Возвращение «Аполлона-8» [Кристин Кэтрин Раш] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (27) »
Кристин Кэтрин Раш Возвращение «Аполлона-8»
Часть первая 2007
Ричард запомнил все неправильно. Так, словно это была картина, и он рассматривал ее, а не событие, в котором принимал живое участие. Изображение на самом деле казалось настолько ярким, что он зарисовал его на первые же, показавшиеся ему тогда немыслимыми, доходы от своего бизнеса и поместил картину в своем кабинете — то есть в каждой из последующих версий своего кабинета, последние из которых сделались настолько большими, что ему приходилось изыскивать специальные способы размещения картины, чтобы помочь ей оставаться в поле его зрения. Ложное воспоминание — и картина — говорили следующее. Он стоит на заднем дворе родного дома. Слева от него — качели; справа — железнодорожными рельсами уходят вдаль бельевые веревки. Ему восемь, он невысок для своего возраста, волосы белые, как лен, лицо еще совсем детское. Он смотрит в ночное небо, на котором Луна кажется больше, чем когда-либо прежде. Она светит ему в лицо — похожая на нимб со старинной иконы. Белизна ее настолько ярка, что ночное светило кажется более живым, чем он сам. Впрочем, он смотрит не на Луну, а за нее — в черноту, куда устремляется небольшой, похожий на конус кораблик. Кораблик почти не виден, только один край его еще блестит, отражая лучи. И от него исходит какая-то аура, которая со всей очевидностью свидетельствует: корабль тратит последние силы на отчаянную попытку спасти себя, заведомо обреченную попытку. Это понимает даже он в свои восемь лет. Кто-то спросил у него однажды, почему он поместил изображение трагедии в самом фокусе своего кабинета. Он был ошеломлен. Он не видел в картине — да и в воспоминании, кстати, тоже — ничего, указывающего на утрату. Напротив, в его глазах картина эта символизировала оптимизм. Последняя, отчаянная попытка не могла быть предпринята без надежды на успех. Так он отвечал… обыкновенно. И думал о том, что надежда жила в мальчике, в его воспоминаниях, в его желании изменить один из самых значительных моментов своего прошлого.* * *
Реальное воспоминание было куда прозаичнее. Крохотная кухонька выкрашена ярко-желтой краской, впрочем, тогда она не казалась ему крохотной. За его спиной находились стол, буфет и глубокая раковина под небольшим окошком, выходившим на дорожку к гаражу. Слева еще два окна глядели на просторный двор и продолжение квартала. Плита была напротив. И мать всегда представлялась ему стоящей возле нее, хотя она не менее часто сидела и за столом. Отцовское кресло располагалось слева, под окнами. Радиоприемник восседал на холодильнике, пристроившемся недалеко от плиты. А в центре комнаты, справа и позади него, бурчал почти не выключавшийся телевизор. Отцу удавалось читать за столом, но Ричард никак не мог этого сделать. Мать постоянно пыталась завести с ним разговор, но теперь, когда детство кончалось, стала сказываться разница в их IQ. Матушка-то была женщина отнюдь не глупая, просто он выходил за всякие рамки. Отец, по крайней мере, понимавший часть того, что говорил его сын, помалкивал в присутствии гения. Помалкивал и гордился. Они носили одно имя: Ричард Дж. Джохансен, где Дж. означало Джейкоб. Так звали семейного патриарха — деда, явившегося в эту страну со своими родителями в возрасте восьми лет в надежде отыскать лучший мир и обнаружившего его. В тот вечер, 24 декабря 1968 года, дом уже украсили к Рождеству. Сосновые ветки стояли на столе в столовой, рождественские открытки пристроились на миниатюрных санках на телеприемнике в гостиной. Свечи горели на кухонном столе, и отец роптал по этому поводу всякий раз, переворачивая страницу газеты. Пахло сосной, свечами и пирожками. Мать пекла пироги и к празднику, и во всякий другой день; было просто удивительно, что, пребывая в окружении целого моря сластей, он так и не растолстел. Впрочем, в тот вечер их ожидал обыкновенный ужин, поскольку праздновали они не сочельник; праздник будет завтра — на Рождество. Тем не менее он был взволнован. Ему нравилось это время: еда, музыка, звезды на темном ночном небе. Даже снег против обыкновения казался ему прекрасным. Стоя на корочке льда, он вглядывался в небо, отыскивая на нем созвездия или просто разглядывая Луну и пытаясь при этом понять, как может существовать нечто настолько далекое и холодное. В тот вечер мать позвала его ужинать. Он разглядывал Луну в телескоп, который отец подарил ему в июле, на восьмой день рождения, надеясь увидеть «Аполлон-8» на его пути к лунной орбите. На пути в историю. Но вместо этого ему пришлось вернуться в дом и засесть за ростбиф (или мясной рулет, или тушеную говядину с капустой), чуть повернув свой стул, чтобы видеть телеэкран. Уолтер Кронкайт — образец настоящего мужчины, с точки зрения Ричарда — вел репортаж из Центра управления полетами с серьезным и вместе с тем мальчишеским выражением лица. Космическое приключение- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (27) »
Последние комментарии
3 часов 52 минут назад
14 часов 11 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 10 часов назад
1 день 12 часов назад