"Испытание", книга первая [Роман Назаренко] (fb2) читать онлайн

«Испытание», книга первая.

ПРЕАМБУЛА

После всего, что произошло, после всего пережитого мной и другими Человеками, участвующими в этой невиданной свистопляске, созданной, теперь уже не вызывает никаких сомнений, кем — я выжил. Я и ещё двое, как и было прописано сценарием. Сценарием, к которому мы изначально отнеслись несерьёзно, думая что всё это похоже на блеф и на стандартную стимуляцию в стиле нашего времени: припугнуть, дабы начали вставать с кресел и диванов; сделать вливание средств дабы было кому припугивать; поменять низшее звено верхушки,- выставив его в свете как наивысшее, — чтобы и остальные звенья загремели, зашевелившись…

Нынче же мне приходят мысли и иного характера на этот счёт: а что если и раньше, в прошлой, «нормальной» жизни всё шло по определённому глобальному сценарию? Что если все люди — лишь пешки, — иные, безусловно, мнящие себя ферзями и даже королями, решающими что-то в том привычном мире, — и подчинены были этому сценарию; без возможности внести коррективы или каким-то образом повлиять на ход событий…

Горечь потерь друзей, которой сейчас могло бы и не быть, — прислушайся мы к изначальному их плану и не пренебреги им, — я уверен будет с выжившими весь остаток дней, отведённых нам. Ведь мы могли сломать существующую систему. Ведь был шанс, и не один шанс… но…но.

Это междометие так или иначе встряёт в жизни благопристойных (и не очень) людей и портит всё своим чёрным цветом несбыточных дел и мечт, которые бы сбылись, «если бы…НО». Как мы знаем, история не приемлет сослагательного наклонения. Иными словами: что сделано — то сделано, или же: «Сделанного не воротишь; это аксиома, ты верь или не верь».

Впереди, как оказалось, нас ждут ещё более интересные — для одних и мучительные — для других «испытания», как называют их те, кто это организовал и истязания — как называем их мы. Мы — группа выживших подопытных, которая в скором времени будет транспортируема в область мира, ранее, в прошлой жизни, называемую Швейцарией…

А теперь, пока у меня есть некоторое время на передышку, расскажу обо всём по порядку.

Часть первая Глава 0

Москва.

2014год.

— То есть вы уверены на сто процентов в том, что индивиды №63479110, №26848182 и №16237719 подходят для задач нашего основного проекта «Новое Время»?

— Именно для этого я и несу службу, господин генерал-полковник! Я обязан быть уверенным в потенциальных подопытных и сообщать Вам о них!

— Я тебя понял, капитан. Ты не по форме мне объясни, а по-человечески: какие плюсы, минусы у этих троих, как так вышло, что все они дислоцировались, даже не в одной стране, но в одном городе⁈ И из-за чего конкретно ты решил что именно они войдут в новейший завет?

— Господин полковник, Иван Николаевич, индивид №16237719, он же Сергей Пургин, 1962 года рождения, родился и вырос в Донецке, учился в школе, затем в институте… так вы просили по-человечески… Хм-м. Тогда так: наша служба вела его еще с 11 класса школы. Мы постоянным образом делали так, чтобы он оказывался в таких ситуациях, которые дали бы ему понять, что мир не таков, каким его представляют большинству людей, но не осознал это окончательно. Так же беспрестанно на нём инсценировали ситуации «из ряда вон». Пургин показал себя только с хорошей стороны. Хочу заметить, что велась и его защита от злоумышленников и наших конкурентов как в пределах страны, так и далеко за её пределами.

— Да, да… я знаю что есть параллельно идущие с нами отделы… и что американцы имеют такие же мощности, что и мы! Чай, не маленький. Не нужно этих полунамёков! Не люблю! Скажу тебе по секрету: наш отдел лоббируется самим, — отрезал полковник. И добавил:

— Ладно, сынок, продолжай. Извини за резкость. Просто сам знаешь сколько крови попили умники… а так же их пронырливые планы по распилу всевозможных бюджетов. Они так и не поняли, что деньги ровным счётом ничего не значат. Или это я чего-то недопонял… Докладывай дальше.

— В целом индивид №16237719 быстро реагирует на экстраординарные ситуации, происходящие в его жизни, не подвержен меланхолии, не впадает в истерику и всегда добивается своих целей. Даже после…

— Погоди. Таких сотни тысяч. Почему именно он⁈

— Позвольте мне рассказать о других, прежде чем я дам ответ на Ваш вопрос.

— Ну-ну. Слушаю.

— Индивид №63479110, в миру Алиса Ковальчук. 1996 года рождения. С самого рождения имеет повышенное, по отношению к сверстникам, IQ. Легко обучаема любым навыкам. Будь то создание банальной открытки для подруги или же написание музыкального произведения — подход одинаков. Щепетильна и педантична, но не чрезмерно. Строга к себе, но не до степени замкнутости. Постоянно…

— Стоп. Это одна их тех… в чьи жизни вмешивались не только мы?

— Аналитики говорят, что, скорее всего, да. Не могу полностью утвердительно ответить! Вероятность 79 % Опять же, по расчётам аналитиков!

— Понял. Третий?

— Г-хм…Индивид №26848182 Тимур Назаренко, 1996 года рождения. Имеет феноменальную фотографическую память. Видит и запоминает любые мелочи, как отличный детектив. Быстро находит общий язык с людьми. Не лебезит, не лицемерит. Чувствует себя на равных с индивидами, с которыми большинство робеет. Несмотря на поставленные нами преграды, никакой из крайностей подвержен не был…

— Ну и⁈ Таких, как эти трое сотни тысяч! Веский аргумент будет или ты копаешь под меня таким образом⁈

— Товарищ генерал-полковник, наши люди использовали симулятор реальности, введя в него всех вышеперечисленных испытуемых, наряду с многими другими. Эти трое показали наилучшие результаты! Пригласить помощника с отчетами об этих индивидах или верите на слово?

— Прекрати ёрничать. Хорошо. Убедил. Берём в работу этих троих. — Полковник задумался; его глаза смотрели как- будто на стол, но на самом деле не видели оной. Разум этого человека был уже далеко. Он был вне своего изолированного от другого мира кабинета, находящегося глубоко под землёй далеко от своего подопечного, являющегося, по совместительству, его сыном. Его одолевали воспоминания.

* * *

Москва.

1962год.

— Итак, товарищи офицеры, вы были направлены под моё начало из-за проявленных качеств в ходе вашей аттестации. Некоторые вещи, которые с вами производили наши сотрудники, на данный момент запрещены законом, потому настоятельно рекомендую всем, кто не пройдет конкурс, придерживаться подписанных документов о неразглашении. Иначе…сами знаете что…

Эта лекция непонятного офицера в гражданской одежде, но явно с армейской выучкой проходила в большом зале построенного два года назад московского дома офицеров. Зал был заполнен ровно наполовину. Присутствовало 300 молодых офицеров, только недавно окончивших учебные заведения, а иные и ныне учащиеся в них, но, за отличные показатели, выдернутые сюда, на непонятно кем проводимую «летучку».

— По конкурсу из 300 человек на руководящие должности в нашу организацию попадает лишь 15. Сами понимаете что сейчас всей сути проекта раскрыть я не могу, да и, — признаться честно: сам полностью всего не знаю — не тот уровень допуска. Но одно я могу сказать вам точно: те, кто попадёт к нам в ряды, жалеть явно не будет. Ни он, ни его дети, ни дети его детей. А сейчас приступайте к заполнению анкет! Вопросы?

В зала была поднята одна лишь рука. Офицер кивнул человеку, поднявшему её.

— Вы можете нам раскрыть хотя бы то, куда попадут остальные 285 человек?, — спросил парень 24 лет, по имени Иван, сидящий в третьем ряду, на седьмом сиденье слева, если смотреть со стороны сцены.

— Конечно могу, Ваня. Как твой отец поживает? Всё ли хорошо? Ладно, не отвечай, я и так знаю как у Николая Ивановича жизнь и здоровье. — улыбнулся таинственный офицер.

В этот момент все невольно повернулись к разговаривающим, так как никто не думал, что возможно такое, чтобы какой-то непонятный офицер, не только знал по именам всех, кто находится в зале, но знал и их родителей. «Солидный подход» — подумали многие.

— Отвечая же на ваш вопрос, молодой человек, я лишь скажу что в нашем проекте нужны не только управленцы, но и люди среднего и низшего звеньев командования. Вот именно туда и попадут оставшиеся 200 + претендентов. Остальные же будут проходить службу в КГБ. Вы удовлетворены? Заполняйте анкеты.

Все в зале обрадовались, правда безмолвно. Ведь ответ офицера означал, что в любом случае каждый из присутствующих здесь попадает в таинственный проект, хоть и не все попадут в него в роли высших руководящих чинов. Стартовало заполнение анкет.

Москва

1970 г.

— Вы уверены что «Дестабилизатор» работает как нужно, Андрей Прокофьевич?, — спросил Иван Николаевич, находящийся в чине подполковника в свои 32 года.

— Да, конечно уверен. Я бы вас не вызывал сюда, на демонстрацию нужного вам прибора, если бы не был уверен в его работоспособности, — с язвинкой в голосе и взгляде промолвил седой высокий старик, в очках в роговой оправе и белом халате, как у врачей. Вёл он себя хамовито. Надо бы сообщить об этом. Но это после. Сейчас главное-чтобы то, над чем трудился целый отдел учёных, и не только, — на протяжении последних трёх лет, действительно работало.

— Во-первых, Андрей Прокофьевич: Вы меня вызываете уже пятый раз за последние три недели, утверждая что всё работает, а на поверку оказывается не совсем так, во-вторых, Андрей Прокофьевич, прибор нужен не МНЕ, а нашей с вами великой стране, которая борется за первенство в мире, в том числе, и в сфере, порученной высшим руководством для разработки нам с вами, — ответил глава отдела разработки новейших изобретений для проекта «Новое время», возвращая язвинку старому учёному.

— Хорошо, хорошо, вы меня уели! Пройдёмте в лабораторию, сейчас вы сами всё увидите!

Звук шагов, отражаемый от стен белого коридора и некоторое шипение в голове несколько озаботили Ивана Николаевича. Затем он услышал нечто вроде: «You got it? do you hear that, Nill⁈». И всё затихло. «Хм-м опять наши что-то на мне испытывают. Надо бы пообщаться…»

Москва.

1974 г.

— После демонстрации вами стремления к выполнению нужных для страны поручений, в том числе за изобретенные под вашим руководством изделия №9, №11,№36, Вы награждаетесь орденом «За заслуги перед отечеством», так же к нему прилагаются ордеры на получение квартиры в славном городе Москва. Так же вы получаете во владение дачу на Южном побережье Крыма — в Ялте. Спасибо за службу!

— Служу Советскому Союзу!

— А теперь давайте немного без официоза, Иван Иваныч. Во-первых меня интересует Ваше мнение об Андрее Прокофьиче.

— Он немного со странностями, но фанат своего дела. У нас есть некоторые разногласия, но я бы не убирал его из проекта, если вы об этом…

— Ваше мнение услышано. Второе: начиная с 70го года вам периодически снится сон, в котором вы идёте по коридору, а в голове у вас некто разговаривает на английском языке. Исходя из отчёта, вы даже начали изучать этот язык из-за этих снов. Это правда?

— Так точно.

— Что конкретно вам снится?

— Ах, вы хотите лично. Понял. Снится мне тот самый день, когда я с нашим любимым учёным — Прокофьевичем, впервые тестировал дестабилизатор энергии…гхм…в смысле изделие №11. Все это известно и задокументировано, но был момент, в котором мне показалось, что я слышу некий английский голос, — говорящий с какими-то интонациями, будто бы владелец его что-то тщательно пережёвывает, — прямо у себя в голове.

— Что же говорит этот голос?

— Он спрашивает у какого-то своего собеседника смог ли тот услышать то, что произошло.

— Спасибо. У меня всё.

Ялта. Крым.

1978 г.

— Итак, сорок лет…Говорят что в этом возрасте человек начинает переосмысливать свою жизнь, что начинает понимать что бессмысленно, а что имеет смысл, ему начинают открываться какие-то сакральные тайны бытия (если он не алкоголик, конечно) и он смотрит на него сквозь призму этих открытий…знаешь, а ведь у меня ничего этого нет. У меня нет сомнений что я служу на благо Родины, нет сомнений что мы с тобой не зря женились, нет сомнений в нашем сыне, который обязательно у нас будет. Может быть это я какой-то неправильный, Наташ?

— Ну нет же, дурачёк, ты у меня, наоборот самый-самый правильный из всех, -засмеялась двадцатидвухлетняя Наталья, не окончившая институт ради такой выгодной партии с сорокалетним Полковником.

— Давай ещё выпьем и займемся тем, чем нужно, о,философ мой!

— Ты же знаешь что я не пью больше 20 грамм спиртного в неделю. Не положено! И то делаю это ради приличия на общих с товарищами вечерах. Если тебе хочется-пей. Там всяческие есть напитки. Посмотри в баре. Мне присылают, присылают, а к чему они мне — я не понимаю. Неужели есть смысл собственноручно разрушать себе нейронную структуру мозга, ради «удовольствия» влить в себя противную жижу…

— Ой, да ладно. Не будь занудой. Ну-ка иди ко мне…

Ленинград.

1988 г.

— Я не совсем понял. О нашем проекте тоже будет известно⁈

— Нет. Успокойся, генерал. Уймись. Я тебе сказал приезжай ко мне на дачу, я дам все нужные инструкции при беседе лично.

— Форос, вы говорите?

— Всё верно.

— До встречи.

Москва.

1992 г.

— Получается что мы лишены финансирования на этот квартал? Да как это возможно вообще⁈

— Ты же видишь какие сейчас непонятки во всех сферах. Нужно время, чтобы всё это поутихло. Успокойся. На следующий квартал мне пообещали «пробить» финансирование в полном объеме.

— Очень интересно, кто это может «пробить» финансирование, нужное на охрану государства и его тайн…

— Генерал! Ты же хочешь им остаться, не так-ли, Ваня? Вот и думай что говоришь и с кем. Давай, бывай!

— Слушаюсь!

Ялта. Крым.

1999 г.

— Как совсем молодой? А сколько ему?

— Сорок семь лет.

— Хм-м. Что из этого выйдет то? Его те привели или эти?

Разговор проходил на даче Ивана Николаевича, в Ялте. В последние годы он всё чаще уезжал сюда, отдохнуть от дикости, творящейся в стране. Все основные цели и задачи к распаду СССР были нивелированы, хотя ему и было сказано «заморозить проекты до поры, пока не будет подан сигнал», за одиннадцать лет, прошедших после того, как эти слова были сказаны, он уже потерял всякую надежду. Придя к выводу что проект просто «сливают», «распиливая» выделяемые на него деньги, но не делая ничего нового и не ведя никаких новых разработок в различных сферах, Иван Николаевич отказался участвовать в этом. Теперь, когда к нему приехал глава ФСО, он надеялся узнать побольше подробностей чтобы понимать чем ему дальше заниматься в жизни.

— Ваня, мы с тобой знакомы 40 лет, или больше? Я откровенно тебе скажу что не знаю кто и с какой целью привёл его. Сейчас этот вопрос больше всего интересует всех нас. Но то, что он не пьёт и не будет поддерживать предыдущую линию во всех отношениях — это точно. Надеюсь, я доступно излагаю?

— Юра, ты можешь не перестраховываться у меня здесь прослушки нет. Я проверял еще раз перед твоим приездом. Можешь говорить всё, что желаешь и об этом, кроме нас, никто не узнает. — самодовольно заметил Иван Николаевич.

— Иван Николаевич, а знаете ли вы что ваши методы проверки могли устареть? Знаете что микроконтроллеры и прочие чипы и «жучки» сейчас — недостижимая высь для нашей науки. Хотя если зрить в корень — именно наша наука их и изобретает. Только её светила находятся не совсем в нашей стране. Точнее совсем не в ней.

— Намёк понятен. Прогуляемся?

— Конечно.

Улан-Уде

2001 г.

— Действительно сами? Я думал это только наши такие методы применяют…

— Ну что ты как ребёнок, ей-богу, Вань!

— Я знал что они коварны, но что бы такое творить. Очень странно. Новый виток?

— Да, похоже на это. Ждём и обрабатываем информацию. Всё в рабочем порядке. Вопросы?

— Да какие вопросы…служу России!

Москва.

2008 г.

— Есть, дать мягкий старт. Да, понял. Слушаюсь.

Странно, но за прошедшие девять лет, Иван Николаевич, мобилизовавший себя на полную катушку, — после того, как финансирование-не для разворовывания, а для реальных разработок вновь возобновилось, — всё равно до конца не верил что из Проекта что-то выйдет. Он считал, что бразды правления окончательно отданы американцам, европейцам и китайцам. Ему иной раз казалось что русских вообще не хотят оставлять. Сказывалось советское воспитание-иронизировал он сам над собой. Но после звонка и Т ого-Самого-Голоса в трубке, он очень обрадовался, хотя и понимал в полной мере последствия приказа.

— Командирам отделений: в кратчайшие сроки донести до подведомственных структур и сопутствующих единиц директиву за номером 11/9/2001119, — гаркнул он в микрофон. Никто, кроме него одного ( и еще одного человека, отдавшего приказ) не знал какое сейчас приняла движение та махина, которая была создана его (и не только) усилиями и частью которой он сам являлся.

Москва.

2012 г.

— Вот, товарищ, тьфу ты, господин капитан. Это ваше рабочее место. Здесь вы будете заниматься всем тем, чему вас учили последние 7 лет. Здесь вы будете делать то, что делали и на тренажёрах и на симуляторах этой…виртуальной реальности. — Отец посмотрел на сына: правильно ли он сказал. Судя по тому что реакции не было, правильно.

— Слушаюсь, товарищ генерал-полковник. Разрешите приступить!

— Да успеешь! Иди, обними, поцелуй старика-отца, да расскажи как сам. Ты вырос, сын. Я бы тебя, пожалуй, и не узнал, встретив на улице…

— Ну вот прямо-таки на улице, пап? — Николай иронически посмотрел на отца

— А ты эти шутки брось. Я часто прогуливаюсь, знаешь ли! По территории… -ответил ему папа.

Москва.

2014 г.

— Что, бишь, ты говорил по поводу этого…этих, испытуемых, то есть. Извини, немного отвлёкся.

— Да уж, пап, немного. Я успел уже приложение написать и протестировать, пока ты так внимательно рассматривал стол, спасибо внедрённому мне в голову чипу, разработанному нашими, из лабы №65; благодаря ему я могу быстрее моделировать в Сети, потому как не нужно отвлекаться на язык шифрования дабы пояснить чего я хочу от неё. Ладно, шутки в сторону. Итак, Сергей Пургин. На данный момент проблему для него составляет то, что мы поспособствовали отправке его семьи в Новую Зеландию, а его подгрузили немного, чтобы он остался и дождался второго подопытного, за номером 26848182. В целом, у них уже произошёл контакт, Сергей показал ему убежище. Все записи уже переданы тебе в облако, если интересно-изучи.

— Погоди, в Новой Зеландии же тоже?…

— Да, его жена и дочери мертвы.

— Но он?..

— Не знает об этом, конечно. Если мы заберём последнюю надежду у всех у них, то велика вероятность суицидальных наклонностей и проявлений агрессии.

— Понял, продолжай.

— Третья подопытная на подходе к ним.

— Хм-м… конечно, я не особо люблю провинциалов, ты знаешь…но, если у нас в центральном округе не нашлось никого…нет, ты не подумай, я вам всецело доверяю… просто странновато немного…

— Ничего странного здесь нет, господин генерал-полковник. Провинциалы менее изнежены потребленческим стилем жизни, менее виртуализированны, они знают что такое радость жизни и не стесняются выказывать счастье и передавать его своему окружению, так же отличаются менее линейным подходом к непредвиденным ситуациям. Если наши «братья» по проекту и основные же конкуренты приведут жителей столиц, то наша взяла. Можно не сомневаться.

— Если бы ты знал, сынок, кто всем этим руководит…кто всё это затеял и зачем… эх, если бы и Я это знал…

Глава 1

Если мяса с ножа ты не ел ни куска

Если pуки сложа наблюдал свысока

И в боpьбу не вступил с подлецом, с палачом

Значит, в жизни ты был ни пpи чём, ни пpи чём!

Если путь пpоpубая отцовским мечом

Ты соленые слезы на ус намотал

Если в жаpком бою испытал, что почем

Значит, нужные книги ты в детстве читал

Владимир Высоцкий

Нужно лишь понять:

Себя если унять —

Не будет ничего

Объединению мешать.

«Little island for your soul»

Часть первая.

Неведомая рука, всевидящее око.

Ужас своими липкими щупальцами начал тянуться к моему встревоженному рассудку, в тот момент, когда я, двигаясь по проспекту Ильича, в районе больницы Калинина, заметил сквозь полупустое брюхо большого сдвоенного автобуса-гармошки, — ближе к мосту над рекой, в снежном буране, — еле видный неподвижный труп троллейбуса. Водитель же, по какой-то причине, троллейбус замечать отказывался и ехал на полной своей городской скорости,- 40 км в час, — прямиком в него. Я мертвой хваткой (как мне казалось) вцепился руками в поручни впереди находящегося сиденья, в него же упершись ногами. Товарищу, который ехал со мной рядом, посоветовал сделать то же самое. Но он мешкал и сделал это лишь в последний миг. Всё происходило очень быстро и всех сидящих предупредить я уже не успевал, поэтому просто закричал во всю глотку: «Держитесь»!

Для кого-то из пассажиров я просто был «пьяным подростком», орущим какой-то свой бред, иным же мой крик спас жизнь. Так или иначе, но после удара о троллейбус, водитель был невредим. Отчасти всех нас в этот момент спасло и то, что этот автобус не был оборудован подушкой безопасности, иначе водитель бы не смог делать дальше то, что до́лжно.

В последний момент увидев троллейбус, шофёр успел среагировать и уйти немного левее. Этим маневром удар был смягчен, тем не менее, автобус очень сильно тряхнуло.

Некоторые, успевшие среагировать, взялись за поручни и отделались просто испугом, другие же (старики, в основном, либо уставшие после смены шахтёры, куняющие на своих местах, попахивающие тяжёлым, нескончаемым трудом под землёй и ещё чем-то) имели травмы разной степени тяжести.

Через некоторое время внутри автобуса начались крики, наряду со стонами и просьбами о помощи. Да только помогать в том месте, куда мы двигались, уже было некому, но мы об этом тогда еще не знали…

Я был совершенно трезв, в сознании и отлично всё зафиксировал на «подкорку». Теперь выуживаю это оттуда для детального описания и точного пересказа последовательности событий, с которой всё началось конкретно для меня. Зачем я это делаю, сидя в холодном погребе, на окраине Макеевки? Вопрос отличный. Но не будем о грустном…

Дабы всё выглядело более привычно: представим, что мы смотрим кино (если честно, и мне так легче переносить и очередной раз вспоминать пережитое).

С десятиметровой высоты камера показывает автобус, который правым бортом цепляет троллейбус, мертвым камнем стоящий на начале моста через «Кальмиус», первый от этого перетряхивает и кидает сильно влево, но он продолжает свой путь, движимый волей водителя. Второй же остается стоять, продвинувшись вперед и правее на несколько метров и оставшись без задних стёкол, фар, с искореженной задней частью с левого борта. (зрителю становится удивительно как можно оставить такую махину, среди пурги, не включив аварийные маячки и габаритные огни, но без электричества это не сделать. Его отсутствие станет заметно через миг) Камера поднимается еще выше-на двадцать метров и зрителю становится видна часть города, находящаяся за рекой, ближе к площади Ленина. Эта часть совершенно без света.

Так же виден автобус, как маленький пучок света, движущийся с ничтожной скоростью по мосту, в сторону подъёма, выложенного брусчаткой. По правую и по левую сторону дороги видны трупы троллейбусов, оставленных людьми и электричеством, между которыми приходится маневрировать нашей «гармошке» дабы избежать повторного столкновения.

Автобус начинает подъем по брусчатке мерно преодолевая расстояние, отделяющее его от конечной остановки наверху.

Но вернемся же внутрь, в сердце разгорающихся страстей, в кусочек прежнего мира, оставшегося в обществе людей, силой своей мысли удерживающих его и ни за что не соглашающихся понимать происходящее и, уж тем более, осознавать его. После того, как первый шок прошёл, люди стали пытаться помочь друг-другу, иные же просто наблюдать за происходящим.

Начнём с тех, кто среагировал почти молниеносно для данной ситуации, чего нашему брату-славянину-и не снилось…

Цыганка в платке и длинном платье, поверх которого была надета кожаная черная куртка, «помогала» средних лет мужчине, в шапке с бубоном и «дублёнке» подняться с пола и усесться на сиденье поудобнее. Он всё кричал: «рука, рука. Поосторожнее с РУКОЙ!» То, что выглядело невинной помощью и жестом сострадания, содержащим внутри себя всевозможное человеколюбие, на самом деле было пустым (в данных условиях) воровством. Цыганка обобрала мужика полностью, сняв с него даже цепочку, с серебряным крестом, подаренную ему его кумом, двенадцать лет назад.

Два друга кавказской наружности, сидящие далеко от меня, впереди автобуса и весь наш путь до этого громко спорящие на непонятном русскоговорящему человеку языке, теперь «помогали» исключительно лицам женского пола: один ринулся поднимать с пола студентку, с окровавленными волосами, без сознания, но по-прежнему в наушниках (из-за которых она и не услышала происходящего и не среагировала на ситуацию). Видимо, она сильно ударилась о ступень автобуса, падая на пол.

Приговаривая: "Вах-вах, как же так, красавица, вах-вах', он, не пропуская своими руками ни единой выпуклости её тела, поднимал девушку на сиденья, укладывая ее сразу на двух пустующих местах. После того как уложил, им, видимо, овладели совсем уж звериные инстинкты, со страшным оскалом, озираясь вокруг, этот индивид хотел, было начать раздевать девушку, для достижения известной цели… но тут пенсионер, с сиденья напротив через проход, дал ему по спине своей клетчатой сумкой, наполненной разномастными овощами…

Удивительно сколько сил у пенсионеров, будучи загруженными сумками с продуктами и ещё бог знает с чем…Ведь когда нужно быстро подбежать к троллейбусу или автобусу, при этом, норовящему вот-вот уехать с остановки, захлопнув перед их носом свои складные двери, они бегут быстрее молодых. Или вот в таких вот случаях, когда вот-вот будет попрана чья-то честь (именно чья-то, что, в свою очередь, скажется и на само́м описываемом виде людей, по причине их присутствия в данной, — не укладывающейся в общепринятые рамки нормальности с точки зрения морали, — ситуации) действиями третьих лиц, если их сию секунду не остановить.

Имени его я не знаю, назовём его Алим (да простят меня все благочестивые Алимы!) с тупым выражением лица, медленно повернулся к пенсионеру и сказал: «Извини дарагой, чьорт папутал, мамой клянусь»! На что пенсионер ответил: «То-то же!», и с видом выполненного долга(и с таким же чувством) уселся на своё место.

Второй дружок, назовём его Аким (чаю надежду на прощение всех благопристойных Акимов) понесся, стремглав, к дамочке не столь аппетитной наружности, как студентка, которой ринулся первым «помогать» Алим. Но «на безрыбье», как говорится…

Дама, ехавшая по каким-то важным своим делам, держа на коленках чёрную кожаную сумочку и пакетик, одетая в длинное пальто, судя по виду ее, не привыкшая перемещаться на общественном транспорте. После удара автобуса о троллейбус, упала в проход между сиденьями. Она вся измазалась в грязи и никак не могла подняться потому, что её левая нога зацепилась о крепление сиденья, впереди неё. Мадмуазель эта, до падения, сидела в левом ряду, на одиночном месте и всё думала важные свои думы, поэтому не заметила, что происходит и должным образом не отреагировала на ситуацию. На вид ей было около сорока лет, точнее сказать тяжело, потому как годы тщательнейшим образом были скрыты макияжем.

Подбежав к ней, Аким, приговаривая: «Такой хороший девушка, что в грязь лежалъ, никрасива как», сразу же смекнул в чем проблема (я о застрявшей ноге) и не торопился убрать причину, «борясь» со следствием ее. (это занятие очень полюбилось нашим докторам, которые видя причину заболевания, не видят выгодности в её устранении, поэтому всё назначают и назначают ненужные страдающему организму их пациента средства и препараты. К слову будет сказано, оба: Аким и Алим сели в наш автобус на остановке «мед.институт») Будущий врач «всеми силами пытался» поднять пострадавшую и перетащить её на противоположный ряд сдвоенных сидений. Пальто ее уже, в мгновение, оказалось расстёгнуто и опытные руки строптивого искателя женской прелести, не преминули побывать во всех причинных местах. Расчёт Акима, конечно, был не верен. Именно эти его действия и «отрезвили» — вернули к действительности дамочку. Оная тут же начала ритмичными движениями правой руки, — из которой так и не была выпущена ни сумочка, ни брендовый пакетик, — дубасить по всем, попадавшимся ей, местам Акима. На что тот, опомнившись, (на удивление быстро. Обычно у таких горячих мужчин на сопротивление со стороны слабого пола, иная реакция) начал бормотать нечто вроде: « Я памочь хотель, а ты так бить меня вздумалъ. Некрасива как, вайвай»!

Однако же чутьём осознавая невыгодность своей ситуации, Аким перестал бормотать и помог высвободить, забытую всеми, левую ногу дамы и, натурально подняв женщину на руки, будучи беспрестанно избиваем ею всё это время, отнес ее на сдвоенное, пустующее сиденье, там и оставил. Дама, оказавшись в сидячем положении, тут же начала причитать о том как грязно в этих ваших автобусах, что она вся измаралась и как теперь идти на встречу (при чём все проклятия и возмущения адресовались непонятно на чей счёт и к кому были обращены).

Ближе к нам, две женщины «пенсионного» возраста, (за 60) будучи подругами (такой вывод я сделал из их редких фраз, бросаемых друг другу, как мяч, бросаемый ленивыми старыми волейболистами через сеть. Являясь уже ветеранами волейбола, по старой привычке, они всё кидают мяч, бьют по нему, но делают это вяло и без особого желания. Просто потому что так надо) и сидя рядом на сдвоенном сиденье справа по движению автобуса. Они не выпускалм из рук свои смартфоны, по всей видимости, ведя диалоги с кем-то из своих родных. Редкие фразы, которыми они обменивались, являлись ничем иным, как хвастовством друг перед другом достижениями своих то ли внуков, то ли детей.

Немного отступлю от своего точнейшего изложения событий недельной давности, дабы стало понятнее нынешнему читателю моих строк (если таковой всё-таки найдётся) положение в обществе нашего времени. Говорю о «нашем» времени, подразумевая что мой текст будет найден через несколько лет, но даже если его найдут через несколько недель, «наше» время уже бесследно канет в лету, потому как все главнейшие и важнейшие атрибуты той жизни уже сейчас бесследно уничтожены. По крайней мере в той агломерации, в которой мне выпало судьбой родиться и находиться по-прежнему, в данном моменте.

* * *

В подвале воздух достаточно холодный и сырой настолько, что листы бумаги, на которых я пишу, немного размягчались ещё в первые ночи. Поэтому я решил их убирать в пакет, найденный тут же. Здесь очень темно и писать просто невозможно, без открытия двери наружу.

Открывая дверь, ощущается холодный но свежий и несырой воздух, светит луна и глушит своим полноправным присутствием кромешная тишина. Получается я продаю тепло и безопасность за эти строки. Рискую своей жизнью ради возможности излагать свои мысли на бумаге. Возможно, никому не нужной и никем никогда не найденной. Но, чтобы превратить обрывки воспоминаний в одну связную картину, — которая, возможно, поможет мне одолеть свои страхи и двинуться дальше из уютного погреба, навстречу неизвестности и возможному спасению, — я вынужден это делать. Уютным своё убежище я называю лишь потому, что здесь нет опасного зверья, рыщущего по улицам городов теперь и, что немаловажно, здесь имеются запасы съестной провизии. На какой срок их хватит-тяжело сказать. Здесь, в основном, солёные консервированные огурцы, помидоры, кабачки и проч. — в общем всё то, что наш люд готовил, обычно, на зиму, сохраняя тем самым в трёхлитровых (и иных) банках, маленькие частички лета, выраженные его овощами. Есть несколько пол литровых банок с лечо или чем-то подобным, с аджикой. Имеется пять баночек с консервированным мясом. Пока еще ни одной не открывал. Думаю взять их с собой в путь. На данный момент организм перешёл, частично, на потребление внутренне скопленного жира, поэтому мне достаточно солёных овощей. Пока. Есть три банки какой-то рыбы, так же отнюдь не планирующейся к открытию на данном этапе.

Малый запас мяса и рыбы, в отличии от овощей, объяснить очень просто: человек мог в любой день пойти на рынок или в магазин и купить все интересующие его продукты, с этим не было проблем.

* * *

На подсвеченных товарных полках; в холодильных камерах; на стеллажах; в корзинках; в мешках на поддонах, — в разномастных цветных обложках, манящих взор и требующих, чтобы их непременно купили, — в магазинах лежали продукты. Нужные или не очень, сто́ящие или просто пустышки, они говорили: «Купи-купи-купи-купи меня!» И человек, поддаваясь мимолётной эмоции (в особенности если он, по своей глупости или неосторожности, шёл в магазин с пустым « голодным» желудком) накладывал, словно зачарованный, их в тачку, всё больше и больше…удивляясь на кассе, через некоторое время, какая сумма выходит к оплате, отсчитывая её из своего кошелька, с глазами мужика, берущего кредит на ненужный новый телевизор. Ещё более удивляясь по прибытии в своё жилище и выкладывая из всевозможных сумок или пакетов на стол свои покупки… «И зачем я взял это, это и вот то, а ещё то, то, то и то» — думал человек, глядя на купленное, пожёвывая пирожок с капустой…

Иной был поумнее и шёл в магазин, плотно покушав, со списком строго нужных ему продуктов, подсчитав заранее сколько будет потрачено средств и не беря с собой сумму, слишком уж превышающую данный лимит. Он чувствовал себя неполноценным, глядя на забитые товаром тачки других покупателей, но, приходя домой, избавляясь от магазинных чар, понимал что всё сделал правильно.

Закрывая тему добавлю что были и те, кто вовсе не ходил в магазины, а выбирали исключительно рынки. Из этой истории мы исключим цветастенькие полки и морозильные лари(и прочие вышеперечисленные атрибуты), но включим в неё продавцов. Эдаких «своих ребят», к которым годами ходят одни и те же люди (клиенты или по-простому лохи). И торгаши, уж лучше любого магазина знают подход к каждому из приходящих клиентов: тому подсказать что посвежее (зная как он гонится за свежестью); того заманить дачей в долг (зная что он безусловно отдаст его); третьему намекнуть на только что привезённую «новинку» (намекая что только для него её и вёз); четвёртому дать понять что вот-вот закончится так нужный ему продукт, и завтра его может и не быть (несмотря на то что этот продукт вовсе и не является «дефицитным» и его можно будет купить рядом); пятому, просто искренне глядя в глаза, после того как всё собрано в пакет, сказать проникновенно: «Что ещё желаете?» (и он уж точно что-то еще, да пожелает)… и так далее и тому подобное. Так или иначе, рынок можно сравнить с магазином всецело. Разница, если и есть, то небольшая и заключающаяся в неумелости продавца на рынке «впарить» товар или незнании владельца магазина маркетинговых изощрений. Цель одна.

Никто же не мог даже предположить, не говоря уже о том, чтобы готовить какие-то серьёзные запасы, что может произойти то, что произошло…Именно поэтому я был отрезан от привычной мне пищи чуть менее, чем полностью.

Я уже немного начал описывать наш потребленческий век, пытаясь показать как вёл себя, в основном, народ в магазинах и на рынках. То же происходило и на площадках для покупки непродовольственных товаров: техники, автомобилей, мебели и проч. То же было и на рынке услуг. Суть одна: люди очень часто (если не всегда) покупали то, что им было не нужно (по-настоящему).

Тратя деньги на всяческие ненужные вещи, которые всё более и более окружали, в процессе жизни, человека, накапливаясь и накапливаясь на полках в домах, квартирах, гаражах; на балконах; в сараях и так далее. Разница в достатке показывала лишь то, сколько тот или иной человек может позволить потратить себе средств на ненужные ему вещи. Но по факту люди платили за всё это одним: своей жизнью. Дни, потраченные на заработок денежных средств, переводились в ненужные безделушки. (кажущиеся такими нужными в конкретный момент жизни) Дни было не вернуть, а безделушки оставались, их постепенно заменяя. Во всех отношениях. Думая об этом, у меня непрестанно всплывают строчки из песни «The changes», группы «Little island for your soul»:

…Тратим мы жизнь, бесценную жизнь

Лишь на бумажки, не превозносимся ввысь…

Бумажки меняем на ненужный хлам,

Который выбрасывать нашим детям — не нам…

* * *

Возвращаясь к бабушкам из автобуса, хотелось упомянуть еще и о таком жизненном аспекте, как виртуализация общества. Повсеместная. Всепоглощающая. Страшная и бесповоротная.

Они, вместо того, чтобы общаться, при встрече, друг с другом, сидели и смотрели в свои смартфоны, общаясь с теми, кого рядом нет…

Представьте картину. Так каждый в том мире, в большинстве своём, общался посредством средств коммуникаций (любезно предоставленной так называемым «прогрессом цивилизации») с людьми, которые не находятся с ним рядом. И более парадоксально то, что находясь через некоторое время с теми, с кем так важно было общаться через смартфон, они становились уже не так важны, зато находились всё новые, с кем снова и снова нужно было непременно общаться именно через виртуальный слой реальности, а не вживую. И можно было бы сказать что бабули соскучились за внуками, детьми или подругами, но, поверьте, нет и нет. Просто к тому периоду людьми всецело овладели их «девайсы». Именно всяческие электронные штучки, — призванные облегчить жизнь человеку, являющиеся в задумке (или нет⁈) слугами человеческими, — были повелителями человека, который просто разучился жить иначе.

Любая удобная (или неудобная) минутка на улице — рука тянется к смартфону, любой свободный вечер — глаза в поисках зрелищ на голубом (и не очень) экране, любой миг для живого общения заменён мигом общения виртуального. Именно так мы и жили.

Представили?

Отправляемся дальше.

Глава 2

Обе подруги удержались, непонятным образом, на своих местах и не упали на пол. Но та, что была по левую сторону (ближе к проходу) сильно ударилась лбом о поручень и потеряла сознание, завалившись на свою спутницу справа. Правая же (называю их Левая и Правая, исходя из моего взгляда в их спины и из того что не знаю их имен) истошно завопила и принялась отталкивать свою подругу. Я, наблюдая всю ситуацию, как бы со стороны, резко вскочил и мобилизовал все усилия в данный момент, дабы поймать левую пенсионерку, которая так и желала, не без помощи своей подруги, находясь без сознания, соскользнуть с сиденья на пол. Это мне удалось, тут подбежал и мой товарищ Женя ( о нём чуть позже расскажу более подробно) и мы вместе с ним перетянули бабулю на сиденье, за оставшейся Правой пенсионеркой, уложив Левую на него.

Хочу заметить что пока автобус двигался, преодолевая деформационные швы моста, маневрирую между троллейбусами, но относительно по прямой; затем поднимаясь вверх по проспекту Ильича, к площади Ленина, все люди, которые были положены на сиденья, не падали с них, а наоборот были прижаты к ним за счёт движения автобуса, когда же мы, впоследствии, развернулись и стали спускаться вниз, к реке (к мосту) то некоторые, будучи без сил, упали.

Далее мы помогли паре со взрослым (лет двенадцати-тринадцати) ребёнком, приведя их в чувства и сказав, что всё нормально, просто видимо нет электричества, поэтому стоят троллейбусы, а нашего водителя об этом никто не удосужился предупредить по рации. Этим их достаточно успокоили. Хочу пояснить так же, что я действовал более инстинктивно, нежели обдумывая свои действия. И, видя людей в беде, старался им помочь, как мог. То есть ситуация мне рисовалась именно такой, как я рассказал паре с дочкой, нежели я её сочинил для их успокоения.

После этого, примерно в центре нашей «гармошки», образовался «инициативный кружок». Это я только сейчас его так обрекаю, полушутя. Естественно,что в моменте, который я описываю, ни о каких шутках и названиях кого-либо, как-либо, речи не было. Ко мне с Женей присоединилась мужская половина пары с ребёнком, подошли два горняка. Всё мы суетливо начали обсуждать происходящее и выдвигать версии оного.

Для «недонецких» поясню: от моста над Кальмиусом, до конечной на Гурова, ехать со скоростью троллейбуса или автобуса около четырёх минут.

И мы, понимая что скоро это «приключение из-ряда-вон» закончится, вполне себе рядовыми «скорыми» (рядовыми для городских жителей 21 века) и прочими сопутствующими вещами, решили, каждый со своей стороны, рассказать о своих ощущениях и обсудить их.

Каждый, естественно, поносил, на чём свет стоит, диспетчеров и водителей троллейбусов, оставивших без предупреждения свои машины. Не буду здесь описывать эти дебаты. Не вижу в них особого смысла. Сошлись мы в одном: цыганка, скорее всего обворовала мужика, лица кавказской наружности, скорее всего, хотели домогаться к девушкам. О чём собирались коллективно сообщить в полицию, после прибытия на конечную. И, если понадобиться, собственными силами задержать этих троих. Я хочу сказать что это не моё предвзятое отношение к «неславянам» говорит за меня в моём рассказе. Отнюдь. Все видели то же, что и я. И выводы сделали соответствующие ситуации и её участникам.

Через несколько минут, протарахтев своими внутренностями (частью которых были и мы-люди) по криво уложенной брусчатке, несмотря на вложенные в её реставрацию многомиллионные бюджетные средства, автобус повернул направо, на конечную станцию.

Конечная представляла из себя грязную улицу, венцом которой были троллеи, оканчивающиеся полукругом, дабы пойти в обратном направлении. Сам «пятачёк», — на котором были налеплены ларьки и ларёчки, магазины и киоски, торговые центры и аптеки, жилые дома сталинской эпохи и нотариальная контора, — представлял из себя небольшую площадку прямоугольной формы. Раньше тут и там по этой площадке слонялись алкоголики и наркоманы. Уже употребившие и только лишь намеревающиеся это сделать; в эпилептических конвульсиях и пьяных штанах, которые были свежеобписаны владельцами, составляли эти индивиды часть городской картины. Обычные жители (коих было большинство) на остановке, естественно, тоже присутствовали. Иногда это место прочёсывали патрули ППС. Сулыбочкой эти ребята, только что получившие свою долю от наркоторговца-аптекаря или от буфетчицы, наливающей самогон из-под полы, поглядывали на окружающих «кабы чего не вышло». Таким он мне запомнился и таким я буду его помнить, пожалуй, всегда.

В момент же нашего прибытия, грязи, — будь то человекоподобная грязь или грязь, возникающая в результате попадания изрядного количества воды на тротуары, — видно не было, так как везде был снег. Снежило сильно, о чём я ранее упоминал. Плюс к этому дул ужасной силы ветер. Кто видел фильм, из прошлого века, «Операция Ы», тот помнит как там свистел ветер и неистовствовала буря. Ветер на конечной свистел как в этом фильме. Именно свистел.

Поразило то, как было темно и безлюдно. Какой бы угрюмой я не выставил конечную троллейбусов и автобусов (а она таковой и являлась) но здесь всегда было очень много света. Каждый пытался своей вывеской приманить покупателя, уставшего от «долгой дороги» и желающего перекусить, перекурить или, на худой конец, выпить в буфете или съесть чего-то из аптеки. Но сейчас не было ни горящих вывесок, ни людей. Слышен был только вой ветра, к которому примешивался еще какой-то вой, в другой тональности (я думал что это ветер так по площади Ленина разгулялся. Думал не то чтобы задумывался, а мимолётно, на подсознательном уровне, сам себе так объяснял данный рассинхрон в двух этих, так похожих и не похожих одновременно, воях)

Развернувшись на кольце и вывернув влево руль, (так как впереди стояли три троллейбуса. Тут они никого не удивили. Они стояли здесь так всегда. По два-три один за другим, ожидая своей очереди. Особо пронырливые люди подходили к таким троллейбусам на отстое и договаривались с водителем, за некоторое количество денег, чтобы он открыл им дверь и они сели на место внутри, до того, как троллейбус подъедет к остановке и основная масса народу хлынет внутрь его жерла, в надежде найти успокаивающее тело тепло и обрести привычную безопасность от погодных условий, находясь под крышей) водитель открыл двери, а сам поспешил к диспетчерской.

Однако, вопреки заведённому порядку, когда люди гурьбой на конечной ломятся во все двери, происходит давка, все спешат и несутся, выпучив глаза (даже никуда неспешащие пенсионеры вдруг начинают спешить и срочно куда-то опаздывать) в этот момент никто никуда не торопился. Кроме цыганки. Эта первая выскочила и начала быстрым шагом улепётывать в сторону трамвайной остановки, которая находилась примерно в двухстах метрах. Один из шахтёров по имени Виктор вызвался её догнать. (вызвался — то есть просто сказал: «Я её верну». Не было среди нас дебатов в этот миг) Жаль его. Хороший парень был, по всему видно. Через минуту из-за ларька с ход-догами, который был в упомянутой стороне, послышались нечеловеческие, душераздирающие вопли.

Наверное, у меня не хватит слов, чтобы передать свой испуг в тот момент. Не согрешу против истины, если скажу, что такой же испуг читался в глазах каждого присутствующего в автобусе человека…

* * *

Темнота. Кромешная. Человеку, который привык большую часть времени в сознании находится в свете: будь то свет солнечный или искусственно созданный, достаточно тяжело, — думаю даже невозможно за короткий промежуток времени, — привыкнуть к его отсутствию. Мне кажется что это тоже есть причина того, что я открываю и открываю эту скрипящую дверь в походной погреб. Спасёт ли она меня? Думаю — нет. Тем не менее за ней, снаружи (хотя сознание настаивает что именно внутри), есть спасение. Так мне кажется. И с каждым прошедшим днём, я всё больше обдумываю свой дальнейший поход.

Что же касаемо событий и рассуждений данных мною ранее: перечитав уже написанное мной, хочу обратить внимание на то, что я и сам был подвержен «потребленческому» типу жизни. Не был я монахом или противником этой системы. Хочу, чтобы было понятно, что данное поведение в обществе считалось НОРМАЛЬНЫМ. Тратить жизнь на ненужные вещи… Кто же завёл данный порядок? Неужели сами люди это придумали и решили вести такую медленную пытку самих себя, из поколения в поколение покупая-складывая-выкидывая ненужный хлам. (хлам для последующих поколений, если взять за точку отчёта нынешнее)… Всё-же мне видится здесь т. н. «внешнее управление». Я не говорю о Боге или инопланетянах. Нет, конечно. Я говорю о людях. О людях, которые, видимо, и провернули то, из-за чего всё это началось. А вы сейчас читаете эти строки, которых бы просто не было, если бы не произошли описываемые мной события.

* * *

Вокруг темнота. Кромешная. Кроме света из салона автобуса, слабо освещающего небольшой участок тротуара и проезжей части вокруг оного, других источников освещения нет. И вдруг этот двухголосый вопль. Он не был одномоментным-нет. Был женский вопль, через миг-мужской. Но неподготовленный слух, пожалуй, и не различил бы этого мгновения. Не знаю. Говорить могу лишь о себе, о своих ощущениях, в которых я уверен практически на сто процентов.

Далее вереница событий: вой с площади Ленина слышен на повороте к конечной. И уже становится явно, что это не ветер не только мне. И испуганные глаза всех, на кого я успел обратить взор в автобусе. И ополоумевший водитель, всего минуту назад вышедший наружу, теперь забежавший назад, севший на своё место. И рёв заведённого (он его не глушил) двигателя, которому дали покушать солярки впрок нажатием на педаль. И шипение закрывающихся, без предупреждения,(к которому все мы так привыкли: «следующая остановка „площадь Конституции“. Осторожно, двери закрываются!» Пшшш) дверей. И по-прежнему оцепенение, царящее внутри. И вот мы рвёмся сквозь снег и ветер, навстречу неизбежности. И доезжаем очень быстро до поворота на Ильича. И, при повороте налево, я, краем глаза, вижу какие-то силуэты, пронесшиеся тенями в сторону конечной. И, наконец «гармошка» завершает поворот и мы несемся вниз, вниз, вниз…

В автобусе из живых людей остаётся 19 человек. Двое из них — лежат на сдвоенных сиденьях. После нашего «галопа» вниз, оба падают. Бабуля без сознания. Студентка очнулась после падения. Её глаза выражают непонимание и страх. «Алим» готов кинуться к ней, но пенсионер наготове, следит за ним, о чём знает первый. Студентка начинает снимать наушники, дабы открыть рот, но не успевает произнести и звук, как в заднее стекло автобуса (благо мы с Женей стоим уже в центре автобуса, а не сидим в его хвосте, как было изначально) что-то сильно бьёт, стекло трещит и всё испещрено трещинами. Все взоры обращены на него. И люди скорее не думают о том, кто (или что) его привёл в такое состояние, все мысли лишь о том, что хоть бы стекло выдержало и не запустило сюда эту наружную всепоглощающую тьму, ветер и двадцатиградусный мороз. (В автобусе очень светло, по сравнению с окружающим миром. Отопитель включен на полную мощь и, кроме удовлетворения первобытных нужд в тепле и свете, оные делают из нас всех прекрасную мишень. Все мы об этом и не подозреваем. Возможно, если бы была темнота и холод, разум человеческий реагировал бы быстрее, опираясь на инстинкты внутри себя. Возможно.)

Водитель чудом удерживает автобус от переворачивания или столкновения с троллейбусами, постоянно поглядывает в зеркало, в котором ему виден весь салон и заднее трещащее стекло. Мы идём вниз со скоростью 80 км/ч. Видимо, именно это нас и спасает. Преследование отстаёт. Что это было никому не ясно…

…В автобусе царит молчаливая паника, которая, как мне кажется, хуже, чем паника «крикливая». Эмоции не выплёскиваются, страх всё поглощает сознание, человек страдает и корчится от таких тлетворных ощущений, которые не может выплеснуть в данный момент.

Далее мы проносимся (именно проносимся — для меня. Я привык здесь ездить на транспорте со скоростью 30 км/ч, из-за перестраховки водителей его ведущих, перед крутостью спуска и близости реки после него) мимо остановки «пл. Конституции», из-за которой, из подземного перехода выбегают несколько человек и истерично машут нам руками; влетаем на мост, ямы и деформационные швы которого особенно сильно отдаются по всему телу автобуса. бам! бам! Всё гремит и шумит. Но водитель мастерски исполняет свою обязанность и филигранно управляет машиной.

Обращаю ваше внимание на то, что в автобусе царит тишина, по-прежнему. Хотя мы едем уже несколько минут. Пересекаем мост и несемся дальше по новому, заснеженному асфальту, мимо больницы Калинина, дальше ввысь, к «мед институту».

Здесь по обе стороны от автобуса всё больше людей на остановках, ждущих его или другой маршрут и очень много света. Как же это контрастно, по сравнению с той тьмой, что царит за рекой. Люди шарахаются от нашего автобуса, думая, видимо «опять пьяный водитель».

* * *

Почему-то людям привычно так излагать о плохом: мол «опять». Почему « опять» - мне не ясно. Ведь пьяные водители автобусов и троллейбусов-это редкость. Во-первых их, перед сменой, проверяют на алкоголь, во-вторых это люди иного сорта. Это люди вроде пенсионера, огревшего Акима своей сумкой. Им претит таким образом нарушать закон. К тому же, что закон юридический в этом месте напрямую таков же, каков и их внутренний закон. Закон их чести. Если и случаются выпивохи на этих местах работы, то это скорее исключение, чем правило. Могу стопроцентно это утверждать, зная несколько человек из нашего депо номер 2, на Гвардейском проспекте.

Другое дело такси и прочие частники. Тут — бесспорно. Эта когорта не имеет никакого понятия о чести, о внутреннем кодексе, о совести. Их дело-познакомится с девчонкой, провести вечер весело и непринуждённо, а после, вернувшись к семье и детям, посетовать на то, что клиентов вновь было мало и поэтому так мало денег с собой принесено. (бо́льшая часть заработанных «бомбилой» средств была пропита и проедена этим же вечером, ранее, с очередной девахой)

* * *

Но автобус… Впрочем, я могу и ошибаться и люди думают нечто иное, видя наш, проносящийся мимо, автобус. Внутри же начинаются первые возгласы негодования. Естественно,ничего общего не имеющие с окружающей действительностью. Высказывается возмущение со стороны Правой пенсионерки (достаточно громко высказывается, несмотря на шум) что ей не нужно мол обратно и ехала она в центр. Почему, дескать, её везут опять в сторону рынка. Она там уже была и проч. и проч. Наверное, это приводит многих в чувство. В том числе и меня. Я говорю Жене, что нужно остановить автобус и выбраться из него, предупредить каким-то образом людей снаружи об опасности, которая, очевидно, движется со стороны площади Ленина. Он кивает, хотя, как я вижу, и не разделяет моих стремлений.

* * *

Остановимся на нём подробнее. Женя-человек неведомых никому принципов. Возможно, его родители могли бы дать лучшую его характеристику, чем я, но, ввиду того, что в эти годы мы с ним на улице проводили времени больше, чем он проводил дома с родителями, и это сомнительно. Он мог ни с того, ни с сего, если ему что-то не нравится (в обществе, в обстановке, в погоде, да только Господь знает в чём еще) исчезнуть из поля зрения. При том не важно была ли у нас собрана большая компания в 20 человек или мы слонялись по улицам втроём. Он просто брал, выбирал момент и исчезал. И в 90% случаев из ста, никто не видел как он это делает и в каком направлении он исчезает. Уж молчу о том, чтобы кто-то понимал его мотивы. Так же он и появлялся назад. Уже с другим настроением, как будто совершенно другой человек приходил. (если накануне «исчезновения» он был весел, то мог вернуться смурной, если был опечален, молчалив — мог вернуться весёлым, разговорчивым). И никогда он не отвечал на вопрос где он был и зачем ушел. Никогда.

Хочу, так же, добавить в его описание то, что это был по природе своей молчаливый человек. Да, он тоже слушал рок, он тоже играл в футбол, он тоже любил компьютерные игры, как и все мы — пацаны того времени. Но у него, как будто бы, был свой круг интересов, неведомый никому, кроме него. Своё тайное общество, в котором состоял он, он и ещё один он. (может быть и 20 «он» — не ведаю) Чем они занимались, каковы были их интересы в этом обществе остаётся загадкой.

Но, всё же, когда он приходил к нам, (или когда мы были с ним вдвоём) то был нормальным ма́лым. Он мог выручить в трудную минуту. Если эта минута была не особо трудная, конечно. В особо трудную минуту (например драка с соседним районом, облава полицейских и т.д.) на него надеяться не приходилось. Он… исчезал.

Боюсь что мой друг в данном моменте в автобусе не исчез из чисто практических соображений а точнее стеснений: он не мог это сделать незаметно в освещенном автобусе, находясь рядом со мной. К тому же, видимо, было страшно нырять во тьму. Вот так, наобум. Тем более после того, что случилось на Гурова.

Зимой он любил ходить с шапкой, одетой на макушку, не закрывающей уши. Уши его краснели от мороза и мёрзли, но он всё равно так ходил. Без цели. Одноклассники недолюбливали его, как и учителя, как раз из-за того что не могли понять его содержание как личности. Из-за его скрытности, умалчивания всего обо всём. Впрочем, достаточно о нём.

Девочек (ровесниц) он любил…рассматривать на фотографиях. На иное (подойти, познакомиться, погулять вместе и т.д.) у него не хватало смелости или не было желания. О некоторых он говорил чаще, о других вообще не говорил. Но мне известно было о двух-трёх, которые ему действительно нравились. Когда же я предлагал ему подойти, поговорить к одной или другой из них в школе, он отвечал: «Та…» И на этом весь разговор заканчивался…

Впрочем, достаточно о нём.

* * *

Мы, насколько позволяет качка в автобусе, быстро приходим к кабине водителя, стучим ему. Он поворачивается, отворачивается, а потом с безумными глазами смотрит на нас в зеркало заднего вида, которое направлено на салон. Я кричу ему чтобы тормозил, что всё позади, всё наладится и прочие банальные вещи. Как ни странно, они подействовали на него отрезвляюще и он, покрутив по сторонам головой, увидев свет вокруг автобуса, из близлежащих к дороге домов, увидев людей, стал притормаживать «гармошку».

Сейчас, когда я поэтапно восстанавливаю тот вечер в памяти, изливая его на бумагу, — словно кипяток из чайника изливает искусный бармен в кружку с ароматным китайским чаем, — некоторые вещи кажутся даже забавными и смешными. Мне кажется, что каждый человек, находясь в моменте, переживая какую-то, доселе не пережитую им, а следовательно, неизведанную, ситуацию, смотрит на неё несколько под другим углом, нежели в своих воспоминаниях. Тому виной множество причин и первая и самая основная из них, что проживая неизвестное, мы поступаем, опираясь на своё «чутьё», порой сильно осторожничаем, порой глупим, а иной раз и совершаем такие поступки, которые принято называть «героическими». Именно подсознание, а не сознание говорит нам что нужно делать в этих ситуациях. Переосмысливая же их, мы опираемся на- и исходим из- того, как можно было бы поступить, размышляя сознанием, не включая подсознание в процесс.

Так же как мы не в силах включить сознание в процесс совершения поступка в пиковый момент напряжения (страха, ликования и проч.), мы не в силах включить подсознание в момент осмысления этих поступков. Отсюда и берётся такая разница во взглядах одного и того же человека на один и тот же поступок. Я не говорю «спустя годы». Если говорить об этом, то здесь играет роль еще бо́льшее количество факторов. Имею ввиду спустя некоторое время, время, которого не хватило бы человеку для смены своих взглядов на жизнь. Своих базисных пониманий её. Хотя, порой, для таких сдвигов в человеке, для такой внутренней работы его, — достаточно и небольших временных промежутков, заполненных сверхсобытийностью, либо же одного случайного события с добавкой «сверх».

Всю свою жизнь человек повторяет привычное ему. Да, мы учимся новому, да мы подстраиваемся под обстоятельства. Да, человек-существо наиболее привыкающее к окружающим его реалиям, какими бы они не были страшными, если взглянуть со стороны или, наоборот — чудными. Но, тем не менее, всю свою жизнь мы занимаемся повторением одного и того же. В разных выражениях его, в разных формах, но это одно и то же…

Глава 3

Сегодня среда, вроде бы. Я решил выйти из погреба, на разведку. Недалеко от места моего обитания есть двухэтажный дом, с красивой отделкой: декоративная штукатурка, выкрашенная в два цвета: бежево-жёлтый — как основной и белый — как обрамляющий оконные и дверные проёмы. Он с большими деревянными окнами: покрытыми лаком рамами, со стеклопакетами, вставленными в них; с кровлей из красной металлочерепицы; с мансардным окном; с красивым крыльцом, выложенным природным камнем; с балкончиком над входом; с обязательным полу-подземным гаражом; высоким забором, выложенным из кирпича — в общем со всеми наружными показушными ненужностями, на которые потрачено целое состояние. Потрачено для того, чтобы убедить окружающих в достатке и уверенности семьи, проживающей в этом доме, в завтрашнем дне.

Хочу попытаться залезть на крышу этого дома или, хотя бы, на второй этаж, чтобы можно было убедиться в отсутствии зверья в видимых мне пределах. Хотя они очень хитры. Прячутся. Никогда не думал что звери настолько хитрые. Да и не было надобности задумываться над этим.

По пути к дому (путь достаточно длинный в нынешней ситуации — около четырёхсот метров) мне трижды встретились обглоданные человеческие кости и черепа. Сдаётся мне что их так мало здесь потому, что остальные кости были либо зарыты, либо унесены с собой. Хотя уносить смысла и не вижу, ведь они в погоне за живой добычей…зачем тягать с собой мёртвую. Но мы же не можем на сто процентов утверждать что они придерживаются таких же логических цепочек, как и люди, не так ли, мой несуществующий читатель?..

Подойдя к забору, я дёрнул ворота. Заперто. Ну что ж, перелезем. Высоко, но не помеха. Я на территории. Подхожу к двери. Металлическая двухстворчатая дверь, с деревянными накладками и полукруглым окном над ней. Закрыта. Хм-м… очень интересно получается. Неужели кто-то есть внутри. Это редкий случай, но такое мне встречалось по пути сюда.

* * *

Обычно эти люди неприветливы и, угрожая разного рода «оружием», гонят тебя прочь из своего тесного мирка, созданного ими самими для своей же погибели. Чаще всего они не снимаются с мест из-за того, что не могут оставить прах своих родных, уже съеденных (часто на их глазах). Реже — оставшиеся сидят в своих домах или квартирах из-за нажитого: всего того материального, что стало теперь совершенно бесполезным… небесполезные теперь лишь три вещи: еда, оружие и тёплая удобная одежда. В общем всё то, что раньше можно было достать в магазине. Теперь же это — жуткий дефицит. При всём при этом — это не дефицит эпохи «развитого социализма» — когда «по блату» можно было достать то, чего «нет». Сейчас работает один лишь «блат»: у кого больше ствол и крепче нервы-тот и достанет то, что ему нужно и выживет…

Второй тип людей наиболее ревностно относится к посягательствам (коих в общем то и нет на самом деле) на их собственность. С криками типа: «Вали отсюда и не трогай ничего. Это всё МОЁ! Я на это всю жизнь „ишачил“ и никому не отдам» — и тому подобными, они выгоняют тебя из своего жилья, хотя ты просто заходил поздороваться, узнать: может быть, нужно чем-то помочь и вообще хотел пообщаться с живым, так редко теперь попадающимся на пути, человеком. Увидев слабый отсвет от свечи в очередном окне, несся я поначалу, сломя голову, в эти квартиры — скворечники, дабы раздобыть попутчика или даже друга…Но всё тщетно…

Каким бы социальным животным ни был человек, как бы одного его не тянуло к другому, как бы он ни скучал за общением с себе подобным, бывают и такие вот исключения, променявшие живое общение (саму жизнь, можно сказать) на свою искорёженную «любовь» к бездушным тряпкам, коробкам и прочим безделушкам. Я это наблюдал и в прошлой своей, «нормальной» жизни…

Можно было бы попытаться быть адвокатом у таких, загнанных в ловушку, людей. Сказать, что мол это жизненные условия так повлияли на психику и мол человек не может расстаться с тем, к чему стремился всю жизнь — со своей зоной комфорта. Тут любимый телевизор, напротив — любимый диван. Перед диваном столик. В соседней комнате любимая кровать, шкаф, с любимыми вещами. В туалете любимый унитаз (только купил месяц назад!) и освежитель воздуха. На кухне любимая плита, вытяжка и сигареты… Всё настолько типично, что иной раз я удивляюсь насколько люди похожи один на другого… Хотя каждый считает себя уникальным и думает, что вот он-то точно живёт не как все. Жизненные обстоятельства отнюдь не влияли на этих куркулей. Ведь оные были таковыми и во время прошлой жизни. Собственно этот тип личности и не заметил перемены в окружающем мире. Не осознал, точнее. И ничего, что электричества и воды нет: скоро всё починят и восстановят. А сейчас нужно защищать жильё от воров!.. Впрочем, я сильно отвлёкся…

* * *

Обойдя дом, я обнаружил заднюю дверь, которая тоже была заперта. Это была пластиковая дверь, срощенная с окном. По типу таких, как в многоквартирных домах с балконами ведут на оной. Только она была коричневого цвета и гораздо шире, чем обычные двери на балконных блоках. Она была разделена перемычкой пополам и в двух половинах было тройное стекло. За ней виднелась москитная сетка. Разбивать стекло не хотелось, хотя бы до того момента, пока я не убедился в том, что в доме никого нет. И к тому же разбитое стекло — это очень много шума. А их слух очень остр.

Мной, при помощи моего внутреннего советника по безопасности, было решено обойти дом еще раз, внимательнее присмотревшись к окнам. Обходя дом, я обратил внимание на достаточно грамотное расположение строений и симпатичный сад из молодых деревьев, на который как раз, выходила стеклянная задняя дверь. Заметил я и несколько примечательных особенностей: на крыше дома, — с её стороны, которая мне была не видна ранее, когда я смотрел на неё из-за приоткрытой двери погреба, — стояли солнечные панели; по всему дому я не увидел ни одного наружного блока системы кондиционирования; одно из строений, похожее на сарай, но странно напоминающее мне трансформаторную подстанцию из дворов моего детства.

* * *

Выложенные из белого или красного кирпича,- с шиферной или мягкой кровлей, с металлическими дверьми, с большим навесным замком и металлическими решётками внизу и вверху одной из стен — для лучшей вентиляции помещения, — гудели эти ТПшки повсеместно. И возле футбольного поля и возле моей родной школы и возле детского сада, в который я ходил. (иногда меня отвозили туда, хотя дорога была такой же протяжённостью как от погреба до дома, возле которого я нахожусь сейчас) Своим гудением и отсутствием окон эти подстанции так и притягивали маленьких искателей приключений, вроде меня. Именно поэтому на них висели гигантских размеров амбарные навесные замки. Ведь ребёнок, не представляя вреда, который может ему нанести электричество, мог оттуда уже не выйти.

Так же они притягивали наркоманов и прочий сброд, который постоянно ошивался вокруг них, ввиду укромности их месторасположения: одна или две стены, почему то, всегда примыкали к каким то строениям типа заборов или других «глухих» то есть не просматриваемых построек. Именно там и заседали бойцы галюциногенного фронта, командиры красных носов и воеводы шприца и бульбулятора. Именно около ТПшек проходили у них собрания, выдвижения новых кандидатур, голосования за них и прочие атрибуты демократических ценностей.

Несколько раз я, с друзьями, проходя мимо подстанции, обнаруживали двери её открытыми и где-то внутри, в полутьме, в её чреве, ковыряющегося электрика, с коногонкой на каске, надетой на голову. Для нас он был волшебником: загадочным графом Дракулой, Гендальфом Серым, Зератулом — в общем воплощением силы, магии и мощи. Это сейчас мне понятно, что мужик этот — обычный электрик, с допуском до 20 000 вольт, приехавший переключить фазные тумблера дома №52 по улице Марии Ульяновой. Но тогда, в детские годы, он был настоящим загадочным Открывателем Той Самой Железной Двери в трансформаторную подстанцию… Железной Двери, которая вела в неизведанные дали и даже, возможно, в другие миры…

* * *

Именно такого рода здание находилось во дворе этого двухэтажного дома. Если быть точным, то после детального изучения его, я понял что оно было один в один, как трансформаторная подстанция. Разве что надпись «ТП № такое-то» отсутствовала. И как только я начал обдумывать всё увиденное мной, яркий свет, вдруг, блеснул мне в глаза. Я повернулся на свет и увидел что из окна второго этажа мне пускают «солнечного зайчика» при помощи маленького зеркальца или чего-то такого. Точно рассмотреть было тяжело, из-за слепящего света. Потом зеркальце убрали и мне махнул мужчина, одетый в военную камуфляжную форму и указал знаками идти на задний двор.

Меня смутило что меня не прогнали, а пригласили внутрь. Хотя я, можно сказать, ворвался в чужие владения. Чем бы это плохим не кончилось. Ладно, посмотрим. Я машинально нащупал нож, спрятанный в специально сделанный для него кожаный чехольчик, висящий с внутренней стороны штанины. Этот нож я нашёл в одной из заброшенных и разграбленных пивных лавок, недалеко от «Мотеля». Видимо, хозяин его был настолько пьян, что не заметил пропажу или ему попросту было не до неё.

Какое-то смутное предчувствие будто бы витало в воздухе и словно бы какой-то странный высокий звук начал, приближаясь из неоткуда, нарастать…я резко оглянулся вправо, затем влево и ускорил шаг. Высокий звук резко исчез, но появилось едва слышное потрескивание. Как когда заканчивается аудиодорожка на старой виниловой пластинке. Обдумать как следует эти события я не успел, так как уже подошёл к двери дома с неизвестным.

Подойдя к задней (в голове заиграла «Knocking at your back door» небезызвестного ансамбля «Deep Purple») «стеклянной» двери, дожидаться долго мне не пришлось. Буквально секунд через 15, мужик в камуфляже подошёл и, открыв её, впустил меня внутрь. На мгновение, пока я не пересёк порог дома, высокий звук вновь появился.

Глава 4

После полной остановки автобуса, внутри его уже никто не мешкал и все ринулись на свободу, дабы рассказать людям снаружи пережитое и о том, какие события постигли город с той стороны реки. Мы с Женькой, так же, побежали наружу и смешались с толпой на остановке «Амстор», на которой, видимо по въевшейся привычке, остановился водитель. Здесь я увидел и знакомые лица, и хотя это были и не первейшие мои друзья и товарищи, всё равно, они меня очень порадовали. Я шёл в их сторону, говоря Жене: «Вон Димка Т. с Игорем и Андрюхой, пошли к ним, расскажем что стряслось». Повернулся, а его и след простыл. Это было так привычно: его очередное исчезновение…тогда я даже как-то не подумал что, возможно, больше его не увижу. Впоследствии именно так и произошло и мы с ним больше не встречались. Надеюсь, ты жив, Евгений Б. и у тебя всё хорошо. Надеюсь, ты выбрался из этого рукотворного ада и нашёл свой тёплый уголок под Солнцем, недалеко от реки или озера с чистой водой, с громкими но приятными птичьими голосами, с вкуснейшей рыбой в, — и дичью, — возле водоёма. Не хочу верить в то, что ты съеден как и многие, этими.

Подойдя к пацанам, я начал в красках описывать произошедшее, добавляя от себя немного (иногда побольше) дабы более радужно дать прочувствовать недавнее событие, приключившееся со мной. Мне, как и множеству людей, свойственно было добавить немного специй к реальным блюдам-картинам, взятым из жизненных обстоятельств. Но мой девиз был в этом таков: «Перчи, но не соли». То есть того, чего не было я не сочинял, просто приукрашая действительно случившееся.

(Здесь внимательный читатель может задаться очевидным вопросом. Отвечу на него сразу же: в данном письменном изложении событий я не перчу от слова «совсем», не говоря уже о соли или сахаре.)

Вначале, когда я рассказывал о маневрах «автобусника», глаза ребят округлились и они были немного неприятно удивлены от того что эти приключения достались мне, а не им. После, когда я рассказал о цыганке и Акимо-Алимских«достижениях», они перебив меня, хотели ринуться найти их и дать взбучку. Хочу заметить что эти три парня были достаточно спортивного телосложения. Один из них (Андрей) был мастером спорта по кик-боксингу, двое других-просто каждодневно, по несколько раз в день ходили заниматься на турники и брусья. Данные снаряды частенько посещал и я, поэтому у нас были некоторые общие интересы. Конечно, я не обладал их завидной мускулатурой и не делал лесенку до 50 подтягиваний, но снисходительного отношения из-за этого у них ко мне не было. Скорее наоборот — они меня уважали.

После воплей на Гурова и после того, как что-то пыталось ворваться в автобус через заднее стекло, почти пробив его собой, я и забыл о лицах кавказской национальности и их проделках в автобусе. Забыл, пока не рассказал о них своим товарищам. Мы вместе побежали в автобус, но увидели в нём лишь Левую бабулю, лежащую на сиденье и двоих людей, истекающих кровью на полу. Больше никого в нём не было. Трупы на полу как бы подтвердили мой рассказ и парни начали говорить наперебой о том что нужно вызывать «скорую» и полицию, на что мы услышали через динамик ответ водителя что он уже позвонил «кому надо» и все вызваны а мы должны выметаться из автобуса прочь, если не хотим загреметь «в места, не столь отдалённые». (интересно, водитель взял эту фразу из известного советского фильма или он знал, что такая формулировка была в действующем в 19 м веке законодательстве Российской Империи и обозначала ближнюю к Европейской части России Сибирь, в которую ссылали каторжных заключённых для принудительных работ?)

Как правило, мёртвый человек, — кроме чувства сострадания и скорби, у увидевших его живых, если, конечно, зрелище подобного рода не является рутиной для этих живых, то есть их каждодневной работой, — вызывает глубоко закопанное внутри чувство страха. Видя труп, каждый понимает, что когда-то и он превратится в такой бездыханный кусок плоти, не наделённый разумом, не движимый его силой, который никогда уже не сможет испытать каких-либо чувств, эмоций. Не сможет заплакать или засмеяться; не сможет злиться или радоваться, злить или радовать других; не сможет слушать или играть хорошую музыку, засыпая с её мотивом в голове, придумывая из него свой мотив; не сможет читать или писать книг, стихов, писем, сообщений в мессенджерах; не сможет оставлять после себя массу запечатлённых моментов своей жизни, — так важных только для него и его ближайшего окружения и не нужных никому больше, — фотографий; не сможет ощутить ледяной снег своими руками и испытать жар огня своим лицом; не сможет полюбить и возненавидеть; остановится, наконец, бесконечный, непрерываемый каждодневный конвейер с поглощением-переработкой-оправлением пищи; будут уволены все работники из цеха генерации нервных импульсов; сокращены, так же, сотрудники насосной сердечной станции — в общем настанет массовое перманентное увольнение…что повлечёт конец всему для индивида…

Именно это пугает каждого. Та сторона, с которой никто не приходил, не делился опытом, не проводил мастер-классов, не снимал видео…не писал писем…не присылал подкастов…не рассказывал как сделать лучше, чтобы…

Страх неизвестности — самый сильный человеческий страх из всех известных. Смерть-самая большая неизвестность из любых неизвестностей. Миллионы иных неизвестностей можно сделать известными для каждого в отдельности при их желании и для многих — при большом желании многих… (или одного — руководящего теми, кто якобы руководит этими многими)… Многие гипотезы и теории, многие религии и верования, многие крайности человеческой природы и разума пытались и пытаются прочитать что же на той стороне и существует ли вообще какая-то та сторона…или же человек — это просто множество химических соединений и цепочек, которые прекращают свою деятельность после физического умерщвления тела…и никакой души/разума/кармы не существует…кто знает?.. это незнание и пугает.

Увиденное в относительно нестрессовой ситуации поразило и меня, так же, как и парней. Ведь когда мы улепётывали на автобусе от непонятно кого, каждый переживал за себя и не мог адекватно, глядя по сторонам, воспринимать и анализировать действительность…

И тут реальность снова набросилась на меня со всей возможной жестокостью. Воспоминания недавних событий вновь ожили, перекрывая радость от мнимого избавления от погони. Я начал говорить и говорить. Рассказал о том, что произошло на конечной; о вопле цыганки и шахтёра, о вое со стороны площади, о том, каким образом было повреждено заднее стекло автобуса.

Мы подошли к задку автобуса и посмотрели на стекло. Присмотревшись получше к нему, я указал ребятам на то, что в трещинах остались клочки шерсти серого цвета и капли алой крови. Андрей, будучи лидером этой тройки, первый отошёл от шока и сказал: «Ну что ж, с этим нужно что-то делать. Нельзя просто так это оставлять на полицейских. Вы же знаете их…ничего нормально они не делают, если их не стимулировать»

* * *

И это была чистая правда. Полицейские — люди, призванные на свою службу защищать мирных законопослушных граждан от бандитов, быть примером для подражания для детей и взрослых, люди, которым синоним слово «закон», по факту являлись такими же бандитами, за которыми они должны бы были охотиться (как нам говорят многочисленные фильмы и книги: полицейский — гроза бандитов), только узаконенными.

Впервые я столкнулся с полицейскими когда мы построили домик на балке, который называли «халабуда». Мне кажется ребята в каждом дворе или, хотя бы, через один двор, строили такие домики. Из подручных материалов, найденных на свалках и незаконченных стройках, возводились эти домишки одних юных строителей и рушились другими, такими же. Но, иной раз, эти домики были достаточно крепкими и в них компании ребят проводили целое лето, бывало и целый год. В них играли в карты, шашки, шахматы, курили сигареты, писали речитативы, (которые обязательно в скором времени сделают их авторов знаменитыми, по мнению самих авторов) делились переживаниями и рассказывали всяческие истории и небылицы. Такой домик был и у нашей компании. Подробнее о нём я расскажу в другом месте и в другое время, если оно найдётся. Сейчас же остановлюсь на незваных его гостях.

Седой и его сослуживцы стал захаживать к нам в халабуду как только мы окончили строительство. Мне видится что это бабушки, из девятиэтажки неподалёку, первоочерёдно вызвали «правоохранителей», дабы те проверили несносных детей. А потом они уже начали захаживать по собственной инициативе. Это стало хорошей прикормкой для них.

Впервые они зашли втроём, были настроены (скорее делали вид) даже дружелюбно:

— Привет, ребята. Чем вы тут занимаетесь, можно зайти, посмотреть? — всё было сказано очень вежливо, казалось бы. Они втиснулись к нам в убежище и начали всё осматривать, насколько им позволял их рост и объём. Халабуда ведь была для детей, не забывайте, и размер у неё был соответствующий. Взрослым было, мягко говоря, не комфортно в домике, размером 2×2.5 метра, высотой где-то метр семьдесят сантиметров, в котором посередине стоял стол, возле одной стены-диван. В общем места было не совсем много, скорее наоборот.

Первым делом, Седой забрал полупустую пачку сигарет, которая лежала на столе и была на кону в «трыне». Затем нам вежливо сказали что нужно выйти, что неудобно так знакомиться и проч. и проч. Естественно, мы вышли. Был я, Дима С., Саша К., Виталя И., Женя Б. Нас обыскали, у Санька забрали зажигалку «Zippo», которой он очень гордился и показывал всем повсеместно. Все сигареты, купленные с таким трудом, у нас отобрали, пригрозив пойти к родителям, что для некоторых было сродни смерти. У Жеки и у Димы забрали какие-то мелкие деньги, у остальных их просто не было. И напоследок сказав:

— Приятно было познакомиться. Вы не балуйтесь тут, мы еще зайдем к вам, друзья, — плутовато ухмыльнувшись и подмигнув, Седой и его шайка удалились.

Мы тут же горячо начали обсуждать это посещение. Начали радоваться тому, что нас всех не упрятали в тюрьму (не понятно за что) и грустить тому, что остались без сигарет. Они у нас были разменной монетой, вместо денег, в карточных играх. Так повелось. Отчего и как именно это получилось — не помню, но факт остаётся фактом: нас оставили без денег во всех отношениях.

Лично у меня, после первых ощущений эйфории, что нас не забрали в отделение и не позвонили родителям, осталось чувство какой то внутренней разбитости. Какие-то неведомые, непроизносимые доселе законы и правила были нарушены. Идеальные люди, борцы со злом, охранители нас от сил тьмы, на поверку оказались такими же гопниками, которые встречались мне в соседнем районе (где меня тогда никто не знал).

Они отберут у тебя сигареты и деньги (если таковые имеются), спросят «Чё ты тут забыл, мелкий?» просто для того чтобы не отпускать тебя безмолвно. Содержание твоего ответа их мало заботит. И с ухмылочкой на лице, а иной раз и с одноразовым пакетиком в руке (с клеем «Момент» внутри), пойдут дальше своей дорогой. А ты радуешься, что тебя не поколотили и думаешь: «Зачем я вообще пошёл в этот район с Серёгой к его маме на работу, поесть пиццу и не лучше ли было дома пообедать…».

Потом мы встречались с Седым(именно он был неизменным олицетворением страха полиции для всех нас. Я сверялся со своими друзьями в ощущениях на этот счёт) не единожды. Он л овил нас, когда мы лазили в балке, выуживая из ручейка пиявок (противнейшие существа), в надежде сдать их в аптеку за деньги. Ловил, когда зимой мы катались с горки «американки» и с «убийцы» (это названия горок) в той же балке. Ловил, когда мы просто шли по улице, никого не трогая. Ловил и на турниках. Можно долго перечислять наши с ним встречи, но смысл от этого не изменится. Каждый раз происходило одно и то же: обыск, воровство вещей, дорогих каждому тринадцатилетнему пацану, и ничтожных наличных денег и попугивание звонком родителям, видимо, для профилактики. Звонок домой, конечно, был страшен. Ведь каждый уважающий себя родитель знает что полицейский врать не будет. И что, если ты попал туда, значит есть за что.

Один раз меня, с Александром Х. (моим другом одного периода времени и одноклассником — по совместительству) забрали в отделение. За то, что мы, найдя запечатанную бутылку водки, валяющуюся в парке, скрылись в балке и хотели её попробовать.

Каждый ребёнок ведь видит как его родители на праздники употребляют пойло подобного характера. И на подсознательном уровне у него откладывается что нужно тоже его употреблять. Особенно из-за того что праздник для ребёнка является чем-то таким, что происходит не так уж часто и чем-то таким волшебным… И в этот то волшебный день, взрослый, — который безусловно является обожаемым его ребёнком, человеком, — употребляет всевозможные алкогольные напитки, приговаривая «За твоё здоровье» и прочие абсурдные тосты. Когда же приходит период некоторой самостоятельности ребёнка, он ведь тоже ведёт себя как взрослый (как ему кажется) и, в тайне от взрослого, примеряет на себя его лик; тут же включается сознание, выуживает из подсознания «за твоё здоровье» и, при удобном случае, стремится всеми силами создать условия для повторения тысячу раз виденной сцены. Так и получилось с нами.

Мы распечатали бутылку (видимо, какой-то алкоголик уронил. Не знаю откуда она взялась в парке неподалёку от балки) и начали, прислонив её горлышком к ладошке, переворачивать её, дабы водка попала на руку, чтобы слизнуть её языком. По-настоящему пить было очень страшно, но попробовать было очень нужно. Санёк уже успел попробовать, скривившись передал мне бутылку, я же только перевернул её и попробовать еще не успел, как сверху раздался крик «А ну стоять, негодяи!».

Это был Седой.

Глава 5

Сразу же меня поразило то, насколько тепло в доме. Я многозначительно посмотрел на мужчину, он кивнул.

— Да, топлю помаленьку. Не мёрзнуть же, как ты, в своём погребе мерзнешь хе-хе, — по-доброму засмеялся он.

— Так вы знаете о том, что я неподалёку «живу»? — негодующе спросил я.

— Конечно знаю, как не знать. И вечно то ты… то откроешь, то закроешь дверку, то откроешь, то закроешь. Страшно в темнотище сидеть да? И воздушку свеженького хочется, да? Только рискуешь ты очень, дружище. Эти(я удивлённо посмотрел на собеседника так как он так же, как я назвал зверьё «эти») так и рыскают тут повсюду. И кто бы мог подумать! Скажи? Ну псы, ну волки. Ну что страшного то? Но оставь нас, людей, без электричества и БАЦ! Они становятся нашими самыми грозными врагами, а? — я всё время следил за эмоциями на его лице и не мог понять то ли он рад нынешней ситуации, то ли просто безумен.

Это был коренастый, сбитый мужик, под пятьдесят лет. Такой хорошо бы вписался в роль майора в армии. Майора, который готов служить на благо Родины, но и немного солярки списать не прочь, для себя. Так сказать, для малой родины- его дома и хозяйства. Он готов гонять солдат и в хвост и в гриву, заставляя их выполнять строевую подготовку, вымуштровывать разборку-сборку АК, подгонять к нормативам по физическим упражнениям; все офицеры в его подчинении, при виде его, ходят «по струнке», с ровной спиной и даже в глазах их видна любовь к Отчизне…однако он противник покраски травы, возле плаца, противник катить квадратное, нести круглое и подход у него достаточно рациональный ко всему (даже к воровству ГСМ) а главное-он ничего не делает «на отстань».

«Хорошо бы вписался»-я написал потому как ни в каких армейских структурах он не был.

Если не считать службы в Афганистане, в 1982−84 годах, о которой я узнал гораздо позднее. Но о своей лепте в интернациональный долг, который СССР там «выполнял», он не любил распространяться. Тем не менее, про себя я стал его называть «Майор». Уж очень он мне напоминал майора — знакомого моего отца, с которым он встречался достаточно часто, но реже, чем с остальными своими друзьями. Видимо, потому что тот не пил алкоголь.

Волосы Майора были в молодости черны, как смоль, но сейчас уже практически полностью покрылись сединой, глаза-карие, с выражением ума, которым одарила его природа. Рост у него был средний: где-то 180 см. Живота, — как у мужчин в его возрастной категории и его социального статуса, — у него не было. Видно было что он держит себя в хорошей физической форме и, если и не занимается дни напролёт, то зарядке по утрам уделяет час времениминимум и делает все упражнения со знанием дела, не перегружая себя но и не давая телу прийти в расхлябанное состояние.

Не пьёт алкоголь, как он сказал, уже 25 лет, не курит, с 1984 года. Звали его Сергей, по крайней мере так он мне представился. Когда я поинтересовался его отчеством, из-за неудобства для меня называть его на «Ты», он сказал, что «Сергея» на данном этапе вполне достаточно. Я, так же, ему представился и, вкратце, рассказал как здесь очутился и с чего для меня всё началось.

Немного позже мы разговорились и он начал свой рассказ. Привожу его здесь, стараясь ничего не упустить. Сегодня вечер того же дня, я, вроде бы (потому как вой за окном слышен, хоть и реже да и мой новый знакомец пока не вызывает у меня доверия), в безопасности, в доме у Сергея. Итак.

Рассказ «майора» часть первая.

Начиная с 22х лет Сергей занимался строительством. Начинал он с малого — работал с отцом, помогая ему в отделочных работах. Работа была не сказать, что очень весёлая, но коллектив, как это свойственно всем советским коллективам тех лет, был дружный и, несмотря на то, что состоял из разношёрстной публики (в том числе и женщин), в сварах не увязал. Были полу-шутки, подколы и прочие атрибуты рабочего класса.

Отец Сергея-Владислав Викторович был плиточником-облицовщиком и выполнял свою работу мастерски. Ещё с самого детства он учил сына тому что нужно делать всё очень качественно. «Самое главное — чтобы тебе самому нравилось» — частенько повторял он.

— Будь сам для себя главным цензором, — говаривал он. Это была основная его догма.

«Кроме тебя твою работу никто не оценит и никто не поймёт в полной мере. Все усилия, на неё затраченные будут равнозначны тому удовлетворению, которое ты от неё получишь, если выполнишь её качественно. Какая бы она ни была. Даже самая грязная и скучная работа должна выполнятся на должном уровне. Иначе ты перестанешь себя уважать. А без уважения к себе, у тебя не будет нормальной жизни, так как никто тебя уважать тоже не станет» — эти слова запомнились Сергею на всю жизнь. Он, как на духу мне их пересказывал, словно мантру, выученную и осознанно внесенную во внутреннюю библию души этого человека. Не просто роботическим образом, словно стих, заученный перед экзаменом — нет. Но с полным осознанием того, что говорит.

Его отцу предлагали место прораба, но он отказывался. Мужчина он был достаточно умный, но ограничивался малым. Дома у него был сделан неплохой, по тем временам, ремонт. Сделан его и сына руками. Плитка доставалась «по блату». При этом « блат» этот был словно он — начальник участка, а не обычный плиточник. Так его уважали начальники. Та же история была и с обоями и с мебелью. Поэтому их квартира отнюдь не была похожа на квартиру рядового работника строительной сферы тех лет. Аккуратность и любовь к работе у Сергея была привита именно во время выполнения ремонта в квартире, бок о бок с отцом.

Все знали, что если есть сложнейшая задача, — как то: укладка мозаики, состоящих из маленьких частиц разноцветных стекляшек, которую нужно вначале выложить на полу, подобрать, а затем уже укладывать на стену или потолок — работа муторная и требующая очень высокой концентрации и терпения; укладка панно, с подбором, которое было привезено на ЗИЛе на объект, вразнобой: его нужно было, так же, всё перебрать и найти подходящие части, состыковать их, уложить на стену; устройство объёмных рисунков из плитки (как сейчас принято говорить 3D) и прочих и прочих работ, для которых нужна квалификация действительно специалиста, мастера своего дела и, что самое главное, человека, который любит это дело и ни на что его не променяет, — то нужно обращаться к Владиславу Викторовичу.

Частенько он говаривал сыну, так же:

— Люди стремятся сами не зная к чему. Получают нечто материальное, в процессе жизнедеятельности и стремятся всё к новым и новым «высотам» в материальном же плане. В этом, конечно, нет ничего плохого, на первый взгляд. Вот живёшь ты, копишь на новый телевизор/холодильник/машину и т.д.; получаешь желаемое и, через некоторое время, начинаешь копить на еще более новое. А нужно ли тебе оно, если старое достаточно работоспособно? Оно ремонтопригодно или же вовсе не ломается. Я не говорю что есть что-то плохое в обновлении техники или одежды, если в этом действительно есть надобность: стирать в ванной, на доске плохо, в стиральной машинке — естественно лучше, но покупать каждый год новую стиральную машинку так же плохо, как стирать в ванной… я говорю о том, что скверно жить ради этого. Немного подрасти и ты поймёшь о чём я…

Мать «Майора» была женщина из интеллигентной семьи, потомственный учитель. Её родители были преподавателями в ДПИ, она же сама работала учительницей и завучем в школе №45. Её, так же, все уважали на работе и она имела колоссальный опыт в обучении детей, всё хорошее из которого применяла и на сыне. Она была лучиком тепла и любви в их семье. Сергей часто приходил к матери за советом и всегда получал его. Ёмко, коротко и по делу давала Марина Алексеевна своему сыну рекомендации как выйти из той или иной сложившейся в его жизни ситуации.

Первая любовь случилась у Сергея в шестом классе, когда он по уши влюбился в свою одноклассницу — Алёну. Как только он это осознал, сразу же пришёл к матери и рассказал ей об этом. Она посоветовала ему попытаться знаками внимания деликатно продемонстрировать девочке своё отношение к ней, чтобы попытаться понять как она сама к нему относится. Что и было сделано, «Майор» с Алёной начали «встречаться» после школы и подолгу гуляли в сквере, обсуждая прочитанные книги, просмотренные фильмы, произошедшее в школе, делясь друг с другом своими переживаниями и чаяниями.

К сожалению, родители Алёны были вынуждены переехать в Киев и на этом закончились такие романтические, только лишь зарождающиеся отношения молодого парня и девушки. Сергей с тяжестью в душе и горечью в разуме переживал отсутствие Алёны. И тут ему на выручку тоже пришла мама. Она посоветовала взять адрес Алёны и вести с ней переписку.

— Сынок, понимаешь, письма-это очень романтичный вид общения. Телефон-вещь хорошая, но ничто не заменит те моменты ожидания письма, в котором таится, до поры, ответ на твоё письмо. Это очень волнующе. Вот попробуй и тебе станет это ясно, как ясен сегодняшний день.

Сергей с Алёной начали переписку и очень долго её вели. Всё время будучи верными друг другу. Хотя по сути, если бы кто-то из них и завёл себе какие-то отношения с представителем противоположного пола, другой не смог и не стал бы упрекать его в этом.

Через восемь лет отец Алёны уволился из киевского предприятия и попросил начальство вернуть его в Донецк по причине рождения ещё одного ребёнка в их семье. Счастью Сергея и Алёны не было предела. Восемь лет они переписывались, с мыслями о том что если и увидятся когда-то, то ненадолго, что это будет мимолётная встреча… и тут такой подарок судьбы.

Окончив школу, Сергей пошёл учиться в институт и Алёна, вернувшись из Киева, перевела свои документы в тот же институт что и Сергей, только на другую специальность. Через четыре года они поженились и на свет у них появилась девочка, а через год ещё одна.

Ввиду того что «Майору» хотелось обеспечить семью всем необходимым, (дом у них был: их родители купили его молодожёнам, сложившись деньгами) он начал постепенно выходить на новый уровень заработка. Вначале стал специалистом широкого спектра, выполняя работы по кровле, отделке стен и потолков, кладке кирпича, штукатурке, монтажу заборов и т.д.

В 25 лет он организовал свой первый кооператив «Стройуслуги от Сергея и ко». Работали по-советски: давали объявления в газету, общаясь с непосредственными заказчиками. Отличительной особенностью этой первой фирмы Сергея было то, что все строители, поступавшие в его распоряжение, проходили собеседование лично с ним, затем он следил за выполнением работ новичками особо пристально, потому качество работ было на высоте и все конкуренты в этой нише были биты очень легко.

Не обходилось и без нюансов: приходили «рэкетиры», требовали дань в виде 2000 долларов в месяц. Когда Сергей сказал, что он едва столько зарабатывает в общем и целом, а надо еще зарплаты платить и закупать инструмент. В ответ ему прозвучало:

— Так ты хитрее будь. Лохов разводить учись. На материале тырь. Работягам своим плати половину зарплаты — им хватит. Честным невозможно в нашем мире. Разве ты не знал? Всему вас учить надо. Стройбаны, блин…

«Майор» пошёл в милицию, где с него посмеялись и сказали:

— А ты как думал? Всё будет просто? Откроешь кооператив и будешь на коне, а мы тут будем за 150 рублей в месяц тебе помогать? Плати — поможем! Такса была такая же, как и у бандитов — две тысячи американских рублей… Пожалуй этот момент в жизни Сергея можно сравнить с моментом моего знакомства с Седым. Запрос от милиции просто с ног на голову перевернул мировосприятие молодого бизнесмена (кооператора, как тогда говорили)…

Тогда Сергей обратился к отцу и тот, благодаря своим связям в донецком городском совете, сделал так, что «Майора» больше не трогали бандиты ни в погонах, ни без оных. Каким именно образом так всё обставили, Сергею известно не было и вскоре он забыл об этой ситуации и всецело переключился на работу.

Штат фирмы всё рос, как и количество заказов. И через три года, в 1990 м году, Сергей стал просто не успевать за день объездить все объекты, провести собеседования с новыми работниками, отследить качество выполняемых работ, пообщаться с заказчиками и проч. и проч. Тогда он решил взять себе помощника Алексея. Забегая вперёд, скажу, что это было его ошибкой.

Алексей был ровесником Сергея, невысоким молодым человеком, с почти белыми волосами и голубыми глазами. Был он достаточно худым, но жилистым. Алексей — парень из бедной семьи: мать работала в ЖЭКе, отец был много пьющим электриком, но, несмотря на это, точнее, наверное, вопреки этому, Лёша имел стойкую волю к победе и добивался своих целей по жизни…разными методами.

Он пришёл к Сергею в кооператив практически с самого его основания и понравился «Майору» своим тщательным подходом к мелочам и желанием выполнить работы не ради скорейшего получения денег, а ради получения наряда на новые работы. В других фирмах и государственных предприятиях на таких людях что называется «ездили». Сергей же придерживался иных принципов и понимал ценность данного рода кадров для своего, ещё молодого, развивающегося, кооператива.

Алексей был строителем-универсалом, как и Сергей и вначале развития фирмы были объекты, которые они даже вместе заканчивали, когда не вписывались в установленные в договоре сроки. Приходилось выходить, работать по ночам и они отлично ладили и понимали друг друга с полуслова, полувзгляда. Один протягивает руку, второй, не спрашивая первого, подаёт отвертку или мастерок ( в зависимости от выполняемых на данный момент работ)

Через шесть месяцев существования фирмы Сергея, Лёша стал его доверенным лицом и контролёром качества на объектах. Сам же выполнял особо сложные виды работ, которые не могли выполнить другие специалисты. На этой же должности, с хорошей зарплатой, за которую можно было себе позволить очень многое, Алексей и оставался до 90го года.

В то время «майор» еще не знал куда Лёша тратит свою хорошую зарплату. А он её тратил ни на обустройства жилья родителей, ни на покупку авто, ни на букеты для дам, ни на алкоголь — всё это не интересовало Алексея. Все свои деньги, до копейки, проигрывал он в подпольных карточных казино. Бывали дни, когда он не мог остановиться настолько, что оставался совершенно «гол как сокол», без копейки денег. Сергей об этом ничего не знал, в момент актуальности, когда вопрос этот можно было решить просто серьёзным разговором, с расставлнием приоритетов в Лешиной голове. Родители Алексея же не знали о его доходе и о том куда он девает этот доход. Они думали что он получает обычные для того времени, советские 150 рублей в месяц. И особо не претендовали на них.

В итоге пришёл момент, когда его родители решили продать квартиру и переехать жить в дом своих родителей (в дом Лёшиной бабушки). Этот момент совпал с назначением Алексея главным помощником и практически полноправным партнёром Сергея.

Сергей очень долго присматривался к Лёше. Он, по сути своей, был человек, который не особо любил близко допускать к себе людей, а если кого и допускал, то это становился родной человек для него, практически как брат или сестра. В итоге «Майор» решил, всё-таки, назначить его своим помощником и полноправным партнёром, с доходом от деятельности фирмы в 20%.

Тут то Алексея и понесло. То ли переезд на него так повлиял, то ли ещё бо́льшее количество денежных средств, выплачиваемых ему Сергеем, но он начал пропускать рабочие дни в своих картёжных заведениях и дошёл до того что стал брать авансы у заказчиков, не уведомляя об этом Сергея.

Одним летним вечером, после работы, у Сергея в доме раздался телефонный звонок. Это был Алексей. Он просил приехать, поговорить. Сергей отправился на Чулковку, не зная что и думать. По голосу друга было слышно что происходит что-то нехорошее. Приехав к нему домой, «Майор» застал плачущего Лёху сидевшим на скамейке у дома. Сергей сразу же начал интересоваться у друга что случилось и какие есть проблемы, на что Алексей сказал:

— Сергей, я хочу кое-в чём тебе признаться. Я взял авансом 80% оплаты работ за эту новую квартиру, которую мы взялись делать, на Университетской и всё проиграл в казино…

Сергей опешил. Уж какие бы страшные картины ему не рисовало воображение по пути к другу, но этого он точно не ожидал. Дело в том, что «Майор», как и все люди, судил по себе и не мог даже мысли о таком поступке допустить. После минутного молчания, он сказал:

— И как давно ты играешь?

— Да, уже давненько. Начиная с 87 года, если быть точным. Но раньше у меня были тормоза, теперь их, как видишь нет. Ну убей меня, я не знаю… -сказал Алексей и опять заплакал. Он не рыдал. Это были скупые мужские слёзы раскаяния за содеянное. Да только как они могли помочь делу…

Вопрос этот решили переводом средств с других объектов и обделением себя, но не работников, зарплатой. Вопрос решили, а впечатление обмана и деяния исподтишка, осталось. Алексей рассказал Сергею о всех своих инсинуациях с клиентами. Только раньше суммы были гораздо более скромные и он решал эти вопросы сам, без вмешательства «Майора».

Договорились о том, что отныне всё делается вместе. Все денежные операции проводятся совместно, в присутствии обоих партнёров. Подписание договоров подряда, авансовые или конечные выплаты — все эти мероприятия стали посещать «Майор» и «Игрок» (так я прозвал Алексея у себя в голове) вместе. То есть Сергей простил Лёшу, без каких-либо санкций и последствий для «Игрока».

Естественно, начатое плохое дело будет манить и манить своего начинателя. С хорошими делами всё иначе. В большинстве своём каждому человеку нужно заставлять себя, чтобы делать что-то хорошее. Будь то обучение чему-то новому или улучшение существующих качеств и навыков или наоборот- избавление от пагубных «привычек» — в общем всё то, что на руку самому человеку, который обязан себя заставлять делать хорошие и полезные перемены в себе. Для этих перемен нужно пройти длинный и тернистый путь самопонимания и самопознания. Обозначить границы, поставить цели и достигать их любыми путями (в разумных пределах). Но, к сожалению, в теории, как обычно, всё гораздо легче, чем на практике.

Путь Алексея к хорошему себе не был пройден до конца. В августе девяносто первого года он хитростью взял значительные авансы с трёх объектов, конечно без ведома Сергея (о чём «Майор» узнал уже в сентябре)… А 23 августа 1991 года «Игрок» был найден повешенным у себя в комнате. В записке, оставленной на столе, написанной явно компаньоном Сергея было лишь два слова: «ПРОСТИ. СОРВАЛСЯ». Так закончилась жизнь человека, которого Сергей считал своим настоящим другом…

«Майору» пришлось продать дом в Калининском районе Донецка, который ему купили родители и в котором он уже заканчивал ремонт, чтобы перекрыть недостачу по этим объектам. И они с семьёй вынуждены были купить участок в Макеевке (земля в разы дешевле донецкой), на котором планировалась постройка дома по личному проекту Сергея.

В 1993 году к Сергею обратились «Дельцы» (так он их назвал) из областного совета, с предложением давать ему тендеры на объекты, финансируемые из государственного бюджета, в обмен на «откат» в 35% от суммы по смете. Сергей отказался. Это был конец его первой фирмы…

Предприятие его уже достаточно сильно разрослось по донецким меркам. Уже были контракты с бетонными узлами, с асфальтобетонным заводом, был свой парк техники. Сотрудников было около 500 человек. Сергей выстроил очень интересную пирамидальную систему управления качеством, в которой каждый мастер имел право подсказывать прорабу, если тот ошибался, каждый прораб-начальнику участка и т.д. Таким образом каждый контролировал не только себя и нижестоящего работника но и нижестоящий работник контролировал вышестоящего. Естественно, при таком подходе каждый старался изо всех сил чтобы не выглядеть невеждой в глазах других. И эта система работала.

После же отказа «Майора» от «откатной» схемы, к нему на частные объекты начали заезжать непонятные люди, с непонятными требованиями качества: одни протискивали стодолларовую банкноту под прави́ло, доказывая тем самым что стены не идеально ровные, другие стучали монетками по уложенному на стены кафелю, показывая что под ним якобы есть пустоты, третьи брали фонарик и светили на стены и потолки под разными углами, выискивая нюансы и «косяки» в окончательной отделке.

В общем под Сергея начали копать. Была создана специальная группа «заказчиков», которые были на прикормке у «Дельцов». Они должны были скомпрометировать фирму Сергея, подать на неё в суд, выиграть дело и тем самым размазать репутацию как фирмы, так и её учредителя, сделав его «мошенником, наживавшимся на наших с вами согражданах». Этот процесс всячески освещался в СМИ регионального уровня. И этот план сработал. Его детали Сергей уже постфактум собирал по крупицам и вывел всю цепочку, но об этом далее.

После такого фиаско он не раскис, не запил, не опустил рук.

Вот что делает правильное воспитание с людьми. Оно подсказывает как поступать в критических ситуациях, как быть, когда, казалось бы, уже нет надежды и всё кончено… Ты просто обращаешься к себе, в копилку решений, выуживаешь изнутри нужное и стремительно выполняешь все пункты для его достижения.

И из-за того, что в любимой сфере ему были поставлены блокирующие палки во всевозможные колёса, Сергей открыл охранное агентство. В то время в Донецке было, мягко говоря, беспокойно. Было беспокойно по всему бывшему Союзу, но Донецк отличался особо кровавыми бандитскими расправами. Поэтому для более-менее честных людей, переживающих за свою жизнь, предложение Сергея было как раз кстати.

Знакомые его отца помогли на первых парах. Подсказали как лучше организовать работу, где находить людей, с юридической стороны помогли со всевозможными разрешениями и оформлениями. Дело это было новое, но подход к нему был старый: «качество прежде всего». «Индивидуальный подход к каждому клиенту». «Клиент всегда прав». Эти и подобные лозунги были не просто пустыми фразами и висели в офисе у Сергея. Это были водворяемые в жизнь его организацией постулаты.

Рядовых охранников Сергей набирал из разных секций боевых искусств, придерживаясь нормы «от 20ти лет, не младше». Сам общался с ними, проверяя на адекватность, расписывал все нюансы работы, не утаивая возможных опасностей и непредвиденных ситуаций. В общем и целом был честен и себе не изменял. Зарплата была, конечно ниже, чем у бандитов, которые набирали своих боевиков там же, где Сергей, но адекватные и честные люди находились и тут. Они охотно шли к «Майору», предпочитая его бандюкам.

Командиров же подразделений он брал только ветеранов Афгана. Так же выявляя адекватных, в долгих беседах. Затем брал с собой на охоту и там смотрел за меткостью и чёткостью реакции. С иными приходилось подолгу сидеть, выслушивая истории из их военной жизни в Афганистане.

Второе предприятие Сергея имело успех даже больше первого. Называлось оно «Охрана Вас и Вашего имущества» В штате предприятия был, так же, детектив, с хорошей зарплатой, превышающей тогдашнюю зарплату мэра Донецка. Это был исполнительный человек, майор разведки, в отставке. Он выполнял рядовые (и не очень) поручения по поиску возможных опасностей для клиентов, предугадывал как могут себя повести конкуренты, чтобы сделать пакость или подставить каким-то образом Сергея. В наше время его назвали бы «аналитик на полях».

По просьбе «Майора», майор выявил всю цепочку, -от заказчиков до исполнителей, — той злополучной подставы с первой фирмой Сергея. С этими людьми поступили жестоко, но справедливо. Такие уж были тогда реалии повседневности, привычные на тот момент даже для рядовых граждан. После исчезновения главного из «Дельцов», волшебным образом вскрылись факты его злоупотреблений административным ресурсом, хищений бюджетных средств и проч. и проч. Сергей же, через своего адвоката, предоставил в суд пакет документов, исчерпывающе доказывающий то, что свою работу он выполнял чётко, без нарушений норм и весь процесс был фикцией. Суд отменил решение первого суда и все обвинения были сняты. Честь была отчищена и с юридической стороны, с моральное же она попрана и не была.

Одновременно с развитием охранной компании, Сергей начал строить дом, в котором я сейчас нахожусь. Завтра он пообещал меня «сводить на экскурсию, показать кое-что интересное», как он выразился. Пока же шло строительство, он и его семья жили на съемной квартире в Макеевке.

— Тяжелее всего, конечно, было переехать из дома в квартиру. Мы там привыкли уже так, понимаешь: свой двор, свежий воздух, детям есть где гулять, бегать и т.д. Захотел шашлык — ставь мангал, жарь, захотел свежих, вкусных овощей, без всяческих химических обработок — пойди, сорви с огорода. Гараж под боком, мастерская у меня была…э-эх… что и говорить… сделанного не воротишь. Но зато возможно, если бы волей судьбы мы тот дом не продали, я бы не построил этот, — говорил мне он. На мой вопрос почему же они не взяли в аренду дом, он отвечал так:

— Почему сняли квартиру? А в то время дом снять было практически нереально — это раз. И два: мы сняли её у хороших знакомых, которые переехали на ПМЖ в Канаду, а продавать квартиру не хотели. Они знают моё отношение к ремонтам и поэтому попросили нас последить за состоянием квартиры и, если надо будет, что-то наладить, то делать это без проблем и звонков им. Плату за аренду они брать отказались, что было, как раз, кстати в моем затруднённом финансовом положении того времени. Но, мы когда съехали, я туда бригаду знакомую завёл. Мы им капитальный ремонт сделали, ничего не говоря. Всё по последнему слову техники. 96й или 97 год был.

Напрягало там, конечно, всё. От соседей, орущих друг на друга до размеров комнат и, в особенности, кухни. Мы с женой привыкли к нашей кухне в доме: размером двадцать пять квадратных метров… и каково же было нам ютиться в этой маленькой кухоньке в квартире… вообще я не понимаю как люди живут в этих скворечниках…во-первых это же самые наиосновнейшие места, которые превращают человека в раба. Отключи электричество, свет, газ: что делать в квартире? Как выжить. То ли дело свой дом: растопил печь и тебе готовка и тебе тепло и тебе свет… В доме ты- сам себе хозяин, а в квартире твой хозяин — это ЖЭК, — пояснял Сергей свою ненависть к квартирам.

Странно, но мне кажется он прав в этом. Мне, человеку, всю жизнь прожившему в квартире. У Сергея присутствует какой-то странный магнетизм и сила убеждения в своей правоте. За этот короткий период нашего знакомства я в этом убедился окончательно. Он умеет найти подход к человеку, чтобы правильно донести ему свои идеи, мысли, чтобы человек этот максимально точно понял и осознал их и принял их, пусть даже они будут прямо противоположны убеждениям слушателя. После дня проведённого с ним (и после нормальной еды) я мог бы сказать что этот человек мне стал другом…если бы я не боялся его…

Глава 6

Андрюха предложил взять такси, чтобы поехать быстрее к мосту и попытаться самим разобраться что же такое там происходит. Такси условились брать только до моста. Дальше двигаться пешком. Все согласились, хотя и с опаской.

* * *

В детском братстве есть такое понятие, как у мушкетёров «один за всех, все за одного» — пожалуй, лучше и не скажешь. И если всем страшно, то один может развеять эти страхи своим инициативным, лидерским настро́ем, так же если страшно одному, то все могут подбодрить его и настроить на правильную «волну» что очень помогает в неординарных ситуациях.

У таких людей как Женя Б. такие чувства сопереживания и понимания, «пацанские» чувства общности друг с другом, — особо сильные в годы, когда ребята ещё не начали встречаться с девчёнками, но уже достигли половой зрелости, — стёрты напрочь. Видимо, поэтому они предпочитают исчезать. Сейчас, под светом свечи, после того, как я дописал предыдущую главу о части жизни Сергея, я перечитывал написанное мной ранее и заметил одну оплошность: я не сказал какое воспитание у Женьки.

Мать его тихая, смирная женщина, но работает дворничихой. То ли ей нравится, чтобы было чисто везде, из-за детских травм по этому поводу, то ли ещё какие-то подобные чувства, то ли просто не смогла найти себя на жизненном поприще — факт есть факт: она работает дворничихой. Сопутствует данной профессии маленькая зарплата, ранний уход из дома, постоянная работа «на ногах». Отсюда исходит что воспитанием детей, в то время, когда её не было, занимался отец.

Отец Жени-человек пьющий, мастер в гор газе с незапамятных времен (ему даже выдали квартиру, в очереди на получение которой он стоял около 15ти лет). Частые рукоприкладства, — к двум братьям — Женьке и Ромке, — для него обычное дело. Не говоря уже о криках и моральном давлении на таких мешающих и вечно чего-то хотящих детей. Отцу нужно было чтобы дети:

а) безоговорочно выполняли все команды

б) выполнив оные либо валили на улицу, либо делали так, чтобы их было не видно не слышно

Всё, что не входило в эти два пункта, расценивалось как нарушение и влекло вслед за собой наказание разного характера и тяжести.

Роман, как водится, начал заливать своё горе алкоголем и медленно, но верно спивался. Трезвый он был лишь на следующий день, после пьянки, но недолго. Состояние ясности сознания он сохранял только лишь для того, чтобы дойти до забегаловки и приобрести очередную стопку или бутылку.

Однако не скажу что он был бездарным лодырем, который, кроме как поднимать стакан, ничего не умел. Рома научился неплохо играть на гитаре и петь и из-за этого имел определённы вид уважения в пацанском обществе и был поим всеми и постоянно. Его репертуар включал и Цоя и «Арию» и «Металлику» и даже «Лестницу в небо» от «Цепеллинов». Мне кажется, если бы он систематически не пьянствовал, то имел все шансы сколотить свой ансамбль или играть в чьем-то. Все данные у него были. Но беда его была в том что даже без денег он мог напиться вдрызг, благодаря поящим его товарищам. Этим Роман и занимался на постоянной основе, для ухода от реальности с орущим отцом, молчащей, втихомолку переносящей все обиды матерью и братом, исчезающим где-то, когда отец начинал свои буйства. Брата Ромка не любил именно из-за этих исчезновений. Так как вся порция бешенства, предназначенная для двоих, доставалась ему одному. Думаю, таким образом, я внёс некоторую ясность Женькиным исчезновениям.

* * *

Такси мы нашли немного дальше остановки. За не имением альтернативы, в виду того, что действовать нужно было быстро и решительно, мы подошли к имеющемуся такси. Как водится с, то-ли пьяным, то-ли обкуренным водителем, жующим жвачку и лыбящимся нам тупой ухмылкой. Это тело посмотрело на нас стеклянными глазами и промолвило:

— Куда собрался Тимур и его команда? Ха-ха-ха, — заржало оно, аки конь. Андрей твёрдо сказал что нам срочно нужно попасть к мосту, и, показав деньги таксисту, велел ехать. Тот сразу же пришёл в себя, включил режим «профессионала» (хотя ему бы больше подошло слово с двумя «ф» и одной «с») и проговорив:

— Понял. Ты, я смотрю, парень серьёзный. Едем! Садитесь, садитесь, ребятки, — водила завёл свой «Ланос» и развернувшись через две сплошные помчал в сторону конечной. В этот момент в этой части города погас свет. Темнота была не всепоглощающей, как на отрезке дороги после моста через реку. Из дворов выезжали автомобили и освещали своими фарами окружающий мир, бликуя вокруг.

Таксист сразу и не заметил произошедшего, видимо, из-за своего «весёлого» состояния; но мы с парнями, тут же, насторожились. Я только недавно рассказал парням об отсутствующем освещении во время моего посещения и движения к конечной на Гурова; и тут снова то же самое. Андрей сказал таксисту ехать помедленнее, так как мы уже подъезжали к мосту и он, видимо, перестраховывался, вглядываясь во тьму, чтобы в случае опасности, уехать на этом же «моторе». Тут таксёр воскликнул:

— Гля, пацаны, света нету нигде. Опять, что ли веерные отключения начали. А?

Ему никто ничего не ответил так как все были ужасно напряжены. Мы подкатили к мосту и во мгле, испещрённой снеговым бураном, уже виднелись вертикальные постаменты для фонарей по обе его стороны. Общее напряжение передалось и водителю и он помалкивал, не восклицая больше и не шутя свои идиотские шутки. Все мы вглядывались во тьму, но, как не старались 10 глаз, увидеть ничего не удавалось.

Андрюха, как всегда, взяв инициативу на себя, сказал:

— Ну что, ребятки, пора выходить и делать то, зачем мы сюда приехали. Пошли!

— Да, чего сидите. Мы приехали. Выметайтесь. — только и сказал таксёр.

Все, не сговариваясь, согласились с ним. Но, как только мы решились выйти из машины и Игорь уже открыл заднюю дверцу, вновь послышался тот вой, от которого волоски на спине вставали дыбом и, через мгновение, в свете фар мы увидели трепещущую серо-черную шерстяную массу, несущуюся в нашу сторону. Это была огромная волчья стая, с гигантским вожаком впереди…

Глава 7

Естественно, нас забрали в РОВД. На этот раз повод для «правоохранителей» был более, чем отличный. Повод для того, чтобы позвонить родителям домой и «сбить» с них денег, после их прихода за нами. Рассказав им, что если ещё раз нечто подобное произойдёт, то будет заведено дело в «детской комнате» милиции.

Пришлось назвать дежурному наши номера телефонов, потому как в противном случае нас пообещали задержать на сутки, а не явиться ночевать домой в таком возрасте было не постижимо.

Через некоторое время пришли мой отец и отец Санька. Нас забрали, без особых приветствий и прочих любезностей. Как только мы вышли на улицу, где уже стемнело, Сашин папа отвесил ему достаточно сильную затрещину по голове, выругался и они ушли, отдельно от нас, в темноту. Мой отец начал рассказывать мне о вреде алкоголя (сам регулярно его употребляя) и о том насколько сильно он влияет на мозговую, сердечно-сосудистую и другие системы и виды деятельности организма.

Седой сказал ему что нас уже не впервые ловят с перегаром и что раньше не забирали в отделение из милосердия. Таким фокусом он выторговал себе взятку бо́льшего размера, чем если бы ему заплатили просто за то что нас забирают. Финт в том, что он такой сердобольный и переживающий за молодёжь, старается, как может, а молодёжь не оценивает; так оцените хоть вы, взрослые. Естественно, это сработало. Я попытался было объяснить отцу как всё было на самом деле, но всё было тщетно. В милиции врать не будут!

После этого случая у меня с отцом отношения стали становится всё хуже и хуже из года в год. Он перестал мне доверять, а у меня, в свою очередь, был диссонанс из-за того, что отец говорил одно, а делал другое. Это касалось не только лекций на алкогольную тематику, но и некоторых других вещей. Не думаю что здесь об этом уместно рассказывать. Возможно, в другой раз.

* * *

Странно как нас захватывают воспоминания — яркие картинки из прошлого. Пережитые нами радостные или печальные моменты. А иной раз и просто совершенно повседневные вещи. Я, например, помню так ясно, как будто это было вчера как мне в детском садике один из моих одногруппников дал большим куском кирпича по большому пальцу руки. Я подошёл к воспитательнице и сказал об этом, а она очень удивилась что я не плачу; отлично помню «картинку», как мы с Саней К. собираем окурки возле девятиэтажки и пытаемся их курить не в затяг; помню как в школе меня отправили во французскую группу, вместо английской, хотя в садике я учил именно английский язык и как меня это тогда огорчило; помню как учился играть в футбол вратарём и свои разорванные джинсы на коленях так как футбольное поле у нас было асфальтным; помню как в подъезде пытаюсь настроить нестроящую гитару, даю её товарищу и он тоже не может настроить… перечислять, мне кажется, можно очень долго.

Этих картинок просто бесконечное множество. Все они таятся у нас в голове. Висят, словно фотографии, проявляемые в старых фотоателье: мокрые, с них капает жидкость, а они, при помощи специальных прищепок, в помещениях с красным освещением, держаться за верёвки. Некоторые совершенно на поверхности и за ними не нужно спускаться в недра ателье, иные же требуют чтобы им уделили побольше внимания и усилий, чтобы выудили их с плато, на котором сотни, тысячи таких же, как они…

Так же бывает когда нахлынувшие воспоминания готовы просто снести тебя; лишить равновесия, утянуть в пучину волнистых безбрежных океанов никому не нужных, кроме тебя самого переживаний. Именно так на меня сейчас, в серебристом «Ланосе» нахлынули воспоминания о Седом. Картина была совершенно несносная, но реальность перед моим взором была просто умопомрачительно непонятная и сюрреалистичная.

* * *

Водила, в мгновение ока, развернулся и помчал, постоянно разгоняясь вверх, по проспекту, унося свои и наши ноги от бешеной стаи. Какое точно количество волков в неё входило сказать тяжело, но то, что их было больше тридцати — это точно. Мы достаточно скоро оторвались, хотя и была вероятность того, что пока машина наберёт скорость, волки настигнут нас. Таксист, придя в себя уже в районе «Марии Ульяновой», решил нас высадить, коротко попрощался и помчал в сторону «Мотеля», на наше всеобщее удивление забыв даже взять деньги за поездку. Видимо, он отправился в надежде найти полицию или электричество или то и другое в граничащем с Макеевкой районе.

Мы живо начали обсуждать произошедшее и люди вокруг нас начали невольно подслушивать. Было непонятно откуда взялись волки в центре Донецка и что происходит со светом. Игорь предположил что это атака пришельцев, Димка всё валил на американцев мы же с Андреем пока отмалчивались (отмалчивались касаемо версий, но не увиденного). Я думал что это, скорее всего, какая-то нелепая ошибка. Ведь не могут же волки просто так бегать по городу и жрать людей. Это просто не умещается в голове. И тут мы вновь услышали вой. По ощущениям звук его исходил из района магазина «Грузия», то есть достаточно близко от нас… Все мы в страхе переглянулись…

Рассказ «майора» часть вторая.

Я проснулся ранним утром, несмотря на то, что сидел со своими записями до поздней ночи. Наверное, на удобной кровати, в тёплом помещении, мне потребовалось меньше времени, чтобы выспаться. Хотя, казалось бы, должно быть наоборот: я должен был нежиться в кровати и не просыпаться до обеда, как в старое время любой работник офиса не просыпался в субботу, после пятничной гулянки.

Думаю, сейчас у меня есть некоторое время и я попытаюсь в него уместить продолжение рассказа Сергея, который я услышал от него вчера. Если, конечно, герой моего моей истории не придёт за мной раньше…

* * *

Съехали они (Сергей с семьёй) с квартиры знакомых в свой, вновь возведённый и отделанный дом. Сергей учел в проекте дома всевозможные случайности и невообразимые апокалиптические сценарии. В четверг он обещал повести меня на экскурсию чтобы я всё увидел своими глазами. Пока же просто перескажу его рассказ.

Прямо по центральной вертикальной оси дома, проходит центральная же ось подземного убежища. В нём есть запасы питьевой воды в двух пятикубовых ёмкостях, имеется скважина, насос которой может питаться от небольшого бензинового генератора. Выхлопы от которого выведены посредством специальной системы приточно-вытяжной вентиляции с фильтрацией попадающего внутрь воздуха.

Так же в этом бункере возведена морозильная комната, в которой запаса еды хватило бы на четверых человек на 6–7 месяцев. В ней замороженные, подготовленные куски говядины, свинины, курятины, различные овощи, фрукты. Всё это разделено специальными перегородками, чтобы соблюсти т. н. «товарное соседство». Есть и холодильная камера, в которой всевозможные консервированные овощи соседствуют с компотами и вареньями. Всё продумано до мелочей. Все продукты доставлялись сюда не наобум. Сергей с женой составлял специальное меню, в соответствии с которым и приносились изначально продукты. Затем их нужно было просто обновлять. Эти запасы Сергей обновлял один раз в два года. Но периодичность осмотра продуктов на предмет их испорченности происходила два раза в месяц.

В убежище, кроме технического помещения со скважиной и водяными ёмкостями, кроме морозильной- и холодильной- камер, есть три комнаты. Они небольшого размера, но защищены не хуже пресловутых бункеров Сталина. Бетон марки 400 заливался в тройной армирующий слой, толщина стен и перекрытий составляет 40 см. Изначальная задумка была от какой-то глобальной катастрофы, но потом, когда Сергей начал понимать как устроен мир, он откинул эту идею. Но всё же не менял периодичность обновления и осмотра запасов относясь к этому как к положенному делу.

Девочек и жену он обучил как управляться в бункере, как пользоваться водяной скважиной и очистителем воздуха и прочими техническими штуками. Да только вот кто же знал что накануне настоящей рукотворной катастрофы жена с детьми уедут в Новую Зеландию на отдых, а Сергей не успеет их нагнать из-за задержки по работе и так и останется в доме сам… впрочем, обо всём по порядку.

Кроме того, автономность дому придает большой дизель-генератор, находящийся в здании, которое я принял за трансформаторную подстанцию. «Майор» не часто заводит его, именно поэтому я и не слышал никаких моторов за те несколько дней что прожил в погребе даже когда выходил на улицу, собрать снег для употребления его в питьё. Но всё это, как теперь понятно, не даёт Сергею никакого удовлетворения из-за отсутствия его семьи с ним…

* * *

Возвращаясь к биографии «Майора», стоит упомянуть еще несколько интересных фактов. После переезда и улаживания дел бытовых, Сергей вплотную занялся налаживанием бизнес-контактов. Как мы знаем, он не был нечист на руку, дела вёл прозрачно и без обмана. Но был, как говорится «суров, но справедлив». За это его уважали как клиенты, так и конкуренты по бизнесу. В 1998 году умирает его отец, Сергей тяжело переносит эту утрату, через год умирает и мать. «Майор» ставит им красивые гранитные памятники на «Мушкетовском»-это всё, что он в силах сделать для них. После смерти отца, к Сергею приезжают его друзья и, наряду с выражением скорби, предлагают ему идти в депутаты городского совета. Обговаривая детали, Сергей понимает что отец не одобрил бы этот его шаг, потому как политика-очень грязное дело, но, всё же, соглашается на предложение. Ему очень интересно испытать себя на новом месте и попытаться сделать жизнь дончан лучше.

Всё, конечно же, оказалось гораздо прозаичнее. Не будем вдаваться в подробности, упомяну лишь о том, что количество предложений, носящих характер грязных и нечестных сделок, в первый же день службы «Майора» на благо горожан был, очень велик: их было 13. К нему подходили разномастные замы и помощники других депутатов и предлагали создать тандем, трио, квартет и проч. по нарастающей для улучшения финансового положения как его, так и «предлагателей». Сергей отказался от всех предложения и впредь не вёл ни с кем переговоров, отправляя всех к своему адвокату.

На второй созыв он не баллотировался, ему достаточно оказалось и первого. Как только он начинал озвучивать настоящие, а не надуманные, проблемы горожан, в зале заседаний все лица каменели и выражали абсолютную апатию к происходящему. Проще говоря на простой народ депутатам было чуть более чем полностью начхать. Каждый лишь решал свои «важнейшие» вопросы, не имеющие ничего общего с жизнью обычных граждан.

Сергею было очевидно и до его вступления в депутатские ряды, что такое отношение имеется в Верховной раде и прочих Думах, но чтобы в городском совете, где все местные… и депутаты должны стараться выбивать деньги из бюджета для улучшения условий жизни своего родного города — это было неслыханно для него.

Так и не найдя общего языка ни с одним из «служителей народу», Сергей прекратил свою депутатскую карьеру. Но это был полезный опыт. Теперь он знал как по-настоящему устроен мир, какой стимул есть у всей правящей верхушки и почему так много ненужных должностей и такое огромное количество ненужных людей «работает» на «благо народа». Родственников ведь много у всех. И у депутатов в том числе. И всех их нужно устроить…

Ведь каждый по факту садится на тот или иной крючок. Для одного это большие деньги, для другого — наркотики, для третьего — алкоголь, для четвёртого — это власть. И чем больше этого всего становится у этих личностей, тем больше они хотят заполучить.

* * *

Касаемо нашей ситуации, с не понятно откуда взявшимся бешеным зверьём и отключением электричества, у Сергея была такая теория:

— А вот теперь слушай меня и слушай очень внимательно, мой юный друг. Всё это очень похоже на синхронное включение нового витка развития человечества. Сечёшь? Отключив от питания населённые пункты нас по факту ввергли в каменный век. Ты пойми что рекламные слоганы и обложечность 21го века остались там, в телевизоре, в Интернете, а по факту люди ни на йоту не продвинулись в своём развитии с 19го века.

Например: двигатель внутреннего сгорания как был, так и остался. Да, улучшают впрыск, всё усложняют и усложняют систему смазки, охлаждения и другие узлы и агрегаты, но суть то остаётся прежней: движку нуженбензин, чтобы везти авто туда куда пожелает купивший, — так радующийся инновациям, внедренным в своего железного коня, — владелец.

Вся наша цивилизация была зависима от углеводородов в очень большой степени. Вот ты видел у меня солнечные панели на кровле. А толку то? Без электричества нынешние солнечные панели не могут полноценно снабжать дом. Один маленький дом, представь! Что говорить о городах и т.д. Беда не в самих солнечных панелях. Их можно хоть целое поле смонтировать. Беда в подходе к получению энергии. Преобразователь электричества питается от электричества. То есть для того, чтобы в розетке появился ток от солнечных панелей, нужен преобразователь, который, в свою очередь, не работает без напряжения в сети, поставляемого по проводам. Такой парадокс. Или не парадокс, а план…

В общем этот эксперимент должен вычленить наиболее приспосабливающихся к новым условиям. По-простому: самых лучших «выживальщиков». И затем этих людей будут, естественно в тёмную, использовать в своих гнусных целях так называемые «творцы» мира сего. Я уверен что существует некий глобальный план, в соответствии с которым мы и движемся. Конечно, есть ответвления от него, ведь человеческий фактор никто не отменял, но его ядро — то есть основные пункты, соблюдаются неукоснительно.

Я имею ввиду план глобальный. Допустим: в 20 м веке нужно создать устройства, которые будут притягивать к себе людей (я о ТВ и радио), фикцию полёта в космос, фантом ядерного оружия и прочие и прочие эпохальные вещи. Какими средствами, каким образом всё это будет подано — не имеет значения. Импровизация, как и везде, имеет место быть. Просто представь, что мы жили, аки муравьи, за которыми наблюдали учёные в больших круглых очках, с толстыми линзами и белых халатах. Сидят эти муравьи в большом аквариуме и строят свой муравейник. Заботятся о королеве, роют тоннели, притаскивают пищу и строй. материалы (которые любезно подбрасываются учёными-экспериментаторами). Рождаются и умирают, в стремлении к какому-то итогу, в погоне за некой идеей… в конечном же итоге, после того, как эксперимент завершён и муравьи боле не нужны, аквариум, вместе со всем его содержимым отправляется в печь…

* * *

«…Подумай над этим. Сложи 2 и 2 и всё станет ясно…» — всё звучит у меня в голове…

* * *

Эта его длинная речь меня, конечно, поразила до глубины души. Мне было дико слышать о каких-то глобальных планах и злых гениях, управляющим муравьями и ставящих на них свои опыты. Нет, конечно же я знал об учёных, о том, что жертвы в научной деятельности необходимы и так далее. Но, чтобы какие-то там учёные ставили свои опыты над всем человечеством? Нет уж… увольте. Такое явно невозможно. Вероятно, я еще просто не дошёл в своих размышлениях до этой тематики. Может быть, никогда и не приду я к таким выводам, к которым пришёл Сергей. Лишь время покажет.

Стук в дверь, голос «Майора»:

— Ты спишь? Просыпайся скорее, завтрак готов, соня. — последнее слово сказано явно с улыбкой.

— Да-да, я иду — ответил я и, спрятав дневник, начал спешно одеваться.

Глава 8

Некая тайная организация, финансируемая на государственном уровне, работающая под прикрытием КГБ, потом ФСБ и ещё бог знает кого всё это и устроила. Мне снился сон, Тимурка. И сон этот снился мне не единожды. Все эти люди- настоящие фанатики. Они давным-давно забыли кому и зачем они служат и какие обязанности у них перед народом (который и является Родиной!)

После того, как «Майор» утром, за завтраком ( и после него) рассказал мне о своём сне, мне стало, мягко говоря, не по себе рядом с ним. Мне начало казаться что у этого человека совершенно «поехала крыша» а, если быть точным, я совершенно в этом убеждён. Представим, это просто сон. Представим, он приукрасил его дабы меня больше впечатлить и убедить. Но он верит в то что это реальность. В то, что мы действительно являемся частью какого-то безумного эксперимента. Именно этим он поясняет всё случившееся в Донецке и в Макеевке. (в других городах я не был, но он утверждает что такое произошло во всём мире)

После рассказа он повёл меня и в бункер и в генераторную и рассказал как там всё устроено. Я, конечно, запомнил все технические нюансы и детали, но не вижу особого смысла их тут приводить. Особенно с оглядкой на то, что я собираюсь убегать от Сергея чтобы не заразиться его безумием.

Он с абсолютно стальным выражением лица сказал что теперь точно знает что его семье пришёл конец, так как жена и дочери убиты, но он не собирается из-за этого резать себе вены или делать подобные глупые поступки. Теперь он лишь хочет добраться до тех, кто всё это устроил и, как бы они не следили за ним (если быть точным, он сказал за нами) он всё равно придумает как их обвести вокруг пальца и, уличив удобный момент, разделаться с максимально возможным количеством мерзавцев.

— На их проект «Новое время», я объявляю открытие нашего проекта «Холодное блюдо». Хорошо смеётся тот, кто смеётся последний, не так ли, Тимур?, — под «холодным блюдом» Сергей подразумевает месть. Каламбурно, конечно, и цели, казалось бы, благие но я не собираюсь в этом участвовать.

Во-первых: я не сторонник всех этих теорий заговоров. И уж тем более не верю я в такие, в которых в мире, якобы, одно правительство (точнее некая организация, которая, по словам Сергея, пишет так называемый «генеральный план», в соответствии с которым и развивается человечество. ) и все правители всех стран подчиняются ему. Абсурд… А как же история? То есть мы перечеркнём всё, что было сделано раньше: всё то, о чем написаны горы книг, проведено масса исследовательских работ, снято кинофильмов и прочие доказательства? Так, получается?

Я не спорю: в разных странах одно и то же историческое событие трактуют и освещают, иной раз, не совсем одинаково, иной раз прямо противоположно. Так же не спорю, что имеют место и случаи переписывания истории в учебниках на моих глазах (2004 год) Но все эти факторы не доказывают того что ВСЯ история — ложь, придуманная дабы убедить, одурманенных жаждой всё больше и больше потреблять, людей в том, что их голос на выборах что-то значит и что они в целом могут что-либо выбирать в своей жизни. Я понимаю, что никому нет дела до того, что было десять лет назад, (не говорю о бо́льшем временном отрезке) всех волнует только лишь как набить своё нутро всесторонне: едой, развлечениями, любовными утехами и прочим. Но. Это же не значит, что кто-то может вот так просто брать и обманывать миллиарды людей по всему миру…

Во-вторых: если (если потому что это нереально) даже представить, что я поверю всему этому бреду (рассказанному, хочу заметить, с малейшими подробностями), который мне нёс «Майор», то у меня возникает единственный вопрос: каким образом возможно достать людей, которые всё о тебе знают, которые не подпустят тебя к себе, которые окружены всевозможной охраной и всевозможными инновациями для слежки за другими и для собственной безопасности и причинить им какой-то ущерб? И всё эту нереальщину нужно провернуть, просто дабы умерить пыл одного человека, вовлечённого (опять же по его словам) в «эксперимент» и оставленного в живых этими людьми… абсурд!

В-третьих: я собираюсь найти живых людей (адекватных!) и отправиться с ними на поиски нормально функционирующих городов. Я уверен, что этот сбой с электричеством произошел только у нас в регионе, максимум — у нас в стране. Например, в РФ, мне кажется, всё в порядке. Там строго с этим всем. Там президент сильный. Там разруху преодолели и страна с колен встаёт. Наверное.

Подобью итог: сегодня ночью я буду пытаться ускользнуть от «Майора»-Сергея и пробраться как можно дальше в сторону России. Если дойду до Харцызска, то отлично. Там затеряюсь среди домов, переночую, поем. Только вот как быть с волками, с этим жестоким зверьем?.. надеюсь, что пронесёт… А пока:

* * *

Мы с Андрюхой переглянулись и всё поняли: наши дороги расходятся в этом самом месте. У них есть семьи, им есть что терять… но это не совсем моя прерогатива: отец пьян семь дней в неделю и чем дальше, тем более буйно и неадекватно себя ведёт; мать бросила меня, когда мне было 5 лет (хотя отец тогда не пил совершенно) Я уверен в том, что он пьян и сейчас и у меня нет ни малейшего желания идти домой, рассказывать ему что-либо из приключившегося со мной, тем более, что он всё равно ничего не поймёт и не поверит ни во что из рассказанного мной…

Постоянной девушки, и уж тем более жены, у меня нет. Периодические связи, конечно, имеются, но пока я не нашёл ту единственную, ради которой готов выполнять все её прихоти. Глядя на своих друзей, попавших под каблук, я вообще сомневаюсь, что готов к таким отношениям…

Вообще странно, как друзья меняются, когда находят свою «вторую половинку». Вот, вроде бы, у тебя есть лучший друг, который с тобой прошёл и огонь и холод…с которым вы были в таких передрягах, из которых, казалось бы (особенно в моменте), выхода нет и ты (да и он) считаешь, что вашей дружбы лучше не найти и это на всю жизнь. Но, когда он находит себе барышню по душе, все меняется. Вы всё реже видитесь, он может забыть о том празднике, который вы отмечали из года в год, он всё меньше появляется в компании, всё чаще предпочитая проводить время с ней. Быть может это некая обида говорит во мне, ведь я потерял так лучшего друга…

В общем, терять мне было нечего и некого, посему я пожал ребятам руки и мы пошли в разные стороны: я в сторону дворца спорта «Дружба», они — в сторону дома, который был недалеко от «Марии» но не был сейчас виден, из-за кружившего плотной стеной снега. Мимо меня проносились частые автомобили, я пытался голосовать и мне, наконец, остановили.

Это была старая, разбитая четвёрка (ВАЗ 2104), с худощавым кучерявым голубоглазым водителем внутри. Он спросил:

— Куда путь держишь, парень? (не дожидаясь моего ответа, он продолжил) Что-то со светом происходит, а мне в ночную… под землю. Вот интересно отменят ли сегодня смену. Если отменят — гульнём с мужиками на полную катушку. Жёны то не знают что её отменили. Ха-ха-ха, — мне немного передался заряд его позитива, хотя этот позитив и был с оттенком чёрного юмора. Я сказал что было бы неплохо доехать максимально дальше от моего теперешнего местонахождения, что мне вообще нужно в Шахтёрск, но, мол, куда получится довезти — буду рад.

Сидя внутри едущего (сказал бы «мчащегося» но это будет пересол) в сплошной окружающей тьме и хороводе снежинок, высвеченном светом фар, «жигули», я слушал беспрерывную болтовню Антона (ему под сорок, но он отчество не назвал. А я ненавижу называть людей, настолько взрослее меня, на «ты»).

О том, как они ссорятся каждый день с женой, но продолжают жить, о том, как они не могли найти общий язык и тогда, когда встречались… и когда женились не смогли найти его тоже. Как она такая-сякая (тут маты) не даёт ему нормально посидеть с мужиками, выпить, закусить, не даёт поиграть в «CS», не даёт посмотреть любимые фильмы да и даёт то очень редко. О том, как надо бы её кинуть и завести «нормальную бабу», но он вынужден быть с ней из-за того, что «общественность» не примет их разрыв и «на меня будут смотреть как на идиота» и ещё много о чём, но всё типовое, и даже для моих восемнадцати лет, известное в большинстве браков.

* * *

Известное, но не совсем понятное. Парень и девушка «влюбляются»(я не совсем верю в любовь) друг в друга. Ими движет неостановимая, пылающая страсть (то есть животный инстинкт продолжения рода) но в головах они себя воспринимают влюблёнными (его — ей послал Бог, она-не такая, как все, он- самый лучший на свете и проч. и проч.) Но. Как только их страсть начинает гаснуть и самец (он же парень) начинает переключаться на другую самку (в виду своих природных позывов: у него в коде написано оплодотворить наибольшее число самок, внести свою клетку в наибольшее число маток), а она, в свою очередь, всеми способами старается удержать парня (это тоже написано у неё в коде: ей нужен охранник её «очага». Она сама не может решать практические задачи, ей нужно кормить, взращивать малышей, быть для них самым нежным и неотъемлемым созданием), всё начинает разваливаться.

Начинаются упрёки и высказывания всех недомолвок. В ход идут разного рода манипуляции: от «я считала что ты не такой как все, а ты такой же», до совместных поездок супругов к самым наидальнейшим её родственникам, дабы сейчас удержать его таким образом и сказать что-то типа:

— Видишь, даже Таплины одобрили наш союз. Как мы будем выглядеть перед ними, если мы его разорвём. Ты сам подумай. Ты же будешь полным идиотом и чудовищем для всех.

Это продолжается из года в год. Ведь находясь в моменте, мы не замечаем как скор ход времени. Мы действуем, дабы удовлетворить сиюминутные прихоти и часто не думаем как эти удовлетворения повлияют на нас и окружающих в будущем.

Количество посещённых родственников всё растёт. Количество обид и не посещённых самок, так же, всё увеличивается. У него начинаются загулы с друзьями… и не только… Он может не приходить по несколько суток домой, возвращаясь потом, словно побитый соседями пёс, зализывающий раны, со склонённой головой и прячущий взгляд, понимая свою вину, понимая, что полез в чужой огород. Он извиняется и обещает что это было в последний раз, это больше не повторится, «чёрт попутал» и проч. и проч. Она прощает (а что ей остаётся?), записывая в свою магическую книгу манипуляций очередное заклинание.

В свою очередь, она же, ведёт «невинные» переписки по смс и во всевозможных социальных сетях со своими друзьями (бывшими одноклассниками, одногрупниками и т.д.) Эти переписки для успокоения её эго. Там ей рассказывают какая она классная, как её «хотят», вспоминая даже не её саму, в молодые (или даже юные) годы, а свои мечты, относящиеся к ней в те годы. Её просят сфоткать себя в ванной и она, безусловно, это делает.

Таковой пинг-понг в «семейном союзе» заканчивается тем, что он рано или поздно застает её за перепиской или случайно берет её телефон, — чтобы позвонить соседке Марии Федоровне, чей номер телефона есть только у неё, ввиду её близкого общения с обозначенной соседкой, — и находит в телефоне совершенно немыслимые смс. Он идёт к компьютеру жены, послав Марию Федоровну куда подальше, заходит в её основные социальные Сети и обмирает…

'Как это возможно?" — лихорадочно думает он. «Ведь она же любит меня и ей никто на свете, кроме меня, не нужен! Она же полностью удовлетворена мной во всех отношениях! Она же ни в чем не нуждается! Да как так то⁈» — все эти и другие подобные тезисы вбиты ему в голову именно ей. Вбиты не только для того, чтобы он ориентировался на них, моделируя свою реальность, но и для того, чтобы окружающие считали так же.

«Да, она иногда перегибает палку, не пускает его к пацанам и даже на рыбалку, но он и сам виноват кобель. Такому только волю дай. Его же дома тогда вообще не нарисуешь. А она как сама? Работа, родителям помоги, по хозяйству справься, а отдыхать когда? Да и на что такой муж вообще тогда нужен?», — восклицают знакомые, симпатизирующие ей.

— Ну что сказать, чувак, влип ты, конечно, по полной! Не завидую тебе. Я вот не женюсь, а только занимаюсь с девушками сам-знаешь-чем и рад-счастлив! Говорил же я тебе тогда, на мальчишнике: «Откажись, пока не поздно, бро. Потом поздно будет. А пока не поздно-откажись!» А ты не послушал. И зря! Теперь сам видишь: каково оно под каблуком то… — с эмоциями скажет ему лучший друг.

Друг этот несчастлив и не рад своей жизни и всю жизнь завидует рассматриваемому нами мужчине. Завидует его семейному союзу с той, с кем он сам (советчик) мог бы составить уж точно лучший союз. Более того он-один из написывающих ей, но находящийся далеко внизу списка сообщений, ввиду того что не особо ей интересен, зато не найден мужем, которого хватило прочитать месседжи только нескольких «поклонников».

Она возвращается из магазина, в который ходила за свежим хлебом, забытым им, к борщу, видит его за компьютером, видит свой телефон рядом с ним и понимает всё. Тут же нападает на него: кричит, ругает, говорит что это он её вынудил, что она ни в чём не виновата, что это его тупые попойки с друзьями и компьютерные игры виноваты, что нужно раскрыть глаза и посмотреть хорошенько на неё: кого он потеряет и какое количество мужчин её ждёт!

В целом не дает ему сказать и слова и в течении пятнадцатиминутной тирады, он уже начинает чувствовать себя не столь уверенно, все заготовленные язвительные фразы забыты, основная фраза «После такого, нам точно нужно расстаться. Завтра я подаю на развод!»,- так же скомкана и выкинута в ведро для канцелярского мусора, с полостями на его боковых стенках и причудливыми узорами, между полостей. А она всё продолжает и продолжает напирать. За годы она отлично его изучила, знает все слабые места характера, на которые можно надавить; на чём можно сыграть, а что лучше обойти; куда лучше клюнуть, а где приголу́бить.

Итогом этой сцены будет, конечно примирение сторон и «бурная» ночь. Через неделю (даже ранее, в большинстве случаев) всё пойдёт по накатанной: его будет тянуть на сторону и выпить с друзьями, её — переписываться и искать другие знаки внимания, так же, на стороне.

Один-единственный вопрос: зачем? Зачем остаются такие союзы? В описываемой ситуации не участвуют дети, что гораздо лучше. Когда у таких пар появляются дети, — эти вновь появившиеся на свет, никого не обидевшие, но уже стопроцентно изломанные судьбы, которые будут повторять «достижения» родителей, добавляя в них ещё и «от себя», — то всё в разы более печально.

Вот именно этого мне и не понять: зачем держаться друг за друга, по сути держась за быт, неудовлетворяющий, а часто и приводящий в бешенство? Какой смысл у всех этих танцев?

* * *

На мой «невинный» вопрос: '

— Так а почему тебе не уйти от неё? Имею ввиду почему же вы не разведётесь и не заживёте счастливо? — Антон отвечает типичное:

— Да ну, ты выдумал. А дальше как жить? Как она без меня вообще? Да и как потом друзьям и родственникам в глаза смотреть, особенно еслия́подам на развод. Ну а она не подаст — это точно. Ей никто, кроме меня не нужен, я в этом уверен на все сто…

Тут я предпочитаю промолчать. Можно было бы сказать ему многое, но смысла нет. Это как десятилетнему ребёнку, любящему чтение (кои встречались всё реже в наше дивное былое время), дать читать «Войну и Мир»: он её прочтёт до конца, не поняв и десятой части из прочитанного. Однако же обязательно остановит свой взор на том, что ему (ей) интересно «кто на ком женился в конце»(девочка), «кто кого победил или убил» (мальчик). Весь смысл, все скрытые посылы гениального автора будут стерты словно мелок, — коим эти ребятишки только утром рисовали классики на асфальте, — после обеденного дождя. Если же этим же детям дать Жюля Верна, Джека Лондона, Конана Дойля, Толкина и проч. и проч., то содержание этих книг будет пробирать их. Читающие будут путешествовать вместе с героями, переживать за них, смеяться и плакать и смогут вам детально рассказать эти книги, пояснив бо́льшую часть заложенных в них смыслов.

Всю дорогу нас окутывает тьма. Людей на остановках очень много но, молчаливый теперь Антон, брать больше никого не желает. Наконец, мы подъезжаем к «Дубку» (остановка на границе Донецка и Макеевки), мой собеседник говорит, что ему теперь на объездную и, мимо гипермаркета, на работу, в забой.

— Хочешь-подожди. Если отпустят из-за того что света нет, я тебя заберу и отвезу куда нужно. Пить с мужиками что-то расхотелось. — На что я просто мотнул головой, и поблагодарив, вышел в морозную тёмную ночь, в неизвестность.

