Дева Ки, демон Шо. Том 1 [Владимир Борисович Журавлёв] (fb2) читать онлайн

Дева Ки, демон Шо. Том 1

Глава 1

Кусочек из середки для интереса

— Ичи, ты говорил, моя мама необычная женщина, если решила назвать меня Ки Шо. А что странного в моем имени? Что оно означает?

— А? А, имя. Ты деревенский и не знаешь, да? В столице так называют уличных проституток, малыш. И храмовых танцовщиц тоже. Еще в имперских хрониках, в тех, которые из доисторических времен, упоминается демон Ки Шо. Ну еще был великий воин Ки Шо примерно в те же времена. И, кажется, был убийца, тоже великий. Вот как-то так, малыш.

— Воин, проститутка, убийца, храмовая танцовщица, демон… — растерянно повторил Ки Шо. — Так кто же я?

— А? А, это… Ты не понял, малыш. Это все — Ки Шо. Одно существо.

— Но… как⁈ И демон, и проститутка… Ичи, я же мальчик!

— А? Ну, мальчик. И что? Бывает. Спи, малыш.

— Ичи… А он демон чего, этот Ки Шо?

— Видишь ли, малыш. Демоны — они намного могущественней людей. Любому демону убить человека легче, чем мне плюнуть. Так что все они прежде всего демоны смерти. Ну а то, что демон еще и цветочками заведует, тому, кого он разорвет на куски, послужит слабым утешением. Очень слабым. Все, спи.

Свой Путь выбирают с пинка

— Куда направляешь Путь, Ки Шо? — закричали мальчишки, едва он появился на улице. — Сиди в своем огороде, а то побьем!

Вообще-то мальчишки дожидались на околице стада свиней, но стадо еще не подошло, так почему бы не посмеяться над слабым толстозадым Ки Шо? Не отстанут, уныло понял он, опустил голову и прибавил шагу. Если станут издеваться, так хотя бы не рядом с домом, не на глазах матери, которая снова его отругает за то, что не умеет защищаться, и обзовет самым большим несчастьем своей жизни. А что он может сделать, если самый слабый в деревне⁈ Кто-то же всегда самый слабый, верно? В деревне это он, только и всего.

Мальчишки засвистели и побежали следом. Сейчас начнут пинать и забрасывать камешками. Ну очень веселое состязание — кто точнее всех попадет в зад Ки Шо!

И на него почему-то накатило отчаяние. Никогда раньше не накатывало, а в этот раз ни с того ни с сего. Глубокое отчаяние, очень глубокое! Как река Хэйхе на стремнине, там, где даже рыбы боятся плавать!

Он развернулся и яростно выкрикнул:

— Поступлю в школу боевых искусств, встану на Путь воина, выучусь и всем вам носы поломаю! Всем!

Мальчишки обидно засмеялись. Он заплакал от злости и отчаяния и пронзительно завопил своим высоким голосом, над которым тоже потешались все в деревне:

— И правую руку! Каждому! Клянусь именем матери!

Мальчишки остановились, как вкопанные. Именем матери! Во имя праведников Далиня — это серьезная клятва!

— Старший Чо так сделал, — припомнил кто-то неуверенно. — Закончил школу, вернулся, первому силачу на деревне нос сломал и забрал его невесту себе служанкой, чтоб ноги ему мыла. Теперь плачет и моет. А могла быть женой, прогадала!

— Нос ломают — это больно, — добавил другой. — В школе учат носы ломать так, чтоб очень больно. Чтоб слезы из глаз. Говорят, орут так, что глохнут. Сами.

Мальчишки мялись и переглядывались, переступали босыми ногами в горячей пыли и не знали, куда девать припасенные для забавы камешки.

— Не, не возьмут его в школу! — наконец решил заводила, сын старосты. — В школу боевых искусств берут сильных! Старший Чо сильный, его взяли. А Ки Шо — самый слабый в деревне. У Ки Шо ручки тоненькие, шея тоненькая, задница большая, и ходит, как утка! Таких не берут в школу!

— Он именем матери поклялся! — напомнил кто-то. — Это настоящая клятва! Не исполнит — его мать засмеют, из деревни выгонят! У нее огород большой, многим нравится!

