенное время, — объяснил Снейп. — Для предмета этого размера и с такой степенью осквернения… — он на мгновение задумался, производя какие-то расчеты, — я бы рекомендовал семь минут. Символическое число очищения в алхимической традиции.

Сахиби кивнул и с помощью серебряных щипцов аккуратно поместил кинжал в чашу с зельем. Эффект был мгновенным — жидкость вокруг лезвия потемнела, словно впитывая в себя скверну. От поверхности зелья начал подниматься темный дым, который, однако, не распространялся по комнате, а собирался над чашей в плотное облако.

— Процесс идет, — тихо произнес Снейп, глядя на чашу со смесью научного интереса и напряжения. — Зелье вытягивает темную магию из металла.

Они молча наблюдали за процессом. Темное облако над чашей становилось все плотнее, в то время как само зелье постепенно возвращало свой первоначальный серебристо-голубой цвет. Через семь минут Снейп взмахнул палочкой, произнеся заклинание на латыни, и темное облако вспыхнуло безвредным голубым пламенем, полностью рассеявшись.

— Теперь можно извлечь кинжал, — сказал он.

Сахиби осторожно достал артефакт из чаши. Изменения были очевидны — лезвие блестело, как новое, а серебряная рукоять вернула свой естественный блеск. Но главное изменение ощущалось на энергетическом уровне — зловещая аура, окружавшая кинжал, полностью исчезла.

— Впечатляюще, — искренне произнес Сахиби, проверяя кинжал несколькими диагностическими заклинаниями. — Вся темная магия нейтрализована. Теперь это просто старинное, но абсолютно безопасное оружие.

Снейп позволил себе легкую, едва заметную улыбку удовлетворения:

— Очищающий раствор работает даже лучше, чем я предполагал. Но это был относительно простой случай — скверна не была интегрирована в саму структуру предмета, а лишь наслоилась на него со временем.

— Да, для более сложных случаев понадобится более мощный метод, — согласился Сахиби. — Тот, о котором вы упоминали — с использованием слезы феникса, крови единорога и фрагмента философского камня.

Снейп взглянул на него с легким подозрением:

— Вы говорите так, словно намерены попробовать этот метод. Но, как я уже сказал, добыть эти ингредиенты практически невозможно.

Сахиби пожал плечами:

— Теоретический интерес, профессор Снейп. Хотя… — он сделал паузу, — феникс Дамблдора и единороги в Запретном лесу делают два из трех компонентов потенциально доступными. Остается лишь философский камень.

— Даже если бы у вас был доступ ко всем трем компонентам, — медленно произнес Снейп, внимательно наблюдая за реакцией Сахиби, — ритуал очищения требует исключительных навыков и глубокого понимания древней алхимии. Ошибка может привести к катастрофическим последствиям.

— Разумеется, — согласился Сахиби с легкой улыбкой. — Но разве не интересно обсудить теоретические возможности? В конце концов, мы оба ученые в своих областях.

Снейп некоторое время молчал, видимо, взвешивая, стоит ли продолжать этот разговор:

— Теоретически, если бы все компоненты были доступны, ритуал потребовал бы создания алхимического круга из чистого серебра, с символами четырех стихий и астрологическими знаками, соответствующими моменту проведения ритуала. Осквернённый предмет поместили бы в центр. Слеза феникса, символизирующая возрождение, кровь единорога, символизирующая чистоту, и фрагмент философского камня, символизирующий преображение, должны быть расположены вокруг предмета в форме треугольника.

Сахиби внимательно слушал, мысленно отмечая детали:

— А затем?

— Затем проводящий ритуал должен создать магический резонанс между тремя компонентами, используя заклинания на древнем арамейском языке, — продолжил Снейп. — Когда резонанс достигнет определенной силы, компоненты сольются в единую субстанцию, которая окружит осквернённый предмет. В идеальном случае произойдет разделение — чистая сущность предмета отделится от скверны.

— А скверна? — спросил Сахиби. — Что происходит с ней?

— Вот здесь и кроется главная опасность, — Снейп понизил голос. — Скверна не исчезает. Она должна куда-то перейти. В традиционном ритуале ее принимает на себя жертвенный сосуд — обычно другой предмет, достаточно прочный, чтобы удержать ее.

— Интересно, — задумчиво произнес Сахиби. — А если скверна — это часть живой души, как в случае с крестражем?

Взгляд Снейпа стал острым:

— Вы говорите о крестражах? Это крайне запрещенная тема, профессор Алов. Даже теоретические обсуждения могут привлечь нежелательное внимание.

— Чисто гипотетически, — мягко настоял Сахиби. — Если бы осквернение было такого рода, работал бы ритуал?

Снейп долго смотрел на него, словно пытаясь разгадать истинные мотивы этих вопросов:

— Теоретически — да. Но жертвенный сосуд должен быть особенно сильным. И, что важнее, должна быть причина, почему фрагмент души предпочтет перейти в новый сосуд, а не остаться в своем нынешнем вместилище.

— Что могло бы стать такой причиной? — спросил Сахиби.

— Большая совместимость, — ответил Снейп после паузы. — Душа тянется к тому, что ближе ей по природе. Если новый сосуд каким-то образом ближе к сущности души, чем старый, переход может произойти естественным путем, без принуждения.

Сахиби задумался. Это была ценная информация. Если крестраж в диадеме действительно принадлежал Волан-де-Морту, нужно было найти что-то, что имело бы с ним большее сродство, чем артефакт Равенкло.

— Благодарю за это теоретическое обсуждение, профессор Снейп, — сказал он наконец. — Оно было чрезвычайно познавательным.

Снейп кивнул, но его взгляд оставался подозрительным:

— Надеюсь, ваш интерес действительно чисто теоретический, профессор Алов. Практические эксперименты с подобными материями могут привести к последствиям, которые сложно предвидеть.

— Разумеется, — заверил его Сахиби. — Я вполне доволен нашим сегодняшним успехом с очищающим зельем. Простой кинжал — это одно, но более серьезные артефакты лучше оставить в покое.

Они закончили эксперимент, тщательно убрав все следы своей работы. Снейп сохранил оставшееся зелье в нескольких хрустальных флаконах, один из которых передал Сахиби:

— Возможно, вам пригодится для ваших уроков. Демонстрация очищения проклятых предметов может быть полезной для старших курсов.

— Весьма признателен, — Сахиби принял флакон, понимая, что этот жест означает определенную степень доверия со стороны обычно сдержанного мастера зелий.

Покидая лабораторию Снейпа, Сахиби уже планировал свои дальнейшие действия. До следующего полнолуния оставалось меньше месяца. За это время ему нужно было подготовить всё необходимое для ритуала и, самое главное, найти подходящий сосуд для фрагмента души Волан-де-Морта.

"Что-то близкое ему по природе", — размышлял он, поднимаясь по лестнице из подземелий. — "Что-то, связанное с его сущностью, с его историей…"

И тут его осенило. Если Темный Лорд создал крестраж из диадемы Равенкло, возможно, он не ограничился одним основателем. Что, если другие реликвии тоже стали вместилищами частей его души?

Эта мысль требовала проверки. Сахиби ускорил шаг, направляясь к своим комнатам. Ему предстояло много работы, и время не ждало.

* * *

В следующие недели Сахиби вел двойную жизнь — днем исполнял обязанности профессора защиты от темных искусств, а ночами погружался в исследования, ища подтверждение своей теории о крестражах. Его уроки получили признание как среди студентов, так и среди коллег — практичные, информативные, с идеальным балансом между теорией и практикой. Даже МакГонагалл, поначалу настроенная скептически, однажды заметила за обедом, что дисциплина по защите от темных искусств наконец обрела достойного преподавателя.

Библиотека Хогвартса стала его вторым домом. Сахиби методично изучал все доступные материалы об основателях и их реликвиях, а также собирал крупицы информации о Томе Реддле — юноше, который впоследствии стал Волан-де-Мортом. Он нашел старые школьные записи, упоминающие блестящего ученика Слизерина, получившего награду за особые заслуги перед школой, просмотрел фотографии в старых ежегодниках.

Однажды вечером, когда библиотека уже опустела, а мадам Пинс занималась каталогизацией новых поступлений в дальнем углу, Сахиби обнаружил интересную деталь в книге "Великие волшебники XX века". В разделе о восхождении Волан-де-Морта упоминалось, что молодой Том Реддл проявлял необычайный интерес к истории Хогвартса и его основателей, особенно к Салазару Слизерину. Более того, он тратил летние каникулы на поиски исторических мест, связанных с жизнью основателей.

"Судя по всему, Реддл был одержим идеей связи с основателями, особенно со Слизерином," — размышлял Сахиби, делая заметки в своем блокноте. — "Диадема Равенкло — лишь часть его плана. Что, если он действительно нашел реликвии каждого из основателей и превратил их в крестражи?"

Эта мысль была тревожной, но логичной. Если Волан-де-Морт стремился к бессмертию и выбирал для своих крестражей значимые магические артефакты, то что могло быть более символичным, чем реликвии самих основателей Хогвартса?

В один из вечеров, продолжая свои исследования, Сахиби наткнулся на неожиданного посетителя библиотеки. Директор Дамблдор неслышно появился среди стеллажей и, заметив нового профессора, направился к его столу.

— Добрый вечер, профессор Алов, — поздоровался Дамблдор, глядя на разложенные перед Сахиби книги. — Вижу, вы не теряете времени даром.

— Директор, — Сахиби слегка кивнул, незаметно прикрыв свои заметки другой книгой. — Стараюсь расширять свои знания. История Хогвартса и его основателей — увлекательная тема.

— Действительно, — согласился Дамблдор, присаживаясь напротив. — Особенно история их личных реликвий. Я заметил, что вы проявляете к ним особый интерес.

Сахиби сохранил невозмутимое выражение лица, хотя под очками его глаза на мгновение вспыхнули ярче:

— Как специалист по магическим артефактам, я не могу не восхищаться такими выдающимися творениями. Сочетание мастерства и магической силы их создателей делает эти предметы уникальными.

— Вполне понимаю ваш профессиональный интерес, — кивнул Дамблдор, его голубые глаза внимательно изучали собеседника. — Меч Гриффиндора, который вы видели в моем кабинете, действительно выдающийся артефакт. Как и диадема Равенкло, жаль только, что она давно утеряна.

— Утеряна, но не забыта, — заметил Сахиби. — Легенды о ней до сих пор вдохновляют многих исследователей.

— Как и медальон Слизерина, и чаша Хаффлпафф, — добавил Дамблдор. — Знаете, профессор Алов, иногда я думаю, что эти реликвии не просто исчезли — они ждут своего часа, чтобы снова сыграть роль в истории магического мира.

Сахиби почувствовал, что директор говорит не просто так, будто проверяет его реакцию:

— Возможно, вы правы, директор. История имеет свойство двигаться по спирали, и то, что было забыто, может вновь обрести значимость.

Дамблдор слегка улыбнулся:

— Философский подход, профессор. Кстати о философии… я слышал, вы проводите интересные эксперименты с профессором Снейпом в области алхимии?

Сахиби внутренне напрягся, но внешне остался спокоен:

— Небольшое научное сотрудничество. Профессор Снейп — выдающийся мастер зелий, а некоторые аспекты защиты от темных искусств тесно связаны с алхимическими процессами. Мы изучаем методы очищения проклятых артефактов.

— Благородная цель, — кивнул Дамблдор. — Северус действительно талантлив, хотя его методы иногда могут вызывать вопросы. Надеюсь, ваше влияние будет на него благотворным.

— Мы учимся друг у друга, — дипломатично ответил Сахиби.

Дамблдор внезапно сменил тему:

— Я получаю превосходные отзывы о ваших уроках, профессор Алов. Студенты говорят, что вы делаете защиту от темных искусств по-настоящему понятной и при этом увлекательной. Особенно впечатлен Регулус — а он, поверьте, нечасто выражает восхищение преподавателями.

— Регулус — способный ученик, — заметил Сахиби. — У него глубокое понимание темной магии, что необычно для его возраста.

— Да, их семья имеет… определенные традиции, — Дамблдор слегка нахмурился. — Тем ценнее, что вы направляете его интерес в академическое русло. В нынешние времена так легко сбиться с пути.

— Времена действительно непростые, — согласился Сахиби. — Хотя Темный Лорд исчез, его идеи всё ещё живы среди определённых кругов.

— Именно так, — Дамблдор внимательно посмотрел на Сахиби. — Вы очень проницательны для человека, недавно прибывшего в нашу страну. Волан-де-Морт мог исчезнуть физически, но его тень всё ещё лежит на многих семьях и институтах.

— В моих путешествиях я научился распознавать последствия темной магии, даже когда её источник больше не активен, — ответил Сахиби. — Как раны на теле живого существа, так и раны на обществе требуют времени для заживления.

Дамблдор кивнул:

— Мудрое наблюдение. Что ж, не буду больше отвлекать вас от исследований. Но если вам понадобится доступ к более… специализированной литературе, пожалуйста, обращайтесь ко мне напрямую. Как директор, я могу предоставить вам разрешение на работу с некоторыми редкими текстами.

— Благодарю за предложение, директор, — Сахиби слегка поклонился. — Я непременно воспользуюсь им, если возникнет необходимость.

Дамблдор встал:

— Доброй ночи, профессор Алов. И не засиживайтесь слишком долго — даже самые увлекательные книги не заменят хорошего отдыха.

Когда директор ушел, Сахиби еще долго сидел неподвижно, размышляя об этом разговоре. Дамблдор явно что-то подозревал или, по крайней мере, интересовался его исследованиями больше, чем следовало бы. Нужно было действовать ещё осторожнее, особенно при подготовке к ритуалу полнолуния.

* * *

За три дня до полнолуния Сахиби начал собирать необходимые компоненты для ритуала. Самым сложным было получить слезу феникса. Ему нужен был доступ к Фоуксу, фениксу Дамблдора, что казалось практически невозможным без ведома директора.

Однако удача улыбнулась ему. В четверг, когда у Сахиби было окно между занятиями, Дамблдор был вызван в Министерство магии для срочных консультаций. Об этом Сахиби узнал от профессора МакГонагалл, которая временно взяла на себя обязанности директора.

Воспользовавшись отсутствием Дамблдора, Сахиби отправился в директорский кабинет под предлогом консультации по учебной программе. Горгулья, охранявшая вход, без возражений пропустила его, когда он назвал пароль, услышанный от МакГонагалл — "Сахарные перья".

В кабинете его встретил Фоукс, сидящий на своем насесте. Феникс внимательно следил за Сахиби своими умными глазами, но не проявлял беспокойства.

— Здравствуй, красивый, — тихо сказал Сахиби, медленно приближаясь к птице. — Мне нужна твоя помощь.

Он снял очки, позволяя фениксу увидеть синее пламя, горящее в его глазницах. Птица издала мелодичный звук, словно в знак узнавания. Фениксы были существами огня, и Сахиби, как носитель вечного пламени, был в некотором смысле родственен им.

— Я не причиню тебе вреда, — продолжил он. — Мне нужна лишь одна твоя слеза для алхимического ритуала. Чтобы очистить древний артефакт от скверны.

Феникс склонил голову набок, изучая странного посетителя. Затем, к удивлению Сахиби, птица расправила крылья и слетела с насеста прямо к нему на плечо. Фоукс внимательно посмотрел в его огненные глаза и, словно приняв решение, моргнул. Единственная серебристая слеза скатилась по его оперению.

Сахиби был готов. Он быстро поднес крошечный хрустальный флакон, поймав драгоценную жидкость. Феникс издал еще один мелодичный звук и вернулся на насест.

— Благодарю тебя, — искренне сказал Сахиби, снова надевая очки. — Твой дар будет использован во благо.

Тщательно спрятав флакон, он быстро осмотрел кабинет. Меч Гриффиндора всё еще находился в стеклянной витрине, недосягаемый пока для него. Сахиби сделал несколько ментальных заметок о расположении других артефактов и защитных заклинаниях кабинета, затем покинул его так же незаметно, как и вошел.

Следующим компонентом была кровь единорога, данная добровольно. Это было сложнее, чем слеза феникса, но Сахиби знал, как подойти к этой проблеме. В ночь перед полнолунием он отправился в Запретный лес с небольшим флаконом редкого эликсира, который создал из лунноцвета и других ингредиентов, собранных со Снейпом.

Единороги были недоверчивыми существами, особенно к взрослым мужчинам, но они были чувствительны к магии. Сахиби расположился на той же поляне у ручья, где они собирали лунноцвет, и начал медитировать, постепенно выпуская крошечные спирали синего пламени из кончиков пальцев. Огонь не сжигал, а мягко освещал окружающее пространство, создавая завораживающий узор.

Через час его терпение было вознаграждено. Из леса бесшумно вышел молодой единорог, привлеченный необычным светом. Существо было ослепительно белым, с серебристым рогом и копытами, которые, казалось, не касались земли, когда оно двигалось.

Сахиби не шевелился, позволяя единорогу приблизиться по собственной воле. Он просто продолжал создавать узоры из синего пламени, которые, казалось, завораживали магическое существо.

Когда единорог подошел достаточно близко, Сахиби очень медленно поднял руку с флаконом эликсира:

— Я прошу твоей помощи, благородное создание, — прошептал он. — Мне нужна капля твоей крови, данная добровольно, для очищения древнего артефакта от темной магии.

Единорог смотрел на него своими глубокими, понимающими глазами, затем осторожно обнюхал флакон. Сахиби открыл его и позволил единорогу почувствовать аромат эликсира — чистый, с нотами лунноцвета и утренней росы.

К его удивлению, единорог опустил голову и коснулся рогом своего собственного плеча, создав крошечную царапину, из которой выступила капля серебристой крови. Затем существо наклонилось, позволяя капле упасть прямо во флакон с эликсиром.

Жидкость мгновенно изменила цвет, став переливающейся, словно жидкое серебро с радужными проблесками.

— Благодарю тебя, — прошептал Сахиби, закрывая флакон. — Твой дар не будет использован во зло.

Единорог кивнул, словно понимая его слова, затем развернулся и исчез в лесу так же бесшумно, как и появился.

Сахиби бережно спрятал флакон. Теперь у него было два из трех необходимых компонентов. Оставалось дождаться полнолуния и эквивалента философского камня, который обещал прислать Малик.

* * *

Ночь полнолуния выдалась ясной и холодной. Луна висела в небе огромным серебряным диском, заливая Запретный лес призрачным светом. Сахиби тщательно подготовился к ритуалу: в его сумке лежали серебряный порошок для создания алхимического круга, хрустальные флаконы со слезой феникса и кровью единорога, свечи из особого воска и другие необходимые компоненты.

Он выбрал для ритуала ту же поляну у ручья, где они собирали лунноцвет со Снейпом и где он встретил единорога. Символизм места был важен для успеха.

Когда он прибыл на поляну, полная луна уже отражалась в воде ручья, создавая идеальные условия для ритуала. Сахиби методично начал подготовку: очистил круг диаметром в три метра, затем высыпал серебряный порошок, формируя идеальную окружность с алхимическими символами по периметру. Внутри круга он расставил три серебряные чаши в форме треугольника — для трех ключевых компонентов.

Закончив подготовку, Сахиби встал в центр круга и снял очки. Синее пламя из его глазниц осветило поляну призрачным светом. Он поднял руки к лунному небу и начал произносить слова на древнем языке — не арамейском, как предполагал Снейп, а на языке своего родного мира, известном лишь ему и Малику.

Воздух на поляне начал уплотняться, насыщаться магией. Лунный свет, отраженный в ручье, стал ярче, словно концентрировался в одной точке. Сахиби продолжал заклинание, и постепенно в центре ручья начало формироваться светящееся пятно, которое становилось всё более интенсивным.

Внезапно луч лунного света прорезал воздух, соединив отражение в воде с настоящей луной в небе. В этом луче начала формироваться крошечная сияющая точка, которая постепенно опускалась на поверхность ручья.

Когда точка коснулась воды, произошла вспышка — не ослепляющая, но яркая, словно миниатюрная звезда на мгновение родилась и тут же угасла. В месте соприкосновения луча с водой теперь плавал небольшой предмет.

Сахиби осторожно подошел к ручью и извлек его из воды — это был кристалл размером с небольшую сливу, идеально прозрачный, но с пульсирующим синим огнем внутри. Даже не держа его в руках, Сахиби чувствовал мощь, заключенную в этом камне.

"Эквивалент философского камня", — подумал он, возвращаясь в центр круга. — "Малик сдержал своё обещание."

Теперь, когда все три компонента были собраны, можно было приступать к подготовке к основному ритуалу — очищению диадемы Равенкло. Но для этого требовалось ещё кое-что: подходящий сосуд для фрагмента души Волан-де-Морта.

Сахиби тщательно собрал все материалы, убедившись, что не оставил следов ритуала на поляне, и направился обратно к замку. В его разуме формировался план. Теперь, когда у него были все необходимые компоненты, он мог приступить к финальной стадии первого этапа своей миссии.

Через неделю, в самую темную ночь месяца — идеальное время для ритуалов трансформации и разделения — он вернется в Выручай-комнату и освободит диадему Равенкло от темной магии Волан-де-Морта. А затем… первый артефакт основателей будет готов к тому, чтобы занять своё место в грандиозном плане Малика.

Луна светила ему в спину, когда он шел через Запретный лес к замку, и тени впереди него казались длиннее и темнее, чем должны были быть.

Глава 8

В последующие дни Сахиби посвятил все свободное время подготовке к ритуалу. Он преподавал с обычной тщательностью, но его мысли были сосредоточены на предстоящей задаче. Каждый вечер он запирался в своих комнатах, изучая древние тексты по алхимии и ритуальной магии, делая расчеты астрономических соответствий и подготавливая необходимые инструменты.

Ключевой проблемой оставался поиск подходящего сосуда для фрагмента души Волан-де-Морта. Как объяснил Снейп, новое вместилище должно было иметь большее сродство с душой, чем диадема Равенкло. Нужен был предмет, связанный с самим Томом Реддлом, с его личной историей.

"Что-то из его школьных дней," — размышлял Сахиби, просматривая школьные архивы. — "Что-то значимое для него лично."

Исследуя старые записи и свидетельства, Сахиби обнаружил упоминание о специальной награде, полученной Томом Реддлом за "особые заслуги перед школой". Согласно документам, эта награда — серебряный щит с гравировкой — до сих пор хранилась в трофейной комнате Хогвартса.

Однажды вечером, убедившись, что коридоры пусты, Сахиби отправился в трофейную комнату. Среди многочисленных кубков, медалей и щитов он быстро нашел то, что искал — крупный серебряный щит с именем Тома Марволо Реддла и датой 1943 год.

Прикоснувшись к щиту, Сахиби сразу почувствовал его подходящую природу. Предмет был пропитан гордостью молодого Реддла, его амбициями и зарождающейся тьмой. Более того, награда была вручена за событие, которое, как Сахиби узнал из своих исследований, было связано с первым открытием Тайной комнаты и освобождением василиска — хотя официально Реддл был награжден за "раскрытие" виновника нападений.

"Идеально," — подумал Сахиби. — "Этот щит связан не только с Томом Реддлом, но и с его наследием Слизерина, с его ложью и манипуляциями. Фрагмент души узнает его как часть своей истории."

Он создал точную копию щита, неотличимую от оригинала даже для опытного волшебника, и оставил её на месте. Настоящий же щит Сахиби тщательно упаковал и унес в свои комнаты, где спрятал среди своих вещей до ночи ритуала.

* * *

Для финального приготовления Сахиби нуждался в одном последнем компоненте — драконьей крови особой выдержки. Этот ингредиент был необходим для создания защитного круга, который удержит вырвавшийся фрагмент души во время переноса. Обычная драконья кровь была доступна в школьных запасах, но для ритуала требовалась специально обработанная версия.

Шанс получить этот редкий ингредиент представился неожиданно. Профессор Снейп, однажды пообещал познакомить Сахиби со Слагхорном, мастером зелий и прошлым главой Слизерина, а затем Снейп упомянул, что Люциус может достать приглашение на небольшой прием для избранных коллег и старых учеников. Сахиби, к своему удивлению, получил приглашение после небольшой просьбы Малфоя, которого он всё же решил использовать в своих целях.

Вечеринка у Слагхорна была такой, как ее описывали другие профессора — обильные закуски, дорогие напитки и непрекращающиеся истории хозяина о его знаменитых бывших учениках. Слагхорн, краснолицый и оживленный, с особым вниманием относился к Сахиби, явно пытаясь оценить, достоин ли новый профессор включения в его "коллекцию" полезных связей.

— Профессор Алов, я слышал самые восторженные отзывы о ваших методах преподавания, — говорил Слагхорн, наполняя бокал Сахиби медовухой.

— Благодарю, профессор Слагхорн, — вежливо ответил Сахиби. — А что касается методов… я просто стараюсь сделать защиту от темных искусств практически применимой в реальном мире.

— Очень мудрый подход, — закивал Слагхорн. — К сожалению, не все ваши предшественники обладали таким… практическим мышлением. Профессор Далтон, между нами говоря, был слишком погружен в теорию. Студенты зевали на его лекциях!

Сахиби поддерживал светскую беседу, ожидая подходящего момента для своего запроса. Тот представился, когда разговор естественным образом перешел к зельеварению.

— Кстати, профессор Слагхорн, — как бы между прочим заметил Сахиби, — я слышал, что вы специализируетесь на редких зельях с использованием драконьих компонентов?

Слагхорн просиял:

— О, вы слышали об этом? Да, действительно, у меня есть некоторые наработки. Моя статья о применении драконьей крови в стабилизирующих эликсирах даже была опубликована в "Практическом зельеваре" в прошлом году.

— Это весьма впечатляет, — искренне сказал Сахиби. — На самом деле, я работаю над исследовательским проектом, связанным с нейтрализацией темной магии в артефактах. Один из ключевых компонентов — драконья кровь особой выдержки. Я подумал, что, возможно, у вас есть опыт работы с таким материалом?

Глаза Слагхорна загорелись интересом:

— Действительно, я экспериментировал с различными методами выдержки драконьей крови! Это удивительно тонкий процесс — температура, влажность, даже фаза луны влияют на конечные свойства. Для какого именно применения вам требуется этот ингредиент?

— Для создания защитного барьера, способного удерживать извлеченную темную магию, — объяснил Сахиби, тщательно подбирая слова. — Это чисто экспериментальное исследование, но потенциально может предложить новые методы очищения опасных артефактов.

— Увлекательно! — воскликнул Слагхорн. — Знаете, у меня как раз есть небольшой флакон норвежской храбросердной, выдержанной при лунном свете в течение полного лунного цикла. Слишком малое количество для моих основных исследований, но для эксперимента вполне может подойти.

— Это было бы неоценимо, профессор, — сказал Сахиби с благодарностью в голосе. — Я, конечно, упомяну вашу помощь в своих исследовательских заметках.

— Не стоит благодарности, коллега, — добродушно махнул рукой Слагхорн. — Мы, ученые, должны поддерживать друг друга. Зайдите ко мне завтра после обеда, я подготовлю образец.

Таким образом, последний необходимый компонент был обеспечен. Все элементы головоломки встали на свои места. До новолуния — идеального времени для ритуала разделения — оставалось всего три дня.

* * *

Ночь новолуния выдалась безлунной и безоблачной, усыпанной звездами, которые казались особенно яркими в отсутствие лунного света. Сахиби дождался, пока замок погрузится в сон, и тихо покинул свои комнаты, неся с собой небольшую сумку с необходимыми для ритуала предметами.

Выручай-комната ждала его, как и прежде. Пройдя трижды перед стеной и сосредоточившись на образе комнаты спрятанных вещей, Сахиби увидел, как проявляется дверь. Войдя внутрь, он сразу отправился к месту, где хранилась диадема Равенкло, ориентируясь по оставленной ранее магической метке.

Старый стол с облупившейся краской и мраморным бюстом выглядел точно так же, как и при его первом посещении. Диадема лежала рядом с бюстом, ее тусклое серебро слабо поблескивало в полумраке. Сахиби ощущал темную ауру, исходящую от артефакта — кусочек чужой души, вплетенный в древнюю реликвию.

Он методично приступил к подготовке ритуала. Сначала очистил пространство вокруг стола, отодвинув окружающие предметы. Затем нарисовал на полу сложный алхимический круг из серебряного порошка, смешанного с драконьей кровью от Слагхорна. По периметру круга он расставил семь свечей из черного воска, которые зажег синим пламенем из своих глаз.

В центр круга Сахиби поместил диадему, а рядом с ней — щит Тома Реддла. Затем расположил в форме треугольника вокруг них три драгоценных компонента: хрустальный флакон со слезой феникса, серебристую жидкость, содержащую кровь единорога, и сияющий кристалл, присланный Маликом — эквивалент философского камня.

Закончив приготовления, Сахиби встал на краю круга, снял очки и начал произносить древнее заклинание. Слова, не принадлежащие этому миру, эхом отражались от высоких потолков комнаты, создавая странную, вибрирующую мелодию. Синее пламя из его глазниц становилось всё интенсивнее, освещая всё пространство ритуального круга призрачным светом.

По мере того как заклинание усиливалось, три компонента в треугольнике начали светиться — слеза феникса золотистым светом, кровь единорога серебристым, а кристалл Малика глубоким синим. Свет от них становился всё ярче, формируя светящиеся лучи, которые соединяли компоненты между собой, создавая треугольник чистой магической энергии.

Когда треугольник сформировался полностью, Сахиби изменил ритм заклинания, направляя энергию к центру — к диадеме и щиту. Лучи света медленно сместились, образуя купол над двумя артефактами. Внутри этого купола диадема начала вибрировать, а затем подниматься в воздух, зависнув над столом.

Темная аура вокруг диадемы стала видимой — черное, маслянистое облако, пульсирующее, словно живое сердце. Сахиби усилил заклинание, направляя силу трех компонентов непосредственно на артефакт. Купол света сжался, оказывая давление на темную ауру, стараясь отделить её от серебряного обода диадемы.

Первые признаки разделения появились через несколько минут — тонкие нити тьмы начали отделяться от диадемы, словно корни растения из почвы. Сахиби продолжал ритуал, его голос становился глубже и мощнее, а синее пламя из его глаз превратилось в яркие столбы света, направленные в центр купола.

Внезапно раздался пронзительный вой, словно от боли и ярости, хотя звук не был слышимым в обычном смысле — он резонировал непосредственно в сознании. Темное облако полностью отделилось от диадемы и теперь извивалось в воздухе, словно раненое животное, пытающееся найти выход.

Сахиби немедленно перешел к следующей части ритуала. Он направил свой взгляд на щит Тома Реддла и произнес слова привязки — древнюю формулу, заставляющую подобное тянуться к подобному. Темное облако заметалось сильнее, словно ощутив присутствие чего-то знакомого.

Сахиби увеличил интенсивность заклинания, и щит начал светиться тусклым красноватым светом, словно раскаленный металл. Темное облако внезапнозамерло, а затем рванулось к щиту, словно почувствовав родственную душу.

В момент контакта произошла ослепительная вспышка — черное столкнулось с красным, и на мгновение всё замерло. Затем темное облако словно всосалось в поверхность щита, оставив после себя лишь легкую рябь в воздухе.

Диадема медленно опустилась обратно на стол. Теперь она выглядела совершенно иначе — серебро сияло чистым, ясным светом, а сапфиры в ободе искрились, словно настоящие звезды. Тёмная аура полностью исчезла, уступив место первозданной чистой магии артефакта.

Щит Тома Реддла, напротив, приобрел зловещий вид. Его поверхность потемнела, словно покрылась сажей, а гравировка имени казалась теперь выжженной в металле. От него исходила та же темная аура, что ранее окружала диадему.

Ритуал был завершен. Сахиби медленно опустил руки, произнося заключительные слова заклинания. Свет в треугольнике угас, три компонента оказались полностью истощены — флакон со слезой феникса был пуст, серебристая жидкость крови единорога превратилась в прозрачную воду, а кристалл Малика потерял свой внутренний огонь, став просто прозрачным камнем.

Сахиби надел очки и подошел к столу. Осторожно, используя защитные перчатки из драконьей кожи, он взял диадему. Впервые он мог держать её в руках, не опасаясь осквернения. Артефакт был теплым на ощупь и словно вибрировал от заключенной в нем древней магии — чистой магии знаний и мудрости.

Щит же он упаковал в специальный контейнер, блокирующий тёмную ауру. Теперь щит был крестражем — хранилищем фрагмента души Волан-де-Морта. Его нельзя было уничтожить обычным способом, но и оставлять в Хогвартсе было опасно.

"Малик решит, что с ним делать," — подумал Сахиби, завершая уборку всех следов ритуала. — "Возможно, этот крестраж пригодится в будущем."

Закончив, он окинул взглядом место ритуала — ни единого следа магической активности, ни одной улики, которая могла бы привлечь внимание. Всё выглядело точно так же, как и до его прихода, за исключением отсутствия диадемы и появления безобидного на вид серебряного щита на соседней полке.

Сахиби аккуратно спрятал очищенную диадему и контейнер с крестражем в своей сумке и направился к выходу из Выручай-комнаты. Первый этап его миссии был успешно завершен. Диадема Равенкло, очищенная от тёмной магии, принадлежала ему.

Но когда он подошел к двери, внезапное ощущение чужого присутствия заставило его замереть. Кто-то был рядом, за пределами комнаты. Сахиби бесшумно приблизился к двери и прислушался. В коридоре слышались тихие, осторожные шаги.

Он медленно приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы можно было выглянуть в щель. В тусклом свете факелов он увидел удаляющуюся фигуру в черной мантии. Длинные тёмные волосы и характерная осанка были безошибочно узнаваемы — Северус Снейп.

"Он следил за мной?" — пронеслось в голове Сахиби. — "Или просто случайно оказался здесь?"

В любом случае, это осложняло ситуацию. Если Снейп видел, как он входил в Выручай-комнату, или каким-то образом догадывался о его деятельности, это могло создать проблемы.

Сахиби дождался, пока шаги полностью стихнут, и лишь затем вышел из комнаты. Коридор был пуст. Он быстро, но бесшумно направился к своим комнатам, размышляя о том, насколько опасным может быть любопытство молодого мастера зелий и что придется предпринять, если Снейп начнет задавать слишком много вопросов.

Но сейчас главным было сообщить Малику о успехе. Диадема Равенкло, один из четырех великих артефактов основателей, была добыта. И Сахиби не сомневался, что его хозяин будет более чем доволен этим достижением.

* * *

Вернувшись в свои покои, Сахиби немедленно активировал все защитные заклинания, создавая вокруг помещения непроницаемый барьер. Он аккуратно достал диадему Равенкло из сумки и поместил её на бархатную подушку в центре стола. В свете свечей древний артефакт сиял удивительной, словно внутренней красотой. Очищенная от тёмной магии крестража, диадема теперь излучала чистую силу знаний и мудрости, заключённую в неё создательницей.

Сахиби снял очки, позволяя синему пламени своих глаз полностью осветить комнату. Сейчас, когда первая часть миссии была выполнена, ему нужно было связаться с Маликом. Он начал подготовку к ритуалу, на этот раз с использованием диадемы как фокуса — это должно было усилить связь между мирами.

Он расставил вокруг стола семь свечей из синего воска, зажёг их взглядом и начал произносить заклинание вызова. Диадема в центре стола начала слабо светиться, резонируя с его словами. Постепенно над артефактом формировалось знакомое синее пламя, принимая форму высокой фигуры в длинном одеянии.

— Малик, — произнёс Сахиби, склонив голову.

— Мой верный Сахиби, — голос Малика звучал яснее и сильнее, чем обычно, благодаря силе диадемы. — Я чувствую твой успех. Покажи мне.

Сахиби поднял диадему, держа её так, чтобы Малик мог хорошо видеть артефакт через пламя связи.

— Диадема Равенкло, очищенная от скверны тёмного волшебника, — гордо произнёс он. — Ритуал разделения прошёл успешно. Крестраж перенесён в другой предмет, связанный с создателем.

Пламя, формирующее фигуру Малика, вспыхнуло ярче от удовлетворения.

— Превосходно, Сахиби! Ты оправдываешь моё доверие. Первый из четырёх великих артефактов теперь наш.

— Что мне делать с крестражем? — спросил Сахиби, указывая на контейнер, где был заперт щит Тома Реддла. — Он может быть опасен, если оставить его здесь.

Малик задумался на мгновение.

— Храни его надёжно запечатанным. Этот фрагмент души может оказаться полезным инструментом в будущем. Когда придёт время, я покажу тебе, как использовать его против самого создателя.

— Как прикажете, — кивнул Сахиби. — Каков следующий шаг?

— Диадема должна быть отправлена мне, — сказал Малик. — Но не сейчас. Сначала найди следующий артефакт — чашу Хаффлпафф. По моим данным, она не находится в Хогвартсе, но может быть связана с семьёй Лестрейнджей.

Сахиби слегка нахмурился.

— Лестрейнджи… Насколько я знаю, Беллатрикс и Родольфус Лестрейндж в настоящее время находятся в Азкабане за пытки семьи Лонгботтомов. Их имущество конфисковано Министерством.

— Не всё, — возразил Малик. — У таких древних семей всегда есть секретные хранилища, недоступные даже для министерских проверок. Тебе нужно найти способ получить доступ к их сейфу в Гринготтсе. Я чувствую, что чаша находится именно там.

— Это будет сложнее, чем с диадемой, — задумчиво произнёс Сахиби. — Гоблины охраняют свои хранилища лучше, чем драконы свои сокровища. И они не доверяют волшебникам.

— Используй своё положение в Хогвартсе, свои связи, — посоветовал Малик. — Малфой имеет влияние среди гоблинов. А Снейп… Снейп может знать больше о Лестрейнджах, чем говорит.

Упоминание Снейпа напомнило Сахиби о ночной встрече.

— Кстати о Снейпе… Сегодня он, возможно, следил за мной. Я видел его недалеко от Выручай-комнаты после ритуала.

Пламя Малика потемнело.

— Это проблема. Снейп умён и наблюдателен. Если он начнёт подозревать твои истинные цели, он может стать препятствием.

— Мне устранить его? — прямо спросил Сахиби.

Малик помедлил с ответом.

— Не сейчас. Его смерть привлечёт нежелательное внимание, особенно от Дамблдора. Вместо этого используй его любопытство. Дай ему частичную правду — скажи, что ищешь способы борьбы с крестражами. Это объяснит твой интерес к очищающим ритуалам и древним артефактам, а также подыграет его собственной вендетте против Тёмного Лорда.

— Вы уверены, что он действительно против Волан-де-Морта? — спросил Сахиби.

— Абсолютно, — подтвердил Малик. — Снейп носит в себе глубокую ненависть к Тёмному Лорду. Причина личная — женщина, которую он любил, была убита по приказу Волан-де-Морта. Эта женщина… мать мальчика, который пережил смертельное заклятие.

Эта информация удивила Сахиби.

— Лили Поттер? Снейп любил её?

— Именно так. Используй эту информацию осторожно, Сахиби. Она может сделать Снейпа твоим союзником… или смертельным врагом.

Сахиби кивнул, обдумывая новые возможности.

— Я буду действовать с осторожностью.

— Что касается диадемы, — продолжил Малик, — храни её надёжно, пока не найдёшь чашу. Когда у тебя будут два артефакта, мы проведём ритуал передачи. Энергия двух реликвий вместе создаст достаточно сильный канал между мирами для безопасной транспортировки.

— Понимаю, — кивнул Сахиби. — А что с мечом Гриффиндора и медальоном Слизерина?

— Медальон будет следующим после чаши, — ответил Малик. — У меня есть подозрения относительно его местонахождения, но нужно больше информации. Что касается меча… он последний и самый сложный, поскольку находится под непосредственной защитой Дамблдора.

Их разговор был прерван внезапным звуком — лёгким, почти неуловимым постукиванием у двери. Сахиби мгновенно насторожился.

— Кто-то здесь, — прошептал он. — Я должен закончить связь.

— Будь осторожен, Сахиби, — предупредил Малик, его фигура уже начала растворяться в пламени. — И помни: чаша Хаффлпафф. Лестрейнджи. Гринготтс.

Пламя угасло, и Малик исчез. Сахиби быстро надел очки, скрывая синее пламя своих глаз, и взмахом руки потушил все свечи. Диадему он мгновенно спрятал в заранее подготовленный тайник в полу под кроватью, активировав защитные чары.

— Кто там? — спросил он, подходя к двери, но не открывая её.

— Профессор Алов, это я, Регулус, — раздался приглушённый голос с другой стороны. — Простите за беспокойство в столь поздний час, но это… это важно.

Сахиби нахмурился. Ученик у его двери после отбоя? Это было необычно, особенно учитывая, что речь шла о Регулусе — дисциплинированном и соблюдающем правила слизеринце.

Он осторожно открыл дверь. В коридоре стоял бледный и явно взволнованный Регулус. Его обычно аккуратные тёмные волосы были растрёпаны, а в глазах читалось смятение.

— Мистер Блэк, — Сахиби оглядел коридор, убеждаясь, что юноша один. — Что произошло?

— Профессор, я… — Регулус запнулся, нервно сжимая что-то в руке. — Мне нужна ваша помощь. Я нашёл кое-что… что-то связанное с тёмной магией. И я не знаю, к кому ещё обратиться.

Сахиби внимательно посмотрел на ученика. Ситуация была странной и потенциально опасной, но также и интригующей.

— Входите, мистер Блэк, — он отступил в сторону, пропуская юношу в комнату. — И объясните, что именно вас так встревожило.

Регулус вошёл, всё ещё сжимая в руке какой-то небольшой предмет. Сахиби закрыл дверь и активировал заклинание тишины — разговор явно требовал конфиденциальности.

— Теперь, я вас слушаю.

Регулус глубоко вздохнул, словно собираясь с силами, и разжал ладонь. На ней лежал старинный серебряный медальон с изображением змеи, выложенной изумрудами в форме буквы "S".

Сахиби сразу узнал артефакт из своих исследований — медальон Салазара Слизерина, ещё одна реликвия основателей.

— Где вы это нашли? — спросил он, стараясь скрыть удивление и внезапно вспыхнувший интерес.

— Это… сложно объяснить, — ответил Регулус, его голос дрожал. — Мой… мой родич Сириус. До того как его арестовали за предательство Поттеров, он оставил несколько вещей домашнему эльфу семьи, Кричеру. Эльф хранил их все эти годы и недавно передал мне.

Сахиби знал, что это не могло быть правдой. Согласно его исследованиям, Сириус Блэк, хотя и был выходцем из тёмной семьи, никогда не был связан со Слизерином или его реликвиями. Он был гриффиндорцем, близким другом Джеймса Поттера.

— Продолжайте, Регулус, — мягко подтолкнул он ученика, решив пока не указывать на эту нестыковку.

— Я… я почувствовал тёмную магию в этом медальоне, — сказал Регулус. — Что-то очень злое. Сначала я хотел просто уничтожить его, но потом вспомнил ваши лекции о том, как важно понимать природу тёмных артефактов перед тем, как пытаться обезвредить их.

— Очень разумно с вашей стороны, — кивнул Сахиби. — И что вы хотите, чтобы я сделал?

Регулус поднял взгляд, в его глазах читалась решимость, смешанная со страхом.

— Я хочу, чтобы вы помогли мне понять, что это за тёмная магия, и как от неё избавиться. Я… я думаю, что это может быть связано с Тёмным Лордом.

Сахиби внутренне напрягся. Ещё один крестраж? Это объяснило бы тёмную ауру, которую, очевидно, почувствовал Регулус. Но откуда у юного волшебника такой артефакт? И почему он лгал о его происхождении?

— Мистер Блэк, я ценю ваше доверие, — медленно сказал Сахиби. — Но чтобы помочь вам, мне нужно знать полную правду. Этот медальон… это реликвия Салазара Слизерина, древний и могущественный артефакт. Он никак не мог быть просто среди вещей вашего брата.

Регулус побледнел ещё сильнее.

— Вы… вы знаете, что это?

— Я изучал историю основателей, — спокойно ответил Сахиби. — И их реликвии. Этот медальон считался утерянным веками. До сегодняшнего дня.

Молодой слизеринец опустил голову, его плечи поникли.

— Профессор, если я расскажу вам правду… вы обещаете, что это останется между нами? Это… это может быть опасно. Не только для меня.

Сахиби оценил ситуацию. Медальон Слизерина сам пришёл к нему в руки, через этого взволнованного юношу. Это был невероятный поворот событий, слишком удачный, чтобы быть простым совпадением. Возможно, сама судьба помогала его миссии.

— Даю вам слово, Регулус, — серьёзно сказал он. — То, что вы скажете, останется в этих стенах.

Регулус глубоко вздохнул.

— Это медальон… я знаю, что он принадлежал Тёмному Лорду. Он… он хранил его в секретной пещере, защищённой страшными заклинаниями… — его голос дрогнул, — я узнал об этом от нашего домашнего эльфа, Кричера. Тёмный Лорд взял Кричера с собой, чтобы проверить защиту пещеры, и оставил его там умирать. Но эльфы могут аппарировать оттуда, где волшебники не могут, и Кричер вернулся домой.

— И вы решили найти эту пещеру и забрать медальон? — догадался Сахиби.

Регулус кивнул, его лицо выражало смесь страха и гордости.

— Я заставил Кричера отвести меня туда. Чтобы добраться до медальона, нужно было выпить ужасное зелье, которое вызывало… кошмарные видения. Я приказал Кричеру заменить настоящий медальон поддельным и уничтожить оригинал. Но эльфу не удалось это сделать — медальон невозможно уничтожить обычными способами.

— Когда это произошло? — спросил Сахиби, внимательно слушая.

— Прошлым летом, — ответил Регулус. — За несколько месяцев до… до исчезновения Тёмного Лорда.

Эта история объясняла многое, хотя и поднимала новые вопросы. Регулус, ученик выпускного класса, каким-то образом узнал о крестражах Волан-де-Морта и решил действовать? Это требовало невероятной смелости… или отчаяния.

— Почему, Регулус? — прямо спросил Сахиби. — Почему вы пошли против воли Тёмного Лорда?

Регулус поднял взгляд, и в его глазах Сахиби увидел решимость, которая выглядела неуместно зрелой для семнадцатилетнего юноши.

— Потому что он зашёл слишком далеко, — тихо сказал Регулус. — То, как он обошёлся с Кричером… это показало мне, каким он был на самом деле. Не защитником чистокровных традиций, а просто… чудовищем, использующим всех вокруг. И когда я понял, что он сделал с медальоном… — он содрогнулся. — Разделение души — это противно самой природе магии.

Сахиби был впечатлён. Юноша не только догадался о природе крестража, но и осознал весь ужас такой магии.

— Вы правы, Регулус, — медленно сказал он. — То, что было сделано с этим медальоном, действительно противно природе. Это крестраж — вместилище фрагмента души создателя.

Регулус кивнул, не выглядя удивлённым.

— Я догадывался. В библиотеке нашей семьи есть древние книги… Их нельзя найти даже в Запретной секции Хогвартса.

— И вы хотите уничтожить его? — спросил Сахиби.

— Да, — твёрдо ответил Регулус. — Но я не знаю, как. Ничто не действует — ни обычная магия, ни физическое воздействие. Поэтому я пришёл к вам. Вы… вы знаете о тёмных артефактах больше, чем кто-либо в школе.

Сахиби внимательно рассматривал медальон, который всё ещё лежал на ладони Регулуса. Ещё один крестраж Волан-де-Морта, ещё одна реликвия основателей, сама пришедшая к нему в руки. Удивительное совпадение… или предопределённость?

— Я могу помочь вам, мистер Блэк, — наконец сказал он. — Но это потребует времени и подготовки. И абсолютной секретности. Никто не должен знать, что у вас есть этот медальон.

— Никто не знает, — заверил его Регулус. — Только вы и Кричер. И я доверяю вам обоим.

Сахиби принял решение. Это был идеальный случай — ученик сам принёс ему артефакт, сам просил о помощи в его "очищении". И после того, как процесс будет завершён, Регулус не будет удивлён исчезновением медальона — он с самого начала хотел его уничтожить.

— Хорошо, Регулус. Вот что мы сделаем…

Когда Регулус покинул его покои час спустя, у Сахиби был чёткий план. Медальон остался у профессора "для изучения и подготовки очищающего ритуала". Юный волшебник ушёл с облегчением на лице, полностью доверяя своему преподавателю защиты от тёмных искусств.

Оставшись один, Сахиби достал медальон и внимательно изучил его. Как и диадема, он был осквернён тёмной магией крестража. Но в отличие от диадемы, медальон не был спрятан в труднодоступном месте — он сам пришёл в руки Сахиби через отчаявшегося юношу.

"Два из четырёх, — подумал он, бережно помещая медальон в защищённый тайник рядом с диадемой. — Малик будет доволен".

Однако настораживала ещё одна деталь — если его теория верна, и Волан-де-Морт создал крестражи из реликвий всех четырёх основателей, то чаша Хаффлпафф также должна быть крестражем. Это объяснило бы слова Малика о том, что она может находиться в сейфе Лестрейнджей — преданных последователей Тёмного Лорда.

Но что беспокоило Сахиби больше всего, так это случайная встреча со Снейпом около Выручай-комнаты. Если мастер зелий действительно следил за ним, это могло создать серьёзные проблемы. Нужно было действовать осторожно, возможно, даже использовать совет Малика и сделать Снейпа союзником, играя на его ненависти к Волан-де-Морту.

"Завтра, — решил Сахиби, ложась спать. — Завтра я поговорю со Снейпом и пойму, насколько он опасен… или полезен".

За окном начинал брезжить рассвет, обещая новый день, полный новых возможностей и опасностей в миссии Сахиби Алова.

Глава 9

Утро встретило Сахиби ярким зимним солнцем, лучи которого, проникая через окно его покоев, падали прямо на тайник, где хранились две бесценные реликвии основателей. Он поднялся рано, несмотря на беспокойную ночь, полную размышлений о неожиданном визите Регулуса и последствиях, которые это могло повлечь.

За завтраком в Большом зале Сахиби внимательно наблюдал за преподавательским столом. Снейп сидел на своём обычном месте, мрачный и задумчивый, как всегда. Ничто в его поведении не указывало на то, что прошлой ночью он следил за коллегой, но Сахиби хорошо знал, что молодой мастер зелий умел скрывать свои мысли.

После утренних занятий, в перерыве между уроками, Сахиби решил действовать. Он отправился в подземелья, где Снейп проводил большую часть времени в своей лаборатории. Дверь была приоткрыта, и изнутри доносилось тихое бульканье зелья и запах редких трав.

Сахиби постучал, привлекая внимание Снейпа, который склонился над котлом, помешивая содержимое с сосредоточенным видом.

— Профессор Снейп, могу я войти? — спросил он.

Снейп поднял взгляд, его лицо на мгновение выразило удивление, быстро сменившееся обычной маской сдержанности.

— Профессор Алов, — он кивнул. — Входите. Я просто заканчиваю подготовку ингредиентов для следующего занятия.

Сахиби вошёл и закрыл за собой дверь. Незаметным движением руки он активировал заклинание тишины — разговор предстоял серьёзный.

— Северус, — начал он, намеренно используя имя коллеги, что было необычно для их отношений, — думаю, нам нужно поговорить о прошлой ночи.

Снейп застыл на мгновение, его рука с мешалкой замерла над котлом.

— Не понимаю, о чём вы, — ответил он, возобновляя работу, но Сахиби заметил лёгкое напряжение в его плечах.

— Я видел вас возле Выручай-комнаты, — прямо сказал Сахиби. — Вы следили за мной?

Снейп медленно отложил мешалку и повернулся к Сахиби. Его тёмные глаза внимательно изучали собеседника.

— Не всё в этом замке вращается вокруг вас, профессор Алов, — сухо заметил он. — У меня были свои причины находиться на седьмом этаже.

— В полночь? Рядом с комнатой, существование которой известно немногим? — Сахиби позволил себе лёгкую улыбку. — Не считайте меня наивным, Северус.

Снейп молчал, явно взвешивая свои следующие слова.

— Допустим, я действительно интересовался вашей… ночной активностью, — наконец произнёс он. — Ваше поведение в последние недели вызывает определённые вопросы. Особенно ваш внезапный интерес к реликвиям основателей и древним ритуалам очищения.

— И вы решили провести собственное расследование, — кивнул Сахиби. — Что ж, я не виню вас. На вашем месте я поступил бы так же.

Он сделал паузу, затем принял решение и продолжил:

— Что вы знаете о крестражах, Северус?

Снейп резко выпрямился, его бледное лицо стало ещё белее.

— Это запрещённая тема, даже для обсуждения, — тихо ответил он. — Самая тёмная из всех тёмных искусств.

— И тем не менее, она имеет прямое отношение к моим исследованиям, — сказал Сахиби. — И, полагаю, к вашим тоже, хотя вы этого не признаёте.

Снейп сузил глаза.

— К чему вы клоните, профессор?

Сахиби подошёл ближе, понижая голос:

— Я знаю, что Волан-де-Морт создал крестражи, Северус. Именно поэтому он не умер по-настоящему, когда его заклятие отразилось от маленького Поттера. И я пытаюсь найти способ уничтожить эти крестражи.

На лице Снейпа отразилась целая гамма эмоций — от шока и неверия до проблеска… надежды?

— Вы говорите о вещах, о которых не должны знать, — прошептал он. — Даже Дамблдор лишь подозревает…

— Я не просто подозреваю, — перебил его Сахиби. — Я знаю наверняка. Диадема Равенкло была одним из них. Я очистил её вчера ночью.

Снейп потрясённо смотрел на него.

— Вы нашли диадему Равенкло? И она была… крестражем?

— Именно так, — кивнул Сахиби. — И не только она. Я полагаю, Тёмный Лорд создал несколько крестражей, используя реликвии основателей. Я нашёл два из них и очистил один.

— Почему вы говорите мне это? — спросил Снейп, явно не доверяя внезапной откровенности коллеги.

Сахиби внимательно посмотрел на Снейпа.

— Потому что мне нужна ваша помощь, Северус. И потому что я знаю: вы ненавидите Волан-де-Морта так же сильно, как и я, хоть и по другим причинам.

— Вы ничего не знаете о моих причинах, — холодно ответил Снейп.

— Я знаю больше, чем вы думаете, — тихо сказал Сахиби. — Я знаю о Лили.

Снейп резко побледнел, его рука дёрнулась к палочке.

— Кто вам сказал? — прошипел он.

— Это неважно, — мягко ответил Сахиби. — Важно то, что мы оба хотим, чтобы Тёмный Лорд никогда не вернулся. Его крестражи — единственное, что удерживает его в этом мире. Если мы уничтожим их все, он исчезнет навсегда.

Снейп долго молчал, его лицо было непроницаемым. Наконец он медленно убрал руку от палочки.

— Допустим, я поверю вам, — сказал он. — Что именно вы предлагаете?

— Сотрудничество, — ответил Сахиби. — Ваши знания зелий и тёмной магии, мой опыт в защите и ритуальной магии. Вместе мы сможем найти и обезвредить все крестражи.

— А Дамблдор? — спросил Снейп. — Он должен знать.

Сахиби покачал головой.

— Пока нет. Директор слишком… открыт. Слишком верит в искупление. Мы не можем рисковать, особенно если учесть, что некоторые последователи Тёмного Лорда всё ещё на свободе.

Снейп задумался, явно взвешивая все за и против.

— Покажите мне диадему, — наконец сказал он. — Если вы действительно нашли и очистили реликвию Равенкло, я должен увидеть доказательство.

Сахиби ожидал этого требования.

— Сегодня вечером, в моих покоях. После отбоя, когда в коридорах никого не будет.

Снейп кивнул, соглашаясь.

— В полночь. И профессор Алов… если это какая-то игра, вы пожалеете об этом разговоре.

— Это не игра, Северус, — серьёзно ответил Сахиби. — Это вопрос жизни и смерти. Не только нашей, но и всего магического мира.

После этого разговора Сахиби покинул лабораторию Снейпа и направился на свой следующий урок. Он был доволен результатом — первый шаг к превращению потенциального противника в союзника был сделан. Теперь нужно было подготовиться к вечернему визиту мастера зелий.

* * *

Вернувшись в свои покои после ужина, Сахиби обнаружил взволнованного Регулуса, ожидающего его у двери.

— Профессор, — тихо сказал юноша, оглядываясь, чтобы убедиться, что коридор пуст. — Я должен с вами поговорить. Это касается… вы знаете чего.

Сахиби быстро впустил ученика в свои комнаты и закрыл дверь.

— Что случилось, Регулус? — спросил он, активируя защитные заклинания.

— Профессор Снейп, — взволнованно начал Регулус. — Он задавал мне странные вопросы сегодня после занятия. О древних артефактах, о семейных реликвиях… Я ничего не сказал ему о медальоне, но он словно знал, что что-то происходит.

Сахиби сохранял спокойствие, хотя эта новость удивила его. Снейп был более проницателен, чем он предполагал.

— Не беспокойтесь, — заверил он Регулуса. — Профессор Снейп не узнает о медальоне от меня. Но это показывает, насколько осторожными мы должны быть.

— Вы уже изучили его? — спросил Регулус, с надеждой глядя на профессора. — Есть ли способ уничтожить… то, что внутри?

— Я работаю над этим, — ответил Сахиби. — Это сложнее, чем я предполагал изначально. Крестраж — очень устойчивая форма тёмной магии. Но у меня есть многообещающие зацепки.

Он не стал упоминать, что уже успешно очистил диадему Равенкло от подобной скверны. Чем меньше знал Регулус, тем безопаснее для всех.

— Я могу помочь, — предложил юноша. — В библиотеке моей семьи есть книги…

— Нет, — твёрдо прервал его Сахиби. — Чем меньше вы будете вовлечены, тем лучше для вашей безопасности. Вы уже проявили невероятную смелость, добыв этот медальон. Теперь позвольте мне сделать мою часть работы.

Регулус не выглядел убеждённым, но кивнул:

— Как скажете, профессор. Но если вам понадобится моя помощь…

— Я знаю, где вас найти, — мягко закончил Сахиби. — А теперь вам лучше вернуться в гостиную вашего факультета. Скоро отбой, и даже слизеринским префектам не стоит бродить по коридорам после него.

Когда Регулус ушёл, Сахиби задумался. Снейп явно подозревал связь между ним и юным слизеринцем. Это усложняло ситуацию, но также давало дополнительный рычаг воздействия — если Снейп действительно заботился о своих учениках, он должен был понимать, что Регулус уже оказался в опасной игре, и требовалась помощь взрослых, чтобы защитить его.