Глава 9

"-По-хорошему люди не понимают, от слова «совсем», к превеликому сожалению. Если пытаешься ладить со своими подчинёнными: быть для них хорошим начальником, щадящим их энергию и направляющим её в нужное русло; быть для них «вторым отцом»; быть просто нормальным человеком, в конце концов, и относится к ним, как к равным, - получаешь наглых, хамовитых людей, которые постоянно тебя «водят за нос», норовят каким-то образом тебя обмануть, иной раз даже без какой-либо личной выгоды, — просто ради того, чтобы обмануть, — сжульничать с тобой каким-то образом. Ты можешь приехав на объект, застать его пустым, позвонив бригадиру, с вопросом: «Всё нормально, вы работаете?», обязательно услышишь ответ: «Да, трудимся, конечно. Сейчас, как раз, перекур. Пацаны подустали. Отдохнём и продолжим»… После того, как попросишь их снять шапки-невидимки, чтобы и ты их мог увидеть на рабочем месте, тебе в ответ начинается вначале нытьё:

— Ну извини, ты же понимаешь как мы устаём, сил уже нет, поэтому ушли,- затем полуугрозы — полупредъявления:

— Да дождь лил как из ведра, поэтому ушли! Как ты себе представляешь, чтобы мы работали под дождём, а⁈ -хотя дождя никакого нет и в помине. Увольняешь бригадира, что должно стать уроком для вновь возведённого в его должность специалиста. Но нет. Урок в одно ухо влетает,из другого сами знаете что… Другой бригадир ведёт себя так же.

Или. Поднимаешь людям зарплату, хвалишь их, говоришь какие молодцы, как хорошо трудятся и качественно выполняют свою работу. Получаешь, через некоторое время, ленивых оболтусов, которые шныряют по объекту туда-сюда, для того, чтобы большее количество времени ничего не делать. Занижаешь зарплату в два раза, наорав на всех, пригрозив увольнениями особо «отличившимся» — люди становятся трудолюбивыми, послушными, покладистыми, вновь начинают делать всё качественно и относится к работе как к любимому делу, а не как к какой-то вынужденной вещи, которая выполняется для появления денежных средств в кармане…

Или. Ставишь начальником участка своего хорошего товарища, — знакомого тебе сызмальства, которого знаешь лет двадцать, не меньше, — и говоришь ему что по факту, кроме выполнения поручений, ему нужно будет следить за рабочими а точнее за качеством выполняемой работы и за тем, чтобы никто не сидел, не курил подолгу. Первое время все идёт нормально, но потом он, что называется «садится на голову»: приходит полупьяный по утрам, после того, как несколько раз ему говоришь об этом, отвечает:

— Та, это со вчера остаточное. Всё нормально, мужик. Я буду работать, -а через несколько месяцев, когда он уже уволен, узнаешь от работников что большинство таких « всёнормальных» дней он проспал в раздевалке. Заканчивается для него всё увольнением, а как иначе?

Как можно пояснить такую черту человеческого характера? Всем нужен больше кнут, нежели пряник… почему так происходит? Ответ лежит на поверхности своей очевидностью, равнозначно с глубиной его залегания, по отношению к возрасту рассматриваемого условного человека: в детстве каждого индивида. С самого малого возраста нас заставляют делать даже те вещи, которые нам делать нравилось бы, если бы не это помыкание. Именно отсюда растут ноги у этой особенности. Если же дать ребёнку стимул в виде интереса, (который непомерно, на постоянной основе гасится взрослыми, ввиду неудобности интересующегося), то не будет никаких проблем ни с его развитием, ни с его «адаптацией к социуму», ни с его поведенческими структурами в будущем'.

Так говаривал её отец, рассказывая о своей работе. Он всегда акцентировал внимание на детских годах человека. Говорил что именно там, в детстве, зарождается он — взрослый человек. У которого вскоре тоже будут дети, и который непременно должен им передавать эту истину, всячески ей соответствуя.

Ей, с самого детства, давали развиваться в любую, нравящуюся ей, сторону. Она была окружена любовью, хотя и своеобразной; заботой, хотя и особенной; нежностью, хотя и не очевидной. Она очень рано встала и пошла. Не ползала, не ходила с ходунками и прочими, тормозящими развитие, приспособлениями, — а просто встала на ноги и пошла, невзирая ни на что. В два года она уже полностью знала алфавит, написанный и висящий у неё в комнате, на разноцветном ватмане. Знала не механически, заученно, — знала осознанно, понимая как и к чему можно применить ту или иную букву; называла их и указывала, если её спрашивали где — какая. В три года она уже хорошо читала, по слогам, её можно было оставить на некоторое время саму, за чтением книги. В пять лет она уже читала «Незнайку…», «Властелин колец», «Хроники Нарнии»…

Развитие её было прямо пропорционально невмешательству родителей в её детские дела, было равнозначно деликатному подсказыванию ей в какую сторону идти и куда направить неиссякаемую детскую энергию.

Чем бы она не начинала заниматься-всё получалось отлично. Её отвели заниматься хореографией в шесть лет: преподаватель сулил ей прекрасное будущее, но затем обстоятельства сложились не лучшим образом и он уехал в другую страну. К иному преподавателю она не хотела идти и, вместо хореографии, начались занятий английским. Здесь тоже всё получалось хорошо; шло как по маслу, без сучка и задоринки; но снова вмешались их величество обстоятельства и уже её родителям, вместе с ней, пришлось переехать в другую страну. Но английский она не бросила. Он ей очень импонировал и она частенько занималась им просто ради развлечения.

Ещё были занятия роликами, плаваньем, лёгкой атлетикой, шахматами, музыкой (фортепьяно, гитара, пение). Так же её очень интересовали все занятия её родителей, в которых (на свои годы) она тоже достигала некоторых успехов.

Но наибольшей любовью стали книги. Из-за переезда, большинство бумажных изданий оставили в старом доме. Вначале родители покупали ей обычные книги, но потом стало ясно что не хватит: а) никаких денег для их покупки, б) места в новом доме для их хранения; ей купили электронную книгу, загружая в неё периодически целые сборники томов классиков и современной прозы: приключения, детективы, фэнтези, реализм — всё это и многое другое было читаемо в любую удобную минуту.

Несмотря на то, что в школу она не ходила, вплоть до своего 9ти-летия, она была гораздо грамотнее и разносторонне развитее своих однолеток. Это было видно, когда она с ними общалась. Стало ещё более контрастно видно, когда она, по собственному желанию, можно сказать, даже, настаивая, пошла «учиться» в школу. Сразу в пятый класс, в котором её сверстники, отставая от программы (даже школьной программы, не говоря уже о программе жизненной) пытались уразуметь элементарные вещи, так легко дающиеся ей.

Она очень любила животных и никогда их не обижала, наоборот, помогая им постоянно и жалея их. Вообще сострадательный момент по отношению к другим в её характере занимал первейшую нишу. Так же была наивность. Отсутствовала жестокость, коварство, хитрость (со злым умыслом) и прочие «замечательные» качества, присущие большинству детей как в их детском-, так и во взрослом- обличье.

В период полового созревания она начала писать. Не сказать, чтобы она писала гениально — нет. Но, тем не мене, в 13 лет на стареньком ноутбуке была написана первая её книга. В 15 лет она впервые влюбилась в одноклассника. Но это была мимолётная детская заинтересованность. Даже влюблённость, благодаря ощущениям от которой, она написала небольшую повесть.

Благодаря своему писательскому мастерству, — она писала и отсылала через Интернет свои рассказы и повести, получая за них гонорары, — она стала совершенно независимой от родителей, которые и так ей ни в чем не отказывали и не выказывали желания сделать её зависимой.

В 16 лет отец научил её ездить на машине, а затем записал в автошколу. Она прошла все тесты и сдала экзамен для получения водительского удостоверения. Как и во всём, здесь проблем у неё не возникло. Несмотря на то, что она была девушка, а девушки, как правило, не очень ладят с авто.

Вообще все самые тёплые и радостные чувства связанны у неё были с родителями.

Ей постоянно вспоминались яркие картины из их совместного времяпровождения: то они у какого-то небольшого водопадика на природе играют с отцом в мяч, пока мама нарезает салатики и чистит вареные куриные яйца. Звук льющейся воды и пение птиц; добродушный голос отца и ласковый -матери; голубейшее чистое небо и сочная зелень на деревьях и земле — навсегда впечатались в память.

Они на даче у дедушки, сидя в тесном семейном кругу, выбивают на большое покрывало, положенное прямо на землю, головы подсолнухов, срезаемые и приносимые дедушкой и папой. Запах семечек, шутки матери и отца, жаркий летний день и косынка на голове, приятно трепещущая от слабых порывов ветра, а затем и приятный обед в виде вареной «в мундирах» картошки, сыра сулугуни и салата из огурцов и редиса — всё это тоже осталось в ней.

На отдыхе около Азовского моря. Раннее утро. Ещё не жарит Солнце. Вода ещё прохладно — бодрящая, а песок не раскалён. Искупавшись и вдоволь поплавав, вернутся на подстилку, дабы принять витамин «Д» в натуральном виде. Отец, разгадывает кроссворды рядом. Мать ещё спит в номере. Продавцы кукурузы и креветок начинают, пока ещё лениво-сонно, свои обходы пляжей, декларируя скороговоркой:

— Пирожочки горячие, горячие пирожки, — говорит один.

— Креветка креветка. Вкусная азовская креветка, — вторит другой. Третий продаёт персики, со словами:

— Налетай народ, свой огород: половина сахар, половина мёд. Сам бы ел, да деньги нужны!

— Вареная кукуруза, кукурузка вареная, — кричит четвёртый.

Приятная полудрёма находит на неё и снится ей сон…про какого-то генерала, который управляет каким-то неведомым объе́ктом. При помощи этого проекта, лоббируемого на государственном уровне, этот генерал надеется отчистить землю от нечести. Именно так называет он бо́льшую часть народонаселения своей страны… она резко вскакивает, отец с недоумением смотрит на неё поверх очков. Она говорит:

— Просто какой-то глупый сон, папа. Всё хорошо. Пойду искупаюсь.

В Крыму. Экскурсия к Ласточкиному гнезду — с его необычайными пейзажами; в Воронцовский дворец — со всей его лепниной и золотом; в Никитский ботанический сад — в нём ей понравилось больше всего. Притягивающее разнообразие природного фонда в этом месте невообразимо.

Пейзажи, которые можно лицезреть в скалистой местности Крыма сродни Европейским. Радостный папа за рулём, движущегося по серпантину авто, мама, всё все глаза смотрящая по сторонам и она, напитываемая этими позитивными чувствами и настроями…

Теперь, в 18, она осталась совсем одна. Родители были съедены какой-то невообразимой волчьей атакой. Невообразимой в центре большого города — миллионника.

Она жила по улице Челюскинцев, недалеко от Крытого рынка. В тот морозный вечер, когда пришла тьма и холод, она, с родителями, обсуждали её новую книгу, в которой она анализировала влияние Второй мировой войны на последующие поколения избитых, затравленных народов по все стороны баррикад. Кроме заокеанской.

Во время написания книги она обнаружила множество загадочных и интереснейших фактов, скрытых от основного поля зрения и не доходящих до основных народных масс. По большому счёту, откровенно говоря, этим никто и не интересовался. Всем достаточно официальной пропаганды. Если ещё точнее: просто нет времени интересоваться, но время на новости есть всегда. В пропаганду легче верить, чем пытаться анализировать события и делать из них выводы. Делать выводы для того, чтобы обезопасить себя и свою семью в вероятных грядущих переменах.

Взвешивая доступные исторические факты, она написала свою теорию по поводу событий недалёкого будущего, в виде небольшого эссе. Как ей казалось, она учла всё. В скором времени должна была начаться новая война и она твёрдо решила убедить родителей уехать вместе с ней, в Канаду (которая должна будет, по её мнению, пострадать меньше других агломераций). Именно для этого она и писала это произведение. Чтобы дать прочитать родителям свои логические цепочки и обезопасить их.

Глава 10

Её теория:

В нынешнем 2014 году должны были быть посеяны зерна дальнейшей большой войны. При помощи манипулятивных действий, — со стороны власть имущих и прочих олигархических кругов, — людей Донбасса должны были обманом втянуть в грязную авантюру по отделению некоторых территорий от Украины. Суть авантюры заключалась в создании «мини СССР» на территории Донецкой и Луганской областей.

Конечно, речь идёт об обложке, а не действительном воссоздании СССР. То есть будут присутствовать флаги, знамёна, лозунги, бесконечные праздники и концерты, но будет подавлено любое проявление несогласия и инакомыслия. Говоря об обложечности, имеется ввиду то, что все те ребята, которые воровали из бюджета и грабили простой народ, так и продолжат этим заниматься.

Те нечистые на руку люди, которые годами мечтали о власти, будучи замами и секретарями, доберутся, наконец, до властных кабинетов в новых образованиях и будут жить припеваючи, а простой народ, как обычно, будет молчаливо нести на своих плечах весь абсурд данного театра.

Все внутренние ресурсы этих территорий: будь то полезные ископаемые или станки с заводов, — будут вывезены и проданы за копейки (в сравнении с настоящей их рыночной ценой, но отнюдь не копейки это для продающих их). Градообразующие предприятия: шахты, заводы, фабрики, комбинаты, — будут разграблены и приведены в состояние, для выведения из которого, потребовались бы средства, сродни средствам, нужным для строительства новых подобных предприятий, на современный лад.

Общество максимально милитаризируется и война будет считаться неким обыденным состоянием оного. Всё больше людей будут уходить в ряды вооружённых сил из-за отсутствия альтернативы: все отрасли, которые возможно ввести в стагнационное состояние — будут в него введены. У каждого невоенного человека, населяющего эти государства будет знакомый или родственник, участвующий или погибший или, что ещё хуже — искалеченный физически и морально в этой бойне.

Изначально будет создан небольшой конфликт, в который, по мере его развития, будет втянуто всё большее количество людей. Этот конфликт будет призван, — приучить население к тому что на улицах города могут взрывать и убивать; могут давить на БМП и прочей военной технике гражданские автомобили мирного населения; у других могут «отжать»- то есть попросту отобрать, его автомобиль или даже целый парк техники — с одной стороны. Втянуть в него наиболее радикально настроенные (а значит наименее контролируемые) слои обществ, дабы их уничтожить — с другой стороны. Многих он приучит и к нищенскому существованию, в виду того, что их бизнес, так же, отожмут или обложат неподъёмной данью — во благо войны.

Венцом конфликта будет замороженное его окончание. После некоторых активных боевых действий между одним народом и присвоением ему статуса наподобие контртеррористической операции, будут заметны лишь разовые вспышки, поддерживаемые только пьяными солдатами. С обеих сторон.

Затем (скорее всего, через несколько лет или даже десятилетий) этот конфликт послужит прецедентом ко всё более полномасштабному противостоянию. То есть налицо и третий замысел: создать на карте мира очередную точку напряженности, эффект натянутой пружины, для «выстрела» которой нужен лишь небольшой толчок.

В следствии такового толчка, коим может быть как приказ ВГ, так и теневые инсинуации (скорее — и то и то вместе) власть имущих звеньев цепей ниже по вертикали власти, — «операция» эта перерастёт в настоящую войну между двумя соседними странами. Здесь ожесточение достигнет своего пика. Одни будут считать других неполноценной нацией, постоянно находя методы и поводы для насмешек и подколок. Все эти насмехательства будут идти как на кухонном- так и на государственном- уровне. Образуются целые ведомства, — наподобие Оруэлловского Министерства Правды, — которые будут заниматься лишь пропагандой и антипропагандой. В основе их задач будет лежать очерненье правительства противоборствующей страны и обеление правительства своей.

Далее мало-помалу в эту «операцию» будут втянуты все страны континента и даже соседние континенты… Изначально всё ограничится кредитами как деньгами, так и оружием. Кредиты эти будут выдаваться для «поддержания» одной из сторон. На них будут отмываться огромные средства и основную цель покрывать они не будут никогда, оседая в карманах правящих верхушек. На бумаге же должником останется народ одного из государств.

В конфликт будут включать всё большее количество стран. Всё большее количество чиновников разного уровня будет иметь доступ к таким желаемым богатствам. В мире же будет всё ухудшаться и ухудшаться продовольственное положение. Правители многих стран будут и на этом создавать себе рейтинги и отмывать деньги, делая громкие заявления, и на бумаге, отправляя огромную помощь нуждающимся странам.

Кончится же весь этот сумбур, конца и края которому видно всё не будет, — обнулением достижений цивилизации. Вначале наугад будут отключать целые районы и города от электроэнергии, затем создадут специальные графики отключений. Люди свыкнуться и с этим. Подстроятся. То же самое будет сделано с водой, газом. Затем для получения «благ» нужны будут специальные талоны, получить которые можно только принеся справку из военкомата. Каждый должен будет либо служить, либо быть негодным к несению воинской службы (негодность будет стоить всё дороже, прямо пропорционально с ожесточением конфликта).

Затем, когда все окончательно привыкнут к такой жизни, будут введены по истине варварские методы отключения: просто будут разрушены все связующие инфраструктурные нити, посредством элементарных подрывов мин, ракет или боевых действий, проходящих на территориях объе́ктов критической энергетической инфраструктуры. Стороны успешно для своих аудиторий будут обвинять в этих подрывах друг друга, ещё более накаляя градус ненависти в обществах.

Всё это приведет к тому, что человечество вынуждено будет вернутся к земледелию, садоводству, скотоводству и подобным своим родовым занятиям. Но только вот количество живущих на Земле людей будет проряжено на 80% по отношению к нынешнему его количеству…

У оставшихся 20% будут извращённые идеалы и стремления. Затянувшая весь мир война изменит людей до неузнаваемости. Они станут боязливыми и нерешительными в отношениях между собой, — с одной стороны, и хитрыми, изворотливыми, подлыми, — с другой. Каждый будет видеть в другом врага и предателя. И сходится люди будут только исходя из совместных материальных интересов: ограбление найденного охраняемого склада, воровство военной техники — это лишь вершина айсберга.

Человечество превратится в разрозненные (чаще всего-воинствующие) группки, распределённые по всей территории Земли, которыми будет очень просто манипулировать и управлять, ввиду того, что вожаками их будут всё те же бывшие пронырливые чиновники, никогда не остающиеся без дела.

* * *

Всё это было описано с малейшими подробностями и убедило бы даже самого скептически настроенного человека. Не говоря уже о её родителях.

После прочтения её работы, отец и мать надолго задумались о прочитанном. Через некоторое время они решили продать квартиру и всё ими нажитое имущество, чтобы переехать в Канаду, купив там дом в отдалении от людей и возможных катастроф. Выбор пал на Юг этой страны. Но этому плану не суждено было быть водворённым в жизнь из-за нехватки времени на его исполнение.

Когда пропал свет, её отец, — Николай Васильевич, — сказал, что это временно, скоро всё наладят (он хотел успокоить семью и показать, что не нервничает). Сейчас же всем лучше пойти спать, так как из окна видно, что света нет в большой части города, а не только в их микрорайоне(их дом находился на возвышенности). Было уже темно и по старой привычке, оставшейся после «веерных отключений» электричества 90х, её мать, — Анна Ивановна, — тоже пошла ложиться спать.

Ей же нормально не спалось. Постоянно какие-то мысли лезли в голову. Проваливаясь, как казалось, на миг в сон, снова и снова видела она злого генерала, идущего к своей цели уничтожения людей. Из-за этого постоянно ощущалась непомерная тревога…

Она решила выйти на улицу, подышать свежим морозным воздухом. Одевшись потеплее, плотно застегнув пальто и сапоги, вышла она на улицу. Когда же она обнаружила там, лежащих прямо на снегу,- падающем на них с неба, — людей, она пришла в неописуемый, дикий ужас. Судя по их позам, они были мертвы.

Она шла в сторону рынка и чем дальше — тем больше поражалась. Количество людей не измерялось сотнями или тысячами. Но, как ей стало понятно, мертвы были все. Тут она поняла, что, возможно, и её родители уже мертвы. Эта догадка поразила её, проняв судорогой всего тела. Она, встрепенувшись, помчалась домой, что есть силы перебирая ногами. Но, зайдя в квартиру, тут же услышала папин храп. Значит всё нормально. Значит всё наладится. Главное — что они живы. Остальное как-нибудь, да образумется…

Утром она рассказала родителям что она видела вчерашним вечером на улице и ввела их своим рассказом в некоторый ступор. Потом Николай Васильевич предположил, что, возможно, у неё разыгралась фантазия (он старался максимально не обидно для неё это высказать) и нужно им всем вместе пойти и проверить.

— Если всё так, как описывает Алиса, мы пойдём в полицию и расскажем им всё, если они настолько слепы, что сами не видят! — сказал отец Анне Ивановне, когда они одевались, оставленные дочкой, — ушедшей за своими вещами, — наедине.

Спустившись с 10го этажа по лестнице (лифт так и не работал т. к. электричества не было) и выйдя на улицу, семья Ковальчук двинулась в сторону площади Ленина. На улице не было ни единого прохожего. Мертвого или живого. Это озадачило Алису. Она теперь начинала верить в то, что ей и правда могло показаться, что она сама себе придумала мёртвых людей…«Быть может это такое же видение, как те дурацкие сны…» — думала она. Через два двора, они услышали вой…

Отец предположил, что наверное это бездомные собаки воют. Людей всё нигде не было. И тут появились они. Их было пятеро: огромный волк, видимо вожак, с жёлтыми умными глазами и четыре его приспешника. Волки взяли людей в полукольцо и злобно зарычали. Каждый из Ковальчуков боялся пошевелится и не знал что же предпринять — настолько быстро все происходило. Затем Анна Ивановна и Николай Васильевич одновременно, не сговариваясь, закричали: «БЕГИ!» а сами бросились на волков. Алиса, что есть мочи, побежала.

Оглянувшись лишь один раз, после того, как она одолела около двухсот метров, она увидела волков, которые раздирали тела ещё живыхеё родителей. Эта картина останется с ней до конца жизни…

* * *

И вот теперь она с нами. Этот её рассказ настолько поразил меня, настолько же и объяснил произошедшее. Когда она сидела в своей квартире, оплакивая родню, она поняла для себя, что всех людей убили при помощи какой-то смертоносной, то-ли болезни, то-ли излучения…а тех, кто выжил (в коем числе была и она, с родителями) уничтожали волки. Эту теорию нужно было проверить каким-то образом. Что и мотивировало её двигаться куда-то с насиженного места.

Вообще её пугала странность того что один или несколько волков не помчались за ней. Они бы догнали её очень легко. Как будто у них была команда не трогать её. Хотя, может быть, они просто были заняты поеданием её самых любимых в мире людей.

Так или иначе, собрав некоторый провиант и одежду в рюкзак и дорожную сумку, она отправилась куда глаза глядят. Возможно, её ожидала голодная смерть, возможно смерть в волчьей пасти, возможно она замерзнет — она готова была на все эти страшные результаты своего ухода из дома. Так или иначе, квартира уже начала жутко промерзать и особой разницы с улицей не было. За исключением ветра. Ветер выл все четыре дня, пока она сидела дома и волки подвывали, как казалось, ему.

Придя на автостанцию на «Крытом», она обнаружила сплошную разруху и беспорядок. И безлюдность. Абсолютная безлюдность в таком, всегда насыщенном людьми, — месте совершенно сбивала с толку и вызывала некий диссонанс. На месте 14го автобуса стоял одинокий ПАЗ, забравшись в который, она обнаружила ключи зажигания.

Рисковать-так рисковать — решила она и с четвёртого раза завела белый автобус. Ознакомившись с органами управления, она решила что они ей напоминают их родную «Волгу», на которой она училась ездить…

Воспоминания тут же захватили её в свою круговерть. Отец ухаживал за автомобилем и он был в идеальном состоянии, несмотря на свои 30 лет. И вот, как то раз, когда «Волга» была помыта из вёдер во дворе и протёрта досуха, до блеска, папа говорит:

— Ну что, пришло время тебе и самой научиться ездить. Садись, заводи. Я рядом.

Алиса прыгнула за руль. Отец показал как отрегулировать сиденье и зеркала «под неё». Повернув ключ в замке зажигания, она услышала, как двигатель мягко заурчал.

— Теперь выжимай сцеплений, включай первую передачу…да, вот так…умница…затем плавно отпускай и одновременно…ну ничего, заводи ещё. Всё получится!

Какое же счастье было тронуть автомобиль с места и поехать. Алиса закричала:

— Папа, папа, я еду! Ура-а!

— Соберись. Будь внимательна. Вокруг машины и люди. Вот так. Молодец. Теперь давай нажмём на сцепление, снимем с передачи. Да, умница. Теперь тормози и снова трогай…

Поездив около часа, девушка неплохо попривыкла и потом три раза в неделю ездила с отцом, управляя авто. Но тот первый раз запомнился ей больше всего. И папины объятия и его скупые слёзы, упавшие ей на голову и слова: «Ну вот, доченька, ты уже совсем взрослая», — наряду с другими особо радостными или особо грустными событиями, впечатались Алисе в память.

Автобус. Холод. Ехать. Руль в автобусе был побольше, чем в «Волге», но ничего. Отчаявшаяся девушка, выжав сцепление, врубила, не без хруста, первую передачу и медленно тронула белый промёрзший ПАЗик с автостанции. Через 10 минут она уже включила отопитель и вообще освоилась окончательно, и управляла автобусом если и не как его водитель, то как хороший стажёр, поездивший пару дней.

Проезжая по мосту через реку «Кальмиус», она обратила внимание на следы волков, которых было великое множество и на отсутствие следов людей. Везде по пути ей встречались трупы автобусов, автомобилей и троллейбусов, но не людей. Наконец, разогнавшись после подъёма на проспекте Мира, она поехала в сторону шахты Калинина, чтобы доехать до бульвара Шахтостроителей и повернув налево, вырулить на Ильича. Покидая тем самым мертвый город, в поисках живых людей.

Газ ли закончился или просто что-то поломалось, но случилось это при выезде из Макеевки, в сторону Харцызска. Заводится автобус отказался наотрез. И она, выйдя из прогретого «ПАЗика» в морозный день, решила найти автомобиль или другое средство передвижения. И тут, краем глаза, она заметила какое-то движение в частном секторе по правую её руку.

Это, конечно, были мы с Сергеем. Мы переносили из погреба овощные консервы, которые я уже видеть не мог. Сергей же настоял на том, что скоро появится большая их любительница. Спрятавшись поближе к нам, во дворе одного из домов, она наблюдала за нашими телодвижениями, а затем, не выдержав, видя живых людей после долгого перерыва, она закричала: «Эге-гей! Люди! Вы нормальные⁈»

Как-будто кто-то ответил бы ей правду, будь он не совсем нормальный или совсем не нормальный… «Майор» многозначительно посмотрел на меня, мол «Я же говорил» и мы пошли на встречу своей, — и её, — судьбам.

Глава 11

Я немного призадумался, находясь в этой свистопляске снега и ветра. Что же всё-таки происходит вокруг, каким образом выходить из этой ситуации и куда я, в конце концов, собрался и дойду ли такими темпами. Сколько я ни пытался тормозить попутки-все проезжали без остановки. Автобусы ехали или пустые, на большой скорости-домой, или забитые до отказа так что четвёртая часть их задних колёс скрывалась в колёсной арке. На остановке царило безмолвное оцепенение. Все ждали чего-то, не зная сами чего. И тут я обратил внимание на троих человек: довольно-таки пожившую бабулю, лет семидесяти, средних лет женщину-около сорока лет и пацанёнка лет 9−10ти.

Это трио, как-бы не замечая происходящего вокруг, было занято сугубо своим узким мирком. Если быть точнее, весь этот мирок, с виду, крутился вокруг оси -мальчугана, но на самом деле осью была бабуля. Я это понял как только послушал их около пяти минут, может даже меньше.

Сия престарелая дама всё «тыкала» и «тыкала» женщину средних лет в её ошибки и промахи, постоянно указывая на них и преподнося их в ключе непозволительном, находясь в общественном месте. При всех нас, на остановке (а это около сорока человек) обсуждались и волосы, оставленные в раковине(«Расчёсывалась она… не стыдно тебе что мать за тобой ходит и убирает до сих пор⁈») и недоеденный борщ («Как так можно. Нужно доедать! Свиней у нас нет!») и, конечно же, самым главным методом манипуляций и давления на жалость дочери (кто кому кем приходится стало понятно из их «разговора») был её сын, внук бабули- Мишаня.

Бабуля непрестанно указывала на ошибки женщины, касаемо её сына:

— Вот тогда, помнишь, он летом заболел? А всё из-за того что ты его отпустила с теми мерзкими пацанами играть в футбол! Я сколько раз тебе говорила что наш Мишаня не предназначен для активных игр. Он же родился в семье потомственных интеллигентов. Как можно футбол⁈ Вот и сейчас он заболеет! Да, Мишаня? Замёрз, малыш? Сейчас бабушка тебя согреет. Иди ко мне! Не хочешь⁈ Видишь, каким ты его воспитала! Он не любит свою бабушку! — тут вступала женщина и говорила своей матери что Мишаня, отнюдь, очень любит её и что бабушка не права в этом, а во всём остальном, безусловно, права и что «Мишаня» после того раза больше не ходит играть в футбол с пацанами.

— Если он и ходит на поле — то только с тобой, мама, ты же знаешь. Я давно ему запретила играть с его одногодками и даже младшими детьми. Ведь они его постоянно дразнят то слюнтяем, то рыгачём, то маменькиным сынком!.

Наступало некоторое недолгое перемирие, во время которого в трио все молчали. Но видно было, что бабуля, переполняясь желчью, так и ищет повод чем бы упрекнуть свою дочь. Оная же дочь радовалась тому, что и уела и услужила бабуле — своей матери. «Мишаня» же то ли обдумывал обидные для себя слова, сказанные детьми, сгорая от чувства жалости к себе. Возможно же он вспоминал, как было весело играть с ровесниками, наслаждаясь приятными воспоминаниями. По выражению его лица сказать было сложно, но мыслительный процесс однозначно имел место быть.

* * *

Какую же цель преследовала бабуля? Неужели таким образом хотела научить дочь, — в её сорок, с хвостиком, лет, — жить? Если посмотреть чуть глубже, чем видимое, то можно понять, что это удовлетворение внутренних амбиций. Это поведение не что иное, как поиск того, на ком можно сорвать свою злобу и доказать одновременно свою значимость. Но поиск всегда оканчивающийся одним результатом.

Все женщины сорока лет (плюс-минус, конечно) в «семьях» такого типа (живущие с мамой и ребёнком), на самом деле всё еще дети. У них не было хоть какого-то, мало-мальски похожего на детство, периода. Потому как весь этот период ими помыкали, были всегда ими недовольны, постоянно наставляя «на путь истинный» и удивляясь «насколько нужно быть твердолобой, чтобы этот путь не понимать».

Когда приходит время выбирать место учёбы после школы, как правило, оконченной на «отлично», чтобы мама не ругалась хотя бы за это (но она всё равно находит причины и способы изощриться и обругать даже за окончание школы с золотой медалью). Выбор делается только матерью, без участия девушки — уже полноценного взрослого, с виду, человека. Все пять или семь лет, — в зависимости от выбранного ВУЗа, — девушка мучается, «обучаясь» в оном. Обучение происходит именно в кавычках так как выбранный ВУЗ а точнее специальность в этом ВУЗе нравится её матери, а не дочери. И, сколь часто не пыталась бы она себя заставлять понять и прочувствовать то, чему её пытаются обучить, — у неё ничего не выходит. Она получает хорошие отметки — безусловно; но знаний в голове у неё не прибавляется ни килобайта.

После окончания института, она приходит к матери с красным дипломом, довольная, что её мучения закончились, и говорит, что теперь, после того, как она отучилась «для неё»( то есть для матери), ей хотелось бы пойти, учиться « для себя». На что мать восклицает: «Ах, так ты всё-таки недовольна? Я так старалась, я из кожи вон лезла, чтобы ты окончила этот(здесь название) институт и пошла на пристойную работу! А ты!»

После недельных свар и распрей (девушка пока еще не сдалась, хотя и ослабляет свои позиции с каждым годом всё сильнее, ввиду постоянного прессинга), мать заявляет ей: «Делай всё, что хочешь!».

Главным фактором в этом «позволении» является не желание самой девушки отучится на специальность, нравящуюся ей, а случай, когда мать попросила начальника взять свою дочь к себе на работу. «Для стажировки: бумаги перекладывать с места на место и помочь, грамотным, в отличии от тебя, людям». В ходе этого дня, девушке настолько надоело выполнять свои, уж очень не нравящиеся ей, обязанности стажёра, что она завалилась в обморок к вечеру. А в течении дня постоянно глупила и делал не то, что её просят. В общем вызвала критику со стороны коллег, что, в свою очередь, было как гром среди ясного неба для её матери. В следствии этого, она и отказалась от идеи взять к себе на нормальную работу дочь, дабы не позорить своё честнейшее имя рядового бухгалтера.

Девушка, наконец, подаёт документы в ВУЗ, дабы отучиться там на педагога, но, то ли конкурс был слишком большой, то ли слишком много платили те, кто хотел на бюджет, её «завалили» на экзаменах. По дороге домой, она встречает ректора, который, видя её расстройство, сообщает ей что она может заплатить N-ное количество денежных средств и будет принята без экзамена, уже сегодня же. Правда обучение ей придётся оплачивать из своего кармана, из года в год.

На крыльях счастья прилетает она домой, сообщает матери сумму, на что та, строго сдвинув брови, говорит: «Ты с ума, что ли, сошла? У нас нет и не будет таких денег на удовлетворение твоих идиотских затей. Ты себе придумала что-то, а мать плати, да? Нет! Заруби себе на носу. Так не будет!». Здесь, наверное, провидение снизошло и завело в дом,- в котором разгорался настоящий огонь, настоящее пламя ссоры,- соседку, бабу Маню, которая зашла за солью. Услышав, краем уха, из-за чего ведётся ссора, она промолвила вышедшей к ней матери: «Я займу ей денег. Прекрати уже так вести себя со своим ребёнком! Она уже выросла из того возраста, в котором нуждалась в твоей постоянной опеке! Отпусти её! Дай ей взрослеть и чувствовать жизнь.» Здесь выбегает девушка, радостно обнимает бабу Маню и обещает с ней рассчитаться обязательно и всенепременно.

В долгах по уши, девушка оканчивает институт. Она трудится летом в саду, в огороде, подрабатывает на рынке, посудомойкой, уборщицей…хватается за любую работу, дабы отдавать деньги, которые постоянно занимала ей на учёбу соседка. Мать не дала, за всё время её учебы, ни гроша. Тем не менее, институт окончен с золотой медалью (уже для себя) и она поступает на работу в местную школу. Зарплаты не то, что не хватает на отдачу долгов, её не хватает на продукты…

И здесь, в момент слабости либо в момент расслабления, такие женщины, зачастую, поддаются на соблазнительного кавалера, который, воспользовавшись ими, пообещав золотые горы и квартиру, в придачу, исчезает в никуда, — оставляя в утробе этих женщин, новую жизнь.

Пожив некоторое время с исчезнувшим молодым человеком в «его» квартире (квартира, как оказывается позже, была снята на месяц, специально для утех с девушкой), девушке крайне не хочется возвращаться домой, к проклинающей её матери, но у неё просто нет другого выбора…она ещё должна бабе Мане «N» денег, ей нужно покупать еду… ну а уж платить за съемную квартиру, в которую можно было бы съехать от матери, она просто не в состоянии…

Ей приходится вернуться. Вновь слушая каждодневные упрёки, ходит она на работу, как на праздник, отдыхая и расслабляясь там душой и телом, несмотря на хамовитое поведение ребят в школе.

А ведут они себя всё хуже и хуже, пользуясь её мягкосердечием. Что, вопреки науке, закаляет её. Но эта закалка работает только для детей, дома она всё такая же… Дети же и убегают с её уроков целыми классами и пишут на школьной доске «Оксана дура» и кладут кнопки ей на стул и прячут мелки- чтобы она не могла писать на доске. В общем испытывают её терпение всеми доступными детям, в 10−12ти летнем возрасте, средствами. В конечном итоге, она созывает их всех и объявляет ультиматум: или вы или я. Посмотрим кто-кого.

Она подготовилась к этому, вопреки не ожидавшим ничего детям. В ответ на их убегание в мужской туалет, она приходит туда за ними, в ответ на надписи на доске, она пишет там же: «Не умный тот, кто пишет это. Если же умный — покажи свой ум, выйдя к доске и ответив на уроке!» в ответ на спрятанные мелки, она приносит с собой свои-в общем находит контрмеры ко всем детским притязаниям.

С этого момента она заручается уважением в классе, в котором является классным руководителем. Слухи от детей очень быстро распространяются по школе и вот уже её уважают все. Дети за короткий период времени начинают видеть в ней стержень, который не может рассмотреть мать, на протяжении тридцати двух лет её жизни…

В этот момент беременность становится очевидной, от матери наша условная Оксана получает очередной поток ругательств и манипуляций. Они имеют свойство аккумулироваться в ней и, спустя годы, становятся для неё самой, правдой.

То есть она начинает верить в то, что ей повторяет её мать из года в год: что она самая непутёвая из всех, что ничего нормального из неё не вырастет, что даже мужик от неё сбежал из-за её глупости, что она так и будет влачить жалкое существование, со своей нищенской учительской зарплатой, вместо того, чтобы работать на нормальной работе (скажу, к слову, что зарплата условной матери, не смотря на стаж, не намного выше зарплаты условной девушки, но это не мешает матери ставить вопрос, касаемо работы девушки именно в таком ключе) и проч. и проч.

Апофеозом становится то, что мать говорит ей что она будет тяжело рожать, что это дело не для слабачек, вроде неё и что лучше бы ей сделать кесарево сечение, чтобы не навредить малышу. Девушка соглашается, так как полагается на опыт матери, не ведая что природа сама всё делает как нужно, если роженица в хорошем расположении духа и не испытывает каждодневный стресс, благодаря своей родительнице. Её кладут в больницу, на сохранение. Она в раю. Мать приходит каждый день, но стесняется «пилить» Оксану в полной мере, при всех в палате. Через две недели её кесарят, рождается здоровый мальчик. Счастью её нет предела.

Во всех этапах взросления мальчика участвует и бабуля (теперь будем называть её так) Она не разрешает Оксане отдать его в садик с предлогом: «Я уже на пенсии, посижу с ним сама. Чего доброго нынешние дети в саду поколотят нашего „Мишаню“. Он у нас мальчик нежный, не для этого рождён». Любое заболевание « Мишани», пусть даже сезонное избавление организма от слизи, накопившейся в нём, сопровождается всяческими таблетками, микстурами, уколами, бесконечными посещениями больниц, амбулаторий и так далее.

Мальчик растёт изнеженный, как цветок в оранжерее. Выставь его на улицу — он и завянет, не привыкший к уличным условиям. Ветер, солнце, снег, дождь — всё это его настораживает и пугает и он решает, в конце концов, сбросить свою листву и уйти соком в корень, до лучших времён.

У нашего же «Мишани», от всевозможных «погодных условий» есть добрая бабуля. Она защитит его и от объявившегося отца, узнавшего, что Оксана родила и приехавшего к ней, чтобы сделать предложение руки и сердца:

— А ну пошёл вон, прохвост! Сына он захотел увидеть! На машине прикатил! Женитьба тебе нужна⁈ Уезжай, чтоб глаза мои тебя не видели! Оксана тебя ненавидит и не захочет даже говорить с тобой, не говоря о том, чтобы сына тебе показать. Мерзавец, подлец и плут! Ты знаешь ли, что она все слёзы выплакала, когда ты убежал⁈ А я её защищала и успокаивала! Вон отсюда!

После этого случая, мужчина подумает что всё сказанное матерью Оксаны-правда и не покажется более ни разу около её дома. А с ним бы у неё было будущее. У неё и её сына. Он, как оказалось,моряк дальнего плаванья, с хорошей зарплатой и полученной в новостройке квартирой…

Эх, если бы мужчина выбрал другой день…но он логично рассудил, что учитель дома в субботу…Можно только представить как могло бы всё обернуться, будь Оксана дома в тот день, когда он приехал, а не подрабатывая, обрывая черешню в соседском саду, за процент от выручки с её продажи…

Множество случаев с ободранными коленками и вызовами бабулей «Скорой помощи» описывать здесь не будем-ввиду бессмысленности данного занятия. Думаю, картина и так ясна. Оксана, так же, пытаясь ублажить мать и получить от неё хотя бы грамм похвалы, делает всё, что той угодно.

Они поочерёдно носят «Мишане» в школу завтрак и обед, ссорятся с учителями, которые ставят «Мишане» плохие оценки, ругаются с завхозом, который отказался в октябре оббить окна в « мишанином» классе полиэтиленом, от ветра (чтобы Мишаня не заболел!) и т.п.

В свою очередь, мальчик очень хорошо начинает понимать что к чему. На подсознательном уровне ему ясно как найти выгоду из сложившейся ситуации. Он начинает манипулировать матерью-когда ему это выгодно, бабулей-когда выгодно это. Частенько он специально стравливает их чтобы переключить внимание с себя, со своих проделок.

В целом он растёт, что называется, «маменькиным сынком», но дома устраивает истерию по любому поводу, когда ему не достаётся то, чего он так хочет. Но, когда он остаётся один: будь то школьная перемена или день Рождения кого-то из одноклассников, на которое он, случайным образом, попал из-за того, что никто больше не захотел идти туда, — он начинает выплёскивать максимально свою энергию: бегать без толку, ударяться о стены руками, головой; орать во всё горло какие-то боевые варварские кличи, которые он видел в старых фильмах; задирать окружающих, дающих ему сдачу (если это мальчики) либо дающих словесный отпор (в случае девочек)… В общем вести себя нормальным образом для ребёнка, стесненного дома жесточайшими условиями дисциплины — с одной стороны и вседозволенностью — с другой…

Что вырастает из таких вот «Мишань»? Безвольные, пьющие, живущие с родителями до самой их старости, бледные, безликие существа, слоняющиеся с самого утра по своему населённому пункту, в поисках чего-то на «похмел». Мутными глазами своими они узнаваемы вблизи, шатающейся фигурой своей — издали. Никто не уважает их и не питает к таковым симпатических чувств. Эти люди обречены на одиночество.

Либо. Бегущие из дома в 15 лет сорванцы, которые знают что даже если и не удастся их «побег» — всегда можно вернуться домой и «мамабабушка» не осудит, а наоборот найдёт аргументы «за» них, но против своей оппонентки… Если же побег удался, они пускаются во все тяжкие. Дети-наркоманы дают им нюхать клей «Момент». Потом такие бегуны идут и на первое своё дело: ограбление винно-водочного магазина. Здесь же получают первый срок. А в тюрьме (хоть это и детская колония) известно что их ждёт…но бабули и мамы будут приносить обеды и туда…

Либо вырастают из них «люди», страдающие ожирением, проблемами с сердечно-сосудистой системой, с жкт, с лёгкими, мочевым пузырём, печенью, выпивающие пригоршни таблеток изо дня в день, сидящие перед телевизором или компьютером целыми днями напролёт, без каких-либо действий, наслаждающиеся своим бездействием и безсобытийностью каждого дня и не пытающиеся чего-то достичь. Их радуют по-прежнему пирожочки и тортики, принесённые старухой-матерью после работы, они рады и бургерам из известной сети, отравляющих своей продукцией население многих стран; не рады они лишь нормальным отношениям между людьми, присущими нормальным же людям…Лучшие друзья таких — это компьютер, телевизор. Они даже начинают общаются с этими девайсами.

Впрочем, я опять сильно отвлёкся. Оставим «Мишаню», «Оксану», «бабулю» там, где они стоят спорящими и выясняющими кто прав (бабуля), кто виноват (Оксана) и отправимся дальше в моё путешествие в неведомые дали.

* * *

Остановившейся «ЗИЛ» обдал меня снежной кашей. Водитель, открывший дверцу, перегнувшись через салон грузовика, крикнул:

— Запрыгивай, чего стоишь? Палец же поднимал? — я повиновался. Он сказал что едет домой, после того, как прождал около часа не появится ли электричество на торговой площадке, где ему отгружали песок и прочие сыпучие для развоза клиентам. Сказал что живёт на окраине Макеевки, если ехать по объездной, перед переездом, справа, в частном секторе. Я подумал что выйду там, пройду немного до основной трассы на Ростов и буду вновь ловить попутку уже туда. Если волки не доберутся ко мне ранее.

Подъезжая к месту обитания Андрея, я начал замечать как люди валятся на улицах просто так, не понятно от чего. Андрей, притормаживая перед переездом, завалился на руль и больше не встал. «ЗИЛ» затормозил и стал работать на холостом ходу. Мне очень повезло, что этот случай произошел не на одном из спусков на дороге.

Так как машину водить я не умею, о том, чтобы ехать на нём дальше не было и речи. К тому же я не хотел прикасаться к остывающему Андрею. «На сегодня с меня хватит» — подумал я и побежал, сквозь снежное месиво, не разбирая дороги, куда глаза глядят.

Мне кажется тогда меня привлёк двухэтажный дом Сергея. Но привлёк не как цель, а, скорее, как маяк в ночи. Ведь у него горел свет. Я начал бежать в его сторону, но тут услышал, невдалеке от себя ужасающий вой. Тут же, не раздумывая, я забежал в походный погреб, находящийся слева от меня и судорожно держал дверь изнутри, за набитый наискосок брус, скрепляющий доски, из которых дверь была сделана.

Глава 12

«Майор» каким-то образом понял, что я хочу бежать от него. Проницательности ему было не занимать. Подойдя ко мне, он проникновенно на меня посмотрел и сказал: 'Тимур, давай дождёмся её и потом ты будешь делать все глупости, которые задумал. Хоть с девятого этажа прыгай! Да только гарантию даю, что после её прихода, ты изменишь своё мнение…

Так и получилось. Вообще, что бы ни говорил Сергей, постоянно сбывалось. Как ему это удавалось — я не знаю, но факт остаётся фактом.

Её звали Алиса, ей было 18 лет, как и мне и я влюбился в неё с первого же взгляда. Скорее даже не так. Я влюбился в неё с первого же её крика, когда она окликнула нас с «Майором», с банками в руках.

Кстати, о банках Сергей тоже сказал правду. Алиса очень любила консервированные помидоры и предпочитала их свежим, которые мы размораживали из замороженных Сергеем запасов и употребляли в виде салатов с большим количеством чеснока и льняного масла.

Дом «Майора» (я по-прежнему его так называл только про себя) был таким уютным и продуманным с точки зрения эргономики, что естественно нам не хотелось никуда идти. Возможно, мы бы провели всю зиму в нём, если бы не его хозяин. Он настаивал на том, что нам нужно задерживаться на месте не более двух-трёх дней, потому как потом «будет поздно». Поздно для чего или по отношению к чему он не уточнял, отмалчиваясь на все вопросы.

Алиса влилась в наш небольшой коллектив, как будто, и была в нём всегда. Она говорит что всегда нормально ладит с адекватными людьми. Как и все мы, я думаю. Вечером того дня, когда она нас нашла, мы очень много говорили. Сидели до трёх часов ночи и обсуждали произошедшее, виденное с разных ракурсов. Сергею, правда, особо много нечего было рассказывать, по сравнению со мной и Алисой. Но небольшой его рассказ я, всё же, приведу.

* * *

Рассказ «Майора» заключительная часть.

Когда жена Сергея — Алёна сказала, что хотела бы отдохнуть от суеты, что им всем было бы неплохо улететь куда-то подальше и насладиться семейной кампанией, свежим воздухом и, желательно, завораживающими пейзажами, Сергей, тут же, согласился с ней. Он чувствовал тоже самое. Ему требовалось уединение и время для размышления над тем кто он есть, куда он идёт и что за странные сны ему периодически снятся. Единственным его условием было подождать неделю, чтобы он успел разрешить все текущие проблемы на работе и передать бразды правления своему заместителю.

Для импровизированного отпуска выбрана была Новая Зеландия. Почему то эта страна всегда привлекала семью Сергея. То ли из-за своих красивейших лесов и долин, то ли из-за человеческого отношения власти к простым людям (о котором «Майор» знал не понаслышке: его друг детства жил в Н. З. уже 15 лет), то ли из-за неучастия этой страны во всевозможных конфликтах на мировой арене в новую эру цифровых войн.

Коренное население страны — маори всячески притеснялось европейцами в 19 веке, затем эти конфликты поутихли. В наше время маори составляют лишь 15% от населения страны. Но к этим пятнадцати процентам относятся уважительно и всячески, на государственном уровне поддерживают. Всем известно о кенгуру и новозеландских морских львах, о птичке Киви, о ящерках Гекко. Так же все знают о том, что когда у нас лето — там зима и наоборот.

— Но мы хотели лететь туда не знакомится с местными традициями, животными и погодой, а отдохнуть от беготни и всего мирского, — как выразился Сергей. Получилась накладка лишь с тем что срок, запрошенный «Майором» был слишком велик для его дочерей. Им не терпелось уже побывать в такой манящей стране, красоты которой они видели и во «Властелине Колец» (экранизации) и по каналу «Дискавери». Родители сдались. Было решено что жена Сергея с детьми полетят в тот день, на который удастся купить билеты на самолёт. Это удалось сделать очень быстро — ввиду непопулярности направления, видимо, — на следующий же день.

Дом Сергея опустел. Какое-то внутреннее предчувствие грызло его и он хотел в последний миг не пускать своих родных и сказать им, чтобы они дожидались его. Он хотел прокричать это, хотел обнять их и сказать, чтобы они остались с ним…

Но, как правило, мы пренебрегаем такими подсказками нашего нутра и отбрасываем их в сторону, словно заядлый курильщик отбрасывает не нужную уже ему, докуренную до фильтра, сигарету. Не прислушиваясь к таким вот предчувствиям, тем не менее, вспоминаем о них потом, постфактум, обвиняя и коря себя в том, что всё можно было бы исправить, если бы…

Так и Сергей корил себя все эти дни. Сидя в пустом доме, по вечерам, после работы, он чувствовал как нечто плохое движется и движется к нему, окутывая его и надеваясь на него, словно мокрый банный халат. Прикосновение его сухого к телу приятно, мокрого же — отвратно. Сергей ощущал, что то, что должно было случится в ближайшем будущем, отталкивало и пугало его. Но он ничего не мог с этим поделать, продолжая доделывать начатое.

Снова и снова говорил он себе что всё будет нормально и пытался как можно скорее закончить свои дела чтобы присоединиться к родным. Дочери и жена каждый день присылали в мессенджеры множество фоток, на которых они корчили смешные рожицы или стояли с представителями местной флоры и фауны; дурачились или были серьёзными; плакали или смеялись — в общем жили. Сергей всегда отвечал им по вечерам, как бы не был загружен делами. Они всегда желали друг другу «спокойной ночи» на протяжении трёх дней их отсутствия. На четвёртый же день фотки приходить перестали.

Сергей насторожился. Но сначала подумал что просто нет интернета там, куда на этот раз заехали(его жена взяла в аренду авто) его любимые девочки. Не было ни обычного: «Доброе утро, папуль!», ни «Привет, дорогой. Как ты? Мы скучаем очень. Люблю тебя. Глянь на наших дурашек))» (прикреплённые фото). «Майор» попробовал позвонить на карточку своего друга, живущего в Н. З., тот тоже не ответил. Жена так и не купила сим карту местного оператора связи. Тут же «Майора» осенило, что произошло что-то непоправимое и он хотел было позвонить в аэропорт, дабы забронировать билеты на ближайший рейс до Н. З., но телефон перестал подавать признаки жизни. Просто взял и отключился.

Он побежал в гараж, где у него в его внедорожнике был армейский телефон, с усиленной антенной и многими интересными функциями, но тот тоже не работал.

Через минуту погас свет, тут же загоревшись вновь. На улице был слышен гул генератора. Сергей понял что централизованно выключено электричество. Он, находясь в гараже, побежал в подвал, в соседнюю с ним щитовую и выключил все автоматические выключатели в нулевое положение. Генератор затих. Сергей не хотел попусту расходовать дизельное топливо, ведь он собрался на вылазку, чтобы разведать в каких районах нет света и, по возможности, выявить причину.

«Майор», не мешкая, оделся, открыл ворота гаража и наружные, (благо, кроме автоматического режима, он предусмотрел и открывание в ручном) сел в свой «Кукурузер» 80 (как он его ласково называл) и двинулся на трассу, которая шла из Донецка в Ростов. Зачем он это делал, в данный момент, не задумывался. Просто знал что так нужно. Доехав до трассы и убедившись что свет не горит везде, он развернулся на Ханжёнковском кольце и поехал в обратную сторону. Проехав до «Зелёного», он припарковал «Тойоту» и двинулся в ближайшую девятиэтажку, дабы пробраться на крышу и посмотреть свысока на город: где-то же должен был быть свет. Хотя внутреннее чувство ему и говорило что он это делает зря.

Поднявшись по лестнице на девятый этаж, он обнаружил, как водится в панельных девятиэтажках, решётку, сваренную из арматуры, с дверью, так же, из прутьев арматуры. Замка на двери не было и Сергей беспрепятственно попал на крышу.

Город, на сколько позволял видеть падающий крупными хлопьями снег, был темен как пещера Шелоб, в которую веками не заглядывал даже малейший лучик света. Да только, в отличии от её берлоги, никто, видимо, не хотел нести в Макеевку фиал Галадриэли. Сергей ещё раз попробовал позвонить с армейской трубки, но результата не было. Она «умерла». Некоторое время постояв в раздумьях на крыше, мужчина поторопился вниз.

Сергей вернулся к авто и двинул домой. Массы людей, слоняющихся по улицам, не зная чем занять себя (в отсутствие электричества), смотрели на него с безразличием, присущим коту, которому ребёнок кинул кусочек яблока, не понимая что такую пищу коты,- какими бы они ни стали в наш век всеядными животными, — уж точно не будут есть.

«Майор» сворачивал с основной магистрали к себе, направо, всё думая что же могло произойти и связаны ли эти два события: пропавшее электричество и жена с детьми, не выходящие на связь с самого утра. И тут началось: идущие люди падали замертво просто посреди улицы, без видимых на то причин.

Автомобили, ехавшие с небольшой скоростью из-за ж/д переезда, который был недалеко от поворота, в которые повернул Сергей, съезжали с дороги, врезались друг в друга, в деревья, ехали прямо по упавшим только что замертво людям… в общем творилась полная вакханалия в чистом виде.

Сергей, как человек отлично реагирующий на происходящее и не задумываясь делающий правильные шаги и выбирающий правильные решения, снизил скорость до 20 км/ч и аккуратно доехал до дома, объезжая всевозможные преграды. Один раз ему пришлось съехать с дороги из-за перекрывшей всю её большой цистерны с аммиаком. Повезло что водитель тягача ехал не быстро из-за извилистости дороги и близости всё того же ж/д переезда, так бы вся эта ядовитая масса могла вылиться прямо на улицу.

Добравшись домой, Сергей выключил все ненужные для использования в экстренных условиях, автоматические выключатели, оставив лишь розетки в своей спальне и свет там же и в гостиной. Как только он включит что-то из вышеперечисленного, сработает реле, даст сигнал генератору, который заведётся автоматически и будет снабжать дом электричеством. Единственный минусы во всей этой цепочке — это шум и то, что «Майору» придётся себя обнаружить, когда он включит свет. А пока совершенно непонятно что происходит и как из этой ситуации выбираться.

Одолевая и отбрасывая тяжёлые мысли о судьбе своих родных, Сергей ходил по дому. Он переходил из комнаты в комнату и везде его терзали воспоминания. Он присел на кресло в гостиной, потом перебрался на диван в коридоре, потом посетил другие комнаты. В итоге он, терзаемый тяжёлыми думами и радужными воспоминаниями одномоментно, просто завалился в кровать.

Как одиноко было лежать в ней без жены. Без той, которую он любил всей душой все эти годы и любовь его только крепла, вопреки общепринятому пониманию оной…чем более взрослыми становились «Майор» с женой, тем более и более проникало в их отношения понимание жизни и друг друга. Они всегда могли найти общий язык, практически не ссорясь. В мелочах им привычно было уступать друг другу, а серьёзные вопросы решались так, чтобы результат всех удовлетворял и никто не был в обиде. Теперь, хотя Сергей и не терял надежду, ему приходилось свыкаться с мыслью, что он больше не увидит дочерей и жену…

«Алёна, где же ты, что с тобой?» — непрестанно взывал он к ней мысленно. Ответом ему было безмолвие.

Уснув в половину второго ночи, Сергей увидел странный сон о том как какой-то неизвестный человек (человек ли?) проводит какие-то непонятные манипуляции. При ближайшем рассмотрении стало понятно, что это точно не человек. С несколькими лапами-руками, сидя за пультом управления какой-то неведомой «Майору» машины, нажимало оно на кнопки, дёргает за рычаги, что казалось хаотично на первый взгляд. Но когда это животное повернулось к Сергею, наблюдающему за ним, как бы, со стороны, Сергей понял, что интеллектом оно не обделено, скорее наоборот: обделённым интеллектом «Майор» почувствовал себя. И за хитрой ухмылкой, за скалящим крупные «лошадиные» зубы ртом, за смеющимися глазами, «Майор» чувствовал бурную мозговую деятельность, направленную…на… что???

Невообразимая догадка озарила Сергея. Он, казалось бы, понял всё. Весь расклад. Всю суть положения вещей. Весь смысл бытия. Всю подноготную как нынешней ситуации, так и общемирового положения. Он узнал, что…пустота…холодна…

Тут он проснулся. Сон уплыл из его сознания, так и не дав ответ на тревожащий его вопрос. Как ни пытался Сергей вспомнить, как не напрягался он, сон ускользнул от него, словно карась, которого пытаешься удержать голыми руками, дабы запечатлеть в хорошем кадре, чтобы, поделившись им с друзьями, показать какой ты хороший рыбак…

Этим утром он и заметил меня, ещё в полумраке, выглядывающим из погреба.

Глава 13

Что вообще мы знаем о снах? Учёные умы рассказывают чушь о том, что это наше подсознание показывает нам пережитые картинки. О том же, чего мы не переживали (чего с нами не было или же нам об этом никогда не доводилось слышать), но это нам тоже снится, они умалчивают.

Иные берутся трактовать сновидения как предсказания: белый медведь означает что твои желания исполнятся, чёрный — что в скором времени будет перенесена длительная болезнь, большой — к неожиданному богатству; иные слепые предсказательницы о приснившемся Президенте говорили такое: «если приснился нынешний Президент, то это к неожиданному повороту событий в вашей жизни, если бывший — то к плохо пройденному этапу, невыученному жизненному уроку». И прочая дикая, никак не проверяемая чушь…

Я бы больше примеров привёл, да запомнил лишь эти два «предсказания», связанные со снами. А Интернет, в котором можно было бы посмотреть ответы на все вопросы, накрылся медным тазом, впрочем, если бы он сейчас был и всё было бы хорошо, вряд ли я бы писал эти строки…

Мне же кажется что сновидения были придуманы для нас, чтобы можно было нами управлять в лучшей мере, чем без них. «Приснился» человеку сон — подсознание выхватило оттуда картинки и образы и человек, уже будучи наяву, идёт к этим навеянным ему насильно, образам и делает всё, чтобы достичь того, к чему его подводят…

Как в одном старом фильме «They alive» люди надевали специальные очки, чтобы видеть пришельцев и их манипуляционные методы в отношении людей. Везде, где только можно: на рекламных плоскостях, в журналах, в ТВ экранах, вместо красивых надписей и фото или видео, в этих специальных очках были видны приказы для людей: «Потребляй», «Не думай», «Продолжай находится в полусне» и прочие. На деньгах, вместо номинала купюры и других привычных надписей, было лишь написано на всю бумажку: «Твой Бог»…

Рассуждая в подобном ключе, рано или поздно приходится отвечать на множество вопросов: зачем кому-то нужно навевать нам что-то и манипулировать нами? Ведь люди итак всецело — рабы. Да, крепостное право, как и работорговля официально отменены, но что можно сказать про существующую денежную систему?

РАБотай месяц — получай гроши, которых хватает заплатить за отведённый тебе кусочек скворечника (квартиру), купить некачественной еды и заправить твою колымагу. Это ли не рабство? В лучшем случае ты управляешь другими РАБами, высокомерно себя с ними ведя, и твоей зарплаты хватает ещё на вещи и «нормальную» еду (в кавычках потому, что захимиченная, продаваемая повсеместно, субстанция, априори такой быть не может).

Затем приходит вопрос: а кто же устроил такую систему, в которой люди, являясь рабами, считают, что всё нормально и так и должно быть? Итак от вопроса к вопросу, от одной ступени, к другой, рано или поздно, придётся пытаться ответить на вопрос: «Зачем и кто придумал нас — людей?» На этот вопрос у меня нет ответа. А у вас?

* * *

На следующее утро когда наше трио собралось в гостиной, чтобы позавтракать, «Майор» сказал что отправляться мы будем сегодня же, сейчас же, после того, как скушаем омлет с сосисками. Это были последние запасы яиц и сосисок из прежней жизни. Как всё-таки раньше было просто раздобыть их, не то, что сейчас…

Путь наш предстоял неблизкий, так как пунктом нашего следования была Москва. Почему именно столица России и почему нужно так спешить и отправляться из уютного дома-убежища, Сергей не пояснял. Говорил, что скоро всё узнаем, что всему своё время и так далее. Он сказал что мы поедем на его «Тойоте». Вначале мы должны были пересечь границу, проехав Снежное и другие маленькие грязные городишки, потом, не доезжая до Ростова-на-Дону, мы уходим левее и выезжаем на трассу М4, прямую, аки стрелу (ну почти) и выводящую нас прямо в Москву.

Касаемо заправки топливом — Сергей сказал, что мы возьмём с собой специальную помпу для ГСМ и будем просто взламывать хранилища топлива на заправках, выкачивая оттуда его нам в бак и канистры, которых с собой мы брали 5 штук, по 20 литров — каждая.

Дорога только в теории была простой и незатейливой, по факту же все было не так. Хотя и сразу нам было ясно, что повсюду будут преграждать дорогу брошенные автомобили и фуры. Какие-то будут перевёрнутые или стоять прямо посреди дороги, поэтому скорость наша упадёт по сравнению с обычной скоростью движения. Тем не менее, «Майор» отводил на наше путешествие всего два дня. Мне кажется нереально успеть. Может быть, я ошибаюсь. У меня ведь нет опыта таких поездок.

Окраину Макеевки и другие городишки мы проехали достаточно быстро, несмотря на преграды в пути.

Подъезжая к КПП «Мариновка», мы двигались не особо быстро. Везде на дороге стояли машины, вынужденно оставленные своими хозяевами. Здесь и в прежние дни постоянно были очереди из автомобилей и их хозяев. Люди ездили в Россию за бензином, вещами, продуктами и проч., покупая их там дешевле и видя в этом истинную выгоду.

Мои же надежды (которые нужно заметить, таяли всё сильнее, по мере нашего движения) на то, что в РФ всё нормально и жизнь продолжается, — рухнули, когда мы, после пересечения украинской границы, пересекли КПП с российской стороны. Всё был идентично. Везде царило полнейшее безмолвие, ввиду отсутствия людей…

Меня бросило в холодный пот, когда я увидел надпись на таможенном терминале российского КПП. Гигантскими буквами красного цвета, с потёками, размером в два человеческих роста, было написано «Майор и ко, добро пожаловать в новый мир!»

Исходя из того что «Майора» я не называл в слух «Майором», можно было понять что послание это для меня. Но я, тут же, решил рассказать Сергею и Алисе как я величаю его в своих записях и мыслях, дабы прояснить ситуацию и ответить на молчаливые вопросы, читающиеся во взглядах.

После моего рассказа, мои спутники насторожились тоже. Ведь надпись могла означать как то, что за нами следят и где-то вдалеке или вблизи есть живые люди, так и то что она была сделана не совсем человеком. Алиса на этот счёт сказала:

— Нам всё равно не удастся разгадать эту тайну просто «тыкая пальцем в небо». Мне кажется всё разъяснится, когда мы прибудем в Москву. Там же будет и тот, кто это написал. Не так ли, Сергей? — хитро посмотрев на «Майора», добавила она.

Он же ответил, что не знает точно, а гадать не хочет, поэтому пока отложил этот вопрос в «долгий ящик». Дальнейшее путешествие проходило без особых приключений. Монотонность трассы усыпляла и, после того как мы проехали 400 км, Алиса сменила «Майора» за рулём.Поначалу он следил за ней, — переживая справится ли она лавировать между машин, скоплениями стоящих возле мест, где нужно вносить плату за проезд по отрезку трассы, — но она справлялась отлично.

Подъезжая к Воронежу (точнее к его объездной дороге), мы не увидели скопление автомобилей на выезд из города, как это показывают нам в фильмах — катастрофах. Там ведь людей предупреждают заранее, чаще всего по ТВ или радио о том, что грядёт и люди начинают судорожно пытаться выбраться из своих больших муравейников, которые становятся при любом катаклизме (природном или рукотворном) ловушкой для человека.

Можно сказать, что люди сами виноваты, загнав себя в «муравейники», но на самом деле система устроена таким образом, что большинство должно жить в городах. Там проще обманывать себе подобных, наживаясь на них. Много людей — много возможностей… много видов работы, если совсем уж примитивно; так же, много искушений и всяческих не нужных, по сути, человеку вещей…

Здесь мы впервые решили остановиться на заправке, чтобы пополнить запасы солярки и переночевать, если будет безопасно. Уже темнело, было 16 часов вечера. «Майор» выбрал «Shell», сказав что там топливо более качественное, чем на других заправках. Остановив «Крузак», из которого все мы вышли, Сергей чётко дал распоряжения кому — что делать. Сам пошёл осмотреться в магазин, который был на АЗК. Нам же сказал, держась вместе, найти бункер с топливом, который детально нам описал. В случае какой-либо опасности, тут же бежать к машине и сигналить, дабы предупредить его. Сигнал дважды означает что поблизости люди, трижды-животные…

* * *

Кстати о животных: за весь путь, который мы преодолели (половина дороги) мы не встретили ни волков, ни безумных собак…мы не встретили ровным счётом никого.

Ощущение сюрреализма не покидало меня на протяжении всей дороги. Представьте себе достаточно широкую трассу, на которой тут и там стоят автомобили. Некоторые из них искореженные после столкновения с себе подобными, другие перевернулись на обочине, третьи замерли без повреждений; их водители, видимо, ехали медленно; фуры, самосвалы, военные «УРАЛы», множество легковушек — всё это было покинуто некогда создавшими эти средства передвижения, созданиями — людьми.

Словно пустыми глазницами, — взирали на нас покинутые авто, — своими фарами. Некогда любимые до безумия своими владельцами, ездящими на своих «стальных конях» по 20–25 лет; или же используемые просто как средство передвижения, которое не щадили и меняли каждые 2–3 года; перевозчики грузов и людей, жидкостей и порошков — эти анахронизмы были теперь просто никому не нужными.

Мы не заезжали в большие города, чтобы не терять времени — у каждого из них были объездные дороги, но парочку маленьких пустых городишек, всё же, нам посетить пришлось, хоть и проездом. Пустота вокруг и презрение природы, сыпавшей всё это время с неба снег, который некому было почистить с улиц ощущались в них. Небольшие больницы, школы, садики, детские площадки, магазины, заправки — всё это пустовало и выглядело мёртвым, серым и обескровленным без главных его кровяных тел — людей…

Примерно в двухстах километрах от Ростова, мы видели в поле, недалеко от трассы, остатки от большого пассажирского самолёта. Огромные двигатели его, часть хвоста — это всё, что осталось от такой махины, которая преодолевала огромные расстояния за сравнительно небольшой период времени.

А подводные лодки…а огромные круизные лайнеры…а атомоходы…а бомбардировщики стратегической авиации…а авианосцы… перечислять можно долго…нужно лишь желание вообразить всю глобальность случившегося с нами… и невозможно было понять наступит ли когда-нибудь эра возрождения для всего этого, — ненужного теперь человеку, — ввиду отсутствия последнего на Земле…

* * *

Впервые мы остались с Алисой наедине, без «Майора». Я сразу спросил что же она думает о нём. Она сказала так: — Нормальный мужик, только может слететь с катушек, если мы не поможем ему. Жалко его семью и его самого, но ему этого не выказывай и, уж тем более, не говори, иначе он тебя возненавидит. Ему нужна наша поддержка в виде чёткого исполнения его просьб/приказов —, и откуда она столько знает?

Как она умудрилась понять человека за, по сути суммарно, — один день, проведённый с ним вместе? Хм-м, это она и меня так же раскусила, знает о моих к ней чувствах? Не успел я об этом подумать, как Алиса спросила:

— Ты сам то как думаешь почему именно Москва и что нас ждёт после того, как мы там окажемся? на что я ответил, что мол даже не задумывался над этим и сейчас полностью сосредоточен на том, чтобы запомнить дорогу во всех деталях и записать их все. На что она, посмеявшись, заметила:

— Не особо много тебе писать придётся. Детали то всё однообразные, не так ли? Людей нет, откуда деталям взяться? Логично.

Наконец, мы дошли до бункера, в котором хранилось топливо. Сверху это были металлические листы, лежащие на земле, со специальными трубами, с крышками на них, закрывающимися на навесные замки. Сергея всё не было. Я, уличив момент, решил спросить у своей спутницы нет ли у неё парня. И тут же осёкся, поняв какую глупость я сейчас «сморозил». Она, многозначительно на меня посмотрев, сказала лаконичное: «Нет». И всё. Больше ничего. «Нет» и точка.

Мне хотелось понять как она ко мне относится, поэтому я спросил, но поступил крайне необдуманно, ведь если он был бы у неё, я напомнил бы ей о нём, а это ранило больше другого — потеря близких и родных людей. Всех, кроме меня. Это был первый раз, когда я вспомнил о своём отце…

Большие клещи, для взламывания замка, были нами непредусмотрительно не взяты из машины. Видимо, Сергей специально нам о них не напомнил, чтобы мы сами не пробовали открыть хранилище топлива. Вернувшись к авто, мы увидели как Сергей выходит из магазина на заправке, неся с собой пак с полуторалитровыми бутылками воды. У нас в багажнике было три пака, но он решил взять ещё один.

Я показал ему где находится бункер и он подъехал к нему, выйдя из машины взломал замки, по запаху определил где солярка. Заглушив мотор авто, он завёл бензиновую помпу и начал наполнять сначала канистры, после — залил полный бак так, что дизельное топливо полилось через заливную горловину прямо по борту «Тойоты».

Ночевать было решено не на заправке из-за пропавших и уже плохо пахнущих продуктов в неработающих холодильниках. Мы проехали еще пару километров и Сергей выбрал подходящий придорожный мотель для ночёвки.

«Мотель» этот представлял из себя двухэтажный дом, с большим баннером «Ночлег. Домашняя кухня. Всегда рады!».

Раньше люди, проживающие около трасс с большим трафиком, часто переделывали своё жилье под такие вот мотели-столовые. Либо достраивали второй этаж к существующему дому и сами жили в нём, а гостей поселяли на первом, либо возводили новый домик, рядом со своим и в нём поселяли жаждущих переночевать и поесть.

Хозяева в таких мини-отелях сами готовят еду, что вызывает уважение гостей, сами же принимают и спроваживают гостей. Если человек часто ездит по одному и тому же направлению, например: из Ростова в Москву и останавливается, как мы — в Воронеже ( в его окрестностях), то он, чаще всего, ночует в одном и том же доме. Хозяева (или хозяин) уже знают его, ночующий знает их. У них радушные отношения и он готов оставлять щедрые чаевые, а хозяин, в свою очередь, готов насыпать нормальные порции еды, без стандартного обвешивания.

«Майор» аккуратно припарковал «Крузак» во дворе дома, в котором стоял еще «Опель Комбо» и «ВАЗ 2172», принадлежавшие то ли гостям дома, то ли хозяину и его жене (или ребёнку) — трудно было сказать, да и неважно это.

Подходя к входной двери, Сергей остановился, повернулся, посмотрев на меня с Алисой и указал глазами на: «Привет Майор и ко! Хорошей ночи, сладких снов» — было написано аккурат по границе прямоугольника входной двери. Надпись, как бы, опоясывала дверь. Всё те же кроваво-красные буквы, но уже иного размера. Каждая была размером с раскрытую ладонь взрослого человека.

— Ну что ж, ребятки, придётся нам нести ночную вахту. Кто бы это ни был, он предугадывает наши действия лучше нас самих. И надо быть с ним поаккуратнее. Тимур, дежуришь первым. Только не сиди носом в своих мемуарах, а следи за обстановкой. Сейчас подберем тебе нормальное место для наблюдения. Заходим ребят, заходим. Будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях.

Ночь была настолько тихая, что мне казалось я бы услышал как снежинки падают, если бы был на улице. В доме стояла жуткая холодина, но хотя бы не было ветра. Мы нашли всевозможные одеяла и каждый из спящих сейчас, укрылся ими в несколько слоёв, чтобы не терять понапрасну тепло, вырабатываемое организмом.

Так как Сергей запретил мне во время дежурства писать, я, невольно, углубился в пучину своих воспоминаний. Они снова захлестнули меня своими образами и отрывками картин когда-либо виденных мной и отпечатавшимися в памяти.

* * *

Помню как, Сашке купили компьютер, когда у других ребят из нашей «тусовки» его еще не было. Было время, когда персональные компьютеры только-только появлялись в домах и квартирах и это было еще диковинкой. Все тогда ходили в «компьютерные клубы», чтобы за деньги там играть в виртуальные игры. К Сане тут же выстраивались очереди из подлиз и подстилок разного уровня. Его сверстников и даже старше на год-два, которые норовили часок-другой посмотреть как он играет. Не говоря уже о том, чтобы с ним сыграть вдвоем или, господи прости, сыграть самим на его компьютере (хотя такое возможно, если ему сильно захочется, например, в туалет).

Естественно Сашка начал чувствовать свою «власть» над людьми, которые были готовы почти на всё, ради заветного монитора. Он начинает посылать их, вместо себя, в магазин, на рынок; просит помыть, вместо себя посуду; подмести или вымыть полы и так далее. В общем перекладывает свои ненавистные обязанности по дому на своих гостей. Они же выполняют их с радостью, чтобы поскорее начать просмотр заветной игры.

Я пытаюсь сказать не о том, какой Сашка был плохой человек или нечто подобное. Он был обычным подростком и просто пользовался благами, которые судьбе было суждено дать ему.

Вспомнилось же мне, как мы сидим с ним у него дома, проходим игру «Fallout 2» (настоящий бестселлер) на английском языке, с маленьким англо-русским словариком в руках, я перевожу диалоги из игры и подсказываю ему как отвечать тому или иному персонажу. Иногда перевожу неправильно и ответ злит персонажа.

Нам приходится загружать игру до диалога и начинать его заново поэтапно, чтобы достичь нужного результата с этим персонажем. Он может пойти с нами на поиски заветного убежища №13 в качестве друга и помощника в борьбе со встречающимися врагами, или может просто убежать — всё зависит от правильности постановки диалога с ним.

Поражала нелинейность сценариев, хотя потом я понял, что их было, конечно, не бесконечное множество. Казалось, что, как в жизни, можно сказать всё, что заблагорассудится (хотя в жизни, как и в этой пресловутой игре, существует определённая линейность действий, определённые поведенческие принципы, нарушая которые, можно прослыть безумцем или идиотом).

Так же было очень интересно чувствовать себя всемогущим, отменяя неудовлетворительный результат в игре загруженной «сохранёнкой», до диалога или до боя с кем-то, дабы переиграть его в удовлетворительном для нас ключе.

У меня такое впечатление, что в последние годы (имею ввиду последние годы прошлого мира, до коллапса) уже не производили игр с такой начинкой. Молодым людям 10–15 лет нужны были «стрелялки» разного вида, «гонки» на мотоциклах, автомобилях, грузовиках, вертолётах, самолётах; симуляторы футбола и баскетбола, тенниса и хоккея, биатлона и шахмат — в общем всего того, чем мы занимались в реальности друг с другом, а нынешние поколения росли, с пониманием того что всё это можно и до́лжно делать в виртуальном мире, не выходя из дому.

Особенный уклон был сделан на всевозможные симуляторы войны. Будь то «Боевые самолёты» или «Танки»; «Пехотинцы в Китае» или на Луне; «Подводные лодки» или «Вертолёты», — неисчислимое множество этих игр приговаривало несозревшему сознанию: «Война — дело обычное. Убивать — норма. Смотри: ты — герой! Чем больше убил — тем больший герой. Тем больше денег и наград»…

Сейчас мне видится, что мы были, как раз, прародителями нынешней виртуализированной дальше некуда молодёжи. Мы тратили часы, да что там: недели, месяцы, проходя одну игру за другой, пытаясь найти всё больше и острее ощущения от них. Мы играли «по сетке» в стратегии и гонки, «стрелялки» и «бродилки» обучаясь всем этим нюансам, так нужным в компьютерных играх и неприменимым в обычной жизни…

Теперь я думаю, что это внедрение в повседневную жизнь молодёжи (именно моего поколения) было сделано (кроме очевидной денежной выгоды) для того, чтобы оная (молодёжь) воспринимала вокруг шагающую семимильными шагами виртуализацию, как нечто обыденное…

… Нынешние же не стремятся что-либо «пройти»: у них всегда в руке смартфон, в котором есть те, кто играет в игры; те, кто рассказывает стихи; те, кто готовит еду; те, кто танцует; те, кто играет на музыкальных инструментах; те, кто поёт; те, кто ходит и просто матерится по улицам или дома; те, кто пропагандирует алкоголь; те, кто показывает как нужно правильно курить «травку»; те, кто рассказывает новости и те кто их трактует; те, кто выпрашивает «донат» за то, что просто показывает свою рожу в камеру; те, кто ездит на машинах или ремонтирует их; те, кто обучает чему-то нужному; те, кто учиться чему-то нужному и проч. и проч. Армия. Легион блогерской братии. Каждый пытается ухватить кусочек жизни посредством получения денежных средств с рекламы, с прямых, просматривающих контент «клиентов» (кидающих «донаты») и ещё Бог знает с чего.

Стимул. Очень важный элемент любых манипулятивных действий с любыми людьми. С миллионами… или одним. Для условного блогера стимул-это деньги, получаемые за его, порой, нелёгкий труд. Так же стимулом для многих из них является удовлетворение эго методом того, что можно по-простому назвать так: «Я вот смог, а вы — нет. Вот и сидите по ту сторону экрана, смотрите на меня и завидуйте мне».

Для просматривающих же свои жизни, заменяющих их чужими жизнями, стимулом является от: «Научусь, стану как он/она» (просматривая и просматривая изо дня в день, но ничему новому не обучаясь) до: «Ну и тупые. О чем они вообще? Кто их смотрит» (продолжая смотреть, говорят эти).

Но главный стимул для «просматривальщиков» это, конечно, возможность заглянуть в чью-то жизнь, сравнив её со своей, убедив себя, что собственная лучше и всё равно, что в это время своей жизни у них нет. Им некогда жить. Как, собственно, и блогерам. В вечном поиске: «чем бы сегодня удивить публику». Все они считают, точнее считали́это нормальным явлением.

Я же в период предколлапсовый начал замечать и всё более и более удивляться повсеместной смартфонизации и блогеризации того небольшого среза общества, который был у меня перед глазами. Мне было невдомёк зачем смотреть на каких-то диких людей на маленьком экранчике и возводить их в кумиров для самих себя. Видимо, во мне говорил так называемый «конфликт поколений». Или же я просто чего-то не понимал в той жизни.

* * *

Сергей подменил меня на «посту» на втором этаже, перед большим окном, выходящим во двор, из которого видно было и машину и дорогу, ведущую к дому, через четыре часа. Мне ужасно хотелось спать и я, пробормотав что-то, ушёл и заснул, под шестью одеялами, мертвым сном.

Глава 14

Утром я проснулся, когда уже было совсем светло. Как ни странно, меня никто не тревожил и я решил записать события вчерашнего дня и ночи. Дописывая свои «мемуары», как называет их «Майор», я чувствовал бешенный голод, но должен был доделать своё дело до конца.

Теперь, в отличии от сомневающегося меня же, — в погребе в Макеевке, — я был уверен, что делаю нужное и правильное дело, записывая всё происходящее. Кому нужное и почему правильное — вопрос достаточно сложный и ответа у меня на него нет. Есть только уверенность в своей правоте.

Я спал без сновидений, как и обычно, но спустившись на первый этаж, увидел своих товарищей, сидящих на кушетке и обсуждающих что-то, сильно жестикулирующих. Меня ввели в курс дела: Сергей снова видел сон, который, по его мнению, предсказывал нам то, что нас ожидает.

После того, как он отдежурил у окна и его заменила Алиса, он, из-за усталости, так же как и я, уснул мёртвым сном. Но сквозь скованный усталостью мозг, сквозь пелену тумана, застилающего разум, как будто кто-то специально пробился и тогда то «Майор» и увидел своё сновидение. Привожу его здесь максимально детально, стараюсь даже не добавлять специй, дабы быть максимально точным.

* * *

Сон «Майора» №2.

Двигаясь по тёмному коридору, видя в неопределимой дали его свет, Сергей ощущал чьё-то присутствие. Неизвестно откуда у человека имеется это свойство: чувствовать взгляд в спину или знать, что с тобой, казалось бы в пустынном помещении, есть ещё кто-то. «Майор» не стал кричать что-то типа шаблонного: «Эй, есть здесь кто?» или «Выходи, покажи себя», — нет. Он просто молча двигался вперёд, на свет, внутренне подготовившись к схватке, будь она физическая или…какая-либо ещё… ментальная, например.

На удивление, Сергей в некоторых своих снах контролировал все свои движения и знал что и почему он делает — всё пояснял сам себе логически и, исходя из этого, действовал. Большинству людей это не доступно. Они просматривают свои сновидения, как кино и к утру не помнят уже 95% из того что видели ночью. Вопреки этим статистическим данным, Сергей контролировал сон (если быть максимально точным: ему казалось что это он контролирует сон и своё поведение в нём) и помнил его в мельчайших подробностях к утру.

«Майор» слышит гудение непонятной ему природы, раздающееся из-за стен коридора, по которому он идёт быстрым шагом. Он трогает их руками, ощущает их гладкость, у него проносится мысль, что маляра очень постарались здесь, шлифуя шпатлёвку, а затем нанося слои краски, чтобы достичь подобного эффекта «яичной скорлупы»; так же руками чувствует вибрацию, исходящую от стен.

Коридор высотой примерно 2.5–3 метра, ширина его около двух метров. Сергей поворачивает голову назад, смотрит через левое плечо и видит лишь кромешную тьму. Никаких контуров чего-либо или источников света сзади не наблюдается, единственный свет виден впереди. Это и есть путь, который ему нужно пройти. Выбор без такового.

Находясь в движении уже достаточно долгое время, «Майор» понимает, что свет всё-таки приближается к нему и здесь происходит бесконтрольный скачок и «Майор» оказывается в непосредственной близости от источника света. Он пробирается всё ближе и перед его устами возникает следующая картина: коридор, окончившись, переходит в огромную полость, сделанную, видимо, в большой скале. Это пещера?

Пещера эта высотой около 15 метров, шириной около 40 метров, длиной около 25 метров. В дальнем от Сергея краю её находится огромная (диаметром метров 6) шестерёнкоподобная сдвижная дверь, на которой написано красными шрифтом: «119 is your vault».

Около двери Сергей замечает какую-то консоль. Подойдя ближе он видит пульт управления с клавиатурой и слабо мерцающим экраном. «Майор» подходит к пульту и видит надпись (красным) на нём: «Made in the Moon, district 13, section 9/11». Интуитивно находит (как будто бы конкретно зная что нужно нажать) кнопки, при нажатии на которые, он добивается того, что дверь, с шипением, отъезжает влево. Видны огромные засовы, которые вошли в дверь и поражает толщина самой двери. Навскидку не менее метра.

«Майор» не успевает хорошо обдумать как можно было сюда занести такую громадину и установить здесь, чтобы всё корректно работало, что это за мэйд из зэ мун и каким образом он набрал нужный пароль. Скачок и он за дверью…

…За дверью ещё один коридор, с хорошим освещением из люминесцентных ламп, слепящих с непривычки «Майора». Он понимает что ему нужно именно сюда и идёт по коридору. Его шаги отдаются эхом и, отбиваясь от стен, уносятся всё дальше вперёд него. Сергей, наконец, проходит коридор и упирается в лифтовую комнату.

Перед ним лифт, по дверям которого видно, что его изобрели и построили неземные инженеры. Что конкретно приводит Сергея к этой мысли — сложно сказать. Скорее совокупность факторов. Двери лифта из материала, невиданного доселе «Майором»: этот материал блестит серебренным светом, в котором отражается белый свет ламп. Потрогав двери рукой, Сергей ощущает невообразимую гладкость и снова слабую вибрацию. Сами двери, как и в земных лифтах, сдвижные; только уходят они не в стороны а вверх. «Майор» понимает это так же, как понял какую комбинацию цифр и букв нужно было набрать в пещере, чтобы открылась огромная круглая дверь — интуитивно.

Он решает проверить свою догадку и приближает левую руку к кнопке, которая находится слева же от дверей лифта. Кнопка имеет причудливую форму кляксы. Нерадивые водители, в 90х клеили наклейки в виде разноцветных клякс на места вмятин на своих автомобилях. Кнопка напоминает Сергею именно такую наклейку. Она розово-фиолетового цвета, с переливом из одного — в другой.

Сергей нажимает на неё. Лёгкость нажатия напоминает ему работу с сенсором. После нажатия, кнопка загорается красным и через две секунды двери лифта начинают уезжать вверх. Бесшумность прибытия лифта и открывания его дверей впечатляет. Человеческое ухо не улавливает ни единого звука при этих действиях. На самом деле двери лифта- это одна дверь, условно разделённая линией на две. Интересно кому и зачем понадобилось имитировать двойную дверь…

Оказавшись в лифте, «Майор» сразу же обращает внимание на его форму; это невозможно не заметить: лифт внутри сферический. Всё из того же гладкого материала построен он. Внутри, на правой, от входа, стене имеются три кнопки: верхняя — круглой, привычной Сергею формы, зелёного цвета, на ней надпись: «4all», та, что посредине — квадратной формы, оранжевого цвета, с надписью: «4someone», нижняя же — тёмно-лилового цвета, треугольная, с надписью: « 4you».

Рука Сергея нажимает нижнюю кнопку. В этот момент его рассказа, он говорит именно: «Моя рука», объясняя это так: «Рука как будто сама это сделала, раньше, чем я успел подумать о том, какую кнопку нажимать». Дверь бесшумно опускается из потолка. Изнутри она продолжает сферическую форму лифта и, закрывшись, прилегает к его стенам настолько плотно, что щелей совершенно нет.

По прошествии примерно 3,5 секунд, дверь поднимается вверх. «Майор» не ощутил движения совершенно. Но перед собой видит он уже другую комнату, не лифтовую, виденную им прежде. В этой комнате красное освещение, которое дают светильники, зарешёченные металлической арматурой или чем-то подобным.

Они очень сильно похожи на старые светильники в государственных учреждениях: вытянутые, продолговатой цилиндрической формы, из толстого стекла, висят они над- или под- надписями «вход» или «выход», освещая их своим слабым свечением и подсказывая посетителю куда нужно двигаться.

«Майор» выходит из лифта, дверь которого тут же опускается вниз. Наш герой осматривается и видит длинные стены песочного цвета, тянущиеся слева и справа насколько хватает взора. То есть перед ним, параллельно лифту, находящемуся посередине помещения есть эта длинная стена. Если развернуться и посмотреть за лифт, там такая же. Поперечных стен не видно.

Размер комнаты поражает воображение. Между стенами около 50ти метров. Высота потолка 5 метров. И тут в стене, которая за лифтом, появляются двери, Сергей оборачивается и видит в параллельной стене, так же, появившиеся двери. (Он говорит: «Моментально, из ниоткуда, предо мной появляются двери. Только что их не было, и вот они уже есть. Не знаю как лучше это объяснить, но они буквально материализовались на моих глазах»).

Двери эти, «на глаз», размером стандартных входных дверей: ширина 90 см, высота 205 см, выполнены из того же гладкого материала, что и дверь лифта. Сергей окрестил его «нержавейка», но это не она, конечно. Количество дверей сложно сосчитать. Их великое множество и начинаешь сбиваться при счёте. Расположены они примерно на девятиметровом расстоянии друг от друга.

Сергей решается подойти к одной из дверей, находящейся в стене, которая расположена прямо перед взором посетителя комнаты, когда он приезжает (телепортируется?) в неё на лифте. «Майор» толкает дверь и та беззвучно уезжает вправо.

За ней помещение, размером примерно 8 на 8 метров, высотой около четырёх метров, пол, потолок и стены которого выполнены из материала песчаного цвета, как и в «вестибюле» (так «Майор» окрестил помещение со множеством дверей и лифтом). Освещение фиолетового цвета, не яркое. Возле стен стоят какие-то столы, высотой около метра от пола. Посередине помещения, в форме креста, так же, стоят столы и над столами, просто подвиснув в воздухе (так кажется вошедшему) расположены стеллажи, до потолка, повторяя форму расположения столов.

Возле стены, на которой расположена дверь, столов и чего-бы то ни было еще, нет. На остальных трёх стенах, над столами подвешены стеллажи, так же, до потолка, выполненные из «нержавейки», как и столы и двери. На стеллажах, в большом количестве расставлены всяческие ёмкости с жидкостями и чем-то внутри этих жидкостей. Всё содержание их не видно из-за слабого освещения в помещении и кажется, что стеллажи с ёмкостями, словно небоскрёбы в облаках, скрываются в дымке чёрного тумана.

Сергей решается подойти ближе к одной из стен, чтобы рассмотреть что в ёмкостях. И видит:

— Вдоль стены, которая находится слева от меня, на стеллажах, я вижу ёмкости с внутренними органами. Судя по размерам, это органы не человека, но очень напоминающие оные, если говорить об их форме. Разного цвета в склянках хранятся печени, сердца, почки, лёгкие и проч. и проч. На столах же расположены какие-то незнакомые мне приборы и разнообразные инструменты. Что-то мешает мне как следует их изучить и заставляет перевести взгляд.

Вдоль перпендикулярной стены (которая напротив входа) на стеллажах стоят какие-то ящики зелёного цвета. Что в них — я не знаю потому, что так же, как и содержание столов, не успел их открыть и рассмотреть как следует.

У стены, которая была по правую руку, когда я вошёл, на стеллажах стоят большие аквариумы, не понятно каким образом смонтированные: между верхом и нижней частью аквариумов и следующей полкой на стеллаже нет даже малейшего зазора. Здесь стеллажи выполнены немного иным, отличным от расположенных на других стенах и посреди помещения, — образом: между полками примерно метровое расстояние, на остальных — сантиметров сорок.

В аквариумах же (примерным размером: длина 3 метра, ширина 80 см, высота метр), с мутной жидкостью, в лежачем положении находятся какие-то существа. То ли люди, то ли животные. Головы и тела их напоминают человеческие, но они явно увеличенных размеров. В процессе того, как я прохожу вдоль этой стены, я вижу разные экземпляры: у одного нет ног, у другого — рук, у третьего отсутствует голова, у четвертого — снята кожа…

Опишу подробнее этих существ: головы и тела их покрывает густой волосяной покров, разрез глаз от азиатского до европейского; это видно, несмотря на закрытые их глаза (те, у которых нет век, имеют разный цвет глаз: от красного, до светло-зелёного, от ярко-оранжевого, до тёмно-синего). Кисти рук примерно в два раза больше, чем у среднего человека, то же и со стопами. Вообще у этих существ в целом наблюдаются увеличенные размеры всех членов их. Безусловно, если у человека была бы схватка с таким существом, при равных условиях, победило бы существо.

Я прохожу бо́льшую часть этой стены и тут слышу какой-то слабый звук впереди. Быстрым шагом направляюсь на звук и вижу существо, с открытыми глазами и интеллектом, светящимся в них, с открытым ртом, пытающемся что-то произнести. У него большая голова размером с 1.5 человеческой, руки и ноги немного меньше, чем у собратьев, он не нагой, как остальные, а одет в нечто белое, напоминающее больничный халат.

Это всё, что я успел рассмотреть за миг до того, как у меня в голове произошёл настоящий взрыв боли и нечеловеческий голос, разнёсшийся по всем отдалённым уголкам моего мозга, неистово заорал: «БЕГИ!». Голос звучал, как если записать быструю человеческую речь, а потом замедлить её, добавив тем самым глубины низких (басовых) частот. Об этом я подумал уже после, а в моменте крика, ноги понесли меня сами на выход из комнаты и, оказавшись в «вестибюле», я заметил что все стены его превратились в огромные экраны, затмившие собой и двери…

На стене, находящейся за моей спиной, был изображен я сам, если бы камера снимала меня, будучи подвешенной на лифте. То есть: когда я повернулся, чтобы посмотреть что за мной, я увидел себя самого, повернутого головой, в пол оборота, к лифту. Я повернулся назад: картинка изменилась — экраны показывали онлайн.

На стене, противоположной этой, была показана снившаяся уже мне тёмная то ли кабина, то ли кабинет, — из-за угла расположения камеры было не ясно, — в которой за пультом восседало нечто, до боли мне напомнившее виденного мной только что в аквариуме «Профессора» (так я окрестил то существо).

Это нечто снова выполняло какие-то манипуляции с кнопками и рычагами, только теперь я увидел из-за его левого плеча светящийся экран. Я решил подобраться поближе, чтобы узреть что там, на экране. Как только я увидел часть его, на которой была изображена бесконечная глубинная тьма, со светящимися объектами, нечто резко повернувшись, словно видя меня, а не камеру, снимавшую оное, — начало сверлить меня взглядом.

Под взором его чёрных зрачков я начал терять рассудок: ноги перестали меня держать и я грохнулся на пол. Голова моя, после падения, была повернута в ту же сторону и оно всё сверлило меня взглядом. Странно, но в его глазах, размером с поясок пол-литровой банки, я, кроме агрессии, увидел и непонимание. Оно длилось лишь мгновение, но я успел это заметить. Как будто ему было непонятно как кто-то может следить за ним.

Внезапно, тот же голос у меня в голове грянул: «БЕГИ!». Я обрёл возможность ходить и контролировать своё тело. Встал и напоследок кинул взгляд на экран с существом. Я успел заметить, что оно на экране смеётся с меня, брызжа пенистой жидкостью изо рта.

Я рванул к лифту, нажал кнопку, «двери» уехали вверх тут же и я увидел, что нижняя и средняя кнопки исчезли. Осталась лишь верхняя «4all» только теперь она была не зелёного, а ярко-красного цвета. Моя рука потянулась и нажала её.

Через мгновение дверь начала уезжать вверх (очевидно я прибыл на другой уровень), делая это на этот раз до невозможности медленно и я, словно бы находясь в замедленном просмотре картинки, заметил, в открывавшийся постепенно их зёв, пару белых ботинок, огромного размера (наверное, 65го).

Хозяин ботинок стоял вплотную к лифту, видимо кого-то «гостеприимно» ожидая. Всё выше и выше поднималась дверь лифта, открывая мне сначала ноги, облачённые в чёрные брюки, затем торс, на котором был надет чёрный пиджак. Через мгновение я должен был увидеть и голову, но в этот момент дверь резко опустилась вниз, с громким лязгающим звуком закрывшись и я ощутил как падаю вниз с огромной скоростью. Моё сознание говорило мне что меня размозжит от такого ускорения и… тут я проснулся…

* * *

— Я решил сразу собрать вас и рассказать о произошедшем, но не нашёл никого в доме. Мне подумалось что вы вышли на улицу, чтобы раздобыть чего-то съестного, хотя у нас и достаточно запасов, но человеку же всегда мало того, что у него есть… Я выглянул в окно и увидел там цепочку из этих созданий, окруживших дом кольцом, медленно его сужающих.

Они все были в белых скафандрах, плотно облегающих их гигантские тела. Ростом они были не меньше 2,5 метров. Скафандры не имели ничего общего с человеческими, в которых, если верить киноплёнкам и СМИ, муссировавшим в 60е годы двадцатого века эту тематику, человек летал в космос, посещал Луну. Полностью облегающие штаны, из непонятной но плотной на вид ткани, такая же куртка-свитер, без каких-либо видимых застёжек, голову облегал шлем-маска, через который, даже с учетом моего от них отдаления, я видел чёрные глаза этих существ.

Меня ужаснуло это зрелище и я понял что они пришли исключительно за мной. Я подумал, что могу забраться на крышу дома и сбежать, перепрыгнув на крышу соседнего дома. Ужасно потея и нервничая я бежал, что есть мочи, в поисках выхода на чердак. Нашёл. Открыл люк, залез по лестнице.

Меня встретил пыльный чердак, с множеством всевозможного хлама, лежащего на нём. Я начал пробираться по чердаку, пытаясь найти способ выхода на крышу, на свободу и тут у меня в голове раздалось множество насмешливых голосов, которые говорили практически одно и то же на непонятном мне языке (скорее это был набор звуков для меня). Но смысл сказанного, каким то непостижимым образом, мне стал ясен: «Теперь он НАШ, не уйдёт».

Я, борясь с оцепенением, пытался выполнить свой план и сбежать от этих ужасных существ, но тщетно — люка на крышу или какого-либо другого выхода всё не было. В этот момент сильнейшая боль пронзила мою голову и снова тот же голос, который советовал мне бежать, когда я был на непонятной то ли базе то ли в лаборатории сказал: «ПРОСНИСЬ!»

…Я стал оглядываться по сторонам, пытаясь найти своего советчика-спасителя, но никого не было. Чердак был пылен и пуст…

…Я открыл глаза. Лёжа под шестью одеялами, в холодном доме, я всё еще не верил, что спасён. Рассудок отказывался интерпретировать случившееся со мной, как просто сны. Пытаясь прийти в себя, увидев что-либо реальное, я побежал к нашему «посту» перед окном на втором этаже и увидел испугано смотревшую на меня Алису. И только тогда я немного расслабился…

* * *

Рассказав нам всё это (частично начало рассказа Алиса прослушала дважды, из-за того что я пришёл немного позже), Сергей сказал:

— Выскажите свои мысли на этот счёт, а потом я выскажу свои. Попробуем как-то разобраться в этой ситуации, что бы она не значила.

— То место, где вы побывали, напоминает какой-то экспериментальный центр. Знать бы где он находится и какие на самом деле его цели, мы бы могли всё понять. Но, так как у нас только обрывки информации и нет целостности, нам снова придётся только гадать, — сказала Алиса.

— Мне кажется весь смысл этих снов, кроме того, чтобы показать нам от кого исходит настоящая опасность, — в том существе, которое лежало в аквариуме и открыло глаза. Сергей, ведь вы тоже думаете, что это оно вас предостерегало и в первом и во втором сне? — помолчав, промолвил я. Сон и голод как рукой сняло. Я, словно завороженный слушал рассказ «Майора» и не мог представить каково ему было.

— И не только предостерегало а и сделало так, чтобы лифт закрылся перед,судя по всему, охранником или кем-то таким, а во втором сне сделало так, чтобы я проснулся. Ведь я проснулся через мгновенье, после того, как он мне это приказал. То есть он, находясь в аквариуме для опытов (если он действительно там. Точнее если это действительно он делал), может управлять моими сновидениями, наряду с теми, кто меня в них погрузил. Получается так. Ещё больше меня вводит в замешательство то существо, с кнопками и непонятного происхождения пультом. Я так понимаю что это космос у него перед глазами. Космос и звёзды. Может быть это имитация конечно, для меня. Но. Помните что я говорил? В его глазах, на один миг, выразилось изумление и непонимание: как я оказался на базе, которая, видимо, ему хорошо известна. Соответственно это тот, из аквариума меня туда перенёс? Странно, очень странно…

— Да, да, я тоже так подумала. В этом, который в аквариуме, есть весь смысл этих снов. Он таким образом заявил нам, точнее вам, о себе. Хм-м. Может быть он хочет, чтобы мы его спасли из его заточения. И своей помощью в ваших снах, он прямо показал что поможет вам (нам) наяву, если мы поможем ему…А может быть и нет… Ну а органы в этих колбах? Видимо, всё-таки вы побывали во сне в какой-то экспериментальной лаборатории?

— Честно — очень тяжело сказать. Но, по всей видимости-да. Это лаборатория, в которой себе подобные проводят опыты над себе подобными… Сколько таких лабораторий и у людей имеется, не сосчитать… — задумчиво сказал «Майор»

— Мне кажется, мы уже засиделись здесь. И все наши рассуждения ни к чему не приведут. Это тупиковый путь из-за нехватки исходных данных. Что это за кнопки в лифте, почему надписи на английском языке? Что это за надпись «мэйд ин зэ мун» на пульте двери в эту лабораторию-убежище. Вы забыли о том, что это и убежище. Ведь надпись на двери об этом гласит. И почему номер 119 и чьё-это «твоё»? Очень много загадок. Дьявол кроется в деталях, как известно. В общем, хотя я и не являюсь сторонником куда-то спешить, но сейчас предлагаю всё-таки сниматься с места и ехать в точку назначения. Если повезёт-сегодня мы прибудем в Москву, а там… а что там, Сергей? — сказал я, с ударением на последний вопрос, проникновенно посмотрев на «Майора».

— Всему своё время, Тимур. Всему — своё время. Решено. Сейчас быстро принимаем пищу — и в путь. Быстрее доедем — быстрее всё проясним. Возражения есть? Возражений нет.

Глава 15

Мы собрали все свои пожитки, прихватив с собой, на всякий случай, махровые одеяла из дома и двинулись в путь. Нас окружали всё те же пейзажи, без особых изменений. Не было каких-либо живых существ до самого Тимирязево, в Московской обл.

Когда же мы двигались по трассе, в районе этого населённого пункта, мы услышали вой. Звук его прозвучал слева и справа от нас. Что говорило о том что нас «ведут», как сказал Сергей. Он прибавил скорость, насколько это позволяла неочищенная от снега дорога, но мы двигались всё равно достаточно медленно и стрелка спидометра только немного преодолевала порог в 50 км/ч.

Возле кладбища две стаи волков показались с двух сторон от трассы. Сергей, подумав, сказал Алисе подменить его за рулём. Он, не останавливая «Крузак», пересел на пассажирское переднее сиденье и, повернувшись ко мне, назад, попросил привстать с сиденья и посмотреть в багажнике, прямо за сиденьями, автомат. Никто из нас, кроме «Майора» не знал что у нас есть оружие.

Я достал АКСУ из багажника и передал его Сергею. Автомат был как новенький: видно было что за ним ухаживали. В ответ на наши недоумевающие взгляды, Сергей лишь быстро сказал:

— Знакомый мент продал мне его еще в 94 м году. Их тогда можно было собирать по улицам, после разборок «крутых». Видимо, он так и делал и зарабатывал на этом — я не углублялся в подробности. Его убили в 95 м. Время было неспокойное, знаете ли…

Открыв боковое стекло, Сергей высунул в него автомат и дал короткую очередь в сторону правой стаи, которая приближалась всё ближе к нам. На удивление, в движении, он попал прямо в вожака, который был на порядок больше остальных волков и несся впереди стаи. Тут же другой волк, не притормаживая, занял место убитого вожака и заменил его. Преследование продолжалось.

Обе стаи намеревались взять нас в клещи. Сергей переставил на режим стрельбы одиночными и начал по одному пытаться отстреливать волков. С переменным успехом, ему удалось прорядить стаю справа и из примерно 20 волков, преследовавших нас, осталось 7, которые, наконец, остановились. «Майор» повернулся ко мне и сказал:

— Ну что, Тимурка, готов? Теперь твоя очередь! — и сунул мне автомат.

Волки слева приблизились достаточно для того, чтобы даже не умеющий целиться смог в них попасть. Но отдача… Я открыл окно и стрельнул. Не попал. Отдача больно ударила мне в правое плечо. Я попытался как то раскрепить самого себя между передним сиденьем и задним, чтобы было меньше тряски и я мог нормально целиться. Отчасти мне это удалось. Я стрельнул ещё раз и тут опустела обойма. Сергей крикнул:

— Рожки сзади, в сумке «Метабо». СКОРЕЕ! Они настигают нас.

Я отдал ему автомат и полез за обоймами. Пока я их доставал, Сергей уже перелез назад, быстро перезарядил автомат и начал отстреливать волков. Я только жадно наблюдал за ним и пытался понять как правильно вести огонь. Почему то мне казалось, что вскорости мне понадобится это умение. Наконец, погоня слева была практически вся уничтожена.

Один из волков остановился и пристальным взглядом провожал нас. Он стоял так достаточно долго, будто бы запоминая хорошенько нас. Когда он почти скрылся из виду, из его пасти раздался ужасный вой. То ли горестный, то ли воинственный… В тот момент меня это насторожило, не знаю даже почему.

Оставшиеся 140 километров мы одолели без особых приключений. На подъезде к Москве на всех съездах и развязках было огромное количество машин, но нам удалось пробраться сквозь эту массу металла, резины и пластмассы. Мы, наконец, сумели доехать по забитым же улицам к зданию Кремля. Это и было наше место назначения.

Сергей, остановив машину прямо на Красной площади, сказал нам выходить и вышел сам.

— Ну, ребята, мы добрались. Вот и Красная площадь! Хочу сразу вас предупредить о том, что чтобы не случилось — всегда оставайтесь вместе — в этом ваша сила. И будьте «на чеку». Никому и ничему не доверяйте. Поступайте так, как велят вам ваши сердца, без оглядки на какие-либо условности. Прислушивайтесь к своему чутью. В нашем деле это один из основных факторов для победы.

— Извините, я перебью вас, Сергей. Я не поняла вы что нас покидаете? К чему эти наставления? Или вы знаете что-то о грядущем, чего не знаем мы? Вы обещали рассказать всё, что знаете когда мы прибудем в Москву, не так ли? И вот мы здесь! — забросала «Майора» вопросами Алиса.

— Да, Майор (я впервые его так назвал в лицо) вы действительно обещали!

— Ну, собственно, за этим мы и вышли из машины, не доехав до места, в котором нас должны ожидать: для того, чтобы я вам рассказал в чём наша миссия и зачем мы здесь:

В Кремле сейчас находятся те, кто, как они считают, являются творцами этого «кризиса», по их классификации, и «пляски смерти» — по моей. Конкретно здесь, в Москве, кураторы нашей, славянской стороны. Насколько я понял, по всему миру произвели такой же отбор, как у нас. Поясню.

Мы живы не просто так. Не благодаря сноровке, автомобилю или чему бы то ни было ещё… И, какие бы силы не вмешивались в наши судьбы, — они договорились и нам разрешено было добраться сюда, дабы приоткрыть занавес, заглянуть в кулуары, узнать то, что скрыто… Помимо нас, должны явится ещё Выжившие…

…Некоторых из них, как меня, «вели» и подталкивали в нужную сторонуспециальные службы, на финансирование которых выделяются, точнее выделялись средства из государственного бюджета, при помощи схем, не хуже тех, за счёт которых деньги отправляются на оффшорные счета, чтобы потом вернуться и поспособствовать сокращению количества знающих об этих службах…

…На протяжении многих лет мне своеобразным образом «подсказывали» как поступать. Но убедился я в этом только после того сна, с генералом и его сыном. Так или иначе, мы трое должны были составлять целостную группу до прибытия сюда, в Кремль. Дальше уже будет каким-то образом осуществлено распределение всех Выживших по их дальнейшим позициям — подробности этого мне неизвестны.

Теперь, после моих новых сновидений, о С ами-Знаете-Ком, я очень сомневаюсь, что кураторы из Москвы, Вашингтона, Токио, Лондона и т.д., являются на самом деле решающими что-то, в происходящем, фигурами. Тем не менее им кажется именно так и, как мы с вам знаем, главное — это уверенность в чём-либо. Если ты уверен в себе и в своём деле, то сможешь убедить и многочисленную публику, какой бы она не была. Впрочем, я немного отвлёкся.

Вашей задачей будет показать себя с максимально лучшей стороны вашего «Я». Прямо скажу: вы будете участвовать в состязании с равными вам соперниками. Все они отбирались не случайным образом, а в соответствии с жёстким регламентом. Дальнейшее вам расскажут те, кто будет проводить этот челлендж.

Как только соревнование перейдёт из этого этапа на общемировой, я, если доживу до этого момента, сделаю то, что должен. Пока же молчите обо всём, что я вам сказал и я тоже виду не подам в чём заключается моя основная цель здесь.

— Соревнование⁇ В чём его суть? Зачем оно? Мы здесь при чём? Что это за хрень, вообще, Сергей⁈ — заорал, психуя, я.

— Ты успокойся. Я попытаюсь пояснить. Понимаешь, ведь мне тоже никто, с указкой около доски, не пояснял как и что…Но я пришёл к выводу, что суть этого межрасового соревнования в выявлении самой стойкой расы, которая и останется на Земле… Но это цель глобальная. Если же говорить о цели каждого участника, то, прежде всего, это обретение себя; отказ от всего, что привычно; понимание того, что нет внешних врагов хуже, чем сам человек для самого себя. То есть по факту вам нужно просто понять самих себя, разобраться в хитросплетениях своих мыслей и понимании мира и… победить! Всё очень просто.

Вся информация, которую я вам сейчас дал собрана мной по крупицам из моих снов, которые снились мне, начиная года с 2008. Они не были каждодневными и не было никакого системного подхода в их демонстрации мне, поэтому я сначала не сильно обращал внимание на них. Но вскоре я начал систематизировать получаемые данные и записывать последовательно сон за сном. Таким образом мне и удалось выяснить то, что я знаю и рассказал вам. -закончил «Майор» и посмотрел на нас. В его глазах я не видел лукавства или хитрости. И явно было, что он сам верит во всё это… Я перевёл взгляд на Алису и она заговорила:

— Вот оно что… Да, уж, что сказать. Задачка у нас та ещё. Но мы, конечно, попробуем. Сделаем всё, что в наших силах, так сказать. Да, Тимур? Ну что ты нос повесил? Ничего нереального в этом нет. Понятно, что многие идут этот длинный, извилистый путь самопознания, годы или даже десятилетия, иные его так и не проходят до конца, иные и не начинают вовсе.

Одним требуется уединение в горах или монастырях, вторые предпочитают голодать и пить одну воду месяцами, третьи зачитывают до дыр Коран или Библию, пытаясь обнаружить суть там, четвёртые сидят на форумах, в поисках разномастных заговоров или правильных (видовых) методов питания…

Тем не менее, у нас условия экстремальные. И, как я поняла, на тех, кто пройдёт Испытания, будет основано новое человечество… Каким оно будет, Сергей? Какие будут его постулаты? Или всё снова повторится и человечество будет медленно но верно уничтожать свою родную планету? Не щадя никого и ничего мерно и степенно набивать своё нутро… В таком случае я не собираюсь принимать в этом участие! — Алиса говорила свою речь всё быстрее и быстрее. В начале видно было, что она размышляла над чем-то, но в конце её тирады было видно, что решимости ей не занимать.

— Да, конечно,- сказал я ей в ответ. — Попробовать мы обязаны. Просто это неожиданно довольно таки. Я ожидал нечто иное здесь встретить. Хотел получить ответы на вопросы…но не такие…

— Чего же ты ожидал? Супер-мутантов или смертекогтей, дерущихся с «Анклавом»? — засмеялся Сергей. Он добродушно взглянул на меня и добавил:

— Ладно, будет вам. Базис, который сам знал, я вам донёс. Касаемо же твоего вопроса, Алиса: я не проинформирован на этот счёт. Каким будет будущее человечество мне не ведомо. Будет ли оно вообще существовать — зависит и от нас в том числе! Ну а теперь нам остаётся лишь надеяться на то, что вся та информация, которую мне довелось узнать из снов, является правдой, а не приманкой…

Ну а теперь дело за малым: заехать в Кремль и отдаться в руки тех, кто там нас ожидает… Чувствуете на себе множественные взгляды? Это они…

Часть вторая Глава 1

You damn right, I’ve got the blues

From my head down to my shoes

I can’t win, 'cause I don’t have a thing to lose.

BuddyGuy

Часть вторая.

Сборы.

Глава 1.

Дневник подопытной №63479110 Алисы Ковальчук.

Если нас не обманывают с датами — сегодня 31 января, 2014 год. После того, как мы втроём: я, Тимур и Сергей, — приехали в Кремль, нас поселили в какой то из его башен. Люди в оранжевых защитных скафандрах окружили нас, как только мы пересекли кремлёвские ворота и, направив на нас автоматы, приказали выйти из машины. Сергей кивнул нам, давая понять что так всё и должно быть. Мы не спорили, полностью ему доверяя.

Нас поместили в карантинную зону, в стерильную палату, разделённую стеклянными перегородками. Мы могли видеть друг друга но не общаться. Стекло было слишком толстое и изготовленное из материала, не пропускающего звук.

Со стороны, где был вход в палату, была глухая стена и дверь в ней. После того как вошедший оказывался в помещении, он мог попасть, через специальный шлюз, открывающийся снаружи, к любому из нас.

Пока к нам относятся достаточно удовлетворительно. Проводят какие-то анализы, проверяют специальными датчиками и сканерами внутренние органы. Сергея недавно куда-то уводили вооружённые люди. Через пару часов он вернулся. Был не в духе, что было видно по его лицу.

Я очень переживаю за Тимура. Хороший парень и очень мне импонирует, видимо как и я — ему. Жаль что мы встретились в этих условиях. Как известно, парни взрослеют позже девушек; имею ввиду внутреннее взросление…видимо, поэтому ему тяжелее, чем мне. Но он — парень со стержнем. Выдержит — я уверенна.

Написать о сути состязания пока нечего. На все наши вопросы люди, посещающие нас для взятия тестов и анализов, ничего не отвечают. Как будет всё обстоять и с чем именно нам предстоит столкнуться пока не ясно.

Немного позже я соберу мысли воедино и отдохну как следует и опишу нашу встречу со здешними смотрителями, который скудно рассказали нам о соревновании.

Хочется верить в то, что мою тетрадь, которую мне выдали «для записей» и которую я превратила в личный дневник, никто не будет читать, кроме меня. Но сомнения в этом есть, поэтому некоторые личные соображения на счёт всего этого пока оставлю при себе.

* * *

Макс.

25 января, 14й год

Максим Орлов, он же Масяня, он же «принеси, подай, иди подальше, не мешай» проснулся, наконец, после недельного штопора. Запоя то есть. Хотя он и был совершенно трезв в это утро, его внутренние органы изнывали от такого количества алкоголя, но не пропадать же халявному добру…

Когда 18го числа все исчезли, он, будучи пьяненьким, вначале не придал этому значения. Затем, вернувшись домой, не застав жену, которой он хотел задать приличную трёпку, из-за отсутствующей бутылки дома, — он немного опешил. Призадумался что же делать. Решил съесть пельмени и пойти в магазин. На удивление его, он обнаружил, что электричества нет и пельмени в морозильнике превратились уже в один большой ком теста с фаршем.

Он хотел, было (матеря вслух всё это время жену) сварить картошку, но увидел что газа тоже нет. Ему ничего не оставалось больше кроме как, сходив в туалет, отправиться в ближайший пивняк, дабы рассказать мужикам о тупой жене и несправедливом мире и послушать там подобные своей истории…

…Обычно далее все участники подобного «консилиума» всё более сгущали краски и злились. И, если дело не заканчивалось дракой внутри делегатов, то обязательно выливалось в оную дома. К тому же жену легче бить, чем мужиков: она сдачи не даст. Воет, правда, громко, но это не беда. Главное — дома ещё выпить и тогда не так слышно…

* * *

С самых малых лет Максиму попадало от всех. Ему любил всыпать строгий отец, могла всыпать и мать, так же, одногруппники в детском саде, затем одноклассники часто его бивали. Эта особенность окружающего мира научила Макса ненавидеть его. И всех, живущих в нём людей. Но ненавидеть не открыто, а подспудно, чаще всего даже не замечая этой ненависти за желанием подлизаться или угодить.

Постоянные понукания со стороны самых родных людей сделали из него недалёкого, замкнутого человека, постоянно ожидающего условные «подзатыльники». Отец, по его словам, которые изо дня в день повторялись, хотел сделать из Масяни настоящего человека. «Не такого, как дура-мать». Мать же, в короткие периоды, когда не была в ссоре с отцом Максима, постоянно вторила мужу, чтобы избежать его гнева.

С тринадцати лет Максим начал употреблять алкоголь. Употреблять не так, как дети это делают — случайно, без злого умысла, а наоборот делал он это вполне сознательно. Он якшался со «старшаками», которые не ставили его ни во что и всегда посылали «гонцом» за очередной добавкой. Зато наливали они ему исправно. Они забавлялись с ним как с ручным зверьком, с которым забавляются дети. Напоив Макса, ребята заставляли делать его всяческие выкрутасы и исполнять их дурацкие указания, что отнюдь не добавляло ни любви ни уважения к окружающим в сердце Масяни.

Постоянно оставаясь на второй год, только в 16 лет кое-как закончив 9 классов новокуйбышевской школы, что недалеко от Самары, Максим Орлов пошёл работать помощником автослесаря в гаражном кооперативе. И, хотя, тот платил Масяне всего 500 рублей в неделю, зато, опять же, наливал исправно. Можно было ходить в пьяном угаре с 12ти часов дня и до самого вечера. Именно с 12:00 потому, что после двенадцати часов его начальник, Ильхам, не брал новых клиентов. Соответственно никто бы не смог увидеть пьяных «мастеров». Все приезжали с утра и оставляли свои машины, а когда они были «готовы», Ильхам звонил клиентам.

* * *

У Ильхама был интересный подход: он мог взять машину клиента и поехать по своим делам. Мог сделать это пьяный — его это не смущало. Один раз клиент видел его на своей машине, в Самаре. На это Ильхам сказал что он проверял как работает исправленный двигатель, что нужно, мол, в разных условиях испытать и поэтому он из Новокуйбышевска поехал в Самару, чтобы и на трассе проверить и в городских условиях — в общем наврал с три короба, но клиент поверил и остался доволен, подумав что Ильхам очень добросовестно отнёсся к ремонту.

Другой раз к нему привезли свадебный, уже наряженный автомобиль, чтобы он сменил колодки, датчик которых, как назло, за два дня до свадьбы, показал надобность их замены. Хозяин авто надраил и украсил машину и хотел, чтобы она два дня ожидала в гараже, но заведя её, чтобы заехать в оной, увидел загоревшуюся лампочку. Не долго думая и чтобы ускорить процесс, он позвонил Ильхаму.

После того, как хозяин авто удалился, горе-мастер сел на эту «Шкоду Суперб» и отправился к своей «бабёнке» — как он её называл, за 5 км от гаража. Был уже подпитый и хотел пошиковать с ней на «Супербе», «чтобы лучше давала».

Но на кольце он, то ли сильно разогнался, то ли помутнение у него случилось, снёс указатель поворота — такой красный длинный горизонтальный знак. Заскочил на высокий бордюр, помяв порог со стороны водителя и пытался дальше ехать. Но передние колёса «Суперба» были в полу-подвешенном состоянии и не «гребли». Самое дикое в этой истории-это то, что человек, привезший машину был родственником Ильхама…

Вместо того, чтобы позвонить и всё рассказать своему родственнику, наш хитрец, вызвав эвакуатор, позвонил ему и сказал что колодки от поставщика придут только завтра, соответственно, за машиной приезжать послезавтра. На слова, что послезавтра же свадьба, Ильхам лишь сказал что послезавтра утром машина будет готова в путь и положил трубку.

Проезжая магазин с алкоголем, Ильхам попросил водителя эвакуатора притормозить, подождать его. Выскочив из эвакуатора, он помчал в магазин, купил там 10 бутылок водки, бутылку минералки, две двухлитровые бутылки пива, лимон и 300 грамм конфет «барбариска» и вернулся в авто, с довольным видом.

Когда приехали к гаражу, Ильхам сразу объявил Максу, что работать они будут сегодня в ночь, но что он взял им подкрепиться и хватит этого на пару дней. Что до послезавтра нужно успеть сделать «Шкоду», чтобы никто ничего не заметил.

Первым делом выпив бутылку водки, закусив её одной «барбариской», разделённой ножом на две части, друзья-товарищи сняли все колёса на авто и отсоединили датчики износа колодок — дабы не париться с ними и не тратить время на их замену. «Походят ещё»,- сказал Ильхам, глядя на колодки с пятью миллиметрами оставшихся фрикционных накладок. Затем при помощи вакуумного присоса, взятого в соседней мастерской, они попытались «вытянуть» порог. Конечно, ничего не вышло.

Тогда Ильхам сказал, что разберёт облицовку изнутри салона и попытается выровнять порог авто при помощи кувалды. Макс пытался что-то сказать, но быстро получил затрещину и замолчал.

Вторую бутылку водки запили стаканчиком воды на двоих. Ведь оставалось еще целых восемь, а на часах было только 16−00, что говорило дружкам о том, что закуску (коей выступала и вода) нужно беречь. Разобрав облицовку порога, пытаясь выбить его изнутри, Ильхам только испортил его ещё больше. Пришлось идти в мастерскую по соседству с ильхамовским гаражом, — пока нормальные мастера еще были там, — и просить их о помощи.

Придя, чтобы посмотреть в чём дело, они, мягко говоря, обалдели и сказали что исправить ТАКОЕ будет очень тяжело. Что, скорее всего, даже геометрия кузова частично нарушена и машину надо бы на стенд. На это Ильхам сказал:

— Ой, да ладно, Ром, прекрати. Знаю я эти ваши стенды-шмэнды…разводите людей, а? Ты мне по-честному скажи. Вот я дам тебе пять тыщ. Сможешь помочь хоть как-то?

Роман, мастер на СТО, сказал что помочь, наверное, сможет, но гарантию не даст и ответственность на себя не возьмёт. Потому как случай действительно требует проверки кузова на стенде.

— Я тебе так скажу, Ильхам, если будут претензии, то я просто скажу что я ничего не делал с этой машиной. Ты понял? Я её не ремонтировал, ясно тебе, пьяная ты голова?

— Да ясно, ясно. Чего уж там… фирмачи хреновы…

— Э, э, ты потише, друг. Я же и отказаться могу. И мне твои 5000 знаешь где тарахтели!

— Ладно, ладно. Замяли. Ты тока, эта, сделай её, кароче. Пасиба.

«Шкода» была отбуксирована на СТО рядом, а Ильхам с Максимкой продолжили попойку.

— Вишь, как надо вопросы то решать? Сидишь, глаза выпучил, руки в карманы, на холодильник смотрит, важный такой, как гусь. Ты чё важный такой, а? — Ильхам пнул ногой Макса, который просто был уже до того пьян что не мог даже шевелиться. Он просто не хотел рисковать упасть при любом шевелении. После пинка, он упал лицом вниз, об бетонный пол. Ильхам не спешил поднимать своего помощника, в пьяном угаре думая, что тот притворяется и специально вынуждает начальника снизойти к нему.

— Ну-ну лежи, лежи. А я пойду выпью. А ты лежи. Умник хренов!

Была откупорена и выпита уже одним и третья бутылка. Запивалась водка пивом. Затем Ильхам с наслаждением рыгнул и пошёл смотреть футбол. Подсознательно он знал, что ребята на СТО из кожи вон вылезут но сделают «Суперб». И сделают они это не из-за ничтожных, в сравнении с их заработками, пяти тысяч, а потому, что ответственно относятся к своей работе и делают её с полной самоотдачей.

Про Максима было забыто. Он своё дело собутыльника и соучастника в этом сыре-боре выполнил.

К 21му часу уставшие после полутора смен, СТОшники, приволокли «Шкоду». Сразу увидев Максима, лежащего на полу в открытом настежь гараже, холодной осенью, со струйкой крови около рта, Роман позвонил в «Скорую». Те ехать отказались под предлогом того что «Пусть алкаши в своих гаражах сами там разбираются. Не мешайте нам работать!» и повесили трубку.

Когда же Роман нашёл в каморке, сделанной возле дальней от входа стены гаража, храпящего Ильхама, укутанного в два одеяла, дар речи у них пропал. Оставив «Суперб» в гараже, Роман решил вести Максима в больницу. Не бросать же парня. Не по-людски это.

В больнице Максиму поставили капельницу, за которую заплатил Роман, чтобы выгнать яд алкоголя из крови. Травма головы была несерьёзная, на первый взгляд, но на утро врач назначил сделать снимок. Максим вёл себя адекватно, — на сколько может быть таковым полупьяный подросток, — и, после опроса, не вызывал подозрений. У Масяни могло быть серьёзное сотрясение мозга, но всё обошлось.

Утром проснувшись, Ильхам обнаружил «Шкоду», стоящую у него в гараже и не обнаружил Макса. Рвал и метал бы он, если бы не похмелье и не 7 бутылок водки, оставшиеся в холодильнике. Откупорив, тут же, одну, выпив из горлышка пол бутылки, он вспомнил о том, что сегодня рабочий день и клиенты, почувствовав его «перегар», просто уедут. Но это его не остановило.

«Суперб» нужно было отдавать только на следующий день. «А, времени вагон. Успею», — подумал он и достал табличку с надписью «ЗАКРЫТО», нацепив её на ворота гаража с наружной стороны.

Он решил приняться «чинить» «Суперб». Порог СТОшники выровняли, но на нём были следы удара в виде царапин и отсутствия краски. Изначально эта машина была в отличном состоянии. До того, когда приехала к «мастеру». В чёрном цвете, с пробегом 49 тысяч км, она была, словно только что с конвейера. Но стоило человеку привезти её горе-мастеру, как она уже превратилась в авто-хлам.

Ильхам, найдя у себя в гараже разнообразные баллончики с разными остатками оттенка чёрного цвета, стал проводить эксперименты на нижней части порога. «Где не видать». Подобрав подходящий, как ему показалось, цвет, он, без грунта, протерев грязной тряпкой порог, нанёс его, оставив небольшие разводы и потёки.

— А, за второй слой перекрою. Пускай сохнет. Надо же технологию соблюдать. Ха-ха-ха, — с чувством человека, который выдумал супер-смешную шутку, громко промолвил горе-мастер пустому гаражу и пошёл смотреть вчерашний матч, прихватив с собой полупустую, и новую, не початую бутылки с водкой.

К 13 часам в ворота гаража кто-то настойчиво постучал. Это разбудило Ильхама и он поплёлся открывать. Это был Макс. Он рассказал что был в больнице и что было подозрение на сотрясение, но всё обошлось. Вполуха послушав своего помощника, Ильхам изрёк:

— Ну что-ж, за такие прегрешения полагается штраф. За эту неделю получишь 250 рублей. И ещё за водку вчерашнюю я с тебя вычту. А как ты хотел? Думал самый умный тут да?

Утром, проснувшись в больнице, Максим дал сам себе зарок не пить больше. Врачи рассказали ему какой вред наносит его организму алкоголь и что он может не ощущать этот вред, ввиду своей молодости, но что алкоголь имеет накопительный эффект и органы медленно, но верно мутируют от него. Кровяные сосуды в мозгу слипаются, что страдает сердечно — сосудистая система, щитовидная железа — да в принципе все системы организма попадают под удар. Максим проникся всей этой информацией и решил завязать раз и навсегда.

Но вернувшись в гараж, увидев знакомую атмосферу и привычную обстановку, а так же услышав дурные вести по поводу урезанной зарплаты, Макс Орлов вновь захотел выпить. «Ну, выпью пивка. Это же не водка», — подумал он. И, украдкой, пока Ильхам ушел в свою коморку к телевизору, выудил из холодильника двухлитровую бутылку.

Время шло, род занятий «мастеров» не менялся. «Шкода» дождалась своего часа лишь к 22 часам вечера. Когда уже оба товарища по несчастью вспомнили о ней. В холодильнике оставалась одна бутылка водки…

Вообще количеством бутылок эти и подобные им люди меряли свою жизнь. «Столько-то осталось — ещё поживём. Осталась одна или вовсе не осталось — скоро и жизни не будет», — рассуждали они.

Вернувшись к авто, взяв первый попавшийся баллончик, Ильхам, по ещё до конца не высохшей краске, покрасил порог и отправился спать. Макс, со спокойной душей пьяного пацана отправился домой, получать по шее от пьяного же отца…

Следующим утром Максим застал ругающегося полупьяного Ильхама со своим родственником. Как потом узнал Макс: родственник, доверяя горе-мастеру, приехал за машиной и, не глядя, рассчитавшись, сел и уехал. Прошёл час, мастер-пьяница уже подумал что его супер-геройский маневр «прокатил», но не тут-то было: разъярённый хозяин авто прилетел в гараж, чтобы найти правду и наказать виновных.

Ильхам вначале говорил владельцу «Шкоды» что он не видит никакого отличия между остальной машиной и левым порогом, потом начал доказывать что он на такой и приехал, последним «хитом» было то, что Ильхам сказал:

— Ты уезжал утром от меня на нормальной машине, да? А теперь приехал и что-то рассказываешь, да? Ты что сам в ДТП попал а на меня свалить решил? Ох и родственнички. Сам подумай, если бы было что-то такое утром, ты бы её не забрал, да⁈

Владелец пытался спорить, доказывать что он даже не глянул, не осмотрел машину из-за доверия Ильхаму, но всё было тщетно. Непроходимую тупую уверенность бычьих глаз, с красными венками на них было не пробить.

Ильхам был непобедим. Как ему казалось. Он не понимал что навсегда теряет связь с этой частью семьи — да ему было и всё равно. Он не понимал какую антирекламу сделает ему человек со связями его родственника. Да и на это ему было всё равно: лохи всегда найдутся. И на водку он себе обязательно заработает. А другого ему и не надо.

Частенько наш народ попадает в подобные ситуации и даёт себя обмануть таким вот «Ильхамам». Они тупы, они алкоголики, в большинстве своём, но как увернуться, извернуться и выставить виновным не себя, — а того, кто не виноват априори, того, кто сам должен обвинять, — они знают.

Этот урок Макс Орлов запомнил на всю жизнь и пользовался его плодами ни один раз. Не обладая каким-бы то ни было выдающимся умом, он выходил из, казалось бы, безвыходных ситуаций, когда его уже «прижимали к стенке» и требовали ответить за свои поступки. Он, словно карась из рук, увиливал, выскальзывал и вновь уплывал в свою привычную реку алкогольного дурмана и безответственно плавал в ней, свободный от всяческих обязанностей и понятных многим, человеческих чувств.

* * *

Придя в свой любимый пивняк и не обнаружив там своих «корешей», Макс порядком удивился; ещё больше он удивился, когда «тётка Ленка» не вышла к нему на его зов. Он пригляделся повнимательнее и увидел что пивной бар совершенно пуст. В нём нет ни души, кроме самого Максима. Смекнув, тут же, какую выгоду можно извлечь из сложившейся ситуации, Масяня полез в холодильник, взять «пивка». «Если что, я им скажу что звал, но никто не пришёл. А деньги отдам. Наверное», — подумал он, откупоривая бутылку.

Выпив уже 6 бутылок, он порядком захмелел, но в баре так никто и не появился. Макс решил выйти на улицу, для поиска компании. Ему стало скучно. Потребность в алкоголе он удовлетворил, теперь пришёл черёд удовлетворить потребность в приключениях.

Он всё шёл и шёл в сторону реки, но никого не встречал на своём пути. «Эх, сейчас бы Валерку Рыжего сюда, ко мне. Мы бы с ним квасили сутки — это точно. Халява же. Чёрт. Может пойти, набрать бухла с собой…пока халява…хм-м…ладно, может сейчас еще найду кого-то». При этих, медленно ворочающихся у Максима Орлова в голове мыслях, уши его уловили протяжный вой.

Он, после минутного раздумья, решил, что это собаки воют. «Голодные вот и воют. Что тут такого. Да, чуть громче, чем обычно. Наверное голоднее просто, не кормил никто. Нет ведь никого. Хе-хе. Куда же они все подевались?», — разум Максима пытался найти варианты пропажи всех людей, но он особо не заострял на этом внимание. Он искал кого-то, с кем можно вернуться в пив-бар. Его не смущало то, что он прошёл уже 30 магазинов, в которых можно было, так же, взять алкоголь. Хозяев ведь не было и там.

Наконец, то ли мороз, то ли прогулка и свежий воздух, то ли всё в совокупности — сделали своё дело, Максим начал трезветь. А это нехорошо. Будучи трезвым ведь приходится думать. Нужно видеть и принимать окружающий мир таким, каков он есть, а не плывущим в разные стороны…

Поэтому Макс резко развернулся и зашагал в сторону бара. Добравшись к нему и уже сильно отрезвев, он снова услышал вой, который прозвучал гораздо ближе к Масяне. На этот раз Макс порядком испугался. Он решил закрыть дверь в бар внутренним засовом. «Если придёт Лена, она крикнет, я открою. И рассчитаюсь за…вот за эту бутылку», -подумал Макс, беря с витрины бутылку водки подороже. Предыдущие выпитые пивные ёмкости он предусмотрительно выкинул, чтобы не платить за них.

Расположившись в тёмном баре, в котором были одни маленькие окошки на высоте примерно метра два (раньше это было здание токарной мастерской, в которой везде был искусственный свет над станками, когда его переделали в бар, освещение добавили, но окошки не убрали. Их открывали в праздники. Когда было уж очень сильно прокурено), Макс взял нарезанную колбасу с витрины (голод мучал его, несмотря на полученные калории от выпитого), хлеб, майонез и сделал нехитрые бутерброды.

Он так питался всю жизнь: дошираки, пельмени, бутерброды с колбасой, водка, «барбариски», пиво, семечки — вот его основной рацион. Так же он взял рюмочку и наливал себе периодически прозрачную отравляющую жидкость, выпивая её и закусывая тошнотворного вида бутербродами с полу-пропавшей колбасой.

В момент, когда Макс опустошил бутылку, вылив остатки в рюмку и поднял её, уже разговаривая сам с собой и произнося всяческие нелепые тосты, во входную дверь раздался сильный удар. Ему повезло что хозяин бара сэкономил и не стал даже переделывать металлическую советскую дверь из металла 5 мм, с поперечными уголками 50×50мм. Если бы не это и не внутренняя крепкая задвижка (которую уже хозяин установил; дабы продавщица-буфетчица-барменша могла закрываться в 23−00 от назойливых пьянчужек и ей было не страшно иногда ночевать в задней комнате, оборудованной рядом с кухней, в баре), те, кто пытался попасть внутрь, попали бы обязательно. Но, после ещё нескольких ударов, которые не оставили вообще никаких видимых, с внутренней стороны, повреждений на двери, шум утих.

Макс всё это время, пока в дверь что-то билось, лихорадочно пытался сообразить есть ли у него сигареты ещё и не полезет ли то, что бьёт в дверь, в окно и не Ленка ли это или, быть может, это вообще его жена- Юлька пришла, а может Валера пьяный приехал, узнав что тут бесплатно всё, хотя как бы он узнал…

Когда настала тишина, Максим, как ни в чём не бывало, пошёл за барную стойку, взял за ней «из под полы» пачку сигарет и закурил. Он был очень пьян и сыт. «Ща, короче, покурю и спать», -подумал он и проследовал в каморку буфетчицы. Он не понаслышке знал об этой каморке т. к. частенько ночевал здесь же, с Ленкой…о чём знала и его жена и весь микрорайон. Но его это не смущало совершенно. Максим доплёлся до койки и, увалившись на неё, прямо в одежде, уснул мертвым сном.

* * *

Примерно с таким же успехом, Масяня провёл и последующие шесть дней. Он выпил всё, что было в баре на витрине и в холодильниках не побрезговал даже «Бабским пойлом» — как он называл его сам: разными «ДжинТониками», «РомКолами» и прочей отравой. Потом к нему пришла «гениальная» мысль, что есть же ещё и небольшой склад, слева от кухни.

Дверь туда была заперта, но наш герой, при помощи найденного им возле «буржуйки» топора, разрубал её. Дверь была не первой в числе деревянных жертв Макса.

19 числа был ужасный мороз, а отопления не было. Утром он проснулся именно от холода. Даже весь алкоголь выветрился из его крови — так было холодно. Освещения в каморке не было и он, при помощи зажигалки из кармана, посветил возле «буржуйки» и растопил её.

Благо что был небольшой запас дров и щепы возле оной. Затем он понял, что нужно же будет и дальше чем-то топить и отправился в зал за стульями, прихватив с собой топорик. «Придётся тут перекантоваться немного. Стрёмно идти туда, наружу. Авось, скоро кто-то объявится и пояснит мне всё и, главное — выпьет со мной», — так решил Макс, через пол часа после пробуждения. Эти планы и сподвигли его запастись дровишками. Как он будет объяснять хозяевам бара свою самодеятельность здесь — он не думал, ведь сейчас можно было действовать за их спинами, не боясь быть раскрытым.

Вначале он ломал и рубил стулья в зале, потом понял что выгоднее приносить их в каморку, в которой светло от горевшего в буржуйке пламени, и бить их там. Меньше ходок нужно будет делать. Чем и занимался он последующие два часа.

Порядком разгорячившись то ли от работы, то ли от «буржуйки», Макс решил что пора уже передохнуть и как следует выпить и закусить. Напившись, он уснул в теплом помещении каморки, проснулся вечером, снова выпил, распалил печку, согрелся, выпил, снова уснул…день за днём…

…И так пришло 25е января…

В ночь на 25е, Макс Орлов был пьян только первую половину ночи. Потом, каким-то непостижимым образом, ровно в 00−00, он отрезвел совершенно. Проснулся. Огляделся вокруг и хотел, было пойти, выпить, но, тут же от чего-то, вырубился. Ему снился сон…

Глава 2

Глава 2.

Дневник подопытной №63479110 Алисы Ковальчук.

Сегодня второе февраля. В нашей компании прибыло.

Оказывается, есть множество стеклянных перегородок в этом помещении. За каждой из них-палата. Они не подсвечены светом и зашторены специальными маскирующими шторами с внутренней стороны. Только если открыть шторы и включить внутри свет, становится понятно что существует ещё и ещё перегородки. В каждой палате стоит современная кровать, с наклейкой US AID сбоку, есть множество разнообразного современного оборудования. И на кроватях, как водится в местах подобного плана, есть ремни.

Утром, после завтрака (кормят отлично. Сегодня была отбивная с салатом из свежих огурцов и капусты, с оливковым маслом) привели какого-то полубомжа и заселили его в палату, граничащую с моей. Видок у него, конечно, тот ещё… Я не знаю как его вообще сюда пустили. С него сняли всю одежду, дали больничную, помыли, но длинные волосы и ногти и одутловатость лица… ярко выражали приспешником какого образа жизни является данный экземпляр человека разумного. Разумного ли? Сомнительно.

После того, как его завели в палату и уложили на кровать, хотели взять какие-то анализы. Он начал что-то орать (звук ко мне не проникает и я смотрю немое кино) и размахивать руками; медикам пришлось вызвать подкрепление. Прибывшая охрана быстро скрутила Алко-Робинзона и пристегнула его ремнями, позволив специалистам проводить свои манипуляции.

Интересный вариант. Неужто и он будет участвовать в соревновании?) Тогда мы, с Тимуром и Сергеем точно победим.

Днём этого придурка кормили через трубочку так как он отказался есть нормально и разбил свою тарелку, с солянкой, об дверь. На их месте, я бы тоже не придавала ему сидячее положение. Но они не сразу это поняли и, видимо, хотели по-хорошему.

После же инцидента с обедом, его уложили и зафиксировали. Затем принесли специальный прибор для кормления буйных Бомжерзонов и всунули трубку в рот, благополучно накормив его.

Ну хватит о нем. Я хотела бы описать как выглядит внутреннее убранство Кремля, расписать какая здесь роскошная отделка, мебель, лестницы и балясины, потолки и балюстрады, люстры и гипсовая лепнина; хотела бы, — мало ли когда и кем будет прочитан мой дневник, — но не могу.

* * *

Когда нас приняли эти «оранжевые», нам завязали глаза. Я так поняла это служба наружной охраны и там реальные отморозки. Они не церемонились с нами, им было всё равно на то, в каком состоянии мы прибудем в место нашего обитания. Главное было — доставить нас живыми. Таким людям нужно давать чёткие инструкции, в которых всё учтено. Всё, до мелочей. Если не дать такие инструкции этим орангутанам с автоматами, начинаются тычки, пинки, оплеухи, если на миг замешкался. Им всё равно, что у тебя завязаны глаза наглухо и ты идёшь по незнакомому месту. По их мнению ты идёшь слишком медленно и тебе нужно наподдать. Хотя спешить, если и есть куда, то явно не этим дубинам стоеросовым (выражение из прошлого…которое любил говорить мой отец…жаль его нет со мной =(( Папа, где бы ты ни был — я надеюсь что у тебя всё хорошо! Я люблю тебя!)…

…По моим ощущениям, мы поднимались по трём разным лестницам, насчитывающим около 50–60 ступеней каждая. Если бы я знала что-то о том, что попаду в Кремль, я бы изучила его план досконально, в прошлой жизни, и знала бы где нахожусь. Хотя, не исключено что в официальных источниках об этом месте не сообщается.

Всё наше передвижение, как я уже сказала, сопровождалось постоянными тычками в спину и насмешливыми приказаниями ступать быстрее. Сергей вначале пытался что-то говорить в ответ, но получил куда-то больно, судя по его «оху» и замолчал, как и мы с Тимуром. В итоге нас привели в палаты и ничего, кроме них, я пока не видела. Но был небольшой промежуточный этап, перед палатами.

Тимур держится молодцом, много улыбается и пишет в своей тетради. Как ни странно, у него не только не отобрали её, но разрешили взять с собой и «благословили» писать в ней. Это происходило в тот же момент, когда мне выдали мою тетрадь и карандаш. Сергей отказался взять тетрадь, «охнул» снова, затем взял. Мы не видели с кем мы общались на этом промежуточном этапе, до палат, но голоса двух общающихся с нами людей, были вежливы, хотя и говорили по-военному кратко и строго. Один был пожилой, судя по голосу, второй — наоборот, молодой. Ниже приведу их с нами беседу:

— Значит это они и есть? Я думал они постарше будут, а Ведец помоложе…хмм…ну, да вам виднее. Здравствуйте, молодые, и не очень, люди. Вы попали в Кремль для того, чтобы представлять свою Родину…кхм…свою землю на международном Испытании Выживших, которое будет проведено семнадцатого марта, сего 14го года. Вы удостоены величайшей чести показать свои способности и умения в состязании с другими нациями. Но, для начала, вам нужно пройти отбор среди наших людей.

Всего вас будет девять человек. У вас будет одиннадцать испытаний. Из всего количества останется только трое, они же и отправятся далее, в место, где раньше была Швейцария, для прохождения того, зачем вас оставили в живых. Вопросы есть? Вопросов нет. Товарищ…кхм…господин капитан, я ничего не упустил?

— Господин генерал-полковник, всё сказали правильно. Добавлю лишь что у испытуемых есть время на подготовку. Первую неделю вы будете проходить всяческие тесты, которые подскажут нашим специалистам что нужно подправить в ваших организмах, дабы вы могли выступить в полную мощь своих духа и тела. Затем четыре дня будет на то, чтобы эти поправки внести, следующую неделю вы будете тренироваться и готовиться к тестам. Затем начнётся соревнование- оно продлится с 18го до 23го февраля включительно. Те, кто пройдёт все 11 испытаний, будут на специальных средствах, доставлены в подготовительный лагерь, на территории бывшей Европы. Тамошние смотрители проинструктируют о дальнейшем победителей. Есть вопросы? Каждый может задать по одному. Не затягивайте!

— В чём заключается суть соревнования, к чему нас будут готовить и к чему нам готовиться самим…чего ожидать то вообще⁈ — задал Тимур сразу несколько вопросов в одном.

— Суть соревнования, конечно же, заключается в том, чтобы в нём одержать победу, молодой человек, — ответил Тимуру старческий голос.

— В дальнейшем я бы порекомендовал думать над своими вопросами и задавать их немного более обдуманно. Хе-хе, — засмеялся молодой голос. И уже серьёзно продолжил:

— Повторюсь: ответ будет дан лишь на один, и не более, вопрос.

— Кто на самом деле всё это устроил? — спросил Сергей.

— Хм-м, смотри, капитан, а Ведец ведь не дурак…ты был прав. В принципе, я и не сомневался в вас…я знал что вы зададите этот вопрос, Сергей Пургин. Даю вам слово чести офицера, что сам не знаю ответа на этот вопрос. Уж поверьте, я поставил сам себе задачу: отвечать на все вопросы честно. А задачи я привык выполнять.

— Меня вон «Майором» величают, так что я тоже могу слово офицера давать? Как я могу вам верить, если даже не вижу вас. Быть может вы уборщик зде… — Сергей не успел договорить и снова послышался «оох» с его стороны и звук падающего на пол тела.

— Ну что вы, что вы творите⁈ Капитан! Поясните этим идиотам кто перед ними!

— Господа охранники, выйти из помещения! Сегодня же вечером я вас жду на абв-вахте. Будет беседа. Очень серьёзная беседа! — грозно но быстро и чётко проговорил молодой голос.

— Помогите ему подняться, капитан. Я не понимаю, вы вообще объясняли этим болванам их обязанности? Или они настолько тупы что и Президента, — царство небесное,- не говоря уже о множественных его актёрах, избивали бы? Где вы их набрали? — всё негодовал старческий голос.

В это время послышалось какое-то движение и «Майора», судя по всему, подняли на ноги.

— Не болят почки, Сергей? Они вам ничего не отбили?,-спросил молодой голос совсем рядом со мной.