Мальчишки почувствовали себя очень неуверенно. Путь. Клятва именем матери! Кажется, они натворили что-то серьезное, за что родители по голове если и погладят, то палкой. А палкой — больно! Кое-кто даже потихоньку улизнул встречать своих свиней. Сын старосты, впрочем, не испугался.

— Клятвы положено исполнять, — усмехнулся заводила. — А исполнять можно до конца жизни, его все равно в бойцы не возьмут. Слышал, Утка Ки Шо? Поклялся — поступай в школу! Иди, вставай на Путь! А мы твоей матери огород наполовину обрежем, моей семье он очень нравится! Хороший огород, ухоженный!

Заводила ухмыльнулся и ушел с дружками встречать свиней, а Ки Шо замер на месте. До него дошло, что он натворил своим длинным языком. Он только что разорил родную мать! А она столько лет сгибалась над огородом! Огород их кормит!

Он метнулся вперед, потом обратно. Потом разрыдался. Ничего не помогло, катастрофа с клятвой так и стояла перед глазами.

— Утоплюсь в карповом пруду! — сквозь рыдания пригрозил он. — Еще пожалеете!

Это тоже не помогло. Мальчишки отгоняли своих свиней по переулкам, весело переговаривались и ни о чем жалеть не собирались. А мама… Ки Шо явственно представил, как она огорченно всплескивает руками и заявляет:

— Ки Шо — мое несчастье! Утопился, а грядки не прополол!

Ки Шо вытер кулаком слезы и с горечью признал, что лучшее, что он может сделать — это уйти из дома. И попытаться поступить в школу боевых искусств. Тогда хотя бы над его матерью не станут смеяться и не отберут огород, к ученикам бойцовских школ в деревнях относились с огромным уважением.

Сдерживая рыдания, он вернулся домой. Разулся на маленькой террасе, тихонько пробрался в комнату матери, выгреб из тайной шкатулки несколько монет, прихватил со стола лепешку. Посмотрел в окошко: мать упорно и терпеливо обрабатывала грядки, легко покачивалась цветная лента в ее волосах.

— Прости, мама, я был плохим сыном! — со слезами прошептал он. — Но я не виноват, я таким родился! Я обещаю, что вступлю на Путь совершенствования! Твоим именем клянусь! Прощай!

Бережно упрятал в нагрудный карман священную книгу «Легенда о Семи Непобедимых», лепешку, еще кое-какие мелочи — и навсегда покинул дом.

Деревня, в которой родился и вырос Ки Шо, располагалась возле тракта, и потому ей злобно завидовали все, кому не повезло. Тракт — выгодное, денежное место! На тракте можно продать выращенные овощи, можно подрабатывать носильщиком, заниматься ремонтом паланкинов, самого тракта и еще множеством денежных дел. Деревня Ки Шо — зажиточная, в ней даже мальчишки носят штаны! Так что Путь в школу боевых искусств имелся. Даже два. Осталось решить, куда направиться — направо или налево.

Ки Шо остановился в нерешительности. Направо — это в столицу провинции Кунань. Богатая, обширная провинция в пойме реки Ку, в ее столице наверняка найдется не одна школа боевых искусств. Расстояние — семь ли, то есть семь дневных переходов.

Ки Шо посмотрел направо. Там у моста через реку кучкой стояли деревенские мальчишки, пытались продать проезжающим мимо свежие цветы. Дурачки, кто же продает вечером свежие цветы? За день путешествия дамы устают, им не до цветов, дамы о воде омовений мечтают, об отдыхе и ужине! Вот это и надо продавать, дурачки!

Но, дурачки или нет, Ки Шо к ним лучше не приближаться. Торговля не идет, проезжающие отмахиваются, мальчишкам скучно, а тут появится Ки Шо — какое-никакое, а развлечение. Нет уж, Ки Шо наплакался от них на всю жизнь, не пойдет он направо!

А налево — это в столицу провинции Яннань. Тоже богатая провинция в пойме реки Ян, и в столице тоже наверняка найдется немало школ боевых искусств. И путь не очень далек, те же семь ли. Только там у тропы к горному храму тоже толпятся мальчишки, пытаются всучить паломникам широкополые плетеные шляпы, так хорошо защищающие головы и от жаркого солнца, и от нудного дождя. Дурачки, кто же продает шляпы паломникам? Паломники — люди простые, в основном крестьяне ближних деревень, в храм идут наверняка за именами для детей, они такие шляпы и сами сплетут на дневном привале, и даже лучше сплетут… но главное, у крестьян денег нет. На шляпы точно нет. Паломникам ничего не продать, у них можно только выменять, те же шляпы или еще что, и уже выменянное продавать у моста зажиточным горожанам!