Сахиби достал диадему из тайника и поместил её на стол. Очищенная от крестража, она сияла внутренним светом, словно впитывая и преломляя каждый луч в комнате. На ободе ясно читалась выгравированная фраза: "Ума палата — лучшее богатство".

Медальон Слизерина он решил пока не показывать Снейпу. Сначала нужно было убедиться в лояльности мастера зелий, прежде чем раскрывать ему все карты.

* * *

Ровно в полночь в дверь его покоев тихо постучали. Сахиби, ожидавший этого визита, открыл дверь, впуская Снейпа. Мастер зелий вошёл бесшумно, его чёрная мантия делала его похожим на тень.

— Итак, — сразу начал Снейп, оглядывая комнату. — Вы утверждаете, что нашли и очистили диадему Равенкло.

Сахиби указал на стол, где на бархатной подушке лежала древняя реликвия. Снейп медленно подошёл и замер, глядя на диадему с плохо скрываемым изумлением.

— Это действительно… — прошептал он, не смея прикоснуться к артефакту.

— Диадема Ровены Равенкло, — подтвердил Сахиби. — Считавшаяся утерянной веками.

— Где вы её нашли? — спросил Снейп, не отрывая взгляда от реликвии.

— В Выручай-комнате, — ответил Сахиби. — В том её воплощении, которое хранит спрятанные вещи. Том Реддл нашёл её много лет назад и превратил в крестраж.

Снейп наконец поднял взгляд на Сахиби:

— И вы смогли удалить крестраж, не повредив саму диадему? Как?

— Алхимический ритуал, основанный на восточной традиции, о которой мы говорили, — объяснил Сахиби. — Слеза феникса, кровь единорога и… особый кристалл, выполняющий функцию философского камня.

— Это невероятно, — пробормотал Снейп. — И опасно. Крестраж — не просто осквернение. Это часть души создателя. Куда она делась после извлечения?

— Была захвачена в подготовленный сосуд, — ответил Сахиби. — Предмет, имеющий большее сродство с душой Тома Реддла, чем древняя реликвия.

— Вы осознаёте, что вмешивались в магию, которая выходит за рамки всех известных теорий? — спросил Снейп, глядя на Сахиби с новым выражением — смесью уважения и опасения.

— Именно поэтому я нуждаюсь в вашей помощи, Северус, — сказал Сахиби. — Ваши знания зелий и тёмных искусств уникальны. Вместе мы сможем найти способ обезвредить остальные крестражи быстрее и безопаснее.

Снейп задумчиво смотрел на диадему.

— Сколько их, по-вашему?

— Точно не знаю, — честно ответил Сахиби. — Но полагаю, что Тёмный Лорд мог создать крестражи из реликвий всех четырёх основателей. Диадема Равенкло была одной из них. Медальон Салазара Слизерина, вероятно, тоже.

— А чаша Хаффлпафф и меч Гриффиндора? — уточнил Снейп.

— Меч хранится у Дамблдора, и я не чувствую в нём тёмной магии, — сказал Сахиби. — Но чаша… Я полагаю, она может быть в сейфе Лестрейнджей в Гринготтсе.

Снейп резко взглянул на него:

— Почему вы так думаете?

— Логика, — пожал плечами Сахиби. — Беллатрикс Лестрейндж была одной из самых преданных последовательниц Тёмного Лорда. Кому ещё он мог доверить хранение части своей души?

Снейп долго молчал, словно принимая важное решение.

— Допустим, я соглашусь помочь вам, — наконец сказал он. — Что конкретно вы предлагаете делать дальше?

— Нам нужен доступ к сейфу Лестрейнджей, — ответил Сахиби. — Это сложно, но не невозможно. У Люциуса Малфоя есть связи среди гоблинов. Если использовать его влияние…

— Малфой? — Снейп выглядел удивлённым. — Вы знакомы с Люциусом?

— Мы встречались, — уклончиво ответил Сахиби. — Он проявлял интерес к моей работе.

Снейп нахмурился:

— Малфой опасен. Он может иметь собственные мотивы, о которых вы не догадываетесь.

— Как и все мы, — заметил Сахиби. — Но иногда приходится использовать все доступные ресурсы для достижения большей цели.

— Это звучит как оправдание, которое мог бы использовать сам Тёмный Лорд, — холодно заметил Снейп.

— Разница в целях, Северус, — спокойно ответил Сахиби. — Моя цель — предотвратить возвращение Волан-де-Морта. Для этого я готов сотрудничать даже с теми, кого в обычных обстоятельствах считал бы противниками.

Снейп долго смотрел на него, словно пытаясь прочесть мысли.

— Я помогу вам, — наконец сказал он. — Но с одним условием — Дамблдор должен узнать об этом, когда мы найдём все крестражи. Он единственный, кому я полностью доверяю в этом вопросе.

Сахиби понимал, что должен согласиться, иначе потеряет потенциального союзника:

— Принято. Когда все крестражи будут найдены и обезврежены, мы сообщим Дамблдору.

— В таком случае, — Снейп протянул руку, — у нас временный союз, профессор Алов.

Сахиби пожал протянутую руку, чувствуя, как его планы обретают новую форму. Снейп мог стать полезным союзником или опасным противником. Теперь ему предстояло убедиться, что мастер зелий останется первым, а не вторым.

— Добро пожаловать в охоту на крестражи, Северус, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Это будет интересное путешествие.

И хотя Снейп не улыбнулся в ответ, в его глазах Сахиби увидел решимость, которая стоила больше любых слов. Партия становилась сложнее, фигуры на доске множились, но цель оставалась неизменной. И Сахиби был уверен, что сможет достичь её, невзирая на все препятствия.

В последующие недели Сахиби методично выстраивал отношения со Снейпом, превращая настороженное сотрудничество в нечто большее. Он тщательно изучил психологию молодого мастера зелий, определив его уязвимые места и скрытые желания, и теперь искусно использовал это знание.

Всё началось с совместной работы над усовершенствованием очищающего зелья. Сахиби предложил регулярные встречи в лаборатории Снейпа, где они могли бы экспериментировать с различными компонентами. Эти сеансы давали идеальную возможность для постепенного сближения.

— Знаете, Северус, — сказал Сахиби однажды вечером, помешивая кипящее зелье серебряной мешалкой, — меня всегда восхищала ваша точность в работе. Это редкий дар — такое абсолютное понимание взаимодействия ингредиентов.

Снейп бросил на него быстрый взгляд, недоверчиво ища признаки лести, но увидел лишь искреннее восхищение. Его обычно напряжённое выражение лица слегка смягчилось.

— Большинство волшебников рассматривают зельеварение как механический процесс, — ответил он. — Они не понимают, что это искусство, требующее интуиции и чувствительности к малейшим изменениям.

— Как музыка, — кивнул Сахиби. — Каждый ингредиент — нота, а вы — композитор, создающий симфонию из этих нот.

Снейп удивлённо поднял бровь.

— Необычное сравнение. Но… точное.

— Я заметил это в вашей работе, — продолжил Сахиби, добавляя щепотку измельчённого лунного камня в котёл. — Вы не просто следуете рецептам — вы импровизируете, улучшаете их. Это признак истинного мастера.

Комплимент попал в цель — Снейп редко слышал признание своего таланта, особенно от коллег, которые в большинстве своём держались с ним холодно и отстранённо.

Постепенно, встреча за встречей, Сахиби находил всё новые способы подчеркнуть уникальность Снейпа, его исключительность. После нескольких недель таких бесед он заметил, как молодой профессор начал ожидать их совместной работы, даже предлагая новые эксперименты.

Однажды, когда они задержались в лаборатории до поздней ночи, Сахиби решил сделать следующий шаг. Он намеренно направил разговор к теме жертвенности во имя высших целей.

— Знаете, Северус, я наблюдал за вами, — сказал он, откладывая инструменты и наливая им обоим по чашке крепкого чая. — Вы несёте тяжесть, которую никто в этом замке не может даже представить.

Снейп напрягся.

— О чём вы?

— О цене, которую вы платите каждый день, — тихо ответил Сахиби. — Жить среди людей, которые не понимают вашей боли, вашей утраты. Видеть, как Дамблдор защищает сына Джеймса Поттера, в то время как память о Лили…

— Не произносите её имя, — резко прервал его Снейп, но в его голосе было больше боли, чем гнева.

— Простите, — мягко сказал Сахиби. — Я не хотел бередить рану. Но знайте, я понимаю, что значит потерять того, кто дороже всего на свете. И жить дальше, неся эту пустоту внутри.

Снейп долго молчал, глядя в свою чашку.

— Вы ничего не знаете о пустоте, — наконец прошептал он.

— Я знаю больше, чем вы думаете, — ответил Сахиби, и в его голосе прозвучала такая искренняя боль, что Снейп поднял голову. — В моём мире… в моей жизни тоже была потеря, которая изменила всё. Иногда я думаю, что моё служение знаниям, моя работа — лишь способ заполнить эту пустоту.

Это была ложь, искусно сплетённая с нотками настоящей эмоции, создающая иллюзию глубокой исповеди. И Снейп, при всей своей проницательности, поверил. Сахиби увидел это в его глазах — мгновенное узнавание родственной души, того, кто действительно понимает.

— Как вы с этим живёте? — тихо спросил Снейп, и в этом вопросе было больше откровенности, чем он позволял себе за долгие годы.

— Я нашёл цель, которая больше, чем я сам, — ответил Сахиби. — Цель, которая даёт смысл моей боли. — Он сделал паузу. — Как и вы, Северус. Разница лишь в том, что вы сражаетесь в одиночку, неся свою ношу в тишине. Это… восхищает меня. И заставляет хотеть помочь вам.

— Зачем? — голос Снейпа был полон подозрения, но Сахиби видел, что его слова нашли отклик.

— Потому что одиночество — тяжелейшее проклятие, — просто ответил он. — И никто не заслуживает нести его вечно. Особенно тот, кто уже пожертвовал так много.

В ту ночь что-то изменилось между ними. Стена, которую Снейп старательно выстраивал вокруг себя годами, дала первую трещину.

* * *

Следующим шагом Сахиби стало создание общего врага, вокруг которого мог бы сплотиться их неожиданный союз. Этим врагом, конечно, был Волан-де-Морт, но Сахиби мастерски расширил эту ненависть, включив в неё систему, которая позволила Тёмному Лорду подняться.

— Задумывались ли вы когда-нибудь, Северус, — спросил он во время одной из их встреч, — почему таким, как Том Реддл, вообще позволяют существовать?

Они сидели в покоях Сахиби, изучая древние тексты о крестражах, которые он якобы обнаружил в закрытой секции библиотеки.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился Снейп.

— Система, — пояснил Сахиби. — Министерство, разделение на факультеты, чистокровные семьи с их влиянием, даже Дамблдор с его бесконечной верой в искупление. Все они создали условия, в которых амбициозный и безжалостный волшебник мог подняться к власти.

Снейп задумался.

— Вы говорите почти как революционер, профессор Алов.

— Я говорю как реалист, — возразил Сахиби. — Посмотрите на себя, Северус. Блестящий ум, исключительный талант — и где вы? Преподаёте основы зельеварения детям, которые никогда не оценят глубину ваших знаний. В то время как такие, как Люциус Малфой, менее одарённые, но рождённые в правильных семьях, управляют Министерством.

— Вы критикуете чистокровных? — в голосе Снейпа звучало удивление. — Я думал, вы сами…

— Я верю в силу, Северус, — перебил его Сахиби. — В истинную магическую силу, не запятнанную политикой и предрассудками. В мире, каким он должен быть, такие волшебники, как вы, стояли бы на вершине, а не прозябали в подземельях.

Снейп слушал внимательно, и Сахиби видел, как его слова находят отклик. Полукровка, выросший в бедности, всегда чувствовавший себя аутсайдером даже в Слизерине — Северус Снейп был идеальной мишенью для таких идей.

— Ваш талант зельеварения, — продолжил Сахиби, — ваше понимание тёмных искусств — это дары, которые следует чтить, а не скрывать и стыдиться. В другом мире… — он сделал паузу, внимательно наблюдая за реакцией Снейпа, — вы могли бы достичь величия, о котором сейчас можете только мечтать.

— Другой мир? — эхом отозвался Снейп. — Вы говорите о гипотетическом будущем?

Сахиби загадочно улыбнулся.

— Возможно, не только о будущем, Северус. Существуют… иные реальности. Миры, где магия течёт свободнее, где она не скована условностями и запретами.

Он видел, как в глазах Снейпа вспыхивает интерес, желание узнать больше. Семя было посажено.

* * *

Ещё одним важным элементом стратегии Сахиби было постепенное отдаление Снейпа от других людей, особенно от Дамблдора, чьё влияние могло противодействовать его собственному.

Он не критиковал директора открыто — это было бы слишком очевидно и могло вызвать обратную реакцию. Вместо этого он использовал тонкие намёки и искусно подобранные вопросы.

— Профессор Дамблдор, несомненно, величайший волшебник нашего времени, — сказал Сахиби однажды, когда они со Снейпом обсуждали защиту Хогвартса. — И всё же я иногда задаюсь вопросом…

— Каким? — спросил Снейп, когда Сахиби намеренно не закончил фразу.

— Почему он позволил всему этому случиться? — тихо произнёс Сахиби. — Он был единственным, кого боялся Тёмный Лорд. У него была власть, влияние. И всё же он наблюдал, как Волан-де-Морт набирает силу, как гибнут люди… — он сделал паузу. — Как гибнет Лили Поттер.

Лицо Снейпа окаменело.

— Дамблдор пытался защитить их. Он предложил Поттерам Фиделиус…

— Но выбрал не того Хранителя Тайны, не так ли? — мягко возразил Сахиби. — Или, по крайней мере, не проверил его должным образом. Для волшебника, который считается всезнающим, это… любопытное упущение.

Снейп не ответил, но морщина между его бровями углубилась.

— И теперь, — продолжил Сахиби, — он защищает мальчика, храня его в тайне, вдали от магического мира. Благородно, конечно. Но удобно, не правда ли? Ребёнок, который не знает о своём наследии, о своей славе, о том, что произошло на самом деле… Такой ребёнок будет особенно благодарен тому, кто откроет ему эти тайны. Особенно восприимчив к его влиянию.

— Вы предполагаете, что Дамблдор манипулирует ситуацией? — в голосе Снейпа звучало недоверие, но Сахиби видел, что зерно сомнения уже посеяно.

— Я лишь размышляю вслух, Северус, — он пожал плечами. — Дамблдор действует в интересах большего блага, в этом я не сомневаюсь. Вопрос лишь в том, чьё это благо, и какова цена для таких, как мы с вами.

Эти сомнения, аккуратно посеянные, начали прорастать. Сахиби замечал, как Снейп всё чаще задумывается над мотивами директора, как растёт дистанция между ними на учительских собраниях.

* * *

Важным шагом в его плане стало создание особого ритуала, который должен был символизировать их растущую связь. Под предлогом изучения методовзащиты от тёмной магии, Сахиби предложил Снейпу пройти древний ритуал "соединения аур" — якобы для лучшего понимания магической сигнатуры друг друга.

— Это поможет нам быстрее реагировать на опасность, если мы столкнёмся с ней при поисках крестражей, — объяснил он. — В восточной традиции такая связь между магами считается священной — глубже, чем дружба, сильнее, чем родство.

На самом деле ритуал был первым шагом к созданию ментальной связи, через которую Малик мог бы влиять на Снейпа, даже не находясь рядом с ним.

Они провели ритуал в Запретном лесу, на знакомой поляне у ручья, где серебристый свет луны создавал идеальные условия. Сахиби начертил круг, расставил свечи и попросил Снейпа встать напротив него.

— Дайте мне ваши руки, — сказал он, протягивая свои ладонями вверх.

Снейп помедлил лишь секунду, прежде чем положить свои руки на ладони Сахиби. Их пальцы переплелись.

— Теперь закройте глаза и сосредоточьтесь на своей магии, — инструктировал Сахиби. — Почувствуйте, как она течёт по вашему телу, как пульсирует в вашей крови.

Он начал тихо произносить заклинание — не на латыни, как ожидал Снейп, а на древнем языке своего мира. Звуки, не принадлежащие этой реальности, создавали странную, гипнотическую мелодию.

Вокруг их сцепленных рук появилось слабое свечение — сначала серебристо-зелёное от магии Снейпа, затем синее от магии Сахиби. Постепенно цвета начали переплетаться, создавая новый, глубокий оттенок.

Снейп вздрогнул, почувствовав прикосновение чужой магии — странное, но не неприятное ощущение, словно прохладный бриз коснулся его сознания. Сахиби ощутил его замешательство и усилил заклинание, направляя поток своей магии глубже.

Он не пытался контролировать мысли Снейпа — это было бы слишком грубо и заметно. Вместо этого он создавал тонкую связь, канал, через который позже можно было бы передавать эмоции, образы, идеи, которые Снейп воспринимал бы как свои собственные.

Когда ритуал был завершён, оба волшебника открыли глаза. Свечение вокруг их рук медленно угасло, но Сахиби знал, что невидимая связь осталась.

— Что вы чувствуете? — спросил он.

Снейп моргнул, словно выходя из транса.

— Странное… ощущение. Словно я стал… больше, чем был. — Он с удивлением посмотрел на Сахиби. — Я чувствую вашу магию, даже не касаясь вас. Как эхо моей собственной.

— Связь установлена, — кивнул Сахиби. — Теперь мы сможем чувствовать присутствие друг друга на расстоянии, предупреждать об опасности. Это… редкий дар, Северус. Не многие волшебники достаточно доверяют друг другу для такого союза.

— Доверие, — эхом отозвался Снейп, и Сахиби с удовлетворением отметил, что молодой профессор не выглядел обеспокоенным или сожалеющим о своём решении.

* * *

В течение следующих недель Сахиби продолжал укреплять свою власть над Снейпом, используя связь, созданную ритуалом. Иногда, когда они были в разных частях замка, он посылал лёгкие импульсы — ощущение понимания, признания, мимолётное чувство принадлежности, которого Снейп никогда не испытывал прежде.

Мастер зелий вряд ли осознавал, что эти эмоции приходят извне — они были слишком тонкими, слишком похожими на его собственные невысказанные желания. Но постепенно он начал ассоциировать эти положительные чувства с присутствием Сахиби, становясь всё более зависимым от их взаимодействия.

Одновременно Сахиби направлял разговоры в нужное русло, постепенно знакомя Снейпа с философией Малика, не называя её источник.

— Иногда я думаю, Северус, — сказал он однажды, когда они работали над картой возможных мест хранения крестражей, — что магия в нашем мире… не такая, какой должна быть.

— Что вы имеете в виду? — спросил Снейп, отрываясь от пергамента.

— Она… приручена. Ограничена. — Сахиби сделал задумчивый жест. — В древних текстах описывается магия гораздо более могущественная, более… свободная. Волшебники прошлого могли создавать и разрушать целые города, изменять саму реальность.

— Многие древние тексты преувеличивают, — заметил Снейп.

— Возможно, — согласился Сахиби. — Но что, если нет? Что, если магия действительно ослабла с течением времени? Усмирённая законами, запретами, искусственными ограничениями, которые мы сами на себя наложили?

Он видел интерес в глазах Снейпа, его природное любопытство исследователя, всегда ищущего новые границы знания.

— Представьте мир, — продолжил Сахиби, понизив голос до завораживающего шёпота, — где магия течёт свободно, где нет разделения на "тёмную" и "светлую", где есть лишь сила и возможности её применения. Мир, где такой волшебник, как вы, Северус, мог бы полностью раскрыть свой потенциал, не опасаясь осуждения или запретов.

— Звучит утопично, — заметил Снейп, но Сахиби чувствовал его внутренний отклик.

— Возможно, — пожал плечами Сахиби. — Но разве не стоит стремиться к такому миру? К миру, где магия вернётся к своему истинному состоянию, где таланты не будут подавляться, где знание не будет ограничиваться?

— Вы говорите о фундаментальном изменении всего магического общества, — сказал Снейп. — Это… амбициозно.

— Великие перемены требуют великих амбиций, — ответил Сахиби с лёгкой улыбкой. — И они начинаются с людей, готовых увидеть возможности там, где другие видят лишь пределы.

Эти беседы, повторяющиеся в различных вариациях, постепенно формировали новое мировоззрение Снейпа, направляя его разочарование в существующем порядке в русло, выгодное Сахиби и его хозяину.

* * *

Кульминацией этого процесса стал момент, когда Снейп сам пришёл к Сахиби с предложением, которого тот ждал.

Это произошло поздним вечером, когда они вернулись из очередной экспедиции в Запретный лес, где собирали редкие ингредиенты для усовершенствованного очищающего зелья. Снейп выглядел необычно задумчивым, почти взволнованным.

— У меня есть информация, — сказал он, когда они устроились в покоях Сахиби. — О чаше Хаффлпафф.

Сахиби внимательно посмотрел на него.

— Я слушаю.

— Я связался с… одним из моих старых знакомых, — осторожно начал Снейп. — Человеком, который имел связи с Беллатрикс Лестрейндж до её заключения в Азкабан.

— И? — Сахиби сохранял спокойное выражение лица, хотя внутренне был крайне заинтересован.

— Беллатрикс действительно хранила нечто ценное для Тёмного Лорда в своём сейфе, — продолжил Снейп. — Небольшой золотой кубок с барсуком на боку. Она никогда не говорила, что это такое, но обращалась с предметом с необычайным почтением.

— Чаша Хаффлпафф, — кивнул Сахиби. — И третий крестраж.

— Вероятно, — согласился Снейп. — Но есть проблема. Сейф Лестрейнджей находится на самом глубоком уровне Гринготтса, под защитой драконов и самых сильных гоблинских заклинаний. Без ключа и крови Лестрейнджей нам туда не попасть.

— А Люциус Малфой? — спросил Сахиби. — Его жена — сестра Беллатрикс. Возможно, у неё есть доступ?

Снейп покачал головой.

— Нарцисса никогда не пойдёт против воли сестры, даже если та в Азкабане. А Люциус… он ходит по тонкому льду после падения Тёмного Лорда. Он не станет рисковать своим положением ради такой авантюры.

Сахиби задумался, постукивая пальцами по подлокотнику кресла.

— Значит, нам нужен новый план. Возможно…

Но Снейп перебил его неожиданным предложением:

— Есть другой путь, — его голос звучал решительно. — Я мог бы… обратиться к одному существу. Существу, которое может попасть туда, куда не могут проникнуть волшебники.

— Домовой эльф? — догадался Сахиби.

Снейп кивнул.

— Домашний эльф Регулуса — Кричер. Тот самый, который помог ему достать медальон из пещеры. Если Регулус прикажет ему…

— Но эльфы не могут аппарировать в сейфы Гринготтса, — возразил Сахиби. — Гоблины позаботились об этом.

— Обычные эльфы — нет, — согласился Снейп. — Но Кричер особенный. Он смог вернуться из пещеры с защитой Тёмного Лорда, куда ни один волшебник не мог аппарировать. Возможно, древняя магия дома Блэков даёт их эльфам… особые возможности.

Сахиби внимательно смотрел на Снейпа. Это было неожиданное развитие событий, но потенциально очень полезное.

— И Регулус согласится приказать своему эльфу проникнуть в сейф Лестрейнджей? Это опасно не только для эльфа, но и для самого юноши, если об этом узнают.

Снейп выпрямился, и в его глазах Сахиби увидел решимость, которой раньше не замечал.

— Я убежу его. Регулус доверяет мне. И… я думаю, он доверяет вам даже больше. После того, как вы помогли ему с медальоном.

— А если эльф откажется? Или не сможет проникнуть в сейф?

— Тогда мы придумаем другой план, — просто ответил Снейп. — Но мы должны попытаться. Ради… всего, что потеряно. Ради будущего, где такие, как Тёмный Лорд, не смогут никогда вернуться.

Сахиби скрыл удовлетворённую улыбку. Снейп перешёл от пассивного участника к активному сторонику их миссии, готовому рисковать и предпринимать самостоятельные шаги. Это было именно то, к чему он стремился.

— Хорошо, Северус, — мягко сказал он. — Поговорите с Регулусом. Но будьте осторожны. Ставки слишком высоки, чтобы рисковать необдуманно.

Когда Снейп ушёл, Сахиби позволил себе момент удовлетворения. План развивался даже лучше, чем он ожидал. Молодой мастер зелий, некогда преданный Дамблдору, теперь всё больше привязывался к нему, видя в Сахиби единственного, кто по-настоящему понимал его боль и разделял его стремления.

Ещё немного времени, несколько удачных операций вместе, и Снейп будет готов к следующему шагу — к знакомству с истинной природой миссии Сахиби, с его хозяином и с видением нового мира, который Малик планировал создать.

Мира, где сила магии вернётся к своему изначальному, необузданному состоянию. Мира, где такие талантливые, но недооцененные волшебники, как Северус Снейп, наконец получат признание и власть, которых заслуживают.

И Снейп, измученный потерей, отвергнутый обществом, жаждущий признания и возмездия, становился идеальным кандидатом для вступления в ряды служителей Инферно.

Глава 10

В последующие дни Сахиби и Снейп полностью погрузились в подготовку к ритуалу очищения медальона Слизерина. Работая вместе в лаборатории Снейпа до поздней ночи, они адаптировали процесс, успешно примененный к диадеме Равенкло, учитывая особенности нового артефакта.

— Медальон будет сопротивляться сильнее, чем диадема, — объяснял Сахиби, изучая древний серебряный медальон через защитные перчатки. — Я чувствую, что связь между крестражем и реликвией глубже. Возможно, из-за большего сродства Тёмного Лорда со Слизерином.

Снейп кивнул, помешивая серебряным прутом сложное зелье цвета жидкого лунного света.

— Логично. Реддл всегда считал себя прямым наследником Салазара. Эта реликвия для него не просто сосуд, а символ его наследия.

— Это усложняет задачу, — Сахиби аккуратно положил медальон в защитный контейнер. — Нам понадобится более сильный катализатор для разделения и более подходящий сосуд для крестража.

Снейп поднял взгляд от котла.

— У меня есть идея насчет сосуда, — тихо сказал он. — Нечто, имеющее прямую связь с Тёмным Лордом. Личную связь.

Сахиби вопросительно поднял бровь.

— Что именно?

— Дневник, — ответил Снейп. — Не совсем дневник, скорее записная книжка, которую Тёмный Лорд использовал для планирования операций своих последователей. Я… хранил её после его падения. Как напоминание.

Сахиби внимательно смотрел на Снейпа, скрывая удивление за маской спокойного интереса. Он не ожидал, что мастер зелий сохранил личную вещь Волан-де-Морта.

— Почему вы сохранили её, Северус?

Снейп отвел взгляд, его пальцы слегка дрожали, когда он добавлял в зелье следующий ингредиент.

— Чтобы никогда не забывать, — тихо ответил он. — Никогда не забывать, что моя слабость, моё стремление к силе и признанию стоили жизни… — он не смог закончить фразу.

Сахиби понимающе кивнул. Эта откровенность была еще одним признаком растущего доверия Снейпа к нему.

— Дневник идеально подойдет, — сказал он. — Предмет, содержавший мысли и намерения Тёмного Лорда, будет иметь сильное притяжение для фрагмента его души.

Они продолжили подготовку. Снейп усовершенствовал очищающее зелье, добавив в него редкие ингредиенты из своих личных запасов — кровь окками, эссенцию мандрагоры, выдержанную при лунном свете, и пыльцу черного лотоса, собранную на рассвете.

Сахиби, в свою очередь, создавал сложный алхимический круг, комбинируя символы различных магических традиций — руны древних скандинавов, иероглифы египетских жрецов и тайные знаки, которые он якобы изучил во время путешествий по Востоку, а на самом деле принадлежавшие языку мира Малика.

Регулус, не посвященный в детали ритуала, но горящий желанием уничтожить крестраж, помогал с поиском информации в редких книгах из библиотеки Хогвартса. Юноша становился всё более преданным их делу, видя в Сахиби и Снейпе наставников, объединенных благородной миссией.

* * *

Ночь новолуния, выбранная для ритуала, выдалась безветренной и холодной. Звезды ярко сияли на чистом небе, словно наблюдая за тем, что должно было произойти в глубинах Запретного леса.

Сахиби и Снейп приготовили всё необходимое на знакомой поляне у ручья. Алхимический круг, более сложный, чем тот, что использовался для диадемы, сиял серебристым светом, отражаясь в спокойной воде. Семь свечей из черного воска с синим пламенем отмечали ключевые точки конструкции.

В центре круга Сахиби поместил медальон Слизерина, а рядом с ним — потрепанную черную книжку в кожаном переплете — дневник Тома Реддла. По периметру круга, в форме треугольника, располагались три основных компонента ритуала: хрустальный флакон со свежей слезой феникса, которую Сахиби снова тайно добыл у Фоукса; серебряная чаша с кровью единорога, смешанной с очищающим зельем Снейпа; и кристалл, присланный Маликом, восстановивший свою силу после предыдущего ритуала.

— Вы уверены, что справитесь с этим? — спросил Сахиби, глядя на Снейпа. — Процесс будет более интенсивным, чем прошлый раз. Крестраж может… сопротивляться.

Снейп, бледный, но решительный, кивнул.

— Я готов. Это необходимо сделать.

Они встали по разные стороны круга. В отличие от первого ритуала, в этот раз Снейп должен был активно участвовать, произнося часть заклинаний и направляя потоки магии. Сахиби представил это как проявление доверия, хотя настоящей причиной было его желание связать молодого мастера зелий с магией Малика.

— Начнем, — сказал Сахиби, снимая очки и позволяя синему пламени своих глаз полностью осветить поляну.

Снейп, увидев это, лишь слегка вздрогнул — он уже привык к этой особенности своего коллеги, даже начал находить в этом своеобразную красоту.

Сахиби начал произносить древнее заклинание, и Снейп присоединился, его глубокий голос сливался с речитативом старшего мага. Слова на незнакомом языке, которые Снейп заучил, не понимая их истинного значения, создавали магический резонанс, активирующий алхимический круг.

Серебристое свечение вокруг медальона усилилось. Три ключевых компонента начали светиться каждый своим цветом — слеза феникса золотым, кровь единорога серебряным, кристалл Малика глубоким синим. Лучи света соединили их, образуя треугольник над артефактами.

— Теперь направьте свою магию в центр круга, — инструктировал Сахиби. — Представьте, как она отделяет скверну от медальона.

Снейп вытянул руки над кругом, концентрируясь. Его магия, видимая в свете ритуала как серебристо-зеленый поток, устремилась к медальону. Сахиби добавил свою силу — синее пламя, окружившее поток Снейпа и усилившее его.

Медальон начал вибрировать, затем медленно поднялся в воздух, зависнув над землей. Его поверхность покрылась черными прожилками, словно трещинами на стекле. Из этих трещин начала сочиться темная субстанция, похожая на маслянистый дым.

— Держитесь, Северус, — тихо сказал Сахиби. — Он сопротивляется.

Медальон внезапно раскрылся, и из него вырвался поток чистой тьмы, формирующейся в призрачное лицо — красивое, но искаженное злобой и страхом. Лицо молодого Тома Реддла.

— Северус Снейп, — прошипел призрак, его голос звучал одновременно в воздухе и в сознании. — Мой верный слуга… или предатель? Ты пытаешься уничтожить часть своего господина?

Снейп побледнел еще сильнее, но его руки оставались твердыми, поток магии не прерывался.

— Ты не мой господин, — тихо, но твердо ответил он. — Ты никогда им не был.

Лицо исказилось в гневе.

— Ты думаешь, она простит тебя? Лили? — призрак рассмеялся, холодным, жестоким смехом. — Ты виновен в ее смерти, Северус. Твои руки в ее крови. Уничтожив меня, ты не искупишь свою вину.

Снейп вздрогнул, его магия на мгновение ослабла. Сахиби немедленно усилил свой поток, поддерживая процесс.

— Не слушайте его, Северус, — твердо сказал он. — Это не Тёмный Лорд, а лишь осколок его души, пытающийся спастись. Он использует ваши страхи против вас.

Призрачное лицо повернулось к Сахиби, его глаза сузились.

— А ты… ты вообще не из этого мира, — прошипел он. — Я вижу тебя, существо огня. Ты используешь его, как используешь всех. Твой хозяин…

Сахиби резко усилил заклинание, обрывая речь призрака. Синее пламя из его глаз сформировало арку, окружившую тёмное облако и сжимающую его.

— Сейчас, Северус! — крикнул он. — Направьте свою магию на дневник! Создайте путь для крестража!

Снейп, вырвавшись из оцепенения, перенаправил поток своей магии на дневник Тёмного Лорда. Книжка засветилась зеленоватым светом, словно зовя своего бывшего владельца.

— Аркалум сепарантум! — произнесли они в унисон, и алхимический круг вспыхнул ослепительным светом.

Тёмное облако, сжатое пламенем Сахиби, внезапно устремилось к дневнику, словно притянутое неведомой силой. Призрачное лицо Реддла исказилось в беззвучном крике, прежде чем полностью исчезнуть в страницах книжки.

Наступила тишина. Медальон опустился обратно на землю, теперь сияющий чистым серебряным светом, без следов скверны. Дневник, напротив, потемнел еще больше, его кожаный переплет покрылся странными символами, проступившими словно от невидимого огня.

Снейп опустил руки, его лицо было покрыто испариной, дыхание прерывистым.

— Мы сделали это, — прошептал он.

— Да, — кивнул Сахиби, надевая очки. — Медальон очищен. Крестраж перемещён в дневник, где его будет легче контролировать.

Он подошел к кругу и поднял медальон. Реликвия Слизерина сияла внутренним светом, словно радуясь освобождению от тёмной магии. На серебряной поверхности ясно выделялась буква "S", выложенная крошечными изумрудами.

— Второй артефакт, — тихо сказал Сахиби, поворачивая медальон в руках. — Теперь он содержит лишь магию своего создателя, без скверны.

Снейп осторожно приблизился, глядя на сияющую реликвию с благоговением и недоверием.

— Я не думал, что это возможно, — признался он. — Извлечь крестраж, не уничтожая предмет…

— Древняя магия способна на многое, Северус, — ответил Сахиби. — Особенно когда объединяется с современными знаниями и сильной волей.

Он взглянул на дневник, теперь содержащий часть души Волан-де-Морта.

— Этот дневник нужно будет хранить в абсолютной безопасности. Он может быть опасен, если попадет в неправильные руки.

— Я создал специальный контейнер, — сказал Снейп, доставая из своей сумки небольшую шкатулку из черного дерева с серебряными рунами. — Он блокирует любые эманации тёмной магии и не позволит крестражу повлиять на окружающих.

Сахиби одобрительно кивнул, отмечая предусмотрительность своего ученика.

— Блестяще, Северус. Вы действительно непревзойденный мастер.

Они аккуратно поместили дневник в шкатулку и запечатали её сложным заклинанием, требующим их совместной магии для открытия.

— Что теперь? — спросил Снейп, когда они закончили убирать все следы ритуала.

— Теперь, — Сахиби бережно спрятал медальон в защитный кисет, — нам нужно найти чашу Хаффлпафф. Это будет сложнее, учитывая её местонахождение в Гринготтсе.

— Регулус говорил с Кричером, — сообщил Снейп. — Эльф согласился помочь, но ему потребуется точное описание чаши и местоположение сейфа.

— Мы предоставим ему эту информацию, — кивнул Сахиби. — Но сначала нам нужно отдохнуть и восстановить силы. Ритуал забрал много энергии, особенно у вас.

Это была правда — Снейп выглядел изможденным, его обычно бледное лицо приобрело почти серый оттенок. Но в его глазах горел новый огонь — решимость, граничащая с фанатизмом, которой Сахиби не видел раньше.

— То, что сказал призрак, — тихо произнес Снейп, когда они шли обратно к замку. — О Лили… и о том, что вы не из этого мира…

Сахиби внутренне напрягся, хотя внешне остался спокойным.

— Крестражи — средоточие зла, Северус. Они говорят ложь, смешанную с правдой, чтобы сбить с пути, посеять сомнения. Это часть их защиты.

— Конечно, — согласился Снейп, но его взгляд оставался задумчивым. — И всё же… ваша магия отличается от всего, что я видел. Иногда мне кажется, что вы действительно… нечто большее, чем обычный волшебник.

Сахиби решил, что пришло время приоткрыть часть правды — не всю, но достаточно, чтобы углубить их связь и укрепить доверие Снейпа.

— Вы правы, Северус, — тихо сказал он. — Моя магия… не совсем такая, как у большинства волшебников этой страны. Помните, я говорил вам о своем происхождении? О матери из рода джиннов?

Снейп кивнул.

— Джинны — существа огня, — продолжил Сахиби. — Их магия древнее и в некотором смысле чище человеческой. Менее ограниченная условностями и правилами. Я унаследовал эту магию вместе с… некоторыми физическими особенностями.

Он указал на свои очки.

— Огонь в моих глазах — не метафора, Северус. Это проявление сущности джиннов, текущей в моей крови.

— Значит, вы наполовину человек? — осторожно спросил Снейп.

— Скорее на две трети, — ответил Сахиби с легкой улыбкой. — Мой отец был волшебником, но с примесью крови иных существ. Мы все — смесь разных миров и сущностей, Северус. Просто у некоторых из нас это проявляется сильнее.

Эта полуправда, искусно вплетенная в уже существующую легенду, имела нужный эффект. Снейп выглядел не напуганным, а зачарованным этим откровением. Мастер зелий всегда испытывал интерес к магическим существам и их способностям — его привлекала идея магии, не скованной человеческими ограничениями.

— Это объясняет многое, — тихо сказал он. — Ваши знания древних ритуалов, вашу способность видеть магию иначе…

— И мое желание освободить магию от искусственных ограничений, — добавил Сахиби. — Я видел, на что способна истинная, нескованная магия. И я хочу, чтобы волшебники этого мира тоже познали эту свободу.

Они дошли до окраины Запретного леса, и Сахиби остановился, повернувшись к Снейпу.

— Вы — один из немногих, кто способен понять это стремление, Северус. Один из немногих, кто видит дальше условностей и запретов. Именно поэтому я доверяю вам больше, чем кому-либо в этом замке.

В глазах Снейпа мелькнуло нечто, похожее на благодарность. Для человека, всю жизнь чувствовавшего себя аутсайдером, такие слова значили больше, чем любая похвала.

— Я ценю ваше доверие, — тихо ответил он. — И… разделяю ваше видение.

Сахиби положил руку на плечо Снейпа, и через этот контакт послал легкий импульс своей магии — ощущение принятия, понимания, товарищества. Связь, созданная их ритуалом соединения аур, усилила этот эффект, делая его глубже и интенсивнее.

— Вместе, Северус, мы сможем изменить многое, — сказал он. — Не только остановить возвращение Тёмного Лорда, но и создать мир, где такие, как мы, больше не будут вынуждены скрывать свою истинную природу и силу.

Снейп не ответил, но его взгляд говорил за него. Семена нового мировоззрения, посеянные Сахиби, начинали прорастать. Молодой мастер зелий, всегда жаждавший признания и понимания, нашел в своем старшем коллеге не просто наставника, но родственную душу, предлагающую то, чего он никогда не имел — принятие без осуждения, силу без ограничений, дружбу без предательства.

И в тени Хогвартса, под звездным небом зимней ночи, Северус Снейп сделал еще один шаг по пути, который постепенно вел его к служению Инферно Малику — путь, вымощенный благими намерениями, жаждой мести и обещанием свободы, которой он никогда не знал.

Дни после успешного очищения медальона Слизерина были наполнены напряжённым ожиданием. Сахиби и Снейп разработали подробный план действий для Кричера — пожилого домашнего эльфа Регулуса. Эльф, хоть и выглядел дряхлым, обладал сильной магией и полной преданностью своему юному хозяину.

В своих покоях Сахиби провёл детальный инструктаж, описывая эльфу чашу Хаффлпафф до мельчайших деталей: небольшой золотой кубок с двумя изящными ручками, на котором выгравирован барсук — символ Хельги Хаффлпафф.

— Она будет излучать тёмную ауру, — объяснял Сахиби, рисуя для Кричера изображение чаши. — Похожую на ту, что ты чувствовал от медальона. Ты должен быть очень осторожен — не прикасайся к ней голыми руками.

Кричер, с его морщинистым лицом и огромными глазами, полными решимости, кивал, впитывая каждое слово.

— Кричер сделает всё для молодого хозяина и его друзей, — хрипло произнёс эльф. — Кричер найдёт плохую чашу и принесёт её, как принёс медальон.

Снейп передал эльфу специально созданный контейнер из драконьей кожи, защищённый многослойными чарами.

— Поместишь чашу сюда, — инструктировал он. — Контейнер подавит эманации тёмной магии, что позволит тебе безопасно транспортировать артефакт.

Регулус, присутствовавший при инструктаже, выглядел бледным, но решительным.

— Ты уверен, что справишься, Кричер? — спросил юноша, с беспокойством глядя на старого эльфа. — Гринготтс — не пещера. Там гоблины, драконы, сложнейшие заклинания…

— Молодой хозяин не должен беспокоиться, — упрямо ответил Кричер. — Магия домашних эльфов отличается от магии волшебников. Кричер может делать то, что не могут делать люди.

Сахиби и Снейп обменялись взглядами. Они рассчитывали именно на это — на особую природу эльфийской магии, позволяющую обходить барьеры, непреодолимые для волшебников.

План был прост: Кричер должен был аппарировать в глубочайшие хранилища Гринготтса, найти сейф Лестрейнджей, проникнуть внутрь с помощью своей магии, изъять чашу и вернуться в Хогвартс. Всё должно было произойти ночью, когда активность в банке минимальна.

Операцию назначили на полночь. Кричер, экипированный контейнером и подробными инструкциями, исчез с характерным хлопком, оставив Сахиби, Снейпа и Регулуса в напряжённом ожидании.

* * *

Прошёл час. Затем два. Тревога нарастала с каждой минутой. Регулус не находил себе места, расхаживая по комнате Сахиби.

— Что-то пошло не так, — в сотый раз повторял юноша. — Кричер никогда не задерживается так долго.

Снейп, внешне сохранявший спокойствие, сидел в кресле у камина, но его пальцы, нервно постукивающие по подлокотнику, выдавали его беспокойство.

— Возможно, ему просто требуется больше времени, чтобы обойти защиту, — предположил он, но без особой уверенности.

Сахиби молча смотрел в огонь, его лицо было задумчивым. Он предвидел возможность неудачи, хотя и надеялся на успех. Проникновение в Гринготтс было сложнейшей задачей — даже для существа с такой древней магией, как домашний эльф.

Внезапно раздался громкий хлопок, и посреди комнаты появился Кричер. Эльф выглядел потрёпанным, его тряпичная одежда была обожжена в нескольких местах, а на морщинистом лице виднелись следы сажи.

— Кричер! — Регулус бросился к слуге. — Что случилось? Ты ранен?

Эльф тяжело дышал, его большие глаза были полны отчаяния и стыда.

— Кричер не смог, молодой хозяин, — прохрипел он, сгибаясь в глубоком поклоне. — Кричер подвёл своего хозяина. Кричер заслуживает наказания!

— Никакого наказания, — твёрдо сказал Регулус, помогая эльфу сесть. — Расскажи, что произошло.

Сахиби и Снейп приблизились, внимательно слушая рассказ эльфа.

— Кричер смог аппарировать в нижние хранилища, — начал эльф. — Темно, страшно, кругом заклинания, но Кричер прошёл мимо них. Нашёл сейф семьи Лестрейнджей, самый большой, самый охраняемый.

Он содрогнулся, вспоминая.

— Кричер попытался войти, используя эльфийскую магию. Но сейф… сейф отвергает Кричера! Страшные заклятия, древние, сильнее эльфийской магии. Огонь вспыхнул, обжёг Кричера. А потом пришли они…

— Кто? — напряжённо спросил Снейп.

— Драконы-хранители, — прошептал эльф. — И что-то ещё… что-то древнее, злое. Не гоблин, не человек. Оно почуяло Кричера, погналось за ним. Кричер едва спасся, аппарировал прочь.

Он поднял взгляд на Регулуса.

— Кричер понял, что сейф не пускает никого, кроме члена семьи Лестрейнджей. Кровная магия, самая древняя, самая сильная. Даже эльф не может её обойти.

Наступила тяжёлая тишина. План, казавшийся таким многообещающим, провалился. Защита Гринготтса оказалась непреодолимой даже для могущественной магии домашнего эльфа.

— Что теперь? — тихо спросил Регулус.

Сахиби и Снейп переглянулись. Оба понимали, что это означает.

— Нам нужен член семьи Лестрейнджей, — медленно произнёс Снейп. — Кто-то, имеющий право доступа к сейфу.

— Но Беллатрикс и Родольфус в Азкабане, — возразил Регулус. — А Рабастан, насколько я знаю, скрывается где-то за границей.

— Есть ещё Нарцисса, — заметил Снейп. — Она урождённая из той же семьи, что и Беллатрикс.

Сахиби покачал головой.

— Вряд ли её кровь сработает. Гоблины устанавливают доступ индивидуально, особенно к таким древним сейфам. К тому же, как вы сами говорили, Нарцисса никогда не пойдёт против воли сестры.

Он подошёл к окну, глядя на звёздное небо.

— Нет, нам нужна сама Беллатрикс.

— Но это невозможно! — воскликнул Регулус. — Она в Азкабане, под охраной дементоров. Никто не может проникнуть туда или вывести заключённого.

— Никто и не говорит о проникновении в Азкабан, — сказал Сахиби, повернувшись к ним. — Есть другой способ.

Снейп внимательно посмотрел на него.

— Оборотное зелье?

— Нет, — покачал головой Сахиби. — Оно не обманет гоблинов. Им нужна настоящая кровь, настоящая магическая подпись.

— Тогда что? — напряжённо спросил Снейп.

Сахиби помолчал, словно взвешивая свои слова.

— Существует древний ритуал, позволяющий временно призвать сущность человека в другое тело. Нечто вроде… временной одержимости, но с согласия призывающего.

Регулус и Снейп смотрели на него с недоверием и ужасом.

— Это тёмная магия, — тихо сказал Снейп.

— Определённо, — согласился Сахиби. — Но у нас нет выбора. Нам нужно не просто тело Беллатрикс — нам нужна её сущность, её магическая подпись, её кровь. И всё это можно получить только через ритуал призыва.

— Кто станет сосудом? — спросил Снейп после долгой паузы. — Кто примет в себя сущность Беллатрикс?

Сахиби посмотрел на своего ученика долгим взглядом.

— Тот, кто достаточно силён, чтобы сохранить контроль. Тот, кто понимает важность нашей миссии. Тот, кто готов рискнуть ради высшей цели.

Снейп побледнел, осознавая, что Сахиби смотрит именно на него.

— Вы хотите, чтобы я…

— Да, Северус, — мягко сказал Сахиби. — Вы единственный, кто может это сделать. Ваши навыки в окклюменции, ваша сила воли, ваше понимание тёмных искусств — всё это делает вас идеальным кандидатом.

Он подошёл ближе, положив руку на плечо молодого человека.

— Я знаю, о чём прошу. Это опасно и неприятно. Но временно принять в себя сущность Беллатрикс — это единственный способ получить доступ к сейфу.

Снейп долго молчал, внутренне борясь с собой. Идея позволить сущности Беллатрикс Лестрейндж, одной из самых фанатичных и жестоких последовательниц Тёмного Лорда, проникнуть в его сознание, была ужасающей. Но еще более ужасающей была перспектива позволить Волан-де-Морту вернуться из-за неуничтоженных крестражей.

— Как долго… — начал он, затем откашлялся и продолжил тверже. — Как долго её сущность будет во мне?

— Несколько часов, не больше, — ответил Сахиби. — Ровно столько, сколько потребуется, чтобы попасть в Гринготтс, открыть сейф и забрать чашу. После этого мы немедленно проведём ритуал отделения.

— А если что-то пойдёт не так? — тихо спросил Снейп. — Если она… останется?

Сахиби внимательно посмотрел на него.

— Я не допущу этого, Северус. Клянусь своей магией, я извлеку её сущность, даже если для этого потребуется использовать все мои силы.

Тишина, последовавшая за этими словами, была наполнена невысказанными страхами и сомнениями. Регулус переводил взгляд с одного профессора на другого, понимая серьёзность ситуации, но не смея вмешаться.

Наконец Снейп глубоко вздохнул и кивнул.

— Я сделаю это, — тихо сказал он. — Ради… ради всего, что мы пытаемся защитить.

Сахиби мягко улыбнулся, скрывая триумф за маской спокойного одобрения. Ещё один шаг к полному доверию, ещё одна нить, связывающая Снейпа с его миссией.

— Вы проявляете истинное мужество, Северус, — сказал он. — И глубокое понимание того, что поставлено на карту. Мы подготовимся тщательно, я обещаю. Ничто не будет оставлено на волю случая.

Он повернулся к Регулусу.

— Нам понадобится ваша помощь, юноша. И, возможно, помощь Кричера. Подготовка к ритуалу потребует редких ингредиентов и особых условий.

Регулус выпрямился, в его глазах горела решимость.

— Я сделаю всё, что нужно, — твёрдо сказал он. — И Кричер тоже. Мы зашли слишком далеко, чтобы останавливаться.

— Хорошо, — кивнул Сахиби. — Тогда начнём подготовку. Ритуал призыва должен быть проведён в особую ночь — когда луна находится в созвездии Ориона, а Марс входит в дом Скорпиона. Это усилит связь с Беллатрикс, учитывая её… тёмное родство с этими звездами.

Он подошёл к своему столу и достал древний фолиант в потёртом кожаном переплёте.

— Вот здесь, — он открыл книгу на заложенной странице, — описание ритуала и необходимых компонентов. Изучите это, Северус. Вы должны в точности знать, что произойдёт с вами.

Снейп взял книгу, и Сахиби заметил, как слегка дрожат его обычно твёрдые руки. Мастер зелий был напуган, но его страх лишь усиливал решимость. Такова была природа Северуса Снейпа — чем сильнее он боялся, тем упрямее становился.

— Я подготовлюсь, — коротко сказал он.

— И ещё кое-что, — добавил Сахиби, когда Снейп уже собирался уходить. — Вам придётся выпить зелье перед ритуалом. Зелье, которое… смягчит ваше сопротивление, сделает вас более восприимчивым к вторжению. Сможете приготовить его?

— По рецепту из книги? — Снейп слегка нахмурился.

— Нет, — Сахиби покачал головой. — Я дам вам свой рецепт. Он… эффективнее.

На самом деле, зелье, которое планировал дать Сахиби, содержало компонент, присланный Маликом — субстанцию, которая не только облегчала проникновение сущности Беллатрикс, но и создавала тонкую связь между сознанием Снейпа и магией Инферно. Ничто так не открывает разум для влияния извне, как добровольное принятие иной сущности.

— Я доверяю вашему опыту, — просто ответил Снейп, и эти слова, произнесённые с полной искренностью, были для Сахиби лучшим подтверждением успеха его многомесячной работы.

Когда Снейп и Регулус ушли, каждый со своим заданием, Сахиби остался один в своих покоях. Он подошёл к скрытой нише в стене, где хранились уже добытые реликвии — диадема Равенкло и медальон Слизерина, очищенные от тёмной магии Волан-де-Морта.

— Скоро, Малик, — тихо произнёс он, глядя на артефакты. — Скоро у нас будет третий, и мы будем на шаг ближе к нашей цели.

Синее пламя в его глазах вспыхнуло ярче за стёклами очков, наполняя комнату призрачным светом. План обретал новые очертания, более сложные и рискованные, но потенциально ещё более эффективные. И Северус Снейп, сам того не осознавая, становился ключевой фигурой в этом плане — не просто инструментом, но будущим адептом, который однажды принесёт присягу Инферно Малику и станет мостом между двумя мирами.

Сахиби улыбнулся, предвкушая следующие шаги в своей тщательно спланированной игре. Ночь ритуала призыва обещала быть поворотным моментом не только в их охоте за крестражами, но и в судьбе молодого мастера зелий, чья душа постепенно, шаг за шагом, становилась собственностью Инферно.

Глава 11

Подготовка к ритуалу призыва заняла две недели. Снейп, следуя инструкциям Сахиби, создал сложнейшее зелье, содержащее редчайшие ингредиенты — пыльцу мандрагоры, собранную в полночь, кровь саламандры, выдержанную в серебряном сосуде, и тот загадочный компонент, который Сахиби передал ему в запечатанном флаконе из черного стекла.

Регулус и Кричер помогли подготовить место для ритуала — заброшенную башню в восточном крыле Хогвартса, окруженную древними защитными чарами. Башня была достаточно отдалена от обычных маршрутов студентов и преподавателей, что гарантировало необходимую приватность.

В ночь ритуала звезды расположились именно так, как требовалось — Луна вошла в созвездие Ориона, а Марс занял позицию в доме Скорпиона. Идеальное время для контакта с темной душой, носящей имя звезды.

Снейп прибыл в башню ровно в полночь. Его лицо было бледнее обычного, но в глазах светилась решимость. Он молча принял из рук Сахиби хрустальный бокал с зельем, светящимся зловещим фиолетовым светом.

— Выпейте всё до последней капли, — инструктировал Сахиби. — Затем встаньте в центр круга и сосредоточьтесь на своем дыхании. Когда почувствуете легкость в теле — это сигнал, что зелье начало действовать.

Снейп кивнул и одним долгим глотком осушил бокал. Его лицо на мгновение исказилось от горечи напитка, но он не издал ни звука. Затем молча прошел в центр алхимического круга, искусно начертанного на полу серебряным порошком, смешанным с измельченными драгоценными камнями.

Сахиби занял позицию на северной точке круга, а Регулус — на южной. Старый домовой эльф Кричер, вопреки обычаям, был включен в ритуал как четвертый участник, заняв западную позицию. Восточный сектор остался пустым — это было место для сущности, которую они собирались призвать.

Сахиби снял очки, позволяя синему пламени своих глаз осветить башню. Затем он начал нараспев произносить древнее заклинание на языке, которого ни Снейп, ни Регулус никогда не слышали. Регулус подхватил вторую часть, зачитывая с пергамента, который Сахиби подготовил для него. Даже не понимая слов, юноша чувствовал их силу, от которой по коже бежали мурашки.

Круг начал светиться, сначала мягким серебристым светом, затем всё ярче, пока не стал почти ослепительным. Снейп в центре круга замер, его глаза были закрыты, руки вытянуты в стороны ладонями вверх.

— Беллатрикс Блэк Лестрейндж, — произнес Сахиби, переходя на английский. — Мы призываем твою сущность из темницы Азкабана. Мы предлагаем тебе временное пристанище в этом сосуде, — он указал на Снейпа, — чтобы выполнить задачу, важную для обоих миров.

Свет круга изменил цвет, став глубоким пурпурным. Воздух в башне уплотнился, наполнился статическим электричеством, от которого волосы стояли дыбом.

— Приди, дочь дома Блэков, — продолжал Сахиби. — Приди и помоги нам получить то, что хранится в твоем сейфе. Взамен мы предлагаем тебе временную свободу от дементоров и клятву, что ты безопасно вернешься обратно, когда задача будет выполнена.

Внезапно в восточном секторе круга возникло темное облако, постепенно принимающее очертания женской фигуры. Это была не материальная форма, скорее призрачный силуэт, но несомненно принадлежащий Беллатрикс Лестрейндж. Даже в этом эфемерном состоянии чувствовалась ее дикая, необузданная сущность.

— Кто смеет вызывать меня? — прошипел призрак, голос звучал одновременно в воздухе и в их головах. — Кто осмеливается тревожить верную слугу Темного Лорда?

— Тот, кто может предложить тебе то, чего ты жаждешь больше всего, Беллатрикс, — спокойно ответил Сахиби. — Возможность снова служить своему господину.

Призрачная фигура замерла, затем наклонилась вперед, словно пытаясь лучше рассмотреть говорящего.

— Лжешь! — прошипела она. — Мой господин исчез. Предатели говорят, что он мертв, но я знаю — он вернется за своими верными слугами!

— И он вернется быстрее, если ты поможешь нам, — подхватил Сахиби. — В твоем сейфе хранится предмет, необходимый для его возвращения. Мы должны получить его, и для этого нам нужна ты.

Призрак Беллатрикс расхохотался, звук был похож на скрежет металла по стеклу.

— Ты думаешь, я поверю тебе, незнакомец? Ты, с огнем, горящим там, где должны быть глаза? Ты не человек. Не волшебник. Что ты такое?

— Неважно, кто я, — ответил Сахиби. — Важно то, что я могу предложить. Временное освобождение от Азкабана. Шанс снова послужить своему господину.

Призрак приблизился к Снейпу, кружа вокруг него, словно хищник вокруг добычи.

— Северус Снейп, — протянула она. — Предатель. Трус. Ты согласился стать моим сосудом? Ты действительно думаешь, что сможешь контролировать меня, когда я буду в твоем теле?

Снейп медленно открыл глаза, глядя прямо на призрак.

— Я думаю, что ты сделаешь то, что нужнодля возвращения Темного Лорда, Беллатрикс, — сказал он, голос был удивительно твердым. — Даже если для этого придется сотрудничать со мной.

Беллатрикс снова рассмеялась, но на этот раз в ее смехе чувствовалось что-то вроде уважения.

— Храбрый маленький полукровка, — протянула она. — Но нет. Я не войду в твое тело. Я не разделю сосуд с предателем крови.

Сахиби нахмурился. Это было неожиданное осложнение.

— У тебя нет выбора, Беллатрикс. Ритуал уже начался.

— Ошибаешься, создание огня, — холодно ответила она. — У меня всегда есть выбор. И я выбираю… собственное тело.

Призрак внезапно развернулся, устремившись к Сахиби с такой скоростью, что тот едва успел отреагировать. Синее пламя из его глаз вспыхнуло ярче, формируя защитный барьер.

— Я вижу тебя насквозь, существо из другого мира, — прошипела Беллатрикс, кружа вокруг барьера. — Ты хочешь что-то из моего сейфа, но не для возвращения моего господина. У тебя свои цели.

Сахиби понял, что ситуация выходит из-под контроля. Сущность Беллатрикс оказалась сильнее и проницательнее, чем он предполагал. Даже в этой эфемерной форме, даже ослабленная годами в Азкабане, она представляла серьезную угрозу.

— Чего ты хочешь, Беллатрикс? — прямо спросил он.

— Своё тело, — немедленно ответила она. — Не его, — она указала на Снейпа, — а новое. Созданное специально для меня.

Снейп и Регулус обменялись встревоженными взглядами. Этого не было в плане.