— Всё нормально. Жить буду. В армии и не так получал. Но там хотя бы было за что…

— Извините, извините, Ведец, кхм… Сергей Александрович, просто накладки случаются даже в нашем ведомстве. Люди не совсем свою работу выполняют, но, как им кажется, именно в таком подходе заключается добросовестность выполнения их долга…

— Мне кажется или в вашем ведомстве они случаются чаще, чем в других? — съязвил Сергей, но молодой голос быстро перебил его, не давая развитие конфликту:

— Итак, Алиса Николаевна, ваш вопрос. Пора заканчивать затянувшуюся процедуру знакомства.

— Что будет с победителями международного соревнования? — сказала я.

Судя по затянувшейся паузе, на этот счёт какие-то данные у старика имелись и он обдумывал как бы увильнуть, чтобы и правду сказать и не выдать слишком много информации. А может быть он просто боится отвечать правду на мой вопрос, — только и успела подумать я, как невидимый генерал ответил:

— Понимаете ли, девушка, Ваш вопрос, конечно, немного выходит за рамки моей компетенции… тем не менее, я обещал говорить правду…кхм… в общем то: победители получат в своё распоряжение Землю.

* * *

Макс.

Во сне к Масяне пришёл Андрей Петрович.

* * *

Дело было на объекте. Строительство было в самом разгаре: строили трёхэтажный дом местному владельцу сети магазинов. Масяне вчера исполнилось 19 лет, а его дочери один год. И похмелье терзало его всю первую половину дня.

В 18 он женился из-за её рождения. Если бы Настя не была его соседкой и рядовой некрасивой выпивохой, навряд ли бы у него а) с ней что-то вышло, б) он на ней женился. в) он бы переехал от родителей в город. Напившись, у них произошёл известный акт, а когда Дурнушка-Настя, — как её называли знакомые, — поняла что она беременна и поняла от кого, так как Макс был первым и единственным её мужчиной, — то сразу решила оставить ребёнка и не делать аборт.

На то было две причины: она хотела выйти замуж за Макса, она хотела переехать из своей вонючей квартиры. Вторая проистекала из первой. С самого детства она знала что у Макса есть квартира аж в Самаре, которую сдают его родители и не пускают в неё даже его, хотя он работает в городе. Хитрый план заключался в том, что нужно «развести» родителей Максима на эту квартиру, дабы переехать в город. «А ребёнок? С ним что-то придумается. Вон, в войну рожали и нормально!» — говорила сама себе не особо умная, но целеустремлённая Анастасия.

Их совместная жизнь сразу же пошла по писаным правилам всех алкоголиков: они беспробудно пили, находясь в трезвом состоянии только во время редких приездов её- или его- матерей. Ребёнок был предоставлен сам себе. Девочка могла находиться по целому дню в грязном подгузнике и никому не было до того дела.

В те же времена, когда с деньгами была напряжёнка и «молодожены» не пили алкоголь, они постоянно ссорились, пытаясь доказать друг-другу кто их них тупее, не стесняясь, при этом в выражениях и криках.

Так и шли годы: Максим уходил на новую работу, которой он очень гордился, — на стройку, куда он пошёл подсобником, Настя сидела с ребёнком и бутылкой пива, дожидаясь своего суженого и беспрестанно общаясь с подружками по телефону, оплачивая счёт за который, Максим изрядно её материл.

Несмотря ни на что, Макс хвастал перед своими коллегами-подсобниками, достижениями, которые у него имелись: жена и ребёнок в 18 лет. Он с укором говорил таким же неумным (ввиду своего возраста), как он (ввиду своей природы), пацанам, младше его на пять-шесть лет и подрабатывающих на стойке во время летних каникул, — о том, что нужно задумываться не только о «гульках» а и о семье, что нужно искать себе жену уже в их возрасте, что раньше вон и в 12 лет гуляли свадьбы (это Ильхам ему рассказывал, услышанные им где-то и приукрашенные изрядно, истории о таких браках) и проч. и проч. В общем то всячески обучал жизни, смеющуюся с него, когда он не видит, молодёжь. Если бы ребята знали его истинное «Я», которое Масяня всячески прятал под личиной храбреца и понявшего жизнь парня, — они бы смеялись ему в лицо, а так, побаивались. Всё же «старшак»!

На новой работе он не показывал каких-то выдающихся достижений. Работал достаточно посредственно, выкуривал по полторы — две пачки дешёвых сигарет, то есть сиживал и «бил баклуши» довольно часто в течении дня. Так или иначе, а способность к стройке у него была получше, чем к слесарному делу. И, через некоторое время, его сделали аж бригадиром подсобников. Чем он гордился и неустанно рассказывал всем, кто его знает и не знает, особенно будучи в пьяном виде, что он БРИГАДИР! Если было хорошее настроение, обычно Масяня ещё и добавлял, что скоро дорастёт до прораба, на что его собутыльники кивали и переглядывались между собой.

В тот день ничего не предвещало беды и всё шло как обычно: Макс слонялся по объекту туда-сюда, разговаривал о том, о сём с такими же, как он, высокоразвитыми мужичками (каменщиками, бетонщиками и т.д.), которые не смотрели нанего свысока, отнюдь, — они видели в нём свою замену. Что, отчасти, и было правдой. Он шёл по их стопам: ранние семьи, алкогольный дурман пол жизни, посредственное отношение к работе — всё эти «достижения» были и у Масяни и у его «шефов».

Когда он стал бригадиром подсобников, в его обязанности входило и давать им наряды и проверять их выполнение, поэтому теперь он вполне легально тынялся туда-сюда и никто ему ничего не говорил. Если бы не Петрович.

Этот пристал к нему и не отставал. Это был молодой человек, 25ти лет, только недавно окончивший институт. Рост его был примерно 190 см, волосы черные, худощавый, но не сухой. Глаза карие, смотрящие, пронзая провинившегося и обличая все провинности такового.

Устроился Петрович в эту строительную организацию мастером объекта и через год был уже начальником участка. То ли способности его были так хороши, то ли знакомые — об этом история умалчивает. Но не умалчивает она о полномочиях и всё растущих аппетитах Петровича.

Когда он пришёл в эту фирму, в неё же пришёл и Масяня. Они не знали ничего друг о друге, естественно. Встретились они первый раз когда шёл ремонт какого-то общежития и Андрюха тогда очень понравился Максу. Он поведал Масяне что сам работал подсобником на каникулах и знает какая это сложная работа и всё в таком духе. Петрович, по неопытности своей, хотел войти в доверие ко всем рабочим, чтобы они его беспрекословно слушались и доверяли ему. Более того, он хотел быть другом для каждого рабочего. Конечно, у него ничего не вышло с такими благочестивыми намерениями.

Зато через год, когда он уже был начальник участка, у него был громадный опыт в общении с этими. Так он пренебрежительно теперь называл почти всех рабочих. Почти всех. Не называл он так настоящих специалистов своего дела, коим хотел и становился, в своей сфере, и сам.

Очередной раз встретившись с Масяней и хорошенько его обругав, Андрей Петрович (теперь «Андрюхой» его называли только те, кто хотел уволиться) пошёл в «кайбаш», проверять документы, чтобы понять правильно ли на практике выполняется заливка перекрытий. Через некоторое время он вышел оттуда, заметив в окошко что Макс опять слоняется без дела, и направил Максима принимать бетон с мужиками:

— Это последнее предупреждение! Ещё раз увижу тебя без дела, я уже говорил, — уволю! Уволю без зарплаты. ТЫ понял меня, идиот⁈ Марш за ведрами. Миксер подъехал!

Макс ринулся к завхозу за вёдрами и через две минуты уже стоял у корыта, с мужиками, требуя себе самую тяжёлую работу: насыпать бетон в вёдра лопатой.

Дело всё в том, что бетон, при наличии должного количества людей, принимают так: бетоносмеситель подъезжает максимально близко к строящемуся зданию, рядом с которым стоит большое корыто, обычно на несколько кубических метров бетона, он вываливает туда бетон, несколько человек, обступив корыто, насыпают смесь лопатами в вёдра, другие же люди, стоя в «цепочке», — то есть друг возле друга так, чтобы левая рука одного дотянулась до правой руки другого —, и передают друг другу полные бетона вёдра. В таком же порядке пустые вёдра возвращаются назад, для заполнения их бетоном.

Делается это для того, чтобы сэкономить на, внесённом в смету, бетононасосе, который обходится гораздо дороже оплаты работы подсобников и бетонщиков. Последних вынуждают принимать бетон так только если они низкой квалификации. Нормальные бетонщики не берутся за такую работу. И вот представьте теперь 20–30 ведер, которые нужно очень быстро и постоянно наполнять бетоном. Представьте усталость человека, который насыпает их. Она не сравнима с лёгкостью, которую испытывают люди, находящиеся в цепочке или вибрирующие бетон.

Максу дали добро на эту позицию. Ещё бы.

Всё было бы нормально. Всё почти у него получилось. Руки были изодраны в кровь, он вспотел, как боксер после 8 раундов, он весь был вымазан бетоном, ему казалось что руки его оттянулись как у орангутана, до ног… всё равно всё было бы нормально… если бы не «рванула» опалубка и 9 кубометров бетона не вылились бы прямо в раскисшую глину…

///

Опалубка — это по сути форма, для заливки в неё бетонной смеси для получения конструкций любого типа; как дети лепят пасочки из песка, придавая им причудливые формы: черепашек, слонят, собачек, машинок и проч. ; насыпая упомянутый песок в свои пластиковые формочки, а затем, постукивая, прижав форму к какой-либо горизонтальной поверхности, поднимают её; так и строители-бетонщики могут сделать любую, указанную в чертеже форму из досок или фанеры, для заливки в неё бетонной смеси, после затвердевания которой, опалубка аккуратно разбирается а бетон остается на многие десятилетия, иногда и века.

«Рванула» опалубка- это когда фанерные опалубочные щиты или доски, из которых сделали опалубку закреплены между собой и расперты недостаточно добросовестно. Такое может произойти, что очевидно, только у нерадивых строителей, коих полон рынок труда. Они есть и у больших строительных фирм, из них есть бригады, работающие на посредника-прослойку, так же, такие есть и одиночки, работающие «на себя», делающие себе и всем строителям имя «рукожопы».

///

Пилин Андрей Петрович, после того, как отправил Макса заниматься бетоном с самыми неумелыми бетонщиками из всех, которых он встречал, занялся проверкой проектной документации. Через 15 минут, после прихода «миксера», ему сообщили что приехал директор фирмы — Шмальский Юрий Иванович, вместе с заказчиком дома. Петрович знал уже каким образом нужно поступать в таком случае и, не засиживаясь, кинув прежнее занятие, поспешил встречать гостей.

Погода была достаточно противная: лил дождь и размокшие подходные к дому пути были хороши только для того чтобы испачкать дорогие туфли и низ, а при не осторожной ходьбе, и середину задней части дорогих брюк. Исходя из этого, Андрей Петрович отправился встречать «гостей» к тому месту, где еще был асфальт ( а не глина) и остановились их внедорожники.

Всего было четыре машины: впереди был «рэнж ровер» охраны Соболева (заказчика), второй был его «Ягуар», следом было второе звено охраны на «Лэнд Крузере» и четвёртой стояла машина директора Шмальского — шестисотый «Мерс».

* * *

Соболев Игорь Астафьевич был представителем типичных братков из девяностых, пробивших себе путь наверх при помощи оружия и наркотиков. На данный момент он был депутатом самарского областного совета и владельцем сети продуктовых магазинов в Самаре. Так же у него был цех по ремонту кузовов авто и он поставлял, при помощи хитрых схем, некоторые запчасти на известный завод в Тольятти. Рост его был 173, ему было 53 года, чего нельзя было сказать, глядя на его внешний вид. Выглядел он старше лет на 15, благодаря образу жизни, который изволил вести бо́льшую её часть. Темноволосый, с мутным взглядом, постоянно находящимся, как бы, в задумчивости, а на самом деле просто пытающемся извлечь мысли из того мусора, что находился чуть выше местонахождения глаз. Нос у него был средней длины, остро «заточенный». Одет он был в дорогой костюм «Армани», в руках держал барсетку, столь любимую его братией в те годы. Разговаривал в непривычном обществе, хотя и не «по понятиям», но некоторые словечки-фразки тюремного происхождения, всё же, изволили вылетать из его благородного рта.

Начинал он, как водится, воровством шапок и дублёнок на самарском вокзале, затем стал напёрсточником (его повысил местный «Смотрящий»). В начале своей «карьеры» он был изворотлив и достаточно гадок по отношению ко всем, кроме вышестоящих его людей. Слова «честь», «совесть», «благородство» и подобные им, он не то, чтобы не знал. Он не переносил поступки, которые характеризуют эти слова.

Для него было нормальным явлением в пьяном виде сесть на самолёт и полететь куда-нибудь в Москву, а оттуда-в Сочи, чтобы в первом городе поиграть в казино в карты и выпить рома, во втором — в рулетку и выпить шампанского. Этому он научился у своего друга Круглого.

Круглый на постоянной основе проигрывал миллионы, а Соболев был более осторожен и играл только ради того, чтобы щеголять своей возможностью это делать и ради того, чтобы выпивать алкоголь и заводить всё новые и новые «романтические» связи, вдали от надоевшей, двадцатичетырёхлетней жены.

После одного из таких своих путешествий, от Новосибирских «решал», он сейчас и вернулся. Неделя для него прошла тяжело. Пришлось даже употреблять «порошок», чтобы не обидеть ребят. Сначала, после приезда, он, как это заведено у корешей, встретился с Круглым, в ресторане. Поутру же, после встречи, у него раскалывалась голова и чувство что его обманывают не покидало его. Поэтому он был немного не в духе, впрочем как и всегда.

Юрий же Иванович был человек пылкий, суетящийся и не терпящий трат лишних минут жизни. Конечно, если рядом с ним не стояла «шишка», вроде Соболева. Он выкуривал по три пачки крепких сигарет и постоянно ходил из стороны в сторону, находясь на объекте, без устали раздавая указания и кого-то к чему-то призывая. Он начинал свой путь с прораба, показывал себя хорошо с профессиональной точки зрения и в скором времени, не без помощи знакомых в стройтресте, стал начальником участка.

Тут то Юрий Иванович понял объёмы, на которых можно действительно что-то поиметь. Тем более время было неспокойное и нужна была «подушка», при помощи которой можно быть уверенным в завтрашнем дне. Подворовывая то на объеме то на качестве бетона, приписывая то площадь выполненных работ, то сами работы и при помощи подобных манипуляций, Шмальский сколотил себе достаточно неплохой капитал. Далее по совету знакомого сметчика и при его всяческом содействии, — в том числе оформлении документов на этого сметчика, ввиду его профильного образования, — Юрий Иванович открыл строительное дело. В большинстве своём набрал он в фирму людей с прошлого своего места работы, переманив их бо́льшими зарплатами. Недостаток в штате сотрудников был пополнен алкоголиками и другими несостоятельными личностями.

Нынешний объект был для Шмальского феноменальным. Во-первых сама сумма заказа была умопомрачительная, по сравнению с предыдущими заказами; во-вторых, после двух месяцев честных отчётов, смет и бухгалтерского учёта и проверок со стороны Соболева, Юрий Иванович понял что можно уже начинать внедрять свои схемы и схемки, что проверять его так тщательно уже не будут, так как удостоверились достаточно в его честности.

Впрочем, ещё изначально свежеиспечённого директора строительного бизнеса, Игорю Астафьевичу посоветовал один его друг и подельник по «делам» — Круглый. Ему понравился подход Юрия Ивановича и его честность. Честность оного была обусловлена тем, что он смекнул сразу кто перед ним и что не стоит в этот раз быть «рвачём». Стоит поработать прозрачно, без обмана; тем более, что объём не велик: нужно было укладывать природный камень на цоколь двухэтажного дома матери Круглого, который тот недавно, с горем пополам достроил. Не сам, конечно а с привлечением трёх, поочерёдно, строительных компаний. Каждая из которых была уличена им в обманах и инсинуациях. Но, как говориться, сколько не лови за руку изощрённого вора, он найдёт ещё и ещё способы снова украсть.

Именно увидев опыт Круглого в строительных нюансах, Юрий Иванович и решил быть с ним честным. Таким образом он заработал себе Имя, в определённых кругах и дополнительно, плюсом к смете тысячу долларов. На конверте с ней была надпись: «За честность», словно это была медаль.

По назиданию Круглого же, сейчас прибыл Игорь Астафьевич к себе, в будущий дом. Собственно он и строительство его начал по тому же поводу. Когда у людей много лишних денежных средств, падающих им «с неба», они не зная куда их пристроить, начинают строить дома, покупать целый автопарк, вертолёт, катер и прочие золотые унитазы…

Соболев ещё не дорос до такого уровня, но очень мечтал и решил начал с малого — с постройки дома. Жил же он на данном этапе своего жизненного пути в отеле, снимая президентские апартаменты. Отель, к слову, был приватизирован его другом Круглым в то ещё время, когда можно было это сделать за условные пять тысяч долларов и дорогой коньяк, с хорошей закуской.

* * *

— Ты смотришь там за ними, не, Лупатый?- сказал Круглый Игорю Астафьевичу, сидя за столиком в дорогом ресторане, в центре города.

— А? За кем? Ты о чём, Круглый? — недоумевая проговорил пьяный Лупатый.

— За «стройбанами» своими. О ком же я ещё могу сейчас говорить. Вопросы мы уже решили. Остались вопросики. Ты давай трезвей, дружище. Что-то совсем сдал. — Круглый пил алкоголь наравне с Соболевым, но был трезв, «как стекло». Видимо, потому что был в хорошей физической форме и постоянно её поддерживал.

— Ты же сказал они честные и всё такое. Хе-хе. Я проверял этого твоего. Как его там. Женю, Диму…Юру, что ль? — напрягая все свои возможности вспомнил Астафьевич.

— Да, Юрка — честный мужик. Тут сто процентов. Уж поверь, я знаю «стройбанов» как облупленных. Пока матери дом строил, вывез в посадки, с пацанами, человек тридцать, точно. Но ты пойми, что всегда нужен контроль. Каким бы он ни был честным, а искушение имеет место быть даже в самом неожиданном месте, — задумчиво сказал Круглый, вспомнив самого себя в юном возрасте, когда он занимался боксом и был честнейшим человеком…пока не познакомился с Игнатом Ипполитовичем, своим будущим боссом…

— Хм-м. Я его проверял, как бы. Приезжал внезапно на стройку, брал независимых экспертов, да и мой бухгалтер требовал отчёты с него. Всё было оформлено в лучшем виде. И объект и отчёты. Не доколупаться, в общем!

— Мой совет: сегодня Юрке не звони, а завтра, когда будешь уже ехать к себе на строящийся дом, скажи, что хочешь съездить туда и чтобы он, Юрка, был там же через 10 минут, ну или сколько тебе там останется для того, чтобы доехать. Я знаю, он такой, что «долетит» куда нужна за любое время, где бы он не находился. Вот и проконтролируешь внезапно и увидишь пьяниц и прочий контингент…

— Хе-хе. Это ты интересно придумал, Круглый. Толково. Так и сделаю. Ну, бывай. Поеду.

* * *

Издали увидав Петровича, разговаривающие возле машин, — будущий хозяин дома и нынешний хозяин объекта, — обратили, мимолётно, на него внимание. Охране же было не до мимолётности. Хотя они уже могли и знать Петровича, всё равно загородили ему дорогу собой и с воинственным видом отказывались его пропускать мимо себя, к своему шефу. Шеф, через пять минут увидев эту сцену, сказал:

— Ребят, пустите человечка. Пусть идёт. Что вы в самом деле, в натуре.

Пилина пустили и он, подойдя, поприветствовал «гостей».

— Добрый день, уважаемый Игорь Астафьевич, добрый день, уважаемый Юрий Иванович!

— Привет, привет!

— И тебе не хворать. Ну… как оно, кхм…Антон? Нормально делаете, не халтурите? Недавно мне Круглый, во время нашего отдыха…хе-хе…рассказал как сейчас строители халтурят. Я немного охренел и решил навести справки на вашу фирмачку…хе-хе…несмотря на солидный опыт и хорошую репутацию, всё же решил проверить и своими глазами, так сказать. Доверяй но проверяй, да, Юра? Хе-хе…

— Игорь Астафьевич, работы выполняются в соответствии с графиком и проектом. Никаких нарушений технологий и существующих норм нет. Сейчас выполняем заливку бетоном пояса верхней части кладки стен гаража. Отгружается первый одиннадцатикубовый бетоносмеситель. Затем приедет ещё один. — отрапортовал Андрей Петрович. Он приврал немного: и технология нарушалась, но допустимо; и в сроки они не успевали, но не критично; и миксера второго быть не должно было, точнее он был бы, но потом и исключительно на бумаге.

— Слушай, не грузи, Антон. Нормально мне скажи: алкаши, халтурщики и прочие идиоты все уволены? Нормально работу делают люди?

— Игорь Астафьевич, нашего прораба зовут Андрей…извините, — тихо сказал Шмальский. На что Соболев только мимолётно глянул на него своим мутным взглядом.

— Игорь Астафьевич, работы выполняют только специалисты высшей квалификации. Никаких недопустимых элементов на стройке нет! — сказал Петрович.

— Хорошо, хорошо, Антон. Молодец. Закончите на «отлично» мне дом — я поговорю с твоим директором, чтобы дал тебе премию хе-хе-хе,- хрипло рассмеявшись, этот достаточно отталкивающий, во всех отношениях, тип, хотел, было, давать команду своим охранникам усаживаться по машинам и, присев к своему водителю, в свою машину сам ехать, но произошло вышеописанное событие с самопроизвольным демонтажём опалубочных конструкций, сопровождаемое громким треском ломающихся фанерных листов, криком рабочих, упавших с «пояса» и стоявших сверху и отчётливой тишиной среди стоявших в дорогих, и не очень, костюмах, людей.

— Интересный поворот событий, а? Юра что скажешь? Антон? Впрочем. Эй, вы! Грузи́те их!

Охранники у Соболева были отобраны и прошли с ним многое поэтому поняли его с полуслова и побежали выполнять приказ. Юрий Иванович не успел даже придумать что сказать в ответ Соболеву, как получил сильный удар в живот.

* * *

Андрея Петровича и Юрия Ивановича усадили в авто, припугнули пистолетами и вывезли в ближайшую посадку. Выгрузив строителей из авто, Соболев сказал своим мордоворотам расстрелять их. Но через минуту, когда раздались щелчки незаряженных пистолетов, стала ясно что это такой урок для Пилина и Шмальского.

Далее обделавшиеся воротилы строительного бизнеса были усажены в машину охраны и после приезда назад, к дому Игоря Астафьевича, были выкинуты наружу, со словами:

— И оставшийся бетон идите выгребать вместе со своими непутёвыми рабочими. Выгонять я вас не буду. Пока. Но смета отныне скостилась на 50%. Я надеюсь, я ясно выражаюсь⁈ Марш работать! — сказав это владелец дома, со своей охраной уехали, а нерадивым «строительным магнатам» ничего не оставалось, как влезть в яму и грести лопатами бетон.

Петрович рвал и метал после того как с бетоном было покончено. И конечно, Макс попал под горячую руку. На Масяню Петрович сорвался больше, чем на остальных и обвинил его в том что случилось. Хотя Макс и не был к этому причастен, но разбираться никто не стал и Юрий Иванович приказал уволить его, наряду с наделавшими брака бетонщиками и не платить зарплату за отработанные дни, но уволить лишь после того, как они вёдрами вычерпают всю переполненную выгребную яму под «сельским туалетом», находящемся на объекте.

После такого труднейшего трудового дня, Максу пришло в голову лишь пойти в знакомый пив бар и напиться на оставшиеся деньги, нужные для покупки продуктов на время до зарплаты, но его не пустили туда из-за запаха, от него исходившего…

Потом были другие стройки и иные низкооплачиваемые работы, не требующие особой квалификации. Но эту, первую стройку и Петровича, Макс Орлов запомнил на всю жизнь. Петрович стал для него вторым отцом по уровню страха перед ним.

* * *

Во сне Петрович превратился в какого-то гигантского злого робота, который приказывал Масяне разными голосами: от визжащего, тонкого фальцета, до громогласного баритона, — вылезать из берлоги и отправляться в путь, в Москву.

— Опасности уже нет, червяк. Тебе нужно поднять свои кости, собраться с мыслями, если таковые у тебя имеются, и двигаться в путь. Очень важные люди ждут тебя в Кремле. Ты уже очень сильно задержался и можешь быть изгнан из этой планеты, если не пойдёшь СЕЙЧАС ЖЕ! — заорал в конце робот-Петрович. То ли в этом сне смешались самые жуткие опасения Масяни и его страхи, то ли Петрович принял столь причудливую форму для того, чтобы придать себе значения-Макс не знал. Но сон настолько его отрезвил что, когда он проснулся, слова «СЕЙЧАС ЖЕ!» звучали эхом у него в голове. На скорую руку Макс приготовил себе несколько бутербродов с уже попахивающим сыром и, запивая оставшимся пивом, съел их.

Отправляясь в путь, Масяня не знал куда пойдёт, как доберётся до Москвы, что будет есть, пить, где спать, но всё это не пугало его. Честно говоря он просто не задумывался об этом-поэтому это не могло его пугать. Пугал его лишь, звучащий в голове голос, орущий «СЕЙЧАС ЖЕ!», гонящий его вперёд.

Глава 3

Дневник Тимура Назаренко, подопытного №26848182

05.02.2014

Сегодня привели и поселили в соседнюю со мной комнату какого-то мужика, с длинными волосами и мужественным лицом. Он высокого роста — наверное, 190± см. Одет он, как и все мы, в больничную белоснежную х/б одежду, но мне он, почему то представляется в голубых джинсах и куртке «Columbia», с капюшоном на меху. В руках у него, кроме сумки с пожитками — чёрный гитарный кейс с надписью «Fender».

После того, как нам сказали что будет девять человек, каждый день я ожидал каких-то новичков в нашем обществе. Жаль, что нам нельзя общаться из-за толстых стёкол-перегородок между нами, а врачи или кто они там есть, — не особо общительные люди. Мужик этот, войдя в палату, осмотрелся и, увидев нас, махнул и улыбнулся. На вид он был достаточно добродушный и не вызывал чувства опасения, не представляя никакой угрозы.

Хотя порой, первичное мнение является самым ошибочным и на него нельзя полагаться.

Ведь незнакомый человек, попадая в какое-либо общество, — большое или маленькое, — не проявляет себя в полной мере; отнюдь. Наоборот: он пытается показать себя с лучшей стороны, чтобы о нём было лучшее же мнение.

Так поступают и вновь познакомившиеся молодые (и не только) люди, пытаясь создать союз женщины и мужчины. И это является их роковой ошибкой. Ведь когда эти люди начинают жить вместе, — проходя сквозь невзгоды и разделяя радости, раскрывая при этом истинные свои лица, — каждый из них понимает, что вторая его половина не является тем, кем себя нарисовала (представила) во время знакомства и «конфетно-букетного», предсвадебного периода. Начинаются разногласия, вражда, подколы и злые шутки, обиды и слёзы и в конце концов если люди эти слабы характерами, они расходятся. Если же сильны — вражда сходит на нет и люди эти, узнавая друг — друга всё более и более сближаются и живут потом долгие годы.

Хиппану — так я прозвал волосатого мужика, — тоже, как и всем нам, выдали ручку и тетрадь. Он взял их в руку и что-то начал писать. Через минуту он подошёл к стеклу и показал мне первый лист тетради, на котором была надпись: «Привет! Меня зовут Олег, я из Питера. Мне рассказали об испытании и всё такое. Вам тоже? Как вас зовут? Надеюсь, у вас всё хорошо. Мир!»

Гениально! Как мы сами раньше не догадались так же поступить? Я взял свою тетрадь, открыл её в самом конце и написал: «Добрый день. Меня зовут Тимур. Да, нам тоже всё рассказали два человека, которых никто из нас не видел, в каком-то кабинете. У нас всё нормально настолько, насколько это возможно в данной ситуации. Спасибо за идею с общением при помощи надписей. Мы сами как-то не догадались =)».

Прочитав моё послание, «Хиппан» сел писать ответ. Мы с ним пообщались таким образом некоторое время, обсудив банальные темы: чем здесь кормят, как относятся, что делают эти чуваки в скафандрах и т.п., а затем я спросил чем он занимался в прежней жизни и что лежит у него в кейсе.

Олег сел писать что-то и писал до того момента пока не принесли обед. Я же в это время в своей тетради написал всё, что знаю про нового выжившего и показал Сергею. Он, повторив мой финт, проделал тоже для рассказа Алисе.

У принесших еду «Хиппан» что-то спрашивал и, как мне показалось, не хотел отпускать их, но на все его запросы вначале отвечали молчанием, а затем ему дали какой-то короткий ответ и вышли, закрыв дверь.

Все мы поели суп с фунчёзой и куриными потрошками, винегрет и по маленькому кусочку горького шоколада и, удовлетворённые, сели на свои кровати. Тут Олег подошёл к перегородке между мной и им и поманил меня рукой к ней. Он показал несколько исписанных мелким каллиграфическим почерком листов в тетради и, перелистнув на самое начало, прислонил её к стеклу. Ниже приведу всё, что прочитал в его тетради.

* * *

Олег.

Поступив в институт, Олег тут же организовал музыкальную группу. Он ходил в универ не учиться, а играть блюз. Дома он постоянно занимался, снимая на слух соло лучших блюзменов: Стиви Рэя, Бадди Гая, Альберта и Фредди Кингов, Бадди Виттингтона, Джона Мэйола и других. Его занятия с гитарой были настолько педантичны, что он мог просидеть с ней 8, а иногда и 12 часов кряду.

Время это было пост советское: в стране был настоящий хаос. Каждый пытался утащить к себе в логово кусочек былого производственного потенциала: кто-то пёр станки, кто-то ложки-поварёжки, кто-то воровал колбасу, кто-то целые заводы и нефтедобывающие предприятия…а Олег играл на своём Telecaster, — точнее подделке под оной, — и его не трогали все эти мелочи.

В группе он был основной мыслитель, основной исполнитель и все песни писались им. Партии бас-гитары, соло-гитары, ритм-гитары — всё это было на нём. Барабанщику он рассказывал «на пальцах» как сыграть в той или иной вещи и «гонял» его до посинения, пока тот не научился как надо играть свои партии.

В институте у группы был грандиозный успех. Несмотря на то, что в то время блюз не был особо популярен, но качество исполняемого материала завораживало даже слушателей техно, попсы и прочей низкопробной «музыки».

В один из обычных, ничем не отличающихся от предыдущих, дней к бэнду Олега на выступление зашёл ректор, со своим товарищем, любителем блюза. Не глядя на то, что товарищ этот был в возрасте 50+ лет, он был одет в джинсы и чёрную кожаную куртку, носил достаточно длинные, с сединой, волосы. Глаза его лучились умом и добротой.

Ректор же был суховатый человек, в костюме и туфлях, в его взгляде читалось что ему скучно здесь находится и он делает это только ради своего давнего друга. Они оба сначала стояли у входа в актовый зал, но потом друг ректора не выдержал и пошёл ближе к сцене.

Товарищ ректора опешил от того как играла группа. После концерта, он подошёл к Олегу и сказал:

— Ну вы даёте, ребят. Чьи это инструменталы вы сейчас играли?

— Материал весь придуман мной, — скромно сказал Олег. Он думал что ректор будет ругаться за эту музыку и не ожидал похвалы.

— Я слышу мотивы и лики многих великих, но у вас есть нечто самобытное и привлекательное, радующее не только слух, но и душу. Как вас зовут, молодой человек?

— Олег Шаповалов.

— Очень приятно. Меня — Глеб Михайлович Олейник. А как же ваша группа называется?

— Ну, рабочее название: «Little Island for your soul». Да только мы же только в институте и выступаем… а здесь нас и без названия все знают…

— Хм-м…только в институте? С таким уровнем игры… басист немного «лажал», да…ну и ударник, иногда, не те переходы делал, но это поправимо…но вы, Олег…выше всяких похвал. Не хотите сходить в кафе неподалёку. Есть разговор, — видно было что друг ректора над чем то задумался.

— Да, можем сходить…только у меня не совсем много денег для похода в кафе…точнее их совсем нет…

— Это поправимо, мой юный друг. С вашим талантом это очень поправимо. — Улыбнулся Глеб Олейник.

После того, как Олег и Глеб Михайлович пришли в кафе Jagger, открытое совсем недавно на Литейном проспекте, Глеб Михайлович сразу же приступил к делу. Вначале он заказал по две чашечки кофе, а потом сказал Олегу что хотел бы заняться записью его музыки и раскруткой его группы для поездок с туром по стране.

— У меня есть хороший знакомый в студии звукозаписи. Я сегодня же ему позвоню, а завтра постараюсь заехать, переговорить. Мне кажется, нам нужно будет нанять сессионных музыкантов для записи барабанов и баса. Твои ударник и басист — совсем никудышние.

— Бас, я, в принципе, и сам могу записать. Я часто на нём играю. Попробую, по крайней мере. Всё это как снег на голову. Ну, в смысле…я приятно удивлён и обескуражен вашим предложением…

— Значит делаем так: я побеседую со своим знакомым Дмитрием. Если договорюсь с ним на ближайшее время — начнём запись твоего материала. У тебя сколько треков есть готовых, аранжированных?

— На данный момент есть тринадцать, но я работаю ещё над одним. — Ответил Олег.

— Тринадцать — это более, чем достаточно! А тот, над которым ты работаешь- можем сделать бонус треком на диске. На западе вообще принято делать бонус — треки, как благодарность слушателю за выбор исполнителя. Песня, как бы, не в альбоме, но, тем не менее, в нём есть. Ты, как бы, даришь её слушателю помимо остальных тринадцати за то, что тот купил твой диск. — Пояснил Глеб Олейник.

— Окей, конечно. Но мне нужно некоторое время, чтобы отточить партии дабы играть их идеально. У меня есть небольшие огрехи при игре и я не хочу чтобы они были слышны.

— Я тебе скажу, как человек, которые слушал великое множество гитаристов и не только гитаристов, — что ты играешь практически идеально! Все твои минимальные промахи при сведении и мастеринге уберут на студии.

— И всё таки. Практически идеально — это не идеально, — серьёзно сказал Олег.

— Ладно, хорошо. Какое время тебе для этого потребуется? — спросил у гитариста его благодетель.

— Думаю, за две недели управлюсь. Может быть раньше, но лучше возьму с запасом.

— Хорошо. Я пока займусь организационными вопросами и рекламой. Мне кажется что ты должен «выстрелить» не только в нашей стране, но и за её пределами. Слышал о Джо Сатриани?

— Хм-м…нет, кажется. Это блюзмен? -с интересом спросил Олег. Он думал, что знает всех гитаристов, более-менее значимых, конечно.

— Ну…если смотреть широко, то все гитаристы-блюзмены. Ха-ха. Я тебе принесу на следующую встречу несколько его альбомов, чтобы ты понял какой концепции я хочу придерживаться. Мы не будем ничего у тебя менять. Не смотри на меня так. Я просто хочу чтобы ты понял, что кроме блюза есть и нечто иное. — Примирительно сказал Глеб.

— Ну хорошо. Я не против. В принципе, я люблю изучать новое. Послушаю, конечно. А когда мы встретимся?

— Напиши тут свой номер телефона, я тебе позвоню.

Олег написал на клочке листка номер телефона своей квартиры и, попрощавшись с новым знакомым, пошёл упорно заниматься оттачиванием гитарного мастерства.

Глеб же Михайлович занялся своей деятельностью. Придя домой, он сразу позвонил своему товарищу со студии звукозаписи — Дмитрию и договорился с тем, что через две недели он приведёт восходящую звезду, «второго Сатриани» и они запишут его дебютный альбом.

— Группа называется «Little Island for your soul». Да нет, нормальное название. Запоминающееся нужно? Да у них музыка такая запоминающаяся, что и это название будет отлично подходить. В любом случае, этот малый — гитарист, менять его не хочет. Да, приедем. Какая гитара? Я не спросил. Ну у тебя же «страт» есть и «лес пол» или нету уже? Ну вот! Хорошо, до встречи. Ой, нет, погоди! Дай номер телефона Жени Мальцева. Ну конечно. А почему нет? Да, пишу. Угу. Хорошо, спасибо. Ну, будь здоров. Бывай!

Затем загоревшийся идеей записи альбома и концертной деятельности парня, Глеб Михайлович позвонил Жене Мальцеву, у которого были связи в министерстве культуры и через которого можно было договориться о площадках для концертов в разных городах. Глеб Олейник решил сразу брать по-крупному. Никаких баров и т.д. минимум — ДК и актовые залы универов и заводов. Чтобы как можно большее количество людей услышало молодой дарование.

Две недели пролетели словно день. За это время Глеб и Олег встречались несколько раз и обсуждали будущую запись и нюансы концертной деятельности. Олегу не верилось в то, что ему так повезло и он постоянно ждал какого-то подвоха от Глеба Олейника. Но подвоха не было. Тот по-честному ему рассказал, что будет иметь 50% с концертной деятельности Олега, но и то, что он вложит деньги и на запись альбома и на раскрутку его и на рекламу концертов. Олега всё устраивало. Он был счастлив и готов был даже за 10% от прибыли играть. Играть просто ради того, чтобы делать это.

* * *

С самого юного возраста Олег не верил в чудеса. Он верил только в то, что можно достичь результата упорным трудом и стараниями. Когда отец, на двенадцатилетие парня купил ему его первую акустическую гитару «Трембита», счастью парня не было предела. Он сам, без чьей-либо помощи научился играть на ней. Вначале это были простецкие «дворовые» песни. Высоцкий, Окуджава, БГ, Шевчук, Летов и другие. Затем он послушал западный блюз и понял, что это — его! Он пытался подражать блюзменам и играть как они.

Так, с годами он всё более и более набирался опыта и ликов. Лики — это фразы, которыми разговаривают гитаристы, при помощи своего инструмента. Гитарист, с хорошим «словарным запасом» может сказать многое. Может развить любую тематику, может поспорить с другим гитаристом. Он может описать любое жизненное событие так, как это делает писатель. Только писатель использует слова, а гитарист лики, то есть сочетания нот в определённом ритме, с определёнными паузами, в определённой последовательности. Лики составляют и отображают стиль гитариста.

В школе Олег был лучшим гитаристом и играл на всех праздниках в актовом зале. Он набирался теперь и концертного опыта. Вначале он довольно зажато себя вёл. Стеснялся и много играл не на том уровне, на котором мог бы, если бы не стеснение. Но потом, чем дальше, тем у него получалось всё лучше… он становился всё смелее и смелее и стал уже пританцовывать с гитарой, подмигивать публике и т.д.

Родители его не особо одобряли его увлечение «всеми этими неграми, американцами», но не настаивали на том, чтобы он играл и слушал что-то другое. Они знали какой он настойчивый и что лучше ему не запрещать — хуже будет.

Конечно, и мама и папа Олега хотели, чтобы он окончил институт и пошёл работать к ним в НИИ, в котором они трудились уже 22 года. Но видно было, что он — «другого поля ягода» и, скорее всего, этой мечте не суждено сбыться. У Олега же была своя мечта: стать известным музыкантом. И сейчас он шёл к ней семимильными шагами всё приближая ту заветную идею, о которой он думал и желал её достижения изо дня в день.

* * *

В назначенный срок к парадной Олега подкатила белая «Волга» Глеба Михайловича. Глеб аккуратно уложил свою гитару «Dimavery» в форме «телекастер», с желто-белой расцветкой, — а-ля 52й год, — на заднее сиденье а сам сел вперёд. Глеб Олейник протянул ему руку, со словами:

— Приветствую великого музыканта на начале его профессионального пути! — видно было что это не шутка, не подкол, что Глеб Олейник вполне серьёзно относится к Олегу «Куперу» и то, что он сказал-это, скорее, подбадривание для Олега, нежели стёб.

Они покатили в сторону студии и разговорились:

— В общем всё договорено. На запись альбома у тебя есть два месяца, но я думаю ты быстрее управишься. Согласен? Ну вот и отлично. Далее, по прошествии этого периода у нас назначен эфир на «Русском радио Питер». Там сыграешь свой медляк — всем понравится. Потом концерты по стране, но об этом позже. -устраивает такое расписание, спросил Глеб.

— Да, хорошо. Я всё понял. Как же всё быстро развивается. Это и радует и пугает… -задумчиво сказал Купер.

— Нечего пугаться. Настройся на запись и играй максимально точно. Кстати, зачем ты взял свою китайскую гитару? Тебе на студии дадут хоть «страт» хоть «лес пол», хоть «джэксон» — всё что душе угодно.

— Я привык к ней. Делал её под себя. Менял датчики на родные, с «телека» и всё такое. — С любовью в голосе сказал Олег.

— Не выдумывай. Посмотрим, в общем. Как родители отнеслись к тому что ты поехал записываться? — Олейник решил сменить тему, когда увидел, что Олегу не нравится, когда его гитару пренибрежительно называют китайской.

— Да, в принципе, сильно не удивились. Они же видят как я интенсифицировал занятия; возникли вопросы — я рассказал всё как есть. Отец лишь покачал головой, а мама пожелала удачи. В конце концов я же не воровать иду в ломбард, а музыку записывать. Свою музыку. -улыбнулся Олег.

— Понял. Они наверное далеки от музыкального мира?

— Да, очень далеки… Они вроде как ботаники или нечто подобное. Всегда что-то исследуют, изучают… Я не особо углублялся в их работу.

— Наверное, это они повлияли на твоё поступление в институт? Что ж, ты можешь быть им искренне благодарен, так как, если бы не институт, мы с тобой и не встретились бы…-задумчиво сказал Глеб.

— Да, именно так. Они хотели, чтобы я окончил универ и пошёл работать к ним в НИИ. А вот об этом я как-то и не подумал. А ведь правда! Приеду — обязательно их поблагодарю!

— Поблагодари, конечно. И пусть им будет не ясно за что ты говоришь им спасибо, всё равно будет приятно. -заметил Глеб Олейник.

Дальнейшую часть пути ехали в тишине. Каждый думал о своём и не мешал товарищу разговором.

По приезду на студию, работа закипела. Вначале, под метроном, Олег записал басовые партии трёх песен на «фендеровском» басе. Потом он попробовал играть и на страте и на гибсоне и на других, рекомендуемых ему, гитарах, но, в итоге, взял свою «Dimavery» и начал записывать гитарные партии. Дело шло как по маслу и записывать получалось большинство с одного-двух дублей. Звукорежиссёр был, мягко говоря, удивлён и хвалил Олега.

Так, в рабочей студийной обстановке прошло 11 дней и было записано 13 треков. Бонус-трек, 14й Олег записывал на двенадцатый день и сделал это за четыре часа. Его супер-способность к чистой игре поражала всё большее и большее количество людей, которые заходили в студию во время записи его дебютного альбома, который он назвал «SiD»– «something is dripping»; «что-то капает» — если по-русски.

Таким образом, благодаря своей отличной подготовке, «Купер» стал известен в широких кругах музыкантов и студийный работников. Плохо о нём отзывались лишь те, кто ему завидовал и не мог достичь его уровня по каким-либо причинам.

Потом был эфир на радио, блестящее исполнение соло под свою же минусовку, подготовленную для эфира, в которой не было соло-гитары, затем началась и концертная деятельность.

В состав группы всё-таки взяли басиста из института, ударника нашли во время записи в студии (из сессионных музыкантов), там же был найден и толковый клавишник, у которого был микроавтобус, на коем ребята и отправились в тур. У Купера всё более и более складывалось впечатление, что ему кто-то помогает, но времени обдумывать это не было.

Ими было посещено 33 больших и маленьких города России. Волна популярности и звёздная болезнь захлестнула всех…кроме Купера. Единственное что он сделал сразу, по получению гонораров — это купил в музыкальном магазине настоящий американский «Telecaster» из-за того что его гитара совсем не подходила для концертной деятельности. После двух-трёх песен она переставала строить и приходилось отдавать её технику за кулисы а инструмент для продолжения концерта брать из публики. Ребятам в зале это нравилось, но Олегу не очень. Он не любил играть на чужом инструменте.

Так называемая «звёздная болезнь» не проявляла себя совершенно. Но серьёзным изменением в Олеге было то, что он начал пить крепкий алкоголь после концерта. Ему тяжело было успеть восстановиться после одного концерта, перед другим и он прибегнул к помощи виски, которое якобы снимало усталость, но на самом деле лишь откладывало её в долгий ящик, накапливая там…

Через три месяца тура у Олега произошёл срыв и он не смог выйти на сцену. Люди негодовали но им вернули деньги за билеты — поступили максимально честно. Олег попросил отдых у Глеба Олейника, на что тот сказал что это невозможно и нужно еще месяц потерпеть. Он полностью сочувствовал Олегу, но поделать не мог ничего: таков был контракт.

После возращения домой через месяц, Олег купил билеты в Сочи и отправился отдыхать. Он был уже известен и его узнавали на улицах. В поезде, так же, его узнала и завела с ним знакомство симпатичная девушка по имени Лена.

Она была примерно его роста и возраста, у неё были длинные каштановые волосы и большие, красивые зелёные глаза. Она сразу понравилась Олегу, а он — ей. Завязался роман. По стечению обстоятельств у них были билеты в один город, но Лена ехала отдыхать в пансионат. Олег сказал что снимет что-то неподалёку или даже в том же пансионате. Так и сделал.

Все 14 дней, проведённых у моря, молодые люди наслаждались собой и морем. Их влекло друг к другу так сильно, как земное притяжение влечёт к горизонтальным поверхностям всё, что не закреплено. У Лены был отпуск на 21 день и Олег решил остаться тоже. Всё новые и новые, нравящиеся друг другу, черты характера открывали они; узнавали друг друга всё лучше и лучше. Это был тот идеальный случай, когда ни Олег ни Лена не делали вид что являются кем-то иным, нежели кем они являлись.

По приезду в Питер решили объявить родне, что будут жениться. Олег на свой гонорар, не без помощи Глеба Олейника, смог купить однокомнатную квартиру на проспекте Ветеранов. Сыграли свадьбу и зажили. Лена не хотела отпускать Олега на концерты самого и начала выполнять роль его менеджера: договаривалась с клубами и другими площадками и назначала концерты.

Что же касаемо звёздной болезни в группе — ребята, глядя на Олега, сначала нервничали и говорили между собой, что он просто выделывается таким образом, но потом сами успокоились и перестали выпячивать себя. Все стали качественно выполнять своё дело.

Вся группа видела как Олег и Лена любят друг друга. Куперу теперь не нужно было употреблять алкоголь после концерта для восстановления — у него была для этого Ленка… Она всячески его поддерживала — когда это было нужно и не мешала — когда у него шёл творческий процесс. Она понимала его с полу-слова и полу-намёка почти всегда. Исключением были его полёты на дирижабле рок-н-ролла вглубь себя в поиске новых мелодий.

В целом и в музыкальной деятельности и в семье Олега и Лены всё шло настолько отлично, насколько это невозможно даже представить…и вот в один из дней, когда группа была в заслуженном отпуске и дни были вялотекуще-одинаковыми, но и приятно-ленивыми…

* * *

Дождливым серым питерским утром, в квартире Олега и Елены Шаповаловых.

— Хорошо то как…а тебе, любимый?

— Мне с тобой всегда хорошо, Ленчёнок. Кушать только хочется. Ха-ха-ха. Ты ж знаешь мужчин: как ни одно, так другое на уме. — Засмеялся Олег.

— Знаю, знаю, конечно, -улыбнулась Лена в ответ. — Сейчас приготовлю твой любимый омлет. А ты давай тоже вставай с кровати. Вчера ты мелодию интересную играл. Я не стала мешать, но заслушалась… А потом телефон позвонил и отвлёк тебя, ну а потом и я не выдержала и пришла… Помнишь её?

— Хм-м. Да, что-то припоминаю… -гитарист, с глазами, по которым было видно, что он уходит в себя, — встал с кровати и сразу же взялся за гитару. Его жена пошла на кухню, чтобы приготовить завтрак. Шаповалов же начал входить в состояние, которое принято «называть нирваной» или «гармонией с собой», — вспоминая нотную очерёдность, которую вчера придумал, но нигде не успел записать.

Через минуту в комнату вошла Елена исказала:

— Олежа, извини. Яиц нет. Давай гречу сварю или рис. Или закажем что-нибудь? — Купер только мотнул головой. По утрам он привык есть омлет, но для него это было не особо принципиально. Он настолько был занят мелодией, что не ответил ничего и сделал жест, имея в виду, что ему не важно что он будет есть. Елена же истолковала его иначе, это был тот самый момент внутреннего полёта Олега, — и решила пойти купить недостающие продукты. Она оделась и крикнула:

— Пока любимый, скоро буду! — если бы Купер знал, что это будут её последние слова, естественно, он бы повёл себя иначе…

///

Как часто в таких вот ситуациях, не ведая что ждёт нас впереди, мы продолжаем повторять привычные нам дела, не обращая внимание на происходящее вокруг? Всё кажется постоянным и обыденным. Всё кажется неизменным. Но человеческая жизнь — настолько хрупкая штука, что иной раз стоило бы призадуматься…мы же…

…словно солдат, идущий в атаку, наравне с такими же штурмовиками, одержимый этой групповой злостью и неистовством, жаждущий убивать…но не думающий о том, что может умереть сам…

…словно наркоман, вдыхающий или колющий себе очередную дозу, ни на миг не задумывающийся, что она будет последней…

…словно бабуля, которая пораньше летним утром приходит к банку, чтобы оплатить счета, не ведающая, что её хватит удар…

…словно мать ребёнка, беспечно щебечущая с подругой по телефону за миг до того, как её чадо случайно упадёт с качели и сломает себе шею…

…словно музыкант Олег Шаповалов, который не обратил внимания на слова своей жены, посему отпустивший её в мерзкое дождливое питерское утро…

///

Произошло невообразимое несчастье: пьяный водитель сбил Лену, когда она, — в хорошем настроении, с множеством позитивных мыслей, — переходила через дорогу на пешеходном переходе, увидев загоревшегося зелёного человечка. Жена Купера банально шла на рынок купить масло, яйца и молоко, чтобы приготовить омлет на завтрак…

…Олег, получив страшное известие в приёмном покое больницы, ушёл в запой…Он никого не хотел слушать, ни с кем не хотел разговаривать. Спустя неделю попыток, со стороны его друзей и родственников, хоть как-то успокоить Олега, кончилось всё тем, что Купер никому не открывал дверь и не отвечал на телефонные звонки. Он стал пускать в квартиру лишь местных алкашей, которые бегали ему за добавкой, и себя не обижали, конечно. По условному стуку он открывал им дверь и продолжал медленно самоубиваться…

Глава 4

Дневник подопытного №26848182 Тимура Назаренко

06.02.2014

Когда я читал записи Олега, я был шокирован тем, как глупо «судьба» лишила его жены… такая идиотская смерть из-за того, что какая-то обезьяна позволила себе напиться с самого утра и поехать рассекать на своём авто… Даже не знаю как поступил бы я, если бы… Алиса вот так умерла…или умрёт здесь…в этом проклятом месте…во время этого их проклятого испытания…

* * *

Олег.

Когда Глеб Олейник вернулся из Германии и узнал всю историю, которая приключилась с Олегом, он тут же сел в машину и поехал к нему в квартиру. Постучал и представился, когда никто не ответил, он дёрнул дверь. Та была не заперта. Видимо, алкаши уходя, забыли её закрыть. Глеб Михайлович застал ужасную картину: вся квартира была устелена пустыми бутылками разного рода, разномастными упаковками от всяческой еды и другим мусором, а хозяин её — Олег лежал на грязном диване и громко храпел.

Недолго думая, подключив телефонный аппарат в розетку, Глеб Олейник позвонил знакомому в больницу и, послушав его рекомендации, вызвал «скорую помощь». Олега на носилках забрали, привезли в больницу и положили под капельницу.

Через неделю это был совсем другой человек, отличный от того, которого Олейник застал в квартире. Грязные волосы были вымыты, грязная одежда сменена на больничный халат — обложка была хорошая…но глаза…прежний блеск глаз, который знал Глеб Михайлович, так и не вернулся к Олегу.

Купер стал достаточно апатично, из приличия, вести беседу и вяло отвечать на вопросы. Диалог был ни о чём и обо всём подряд. Но главный конёк беседы Глеб Олейник решил приберечь напоследок. И тут он сказал.

— А за статуэткой Грэмми ты бы слетал в Америку?

— Что? Хм-м…да, думаю слетал бы…да только кто мне её даст и за что…

— А вот представь себе: ты номинирован. Как лучший иностранный исполнитель. Нужно готовить документы ведь через два месяца церемония награждения.

— Вы шутите? Нет, вижу что нет. Да разве такое возможно⁈

Олег опешил и не знал что сказать. Нельзя было сказать что он забыл о своём горе — нет. Просто в данный момент он понял что жизнь вокруг него не остановилась. Мир не стоял на месте. И ему, если он хотел продолжать движение вместе с окружающим миром, уже нужно было выходить из оцепенения.

Олег ходил на могилу Елены каждый день и подолгу общался с ней. Его увлекла жажда деятельности после долгого периода праздности. Он написал несколько лирических песен, посвящённые умершей жене, которые хотел включить во второй и третий альбомы. Так же подал всевозможные документы для получения визы и полёта в США. В остальное время он постоянно репетировал. Он мог 11 часов к ряду быть на репетиционной базе группы. Ребята могли приходить и уходить, а он всё «пилил» и «пилил» гаммы, арпеджио и пентатоники.

— Привет. Я сегодня улетаю в США. Ну ты помнишь «Грэмми», все дела. Жалко что тебя со мной не будет! Мы бы так повеселились с тобой… Я очень тебя люблю, зайка моя, мне тебя так не хватает — словами не передать…а как нам было хорошо с тобой… надеюсь, ты меня слышишь и верую в то, что ты обрела покой…я не молюсь Богу; ты знаешь я в него не верю…а если бы и верил, то после этого несчастного случая с тобой, перестал бы…

…Помнишь…лежим на пляже, в тени…солнышко раскаляет песок вокруг, а мы в полудрёме смотрим друг на друга и закрываем глаза, дремая дальше…ты говоришь мне:

— Зая, я так тебя люблю, как мне повезло, что я тебя встретила. Ты самый-самый лучший в этом и других мирах, — я отвечаю:

— Я тебя тоже очень люблю, кисюшка. Но повезло больше мне. Ведь я встретил тебя, — мы смеёмся, обнимаемся, целуемся и уходим в номер…

— Пока, мой друг. Я уйду и вскоре снова приду к тебе. До скорой встречи! — Утерев скупые мужские слёзы, гитарист ушёл прочь. Придя домой, он написал первую свою песню с текстом, посвящённую любимой жене:

Gm# A#

Моя жена, моя любовь…

Hm Fm# Cm# G

Ушла ты в тот день утром рано…

И не вернулась…вновь и вновь…

Я вспоминаю, как пришла к нам смерть незвано…

Теперь же ты в лучшем мире…

Я верю в это, но в груди так тесно!

Ведь если бы тогда в квартире

Услышал я тебя…теперь в душе лишь бездна.

Люблю тебя я, детка, навсегда!

Ты приходи ко мне во сне почаще.

И будем знать с тобою мы тогда,

Что это просто сон, но принесёт он счастье.

(переход в до)

C Am

Каждую минуту и каждый миг

Em G Fm# Hm

Теперь сожалею, что тогда не остановил тебя

И я не ведаю небесных интриг,

Но не прощу богов, что существуют, тебя загубя.

Слетав в Америку за наградой и записав там, уже записанные прежде в России, — несколько песен и новую песню, посвящённую жене, на лучшем оборудовании и с лучшем звуком, Олег вернулся на Родину и сразу же навестил любимую…точнее её могилу. Он рассказал всё, что с ним приключилось и поведал, что теперь навсегда завязал с алкоголем и будет вплотную заниматься музыкой. Так же он включил ей свою новую песню о ней.

— Надеюсь, ты когда-нибудь сможешь меня простить, детка…

* * *

Годы шли, страна менялась, но не менялся Олег. От инструментального блюза он перешёл к хард-року, металлу, затем вернулся к блюзу. Но данное Елене обещание он сдерживал и, когда был в Петербурге, по-прежнему каждый день посещал её могилу.

Продолжались выступления, работа в студии. Было записано шесть альбомов и множество композиций было сыграно в роли студийного гитариста для других групп, в которых гитаристы сами не справлялись со своей задачей.

Когда настал Тот-Самый-День, Олег был дома, репетировал очередную свою, захватившую его, песню и тут выключили свет. Ламповый комбик погас, а с ним и надежда найти в этот день «именно тот звук», который ищут все гитаристы вместе и каждый по отдельности и не находят его. «Ну ничего, поиграю как в старину, типа на акустике» — подумал Олег и продолжил извлекать ноты. Он просидел так до позднего вечера и лёг спать.

Жил «Купер» всё в той же квартире, как и много лет назад. Новую жену он себе не обрёл, да и не пытался обрести, решив остаться холостяком до конца своих дней.

Утром, проснувшись, Олег пошёл в уборную для выполнения всех требующихся процедур и обнаружил что электричества так и нет. «Оччень интересненько. Это что ещё за новинки…а „all peoples are brothers“ кто будет за меня додумывать и доделывать?.. В студию, чтоль, поехать», — размышлял ещё непроснувшийся до конца Олег о своей новой песне и способе её окончить.

Дальше, как водится у всех людей по перечню посещаемых утром мест, была кухня. В надежде приготовить омлет с сосисками, своё любимое блюдо по утрам, Олег пытался зажечь газовую конфорку, но его постигла неудача. «Воды нет, света нет, газа нет… что за XVII век и кто за всё это ответит? Как обычно — монтёр Василий?» -сокрушался голодный «Купер».

Найдя свой мобильный телефон, он обнаружил, что тот тоже бесполезен. Отшвырнув его на диван, Олег начал одеваться, дабы поехать в студию. Несмотря на происходящее, его сейчас больше всего занимала песня, которая, не давая ему покоя, всё крутилась и крутилась в голове, навевая всё новые аранжировки.

Собравшись и выйдя в подъезд, Олег насторожился от тишины, царящей в оном. Тем не менее, он пошёл по лестничным маршам на улицу и увидел что людей нигде нет. Машины, магазины, киоски — и прочие человеческие островки в мегаполисе, — были пусты.

И тут раздался волчий вой. Олег сразу определил что это волк, потому как он часто бывал у родни в деревне на Урале и там частенько по ночам слышал эти пугающие волчьи песни. «Это ещё что за…» — подумал Олег и поспешил к своему «Харлею», заказанному и привезённому из США одним его товарищем.

Заведя мотоцикл и будучи вдохновлённым его мерным урчанием, Олег закрепил на нём гитарный кейс и поехал в сторону студии. По дороге ему встречались причудливо расставленные машины, как будто, внезапно брошенные их владельцами. Что заставляло Олега внимательно следить за дорогой, чтобы никуда не врезаться и аккуратно объезжать все препятствия на своём пути. Когда он добрался, наконец, до дома, в котором размещалось помещение студии и вошёл в него, волчий вой повторился вновь. Олег вскользь обратил на это внимание, так как все его мысли в этот момент были заняты усилиями понять где же, всё-таки, все пропали.

На улице ему поднимал настроение звук «Харлея» и собственная песня в голове, но здесь, впервые увидев пустынный холл, «Ресепшн» и другие места, которые ранее привычно были наполнены важно ходящими, сидящими, курящими, говорящими по телефонам или между собой людьми, — ему стало невмоготу и чрезвычайно тоскливо. Вспомнились те страшные дни, когда он остался один, без своей супруги, так рано его покинувшей…

Отогнав от себя тот ужас, Олег прошёл в свою репетиционную точку. По привычке закрыв за собой дверь, он понял что не сможет здесь что-то записать ввиду полной темноты. Он вышел назад в комнату звукорежа, предусмотрительно взяв «страт» со стены в репетиционной. Закрыв и здесь за собой дверь, «Купер» начал перебирать бередящие душу ноты и вновь вернулся в сказочный, волшебный мир музыки, став в нём Творцом, Всевышним, Всемогущим Богом, могущим сделать всё, что душе угодно…

Ближе к двум часам дня желудок всё настойчивее давал о себе знать. Олег пошёл и взял в холодильнике сыр и огурцы и жадно съев это кушанье, вернулся к своему занятию.

Когда смеркалось, он снова посетил холодильник и поел, на этот раз, оставленную там кем-то квашенную капусту с котлетами. Снова вернувшись за работу, Олег и не заметил как наступила ночь. Только его мозолистые подушечки пальцев на левой руке сказали ему что пора уже отдыхать. На диване, на котором он играл весь день, Олег Шаповалов уснул мёртвым сном.

* * *

Ему приснилась Елена, его жена. Они находились в их квартире, правда некоторые мелкие детали не сходились, и было слишком ярко-бело, но Олег обратил на это всю полноту своего внимания уже после общения с женой.

— Олег, дорогой мой мальчик, проснись, это я, твоя Кисюшка. -нежно, из неоткуда, обратилась к нему Лена.

— Привет, родная! Как ты? Где ты? Или правильнее сказать мы?.. ты вернулась или я уже?.. меня уже нет?..

— Нет, не беспокойся, родной, у тебя всё хорошо. Это я была послана к тебе, для того чтобы… чтобы сказать тебе…чтобы сообщить тебе твою миссию…

Олег, мимоходом, заметил что его жена как-то подолгу подбирает слова. Как будто она их все знает, как и при жизни, но её вводит в ступор расстановка фраз и слов в фразах. Но из-за радости видеть воочию свою жену (она была для него словно живая) он не обратил сначала внимание на эти нюансы.

— Какую ещё миссию, любимая? Ты шутишь? Давай пойдём на улицу, погуляем вместе, я покажу тебе обновившейся Питер — он невообразимо красив теперь…не считая заторов на дорогах. — тут у Олега начали мелькать воспоминания из предыдущего дня и обстановка в квартире всё больше начинала смущать его. Елена тоже видоизменилась. Кожа её посерела и она, как бы спеша, высказать всё, замахала руками и затараторила:

— Оле\г «Ку\пер» Шаповало\в, пос\лушай м\еня и послуша\й вни\матель\но. Т\ебе нужн\о немедле\нно отправля\тся в Мос\кву…в Москв\у дл\я тог\о чтоб\ы приня\ть участи\е в исп\ытани\и! Срочн\о! Броса\й вс\е свои дел\а и п\ес\ни и ед\ь! СРОЧНО! Оле\г! Срончо! Срочно!

Квартира начала раскалываться прямо посередине, трещина раскола проходила между Олегом и Леной. Стены, потолок, пол — всё трескалось, издавая ужасные звуки. Через несколько секунд в трещину уже была видна улица, еще через несколько — это уже был полноценный проем… Обе половинки комнаты начали, — словно ковш экскаватора, высыпая в самосвал выкопанный им грунт, — подниматься с одной стороны, опускаться с другой. Там, где они опускались, стояли Олег и Лена.

«Купера» и его «жену» неумолимо тянуло в проём в полу и, падая, Олег успел рассмотреть разошедшуюся по швам «жену», которая была уже тёмно-лилового цвета и начала увеличиваться в размерах. Они вместе летели вниз и морда его «жены» с большими черными глазами, внимательно изучавшими «Купера», ехидно ему улыбнулась, показав крупные зубы- лопаты и прокаркала «СРОНЧО!»

Дневник подопытного №26848182 Тимура Назаренко

07.02.2014

Сегодня утром я был повергнут в шок. Читая записи Олега о его сне, который он так красочно описывает, я понял что «Жена» Олега и «Обезъяна» Сергея «Майора» — это одно и то же лицо. Ну или, как минимум, один и тот же вид существ. Самое странное в этом то, что они не стесняются показывать себя и, как бы, насмехаясь над нами и нашим ничтожеством, говорят нам: «Вот они мы. Да, мы такие. Но мы можем многое. А ВЫ? На что вы способны?» По крайней мере у меня именно такое ощущение.

Описал Сергею сон Олега и подробности его путешествия в Москву. «Майор» задумался, долго ничего мне не отвечая. Я ничего ему не сказал на счёт своей догадки. Через двадцать минут, «Майор» написал у себя в тетради: «Ты понял кто это был? Это тот „управленец“ из моего сна…»

Я ответил положительно и тут в комнату, соседствующую с Олегом, привели какую-то то ли куклу, то ли «ночную бабочку», то ли всё это в одном лице. Она брыкалась и якобы не хотела идти в своё новое жилище, но я, да и все окружающие, как мне кажется, видели, что она делает это картинно, специально, чтобы все мы поняли что это делается именно для «показухи».

В соседствующую же с комнатой «бабочки», палату вошла низенькая, но толстенькая, особенно в филейной своей части, — дама, если можно так выразится по отношению к ней.

Я, Олег, «Майор» и Алиса многозначительно переглянулись. Только соседу Алисы, по-видимому, было всё равно. Он даже не поднялся с койки-так он был безразличен ко всему происходящему вокруг.

По словам Алисы, которой лучше всех виден этот индивид, это обычный пропитый мужик, смахивающий на бомжа. Если бы не «больничная» одежда, выданная ему здесь, он носил бы какие-то свои грязные лохмотья. Ну а по лицу его и манерам поведения легко можно понять какого поля он является ягодой. Самый интересный вопрос, тревожащий всех нас: каким образом это чудо тоже попало в наши ряды⁈ Неужели он тоже чего-то сто́ит? Может быть обложка обманчива и мы ошибаемся? Внутри у него непоколебимая сила воли и железный характер, а снаружи он — обычный БОМЖ.

Ведь бывает и такое: человек просто устал от жизни. Устал от бесконечного бега, от нескончаемого галопа, в погоне за деньгами. Хм-м наверное, всё-таки подобные люди не становятся алкоголиками-БОМЖами…

…Когда я показал своё предположение Сергею, он только покачал головой и улыбнулся; Олег пожал плечами, Алиса подмигнула мне. Что сказать? Время нас всех рассудит. И, как обычно происходит, спустя некоторый период, можно свысока посмотреть на самого себя в прошлом и сказать: «Э-эх ты. Чем ты думал? Всё же так просто было»…

Глава 5

Дневник подопытного №29019248 Олега Шаповалова

Уверен что мой «дневник» будет прочитан — именно для этого мне и сказали его вести, но меня этот факт не сильно смущает, так как я уже понял что бо́льшую часть жизни меня вели в нужном для них направлении…

Как говаривал мой отец: «Талантливый человек- талантлив во всём», я бы дополнил эту фразу так: «Но, чтобы его заметили основные массы, должны „приложить руку“ определённые силы»…

Я действительно считаю, что являюсь хорошим гитаристом и композитором, но меня бы не заметили на том уровне, на котором заметили, без вмешательства определённых структур. Скорее всего, я бы играл в каких-то барах или ресторанах, может быть ездил бы с концертами по небольшим площадкам, — это максимум даже для хорошего гитариста, если он пытается добиться успеха самолично. Я встречал многих ребят, которые достигли очень высокого уровня, немного недотягивая до моего, но которые были никем не замечены и не оценены.

Во-первых: гитарная музыка (как и другая инструментальная) не столь популярна в наше время, как даже в 80-е, когда был её пик. Так как все заинтересованы исключительно в прибыли с продукта, который берутся «продвигать», а не в самом продукте, то и качество оного никого особо не волнует. Если хорошо продаётся «попсовая» песенка, включающая в себя три аккорда и 10 слов, повторяемых постоянно, то никто не будет пытаться продавать массам сложносочиненные композиции, в процессе прослушивания которых нужно включать мозги.

Во-вторых: в России достичь чего-то без кивка «сверху» практически невозможно, потому как всё звено «ответственных» за культурное (как и за все остальные) развитие страны состоит из малограмотных, но держащихся железной хваткой за свои места, — мелочных, жалких, людишек. И, чтобы на тебя не смотрели, как на пустое место, чтобы добиться милости у них, нужны специальные «бегунки».

«Бегунки» — это ребята, являющиеся посредниками между обычным человеком и Человеком Особым, то есть чиновником. За определённую плату «бегунок» «порешает» любой вопрос. «Бегунки» есть на всех уровнях и во всех сферах. «Жирную» часть от суммы, предназначающейся для лица, совершающего кивок, забирал себе «бегунок». По ТВ постоянно рассказывали про борьбу с коррупцией, но про борьбу с «бегунками» не было ни слова.

Рассматривая же персонально меня, можно увидеть, что я не давал ни единой взятки кому-либо. И, тем не менее, достиг высот, которые были недостижимы для других. Да, был Глеб Олейник, который мне помогал…хм-м сейчас я уже сомневаюсь в том, что он был просто помощником…

* * *

Когда я добрался в Москву на своем мотоцикле, в Кремле меня встретили вооружённые люди в оранжевых скафандрах. Эта сцена мне напомнила фильм «Армагеддон» с героем Брюсом Уиллисом, спасающим нашу планету. В этом фильме скафандры у всех «космонавтов» такого же цвета. Меня «запаковали», хотя я и не сопротивлялся (о каком сопротивлении может идти речь, если я добровольно приехал в Москву…). Затем надели что-то вроде мешка на голову и куда-то повели.

Это сейчас я уже знаю итог истории, но тогда я дико испугался и проклинал себя за то, что, поверив сущности из своего сна, решил проверить догадку: «может и правда есть ещё выжившие».

Меня привели в кабинет, с находящимися в нём двумя людьми, и начался разговор:

— Доброго денька, Олег Шаповалов. Как самочувствие? Как добрались? — заговорил голос престарелого человека.

— Угу, и вам. Нормально добрался. Давайте уже покончим с этим всем! — ответил я, смирившись со своей судьбой и подготовившись встретится с женой.

— С чем это вы хотите покончить? Мы ведь ещё даже не начинали. - ввязался в разговор наглый молодой голос.

— Господин капитан, дайте мне поговорить с этим человеком. Не нужно резкостей. — примирительно промолвил старик. Создавалось впечатление что передо мной разыгрывается сценка из фильма, в которой актёры играют доброго и злого полицейских.

— Покончить с вашими гестаповскими методами воздействия на меня и с моей жизнью…

— Ну-ну. Успокойтесь, Олег. Вас никто не намерен убивать или делать нечто в этом роде. Вы «выжили», а точнее-были оставлены в живых, с целью вашего участия в особом испытании, которое проводится в нашей части земного шара, под моим контролем. Вы, наряду с другими, прибыли сюда не случайно. Я вам больше скажу, Олег, случайностей в вашей жизни настолько мало, насколько наша служба смогла это проконтролировать — 4,5% всего. Остальное — закономерности. Надеюсь не обидеть вас, сказав что и ваш успех в мире шоу-бизнеса и ваше выживание в новом мире — наших рук дело. И теперь, по-вашему, мы просто возьмём и убьём вас? Нелогично, Олег, нелогично…

Суть испытания, которое будет, в скором времени проведено здесь, на нашей земле, — а затем победившие отправятся в путешествие в место, которое раньше носило название Швейцария, — вам пояснят позже сотрудники нашего отделения, а сейчас я даю вам право задать один вопрос. Хорошенько обдумайте его, ведь второго шанса не будет. Я даю слово офицера ответить на ваш вопрос максимально честно, — не торопясь, но как заученную свою речь произносит актёр, — проговорил старческий голос.

— Убийство моей жены тоже дело рук вашей службы? - максимально спокойно попытался произнести я.

— Кх-м. Молодой человек, мой ответ может вас глубоко ранить, но это так. Дело в том…

— СВОЛОЧИ! Да как вы могли⁈ Что она вам сделала⁈ Кому она навредила⁈ Подонки! — бессмысленно в ярости кричал я. В этот момент мои крики были прерваны ударом в живот. Дыхание сбилось и я, — словно рыба, которую вытащили из её родной стихии, дабы впоследствии запихнуть себе в желудок, — судорожно пытался вдохнуть, открывая рот.

— Эй, ну поаккуратнее можно⁇ Сколько раз повторять: эти люди очень важны!…

— Так вот. Дело в том, что её участие в эксперименте не планировалось, а если бы мы отняли её у вас прямо накануне эксперимента или уже во время его, была вероятность…какой там был процент, капитан? — обратился один голос к другому.

-91%, господин генерал!

— Была вероятность в 91% что вы не сможете в полную силу принять участие в состязании и мы решили дать вам время, дабы вы оправились, — монотонно, как будто для него события моей жизни — лишь события из жизни букашки, — проговорил старческий голос.

В этот момент мне в полной мере стали понятны фразы этого, невидимого для меня, сумасшедшего деда. Я понял, что моя жизнь для него и его сотрудников — всего лишь поле для эксперимента, что она не стоит и ломанного гроша. Что я, словно игрушка, выполняющая свою развлекательную функцию в руках ребёнка только до определённого периода его развития, — выполняю свою роль в игре этих безумцев, верящих в своё дело.

Я понял так же, что кричать, обзываться и пытаться вырваться не имеет никакого смысла. Здесь нужно использовать совершенно иную тактику и тогда у меня получится добраться до главаря этой шайки «экспериментаторов».

Дневник подопытного №26848182 Тимура Назаренко

07.02.2014

Теперь немного подробнее о двух новых «жителях» нашего «лагеря».

Вечером привели двух девушек, поселив их в палаты, справа от Олега. Когда шли по коридору, видно было, что они очень довольны и смеются над чем-то, но когда их поселили в разные «палаты», весёлость их немного поубавилась.

Одна черноволоса (крашенные волосы) среднего роста, с карими большими глазами на миловидном лице, испорченном морщинами, — в большей степени, видимо, появившимися от того, что его хозяйка много курила и в целом вела не совсем здоровый образ жизни, — а не от старости. Курносый носик и большие, правильной формы, губы Так же на лицо был нанесён достаточно вульгарный макияж. Одета эта дама была в короткую юбку и лёгкую кожаную куртку, она была без головного убора. Интересно как она добралась сюда и не замёрзла, ведь на улице мороз… На вскидку, ей 30–35 лет.

Вторая низкого роста — до 160 сантиметров. Волосы, так же крашенные, но в белый цвет. Лицо её некрасиво, несмотря на густой слой помады и прочих атрибутов, призванных сделать оное красивым. Большой рот, круглые глаза, зелёного цвета, маленький нос. Короткие ручки и ножки. Маленькие же её ушки были, отбалансированы,- по мнению создателя её, — огромных размеров «пятой точкой».

В последние годы нашего времени ДО, большие задницы у девушек «вошли в моду». Некоторые придерживались специальных задничных диет, иные накачивали чем-то свои мягкие места, третьим сама природа давала, вчера ещё отвратные, в глазах общества, — а сегодня такие привлекательные, в виду своих необъятных размеров, — ягодицы. У мадам, которую поселили в крайнюю справа палату, её филейная часть была даже больше, чем того требовали веяния моды последних лет. Её зад был просто гигантский.

Одета эта леди была в чёрные штаны и дешёвую дублёнку, на голове, аки корона, была шапка с пришитыми к ней сверху круглыми ушами, а-ля Микки Маус. Похоже на то, что она — одногодка черноволосой леди.

Оказавшись в разных палатах, по разные стороны толстого стекла, вновь прибывшие дамы начали размахивать руками и чего-то требовать от приведших их в помещения, людей. Люди эти через несколько минут развернулись и, заперев двери, ушли.

Интересно почему этих ледей привели в палаты в их одежде, а не переодели в «больничную», как всех нас. Что-то здесь не так. Или просто наплевательское отношение в действии? Что ж, вскоре узнаем, надеюсь.

* * *

Даша.

Легкоступенко Дарья Юрьевна с самых малых лет нравилась мальчишкам. Ей было десять, когда она поняла как можно использовать ребят, которым она нравится. Она выходила из подъезда кирпичной пятиэтажки, расположенной в Люберцах, в которой жила и ребята, игравшие неподалёку в свои детские игры, тут же подбегали к ней. Она была настолько красива в своём юном возрасте, насколько и тупа, но суть использования своей внешности уловила на интуитивном уровне. Ребята так и ждали её распоряжений, воспринимая их как благодать, как лучшую из возможных награду.

— Ром, сходишь на рынок, а то меня мама послала, а я боюсь не донести эти тяжести, а? — говорила Даша, делая наивное и бесхитростное выражение личика. Её большие карие глаза, словно озёра, хранящие в своих недрах множество секретов, — хранили в себе ту манящую силу и гипнотизм для сильного пола, известную каждому мужчине.

Рома, которого выбрала сегодняшним своим рабом, повинуясь минутному, немотивированному ничем, чувству, Даша, — был на седьмом небе от счастья. Среди мальчиков считалось что если она избрала тебя для выполнения функций слуги, значит ты — самый лучший и достойный из всех. Так считалось, несмотря на то, что ото дня ко дню, Дарья выбирала разных ребят.

Далее Даша вручала Роме сумку и список того, что требовалось купить. Но денег она ему не предоставляла. Оные Роман должен был раздобыть сам. Занять у друзей, взять у родителей или отнести книги из домашней библиотеки, чтобы продать их за копейки, на «барахолку» — выбор был не велик, но ребята всегда выкручивались и не падали в грязь лицом перед Дарьей.

Иной раз, когда Дашина злая мать-алкоголичка уходила на работу на сутки и давала дочери длиннющий список домашних дел, которые нужно было выполнить, Даша приглашала кого-то из мальчиков домой, «на чай» и избранный трудился в поте лица, а Дарья пила чай и смотрела телевизор.

Когда Даше было 10 лет, её мать была пятидесятилетней женщиной, которая любила, накрасившись, пойти к подругам выпить вина или водки (что чаще) и, вернувшись домой срывать всю скопившуюся за день или два — злобу на дочери. Перерыв между этими встречами с подругами и водкой был, как раз, день или, максимум — два, поэтому злоба не успевала скапливаться за более длительный период времени.

Кроме покушения морального, было и физическое вмешательство: Анна Алексеевна частенько била свою дочь, хотя та уже и считала себя достаточно взрослой для такого рода наказаний. Однако со мнением Дарьи в этом доме считаться не привыкли. Мать клала её на кровать и била ремнём, принадлежащим когда-то её отцу, с большой бляхой бронзового цвета, с пятиконечной звездой и известными символами на ней. Била не только по «мягкому месту» но и по спине и куда попадали её обезумевшие глаза и руки. Так она «воспитывала» дочь, чем крайне гордилась и хвасталась перед подругами. Те, в свою очередь, со своими детьми проводили подобные «воспитательные работы», поэтому такое отношение никого не то чтобы не удивляло, — оно считалось нормой…

Всяческие оскорбления и обзывания, так же, были нормальным явлением в этой семье. Мать упрекала Дарью в уходе отца; в том, что она пьёт; в том, что она обязана её, Дашу, содержать и работать из-за этого на фабрике; в том, что у неё, после ухода мужа, нет другого мужика; в том, что Даша так быстро взрослеет и нужно постоянно тратить деньги на одежду и обувь и так далее…

Поток упрёков и оскорблений, казалось бы, был бесконечен. Постоянно недовольная мать всё время искала к чему бы пристать. И даже когда какая-либо, из порученных ей, работ, была сделана Дашей (чаще — её друзьями) безупречно, мать не хвалила её, а просто говорила что-то, вроде: «Ну, пока я ничего не нашла, ты всё сделала, но если найду… (тут она многозначительно-угрожающе смотрела на Дашу)…ты меня знаешь!»

Возможно, отец Даши — Юрий Александрович защитил бы дочь и не дал матери так издеваться над ней, но он ушёл из семьи, когда Дарье было 3 годика. Ему надоели постоянные ссоры и пьянки жены и он, продав свою машину, оставил половину денег на открытом им банковском счету Дарьи. На счету в банке, которым она сможет воспользоваться после достижения ею восемнадцатилетнего возраста. Конечно, об этом счёте Анна Алексеевна ничего не говорила дочери. Она пыталась придумать как снять деньги, но ей ничего не удавалось.

Вторую часть денег он отдал матери Дарьи. Она накупила себе золотых украшений; купила набор кастрюль; новое платье для посиделок с подругами; новомодную молодёжную куртку; новый унитаз; набила полный холодильник колбасой, а морозильник — водкой; а Даше она купила три тетради в клеточку и набор фломастеров, сказав при этом:

— Радуйся и благодари мать, ты, непутёвая дочь своего отца. Даже такой сюрприз ты не заслуживаешь! Тебе очень повезло с мамой! Я жалею и люблю тебя, поэтому купила эти интересные вещицы!

Деньги, как водится у тех, кто не знает как правильно их вкладывать, быстро закончились. И виновата в этом была кто? Конечно, Даша Легкоступенко.

Юрий Александрович же уехал в Беларусь, к своей первой любви, с которой он учился в университете, поженился там снова и жил в нормальной, счастливой семье. Он недоумевал почему от дочери нет ответов на его письма. Недоумевал потому как он не мог знать, что Анна Алексеевна не даёт дочери их читать, а собирает их в своём комоде. Сама же, в приступах особого цинизма, рассказывает дочери какой её «папаша» подлец, как он оставил их без гроша и убежал за юбкой Анжелки, как он плюнул на семью и что он во всем виноват: начиная от цен в магазинах, кончая тем что в Украине избрали не того президента…

После обвинений отца Дарьи во всех бедах, Анна Алексеевна переключалась на саму Дарью, обвиняя и её во всём этом и в главном — уходе столь плохого отца. Дескать, он ушёл из-за её рождения. Потому, что не любит и даже не переносит детей и проч. и проч.

Несмотря на царящую в доме атмосферу, девочка росла не замкнутая в себе, а наоборот достаточно распущенная. В 12 лет у неё был первый половой акт с парнем по кличке «Бобёр», которому было на тот момент 20… Дарья пошла на такой крамольный поступок потому как «Бобёр» пообещал купить ей мобильный телефон…и не купил, конечно.

И далее пошло как по накатанной. Она, будто бы, с цепи сорвалась. Занималась «этим» со всеми своими знакомыми и друзьями; со всеми малознакомыми людьми; с совершенно незнакомыми людьми…

С годами, конечно, она научилась отличать действительно выполнявших свои обещания людей, от обычных «обещалкиных», которые обещали и, заполучив своё, не выполняли обещанное.

В школе Даша как то ещё доучилась и закончила её, не без особых усилий её учителей, — троечницей. После школы же она поступила в училище на специальность повар-кондитер, но не появлялась на занятиях. К тому времени Дарья открыла для себя «волшебный мир» пьяных грёз. И каждый день, со своей лучшей подругой Ленкой Конахиной, пила алкогольные напитки и придавалась утехам с мужчинами и мальчиками; с пожилыми и молодыми; с седыми и лысыми; с бородатыми и безбородыми; с высокими и низкими…

С Ленкой они сидели за одной партой в классе и одинаково «учились». Вся школа знала, что к Лене Конахиной можно подойти и договориться за определённую цену получить определённый вид услуг от Дарьи. Почему так получилось, кто изначально придумал эдакое посредничество — история умалчивает. Кончились же эдакие торги телом подруги в момент, когда Дарья встретила свою любовь. Любовь — как ей тогда казалось.

Его звали Сергей и он был самым красивым парнем в тот вечер на дискотеке. Он подошёл к ней и, залихватски подмигнув, завёл знакомство и пустился в танец. Танцевал он тоже круче всех, кто был на танцполе. В общем был идеальным. Отношения развивались стремительно и имели закономерный итог.

Когда Дашка вышла замуж за Сергея Криворучко, ей было 22 года. Молодые съехали с родительских квартир и сняли для себя отдельную «однушку». Денег им постоянно не хватало — Сергей очень долго не мог найти работу, в виду своего образования в 9 классов. При помощи знакомых, он пошёл работать установщиком входных дверей, но через два месяца его уволили из-за большого количества брака при монтаже. Молодой человек пробовал себя в разных местах и на разных специальностях, но постоянно что-то мешало ему. То начальник был туп; то зол; то предвзят; то продвигал своего человека; то слишком дотошен и так далее. Придумывать отговорки и кивать на других Сергей был мастак.

Постоянные ссоры и пьяные драки были сопровождающими в нелёгком жизненном пути этой пары. Оказалось, что пьяные танцы на дискотеке — это одно, а жизнь вместе — совершенно другое. Вскоре после свадьбы, Дашка снова пошла со своей лучше подругой в загул, со всеми вытекающими последствиями. Сергей узнал о том, что ему изменяют и пошёл «налево» тоже изменять жене. В отместку.

Отношения между мужем и женой всё ухудшались и через 9 месяцев, после вступления в брак, они решили развестись. Что и было сделано незамедлительно, по обоюдному согласию.

Дашка не хотела возвращаться к своей вечнонедовольной матери — алкоголичке и постоянно находила способы как заработать нужную, для оплаты съемной квартиры, сумму денег. К сожалению, способы эти были не таковыми, о которых хотелось бы тут упоминать.

В итоге «остепенившись», Даша устроилась работать в магазин продавщицей, а по выходным гуляла с теми, с кем договаривалась Ленка. Её лучшая подруга так и сопровождала Дарью по жизни, не отпуская от себя далеко. Главным инициатором развода была, конечно, не Даша, а Елена.

Лена.

У Конахиной Елены Дмитриевны из родителей была, так же, как у Дарьи, — одна мать. Отца своего она не знала не по причине сокрытия его личности матерью, а потому, что тот был неизвестен и родительнице Лены. Отчество «Дмитриевна» в свидетельстве о рождении написали по выдумке секретарши в ЗАГСЕ. Матери Елены было просто всё равно какое отчество будет у её дочери.

Ирина Петровна в то время, «когда была молода и красива»- как она сама говорит, вела достаточно беспорядочный образ жизни и не особо избирала партнёров по половым связям. Она любила выпить и закусить, желательно за чужой счёт.

Ирина Петровна не ругала и не била Ленку, — в противовес матери Дарьи, — она её попросту игнорировала. Не интересовалась ни успехами или неудачами в школе и во дворе, не хотела она знать и о любовных приключениях дочери, когда уже настал период таковых. Ирина Петровна считала что уже сделала всё, что могла, когда выносила 9 месяцев и выкормила затем ребёнка. Дальнейшее развитие событий, то есть взаимоотношения с дочерью, — Ирина Петровна не считала важной составляющей жизни ребёнка.

К слову будет сказано что и мать Ирины Петровны — Владлена Герасимовна относилась к своему чаду подобным образом. Но не из-за злого умысла, а из-за нехватки времени на занятия с дочерью. Зато теперь она души не чаяла во внучке. Да только внучка пользовалась этой любовью только для того, чтобы просить у бабули деньги на алкоголь и другие развлечения.

В 18 лет Ленка устроилась работать в салон игровых автоматов. Это была золотая жила для неё и Дашки. Выигрывающие на автоматах мужчины давали щедрые чаевые и очень часто угощали после работы Лену в кафе. Естественно, что со своими губами — варениками и большим ртом, с кривыми зубами, Елена не вызывала симпатию со стороны мужчин. Но все они знали, как дьяконы знают «Отче наш», что с её помощью можно заполучить Дашу Легкоступ на ночь или даже на две…особо пронырливые и богатые могли купить и целую неделю…

Лена Кононенко чувствовала свою силу в такого рода «управлении» Дашкиной судьбой и ей нравилась эта сила. Даша же была настолько глупа, что, если бы ей прямо сказали, что Лена управляет ей и делает что хочет, она бы стала спорить и доказывать что это не так и человек, сказавший это просто хочет поссорить лучших подруг. В свою очередь подспудно Даше нравилось, что Лена может со всеми «добазариться»(как сама она выражалась) и Дарье не нужно тратить на это энергию и «включать мозги».

В 23 года Лена нашла себе мальчонку на побегушках — Сашу Петрова. Александр был послушный и робкий малый. Он слушал Елену беспрекословно и выполнял все её желания и капризы. Рост у него был средний и Лене нравилось как он возвышается над ней. Телосложение его характеризовалось словом «хлюпик». Он носил очки из-за плохого зрения и кашлял, как курильщик с сорокалетним стажем, хотя и не курил.

Выйдя замуж за Сашу, Лена не оставила своих занятий с Дашей. Она продолжала ходить и в кафе и в рестораны за чужой счет и не брезговала переночевать в гостинице с пьяным мужчиной, который, благодаря своему состоянию, готов был с ней переспать.

Однако узнав об изменах жены, Саша не спешил ей мстить. Он решил завести с ней разговор и начал жаловаться как ему неприятно знать о её «гульках»; и как это некрасиво с её стороны; и как это может их рассорить; и что могут подумать люди о них; и разводить прочие сопли. Ленка, быстро сориентировавшись, поняла на что нужно давить и обвинила Сашу в том, что он недостаточно её любит и ей приходится искать любовь «на стороне». Александр разрыдался и пообещал любить Лену сильнее, Елена же, не рыдая и не обещая ничего, простила Петрова, но в конце недели снова пошла по манящему её пути.

Александру не оставалось ничего иного, как мириться с таким поведением супруги, ведь он думал, что очень любит её. Конахина же пользовалась мягкотелостью и безхребетностью супруга и делала то, что её душа пожелает.

Лена и Даша.

В день, когда все люди резко пропали, Ленка и Дашка были в гостинице, в Москве. Их привезли сюда «серьёзные мужики» — как назвала их Елена. После трёхдневной попойки и всевозможных оргий, подруги не хотели (да и не могли) вставать с кровати. Их не смущало, что они оставлены вдвоем, на одной кровати. Они привыкли к этому. Это было нормой для них.

Тяжелые шторы, закрывающие окно, не давали солнечному свету пробраться в номер и подруги спали в своё удовольствие. В то время как волки съедали оставшихся живых, на которых не подействовали «Лучи смерти», Лена проснулась и ощутила два желания: поскорее поесть чего-нибудь и поскорее выпить какой-нибудь напиток. Мартини подошёл отлично. Бутылка этого зелья стояла рядом, на прикроватном столике и Ленка, протянув руку, схватила её и начала жадно пить, прямо из горлышка. Алкоголь наполнил пустой желудок Елены и приятное тепло растеклось по телу. Тут же она ощутила головокружение и легкость. Сходив в уборную, Лена вернулась и застала Дашу ещё спящей.

Выпив еще мартини и не пытаясь будить подругу, полупьяная тридцатипятилетняя Елена Конахина решила раздобыть еду. Не найдя в номере ничего путного, она подняла трубку телефона, чтобы вызвать официанта с едой, но в трубке была тишина. Ещё посещая туалет, она обратила внимание на то, что нет света, но как то не особо задумывалась на этот счет, потому как открытая в клозет дверь давала достаточно света внутрь этой комнаты. Теперь же эта проблема стала более актуальной из-за невозможности заказать еду. «Ладно, тогда ещё мартини и спатоньки. Жратва подождёт. А там, глядишь, починят свет и я, с Дашкой, закажем еды», — подумала Елена и так и поступила. Осушив бутылку, она увалилась спать и, с громким храпом, проспала до поздней ночи.

Дарья проснулась в три часа дня и, посмотрев на свою пьяную спящую подругу, решила поступить, как обычно, — последовать её примеру. На столике, возле телевизора, стояла бутылка виски. Дашка больше любила крепкие алкогольные напитки — «Они „шибут“ быстрее и не надо много денег тратить» — аргументировала она свою любовь к ним. Так же посетив уборную, она вернулась и налила себе целый стакан золотистого напитка. Выпив его залпом и запив водой, Дарья опьянела и легла спать. Спутанные мысли её не останавливались на чём-то конкретном. Они были мягки, аморфны и безлики, словновата.

В два часа ночи, в кромешной тьме очнулись обе подруги, услышав какой-то будоражащий душу вой из-за окна. Ленка тут же сориентировалась и закрыла дверь в номер на все имеющиеся замки. Дверь была хлипкая, но всё же надежда умирает последней. Затем подруги заговорили:

— И кто это так воет? Может твой Санёк? Не может найти тебя. Ха-ха. — Попыталась сострить Дарья.

— Ага, очень смешно, Даш. Я просто уха-хаталась! Странно, что света так и нет. Я не слышала, чтобы в Москве так надолго выключали его. Открой шторы. Может хоть луна посветит немного. — Задумчиво сказала Конахина.

— Угу, — сказала Дарья и поспешила выполнить повеление подруги. Луна действительно осветила номер своим белёсым светом и теперь видны были не только силуэты, но и сами предметы. Были бы девушки не в пьяном угаре и будь они немного поумнее, они бы очень испугались, но с нашими героинями этого не произошло. Первостепенный инстинкт — страх, был заглушен другими, навеянными жизнью непутёвых алкоголичек, желаниями. Дарья сказала:

— Жрать то как охота, а? Тебе не?

— Спрашиваешь ещё. Ты вообще понимаешь что мы не ели уже сутки, Даш. Конечно, хочется. Надо в мини-холодильнике посмотреть. Там, вроде бы, какие то консервы были. Надеюсь, мы не всё сожрали. Глянешь? А я пока бухлишко приготовлю.

Даша пошла рыться в мини холодильнике и нашла в нём банку шпрот, банку сардин, банку горошка и лимон. Захватив с собой нож и вилки и безмерно обрадовавшись тому, что пир продолжится, Даша принесла весь этот скарб к столу, сказав:

— Не особо много, конечно, но как закусь пойдёт. Как думаешь?

— Да-а… не густо, не густо. А из выпивки только вискарь? Совсем плохо всё. Ну да ладно. Наливай. Сейчас будет получше. — предвкушая, с улыбкой, сказала Канахина.

Подруги открыли банки с консервами: на крышке банки со шпротами было кольцо, за которое потянула Елена, а Даша в это время расковыряла ножом крышку банки с сардинами. Разрезав лимон и налив виски в стаканы, две любительницы разносторонних игр выпили. Потом ещё и ещё. Опустошив бутылку и банки, подруги улеглись на кровать.

— Давай как в старые, добрые? -спросила Дашка.

— Давай. Что нам мешает, -хихикнула Ленка.

Следующие пол часа они пытались ублажать друг друга но были слишком пьяны для удовлетворения, потому просто уснули и оставили эту ночь в прошлом.

* * *

Дарья Легкоступенко шла по тёмному коридору гостиницы. Он был настолько неразличимого цвета, что сказать определённо о нём что-либо было нельзя. Наконец, дойдя до лифта, она зашла в его тёмное жерло и интуитивно нажала кнопку первого этажа. Лифт, без света внутри, в кромешной тьме понёс Дашу вниз. Тинькнул колокольчик и по дуновению свежего воздуха, вносящего ароматы весны в здание, Дашка поняла, что оказалась внизу.

Выйдя из лифта и пройдя немного вперед, она заметила, что справа от неё виднеется неяркий свет и пошла на него. Очередной коридор вывел её в большой холл гостиницы, в котором, в самом его центре, перед телевизором, сидела Дашина мать. Анна Алексеевна умерла пять лет назад, но это не мешало ей сейчас, в гостинице с отсутствующим электричеством, сидеть и смотреть новости по телевизору. По новостям диктор серьёзным голосом рассказывал какие-то странные вещи:

— Ополченцы Донбасса держат оборону в Славянске, вопреки постоянным атакам украинских нацистов. Артиллерия вооружённых формирований Украины бьёт по жилым кварталам Славянска, несмотря на то, что там одни старики, женщины и дети. Ополченцы, во главе с Игнатом Ивановичем Усачёвым, охраняют как могут, население от злобной киевской хунты. Новый мэр Славянска — Иван Леонидович Бухалов собрал народ, чтобы успокоить его. Предлагаю послушать, что же он сказал людям:

— Не переживайте! Всех мы…ик…побъём, все выживем…всё будет нормально! Я обещаю что ни один…житель…наш житель…ни один не пострадает! Враг будет…побит…победа будет…за ними…тьфу…за нами! Наши деды…ик…

— Сейчас вы слушали прямую речь мэра Славянска Бухалова, который успокаивал народ, собравшийся перед ГУВД, чтобы поддержать ополченцев, сидящих за мешками с песком и баррикадами из автомобильных шин. Шахтёры и металлурги, дворники и охранники, учителя и водители — всех этих людей объединило одно — любовь к русскому языку и русскому миру. Они готовы бесплатно, без еды и воды защищать родные города и сёла. А сейчас к нам готов подключиться командир ополчения Донбасса Игнат Иванович Усачёв. Игнат Иванович, вы слышите меня?

— … действовать как я говорил прежде, без изменения плана; стрелять по нам никто не будет: в квадрате ×32 берём всё, что лесовозы могут увести, завтра его нужно покинуть-там будут укропы; переходим к квадрату ×11: там делаем то же самое. Что не понятно???

— Игнат Иванович, вы в прямом эфире!

— Эээ… здгаствуйте, догогие телезгители я сейчас давал команды ополчению, поэтому вы могли слышать секгетные сегменты наших тактических гешений. Я попгошу гежиссёга тгансляции удалить мой монолог из записи пгоггаммы. А сейчас пегейду к актуальным событиям. Ополченцы обнагужили в окгесностях Славянска вегтолёт с гастгелянным экипажем укгаинцев. Мой главный полевой командиг в том квадгате с позывным «Алькатэл» говогит, что скогее всего это был найден гастгелянный экипаж вегтолёта, котогый отказался стгелять в свой нагод. Вот до чего дошли нацисты: они гасстгеливают своих! Далее к событиям в гогоде: нам удалось пгивезти из Донецка гуманитагную помощь для людей, котогые боятся выходить на улицы из-за обстгелов укгаинских военных…

Даша смотрела этот художественный фильм, как она про себя назвала это зрелище, и не могла понять какому больному человеку пришёл в голову такой идиотский сюжет. В этот момент её мать развернулась на диванчике и пристально на неё глядя сказала:

— А ты сильно не умничай, шлюха недобитая! Больному — не больному развела тут демагогию! Теперь слушай меня и помалкивай! Как не стыдно тебе, в твоём возрасте заниматься всё тем же, чем ты занималась в детстве⁈ Сегодня же проснёшься со своей подругой непутёвой и отправляйтесь в Кремль! Там вас ждут. Там будут настоящие мужики, а не те, к которым ты привыкла. Шлюха!

Черные круглые глаза Анны Алексеевны, как казалось Дарье, проделали сквозное отверстие в её голове- так они сверлили её. Дарья стала замечать какие-то мелкие отличия от того, что она помнила в лице своей матери. Затем девушка набралась смелости и тихо сказала:

— Мама, зачем еще нам в Кремль? Нас туда никто не пропустит. Там же президент сидит. И… и… министры там всякие…

В момент, когда Даша начала говорить слово «всякие», Анна Алексеевна начала вставать с дивана, а когда Дарья закончила, её мать была уже рядом с дочерью и душила её, приговаривая:

— Что ж ты за непутёвая такая у меня. За что меня Бог так наказал! У всех дети, как дети, а у меня ты — идиотка тупая. Сказано Кремль — значит идёшь в КРЕМЛЬ!

* * *

Даша Легкоступенко проснулась одновременно с Еленой Конахиной и обе подруги переглянулись, пытаясь скрыть страх в своих глазах. Лена сказала:

— А что у тебя с шеей? Я вчера и не заметила…Филиппыч тебя что душил, что ли? Он это дело любит, но не до такой же степени…ля… Иди, посмотри в зеркало.

— А ты руки то свои видела, Лен? Филиппыч, вроде же с тобой был…я подумала сначала, что это он, а ты говоришь, что он со мной…

* * *

Елена Конахина сидела в каком-то мрачном кафе, без посетителей. В окно светила луна и звёзды и это было всё имеющееся освещение. Она ждала кого-то, не имея понятия кого. Время мучительно тянулось и Лена не знала чем себя занять. Она обратила внимание на находящиеся на столе предметы: рюмка; гранённый стакан; полуоткрытая коробка спичек, с тремя спичками внутри ; пустая пачка из-под сигарет, с изображённым на ней «Боингом 777» и со странным названием сигарет: «MH17»; наполовину заполненная бутылка, с какой-то мутной жидкостью и этикеткой, с надписью на ней: «Liquor for Petro»; трёхзубая вилка, с погнутым средним «зубом»; изогнутая буквой «Г» столовая ложка; свёрнутая газета, с непонятным названием «Новососсия». Ленка потянулась, было, к бутылке, чтобы взять её и, понюхав, налить в стакан, но рука её, без её контроля взяла, вместо бутылки, газету.

На первой полосе был изображён какой-то усатый мужик, еврейской наружности, и надпись, гласившая: «Министр обороны ДНР объявляет мобилизацию!»

«Фарс какой-то», — подумала Ленка,- «Не могут уже нормальные сюжеты про любовь писать и делать кино. Снимают, вместо этого, чушь в таком роде. Кому это интересно?», — продолжила она измышления, рассматривая мужика в военной форме.

— Значит кому-то же интегесно? — из темноты вышел этот самый мужик.

Ленка была удивлена, как удивляется человек, повстречавший вблизи известного актёра или блогера, которого он привык видеть по «ту» сторону экрана, но виду не подала и сказала в ответ:

— Ну во-первых: здравствуйте, во-вторых: вы кто такой и зачем так резко из темноты выходите, в-третьих: очень сомнительно что такие сюжетики, с вами, как я понимаю, в главной роли, будут интересны широкому кругу зрителей. Вы мне поверьте я очень много фильмов смотрела за свою жизнь!

— Почему же гезко? Я сидел чегез тги столика от вас уже очень долгое вгемя и мне надоело. А тем более вы смели выгазить сомнение в том, что нагод Донбасса победит в войне. Я уполномочен сообщить, что пока мы тут с вами сидим, в Донецке фогмигуется дгужина защитников. Пока она будет состоять из отбгосов общества: газномастных фгиков, безгаботных и пгосто неудачников по жизни, котогым мы будем платить небольшие деньги, за котогые они готовы будут…

— Остановитесь! Зачем мне эта информация? Я знать не знаю и знать не хочу ни о каком Дон-нецке и Дамбасе! Чего вы хотите от меня и что я вообще тут делаю? — излишне показывая свой страх перед неизвестным мужчиной, прокричала Лена.

Всё дело в том, что для неё была привычна обстановка и кафе и мужчины рядом с собой, да только она привыкла контролировать ситуацию и знать что это за мужчина и главное — что её ожидает, а точнее: какой гонорар ждёт её и Дашку (которая где-то запропастилась), после проведённого с её избранником, времени. Здесь же была совершенно нетипичная ситуация: мужик был не выбран ею, не знаком ей, да ещё и говорил о каких-то совсем далёких от её реальности, не интересных для Ленки, — вещах.

Обрывая судорожные размышления Елены о том, как отсюда выбраться поскорее и найти Дашку, мужик посмотрел своими черными круглыми глазами на Ленку и сказал:

— А давай пгямо здесь,а? Без всех этих «танцев» и договогнячков,а? Готова?

Он стремительно оказался рядом с Ленкой и схватил её за толстую левую руку, начал поднимать со стула и разворачивать к себе внушительной её пятой точкой. Ленка, тут же нашлась и стала вырываться, но железная хватка мужика держала настолько крепко и была так ужасающе холодна, что Лене стало по-настоящему страшно. Нагнувшись над самым ухом Елены Конахиной, мужик прошептал: «А ну марш в Кремль, скотина!»,- шепот этот был так, несоответственно любому нормальному шёпоту, — громок, что оглушил нашу героиню и звучал в ушах Лены и тогда, когда она проснулась.

* * *

— Да, руки у меня совсем отвратно выглядят…как и твоя шея…погано как то…но не в голове, после бухла, а типа, на душе, короче.

— Угу, я тоже это чувствую. А что. Давай сходим вниз, развеемся немного, поедим нормально, Москву посмотрим, в конце концов… -сказала Дарья.

— Да, давай. Я тоже так думаю.

Обе подруги, как они и привыкли за годы проведённые вместе, привирали друг-дружке. Не говоря основную свою цель, прикрываясь косвенными, ненастоящими целями, но сейчас стремления их совпадали. Их прямо таки тянуло посетить Кремль.

Но оказавшись на улице, не найдя в отеле людей, подруги шли в сторону, хорошо известную им — на Казанский вокзал. Они делали это не сговариваясь, но синхронно. Пройдя три магазина, не обнаружив нигде людей, опять же не сговариваясь, они зашли в четвёртый и взяли себе еду. Деньги за которую Лена оставила на пустующей кассе. Она знала, что проблемы с полицией могут увести её от цели и поэтому не хотела рисковать. Съев по бургеру с чипсами и запив «Байкалом», подруги вышли на улицу. Им стало получше из-за утолённого голода и настроение поднялось. Ленка сказала:

— Ну ты видишь, нет? Люди то совсем исчезли? Куда все подевались? И электричества, заметь, тоже нет…

— Хм-м…а я и не подумала, что света нет значит и работать ничего не будет. Может это такой выходной у всех сегодня? Ну, я не знаю…у всей Москвы? — с надеждой проговорила Дарья.

— Ага, выходной…давай так: возьмём вон тот скутер и поедем на нём в Кремль. Посетим его, и, если там никого не будет, вернемся домой. Идёт?

— Едет! Ха-ха,- засмеялась Дарья и пошла к указанному скутеру дабы снять с него контейнер, оставленный доставщиком еды. Разобравшись с ремнями, пристёгивающими ёмкость для пищи, Дашка скинула оную прямо на асфальт. Пропустив Ленку за руль, её подруга уселась за ней, на месте контейнера и они двинули в сторону центра Москвы, следуя указателям.

Глава 6

Дневник подопытной №63479110 Алисы Ковальчук.

Сегодня, 07.02., в дальние от меня палаты (ближе к Тимуру и вплотную к Олегу), прибыли две девушки. Они достаточно быстро «обжились» и начали писать друг другу а затем и Олегу записки. Что именно они пишут я не вижу, но Тимур передал через Сергея мне, что эти дамы не стоят внимания и ничем хорошим дружба с ними не кончится. Исходя из этого делаю вывод, что они в нашу компанию не вольются. Есть у меня небольшая теория на этот счёт, но об этом чуть позже.

Ночью люди в скафандрах включили свет в соседней от «Бомжа» палате и привели какую-то мадам. Она не использует макияж (или просто сейчас не накрашенная пришла), у неё светло-русые волосы, чуть ниже плеч, рост, примерно, 178 см, достаточно красивое лицо, которое не забывается, словно один из дней, проведённых за рутинной работой, а запоминается на некоторое время, как хорошая книга. Одета она в тёмно-синие джинсы, длинную «синтепоновую» куртку. На вскидку, ей 27–30 лет. Почему то её, как и предыдущих двух «леди» сразу не переодели в подобную нашей одежду.

Мой сосед слева, которого я называю «Бомж» никак не отреагировал на приведённую и, то ли делал вид, то ли действительно спал. Это очень странный человек, который практически всё время лежит, за исключением того времени, когда его водят в уборную, по его просьбе и в ванну, по приказу «Скафандристов». Первые несколько раз он что-то орал им, когда приходил его период мыться и размахивал руками, потом оставшись без особого выбора, стал смирно принимать поход в банную комнату.

Вновь прибывшую зовут Надежда Никишина, о чём она мне сообщила, написав на развёрнутых двух листах своей тетради большими буквами, чтобы я смогла прочесть без проблем. У меня она вызывает смешанные чувства: с виду она нормальный человек — как я, Тимур, Сергей и Олег. Но, сдаётся мне, что за этими её зелёными глазами кроется бес, который, до поры, прячет свою личину. Зато как только выдастся удобный момент — тут же выскочит и завладеет всецело своей «хозяйкой». Почему у меня возникло такое ощущение — тяжело сказать. Трудно выделить какую-то конкретную, указывающую на это, черту. Но, тем не менее, ощущение это стойкое…что ж, время покажет…

Итак, о моей теории: нам сказали что нас будет 9 человек. Сейчас нас уже 8. Я, Тимур, Сергей и Олег-явно люди подобного склада души. Люди, которые хотят разобраться в произошедшем и оставить потомкам предупреждение о том, что было в наше время и к чему это привело. Мы — люди, которые готовы пройти эти их испытания, дабы выжить и сохранить род человеческий. Мы — люди, понимающие, что с нынешней нашей цивилизацией всё кончено и кто-то пытается таким варварским методом создать новую цивилизацию…

С какой целью и, самое главное: кто это делает, — нам и предстоит выяснить и рассказать потомкам, дабы уберечь их от подобного рода ошибок. Очень хочется верить в это, по крайней мере. Каждому ведь хочется какой-то высшей цели, не так ли?

Не хочется просто так отбыть свой срок на Земле, прожив жизнь вхолостую: работа-дом-работа, улучшая в процессе её лишь обложку своего существования, не меняя сути. Хотя многие и не задумываются над такими вещами: есть работа, где платят какую-то зарплату, — за время, потраченное впустую, которое не вернуть ни за какие деньги, — и хорошо. Можно не тревожиться ни о чём: «на мой век хватит и отлично» — так мыслят эти индивиды…но сейчас не об этом…

Другие же четверо, в соответствии с моей теорией, являются когортой людей другого типа. Ради личной выгоды, ради «здесь и сейчас урвать», ради своего возвышения среди остальных, они готовы на всё. «Бомж» готов на всё ради выпивки — тут всё ясно. Три сегодня прибывшие дамы, — уж не знаю их планы, — явно готовы на всё, ради своих каких-то целей. Они готовы что называется «идти по головам»…они явно пойдут на убийство…у них нет просто никаких, присущих настоящим добрым Людям, качеств…

В былое время, прочитав такую характеристику неизвестных мне личностей, я бы сказала что речь идёт о депутатах, олигархах, «правоохранителях» и прочих прислужниках Денежного Культа. В нынешнее же, смутное время, когда всё перемешалось, я вижу, что это люди низшего сорта, которым просто уже некуда падать…которые уже упали на самое дно…и именно в этом заключается их сила. Ведь когда нечего терять — готов на всё.

И самая страшная загадка, мучающая меня: кто же будет девятым…за нас он будет или за них?

Это всего лишь моя теория, не доказанная пока ничем. Но построена она на некоем сверхсильном чувстве предвиденья. Поживём, как говорят, — увидим…

Надя.

Надежде Никишиной исполнилось 28 лет, когда все люди исчезли. Именно в её День Рождения это и началось. В принципе, всё было бы неплохо, если бы в этот же момент в Гомеле не отключилось электричество. Без людей можно спокойно обойтись, — Надя это знала лучше кого-либо, — а вот без электричества обойтись невозможно. Еды было полно во всех магазинах города: бери-не хочу, ешь-заешься, но вот беда в том, что практически любой пище нужны холодильники, а той, которой не нужны-нужна термообработка. Остаются лишь консервы, от которых начинает тошнить на 4й день и гречка, которую можно замочить даже в холодной воде, но которая, так же, быстро надоедает.

* * *

Детство Надюши прошло в неспокойной атмосфере 90х годов и, хотя Беларусь не переживала эти кризисные годы с такой спецификой, как в соседних РФ и Украине, народ страны нищал так же. Конечно, в большинстве своём. Избранные же единицы, наоборот, богатели и жирели на глазах.

Пришедший к власти (см. перераспределению полезных ископаемых, производящих и человеческих ресурсов) в 1994 году Мечеше́нко, создавал вид деятельности и «наведения порядка» на территории страны. На самом же деле вся интеллигенция и люди, имеющие какие-то властные полномочия «на местах» знали всё, что происходит. А происходило следующее: вновь «избранный» (и «избираемый потом снова и снова) Президент ставил перед фактом всех, желающих остаться на своих местах: владельцев предприятий, больших фермеров, промышленников, банкиров, — и прочих людей, составляющих костяк государства, что нужно платить дань 'бацьке». Делал он это хитро́, при помощи своих ближайших соратников из КаГэБэ Беларуси (и из других мест, в которых скоплены в большом количестве аферисты и мошенники), с которыми делился малой долей получаемой прибыли.

Суть его аферы была в переподчинении себе всего производящего потенциала страны, чтобы, по сути, являться монополистом в своем небольшом государстве. Деньги были лишь предлогом для того, чтобы подчиненные привыкли к своему владыке. По большому счёту такую же схему проворачивали все президенты на постсоветском пространстве в те годы. Только страны у них были несколько иных размеров и им приходится вовлекать бо́льшее количество людей. Что, как известно, не сказывается положительно на любых процессах.

И потом получается: «президент хороший, это губернаторы плохие»… Только снимает с должности этот самый «хороший» президент губернаторов и других чиновников высшего уровня в том случае, если те: либо по глупости своей, либо из-за жадности пытаются провернуть какие-то схемы, без ведома «там, наверху»… таких «непослушных» выставляют на всеобщее обозрение, придумывая липовые дела, скрывая настоящие.

Родители Нади были по-настоящему советские люди, не перенесшие Мечешенковских нововведений, точнее перенесшие с огромной болью.

Мама Надежды-Катерина Илинична -начинала швеёй, а в конце своей карьеры была начальником цеха, проработавшая 30 лет на фабрике, которую закрыли в 93 м году, а в 95 м открыли уже с новым руководством и брать её на работу отказались. Она тяжело переносила этот отказ, считая что без неё производство не будет делать столь качественную продукцию. Так и случилось. То ли из-за халатности высшего начальства, закупающего дешёвое сырьё, под видом дорогого, то ли из-за плохого контроля качества на самом производстве, то ли из-за того что людей набирали новых и не приработанных друг к другу — качество одежды упало в разы. В то время повсеместно происходили такие падения качества и никого они не удивляли, скорее наоборот: «Пусть хоть что-то выпускают. Это лучше, чем ничего!» -говорили друг другу люди.

После того, как несколько раз она подавала своё резюме в отдел кадров, а затем встретилась напрямую с новым директором предприятия, сказавшим что ей пора на пенсию а работать будут молодые кадры, мама Надежды не выдержала и утопилась в реке «Сож», выбравшись поздно ночью потихоньку из дома, чтобы не разбудить родных. Катерина Никишина оставила записку: «В моей смерти прошу никого не винить. Извини меня, Коля, извини меня, Надя, но я так жить не могу! Прощайте!»

Ранним утром её тело заметили рыбаки в Бобовичах и позвонили в милицию. Этим же днём — 9 ноября она была опознана своими родными из этого села и информация о её смерти была передана семье. Таким образом Надя осталась без матери в свои 11 лет…

Отец Надежды — Николай Фёдорович Никишин — майор милиции в отставке. Высокий рост и голубые глаза всегда выделяли его среди прочих. В свои годы он уже был полностью седым, предпочитал одеваться, видимо, по старой привычке, в костюмы.

Чтобы не сидеть дома без дела, — будучи «на пенсии», наряду с разгадыванием на полу-профессиональном уровне кроссвордов (с отсылкой ответов на них во всевозможные газеты и телепередачи, постоянно выигрывая призы и один раз выиграв даже цветной телевизор), игрой на том же уровне в шахматы и чтением и перечитыванием классической литературы, коей в квартире было несколько стеллажей до потолка, — устроился работать почтальоном. История умалчивает как 62-х летнего пенсионера взяли на работу: то ли связи милицейские помогли, то ли ещё что, но факт это неоспоримый.

Существует мнение, что советские милиционеры не брали взяток. Брали, конечно, да только размеры и размахи были не те, что сейчас. И большинство из сотрудников трижды перестраховывались, проверяя не навредит ли кому-то их деятельность, связанная со взяточничеством. Это были безобидные взятки малых сумм или, чаще, взятка была некой бутылкой с прозрачной жидкостью… Но годы шли, старые сотрудники, воспитанные ещё в «то время», когда каждый на каждого мог донести и любой мог поплатиться за недостойное поведение: от разжалования, до расстрела и приходили новые, не знавшие страха перед Законом, «служители порядка».

У этих, новых, губа была не дура. Они, наоборот, придумывали людям дела, ради личной выгоды, а не проверяли и перепроверяли, чтобы кто-то невинный не пострадал. Были в советское время и политические заказы-безусловно. Там не обходилось без жертв среди невинных людей, придерживающихся своей чёткой позиции, противоречащей позиции власти. Здесь речь не об этих делах, а об обычных гражданах, нарушавших закон по глупости, по пьянке, из-за каких-то обстоятельств, повлиявших на психологическое состояние и проч. и проч.

Николай Фёдорович верил в «Букву Закона», но брать не отказывался. Хотелось покупать всё новые книги, водить жену в рестораны и летать с ней на отдых в Крым, да и дочка родилась, а затем росла и тому подобные факторы, как ему казалось, оправдывали его.

Он показывал среднюю, среди прочих, раскрываемость преступлений, не блистал какими-либо дедуктивными или иными качествами, присущими полицейским из книг и кинокартин. По сути своей он был карьеристом. Стремления его были ограничены всё новыми звёздами на погонах а ради чего он к этому стремился он и не знал…

Привычку выпивать рюмку водки «для аппетита» перед едой он взял еще в молодые годы, до рождения дочери; и оная сохранилась у него до суицида супруги. После того как жена утопилась в холодных водах ноябрьской Сожи, привычка эта стала прогрессировать и, несмотря на разносторонние занятия Николая Фёдоровича, связанные с умственной деятельностью, он умудрялся совмещать употребление водки с этими занятиями. Правда прогрессия в количестве потребляемой им дьявольской жидкости была прямо пропорциональна количеству времени, проводимых отцом Надежды за привычными для него интеллектуальными (как ему казалось) родами деятельности.

Через два года, после смерти супруги, когда Наде исполнялось 13 лет, Николай Фёдорович забыл о Дне Рождения дочери. Она ему ничего не сказала, не став напоминать, но запомнила этот день, как никакой другой. В этот день Николай Никишин превзошёл себя: он напился настолько, что уснул на полу в кухне, заполонив собой практически весь проход, кроме этого он сходил в туалет прямо в штаны…

С малых лет мама её устраивала ей сюрпризы каждый День Рождения и папа всячески поддерживал их. Надя настолько привыкла к самому этому действу что не задумывалась о том, что бывает иначе…оказалось-бывает. Эта ситуация въелась ей в память и была одной из главных претензией к отцу. Главной же претензией была та, что он не заметил настроение жены и она покончила с собой…Надежда винила в смерти матери своего папу всю оставшуюся жизнь, а то, что он забыл об её Дне Рождения стало просто ментальным спусковым курком.

* * *

С фасадной стороны их девятиэтажки был детский садик, с задней стороны,- куда выходили окна их трёхкомнатной квартиры, — была школа. Это был относительно новый квартал, в котором всё было «продумано», всё было «для людей». В пешей доступности была почта, гастроном, школа, детский сад, автобусная остановка, детская площадка. А что ещё нужно людям?

Однажды, со своей подругой из третьего подъезда (через один, от Надиного) — Олькой Чернышевской, Надя, будучи девятилетней девочкой, залезла на территорию детский садика и поцарапала металлическую детскую машину, имитирующую грузовик.

Знаете эти мастодонты советской эпохи: грубо сработанные, таящие повсюду опасность для маленького ребёнка из-за своей плохо продуманной эргономики: тут можно споткнуться о ступеньку и упасть, разбив голову об угол скамейки, заменяющей сиденья; здесь можно удариться головой, если заигравшись, начнёшь слишком резко и неаккуратно вставать; если же из кузова карапуз, залезший в него, при помощи друзей, решит, вдруг, выбежать, — то есть вероятность того, что он подвернёт или даже сломает ногу т. к. высота этого кузова не соответствует детскому росту в раннем периоде его жизни…

Выскочивший из сада сторож начал кричать и жестикулировать, говоря, что машину только недавно покрасили, что как могут дочери, — одна милиционера, вторая-академика, — творить такие пакости и как им не стыдно и так далее. Немного успокоившись и выместив свою злобу и негодование на детей, сторож сказал им, чтобы они приходили после обеда красить машинку, что тогда они исправят свою проделку и о ней никто не узнает, кроме их трио. Дети так и поступили.

Надя с полной самоотверженностью и осознанием своего проступка красила не только места царапин, а и всю кабину грузовика. Она с достоинством переносила запах эмали (ПФ115 зелёного цвета) и работа ей даже понравилась. Работа, которой она исправила свою проделку. Олька же отнеслась достаточно халатно и кое-как замазав царапины на кузове, которые она и сотворила, убежала играть с другими детьми. На всю жизнь запомнился Наде так же и этот грузовик и похвала сторожа садика; запах эмали и ощущение малярной кисти в руке, размахивая которой она создавала новый мир…

Подход к разного рода деяниям у всех закладывается с детства. По подходу к делам, даже кажущимся взрослым самыми мелочными и ничтожными, можно отследить характер и понять ребёнка. Так же можно сделать и более далеко идущие выводы.

В другой раз, когда Наде было десять лет, в подъезд, где она жила, приехал к своей бабушке «на лето» мальчик, по имени Вадим. Он был очень стеснителен и гулял сам с собой. Наде стало жалко его и она решила с ним познакомиться и познакомить с остальными друзьями. Дело было жарким летом 94го года. Вадим сидел в песочнице и пытался что-то строить в ней, Надежда подошла к нему и сказала:

— Привет! Не хочешь подружиться? Я смотрю ты совсем один уже четыре дня гуляешь…

— О! Привет! Меня Вадим зовут. Хочу, конечно! А тебя как зовут?

— Меня-Надя. Мы сегодня, с подругами хотели сделать какие-нибудь качели, вместо тех, которые есть. — Надя указала в направлении качелей, с которых «металлисты» или «каратисты» поснимали или поломали саму движущуюся часть, в которой катались дети. Остались лишь их «П»-образные основы.

— Ага, а я знаю как вам помочь! Можем прямо сейчас, пока никого ещё нет, сделать их. А твоим подругам будет такой сюрприз, когда они выйдут гулять. Хочешь?

— Да, конечно, давай! А что нужно делать? -с интересом спросила девочка.

— Следуй за мной!

Сказав это, Вадим поднялся и побежал в сторону пятого подъезда, в котором никто из друзей не жил. Надя поспешила за ним. В подъезде Вадим знаком показал новоиспечённой подруге что нужно вести себя тихо и они начали взбираться по лестничным маршам всё выше. Добравшись до подъездной бельевой сушки между шестым и седьмым этажами,- дальше не пошли в виду того, что терпения Вадима хватило ровно до этой высоты и здесь на верёвках не было никакого белья, — мальчик ловко начал отвязывать крепкие веревки, толщиной с указательный палец ребёнка, с металлических «Г»-образных пластин, прикреплённых к стенам. На этих верёвках обычно сушат разнообразное бельё люди, у которых в квартирах не предусмотрен балкон.

Надя присоединилась к этому занятию; через несколько минут, приловчившись, развязывать узлы у неё получалось даже лучше, чем у Вадима. Отвязав четыре верёвки, требующиеся для починки четырёх же качелей, дети начали спускаться вниз.

Выйдя на улицу, Вадим радостно побежал в сторону основ качелей и стал показывать как, при помощи специальных «самозатягивающихся» узлов, — когда вдвое складывается верёвка, образуя петлю и в эту петлю продевается другой её конец, — можно сделать сам движущийся элемент, а при помощи дощечек, валяющихся тут же, кинутых, скорее всего, теми, кто и разломал качели, можно сделать сиденье, вставив их в нижнюю часть верёвок.

Через несколько часов счастливые дети катались, по очереди, на четырёх качелях. Пусть они были не столь удобны, пусть их невозможно была столь сильно раскатать, как во дворе через три дома, в сторону реки, — но они были сделаны своими руками, своими усилиями.

Марья Павловна, — одинокая жительница того самого пятого подъезда, с седьмого этажа, у которой не было ни мужа ни детей, ни каких-либо стремлений в жизни: движима она была исключительно ненавистью к окружающим и поиском недостатков и минусов в мире. Она заметила что четыре верёвки, — которые приобрёл и смонтировал на сушку сосед её- Альберт Андреевич из квартиры напротив, — пропали, ненависть ко всему живому на Земле, а в особенности — к наглым ворюгам, пробрала всё её существо. Она, не задумываясь, в халате и тапочках села в лифт, поехала на первый этаж, вышла на улицу внимательно посмотрела налево, затем направо и, увидев счастливых детей, катающихся на ещё вчера неисправных качелях, всё поняла. Она ринулась к детям, не издавая, однако, ни звука.

Надя увидела «бешеную тётку», — как её называли дети, — издалека. Она начала говорить своим друзьям что нужно сматываться, что их афера раскрыта, но дети, как бывает, не верили ей, думая что она просто хочет, вне очереди, залезть на качели.

Паровой поезд, движимый огромным котлом ненависти в верхней своей точке подошёл, к «перрону», на котором были дети. Громогласный гудок-глас Марьи Павловны огласил округу:

— Ах вы маленькие сорванцы! Как вам не стыдно воровать МОИ верёвки? Я вам устрою! Я вам покажу! Будете в тюрьме у меня сидеть! Варвары, хулиганы, воришки и идиоты!

Дети безмолвно слушали эту тираду, прекратив свои игры и уставившись на эту безумную тётку, готовую, как им казалось, убить их всех из-за бельевых верёвок.

Как это бывает, сразу нашлись и те, кто сильно любит постукивать по столам, стенам и всяческим деревянным поверхностям, а так же закладывать друзей, родственников-в общем всех, кого момент подскажет ради личной выгоды, — стукачи:

— Тётя Марья, это всё этот Вадим с Надей! Это они у вас своровали! Мы не при чём! Скажите, девочки!

— Да, да, это они. Всё они! — подтвердили голоса. Как это обычно бывает, когда дело касается группы людей, замешанной или знающей о каких-то проделках, и все молчат, но стоит одному кому-то настучать на другого, сразу же все, кто только что молчал, начинают подтверждать и вторить тому первому «спусковому стукачку».

— Ах это вы? Ты думаешь что если ты дочь милиционера, то тебе всё можно, да? Можно ограбить ни в чём не повинных людей и всё с рук сойдёт, да? Я сейчас же, СЕЙЧАС ЖЕ пойду к твоим родителям и всё им расскажу. Они шкуру с тебя спустят! Будешь думать в следующий раз.

На крики сумасшедшей разъярённой, неудовлетворённой жизнью женщины, люди начали выглядывать в окна и с интересом наблюдать. Только наблюдать. Никто не вышел и не заступился за напуганных до смерти детей, который вот ещё несколько минут назад были счастливы…

Ситуация решилась неожиданным образом: Альберт Андреевич, который приехал домой на обед и увидел, а точнее, сначала услышал, издали свою соседку, тут же сориентировался и пошёл в сторону детской площадки. Подойдя ко всей компании и видя растерянность на лицах детей и решительность на лице их инквизитора, он мягко сказал:

— Марья Павловна, вы из-за верёвок на детей кричите? У меня есть ещё верёвки, я повешу в нашу сушилку. Оставьте детей. Пусть играют. Я уверен что никакого злого умысла они не имели. Они же маленькие ещё совсем. И прятать же не стали мои верёвки; вот они: у всех на виду, не так ли? -последний аргумент был самым весомым для Марьи Павловны. Если быть точным, то первый и последний аргументы. Но, уже успокоившаяся, тем не менее, она сказала следующее:

— То есть вы считаете, что нужно оставить их безнаказанными? Да в моё время их бы высекли, как минимум!

— Именно так я и считаю. Верёвки ведь мои, не так ли? Этого вы не будете отрицать? Мне и решать как с ними поступить. Я решаю отдать их детям. До выходных. А на выходных я их сниму, а дети мне помогут, да, дети? И сделаю настоящие безопасные качели. Идёт?

— Угу. Как знаете, — совсем остыв сказала Марья Павловна. Она поняла что из этой ситуации ничего не удастся выжать для себя, т. к. хозяин верёвок оказался «мягкотелым безхребетником» (по её классификации), — и пошла к себе домой ожидать новых «преступников», посягающих на её покой и комфорт.

* * *

Этот случай, так же, запомнился Наде на всю жизнь. Она всегда помнила, что где-то поблизости может быть «Альберт Андреич», который выручит её из сложившейся ситуации и надеялась на него. Надеялась напрасно. Жизнью ей были уготованы разные испытания, проходя через которые, она стала черствой, эгоистичной и озлобленной девушкой, которая была очень похожа в своем отношении к жизни на бездушную Марью Павловну из Надиного детства. Надежда не искала «преступников» и не занималась подобными вещами, просто она не любила людей и постоянно стремилась к уединению. Ей никто не был нужен: ни муж, ни подруги, ни дети — совершенно никто. Она была убеждённым социопатом.

Она выставила на вторичный рынок квартиру, в которой они все вместе когда-то дружно жили, как только ей исполнилось 18 лет и в течении двух месяцев ей удалось найти вариант размена их трёшки на две однушки — для неё и отца. Так же покупатель давал 1000 долларов доплаты. Вариант был хороший и Надя согласилась. Это был первый вопиющий случай обмана в длинной череде оных.

В итоге её обманули аферисты. После подписания документов оказалось, что в пользовании её и отца отводилось две комнатки на разных этажах в «гостинке», отобранные у алкоголиков, выдворенных на улицу. Правда 1000 долларов ей, всё же, выдали. Она настояла чтобы эти деньги прописали в договоре. Видимо, поэтому покупателю и не удалось и здесь схитрить.

Отцу было всё равно где пить водку, а Надя не могла жить в таких условиях: ни кухни, ни туалета, ни душа в каждой «квартире» в домах такого типа не предусмотрено. Они были общими, обслуживая жильцов всего этажа. Однако условия, которые диктовала жизнь не были таковыми, при которых можно было жить где пожелаешь. И Надежде пришлось два года жить с тараканами; пьяницами по соседству; с отцом, который приходил к ней не понятно зачем через день и сидел молча пьяный, а потом, через некоторое время, так же молча, уходил; мыться в общей душевой комнате; ходить в общий туалет; готовить на общей кухне…

Вероятнее всего, такая жизнь внесла ещё одну весомую лепту в её отношение к окружающим людям. Все эти два года она жила как в аду и в довесок к условиям домашнего быта были условия на работе — она работала на заводе пластмасс и получала зарплату, едва хватавшую на пропитание и оплату коммунальных услуг. Если бы не та тысяча долларов, части которой она в конце каждого месяца вынуждена была обменивать, из-за нехватки денежных средств, непонятно как бы она вообще выжила.

Отец ей не помогал. С работы почтальоном его, конечно, уволили и пенсию свою он пропивал с дружками, заведёнными уже здесь. Через 13 месяцев жизни в этом клоповнике, пьяного отца обокрали его же дружки и сильно побили его. Он попал в больницу с черепно-мозговой травмой и переломом руки. Надя ухаживала за ним и окончательно потратила свои долларовые сбережения, чтобы вы́ходить отца. После больницы, вернувшись в свою квартиру, он, как ни в чём не бывало, продолжил пить…

В 2004 году, осенью с Надей связался её одноклассник — Владимир Александрович Симонько, живущий теперь в Москве. Он звал её к себе, обещая отличную работу в офисе, с зарплатой, превышающей её нынешнюю в 10 раз. И это только на первоначальном этапе, — как утверждал он. Выслушав её рассказ о бедственном финансовом положении, он пообещал ей выслать денег на дорогу. На первое время, после её приезда, Симонько вызвался обеспечить Надежду.

В девятом классе у Надежды с Вовкой был небольшой роман, но, после того как он, с родителями, переехал в Минск, всё как-то сошло на нет. Они поддерживали связь и созванивались несколько раз в месяц. Владимир очень переживал когда матери Нади не стало и даже хотел приехать, чтобы поддержать её, но его не отпустили с работы, которую терять было нельзя.

Деньги пришли переводом через семь дней, после Надиного с Владимиром разговора. Вместо нужной на дорогу суммы, Вовка прислал, зачем то, сумму в два раза её превышающую. Надежда начала собираться в дорогу, в надежде на светлое будущее, с радостным сердцем покидая этот клоповник, в котором ей пришлось прожить два года…

На Белорусском вокзале, ранним солнечным осенним утром её встречал Он. Вова похорошел, несмотря на годы. А может быть Наде так казалось из-за надежд, лучившихся изнутри неё на всё окружающее её. Это был переломный, решающий момент в её жизни. Если все остальные влияли косвенно,создавая прецендент, то этот явно был судьбоносным…

Обнявшись, однако, как чужие люди, — ведь они не виделись столько лет, — бывшие одноклассники проследовали к выходу из вокзала.

Владимир взял сумку у Нади и сказал что отвезёт её на снятую и оплаченную за один месяц для неё, квартиру. Положив сумку в багажник своей новенькой ВАЗ 2110, Володя открыл переднюю пассажирскую дверцу и Надежда села в авто.

Какие-то смутные предчувствия терзали её…какие-то страшные картины всплывали перед внутренним взором…что-то неуловимое маячило в лице Володи, а точнее в его карих глазах…но что это было…Надя отмахнулась от всех этих беспочвенных догадок и приписала всё усталости от дороги, радости от встречи с давним своим знакомым и бурлящему внутри неё ожиданию радостных перемен в жизни…

По дороге к съемной квартире, Владимир попросил у Нади документы для того, чтобы съездить в офис и в ФМС и, пока она будет отдыхать после дороги и принимать ванну (ох, как ей хотелось принять ванну, наконец. Наполнить её горячей водой и без спешки и опаски лечь в неё и лежать…лежать…лежать, отдыхая физически и морально…), оформить её на работу и сделать ей регистрацию.

— Ведь без регистрации сейчас никуда, ты же знаешь. Понаехали всякие, — сказал Володя, являясь коренным гомельчанином, а по роду вообще украинцем.

Естественно, Надя, без задней мысли, являясь «провинциалкой» и не зная настоящей цены своего паспорта в Москве, — отдала его в руки своего одноклассника, радостно ей подмигнувшего. Снова, словно тучи летним погожим деньком, налетели какие-то предчувствия беды. Снова Надежда оттолкнула их от себя.

Во время их путешествия по сонной Москве, Володя остановился один раз, возле магазина и что-то в нём купил, положив покупку в черный пакет, а пакет на заднее сиденье своего авто.

После того, как они прибыли на место, Владимир взял Надину сумку из багажника и свой пакет из машины и распахнул дверцу перед своей подругой. Квартира находилась в какой-то уродливой пятиэтажке, видимо, на окраине Москвы. Тяжело было сказать т. к. Надя не знала город. Как только двери в квартиру были открыты, и Надя зашла, она почувствовала запах алкоголя так въевшейся в её сознание за годы пьянок отца и сожительства с алкоголиками в одном доме. Так же был отчетливо слышен и запах каких-то лекарств. Тон Володи, после закрытия входной двери было не узнать:

— Ну, заходи. Что стоишь, раздумываешь? Ты дома! — прикрикнул Владимир на Надежду и подтолкнул её в спину. В этот момент в конце коридора прошла направо какая-то девушка с полотенцем на голове.

— Володь, может быть ты объяснишь что происходит? Я чего-то не могу понять…

— Раздевайся, разувайся, заходи, говорю. Чего-то она понять не может. Ща всё поймёшь хе-хе, — сехидством и ядом в голосе ответил он.

А что ей оставалось делать? Уставшая после дальней утомительной дороги, холя и лелея надежду о лучшей жизни,-расслабленная психологически, — Надя повиновалась, думая, что если что-то будет не так, как говорил ей Вова, она сможет уехать в любой момент. И в этот миг раздался отчётливый щелчок замка: друг из её детства закрыл входную дверь ключом изнутри…

Глава 7

Кабинет №65/⅘, 07.02.14, поздний вечер.

— Это то вы откуда смогли узнать? Я не понимаю кто вы такие и на кого работаете, я не понимаю зачем вам эта работа, я не понимаю что вообще происходит! — нервно перебила Надя читающего свой доклад.

— Вам нужно успокоится, Надежда Николаевна. Мы знаем всю вашу жизнь до малейших подробностей. До малейших. Вы здесь благодаря нам. Это всё, что вам пока стоит знать. Вы ведь одна из выживших, среди миллиардов погибших. Это ли не проявление уважения к вам с нашей стороны?

Надя задумалась. В то время, как молодой голос медленно, — будто растягивая удовольствие, — читал краткую биографию её жизни, в её голове все сухие факты, записанные кем-то, когда-то, обрастали подробностями пережитых ею событий. Эти факты наполнялись красками, приобретая все известные человеческому глазу цвета; начинали звучать, приобретая разнообразные скопления нот и пауз меж ними; огромный ассортимент вкусов их не позволил бы пройти мимо даже самому требовательному гурману; запахи их были, так же, маняще-раздражающие и несли в себе код человеческой жизни. И, хотя весь водоворот событий, дополняющий сухой фактаж, — кружил, пенился и бурлил лишь в голове Надежды, ей казалось, что невозможно столь равнодушно и безэмоционально читать её жизнь…

Да, ей трудно было понять и смириться с мыслями о том, что кто-то мог так сухо и бесхитростно записывать всю её жизнь. И, главное, с какой целью это делали.

Ведь для всех нас и каждого в отдельности, своя жизнь — и есть та ось, на которой кружится мироздание, а все остальные жизни не так уж и важны. Не понять нам, порой, каким образом кто-то ещё может считать себя главным в мире, если главными, по нашему мнению, являемся мы сами.

Через минуту раздумий, Надя проговорила:

— Хорошо, я спокойна. Поясните мне кто и зачем записывал всю мою жизнь; мои поступки и поступки моего окружения, влиявшие на меня.

— Это и будет ваш вопрос? -задал свой, читавший доклад о её жизни.

— Что вы имеете в виду?

— Он имеет в виду что у вас, в конце нашей беседы, будет право на один вопрос, на который я, как глава нашей организации и офицер, обязуюсь ответить максимально честно, -прозвучал старческий голос, который всё время молчал, оставаясь незамеченным девушкой с повязкой на глазах.

— Хмм…нет, это не является моим окончательным вопросом. Каков он будет я решу, когда услышу полностью всё от вас и пойму ваши цели, — обратилась Надежда в сторону молодого голоса.

— Окей, без проблем. Вы готовы слушать дальше? Осталось не так много, как могло бы быть… -иронически сказал молодой голос.

— Мне ли не знать. Это же моя жизнь, не так ли? -язвительно парировала девушка.

Надя.

Сняв верхнюю одежду и пройдя в кухню по указу Владимира, Надежда застала прокуренное небольшое помещение, с полной мойкой немытой посуды и старомодной кухонной мебелью. На полу лежал линолеум, весь в проплешинах, на стенах-обои, местами испачканные чем-то красным.

— Ну, садись. Что стоишь, Надюш? — отодвинув от стола стул сказал Володя.

Надя послушно присела на стул, стоявший в углу, созданным холодильником с одной стороны и столом — с другой. Владимир присел рядом, достал из своего черного пакета текилу, какую-то колбасу, сыр, солёные огурцы, лимон.

— Нарежешь?

— Хорошо, конечно. Пора бы уже рассказать мне, Вов, что происходит и кто та девушка, которую я видела в конце коридора, когда вошла…

— Всему — своё время. Сейчас выпьем, закусим и я всё тебе расскажу. Ты не переживай!

Надежда нареза́ла колбасу и остальные закуски, а сама вся похолодела внутри. Её поразила отвратительная догадка и она не могла с собой ничего сделать и высказала вслух оную:

— Володь, это твоя жена, что ли? Мы вместе будем жить? Я тогда…я тогда уезжаю…сейчас! Сейчас же! Я не могу это…

— Да успокойся ты. Не жена она мне. Давай уже сюда закусь и садись. Разоралась.

Молодой миловидной Наде ничего не оставалось, как послушать Владимира, лицо которого, было, начала искажать злоба. Он налил текилу, от которой Надя отказалась и закусил её лимоном, а затем бутербродом из ломтика сыра и кусочка колбасы, без хлеба.

Через минуту Володя налил ещё рюмку, потом ещё одну. Таким образом он довёл себя до пьяного состояния за каких-то 10 минут.

Надежду в эти десять минут терзали разнообразные догадки но, более всего, её разбирало удивление и негодование как можно в пол восьмого утра пить текилу. В эти 10 минут Вова задавал обычные вопросы, которые задают старые друзья: узнают о тех и тех общих знакомых, интересуются судьбой родителей и проч. Надя же автоматически, не осознавая, отвечала на них, думая о своём. И тут, как гром, среди ясного неба, её поразила мысль, которую она, перебив Вову, высказала:

— Вов, погоди! А как ты поедешь куда-то пьяный? Ты же обещал меня сегодня оформить к себе на фирму и в ФМС тоже…

— А я уже оформил. И ехать никуда не надо. Так что не дрейфь. Скоро заживёшь! — он вульгарно посмотрел на неё, не скрывая похоть в своём, казалось бы, раздевающем Надю, — взгляде. И снова предложил ей выпить. На что она снова ответила отказом. И снова осталась в состоянии непонимания ни своего настоящего, ни своего будущего.

— Ну, как знаешь. Выпила бы всё-таки. Так же веселее будет. — развязно-пьяно молвил Владимир

— Что веселее, Вов⁈ Ты знаешь, я поеду домой, наверное. Давай мне документы, будь добр!

— Та погоди, погоди! Всё же ещё только начинается, а она домой собралась. -нагло ухмыльнулся парень.

Тут Владимира, как будто, подменили и он, встав со своего стула, весь как бы пронизанный злобой, громко сказал:

— Пошли! Домой она поедет. Угу. Поедешь!

Надя не двинулась. Тогда её одноклассник больно схватил девушку за руку и потащил вслед за собой. Надежда пыталась сопротивляться, но куда там…силища у Владимира была богатырская, она помнила это ещё со школьных лет, когда он был победителем всех драк и соревнований по физкультуре, и перестала противиться ему, ступая в указанную им комнату.

Открыв старую советскую дверь, — выкрашенную во множество слоёв разноцветной эмали, которая сейчас являлась белой, — Надя узрела комнату размером примерно 8–9 квадратных метров. Она судила, о размере комнаты, исходя из знания того, что её комната в «гостинке» была 10 квадратов, а нынешняя была даже немного меньше.

В этом помещении, с желтоватыми обоями на стенах; с белым потолком; паласом на полу, с непонятными узорами, непонятного же цвета; со старым советским деревянным окном, выкрашенным в синий цвет и занавесками белого цвета, свисающими с карниза под потолком; с небольшим шкафом из ДСП, каштанового цвета, у стены; с двумя полуразвалившимися стульями; со старым телевизором советского производства, имеющим выпуклый экран и кнопки для переключения каналов на своём пластмассовом чёрном фасаде, справа от экрана; с маленьким столиком, стоявшим в углу и небольшим зеркальцем на нём. В этом мерзком, во всех отношениях, помещении, — являясь явным лидером, признанным главой его, президентом и главнокомандующим этой комнаты в одном лице, — была ещё большая двуспальная кровать.

Кровать была нового образца, не советская развалюха. Основание её, как и изголовье у стены были белого цвета. На изголовье были вырезаны интересные узоры, изображавшие деревья. Так же изголовье имело несколько сквозных отверстий в своём «теле», через которые видна была стена. На кровати лежал один из тех, вошедших тогда в моду, ортопедических матрацев, стоивший немалых денег, сверху матраса было постелено новое постельное бельё черного цвета, с изображенными на нём громадными красными цветами, занимавшими 70% всей площади белья.

— Раздевайся и ложись. Я с тобой не намерен тут панькаться! — сказал пьяный Владимир. У Нади внутри, как ей казалось, весь мир рухнул ей прямо в кишечник. Но она не растерялась и сказала:

— Володь, у меня «эти» дни, так что успокойся и отдай документы! — за такую дерзость Надя получила удар ладонью по левой щеке. Удар был такой силы что она упала на кровать от него. Пока Надежда пыталась осознать происходящее и прийти в себя, чтобы дать отпор, Владимир достал из шкафа что-то и, схватив Надю за руки, потащил её к изголовью кровати. Он ловкими движениями привязал верёвку к рукам девушки а руки её этой верёвкой привязал к красивому изголовью, продев в отверстия, замеченные Надей при беглом минутном осмотре комнаты.

— Теперь то ты поймёшь куда попала. Я надеюсь. У меня ощущение что ты отупела, если честно! Я не могу тебя узнать. В школе вроде умная была, а сейчас… — всё это Владимир говорил, стаскивая с Надежды штаны, одетые на ней и со стороны бы сложилось впечатление что это муж раздевает пьяную жену и бранит её за то, что она пришла в таком состоянии домой…

…покончив со своим грязным делом, Вова довольно сказал:

— Ну, с почином, так сказать, — и громко, в голос «заржал». — Это теперь твоё место работы и твоя должность, Надюш. Привыкай. С зарплатой я не обижу. Девки не жалуются. Правда выходить пока из хаты нельзя. Мало ли чего. А так — что нужно я привезу. Ты проси. Мы же с тобой это…того…друзья…ха-ха-ха!

Когда Надежда поняла что ей не отбиться, будучи привязанной за руки к кровати, — от этого маньяка, она всё равно продолжала ему сопротивляться. Но он, взяв её своими лапищами за ноги и раздвинув их, не оставил ей ни малейшего шанса и ему удалось то, что удалось. После состоявшегося, Надя уже ничего не видела и не слышала. Насильник по имени Владимир что-то рассказывал, с чего-то смеялся, но девушке было не до того. У неё внутри взорвалась атомная бомба. Ведь до этого она была девственницей.

Через неделю, проведённую без еды, будучи привязанной за руки к кровати, Надя сдалась и не отказалась от пищи, принесённой ей утром её соседкой Лерой. Лера заходила к Надежде три раза в день, принося разные кушанья (чаще всего полуфабрикаты, запах от приготовления которых, разносился по всей квартире и не миновал каждый раз комнату, в которой содержалась теперь Надя, дразня её обоняние) и подставляя ей миску для исправления естественных нужд. Всегда, когда Лера приходила, от неё стоял густой аромат алкоголя. Она была пьяна, как минимум, всю эту неделю с утра до ночи…

По ночам же из-за перегородки между комнатами раздавались Лерины стоны и крики, порой звучали, так же и мужские. Всё это время Надя думала как ей отсюда сбежать, но постоянно приходила в тупиковое развитие этих мыслей: даже если и удастся обмануть Володю и сделать так, чтобы он её отвязал и выпустил из квартиры, у неё нет документов и транспорта для перемещения по Москве.