Но и мимо этих дурачков лучше не проходить, со вздохом решил Ки Шо. Мимо дурачков вообще лучше не проходить, целее будешь. Но куда тогда идти, если направо нельзя и налево нельзя⁈

— Ки Шо, слабенький плаксивый Утка Ки Шо! — пробормотал сквозь слезы мальчик. — Куда идти, что подсказывает сердце, если разум подсказать не может?

Сердце… о, сердце манило сразу в две стороны! В лучезарный храм боевых искусств Далинь и в осиянный солнцем Императорский университет войны! О них так волнующе написано в книге «Легенда о Семи Непобедимых»! Только храм Далинь не сдался императорским войскам во время последнего мятежа и был уничтожен весь, от монахов-учеников и до камней фундамента. И остался лучезарный только в легендах о великих воинах да в книжке. Ну а Императорский университет войны, конечно, никуда не делся, он же императорский, то есть вечный — только в него принимают исключительно детей знати, это даже в деревне Ки Шо известно каждому.

— На любом пути — злые мальчишки! — пришел к горькому философскому выводу Ки Шо.

Он всхлипнул на прощание и поплелся вниз по тропке к реке. Мальчишки есть везде, да — но не всегда. И это до сих пор позволяло ему как-то выживать в недобром мальчишеском мире. До вечернего клева далеко, утренний клев давно прошел, никого из мальчишек у заводи нет. А бревно, на котором они катаются, есть. Наверняка вытащили на песок до завтра. За бревно мальчишки Ки Шо грозились надавать тумаков, если он только приблизится, поэтому он шел и побаивался. Но шел. Тумаки — это завтра. А где будет завтра Ки Шо? Правильно, далеко вниз по течению. Сядет на бревно и уплывет. И не придется идти мимо противных мальчишек.

Бревно оказалось на месте. Ки Шо долго пыхтел, оглядывался опасливо, но благополучно столкнул его в воду. И замялся. Здесь, у воды, решение уйти почему-то больше не казалось ему разумным. Подумаешь, мальчишки смеются. Над ним всю жизнь смеются, и ничего, как-то прожил тринадцать лет. А над деревенским дурачком Кю вообще лет тридцать смеются, и он тоже живет. Ну, поклялся именем матери. Страшная клятва, настоящая, но кто ее слышал? Мальчишки. А он скажет — не говорил.

Ки Шо совсем было убедил себя возвратиться домой, даже развернулся к тропинке — и с ужасом увидел, как бегут по ней вниз разозленные мальчишки! Не помня себя от страха, он бросился от мальчишек в воду, догнал в несколько прыжков бревно, получил на прощание от кого-то пинка под задницу… но бревно уже высунулось на течение, развернулось и плавно, но неотвратимо устремилось вниз. А злые мальчишки остались в заводи орать и потрясать палками. Глубин и скорости реки они побаивались и плыть вдогонку не решились. Был один решительный, так в прошлом году утонул — как раз в этом самом месте. И Ки Шо не решился спрыгнуть с бревна тоже по этой причине. Плавать он умел — но в заводи, на мелководье.

Деревня Ки Шо на крутом берегу стала удаляться, уменьшаться в размерах, а потом и вовсе скрылась за поворотом. Ки Шо остался совсем один в огромном, незнакомом мире.

Вбокквелл

Староста деревни сурово оглядел семейство и стукнул палочками по пустому блюду. Ужин закончен! Глава семьи наелся, а кто не успел, тот не сильно хотел. Вечерние омовения — и спать!

Но средний сын стоял перед ним, переминался и прятал глаза. У старосты сразу нехорошо стало под сердцем, даже кольнуло. Это что же поганец натворил, что сам сдается? Страшно представить. Средний сын имел удивительное чутье на неприятности. Когда ему намеревались отвесить дома хороших п**лей, он всегда оказывался в другом месте, это ли не чутье⁈ И появлялся лишь тогда, когда гнев родителей переключался на другое. А когда ему прямо запретили пропускать вечери, явился с разбитым лицом, и отец пожалел, не стал навешивать поверх ссадин синяков от себя.