— Невозможно, — сказал Сахиби. — Создание физического тела выходит за рамки доступной нам магии.

— Лжешь! — прошипела Беллатрикс. — Я чувствую твою силу. Ты не обычный волшебник. Твой огонь… он может создать то, что я прошу.

Сахиби внутренне напрягся. Каким-то образом сущность Беллатрикс чувствовала его истинную природу, видела за маской обычного профессора.

— Я создам тебе тело, — медленно сказал он. — Временное тело. Но взамен ты поклянешься выполнить нашу просьбу — помочь получить предмет из твоего сейфа. И после этого вернуться в Азкабан.

Беллатрикс рассмеялась.

— Возвращаться в Азкабан? Когда у меня будет новое тело? Ты считаешь меня глупой?

— Не глупой, — ответил Сахиби. — Верной своему господину. Если ты останешься на свободе в новом теле, это привлечет внимание Министерства. Начнется охота. Это поставит под удар планы возвращения Темного Лорда.

Это была ложь, умело сплетенная с правдой, и Сахиби видел, что Беллатрикс обдумывает его слова.

— Я предлагаю компромисс, — сказал он. — Тело, созданное из огнеупорной глины и частицы моего огня. Оно будет временным — растает через три дня. За это время мы посетим Гринготтс, получим то, что нам нужно, и ты сможешь насладиться кратким периодом свободы.

— Недостаточно, — отрезала Беллатрикс. — Я хочу тело, которое не исчезнет. Тело, которое будет ждать меня, когда мой господин придет освободить своих верных слуг из Азкабана.

Сахиби задумался. Ситуация становилась всё сложнее, но он видел возможность повернуть ее в свою пользу.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Я сделаю тело, которое не исчезнет. Но оно останется пустым, когда твоя сущность вернется в Азкабан. И активируется снова только тогда, когда ты будешь освобождена официально — твоим господином или другим путем.

— И какие гарантии, что ты сдержишь слово? — спросила Беллатрикс, ее призрачная форма кружила по кругу, словно хищник в клетке.

— Магический контракт, — ответил Сахиби. — Обязывающий обе стороны.

Он взмахнул рукой, и в воздухе появился пергамент, светящийся голубоватым светом.

— Я, Сахиби Алов, обязуюсь создать для Беллатрикс Лестрейндж тело из огнеупорной глины, оживленное частицей моего огня. Это тело будет способно принимать любую человеческую форму по желанию владелицы, изменяя внешность с помощью простого мысленного усилия или щелчка пальцев.

Он сделал паузу, глядя на призрак Беллатрикс.

— В обмен Беллатрикс Лестрейндж обязуется помочь нам получить чашу Хельги Хаффлпафф из своего сейфа в Гринготтсе. После выполнения этой задачи ее сущность вернется в ее настоящее тело в Азкабане, а созданное тело останется в сохранности до момента ее официального освобождения.

Беллатрикс изучала контракт, ее призрачная форма колеблется от возбуждения.

— Добавь, что тело будет неуязвимо для обычного огня и большинства режущих заклинаний, — потребовала она. — И что оно не будет стареть.

— Принято, — кивнул Сахиби, и на пергаменте появились новые строки.

— И что ты не сможешь уничтожить его, пока я жива, — добавила Беллатрикс.

Сахиби поколебался, затем кивнул.

— Только если ты не нарушишь свою часть договора.

Еще одна строка добавилась к контракту.

— И последнее, — сказала Беллатрикс. — Тело должно иметь полный доступ к моей магии. Все мои способности и знания.

— Это неизбежно, — ответил Сахиби. — Тело будет вместилищем твоей сущности. Все твои способности сохранятся, пока ты в нем.

Беллатрикс удовлетворенно кивнула.

— Тогда я согласна.

Сахиби повернулся к Снейпу и Регулусу.

— Вы будете свидетелями этого контракта. Ваша магия скрепит наше соглашение.

Снейп выглядел встревоженным.

— Вы уверены, что это разумно? — тихо спросил он. — Создать тело для Беллатрикс…

— У нас нет выбора, — ответил Сахиби так же тихо. — Мы должны получить чашу. А ее сущность слишком сильна, чтобы заставить ее действовать против воли.

Он повернулся обратно к призраку Беллатрикс.

— Мы заключаем этот контракт добровольно и сознательно, под свидетельством звезд и магии круга.

Пергамент вспыхнул ярко-синим светом, затем разделился на две идентичные копии. Одна осталась парить перед Сахиби, другая зависла перед призрачной формой Беллатрикс.

— Контракт заключен, — объявил Сахиби. — Теперь я должен создать обещанное тело.

Он подошел к центру круга, где ранее стоял Снейп. Мастер зелий отступил, освобождая место. Сахиби поднял руки, и между его ладонями начал формироваться сгусток синего пламени.

— Принесите глину, — сказал он Кричеру.

Эльф поспешно подал большой ком специально подготовленной глины, смешанной с редкими минералами и эссенциями, следуя указаниям, которые Сахиби дал заранее.

Сахиби положил глину в центр круга и начал формировать ее своими руками. Под его прикосновением материал становился мягким и податливым. Постепенно вырисовывались очертания человеческой фигуры — женской, с характерными чертами Беллатрикс Лестрейндж, какой она была до Азкабана: высокая, стройная, с длинными вьющимися волосами и надменным, красивым лицом.

Когда форма была готова, Сахиби снял очки, полностью высвободив синее пламя своих глаз. Он наклонился над глиняной фигурой и, к изумлению наблюдающих, извлек из своего глаза крошечную искру огня. Искра, пульсирующая и яркая, плавала над его ладонью, словно живое существо.

— Огонь моей сущности, — произнес Сахиби на языке своего мира. — Оживи это тело. Свяжи его с сущностью, которую мы призвали. Сделай его сосудом для ее воли, храмом для ее силы.

Он поместил искру в центр груди глиняной фигуры. Синее пламя мгновенно распространилось по всему телу, проникая в глину, наполняя ее светом и теплом. Глина начала изменяться — становиться более гладкой, похожей на кожу, приобретать цвет и текстуру живой плоти.

Волосы, сначала лишь намеченные в глине, превратились в настоящие вьющиеся черные локоны. Глаза, изначально пустые углубления, наполнились цветом — темно-карим, почти черным, с искрой безумия, характерной для Беллатрикс.

— Вставай, — приказал Сахиби, отступая на шаг. — Вставай и прими свою новую форму, Беллатрикс Лестрейндж.

Глиняная фигура дрогнула, затем медленно, сначала неуклюже, начала двигаться. Она села, затем поднялась на ноги, разминая суставы, словно после долгого сна.

Призрак Беллатрикс, все еще парящий в восточном секторе круга, издал возбужденный возглас.

— Прекрасно! — воскликнула она. — Теперь завершим ритуал. Впусти меня в это тело!

Сахиби кивнул и произнес завершающие слова заклинания. Призрачная форма Беллатрикс растворилась в воздухе, а затем, словно дым, втянулась через ноздри и рот глиняного тела.

На мгновение фигура застыла, затем глубоко вздохнула, и ее глаза широко распахнулись. В них плясали отблески синего пламени, но быстро угасли, уступив место природному темному цвету.

Беллатрикс Лестрейндж осмотрела свои новые руки, провела ладонями по телу, затем запрокинула голову и расхохоталась — тот же сумасшедший смех, который так хорошо помнили многие волшебники Британии.

— Свобода! — воскликнула она. — Я чувствую силу! Я чувствую магию!

Она щелкнула пальцами, и ее внешность начала изменяться — волосы стали короче и светлее, лицо приобрело более мягкие черты, фигура стала немного ниже. Через несколько секунд перед ними стояла совершенно другая женщина — светловолосая, с голубыми глазами и более утонченными чертами лица.

— Работает! — воскликнула она, и даже голос звучал иначе — выше и мелодичнее. Еще один щелчок, и она вернулась к своему исходному облику.

Сахиби наблюдал за ней с внешним спокойствием, хотя внутренне был напряжен. Создание такого тела требовало значительных затрат магической энергии, и часть его собственной сущности теперь была связана с этим творением. Но цена была приемлемой, если это приблизит его к получению чаши Хаффлпафф.

— Наш контракт в силе, Беллатрикс, — напомнил он. — Ты получила свое тело. Теперь ты должна помочь нам получить то, что хранится в твоем сейфе.

Беллатрикс повернулась к нему, в ее глазах плясало безумие, смешанное с хитростью.

— Конечно, создание огня, — протянула она. — Я сдержу свое слово. В конце концов… — она улыбнулась, и это была улыбка хищника, — я хочу сохранить этот прекрасный подарок.

Она повернулась к Снейпу, ее улыбка стала еще шире.

— Боялся принять меня в свое тело, Северус? Правильно делал. Я бы не была такой… послушной гостьей.

Снейп не ответил, лишь крепче сжал палочку. Беллатрикс рассмеялась и повернулась к Регулусу.

— А ты, маленький предатель, — протянула она. — Ты похож на Блэка больше, чем хочешь признать. Но ничего… когда мой господин вернется, он разберется со всеми предателями.

— Довольно, — прервал ее Сахиби. — У нас мало времени. Мы должны подготовиться к визиту в Гринготтс.

Беллатрикс усмехнулась, но кивнула.

— Как скажешь, создание огня. Мне нужна палочка и подходящая одежда. И план — как мы попадем в банк незамеченными.

Сахиби кивнул и повернулся к Снейпу и Регулусу.

— Принесите все необходимое. А я объясню нашей… гостье детали плана.

Когда Снейп и Регулус покинули башню, Сахиби остался наедине с Беллатрикс. Они смотрели друг на друга — существо из другого мира и одна из самых опасных ведьм магической Британии, теперь заключенная в тело из глины, оживленное его огнем.

— Ты не сказал им всей правды, — тихо произнесла Беллатрикс, наблюдая за ним с хитрой улыбкой. — О том, что на самом деле ищешь. О своем хозяине.

Сахиби встретил ее взгляд спокойно.

— А ты не сказала им, что на самом деле знаешь об этой чаше. О том, что она значит для твоего господина.

Беллатрикс рассмеялась.

— Похоже, у нас будет интересное… партнерство, создание огня.

— Очень временное партнерство, — уточнил Сахиби. — Не забывай о нашем контракте.

— О, я помню каждое слово, — ответила Беллатрикс, проводя рукой по своему новому телу. — Каждое. Слово.

И в тишине заброшенной башни ее смех эхом отразился от древних стен, словно предвещая новые, непредвиденные повороты в и без того опасном предприятии.

* * *

Дождливое утро застало странную группу на подходе к Косому переулку. Сахиби и Снейп шли впереди, за ними следовала женщина с элегантными светлыми волосами и аристократическими чертами лица — Беллатрикс в измененном облике. Она выбрала внешность, не похожую на свою настоящую, но сохранившую нечто неуловимо аристократическое, что было характерно для дома Блэков.

— Помните план, — тихо говорил Сахиби, когда они приближались к белоснежному зданию Гринготтса. — Мы входим спокойно, уверенно, как обычные клиенты. Никаких лишних взглядов, никаких резких движений.

Беллатрикс закатила глаза.

— Я знаю, как вести себя в банке, создание огня, — прошептала она с ноткой раздражения. — Я посещала Гринготтс задолго до того, как ты появился в этом мире.

Снейп бросил на неё предупреждающий взгляд, но Сахиби лишь слегка улыбнулся.

— Несомненно, — спокойно ответил он. — Но сегодня обстоятельства… особенные.

Войдя в мраморный зал банка, они сразу ощутили пронизывающие взгляды гоблинов. Острые глаза банковских служащих, казалось, видели насквозь любую маскировку. Но Беллатрикс лишь выпрямилась, приняв высокомерную осанку, столь характерную для чистокровных волшебников.

Она подошла к стойке, за которой сидел пожилой гоблин с особенно длинным крючковатым носом.

— Я желаю посетить свой сейф, — произнесла она тоном, не допускающим возражений.

Гоблин поднял взгляд от бумаг.

— Ваше имя, мадам?

— Беллатрикс Лестрейндж, — ответила она, и несмотря на изменённую внешность, в её голосе прозвучала настоящая Беллатрикс — надменная и властная.

Гоблин заметно напрягся.

— Мадам Лестрейндж? — переспросил он с подозрением. — Насколько мне известно, вы…

— Находитесь в Азкабане? — перебила его Беллатрикс, наклоняясь ближе. — Не верьте всему, что пишет "Ежедневный пророк". Министерство любит… преувеличивать свои успехи.

Она протянула руку с перстнем — фамильной реликвией Лестрейнджей, которую Регулус предоставил для этой операции из наследственных хранилищ дома Блэков.

— Проверьте мою кровь, если сомневаетесь, — добавила она с холодной улыбкой.

Гоблин взял небольшой серебряный инструмент, напоминающий миниатюрный кинжал, и аккуратно уколол им палец Беллатрикс. Капля крови упала на специальный пергамент, который немедленно засветился золотистым светом.

— Всё верно, мадам Лестрейндж, — сказал гоблин, заметно успокоившись. — Прошу прощения за сомнения. В наши дни необходимо соблюдать меры предосторожности.

— Конечно, — надменно ответила Беллатрикс. — Я ценю вашу… тщательность в защите моего золота.

— А ваши спутники? — гоблин указал на Сахиби и Снейпа.

— Мои консультанты, — пояснила Беллатрикс. — Я намереваюсь провести оценку некоторых артефактов в моем сейфе.

Гоблин кивнул и позвонил в небольшой колокольчик. К ним подошёл другой гоблин, моложе и ниже ростом.

— Проводите мадам Лестрейндж и её… консультантов в сейф семьи Лестрейнджей, — распорядился старший гоблин.

По мере того, как они спускались всё глубже в недра банка, сначала на тележке, затем по извилистым проходам, Сахиби заметил, как Беллатрикс украдкой наблюдает за ним. В её тёмных глазах читалось нечто похожее на любопытство, смешанное с оценивающим интересом.

Когда они проезжали мимо одного из банковских драконов, огромное существо повернуло голову в их сторону, принюхалось и неожиданно отпрянуло, издав низкий скулящий звук. Гоблин-проводник удивлённо нахмурился, но ничего не сказал.

— Он чувствует твой огонь, — прошептала Беллатрикс, наклонившись к Сахиби. — Интересно… Драконы обычно не боятся ничего.

Сахиби лишь слегка улыбнулся, не отвечая.

Наконец они достигли глубочайшего уровня хранилищ. Перед массивной дверью сейфа Лестрейнджей гоблин остановился.

— Мне потребуется ещё одна проверка вашей крови, мадам, — сказал он. — А также семейный ключ.

Беллатрикс снова предоставила каплю крови и вручила старинный ключ. Гоблин приложил ладонь к двери, и та медленно растворилась, открывая внутреннее пространство сейфа.

Сокровища семьи Лестрейнджей оказались колоссальными. Горы галлеонов, древние артефакты, драгоценные камни, коллекция оружия… но Сахиби сразу заметил то, что они искали — небольшую золотую чашу с двумя изящными ручками и изображением барсука на боку. Она стояла на высокой полке в дальнем углу хранилища.

— Мы осмотрим содержимое сейфа, — сказала Беллатрикс гоблину. — Это займёт некоторое время.

— Как пожелаете, мадам, — ответил гоблин. — Я буду ждать у входа.

Когда гоблин отошёл на достаточное расстояние, Беллатрикс повернулась к Сахиби.

— Вот она, — прошептала она, указывая на чашу. — То, за чем вы пришли.

— Не приближайтесь к ней, — предупредил Сахиби. — Сейф защищён заклятием Умножения. Любой предмет, к которому прикоснётся посторонний, начнёт бесконтрольно размножаться, погребая нас под своими копиями.

— Но меня он распознал как владелицу, — заметила Беллатрикс.

— Да, — кивнул Сахиби. — Поэтому именно ты должна взять чашу.

Он достал из кармана защитный контейнер, созданный специально для этой операции.

— Помести её сюда, не касаясь голой кожей.

Беллатрикс осторожно приблизилась к чаше. На мгновение она замерла, глядя на реликвию Хельги Хаффлпафф, ставшую вместилищем для части души её господина.

— Такая маленькая вещь, — прошептала она. — И такая важная для него…

— Будь осторожна, — напомнил Снейп, заметно нервничая.

Беллатрикс бросила на него презрительный взгляд.

— Не указывай мне, полукровка, — прошипела она. — Я лучше знаю, как обращаться с тем, что доверил мне Тёмный Лорд.

Она аккуратно подняла чашу, используя шелковый платок, и поместила её в контейнер, который держал Сахиби. Когда его пальцы случайно коснулись её руки, Беллатрикс вздрогнула — прикосновение Сахиби было теплее, чем у обычного человека, словно внутри него пульсировал живой огонь.

— Твоя кожа… — начала она, но Сахиби уже закрывал контейнер.

— Позже, — тихо сказал он. — Сейчас нам нужно выбраться отсюда.

* * *

Выход из Гринготтса прошёл без осложнений. Гоблин проводил их обратно на поверхность, и троица покинула банк, сохраняя внешнее спокойствие, хотя сердце Снейпа колотилось как безумное, а Беллатрикс едва сдерживала возбуждение.

Только когда они оказались в безопасном месте — на нижнем этаже заброшенного дома в маггловском Лондоне, который Сахиби подготовил заранее — троица позволила себе расслабиться.

— Мы сделали это, — выдохнул Снейп, опускаясь в кресло. — У нас есть чаша.

Беллатрикс вернула себе свой настоящий облик — тёмные вьющиеся волосы, тяжёлые веки, надменное выражение лица. Она наблюдала, как Сахиби аккуратно достаёт чашу из контейнера, используя защитные перчатки.

— Она красивая, — заметила Беллатрикс, приближаясь к столу, где Сахиби изучал артефакт. — Хельга Хаффлпафф… Кто бы мог подумать, что реликвия такой… мягкотелой волшебницы станет вместилищем для части души величайшего тёмного мага в истории.

— Ирония, — согласился Сахиби, не отрывая взгляда от чаши. — Но, возможно, именно поэтому он выбрал её. Осквернить то, что олицетворяет ценности, противоположные его собственным.

Беллатрикс изучала Сахиби с растущим интересом. Его спокойствие, его уверенность в обращении с опасным артефактом, его очевидное глубокое понимание тёмной магии… всё это вызывало в ней странное чувство, похожее на уважение.

— Ты собираешься уничтожить её? — спросила она напряжённым голосом.

— Нет, — ответил Сахиби. — Я собираюсь очистить её от скверны. Как мы сделали с диадемой и медальоном.

Беллатрикс нахмурилась.

— Очистить? Ты имеешь в виду… удалить часть души моего господина, не повреждая саму чашу?

— Именно так, — кивнул Сахиби.

— Зачем? — Беллатрикс смотрела на него с подозрением. — Если ты хочешь помешать его возвращению, проще уничтожить сам артефакт.

Сахиби впервые за всё время поднял взгляд от чаши и посмотрел прямо на Беллатрикс. Даже сквозь тёмные стёкла его очков она почувствовала силу этого взгляда.

— Я никогда не говорил, что хочу помешать его возвращению, Беллатрикс, — тихо сказал он. — У меня свои цели, которые не обязательно противоречат целям твоего господина.

Беллатрикс замерла, изучая его лицо.

— Что за цели? — прямо спросила она.

Сахиби улыбнулся — улыбка, которая не затрагивала глаз.

— Скажем так… я коллекционер редких артефактов. И меня интересуют именно сами реликвии основателей, а не то, что в них временно помещено.

Снейп, сидевший в стороне, наблюдал за их разговором с растущим беспокойством. Он никогда не видел, чтобы Сахиби был настолько откровенен о своих намерениях.

— Временно помещено? — переспросила Беллатрикс. — Ты говоришь о бессмертной душе Тёмного Лорда как о… временном хранилище?

— Разве не так он сам относится к этим артефактам? — парировал Сахиби. — Как к сосудам? Ценные, несомненно, но всё же инструменты для достижения его цели.

Беллатрикс не нашлась с ответом. Впервые за долгое время она встретила кого-то, кто говорил о её господине без страха или благоговения, но с пониманием его истинной сущности.

Вечер перешёл в ночь, и они начали подготовку к ритуалу очищения чаши. Снейп работал над зельем, изредка бросая встревоженные взгляды на Беллатрикс, которая не отходила от Сахиби, наблюдая за каждым его движением с нарастающим интересом.

— Ты не похож ни на одного волшебника, которого я встречала, — сказала она, когда Сахиби начертил сложный алхимический круг на полу. — Твоя магия… она другая.

— Я уже объяснил это, — ответил Сахиби, не прерывая работы. — Моя мать была из рода джиннов.

— Нет, — покачала головой Беллатрикс. — Дело не только в этом. Ты говоришь о могуществе и свободе магии так, как говорил мой господин. Но есть отличие… Он стремился к этому. А ты… ты будто уже живёшь в этой реальности.

Сахиби выпрямился, глядя на неё.

— Проницательное наблюдение, — признал он. — Возможно, однажды я расскажу тебе больше. Если ты докажешь, что достойна такого знания.

Беллатрикс приняла этот вызов, её глаза загорелись азартом.

— О, я докажу, — прошептала она. — Поверь мне, создание огня, я умею быть… очень убедительной.

В её голосе промелькнула нотка того безумия, которое всегда пугало окружающих. Но Сахиби лишь улыбнулся, словно эта опасная грань её личности была именно тем, что его интересовало.

* * *

Ритуал очищения чаши Хаффлпафф оказался сложнее предыдущих. Крестраж сопротивлялся яростнее, словно часть души Волан-де-Морта, заключённая в реликвии, была сильнее или имела особое значение для Тёмного Лорда.

Призрачное лицо, формирующееся из тёмного дыма над чашей, было более чётким, более похожим на настоящего Тома Реддла в расцвете сил. Оно кричало, угрожало, пыталось воздействовать на их разум.

Беллатрикс, которая настояла на присутствии при ритуале, вопреки возражениям Снейпа, стояла за пределами защитного круга, наблюдая с выражением страха и восхищения на лице. Когда призрак обратился к ней, пытаясь манипулировать её преданностью, она вздрогнула, но не отвернулась.

— Беллатрикс, моя верная слуга, — прошипел призрак голосом Волан-де-Морта. — Помоги мне! Останови их! Они уничтожают частицу твоего господина!

На мгновение её лицо исказилось от внутренней борьбы. Но затем она перевела взгляд на Сахиби, который стоял в центре круга, его руки охвачены синим пламенем, глаза за тёмными стёклами горят неземным светом… и что-то в ней изменилось.

— Он не уничтожает, — сказала она призраку. — Он трансформирует. Это… другой путь к могуществу.

Призрак исказился от ярости, но Сахиби усилил заклинание, направляя тёмную сущность в подготовленный сосуд — на этот раз древний кинжал, когда-то принадлежавший самому Тому Реддлу в его школьные годы, который Регулус нашёл в тайнике Слизерина.

Когда ритуал был завершён, чаша Хаффлпафф сияла чистым золотистым светом, а кинжал почернел и, казалось, пульсировал тёмной энергией.

Снейп, измождённый, опустился в кресло, вытирая пот со лба. Его участие в ритуале требовало огромных затрат магической энергии. Сахиби, напротив, выглядел лишь слегка утомлённым, словно только что закончил обычную тренировку.

Беллатрикс медленно подошла к нему, глядя на чашу в его руках.

— Ты действительно сделал это, — прошептала она. — Отделил часть души моего господина, не повредив ни её, ни артефакт.

— Как и обещал, — кивнул Сахиби.

— И что теперь? — спросила она. — Наш контракт выполнен. Я помогла тебе получить чашу. Ты должен вернуть мою сущность в Азкабан, а это тело останется ждать моего освобождения.

Сахиби внимательно посмотрел на неё.

— Если только мы не пересмотрим наш договор, — тихо сказал он.

Беллатрикс замерла, её глаза расширились от удивления.

— Что ты предлагаешь?

— Я видел, как ты наблюдала за ритуалом, — сказал Сахиби. — Как смотрела не с ужасом, а с интересом. Как задавала вопросы, пытаясь понять, а не осудить. Ты разглядела то, чего не видят другие — что моя магия не противоречит магии твоего господина, а просто существует в другом измерении.

Он сделал шаг к ней.

— Я предлагаю тебе остаться, Беллатрикс. В этом теле, на свободе. Не возвращаться в Азкабан, где твой разум медленно пожирают дементоры.

— А взамен? — осторожно спросила она.

— Ты будешь служить мне, — прямо ответил Сахиби. — До возвращения твоего господина. Помогать в моих поисках, использовать свои знания и таланты для моих целей.

— А что потом? — в её голосе звучала настороженность. — Когда он вернётся?

— Тогда ты вольна будешь выбирать, — пожал плечами Сахиби. — Вернуться к нему или остаться со мной. Я не требую вечной верности, Беллатрикс. Только временной службы.

Беллатрикс долго смотрела на него, обдумывая предложение. В её тёмных глазах отражалось пламя свечей, а может быть, и отблеск того синего огня, что горел в глазах Сахиби.

— Ты даже не человек, — наконец сказала она. — Не волшебник. Ты что-то большее. Я чувствую это.

— Да, — просто ответил Сахиби. — Я больше. И я могу показать тебе горизонты магии, о которых ты даже не подозреваешь.

Беллатрикс сделала шаг к нему, её лицо осветилось странной улыбкой — не той безумной ухмылкой, которую знали её враги, а чем-то более глубоким, почти благоговейным.

— Ты говоришь о вещах, которые обещал мне Тёмный Лорд, — тихо сказала она. — О силе, о свободе, о магии без границ. Но ты… ты уже обладаешь этим.

Она протянула руку, почти касаясь его лица.

— Я хочу увидеть твои настоящие глаза, — попросила она. — Без этих очков.

Сахиби помедлил, затем медленно снял очки. Синее пламя в его глазницах осветило лицо Беллатрикс, отразилось в её расширенных зрачках. Она не отпрянула, как сделали бы многие, а наоборот, приблизилась, завороженная этим зрелищем.

— Прекрасно, — прошептала она. — Огонь, который не сжигает, а освещает путь к истинной магии.

Снейп, наблюдавший эту сцену, с тревогой отметил, как изменилось выражение лица Беллатрикс. В её глазах появилось нечто, напоминающее то же преклонение, с которым она всегда говорила о Тёмном Лорде.

— Я принимаю твоё предложение, — сказала Беллатрикс, делая шаг назад. — Я буду служить тебе до возвращения моего господина. Помогать в твоих поисках, в твоих ритуалах, в чём бы они ни заключались.

Она улыбнулась, и в этой улыбке было что-то от прежней, опасной Беллатрикс Лестрейндж.

— Но я хочу узнать больше, — добавила она. — О тебе. О твоём мире. О той силе, частицу которой ты дал этому телу.

Сахиби надел очки обратно и кивнул.

— Со временем, — пообещал он. — Если твоя служба будет верной.

Он достал из внутреннего кармана пергамент — их первоначальный контракт. Одним движением руки он изменил содержание, добавив новые условия. Пергамент вспыхнул синим светом, затем разделился на две копии.

— Подпиши, — сказал Сахиби, протягивая один экземпляр Беллатрикс вместе с пером.

Она без колебаний приняла перо и поставила свою подпись резким, уверенным движением. Пергамент снова вспыхнул, скрепляя их новое соглашение.

— И вот так, — сказала Беллатрикс с лёгкой улыбкой, — начинается моя новая служба. Надеюсь, ты окажешься достойным… временным господином.

В её голосе прозвучала нотка иронии, но глаза оставались серьёзными. Что-то в Сахиби глубоко затронуло её — возможно, его сила, его уверенность, его способность контролировать даже такую тёмную магию, как крестражи. Он представлял собой нечто новое, неизведанное, и для такой натуры, как Беллатрикс, вечно жаждущей власти и знаний, это было непреодолимым соблазном.

Сахиби смотрел на неё, и в его скрытых очками глазах мерцало удовлетворение. Ещё один ценный ресурс попал в его распоряжение. Ещё одна фигура заняла своё место на доске в его масштабной игре.

И где-то далеко, в другом измерении, Инферно, Малик почувствовал, как укрепляется присутствие его слуги в этом мире, как растёт его влияние, как собираются вокруг него силы, которые однажды послужат для открытия врат между мирами.

Глава 12

В последующие дни атмосфера в доме на Вязовой улице претерпела заметные изменения. Присутствие Беллатрикс Лестрейндж, даже в искусственном теле, наполняло пространство напряжением и странной, тёмной энергией. Снейп, вынужденный делить территорию с женщиной, которую всегда считал воплощением безумия и фанатизма, держался настороженно, часто уединяясь в импровизированной лаборатории, которую Сахиби позволил ему обустроить в подвале.

Сама Беллатрикс, казалось, наслаждалась новообретённой свободой. Её тело из огнеупорной глины, оживлённое частицей огня Сахиби, не знало усталости или физических ограничений. Она могла менять внешность по своему желанию, что позволяло ей даже ненадолго выходить в магический Лондон, хотя Сахиби настаивал на крайней осторожности.

Однажды вечером, когда Снейп, измотанный очередным днём преподавания в Хогвартсе, рано удалился в свою комнату, Беллатрикс присоединилась к Сахиби в его кабинете. Он изучал три уже добытых артефакта — диадему Равенкло, медальон Слизерина и чашу Хаффлпафф, очищенные от крестражей и расположенные треугольником на специальном столе.

— Они прекрасны, — произнесла Беллатрикс, приближаясь к столу. — Теперь я понимаю, почему мой господин выбрал именно их. Сила, заключённая в них, почти осязаема.

Сахиби не отрывал взгляда от артефактов.

— Да, — согласился он. — И когда к ним присоединится меч Гриффиндора, их общая мощь многократно возрастёт.

Беллатрикс наклонила голову, изучая его профиль.

— Зачем тебе эта сила? — спросила она, впервые позволив себе прямой вопрос о его намерениях. — Что ты планируешь сделать с четырьмя реликвиями основателей?

Сахиби повернулся к ней, и даже сквозь тёмные стёкла очков она ощутила интенсивность его взгляда.

— Ты действительно хочешь знать? — тихо спросил он.

— Да, — ответила она без колебаний. — Я поклялась служить тебе. Разве не должна я понимать, чему служу?

Сахиби улыбнулся — редкая, почти человеческая улыбка, которую Беллатрикс ещё не видела на его лице.

— Справедливо, — сказал он, указывая на кресло напротив. — Садись. История длинная.

Беллатрикс опустилась в кресло, не сводя глаз с Сахиби. Он снял очки, позволяя синему пламени своих глаз свободно освещать комнату. В этом свете её лицо казалось моложе, почти девичьим, лишённым тех жёстких линий, которые годы служения Тёмному Лорду и заключение в Азкабане оставили на настоящем лице Беллатрикс.

— Я служу существу, которого зовут Малик дэ Сад Грей Мурс, — начал Сахиби. — Он правитель измерения, параллельного вашему. Мира, где магия течёт свободно, не скованная искусственными ограничениями, которые люди этой реальности наложили на неё.

Беллатрикс слушала, не перебивая, её глаза расширились от интереса.

— В моём мире, — продолжил Сахиби, — нет разделения на тёмную и светлую магию. Есть только Сила и те, кто достаточно мудр, чтобы направлять её. Малик — величайший из таких проводников, сущность почти божественного уровня.

— И что ему нужно в нашем мире? — тихо спросила Беллатрикс.

— Соединить их, — ответил Сахиби. — Создать мост между реальностями, позволить магии твоего мира вернуться к своему первозданному, свободному состоянию. Четыре реликвии основателей — четыре краеугольных камня для этого моста.

Он встал и подошёл к окну, глядя на ночное небо.

— Представь мир, Беллатрикс, где волшебники не прячутся от маглов, не ограничивают свои способности ради сохранения тайны. Мир, где сила определяет место каждого, а не происхождение или политические связи.

Он обернулся к ней.

— Разве не к этому стремился твой Тёмный Лорд? К миру, где магия правит открыто?

— Да, — прошептала Беллатрикс. — Но ему противостояли многие… Дамблдор, Министерство, все эти любители маглов и полукровок…

— Потому что он действовал в одиночку, опираясь лишь на силы этого мира, — сказал Сахиби. — Малик принесёт энергию иного измерения, магию в её чистейшей форме. Против этого не устоит никто — ни Дамблдор, ни всё Министерство вместе взятое.

Беллатрикс медленно поднялась с кресла, её глаза горели возбуждением.

— И когда миры соединятся… что станет с теми, кто служил тебе? С теми, кто помогал создать этот мост?

Сахиби приблизился к ней, остановившись на расстоянии вытянутой руки.

— Они станут проводниками новой силы, — мягко сказал он. — Первыми адептами новой магии. Учителями тех, кто окажется достаточно мудр, чтобы принять изменения. Правителями тех, кто не сможет.

Он сделал ещё один шаг, теперь оказавшись прямо перед ней.

— Но дело не только в силе, Беллатрикс. Иной мир принесёт и иные возможности. Представь себе власть над самой жизнью и смертью. Способность создавать и трансформировать материю по своей воле. Даже вечную молодость… в настоящем теле, а не в творении из глины.

Глаза Беллатрикс расширились.

— Ты можешь обещать такое?

— Владыка Малик может, — ответил Сахиби. — Я лишь его представитель. Его посланник в этом мире.

Он протянул руку, почти касаясь её щеки, но не соприкасаясь с кожей.

— Ты особенная, Беллатрикс, — тихо сказал он. — Твоя преданность Тёмному Лорду, твоя готовность пожертвовать всем ради своих убеждений… такое встречается редко. Малик ценит таких служителей. Он щедро вознаграждает верность.

Беллатрикс не отстранилась от его руки, хотя чувствовала жар, исходящий от его кожи даже без прикосновения.

— Мой господин вернётся, — сказала она, хотя в её голосе уже не было прежней убеждённости. — Я поклялась служить ему.

— И ты можешь сохранить эту клятву, — кивнул Сахиби. — Но подумай, Беллатрикс… что, если я предложу тебе больше, чем он когда-либо мог? Не просто власть над волшебниками Британии, но силу, преображающую саму реальность?

Он сделал паузу, наблюдая за борьбой эмоций на её лице.

— Что, если я скажу, что ты можешь служить Малику, не предавая своего господина? Что в новом мире для него тоже найдётся место — если он признает высшую силу?

Беллатрикс долго молчала, обдумывая его слова. Затем медленно, почти неохотно, отступила на шаг.

— Я должна подумать, — сказала она. — Всё это… больше, чем я ожидала.

Сахиби кивнул, не выказывая разочарования.

— Конечно, — сказал он. — Я не требую немедленного решения. Время ещё есть — нам предстоит добыть последний артефакт.

Он вернулся к столу, где лежали реликвии.

— Меч Гриффиндора, — задумчиво произнёс он. — Самый сложный из всех. Он хранится в кабинете Дамблдора, за мощнейшими защитными чарами. И, в отличие от других реликвий, он не содержит крестража — Тёмный Лорд не успел использовать его для своих целей.

— Это делает задачу проще или сложнее? — спросила Беллатрикс, благодарная за смену темы.

— И то, и другое, — ответил Сахиби. — Нам не придётся проводить ритуал очищения, но у нас нет и предлога для изъятия меча. Дамблдор не отдаст реликвию Гриффиндора просто так, а кража из его кабинета… это почти невозможно.

— Тогда как ты планируешь получить его?

Сахиби улыбнулся, и на этот раз в его улыбке было что-то почти хищное.

— С помощью самого Дамблдора, — сказал он. — Точнее, с помощью его безграничной веры в "большее благо".

Беллатрикс заинтересованно наклонила голову.

— Объясни.

— Всему своё время, — ответил Сахиби. — Сейчас нам нужно сосредоточиться на хранении уже добытых артефактов. Они должны быть в безопасности до момента, когда все четыре будут собраны вместе.

Он аккуратно поместил каждую реликвию в отдельный контейнер, защищённый сложнейшими заклинаниями.

— Завтра я отправлюсь в Хогвартс, — сказал он. — Нужно поддерживать видимость обычной работы. А тебе лучше оставаться здесь и не привлекать внимания.

Беллатрикс кивнула, но в её глазах читалось лёгкое разочарование от необходимости прятаться.

— Я могу изменить внешность, — напомнила она. — Никто не узнает меня.

— Даже так это риск, — покачал головой Сахиби. — Дамблдор обладает способностью видеть сквозь маски. Если он почувствует твоё присутствие рядом со школой…

— Я понимаю, — неохотно согласилась Беллатрикс. — Я останусь в доме.

— Только до поры, — мягко добавил Сахиби. — Когда придёт время действовать, твои таланты будут востребованы в полной мере.

Этими словами он несколько смягчил её разочарование. Беллатрикс кивнула и направилась к двери, но на пороге остановилась.

— Ещё один вопрос, — сказала она, оборачиваясь. — Эти тела из глины, оживлённые твоим огнём… ты можешь создавать их для кого угодно?

— Теоретически, — осторожно ответил Сахиби. — Но это требует значительных затрат моей собственной энергии. Почему ты спрашиваешь?

Беллатрикс улыбнулась — странная, почти мечтательная улыбка, которая казалась неуместной на её обычно жёстком лице.

— Просто подумала… когда мой господин вернётся, ему может потребоваться новое тело. То, которое не будет узнано его врагами.

Сахиби внимательно посмотрел на неё.

— Возможно, — уклончиво сказал он. — Если обстоятельства того потребуют.

Когда Беллатрикс ушла, Сахиби ещё долго стоял у окна, глядя на ночное небо. Её предложение было интересным и потенциально полезным. Волан-де-Морт в теле, созданном из его огня, связанном с его сущностью… это открывало любопытные возможности для контроля.

"Она всё ещё предана ему," — думал Сахиби. — "Но эта преданность уже не абсолютна. В её сознании появилась тень сомнения, искра нового любопытства. Этого достаточно… для начала."

Он повернулся к столу, где лежали контейнеры с артефактами. Три из четырёх. Ещё один шаг до завершения миссии.

* * *

Ночью, когда дом погрузился в тишину, Сахиби спустился в подвал для проведения ритуала связи с Маликом. Он начертил круг, зажёг синие свечи и приготовил артефакты — на этот раз все три, усиливая канал коммуникации.

— Малик, — произнёс он, когда огненная фигура сформировалась в круге. — У меня есть новости.

— Я чувствую, — голос Малика звучал сильнее, чем обычно, благодаря энергии трёх реликвий. — Ты преуспел. Ты добыл чашу.

— Да, хозяин, — склонил голову Сахиби. — Чаша Хаффлпафф теперь наша. Очищенная от крестража, готовая для ритуала открытия.

— Превосходно, — пламя, формирующее фигуру Малика, вспыхнуло ярче. — Я всегда знал, что ты не подведёшь меня, Сахиби. Но я чувствую… что-то изменилось. Твоя энергия стала сильнее, твоё присутствие в этом мире глубже.

— У меня появилась… неожиданная помощница, — сказал Сахиби. — Беллатрикс Лестрейндж, одна из самых преданных последовательниц Тёмного Лорда. Я создал для неё тело из огнеупорной глины, оживлённое частицей моего огня.

Малик молчал несколько секунд, обдумывая эту информацию.

— Рискованный шаг, — наконец сказал он. — Но потенциально полезный. Эта женщина… она сильна?

— Очень, — подтвердил Сахиби. — Одна из сильнейших ведьм этого мира. И, что более важно, абсолютно лишённая моральных ограничений. Она сделает всё, что потребуется, не задавая лишних вопросов.

— Если она достаточно сильна и предана, — задумчиво произнёс Малик, — она может стать первым адептом после открытия врат. Проводником для других.

— Именно так я и думал, — кивнул Сахиби. — Она уже проявляет интерес к нашему делу. Её преданность Тёмному Лорду пошатнулась после того, как она увидела демонстрацию вашей силы через меня.

— Хорошо, — одобрил Малик. — Что с последним артефактом? Мечом Гриффиндора?

— Это будет сложнее всего, — признал Сахиби. — Он хранится у Дамблдора, и прямой доступ к нему практически невозможен. Но у меня есть план.

Он объяснил свою идею, и пламя, формирующее фигуру Малика, колебалось, словно от тихого смеха.

— Дерзко, — прокомментировал Малик. — Использовать саму легенду меча против его хранителя. Но это может сработать… если ты найдёшь правильного "гриффиндорца".

— Я уже нашёл, — заверил его Сахиби. — Мальчик, который одновременно смел и наивен. Идеальная комбинация для наших целей.

— Действуй осторожно, — предупредил Малик. — Ты ближе, чем когда-либо, к завершению миссии. Было бы прискорбно потерпеть неудачу на последнем шаге.

— Я не подведу вас, хозяин, — твёрдо сказал Сахиби.

— Я знаю, — голос Малика стал тише, его фигура начала таять. — Когда все четыре артефакта будут собраны, проведи ритуал синхронизации. Это подготовит ихдля финального открытия врат. Я буду ждать твоего сигнала.

Пламя угасло, оставив Сахиби одного в тускло освещённом подвале. Он медленно собрал артефакты и вернулся наверх, в свой кабинет.

На лестнице он встретил Снейпа, который, судя по всему, только что вернулся из ночной прогулки.

— Северус, — кивнул Сахиби. — Не спится?

— Вернулся с ночной прогулки, — тихо ответил Снейп. — Собирал ингредиенты для зелья, о котором мы говорили.

— А, — понимающе кивнул Сахиби. — Как продвигается?

— Медленно, — признал Снейп. — Некоторые компоненты трудно найти даже в запасах школы. Но я справлюсь.

Он помедлил, затем добавил:

— Вы уверены, что можно доверять… ей? — он кивнул в сторону комнаты, где разместилась Беллатрикс. — Она всегда была непредсказуемой. И абсолютно преданной Тёмному Лорду.

— Именно поэтому она ценна, — спокойно ответил Сахиби. — Её преданность тотальна. И сейчас она направлена на нашу миссию.

— Пока, — заметил Снейп. — Что будет, когда она узнает всю правду? О том, что ваши планы могут не совпадать с планами возрождения её господина?

Сахиби внимательно посмотрел на молодого мастера зелий.

— А что насчёт вас, Северус? — мягко спросил он. — Вы знаете всю правду?

Снейп выдержал его взгляд.

— Я знаю достаточно, — ответил он. — Я знаю, что вы не обычный волшебник. Что ваша магия отличается от нашей. Что вы преследуете цели, которые выходят за рамки простого уничтожения крестражей.

Он сделал паузу.

— Но я также знаю, что вы не лгали о своём отношении к Тёмному Лорду. Вы действительно хотите предотвратить его возвращение в прежней форме. И этого для меня достаточно… пока.

Сахиби улыбнулся.

— Ваша проницательность всегда восхищала меня, Северус, — сказал он. — Когда придёт время, вы узнаете всё. И тогда сделаете свой выбор.

Он положил руку на плечо Снейпа, и через контакт послал импульс своей магии — ощущение доверия, общности цели, принадлежности.

— А сейчас нам нужно сосредоточиться на последнем артефакте, — сказал он, убирая руку. — Завтра в Хогвартсе я начну подготовку.

Снейп кивнул и продолжил свой путь наверх. Сахиби смотрел ему вслед с лёгкой улыбкой. Северус был ценным союзником, но его острый ум и критическое мышление могли стать проблемой, если не направлять их в нужное русло.

К счастью, Сахиби обладал многовековым опытом манипуляций человеческим сознанием. И связь, установленная их ритуалом соединения аур, давала ему дополнительные возможности для влияния.

"Ещё немного," — думал он, возвращаясь в свой кабинет. — "Ещё один артефакт, ещё несколько шагов… и врата между мирами начнут открываться."

Он подошёл к окну и посмотрел на звёздное небо. Где-то там, за пределами этой реальности, Малик ждал завершения миссии своего верного слуги. И Сахиби был полон решимости не разочаровать своего хозяина.

* * *

Прошло три дня с момента добычи чаши Хаффлпафф. Сахиби провёл их в Хогвартсе, поддерживая видимость обычного преподавания и осторожно собирая информацию о мече Гриффиндора. По вечерам он возвращался в дом на Вязовой улице, где Беллатрикс и Снейп проводили время в напряжённом перемирии, объединённые общей целью, но разделённые годами взаимной неприязни.

Но в ночь полнолуния, когда серебристый свет заливал сад за домом, Сахиби решил, что время пришло. Дождавшись, когда Снейп уснёт, измождённый очередным сложным зельем, над которым работал весь день, он тихо спустился в подвал.

Беллатрикс, чуткая к любому движению в доме, заметила его уход и последовала за ним, держась в тени. Она остановилась у приоткрытой двери в подвал, наблюдая за приготовлениями Сахиби.

Он двигался с необычайной точностью, расставляя серебряные чаши по периметру большого круга, начертанного на полу синим порошком, смешанным с каким-то вещёством, которое слабо светилось в темноте. В каждую чашу он помещал различные ингредиенты — травы, минералы, жидкости странных цветов.

В центре круга Сахиби расположил три контейнера — те самые, в которых хранились тёмные артефакты, принявшие в себя фрагменты души Волан-де-Морта после очищения реликвий основателей: дневник, щит и кинжал. Рядом с ними он поставил большую урну из тёмной глины, покрытую странными символами.

Беллатрикс затаила дыхание, понимая, что является свидетельницей чего-то запретного и могущественного. Сахиби снял очки, позволяя синему пламени своих глаз полностью освободиться. Он начал произносить заклинание на языке, которого Беллатрикс никогда не слышала — глубоком, резонирующем, словно каждое слово формировалось в недрах иного мира.

По мере того как ритуал продолжался, ингредиенты в чашах начали трансформироваться — одни вспыхнули синим пламенем, другие растворились в густой туман, третьи превратились в серебристую жидкость, медленно испаряющуюся и формирующую странные узоры в воздухе.

Контейнеры с темными артефактами задрожали и открылись сами собой. Из каждого начало подниматься чёрное дымчатое облако — фрагмент души Тёмного Лорда. Три тёмных сущности кружили над кругом, словно пытаясь найти выход, но заклинание Сахиби удерживало их.

— Разделённое станет единым, — произнёс Сахиби, переходя на английский. — Утраченное будет восстановлено. Том Марволо Реддл, я призываю твои разрозненные части соединиться в новой форме!

Он сделал сложный жест рукой, и три тёмных облака начали сближаться, сначала сопротивляясь, затем всё более податливо, пока не слились в единое пульсирующее облако тьмы.

— Но не в твоей прежней силе, — продолжил Сахиби, его голос стал резче. — А в форме, связанной моей волей, скованной моим огнём!

Он поднял руки, и синее пламя из его глаз устремилось к объединённой тьме, окружая её, проникая внутрь. Тёмное облако извивалось, словно от боли, пытаясь избежать контакта с инородной силой, но заклятие не позволяло ему вырваться из круга.

Беллатрикс прижала руку ко рту, чтобы не закричать. То, что она видела, было одновременно ужасающим и завораживающим — слияние двух могущественных магий, огня Сахиби и тёмной сущности её господина.

Сахиби продолжал ритуал, нараспев произнося слова на древнем языке. Он поднял глиняную урну и открыл её. Внутри оказался серый порошок, который он высыпал на пол, формируя очертания человеческой фигуры.

— Прах примет форму, — сказал он. — Глина станет плотью, пламя станет кровью. Восстань, Том Реддл, в своём новом воплощении!

Он извлёк из своего глаза искру синего пламени — больше, чем та, что использовал для создания тела Беллатрикс. Искра, пульсирующая и яркая, зависла над его ладонью. Затем он соединил её с тёмным облаком, заставляя два противоположных элемента сплавиться воедино.

Комбинированная сущность — синий огонь, переплетённый с тёмным дымом — опустилась на порошок, формирующий силуэт человека. Порошок начал трансформироваться, затвердевать, приобретать форму и текстуру. Постепенно на полу сформировалась человеческая фигура — высокий мужчина с бледной кожей, аристократическими чертами лица и тёмными волосами.

Это был не совсем Том Реддл в его юности, но и не змееподобный Волан-де-Морт последних лет. Скорее нечто среднее — красивый мужчина средних лет с намёком на нечеловеческую природу в слишком остром разрезе глаз, слишком бледной коже, слишком идеальных чертах.

— Вставай, — приказал Сахиби, и фигура дрогнула, затем медленно поднялась на ноги.

Глаза существа открылись — они не были ни красными, как у Волан-де-Морта, ни тёмными, как у молодого Тома Реддла. Вместо этого они были глубокого синего цвета, почти фиолетового, с мерцающими в глубине искрами пламени.

Существо огляделось, его лицо выражало смесь замешательства и гнева. Оно открыло рот, словно желая что-то сказать, но Сахиби сделал предупреждающий жест.

— Ты говоришь только с моего позволения, — твёрдо сказал он. — Ты двигаешься только по моей воле. Ты существуешь только для моих целей. Таковы условия твоего нового воплощения, Том Марволо Реддл.

Существо дёрнулось, словно желая напасть на Сахиби, но тут же застыло, не в состоянии преодолеть невидимые оковы. На его лице отразилась ярость, сменившаяся страхом, затем бессильным смирением.

— Ты не полноценен, — продолжил Сахиби, медленно обходя круг, не сводя глаз с созданного существа. — Ты лишь часть прежнего Тёмного Лорда — три фрагмента из семи частей разделённой души. Достаточно, чтобы сохранить твою сущность, твои воспоминания, твои знания… но недостаточно для настоящей силы.

Он остановился прямо перед существом.

— Эту силу ты получишь от меня, через мой огонь, текущий в твоих венах. Но лишь тогда, когда докажешь свою полезность.

Сахиби сделал жест рукой, и существо опустилось на колени, склонив голову.

— Принеси клятву верности, — приказал Сахиби. — Поклянись служить мне и только мне, исполнять мою волю без колебаний, без хитрости, без попыток обойти мои приказы.

Существо сопротивлялось, его тело дрожало от внутренней борьбы. Но синий огонь в его глазах вспыхнул ярче, и оно заговорило — глубоким, мелодичным голосом, очень похожим на голос молодого Тома Реддла, но с металлической ноткой, выдающей его искусственную природу.

— Я, Том Марволо Реддл, известный как Лорд Волан-де-Морт, клянусь служить тебе, Сахиби Алов, подчиняться твоей воле, исполнять твои приказы. Моя магия, мои знания, мои способности принадлежат тебе. Да будет так.

Между Сахиби и коленопреклонённым существом возникла вспышка синего света, запечатлевая магическую клятву. Ритуал был завершён.

Беллатрикс, всё ещё скрытая в тени дверного проёма, беззвучно отступила назад. Её сердце колотилось так сильно, что, казалось, могло выскочить из груди. То, что она только что видела, противоречило всему, во что она верила последние десятилетия. Её господин, великий Тёмный Лорд, только что стал… марионеткой. Слугой существа из иного мира.

Она вернулась в свою комнату, не в силах осознать увиденное. Часами она сидела на краю кровати, погружённая в бурю противоречивых эмоций — шок, отрицание, гнев, страх, и, что самое странное, что-то похожее на облегчение.

* * *

Утром Сахиби появился за завтраком как обычно, спокойный и собранный. Снейп, не подозревающий о ночных событиях, обсуждал с ним последние новости из Хогвартса. Беллатрикс молчала, украдкой наблюдая за Сахиби.

— Что-то не так, Белла? — спросил Сахиби, заметив её молчаливость.

— Всё в порядке, — ответила она, изображая безразличие. — Просто… задумалась о следующем шаге нашего плана.

— Дело движется, — заверил её Сахиби. — Я нашёл способ получить доступ к мечу Гриффиндора. Потребуется некоторая подготовка, но я уверен в успехе.

После завтрака, когда Снейп ушёл в подвал работать над зельем, Сахиби задержал Беллатрикс в гостиной.

— Ты видела, — просто сказал он, без обвинения в голосе.

Беллатрикс не стала отрицать.

— Да, — ответила она, смотря ему прямо в глаза. — Я видела, как ты создал… его.

— И что ты думаешь? — спросил Сахиби, изучая её реакцию.

— Я не знаю, что думать, — честно ответила она. — Всю свою жизнь я была предана ему, верила, что он величайший волшебник в истории. А теперь… — она замолчала, не в силах выразить сложную смесь чувств.

Сахиби подошёл ближе.

— То, что ты видела, не отменяет его величия, — мягко сказал он. — Том Реддл действительно был исключительным волшебником с огромным потенциалом. Но даже он был ограничен рамками этого мира, его магическими законами.

Он сделал паузу.

— Я предложил ему другой путь — не просто возвращение в прежней форме, а эволюцию. Трансформацию в нечто большее, чем просто волшебник. И часть его, три фрагмента его разделённой души, приняла это предложение.

— Добровольно? — скептически спросила Беллатрикс.

— Конечно, нет, — усмехнулся Сахиби. — Волан-де-Морт слишком высокомерен, чтобы добровольно признать чью-то власть над собой. Но со временем он поймёт, что это… партнёрство выгодно для него. Что я предлагаю ему больше, чем он когда-либо мог достичь самостоятельно.

Он внимательно посмотрел на Беллатрикс.

— Помни, это не весь твой господин. Это лишь часть его души — важная часть, хранящая его сущность и знания, но не полная. Остальные фрагменты всё ещё существуют в других крестражах, разбросанных по миру. И его первоначальное тело, или то, что от него осталось, всё ещё находится где-то в Албании, ослабленное, но не уничтоженное.

— И когда миры соединятся… — начала Беллатрикс.

— Малик решит судьбу всех осколков Тёмного Лорда, — закончил за неё Сахиби. — В том числе и того, что я создал вчера. Если Волан-де-Морт признает высшую силу и согласится служить новому порядку, он получит место в нём. Если нет…

Он не договорил, но смысл был ясен.

— Кто ещё знает? — спросила Беллатрикс.

— Только ты, — ответил Сахиби. — И я предпочёл бы, чтобы так и оставалось. Пока не придёт время.

— А Северус? — уточнила она. — Он ведь часть нашего… круга.

— Снейпу рано знать об этом, — покачал головой Сахиби. — Его ненависть к Тёмному Лорду слишком сильна. Он не поймёт, что иногда нужно использовать инструменты, которые нам неприятны, ради высшей цели.

Беллатрикс долго смотрела на него, затем медленно кивнула.

— Я не скажу ему, — пообещала она. — Но однажды он узнает. И другие тоже… Регулус, Малфой…

— Когда придёт время, — подтвердил Сахиби. — После того, как все артефакты будут собраны и врата начнут открываться. Тогда наша копия Тёмного Лорда сыграет свою роль.

— Какую? — спросила Беллатрикс.

Сахиби улыбнулся — холодная, расчётливая улыбка.

— Он будет лицом перемен, — объяснил он. — Волан-де-Морт, возвращённый к жизни, но изменённый, просветлённый, несущий весть о новой эре магии. Его последователи, такие как Малфой, Долохов, многие другие, всё ещё свободные и влиятельные, последуют за ним без вопросов. Они станут первой армией нового порядка.

Беллатрикс обдумывала его слова. План был элегантен в своей безжалостной логике. Использовать сам образ Тёмного Лорда, его влияние, его последователей как инструмент для совершенно иной цели… это было почти поэтично. И очень, очень хитро.

— А что потом? — спросила она. — Когда они узнают правду?

— К тому времени будет слишком поздно что-либо менять, — ответил Сахиби. — Врата откроются, сила Инферно польётся в этот мир, и каждый волшебник будет вынужден сделать выбор — принять новый порядок или погибнуть.

Он сделал паузу, внимательно глядя на Беллатрикс.

— Вопрос в том, какой выбор сделаешь ты, Белла? Теперь, когда знаешь правду?

Беллатрикс улыбнулась — странная, почти мечтательная улыбка.

— Я уже сделала свой выбор, — тихо сказала она. — В ту ночь, когда ты создал для меня это тело. Когда ты дал мне вторую жизнь, свободную от Азкабана.

Она сделала шаг к нему, её глаза блестели от возбуждения.

— Я хочу быть частью нового мира, Сахиби. Я хочу стоять рядом с тобой, когда врата откроются. Я хочу быть среди первых, кто примет благословение Инферно.

Он внимательно смотрел на неё, оценивая искренность её слов.

— Даже если это означает предать своего прежнего господина? — спросил он.

— Это не предательство, — возразила Беллатрикс. — Это эволюция. Как ты сам сказал… трансформация в нечто большее.

Сахиби улыбнулся, довольный её ответом.

— Тогда тебе предстоит сыграть важную роль в грядущих событиях, — сказал он. — Когда мы получим меч Гриффиндора и все четыре артефакта будут собраны, ты станешь хранительницей врат — первым проводником силы Инферно в этот мир.

Глаза Беллатрикс расширились от восторга и предвкушения.

— Я буду достойна этой чести, — прошептала она.

Сахиби кивнул, затем внезапно повернулся к двери подвала.

— Северус возвращается, — сказал он. — Ни слова о нашем разговоре. Ни о Тёмном Лорде.

Беллатрикс быстро кивнула и приняла обычное скучающее выражение лица, как раз когда дверь открылась и на пороге появился Снейп, уставший, но удовлетворённый.

— Зелье готово, — сообщил он. — Осталось выдержать его сутки, и можно будет использовать для следующего этапа.

— Отлично, Северус, — одобрительно кивнул Сахиби. — Тогда мы сможем приступить к финальной операции в полнолуние.

Снейп кивнул и направился к лестнице, собираясь отдохнуть перед возвращением в Хогвартс. Когда он скрылся из виду, Беллатрикс и Сахиби обменялись понимающими взглядами.

Игра становилась всё сложнее, ставки повышались, а финал приближался. И теперь у Сахиби был новый, неожиданный козырь — марионеточная версия самого Тёмного Лорда, существо, сотканное из фрагментов души Волан-де-Морта и огня Инферно, полностью подчинённое его воле.

Этот козырь он приберегал для особого момента — момента, когда четыре реликвии основателей соберутся вместе, и врата между мирами начнут открываться.

Глава 13

Весна наступила в Хогвартсе, раскрасив территорию школы яркими красками. Сахиби, как и обещал Малику, методично реализовывал свой план по добыче меча Гриффиндора, заручившись поддержкой одного из гриффиндорских старост — доверчивого и отважного юноши, не подозревающего об истинных намерениях профессора защиты от тёмных искусств.

Но параллельно с основной миссией, Сахиби не забывал о другом важном деле — окончательном закреплении лояльности Северуса Снейпа. Молодой мастер зелий был ценным союзником, но всё ещё сохранял определённую независимость мышления и скрытые сомнения, которые требовалось устранить.