Так же для того, чтобы войти в доверие к насильнику, ей нужно «поработать» здесь понятно кем, на что Надя не собиралась идти ни в коем случае. Если же попробовать уговорить Леру принести нож, чтобы разрезать верёвки а потом попытаться, угрожая им, забрать документы у насильника, — то такая попытка может легко сорваться. Во-первых: из-за силы насильника, во-вторых: потому что Надя по своей натуре человек миролюбивый и не способна навредить другому человеку, пусть даже её одноклассник для неё, уже человеком и не являлся.

К концу первой недели, Надежда совершенно обессилила и у неё часто темнело в глазах, несмотря на то, что она не вставала с кровати. В среду, спустя неделю после её прибытия сюда, узнав что она не отказалась от завтрака, её посетил и насильник. Он зашёл и с улыбкой во весь рот, промолвил:

— Ну вот. Так то лучше. Покушала сегодня. Привет, кстати. Это ты молодец. Кушать надо, Надюш, без еды нельзя. Я уже хотел к врачам обращаться чтобы они тебе трубку ставили для введения пищи. Ты пойми у нас же каждый сотрудник на счету, точнее — сотрудница. Ха-ха-ха. Фирма то серьёзная. Ладно, ладно, ты не сердись. Этим ты только хуже себе сделаешь. На тебя уже есть пара клиентов. Они же не знают что ты несколько отличаешься от той фотки, что ты мне высылала пару месяцев назад. Ну, ничего. Хе-хе. Переживут. Давай так: я тебе даю ещё одну неделю для того, чтобы ты пошла на поправку. Кушала нормально и так далее. Эти синяки под глазами тебя совсем не красят, Надюш. Щека вот уже почти прошла. Прости, кстати, я не со зла. Ты же сама дерзить начала. Я же всё для тебя, а ты…эх. Ладно, Надюш, дела. Надо бежать. Не скучай. Бай-бай, май бэйби.

Как только балабол-насильник ушёл и дал Надежде шанс немного подумать, она очередной раз взвесила все варианты и не нашла выхода для себя. Но не могла же она, дочь милиционера, пусть и бывшего, пойти добровольно на такую сделку с насильником. Просто не могла! Однако её мнение никого не интересовало…

Кабинет №65/⅘, 07.02.14, ночь.

— Хватит!-закричала Надя.

— Что? Что вы сказали? Мы же договорились с вами. Вы пообещали выслушать мой доклад. Вы понимаете у нас уже нет времени на пререкания и т.д. Итак уже идём не по графику.

— Я просто попросила перестать. Мне очень тяжело вспоминать о том периоде моей жизни. Несмотря на то, что прошло уже десять лет, для меня тот год был словно вчера.

— Окей. Я пойду вам на встречу. Я думаю вся суть уже ясна вам, господин генерал? — голос молодого человека обратился к кому-то, но ответ последовал лишь через минуту:

— Суть то мне ясна. Ты мне вот что скажи: этот виток развития событий входил в её программу или это случайность?

— Обижаете, тов…господин генерал…

— Тогда я понял всё. Если есть ещё какие-то ключевые моменты — предлагаю перейти к ним. Уже спать хочется, а нам нужно сегодняшним числом закрыть все приходы…

— То есть вы сейчас обо мне говорите? «Виток развития событий» — это о моей жизни речь??? Да ведь я живая, я не игра какая-нибудь компьютерная или кинофильм! Что же это происходит то…что вы за люди такие⁈ — чьи-то руки повязали какую-то тряпку на Надином рте и она могла теперь лишь мычать, — слушая доклад «молодого», — проявляя своё возмущение.

Надя.

Практически год, проведённый в московской хрущевке был сплошным, бесконечным адом, полным пьяного угара и занятий с мужчинами разного характера, недостойных упоминания здесь. Через два месяца, проведённых в плену, Надю начали выпускать на улицу, оговаривая заранее маршрут её следования. И она всегда видела, что за ней следуют старая белая «Жигули» или бежевая «Волга» и не оставляют её нигде.

Если же она шла, например, «несанкционированно» в сквер, то водитель и пассажир автомобиля шли за ней, догоняли её и, угрожая, заставляли развернуться, а «дома» она получала выговор, в виде насилия, со стороны Владимира.

Если бы Надежда была коренной москвичкой, конечно её бы не остановили угрозы этих жлобов… она бы уже давно сбежала из той вонючей квартиры, в которой ей приходилось обитать. Но, во-первых: не зная города, во-вторых: без документов, она не могла сбежать при всём желании.

На шестой месяц пребывания в аду, ей разрешили гулять, вне маршрута, но слежку за ней всё равно вели. Затем была её попытка бегства.

Надя, казалось бы, всё просчитала: сбежать от следивших, сесть в трамвай, проехать пару остановок, выйти, спросить у людей где отделение милиции и там всё рассказать. Так или иначе, по линии дипломатических ведомств документы можно восстановить, — по крайней мере так говорит Лера. Главное-покинуть тот ад на земле, который творится в хрущёвке. Так ей казалось.

Реализация плана прошла достаточно успешно и Надя добралась до отделения милиции. Её там выслушал дежурный, со строгим видом, он даже пытался вызвать начальство по телефону внутренней связи, на что ему что-то коротко ответили и положили трубку. Надежду повели внутрь отделения, мимо дежурного, за дверь, выполненную из арматуры, выкрашенную в серый цвет. Когда она вошла в кабинет и глянула на «следователя», она сразу всё поняла. Это был один из её «клиентов»…

За Надеждой приехали как только «следователь» окончил с ней и сообщил об этом по телефону. Её забрали на машине и отвезли «домой». Горю её просто не было предела и, когда ночью пришёл Володя, опережая всех последующих приходивших, она не реагировала на него, ничего не отвечая на его слова и действия.

Лера думала что Надя потеряла рассудок, когда утром вошла к ней в комнату. Девушка хотела позвать вынужденную подругу выпить ликера, оставленного в виде чаевых одним из «клиентов». Надежда лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок, не мигая и не отвечая ничего Лере. В конце концов, когда Лера сказала что пойдёт сама пить и не намерена ждать тут весь день, Надя, глупо ухмыльнувшись, ответила:

— Надежда умирает последней…слышала такое? Пошли, составлю тебе компанию…

На самом деле надежда у молодой, когда то красивой и пышущей жизненными силами, девушки, умирала и была близка к смерти более, чем когда-либо ещё в её жизни.

Однообразие проходящих дней было сравнимо, например, с мореплаванием в старину. И то когда ты, на надёжной шхуне, с поднятыми парусами плывёшь по океану, тебе есть чего ожидать. И пускай тебя окружает один и тот же скрип корабля, одна и та же команда, один и тот же океан за бортом — тебе всё равно есть чего ждать. Несмотря на месяцы, а иногда, даже годы, потраченные в путешествии, несмотря на однообразие и отсутствие каких-либо событий, логическим его завершением было либо достижение цели — посещение места следования что являло собой окончание однообразности перед началом следующей. Либо это была смерть: от бури ли, от руки пиратов ли, от болезни ли, но в любом случае — это был способ освобождения души и тела и переход оных в иное состояние, в иную форму, — способ, в который верят некоторые набожные люди и поныне.

Надежде Николаевне нечего было ожидать. Никакой свет не брезжил в конце тоннеля, да и тоннеля то, собственно, не наблюдалось. Была лишь слепая кишка. Скользкая и засоренная каловыми камнями, собиравшимися в ней годами. И в какую сторону не направляй свой взор-везде тебя встретит одно и то же. Без изменений в любую сторону.

Когда шёл одиннадцатый месяц Надиного заключения в аду, её посетил необычный «клиент». Это был седовласый старец, однако, достаточно спортивного телосложения и высокого роста. Видно было, что большую часть жизни он следил за своим телом и не допускал всего того, что происходит с наружной оболочкой у мужчин в среднем- и далее- возрасте. Морщинистое лицо его было ширококостное и глаза его, лучащиеся каким-то внутренним светом, то и дело приманивали к себе взгляд собеседника, а не отталкивали его, как это бывает со многими людьми. Чувственные губы и прямой нос показывали, что этот человек может быть как милосерден, так и строг. Одет он был в строгий костюм и блестящие лакированные туфли. Поведение его и манеры намекали на то, что он то ли военный, то ли из ещё каких-то силовых структур.

После того, как он впервые пришёл и увидел Надю, первым делом он закрыл дверь на замок. Наде показалось сначала, что этот тип-один из этих извращенцев, которые любят применять разного рода мучения к девушкам и не хотят чтобы их тревожили во время этих экзекуций, поэтому всячески стараются оградить себя от окружающих, в том числе от тех людей, которым «принадлежит» объект применяемых садистских приёмов. После проведённого с жертвой времени, они молча выходят и вносят дополнительную плату «барину» и покидают пенаты, никогда в них более не возвращаясь.

Мнение Надежды было ошибочно. Этот человек взял один стул для себя, второй — для Нади (старые стулья, которые Надя видела при первом своём посещении комнаты уже были выкинуты так как развалились, новые же стулья, купленные пару месяцев назад, ещё имели более-менее нормальный вид и состояние, несмотря на то, как их применяли «посетители»), — и поставил их в середине комнаты, у ножек кровати.

— Садитесь, девушка. Не переживайте: сегодня ночью вас не ожидает то, к чему вы привыкли здесь…кхм… Наверное, к этому вряд ли привыкнешь… Простите меня за такие слова. — промолвил стариковским, но не дребезжащим, а твёрдым голосом гость. Надежда присела, вслед за своим странным «клиентом».

— Меня зовут Никифор Петрович, я пришёл, чтобы с вами поговорить. Я иногда помогаю людям, попавшим в беду, людям, которые пришли в состояние ощущения полного тупика, которым больше не на что надеяться, которые уже, вроде как, и не живут даже… Я являюсь учредителем нескольких крупных компаний, директора отделов которых, знают о моём «увлечении» и приносят один раз в месяц мне на стол досье людей, которые, по их мнению, подходят для спасения. Я изучаю досье и делаю выбор в пользу нескольких человек, которых посещаю. Если, после нашего разговора, я пойму что сделал правильный выбор в вашем отношении, то помогу вам отсюда выбраться. Интересует вас моё предложение?

— Да-да, конечно интересует! — Надю взбодрил лучик света, промелькнувший в безысходной тьме её будущего.

— Хорошо, тогда начнём: как вы считаете почему вы оказались здесь?

— Меня позвал сюда одноклассник…точнее он позвал не сюда…не в эту квартиру, а в Москву…он предлагал…

— Нет, нет. Это я знаю. Вам предлагали работу в офисе и проч. и проч. Таких, как вы, приезжают к нам в столицу тысячи — десятки тысяч в день и оказываются в ситуациях, сродни вашей…Некоторые просто тяжело работают, отрабатывая определённое время, пока им не отдадут паспорт, иные проводят годы в заточении, навроде вашего.

Москва-город тяжёлых нравов, город разбитых надежд и мечтаний, город, в котором копится сила; злая сила, к сожалению… Я не удивлюсь, если через несколько лет в Москве вообще не будет жить ни одного коренного москвича: одни уедут за границу и оттуда будут руководить своим бизнесом, вторые поймут насколько это гнилостный город и купят дома за МКАДом, сдавая свои городские квартиры и имея хороший доход с этого, третьи вообще продадут свою недвижимость и уедут в российскую глубинку, избавив себя от оков Москвы, от её злорадства, от её потребленских привязок…впрочем, я отвлёкся.

Мой вопрос подразумевал: как вы считаете закономерно ли вы здесь оказались?

— Странный вопрос. Нет, конечно. Я считаю что я оказалась здесь из-за идиотского совпадения нескольких факторов. Я жила в последние годы в…

— Это мне тоже известно. Извините что перебиваю, но я знаю вашу историю очень хорошо. Было бы непрофессионально с моей стороны идти к человеку, ничего о нём не зная, нормально не подготовившись. Второй вопрос: по-вашему мнению то, что случилось-лишь случайность, или кто-то мог приложить руку к вашей судьбе, устроив всё именно так?

— Да кому это под силу. О чём вы вообще? — всполошилась Надя. Она и не задумывалась в эту сторону. Да и как возможно такое вмешательство в чужую жизнь. Никак, не так ли? — Извините, что резко ответила. Просто меня немного возмутил ваш вопрос. Я считаю, что это совпадение. Глупое, ужасное, бесповоротное совпадение. И только.

— Давайте перед третьим вопросом я попробую вам помочь с размышлениями. Итак представьте: есть некая организация, которая пытается своими вклиниваниями в вашу судьбу вести вас в определённую конечную точку, выгодную только этой организации, но не вам.

Они делают так чтобы всё сыпалось и разрушалось: доводят вашу мать до депрессии а затем давят на неё, посылая образы ей в голову…не перебивайте, дослушайте меня!.. чтобы зародить там мысли об одном-единственном исходе её жизни — самоубийстве… Ночью, после кошмара она выходит прогуляться, чтобы избавиться от всех этих образов и мыслей и, как удобно: под подъездом стоит такси, в которое, зачем-то, садится ваша мать, как будто, повинуясь чужой воле; таксист, без какого-либо вопроса везёт её к реке… -спокойно пояснял гость девушки.

— Прекратите! Хватит! Зачем вы это делаете? Мне очень больно вспоминать о том, как мама ушла…и я не могу поверить в подобное…в то, о чём вы говорите…да, мама была сама на себя не похожа в последний год жизни: она постоянно находилась в депрессии, жила как бы, «на автомате», проделывая привычные телодвижения…но, извините, вам я не могу поверить. Это совсем фантастично звучит. Как, кто и, главное зачем мог бы вмешиваться в мамину голову, в её жизнь, таким образом? Нет, не верю…извините. -истерично ответствовала мужчине Надя.

— Я ведь и не заставляю вас верить. Я лишь попросил представить. Понимаю, как это сложно, ведь речь идёт о самом близком для вас человеке, но, всё-таки, попытайтесь. Вам нужно попробовать, отбросив эмоции, представить всё то,что я говорю и связать это с вашей жизнью, даже не связать, а попытаться внедрить эти факты в неё и посмотреть на свою жизнь, как будто, со стороны…как если бы вы читали книгу или смотрели фильм. Просто попробуйте. И послушайте меня, не перебивая. Спасибо. -сказав это, Никифор Петрович убедительно глянул на Надю и продолжил своё повествование:

…таксист привозит её к реке, к пешеходному мосту над рекой, если точнее, и, как бы невзначай, говорит: «Погода какая прекрасная, сейчас бы покупаться…э-эх…» Ваша мама, несмотря на всего лишь два градуса тепла на улице, выходит из машины и, послушно вторя у себя в голове «таксисту», что погода хорошая и самое время искупаться, идёт к мосту, доходит до его центра и залазит на ограждение и спрыгивает вниз…

…вода настолько холодная, что все члены её сводит судорога; на некоторое время, от шока и холода, всё постороннее вытесняется из её головы и она приходит в сознание, в своё сознание, пытается бороться, но лёгкие уже наполнены ледяной водой, руки и ноги отказываются слушаться…через несколько минут всё кончено и она, мерно покачиваясь, плывёт по течению реки…

— Не могу! И не поверю. Насколько бы я не любила свою маму, но это был её осознанный поступок из-за…из-за того, что её не взяли на работу обратно, на её фабрику. Абсурдно, но факт, — всё более и более замедляясь и теряя уверенность в голосе сказала Надежда.

К ней самой только сейчас, в полной мере, пришло понимание несуразицы сказанного. Человек, покончивший с жизнью, покинувший свою семью-из-за работы на фабрике… разве такое возможно без вмешательства?

Червь сомнения начал проделывать, пока ещё, мизерные ходы в выстроенном годами песочном замке рассуждений Нади. Замке, который ей самой казался железобетонным. Казался, пока она не услышала иную точку зрения, совершенно противоположную той, которой она придерживалась 10 лет жизни…

— Давайте мы так поступим… я понимаю эмоции и всё прочее; тяжесть расставания с привычными формулами, отказ от таких верных, как вам казалось, аксиом…я всё понимаю, но люблю людей рационально мыслящих, людей, которые способны внемлить словам человека, пытающегося им помогать…Так вот, давайте поступим так: я изложу вам факты и уйду. Завтра вечером приду снова и задам вопросы. Я думаю нужно дать вам время на переосмысление потому, что я знаю какой вы человек на самом деле и мне не хочется вас терять…

За время, пока проходит моё с вами общение, к вам не прикоснётся ни одна обезьяна, которая посещает вас последние месяцы. Я даю вам слово офицера русской армии спасения заблудших душ.

Итак, я продолжу выкладывать вам исходные, для размышлений, — данные. Примем как случившейся факт случай с вашей матерью, иначе все иные события не произошли бы.

Далее вы, по молодости своей и потому, что являетесь личностью пылкой и импульсивной от природы, не желающей сидеть, сложа руки, в ожидании «манны небесной», — выставляете квартиру на продажу. Вам претит находится рядом с пьющим каждый день отцом, вы желаете уединения (делали бы вы это, если бы была жива ваша мама? Вопрос риторический и в скобках). Достаточно быстро находите «клиента», который предлагает вам две однокомнатные, с ремонтом квартиры, которые вы осматриваете, но, когда вы подписываете договор обмена квартирами, не замечаете что номер дома в нём изменён. Адрес вы проверяете, как и весь договор, очень тщательно, но такую мелочь, как номер дома, не замечаете… Даже не так. Вы замечаете, что номер дома, вроде как, не тот. Он отличный от номера дома, в котором вы просматривали квартиры, но списываете это на свою невнимательность, из-за своего детского, пока ещё, характера, тесно переплетающегося с зарождающемся взрослым. Вы говорите себе, что всё верно и ошибаетесь на самом деле вы сами, ведь взрослые да ещё и находясь у нотариуса ошибаться или, что ещё более невероятно — обманывать, не могут.

Таким образом, подписав договор и вы и ваш пьяный отец оказываетесь в доме для людей, которые являются неудачниками по жизни. Либо, если вам угоднее политкорректно — для людей, которым в жизни не повезло.

Здесь снова я хочу обратить ваше внимание на то, что хотя в то время и было полно мошенников и вы могли легко стать их добычей, но здесь была полная закономерность, а не случайное совпадение. Я настаиваю на том, что тот человек, который был якобы продавцом-покупателем недвижимости, на самом деле таковым не являлся и не является…подумайте каким образом тогда обстоит дело.

* * *

История Владимира.

Далее ваш одноклассник, Владимир. Ранее он общался с вами так как действительно переживал о вас и вашей судьбе. Прямо говорю: вы были ему не безразличны. И, если бы не влияние извне, он бы никогда не поступил так, как поступил. Но эти «люди», с которыми мы имеем дело знают как повлиять на Человеков таким образом, чтобы потревожить самые потаённые их желания, влезть в самые тёмные уголки их души. Они знают как можно раздразнить ту часть в каждом Человеке, которую можно назвать «дьявольской сущностью» и, завладев им полностью, манипулировать в нужном направлении.

Во-первых: в эту «организацию», частью которой является и ваша нынешняя тюрьма, его втянули новые московские «друзья». Изначально в Москву он приехал по делам минской компании, в которой работал. И тут появляются они. Вечером в ресторане отеля, в который Володя пришёл отужинать после тяжёлого дня, в течении которого, прошу заметить, ему по тем или иным причинам, не удавалось нормально поесть. Кроме перекусов в виде яблока, шоколадки и бутерброда с сыром, за весь день он не съел ничего. Я обратил внимание на это обстоятельство, так как оно тоже было одним из звеньев цепи.

В ресторане, заказывая себе ужин, Володя замечает шумную весёлую компанию, сидящую через три столика от него. В компании два парня и три девушки. Ваш одноклассник часто завистливо украдкой поглядывает на них: они выглядят удовлетворёнными жизнью, чрезмерно чистыми, сытыми и лощёнными даже. Доев гречку с форелью и солёными огурцами, Владимир замечает, что третья девушка, которая явно не относится ни к одному из парней и удивительно напоминающая ему вас, — поглядывает на него.

Вначале он поддаётся её чарам и решает подойти для знакомства, затем ваш образ всецело занимает его сознание и он твёрдо решает уйти. Чтобы вы понимали: он был вам верен даже в такой ситуации. Он встаёт и решительными шагами направляется к выходу.

В момент,когда Володя, ничего не видя, кроме двери, с надписью «ВЫХОД» над ней, стремясь к этой двери всем своим существом, спешно пытается уйти из ресторана и вырваться из их оков, он чувствует что кого-то зацепил и этот кто-то, вскрикнув: «Ой!», — падает рядом, у его ног. Ваш образ, вместе со всеми рациональными мыслями в его голове разрывается в клочья, словно воздушный шар, прострелянный картечью и им начинают овладевать другие желания.

Присаживаясь рядом с вашим прототипом, принося свои извинения этой девушке, Володя уже знает чем кончится его с ней знакомство, хотя никто из его знакомых никогда бы не сказал что он похож на «казанову».

Познакомившись со всеми, сидящими за столиком, ваш одноклассник решает выпить с ними, по их предложению, якобы «за знакомство, по чуть-чуть». Он ещё частично находится в трезвом уме, несмотря на всё более завладевающие им мысли и образы… и помнит о ранней утренней встрече, от которой зависит дальнейшая его карьера. После этой встречи, его должны были сделать большим начальником и он хотел, наконец, помочь вам и устроить к себе на работу, забрав вас из Гомеля, сняв вам квартиру в Минске…но, как мы знаем теперь, этому не суждено было произойти и вот почему.

Рюмка за рюмкой во время хитро построенного разговора, касающегося деятельности Володи, небезынтересного ему, во время чар, всё более пленящих его мужскую животную составляющую, исходящих от девушки. Оказывается, что эти ребята занимаются подобным делом, которым занимается и сам Володя, только делают это в Москве. А заработок здесь куда выше, чем в Минске.

Они рисуют перед Владимиром светлое сытое будущее, полное выпивки, денег и девушек, без обязанности постоянно куда-то спешить, чтобы выстроить карьеру. Рассказывают как у них в фирме построена вертикаль власти и что каждый желающий может стать большим боссом за короткий период. Объясняют что нужно уже начинать жить; что вся жизнь мимо пройдёт пока будешь пытаться зарабатывать; что по-честному невозможно «сколотить капитал» и нужно «немного» хитрить; что пока будешь биться о стену лбом для начальства, сам состаришься и тому подобное…

Владимир, чем более сильно пьянеет, тем всё сильнее и сильнее начинает верить в слова своих новых «друзей». Плюс к этому он понимает насколько красивая и одинокая, по совместительству, девушка сидит слева от него. К двум часам ночи он убеждён в том, что нужно идти устраиваться в фирму к ребятам, к «своим ребятам», как теперь называет он их про себя и вслух. К тем самым «своим ребятам», с которыми он познакомился всего несколько часов назад.

Озвучив свои мысли, Володя получает от «своих ребят» неожиданную реакцию: смех. Поясняя свой смех, они говорят что идти никуда не нужно и что контракт у них с собой. Тут же, из ниоткуда, достаётся контракт, набранный на листке, почему-то, фиолетовым шрифтом, под листком планшетка.

Когда Владимир берёт в руки планшетку с контрактом, он чувствует боль в правой руке. Боль, похожую на ощущение от скарификатора или на укол шипом розы или шиповника.

По своей служебной привычке, пытаясь читать контракт, дабы разобраться во всех тонкостях, он не может ничего понять. В нём написаны вроде бы, и понятные слова, на русском языке, но буквы постоянно норовят налезть друг на друга и сбить с толку читающего. Они, как будто, играют в чехарду, то меняясь местами, перепрыгивают друг через дружку, то вовсе исчезают, играя с Владимиром в прятки. В конце концов, он доходит до последней строчки контракта, заканчивающейся чётко читаемыми словами «во веки веков» и видит под ней свою фамилию и подпись…чем-то красным, напоминающим кровь.

После этого действа, компания как-то уж очень быстро начинается собираться и куда-то спешить, а девушка, так пленящая Владимира своими чарами уходит в уборную «попудрить носик» и не возвращается. Но Володе не дают шанса попытаться её отыскать; ему говорят о том, что завтра тяжёлый день и нужно идти отдыхать, чтобы набраться сил; говорят, что его будет ждать утром машина у входа в гостиницу.

Коридор, ведущий к номеру, холл внизу от ресторана до лифта, сам номер, как-бы постоянно вибрируют в глазах Володи, они как будто завешены всецело фиолетовой ситцевой тканью. Прозрачной, но с фиолетовинкой настолько, чтобы оставлять, выступая в роли гардин на окнах, фиолетовый цвет во всей комнате. Словно в фиолетовом тумане, Владимир проходит это расстояние. И ваш нынешний насильник, а в прошлом добродетель, не замечает как оказывается уже возле своего номера и входит в него. Так же, не заметно для себя, он оказывается на кровати.

Проснувшись утром, поначалу ему кажется, что все события вчерашней ночи ему приснились. Но затем пейджер его пищит и он видит надпись «Машина ожидает Вас!». Беря пейджер, Володя чувствует боль в правой руке и видит свежую ранку на своем указательном пальце. Далее он замечает что уснул, даже не сняв с себя одежду и, сопоставив все факты, начинает стремительно собираться для выхода к ждущей его машине.

Через десять минут он уже сидит на заднем сиденье «Мерседес s600», который движется в неизвестном ему направлении. Петляя по улицам Москвы, автомобиль приезжает в какую-то промышленную зону и подкатывает к достаточно большому ангару. Водителя не видно из-за разделяющего его и пассажира тёмного стекла. Через передние стёкла, когда Владимир садился в авто возле гостиницы, его не было видно так же. Замок на двери отпирается и Володя понимает что это как приглашение на выход.

Как только он покидает салон «Мерса», он остаётся один. Пожав плечами, он следует в ангар, в котором стоит новенькая «Ваз 2110», с документами и номерами, лежащими на переднем сиденье, оформленными на Владимира Александровича Симонько. Ключи торчат в замке зажигания. Не успевая опомнится, Володя слышит писк своего пейджера и читает текст: «Забери Леру ул. Вокзальная 30, стр.4 и отвези её. Она скажет куда. Сейчас же!»

Он заводит свою машину и едет по указанному адресу, сверяясь с картой Москвы, заботливо оставленной в «бардачке». Прибыв по адресу, Володя замечает выходящую из третьего подъезда девушку, которая смотрит в его сторону. Она высока, красива, элегантна в её глазах видна энергия и искорки, присущие молодым, красивым, знающим свою цену, девушкам. Одета со вкусом, в руках стильная сумочка. На ногах обуты туфли с длинными каблуками.

Присаживаясь назад, Лера называет адрес куда нужно следовать и Владимир, тут же, трогается с места. Всю дорогу до адреса, ни водитель, ни пассажир не произносят ни слова. Когда же они оказываются в пункте назначения, их пейджеры, одновременно, издают своё пиканье. Владимир читает у себя: «Ключи от квартиры на связке с ключами от „ВАЗ“. Иди наверх и возьми её. Сейчас!» Лера что-то читает у себя в пейджере и, одновременно с Володей, поднимающего свой взгляд от пейджера, — поднимает глаза от своего аппарата связи, глядя в зеркало заднего вида, на опешившего Симонько.

После постыдного для обоих акта, совершённого ими без обоюдного согласия, а по принуждению, им обоим приходят инструкции на пейджеры. Володе говорят что нужно пойти купить еду и постельное бельё, т. к. сегодня будут гости. Лере же сообщают, чтобы она убирала в квартире и приводила её в порядок.

Забегая немного вперёд, скажу: злосчастная квартира эта была в своё время отобрана у алкоголиков, наподобие ваших с отцом, квартир в Гомеле и ждала своего часа. Знакомый почерк, не так ли?

Лера не стала, как вы, противиться, а с первой же ночи решила делать всё, что ей говорят. Видимо, ей очень много пообещали…не думаю что ей могло бы нравится то, что с ней делали неандертальцы, посещающие её каждую ночь…

Но время шло, а обещанного не было видно и Лера запила. После двухнедельного запоя и состояния на грани практически помешательства, Лере повстречались вы и она немного воспряла духом. Ей начали всё чаще приходить мысли, что мол не одна она такая, что есть, мол, ещё такие и прочий абсурдный бред.

Дальнейшее вы знаете и не думаю, что есть смысл что-то рассказывать ещё. Дополню лишь, что ото дня ко дню, Владимир становился всё угрюмее и злее и деньги, которые поступали к нему на счёт, к которым у него был беспрепятственный доступ, совершенно его не радовали. Он переходил от крайности в крайность. Пробовал различные способы изменения сознания, которые я не буду перечислять. Ничего не помогало, ничего не было в радость. Как только к нему, в моменты исступления, приходили мысли покинуть всё в Москве и уехать назад, в Минск или как только он вспоминал о вас, ему на пейджер приходило напоминание: «Контракт подписан!».

Он сразу же откидывал все мучающие его образы, продолжая заниматься тем, что ему диктовали посредством пейджера. К вашему приезду он создал уже целую сеть из таких квартир, составляющую 11 штук, в каждой из которых жило по 2–3 девушки, исполняющих теперь обязанности проституток. Будучи в прошлой своей жизни, отличными представительницами слабого пола, в самом своём соку, как говорят, которых могло ожидать прекрасное будущее… -закончив свой рассказ, пожилой мужчина внимательно посмотрел на Надежду. Было не совсем понятно чего же он ожидал после такой истории.

— Я…я даже не знаю что сказать…мне нужно всё обдумать… — тому, как была поражена Надежда рассказом старика в костюме, мог бы позавидовать любой ловкач или фокусник, пытающийся поразить свою публику невиданными фокусами и трюками, разработанными им за долгие годы тренировок, проб и ошибок.

— Да-да. Мы ведь с вами так и договорились. К тому же уже рассвет и мне пора идти. Увидимся завтра, Надя. Не теряйте надежду! -промолвив это, мужчина встал со стула, отпер дверь и покинул девушку наедине с её мыслями.

Глава 8

Дневник подопытного №29019248 Олега Шаповалова

Утро, восьмое февраля, год тот же.

Алиса вывела теорию, согласно которой мы вчетвером: я, Тимур, Сергей и она- Алиса якобы являемся силами добра. А другие выжившие: три дамы и один мужчина — силами зла.

Две из дам не вызывают сомнения в своем кретинизме; исходя из их поведения и того, что пишет ближняя ко мне, по имени Дарья. Я не буду писать здесь эти оскорбительные её предложения, скажу лишь, что содержание их пошлое и даже очень. Как может женщина, в здравом уме себя так вести я не понимаю.

Ближний сосед Алисы, слева от неё, тоже не вызывает никаких сомнений в своей принадлежности (если, конечно, теория Алисы-не чушь). Бомжеватого вида человек, с одутловатым лицом, пришедший сюда в лохмотьях. Оборванец. Сразу видно, что праздность — его конёк номер один. Номером же два у него алкоголизм. Всё свободное от своей ничтожной работы время он лежит на кровати, ничего не делая, за исключением поедания пищи, опустошения бокалов и рюмок и хождения в туалет.

Говоря о соседке Алисы, которая находится левее «Оборванца», я бы не был столь уверен в том, что она — приверженец каких-то неудобоваримых идей и растлевающих сознание взглядов. Она очень красивая (насколько мне видно) и достаточно неглупая (как передаёт Алиса Сергею, Сергей-Тимуру, Тимур-мне. Да-да у нас тут целая цепочка. Настоящий телеграф своего рода). Алиса пишет, что её зовут Надежда (прекрасное имя в нашей ситуации) и что она не очень общительна. Совершенно ничего о себе не рассказывает. Ну, может быть, присматривается человек к окружению. Это же нормально. Особенно когда справа от тебя живёт «Оборванец»…

Но сегодня утром появился и девятый член нашего маленького закрытого общества. Его поселили слева от Надежды. Пока никаких вестей от неё нет: кто он,как зовут, чем занимался в прошлой жизни-не известно. Думаю, скоро узнаем. А ещё интересно как теперь изменится теория Алисы. Ведь 4×4 -это одно, а вот когда нас 9 человек, то баланс уже искривляется. Даже если верить в то, что Надя принадлежит к «силам зла», то этот-то, новый, к каким силам будет принадлежать…? Вопрос-вопросец…

08.02.14 г раннее утро.

Где-то в коридорах Кремля.

— Надеюсь вам всё ясно, капитан Сучков?

— Так точно, това…господин капитан! Я прикрепляюсь к испытуемым и, вне зависимости от исхода, продолжаю соревнование дальше, отправляясь в Швейцарию. Там действую по ситуации, но должны победить наши.

— К какому кругу у вас приверженность?

— К команде бета, кто бы в неё не входил!

— Хорошо. Официальную часть мы прошли…черт бы её побрал… Помни, Дим. Тебе нужно импровизировать. Твой отец не зря рекомендовал тебя моему отцу, да и я досье твоё смотрел и делал твой психоанализ. Ты подходишь на эту роль на 99,4%. Главное-импровизация. И, повторю ещё раз, не попадись! Не дай им себя раскрыть. Иначе твоя карта — сразу бита, так сказать.

— Да, я помню, Денис, всё я помню. Не дурак же. Только делаю вид.

— Добро. Тогда отправляйся. Давай, друг! Вся надежда на тебя. Мы должны победить империалистов в последней схватке! — сын Ивана Николаевича обнял капитана Дмитрия Сучкова. Обнял не наигранно, а по-человечески, как лучшего друга, отправляющегося на фронт. Развернувшись, он ушёл в противоположную направлению Дмитрия, сторону.

Кабинет №65/⅘, 08.02.14, утро.

— Что, Денис? Как прошло?

— Нормально, пап. Безномерной испытуемый отправлен в место пребывания всех индивидов. Инструкцию я ему повторил. По инструкции, — засмеялся капитан.

— А ты не смейся, не смейся. Я, между прочим, принимал прямое участие в написании оных. Они не дураками написаны, а для дураков. Вот и понимай как знаешь!

— Ладно, ладно, не кипятись, пап. Я это сказал к тому что Димка — малый очень умный и можно было обойтись без официоза. К тому же, я не пойму, а перед кем мы комедию то ломаем? Кто над нами?

— Замолчи! Хочешь жить-держи язык за зубами и не открывай рот, не подумав. Сколько раз повторять! Если мы что-то делаем, то это неспроста. Значит есть кто-то ещё… выше…

— Так точно, господин генерал-полковник, — сказал Денис, а сам подумал что его отец выжил из ума. Ну кто может быть выше него? Сам Господь Бог? Это его он боится? Видимо…

— Мы вчера немного не успели закончить с этой, как бишь её?

— Надеждой Никишиной?

— Ага, этой проституткой недоделанной, строящей из себя непойми кого…

— Ну ведь…ведь это мы её такой сделали…

— Заткнись! И читай досье! Ты доиграешься у меня! Не посмотрю, что сын…

Надя.

Следующим вечером старик вернулся. Он принёс кусок чёрного шоколада и сразу дал его Надежде, сказав чтобы она скушала и, не переживая, отвечала на его вопросы. На вопросы, от которых будет зависеть её дальнейшая судьба: остаться здесь, в клоповнике или получить долгожданное освобождение…

— Итак, Наденька, приступим. Вы верите моему рассказу? Поменялось ли ваше мнение на счёт вашей матери и на счёт того каким образом и при чьём влиянии вы оказались здесь? Подумайте хорошенько, прежде чем отвечать.

— Я всё обдумала. Да, я вам верю. Я сопоставила множественные мелкие несовпадения и пришла к выводу, что вы правы. И мать убили эти ваши они и меня с отцом поселили в «гостинку» они же и здесь я оказалась «благодаря » им. По сути положения вещей получается, что и Владимир-жертва обстоятельств, так ведь? Нужно и ему помочь…несмотря на то, во что он превратился…

— Радуют ваши ответы. Вы очень быстро всё сообразили. Умница! На счёт Володи-это отдельная тема. Понимаете: как не приманивай человека, чем его не завлекай… Если он — хороший человек, с чистой душой, (пусть и не без мелких прегрешений, ведь все мы, всё-таки, им подвержены), он никогда в жизни не будет делать того, что делал этот Володя. Я клоню к тому, что в душе, то есть в своей сути, он человек достаточно плохой. Плохой, насколько это возможно, чтобы исполнять ту роль, которую он исполняет. Помните: не было угрозы его жизни, не было угрозы жизни его родственников или подобных угроз…его купили за бумажки, которые теперь совершенно не приносят ему того счастья, которое, как он ждал, они будут приносить. То есть приманки были совершенно низменные, для низменного же человека… Мне кажется я доступно изъясняюсь? Проще говоря: он мог просто отказаться от «задач», которые перед ним ставили. Несмотря на «контракт» и так далее. Но для этого нужна была бы воля, которой он не нашёл в себе… -с грустью закончил мужчина.

— Да, да. Теперь всё ещё яснее становится. Я в этом направлении, почему то и не задумывалась. Спасибо вам! Спасибо огромное за то, что так помогли мне! -с радостью и облегчением молвила Надя.

— Ещё не за что. Основной вопрос впереди. Готовы ли вы покинуть это место? -серьёзно спросил таинственный посетитель.

— Да, да, конечно!

— Теперь я задам основной свой вопрос: доверяете ли вы мне настолько, что согласитесь подписать со мной (точнее, с моей организацией) контракт о сотрудничестве? При условии что я не смогу вам пояснить в какой сфере будет проводится ваша работа у нас; никаких дополнительных условий и нюансов я, так же, не смогу вам раскрыть…до поры, до времени. То есть вам нужно будет просто довериться мне и поверить на слово, что вы вступаете в ряды сил добра. Даю вам десять минут на размышление.

— Угу. Мне нужно подумать.

— Конечно, конечно. Я пока выпью чай. Вам, может быть, тоже налить? — спросил Никифор Петрович, доставая из недр своего портфеля термос с ароматным напитком и наливая его в принесённую с собой кружку.

— Нет, нет, спасибо. — рассеяно ответила Надежда. Видно было что ей сейчас не до того. Ей не нужен ни чай, ни шоколад, ни ликёр, ни водка. Ей нужен был сейчас лишь ответ на столь сложный вопрос: стоит ли ещё один раз довериться незнакомому человеку и получить освобождение отсюда, которое может перерасти в новое заключение, в другом месте; или стоит отказать ему и остаться здесь прозябать неизвестное количество времени, принимая всё новых и новых «клиентов», страдая из-за этого физически и морально; употребляя каждый день огромные дозы алкоголя, дабы заглушить боль и душевные крики…

* * *

Как? Как можно доверить кому-то свою жизнь? Даже и знакомому, даже и лучшему другу или подруге? Возможно ли это? Да, бессознательно мы делаем это изо дня в день: мы садимся в авто, не зная водителя; не известно ведь довезёт он нас в точку следования или, из-за невнимательности (или из-за применения психотропных веществ), врежется в столб и, конечно, выживет-но не выживите вы…так же мы перемещаемся в автобусах, летаем в самолётах, ездим в поездах…доверяя, по сути, свою жизнь незнакомцам.

Шахтёр опускается в забой на лифте, доверяя своим коллегам свою жизнь; пехотинец идёт в атаку, надеясь на прикрытие и разведку с воздуха; губернатор ворует огромные бюджетные средства, надеясь на откат федералам, которые его прикроют; промышленный альпинист повисает на многоэтажке для того, чтобы нарисовать там флаг страны, в которой он находится, в надежде на крепость страховки и ловкость его помощников; бетонщик стоит на опалубке перекрытия и принимает бетон, уверенный в том, что опалубка выдержит и не провалиться под ним и он не упадёт вниз, вместе с огромными бетонными массами… но все эти примеры-лишь косвенная, не осознанная в полной мере, передача своей жизни в руки других людей…

Порой доверять свою жизнь в чужие руки становится делом привычным и постоянным. И нет в этом ничего такого, что могло бы как-то «напрягать». Нет, до тех пор, пока что-то не произойдёт и не откроет глаза пострадавшим. Если они, конечно, выживут…

* * *

Теперь представим ситуацию, в которой оказалась Надежда Никишина. Она стоит перед сложнейшим выбором: оставить всё, как есть и быть в сложившейся, подстроенной незнакомыми (частично и знакомыми), ей людьми ситуации или же доверить свою жизнь в руки незнакомца, с непонятными намерениями и планами на неё. С планами на жизнь Надежды… Если исходить из его слов — всё достаточно заманчиво. Он называет себя офицером, о своей организации говорит «Силы добра» и прочие красивые слова…но…но… что-то, всё же, не даёт покоя Наде…

Однако, отведённое время заканчивается быстрее, чем она успевает понять что же не так с этим старым человеком и её сознание молниеносно принимает решение:

— Да, я согласна подписать с вами любые документы, только вытащите меня отсюда!

— Хорошо. Я вас услышал, — промолвил старик и задумчиво посмотрел на Надежду. — Пойдёмте. Вы свободны! — сказал он.

Надя встрепенулась. Она не думала что всё произойдёт настолько быстро. Судорожно начала осматривать она свою комнатушку, боясь что-то забыть. И тут догадка, словно яркая вспышка огня после взрыва в кромешной тьме, ослепила её:

— У меня же отобрали документы…они у Владимира…или кто он там теперь…

— Да, конечно. Я позаботился об этом. В моей машине вас ждёт новый паспорт, ИНН и…договор купли-продажи на двухкомнатную квартиру в Гомеле, в котором вы значитесь стороной, которая покупает её. Эта квартира немного лучше чем та однокомнатная, которую вы смотрели с аферистом, уж извините за это несоответствие, но зато она находится в том же доме.

— Вы…вы покупаете меня? Как покупали Володю те? — Надя остановила свои сборы и пристально посмотрела на Никифора Петровича.

— Нет. -твёрдо ответил тот. — Просто мне кажется, что вам не помешает некоторое время пожить в спокойной обстановке, в родном городе. Кстати, если вам понадобится психологическая поддержка — наши специалисты всегда готовы помочь. Дома вас ждет самый современный компьютер, подключенный к сети Интернет, при помощи которой вы сможете связаться с нами в любой момент…и мы сможем связаться с вами…когда это понадобиться.

Надежда ещё некоторое время смотрела на своего благодетеля, а затем, видимо, что-то решив для себя, твёрдо сказала:

— Хорошо. Я верю вам, верю каждому вашему слову. Надеюсь, на этот раз я не ошибусь. Я готова. Мы можем идти отсюда?

— Да, конечно. -уверенно сказал собеседник Надежды.

С омерзением напоследок оглядев комнату, Надежда покинула её. Но, проходя сквозь проём входной двери, которую открыл старик без ключа, просто прикоснувшись к ней, она сказала:

— А как же Лерка? Она ведь тоже здесь не по своей воле. Её заманили сюда те же, кто заманил и Володю. Мы не можем и её спасти?

— Помните что я говорил вам о Владимире? Если человек хорош снаружи, это вовсе не значит что он не сгнил внутри… то же я скажу вам и о вашей «подруге». Ей нравится всё, что с ней здесь происходит. Как бы парадоксально это ни звучало, как бы ласкова и добра она ни была с вами — на самом деле она довольна собой и количеством «людей», которых она здесь удовлетворила. Ведь она ведёт даже их запись. Ах, вы не знали? Непонятно перед кем она собралась хвастать такой «статистикой»… перед собой, видимо… иначе непонятно зачем она этим занимается…

— Поняла. Пойдёмте, пожалуйста! — хлопнув входной дверью сказала Надежда.

В машине её действительно ждали обещанные документы и контракт. В контракте было написано следующее:

Неукоснительно соблюдать нижеприведённый устав организации:

1. Всенепременно выполнять все приказы руководства.

2. Не жалеть свою жизнь ради выполнения поставленных задач.

3. Всячески помогать сотрудникам организации.

4. Прислушиваться к внутренним ощущениям и сообщать о подозрительном начальству, не отбрасывая «шестое чувство», всецело доверяя ему.

5. В случае дальних командировок, собираться в них максимально быстро. (сроки будут предоставлены). Будучи откомандированным, неукоснительно соблюдать данный устав.

6. При любых условиях, быть честным самоотверженным и надёжным сотрудником.

7. Способствовать сотворению- и творить добро, в противовес злым умыслам и поступкам.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ К НАМ!

Это и был весь контракт. В нём не было чего-то тривиального. По сути, он напоминал обычный контракт любого сотрудника при принятии оного на работу. Только здесь не было завуалированно столь много, как это бывает в обычных контрактах…хотя некоторые непонятки и присутствовали. Надя уже собралась спросить что означает слово «дальних», написанное курсивом, но потом вспомнила о своём обещании и, молча взяв ручку «Parker» из рук Никифора Петровича, подписала контракт. Он проворно убрал планшетку с ним в недра своего портфеля а документы отдал Надежде. И, кивнув в сторону передних сидений, разрешил тронуться водителю.

Через две недели неиссякаемых кошмарных снов, Надя, всё же, решила обратиться к психологам организации, сотрудником которой она теперь являлась. После непродолжительной беседы с выбранным для неё специалистом, ей назначили курс восстановительной терапии. В процессе его прохождения, вместо привычных кошмаров с Володей и другими «обезьянами», приходившими к ней по ночам, ей снилось нечто странное…

* * *

Лифт, необычной и непривычной конструкции, с тремя кнопками, расположенными одна, над другой, вертикально. На верхней написано: «4all», она зелёного цвета, на средней: «4someone»,она оранжевая,на нижней: «4him», она тёмно-лиловая. По мановению чьей-то руки (или волшебной палочки?) всегда нажимается одна и та же, — средняя кнопка. Рука эта Надина, но неподконтрольна ей.

Через мгновение двери лифта уплывают куда-то вверх и Надя оказывается в кристально белом коридоре. Стены, пол, потолок — всё ослепительно белого цвета. Ноги, ступая в мягких балетках по полу, ощущают слабую вибрацию. Видимо, от работы каких-то больших механизмов или ещё чего-то. Лифтовая шахта и сама кабина находятся посередине помещения, что непривычно на первый взгляд.

Привыкнув к ослепительному белому всему, Надежда замечает впереди себя (параллельно дверям лифта) большое количество дверей стального цвета. Все их углы закруглены, но сами двери привычной прямоугольной формы и привычного размера.

Какая-то сила заставляет ноги нашей героини идти в сторону одной из дверей, находящейся левее той, которая напротив лифта. Каждый раз Надя считает количество дверей, которые проходит и насчитывает четыре штуки. Дверь, которая манит её ноги подойти к ней, а руки-открыть её, — пятая по счёту, если вести его от двери, напротив лифтовой.

Одета Надя в лёгкий белый комбинезон из хлопчатобумажной ткани. На ногах — балетки. Удобные и не вызывающие дискомфорт. Когда её рука поднимается, чтобы прикоснуться к двери, она замечает неестественную белизну кистей своих рук, но это не повод для руки, чтобы не толкнуть дверь.

Дверь отъезжает вправо и за ней Надежда видит место, напоминающее лабораторию, с людьми, снующими по ней. Всё как будто в оранжевой дымке и люди (люди?) движутся медленно, не обращая никакого внимания на свою гостью.

Надежда решительно входит в помещение, размеры которого, как ей кажется, примерно такие: длина 12 метров, ширина-7 метров. Возле каждой из стен, кроме стены с дверью, стоят кровати, образуя букву «П». Их 9: по четыре возле левой и правой стены, одна, поставленная перпендикулярно по отношению ко всем остальным-возле фронтальной. Между кроватями, посередине комнаты, словно стрела, стоят в ряд столы. Точнее даже это одна сплошная столешница белого цвета, с ножками из материала, напоминающего сталь, шириной около полутора метров, длиной — около десяти.

На каждой кровати лежит человек в белом халате. Глаза этих людей закрыты и они увешаны разными приборами и датчиками. Возле каждого из них, как теперь присмотревшись видит Надя, есть врач и его помощник. Надежда называет их привычными для себя в данной ситуации словами, потому как принимает данное помещение за лабораторию или больницу.

«Врачи» то подходят к своим пациентам, то к столам; «помощники» находятся постоянно возле столов и, попеременно, то ведут какие-то записи, то подают «врачам» некие предметы неизвестного назначения. Лица у всех действующих персонажей размыты и их совершенно невозможно рассмотреть в деталях.

Надя, мягко ступая, проходит метр, ещё метр вглубь помещения и тут в её голове, словно моментальное затмение, наступает блаженство.

Надежда забывает кем она является, где находится и что здесь делает и летит вверх всё выше и выше, выше и выше, пока не оказывается в холодной черной темноте, среди звёзд.

Она-это песчинка в огромном океане пустыни, она-это почка, зарождающаяся весной на огромном двухсотлетнем дубе, она-это капля воды в девятивальный шторм, она-это ватт энергии атомной станции, она-это ребёнок в огромном торговом центре, она-это вся Земля сразу и в это же время мельчайшие её части — по отдельности.

Не чувствуя себя — собой, будучи чем-то иным, разрывая законы физики и понимание о пространстве и времени в клочья, двигаясь с огромной скоростью, преодолевая миллионы километров в секунду, одновременно оставаясь на месте, будучи недвижимой, Надя начала понимать…

…и проснулась…

Кабинет №65/⅘, 08.02.14, день.

— Занятно, занятно. И как ты это можешь прокомментировать? — строго спросил генерал у сына.

— Очень велика вероятность, что её начали внедрять…но мы вмешались вовремя! — уверенно ответил мужчина.

— Хорошо. А теперь пора начинать подготовку к испытанию. Все в сборе, наконец.

— Слушаюсь, господин генерал. Начинаем процесс подготовки испытуемых? — услужливо испрашивал сын.

— Да, я же сказал. Выполнять! — грозно молвил генерал.

— Есть!

Часть третья Глава 1

We believed

We’d catch the rainbow

Ride the wind

To the sun

And sail away

On ships of wonderBut life’sNot a wheelWith chainsMade of steelSo bless meOh, bless meBless me
Come the dawn

Come the dawn…

«Ritchie Blackmore’s Rainbow»

Тратим мы жизнь, бесценную жизнь

Лишь на бумажки, не превозносимся ввысь,

Бумажки меняем на ненужный хлам,

Который выкидывать нашим детям, не нам…

«Little island for your soul»

Часть третья.

Пустыня и лабиринт.

Глава 1.

Дневник Надежды Никишиной, подопытной №38192041

«Всему-своё время» — когда-то говорила моя мама. Эта фраза, в некоторые периоды жизни, действительно работала. Мне кажется, человек устроен так, что только поэтапное прохождение от одного жизненного периода, к другому, — может его чему-то научить и он сможет полностью осознать то, что с ним происходит. Скачки и перескакивания через эти периоды возможны, но вредны как для самой личности, так и для её окружения.

Мне вспомнился фильм, в котором мужик где-то достал пульт управления, при помощи которого можно было перематывать свою жизнь. Он так часто начал пользоваться этим пультом, чтобы перейти к лучшим, как ему казалось, моментам жизни, что начал попросту пропускать бо́льшую её часть…

Так или иначе, я считаю что осознание содеянного приходит после. Ту или иную причинно-следственную связь, в полной мере, можно, так же, прочувствовать только «после», а не «до» и не «во время».

Когда я попала в Кремль, когда я узнала что обо мне всё известно не только поверхностно, но и детально многим людям. Целому отделу, который занимался только лишь тем, что «ставил мне палки в колёса» и записывал мою реакцию на это. Записывал всё происходящее вокруг меня с дотошностью и педантичностью прилежного ученика, желающего получить «красный» диплом…

Узнав это, я уже не была удивлена так, как могла бы быть удивлена, не знай я Никифора Петровича. Он предупреждал меня об этих людях, об их организации и о роде деятельности оной. Если бы он знал всё доподлинно и подробно — мне кажется, он бы смог действовать эффективнее. И, даже беря в учёт государственные корни и финансирование, противодействие моего покровителя имело бы результат.

Он пытался исправить алгоритмы, которыми они начинили мою жизнь. Пытался, но не выжил. Его не стало через год, после того, как я подписала контракт. Наглое, жестокое убийство в самом центре Москвы. Никифор Петрович выходил из своего офиса…

* * *

…Разрешив, наконец, столь тревожащий его вопрос, Никифор Петрович мог отправлять отчёт ему. Они держали достаточно интересную связь через спутник, связь, о которой никто, кроме них двоих знать не должен был. Так они думали.

Никифор Петрович, полный энтузиазма и радости, в своём привычном костюме, с документами в руке идёт по коридору к большой дубовой двери на выходе из офиса. Он обдумывает как лучше рассказать своему другу факты, которые ему удалось раздобыть: в шутливой форме или полностью серьёзно, не отступая от регламента их общения. Старый человек приходит к выводу что нужно, всё-таки вставить пару шуток, дабы посмотреть на его реакцию на земные шутки. Но сделать это нужно уже после сухого перечисления фактажа, накопленного за годы службы в организации.

Протягивая свою правую руку, он открывает дверь, смотрит на «Командирские» часы (12–57), понимает что успевает как раз к нужному времени доехать до пункта связи, лёгкой походкой направляется к своему белому автомобилю «AUDIA8 long», в котором его ожидает водитель и кондиционируемый воздух.

Мир, как будто замирает перед его глазами…спокойная и умиротворяющая музыка начинает звучать в его голове. Интересные взаимосвязи нот, наигранные на рояле, перемешанные с пением птиц и отдалённым шумом реки, навевают воспоминания о детстве…

* * *

…он — маленький мальчик, живущий в деревне на Урале, бежит, вслед за своим братом, с удочкой в руке, вдоль текущей слева от них реки. Они спешат занять лучшие места на «пристани», организованной вчера ими и их друзьями в удобном для рыбалки месте.

Солнце переливается и отсвечивает от речной глади. Ни малейшего ветерка, ни малейшей ряби на реке. Птицы поют, всё зелено, сочно, красиво; радует глаз и душу. Маленький мальчик Никифор радуется, как никогда, этому мигу, полностью, ввиду своего юного возраста, не осознавая своей радости и не понимая из-за чего ему так легко и хорошо. Он запомнит этот момент на всю оставшуюся жизнь.

Станет он ютящимся в тёплых солнечных лучах того далёкого утра в моменты особо сложных испытаний и невзгод, выпадающих на его век…

* * *

…он — старец с сединой. Он начинает понимать к чему появилась эта картина в его голове и откуда берётся столь красивая, не слышанная им ранее клавишная музыка. Он понимает что такой музыки нет на земле. Изящество формы и порядок расстановки, не слышанных доселе никем нот, явно имеет внеземной характер…это прощание…прощание его друга с ним самим…рука его тянется к ручке на задней дверце автомобиля, он, понимая неизбежность происходящего, решает уйти с достоинством и не показывать кому бы то ни было что ему страшно; страх разбирает его, завладевает его телом и рассудком, липкими объятиями чёрных рук своих обнимает его, но разум — самое сильное оружие против страха и сейчас он говорит не поддаваться. Он диктует телу открыть дверцу, сесть в авто и сделать вид что ничего не происходит…

…Никифор Петрович не видит и не слышит огромной мощи взрыв, в самом центре Москвы, прозвучавший возле его головного офиса в 12–58 московского времени, последнего дня июля месяца, 2005 года. Он умирает до того, как взрывное устройство срабатывает, забирая жизнь ни в чём не повинного водителя. Умирает за мгновение, но этого достаточно для того, чтобы утереть нос тем, чтобы показать, что не всё так просто, не всё ещё кончено и не всё так однозначно. Что планы даже самых сильных и продуманных можно сломать.

…В итоге то оказалось сломать их можно только отчасти и то результат будет неизменным. Оказалось, что всё однозначно…

…Так и заканчивают свою жизнь хорошие люди: взрыв, ДТП, упавшая на голову колонна или плита, оторванная осколками войны голова… Почему то принято считать, что хорошие люди умирают чаще, чем плохие. На самом деле, мне кажется, пропорция равная. Просто хорошие люди уносят с собой лучики света, светящие сквозь их естество, освещающие всё вокруг; плохие же не уносят с собой тень, пожирающую весь свет вокруг них, — скорее добавляя её, уходя…

* * *

После его смерти всё пошло наперекосяк: все его компании, в том числе самая основная, занимающаяся противодействием тем, переходят в разные руки. В завещании Никифор Петрович указал лишь своего сына, оставив всё ему. Отпрыск его должен был продолжать дело, начатое отцом он был в курсе всех перипетий и подковёрных интриг. Скорее всего из-за его знания, но не только из-за него, он и пострадал. Сын был расстрелян из автомата в холле своего дома, только вернувшись с похорон останков отца.

В него выпустили целую обойму — 30 патронов, затем перезарядили автомат и выпустили ещё одну. Можно спросить: зачем? Зачем с такой жестокостью, граничащей с безумием убивать человека? Я то знаю ответ на этот вопрос. Это был знак.

Знак для всех, кто собирался продолжать вести то благое начинание, за которое, несмотря на все трудности и невзгоды, несмотря на всё то противодействие со стороны как так называемых «легальных властей», так и со стороны теневых, — то есть настоящих, — власть имущих, взялся когда-то Никифор Петрович. Теперь все были предупреждены. От рядового сотрудника, коим я являлась, до сотника и тысячника. Всем на почту, в момент убийства, пришла фотография расстрелянных клочьев, оставшихся от тела сына Никифора Петровича — Петра.

После его смерти, разномастные юридические конторы начали, под разными предлогами, «растаскивать» империю, созданную когда-то с таким трудом Никифором Петровичем. Сразу же начались судебные разбирательства, тут же нашлось множество обиженных и обделённых…

Основная задача всего этого фарса была в разрушении связи, которую наладил Никифор Петрович со своим другом. Каким образом налажена эта связь те не знали, поэтому решили уничтожить и самого связного и всю его бизнес-империю, которая была прикрытием настоящих его дел.

Я осталась одна после разрушения компании. Раньше у меня были собеседники,- хоть они и были виртуальными, — теперь же я стремилась к одиночеству всё более и более. Мне был ненавистен этот мир. Этот лживый, грязный мир, без малейшего просвета, как мне казалось в тот период. Впрочем, я и сейчас так считаю.

В итоге, после часа «Х», меня оставили в живых. Как я понимаю, именно к этому всю жизнь меня и готовили: к тому, что я буду одной из выживших. К тому, что мне придётся проходить это «испытание». Мне вот интересно местные московские «кураторы» этого их«испытания» знают кто настоящий хозяин? Очень сомневаюсь. И ответ старика подтверждает мою догадку…

Кабинет №65/⅘, 08.02.14, раннее утро.

— Извините, ваша история слишком затянулась, а у нас ещё по горло дел. Вы и так знаете это всё, а я изучу немного позже. Теперь пришло время задать ваш вопрос. Вы готовы спросить то, что вас действительно интересует?

-ммм…

— Снимите с неё этот чёртов кляп. Как гестаповцы какие-то ей-Богу! — недоумённые взгляды охраны на генерала красноречивее любых слов сказали ему что они таковыми и являются и «как» здесь не совсем уместно.

— Наконец-то. Сволочи вы проклятые вот вы кто! — тут же закричала Надя.

— Ну давайте без этого, Никишина. Зачем эти оскорбления. Вы же можете остаться без ответа на свой, даже не заданный ещё вопрос. Я как дал слово, так могу его и забрать назад… — многозначительно сказал Иван Николаевич.

Если бы Надя могла на него сейчас посмотреть своими полными ненависти глазами, она бы увидела перед собой старика, одряхлевшего за последние дни сильнее, чем за прошедшие пять лет. У него не было аппетита и он мало ел, нервные переживания истощили его. Он, как любой человек, не знающий чего ждать от завтрашнего дня, придумывал себе разные развязки данной ситуации, но не имел понятия какая из них окажется верной. Его не посвящали в планы на будущее. Он не ведал что ждёт его и его сына после того, как их роль во всём этом будет исполнена.

— Да, я готова. Мой вопрос следующий: кто всем этим заправляет на самом деле? Я могу понять и поверить в ваши подслушивающие устройства повсеместно, в ваши камеры и прочие «жучки», в то, что вы можете смотреть в чужой компьютер, когда вам этого захочется. Но мысли, как вы бы могли читать мои мысли?

— Итак, я услышал ваш вопрос. Скажу вам лишь, что вы задаёте его не первая, но отвечу на него, так же, как и в первый раз — честно: я не знаю. Знание ответа на этот вопрос не входит в мои полномочия и мне не доносили эту информацию. Я просто выполняю свой долг и не задаю лишних вопросов. Впереди у вас сложное испытание и вам нужно думать об этом, а не о том кто стоит выше меня. А теперь уведите её в палату. Ей нужно готовиться.

* * *

…так или иначе, я намерена держаться особняком и максимально сепарироваться от всех этих негодяев, которые собраны в «палаты», со стеклянными перегородками меж ними. Судя по этому недоноску, моему соседу и проныре, соседке недоноска, они все здесь отборные негодяи.

Дневник Тимура Назаренко, подопытного №26848182

Сегодня, девятого числа утром, за нами всеми пришли люди в белёсых скафандрах. К каждому из нас зашли по два человека и сказав одинаковую фразу (об этом я узнал позднее, когда мы смогли, наконец, поговорить): «Вам нужно на дополнительное обследование для подготовки к состязанию» и одев на глаза повязки, увели нас.

Нас взяли под руки и долго вели по запутанным коридорам и лестницам. Я хотел поговорить с Алисой, которая шла впереди меня и сказал: «Алиса, как настроение?» -но меня резко оборвали, сказали что здесь разговоры запрещены и мы сможем в скором времени пообщаться.

Наконец, нас привели в помещение и сняли повязки. Все мы стояли в ряд в соответствии с расположением наших палат слева направо: «Спортсмен», Надежда, «Бродяга», Алиса, Сергей, Я, Олег, Дарья, Елена. «Спортсмена» и «Бродягу» до сих пор никто не знал как зовут потому как они не общались с нами посредством переписки, которую мы вели.

Весь наш «отряд» находился сейчас в достаточно просторном помещении, в котором у стен стояли кровати. Четыре было у левой стены и четыре у правой, одна была у фронтальной стены. Помещение было белого цвета, только пол был из зелёного полимерного материала. Освещение было белого цвета, достаточно ярко светило с потолка, на него невозможно было смотреть-так оно слепило.

Сопровождавшие нас люди в скафандрах куда-то исчезли и к каждому из нас приставили по два человека, по поведению которых можно было сделать вывод: один из них является главным, второй- его помощником. Эти люди сказали каждому из нас куда идти и указали наши койки. Моя, Сергея, Олега и Алисы кровати находились по правую сторону от входа, кровати Дарьи, Елены, «Бродяги» и «Спортсмена» были слева, Надежду разместили на койку, стоящую особняком от других- в середине буквы «П», которую собой образовывала комната.

Между рядами с кроватями, оставляя проход примерно в метр, стояли длинным рядом столы. На этих столах были разнообразные микроскопы, медицинские приборы, какие то ещё непонятные электронные устройства. Человек, который был приставлен ко мне и выполнял роль главного из двойки неспешно, негромко заговорил со мной:

— Добрый ден. Я — докто Штрангель, это мой ассистен — докто Жмаев…

— Здравствуйте. — кивнул мне Жмаев, а первый, судя по акценту, немец, продолжил:

— Мы будем ваш диагност. Отвечат на вопрос честно, они касают только вас и ваш состояни и никого болше. Сейчасъ мы проводём последний цикл тест, перед подготовка к состязания, затем вас отведут в подготовителъ цех.

— Хорошо, я вас понял. -сказал я.

Разве у меня есть выбор? Разве я могу, отказавшись от этого всего, выбрать синюю таблетку, — по аналогии с известным фильмом, — и всё вернётся на круги своя? Даже если бы так и было, вряд ли я бы выбрал её, говоря откровенно. Я всегда был приверженцем красного цвета, потому дайте-ка мне красненькую…

После ряда вопросов и нескончаемой чреды медицинских тестов и перепроверок, мы все были одобрены к подготовке. Мне кажется, что всё это было сугубо формально исполнено. Нет, я не говорю что отношение врачей было халатным, я не говорю что эти люди делали свою работу «на отстань». Я имею ввиду всё это действо: весь осмотр. Какой в нём смысл, если мы уже были отобраны из множества кандидатов, живущих когда-то на Земле, в нашей части света…И, как я понимаю, заменить нас никто не планировал и, собственно, уже было просто некем.

Вновь надев нам повязки на глаза и предоставив нас в руки наших проводников, организаторы всего этого направили нас вслепую ходить по неизведанным коридорам Кремля. Через примерно семь минут нас привели в ещё одно помещение, после прибытия в которое, с нас сняли повязки.

Это было помещение, напоминающее школьный спортзал. Только по размеру своему он был больше раза в три, и содержащийся здесь инвентарь был разнообразнее, чем в школах: разных видов и типов тренажёры, маты, батуты, турники, брусья — всё это было аккуратно и со знанием дела расставлено по залу. В момент, когда я рассматривал всё это, из-за моей спины ко мне подошёл человек достаточно спортивного телосложения и, став предо мной, сказал:

— Здравствуйте, Тимур. Я — ваш тренер, меня зовут Константин Павлович. Здесь вы будете проходить физическую подготовку. Несмотря на сжатые сроки — всего 9 дней, я постараюсь донести вам весь смысл духовной и физической стойкости и научить приёмам противостояния вероятному сопернику.

— Хорошо, я понял. — только и сказал я.

— Тогда давайте сразу приступим. Времени, как я говорил, крайне мало. — спокойно промолвил тренер.

Точно так же ко всем из нашего милого общества из 9ти человек, подошли люди, назвали себя, представившись тренерами и увели каждого из нас в разные стороны, для прохождения подготовки. Для каждого был подобран индивидуальный подход и каждый проходил тренировочный этап по-своему.

Глава 2

Дневник подопытного №29019248 Олега Шаповалова.

13.02.14

Сегодня четвёртый день наших изнурительных тренировок. Как и предсказывала Алиса, (несмотря на свою молодость, не могу отметить факт: она достаточно умна) все участники разделились на два лагеря. Первый: я, Тимур, Сергей, Алиса; второй: Дарья, Лена, Максим, Дмитрий. Девятый же участник всего этого действа — Надежда пока тренируется отдельно и не проявляет заинтересованности в каком бы то ни было лагере. Очень странно с её стороны. Главной интригой в этом отношении для меня лично остаётся к кому же она примкнёт в итоге, кого поддержит, за кого вступится.

Как дали понять нам наши тренеры, состязание будет проходить и в одиночном и в командном стиле, поэтому то мы и разделились на команды, которые каждый выбрал сам. Сергея назначили капитаном первой, Лену-второй.

Изо дня в день наши противники (буду называть их так, хотя по сути пока ничего против них не имею) тренируются, а в перерывах между тренировками собираются в столовой в отдельном от нас краю и что-то шёпотом обсуждают, поглядывая в нашу сторону. Мы же говорим вслух, не пытаясь что-либо утаивать от них.

Так же они устраивают там нелицеприятные сношения. Как только это начинается, все мы — команда «Альфа» уходим. За нами же следует и Надежда. Это хороший знак. Если бы она оставалась с этими первобытными — было бы ясно что она явно «не нашего поля ягода».

Тренеры не говорят ничего конкретного о предстоящем испытании. Они не дают нам даже загвоздок, зацепившись за которые можно было бы разгадать содержание предстоящего. Тем не менее, я солгу, если не скажу что стараются они изо всех сил и, находя у нас слабые места, делают упор на них, чтобы их не осталось.

Один интересный факт: у Сергея, ещё во время службы в Афгане, было пулевое ранение и его послали на восстанавливающие процедуры. После них, по его словам, не только боли ушли, но и шрама не осталось. К сожалению, нас до сих пор водят с закрытыми глазами и мы не ориентируемся в месте, в котором находимся, поэтому тяжело сказать где находится восстановительный кабинет. Сергей считает, что он нам может пригодится в скором времени…

Дневник Надежды Никишиной, подопытной №38192041

17.02.14, вечер.

Сегодня последний день перед началом состязания. Не ведаю что нас ждёт, хотя некоторые догадки у меня имеются. Я тренировалась все эти дни сама, в отдельности от всех участников. Мне кажется так лучше: ведь ни на кого нельзя надеяться, никому нельзя верить, кроме себя самой.

У меня сложилось совершенно явное представление о характеристике созданных команд: одни — неудачники и глупые, но коварные и хитрые, вторые — бесхитростные, честные, но умные люди. Если придёт время выбирать между первыми и вторыми, мне, конечно, ближе вторые. Но есть подозрение, что победят первые. Так всегда было на протяжении всей моей жизни. Верю в лучшее, надеюсь на лучшее, а уж как будет — увидим.

Кабинет №65/⅘, 17.02.14, вечер.

— Доложите как прошла подготовка.

— Господин генерал, всё прошло достаточно хорошо, как мы и прогнозировали. Старший тренер говорит, что были проблемы с физической подготовкой Елены Канахиной и Максима Орлова, но они были решены при помощи интенсификации тренировок и специального состава, который вводился им при помощи капельниц каждый вечер. В своё время этот состав разработал Андрей Прокофьевич. Это — проверенное временем средство. В былые времена ни одна комиссия по допингу не смогла обнаружить его у наших спортсменов. Впрочем, я подозреваю что аналоги были и есть и в других странах…

— В этом можешь даже не сомневаться. Дальше. Какие ещё нюансы? Рассказывай всё сразу. Ты же знаешь что я летал на сходку, поэтому не мог сам проследить за ходом тренировок. -устало сказал генерал.

— Так точно. Слушаюсь. Вначале была проблема с тем, что Надежда Никишина не хотела идти ни в одну из команд, а в протоколе чётко указано разделить участников. После моего обращения к вам, господин генерал, вы разрешили ей отделиться и тренироваться соло, как вы помните…

…Лучшая физическая подготовка у Сергея Пургина и Тимура Назаренко. Лучшая ментальная подготовка у Алисы Ковальчук и Надежды Никишиной, немного хуже — у Елены Конахиной, но она тоже на несколько уровней выше остальных. Не мне судить о балансе, но наши аналитики всё это учитывали, когда отбирали подопытных, поэтому всё должно быть максимально сбалансированно, несмотря на некоторые выдающиеся успехи — у одних; и некоторые провальные неудачи — у других… — задумчиво озвучил последнее предложение капитан.

— Не тебе судить — это ты прав, сынок. Ладно, раз аналитики считали, то так и есть. Они никогда не подводили в своих расчётах. Что касается моральной подготовки — в дневниках или вслух высказываются какие-то идеи противостоять нам? -думая о чём то своём спрашивал старик.

— Идеи, конечно, есть. Человек- существо, по природе своей, не переносящее неволю, а тем более неволю такого рода, как у наших испытуемых. Но идеи эти носят чисто гипотетический характер, и не несут никакой угрозы ни для нас, ни для них. Ещё хотелось бы отметить повышенный уровень взаимодействия в команде Пургина «Альфа».

Команда «Альфа» действует как единое целое и видно, что ни один из её участников не пожалеет своей жизни ради другого. Так же в этой команде наблюдается любовная интрига между Алисой Ковальчук и Тимуром Назаренко. Пока она не получила никакого развития в виду ограниченного времени для общения между этими участниками, но в будущем на этом можно будет сыграть…

В команде Елены Конахиной, называемой «Бета», как это обычно бывает в подобных полу-уголовных обществах, царит хаос и разврат: каждый из участников пытается утаить что-то от другого, обмануть, перехитрить, но всеми ими движет одно — ненависть к «Альфе». С чего началась эта ненависть и чем она обусловлена — трудно сказать, но ограниченные, глупые люди всегда ненавидят смотрящих широко, отличающихся от серых масс, креативных, умных и добрых людей…

— Давай только без личного пристрастия. Ты должен быть не предвзят, а нейтрален! Это приказ. Это инструкция. Несоблюдение инструкции и невыполнение приказов грозит сам знаешь чем. И вмешаться могут свыше. Мне об этом ясно дали понять на сходке… Поэтому будь максимально нейтрален, не симпатизируй никому, сын. Это спасёт тебе жизнь. -отрезал Иван Николаевич.

— Так точно! Разрешите продолжить? -вытянувшись по струнке гаркнул мужчина в мундире.

— Разрешаю. Продолжай.

— В «Бете», как известно, есть безномерной подопытный. Он всеми силами слился с её членами, как и было предписано инструкцией. Он участвует во всех оргиях, устраиваемых Максимом с Дарьей и Еленой в столовой после еды и, хотя не думаю что получает от этого хоть грамм удовольствия, делает достаточно убедительный вид, что получает…

В общем, пока никаких отклонений от сценария. В любую возможную сторону. Тренировки закончены, всё сделано по графику. Завтра начинаем первый этап испытания. Кстати, в чём оно заключается?

— Для того, чтобы узнать ответ на этот вопрос — глав, подобных нашему ведомств, и вызывали на сходку я привёз оттуда инструкции и разъяснения к ним. У тебя есть ночь, чтобы их изучить. Утром начинаем!

Стенограмма размышлений и воспоминаний «Ведца» Пургина Сергея.

После того, как я добрался сюда, я не могу думать о чём-то другом, кроме двух вещей: как наказать тех, кто убил мою семью и уничтожил человечество, и как помочь выжившим.

Во сне ко мне приходил снова тот, напоминающий Эйнштейна, но больше любого нормального человека в полтора раза, — профессор из аквариума. На этот раз он просто сидел в потрёпанном кожаном черном кресле и, глядя мне в глаза, не открывая рта, общался со мной.

Он рассказал мне много интересных вещей, в том числе: можно обманывать считыватели мыслей, находящиеся здесь, в нашем «лагере для подготовки испытуемых» (я пока только овладеваю этим искусством. Нужно время для того, чтобы научиться владеть им в совершенстве и применять на практике). В любом случае, даже из-за самых тривиальных размышлений, которые сейчас считывают датчики и передают на мониторы следящих за мной, мне не будет ровным счётом ничего. Наше «начальство» заинтересовано в том, чтобы к началу «испытаний» все «подопытные» были живы, здоровы; этим жалким людишкам обещаны нехилые бонусы в виде кусков земли и слуг, которыми они будут руководить, если всё пройдёт по протоколу…идиоты и верят же они…

Так же, мой новый друг профессор сказал, что я-не первый, с кем он вошёл в контакт, что был ещё один человек, но его убили. И убили его именно те, кто всё это устроил. Онне сказал мне кто они, откуда и зачем это делают. Однако чётко дал понять, что хоть и является частью их, «в этом витке эксперимента» — как он выразился, — принимать участие на стороне своих не хочет, поэтому всячески помогает людям.

Исходя из того, какие образы он «загружал» мне в сознание, я понимаю что все эти ребята не с Земли. Но основная беда в том, что именно руками людей созданы и продолжают создаваться условия для успешного выполнения этого безумного эксперимента. Безумного с точки зрения любого нормального человека.

Как и в былые, доэкспериментальные времена, пособников пришлых манит обещанный им капитал. Человеки готовы были как раньше, так и сейчас продать себя, своих детей, детей своих детей, превращаясь в людей — алчных, злых, пытающихся постичь всё бо́льшее количество удовольствий, — созданий.

Да, раньше это были деньги, которые обязывали придерживаться определённых статусных обязательств, и чем больше денег — тем больше обязательств, а не наоборот; и власть, обязывающая своих владельцев иметь, кроме больших денег и больших обязательств, ещё и геометрически прогрессирующую алчность по отношению к самой сути власти. Люди, имеющие определённую власть над другими людьми, переставали замечать последних. Подобных же самим себе могли допустить в свой круг общения только исходя из материальных интересов.

Говорю только лишь о людях, которые имели лишь мнимую (с глобальной высоты) власть изменять мир. Тем не менее, личности эти думали, что власть эта натуральная, однако используя её совсем не для изменения мира в лучшую сторону. И, даже в вверенных им малых кусочках планеты, делали всё, дабы усугубить бедственное положение Земли. Да, всё они двигались в соответствии со сценарием, о котором было известно лишь единицам, НО. Но никто из них даже не пытался сменить существующий порядок вещей, всё более и более гонясь за так называемыми «материальными благами».

Лично мне всё это очень напоминает наживку для рыбы, нанизанную на крючок. Наживка проглочена и крючок уже начинает разрывать рот, но рыба до сих пор думает (в меру своих умственных способностей), что она контролирует ситуацию, что вот-вот перестанет, против её воли, тянуть её в неизвестном направлении та непонятная сила, которая начала это делать. С чего бы ей, — этой силе, — переставать? Ответ рыба, — если бы умела разговаривать и мыслить, подобно человеку, — не дала бы вам. Как и человек, заглотивший денежно-властную наживку не смог бы ответить какой конечный итог его стремлений.

Если этот итог не является конечной целью, а ей является лишь бесконечное накапливание денежных (и других) ресурсов, то человек этот не умнее рыбы. Несмотря на все те «достижения», которых он добился в жизни. Иной раз достижения эти можно измерить лишь мерилами наглости, хитрости, обмана и подлости.

Если бы люди, от самых верхних «звеньев» цепи, до самых нижних, сказали твёрдое «НЕТ» всему тому что искушает их… (вспоминаются слова из песни «All peoples are brothers»:

Миллионы людей обвиняют других,

Пытаясь доказать кто же из них псих

Раскрывают типа «заговоры» и им не понять

Что если хочешь чего-то добиться — с себя должен начать)

…если бы они отказались помогать тёмным своим сторонам, а наоборот глушили их — не было бы никакого эксперимента. Не исчезал бы никто с лица Земли и моя семья сейчас была бы со мной. Но, к сожалению, и я потерял нить в тот момент. И я увлёкся поставленными предо самим собой, низменными (теперь это очевидно) задачами и упустил момент старта этого их «эксперимента»…Я оказался таким же соучастником, каковым является тот старый отвечатель на наши вопросы, который даже не знает кто является его руководителем…однако он выполняет указы руководства безукоризненно. Возможно, он делает это для своего сына. Возможно.

О содержании этого теста для Человеков мой друг не упомянул. Скорее всего он не знает об этом ничего. Хотя, может быть и просто решил не говорить на этот счёт для того, чтобы у всех были равные шансы. Кто знает? Хотя таким образом он становится одним из соучастников. Или нет?

После каждодневных тренировок, я чувствую себя отлично и готов проходить испытание. Готов физически, но не морально. Интересно что же будет если отказаться. Каковы ставки? Мне не хотелось бы подводить своих, но и участвовать в этом тоже не хочется. Как быть — надеюсь к утру найду ответ…

Большой Кремлёвский дворец. Георгиевский зал. 18.02.14, 06:11.

— Все вы собраны здесь для того, чтобы услышать в чём будет заключаться первая ступень состязания между вами. Этот торжественный момент войдёт в анналы истории и навсегда будет записан как достижение, которого добился человек на земле. Достижение личностного характера. Достижение силы воли, могущества человеческого разума, развитие которого шло веками. — обратился генерал к участникам состязания, которые стояли с завязанными глазами, облачённые в комбинезоны белого цвета, выданные им утром.

Комбинезоны эти были из непривычного наощупь материала, который был эластичным и прочным одновременно. В них было тепло возле охлаждающих кондиционеров и прохладно возле обогревателей. Сергей первый заметил эту особенность нового одеяния, когда испытуемые проходили одну за другой климатические установки, делающие разную погоду в разных помещениях.

На спине каждого испытуемого теперь красовался знак: перевёрнутый равнобедренный треугольник, с кругом внутри, такой же знак был впереди каждого из комбезов, но меньшего размера, расположившись в левой части груди.

— Короче можно? Спать хочется очень, а с такими речами я прямо здесь усну. — сказала недалёкая Даша, перебив читающего лектора. Никто не стал применять силу чтобы её заткнуть, никто даже не глянул в её сторону…генерал хорошо помнил какой вопрос задала ему Дарья, поэтому, по его приказу, её никто не трогал…

* * *

…-Итак, вы прибыли сюда для прохождения испытания. Пока я не могу сказать вам в чём оно заключается, позже вы всё узнаете. Сейчас у вас есть шанс задать мне по одному вопросу, на который я отвечу максимально честно. Таковы правила игры.

— А на счёт чего можно спросить? Про себя или про кого-то? Про будущее можно? -затараторила Дарья. Находиться с завязанными глазами ей было не привыкать, — в виду игр, в которые с ней играли бесконечные её мужчины, — и она чувствовала себя вполне комфортно и не смущалась совершенно, в отличии от находящейся рядом Ленки. Подруга Даши боялась темноты и ненавидела повязки на глаза, поэтому соображала медленно, будучи сильно испуганной.

— Вопросы любого характера. Можно и о будущем. — слышно было что последнюю фразу старческий голос проговорил сквозь улыбку, растянувшую его губы.

— Хорошо, тогда мой вопрос такой: будет ли у меня когда-нибудь нормальный мужик? -уверенно, будто находилась на кухне и спорила с подругой, спросила Даша.

— Пожалуй, вы задали самый странный вопрос среди всех участников. Ответа на него у меня нет. Я не знаю. -опешивши ответил генерал.

— Ну вот, а сказал отвечу. Я-то думала…а вы такой же как все! — обиженно сказала Даша и отвернулась, несмотря на то, что не видела собеседника.

— Ваш вопрос, Елена? — строго продолжил Иван Николаевич.

— Что с нами будет, когда мы победим? Имею ввиду окончательную победу, а не здесь. -со страхом в голосе молвила Канахина.

— Такой вопрос уже звучал здесь, в этом кабинете. Победителям будет оставлена жизнь и ему будет дана возможность воссоздать человечество…

* * *

— Человечество в виду недальновидности своего руководства в целом и в виду аморальности каждого из его членов — в частности, — пришло, наконец, к тупику в своём развитии и могущественными силами было решено покончить с нынешней цивилизацией и зачать новую. Вы, как основные участники этого начинания, удостоены чести быть здесь — продолжил прерванный старый генерал.

Итак я перечислю правила состязания:

1. У вас нет права отказаться от испытания на любом его этапе; вы должны либо выжить, либо-нет. Отказ от любого из этапов — смерть участника.

2. Вы неукоснительно обязаны соблюдать правила испытаний, которые вам будут рассказаны накануне каждого из них. Нарушение правил — смерть участника.

3. «Договорняки» между спарринг-партнёрами и спарринг-группами запрещены. Любые договоры между участниками — смерть этих участников.

4. Каждый участник должен полностью выкладываться на испытании. Любые «поддавки» — смерть участника.

5. Вы можете использовать любые приёмы против своего противника, но не имеете права посягать на жизнь охраны и ведущего. Любые попытки или покушения — смерть участника.

6. Под любым предлогом, запрещено покидать территорию, на которой проходит тот или иной этап состязания. Всё, что может расцениваться как попытка к бегству приведёт к смерти участника.

7. Во время проведения этапа ментальных испытаний, запрещается воздействовать силой разума на охрану. Попытка такового воздействия — смерть участника.

8. Испытуемым запрещено брать с собой какие-либо предметы или вещи на испытания, не предусмотренные испытанием. Нарушение- смерть участника.

Эти восемь простых правил вам будут повторять перед каждым этапом состязания. Вы должны их хорошенько запомнить! А теперь: приступим! Начать состязание!

«Вот и ответ на мой вопрос по поводу отказа…как всё просто. Меня просто убьют. Дали выжить, а теперь убьют, если я откажусь от этого их 'испытания» да уж…или это блеф? Как знать, как знать…«- думал Сергей, прослушав 'правила игры».

Грянула громкая, какая-то непонятная музыка, неслыханная ещё в этом зале. Ноты были нагромождены, звучали то ли расстроенно, то ли не в такт. Не понятно, так же, на каком инструменте это всё было сыграно, но слух слушателей угадывал нечто похожее на скрипку.

Как только генерал приказал начинать, с участников сняли повязки и под эту музыку повели куда-то из большого зала. Если у кого-то какие-то мысли и требовали от их владельцев себя высказать, то в этом не было никакого смысла. Никто просто не услышал бы другого из-за этой громоподобной музыки.

Наконец, все вышли из зала и, под охраной из одиннадцати человек в белых костюмах, с буквой: «M» на спине отправились куда-то кремлёвскими коридорами.

Глава 3

Планета Земля, подземное убежище Кремля.

Наших героев привели в подвальное помещение. На какой глубине от уровня земли оно находилось — сложно было понять, но коммуникации удаляющие влагу и приносящие свежий воздух с улицы, — сказали Сергею, что глубина достаточно внушительная. Остальные же просто видели перед собой бетонные стены, отсутствие окон, люминисцентное освещение, колонны, поддерживающие перекрытие сверху.

Здесь испытуемых встретил мужчина в чёрно-красном комбинезоне. Лицо его было закрыто маской красного цвета, с чёрными кругами вокруг глаз. Цвета комбинезона переходили один — в другой, как бы, наискось перекрещивая мужчину. Сверху был красный цвет, снизу — чёрный. Он стоял возле некоего подобия трибуны, за которой стоял когда-то один из многочисленных двойников бывшего Президента, рассказывая, восхваляя, напутствуя, шутя, плача. Только на этой трибуне, вместо российского флага на вертикальной её плоскости, примерно в центре (в полуметре от земли), был флаг красно-чёрного цвета, с оком в центре. Сама трибуна находилась в центре помещения, меж шести колонн — по три справа и слева от неё.

Когда наши разношёрстные герои подошли на расстояние 3 метра от мужчины, он посмотрел на каждого из них, потратив примерно по пол минуты и заговорил тихим, спокойным голосом. Он как будто рассказывал сказку «Колобок» своему засыпающему в кроватке чаду; в обеденный час, когда солнечные лучи так и норовят развеселить и заставить пуститься в прыжки, пляс, крики и визги, — в общем во всё то, что хочется делать полусонному ребёнку:

— Рад приветствовать всех присутствующих, на вступительной к первой ступени испытаний, речи. Вам выпала величайшая честь представить нашу часть человечества в испытании за жизнь человеческого рода на планете Земля. Мы-русские и должны побеждать. С нами правда, с нами Бог, с нами все силы земли и воздуха, воды и огня. Желаю всем вам показать себя с наилучшей стороны. Будете ли вы здесь, в Кремле или ваши судьбы пожелают отправить вас в другие места — я вас благословляю.

Помните что на ваших плечах, на вашей ответственности судьба мира, — проговорив всё эту импровизацию, очень довольный собой, человек начал листать страницы, лежащей перед ним на трибуне подготовленной речи. Во время напутствия, Даша и Максим переглядывались друг с другом и делали неприличные движения и намёки, Елена и Дмитрий тоже далеко от них не ушли и, так же, намекали друг другу на однозначные вещи. Остальные пятеро участников слушали достаточно внимательно, понимая что, возможно, в словах этого человека прозвучит подсказка, позволяющая понять каким же будет первый этап и это поможет загодя к нему подготовиться. Наконец, мужчина у трибуны нашёл в своём спиче интересующий его момент и продолжил свою речь:

— Сегодня все вы попадёте в непривычные и неприятные для себя условия. Условия эти будут сопоставимы с условиями, в которых жили пещерные люди, о которых, я надеюсь, всем вам известно. Вам нужно будет постараться, чтобы пройти первое испытание. Будьте готовы ко всему и применяйте свои умения с пользой как для себя, так и для общего дела. Итак, пора начинать! -мужчина повысил голос на последнем предложении и в нём прозвучали властные нотки. Тут же, из тени, к испытуемым подошли люди в красно-чёрных балахонах, в масках полностью скрывающих лица. Эти балахоны были такой же расцветки, что и у мужчины, отличаясь лишь свободным своим покроем, из-за чего плотно не прилегали к телу, в отличии от комбинезона мужчины плотно его облегающего.

Девятеро испытуемых с девятью охранниками пошли по указке сопровождающих мимо «проповедника» за трибуной, мимо колонн, к дальней стене подвала. Только теперь в той стороне на бетонном потолке серого цвета загорелся яркий свет и наши герои увидели достаточно внушительную металлические конструкцию, напоминающую гигантские футбольные ворота, выполненную, так же, буквой «П». Основание этой конструкции уходило в пол — в перекрытие из бетона, верхняя же горизонтальная перекладина была под самим потолком. Сама конструкция была белого цвета, располагалась она примерно в метре от бетонной стены, находящейся за ней.

Проходя мимо последней колонны, замыкающий движущуюся, связанную одной целью, группу людей, приостановился и сказал в интерком, расположенный на ней:

— Уровень 33, уровень 33, говорит уровень 19: полная готовность. Запускайте «шарманку». Как приняли?

— Принял отлично. Выполняю! — прозвучавший ответ был очень громок в окружающей тишине и, словно нож отрезает масло, он отрезал всю прошлую жизнь каждого из участников испытания; каждый-по своему, но все вместе они отказались от всего, что знали и сосредоточились на предстоящем. Словно команда для них, а не ответ на приказ замыкающего движение охранника, — прозвучала эта фраза. Даже самые глупые из всех перестали подмигивать друг другу и бессмысленно хихикать. У всех на лицах было серьёзное, ожидающее чего-то плохого, выражение. Всем было страшно.

Всё ближе подходя к букве «П» у стены, наши герои начали слышать раздающийся от неё гул. Он всё набирал и набирал громкость и уже было невозможно его не различить в окружающем, наполненным напряжением, воздухе. Когда путники приблизились к металлоконструкции на расстояние пяти метров, их сопровождающие остались стоять. На бетонном полу была прочерчена фиолетовая линия, шириной 10 сантиметров, длиной, видимо, от левой стены — до правой: не было видно конца её ни слева, ни справа из-за того, что человеческий глаз не мог различить её. Возле этой-то линии и остановились охранники. Испытуемые замешкались ненадолго, но охранники, подняв пистолеты на них, приказали идти к металлической громадине. Гул всё нарастал и нарастал и, наконец, зазвучал так громко, что ушные перепонки у подходящих к букве «П» людей готовы были лопнуть…

…И тут всё затихло…

Затем между вертикальными стойками и горизонтальной перекладиной образовалось фиолетово-чёрное свечение. 9 наших героев были несколько ослеплены этим свечением, но им стало многократно легче, когда закончился гул, заполняющий их головы. Пройдя сквозь это свечение, они не упёрлись в бетонную стену, а оказались в совершенно непонятном месте.

* * *

Люди были под открытым небом фиолетового цвета, с двумя красными светилами на нём. Одно «Солнце» располагалось слева от испытуемых и «висело» чуть выше линии горизонта, второе «Солнце» было в самом зените, над головами людей. Земля, точнее, субстанция под ногами была совершенно черна, на первый взгляд безжизненна, как асфальт, но было понятно что природа её происхождения естественная, потому как она покрывала всё обозримое поле, видимое человеческому глазу и тяжело было представить, что такое количество материала можно было произвести искусственно. Хотя, как знать.

Ухабы и впадины, рытвины и канавы, ровные плоскости и пригорки — всё это было из этой чёрной «асфальто-земли». Сергей присел и потрогал материал под ногами. Не найдя ничего интересного в нём, встал и сказал:

— Не совсем это всё напоминает мне родную нашу Землю, как считаете? Если смесь под ногами ещё можно было произвести, то два светила в небе-это как-то уж совсем сказочно для искусственно-сделанных декораций ради нас.

— Всё это очень странно. — сказала Алиса.

— Самое странное в том, как ты выглядишь, пупсик! — рассмеялась Елена.

— Ну она такая — мадам Брошкина, ты ж видишь, Ленок. — по привычке поддакнула Дарья.

— Странно то, что нам не сказали что нам делать и в чём заключается задание. -промолвил задумчиво Олег. В это время Тимур, который хотел сказать то же самое, но на миг опоздал, с интересом стал смотреть на гитариста.

— Да чё тут думать-то. Пошли…эта…вперёд, да и всё. Куда-то придём. Тем более нас вон сколько, а тут никого. Чего ж нам бояться-то? — внёс свое предложение обычно молчаливый и не берущий на себя роль лидера Масяня.

— То есть ты предлагаешь просто идти куда-то, куда глаза глядят? Бесцельно и без каких-либо планов…просто следовать за зовущим тебя куда-то, в твоей голове, кличем? Я не совсем с этим согласен. Мне кажется, что нужно остаться на месте и проследить за некоторыми вещами: за длиной светового дня, за окружающей температурой, за этим покрытием под ногами и запомнить, а лучше записать, все перемены, происходящие с чем-либо, окружающим нас. — уверенно сказал Сергей и добавил:

— Если есть желающие пойти с Максимом — я против не буду; мы можем разделиться и кто-то останется здесь, а кто-то уйдёт.

Сразу же к «Майору» примкнули Тимур, Алиса и Олег.

— А я поддержу Максимку. Мне с ним весело! — сказала Даша, подмигивая Масяне. — Ленка, иди к нам! Ты же не останешься с этими занудами?

— Нет, конечно! Скажешь тоже! Димон, давай с нами. А эти пусть сидят себе,«наблюдают», сколько влезет. — громко промолвила Елена и агитируемый ей Дмитрий, делая вид что слушает капитана своей команды, вошёл в компанию из четырёх человек, которая тут же, отправилась куда-то.

Надежда колебалась. Заняв наблюдательную позицию и не говоря ничего, она стояла в стороне и смотрела на то, как люди, оказавшиеся непонятно где и непонятно зачем, добровольно делятся на две непримиримые группы. Вместо того, чтобы сплотиться в одно, неделимое целое, вместо поддержки друг друга перед лицом неведомой опасности, люди, как это частенько бывало и в прошлой жизни, выбрали путь разделения на группы из-за своих мелочных интересов и мелких распрей…

Будто-бы по мановению волшебной палочки, в голове у неё заиграла песня:

Разрозненный народ, болотом полон рот

Сидят все по местам, ждут хозяин скажет: «Дам!»

И так из года в год и ваша жизнь пройдёт

Объединенье нас спасёт, но кто ж подставит свой живот. Первый.

«Little island for your soul»

Кабинет №65/⅘, 18.02.14,.

Наблюдающие эту картину из своего кабинета, на большом, во всю стену экране, сын и отец в военных формах красно-чёрного, переходящего один в другой наискось, цвета, весело переглянулись и продолжили с заинтересованностью орла, ищущего свою добычу, пытающуюся скрыться от его взора далеко внизу, следить за происходящим. Денис Иванович не выдержал и спросил:

— Господин генерал, а куда это мы их…?

— Я же говорил уже. Первый этап непрограммируемый. Они отправляются на одну из планет, оставленных нашими друзьями… Выбор происходит случайно. Сам компьютер его делает. Чем закончится этот этап — сложно сказать. Посмотрим. Запись ведётся?

— Да, конечно.

— Хорошо. Продолжаем наблюдение, не вмешиваемся. Но всем постам быть наготове! Мы оставили свой временной континуум вместе с испытуемыми, чтобы записать все их действия и передать кому нужно. Сейчас в Кремле для всех мы просто исчезли, как и подопытные и когда у нас проходит 24 часа, на Земле проходит всего 2. И, хотя это должно быть нам на руку, тем не менее, связным с нашим миром усилить дежурство и следить за происходящим там во все глаза! Ведь господин кардинал знает больше, чем ему полагается, сам знаешь. И от этого пронырливого персонажа чего угодно можно ожидать. Не понимая, во что он может вмешаться, он может «наломать дров». -задумчиво закончил генерал.

— Слушаюсь, господин генерал-полковник! Разрешите исполнять⁈ — картинно-уставно ответил Денис.

— Исполняй, сынок. Исполняй… — устало, как будто потеряв интерес к собеседнику, сказал Иван Николаевич.

* * *

Сектор «Мопти́но», Планета «Копру́лис», первый день первого этапа испытаний.

Собравшись в плотный круг, четверо друзей (а за время тренировок, которые проходили в постоянном общении и тесном контакте, Алиса, Тимур, Сергей и Олег действительно очень сильно сдружились и их можно уже смело называть друзьями) поглядели на Надежду. Девушка не ушла с глуповатыми любителями оргий и прочих подобных «развлечений», но и к четверым друзьям примыкать не спешила.

Так и стояла она в отдалении, глядя куда-то в сторону, и не на четверых оставшихся и не на четверых ушедших, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя.

В этот момент у неё внутри проходила битва двух титанов; сопротивление повстанцев, пытающимся подавить их мятеж правительственным войскам; смертельный бой двух колоссов; поглощение черного — белым и наоборот, — поочерёдно; противостояние добра и зла; драка не на жизнь, а на смерть двух непримиримых врагов: её и её же.

Одну — Надю тянуло пойти с командой Елены, чтобы сделать подлянку команде Сергея и оставить их в меньшинстве. Это была самая тёмная половина девушки; она сама не понимала зачем оставлять команду Сергея, но знала, что нужно сделать именно так. Ей хотелось громко засмеяться, скорчить рожу, показать известный всем жест пальцем руки и убежать в сторону удаляющихся и громко смеющихся путников — в общем поступить, словно ребёнок, которому хочется просто так, без какого-либо умысла, навредить взрослому.

Вторую — Надежду манило общество Сергея и его друзей. Она понимала, что эти люди поступят по совести даже в самой незаурядной ситуации. Вопреки уходящей «команде», эти были действительно командой. А то, что ей казалось вначале сборов, якобы все они негодяи, было сущей неправдой. Она приглядывалась к ним во время своих тренировок и уже тогда хотела примкнуть к их дружной команде. Но что-то её все время останавливало. Что-то не давало ей сделать правильный выбор, покончив, наконец, со своей мечущейся душой, перейдя на сторону добра.

Ещё эта, всплывшая из неоткуда в голове, песня заела и всё крутилась и крутилась. Объединение — это, конечно, хорошо, да только с кем? Ответа всё не было. Каким образом повлияют на будущее её теперешние решения? Что будет актуально и важно, а что будет вызывать раздражение или улыбку? Пустота. Отсутствие ответов…

…В конечном итоге, после мучительных раздумий, Надежда Никишина решила остаться с командой Сергея, договорившись с собой, в случае малейшего подозрения на чью-то недобросовестность, уйти за оставляющими после себя следы в «земле» путниками…

— Ребят, я с вами останусь…можно? Никто не против? -как будто стесняясь сказала она.

— Нет, конечно, оставайтесь, Надежда. Никто же не против, ребят? — тут же, как будто ждал подобное обращение, ответил Сергей.

Прозвучали радостные восклицания и Надя была принята в узкий круг друзей. Алиса почувствовала какую-то мимолётную вибрацию, когда, будучи третьей по счёту, пожимала руку Надежды. Она почувствовала какой-то укол совести за своё молчание об этом ощущении, но, вопреки своей привычке, не стала глубоко копаться в себе, списав всё это на нервы. Судя по секундному изменению радостного взгляда Нади, она почувствовала то же самое. Гораздо позже друзья узнают что это было…гораздо позже…когда уже будет поздно что-либо исправлять…

— Исходя из моих ощущений, температура воздуха около 25–26 градусов. Достаточно жарко, но могло быть и жарче, беря в учёт аж два «Солнца» в этом небе. Это первый интересный момент. Возможно, одно «Солнце» не греет, но выяснить это мы сможем на рассвете. Второй интересный момент: та субстанция, находящаяся здесь повсюду, заменяющая поверхность вместо земли, совершенно холодная. То есть она не греется «Солнечным» светом. Третий момент: ни ветринки. За то время, что мы здесь стояли вы заметили абсолютный штиль? Но воздух чист и свеж, что не может не радовать. Значит атмосфера подобная земной, иначе нас бы уже не стало. Кто что хочет добавить? — Сергей обвёл всех серьёзным взглядом.

— Здесь немного иная, чем на Земле, ионосфера я это чувствую. Не знаю как объяснить… просто чувствую. — сказала Алиса

— Я тебя понимаю. — загадочно и медленно, посмотрев на Алису, сказала Надежда.

— Честно говоря, не совсем понял о чём вы,- встрял Олег в их разговор, -но я бы дополнил ещё и тем, что в этом месте стоит совершенно гробовая тишина. Первые несколько минут она была прямо таки давящая. А сейчас я уже немного привык.

— Да, согласен с Олегом. Особенно после шума, который был в том подвале-бункере, перед тем, как появилось фиолетовое сияние. Это же был портал…они существуют… — задумчиво добавил Тимур.

— Угу портал…И не только существуют, а ещё и способны переносить не только в пределах нашей планеты. Интересный ведь фактаж получается. Исходя из всех ощущений, данных человеку, мы провели поверхностный анализ места, где мы оказались. Мне кажется, можно смело утверждать что моё первое ощущение правдиво и мы находимся не на Земле… — так же глубокомысленно сказал «Майор»

— Остаётся всего лишь самая малость: понять зачем мы здесь находимся. — добавила масла в огонь Алиса.

Проведя некоторое время в неподвижном состоянии, пытаясь удовлетворить полностью своё любопытство в понимании нового мира, опираясь только лишь на свои 7 чувств, вся новоиспеченная команда 'Альфа +1" решила двинуть с места. Они не провели и часа, находясь на одном месте, но уже начали понемногу сходить с ума от бездействия и гробовой тишины, царящей вокруг.

Решили идти в противоположном «Бете» направлении, дабы лишний раз избежать удовольствия встретить своих любезных коллег по состязанию. Шли достаточно бодро, несколько часов кряду, а обстановка вокруг совершенно не изменялась. У всех членов сего пешего путешествия начали появляться сравнения с пустынями на Земле и зарождаться надежда; если есть пустыня, значит должны быть и оазисы в ней. Всем уже дьявольски хотелось пить, но с собой что-либо брать было запрещено правилами, поэтому оставалось лишь тешить надежду на то, что вода будет найдена где-то поблизости. О еде же и речи заводить никто не решался…

Когда первое «Солнце», освещающее Копрулис, которое было в зените, когда наши герои появились на планете, — скрылось; второе, как раз, вошло в зенит. Таким образом и по ощущениям, в первую очередь и исходя из логических соображений, световой день был гораздо длиннее земного. Тяжело было сосчитать сколько он длился, не имея часов на руке; не имея возможности, как это привычно можно было сделать на Земле, по Солнцу определить который час.

* * *

Время-это лишь условность, придуманная людьми. Природе плевать на время; вселенной плевать на время; и лишь человек стоически поддерживает в себе и окружающих веру в то, что можно, придуманное им же время обмануть, перехитрить и сделать «не так, как у тех и иных», живущих до него, а иначе: разумнее, хитрее, забористее. Обойти хитросплетение атомов и молекул, стремящееся к самоуничтожению с самого своего рождения. Природа априори стремится к деструкции, а человек, как бы ему ни хотелось считать себя венцом чего-то-там, является частью природы.

Однако субъективно для каждого человека время — словно огонь, сжирающий всё, что в него кладут; вы можете сложить огромный бурелом из ветвей, хаотично торчащих в разные стороны, не поддающихся логике и, при помощи одной спички, всё это поджечь, логизируя его тем самым. Кто-то может целенаправленно и логично (в соответствии с пониманиями логики у людей, занимающихся подобным) жечь леса, дабы отмыть на тушении пожаров бюджетные деньги и дополнительно продать лесоматериал. И в первом и во втором случае всё сгорит и превратится в ничто, подобно человеческим жизням, оставшимся за плечами проживающих их, превращающихся лишь в бесполезные картинки, записанные на «жёсткие диски» памяти близких им людей…со временем, всё глубже утопая в водовороте жизненного цикла, если постоянно не думать об ушедших, — они сереют, теряют очертания и контуры и, наконец, исчезают, оставляя лишь граммы памяти о своём существовании…будто бы их почти и не было вовсе…всецело остаются они лишь на жёстких дисках персональных компьютеров и смартфонов: улыбающимися, грустящими, строящими гримасы, танцующими, плавающими, курящими, прыгающими, управляющими машиной и проч…

Упоминаю о буреломе: после его сжигания останется зола, которой можно удобрить растения или деревья, после сжигания лесов останется молодая поросль, которая вновь станет лесом, а после прожитых человеком лет, оставшихся лишь в его памяти, если этот человек жил ради себя и не делал ничего доброго, вряд ли что-то останется…даже зола.

* * *

Команде Сергея казалось что время остановилось. Им представлялось что они идут по тренажёру для ходьбы или бега, на которых были пройдены огромные расстояния на тренировках, и не двигаясь с места, тщетно растрачивают драгоценную энергию.

Ещё через несколько часов начали сгущаться сумерки, а конца «пустыни» так и не было видно. Так и не было слышно ни единого звука, ни один местный житель, — будь то насекомое или птица; млекопитающее или паукообразное, — не появился на пути людей.

Что же касается «Беты»: как только эта команда ушла на расстояние, при котором человеческие уши пятерых, оставленных пастись как стадо коров на лугу, — людей не могли услышать их беседу, тут же комплексная энергия всех «бетовцев» заискрилась и заструилась в полную мощь своих хитростных, интригантских сплетений:

— А мне, короче, кажется что как раз испытание в этом и есть! Да-да! Те, кто первый дойдёт до конца этого поля — те и победят! Ну, типа, нам не сказали, чтоб все не бежали сразу. Нам помогают, короче, я думаю. — с умным видом продекларировал Масяня.

— Ты? Думаешь? Не смеши, Максимка! Твоё предположение принято… — сказала капитан команды Елена Конахина. — … было бы, если бы не было так примитивно. — продолжила она после небольшой паузы. Такое общение уже вошло в привычку и Елены и Максима и он не обижался за такие подколы и подшучивания со стороны слабого пола.

Конечно,если бы Лена хотя бы раз «дала слабину» в отношении этого человека, с которым она и начала то свои сношения ради выгоды — использовать его, когда придёт время; если бы она показала что она слаба, а не «креме́нь», Масяня не стал терпеть бы и минуты — сразу же дал бы ей хорошенько «по шее» — как он сам выражался. Но Ленка держала его в «ежовых рукавицах» и спуску ему не давала.

Выдержав ещё небольшую паузу, Канахина сказала:

— Лично я считаю что самое интересное ещё впереди. А вам рекомендую прислушаться к «мамке» и насторожиться, хотя ваше право и не слушать меня, ребятки.

— Лен, конечно ты права, как и всегда! Я — за Ленкино предложение! Нужно насторожиться. А как это сделать, Лен? — наивно посмотрев на свою подругу, округлив глаза спросила Дарья. Её партнёр (впрочем, частенько эти четверо «тасовали колоду») Дмитрий хотел, было, что-то сказать, но решил предусмотрительно промолчать. Безномерной засланец знал кто всему голова в этой компании. Собственно, понять это не составляло малейшего труда. Это именно он изначально посоветовал Елену в капитаны противостоящей «Альфе» команды. Лишь украдкой он оценил реакцию «почтеннейшей публики» и понял сразу, после «речи» Конахиной что вся «честная братия» поддержит её. Так обычно и бывало.

— Насторожиться — значит «смотреть в оба», «быть на чеку», «держать ухо в остро» напрячься, в общем. Чтобы чего не вышло… — загадочно сказала Елена, дабы придать вес своим словам. И продолжила, рассуждая, развенчивать всё сказанное Максимом:

— Если говорить о том, что, якобы, нам кто-то помогает из начальства — тут я не соглашусь тоже. Иначе нам дали бы точные инструкции: что делать и как поступать с теми идиотами, которые остались у нас за спиной. Вот кто действительно опасен, по моему мнению, так это они.

— Ой, да ладно, Ленок. Ты серьёзно, что ли? Они же дураки набитые! Носятся со своими идеями добра, правды и так далее. Не понимают из чего, на самом деле, состоит жизнь. Один из них же всё пытался мне объяснить что я, типа, не прав. Этот, что со своей гитарой вечно сидел в палате. Мол, давай с нами, мол мы-одно целое, мол ты не ту сторону выбрал. Несколько раз, мамой клянусь, в туалете со мной заговаривал. А я ему, типа, отстань, мужик! Вас и так трое, а баба- одна; а у нас в команде всё по-честному! — Максим, с важным видом осмотрел своих соратников. Ему самому понравилось как он сформулировал свой рассказ и главное в этом рассказе — это ответ, которым он аргументировал отказ Олегу.

— Да-да, Ленчик. Я тоже считаю что они идиоты. Я вон сколько раз хотела с этим волосачом «залечь на кап. ремонт», а он всё смотрел на меня удивлённо и бормотал что-то невнятное о своей помершей жене. Пацан этот, тоже ничего, но тупой и бегает, как хвостик, за девкой. А девка себе на уме и водит за нос его, пустоголового. Она ж цены себе не сложит. Наглая — жуть! Единственный стоящий из них — это Серёжа, но он — фанатик какой-то. Не пойми чего ему надо вообще — он даже говорить со мной не стал. Да и с тобой тоже, да, Лен?

Я бы сказала, типа, они там и правда как команда. Один за них и все за одного — или как там было, не помню. Я права, права? — Дарья, — словно маленькое дитя, ожидающее похвалы от взрослых людей; заискивающе, как псина ожидающая кость от своего хозяина; наивно, аки вновь прибывший на работу полицейский, собирающейся бороться с бандитами, пока правда-матка не огорошит его, и он не даст понимание зачем, на самом деле, все эти люди одевают форму, — посмотрела на Конахину.

— Права, Дашуль, права. Ты-молодец, всё правильно сказала. И доказала мои слова. Они там все заодно. Не понятно какие цели преследуют, не понятно зачем им это, но они заодно! Вот и нам надо быть заодно тоже!

— Всмысли заодно? Я правильно тебя понял? Ты думаешь о том же, о чём и я? Слиться воедино здесь и сейчас? — Максим плотоядно, в открытую, стал смотреть на Дарью, хотя делал вид, что адресовал свою речь Лене. Дело в том, что ему не нравилась Лена. Совершенно не нравилась. Она была ему как жена. Лежит-лежит на полке, если сильно уж надо — муж её возьмёт, а так — лучше с красивой Дашкой. И как раз угрюмый и молчаливый Дмитрий будет занят его «женой», отвлекая её.

Лене же, совершенно не импонировал Масяня, она была влюблена в Дмитрия Сучкова, но понимала что он ей не по зубам. Он даст ей отпор, как только она попытается его «захамутать» и чем сильнее она будет пытаться его одолеть, тем сильнее будет сопротивление с его стороны.

Борьба, в которой победителем выйдет Дмитрий, тем самым (всё это она понимала на интуитивном уровне) опустит её авторитет в их квартете, и займёт её место. Этого она совершенно не хотела, поэтому вынуждена была ублажать туповатого Максима, ожидая когда все участники пожелают «перемешать карты» и она сможет по-настоящему насладиться с Дмитрием.

— Нет, конечно, дурачёк ты мой ненасытный. Я бы, конечно была не прочь…-тут она открыто посмотрела на высокого, обожаемого ею, Диму, -но обстоятельства не совсем позволяют. Поэтому терпите! Выберемся отсюда и всё устроим в лучшем виде, как обычно, в столовой.

— Да, я согласна! -сказала Дарья, после Елены. Всё это время она отвечала страстным взглядом на взгляд Макса. Дело в том, что она не смела посягнуть на Ленкиного парня, хотя и очень нравящегося ей. Нравился ей Масяня по той причине, что она не могла понять молчуна-Дмитрия. Она чувствовала что он — не её тип, что он с ней из-за нужды (из-за какой она не задумывалась), поэтому она, если бы ей позволили выбирать, выбрала бы Макса. С ним проще. Он понятный, классный парняга, да и вообще… не то, что этот молчун.

Лена посмотрела на Диму, ожидая одобрения с его стороны. Он, как обычно, и не глянул в её сторону. Он смотрел строго вперёд, словно видел заветную цель, к которой им всем нужно было стремиться.

На самом деле ему было глубоко противно находиться в этом обществе. Здесь росло буйным цветом всё то, что он презирал. Но Сучков был вынужден выполнять свой долг перед Родиной и отцом. Несмотря на то, что малая его Родина канула в лету, несмотря на грязные подковёрные интриги его отца, Дмитрий, словно робот, выполнял алгоритм приказаний, заложенных ему в голову. Отсюда была его молчаливость и нежелание, как бы он ни старался продемонстрировать обратное, участвовать во всех этих оргиях, устраиваемых «капитаном». Глупую Конахину он называл «капитан» именно в кавычках. При любом её неправильном, по мнению Сучкова решении, он бы вмешался и повернул всё дело в нужное русло.

Елена поняла что она права. Она знала из своего жизненного опыта, что мужчина вроде Дмитрия, никогда не промолчит в ключевых моментах, если считает что его пассия не права и уверенно продолжила:

— Значит идём вперёд, не отвлекаемся ни на что личное, -снова взгляд на Дмитрия, — Смотрим по сторонам, не упускаем из вида какое-либо движение. И помните: мы — одна команда. И мы победим!

И четвёрка уверенно зашагала вперёд, навстречу к неизведанному.

Глава 4

Сектор «Моптино», Планета «Копрулис», первый вечер первого этапа испытаний.

«Бетовцы» набрели на странное скопление каких-то непонятных каменных массивных элементов, видимое впереди, когда начало смеркаться. Они были вымотаны не менее «альфовцев». Не менее, чем их противникам им хотелось пить и есть: режим, которому придерживались их тела во время тренировок играл сейчас с ними злую шутку. Они пили по два-три литра воды в день (кто-как) и три раза принимали пищу. Сейчас же ни первого ни второго не было. К тому же этот однообразный, бесконечно-длинный день в этом непонятном месте длился явно длиннее Земного.

По началу они весело обсуждали всяческие жизненные перипетии, каждый из трио (Дмитрий молчаливо слушал), пытаясь выставить себя в более «крутом», чем было на самом деле — свете, изощрялся в подробностях и приукрашал действительность, случившуюся когда-то. К обеденному, по ощущениям в желудке времени, их разговоры начали затухать и паузы меж ними становились всё более длительными.

Через некоторое время после того, как сильно захотелось кушать, Макс достал из-за пазухи небольшой пузырёк, с металлической жёлтой крышкой, с надписью на нём «Этанол 96» и, с радостью, предложил Елене отпить первой. Та, в свою очередь, вначале отказалась, но через мгновение, жадно схватила пузырёк и опустошила его наполовину. Затем выпил сам Макс и отдал допить остаток Дарье. Дмитрию никто не предлагал, потому что все знали что он откажется.

Это был не первый пузырёк, пронесённый Максимом как в Кремль, так, как теперь выяснилось, и сюда, на место испытаний. Когда Макс подходил к Кремлю, он смекнул что у него всё, скорее всего отберут и, остановившись в аптеке взял два пузырька со спиртом для наружного применения (он не собирался разбираться. Спирт — есть спирт — считал он) и, засунув их в презерватив, погрузил в известное всем проносящим в тюрьмы и остроги, с незапамятных времён, запрещённые вещи, — место.

* * *

Кабинет №65/⅘, 02.02.14.

— Вы прибыли сюда для выполнения миссии, которую ставит перед вами правительство. Вы — один из оставленных нами выживших людей и теперь вы принадлежите нам. Всего вас, таких людей, девять человек. Трое уже в наших палатах восстанавливают силы, после тяжёлой дороги. Вы — четвёртый; в скором времени ожидаем прибытия ещё пяти человек. — Генерал абсолютно не церемонился в выражениях с этим подопытным, он не пытался как-то смягчить действительность или вести себя более-менее интеллигентно. Оно и понятно: весь вид Макса говорил о том, что ему самому глубоко плевать на себя, а люди, его окружавшие, должны плевать на него вдвойне. Все, кроме слабых женщин, не могущих дать отпор. Те получали от Масяни тумаков «по первое число».

Когда генералу донесли, что в кишке у подопытного (старый Иван Николаевич называл у себя в голове Макса именно «подопытный» ни имени, ни номера он не называл. «Подопытный» было достаточно для этого ти́па) сканер обнаружил два пузырька с непонятным содержимым, генерал сказал что нужно провести повторное, более точное сканирование, на улучшенном сканере, привезённым в Кремль уже после катастрофы. Когда же учёные увидели и передали что в склянках содержится спирт для наружного применения, генерал, подумав, что пронесенное никак не сможет никому навредить, разрешил оставить его в месте его дислокации и не трогать. Ему было интересно что же подопытный будет делать с «Этанолом» на базе. «Неужели пить его вздумал, идиот» — думал генерал…

— Да, я…да…типа, всё понятно…хорошо…но я, как меня…почему меня выбрали…кто? за…- Масяня, запинаясь, пытался построить предложение. Он был достаточно пьян, чтобы смело начать говорить в непонятном помещении, с завязанными глазами, с человеком, в голосе которого явно звучала угроза, и недостаточно трезв, чтобы нормально строить фразы. В голове и желудке его мутилось —это были последствия выпитых в московской аптеке трёх склянок Этанола.

Генерал подал знак охране и Максу дали прикладом автомата по печени. Удар был не особой силы, но этого хватило, чтобы Масяню скрутило в «три погибели» и он корчился от боли на полу. Командир базы, ненавидящий алкоголь и алкоголиков всю свою жизнь, морщась от запаха спирта, спокойно продолжил:

— Подытожу: ваша задача помалкивать, если не хотите получить по почкам, — или печени, что хуже в вашем состоянии, — прикладом. Сейчас вас проводят в палату, в которой отчистят от алкоголя и максимально восстановят дееспособность вашего организма. Теперь же у вас есть право на один вопрос, на который я обещаю дать честный ответ. Вопрос может касаться чего угодно. Подопытный, вы готовы его задать? — в этот момент сын генерала подал знак охране, чтобы та подняла и поставила на ноги Макса. Тот кое-как, опершись на стену спиной, держал равновесие и сказал.

— Я, это…готов, типа. Ой. Я готов, да… Выпить…выпить когда можно будет?

— Это и есть ваш вопрос⁈

— Ну…это…да…это и есть он…

— Была бы моя воля, я бы сделал так, что вам нельзя было бы никогда ни есть, ни пить! Вам бы не понадобилось ничего…все бы только выиграли…но вы, почему то, выбраны. Ответ таков: правилами нахождения на базе запрещено применение любых спиртосодержащих средств в любых, отличных от лечебных, целях. Увести!

* * *

09.02.14 столовая тренировочного лагеря в Кремле

— Фух, ну и достал же этот тренер. Зачем так напрягать то с первого дня? Идиот какой-то! У вас тоже такие?

— Да-да такие же, — задумчиво сказала Елена, не глядя на Максима а лишь пытаясь сделать так, чтобы он скорее замолчал.

— Ладно, ребят. У меня есть для вас и хорошая новость. Я думаю, вас это порадует. — Максим достал склянку со спиртом и поставил на стол.

— Ты что! Здесь же камеры! Её отберут сейчас, идиот! Дай мне быстрее! — прокричала Даша, жадно глядя на ёмкость с заветной жидкостью.

— А вот и не успеют — подмигнул ей Макс и смело открутив крышку, выпил третью часть. Он бы выпил и больше, но Даша так смотрела на него, что он почувствовал себя героем и решил соответствовать этому образу, прекратив пить и поделившись с союзниками.

На самом же деле Даша просто с вожделением смотрела на склянку, но не в её привычке было отбирать что-то у мужчин. Она не привыкла манипулировать ими даже на низменном уровне, ведь этим заведовала Елена, которая и получила спирт после Макса. Отпив содержимое склянки, Лена сморщилась и начала заедать спаржевой фасолью. Она выпила совсем чуть-чуть и предложила Дмитрию:

— Дим, а Дим. Хочешь бухнуть? — сказала она. Дмитрий даже не посмотрел в её сторону и проигнорировал это предложение, поэтому Лена молча отдала спирт Дарье. Даша, с жадностью вылакала остаток. Она подержала некоторое время ёмкость кверху донышком, чтобы все капли выпали ей в рот. Затем она налила воду в склянку из-под спирта и выпила ещё половину. Вода была со вкусом спирта и Даша думала что с его же эффектом.

После этого случая Лена выпытала у Макса как он пронёс на базу спирт и поняла, что Максим способен на всё ради выпивки. По большому счёту алкоголь-это главное стремление его жизни. А зная стремление, Ленка знала и самого человека. Могла им играть, словно жонглёр своими мячами, и направлять его в любую, нужную ей сторону.

Несмотря на запрет, охрана никак не отреагировала на этот поступок. Идея руководства была в том, что этот случай должен сблизить «Бету», поэтому после сообщений с пульта охраны о нарушении, генерал приказал не вмешиваться. Они и сблизились в известной мере. В этот день, после спирта, у соратников и произошло первое сношение в столовой. Снова, безнаказанно, как и употребление алкоголя.

* * *

Сектор «Моптино», Планета «Копрулис», первый вечер первого этапа испытаний.

Достаточно захмелев, выпив спирт на пустой желудок, влив его в очищенный от алкоголя организм, друзья бодрее зашагали дальше. Вероятнее всего, именно эта склянка и позволила троим недотёпам дойти до каменного нагромождения, которое теперь они видели в километре перед собой. Увидев искомую, как им казалось цель, они, молчаливо переглянувшись, прибавили шаг.

Дойдя во всё сгущающихся сумерках до этой то ли горы, то ли скалы, «бетовцы», оторопело остановились и начали осматривать это произведение искусства.

Огромные каменные, без каких-либо отверстий или ниш, исполины, лежали без какого-то порядка друг на друге и на поверхности планеты. Одни стояли вертикально, были размером с девятиэтажку, другие лежали на «земле», третьи, соединяя первые и вторые, полулёжа стояли меж ними. Насколько было видно в сумерках, все камни были примерно одного размера и типа, все они были фиолетового цвета, количество их сосчитать было сложно, потому как теперь вдали было почти ничего не видно под слабым светом звёзд и двух лун. И путники решили остановиться заночевать возле камней, выставив дозор, нести который, как это водится, решили по очереди.

Порядок дежурств определил слепой жребий.

Первому выпало нести вахту Максу, второй — Лене, третьей — Дарье, четвёртому- Дмитрию. Макс изнывал от скуки, пока другие нежились в своих снах, просматривать которые приходилось лёжа прямо на «земле». К камням в темноте подходить не решились, а спать на них или под их прикрытием — тем более.

Макс вспоминал былое и не за что было зацепиться его мыслям. Они скакали, словно вороные, от одного воспоминания- к другому; из года в год; из одного жизненного отрезка — к другому. Хорошие и приятные воспоминания были у Масяни только в раннем детстве и то их было очень немного и многие из них практически потеряли свои краски и казались сейчас произошедшими не с ним событиями.

В конце концов, Макс уснул на своём импровизированном посту и разбудил его никто иной, как Дмитрий.

— Иди, твоя смена кончена. — сказал угрюмо, как всегда, он.

— А дев…а девочки? Они же дол…должны это…дежурить…а? — спросонья, Макс не мог собраться с мыслями и ему тяжело было сформулировать что-либо связное.

— Иди, говорю. -строго приказал безномерной.

— Хор…хорошо, хорошо. Не кипи…не кипятись ты так.

Макс побрёл к импровизированному лагерю, где спали «без задних ног» его подельницы, не сменившие его вовремя. Они попросту не смогли проснуться. Во-первых: из-за выпитого технического спирта, во-вторых: из-за снов, которые они смотрели. Максим тоже видел какой-то сон, но вспомнить его не смог; хотя обычно бывает наоборот: если тебя резко что-то (или кто-то) будит, то ты помнишь свой последний перед пробуждением сон до мельчайших деталей.

Один Дмитрий, безномерной подопытный, не видел снов. Ни до, ни после описываемых событий. Такая была его особенность…

Макс Орлов уже улёгся на холодный грунт и начал было засыпать, как Лена заорала:

— Нет! Не-е-т! Я не буду это есть! Не буду-у-у!

Макс успел подумать: «Странно, она, вроде бы, ни от какой еды не откажется» — и, улыбнувшись, уснул. И возобновилась тишина, сопровождающая «Бету» в редкие моменты молчания всех её членов.

Максиму снова снился тот же сон, что и прежде. Собственно говоря, сон был один на троих у участников «Беты», с разницей лишь в том, что в главной роли этого сна у каждого был свой персонаж — он сам.

* * *

Сны «Беты».

Тёмными бесконечными коридорами пробиралась Лена куда-то вглубь неведомого подземелья. Со стороны направления её движения пахло сыростью и гнилью, но Лена не могла остановиться или, тем более, развернуться и пойти в противоположном направлении.

Чувствовалось что-то очень плохое в этой разверзнутой пасти бездны, в этой бесконечно-мрачной тьме, в этой тиши, в этой смуте; но была там и разгадка. Но разгадка чего? На этот вопрос видящие один и тот же сон Дарья, Макс и Лена ответить бы не смогли, но знали это точно и были уверены на все сто процентов.

После продолжительного «путешествия» по тёмному тоннелю, каждый из видящих сон, пришёл в пещеру, в которой было несколько светлее, чем в кромешной тьме тоннеля. Никто из героев сна не задумывался над тем как можно видеть в полной темноте, но каждый из них видел в ней.

Немного привыкнув к тусклому освещению, Макс заметил метрах в тридцати от входа в пещеру, небольшой водоём, возле которого кто-то что-то делал. Ни за что на свете никто из известной нам троицы не пошёл бы проверять что же там делает неведомое существо, но это был сон, а во снах всё может быть совершенно иначе, чем в жизни… Особенно когда контроль над твоими поступками не принадлежит тебе самому.

Неизвестная сила притягивает Дарью к озерцу внутри горы; всё ближе приближается она к этому плохо пахнущему водоёму; всё сильнее ощущается запах и копошащегося в темноте существа; всё сильнее начинает эта сцена что-то знакомое напоминать Елене, но что?

Приблизившись на максимально близкое расстояние, Макс находит большой валун, выглядывая из-за которого, пытается рассмотреть существо…и видит…Нео из кинофильма «Матрица», который, будучи одет в лохмотья, будучи неестественно худ, не теряя, однако, своих фирменных чёрных очков даже здесь в вечной тьме, ест какую-то змею или ящерицу. Как только Дарья узнаёт Нео, тот поворачивается и, ехидно улыбаясь, протягивает надкусанные остатки окровавленной плоти большой ящерицы и говорит:

— Кушай. Вкусно. Кушай. Вкусно. ЕШЬ!

Лена, Макс и Дарья одновременно кричат во сне и наяву: «Я не буду это есть!»

На что Нео лишь ещё сильнее растягивает свою улыбку; кровь капает с его зубов, она испачкала ему рот и область вокруг рта, но это его не смущает — он откусывает ещё кусок и жуёт с наслаждением, затем, дожевав, глотает, снимает свои очки, обнажая чёрные круглые большие глаза, без зрачков и говорит:

— Ещё не такое будешь! Ещё как будешь! Ещё не такое будешь! Ещё как будешь! ЕШЬ!

* * *

«Альфовцы» решили ночевать немного позже, чем их противники. Они попытались идти ещё некоторое время под светом незнакомых созвездий, под светом незнакомых двух лун. После того, как стемнело, Сергей думал сразу объявить отбой, но потом решил дать вымотаться команде полностью, чтобы всем хорошо спалось.

Пусть и на пустой желудок, но зато с полными головами толковых мыслей уснули наши герои из команды «Альфа». Пургин решил не говорить никому, что будет нести вахту всю ночь, чтобы никто не посягнул на покой команды. То же самое решили сделать и Тимур и Алиса и Олег и даже Надя.

В общем получилось так что когда Сергей пошёл дежурить, думая что все уснули; за ним, по очереди, потянулись и остальные. Сев в небольшой, тесный круг, испытуемые, улыбнувшись друг другу, заговорили:

— Это, в принципе, неплохо: дежурить всем вместе; только вот непонятно чей сон мы храним в таком случае. — засмеявшись сказал Сергей. — Раз уж наблюдается такая инициативность со стороны каждого из членов нашей команды, предлагаю разделить усилия и распределить дежурство. Первым дежурю я — на правах капитана команды, вторым — Олег, третья — Алиса, затем Тимур, последняя- Надя. Есть возражения?

— У меня никаких возражений. — сказал Тимур Назаренко.

— Я согласна, без проблем. — вторила ему Алиса.

— Мне — всё равно. Как скажете. — меланхолично промолвила Надежда. Она была задумчива и чем то озабочена.

— Кэп, а я бы предложил на первую половину ночи поставить девушек и Тимура, а нас с тобой оставить «на закуску». Сам знаешь, что вторая половина ночи куда сложнее. К тому же мы не знаем сколько длится здешняя ночь, не так ли?

— Предложение Олега считаю здравым. Без обид, ребят, но вы — наша опора и вам отдых в самые трудные часы нужен больше, чем нам, старикам, ха-ха. Ну и плюсом будет то, что если, вдруг, ночь закончится на вашем дежурстве, завтра, если мы, конечно, ещё будем здесь, в этом мире, будете дежурить вы, а мы будем отдыхать. По-моему это честно.

— А по-моему, честнее отдежурить первую ночь всем вместе, чтобы понять сколько времени она длится и завтра распределять кто-когда будет нести вахту. — сказал, зевая, Тимур.

— Сам посуди, Тимурка, какой смысл всем вместе дежурить? Это контрпродуктивно. Силы ведь нуждаются в восстановлении, как считаешь? Давай ты первый иди спать. Засыпаешь уже. Девочки, кто из вас чувствует себя лучше? -ответствовал ему «Майор».

— Я готова дежурить первой. У меня уже привычка выработалась: после отбоя я подолгу размышляла или писала в дневнике, поэтому бодрствовать, когда все спят, мне не привыкать. — внесла своё предложение Алиса.

— А я подустала. Давайте, тогда я вторая пойду. Алиса, разбудишь меня, когда будет невмоготу, хорошо? — обратилась Надя к соратнице.

— Да, конечно, Надь. Всё, идите тогда все спать. Хватит тут прохлаждаться. — в шутку, грозно-приказным тоном, сказала Алиса и засмеялась.

— Предложения рассмотрены, резолюции подписаны, задачи ясны и так далее…за работу, ребята. Идём спать! — иронично закончил обсуждение Сергей. — Алиса, кроме шуток, быть «на чеку»! Не кунять, не пропускать ни единого писка. Почувствуешь слабость — сразу буди Надежду. Не борись с собой. Ну, разве что, чуть-чуть. — подбодрил капитан «Альфы» Алису и четверо сокомандников отправились отдыхать двадцатью метрами далее.

Комбинезоны, выданные на базе в Кремле, были достаточно удобные для ходьбы: они отражали тепло и, как будто кондиционировали тело и спать в них оказалось, на удивление, тоже удобно. «Альфовцам» было непривычно спать на открытом грунте, но выбирать не приходилось и, из-за сморившей всех усталости, испытуемые быстро уснули.

Алиса сидела, задрав вверх голову и рассматривала звёздное небо незнакомого ей мира. Она пыталась найти какие-то очертания знакомых ей созвездий, составленные звёздами, но у неё ничего не выходило: было ясно, что звезды, расположенные вокруг этой планеты не видны с родной Земли. В принципе, это было ясно и когда путники, попав сюда увидели два светила и когда на незнакомом небосводе взошли две «луны».

Вдруг, Алиса заметила какую-то точку, быстро движущуюся по небу. Эта точка светила достаточно ярко, чтобы быть похожей на звезду, была такого же размера, как самые маленькие звёзды, но двигалась с огромной скоростью, что заставляло усомнится в природном происхождении этой «звезды». Сконцентрировав всё внимание на движущемся объекте, Алиса заметила что он не приближается и не отдаляется от планеты, на которой она находилась, что этот объект, словно спутник, огибает планету и стремиться достичь каких-то своих, известных лишь ему, целей. Через несколько мгновений неведомый объект скрылся из вида.

«Что ж, кто-то за нами наблюдает — это точно. Либо это здешняя цивилизация так себя проявляет, либо наши „друзья“ с базы в Кремле. Интересно. Очень интересно. Что же это на самом деле?» — подумала Алиса и продолжила наблюдать за небом.

Через несколько часов безрезультатных наблюдений её начало клонить в сон и она отправилась будить Надю. Надежда открыла глаза, когда Алиса подходила к ней. Опережая действия и слова Алисы, Надя, сразу же молча, пошла на пост. Алиса лишь пожала плечами и улеглась спать.

Во время Надиного дежурства, до определённого момента, не произошло каких-либо перемен; она, так же, как Алиса, наблюдала за звёздным небом, пытаясь разгадать загадку своего местонахождения. Но мыли её были несколько иными: 'Надеюсь, что всё получится и я выживу в этой передряге. Это всё, что мне нужно. Выжить и начать спокойную жизнь.

Жизнь, без вмешательств извне, жизнь, как у всех нормальных людей. — думала Надежда, не совсем понимая что мечты о жизни, как у неких «нормальных людей» — это самые распространённые мечты в мире…а кто такие эти «нормальные люди», пожалуй, не ведает никто. Ведь у всех свои критерии нормальности…

«Конечно, „Альфовцы“ — неплохие ребята. С ними можно иметь дело, в отличии от „Бетовцев“, но всё равно как то мне не по себе. Чувствуется нехватка чего-то, а что это такое…что же это такое…Ладно, посмотрим что будет завтра. Хотелось бы набрести уже на какое-либо вразумительное объяснение что мы здесь делаем и какие наши цели на этой планете.»

После того, как Надежда удалилась, а Алиса, убедившись что Надя несёт вахту в условленном месте на пригорке, присоединилась к спящим, все четверо, как по команде, начали видеть один и тот же сон. Как и у «Бетовцев», он был идентичным для всех, с разницей лишь в главном действующем лице.

Сны «Альфы»

Знакомый Сергею лифт, знакомый этаж, знакомое помещение. Все эти действия: сели в лифт, поднялись (или опустились?) на нужный,- «4you», — этаж, вышли из лифта, коснулись двери в помещение со столами и стеллажами на стенах — прошли как в ускоренном просмотре для всех четверых. Сергей сразу понял и вспомнил где он находится, остальные трое — визуализировали теперь окончательно то, что видели внутренним взором после рассказов «Майора».

После того, как дверь в помещение (которое все четверо окрестили лабораторией) открылась, «fast motion» был остановлен и события начали разворачиваться с привычной скоростью.

Тимур входит в помещение, рассматривает аквариумы, колбы с органами, смотрит на зелёные ящики и слышит у себя в голове голос. Голос, знакомый Сергею громогласно произносит: «Вам нужно собраться! Только лишь вместе вы сможете победить это. Только лишь вместе вы сможете выжить и пройти дальше. Первое - самое сложное, дальнейшее - по проторенной тропе. Действуйте!».

Алиса оглядывается вокруг себя, пытаясь обнаружить говорящего, но его нигде нет. Ни в аквариуме, — они все пусты, ни где-либо ещё. Она решает покинуть «лабораторию» и поискать говорящего в её голове в холле.

Олег разворачивается и выходит из помещения. Оказываясь в коридоре, он слышит гул. Гул всё нарастает и тут, за лифтом, около пятнадцати метров шириной, четырёх — высотой, загорается огромный экран. Олегу видно лишь часть экрана так как лифт загораживает от взора бо́льшую его часть. Он решает обойти лифтовую и посмотреть что там изображено.

Пока Сергей обходит лифтовую, он беспрерывно смотрит на экран и видит в левой его части чернь космоса, со звёздными росчерками на ней, так же его взору открывается, всё в бо́льшей степени, какой-то немыслимый для человека пульт управления. Кнопки, рычажки и прочие элементы сделаны, как будто, задом-наперёд. Как будто это кунст-камерные органы управления. Они уродливо-причудливо-уникальные.

Алисе тяжело подобрать слова, чтобы описать эти, явно сделанные нечеловеческой рукой, манипуляторы для управления чем-то. Её бросает то в жар, то в холод. Она понимает, что всё это из обычного сна перерастает в нечто большее, но что большее? Странная догадка пронзает её разум и тут…

…И тут Олег преодолевает загораживающую обзор лифтовую и замечает на экране появившуюся, в его центре, фигуру. Фигура эта исполинских размеров (если это не искажение громадного экрана, конечно) оно подходит к пульту, глядит на кресло-ракушку, находящееся перед пультом и медленно начинает поворачивать свою косматую голову к «камере», которая транслирует всё это действо на экран.

Алиса понимает, что оно смотрит прямо на неё. Она пытается опознать какие-либо чувства, присущие человеку, в этих черных, больших, круглых, страшных глазах без зрачков, но видит в них лишь открытую угрозу и безмолвную ярость. Она понимает это шестым чувством, потому как глаза, на самом деле, ничего не выражают. Просто два очень глубоких чёрных колодца, на дне которых, в извечном покое находится то ли вода, то ли нечто иное.

«Майор», с тяжестью, используя весь свой возможный потенциал, отрывает свой ( и не только) взгляд от этих безумных глаз и решает что нужно бежать отсюда; бежать с этого уровня, бежать с этой базы, бежать от этого безумия…

Тимур медленно разворачивается спиной к экрану и слышит всё нарастающий звук. Звук этот похож на чавкающие звуки при поедании волком своей добычи; Тимур решает последний раз глянуть на экран, чтобы понять что же там происходит.

Олег поворачивается и видит, что существо на экране издаёт этот звук, но оно не поедает кого-либо.

Алиса, вдруг, повинуясь минутному порыву, задействует всю свою ментальную силу, ловит позитивно-безумный настрой этого создания и тут все четверо понимают, что оно смеётся над ними и, смеясь, издаёт этот звук…

Глава 5

Сектор «Моптино», Планета «Копрулис», второе утро первого этапа испытаний.

Все четыре члена «Альфы» и четыре члена «Беты» проснулись одновременно. Естественно, ни одна ни вторая команды не ведали о том, что это произошло. Так же, они не ведали и того что сны, которые они видели, просматривались ими одновременно. Лишь содержание было несколько разным.

«Майор», осмотрев своих, сразу понял что они тоже видели тот же сон, что и он. И, несмотря на то, что уже было утро, а он так и не дежурил, он не стал бить тревогу и решил обсудить свои ощущения с командой.

— Ну как вам их база, ребятушки? Мне то уже привычно. Я то уж как дома там. Хе-хе.

— Да, база то — базой, а вот её обитатели меня по-настоящему тревожат. Кто они, что им нужно, чем занимаются — ничего не ясно. -сказал задумчиво Олег.

— По-видимому, именно обитатели базы, как раз, более-менее лояльны к нам. Либо старательно делают такой вид, а вот те, за кем они следят,- ну либо те, за кем они хотят, чтобы мы думали, что они следят, — вызывают настоящий трепет. Знаете, я ведь почти поняла, когда была там, какую-то очень важную вещь. Но какую я не успела осознать потому как появилось оно.

— Вы же заметили что аквариумы все пусты? А зелёные ящики на стеллажах стоят с открытыми крышками. Может быть, нужно было зайти и рассмотреть всё хорошенько в «лабе», для начала, как считаете?

— Считаю, что все мы проспали своё дежурство, кроме Алисы и Нади. Не ясно сколько часов длился наш сон, ясно одно- Надежду я не наблюдаю. Может быть, кто-то видит её? — сказал, настороженно, Сергей, завершив тем самым обсуждение сна. Он считал что сделанного не воротишь и нет смысла обсуждать «что было бы, если…» Но на счёт Надежды Никишиной «Майор» растревожился всерьёз. Ведь она только начала привыкать к его команде и видно было что ей нравятся её члены и нравится взаимодействовать с ними.

— Это очень странно. Неужели её похитили? Она проснулась когда я подходила к ней и сама изъявила желание дежурить. И отправилась на пост, не говоря мне ни слова. Кстати, я сейчас поняла что её-то не было в нашем сне. Я теперь полностью это осознала. Это была одна из моих догадок — озарений.

— Алис, вспомни, будь добра, когда ты ложилась спать, видела ли ты Надежду сидящей или стоящей на посту? -спросил Олег.

— Да, конечно. Я убедилась что она заняла то место, о котором мы условились и начала дежурство и лишь потом уснула.

— Очень интересно…что бы всё это могло означать…- всё более и более погружаясь в раздумья, промолвил «Майор»

— Возможно, человек отошёл по нужде куда-то за холм? А вы уже устроили панику, ребят. На-а-дя-я!! -закричал, внезапно, Тимур. — На-а-дя-я!!! -прокричал он вновь, не дав никому вставить и слово.

Ответом ему была всё та же, приевшаяся уже, мёртвая тишина. Надежда Никишина бесследно исчезла.

* * *

Елена проснувшись, сразу поняла что проспала время своего дежурства и подумала: «Вот и чудненько. Не для того меня мама родила. Пусть эти дуболомы и Дашка дежурят, а мне это не к лицу». Когда она посмотрела в сторону поста, то обнаружила там одинокого Дмитрия. Видно было что он уже хочет продолжать испытание, смысл которого был никому не ясен.

Дарья потянулась и сказала:

— Неплохо получилось подры́хнуть. А, Ленок? Я не дежурила, а ты?

— Не-а. Меня тоже обошла стороной эта участь. Ха-ха-ха

— А я дежурил. Блин, знал бы — тоже увалился бы спать и не маялся этой дурью. Какой смысл дежурить в пустыне. Кого мы ждём? Кого ловим? А этот всю ночь просидел. Вот сумасшедший мужик…

— Ты ему в глаза не вздумай такое ляпнуть, Макс. Он же тебя одной левой. Хе-хе-хе.

— Ха-ха-ха-ха — присоединилась к хохоту подруги Дарья.

— Ой, да идите вы. Умничают. Мы ещё посмотрим кто-кого. Он может и сильнее, хотя и это не точно, но я его перехитрю и вот это уже точно. Увидите, увидите. Я ему покажу. Сидит.

Дмитрий, угрюмо сидящий и наблюдающий картину пробуждения после, судя по крикам, кошмарного сна, вдруг встал и резко пошёл в сторону шутящего трио. Впервые за всё время знакомства троицы с Сучковым, тот заговорил первый. Обычно он только отвечал на вопросы, либо игнорировал шуточки друзей-товарищей, но сейчас он сказал:

— Давайте, вставайте и нужно отправляться изучать эти валуны. Вы и так слишком много времени потратили на сон и пробуждение. Нет сил больше терпеть. Давайте, давайте; веселее! — серьёзно, приказным тоном и даже с угрозой, быстро сказал он.

Трое его вынужденных компаньонов нехотя, но спешно (словно работники завода, которым в их обеденное время сообщают что пришла партия сырья, которое нужно срочно принимать, оставив послеобеденные карты, рюмки и шутки) встали на ноги и выстроились в шеренгу как бы ожидая приказа. Дмитрий удивился тому что эти идиоты (как он их называл) способны на такое, но быстро смекнул что нужно этим воспользоваться:

— Слушать мою команду! Сейчас каждый должен выбрать себе по валуну и осмотреть его. Ваша участь — в ваших руках, так сказать. Приступить к выполнению задачи!

Испуганные неграмотные сокомандники ринулись выполнять поставленное их новоиспечённым командиром задание.

В тот момент, когда Дима заговорил командирским голосом, всей троице вспомнились полицейские участки, в которых за свои никчемные жизни они частенько бывали, а там их приучили слушаться и выполнять приказанья сразу же, не мешкая, именно поэтому трио так отреагировало на рокировку в командном составе «Беты» и беспрекословно стало выполнять приказ. Дмитрий Сучков неспешным шагом отправился за испытуемыми. Он добивался именно такого эффекта; ему нужно было проверить реакцию камней на людей и наоборот.

'Могли бы и посвятить меня в суть испытания…но ничего, и так справимся. Где наша не пропадала! Жаль только в команде моей совсем тупые и бесхребетные, но прорвусь. Выжить, как говорится, любой ценой. — думал Дима и тут…

Масяня быстрым шагом направился к первому на пути валуну. Это был тридцатишестиметровой длины, девятиметровой ширины — в самой широкой своей точке, — огромный камень тёмно-фиолетового цвета, с небольшими вкраплениями серого на нём. Он был совершенно гладким на вид, без каких-либо изъянов, имел яйцеобразную форму. Собственно, с виду, например, пролетая над ним на самолёте, вы бы увидели просто лежащее на земле фиолетовое яйцо огромных размеров.

Камень этот лежал немного в стороне от скопления остальных и был ближе к испытуемым, это и приманило всех троих участников «Беты»: им лень было делать лишние телодвижения и все они стремились занять для изучения именно этот валун, но Масяня оказался проворнее своих подруг по несчастью и опередил их.

Именно это и спасло Дарью и Елену. Как только Макс Орлов подбежал к камню и прикоснулся к нему правой рукой; он хотел повернуться к девушкам и сказать что-то типа: «Ха-ха я первый, я победил! Мой камень!», но замер без движения. Лена заметила резкую остановку Масяни и её это достаточно испугало для того, чтобы вспомнить, что все они находятся в неизвестном им месте. И, в виду неизведанности местной флоры и фауны, здесь их могут ожидать неизвестные же последствия от их действий.

Эти мысли пролетели в её голове как пролетает СУ-25, на максимально малой высоте, над головой ни в чём не повинного садовода, обрезающего деревья у себя в саду, и отрезвили её. Сразу же выключился режим «Послушание», включился режим «Страх». И она резко остановилась.

Даша, не заметив произошедших с Масяней перемен, стремительно двигалась к следующему на пути, после лежащего, камню. Этот был более светлого оттенка фиолетового, без каких-либо вкраплений, но тех же размеров, что и «Максимов», однако, располагающийся в вертикальном, а не в горизонтальном положении, — камень.

Даша, не дойдя, двух метров до «своего» камня, услышала крик Лены: «СТОЙ!» и резко замерла, по привычке послушав свою подругу.

— Что случилось, Ленчик? Зачем так орать. Испугала меня! Дура. — обиженно добавила последнее слово Дарья.

— А ты посмотри на Макса! Поймёшь что случилось. Сама дура! Я спасла тебя! -нервически протараторила Конахина.