И вот этот хитрокрученый отпрыск стоит и мнется. Страшно, аж жуть.

Староста внимательно выслушал невнятные бормотания сына. И озадачился. Ну, задразнили недоноска огородницы Сурайи. И что? Глаз ведь не выбили, позвоночник не повредили? Ах сбежал из деревни? И что? Не он первый. Как сбежал, так и вернется. Проголодается, доплывет до берега и вернется. Или не вернется, такое тоже бывало. И что? Одной проблемой у Сурайи меньше. От слабого урода пользы родителям нет, одни расходы. А так — пропал и пропал. Демоны забрали. Или в реке утонул. Не каждый год, но тонут. И ничего. Кому они важны, эти дети? Каждый год новые рождаются.

— Сбежал, да и… — махнул рукой староста.

— Муж мой, вспомни о законах! — сердито прошипела жена.

Староста вспомнил, и ему стало плохо.

Вообще с детьми в Срединной империи можно было делать что угодно. Вот вообще что угодно. Хоть живьем есть. И иногда ели. Но это если не попадаться. Зато если попадешься… Срединная империя славилась тем, что управлялась строго по законам. И законы были строгие! А еще сложные, запутанные и взаимоисключающие. И наказание за обычный подзатыльник собственному отпрыску могло оказаться таким, что рабские плантации в дельте реки Ян блаженством покажутся!

— Выйдет утром огородница Сурайя к тракту! — прошипела жена. — Дождется чиновника и положит перед ним жалобу, а сверху монету! И хорошо, если медную — а если нефритовую⁈

Староста представил и запаниковал.

— Чего бы она жаловалась? — промямлил он. — Обычная огородница…

— Необычная! Она — грамотная!

— Подумаешь, я тоже читать и писать умею…

Голос жены превратился в поток яда:

— Ты, ничтожество, две сотни закорючек провинциального письма еле разбираешь, а Сурайя знает имперскую грамоту! На имперском жалобу напишет, что ее сынка до самоубийства довели! А если еще монету сверху положит, не только тебе, дураку, а и всей семье конец! Имперские законы к дуракам суровы!

— Да откуда бы у обычной огородницы монеты? Мы же не в пригороде столицы живем, а в нищем Лусоре! У нас монет крестьяне годами не видят!

— Сурайя видит! Она лучше всех у моста торгует! Все знают — с ней монетами расплачивались, и не раз! А еще говорят — она в храм Чангеш ходит!

— Я тоже хожу, и что? — буркнул староста. — Как очередного придурка рожаешь, сразу и иду за именем!

— Ой дурак… Она по ночам туда ходит! Соседки ее сами видели, мне рассказали по секрету! А кто из женщин ходит в храм по ночам, а?

Староста задумался. Ситуация… попугивала. Женщины, если так разобраться, и днем в храм не ходят, кто бы их туда пустил? А ночью ходят только… Е-е-е-е! Как сразу не понял⁈ Как бы голову поутру не потерять!

— Делай что-нибудь! — приказала жена. — Вспоминай законы и делай!

— Да я-то при чем? — взвыл староста. — Это же мальчишки всё натворили!

— А ты над ними староста! — злорадно напомнила жена. — Отвечаешь! Вспоминай законы, тупица!

Староста торопливо припомнил законы — и облегченно вздохнул. Имелась лазейка, и спасительная! Если прямо сейчас отправит кого на поиски недоноска Сурайи — ничего ему не будет! Мол, на посту, бдим! Потерялся — ищем! А уж как будут искать отправленные на поиски и где — то чиновнику неважно! Пусть хоть всю ночь по собственным постелям с женушками. Главное — закон исполнен.

Староста торопливо отдал приказания. Недовольные старшие сыновья отправились в темноту, предварительно навешав среднему затрещин. А успокоенный староста улегся спать, конкретно решив заделать злобной супруге еще одного наследника, на этот раз — умного.

И когда ночью раздался решительный стук в дверь и суровый женский голос вопросил «где мой сын, староста⁈», староста возблагодарил судьбу за то, что наградила наследничком, столь чувствительным к грядущим неприятностям. Увернулся от тяжкой руки закона, ничего не сделает Сурайя!