Сахиби заметил, что в последние дни Снейп стал более замкнутым и задумчивым. Он проводил много времени в одиночестве, погружённый в свои мысли, и даже Беллатрикс, обычно способная вывести его из себя одним словом, не могла пробить эту стену отчуждённости.

"Он колеблется," — понял Сахиби. — "Стоит на распутье. Сейчас самое время для решающего толчка."

Вечером, когда Беллатрикс отправилась на очередную тайную миссию, связанную с подготовкой к финальному ритуалу, Сахиби пригласил Снейпа в свой кабинет. Молодой человек вошёл настороженно, его тёмные глаза внимательно изучали лицо старшего коллеги.

— Вы хотели меня видеть? — спросил Снейп, оставаясь стоять у двери.

— Да, Северус, — кивнул Сахиби, указывая на кресло напротив своего. — Пожалуйста, присаживайтесь. Нам нужно поговорить.

Снейп нехотя опустился в кресло, его напряжённая поза выдавала внутренний дискомфорт.

— Я заметил, что в последнее время вы отдалились, — начал Сахиби без предисловий. — Что-то беспокоит вас, Северус?

Снейп долго молчал, словно решая, стоит ли открываться.

— Сомнения, — наконец сказал он. — О нашей… миссии. О том, к чему она действительно ведёт.

Сахиби внимательно посмотрел на него.

— И что вызвало эти сомнения?

Снейп поднял взгляд, в его глазах мелькнуло что-то похожее на вызов.

— Вы не всегда откровенны со мной, профессор Алов, — сказал он. — Вы говорите о необходимости уничтожения крестражей, о предотвращении возвращения Тёмного Лорда… но я чувствую, что за этим скрывается нечто большее. Что-то, о чём вы не рассказываете.

— Например? — спокойно спросил Сахиби.

— Например, зачем вам нужны сами реликвии? — Снейп наклонился вперёд. — Мы очищаем их от крестражей, но вместо того, чтобы вернуть их законным владельцам или поместить в надёжное хранилище, вы собираете их. Зачем?

Сахиби понял, что пришло время для большей откровенности. Снейп был слишком умён, чтобы бесконечно довольствоваться полуправдой.

— Вы правы, Северус, — медленно произнёс он. — Я не рассказывал вам всего. Не потому, что не доверяю вам, а потому, что боялся, что вы не готовы принять полную правду.

Он встал и подошёл к окну, глядя на звёздное небо.

— Вы знаете о моём происхождении, о моей связи с миром огня, — продолжил он. — Но это лишь часть истины. Я служу существу бесконечно более могущественному, чем любой волшебник этого мира. Владыка Малик — правитель измерения, где магия существует в своей чистейшей, неограниченной форме.

Он повернулся к Снейпу.

— Артефакты основателей — ключи к вратам между нашими мирами. Собранные вместе, они способны создать канал, через который сила Инферно может проникнуть в ваш мир, преобразуя его.

Снейп побледнел.

— Преобразуя? — переспросил он. — Что именно это означает?

— Освобождение, — ответил Сахиби с искренним энтузиазмом в голосе. — Освобождение магии от искусственных ограничений, которые накладывались на неё веками. Представьте мир, Северус, где нет разделения на тёмную и светлую магию, где волшебники не прячутся от маглов, а открыто практикуют свои искусства, где сила и талант определяют положение человека, а не его происхождение или связи.

Он приблизился к Снейпу.

— Разве не об этом вы мечтали, когда были юным студентом Слизерина? Разве не этого обещал вам Тёмный Лорд, прежде чем показал свою истинную, ограниченную природу?

Снейп смотрел на него с смесью страха и зарождающегося понимания.

— Вы говорите о… революции, — тихо сказал он. — О полном изменении магического мира.

— И не только магического, — уточнил Сахиби. — Грань между магическим и немагическим мирами исчезнет. Всё станет единым. Те, кто обладает силой, будут править. Те, кто способен принять новый порядок, найдут в нём своё место.

— А те, кто не способен? — спросил Снейп, и его голос был почти шёпотом.

Сахиби не стал смягчать правду.

— Они не выживут, — просто сказал он. — Так же, как слабые виды не выживают при естественном отборе. Это закон природы, Северус. Закон эволюции.

Снейп медленно покачал головой.

— Это… чудовищно, — произнёс он. — Вы говорите о массовой гибели…

— Я говорю о трансформации, — перебил его Сахиби. — О необходимой цене прогресса. О переходе человечества на новую ступень развития.

Он внимательно наблюдал за реакцией Снейпа, видя борьбу эмоций на его обычно бесстрастном лице.

— Но зачем вы рассказываете мне это сейчас? — спросил Снейп, совладав с собой. — Зачем открываете свои истинные планы?

— Потому что вы заслужили знать правду, — ответил Сахиби. — И потому что я хочу предложить вам выбор. Настоящий выбор, основанный на полном понимании ситуации.

Он снял очки, позволяя синему пламени своих глаз свободно осветить комнату.

— Я предлагаю вам место в новом мире, Северус. Не как одному из многих, кто просто выживет в грядущих переменах, а как избранному проводнику новой силы. Как одному из первых адептов Инферно в этой реальности.

Снейп молчал, его лицо было непроницаемым, но в глазах читалась буря эмоций.

— А если я откажусь? — наконец спросил он. — Если я пойду к Дамблдору и расскажу ему о ваших планах?

Сахиби улыбнулся — не угрожающе, а почти печально.

— Вы этого не сделаете, Северус, — мягко сказал он. — Не только потому, что наш ритуал соединения аур создал между нами связь, которая не позволит вам предать меня. Но и потому, что в глубине души вы понимаете — я предлагаю вам то, чего вы всегда желали. Признание. Уважение. Возможность превзойти ограничения, наложенные на вас обществом.

Он сделал паузу.

— И, что, возможно, ещё важнее — я предлагаю вам шанс исправить вашу величайшую ошибку.

Снейп вздрогнул, его глаза расширились.

— Что вы имеете в виду? — хрипло спросил он.

— Лили Эванс, — тихо произнёс Сахиби, и имя повисло в воздухе, как заклинание. — Женщина, которую вы любили. Женщина, чью смерть вы не смогли предотвратить.

Снейп дёрнулся, словно от физической боли.

— Не смейте говорить о ней, — прошипел он.

— Я говорю о ней с уважением, — возразил Сахиби. — И с пониманием вашей боли. Боли, которую Дамблдор использует, чтобы манипулировать вами, заставляя вас оставаться в тени, защищать сына вашего заклятого врага, никогда не получая признания или благодарности.

Он наклонился ближе.

— Что Дамблдор предложил вам, Северус, когда вы пришли к нему, умоляя спасти Лили? Защиту, которая не сработала? Обещание, что её сын выживет, даже если она погибнет? А после её смерти — что? Жизнь в тени, вечное искупление вины, которое никогда не закончится?

Снейп не отвечал, но его руки, лежащие на подлокотниках кресла, сжались в кулаки.

— А что если я скажу вам, что есть иной путь? — продолжил Сахиби. — Что магия Малика способна на то, что волшебники этого мира считают невозможным?

Он вытянул руку, и на его ладони появилась небольшая сфера синего пламени. Внутри неё медленно формировался образ — женское лицо с яркими зелёными глазами и темно-рыжими волосами. Лицо Лили Поттер.

— Мёртвые не возвращаются, — прошептал Снейп, не отрывая взгляда от сферы.

— В вашем мире — нет, — согласился Сахиби. — Но в мире Инферно грань между жизнью и смертью не столь непреодолима. Души тех, кто ушёл, не исчезают бесследно. Они продолжают существовать в ином измерении, доступном для тех, кто обладает соответствующей силой.

Образ Лили в сфере стал чётче, почти осязаемым. Её губы шевельнулись, словно она пыталась что-то сказать.

— Я не могу вернуть её к жизни в прежнем смысле этого слова, — продолжил Сахиби. — Но когда врата откроются, и миры соединятся, станет возможным создать… мост. Связь, позволяющую общаться с теми, кто ушёл. Видеть их. Говорить с ними. Искать прощения, если вы в нём нуждаетесь.

Он сделал паузу, наблюдая за реакцией Снейпа.

— Подумайте об этом, Северус. Шанс наконец сказать ей то, что вы никогда не успели сказать при жизни. Шанс узнать, простила ли она вас. Шанс, которого Дамблдор никогда не сможет вам предложить.

Снейп смотрел на образ Лили как зачарованный. Его бледное лицо исказилось от боли и тоски, которую он обычно так тщательно скрывал.

— Это… иллюзия, — выдавил он. — Морок, чтобы соблазнить меня.

— Нет, — Сахиби покачал головой. — Это предвестник. Проявление того, что станет возможным, когда два мира соединятся. Своего рода… обещание.

Образ Лили медленно растаял, и сфера исчезла. Сахиби вновь надел очки, скрывая пламя своих глаз.

— Я не прошу вас решать немедленно, — мягко сказал он. — Подумайте. Взвесьте все за и против. Сравните то, что предлагаю я, с тем, что предлагает Дамблдор. А затем сделайте свой выбор.

Он поднялся, давая понять, что разговор окончен.

— Вы найдёте меня в моём кабинете в Хогвартсе завтра вечером, после уроков, — сказал он. — Если решите присоединиться к нам, приходите, и мы обсудим вашу роль в грядущих событиях. Если нет… — он сделал паузу, — если нет, я пойму и не буду держать на вас зла. Но знайте, Северус, второго шанса не будет.

Снейп медленно поднялся с кресла. Его лицо было бледнее обычного, глаза затуманены от переживаний.

— До завтра, профессор, — тихо сказал он и вышел из комнаты.

Сахиби смотрел ему вслед с уверенностью, что семя, посеянное сегодня, даст нужные всходы. Образ Лили был мощным катализатором, который, он знал, не оставит Снейпа равнодушным.

* * *

Следующий день в Хогвартсе тянулся для Сахиби с мучительной медлительностью. Он провёл уроки как обычно, но мысли его были заняты предстоящей встречей со Снейпом. Он не сомневался, что молодой человек придёт — связь, установленная между ними, и искусно вплетённый образ Лили не оставляли Снейпу иного выбора. Но насколько искренним будет его приверженность — это оставалось вопросом.

Когда последний студент покинул класс защиты от тёмных искусств, Сахиби закрыл дверь и приготовился к ожиданию. Он зажёг несколько свечей с синим пламенем — не для освещения, а для создания особой атмосферы, располагающей к откровенности.

Снейп появился ровно в назначенное время — ни минутой раньше, ни минутой позже. Он выглядел измождённым, словно не спал всю ночь, но его взгляд был ясным и решительным.

— Я пришёл, — просто сказал он, закрывая за собой дверь.

— Я знал, что вы придёте, Северус, — кивнул Сахиби. — Присаживайтесь.

Снейп сел в кресло напротив стола Сахиби. Его руки были сцеплены так крепко, что костяшки пальцев побелели.

— Я долго думал, — начал Снейп, не дожидаясь вопроса. — О том, что вы предлагаете. О том, что это означает.

Сахиби молча ждал продолжения.

— То, что вы описываете, — продолжил Снейп, — этот новый мир, где магия свободна от ограничений… в теории это звучит привлекательно. Но какова будет цена? Сколько людей погибнет при этой… трансформации?

— Многие, — честно ответил Сахиби. — Те, кто не сможет или не захочет принять перемены. Те, кто будет сопротивляться естественной эволюции магического общества. Но, Северус, разве война с Тёмным Лордом не унесла сотни жизней? Разве следующая война, которая неизбежно начнётся, когда он вернётся, не унесёт ещё больше? Разве не лучше одно решительное изменение, после которого наступит новый, лучший порядок, чем бесконечный цикл войн и страданий?

Снейп задумался над его словами.

— И моя роль в этом новом порядке? — спросил он. — Что конкретно вы предлагаете мне?

— Вы станете одним из первых адептов Инферно, — ответил Сахиби. — Проводником его силы в этот мир. Учителем новой магии для тех, кто окажется достойным её изучать. Вашим талантам найдётся применение, которое вы не можете даже представить сейчас.

Он наклонился вперёд.

— Представьте, Северус — зельеварение, не ограниченное известными ингредиентами и процессами. Новые компоненты из иного мира, новые методы, о которых не писал ни один мастер зелий этой реальности. Возможность создавать снадобья, исцеляющие болезни, считающиеся неизлечимыми, продлевающие жизнь, усиливающие магические способности в разы…

Глаза Снейпа загорелись при мысли о таких возможностях.

— И… — он заколебался, — то, что вы показали мне вчера. Лили. Это действительно возможно?

— Да, — подтвердил Сахиби. — Не сразу, конечно. Потребуется время, чтобы установить правильные связи между мирами, найти отголоски её души в измерении, куда уходят умершие. Но со временем — да, это возможно.

Снейп глубоко вздохнул, словно принимая окончательное решение.

— Что я должен сделать? — спросил он. — Чтобы доказать свою лояльность?

Сахиби улыбнулся — первая настоящая улыбка за весь разговор.

— Ваше присутствие здесь уже доказательство, Северус, — сказал он. — Но если вы хотите формального подтверждения… существует ритуал. Нечто вроде присяги, которая свяжет вас с силой Малика. Это не Непреложный обет в вашем понимании — скорее… инициация. Первый шаг к принятию новой силы.

— И когда мы проведём этот ритуал? — спросил Снейп.

— Сейчас, если вы готовы, — ответил Сахиби. — Он не требует особых приготовлений, лишь вашего искреннего согласия.

Снейп медленно кивнул.

— Я готов, — сказал он, и в его голосе звучала решимость человека, перешедшего некий внутренний рубикон.

Сахиби встал и жестом предложил Снейпу последовать за ним. Они прошли через потайную дверь в кабинете, о существовании которой знали немногие, и оказались в небольшой круглой комнате без окон. В центре комнаты был начертан круг из серебристого порошка, внутри которого горели семь свечей с синим пламенем.

— Встаньте в центр круга, — инструктировал Сахиби. — И снимите верхнюю мантию.

Снейп подчинился, оставшись в чёрной рубашке и брюках. Он выглядел странно уязвимым без своей обычной защитной "брони" в виде тяжёлой мантии.

Сахиби снял очки, позволяя синему пламени своих глаз осветить комнату.

— Северус Снейп, — начал он торжественным голосом. — Ты стоишь на пороге нового знания, новой силы, новой судьбы. Готов ли ты принять дар Малика, стать проводником его воли в этом мире, служить ему верой и правдой до дня, когда врата между мирами откроются полностью?

Снейп выпрямился, его лицо было освещено синим светом, делающим его черты почти нечеловеческими.

— Я готов, — твёрдо сказал он.

— Тогда закрой глаза и открой своё сознание, — продолжил Сахиби. — Позволь пламени коснуться твоей души, оставить на ней свою метку.

Снейп закрыл глаза. Сахиби поднял руки, и синее пламя из его глаз словно потекло вперёд, окружая фигуру Снейпа, формируя вокруг него светящийся кокон.

— Малик, владыка огня и трансформации, — нараспев произнёс Сахиби на языке своего мира. — Прими этого адепта, отметь его своим знаком, влей в него толику своей силы.

Пламя вокруг Снейпа стало ярче, интенсивнее. Оно больше не просто окружало его, а словно пыталось проникнуть внутрь — через кожу, через дыхание, через закрытые веки.

Снейп вздрогнул, его лицо исказилось от боли, но он не сдвинулся с места, не открыл глаза.

— Принимаешь ли ты огонь Инферно и власть Малика добровольно и сознательно? — спросил Сахиби, переходя на английский.

— Принимаю, — прохрипел Снейп.

— Клянёшься ли ты служить ему, исполнять его волю, переданную через меня, его посланника?

— Клянусь, — ответил Снейп, и его голос стал сильнее.

— Обещаешь ли ты хранить верность нашему делу, даже если весь мир встанет против тебя?

— Обещаю, — твёрдо сказал Снейп.

Синее пламя внезапно сжалось, словно всё рванулось внутрь Снейпа одновременно. Он застыл, его тело напряглось, словно от электрического разряда. На мгновение в комнате воцарилась абсолютная тишина.

Затем Снейп медленно открыл глаза, и Сахиби увидел, что его обычно чёрные ирисы теперь окружены тонким кольцом синего пламени — почти незаметным при обычном освещении, но ясно видимым в полумраке ритуальной комнаты.

— Ритуал завершён, — объявил Сахиби. — Ты принят, Северус Снейп. Отныне ты — адепт Инферно, проводник его силы в этом мире.

Снейп глубоко вздохнул, словно впервые за долгое время. Его лицо выражало странную смесь эмоций — облегчение, удивление, что-то похожее на благоговение.

— Я чувствую… — начал он, затем замолчал, не в силах описать свои ощущения.

— Частицу иной силы, — закончил за него Сахиби. — Огонь Инферно теперь течёт в твоих венах, смешанный с твоей собственной магией. Он изменит тебя, Северус. Не сразу, постепенно, но необратимо. Ты станешь чем-то большим, чем простой волшебник.

Он помог Снейпу выйти из круга. Молодой мастер зелий двигался странно, словно заново учился контролировать своё тело.

— Что теперь? — спросил Снейп, когда они вернулись в кабинет.

— Теперь мы продолжаем нашу работу, — ответил Сахиби. — Но теперь ты делаешь это не как союзник, а как истинный посвящённый. Как равный.

Он положил руку на плечо Снейпа, и на этот раз прикосновение вызвало видимую реакцию — синее пламя на мгновение вспыхнуло в глазах Снейпа, откликаясь на контакт с источником своей силы.

— Скоро мы добудем последний артефакт, — продолжил Сахиби. — И тогда начнётся настоящая работа — подготовка к открытию врат. И твои таланты, Северус, будут бесценны в этом деле.

Снейп медленно кивнул. Что-то в его осанке изменилось — он держался прямее, увереннее, словно внутренний огонь выжег часть его обычной скованности и неуверенности.

— Я не подведу вас… нас, — сказал он, и в его голосе звучала абсолютная убеждённость.

Сахиби улыбнулся, удовлетворённый результатом. Северус Снейп, один из самых талантливых зельеваров своего поколения, сложный, противоречивый, но безусловно ценный союзник, теперь полностью принадлежал ему. Теперь, имея на своей стороне и Беллатрикс, и Снейпа, Сахиби мог с уверенностью смотреть в будущее.

Оставалось лишь добыть меч Гриффиндора, и все четыре артефакта окажутся в его руках. А затем… затем свершится то, ради чего он был послан в этот мир.

Врата откроются, и сила Малика хлынет в эту реальность, преображая её согласно воле его хозяина.

* * *

После успешной инициации Снейпа атмосфера в доме на Вязовой улице изменилась. Сахиби чувствовал, как его план обретает завершённость — все фигуры занимали свои места на доске, приближая момент финального триумфа.

Однажды вечером, когда Снейп отправился в Хогвартс по делам, Сахиби обнаружил Беллатрикс в саду за домом. Она стояла, запрокинув голову к ночному небу, где полная луна заливала всё вокруг серебристым светом. В этом сиянии её искусственное тело, созданное из огнеупорной глины и оживлённое частицей его огня, казалось почти неземным — бледная кожа светилась изнутри, а тёмные вьющиеся волосы мерцали, словно усыпанные звёздной пылью.

— Прекрасная ночь, не правда ли? — произнёс Сахиби, подходя ближе.

Беллатрикс обернулась, на её лице мелькнула лёгкая улыбка.

— Да, — ответила она. — В Азкабане я почти забыла, как выглядит луна. Дементоры высасывают не только счастливые воспоминания, но и способность видеть красоту.

Это признание удивило Сахиби. Обычно Беллатрикс избегала говорить о своём заключении, предпочитая делать вид, что этих лет в её жизни не существовало.

— Ты скучаешь? — спросил он, останавливаясь рядом с ней.

— По чему? — Беллатрикс вопросительно наклонила голову.

— По прежней жизни. По семье, друзьям… по всему, что было до Азкабана.

Беллатрикс задумалась, её тёмные глаза отражали лунный свет.

— Иногда, — неохотно призналась она. — Но не так, как можно подумать. Я скучаю не по людям — большинство из них не стоили привязанности. Я скучаю по… ощущениям. По власти, которую давало мне моё положение. По страху в глазах тех, кто осмеливался перечить мне.

Она повернулась к Сахиби, в её взгляде мелькнуло что-то вроде любопытства.

— А ты? Ты скучаешь по своему миру?

Сахиби не ожидал такого вопроса. Обычно Беллатрикс была поглощена собой, редко проявляя интерес к чужим чувствам.

— Это сложный вопрос, — ответил он после паузы. — Мой мир… совсем другой. Здесь, в вашей реальности, всё кажется приглушённым, словно покрытым вуалью. Цвета не такие яркие, звуки не такие отчётливые, магия не такая… свободная.

— Тогда почему ты остаёшься? — спросила Беллатрикс. — Зачем тратишь столько времени на создание врат, если так тоскуешь по дому?

— Потому что это моя миссия, — просто ответил он. — Моё предназначение, дарованное самим Маликом. Быть мостом между мирами, подготовить путь для новой эры.

Он посмотрел на луну, и на мгновение его глаза за тёмными стёклами очков вспыхнули ярче.

— Знаешь, — сказал он, меняя тему, — сегодня особенная ночь. В моём мире такую луну называют Танцующей. Считается, что в такие ночи грань между мирами становится тоньше.

— Танцующая луна? — переспросила Беллатрикс. — Почему такое название?

— Потому что в эти ночи даже самые строгие и серьёзные существа не могут устоять перед желанием танцевать, — с лёгкой улыбкой ответил Сахиби. — Даже воины и придворные Владыки Малика оставляют свои посты, чтобы присоединиться к всеобщему празднеству.

— Танцы… — Беллатрикс произнесла это слово так, словно пробовала его на вкус. — Я не думала об этом целую вечность. В семье Блэков нас обучали классическим танцам с раннего детства. Часть нашего воспитания как чистокровных волшебников.

— Покажешь? — неожиданно предложил Сахиби, протягивая ей руку.

Беллатрикс удивлённо посмотрела на него, но через мгновение её губы изогнулись в улыбке — не в обычной безумной ухмылке, а в чём-то более мягком, почти девичьем.

— Без музыки? — спросила она.

— Позволь мне позаботиться об этом, — ответил Сахиби.

Он сделал лёгкий жест рукой, и воздух вокруг них наполнился тихими звуками — странной, неземной мелодией, словно созданной из шёпота ветра, шелеста листьев и далёкого эха серебряных колокольчиков.

— Музыка моего мира, — пояснил он, видя удивление на лице Беллатрикс. — Вальс Пламени, один из любимых танцев при дворе Владыки Малика.

Он снова протянул ей руку, и на этот раз Беллатрикс приняла её без колебаний. Её пальцы были тёплыми — не такими горячими, как у Сахиби, но значительно теплее, чем у обычного человека. Следствие частицы его огня, оживлявшей её тело.

Они начали танцевать — медленно, величественно, описывая круги по ночному саду. Лунный свет и синеватое сияние, исходящее от их фигур, создавали фантастическую картину. Беллатрикс двигалась с неожиданной грацией — её тело, не скованное человеческими ограничениями, плыло в танце с поразительной лёгкостью.

— Ты хорошо танцуешь, — заметил Сахиби, когда они завершили очередной сложный поворот.

— Ты удивлён? — усмехнулась Беллатрикс. — Думал, что я умею только убивать и пытать?

— Нет, — спокойно ответил он. — Я всегда видел в тебе больше, чем безжалостную последовательницу Тёмного Лорда. Больше, чем видели другие.

Её глаза расширились от удивления, она сбилась с шага, но Сахиби удержал её, возвращая в ритм танца.

— Что именно ты видишь? — тихо спросила Беллатрикс.

— Одарённую ведьму, чей потенциал никогда не был полностью раскрыт, — ответил Сахиби, ведя её в новый поворот. — Женщину, которая могла стать величайшим магом своего поколения, если бы не посвятила всю себя служению человеку, не способному оценить её жертву.

— Ты ошибаешься, — возразила Беллатрикс, но без обычной ярости. — Тёмный Лорд ценил мою преданность. Я была его самой верной…

— Слугой, — закончил за неё Сахиби. — Именно так. Слугой, а не равной. Инструментом, а не партнёром.

Он сделал паузу, чтобы эти слова достигли цели.

— А ведь ты заслуживала большего, Беллатрикс. Заслуживаешь большего.

Она молчала, но Сахиби чувствовал, как её тело напряглось в его руках.

— Что ты предлагаешь? — наконецспросила она, и в её голосе звучало странное напряжение.

— Равенство, — просто ответил Сахиби. — Владыка Малик не ищет слуг. Ему нужны адепты, проводники его воли, его силы. Равные между собой, разделяющие его видение нового мира.

Он смотрел ей прямо в глаза, и даже сквозь тёмные стёкла очков Беллатрикс ощущала силу его взгляда.

— Когда врата откроются, ты станешь одной из первых, Беллатрикс. Не потому, что ты бездумно служила, а потому, что ты обладаешь силой и мудростью, чтобы принять новую реальность и помочь другим войти в неё.

Их танец замедлился, хотя музыка продолжала звучать. Они стояли посреди сада, всё ещё держась за руки, окружённые лунным светом и синеватым сиянием их необычных тел.

— Ты действительно веришь в это? — тихо спросила Беллатрикс. — Что я… достойна?

— Я не только верю, — ответил Сахиби. — Я знаю.

Он поднял руку и осторожно коснулся её щеки. Его пальцы оставили слабый светящийся след на её коже — огонь, отзывающийся на огонь.

— Ты создана из моего пламени, Беллатрикс. Частица моей сущности течёт в твоих венах. Это создаёт связь, которая глубже, чем ты можешь представить.

Беллатрикс не отстранилась от его прикосновения. Вместо этого она подалась вперёд, словно завороженная.

— Я чувствую это, — прошептала она. — Особенно в такие моменты, когда ты рядом. Словно пламя внутри меня отзывается на твоё присутствие.

— Именно так, — кивнул Сахиби. — И эта связь станет ещё сильнее, когда врата откроются. Ты ощутишь силу, которую не могла даже представить.

Он снова увлёк её в танец, но теперь их движения были медленнее, интимнее. Больше не формальный вальс, а что-то более похожее на ритуальный танец его мира — выражение единства через движение.

— Осталось совсем немного, — сказал Сахиби, когда они в очередной раз повернулись под серебристой луной. — Скоро меч Гриффиндора будет у нас, и мы сможем начать ритуал открытия.

— А потом? — спросила Беллатрикс.

— Потом начнётся новая эра, — ответил он. — И ты будешь стоять у её истоков, Беллатрикс. Рядом со мной.

Музыка постепенно стихала, но они продолжали двигаться в танце, два существа, связанные огнём, парящие под светом Танцующей луны. Их тени на земле переплетались, сливаясь в единый силуэт, словно предвещая грядущее единство двух миров.

В этот момент Беллатрикс поняла, что её преданность Тёмному Лорду действительно померкла перед новым видением, которое открыл ей Сахиби. Перед обещанием силы, равенства и признания, которых она всегда желала, но никогда не получала в полной мере.

И когда Сахиби, завершая танец, наклонился и легко коснулся её губ своими — касание, почти невесомое, но наполненное пламенем, — она не отстранилась. Вместо этого она ответила со всей страстью своей натуры, впервые за долгие годы чувствуя себя не слугой, а равной.

Под серебристым светом луны, в саду, наполненном магией иного мира, Сахиби и Беллатрикс скрепили свой союз — союз, который вскоре должен был изменить весь магический мир, открыв врата для силы, не знающей границ и ограничений.

Глава 14

Несколько дней спустя после танца под Танцующей луной Сахиби сидел в своём кабинете в Хогвартсе, изучая древние рукописи о мече Гриффиндора. План по добыче последнего артефакта был почти готов, требовались лишь финальные штрихи. Внезапно серебристый свет привлёк его внимание — патронус в форме феникса возник прямо перед его столом.

— Сахиби, не мог бы ты посетить мой кабинет сегодня вечером после ужина? — голос Дамблдора звучал как обычно мягко, но Алов уловил в нём нотки напряжения. — Есть несколько вопросов, которые я хотел бы обсудить.

Ифрит улыбнулся. Он ожидал этого разговора. Директор был слишком проницателен, чтобы не заметить странности, происходящие в замке за последнее время.

— Конечно, Альбус, — ответил он, сохраняя безмятежное выражение лица. — Но, если позволишь, я бы предпочёл принять тебя у себя. Я подготовил восточный чай, который хотел предложить тебе попробовать.

Феникс немного помедлил, прежде чем исчезнуть — словно Дамблдор обдумывал это неожиданное предложение.

Несколько часов спустя раздался тихий стук в дверь кабинета. Сахиби не спеша открыл дверь, приветствуя директора лёгким поклоном.

— Альбус, добро пожаловать. Я рад, что ты принял моё приглашение.

Дамблдор, одетый в мантию глубокого пурпурного цвета с вышитыми серебряными звёздами, ответил доброжелательной улыбкой, которая, однако, не достигала его глаз. Они оставались внимательными, изучающими.

— Весьма необычное приглашение, Сахиби, — мягко заметил он, проходя в кабинет. — Обычно это ученики избегают визитов к директору, а не наоборот.

— Я никогда не был сторонником обычного, — с лёгкой улыбкой ответил Сахиби, указывая на удобное кресло у камина, где уже был приготовлен небольшой столик с чайником и двумя чашками из тончайшего фарфора. — Чай готов. Это особый сорт из высокогорных районов Гималаев — считается, что он проясняет мысли и способствует откровенным беседам.

Дамблдор опустился в кресло, не сводя внимательного взгляда с Сахиби.

— Откровенным беседам? — переспросил он. — Звучит как именно то, что нам сейчас нужно.

Сахиби разлил ароматный синеватый чай по чашкам и сел напротив Дамблдора, сохраняя безмятежное выражение лица. Его антрацитовые очки-авиаторы поблёскивали в свете камина, надёжно скрывая истинную природу его глаз.

— Итак, Альбус, — начал он, делая глоток чая. — Ты хотел поговорить со мной. О чём именно?

Дамблдор осторожно взял свою чашку, вдохнул экзотический аромат, но пить не спешил.

— За последние месяцы в школе произошло несколько… необычных событий, — сказал директор, подбирая слова с очевидной осторожностью. — А ты, Сахиби, кажется, находишься в центре многих из них.

— Неужели? — Сахиби слегка наклонил голову, изображая вежливое удивление. — Возможно, ты мог бы быть более конкретным?

— Конечно, — кивнул Дамблдор. — Твои частые отлучки из замка. Твой внезапный интерес к реликвиям основателей. Странные ритуалы, которые, по словам некоторых портретов, проводились в заброшенных частях замка. — Он сделал паузу. — И, что наиболее тревожно, заметные изменения в поведении профессора Снейпа.

Сахиби медленно поставил чашку на стол, его губы изогнулись в лёгкой улыбке.

— Я не знал, что портреты следят за мной, — заметил он без тени беспокойства. — Что касается профессора Снейпа, я бы сказал, что любые изменения в нём — к лучшему. Он стал менее… желчным.

— Это правда, — согласился Дамблдор. — Однако меня беспокоит не улучшение его характера, а появление в его глазах странного синего огня, когда он думает, что никто не смотрит.

На мгновение в комнате воцарилась тишина. Сахиби знал, что директор внимательно наблюдает за его реакцией.

— Синий огонь? — переспросил он с нотками искреннего интереса. — Какое поэтическое описание. Возможно, это отражение его внутренней трансформации. Разве не говорят философы, что глаза — зеркало души?

Из-под антрацитовых очков на мгновение мелькнул слабый синий отблеск — едва заметный, но достаточный, чтобы Дамблдор напрягся.

— Ты уклоняешься от прямого ответа, Сахиби, — мягко заметил директор. — Это наводит на мысль, что тебе есть что скрывать.

Сахиби откинулся в кресле, выглядя совершенно расслабленным.

— Разве у каждого из нас нет своих секретов, Альбус? — спросил он. — Своих тайн, которые мы предпочитаем хранить? Я уверен, у тебя их не меньше, чем у меня.

Дамблдор слегка нахмурился.

— Когда эти секреты могут затрагивать безопасность школы и её учеников, я обязан задавать вопросы.

— Справедливо, — согласился Сахиби. — Тогда позволь мне ответить философски, если ты не против.

Он снял очки, и его глаза засияли синим пламенем, осветив комнату потусторонним светом. Дамблдор не вздрогнул, но его рука незаметно переместилась ближе к карману, где лежала палочка.

— Видишь ли, Альбус, — продолжил Сахиби спокойным, почти гипнотическим голосом. — Мир находится на пороге великих перемен. Магия, которую мы знаем, лишь песчинка в океане возможностей. Есть реальности, существующие параллельно с нашей, где сила течёт свободнее, где она не ограничена искусственными барьерами.

Он сделал паузу, наблюдая за реакцией директора.

— Моё происхождение, как ты знаешь, не совсем… обычное. Мать из рода джиннов дала мне способность видеть эти реальности, чувствовать пульс магии, недоступный большинству волшебников.

— И что же ты видишь, Сахиби? — тихо спросил Дамблдор.

— Потенциал, — ответил он, вновь надевая очки, но синее сияние всё ещё просачивалось по краям тёмных стёкол. — Невероятный, нераскрытый потенциал. Я вижу мир, где магия не прячется в тени, где она раскрывается во всём своём великолепии.

— Звучит восхитительно, — заметил Дамблдор. — И опасно. История показывает, что когда великая сила освобождается от ограничений, последствия редко бывают благоприятными для всех.

Сахиби улыбнулся.

— А разве не в этом суть эволюции, Альбус? Естественный отбор, выживание наиболее приспособленных? Даже в своей школе ты разделяешь учеников на факультеты, отмечая их природные склонности и таланты.

— С целью развития их лучших качеств, а не для селекции, — возразил Дамблдор.

— Конечно, — кивнул Сахиби. — И всё же… грань тонка, не так ли? Между направлением и контролем. Между поддержкой и ограничением.

Он поднялся и подошёл к окну, глядя на звёздное небо.

— Знаешь, Альбус, иногда я думаю, что мы с тобой не такие уж разные. Оба стремимся к лучшему миру. Просто наши представления о том, как его достичь, несколько отличаются.

Дамблдор тоже встал, подходя к Сахиби.

— В этом ты прав, мой друг, — тихо сказал он. — Но позволь мне предостеречь тебя. Я видел, как благие намерения приводят к ужасным последствиям. Видел, как жажда силы разрушает даже самые благородные души.

Сахиби повернулся к нему, и даже сквозь тёмные стёкла очков Дамблдор почувствовал интенсивность его взгляда.

— Я ценю твою заботу, Альбус, — сказал он. — Но я не стремлюсь к силе ради себя. Я лишь… проводник. Мост между мирами.

— И куда ведёт этот мост? — спросил Дамблдор.

— К необходимому будущему, — ответил Сахиби. — К тому, что должно произойти, независимо от нашего желания или сопротивления.

В комнате воцарилась тишина. Два могущественных мага смотрели друг на друга — один с настороженной мудростью многих лет, другой с уверенностью существа, видящего дальше, чем позволено обычным смертным.

— Ты говоришь загадками, Сахиби, — наконец произнёс Дамблдор. — И это тревожит меня больше, чем прямая угроза.

— Загадки — лишь истины, к которым мы ещё не готовы, — ответил Сахиби. — Но время раскрывает все тайны. И скоро, Альбус, очень скоро, ты увидишь полную картину.

Он снова улыбнулся, синее пламя на мгновение вспыхнуло ярче за тёмными стёклами очков.

— А пока, — продолжил он более лёгким тоном, — я могу заверить тебя, что не представляю опасности для твоих студентов. Напротив, я стремлюсь открыть перед ними двери в мир безграничных возможностей.

Дамблдор долго смотрел на него, словно пытаясь проникнуть сквозь завесу слов и увидеть истинные намерения.

— Я буду наблюдать, Сахиби, — наконец сказал он. — С надеждой, что твои слова искренни.

— Я не ожидал меньшего, — кивнул Сахиби. — Бдительность всегда была твоей сильной стороной.

Он проводил директора к двери, сохраняя безмятежное выражение лица.

— Спокойной ночи, Альбус, — сказал он. — И помни — истинная перемена всегда начинается с открытости новому, даже если это новое кажется пугающим.

Когда дверь за Дамблдором закрылась, Сахиби позволил себе улыбнуться. Разговор прошёл именно так, как он и планировал — достаточно откровенно, чтобы удовлетворить любопытство директора, но в то же время настолько наполнен философскими абстракциями, что не давал никакой конкретной информации. Дамблдор ушёл с большим количеством вопросов, чем пришёл.

Синее пламя в глазах Сахиби вспыхнуло ярче, когда он вернулся к своему столу, где лежали заметки о расположении меча Гриффиндора. Время близилось. Скоро, очень скоро последний артефакт будет в его руках, и ничто, даже бдительность великого Альбуса Дамблдора, не сможет остановить открытие врат.

* * *

Усиливающийся звон сигнального артефакта заставил Сахиби оторваться от изучения древних рун. Небольшой кристалл, обычно тускло мерцающий у него на столе, теперь пульсировал интенсивным синим светом. Знак от Беллатрикс — её часть миссии была выполнена. Путь открыт.

Сахиби улыбнулся, убирая кристалл в карман мантии. План, выстраиваемый месяцами, наконец мог перейти в решающую фазу. Медальон Слизерина, диадема Равенкло и чаша Хаффлпафф уже находились в его распоряжении. Теперь настало время посетить самое сокровенное наследие Салазара Слизерина — легендарную Тайную комнату.

Дождавшись полуночи, когда коридоры Хогвартса опустели, Сахиби бесшумно двигался к заброшенному туалету на втором этаже. Его шаги не издавали ни звука, а тени, казалось, расступались перед ним, скрывая его присутствие от любопытных глаз портретов и призраков.

Возле входа в туалет его уже ждала фигура, закутанная в тёмный плащ с капюшоном.

— Всё готово, — произнёс спокойный, мелодичный голос, в котором, однако, слышались металлические нотки.

Сахиби кивнул, внимательно изучая своё творение. Марионеточная версия Тёмного Лорда, созданная из фрагментов его души и оживлённая огнём Малика, выглядела безупречно — красивое, но неестественно бледное лицо, тёмные волосы, идеальные черты. Лишь глаза, глубокого сине-фиолетового цвета с мерцающими в глубине искрами пламени, выдавали его нечеловеческую природу.

— Отлично, — ответил Сахиби. — Ты помнишь всё, что должен сделать?

Существо, выглядевшее как Том Реддл в расцвете сил, слегка наклонило голову.

— Конечно. Я открою вход и буду говорить с Василиском. Моя кровь и часть души позволят убедить его, что я — наследник Слизерина.

— А затем? — проверил Сахиби.

— Затем я представлю тебя как своего господина, — ответил марионеточный Волан-де-Морт с абсолютным спокойствием, которое настоящий Тёмный Лорд никогда бы не проявил, признавая чью-то власть над собой.

Сахиби удовлетворённо кивнул. Создавая это существо, он тщательно модифицировал личность Тома Реддла, сохранив его знания и магические способности, но полностью подчинив его волю себе.

Они вошли в заброшенный туалет. Плачущая Миртл, к счастью, отсутствовала — Беллатрикс позаботилась о том, чтобы отвлечь призрак на несколько часов.

Марионеточный Волан-де-Морт подошёл к умывальнику, на одном из кранов которого была выгравирована крошечная змейка. Он коснулся её пальцем и произнёс на парселтанге:

— _Откройся_.

Звук был жутким — шипящим, нечеловеческим, но странно гипнотическим. Умывальник задрожал, затем начал опускаться, открывая широкую трубу — вход в Тайную комнату.

— После тебя, — с лёгкой улыбкой произнёс Сахиби.

Они скользнули в трубу, опускаясь глубоко под замок. Приземлившись на влажный каменный пол, покрытый мелкими костями мелких животных, они зажгли свои палочки и двинулись вперёд по длинному извилистому туннелю.

Сахиби внимательно изучал стены, покрытые странными письменами и барельефами змей. В каждом символе он видел не просто украшение, но часть сложной магической системы, которая поддерживала это древнее место, скрытое от глаз непосвящённых.

Наконец они достигли массивной круглой двери, украшенной изображениями змей, которые казались живыми в свете их палочек.

— _Откройся для наследника Слизерина_, — вновь произнёс марионеточный Волан-де-Морт на парселтанге.

Змеи на двери ожили, извиваясь и расползаясь в стороны, открывая проход в Тайную комнату. Они шагнули внутрь, и перед ними открылось огромное пространство — длинный зал с высокими колоннами в форме переплетающихся змей, поддерживающими сводчатый потолок. В конце зала возвышалась гигантская статуя Салазара Слизерина.

— Впечатляюще, — спокойно заметил Сахиби, оглядываясь вокруг. — Столько веков скрыто от посторонних глаз… сколько тайн хранит это место.

Марионеточный Волан-де-Морт кивнул.

— Салазар создал эту комнату как убежище для истинных ценителей чистой магии. Место, где его наследие могло сохраниться нетронутым, пока не придёт тот, кто достоин его.

Он подошёл к статуе и поднял руку.

— _Говори со мной, величайший из Хогвартской четвёрки_, — прошипел он на парселтанге.

Рот статуи медленно открылся, образуя тёмный туннель. Из глубины послышалось шуршание — звук огромного тела, движущегося в темноте.

— Приготовься, — тихо сказал марионеточный Волан-де-Морт. — Василиск приближается. Не смотри ему в глаза.

Сахиби улыбнулся, не выказывая ни малейшего беспокойства.

— Его взгляд не повредит мне, — уверенно ответил он. — Сущность огня не может быть убита взглядом земной рептилии.

Из туннеля показалась огромная змеиная голова. Василиск был поистине гигантским — ярко-зелёная чешуя переливалась в свете их палочек, а глаза, жёлтые с вертикальными зрачками, светились смертоносным светом. Он медленно выползал из статуи, и его тело, толщиной с древесный ствол, казалось бесконечным.

— _Кто пробудил меня?_ — прошипел василиск на парселтанге. — _Кто осмелился потревожить мой сон?_

— _Я, наследник Слизерина_, — ответил марионеточный Волан-де-Морт. — _Том Марволо Реддл, последний потомок Салазара по крови._

Огромная змея склонила голову, её раздвоенный язык быстро мелькал, словно пробуя воздух.

— _Я узнаю твою кровь, наследник_, — наконец прошипел василиск. — _Но ты изменился. В тебе есть огонь, которого не было раньше._

— _Верно замечено_, — ответил марионеточный Волан-де-Морт. — _Я преобразился. И привёл к тебе того, кому теперь служу. Того, кто принёс огонь в нашу реальность._

Он повернулся к Сахиби и сделал почтительный жест.

— _Это Сахиби Алов, посланник Владыки Малика, существо из мира огня. Он пришёл, чтобы освободить магию от оков и ограничений._

Василиск повернул свою огромную голову к Сахиби, его смертоносные глаза встретились с синим пламенем за тёмными стёклами очков.

— _Существо из иного мира_, — прошипел василиск. — _Я чувствую твою силу. Она древнее, чем камни этого замка. Древнее, чем я сам._

Сахиби медленно снял очки, позволяя синему пламени своих глаз свободно осветить Тайную комнату. В этом сиянии древние руны на стенах, незаметные прежде, вспыхнули ответным светом.

— _Приветствую тебя, древний страж_, — произнёс Сахиби на парселтанге, и его владение этим языком было столь же совершенным, как у настоящего наследника Слизерина. — _Я пришёл не как враг, а как освободитель. Слишком долго ты был заперт здесь, вдали от мира, для которого был создан._

Василиск замер, явно удивлённый.

— _Ты говоришь на языке змей, существо огня? Как это возможно?_

— _Язык — это просто инструмент для передачи мысли_, — ответил Сахиби. — _А мысль не ограничена формой. В мире Малика все языки едины в своей сути._

Он сделал шаг вперёд, и синее пламя из его глаз сформировало вокруг него сияющую ауру.

— _Я предлагаю тебе то, чего ты жаждал веками — свободу. Но не свободу разрушать по воле чужой ненависти, а свободу существовать в мире, где твоя истинная природа будет принята и почитаема._

Василиск медленно опустил голову, так что она оказалась на одном уровне с Сахиби.

— _Каждый наследник приходил ко мне с обещаниями_, — прошипел он. — _Каждый хотел использовать меня как оружие против тех, кого считал недостойным. Чем твои обещания отличаются от их?_

— _Тем, что я не человек_, — просто ответил Сахиби. — _У меня нет их мелочных страстей, их ограниченных представлений о чистоте крови. Я вижу магию в её истинной форме — как силу, текущую через все живые существа, независимо от их происхождения._

Он протянул руку, и синее пламя сформировало над его ладонью сложный узор, напоминающий переплетённые миры.

— _Я строю мост между реальностями, древний страж. Мост, который изменит саму природу магии в этом мире. И ты можешь стать частью этого преображения._

Василиск изучал его долгие минуты, его смертоносные глаза смотрели прямо в пламя глаз Сахиби. Затем огромная змея медленно склонила голову в жесте, напоминающем поклон.

— _Я чувствую правду в твоих словах, существо огня_, — прошипел василиск. — _Твоё пламя не жжёт, а освещает. Оно показывает путь, а не сжигает мосты. Я принимаю твоё предложение._

Сахиби кивнул и подошёл ближе. Он поднял руку и мягко коснулся головы василиска. Синее пламя потекло от его пальцев, окутывая огромную змею, проникая под её чешую, связывая их сущности.

— _Отныне ты не просто страж этой комнаты_, — произнёс Сахиби. — _Ты — хранитель врат между мирами. Когда придёт время, и все четыре артефакта соединятся, ты станешь проводником силы Малика в этот мир._

Василиск закрыл глаза, словно наслаждаясь прикосновением огня, который не причинял ему боли, а наполнял новой, неведомой прежде силой.

— _Я буду служить тебе, повелитель огня_, — прошипел он. — _Моя сила — твоя сила._

Сахиби улыбнулся и отступил на шаг. Затем он повернулся к статуе Салазара Слизерина и поднял руки. Синее пламя из его глаз усилилось, освещая каждый уголок Тайной комнаты, выявляя древние руны, скрытые веками на каменных стенах и колоннах.

— _Древние знаки, скрытые от глаз непосвящённых_, — произнёс он нараспев. — _Откройте мне свои секреты, покажите истинное предназначение этого места!_

Руны вспыхнули, откликаясь на его зов. Они светились не привычным золотистым светом обычной магии, а синим пламенем, созвучным огню в глазах Сахиби. Постепенно свечение рун сливалось, формируя сложный узор на полу комнаты — гигантскую магическую схему, расходящуюся от статуи Слизерина к самым дальним углам Тайной комнаты.

— Невероятно, — прошептал марионеточный Волан-де-Морт, наблюдавший за происходящим. — Салазар создал не просто убежище. Это… узловая точка.

— Да, — кивнул Сахиби. — Один из четырёх ключевых энергетических узлов Хогвартса. Точка силы, связанная с элементом воды и змеиной мудростью. Идеальное место для ритуала объединения артефактов.

Он подошёл к центру узора, где пересекались основные линии силы. Опустившись на колени, он коснулся пола ладонью, и синее пламя проникло в камень, изменяя его структуру, подстраивая древнюю магию под новые цели.

— Салазар был провидцем, — сказал Сахиби, поднимаясь. — Он создал это место как врата, даже не осознавая полностью их предназначение. Он чувствовал, что однажды миры должны будут соединиться.

Он обвёл взглядом преображённую Тайную комнату, которая теперь пульсировала синим светом, словно огромное сердце, бьющееся в глубинах Хогвартса.

— Теперь остался лишь последний шаг, — сказал он. — Меч Гриффиндора. Когда все четыре артефакта соберутся здесь, в точке пересечения силовых линий, врата начнут открываться.

Василиск скользнул ближе, его огромное тело обвилось вокруг колонн, словно живое продолжение архитектуры Тайной комнаты.

— _Я буду охранять это место до твоего возвращения, повелитель огня_, — прошипел он. — _Никто не проникнет сюда без твоего разрешения._

Сахиби кивнул, благодарно коснувшись чешуйчатой головы.

— _Скоро, древний страж_, — ответил он. — _Совсем скоро этот мир преобразится, и ты сможешь выйти из тени, чтобы занять своё истинное место в новом порядке вещей._

Они покинули Тайную комнату, оставив василиска охранять преображённое пространство. Поднимаясь по длинному туннелю обратно к замку, Сахиби ощущал, как каждый шаг приближает его к исполнению многовековой миссии.

Меч Гриффиндора был последним препятствием. А затем… затем Владыка Малик сможет наконец ступить в этот мир, и магия обретёт свою истинную, несокрушимую форму.

* * *

Весенний лес рядом с Хогвартсом светился нежной зеленью первой листвы. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь кроны деревьев, создавали на земле причудливую мозаику света и тени. Для обычного путника этот день казался бы прекрасным, но Сахиби Алов видел лес совсем иначе — как богатый источник энергии, которую можно было собрать для грядущего ритуала.

Он вышел из замка рано утром, когда большинство обитателей Хогвартса ещё спали. В руках он держал небольшую кожаную сумку, наполненную кристаллами странной формы — не совсем круглыми, но и не имеющими чётких граней. Тёмно-синие, почти чёрные, они поглощали свет, а не отражали его.

— Камни душ, — прошептал Сахиби, перебирая их пальцами. — Сосуды для жизненной силы, которая послужит Малику.

Он углублялся в лес, следуя тропе, известной только ему. Его антрацитовые очки поблёскивали в солнечных лучах, надёжно скрывая синее пламя глаз, которое могло бы насторожить обитателей леса раньше времени.

Сахиби знал, что ритуал открытия врат между мирами потребует колоссальных затрат энергии — больше, чем он мог предоставить сам, не истощив себя полностью. Использовать для этой цели магию Хогвартса было бы рискованно — такое масштабное выкачивание силы могло привлечь внимание Дамблдора. Нет, требовался другой источник энергии — обильный, доступный и… расходуемый.

Запретный лес идеально подходил для этой цели. Древнее место, наполненное магическими существами, чья жизненная сила была намного мощнее, чем у обычных животных. Особенно колония акромантулов и стадо кентавров — разумные существа, чьи души содержали не только магическую энергию, но и искру сознания, делающую их особенно ценными для ритуала.

Сахиби остановился на небольшой поляне и прислушался. Чуткий слух уловил шорох множества ног где-то неподалёку — акромантулы. Он улыбнулся и снял очки, позволяя синему пламени своих глаз свободно осветить пространство вокруг.

— Пора начинать сбор, — тихо произнёс он, доставая из сумки один из камней душ. — Нельзя заставлять Владыку Малика ждать.

Он поднял руку, и синее пламя из его глаз сформировало в воздухе странный символ — сложную руну, принадлежащую языку его мира. Руна пульсировала, словно живое сердце, с каждым ударом расширяя своё влияние, посылая невидимые волны магии в глубину леса.

— Придите ко мне, — прошептал Сахиби на странном, шипящем языке, не похожем ни на один из языков этого мира. — Придите, дети леса. Ваши души послужат высшей цели.

Сначала ничего не происходило. Затем лес словно замер — птицы прекратили петь, ветер стих. А потом они появились — сначала маленькие, размером с собаку, затем всё крупнее и крупнее. Акромантулы выползали из-за деревьев, как будто притянутые невидимой силой. Их многочисленные глаза светились странным синеватым светом — отражением пламени Сахиби, захватившего их разум.

— Приветствую вас, дети Арагога, — сказал Сахиби с холодной улыбкой. — Не бойтесь. Ваша жертва не будет напрасной.

Акромантулы окружили поляну, но не нападали. Они замерли, словно загипнотизированные, их глаза не отрывались от синего пламени Сахиби.

— Начнём, — сказал он, поднимая камень души.

Синее пламя из его глаз сформировало вокруг акромантулов кольцо огня, постепенно сжимающееся. Но этот огонь не обжигал их тела — он проникал глубже, касаясь самой сущности. Гигантские пауки дрожали, но не могли вырваться из магического захвата.

— Ашкарат мелех нарат, — нараспев произнёс Сахиби древнее заклинание своего мира. — Суул дарат мен.

Воздух над поляной задрожал, и из тел акромантулов начала подниматься странная субстанция — не совсем дым, не совсем свет, а нечто среднее, переливающееся всеми оттенками синего и пурпурного. Души существ, покидающие их телесные оболочки.

Камень души в руке Сахиби засветился, притягивая к себе эту эфемерную субстанцию. Он жадно поглощал её, с каждой поглощённой душой становясь всё ярче, пока не начал пульсировать интенсивным синим светом.

Тела акромантулов, лишённые жизненной силы, безжизненно падали на землю, сворачиваясь, как это делают пауки после смерти. Маленькие, большие, огромные — один за другим они отдавали свои души камню, который Сахиби держал в руке.

Когда последний акромантул упал, Сахиби удовлетворённо посмотрел на камень, теперь пульсирующий от заключённой в нём энергии.

— Один готов, — прошептал он. — Но этого недостаточно.

Он положил заполненный камень в сумку и достал следующий. Пора было двигаться дальше, к более ценной добыче.

Сахиби направился в глубину леса, где, как он знал, располагалась территория кентавров. Эти гордые существа, полулюди-полукони, обладали мощной магией и глубоким сознанием, что делало их души особенно ценными для ритуала.

Он нашёл их на большой поляне, где они, по своему обыкновению, смотрели на звёздное небо, изучая движения небесных тел. Кентавры мгновенно почувствовали его приближение и насторожились.

— Стой, человек! — крикнул один из них, могучий жеребец с тёмной шкурой и седеющей бородой — вероятно, вожак стада. — Ты вторгся на нашу территорию.

Сахиби улыбнулся и медленно снял очки.

— Я не человек, — спокойно ответил он, и синее пламя его глаз осветило поляну.

Кентавры отшатнулись, инстинктивно чувствуя опасность.

— Что ты такое? — спросил вожак, натягивая тетиву лука.

— Посланник нового мира, — ответил Сахиби. — Я пришёл собрать дань для своего господина. И вы, дети звёзд, станете частью великого преображения.

Он поднял руку, и синее пламя из его глаз сформировало в воздухе ту же руну, что и раньше. Но кентавры, в отличие от акромантулов, не поддались её воздействию так легко.

— Мы видели знаки в звёздах, — сказал вожак. — Предзнаменования тьмы и огня. Это ты — то зло, о котором предупреждали созвездия.

— Зло? — Сахиби покачал головой с мягкой улыбкой. — Нет, я просто необходимость. Эволюция всегда требует жертв.

Кентавры выпустили стрелы, но они замерли в воздухе, столкнувшись с невидимым барьером из синего пламени. Сахиби вздохнул.

— Жаль, что вы решили сопротивляться. Процесс мог бы быть безболезненным.

Его глаза вспыхнули ярче, и синее пламя охватило поляну, формируя вокруг кентавров замкнутый круг, постепенно сжимающийся. В отличие от акромантулов, кентавры сражались — били копытами, стреляли из луков, кричали древние заклинания, но всё это не могло остановить наступающее пламя.

— Вашему виду нет места в новом мире, — сказал Сахиби, наблюдая за их тщетными попытками. — Слишком много свободы, слишком много гордости. Владыка Малик предпочитает более… податливые создания.

Он поднял камень души и начал читать заклинание, теперь более сложное, учитывая силу сопротивления кентавров.

— Ашкарат мелех нарат, суул дарат мен. Карнатум салех вирус, дахатум салех мер!

Синее пламя превратилось в вихрь, окруживший кентавров. Они кричали от боли, когда огонь проникал под их кожу, касаясь самой сущности. Из их тел начала подниматься та же эфемерная субстанция, что и у акромантулов, но более яркая, более насыщенная — души более сложных существ.

Камень в руке Сахиби жадно впитывал эту энергию, светясь всё ярче с каждой поглощённой душой. Тела кентавров, лишённые жизненной силы, падали на землю один за другим, их глаза всё ещё сохраняли выражение ужаса и непонимания.

Когда последний кентавр упал, Сахиби посмотрел на камень, теперь пульсирующий интенсивным синим светом с вкраплениями пурпурного — отражение сложности поглощённых душ.

— Превосходно, — прошептал он. — Такой силы хватит на создание сильного потока энергии во время ритуала.

Он положил камень в сумку и огляделся. Поляна, некогда полная жизни, теперь была усеяна безжизненными телами кентавров. Сахиби равнодушно пожал плечами — они были просто ресурсом, необходимым для высшей цели.

За несколько часов Сахиби обошёл значительную часть Запретного леса, собирая души его обитателей. Единороги, боггарты, красные колпаки, даже несколько троллей — все они пополнили его коллекцию камней душ. К концу дня его сумка была наполнена пульсирующими кристаллами, каждый из которых содержал энергию десятков существ.

Возвращаясь к замку, Сахиби чувствовал удовлетворение от проделанной работы. Запретный лес за его спиной был непривычно тих — многие его обитатели теперь существовали лишь как источник энергии в камнях душ.

— Скоро, Владыка Малик, — прошептал Сахиби, глядя на небо, где первые звёзды уже начинали проступать. — Скоро врата откроются, и ваша сила затопит этот мир. А эти маленькие жертвы — лишь начало великого преображения.

Он вошёл в замок незамеченным, тихо поднялся в свой кабинет и бережно разложил добытые камни души на столе. Они мерцали синим и пурпурным, наполняя комнату странным, призрачным светом.

— Тринадцать камней, — удовлетворённо произнёс Сахиби, пересчитывая их. — Идеальное число для ритуала открытия. Теперь осталось лишь добыть меч Гриффиндора, и все компоненты будут собраны.

Он аккуратно сложил камни в специальный ларец из тёмного металла, запер его сложным заклинанием и спрятал в тайном отделении своего стола. Затем подошёл к окну и посмотрел на тёмную линию Запретного леса.

— Прощайте, дети леса, — тихо сказал он. — Ваши души послужат высшей цели. В новом мире, который придёт, вам будет посвящена отдельная глава — как первым, кто внёс свой вклад в преображение реальности.

На его губах играла лёгкая улыбка, когда он отвернулся от окна и начал готовиться к следующему, финальному этапу своего плана — добыче меча Гриффиндора, последнего ключа к вратам между мирами.