— А что с ним? Ну стоит и стоит. Эй, Масянь, иди ко мне! Хочешь?.. -хихикнула, непонимающая произошедших с замершим Максимом перемен, Даша.

— Ну как? Идёт? -серьёзно спросил подбежавший к Максиму вплотную, но не касаясь его, Дмитрий Сучков. — Не идёшь, да, идиот? Не идёшь…а что же с тобой произошло то, а? Поплатился, идиотишка, за свою лень, не так ли? Выбрал первый на пути камень-получи расплату. Хотя, я думаю, и иные сработали бы так же. -рассуждал, осматривая Максима Орлова, Дмитрий. Повернувшись к девушкам, он сказал:

— Не подходить к камням и не касаться их. Прежний приказ отменяю. Обходим камни стороной…как только я пойму что с этим любителем алкоголя, двинем дальше…

— Да, уж. Приказ он отменяет. Приказыватель. Сами догадались, что не нужно к камням соваться. Не тупые! — сказала, чуть слышно, Елена.

— Эй, Масянь! Я водку принёс! Айда кастрик палить, у меня спики есть шашлычки, мяско, а⁈ Хм-м, ну даже если и это не действует, — сказал Сучков, рассуждая сам с собой. И, обратившись к девушкам, добавил:

— Можно считать нашу команду теперь трио. Квартет себя изжил. Короче: Макс выбыл.

* * *

Макс.

Подбегая к камню, Максим думал лишь о двух вещах; они распирали его мозг, не давая мыслить об ином: это была еда и это было стремление доказать что он круче всех в команде.

С едой всё понятно: уже давно ему не приходилось столь долго голодать; голодать даже не употребляя воду. Это и было самое сложное как для него, так и для остальных испытуемых. Голод достаточно ослабевает в первые три-четыре дня, если есть доступ к чистой питьевой воде. Дальше-сложнее, конечно, но есть способы продержаться на одной воде, без еды, около недели.

Касательно же доказываний: прежде всего они были направлены на Дмитрия. Как водится у туповатых самцов, Макс не признавал лидерство Сучкова и хотел такими мелочными поступками, как: добежать к валуну, по приказу самого Сучкова,- первым, показать что он тоже «могёт». Во вторую очередь, конечно, Максу хотелось показать «девчонкам», как он их называл, — кто здесь главный.

Когда же, после прикосновения Максима, валун превратил его в камень, именно эти две мысли и пульсировали в его мозгу. И Макс отправился, благодаря им и из-за них, в место, в котором было полно еды и в котором нужно было доказать что чего-то стоишь, чтобы эту еду получить, о чём он пока не догадывался.

Он попал в какие-то катакомбы. В катакомбы, наполненные запахом еды. Стены их, пол и потолок были выложены красным кирпичом, высота от пола до потолка была максимум 130 сантиметров, ширина от стены до стены — где-то 70 см и Максиму приходилось продвигаться вперёд согнувшись, что было крайне неудобно и очень утомляло его. Оказавшись здесь, он не задумался над тем почему его сюда перенесло, не задумался даже где находится это «сюда», он просто шёл вперёд, манимый аппетитными ароматами, ощущаемыми им.

В тоннеле было слабое освещение, и вообще было не совсем понятно откуда берётся свет. Никаких светильников видно не было. Но Максу было важно одно: видно куда ступать, хотя разнообразия напольного покрытия и не было и споткнуться о что-либо, в виду идеально уложенного кирпича, было невозможно.

Всё дальше и дальше продвигался Масяня по кирпичному коридору; силы начинали уже покидать его, но тут ароматы еды с новой мощью были втянуты его носом и это добавило Максиму энергии. Он, словно воин в неглубоком окопе, двигался по тоннелю; собственно, он и был воином. Он боролся сам с собой: со своим желанием остановиться и передохнуть и с жаждой съесть всё то, что давало эти манящие ароматы, к чему нужно было ещё дойти.

Как всякий голодный человек, который не употреблял практически сутки ничего в пищу, Максим думать не мог ни о чём другом, кроме еды. Ему представлялся ароматный супчик с куриными потрошками; красный, — словно предвещающее ветреную погоду солнце, — борщ, сваренный на бульоне из свиных рёбер; толчёная картошка с селёдкой и хрустящими огурчиками, в прикуску; татарский плов с мясом и овощами, приготовленный в казане, с соблюдением всех нюансов и мелочей; салат «Оливье», — так любимый всеми на Новый Год- когда люди, живущие в постсоветских странах, в прошлой эпохе, имели идиотскую традицию наготавливать массу еды, чтобы всю ночь или половину её, — у кого-на сколько хватит «сил», — употреблять всю эту массу в пищу, запивая разнообразным, чаще — несовместимым, алкоголем. Чего греха таить: ему представлялся и элементарный омлет, пожаренный с сосисками утром, собственными руками, перед работой, когда отлупленная им вчера по-пьяни жена ещё спит и не желает вставать, из-за обиды на него; и гречневая каша с молоком- так любимая им в детстве, когда в редкие моменты выражения чувств со стороны взрослых, Макс был одарен любовью бабушки, приехавшей на пару дней и готовящей гречу. В поданном ему горячем, парующем блюде, в центре его желтел, на фоне белого молока, неправильной формы контур, оставленный расплавленным сливочным маслом, заботливо добавленным бабушкой «чтобы мальчик был сильным».

Ему вспоминались и шашлыки, которые он, со своими друзьями, частенько, будучи уже пьяным вдрызг, к моменту готовности мяса, жарил около реки: мясо это падало в пустой, ничего не видящий кроме алкоголя с самого утра, желудок и пыталось в нём перевариться, давая огромную тяжесть для организма, который требовал сна. Но стойкий Макс отвергал эти требования и продолжал «банкет» — все эти и многие другие блюда сейчас проплывали пред внутренним взором Максима; он чувствовал их аромат; ощущал их вкус; слюни наполнили его рот, начиная процесс пищеварения, запущенный разумом, но еды всё не было.

Наконец, апогеем всего этого сумасшедшего бегства человека, с одним лишь первобытным желанием насытить себя пищей, стало достижение заветной цели: Макс Орлов добежал до конца коридора, который переходил в огромное помещение, без какой-либо двери, ограждающей вход в него.

Противоположная от Максима стена терялась вдалеке, пропадая в темноте, потолок был так высок, что его тоже не было видно, но с него свисали огромные люстры в средневековом стиле: множественные свечи трепыхали своим пламенем, помещенные в металлический обод бронзового цвета; всё это было подвешено на цепь из большого количества мелких звеньев, которая держалась за что-то наверху. Это всё, что успел увидеть Макс перед тем, как опустил глаза и увидел главное в этом огромном зале: гигантских размеров дубовый стол, стоящий в пяти метрах от входа, возле которого замер наш голодный герой.

На столе этом красовались разнообразные блюда, заботливо и в высочайшей степени вкуса и подхода к своему делу, разложенные на тарелках. Здесь было несколько десятков тысяч блюд и напитков не видно было конца им, как не видно было и конца стола, — он терялся где-то в темноте помещения, покрывая завесой мрака и понимание о его истинном размере.

Пельмени и супчики; вина и виски; салаты и жаркое; десерты и холодцы; черешня и квашеная капуста; томаты и соленья; красное вино, в запыленных бутылках, и коньяк; красная рыба и запечённые поросята, с яблоками во рту; абрикосы и вяленые бараньи ноги; бутылки с пивом и водкой; каши и вареные яйца; колбасы и тонко нарезанные кусочки вяленого оленьего мяса — всё это и многое, многое другое было на столе.

То, что должно было подаваться холодным — было в покрывшихся испариной ёмкостях, то, что, как правило, подаётся горячим — паровало и разносило свой манящий запах по этому помещению. Винные запыленные бутылки манили Масяню, водочные, «запотевшие» графины так и шептали: «наливай и пей»…

Не ясно было кто и зачем приготовил такой пир, но Масяню и не интересовал ответ на этот вопрос. Он чуть не обезумел, увидев такое количество пищи, и ринулся к столу, чтобы начать трапезу. Когда одной рукой он схватил жареную куриную ногу, а второй- большой кусок осетрины и откусил вначале первую, затем вторую свою добычу, он не почувствовал вкуса. Запах у еды был — безусловно. С этим нельзя было спорить. Именно запах и привёл Макса в этот зал, но вкуса не было.

Ощущение было как если набить полный рот ваты и пытаться её жевать, требуя от неё каких-либо вкусовых качеств. Масяня выплюнул прямо на стол частично пережёванную пищу и схватил батон махана: откусив большой кусок он почувствовал те же ощущения ваты во рту… Следуя минутному порыву, Макс решил проглотить какое-то количество пищи, чтобы утолить голод, а потом степенно и не спеша пробовать разные блюда, пока не попадётся что-то с нормальным вкусом. Ему в голову не приходила мысль о том что вся пища на этом столе безвкусная и ватоподобная.

Когда же он решил проглотить достаточно разжёванный кусок конской колбасы, к его удивлению он обнаружил, что глотать не способен. Масяня пробовал ещё и ещё, но у него ничего не выходило. Он попробовал пальцами пропихнуть непослушную пищу в горло, но ему и это не удалось. Тогда он выплюнул на пол содержание своего рта и подумав: «Ну уж выпить-то я точно смогу! Чай, не дурак!» Подбежав к графину с водкой, Масяня жадно прильнул к нему, пытаясь опустошить, предвкушая знакомые ощущения жжения в желудке…но жидкость лишь заполняла его рот, не проходя дальше…кроме того вкуса у водки тоже не было…

…Макс злобно отбросил графин и подбежал к пивной запечатанной бутылке. Откупорив о край стола металлическую крышку (исцарапав стол), Орлов присосался к ней и пытался жадно пить; безрезультатно. Пиво имело тот же вкус, что и остальные продукты на этом проклятом столе. Всё более и более приходя в состояние безумия, Максим пробовал то одно, то другое блюдо или напиток и не было никакого смысла в этом.

Наконец, он додумался проверить что не так и почему же он не может глотать. Пусть и безвкусные продукты, но всё же они бы насытили его. А алкоголь, вероятно, даже подействовал опьяняюще. Рукой мужчина полез к себе в ротовую полость и ощутил лишь заднюю стенку рта, в котором отверстие, называемое ротоглоткой отсутствовало… Макс бессильно заскулил, словно пёс, которого загоняли жестокие пацаны с палками, — и сошёл с ума.

Он стал метаться по комнате, скуля и пища через нос, снова и снова пытаясь хоть как-то что-то употребить, но всё было зря. Тогда он просто залез на стол и стал валяться во всех кушаньях, кувыркаясь и безумно вращая глазами…

…Навсегда останется этот недалёкий черствый человек, — а точнее его больной разум, в этом огромном зале, полном всегда горячими обедами и холодными закусками, полном разномастными напитками, — с извечным чувством голода и неимением способа его утоления…

* * *

Кабинет №65/⅘, 18.02.14.

— То есть он просто останется окаменевшим в этом мире? Так и будет торчать, словно истукан, возле этих валунов?

— Не могу знать, господин генерал, но очень похоже на то. Я слышал кое-что об этих валунах. Это мощнейшие преобразователи ментальной энергии. К сожалению, на людей они действуют именно так: прикоснувшийся к ним человек навеки замирает, но разум его живёт, подпитываемый энергией камней; правда переносится он в иной, совершенно не похожий на реальный, мир. В этом мире вся окружающая действительность формируется исходя из стремлений человека на момент прикосновения к одному из валунов; только действительность эта несколько извращена и представлена сквозь призму понимания человеческих желаний нашими друзьями. Остаётся лишь надеяться на то, что подопытный №89301423 в последние свои мгновения не думал о чём-то извращённом, так горячо любимом им…

— Да какая разница о чём он там думал. Это его проблемы, а не мои. Суть моего вопроса была не в моральной плоскости дела. Мне просто нужно писать отчёт наверх каждый раз когда один из испытуемых выбывает. Вот и всё. — насупив брови сказал отец своему сыну. — В общем он, как бы жив, но его, как бы, нет? — с улыбкой добавил старый генерал, желая сгладить грубый тон, чтобы не ссориться с чадом в очередной раз.

— Именно так. Он функционирует, но забрать его с Копрулиса не представляется возможным. Любой, кто прикоснётся к Максиму Орлову, тоже превратится в статую с работающим сознанием, в глубинах которого будут происходить ужасные вещи. Всё это часть эксперимента, как я понимаю.

— А вот об этом умолчим. Ты забываешь что мы не одни здесь…

Глава 6

Сектор Моптино, Планета Копрулис, второй день первого этапа испытаний.

Как же хочется пить…думать о чём-то ином невозможно из-за этого чувства неутолимой жажды. Команда Сергея движется вперёд, омрачённая потерей одного из своих членов. Девушка, полюбившаяся всем, пропала бесследно. Самое странное и пугающее в этом исчезновении то, что не осталось ни единого следа. Она стояла на месте своего поста, ходила взад-вперёд, оставаясь в выбранной области, а потом просто исчезла. Никаких следов, ведущих в какую-либо сторону от места, где испытуемые решили нести вахту в первую ночь на незнакомой планете, не осталось. Были следы Надежды, которая шла на вахту, но с вахты были лишь следы Алисы.

Тщательно изучив этот факт и поделившись им с друзьями, Сергей решил идти дальше. Нужно было продолжать испытание, которое, видимо, заключалось именно в этом: преодолевать жажду и чувство голода и идти по бесконечной пустыне, без цели и задания. Так думал «Майор».

Вообще любому человеку, как известно, сложно выполнять какую-либо бессмысленную работу. Даже ребёнок, перекладывающий с места на место спички, видит в этом свой смысл: он строит новые конструкции, открывает новые горизонты — для себя; таким образом он развивает мелкую моторику — в наших глазах.

Наших же героев заставили выполнять самую наибессмысленнейшую работу: брести куда-то по неизвестной местности, с неизвестной же целью. В этом и было испытание на самом деле. А жажда и голод — просто дополнительные стимулирующие факторы.

— Как думаешь, Серёг, коль скоро мы придём куда-нибудь? -спросил Олег.

— Честно? Стараюсь не думать об этом. Пытаюсь сосредоточится на ходьбе и на экономии энергии для неё одновременно.

— Вообще, было бы неплохо знать в чём суть задания, конечно… -сказал Тимур задумчиво.

— Я думаю, что это и есть суть. Мы должны N-ное количество времени выдержать голод и жажду и выжить. Могу ошибаться, но мне кажется именно так. Соответственно, у нас, в таком темпе, есть всего пара суток, прежде чем наши тела откажутся выполнять задачи, поставленные им нашим разумом, — медленно и вдумчиво проговорил«Майор».

— Я тоже пришла к такому выводу. Не понимаю что это за варварские методы и кому требуется узнавать нашу выносливость в таком извращённом формате. Нас же отобрали уже из многомиллионных масс людей, живших ранее на Земле. К чему опять устраивать мор для выживших? — зло промолвила Алиса.

— Надеюсь, мы доберёмся до тех, кто всё это устроил. Там и зададим все интересующие нас вопросы. — сказал Сергей Алисе. Затем добавил, обращаясь к пустоте: — Вы слышите меня? Мы доберёмся к вам, ребятки. Быстрее, чем вы думаете, гораздо быстрее.

Четверо невольных путешественников прошли за прошедшие часы около тридцати километров и изрядно устали. Нужен был привал, чтобы перевести дух и собраться перед ещё одним марш-броском в никуда.

— Давайте отдохнём, ребят. Я понимаю что все готовы шагать бесконечно, как и я, но всё-таки ресурс наших тел ограничен. — предложил «Майор»

— Я — за, -сказал, подумав Олег. — Что мы теряем, если отдохнём? По-моему только лишь приобретаем. — улыбнувшись добавил он.

Остальные участники «Альфы» были не против и группа устроила привал прямо под открытым небом, усевшись на «землю». Несмотря на то, что два светила этой планеты сияли во всю свою мощь (одно — снова было в зените, второе — у горизонта), температура окружающего воздуха не превышала 24-х градусов по Цельсию и была достаточно комфортной для наших героев.

Обычно на привалах принято перекусывать или полноценно обедать. Всегда участники каких-либо походов, устраивающие себе отдых, совмещают этот отдых с приёмом пищи, чтобы не терять время. Разжигают костёр, вешают котелок на жердь и варят жидкое кушанье или кашу со свининой или курицей; иной раз над костром просто разогревали банку с тушёнкой или кашей. Выпив воду перед едой, приготовив обед или другой перекус, путешественники, с удовольствием, неспешно кушают. Если, конечно, обстоятельства не вынуждают их спешить.

Нашим испытуемым же было не видать такого добра, как еда; и, как мы знаем, даже воды у них не было, поэтому им не оставалось ничего, кроме разговора:

— Самое интересное, что это только первое, из одиннадцати, испытаний. Что же дальше-то будет? А потом, в Швейцарии? А может быть и наоборот: первое — самое сложное испытание, а дальше будет легче; кто знает…что думаете на этот счёт? — спросил у остальных, переживающий за общее дело и за себя, Тимур.

— Вообще, я, конечно, предпочитаю не играть в «угадайку», я предпочитаю действовать, как ты знаешь, Тимурка. Но предположение выдвинуть могу: после того как устроители того, что случилось на Земле, отберут подходящих для их целей, участников, этих людей используют, без их согласия и ведома — вслепую. Так что, на что-то внезапно-хорошее можете не надеяться. Если, конечно, самим не добиться хорошего… -привычно-загадочно сказал Пургин.

— Что ты имеешь в виду, Серёг? Если я правильно тебя понял, то сразу скажу, что я не против, как и ты, расквитаться с организаторами этого мора, как выразилась Алиса, но так ли длинны у нас руки? Я имею ввиду следующее: если этим созданиям (не говорю «людям» из-за очевидного факта что всё это люди не могли устроить) по силам создавать такие аппараты для залечивания ран, которым тебе излечили ранение, если им по плечо отправить нас, используя телепорт, на другую планету, которая, по всей видимости, находится за миллионы километров от Земли, то сможем ли мы каки-то образом повлиять на них? — высказал свои размышления гитарист.

— Олег, ты предлагаешь просто безвольно выполнять их приказы? Следовать за безумцами, с их извращёнными тестами над людьми? Мне тоже кажется, что мы должны им противостоять любыми методами. -воинственно сказала Алиса.

— Я понимаю ваш настрой, но, всё же, мы должны руководствоваться здравым смыслом и соотносить реальность со своими стремлениями. Я согласен с Олегом. И мне тоже кажется что мы и «пикнуть» не успеем, как с нами разделаются. Вы ведь слышали что тот старик говорил: те, кто пройдут испытание, отправятся в Швейцарию для прохождения ещё одного теста.

То есть, даже если убить нас всех, у этих ребят останутся и другие люди, над которыми можно будет ставить опыты. Понимаете о чём я? Это я ещё не упоминаю о наших «коллегах» здесь, на этой планете. Я уверен что ни Лена, ни Даша, ни, тем более, Максим, не станут сопротивляться. Дмитрий, конечно — тёмная лошадка и я не понял что им движет. Пока не понял. — Тимур говорил всё это проникновенно и видно было что он не просто боится, а действительно хочет чтобы общее дело не «провалилось».

— Итак, мнения разделились два на два. Не думаю, что мы будем вступать в конфронтацию из-за этого. И только лишь время покажет кто из нас был прав. В любом случае, мы должны держаться вместе и по-прежнему быть таким себе мини-братством. Все согласны? Обиды ни у кого из вас нет, я надеюсь? — спросил Сергей, сгладив, тем самым, начинающие появляться острые углы дискуссии.

— Да, нет, конечно, какие обиды. Мы же — одна команда. Разные мнения — это нормально, мне кажется. В споре рождается истина. — весело ответила Сергею Алиса и подмигнула Тимуру.

— Всё окей. Well,now we can go, guys and girl? -по-английски сказал Олег, тоже улыбнувшись, видя что отношения между членами команды прежние.

— Согласен с вами. Никаких обид. Идём? -добавил Тимур.

— Да, можем идти, мне кажется. Насиделись вдоволь так и с ума можно сойти: без каких-либо действий. Хотя кто знает что лучше: бездействие или действия без смысла…

Путники поднялись с пятых точек и отправились дальше преодолевать прерии неизвестной планеты и ждать непонятно чего, непонятно от кого…

* * *

Дмитрий Сучков шагал вперёд, по изначальному направлению, не сбавляя шаг. Две подруги отстали от него безвозвратно. Вначале, после потери Максима, они беспрестанно канудили: как им жалко бедного Масяню, затем затянули иную песню: о том как им как хочется пить и есть и что нет больше сил да и смысла не видят они, чтобы куда-то идти.

Вначале Сучков реагировал на их «заскоки» и пояснял, что смысл идти вперёд есть всегда, просто они его не знают. Скорее всего, где-то впереди есть ещё один, такой же, как в Кремле, портал, который вернёт испытуемых назад, в Москву; нужно просто постараться и дойти до него без еды и воды.

Да, нужно пересилить себя, да, нужно «затянуть пояса» и приказать организму функционировать на внутренних ресурсах, но впереди путь к спасению и, чем дольше подруги будут сидеть, тем тяжелее им будет пересилить истощённые тела свои.

Дмитрий взывал к рационализму в головах женщин: говорил о том, что они прошли интенсивные курсы тренировок, что им прокапали специальные препараты для улучшения мышечных функций их тел, и что они готовы, лучше чем кто-либо, когда-либо, на это испытание; что те, кто это придумал — не дураки и знали на что посылали испытуемых, что всё продумано и просчитано (даже случай с Максимом, скорее всего, был предсказан), но все эти доводы не действовали на изнеженных неправильным образом жизни, на протяжении всей её протяжённости (после достижения сознательного возраста), — дам.

Тела их были готовы к испытанию, (несмотря на лишний вес в филейной части у Конахиной), но разум ни одной, ни другой — не были.

В ответ на слова Дмитрия, то одна, то вторая девушки находили контрдоводы: что, мол не могли люди, в здравом уме, уничтожить все блага, которых достигло человечество, что их оставили в живых только, чтобы поиздеваться и поиграть, словно куклами, понаблюдать что из этого выйдет и выкинуть на помойку. Что бедный Макс был превращён в статую просто потому, что ему не повезло и никто ничего не мог просчитать. Что, если бы организаторы испытания думали об испытуемых, им бы дали еду и воду, а не закинули сюда без провизии.

После упоминания о еде, начиналась новая серия нытья о том, как сильно хочется кушать и пить и как тяжело идти. И были новые запросы на ещё один отдых, коих, с утра, до обеденного времени (одно из «Солнц» в зените) было уже пять.

В конечном итоге Дмитрий не выдержал этой пытки бабьим главным оружием и сказал Даше и Лене, что если они сильно хотят сидеть на одном месте — могут сидеть, а он пойдёт дальше и найдёт портал нуль-Т; пройдёт сквозь него и окажется на Земле и будет кушать вкусную еду и отдыхать в восстановительной камере; а они — две дуры, умрут здесь, на неизвестной планете от голода, через несколько суток, из-за своей лени. Сказав это, Дмитрий, быстрыми шагами, отправился, без своих спутниц, дальше, именно в этот момент мы его и застали.

Он думал о том, что это испытание,- испытание ожиданием, испытание бессмысленностью, испытание голодом и жаждой, — действительно крутая придумка. И те, кто рассчитывал процентное соотношение сторон и результативность итогов — действительно классные аналитики.

Сучков не допускал мысли, что всё это — придумки нечеловеческого разума; он был достаточно рациональным и практичным человеком, чтобы думать об инопланетянах, хотя сейчас находился на планете, оставленной оными когда-то из-за истощения водных ресурсов.

В том числе творение их рук видел он повседневно. Именно они создали эти валуны, один из которых, «заморозил» Максима Орлова. Эти валуны были энергетическими центрифугами, дающими энергию для питания этого сектора планеты когда-то. Именно они создали порталы, один из которых перенёс на эту планету участников испытания. Порталов, нужно полагать, существует большое множество и куда они приводят известно лишь тем, кто их создал и запраграммировал.

Все эти факты, если бы их и узнал Дмитрий, не удивили бы его. Они бы не вызвали у него никакой реакции, потому как никак не смогли бы помочь ему в испытании. А он должен был пройти дальше любой ценой. Ведь от него зависела судьба всего человечества.

Когда начало темнеть, Дмитрий опережал «дам» на 18 километров. Они медленно тащились позади него, направляя своё движение в ту же сторону, что и Сучков, ориентируясь на следы, оставленные им.

Весь день Лена и Даша ссорились и были совершенно «не в духе». Когда Дмитрий ушёл вперёд, оставив их одних, одна начала обвинять другую в его уходе, хотя виноваты были обе, в равной степени.

— Если бы ты не ныла и не пыталась давить на его жалость, он бы не ушёл, а слушался меня. Какая же ты дура, Даш. Я, иногда, поражаюсь: зачем я вообще с тобой связалась. -говорила нравоучительным тоном отца, поучающего своего маленького сына после серьёзной провинности, Лена Конахина.

— Я-то дура? Та ты себя видела вообще? Жопу отъела и теперь идти не может. Я бы наравне с этим жеребцом шла и мне бы не было сложно. Я ради тебя старалась, а она меня дурой называет! Да, если бы не я, ты бы так и сидела в Люберцах. Овца!

В таком духе и стиле продолжался их диалог, пока обе не устали окончательно и прекратили словесную перепалку. Если бы у девушек было побольше сил, — будь у них провизия, — они бы обязательно подрались. Они практиковали и такой вид взаимоотношений частенько. Но сил у них не было. Даже разговаривать уже было невмоготу.

Всё чаще и чаще останавливались они и, плюхаясь, прямо на «землю», отлёживались под двумя «солнцами». Погода была всё та же, окружающая ситуация — тоже: ни единого ветерка, ни одного звука вокруг. Это угнетало ещё сильнее, чем отсутствие еды и чётко поставленных целей.

Дмитрий, конечно, приоткрыл, немного, завесу для девушек, сказав что где-то впереди портал. Они же до последнего не верили ему, но надежда у них зародилась. Собственно, благодаря этой надежде они и шли по его следам, словно верные псины идут за своим хозяином, даже понимая что идут на смерть.

Когда начало темнеть и лишь одно «солнце» светило ещё немного на небе, подруги решили остановиться на ночлег и бессильно рухнули на «землю», тут же уснув. Никто из них не подумал дежурить и беречь сон друг друга от возможного нападения. Думать не было сил. Тела их были изнурены, разумы затуманены. Уснули они моментально, а мимо них, через несколько минут, прошла незваная гостья, направляясь, по следам Дмитрия, к тому же порталу,что и он… А подругам снился сон, участницами которого, на этот раз, были обе они.

* * *

«Альфовцы», когда стемнело, решили не идти в ночи, а устроится на ночлег, не оставляя дозор, в связи с тем, что им никто не встречался на пути и по причине пропажи Надежды в предыдущую ночь, решив что будучи рядом, никто из них пропасть не сможет. Они улеглись плотным кругом: голова к голове, друг напротив друга, легли Алиса и Тимур; Сергей и Олег. Действительно, утром никто из них не пропал. А ночью они видели сон. Только на этот раз это был не один — на всех сон, а один — для всех. Присутствовали в нём все вчетвером и снился он всем им одновременно.

* * *

Сны «подруг».

Макс, стоящий на голове прямо на огромном столе, заполненным всевозможными яствами и угощениями. Он просто стоит на голове и ничего не ест. Глаза его широко открыты, он уставился в одну точку. Даша и Лена кричат во всю мощь своих лёгких, но не могут быть услышаны. Такое впечатление, что Максим медитирует…если бы не его глаза. В них пустота и ещё что-то…

О, да это же ЕГО величество БЕЗУМИЕ! Обе подруги понимают, одновременно, что Максим Орлов сошёл с ума. Где бы он ни был сейчас, это уже не тот человек, которого они знали. Его разум затмила темнота и нет в нём ни малейшего шанса на появление света.

Пещера. Снова Нео. Снова предлагает ящерицу (или что это у него?) подруги отказываются но уже не так категорично. Нео смеётся и говорит:

— Завтра. Завтра вы уже не откажетесь. Завтра вы будете здесь, со мной. Не только плоско, но и сжато… Тогда посмотрим кто-кого будет жрать.

Поиграем с вами в кошки-мышки…вы ведь любите играть, не так ли? — Нео снимает очки и вновь своими круглыми чёрными глазами внимательно изучает двух «подруг». Взгляд его немигающих чёрных глаз пугающе стремительно пронзает лобные кости Дарьи и Елены и прощупывает их мозги, в поисках каких-то, известных и нужных лишь ему, сведений.

От этих ощущений обе женщины вот-вот сойдут с ума…и переносятся…

* * *

…Окоп. Крики раненых людей вокруг, звуки стрельбы; невдалеке приземляется, со свистом, мина, оглушая «подруг». Подруги, не понимая где находятся, судорожно смотрят по сторонам и видят большое количество людей, с белыми повязками на рукавах и штанинах, прямо поверх военной формы, стреляющих куда-то из окопа; орущих, плачущих, смеющихся; безумно взирающих, через мушку, на мир и стреляющих не целясь…

Некоторые имеют вид благопристойный и хладнокровно убивают людей по ту сторону — таких очень немного: основная масса людей, обезумев от страха, пытается отстреливаться от атакующей, такой же обезумевшей массы.

Под многими из них, по обе стороны, разящие скверным запахом, лужи испражнений. У многих из них на головах надеты шлемы времён второй мировой войны, которые не защитят даже от осколков 82 мм мины, не говоря уже о прямом попадании даже пистолетного патрона…

У большинства старые автоматы АК, произведённые в 80х годах ХХ веха. Это армия. Армия, загнанная в окоп, пытающаяся отражать атаку превосходящего противника. Снабжение армии столь плохо налажено, что людям лишь по бумагам выдаётся новая форма, новые автоматы и проч. По бумагам же они обеспечены сух. пайками и полевыми кухнями, обеспечены и дронами и бронежилетами, — обеспечены всем. По бумагам.

Подруги, со стороны атакующих, слышат возглас, видимо в мегафон или ещё в какое-то усиливающее устройство: «Слава Україні! Смерть ворогам!» после этого клича, следуют залпы из РСЗО и гаубиц и всё в окопе превращается в кровавое месиво. Всё превращается в фарш из живых людей, перемешанных с чернозёмом…подруги же переносятся…

* * *

…Мерное вздрагивание фиолетового, еле заметного в темноте, свечения портала, перед ним какая-то знакомая фигура. Да это же Надежда Никишина. Подруги смотрят непонимающими глазами: как она здесь оказалась, где это «здесь» и почему она одна? Надежда смотрит по сторонам, смотрит себе за спину, будто чувствует чьё-то присутствие в безмолвной пустыне, затем пожимает плечами и смелым, твёрдым шагом идёт к порталу и исчезает в его тумане. Теперь обе подруги досыпают последние часы, перед рассветом, с улыбками на устах. Надежда дала им надежду. Теперь обе они верят в портал, ждущий их где-то впереди и готовы дойти до него во что бы то ни стало, несмотря на свою лень, с которой им ещё предстоит побороться…

* * *

Сны «Альфовцев»

…Максим Орлов, зачем то, сидящий в позе йога на огромном дубовом столе, полном разнообразных кушаний. Он сидит с закрытыми глазами, положив руки на ноги. Сидит прямо на тарелках с едой; его это ничуть не смущает.

Каждый из четверых наблюдающих, с непониманием смотрит на Масяню. Любой из них сейчас был бы рад оказаться на месте недалёкого Максима и насытить свой желудок.

Орлов, внезапно, открывает глаза. Он смотрит в одну точку, немного правее четвёрки друзей. В его глазах пылает неприкрытое безумие. Видно, что этот человек уже не контролирует себя, что он, поддавшись игре разума с самим собой, проиграл, а ставки были слишком велики…

«Альфовцы» переглядываются друг с другом, у каждого в глазах грусть. Пусть и не своего соратника, пусть и не особо умного, но они понимают что потеряли Человека. Человека, который мог ведь быть и на их стороне — на стороне Добра…но выбрал другую сторону. Каждый из четвёрки понял потерю и всецело проникся ею…

…скачок…

* * *

…База. В комнате для опытов, в аквариуме, снова лежит «профессор». И голос его вещает в головах «Альфовцев»:

— Вы на верном пути, Человеки. В следующие сутки вы должны добраться до портала. Не отчаивайтесь и у вас всё выйдет. Опасайтесь пятый элемент. Она не та, за кого себя выдаёт. Опасайтесь пятый элемент!..

…Лифт, поднимется дверь, ботинки и белая форма за дверью, вспышка и звук взрыва…

…скачок…

* * *

Стадион «Донбасс арена», ложа для VIP гостей. Двое людей беседуют невдалеке, расположившись в роскошных креслах, попивая капучино из одноразовых стаканчиков, коих валяется под их ногами 9 штук.

Друзья «Альфовцы», осматривают пустой красавец-стадион и понимают что сейчас здесь лишь 6 человек. Они, непонимающе, слушают диалог двоих людей, в деловых костюмах:

— То есть, вы говорите что мы можем объявить государственной собственностью шахты, и другие предприятия, а на самом деле передадим их в частные руки и все это поддержат?

— Да, именно так. Уже всё улажено в правительстве, на самом высшем уровне. Если доходы, озвученные вами, Денис Владимирович, будут соответствовать действительности, то у нас есть надёжный протекторат со стороны некоторых заинтересованных лиц. Лиц, состоящих на высших должностных позициях, если вы понимаете о чём я.

— Неужели Сам?

— Да, он тоже в курсе. Но для Него это — несерьёзные дела. Он больше любит в «войнушку» играть и углеводороды продавать за бумагу и на этом греет руки. Углеводороды — невосполнимый ресурс (как и люди), а бумага печатается нами, с молчаливого кивка «партнёров», в любом количестве. Ну, да это я отвлёкся. Надеюсь, мы поняли друг друга.

— В этом вопросе — да. Всё очевидно. Мы везём уголь в Украину, через РФ, правительство Украины делает вид, что покупает его у разномастных Африк и прочих Турций, воруя бо́льшую часть бюджета, в РФ же все тоже довольны т. к. деньги идут, через частные компании, прямиком в оффшоры. А что на счёт них? «Партнёры» не заморозят их? Они вообще же в курсе обо всём этом или как?

— Нет, не заморозят. До определённого времени. По этому поводу, тоже есть договорённости. «Партнёры» тоже в доле. Как видите, всем выгодно то, что задумано…

…Стадия вторая подразумевает вывоз из Донецкой области, со всех государственных (и не только) предприятий, станков и всевозможного оборудования. «Топаз» уже взяли под охрану? «ДМЗ»? «Макеевкокс», прочие?

— Да, мы сейчас над этим работаем. Всё будет устроено в лучшем виде. Только есть опасение за Леонидыча. Он то не взбрыкнёт?

— Ну вы, Денис Владимирович, вы то, являясь его родственником, должны знать настрой татарина, — с укором сказал человек с каштановыми волосами и щуплым телом, одетым в дорогой костюм.

Другой человек, с пухлыми губами, обрамлёнными бородой-усами, широкими бровями и круглыми карими глазками на изуродованным оспой лице, улыбнулся и закурил.

— Леонидович попросил отсрочку по Мариуполю. Вначале мы его, как бы, возьмём и даже проведём там «референдум», а потом украинцы типа его отобьют и несколько лет оба завода — «Ильича» и «Азовсталь», будут работать на полную свою мощность, изготавливая изделия для продажи зарубеж и перерабатывая родной украинский металл…Потом, когда срок договорённостей выйдет, рыжий вывезет всё важное оборудование куда-то на Западную, а Мариуполь будут утюжить артиллерией и авиацией. Мы это сделаем для прикрытия того что на заводах уже ничего не осталось из оборудования и, заодно, пробьём таким образом дотации из бюджета на ремонт предприятий и закупку оборудования в них. Впрочем, до этого ещё далеко.

— Всё-то вы знаете, Владислав Юрьевич. Ничего от вашего ока не укрылось, — сказал, удивлённо человек, которого упомянутый Владислав Юрьевич называл Денисом Владимировичем. Затем он отбросил недокуренную сигарету и, немного помолчав, сказал:

— В общем, начинаем по плану: я собираю актив «МММ» и подключаю к делу донецкий сброд, который, за деньги или ввиду того, что поверит пропаганде, будет участвовать в «народном восстании», которое и даст старт всем событиям, которые сейчас звучат, словно неправдоподобная история.

— Угу. Начинайте, Денис Владимирович, начинайте. -видно было, что щуплому мужчине уже не до этого разговора и в мыслях своих он находится где-то не здесь…

…скачок…

* * *

…Вдали: фиолетовое свечение портала, перед которым какая-то женская фигура. Четвёрка переглядывается, одновременно понимая что это Надя. Их соратница — Надежда Никишина, перед порталом, в этом пустынном мире. Она оглядывается, смотрит себе за спину, затем пожимая плечами, без колебаний, входит в портал и исчезает.

«Альфовцы» понимают что выход отсюда есть. Что он находится где-то впереди, что Надя уже добралась до него, значит и они смогут. Все четверо засыпают глубоким сном, без сновидений и просыпаются утром, полны надежд на день грядущий.

Надин.

Надежда Никишина пошла на смену Алисе и заняла удобную для наблюдения позицию, а затем несколько часов кряду, наблюдала за небосводом, удивляясь причудливости непривычных созвездий.

По прошествии трёх с лишним часов, Надежда решила, что уже нужно идти будить Тимура, чтобы он сменил её на посту, так как самой ей очень хочется спать. И, как только она повернулась, чтобы идти в сторону спящих товарищей, взор её был привлечен каким-то нереально ярким, в темноте ночи, светом в небесах.

Объект, который располагал столь ярким прожектором двигался прямо к лагерю «Альфовцев». Движение его было совершенно беззвучным, но умопомрачительно быстрым. Буквально за четыре секунды нечто, размером с вертолёт, уже парило прямо над Надиной головой, преодолев расстояние в несколько километров, отделявшее его только что от поверхности планеты.

Объект этот был полукруглой формы в передней своей части, а задняя часть, переходя в «хвост» (так его обозвала Надя) истончалась и представляла из себя нечто вроде шпаги. Средняя его часть была высотой примерно 2,5 метра, тогда как самый его кончик хвоста был, вряд ли, высотой 10 сантиметров.

Этот «хвост» становился всё толще и толще если вести взгляд от его «кончика» до перехода в среднюю часть, и плавно переходил в неё. Передняя часть объекта была примерно четырёхметровой высоты, плавно переходила в среднюю часть. Все эти названия «передняя», «средняя», «задняя» — Надежда дала исходя из того, как этот летательный аппарат прилетел к ней. Каким образом использовались эти части, например, в космосе, она, конечно, не знала.

Ширина аппарата была около четырёх метров, не считая его «хвостика», который был совсем тонок, как в плане высоты, так и в плане ширины. Всё те же 10 сантиметров в его окончании. Прожектор, светящий так ярко, когда эта машина приближалась с небесной дали, сейчас еле-еле светился, и в его свечении можно было, напрягшись, различить что цветом, это создание нечеловеческих (в этом Надя не сомневалась) рук, как и рябь в портале, который привёл испытуемых на эту планету, фиолетовым.

На весь осмотр Надежде Никишиной «дали» около 15 секунд, затем в её голове зазвучал приказной тон:

— Нади́н (её так никто не называл, кроме её матери, трагично окончившей свою жизнь и такая интерпретация её имени сыграла, безусловно, на руку говорящему в голове Надежды. Такое обращение заставляло вибрировать давно запыленные струны её души и вибрации эти издавали божественные звуки), ты должна выслушать меня и выслушать очень хорошо. Ты — избранная из избранных. Ты — та, на кого поставил наш Верховный в вашем измерении. Ты должна победить, обязательно победить. Отбрось все мысли, все привязки к тем или иным кланам. Пусть они вместе или каждый из них по-отдельности, исполняет свои мелочные задачи и движется к своим ничтожным стремлениям. У тебя другая цель! Сейчас ты поднимешься ко мне на борт и я немного помогу тебе приблизиться к порталу, но сначала я хочу показать тебе кое-кого. — После того, как последнее слово прозвучало в голове Надежды, она почувствовала, что отрывается от земли и движется к зависшему в пяти метрах над ней летающему кораблю.

Через мгновение Надежда уже была внутри. Ослепительно белый свет отделки и яркое освещение не давали ей нормально рассмотреть всё вокруг. Она лишь осознала, что перед её глазами нечто, вроде прозрачного стекла, глядя в которое, она видит как быстро движется «земля» внизу, под кораблём, и поняла, что она летит на этом судне, не зная куда.

Спустя три с половиной секунды, «земля», видимая Надежде в «иллюминатор» (как она окрестила смотровое «стекло») остановилась. И Надя увидела, немного вдалеке, непонятное нагромождение огромных валунов. Прожектор корабля загорелся на полную мощь (кстати, ничего видимого на поверхности корабля, напоминающего видом своим прожектор или даже фару, не было. Создавалось впечатление что корабль светит прямо из своих внутренностей, просто разбрасываясь пучками энергии. Об этом Надежда думала уже после, гораздо позже описываемых событий) и показал Наде валуны. Огромное их количество занимало площадь небольшого города; все они лежали как попало, бессистемно раскиданные, как будто, рукой разозлившегося на что-то в этом мире, великана. Через мгновение прожектор остановился на какой-то фигуре, похожей на статую. Корабль начал медленное движение к этой фигуре и голос в голове у девушки зазвучал вновь:

— Смотри же, Нади́н. Смотри и запоминай: вот что может случиться с тобой, если ты ослушаешься нас. Мы желаем тебе добра. Добра, прежде всего, прежде каких-либо других благ, которые так же ждут тебя, если ты послушаешь нас. — К моменту, когда голос, ненадолго, замолчал, Наде удалось рассмотреть статую и понять что это Максим Орлов, из команды «Бета», который в неудобной позе застыл над одним из валунов. Голос продолжил:

— Один из идиотов был приговорён на этом этапе к заморозке тела, но не разума. Разум его сейчас в клети, далеко отсюда; мечется он, не понимая и не в силах осознать случившееся и, в конце концов, он просто разучится связно мыслить; разучится быть разумом. Будет лишь зиготой, слизью… Приговорён он был специально для того, чтобы продемонстрировать тебе наше могущество, Надин. Насколько мы можем быть добрыми, настолько же мы можем быть и злыми, коварными и хитрыми. Тебе не стоит пытаться нас обмануть и тогда всё будет отлично. Помни о том, что мы всегда рядом и что твои мысли для нас — словно текст на бумаге — для тебя. Теперь слушай внимательно в чём заключается твоя миссия и отправляйся выполнять её.

После инструктажа и некоторого продвижения вперёд на летательном аппарате устроителей испытания, Надежду Никишину высадили тем же способом, что и подняли в корабль. Она просто парила вниз, пока её ноги не коснулись «земли», потом она ощутила, что влияние луча с корабля сошло на нет и корабль, тут же, стремительно унёсся в ночную мглу. Надежду высадили в пяти километрах от валунного поля в сторону портала. Дальше она должна была идти пешком, чтобы не вызывать подозрений с любой, кроме участников «Альфы», стороны.

В то время, когда Надя была в корабле и прослушивала, пытаясь запомнить полностью, инструктаж и она и летательный аппарат были вне времени. Они скакнули в чёрную дыру сквозь время и пространство и находились в ней, поэтому никто, кроме устроителей этого рандеву, не мог подслушать, отследить или ещё каким бы то ни было образом вмешаться в планы прилетевших на корабле существ.

После того, как Надю высадили, она вернулась во временную направленность планеты Копрулис, а её «благодетели» сделали так, чтобы всем наблюдавшим за ней сторонам, казалось на средствах слежения, якобы она, среди ночи, бросив пост, пешком, вернулась назад, к месту появления на планете участников эксперимента а затем, без передышек и прочих задержек, пошла в сторону портала по пути «Беты».

Так же её наделили неведомыми ей доселе силами, кои она и использовала, чтобы беспрестанно идти в указанном ей направлении. Через несколько часов, после высадки, она прошла мимо спящих «подруг», а, через ещё некоторое время и мимо Дмитрия, который, внезапно, уснул крепким сном, чего на этой планете ещё с ним не было.

Если он и спал, то всегда «держал один глаз открытым». Он умел погружать себя в неглубокий сон, который, однако, полностью восстанавливал его силы; этому умению его научили ещё на службе, и друзья генерала здесь были не при чём. Но именно в тот момент, когда так сильно нужно было оставаться в полудрёме, он уснул, как будто что-то на него повлияло. Надежда, благодаря этому влиянию, смогла пройти незамеченной и достичь портала ещё до рассвета.

Подходя к фиолетовой дымке портала, она слышала всё нарастающий гул и, когда Надя уже совсем приблизилась к Нуль-Т и хотела пройти сквозь него, она почувствовала несколько взглядов, вперившихся ей в спину.

Каким образом человеку дано чувствовать, когда на него смотрит другой человек она не знала, но знала что эта способность есть у всех людей. Так называемое ли «шестое чувство» это или нечто другое, но девушка перед порталом не была исключением. Она повернулась и внимательно вгляделась во тьму. Конечно, никого там не увидела. Даже если бы кто-то и хотел спрятаться в ночной темноте, ему бы это сейчас запросто удалось, так как Надя была немного ослеплена светом от портала, — пусть он и не был силён, — и её сейчас интересовали совершенно другие задачи.

«Даже если кто-то и наблюдает — это его проблемы, а не мои» — пожав, одновременно с этой мыслью, плечами, решила Надежда и решительно шагнула в портал.

Глава 7

Сектор Моптино, Планета Копрулис, третий день первого этапа испытаний.

«Альфа» в полном своём изначальном составе пробудилась одновременно. Все члены её чувствовали всё то же, что и вчера, только в несколько раз сильнее: жажда и голод. Но теперь к этим ощущениям примешалось ещё и чувство предательства.

Предательства со стороны новой участницы их группы, которой ещё недавно все были так рады. Не было смысла не доверять снам, которые видели все и в которых все же и участвовали. А, исходя из этих снов, — если отбросить потерю Максима Орлова и двух «воротил великих дел», устроившихся в VIP ложе на «Донбасс арене», которые обсуждали какие-то только им понятные вещи, — можно было сделать далеко идущие выводы: во-первых: выход с планеты есть и он совершенно точно, где-то впереди, на расстоянии около суток пути; во-вторых: можно однозначно сказать что Надежда Никишина- предательница, да. Только вот цели её не ясны и кому она служит — тоже, но пятый элемент, о котором предупредило существо из аквариума — это явно о ней, в-третьих: бесцельному хождению по неизвестной планете пришёл конец и у людей появилась цель; а это-главный их козырь и перед голодом и перед жаждой.

Человек, имеющий чётко поставленную перед собой цель, — имеется в виду человек с силой воли и с железным характером, а не размазня и плакса, — всегда достигнет её, чего бы ему это не стоило. Такие люди умрут на пути к цели, но будут идти до последнего, задействуют все свои ресурсы и резервы, преодолеют все трудности и невзгоды и, наконец, дойдут, доползут, доберутся к своей заветной цели, чтобы поставить новую и… идти дальше.

Наши герои не были слабохарактерными людьми, скорее наоборот. Поэтому, узнав о том, что есть выход из этого мира и он ближе и яснее, чем мог показаться. Несмотря на предательство Надежды, они воспряли духом и быстрым шагом пошли, придерживаясь прежнего направления движения, к порталу Нуль-Т.

Им не понадобилось долго дебатировать, собственно, всё обсуждение дальнейших планов свелось к такой беседе:

— Готовы? Тогда пошли к порталу! — Сергей, на правах лидера.

— Идём. — Олег, не мешкая.

— Конечно. — Алиса, не колеблясь ни секунды.

— Да-да, пошли. — Тимур, не отставая от товарищей, проявляя такую же решимость.

Всё. К чему ненужные, затягивающие время разговоры о том, что и так всем ясно. Выход есть, нужно к нему идти. «Альфовцы», с суровыми выражениями на лицах, начали движение к порталу. Если бы они видели себя со стороны или, например, им показали их фото, они бы удивились тому, как теперь они похожи друг на друга. Решимость, храбрость, отвага, честность, справедливость — вот то, что можно было прочесть в выражениях их лиц.

Когда начало темнеть, четверо друзей, без обсуждения, продолжали ходьбу. Несмотря на то, что они порядком устали за минувший и предыдущие дни, несмотря на то, что они не делали ни одного привала по пути, несмотря на обезвоживание и голод, все члены «Альфы» решительно продвигались к порталу и, через три часа, после наступления темноты, достигли его.

Подойдя к порталу и взявшись за руки, они решительно вошли в фиолетовую дымку и исчезли с необитаемого Копрулиса навсегда.

* * *

Остатки «Беты» в лице двух так называемых «подруг», а по факту готовых выцарапать друг другу глаза, чтобы хоть что-то съесть, — были бы на то силы хоть у одной из них, — проснулись достаточно рано и начали обсуждать сны. Они не особо спешили к порталу из одного из своих снов, стараясь наоборот подольше оттянуть то время, когда нужно будет напрягать последние свои силы, дабы пройти оставшееся до портала расстояние.

— Масяню жалко идиота. Он бы мог ещё пригодиться мне… -задумчиво сказала Лена.

— Ля, я думала у вас любовь. — засмеялась Даша в ответ

— Ага. Любовь-морковь. Ты шути-шути, пока цела. Твой то где Димончик? Кинул тебя и глазом не моргнул. В принципе, тебе не привыкать, а, брошенка?

— Ой, заткнись уже. Тоже хороша, Лен. Давай не будем тут играть в «кто есть кто», окей?

— А здесь я решаю что будем, а что- нет. Я — капитанша. Так что ша, молекула.

— Капитанша чего? Мы вдвоём остались, очнись и хорош выделываться; всё равно не перед кем, я то тебя знаю как облупленную. Макса, если честно, то жаль. Я согласна. Прикольный был тип, что сказать… — грустно, делая вид, что сейчас заплачет, сказала Даша.

Подруги немного помолчали, затем разговор возобновился:

— А этот, идиот, как, бишь его, в плаще, из фильма того известного… — пытаясь напрячь извилины спросила Конахина.

— Нео. Из «Матрицы» он. Я смотрела несколько раз этот дурацкий фильм. Там, в общем, рассказывают, что мир нереален и что… — тут Лена бесцеремонно перебила Дарью и вставила своё:

— Ага, он. Что он за ящериц там жрёт постоянно? Я не пойму он реальный или как? Хотя… у кого я спрашиваю… нашла с кем советоваться…да уж. В этом бы Димка помог. Он — мужик что надо. Но упетлял…а ты… откуда тебе знать…тупи…

— Ну хорош, хорош. — перебила Даша Елену. И, забыв о «Матрице», промолвила: — Меня больше те, в окопе интересуют. Кто это такие, с кем воюют? Что там за крики такие были идиотские и кличи?

— Да Бог их знает…ты знаешь сколько войн на Земле? И я — нет. Но по телевизору постоянно показывали, что то там воюют, то здесь…во сне, вроде как, хохлы орали что-то в мегафоны перед обстрелом. Это странновато, конечно. С кем они могут воевать? И зачем нам это показывали? А вообще: да какая разница. Их проблемы!

— Но портал то! Портал есть! И эта проныра прошла в него, а мы тут сидим с тобой, ссоримся. Пошли, что ль? — наконец сказала Дарья.

— Да, погоди ты. Надо подумать немного. — Лена не собиралась ни о чём думать, а просто тянула время. С её «пятой точкой», ей тяжелее всех давалась ходьба по этой планете (да и по любой другой). Спустя некоторое время, она всё-таки заставила себя встать и, делая вид, что это её инициатива, сказала:

— Ну, сколько можно сидеть? Пошли уже, Дашуль. А то так можно и сдохнуть здесь и даже памятник на кладбище никто нам не поставит ха-ха.

— Да, пошли. Я же тебя жду. Во даёт. — Даша пожала плечами, но ссорится не хотела. И обе подруги, поднявшись, отправились преодолевать оставшееся до портала на Землю расстояние. Постоянно препираясь и споря, но не доводя дело до драки, ещё засветло, они достигли заветной фиолетовой цели.

«Бета» изначально пошла по короткому, более лёгкому пути, в отличии от «Альфы». Поэтому, несмотря на все задержки, добралась до портала на несколько часов ранее. Как это всегда бывает в жизни — дуракам везёт.

Когда портал показался на горизонте, две «подруги» ахнули. Он тянулся перед их взором слева — направо по всему видимому расстоянию. Порталом был окружён определённый сектор планеты, то есть к нему нужно было просто дойти: рано или поздно. Дарья сказала:

— Ну теперь покушаем, наконец. И напьёмся. Ничего не хочется так, как выпить вкусненькой водички, а? — промолвив это, она побежала к порталу, спотыкаясь и часто падая прямо на «землю», вставая и продолжая своё безумное бегство. Лена Конахина же шла прежним шагом, считая что сходить с ума — это удел слабаков и она не поддастся на искушение побежать к порталу.

Всё же, когда она увидела, как Дарья исчезает в фиолетовой дымке портала, а ей — Елене до него ещё довольно далеко идти — она, стремглав, побежала к порталу, забыв все свои рассуждения, касаемо чести и достоинства (какими они ей представлялись). Через некоторое время, вторая девушка, вслед за первой, исчезла в портале Нуль-Т.

* * *

Дмитрий, удивлённо проснувшийся, когда уже расцвело, резко встал и осмотрелся. Удивило его то, что он так глубоко и бездумно заснул и не следил за обстановкой вокруг. Ведь на неведомой планете может быть неведомая опасность. «Однако, ведь я жив. И это хорошо. Нужно продолжать путь!» — подумал он и двинулся в прежнем направлении.

Через два часа, подходя к порталу, он заметил женские следы, ведущие к нему же. Сучков смекнул что ни Дарья, ни Елена не могли бы так быстро дойти сюда. «Разве что только если они шли всю ночь, но это же на грани фантастики и явно не про них» -улыбнувшись сказал он себе. «Значит это либо какой-то неведомый участник, либо кто-то из „Альфы“. Очень странно, что же здесь мог бы делать один из членов другой команды. Всё это очень подозрительно и требует тщательнейшей проверки. Но не сейчас. Сейчас мне нужна вода. Мне нужна еда. Мне нужно восстановление» — собрав в кулак оставшиеся силы, Дмитрий, не давая себе тратить энергию на то, чтобы удивиться размерам портала или ещё каким-то, не касающимся дела вещам, пробежал оставшиеся пять километров до него и, не останавливая ход, вбежал в фиолетовую дымку портала.

Кабинет №65/⅘, 18.02.14, день.

— Вот и отлично. По срокам мы уложились как до́лжно. Те, кто дольше всего задержался на Копрулисе, как мне доложили сейчас, — это отряд «Альфа», — уже тоже вернулись, а здесь, на Земле, прошло всего шесть часов пятнадцать минут. Отличный результат! Конечно, во многом такой показатель благодаря нашей подготовке и нашим учёным умам. Кстати, их доклад тоже пришёл.

— Да, я уже изучил, господин генерал-полковник! Наши белохалаточные просят минимум 12 часов на восстановление подопытных. Аргументируют это их печальным состоянием, ввиду обезвоживания и усталости.

— Так пусть применят восстановительную технику, подаренную нам друзьями! — нервно сказал генерал.

— Конечно, так и задумано. Первая испытуемая уже вышла оттуда, проведя в резуроктивной капсуле два часа. Это минимальное время на восстановление её организма из состояния, в котором он находился. Но, я напоминаю, господин генерал-полковник, резуроктивных капсул нам выдано всего два экземпляра, а практически вся «Альфа» в более плачевном состоянии, чем испытуемая №38192041, Надежда Никишина, поэтому учёные просят 12 часов, вместо восьми, которые нужны по факту. Сейчас в капсулы погружены №66721827 и №66691829 — Конахина и Легкоступенко, после них пойдёт безномерной и №26848182, Назаренко; затем №29019248 и №63479110 — Шаповалов и Ковальчук и самый последний, как считают учёные, -лучше всех перенесший первое испытание, — №41678902 «Ведец», Сергей Пургин.

— Я дам им 8 часов и точка. На каждого — по два часа. Устроили тут «индивидуальный подход к каждому клиенту», клуши в халатах! — тоном, не позволявшим что-либо оспаривать, сказал Иван Николаевич.

— Есть 8 часов! Разрешите начать подготовку ко второму испытанию? — его сын тонко чувствовал настроение отца и подстраивался под него молниеносно.

— Начинай, конечно. Погодь. Что по вопросам внутренней безопасности? Тихо? — почему то, понизив тон сказал генерал.

— Так точно! Никаких эксцессов за время нашего отсутствия не произошло! Впрочем, я мониторил положение дел на базе всё время, пока мы были не совсем там… — слишком уж бравурно ответил капитан.

— А ты не умничай! Моё дело спросить, твоё — ответить. Умник. Шуруй, готовь второе испытание.

* * *

Где-то в коридорах Кремля, 16:54.

Еле волоча ноги, «Альфовцы» отказываются от любой помощи, которую им предлагают и сами, на своих двоих, идут к восстановительному кабинету, где, как им сказали, их погрузят в восстановительные, — резуроктивные, как их называли врачи, — капсулы, для полного восстановления их организмов. Сергей, проходя очередную развилку, слышит знакомый тип ходьбы и, повернувшись в сторону проходившей рядом, говорит:

— О, так ты уже тут. Тебе бонус выпал, в виде бесплатного такси там или как же так вышло, что ты оказалась здесь так быстро, да ещё и шагаешь, судя по звуку, совершенно без устали. — с иронически-подкалывающими нотками сказал Сергей.

— Прекратить разговоры, Пургин!

Возможно, Надежда, что-то и ответила бы «Майору», если бы не охрана, но вряд ли. Она не собиралась ни с кем делиться секретомсвоего исчезновения и быстрого перемещения к порталу. Теперь то она знала, что победа точно за ней и для её достижения Наде не нужно «водиться» с этими никчемными (хотя и достаточно самоотверженными) людишками.

Восстановительный кабинет, 16:59.

— Андрей Прокофьевич, все испытуемые погружены в сон, двое-№66721827 и №66691829- в резуроктивных капсулах. Все из команды «Альфа» выпили по пол литра воды с глюкозой, после того, как вернулись сюда; и сейчас, когда пришли, ещё по пол литра; от еды отказались. Чтобы они немного отдохнули, я погрузил их в сон и поставил капельницы с чудо-раствором вашего изобретения «R16». После прохождения восстановительных процедур, приказано всех отправить в палаты, накормить и готовиться ко второму испытанию.

— Как? Так быстро? Я же просил у этого недотёпы — генерала 12 часов! — с возмущением сказал глава лаборатории.

— Нам дали всего 8… — извиняющимся тоном сказал докладывающий.

— Я не пойму, они среди ночи их хотят отправлять на испытание? -сокрушаясь вопрошал первый.

— Да нет же. Просто после восстановления здесь, задумано так, что они должны поесть лёгкую пищу и лечь спать до 9 утра, чтобы их тела восстановились ещё и обычным, привычным им методом, чтобы не было диссонанса, мешающего им проходить испытание в дальнейшем. Вы же знаете, что резуроктивные капсулы в первые использования действуют достаточно непривычно для человека… — терпеливо пояснил помощник.

— Угу, понятно. Годы берут своё, как ни крути…кхм…спасибо за информацию, в общем. Вы можете быть свободны, в определённых рамках, конечно… — думая о своём сказал человек, похожий на Эйнштейна.

Дневник Тимура Назаренко, подопытного №26848182.

06:11, 19.02.14

На удивление, мой дневник остался на том же месте, и его никто не трогал. Я оставлял свою выпавшую ресницу на дневнике и она осталась совершенно на прежнем месте. Не думаю, что кто-то мог так искусно взять дневник, прочесть его, а потом вернуть волосинку на место.

Чувствую себя на удивление отлично, в отличии от вчерашнего вечера. Наверное это из-за того, что мы как следует на кроватях выспались. Ну и ещё растворы этих местных докторов помогают, наверное.

Нас вновь разместили на прежние места в палатах. Максим так и не вернулся, хотя я таил надежду, что ему всё-таки удастся выбраться с той неведомой планеты. Его палата пуста. Сейчас, утром, Алиска подаёт знаки и тарабанит по стеклу, чтобы привлечь внимание Никишиной, но та игнорирует Алису и лежит на кровати с открытыми глазами, смотрит в потолок.

Как я понял, проснулись мы все в одно время — в 06:00 и теперь каждый занимается своими делами: я пишу эти строки, Алиса вначале пыталась привлечь внимание Никишиной, потом написала Сергею, а он передал мне, я же — Олегу: «Странный она человек. Очень странный. Сдаётся мне, что главный этап сражения будет именно против неё…» Достаточно загадочные и в то же время ужасные строки.

Я понимаю, что Надя кинула нас и убежала сама к порталу. По всему выходит, что с мыслью чтобы мы остались на той пустынной планете… Но, возможно, что её кто-то на это надоумил и даже помог? Или невозможно? Если честно — она мне понравилась как человек за тот короткий период, что мы общались. Может быть, я чего-то недопонимаю… Сергей, например, настроен сугубо против неё, как и Алиса. Олег, вроде бы, не особо враждебно настроен к Никишиной. Мне кажется, есть шанс вернуть её в команду. Нужно только найти время поговорить с ней и всё выяснить.

Сейчас Алиса сидит на своей кровати, глубоко задумавшись, Сергей занят тем же, только в горизонтальном положении; Олег играет на гитаре; видно что он очень скучал за ней и что ему непривычны такие долгие расставания с его «Телекастером». Две подруги — Елена и Дарья, о чём то спорят посредством переписки. Их дело. Дмитрий что-то пишет в выданной ему тетради. Не думал что он тоже ведёт дневник. Вот кому я бы приписал слова Алисы, на счёт странности, сказанные ей на счёт Надежды, — так это ему. Он ужасно необщительный и скрытный.

В 07:00 организаторы пришлют охранников, чтобы увести нас на испытание. На вторую его часть. А сейчас принесли мной заказанную окрошку. После каждого пройденного шага испытания, нам разрешено заказывать любимую пищу. Пойду поем и ещё отдохну, пока есть шанс.

Дневник Алисы Ковальчук, подопытной №63479110

Сейчас пять минут седьмого, девятнадцатое число, февраля месяца, того же года.

Утром я пыталась выйти на контакт с перебежчицей — Никишиной. Контакт не состоялся по её инициативе, точнее из-за ее банального игнорирования моих попыток «выйти на связь». Что ж, значит всё так и есть: она предала нашу команду и выбрала, по всей видимости, путь одиночки. Нутром чую, что всё это не спроста. О чём говорит и та странная вибрация во время моего с ней рукопожатия. Я интересовалась у ребят: ни у кого не было подобных ощущений во время прикосновения к Никишиной; а это означает что я тоже замешана во что-то, чего не понимаю и не могу знать. Быть может, я какая-то «анти-Никишина»? Или наоборот?

Очень странно быть собой, как тебе кажется, а на самом деле не знать кто это — «ты»… Скорее всего, в былые времена, не многие люди могли бы дать сами себе ответ на вопрос: «кто ты?», а если быть ещё точнее, то вряд ли многие задумывались об этом раньше, в прошлой жизни…

…тогда мои мама и папа были живы и не было всего этого давящего ужаса после их утраты…

…Но теперь, — в нынешних реалиях, когда от меня может зависеть жизнь партнёра по команде, когда я являюсь одним из отобранных людей для прохождения этих идиотских испытаний, — теперь, мне кажется, самый главный вопрос звучит именно так: «кто ты»?. И ответа на него у меня нет…

Сегодня, в семь утра нас ведут на следующее «Испытание». Это будет только второе из одиннадцати. Посмотрим в чём оно будет заключаться, кто выйдет из него победителем, а кто побеждённым и, очень надеюсь, оно приоткроет завесу тайны над моим и её предназначением.

Глава 8

Планета Земля, бывшая территория РФ. Кремль, Георгиевский зал, 07:11.

— Поздравляю участников с прохождением первого испытания. Можно считать, что отбор вы прошли окончательно и теперь вы полноправно в нашем закрытом клубе испытуемых…хе-хе… В семь часов тридцать минут стартует второе испытание. По поводу него могу сказать лишь следующее: это испытание индивидуальное. В нём всё будет зависеть от индивидуальных качеств испытуемых и командная игра здесь не поможет. Сейчас я передам вас кардиналу, он повторит восемь правил и вы приступите. Удачи, бойцы! — по голосу старого генерала было ясно, что он воодушевлён своей речью и рад что занимает свой пост, горд «бойцами» и всем сердцем желает каждому из них победы.

На самом же деле это просто была роль, которую отыгрывал Иван Николаевич. Ему было глубоко плевать на этих людей и он просто выполнял приказ свыше. Как и все военные, он был человек-исполнитель и задумываться над правильностью того или иного приказа выходило за рамки его компетенции.

Когда старческий голос умолк, вновь зазвучала та несуразная, казалось бы дробящая мозг на мелкие кусочки, — «музыка». Теперь некоторые испытуемые понимали, что музыка эта написана кем-то вне планеты Земля, кем-то, на чьей планете они побывали, кем-то, кто так легко может демонстрировать всё, что ему заблагорассудится в снах людей и не только…

Восемь человек, с завязанными глазами, проследовали за своими конвоирами и вновь очутились в том то ли подвале, то ли бункере. И вновь человек в красно-чёрном комбинезоне произносил речь, читал правила. Разница была лишь в том, что уровень у этого «бункера» (как его окрестил про себя «Майор») был 65й, о чём свидетельствовала надпись на интеркоме и что подтверждали слова замыкающего шествие к, как уже знали подопытные, порталу:

— Уровень 33, это 65й. Как слышно?

— Слышу отлично. Говорите.

— Мы готовы. Испытуемые подходят к зоне портала. Включайте портал!

— Слушаюсь!

Вновь раздалось то зубодробительное гудение и появилась вибрация по всему помещению, теперь охранники остались возле жёлтой черты на полу, а испытуемым сказано было двигаться в портал.

На этот раз дымка портала была жёлтого цвета и пройдя сквозь неё, испытуемые оказались порознь, каждый — в своём, созданном специально для него, секторе испытания.

Сектор Транто́р, планета Мино́китус. Южная часть, 219 округ.

Дарья.

Проходя сквозь портал, Легкоступенко не думала о предстоящем испытании. Она не пыталась угадать в чём оно будет заключаться. Она думала лишь о том, как бы ей хотелось вернуться к прошлой своей, такой привычной жизни: пьянки, гулянки, беспрестанные оргии с незнакомыми мужчинами. Зато никакой ответственности. Ни за чужие жизни, ни за свою. Максимум её ответственности был в том, чтобы сделать всё так, как нужно, очередному мужчине, чтобы он обратился к ней, через Ленку конечно, ещё и ещё разок.

Теперь же началась другая жизнь. Жизнь, где можно не только получить от грубого мужика «по шее», но в которой можно расстаться с окружающим, пусть и не таким милым и привычным как прежний, миром. Это не совсем устраивало Дарью. Точнее совсем не устраивало её. Она грезила прежней жизнью и ненавидела нынешнюю. Но реалии всегда были таковы, что если бороться с реальностью, всегда побеждает реальность. Если не использовать галлюциногены, конечно.

Попав сейчас в свою часть незнакомого мира, в свой отдел на неизвестной планете, Дарья бездумно озиралась по сторонам, в поисках чего-то знакомого и не находила оное. Глядя на небо, она видела, светящее ядовито-жёлтым светом небесное тело. Это было местное солнце. Небо было блекло-синим, ни единого облачка не было на нём. Было довольно жарко — около 29 градусов по Цельсию. Глядя по сторонам, Даша видела лишь сине-жёлтые кустарники. Эти кустарники были где-то трёхметровой высоты. Насажены они были повсюду — сколь видно было глазу. Ширина их была скрыта листьями, попеременно меняющими цвета и переходящими из жёлтого — в синий. Кусты эти были по обе стороны от Дарьи, смотрящей меж ними; ширина между зарослями, которая образовывала единственный путь, по которому нужно было идти, — была около трех метров.

Даша достаточно сильно запаниковала. Им ведь опять не сказали в чём заключается их задание. Сказали лишь, что они поодиночке будут его выполнять. А что, если у неё не выйдет? Она так и останется здесь?

С этой страшной догадкой, Дарья Легкоступенко, наконец, сдвинулась с места. Она пошла вдоль стен кустарника и шла достаточно долго, пока не увидела впереди, на левой «стене», проход куда-то. Она, радостно, ринулась к проходу, думая что там её ждёт спасение. Но там был лишь проём в кустарнике, который вёл в ещё один, подобный первому, коридор.

Дарья, не думая запоминать или ставить какие-либо знаки на мелкорастущей оранжевой траве под ногами, всё быстрее шла из одного прохода- в другой, переходила из одного перекрёстка, к другому, всё более и более запутываясь в географии лабиринта.

* * *

Сектор Транто́р, планета Мино́китус. Юго-Западная часть. 169 округ.

Сергей.

Как только «Майор» оказался в своём лабиринте, он понял что его ожидает: блуждание по лабиринту, в поисках выхода из него, снова без еды и воды. Сергей решил, что нужно обязательно отмечать путь: где он сворачивает и куда направляется после поворота, чтобы не повторять уже пройденные коридоры. На каждом из поворотов, он отламывал ветку от кустарника и клал её таким образом, чтобы отломанный край, как бы, указывал направление, в котором повернул «Майор».

Таким образом, достигая тупика в определённом направлении лабиринта, Сергей мог возвращаться до предыдущей стадии и выбирать оставшиеся пути, не путаясь и не теряясь меж кустарников. В сторону неправильного направления он клал две веточки, перекрещивая их, как перекрещивают приборы в ресторане, показывая на языке приборов официанту, что нужно нести следующее блюдо.

Методично шаг, за шагом, без устали, будучи в движении на протяжении нескольких часов, Сергей приближался к сердцу лабиринта — его центру. Солнце достаточно сильно припекало, когда он достиг центра, который из себя представлял следующее: площадь прямоугольной формы пять на восемь метров, со всех сторон огороженная кустарником. На «полу» растёт трава оранжевого цвета, доходящая до колена.

В самом центре этой «площади», было самое интересное: сверху свисало на чём-то, напоминающем цепь, вытянутый овал, напоминающий контур рыбы, как её рисуют дети, пока ещё не добавившие плавники и прочие детали. В середине этого овала — круг а в круге выведена «V». Овал этот примерно такого же размера, как стандартный обеденный стол, если смотреть на стол сверху, а круг в нём — размером с сиденье на табуретке. Символ «V»- если сложить две руки человека, среднего роста, у локтей, сжав кулаки, в этот символ — таковым и будет его размер; ширина же самих вертикальных линий символа была примерно пятнадцать — двадцать сантиметров. «Рыбка» эта висела в четырёх метрах над поверхностью земли; достать её было невозможно.

Когда «Майор» подошёл к этому овалу, в первую очередь он посмотрел наверх, надеясь понять за что же держится эта штука. Он был удивлён, когда увидел, что цепь, мелкие звенья которой отблёскивали и слепили глаза от ярко-жёлтого «Солнечного» света, уходит куда-то высоко, в небеса. Конец её виден не был, и не смотря на свою длину, цепь была натянута как струна. Создавалось впечатление как будто овал, с кругом и символом «V» весил несколько тонн. Так же цепь была совершенно неподвижна.

Рассмотрев всё это хорошо, Сергей понял, что до овала ему не достать, но уходить пока рановато, так как кто-то же не зря подвесил его здесь. Он обошёл овал, чтобы посмотреть на него с другой стороны и увидел, выгравированную на символе «V» надпись мелким, но достаточным, чтобы всё можно было чётко прочесть, шрифтом.

Начиналась она на левой вертикальной линии, у её вершины, опускаясь к соединению с правой линией и заканчивалась на вершине правой. Буквы стального цвета составляли слова, гласившие следующее:

«Кого Бог никогда не видит, Президент видит редко, а обычный человек — видит каждый день?»

* * *

Сектор Транто́р, планета Мино́китус. Северо-восточная часть. 12 округ.

Алиса.

Алиса, оказавшись в месте проведения второго испытания, вспомнила о минотавре, который рыскал в Кносском лабиринте, в поисках заблудших в него несчастных, при встрече которых, рассекал своим обоюдоострым топором им телеса, начиная от макушки, до соединения ног и поедал их, когда у тех ещё бились их, брызжущие кровью, сердца. Данный персонаж — человеко-бык никак не вмещался в формат нынешних испытаний и Алиса откинула его почти сразу, а вот саму идею лабиринта не откинула.

Начав своё движение меж кустарников, она вскоре набрела на проём в правой стене, который вёл в коридор с ещё одним проёмом. Девушка не спешила переходить из одного коридора в другой, поняв, что не зная размеров лабиринта, можно легко заблудиться в нём и не найти дорогу не то, чтобы вперёд, но и назад, к началу.

Как почти любому человеку тяжело, откинув сковывающие его условности: карьерный рост, хорошие друзья, привычная местность, автомобили, дачи, квартиры, любимые продавцы и проч. и проч., — бросить всё и уехать, чтобы начать новую жизнь, на новом месте. Месте, о котором этот человек мечтает, месте, которым он грезит, месте, в которое он никогда не отправится и так никогда и не узнает что же такое счастье, в полной мере. Он будет терпеть ужасный климат, высокие цены, свою нелюбимую работу, друзей, которые постоянно зовут его выпить, каждый раз зарекаясь, что это — последний раз, но сидеть в таком привычном ему мирке, боясь начать всё с чистого листа; будучи сознательной личностью, страшно создать те обстоятельства, которые повлияли когда-то на него и он получил нынешнюю свою жизнь, — самому; создать их таковыми, какие устраивали бы его и его семью, а не подстроится под существующие.

Ровно так было бы тяжело и Алисе вернуться, в случае надобности, к началу лабиринта, для того, чтобы его пройти иным путём — начать испытание с чистого листа. Немного подумав и оценив варианты, девушка решила рвать оранжевую траву и делать «залысины» в виде верхней части стрелки, на поверхности песчаноподобной почвы, указывающие направление, которое она выбрала. В случае же неверно избранного пути, приведшего к тупику, девушка рвала заплешину в виде квадрата около прохода, приведшего в неправилный коридор. Таким нехитрым способом она решила вопрос с возможной путаницей в направлении движения и выборе оного.

Не могла Алиса не думать о своём возлюбленном — Тимуре. Здесь, находясь в полном одиночестве, она прокручивала в голове все те ситуации, когда они с парнем обменивались тёплыми взглядами, полными любви; но полными и понимания, что демонстрация этого высокого чувства сделает их более уязвимыми как перед соперниками, так и перед организаторами.

Алисе было очень тяжело скрывать свою отношение к Тимуру, потому как натура её была чувственная и ранимая, но ей приходилось превращаться в настоящий кремень, в девушку неслыханной твёрдости.

Не заглядывая далеко вперёд на счёт судьбы их любовных отношений, Алиса обдумывала всё же нередко эту тематику. Её сердце холодело и внутри, где-то в животе, образовывалась неприятное ощущение пустоты, когда она понимала, что Тимур может стать и её противником по состязанию. Девушке не хотелось принимать действительность, но действительности было всё равно примут её или нет. Очередной раз, как и в прошлые разы обдумывания возможного фактора соперничества между Тимуром и ней, Алиса пришла к выводу что пожертвует собой, ради своего возлюбленного…

Через несколько часов, с такими тёмными мыслями о возможном развитии событий и даже о вероятности своей смерти, Алиса добралась до центра лабиринта. Она увидела поляну квадратной формы, размером где-то 9 на 9 метров, в центре которой стояло на земле нечто, напоминающее огромный каменный валун квадратной же формы, желтого, с синими переливами в некоторых местах, цвета.

Валун этот был высотой и шириной, наверное, метра четыре. На вершине же его располагалась металлическая на вид и блестящая на солнце фигура: ромб. Сам ромб был равносторонним, с примерно полутораметровыми лучами. В его центре находился квадрат, углы которого упирались в лучи ромба, разделяя их ровно пополам, образовывая четыре треугольника из вершин ромба. В квадрате находилась перевёрнутая латинская буква «V», являя собой равнобедренный треугольник, стороны «a» и «b» которого, разделяя квадрат, как бы, рисовали в нём ещё два треугольника, сторона же «c» (нижняя) была совместно и нижней частью квадрата и нижней частью треугольника. На сторонах треугольника были написаны красным цветом буквы, образовывающие слова. Слова эти брали своё начало в вершине, которая упиралась в верхний отрезок квадрата, шли вниз, к нижнему его отрезку, затем переходили в горизонтальную плоскость, после этого, поднимались по правой стороне треугольника, снова упираясь в верхнюю часть квадрата. Алисе пришлось достаточно долго приглядываться, чтобы получилось прочитать следующее:

«Стареет за несколько часов. Принося людям пользу, убивает себя. И лишь вода иль ветер могут спасти её от гибели».

* * *

Сектор Транто́р, планета Мино́китус. Экватор. 01 округ.

Дмитрий.

Пройдя предыдущее испытание, Дмитрий был удивлён. Даже не так; он был ошарашен глубиной глупости и поверхностности в подходе к столь важному для человечества делу. Он считал что это будет действительно отбор, отбор для лучших из лучших, что аналитики всё рассчитали, подбирая участников, что друзья, о которых он знал столь немногое, но которых уважал из-за трепета его отца пред ними, так же, всё рассчитали, подбирая сами испытания и что, уж точно, удастся избежать банальщины вроде случившегося в первом испытании.

Во-первых: Сучкову сразу было непонятно почему его определили к этой безмозглой, толстозадой Конахиной. Почему нельзя было его поставить в нормальную команду, с более — менее достойными людьми. Двух идиоток и алкоголика — Максимку не интересовал отбор. Их интересовало другое. То, в чём Дмитрию участвовать было глубоко противно, но всё же, приходилось. Таков был приказ, а приказы не обсуждаются.

Во-вторых: неужели, кроме как отправить людей, посредством Нуль-Т, на другую, находящуюся в иной солнечной системе, планету, заставив их без еды и воды пройти около двух сотен километров за несколько суток, дабы выбраться с неё — это всё, на что были способны «выдумщики» от друзей?

Как то уж совсем всё это не вязалось с тем, что рассказывал Дмитрию его отец, с самого детства, «вливая в уши» нужную информацию, зная о предназначении сына и настраивая его правильным образом.

* * *

— Помни, сынок — говаривал Игорь Максимович,- полковник секретной службы, — своему маленькому сыну Дмитрию, когда тот, с увлечением, занимался таким интересным и увлекательным для него делом — ковырял землю в цветочном горшке, представляя, что сажает растения. Его всегда тянуло к этому: к посадке и уходу за разнообразными растениями, но понять это смог уже Дмитрий Игоревич, а не мальчик Димка, — получив, за заслуги перед Отечеством, государственную дачу, на которой стал выходными пропадать и пробовать разные технологии выращивания овощей и кустарников. Будучи же малышом, он слышал подобное:

— Помни, сынок: ты рождён для великого дела, для дела, которое нужно для всего современного человечества. Момент настанет и тебе нужно будет, откинув все нормы морали и этикета, откинув все личные пристрастия и привязанности, — сделать это дело. Я постараюсь сделать так, чтобы ты не упустил в период своего взросления ничего из наук, которые тебе будут нужны для прохождения величайшего из всех испытания людей. Но уже сейчас я могу сказать, что тебе выпала огромная честь. Когда ты повзрослеешь — ты всё поймёшь. А сейчас просто запомни — всё уже решено. Дороги назад нет.

— Что ты имеешь в виду, папа. Я куда-то приеду и не смогу выбраться обратно? — наивно вопрошал мальчик.

— Нет же, сынок. Всё решено для человечества. Ещё в восемнадцатом веке уже всё было решено, насколько мне известно, может быть и раньше; но теперь, именно в наше время, будет происходить реализация их задумки. И ты будешь одним из участником форматирования человечества, уже одобренный нашими друзьями. — терпеливо пояснял военный.

— А кто они — эти друзья? Это те люди, которые в праздники приезжают к нам домой, с которыми ты сидишь за столом, когда я уже иду спатки? — не понимая того, о чём толкует ему отец спрашивал Дима.

— Не совсем, малыш. Наши друзья, о которых я сейчас говорю — это внеземные создания, которые хотят всего самого хорошего для людей. Всеми силами стараются они помогать людям, но люди такие упёртые и непослушные, что друзьям придётся применять более существенные методы воздействия. И время применения этих методов близится. У них есть разработанный план, к которому не смог бы придраться и самый лучший учёный с Земли, потому как они опережают нас, людей, по развитию на несколько веков…

— Папа, я ничего не понимаю, если честно. — чуть не плача говорил мальчуган с испачканными руками. Затем, воодушевляясь, он говорил: — Расскажи лучше мне какую-нибудь интересную историю про злобных фашистов и наших доблестных красноармейцев. Там мне всё ясно и понятно. Есть зло — фашисты и есть добро — наши. Добро ведь всегда побеждает зло? — сын пытался хоть как то угодить отцу, пытаясь перевести разговор в одно из любимых русел последнего.

— Да, сынок. Именно так и происходит всегда. Добро всегда побеждает зло! Вот послушай: как-то давно, в 1941 году, 21 июня, в 4:15 утра, коварные фашисты напали на неподготовленные части красной армии Советского Союза…

* * *

Теперь же, находясь на второй ступени испытания, Дмитрий мог лишь злиться и гадать почему испытания так просты; почему нет настоящих, сравнивающих силу разума и физическую, тестов…как можно отобрать лучших из лучших при таком посредственном отношении к отбору?

Сейчас, оказавшись в лабиринте из кустарников, Дмитрий опять был недоволен. Он считал, что пройти лабиринт — так же слишком простая задача. У него была феноменальная зрительная память и он отлично ориентировался на новой местности, поэтому ему даже не понадобилось отмечать каким-либо знаком все свои повороты и проходы через проёмы в кустарнике, чтобы дойти до центра лабиринта, чего он вскоре и добился.

Центральная площадка лабиринта была овальной формы, а в самой её середине стояла статуя, изображающая какое-то существо. Дмитрий быстрыми шагами подобрался к статуе и стал внимательно её изучать.

Высотой статуя была около пяти метров, ширина её, в самой широкой части, — в том месте, где у человека находятся плечи, — около двух метров; цвет её был бронзовый. В нижней части видны были две конечности, оканчивающиеся когтями, вместо привычных человеческому глазу, пальцев; верхних же конечностей было четыре.

Пара верхних членов произрастала, как раз, из самой широкой точки статуи, две те, что ниже, находились примерно посредине всего существа, будучи ниже верхних «рук» на пол метра. Сами же эти «руки» оканчивались шестью пальцами — верхние и четырьмя — нижние. На верхних «руках» было по два «больших» пальца. Один — как у человека, второй — с противоположной стороны кисти, то есть ниже мизинца, если поднять такую кисть вверх пальцами. На нижних «руках» какие-либо большие пальцы отсутствовали. Каждый из пальцев был совершенно без ногтей. «Просто, какие-то сосиски» -подумал Дмитрий, рассмотрев эту деталь. Все конечности изваяния были направлены вниз, параллельно телу.

На месте, где у человека находятся половые органы, у существа была повязка, обхватывающая все его тело вокруг. Переведя взгляд на лицо существа, Дмитрий увидел круглые глаза, на которых не были изображены ни зрачки, ни какие бы то ни было отличительные, разделяющие черты. Это просто были, как будто, вырезанные в литой голове скальпелем проёмы, для наблюдения за окружающим.

В месте нахождения у homo sapiens носа и рта, у этого существа на месте первого были просто три отверстия в черепе, без каких-либо выдающихся вперед органов; на месте второго — зияла полость, размером с небольшое блюдце. Можно было подумать, что изображаемое статуей существо кричит, но так ли это было — сказать сложно.

Какого-либо волосяного покрова на теле или голове существа не было.

Вообще все части тела, если отбросить несоответствия с человеком в количестве пальцев и т.д., можно было бы сказать что человеческие, просто увеличенные в 2–2,5 раза.

Дмитрий обошёл существо (как он начал называть его) вокруг; и ещё раз. Затем, на спине, он увидел сразу им не замеченный, в виду беглости осмотра, — символ, представляющий из себя скругленный прямоугольник, с четырёхконечной звездой, в его центре, вытесненный и выкрашенный синим цветом, звезда же была выкрашена в фиолетовый. По центральной оси звезды, была нанесена стрелка, указывающая в верхнюю её часть, в место схождения двух лучей.

Когда Сучков проследил глазами за этой стрелкой, он увидел надпись, создававшую впечатление, как будто её выжгли на этой статуе: она была чёрно-горелого цвета, и небольшое углубление, которое она создавала в спине существа, и создавало это впечатление. Дмитрий прочёл надпись: «Что невозможно поместить в безразмерную кастрюлю?»

Сектор Транто́р, планета Мино́китус. Восточная часть. 39 округ.

Олег.

Жаль было, хоть и на время (хотя кто знает) терять, так полюбившихся Олегу, друзей. Он лелеял надежду на то, что индивидуальные испытания начнутся под самый конец этого этапа, а к тому времени он уже либо успеет пожертвовать своей жизнью, спасая одного из друзей (или всех), либо «Альфовцы» устроят бунт и победят действующий порядок, свергнув старика, читающего лекции и его кардинала. Этот вариант тоже нельзя было отметать.

Возможно, профессор с базы, которую все четверо видели во сне, на той пустой планете вчера, намекает именно на это: нужно, наконец, мобилизоваться и пойти против системы, свергнув её в бездну забытья и самим взять власть в свои руки?

'Что нам это может дать? Ну скинули мы существующий устой, расквитавшись с вооружённой охраной и с начальством на базе в Кремле. Дальше-то что? Я не говорю даже о том как нам нужно с ними разобраться… во-первых: я не смог бы нанести вред человеку, если он не угрожает моей жизни, во-вторых: у нас нет элементарных ножей, не говоря о пистолетах и автоматах, которые как раз-таки есть у охраны базы.

Да, у меня и Сергея есть чувство мести, пылающее и разрушительной своей силой поглощающее все на своём пути, но ведь нужно, чтобы в перевороте участвовали все…«- так рассуждал Олег, идя по коридорам меж высоких сине-жёлтых кустарников. Задумавшись, он даже не сразу понял, что очутился в лабиринте и по всей видимости, его задачей будет выбраться из него. Это достаточно отрезвило Олега и заставило откинуть все прочие мысли, кроме пульсирующего в голове: 'Заблудился⁈»

Спустя два часа панических, бессистемных скитаний по лабиринту, Олег наконец пришёл к мысли, что нужно успокоиться и поразмыслить над своим положением. Он присел прямо на оранжевую мягкую траву и стал петь свою старую песню, написанную ещё в 17 лет, когда «Купер» писал песни с текстом. Это уже после он перешёл на инструментальную музыку, поняв что люди постоянно трактуют тексты не так, вкладывая в них смысл, которого не вкладывает сам автор. Впрочем, к песням с текстами в итоге он снова вернулся.

Когда он писал эти строки, он только поступил в институт и его удивляла каждодневное повторение предыдущего дня: проснулся; выпил чай с бутербродом; понёсся, сломя голову, чтобы успеть сесть в забитый людьми транспорт; приехал; пересел на другой маршрут; приехал; вышел, понёсся в аудиторию, чтобы не опоздать; провёл пустой, бессмысленный день, пытаясь что-то понять из бесконечного потока ненужной информации и оставить в голове какие-то её крупицы…

Его удивляли люди, которые, бегая по аудиториям, постоянно чего то добиваясь от преподавателей, игнорируют друг друга. После школы, это был контраст. В школе все были друзьями, все помогали друг-другу, а здесь…Позже, он втянулся, стал известным на весь универ, но песня осталась, въевшись в память Олегу, хотя он ни разу её не исполнял на публике; только пел своим близким друзьям.

Каждый день одно и то же:

Все плывут по своей волне.

Жизнь расписана, словно сценарий

И изменить свою под силу лишь мне.

Не зря я взялся писать эти строки-

Будто-бы нечем заняться мне:

Я и сам нахожусь в положении «не очень»,

Я нахожусь по колено в дерьме…

И надо менять всё, да за что бороться?

Может быть вы ответите мне?

Увольте, я знаю: для вас всё прекрасно;

Мол, «зачем копаться в грязном белье!»…

«Теперь то я уж знаю за что бороться…или нет? За что мы боремся? Зачем мы проходим эти дурацкие испытания, если их итог не известен даже обладателю старческого голоса, строящего из себя всезнайку. Может и нет никакого итога? Может же быть что всё это фарс? Чья-то глупая игра, глумление над людьми…или не может, всё-таки? Масштаб всего мира…всех уничтожили…нет, не может. Слишком много усилий затрачено. Вытри сопли, поднимайся и иди, ищи выход! Без нервов! Спокойно!» — думал Олег после того, как пропел вслух свою старую песню.

Заканчивая такие размышления, он поднялся и спокойно пошёл, следую зову сердца, не торопясь и обдумывая каждый поворот, точнее даже не обдумывая, а прислушиваясь к себе. И, на удивление, ему достаточно быстро удалось найти поляну — центр лабиринта.

Поляна представляла из себя равнобедренный треугольник, со сторонами где-то двадцать метров, обрамлённый всё тем же кустарником. «Купер» не ведал целью ли является эта поляна, но, расположенное в её центре привлекло его внимание и он подошёл ближе, чтобы всё детально рассмотреть.

В центре были расположены две, совершенно гладкие, будто литые, но без каких-либо признаков литья, колонны. Располагались они в двух метрах друг от друга, высотой были около трёх метров, диаметром-около метра. Как бы соединяя их, на колоннах, в горизонтальном положении находилась, будто высеченная из камня трапеция, с расположенной внутри неё двенадцатиконечной фигурой. Эта фигура напомнила Олегу изображение взрыва из комиксов, которые он так любил в детстве.

Сама трапеция была достаточно объёмной и, видимо, весила немало. Высота её была около пяти метров, ширина- около трёх. Боковые стороны, соединяющие фронтальную и заднюю части, были шириной около полутора метров. Она была серого цвета, а фигура, изображённая у неё внутри, занимавшая около 50% общей фронтальной части трапеции, была чёрная, как уголь. Олег обошёл, высеченную из какой-то скальной породы, трапецию и обнаружил с задней её стороны такую же фигуру. Передняя и задняя части были совершенно идентичными, без каких-либо отклонений, по крайней мере которые мог узреть глаз человека.

Занявшись сравнением фигур, Олег не сразу заметил текст, написанный золотыми буквами на боковых сторонах трапеции. Половина текста была с одной стороны, вторая часть — с другой стороны: «Что можно, без усилий, поднять с земли» — первая часть, «но невозможно бросить на дальнее расстояние?» — вторая.

* * *

Сектор Транто́р, планета Минокитус. Северная часть. 66 округ.

Тимур.

Тимуру было непонятно каким будет исход его с Алисой отношений. Он в своём дневнике на базе специально не упоминал о своей трепетной к ней любви, пламя которой всё более и более разгоралось с каждым днём, чтобы те, кто, как он подозревал, всё же читают его записи, не знали об этом и не смогли манипулировать им, используя это его чувство.

По прошествии времени, проведённого на базе и на той пустынной безжизненной планете, он понял и осознал в полной мере, что любит девушку бесконечно сильно и готов отдать за неё жизнь. Судя по глазам Алисы, которые своей неотразимостью и глубиной выражения всегда привлекали Тимура больше всего в ней, она разделяла его чувство, но пока не могла как-либо проявлять свои. Собственно, Тимур тоже не мог, кроме как взглядом, сообщить девушке о том, что любит её.

Он понимал, но до конца не мог поверить своему счастью — его любовь нашла взаимность со стороны любимого им человека. Это ли не настоящее счастье? Найти любовь там, где она нужна; там, где, казалось бы, нереально её встретить…

Глаза Алисы, за которыми был спрятан мощнейший её разум и хорошие ментальные способности, выражали грусть, когда Тимур, с нежностью, смотрел на неё и она, отвечая ему такой же нежностью, вдруг, осознавала (так трактовал эту грусть Тимур) что в данном формате их пара обречена, ввиду невозможности нормальных отношений в неволе.

Тимур боялся не то, чтобы прикасаться к Алисе, иной раз он страшился и смотреть на неё, чтобы его отношение к ней, не переросло в нечто большее, в то, что невозможно было бы уже остановить силой разума или какой бы то ни было иной силой — в первую очередь; и не было раскрыто организаторами состязаний во — вторую.

Теперь, когда объявили и начали индивидуальное состязание, Тимур на какой-то период остался один, без своей любви. Мир вокруг него потерял краски; посерел и потемнел. Оказавшись по другую сторону портала, в неизвестном месте, Тимура не особо тревожило то, где он оказался, больше его волновало когда он отсюда выберется и убедится, что с милым его душе человеком всё хорошо и Алиса цела и невредима.

Находясь в лабиринте и обдумывая возможные вариации исхода состязания, Тимура озарила идея: 'А если организаторы этого состязания столкнут нас лбами? Как же тогда быть? Если они захотят меня, с Алисой, поставить перед выбором: своя жизнь или жизнь любимого человека…

…Лично для меня этот выбор очевиден… я, без сомнения, пожертвую собой, ради неё.'

Задумавшись над этим, парень не заметил, как пришёл к центру лабиринта. Он не искал выход, не пытался куда-то дойти; он просто шёл «куда глаза глядят», размышляя и рассуждая у себя в голове, и пришёл в центральный квадрат. В квадрат этот вели три прохода с одной стороны и три — с противоположной, с других стен на Тимура смотрели лишь жёлто-синие листья кустарника.

Стороны квадратной площадки были где-то пятнадцатиметровой длины, а в центре её располагалось нечто интересное, что привлекло испытуемого к себе. Когда Тимур подошёл ближе, он начал рассматривать это творение чьих-то рук, зачем-то поставленное здесь.

Тимур, напрягшись, вспомнил название фигуры, которая была перед ним. Это была огромная хорда. Скошенная её боковая часть была, наверное, около десяти метров высоты и четыре длины. Соразмерно с её длиной был и неоконченный круг, полный диаметр которого составлял бы, примерно, 25–30 метров. На вершине хорды находилась шестнадцати конечная звезда, нижним своим остриём упирающаяся в стык прямого сегмента и дуги. Цвет всего этого сооружения был тёмно-песочный, без каких-либо вкраплений или переливов. Тимур пригляделся к звезде и различил в середине её надпись коричневыми буквами: «Кто всегда осведомлен о местонахождении своего супруга?»

* * *

Сектор Транто́р, планета Минокитус. Западная часть, 191 округ.

Елена.

Оставшись наедине с самой собой, Елена сожалела лишь об отсутствии Дмитрия Сучкова рядом с ней. «Эх, сейчас бы можно было зажечь с ним и доказать, наконец, ему, что я чего-то сто́ю! Показать ему настоящую страсть, настоящий характер. Ну, ничего. Нужно лишь выбраться отсюда и всё будет…» -думала, продвигаясь по своему лабиринту и рассматривая сине-жёлтые листья кустарника Конахина.

Она практически сразу смекнула, что находится в лабиринте и вовсе не паниковала из-за того, что не сможет из него выбраться. Но когда прошло около четырёх часов безрезультатных скитаний, а затем ещё три часа и ещё два, Елена Конахина всё-таки запаниковала и поняла, что если двигаться, не отмечая места, где она поворачивает, то можно ходить по этим коридорам вечно. К этим мыслям её привело увиденное: после очередного тупика, она вернулась к развилке и, думая что поворачивает в коридор, где ещё не бывала, пройдя по нему, вдруг, обнаружила сорванные её рукой сине-жёлтые листья кустарника, лежащие на оранжевой траве.

Девушку несколько повергла в шок догадка о том, что она заблудилась и не знает куда двигаться дальше, но холодный рассудок выудил из сложившейся ситуации решение: она будет обрывать листики и класть их в проходы, в которые идёт, чтобы не повторяться и не ходить по одним и тем же коридорам. Два листка в проход, который не изведан, три — в тупиковый проход.

Спустя ещё шесть часов, когда уже начинало темнеть и Елена начала терять всякую надежду на спасение, внезапно она вышла из коридора на большую площадку, со всех сторон обнесённую, словно забором — кустарником. Со стороны, где она вышла, было ещё три прохода сюда же. Присмотревшись к дальней стене, которая была на отдалении двадцати метров, Лена заметила, что и в ней есть три прохода, только они закрыты кустарником почти до верха своего — осталась лишь небольшая щель между верхним кустарником, — который был некой искусственной аркой, — и самими проёмами.

В центре этой площади, которая была в форме напоминающей крест на карете «скорой помощи», стояла некая конструкция. Конахина двинулась к ней, чтобы её разглядеть и вот что она увидела:

Это была сдвоенная пирамида, одна часть которой была приставлена к другой своим основанием. Стояла она на вершине нижней пирамиды, которая была белого цвета, абсолютно гладкая и, когда Лена решилась к ней прикоснуться, то почувствовала что ещё и холодная, как лёд. Верхняя пирамида была серого цвета, была тоже совершенно гладкая. Высота всей конструкции была, наверное, от девяти до одиннадцати метров — точнее Конахина оценить не могла. Одна пирамида была равнозначна другой. Ширина же её, — в самой широкой части, где соприкасались две пирамиды, — была около шести метров. Вся эта конструкция из непонятного гладкого материала была наклонена в сторону, противоположной той, откуда пришла Лена, на несколько градусов.

Лена обошла вокруг сдвоенной пирамиды, и ещё и ещё раз. Вначале ей казалось что конструкция создана чтобы упасть- таким ненадёжным ей казалось стояние громадины на острой вершине и, конечно, наклон конструкции играл свою роль. Затем она привыкла и, перестав опасаться, ходила вплотную к пирамидам.

Через несколько минут, Елена вновь отошла от конструкции подальше, почти к месту, откуда она пришла и посмотрела на неё в полном объеме, захватив глазами её в масштабе. Только тогда она вновь увидела то, что заметила сразу, но не придала этому особого значения: на вершине пирамиды, которая смотрела в чужое небо, находилась…

…волнообразная штуковина, напоминающая молнию, которая упиралась своим остриём в остриё верхней пирамиды. Она была синего цвета, с красными буквами, написанными кем-то на ней. Лена подошла к пирамиде; вдруг, мысли о её подруге — Легкоступенко внезапно, без её ведома, возникли в её голове; она усилием воли отогнала их и, найдя удобный ракурс, напрягая глаза, прочла: «Что расположено между селом и городом?»

Сектор Транто́р, планета Мино́китус. Южная часть, 219 округ.

Дарья.

Когда прошло пятнадцать часов блужданий по бесконечным прямым и поворотам лабиринта, у Даши Легкоступенко уже не оставалось никаких сил и эмоций. К тому же Светило, слепящее своим жёлтым светом весь этот длинный день, наконец, заходило. Но никакой радости это Дарье не принесло. Наоборот. Сумерки начинали сгущаться довольно быстро и ей стало действительно страшно.

Сама, на чужой планете, да ещё и в бесконечном лабиринте. «Видимо, тут мне суждено сдохнуть, а я даже бухнуть не могу перед смертью» — грустно и невпопад подумала Даша. «Интересно, как там Ленка. Эта-то сучка выберется из лабиринта и пройдёт дальше» — зло и хаотично размышляла о своей подруге непутёвая женщина.

— Ле-е-енка-а-а, — из последних сил, заорала она куда-то в небо. Ответом ей была сначала гробовая тишина, сопровождающая её весь этот нескончаемый день, а затем прозвучал, знакомый уже, леденящий кровь в жилах, вой. Вой этот звучал справа от Дарьи; следом за первым, прозвучал второй вой, слева от неё.

Каким-то внутренним чутьём Дарья поняла, что это пришли те, кто и лишит её жизни в этом чёртовом лабиринте. Она, без оглядки, понеслась куда-то, пробегая перекрёстки и развилки. Ей казалось, что она несётся быстрее ветра, но волкам так не казалось.

И через 11 минут она услышала,настигающий её легкий, без усилий, бег. Через секунду, впереди неё, где-то в 25ти метрах, появился второй волк и она была зажата в клещи. На этом бы и кончилась её история, но тут она заметила краем глаза проём справа от себя и, не раздумывая, нырнула в него.

Это был центр лабиринта. После того, как Дарья вбежала сюда, за ней, в проёме, через который она вошла и ещё в двух проёмах слева и справа, сразу же, беззвучно и практически моментально, выросли кустарники, закрывая, тем самым, эти проёмы. Запечатывая их, не давая пройти кому бы то ни было сюда, в центр, ни отсюда, в первую часть лабиринта. Слышно было как волки рычат от бессильной злобы с той стороны кустарника и было ясно что они не могут найти дорогу к центру лабиринта, к так внезапно улизнувшей от них, жертве.

Дарья села прямо на оранжевую траву и громко зарыдала. Она была на волосок от гибели и, казалось бы, теперь настало время переоценить всё то, что было дорого для неё, найти истинную цель в жизни и приближать её всеми возможными методами.

* * *

Часто люди, побывав на грани смерти или в действительно опасных передрягах, думают что начнут новую жизнь; что Господь дал им второй шанс, которым нужно воспользоваться, закинув подальше так называемые «вредные привычки» — зависимости, начать самореализовываться и саморазвиваться.

Одинокие решительно считают, что теперь найдут вторую половину и сделают детей, семейные — думают что перестанут ходить к любовнице или любовнику, в зависимости от того, кто ставит пред собой задачи — мужчина или женщина; алкоголики решают, что навсегда «завяжут», то же думают и наркоманы; игроманы клянутся сами себе больше не ходить в подпольные и другие, казино; злые, угрюмые люди, вдруг понимают, что нужно быть позитивно настроенным и давать миру лишь добро — оно же будет и возвращаться и тому подобное.

Да только всем этим обещаниям и клятвам приходит конец через некоторое время. Человек так устроен: плохое забывается очень быстро (хорошее — ещё быстрее) и через неделю ему уже не видится его неминуемая кончина, которой удалось избежать лишь чудом, — в таком мрачном свете. Уже нет понимания того, что это сам Бог дал второй шанс и нужно начать жить нормальной жизнью. И, постепенно, всё возвращается на круги своя. Пьющие — пьют; семейные — изменяют; одинокие — остаются одиночками и так далее, по списку.

Бывают, в редчайших случаях, и исключения. Это люди железной воли, которые до момента, когда жизнь их подверглась смертельной опасности, просто шли не по тому пути. Разные жизненные обстоятельства всё подталкивали их по кривой, неправильной тропке, всё дальше и дальше заводя в тёмный лес извращённых пониманий реальности. Но тут происходит случай, когда все эти тропки можно разрушить, а лес- сжечь. Такие люди производят переход с расстановкой, обдумывая каждый шаг: с чего начинать жить по-новому, к чему приведёт то или иное событие, действие; кто пострадает а кто выгадает от таких перемен… И, наконец, всё обдумав и взвесив, ломают безоговорочно и навеки шаткую, грязную, но натоптанную тропу, сжигают напалмом гнилой, тёмный, полностью заражённый грибком, лес и начинают строительство новой, неизведанной ещё, в виду её отсутствия, просторной тропы. Выкладывают её брусчаткой, чтобы ни один дождь не превратил её в грязь, о которую можно испачкаться и вновь пойти по наклонной. Тропа эта приводит их, наконец, в отличный, без сухих или гнилых деревьев, хвойный лес. Лес, в котором все их цели обязательно достижимы и все задачи выполнимы. Такие люди обычно доживают до глубокой старости, передавая часть своей мудрости потомкам, предохраняя оных от неправильных шагов, от тлетворных влияний…

* * *

Дарья не была исключением из общего правила. И, уж точно, не относилась она к людям, с железной волей. Скорее совсем наоборот. Подняв глаза к небу, она увидела огромную луну жёлтого цвета, овальной формы, дающую достаточно света, чтобы продвигаться дальше. Даша встала на ноги, коря себя за минутную слабость: « Разнылась, как малая, ей-Богу. И не из таких передряг выбиралась. Правда одна я никогда не оставалась, но то такое… ладно, надо дальше идти. Мало ли кто тут ночью ещё придёт: может волки опять а может кто ещё похуже…», — и пошла в противоположную сторону поляны.

Когда Легкоступенко шла по поляне, в форме параллелограмма, постепенно осматривая кустарник, ограждающий её, она обнаружила что проёмов в другие части лабиринта нет. Когда же она отвлеклась от изучения стен, то обнаружила, стоящую в центре поляны, странную штуковину. Штуковина эта напоминала каплю, только была огромного размера и ярко-жёлтого цвета. Полукруг её, в правой от Дарьи, верхней части, переходил в полу-квадрат. Размером она была впечатляющим: высота 15 метров, ширина — в самой широкой точке, — 8 метров. Глубина — где-то три метра. Капля эта смотрелась здесь, на этой поляне, каким-то незваным гостем. Словно какая-то сила несла её в своём огромном кармане, а потом, случайно, уронила здесь.

В «лунном» свете, Дарья сумела прочесть надпись, написанную с задней, если смотреть от места её входа в центр лабиринта, стороны: «У отца Виктора было четыре сына: Александр, Михаил, Дмитрий и… как звали четвёртого?»

* * *

Сектор Транто́р, планета Минокитус. Юго-восточная часть, 87 округ.

Надя.

Надежда Никишина обрадовалась больше остальных, когда объявили, что следующее испытание будет индивидуальным. Она меньше всего хотела выяснять с кем-либо отношения и кому-либо что-то доказывать. Случилось так, как случилось и точка. Зачем из этого делать трагедию, рассусоливая, пускать сопли и бесконечно оправдываться. «Кому что-то не нравится — могут идти далеко и надолго. Я такая, какая я есть. Я достаточно натерпелась за всю жизнь, чтобы ещё раз, в угоду кому-то, страдать» — думала Надя, не понимая, что принимая условия её помощников, из предыдущего испытания, она уж е поступает в угоду кому-то, то есть им.

Но нельзя было исключить и приятный бонус от её покровителей: попав, как и все прочие участники в лабиринт и дойдя до первого поворота, Надежда заметила что на оранжевой траве синим цветом нанесена небольшая но чёткая стрелка, указывающая ей направление движения. Понимая, что помогать ей не может никто, кроме её могущественных соглядатаев, Надя полностью доверилась этим стрелкам и, не думая отмечать или запоминать дорогу, бездумно следовала туда, куда указывали ей стрелки.

Таким нехитрым способом ей помогли во второй раз. Странность была в том, что Надежда не ожидала никакого подвоха от её тайных помощников несмотря на всё то, что ей пришлось пережить в жизни, несмотря на все подножки и палки в колёса от людей, которым она доверяла, Надя решила ещё раз доверить себя, доверить свою судьбу незнакомцам.

Иной раз, оглядываясь назад, человеку непонятно: как можно было быть таким доверчивым и ждать порядочного к себе отношения…

* * *

Находясь в торговой сфере, например: человек открывает магазин, в котором обвешивает покупателя и ставит нечестные наценки на товар; продаёт некачественный или просроченный товар, расхваливая его — лишь бы продать, но когда этот же человек приезжает на оптовую овощную базу или оптовый бакалейный склад, чтобы закупить продукцию в свой магазин, он ожидает наичестнейшего к себе отношения и не ждёт обмана, кроющегося в любой из мелочей.

Или другой пример: будучи автослесарем, человек ремонтирует чужие автомобили, выполняя свою работу некачественно, не заботясь о том, что кто-то может пострадать, из-за его криворукости или лени; зато когда этот человек заказывает себе ремонт квартиры, он ожидает что ему всё сделают по высшему разряду, без косяков и наплевательского отношения. Разве может так быть?

Ещё один: разобравшись в тонкостях IT, человек открывает школу по обучению других людей этим тонкостям. Но он выстраивает специальную программу обучения, чтобы затянуть оное. То, что можно понять и применить на практике за месяц — растягивается на три; то, что легко понимается (с любым уровнем знаний IT) за неделю — растянуто, благодаря этой хитрой программе, на месяц…зачем? Чтобы получать больше средств. Ведь многие считают если дольше учишь — значит лучше учишь. Люди ведь не знают всех тонкостей и нюансов и легко клюют на удочку. Затем, когда этот человек обращается в любом направлении в сфере услуг, его ожидают повсеместные глубокие разочарования: то подстригут не так, то психотерапевт назначит неподходящие препараты, то жене маникюр плохо сделают, то заказанные пластиковые окна доставят в офис (в котором этот человек делает ремонт: бизнес расширяется), с открывающейся створкой с левой, а не с правой стороны, то в массажном кабинете он получит отказ…и так далее.

Всё, что отдаёт индивидуум, он же и получает. Вселенная, как зеркало, отображает действия и поступки каждого из нас на нас самих. Кто-то называет это «кармой», кто-то «судьбой», кто-то «Божьим промыслом», но суть одна: каждый из людей достоин именно того,что с ним происходит и происходило; все его поступки имеют последствия как в моменте, так и в перспективе. Жаль, что большинство это упускает из виду или смотрит на этот факт сквозь пальцы…

* * *

Уже через сорок две минуты Надежда Никишина была в центре лабиринта. Она дошла до центра быстрее прочих, что и немудрено, когда правильное направление тебе указывают стрелки. В глубине души, девушка ощущала уколы совести, но гнала эти ощущения прочь, заливая их внутри себя толстым слоем ила, чтобы не слышать и не задумываться правильно ли она поступает.

Площадь, в которую вошла Надя из левого, который был лишь одним из трёх — проёма была в форме сердца, каким рисуют его дети. Три проёма за спиной Никишиной были у заострённого, нижнего, соединения лучей. Площадь этого «сердца» была, около ста пятидесяти квадратных метров, а в центре его стояло нечто интересное.

Это была большая пятиконечная красная звезда, словно спрыгнувшая с кремлёвской башни. С небольшим оранжевым солнцем, — как его принято изображать в прогнозах погоды, когда зрителя пытаются убедить в том, что вскоре будет солнечно, — на её вершине. Звезда была метров десять шириной и столько же высотой. Она была из какого-то металла или чего-то подобного. Очень гладкая, холодная, блестящая на слепящем жёлтом «солнце». Солнце на вершине звезды было примерно метр в диаметре. Прямо в самом центре звезды была надпись коричневыми буквами: «В русском языке традиционные женские имена заканчиваются на буквы „а“ или „я“, но есть одно имя, не заканчивающееся ни на одну из этих букв. Назови его.»

Глава 9

Сектор Транто́р, планета Минокитус. Юго-восточная часть, 87 округ.

Надя.

Подумав немного и вспомнив ответ на эту детскую загадку, Надя сказала: «Любовь. Это имя — Любовь!» За её спиной, в левом «сердечном» полукруге послышался какой-то звук, Надежда повернулась туда и увидела что появились три проёма в, казалось бы, сплошной стене из кустарника. Или не такой уж и сплошной? Тут же ей вспомнилось, что ранее она заметила, но не придала особого значения — небольшие полоски света меж сине-жёлтыми листьями кустов; полоски, которые были явно шире, чем расстояния между ветками и листьями где-либо в лабиринте. Находились они примерно в четырёх метрах от поверхности. В любом случае, теперь там были проёмы, к которым направилась Надя.

Обойдя по очереди все три проёма справа-налево, Никишина вновь увидела небольшую синюю стрелку на траве, указывающую в левый проём. Без оглядки и раздумий, пошла она в этот проём и исчезла в коридорах лабиринта. После того, как испытуемая Надежда Никишина появилась в начале лабиринта, прошло всего 47 минут.

Спустя ещё 21 минуту, Надя вышла из лабиринта и вошла в жёлтую дымку портала, находящегося в двадцати метрах от выхода. Она даже не обернулась, чтобы посмотреть на лабиринт со стороны. «Только вперёд, только вперёд» — думала Надежда.

* * *

Сектор Транто́р, планета Мино́китус. Восточная часть. 39й округ.

Олег.

Когда зашло местное «Солнце» и стемнело, Олег заметил что три проёма, находящиеся в стороне, откуда он пришёл, заросли кустарником. А он всё думал и думал над загадкой, написанной на боковых сторонах трапеции:

«Странная загадка. Что же такое легко поднять, но сложно бросить? Может быть речь о наркотиках. Нет, не подходит. Хмм…может быть это луковая чешуя?» — соображал Олег.

— Луковая чешуя, — прокричал он. Ничего не изменилось. «Так, что ещё…что же ещё? Хм-м…листья? Точно! Листья!»

— Это листья! — крикнул гитарист; вновь никаких изменений. «Эх, сюда бы мою Ленку…она бы вмиг разгадала эту загадку. Она так любила все эти ребусы и загадки. Ладно, думай моя голова, думай! И не отвлекаться!»

Спустя три, с четвертью, часа, Олег тихо промолвил:

— Пух. Тополиный пух! — в последние несколько часов он уже не выкрикивал свои догадки; ему ужасно надоело ломать голову над такой чепухой.

Один раз он, не выдержав этой пытки, решил бросить разгадывание загадки и уйти с поляны назад, в лабиринт. Но пути не было. Ни назад, ни вперёд, ни влево, ни вправо… Тогда «Купер» явственно понял, что путь с поляны лежит только лишь через разгадывание этой идиотской загадки. Ему пришлось продолжить перебирать в уме и произносить подходящие, по его мнению, ответы.

После того, как гитарист сказал: «Тополиный пух», сзади него раздался какой-то тихий звук, похожий на шелест. Резко обернувшись, Олег заметил, что три проёма открылись. Он, с радостью, направился в правый проём и, с лёгким сердцем, отправился ходить по его коридорам.

Так же, как и прежде, без лишней «метушни» и волнения, перед каждым новым поворотом, прислушивался Олег к своим ощущениям и выбирал подходящий- или проходил мимо поворота, — исходя их оных. Через два часа, тринадцать минут, «Купер» дошёл до выхода из лабиринта и увидел жёлтую дымку портала, ярко светящуюся в ночи.

Оглянувшись назад, на лабиринт из кустарника, тянущийся направо и налево бесконечно длинно́, гитарист улыбнулся и с лёгким сердцем шагнул в портал, чтобы никогда больше не появляться на этой планете.

* * *

Сектор Транто́р, планета Мино́китус. Юго-Западная часть. 169 округ.

Сергей.

Когда стемнело, по крайней мере, стало прохладнее. Конечно, комбинезон с базы в Кремле имел хороший кондиционирующий эффект, но всё равно было достаточно некомфортно днём. Прочтя загадку и подумав над ней около четырёх часов, Сергей не придумал толкового варианта ответа и решил, что нужно прилечь, поспать пару часов. Он знал свой организм, он знал своё свойство, присущее и другим людям: когда сильно устал, но пытаешься закончить начатое дело — только испортишь его.

Умудрённый опытом, «Майор» понял, что нужно «отпустить ситуацию» и отдохнуть. По большому счёту он просто заставил себя это сделать, потому как всё его существо рвалось действовать; рвать и метать, отгадывать эту нелепицу, перетасовывая в голове ещё более нелепые ответы.

После пробуждения, Сергей сразу заметил, что никаких проёмов в лабиринт нет. Что вся площадка окружена плотной стеной из сине-жёлтого кустарника. Он понял, что его догадка на счёт того, что отгадка — и есть ключ к дверям лабиринта верна. Призадумавшись, Сергей пристально смотрел на буквы.

«Итак, 'Бог никогда не видит». Кого он никогда не видит? Дьявола? «Президент видит редко». Ну, это уж слишком. Дьявола президент, а уж, тем более, обычный человек, вряд ли, видит вообще. О чём же речь?

Давай с другой стороны начнем: кого «обычный человек видит каждый день»? Свою работу, свою жену…ну не у всех же есть работа, да и жена. Хм-м, а это обо всех людях или только о каких-то особо «обычных» речь? Так, это я не туда мыслю! Свою жизнь? Нет. Свой дом? Вроде бы подходит. А как ответ дать?'

— Свой дом! — крикнул Сергей. Безрезультатно.

«Ну, по идее, должно же что-то измениться, если я назову правильный ответ. Безусловно, должно. Так, значит не дом. Хотя подходит под все три условия… ладно, думаем дальше.»

Варианты ответов появлялись в голове Сергея, но ни один из них не подходил. Он озвучил: «грязь», «алкоголь», «БОМЖей», «двигатель автомобиля», «мошенников», «обман», «несправедливость», «телевизор» и многое другое, но ничего не происходило. Спустя несколько часов, Сергею страшно надоела эта «игра» и он сидел, тупо уставившись на буквы, не видя ничего, кроме них.

И тут к нему пришло озарение и он закричал, словно умалишённый: «Себе подобного! Себе подобных!»

Тут же, в мгновение, когда был дан правильный ответ, с противоположной входу на площадь, стороны, послышался шелестящий звук, который получается, если быстро крутить в руке кусок провода, или детскую скакалку.

Мужчина обернулся на этот звук и увидел три проёма в только что, казалось бы, монолитной стене из кустарника.

— То-то же, умники. Я доберусь до вас. Ещё как доберусь! Обещал — сделаю! Трепещите!

С этими словами, «Майор» трусцой побежал к среднему проёму и продолжил начатое им в первой половине лабиринта дело: отмечать отломанными фрагментами кустарника свои повороты, тупики и т.д., чтобы не повторять своих же ошибок. Через два с половиной часа, он вышел из лабиринта и вбежал в портал, ни на секунду не задерживаясь.

* * *

Сектор Транто́р, планета Минокитус. Западная часть, 191 округ.

Елена.

Лена Конахина очутилась на поляне, один на один с загадкой. С абсолютно идиотской загадкой, как ей казалось. «Что располагается между городом и селом»? Ну что за бред? Ну поля, ну лес, ну дорога, ну дома — да миллион всего! Как тут угадаешь⁈' Елена начала выкрикивать слова, приходящие ей на ум:

— Трава! насекомые!, люди!, воздух!, солнечный свет!, ветер!, автомобили!, автобусы!, столбы!, провода!, указатели!, коровы!, тракторы!, пшеница!, грибы!, животные! — она всё кричала и кричала, но не достигала никакого эффекта.

В первые несколько часов Лене казалось, что ответ нужно как-то иначе сообщить. Может быть, как то ввести его, дотрагиваясь к сдвоенным пирамидам. Она облазила их вдоль и поперёк (где доставала) рассмотрела их наидетальнейше, но ничего не нашла.

Отчаявшись, она заорала на конструкцию:

— И⁈ Что я должна тебе сказать⁈ ТЫ, кусок говна! Как мне отгадать бред, который ты загадала⁈ -пока Лена кричала, она не слышала звук, который произвели кусты, рассосавшиеся с трёх проёмов в противоположном от входа конце поляны, но когда она, со слезами на глазах, отвернулась от пирамид, она увидела проёмы в кустах.

Вначале она подумал, что ей просто мерещится и она выдаёт желаемое за действительное для себя самой, но когда она подошла и увидела вблизи отсутствие зарослей и убедилась в реальности проёмов, ведущих в лабиринт, — радости её не было предела.

Она повернулась и показала средний палец пирамидам и, с гордо поднятой головой, ушла в коридоры лабиринта. Елена так и не поняла какой же ответ на загадку, да ей это было и не интересно; собственно и сама загадка уже начала выветриваться из её напряжённых поиском правильного пути из лабиринта, мозгов, которые не имели опции вести сразу несколько сложных операций.

Через пять часов она вышла из лабиринта и, ещё раз продемонстрировав средний палец, — уже лабиринту, — ушла в портал.

* * *

Сектор Транто́р, планета Минокитус. Южная часть, 119 округ.

Даша.

Насколько долго может затянуться час, настоль же быстро может пролететь год. В разуме Легкоступенко был полумрак, без света; была метель, без снега; был вой бурь, без ветра; была лишь округлая чреда идей, без малейших заострений.

Дарья пыталась вспомнить максимальное количество имён. Она называла самые наинесуразнейшие имена, которые только приходили ей в голову. Она тратила на это часы и часы времени, отведённого ей до рассвета, но не могла потратить минуты, чтобы понять суть загадки, данной ей.

Элементарность данного ей задания была очевидна даже для десятилетнего ребёнка; специально для Дашиного IQ была разработана эта загадка, но всё равно она была ей не по силам. Никто из разработчиков не мог предположить, что человеческая глупость может иметь такую глубину. Словно озеро Байкал,- чернота и холод глубинных вод которого заставит в судороге корчиться любого, попавшего в неё утопленника,- глупость Дарьи Легкоступ заставила бы любого человека содрогнуться; только не от страха или неожиданности, а от гомерического хохота, если бы оной узнал о том, сколько времени Дарья потратила на разгадывание банальной детской загадки.

Когда начало светать и лучи ярко-жёлтого светила озарили горизонт, Даша услышала волчье рычание. Только теперь оно звучала из-за ограды, созданной кустарником не в месте входа девушки в центр лабиринта, а в противоположной стороне. Через некоторое время, малая часть «Солнца» показалась на горизонте и, с шелестом, кустарники на входе во вторую часть лабиринта, исчезли.

Через один миг в центр ворвались два огромных волка. Дарья смотрела на них, на их приближение, в их жёлтые страшные глаза, в их полные желтоватых острейших клыков пасти, без сил что-либо предпринять.

«Пожал…» -успела промолвить она, в своём обращении к пустоте, к бездне, к самой смерти…и затем её не стало. Один волк разодрал её живот, из которого вывалились внутренности; второй, подпрыгнув, вцепился в глотку. Дарья упала наземь и была разорвана на части и съедена в течении нескольких минут. На этом состязание для неё было окончено.

Мино́китус. Северо-восточная часть. 12 округ.

Алиса.

Пытаясь отгадать загадку, Алиса невольно начала думать о других участниках. Она переживала, прежде всего, о Тимуре, но и о Сергее и об Олеге задумывалась тоже. Единственный человек, о котором она не задумывалась — а, если бы и задумалась, то мысли её привели бы к тому, о чём не хочет думать ни один здравомыслящий человек, — была Надежда. Никишина стала для Алисы злейшим врагом; человеком, который и гроша ломанного не стоил, но мог натворить целое море бед для окружающих. Она чувствовала от Нади исходящую затаённую злобу не только на себя, но и на всех живых людей…

«Итак, что же „Стареет за несколько часов“? Мухи, цветы? Но вряд ли о них можно сказать что: „Принося людям пользу, убивает себя. И лишь вода иль ветер могут спасти её от гибели“. Что же это такое? Может быть это дерево? Пламя, пожирающее дерево, приносит пользу, убивая себя — давая тепло; так же, подходит и стареет за несколько часов; ну и вода и ветер могут, потушив огонь, спасти древесину» — пытаясь исходить из сухой логики, размышляла Алиса. «Как ответ то дать? Вот что интересно. Писать нечем. Соответственно, нужно сказать? Наверное…»

— Древесина, горящая в огне! — громко сказала Алиса. Никаких изменений не произошло.

'Хм-м… Два варианта: либо ответ неправильный, либо способ его донесения. Что ж, попробуем дальше. Я уверенна что на правильном пути. Вода — явный враг огня. Вода — это жизнь, в то время как огонь — это извечная смерть. Пожирая всё на своём пути, движется он по лесам и полям; по домам и квартирам; по автомобилям и торговым центрам…

Не важно рукотворно ли он создан где-то в лесах Сибири, губернатором Алтайского края для того, чтобы списать спиленную и проданную им древесину, — или появился стихийно, от аномально-высокой температуры воздуха, и уничтожил поля с хлебами и посадки их разделяющие,- суть одна. Огонь-это разруха, смерть, уничтожение всего живого.

Но огонь, будучи контролируемым, дарует и жизнь. Дарит тепло в наши дома, он позволяет людям приготовить пищу, даёт путешественникам надежду на жизнь, сиянием и жаром своим, отгоняя хищников в дикой природе…

Что же в огне умрёт? Всё. Без исключения. Для достижения конечного результата уничтожения любого живого (и не живого) существа нужно лишь правильно подобрать температуру горения и размер пламени.

Но что стареет за несколько часов? Уничтожено — это одно, стареет же — совершенно другое. И: стареет, чтобы умереть или просто стареет и остаётся старым?'

В ходе этой цепочки рассуждений, Алиса начала совсем запутываться. Она закрыла глаза и села на мрачную оранжево-чёрную в свете «Луны», которая вышла на сцену вместо жёлтого «Солнца» три часа назад, — траву.

«Совершенно без паники. Успокоиться и сосредоточиться! Всё хорошо. Никаких условий нет, поэтому, скорее всего, у меня ещё три дня, пока я не начну умирать без пищи и от жажды. Отдохнуть было бы неплохо. Мысли путаются. А что мешает?»

Девушка решила прилечь на траву, возле кустарника, который давал небольшую тень от светящей полной «Луны». Несмотря на то, что уснула она всего на 24 минуты, ей приснился сон:

Её квартира, в Донецке. Она слушает радио, по которому играет её любимая песня группы «Pink Floyd» — «Hight hopes». Вдруг, во время первых слайдов Гилмора в финальном соло песни, за одну минуту, девять секунд до конца песни, её обрывает диктор, произносящий, по мнению Алисы, какую-то бредятину:

— Срочное сообщение: после того, как Президент Российской Федерации, признал ДНР и ЛНР независимыми государствами в пределах Донецкой и Луганской областей и сказал, что РФ будет защищать русских людей любыми имеющимися способами, ВС РФ начали высокоточные удары по объектам военной инфраструктуры ВСУ. Ракетами поражены все цели: ПВО, склады и ангары с техникой, аэродромы и узлы связи; подобные объекты. Сегодня, 24 февраля, Украина осталась без действующего стационарного ПВО и действующей авиации. Наши войска входят с разных направлений и без кровопролитий двигаются к столице Украины — Киеву. Исход очевиден.

Если меня сейчас слушают украинские военные, то я предлагаю вам сдаваться в плен, без боя или переходить на сторону наших вооружённых сил. Сопротивление бесполезно и будет подавляться адекватным но жёстким ответом. Как сказал наш Президент, денацификация будет проводиться до полной демилитаризации Украины. Словно свеча, умирающая от огня, загнётся и расплавится её коричневая пасть. Нацизм не пройдёт! А теперь реклама! — перебивая сам себя, проорал ведущий.

— Наши свечи — самые лучшие из всех аналогов. Мы используем не воск, а специальный нано-состав, разработанный нашими учёными в НИИ нанотехнологий, в Новочеркасске. Пламя наших свечей, так же, лучше любых других; ведь фитиль тоже из специального материала. Покупайте наши свечи! Будущее уже здесь! А теперь наша постоянная рубрика: песни, выбранные слушателями. Сегодня в ней группа «Tableau Mort» с композицией «Candle in the Darkness». Наслаждаемся!

Громкость приёмника увеличилась и первые ноты тяжёлого риффа зазвучали в комнате Алисы. Она никогда не любила такой вокал. «Уж лучше без вокала, чем такой» — всегда думала она, прослушивая подобные композиции. Но риффы и ударные были более-менее сто́ящие. Интересно, кто же голосует за такое? Не успев, как следует обдумать, Алиса погрузилась в другой сон:

Тишина и темнота были новыми её компаньонами в нём. Оглянувшись по сторонам, девушка увидела свет вдали от себя и, как водится, пошла на него. Через несколько минут, ступая по совершенно гладкому полу, не издавая ни единого звука, она подошла на расстояние, чтобы увидеть что это свеча, — догорающая в лужице из собственного «тела»-воска, — слабо освещает незнакомое помещение.

Алиса проснулась и сказала: «Свеча! Ответ на загадку: свеча!» Кустарник, на который она опиралась во время своего недолгого сна, внезапно исчез и она, не ожидая такого подвоха, спросони, мягко упала прямо на траву.

Дверь открылась. Отгадка была верной. Девушка подумала: «Интересно мне помогли таким образом или это моё подсознание решило загадку?»…

…Через три часа, одиннадцать минут, Алиса Ковальчук вошла в портал; за мгновение до входа, она окинула взором темное небо, со множеством неизвестных звезд и сам лабиринт из несуразного сине-жёлтого кустарника и подумала: «Как же там мой Тимур?.. надеюсь, у него всё хорошо и он уже на базе, отдыхает» — и оказалась по другую сторону желтого Нуль-Т.

* * *

Сектор Транто́р, планета Мино́китус. Экватор. 01 округ.

Дмитрий.

В который раз, разведчик, он же безномерно й испытуемый, в миру — Дмитрий Сучков, прочёл ненавистную надпись: «Что невозможно поместить в безразмерную кастрюлю?» И в который раз эта загадка ввела его в ступор.

Он испробовал уже все известные ему логические приёмы для поиска истины; потратил массу времени на воспоминания о том времени, когда он учился в академии, где их, — студентов, грызущих гранит науки, — постоянно угощали разного рода «подколами» и заданиями, дабы приучить действовать неординарно и находить выход из любой сложившейся ситуации.

Порой Дмитрию казалось, что ответ близок, что он лежит у него в кармане — нужно лишь засунуть руку и нащупать его. Всеми силами старался он засунуть ментальную руку в ментальный же карман, но ничего не выходило и ответ постоянно ускользал из поля зрения, немного опережая ищущего.

Дима всегда ненавидел задачи без чётко установленных рамок, без нормальных исходных данных. Задачи, которые являлись так называемыми «логическими», но по факту, были какими-то детскими головоломками, с идиотскими ответами на них.

«Ну что за слог? 'Безразмерная кастрюля»…разве такое возможно в реальном мире? Нет! То есть я, — когда речь идёт о победе в испытании, да и вообще о сохранении жизни, — должен придумать какую-то кастрюлю, у которой нет размеров, и пытаться окунать туда поочерёдно придуманные же предметы? Допустим. Тогда в безразмерную кастрюлю не поместится безразмерная блоха. Ха-ха.

Как понять разницу в безразмерностях? Какая безразмерность будет больше: блошиная или кастрюльная? Ну, или иначе: в безразмерную кастрюлю не влезет безразмерный небоскрёб' — полушутя, полу-сходя с ума, размышлял Дмитрий. Однако, последнее слово отрезвило его и заставило вновь погрузиться в воспоминания.

Слово «небоскрёб» чётко и плотно вызывало ассоциативный ряд в его голове: новостные агентства, — после некоторой задержки, которая давала им успеть дорисовать, несуществующие в реальном мире, но существующие в «прямой трансляции» самолёты, — показывают на все США, а затем, — после того, как утрясли все нюансы меж соответствующими ведомствами, — и на весь мир «жуткие» кадры, «врезающихся, управляемых террористами» самолётов. Затем показывают общую суматоху на улицах, между делом, вставляя «экспертов» с мест и разнообразных студий.

* * *

«Эксперты» эти, точнее: многие из них, оплатили своё присутствие в «прямой трансляции», чтобы потом написать книги, снять передачи и проч. и проч. Основной целью этой группы было примелькаться на ТВ, ради личной выгоды.

Ко второй, многочисленной, группе «экспертов» принадлежали, — как точно знал уже тогда, тринадцать лет назад Сучков, — многочисленные агенты трёх американских ведомств: ФБР, ЦРУ, АНБ. Задачей этих лгунишек было вести в правильном направлении общественное мнение, чтобы первая, коммерческая группа, в экстазе своих «экспертных выводов», перепутав какие-либо «факты» из «темников», не привела людей к таким тривиальным мыслям как: «а где же ПВО?» «А где же истребители?» «Каким образом алюминиевый корпус самолётов мог протаранить многотонную, — рассчитанную на множественные подобные удары, — конструкцию из стальных, высокоуглеродистых швеллеров, двутавров, уголков…?» «Где остатки самих самолётов? Похоронены под остатками высоток? И двигатели, созданные из титана, растворились?»

Двигатели, изготовленные из сплавов самых твёрдых и не поддающимся высочайшим температурам, металлов на Земле просто исчезли, видимо, спев перед этим строчки из песни «Metallica» «I disappear»… Множество нестыковок, которые, с лёгкостью, привели бы любого, начавшего независимое расследование, человека (для сопоставления которых не нужно быть даже Шерлоком Холмсом) были спрятаны, смазаны, заретушированы хитрой, но мудрой рукой творцов современной истории…

Эти и подобные им вопросы, а точнее ответы, не должны были возникать в головах людей. Но не простых людей — на чернь всем плевать, перед лицом черни можно делать всё, что душе угодно: можно забирать людей с улиц на войну, в то время, как другие будут проходить мимо и даже не смотреть в сторону забирающих, не глядя на то, что могилизаторов трое, а праздношатающихся, проходящих мимо сотни, а то и тысячи…

Можно ездить по дворам городов и сёл в автомобилях с сине-красными мигалками, в поисках жертвы; жертвы, которая даст ищущим заработок на развлечения. Можно в школах «развивать патриотические чувства», пичкая детей информацией о том, что война — это норма, о том, что люди, профессионально убивающие других людей — герои, о том, что страна — важнее жизни, а родители этих детей будут поддакивать и кивать рассказам своих маленьких чад о патриотизме и не предпримут никаких мер.

Можно ставить глобальные опыты с внедрением ГМО, а фермеры будут только рады закупать гибридную продукцию — ведь за ней нужен ме́ньший уход; ну и пусть тебя привязывают покупать семена каждый год, потому как ГМОнизированные не дают потомства в виде семян — это не беда…

Весь фарс, вся ширма создавалась для людей, которые могли бы действительно повлиять, хотя бы в какой-то мере, на все события, которые последовали потом; ради которых и устроили этот контролируемый снос зданий в Нью-Йорке, с многочисленными жертвами.

Огромным количеством показываемых «экспертов» забивалась, — словно тяжёлыми ботинками 47го размера, с металлическими носками, — сама мысль, сама идея о том, что всё показанное на ТВ в тот день 9го сентября 2001 года — является спектаклем, с огромными сакральными жертвами среди народонаселения. И этот план сработал.

Дмитрий, будучи тогда ещё только окончившим академию, практикантом, в единственно оставшейся теперь, а тогда засекреченной конторе, был в шоке от получаемой информации от групп на местах и от информации, приходящей по линии такой же конторы, с другой стороны. До этого он считал, что защита электората — святая обязанность всевозможных спецслужб, что разведчики, контрразведчики и прочие агенты, число коих невообразимо и имя им легион — являются силами добра. Что все эти бравые ребята являются Защитниками, а не контролёрами масс людей, живущих на планете Земля.

Но когда ему, в виду его обязанностей, в виду выполнения долга, пришлось спускать по вертикали, подведомственных его конторе структур те дикие «темники», спущенные сверху и сравнивать их с реально поступающей информацией, глаза его, что называется, «полезли на лоб»…

Все эти россказни: о самолётах, которые летели куда им вздумается; о террористах, которые якобы научились летать на лёгких летательных аппаратах, а теперь украли «Боинги 777» и, налегке развернув их в нужном направлении, попали в башни-близнецы; вся нереальность происходящего шоу по ТВ, не укладывающаяся в рамки логики нормально-мыслящего человека, — били по придуманному, в светлой тогда ещё душе Дмитрия — образу бравых защитников отечества. Потому как реальная информация, поступающая с мест была совершенно иной.

Во-первых: конструктив зданий был специальным образом заминирован так, чтобы они сложились, как карточные домики; во-вторых: применялась специальная взрывчатка, которая налегке расплавляет огромные массы металла, вне зависимости от сплава — для чего она и была создана; в-третьих: все жертвы, на которые пошло якобы правительство, — а на самом деле те, кто действительно контролирует ход мировой истории, — были сознательны, никаких случайных совпадений или подобных недопустимых вещей; в-четвёртых: аналитики сразу же дали прогноз событий и через некоторое время инструкции, спущенные сверху, этот прогноз подтвердили: вся эта дезинформирующая весь мир ловушка, весь этот мыльный пузырь был создан не только для начала войны в Ираке, но, в большей степени, для ужесточения общемировых — в целом и американских — в частности, мер безопасности - для ограничения прав и свобод граждан…

Правительство и Президент РФ должны были, в соответствии с инструкциями, согласиться и осудить «террористические акты» существующей только в виртуальном мире Аль-Каиды, чтобы в общемировом порыве «начать борьбу» с «мировым терроризмом». Да, всё это звучало в тот момент как бред, но любой бред имеет множество граней. И одной из его основных граней была и есть: если любую несуразицу повторять множество раз с экранов всевозможных ТВ и радио-площадок кричать о ней, как о неоспоримой истине — она в таковую и превратится. Превратится в сознании большинства. А значит станет реальностью.

Ну а дальше уже дело техники: «разгневанный народ», «ограниченный контингент», «высокоточные удары» и прочие маркеры наведения «демократии» в отдельно взятом государстве, которыми не брезгает ни одна страна, потому как управляются все они из одного места…

Вечером того же дня Дмитрий не выдержал и позвонил, по закрытой линии, отцу, с вопросами, с возмущением, с тем, чтобы описать своё негодование по поводу этой, не помещающейся в голове, несуразицы; на что отец, поняв с первого слова, о чем пойдёт речь, перебив сына, сказал: «Молчи!». Сучков-младший, не успев ещё понять, что его осадили, тут же замолчал, выполняя приказ, как был приучен. Сучков-старший сказал:

— Здесь нет никакой темы для обсуждения. Всё, что нужно, ты и так знаешь. Выводы делаешь сам, о них доложить прямому начальству. В случае надобности — у нас отличные психологи, поддерживающие сотрудников в трудные минуты. — после этих слов в трубке раздался длинный гудок. Дмитрий пытался ещё и ещё раз позвонить отцу, но теперь телефон его не реагировал. Он всё понял.

Он понял что нет никакого смысла задавать вопросы кому-либо ещё, если даже родной отец заставил его замолчать; он понял, что возможные заданные вопросы, могут привести его лишь минимум к увольнению, максимум — в психиатрическую лечебницу (так ему казалось тогда. Потом же, много позже, он понял, что максимумом является пресловутое «к стенке»).

Так же, Дмитрию стало понятно, что вся вертикаль, — прикрывающая то, что происходит в мире по-настоящему, то, о чём никому не известно в полной мере — полноты картины нет у отдельно взятых людей; именно для того, чтобы её не было и выстроены хитрые схемы и системы взаимоотношений между ведомствами и министерствами; собственно, сами «страны» выстроены для этой же цели (помимо цели контролировать человеческие массы), — вся эта вертикаль, состоящая из отдельных генералов, президентов, полковников, премьер-министров, майоров, глав «национальных» банков будет держаться за свои места; будет, с пеной у рта, доказывать, в случае допроса (гипотетического, конечно), что всё именно так, как сказано в официальных отчётах и передано, для трансляции, в СМИ, иначе они сами и их родственники пострадают вплоть до физического уничтожения.

Он недоумевал глядя на то, что говорит Буш по ТВ. «Как можно было допустить этого тупицу к управлению государством? Все несуразицы, сказанные им, должны, наконец, вывести народ из себя; должны, наконец, привести к массовым протестам, к демонстрациям и свержению существующего порядка» — размышлял Дмитрий, в голове которого ещё не всё стало на свои места. Это было до того, как он понял. Но после того, как понимание пришло к разведчику, он стал рассматривать происходящие события, сквозь призму этого понимания. И Буш-младший отлично вписывался в картину общей событийности.

Когда он разгадал загадку, которая не открывается большинству на протяжении всей жизни, он решил молчать и никому ничего не говорить. Просто делать выводы из складывающихся ситуаций и успевать на них реагировать, дабы упасти себя от каких-то неосмотрительных действий, которые смогли бы привести его к плачевному итогу.

Теперь же разведчик пытался разгадать, такую же банальную загадку, как та, тринадцать лет назад, не дающая покоя Сучкову в его молодые годы, сводящая его с ума. В поисках ответа, «Зачем?», тогда, в 2001, Дмитрий чуть не «слетел с катушек», но вовремя одумался и принял «линию партии», точнее сделал вид, что принял… иначе его карьере пришёл бы конец, иначе сейчас бы его здесь не было, иначе он не разгадывал бы детскую загадку, не в силах найти на неё ответ.

И, всё же: что может не поместится в беспредельно огромную ёмкость? Вселенная? Но если ёмкость эта беспредельно огромная, то и вселенную в себя вместит? Что же это такое? Загадка эта была равна другому детскому утверждению: «Если Бог всемогущ, то сможет ли Он создать камень, который сам не сможет поднять?» Дима отчётливо вспомнил сейчас этот вопрос, которым он мучал своих немногочисленных друзей, доказывая, как ему казалось в детстве — тем самым то, что никакого Господа нет. Его не существует, иначе…и тут он приводил свой довод.

Шли часы, на горизонте забрезжил рассвет, а Дмитрий Сучков всё никак не мог понять смысл загадки и найти ответ на неё. За закрытыми «дверьми» выхода во вторую часть лабиринта послышался какой-то звук, затем прозвучало озлобленное рычание, Дима повернулся в ту сторону и тут…

* * *

Кабинет №65/⅘, 19.02.14, день второй.

Глядя на черную, с белыми кругами, пятилитровую кастрюлю своими, красными от недосыпа, глазами, генерал — полковник уже подумал что всё потеряно. Он, вместе со своим сыном, включив в состав группы аналитиков конторы, пытался разгадать загадку, чтобы помочь безномерному испытуемому, который был небезразличен им. Но все ответы, которые они посылали, посредствам ментального репродуктора-передатчика, в голову Дмитрия, были не верны.

Они пытались искать в его прошлом, в затаённых уголках разума, в которые тяжело попасть человеку самому, без применения дополнительных средств, — в надежде найти там отгадку, но всё было тщетно.

После жёсткой расправы с Легкоступенко, всем были известны условия победы или проигрыша в данном тесте: до наступления темноты нужно успеть найти центр лабиринта; затем до рассвета нужно отгадать загадку и до следующей темноты выйти из лабиринта в портал. Если одно из условий будет нарушено, то огромные волки съедают человека- участника состязания, не успевшего выполнить задачу.

После мучительных попыток отгадать ответ, после бессонной пятнадцатичасовой ночи, под утро, наступающее на планете Мино́китус, надежды покинули кабинет с людьми в форме и белых халатах. Охрана сменилась и свежий офицер, приносящий кофе в кабинет, вдруг, сказал:

— Товарищ генерал — полковник, разрешите обратиться⁈

— Тамбовский волк тебе товарищ. Говори! — лениво, с чувством безысходности в голосе сказал генерал.

— Крышка! Крышка не влезет в безразмерную кастрюлю. Безразмерная крышка от безразмерной кастрюли! Это загадка из моего детства я загадывал её всемподряд и выигр…

— Передать срочно! Крышка! Ответ крышка!!! — заорал старый генерал в коммутатор, перебивая на полуслове охранника, без которого не было бы исхода, ставшего известным в дальнейшем всем нам.

* * *

…внезапно в голове Дмитрия Сучкова, громогласно, прозвучало: «КРЫШКА! Ответ: КРЫШКА! Говори, сейчас же!» Дмитрий, повинуясь, — и не особо задумываясь над тем что это за голос говорит с ним у него в голове, точнее — приказывает ему, — открыл рот и сказал: «Крышка!» — рычание, как будто его и не было, резко умолкло и полусонный Дмитрий, тут же проснувшись, увидел как кустарник рассасывается с проходов во вторую часть лабиринта.

Словно небезызвестное так называемое «второе дыхание» открылось у Сучкова. И с новыми силами он пошёл в лабиринт. Ради всеобщей цели, ради выживания, ради потомков…

…Чуть менее семи часов потратил он, изнурённый бессонной ночью, отсутствием воды и еды, на поиски выхода из лабиринта. И, наконец, под палящими лучами желтолицего светила, вышел к порталу. Вздохнув и подумав: «А ведь было близко. Рык не был похож на приветствие…», он вошёл в портал.

* * *

Сектор Транто́р, планета Минокитус. Северная часть. 66 округ.

Тимур.

Естественно, Тимуру Назаренко, как впрочем и другим, не были известны условия испытания. Прочитав загадку, он сразу не нашёл на неё ответ, но понял на подсознательном уровне, что затягивать с оным не стоит; что от ответа на этот каверзный вопрос зависит его, Тимура, дальнейшая судьба.

«Не просто же так здесь водрузили всю эту конструкцию. Постарались ребята, молодцы. Я оценил. Да и выходы отсюда закрылись тоже не просто. Скорее всего, они откроются после того, как, — точнее если, — я отгадаю загадку, и тогда я смогу пройти дальше. Кто знает сколько ещё будет таких полян, но я то знаю точно, что больше 3–4 суток я не выдержу здесь. Хотя, может быть, на этот раз, мне передадут воду и еду. Ладно, что-то я не о том думаю. И кто же может быть всегда осведомлен о местонахождении своего супруга? Если сказано 'супруга», значит речь о жене. О чьей жене? Кто она — эта жена?

Хм-м…а быть может нужно с другой стороны начинать: кто он — этот супруг. Что за муж, о локации которого всегда знает жена?

Есть, конечно, семейные пары, нашедшие консенсус, живущие практически без ссор и свар. Но, в любом случае кто-то из двоих супругов должен признать лидерство другого. Иначе будут постоянно происходит разногласия, так как один супруг будет доказывать другому, что именно он прав, что его подход самый верный, другой же будет спорить и доказывать обратное.

В таких парах всё основано на доверии и есть вероятность того, что жена всегда будет знать где её муж. Если жена верна мужу, то и муж в таких парах, — где найдено взаимопонимание и преобладает взаимоуважение, — будет верен жене; и наоборот. Значит ответ: «верная жена»? Получается так. А где вводить то его? Видимо, голосовой ввод. Хе-хе' — думал Тимур, придя в хорошее настроение от своих мыслей.

— Верная жена, — сказал он ответ, кажущийся ему верным, глядя на написанную на звезде загадку. Ничего не произошло. Он осмотрел заросли кустарника, затем решил обойти их по всему периметру площади и, не обнаружив нигде какого-либо прохода, вернулся к фигуре в центре площади, покрытой оранжевой травой.