Глава 2

Крах прежних надежд и обретение новых

К вечеру бревно прибило к берегу, и Ки Шо облегченно вздохнул. Он несколько раз пытался подгрести сам и не смог. Не так-то просто повернуть тяжелое бревно, когда из гребных средств только маленькие ладошки. Но — повезло, и вот он на берегу, даже рубашку почти не намочил и сандалии в реке не потерял. Хорошо, когда везет, жаль, что это случается так редко! А когда не везет, надо просто следовать Путем совершенствования. Упорный труд и усердные тренировки пусть не сразу, но обязательно приводят к успеху, так утверждалось в легенде о Семи Непобедимых, и в деревне все так считали. Ну а если успеха нет — значит, мало тренировался! Вообще-то и Ки Шо тренировался всю свою недлинную жизнь, но то вечерами — а сейчас он готов был тренироваться даже ночью!

Он выбрел из воды в довольно удобном месте. Какой-то прихотью реки именно здесь намыло крохотный песчаный пятачок в окружении густых кустов. А сразу за кустами стеной стояли береговые скалы, обычное дело для горного Лусора. То есть тут Ки Шо находился в относительной безопасности. К пляжу, правда, можно было подплыть на лодке, но что-то за время путешествия Ки Шо никаких лодок не наблюдал.

В нагрудном кармане сохранилась лепешка, но Ки Шо на всякий случай решил еще и порыбачить. Он вообще-то на рыбалку шел, когда привязались противные мальчишки, и снасть лежала наготове в кармане.

Видимо, место оказалось богатым на рыбу, потому что Ки Шо почти сразу поймал здоровенного сковородника. Он потому так и назывался, что целиком помещался на стандартной сковороде провинции Лусор. И по форме был таким же круглым. Круглым, жирным, вкусным. Такого даже без сковороды зажарить — объеденье получится. Ну а развести костер любой мальчишка из селения Ки Шо умеет.

Он приготовил рыбу и с удовольствием поел. И никто ему не говорил в спину: «Ки Шо, не ешь много, не наедай жопу!»

А потом он до самой темноты тренировался. Ки Шо учил базовые стойки.

Базовые стойки в деревне знали все мальчишки, и считалось, что без их знания невозможно победить в драке. Правда, насколько видел Ки Шо, в драке мальчишки о стойках сразу забывали и начинали наскакивать и махать руками, и кто скакал и размахивал сильнее всех, тот обычно и побеждал. А побежденные оправдывались, что, наверно, мало тренировали стойки. А Ки Шо требовалось тренироваться очень много, потому что базовые стойки — именно то, с чего начинается экзамен в любую школу боевых искусств.

Он хорошо знал, как это надо делать. Шестнадцать стоек должны плавно перетекать одна в другую, и в последней позиции его ступни должны встать точно на то самое место, с которого начинался комплекс. Еще нельзя было терять равновесие, нарушать ритм дыхания, переносить вес тела на пятки… короче, он знал, как это делать. Только не получалось. Но он не отчаивался. Как сказано в «Легенде о Семи Непобедимых», дорогу осилит идущий, и дорога в тысячу ли начинается с первого шага.

После захода солнца Ки Шо стало зябко. И еще вылезли комары. Он двигался и двигался потихоньку к костру, пока чуть не залез в огонь. А толку? Все равно один бок греется, другой мерзнет!

И еще навалилось одиночество. Один, совсем один! Он даже немного поплакал. Нет, он раньше часто сиживал у реки, даже ночевал пару раз на рыбалке, но то с одеялом, и потом его ждал дом с мягкой постелью и похлебкой на столе. А здесь… бок мерзнет, комары кусают, спать жестко, и конца этому не видно! А-а, домой охота! К маме!

От мыслей о маме он успокоился. Мама, она… у, лучше ей сейчас не попадаться.

А как только он успокоился, сразу понял, что надо делать. Отодвинул палкой костер, разгреб горячий песок, свернулся на нем калачиком и кое-как заснул. А комаров разогнала охапка вонь-травы, сунутой в догорающий костер.