Глава 15

* * *

Тёмные леса Албании встретили путников зловещей тишиной. Даже птицы, казалось, избегали этих мест, где воздух был пропитан отголосками древней тёмной магии. Сахиби Алов неторопливо продвигался по едва заметной тропе, его антрацитовые очки поблёскивали в редких лучах солнца, пробивающихся сквозь густую листву. Позади него бесшумно следовала высокая фигура в тёмном плаще с капюшоном.

— Он близко, — произнёс спутник Сахиби голосом, в котором металлические нотки смешивались с мелодичностью, присущей лишь существам, не вполне принадлежащим человеческому миру. — Я чувствую… себя. Странное ощущение.

Сахиби кивнул, не оборачиваясь. Марионеточная версия Лорда Волан-де-Морта, созданная из трёх фрагментов его разделённой души и оживлённая огнём Инферно, обладала уникальной способностью чувствовать другие осколки души своего оригинала.

— Сконцентрируйся, — тихо произнёс ифрит. — Определи направление.

Созданный им Том Реддл на мгновение замер, прикрыв глаза. Его сине-фиолетовые радужки, мерцающие внутренним огнём, были скрыты сейчас под веками, но Сахиби мог видеть, как они движутся под тонкой кожей, словно ищущие что-то радары.

— Там, — наконец сказал марионеточный Волан-де-Морт, указывая на восток, где лес становился особенно мрачным и густым. — Примерно в миле отсюда. Он… он не один. В ком-то. В человеке.

Сахиби позволил себе тонкую улыбку. Всё шло по плану. По рассказам Беллатрикс и информации, собранной другими последователями Тёмного Лорда, после своего падения в ночь нападения на Поттеров Волан-де-Морт существовал в виде бесплотного духа, питающегося жизненной силой мелких животных и время от времени одержимых им людей.

— Идём, — скомандовал ифрит. — Держись позади меня и не вмешивайся, пока я не дам знак.

Они углубились в чащу, где тени становились гуще, а ветви деревьев переплетались над головой так плотно, что создавали подобие туннеля. Воздух здесь казался густым, наполненным тяжёлым ароматом гниющей листвы и чего-то ещё — сладковатого, болезненного, напоминающего запах разложения.

Внезапно Сахиби остановился, подняв руку в предупреждающем жесте. Впереди, между двумя древними дубами, виднелась небольшая поляна, а на ней — примитивный шалаш, скорее напоминающий логово дикого зверя. Возле шалаша сидела сгорбленная фигура человека, занятого разделкой какого-то мелкого животного. Даже со спины было видно, что с этим человеком что-то не так — его движения были дёргаными, неестественными, словно им управлял неумелый кукловод.

— Это он, — прошептал марионеточный Волан-де-Морт, и в его голосе смешались отвращение и странное любопытство. — Часть меня… в этом жалком сосуде.

Сахиби медленно снял очки, позволяя синему пламени своих глаз свободно осветить пространство перед ним. С обострённым зрением ифрита он теперь мог видеть тёмную, маслянистую ауру вокруг человека на поляне — явный признак одержимости.

— Молодой волшебник, — тихо произнёс Сахиби, изучая ауру. — Судя по остаткам его собственной энергетической сигнатуры — исследователь, возможно, искатель редких магических артефактов. Оказался не в том месте не в то время.

Он повернулся к своему спутнику:

— Помни план. Я отвлеку его, а ты выполнишь ритуал, как мы тренировались. Ни шагу в сторону, ни одного лишнего слова.

Марионеточный Волан-де-Морт кивнул, его сине-фиолетовые глаза мерцали предвкушением. Сахиби знал, что хотя его создание было полностью подчинено его воле, оно всё же сохраняло некоторые черты личности оригинала — в том числе амбиции и жажду власти. Именно поэтому он не рисковал давать ему слишком много свободы.

Сахиби шагнул на поляну, держа руки на виду — пустые, без палочки или другого оружия. Но любой, кто знал его истинную природу, понимал, что ифриту не нужны инструменты для использования своей силы.

— Приветствую тебя, Том, — громко произнёс Сахиби.

Фигура у шалаша вздрогнула и медленно повернулась. Сахиби увидел лицо молодого человека, измождённое, с запавшими щеками и нездоровым румянцем. Но глаза… глаза светились знакомым алым светом, совершенно не сочетающимся с юным лицом.

— Кто… — прохрипела фигура голосом, в котором слышалось эхо — словно два человека говорили одновременно. — Кто ты такой?

— Друг, — спокойно ответил Сахиби, делая ещё шаг вперёд. — Тот, кто пришёл помочь тебе, Лорд Волан-де-Морт.

Алые глаза сузились, в них мелькнуло подозрение, смешанное с надеждой.

— Ты… знаешь меня? — существо выпрямилось, и было видно, что тело его нынешнего хозяина находится на пределе возможностей — кожа натянута на костях, суставы опухли, под глазами залегли тёмные тени.

— Конечно, — кивнул Сахиби. — Кто же не знает величайшего тёмного мага современности? Хотя должен заметить, твоё нынешнее положение оставляет желать лучшего.

Существо оскалилось в гримасе, которая, видимо, должна была изображать улыбку.

— Ты пришёл насмехаться? Тогда твоя жизнь закончится здесь и сейчас.

Оно попыталось выпрямиться, принять угрожающую позу, но было видно, насколько слабым и истощённым было тело его носителя.

— Я пришёл предложить решение, — спокойно ответил Сахиби. — Новое тело. Более… устойчивое.

Алые глаза на измождённом лице расширились от удивления и жадности.

— Ты лжёшь, — прошипело существо. — Такая магия невозможна без сложнейших ритуалов, без…

— Без чего? — мягко перебил его Сахиби. — Без знаний, которые утеряны в вашем мире? Без силы, которая выходит за рамки обычной волшебной палочки?

Он сделал ещё один шаг вперёд и снял очки, позволяя синему пламени своих глаз полностью осветить поляну.

— Взгляни на меня, Том. Разве я похож на обычного волшебника?

Существо отшатнулось, явно пораженное видом синего пламени, горящего в глазницах Сахиби.

— Что ты такое? — прошипело оно.

— Я — посланник иного мира, — ответил Сахиби. — Мира, где магия течёт свободно, где нет ограничений, налагаемых вашими министерствами и традициями. Мира, где создание нового тела для такого, как ты — не сложнее, чем трансфигурация чайной чашки в мышь.

Он сделал паузу, зная, что эта информация должна полностью завладеть вниманием бывшего Тёмного Лорда. За спиной одержимого, в тени деревьев, он видел, как марионеточный Волан-де-Морт медленно занимает позицию для ритуала.

— И что ты хочешь взамен? — спросило существо, и в его голосе теперь звучало жадное любопытство. — Такие предложения не делаются просто так.

— Мудрый вопрос, — кивнул Сахиби. — Взамен я прошу лишь сотрудничества. Информацию о некоторых артефактах, которые ты создал. Знания, которые ты собрал в своих странствиях. Ничего, что могло бы нанести урон твоему возрождению.

Существо колебалось, явно подозревая ловушку, но отчаяние его положения было слишком велико.

— И что мне нужно сделать? — наконец спросило оно.

— Просто расслабься и позволь моему помощнику провести ритуал, — сказал Сахиби, и это был сигнал.

Марионеточный Волан-де-Морт выступил из тени деревьев, его капюшон был опущен, скрывая лицо. Он начал нараспев произносить заклинание на языке, не принадлежащем этому миру — словах, которым его научил Сахиби, не объясняя их истинного значения.

Существо в теле юноши застыло, увидев второго посетителя.

— Кто это? — подозрительно спросило оно. — Что происходит?

Но было уже поздно. Марионеточный Волан-де-Морт закончил заклинание, и между ним и одержимым юношей возникла связь — тонкая нить тёмно-фиолетового света, соединяющая их сущности.

— Что ты делаешь?! — закричало существо, пытаясь отступить, но его тело внезапно стало неподвижным, скованным невидимыми цепями ритуала.

— То, что должно быть сделано, — спокойно ответил Сахиби, наблюдая за процессом. — Не сопротивляйся, Том. Это толькоусилит боль.

Марионеточный Волан-де-Морт сбросил капюшон, и одержимый юноша увидел лицо, которое было одновременно знакомым и чужим — его собственное лицо, но более молодое, более совершенное, с глазами, светящимися нечеловеческим огнём.

— Что… что это?! — прохрипело существо, его алые глаза расширились от ужаса и непонимания.

— Это ты, — мягко ответил Сахиби. — Вернее, часть тебя. Три фрагмента твоей души, которые я собрал и соединил в новом, более совершенном теле. А теперь настало время присоединить и тебя к этой симфонии.

Марионеточный Волан-де-Морт продолжал произносить заклинание, и фиолетовая нить между ним и одержимым юношей становилась всё толще, всё материальнее. Через неё начала перетекать тёмная субстанция — сущность Тёмного Лорда, покидающая своего нынешнего носителя и устремляющаяся к новому вместилищу.

Юноша кричал — страшным, нечеловеческим криком, в котором смешались голоса двух существ: измученного молодого волшебника и бесплотного духа, который использовал его как временное пристанище. Его тело выгибалось под невозможными углами, словно невидимая сила выкручивала каждый сустав.

Сахиби наблюдал за процессом с научным интересом. Ритуал проходил точно по плану. Тёмная сущность Волан-де-Морта, скрывавшаяся в лесах Албании, постепенно покидала тело юноши и вливалась в марионеточную версию, созданную ифритом. Но не вся — Сахиби предусмотрительно создал в заклинании "фильтр", который пропускал лишь часть души, оставляя остальное как своеобразную страховку.

Когда последняя струйка тёмного дыма перетекла по фиолетовой нити, юноша рухнул на землю без сознания. Марионеточный Волан-де-Морт, напротив, казалось, вырос и окреп — его фигура стала более материальной, более… настоящей.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Сахиби своё создание.

Марионеточный Волан-де-Морт медленно поднял руки, разглядывая их словно впервые, затем провёл пальцами по лицу, изучая свои черты.

— Более… цельным, — ответил он. — Но всё ещё не полностью. Я чувствую пустоты, места, где должны быть другие части меня.

— Они заполнятся со временем, — заверил его Сахиби. — Когда мы найдём другие фрагменты.

Он подошёл к лежащему без сознания юноше и осторожно перевернул его на спину. Молодой волшебник был жив, но едва-едва — его жизненная сила была почти полностью истощена одержимостью. На его лице застыло выражение удивительного покоя, словно избавление от тёмной сущности принесло долгожданное облегчение.

— Что с ним? — спросил марионеточный Волан-де-Морт, глядя на юношу без особого интереса.

— Он умирает, — спокойно ответил Сахиби. — Твоя сущность слишком долго паразитировала на его жизненной силе. Теперь его тело отказывается функционировать.

Он опустился на колени рядом с юношей и провёл рукой над его лицом. Синее пламя на мгновение вспыхнуло между его пальцами и лбом умирающего.

— Что ты делаешь? — настороженно спросил марионеточный Волан-де-Морт.

— Забираю его воспоминания, — ответил Сахиби. — Мы должны знать, видел ли он что-то полезное в своих странствиях по этому лесу. Возможно, он наткнулся на следы других тёмных артефактов.

На самом деле ифрит делал нечто большее — он извлекал остатки сущности Волан-де-Морта, которые не прошли через "фильтр" ритуала. Эта энергия, слишком слабая, чтобы сформировать самостоятельное сознание, но всё же содержащая частицы личности Тёмного Лорда, должна была послужить другой цели — цели, о которой даже марионеточная версия не подозревала.

Закончив процедуру, Сахиби выпрямился. Юноша на земле сделал последний, судорожный вдох и замер, его остекленевшие глаза уставились в темнеющее небо.

— Готово, — сказал ифрит. — Одним свидетелем меньше.

Он повернулся к своему созданию:

— Ты чувствуешь другие части своей души? Они где-то поблизости?

Марионеточный Волан-де-Морт закрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то, слышному только ему.

— Нет, — наконец ответил он. — Здесь больше ничего нет. Остальные… далеко. В Англии, я думаю. Я чувствую их, но очень смутно.

— Значит, мы возвращаемся в Англию, — кивнул Сахиби. — Наша работа здесь закончена.

Он указал на тело юноши:

— Избавься от него. Никаких следов.

Марионеточный Волан-де-Морт поднял руку, и из его пальцев вырвалось синее пламя — не обычное волшебное пламя, а огонь Инферно, который Сахиби вложил в его искусственное тело. Огонь окутал тело юноши, быстро пожирая плоть, кровь, кости — до тех пор, пока на земле не осталась лишь горстка пепла, которую тут же подхватил и унёс лесной ветер.

— Мне нравится эта сила, — сказал марионеточный Волан-де-Морт, разглядывая свою руку, всё ещё мерцающую отблесками синего пламени. — Она… эффективна.

— Да, — согласился Сахиби, надевая очки. — Именно поэтому мой господин и выбрал тебя для особой роли в грядущих переменах. Твой потенциал, объединённый с силой Инферно, сделает тебя идеальным проводником для новой эры магии.

Он начал движение прочь с поляны, и марионеточный Волан-де-Морт последовал за ним, словно тень.

— Что теперь? — спросил он, шагая чуть позади Сахиби. — Какова следующая цель?

— Теперь, — ответил ифрит с лёгкой улыбкой, — мы начнём подготовку к возвращению истиной магии. К возвращению, которое потрясёт магический мир до основания и откроет путь для истинной трансформации реальности.

Они углубились в лес, и тени поглотили их фигуры. На поляне не осталось ничего, что указывало бы на пребывание здесь Тёмного Лорда или его убийц. Лишь ветер шелестел в ветвях деревьев, да далёкая птица испуганно вскрикнула, почувствовав, что в этих лесах произошло нечто ужасное — нечто, нарушившее естественный ход вещей.

А в маленькой колбе, спрятанной в кармане мантии Сахиби, мерцала крошечная частица тёмной энергии — фрагмент души Волан-де-Морта, слишком маленький, чтобы сформировать сознание, но достаточный для того, чтобы послужить ключом к другим крестражам, когда придёт время.

* * *

Сахиби Алов аппарировал к массивным коваными воротам поместья Малфоев ровно в полночь. Выбор времени был не случаен — в полночь магические барьеры вокруг древних волшебных усадеб переходили в цикл обновления, становясь на несколько мгновений более проницаемыми для тех, кто знал их слабости. А Сахиби знал очень многое о вещах, которые обычным волшебникам не были доступны.

Ифрит не стал утруждать себя стуком или объявлением о своём прибытии. Элегантным движением руки он создал в защитном барьере небольшой разрыв — не настолько заметный, чтобы поднять тревогу, но достаточный, чтобы проскользнуть внутрь.

Сады поместья встретили его тишиной и ароматом белых роз, которые Нарцисса Малфой культивировала с особой страстью. Сахиби бесшумно скользил по идеально подстриженным дорожкам, наслаждаясь прохладным вечерним воздухом. Он не спешил — сегодняшняя встреча была запланирована давно, и Люциус, сам того не подозревая, никуда не денется.

Дойдя до главного входа в особняк, Сахиби остановился и лишь слегка прикоснулся пальцем к тяжёлой дубовой двери. Синее пламя на мгновение вспыхнуло в месте касания, и дверь бесшумно отворилась, приглашая его внутрь.

Холл поместья Малфоев был именно таким, каким подобает быть холлу древнего аристократического дома — просторный, с высокими потолками, украшенный гобеленами, изображающими славные моменты из истории семьи. Сахиби не обратил на них внимания — его целью был хозяин дома, которого он безошибочно чувствовал в кабинете на втором этаже.

Поднявшись по широкой мраморной лестнице, ифрит направился прямо к нужной двери и без стука вошёл в кабинет Люциуса Малфоя.

Хозяин поместья сидел за массивным столом из чёрного дерева, с бокалом огневиски в руке. При виде незваного гостя он вздрогнул и резко поднялся, выхватывая палочку.

— Кто вы? Как вы проникли в мой дом? — холодно спросил Люциус, хотя в его глазах отчётливо читался страх.

Сахиби улыбнулся и снял свои тёмные очки, позволяя синему пламени глаз свободно осветить комнату.

— Добрый вечер, Люциус, — произнёс он мягким, почти гипнотическим голосом. — Или, скорее, доброй ночи. Прошу прощения за поздний визит, но некоторые разговоры лучше вести, когда весь мир спит.

Малфой побледнел ещё сильнее, хотя казалось, что это невозможно для его и без того белой кожи.

— Профессор Алов, — произнёс он, пытаясь сохранить самообладание. — Какая… неожиданность. Обычно гости используют парадный вход и не появляются в полночь без приглашения.

— Обычные гости — возможно, — кивнул Сахиби, неторопливо прохаживаясь по кабинету и рассматривая коллекцию тёмных артефактов, которую Люциус держал за стеклянными дверцами шкафа. — Но я, как вы догадываетесь, не отношусь к категории обычных.

Он остановился перед Малфоем, и воздух в комнате словно сгустился от напряжения.

— Я пришёл поговорить о вашем будущем, Люциус. О том месте, которое вы могли бы занять в грядущем новом порядке.

Малфой нервно сглотнул, но его аристократическая выдержка не подвела.

— Прошу прощения, профессор, но я не понимаю, о чём вы, — сказал он, указывая на кресло напротив своего. — Возможно, вы присядете, и мы обсудим… что бы то ни было, что привело вас в мой дом в столь поздний час.

Сахиби принял приглашение, опускаясь в кресло с элегантной грацией кота. Его синие глаза ни на секунду не отпускали взгляд Люциуса.

— Вы умны, Люциус, — сказал он. — Всегда были умны. Расчётливы. Амбициозны. Именно эти качества и привлекли Тёмного Лорда в своё время. И именно они помогли вам избежать Азкабана после его падения.

Малфой напрягся при упоминании Волан-де-Морта, его рука крепче сжала палочку.

— Я был под заклятием Империус, — автоматически произнёс он. — Суд признал…

— Оставьте эти сказки для Визенгамота, — мягко перебил его Сахиби. — Мы оба знаем правду. Вы добровольно служили Тёмному Лорду, потому что видели в нём путь к власти и влиянию, которых так жаждали. А когда он пал, вы мастерски адаптировались к новым обстоятельствам.

Он сделал паузу, внимательно изучая реакцию Люциуса.

— И сейчас, я думаю, пришло время для новой… адаптации.

— О чём вы говорите? — спросил Малфой, в его голосе слышалась настороженность.

Сахиби поднял руку, и в его ладони возник маленький шар синего пламени, медленно вращающийся и пульсирующий, словно живое сердце.

— Я говорю о грядущих переменах, Люциус. О трансформации, которая уже началась и которую ничто не сможет остановить. — Он подался вперёд. — Мир, который вы знаете, скоро изменится до неузнаваемости. Магия вернётся к своему первозданному состоянию. Границы между реальностями падут. И те, кто окажется на правильной стороне этих перемен, обретут могущество, о котором не могли и мечтать.

Малфой смотрел на синий огонь, словно загипнотизированный. В его глазах мелькали страх и любопытство, недоверие и жадность.

— Какие у меня доказательства, что вы не просто… сумасшедший с необычными глазами? — спросил он, пытаясь сохранить контроль над разговором.

Сахиби улыбнулся, и эта улыбка пробудила в Люциусе первобытный страх, которого он не испытывал даже в присутствии Тёмного Лорда.

— Доказательства? — мягко переспросил ифрит. — Вы хотите доказательств?

Синее пламя в его руке внезапно расширилось, окутав всю комнату нереальным свечением. Портреты предков Малфоя на стенах начали беспокойно шевелиться, пытаясь покинуть свои рамы, но не могли — синий огонь словно запер их внутри. Книги на полках затрепетали, раскрываясь на случайных страницах, и буквы поднялись с пергамента, закружившись в воздухе, формируя странные символы, не принадлежащие ни одному известному языку.

А затем Сахиби поднял взгляд на потолок, и тот… исчез. Вместо резной деревянной поверхности над ними теперь простиралось бескрайнее пространство, заполненное звёздами, туманностями и парящими кристаллическими островами — небо иного мира, мира, не принадлежащего этой реальности.

— Достаточно доказательств, Люциус? — спросил Сахиби, и его голос, казалось, звучал отовсюду одновременно.

Малфой застыл в своём кресле, его лицо выражало абсолютный ужас. Палочка выпала из ослабевших пальцев и откатилась по полу.

— Что… кто вы такой? — прошептал он.

Сахиби сделал лёгкий жест рукой, и иллюзия рассеялась. Кабинет вернулся к своему обычному виду, хотя в воздухе всё ещё витал слабый аромат озона и странных специй, не принадлежащих этому миру.

— Я — посланник, — ответил ифрит. — Предвестник перемен. Слуга того, кто скоро придёт, чтобы изменить саму суть реальности.

Он поднялся с кресла и обошёл стол, приближаясь к Люциусу, который инстинктивно вжался в спинку своего кресла.

— И сейчас, Люциус Малфой, я предлагаю вам выбор. Присоединиться к нам, стать частью нового порядка, получить силу и влияние, о которых вы даже не смели мечтать… или остаться в стороне и быть уничтоженным вместе со старым миром.

Малфой облизал внезапно пересохшие губы.

— А… что конкретно потребуется от меня? — спросил он, и в его голосе уже слышалась готовность к компромиссу.

Сахиби улыбнулся. Он знал, что победил, ещё до того, как переступил порог поместья. Люциус Малфой был предсказуем в своей жажде власти и самосохранения. Именно эта предсказуемость и делала его ценным.

— Для начала — информация, — сказал ифрит. — Ваши связи в Министерстве, ваше влияние на важные решения. Вы станете моими глазами и ушами там, где я лично появляться не могу.

Он сделал паузу.

— Затем — ресурсы. Финансы, недвижимость, редкие артефакты. Всё, что может пригодиться для подготовки великой трансформации.

— И… взамен? — осторожно спросил Люциус.

— Взамен вы получите место в новом мире, — ответил Сахиби. — Не как слуга — у моего господина нет слуг, только адепты, разделяющие его видение. Вы сохраните своё состояние, своё влияние, свою семью… и приумножите всё это стократно, когда границы между мирами падут.

Он наклонился ближе, глядя прямо в глаза Малфою.

— Подумайте, Люциус. Всё, чего вы когда-либо желали — власть, богатство, бессмертие, знания — всё это может быть вашим. Не ценой унижения и пыток, как у Тёмного Лорда, а как естественное право адепта нового порядка.

Малфой молчал, но Сахиби видел, как в его глазах разгорается огонь жадности и амбиций.

— Что если я откажусь? — наконец спросил он, и это был последний рубеж сопротивления.

Сахиби выпрямился, и внезапно его фигура как будто стала выше, заполняя собой пространство кабинета. Синее пламя в его глазах превратилось в настоящий пожар, а температура в комнате поднялась на несколько градусов.

— Тогда, Люциус Малфой, вы узнаете, что гнев моего господина страшнее, чем всё, что мог бы причинить вам Волан-де-Морт в момент своего наивысшего безумия, — произнёс он, и его голос больше не был мягким — он гремел, как гром, заставляя стёкла в окнах дрожать. — Я превращу всё, что вы любите, в пепел. Ваше состояние, ваше положение, ваша семья — всё исчезнет, словно их никогда и не было. И вы будете жить, Люциус, жить очень долго, с памятью об этом, неспособный даже обрести покой в смерти.

Малфой, казалось, уменьшился в размерах, вжимаясь в кресло. Его лицо было маской чистого ужаса, и Сахиби знал, что преодолел последнее сопротивление.

Ифрит снова принял свой обычный облик, и напряжение в комнате немного спало.

— Но я не думаю, что до этого дойдёт, — мягко сказал он. — Вы слишком умны, чтобы выбрать… неправильно.

Люциус Малфой медленно выпрямился в кресле. Его руки всё ещё дрожали, но в глазах уже появилось нечто, напоминающее расчётливость.

— Я… согласен, — произнёс он. — Я буду служить вам и вашему… господину.

Сахиби улыбнулся и протянул руку.

— Мудрое решение, Люциус. Я знал, что на вас можно рассчитывать.

Малфой осторожно пожал протянутую руку, и в момент прикосновения почувствовал, как через его тело проходит волна странного тепла — не болезненного, но преображающего, меняющего что-то на самом глубоком уровне его существа.

— Что… что это было? — прошептал он, глядя на свои пальцы, которые теперь казались слегка светящимися изнутри.

— Печать нашего соглашения, — ответил Сахиби. — Ничего страшного, просто небольшое… изменение. Для нового мира потребуются новые тела, Люциус. И ваше начало трансформироваться раньше других. Считайте это привилегией.

Он надел свои тёмные очки и направился к двери.

— Я свяжусь с вами в ближайшее время с первыми инструкциями. А пока — Министерство не должно узнать о некоторых моих инициативах в Хогвартсе. Думаю, ваше влияние поможет… отвлечь внимание ключевых фигур.

Уже у порога Сахиби остановился и обернулся.

— И, Люциус… это останется между нами. Даже Нарцисса не должна знать о нашем разговоре. Пока.

Малфой молча кивнул, всё ещё рассматривая своё слегка изменившееся тело.

Сахиби вышел из кабинета и бесшумно направился к выходу из поместья. Его губы тронула лёгкая улыбка — ещё одна фигура заняла своё место на игровой доске. Люциус Малфой со своими связями в Министерстве, богатством и влиянием станет ценным активом в предстоящей трансформации мира.

А если нет… что ж, Малик никогда не испытывал недостатка в энергии для своих ритуалов. И душа надменного аристократа будет не худшим источником.

* * *

В тайной комнате глубоко под Хогвартсом Сахиби Алов склонился над картой Великобритании, испещренной светящимися отметками. Каждая метка соответствовала возможному местонахождению крестража Волан-де-Морта. Рядом с ифритом стояла его марионетка, выглядевшая как Том Реддл в расцвете сил, с пульсирующими сине-фиолетовыми глазами.

— Чувствуешь что-нибудь? — спросил Сахиби, указывая на карту.

Марионеточный Волан-де-Морт медленно протянул руку над картой, его пальцы подрагивали, словно настраиваясь на невидимые частоты.

— Здесь, — сказал он, указывая на Лондон. — И здесь, — его палец переместился к точке, обозначавшей поместье Малфоев. — Части меня… зовут.

* * *

Очередным крестражем, который они решили добыть, оказался дневник, доверенный Люциусу Малфою. Благодаря уже установленному контролю над аристократом, извлечение артефакта не составило труда.

— Вот он, — сказал бледный Люциус, протягивая Сахиби потрепанную книжку в черной обложке. — Тёмный Лорд говорил, что это… особенный предмет. Очень могущественный.

Сахиби небрежно взял дневник, чувствуя, как тёмная энергия вибрирует под его пальцами.

— Ты поступил правильно, Люциус, — произнес он, пока марионеточный Волан-де-Морт, скрытый в тенях, жадно наблюдал за происходящим. — Твоя преданность будет вознаграждена в новом мире.

Когда они остались одни, Сахиби протянул дневник своему созданию.

— Теперь извлеки его сущность, как я тебя учил.

Марионеточный Волан-де-Морт положил руки на дневник, закрыл глаза и начал тихо произносить заклинание на языке Инферно. Страницы дневника затрепетали, и из него начала сочиться тёмная субстанция, словно чернила, но живые и пульсирующие. Эта тьма устремилась к рукам марионетки, впитываясь в его искусственную кожу, становясь частью его существа.

С каждым поглощенным фрагментом души марионеточный Волан-де-Морт становился всё более материальным, более… настоящим. Но Сахиби предусмотрительно встроил в процесс поглощения механизм подчинения — каждая новая частица души, входя в искусственное тело, автоматически подчинялась кристаллу контроля, встроенному в его сердце.

* * *

Для извлечения крестража из Нагайны потребовалась особая тактика. Змея была не просто вместилищем частицы души — она была живым существом с собственной волей и инстинктами.

Они выследили её в лесах Албании куда вновь пришлось аппарировать, там она скрывалась после падения своего хозяина.

— Она чувствует меня, — прошептал марионеточный Волан-де-Морт, когда они наконец обнаружили огромную змею, свернувшуюся под корнями древнего дерева. — Она знает, что я… почти он.

— Говори с ней, — приказал Сахиби. — Убеди её добровольно отдать то, что хранит.

Марионеточный Волан-де-Морт выступил вперед и начал говорить на парселтанге. Нагини подняла голову, её желтые глаза внимательно изучали странную фигуру, выглядевшую как её хозяин, но излучавшую иную ауру.

После долгого "разговора" змея медленно подползла к марионетке и обвилась вокруг его ног, словно признавая в нём часть своего настоящего хозяина.

— Она согласна, — сказал марионеточный Волан-де-Морт.

Сахиби начал ритуал, создавая вокруг них круг синего пламени. В центре круга марионетка и змея слились в странном объятии, и тёмная энергия начала перетекать из тела Нагини в искусственное тело Тома Реддла.

Когда всё закончилось, она осталась жива, но уменьшилась в размерах и потеряла свой неестественный блеск. Теперь это была просто крупная змея, необычная, но не сверхъестественная.

— Она просит остаться с нами, — сказал марионеточный Волан-де-Морт, гладя змею по голове.

— Пусть будет так, — кивнул Сахиби. — Она может оказаться полезной.

* * *

Самым сложным оказалось извлечение крестража из Гарри Поттера. Мальчик носил в себе частицу души Тёмного Лорда, не подозревая об этом. И Сахиби не мог просто забрать её силой, не повредив самому Гарри — ценному ресурсу для его планов.

Впрочем, времени у него всегда в избытке, а спешка как известно ни к чему хорошему не приводит.

С каждым поглощенным осколком он становился всё сильнее, но и всё глубже погружался под контроль Сахиби. Ифрит модифицировал ритуал таким образом, что вместе с частицами души марионетка впитывала и всё больше энергии Инферно, всё крепче привязывавшей его к воле создателя.

* * *

В глубоком подземелье Хогвартса Сахиби провёл очередной ритуал, соединяя собранные фрагменты души Волан-де-Морта в его марионетке. Синее пламя Инферно окутало искусственное тело, переплавляя, трансформируя его, делая одновременно более человеческим и более… иным.

Когда пламя угасло, перед Сахиби стоял Том Марволо Реддл в своём величии — не изуродованный годами тёмной магии, а такой, каким он мог бы быть в расцвете сил. Красивый, харизматичный, излучающий силу и властность. Но его глаза светились сине-фиолетовым огнём — постоянным напоминанием о его истинной природе и о том, кому он принадлежит.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Сахиби.

— Целым, — ответил созданный им Волан-де-Морт голосом, от которого по спине пробежал бы холодок у любого волшебника. — Я чувствую все свои части, все воспоминания, всю силу. — Он поднял руку, наблюдая, как между его пальцами танцуют искры синего пламени. — Но есть и нечто большее… Твоя сила течёт во мне, направляет меня.

— Именно так, — кивнул Сахиби. — Ты — моё величайшее творение. Тёмный Лорд, возрождённый и усовершенствованный, освобождённый от своих заблуждений и слабостей. Ты будешь лицом новой эры, провозвестником великих перемен.

— И каковы твои приказы, создатель? — спросил Волан-де-Морт с едва заметной улыбкой, которая когда-то заставляла трепетать его последователей.

— Пока — жди и учись, — ответил Сахиби. — Твоё время ещё не пришло. Но когда врата между мирами начнут открываться, ты станешь моим величайшим оружием. И мой господин Малик щедро вознаградит твою службу.

Том Реддл склонил голову в изящном поклоне, и Сахиби увидел абсолютное подчинение в его сине-фиолетовых глазах. Волан-де-Морт, величайший тёмный маг современности, был полностью, безвозвратно его.

Ифрит улыбнулся, довольный результатом своей работы. Ещё один ценный фрагмент мозаики встал на место. План Малика неуклонно двигался к своему завершению.

* * *

Холодный мраморный зал Министерства Магии сиял от света сотен свечей, парящих под высоким сводчатым потолком. Сахиби Алов стоял в самом центре амфитеатра, окруженный полукругом мантий цвета сливы с вышитой серебряной буквой "В" на груди. Его антрацитовые очки-авиаторы надежно скрывали синее пламя глаз, но даже так многие члены Визенгамота невольно ёжились под его взглядом.

Отсутствие Альбуса Дамблдора было заметно всем. Пустое место Верховного чародея зияло как открытая рана, и шепотки о "несвоевременном приглашении" и "чрезвычайных обстоятельствах" разносились по залу.

— Господа и дамы Визенгамота, — голос Сахиби прозвучал мягко, но каким-то образом достиг самых дальних уголков зала без всякого _Сонорус_, — благодарю за возможность обратиться к вам в это нелегкое время перемен.

Амелия Боунс, исполняющая обязанности председателя, прочистила горло:

— Мистер Алов, Визенгамот весьма заинтригован вашим запросом на экстренное заседание. Мы ожидаем, что этот вопрос действительно заслуживает внимания всего магического сообщества.

— О, несомненно, мадам Боунс, — Сахиби слегка поклонился. — Речь идет о самой сути магии и о том, как мы к ней относимся.

В зале повисла тишина. Даже вечно перешептывающиеся старейшины притихли.

— Позвольте начать с простого вопроса, — Сахиби сделал небольшую паузу, обводя взглядом собрание. — Что такое магия в своей глубинной сути? Подчинение или свобода?

Люциус Малфой едва заметно хмыкнул:

— Магия — это сила, мистер Алов. А сила дает свободу.

— Интересная точка зрения, лорд Малфой, — кивнул Сахиби. — Но позвольте вопрос: разве заклинание не является актом подчинения реальности вашей воле? Вы _приказываете_ предмету левитировать с помощью _Вингардиум Левиоса_. Вы _заставляете_ дверь запереться с помощью _Коллопортус_.

Он сделал шаг вперед.

— Каждое действие волшебника — это акт подчинения мира своей воле. И в этом нет ничего постыдного. Это естественный порядок вещей.

Тишус Огден, седой волшебник из старой фамилии, подался вперед:

— К чему вы клоните, мистер Алов? Магия действительно подчиняет реальность нашей воле, но это не значит…

— Но это не значит, что мы сами должны подчиняться? — мягко закончил за него Сахиби. — А разве не подчиняемся мы законам магии? Разве не склоняемся перед необходимостью произносить заклинания определенным образом, делать точные движения палочкой?

Он снял очки, и многие члены Визенгамота ахнули, увидев синее пламя в его глазах.

— Мы все чему-то или кому-то подчиняемся, — продолжил Сахиби, медленно прохаживаясь по центру амфитеатра. — Ученик подчиняется учителю, чтобы получить знания. Целитель подчиняется правилам медицины, чтобы спасать жизни. Даже Министр подчиняется Визенгамоту, а Визенгамот — законам и традициям.

Корнелиус Фадж, сидевший в первом ряду, беспокойно заёрзал.

— Подчинение — это не слабость, — голос Сахиби стал глубже, проникая, казалось, в самую душу каждого слушателя. — Это разумный выбор, когда подчиняешься чему-то или кому-то, кто мудрее, сильнее, древнее. Когда цель этого подчинения — благо.

— И что же вы предлагаете? — спросила Амелия Боунс, нахмурившись. — Чтобы мы все подчинились… кому именно?

Сахиби улыбнулся, и в его улыбке было что-то древнее и мудрое.

— Я предлагаю открыть свой разум для новой реальности, мадам Боунс. Мир меняется. Магия возвращается к своим истокам, к той форме, в которой она существовала до ограничений, наложенных людьми.

Он сделал паузу, оглядывая зал.

— Я говорю о чистой магии, текущей свободно. О силе, которая может поднять волшебный мир на небывалые высоты. О мире, где магия больше не нуждается в сокрытии.

— Звучит заманчиво, — протянул Люциус Малфой. — Но всегда есть цена. Какая цена этого… нового мира?

— Принятие и признание, — ответил Сахиби. — Признание того, что наше нынешнее понимание магии ограничено. Что существуют силы древнее и мудрее нас. И что подчинение их мудрости принесет нам не рабство, а освобождение.

Грегор Маклаген, известный своим прямолинейным характером, встал со своего места:

— Послушайте, Алов, если вы намекаете на возвращение Сами-Знаете-Кого…

— Уверяю вас, мистер Маклаген, я говорю о силах куда более древних и благородных, чем один заблудший волшебник, — Сахиби сделал успокаивающий жест. — Я говорю о самой сути магии, о её истоках. О возможности для каждого волшебника и ведьмы раскрыть свой истинный потенциал.

Он снова надел очки, скрывая синее пламя глаз.

— Представьте мир, где болезни побеждены. Где нищета и голод остались в прошлом. Где магия и немагический мир сосуществуют в гармонии, потому что сила магии настолько велика, что скрывать её больше нет смысла.

— И всё, что нам нужно — это подчиниться? — спросила Долорес Амбридж со своей приторной улыбкой. — Кому именно, мистер Алов? Вам?

— О нет, мадам Амбридж, — мягко рассмеялся Сахиби. — Я лишь посланник. Проводник между двумя мирами.

— Какими мирами? — спросил кто-то из дальних рядов.

— Миром, который есть сейчас, — ответил Сахиби, — и миром, который может быть. Миром ограниченной магии и миром магии свободной, текущей так, как она должна течь по своей природе.

Он обвел взглядом собрание.

— Я не прошу вас менять законы или традиции. Я лишь предлагаю быть открытыми к грядущим переменам. Видеть в них не угрозу, а возможность.

— А что если мы не хотим этих перемен? — спросил Тибериус Огден.

— Перемены уже происходят, — мягко ответил Сахиби. — Их нельзя остановить. Но их можно принять и направить. Или сопротивляться и быть сметенными их потоком.

Он снова сделал паузу.

— Подумайте о тех, кто вам дорог. О своих детях, внуках. Хотите ли вы, чтобы они жили в мире, полном ограничений, или в мире безграничных возможностей?

Долгие минуты в зале царила тишина. Затем Амелия Боунс медленно поднялась со своего места.

— Мистер Алов, ваши слова… интригуют. Но я должна спросить прямо: что конкретно вы предлагаете Визенгамоту сделать?

Сахиби слегка улыбнулся.

— Всего лишь не мешать естественному ходу вещей, мадам Боунс. Не препятствовать переменам, которые уже начались в Хогвартсе и скоро распространятся дальше. И когда придет время, когда вы увидите новые чудеса, не пугаться их, а принять.

— А взамен? — спросил Малфой, в его глазах читалось понимание, что любая сделка требует что-то в ответ.

— Взамен вы получите место в новом мире, — просто ответил Сахиби. — Место, достойное вашей мудрости и опыта. Новый мир будет нуждаться в проводниках, в тех, кто поможет остальным принять перемены.

Он обвел взглядом весь зал.

— В новом мире щедро вознаграждаются те, кто помогает, а не препятствует. Те, кто видит возможности там, где другие видят лишь угрозы.

Люциус Малфой первым нарушил тишину:

— Я полагаю, Визенгамот мог бы… наблюдать за развитием ситуации с благосклонным интересом.

Амелия Боунс медленно кивнула:

— При условии, что эти перемены не несут прямой угрозы безопасности волшебного сообщества.

Один за другим члены Визенгамота выражали осторожное согласие. Не было формального голосования, не было подписанного соглашения. Но в воздухе повисло молчаливое понимание.

— Благодарю вас за мудрость, — сказал Сахиби, кланяясь. — Уверен, вы не пожалеете о своем решении.

Когда он покидал зал заседаний, многие члены Визенгамота поймали себя на странной мысли: каждый из них, казалось, услышал именно то, что хотел услышать. Люциус Малфой был уверен, что речь шла о новом порядке, где чистокровные займут главенствующие позиции. Амелия Боунс верила, что разговор был о более справедливом и безопасном обществе. Корнелиус Фадж думал о расширении влияния Министерства.

И ни один из них не заметил, как за закрывшейся дверью зала синее пламя в глазах Сахиби вспыхнуло ярче, отражаясь в улыбке существа, которое лишь выглядело как человек.

* * *

Сахиби провёл ночь, разрабатывая детали финальной операции. Он склонился над старинным пергаментом, на котором были начертаны схемы расположения силовых линий Хогвартса. Четыре ключевые точки, соответствующие четырём основателям, образовывали идеальный квадрат магической силы — Тайная комната Слизерина, Астрономическая башня Равенкло, подземелья рядом с кухней, где некогда находились личные покои Хельги Хаффлпафф, и, наконец, кабинет директора, построенный на месте бывших комнат Годрика Гриффиндора.

— Идеальная геометрия, — прошептал Сахиби, проводя пальцем по линиям, соединяющим эти точки. — Салазар и другие основатели, сами того не зная, создали идеальную структуру для открытия врат.

Он оторвал взгляд от пергамента и посмотрел на камни душ, мерцающие в тусклом свете его кабинета. Каждый содержал энергию десятков созданий, которые ещё вчера населяли Запретный лес. Эта сила будет направлена в четыре ключевые точки замка, создавая энергетический поток такой мощности, что границы между мирами истончатся до предела.

А затем, с помощью четырёх артефактов основателей, эта грань будет окончательно разрушена.

Утром Сахиби встретился со Снейпом в подземельях. Мастер зелий выглядел утомлённым, но в его глазах, теперь постоянно окружённых тонким кольцом синего пламени, горел фанатичный огонь адепта.

— Марионетка готова? — спросил Сахиби без предисловий.

— Да, — кивнул Снейп. — Я модифицировал зелье, как вы просили. Оно полностью подавит собственную волю объекта, сохранив лишь базовые когнитивные функции.

— Отлично, — одобрил Сахиби. — А юный гриффиндорец?

— Ждёт своей роли, — ответил Снейп. — Он доверяет вам полностью. Считает, что помогает выполнить секретную миссию Дамблдора.

Сахиби улыбнулся — всё шло по плану. Старосту Гриффиндора, храброго, но наивного юношу, он давно готовил к этой роли, рассказывая легенды о мече Гриффиндора, который приходит на помощь истинным ученикам его факультета в минуты опасности.

— Сегодня ночью, — сказал Сахиби. — Когда Дамблдор отправится в Министерство на экстренное заседание Визенгамота.

— Вы уверены, что он уйдёт? — с сомнением спросил Снейп.

— О, он уйдёт, — уверенно ответил Сахиби. — Беллатрикс уже позаботилась о том, чтобы создать достаточно убедительный повод для экстренного заседания. Драматическое появление считавшейся заключённой в Азкабане Пожирательницы смерти в Косом переулке произведёт нужный эффект.

Глаза Снейпа расширились от понимания.

— Вы позволили ей показаться публично? Это… рискованно.

— Контролируемый риск, — возразил Сахиби. — Она появится лишь на мгновение, чтобы её заметили, затем исчезнет. Достаточно, чтобы вызвать панику и созвать экстренное заседание, но недостаточно, чтобы её поймали. — Он сделал паузу. — К тому же, она может менять облик по желанию. Кто докажет, что это была действительно Беллатрикс Лестрейндж, а не кто-то под Оборотным зельем?

Снейп медленно кивнул, оценив изящество плана.

— И когда Дамблдор уйдёт…

— Мы приведём нашего юного гриффиндорца к статуе горгульи, — закончил за него Сахиби. — Марионетка, принявшая облик ученика, якобы подвергшегося нападению, послужит катализатором. Староста захочет помочь, проявит гриффиндорскую храбрость, и меч сам придёт к нему.

— А затем? — спросил Снейп.

— А затем наш юный герой обнаружит, что его доблесть была всего лишь средством для достижения нашей цели, — с лёгкой улыбкой ответил Сахиби.

В его голосе не было ни злорадства, ни жестокости — лишь спокойная констатация факта. Он не испытывал удовольствия от необходимости манипулировать и жертвовать, но и не испытывал сожаления. Это была просто необходимость, очередная ступень на пути к великой цели.

Вечером того же дня все новостные сводки магического мира взорвались сенсацией — Беллатрикс Лестрейндж, одна из самых опасных последовательниц Тёмного Лорда, считавшаяся надёжно заключённой в Азкабане, была замечена в Косом переулке. Она появилась всего на несколько секунд, успела расхохотаться своим знаменитым безумным смехом и исчезнуть прежде, чем авроры прибыли на место.

Паника охватила магическое сообщество. Экстренное заседание Визенгамота было созвано немедленно. Дамблдор, как Верховный чародей, не мог его пропустить, особенно учитывая, что речь шла о возможном возвращении сторонников Волан-де-Морта.

Когда серебристый феникс появился в кабинете Сахиби, сообщая, что директор вынужден покинуть школу на несколько часов, ифрит позволил себе довольную улыбку. Беллатрикс сыграла свою роль безупречно.

Как только Дамблдор покинул территорию Хогвартса, Сахиби привёл в действие следующую часть плана. Марионеточный Волан-де-Морт, преобразившийся с помощью особой магии в испуганного второкурсника, был размещён в коридоре рядом с кабинетом директора. С помощью искусной иллюзии Сахиби создал видимость того, что мальчик подвергся нападению какого-то тёмного существа.

Затем он отправил патронуса — необычную синюю птицу, похожую на феникса, но с более угловатыми формами — к молодому старосте Гриффиндора.

— Джеймс Чейз, ты срочно нужен у кабинета директора, — сообщил патронус голосом Сахиби. — Один из младших учеников в опасности.

Юноша не заставил себя ждать. Храбрый и решительный, как и все гриффиндорцы, он примчался к указанному месту, где обнаружил «раненого» мальчика и склонившегося над ним профессора Алова.

— Профессор! Что случилось? — воскликнул Джеймс, бросаясь к ним.

— Нечто тёмное проникло в школу, — мрачно ответил Сахиби. — Оно напало на этого мальчика прямо у входа в кабинет директора. К сожалению, Дамблдор отсутствует, а нам нужно действовать быстро.

— Как я могу помочь? — тут же спросил юноша, как и ожидал Сахиби.

— Нам нужно попасть в кабинет директора, — ответил Сахиби. — Там есть средство, которое может защитить школу. Но только истинный гриффиндорец, проявивший истинную храбрость, может активировать его.

Он указал на горгулью, охраняющую вход в кабинет Дамблдора.

— Я не знаю пароля, — с сожалением сказал Джеймс.

— Я тоже, — покачал головой Сахиби. — Но есть другой способ. Ты знаешь легенду о мече Гриффиндора?

Джеймс кивнул.

— Он приходит на помощь истинным гриффиндорцам в момент наивысшей опасности, — процитировал он.

— Именно, — подтвердил Сахиби. — И сейчас такой момент. Школа в опасности. Но меч не придёт ко мне — я из дома Алова, древней восточной семьи. Он придёт только к тебе, как к истинному гриффиндорцу.

Он сделал паузу, глядя юноше прямо в глаза.

— Ты должен призвать его, Джеймс. Сосредоточься на своём желании защитить школу, на своей храбрости, и протяни руку к статуе.

Джеймс выглядел немного неуверенно, но кивнул. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул и вытянул руку к горгулье, охраняющей вход в кабинет директора.

Сначала ничего не происходило. Затем воздух вокруг начал мерцать, и из-за спины горгульи, из самой сердцевины защитных чар Хогвартса, появился сияющий меч с рубинами на рукояти. Он медленно проплыл по воздуху и опустился в протянутую руку Джеймса.

Юноша открыл глаза и с изумлением уставился на легендарное оружие в своих руках.

— Это… невероятно, — прошептал он. — Он действительно пришёл.

— Конечно пришёл, — с улыбкой сказал Сахиби. — Ты ведь истинный гриффиндорец, Джеймс.

Он протянул руку.

— А теперь, если позволишь, я должен использовать меч для защитного ритуала. Только так мы сможем отогнать тьму, проникшую в замок.

Джеймс без колебаний передал меч Сахиби. В тот момент, когда ифрит сомкнул пальцы на рукояти с рубинами, марионеточный Волан-де-Морт, всё ещё в облике раненого мальчика, внезапно выпрямился и схватил Джеймса за запястье.

— _Сомнус профундус_, — прошипел он, и юноша мгновенно погрузился в глубокий сон, упав на каменный пол замка.

— Отнеси его в башню Гриффиндора, — приказал Сахиби марионетке. — Модифицируй его память так, чтобы он помнил, что нашёл меч, но передал его Дамблдору для защиты школы. Встреться со мной в Тайной комнате через час.

Марионеточный Волан-де-Морт кивнул, легко поднял бессознательное тело юноши и скрылся за поворотом коридора.

Сахиби же, крепко сжимая в руке меч Гриффиндора, направился к заброшенному туалету на втором этаже. С каждым шагом он ощущал, как древняя магия артефакта взаимодействует с его собственной силой, как будто меч изучал его, пытался определить его сущность.

— Скоро ты послужишь цели выше, чем та, для которой был создан, — прошептал Сахиби мечу. — Ты станешь ключом к новой эре магии.

Спустившись в Тайную комнату, он обнаружил, что василиск уже ожидал его. Огромная змея склонила голову в знак приветствия.

— _Повелитель огня вернулся_, — прошипел василиск. — _И принёс последний ключ_.

— Да, — подтвердил Сахиби. — Теперь мы можем начать подготовку к ритуалу.

Он прошёл в центр комнаты, где уже были размещены остальные артефакты — диадема Равенкло, чаша Хаффлпафф и медальон Слизерина, образующие совершенный треугольник на полу комнаты. Меч Гриффиндора Сахиби поместил в центр этого треугольника.

— Первая фаза синхронизации, — объявил он. — Артефакты должны признать друг друга, вспомнить своё изначальное единство, времена, когда они были созданы как части единого целого.

Он достал из сумки три камня душ и разместил их по углам треугольника. Камни пульсировали синим светом, наполняя Тайную комнату призрачным сиянием.

— _Ашкарат мелех нарат_, — начал Сахиби древнее заклинание. — _Суул дарат мен. Карнатум салех вирус…_

Камни душ вспыхнули ярче, их энергия начала перетекать к артефактам основателей, окутывая их сияющей аурой. Постепенно реликвии начали поднимать в воздух, зависая над поломТайной комнаты.

Внезапно на каменных стенах комнаты проявились древние руны, скрытые веками. Они светились синим огнём, резонируя с энергией, исходящей от артефактов. Символы Слизерина переплетались с руническими знаками мира Сахиби, образуя новый, гибридный язык магии.

— Смотри, как две реальности начинают сливаться, — сказал Сахиби василиску, который с завороженным вниманием наблюдал за процессом. — Это лишь первый шаг. Когда все тринадцать камней душ будут активированы, и все четыре энергетических узла замка будут соединены, врата откроются полностью.

Артефакты вращались всё быстрее, их свечение становилось всё интенсивнее. Внезапно между ними возникли тонкие нити света, соединяя их в единую систему. Меч Гриффиндора в центре засиял особенно ярко, его рубины словно наполнились кровью.

— Синхронизация проходит успешно, — удовлетворённо заметил Сахиби. — Артефакты вспоминают своё единство.

В этот момент в Тайную комнату вошёл марионеточный Волан-де-Морт. Он остановился у входа, наблюдая за завораживающим зрелищем.

— Задание выполнено, — доложил он. — Юноша спит в своей кровати. Когда он проснётся, то будет уверен, что передал меч Дамблдору.

— Хорошо, — кивнул Сахиби, не отрывая взгляда от парящих артефактов. — Присоединяйся к нам. Твоя кровь и душа связаны с этим местом. Это усилит ритуал.

Марионеточный Волан-де-Морт подошёл ближе, его сине-фиолетовые глаза отражали сияние реликвий. Когда он вступил в круг света, артефакты ответили усилением свечения, словно узнавая частицу души, которая некогда была частью их.

Ритуал синхронизации продолжался несколько часов. Постепенно энергия камней душ была полностью поглощена артефактами основателей, и те медленно опустились обратно на пол Тайной комнаты, теперь связанные невидимыми узами, готовые служить единой цели.

— Первая фаза завершена, — объявил Сахиби, чувствуя удовлетворение от проделанной работы. — Теперь каждый из артефактов должен быть размещён в соответствующей точке силы замка. Диадема — в Астрономической башне, чаша — в подземельях Хаффлпафф, меч — в бывших покоях Гриффиндора, а медальон останется здесь, в Тайной комнате.

Он повернулся к марионеточному Волан-де-Морту.

— Ты разместишь диадему и чашу. Я лично позабочусь о мече — его будет сложнее всего установить, учитывая, что бывшие покои Гриффиндора теперь стали кабинетом директора.

— Дамблдор вернётся через несколько часов, — заметила марионетка.

— К тому времени всё будет готово, — уверенно ответил Сахиби. — Финальный ритуал начнётся завтра на рассвете, когда первые лучи солнца коснутся вершины Астрономической башни. В этот момент энергетические узлы замка достигнут максимального резонанса.

Он подошёл к василиску и мягко коснулся его чешуйчатой головы.

— Ты будешь охранять медальон, древний страж. Когда ритуал начнётся, ты почувствуешь активацию энергии. В этот момент ты должен пропустить свою силу через медальон, усиливая поток.

Василиск склонил голову в знак согласия.

— _Я буду готов, повелитель огня_, — прошипел он. — _Моя сила — твоя сила_.

С этими словами Сахиби и марионеточный Волан-де-Морт покинули Тайную комнату, каждый со своей миссией. Ифрит нёс меч Гриффиндора, осторожно завёрнутый в плотную ткань, чтобы скрыть его сияние. Пришло время установить последнюю деталь великого плана — и открыть врата для Владыки Малика, чья сила изменит сам фундамент магической реальности этого мира.

* * *

Дамблдор вернулся в замок ближе к полуночи. Он выглядел усталым и озабоченным — известие о появлении Беллатрикс Лестрейндж вызвало настоящий переполох в Министерстве. Когда директор поднимался к своему кабинету, Сахиби как раз спускался по винтовой лестнице, словно только что завершил там какие-то дела.

— А, Альбус, — приветствовал он директора с лёгкой улыбкой. — Как прошло заседание?

Дамблдор внимательно посмотрел на коллегу, в его глазах за полумесяцами очков читалось лёгкое подозрение.

— Весьма бурно, Сахиби. Появление Беллатрикс Лестрейндж — крайне тревожный знак. — Он сделал паузу. — А что привело тебя к моему кабинету в столь поздний час?

— Просто хотел оставить отчёт о последних исследованиях древних защитных чар замка, — непринуждённо ответил Сахиби. — Я обнаружил любопытные взаимосвязи между магическими системами, установленными основателями. Подумал, это может тебя заинтересовать.

Дамблдор кивнул, хотя в его взгляде всё ещё сквозило сомнение.

— Благодарю за проявленное усердие, — сказал он. — Я непременно изучу твои записи. Что-нибудь ещё произошло в школе за время моего отсутствия?

— Ничего особенного, — ответил Сахиби. — Обычный вечер в Хогвартсе.

Он шагнул в сторону, позволяя директору пройти к горгулье.

— Не буду больше задерживать тебя, Альбус. Ты, должно быть, устал после всех этих министерских дебатов.

— Да, пожалуй, — согласился Дамблдор. — Доброй ночи, Сахиби.

— Доброй ночи, — кивнул ифрит, направляясь прочь от кабинета директора.

Когда шаги Дамблдора стихли за поворотом коридора, Сахиби позволил себе довольную улыбку. Меч Гриффиндора был успешно размещён в скрытой нише прямо под кабинетом директора — в самом сердце энергетического узла, связанного с Годриком. Дамблдор не заметит пропажи — в его кабинете осталась идеальная копия меча, созданная с помощью сложной иллюзорной магии.

Теперь все четыре артефакта находились на своих местах, образуя идеальный квадрат силы внутри стен Хогвартса. Осталось лишь дождаться рассвета, чтобы начать финальный ритуал.

Сахиби направился в свои покои, где Беллатрикс уже ожидала его возвращения. Она сидела в кресле у камина, задумчиво глядя на огонь. В её руках был один из камней душ, который она медленно поворачивала, наблюдая, как пульсирует заключённая в нём энергия.

— Всё прошло успешно? — спросила она, не отрывая взгляда от камня.

— Да, — ответил Сахиби, опускаясь в кресло напротив. — Артефакты синхронизированы и размещены в ключевых точках замка. На рассвете мы начнём финальный ритуал.

Беллатрикс наконец подняла глаза, в них отражалось пламя камина, смешанное с внутренним огнём, который ифрит вложил в её искусственное тело.

— Я чувствую, как истончается грань между мирами, — тихо сказала она. — Даже сейчас, когда ритуал ещё не начался. Словно сама реальность дрожит в предвкушении.

— Именно так, — кивнул Сахиби. — Ты чувствуешь это особенно остро благодаря своему телу, созданному из огня Малика. Ты уже стоишь одной ногой в ином мире.

Он протянул руку, и Беллатрикс передала ему камень душ. Сахиби поднёс его к своим глазам, пристально изучая пульсирующую внутри энергию.

— Это последний, тринадцатый камень, — сказал он. — Самый сильный из всех. В нём души единорогов — чистейших созданий этого мира. Его мы разместим в центральной точке, где пересекаются все силовые линии.

— И где находится эта точка? — спросила Беллатрикс.

— В Большом зале, — ответил Сахиби. — Прямо под куполом с зачарованным небом. Место, где собираются все обитатели замка, где сходятся все потоки эмоций и мыслей. Идеальный фокус для открытия врат.

Он осторожно положил камень в специальный ларец, стоящий на столе.

— Когда первые лучи солнца коснутся Астрономической башни, ты активируешь этот камень в Большом зале, — инструктировал он Беллатрикс. — В то же время я активирую остальные двенадцать, расположенные по периметру замка. Энергия потечёт к центру, создавая вихрь такой силы, что грань между мирами исчезнет.

— А что будет с обитателями замка? — спросила Беллатрикс. — С учениками, учителями?

— Они станут первыми свидетелями новой эры, — ответил Сахиби. — Те, кто способен принять изменения, войдут в новый мир. Те, кто сопротивляется… — он сделал паузу, — станут энергией для поддержания врат.

Беллатрикс длинно выдохнула, в её глазах мелькнуло что-то, похожее на трепет.

— Ты не боишься, что Дамблдор попытается остановить нас? — спросила она. — Он могущественный волшебник.

— Дамблдор силён, — согласился Сахиби. — Но даже он не сможет противостоять объединённой мощи четырёх артефактов основателей, тринадцати камней душ и силе Владыки Малика, текущей через врата. К тому же, — добавил он с лёгкой улыбкой, — у нас есть фактор внезапности. Никто в замке не подозревает, что произойдёт на рассвете.

Они провели остаток ночи в молчаливой подготовке. Сахиби проверял и перепроверял расчёты, убеждаясь, что каждый камень души будет размещён в точном соответствии с общей схемой. Беллатрикс медитировала, настраиваясь на свою роль в предстоящем ритуале. Её тело, созданное из огня Малика, сияло всё ярче по мере приближения рассвета, словно чувствуя приближение момента истины.