'Хорошо, рассмотрим и другой вариант. Жена — лидер, жена — деспот, жена, плотно засунувшая под свои каблуки мужа и не выпускающая его, как ей кажется — оттуда ни на секунду. Такая жена контролирует всё: когда можно прийти друзьям мужа, когда они должны уйти; сколько выпито бутылок пива и сколько ещё можно выпить; какую телепередачу по ТВ смотреть и до какого времени; в какую школу будут ходить дети и будут ли вообще; что будет на обед, завтрак и ужин; что будет, когда супруги выйдут на пенсию: чем займутся, куда переедут и т.д. — она контролирует всё, но не мысли мужа. А в думах его, как раз и происходит всё самое тривиальное и дерзкое, что только может происходить.

Таким мужем постоянно обдумываются разные планы и планчики, планища и «планишки», в которых до деталей продуманы все мелочи, связанные с тематикой: как он уйдёт из дома и оторвётся, наконец, с друзьями или с любовницей или вначале с друзьями, а потом с любовницей — сказав « всеведающей» жене, что ушёл в ночную смену или отослан в командировку и тому подобное.

Соответственно, такая супруга тоже не подходит под наш критерий. Ведь она только думает, что всегда знает где её муж, что она всегда всё контролирует…так-с' — уже не с таким хорошим, как ранее, настроем, подумал Тимур.

«Хорошо, возьмём на рассмотрение тогда мужа-инвалида. Мужа, привязанного к кровати или к креслу-каталке. Это жестокий вариант, но в жизни разное случается. Жена обстирывает его и кормит с ложечки, она подаёт ему „утку“ и моет его. Она сама делает ему уколы и рассказывает все мировые и дворовые новости. Такая жена должна всегда ведь знать где её супруг? А когда выходит в магазин? Она же переживает за него. Хотя, куда он может исчезнуть. Значит, не переживает. Значит, подходящий ответ. Пробуй!» — сказал сам себе парень и, на этот раз, крикнул:

— «Жена инвалида!» — ничего. Никаких изменений.

Тимур стал ходить кругами вокруг центрального монумента на поле. Он хотел «натопать» ответ. Вымотать себя физически, отвлекшись от того, что происходит у него внутри и получить таким образом искомую отгадку. Думая в таком ключе, он решил бегать трусцой кругами. Затем он придумал отжиматься от оранжевой травы, затем настало время для того, чтобы качать «пресс», потом он опять бегал.

Испытуемый изнурял своё тело и старался не думать ни о чём совершенно, кроме своей импровизированной тренировки и устал настолько, что упал прямо на траву, подле кустарника, лишившись сил. Он оставался в сознании, но не мог больше изматывать себя: силы его были на исходе и ему нужен был отдых и вода. Пища была бы тоже очень кстати, но ни первого, ни второго, ни третьего достать было нельзя.

«Так ведь и умереть недолго. Умру здесь, а Алиса и знать не будет где я нахожусь и от чего погиб, а я просто сам себя…постой-ка! Ведь это похоже на ответ на загадку. Муж умер, и жена его всегда будет знать где он — место захоронения никогда ведь не забудешь и муж, в свою очередь, никогда с него не сдвинется ни на миллиметр!»

Тимур настолько устал, что у него не было сил подойти к конструкции в центре, чтобы дать написанным словам свой ответ, поэтому он, чуть слышно, прямо лёжа на своём месте, сказал: «Супруга, у которой умер муж всегда знает где он. Вдова. Ответ: вдова!»

И он тут же уснул. Он не видел, что в двух метрах севернее от него открылись три прохода во вторую часть лабиринта и уж, тем более, не слышал шуршание кустарника, когда тот освобождал от себя эти проходы.

Тимур проспал, без сновидений, «мёртвым» сном, всю местную ночь и половину дня, затем, проснувшись, вспомнил всё и увидел открывшиеся проёмы в лабиринт. Несмотря на усиленные тренировки на базе в последние дни, крепатура ломила тело и парень с трудом встал.

Тут же он отправился, превозмогая боль, в лабиринт и ходил по его запутанным коридорам около восьми, с третью, часов. Когда второй день, проведённый им на незнакомой планете, подходил к концу и местное светило начало заходить, давая поверхности этой части планеты передышку в нагреве, Тимур уже был близок к выходу из лабиринта; к сожалению, он не знал об этом. Затем последний лучик «Солнца» зашёл и наступившие сумерки принесли с собой, знакомый уже Тимуру Назаренко звук: это был волчий вой, доносившийся с северной части лабиринта. Затем второй вой огласил окрестности, он звучал с восточной части; следом прозвучал ещё один, с западной части и лишь южная часть, в которую двигался парень — пока оставалась безмолвной; безмолвной, словно снежные дюны, ослепительно отражающие солнечный свет, в бескрайней тайге.

Тимур, преодолевая болевые ощущения, чувство усталости, жажды и голода, ускорил свой шаг. Он всё понял. Ему нужно было успеть выйти отсюда до темноты. Но силы покидали его и он всё более и более замедлялся на своём пути. Когда Тимуру оставалось лишь два поворота и двести метров коридора до вожделенного выхода, он услышал дикое рычание где-то за кустарником. Собрав волю в кулак и приказав себе бежать, что есть силы, парень понёсся, выбирая наугад повороты. К сожалению, он ошибся и один из поворотов выбрал не верно и выбежал прямо к несущемуся в его сторону огромному серому, с вкраплениями белой шерсти — волку.

Волк этот, словно умудрённый опытом старик, носивший на голове седую шевелюру, вбирал в себя мудрость, ум и своенравие. Он был хитёр, ловок, быстр и, что самое главное — он не был измотан, как был измотан Тимур. Испытуемый на секунду замешкался, а затем развернулся и вернулся тем коридором, где он повернул последний раз. Из него, он повернул налево, а затем, через 15 метров — направо; волк, преследующий его по пятам, на резких поворотах, из-за высокой своей скорости, врезался в кустарник, чтобы стабилизировать своё тело, но всё равно стремительно нагонял Тимура.

Перед затуманенным от усталости взором парня был конечный, перед выходом из лабиринта, путь, который требовалось пробежать быстрее волка. Путь этот составлял всего 200 метров и потом ещё 11 метров нужно было преодолеть от лабиринта до самого портала.

* * *

Странно, но факт: человек в те секунды, когда опасность, шелестя своим чёрным плащом, грозит одолеть его, — какой бы она ни была: злой сторож, с ружьём, гонящий ребят из черешневого сада; автомобиль, за рулём которого пьяный водитель, грозящий наездом возвращающемуся домой с работы, уставшему мужчине; вероятность стать утопленником, когда нерадивый дедушка выкинул тебя из лодки в реку — дабы «научить плавать»; неосторожное поведение на подоконнике, в следствие которого, 18ти летняя девушка выпадает из окна 5го этажа, — человек этот, кем бы он ни был, как будто, включает какие-то спрятанные внутри него ресурсы, припасённые специально для таких вот случаев; и спасает себя.

И ребята из сада бегут как будто быстрее картечи, «перелетают» за один мах, через забор, на преодоление которого, пол часа назад, потратили 5 минут; и мужчина, — словно вовсе и не устал после смены, словно он — заправский каскадёр на съёмочной площадке, а не металлург, шахтёр, дорожный рабочий, — отпрыгивает от старой лады, за секунду до столкновения; и ребёнок, в свои пять лет, уже познавший все «прелести» жестокого отношения со стороны взрослых, родных ему людей, — наглотавшись воды, преодолевает её сопротивление, преодолевает её жажду утопить его — ни в чём не повинное дитя и, барахтаясь, бьёт ненавистную воду, бьёт её руками и ногами — колотит что есть силы и, — выплывает на поверхность; и девушка, полностью расслабленная миг назад, будучи пьяной и покуривая, сидя на подоконнике, в момент падения трезвеет, как будто не пила ни грамма шампанского, группируется, как опытный легкоатлет, и приземляется на кустарники, растущие возле отмостки девятиэтажки, в которой отмечали её День рождения, отделавшись переломом ноги и царапинами на лице.

В тот миг, когда угрожающая жизни опасность грозит перейти в лишающую жизни, откуда-то находится тот, так нужный в этот миг потенциал, спасающий человеку жизнь. Тимур, который довёл себя накануне до изнеможения изнурительной тренировкой, которая, в свою очередь, помогла ему найти ответ на загадку и, соответственно, спасла его, — понимал теперь, что ставки слишком высоки. Понимал он это сознанием и делал всё, что в его силах, дабы убежать от хищника но, как только волк настиг его в середине двухсотметрового коридора, — Тимуру не хватило ровно 111 метров, чтобы выйти из лабиринта и сигануть в портал, — у него включилась именно эта функция, берущая своё начало неизвестно откуда.

Волк хотел откусить парню левую ногу и ему бы это удалось, но Тимур успел в последнее мгновенье убрать её от пасти хищника и практически уберёг, но за икроножную мышцу, всё-таки, волк цапнул испытуемого.

Парень завалился на оранжевую траву, не удержав равновесия от полыхнувшей, — когда он попытался на неё наступить — в ноге боли, а волк пронёсся мимо, не рассчитав скорость. Когда же волк развернулся и пошёл прямо на парня, Тимур уже был к этому готов. Он бросился навстречу волку и сумел перехватить того так, что схватив за горло, оказался сзади него и стал, что есть силы, душить его.

Волк извивался и пытался укусить за руку парня, рыча и раскидывая фонтаны своих слюней. Волк был вне себя от ненависти к человеку и злости к себе за то, что дал так просто себя провести. Провести раненной, практически съеденной (по мнению волка) добыче. Богатырский прилив сил уже начал покидать Тимура… когда волк, вдруг, обмяк и перестал сопротивляться. Парень, однако, ещё некоторое время не отпускал хищника и крепко держал его за глотку. Но, спустя несколько минут, отпустил его, давая тому упасть в оранжевый покров поверхности планеты.

Луна уже достаточно ярко светила и Тимур увидел что рана на его ноге достаточно серьёзная и кровь из неё очень сильно брызжет, не думая останавливаться. Как мог быстро он пошёл к выходу из лабиринта и когда уже подходил к оному и слышал гудение портала, сзади послышался страшный вой и рык. Парень обернулся и увидел двух волков, стоявших над первым, убитым им. Волки понеслись в его сторону и, если бы не близость портала, уже непременно съели бы испытуемого.

— Извините, друзья мои, но у меня встреча назначена в другом месте, — сказал, с улыбкой, бледный Тимур Назаренко и исчез в портале.

Глава 10

Планета Земля, бывшая территория РФ, Кремль. 20.02, 06:13.

Дневник подопытного №26848182 Тимура Назаренко

Как будто, мгновение прошло после этих ощущений адской боли, а на мне ни царапины. Удивительные технологии здесь, в Кремле. Интересно они и раньше имели такие восстановительные методики и устройства или это уже подарки иных миров?..

Вчера, когда я в полуобморочном состоянии от большой потери крови вернулся на базу, меня уже ждали возле портала врачи, во главе с доктором Штрангелем. Раньше у меня, да и у всех наших, исходя из их слов, было ощущение что за нами постоянно наблюдают не только на базе, но и во время испытаний, теперь же я убедился в этом полностью. Никто ничего не говорит, естественно, но мониторинг явно ведётся. Может быть это просто показатели состояния организма, может быть полноценная потоковая передача картинки с места испытания — не знаю, но так или иначе, откуда-то организаторы состязания узнали же о моём состоянии и о том, что мне нужна помощь.

Штрангель подошёл ко мне, с каким-то девайсом в руке и сказал:

— Главно, что жив, остально мы исправлять. Всё будет корошо. — произнося последнее «корошо», немец прислонил к моей шее девайс и я уплыл на белоснежной яхте неведения, по голубым без ряби водам небытия, в манящую даль спокойствия.

Отчалив от берегов этого бренного мира, покинув его реальность, я оказался в мире радужных цветов и сладких грёз. И виделись мне безоблачные выси, с их неутомимым холодным воздухом и белоснежные шапки гор, с их опасными лавинами и морозами; бескрайние океаны, таящие в своих глубинах неизведанное и непроходимые леса, в которых обитали дикие, столь нелюбимые человеком в своё время, но ни в чём не повинные — животные; жёлтые бездушные пустыни и зелёные поля, преисполненные сочной зелёной травой; видел я и маленькие острова средь огромных масс воды и птиц парящих над этими островами, выискивающих пищу для своего потомства… За всеми этими картинами, созданными природой на нашей планете я наблюдал как будто паря над ними. Пролетая их с огромной скоростью, мне, однако, каким-то образом удавалось рассмотреть всё в мельчайших деталях.

В небе над собой я видел звёзды и созвездия, хотя ярко светило солнце, они казались гораздо ближе, чем обычно, были крупнее и светили ярче, но это были наши, околоземные звезды, что успокаивало меня. Когда подо мной проплывали горы — я видел медведицу, с медвежатами, у их подножия обустраивающих свою берлогу, видел стаю волков, охотящуюся за ланью, загнанную в тупик, но ещё непонимающую этого: хищники полукругом брали свою жертву в клещи; видел маленькую белочку, которая спешила к своему потомству, неся своим детям орешек.

В океане виделись мне разнообразные рыбы и кальмары, крабы и дельфины, устрицы и лангусты, пингвины и морские котики, акулы и даже кит; леса были заполнены зайцами и кабанами, змеями и волками, ежами и птицами, клещами и лосями, лисами и бобрами, росомахами и горностаями, соболями и выхухолями; в пустыне встретились мне гиены и верблюды, зайцы-песчаники и пустынная рысь, гепард и барханный кот, кулан и степной баран; в бескрайних полях бегали бесконечные полевые мыши, плели свои сети для мух пауки, неисчислимым количеством летали эти самые мухи, стрекозы и бабочки; зайцы и даже кошки, ежи и гадюки — вот кого я увидал в полях.

Все эти создания занимались какими-то своими важными делами, не отвлекаясь ни на что на свете, кроме их выполнения. На меня, как на своего соглядатая, они не обращали и малейшего внимания; то ли потому что я парил высоко в небесах, наверное в двух километрах над землёй, то ли оттого, что я вовсе нигде не парил и всё происходило лишь в моём воображении…

В свою очередь, как только я заинтересовывался каким-то созданием, оно тут же увеличивалось в размерах пред моим взором и становилось огромным. Можно было рассмотреть всё, до мельчайших подробностей. Можно было увидеть даже паразитов среди шерсти животных. Каким образом это работало — мне не ведомо до сих пор.

Такой мой полёт продолжался не особо долго, но за время, проведённое в нём, я успел заметить полное отсутствие человека и даже его следов. Земля, как будто избавилась от человеческого наследия: ни единого города, городишки или посёлка не попадалось мне на пути, хотя расстояния я преодолевал огромные, исходя из скорости моего движения. Ни единого транспортного средства, следа от костра или захудалой избушки не увидал я, как ни старался.

Сейчас, прокручивая снова в голове всё увиденное я понимаю, что так Земля может выглядеть либо до того как человек появился и стал беспощадно пользоваться её дарами, как пьяный моряк, прибывший из дальнего своего рейса пользуется портовой шлюхой; либо если после того, как человечество исчезло с лица её, прошло уже несколько десятилетий и матушка-Земля вернула себе всё то, что было у неё отобрано людьми, разрушив уродливые бетонные и кирпичные коробки, в которых жили homo sapiens, поглотив коррозией металлические постройки и автомобили, испепелив и переработав абсолютно всё, созданное человеком.

Человеком бездумным, человеком «на мой век хватит», человеком, не заботящимся ни о чём прочем, кроме как о собственном животе, всё набивая и набивая его и всё откладывая и откладывая в закрома ненужные уже ему запасы материальных благ и средств плотского удовлетворения. Под эти мысли мне вспоминаются строки из песни, которую я слышал в прошлой жизни:

'Прекратить уповать на начальство, на власть,

Прекратить обжираться гадостью всласть,

Сделав это — каждый может стать Богом

И оправиться каждый, если раньше не мог он.'

После моего недлительного путешествия над поверхностью Земли, в моём сне вдруг стемнело. Не было видно совершенно ничего. Ни звёзд, ни Солнца — была одна лишь пустота. Чернь. Ноль.

Ватная эта чёрная пустота пугала меня. Я пробыл в её объятиях всего несколько секунд, но был испуган сильнее, чем когда-либо в своей жизни. Я попытался бежать, но не мог, попробовал лечь, но ничего не вышло; любые предпринимаемые мной действия не приводили совершенно ни к какому итогу. Чернота начала, как мне показалось, пробираться и ко мне в разум. Мысли мои стали разрозненны и не имели определённой формы и образа. Я не мог конструктивно думать: связывать слова и фразы.

Это состояние всё более и более походило на безумие. Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться. И тут, в пик моего внутреннего напряжения, я услышал чей-то на редкость противный смех. Он всё нарастал и нарастал и уже в полную мощь свою звучал у меня в голове и пытался, как мне казалось, разорвать её на части.

Ещё миг и я бы точно скончался, но вдруг был разбужен теребящим меня за плечо доктором Штрангелем, который, улыбаясь смотрел на меня и говорил: «Пора проснут! Хватит спат! Тимур встават! Нужно встават!»

Видимо, выражение глаз моих испугало его, он умерил свой пыл и спросил: «Всо корошо? Как вы себя чувствоват? Боль нет? Вы восстановлен полност!» В это мгновение я вспомнил как закончился мой вчерашний день, вспомнил жгучую боль в ноге и во всём теле, вспомнил чувство жажды и гнетущее ощущение голода и понял что этого всего сейчас не чувствую. Что мне хорошо и легко и не хватает лишь одного человека: Алисы.

* * *

Дневник подопытной №63479110 Алисы Ковальчук.

Я места себе не находила, пока парень, который приносил ужин не сказал мне, подмигнув: «Жив!». После этого я дала волю своей усталости контролировать моё тело. Я съела ужин и улеглась на койку.

Как он вернулся, где был: тоже в лабиринте или ему выпало что-то более сложное и именно это его так задержало? Быть может ранен? Все эти вопросы задать было некому, кроме себя самой.

С нами продолжают обращаться как с какими-то заключёнными и никто не разговаривает с кем-либо из нас и не отвечает на наши вопросы, кроме украдкой — обслуживающего персонала. Пожалуй, если бы не разносчик еды, я бы не смогла спать всю ночь, из-за переживаний о судьбе Тимура. Наверное, он сжалился надо мной из-за моего плачевного состояния, которое скрывать было невмоготу и сказал что Тимур жив. И через несколько минут после этой доброй вести я уснула крепким сном, без сновидений.

Утром же, когда его привезли на каталке, счастью моему не было предела. Когда он открыл глаза, первым делом он посмотрел на меня и, убедившись что со мной всё хорошо, закрыл их. Немец — доктор, сопровождающий члена нашей команды что-то сказав ему, покинул палату. Ещё некоторое время полежав, Тимур встал, потом долго рассматривал свою ногу, с задней стороны, ниже колена (видимо, что-то, всё-таки, произошло с ним), затем он долго и выразительно смотрел мне в глаза, потом взял свою тетрадь-дневник и начал писать.

Сегодня нас ждёт очередное испытание и я уже привыкаю к этому графику. Не знаю, как остальные. Надеюсь, сегодня будет командная часть и мы сможем нормально обсудить что у кого произошло. Судя по внешнему виду, все беспредельно устали. Все, кроме Никишиной. Та выглядит так, как будто она сейчас на курорте в Куршавеле, а не за семью печатями, в Кремле, а вместо испытаний, которые все мы вынуждены проходить, она ходит в СПА-центр. Что ж, время всё расставит по своим местам.

* * *

Дневник подопытной №38192041 Надежды Никишиной.

Если всё пойдёт таким же образом, как с первым и вторым испытанием, то мне нечего бояться и не из-за чего переживать. Мои покровители делают всё, чтобы облегчить мне задачу. Я говорю «если», потому как не знаю кто они и не знаю зачем они мне помогают; ведь то, что было мне сказано одним из их представителей, — назову его так, — может быть и ложью.

После того, как я вернулась из лабиринта и как следует поела (я заказала свой любимый винегрет и куриные котлеты), я повалялась на кровати и поняла, что мне ужасно скучно и надо бы чем-то занять себя. Я стучала по входной в палату стеклянной двери и через несколько минут пришёл человек, чтобы поговорить со мной.

Это был молодой человек — лет 30−35ти, в военной форме. Выше среднего роста, светловолосый с добрыми голубыми глазами на красивом лице; он, с интересом, смотрел на меня. Наверное, этот интерес носил скорее характер изучающий, а не тот, с которым обычно на меня смотрят мужчины. Когда мой гость заговорил, я поняла кто это. Интересно, почему он не скрыл лицо или мне не завязали глаза, как это делали ранее?..

— Добрый день, Надежда. Я уполномочен пообщаться с вами. И как удачно совпало, что охрана мне сейчас докладывала о том, что вы стучали в двери, пытаясь кого-то вызвать. Так ли это? — совпало, ага. Верить ему я не видела никакого смысла. Но мне приходилась играть в его игру:

— И вам здравствуйте. Да, я хотела попросить отвести меня в тренировочный зал потому, что здесь очень скучно и нечем заняться, кроме как писать в дневнике, который вы, однозначно, читаете. — сказав это, я посмотрела на него в упор, на что он ответил мне строгим взглядом и сказал:

— Хорошо, это не проблема. После нашего разговора, вас отведут на тренировку. Похвально, похвально… Дневник же ваш никто не читает; вы ведёте его исключительно с целью внести свой вклад, своё виденье в исторические события, происходящие с вами на нашей базе. Не скрою что возможность прочесть его у нас есть всегда, но пока мы ею не пользуемся.

— Ага. Сделать вид, что я верю или не сто́ит? — я пыталась подколоть этого вояку, но он был непоколебим и решительным тоном ответил мне:

— Ваше право верить или не верить в те или иные вещи. Я же лишь озвучил то, что мне известно на этот счёт. Ладно, давайте поговорим на серьёзные темы. Я к вам за этим пришёл.

— Коль желаете… — я немного растерялась, но деваться было некуда.

— Вопрос первый: кто вам помог при прохождении первого испытания? Мы проанализировали ваш гипотетический путь от лагеря «Альфы», до отдельных членов «Беты» и до портала — это путь, длиной 350 километров. Мы считаем что пройти его за то время, которое у вас было, невозможно. Что вы на это скажете? — он посмотрел на меня взглядом, не терпящим отрицания; я же невозмутимо сказала:

— Ничего не скажу. Считаете — считайте. Мне какое дело до этого? — пас!

— Радикально. Второй вопрос: как вы поясните свой поступок? Зачем вы решили вернуться и пройти сквозь портал по пути, которым шла «Бета», а не по дороге «Альфы»? -и что он ожидал от меня услышать? Правду что ли? Ха-ха.

— Никак не поясню. Я сделала то, что хотела вот и всё. — говоря с воякой в наглом ключе, я пыталась расшевелить его эмоции, но тщетно.

— Угу. Вопрос третий: как вы так быстро прошли лабиринт на Мино́китусе?

— Интересное название планеты. Я просто шла, шла и прошла. Ха-ха. — я нагло, глядя в глаза прихвостню начальника базы, расхохоталась. И решила его добить:

— Вы, товарищ Уполномоченный-Задавать-Вопросы, чего хотите от меня добиться? Что я вам, по-вашему, должна рассказать? Типа: добрые дяди мне помогли, но они просили не говорить. Вы же никому не скажете, так? Умерьте свою активность и пыл; рассказывать я ничего не буду. Даже если бы мне и было что сказать, вы — последний из оставшихся на Земле, кому бы я открылась.

— Хорошо. Так и запишем: «От сотрудничества отказалась». — видимо, он пытался меня запугать. Ну-ну.

— Ага. Так и пишите. Можем идти? — равнодушное в ответ.

— У меня есть к вам личный вопрос. Не надеюсь услышать ответ и на него, но всё же не могу не задать его вам. Этот вопрос от меня лично, не от нашего руководства. — это меня заинтересовало. В тоне этого вымуштруванного человека появились эмоции. Но виду я не подала и сказала лишь:

— Валяй.

— После всего того, что вы пережили, неужели вы вновь имели неосторожность поверить кому-то? Доверить свою жизнь, свою судьбу в чужие руки… — ну это уже за гранью. Наглец! Я выпалила:

— Знаешь что? Ни тебе, ни твоему начальству не ведомо что я пережила и как я это перенесла, так что не лезь в чужой огород, со своими советами и не задавай мне компрометирующие вопросы, если хочешь ещё пожить чуток. — говоря последние слова, я даже поднялась с кровати, воинственно сжав кулаки, а вояка отпрянул. Увидев такую реакцию, я расслабилась и сказала:

— Не боись, капитан! Я тебя не трону. По крайней мере сейчас. Вопросы закончились? Можем идти в тренировочный зал? — как будто только и ожидая моей подобной фразы, с большим облегчением, этот человек промолвил:

— Да-да, можем идти. — и крикнул уже не мне: — Охрана!

Меня отвели на тренировку, как обычно завязав, перед выходом из палаты, глаза. Но до того, как мне натянули повязку, я успела увидеть недоумевающе-непонятный взгляд в глазах вояки. Что-то ещё там крылось, кроме недоумения…но что же…странно…

После тренировки я вернулась в палату и увидела, что вернулся этот волосатый гитарист. Мог бы и не возвращаться. Меньше народу — быстрее в Швейцарию.

У меня сложилось неоднозначное впечатление об этом капитане. Когда тренировалась, я обдумывала его вопросы и поняла что он задавал их с искренней заинтересованностью, а не так как это делают люди, которым нужно просто отчитаться перед начальством. Возможно, это просто такая уловка, чтобы привлечь моё внимание к нему… но тот взгляд, когда он думал, что я не вижу как он смотрит… Что ж, посмотрим во что это выльется.

* * *

Дневник подопытного №29019248 Олега Шаповалова.

После того, как я прошёл сквозь портал и оказался в Кремле, меня отвели в восстановительный кабинет и какое-то время проводили всевозможные диагностические манипуляции. Потом меня поместили в резуроктивную капсулу (кажется, так) и я проспал некоторое время в ней. Затем я, полностью восстановившись и чувствуя себя отлично, был проведён в палату, где с меня сняли повязку, надетую мне на глаза, когда я покидал медиков.

Странно, но, кроме меня, в нашей «гостинице» никого не было, затем, примерно через два часа пришла Надежда. Не было похоже на то, что она прошла восстановительные процедуры; скорее, наоборот: она выглядела уставшей и вымотанной. Интересно. Получается два варианта: либо она не проходила процедуры у медиков, либо она сейчас пришла не после испытания; то есть испытание она прошла раньше.

Пожалуй, что ответ на этот вопрос так и не будет мной найден — ведь она отказывается общаться с кем-либо из участников состязания. Мне кажется, зря. Впрочем, это её выбор.

Люди всегда ошибочно считали, что могут чего-либо добиться, находясь друг с другом в разрозненном состоянии и помогая друг другу только тогда, когда была перспектива какой-либо выгоды.

Меркантильностью были движимы все, от мала — до велика, от стара — до млада. В былые времена, постоянно во всевозможных средствах массовой манипуляции звучали бравурные речи о единстве народов той или иной страны (в зависимости от того, СММ какого государства вы созерцали в моменте),но по факту даже в большинстве семей не было единства, не говоря уже о целых городах или странах.

Помнится я даже песню писал на эту тематику. Саундтрек для какого-то фильма, жаль не помню его название. В общем то, это и не важно. Я включил её в концертный плей-лист и исполнял без текста. Один раз, на каком-то совместном, с другими группами, концерте, меня попросили сыграть текстовую версию этой песни «All peoples are brothers» и мне пришлось взять вокалиста из другой группы. После моего выступления ко мне подошёл Сергей Табачников и, пожав руку, сказал что песня потрясная.

Мы частенько с ним после этого виделись. Встречаясь у него или у меня на репетиционных точках, мы джемили и обсуждали главный поиск в жизни гитариста — поиск «Того-Самого-Звука». Жаль, что его не оставили в живых. Классный он парень. Был.

…Что-то я погрузился в глубины прошлого…

Наших всё нет и нет. Ладно, буду использовать лучший в мире способ «убить время» — поиграю на своём телеке. (к этой записи в дневнике приложен аудиофайл группы «Little island for your soul» под названием «All peoples are brothers with lyrics»)

Часть четвертая Глава 1

Маски сброшены, ставки сделаны,

Ясно как день: мы идём по пути одному,

Люди нежились, люди себя лелеяли,

Но лишь Человек смог постичь тишину.

Сколько стараний, сколько страданий,

А смысл сих строк был ведь ясен всем всегда:

Ты не пытайся уйти от испытаний

И будешь побеждать в них такая у тебя мечта?

Да, ты пройдёшь всё до конца. Это ясно!

Но ведь не знаешь: а может быть всё зря.

Может обман всё? Очень это опасно!

Мысли такие постоянно точат тебя.

Тебя не убили, наряду с остальными

Что ж тут опасного может быть, мой друг?

Во всех странах мира людей испепелили

Из вашей лишь группки составив сей круг.

И вот теперь вы сражаетесь на смерть.

Друг против друга, но ты то один — против всех!

Пока существует земли этой твердь,

Ты будешь лучшим и победишь всех без помех!

А что если нет?

В конце прозвучать должен был бравурный марш,

А звучит сейчас лишь похоронный…

Не дожил ты, ведь не знал какой высоты этаж,

Не подозревал, что он фильтрационный…

И отфильтровав, откинув прочь тебя

Как в былые времена щелчком — окурок…

Прошли дальше те, кто слушал лишь себя,

Достав понимание из внутренних шкатулок.

«Little island for your soul»

Часть четвёртая.

Мораль и перевоплощения.

Планета Земля, бывшая территория РФ, Кремль.

Кабинет №65/⅘, 21.02.14, день третий.

— Есть у меня ощущеньице, что ты испытываешь некие чувства к этой…Никишиной. Поправь меня, если я не прав, сын, но всё это читаемо ведь на записи вашего разговора.

— Господин генерал-полковник, отец, если я что-то и испытываю к Надежде, то это сугубо моё личное дело, никак не относящееся к общему и никак не влияющее на весь процесс проведения испытаний. Я же почти всегда рядом с тобой и очевидно, что ей я не помогаю и не помогал. Не скрою что мне радостно знать, что кто-то взял её под своё покровительство и подсказывает во время испытаний, но у меня есть подозрение что эти существа, — кем бы они не были, — лишь играют с ней и когда придёт время бросят Надю, словно надоевшую игрушку бросает ребёнок и бежит за новой, забыв о предыдущей в то же мгновение. -всю тираду капитан произнёс на одном дыхании.

— Пока. Пока — да. Я с тобой согласен. Пока ты никак не дискредитировал себя и не был замечен в каких-либо связях с испытуемыми. Кроме безномерного, но это мы опустим. Как ты не понимаешь, что именно потому, что я твой отец, я и переживаю о твоём внутреннем мире, о твоём психологическом состоянии и не могу не спросить ещё раз: у тебя есть к ней чувства? Помни о том кто она, помни о том, что если выживет — она отправиться далее, а не останется здесь; включи, наконец, разум, сынок. Включи свой чёртов разум! — и по тону и по выражению глаз генерала было видно, что он искренне переживает о своём сыне. Да только не упустил ли он момент, когда нужно было проявлять заботу?

— Конечно, отец. Я всё понимаю, но ничего не могу с собой поделать, к сожалению. Я думаю, что…я думаю, что люблю её. Я никого так никогда не любил, как Надежду Никишину. Она — человек очень тонкого внутреннего мира, который легко может пошатнуться в любую из сторон; именно поэтому она и находится в своём нынешнем положении: её явно склонили к сотрудничеству, пообещав, видимо, неуязвимость в состязаниях… это и удручает меня: она вновь поверила на слово незнакомцам… — боль, звучащая в словах сына, передалась и его отцу, но, немного поразмыслив, генерал сказал так:

— Вот что я тебе скажу: держись от неё подальше. У тебя ничего с ней не получится. Разговор окончен. Точка. И это — не просьба. Это — приказ!

— Есть…

* * *

Для десятилетнего Дениса Ивановича уже было привычно слушаться своего деспотичного отца, который не давал ему малейшей свободы выбора. Точнее Денис привык делать вид, что слушается и создавать иллюзию послушания, к которому так стремился его отец. Мать, ушедшая из семьи и оставившая ребёнка на отца, когда тому было два года, совершенно не интересовалась судьбой сына.

А Иван Николаевич воспитывал Дениса ровно точно так же, как в своё время воспитывали и его самого: жёсткая дисциплина, никаких отхождений от введённых в семье и принятых единолично её главой норм: запрет на вредную жирную пищу, на всяческие жвачки, цветные напитки, на содержащие термофильные дрожжи продукты, на жареное мясо, на алкоголь и проч. и проч. Запреты касались не только пищи, но и других сфер жизнедеятельности парня.

Проще перечислить что разрешено было маленькому мальчику, чем то, что запрещено; а разрешено ему было следующее: каждое утро и каждый вечер — зарядка, в восемь утра — завтрак. После которого занятия с репетитором по математике, в 10:00 — двухчасовые же занятия по русскому языку, в 12:00 часов — обед (борщ (или легкий суп), без мяса и «зажарки»,приготовленный на квашеной капусте — на первое, на второе- гречневая каша, с печенью трески, со свежим огурцом; всё это с целой луковицей, разрезанной на четыре части и одним небольшим кусочком чёрного хлеба — таковым был стандартный рацион в будни. В праздники и выходные дни, вместо борща или супа могла быть картошка, запеченная с сыром в духовке — в роли первого блюда, а вторым выступали блины, исключительной тонкости и вкуса, с клубничным джемом внутри ), через пол часа — в половину первого — двухчасовые занятия физикой, затем -полтора часа на астрономию. В 16 часов — пробежка на улице, занятия на турнике, на брусьях, с 18 до 21 часа «свободное» время, которое должно было быть потрачено исключительно на саморазвитие. Чтение книг, изучение языков, военного дела, боевых искусств, практические занятия по программированию, разбор, чистка, сборка пистолета и многие другие занятия. Регламент их, так же, был составлен, дабы избежать хаотичности в действиях ребёнка.

Казалось бы, ничего плохого. Казалось бы старается, всегда пропадающий на работе отец, для ребёнка. Составил ему меню, без вредных продуктов, составил ему график занятий и не оставил ни минуты лишнего времени, которое можно было бы потратить на ничегонеделание; но, как говорится: «Всё познаётся в сравнении».

Когда же наш Денис Иванович уже достиг возраста, в котором ему нужно было идти в академию и общаться со своими сверстниками, он мог увидеть что жизнь — это не только лишь выполнение приказов отца; что в жизни, кроме меню, составленного отцом — есть и другие продукты; что люди, поедая их годами, остаются в живых и не умирают от рака или других болезней, о которых говорил отец; что даже те его знакомые, которые уделяли физической активности меньше времени, чем он сам или вовсе не уделяли ей времени, предпочитая не ходить на тренировки, — тоже нормальные ребята, а не «размазни» и «сопляки», — как называл их отец.

В свои 17 лет он впервые влюбился. Любовь эта была к женщине 34-х лет, которая преподавала в академии предмет «Психологические принципы и поведенческие характеристики индивидов».

Когда Денис, наконец, решился проявить свои чувства к Куниной Светлане Александровне, та уже давно знала, что он к ней их испытывает и была готова. Денис попросил своего лучшего друга в академии - Рому Маланчука отпроситься с последнего урока, соврав преподавателю, якобы ему нужно в больницу к бабушке. На самом же деле съездить в цветочный магазин, купить букет красных роз и привезти ему — Денису, в академию. Роман тут же согласился, ведь ему было крайне интересно чем окончится ситуация с признанием Дениса — Светлане Александровне; к тому же Денис всегда давал хорошие «копытные».

Взяв у Ромы букет роз, наш герой решительно направился в кабинет своей возлюбленной; он постучал в дверь и вошёл. Светлана сидела в своём кресле за большим тёмным столом и занималась какими-то своими, учительскими, делами. Денис, держа букет за спиной, стал в центр кабинета и, краснея, сказал:

— Светлана Александровна, я вас люблю больше жизни и предлагаю вам руку и сердце!

— Иван Николаевич, я думаю вы услышали достаточно? — обратилась куда-то в сторону психолог.

— Да, мне тоже так кажется. Спасибо за сигнал, товарищ майор. Думается мне, что мой птенец слишком рано решил вылететь из гнезда. Хе-хе, — добродушно засмеялся отец Дениса, обращаясь к преподавательнице.

— Пошли! — грубо сказал он сыну, не глядя на того.

Денис был до того сконфужен и разбит, что не знал как быть и что сказать и просто повиновался отцу. Он так и понёс у себя за спиной букет роз, пока отец, при выходе из здания, не приказал сыну выкинуть их в урну, стоящую справа от дверей.

— Сейчас у меня много работы, а вот вечером мы с тобой поговорим. Обстоятельно поговорим. Не ожидал, сын, не от тебя такого выкрутаса ожидал! Быстро домой, ждать меня; и заниматься!

Вечером парня ждал разговор, который лучше было бы назвать «психологический прессинг», а ещё лучше «моральное уничтожение». Иван Николаевич приводил всяческие доводы; стыдил сына, разнообразно, но чётко выставляя его дураком. Объяснял тому, что у него иное предназначение; что карьера — главное в жизни; что он ещё успеет найти себе женщину, которая родит ему ребёнка — продолжателя рода; что если ещё раз он, Денис, провернёт какое-то «дельце» в тайне от отца — он жестоко поплатится за это и т.д. и т.п.

После этого «разговора» Денис Иванович чувствовал себя словно выжатый в чай, твёрдой рукой его отца, лимон. Он чувствовал себя виноватым во всех смертных грехах, понимал что пытался обмануть отца и уйти из дома с немолодой (для него) дамой. Точнее — отец внёс Денису это в программу понимания окружающих реалий. Он заставил его чувствовать вину и пытаться искупить её.

Конечно, после такого случая, Иван Николаевич не пропускал возможности пошутить и подколоть сына, напоминая о его любовном увлечении. И эти подколы и шуточки всё более и более отдаляли сына от отца с одной стороны, а с другой — всё дальше загоняли всё нежное, чувственное, любящее — в общем человеческое, и всё более выпячивали какого-то бесчувственного робота, в которого превращался постепенно всё черствея — Денис.

Кроме Светланы Александровны, женщин, к которым Денис в дальнейшем испытывал бы какие-либо чувства, у него больше не было. Вот поэтому случай с Никишиной очень удивил генерала и буря давно забытых эмоций, вдруг, вновь поднялась в нём.

* * *

— … Есть… господин генерал-полковник. К Никишиной больше не подойду на расстояние выстрела! Разрешите идти?

— Я думал мы давно решили этот вопрос. А ты опять начал строить из себя Ромео. Заруби себе на носу или напиши на лбу , Ромео, ты у меня под полным контролем и я знаю всё о твоих передвижениях по базе. И только попробуй! Только попробуй попытаться меня обмануть! Ты жестоко поплатишься за это, Ромео. Свободен! — жестко морально добил, — как ему казалось, — генерал своего собственного сына и остался со своими мыслями один на один в кабинете.

* * *

Планета Земля, бывшая территория РФ. Кремль, Георгиевский зал, 07:09.

— Добрый день всем испытуемым. Сегодня вас осталось семеро. Кто-то верит, что это счастливое число; что ж, посмотрим. Следующее испытание можно назвать командным, можно назвать индивидуальным. Думаю, вы сами решите к какой категории егоотнести, когда поймёте его суть. Желаю всем удачи и победы. Начинаем!

Как и первые два раза, зазвучала идиотская, раздражающая все клетки мозга, музыка. Семеро людей были выведены конвоем из зала и их увели в новое помещение, находящееся на поверхности, о чём им, после снятия повязок с глаз, сообщили многочисленные оконные проёмы, расположенные примерно в пяти метрах от пола. Все испытуемые уже соскучились за солнечным светом родной планеты и с радостью взирали на светлое помещение и смотрели в окна.

Планета Земля, бывшая территория РФ. Кремль, Ангар для испытаний №39, 07:18.

Помещение это напоминало большой ангар: высота потолков и сами его размеры, — 30×20 метров, — походили на такой вид здания. У стен, — длина которых была примерно 30 метров, в которых не было дверных проёмов, — в самом их центре были расположены какие-то четыре вагончика. Расставленные по два — около каждой из стен, небольшие вагончики, похожие на те, которые ставят дачники на своих участках, без домиков или на те, в которых размещают строителей, чтобы те в них переодевались и обедали.

С противоположной входу, из которого зашли сюда испытуемые, стороны, с охраной из четырёх человек в красно-черных одеяниях, в балахоне, в таких же цветах, вошёл в помещение тот же человек, что и перед предыдущими испытаниями и давал последние напутствие участникам — кардинал.

Подойдя ближе к испытуемым, но находясь от них на достаточном, для реагирования охраны, расстоянии, этот человек заговорил:

— Моё приветствие всем вам. Следующее испытание носит интересный характер. Не всем оно придётся по душе, но думаю, что многим — таки придётся. Итак, я напоминаю: это испытание является командно-индивидуальным (кому-как). Для прохождения его все участники будут разделены на мини-команды по два человека. Но сначала мы проведём выбор судьи из ваших же рядов, который и определит составы команд, а затем будет наблюдать за соблюдением правил проведения испытания. Ввиду того, что вас сейчас нечётное количество лиц, при помощи слепой жеребьёвки мы сейчас определим судью. Начинаем!

Прозвучавшие вибрации последнего слова ещё не успели исчезнуть в небытие, а охранники, стоящие за спинами участников испытания, в количестве трёх человек, — один держал в руке спички, двое — защищали его, — подошли к самому левому испытуемому: к Надежде. Она вытянула спичку, затем был Дмитрий, Алиса, Сергей, Тимур, Олег и, наконец, Елена. Никишиной досталась самая длинная спичка, на которой отсутствовала лишь её серная головка; самая короткая же досталась Алисе.

— По результатам жеребьёвки, испытуемая №38192041, Никишина Надежда назначается судьёй в третьем испытании. А теперь судья, вы должны назначить команды по два человека. Вперёд!

— Мне вслух называть составы команд или как это сделать?

— Да, именно так. Вслух говорите, например: команда №1 тот-то и тот-то, и так далее.

— Хорошо. Я поняла, — Надежда призадумалась. Основной её идеей сейчас было столкнуть самых сильных, по её мнению, участников, чтобы один уничтожил другого или же одна команда аннигилировала противника. Как она поняла, это будет состязание между командами либо внутри команд. Помня вибрацию, произошедшую в первом испытании, Надежда считала «девчонку», — как она называла Алису, — одной из своих конкуренток и претенденткой на победу в конечном итоге.

Видя же решительные глаза Сергея, Надя побаивалась его и тоже считала одним из лидеров. «Хорошо, с первой парой вопросов нет: это „девчонка“ и этот „мужлан“; вторая пара, наверное, лучше всего была бы: этот парнишка и волосатый а третья, очевидно, толстожопая и мутный тип. Да, так и делю» -подумала Надя и произнесла в слух:

— Первая пара — это Алиса и Сергей, вторая — Тимур и Олег, третья — Елена и оставшийся мужчина (извините, не помню его имени).

— Испытуемым разделиться по парам! Судья сделала свой выбор. Следуйте за охранниками каждый — к своим помещениям, для прохождения испытания. Судья, ваше место в ближнем к нам помещении. Оттуда вы будете выполнять свои функции.

Участники разделились на озвученные пары. К каждой паре, как только прозвучал вердикт судьи, с двух сторон подошли охранники.

К Надежде, так же, как и к другим, подошли два охранника и, указав ей на ближайший вагончик, сопроводили её внутрь оного. Этот вагончик был из металла, выкрашенного в серо-красно-белые цвета. Красный цвет преобладал. Окон не было, дверь была единственная, без замков на внутренней своей стороне, но с большой задвижкой снаружи. На одной из сторон этого помещения, по центру с наружной его стороны, был изображён треугольник, с глазом внутри.

Охранник снял висячий тяжёлый замок с засова и открыл его. Распахнув дверь, он жестом, указал Надежде Никишиной пройти внутрь; что она, тут же, сделала. Внутри, после хорошего освещения ангара, было очень темно и Наде понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к полумраку. Световым элементом выступали лишь четыре монитора, расположенные на левой от Надежды стене, под которыми был виден стол, с чем-то на его поверхности. Перед столом этим стояло удобное офисное кресло, какие бывают у руководящего состава офисных работников.

Само помещение было не особо большим: пять метров длиной и два-шириной. Кроме стола и мониторов в дальнем от входа конце его, была расположена уборная: унитаз, биде и раковина. «Что ж, хотя бы здесь об этом позаботились. Это напрягало больше всего: ходить в туалет, аки дикарка и невозможность элементарно помыть руки и умыться в течении дня во время дурацких испытаний» — подумала Надя и, после осмотра аккуратной уборной, выложенной светлым кафелем, с одиноким светильником под невысоким потолком, уселась в удобное кресло и стала смотреть в мониторы, на которых пока ничего не происходило.

«Вот интересно, это снова мои помощники постарались так, чтобы я была „судьёй“ или слепой жребий, всё же? Самоочевидно, что они. Ха-ха, по видимому, мне вообще можно не переживать об исходе…или меня таким образом специально расслабляют, чтобы я думала, что мне не нужно о нём переживать⁈ Вообще всё это очень странно, но приятно. Зачем они это делают…какое-то бредовое пояснение, на счёт ставок…хм-м…ладно, нужно вникнуть в суть нынешнего этапа».

Опустив глаза на стол девушка увидела, в слабом свете от экранов, три клавиатуры, с номерами на них: №1, №2, №3; приставленные одна — к другой узкими своими частями так, что левый «shift» №2 соответствовал правому -№1, а правый «shift» того же №2 был в одной линии с левым «shift’ом» №3. И три компьютерные мышки, стоящие на ковриках, перед клавиатурами.

Вдруг, на экране №1, а затем и на втором и на третьем, началась трансляция изображений. Четвёртый монитор по-прежнему просто светился, не показывая ничего. Надежда Никишина стала внимательно наблюдать за происходящим и вскоре так увлеклась, что забыла обо всех своих чаяниях и переживаниях, она забыла обо всём ином, кроме того, что было изображено на мониторах.

* * *

Одновременно с Никишиной, охранники повели всех испытуемых к их вагончикам. Все они были похожи меж собой размером и формой, если не сказать, что они были идентичными, а вот расцветка и количество входов у этих помещений были разные.

Вагончик, находящийся за судейским, к которому подвели Сергея и Алису, был синего цвета, с желтой полосой в своём центре, на которой красной краской, с шагом пятьдесят сантиметров, между надписями, было выведено: «№1».

Полоса была небольшая — сантиметров пятнадцать, надпись- такая же. Сергея остановил один охранник возле первой, по ходу движения двери, а второй — повёл Алису ко второму входу, расположенному у дальней части вагончика. Охранники переглянулись и одновременно сняли амбарные навесные замки с засовов и указали испытуемым зайти в вагончик. Как только те оказались внутри, двери за ними захлопнули и послышался звук задвигаемых засовов.

Олега и Тимура подвели к первому вагончику у правой стены, который был напротив судейского. Этот вагончик так же, как помещение Сергея и Алисы, имел два входа внутрь, но был фиолетового цвета, с чёрной полосой, такого же размера, что и полоса на вагончике команды №1, расположенной в центре его вертикальной плоскости, на этой полосе, через промежуток пол метра, было написано, белым цветом: «№2». Процедура охранников носила тот же, что и у первой пары, характер: открытие замков, засовов, указание зайти, закрытие дверей, засовов.

Вагончик Елены и Дмитрия Сучкова не отличался от первых двух количеством входов, но цвета он был серого, с бежевой полосой, бежавшей параллельно крыше и днищу, расположенной в центре вагончика. На полосе была видна повторяющаяся вновь и вновь маркировка вагона «№3». Охранник, открывающий дальнюю дверь, в которую должен был войти Сучков, немного замешкался и синхронности с первым охранником у него не вышло, но это не повлияло на исход: двери закрыли, засовы задвинули. Лена мельком глянула в сторону Дмитрия, в момент задержки и ей показалось что охранник что-то передал испытуемому, но она не была в этом уверенна на сто процентов.

Глава 2

Планета Земля, бывшая территория РФ. Кремль, Ангар для испытаний №39, 07:28

№3.

Попав внутрь вагончика и услышав запираемую за ней дверь, Лена была однозначно испугана. Это было видно даже сквозь монитор, в который смотрела Надя. Движения Конахиной носили хаотичный характер: она ходила от одной стены к другой, пытаясь что-то найти, что-то выведать. Помещение, в которое она вошла внутри было отделано серым металлом. Это была ровно половина вагончика. Под потолком светила одинокая светодиодная лампа. В этом маленьком пространстве — 2,5 на 2 метра, у стены слева от входной двери, был размещён стол, на котором стояло какое-то непонятное скопление техники неизвестного назначения.

Один прямоугольный ящик, со множеством «крутилок» и кнопок, стоял возле стены, на краю стола, прилегающем к ней; другой, квадратный аппарат, с небольшими лампочками на нём, стоял справа от первого, от них тянулись провода к штуке, похожей на клавиатуру, с надписями над каждой клавишей. Перед всем этим стоял микрофон и лежали наушники. На стене перед столом мерцал синим цветом экран.

Лена обошла комнату, осмотрев её. В этой комнате, кроме стола и деревянного стула перед ним, не было абсолютно ничего. «То есть, либо это испытание будет недолгим, либо мне придётся спать прямо на этом грязно-сером линолеуме. Надеюсь, первый вариант» — зло подумала Конахина.

Синий экран сменился серым. На нём появилась надпись белыми буквами: «Сесть за стол, надеть наушники. Выполнять инструкции!» Надпись трижды исчезала и появлялась, затем экран вновь перешёл в показ синих «красот» замогильного холода.

Лена, пожав плечами, послушно села на стул, затем громко подвинула его, привстав, к столу, чтобы было удобнее и взяла в руки наушники. Раздвинув их в стороны, чтобы надеть, она услышала что из их динамиков звучит приятная музыка; Лена, не задумываясь, надела наушники и из них сразу же зазвучал знакомый голос:

— Испытуемая №66721827,в этом состязании ваша задача заключается в следующем: вам будут задаваться вопросы и вы, после верных ответов будете получать баллы, после неверных же вам нужно будет нажать на одну из кнопок перед вами. Каждая кнопка подписана: цифра над ней означает силу тока, которая будет бить либо вас…либо вашего партнёра в данном испытании; бить в любое выбранное вами место. Сверху, на прямоугольном ящике с переключателями на нём, лежит электрод, который нужно присоединить куда вам угодно на вашем теле. Учтите что все показания вашего организма считываются и мухлевать не получится. После каждого неправильного ответа, вы должны будете увеличивать силу тока; тоже самое будет делать и ваш партнёр по другую сторону от стены, возле которой вы сидите. Вопросы есть?

— Я добровольно могу выбрать кого ударить током — себя или его? — с удивлением спросила Конахина.

— Совершенно верно. — ответствовал голос.

— Как долго будет длиться это испытание? — пытаясь потянуть время задала следующий вопрос женщина.

— Всё зависит от вас. Начинаем! Первый вопрос: плоды какого дерева бывают красные, жёлтые, розовые и почти чёрные, когда созревают; они сладкие на вкус, имеют косточку в середине.

* * *

Дмитрий сразу понял что это — черешня, которую летом ему всегда покупал на рынке отец. И, хотя в Москве она не росла, ягоды её можно было всегда найти у торгашей. В советское время люди садились в поезд и прямо с Юга страны, с территории УССР, ехали в Москву, везли с собой черешню в сумках и саквояжах, в портфелях и вёдрах. Сучкову — младшему вспомнились сейчас отцовские истории на этот счёт и он смело сказал в микрофон: «Черешня!». В ответ ему прозвучало: «Верно».

Когда он зашёл в эту комнату, то сразу понял зачем охранник передал ему резиновую штуку, около двух сантиметров толщиной и пять на пять сантиметров площадью. Он понял что он оказался в некоем подобии пыточной из чекистских подвалов советского времени и что резина поможет ему избежать сильных ударов током, если он проложит её между своей рукой и электродом.

Выслушав правила «игры», он хитро улыбнулся у себя внутри и подумал: «А мои показания и будут меняться; тебе ли не знать, генерал. Просто не столь сильно, как у других. Хе-хе» После первого вопроса, через некоторое время, он почувствовал лёгкий укол на сгибе руки, в районе локтя. «Ага, эта тупица даже на первый вопрос не ответила, а ударить, хоть и слабым разрядом, решила меня. Что ж, посмотрим кто-кого».

* * *

Конахина не собиралась делать себе больно, но не думала о том, что Дмитрий может сделать это, вместо неё. На первый вопрос она не ответила и решила нажать кнопку удара током своего визави. Второй вопрос начал звучать в наушниках: «Какая жидкость горит и „сносит голову“, обеззараживает и убивает?»

«Жидкость горит. Бензин, что ль? Нет он же не обеззараживает, но убивает, но голову то не сносит. О чём же это…интересно, Дашка бы ответила, если бы выжила? А Максимка-тупица? Тот то смог бы ответить? Что-то ничего не приходит на ум». Медленно вращались шестерни у Елены в черепной коробке. Но, вспомнив Легкоступенко и Масяню, мысли её вернулись в то время, когда они, с подругой, занимались привычными им вещами: пили алкоголь и блудили:

— А я тебе говорю, что не надо вестись на его уговоры. Он разведёт тебя и ничего не даст взамен! — уверенно заявила Ленка.

— Ой, да ладно, Ленчик! Как будто, в первый раз. Ха-ха-ха. Зато Серёга мне нравится…

— Дело, конечно, твоё, но перспективы с ним я не вижу никакой. Будущего у тебя с ним нет, а сейчас он тебе ничего дать не может. Но то такое. Хочешь-делай. — обиженно сказала Конахина

— Ладно, давай ещё по стаканчику и я буду вызывать мотор. — сказав это, Дарья взяла в руки бутылку дешёвой водки, которую с ней разделяла Лена и налила из неё в пластиковые сто восьмидесяти граммовые стаканы. Рядом с ними стояли такие же стаканы, в которых был налит дешёвый яблочный сок, которым девушки запивали противную жидкость. Это было очень давно, по отношению к текущему моменту, в 1999 году.

Дело было в одном из тех тихих и безлюдных, — в это время жаркого летнего дня, — дворов в Люберцах. В то время девушки были юны и могли начать заниматься любым делом или пойти учиться в любое заведение, но, как мы знаем, они избрали иной путь.

Этот обрывок воспоминания помог Елене понять ответ на вопрос. Противный вкус той дешёвой «Русской» водки она запомнила навсегда и сейчас подсознание напомнило ей его.

— Водка. Ответ: водка! — радостно сказала Конахина.

— Верно — раздалось в наушниках. И затем последовал разряд тока.

Подпрыгнувшая, от неожиданности, на стуле Лена, сказала в микрофон, обращаясь к «ведущему»:

— Эй, что за хрень! Вы же сказали, что я правильно ответила! Ответом ей была тишина.

* * *

Сучков и на втором вопросе не был сбит с толку. По-честному будет сказано, что вопросы эти были настолько элементарными, что услышав их, нужно было просто выудить нужное слово из головы. В принципе, так обстоит дело со всеми вопросами, но есть задачи заковыристые, с подводными камнями и закоулками, а есть прямые, словно трасса между Москвой и Питером: без лишних поворотов и петель приведёт она вас из одного, пожирающего человеческую энергию города — в другой.

На вопрос о спирте Дмитрий не ответил сознательно, чтобы отомстить своей «подруге» и показать ей каково это — когда тебя внезапно бьют током. Лена, в свою очередь, не знала что у него есть защита, которая поможет ему держать удар и это тешило самолюбие Димы и радовало его.

Третий вопрос звучал так: «Какие вибрации, льющиеся из неживых магнитных устройств, можно назвать живыми?». На минуту Дмитрий задумался, откинувшись на неудобном стуле. Затем он понял что «магнитные устройства» — это, скорее всего, динамики, а вибрациями названа музыка и ответил:

— Музыка!

— Верно. — коротко прозвучало в ответ.

* * *

Лене было всё равно ответит она на вопрос или нет, поэтому она даже не старалась как следует подумать, хотя, при большом её желании, она могла это делать. Всё равно ей было по той причине, что она железно решила бить электричеством Дмитрия Сучкова, а не себя. Тем более после того, как он ударил её в ответ. Только теперь, после третьего вопроса, она решила дать максимальное напряжение, которое, по её мнению, должно бы было убить, так ещё недавно нравящегося ей, мужчину.

* * *

№2.

Олег с Тимуром вошли в свои отделения вагончика одновременно. Они увидели то же убранство в них, что и в вагончике Конахиной и Сучкова. Стол, перед ним стул из дерева, сделанный, видимо, ещё при совке. Так же клавиатура, устройства у стены, экран.

Присев за стул, Тимур понял, что нужно надеть наушники и ждать, пока ему скажут условия теста. «Либо они просто хотят с нами пообщаться» — с улыбкой подумал Тимур. Он был в хорошем расположении духа потому как Алисе достался в напарники Сергей, в котором Тимур был уверен. «Серёга точно не подведёт. А если уж с Алисой всё будет хорошо, то и я как-нибудь прорвусь.» — думал он и думал правильно.

Надев наушники и прослушав правила, парень немного опешил. Но решил однозначно, что будет причинять боль себе, а не Олегу. «Мои неправильные ответы- моя ответственность. За что будет страдать Олег? Странный тест, конечно. Впрочем, как и все» — успел лишь подумать испытуемый перед тем, как ему был задан первый вопрос: «Любому человеку даётся это бесплатно всего дважды в жизни; если же захочется получить это и третий раз, то за это нужно будет заплатить. О чём речь?»

'Что можно получить бесплатно дважды? Внутренние органы? Нет. Какую-то должность? Нет. Странный, очень странный вопрос…Тимур пытался собраться с мыслями, но они то и дело разбегались куда-то в разные стороны. Ему нужно было сосредоточиться, чтобы понять какой ответ от него требуется, но у него ничего не выходило.

* * *

Олег, прослушав правила, только покачал головой. И зло сказал в микрофон: «Чтоб вы сдохли, испытатели хреновы!» Ответом ему была тишина. «Естественно, только себя. Парень не должен страдать из-за моих ошибок!» — мимоходом, как само собой разумеющееся, подумал мужчина.

Когда вопрос прозвучал, Олег подумал около минуты и вспомнил что речь идёт о зубах. Когда-то, в прошлой жизни, его любимая загадывала ему эту загадку и он очень долго бился над её решением, но так и не дал ей правильный ответ, что очень её позабавило.

«Человек получает вначале молочные, затем коренные зубы — совершенно бесплатно; а вот для того, чтобы сделать вставные — придётся заплатить» — сказала тогда Лена серьёзным тоном, но глядя своими смеющимися глазами на Олега, сразу же развеивая возможное напряжение из-за того, что он сам не отгадал столь простую загадку. А затем…затем он снял с неё пеньюар и у них была ночь, полная любви и ласки…

«Как это было давно, как будто и не со мной вовсе…» — с грустью подумал Олег. «Ну ничего, они за всё заплатят. Дайте только добраться до вас, сволочи» — добавил он к первой мысли и ответил: «Мой ответ: зубы!»

— Верно. -прозвучало в наушниках. Теперь следующий вопрос.

* * *

Тимуру не удалось разгадать загадку и он не дал никакой ответ. Подключив электрод к своему большому пальцу на правой руке, он нажал на кнопку 30В и почувствовал лёгкое жжение. «Не так уж и страшно. Страшнее, видимо, будет потом. Градация аж до 300В. Садюги хреновы. Гестаповцы недоделанные. Хотя, доделанные…». Тимур, как завороженный, смотрел на кнопки с числами: 30В, 45В, 60В, 75В 100В, 120В, 140В, 160В, 200В, 240В, 260В, 300В.

Второй вопрос звучал так: «Назовите два числа, в которых количество цифр совпадает с количеством букв в их названии».

— Господин, задающий вопросы, а сколько времени у нас есть на то, чтобы подумать и дать ответ? -спросил, сбитый с толку, Тимур.

— Всего будет 12 вопросов, на каждый вопрос нет какого-то лимита по времени, но суммарное время для ответа на все вопросы — 11 часов. То есть вы можете думать над одним вопросом 10 часов, а на оставшиеся одиннадцать ответить за час или наоборот — право выбора у вас есть.

* * *

Олег, услышав начало вопроса, уже знал чем он кончится, но сделал вид что думает, чтобы не вызывать подозрений.

\\\

Эту загадку ему загадывала любимая, когда он записывал последнюю песню своего второго альбома «The last winter song», точнее он думал сделать её последней на диске, но через полтора дня, после записи дорожек, у него родился ещё один трек, который он назвал «Sunday train». Эта песня и была крайней на втором диске Олега под названием «All mass media lie».

Пояснив очередной раз барабанщику его партии, Олег решил позвонить жене, поговорить с ней, чтобы успокоиться и, собрав последние силы, продолжить.

— Привет, любимая! Я очень скучаю по тебе, но пока не могу приехать: с песней не идёт никак; барабанщик не может понять что я хочу от него. В общем, как обычно… -грустно сказал Олег.

— Привет, мой самый любимый в мире гитарист! Сам же говоришь: «как обычно» — то есть не нужно нервничать, не нужно расклеиваться! Все получится и будет гениально, как и все твои предыдущие творения. Давай я приеду, привезу с собой что-нибудь? -весело ответила девушка.

— О, если ты приедешь — мне и тебя хватит с головой, но ты уверена, что хочешь провести тут несколько часов? Скукотища же для тебя, зай.

— Если ты не против, то уверена. А для того, чтобы ты немного отвлёкся, подумай вот над чем: есть два числа, в которых количество цифр, которыми они могут быть записаны, равняется количеству букв, которые обозначают их названия. Я приеду и, надеюсь, ты уже будешь знать ответ. Бай-бай. — игриво сказав всё это она положила трубку.

Олега действительно отвлекла эта задачка и он решил дать барабанщику время для отдыха, чтобы тот, набравшись сил, понял, наконец, что от него требуется. Тем не менее, когда возлюбленная «Купера» приехала в студию (добиралась она около двух часов), Олег так и не отгадал ответ. Она застала его сидящим за столом, с тетрадью в клеточку, в которой обычно он писал прогрессии и ходы, чтобы не забыть; теперь же две, как минимум, страницы были исписаны всевозможными цифрами.

Жена обняла Олега и сказала:

— Твоя разгадка приехала, мой мьюзик-мэн.

— Ты знаешь, а я ведь отвлёкся. И теперь я психую не из-за барабанщика, а из-за этой загадки. Как ты их придумываешь? Или где ты их берёшь? — переходя с нервного — на ироничное сказал «Купер».

— В этом и проблема: с нервами лучше ничего не делать, даже не разгадывать загадки. Иди ко мне!

После любовных утех на диване в комнате отдыха, в пустынной студии, Лена сказала:

— Сто и миллион! Ровно столько, сколь сильно я тебя люблю. Миллион, умноженный на сто.

— Я тебя тоже очень люблю, мой цветок. Я был близок. Сто я разгадал довольно быстро, а вот второе число не успел. Ну да ничего. Ладно, давай вставать; сейчас уже Саня должен вернуться. Я его отпускал на три-четыре часа.

\\\

— Ответ: сто и миллион. — сказал Олег в микрофон.

— Верно. — лишь прозвучало из наушников.

* * *

Тимур жалел лишь о том, что у него нет с собой бумаги и шариковой ручки или карандаша. Даже маленький клочок бумажки и самая захудалая, плохо пишущая ручка уже бы спасли ситуацию. А в нынешнем положении ему приходилось перебирать все цифры в голове, считая их ноли и буквы.

Вначале парень хаотично метался от одного числа к другому: 10 000, 874, 329, 58, 2, 12451,911 и так далее; затем он понял, что наугад он не запомнит какие числа уже были им названы, поэтому нужно методично, запоминая проверенные числа, перечислять их по порядку.

Когда Тимур дошёл до сотни, он воспрянул духом потому как понял, что одно из чисел он разгадал; но дальше дела шли всё хуже и хуже. Второго числа, которое бы подходило под описание, он найти никак не мог. Прошло уже около двух часов бесполезного перечисления чисел и испытуемый понял, что нужно сдаваться, потому как слишком много времени уйдёт на разгадывание этого задания. Тимур, решившись, сказал в микрофон:

— Я знаю лишь половину ответа. Это не даёт каких-то очков или как там это называется?

— Нет. Половина ответа — это не ответ. — сухо ответили ему.

— Понятно. Значит я сдаюсь. Я не знаю ответ. — упаднечески сказал парень.

— Следующая кнопка перед вами. — подсказал ему бездушный голос.

Пока Тимур разгадывал ответ на цифровую загадку, Олег мучился над третьим вопросом, а когда Тимур сдался и ударил себя электричеством, он услышал тот же вопрос, что и Олег, но долго думать ему над ответом не пришлось: он его знал. Вопрос звучал так: «Три буквы „е“ в середине слова, которое вам нужно назвать».

За два месяца до описываемых событий, Назаренко Тимур прочёл книгу Виктора Суворова «Змееед» и так она запала ему в душу, так проникся он атмосферой СССР 1936 года и множеством событий, происходивших в книге, что он часто вспоминал о ней, сравнивая с нынешним временем. Ну а само слово «змееед» из-за своего неординарного вида, с тремя «е» в середине, тоже въелось в память парня. Он, сразу же, после прозвучавшего в наушниках вопроса, выпалил в микрофон:

— Змееед. Мой ответ «змееед»!

— Правильный ответ. — всё так же бездушно молвил голос в наушниках.

* * *

В этот же момент Олег понял что не справится с заданием и решил прибегнуть к наказанию самого себя. Он сказал:

— Я не знаю ответ.

— Третья слева кнопка перед вами.

Олег нажал на 60В и почувствовал жжение в безымянном пальце на правой руке. Затем его немного перетрусило, когда он понял что 300В он может и не перенести, но мысль о том, чтобы бить Тимура у него не появлялась.

Таким образом Тимур и Олег сравнялись по времени дачи ответов и прослушивания нового вопроса, а он звучал так: «Что своим детям никогда не даёт мать, а может дать лишь отец?»

№3

Конахина сказала:

— Я не знаю ответ! — радостно потирая руки, в ожидании, когда ведущий скажет ей применять электричество.

— Нажимайте кнопку. Третья слева.

Лена нажала на кнопку, с надписью над ней: «60В», в лихорадочном ожидании следующего вопроса, но тут произошло нечто непонятное. Раздались выстрелы снаружи, затем настала тьма. Электричество вырубилось. Или его кто-то вырубил.

Судья.

Глядя на разворачивающееся перед её глазами действо в вагончиках №2 и №3, Надежда Никишина поняла какую гадость совершают одни и как правильно поступают другие. Она поняла это, как бы бессознательно, на уровне ощущений. Ей были глубоко противны Конахина и Сучков и достаточно близки Назаренко и Шаповалов, но если бы сейчас её поставили перед выбором: в какую команду идти, она бы не выбрала кого-то из вышеперечисленных людей — она бы выбрала дальше проходит испытания в одиночку.

Она смотрела на всё добавляющийся азарт в глазах и действиях Конахиной и не могла понять как может человек, зная что делает больно другому живому существу, радоваться этому и, с нетерпением, ждать следующую порцию болевых ощущений для другого.

Она видела и Сучкова, который приладил себе на руку какую-то толстую резину, чтобы ток не так сильно бил его и она, в принципе, понимала его. От Елены ждать другого не приходилось: за свою задницу она готова была бороться до последнего человека на Земле. Впрочем, как и Сучков.

Другая пара же была совершенной противоположностью первой. Надя смотрела на этих двух людей и сопереживала им. Подспудно, она бы хотела оказаться в такой команде, с такими людьми…но договор с её помощниками играл решающую роль и Надежда не думала менять своё решение в пользу командной игры, в ущерб своему соло выступлению.

Но самое интересное началось, когда в вагончике №1 участники состязания отказались бить кого-либо электричеством.

№1.

Прослушав «правила», Сергей сразу сказал в микрофон что не собирается действовать чекистскими методами и применять губительные тактики нанесения увечий себе или Алисе.

— Вы, товарищ с голосом дедушки там умничаете и поучаете нас, ввергнув в эту бессмысленную свистопляску с так называемыми «испытаниями», а сами не хотите ли получить разрядик-другой? Смотрю, вы старались какие-то новый разработки внедрили для генерации до 300В. Это когда нужно помучить человека, да? А когда речь идёт о гражданском строительстве или о внедрении альтернативных источников получения энерг… — Сергей не успел договорить то, что задумал, так как был грубо перебит нервным голосом:

— Хватит! Я и так дал вам слишком много времени на вашу болтовню. Вы или исполняете правила данного состязания или будете уничтожены. — генерала достало такое поведение Пургина и он пошёл ва-банк, угрожая тем, что не в силах был исполнить.

* * *

Алиса, зайдя в свою часть вагончика, практически сразу поняла что это — пыточная камера. Она увидела и аппаратуру и всё остальное и смекнула что к чему. Пока воображаемый песок пересыпался из одной чаши песочных часов — в другую, отмеряя три минуты, которые давались участникам состязания, Алиса попыталась настроиться на ментальную волну Тимура, но он был слишком далёк от неё и слишком чем-то занят. Затем она попыталась заговорить с Сергеем и ей это удалось.

Когда оба партнёра по несчастью уселись на стулья и надели наушники, и услышали в них возмутительные требования ведущего бить током себя, либо партнёра, Алиса почувствовала всплеск эмоций «Майора» и попыталась его успокоить (хотя и сама не была согласна с правилами) Но Сергей бушевал. Его было не остановить.

* * *

— Валяй, старик. Пусть твои холопы придут и убьют меня. Я буду ждать их на этом самом дряном совковом стуле!

С этими словами Сергей встал со стула, сорвал с себя наушники и отшвырнул микрофон в противоположную стенку. Затем он взял стул и разбил экран на стене, обнаружив что стена из гипсокартона. Сильным ударом ноги, он пробил перегородку со своей стороны, затем крикнул Алисе, сидящей в состоянии шока от звуков из-за перегородки:

— Алиса, встань со стула и отойди. Я сейчас попытаюсь пробить перегородку!

Ещё несколько ударов и результат был на лицо: погнутые профиля, на которых кусками висел гипсокартон и дыра, в которую можно было пролезть взрослому человеку.

— Привет! Давно не виделись. Скучала? — подмигнул Сергей девушке.

— Сергей, что мы будем делать? У них вооружённая охрана. — не понимая как поступать дальше, но понимая, что назад дороги нет, сказала Алиса.

— Есть пара идей. Ты давно научилась связываться с людьми и копаться у них в голове?

— Я только начинаю практиковаться в этом посерьёзному. Раньше у меня не совсем выходило. А сегодня с утра я почувствовала какой-то подъем, прямо таки. — всё это проговорила Алиса скороговоркой, опасаясь за то что к ним в помещение вот-вот ворвётся охрана.

— Послушай. Успокойся. Они не будут сюда входить 95%. Тебе сейчас нужно успокоиться и делать то, что я говорю. Хорошо? Договорились? — успокоительным тоном сказал «Майор».

— Да-да, хорошо, конечно. — Алиса присела на стул и стала слушать Сергея. Если бы не камера в углу, спрятанная от глаз присутствующих в вагончике, транслирующая происходящее не только в вагон судьи — Никишиной, но и в кабинет ведущего, план Сергея бы сработал, а так, когда противник видит твои карты или знает твою тактику наперёд, честной игры не бывает…

— Тебе сейчас нужно попытаться переступить через все возможные преграды; понять что ты — оружие, ты — мощь, ты — благородная месть; и настроить свой рассудок на людей, которые находятся снаружи вагончика. Мне нужно понимать их количество.

— Я попробую, но… — неуверенно попыталась спорить Алиса.

— Никаких «но». Просто поверь в себя. Я вижу твой потенциал! У тебя всё получится! — убедительным тоном сказал Сергей.

— Хорошо. Но не шуми, пожалуйста. Мне нужна абсолютная тишина. — умирительно сказала девушка.

Через четыре с половиной минуты, Алиса, не открывая глаз, сказала:

— Возле входа в мою часть вагончика четыре, с автоматами «АК», один, чуть поодаль, с пулемётом «Утёс», возле входа в твою часть та же картина. Двое, — один смотрит сквозь прицел на «мою» дверь, второй-на «твою»,- с «СВД», в разных концах помещения. Из охранников это всё. Остальные кого вижу- это «наши». Господи, Конахина бьёт током Сучкова, а он-её…Тимур же с Олегом каждый — себя. Первые в чувстве ожидания чего-то радостного, вторые — в отчаянии. Есть ещё одна странность: я совершенно не чувствую Никишину. Её, как будто, нет здесь сейчас…

Глава 3

Судья.

Надежда поняла всю задумку Сергея и Алисы. Они решили противопоставить себя системе, решили сказать твёрдое «нет» и посмотреть что из этого выйдет, решили показать, что они тоже люди и что их мнение чего-то, да значит. Надя была готова идти к ним на помощь. Она, наконец, отреклась и от своего «соло» и от своих помощников и решительно встала со стула, выбрав момент, когда вся охрана занята вагончиком №1 и хотела было выйти из своего «судейского» вагончика, но тут перед ней, заслоняя собой дверь, возникло существо.

Этому существу пришлось пригнуться, чтобы не упираться головой в потолок вагончика и, буравя своими черными глазами, глаза Надежды, оно заговорило прямо у неё в голове:

— Как выражаетесь вы, homo sapiens: «за тобой должок». Ты не забыла кто помог тебе на Копрулисе и Минокитусе? Возможно, забыла. А я напомню. Это мы. Мы помогли тебе преодолеть и первое и второе «испытание» и теперь ты «на крючке». Хотя выбор у тебя есть. Ведь выбор есть всегда, не так ли? Просто люди либо не хотят понимать, что он есть, либо банально боятся брать на себя ответственность и делать его — этот свой выбор, желая оставлять всё как есть и влачить своё жалкое существование долгие годы.

Из поколения в поколения передаёте вы — люди, свои ремесла и умения, топчась и топчась на одном и том же месте. Если и есть какой-то прогресс в вашем развитии, то он касается исключительно оружия или так называемого «комфорта». Хочу заметить, что весь этот ваш «прогресс» не зависел от большинства ни грамма! Вы ни на йоту не сдвинулись в понимании эфира и достижении цели получения энергии из него. Исключительной и бесконечной энергии.

Вы предпочитали помалкивать, когда некоторые из вас разграничили планету на отдельные «государства», чтобы им, — вашему ядру, этой небольшой шайке вам подобных, — было легче всеми вами управлять. Только с их молчаливого кивка могли появится какие-то научные открытия, — ведь все ваши более-менее толковые учёные были у них в исключительном пользовании; только они могли повлиять на так называемое «благосостояние» целых народов; на проведение войн и массовых смертей тоже влияли лишь они. Посредством своих марионеточных «правительств» и «президентов» по всему миру насаждали они вам свою «политику». В свою очередь вы всё готовы были стерпеть, лишь бы вас самих не трогали. Лишь бы вам разрешено было и далее ходить на вашу унылую, скучную работу. Лишь бы не прекращалась трата бесценной жизни в обмен на разноцветные бумажки — для каждой страны — свои.

Пожалуй, я немного отошёл от нашей теперешней темы и причины моего появления. Выбор же твой загодя известен, а я здесь лишь для формального тобой его подтверждения.

Итак, ты можешь отдать свою никчёмную жизнь прямо сейчас, либо можешь последовать вместе со мной в безопасное место, на время пока здесь конфликт между дикарями и остаться в живых, чтобы продолжить испытание после.

Что ты выбираешь? — всё это прозвучало в голове Надежды настолько монотонно и без эмоционально, что девушке стало не по себе. Она поняла, что это существо, не раздумывая уничтожит и её и других, оставшихся в живых. Что это существо, скорее всего, замешано в уничтожении всех жителей планеты Земля. Пока эти мысли галопом скакали в мозгу Надежды, её инстинкт самосохранения уже сделал выбор.

— Хороший выбор, впрочем настолько же и предсказуемый. А мысли ты свои оставь. Ведь эти знания тебе ничего не дадут. От безвольных скрывают знания не из-за боязни их, безвольных, но из-за традиции хранить тайну; и в опасении того, что волевые, маскирующиеся под безвольных, воспользуются этими скрываемыми от них знаниями. Давай руку.

Надежда протянула свою правую, дрожащую руку, а существо без имени взяло её двумя своими средними руками и пара тут же исчезла с планеты Земля.

№2.

Олег, у себя в голове, перечислил всё, что может дать ребёнку отец, по его мнению:

Любовь, уверенность в себе, воспитание, а именно — на своим примере показать: активность на протяжении дня, смелость, рассудительность, спокойствие, силу, авторитет, доброту, заботу, ласку, понимание, сочувствие, радость, несгибаемость духа и чистоту побуждений.

Но потом, подумав, понял, что и мама может дать то же. Ведь оба родителя, дополняя друг друга, должны давать ребёнку полноценный спектр понимания эмоций и жизненных ситуаций, для применения всего этого базиса знаний на практике — то есть в повседневной жизни. Это и есть самая главная наука, которой дети обучаются именно дома: искусство жить.

Ни в одной школе или группе развития детей не обучают вещам, на которые в последующем человек опирается. Всю его жизнь накопленный опыт индивида зиждется на фундаменте из его мировоззренческих и психологических картин мира. Оные картины возникают в голове именно ребёнка, именно посредством помощи ему его родителей. Из ниоткуда не может появится понимание того, что на самом деле хорошо, а что плохо.

* * *

Тимуру тяжелее было понять что может дать отец, так как он был обижен на своего папу из-за его бесконечных пьянок в последние годы, но, всё же, что-то же он дал ему. Мать не дала вообще ничего, сбежав, когда Тимур был ещё маленьким мальчиком. И ту часть ласки и тепла, которую даёт мать своему дитяти, Тимур недополучил в детстве. Он не был жёсткосердечным или чёрствым парнем, но, если бы мать была с ним в период его раннего детства, он был бы гораздо более решительным и смелым, добрым и отзывчивым.

Парень пытался лихорадочно сообразить в чём же заключается решение загадки, ломая голову над его поиском: «Даже и не знаю что…фамилию и отчество? Разве что… Постой, постой. Отчество. Только отец даёт отчество ребёнку, а мать не может дать. Точно!» — несказанно обрадовавшись подумал парень и хотел дать ответ в микрофон, но тут снаружи раздались выстрелы.

№1.

— Сейчас нам не до неё. Видимо, это опять эти её уловки или трюки или как их назвать, при помощи которых она исчезает. В общем пока забудем о ней. Слушай что нужно сделать. — и Сергей стал рассказывать.

Алиса внимательно выслушала «Майора» и стала предельно сосредотачиваться, чтобы сделать так, как он сказал. Но мысли о Тимуре не давали ей сделать концентрацию ментальных сил предельной. Наконец, справившись со своими переживаниями, воспарив над всем мирским, девушка смогла сделать то, что сказал ей Сергей Пургин: достучаться до сознания каждого из солдат, присутствующих в зале и заставить их перейти на сторону испытуемых или сложить оружие и уйти.

Находящиеся ближе всех к Алисе солдаты поддались её ментальным манипуляциям достаточно легко и быстро. Ошибкой их было то, что они, перейдя на сторону испытуемых, решили словами добиться того же от других своих сослуживцев. Четвёрка вооруженных профессионалов пошла к другой такой же четверке у входа в «Сергееву» часть вагончика. Главный из первой четвёрки, — Константин Кузнецов, — поднял руку, в знак отсутствия агрессивных побуждений, и сказал:

— Ребят, вы же понимаете что они не виноваты! Их используют, как скот. Вслепую, не поясняя им подробностей. Никаких нюансов не говорят. Ни зачем это испытание, ни, тем более, кто его проводит. Им не говорят даже…

— Заткнись уже! ТЫ на службе или в детском саде? С каких пор ты защищаешь подопытных? — сказал главный солдат второй четвёрки — Сергей Спирин.

— Если надоело выполнять свои обязательства- выход есть. Но он один и ты его знаешь. — добавил он и направил свой блестящий «АК-100» на Константина.

— Серёг, да послушай ты его! Он же дело говорит! Мы же и сами не знаем зачем это все сделано и кому мы по-настоящему служим. У нас есть довольствие в виде пищи, но её мы могли бы и…

— А, так вы все вчетвером⁈ А ну-ка оружие на пол, руки за головы, всем лечь лицами в пол! — заорал обезумевший Спирин. Не известно чем бы это кончилось, если бы в этот момент Алиса, наконец, не достучалась и до него. Он был крепким орешком из-за своей упёртости и непоколебимости его устоев и принципов. Остальных троих Алиса одолела достаточно быстро и конфликт на данном участке был исчерпан.

— Ребят, извините за резкость. Я тут это…подумал…впрочем, вы правы…они не виноваты и их используют вслепую…в общем…я с вами.

Кабинет №65/⅘, 21.02.14, 9:45.

— А чего мы ждём, отец? Никишина исчезла, эти двое наглецов устроили бунт… — сказал, глядя на большой во всю стену экран, Денис. Он то уже давно отдал бы приказ пулемётчику изрешетить изменников и вагончик №1, а старик всё медлил, что было совершенно непонятно для молодого капитана.

— Ты забыл, видимо? Мы не можем вмешиваться. Им позволено всё. Это часть испытания. Вмешавшись, мы переместим полярности и повлияем на происходящее. Это как если бы Президент, в своё время, что-то решал, а не был актёром, и решил вмешаться в судьбу народа и начал вводить разработки нашей конторы и сам-знаешь-кого в жизни людей. Ты представляешь как всё бы изменилось? Не стало бы углеводородной экономики, люди прекратили бы засорять окружающую среду своими заводами и фабриками; человечество, наконец, занялось бы своими видовыми занятиями, перестав распылять свои силы на ничего не стоящие вещи, мы все перестали бы прожигать свои жизни впустую.

Но система была так заточена. И нарушать баланс этот было нельзя. Так исейчас: если мы вмешаемся, то, скорее всего, через минуту уже будет назначен новый руководитель. И ты знаешь кто это будет…

Уровень 33, Кабинет управления. 9:46.

— Вудсток, как слышно меня? Прием.

— Слышу отлично. Разрешите доложить, товарищ кардинал. — бравурно.

— Докладывай, сынок! — снисходительно.

— Восемь человек, по всей видимости, приняли сторону испытуемых и сейчас обсуждают свои дальнейшие действия между собой. — без эмоционально.

— Работай по Спирину и Кузнецову. Если покажутся кто-либо из подопытных — работай по ним. Как принял? — повелительно.

— Есть! Выполняю! — с радостью.

№1.

— Сергей, мне не дотянутся до снайперов чтобы повлиять на их решения в полной мере, но я могу слышать их мысли. Одному из них приказано убить командиров четвёрок… Пулемётчик наш! Мне удалось совладать с ним.

— Быстро! Прикажи пулемётчику развернуться и расстрелять снайперов! Пойми, у нас просто нет выбора! — отчаянно сказал «Майор», глядя в пустые глаза, находящейся разумом не здесь, Алисы.

Уровень 4. Общий зал испытаний. 9:47.

— Какого хрена⁈ Что творит «Вудсток»⁈ -заорал Александр Шурыкин. Он был лучшим другом Кости Кузнецова и не мог смотреть на то, как тот, после тяжёлого ранения уходит из этого мира. В тот момент, когда задавал свой вопрос Саша, пулемётчик Димка Самойлов развернул пулемёт в сторону снайперов и расстрелял вначале Нальчика, стрелявшего из своей «плётки» в Спирина и Кузнецова, а затем и Назара Беркуна.

Несмотря на то, что оставшиеся в зале испытаний вооружённые семь человек единогласно и бесповоротно были на стороне подопытных, в их рядах царила неразбериха. Никто из ребят не мог понять что им теперь делать и чьи приказы выполнять. И тут в помещении погас свет.

Кабинет №65/⅘. 9:48.

— Что? Что происходит? Зачем Валерка Нальчик убрал Спирина и ранил Кузнецова, а Самойлов повернулся и с «Утёса» расстрелял Нальчика и Беркуна⁈ -непонимающе орал Денис. Он посмотрел на отца — тот был совершенно спокоен и что-то напряжённо обдумывал, затем Иван Николаевич размеренно промолвил:

— Может быть ты не заметил, но с камеры 13 было видно, что Нальчик, позывной «Вудсток» с кем-то общался при помощи гарнитуры. Явно кто-то вмешался в событийность. Нам нужно удостовериться что это кардинал и действовать на опережение, если ещё не поздно. Займись этим!- приказной тон в конце спича генерал-полковника не дал шанса на раздумья капитану: в этот момент по всей базе электричество вырубилось. Тут же заработал резервный генератор.

— Есть! — Денис помчался по коридорам Кремля к своим спецам-связистам, которые слушали всех и всё на базе, чтобы узнать с кем общался «Вудсток». Он не мог связаться с ними по линии внутренней связи, потому как при работе аварийного генератора энергии, все силы его были задействованы в освещении и все коммуникаторы не работали.

Уровень 33, Кабинет управления. 9:49.

— Отличная работа, «Армян». -проговорил в обычную, «допотопную» рацию мужчина в красно-черном одеянии.

— Спасибо, кардинал! Служу Отечеству! — было ему ответом.

— Теперь следующее задание. Сейчас сынок старой калоши должен мчаться к своим, в восточный бункер. Его нужно перехватить и не допустить утечки. Схватить его и привести сюда. Желательно, живым. Но я сильно не обижусь, если он не выживет. — с иронией закончил приказ мужчина.

— Принял. Выполняю. — с огнём в глазах ответил солдат.

Глава 4

Кардинал.

'Хорошо, что бывшие гэбисты не задают лишних вопросов. Есть приказ — есть исполнение. Всё просто и без лишних слов и жестов. Как было бы сложно, если бы мне по-прежнему приходилось управлять всей той иерархией, которая была прежде.

Все эти митрополиты, архиереи, пресвитеры, да даже диаконы: постоянно чем-то недовольны, постоянно им мало. Объясняешь человеку: ты не вечный и нужно оставить другим. У тебя ведь есть сын, у тебя есть младший брат, да в конце концов есть же и другие люди, которые тоже хотят провести свою жизнь в кабинетах, расшитых золотом, отдыхать на самых дорогих курортах, передвигаться на личных самолётах и плавать на личных яхтах; но нет, это не действовало. Под разными предлогами, самые, казалось бы, приближённые; самые свои больше всего вставляли палки в колёса.

Что ж, приходилось снимать. Приходилось вести грязные игры. Приходилось подставлять, фабриковать, а иной раз и просто выставлять напоказ правду-матку. Такова была моя задача. Благо что их теперь нет никого. Благо что друзья позаботились и об этой стороне. Сейчас было бы очень тяжело, будь вся эта кодла на Земле.

То ли дело гэбист: даешь приказ — он выполняет его безукоризненно, без вопросов и требований, без даже намёков на недоверие или, упаси Бог, невыполнение. Таковы эти люди. Такова их каста. Их не учили думать. Их дрессировали служить. Даже когда не осталось людей, каковые и являются по сути страной, которые и являются той самой Родиной, гэбисты всё равно продолжают служить Отечеству. И что такое это их Отечество, когда нет людей? Пустынные громадные территории? Ребятам невдомёк, что Природе всё равно на их службу. На их мелкие интрижки и перипетии ничтожных событий. И уж точно ей всё равно на то, что кто-то там якобы ей служит, определив этот кусок Земли своей Родиной. Смешно до греха.

Но отдать свою жизнь, — непременно самое дорогое, что имеет любой человек, — отдать то, чего не купить за любые деньги, не выменять ни на что; отдать это ради какого-то пространного понятия «Отечество»…что ж тут сказать. Псы и есть псы. Бездумные. Бессмысленные. Просто выполняющие команды. Оно и к лучшему. С такими гораздо удобнее' — так размышлял человек, которого на базе все звали кардинал, несмотря на то, что раньше он выполнял роль актёра, играющего главу РПЦ. И никакого отношения к кардиналам не имел.

В публичном поле, в прежние годы, все звали этого седобородого человека Кирилл. Он сам выбрал себе это имя, — «в честь своего недоноска-отца», — как он говорил приближённым людям. Родители же, в далёком от нынешних событий 1940 году, нарекли его Вячеславом.

* * *

Вячеслав Иванько рос в неблагополучной семье. Именно постоянные сцены насилия, крики и нищета и стали решающими факторами в выбранном им жизненном пути.

Отец Вячеслава — Кирилл Андреевич постоянно пил и буянил. Беспробудные пьянки его, на которые уходила вся заработанная им нищенская зарплата, стали обыденным делом для маленького Вячеслава.

Бывало, он подходил к пьяному отцу, чтобы задать ему невинный вопрос: «Почему нет хлеба в хлебнице, пап?» или «А мама скоро придёт с работы?» или «А как называется та чёрная машина у парадной?» и проч., а, вместо ответа, получал «отцовского ремня». Аргументами таких поступков невменяемого отца были: «чтоб меньше совал свой нос куда не требуется» и «меньше знает — крепче спит».

Мать Вячеслава не особо вмешивалась в отношения сына и отца и сама была достаточно нервозной женщиной, не брезгающей и крепким словцом, в отношении ребёнка и ремешком и розгой из ивовой веточки. Ребёнок не был желанным в семье. Зачатие его произошло после одной из пьянок, на которой, случайным образом, оказались оба его нерадивые родителя. Оставили его и не сделали аборт лишь из-за страха НКВД, которое, по рассказам соседей, забирали девушек, сделавших аборт. И девушки эти навсегда исчезали, как и многие прочие, забираемые в то время на чёрных автомобилях. Такое уж было время. Тяжёлое.

Когда Вячеслав немного повзрослел, он решил пойти в спортивные секции для занятий боксом и вольной борьбой. Постоянные тренировки отлично сказывались на здоровье парня. Он окреп, возмужал, несмотря на свой юный возраст. Основным движущим фактором того, что он решил заняться боксом и борьбой было то, что он хотел отомстить отцу, неожиданно дав ему сдачи.

Тот в свою очередь за постоянными своими испепеляющими мозг пьянками не замечал как взрослеет его сын. Каким он становится «здоровым быком» — как говаривали, всевидящие и всезнающие, соседи.

Вячеслав окончил восемь классов школы, обязательных в то время для поступления в какое-либо ПТУ и решил пойти устроиться работать воздушным гимнастом. Его внезапной мечтой, озарившей его после похода в цирк, стала именно эта профессия. Он ассоциировал воздушных гимнастов с волшебниками, которые умеют ходить по воздуху и вытворять там, под куполом, «всякие выкрутасы». По сути это была мечта маленького ребёнка, забитого и спрятавшегося внутри взрослеющего Вячеслава и иногда выходящего из своего укрытия и требующего должного к себе внимания.

Все данные для поступления в цирковую труппу у «Кирилла» были и он начал изнурительные тренировки. Словно проходческий комбайн вгрызается в пласты угля глубоко под землёй, — Вячеслав вгрызался в осваиваемое им ремесло. Он стал тренироваться ещё больше, чем прежде: совмещая бокс, вольную борьбу и цирковые тренировки.

В один из дней, вернувшись домой и ещё не успев отдохнуть и пообедать, Вячеслав был оглушён ударом кулака по голове. От силы удара он отлетел к входной двери, но, несмотря на лёгкое сотрясение мозга, он стал подниматься на ноги.

— В циркачи пошёл? Позорить решил честное имя своего отца? Малолетний ублюдок. Я сейчас тебе все ноги и руки поотрываю и пришью, поменяв местами. Как ты додумался до этого, позорище ходячее? — рычал пьяный вдрызг отец Вячеслава. — Я тебе покажу. Я научу тебя уважению, раз твоя идиотка — мать не смогла. Я сделаю так, что… -но как он сделает, отец Вячеслава договорить не успел. Быстро, словно молния, «Кирилл» оказался возле своего папы и нанёс ему сокрушительный хук с правой. Не ожидая такого поворота событий, Кирилл Андреевич упал.

Сломанная челюсть теперь больше всего тревожила всё его существо и он отстал от сына.

Спокойно, не заботясь состоянием отца, Вячеслав пошёл в кухню и разогрел себе вчерашние макароны по-флотски. Никто из соседей по коммунальной квартире не обратил внимания на крики и шум из комнаты четы Иванько. После этого события, Славик решил не возвращаться домой и вплотную заняться тренировками в цирке, чтобы стать профессиональным акробатом, но у его судьбы были иные планы на его счёт…

В этот же день Слава пошёл в цирк, чтобы беспрестанно тренировать своё тело для выполнения акробатических номеров. Сознание диктовало ему выбросить излишний адреналин, накопленный в организме ввиду последних событий. Сознание диктовало — тело исполняло. Только эта связка не учла того, что даже лёгкое сотрясение мозга, — полученное благодаря «любящему» отцу, — даром не проходит. Прежняя координация движений у парня была нарушена и, двигаясь по одному из снарядов выполняя кульбит, он рухнул прямо вниз головой и получил серьёзную черепно-мозговую травму.

Весь коллектив настаивал на том, чтобы он пошёл в больницу, но он умолял не доносить дирекции цирка о случившемся. Две недели на воде и лёгкой пище (другая ему «не лезла» — как он говорил) провёл он в задних помещениях цирка и пошёл на поправку.

Ещё через две недели он попытался вновь тренироваться, но ничего не выходило. Он пробовал и пробовал, не оставляя своих надежд и не прекращая нещадных попыток. Спустя месяц Слава понял, что акробатом ему не быть. На столь кристально-чистой детской мечте был поставлен крест. Навсегда. И начался новый поворот в жизни «Кирилла».

Из-за такого удара маленький Славка, прячущийся в глубинах мозга Вячеслава,- который был виден всем окружающим-, был обижен до глубины души. Собственно, он — этот Славка — и был душой. Ранимой душой столь чёрствого, в последствии, человека.

Душа эта вначале умоляла, потом просила, а после и требовала к себе внимания. Но до поры Вячеславу Кирилловичу удавалось не обращать на неё внимания.

После двух месяцев жизни в цирке он вернулся домой. Отец сторонился его, безмерно боясь. Мать не общалась с ним из-за того, что отец наплёл ей историю о том, как сын ворвался и ни с того, ни с сего избил его. Сосед, радующийся обещанной ему Кириллом Андреевичем бутылке портвейна «777», подтвердил слова отца, хотя в тот день спал, как сурок и ничего не видел и не слышал.

Славу не сильно тревожило то, что родители не общаются с ним и не дают ему еду. Он начал проводить больше времени на улице, с вновь появившимися друзьями. Друзья эти были, в большинстве своём, из секции бокса и других спортивных секций. Бойцы. Настоящие здоровяки, многие — с множественными сотрясениями мозга и другими серьезными травмами.

Самым основным и любимым занятием парней были походы в другой район для драк с тамошними бойцами. Вторым любимым занятием было карманное воровство. На вокзале и на рынке; на автобусной остановке и в трамвае; просто в толпе прохожих и у спящих на скамейках пьяных рабочих — везде шустрые пронырливые руки компании Вячеслава успевали раздобыть наживу.

Естественно, что эти виды деятельности тлетворно влияли на личностное развитие Вячеслава. Он иначе стал смотреть на жизнь, а точнее: на способы заработка для проживания в городе. Он понял что легче обмануть, обжулить, обокрасть, чем честно заработать, прогибая спину. С одной стороны это была закалка его характера, с другой же он всё дальше и дальше нёсся с огромной скоростью по наклонной.

Так же плохое влияние такая жизнь оказывала и на его здоровье. Вместо правильных тренировок отдельно взятых групп мышц, у Славы теперь преобладали эпизодические драки, которые несли повреждения его телу. Они давали ему и неоценимый опыт поведения людей в экстренных, неординарных ситуациях. Эти драки рассказали ему о настоящих братских отношениях но так же и об обратной стороне братства — предательстве.

* * *

Как то раз Вячеслав придумал взять с собой на «стрелку» дубинки, спрятанные в рукава курток. Дело было поздней осенью и «стрелка» была назначена с соседним районом в 15 часов. Капал небольшой дождь, хмурые небеса взирали сверху на ничего незначащие копошения людских масс внизу. Лучший на то время друг Вячеслава, тринадцатилетний Александр Ковалёв, как и другие члены банды знали о тайном козыре. О «тузе» в рукаве. И Вячеслав не думал что это знание может обернуться чем-то плохим. Все 12 человек, составляющие его группировку, взяли с собой дубинки, но когда они пришли на место встречи, то сначала никого не обнаружили. А затем, из-за угла прилетел первый кусок кирпича.

Через пол часа вся банда, кроме Ковалёва, была у себя «на районе» и обсуждала произошедшее. Их закидали кусками кирпичей, а потом на них налетели 20 человек и избили их дубинками. Хотя договор был 12 на 12, а такие договоры всегда соблюдались даже среди самых враждующих сторон. Главарь банды противника,- здоровый пятнадцатилетний бугай по кличке, — данной ему из-за отсутствующего правого глаза, на котором была повязка, — «Пират» напоследок крикнул еле-еле уносящим ноги окровавленным парням из банды Славы:

— Китайчик, в следующий раз будешь знать, как пытаться меня перехитрить!

Китайчиком называли Вячеслава все его враги из-за узкого разреза его глаз, доставшихся ему от матери. В то время он носил черную, словно крыло ворона, густую шевелюру и она, как нельзя кстати, дополняла картину. Издали он совершенно был похож на китайца. Правда на очень большого китайца.

Тот факт, что Саня Ковалёв пропал вначале смутил Славика. Но потом он узнал что Саня переметнулся в банду «Пирата» и переехал жить к сестре в тот район. То, что он заложил группу Китайчика, было его экзаменом к зачислению в банду Пирата, который он успешно сдал, пройдя по крови бывших друзей, доверявших ему.

В следующую сходку двух противоборствующих группировок, Вячеслав целенаправленно, не взирая на двоих колотивших его бойцов, избивал своего бывшего лучшего друга. Он избивал Ковалёва настолько жестоко и безжалостно, что свои же еле оттащили Славика от скорчившегося от боли Александра.

После этой драки Александр Ковалёв больше никогда не встал на ноги. Он остался инвалидом на всю жизнь и, будучи привязанным к креслу, перерезал себе вены через шесть лет после случившегося. Такова была плата за измену Китайчику. И это было лишь начало пути последнего.

Об этом эпизоде узнали в МВД и Иванько задержали. На допросе в отделении милиции он не шёл на сотрудничество со следствием и всячески оказывал сопротивление. Он настолько фанатично боролся с милиционерами, что тем пришлось «паковать» его впятером. Следователь уже видел таких «отбитых» боксёров и прочих бойцов и знал куда звонить.

Прибывший отряд медиков забрал Вячеслава в психиатрическую лечебницу, где его поместили в палату «для буйных», одев на него смирительную рубашку. С медиками он, так же, как и в милиции, не шёл на сотрудничество и отказывался нормально общаться. Затем, спустя неделю на одной только воде, Вячеслав смекнул что он просто может обмануть медиков: сделать вид, что он примерный, воспользоваться их доверием и сбежать. Что он и провернул. Ещё через две недели, во время прогулки (которые ему разрешили с недавних пор) во дворе больницы, он перемахнул через забор, с дерева, находящегося рядом и был таков. При приземлении он больно ушиб ноги, но сразу не заметил этого.

Начался его розыск, о котором он подозревал на инстинктивном уровне. Это был лишь первый розыск в его жизни. Это было лишь начало его карьеры. Настоящей карьеры.

Глава 5

№3.

После выключения электричества, Лена осталась в полной темноте. Через некоторое время тусклым светом загорелась лампа и Конахина, сразу смекнув что электричество восстановлено, начала нажимать кнопку, с надписью 300В. Ей маниакально хотелось уничтожить Дмитрия Сучкова, из-за того, что она чувствовала во-первых: угрозу с его стороны, во-вторых: жажда мести одолевала её.

После нажатия на кнопку ничего необычного не произошло, как и прежде. Она нажала ещё и ещё раз — на всякий случай. Затем, с чувством выполненного долга, она сняла молчавшие наушники и, напоследок глянув в потухший и так и не загорающийся монитор, решила попробовать выбраться из вагончика.

* * *

Сучков, не дожидаясь команды, как только погасло освещение, вскочил на ноги и понял что нужно выбираться. Игры кончились. Он подёргал входную дверь и увидел что ему не оставили путь для отступления, как он ожидал. Значит то, что происходит сейчас в помещении для испытаний, в котором стоят вагончики, не запланированная акция, а экспромт одной из сторон. «Что ж, где наша не пропадала. Этим можно тоже воспользоваться, выведя из игры оставшуюся часть моей 'команды» — подумал Дмитрий и решил попробовать пробить перегородку между им и Еленой Конахиной.

№2.

Тимур сидел в оцепенении, пока не загорелась слабым светом лампочка под потолком. Он помнил звук закрывающегося засова и понимал что открыть изнутри двери не получится. «Так. Если снаружи наши пытаются что-то сделать…какой-то бунт устроить — то это хорошо. Но. То, что применяется огнестрельное оружие — это плохо. Ведь у наших нет оружия. Может уже и наших то нет в живых⁈ Алиса…» -эта мысль моментально вывела из оцепенения Тимура и он стал метаться по комнате, пытаясь найти хоть какую-то лазейку для выхода.

* * *

Олег, находясь по другую сторону перегородки, находился в подобном оцепенении. Он лихорадочно соображал и обдумывал варианты возможных событий: «Если это Серёга там устроил, то всё отлично и скоро нас освободят; да только вот стрелять то ему не из чего…значит стреляют в него. Или он успел завладеть огнестрелом? Чёрт, да что же там, снаружи, происходит⁈ Я бы всё отдал за то, чтобы узнать что же там такое!»

Уровень 4. Общий зал испытаний. 9:54

Солдаты открыли двери в ту половину вагончика, в которой были Алиса и Сергей и, выпустив их, с благоговением, смотрели на них. Сергей вначале недоверчиво отнёсся к вооруженным до зубов людям, но затем понял, что Алиса переубедила их всех и они теперь готовы быть одной командой с испытуемыми, помогая тем во всём, в меру своих возможностей.

«Майор» принял командование на себя и приказал открыть остальные вагончики. Тимур и Олег, вначале со страхом в глазах, а затем, увидев своих друзей, — с радостью встретили их. Алиса, в общих чертах рассказала что произошло, упуская из виду своё влияние на солдат. Никто не хотел смотреть в сторону убитых командиров и расстрелянных снайперов. Подойдя к вагончику Конахиной и Сучкова, вся группа услышала из его внутренностей какую-то возню, а затем прозвучал сдавленный крик и послышалось хлюпанье.

№3.

Сразу после того, как Сучков начал ногами колотить по перегородке, Лена сообразила что ей нужно сделать. Она взяла старый советский деревянный стул и, перевернув его вверх ножками, с огромной, не присущей ей силой (никто из её знакомых не поверил бы ей, если бы она рассказывала происходящее, что она смогла сделать это и дальнейшее), оторвала одну из ножек. «Не годится. Хрень! Чёрт! Чёрт!»- лихорадочно бежали отрывистые фразы в голове Елены. Она оторвала уже три ножки из четырёх, но не была удовлетворена.

Дыра меж секциями вагончика, пробиваемая Дмитрием, всё расширялась и расширялась. Уже видно было его ноги и через пол минуты он должен был ворваться к ней; сердце Елены сжалось и она, совершив очередное усилие, оторвала четвертую ножку так, что один из её концов, будучи отломанным, а не вырванным, получился заострённым.

«Годится. Ну, герой. Давай! Кто-кого?» — подумала Лена, а в слух, самым наимилейшим голосом, на какой была способна, сказала:

— Дима, что ты делаешь? Ты хочешь мне помочь? Я жду, жду тебя. Помоги мне, Дим!

Сучков ничего не ответил, но наивность и глупость его визави поразили и расслабили его. Он подумал: «Это будет лёгкая добыча, без проблем и загвоздок, как обычно бывает с бабами». Когда он перелез в соседнюю «каюту», он заметил что Лена стоит возле выхода и чего-то ждёт. Правая рука её была за спиной, а левой она начала расстёгивать свой белый комбинезон, приговаривая:

— Иди ко мне, сладкий. Иди, я вся горю. Я так ждала тебя. У нас теперь есть время на всё, что ты только пожелаешь…

Дмитрий вначале почувствовал лишь отвращение к коротышке, которая говорила такие слова а затем на него начало действовать что-то неясное ему.

Это Елена, сама того не подозревая, задействовала свою ментальную силу, которую помогли ей обнаружить тренеры на базе. Она не тренировала её и не пользовалась ею нигде, кроме тренировок «лишь бы не доставали». Но сейчас, в пиковый момент опасности, сила эта, в необузданном и извращённом виде, сама вырвалась из маленькой головы Конахиной.

Сучков захотел прямо сейчас же совокупиться с этой маленькой, уродливой дамой. Рациональной стороной сознания, которая была сейчас в меньшинстве, он понимал, что не за тем он сюда явился. Что он должен уничтожить коротышку, уменьшив тем самым количество испытуемых. Но другая сторона его разума — звериная его часть, управлявшая в данный момент всем его существом, — диктовала иные условия. Она требовала, чтобы он занялся тем, для чего, по её мнению, и созданы люди и осеменил, наконец, находящуюся перед ним самку.

Повинуясь животным инстинктам, Дмитрий Сучков, он же безномерной подопытный, начал расстёгивать комбинезон, оголяя шею. Со скоростью гепарда, Конахина оказалась рядом с ничего не подозревающим Сучковым и острой стороной ножки от стула пронзила его гортань.

Сейчас же выйдя из под влияния Лены, Дмитрий, с ножкой от стула, торчащей из его горла, пытался нанести какие-то увечья девушке. Но кажущуюся столь лёгкой жертва стала хищником, а хищник превратился в жертву…

Он замахнулся и попытался ударить Елену кулаком в висок, но та молниеносно поднырнула под его рукой и, развернув Сучкова лицом от себя, оттолкнула его вглубь комнаты. Оттолкнула с такой силой, что Дмитрий, споткнувшись о лежащий на полу остов стула, а точнее о торчащую его спинку, завалился всем своим весом прямо на ножку в его горле. Прохрипев что-то и странно издав булькающий звук, он отдал Богу душу.

Кабинет №65/⅘. 10:00.

Старый генерал оставшись в одиночестве, прежде всего, запер двери в кабинет. Он сейчас никому не доверял, словно Борис Годунов на заре своего царствования, ожидая подвох от всех и каждого. Затем он сел за стол, достав из его ящика блестящий «Стечкин» и положил его перед собой. «Если эти ублюдки будут пытаться сюда ворваться, я, по крайней мере, уложу несколько из них. Где же сын. Хотя, не так много времени прошло… но всё же…что-то не то происходит… что-то совсем не то…»

Коридоры Кремля. 10:01.

Денис уже почти добежал по запутанным коридорам к месту своего назначения. Ему оставалось всего около ста метров до заветной двери к связистам, как из боковой двери появился человек и ударом приклада автомата отключил сознание сына начальника базы. Это происшествие осталось никем не замеченным, потому как все системы слежения и связи, кроме портативных раций, не работали в этот момент. Взяв под руки свою жертву и затащив её в темный проём, закрыв дверь, «Армян», с акцентом, присущим людям, приехавшим из Армении в Москву, доложил в рацию:

— Прием. Говорит «Армян». Задача выполнена. Цель временно обездвижена. Выполняю транспортировку в командный пункт. Как слышно? Прием.

— Слышу отлично. Эти ретрансляторы делают своё дело, а? Отличная работа, Сурен. Будет тебе награда за твои старания. Ожидаю тебя с грузом. Конец связи.

Уровень 4. Общий зал испытаний. 10:11

Открывшие дверь люди в шоке взирали на Елену Конахину. Её было не узнать. Окровавленное короткое тело её было напряжено а в глазах застыла какая-то звериная злоба на весь мир. Она, без доли сочувствия, глянула на убитого ей Сучкова и сказала:

— Поделом этому упырю. Между прочим, он меня убить хотел. Чё пялитесь? О, дак вы все живы. А кто стрелял тогда и в кого? Я так надеялась что кого-то из вас замочили.

Если бы был жив Спирин или Кузнецов, они бы узнали Дмитрия Сучкова. Эти двое были в курсе того, кто он есть на самом деле; и именно Спирин передал Сучкову резину, чтобы обезопасить того от электричества. Но все оставшиеся в живых члены команды не знали Диму. Поэтому каждый из них подумал, что полоумная девка убила мужика, без каких-либо особых эмоций.

Нести смерть людям было их работой, поэтому их не смущали ни окровавленные тела, ни торчащие из горла ножки от стульев. В своё время они получали деньги за убийства людей; они получали награды из рук чиновников наивысшего ранга за искалеченные войнами судьбы; они наслаждались своей «самой лучшей в мире», — как они сами её называли, — работой. Эти люди сознательно шли на убийство, оставляя все нормы и понятия морали и права где-то в стороне от себя. Чем большее количество людей они уничтожали — тем большими героями их выставляла машина пропаганды.

— Ну и? Долго мы тут будем торчать? Идём уже в столовую. Жрать, что ль, охота одной мне? — проговорив это, Елена протиснулась сквозь опешивших Сергея и Тимура, стоявших рядом около входа в вагончик. И отправилась в сторону выхода из зала испытаний. Лишь мимолётным взглядом она удостоила двух командиров убитых снайперами. Один лежал на спине, с дырой во лбу, второй остался на боку с пробитым пулей окровавленным лицом.

Пройдя далее, Лена увидела и двух снайперов. Те были изрешечены крупнокалиберным пулемётом и лежали в неестественных позах. Пожав плечами, Конахина прошла мимо них с таким видом, как если бы она видела трупы солдат каждый день (на самом деле она впервые видела трупы людей). Когда же она подошла к двери из зала испытаний и дернула ручку, то обнаружилось что дверь закрыта. Вернувшись к группке людей, стоящих между вагончиками, он спросила:

— Ну и что дальше будем делать, гении?

Кабинет №65/⅘. 10:22

Генерал-полковник был удивлён, когда услышал из закрытого сейфа, находящегося у него за спиной, шипение рации и знакомый голос, искажённый помехами, но узнаваемый, который с желчью сказал:

— Прием. Как слышно. Возьми трубочку, дорогой, ответь.

Он был удивлён потому, что ключа от большого несгораемого сейфа не было ни у кого, кроме него. По крайней мере, раньше он так думал. Сняв ключ с цепочки на шее, он отворил сейф и обнаружил, что все материалы на испытуемых исчезли. Ни одного личного дела не было в сейфе, зато была там старая рация, одиноко лежащая на одной из пустых полок.

— Слушаю тебя, кардинал. Попытайся объяснить где делись все досье и как тут оказалась эта рация. И будь очень убедителен; мои ребята уже идут в твоё логово, будь уверен! — грозно сказал старый генерал.

— Ха-ха-ха. Насмешил, насмешил, старик. Я буду убедителен, как ты просил. Во-первых: твой сын у меня, во-вторых: ты, во всеуслышание, должен объявить что твои полномочия переходят ко мне, в том числе и твоим друзьям. В-третьих: ты должен убраться с базы. Куда угодно. Хочешь- иди в портал, хочешь — на улицы Москвы. Мне всё равно. После собрания, где ты объявишь, что ты устал и ты уходишь и всё такое, тебя не должно быть на базе. Убедил я тебя?

— Блеф, блеф и ещё раз блеф. Я не верю ни одному твоему слову!

— А ну-ка, котейка, помявчи! Армян, разбудить его! — в рации послышалась какая-то возня, затем звук на некоторое время отключился. Через пару минут из динамика послышался родной генералу голос:

— Папа, не иди ни на какие…

Рация замолчала, а через три минуты из неё, вновь, зазвучал голос Кирилла:

— Как тебе мои доводы, старая ты калоша? Ха-ха-ха. Убедительно или недостаточно?

Глава 6

Китайчик.

Его достаточно быстро обнаружили, используя давление на его знакомых и друзей. Он отсиживался в подвале одного из своих «корешей». Китайчика вновь определили на стационарное принудительное лечение, но в это своё посещение «психушки» юноша понял, что сопротивление бесполезно и, — «эти дегенераты» — как говаривал он, когда рассказывал о том периоде своим близким, — сломят его количеством и непроходимой своей тупостью.

В итоге он снова вёл себя примерно. На этот раз на протяжении четырёх месяцев, пока врачи полностью не поверили ему и не выписали его с диагнозом «здоров».

С милицейского учёта же было не так просто «слезть». В советское время ты должен был или учиться или работать «на благо общества». Иначе ты считался обузой — тунеядцем. Сколь верно это было со стороны точки зрения морали мы уж не будем рассуждать в данном формате, а лишь продолжим повествование.

Вячеслав выбрал первый вариант — пошёл учиться. Он поступил в вечернюю школу и окончил её, без какого-либо труда сдав экзамены экстерном.

Он не был глуп, в отличии от своих дружков, но был так же, как они кровожаден и любил лёгкие деньги. Однако, чтобы не попадаться в милицию, он начал придумывать хитрые планы и проворачивать их чужими руками: снять шапку на вокзале, обворовать молодую женщину на рынке, вытащить у коммерсанта из куртки выручку за день и т.д. и т.д. Он щедро делил нажитое между собой и своими подельниками, не жалея давать им больше, чем брать себе. Этим он всё более и более завоёвывал авторитет.

Второе его посещение милиции было в 18 лет; когда он, думая что с него уже сняли все подозрения и обвинения, попался на лёгкой краже на рынке. За руку поймал его младший сержант, отказавшийся брать взятку. Принципиальный попался. До этого случая, попадаясь на такого рода «лёгких делах», Китайчик всегда откупался «по месту».

В это время Славик жил у своей подруги на квартире, снимая одну из пустующих комнат в коммуналке, служащей домом её семье. Из дома он давно ушёл и оборвал все контакты с родными. В этой коммуналке он впервые «попробовал» женщину. Точнее юную леди. Ей ведь было всего 15 лет. Когда он попал в милицию, там оказалось, что о его сношениях знают и пригрозили ему тюрьмой на долгий срок за изнасилование несовершеннолетней. На его аргумент: «Так она сама хотела. Она была инициатором!», — с него просто посмеялись.

Когда же он понял, что следователь просто шантажирует его таким образом, чтобы он, Славик, предложил ему денег, его возмутило это внутри, но он этого не показал и просто сделал вид, что попался в ловушку.

Озвученная сумма — 500 рублей была баснословной на то время, но Китайчик раздобыл оную за неделю. Принеся её «следаку», он с гордо поднятой головой, ушёл.

Следователь этот имел некоторые связи с криминальным миром. С серьёзными людьми из криминального мира, а не с мелкими сошками, — одной из которых был на то время, мнящий себя крутым бандитом, — Вячеслав Иванько. Выпивая в ресторане с одним из таких авторитетов, следователь рассказал историю Китайчика. Он поделился своим удивлением как этот молодой человек достойно себя держал и как быстро он нашёл нужную сумму. Авторитет по кличке «Босой» призадумался. Затем он сказал:

— Николаич, а давай знаешь чё замутим? — следующие пять минут он рассказывал свой план Ефрему Николаевичу — следователю ГУВД Москвы, а тот согласно кивал и улыбался.

Вячеслав лежал с Мариной на кровати в комнате и не подозревал о том, что в этот момент к нему поднимается по лестнице наряд милиции. Без стука и предупреждения зашли люди в фуражках в квартиру, затем в комнату и, дав надеть лишь трусы, «повязали» Китайчика. Он держался как мог и со стороны выглядел совершенно спокойным и непоколебимым, хотя внутри у него всё кипело. Внутри у него происходила термоядерная реакция.

Его привели к известному следователю и тот сказал, что на этот раз упечёт его в тюрьму за торговлю «травкой», которой Вячеслав никогда не торговал. На это его утверждение, Ефрем Николаевич достал гранёный стакан, полный сушёной конопли и сказал, что этот стакан был найден в комнате, где жил Вячеслав Иванько последние несколько месяцев. Что поступили многочисленные сигналы из многочисленных источников и проч. и проч. В общем это была типичная, излюбленная ментами (но не милиционерами), подстава.

Оказавшись в тюрьме, Вячеслав открыл для себя новый мир. Здесь не нужно было «париться» над поиском денежных средств для покупки нужных тебе вещей: ты просто показывал кто ты есть и получал то, что заслуживал.

Если ты был «шестёркой», «парашником» — ты получал свою работу и плату за неё: плевки в тебя и неуважение со стороны всего населения зоны — в лучшем случае. О худшем умолчим.

Если же ты показывал что ты — «ровный чел», что тебе можно верить и, главное, что ты ненавидишь ментов и готов биться с ними на смерть; что ты никогда не «сольёшь» своих и не будешь крысой — ты получал уважение и почёт. Кроме этого приятным бонусом были пайки и «передачки» от родственников, принадлежащих парашникам и другим опущенным, которые, в свою очередь, постоянно были полу-голодными. Были и другие так называемые «прелести» тюремной жизни.

После того, как он попал в камеру, к нему, тут же, подошёл парень 22–24 лет и сказал:

— Закурить есть? — и нагло плюнул под ноги Китайчика сквозь дырку в передних зубах. Китайчик, не долго думая, апперкотом с правой, отправил идиота в нокаут. Это была первая проба сил Вячеслава.

Второй случай был несколько более изощренный. Через две недели прибывания под стражей, к Славе подошёл здоровый мужлан и сказал:

— Здарова. Ты — Славка? Я — Егор. Егор, погоняло Костоправ. Спорим что ты не вывезешь свой срок и тебе сломают руку?

— Привет. Я — Кирилл или Китайчик. Спорить же с тобой, Костоправ я не буду, так как не спорю вовсе. Это мой принцип, Костоправ и ты, Костоправ, если не хочешь быть Переломокостом, валил бы от меня подальше. — сказав это, Вячеслав ожидал бурную реакцию мужлана, но тот лишь сказал: «Посмотрим», — и скрылся среди серых роб.

Через четыре дня, когда Вячеслав принимал душ, он почувствовал на себе чужой взгляд. Обернувшись он увидел троих бойцов, во главе с Костоправом.

— Ну что, герой. Как теперь будешь базарить? Спорить готов? Тебе пять годиков тут сидеть, а руку я тебе сломаю прямо сейчас. Стало быть не вывезешь срок, а? Монгольчик, или как тебя там. — с этими словами, тройка двинулась на чрезвычайно нагого по их мнению Китайчика.

Не отвечая ничего, предпочитая действовать, Вячеслав направил горячую воду на Костоправа, прямо ему в лицо. Пока тот очухивался, двое других шли к Славе.

Правого его «помощничка» Китайчик уложил сильным прямым ударом в печень, а левый сбежал сам. Настала очередь Костоправа. Подойдя к нему, Вячеслав ударил его локтем в челюсть, затем добавил хуком слева и добил коленом в нос.

Упавшему без сознания Костоправу, Китайчик, жестоко выкручивая, — пока не захрустели кости, — сломал правую-, а затем и левую руки. Потом он спокойно оделся и ушёл из душевой. Тест был пройден. На следующий день он был приглашён в камеру авторитета, с «погонялом» Тесть.

Вот так и начался новый, бесповоротный уже — виток в карьере Вячеслава.

Тесть был мужчина статный, накачанный. Весь вид его говорил о том, что он будет ещё долго жить, что он поддерживает форму, несмотря на свои 40 с лишним лет, что, если не «финка вражеская» или не «мусорской свинец», он проживёт минимум годиков до 80, «а там поглядим».

Зелёные глаза Тестя внимательно изучали поведение Вячеслава во время разговора с ним. Темные, с сединой волосы его говорили о том, что вес в этом обществе он и правда имеет, потому как его не обрили наголо.

Тесть, не ходя вокруг да около, но почтительно и без унизительных интонаций обрисовал Кириллу картину. Он пояснил, что и Костоправ и первый «стрелятель сигарет» были его люди, специально подосланные к Китайчику для проверки его способностей, что оную проверку он прошёл блестяще и теперь может быть зачислен в ряды его, Тестевой группы отморозков. На что Слава, так же почтительно, как общался с ним Тесть, ответил:

— Вы знаете, Тесть, я ни к каким группам пока не буду примыкать. Вы поймите, Тесть, я же здесь недавно. Не хочу никого обидеть, уважаемый Тесть, но мне нужно понять кто, что здесь делает, чем дышит, так сказать,чтобы я мог понять, Тесть, кто стОящий человек, а кто, Тесть, нет. Понимаете вы мою логику, Тесть?

Тесть понимал его логику и сказал:

— А не боишься ли ты, Китайчик, что тебя мои ребята возьмут да поставят к стене, а затем засадят тебе заточку под ребрышки, а?

— Сдаётся мне, что вы не будете рисковать своими людьми. Если это конечно, ваши люди. В принципе, а лазарете Костоправ, сдаётся мне, будет более красноречив на сей счёт. Вот у него и спросите.

— А ты неглупый малый. Третий тест тобой тоже пройден. Завтра тебя проводит конвой в камеру нашего Бати. Погоняло «Батя» у него, он не отец нам в смысле — улыбнулся, демонстрируя свои отличные зубы Тесть.

Оказалось что Тесть — лишь подручный у Бати, а Батя — и есть настоящий авторитет, который придумал всю эту возню с проверками Китайчика «на вшивость».

На следующий день, приведённый в камеру авторитета молодой парень Вячеслав был несказанно удивлён видом человека, который управлял преступной группировкой.

Он сидел на кровати, застеленной одеялом из верблюжьей шерсти и задумчиво вертел в руках курительную трубку темно-коричневого цвета. Это был щуплый человек, в больших круглых очках, с золотой оправой. У него были седые волосы и морщинистое лицо, на котором, словно пересаженные от другого человека, находились молодецки-весёлые серые глаза, смотрящие с уверенностью и иронией на посетителя. Видно было, что мощный разум спрятан за ними. Разум, с которым нужно быть осторожным, ведь любое неловкое движение-слово грозит не просто конфузом, но смертью. Одет он был в костюм-тройку. Чистый, выглаженный но старого фасона. На руке его блестели золотые часы «Rolex»

Впрочем, это не был старик. Таким людям можно дать и 50 лет и 70. Но по-настоящему их возраст, как раз, где-то между двумя этими цифрами. Узнавать у такого никогда не станешь, но поймёшь сам — в общении с ним, что это человек умудрённый жизненным опытом, что он многое повидал и со многими вёл беседы, многие из которых привели к плачевным последствиям для собеседников этого человека…

Такие люди были бы отличными управленцами в миру политики, если бы не одно «но»: они были уголовниками, с запятнанной документально репутацией; они не считались с человеческими жизнями, — впрочем в этом никакого отличия от политиков. Для них «своё» было превыше жизней людей, а близких они считали этим «своим», наряду со своими особняками и дорогими внедорожниками. Многие из таких людей пошли в правительства и даже верховные советы постсоветских республик, по прошествии некоторого времени и проведения некоторых переговоров с нужными людьми, иные же предпочитали управлять из тени, приводя в выше упомянутые властные структуры своих ставленников.

Неспешно, как будто, подбирая каждое слово, Батя заговорил:

— Здравствуйте, молодой человек. Как вам здесь? Вам нравится ваш новый дом?

— Пока не привык, но терпимо. Думаю, за пять лет я здесь даже обживусь и тоже буду считать это место своим домом, но пока я так не считаю. — спокойно, без лишней суеты или заискиваний ответил Китайчик.

— Занятно…занятно. — сказав это, Батя достал спички и, всунув трубку в рот, начал её раскуривать.

Вячеслав молчаливо наблюдал за этим странным и притягивающим человеком. Если бы у Вячеслава брали интервью и спросили по горячим следам о его ощущениях, он бы сказал что при первом взгляде на Батю, он почувствовал угрозу и что этот человек имеет довольно отталкивающую ауру, но после того, как перекинулся с ним парой слов, всё встаёт с ног — на голову и человек этот притягивает к себе.

Как объяснить этот парадокс? Скорее всего этот эффект именно от того, о чём сказано выше: Батя вначале рассматривал Китайчика, пытаясь понять что же за фрукт перед ним и не ошибся ли он, а затем, присмотревшись понял, что этот человек ему подходит. И, после этого понимания, искренне был расположен к нему.

— Говорят, вы — неглупый человек. И силушки вам не занимать. Правда это, как считаете? — Батя посмотрел, выискивающими подвох глазами, — как показалось Славе, — на своего гостя.

— Говорить о самом себе, мне кажется, не совсем корректно. Лучший показатель качеств человека-это его действия. — эти слова говорил Вячеславу когда-то его тренер по боксу и он запомнил их на всю жизнь.

— Угу…угу. Хотели бы вы, молодой человек, совершать действия, которые помогли бы окружающим понять кто вы есть, чтобы они начали вас уважать, а вам эти поступки помогли бы в материальном плане ни в чем не нуждаться. Я говорю именно о материальной стороне вопроса, потому как человек- существо, постоянно недовольное, постоянно ищущее, постоянно куда-то идущее; и говоря «идущее» — я имею ввиду в духовном плане, конечно. — произнося эту речь, Батя смотрел в бетонную серую стену.

— Всё зависит от того, о каких действиях идёт речь. — парировал Китайчик.

— Ну вы же не будете ставить мне условия, не так ли? Не в вашем нынешнем положении этоделать. Скажу вам по секрету: не многие удостоены такой чести и здесь и на воле. Второй раз задавать свой вопрос я не буду. Отвечайте сейчас или уходите и мы с вами больше никогда не увидимся. — в последней фразе было скорее безразличие, чем нажим. Просто сухая констатация факта: либо ты принимаешь условия, либо уходишь.

Магнетизм человека, которого называли Батя, подействовал на Китайчика и тот, впервые в жизни, не зная условий договора, согласился на него.

— Да, я хочу, — сказал Вячеслав воинственно, — Можете рассказать какие-нибудь подробности?

— Хорошо. Очень хорошо, молодой человек. Китайчик, говорите? — Батя оторвал взгляд от стены, которую упорно разглядывал последние несколько минут, и пристально посмотрел на Вячеслава Иванько, — Ты успокойся, Китайчик. Всё на мази. Кипишь не наводи. Официалку ты прошёл с достоинством. Теперь ты — наш. Контрактов мы не подписываем, как ты понимаешь. Слова твоего хватит. Главное — отвечай за него всегда и всё будет чики-пики, — Батя на глазах Китайчика преобразился. Это был матёрый уголовник, говорящий на тюремном сленге. Только что сидевший пред Вячеславом интеллигент куда-то запропастился, — Слушай сюда: я всегда стараюсь избегать мокрухи, если это возможно, но дело наше иной раз без неё не сделать. Ты себя показал с хорошей стороны и я знаю, что тебе иного терпилу отправить к праотцам будет не в западло, но всё же. Если есть возможность- не убий. Так сказано в Библии. Читал?

— Нет, не читал, — Китайчик, с растущим недоумением смотрел на Батю, — не довелось как-то.

— А ты почитай, почитай. На вот. Вернёшь! — хозяин камеры достал из-под одеяла потрёпанного вида книгу в коричневом переплёте и дал её Вячеславу, — Сейчас будешь топать по коридорам — книжку то заначь. Эти церберы куплены с потрохами, но не в масть, чтобы народ зырил на святое писание. Понял меня, сынок? — Батя, с улыбкой, несмотря на серьёзный тон произносимых им слов, посмотрел на своего гостя.

— Да, всё понял, Батя. — улыбкой на улыбку ответил Китайчик.

— Понятливый. Шуруй. Дальнейшие указания через Тестя. Бывай. — Батя встал с кровати и протянул свою сухенькую небольшую ладонь для рукопожатия.

— До свидания. — неожиданная сила в правой руке Бати удивила Вячеслава. Он ответил на рукопожатие, сдавив свою ладонь сильнее, Батя, так же, усилил своё давление, Китайчик не уступил и продолжил давить, хозяин камеры уступать тоже не намеревался.

Непонятно чем бы эдакое «соревнование» кончилось, если бы охрана не пришла. Со словами: «Поговорили и будет! Итак больше положенного!» — конвоиры вывели Вячеслава из камеры Бати и увели его в другой конец тюрьмы, в его камеру.

Из всего диалога со своим новоиспеченным руководителем, больше всего Славе Китайчику запомнились слова «Не убий». Они словно повисли в воздушном пространстве его разума и, при каждом взгляде на небеса в своём внутреннем мире, своим внутренним взором, Вячеслав видел эти слова. Придя в камеру, он сразу взялся за Библию и, пока не прочёл её всю — от корки до корки, — не вставал с нар.

Дальнейшие четыре года жизни Вячеслава Кирилловича Иванько прошли в тюрьме. Он выполнял поручения Бати, передаваемые ему Тестем, больше не встречаясь с известным авторитетом. Китайчик, при выполнении поручений, чутко прислушался к наставлению Бати и действительно избегал совершать убийства. Настолько изощрённо и тонко он делал своё дело, что набирал в свою копилку всё больше и больше уважения. Уважения от коллег по цеху, как внутри оного, так и за его пределами.

Слухи о Вячеславе ходили на воле уже в полную силу. Но несмотря на них, нужные люди устроили так, что после четырёх лет отсидки, новоиспеченный бандит был освобожден за якобы примерное поведение. Сделано это было для того, чтобы решить вопрос со смотрящим сотником Бати, находящимся на воле и поставить на его место Китайчика.

* * *

Двадцатидвухлетний Вячеслав был обеспечен всем необходимым для «решения вопросов». Охрана, при выходе Китайчика из тюрьмы, дала ему клочок бумаги, с написанным на ней каким-то адресом.

По адресу этому находился двухэтажный дом в центре Москвы, в доме этом Славе была отведена своя квартира, в которой он обнаружил пистолет и пачку «красненьких», завернутых в газету. Всё это лежало на видном месте — на обеденном столе. Тогда Вячеслав подумал, что такое местоположение этих незаконных предметов говорило либо о том, что их положили сюда недавно, либо квартира эта надёжно защищена от возможных милицейских облав. Он был прав. В обоих случаях.

Проблема с «зажравшимся» сотником была решена даже быстрее, чем кто-либо из криминалитета мог представить. В тот же день, когда Китайчик пришёл в свою новую квартиру, подаренную ему Батей (правда, без документов), он отправился к Решале.

Решалой называли того самого бандита, с которым нужно было провести профилактическую беседу. «И, если будет нужно, — на твоё усмотрение,- забеседуй его до смерти. Он очень разочаровал Батю. Очень разочаровал.» — ровно так сказал Тесть, когда давал инструкции Вячеславу.

— Здарова, Решала. Как оно? — сказал прямо со входа Вячеслав. Путь до квартиры Решалы занял у Китайчика два часа: он ехал на трамвае несколько остановок а затем шёл пешком.

Зато охрана Решалы, состоящая из тугоумных бойцов, пропустила Кирилла без проблем после того как тот сказал что он от Бати, поговорить с их шефом.

— Ты кто такой, пацан? Кто пустил сюда? — Вячеслав застал Решалу уплетающим свиной шашлык с вином и черным хлебом. Тот явно не ожидал никаких гостей в это время.

Пользуясь моментом внезапности, который тонко прочувствовал Славик, он достал пистолет и выстрелил Решале в руку, держащую шампур с обжаренными ароматными мясными кусками. Решала завопил что есть мочи. Посмотрев на свою раздробленную кисть, он начал визжать, как баба всё громче и сильнее.

Через пол минуты в комнату ворвалась охрана и бойцы увидели что гость, — пришедший к шефу по его словам от Бати, — стоит за спиной Решалы и держит пистолет у его виска.

— А вы, ребятки не метушитесь! Вот малява за подписью Бати. Вы переходите под моё руководство. Чё пялитесь аки волчары? Бери, читай, коль умеешь! — сказал никому ещё неизвестный в этом доме Китайчик и положил на стол какую-то сложенную бумагу.

— Но предупреждаю сразу: не рыпаться! Если хоть один из вас вызовет у меня подозрение, я стреляю без предупреждения! — после этих слов, один из бойцов, видимо самый смекалистый, подошёл к столу и аккуратно, без резких движений, взял бумагу, затем вернулся к своим. Он начал читать вслух:

— Человек, который пришёл к вам, теперь ваш новый смотрящий. Уважайте его, как прежнего и исполняйте все его приказы. Он — проверенный фраер, вопросов к нему нет. Подпись: «Батя». — прочтя послание, дуболом недоумённо посмотрел на Решалу, а затем и на своих «коллег».

— Ну, есть вопросы? Вопросов нет! Теперь первое моё задание для вас, бойцы. — И Вячеслав Иванько пояснил чего он хочет от «братвы».

Через пол часа из своей квартиры, в одних трусах и носках, с перебинтованной рукой, выходил Решала. На лбу, на спине и на животе у него было написано «ВОР». Надписи были сделаны кривенько, — словно писал пятилетний ребёнок, — но читаемо. Сделаны они были ножом и кровоточили повсеместно.

Больше никто никогда не видел бывшего Решалу. Может быть его свои же убили, может быть забрала милиция или его увезли в психиатрическую больницу — кто знает. Но задание своё Китайчик выполнил и слух о том как он это сделал, прошелестел по всей Москве и даже за её пределами.

И, конечно же, в тюрьму, где сидел Батя, весть эта в скором времени пришла. Батя долго смеялся, приговаривая:

— Ай да фраер, ай да молодец. Ха-ха-ха. Такое наказание устроил этому идиоту ещё и руками его же бойцов. Ха-ха-ха. Ну, ловкач, ну красава! -когда Батя немного успокоился, Тесть осмелился спросить что же его так рассмешило в этой истории. На что Батя тут же, без обиняков, ответил: — Рассмешило меня, Тесть, то, что никаких бумаг я не писал. Пацан сам себе её нацарапал и прокатило же! Ха-ха-ха.

Тесть, с недоумением посмотрел на Батя, ожидая каких-либо приказов, но тот лишь сказал:

— Свободен, Тесть. Да. За пацаном наблюдение продолжать. Мало ли.

Глава 7

Уровень 4. Общий зал испытаний. 10:33

— Внимание участники и обслуживающий персонал! Вы обязаны прекратить свой бунт. У вас всё равно ничего не выйдет. Обстоятельства на базе вынуждают меня подавлять ваше сопротивление силой. Если вы не сложите оружие и не согласитесь сотрудничать.

Это был знакомый всем голос Кардинала. Испытуемые знали его по напутствиям перед всеми тестами, солдатам же он был знаком, как голос одного из начальников базы. После того, как он договорил, из потолка выдвинулись два пулемёта, со стороны где был выход из зала и два — с противоположной стороны, и направили свои черные стволы прямо на кучку людей, стоящих и непонимающе смотрящих друг на друга.

— Повторяю ещё раз: вы обязаны сложить оружие и прекратить сопротивление, иначе будете расстреляны прямо сейчас. Убегать или прятаться бесполезно. Сдавайтесь и продолжите испытание и будете жить! Теперь я — глава базы. Генерал устал и ушёл. Ха-ха. Его методы больше не будут здесь действовать. Сейчас, сейчас.

В этот момент из динамика зазвучал иной голос, тоже знакомый всем присутствующим. Это был старческий голос генерала:

— Командование базой передаётся отцу Кириллу. Я устал, я ухожу. Если есть желающие уйти со мной — против не буду. Я не…

На этом запись оборвалась и вновь заговорил кардинал:

— Вы всё слышали. Он уходит с базы. Итак, я даю вам три минуты, затем жду решение. Надеюсь, вы понимаете, что исхода всего два: или вы будете жить или я вас расстреляю. Три минуты пошли!

— Вы как хотите, а я сдаюсь и иду на его условия! Расстрелять он нас вздумал. Садюга! — последнее слова Елена выкрикнула в сторону одного из пулемётов, как будто это оружие говорило с ней и ставило ей условия.

— Что всё это значит⁈ — сказал Сергей, обращаясь к солдатам, — Вы понимаете что происходит? Почему тот ушёл а этот занял его место? Так и должно было быть? — солдаты непонимающе смотрели на Сергея. Было ясно, что они не в курсе дела.

— Понятно. Они сами ничего не знают, Сергей. Они здесь не при чём, — сказала Алиса, подсмотрев мысли солдат и не обнаружив там никакой информации о случившемся на базе.

— Что ж, похоже нам придётся принять условия кардинала, ведь иного пути у нас нет…или есть, — было видно, что Сергей над чем-то задумался, — а почему этот старик назвал его отец Кирилл? Он что священник? — спросил Сергей у солдат. Один из семи военных сказал:

— Да, он же был главой РПЦ до всего этого. Вы что не знали?

— А я и думаю кого же мне напоминает этот читатель правил. Теперь всё сошлось, — сказал Олег, -я тоже думаю, что нужно принимать его условия. Похоже, что он не шутит.

— Да, перспектива быть расстрелянным не совсем ободряет. Согласен. Принимаем условия святого отца — последние слова Тимур произнёс с иронией.

— Подождите минуту, — сказала Алиса и присела прямо на пол, закрыв глаза. Спустя запрошенное ей время, она встала и сказала: — Не получилось. Он слишком далеко, либо умеет защищать свой разум. Зато я достала до разума генерала, а он — генерал-полковник Иван Николаевич, а второй малый, чей голос все мы слышали — это его сын. Генерал действительно сейчас уходит с базы. С ним идут шестеро верных ему людей; остальные — остались, — после этих слов девушки, люди с оружием переглянулись и кивнули друг другу, один из них сказал:

— Кардинал, мы сложим оружие; выпусти нас отсюда, мы пойдём с генералом.

— Хорошо. Кладите оружие на пол и идите. Испытуемые, время истекло. Ваше решение?

В этот момент солдаты сложили оружие на пол и дверь в зал испытаний распахнулась. Они двинулись к выходу. И тут пулемёты, висящие ближе ко входу в зал (и выходу из него) резко повернулись на семерых солдат и дали очередь, расстреляв их.

— Это — чтобы вы не думали, что я шучу и понимали как я поступаю с изменниками, перешедшими на сторону врага! Итак, ваше решение⁈ — пулемёты стремительно развернулись к подопытным.

— Мы принимаем ваши условия единогласно, — смело сказал Сергей, — только теперь непонятно как вам верить. Вы же пообещали этим людям, что дадите им уйти, а сами расстреляли их. Что скажете?

— Я уже сказал. Они — изменники! Если бы не мямля — генерал, я бы уже давно решил назревший вопрос с ними. Их нужно было убирать ещё ранее. Сейчас за вами придут бойцы. Не оказывайте сопротивление и не хитрите. Я наблюдаю за вами!

Через минуту в зал ворвался отряд вооруженных людей, во главе с Армяном. Вся надежды на то, что бунт даст какие-то плоды, пошли прахом. Вояки без лишних слов быстро скрутили испытуемых и, завязав глаза и руки, куда то их повели. Через несколько минут каждый из оставшихся в живых пятерых подопытных заходил в свою палату. Когда им развязали руки, а затем глаза, они увидели Надежду Никишину, беззаботно спящую на своей кровати.

* * *

Дневник подопытного №26848182 Тимура Назаренко.

21.02.14. 12:31.

Снова, несмотря на перипетии событий, Надежда Никишина всех обскакала. Она была в своей палате, когда нас привели в наши. Как она это делает? Она же была с нами! 100%. Я видел как она заходила в вагончик. Странно. Очень странно.

Есть хорошие новости: Алиса научилась общаться со мной у меня в голове. Я уже не переживаю о том, что нашу связь обнаружат, поэтому решил написать об этом. Радости моей нет предела! Теперь я могу слышать её прекрасный голос в любое время! Я же тоже ей отвечаю, просто думая, даже не открывая рта. Это непривычно, но очень круто. Теперь и я и она уверенны друг в друге.

Алиса говорит, что она и с другими может так же общаться. Со всеми, кроме Никишиной. Надя (я по-прежнему не считаю её в чём-либо виновной) ставит какой-то блок или нечто такое. Даже во сне.

Теперь к плохому: после обеда приходил тот мужик, который командовал нашим задержанием (он говорит с армянским акцентом) и сказал, что кардинал планирует завтра провести предпоследнее испытание, а 23го числа — последнее. Несмотря на то, что мы прошли только три из одиннадцати полагающихся нам (по словам генерала) испытаний, кардинал решил сразу же «перепрыгнуть» к последним двум, в которых «всё и решится» — со слов армянина. Зато сегодня у нас свободный остаток дня и нет нужды отвечать на идиотские загадки и бить себя током, в случае неправильного ответа.

У меня перед глазами стоят все убитые за сегодняшнее утро люди. Зачем одним людям убивать других? Ни одно животное не убивает другое, если не хочет как-то использовать его. Съесть или получить что-то ещё. Только человек убивает просто так. Можно было бы сказать: «не всегда, но очень часто».

Говоря «не всегда», в таком случае мы бы подразумевали мотив. Проще говоря: убийце же всегда кажется, что есть веские основания для совершения убийства. Солдат, стреляя из окопа, защищает таким образом свою жизнь, ценой другой жизни. Но мог ли он не оказаться в окопе? Киллер стреляет в свою жертву, ради исполнения условий контракта, храня свою финансовую независимость и честное имя. Но ведь всегда есть возможность не быть киллером…

Могут ли какие-либо из приведённых оснований и многие другие, подобные им, по-настоящему быть вескими для того, чтобы один индивид мог лишить жизни другого? Сомневаюсь. Очень сомневаюсь.

* * *

Дневник Надежды Никишиной, подопытной №38192041

21.02.14. 12:42.

Странные создания — люди. Многие не знают ради чего живут, не знают кто они на самом деле, но продолжают жить. Без смысла, без каких-либо, кроме низменных — стремлений. Продолжают.

Два часа назад мне показали убиенных в зале испытаний. И сказали, что меня спасли из этой мясорубки. Но мне кажется, что меня не спасли, а скорее наоборот… Меня просто убрали из места происшествия, точнее — больше: меня убрали с планеты, чтобы я не увидела или не поняла чего-то лишнего…но что же это такое «лишнее», из-за чего можно таким образом поступить? Впечатление, что я — пешка в чужой партии всё сильнее и сильнее нагнетается внутри меня.

Эти «друзья-помощники», поддержкой которых я заручилась во время первого испытания, не так уж и хороши, как они пытались себя представить. Ведь в этом вагончике мне давали право псевдо выбора… а по существу меня просто поставили перед фактом…

Второй вопрос: кто же убил всех этих людей? Это была действительно какая-то перестрелка из-за нас, испытуемых или какой-то внутренний конфликт между вояками? Мне представляется очевидным то, что нас, испытуемых, убить не может никто, кроме нас самих… Поэтому в вагончике Канахиной было это ужасное зрелище: это она убила того парня… Не зря же нас отбирали из такого большого количества людей. Или я опять что-то упускаю? Я ужасно запуталась…

…Когда существо перенесло меня на их базу, меня уложили на койку и начали проводить какие-то манипуляции. Видимо, мне вкололи какой-то наркотик или нечто подобное: я не могла конструктивно мыслить и постоянно находилась в какой-то полу-прострации. Их манипуляции были проведены за пол часа, а может быть за 12 часов — я не знаю. Я совершенно растеряна. И главное — я не знаю что именно они делали со мной. У меня остались какие-то обрывочные воспоминания:

* * *

Белые стены большого помещения, с койками в нём. Койки эти все одинаковые. Они больших размеров: метров около пяти в длину и метра два в ширину. Эти койки явно не для людей… меня кладут на одну из них и я чувствую как холодок пробегает по моей спине. После этого ощущение прострации усиливается…

Надо мной стоит, склонившись существо. У него черные глаза, без какого-либо выражения в них, и белое одеяние…в голове у меня возникает ощущение что оно смеётся надо мной…смеётся не иронически, а как ребёнок: глядя на муравья смеётся осознавая своё превосходство над ним; иной ребёнок — понимая, что может раздавить трудягу одним своим движением; иной же умилённо, но тот и тот и тот смеются именно с позиции превосходящего насекомое Человека…

Какое-то копошение в моём теле, без боли, без чувств…что же там происходит? Я пытаюсь поднять голову, но не могу… меня увозят; везут по коридору, в котором светильники слепят меня и я закрываю глаза…и вижу зал испытаний…окровавленные люди, лежащие на полу…этот испытуемый…Дмитрий, с колом в горле…как я так плаваю над всем этим? Интересно, очень интересно. Я засыпаю и…

…вижу чужую звездную систему и незнакомые мне планеты; я вижу, что около одной из этих планет ведётся какая-то активность; что то-ли космические корабли, то-ли нечто подобное отдаляется от неё…картинка меркнет…гаснет…и…

…и я вижу какой-то бункер или военную базу. Кабинет, с большим экраном на одной стене и с большим американским флагом — на противоположной. В центре кабинета стол, за которым сидят 6 человек и живо обсуждают происходящее на экране. Я перевожу на него своё внимание и вижу… зал испытаний с вагончиками…чернота и тишина…я сплю?..

…просыпаюсь в своей кровати, на базе. Меня разбудил разносчик пищи.

* * *

Отобедав, я пишу это. Мне только что объявил какой-то армян, что у нас остаётся всего два испытания и они пройдут завтра и послезавтра. Кто этот армян и почему он это объявил — я не знаю. Он сказал, что он от кардинала, но кардинал же не главный, вроде бы? Или я опять что-то путаю? Я не знаю. Я не знаю уже ничего. Как же мне всё это уже надоело…

* * *

Кабинет №65/⅘. 21.02. 12:55.

— Разрешите доложить! — Армян козырнул, входя в кабинет к новому Главному.

— Докладывай, мой друг. Докладывай. — спокойно ответил кардинал.

— Ваши слова переданы подопытным. Все приняли их без особого энтузиазма, но и возражений никаких не было. — сухо сказал бывший (а бывают ли они бывшие или здесь история как с наркоманами?) гэбист.

— Хорошо, очень хорошо. Да, Армян, скажи бойцам чтобы вынесли, наконец, отсюда этот сейф. Я не понимаю зачем люди вообще их ставят в кабинетах или дома, если их так легко вскрыть. Стоящий у человека сейф сразу же приманивает к себе охотников к его вскрытию. И если за несколько лет его никто вам не вскрыл — это значит, что у вас нет друзей или вы не пускаете кого-либо в комнату, в которой этот сейф находится. Но когда так, на виду стоит…что и говорить, — наигранно сокрушался Кирилл.

Он переехал в кабинет управляющего из своего кабинета сразу же как только старый генерал покинул его. Под охраной из 8 своих проверенных бойцов прошёл он коридорами Кремля и вошёл в святая святых — командный кабинет. Вошёл, чтобы закрепиться здесь надолго. Закрепиться в роли лидера базы.

Не успев ещё как следует «обжиться» на новом месте, Вячеслав Китайчик Иванько, сразу же начал раздавать указания. Он послал Армяна к испытуемым. Послал самого, остальные семеро охраняли его святейшество.

— Как там наши оппоненты? Разместились где-то или ещё идут?

— Направляются на север столицы, ваше святейшество. Мы ведём наблюдение, наших не засекли -ответил Армян. — Генерал очень обрадовался когда встретился с сыном. Если бы я его не знал, я бы даже подумал что он любит своё дитя.

— Очень трогательно, Армяш. Прежний приказ пока остаётся в силе: наблюдайте и ничего не предпринимайте. Сдаётся мне что наши «друзья» сами себя скомпрометируют. Поживём- увидим. Время покажет. На базе как настроения?

— Рабочее настроение у всех. Людям, в основном, всё равно кто главный. Лишь бы их не трогали и условия не сильно менялись. -отвечал Армян.

— Да-да. Это как раньше с президентами: алкоголик ли, вор ли, комик ли — не всё ли равно. Народ всегда знал что воровство идёт огромными масштабами и только лишь недалёкие были уверены что Президент не ведает что творят его подопечные. Царь хороший — бояре плохие. Ха-ха. Тем не менее народ никогда ничего не предпринимал. Как сидел в своей луже, так и сгинул. И Бог с ним. Туда и дорога. Ладно, сейчас оставь меня, мой друг. Мне нужно многое обдумать.

Как только правая рука Вячеслава Кирилловича покинула кабинет, новоиспечённый хозяин оного глубоко задумался и снова окунулся в своё прошлое. Эти воспоминания, в последнее время, всё больше и больше, всё чаще и чаще посещали его. Он не пытался угадать с чем это может быть связано, но просто поддавался им и переживал уже пережитое им ещё один раз.

Глава 8

Глава 8.

Вячеслав Кириллович.

Завладев таким ценным ресурсом, как люди в подчинении, Китайчик тщательно обдумал план действий. Сразу смекнув, что к карманному воровству и прочим мелочам возвращаться некомильфо, он решил пойти ва-банк и задумал вот что: его бойцы, переодевшись в форму сотрудников МВД, будут посещать так называемых «серых бизнесменов». Аферистов, спекулянтов, торгашей из-под полы и прочих незаконных и полузаконных деятелей. При обысках будет происходить конфискация имущества с изъятием ценных предметов и требованием за них н-нного количества средств, конечно.

Милицейскую форму он раздобыл через одного, знакомого уже нам авторитета — Босого. Этот мужчина сам вышел на Вячеслава и сказал, что он ещё с «малолетства» — как он выразился, — работал в связке с Батей.

Занимались эти ребята многим: от грабежа складов со спиртным, до продажи этого спиртного, от подделки денежных купюр, до ограбления ювелирных мастерских от игр в подпольных казино, до разбойных нападений на «коммерсов». Это было в их молодые годы; конечно потом они уже вели серьёзные дела, не под стать этим «детским забавам». Но в конечном итоге кто-то подставил Батю и никаких его связей в МВД не хватило, чтобы «отмазаться» от той злополучной подставы в его юные годы.

Теперь же Батя послал весточку Босому и попросил того поддержать «молодого фраера», помогая доставать всё, что понадобиться ему. Через неделю после первой встречи, Китайчик сам пришёл к Босому и сказал:

— А форму мусорскую получится у тебя достать?

Босой даже поперхнулся чаем после такого вопроса. Дело происходило в ресторане «Русь» в центре столицы. Босой съел уже порцию супа с потрошками, жареный бифштекс с солёными помидорами и сейчас, попивая чай, ел заварные пирожные со сливочным кремом. Китайчик же, по привычке своей, много не ел. Он употребил только салат «Столичный» и выпил чашку ароматного кофе. Он пришёл сюда разговаривать а не кушать — так думал Вячеслав про себя.

— Я то смогу достать. Сложно и дорого, но смогу. Тебе какой толк то с неё? Что задумал? Колись, Китайчик, — если бы Иванько знал что перед ним сейчас сидит тот самый человек, из-за которого он провёл четыре года за решёткой, он бы не разговаривал с ним. Пожалуй, этот человек, усилиями Вячеслава уже был бы мёртв. Что с ним и произошло как только, спустя два года после этого их разговора в ресторане, Китайчику поведали тайну Босого. Но сейчас Вячеслав не ведал ничего и ему пришлось пояснить зачем ему форма. Он рассказал свой план Босому, несказанно его удивив:

— Так а зачем в мусоров то играть? Можно ж и так прессовать терпил. Они на то терпилы и есть! Во ты выдумал! — Босой с искренним удивлением и недоумением смотрел на Китайчика.

— Достанешь? — нетерпеливо сказал Вячеслав. Он ненавидел когда его начинали пытаться учить что ему делать. Особенно если это пытались делать люди, которых он считал глупее себя самого и в данном случае был совершенно прав.

Как донести человеку, что на « мусоров» жаловаться никто никогда не будет. Если, конечно, ты ведёшь «серые» дела. Естественно, что изъятия милиционерами — это одно, а рэкет и отжим ценных вещей или денежных средств бойцами какой-либо банды — это другое. Суть одна, но одни вне закона, а другие его «охраняют». Понятно, что если сильно перегнуть палку, то стуканут и на «милиционеров», поэтому, как и везде, очень важен был баланс и умение не переборщить.

Обдумав запрос Вячеслава, Босой дерзко сказал:

— Достану, сказал же. Пять комплектов. Мне нужно время на это. И деньги. 2500 рублей.

— Деньги я завтра тебе передам. Постарайся побыстрее. У меня на примете есть несколько крупных рыб. Не хочу, чтобы кто-то ими занялся, прежде меня, — спокойно сказал Китайчик.

— Как получится — так и сделаю. Ты условия не диктуй; не дорос ещё, — вновь излишне борзо ответил Босой.

Вячеслав запомнил этот их разговор, а точнее интонации голоса Босого. Он не любил, чтобы с ним так общались. Он привык к уважительному тону по отношению к себе.

Тем не менее, все пять комплектов, как и было обещано, Босой достал через полторы недели. И начались у банды Китайчика громаднейшие заработки. Сам он не ходил на дело. Отправлял своих туповатых подопечных. Он расписал всем им роли и они репетировали ещё неделю, пока бойцы не запомнили кто и что должен делать при тех или иных обстоятельствах и пока они не заучили фразы-маркеры.

Ровно половину, не мухлюя и не обманывая, Китайчик откладывал в Батин общак. В отличии от Решалы, который поплатился именно за то, что постоянно юлил и пытался перехитрить Батю, не докладывая в общак то половину от половины, то кладя туда восьмую часть, то говоря, что сейчас ему нужно в дело вложить, а потом он обязательно добавит недостающую часть, — Вячеслав не собирался так дёшево быть пойман. В своё время Батя долго терпел воришку, потому что Решала был ему родственником; но чем кончилось это его терпение мы знаем.

Через три года таких занятий банду Китайчика накрыли. В тюрьму посадили всех. Всех, кроме него. Он настолько продуманно и витиевато всё обустроил, что к нему было не подкопаться.

Прежде всего, дабы не вызывать лишних вопросов и упоминаний о статье про тунеядство, он устроился работать в кинотеатр — сменял плёнки во время показа фильмов — работа непыльная но и не особо денежная. Зато все свои тёмные дела теперь он мог и делал чужими руками. Все указания передавал банде через подручных, запутывая следы.

За эти три года банда Вячеслава уже разрослась и её знали многие цеховики и спекулянты по всему СССР. Эта группировка была их страшным сном. Они не брезговали убийством и избиением торгашей, чтобы выбить нужную информацию на более крупных дельцов или чтобы узнать где находится «заначка».

Бандитов видели и в Киеве и в Минске и в Москве и в Питере и в Ростове и в Ялте — везде они оставляли своё жестокий, кровавый след. Исполнителей периодически ловили, прореживая ряды банды, но на вакантные места всегда было масса желающих. Может быть потому, что Китайчик, по своей старой привычке, щедро платил своим подчиненным, а может быть потому, что время было такое — кто знает.

В 1975 году, находясь в одном из ресторанов Москвы, Китайчик, с подельниками ввязался в драку с отдыхавшей тут же другой бандой. Несмотря на свои 35 лет, будучи снаружи статным мужчиной, внутри Вячеслав всё ещё был ребёнком. И, как все дети, грубой силой пытался показать кто здесь главный. Массовая драка эта закончилась несколькими смертями с обеих сторон. Как и в истории с посадкой Бати, замять дело не удалось — слишком уж много было свидетелей.

Во время следствия, которое длилось несколько месяцев, он был отправлен в психиатрическую больницу для проведения экспертизы. Его выпустили оттуда, с пометкой «здоров». И ему пришлось сесть в Бутырскую тюрьму. Несмотря на серьёзность преступления, благодаря многочисленным связям Китайчика во властных кругах, суд присудил виновному Вячеславу всего год тюрьмы. Именно здесь, в «Бутырке» ему было присвоено высокое, — в известных кругах, — звание «Вор в законе».

Освободившись из тюрьмы, Вячеслав Кириллович устроился на работу. На этот раз товароведом в гастроном. Он продолжал заниматься своим любимым делом и из тюрьмы и после освобождения: руководить преступной группировкой. Характер его становился всё жёстче и жёстче. Маленького ребёнка внутри него, который когда-то мечтал стать акробатом, — окончательно забил другой жестокий ребёнок, который не мог решить ничего без драк и убийств. Многие беседующие с ним люди, знающие его ни один год, обсуждали потом со своими близкими как властен и жесток стал Китайчик.

В 1991 году, когда Вячеслав в очередной раз отмотал срок, за его освобождение ратовали многие эстрадные артисты: Газманов, Буйнов, Киркоров и другие. Таковые были связи Китайчика к тому времени. Он мог давить на власть при помощи известных людей и власть поддавалась, прогибаясь от такого давления.

В 1993 году, видя что творится в России, Вячеслав решается на авантюру: он уезжает вначале в Германию, а затем оттуда — в США, где заключает фиктивный брак с гражданкой Америки. Целью этого брака было получение американского гражданства

Вячеслав жил в Нью-Йорке и, казалось бы, огромный мегаполис и неродной язык и совершенно отличный от нашего менталитет у людей должны были бы поубавить пыл бандита, но не тут-то было. И здесь он, по накатанной в Союзе тропке, создаёт преступный кластер.

К 1994 году в Нью-Йоркской группировке Китайчика насчитывалось уже около 250ти человек, большинство из которых были бывшие сотрудники КГБ СССР и спортсмены. Газеты печатали заголовки, в которых называли Вячеслава Кирилловича «главой русской мафии в США».

В этом же году ФБР установило слежку за Китайчиком. Для того, чтобы её вести были привлечены 19 агентов, которые работали без устали в четыре смены, не оставляя Вячеслава ни на миг без своего всевидящего взора.

В 1996 году американский суд назначил Китайчику наказание в виде лишения свободы сроком 9 лет и 11 месяцев. В деле были указаны только фиктивный брак и вымогательство у известной фирмы суммы в 3 млн долларов. Все доказательства говорили против Китайчика, а его связи, так хорошо работающие в РФ и при Союзе, здесь, в США, не работали от слова «совсем».

Через три года после решения суда, близкие Вячеслава Иванько поспособствовали его экстрадиции в Россию. Всё было устроено достаточно хитро и грамотно: прокуратура выдвинула обвинение, опираясь на которое была запрошена экстрадиция. Но, как только Китайчик вернулся на Родину, обвинение было разбито адвокатами бандита в пух и прах и Вячеслава не посадили в тюрьму. Суд присяжных его оправдал.

За такой провал был показательно уволен глава уголовного розыска Москвы, а новый глава, тут же, после занятия поста, заявил что 9ть из 12ти присяжных, которые выносили решение по делу Китайчика, были ранее судимы — то есть это были люди из друзей-товарищей самого подсудимого. Дело было передано в Верховный суд, но и там Вячеслава Кирилловича оправдали.

После этой борьбы со своими конкурентами — по факту, снаружи представляющейся для всех борьбой доброго правосудия и злого вора в законе, Китайчик решил уехать за границу. Во всех СМИ он заявлял что желает просто рыбачить и ничего больше, что он устал от мирской суеты, что душа его требует умиротворения и прочие банальные фразы.

Он беспрепятственно пересёк границу и улетел в США. И, несмотря на его нелестные отзывы об этой стране, оставался там и был негласным судьёй между преступными группировками и другими авторитетами преступного же мира.

К нему приходили, чтобы «разрулить» щекотливые ситуации без крови, за что, естественно, платили ему процент. В общем, казалось бы, теперь-то уж можно успокоиться и пожить в своё удовольствие, пользуясь «благами цивилизации» в самой потребленчески настроенной стране мира, но не тут-то было.

Вячеслава Кирилловича неудержимо тянуло на Родину, куда он и отправился в 2008 году. По приезду, он встретился с доверенным лицом из ФСБ и ему чётко дали понять, что всё то, что делалось раньше, теперь не работает. Теперь «нужно носить на самый верх» — по выражению этого доверенного лица, при том «носить» должны какие-то особые люди, каким-то особым образом, и то не у всех «прокатывает».

Как обычно бывало в жизни Китайчика в моменты, которые можно назвать «на распутье», он начал глубоко обдумывать дальнейшие свои действия. Думал он долго и обстоятельно. Благодаря своему экстраординарному умению выходить почти из любых ситуаций победителем, он состряпал гениальный план. Хотя внешне никто бы не смог отличить, что этого человека что-то тревожит или волнует в эти минуты, на самом деле он весь горел от нетерпения привести своё план в исполнение.

Выехав в свой загородный подмосковный дом якобы для наслаждения природой, первые несколько дней создавалось впечатление, что он действительно просто отдыхает в лоне родной и столь любимой русскому человеку — природы. Но пробыв некоторое время в состоянии ничегонеделания, Вячеслав вдруг приказал охране не следовать за ним и уехал на внедорожнике в избу в четырнадцати километрах от дома, в лесу.

Спустя три дня одна из его женщин забила тревогу и вынудила охрану отправиться вслед за Вячеславом. Когда его люди прибыли в избу, они обнаружили вещи Китайчика, машину Китайчика, все признаки жизни в избе, оставшиеся после Китайчика, но не самого Китайчика. Начались масштабные поиски не только в лесу, но и по всевозможным каналам поиска, которые не увенчались успехом… Он просто исчез.

Вскоре были организованны его похороны. Несмотря на традицию при захоронении воров в законе не писать их фамилии на памятнике, фамилию Вячеслава Кирилловича, почему то, написали, «забыв» при этом мягкий знак. Так был похоронен, но не ушёл из жизни всем известный Китайчик.

Кирилл.

27 января, 2009 год Поместным собором Русской православной церкви избран новый патриарх РПЦ. Патриарх Кирилл. Имя это, выуженное из памяти, из детства, решил присвоить себе Вячеслав Иванько.

С этого момента Кирилл, которому было не привыкать вживаться в чужие образы и играть роли других людей, официально стал самым святым в России человеком. Каким образом ему удалось это провернуть никто не знал. Более того: даже не многие особо посвященные в государственные дела знали о том, что Патриарх Кирилл — это тот самый Вячеслав Кириллович Иванько. Все же, кто были в курсе, кто и провернул эту аферу — были людьми, широко задействованными во всех отмывках денежных и других средств, связанных со всей церковной иерархией.

Фиктивные фирмы, перепродажа земли, большие стройки — всё это и многое другое делалось под патронатом и с одобрения Кирилла. Иногда в СМИ, из-за происков конкурентов бывшего авторитета, а ныне — патриарха РПЦ, сливали информацию о яхтах, дорогих авто, загородных виллах и прочих предметах роскоши, принадлежащих Кириллу. Но его покровители и приспешники, с улыбками и хлопками по плечам обсуждали эти факты. Всем им было хорошо известно кто есть кто и зачем делаются эти вбросы.

В 2012 году Кирилл открыто поддерживает Президента, выдвигающего свою кандидатуру на третий срок. Он знает, что терять ему нечего и, будучи глубоко осведомлённым о делах, творящихся в ФСБ, начиная с 2008 года, — когда настоящий Президент исчез, как сам Кирилл «исчез» в 2009, — в открытую выступает за актёра, который теперь назначен играть роль главы государства.

Факт слияния со структурами ФСБ помогает патриарху Кириллу, которого, пока за глаза, называют «Чёрный кардинал», — узнать о тайном почти для всех, но известном для малого количества людей, отделе, который не подчиняется ни одной из противоборствующих во властной верхушке сторон.

Как в последующем узнаёт Кирилл, этому отделу поручен некий проект «Новое время», разработка элементов которого ведётся с 60х годов XX столетия. Кирилл понимает, что он должен. Нет, он просто обязан, попасть в этот проект. Он тонко чувствует что за этим проектом будущее. Будущее, которое однозначно немыслимо без самого святого в России человека.

* * *

Секция с палатами испытуемых

22.02.14

6:11.

Голос из динамиков, встроенных в потолок каждой палаты:

— Внимание, испытуемые. После завтрака вы отправляетесь на прохождение нового испытания. Правила повторять не буду — все вы их прекрасно знаете и даже периодически нарушаете; для этого они и существуют. Личной встречи тоже не ждите. Опасное нынче время. Удачи желать не собираюсь — не в моих это правилах. Хочу, чтобы вы знали одну вещицу: убитый Еленой Конахиной «испытуемый» Дмитрий Сучков был агентом нашего ведомства, внедрённым в ваши ряды предыдущим руководителем, — здесь Кирилл выдержал драматическую паузу, непонятно на кого рассчитанную, и продолжил: — В отличии от старого генерала, я такими вещами не занимаюсь и играю по-честному. Но кто знает, может быть есть и ещё агенты в ваших рядах?.. Подумайте, ребята, подумайте… Конец связи.

Глава 9

Кабинет №65/⅘. 22.02.14 7:05.

На большом экране, разделённом на множество отдельных экранчиков, показывающих базу в разных местах и с разных ракурсов сейчас шла трансляция конвоируемых испытуемых. Кирилл перестраховался и удвоил количество сопровождающего персонала. Теперь он мог себе это позволить, так как большинство работников базы перешли на его сторону.

Когда выживших привели к лифту и повезли в бункер, на 19 уровень, Кирилл наблюдал за ними. Он видел и как все люди входили в грузовой лифт и как выходили из него. Как испытуемых подвели к порталу; как взялись за руки Назаренко и Ковальчук (в этот момент Кирилл мимолётно подумал что нужно бы использовать для дела этот факт) и как шесть человек все вместе, не сговариваясь зашли в красное марево портала.

— Ну а дальше-то как? Что старикашка делал, чтобы проследовать за ними и находится в их времени и пространстве⁈ — злобно вопрошал у ничего не знающего Армяна Кирилл. Кардинал думал, что следование за испытуемыми происходит автоматически и ни к каким дополнительным манипуляциям прибегать не нужно. Он ошибался. Теперь же ему оставалось лишь сокрушаться:

— Да как ты можешь не знать? Ты — глава моей службы безопасности и разведки или кто? Я на кой хрен тебе столько власти дал? Чтобы ты не знал элементарных вещей⁈ — всё сильнее и сильнее горячился Кирилл. Армяну оставалось лишь молчать, ведь любое сказанное им слово могло быть использовано против него.

Кирилл призадумался и перестал прессинговать своего главного охранника и приспешника. Пять минут ему понадобилось на то, чтобы придумать новый план действий. Накануне он пытался связаться с друзьями, но ему это не удалось. Его вызовы игнорировались, а узнать как следовать за испытуемыми можно было лишь у одного человека. Только как теперь его заставить говорить?

— Слушай мою команду. Прикажи бойцам схватить всю банду генерала и его самого. Можете особо не церемониться с остальными, а вот генерал и его сынуля мне нужны невредимыми здесь, в этом кабинете, не позже чем через час.

— Святой от… товарищ главно…Кирилл, мы не успеем за такой короткий период повязать всех и привести на базу. Они уже довольно далеко отсюда ушли. Так возьмите БТР, тупицы. Всё успеете!

— Есть!

Следующий один час и сорок минут Кирилл провёл в беспокойстве. Он уже не знал что и думать, когда в коммутаторе, в который сейчас говорил боец с поста наружного наблюдения зазвучало:

— На связи Борзой, с третьего въезда. Наблюдаю нашу коробочку. На броне наши. Видимо, всё хорошо. Тяжело сказать. Пока далековато.

— Связаться по рации с Армяном! Почему они молчат в эфире⁈ — озлобленно-нервически сказал Кирилл.

— Мы пробовали, господин командир. Они не отвечают. Может села батарея? — недоумённо ответствовал ему воин с КПП.

Тем временем БТР стремительно приближался к наблюдательному посту, являющимся и КПП на одном из въездов в Кремль. Когда коробочка была уже на расстоянии выстрела, Борзой задал вопрос:

— Можем применить РПГ. Ваша команда? — он говорил это бесстрастно и без эмоций.

— Пусть подъедут ближе. Останови на КПП и идентифицируй всех, — а вот Кирилл заметно нервничал, хотя ему было и не присуще это свойство, но сейчас слишком много было на кону и он не мог сдержать эмоций, — в случае попытки штурма — открыть огонь на поражение!

— Слушаюсь. — ответил Борзой и в эфире воцарилась тишина.

Теперь уже БТР был виден и на экране в кабинете, где был Кирилл. Он приблизился к КПП и остановился. Бойцы вышли из кибитки КПП и сделали знак всем кто был на броне и внутри коробочки выходить и строиться.

Охраны на КПП было 6 человек, а на бронетранспортёре перемещалось суммарно 20 человек. Тем не менее, все послушно построились. Тут был и генерал и его сын и весь отряд людей, которые примкнули к генералу. Все они добровольно сдались отряду Армяна и согласились сесть в БТР и отправиться назад, на базу. У Армяна же просто были какие-то неполадки с рацией, поэтому он не мог отвечать на запросы с базы.

Отряд генерала построился и проследовал под конвоем куда им было указано. Генерала же и его сына повели в кабинет кардинала. Когда об этом доложили Кириллу, он заподозрил что-то неладное, но списал своиподозрения на излишнюю нервозность. «Значит ситуация под контролем. Старый дурак просто решил вернуться на базу, в надежде что я передумал. Идиот», — думал Кирилл, дожидаясь своих бойцов с генералом.

— Привет, Китайчик. Ты соскучился или как? — сразу со входа в кабинет заговорил генерал, — о, я смотрю ты тут уже распоряжаешься как полноправный хозяин. Ну а как временно — пространственный континуум? Одолел его, аки сейф, или всё-таки есть проблемка? — Иван Николаевич говорил с нескрываемой иронией, даже издёвкой. Никто безнаказанно не позволял себе так общаться с Кириллом. Никто!

— Именно поэтому ты здесь, генерал. Мне нужна информация: как активировать эту балалайку и как связаться с друзьями! Тебе придётся мне всё рассказать или я буду мучить твоего сынка. Выбор за тобой, Ванёк, — остроумно, как ему казалось, парировал Кирилл.

— Ну, знаешь ли, у меня иные планы на этот счёт. Начинаем! — громко сказал генерал последнее слово куда-то себе за спину и присел на стул, стоящий возле входа в его кабинет. Через миг в кабинет ворвались вооружённые бойцы и схватили Кирилла. Возглавлял отряд его главный подручный и доверенное лицо — Армян.

Днём ранее, позднее утро.

— Отец, что мы будем делать с этими…с мятежниками⁈ — Денис явно не хотел навсегда оставаться жить в Москве, за пределами базы и его ужасно нервировало то, что его, вместе с отцом, вышвырнули оттуда, как нашкодивших котов.

— Да не дрейфь ты. Всё будет хорошо. Сейчас отойдём немного подальше от лишних ушей и я всё тебе растолкую, — спокойно сказал генерал, — посмотри на бойцов. Они и глазом не моргнув пошли за мной. И это при том, что они не знают того, что знаю я. Так и проверяются люди, сынок. В самых тяжёлых ситуациях, требующих настоящей помощи, а не её имитации. Когда уже, казалось бы, всё пропало и не на что надеяться, нет-нет а найдётся человек, который поддержит и словом и делом. Ладно, идём.

Группа людей неспешно двигалась в северную часть Москвы. Никто из подчинённых генерала не решался задать вопрос почему они двигаются именно туда. Есть ли что-нибудь, чего там можно ждать или кто-нибудь, кто ждёт их. Все просто шли, веря на слово своему руководителю.

Через некоторое время один из пяти бойцов тихо сказал:

— За нами хвост. Ведут нас от самой базы.

— Всё нормально. Не подавайте виду. Продолжаем движение. — своим спокойствием старый генерал заразил всех. Это было и понятно: мало того, что в обычное время, в обычных войнах (или локальных конфликтах) генералов никто из солдат и офицерского состава среднего звена и в глаза не видывал; если нужно было снять сюжетец на ТВ, для очередной отмывки, таковые снимались в студии, а затем айти специалистами накладывался антураж; либо же съёмки вели в реальной зоне конфликта, а нужного генерала добавляли постфактум; а тут генерал шёл, вместе с обычными солдатами (ну не совсем обычными- это была лучшая спецура РФ) и ещё демонстрировал феноменальное спокойствие в сложившейся ситуации.

Через четыре часа группа достигла цели. Это был обветшалый, старый, ничем не примечательный домишко, коих осталось не так много в этом районе Москвы. Но, когда генерал-полковник Иван Николаевич лично подошёл к двери и стал набирать цифры на спрятанном коммутаторе, все поняли, что шли они сюда не просто так, а с какой-то, известной только лишь командиру, целью. Правда, содержание этой цели пока оставалось безызвестным для всех.

Замаскированный под обычную входную дверь толстенный люк, с шипением, отъехал в сторону. Денис будто бы оказался в каком-то излюбленном им голливудском блокбастере о конце света.

«Там то всегда всё хорошо заканчивалось. А нас то что ждёт? Отец молчит и молчит. Что за человек», — с грустью думал сын генерала.

За дверью, вошедших встретил шлюз. Они прошли под какими-то датчиками, и зелёная лампа загорелась над входом в помещение, а люк, с шипением, закрылся.

— Можете отдохнуть, поесть, поиграть в карты или приставку — заняться чем угодно, но меня не отвлекать. Это приказ — грозно сказал генерал, когда все семь человек вошли в помещение и бойцы начали его осматривать.

Это было помещение 15 на 20 метров, с двумя дверьми, ведущими в другие помещения. Над одной из дверей была надпись «WC», над второй- «Access denied».

Стены были выкрашены в светло-синий цвет, на полу лежала керамическая плитка «под паркет», потолок был белого цвета, с чёрными продолговатыми светильниками, свисающими с него на цепочках. В помещении располагались два биллиардных стола, со специальными лампами над ними; три больших экрана на стене, с проводами, ведущими от них к игровым приставкам; джойстики лежали на специальных маленьких тумбочках, стоящих возле кресел-мешков, набитых пенопластовыми шариками; у одной из стен стоял большой стеллаж с книгами, возле которого стоял журнальный стол, с двумя стульями около него, на котором располагался проигрыватель виниловых пластинок; если посмотреть куда вели от него провода, становилось понятно, что это новомодный проигрыватель, подключенный к мощным колонкам, расположенным на той же стене, что и стеллаж с книгами, нижние полки которого, — как увидел бы внимательный посетитель, — были наполнены, как раз, пластинками; несколько холодильников и морозильная ларь, набитые разнообразной пищей; у одной из стен была раковина для мытья посуды, там же была небольшая пародия на кухню: полутораметровая столешница, с ящиками под ней, электрочайник и микроволновка, расположенные на ней; центр комнаты занимал длинный стол, с множеством стульев с обеих его сторон; были ещё разные мелочи на всяческий вкус посетителя, который, придя сюда, казалось бы, просто обязан развлекаться и вести праздный образ жизни.

Генерал стремительно пошёл к двери с надписью «Access denied». Подойдя к ней, он прислонил свою ладонь в полость, находящуюся справа от двери и через мгновенье дверь послушно отъехала влево. Иван Николаевич скрылся за ней в тёмном помещении; дверь тут же закрылась, отделяя генерала от своих подопечных.

Задумавшийся Денис не сразу понял, что в помещении заиграла музыка. Он думал, что это у него в голове звучит знакомая мелодия. Оказалось что солдаты разбрелись кто-куда и один из них, включив виниловый плеер, поставил пластинку «SiD» группы «Little island for your soul». Играющая заглавная песня альбома «Something is dripping» напомнила Денису его переживания, когда он первый раз слушал её и боялся что вот-вот нагрянет отец и долго будет читать нотации о том, что рок-музыка якобы плохо действует на него, что она — удел бедняков и т.д. и т.п. Не смотря на такие ассоциации, эта песня помогла Денису расслабиться и он даже смог отбросить свои тревоги во время её звучания.

Иные двое бойцов пошли играть в биллиард, импровизируя и составляя разные интересные фигуры из мячей, пытаясь попасть наибольшим количеством в лузы. Ещё двое устроились у настольного футбола и стали яростно двигать игрушечными фигурками. У всех в глазах горел азарт и радость. Детская радость.

Денис решил пойти, посмотреть нет ли на приставках какой-нибудь знакомой ему игры. Он переключался и рылся в памяти приставки очень долго, но все современные игры ему не нравились, а старых, — столь любимых Денисом за короткий период знакомства с ними, в тайне от отца, — там не было.

Через некоторое время (играла четвёртая песня — «War never changes» с той же пластинки) дверь, за которой скрылся старый генерал, отворилась; оттуда виднелся яркий зелёный свет; командир зашёл в общую комнату (дверь за ним закрылась) и, с улыбкой на лице, сказал:

— Всё устроено. Нам нужно лишь подождать и скоро за нами прибудет коробочка. Развлекайтесь. Развлекайтесь! Денис, а ты подойди ко мне.

Денис послушно подошёл к отцу и посмотрел на него. Он заметил что некоторые морщины на лице его папы разгладились и он, вроде как, помолодел. Улыбка в глазах генерала подтвердила догадку капитана и он сказал:

— Да, это эффект от их планеты. Так же я, краткосрочно, могу читать мысли. Не говори ничего. Я всё расскажу. Не перебивай и всё.

Это убежище — специальный аварийный пункт связи. Здесь может расположиться до 25 человек. А все эти развлекающие штучки — на самом деле кровати, шкафы и средства для выживания. Позже я всё покажу. Основное не это. Главное вот что: я только что был на планете Иериниц, системы Монгус. Это одна из обитаемых их планет сейчас.

На ней я встречался с одним из тех, кто организовывал испытания на Земле. Я поведал ему о ситуации; конечно, он и так всё прекрасно знал. Но знал и я кое-что. А именно то, что кардинал не сможет последовать за испытуемыми завтра в их пространственно-временную плоскость. Он никогда не догадается как это сделать; да, честно говоря, догадаться и нереально. В общем, мой собеседник, подтвердил мою догадку и сказал, что нам остаётся лишь ждать. Нашими же соглядатаями он уже занялся, ещё до моего прихода через портал. Он сделал так, что они видят нас, продолжающих идти, сами оставаясь на месте, но, как будто, следуют за нами. Мне это сложно объяснить. У нас ты, вроде как, специалист в этой сфере.

— Гх-м, — прочистил горло капитан, — Да, я, в общем то, тебя понял, пап. Это игры разума… Рассказывай что было дальше, — с нетерпением сказал Денис.

— Дальше — больше. Мой собеседник сказал что Никишиной помогает одна из противоборствующих сторон (да, у них тоже некое пододие борьбы за власть) помогает, чтобы она победила и была прецедентом свергнуть их главу, который поставил на Ковальчук. Ах, ты не знал? Да, кроме всего прочего, они делают ставки на людей. Для них мы — вроде хомячков или тараканов… Было и ещё кое-что интересное. Но об этом ты узнаешь завтра. А сейчас пошли я покажу возможности этого резервного пункта связи. Мало ли что…

Генерал подвёл сына ко входу в помещение, находившемуся после шлюза проверки на инфекции и прочие опасности и показал не скрытый, но и неприметный в стене пульт управления с небольшим экраном на нём и сказал:

— Запомни пароль: 20080808. Он неизменен, но при неправильном вводе, пульт блокируется с первого же раза.

— Пап, ты же знаешь, что у меня отличная память на цифры. Я запомнил. Это какая-то знаменательная дата, или что-то подобное? — немного подумав, спросил, с интересом, Денис у отца.

— Да откуда я знаю. Мне сказали пароль, я сказал его тебе. Не всё ли равно что это означает? — с нетерпением ответил генерал. Ему хотелось скорее уже показать сыну возможности пункта связи. Некоторые разработки в котором были сделаны в своё время и отделом, подчиняющимся его руководству…

— Теперь смотри: клавиша «1» — это режим досуга для посетителей или персонала; он же режим скрытности — режим, когда есть кто-то посторонний, кому не следует видеть что здесь, в этом помещении, по-настоящему хранится. Мы включали его ещё когда здесь была государственная комиссия по приёмке объектов чрезвычайной важности, во главе с актёром, игравшим в то время роль министра обороны — Сердитовым. С тех пор никто не трогал пульт, не считая испытаний.

Клавиша «2» означает режим отдыха/режим сна. Смотри. — генерал скомандовал бойцам отойти от игровых зон к столу в центре комнаты и сесть на стулья, что те поспешно исполнили, и нажал на клавишу. Совершенно бесшумно: без вибраций и каких бы то ни было гулов и посторонних звуков, все игровые зоны стали переворачиваться по своей оси, заменяясь где-то обычными кроватями, где-то какими-то закрытого типа камерами, предназначенными, по-видимому, тоже для сна или восстановительных процессов. Через короткое время все игровые развлекательные снаряды исчезли в полу и комната стала большой казармой или же по-граждански: спальней. Указывая поочерёдно на спальные места, генерал начал тихо пояснять сыну где, что и зачем расположено:

— Справа-налево: там, где были телевизоры и бесформенные новомодные кресла — обычные односпальные кровати для отдыха, напротив них, так же обычные кровати; там, где ты видел книжный шкаф, где играл этот ваш рок, теперь стоит четыре анабиозные камеры малого срока ввода в анабиоз — до месяца; чуть дальше по этой же стене — ещё четыре — среднего срока — до двух лет; в углу же 6 штук камер длительного срока ввода в анабиозное состояние — до 10ти лет. В комнате, где я был, кроме портала есть и две камеры супер-длительного ввода в анабиоз — до ста лет. После прохождения выше обозначенных сроков, нуждающийся в анабиозе человек должен пройти месячный курс реабилитации и затем его можно повторно, но не более чем дважды, заморозить.

Вся начинка в этих камерах была передана нам нашими друзьями. Наш отдел только лишь монтировал эту начинку и произведённые на Земле материалы окончательной и не критической отделки. Там, где ты видел настольный хоккей, футбол и прочие ненужные вещи — стоят теперь 8 аппаратов для очистки памяти. Их можно использовать как для глубокой, — так и для поверхностной, — очистки. Там есть программатор, в котором выставляется степень.

Далее: пошли к туалету. — Иван Николаевич с сыном двинулись к двери, с надписью «WC», сменившейся теперь надписью «Mind control». Денис обратил внимание на солдат за столом и удивился. Не смотря на произошедшие в комнате перемены, те сидели абсолютно неподвижно и не рассматривали ничего вокруг. Он не выдержал и спросил у отца:

— Ты что-то сделал с бойцами, пап?

— Я — нет, комната — да. При переходе во второй режим, все сидящие за столом, кратковременно, как бы, замораживаются. Это — лёгкий анабиоз, который проходит без последствий и реабилитаций. Он длится всего два часа. Сделано это специально если нужно, например, избавиться от кого-то нежелательного: сажаешь того за стол и переходишь во второй или третий режимы и делаешь свои дела. Когда нежелательная личность просыпается — оная и не подозревает о случившемся.

Сын с отцом подошли к двери и генерал смело распахнул её. В небольшом помещении не было ни унитаза, ни душа, ни раковины. На стенах не было плитки. Помещение, в котором был Денис около часа назад, для справления естественных нужд, как будто, и не существовало теперь.

Зато сейчас здесь была стеклянная циллиндрообразная камера, напоминающая гидробокс, только диаметром около двух метров, со стеклянными же сдвижными дверьми, находящимися напротив входа в помещение. Внутри этой камеры была расположена небольшая кушетка и кресло и больше ничего не было. Тусклый синего цвета свет, светивший с потолка не давал сразу же рассмотреть всё помещение с загадочной камерой — к нему (этому свету) нужно было привыкнуть. Но у Дениса был знающий проводник- его отец, который указал на пульт управления камерой, находящийся прямо за ней, если судить от входа в бывший туалет. Денис, снова не выдержав, спросил:

— Тут же был туалет; где он пропал? Или мне показалось что он тут был⁈

— Был, был. Идём к пульту. Туалет сместился по горизонтальной оси влево, а эта комната «приехала», — если можно так выразиться, — из-за задней стенки туалета. Смотри, тут гораздо интереснее. Садись в кресло. Я расскажу. — генерал подвёл сына к удобному кожаному креслу, с колёсиками, стоящему перед столом стального цвета, и тот уселся в него. Перед его глазами открылся экран на стене, на котором мигал указатель курсора, после надписи: «your commands». Внизу же, под экраном, на столе, лежала сенсорная клавиатура, чем-то отдалённо напоминающая компьютерную, только больше в четыре или пять раз; приглядевшись, Денис понял, что сам стол и есть панель ввода и никакой клавиатуры на нём нет.

— Сейчас мы в программаторе разума. Разработка наша, но не без помощи друзей, не скрою. Если честно, то кабы они нам не помогли, вряд ли он работал бы корректно или понадобились бы десятки тысяч испытателей, которые все, как один, сходили бы с ума, пройдя перепрограммирование их разума. И не факт, что до того, как вмешались бы и помогли нам друзья, он заработал бы корректно. Впрочем, не об этом сейчас.

Суть работы предельно проста: человек (или группа из пяти человек — максимум), занимает место на кушетке в камере перепрограммирования и двери закрывает оператор; затем оператор занимает занимаемое тобой положение и выбирает режим работы. Снова здесь есть возможность поверхностного, среднего и глубинного изменения рассудка. Все варианты были опробованы и работают. Хочешь — можем проверить на наших бравых бойцах. — Денис, конечно же, хотел, но поборол своё любопытство на этот раз и сказал:

— Мне кажется это как-то негуманно, пап. Давай в другой раз. Ты мне расскажи просто как это работает чтобы я знал. На всякий случай.

— Странный ответ. Хорошо. Оператор выбирает режим «перепрошивки» объекта, а затем может перейти в разные методы ввода этой прошивки: есть метод считывания мыслей оператора; тут нужно быть очень собранным и сконцентрированным — чтобы не дать лишние образы объекту, а дать именно те, которые нужны; есть метод автоматической прошивки: когда специальный прибор (подаренный нам ими) считывает характер и прочие характеристики объекта и сам выбирает, исходя из требуемого от него оператором конечного результата, каким образом прошить объект (пожалуй, самый оптимальный вариант). И, наконец, есть и ручной режим, в котором оператор поочерёдно вводит мыли и образы при помощи сенсора (самый долгий и ненадёжный режим в виду массы возможных неточностей).

То есть, если нужно, мы берём абсолютно любого человека или группу людей, помещаем его (или их) в эту камеру и можем полностью изменить их «настройки». Начиная от черт характера и воспоминаний, кончая желаниями и приверженностями… При помощи этой штуки можно сделать нужного для какого-то этапа или ситуации человека; если ты понимаешь о чём я…

Ладно, пошли покажу третий режим помещения связи, — после увлечённости в голосе генерала, при рассказе о возможностях программатора разума, — предложение пойти, глянуть третий уровень комнаты прозвучало достаточно сухо. Видно было, что Иван Николаевич недоволен реакцией сына; он ожидал от того вопросов; он ожидал от него действий; он ожидал от него чего угодно, но только не этого: тупого молчания, словно ему совсем не интересно. 'Да как такое может быть не интересно⁈ Я бы его самого в этот чёртов программатор запихнул, идиота эдакого! — сокрушался у себя в рассудке генерал.

«Если бы я знал, что буду служить в отделе, в котором ставят эксперименты над людьми, в котором придумают штуку для перепрограммировки людей — я бы никогда и ни за что не пошёл в него! А отец, похоже, доволен достижениями своего детища — тайного отдела ГБ. Хотя сам и признаётся что без этих у него бы ничего не вышло. Странный человек. А если бы его самого в этот программатор? Каково бы ему было? Зашёл один — вышел другой… словно роботы какие-то или…или…компьютерные машины».

Было бы интересно, если бы отец и сын узнали мысли друг друга…казалось бы, совершенно противоположное понимание ситуации, а итог сделан одинаковый: запихнуть в программатор…так бывает в жизни: кажется, что люди совершенно разнятся в своих подходах, взгляды их прямо противоположны друг другу, но когда доходит до дела, то становится ясно, что вся эта разница меж ними лишь мнимая. Дело они выполняют одинаково, словно близнецы и цели у них идентичны, как две капли воды…

Подойдя к пульту управления комнатой, старый генерал нажал на цифру «3». Снова без каких-либо шумов, все приборы и предметы мебели и т.п. стали проворачиваться по своей оси, как и развлекательные снаряды, а вместо них, стали появляться из пола металлические шкафы-стеллажи с оружием. Всё изменилось, кроме стола, за котором сидели специалисты по умерщвлению. Они продолжали сидеть и не двигаться, словно впав в кому.

Денис начал осматривать стеллажи: ручные гранатомёты производства всех стран мира, миномёты разного калибра и разных производителей, — от России до Индии, от Китая до США, — были аккуратно разложены на первом; снайперские винтовки и автоматы были на втором; пулемёты располагались на третьем; четвёртый и пятый стеллажи были забиты разнообразными обоймами и ящиками с патронами — чего здесь только не было.

— Отец, так ведь мы можем вооружиться и пойти штурмом на базу! — с радостью в голосе сказал о возможности убить кого-то, дабы вернуть власть, человек, который только что размышлял о гуманности и недопущении посягательств на чужую свободу.

— Умереть ради…ради чего? — спокойно спросил Иван Николаевич.

— Как это? А наша миссия⁈ Мы же должны завершить испытания подопытных, чтобы отобрать лучших из них для следующего этапа! -глаза Дениса горели, он был готов на всё, чтобы доказать отцу свою правоту, но генерал лишь спокойно сказал:

— Я же сказал что нам нужно просто подождать. Иногда стоит отпустить ситуацию и всё решится само-собой. Ну, почти само-собой. Тебе нужно это понять и осознать в полной мере. Пока не поздно. — назидательно сказал старый генерал.

После этих слов, сказанных отцом с такой уверенностью, что она передалась и ему, Денис немного успокоился и попытался сообразить что к чему. В это время генерал нажал кнопку «1» и комната вновь стала игровой площадкой — для взрослых людей с виду, но детей — внутри.

«Если он говорит, что нужно подождать, значит знает что-то, о чём мне не стал говорить. Может быть он сомневается, поэтому не сказал? Нет же. Иначе он бы оставил план „Б“. А может он его и оставил, просто не говорит ничего…ладно, ждать — так ждать»

На следующий день, когда «коробочка» выдвинулась с базы, семеро бравых, отдохнувших, наевшихся и выспавшихся людей смело шли ей на встречу. Бойцы не задавали вопросов генералу: где он был и что делал за той дверью. У военных не принято задавать вопросы, а уж задавать вопросы генералам — тем более. Их могут оставить без обмундирования, без снабжения боеприпасами, без еды и даже без воды — разворовав средства на всё это, а они будут молчать, — неся в себе крест молчаливого наследия СССР, — и выполнять приказ.

Приехавшие солдаты и те бойцы, которые преследовали группу генерала были несколько удивлены видом своих сослуживцев и их бывшего начальника — ведь последние были явно отдохнувшие и, как будто, помолодевшие; но виду первые не подали. Никто ещё не знал что грядёт и чем обернётся это добровольное «пленение».

Посадив «мятежников» внутрь БТРа, «легальные» агенты сели на броню и двинули назад, на базу. Верные бойцы вопросительно смотрели на генерала, но тот игнорировал их взгляды, всем своим видом показывая что все, что происходит — должно происходить, что ничего сверхъестественного нет, что ему и им, как раз и нужно на базу.

Сразу, как только прибыли на место, хозяева базы оставили пятерых «мятежников» на первом уровне, а генерала и его сына повели к лифту, чтобы добраться до его бывшего кабинета. Никто ни с кем не разговаривал, соблюдая режим тишины и в эфире.

Входя в кабинет к Кириллу, генерал подмигнул Армяну. После слова «Начинаем», раздавшегося из кабинета, Армян, вместе со своими бойцами, ворвался внутрь и лично обезвредил бывшего Китайчика. Тому были связаны руки и засунут кляп, из какой-то зелёно-красной тряпицы в рот и он был усажен на один из стульев для испытуемых.

— Ну, что скажешь? Видишь как иной раз всё поворачивается, когда начинаешь играть в игры, в которых ничего не смыслишь? Ну занимался ты своей уголовщиной — и занимался бы дальше; на кой ляд нужно было становиться патриархом? Заскучал? Надоела Америка? Так ты же сам туда рвался! А что ты глаза теперь выпучил? Я знал всё изначально. Всех, продавшихся тебе чинуш и «офицеров» знал поименно, — к слову: я лично подавал их списки туда, чтобы их не отобрали для нашей базы. То-то же ты удивлялся, что ни один из твоих подручных,- я говорю о настоящих подручных, а не об Армяне, выполнявшем мой приказ, — не попал, вместе с тобой на столь заветную базу.

Перед тем, как тебя утилизируют, я лишь добавлю, что там специально оставили тебя, в противовес мне и дали тебе такие широкие полномочия. На каждого из нас поставили. Кто победит ты или я. Понимаешь, Китайчик? Ты — разменная монета. Ты — пешка. Ты — никто. Кем бы ты себя не мнил, кем бы твои шестёрки тебя не рисовали себе и окружающим, ты — никто. Пустышка.

Говоря эти слова, генерал осознал что тоже самое можно сказать и о нём самом, ведь он тоже не знает что его ждёт впереди, ведь на него, — как он справедливо заметил, — тоже была сделана ставка, ведь он просто выполнял приказы «сверху»… но Иван Николаевич, оборвав себя, отбросил эти мысли подальше в чулан своего рассудка и продолжил свою речь:

— Ты не расстраивайся. Так со многими бывает. Живёт человек, выполняет, как ему кажется, какие-то свои функции в обществе; надеется, лелеет свои низменные мечты, стремится к ним, а в итоге: убери этого человека и ни то, чтобы общество — не все родные-то заметят утрату — так он был ничтожен и никому не нужен. А вот попробуй этому человеку,- как я тебе сейчас,- скажи, что он пустышка, что он — НОЛЬ — так обидится, что будет дуться, дуться, да и лопнет как шар — сделать то он ничего не в состоянии. Кроме самомнения и самодурства в нём нет ничего. Ты осознал, нет? Увести! Сделайте так, чтобы я больше никогда не видел этот мусор! — всем присутствующим казалось, что генерал полушутя ведёт свой монолог, что он издевается над Кириллом; так оно и было, только они не заметили ту злость, тот напор, который всплыл лишь в последних словах генерала. И Вячеслава «Китайчика» Кирилловича Иванько увели из кабинета.

Глава 10

Коридоры Кремля. 9:11

Армян лично вёл Кирилла коридорами в расстрельную комнату.

Чего и кого только не видывала она. Здесь клещами вырывали зубы и засовывали под ногти иглы; привязывали к стульям ноги лежащих на полу и били их током; надевали маски с «газом правды» и давали противолживую сыворотку; проверяли на полиграфе и окунали головой в ёмкости с водой, и не только с водой; производили лоботомию и резали сухожилия на ногах; били молотком по пальцам и ставили клизмы с 3% сульфатом меди; заставляли нюхать токсичные элементы, разрушающие мозг и ставили капельницы с бодрящим веществом… и многое, многое другое происходило в нём за годы существования этого, — и подобных оному по всей стране, — помещения.

Но итогом всегда была смерть. Если ты попадал сюда, то отсюда, из расстрельной комнаты ты уже не выходил. Тебя вывозили. Поэтому её и назвали не пыточной, не комнатой правды, не дознавательной, а именно расстрельной. Словцо это появилось, как считали теперь, во времена сталинских репрессий, но, как мы знаем, колесо истории постоянно делая оборот за оборотом и повторяя уже пройденное…слово-словом, но лишь дела имеют какое-либо значение.

В своё время в любом государстве имелась, подобная этой, пыточная комната. Когда-то повинных и безвинных привязывали в таких комнатах к «дыбе», когда-то палили животы их факелом, щипцами отрезали один за одним пальцы, бросали на грязные холодные полы, оставив без еды и воды на несколько дней — в общем делали множество вещей, — которые не с лучшей стороны показывают человечество, а скорее с худшей из его сторон знакомят его изучателей(или прародителей?), — дабы выбить нужную для палачей правду.

Вячеслав Кириллович прекрасно знал о существовании этой комнаты: многие его друзья и подельники попали в неё и не вернулись. Так же он знал где она находится, бывая в этой части здания уже будучи «кардиналом». Когда он сложил два и два и понял что шансов выжить, если повиноваться, у него нет. Он резко дёрнулся всем телом и вырвался из цепких рук, сжимавших его руки, и побежал, что есть мочи, в боковую дверь, ведущую на 33й уровень. Благодаря своей феноменальной памяти и искусству быстро ориентироваться в неординарных ситуациях, бывший Китайчик сейчас чётко знал что он делает.

В это время генерал, которому доложили о побеге «Кирилла», дал приказ не преследовать его. Поэтому Вячеславу благополучно удалось оторваться от создающих иллюзию преследования людей. Он подумал, что это просто удача в очередной раз помогла ему и педантично вспоминая поворот за поворотом, приближался к намеченной им при побеге цели, яростно пульсирующей в его мозгу в виде мыслей: «Портал! Я не закрыл портал. Не думаю что старый кулёма сразу же взялся за это. Туда! Там спасение! Туда и только туда!»

Несмотря на всю ненависть к кардиналу, генерал не мог нарушить указание-приказ, поступивший ему прямо в голову, одновременно с докладом о побеге: «Отпустить. Сбежавшего не преследовать. Повтор. Отпустить. Прекратить преследование. Повтор»… и так несколько раз, пока Иван Николаевич не сказал своим бойцам оставить в покое Китайчика.

«Чёрт, неужели они никогда не угомонятся и не оставят нас в покое. Он же только мешает, неужто это не очевидно⁈ Они ведь такие умники и всезнайки. Зачем? Ну зачем оставлять в живых этого, — опустившегося до уровня ниже плинтуса, ставшего бандитом, — человека? Ладно, будь начеку, Ваня. Просто будь начеку. А когда придёт время…» Тут генерал резко оборвал поток своих мыслей из-за боязни быть «подслушанным» и спокойно стал смотреть на экран.

Через шестнадцать минут метаний по тайным коридорам, бывший Китайчик скрылся в дымке портала и оказался по другую его сторону. Когда он подбегал к нуль-Т, у него было ощущение какой-то смутной тревоги, непонятно откуда взявшееся и непонятно с чем связанное, но Вячеслав отбросил его, — словно огрызок яблока отбрасывает пятилетний ребёнок, покончив с ним, — понимая что здесь, на базе, его ждёт только смерть. При том смерть эта будет не из лёгких — далеко не из лёгких.

«Уж старый вояка постарается вернуть своё в полной мере. Надо же, он всё знал. А мне говорили, что знает лишь Верховный и ещё несколько Кураторов…может быть после того, как первого сменили, а Кураторов по-тихому убрали, эта информация и достигла ненужных, совершенно ненужных ушей…м-да…с другой стороны хорошо, что всё вскрылось сейчас. Теперь я знаю, что старая калоша гораздо опаснее, чем кажется…и в следующий раз всё подготовлю обстоятельнее…да где же этот портал-то чёртов⁈»

В портале, как ему казалось, его ждёт единственное из возможных спасение. Он не знал куда отправились испытуемые и куда отправится он сам, войдя в портал, но решимости ему было не занимать (как мы с вами знаем, это касалось не только данной ситуации), поэтому веря в то, что удача не отвернётся от него и на этот раз и он сможет снова увильнуть от ответственности за свои поступки, он шагнул в дымку и оказался по другую сторону.

Часть пятая Глава 1

WAR never changes…

На братских могилах нет заплаканных вдов, —

Сюда ходят люди покрепче.

На братских могилах не ставят крестов…

Но разве от этого легче?..

Владимир Высоцкий.

Планета Земля, СССР, город Кривой Рог

22.02.1943 год, 19:43.

Сергей.

— Наш отряд должен форсировать реку Саксагань и избежать подрыв плотины противником. По данным разведки, фашисты уже заминировали её многотонными закладками взрывчатки. Во имя нашей Родины и великого товарища Сталина, мы обязаны всеми имеющимися способами и методами избежать затопление освобождённого нами сегодня города, которое неизбежно при исполнении вражеских планов по подрыву плотины!

А, да, я чуть не забыл: Липец, у вас пополнение в виде вот этого человека (полковник указал на Пургина) его прислали оттуда (полковник посмотрел куда-то вверх) уж будьте любезны распорядиться его талантами в нужном русле! — Сергей непонимающими глазами смотрел на упитанного, коротко стриженного человека с мясистым носом и широко расположенными глазами, одетого в советскую военную форму, с полковничьими погонами на ней, который говорил сейчас о нём — Сергее.

Остальные присутствующие в комнате, — а это 18 человек, — как и сам Сергей Пургин, были одеты в советскую форму времён Второй Мировой Войны. Однако все, кроме Сергея понимали о чём идёт речь. Он же, оказавшись после прохождения портала здесь, в роли одного из разведчиков, сразу не сориентировался.

Он знал уже на что способны те существа, которые устроили все эти испытания, но он никогда бы не подумал, что и прыжки во времени для них — не проблема. Одно дело нуль-Т, — хотя и порталы не вписываются в рамки привычной для всех землян жизни, — а совсем другое — искривление временной спирали в обратную сторону…или всё это не так работает?

Или же в действительности всё то, что «знают» люди о пространственно-временном континууме является подтасовкой фактов и извращением реального состояния дел? Возможно ли, что при помощи фантастических книг, а затем и фильмов, при помощи писателей, людям давали некие зёрна истины, на которые большинству было начхать? Зачем и кому бы это понадобилось? Если вы пытаетесь скрыть правду, то какой вам смысл делать так, чтобы часть оной всплыла на поверхность? Ответ один: для выявления элементов, способных этой правде внемлить и…уничтожения их? или работы с ними?

Сергею было ясно, что инопланетные «гости» планеты практически всемогущи (в человеческом понимании), но сейчас ему открылось ещё и то, что возможно человечество существовало в неведении не просто так, — из-за ограниченности своих умственных способностей, — а по их (инопланетян) злому умыслу. Но зачем? Опять ради какого-то безумного эксперимента?…в масштабах целой планеты?…неужели это возможно?..

Кстати, на счёт умственных способностей тоже есть загвоздка, не так-ли? Сколько там процентов потенциально возможной деятельности своего мозга среднестатистический человек использует? Насколько помнил «Майор» цифры эти были от 7% до 15%. Ну а остальное то где? Видимо, заблокировано? Из-за чего и не «видит» человек других измерений и прочих «сверхъестественных» вещей…

Здесь яростный поток мыслей Пургина был оборван:

— Задача всем ясна? — после вопроса, тут же, не давая кому-либо что-то ответить, полковник продолжил: -весь мир сегодня ночью будет смотреть на вас, бойцы. Не подведите меня и товарища Сталина. Он, и весь наш народ, верит в вас! Удачи! А теперь: за дело! — сказав это, полковник подумал: «Вроде бы всех упомянул и Сталина и народ и мир…должно всё пройти как по маслу и эти служивые отдадут свои жизни, в случае чего… в любом из возможных исходов — мне либо орден, либо расстрел. Первое предпочтительнее, гораздо предпочтительнее. И квартиру в Москве хотелось бы…эх, ладно… о чём это я вообще…»

Полковник козырнул, ему ответили тем же и люди начали выходить на морозный воздух из, -как теперь понял Сергей,- какого-то частного дома. Видимо, как это часто бывает во время войн: чей-то дом послужил местом для проживания начальства, либо для обустройства в нём всяческих, актуальных к этому времени штабов.

Сергей шёл в конце колонны из 19ти человек и думал о том как же ему поступать. Мысли об инопланетянах покинули его, так как сейчас нужно было понять как выжить. Он смутно помнил исторический факт существования специального отряда разведчиков, которые были посланы, уже после освобождения Кривого Рога, в тыл врага, чтобы не дать взорвать плотину. Но подробности, к сожалению, стёрлись из его памяти. Если бы он помнил и их — было бы гораздо проще. Можно было бы предугадать что его ждёт и действовать, исходя из этого.

Теперь же он поступал автоматически, повторяя движения окружающих его солдат, пытаясь выжить в незнакомом времени, с незнакомыми людьми. Хорошо что ситуация благоприятствовала молчанию и шедшие в ночи люди перекидывались лишь незначительными фразами.

Через некоторое время впереди стал виднеться свет от какого-то прожектора или чего-то подобного. Идущий первым командир отряда по имени Геннадий Липец поднял руку, что означало «внимание. Стоп». Всё остановилось и собралось в небольшой кружок. Командир начал:

— Ну что, соколики, доля наша решёная: на нас сделали ставку великие командиры и мы должны оправдать её. Даже не ради них, но ради всех народов, порабощённых фашистами. Наш маленький шажок внесёт, — я уверен и вы обязаны быть уверенны, — неоценимый вклад в победу в этой войне с нацизмом и в огромный шаг Человечества на пути по построению коммунизма во всём мире и за его пределами!

Теперь к плану: двигаться нам нужно прямиком на этот прожектор. Это и есть наш ориентир. Сразу за ним, в полукилометре — плотина, которую мы должны отстоять любой ценой! В нашу задачу входит обойти лагерь нацистов с трёх сторон. Разделимся на три отряда и подойдём к лагерю немцев с севера, юга и запада. Вновь прибывший сегодня комиссар Сергей Пургин, вы присоединитесь к моей группе, Вам отдельный приказ: не высовываться!

Далее: Самсонов, Беляев, Онищенко, Гавриш, вы тоже в моей группе; мы пойдём с юга. Семеренко, Власов, Кадоров, Дрожжин, Фёдоров, Спесь, вы в группе, которая идёт с севера. Пиманов, Божий, Жирносеков, Борисов, Назаренко (когда командир группы назвал знакомую Сергею фамилию, испытуемый встрепенулся и подумал что это Тимур, тоже с ним здесь, но нет. Это был просто его однофамилец, хотя присмотревшись, Пургин понял, что это предок Тимура — уж очень много было сходств. Скорее всего, это был его дед), Круть, вы идёте с западной стороны. У вас самый длинный и опасный путь.

Моя группа после попадания к месту, берётся за разминирование немецкой закладки. По данным разведчиков там её несколько тонн! Остальные- занимаетесь прикрытием. Мы должны, — во что бы то ни стало, — должны и обязаны выполнить задачу! Всё всем ясно?

Дружное «Так точно, товарищ командир», сказанное шёпотом но в унисон 18тью людьми имело завораживающий эффект. Даже Сергей в этот миг почувствовал себя частью отряда, забыв кто он и зачем здесь. Но через минуту чары рассеялись и бойцы отправились выполнять поставленную задачу.

Около двух часов добиралась группа из семи человек, в которую определил Сергея командир, до точки назначения — реки Саксагань. Расстояние, отделявшее людей от реки, после импровизированного совещания, было достаточно близким — всего четыре километра, но какие же это были сложные четыре километра.

Путь их лежал через грязевые прерии полей УССР. Казалось бы, мороз должен был заморозить землю и чекисты могли спокойно пройти по ней, как по асфальту, но не тут-то было. Мороз лишь взялся коркой на поверхности почвы. Поверхность эта легко проседала от наступавшей на неё ноги солдата. Сапоги постоянно увязали в липкой грязи и, если бы не хорошая физическая подготовка Сергея, он мог бы и не дойти до назначенного места. В итоге упорной борьбы со стихией, вымазанные мокрой и холодной землёй по пояс, бойцы приблизились к реке. Надежда Сергея на то, что река будет покрыта слоем льда была беспочвенна. Дело в том, что вблизи электростанции было тепло и вода не замерзала.

— Бойцы, форсируем реку! — тихо, но уверенно сказал Липец. Не дожидаясь дополнительных приглашений бойцы ринулись к реке. Они пересекли её вплавь и довольно быстро оказались на другой её стороне. Мокрые и вымотанные путешествием по грязи, а потом и плаваньем в холодной воде, смотрели они на своего командира, как на нечто сверхъестественное, могущее дать им часть своей энергии, своей воли к победе; собственно, так и произошло — Геннадий Липец сказал:

— Вон плотина, которую заминировал фашист. Плотина, построенная нашими, советскими людьми. Фашисту всё равно что здесь будет после него и во время его оккупации, но мы, мы-люди советские и мы обязаны сохранять всё то, что сделано нашим народом, для потомков: для сыновей и внуков, которые, я уверен, запомнят подвиг Красной Армии надолго и воспоют его в песнях и стихах; напишут о нём книги и статьи в газеты. Но всё это будет потом, а сейчас мы обязаны разминировать закладки и выполнить задание. Пошли, ребята, пошли! С нами правда! — и командир первым ринулся к плотине.

На подходах к своей цели группе Липеца пришлось уничтожить нескольких немцев, которых они застали врасплох: немцы были перепуганы ближним присутствием советской армии, находящейся в Кривом Роге, и ждали лишь приказ начальства о подрыве плотины и отступлению. Они не думали, что кто-то решиться на столь дерзкий поступок и в наглую ворвётся прямо в их лагерь.

После выстрелов отряда Липеца, послышались так же выстрелы и со стороны приближающихся других групп. Это взбодрило ребят, которые уже подходили к плотине. Ещё шесть немецких солдат были убиты уже непосредственно вблизи дамбы. Сергей не сделал ни одного выстрела. Даже при всём желании (коего у него не было) он бы не успел — столь быстро реагировали чекисты.

Пургин, не отставая от группы, задумался: «Зачем одни люди убивают других? Война — это по сути своей ведь массовое убийство. Одним дают некую идеологию, другим — отличную, а порой и прямо противоположную, идеологии первых, — в общем и тем и другим даётся некая 'своя» идея. Эта идея максимально раздувается всеми возможными на тот период способами: газеты, радио, ТВ, личные встречи на площадях с «лидером» (а по факту лицом, играющим роль лидера, хорошо знающим текст и сценарий) и проч. Когда цель достигнута и одна масса людей начинает кровно ненавидеть другую, — нужен лишь «спусковой крючок» и они готовы идти убивать. Пусть плохо обученные, пусть без нормального обмундирования и в наихудших условиях: по колено в грязи, без нормального питания и условий жизни, — они идут на смерть и несут её чёрную пасть, пожирающую других и их самих, у себя в подсумках; они несут её в самих себе…

Смерть, будучи неким ореолом войны, кружит повсюду и жнёт и жнёт и жнёт…

Война — есть игры «сильных мира сего» с обычным людом. С обычным, подверженным пропаганде, людом. С чернью, с коей никто никогда не считается. С теми, кто мнит себя единицей, но является полным нолём в исторической измерительной системе как в данный период времени, так и в последующих годах, веках… Эти так называемые «сильные мира сего» — люди, имеющие за плечами денежный и властный ресурсы, могут договориться меж собой о множестве вещей: об отхождении неких территорий от одних — другим; о перераспределении полезных ископаемых и других невосполнимых (как нам говорят) ресурсов; даже о том, чтобы создать или уничтожить отдельный народ и отдельное государство для него…они договариваются, но действуют в соответствии с планом, по которому и продвигается «развитие» человечества на Земле…они договариваются, запаковывают свои договоры в красивые обложки — лозунги, в блестящие призывы, иной раз к этому добавляется ещё денежное довольствие, выплачиваемое воюющим (превышающее в несколько раз среднюю зарплату по стране)…они договариваются, а умирать идут обычные люди, их сыновья, их внуки…

Меньшинство не верит пропаганде и умеет критически мыслить, делать выводы из ситуаций, проводить причинно-следственные параллели и понимать к чему ведёт тот или иной виток насущной событийной массы. Этих людей всячески пытаются изловить карательные органы того илииного государства. На них вешают ярлыки «не как все», «самый умный», «враг народа» и т.п.; их отправляют в тюрьмы и лагеря, в которых они подвержены гнёту местной уголовной «братии»; их заставляют подписывать нелепые признания, в соответствии с которыми они отказываются от своей прежней идеологии и признают правоту большинства; их ломают и калечат, пытают и мучают, убивают и хоронят без креста и могильного камня…

Но всё-таки большой процент этого меньшинства выживает и передаёт свои идеи потомкам. И если идеи эти приживаются, если идеи эти начинают колосится по весне и дают урожай, то значит жизнь этого меньшинства прошла не даром.

Большинство же всеми руками «За!». Они твердят и скандируют, они готовы убивать меньшинство и считают его врагом, под стать тем врагам, с которыми их стравливают в моменте. И точно так же, как простому обычному человеку тяжело сделать приверженцами своих здравых идей, некую, пусть даже небольшую, группу людей, — точно так же легко власть имущим сделать приверженцами своих извращённых идей огромные массы…

К некоторым войнам готовят годами, некоторые, как будто спонтанные, подготавливают за несколько месяцев или даже недель. Главное- правильная «напитка» масс; правильный «градус» настроений в обществе.

Затем «спусковой крючок»: будь то принц Прусский или просто «безумие Гитлера, нарушившего…», будь то «9/11» или мешки с «сахаром» в подвалах многоэтажек, сюда же можно зачислить и «революции», сделанные по сценарию извне, но руками аборигенов, прикормленных и обманутых и многие другие сценарии — суть у них одна: начало войны, то есть «резни» большого количества обманутых и оболваненных людей. Что было бы, если…' — тут мысли Сергея были резко оборваны появившимися возле него, будто из ниоткуда, двумя немцами. Они грозно закричали: «Nicht bewegen, russisches schwein!» А затем, как бы замедленно начали поднимать свои винтовки «Mauser 98k» в сторону Пургина и Сергею срочно нужно было что-то предпринять чтобы обезвредить напавших.

Планета Земля, СССР, город Кривой Рог

22.02.1943 год, 19:43.

Олег.

Пройдя сквозь портал, последний в мире гитарист оказался в совершенно непонятном положении: он находился в каком-то доте, с двумя людьми, в немецкой военной форме.

Вначале Олег подумал, что это реконструкторы, которые в последние годы воспевания «Великой победы» (а на самом деле — Великой Резни,- ведь победивших в войнах не бывает — есть лишь проигравшие) очень любили воспроизводить события минувших лет. Они собирались большими и малыми группками и повторяли произошедшие когда-то на полях брани кровавые бойни, наслаждаясь моментом и мня себя героями…

Через некоторое время, когда один из людей в доте, как бы нехотя заговорил с другим, Купер понял что речь его льётся на немецком языке, который Олег, на удивление, понимал. В прошлой жизни он не знал этого языка, но сейчас у него просто не было времени думать над природой происхождения этих знаний.

Звали собеседников Герман и Вильгельм. Это были юноши лет 20–22, оставленные командованием в доте для охраны заминированной дамбы, недалеко от Кривого Рога. Из разговора их, который состоял из коротких, отрывистых фраз, было понятно что они не доверяют находящемуся с ними третьему человеку — то есть ему — Олегу.

— У русских всегда такая погода? — начал тот, которого звали Герман. Это был белокурый паренёк, снявший свою каску, из-за которой было очень холодно его голове.

— Да, дрянь полнейшая. Не понимаю как они тут живут — подтвердил Вильгельм — сухенький высокий солдат с тёмными волосами и выпученными глазами.

— Надо бы подкинуть дровишек в печь. Что-то холодает. — оба собеседника посмотрели на Олега, сидевшего недалеко от печки-буржуйки, которая слабо обогревала бетонное помещение дота. Олег пока предпочёл неподвижное созерцание происходящего, в надежде на прояснение ситуации и понимание того, в чём заключается его задача в этом испытании.

Оба немца перекинулись понимающими друг друга взглядами, как бы, говорящими: «Прислали тут эсэссовца, а он даже дровишек не может подкинуть в печь, от которой сам же греется. Белоручка». Олег очень хорошо понял что о нём думают, но ему было всё равно. Но, чтобы запутать немцев, он сказал:

— Und Sie, Freunde, seien Sie vorsichtig! Ich empfehle es nicht! — что означало примерно: «Вам, друзья, я бы не рекомендовал это!» Что такое «это» Олег предпочёл не уточнять, но такого месседжа вполне хватило и оба немца перестали общаться, а в сторону Олега боялись даже посмотреть. Один из них опасливо подошёл к буржуйке и наполнил её жерло дровами. Затем удалился. Олег смог, наконец, рассмотреть свою форму, не боясь быть пойманным чужими взглядами.

Он был одет в длинное пальто, с красной повязкой на правой руке. На повязке этой, в белом круге, была изображена чёрная свастика. На ногах его были черные лакированные сапоги, на голове — шерстяная шапка, а на ней черный шлем, только сняв который, Олег ужаснулся своему положению. Он обратился к немцам:

— Germann, Vilhelm, wie ist ihr Status⁈ (Германн, Вильгельм, доложите вашу задачу⁈) — грубый немецкий язык был непривычен для слуха Олега и ему было забавно слышать его из своих уст. Переглянувшись, немецкие солдаты, перебивая друг друга, ответили что здесь у них задача охранять подход к заминированной плотине, которую вскоре должны взорвать.

«Охранять то, что должны взорвать…очень оригинальный подход. Но, если их поставили сюда для охраны, то наши недалеко. Это хорошо…с одной стороны, а вот с другой, — для меня, — это не хорошо. Совсем не хорошо.» Олег призадумался как же ему поступать в случае атаки советских солдат и тут рупоры, находящиеся где-то на улице, начали, разрываясь, оповещать округу одним словом: «ALARM!». Герман спокойно, без каких-либо действий, сказал:

— Ja, ihr alarm geht wieder aus! (Да, у них опять включилась тревога) -на что Вильгельм, глядя в сторону Олега, добавил:

— Gestern nacht ging ohne grund der alarm los…(Прошлой ночью у них срабатывала ложная тревога, точно так же) — какие-либо разъяснения или вопросы были прерваны, ещё не начавшись, вбежавшим в дот офицером, который начал орать на солдат:

— Hören Sie den Alarm nicht⁉ (Вы что не слышали тревогу, нет?) — он кричал, выпучив глаза, но было видно, что ему самому не по себе из-за визжащих на улице мегафонов и он просто из страха так себя ведёт, а не из-за того, что солдаты мешкают или боятся.

— Sag, es war falscher Alarm! (Скажите что это — ложная тревога!) — сказал испуганный Вильгельм. Офицер снова заорал и солдаты поняли что им нужно куда-то бежать. Когда офицер заметил, наконец, наблюдающего за ним Олега, он стушевался, затем вытянулся в струнку и попросил разрешения идти вслед за солдатами, выполнять свой долг. Гитарист спросил в чём проблема и из-за чего бьют тревогу. На что немец ответил что русские уже прорываются к плотине, а там сейчас нет подрывников и просто некому её подорвать.

Олег смекнул что к чему и сказал немецкому офицеру вести его, вслед за убежавшими солдатами, к плотине. Так он собирался поговорить со старшим советским офицером, чтобы сдаться в плен. Он не думал о том, что его попросту могут убить, не разговаривая. Ведь все к тому времени уже знали эсэсовцев как военных преступников, творящих непостижимые человеческому разуму зверства с другими людьми.

Во время бега за двумя немцами, с пытавшимся догнать его немецким офицером за спиной, Олег слышал выстрелы «ППШ» и «Мосинки» с разных сторон. По мере его приближения к каким-то строениям, видневшимся недалеко впереди, выстрелы звучали всё громче и ближе. Вдруг, метрах в пятидесяти чуть левее от Олега, раздались знакомые ему голоса, приказывающие кому-то не двигаться, называя оного русской свиньёй. Купер понял что это — его шанс. Что он может сейчас спасти солдата или даже офицера РККА и тот, оставшись его должником, будет пытаться защищать Олега перед всевидящими и всемогущими органами НКВД.

Не думая более, Шаповалов, облачённый в форму офицера СС, понёсся в сторону Германа и Вильгельма, чтобы приказать им не стрелять, а в случае неповиновения, сделать всё, чтобы их угомонить.

Глава 2

In HMM III battle. Леса на Юге Эратии. 4 мес. 3 нед. 2 ден.

Лена.

Конахина, проходя сквозь портал, была в состоянии, недалёком от помешательства. Вереница событий, случившихся с ней за последнее время, выбила её из колеи. Одно дело — в моменте защищая свою жизнь, бороться с ненавистным Сучковым и победить, а затем в пике напряжения и будучи в состоянии аффекта рисоваться и делать вид, что ей это якобы нипочём; и совершенно другое дело — осознать что ты жестоким образом убила человека и радовалась этому, кичилась этим, выставляла это напоказ…

Несмотря на достаточно низкий показатель IQ, ничто человеческое было не чуждо для Елены. И, после того, как миг наивысшего напряжения был позади, а нужда в самообороне полностью отпала, она, находясь в палате, даже написала несколько строк в своём дневнике:

'Сегодня я убила человека. Да, он был негодяй и хотел убить меня! К тому же он не хотел вестись на меня и быть со мной! Но сейчас я сожалею о том, что сделала. Если честно, то я не знаю как теперь с этим жить. У меня перед глазами стоят глаза Дмитрия Сучкова, которого я убила и который не простит теперь меня никогда. Я боюсь ложиться спать из-за того, что он придёт ко мне во сне; я практически уверена в этом!

А завтра опять это их дурацкое испытание. Не хочу! Не хочу! Что там будет в нём, что меня ждёт? Мне это надоело и сил моих больше нет! Когда всё это закончится⁈

Эх, как же хочется нормальной жизни: хорошего мужика (а лучше двоих), побольше денег, квартиру с джакузи, машину с кондёром, дачу в Подмосковье — в общем всё то, что есть, ой, то есть было, у нормальных людей.

У меня то и раньше всего этого не было…а теперь и подавно.

Я — убийца… что же дальше то будет?'

Всю последующую ночь, как ей казалось, она не сомкнула глаз, боясь уснуть и думая о своём поступке. Она прокручивала раз за разом в голове случившееся и пыталась смоделировать ситуацию, в которой ей не пришлось бы убивать своего оппонента. И, как обычно это бывает с человеком, который мало спал предыдущие ночные часы, он невольно начинает проваливаться в сон. Стирается грань между реальностью и сновидениями, между истиной и ложью, между явью и вымыслом.

То Лене грезилось, что солдаты ворвались к ней в вагончик и защитили её, то казалось что Дмитрий, проделав проход в перегородке между её и его частями вагончика, залез к ней и они занялись любовью; затем ей виделся Максим, который доблестно становится между ней и нападающим на неё Сучковым и грудью своей защищает её; то Дашка, — та самая Дашка Легкоступенко — её подруга детства, навсегда исчезнувшая теперь из Ленкиной жизни, — приходит, вдруг, в вагончик Конахиной и орёт не своим голосом на Дмитрия, а тот, в свою очередь, испугавшись, отступает и не пытается пробить проём в перегородке.

Затем все эти образы и люди исчезли. Воцарилась чернота. Всепоглощающее ничто. Елена Конахина, думая что не спит, считая что чернота эта сейчас спустится с потолка её палаты и сожрёт её или превратит в безликую слизь, начала уже понемногу сходить с ума, как вдруг, в черноте этой начал проявляться контур существа.

Оно было шестируким и двуногим. Оно стояло неподвижно и просто взирало своими очами на лежащую на кровати Елену. Почти вся чернота отступила от этого контура, лишь в круглых больших глазах его она сохранилась. Лена поняла, что если будет слишком долго смотреть в эти глаза, то точно бесследно исчезнет или сойдёт с ума. Поняла она это на интуитивном уровне, на уровне своего шестого чувства. И, как только понимание это пришло к ней, существо прогремело:

— ПРОСНИСЬ!

Ночь отступила и Елена, потирая красные глаза поняла что уже утро и в соседних палатах кипит жизнь: кто-то делает записи в тетради, кто-то занимается физическими упражнениями, хипан — тот вообще на гитаре сидит играет, как будто дома. Надя-Странная-Мадмуазель-Никишина по-прежнему лежит на своей койке. Самая-Наглая-Косящая-Под-Умную-Девка, которую, кажется, зовут Алиса, не отрываясь смотрит на пацана, а тот-на неё; в общем всё идёт своим чередом.

Всё, кроме ночного кошмара. Он никак не вписывался в Еленину картину мира. «Ну что это ещё за существо было там? Какого хрена лезть в мои сны, особенно когда я не спала всю ночь и только под утро вырубилась. Может я сама его придумала? Та нет. Что же оно такое?» — Конахиной казалось, что ответ очень близок — нужно только руку протянуть и схватить его за хвост. Но, то ли длины руки не хватало, то ли хвост был слишком короткий и вёрткий — ей ничего не удавалось.

Затем был завтрак из пяти жареных яиц с беконом и ломтиками хлеба. После его поглощения, через некоторое время, зазвучал динамик в потолке, напугавший Елену своим объявлением. Она знала что утром их, скорее всего, поведут на очередное испытание, но, всё же надеялась на то, что этого не случится.

Как человек, зная свою дальнейшую плачевную судьбу, — будь то неминуемая казнь или другая расплата за содеянное, будь то грядущая сложная медицинская операция или сдача экзаменов в институте, — человек этот надеется на то, что она, — эта незавидная доля его, — изменится и всё образуется. Точно так и Елена надеялась на то, что всё-таки не будет больше никаких испытаний и этот кошмар, наконец, закончится и жизнь вернётся в своё привычное для неё русло, без неизвестностей и других невзгод.

В итоге за ними всеми пришли и отвели их к порталу, пройдя через который, Елена оказалась в каком-то нереальном мире: вокруг были и реки и леса и деревни и города. Всё было как будто настоящее, но в уменьшенных размерах. Будто ребёнок рисовал картину и старался уместить на одном листе всё сразу.

Вокруг городов и деревень перемещались пешие люди и всадники на конях. Автотранспорта и других приспособлений, присущих нынешнему времени, видно не было. Видимо, это был XIX или XVIII века; или же это был какой-то забытый Богом и людьми уголок земли, в который не успели прийти ещё изобретения так называемого «прогресса», которые якобы облегчают повседневную жизнь. В полях работали крестьяне, в лесах-лесорубы, в рудниках — шахтёры; всё, вроде бы как, было настоящим и нормальным, но что-то смущало Елену. Что-то, какая-то мелочь не давала ей поверить в происходящее и принять его как есть, чтобы остаться жить в этом тихом мирке.

Вдруг, Конахина поняла, что обретает телесную форму, вместо некоего созерцающего духа, плавающего меж людей и животных, меж цветов и деревьев, меж звёзд и рек…

Она оказалась в своём, привычном ей теле, но в абсолютно непривычных условиях; а именно: Елена не могла пошевелить ни одним своим членом. Она не могла сдвинуться с места или поднять руку, посмотреть направо или налево, крикнуть фразу или промолвить словцо шёпотом. Всеми силами пытаясь преодолеть невидимый барьер, заключивший её в цепкую неволю, девушка поняла что такая здесь не одна.

Вокруг неё стремительно начали появляться иные существа, другие создания. И тут Елена почувствовала, что может шевелить головой и глазами; она могла рассматривать всё то, что появлялось вокруг неё. Девушка увидела, что стоит на какой-то поляне с коротко стриженной травой, поляна эта размером где-то 35×35метров — совершенно квадратная, без изъянов. Вся она окружена густым хвойным лесом и, как и положено бывает в хвойном лесу — в его недрах и подле него царит ошеломительный запах; именно этот аромат ощутила Конахина.

Запах был совершенно невообразимый. Передать его очень сложно. Как если прийти в лес, после дождика, но только после слабого дождика, успевшего лишь смочить листву или иголки на деревьях и под ними. Запах озона, наполняющего организм силами; запах свежести, дающий уставшим отдых; запах самой жизни, оживляющий уже практически умерших.

Как только почувствовала его, девушка несказанно обрадовалась и преисполнилась чувством хорошего, но внезапно что-то неясное дало Конахиной понимание, что здесь этот запах — словно насмешка. Что никакого озона и запаха жизни здесь, на этой поляне не может быть и подавно. Что здесь могут быть лишь ужас и смерть, въедающиеся во всё существо человеческое…

Сверху светило яркое солнце, небо было бирюзово-лиловое, безоблачное. Температура воздуха была около 22 градусов. Ощущение вполне приятных условия окружающей среды и мысли о происхождении лесного аромата исчезли напрочь, как только взор девушки был переведёт на происходящее подле неё.

Примерно в двух метрах слева от Елены появился какой-то невиданный, болотно-зелёного цвета недодракон, напоминающий змея-Горыныча из сказок, но с одной головой. Шея его была неестественно длинная и из-за этого была немного свёрнута в вертикальной плоскости, образуя верхнюю часть от цифры «2», длящуюся от головы его, до места между крыльями, откуда и росла шея. Крылья были большого размаха, с перепонками и какими-то штырями на нижних их частях (нижних в свёрнутом состоянии). Само же это существо было высотой метра четыре, шириной — метра два. Оно было не просто большое — оно было гигантское, по сравнению с миниатюрной фигуркой Елены. Видимо, если оно выдвигало на полную длину свою шею, то оно было метров пять-шесть, не менее. «Божечки-свят…эт-то что ещё за Горыныч на мою голову? И что мне с ним нужно бу…» — мыслям Елены на сей счёт не суждено было прийти к чему-либо, так как ей было на что посмотреть.

Ещё через два метра слева, от этого «Горыныча» материализовалось существо, размерами и формой напоминающее человека: у него, так же как и у людей, было две ноги и две руки, голова и туловище; рост и ширина его были стандартными для людей, да только оно всё было из металла цвета бронзы. Бронзовый человек поблескивал на ярком солнце и, как ни в чём не бывало, смотрел по сторонам. На голове его, в цвет всему телу, был шлем, с конским хвостиком на нём, свисающим этому «человеку» на плечи. Все открытые места этого существа тоже были бронзовые. Цвет «кожи» ( если бы это была кожа ) полностью соответствовал цвету брони. Когда же оно повернуло голову, чтобы посмотреть на Лену, она ужаснулась увидав что и глаза такого же цвета, как и всё в этом существе. «Бронзовик!» — пронеслось со скоростью звука в голове Лены.

В четырёх метрах справа от Елены появилось следующее существо: это была огромных размеров птица. Размеры её были раза в два больше, чем размеры «Горыныча». Смотреть на неё долго было больно глазам — настолько ярко-красно-огненная была её раскраска. Всё же, Елене удалось рассмотреть и огромных размеров клюв и гигантские когти, которыми оканчивались две четырёхпалые птичьи лапы и хищные чёрные глаза, глянувшие, с иронией в них, — в ответ на девушку. Четыре пера торчали вверх из головы птицы и были похожи на непослушный «хохолок» ребёнка, который всё не желает прилегать к голове, к остальным своим братьям-волосам.

Справа от птицы появился полностью синий человек, без ног. Однако человек этот стоял на чём — то похожем на морскую волну или на небольшой смерч, синего же цвета. Руки его были сложены чуть ниже груди в знаке, который, при употреблении одного человека в общении с другим, психологи трактуют как замкнутость того человека, который этот знак применил. Из одежды, кроме бордовой тюбетейки, на нём была лишь набедренная повязка, в цвет головного убора и браслеты жёлтого цвета на руках. Когда этот «человек» повернулся, чтобы ответить на изучающий взгляд Елены, она с ужасом увидела, что глаза его полностью красные. Не зрачки, не лимбы, не конъюнктива, не роговица, а полностью глаза. Полностью красные глаза, пылающие злобой и ненавистью. Лена поспешно отвернулась от «Джинна».

И как раз в этот миг слева от Бронзового человека, появился громадного роста мужчина. Размером он был примерно с «Красно-огненную птицу» — как прозвала её Конахина. Кожа его была серого цвета, на нём были одеты какие-то золотые доспехи. Нагрудник, разделённый с наколенниками и шлемом. Руки были всунуты в золотые же перчатки. В правой руке это существо сжимало какой-то предмет, отдалённо напоминающий молнию. Рука эта была поднята кверху так, что «молния» была как раз над правым плечом. Когда и это существо посмотрело на Елену, она увидела в его глазах каменное спокойствие, хотя глаза эти были, на удивление, живые. Карего цвета, — больше всего, из всех здесь присутствующих, — напоминали эти глаза человеческие. Существо немного качнуло головой, что было похоже на кивок в сторону девушки. «Гигант» -подумала Лена.

Тут же, без всяких пауз, справа от Лены — между ней и огромной птицей, беспокойно ёрзающей на своём месте, появился седобородый и седовласый старец, в синем одеянии. Рост его был человеческий. На ногах у него были одеты причудливые, завёрнутые кверху носами, туфли. Одеянием его был халат-балахон свободного пошива. В левой руке он держал деревянный посох, с каким-то камнем в верхней его части. Этого персонажа Елена назвала про себя «Маг». Повернувшись к ней, глянул он на девушку высокомерным взглядом, но всё же, не преминул немного поклониться ей, видимо, в знак уважения.

«Что ещё за сборище⁈ И какого дьявола я являюсь одним из его участников⁈ Это что — шутка такая?…а-а-а это сон мне снится…точно! Сон, не иначе! Ну ничего, скоро я проснусь и продолжатся мучения на базе и снова…» — мысли Конахиной были снова оборваны каким-то сюрреалистическим действием.

Внезапно отовсюду раздался громкий звон и часть леса, к которой были повёрнуты все существа и Елена рассыпалась и исчезла, а за ней открылась вторая часть поляны. На дальнем её конце, словно зеркало отражая положение самой Лены и её невольных товарищей, стояло семь существ. И лишь одно из них было знакомо нашей героине: это была Надежда Никишина. Она стояла в самом центре, меж разнообразных созданий, как и Елена держа троих слева и троих справа от себя.

In HMM III battle. Леса на Юге Эратии. 4 мес. 3 нед. 2 ден.

Надя.

После объявления в динамике, Надя удобно расположилась на своей койке и предпочла другим занятиям отдых. Она в полной мере осознавала всю неизбежность происходящего и, в отличии от Елены, не надеялась на хороший исход, при котором испытания могли бы каким-то внезапно-магическим образом закончиться; следовательно лучше отдохнуть и набраться сил перед неизвестным.

За ней пришли — она послушно проследовала за своим конвоиром. И вот она у портала, и вот она входит в него. Что за ним — она не знает, но смутные, неуловимые мысли говорят ей о том что она готова; готова лучше других и всё будет хорошо.

Наступает умиротворение и Надежда Никишина летит уже над незнакомыми землями: пустынями и полями, лесами и садами, огородами и шахтами, городами и сёлами, казармами и муниципальными зданиями. Всё это, несмотря на свой отличный вид, на своё потрясающее состояние, быстро набивает оскомину и ощущение нереальности. Какие-то мелкие нюансы и упущения, какие-то мельчайшие подробности и перегибы говорят о том что этого мира нет в реальности. Либо это — какая-то другая реальность…

Мысли эти начинают накапливаться, словно снежный ком, пытаясь разрушить всё на своём пути. Никишина начинает сравнивать то, что видит с некой компьютерной графикой, с неким нереальным, выдуманным больным воображением, потусторонним миром и вдруг…

…Надежда оказывается в своём теле, на зелёном травяном поле, средь леса. Она понимает что обездвижена и что место, где она находится — нечто вроде лабиринта из второго испытания. Девушка начинает искать подсказки от своих друзей, помогающих ей прежде. Никаких подсказок нет. Нет даже намёков на следы подсказок.

И тут, примерно в шести метрах справа от неё, появляется огромная лошадь, с крыльями. Лошадь эта размером своим превосходит обычную гнедую в два — два с половиной раза. На ней надет какой-то доспех с изразцами и замысловатыми рисунками. Грудная клетка этой крылатой лошади прикрыта чешуйчатой кольчугой, которая крепится на основной, прикрывающей спину и живот, броне. Сама броня эта чёрного цвета, расписанная серебром. Витиеватые переходы от цветков к волнам, от волн к каким-то причудливым формам и образам создают впечатление целостности картины, которую выполнил внеземной художник.

Надежде нужно напрячься, чтобы вспомнить название подобного коня из мифологии и в итоге ей удаётся это сделать: «Да это же Пегас! Неужели мне придётся сразится с ним⁈» — одновременно с этими мыслями в её голове, Пегас повернулся и посмотрел на Надю. Глаза его были голубы, аки небесная гладь и спокойны, словно океан в хорошую, безветренную погоду; они внушали уверенность и спокойствие в смотрящего на них. Надежда поняла, что испытание заключается не в сражении с Пегасом. И, словно в подтверждение её мыслей, рядом с ним материализовалось ещё одно существо.

Это создание неведомого разума было буро-красного цвета, представляло же из себя некую смесь увеличенного в размерах льва и скорпиона, с крыльями дракона. Грива и морда существа были темнее остального туловища, но оттенок был тот же. Пасть его была приоткрыта и из неё виднелось большое количество острых, как гвозди, зубов; но это было не самое странное в существе. Самым странным был скорпионий хвост, выходивший с задней части этого дивного создания, вместо хвоста львиного. Жало это было, наверное, метров 5 длиной, если его полностью развернуть, поэтому оно было собрано в дугу над туловищем животного. Ядовитый его стержень находился прямо над львиной головой; в случае надобности было видно что жалом этим, существо сможет налегке поражать соперников. Но и это было ещё не всё: два небольших, но размашистых крыла росли из боков этого существа, примерно по центру его туловища; выходили они из оного в районе реберных костей. Глаза существа, когда оно повернуло свою голову с гривой, чтобы взглянуть на Надю, блеснули решимостью и зеленью. Надежде даже показалось что существо подмигнуло ей.

«Скорполев какой-то. Интересно, интересно что же дальше-то здесь будет; что мне подготовили? И главное чем же всё это кончится⁇» Словно в ответ на её вопрос: «что же будет дальше», слева от неё, почти рядом, метрах в двух, появился следующий участник.

Это был чёрного, как смоль, цвета дракон. Высотою он был как два или три человека — тяжело было сказать точно из-за того, что он постоянно двигался то разминая крылья, то оглядывая окрестности, но с места не двигался. Крылья его были раза в три больше, чем у Скорпольва и он беспрестанно ими шевелил. Было видно что ему не терпится взлететь, но какая-то сила держит его на месте, словно бы пригвоздив к бренной земле. Каждое крыло внизу оканчивалось костистыми наростами, торчащими почти до самой земли. Впереди, перед условной грудью Дракона были две когтистые лапы. Они были коротки, но внушали чувство страха из-за своих огромных когтей. Хвост дракона так же чёрный, но чуть светлее остального тела, был свернут, оборачивая его тело в районе больших лап, словно хвост, которым кот обворачивает себя, сидя на задних лапках. От самого хвоста, через всё тело, вплоть до головы, с передней стороны Дракона шло широкое вкрапление его плоти, не скрытое бронёй. Оно было шириной около полуметра, разделено на сегменты по тридцать — сорок сантиметров. Дракон открыл пасть, чтобы зевнуть и из неё показался змееподобный, но огромный язык и большие острющие зубы. Когда приступ зевоты прошёл и Дракон уже собирался закрыть пасть, из неё вышло небольшое облачко чёрного дыма. Он, как бы извиняясь за это своё упущение, кротко посмотрел на Надежду зелёными глазами и отвернулся.

Затем слева же, но примерно, в шести метрах от Нади, появился ужасный черный рыцарь на чёрном же коне. О том, что это рыцарь свидетельствовали его доспехи из стали и искривлённый меч, который он держал в правой своей, — облачённой в черные латные рукавицы, — руке. На голове его был чёрный шлем, с прорезями для глаз. Весь образ его вселял ужас, всё нутро его пропитано омерзением ко всему живому. Если бы это создание и носило какое-то имя, то это имя было бы — Рыцарь Смерти.

У коня его тоже была своя броня, которая полностью закрывала уязвимые его части, а снизу, на его ногах, были защитные металлические штуковины по типу обручей, но большие. Свозь защитное одеяние, в местах прорезей для глаз и у коня и у самого рыцаря, когда они оба синхронно повернувшись, посмотрели на Надежду, сияли красные глаза. Надя поспешно отвернулась от этих существ.

Справа, почти вплотную к Никишиной, появился невысокий человек, который доходил Наде лишь до пояса. На лице его был надет серебристый шлем с забралом, в верхней части которого торчали три тонких рога, чем-то напоминающих оленьи. Грудь, спину и живот его закрывал серебряный нагрудник, из которого торчали оголённые руки, в одной из которых был огромных размеров, чуть ли не с половину роста этого человека, — молот, колотушка которого оббита тем же серебряного цвета материалом. На ногах его надеты миниатюрные, но серьёзного вида тяжёлые бронированные сапоги, закрывающие ноги до колен. «Да это же Гном! Гном, как у Толкиена! Что же это такое происходит? В какую „сказку“ меня снова занесло⁈»

— Да, гном и что? ТЫ что-то имеешь против⁈ — сказал коротышка, с угрозой глядя на Надю. Она предпочла просто молча отвернуться в другую сторону, но вспомнила что там стоит Рыцарь Смерти и хотела, было, искать успокоение в зелёных глазах Чёрного Дракона, но тот смотрел куда-то в небеса, видимо, мечтая поскорее туда попасть. И в этот момент материализовалось ещё одно странное существо:

Можно было бы сказать, что это — рослый мулат, с повязанной на голове белой чалмой, но как только смотрящий на него человек отрывал свой взгляд от больших, полностью жёлтых, круглых глаз и опускал его, он наблюдал отсутствие ног. Вместо них было завихрение огня, которое поддерживало этого «человека» на его двух с половиной метровой высоте. Оголённый, ничем не защищённый торс его говорил о том, что оно было достаточно спортивного телосложения: все мускулы его от трицепсов и бицепсов, от пресса до грудных, от шейных до спинных — имели рельефную структуру и было видно, что это существо уделяет много времени занятиям своим телом. Из защитных атрибутов на него были надеты лишь наручные обручи золотого цвета, с синими крупными камнями, вставленными в них.

Существо повернулось к Наде и ответило на её взгляд своими жёлтыми, без зрачков, казалось бы полными огня глазами и улыбнулось, обнажая крупные белоснежные зубы свои. «Да это какой-то огненный джинн! Что за сборище сказочных персоналий⁈ Я поняла! Я, наконец, поняла! Это какая-то симуляция нереальной реальности! Это, видимо, испытание, призванное проверить непоколебимость моего рассуд…»

Не успела эта, — завораживающая и такая успокаивающая непонимающую что же происходит на самом деле Надю, — мысль довершиться; это логичное объяснение происходящего с ней не успело еще полностью утвердиться в её сознании, как дальняя часть леса, находящаяся перед взором Надежды и всех созданий, стоящих слева и справа от неё, вдруг, испарилась и Надя увидела невдалеке, подобную её сборищу, армию непонятных созданий, в центре которой стоял никто иной, как Конахина.

Вне времени и пространства. (в человеческом понимании)

Вячеслав.

Добежав до портала и сиганув в него, Кирилл, он же Китайчик, он же Вячеслав Кириллович Иванько, оказался в подвешенном состоянии между небом и землёй — именно так ему показали его же, со стороны. Тело его, как будто, было привязано множеством невидимых нитей, тянущихся куда-то далеко в космическую даль, в неизвестность. Отдельные нити были у каждой руки, у ног, у головы и т.д. Он как бы выступал в роли марионетки, которой управляли сами они.

Некоторое время Иванько был безмолвным наблюдателем за собой самим. Он видел своё тело на фоне голубой бесконечной небесной глади: глаза его были широко раскрыты и не моргали; грудь вздымалась и опускалась — что говорило о том, что он ещё жив, какие-либо другие движения его тела не наблюдались. Вячеслава озарила догадка, что если его тело висит перед его взором, то как же он сам видит его? В состоянии кого он сейчас находится? Кем является?

Китайчик попытался оторвать свой взгляд от своего же тела, находящегося метрах в пятидесяти впереди, но ему это не удалось. Он пытался рваться из всех сил, из всех сухожилий, напрягал силу разума, силу воли, все шесть свои чувств, но результата не было. Он — бестелое существо, глядящее на своё тело, подвешенное кем-то, зачем-то, не может ничего сделать, чтобы либо перейти из одного состояния — в другое, либо стать тем, кем он был и попытаться приспособиться к новой окружающей обстановке — то есть сделать привычное ему дело.

В мучительном ожидании, по мнению Вячеслава, прошло около 30 минут, затем небо резко потемнело, прогремел гром и началась гроза. Странно — знакомый голос неспешно заговорил с Китайчиком. По ощущениям Вячеслава, владелец голоса находился ровно за его спиной. Он говорил тихо и неспешно, монотонно и безразлично:

— Ваши особи даже не сразу могут идентифицировать своё состояние. Плачевно. Но, с другой стороны, эта ступень именно такой и задумывалась. (эту фразу голос сказал как бы сам — себе) Можно спокойно отделить разум от тела, а вы даже не понимаете что случилось. Вы как зайцы, даже нет. Вот образ. Вы — как крысы, загнанные вашими «учёными» в картонные домики-лабиринты. С одной стороны крысу ждёт отрава, с другой — бесконечные эксперименты над её маленьким тельцем; но крыса, — не отдавая себе отчёта в том, что делает, — бежит, стремится и всем своим существом желает достичь свою цель; затем наступает момент, когда она, наконец, заполучает (но это только как ей кажется) свою вожделенную цель. Но на самом деле личностной цели у крысы нет; разум её закрыт от таких пагубных желаний; у крысы есть лишь та цель, которую ей даёт «учёный»…

Китайчик хотел что-то возразить, собирался подискутировать, но тут его пронзило осознание того, что он не может говорить, т. к. ему нечем произносить звуки. Тело его висит средь дождя, а то, кем он сейчас является, не умеет говорить — ему просто нечем это делать.

— За тело переживаешь? Смотри. — огромная молния прочертила небо и ударила прямо в правую ногу тело Китайчика. Нога загорелась. Разум Вячеслава, наблюдающий эту картину, пытался метаться, пытался рваться, пытался пытаться, но ему ничего не удавалась. Ничегошеньки. Он просто наблюдал.

— Смотри ещё. — вторая молния, прочертив небосвод, ударила Вячеславу в правую руку, испепелив её.

— В принципе; в принципе, я могу продолжить. Ты ведь можешь быть оставлен в своём нынешнем состоянии. Да-да. Тебе нравится оно, не так ли? Ах, не отвечай. Я знаю что нравится. Ха-ха. — Это «ха-ха» было больше похоже на «Га-Га» — мимолётно подумал Иванько. «Что же оно хочет-то от меня⁈»

— А я как раз за тем здесь, чтобы тебе рассказать чего хочу. Ты — человек, который вошёл в портал несанкционированно. Обычно у нас с такими алгоритм действий очень простой. Но. Ты ещё и человек, который лично мной лоббировался, в течении всей твоей жалкой жизнёнки, во все те места, в которых ты был. Во все те позиции, так сказать, которые ты занимал. Улавливаешь? Ты — всецело моё творение. Поэтому я решил сам с тобой «поговорить» и решить как с тобой поступать. В общем варианта два: либо я спалю сейчас твоё тело, а тебя оставлю здесь на век наблюдать за обгоревшими костями, либо я восстановлю его, верну твой разум на место и ты будешь выполнять кое-какие мои распоряжения.

Итак: молчание означает первый вариант, любой тобой данный мне знак — второй. У тебя есть три минуты. Время пошло. Посмотрим сколь сильно ты жаждешь жить.

Глава 3

Blackwell’s island. 22.02.1888 г. 09:09.

Алиса.

Очутившись по другую сторону портала, Алиса ожидала чего угодно, но не того, что с ней случилось на самом деле. Она попала в место, которого боялась больше всего в своей жизни — в «Сумасшедший дом».

* * *

Когда-то, в пятнадцатилетнем возрасте, отец Алисы принёс ей книгу, изданную одной американской журналисткой и, — со словами: «Почитай, доча, очень познавательно с одной стороны и очень грустно — с другой», — отдал дочери книгу. Алиса, как водится, проглотила текст за пол дня, пропустив всё содержание, что называется, «через себя». У неё была отличительная способность погружаться в книгу с головой, примеряя на себя наряды тех или иных персоналий.

Вечером отец застал Алису плачущей и присел с ней рядом, чтобы успокоить её. Он сказал: «Что случилось, зайка? Что тебя расстроило?», -сквозь всхлипывания и слёзы, Алиса ответила: «Я не могу смириться с тем, что в мире столько несправедливости. С этим же можно что-то сделать, не так ли, пап? Как можно было упекать здоровых, — пусть и не похожих на других, — людей в дом с душевнобольными⁈ Пусть это был девятнадцатый век, но всё же…все относились к своей части вклада в чужие жизни настолько халатно, что просто из-за своей лени оставляли невинных людей проводить остаток своих дней рука об руку с людьми, у которых были настоящие психические расстройства. Неужели и сейчас так происходит, пап⁈»

Отец внимательно смотрел на дочь и подбирал ответ, который бы не расстроил её ещё больше. После двухминутной паузы, он сказал: «Да, несправедливость — это порок и нынешнего общества тоже, не скрою. Но сейчас отношение к людям с психическими отклонениями гораздо более гуманное; строится оно уже на экспертном мнении врачей, разбирающихся в таких отклонениях. Сейчас эти врачи — это люди, посвящающие свою жизнь изучению психических расстройств и борьбе с оными. В конце концов, ведь и после расследования той журналистки, в том „Сумасшедшем доме“, в котором она побывала, начались перемены к лучшему! Ведь был выделен миллион долларов, — на то время просто гигантские деньги, — из бюджета Нью-Йорка на финансирование этого заведения. Тебе нужно видеть не только плохое, но и хорошее в событиях, тебя окружающих»

Обдумав ответ отца, Алиса сказала: «Ты знаешь, пап, а у меня сложилось впечатление что редактор дал молоденькой репортерше такое задание именно из-за этого миллиона. Ведь она сама рассказывает о том, что большинству людей плевать на 'безумцев». Что каждый «специалист» отталкивается от мнения таких же, как он, которые уже составили своё мнение об индивиде и просто передаёт это мнение по цепочке. Вот кто является «первопроходцем», кто заваривает всю эту «кашу» по дискредитации человека? Быть может сам человек, как эта журналистка? Но ведь большинство людей поступают ежедневно, словно настоящие безумцы, однако все они на воле…

Я это всё к тому говорю, что не мог же ведь редактор быть таким сердобольным и так заботиться о душах запертых на острове людей, что проявил личную инициативу и дал такое задание своей подопечной. Не мог! Редактору спустили эту задачу свыше — именно для того, чтобы раздуть эту историю и выжать так нужный для «распила» миллион долларов…возможно, какие-то перемены и настали, на короткий период времени, но, как только шумиха затихла, я уверенна в том, что всё вернулось на круги своя'.

Пятнадцатилетняя девочка была столь категорична в своих заявлениях, что отец не стал с ней спорить и что-либо доказывать ей. Тем более, что он считал, что её версия имеет право на жизнь. Ведь это было очень похоже на правду. Циничные поступки, руками третьих лиц, для получения выгоды — как раз в духе чиновников разных рангов.

История эта, с течением времени, понемногу выветрилась из памяти Алисы, её затмили другие истории, но отпечаток от неё остался в душе девочки навсегда. Теперь же, три года спустя, когда Алиса попала в то самое место, о котором читала, вся история журналистского расследования всплыла у неё в голове, словно и не прошло той тысячи, с лишним, дней, с момента её прочтения.

* * *

Пройдя сквозь портал, Алиса оказалась в одноместной спальне, в состоянии лёжа, на кровати. Она тут же вскочила и увидела на себе одежду с маркировкой этого заведения. Эту «спальню» было бы точнее назвать чуланом: маленькая комнатушка, размером 3,5 на 2 метра, кроме односпальной кровати, вмещала в себя шкаф и тумбочку. У изголовья кровати — маленькое окно, пропускавшее тусклый свет внутрь комнаты. Окно было зарешёчено снаружи металлическими прутьями. Кровать, с железными быльцами, на которой лежал матрац, была застелена грязной, с жёлтыми пятнами, простынёй. Подушка, как и одеяло — без наволочки; были так же нечисты. Стены комнаты были выкрашены в противный синий цвет, с местами шелушащейся краской, потолок был побелен. Пол представлял из себя ничем не накрытые доски, грубо, с зазорами между ними, приставленные одна к другой и выкрашенные в тёмно-коричневый цвет.

«Да уж…местечко то ещё… тут и правда ведь можно лишиться рассудка… странно, но всё именно так, как я себе и представляла… и в чём же моё задание⁈» — подумала Алиса и тут дверь, с шумом отпираемого замка, отворилась.

— Выйти! — по-английски сказала дородная баба, в белом чепчике, белом платье, с черными рукавами и воротником стоящая в дверном проёме и грозно смотревшая на девушку. Алиса, думая что своим ментальным воздействием и непроницаемым спокойствием сможет усмирить «медсестру», промолвила:

— Вам нет нужды так грубо со мной разговаривать. Успокойтесь и ведите себя прилично, ради всего святого. Что вы хотите от меня? Я вас слушаю. -сказала Алиса на английском языке так, словно он был её родной. В прошлой жизни она владела этим и французским языками, но говорила с акцентом. Сейчас же никакого акцента не было и в помине.

«Значит с этим мне помогли» — подумала девушка. В этот момент мысли её оборвали. «Медсестра» зашла в комнату и, грубо схватив Ковальчук за руку, потащила её прочь из помещения.

— Я тебе покажу «успокойтесь». Я тебя научу настоящим манерам леди. Присылают безумцев, не пойми кого из себя мнящих, а нам с ними мучайся. Вы же тупые! Ту-пы-е! Понимаешь ты меня? Конечно, нет. Сейчас я вымою эту дурь из твоей головы — говоря всё это, жирная тётка всё дальше тащила Алису по грязному коридору. Осматривая новое помещение, Алиса подспудно осознала, что её ментальные силы здесь не работают. Она попробовала нащупать ключ к разуму этой варварши в одеянии медсестры, но почувствовала будто глухая бетонная стена, не дающая её силе действовать, окружает её собственный разум.

Всё дальше и дальше продвигалась эта странная пара по коридору с грязно-синими стенами и множеством грязно-белых дверей по обе его стороны. Все двери были заперты, на них висели большие амбарные замки. Освещение было столь слабым, что незнающий этого места человек, в поисках нужного кабинета, мог бы заблудиться, хотя коридор и был практически без изгибов.

Наконец, несопротивляющуюся Алису дотащили до двери в конце коридора, в которую постучала «медсестра». Ей тут же отворили и она начала рассказыватьвторой, в такой же, как она одежде, но менее толстой, «медсестре» произошедшее, изрядно всё приукрашая:

— Захожу, значит, к этой (она кивнула в сторону Алисы), а она на меня как набросится и давай орать что, мол, её тут зря держат, что она, мол, не сумасшедшая вовсе, отпустите, мол, меня на волю. Ты представляешь? Сколько наглости. Я попросила её, — вначале спокойно, — унять свой пыл и пройти со мной к начальству, но она вновь начала орать и визжать — я думаю ты и тут слышала её крики, не так ли?

— Да, Аннет, я слышала, как она орала. Ну она же самая безумная из всех; что с неё взять. Ты слышала, что было в тетради, которую нашли в её вещах? Мне доктор Лорнетт сказал, что она там пишет о каком-то будущем, о каком-то 2014 году, в котором она, вместе с мужчинами, — ты представляешь сколько наглости? — с мужчинами проходит какие-то там испытания и всё такое. Доктор сказал, что её безумие настолько воспалило её мозг, что она неизлечимый пациент на сто процентов. Быть может лишь электрошоковая терапия поможет немного вернуть её в наш мир и спустить на землю, так сказать. — «Медсестра» протараторила всё это якобы с интересом, но видно было, что она уже обсуждала все деликатные детали с Аннет ранее.

— Ха-ха, да, я слышала эти истории, правда не столь подробно. Ведь Лорнетт тебе все подробности выболтал ночью, не так ли, Габриэль? Ха-ха-ха. — Вульгарно подмигнув, «сестра» Аннет, недвусмысленно дала понять Алисе о половой связи некоего доктора Лернетта с этой Габриэлью. Девушка крепко задумалась над своей дальнейшей судьбой. Зачем кто-то притащил сюда, в прошлое, на другой континент, её дневник с базы? Кто-то, кто хотел, по всей видимости, оставить её здесь, в этом времени и месте, навсегда… В свою очередь, «медсёстры», не обращая ни малейшего внимания на присутствующую в комнате Алису, продолжали шутить свои шуточки:

— Ты знаешь, а я ведь могу сейчас к нему сходить и уговорить его сегодня же использовать ток для лечения этой тупицы. Хочешь? Но тебе нужно будет пол часика побыть одной. Хотя, если честно, и пятнадцати минут будет достаточно. И это включая мой путь туда-обратно. Ха-ха-ха.

— Погоди, Габриэль. Займёшься этим чуть позже. Сейчас я хочу искупать эту наглую безумную в нашей специальной ванной, а для этого мне нужна будет твоя помощь. — После этих слов Алиса вышла из ступора, так как поняла что её ждёт.

— Эй, эй, эй. Меня не нужно купать — я абсолютно чиста! Прекратите свои инсинуации на мой счёт. Я не безумна, я в здравом уме! Я требую доктора для беседы с ним! — Алиса, в отчаянии, билась в цепких объятиях громадной «сестры» Аннет.

— Да-да, доктора. Ага. Скоро будет тебе доктор! — Сказав это, Аннет вновь взяла Алису за правую руку, больно сжав её выше локтя и куда-то потащила её.

Помещение, которое открылось Алисиному взору после грязного коридора, было размером 6×6 метров, в нём стояла кушетка, письменный стол, с газовой лампой и множеством разных бумаг, на нём; стулья, в количестве трёх штук, шкаф. Три двери, из одной из которых сюда и попала Алиса с Аннет, — были в этом кабинете. И к одной из них и тащила сейчас Алису «сестра».

Отворив грязно-белую дверь, Аннет продемонстрировала Алисе ванную комнату: на полу была всё та же выкрашенная доска, без какого-либо покрытия, стены были в грязно-зелёном цвете, невысокий потолок — побелен. Было и одно маленькое оконце, без решёток, правда его размер не внушал уверенности в том, что в него сможет кто-то влезть. Само помещение было размером 2 на 3 метра. В центре его стояла чугунная ванна на искривлённых маленьких ножках. Нежно-голубой цвет её, видимо по задумке, должен был успокаивать буйных и навевать им грёзы об океане.

Впрочем, в себе ванна содержала не столь умиротворяющую, как её цвет, жидкость: это была рыжего цвета вода. Аннет начала пытаться раздевать Алису и позвала на помощь Габриэль. Вдвоём «медсёстры» кое-как стянули с ни в чём не повинной девушки её больничную одежду и вместе же, взяв Алису за руки и за ноги, засунули её в ванную с ледяной, вонючей, грязной водой. «Медсёстры» держали Ковальчук под водой некоторое время, а затем отпустили её и удовлетворённо смотрели как она вылезает из ванной, дрожа всем телом.

— Габриэль, надо бы открыть окно. Проветрить. Ведь свежий воздух так полезен больным, ты ведь знаешь! — саркастически сказала пухлая Аннет.

— Да, я с тобой согласна! — поддержав «шутку» своей подруги сказала Габриэль и открыла маленькое оконце, в которое тут же ворвался ледяной порыв ветра и обдал мокрую, продрогшую Алису. Синими, дрожащими губами, девушка тихо, но убедительно промолвила:

— Я этого вам никогда не прощу. Так и знайте. А сейчас дайте мне полотенце, грязные сволочи! — на что ответом ей было:

— Ой, Габриэль, а может мы и правда, того…перегибаем палку? Может нужно по-хорошему с ней, может она и правда в своём уме и мы тут проводим процедуры со здоровым человеком, а? — крепкая пощёчина от Аннет и половая тряпка, прилетевшая в руки Алисе развеяли её, зарождающуюся надежду на нормальный исход ситуации. Габриэль добавила:

— Заткнись, безумная! Вот твоё полотенце, — указывая на грязную тряпку сказала она. И хрипло прокаркала, как ворона: «Ха-ха-ха»…

После таких «банных процедур», испачкавшись в мутной грязно-ржавой воде, Алиса сидела у себя в комнате на кровати и дрожала как банный лист. Ей выдали лишь её лёгкую х/б больничную одежду, отказавшись дать дополнительные тёплые вещи. А на улице было −19 по Цельсию; отопление же работало еле-еле и было очень холодно. Укутавшись под плохо пахнувшее одеяло, Алиса ждала что же будет дальше и пыталась согреться.

А дальше был «обед»: баланда из непонятных ингредиентов, чёрствый кусок хлеба и «чай» — мутная жидкость с сомнительным запахом. Перед обедом же всех пациентов выпустили из их палат и выстроили в грязном коридоре. Многие из них бормотали какие-то фразы вслух или полушепотом, иные непрестанно стучали по стене, пока на них не прикрикнула Аннет; третьи просто молчаливо взирали в одну точку…осматривая всю эту толпу безумцев, Алиса остро почувствовала безысходность.

После построения в коридоре и пересчёта всех больных в этом отделении, Аннет скомандовала двигаться. На этот раз в дверь, которая вела к кабинету, за которым была ванна, люди не пошли. Все они прошли в открытую дверь справа от знакомой Алисе двери. За этим дверным проёмом была достаточно большая зала, которая использовалась как столовая. Она была действительно громадных размеров: 15 на 8 метров или около того и в ней было действительно холодно: отопить такое помещение при наружной температуре в двадцать ниже ноля и «интенсивности» котельщиков, было не то, чтобы непросто, это было нереально.

Каждой даме указали куда присесть и Алисе, как и всем прочим, досталось место за грубо исполненным столом и таким же стулом. Рядом с ней сидели ещё три «умалишённые» и тихо беседовали меж собой. Ковальчук поняла, что каждый обед и ужин (завтрак не подавался) квартеты сидящих за столами одинаковы и девушки уже привыкли друг к другу.

Принесли упомянутую выше «пищу» и сказано было: «Жрать, безумцы!». При входе в это помещение, Алиса обратила внимание на ряд столов, который находился чуть в отдалении от групп столиков, за которыми сейчас сидели «пациенты». Этот ряд был из накрытых скатертями столов и красивых, с резными спинками стульев, подле них. Сейчас же, после прозвучавшего приказа, к этим столам стали приносить разнообразные блюда.

Служители «Дурдома» спешно приносили блюда и ёмкости, хранящие в своих чревах изысканные блюда. Маринованные грибочки, запечённая баранина, вяленая рыба, свиная буженина, салаты и винегреты, первые и вторые блюда, десерты и напитки — чего только не было выставлено на эти столы.

После того, как последний официант отошёл от стола, откуда-то из-за невидимой с Алисиного места двери, стали подходить и садиться за стол «медсёстры» и «доктора». И, наконец, главное место за столом занял глава отделения, в котором была Алиса.

Это был мужчина средних лет, одетый в старомодный костюм (впрочем, для Алисы все присутствующие были одеты старомодно, что естественно), его кустистые брови прятали, свисая, суровый его взгляд, когда он этого хотел. Когда же ему нужно было устремить на свою жертву всю испепеляющую силу оного, он поднимал голову и глядел на неё в упор, не мигая. Волосы его были черны, впрочем, с проседью. Он осмотрел столы и удовлетворённо кивнув, взял за руки сидящих вблизи него людей в строгих костюмах (видимо, это были врачи, судя по их одеяниям). Все знали ритуал и терпеливо ждали.

Мужчина начал молитву:

— Отче наш, помоги нам употребить эту пищу с пользой для нас и наших подопечных; помоги нам вылечить души и тела наших пациентов; помоги нам достойно зарабатывать и жить, ни в чём себе не отказывая. Аминь.

— АМИНЬ! — прогремело в ответ со всех сторон и все приступили к поеданию, — столь отличающихся своим содержанием одни от других, — горячих или холодных блюд.

После того, как за «вип-столами» первоочередные блюда были съедены, мужчина поднял руку повернув её открытой ладонью к пациентам. Всё затихло. И он сказал:

— Я расслышал что не все вторили мне, о братья и сестры. Мне кажется это ты! — он резко посмотрел и указал на вздрогнувшую в этот момент Алису. Девушка не ела баланду и хлеб. Она ничего не ела, а лишь раздумывала над своим положением. Ей было понятно что это «задание» является лишь ловушкой и что её упекли сюда не в рамках состязания, а чтобы избавиться от неё.

— Подвести её! — рявкнул заведующий. Прямо из-за стола сорвалась Аннет и наперегонки с другой «медсестрой» рванула к Алисе и, схватив её за руку, потащила к заведующему. Оказавшись перед ним, Алиса, без страха смотрела тому в глаза. Она видела в его серых глазах настоящее безумие, которое он мастерски скрывал от окружающих, но не от неё. Она попробовала применить свои ментальные способности, чтобы понять о чём думает этот человек и, как ни странно, сейчас ей это удалось.

Да только больше, чем пять секунд просмотра внутреннего мира этого человека Алиса выдержать не смогла. Её чуть не стошнило прямо на стол мужчины; если бы не её пустой желудок, это обязательно бы произошло.

Она увидела радостные эмоции этого человека, во время пыток и издевательств над пациентами; она увидела все его насильственные действия с бедными безумцами, которым никто бы никогда не поверил, сумей они рассказать обо всём: им прижимали руки дверьми — борясь с их «шаловливостью»; их обливали ледяной водой прямо на улице, в мороз — проводя «закаляющие процедуры»; их заставляли носить с места на место тяжеленные сумки, набитые землёй, без какого-либо смысла — это была «трудотерапия»; их били электричеством — дабы «вправить мозги»; их насиловали группами мужчин «докторов», не брезгая и старыми женщинами — это было «испытание реакции на стресс»… и далее и далее…

Скорее всего, округлившиеся внезапно от ужаса увиденного, глаза Алисы немного выбили из колеи «доктора» или же он почувствовал, как девушка «ковыряется» в его сознании, — так или иначе, но вскоре он нашёлся и начал говорить всё более и более уверенно.

— Вы, леди, если вас можно так назвать, считаете себя особенной, не так ли? Вы уверенны в том, что мы здесь ничего не смыслим в нашем деле, да? Вы думаете, что сможете «вывести нас на чистую воду» и сменить руководство, а? Была тут уже одна такая. Два года минуло, а мы как были на своих местах, так и остались. Думаешь тебе удастся то, что не удалось Нелли Блай⁈ Я тебе скажу сразу, без обиняков: кем бы ты, милочка, не была — журналист, мэр, президент, да хоть сам Господь Бог — на этот раз тебе, как твоей предшественнице, так просто отсюда не выбраться. Я сделаю всё, чтобы ты осталась тут навсегда, а мои ребята…кх-м… персонал, сделают всё, чтобы выбить из тебя дурь, если ты не делаешь вид, а действительно являешься спятившей сукиной дочкой! — В конце своего спича, мужчина раскраснелся и видно было, что он сильно нервничает. Он был здесь властелином, все ему повиновались, так от чего же он нервничал? Только ли от незнания кем на самом деле является Алиса или было ещё что-то? Так или иначе, не дав сказать девушке в свою защиту и слова, заведующий отделением продолжил:

— Завтра же; нет — сегодня же! Сегодня же, после обеда, в процедурную её, к доктору Миллеру. Посмотрим какая ты крутая на самом деле, малышка! — После этой фразы Алису оттащили за её стол, а весь персонал, — как будто сейчас ничего не произошло, как будто на их глазах не был приговорён к жестоким пыткам человек, просто из-за личной антипатии, — безмятежно продолжил поглощать пищу.

Через пятнадцать минут, Алису тащили по коридору к какому-то «доктору». Её привели в комнату и усадили на какое-то грязное кресло, крепко к нему привязав. Комната была полутёмная, с голыми кирпичными стенами. Затем тащившая её безымянная «сестра» покинула Алису, а вместо неё вошёл безбородый мужчина в очках, заросший седыми волосами, давно жаждущими руки цирюльника. С немецким акцентом он сказал:

— Ну, что же, дитя. Меня зовут Миллер. Дэн Миллер. На меня зла не держите — я всего лишь исследователь. Жаль, что такой прекрасный цветок вынужден страдать, наряду с другими обитателями этого места, но приказ — есть приказ. Приказы я приучен выполнять, как и все мы… как и все мы.

Сказав всё это, — похожий на какого-то безумного профессора из старого кинофильма, — пожилой мужчина начал подключать многочисленные провода к голове и телу Алисы. Он бормотал что-то на счёт полярности, сопротивления, силы и длинны и других показателей, себе под нос так, как будто Ковальчук и не присутствовала в этой же комнате. Девушка же в это время пыталась нащупать разум этого безумца, но вновь стена окружала её и она ничего не могла с этим поделать.

Спустя некоторое время, наконец всё подключив, Дэн Миллер удовлетворённо сказал:

— Итак, всё готово. Можем начинать. Вы куда предпочитаете, миледи? Голова, торс? — В его тоне не было издевательских оттенков; он говорил с сугубо научным сухим интересом.

— Я. Никуда. Не. Предпочитаю. Идиот вы эдакий! — зло, чеканя каждое слово, ответила Алиса. Если бы она не была привязана к креслу, она бы налегке справилась с этим «профессором» сама.

— Ох и грубиянка, не думал, не думал. А такая миловидная ведь. Говорится же «под личиной ангела может быть и сам Диавол! Истинно так, истинно так! — проговорив это, безумный (или желающий казаться безумным) 'доктор» пошёл крутить настройки на своей аппаратуре и через две минуты вернулся к Алисе.

— Ну, что ж. Приступим, милочка. Крепитесь, мужайтесь. Будет больно, но это должно помочь вам. Мы же всё для вас делаем. Всё для вас. Да-да.

«Профессор» снова ушел к своей адской машине и протянул уже руку, чтобы нажать какую-то красную кнопку, как тут в дверь, без стука, влетела сестра Аннет и визгливо прокричала:

— Доктор Миллер, эту больную желает видеть Сам! Приказано остановить любое вмешательство или какие-либо операции, в том числе те, что проводите вы. Отключайте её — это Его приказ! У нас есть всего 15 минут, чтобы привести её в порядок и доставить к нему, — всё ещё крича изрекала «медсестра», — Видимо, он решил первый испробовать свежатину, — чуть слышно, с улыбкой понимания, добавила она.

Вне времени и пространства. (в человеческом понимании)

Вячеслав.

Бывший коронованный вор в законе — Китайчик всеми силами старался сделать хоть что-нибудь. Хоть какое-то движение или его подобие, хоть какой-то посыл его разума должен же быть принят этим чудовищем за спиной или его собственным телом. У него ничего не выходило. Ровным счётом ничего. Он пытался и так и эдак и кричал и визжал, он и рыдал и хохотал, но, в конечном итоге, ему удалось добиться лишь одного: каким-то непостижимым образом он установил связь со своим телом, висящим пред его, Вячеслава, взором и заставил это тело произвести лишь маленькое испражнение в виде слезинки, выступившей на его левом глазу.

— Ты знаешь, а ведь ты в срок успел, мой друг. Ещё немного и мне пришлось бы расплющить тебя, как ты или твои шестерки множество раз расплющивали тараканов в местах не столь отдалённых, как вы же расплющивали и людей — уже будучи на воле. А ты не дёргайся. Я же сказал, что всё о тебе знаю…впрочем об этом в другой раз… Хорошо, теперь ты поступаешь ко мне на службу. Хочешь ты этого или нет — у тебя нет выбора. Ах, да, чуть не забыл: говори.

После этого слова, произнесённого в голове Вячеслава этим невиданным существом, к нему вернулись эмоции, он вновь смог произносить слова, видеть мысленные образы — в общем был разблокирован.

— Готов…готов выполнять ваши указания! — повернуться у Вячеслава всё ещё не получалось. Для этого, видимо, ему нужно было воссоединиться со своим телом.

— Ах, повернуться ты хочешь. Сейчас. — с нескрываемой насмешкой молвило существо.

Вячеслав испытывал адскую боль в руке и ноге и, после того, как его разум вновь обрёл тело, ни о чём другом не мог думать. В конечностях жгло так, как будто сейчас, в это мгновенье, Вячеслава держали над огнём или варили в кастрюле с кипящей водой.

— Пожа…пожалуйста. Сдела…сдел…что-нибудь… — практически теряя сознание от боли, простонал Вячеслав.

— Вот ведь неувязка какая. Досадно как вышло. Ай-ай-ай, — зацокал языком незнакомо-знакомый голос в голове Иванько, — Излечись! -прогремел он. И всё жжение как рукой сняло. Теперь Вячеслав Кириллович, бывший патриарх Кирилл готов был выслушать всё, что ему будет сказано. И слушал он, не прерывая и не задавая вопросов, очень, очень внимательно.

Глава 4

Военная база, недалеко от К. 22.02.2024 11:12.

Тимур.

Как и остальные, Тимур Назаренко не ожидал оказаться там, где оказался. Было бы странно ожидать оказаться в том месте и времени, где оказался он. Открыв глаза, он обнаружил себя в какой-то большой палатке, в которой стояло 4 койки, считая ту, на которой находился он. Все остальные пустовали.

Палатка была «защитного» зелёного цвета, как и форма, надетая на Тимуре, несмотря на выпавший за её пределами снег, который заставил парня сощуриться из-за контраста светлого снега, бликующего солнечными лучами — с тёмной палаткой, когда он выбрался из неё.

Вокруг палатки царила суматоха и бесконечное движение людей и техники. Туда — сюда сновали БМП и БТРы, самоходные артиллерийские установки и «УРАЛы» с людьми, танки Т64 и Т72, и т.п.

Полноповоротные экскаваторы иностранного производства, на гусеничном ходу, усердно рыли траншеи прямо в снегу. Бойцы махали лопатами тут же, выкапывая другие траншеи, вгрызаясь в мерзлую землю что было сил. То, что мог сделать экскаватор за одну минуту, боец делал за пол дня. Но это никого не волновало. Приказ — есть приказ. Тут же подъезжали длинномеры с готовыми бетонными коробками — дотами. Оные ловко разгружали стоящие тут же два крана на базе КАМАЗов. Доты расставляли как попало: лишь бы разгрузить быстрее и отрапортовать о том, что груз принят. Некоторые группы солдат натягивали колючую проволоку прямо перед свежевырытой траншеей, некоторые — укладывали брёвна на траншею, образуя импровизированные блиндажи. Из всей обстановки становилось понятно что идёт подготовка к обороне неких рубежей или некой базы. Либо просто кто-то отлично грел, на всех этих телодвижениях большого количества людей, — свою мохнатую руку.

Тимур решил аккуратно поинтересоваться у первого попавшегося бойца что происходит вокруг; к чему вся эта суматоха и «стройка века». Он подошёл к солдату в сержантских нашивках и сказал:

— Брат, подскажи в чём заключается наша задача. Я понять не могу ничего. Я — новенький. Только сегодня прибыл. — Тимур пытался говорить, подражая актёрам, играющих бравых солдат в фильмах, которые он когда-то смотрел.

— А-а-а мобик? Ну не повезло, чё сказать… Смари, сержант, мы это, короче, готовим оборону К. Враги уже весь полуостров вернули себе, только К. и осталась под нашим контролем. Ну, точнее, как под контролем: все гражданские выехали, вся администрация тоже вывезена в соседний регион. А у нас приказ стоять до последнего и, если не выстоим, после отхода подорвать мост. Такие вот дела, брат. В этой суматохе кто-то вкалывает, а кто-то, как мне кум сегодня рассказывал, лазит по жилью местных и вытягивает технику и прочие ценные вещи, вывозит их домой…

— Стоп. Погоди. Какой мост, какие враги? Война, что ли, идёт? — сказал озадаченный Тимур.

— О, брат, да ты — шизик? — сержант махнул рукой на Тимура и продолжил наблюдать за выполнением наряда. Испытуемый двинулся дальше, в поисках рядового и очень быстро обнаружил троих курильщиков, прячущихся за одним из дотов.

— Ребят, здарова. Как служба? Снабжение нормас? Не обижают? — в этот раз Тимур решил сыграть роль прожжённого вояки, интересующегося судьбами мелкой рыбы.

— Товарищ сержант, у нас перекур. Сейчас вернемся к выполнению обязанностей! Снабжение отличное, жаловаться нам не на что! Обижать нас некому! — один коренастый парень, с широким лицом отвечал за троих. Видно было, что его уже науськали на военный лад и он знает как отвечать начальству, дабы то отстало удовлетворённое.

— Та я не о том, братишка. Реально какие мысли есть? Как думаешь удастся нам отстоять К? Силы то вон какие задействованы! Должны же, а?

— Вам по-честному ответить? Вы не из комендатуры или ещё откуда?.. — коренастый опасливо разглядывал Тимура, пытаясь оценить принадлежность того к какому-то спец. подразделению контрразведки. Ничего подобного не увидев, он, не давая Тимуру ответить на свой вопрос, сказал:

— По-честному: с нашей советской техникой мы не можем тягаться против врага. Им дают самое современное. Все передовые разработки уже давно у них. Я не знаю, вы может быть не слышали, но у их ген. штаба уже есть план по вторжению в наши области. Не берусь судить насколько это реально, но сейчас вот читал в «Телеграме» Стрелкова. Он пишет, что инфа сотка, получена от надёжных источников! Вот и весь ответ, товарищ сержант. Теперь хотите — стреляйте меня, хотите — под трибунал, но как есть — так я и сказал…

— Понятно, — только и смог выдавить из себя Тимур и на ватных ногах отправился куда-то, в сторону палатки, из которой он недавно вышел.

«Неужели американцы вторглись сюда, чтобы напасть на нас? Стоп. А почему мы то сами сейчас здесь? Я ничего не могу понять. Все люди исчезли же…а тут война идёт. Год! Нужно узнать какой сейчас год. В этом, я уверен, и есть ключ к разгадке!» — думал растерянно Тимур, подходя к палатке, возле которой ве́село полыхал костёр, с котелком над ним. Из котелка приятно пахло готовящейся едой; только сейчас парень осознал насколько он голоден.

Следуя секундному порыву, он залез в палатку и начал осматривать её стены. На одной из стен, как полагается, висел календарь, с какой-то полуголой девицей, в разных позах напечатанной, на странице каждого месяца (Тимуру были видны два: февраль и март) Опустив глаза в правый угол календаря, испытуемый Тимур Назаренко увидел год: 2024.

В этот момент в палатку вошёл здоровенный детина и пробасил:

— Ты и есть новый сержант Тимур Назаренко? Пошли знакомиться. Есть хочешь? Сейчас уже будет готово. Идём! — когда Тимур вышел, вслед за своим новым собеседником, из палатки, он вновь был ослеплён снегом. Приглядевшись к свету, он увидел, что возле замеченного им прежде костра с котелком сидит два человека. Третьим был бугай, который заходил в палатку за Тимуром. Хотя ещё минуту назад никого из этой троицы у костра не было.

— Ну, рассказывай: кто, зачем, почему, чем дышишь, как здесь, каких взглядов и т.д. — сказал один из бойцов, сидящих на деревянных зелёных ящиках у костра. Это был худощавый парень, лет 24х, с каштановыми волосами и зелёными добрыми глазами ; однако, лицо его было изранено. На нём присутствовали как старые шрамы от ран, так и новые отметины войны. Он был одет в военную форму, поверх которой был накинут белый маскировочный халат. Рядом с ним лежала идеальная на вид снайперская винтовка Драгунова, в кобуре на поясе у него имелся пистолет. Всяческие разгрузки и дополнительные органайзеры заканчивали картину предусмотрительного молодого снайпера. Говорил он полушутя, но Тимур каким-то образом отчётливо знал, что если ответит немного не так, как от него ожидают, эта полу-шутливость превратится в настоящий разбор полётов, если не сказать в допрос.

— А я, ребят, утаивать ничего не намерен: мобилизовали прямо с моей глухой деревни. Там я жил, поживал и не знал что, как и почему. А это приехал на закуп в магазин, там меня и приняли. Вот и вся история. Затем то ли по голове мне дали, то ли я в поезде свалился с верхней полки — не помню ни черта. Сейчас вот в палатку знаете зачем ходил? Смотрел какой год! Вот такие дела, ребят. Не…вы чего не подумайте плохого… так-то я дело своё знаю, но было бы неплохо услышать от вас текущее положение дел. Желательно года эдак с 2014…

— Да он шутит! Ну не может же быть принят такой полоумный в ВС, не так ли, ребят? Хе-хе-хе — пробасил «знакомец» Тимура, — Давай, для начала, мы познакомимся, годится? Меня зовут Михаил, фамилия Малый. Это шутка такая. Природа, значит, пошутила так. Хе-хе-хе. Позывной у меня Медведь, — Тимур осмотрел стоящего Медведя: 2 метра роста (минимум), широкоплечий, широколицый, коротко остриженный, голубоглазый человек этот сейчас излучал лишь добродушие и ничего более; когда же дело доходило до боя, враги его жалели о том, что на их долю выпал именно этот пулемётчик. Он не выпускал из рук пулемёт Калашникова, за спиной у него висел автомат того же концерна. Вооруженный до зубов пулемётом, автоматом, пистолетом, ножами, гранатами, висящими на поясной разгрузке и Бог знает чем ещё, чего не было видно, — сейчас Михаил не вызывал и малейшего чувства страха. Он продолжал свой рассказ:

— Этого умника, — лучшего снайпера, которого я когда-либо видел, — зовут Артур, фамилия Брок. Он то ли грек, то ли турок. Не казак, короче. Позывной Кемпер. Стреляет отлично, тут спору нет. Но и своеобразный тип, конечно. Подозревает всех по первому времени. Думаю, ты с ним найдёшь общий язык, Тимур. Годиков он твоих плюс минус, а? Хе-хе-хе. Молчуна, который сидит слева от Кемпера, зовут Зинон, фамилия его Вдовенко, позывной Колобок, — Тимур посмотрел на неприглядного человека, сидящего рядом со снайпером и в задумчивости глядящего на пламя костра. Особо ничем примечательным он не отличался. Среднего роста, среднего телосложения. В военной форме и маск. халате, как и вся троица; под правой рукой, упирающийся в ящик, на котором сидел Колобок, АК. Несколько гранат и прочих разгрузок с боеприпасами. Тем временем басистый пулемётчик говорил:

— Он — хохол, но за наших воюет. А Колобок — как раз из-за того, что и от «дедушки» ушёл и от «бабушки» ушёл — от ВСУ то есть. Его мобилизовали в своё время по ту сторону, а он сбежал от них — к нам. Разминировал для себя проход в их минном поле и убежал. Его «помурыжили» немного у нас в «контре», а потом он и подписал контракт. В общем, я думаю, будет время и желание, он сам тебе всё расскажет, — украинец как бы мимоходом осмотрел Тимура. Было видно, что его зелёные глаза очень внимательно уловили все детали, от него ничего не скрылось, несмотря на поверхностный, казалось бы, осмотр. Тимур понял, что теперь его выход и приветственно сказал:

— Ну, братья, как звать меня — вы знаете, фамилия моя Назаренко — тоже известно. Я — коренной дончанин, то есть «хохол» — по-вашему. В своё время переехал на Алтай из-за тамошней природы, а теперь вот здесь. Позывной у меня «Испытуемый». Так назвали когда я сказал, что ничего не помню, но согласен на такое испытание для себя. Решили, видать, что меня испытывают таким образом — отключив память, — Тимур врал, не краснея всё развивая и развивая свою историю с беспамятством.

— Почему же хохол? Ты же из Донецка, а Донецк — это ДНР; а ДНР — это Россия. Значит ты — наш! Во ты дал. Или ты и этого тоже не знаешь? — удивлённо сказал Медведь.

— Если честно, то нет, не знаю. Я, как в 14 м году зимой уехал на Алтай — так ничего и не помню. Расскажете, мужики? — пытаясь скрыть негодование о том, что Донецк теперь стал неким ДНР, говорил парень.

— Ну, брат, ты даешь! Что же тебе теперь десять лет пересказывать? На это много времени уйдёт, а его у нас в обрез, — вначале засмеявшийся Медведь, посерьёзнел в конце своей речи, — Или ты не шутишь?

— Ну зачем все десять лет? Основные события мне расскажи, Медведь. Будь человеком! Я же не смогу, ничего не зная, быть эффективным на своём месте. Сам пойми, — серьёзностью на серьёзность ответствовал дончанин.

— Хм-м. Ну, хорошо. Давай, Колобок, насыпай «хаванину», а я пока начну рассказ нашему юному другу. — Колобок помешав в котелке и попробовав прямо из ложки, которой мешал, добавил молотого перца в похлёбку и стал разливать её по алюминиевым мискам, заменяющим бойцам тарелки. Медведь, тем временем, вёл свой, ошеломляющий Тимура, рассказ:

Рассказ Медведя:

— Значит с 14го, говоришь? Ну, хорошо. Собственно, тогда всё и заварилось, по-настоящему. Ровно десять лет назад, в столице Украины, произошла так называемая «революция». Называет её так официальная украинская власть и пропаганда, власть эту обслуживающая. Центр города терпел грязных, пьяных, бескультурных людей, в большинстве своём завезённых организованно из сел и городков с Запада страны. Под видом «недовольного народа» люди эти ставили палатки прямо на центральной площади города, строили баррикады из, привезённых на грузовиках, старых автомобильных покрышек, разбирали брусчатку, таким образом вооружаясь, ели в бесплатных полевых кухнях, пили там же и так далее.

Всячески демонстрировалось, что народ не согласен с решением тогдашнего Президента — Виктора «Проффесора» Януковоща. Тот был выбран неспроста. Именно его лик представлялся как бесхарактерный, туповатый бандит, который без указа из другой столицы, — нашей, — не может ничего предпринять. Оная молчала. Януковощ тоже ничего не делал, выбрав путь молчаливого созерцателя.

Бесчинства в столичном граде длились около месяца или, может даже, двух. Всё это время народ, стоящий в центре города, на морозе, был снабжён всем необходимым: еда, питьё, одежда, обувь — всё завозилось централизованно и без зазора. Люди эти получали зарплату — около 10 долларов за сутки, проведённые под открытым небом. Я говорю о большинстве. Были и идейные, конечно. Те, кто руководствовался патриотическими чувствами, поверив пропаганде по ТВ и радио и поехали в столицу их проявлять — таких насчитывалось не более 5% от общей массы.

Естественно, что в официальных новостях всё выставлялось как стихийный сбор народа на центральной площади страны. Ни о каком снабжении и зарплатах для людей и речи не было. В общем, всё как обычно. Админ ресурс, вроде бы, был на стороне действующей «власти», но сценарий, — спущенный людьми, стоящими явно выше «Проффесора», — был таковым, что победить должна «оппозиция». Я не особо тогда за этим следил. Это уже после я изучал всё это в деталях.

В общем кончилось всё тем, что какие-то «неизвестные снайперы» начали стрелять в «невинных» людей, разгромивших центр ни в чём не повинного города и цепями и даже палками избивающих полицию. Полиция и специальные службы открестились от этих снайперов и ответственность на себя за их действия до сих пор никто не принял. Но сброду на майдане эти снайперы были как красная тряпка. Первых убитых героизировали и прозвали «Небесной сотней».

Но, судя по тому, что поиски ответов на вопрос «Кто же стрелял в людей?» прекратились, при чём прекратились они по указке уже новой власти, можно понять кто это сделал. Так или иначе, народ хлынул в правительственные здания и был подвезен к дому Януковоща.

Сам Президент, как потом целыми днями показывали по украинскому ТВ, якобы

накануне ночью улетел на вертолёте, погрузив в него имущество. Много ведь влезет в МИ-8 имущества? — Медведь подмигнул Тимуру, давая понять что бегство Януковоща было подстроено специально, чтобы ещё сильнее разжечь ненависть в сердцах людей, которые были против него. Бойцы хлебали вкуснейший куриный суп и ненадолго воцарившееся молчание дало Тимуру шанс обдумать рассказанное ему.

«Получается, что это параллельная реальность. Здесь событийность развивается в другом, отличном от моей реальности, ключе. Революция в столице…расстрел людей…что же это? Неужели люди могут такое творить… Что же дальше-то было? И связано ли всё это с испытанием? Интересно, очень интересно…» — так думал сержант Назаренко. Доев суп, Медведь довольно крякнул и продолжил рассказ:

— Януковощ записывал видео, находясь то в одном, то в другом городе — кто знает где ещё. Но на него уже никто не обращал внимания. Бразды правления страной официально перешли к «оппозиционерам». Выборы нового Президента были назначены на май и у «оппозиционеров» было полгода для всевозможных распилов бюджетов всех уровней.

Но вернемся в февраль: в одном из регионов начинаются волнения и народ собирается на площадях городов. Люди хотят стать автономной республикой, о чём говорит картинка по ТВ. На самом деле понятно, что аналитики рассчитали и внедрили в жизнь план аннексии части суверенного государства.

Всё было выставлено как благие намерения нашего Президента. Якобы народ сам попросил вначале местную власть об автономии от государства, которому принадлежал регион, а затем и о присоединении к нашей стране. Был объявлен референдум и 18 марта подписан договор и указ о присоединении нового региона к нам. В пострадавшей стране и всём остальном мире этот акт назвали аннексией и присоединившийся регион не считают таковым и поныне.

После этого инцидента, по его примеру, с молчаливого согласия руководства нашей страной, «восставать» начали и другие города: Х., О., Д., Л., З., Дн. и другие, были втянуты в эту комедию. Снова, как и на площади в столице, людям платили, людей кормили и организованно ими управляли. Только делала это уже другая сторона.

В С. «организовалось ополчение», во главе с актёром Игалем Дыркиным, игравшим роль главного «ополченца». Вооружённые, непонятно откуда взявшимся оружием люди захватили управление МВД, мэрию, СБУ и другие административные здания. Стране, в которой это происходило «пришлось применять силу» в отношении этих людей. На самом деле существование этих людей было просто прецендентом для введения в большую игру армии. По нашему же ТВ показывали бравых ополченцев, которые гордо защищали «свою землю», по их ТВ — террористов, которые кошмарили людей и чинили дебоши и грабежи в чужом для них городе.

Таким образом зрителей разделяли на два противоборствующих лагеря. Одно мнение было прямо противоположно другому а истина была совершенно в другой стороне…

Когда в игру вступила армия, — это разграбленное, нищее, устаревшее, неопытное чудо-юдо, — вот тут-то и начались настоящие распилы. Украинская власть жирела прямо пропорционально исхуданию своего народа. Армия ведь во все времена — это источник несчитанных доходов и инсинуаций со снабжением, источник всяческих списаний и свершений — на бумаге и всяческой глупости и наплевательского на солдат отношения — на полях.

В городах Д. и Л. съезды непонятных людей, собравшихся в местных областных государственных администрациях, объявили о создании «независимых» республик, которые не были признаны никем. В том числе и нашим руководством. Назвали их Д. и Л. народные республики.

Наша страна, по мнению большинства жителей этих городов, предала их, не забрав в свою тихую гавань их корабли, как забрала недавно целый полуостров, но люди всё же надеялись на лучшее. К власти в этих образованиях пришли заместители и секретари прежних начальников; и просто бандиты.

Тайно поступающие из бюджета нашей страны средства на формирование новых «республик»- бывших Д. и Л. областей, разворовывались на 90% а иногда и на 95%. Такой высокий процент был обусловлен тем, что откаты шли на Самый Верх. Царил сплошной беспредел и подобие анархии.

Армия, постепенно введённая в игру «выбила» из С. бригаду Дыркина, которая спокойно, на автомобилях, уехала по общественной трассе в Д.

В Д. началась борьба за власть, которую проиграл Дыркин. На самом деле актёр уже сделал своё дело и маховик войны был запущен; ненависть в сердцах людей по обе стороны баррикад всё больше и больше разгоралась, что позволяло использовать средства, созданные для убиения Человеков во всё большей и большей мере.