За час до восхода солнца они покинули покои Сахиби. Замок был погружён в глубокий сон — даже портреты дремали в своих рамах. Они беспрепятственно прошли по пустынным коридорам, направляясь к Большому залу.

— Помни, — тихо сказал Сахиби, передавая Беллатрикс ларец с последним камнем души. — Когда первые лучи солнца коснутся вершины Астрономической башни, ты почувствуешь резонанс в своём теле. В этот момент ты должна активировать камень.

Беллатрикс кивнула, принимая ларец с благоговейным выражением лица.

— Я не подведу тебя, — прошептала она. — Ни тебя, ни Владыку Малика.

Сахиби коснулся её щеки кончиками пальцев — лёгкое прикосновение, почти невесомое, но исполненное силы.

— Я знаю, — сказал он. — Поэтому ты и была выбрана первой из адептов нового мира.

С этими словами он повернулся и покинул Большой зал, направляясь расставлять оставшиеся камни души по периметру замка.

Беллатрикс осталась одна в огромном пустом помещении. Зачарованный потолок над её головой показывал звёздное небо, постепенно светлеющее на востоке — первый признак приближающегося рассвета. Она подошла к центру зала, туда, где обычно стоял стол для преподавателей, и осторожно открыла ларец.

Камень души внутри пульсировал интенсивным синим светом с серебристыми вкраплениями — отражение чистоты душ единорогов, заключённых в нём. Беллатрикс аккуратно извлекла его и поместила на пол, точно в центре пересечения всех линий силы.

Затем она отступила на шаг, опустилась на колени и начала тихо произносить слова древнего заклинания, которому научил её Сахиби. Язык иного мира звучал странно из уст ведьмы, но тело Беллатрикс, созданное из огня Малика, придавало словам необходимую резонансную частоту.

Тем временем Сахиби быстро перемещался по замку, размещая оставшиеся двенадцать камней души в заранее определённых точках. Каждый камень он устанавливал с предельной точностью, сопровождая размещение короткой активирующей формулой.

Последний камень он установил на вершине Астрономической башни, где диадема Равенкло уже была размещена в тайнике под древним телескопом. Здесь Сахиби остановился, чтобы наблюдать, как первые лучи солнца появляются из-за горизонта.

Небо на востоке начало окрашиваться розовым и золотым. Сахиби снял очки, позволяя синему пламени своих глаз свободно осветить пространство вокруг. Он поднял руки к небу и начал произносить заключительные слова ритуала — древнее воззвание к Владыке Малику, приглашение вступить в этот мир через открывающиеся врата.

Первый луч солнца коснулся вершины Астрономической башни именно в тот момент, когда Сахиби произнёс последнее слово заклинания. Камень души у его ног вспыхнул ослепительным синим светом, который устремился вниз, проникая сквозь этажи замка, соединяясь с потоками энергии от других камней.

В Большом зале Беллатрикс ощутила резонанс во всём своём теле — словно каждая частица её искусственной плоти завибрировала в унисон с пульсацией исходящей сверху энергии. Она завершила заклинание, и камень души в центре зала активировался, испуская вертикальный столб синего света, устремившийся к зачарованному потолку.

По всему замку начали активироваться камни душ, их энергия сливалась в единый поток, направленный к центру Большого зала. Древние стены Хогвартса задрожали, когда мощь четырёх артефактов основателей соединилась с силой тринадцати камней душ.

Зачарованный потолок Большого зала начал изменяться — вместо светлеющего утреннего неба на нём появилась картина совершенно иного мира. Огненные вихри, парящие острова, сверкающие кристаллические башни — реальность мира Малика проступала сквозь истончавшуюся грань.

Беллатрикс завороженно смотрела вверх, её глаза широко распахнуты от изумления и восторга. Её тело сияло всё ярче, откликаясь на приближение своего создателя.

В этот момент двери Большого зала распахнулись, и на пороге появился Альбус Дамблдор. Его лицо выражало тревогу и решимость.

— Что здесь происходит? — спросил он, входя в зал. Его взгляд переместился с Беллатрикс на сияющий столб света в центре помещения, затем на изменившийся потолок. — Что вы делаете с Хогвартсом?

Беллатрикс медленно поднялась на ноги, её губы изогнулись в улыбке, которая когда-то наводила ужас на противников Тёмного Лорда.

— Преображаем его, Дамблдор, — ответила она. — Открываем двери в новый мир.

Директор поднял палочку, но прежде чем он успел произнести заклинание, от центрального столба света отделился тонкий луч, ударивший в потолок. В образовавшемся разрыве между мирами появилась фигура — высокая, величественная, окружённая пылающим синим ореолом.

— Слишком поздно, Дамблдор, — прошептала Беллатрикс. — Врата открыты. Владыка Малик прибыл.

Фигура начала спускаться из разрыва, и по мере её приближения сам воздух в Большом зале словно сгущался, наполняясь тяжёлым, металлическим запахом иной реальности. Дамблдор поднял палочку выше, готовясь к противостоянию, но в этот момент в зал вошёл Сахиби Алов.

— Не стоит сопротивляться, Альбус, — спокойно сказал он, подходя ближе. — То, что должно произойти, произойдёт независимо от твоего желания или сопротивления.

— Сахиби, — Дамблдор повернулся к нему. — Я подозревал, что ты что-то замышляешь, но это… это выходит за рамки всего, что я мог вообразить. Ты открываешь путь существу из иного мира? Ты хоть понимаешь, чем это грозит всему магическому сообществу?

— Я понимаю лучше, чем кто-либо, — ответил Сахиби, и синее пламя его глаз вспыхнуло ярче. — Это не конец, Альбус. Это начало. Начало новой эры, где магия обретёт свою истинную, неограниченную форму.

Фигура Владыки Малика продолжала спускаться, и по мере его приближения стены замка дрожали всё сильнее. За дверями Большого зала послышались крики проснувшихся и встревоженных обитателей Хогвартса.

— Ещё не поздно остановить это, — Дамблдор сделал шаг к Сахиби. — Вместе мы можем закрыть врата прежде, чем существо полностью войдёт в наш мир.

Сахиби покачал головой.

— Ты не понимаешь, Альбус. Я не хочу останавливать это. Я работал веками, чтобы этот момент наступил. Я — слуга Владыки Малика, посланный в ваш мир с единственной целью — открыть врата для его прихода.

Он сделал быстрый жест рукой, и синее пламя из его глаз сформировало вокруг Дамблдора кольцо огня, не позволяющее директору приблизиться к центральному столбу света.

— Наблюдай, Альбус, — сказал Сахиби. — Наблюдай за рождением нового мира.

Владыка Малик приближался к полу Большого зала. Теперь можно было разглядеть его облик — высокий, гуманоидный, но с чертами, выходящими за рамки человеческой анатомии. Его кожа мерцала, словно покрытая мельчайшими кристаллами. Глаза сияли тем же синим пламенем, что и у Сахиби, но неизмеримо более ярким, почти невыносимым для взгляда.

Когда его ноги коснулись пола Большого зала, произошла вспышка такой интенсивности, что на мгновение все присутствующие были ослеплены. А когда зрение вернулось, мир уже начал меняться.

Стены Хогвартса становились прозрачными, сквозь них проступали очертания иной реальности. Законы физики искажались, гравитация ослабевала. Предметы начинали левитировать, цвета становились ярче, звуки глубже.

— Что происходит? — воскликнул Дамблдор, пытаясь противостоять изменениям с помощью собственной магии.

— Слияние миров, — ответил Сахиби. — Реальность вашего измерения сливается с реальностью мира Малика. Магия освобождается от оков и ограничений, возвращаясь к своему первозданному состоянию.

Владыка Малик медленно поднял руки, и по всему замку прокатилась волна синего пламени, преображающая всё, чего касалась. Стены, пол, потолок — всё начинало светиться изнутри, приобретая свойства материи иного мира.

— Добро пожаловать в новую эру, дети магии, — громоподобный голос Малика эхом разнёсся по замку, проникая в самые отдалённые его уголки. — Примите дар свободной силы или станьте частью преобразования.

Дамблдор отчаянно пытался противостоять изменениям, создавая вокруг себя щит из чистой магической энергии. Но даже его колоссальной силы было недостаточно против мощи существа из иного измерения.

— Твоё сопротивление бесполезно, старый волшебник, — сказал Малик, обращаясь непосредственно к Дамблдору. — Но я ценю твою силу и мудрость. Ты можешь стать одним из моих адептов, если примешь новый порядок.

— Никогда, — твёрдо ответил Дамблдор. — Я не позволю тебе поработить этот мир.

— Поработить? — Малик издал звук, похожий на смех. — Я не порабощаю. Я освобождаю. Освобождаю магию от искусственных ограничений, которые вы наложили на неё веками. Смотри.

Он сделал ещё один жест, и перед ними возникла прозрачная стена, похожая на экран. На ней появились образы того, что происходило в остальных частях замка. Ученики и преподаватели, пробуждённые странной энергией, покидали свои комнаты, выходили в коридоры, собирались в группы. Некоторые были в панике, другие застыли в изумлении, наблюдая, как реальность вокруг них искажается и изменяется.

А затем началось самое удивительное. Некоторые из учеников, особенно те, кто всегда показывал особые способности к магии, начинали светиться тем же синим светом. Их собственная магия откликалась на зов иного мира, пробуждаясь, усиливаясь, преображаясь.

— Видишь? — сказал Малик. — Они принимают дар. Их магия освобождается от оков, наложенных вашей ограниченной системой обучения. Они становятся тем, чем всегда должны были быть — проводниками чистой силы.

Дамблдор с ужасом и изумлением наблюдал за происходящим. Он видел, как некоторые из лучших учеников Хогвартса — те, кого он знал, кого учил, о ком заботился — один за другим поддавались этому странному преображению. Их глаза начинали светиться синим, их движения становились более плавными, грациозными, словно они освобождались от ограничений человеческой физиологии.

— Это не освобождение, — тихо сказал Дамблдор. — Это трансформация в нечто, что перестаёт быть человеческим.

— Человеческое — лишь одна форма бытия, — возразил Малик. — И, к сожалению, не самая совершенная, должен заметить.

Беллатрикс, всё это время молча наблюдавшая за разговором, внезапно шагнула вперёд. Её тело сияло ярче, чем когда-либо, почти сливаясь с аурой Владыки Малика.

— Позволь мне стать первой, кто примет полное преображение, — обратилась она к Малику. — Я готова отказаться от последних остатков человеческого, чтобы стать чистым проводником твоей силы.

Малик обратил на неё своё внимание, его сияющие глаза изучали сотворённое Сахиби тело.

— Ты уже на полпути, дитя огня, — сказал он. — Твоё тело создано из моего пламени. Осталось лишь завершить процесс.

Он протянул руку, и Беллатрикс шагнула в его объятия без тени сомнения или страха. Синее пламя окутало её фигуру, становясь всё ярче, пока полностью не поглотило её силуэт.

Когда пламя утихло, перед ними стояло существо, лишь отдалённо напоминающее прежнюю Беллатрикс Лестрейндж. Выше, тоньше, с кожей, похожей на полупрозрачный кристалл, сквозь который просвечивало синее пламя. Её глаза стали двумя сияющими сапфирами, а волосы превратились в живые языки тёмно-синего огня.

— Прекрасно, — прошептал Сахиби, наблюдая за трансформацией.

Преображённая Беллатрикс медленно повернулась к нему, и на её лице, теперь почти нечеловеческом, появилась улыбка, исполненная такой силы и свободы, какой Сахиби никогда прежде не видел.

— Ты был прав, — сказала она голосом, в котором человеческие интонации смешивались с музыкальным звоном кристаллов. — Это не смерть. Это рождение.

Владыка Малик обратил свой взор на Дамблдора, всё ещё сопротивляющегося внутри круга синего пламени.

— Выбор за тобой, хранитель старых традиций, — сказал он. — Принять новую реальность или стать частью энергии преобразования.

Дамблдор выпрямился, его глаза за полумесяцами очков светились решимостью.

— Я выбираю третий путь, — твёрдо сказал он. — Путь сопротивления до конца.

С этими словами он взмахнул палочкой, и от её кончика вырвался ослепительный серебристый свет — чистейшая форма магии света, которой владел директор. Заклинание ударило в круг синего пламени, окружавший его, и на мгновение два вида энергии сражались, создавая завораживающий танец света и тени.

Но синее пламя Малика оказалось сильнее. Оно поглотило серебристый свет Дамблдора, а затем сжалось вокруг старого волшебника, окутывая его коконом трансформирующей энергии.

— Достойная попытка, — сказал Малик. — Твоя сила впечатляет даже меня. Жаль, что ты выбрал сопротивление вместо принятия.

Кокон синего пламени полностью поглотил Дамблдора, становясь всё ярче, пока не вспыхнул ослепительной вспышкой. Когда свет угас, на месте директора осталась лишь сияющая сфера чистой энергии — всё, что осталось от одного из величайших волшебников этого мира.

— Его сила послужит катализатором для окончательного преобразования, — сказал Малик, обращаясь к Сахиби. — Достойный финал для достойного противника.

Сахиби поклонился своему господину, испытывая смешанные чувства — триумф от успешного завершения многовековой миссии и странную, непредвиденную грусть по поводу судьбы Дамблдора. Но он быстро отбросил эти мысли. В новом мире не было места для сожалений о прошлом.

— Врата полностью открыты, владыка, — сказал он. — Что дальше?

— Дальше мы завершим преобразование, — ответил Малик. — Начиная с этого замка и распространяясь по всему миру. Новая эра магии начинается здесь и сейчас.

Он поднял руки к потолку Большого зала, и разрыв между мирами начал расширяться, охватывая всё большую площадь. Сквозь него в Хогвартс проникали существа иного мира — создания из огня и кристалла, с телами, не подчиняющимися законам обычной физики.

Так началось Великое Преобразование — событие, которое навсегда изменило магический мир, стерев границу между реальностями и позволив магии вернуться к своему первозданному, неограниченному состоянию. И в центре этого преобразования стоял Сахиби Алов, посланник Владыки Малика, верно выполнивший свою миссию, несмотря на все препятствия, которые ставил перед ним этот чужой мир.

Наступил рассвет новой эры — эры свободной магии, не скованной искусственными ограничениями человеческого понимания.

Глава 16

Великое Преобразование началось, но его размах требовал особого подхода. Прошло две недели с тех пор, как Малик вступил в этот мир. За это время Хогвартс изменился неузнаваемо изнутри, хотя для внешнего мира замок оставался прежним — защитные чары, модифицированные силой иного измерения, создавали идеальную иллюзию нормальности.

Сахиби стоял у окна директорского кабинета, наблюдая, как студенты перемещаются по территории замка. С виду обычные подростки, но их движения стали более плавными, а в глазах многих можно было заметить синеватый отблеск — первый признак принятия силы Малика.

— Они адаптируются быстрее, чем я ожидал, — заметил он, не оборачиваясь.

— Дети всегда более восприимчивы к изменениям, — ответил голос за его спиной, мелодичный и глубокий одновременно. — Их сознание ещё не сковано годами предубеждений и ограничений.

Сахиби обернулся и снова испытал мгновенное удивление. Владыка Малик, чьё истинное обличье было слишком величественным и нечеловеческим для повседневного взаимодействия с обитателями этого мира, принял форму молодого человека лет двадцати пяти. Высокий, стройный, с чёрными волосами, падающими на плечи, и глазами удивительного цвета — насыщенный шартрез, настолько яркий, что казался светящимся изнутри. Лицо его сочетало аристократическую утончённость с юношеской мягкостью черт — образ, одновременно внушающий доверие и естественное уважение.

— Этот образ подходит для нового директора Хогвартса? — с лёгкой улыбкой спросил Малик, словно читая мысли Сахиби. — Не слишком ли молод?

— В самый раз, — ответил Сахиби. — Достаточно молод, чтобы олицетворять новые идеи, но в то же время не настолько, чтобы вызвать скептицизм. К тому же, — добавил он с тонкой улыбкой, — в магическом мире возраст часто обманчив.

Малик подошёл к столу директора — теперь его столу — и провёл рукой по древней поверхности. Под его прикосновением дерево слегка засветилось, реагируя на его сущность.

— «Профессор Малик де Вер», — произнёс он, словно пробуя имя на вкус. — Молодой гений магической теории из Восточной Европы, назначенный Советом попечителей после… — он сделал паузу, — трагической гибели Альбуса Дамблдора в результате неудачного алхимического эксперимента. Вполне правдоподобная история, ты не находишь?

— История, которую подтвердят модифицированные воспоминания всех причастных, — кивнул Сахиби. — Включая самих членов Совета попечителей. Они уже разослали официальные уведомления о смене руководства школы.

Малик опустился в директорское кресло, и оно тут же изменилось, подстраиваясь под его фигуру, приобретая более элегантные, текучие формы, хотя и сохраняя внешнее сходство с прежним.

— Должен признать, твой план был безупречен, Сахиби, — сказал он. — Открытие врат, использование артефактов основателей, даже выбор времени — всё сработало идеально.

— Я служу Владыке уже очень давно, — просто ответил Сахиби, слегка склонив голову.

Малик жестом предложил ему сесть напротив.

— И теперь, когда мы достигли нашей первой цели, пришло время обсудить дальнейшие шаги, — сказал он, подавшись вперёд. — Я заметил, что ты ожидаешь немедленного расширения нашего влияния, тотального преобразования этого мира.

Сахиби внимательно посмотрел на своего господина.

— Разве не для этого мы открыли врата? — осторожно спросил он.

Малик улыбнулся, и в его улыбке была мудрость существа, чей возраст измерялся не годами, а эонами.

— Мы не будем спешить, Сахиби, — мягко сказал он. — В этом мире есть особая… хрупкость, которую я не хочу разрушать грубым вмешательством. Его магия, при всех её ограничениях, обладает уникальными качествами, заслуживающими изучения и сохранения.

Он поднялся и подошёл к окну, где ранее стоял Сахиби.

— Посмотри на этих детей, — сказал он, указывая на студентов, пересекающих внутренний двор. — Они несут в себе потенциал, которого нет даже в моём мире. Потенциал, рождённый из парадоксального сочетания ограничений и свободы, которое определяет магию этого измерения.

Сахиби молчал, пытаясь осмыслить слова Малика. Это был неожиданный поворот — он готовился к быстрому и тотальному преобразованию, к волне силы, которая захлестнёт весь магический мир, подчиняя его законам Инферно.

— Я вижу твоё замешательство, — сказал Малик, не оборачиваясь. — Ты думаешь, что я отказываюсь от наших целей?

— Нет, владыка, — ответил Сахиби. — Я лишь… удивлён.

Малик повернулся к нему, и его шартрезовые глаза сияли внутренним светом.

— Цель остаётся прежней, мой верный слуга. Но методы могут быть иными. Вместо того, чтобы насильственно трансформировать этот мир, мы позволим ему самому стать новым филиалом Инферно. Медленно, органично, через эволюцию, а не революцию.

Он сделал жест рукой, и в воздухе появилась трёхмерная проекция — карта магического мира, на которой пульсировали точки силы, связанные с Хогвартсом невидимыми линиями.

— Хогвартс станет нашей базой, — продолжил Малик. — Центром, из которого наша сила будет постепенно распространяться. Здесь мы будем воспитывать новое поколение адептов — не рабов, не слуг, а настоящих проводников нового понимания магии.

Проекция изменилась, показывая Хогвартс через несколько лет — школу, преображённую не только внешне, но и внутренне, с программой обучения, органично сочетающей традиционную магию этого мира и силу Инферно.

— Мы не будем разрушать уникальность этого мира, — сказал Малик. — Мы усилим её. Сделаем совершеннее. И когда придёт время, этот мир сам откроет врата в следующие измерения, став не просто филиалом Инферно, но его новым сердцем.

Сахиби внимательно изучал проекцию, и постепенно понимание новой стратегии Малика заставило его лицо просветлеть.

— Это… амбициозный план, — медленно сказал он. — Требующий терпения и тонкости.

— Именно поэтому я рад, что ты рядом, — ответил Малик с лёгкой улыбкой. — Ты провёл в этом мире достаточно времени, чтобы понять его нюансы, и обладаешь необходимой утончённостью для такой работы.

Он подошёл к Сахиби и положил руку ему на плечо. От этого прикосновения по телу ифрита разлилось тепло — признание и одобрение его господина, ощущаемое на самом глубоком уровне.

— Кстати, я высоко оценил твой выбор первых адептов, — сказал Малик. — Северус Снейп и Беллатрикс Лестрейндж — идеальное сочетание интеллекта и страсти, аналитического ума и интуитивного восприятия. Они станут первыми среди равных в новой иерархии.

— Беллатрикс уже полностью приняла преобразование, — заметил Сахиби. — А Снейп проявляет удивительную способность сочетать традиционную магию зелий с энергетическими принципами нашего мира.

— Да, я заметил его последние эксперименты, — кивнул Малик. — Он создаёт совершенно новое направление алхимии. Это именно тот органический синтез, к которому мы стремимся.

Он отошёл к своему столу и взял в руки странный прибор, появившийся там будто из ниоткуда — нечто среднее между песочными часами и астролябией, с множеством вращающихся колец и сфер из материала, похожего на хрусталь, но излучающего слабое синее сияние.

— Это Хронометр Измерений, — пояснил Малик, заметив заинтересованный взгляд Сахиби. — Он показывает состояние границ между мирами и скорость их изменения. Согласно моим расчётам, полная интеграция этого мира с энергетической структурой Инферно займёт примерно семь лет.

— Семь лет, — повторил Сахиби. — Как раз полный цикл обучения в Хогвартсе.

— Именно, — кивнул Малик. — Поэтическая симметрия, не находишь? Новое поколение адептов получит полноценное образование к моменту окончательного преобразования мира.

Он поставил прибор обратно на стол и посмотрел на Сахиби с выражением, в котором мудрость древнего существа сочеталась с искренним любопытством исследователя.

— А теперь, друг мой, расскажи мне больше об этом интересном феномене, который вы называете… квиддичем. Я наблюдал вчера тренировку команды Слизерина и обнаружил удивительную магическую динамику в этом процессе.

Сахиби не смог сдержать улыбку. Вот оно, то, что делало Малика не просто великим правителем, но истинным преобразователем миров — его неподдельное, живое любопытство ко всему новому, его способность видеть красоту и ценность в самых неожиданных аспектах иных реальностей.

— С удовольствием, владыка, — ответил он, и следующие два часа они провели, обсуждая тонкости магической спортивной игры, трансформационные свойства различных школьных дисциплин и особенности психологии подростков-волшебников.

Когда Сахиби наконец покинул кабинет директора, его сердце было полно нового понимания и предвкушения. Впереди был долгий, сложный, но бесконечно интересный путь. Путь не разрушения, а трансформации. Путь, на котором этот мир не потеряет свою уникальность, а обретёт новую глубину, став частью величайшей сети измерений, объединённых общей энергией Инферно.

"Семь лет," — думал Сахиби, спускаясь по спиральной лестнице. — "Семь лет, чтобы создать совершенно новый мир из этого хрупкого, прекрасного в своём несовершенстве материала."

Он чувствовал, как синее пламя внутри него пульсирует в унисон с великой силой, текущей теперь через Хогвартс — первым аккордом симфонии преобразования, которая постепенно охватит весь магический мир, а затем и всё это измерение.

И оно того стоило — его вековое ожидание, его тщательная подготовка, все трудности и препятствия на пути. Ради этого момента, ради этой эры, которая теперь начиналась под мудрым руководством Владыки Малика.

* * *

Прошло несколько месяцев с того момента, как Владыка Малик вошёл в этот мир. За это время жизнь в Хогвартсе обрела новый ритм — внешне всё казалось прежним, но внутри происходили тонкие, почти незаметные для постороннего глаза изменения. Студенты учили те же предметы, но с новым пониманием; преподаватели вели привычные уроки, но наполняли их иным содержанием. Весь замок медленно, но верно преображался, становясь центром новой магической парадигмы.

Был тёплый майский вечер, когда Сахиби Алов решил выйти к озеру, чтобы насладиться закатом. В последние недели он был так занят помощью Малику в трансформации учебной программы, что почти не находил времени для простых удовольствий. Однако сегодня его сердце влекло к тихим водам озера, где отражалось пламенеющее небо.

Он неспешно шёл по берегу, когда заметил знакомый силуэт, сидящий на большом плоском камне у самой кромки воды. Беллатрикс. После полного преобразования её тело уже не было глиняной копией, созданной Сахиби. Теперь она была существом огня и кристалла, чья кожа мягко мерцала в свете заходящего солнца, а волосы струились, как тёмное пламя. Она выглядела совершенно неземной и в то же время — более настоящей, чем когда-либо прежде.

— Прекрасный вечер, — сказал Сахиби, подходя ближе.

Беллатрикс повернула голову, и её сапфировые глаза вспыхнули узнаванием.

— Я думала, ты слишком занят, чтобы наслаждаться такими простыми вещами, как закат, — ответила она с лёгкой улыбкой.

— Даже самые великие дела требуют пауз для созерцания, — заметил Сахиби, присаживаясь рядом с ней на камень. — Владыка Малик часто напоминает мне об этом.

Беллатрикс задумчиво провела рукой по поверхности воды, и там, где её пальцы касались озера, вода начинала мягко светиться синим.

— Он… не такой, каким я его представляла, — тихо сказала она.

— Никто не может по-настоящему представить Малика, не встретив его, — ответил Сахиби. — Он выходит за рамки любого понимания.

— Я ожидала… большего разрушения, — призналась Беллатрикс. — Когда ты говорил о новом мире, я представляла себе огонь, поглощающий старый порядок.

Сахиби кивнул, понимая её чувства.

— И я тоже, отчасти. Но Владыка видит дальше, чем мы. Он не разрушает — он трансформирует. Это более сложный и красивый процесс.

Они замолчали, глядя, как солнце медленно опускается за горизонт, окрашивая воды озера в багряные оттенки. Где-то вдалеке гигантский кальмар лениво поднял щупальце над поверхностью воды, словно приветствуя заходящее светило.

— Ты изменился, — внезапно сказала Беллатрикс, повернувшись к Сахиби. — С тех пор, как он пришёл. Ты стал… мягче? Нет, не то слово. Спокойнее. Словно достиг цели, к которой шёл многие века.

Сахиби снял свои антрацитовые очки, позволяя синему пламени своих глаз свободно освещать сумеречное пространство между ними.

— Не цели, — поправил он. — Начала пути. Всё, что было до сих пор — лишь подготовка. Теперь начинается настоящая работа.

Он протянул руку и осторожно коснулся её лица. Их кожа соприкоснулась, и там, где встретились огонь и кристалл, возникло удивительное сияние — не синее и не пурпурное, а какого-то совершенно нового оттенка, для которого в человеческом языке не существовало названия.

— Ты прекрасна, — тихо сказал Сахиби. — Более прекрасна, чем я мог вообразить, создавая твоё первое тело.

Беллатрикс мягко улыбнулась, и от этой улыбки, казалось, само озеро засветилось чуть ярче.

— Это твоя заслуга, — ответила она. — Ты показал мне путь. Без тебя я бы никогда не узнала этой свободы.

Сахиби покачал головой.

— Я лишь открыл дверь. Ты сама решила войти в неё.

Он наклонился ближе, и их губы встретились в поцелуе, который, казалось, остановил само время. Огонь встретился с огнём, свет со светом, и на мгновение они перестали быть двумя отдельными существами, сливаясь в единое целое, пульсирующее в унисон с биением сердца мира.

Когда они наконец отстранились друг от друга, вокруг уже сгустились сумерки. Звёзды начали появляться на небе, отражаясь в тёмных водах озера, словно россыпь драгоценных камней на чёрном бархате.

— Хочешь увидеть нечто особенное? — спросил Сахиби, внезапно улыбнувшись.

Беллатрикс кивнула, заинтригованная его тоном.

Сахиби встал и протянул ей руку, помогая подняться. Затем он сделал шаг к озеру и, к удивлению Беллатрикс, его нога не погрузилась в воду, а осталась на поверхности, словно озеро внезапно затвердело под его ступнёй.

— Идём, — сказал он, делая ещё один шаг вперёд. — Новая магия позволяет нам видеть вещи иначе. Ощущать иначе. Двигаться иначе.

Беллатрикс последовала за ним, осторожно ступая на поверхность воды. К её изумлению, озеро поддерживало её так же, как твёрдая земля, хотя она чувствовала его прохладу и движение сквозь свои ступни.

Они медленно шли по воде, удаляясь от берега. С каждым шагом вода под их ногами начинала светиться мягким синим светом, образуя светящийся путь, ведущий к центру озера.

— Это… невероятно, — прошептала Беллатрикс, глядя на огни под своими ногами.

— Это всего лишь одно из многих чудес, которые станут обыденностью в новом мире, — ответил Сахиби. — Мире, где законы физики подчиняются воле, а не наоборот.

Достигнув середины озера, они остановились. Сахиби поднял руки к звёздному небу, и синее пламя из его глаз устремилось вверх, образуя тонкий светящийся столб. В ответ звёзды, казалось, засияли ярче, а само небо начало меняться — сквозь его глубокую черноту проступали очертания иного мира, мерцающие башни и парящие острова мира Малика.

— Грань между мирами истончается, — сказал Сахиби. — Скоро два мира начнут сливаться, и такие виды станут обычными для всех, кто примет новую реальность.

Беллатрикс зачарованно смотрела вверх, её глаза отражали сияние другого измерения.

— Это… дом? — спросила она. — Твой настоящий дом?

— Да, — кивнул Сахиби. — Мир Инферно, откуда я пришёл. Место, где магия свободна от всех ограничений, где реальность пластична и подчиняется силе воли.

Он обнял её за талию, привлекая ближе.

— И теперь это может стать и твоим домом, Беллатрикс. Когда трансформация завершится, ты сможешь свободно перемещаться между мирами, изучать бесконечные измерения, знать радость настоящей, неограниченной свободы.

Беллатрикс повернулась к нему, её лицо светилось от восторга и чего-то ещё — более глубокого чувства, которое она даже не пыталась выразить словами.

— Я всегда искала свободу, — тихо сказала она. — Всегда стремилась разбить цепи, ограничивающие мою силу. Но никогда не представляла, что настоящая свобода может быть… такой.

Сахиби мягко улыбнулся.

— Это только начало, — сказал он. — Первый шаг на бесконечном пути.

Видение иного мира над ними медленно растаяло, уступая место обычному звёздному небу. Но теперь Беллатрикс знала, что скрывается за ним, какие чудеса ждут по ту сторону тонкой завесы реальности.

Они медленно вернулись к берегу, их путь по-прежнему освещался мягким синим сиянием под ногами. Когда они снова ступили на твёрдую землю, озеро за их спинами словно вздохнуло, возвращаясь к своему обычному состоянию.

— Скоро рассвет, — заметил Сахиби, глядя на восточный край неба, где уже начала появляться светлая полоска. — Новый день в новом мире.

Беллатрикс кивнула, её взгляд был устремлён к горизонту.

— Я готова к нему, — сказала она. — К этому дню и ко всем, что последуют за ним.

Они стояли рука об руку, встречая новый рассвет — два существа из огня и кристалла, стоящие на грани двух реальностей, объединённые не только чувством, но и общим видением мира, в котором границы между возможным и невозможным стирались, уступая место чистой, неограниченной магии.

А где-то в глубине замка Владыка Малик в своём человеческом обличье улыбался, чувствуя ещё одну тонкую нить связи, сплетающуюся между мирами — нить, созданную не силой или магией, а тем, что даже в мире Инферно оставалось самой могущественной силой: способностью любить, мечтать и надеяться.

Спустя какое-то время

Июльская жара окутала маленький городок Литтл-Уингинг, делая воздух густым и тягучим. Жители Тисовой улицы прятались в домах, наслаждаясь прохладой кондиционеров, и лишь изредка выглядывали в окна, чтобы убедиться, что их газоны ещё не пожелтели от безжалостного солнца.

На фоне безликих домов появилась пара, заставившая миссис Причетт из дома номер три буквально прилипнуть к оконному стеклу. Она не могла объяснить, почему эти двое казались такими… необычными. Высокий мужчина в элегантном костюме тёмно-синего цвета, с антрацитовыми очками-авиаторами, скрывающими глаза; и рядом с ним — поразительно красивая женщина с длинными чёрными волосами, в платье глубокого сапфирового оттенка, подчёркивающем её точёную фигуру. Они двигались с удивительной грацией, словно не шли, а плыли по раскалённому асфальту.

— Ты уверен, что мальчик здесь? — спросила Беллатрикс, чьи ярко-голубые глаза (такой необычный выбор для её нового облика) внимательно изучали однообразные дома. — Это место… мёртвое. В нём нет даже намёка на магию.

— Именно поэтому Дамблдор выбрал его, — ответилСахиби, чуть улыбнувшись. — Старый волшебник полагал, что отсутствие магического фона защитит мальчика от нежелательного внимания.

Беллатрикс фыркнула, и в этом звуке можно было уловить отголосок её прежнего, более дикого «я».

— И вместо этого обрёк ребёнка на жизнь среди существ, не способных понять его природу, — сказала она с нескрываемым презрением. — Даже сейчас, когда Дамблдор стал частью великого преобразования, я не могу простить ему этой жестокости.

Сахиби мягко положил руку ей на плечо.

— Не стоит тратить энергию на гнев в адрес прошлого, — сказал он. — Мы здесь, чтобы исправить эту ошибку. Чтобы дать Гарри Поттеру то, чего он заслуживает — настоящий дом и подлинное понимание его силы.

Они остановились перед домом номер четыре. Внешне он ничем не отличался от соседних, но Сахиби и Беллатрикс могли видеть тонкие нити защитных чар, окутывающие строение — последнее наследие заклинаний Дамблдора.

— Эти защитные чары… они ослабли, — заметила Беллатрикс, проведя рукой сквозь невидимую для обычного глаза магическую сеть. — С переходом Дамблдора в иную форму бытия они потеряли свою силу.

— Даже если бы они были на пике мощности, они не смогли бы остановить нас, — спокойно ответил Сахиби. — Но их ослабление — удобное обстоятельство. Оно позволит нам действовать мягче, не разрушая структуру защиты полностью.

Он сделал лёгкий жест рукой, и часть защитной сети раздвинулась, создавая проход. Они направились к входной двери дома.

— Как думаешь, какой будет реакция этих… родственников? — спросила Беллатрикс с лёгкой улыбкой.

— Предсказуемой, — ответил Сахиби. — Страх, отрицание, возможно, глупые попытки сопротивления. Но не беспокойся о них — их память будет модифицирована. Для них этот визит пройдёт как мимолётный сон.

Сахиби поднял руку, чтобы постучать в дверь, но прежде чем его пальцы коснулись дерева, дверь распахнулась. На пороге стоял грузный мужчина с багровым от жары и гнева лицом.

— Если вы торговые агенты, то убирайтесь немедленно! — начал он, но осёкся, встретившись взглядом с Сахиби. — Что… кто вы?

Даже сквозь тёмные стёкла очков Вернон Дурсль почувствовал нечто глубоко чуждое и пугающее в глазах стоящего перед ним человека. Страх мгновенно сковал его тело, не позволяя ни кричать, ни двигаться.

— Добрый день, мистер Дурсль, — вежливо произнёс Сахиби. — Мы пришли за Гарри Поттером. Будьте так любезны, пригласите нас войти.

Лицо Вернона стало ещё более багровым.

— Нет никакого Поттера! — выдавил он из себя, но его голос предательски дрогнул.

Беллатрикс слегка наклонила голову, изучая мужчину с выражением, напоминающим учёного, рассматривающего особенно неприятный образец под микроскопом.

— Он лжёт, — сказала она обыденным тоном. — И делает это неумело.

Сахиби кивнул и сделал лёгкое движение рукой. Вернон Дурсль замер, его глаза остекленели, а тело словно превратилось в статую.

— Пройдём, — сказал Сахиби, мягко отодвигая застывшего мужчину в сторону. — Мальчик наверху, в маленькой комнате.

Они вошли в дом, и Беллатрикс сразу же поморщилась от приторного запаха искусственных освежителей воздуха и избытка чистящих средств.

— Какое неприятное место, — заметила она. — В нём нет ни одной искры живой энергии.

— И всё же здесь растёт одна из самых ярких искр магии нового поколения, — ответил Сахиби, направляясь к лестнице. — Словно драгоценный камень в груде пепла.

В гостиной они заметили женщину с лошадиным лицом и полного мальчика, застывших перед телевизором. Как и Вернон, они были скованы временным заклятием неподвижности.

Поднявшись по лестнице, Сахиби и Беллатрикс подошли к двери с множеством замков снаружи. Сахиби провёл рукой над ними, и замки тихо щёлкнули, открываясь один за другим.

— Я чувствую его, — тихо сказала Беллатрикс. — Его магия… она сильная, но искажённая. Словно река, загнанная в слишком узкое русло.

Сахиби кивнул.

— Результат жизни среди немагов, которые боятся и подавляют любое проявление его истинной природы, — ответил он. — Но мы исправим это.

Дверь открылась, и они увидели маленькую, скудно обставленную комнату. У окна сидел худой мальчик лет десяти, с растрёпанными чёрными волосами и яркими зелёными глазами за круглыми очками. Он испуганно обернулся на звук открывающейся двери.

— Кто вы? — спросил он, настороженно глядя на незнакомцев.

Сахиби улыбнулся и снял очки, позволяя синему пламени своих глаз свободно светиться. К его удивлению, мальчик не отпрянул в страхе, как делали большинство людей, а наоборот, наклонился вперёд, с явным любопытством глядя на необычное явление.

— Здравствуй, Гарри, — мягко сказал Сахиби. — Меня зовут Сахиби Алов, а это Беллатрикс. Мы пришли, чтобы забрать тебя в Хогвартс — школу чародейства и волшебства, где ты сможешь научиться контролировать свой дар.

Глаза Гарри расширились.

— Школу… чародейства? — неуверенно переспросил он. — Я не понимаю. Что это значит?

— Это значит, что ты волшебник, Гарри, — ответила Беллатрикс, и её голос, обычно резкий, стал удивительно мягким. — И очень сильный. Место, где ты сможешь развить свои способности, — в мире магии, а не здесь, среди… этих.

Гарри перевёл взгляд с одного посетителя на другого.

— Волшебник? Я? — он покачал головой. — Нет, вы ошибаетесь. Я просто… Гарри. Просто Гарри.

— Вспомни, — мягко произнёс Сахиби, делая шаг вперёд. — Вспомни странные вещи, которые происходили вокруг тебя, когда ты был испуган или зол. Вещи, которые ты не мог объяснить.

Гарри замер, и по его лицу Сахиби понял, что мальчик действительно вспоминает. Появившиеся из ниоткуда стеклянные перегородки в террариуме со змеёй, волосы школьной учительницы, ставшие синими, мгновенное перемещение на крышу школы, когда его преследовал кузен со своей бандой…

— Это… это была магия? — тихо спросил он. — То, что я делал?

— Да, Гарри, — кивнул Сахиби. — Это проявления твоей врождённой силы. Силы, которую ты унаследовал от своих родителей — Лили и Джеймса Поттеров, одних из самых талантливых волшебников своего поколения.

При упоминании родителей лицо мальчика изменилось, в глазах появился голод — голод по информации, по связи с теми, кого он никогда не знал.

— Вы… вы знали моих родителей? — спросил он дрожащим голосом.

Беллатрикс и Сахиби обменялись быстрыми взглядами. Настал деликатный момент, требующий осторожности.

— Мы знаем о них, — ответил Сахиби, выбирая слова с осторожностью. — И в Хогвартсе ты сможешь узнать намного больше. Там преподают люди, которые учились вместе с ними, которые действительно их знали.

Он протянул руку мальчику.

— Пойдём с нами, Гарри. Твоё место не здесь, среди тех, кто не может понять твой дар. Твоё место в Хогвартсе, где ты научишься не только контролировать свою магию, но и раскрывать её истинный потенциал.

Гарри колебался, глядя на протянутую руку. Затем, словно приняв решение, он кивнул и встал.

— Я хочу уйти отсюда, — твёрдо сказал он. — Я хочу узнать о магии. О моих родителях. Обо всём.

Беллатрикс улыбнулась, и в её голубых глазах мелькнул синий отблеск — отражение истинной природы, скрытой под человеческим обликом.

— Ты узнаешь намного больше, чем можешь представить, Гарри Поттер, — сказала она. — Мир, который откроется перед тобой, безграничен.

— Собери свои вещи, — предложил Сахиби. — Всё, что тебе дорого. Остальное тебе больше не понадобится.

Гарри оглянулся на свою крошечную комнату с побитой мебелью и потрёпанными книгами.

— Здесь нет ничего, что я хотел бы взять, — тихо ответил он.

Беллатрикс и Сахиби снова обменялись взглядами, в которых читалось понимание глубины пренебрежения, которому подвергался мальчик.

— Тогда мы идём прямо сейчас, — сказал Сахиби. — В Хогвартсе тебя ждёт всё необходимое — и ещё намного больше.

Они спустились по лестнице, проходя мимо всё ещё застывших фигур Дурслей. Гарри посмотрел на них с выражением, в котором читалась странная смесь страха, жалости и облегчения.

— Что с ними? — спросил он.

— Они в порядке, — ответил Сахиби. — Просто временно… приостановлены. Когда мы уйдём, они продолжат свою обычную жизнь и даже не вспомнят о нашем визите.

Гарри кивнул, не выказывая особого беспокойства о судьбе родственников.

Когда они вышли на улицу, Беллатрикс мягко положила руку на плечо мальчика.

— Закрой глаза, Гарри, — сказала она. — Первое путешествие может быть немного… дезориентирующим.

Гарри послушно закрыл глаза. Сахиби и Беллатрикс взяли его за руки, образуя небольшой круг на подъездной дорожке дома Дурслей.

— Держись крепче, — предупредил Сахиби. — И помни: то, что ты почувствуешь, — это не просто магия перемещения. Это первое прикосновение к силе Инферно — энергии, которая скоро изменит весь магический мир.

С этими словами он активировал особый вид аппарации — не классическое волшебное перемещение, а прохождение через тонкую грань между реальностями. Воздух вокруг них засветился синим, и на мгновение они погрузились в пространство между мирами — место, где законы физики не имели власти, а течение времени становилось относительным понятием.

Гарри ахнул, хотя его глаза оставались закрытыми. Он чувствовал это — поток чистой энергии, омывающей его тело, проникающей сквозь кожу, прямо к ядру его магии. Ощущение было потрясающим — словно всю жизнь он дышал через соломинку, а теперь впервые наполнил лёгкие полной грудью.

Когда они материализовались у ворот Хогвартса, Сахиби с интересом наблюдал за реакцией мальчика. Гарри открыл глаза и застыл, глядя на величественный замок, возвышающийся над озером.

— Это… Хогвартс? — прошептал он.

— Да, — кивнул Сахиби. — Твой новый дом. И намного больше, чем просто школа — это центр трансформации, место, где старая магия встречается с новой, где открываются двери между мирами.

— И я буду здесь учиться? — Гарри всё ещё выглядел не способным поверить в происходящее.

— Учиться. Расти. Преображаться, — подтвердила Беллатрикс. — Твоё магическое ядро сильное, но скованное, искажённое годами подавления. Здесь ты научишься освобождать его, позволять твоей истинной силе течь свободно.

Они начали подниматься по дорожке к замку. По мере приближения Гарри чувствовал, как нечто внутри него откликается на зов Хогвартса — его магия тянулась к древним стенам, словно узнавая родное место.

— Почему я чувствую… что уже был здесь? — тихо спросил он.

Сахиби улыбнулся.

— Потому что магия Хогвартса резонирует с твоей собственной, — объяснил он. — Особенно сейчас, когда замок сам меняется, открываясь новым возможностям, новой силе, идущей из мира Инферно.

Вдруг Гарри остановился, его взгляд устремился к озеру, где странное синее сияние на мгновение осветило воду.

— Что это? — спросил он, указывая на озеро.

— Это признаки трансформации, — ответил Сахиби. — Слияния двух миров. Процесса, который сделает магию более свободной, более мощной, более… истинной.

Он положил руку на плечо мальчика.

— И ты, Гарри Поттер, будешь одним из первых, кто в полной мере ощутит эти изменения. Твоё магическое ядро развивается именно сейчас, когда оно наиболее гибкое и восприимчивое. Ты адаптируешься к новой силе естественным образом, без травм и потрясений, через которые проходят многие взрослые волшебники.

Они подошли к главному входу, и двери распахнулись перед ними, словно замок сам приветствовал новоприбывшего. В холле их ожидал высокий молодой человек с удивительными шартрезовыми глазами.

— Добро пожаловать в Хогвартс, Гарри Поттер, — произнёс Малик, принявший облик нового директора школы. — Мы ждали тебя.

Гарри посмотрел в эти необычные глаза и почувствовал странную смесь страха и восхищения. В них была глубина и сила, которые казались бесконечными.

— Спасибо, сэр, — ответил он, инстинктивно понимая, что стоящий перед ним человек обладает огромным авторитетом.

— Профессор Малик де Вер, директор Хогвартса, — представил его Сахиби. — Под его руководством школа вступает в новую эру, и ты будешь одним из первых учеников, которые полностью ощутят преимущества этих изменений.

Малик улыбнулся, и его улыбка была одновременно доброй и несущей оттенок чего-то иного — чего-то, выходящего за рамки обычного человеческого понимания.

— Идём, Гарри, — сказал он. — Тебя ждёт знакомство с замком, с преподавателями и, конечно, с другими студентами, которые, как и ты, прибыли сюда раньше обычного начала учебного года, чтобы лучше адаптироваться к новой программе.

Когда они направились вглубь замка, Сахиби и Беллатрикс обменялись удовлетворёнными взглядами. Ещё один важный шаг на пути к полной трансформации был сделан. Гарри Поттер, один из самых могущественных юных волшебников этого поколения, теперь находился там, где его магическое ядро могло развиваться под бдительным руководством адептов Инферно.

И когда придёт время, он станет одним из ключевых проводников новой силы в этот мир — мост между старой магией, основанной на заклинаниях и палочках, и новой, текущей свободно, как сама мысль, не знающей преград и ограничений.

Процесс адаптации уже начался.

Глава 17

Ночь окутала Ватикан мягким бархатом. В личных покоях Папы Римского было тихо, лишь изредка тишину нарушало тяжёлое дыхание пожилого человека, лежащего на широкой кровати. Верховный понтифик знал, что его время подходит к концу. Лучшие врачи говорили об этом шёпотом, но он читал правду в их глазах. Его сердце, служившее Церкви столько десятилетий, готовилось к последнему удару.

Он не боялся смерти. Вся его жизнь была подготовкой к встрече с Создателем. И всё же лёгкая грусть охватывала его при мысли о том, сколько ещё он мог бы сделать для церкви, для мира, для паствы, вверенной его попечению.

Когда часы в коридоре пробили полночь, он почувствовал странное изменение в воздухе. Комната словно наполнилась едва уловимым ароматом, напоминающим смесь ладана и горного снега. Температура заметно снизилась, и на оконных стёклах начали появляться причудливые узоры морозного инея, хотя на дворе стоял тёплый сентябрь.

— Кто здесь? — спросил понтифик, приподнимаясь на подушках. Его голос, обычно слабый в последние недели, прозвучал на удивление твёрдо.

— Тот, кого вы ждали, Святейшество, — ответил мелодичный голос, казалось, заполнивший всю комнату, хотя звучал негромко.

В центре покоев начало формироваться свечение — сначала слабое, затем всё более интенсивное, принимающее очертания высокой фигуры. Когда свет немного угас, перед Папой предстало существо поразительной красоты — высокое, с совершенными чертами лица, облачённое в одеяния цвета молочного жемчуга. За его спиной раскинулись величественные крылья, сотканные, казалось, из чистого света. Но самыми удивительными были глаза существа — глубокие, шартрезового цвета, в которых читалась мудрость, не принадлежащая этому миру.

— Азраил, — прошептал понтифик, узнавая в пришельце архангела смерти из древних текстов. — Ты пришёл за мной.

Малик, принявший облик ангела, позволил себе мягкую улыбку. Ему нравилась восприимчивость этого человека, его способность принимать необычное без страха, с достоинством, присущим истинно великим душам.

— Я пришёл к вам, Святейшество, — мягко поправил он. — Но не за вами. Во всяком случае, пока.

Папа внимательно изучал пришельца. Долгие годы службы и глубокая духовная практика развили в нём особую чувствительность к нюансам невидимого мира.

— Ты не тот, за кого себя выдаёшь, — сказал он после долгой паузы. — В тебе есть… иное.

Малик склонил голову в знак уважения к проницательности собеседника.

— Верно, Святейшество. Я не Азраил, хотя в некотором смысле выполняю схожую функцию. Я — предвестник трансформации, посланник нового мира, который приходит на смену старому. Моё имя не имеет значения, но если вам нужно как-то ко мне обращаться, можете называть меня Малик.

— Малик, — повторил понтифик. — «Король» на арабском. Весьма претенциозно для… кого? Ангела? Демона? Или чего-то, что наша теология ещё не определила?

— Скажем так, я существо из иного измерения, — ответил Малик, делая шаг ближе к кровати. — Моя природа выходит за рамки вашей теологической системы координат. Я не принадлежу ни Небесам, ни Аду в том понимании, которое вкладывает в эти концепции ваша вера.

Он сделал изящный жест рукой, и в воздухе появилось кресло, сотканное, казалось, из лунного света. Малик грациозно опустился в него, аккуратно расправив крылья.

— Я пришёл к вам с предложением, Святейшество.

— Какое предложение может сделать создание из иного измерения умирающему старику? — спросил понтифик, в его голосе звучало искреннее любопытство, а не страх или скептицизм.

— Жизнь, — просто ответил Малик. — Долгую, полную сил жизнь. Возможность продолжить ваше служение, завершить начатые реформы, увидеть, как семена, которые вы посеяли, прорастают и дают плоды.

Глаза понтифика на мгновение загорелись, но затем в них появилась настороженность.

— Цена? — спросил он. — Какую цену ты требуешь за такой… дар?

Малик оценил прямоту собеседника.

— Ваше влияние, Святейшество, — ответил он. — Не душу — это слишком банально. Влияние, которое вы имеете на католический мир, на Италию, на миллионы верующих по всему земному шару.

Он слегка наклонился вперёд, его шартрезовые глаза светились внутренним светом.

— Мир стоит на пороге великих перемен, Святейшество. Трансформация уже началась, и она будет продолжаться, независимо от вашего решения. Но с вашей помощью эта трансформация может пройти… мягче. С меньшими потрясениями. Без ненужных жертв.

— Трансформация? — повторил понтифик. — О чём ты говоришь?

Малик поднял руку, и над его ладонью возникла сфера света, внутри которой проступали образы — Хогвартс, замок, преобразующийся изнутри; юные волшебники с глазами, светящимися синим огнём; энергетические потоки, соединяющие различные точки земного шара.

— Магия возвращается в ваш мир, Святейшество, — сказал Малик. — Не та игрушечная магия, которую практикуют нынешние волшебники, а истинная, первозданная сила, не знающая ограничений. Сила, способная изменить саму структуру реальности. И это изменение уже началось.

Папа внимательно наблюдал за образами в сфере, его лицо выражало задумчивость, а не шок или отрицание.

— Церковь всегда противостояла магии, — медленно произнёс он. — Считала её искушением, отвращающим человека от истинной веры.

— Потому что церковь воспринимала магию как конкурента, — мягко возразил Малик. — Как альтернативный путь к силе и познанию. Но что, если магия — это просто ещё одно проявление божественного замысла? Ещё один аспект творения, который человечеству предстоит освоить?

Он сделал паузу, давая понтифику время обдумать его слова.

— Вы, Святейшество, всегда были реформатором. Человеком, способным видеть дальше ограничений традиции. Вы пытались примирить церковь с современным миром, с наукой, с иными религиями. Почему бы не сделать ещё один шаг? Почему не стать мостом между старой верой и новой реальностью?

Папа долго молчал, размышляя. Затем он медленно поднял взгляд на Малика.

— Ты предлагаешь мне предать всё, во что я верил? Отречься от учения, которому я посвятил всю жизнь?

— Нет, — покачал головой Малик. — Я предлагаю вам расширить это учение. Вдохнуть в него новую жизнь. Сделать его частью величайшей трансформации, которую когда-либо переживал ваш мир.

Он встал с кресла и подошёл к кровати понтифика. Воздух вокруг него мерцал тонкими струйками синего света.

— Подумайте, Святейшество. Что если ваш Бог и есть та сила, которую я представляю? Что если вся теология была лишь попыткой облечь в человеческие понятия нечто, выходящее за рамки человеческого понимания? Нечто, что теперь возвращается в ваш мир в своём истинном облике?

Папа внимательно смотрел на Малика, в его глазах читалась борьба.

— Докажи, — тихо сказал он. — Докажи, что твоя… трансформация не противоречит воле Божьей.

Малик улыбнулся, словно ожидал этой просьбы.

— Очень хорошо, Святейшество.

Он протянул руку и мягко коснулся лба понтифика. В момент соприкосновения комната исчезла, и Папа ощутил себя парящим в пространстве между мирами. Вокруг него развернулась панорама удивительной красоты — бесконечные потоки энергии, соединяющие миры, измерения, реальности. Он увидел, как эти потоки пронизывают всё сущее, как они формируют структуру мироздания, создавая сложнейший узор, слишком грандиозный для человеческого восприятия.

И в центре этого узора он увидел… нет, скорее почувствовал присутствие чего-то бесконечно великого, мудрого, любящего. Присутствие, очень похожее на то, что он ощущал в моменты глубочайшей молитвы.

Когда видение закончилось, и он снова оказался в своей постели, его глаза были полны слёз.

— Это… было прекрасно, — прошептал он. — Но я всё ещё не уверен. Это могло быть просто… иллюзией.

— Конечно, — согласился Малик. — Я и не ожидал, что вы сразу поверите. Ваша осторожность делает вам честь, Святейшество.

Он отступил от кровати, и его крылья словно стали прозрачнее, позволяя видеть сквозь них предметы в комнате.

— Я не прошу немедленного решения, — сказал Малик. — Подумайте. Послушайте своё сердце, свою интуицию. Я вернусь через три дня за вашим ответом.

Он начал таять в воздухе, превращаясь в светящийся туман.

— А пока, в знак моего уважения и добрых намерений, примите небольшой подарок.

С этими словами он полностью исчез, но в воздухе остался витать слабый аромат горных трав и моря. А понтифик с удивлением обнаружил, что боль, мучившая его последние месяцы, исчезла. Дыхание стало легче, а сердце билось ровно и сильно, как много лет назад.

Он осторожно поднялся с постели и подошёл к зеркалу. Из отражения на него смотрел всё тот же пожилой человек, но его глаза сияли новой силой, а на щеках появился здоровый румянец. Это не было полным исцелением или возвращением молодости, но заметное облегчение, обещание большего.

Папа долго стоял у окна, глядя на огни ночного Рима. Город, переживший столько империй, религий, философий, казалось, дремал в своём величественном безразличии к ещё одной странице истории, которая вот-вот должна была перевернуться.

Три дня на размышление. Три дня, чтобы принять решение, которое могло изменить не только его судьбу, но и путь всей Церкви, всего католического мира.

А где-то в глубине Хогвартса Малик, вернувшийся к своему обычному облику молодого директора, улыбался, глядя на карту мира, где появилась новая светящаяся точка — Ватикан, одна из древнейших точек силы на планете, ключевой узел в энергетической сети, которую он методично выстраивал.

Если понтифик примет его предложение, процесс трансформации ускорится многократно. Сочетание магической и духовной энергии создаст мощнейший резонанс, который распространится далеко за пределы Италии или католического мира.

"Семь лет," — вновь подумал Малик, закрывая карту. — "Возможно, даже меньше, если всё пойдёт по плану."

Он повернулся к окну, глядя на звёздное небо над Хогвартсом. Там, в глубине космоса, за пределами человеческого восприятия, мерцали контуры его родного мира — мира, который вскоре должен был слиться с этой реальностью, преображая её, возвышая до нового уровня бытия. Уровня, где магия и вера, наука и чудо, разум и интуиция больше не будут противоречить друг другу, а сольются в гармоничное целое, достойное истинного величия человеческого потенциала.

Великое Преобразование продолжалось.

* * *

Прошло три дня после визита Малика. Папа Римский не сомкнул глаз все эти ночи, погрузившись в непрестанную молитву и размышления. Странно, но несмотря на бессонницу, он чувствовал себя бодрее, чем за многие последние месяцы. Частичное исцеление, дарованное Маликом, продолжало действовать — боли отступили, дыхание стало свободнее, мысли яснее.

В полночь третьего дня воздух в личных покоях понтифика снова сгустился, наполнившись тем же неземным ароматом. Окна покрылись морозными узорами, а в центре комнаты начало формироваться знакомое свечение.

Папа сидел в кресле у окна, облачённый в простую белую сутану. Он не выглядел удивлённым или испуганным — скорее, решительным, как человек, прошедший через тяжкие сомнения и наконец обретший ясность.

Малик появился в том же ангельском облике — величественный, с крыльями из света и глазами цвета шартреза. Он слегка поклонился понтифику.

— Святейшество, я вернулся за вашим ответом.

Папа поднялся с кресла и подошёл к Малику, глядя прямо в его неземные глаза.

— Я много молился эти дни, — сказал он. — Искал знаков, просил мудрости и наставления. И знаешь, что самое удивительное? Впервые за долгие годы я почувствовал… ответное присутствие.

Он сделал паузу, собираясь с мыслями.

— Всю свою жизнь я служил вере. Проповедовал милосердие, надежду, любовь. Но в глубине души всегда оставалось сомнение — действительно ли моя вера служит высшему благу? Действительно ли Церковь ведёт людей к свету, а не уводит от него?

Он начал медленно ходить по комнате, и Малик заметил, что движения понтифика стали более плавными и уверенными, чем три дня назад.

— То, что ты показал мне, — продолжил Папа, — та панорама миров и измерений… она перекликается с некоторыми мистическими видениями, описанными святыми и пророками. Они тоже видели реальность за пределами обычного человеческого восприятия. Они тоже чувствовали присутствие силы, выходящей за рамки нашей теологии.

Он остановился и повернулся к Малику.

— Я принял решение. Я принимаю твоё предложение, но не из страха смерти и не из жажды власти. Я принимаю его, потому что верю, что могу стать мостом. Мостом между старой верой и новым пониманием. Проводником, который поможет миллионам верующих принять грядущие перемены не как угрозу, а как исполнение древних пророчеств.

Малик улыбнулся, и в его улыбке была искренняя радость — не триумф манипулятора, добившегося своего, а удовлетворение учителя, чей ученик сделал важный шаг к пониманию.

— Мудрое решение, Святейшество, — сказал он. — Я знал, что вы способны увидеть дальше догм и ограничений. В этом ваше величие.

Он подошёл ближе и протянул руки.

— Готовы ли вы принять дар, который я назвал «Силой Небес»? Силой, которая преобразит не только ваше тело, но и ваш дух, расширит ваше восприятие и понимание?

Папа выпрямился, в его глазах читалась решимость.

— Я готов, — просто ответил он.

Малик положил руки на плечи понтифика, и комнату наполнил свет такой интенсивности, что она, казалось, растворилась в нём. Понтифик ощутил, как через его тело проходит волна энергии — не обжигающей, но преображающей, меняющей саму структуру его существа на клеточном, молекулярном, квантовом уровне.

Когда свет угас, Папа Римский стоял преображённый. Внешне он выглядел почти так же — те же черты лица, тот же возраст, но его кожа светилась внутренним сиянием, а глаза… его глаза теперь мерцали тем же шартрезовым светом, что и у Малика, хотя и более приглушённым.

Понтифик поднял руки и с изумлением наблюдал, как вокруг его пальцев танцуют крошечные искры золотистого света.

— Что со мной произошло? — спросил он, но его голос звучал иначе — глубже, мелодичнее, словно каждое слово было пронизано особой вибрацией.

— Я связал вашу сущность с энергией Инферно, — объяснил Малик. — Но, учитывая вашу духовную природу и роль в этом мире, я адаптировал эту энергию, придав ей форму, которую вы и ваша паства сможете воспринять как божественное благословение. Как «Силу Небес».

Он сделал паузу.

— Эта сила будет расти внутри вас постепенно, раскрываясь по мере того, как вы будете готовы принять её новые аспекты. Сначала — полное исцеление и долголетие. Затем — способность видеть истинную природу людей, различать свет и тьму в их душах. И наконец — дар истинного убеждения, способность касаться сердец и умов на уровне, недоступном обычным людям.

Папа глубоко вдохнул, и ему показалось, что он впервые по-настоящему чувствует воздух — каждую его молекулу, каждый атом кислорода, проникающий в его лёгкие.

— Я чувствую… всё, — прошептал он. — Каждое сердцебиение в этом здании. Каждую молитву, произносимую в базилике. Это… потрясающе.

— Это только начало, — сказал Малик. — Со временем ваше восприятие расширится ещё больше. Вы сможете чувствовать каждого верующего, обращающегося к вам с искренней молитвой. Сможете видеть истинные намерения тех, кто приходит к вам за советом. И самое главное — сможете различать тех, кто готов принять трансформацию, и тех, кто будет сопротивляться ей до конца.

Он подошёл к окну, глядя на огни Ватикана.

— Перед вами сложная задача, Святейшество. Вам предстоит подготовить католический мир к переменам. Не через страх, но через надежду. Не через угрозы, но через обещание. Покажите им видение нового мира — мира, где вера и магия, наука и чудо сосуществуют в гармонии. Мира, где духовность обретает новое, более глубокое измерение.

Папа медленно кивнул, осмысливая масштаб предстоящей задачи.

— А что с теми, кто откажется принять это видение? — спросил он. — С теми, кто увидит в трансформации только угрозу, только отрицание всего, во что они верили?

Малик повернулся к нему, его лицо было серьёзным.

— Для них путь будет сложнее, — честно ответил он. — Мир меняется, Святейшество. Реальность преображается. Те, кто отказывается меняться вместе с ней, в конечном счёте столкнутся с… несоответствием. Их сознание, их душа не сможет существовать в новой структуре реальности. Это не наказание — это естественный процесс. Как клетка, которая не может адаптироваться к новым условиям, они просто… перестанут быть частью нового мира.

— Значит, для них это действительно будет похоже на Армагеддон, — медленно произнёс Папа. — На конец света, предсказанный в Откровении.

— Такова природа великих трансформаций, — кивнул Малик. — Они всегда воспринимаются как конец одного мира и начало другого. И в некотором смысле, это правда. Старый мир действительно умирает, чтобы дать жизнь новому.

Он снова приблизился к понтифику.

— Но в ваших силах сделать этот переход менее травматичным для миллионов верующих. Вы можете дать им язык, понятия, образы, через которые они смогут осмыслить происходящее. Вы можете показать им, что новый мир не отрицает их веру, а возвышает её до уровня, о котором они и не мечтали.

Папа закрыл глаза, и за его веками проносились видения — миллионы людей, стоящие на пороге выбора между страхом и принятием, между отрицанием и пониманием. И он, как пастырь, ведущий их через долину тьмы к новым горизонтам.

— Что я должен делать? — спросил он, открывая глаза. — С чего начать?

Малик улыбнулся.

— Начните с исцеления, Святейшество. Покажите миру чудо своего возрождения. Пусть они увидят, что с вами произошла перемена — не просто физическое исцеление, но духовное преображение.

Он сделал паузу.

— Затем соберите кардиналов. Самых влиятельных, самых преданных. Поделитесь с ними видением нового мира — не всей правдой сразу, но достаточным, чтобы заинтересовать их, заставить задуматься. Некоторые из них почувствуют резонанс, откликнутся на ваш призыв. Они станут вашими первыми апостолами нового откровения.

— А затем? — спросил Папа.

— Затем, — медленно ответил Малик, — великая проповедь. Обращение ко всему католическому миру. Объявление о начале новой эры — эры, когда небеса и земля сближаются, когда духовное и материальное сливаются в единое целое. Эры, когда истинно верующие смогут узреть славу, недоступную прежде.

Он протянул руку и коснулся лба понтифика.

— И вот тогда, Святейшество, вы покажете им истинное чудо. Чудо, которое нельзя будет объяснить трюком или иллюзией. Чудо, которое поколеблет самые твёрдые сомнения и зажжёт самые холодные сердца.

Папа ощутил, как от прикосновения Малика по его телу разливается тепло, а в сознании проступают образы — он, стоящий перед огромной толпой на площади Святого Петра; золотистое сияние, исходящее от его фигуры; тысячи людей, падающих на колени, их лица освещены благоговением и надеждой.

— Я понимаю, — тихо сказал он. — И я готов.

Малик опустил руку и отступил на шаг.

— Тогда начинайте, Святейшество. Время преображения пришло. И да сопутствует вам… благословение всех миров.

С этими словами он начал растворяться в воздухе, его фигура становилась всё более прозрачной, пока полностью не исчезла. Но в последний момент его шартрезовые глаза встретились с такими же глазами понтифика, и между ними прошёл беззвучный импульс понимания и единства цели.

Папа остался один в своих покоях, но впервые за многие годы он не чувствовал одиночества. Он ощущал связь — связь со всеми верующими, со всем Ватиканом, со всей землёй. И где-то на границе этого восприятия пульсировал иной мир — мир Инферно, мир чистой энергии и безграничных возможностей, который вскоре должен был слиться с его собственным.

Он подошёл к зеркалу и долго смотрел на своё отражение. Тот же пожилой человек, но словно освещённый изнутри. Его глаза светились мягким шартрезовым светом — не ярким, как у Малика, но достаточно заметным, чтобы вызвать вопросы у тех, кто хорошо его знал.

"Что ж," — подумал он. — "Пора начинать."

Он нажал кнопку внутренней связи.

— Кардинал Бенедетти, — сказал он своему личному секретарю, — созовите Коллегию кардиналов. Чрезвычайное собрание, без отлагательств. И подготовьте заявление для прессы. Я хочу обратиться к миру.

— Но, Ваше Святейшество, — последовал растерянный ответ, — врачи настаивали на полном покое. Ваше состояние…

— Моё состояние изменилось, — твёрдо прервал его Папа. — Скоро вы всё поймёте. Созывайте кардиналов.

Он отключил связь и снова посмотрел в зеркало. Его губы тронула лёгкая улыбка — улыбка человека, увидевшего далёкий, но ясный путь сквозь туман сомнений и страхов.

\*\*\*

Через три недели площадь Святого Петра была заполнена до отказа. Сотни тысяч верующих собрались здесь, чтобы увидеть чудо, о котором говорил весь мир. Чудесное исцеление Папы Римского, его преображение, его новые проповеди о приближающейся эре Откровения — всё это вызвало волну религиозного возрождения, какой не видели со времён раннего христианства.

Папа вышел на балкон базилики, и толпа затихла. Даже на расстоянии было видно, что с понтификом произошла удивительная перемена. Он больше не выглядел как умирающий старик — его осанка была прямой, движения уверенными, а лицо светилось внутренним светом, который не могли не заметить даже самые скептически настроенные наблюдатели.

— Возлюбленные дети мои, — начал он, и его голос, усиленный микрофонами, разнёсся по всей площади, — я пришёл к вам сегодня с вестью, которую ждало человечество с момента Вознесения Господа нашего.

Он сделал паузу, обводя взглядом море лиц внизу. С новым, расширенным восприятием он мог чувствовать их эмоции — надежду, страх, скептицизм, веру — как разноцветные потоки энергии, поднимающиеся к нему.

— Мы стоим на пороге новой эры, — продолжил он. — Эры, когда завеса между небесами и землёй истончается. Когда обещания, данные в Писании, начинают исполняться не в переносном, а в буквальном смысле.

Он поднял руки, и вокруг его пальцев заплясали искры золотистого света, видимые даже с самых дальних рядов площади. По толпе пронёсся вздох изумления.

— Господь даровал мне исцеление, — сказал Папа. — Но не только физическое. Он открыл мои духовные очи, позволил увидеть то, что скрыто от обычного взора. И то, что я увидел, наполнило моё сердце радостью и трепетом.

Его голос стал глубже, в нём появились новые обертоны, заставляющие каждого слушателя чувствовать, будто понтифик обращается лично к нему.

— Я видел миры за пределами нашего. Видел потоки божественной энергии, пронизывающие всё сущее. Видел великий план Творца, который превосходит всё, что мы могли вообразить в своей ограниченности.

Он сделал паузу, давая своим словам проникнуть в сердца и умы слушателей.

— Этот план включает в себя трансформацию. Преображение всей реальности. То, что святые отцы называли Вторым Пришествием, апокалиптики — концом света, а мистики — эрой Духа Святого.

По мере того как он говорил, золотистое сияние вокруг его фигуры усиливалось, становясь всё более заметным. Это не был обычный свет — он словно исходил из иного измерения, просвечивая сквозь ткань реальности.

— Каждый из вас, — продолжил понтифик, его голос теперь звучал с почти гипнотической силой, — стоит перед выбором. Выбором между принятием и отрицанием. Между страхом и верой. Между тьмой прошлого и светом будущего.

Он поднял руки выше, и золотистое сияние вокруг него превратилось в подобие нимба, который медленно расширялся, охватывая всё большую площадь.

— Тем, кто выберет принятие, кто откроет своё сердце новому откровению, я обещаю не просто спасение — я обещаю преображение. Вознесение не после смерти, а здесь и сейчас. Вознесение к новому уровню бытия, где человеческое и божественное сливаются воедино.

Голос понтифика стал строже, в нём появились властные нотки.

— Но тем, кто отвергнет зов, кто закроет свой разум и сердце, кто предпочтёт цепляться за старые догмы вместо того, чтобы принять новую истину… — он сделал паузу, — им придётся столкнуться с последствиями своего выбора. Ибо ад — это не место в загробном мире. Ад — это состояние души, отвергающей свет. И этот ад уже стоит на пороге для тех, кто отказывается видеть истину.

Сияние вокруг Папы достигло пика интенсивности, на мгновение ослепив тысячи камер, направленных на него. Когда оно немного угасло, понтифик продолжил, его голос теперь звучал с неземной мелодичностью:

— Я призываю вас, дети мои, откройте свои сердца! Примите дар, который предлагают нам небеса! Станьте частью величайшей трансформации, которую когда-либо знал этот мир!

С этими словами он воздел руки к небу, и над площадью Святого Петра произошло нечто невероятное. Воздух словно расступился, и сквозь разрыв проступили очертания иного мира — мира сверкающих башен, парящих островов и потоков чистой энергии, пронизывающих пространство.

Видение длилось лишь несколько секунд, но его успели зафиксировать сотни камер. А когда оно исчезло, десятки тысяч людей на площади упали на колени, их лица выражали экстаз религиозного переживания, выходящего за рамки всего, что они испытывали прежде.

— Идите и расскажите всем, — завершил понтифик свою историческую проповедь. — Расскажите о том, что вы видели и слышали сегодня. Расскажите о новой эре, которая наступает. О великом преображении, которое ждёт каждого, кто откроет своё сердце истине. Pax vobiscum — мир вам, дети мои.

Когда он удалился с балкона, площадь Святого Петра взорвалась восторженными криками. Люди плакали, молились, обнимали друг друга. Многие утверждали, что видели не только разрыв в небе, но и ангелов, спускающихся на площадь, и странные сияющие символы, появляющиеся в воздухе.

В течение следующих дней и недель обращение Папы было переведено на все языки мира и распространилось далеко за пределы католической паствы. Миллионы людей стекались в Рим, желая лично увидеть понтифика, прикоснуться к чуду, стать частью нового откровения. Кардиналы и епископы, благословенные Папой, разъехались по всему миру, неся весть о грядущем преображении.

Но не все приняли новое учение. Многие богословы, ученые, политики выступили с критикой, называя происходящее массовым психозом, умелой манипуляцией или даже демоническим обманом. Некоторые религиозные лидеры других конфессий предостерегали своих последователей от "католической ереси".

И тогда начали происходить странные вещи с теми, кто активно противостоял новому откровению. Некоторые внезапно заболевали загадочными болезнями, другие испытывали необъяснимые приступы паники и ужаса, третьи видели кошмарные видения, преследовавшие их днём и ночью. Словно сама реальность отторгала тех, кто отказывался принять её новую форму.

А в Ватикане, в личных покоях Папы, на столе лежала карта мира, где появлялось всё больше светящихся точек — центров трансформации, энергетических узлов, через которые сила Инферно проникала в этот мир. Рим сиял ярче всех, став вторым после Хогвартса мощнейшим каналом между измерениями.

Великое Преображение набирало силу. И теперь у него было два лица — лицо молодого директора волшебной школы с шартрезовыми глазами и лицо пожилого понтифика с таким же неземным взглядом. Магия и вера — два пути к одной цели, два ключа к вратам между мирами.

А где-то в глубине Хогвартса Малик улыбался, глядя на новую карту реальности, где тонкие линии соединяли Шотландию и Рим, создавая основу энергетической сети, которая вскоре должна была охватить весь земной шар.

"Возможно, даже не семь лет," — думал он. — "При такой скорости распространения трансформации… возможно, гораздо раньше."

И эта мысль наполняла его тихим удовлетворением существа, чей план развивается даже лучше, чем предполагалось изначально.

* * *

После исторической проповеди Папы Римского мир изменился навсегда. Новостные каналы всех стран освещали невероятные события, разворачивающиеся на их глазах, пытаясь осмыслитьпроисходящее с разных точек зрения.

# МИРОВЫЕ НОВОСТИ: СПЕЦИАЛЬНЫЙ ВЫПУСК

## ИТАЛИЯ, РИМ — RAI NEWS

«Невероятное событие, свидетелями которого стали сотни тысяч людей на площади Святого Петра, продолжает вызывать волны потрясения по всему миру. Чудесное исцеление Папы, его преображение и видение иного мира, которое наблюдали все присутствующие, уже названо величайшим религиозным феноменом современности.

Итальянское правительство созвало экстренное заседание, чтобы обсудить ситуацию с беспрецедентным наплывом паломников. Рим буквально захлестнула волна верующих со всего мира. Гостиницы переполнены, временные лагеря разбиты в окрестностях города. Многие утверждают, что испытали собственные чудесные исцеления после благословения понтифика.

Учёные из Ватиканской обсерватории сообщают о странных энергетических аномалиях, зафиксированных над базиликой Святого Петра во время проповеди. Специалисты затрудняются дать научное объяснение происходящему».

## ПОЛЬША, ВАРШАВА — TVP

«Католическая Польша переживает настоящее религиозное возрождение. После обращения Святейшего Отца тысячи людей собираются в храмах днём и ночью. В Кракове и Ченстохове зафиксированы случаи массовых видений — верующие утверждают, что видели фигуры, похожие на ангелов с сияющими шартрезовыми глазами.

Президент Польши объявил о созыве специальной комиссии из богословов и учёных для изучения феномена. По всей стране организованы паломничества в Рим. Многие католические священники сообщают о странных изменениях — некоторые из них утверждают, что начали видеть «истинную природу» прихожан в виде свечения разных оттенков.

Однако не все воспринимают происходящее с энтузиазмом. Ряд консервативных теологов выразили обеспокоенность тем, что новая доктрина может противоречить традиционному учению Церкви».

## США, ВАШИНГТОН — CNN

«Америка разделилась в реакции на ватиканские события. Католические общины охвачены религиозным подъёмом, в то время как протестантские деноминации выражают скептицизм. Конгресс запросил специальный брифинг от разведывательных служб относительно возможных объяснений феномена, наблюдавшегося в Риме.

Некоторые технологические компании сообщают о странных сбоях в работе спутников и интернет-инфраструктуры во время проповеди Папы. Особенно интенсивные помехи наблюдались в районе Бостона и Нью-Орлеана — городов с сильными католическими традициями.

Президент выступил с осторожным заявлением, призывая американцев сохранять спокойствие и уважать свободу вероисповедания друг друга. Между тем, в социальных сетях хэштег #VaticanRevelation стал самым популярным за всю историю Twitter, обогнав даже запуски космических кораблей и президентские выборы».

## БРАЗИЛИЯ, РИО-ДЕ-ЖАНЕЙРО — GLOBO

«Крупнейшая католическая страна мира охвачена настоящей эйфорией. Миллионы бразильцев вышли на улицы в религиозных процессиях после исторической проповеди Папы. Статуя Христа-Искупителя в Рио стала центром паломничества, где верующие сообщают о массовых видениях и исцелениях.

Особое внимание привлекает феномен в Амазонии, где коренные племена, никогда не контактировавшие с цивилизацией, вдруг начали создавать ритуальные рисунки, изображающие фигуры с сияющими глазами, удивительно похожие на описания преображённого понтифика.

Бразильская конференция епископов объявила о программе подготовки к 'Новой Эре', о которой говорил Святейший Отец. По всей стране строятся новые храмы с необычной архитектурой, включающей элементы, напоминающие те странные башни, что были видны в разрыве реальности над Ватиканом».

## ИНДИЯ, НЬЮ-ДЕЛИ — NDTV

«Хотя католики составляют меньшинство в многоконфессиональной Индии, события в Риме вызвали широкий резонанс среди последователей всех религий нашей страны. Индуистские мудрецы отмечают удивительные параллели между видением, показанным Папой, и древними описаниями высших миров в Ведах.

В штате Керала, где проживает значительное христианское население, наблюдаются необычные природные явления — свечение воды в колодцах, странные узоры на полях, похожие на те символы, что появились во время ватиканской проповеди.

Некоторые йоги и духовные учителя утверждают, что всегда знали о существовании других измерений и приветствуют 'великое слияние миров', как они это называют. Другие предупреждают об опасности поспешных выводов и призывают к медитации и внутреннему поиску истины вместо слепой веры в внешние чудеса».

## РОССИЯ, МОСКВА — ПЕРВЫЙ КАНАЛ

«Православная церковь выступила с официальным заявлением, призывая верующих к осторожности в оценке ватиканских событий. Патриарх подчеркнул важность сохранения традиционных христианских ценностей, но также отметил необходимость внимательного изучения новых духовных феноменов.

Между тем, в нескольких монастырях Русской православной церкви наблюдаются явления, похожие на те, что происходят в католических храмах — странное свечение икон, необъяснимые видения, случаи исцелений. Особенно много сообщений поступает из древних монастырей с многовековой историей.

Учёные из Российской академии наук сформировали исследовательскую группу для изучения аномалий. По словам академика Сергеева, 'мы наблюдаем беспрецедентные изменения в электромагнитном поле Земли, особенно интенсивные вокруг исторических религиозных центров'».

## ЯПОНИЯ, ТОКИО — NHK

«Японское общество реагирует на глобальные религиозные события с характерной смесью технологического прагматизма и духовной открытости. Инженеры из ведущих технологических компаний разработали специальные приборы для регистрации необычных энергетических феноменов, подобных тем, что наблюдались в Риме.

Синтоистские и буддийские лидеры отмечают усиление духовной активности в древних храмах. Некоторые монахи в Киото сообщают о видениях, в которых традиционные японские божества предстают в новой форме, с элементами, напоминающими описания из ватиканской проповеди.

Особый интерес вызывает реакция молодёжи. Среди японских подростков стремительно распространяется новое артистическое движение, создающее работы, изображающие слияние миров и существ с сияющими шартрезовыми глазами. Некоторые утверждают, что получают инспирацию напрямую из 'иного измерения'».

## ЕГИПЕТ, КАИР — AL AHRAM

«Реакция в исламском мире неоднозначна. Высокопоставленные улемы Аль-Азхара призывают к диалогу между религиями перед лицом явлений, которые могут указывать на фундаментальные изменения в духовной реальности. Некоторые исламские учёные отмечают сходство между видениями в Риме и описаниями Ми'раджа — ночного вознесения пророка Мухаммада.

В древних мечетях Каира и Александрии наблюдаются странные световые феномены, особенно во время утренних молитв. Верующие сообщают о видениях, в которых священные тексты Корана предстают в новом свете, указывая на грядущее объединение духовных путей человечества.

Между тем, более консервативные исламские группы выражают обеспокоенность, называя происходящее 'великим испытанием веры'. Они призывают мусульман крепче держаться традиционных учений и остерегаться 'иллюзий', даже если они кажутся чудесными».

## ИЗРАИЛЬ, ИЕРУСАЛИМ — CHANNEL 12

«Иерусалим, священный для трёх авраамических религий, стал центром необычайных явлений. У Стены Плача, в церкви Гроба Господня и на Храмовой горе одновременно наблюдались странные световые эффекты — свидетели описывают их как 'занавес из синего пламени', ненадолго окутавший священные места.

Раввины, христианские священники и мусульманские имамы провели беспрецедентную совместную встречу для обсуждения происходящего. По словам главного раввина, 'мы стоим перед явлениями, которые могут указывать на наступление мессианской эры, предсказанной всеми нашими традициями, хотя и в различных формах'.

Особое внимание привлекает феномен в пустыне Негев, где археологи обнаружили древние рукописи, содержащие символы, удивительно похожие на те, что появились над Ватиканом во время знаменитой проповеди».

## КИТАЙ, ПЕКИН — CCTV

«Китайские власти сохраняют официальную сдержанность в оценке глобальных религиозных феноменов, подчёркивая важность научного подхода к необъяснимым явлениям. Специальная комиссия Академии наук КНР изучает данные, полученные со спутников наблюдения во время ватиканских событий.

Тем не менее, в провинциях с заметным христианским населением, особенно в Хэбэе и Чжэцзяне, отмечается значительный рост религиозной активности. Местные католические общины сообщают о видениях и необычных явлениях, схожих с наблюдаемыми в других частях мира.

Интересно, что даосские и буддийские монастыри также сообщают о странных феноменах. Монахи в Уданшане утверждают, что древние медитативные практики внезапно стали давать новые результаты, позволяя практикующим видеть 'слои реальности, прежде скрытые от человеческого восприятия'».

## АВСТРАЛИЯ, СИДНЕЙ — ABC

«Австралийское общество, известное своим прагматизмом, разделилось в реакции на глобальные духовные феномены. Научное сообщество страны активно исследует необычные атмосферные явления, наблюдаемые над Сиднейской гаванью и Улуру со времени ватиканской проповеди.

Аборигенные старейшины выступили с заявлением, что 'Время Сновидений меняется, открывая новые пути между мирами'. По их словам, священные места австралийского континента всегда были 'порталами' между различными уровнями реальности, и теперь эти порталы становятся более активными.

Местные католические и англиканские общины сообщают о феноменах, подобных тем, что наблюдаются в других частях мира. В сельских районах фермеры фиксируют странные световые явления над полями и необычное поведение животных, особенно во время восхода и заката».

## ГВАТЕМАЛА, ГВАТЕМАЛА-СИТИ — PRENSA LIBRE

«В сердце земли майя происходят события, которые местные духовные лидеры связывают с 'великим космическим циклом', предсказанным их предками. Древние пирамиды в Тикале и Эль-Мирадоре стали местами паломничества, где люди сообщают о видениях существ с сияющими глазами, спускающихся с неба.

Католическое большинство Гватемалы активно откликнулось на призыв Папы к 'принятию новой эры'. Синкретические религиозные практики, соединяющие христианство и верования майя, переживают невиданный подъём. Местные шаманы утверждают, что всегда знали о существовании других измерений и теперь время 'великого слияния' наконец наступило.

Особое внимание привлекает феномен в регионе Петен, где над древними храмами майя наблюдаются странные атмосферные явления, похожие на северное сияние, но с преобладанием синих и золотистых оттенков».

## ЮАР, ЙОХАННЕСБУРГ — SABC

«Африканский континент, с его богатыми духовными традициями, особенно интенсивно реагирует на глобальные религиозные феномены. В Южной Африке, где христианство сосуществует с традиционными верованиями, наблюдается синтез реакций — церковные лидеры и шаманы сангома одинаково сообщают о видениях и предзнаменованиях.

В провинции Квазулу-Натал и Восточном Кейпе зафиксированы массовые случаи 'духовного пробуждения', когда люди внезапно начинают говорить о других мирах и измерениях. Некоторые утверждают, что могут видеть 'тонкую ткань реальности' и существ, обычно невидимых человеческому глазу.

Особый интерес представляет реакция в местах, считающихся священными в различных африканских традициях. Над Столовой горой и в долине реки Лимпопо наблюдаются странные световые явления, которые местные жители описывают как 'танец духов между мирами'».

--

Эти новостные репортажи из разных уголков мира отражали лишь поверхностную картину начинающейся глобальной трансформации. В то время как многие встречали перемены с энтузиазмом и надеждой, другие испытывали тревогу и сомнения. Но независимо от реакции, одно становилось ясно всем: мир уже никогда не будет прежним. Великое Преображение началось, и каждый день приносил новые свидетельства того, что границы между реальностями истончаются, готовясь к окончательному слиянию миров.

Глава 18

Утро встретило Гарри Поттера яркими солнечными лучами, проникавшими сквозь высокие окна его новой комнаты в Хогвартсе. Он всё ещё не мог привыкнуть к мысли, что теперь это его дом — настоящий волшебный замок вместо чулана под лестницей у Дурслей. События последних дней казались нереальными, словно прекрасный сон, от которого он боялся проснуться.

Мальчик сел на кровати, протирая глаза. Его новые очки, которые профессор Алов заменил вместо старых, склеенных скотчем, лежали на прикроватной тумбочке. Даже эта маленькая деталь — идеально подходящие очки — казалась Гарри чудом. Он привык довольствоваться объедками с дурслеевского стола, поношенной одеждой Дадли и постоянными упрёками, а теперь…

Стук в дверь прервал его размышления.

— Доброе утро, Гарри. Можно войти? — раздался мелодичный женский голос.

— Д-да, конечно, — ответил мальчик, быстро надевая очки.

Дверь отворилась, и в комнату вошла Беллатрикс в своём человеческом облике — высокая женщина с длинными тёмными волосами и удивительно яркими голубыми глазами. Сегодня она была одета в элегантное платье глубокого синего цвета, подчёркивающее её стройную фигуру.

— Как спалось в первую ночь в Хогвартсе? — спросила она с лёгкой улыбкой, в которой проскользнуло что-то почти материнское — выражение, которое прежняя Беллатрикс Лестрейндж никогда не смогла бы изобразить искренне.

— Замечательно, мэм, — ответил Гарри, всё ещё немного робея перед этой странной женщиной, от которой исходило ощущение скрытой силы. — Это… самая удобная кровать, на которой я когда-либо спал.

Что-то промелькнуло во взгляде Беллатрикс — точно искра гнева, но не направленного на него. Она быстро справилась с эмоцией и улыбнулась шире.

— Пожалуйста, называй меня просто Белла. И поторапливайся на завтрак. Сегодня у тебя особенный день — первый урок магии.

Гарри почувствовал, как сердце забилось быстрее от волнения и предвкушения.

— Настоящей магии? С палочкой?

Беллатрикс загадочно улыбнулась.

— Гораздо интереснее, Гарри. Профессор Алов покажет тебе магию, о которой ты даже не мог мечтать. Магию, которая приходит из самой глубины твоего существа, а не из простой деревянной палочки.

Через полчаса, наспех позавтракав в Большом зале, где кроме него было лишь несколько ранних пташек-учеников, Гарри следовал за Беллатрикс по извилистому коридору, ведущему в восточное крыло замка. Они остановились перед высокой дубовой дверью с замысловатой резьбой, изображающей созвездия и планеты.

Белла трижды постучала, и дверь бесшумно открылась сама собой, открывая просторную круглую комнату с высоким потолком, напоминающим небосвод. В центре комнаты стоял профессор Алов, а вокруг него на полу светился замысловатый узор, нарисованный серебристым порошком.

— А, Гарри, — поприветствовал его профессор с мягкой улыбкой. — Входи, не стесняйся. Сегодня ты сделаешь первый шаг на пути к истинной магии.

Гарри нерешительно переступил порог, чувствуя, как воздух в комнате пульсирует странной энергией — словно само пространство было живым и дышащим.

— Что это за комната, сэр? — спросил он, озираясь.

— Это Комната Стихий, — ответил Сахиби, делая приглашающий жест рукой. — Одно из немногих мест в замке, где границы между мирами особенно тонки. Идеальное место для твоего первого урока.

Беллатрикс закрыла дверь и осталась стоять у стены, молчаливо наблюдая за происходящим.

— Прежде чем мы начнём, Гарри, — сказал Сахиби, указывая мальчику на небольшую подушку в центре светящегося узора, — я хочу, чтобы ты понял разницу между тем, что обычно считается магией в волшебном мире, и тем, чему мы собираемся тебя учить.

Гарри сел на подушку, скрестив ноги, и внимательно посмотрел на профессора. За свою короткую жизнь он научился хорошо слушать — это был один из способов выживания у Дурслей.

Сахиби снял свои антрацитовые очки, и Гарри снова увидел удивительное синее пламя, горящее в глазах профессора. В отличие от их первой встречи, когда это зрелище заставило его вздрогнуть, сейчас мальчик испытывал лишь восхищение.

— Традиционная магия, которой учат в Хогвартсе, — начал Сахиби, медленно обходя Гарри по кругу, — основана на использовании внешних инструментов — палочек, заклинаний, зелий. Она действует через приказы окружающему миру, заставляя его подчиняться воле волшебника.

Он остановился и простёр руку. Над его ладонью возникла маленькая сфера синего пламени, плавно вращающаяся и пульсирующая, словно живое существо.

— Но истинная магия, глубинная магия, исходит изнутри тебя. Она не заставляет мир подчиняться — она гармонирует с ним, сливается с ним, становится с ним единым целым.

Гарри, заворожённый, смотрел на синее пламя. Оно казалось одновременно и невероятно мощным, и удивительно мирным.

— Я смогу создавать такой же огонь? — спросил он с благоговением.

Сахиби улыбнулся, и пламя над его ладонью приняло форму маленькой птички, которая сделала круг над головой Гарри прежде чем рассыпаться на множество искорок.

— Со временем — да. Но каждый находит свой собственный путь к истинной магии. Твоё пламя может отличаться от моего, как и твой путь будет уникальным.

Профессор опустился на колени напротив Гарри, так что их глаза оказались на одном уровне.

— Сейчас я хочу, чтобы ты закрыл глаза и сосредоточился на своём дыхании. Просто следи за тем, как воздух входит и выходит. Ничего больше.

Гарри послушно закрыл глаза, чувствуя лёгкое разочарование от того, что вместо захватывающих заклинаний ему предлагают просто дышать. Но он помнил, как дядя Вернон наказывал его за любые вопросы, поэтому решил молча следовать инструкциям.

— Вдох… выдох… — мягко направлял его Сахиби. — Почувствуй, как с каждым вдохом тебя наполняет энергия… с каждым выдохом уходит напряжение…

Голос профессора становился всё более гипнотическим, проникая, казалось, прямо в сознание Гарри. Мальчик почувствовал, как его тело постепенно расслабляется, а мысли замедляются.

— Теперь направь внимание внутрь себя, — продолжал Сахиби. — В самый центр твоего существа. Там, глубоко внутри, находится источник твоей магии — твоё магическое ядро. Попробуй увидеть его мысленным взором.

Гарри сосредоточился, пытаясь представить что-то похожее на ядро. В его воображении возникло нечто тускло светящееся, окружённое тёмным коконом, словно закупоренная бутылка с мерцающим содержимым.

— Я… кажется, вижу его, — неуверенно произнёс мальчик. — Но оно как будто… в клетке?

Он услышал, как Беллатрикс резко втянула воздух, а Сахиби издал тихий, но очень серьёзный звук.

— Это результат подавления твоих магических способностей, — объяснил профессор. — Годы проведённые с людьми, которые боялись и отрицали магию, создали барьеры вокруг твоего истинного потенциала.

Гарри почувствовал укол разочарования. Значит, он всё-таки повреждён, неполноценен? Даже в волшебном мире он будет отставать от других?

— Не волнуйся, — мягко сказал Сахиби, словно читая его мысли. — Эти барьеры можно разрушить. Именно этим мы и займёмся сегодня.

Профессор положил ладонь на лоб Гарри, и мальчик почувствовал странное тепло, разливающееся от места прикосновения по всему телу.

— Я помогу тебе найти свою истинную силу, Гарри. Но знай — это может быть не совсем приятно. Когда магия, долго находившаяся в заточении, вырывается на свободу, она часто бурлит и клокочет, как река после прорыва дамбы. Ты готов к этому?

Гарри глубоко вдохнул и кивнул, не открывая глаз.

— Я готов, профессор.

— Очень хорошо. Теперь представь, что барьеры вокруг твоего магического ядра начинают таять, как лёд под лучами солнца. С каждым твоим вдохом они становятся всё тоньше, всё прозрачнее…

В своём внутреннем видении Гарри увидел, как тёмный кокон вокруг его магического ядра действительно начинает истончаться. Но процесс шёл медленно, словно что-то сопротивлялось.

— Думаю, ему нужна более сильная поддержка, — произнесла Беллатрикс из своего угла. — Возможно, совместная работа?

— Ты права, — согласился Сахиби после секундного размышления. — Подойди к нам, Белла.

Гарри услышал лёгкие шаги и почувствовал, как вторая ладонь легла ему на затылок. От прикосновения Беллатрикс исходило иное тепло — не такое мягкое и обволакивающее, как от Сахиби, а более интенсивное, почти обжигающее, но не причиняющее боли.

— Теперь представь, Гарри, — продолжил Сахиби, — что твоё магическое ядро купается в синем и золотом пламени. Пламя не обжигает его, а очищает, освобождает от всех преград и ограничений.

Гарри сосредоточился, и внезапно что-то щёлкнуло в его сознании. Кокон вокруг магического ядра начал стремительно таять, и яркий свет вырвался наружу, заполняя всё его существо.

В реальном мире Сахиби и Беллатрикс увидели, как вокруг Гарри образовалось сияние — не синее, как у них, а изумрудно-зелёное, точно такого же оттенка, как его глаза. Серебристый узор на полу вспыхнул, резонируя с пробуждающейся магией мальчика.

— Невероятно, — прошептала Беллатрикс. — Такая чистая, нетронутая сила. И этот цвет…

— Цвет жизни и возрождения, — кивнул Сахиби. — Очень редкий оттенок магического спектра. Последний раз я видел такой цвет в древних храмах Египта, в магических записях о воскрешении и вечной жизни.

Гарри, погружённый в своё внутреннее путешествие, едва слышал их слова. Он чувствовал, как внутри него растёт и ширится что-то огромное, необъятное, словно сам замок внезапно оказался заключён в его груди. Это было одновременно пугающе и восхитительно.

— Я… я не знаю, как это контролировать, — выдохнул он, чувствуя, как энергия бурлит и рвётся наружу.

— Не пытайся контролировать её, Гарри, — ответил Сахиби. — По крайней мере, пока. Позволь ей течь свободно. Позволь ей найти свой собственный путь.

Гарри расслабился, перестав сопротивляться потоку энергии. В тот же миг зелёное сияние вокруг него вспыхнуло с новой силой, и в комнате начали происходить удивительные вещи — предметы поднялись в воздух, книги на полках раскрылись и их страницы зашелестели, словно от сильного ветра, стеклянные флаконы запели тонкими, хрустальными голосами.

— Прекрасно, — произнёс Сахиби, не делая попыток остановить этот хаос. — Пусть твоя магия выплеснется, очистится от годами накопленного напряжения.

Гарри открыл глаза и ахнул, увидев, что происходит вокруг. Но больше всего его поразили собственные руки — они светились изнутри, окружённые изумрудной аурой. Он поднял взгляд и встретился глазами с Сахиби.

— Это… это всё я делаю? — спросил он с трепетом.

— Да, Гарри, — кивнул профессор. — Это твоя истинная сила, освобождённая от оков. То, чем ты действительно являешься под слоями страха и сомнений, навязанных тебе с детства.

Постепенно буря стала утихать. Предметы медленно опустились на свои места, свечение вокруг Гарри стало менее интенсивным, хотя полностью не исчезло. Мальчик чувствовал себя странно — словно пробежал много километров и одновременно хорошо выспался. Усталым и освежённым одновременно.

— Я чувствую… всё, — произнёс он, озираясь. — Замок, деревья за окном, птиц в небе. Как будто всё вокруг стало частью меня.

— Это и есть истинная магия, Гарри, — сказала Беллатрикс, опускаясь рядом с ним на колени. — Не разделение, а единение. Не господство над миром, а гармония с ним.

Сахиби сел напротив, его синие глаза светились с особой интенсивностью.

— Это был только первый шаг, — сказал он. — Впереди долгий путь. Но ты уже доказал, что достоин по нему идти.

— Что будет дальше? — спросил Гарри, всё ещё зачарованный зелёным светом, окутывающим его руки.

— Дальше мы научим тебя направлять эту силу, — ответил Сахиби. — Формировать её волей, воплощать в конкретные действия. Но это будет завтра. А сегодня я хочу, чтобы ты привыкал к своей магии, чувствовал её, позволял ей течь свободно.

Он встал и протянул руку, помогая Гарри подняться.

— Белла покажет тебе особое место в Запретном лесу — поляну, где энергия земли особенно сильна. Проведи там несколько часов, просто ощущая мир вокруг, позволяя своей магии взаимодействовать с природой.

Беллатрикс кивнула и легко поднялась на ноги.

— Это волшебное место, Гарри. Там даже обычные волшебники чувствуют усиление своих способностей. А для тебя, с твоей особой связью с жизненной силой, оно станет настоящим откровением.

Гарри посмотрел на своих новых наставников с благодарностью и волнением. Всего несколько дней назад он был никем — всего лишь нелюбимым племянником в доме дяди и тёти. А теперь перед ним открывались двери в мир, который он даже не мог себе представить.

— Спасибо вам, — искренне произнёс мальчик. — За всё это. За то, что нашли меня, забрали из… того места. За то, что показываете мне настоящее волшебство.

— Это только начало, Гарри Поттер, — мягко улыбнулся Сахиби. — Только начало твоего пути к истинному величию.

Когда они с Беллатрикс покинули Комнату Стихий и направились к Запретному лесу, Гарри чувствовал, как замок говорит с ним — не словами, а ощущениями, образами, мягкими касаниями к его сознанию. Словно древнее здание признавало в нём родственную душу, дитя магии, вернувшееся домой.

И впервые в своей жизни Гарри действительно чувствовал, что нашёл свой настоящий дом.

* * *

Запретный лес встретил Гарри и Беллатрикс мягким шелестом листвы и тёплыми солнечными лучами, пробивающимися сквозь кроны деревьев. Вопреки своему пугающему названию, лес в этот летний день казался приветливым и полным жизни.

— Разве нам не запрещено ходить в Запретный лес? — осторожно спросил Гарри, вспомнив мимолётное замечание профессора Малика во время их первой встречи.

Беллатрикс улыбнулась, и её улыбка придала ей удивительно юный вид.

— Обычным ученикам — да, — ответила она, легко перешагивая через поваленное дерево. — Но ты, Гарри, не обычный ученик. И правила Хогвартса… скажем так, они меняются вместе со всем остальным миром.

Они шли по едва заметной тропинке, которая, казалось, появлялась перед ними и исчезала за их спинами. Гарри чувствовал, как зелёное сияние вокруг его рук то усиливается, то ослабевает в такт с пульсацией жизненной силы леса.

— Я словно слышу голоса, — прошептал он, боясь спугнуть странное ощущение. — Но не слухом, а… я не знаю как объяснить.

— Ты слышишь их своей магией, — кивнула Беллатрикс. — Голоса деревьев, животных, самой земли. Это редкий дар, Гарри. Большинству волшебников требуются годы медитаций, чтобы достичь такого уровня восприятия.

Тропинка вывела их на просторную поляну, залитую золотистым солнечным светом. В центре поляны находился идеально круглый пруд с водой такой прозрачной, что казалось, можно разглядеть каждую песчинку на дне. Вокруг пруда росли странные серебристые цветы, которых Гарри никогда прежде не видел.

— Это Поляна Единства, — сказала Беллатрикс, останавливаясь у края пруда. — Одно из самых магически насыщенных мест Хогвартса. Даже основатели школы приходили сюда, чтобы восстановить силы и найти вдохновение.

Она указала на цветы.

— Это лунные лилии. Они цветут одновременно и в нашем мире, и в мире Инферно. Их аромат помогает успокоить разум и открыть сознание для новых возможностей.

Гарри осторожно присел рядом с серебристыми цветами и глубоко вдохнул их нежный аромат. Запах был одновременно знакомым и совершенно инородным — словно сочетание горного воздуха, морской свежести и какой-то незнакомой, но удивительно приятной пряности.

В тот же миг он почувствовал, как зелёное сияние вокруг его рук усилилось, расширилось, охватывая теперь всё его тело.

— Что происходит? — спросил он, с удивлением глядя на свои светящиеся руки.

— Твоя магия резонирует с энергией этого места, — объяснила Беллатрикс, опускаясь на траву рядом с ним. — Позволь этому происходить, Гарри. Не сопротивляйся. Просто ощущай.

Гарри закрыл глаза и позволил себе полностью погрузиться в новые ощущения. Он чувствовал, как его сознание расширяется, охватывая всю поляну, весь лес, а затем, словно поднимаясь над ним, всю территорию Хогвартса. Он ощущал множество жизней вокруг — от крошечных насекомых до величественных кентавров на дальнем краю леса.

А затем он почувствовал ещё что-то — словно тёплое прикосновение к самому сердцу. Это было так знакомо, так… правильно. Словно объятие, которого он ждал всю жизнь.

— Мама? — прошептал он, не открывая глаз. — Папа?

Беллатрикс, наблюдавшая за ним, резко втянула воздух.

— Ты чувствуешь их? — тихо спросила она.

— Не знаю, — честно ответил Гарри. — Просто… такое ощущение, будто кто-то обнимает меня изнутри. Кто-то, кто очень любит меня.

Беллатрикс смотрела на мальчика с выражением, которое было бы невозможно представить на лице прежней Беллатрикс Лестрейндж — смесь нежности, удивления и какой-то глубокой, почти первобытной радости.

— В этом месте грань между мирами тонка, — произнесла она. — Не только между нашим миром и Инферно, но и между миром живых и… тем, что за его пределами. Возможно, частицы душ твоих родителей действительно могут дотянуться до тебя здесь.

Гарри почувствовал, как слёзы наворачиваются на глаза, но не стал их сдерживать. Впервые за свою жизнь он плакал не от боли или обиды, а от полноты чувств, от ощущения любви, которое, казалось, заполняло каждую клеточку его существа.

Они провели на поляне весь день. Беллатрикс учила его простым дыхательным упражнениям, которые помогали стабилизировать поток магии, показывала, как чувствовать энергетические потоки земли и направлять их. Гарри оказался удивительно восприимчивым учеником — его природная интуиция, освобождённая от оков подавления, расцветала на глазах.

К вечеру, когда закатное солнце окрасило поляну в золотисто-розовые тона, Гарри уже мог по желанию усиливать или приглушать сияние вокруг своих рук, направлять поток энергии в землю, заставляя цветы расти быстрее, или в воду, создавая причудливые узоры на её поверхности.

— Ты делаешь потрясающие успехи, — сказала Беллатрикс, когда они возвращались к замку. — Большинству взрослых волшебников требуются недели, чтобы научиться тому, что ты освоил за один день.

Гарри смущённо улыбнулся. Он всё ещё не привык к похвале — в доме Дурслей любое его достижение либо игнорировалось, либо приписывалось случайности или обману.

— Это потому, что вы хорошо учите, — ответил он.

Беллатрикс рассмеялась, и её смех напоминал перезвон серебряных колокольчиков — ничего общего с тем безумным хохотом, которым когда-то славилась тёмная волшебница.

— И скромный к тому же, — сказала она. — Нет, Гарри, дело в твоём уникальном даре. В твоей способности соединяться с сущностью магии напрямую, без посредников и ограничений.

Они вышли из леса и увидели Хогвартс, величественно возвышающийся на фоне заката. Окна замка горели тёплым светом, приветствуя возвращающихся домой.

— Домой, — прошептал Гарри, глядя на замок с выражением чистого восторга. — Я иду домой.

* * *

Следующие дни превратились для Гарри в калейдоскоп новых открытий, впечатлений и, самое главное, ощущений — счастья, принадлежности, безопасности. Впервые в жизни он просыпался с улыбкой, с нетерпением ожидая нового дня, а не со страхом перед очередными придирками и оскорблениями.

Сахиби и Беллатрикс ежедневно занимались с ним, обучая основам новой магии. Профессор Алов объяснял теорию, рассказывал о структуре реальности, о тонких связях между мирами, о том, как воля волшебника может изменять саму ткань бытия. Беллатрикс же фокусировалась на практике — показывала конкретные техники, упражнения, помогала Гарри установить контроль над его стремительно растущей силой.

Постепенно в замок прибывали и другие ученики — те, кого профессор Малик отобрал для ранней адаптации к новой программе. Среди них были дети из магических семей, которые проявили особую восприимчивость к энергии Инферно, и маглорождённые с редкими магическими дарами. Гарри подружился со многими из них, но особенно близок стал с девочкой по имени Луна Лавгуд — странной, мечтательной блондинкой, которая, казалось, с рождения видела то, что было скрыто от обычных глаз.

— Твоя аура очень красивая, Гарри, — сказала она при их первой встрече. — Зелёная, как молодые листья весной, с золотыми искрами. Это значит, что ты несёшь в себе большие перемены.

В обычной ситуации Гарри смутился бы от таких слов, но теперь, когда его восприятие расширилось, он сам видел ауры людей и понимал, о чём говорит Луна. Её собственная аура была серебристо-голубой, как лунный свет на воде, с радужными переливами на краях.

— А твоя похожа на звёздное небо, — ответил он. — Как будто в тебе заключена целая вселенная.

Они часто проводили время вместе, исследуя замок, делясь открытиями, обсуждая странные и прекрасные явления, которые становились всё более частыми по мере того, как трансформация Хогвартса продолжалась. Стены, покрытые причудливыми светящимися узорами; портреты, чьи обитатели теперь могли выходить из рам и общаться с учениками как трёхмерные проекции; лестницы, которые не просто двигались, а плавно трансформировались, изменяя саму пространственную геометрию замка.

Однажды вечером, когда Гарри и Луна сидели на Астрономической башне, наблюдая за необычным явлением — слиянием звёзд в новые созвездия, мальчик внезапно осознал, насколько изменилась его жизнь за эти короткие недели.

— Знаешь, — сказал он, глядя на звёздное небо, где созвездие Ориона медленно перестраивалось в совершенно новую конфигурацию, — иногда я боюсь, что проснусь и окажусь снова в чулане под лестницей. Что всё это — просто сон.

Луна повернулась к нему, её серебристые глаза в полумраке казались почти светящимися.

— Нет, Гарри, — мягко ответила она. — Это не сон. Или, может быть, всё как раз наоборот — ты проснулся от долгого кошмара и наконец увидел реальность такой, какой она всегда должна была быть.

Гарри задумался над её словами. Возможно, она была права. Может быть, жизнь у Дурслей, годы одиночества и страха — вот что было ненормальным, искажённым, ненастоящим. А это — Хогвартс, магия, друзья, наставники, которые действительно заботятся о нём — и есть истинная реальность.

— Кстати, ты заметил? — спросила Луна, указывая на его руки.

Гарри опустил взгляд и увидел, что тонкое зелёное сияние, которое теперь постоянно окружало его, изменилось. В нём появились золотистые нити, плавно переплетающиеся с изумрудным светом, создавая удивительный узор.

— Это значит, что твоя магия эволюционирует, — объяснила Луна. — Синтезирует новые качества. Профессор Малик говорит, что такое происходит, когда волшебник находит своё истинное призвание, своё место в мире.

— Своё место в мире, — эхом повторил Гарри, разглядывая переливы света на своих ладонях. — Да, пожалуй, так оно и есть.

* * *

Однажды утром Сахиби предложил Гарри нечто особенное — возможность связаться с его родителями через тонкую грань между мирами. Не просто почувствовать их присутствие, как на Поляне Единства, а действительно увидеть, услышать их голоса.

— Это очень сложный и энергетически затратный ритуал, — предупредил профессор. — Мы сможем удерживать контакт лишь несколько минут. Но я чувствую, что ты готов к этому опыту.

Они собрались в Комнате Стихий — Сахиби, Беллатрикс, Гарри и, к удивлению мальчика, сам директор Малик. Комната была приготовлена для особого ритуала — в центре светящегося узора на полу теперь находился неглубокий бассейн с серебристой жидкостью, похожей на ртуть, но светящейся изнутри мягким перламутровым светом.

— Это Зеркало Душ, — объяснил Малик, указывая на бассейн. — Оно позволяет на короткое время истончить вуаль между миром живых и тем, что за его пределами.

Директор выглядел особенно внушительно сегодня — его шартрезовые глаза светились ярче обычного, а вокруг его фигуры колебалось лёгкое синеватое марево, словно ореол неземной энергии.

— Гарри, — мягко сказал он, кладя руку на плечо мальчика, — то, что ты увидишь и почувствуешь, может быть очень эмоционально. Но помни — это настоящий дар, возможность, которой не было у волшебников с древнейших времён. Цени каждое мгновение.

Гарри молча кивнул, не в силах произнести ни слова от волнения. Увидеть родителей — то, о чём он мечтал всю свою сознательную жизнь. Даже в самых смелых фантазиях он не представлял, что это возможно.

Ритуал начался. Сахиби и Беллатрикс встали по разные стороны от бассейна, соединив руки над серебристой поверхностью. Малик занял позицию позади Гарри, положив ладони ему на плечи.

— Закрой глаза, Гарри, — тихо сказал директор. — Почувствуй, как твоя магия соединяется с нашей, как образуется мост между мирами. Представь своих родителей — не как фотографии, а как живых людей, любящих тебя, ждущих встречи с тобой.

Гарри послушно закрыл глаза, сосредотачиваясь на образе родителей. Проблема была в том, что он почти не помнил их — лишь смутные ощущения, обрывки воспоминаний, похожие на сны. Но постепенно, под мягким руководством Малика, образы стали проясняться, обретать форму и цвет.

Он почувствовал, как его собственная магия — зелёное сияние с золотыми нитями — сплетается с синим пламенем Сахиби, кристальным светом Беллатрикс и многослойным, сложным сиянием Малика, создавая единый поток энергии, устремлённый куда-то… за пределы обычной реальности.

— Открой глаза, Гарри, — произнёс голос Малика, и мальчик почувствовал, как странная вибрация прошла через всё его тело. — Смотри.

Гарри медленно открыл глаза и едва не закричал от изумления и восторга. Поверхность Зеркала Душ больше не была серебристой — она превратилась в окно, через которое он видел две фигуры, окружённые мягким золотистым светом.

Его родители. Молодые, красивые, такие… настоящие. Лили с её изумрудными глазами — точно такими же, как у него, — и длинными рыжими волосами. Джеймс, в котором Гарри с удивлением узнал многие свои черты — непослушные чёрные волосы, форму лица, даже манеру стоять.

— Мама? Папа? — прошептал он, не в силах поверить своим глазам.

— Гарри, — голос Лили, мелодичный и тёплый, словно летний ветерок, — наш дорогой мальчик.

— Сынок, — Джеймс смотрел на него с гордостью и нежностью, которые Гарри никогда раньше не видел, обращённые на себя. — Ты так вырос.

— Это правда вы? — Гарри чувствовал, как слёзы текут по его щекам, но не обращал на них внимания. — Вы действительно… здесь?

— Не совсем здесь, — мягко ответила Лили. — Мы в другом месте, Гарри. Но благодаря особой магии, мы можем видеть и говорить с тобой сейчас.

— Мы всегда с тобой, сынок, — добавил Джеймс. — Всегда наблюдаем за тобой, всегда любим тебя. Просто обычно… ты не можешь нас видеть или слышать.

Гарри хотел сказать так много, спросить о стольких вещах, но слова застревали в горле. Всё, что он смог, это прошептать:

— Я скучал по вам. Всю жизнь.

— Мы знаем, милый, — Лили протянула руку, словно пытаясь дотронуться до сына через барьер между мирами. — И нам так жаль, что тебе пришлось жить у Петунии и её ужасного мужа. Это не то, что мы хотели для тебя.

— Но теперь ты в Хогвартсе, — сказал Джеймс с улыбкой. — В самом удивительном месте на Земле. И мы видим, что у тебя появились отличные наставники.

Его взгляд на мгновение переместился за спину Гарри, где стоял Малик, и мальчику показалось, что между его отцом и директором произошёл какой-то безмолвный обмен.

— У тебя особый дар, Гарри, — продолжила Лили. — Дар, который передавался в моей семье из поколения в поколение, хотя долгое время оставался скрытым. Способность видеть истинную природу вещей, соединяться с самой сущностью магии.

— Профессор Алов называет это 'магическим резонансом', — сказал Гарри. — Он говорит, что это очень редко встречается.

— Так и есть, — кивнул Джеймс. — И ты должен развивать этот дар, сынок. Особенно сейчас, когда мир меняется, когда грань между реальностями становится тоньше.

— Нам нужно сказать тебе кое-что важное, Гарри, — Лили наклонилась ближе, её глаза светились любовью и тревогой одновременно. — Времени мало, а это очень важно.

Гарри подался вперёд, боясь пропустить хоть слово.

— Ты особенный, Гарри, — сказала Лили. — Не только из-за твоего дара. Есть пророчество… пророчество о тебе и Волан-де-Морте.

Гарри вздрогнул, услышав это имя. Хотя его наставники не скрывали от него историю покушения Тёмного Лорда и гибели его родителей, они старались не акцентировать на этом внимание, не желая травмировать мальчика.

— Какое пророчество? — спросил он.

— Оно говорит, что ты имеешь силу, способную победить Тёмного Лорда, — ответил Джеймс. — Силу, которой он не знает и не понимает.

— Любовь, — мягко добавила Лили. — Это любовь, Гарри. Моя любовь, которая защитила тебя той ночью, и твоя собственная способность любить, сопереживать, видеть красоту в мире.

— Но теперь, — продолжил Джеймс, бросив ещё один странный взгляд за спину Гарри, — с открытием врат между мирами, с приходом новой магии, это пророчество может обрести новое значение.

— Слушай своё сердце, Гарри, — сказала Лили. — Доверяй тем, кто проявляет к тебе искреннюю заботу. Но всегда помни — твой выбор принадлежит только тебе. Никакое пророчество, никакая судьба неможет отнять у тебя свободу выбирать свой путь.

Поверхность Зеркала Душ начала рябить, образы Лили и Джеймса стали менее чёткими.

— Время истекает, — тихо сказал Малик. — Связь слабеет.

— Мы должны идти, — с сожалением произнёс Джеймс. — Но помни, сынок — мы всегда с тобой. Всегда любим тебя. И однажды, когда твоя миссия будет выполнена, мы снова будем вместе.

— Будь храбрым, наш мальчик, — добавила Лили, её образ уже почти растворился в мерцающем свете. — Будь добрым. Будь верен себе. И знай, что какой бы путь ты ни выбрал, мы поддержим тебя.

— Я люблю вас\! — крикнул Гарри, чувствуя, как связь ослабевает. — Пожалуйста, не уходите\!

— Мы тоже любим тебя, Гарри, — голоса его родителей звучали уже как далёкое эхо. — Больше всего на свете…

А затем серебристая поверхность Зеркала Душ вернулась к своему обычному состоянию, и комната погрузилась в тишину.

Гарри стоял неподвижно, слёзы всё ещё текли по его щекам. Но это не были слёзы горя или потери. Скорее, это было выражение переполняющих его чувств — счастья от возможности увидеть родителей, услышать их голоса, узнать, что они действительно любят его; грусти от неизбежности расставания; и странного, глубокого покоя от осознания, что они всегда с ним, даже если он не может их видеть.

Малик мягко сжал его плечи.

— Ты в порядке, Гарри? — тихо спросил он.

Мальчик медленно кивнул.

— Да, — ответил он. — Я… я счастлив. По-настоящему счастлив.

И это была чистая правда. Впервые в своей жизни Гарри Поттер чувствовал себя полностью, абсолютно счастливым. У него был дом — настоящий дом, не чулан под лестницей и не угол в комнате Дадли. У него были друзья, которые ценили его таким, какой он есть. У него были наставники, которые видели в нём не обузу, а одарённого юношу с большим потенциалом. И теперь он знал, что его родители любят его — всегда любили и всегда будут любить.

Что ещё нужно для счастья?

* * *

Летние дни сменяли друг друга, наполненные открытиями, обучением и радостью. Гарри совершенствовал своё владение магией Инферно под руководством Сахиби и Беллатрикс, подружился с растущим кругом особых учеников, отобранных профессором Маликом, и даже начал изучать основы традиционной волшебной науки с профессором Снейпом, который, к удивлению Гарри, оказался строгим, но весьма компетентным учителем.