А Дыркин же уехал в нашу столицу. Без проблем и каких-либо последствий. Он и сейчас сидит в М. и пишет гневные блоги в Интернете — рассказывает как плохо управляется армия и проч. и проч. Нагнетает ненависть и поныне, так сказать.

Летом 14го года наши войска тайно входят на территорию сопредельного государства и уничтожают плотным огнём артиллерии большое количество солдат ВСУ — срочников и контрактников. Для ДНР и ЛНР «очищают» в ходе кровопролитных боёв новые территории, на которых устанавливается «новая власть».

Наша страна в лице чиновников всех рангов — и, прежде всего Президента, всячески отрицает своё присутствие в этом конфликте. Официально заявляется, что якобы шахтёры и металлурги городов Д. и Л. своими силами отбирают оружие и технику у противостоящих им военных. По телевизору это звучит убедительно, но ничего общего с реальностью не имеет.

Через некоторое время «ополчение» переименовывают в армию, со всеми вытекающими последствиями. В том числе с многомилионными распилами денежных средств, поступающих из измождённого нефтегазового бюджета. «Наверх» посылают рапорты с бравурными статистическими данными, на самом же деле народ гибнет как мухи, — от нищеты и осколков мин, — и всем на это плевать.

Конфликт был переведён в вялотекущую фазу; бюджеты обеих стран терпели колоссальные убытки из-за воровства на военном поприще. Люди обеих стран беднели на глазах, потому как обесценивание валют, — а соответственно и подорожание всего, — шло семимильными шагами.

И вдруг, ни с того, ни с сего, спустя восемь лет, так же в феврале, 22го числа Президент по всем каналам телевидения объявляет о том, что наша страна признаёт ДНР и ЛНР независимыми государствами и будет помогать всячески и всецело их развитию, в том числе военным образом.

23 числа он же объявляет о начале специализированной вооружённой кооперации. На территорию сопредельного государства вводится определённый контингент людей из специальных подразделений, которые, практически без усилий, уничтожаются армией этого государства. Людям этим говорят что по ним не будут вести огонь, что им не будет оказывать сопротивления и они, без оглядки назад, прямо на броне БМП и БТРов едут по дорогам общего пользования в столицу. Армия соседней с нашей державы же сжигает колонны снабжения и наши солдаты вынуждены бросать танки и другие бронированные машины, оставшиеся без топлива и убегать в сторону границы. Их отлавливают и убивают.

Таким образом нашу «спецуру» проредили. Как я понимаю, делалось это для того, чтобы было легче контролировать эту войну. Чтобы, — когда нужно остановить наступление или не стрелять по городу, в котором разгуливают чиновники высшего ранга страны, официально считающейся нашим врагом, — не было протестующих или проявляющих инициативу. В Х. и М. — на Юге соседней страны нашим удалось закрепиться, после того, как силовики без боя, загодя, покинули множество населённых пунктов этих областей. Из других областей, куда спецуру кинули на растерзание военных, мы ушли.

Вскоре Х. был без боя сдан. Никто и ухом не повёл. М. держали в руках из-за сухопутного сообщения с Крымом. На построенном в 2018 году мосту из К. края — на полуостров была организована «диверсия». Был взорван грузовик и несколько вагонов с топливом. Сделали это для того, чтобы весь трафик грузовых автомобилей переключить с моста на трассу через «Новые регионы».

«Новые территории» называли частью нашей страны, но границы с ними так и остались. Между Х. и З. областью, между Д. и Р. областями были КПП для проезда на «большую землю» — в РФ.

Летом 2023 года наши противники перешли в контрнаступление и перерубили гордиев узел сухопутного сообщения с К. Сначала был взят Б. и близлежащие сёла. Этим же летом нас выбили из М. и их армия остановилась на узком перешейке с К.

Во время зимней компании, украинская армия продолжила отбивать свои территории и теперь, в этом уже году, весь К. оказался за ними, нас оттиснули к тому клочку, где мы теперь находимся, откуда, как мне кажется, вскоре выбьют.

Зная всё, о чём я тебе рассказываю, мне тяжело воевать, но Родина требует, чтобы её сыны защищали её рубежи. А для меня рубежи Родины там, где их признаёт наша власть, а следовательно и наш народ. Поэтому я здесь. Я — один из добровольцев.

Вот и вся история. А теперь, ребята, нам предстоит поездочка в самое пекло. Отдохнули, посидели, поели? Поехали!

Глава 5

Планета Земля, СССР, недалеко от Кривого Рога

22.02.1943 год, 22:19

Сергей и Олег удивлённо посмотрели друг на друга. Каждый из них не ожидал, что может встретиться здесь с другим. Не успели они произвести какие-либо действия, как советские солдаты начали стрелять по поднявшим винтовки немцам. Олегу чудом удалось выжить под градом пуль. Он быстро рухнул наземь и оставался в таком положении, пока все фашисты вокруг него не были убиты. Когда стрельба прекратилась, Сергей первый подбежал к Олегу и сказал:

— Как тебя угораздило то? Ещё и в эсэсовской форме…это «финита ля комедия»…

— Да знаю я, знаю. Что-то придумаем. Может быть… — не успел Олег завершить свою мысль, как командир группы Сергея — Геннадий Липец оказался возле друзей и заорал:

— ВСТАТЬ! — этот приказ был и для Сергея тоже, что стало понятно после того, как командир добавил:

— Пургин, ты тоже. С эсэсовцами водится вздумал? Разберёмся. Обязательно разберёмся! Увести их! — подошедшие солдаты с удивлением посмотрели на командира, но потом, всё поняв, послушно повели Сергея и Олега в тыл.

Руки их связали крепким джутовым шпагатом, разговаривать запретили. Каждый из группы норовил дать пинок или как-то ещё ударить «немца» и «предателя». Сквозь «коридоры позора» провели ни в чём не повинных друзей. Кто-то даже не смотрел в их сторону, кто-то сплёвывал им под ноги, другие применяли руки и ноги в кирзовых сапогах для пинков и ударов. Разбираться никто не хотел. Командир сказал что предатель — значит предатель. Ну а с немцем и так всё понятно.

Для конвоирования испытуемых в Кривой Рог, в отделение НКВД были выбраны два человека — Александр Борисов и Денис Круть. Это были самые адекватные и сдержанные бойцы по мнению Липеца. Дело своё они знали и выполняли хорошо, без лишних эмоциональных всплесков и прочих «бабьих штучек».

Обратный путь для Сергеябыл сложнее пути к дамбе, ведь несмотря на то, что теперь он не был вынужден бежать по грязи, но просто шёл по ней, клеймо предателя усложняло дорогу и не покойно было на душе. Не разбирая дороги, хлюпал он, рядом с Олегом и глубоко задумался.

«Неужели действительно так, не разбираясь, просто из-за того, что солдат заговорил с немцем, его могли назвать предателем и отправить в НКВД для допросов и пыток? Или это просто параллельная реальность, в которой советские солдаты более злые и неразборчивые? Трудно сказать. А что Олег так весел? Может быть, у него есть какой-то план? Как же нам быть? Бежать или послушно выполнять приказы? Если мы сбежим, то куда? На советской стороне нас найдут, обязательно найдут, а к немцам бежать ещё хуже. Бежать к ним — означало бы и правда стать предателем»

Олег же улыбался просто из-за комичности ситуации. Он понимал чем ему грозит его нынешнее положение, он понимал, что может не выбраться отсюда, из этой реальности, но ему уже настолько надоело всё это, что он был бы рад отдать Богу душу и воссоединиться со своей любимой на том свете. Если таковой, конечно, существует.

Через несколько часов пути по пересечённой местности, Испытуемые, вместе с конвоирами, наконец добрались до здания, в котором расположилось управление НКВД. Это был полуразрушенный с северной стороны дом культуры. В уцелевшей части здания и находились чекисты.

На входе с ДК стояло двое охранников. Они покуривали папиросы и о чём-то оживлённо беседовали. Борисов, оборвав их разговор на полуслове, громко, с оттенком гордости, сказал:

— Привели эсэсовца — гада и предателя из наших. Куда их вести?

— Внутрь, голубчики, внутрь. Там вам всё подскажут и расскажут, — ответил один из «вахтёров».

Внутри наших героев встретили неприветливые, синего цвета, частично обгоревшие — стены холла дворца культуры. Само здание было выполнено в типичном советском стиле, ничем примечательным не отличаясь от миллионов таких же ДК. Быстро пройдя холл, повернули направо к двери в уцелевшую часть здания. Борисов посмотрел на Крутя и тот пожал плечами, как бы, говоря: «Наверное, сюда. Сам не знаю».

За дверью стоял чекист, который вопросительно посмотрел на вошедших.

— Здравия желаю. Привели предателя и фашиста. Куда их вести? Командир приказал конвоировать, пока не отдадим в руки чекистов.

— Понял. Пройдите по коридору, третья дверь справа. Там подскажут, — безразлично ответил караульный, непонятно зачем здесь стоявший и кого карауливший.

Подойдя к указанной двери, Борисов сначала постучал, а затем открыл её. Просунув голову внутрь, он повторил свой вопрос и назвал цель прибытия. Ему что-то ответили и он, повернувшись к Крутю, знаком дал понять, что нужно заводить обвиняемых в кабинет. Что и было сделано.

Кабинет представлял из себя комнату с высокими, — под четыре метра, — потолками. Да и сама комната была внушительных размеров. В ней было три больших окна, сейчас заваренные арматурой, которая составляла решётки на оных, чтобы допрашиваемые люди не сбежали, разбив собой или чем-то ещё стекла. Прямо по центру комнаты стоял большой стол, за которым восседал мужик в форме НКВД.

Мужик этот был упитан и лыс. Мясистый нос его основанием своим упирался в морщинистый лоб. Жирные губы, как будто смазанные маслом, растянулись в улыбку, при виде вошедших и обнажили жёлтые кривые зубы. Кепка его лежала рядом с ним, на столе. Он был потен и всё существо его было настолько отталкивающим, что смотреть на него не хотелось.

Перед столом стояло два стула, на которые усадили Олега и Сергея и, по приказу хозяина кабинета, используя данные им верёвки, солдаты привязали к стульям друзей.

— Ну что, голубчики? Допрыгались⁈ — мужик носком своего сапога ударил сначала Олега в лицо, затем Сергея в живот. Друзья скорчились от боли, но усидели на стульях.

— У нас с вами предстоит долгий и мучительный разговор, друзья мои. Очень долгий и очень мучительный, — явно с удовольствием говорил следователь. По всему было видно, что его работа приносит ему несказанное удовлетворение и ему ничего в жизни больше и не нужно — кроме как избивать и иными способами пытать людей. Посмотрев на конвоиров, он сказал: — Ребят, вы можете быть свободны. Доложите Липецу, — он ведь у вас командир? — что все сделали как нужно и передайте привет от Панкратова. Думаю, он меня помнит.

— Есть. — сказал Борисов.

— Так точно. — вторил ему Круть.

Солдаты покинули помещение. Следователь повернулся к друзьям и сказал:

— Ну что, гниды? Готовы? Я могу облегчить вашу участь, если вы подпишете документы, которые я вам дам. Вы оба всё равно не жильцы — скажу по секрету, но ведь умирать можно долго. Понятно о чём я⁈ Что молчим⁈ — заорал безумный лысый чекист и тут у него на столе зазвонил чёрный телефон.

— ДА⁈ Так точно! Слушаюсь! — только что бравурный и явно довольный собой мужик переменился прямо на глазах у испытуемых и стал маленьким и скукоженным. Положив трубку, он сразу же её поднял снова и проорал:

— Ко мне двоих конвоиров! Срочно! Вновь прибывших к начальнику! Сейчас же! — нервически кинув трубку на рычаг, чекист достал папиросу и, снова усевшись на стул возле стола, сказал:

— Кому-то другому повезло. Ну ничего. И наш час настанет, — явно было что этот идиот разговаривал сам с собой. На лбу его выступила испарина после разговора, но сейчас момент страха был позади и лысый решил порассуждать, — ничего-ничего…настанет и мой час…и я всю дурь повыбиваю из этих фашистских сволочей и изменников Родины!

Оборвав столь научные рассуждения начальника кабинета, в дверь ворвались два чекиста и, отдав честь следователю, поспешно развязали Олега и Сергея и куда-то их повели.

Снова безликие, полусгоревшие коридоры, снова отношение как к нелюдям. Из-за дверей слышны крики боли и требовательные возгласы; стоны и откровенные рыдания; сипение и бульканье; гудение каких-то машин или аппаратов и смех людей, оперирующих ими…чего только не происходило в застенках НКВД…

Не умеющая говорить эмоциями, но лишь передающая голые (безусловно, исправленные и отличные от реальности) факты, бумага расскажет потомкам о героях-следователях, которые изо дня в день боролись с разведчиками, преступниками и прочими криминальными элементами. Нигде не будет указано процентного соотношения количества содержащихся под стражей виновных, чью вину ещё надо было доказать, но с ними вели себя, как с уже осужденными, и вовсе невиновных людей, взятых по ошибке, по глупому стечению обстоятельств или в следствии подтасовки, компрометирующих таких людей, документов.

«Герои» эти только лишь будут передавать из уст в уста все ужасы и изощрения своего пыточного ремесла. Посмеиваясь и подмигивая друг другу, добрыми сейчас, захмелевшими, глазами своими, лучше любого писателя или сценариста, опишут эти люди подробности своей деятельности, в ходе которой были уничтожены массы человеческих жизней и передадут своим последователям мастерство, дабы те, не отставая от наставников своих (ещё и добавив от своего века технических новшеств), продолжали искусно и хитро «изобличать злодеев».

Двое людей, попавших в эти, наполненные ужасом и безысходностью, коридоры, идущие сейчас по ним, понимали всё происходящее вокруг и чувствовали чёрную энергетику этого места. Им было невдомёк почему «испытатели» отправили их сюда, но было понятно что, если оные не вмешаются в процесс, конец этого этапа будет плачевным и следующего испытания им уже не видать.

Наконец, их привели к черной двери и один из сопровождающих гвардейцев постучал в неё. Из-за двери раздался глухой голос, произнесший с явным грузинским акцентом: «Вводите их». Оба гвардейца, вытянувшись по струнке, цокнув каблуком одной ноги о второй каблук и яростно завопив, в один голос: «Слушаюсь!», открыли дверь и ввели Сергея и Олега в тёмный, наполненный густым табачным дымом и едким запахом алкоголя — кабинет.

В кабинете этом на окнах висели плотные, тяжёлые тёмно-зелёные шторы, на потолке горели две тусклые лампочки. На полу разлёгся огромных размеров, практически на всю комнату, ковёр (7×8 метров), с причудливым рисунком на нём: ромбы, квадраты, круги, переплетаясь меж собой, шли по наружному краю ковра, чуть ближе к центру были размещены, соединённые буквы «V» и «O», в самом же центре красовалась огромная буква «З». Ковёр был достопримечательностью кабинета, так как кроме него, здесь были лишь стол да три стула. Одиноко ютились они около одной из стен этого помещения в шестьдесят квадратных метров.

Как только вошедшие оторвали взгляды от ковра и посмотрели на стол, а затем и на человека, восседавшего за ним, сердца их одновременно ёкнули и они поняли, что конец неминуем.

Усатый человек в серой шинели, с дымящейся трубкой во рту внимательным изучающим взглядом чёрных глаз своих, всматривался в посетителей. Перед ним на столе лежали какие-то бумаги и стоял стакан, наполненный жидкостью янтарного цвета.

— Ви можете идти, товарищи. Спасибо за службу, — сказал усач, обращаясь к гвардейцам.

— Служу Советскому Союзу, — в ответ заорали те и удалились.

— Ну что, товарищи? Папироску или, может бить, выпить желаете? У меня отборный увиски, коротышка из Англии передал. Такого у нас нет и не будет хе-хе. Ви присаживайтесь, не стойте. В ногах правды нет, — последние слова прозвучали скорее как приказ, нежели были просьбой. Двое друзей недвусмысленно переглянулись и им пришлось подойти к столу и сесть на стулья, приготовленные для них. Сталин продолжил:

— Ви знаете, я сюда только ради вас и приехал. Мне, как бишь его? Мессинг. Вольф Мессинг сказал о том, что вас приведут. И даже точно совпала дата и даже время! Ха-ха! — Иосиф Сталин искренне засмеялся, что абсолютно не шло к его образу, сидящему в головах наших героев. Он говорил с сильным грузинским акцентом, подолгу подбирая слова для построения фраз. Невооружённым глазом было видно, что размышляет этот человек на своём родном языке, а потом уже переводит на русский. Иногда неуклюже и не к месту вставляя слова.

Наши герои, не зная как реагировать на происходящее, молча взирали на смеющегося «Вождя народов». Никто из них не предполагал что будет дальше, поэтому они предпочитали помалкивать, пока дело не дошло до конкретных вопросов. Тем временем, Сталин, видимо, войдя во вкус, продолжал свою речь:

— Ви поймите, товарищи. Нам такие люди нужни! Очень нужни! Ви же можете перевернуть нашу науку! Ви можете рассказать как всё это вот там у вас устроено. Смекаете, нет? Хорошо, тогда поясню детальнее: либо ви сотрудничаете с нами, либо ви будете отданы под суд, а у нас самый честный суд в мире, как известно. Хотя решение его я уже знаю; загодя, так сказать. Ха-ха, — Сталин нагнулся, чтобы найти что-то в ящике стола и достал оттуда четыре каких-то цветных бумаги. Две он положил перед Олегом и две перед Сергеем.

— Одна бумага — красная, вторая, как видите, синяя. Если ви ставите подпись в красный бумаге — вас будем судить. Справедливо, но жёскто! Жёстко! — маленький, щуплый человечек, с оспой на лице, в военной форме, немного замялся после того, как неправильно сказал слово, но затем он, словно ни в чём не бывало, продолжил: — Если же ви ставите подпись в синий бумаг, — тут он сделал картинную паузу, немного переиграв, что было крайне заметно двум друзьям, — то ми начинаем сотрудничество с вами. Ви будете одарени всеми благами нашей великой страни. Вам будет предоставлена охрана от наших врагов и вы будете всячески поощрены. Думать! — Сталин постучал указательным пальцем правой руки себе по лбу, затем взял стакан и осушил его. — Вам нужно думать. Хорошо подумать!

Пока опешившие от предложения друзья пытались лихорадочно сообразить как же им поступить и чего от них хотят испытатели, Усач с трубкой, не забывая периодически ей попыхивать, изрядно добавляя дыму в и так задымленное помещение, нагнулся к нижнему ящику в столе и вынул оттуда бутылку, с надписью «Jim Beam» на ней. Так же он достал два гранённых, таких же как у него самого, стакана, которые поставил выше синей бумаги. Затем он наполнил свой стакан и стаканы испытуемых, тем самым практически полностью опустошая бутылку.

— Ничего. У меня ещё есть! — Сталин поочерёдно подмигнул сначала Олегу, а потом Сергею, — чего нельзя сказать о вас: времени у вас почти нет. Через минуту я жду ответ. Правильний ответ. — после такого ультиматума, вождь народов предпочёл, зачем-то подойти к окну и, немного отодвинув тяжелую штору, куда-то внимательно смотрел

Внутренние душевные переживания, которые испытывали, хотя и немного по-разному, оба друга, описываться здесь не будут. Скажу лишь о том, что каждый из них по-отдельности понял, что может сейчас изменить ход событий в какой-то параллельной, а может быть и в их собственной, реальности.

Когда же Олег, что-то решив и кивнув сам — себе потянулся за ручкой, взяв её, направил смертоносное для себя самого перо её в сторону красной бумаги, Сергей резко остановил его, коротко, но громко сказав: «НЕТ!», затем чуть слышно добавил: «Доверься мне». Сталин, подскочив от, — словно гром среди ясного неба, — грянувшего «НЕТ!», быстро подошёл к столу и сел на стул.

— ИТАК. Ваше решения! — грозно насупив брови, промолвил он. На что Сергей ответил:

— Мы согласны на сотрудничество. — он многозначительно посмотрел на Олега, пока не увидел понимание в его взгляде, затем решительно взял шариковую ручку, с надписью на ней «Made in UK», и поставил росчерк внизу синей бумаги. После секундного колебания, тоже самое сделал и его друг и товарищ по несчастью.

— Вот это по-нащиму. Вот это по-советски. Ви не думайте, Мессинг сказал мне что ви — не фашист. Он сказал что ви — наш агент, — обратился он к Олегу, — А теперь давайте выпьем и отметим эту сделку!

Все выпили. Желудки обожгло и есть захотелось втрое сильнее, чем прежде. Словно угадывая мысли своих посетителей, генералиссимус дважды хлопнул в ладоши. Дверь тут же отворилась и в неё вошли люди в белых колпаках на головах и белых фартуках на телесах. Все они были упитаны и краснолицы. Все они несли подносы с кушаньями. Замыкающий шествие человек, девятый по счету, был в военной форме и ее же нес в руках. Он поманил Олега к себе и тот, сняв форму СС, переоделся и вернулся за стол.

После обеда, полностью насытившего наших героев, Сталин поднял трубку своего чёрного телефонного аппарата и сказал в неё:

— Нащи гости готовы к путешествию. — затем он решительно положил её на рычаг, немного не рассчитав силу. Аппарат звякнул, а в дверь вошли всё те же два гвардейца. Только теперь их лица лучились добротой и всяческим вниманием к сопровождаемым ими людям. — Увидимся в Москве, товарищи, увидимся в Москве, — задумчиво сказал Иосиф Виссарионович.

Выйдя из здания ДК, испытуемые увидели полуторку, в которую их и погрузили, чтобы отвезти на ближайшую неразбитую бомбёжками железнодорожную станцию. Прибыв на неё, друзья увидели, что их ожидал поезд в Москву. «Снова Москва. Снова столица. Да что же с ней не так⁈ Почему нас непрестанно туда притягивает, словно магнитом» — нервно подумал Сергей. Затем, успокоив себя усилием воли, он сказал:

— Ну что, Олеже, снова в Москву?

— В неё, родимую. Как же я её ненавижу, если честно, — с печалью ответил Олег.

— Ты не забывай. В это время, там всё совсем не то – как поётся в известной песне Летова. Нет ни полчищ мигрантов, ни забитых улиц, ни армии мажоров, ни мигалок с депутатами внутри. Сейчас там тихо и спокойно, если рассматривать с нашей позиции. Но не совсем тихо и не совсем спокойно, если говорить о позиции интеллигенции в очках и власть предержащих мужей. Им-то сейчас не совсем сладко живётся.

— Да, я изучал нашу историю. Помню обо всём этом. Посмотрим так ли всё на самом деле, как пишут в учебниках…

Конвоиры с недавних пор, словно по чьей-то команде, держались немного в отдалении от друзей, чем несказанно их радовали и давали шанс немного обсудить ситуацию, без присутствия лишних ушей. Всё вокруг удивляло и опечаливало одновременно. Наши герои на некоторое время даже забыли где они находятся, обсуждая и осматривая детали военной жизни.

* * *

Дверь во временный кабинет Сталина ещё не полностью закрылась после ухода из него двоих друзей, а из-за шторы вышел довольно высокий человек средних лет, приятной наружности.

Лицо его, словно бы, таило в себе какую-то сакраментальную тайну. Какую-то недосказанность можно было увидеть, глядя в его карие глаза. Тёмные волосы его были коротко обстрижены, на голове была серая, с коричневой лентой, шляпа. Усов и бороды он не носил, но бакенбарды присутствовали.

По его молодцеватому виду можно было бы сказать что ему лет 35, но на самом деле ему было на семь лет больше. Он был одет в белую рубашку, с синим пиджаком поверх неё, синие же брюки на ногах оканчивались лакированными туфлями коричневого цвета.

Ростом он был выше хозяина кабинета на 30–40 сантиметров и это уже выглядело комично (если бы кто-то мог наблюдать за визави со стороны). Когда же он резко вышел из своего укрытия с улыбкой и дымящейся сигаретой во рту, Иосиф Джугашвили, как будто, уменьшился в два раза, взгляд его приобрёл кроткое выражение, вся ирония покинула его лик, вся напускная уверенность сдулась, словно пробитое гвоздем автомобильное колесо. Таинственный человек, вкладывая насмешку в каждую букву, в каждый звук, издаваемый им, выпустив клуб дыма из носа и рта, сказал:

— Ну вот, а ты боялся. Говорил же тебе: не дрейфь. Ничего в них овер…сверхъестеств…- человек запнулся, но не прекращал улыбаться, затем продолжил: — Ничего необычного в этих людях нет. Они как ты и я, Джуга, — человек в костюме-тройке вальяжно похлопал одного из самых грозных правителей современности по плечу и хамовито посмотрев на него, продолжил: — Ты уже весь виски выпил? Негодник. Проказник. Ладно, мы очень ограничены во времени. Нам нужно ещё успеть подготовить всё к приезду испытуемых в Москву, — промолвив это, человек сел на стул, на котором ранее сидел Сталин и стал жадно, руками, запихивать пищу себе в рот и, кое-как пережёвывая, глотать её. Он делал это настолько быстро и ловко, что у Сталина, который изредка, боясь, поглядывал на этого человека, невольно возник вопрос: «ესადამიანია?», что в переводе на русский означало: «Это человек?».

Закончив с «трапезой», джентльмен посмотрел на генералиссимуса непонимающим мутным взглядом и задал вопрос:

— Так ты ещё здесь, мой нерадивый друг. Всё-то тебе надо говорить, ничего-то сам не можешь. Лайк а чайлд, лайк а чайлд, ей-богу. Нау ты берёшь трубку и вызываешь машину, на которой мы спешно отправляемся в столицу не твоей родины. Мухой! — прикрикнув на Вождя, человек достал новую бутылку из нижнего ящика стола и, открыв её крышку, присосался к ней. 750 грамм он выпил за пол минуты, не отрываясь и смачно рыгнул. Во время этих манипуляций, Сталин позвонил по телефону и приказал подать машину.

— Я готов, Джуга, помчали. — с этими словами человек скрылся за шторой. Сталин же, пожав плечами отправился к машине. Когда ему открыли дверцу и он уселся на задний диван в свой «Packard Custom Super Eight», с эмблемой завода «ЗИС» впереди, он увидел за рулём всё того же человека в синем костюме-тройке. Только на голове у него была фуражка из 80х годов ХХ века.

Глава 6

In HMM III battle. Леса на Юге Эратии. 4 мес. 3 нед. 2 день.

Лена, Надя.

Обе девушки, находясь среди непонятных существ, были в замешательстве и не могли понять что же им делать. Они с ненавистью взирали друг на друга и обе хотели поскорее закончить этот дурацкий этап испытания.

Надежда ждала подсказку или какую-либо помощь от своих тайных покровителей и была уверена, что и на этот раз ей удастся с лёгкостью пройти очередной этап, оставив Конахину гнить в этом непонятном мире.

Елена же была уверена, что победит именно она, потому как не считала Надю серьёзным оппонентом. Она судила по оболочке, не вдаваясь в подробности и подоплёки. А исходя из «оболочки», Надежда была хрупким и ранимым созданием.

Вдруг, как будто откуда то сверху, а через миг, и сразу со всех сторон — зазвучали барабаны. Это были не привычные для всех звуки «рабочего», «бочки» и прочих элементов стандартной барабанной установки. Барабаны эти звучали столь глубоко и низкочастотно, что слушающим их девушкам казалось: если добавить ещё немного громкость, то не только ушные перепонки разорвёт, но и мир вокруг рухнет в бездну, превратившись в руины.

Затем отбивающие воинственно-задорную музыку барабаны начали медленно затихать и появились другие звуки: это были ноты, которые были сыграны на разных музыкальных инструментах. Вначале зазвучала скрипка, вписываясь в общую картину и, как бы, подчёркивая воинственный ритм, взятый барабанами; присоединилась флейта, играя свою партию, так же дополняя общий настрой; к флейте и скрипке добавились фортепьянные звуки и струнный басовый инструмент. Всё это многоголосие слилось воедино и, несмотря на то, что каждый инструмент вёл как бы свою линию, звучало гармонично и завораживающе.

Внезапно всё стихло и вокруг зазвучала лишь кромешная гробовая тишина. Через несколько секунд, словно гром, заиграл иной мотив воинственной же музыки. Этот мотив был более минорный. Основную партию здесь вела виолончель. Она как бы зазывала присутствующих на поле приступать к каким-либо действиям. И это возымело свой эффект.

Огненная Птица повернула свою голову вправо, влево, разминая шейные позвонки. Затем она, взмахнув своими широкими крыльями, взлетела и, стремительно преодолев разделяющее их расстояние, оказалась возле Пегаса. Раскрыв свой клюв, Огненная Птица извергла из себя волну огня, которой оказалось достаточно, чтобы Пегас, обгоревшие крылья которого тут же обвисли, стал падать наземь. Повернув свою голову в сторону Надежды, смотрел он своим пронзительным, но затухающим взглядом в её глаза и, наконец, отдал свою душу местному Богу.

В ответ на этот коварный ход со стороны Огненной Птицы, «проснулся» Чёрный Дракон и, дважды подняв свои гигантские крылья и опустив их, взмыл в воздух и подлетел к изрядно испугавшейся, но не двинувшийся с места, Огненной Птице. Открыв свою пасть, он обдал её ещё большим огнём, чем она сама обдала Пегаса.

Но Птица устояла. Может быть её огненная природа происхождения дала ей нужное сопротивление, может быть Дракон был не в состоянии набрать нужную температуру пламени у себя в брюхе, — кто знает. Птица громко, перекрикивая музыку, заклекотала, — что говорило о том, что боль она всё-таки испытала, — и осталась стоять на своём месте. Она, раскрыв клюв, обдала Дракона красным оранжевым пламенем, в ответ, но тому было ни по чём. Казалось, что он лишь удивился такому повороту событий, как удивляется задира, когда получает сдачу от более слабого своего соперника, который никогда не отвечал на его приставания и унижения до того.

Следующим действующим лицом в этой непонятной битве стал Джинн-На-Пламени. Осмотрев всех своими страшными жёлтыми глазами, он сложил руки в жесте, с которым монахи молят Бога о пощаде и, невысоко воспарив над землёй, полетел к Огненной Птице. За секунду оказавшись возле неё, он сделал руками непонятный и быстрый жест, произнёс что-то на странном наречии и меж рук его вспыхнуло пламя такого же цвета, как то, которое заменяло ему ноги. Это пламя он направил прямо в грудь Огненной Птицы, оставив на ней большое обгоревшее пятно.

Птица снова устояла. Но посмотревшей на неё Надежде стало ясно, что малейший удар теперь способен лишить это непонятное крылатое создание жизни. Глаза Птицы были едва открыты и ей было тяжело устоять на своих когтистых жёлтых лапах, но пока она держалась.

«Разморожен» был и Гигант, с молнией в руке, из армии Елены. Он поднял обе свои руки к небу и резко их опустил. Затем, словно герой какого-то вестерна сузил глаза, — так, что они превратились в маленькие щелки, — и, с огромной силой, метнул своё грозное оружие — молнию, прямо в Чёрного Дракона. Раздался душераздирающий вопль и одна из драконьих передних лап упала, отсеченная молнией. Хлынула чёрная кровь, но Дракон не растерялся и, используя огненное свое дыхание, обжог свою искалеченную конечность. Кровь остановилась. Дракон, с ненавистью посмотрел на Гиганта и наблюдающим за сражением людям стало понятно, что следующий свой удар Дракон направит именно в человека с молниями.

Завороженные наблюдали и Надя и Лена за всё разгорающимся побоищем. У Надежды сложилось впечатление, что все участники сей битвы ходят как бы по очереди. Что-то или кто-то мешало им всем вместе ввязаться в битву. Что-то или кто-то делало так, чтобы была очерёдность ходов и какое-то подобие порядка.

Оживлённый Скорполев, взмахнув своими крылышками, с грозным рыком, полетел к измученной Огненной Птице. Оказавшись подле неё, видно было что Скорполев напрягся и изо всей силы хотел ударить ту своим скорпионьим хвостом, чтобы отправить к праотцам. Птица же, проявляя проворность и ловкость увернулась от удара, торжественно заклекотав на атакующего.

В этот момент Надежде стало ясно, что живым из этой битвы выйдут немногие. Если вообще кто-либо выйдет. Понимание это её очень пугало; ещё бы: умереть в каком-то сюрреалистичном мире не каждому хотелось бы. Девушка по-прежнему не могла двигаться полноценно. Могла лишь следить глазами и, двигая головой, продолжать наблюдать за разразившимися подле неё баталиями.

Елена же, напротив, не боялась. Каким-то непостижимым образом она поняла, что её армия сильнее, либо ни в чём не уступает армии Надежды. Соответственно есть хороший шанс победить. Она подумала что все «зверушки», — как она называла воинов у себя в голове, — перегрызутся, а затем она с лёгкостью одолеет Надю.

Следующим персонажем, получившим право действовать, стал Рыцарь Ужаса. Красными глазами своими посмотрел он на Огненную Птицу. Та, поняв что теперь-то ей точно конец, лишь утробно промычала что-то. Рыцарь на страшном коне поскакал в противоположную от себя, часть поля и через несколько секунд оказался возле Птицы. Послышался холодящий кровь в жилах смех его и он занёс свой искривлённый клинок над птичьей головой. В последний миг перед ударом, будто, что-то помешало Рыцарю. Невооружённым взглядом было видно, что он должен был бы убить Птицу, но он лишь рубанул воздух, слева от её головы. Несказанно удивившись, Огненная Птица осталась жить. А Надежда поняла что какие-то силы помогают Елене, а не только ей самой, иначе Рыцарь лишил бы жизни Птицу.

Пришёл черед действовать зелёному Змею Горынычу из армии Конахиной. Громко прокричав воинственный клич, он пролетел половину расстояния от одной армии — к другой и приземлился в чистом поле. Видимо, вновь вмешалась какая-то сила и не дала ему лететь дальше.

Теперь Надежда почувствовала необыкновенный прилив сил. Наблюдавшая со стороны Елена увидела невообразимый поток света, круживший вокруг Никишиной. Свет этот был очень яркого бежевого цвета. Через несколько мгновений присутствия этого свечения, оно прекратилось. Зато Надю теперь было не узнать: на ней была надета какая-то странная ряса серо-синего цвета, в руке у ней была небольшого размера палочка, с голубой сферой на конце. На ногах — сандалии золотого цвета, на голове — диадема из материала такого же цвета.

Надя удивлённо осматривала себя, затем, её голова, как бы, повинуясь чьему-то повелению, отвернулась от созерцания её самой и повернулась к стоящему справа от Конахиной Магу. Правая рука Нади, сжимавшая волшебный скипетр, и будучи неконтролируемой хозяйкой, поднялась над головой и направила луч бежевого света в Мага. Свет, достигнув своей цели, ударил старика в живот, опалив тому его красный наряд; старик на удивление устоял. Он лишь вскрикнул, но остался жив.

Пришёл черёд удивляться и Елене. Вокруг неё закружил поток из снежинок и холодного воздуха. Впрочем понять что он холоден Лена смогла лишь по пару из её носа при выдохе; замёрзнуть она не успела. Вмиг исчезнувший поток этот преобразил Конахину донельзя. Она, опешив не меньше Нади, наблюдавшей за таким преображением своей соперницы, оглядывала себя.

Ноги Елены превратились в длинный, толстый хвост. Буро-красного цвета был он. Как она поняла, ей предстояло ползти по полю именно при помощи этого хвоста. Привычные две руки её превратились в три пары рук, в каждой из которых был вложен острейший тонкий меч. На голове у девушки находилась серебряного цвета корона, закрывающая часть лба. Грудь и живот были прикрыты металлическим нагрудником серебряного же цвета.

Всё звучавшая музыка распаляла Елену, но управлять собой она не могла. Что-то заставило её ползти, отталкиваясь хвостом-ногами по полю в сторону Надежды. Но, как и Горыныч, преодолев ровно половину расстояния до заветной цели, невидимый барьер был ей преградой. Недоумённо посмотрев на свою, приблизившуюся теперь, оппонентку, Лена в бессильной злобе стиснула зубы и осталась стоять на месте.

Пришёл черёд и обиженного Надей Мага. Подняв свой длинный посох, с зелёным большим камнем в нём, он произнёс какие-то, лишь ему понятные слова и, направив своё оружие в сторону Надежды, создал зелёный смертельный луч. Луч этот дьявольски обжёг живот девушки, но особого вреда ей не причинил. Либо сил у старика было меньше, чем казалось со стороны, либо это вновь вмешались Надины покровители, — ясно было одно: деду понадобиться целая вечность, чтобы убить Никишину, а вот Наде достаточно будет применить всего несколько своих лучей, чтобы уничтожить Мага.

Наконец и Джинн из армии Елены откинул оковы, чтобы сделать свой ход. Склонив своё тело в сторону вражеской армии, он невысоко поднялся над землёй и полетел к ней. Преодолев чуть меньше половины пути, он остановился словно вкопанный. Разразившись рядом бессмысленных, в данной ситуации, ругательств, на своём родном языке, Джинн передал инициативу действий дальше.

Осмотрев свой огромный молот, небольшой человечек, в шлеме с рогами пошёл в сторону Елены. Он был настолько грозен и решителен, что Лене было не до смеха, несмотря на то, что она была выше его примерно в два раза. И снова лишь вмешательство какой-то силы помешало Гному ударить своим молотом и размозжить голову Конахиной. Гном не дошёл буквально несколько шагов и был остановлен.

Пришёл черед хода Золотого. Размяв свои несуществующие косточки несколькими движениями вправо и влево, это создание медленно двинуло себя вперед, в сторону Надиной армии. Издавая бряцанье, Голем дошёл лишь до Елены и остановился возле оной.

Вновь Чёрный Дракон воспарил над полем брани. Но на этот раз он, пролетев два круга, как следует разминаясь, опустился перед Гигантом с электрическими разрядами в рукаве. Раскрыв свою пасть, Дракон обдал несущим смерть жаром существо в золотых доспехах, но не убил его. Лишь поджарив тому ноги, ещё более разозлив. Гигант, в ответ на маневр Дракона, ударил того электричеством, отсекая и вторую переднюю лапу. Дракон повторил свой финт с остановкой крови и стал яростно взирать на существо с «молнией» в руке, ожидая лишь малейший шанс расквитаться с тем за потерянные лапы.

Огненная Птица задумалась. Видно было, что ей не хочется умирать и она старается просчитать свои действия. Затем, решив что-то, она взлетела и, двигаясь заметно медленнее, чем прежде, подлетела к Гному. Истошно завопив, она обдала того таким жаром, что даже Елена и Надежда почувствовали его. Гном, прокричав последний свой крик, упал замертво. Из участия в битве он был исключён.

Джинн-На-Пламени посмотрел в сторону павшего Гнома, а затем резко полетел в сторону Синего Джинна. Так же сложив руки, как в первом своём полёте, он быстро достиг своего заклятого врага и, образуя убийственный жар меж своих рук, направил оной на соперника. Пламя, наполненное яростью существа с жёлтыми глазами, испепелило Синего Джинна вмиг. Над странным этим полем брани, перебивая музыку, раздался вопль и Синий Джинн исчез в синем облаке пара. На его месте осталась лишь лампа джинна, как мы привыкли её представлять, исходя из книг или мультфильмов. Поблескивала она на солнце, безмолвно валяясь у ног Джинна-На-Пламени.

Пришло время Гиганта отомстить за дерзость Чёрному Дракону. С неистовой силой поднял он свою, мечущую электрические разряды руку, и хотел отсечь рептилии голову, но Дракон увернулся, подставив крыло. Оно изрядно пострадало, но он остался жить, ответив на удар Гиганта своим огнём. На этот раз огонь этот прожёг большую дыру в золотых доспехах. Теперь видна была и белёсая плоть. Она была ничем не защищена и враги могли атаковать её теперь с большим для себя эффектом.

Скорполев вновь полетел к Огненной Птице. И вновь промахнулся. Надежда уже начала сомневаться в своей армии, как Всадник закончил общее дело: он прискакал к Огненной Птице, всё ещё стоявшей над трупом Гнома и рубанул её своим клинком. Убитая Птица превратилась в большую кучу пепла, засыпав и тело Гнома и окружность в 3 метра вокруг.

Всадник посмотрел страшными красными глазами на Надю, как бы, говоря: «Ну что? Сомнения прочь? Мы победим! Прекратить панику», — по крайней мере Надежде именно так представилось. И лошадь его заржала.

Горыныч полетел в сторону Нади и она подумала что сейчас он своей страшной пастью просто откусит ей голову, но он, не долетев к ней, остановился возле Скорпольва и, подскочив всем своим телом, ударил того своим длинным хвостом. Скорполев громко зарычал и прикрыл правым крылом кровоточащую рану на своём боку. Собрав всю свою ярость в пучок, он ударил своим скорпионьим хвостом Горыныча и превратил того в обездвиженное изваяние.

Надя почувствовала, что может двигаться: значит настал черёд её хода. На этот раз она решила не применять свой луч, а отойти подальше от безумных существ и спрятаться за спиной Джинна-На-Пламени. Это давало ей сразу два преимущества: она уходила подальше от Елены, вооружённой страшными клинками и становилась ближе к Магу, с которым, она чувствовала, надо расквитаться. А чем ближе она становилась к цели своего скипетра, тем сильнее скипетр ранил цель. Оказавшись сзади Джинна, Надя немного успокоилась.

Елена, не задумываясь, пошла на Черного Рыцаря, преграждавшего ей путь к Надежде. Подползла к нему и рубанула верхними своими руками его лошадь. Клинки лишь скользнули по доспехам коня, не принося урона. Но и Рыцарь не стал отвечать на удар. Тем самым он показывал своё превосходство.

Маг, не особо размышляя над целью всего этого действа, вновь направил зелёный луч из своего посоха в Надежду. И вновь не нанёс ей особого урона. Луч лишь немного обжёг её, не цепляя жизненно важные органы и даже не проделав каких-то отверстий в мантии.

Золотой Голем предпочёл вернуться назад, к Чёрному Дракону и подло ударил того своими металлическими кулаками в спину. Дракон даже не повернулся в сторону этого чудика. Никакого урона Золотой тому не нанёс. Теперь пришёл черёд Елены сомневаться в надобности этого существа в её армии. «По крайней мере, он не слёг, как Гномик или та крылатая лошадь! Будет моим живым щитом» — лишь подумала она.

Вновь пришла очередь Чёрного Дракона. Он отлетел немного назад и залил рекой пламени Золотого Голема и Гиганта. Голем был расплавлен напрочь, оставив после себя лишь лужицу золотого цвета, Гигант же очень сильно обгорел и его белая, как у альбиноса, — кожа стала черной, как смоль. Он застонал от боли и не смог собрать достаточное количество энергии, чтобы ответить Дракону.

Джинн-На-Пламени полетел нести смерть в самый тыл врага — к Магу. Снова повторился маневр с руками и огнём. Маг не успел и пикнуть, как был испепелён. Ряса его и посох, оставшись без своего хозяина, рухнули на пол. Интересно что на них не было и следа от огня, созданного Джинном. Ибо огонь его выжигал саму душу оппонентов.

Скорполев полетел в сторону полумертвого Гиганта в золотой обгоревшей броне. Долететь ему немного не удалось и он был остановлен невидимым барьером немного дальше местоположения Чёрного Дракона.

Рыцарь Смерти, блеснув красными глазами на Елену, рубанул её своим искривлённым клинком. Он отсёк ей сразу две верхние конечности, которые ещё недавно сжимая клинки, били его коня. Голубая кровь хлынула из мест страшных ран. Елена завопила что есть мочи, чувствуя сильнейшую боль, но тут в голове у неё воцарилось умиротворение, кровь резко остановилась и в мозгу прозвучало: «Бей его!».

Лена, чувствуя поддержку извне, несказанно обрадовалась этому. Она рубанула двумя средними руками своими теперь уже по самому Рыцарю, продырявив его броню. Из отверстия сразу полилась чёрная кровь. Рыцарь снова не ответил ударом на удар и лишь засмеялся страшным смехом.

Надежда, оставшись без оппонента в лице Мага, посмотрела на Елену и рука её, сжимавшая скипетр, была с ней солидарна. Бежевый луч пронзил пространство и ударил прямо в грудь Конахиной. Та снова испытала жуткую боль, но выжила. Огромная дыра зияла в её доспехе.

Дракон предпочёл восстановить силы и не предпринимать действий, а Джинн смело полетел в сторону Гиганта, превышавшего его раза в три. Он попытался направить свой огонь прямо в брешь в золотой броне, но промахнулся и огонь лишь немного задел высоченное существо. Гигант же в ответ шандарахнул разрядом электричества Джинна-На-Пламени и тот, не издав и звука, лишь засияв синим пламенем исчез, оставив на земле только свои обручи.

Число воинов на поле битвы стремительно сокращалось. У каждой из сторон осталось лишь по три воина. И ни Лена, ни Надя не понимали кто же окажется сильнее и кто победит в конечном итоге.

Скорполев подлетел к Гиганту, в надежде попытать счастья в его умерщвлении. Размахнувшись своим скорпионьим хвостом, под звуки музыки, он целился в лицо громадины, но попал лишь в шлем. Шлем слетел с головы и открыл золотые волосы существа. Гигант был в растерянности и понимал что следующий удар может стать для него последним. Кто бы его ни бил.

Черный Рыцарь обошёл Елену со спины и ударил ей по хвосту. Ему удалось отсечь половину её змеиной сущности, но она выжила. Вновь невидимый помощник остановил кровь и сказал в её мозгу: «Сейчас! Он умрёт! Постарайся!». Конахина развернулась всем корпусом к Рыцарю Ужаса и рубанула того всеми четырьмя руками. Вскрик негодования и непонимания вырвался из-под чёрного шлема. И Рыцарь начал скашиваться набок. Елена рубанула и коня и тот, вместе со своим падающим всадником, завалился наземь и больше ни один, ни второй не издавали и звука.

Надежда смекнула, что пока Горыныч стоит без движения, нужно максимально пользоваться своим положением и, оставаясь на месте, палить по Елене. Что она и сделала. На этот раз луч оторвал нижнюю пару рук Конахиной. В этот момент Наде показалось, что теперь победа уж точно за ней.

Гигант, словно очнувшись ото сна, повинуясь непонятно каким мотивам, пошёл в сторону Елены и встал прямо сзади неё. Она недоумённо смотрела на него, но в глазах его была пустота и страх.

Чёрный Дракон поняв, что настал нужный момент, полетел вслед за Гигантом. Став на нужном расстоянии, он направил всю мощь своих внутренних мехов на раздувание адского пламени и залил Елену и Гиганта реками огня.

Гигант был повержен. Обгоревшее тело его завалилось навзничь и осталось лежать, дымиться. Что же касается Елены — ей сожгло оставшиеся руки и теперь она оставалась безоружной. Испытывая неимоверную боль, она почувствовала как кто-то вмешивается снова. Разум её отделили от тела и она воспарила ввысь, думая что спасена, но тут Надежда подняла руку со скипетром и бежевым лучом ударила прямо в самый центр пучка энергии, который сейчас был сущностью Елены.

Весь мир зашатался. Всё затрещало. Музыка перестала звучать. Отовсюду стали появляться потоки лавы, испепеляющие всё на своём пути. Надежда, так же, как Конахина, была отделена от бренного своего-не своего тела и воспарила ввысь, над всем этим безумием. Она успела заметить как вначале Скорполев накинулся на Горыныча, но умер от ответного удара того, затем и Чёрный Дракон, собирая оставшиеся силы в кулак, добавил в окружающее и пожирающее всё на своем пути пламя свою лепту, убивая Горыныча и умирая сам.

Битва была окончена. Победитель был определён. И, как часто это бывает в войнах: ради того, чтобы кто-то один победил кого-то другого и прибрал к рукам все ресурсы, которыми владеет тот, — должно полечь большое количество ни в чём не повинных, настроенных друг против друга (хитрыми умами манипуляторов) созданий.

Глава 7

Blackwell’s island. 1888 г.

Алиса.

Аннет Вильямс нагло и бесцеремонно тащила Алису по холодным мрачным коридорам. Конечная цель следования была не ясна девушке, но она была несказанно рада тому, что цель эта являлась причиной того, что её увели из пыточной с безумным «профессором». По тому идиоту было явно видно, что он доведёт дело до конца, каким бы ни был этот конец в его понимании.

Наконец, добравшись к выходу на улицу, перед которым на Алису накинули тёплое пальто, девушка выпорхнула наружу и задышала полной грудью. Повсюду в помещениях её окутывал спёртый воздух, влияющий на её состояние даже хуже отношения со стороны «мед.» персонала. Очутившись же во дворе «больницы», Алиса почувствовала как у неё поднимается настроение и вновь появляется надежда. Безысходность и отчуждение отошли на второй план.

Мрачный пейзаж, который составляли громадины больничных корпусов должен был влиять удручающе, но свежий воздух противопоставлял себя этому виду. Каменные здания давили на психику, как будто говоря: «Ты здесь до конца своих дней, смертный. А когда они закончатся, мы останемся стоять на своих местах, а тебя не станет. Ты исчезнешь с лица Земли и никто не заметит эту утрату. Смирись! Смирись со своей участью, смертный! Прими свою судьбу и пойми: помощь не придёт. Ты обречён!»

Алиса нервно мотнула головой, отгоняя подобные мысли и, насколько позволяло её теперешнее положение, гордо шагала вперёд. Она попыталась найти Тимура. Мысленно достучаться к нему. Но все усилия пошли прахом. Вновь возведённая стена остановила её мощный ментальный порыв.

— Веди себя тихо, полоумная. Сейчас мы войдём в здание, в котором находятся действительно важные и уважаемые люди. Если ты будешь вновь применять свои штучки, то я тебе обещаю: ты дорого за это поплатишься! Тебе ясно⁈ — Аннет схватила Алису своими жирными дряблыми руками и потрясла изо всех сил.

— Да. Прекрати меня трясти! — ответствовала Ковальчук.

— Хорошо. Только без фокусов! — вновь угрожающе сказала «сестра» Аннет. Алисе стало ясно, что «мед. сестре» очень сильно «влетает» от местного «царька», если приводимые ей больные ведут себя «неподобающе» и «несоответствующе». Оставалось лишь догадываться как же «влетает» самим больным.

Завысокой дубовой дверью, с шестью выпуклыми квадратами на ней, девушек ожидало хорошо освещённое, тёплое помещение. Оно было достаточно велико и напоминало Алисе холл гостиницы «Донбасс Палас», в которой она бывала с отцом, незадолго до случившегося с миром происшествия. Здесь не было запахов, как в остальных корпусах «больницы». Здесь было подчёркнуто–чисто и на удивление свежо.

Справа от двери расположилась стойка рецепции, за которой находился гладковыбритый джентльмен во фраке. Учтиво поздоровавшись, он указал направление, в котором нужно было пройти посетительницам.

Аннет вела себя, как подобает леди и не выказывала здесь никаких агрессивных своих качеств. После того, как джентльмен подсказал куда нужно идти, Аннет сказала Алисе:

— Прошу вас, дорогая. Пройдёмте, — шёпотом же она добавила: — только без глупостей!

Далее была широкая, гранитом выложенная, лестница, с красивыми лакированными перилами, по которой поднялись девушки на второй этаж. Подойдя же к заветному (для сестры Аннет) кабинету, с табличкой: «Главный врач клиники Даннис Вайт», «мед. сестра» как бы уменьшилась в размерах и пискляво сказала:

— Стучи и заходи. А дальше будь что будет и да поможет тебе Бог!

Алиса, недоумённо глянув на своего конвоира, постучала в дверь. Из-за двери раздалось:

— Входите, дорогая. Входите. Я уже заждался, право же.

За дверью испытуемую ожидал отделанный деревянными панелями кабинет. В кабинете этом было очень светло, из-за наличия трёх больших, не зарешёченных, окон. В нём находились книжные полки с большим количеством научной и художественной литературы. Алиса успела заметить оригинальные первоиздания своих любимых авторов, затем хозяин кабинета обратился к ней:

— Проходите, садитесь, милая. Нам нужно о многом поговорить и многое обсудить. Вы здесь, чтобы рассказать мне почему нужно закрыть это заведение. И, поверьте, я, как никто другой, заинтересован в его закрытии. — Ковальчук, поразилась этим словам так, словно она лежала меж двух рельс, а над ней мчался скорый поезд. Она ожидала всего, что угодно, но только не этого.

— Хорошо, — сказала она в ответ и присела в мягкий, удобный стул, находящийся по другую сторону от Данниса Вайта. — что конкретно вас интересует? Давайте вы будете задавать вопросы, а я отвечать на них. Так, мне кажется, можно будет вести более конструктивный диалог.

— Как мне и говорили. Не похоже на то, что вы не в своём уме, а? Как же вы здесь оказались? Расскажите всё с самого начала, ничего не упуская. Хотите чаю или, быть может, попросить принести обед? — Алиса хотела отказаться, а потом вспомнила что не пила нормальный чай и не ела нормальной еды уже несколько дней, поэтому сказала:

— Да, я бы не отказалась и от обеда и от чая. Спасибо. Знаете: то, чем кормят пациентов — это не совсем то, что привычно для меня. Если сказать точнее — я бы не назвала это едой. Это скорее помои. Извините.

— Я слыхал об этом, но каждый раз, когда я являюсь с проверкой в столовую — у пациентов хорошая, здоровая пища, как и у докторов. Быть может вы привыкли к особо изысканной пище, поэтому наша стряпня не годится для вас? — Алиса внимательно посмотрела на своего собеседника, пытаясь понять колкость он сейчас сказал или действительно интересуется её мнением.

Мужчина в старомодном костюме, с ясными голубыми глазами с участием смотрел на девушку. Был он среднего роста, носил усы и короткую стрижку. По выражению его можно было сделать вывод, что он действительно переживает за судьбу Ковальчук. Очень опрятный человек, на вид 45ти лет взял колокольчик, лежащий на его тёмном столе и позвонил в него. В ожидании прислуги, Вайт ещё раз вопросительно посмотрел на «пациентку».

— Нет, я бы не сказала что приучена к изыскам. Просто хочется нормально поесть, а не заставлять себя впихивать в желудок помои, для продолжения жизнедеятельности.

В момент, когда Алиса произнесла последнее слово, в кабинет постучали.

— Да-да, входите, — в замешательстве сказал хозяин кабинета и в дверной проём вошла престарелая дама в одежде официантки. Однако все белые детали её были накрахмалены, а чёрные — будто бы начернены — так чисто и безукоризненно выглядела её одежда. Что же касается человеческой составляющей этой леди — о ней можно было бы сказать, что это добрая, переживающая трагедию родственной души тётушка, если не мама… Зелёные глаза её посмотрели на Алису с горечью и нескрываемой печалью. Морщины её лица лишь подчеркивали доброту своей хозяйки.

— Что пожелаете? -спросила она.

— Принесите, пожалуйста, обед, — если он готов. — сказал хозяин кабинета в ответ.

— Да, конечно. Суп с фасолью или брокколи? Картошка с курицей или спагетти? Яблочный или апельсиновый сок? — двое из трёх присутствующих в кабинете людей вопросительно посмотрели на Алису. Девушка засмущалась и решила предоставить выбор официантке (или кем там она была).

— Мари, просто принесите для нашей пациентки всё самое лучшее. А мне сделайте чай с бергамотом и лимоном, — сказал Вайт. Алисе показалось, что в слове «пациентка» была какая-то, едва уловимая, издёвка, но она отбросила это ощущение.

Дама ушла, снова оставив собеседников наедине. Даннис Вайт промолвил, нарушая тишину:

— Ну а теперь, пока мы ожидаем ваш обед, давайте начнём с самого начала. Как банально бы это не звучало. Как и почему вы здесь очутились?

— Я…ну…это не так просто, как кажется…- стушевалась Алиса. Она не могла представить себе с чего ей начинать; ведь прошло уже так много времени после того, как вся эта каша заварилась. И столько событий пролетело пред её взором, что у неё закружилась голова. А может быть это произошло из-за того, что она нормально не ела уже несколько дней к ряду.

Собрав волю в кулак, — после того, как посидела с закрытыми глазами несколько секунд и попыталась систематизировать произошедшую с ней событийность, — Алиса заговорила. Она начала с того, как услышала волчий вой, потом переключилась на описание времени, из которого она явилась, потом опять вернулась к рассказу о происшествии, постигнувшем Землю в её времени. Немного рассказав о своих родителях, Алиса остановилась так как в дверь вновь постучали.

— Да-да, войдите, — вновь сказал Вайт и в кабинет вошла, знакомая уже испытуемой дама, с закрытым серебристым подносом в руке. Поставив его перед Ковальчук, дама удалилась, предоставив девушке самой открывать крышку.

Алиса вопросительно посмотрела на директора больницы, на что тот слегка кивнул и указал на поднос. Тогда она сняла крышку, под которой её ожидал куриный суп, с брокколи, спагетти и апельсиновый сок в небольшом графине. Сервировка была на высшем уровне, как и запахи от блюд. Девушка накинулась на еду и только съев тарелку супа, вспомнила где она находится и посмотрела на Вайта. Тот сидел, отстранённо глядя в окно. По всему было понятно, что он обдумывает рассказанное ему Алисой и не желает мешать ей своими расспросами принимать пищу.

Расправившись с обедом, почувствовав себя в разы лучше, девушка продолжила свой рассказ. Она поведала как погибли её родители, как она на автобусе доехала до других выживших. Рассказала об их пути в Москву и тамошних обитателях. Плавно перешла к базе, расположенной в столице и уготованной для испытуемых судьбе. Вскользь описала других участников и этапы состязания. И, наконец, завершая свой рассказ, Алиса Ковальчук промолвила:

— Затем я проснулась в кровати, в этом заведении. Не думаю что вы сможете поверить во всё, что я рассказала, — для этого вам понадобится время, — но я лишь сделала как вы просили и изложила все детали моего попадания сюда.

— Очень занятно. Очень. Я даже не знаю что вам сказать, мисс, — задумчиво и как-то толи полушутя, толи полу-подкалывая сказал Даннис, — Давайте мы поступим так: вы пока отдохнёте, а я запишу всё, что услышал сейчас от вас и попытаюсь достучаться в высокие кабинеты, чтобы меня выслушали и сделали выводы. Вы останетесь в этом корпусе, в комнате для гостей.

За Алисой пришли, но не санитары, а учтивая мед. сестра и проводила её в просторную палату, которую скорее можно было бы назвать гостиной в каком-то загородном доме. Мебель и всё убранство её было составлено по последнему слову моды того времени. Не совсем понятно было для какой цели служит эта комната здесь, в этом заведении, но отдыхать в ней было настолько приятно, что как только голова Алисы коснулась мягкой подушки на громадной кровати, она тут же уснула.

* * *

Ночью Ковальчук проснулась от какого-то шума. Открыв глаза, пытаясь понять где она находится, глядя в кромешную тьму, она начала медленно вспоминать события прошедшего дня. Было очень тяжело размышлять: в голове мутилось и в целом было сложно собраться с мыслями.

Не успев ещё сообразить, что её чем-то накачали, Алиса увидела людей в белых балахонах, с капюшонами, надетыми на головы и скрывающими лица, со свечами в руках. Лишь прорези для глаз были чёрными прорехами в форме одежды этих людей. Тринадцать человек вошли в комнату, последний из них нёс в одной руке свечу, в другой — какую-то книгу.

Образовав полукруг подле испытуемой, и пропустив в его центр человека с книгой, люди эти затихли и перестали двигаться. Книгодержец же, открыв книгу как будто наугад, заговорил сначала спокойным, знакомым Алисе голосом:

— Вы обрекаетесь на Божью благодать в виде проникновения в ваше лоно поочередно всех присутствующих в данной комнате. За ваши проступки, за вашу ложь, за ваше негодное поведение — ровно 11 ночей будет повторяться этот древний обряд, а затем вас четвертуют. Приговор будет исполнен сейчас же! — в конце своего спича, обезумев от желания или ещё от чего то, Даннис Вайт уже орал во всю глотку. Когда же он закончил, отбросив книгу, накинулся на Алису и стал рвать на ней одежду.

И тут Алиса Ковальчук в ужасе и холодном поту проснулась.

* * *

После пробуждения и завтрака, Алису привели в кабинет Вайта. Сегодня обстановка там была иной: на том месте, где стоял один стол Данниса, теперь стояло их три. Поставили столы слева и справа от стола хозяина кабинета. За каждым из них восседал человек: по центру сидел главный врач, уже известный нам, слева от него расположился молодой человек в костюме-тройке, справа — престарелый седой мужчина.

Все, а особенно Даннис Вайт, доброжелательно смотрели на вошедшую.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — сказал Вайт и указал на одиноко стоящий стул, расположенный в двух метрах от столов. Когда Алиса шла к стулу, ей удалось рассмотреть сидящих за столами.

Молодой человек (точнее человек, на первый взгляд показавшийся Алисе молодым) на самом деле прожил уже лет 35–40. Сложно было утверждать наверняка. Он был одет в синий костюм, на голове его, — несмотря на то, что он находился в помещении, — была шляпа. Карие глаза этой личности внимательно смотрели на Ковальчук. Казалось, что в них есть и ирония и ум. В миг, когда Алиса отвела взгляд от этого мужчины, чтобы посмотреть на старика, она увидела что-то сакральное, но что это было такое — сказать, если бы у неё сейчас спросили, она бы не смогла.

Как бывает мимолётно увиденное даёт представление о той или иной вещи, о том или ином человеке, но не сразу, а когда подсознание расшифрует то самое увиденное и даст сознанию полное понимание оного; говоря проще: как хороший детектив может раскрыть дело, опираясь на увиденные им детали, так и любой человек может расшифровать ситуацию, благодаря верной трактовке увиденного, пусть даже узрел он это всего на миг. Конечно, речь идёт о людях с исключительной наблюдательностью, коей была и Алиса.

Старик был одет в белый халат, скрывающий одежду под собой. На голове у него была седая шевелюра, с большой лысиной по центру. Седые же усы под длинным носом дополняли картину. Очки в роговой оправе, с большими, увеличивающими глаза, стёклами делали бы этого человека смешным, если бы не взгляд его серых суровых глаз. По ним было ясно, что он не любит шутить сам и не любит, когда шутят с ним. Серьёзно посмотрев на Алису, он отвел свой взгляд и глянул на бумаги, лежащие перед ним на столе. Девушка проследила за его взглядом, попыталась увидеть что же написано на бумаге, но не увидела ничего из-за расстояния, разделяющего её и стол.

Посмотрев на другие столы, испытуемая заметила что подобные бумаги лежат перед каждым из мужчин. Спустя миг, когда Алиса села, Даннис Вайт заговорил:

— Прошу вас, познакомьтесь с моими друзьями. Справа от меня сидит профессор Джошуа Байден. Это заслуженный человек, с огромными познаниями в мире психологии. Слева — мистер Джон Уэйн. Несмотря на свой достаточно молодой возраст, этот человек показывает феноменальные способности и не перестаёт удивлять учёный мир. Предвижу ваши вопросы и сразу отвечу на них:

Во-первых: Мы собрались здесь и позвали вас исключительно чтобы вам помочь. Во-вторых: решил опросить вас не сам, а с этими людьми, чтобы было как можно больше мнений по вашему делу и можно было демократично решить его. В-третьих: если у вас есть ещё вопросы — можете их задать, но не затягивайте, пожалуйста. У всех у нас есть дела, не терпящие отлагательств.

— Вопросы у меня есть,. — ответила Алиса на столь длинный монолог главного врача, — о каком деле идёт речь и какими могут быть варианты его решения?

— О вашем, о вашем деле, дорогая моя, — добродушно ответил Вайт, — прошу отметить факт прострации, — чуть тише, но достаточно громко добавил он, обращаясь к людям, сидящим рядом с ним, — какие решения — зависит только от вас. Точнее от того, как вы будете отвечать на наши вопросы, — подчёркнуто-участливо закончил главный врач.

Девушка была в замешательстве. Разворачивающаяся перед ней картина смутно ей что-то напоминала. И тут она вспомнила: это как в «Сталинские времена» так называемые «тройки» судили людей. Без нормального суда и досудебного следствия, на своё усмотрение, три человека могли лишать жизни других людей. Иногда даже банальная личная неприязнь влияла на их решение. Таким образом ряды Человеков на том участке Земли, который назывался во времена выше описываемых событий СССР, были прорежены.

— Итак, вы готовы отвечать честно на наши вопросы? — сказал, пристально посмотрев на Алису, Вайт.

— Да, можете начинать, — уверенно ответила Ковальчук.

— Как вы здесь оказались? — нагло оборвал, — открывшего было рот, чтобы что-то спросить, — главного врача психиатрической больницы, — Уэйн.

— Меня, по ошибке, приняли за другую и привезли сюда, — Алиса соврала так как понимала, что если она расскажет свою настоящую историю, то останется здесь навсегда, — я пыталась общаться с персоналом, чтобы пояснить, что произошла нелепая ошибка, но мне не давали сказать и слово. Меня попросту не слушали и всячески оскорбляли. — после этих слов оба человека, сидящие справа и слева от Данниса Вайта с упрёком посмотрели на него.

— С этим я разберусь, всенепременно разберусь! — уверенно сказал главный врач, — но ваши записи. Как вы поясните то, что вы пишите в тетради? О том, что вы, якобы, из будущего, о том, что все люди умерли, а вы и кучка других «выживших» проходите какое-то неясное испытание, без определённых условий и чётких рамок. Что скажете на это? — с нажимом сказал Вайт.

— Всё просто. Это наброски моей фантастической книги. Я — писатель и сейчас занимаюсь разработкой нового романа, — без запинки соврала Алиса, — и именно таким мне видится наше всеобщее будущее. Не знаю почему так, не смогу пояснить, но надеюсь, что в наше время не запрещено писать фантастические романы и это не является причиной для того, чтобы упечь честного человека в психушку! — теперь уже девушка перешла в нападение.

— Так… интересно. Очень интересно… — задумчиво сказал Байден, — а документики у вас имеются мисс…или миссис… Можете предъявить вашу адресную справку или какой-то другой документ, который бы смог хоть в какой-то…какой-то мере…подтвердить вашу нормальность? — оживился старик. Было ясно, что он знает об отсутствии документов у Алисы и хочет надавить на эту болевую точку.

— Документов у меня с собой нет, потому как когда меня забрали сюда, я оставила их дома. Я физически не могла их взять, так как мне просто не дали на это времени!

— А если мы поедем к вам домой, вы сможете нам их показать? — ехидно вставил Джон Уэйн. Алиса посмотрела на него, а он нагло залихватски ей подмигнул и улыбнулся.

— Да, конечно. Мы можем поехать ко мне и я покажу вам свои документы! — не уступая, с нажимом сказала девушка.

— Давайте не будем торопить события, — вставил Вайт.

— Почему же не будем? Мне кажется, что нормальному человеку не место в этом заведении. К сожалению в наше время косвенным признаком, доказывающим нормальность индивида могут быть его документы. Без бумажки ты ничто или как это говорится правильно? — Уэйн снова хамовито посмотрел на Алису и снова ей подмигнул. В этот момент у девушки возникло ощущение deja vu и странная догадка промелькнула у нее в голове.

Ей показалось, что этот человек никакой не Уэйн; что он здесь лишь играет роль друга директора психиатрической лечебницы; что никакой он не специалист; что он подослан сюда теми, кто устроил испытание, чтобы навсегда оставить её, Алису, здесь. Всё это, словно вихрь, пронеслось в сознании испытуемой. Её округлившиеся глаза красноречивее любых слов дали понять «Уэйну» что она всё знает о нём. И он, с нескрываемой насмешкой, промолвил:

— Что ж, вы готовы отправляться прямо сейчас, мисс? — у Алисы не было иного выхода, как сказать: «да», что она и сделала, но тут вмешался Вайт:

— Подождите, Уэйн. Я ведь ещё не давал своего согласия на эту поездку. Мы ещё не выяснили кто именно отправится в путь. Возможно вы забыли, я напомню: это я здесь главный, а не вы и решать именно мне.

— Окей, мистер главный. Решайте, — насмешка в голосе «Уэйна» никуда не исчезла и сейчас, когда он обращался к Даннису. Вайт не обратил на это никакого внимания и сказал:

— Домой к девушке отправимся мы втроём: я, Байден и сама Алиса. Вам, мистер Уэйн, я рекомендую заняться какими-нибудь своими делами. О результате нашей поездки я вам обязательно сообщу. Когда придёт время, — Алиса поняла, что здесь имеет место быть какое-то противостояние, но не стала вмешиваться в него и что-либо предпринимать, будучи в положении, при котором её вмешательство могло лишь усугубить её участь.

— Ну, раз так, мистер Вайт, то мне придётся доложить в министерство о халатности вашего персонала и вашей лично. Если конечно выяснится, что девушка в своём уме.

— Докладывайте кому хотите и о чём хотите, — отрезал Даннис, — наше небольшое совещание окончено. Все свободны. Отправляемся через час. Мисс Элис, останьтесь на пару слов. Джентльмены, — Вайт обратился к своим коллегам и пожал им руки, чтобы те побыстрее ушли.

Когда в кабинете стало на две души меньше, Даннис тихо обратился к Алисе:

— Мисс Элис, я знаю откуда вы и кто способствовал вашему сюда попаданию. Мне тяжело поверить во всю эту историю, но я вижу, что вы не лжёте и в подтверждение этому за вас замолвили слово очень серьёзные личности, поэтому я помогу вам. Сейчас вас сопроводят в вашу комнату и дадут нормальную одежду. Постарайтесь никуда не выходить и не встречаться с Уэйном. Как оказалось, он — очень опасный человек и способен оставить вас здесь навсегда. Он метит в директоры этого заведения. Через час всё будет готово к вашей отправке в ваше время, в вашу реальность. Продержитесь этот час! Прощайте, — сказав это, Вайт позвонил в колокольчик и в кабинет вошла Аннет, дабы провести Алису в занимаемое ей помещение.

Как только дверь в кабинет Вайта закрылась, Аннет достала шприц и сделала укол в шею Ковальчук. Та обмякла и чуть не упала, но Аннет, несмотря на свою комплекцию, проворно подхватила её и понесла к лестнице. Когда «мед. сестра» проходила мимо помещения, в котором стояли швабры, вёдра, веники и прочий инвентарь для уборки, дверь в него приоткрылась, из неё наполовину высунулся «Уэйн», подмигнул Аннет и своей волосатой рукой нежно погладил её необъятную задницу, тихо сказав:

— Молодец, детка. Тащи её в подвал. Там я тебя и отблагодарю, как договаривались, — Аннет лишь хихикнула и ещё быстрее пошла в нужном направлении, всё дальше унося Алису от её шанса на возвращение домой.

Глава 8

Степи. Где-то в К. 22.02.2024, 14:09.

Тимур.

После приёма пищи, Медведь пояснил своей разведывательной группе, что командование поставило перед ними сложную задачу; но, как известно всем членам отряда, сложные задачи как раз по их части. Описав оную, Михаил пошёл в сторону УАЗа, принадлежащего ему и его людям и купленного за их собственный счёт. Все остальные, не задумываясь проследовали за командиром, захватив с собой снаряжение. В числе прочих был и Тимур Назаренко — а куда ему было деваться?

Теперь же двигаясь в неудобном, громыхающем кузове 469-го УАЗа, Тимур задумался о своём положении. Он, с новыми товарищами, проводит разведку боем. Ребята, сразу видно надёжные и своих не бросают, но Тимур то сам никакой не военный и ему от этого не легче. Стрелять в кого-либо он не собирается, ведь убийство — это последнее, о чём может задуматься здравомыслящий человек.

Лишать кого-то жизни, пусть даже и в бою, борясь за свою собственную, вне всяких сомнений, не входило в планы испытуемого. Парня нельзя было упрекнуть в мягкотелости и бесхарактерности, просто его собственные принципы отрицали саму суть убийства. С детства его коробило при виде того, как в деревне у его бабушки курице отрезают голову, а та потом бежит без оной; как жестокие пацаны во дворе мучают котов; будоражили кровь его злосчастные истории о маньяках-убийцах — этих дегенератах с расстроенной напрочь психикой; не любил он и новостных передач из-за обилия в них насилия, как будто бы специально сверх меры вставленного в «новости».

«Но как же мне быть? Ведь если начнётся заварушка, исчезнуть явно не удастся. Да и куда бежать? Ведь убьют же. Убьют — и глазом не моргнут. Как же быть? А в чём заключается это испытание и где портал в Москву; а есть ли он вообще или это была дорога в один конец? Как это понять? Ладно, прежде всё складывалось нормально и можно сказать, что мне везло. Повезёт и на этот раз! Выкарабкаемся, так сказать, из ситуации. Прорвёмся» — такие мысли были в голове у парня. С пустыми глазами сидел он и смотрел перед собой.

— Над чем задумался, Тимурка? -пробасил Медведь. Он поглядывал в зеркало заднего вида на парня и не мог понять как можно витать где-то в облаках, двигаясь прямо в пасть к противнику. «Может он не понял куда мы едем?» — подумал Михаил и решил повторить задание Тимуру, дабы отрезвить его; привести его в чувство: — ты, брат, понял куда мы едем? Наша задача понять где дислоцируется противник и какое у него количество техники и личного состава задействовано на нашем направлении. Это опасная поездочка, но не скажу, что нереальная. Однако будь настороже, брат. — УАЗ подскочил на очередном ухабе, трухнув всеми внутренностями и тут где-то слева от «путешественников» резко застрекотали АК. Пули впивались в железное тело машины и пронзали его, грозя лишить жизни всех её пассажиров.

Первому не повезло Зинону Вдовенко: шальная пуля попала ему в левый висок и он умер мгновенно. Он повалился на Тимура, сидящего рядом с ним, чем возможно спас его душу. Медведь, максимально быстро среагировал: он ударил по тормозам и крикнув: «Засада!», выскочил из не успевшего ещё остановиться УАЗика. Артур повторил маневр Михаила и выскочил из передней пассажирcкой двери. Оба воина куда-то побежали стремглав.

Тимур, освободившись от тела погибшего побратима (оттолкнув его в противоположную от себя сторону), тоже выскочил наружу и покатился по холодной земле, затем он затаился. Лёжа на грунте, он наблюдал за бегущими, орущими что-то, и стреляющими в исступлении людьми. Со стороны казалось, что без особых усилий Михаил и Артур под пулями преодолевали расстояние, отделяющее их от их целей; казалось, что над ними какое-то силовое поле, не дающее врагу ранить их.

Странно как меняется человек в критических ситуациях…откуда только берётся всё то, что появляется в людях при особо экстремальных условиях. Со стороны, для Тимура, словно герои из «Матрицы» уворачивались от пуль Медведь с сотоварищем. Наконец ответно стрекочущие автоматы людей, сейчас находившихся на стороне испытуемого пересилили стрекотню автоматов их врагов. Огонь противника вначале ослаб, а затем и угас полностью. Назаренко будто находился в каком-то боевике; он не мог поверить, что это происходит с ним и не мог сдвинуться с места, чтобы подбежать к товарищам.

Говорят, что человек, впервые оказавшийся под обстрелом показывает истинную свою натуру. Некоторые орут, что есть мочи, наверное пытаясь таким образом запугать врага, а может быть они орут просто от страха; иные убегают куда глаза глядят и получают пулю в спину, умирая даже не поняв что же с ними произошло; третьи ложатся наземь, как это показано в множественных боевиках и описано в книгах — дабы обезопасить себя; четвёртые, обезумев, выпучив свои, налившиеся кровью глаза, бегут в сторону стреляющих, без разбора стреляя по невидимому, затаившемуся в засаде противнику, будучи видимы сами для оного как на ладони — как результат смерть…

Находится впервые под обстрелом — означает попасть в ситуацию, в которой раньше не бывал; это означает, что у тебя нет жизненного опыта для действия в данной ситуации и ты не можешь поступать правильно; ты просто поступаешь так, как тебе велит сердце. Можно сказать, что военные проходят подготовку, что их тренируют на полигонах, что им поясняют в учебке как себя вести и что делать конкретно при тех или иных раскладах…да только все эти тренировочные моменты — ничто по сравнению с реальными условиями боя…там, на полигоне, ты знаешь, что вокруг свои и ничего (кроме несчастного случая, который в расчёт никто не берёт) тебе не угрожает, что ты в безопасности и ты азартно выполняешь задачи командования, добиваясь успехов подобно ребёнку, старающемуся добиться успехов для похвальбы родителей…

Инстинкт самосохранения — вот ключ к выживанию при первом для человека обстреле. Только это чувство может подсказать как выжить; но у всех ли он остр; все ли могут прислушиваться к нему и следовать его указаниям?.. В последующих обстрелах картина сложится и попавший в данную плачевную ситуацию (на войну) человек будет накапливать опыт, глядя на более опытных сослуживцев и внедрять уже своими руками их поступки в жизнь…или в смерть…

Михаил и Артур, закончив своё кровавое дело, вернулись к всё ещё лежащему на земле Тимуру и подняли его.

— Ты цел? Цел? Вроде цел. А чё лежал то тут, а? Говорил же, что опыт есть. Но теперь я-то вижу, что нет… Соврал что ли? А об остальном? Эх, ладно, не до тебя сейчас…- Медведь махнул рукой на Тимура и пошёл к 469-му, проехавшему по инерции ещё около двадцати метров вперёд и застрявшему в очередной прогалине.

Пока Медведь шёл к машине, Тимур заметил, что у Артура в районе левого плеча есть большое кровавое пятно.

— Ты что ранен, Артур⁈ Нам нужно вернуться на базу и срочно поместить тебя в лазарет. Ты слышишь? — в этот момент бледный, молчаливо стоящий рядом с Тимуром и сжимающий свой автомат, Артур Брок упал наземь. Тимур присел рядом с ним, не зная что делать.

Тем временем Михаил Малый сел за руль и задним ходом подъехал к своим оставшимся друзьям. Увидев, что Артур лежит на земле, он бросился к нему и проверил пульс.

— Жив! -только и сказал Медведь. Затем он подхватил Артура и потащил его на заднее сиденье. Тимур всё это время, будучи всё в том же состоянии прострации, только молча созерцал происходящее, поэтому Медведю пришлось прикрикнуть на него: — Давай в машину! Что ты стоишь⁈ Витает в облаках… — Тимур бросился в УАЗ и сел подле Михаила, устроившегося за рулём и разворачивающего внедорожник.

Машина, ревя двигателем поехала в обратную сторону — к базе. Внутри неё, Михаил Малый, всё более и более распаляясь, говорил:

— Ты понимаешь, нет? Это засада была. Они ждали нас; только недавно приехали сюда. У них даже не было элементарных защитных сооружений из мешков с песком или из ящиков из-под патронов; более того: движок их «буханки» ещё горячий. Тупо в кустах сидели и ждали, а затем палили по нам из всех шести стволов. Хорошо хоть РПГ им не дали. Странно всё это, очень странно… На передовой дозор эта кампания явно не походит. Как будто и правда кто-то стопроцентно знал где и когда мы будем проезжать и дал задачу этим парням ждать нас… Очень странно… Что ты молчишь опять⁈ Эх дал же Бог помощничка… — монолог Медведя, быстро говорившего своим басом пробудил Тимура; он решил, что теперь знает что нужно делать: нужно рассказать всё как есть, рассказать всю правду. Как и почему он здесь оказался и кто он, на самом деле, такой. В этот миг парень был уверен, что Михаил поможет ему, случайно попавшему сюда, вырваться из этой сети.

Какая же неожиданность ждала парня, когда он начал свой рассказ. Как только он заговорил о том, что он из другого времени и другой реальности, Медведь жёстко оборвал его и сказал, что не желает ничего об этом слышать и знать и добавил:

— Если ты решил таким образом отпетлять от службы, что тебя комиссуют из-за таких бредней — тут, парень, ты ошибся. Но я очень разочарован в тебе, Тимур. Очень… У нас сзади 200й и 300й а ты рассказываешь мне какую-то чушь. Ну спятил или что? На тебя бой так подействовал? Автоматов никогда не слышал? Ссыкун… Или ты реально сочиняешь, чтобы я доложил и тебя списали? А⁈

Тимур был ошарашен. Он и не подумал, что Медведь просто не захочет его слушать. Ещё бы, у того только что отняли одного друга, а второй был на волоске от смерти и все мысли здоровенного воина занимала эта злосчастная засада; ведь если бы Кемпер и он — Медведь, были немного менее опытные, все четверо сейчас были бы мертвы. Странность была ещё и в том, что сам командир — товарищ полковник — сказал Медведю, что разведданные с беспилотников стопроцентно говорят о том, что их отряд будет нежданчиком для лагеря врага; ведь укропы только заняв новые позиции, расставив дозорных, празднуют свои победы и не ожидают контр атак; и этот момент, якобы, будет самым лучшим для того, чтобы поквитаться с ними или хотя бы разузнать точное их количество. «Ничего-ничего. Только приедем на базу, Кемпера в лазарет определю, а сам к полкану метнусь; посмотрим что он запоёт…с моим тесаком у глотки» — злобно думал Медведь.

Громко разрывающий окружающую тишину, 469-й двигался в сторону базы по своим же следам. И тут, перекрикивая шум мотора «бобика», послышался звук приближающегося вертолёта.

— Бл…они, по ходу, за нами «Крокодила» послали. Ну что, мой новоиспечённый сумасшедший друг, это конец. Можешь молиться или песни петь или рассказывать свои байки про другую реальность…или как ты там молол? Нам жо… так или иначе… — по всему было видно, что Медведь пытался прибавить скорость, но УАЗ упорно отказывался разгоняться быстрее 50 км/час. Двигатель его ревел, но толку не было. Вертолёт всё приближался и уже был виден, когда Медведь крикнул:

— В посадку! — и затормозил машину. Впереди них была лесополоса, с густо посаженными деревьями. Если бы на дворе было лето — можно было бы считать что они спасены от грозной машины в небе, но сейчас была зима и деревья не сильно маскировали товарищей, однако в данный момент иного пути не было. Медведь понимал, что оставаясь в машине, они будут уничтожены чуть ли не с первого залпа.

Мерно застучал пулемёт, изрешечивая несчастный УАЗ и находящихся в нём. Винтокрылая машина пролетела над бегущими людьми и пошла на второй заход. Снова стрельба по УАЗу, который взорвался на этот раз, испепеляя раненого и мёртвого, находившихся в ней.

Как только прозвучал взрыв, Медведь остановился, как вкопанный и поднял пулемёт. Он направил грозный ствол его в сторону МИ-24 и нажал на курок. Тимур, услышав взрыв (он впервые в жизни слышал взрыв), тоже остановился и развернулся; он видел полыхающий УАЗик как будто в отдалении. Словно сквозь аквариумное стекло и воду за ним, наблюдал он происходящее.

Орущий маты и стреляющий Медведь; вертолёт, идущий на разворот, дабы сделать ещё один заход; сам Тимур, быстро перебирающий ногами, несущими его неведомо куда, неведомо зачем; вдруг изменение шума, издаваемого вертолётом; и, наконец, падение машины наземь и взрыв, последующий за ним.

Однако пулемёт всё не умолкал, поэтому Тимур всё бежал и не мог остановиться, Медведь же стрелял, пока не кончилась кассета с патронами. Жажда мести затмила его рассудок и, сам не ожидая того, при помощи обычного пулемёта, он сдюжил боевую винтокрылую машину. Как только закончились патроны, он отбросил дымящийся раскалённый пулемёт и медленно пошёл в сторону догоравшего остова 469-го УАЗа.

Всё затихло, кроме мерного потрескивания огня, в котором сгорал экипаж вертолёта и сам вертолёт. Назаренко остановился и посмотрел себе за спину. Он отдалился от Медведя на приличное расстояние и понял, что бежать уже не от кого, так как на данный момент опасность миновала: окружающая тишина сказала ему об этом.

Вернувшийся Тимур застал Медведя около УАЗа. На застланном копотью и Бог ещё знает чем лице его появились мелкие, словно русла вновь зарождающихся рек, линии чистой кожи — Медведь плакал. Тимур не решался нарушать молчание и в данный момент его совершенно не интересовала ни своя собственная судьба, ни судьба его любимой девушки, ни судьба испытания в целом, ни что-либо ещё, кроме состояния этого огромного человека перед ним.

«Неужели и бездушные машины, созданные лишь для убийства себе подобных, всё-таки, имеют эмоции…не просто эмоции, но совершенно обычные, присущие любому нормальному человеку эмоции… он плачет… да разве такое возможно? Пол года назад, в ходе какого-нибудь безумного теста, если бы мне описали как его наружность, так и его жизненные „увлечения“, спросив у меня почему может плакать такой вот человек, я бы ответил, что он видимо маловато людей убил, как ему показалось и это его очень расстроило; только такой вариант пришёл бы мне в голову…»

Подобные сумбурные мысли не способствовали самоорганизации и конструктивному поведению парня, но он ничего не мог с ними поделать и всецело поддался им, не замечая того, что Медведь начинает какое-то движение.

Михаил Малых, несмотря на свой рост и вес, всю свою жизнь отличался отличной реакцией, проворностью, выносливостью и всегда выполнял поставленные перед ним задачи; достигал кто бы их не ставил: начальство или же он сам. На этот раз его задача выглядела предельно просто: убить сосунка и вернуться на базу. Глядя на сгорающих в машине друзей, Медведь понял, что этот сопляк во всём виноват: сопляк и никто иной соврал о своей подготовке; сопляка и никого иного добавили к ним в группу, накануне столь подозрительно выглядящего задания; сейчас этот же сопляк нагло стоит и пялится на него, Медведя.

Медленно поворачиваясь всем своим огромным телом справа — налево, Медведь нащупал длинный кинжал, — который ещё недавно, по его представлениям, был у горла полковника, командующего базой, — у себя на поясе. Он схватил за рукоятку оружие и за два прыжка оказался возле Тимура, прижимая к горлу парня дамасскую сталь. Тимур даже не успел понять произошедшее и был бы умерщвлён, но тут почувствовал, что почему то его стремительно тянет к земле.

Придя в себя, он вскочил и обнаружил сзади себя лежащего навзничь Медведя со стеклянными, ничего не выражающими глазами и раскинутыми в две стороны руками. «Приступ, что ли, сердечный у него? Не похоже, чтобы он страдал или был подвержен подобного рода умерщвлению… странновато это…а вот ножичек его мне пригодится, чувствую, ой пригодится…ну может не мне, так Серёге…» — думал Тимур, разглядывая огромного бойца со стеклянными глазами.

Потенциальное оружие убийства всё ещё лежало в разжавшейся ладони трупа. И в этот миг теперь знакомый уже Тимуру звук приближающегося вертолёта огласил округу и всё нарастал. Видимо, пытающееся связаться по рации с группой из засады, а затем и с первым вертолётом, — командование отправило второй вертолёт.

«Интересный поворот. И что это было такое? Та-а-ак…думай, моя голова, думай! Как же теперь быть и куда мне идти-то? Хм-м а в чём, собственно, суть этого испытания? Меня просто расстреляют, что ли?» — лихорадочно только и успел подумать Тимур и услышал позади себя знакомый звук портала. Не особо задумываясь, парень схватил нож из ладони Михаила, снял у него с пояса ножны и, повесив их себе на пояс, но опустив во внутреннюю сторону штанов, побежал прочь из этого безумного времени — в своё не менее безумное время.

Глава 9

СССР, Москва, 19… год.

Олег и Сергей.

Громыхая, поезд причалил к одному из перронов Курского вокзала столицы СССР. Олег и Сергей переглянулись и пожали плечами. Через секунду вошёл конвоир и сказал:

— Прибыли! Прошу на выход, товарищи! Вас уже ожидают…

На протяжении пути, кроме заснеженных промёрзших полей и мрачных лесов, нашим друзьям встречались лишь чёрные развороченные хибары, находящиеся невдалеке от ж/д пути. По всему было видно, что война не щадила никого. У некоторых строений, напоминающих дома — стояли худые, отдалённо напоминающие женщин — существа, замотанные в какие-то лохмотья.

Где-то в Харьковской области, у одного из уцелевших домов, путешественники видели милицейский патруль, который обыскивал, видимо, жильцов этого дома. Наверное, местной милиции не понравилось то, что этот дом остался цел, а его обитатели — живы. Бравые сыщики пытались распутать запутанное дело, под названием «Случайность» и всеми силами готовы были терроризировать собственных, и без того уже настрадавшихся, граждан.

Тут и там на полях и в лесополосах стояли искорёженные останки техники, которую ещё не успели забрать на переплавку для создания новых единиц убийства. Иной раз, в самом начале пути, друзьям встречались и трупы немецких солдат. Это жалкое зрелище, — оставленные на полях трупы, — невозможно было бы разглядеть, если бы не стаи ворон, прилетевшие поживиться мертвечиной.

— Очень страшно видеть всё это воочию, — сказал, не выдержав Олег, — у меня прямо ком в груди стоит от всего этого…

— Согласен с тобой, мой друг…согласен, — ответил многозначительно Сергей и на этом их беседа завершилась.

Они ехали, по всей видимости, в каком-то специальном правительственном купе, за закрытой дверью. Но оба знали, что лишнего не стоит болтать, так как совсем рядом стоят их конвоиры и прослушивальщики в одном лице.

Когда поезд заехал на харьковский вокзал, друзей ожидал всё тот же мрачный вид. Здание было полуразрушено, пустые окна-глазницы, кое-где, кое-как забитые досками, молчаливо и мрачно взирали на оказавшихся во власти этого взгляда людей.

Со стороны, в которой находились Сергей и Олег была видна ещё никем не снятая табличка, с надписью на немецком языке «Charkow-HBF». Надпись эта была сделана красными буквами, на белом фоне: как бы напоминая о кровавых деяниях обеих сторон и обесценивание человеческих жизней в ходе этой страшной войны. Тут и там сновали советские солдаты, дети и женщины. Все были в лохмотьях, обносках; на всех было больно смотреть…

— Так вот какова война на самом деле… — только и вздохнул Олег.

После Харькова был Белгород, Курск, Орёл, Тула… и везде картина была неизменна: разбитые вокзалы, дома тут и там сновавшие милицейские и военные патрули, оборванные, голодные, серые люди. Однако ближе к Москве окружающая действительность менялась.

Когда путники, наконец, добрались до столицы, их удивлению не было предела. Здесь не было видно ни разбитых домов, ни женщин в лохмотьях. Здесь бурлила мирная жизнь, такая привычная и неизменная для столичных граждан. Несмотря на некоторые лишения, которые люди были вынуждены терпеть для «общей победы» (как говорили по радио), народ верил в светлость выбранного пути и шёл по нему. И не важно, что вчера большинство из этих самых людей жили в сёлах и занимались действительно важными вещами, а не перекладывали бумажек с места на место; главное — что партия сказала! А оная говорила, что всех людей будущее ждёт исключительно светлое.

Олег и Сергей выбрались из купе и направились вслед за своим конвоиром. Шествие замыкал второй НКВД-шник. Пройдя несколько сот метров, друзья оказались перед чёрным автомобилем, любезно кем-то поданным прямо к вокзалу. Неким архаизмом была эта чёрная громадина, блестящая и сверкающая на зимнем солнце. Местные торгаши, находящиеся неподалёку, украдкой поглядывали на странную компанию, усаживающуюся в «воронок». Один из конвоиров сел на переднее сиденье, второй пристроился между друзьями, исключив тем самым любую возможность для последних поговорить и обсудить происходящее.

Двигатель взревел и машина рванула с места. Проехав примерно за пятнадцать минут расстояние, отделяющее Курский вокзал от Кремля, автомобиль затормозил у КПП последнего. Через секунду, после остановки авто, из полутьмы малоприметной кабинки, слева от заезда, вышел сотрудник гос. безопасности. Он, как и другие, был одет в серую унылую форму, с радостной красной звездой на фуражке. Козырнув водителю, он сказал:

— Те самые? — казалось, что удивлению его нет предела и Олега и Сергея в этот момент поразила практически одна и та же мысль: «какие это „ТЕ“»?

— Они. — только и ответил водитель.

«Охранник», не требуя пропусков, побежал открывать шлагбаум и через несколько минут, проехав ещё два КПП (уже с менее занимательными и любопытными сотрудниками и их высказываниями), автомобиль подкатил к сенатскому корпусу. Оной представлял из себя длинное трёхэтажное белое здание, в котором в разное время, в разных кабинетах и квартирах восседали и жили правители советского народа.

Гордо правили они, гордо ведя народ к светлому будущему; безусловно не забывая о своём и своих семей — настоящем. Народа много и его настоящее — терпеть лишения; терпеть, во что бы то ни стало, все те условия для жизни, что создаст как его собственная власть, так и власть «недружественных» государств. Народ должен быть всегда голоден, всегда должен быть в нужде, но и всегда этот же самый народ обязан просто — протянуть руку помощи, — столь — любимым им — на парадах, но ненавидимым им же — на кухнях, — власть имущим мужам. Мужи эти и во время войны потчевали себя и своих родных разномастными угощеньями, ни в чём себе не отказывая; жили в роскошных апартаментах; имели в пользовании дачи и машины, мебель и обои; оные могли лечиться у лучших умов медицины и пользоваться услугами лучших учёных…в то время, как народ получал еду покарточкам, жил, — и это в лучшем случае, — в коммуналках, а в большинстве своём — в общежитиях; из средств передвижения, кроме «своих двоих», у народа были переполненные трамваи; дабы выстоять очередь в больницу, народу этому нужна была вторая, а то и третья — жизни… В общем настоящее у народа того времени (сейчас, чего греха таить, изменилась лишь обложка. Рабский труд (то есть продажу собственной жизни за бумагу) за гроши никто не отменял и не собирается этого делать) было не очень светл о, зато будущее сияло уже, ослепляя его; будущее давало надежду на то, что хотя бы внуки нынешних (тех) поколений заживут…

У входа в здание, под огромными колоннами дежурили НКВД-шники, с ружьями наизготовку.

«Кого-то здесь точно боятся, но кого…» — не успел Олег завершить свою мысль, как его и Сергея ввели в здание, распахнув перед ними двери. После входа друзья и двое неизменных их сопровождающих повернули налево в длинный коридор. Пройдя около 40 метров, справа показалась лестница, по которой и взошли четыре человека. Потом был ещё один коридор на втором этаже, ещё одно КПП с пулемётом (!) и тремя гвардейцами. Затем была дубовая дверь в кабинет, в которую постучал один из «опекунов».

— Да, да, входите, дорогие… — прозвучал из-за двери глухой, но знакомый уже нашим друзьям голос, с грузинским акцентом.

Перед друзьями распахнули дверь и им аккуратно, но убедительно помогли втиснуться в неё. В кабинете вождя народов пахло краской (видимо, после недавнего ремонта, проведенного в кабинете) и табачным дымом. Слева от двери стоял большой дубовый рабочий стол, подле которого, сложив руки на животе в «замок» стоял сам хозяин кабинета. На столе стоял светильник с советским гербом, чёрный телефон, чернильница, ручка, графин с водой, пепельница, с дымящейся трубкой в ней. Сергей заметил в пепельнице что-то ещё, похожее на окурки от сигарет, но поморгав глазами он понял что ему лишь показалось. Над столом висел портрет доброго дедушки Ленина. Глаза его лучились умом и добротой, что отнюдь не указывало на то, что художника не расстреляли после выполнения данного произведения. Стены кабинета от пола и на высоту примерно полтора метра были отделаны деревянными панелями, которые, было видно, совсем недавно смонтировали сюда и вскрыли лаком. Перед столом стояло два кожаных кресла, повёрнутые друг к другу. На противоположной от стола стене располагались огромные пять окон, с тюлевыми занавесками и шторами, закрывающими вид за ними.

— Присаживайтесь, тоуварищи. У нас будет разговор. Очень длинный разговор. Вам что-то нужно? Покушать, попить? — с неизменным акцентом сказал Сталин.

Друзья послушно уселись в кресла, на которые им указал Вождь Народов и, как по команде, замахали головами, в знак того, что им ничего не нужно.

— Что ж. Хочу напомнить вам, что мы живём в условиях войны и стране очень тяжело её переживать. Народ недоедает… — в этот момент в кабинет постучали два раза, — Да, да. Входите, — сказал Сталин и в помещении оказался упитанный мужчина, весь в белом одеянии, в поварском белом же головном уборе. В руках у него были два разноса, закрытые крышками. Он поставил оба посредине стола и, сняв с них крышки, удалился.

Перед глазами друзей открылись разномастные деликатесы, как бы подтверждающие последнюю мысль, высказанную Джугашвили. На одном из подносов были небольшие кусочки хлеба, смазанные сливочным маслом и щедро усыпанные чёрной и красной икрой; куски филе форели и горбуши, искусно нарезанные острейшим ножом; на втором были и баранья и куриная ноги; дымящийся, прямо на шампурах, шашлык из свинины, с попеременно, меж кусков мяса, нанизанными овощами.

От созерцания кушаний друзей отвлекли, так как в дверь снова постучали. Хозяин кабинета опять разрешил войти. На этот раз тот же повар принёс в руках 4 бутылки вина.

— Спасибо, ви свободны, — спокойно промолвил Сталин.

— Есть! — только и ответил «повар».

— Так вот…на чём меня прервали? — друзья молча смотрели на Джугашвили и каждый из них не мог поверить в то, что такой маленький тщедушный человечек мог сотворить то, что он творил, -ах, да. Я говорил о том, что стране очень тяжело и любая помощь неоценимо важна. Кушайте, кушайте, товарищи. Разговор будет долгий… — с этими словами Вождь взял одну из бутылок и отпил прямо из горлышка. Не поведя и усом, грузин взял сандвич с черной икрой и начал откусывая его, попивать вино, весело поглядывая то на одного, то на другого гостя своего кабинета.

Олег и Сергей, кроме невкусного чая в поезде, ничего не ели уже очень давно, но всё равно не хотели присоединяться к трапезе Сталина. После всего, увиденного ими во время путешествия в Москву, негодование и отвращение кипели внутри обоих и никоим образом не хотели они разделять со Сталиным этот праздник живота. «Вождь» же, запив вином последний кусок бутерброда, промолвил:

— Как хотите, товарищи, как хотите. Тогда такой вопрос: как вы попали сюда, в наше время. От ответа на этот вопрос зависят ваши жизни. Помните об этом, товарищи.

Сергею показалось, что он услышал какой-то шуршащий звук в стороне окон, но он тут же забыл об этом. Забыл, — словно бы кому-то понадобилось, чтобы он забыл или не заметил этих шевелений, — и сказал:

— Мне кажется вы прекрасно осведомлены, ведь так? Мы попали сюда при помощи портала, который создан неизвестно кем, непонятно для чего. Мы проходим своеобразное испытание и в его ходе очутились здесь. В чём суть очередного этапа нам не известно, поэтому приходится импровизировать по месту.

— Я поддержу своего друга и лишь добавлю: нас заранее никто не предупреждал о том, куда мы попадём и почему именно туда.

— Хорошо. Ваш ответ принят. Теперь второй вопрос: что ожидает мою страну в будущем? Советский Союз покорит мир… точнее СССР победит в борьбе за права рабочих и крестьян по всему миру и установит всецелую коммунистическую власть… или… — Сталин стыдливо опустил глаза, как будто знал ответ на этот вопрос.

— Как принято считать в наше время, СССР прекратил своё существование по причине множества факторов. Перечислять их я не буду — не вижу в этом смысла. Случилось это в 1991 году. Я сказал «принято считать», потому как сам придерживаюсь другого мнения: я думаю, что просто пришло время менять расстановку сил в мире и поэтому СССР развалили искусственно, — промолвил Сергей.

— Ну, тут можно поспорить, конечно, — заговорил Олег, — хотя твоё мнение и очень близко мне, Серёг. В целом сути это не меняет: Советский Союз прекратил своё существование в тот момент, когда у него был Президент. Да-да. Не удивляйтесь. Президента этого звали Михаил Горбачёв.

— Как у…как у буржуев что ли? — шёпотом задал свой вопрос Иосиф Сталин.

— Да, именно как у них. Время, -под словом «время», я подразумеваю глобальный сценарий, — так вот: время того требовало и политтехнологи решили таким образом переименовать главу государства, дабы соответствовать реалиям, складывающимся в том моменте. В общем это не имеет ничего общего с вашим вопросом, товарищ Сталин, — остановил сам себя Сергей.

Немного подумав, усатый мужчина в шинели сказал:

— Хорошо. Как вы считаете: если я приложу все усилия, чтобы сохранить ваши жизни и охранять вас от всяческих напастей и оставлю вас здесь, в этом времени — сможете ли вы помочь мне избежать ошибок и не дать распасться моей стране?

Не успели друзья раскрыть ртов, как у окна послышался какой-то неясный шум, затем штора распахнулась и в комнате очутился молодой человек, в костюме. С позиции наших друзей, он был очень похож, — да нет, даже не похож, — это был вылитый Ваня Ургант.

— Джуга, я же объяснял тебе уже, что ты хочешь совершить невозможное и эти джентльмены тебе не смогут помочь. Верно, джентльмены? Пойми ты уже, наконец, непутёвый: для всего есть сценарий. Одно исходит из другого, третье — из второго и так далее. Всё взаимосвязано и нельзя нарушать эту взаимосвязь! — весь свой монолог «Ургант» произнёс очень уверенно, не ожидая каких-либо возражений. Оно и понятно. Взглянув на Джугашвили, создавалось впечатление, что он испуган до глубины души и что это его вызвали «на ковёр» к хозяину данного кабинета.

Олег только подумал «Хм-м, откуда же он…», как «Ургант» ответил ему:

— А я стоял за шторой и слушал то, о чём вам говорил мой непутёвый друг. Я знал, что он, как обычно, начнёт гнуть свою линию и не смог его оставить одного, — с этими словами «Ваня» подошёл к столу и заглотил 5 бутербродов с красной икрой, ломоть красной рыбы и мясо с одного из шампуров. Запив всё это под чистую опустошённой бутылкой вина, он продолжил:

— Вы, дорогие мои, не гадайте что да как, кто я и зачем здесь. Цель моя ясная, как глаза Ульянова, висящего на стене, сзади Джуги, как голограммы «Боингов» по ТВ девятого одиннадцатого, как КТО, АТО и прочие прочие… Это усачу невдомёк как и зачем, что и где, когда и в чём. «Ургант» поочерёдно подмигнул Сергею и Олегу. В общем суть в следующем: вам, ребятишки, нужно выбрать кто из вас пойдёт назад, а кто будет испепелён здесь, в Кремле, в этом времени. Собственно, на этот выбор я отведу вам… (как будто задумчиво, но с издёвкой) две минуты. Время пошло.

Олег и Сергей переглянулись.

— А какой смысл был в этом путешествии в Москву? Вы же могли сделать всё ещё там, во время нашей первой с ним (Сергей кивнул в сторону Сталина) встречи. Сумбур какой-то

— А ты не умничай особо, дорогой, и не пытайся найти то, чего нет, там, где этого нет; не ищи чёрную кошку в комнате без света. Одна минута, тридцать секунд. — нагло ответил «Ургант»

— Серёг, а давай… — Олег было начал вставать с кресла, как «Ургант», без доли иронии, посмотрел в его сторону и сказал:

— Не дёргайся, горе луковое, — Олега пригвоздило к креслу, — Вы теряете время, ребятишки. Одна минута. Ах, божечки, я же не сказал: если вы не успеете сделать свой выбор в срок, то испепелены будете оба, — улыбнувшись во весь рот, сгорая от счастья, сказал «Ваня».

Сталин, будучи «хозяином» кабинета в момент, когда из-за шторы появился сей странный персонаж, тихонько присел на своё кресло и не шевелился. Трубка его по-прежнему лежала в пепельнице и со стороны создавалось впечатление, что гроза «Врагов народа» боится пошевелиться, дабы не привлечь к себе внимание. В этот момент, наблюдая эту картину, Сергей явственно понял кто отдавал приказы об уничтожении советского народа; кто придумал советские лагеря; кому принадлежит сама идея народа — терпилы в лице советских граждан…однако физически ощущал он и то, что время, отведённое ему и его другу, истекает.

— Дела… -протянул Сергей.

— Угу, дела… -вторил ему Олег. Затем, секунда в секунду вписываясь в отведённый срок, оба друга в один голос громко сказали:

— Я готов умереть, пусть он идёт дальше.

В кабинете повисла гробовая тишина и все головы повернулись к его настоящему хозяину — «Ване Урганту».

Глава 10

Надя.

Через несколько секунд, Надежда, став сама-собой, очутилась в незнакомом помещении. Она лежала на кровати, в глаза бил яркий белый свет.

Посмотрев по сторонам, девушка поняла, что находится в некоем подобии больничной палаты: стены были выложены белой плиткой до потолка, недалеко от кровати находилась дверь, окон в помещении не было. Надя проскользила взглядом по всей палате и вернула его к двери. Тут же в неё постучали.

Не дожидаясь ответа, в палату вошёл человек в военной форме. Он был достаточно приземист, но не был карликом, лицо его было широко, но не жирно; на голове из причёски был лишь «ёжик» соломенного цвета волос. На вскидку человеку, с полковничьими погонами на плечах, было 50–55 лет. Голосом безо всяких эмоций, он промолвил:

— Добрый день, Надежда. Все Ваши показатели в норме и Вы готовы продолжать испытание. Как Вы себя чувствуете?

Надя сразу не нашла что ответить на такой простой вопрос. И задала свой:

— Где я?

— Вы именно там, где должны быть. Понимаете ли, суть положения вещей исключает какие-либо случайности и отхождения от запланированного нами (и не только нами) плана. Посему, готовы ли Вы внемлить моим словам или будете продолжать таращить глаза, словно бы пытаясь проделать ими дыру в моей груди? — без эмоционально сказал Полковник.

— Да…я…да, я готова, — окончательно приходя в себя, понимая безысходность своего положения, ответила Надя.

— Положение следующее: Кремль разрушен. База и всё, что было под и над ней полностью уничтожены. Если бы не всё ещё работающая система оповещения, нам было бы тоже не сдобровать. Наши американские друзья решили пойти ва-банк и, уже после уничтожения почти всего живого на земле, предпочли добить и нас — оставшихся выживших. Время подлёта ракет позволило нам эвакуироваться и даже перенастроить порталы испы…ваши то есть. Но проблема в том, что каждый отдел направился в бункер, известный лишь его начальнику и не известный другим коллегам. Посему теперь все испытуемые находятся по разные стороны баррикад. И наверное я огорчу Вас, если скажу, что не ведаю как теперь проводить испытание и жду приказ свыше. Сейчас же по расписанию у Вас приём пищи и тренировка. Я и все мои подчиненные с нетерпением ждём, когда начальство приедет и разъяснит ситуацию и даст дальнейшие инструкции…

* * *

Алиса.

Она бежит в теплые объятия морской воды…на её поясе надет резиновый круг, с ручками…солнце припекает, но недостаточно для того, чтобы «сгореть» от его лучей…позади слышится смех мамы и папы…вода приятна, как и ощущение свободы, молодости, радости и всемогущества…

…мощный взрыв сотрясает всё вокруг…весь мир разорван…она летит, уносимая взрывной волной и, больно ударяясь о воду, начинает тонуть…пытается нащупать руками круг, но его нет…последнее, что она видит — это яркий, всепожирающий, белый свет…

Словно в тумане была её голова. Всё вокруг плыло и приняло какие-то смазанные очертания и тона. Эхом в голове, будто на замедленной перемотке, прозвучал чей-то едва знакомый голос:

— О, очнулась. Ну, наконец. Мы уж заждались тут! Ну что. Теперь-то можно и устроить всё, как до́лжно, не так ли? — слова звучали с явной издёвкой. Затем владелец голоса отвернулся от Алисы и быстро сказал: — Аннет, сделай так, чтобы нас никто не потревожил. Благодарность за мной! — шлепок ладони о что-то мягкое.

Послышался тягучий звук закрывающейся двери, проскрежетали многочисленные замки. Приближающиеся шаги оповестили Алису о том, что человек, с непонятно-знакомым голосом, вернулся к ней. Она почувствовала его изучающий взгляд и открыла глаза. Ослепительно яркий свет пронзил болью самые отдалённые уголки её мозга. Девушка попыталась вскинуть руки, чтобы закрыться от света, но почувствовала, что туго связана и не может пошевелиться.

— Но-но. Не так быстро. Куда это ты спешишь, детка? Мы ведь только начинаем. Ты вспомнила, наконец, кто я?

— Ннн…нет, я не ммм…могу, — едва промолвила Алиса.

— Ничего. Скоро всё сможешь. Всё прояснится и станет на свои места. Твоё безумие не даёт тебе нормально соображать, сечёшь? Ключ к разгадке всех тайн именно в твоём безумии, детка. Не страшно. Сейчас начнём терапию и вылечим тебя очень быстро и эффективно. Это же поможет тебе проснуться. Ха-ха…

Послышались удаляющиеся шаги. Загудел какой-то аппарат, по звуку напоминающий трансформаторную подстанцию. Алиса понемногу приходила в сознание. Ей это давалось очень тяжело, потому как организм её не был приучен ко всякого рода затуманивающим разум препаратам. И действие наркотика, которым уколола её Аннет, сказывалось на Алисе не лучшим образом. Впрочем, какой наркотический препарат может нести в себе что-либо хорошее…

— Ну-с. Приступим. — довольно сказал голос.

Разряд электричества пронзил Алису и, если бы она физически могла, то сейчас выгнулась бы так, что рисковала сломать себе позвоночник. Белая пелена застлала её сознание. Несмотря на то, что электрод прикоснулся к ней всего лишь на несколько секунд, ей они показались вечностью. Однако, как и говорил этот садист, девушка пришла в себя и открыла, всё расширяющиеся от страха, глаза.

Она увидела тёмное мрачное помещение. Запах сырости ударил в нос. Целый спектр звуков ударил в уши. Гудение аппарата у стены; скрип шатающейся под потолком лампочки; какое-то копошение у дальней стены; гулкий мерный стук по стене, к которой было приставлено изголовье кровати с девушкой, лежащей на ней и, наконец: «ХА-ХА-ХА» этого страшного человека.

Масса воспоминаний ворвалась в голову девушки. Она моментально вспомнила всё. И то, что случилось, казалось бы, 100 лет назад в её родном городе и смерть родителей и испытание и Тимура и психушку и этого «Джона Уэйна». Девушка с ненавистью посмотрела на последнего. Она хотела сказать какие-то гадости; хоть это и было не в её манере, но в данный момент ей хотелось даже послать этого человека куда подальше, но эта странная личность в шляпе перебила её:

— Да ты не старайся подбирать слова. Это всё неважно. Тлен. Ты — пепел. Кремль — пепел. Весь мир — пепел. Вы, жалкие людишки, считаете себя такими многозначительными и важными. Жрёте, пьёте, размножаетесь. О, даже книги пишите и играете в разнообразные примитивные игры. Безусловно и музыку сочиняете. Из семи то нот. Ха-ха. Но невдомёк вам, что как были вы первобытными, так и остались. Обложка сменилась — только и всего. Ладно, нет времени. Задача ясна, изволю выполнять её.

Даже не дав Алисе подумать, не то чтобы сказать что-то, «Уэйн» приставил к её голове электрод и включил машину на полную мощность.

* * *

Тимур.

Ступая в портал, Тимур ожидал что его встретит привычная группа технарей и врачей, в привычном же помещении, что его отведут на восстановление и отдых, накормят и проч. и проч. На самом же деле он оказался в какой-то маленькой комнатушке. За спиной его была лишь стена. Портал исчез. Комната была максимум 3 на 3 метра. Стены оной были выложены бледно-голубым кафелем, окон не было. В дверь постучали и тут же вошли двое людей. Один из них, чуть выше ростом второго, сказал:

— Добрый вечер. Вы находитесь в секретном бункере №191. Меня зовут…впрочем это не важно. Я и мой помощник уполномочены следить за Вами и сделать всё, чтобы Вы попали в следующий этап испытания. Сейчас у Вас по графику ужин и отдых. Вопросы есть? Вопросов нет.

Оба человека, словно роботы, как вошли, так и вышли, оставив Тимура наедине. Одеты они были не в военную форму, хотя всё говорило о том, что это именно вояки, а в костюмы а-ля американские бандиты из 30х годов 20го века. Мимолётно, после их входа в помещение, у Тимура пролетела мысль, что этим парням не хватает лишь автоматов Томпсона в руках. Лица их не выражали ничего.

Когда дверь закрылась, Тимур подбежал к ней и постучал, закричав:

— Эй, выпустите меня отсюда! Где мои друзья⁈ Э-эй!

Конечно, никакого результата эти крики не принесли и Тимуру оставалось лишь ждать. Через некоторое время парню принесли холодный ужин, состоящий из гречки, с какой-то тушёнкой. Однако еда прибавила парню энергии и наш герой уже не могу усидеть на месте, принявшись расхаживать по периметру комнатушки, посредине которой стояла кушетка и больше ничего не было.

Множество мыслей роилось в его голове. Было совершенно не ясно где он очутился. Это снова какой-то заговор одной жаждущей власти стороны против другой, на базе? Или таков план и, как обычно без предупреждения, просто новая вереница событий захватывает в свои сети всех испытуемых, а оные уже обязаны подстраиваться под обстоятельства и просто пытаться выжить?

Что ж, в прошлом, нормальном мире было точно так же: кто-то давал команду кому-то, следующий спускал её все ниже и ниже и так по цепочке; по вертикали — если быть точным, — и вот уже массы народа надевают маски на лица для того, чтобы их банально пустили в магазин купить молока и хлеба. Редкие возмущения сменяются принятием…и вот уже подстроившись, люди идут дальше: маски — привычное явление и теперь на тех, кто не носит оные повсеместно (не только для того, чтобы получить доступ в бары, рестораны и даже в магазины) смотрят косо; их осуждают; с них негодуют. Казалось бы: да как это возможно вообще? Вы же видите воочию, что нет никакой пандемии; что пандемия эта только по телевизору муссируется и вас запугивают дабы вновь напомнить, что вы всего лишь безвольные стада полудиких животных. Нет, не видят; нет, не понимают. Верят, боятся, выполняют приказ. Бегут делать вакцинацию из непонятного содержимого «лекарств»… вечно куда-то бегут, вечно чего-то боятся…таковы люди…а были ли они таковыми изначально? И когда наступило это «изначально»?

Внезапно дверь распахнулась, оборвав все мысли Тимура, и в неё ввалился окровавленный Сергей.

— Пошли! Быстро пошли! Нужно спасать Алису! — заорал он. И Тимуру ничего не оставалось, как, не думая, повиноваться. Друзья ринулись в дверной проём и исчезли за ним.

* * *

Сергей, Олег.

— Что ж ребята, как желаете… — «Ургант» незаметным движением достал откуда-то из своего одеяния «УЗИ» и, сняв его с предохранителя, направил его на Олега.

Олег, повинуясь инстинкту, словно рысь, выпрыгнул из-за стола и прыгнул в «Ваню Урганта». Курок был спущен. Очередь оглушающе прозвучала в кабинете, пронизывая свинцом мягкое тело и мир потерял ещё одного человека. Олег завалился на стол и соскользнул с него, потянув вслед за собой большую часть содержимого. «Шоумен» же внезапно исчез, в кабинете остались лишь вождь народов и Сергей.

Сергей вскочил со своего места и подбежал к поверженному другу.

— Олег, Олеже! — Пощупал пульс. Мертв. Он поднял тело, весь измазываясь в кровь товарища, но затем понял, что здесь, в этом месте и времени, ему некуда будет нести мертвого Олега, положил его на пол.

На полу повсюду валялись тарелки, разнообразные яства, а так же столовые приборы. Сергей схватил нож, с явным намерением расквитаться с усатым хозяином кабинета, дабы отомстить за смерть друга… и провалился в чёрное ничто.

* * *

Он почувствовал некое ускорение и затем, кроме черноты и темноты, стали проявляться очертания какого-то помещения и…

…Громоподобный глас в его голове произнёс: «СМОТРИ!»…

…Камера, висящая в углу комнаты показывает изображение на экран, Сергей наблюдает лежащую без сознания на грязной кушетке Алису Ковальчук, будучи этим экраном. Девушка была привязана к кровати ремнями, которые призваны удерживать буйных больных. Кроме неё в комнате была необъятных размеров женщина, в форме мед. сестры. Она сидела на стуле неподалёку от Алисы и тупо смотрела на дверь.

Дверь открылась и в комнату вошёл человек. Это был актёр Джон Уэйн, которого так любил Сергей. Уверенными движениями вошедший поправлял своё одеяние, — коричневую кожаную жилетку и красную рубашку под ней, — как будто только что его надел.

— Ну что, лапуля, ты готова? — ласково спросил он у жирной тётки.

— Давайте вначале расправимся с этой сумасшедшей! Она такая манерная вся. Я видеть её не могу. Бесит одно осознание того, что она в этой комнате. А нам ведь тут любовью заниматься!!!

— Лапуля, нужно чтобы она была в сознании. Я должен передать ей меседж перед тем, как мы её умерщвлим. Сколько она уже в коме?

— Ох, около двух часов. Я уже не могу ждать, Джон! — страстно сказала толстуха.

— Придётся потерпеть. Скоро она должна войти в себя и тогда я, быстро покончив с ней, займусь тобой… — окончание фразы ещё более страстно, чем толстуха, сказал Уэйн.

* * *

Сергей опять оказался среди черноты. «ТЫ ПОНЯЛ⁈» — прозвучало в его голове…

…Снова это ощущение ускорения, снова очертания помещения и голоса, живо что-то обсуждающие в оном…

— А я думаю, что нам нужно покончить с ним самим! — возбуждённо говорил первый голос.

— Ты в своём уме? Есть же директивы, приказы, присяга, в конце концов! — по-начальственному спокойно отвечал второй.

— А по-твоему это всё сейчас имеет актуальность? По-моему нет. Я пойду и убью его! На этом и закончится этот кошмар и мы не будем под угрозой атаки этих террористов или американцев или израильтян или не пойми ещё кого!!! — заорал голос.

— Послушай, идиот. Прекрати пороть херню и сядь. Иначе я убью тебя!

Сергей, наконец, увидел помещение и двух, находящихся в нём, спорящих людей в непонятных костюмах американских гангстеров времен так называемой «Великой депрессии». Они сидели за большим столом, друг напротив друга. И один, чуть пониже, с пистолетом в правой руке, вскочил со своего места. Тот, что повыше, тоже достал большой чёрный пистолет и направил его на собеседника, промолвив:

— Боря, тебе стоит понять, что кроме меня и тебя, кроме этого бункера, есть ведь и другие. И когда испытуемые отправятся в место своего назначения, мы заживём нормальной жизнью. Ну или почти нормальной. Восстановится вертикаль власти и каждому из нас придётся ответить перед начальством. Подумай немного и остынь. — спокойно, не опуская пистолет, проговорил тот, что повыше.

— В смысле заживём нормально⁈ Ты видел что со всем миром произошло⁈ У тебя глаза вообще есть? России больше нет, Америки больше нет, Китая нет и Индии-тоже! Какой смысл жить, если все наши враги, как и мы сами, повержены? — всё распаляясь кричал некий Борис, — впрочем, я согласен. Нужно успокоится и подумать, — добавил он и присел на стул.

— Вот и хорошо. Вот и ладненько. Я же тебе уже несколько раз говорил: существует некий ген. план! И в соответствии с ним происходят глобальные события. Нет никаких случайностей, а если таковые и происходят, то тут же они вмешиваются и совершают корректировки, — продолжая держать на мушке своего подчинённого, говорил Высокий.

— Да, да я помню. Опусти уже пистолет он меня нервирует! — опять прокричал Низкий.

— Хорошо, я опущу пистолет, но ты пообещай мне не трогать испытуемого, ладно? — сказал Высокий и положил пистолет на стол.

Через мгновение после этого неосмотрительного действия, Борис вскинул свой пистолет и продырявил лоб своего начальника. Тот обмяк и грузно упал на стол.

— А вот теперь я займусь настоящим делом, — сверкая глазами сказал Борис и вышел из комнаты.

* * *

Толчок…ускорение…коридор…впереди фигура того самого гангстера…стоп…рой мыслей: «Он же идёт убить кого-то. Кого-то из наших! Он же безумен. Нужно его остановить!» И ощущение ножа из кабинета Сталина в руке.

Сергей, что было мочи, побежал за Низким. Тот, услышав приближающейся звук чьих-то шагов, в только что пустом коридоре, обернулся и, с испуганным видом, сказал:

— Кто ты ещё, бл… такой⁈ — Борис только начал поднимать пистолет, а Сергей уже вонзил свой нож ему в горло. Вояка в непонятном одеянии успел лишь прохрипеть: «Всё из-за вас, суки…» и умер.

Серега ударом ноги выбил дверь и увидел за ней Тимура, ходящего по комнате. Тут же он понял всё и заорал:

— Пошли! Быстро пошли! Нужно спасать Алису!

Друзья выбежали в коридор и несколько минут искали выход из бункера. Наконец, их попытка увенчалась успехом и они нашли большую круглую дверь. Сергей нажал на красную кнопку с надписью «191» на пульте около двери и взорам друзей открылся портал, находящийся прямо за дверью.

Мужчины, не задумываясь и не разговаривая, вошли в портал и оказались в тёмном сыром и, по всей видимости, подвальном, помещении. Далеко вверху, под самым потолком, зарешёченные окошки пропускали слабый свет. Этого освещения было достаточно, чтобы увидеть какой-то непонятный прибор, похожий на пулемёт, направленный на одну из стен. Сергей подбежал к «пулемёту» и прочитал надпись на его станине «Laser rifle. Project 9|11. The prototype».

— Угу, всё ясно, — пробормотал он и нажал на выключатель. Лазер мерно загудел (звук очень напоминал гудение порталов) и Сергей нажал на спусковой крючок. Яркий сноп зелёного света вышел из дула лазера и начал вгрызаться в стену из гранитных глыб.

— Может ты пояснишь мне что-то? Откуда ты появился и почему в коридоре был труп одного из моих охранников и ты ведь весь в крови; тебе помощь нужна! — скороговоркой проговорил Тимур. Ответом ему была тишина.

Сергею некогда было разговаривать, так как картина грязной палаты, в которой лежала Алиса, не выходила у него из головы. «Майор» сначала резал нижние камни, а верхние падали под своим весом, создавая много шума. Затем он вспомнил о толстухе и Уэйне и понял, что нужно «пилить» сверху-вниз, дабы уменьшить шумовые последствия. Тимур понял, что сейчас не до его вопросов и безмолвно наблюдал, не пытаясь мешать.

Парень нащупал ножны и проверил на месте ли нож. Нож был на месте. «И как я раньше о нём забыл?» — лишь успел подумать он, как проём был полностью освобождён от камня и перед двумя друзьями было жуткое зрелище: Алиса, в конвульсиях, на грязной кушетке, а перед ней какой-то старый актёр, плотоядно улыбаясь, глядит на неё.

Как только проём открылся, все события приобрели ужасно медленную окраску.

«Джон Уэйн», видимо, разочаровавшийся во всём и всех, достал огромный револьвер 45го калибра и неспешно выстрелил прямо в сердце Сергею, а затем, подмигнув Тимуру, — себе в висок.

Тимур, кричащий: «НЕ-ЕТ!» и бегущий с ножом к Алисе…

Сергей, обмякший и падающий на пол…

Последние разряды электрического тока, оставшиеся в электродах адской машины…

Аннет, с диким воплем, бегущая к своему несостоявшемуся любовнику…

Затем время приобрело свою нормальную скорость и все события полетели, словно скоростной японский поезд.

Тимур подбежал и разрезал все ремни, держащие Алису. Девушка была при смерти. Она была бледна, из уголков её рта сочилась слюна. Глаза были запрокинуты. Парень проверил слабый пульс и понял что ЖИВА!

Входная в каморку дверь распахнулась и в комнату вбежал Даннис Вайт и несколько санитаров. Он увидел на полу мертвого «Уэйна», с револьвером в руке; и Тимура, с Алисой в руках; и Сергея, с дырой в области сердца; и Аннет, оплакивающую своего героя и сразу всё понял.

— Следуй за мной! У нас нет времени! -лишь промолвил он Тимуру и парень, кинув последний взгляд на мёртвого друга, проследовал за мужчиной.

Глава (9)11

Надежда.

Хорошо, всё-таки, снова быть собой, владеть своим телом, а не находится в непонятно каком, да ещё и с запретом поступать как хочется. Тренировки всегда мне нравились, хотя раньше я об этом и не подозревала. Быть может мне немного скорректировали…

— Тренировка окончена! Пройдёмте за мной. Вас нужно транспортировать в место сбора, — сухой тон, не позволяющий пререканий и споров. И двое с ним, с оружием в руках. Ничего не поделать — нужно повиноваться. Но неужели же я ничего не стою? И мной можно вот так просто?..

— А если я откажусь — вы что убить меня можете? — ну-ну, посмотрим, мистер умник.

— В соответствии с директивой 1199, в которой чётко даются инструкции каждому из сотрудников, — от начальства, до рядового, — я имею права отдать приказ о вашей ликвидации. — вроде не врёт. А если так попробовать?…

Надежда сконцентрировала всю свою ментальную силу и попыталась манипулировать сознанием этого умника, но была удивлена, когда услышала:

— Можете не пробовать. У нас есть специальные блокаторы, которые, кстати, сейчас очень противно пищат у меня в голове. Прекратите ваши попытки и повинуйтесь. Помогите ей! — последняя фраза была адресована «адьютантам»

— Хорошо, хорошо! Хватать меня не обязательно. Гориллы. Я последую за вами! Уймите уже своих обезьян!

Надю отвели в её «палату», в которой на койке лежала какая-то новая одежда. Это был оранжевого цвета а-ля обычный спортивный костюм — комбинезон. Но как только девушка прикоснулась к нему, она тут же поняла, что материал, из которого он выполнен отнюдь не обычный. Он был нежен и лёгок, но прочен. Переодевшись, Никишина хотела постучать в дверь, но та открылась до стука.

Начальник конвоя шёл впереди, затем шёл один из его слуг, затем Надежда и замыкал шествие второй вояка. Довольно быстро пройдя по узким и полутёмным коридорам этого неведомого убежища, квартет оказался перед дверью. Произведя какие-то манипуляции с пультом (Наде не было видно какие именно, а то, что там был пульт она увидела лишь позже, проходя мимо него), главарь банды вояк открыл дверь.

Яркое солнце слепило после полутьмы бункера и Надя зажмурилась. Она почувствовала, что её тянут куда-то и открыла глаза. Увидев, что приближается к БТР-80, девушка вновь закрыла глаза и только лишь очутившись в десантном отсеке и его полумраке, открыла их. Слева и справа от неё сидели конвоиры, а начальник, видимо, решил сам везти машину в неведомом для испытуемой направлении.

* * *

Тимур и Алиса.

Следуя за Вайтом по слабо освещённым, сырым коридорам, с Алисой в руках, Тимур мог лишь надеяться на то, что это не очередная ловушка и их поводырь приведёт их к спасению. Наконец, они добрались до нужного помещения и Вайт открыл дверь, а за ней их ждал портал.

— Удачи вам, друзья. Чем бы вы не занимались — желаю удачи!

Тимур лишь кивнул в ответ и шагнул в гудящее фиолетовое марево.

С другой стороны портала его уже ждали и, забрав у него Алису, куда-то его повели. Стены этого помещения были светло-синего приятного цвета. Так же Тимур успел заметить, что внутри зала находятся несколько кроватей и ещё какие-то причудливые предметы, напоминающие камеры анабиоза из фантастических фильмов о космосе. К одном из таких камер сейчас несли его любимую.

— Эй, эй, вы кто такие⁈ Да отпустите же! — тщетно пытался противостоять Назаренко. Двое крепких головорезов в военной форме куда-то его тащили. Наконец, его привели к двери, — над которой сверкала надпись: «Access is allowed», — и постучали в неё.

— Да-да, вводите, — сказал из-за двери знакомый уже Тимуру голос молодого человека, помогающего старому генералу в беседах с испытуемыми, когда-то сто лет (по ощущениям парня) назад в Кремле, — заберите, будьте добры у молодого человека его кинжал. Он ему ни к чему.

* * *

Тимур и Надежда.

У Тимура забрали нож вместе с ножнами и ввели в небольшое помещение, в котором стоял стол, во главе которого сидел некий человек в военной форме с капитанскими погонами, а напротив него сидела никто иная, как Надежда Никишина. За спиной капитана был какой-то пульт управления, с разными переключателями и экранами на нём. По правую руку стоял стеллаж с корешками личных дел (кому они теперь нужны), деловито стоящих в нём, по левую был тёмный сейчас экран на всю стену.

— Привет. Да ты присаживайся, не стой, — дружелюбно промолвил капитан, — в ногах правды нет, — как говаривал, бывало, мой отец и я с ним согласен… царствие ему небесное… — глаза молодого человека на некоторое время уставились в стол, затем он, будто бы отдёрнув сам-себя, сказал: -впрочем, не будем о грустном. Как вы уже поняли, некто атаковал нашу базу в Кремле. Скажу вам по большому секрету, что это была какая-то необычная ракета, однако наши радары её засекли и только благодаря этому вы остались живы, да и я, со своими парнями — тоже.

Как только прозвучала тревога, я с отцом начал собирать всё важное с базы и мы ввели в действие план эвакуации. К сожалению по непонятным причинам, во время нашего бега по базе в сторону ангара с техникой, из ниоткуда появился бывший патриарх Кирилл и выстрелил в спину моего отца… — снова взгляд в стол, пауза, — я убил негодяя, но отца было не спасти и он умер у меня на руках, — опять пауза, уже подольше, чем прежние; и продолжение: — впрочем, я вас не за тем сюда позвал. Ковальчук проходит восстановительную терапию и через сутки будет здорова полностью. А пока у вас есть время отдохнуть, набраться сил перед поездкой и сделать записи, если есть на то желание. Сейчас вам выдадут специальный прибор, считывающий мысли и превращающих их в текст. Я попросил бы вас в максимальной точности описать пережитое. Возможно это поможет будущим поколениям. Покамест вы свободны.

Дверь открылась и за Надеждой с Тимуром вошли конвоиры. Их отвели в две разные небольшие комнатки и действительно каждому их них выдали два прибора, один из которых выглядел как обычный наушник, второй же имел явное родство с планшетом.

Тимур сразу же присел на кровать (кроме неё в комнате ничего не было) и надел наушник. Включился планшет и мысли парня начали появляться на экране. «Та-ак. Хм-м…с чего бы начать? Пожалуй, начну со своего „приключения“ в троллейбусе. Надеюсь, это действительно кому-то поможет. Назовём это…пусть будет „Испытание“. Итак. Испытание, часть первая, глава первая…»

Надежда же, вопреки приказу-просьбе, не стала даже надевать наушник и пробовать как он работает. Она не собиралась ничего оставлять «для потомков», понимая, что это обычный «развод» со стороны этого ушлого капитана. На самом деле он просто таким образом хочет вытянуть информацию из испытуемых, дабы дополнить недостающими звеньями всю цепь событий. Скорее всего, чтобы отчитаться перед начальством и заслужить очередную медальку или звание. Девушка улеглась на кровать и попыталась заснуть.

* * *

Пропасть. Чернота. Опустошение. Ничто. И:

— Ты должна убить тех двоих. Пистолет примотан к ламелям твоей кровати. Завтра, когда будет встреча в кабинете, ты убьешь испытуемых и капитана, а затем сядешь в вертолёт и полетишь в Швейцарию, там тебе будут даны дальнейшие указания.

Либо ты можешь схлестнуться с нами. Ха-ха-ха. То есть быть на стороне этих недомерков, но предупреждаю: если ты выберешь этот путь, назад дороги не будет. - бесформенное нечто, говорящее громко и требовательно, однако же предпочитающее себя не показывать.

— Но я…я…хочу жить…я же делала всё, что вы говорили…и вы…вы сказали, что поможете мне победить…обрести…обрести свободу…разве нет? - робкие Надины возражения разбились о гранит логики говорившего существа:

— Я тебе поясню более вразумительно: ваш виток эксперимента завершён. Наши ракеты, прилетевшие и в Москву и в Вашингтон и в Токио и в Пекин и в другие ваши недогорода призваны была убедить оставшихся в бесполезности сопротивления, но вы, людишки, как это бывает всегда, словно тараканы или крысы, подстроились под новые обстоятельства и придумываете как быть дальше. В любом случае времени всё меньше. Выбор за тобой. Ты можешь выжить, если послушаешься нас. Мы тебе поможем; это я гарантирую!

* * *

Колесо обозрения в Минске. Какой вид! Красота. Буйство красок природных и человеческих изобретений поражают. А самое главное — это то непревзойдённое ощущение полёта. Никакого страха — только радость и восхищение. Мама и папа рядом. Все счастливы. После колеса, — она знает, — её ждёт вкусное мороженное и поход в кинотеатр. Предвкушение этого ещё более радует её душу и добавляет эмоций в итак уже разгоряченное радостью сердце.

* * *

Щеночки. Маленькие, милые щеночки. Дворовая собака ощенилась и уже подпускала детей к своим щенятам. Как милы были эти маленькие создания; сколько любви и ласки они содержали в себе; как ещё непонятен был им окружающий мир и казался им красочным, добрым и игривым. Они ласкались и игрались, кусали друг друга и бегали туда-сюда.

* * *

Первый поцелуй. Это ощущение, кружащее голову и эти «бабочки» в животе. Стеснение и радость, желание провалиться сквозь землю и необузданная жажда повторить… это именно он, тот человек, с которым она проживёт всю жизнь и они будут вечно любить друг друга — нет сомнений.

* * *

Пробуждение. Смешанные чувства. Под кроватью? Может это только сон?

Но, заглянув под кровать, Надежда увидела примотанный к ламелям клейкой лентой большой чёрный пистолет. Повинуясь мимолётному желанию, девушка отцепила его и залезла назад на кровать. Она положила оружие под подушку и уснула крепким сном, без сновидений.

* * *

Алиса.

— Присаживайтесь, дитя. Я вынужден сообщить вам пренеприятнейшую новость, поэтому вам лучше присесть. Да не смотрите вы так на меня. Да, это я, тот самый «профессор», да, это всё сейчас на самом деле происходит у вас в сознании; вы же находитесь в восстановительной капсуле, оная излечит ваш мозг и тело от влияния того парня, который якобы себя застрелил. Ах, вы же были без сознания. Впрочем, ваши друзья вам всё расскажут. Точнее друг. Или он уже нечто большее?

-Я не понимаю о чём вы говорите. Вы можете нормальным человеческим (тут Алиса отдёрнула себя в виду того, что перед ней находилось существо с шестью верхними конечностями и было в полтора-два раза больше человека, но продолжила) языком мне пояснить что происходит и о ком идёт речь.

— К сожалению, у нас времени меньше, чем хотелось бы мне, да и вам. В целом в любую минуту я могу быть обнаружен тем кодом, который противопоставлен мне, посему довожу до вашего сведения следующую информацию.

Ваш мир — лишь эксперимент наших разработчиков. Мы, в свою очередь, являемся лишь тестировщиками новых приложений-миров, как нам говорят. Но у меня есть подозрение, что и наш мир — не более, чем иллюзия; не более, чем приложение, со своими тестировщиками над нами. Сколь высоко уходит вся эта цепь мне неведомо, — ведь я могу судить лишь исходя из своих догадок, не опираясь на чёткие факты, — но у неё может быть множество «этажей», если это можно так назвать. И на каждом из этих «этажей» существуют личности, считающие себя живыми. Личности эти настолько глубоко проработаны, что каждая из них живёт свою жизнь (правда не зная, да и не пытаясь вникнуть в смысл этой жизни ), не подозревая о том, что на самом деле, — то есть в реальности, — их нет.

В недалёком прошлом, — 119 лет назад, — мне удалось воспользоваться «багом» в коде и я связался с одним из ваших, — как мне казалось тогда наиглавнейших начальников, — президентом США. После разговора с ним, я сделал вывод, что он не более, чем пустоголовый болванчик, которым руководят более хитрые и дальновидные манипуляторы. Тогда я решил связаться с противоборствующей стороной, а точнее с её «лидером»- с китайским главой. История повторилась. Актёр, исполняющий роль лидера; и манипуляторы — координаторы-корректоры исторических событий, окружающие его. Хочу сказать, что тогда я только подозревал о том, что все мы — всего лишь симуляции и к живым существам не имеем отношения.

Наш отдел, например, занимался тестированием новых мутагенных средств на вас, людях. И множество отделов занимались разными, казалось бы, мелочными вещами. Но все мы составляли одно целое — огромную команду тестировщиков землян, каждый из членов которой в отдельности не знал чем занимаемся мы вместе.

Именно из-за этого незнания (из-за незнания того, что Земля и её населяющие существа — лишь часть кода) я и решил связаться с вашими лидерами, дабы предупредить их о грядущем. О том, что вскоре большинство людей уничтожат, оставив лишь небольшую горстку, дабы проводить над ними эксперименты. Но, когда япообщался со всеми так называемыми «главами государств», мне стало понятно, что толка от этого никакого не будет и я решил связаться с людьми из круга так называемых «силовых структур». Я рассказал об эксперименте и в ЦРУ и в КГБ и в других разведках мира…и тут меня ожидала неудача. Вместо того, чтобы сплотить землян и в едином порыве противоборствовать экспансии извне, специальные службы каждой из стран начали подготовку особых секретных отделов, которые в свою очередь занялись подготовкой теоретически выживших после начала эксперимента людей. К сожалению, тогда я ещё не подозревал, что всё это — и есть один большой эксперимент.

Нам дали немного больше инструментов — только и всего. Это как одному вашему учёному дают макет крысы, а другому — живую крысу; сути это не меняет — ведь это опыты над крысами, — живыми или макетами, — и только. Ни первый, ни второй никогда не получит себе на стол существо вроде меня. Думаю, это понятно…

…Через некоторое время со мной связался мой так называемый «куратор» (так он себя окрестил) и пояснил мне, что моя активность замечена и в противовес мне сделана программа, которая займётся моим поиском и поиском тех, с кем у меня была связь на Земле. Вот тогда я и понял, что наша цивилизация, — несмотря на множество захваченных нами планет, несмотря на все технологии, суть которых мы смогли постичь, несмотря на то, что мы научились бесконечно продлевать жизнь, научившись жить практически вечно, — вся наша цивилизация — не более, чем симуляция, как, собственно, и ваша…

Моему негодованию не было предела. Только что, казалось бы будучи всемогущим, я хотел помочь своим подопытным, и резко сам оказался в их роли. Обдумав своё положение, я решил всё равно помочь землянам. Видно, таким уж меня создали. А может это был специальный трюк-виток эксперимента — кто знает?

В общих чертах я вам всё пояснил. Быть может у вас есть какие-то вопросы?

Алиса была настолько ошарашена полученной информацией, что у неё не было слов (точнее мыслей). Она пыталась переварить услышанное, сделать выводы, дабы понять как действовать дальше, но ей это удавалось плохо. Получается, что всё — зря; получается, что нет никакого смысла…ни в чём…получается, что мы — лишь приложения в чьих-то грязных руках…

— И что…что же нам делать?.. — задала свой вопрос девушка.

— У меня есть ответ, но я не знаю понравится ли он вам. Я могу создать для вас на Земле специальное место, в которое не сможет заглянуть ни мой куратор, ни кто-либо иной. Собственно, уже долгие годы я занимаюсь разработкой этого места. Для вас оно будет выглядеть как небольшая страна у подножия гор. Там будут леса, там будут поля, будут горы — и их водяные источники, их свежий воздух. В общем я предлагаю вам и вашему молодому человеку перебраться в идеальное место для обитания и продолжения рода.

Но у меня есть два условия; первое: вам придётся хранить тайну и не говорить ему о том, что я вам рассказал. Пусть он думает, что это — Швейцария. Второе условие: иногда я буду с вами связываться, чтобы вы мне рассказывали как идёт ваша жизнь. Я буду делать это очень редко, чтобы куратор не заметил линию связи; по этой же причине я не смогу вас навещать, чтобы самому всё увидеть — нас просто рассекретят и последует крах.

— Вы можете и отказаться от моего предложения, но тогда вам осталось жить всего несколько часов. Времени очень мало. Решайтесь!

— Да, я…хорошо…я согласна, конечно, — трепеща сказала Алиса, — спасибо вам…спасибо вам большое за помощь. — Девушке тяжело было осознать в моменте всю суть услышанного. Представим, что нам сказали подобное; что мы на самом деле — всего лишь программы, даже не так, всё ещё хуже: что мы — коды в программах. Представили? Ну и каково такое услышать? А осознать? Вот поэтому девушке ничего не оставалось, как согласится пойти по наторенной тропе понятных и близких сердцу вещей.

— Хорошо, ваше решение принято.

* * *

Тимур.

Донецкий парень неустанно занимался «надиктовыванием» потока своих мыслей в планшет. Он не подозревал ни о каких событиях, происходящих подле него. Дойдя, наконец, до строки: «Возможно это поможет будущим поколениям. Покамест вы свободны.», Тимур решил немного поспать. Только лишь он закрыл глаза, как дверь открылась.

На пороге тимуровой спальни (если её можно так назвать), ухмыляясь, глядя сквозь свои черные очки, будучи облачённым в черный же плащ, держа в руки чёрный пистолет, направленный на Назаренко, стоял никто иной, как мистер Андерсен, он же Нео.

— Ну что, допрыгался, паршивец? Ха-ха. — раздался выстрел и…

…всё исчезло…

* * *

Тимур проснулся и обнаружил себя в какой-то хижине. Стены были из деревянных брёвен без коры, потолок красовался соломой, уложенной на доски. Запах в хижине был просто невероятный: пахло словно в хвойном лесу. Парень лежал на кровати и осматривался. Около одной из стен (дальней от кровати, отдалённой метров на десять) стояли аккуратные стулья, стол, правее, в паре метрах от обеденного места была деревянная дверь наружу. Тимур встал с кровати и подошёл к двери, смело её отперев. Яркий солнечный свет ослепил его. На улице было достаточно тепло и комфортно. Привычного снега видно не было. «Да где это я, чёрт возьми⁈» — подумал растерянный юноша и услышал девичьи голоса, а затем увидел вдалеке, меж деревьев знакомую фигуру и с ней две маленькие незнакомые фигурки. Это была Алиса и с ней двое детей.

* * *

Надя.

По ощущениям утро. Пора. Ствол. Куда спрятать ствол? Чертов комбинезон без…что… появился скрытый карман? Его же не было, — Надя была практически уверенна в этом, — но сейчас, надевая комбез, карман явственно ощущался; он был с внутренней стороны, в районе груди. То есть девушке нужно было просто быстро расстегнуть комбинезон, достать пистолет и убить двоих своих конкурентов. Что она и сделает. Обязательно сделает!

Дверь открылась: за ней пришли. «Никишина, следуйте за мной», — безэмоциональный голос конвоира. Надя встает с кровати, вовремя успев спрятать пистолет и поправить комбез так, чтобы тот был невидим, и следует за воякой. И тут, на её глазах разворачивается, как будто в замедленном просмотре, сцена: дверь в комнату, в которой был Назаренко открывается сама-собой и из ниоткуда появляется на её пороге Нео. Он говорит какую-то несуразицу и звучит выстрел; в этот момент Надежда оказывается внутри комнаты, на месте Тимура пуля попадает прямо ей в центр лба. Жизнь её была завершена.

* * *

Алиса.

Проснувшись ото сна, чувствуя себя отлично, Алиса хотела попросить попить, но в эту самую секунду раздался оглушающий выстрел. Воспоминания о сне, как на зло, нахлынули на девушку и она не могла понять что правда, а что вымысел и тут голос в её голове промолвил:

— Открывай крышку. Не тяни. Вот так. Теперь иди к двери с надписью «Access allowed» ; справа пульт; набирай 20080808; входи.

Алиса смело вошла в маленький кабинетик, и сразу увидела небольшой жёлтого цвета портал, находящийся у стены напротив двери. Девушка зачем то обернулась и посмотрела в анабиозную камеру, которую только что покинула, и увидела в ней себя саму, правда с каким-то странным кровоподтёком изо рта…

— В портал! Быстро! — уверенно скомандовал голос в голове и Алиса смело шагнула в него.

Спустя 19 лет с ней впервые связался её спаситель. Он задал один лишь вопрос:

— Ну,как вы, друзья? — на что Алиса Назаренко ответила только:

— Спасибо, у нас всё хорошо! — и «связь» прервалась.

Спустя ещё 11 лет с ней снова связались:

— Развитие идёт, вы счастливы?

-Определённо да, на оба вопроса.

В целом было 6 сеансов связи и все были, как один, похожи: коротки и немногословны.

* * *

Планета Иерениц, система Монгус, главное исследовательское управление.

— И что вы хотите сказать, что спустя 91 год они так ни о чём и не догадались?

— Именно это я и утверждаю. Индивид Алиса Назаренко (Ковальчук) умерла в возрасте 119 лет, так никому ни о чём и не рассказав. Она так и прожила свою «жизнь», думая, что я — её спаситель.

— Хорошо. Тогда даю добро на новый виток эксперимента. Действуйте.

конец.

Nota bene

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN/прокси.

У нас есть Telegram-бот, для использования которого нужно: 1) создать группу, 2) добавить в нее бота по ссылке и 3) сделать его админом с правом на «Анонимность».

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

"Испытание", книга первая

Оглавление

ПРЕАМБУЛА

Часть первая Глава 0

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Часть вторая Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Часть третья Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Часть четвертая Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Часть пятая Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава (9)11

Nota bene