Особенно мальчику полюбились вечера, когда все собирались в Большом зале, чтобы наблюдать, как зачарованный потолок отражает не только небо над Хогвартсом, но и небосвод мира Инферно — с его странными созвездиями, разноцветными туманностями и парящими кристаллическими островами.

— Это самый счастливый период в моей жизни, — сказал Гарри однажды вечером, сидя рядом с Беллатрикс на берегу озера. — Иногда я боюсь, что это всё закончится.

Беллатрикс мягко улыбнулась, её фигура в сумерках казалась окружённой тонким сапфировым ореолом.

— Ничто не вечно, Гарри, — ответила она. — Но это не значит, что нужно бояться завтрашнего дня. Перемены — это часть жизни, часть роста. И то, что происходит сейчас, — это только начало удивительного путешествия.

Она указала на озеро, где на поверхности воды начали появляться странные светящиеся узоры — тонкие линии синего света, соединяющиеся в сложные геометрические фигуры.

— Видишь? Даже само озеро меняется, готовясь к окончательному слиянию миров. Но эти изменения не пугают, а вдохновляют, открывают новые возможности.

Гарри наблюдал за танцем света на воде, чувствуя, как его собственная магия откликается на этот узор, как зелёное сияние вокруг его рук пульсирует в такт с синими линиями на озере

Глава 19

Сумерки опустились на Хогвартс, окутывая древний замок мягким синеватым сиянием — явление, ставшее привычным с тех пор, как начался процесс слияния миров. Профессор Сахиби Алов стоял у окна своего кабинета, наблюдая, как последние лучи заходящего солнца окрашивают Запретный лес в золотисто-багряные тона. Он ожидал особого гостя.

Тихий стук в дверь возвестил о прибытии Северуса Снейпа. Мастер зелий вошёл в кабинет с привычной сдержанностью, но Сахиби заметил, как по краям его чёрных глаз мерцает тонкая синяя окантовка — знак его растущей связи с энергией Инферно.

— Вы хотели меня видеть, профессор? — спросил Снейп.

Сахиби повернулся к нему, его синие глаза светились мягко, но интенсивно за тёмными стёклами очков.

— Да, Северус. Сегодня особенная ночь. Ночь, когда я выполню обещание, данное вам.

Тело Снейпа едва заметно напряглось, а лицо застыло маской, за которой он привык скрывать свои истинные чувства.

— Обещание? — переспросил он, хотя прекрасно понимал, о чём говорит Сахиби.

— Возможность поговорить с Лили, — мягко ответил Алов. — Помните? Когда я рассказывал вам о способностях мира Инферно, я упомянул, что грань между жизнью и… тем, что за ней, может быть преодолена.

Снейп молчал, но его дыхание стало немного чаще, выдавая внутреннее волнение. Сахиби знал, как долго мастер зелий жил с болью потери, с грузом вины, с неутолимой тоской по единственной женщине, которую он когда-либо любил.

— Идёмте, — сказал Сахиби, направляясь к скрытой двери в стене своего кабинета. — Я подготовил всё необходимое.

Они спустились по узкой винтовой лестнице в небольшую круглую комнату, скрытую глубоко в недрах замка. Комната была освещена лишь мягким синим светом, исходящим от сложного узора на полу. В центре узора находился тот же бассейн с серебристой жидкостью, который использовался для связи Гарри с его родителями, — Зеркало Душ.

— Вы готовы, Северус? — спросил Сахиби, когда они остановились у края светящегося узора.

Снейп выглядел непривычно уязвимым. Его бледное лицо, обычно скрытое за маской высокомерия или раздражения, сейчас отражало целую бурю эмоций — страх, надежду, тоску, вину.

— Я не знаю, — честно ответил он. — Не знаю, достоин ли я этого. Не знаю, что скажу ей, после всего…

Сахиби положил руку на плечо мастера зелий — жест, который был бы немыслим всего несколько месяцев назад.

— Это ваш шанс, Северус. Шанс, который вы заслужили. Возможность если не искупить, то хотя бы высказать всё, что накопилось за эти годы.

Снейп глубоко вздохнул и кивнул, решительно шагая к Зеркалу Душ.

— Что я должен делать?

— Сядьте здесь, — Сахиби указал на небольшую подушку у края бассейна. — Сосредоточьтесь на образе Лили — не только на том, как она выглядела, но на её сущности, на том, какой она была для вас. Я помогу установить связь.

Снейп опустился на подушку, его чёрная мантия расстелилась вокруг, словно тёмный ореол. Он закрыл глаза, и его обычно суровое лицо смягчилось, когда перед внутренним взором возник образ Лили Эванс — не взрослой женщины, вышедшей замуж за его заклятого врага, а юной девушки с огненно-рыжими волосами и изумрудными глазами, полными жизни и доброты.

Сахиби встал позади него, положив руки на его плечи. Синее пламя из глаз Алова усилилось, проникая сквозь тёмные стёкла очков, окутывая их обоих мягким свечением.

— Лили Эванс, — произнёс Сахиби древние слова заклинания, — дочь земли, перешедшая за грань, мы взываем к твоему духу. Северус Снейп, связанный с тобой узами, которые не разрушает даже смерть, ищет встречи с тобой.

Серебристая поверхность Зеркала Душ задрожала, пошла рябью, словно от порыва невидимого ветра. Затем начала светиться изнутри, сначала слабо, потом всё ярче, пока не превратилась в окно — окно в иную реальность.

И там, по другую сторону этого окна, появилась она. Лили. Молодая, прекрасная, окружённая мягким золотистым светом. Её изумрудные глаза, которые унаследовал Гарри, смотрели прямо на Снейпа, и в них не было ни гнева, ни упрёка — только мягкая грусть и что-то похожее на понимание.

— Северус, — произнесла она, и её голос, который Снейп не слышал более десяти лет, заставил его сердце сжаться. — Ты позвал меня?

Снейп смотрел на неё, не в силах произнести ни слова. Все тщательно подготовленные речи, все объяснения и извинения, которые он репетировал годами, вдруг исчезли из его памяти, оставив лишь пустоту и безграничное чувство потери.

— Лили, — наконец прошептал он, и его голос дрогнул. — Лили, я… прости меня. Прости меня за всё.

Он опустил голову, не в силах выдержать её взгляд.

— Я предал тебя. Я потерял тебя из-за собственной глупости, из-за своей гордыни, из-за жажды силы и признания. А потом… потом я не смог защитить тебя, когда это действительно имело значение.

Лили слушала молча, не перебивая. Когда Снейп поднял взгляд, он увидел, что её глаза наполнились слезами, но лицо оставалось спокойным.

— Я пытался искупить, — продолжил он, слова теперь лились потоком, словно прорвав плотину. — Пытался защитить твоего сына. Но даже в этом я потерпел неудачу — он вырос без любви, без заботы, без всего, чего ты хотела бы для него.

Снейп не замечал, как по его собственному лицу текут слёзы — впервые за много лет.

— Я не заслуживаю прощения, Лили. Но мне нужно, чтобы ты знала — я никогда не переставал… — он запнулся, не в силах произнести это слово даже сейчас, — заботиться о тебе. О том, что ты значила для меня.

Лили подняла руку, словно пытаясь дотронуться до его лица через барьер между мирами.

— О, Сев, — мягко сказала она, используя детское прозвище, которое не произносила с тех пор, как они учились в Хогвартсе. — Я давно простила тебя. За всё.

Снейп поднял голову, его чёрные глаза, обычно холодные и непроницаемые, сейчас были широко раскрыты от удивления и недоверия.

— Как ты можешь простить? После всего, что я сделал? После всего, что случилось из-за меня?

Лили мягко улыбнулась.

— Потому что здесь, по эту сторону, многое видится иначе, Северус. Мы видим не только поступки, но и мотивы. Не только слова, но и чувства, стоящие за ними. Я вижу твоё сердце — израненное, но не чёрствое. Сбившееся с пути, но не потерянное.

Она наклонилась ближе к серебристой поверхности, разделявшей их.

— Ты совершал ошибки, Северус. Ужасные ошибки. Но ты также пытался исправить их, насколько это было в твоих силах. И теперь, с новой магией, приходящей в этот мир, у тебя есть шанс на настоящее искупление, на настоящее преображение.

Снейп смотрел на неё, не скрывая слёз, которые теперь свободно текли по его щекам. Всю жизнь он прятал свои эмоции, запирал их глубоко внутри, превращая боль в злость, а тоску в горечь. Но сейчас, перед лицом Лили, все эти защиты рухнули.

— Я не знаю, как жить с этим, — прошептал он. — С осознанием того, что мои действия стоили тебе жизни. Что твой сын вырос сиротой из-за меня.

— Не только из-за тебя, Северус, — мягко возразила Лили. — Многие сыграли свою роль в той трагедии. Волан-де-Морт, Петтигрю, даже Дамблдор со своими планами и секретами. Ты был лишь одним из звеньев в цепи событий, приведших к той ночи.

Она сделала паузу, словно подбирая слова.

— Но теперь у тебя есть возможность изменить будущее. Помочь моему сыну найти свой путь в этом меняющемся мире. Стать тем наставником, который ему нужен, а не тем, кем тебя пытался сделать Дамблдор — вечным хранителем прошлых грехов.

Снейп медленно кивнул, и что-то в его осанке изменилось — словно тяжёлый груз, который он нёс десятилетиями, стал немного легче.

— Я постараюсь, — тихо сказал он. — Клянусь, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь ему. Не из чувства долга или вины, а потому, что…

— Потому что он заслуживает шанса быть счастливым, — закончила за него Лили. — Как и ты, Северус. Ты тоже заслуживаешь шанса на счастье, на новое начало.

Её образ начал медленно таять, серебристая поверхность Зеркала Душ снова пошла рябью.

— Наше время истекает, — сказала Лили, её голос становился всё тише. — Но помни, Северус — я никогда не держала на тебя зла. И даже там, где я сейчас, я всегда буду помнить мальчика с улицы Прядильщиков, который показал мне волшебство, когда мир казался серым и обыденным.

Снейп протянул руку, словно пытаясь удержать её.

— Лили, я…

— Знаю, — мягко улыбнулась она, её фигура почти растворилась в золотистом свете. — Я всегда знала, Сев. И мне жаль, что я не смогла ответить тебе тем же. Но знай — ты всегда был дорог мне, по-своему.

С этими словами она исчезла, и поверхность Зеркала Душ вновь стала просто серебристой жидкостью, мерцающей в синем свете узора.

Снейп долго сидел неподвижно, глядя на пустой бассейн. Его плечи поникли, но не от тяжести вины, а от облегчения — огромного, почти физически ощутимого облегчения. Словно ядовитая рана, которую он носил в душе годами, наконец начала затягиваться.

Сахиби мягко положил руку на его плечо.

— Всё в порядке, Северус?

Снейп медленно поднял голову, и Сахиби с удивлением увидел, что чёрные глаза мастера зелий изменились — синяя окантовка вокруг них стала ярче, заметнее, словно часть его души, долго находившаяся в тени, наконец вышла на свет.

— Да, — тихо ответил Снейп, и его голос звучал иначе — словно часть его привычной горечи растворилась в слезах прощения. — Да, я думаю… впервые за очень долгое время, я действительно в порядке.

Он встал, машинально отряхивая мантию.

— Спасибо, — произнёс он, и это простое слово, сказанное с непривычной для Снейпа искренностью, значило больше любых торжественных клятв.

Сахиби улыбнулся и кивнул.

— Всегда пожалуйста, Северус. Я обещал, и я сдержал своё обещание.

Когда они поднимались обратно в кабинет Сахиби, Снейп казался другим человеком — его шаги были легче, осанка не такой напряжённой, даже черты лица словно смягчились. Он по-прежнему был Северусом Снейпом — сложным, противоречивым, временами язвительным. Но теперь он был Северусом Снейпом, получившим то, чего никогда не ожидал получить, — прощение Лили.

И с этим прощением пришло осознание, что, возможно, пришло время простить и самого себя.

* * *

Поздно вечером, когда большинство обитателей замка уже спали, Гарри Поттер сидел в одиночестве на Астрономической башне, глядя на звёзды. С тех пор, как началось слияние миров, звёздное небо над Хогвартсом стало ещё более впечатляющим — сквозь привычные созвездия проступали очертания небесных тел мира Инферно, создавая завораживающую, постоянно меняющуюся картину.

Тихие шаги за спиной заставили его обернуться. К своему удивлению, он увидел профессора Снейпа, идущего к нему через площадку башни. Обычно мастер зелий избегал подобных встреч, предпочитая общаться с Гарри только во время занятий.

— Профессор? — неуверенно произнёс Гарри, готовясь к замечанию о нарушении комендантского часа.

Но Снейп не выглядел раздражённым. Напротив, его лицо выражало что-то похожее на задумчивость, даже некоторую мягкость, которую Гарри никогда раньше не видел.

— Мистер Поттер, — кивнул Снейп, останавливаясь рядом. — Бессонница?

Гарри с удивлением отметил, что в голосе профессора не было обычного сарказма.

— Нет, сэр, — ответил он. — Просто люблю смотреть на звёзды. Особенно сейчас, когда они…так изменились.

Снейп кивнул и, к ещё большему удивлению Гарри, опустился рядом с ним на каменную скамью.

— Ваша мать тоже любила астрономию, — неожиданно сказал он, глядя в небо. — Часто приходила сюда по ночам, даже когда это не было связано с уроками.

Гарри широко распахнул глаза. Профессор Снейп, человек, который, казалось, испытывал к нему лишь холодное безразличие, если не откровенную неприязнь, вдруг заговорил о его матери?

— Вы… вы хорошо знали её, сэр? — осторожно спросил он.

Снейп не ответил сразу. Он продолжал смотреть на звёзды, и что-то в его профиле, подсвеченном лунным и звёздным светом, показалось Гарри удивительно уязвимым.

— Да, — наконец ответил профессор. — Мы выросли по соседству. Я был первым, кто рассказал ей, что она ведьма.

Гарри затаил дыхание. Это был драгоценный кусочек информации о матери, о которой он знал так мало.

— Какой она была? — спросил он, боясь спугнуть неожиданную откровенность Снейпа.

Мастер зелий слегка повернул голову, и Гарри с удивлением увидел, что его чёрные глаза теперь окружены тонкой синей окантовкой — знак связи с магией Инферно, который всё чаще проявлялся у обитателей замка.

— Она была яркой, — сказал Снейп, и его голос звучал мягче, чем когда-либо. — Во всех смыслах этого слова. Яркие волосы, яркий ум, яркий характер. Она видела красоту там, где другие видели лишь обыденность. И доброту — там, где другие видели лишь странность.

Он замолчал, словно погрузившись в воспоминания. Гарри не смел прерывать это молчание, боясь разрушить момент неожиданного единения с человеком, которого он никогда не считал союзником.

— У вас её глаза, — наконец произнёс Снейп. — Именно такие. И, как я начинаю замечать, не только внешне. Вы, как и она, видите вещи иначе. Глубже. Яснее.

Он встал, поправляя мантию жестом, который стал привычным за годы преподавания.

— Профессор Алов говорит, что вы делаете значительные успехи в освоении новой магии. Это… впечатляет.

С этими словами он повернулся, словно собираясь уйти.

— Профессор, — окликнул его Гарри. — Спасибо. За то, что рассказали мне о ней.

Снейп остановился, не оборачиваясь.

— Она гордилась бы вами, мистер Поттер, — тихо сказал он. — Я в этом не сомневаюсь.

И с этими словами он двинулся к лестнице, его чёрная мантия развевалась за ним, как крылья ночной птицы.

Гарри смотрел ему вслед, чувствуя странное тепло в груди. Что-то изменилось в профессоре Снейпе, что-то фундаментальное. И хотя Гарри не знал, что именно произошло, он чувствовал, что эта перемена каким-то образом связана с его матерью. С Лили, чьи глаза он унаследовал и чья любовь, несмотря на все границы между мирами, всё ещё защищала его.

Он снова поднял взгляд к звёздам, и ему показалось, что одна из них, особенно яркая, подмигнула ему.

— Спасибо, мама, — прошептал он в ночное небо. — За всё.

И тёплый ветерок, неожиданный для прохладной ночи, ласково взъерошил его непослушные волосы, словно нежная материнская рука.

* * *

Утро выдалось необычайно ясным, словно сам воздух Хогвартса становился чище, прозрачнее с каждым днём процесса преобразования. Северус Снейп заканчивал проверку работ немногочисленных летних студентов, когда на его рабочем столе материализовалось небольшое послание — листок пергамента, сложенный причудливым образом и окружённый тонким синеватым сиянием.

Северус осторожно развернул записку, отметив, что пергамент был необычной текстуры — словно сотканный из тончайших кристаллических нитей. Внутри обнаружилось изящное послание, написанное шартрезовыми чернилами:

_"Профессор Снейп,_

_Я был бы признателен, если бы Вы уделили мне время для беседы сегодня в полдень в моём кабинете. Есть важные вопросы, которые нам необходимо обсудить относительно Вашего… особого положения в школе и грядущих изменений._

_С уважением,

Малик де Вер,

Директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс"_

Снейп перечитал послание дважды, ощущая лёгкое волнение, которое он тщательно скрыл даже от самого себя. Приглашение от директора Малика нельзя было игнорировать — особенно теперь, когда старые правила и иерархии уступали место новому порядку вещей.

После того знаменательного разговора с Лили через Зеркало Душ прошла неделя. За это время Северус ощущал странные, но не неприятные изменения в себе. Всю жизнь укреплявшиеся барьеры вокруг его сердца начали таять, словно весенний лёд. Привычная горечь, которая отравляла его душу десятилетиями, постепенно отступала, оставляя место чему-то новому — не счастью, нет, он ещё не был готов к этому, но… возможности. Возможности измениться, начать заново, увидеть мир иначе.

Ровно в полдень Снейп поднимался по спиральной лестнице к кабинету директора. Горгулья пропустила его без пароля, просто склонив голову — ещё одно из многих изменений в повседневных аспектах жизни замка.

Дверь кабинета директора открылась прежде, чем он успел постучать, словно сам замок предвосхищал его прибытие. Внутри Северуса ждал не привычный интерьер с портретами бывших директоров и блестящими серебряными инструментами Дамблдора, а совершенно преображённое пространство.

Кабинет директора Малика напоминал скорее зал из иного мира — потолок казался бесконечно высоким и отражал не дневное небо, а странные созвездия мира Инферно. Стены, покрытые светящимися рунами, казалось, пульсировали в такт с невидимым сердцебиением самого замка. Вместо массивного директорского стола в центре комнаты находился изящный кристаллический полупрозрачный постамент, окружённый висящими в воздухе книгами и магическими артефактами.

За этим постаментом стоял Малик, облачённый в элегантные одежды серебристо-синего цвета, подчёркивающие его стройную, почти неземную фигуру. Его шартрезовые глаза, казалось, светились изнутри, наполняя пространство вокруг мягким, гипнотическим свечением.

— Северус, — поприветствовал он мастера зелий, и его голос звучал как мелодия, резонирующая с самой сущностью магии. — Благодарю, что пришли.

— Директор, — Снейп склонил голову в лёгком поклоне, чувствуя, как его собственная магия откликается на присутствие Малика — словно приливная волна, притягиваемая луной.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — Малик указал на изысканное кресло, появившееся словно из воздуха.

Снейп осторожно опустился в кресло, которое, к его удивлению, идеально подстроилось под его фигуру, даря непривычное ощущение комфорта.

— Вы хотели обсудить моё положение в школе? — спросил он, предпочитая сразу перейти к делу.

Малик улыбнулся — улыбкой, одновременно тёплой и несущей оттенок иного, нечеловеческого знания.

— Да, но не только. Я хотел поговорить о вас, Северус. О вашей сущности, вашем потенциале и вашем истинном месте в меняющемся мире.

Директор сделал изящный жест рукой, и между ними возникла трёхмерная проекция — странный, переливающийся узор энергетических линий, напоминающий одновременно и звёздную карту, и сложную схему алхимического процесса.

— Видите ли, Северус, каждый волшебник и ведьма этого мира обладает уникальной магической сигнатурой — узором, определяющим их истинную природу. То, что обычно называют "душой" или "сущностью".

Проекция изменилась, сфокусировавшись на одной из энергетических линий, которая начала разветвляться, формируя узор, удивительно похожий на человеческую фигуру.

— С началом трансформации, эти сигнатуры начинают проявляться яснее, выходить из-за завесы, которую наложили тысячелетия ограничений и искажённых представлений о магии.

Малик внимательно посмотрел на Снейпа, и его шартрезовые глаза, казалось, проникали прямо в душу мастера зелий.

— И ваша сигнатура, Северус, одна из самых удивительных, что я видел в этом мире.

Снейп невольно подался вперёд, заинтригованный словами директора.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, — мягко ответил Малик, — что то, кем вы всегда себя считали, — лишь малая часть того, кем вы являетесь на самом деле. Тень истинной сущности, скованной ограничениями этого мира, собственными страхами и тяжестью прошлого.

Он сделал ещё один жест, и проекция изменилась снова — теперь она чётко изображала силуэт Снейпа, но окружённый странной, пульсирующей аурой, в которой сочетались глубокий чёрный, синий и серебристый цвета.

— Видите эти оттенки? Эту глубину? Это не просто цвета вашей магии, Северус. Это отражение вашей истинной формы — формы, которая ждёт освобождения.

Снейп ощутил странное волнение, смесь тревоги и предвкушения.

— И какова же моя истинная форма? — спросил он, стараясь сохранять спокойствие, хотя его сердце забилось чаще.

Малик подошёл ближе, остановившись прямо перед ним.

— Позвольте мне показать вам, — тихо сказал он. — Но сначала я должен спросить — вы готовы увидеть истину, Северус? Готовы принять то, чем всегда были, но никогда не осознавали?

Снейп не ответил сразу. Часть его — старая, цепляющаяся за привычное, за известное — хотела отказаться, уйти, вернуться к комфортной рутине учителя зелий. Но другая часть, та, что была пробуждена разговором с Лили, та, что всегда жаждала познания, понимания, истины, толкала его вперёд.

— Да, — наконец ответил он, поднимаясь с кресла, чтобы встретить своё откровение стоя. — Я готов.

Малик улыбнулся и поднял руки к лицу Снейпа, не касаясь, но останавливаясь в миллиметрах от его кожи.

— Тогда откройтесь, Северус Снейп. Откройтесь своей истинной природе. Позвольте завесе пасть.

Шартрезовые глаза директора вспыхнули ярче, и Снейп почувствовал, как по его телу проходит волна странного, но не болезненного тепла. Словно что-то глубоко внутри него откликнулось на зов Малика, начало пробуждаться, расти, трансформироваться.

Сначала изменение было едва заметным — синяя окантовка вокруг его чёрных глаз усилилась, стала ярче, начала распространяться, пока вся радужка не превратилась в удивительный оттенок сапфирово-синего с мерцающими серебристыми искрами.

Затем трансформация ускорилась. Кожа Снейпа начала менять цвет — не бледнеть, а наоборот, темнеть, приобретая глубокий, насыщенный оттенок антрацита, словно сотканный из самой тьмы между звёздами. Но это не была простая чернота — его кожа мерцала, переливалась, словно в неё были вплетены крошечные звёзды.

Его фигура изменилась — плечи стали шире, осанка выпрямилась, придавая ему княжескую стать. Чёрные волосы, прежде тусклые и безжизненные, удлинились, превратившись в сверкающую антрацитовую гриву, спадающую до середины спины и словно сотканную из тёмного шёлка.

Последними проявились крылья — не перьевые, как у ангела, а сотканные из тёмной энергии, полупрозрачные, напоминающие крылья экзотической бабочки, с узорами созвездий, видимых сквозь их полупрозрачную структуру.

Малик отступил на шаг, с явным удовлетворением наблюдая за завершением трансформации.

— Вот кто вы на самом деле, Северус, — тихо произнёс он. — Натаниэль — один из Высших Ноктурнов, древней расы хранителей звёздного знания и ночной мудрости. Существо, чья истинная природа была скрыта от вас тысячелетними наслоениями ограничений этой реальности.

Снейп — теперь уже не совсем Снейп — медленно поднял руки, разглядывая свою преображённую кожу, мерцающую подобно ночному небу. Он чувствовал… освобождение. Словно всю жизнь носил одежду на несколько размеров меньше, стесняющую движения, а теперь наконец избавился от неё.

— Я… — его голос изменился, стал глубже, мелодичнее, в нём звучали отголоски звёздного ветра и шёпот межзвёздных пространств. — Я помню… Но как это возможно? Я вырос как обычный человек, как полукровка…

Малик мягко улыбнулся.

— Высшие Ноктурны существовали во многих мирах, включая этот. Но тысячелетия назад, когда магия вашего мира начала ограничиваться, многие из них либо покинули эту реальность, либо приняли человеческую форму, утратив память о своей истинной природе. Некоторые из их потомков сохранили фрагменты своей изначальной сущности, но не осознавали этого.

Он сделал паузу.

— Ваш отец, Тобиас Снейп, возможно, и был обычным маглом. Но ваша мать, Эйлин Принц, происходила из древнего рода, корни которого уходят намного глубже, чем записано в книгах волшебников. И теперь, когда границы между мирами истончаются, когда магия возвращается к своей истинной, неограниченной форме, ваша наследственность наконец проявилась.

Снейп — нет, Натаниэль — медленно развернул крылья, наслаждаясь новыми ощущениями. Синие глаза сияли внутренним светом, отражая понимание и принятие своей новой, истинной природы.

— И что теперь? — спросил он, в его голосе больше не было привычной горечи, лишь глубокое любопытство и удивительное для него самого спокойствие.

— Теперь, — ответил Малик, его шартрезовые глаза сияли в унисон с сапфировыми глазами Натаниэля, — вы займёте своё истинное место в новом порядке. Как один из первых преображённых, вы станете мостом между старым и новым — проводником для тех, кто только начинает свой путь к пониманию своей истинной природы.

Он сделал паузу, наблюдая, как Натаниэль осваивается в своём новом облике, как меняется даже его осанка — от вечно сгорбленной, защитной позы к гордой, княжеской стати.

— Ваши знания зелий и тёмных искусств, объединённые с врождённой мудростью Высших Ноктурнов, сделают вас бесценным учителем для нового поколения. Включая, конечно, молодого мистера Поттера, чей потенциал только начинает раскрываться.

При упоминании Гарри Снейп — Натаниэль — на мгновение замер, и в его глазах мелькнуло странное выражение, смесь прежней сложной эмоции и нового, более глубокого понимания.

— Он не просто сын Лили, верно? — спросил он. — В нём есть нечто… особенное. Даже для этого нового мира.

Малик кивнул, явно довольный проницательностью новорождённого Ноктурна.

— Очень наблюдательно, Натаниэль. Да, в Гарри Поттере скрыт потенциал, превосходящий всё, что вы можете представить. Он играет ключевую роль в преобразовании, хотя сам ещё не осознаёт этого полностью.

Директор подошёл к одному из окон, глядя на простирающиеся внизу земли Хогвартса, где уже начали проявляться признаки трансформации — деревья, светящиеся странным внутренним светом, озеро с причудливыми узорами на поверхности, непривычные создания, мелькающие на опушке Запретного леса.

— Наш мир меняется, Натаниэль. И вы теперь — важная часть этих изменений.

Снейп-Натаниэль подошёл к окну, встав рядом с Маликом. Его крылья слегка подрагивали в такт его дыханию, создавая удивительный визуальный эффект — словно само пространство вокруг него колебалось, как поверхность озера от лёгкого ветерка.

— Я принимаю эту роль, — сказал он, и в его голосе звучала новая, непривычная для прежнего Снейпа уверенность. — Я всегда искал своё место в этом мире, всегда чувствовал, что не принадлежу ему полностью. Теперь я понимаю, почему.

Он посмотрел на свои руки, на антрацитовую кожу, мерцающую звёздным светом.

— Но буду ли я по-прежнему… собой? Человеком, которым был все эти годы? Или Северус Снейп перестанет существовать?

Малик мягко улыбнулся.

— Вы не перестанете быть собой, Натаниэль. Вы просто станете… больше. Все ваши воспоминания, ваш опыт, ваши чувства — они по-прежнему часть вас. Просто теперь к ним добавится мудрость и знание вашей истинной расы. Вы не потеряете себя — вы найдёте.

Он сделал паузу, внимательно глядя на новообращённого Ноктурна.

— И, возможно, вы наконец сможете простить себя за прошлое, которое так долго вас тяготило. Теперь, видя более широкую картину, понимая глубинные течения судьбы и времени, вы сможете увидеть своё место в этом потоке по-новому.

Натаниэль медленно кивнул, его сапфировые глаза светились пониманием и принятием.

— Я чувствую это, — тихо сказал он. — Словно тяжесть, которую я носил всю жизнь, начинает таять. Словно я наконец могу дышать полной грудью.

— Это только начало, — ответил Малик, его шартрезовые глаза сияли в унисон с сапфировыми глазами Натаниэля. — С каждым днём вы будете открывать новые грани своей истинной природы, новые способности, новые перспективы. И я буду рядом, чтобы направлять вас на этом пути.

Он протянул руку, и Натаниэль, после мгновенного колебания, принял её. Их пальцы соприкоснулись, и там, где встретились их энергии — шартрезовая и сапфировая — возникла крошечная вспышка света, словно рождение новой звезды.

— Добро пожаловать домой, Натаниэль, Высший Ноктурн, — торжественно произнёс Малик. — Добро пожаловать в истинную реальность.

И в этот момент, глядя на преображённого Снейпа, директор увидел то, что редко случалось с мрачным мастером зелий за всю его человеческую жизнь — настоящую, искреннюю улыбку, освещающую его лицо изнутри, словно внутреннее сияние души наконец прорвалось сквозь все барьеры и заслоны, которые он выстраивал годами.

Высший Ноктурн расправил крылья, и они засияли созвездиями, которые были древнее этого мира, но наконец вернулись в него, как возвращается путешественник, долгие годы блуждавший вдали от родного дома.

Глава 20

После своего преображения Натаниэль (прежде известный как Северус Снейп) взглянул на мир новыми глазами. Его перевоплощение затронуло не только физическую оболочку, но и душу, смягчив застарелые обиды и открыв источники мудрости, веками дремавшие в его крови. Однако одно осталось неизменным — его страсть к зельеварению и алхимии, которая теперь, обогащённая древними знаниями Высших Ноктурнов, приобрела совершенно новое измерение.

И впервые за все годы преподавания в Хогвартсе ему захотелось по-настоящему поделиться этими знаниями. Особенно с одним конкретным учеником.

Гарри Поттер как раз возвращался с очередного урока у Сахиби, где осваивал искусство управления энергетическими потоками, когда в одном из коридоров его окликнул необычный голос — глубокий и мелодичный, словно эхо ночного неба:

— Мистер Поттер. Минутку вашего времени.

Гарри обернулся и замер, пораженный открывшимся зрелищем. Перед ним стояло величественное создание с угольно-чёрной, переливающейся звёздными искрами кожей, сапфировыми глазами и полупрозрачными крыльями, напоминающими лоскуты ночного неба, сотканные из тёмной энергии. И лишь спустя мгновение в этом возвышенном существе он с изумлением узнал профессора Снейпа.

— Профессор? — неуверенно произнёс Гарри, не зная, правильно ли по-прежнему так называть преображённого учителя.

— Натаниэль, — мягко поправил его Высший Ноктурн. — Хотя "профессор" тоже приемлемо. — Он сделал изящный жест рукой, приглашая Гарри следовать за ним. — Присоединитесь ко мне в лаборатории? Есть нечто, что я хотел бы вам показать.

Несколько сбитый с толку, но интригованный, Гарри последовал за своим бывшим грозным учителем зелий, теперь превратившимся в нечто, выходящее за рамки его понимания.

Лаборатория Натаниэля-Снейпа также преобразилась. Вместо мрачного подземелья с рядами пыльных склянок и неприятно пахнущих ингредиентов перед Гарри предстало просторное помещение, где свет, казалось, исходил от самих стен. Традиционные котлы соседствовали с хрустальными сосудами странной формы, а в воздухе витал не удушливый запах варева, а тонкий аромат экзотических специй и свежих трав.

— Присаживайтесь, — Натаниэль указал на высокий стул у рабочего стола. — Я наблюдал за вашими занятиями с профессором Аловым. Ваш прогресс в освоении энергетической магии… впечатляет.

Гарри несмело присел, всё ещё ощущая лёгкую неловкость. Несмотря на преображение учителя, воспоминания о его прежней язвительности и постоянном недовольстве были ещё слишком свежи.

— Спасибо, сэр, — ответил он. — Это всё заслуга профессора Алова и Беллатрикс. Они отличные учителя.

— Несомненно, — кивнул Натаниэль. — Однако есть область магии, в которой даже они не столь сведущи. Область, где энергия и материя пересекаются, создавая нечто большее, чем просто сумму частей.

Он взмахнул рукой, и в воздухе перед Гарри возникла трёхмерная проекция — сложная схема, изображающая переплетающиеся потоки энергии, циркулирующие вокруг материальных субстанций.

— Алхимия, мистер Поттер. Не просто создание зелий по рецепту, но истинное понимание сути преобразования. Искусство, которое было почти забыто в вашем мире, но которое всегда было основой магической науки Высших Ноктурнов.

Гарри с интересом разглядывал проекцию. Странно, но сложная схема казалась ему почти… понятной. Словно что-то внутри него откликалось на эти символы и линии.

— Вы хотите научить меня этому? — спросил он, не скрывая удивления.

Натаниэль на мгновение замолчал, его крылья слегка подрагивали в такт дыханию.

— Ваша мать, — наконец произнёс он, и его голос стал мягче, — была исключительно одарённым зельеваром. У неё была врождённая интуиция к трансформации, к пониманию взаимодействия компонентов. Талант, который редко встречается даже среди самых блестящих волшебников.

Он сделал паузу, и Гарри затаил дыхание, жадный до любых крупиц информации о матери.

— Я вижу этот же дар в вас, Гарри, — продолжил Натаниэль, впервые назвав его по имени. — Скрытый, неразвитый, но несомненно присутствующий. Ваша способность видеть энергетические потоки, чувствовать их, направлять — это лишь часть более глубокого таланта. Таланта к преобразованию.

Он подошёл к столу, где стояло несколько хрустальных сосудов с жидкостями разных оттенков.

— Алхимия — это не просто смешивание ингредиентов. Это искусство направлять саму суть вещей в новое русло, изменять их внутреннюю природу с помощью своей воли и понимания фундаментальных законов мироздания.

Натаниэль взял один из сосудов — с прозрачной, слегка мерцающей жидкостью.

— Взгляните своим внутренним зрением, Гарри, — мягко предложил он. — Используйте то, чему научил вас профессор Алов. Что вы видите в этом растворе?

Гарри сосредоточился, позволяя своему восприятию расшириться, так, как его учил Сахиби. Сначала он видел лишь жидкость, но постепенно его взор проникал глубже, и…

— Я вижу… потоки, — неуверенно начал он. — Как спирали света, закрученные вокруг центральной оси. И там, в середине, что-то пульсирует, словно маленькое сердце.

Натаниэль кивнул, в его сапфировых глазах мелькнуло одобрение.

— Именно так. Вы видите не просто физическую субстанцию, но её энергетическую структуру. Суть алхимии — в умении видеть эти структуры и изменять их своей волей, перенаправлять энергетические потоки, создавая новые связи и свойства.

Он поставил сосуд на стол и жестом предложил Гарри попробовать.

— Протяните руку над жидкостью, не касаясь её. Почувствуйте пульсацию. А теперь представьте, как вы мягко направляете спирали, заставляя их вращаться в противоположном направлении.

Гарри послушно протянул руку. Он ощутил странную вибрацию, исходящую от жидкости, словно она была живым существом. Сосредоточившись, он попытался мысленно изменить направление спиралей, которые видел своим внутренним взором.

Сначала ничего не происходило, но затем, к его изумлению, прозрачная жидкость начала медленно менять цвет, приобретая нежный лавандовый оттенок.

— Я… я сделал это? — прошептал Гарри, не веря своим глазам.

— Вы только начали, — мягко ответил Натаниэль. — Это лишь поверхностное изменение. Истинная алхимия требует более глубокого понимания и контроля. Но для первой попытки… — он слегка наклонил голову, — весьма впечатляюще.

Так начались их занятия. Трижды в неделю, в часы, когда большинство обитателей замка отдыхали, Гарри приходил в лабораторию Натаниэля, где постигал тайны алхимии — искусства, сочетающего точность науки с интуицией искусства.

Высший Ноктурн оказался удивительно терпеливым учителем. Там, где прежний Снейп разразился бы язвительной тирадой за малейшую ошибку, Натаниэль спокойно объяснял, где именно пошло не так, и предлагал альтернативный подход. Его комментарии были точными, иногда строгими, но никогда — унизительными или жестокими.

Гарри узнал, что алхимия выходит далеко за рамки традиционного зельеварения. Это было искусство трансформации на самых глубоких уровнях — материи, энергии и даже сознания. Он изучал, как направлять свою магию не только через палочку или ментальные конструкции, но и через материальные субстанции, усиливая их внутренние свойства или наделяя их совершенно новыми.

— В традиционном зельеварении, — объяснял Натаниэль, демонстрируя правильную технику измельчения лунного камня, — мы комбинируем ингредиенты, чьи магические свойства взаимодействуют определённым образом. Но в алхимии мы идём дальше — мы изменяем сами эти свойства, вплетая нашу собственную энергию в структуру субстанций.

Он взял щепотку серебристого порошка и бросил в котёл с кипящей жидкостью. Вместо того чтобы просто раствориться, порошок закружился на поверхности, формируя сложный, меняющийся узор.

— Видите? Я направляю частицы камня не механическим перемешиванием, а своей волей, своим пониманием его сути. Это позволяет достичь гораздо более глубокого взаимодействия, чем при обычном приготовлении зелья.

С каждым занятием Гарри всё больше удивлялся, насколько естественным кажется ему этот процесс. Словно он всегда знал, как именно должна течь энергия через материальные субстанции, как изменять их свойства одним лишь прикосновением своей магии.

— Это в вашей крови, Гарри, — сказал однажды Натаниэль, наблюдая, как мальчик без видимых усилий стабилизирует особенно капризное зелье. — Не только дар вашей матери к тонкому пониманию трансформации, но и нечто более древнее… нечто, что лишь пробуждается в этом новом мире.

Гарри поднял взгляд от котла, в котором теперь идеально сбалансированное зелье переливалось всеми оттенками зелёного.

— Вы имеете в виду… во мне тоже есть кровь каких-то существ из других миров? Как в вас — кровь Высших Ноктурнов?

Натаниэль задумчиво смотрел на него своими сапфировыми глазами.

— Возможно. Многие древние магические роды имеют… неоднозначное происхождение. Когда-то границы между мирами были тоньше, и союзы между различными видами существ не были редкостью. — Он сделал паузу. — Но это не столь важно, как ваш собственный потенциал. То, кем вы решите стать, Гарри, гораздо важнее, чем то, от кого вы произошли.

Эти слова глубоко тронули мальчика. Всю свою жизнь он был определяемвнешними факторами — как племянник Дурслей, как сирота, как "мальчик, который выжил". Впервые кто-то говорил ему, что его собственные решения важнее, чем его происхождение или прошлое.

По мере того как занятия продолжались, Гарри начал замечать, что его успехи в алхимии усиливают и его способности в энергетической магии, которой его обучали Сахиби и Беллатрикс. Теперь он мог не только видеть и направлять энергетические потоки, но и трансформировать их, придавая им новые качества и свойства.

— Это как две стороны одной монеты, — объяснил ему Натаниэль, когда Гарри поделился своими наблюдениями. — Энергия и материя, дух и форма — в основе своей они едины. Истинное мастерство приходит тогда, когда вы перестаёте видеть между ними разницу.

Однажды Натаниэль предложил особенный проект — создание "Эликсира Ясного Зрения", который позволял видеть истинную природу вещей и существ, скрытую за внешней оболочкой.

— Этот эликсир — одно из древнейших алхимических творений Высших Ноктурнов, — сказал он, раскладывая на столе компоненты. — Он не просто усиливает обычное зрение, но открывает духовные очи, позволяя увидеть реальность без иллюзий и самообмана.

Приготовление заняло семь дней. Каждый этап требовал не только точного соблюдения пропорций и температуры, но и особого состояния сознания, определённого направления энергетических потоков через руки алхимика в формирующееся зелье.

— Самое сложное, — объяснял Натаниэль, наблюдая, как Гарри медитирует над котлом с зельем, входя в нужное состояние сознания, — удерживать свой разум открытым, но сфокусированным. Слишком строгий контроль задушит спонтанность процесса, но избыток свободы приведёт к хаосу в структуре эликсира.

На седьмой день, когда зелье приобрело окончательный вид — прозрачную жидкость с мерцающими в глубине серебристыми искрами — Натаниэль одобрительно кивнул.

— Превосходно, Гарри. Ваша мать гордилась бы вами.

Эти простые слова значили для мальчика больше, чем все похвалы, которые он когда-либо получал.

— Как… как его использовать? — спросил он, глядя на мерцающую жидкость.

— Одна капля на веки закрытых глаз, — ответил Натаниэль. — Эффект продлится не более часа для новичка. Но будьте осторожны — увиденное может быть ошеломляющим. Истинная природа вещей и существ иногда разительно отличается от их внешнего облика.

Гарри кивнул, бережно перелив часть эликсира в маленький флакон. Он был готов испытать его, но не сейчас — сначала нужно было хорошо подготовиться к потоку новых впечатлений.

— Благодарю вас, профессор… Натаниэль, — произнёс он, глядя на своего учителя. — За всё, чему вы меня научили. И за… вашу доброту.

Высший Ноктурн на мгновение замер, его крылья застыли в полуразмахе. Затем по его лицу пробежала тень улыбки — не саркастической или снисходительной, какую мог бы позволить себе прежний Снейп, а искренней, хотя и слегка печальной.

— Возможно, я должен благодарить вас, Гарри Поттер, — тихо ответил он. — За то, что напомнили мне, что значит быть настоящим учителем. И за то, что позволили мне, хотя бы отчасти, искупить мои прошлые ошибки.

Их взгляды встретились — изумрудно-зелёные глаза Гарри и сапфировые глаза Натаниэля, и в этот момент между ними возникло понимание, которое не нуждалось в словах. Понимание двух существ, стоящих на пороге нового мира, объединённых не только знанием и магией, но и общей памятью о женщине с огненно-рыжими волосами, чья любовь изменила их обоих, хотя и разными путями.

— Увидимся на следующем занятии, — сказал Натаниэль, и это прозвучало не как формальное прощание, а как обещание продолжить начатый путь.

— Обязательно, — с улыбкой ответил Гарри, бережно пряча флакон с эликсиром в карман. В его сердце расцветало новое чувство — уверенность в том, что какими бы странными и пугающими ни казались перемены, происходящие в мире, они вели к чему-то лучшему. К миру, где старые обиды исцелялись, новые связи формировались, и магия возвращалась к своей истинной, глубинной природе.

И в этом новом мире у него, Гарри Поттера, было своё особое место и предназначение. Предназначение, которое он только начинал понимать, но которое уже наполняло его жизнь смыслом и радостью, о которых он не смел мечтать, живя в чулане под лестницей дома на Тисовой улице.

# Эпилог

Яркий августовский день опускался над Хогвартсом, окрашивая древние башни замка в золотистые оттенки. На широком лугу у озера, достаточно далеко от обычных мест, где проводились уроки полётов, Гарри Поттер тренировался с Беллатрикс.

За последние несколько недель Гарри полностью преобразился. Тощий, неуверенный в себе мальчик остался в прошлом. Теперь его изумрудные глаза светились внутренней силой, а вокруг рук постоянно клубилось зеленоватое сияние с золотыми нитями — видимое проявление его растущего могущества.

— Сосредоточься, Гарри! — голос Беллатрикс звенел в воздухе, мелодичный, но требовательный. — Не просто отражай мои атаки. Почувствуй, как энергия Инферно течёт сквозь тебя, слейся с ней!

Она взмахнула рукой, и сапфировый шар чистой энергии устремился к Гарри. Мальчик поднял ладонь, и зелёное сияние сформировало перед ним щит. Шар Беллатрикс врезался в защиту, рассыпавшись искрами.

— Лучше, — кивнула Беллатрикс, её тёмные волосы мерцали внутренним светом. — Но всё ещё слишком прямолинейно. Попробуй не блокировать, а перенаправлять.

Гарри провёл рукой по лбу. Даже после нескольких недель тренировок он всё ещё не привык к своим новым способностям.

— Это сложнее, чем кажется, — сказал он с лёгкой усмешкой. — Особенно когда твой учитель бросает в тебя шарами смерти.

Беллатрикс рассмеялась звонким, переливчатым смехом, совершенно не похожим на тот безумный хохот, который когда-то был её визитной карточкой.

— Это не шары смерти, а сгустки чистой энергии. И ты прекрасно знаешь, что я контролирую их достаточно, чтобы они не причинили тебе настоящего вреда.

Она отступила на шаг, готовясь к новой атаке, когда воздух вокруг них вдруг задрожал. Не успел Гарри спросить, что происходит, как в небе, прямо над их головами, начал формироваться странный вихрь — сначала крошечный, как искра, но быстро разрастающийся до размеров окна.

— Что это? — выдохнул Гарри, инстинктивно усиливая зелёное сияние вокруг своих рук.

Беллатрикс напряглась, её кристаллическое тело засветилось ярче, готовое к любой опасности.

Вихрь стабилизировался, превратившись в идеально круглый портал бирюзового цвета. Его края пульсировали, словно живое сердце, а внутри мерцали звёзды и галактики, каких Гарри никогда не видел даже на преображённом небе Хогвартса.

И через этот портал шагнул человек — или, по крайней мере, существо, выглядевшее как человек. Высокий, широкоплечий мужчина с длинными светлыми волосами, собранными в элегантный хвост. Его черты лица были безупречны, словно вылеплены талантливым скульптором — высокие скулы, твёрдая линия подбородка, прямой нос. Но больше всего привлекали внимание глаза — невероятно яркие, цвета летнего неба, они, казалось, заглядывали прямо в душу.

Незнакомец был одет в тёмно-синий костюм странного покроя, напоминающий смесь старинных доспехов и современного делового костюма. На его левом плече поблёскивала изящная серебряная брошь с символом, похожим на стилизованную звезду.

Он элегантно опустился на землю, и портал за его спиной мягко закрылся, схлопнувшись в одну светящуюся точку, которая через мгновение исчезла.

— Гарри, Белла, — раздался знакомый голос с другой стороны поляны. — Не прерывайте тренировку.

К ним быстрым шагом приближался Сахиби Алов. Сегодня он был без очков, позволяя синему пламени своих глаз свободно сиять. За ним следовал Высший Ноктурн Натаниэль, его полупрозрачные крылья слегка мерцали в лучах заходящего солнца.

В глазах Сахиби появилось узнавание, когда он посмотрел на блондина.

— Вот и сам Виктор Крид явился, — произнёс он с лёгкой улыбкой. — Признаться, я не думал, что ты прибудешь так скоро.

Блондин лишь сухо кивнул всем присутствующим и направился прямо к Гарри. Его движения были плавными, грациозными, но в них чувствовалась такая сдержанная мощь, что воздух, казалось, дрожал вокруг него.

— Так это и есть знаменитый Гарри Поттер, — произнёс он голосом, глубоким и мелодичным, с лёгким акцентом, который невозможно было определить. — Я вижу, что Малик не преувеличивал твой потенциал, мальчик.

Гарри выпрямился, чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом небесно-голубых глаз.

— Кто вы? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал твёрдо.

— Виктор Крид, — ответил блондин. — Наставник Тысячелетий. Странник Измерений. И, возможно, твой будущий учитель.

Беллатрикс сделала шаг ближе к Гарри, её защитные инстинкты явно обострились.

— Сахиби? — обратилась она к Алову, не сводя глаз с незнакомца. — Ты знаешь этого человека?

— Не совсем человека, Белла, — мягко поправил её Сахиби. — Виктор Крид — один из Бессмертных. Существо, древнее даже по меркам мира Инферно.

Натаниэль, который до этого молчал, внезапно заговорил, его глубокий голос звучал с новыми, мелодичными обертонами, характерными для Высших Ноктурнов:

— Я слышал легенды о Бессмертных даже в архивах Хогвартса. Они были старыми уже тогда, когда создавались первые магические цивилизации.

Виктор Крид слегка улыбнулся, но его улыбка не достигла глаз.

— Хорошо видеть, что знания о нас не полностью утрачены даже в этом изолированном мире, — сказал он. — Да, я старше, чем вы можете себе представить. Я застал основание и крах Рима, наблюдал рождение и смерть империй, видел, как звёзды меняют свои узоры на небосводе.

Он снова повернулся к Гарри, его взгляд стал острее, пронзительнее.

— Малик обещал мне лучшего ученика, и я пришёл забрать то, что было моим по праву предназначения.

— Забрать меня? — переспросил Гарри, инстинктивно делая шаг назад.

— Не так резко, Виктор, — вмешался Сахиби. — Гарри ещё юн. Он только начинает понимать свою силу.

— Именно поэтому сейчас идеальное время, — возразил Крид. — Пока он ещё гибок, пока его магия формируется. Мы, Бессмертные, раз в тысячелетие выбираем ученика, которому передаём наши знания. Знания, которые не должны быть утрачены.

Он повернулся к Гарри, и в его взгляде мелькнуло что-то похожее на настоящую человеческую эмоцию — возможно, надежду?

— Я могу научить тебя вещам, о которых даже Малик только слышал в легендах, — сказал он мальчику. — Могу показать тебе миры, которые никто в этой реальности никогда не видел. Могу дать тебе силу, способную изменять саму ткань мироздания.

Гарри молчал, ошеломлённый. За последние месяцы его мир перевернулся так много раз, что казалось, ничто уже не может его удивить. И всё же… Бессмертный, пришедший через портал, чтобы сделать его своим учеником?

— А что взамен? — спросил он, вспомнив один из первых уроков Сахиби: всегда выяснять цену магического дара.

Виктор Крид улыбнулся шире, и на этот раз улыбка отразилась в его невероятных глазах.

— Умный мальчик, — одобрительно сказал он. — Ты прав, ничто не даётся просто так. Взамен — твоя преданность. Твоя клятва сохранить знания, которые я передам, и в своё время найти достойного ученика, которому передашь их ты.

Он сделал паузу, его глаза пронзительно смотрели на Гарри.

— И, возможно, твоё общество. Бессмертие — это очень долгий путь, мальчик. И очень одинокий.

Наступила тишина. Гарри переводил взгляд с Сахиби на Беллатрикс, с Натаниэля на Виктора Крида. Лица всех взрослых были серьёзны, словно решалась судьба не одного мальчика, а целых миров.

— Это правда? — наконец спросил Гарри, обращаясь к Сахиби. — Директор Малик действительно… обещал меня этому человеку?

Сахиби медленно кивнул.

— Не совсем так, Гарри. Он указал на тебя как на достойного кандидата. Но выбор всегда остаётся за тобой. Виктор Крид — величайший из Бессмертных, его знания неоценимы. Но цена этих знаний высока.

— Высока, но справедлива, — возразил Крид. — Я не прошу ничего, чего не дал бы взамен. — Он снова повернулся к Гарри. — У твоих ног будет вся мультивселенная, мальчик. Все её тайны, все её сокровища. Ты увидишь рождение звёзд и смерть галактик. Будешь гулять по садам времени и купаться в океанах чистой энергии.

Он протянул руку.

— Идём со мной, Гарри Поттер. Стань моим учеником. Позволь мне показать тебе, что значит быть по-настоящему свободным.

Гарри смотрел на протянутую руку Бессмертного — изящную, с длинными пальцами, на запястье которой мерцали странные символы, похожие на созвездия. Затем перевёл взгляд на Беллатрикс, в чьих глазах читалась тревога и что-то похожее на печаль. На Сахиби, чьё лицо было непроницаемо, но синее пламя глаз горело ярче обычного. На Натаниэля, бывшего профессора Снейпа, чьи крылья слегка подрагивали, выдавая его волнение.

— Все эти люди… существа… стали моей семьёй, — медленно произнёс Гарри. — Первой настоящей семьёй, которую я когда-либо знал. Я должен буду оставить их?

— Не сейчас, — ответил Крид. — Твоё обучение будет долгим. Ты ещё не готов покинуть этот мир полностью. Но придёт день, когда ты должен будешь сделать выбор — оставаться привязанным к одной реальности или стать гражданином всей мультивселенной.

Гарри глубоко вдохнул, чувствуя, как зелёное сияние вокруг его рук пульсирует в такт сердцебиению. Всего несколько месяцев назад он был никем — просто нелюбимым племянником в доме на Тисовой улице. А теперь перед ним открывались двери не просто в волшебный мир, а в бесчисленные миры, в саму ткань мироздания.

Он встретился взглядом с Сахиби, и ифрит едва заметно кивнул, словно говоря: "Это твой выбор, и я поддержу любое твоё решение".

— Я согласен, — наконец сказал Гарри, протягивая руку в ответ. — Я стану вашим учеником, мистер Крид. Но с одним условием.

Бровь Бессмертного удивлённо поднялась.

— Условием? Ты торгуешься со мной, мальчик?

— Да, — твёрдо ответил Гарри. — Я хочу, чтобы мои друзья, мои наставники могли всегда связаться со мной, где бы я ни находился. И чтобы я мог вернуться к ним, когда захочу.

Виктор Крид изучал его долгим взглядом, и в его древних глазах мелькнуло что-то похожее на уважение.

— Привязанности, — задумчиво произнёс он. — Они могут быть как якорем, так и крыльями. — Он кивнул. — Хорошо, Гарри Поттер. Я принимаю твоё условие. Твои связи с этим миром сохранятся, пока ты сам не решишь их разорвать.

Их руки соприкоснулись, и в момент касания Гарри ощутил странное, почти головокружительное чувство — словно на мгновение он увидел бесконечную вереницу миров, проступающих друг сквозь друга, словно слои полупрозрачной ткани. Это видение было слишком грандиозным, слишком сложным для человеческого разума, и он инстинктивно отшатнулся, разрывая контакт.

— Прости, — сказал Крид, и в его голосе впервые прозвучало что-то похожее на настоящее сочувствие. — Иногда я забываю, как это воздействует на тех, кто не привык к межпространственным контактам. Со временем ты научишься сдерживать поток видений.

Виктор Крид повернулся к остальным.

— Я дам вам время попрощаться. Вернусь за мальчиком через три дня. Этого достаточно, чтобы собрать необходимое и завершить неотложные дела.

Он поклонился — изящный, аристократический поклон, словно перенесённый из иной эпохи.

— До встречи, Гарри Поттер. Готовься к путешествию, которое превзойдёт все твои самые смелые мечты.

С этими словами Бессмертный поднял руку, и воздух перед ним снова задрожал, раскрываясь в бирюзовый портал. Виктор Крид шагнул в него, растворяясь среди звёзд и галактик, и портал закрылся за ним, словно его никогда и не было.

Несколько мгновений все молчали, словно боясь нарушить хрупкость момента.

— Ну, — наконец произнёс Гарри с нервным смешком, — похоже, мне нужно собираться. Как думаете, мне понадобится зимняя мантия в путешествии между измерениями?

Беллатрикс первой нарушила оцепенение, подойдя к нему и крепко обняв. Её кристаллическое тело излучало тепло, которое он научился ассоциировать с безопасностью и принятием.

— О, Гарри, — прошептала она. — Ты даже не представляешь, что тебя ждёт.

Натаниэль подошёл следующим, его крылья слегка обернулись вокруг них, создавая подобие защитного кокона.

— Вы хорошо справились, Поттер, — сказал он своим новым, мелодичным голосом, в котором, однако, всё ещё слышались нотки прежнего профессора Снейпа. — Ваша мать гордилась бы вами.

Наконец Сахиби положил руку на плечо Гарри, и мальчик почувствовал знакомое тепло синего пламени, текущего по его венам.

— Это не конец, Гарри, — мягко сказал ифрит. — Это лишь начало нового приключения. А мы всегда будем здесь, ждать твоих историй о множестве миров.

Гарри кивнул, чувствуя, как в глазах предательски щиплет от набегающих слёз. Но это не были слёзы горя или страха. Это были слёзы осознания — того, что даже отправляясь в невообразимое путешествие по мультивселенной, он никогда больше не будет одинок. Что всегда будет место, которое он может назвать домом, и люди, которых он может назвать семьёй.

— Значит, три дня, — сказал он, выпрямляясь и расправляя плечи. Зелёное сияние вокруг его рук пульсировало ярче, смешиваясь с золотыми нитями, формируя узор, странно напоминающий символы на запястье Виктора Крида. — Нам есть чем заняться до тех пор. Я хочу узнать как можно больше о Бессмертных, прежде чем отправлюсь с одним из них в путешествие по измерениям.

И четверо необычных существ — мальчик со светящимися изумрудными глазами, женщина из кристалла и синего пламени, крылатый хранитель звёздных тайн и ифрит из иного мира — направились обратно к замку Хогвартс, чьи башни теперь сияли не только закатным солнцем, но и странным внутренним светом, знаменующим наступление новой эры для всего магического мира.

В бескрайней мультивселенной зажглась новая звезда — звезда по имени Гарри Поттер.

*Конец*

PS

Спасибо, что читали и были со мной все эти двадцать глав. Вот и подошла к финалу и эта история.

Если хотите увидеть больше фанфиков, то подписывайтесь на цикл, ибо там уже много всего интересного и будут новинки.

https://author.today/work/series/26864

Ну а если хочется ознакомиться с моими оригинальными книгами, то милости прошу подписаться на страницу автора и не убирать галочку с новых уведомлений, ибо так увидите как новые фанфики, так и оригинальные работы.

https://author.today/u/simsimovich00

Также у меня есть чатик в тг, где публикуются новости, мои треки и просто что-то прикольное.

Либо группа в ВК, что изредка восстаёт из пепла небытия.

https://vk.com/greycapylys

И да… Только сегодня открываю возможность скачать фанфик для тех кому это и правда нужно. Но придётся подписаться на автора. Правда есть ньюанс, если вы не планируете оставаться со мной дальше то лучше отпишитесь после скачивания.

https://author.today/u/simsimovich00

Ну а если вам интересно почитать про сольные приключения одного ифрита, то милости прошу в новинку.

https://author.today/work/444522

Всем спасибо, всем добра, обнял.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20