С первыми лучами солнца он… нет, не проснулся, он и не засыпал толком, не очень-то поспишь скрюченным на песке! — он просто поднялся, отряхнулся от песка и взобрался на скалистый берег. Вообще-то Ки Шо не отличался ловкостью и по скалам вместе с мальчишками не рисковал лазить, но тут скалы оказались ступенчатыми и с кустиками, так что получилось.

Без удивления он обнаружил наверху тропку. Люди часто ходят вдоль реки кто на рыбалку, кто за тальником для корзин, как не быть тропкам? Ки Шо прошел немного по тропе — и остановился, пораженный зрелищем. Дорога, имперская дорога прямо перед ним! Мост через реку! Мальчишки у моста пытаются торговать своими жалкими поделками!

На мгновение ему показалось, что он каким-то образом вернулся к родной деревне. Но нет, под мостом река глухо шумела на порогах, а у его деревни на реке порогов не было…

Пороги! У Ки Шо холодок пробежал по спине. Выходит, он смерти избежал чудом! Чуть дальше проплыл бы на бревне, и конец.

Он с опаской приблизился к тракту. Мальчишки — они везде мальчишки, как бы пинков не навешали. Хотя не должны, за порядком на тракте следила дорожная стража и свирепо наказывала всех, осмелившихся мешать почтенным путникам. А непочтенных защищали «ночные работники»-ганьзя, и защищали не менее свирепо.

Ки Шо вспомнил, как шипел жутко на мальчишек староста:

— Тронете мальца на тракте, побьете, сумку отберете — а вдруг он идет по темным делам Ночного Императора⁈ Придут ночные слуги, спросят меня, и так спросят, что я сам побегу и покажу дома всех, кто у тракта околачивается! Все сделаю, лишь бы не спрашивали! А слуги дальше спросят — и найдут, кто мальчонке не давал пройти. И тогда вырежут всю его семью, а с самого поганца шкуру снимут живьем и солью посыплют! Запомните, придурки: за тракт вас никто не защитит! Сын мой напакостит — родного сына своими руками дорожной страже сдам! Потому что если не сдам, они разбираться не станут, а отселят всю деревню в горы, с голоду подыхать! А на наше сытное место желающих много! Запомните, придурки, тракт нас кормит!

Ки Шо тогда стало очень страшно. Остальным мальчишкам тоже. И потому на тракте никто не шалил. Хотя иногда хотелось. Даже Ки Шо иногда хотелось. Путники — они такие рассеянные! Схватить потихоньку что-нибудь из их вещей и запрятаться в зарослях у реки — кто найдет? Но помнили мальчишки: дорожная стража искать не станет, а просто всю деревню выселит! А уж деревенские и найдут виновного, и накажут. Закопают по горло в землю и мочиться сверху будут, пока не захлебнешься… Так что не должны были мальчишки привязаться.

Так оно и вышло. Мальчишки уставились, но признали чужого путника и отвернулись.

Ки Шо глянул на каменный разметочный столбик. До столицы провинции — три ли. Он представил еще три ночевки и содрогнулся. Как Семеро Непобедимых годы проводили в дороге — уму непостижимо! Вот где тренированность, вот где воля! А у Ки Шо воли нет, и не было никогда. Так что он решительно махнул рукой ежедневному «дорожному дому» — большой повозке с крытым верхом для путников, не желающих идти пешком. Ки Шо точно не желал, да и монету могли разменять только возчики, у деревенских столько денег отродясь в руках не бывало. А ему требовалась медная мелочь, чтоб купить еды.

Сутки! Всего через сутки он окажется в столице провинции! И через сутки решится его судьба!

«Или завершится огромным позором!» — хмуро подсказало ему благоразумие, но Ки Шо мысленно замахал на него руками и постарался побыстрее забыть.

В «дорожный дом» он поднялся уверенно, потому что не раз видел, как это делают пассажиры на тракте. В повозке сидели три надменных чиновника в накидках императорской службы и две актрисы провинциального театра, не очень молодые и уставшие от жизни. На Ки Шо никто не поглядел и не ответил на его робкое приветствие. Это было плохо… а все остальное очень хорошо! Потому что путешествовать в «дорожном доме — совсем, совсем не то же самое, что плыть на бревне в бурном потоке, зажатом меж скалистых берегов! В 'дорожном доме» были удобные кресла для каждого ездока, в которых можно было сидеть, можно было спать и даже кушать! В крытой повозке не страшны дождь и ветер, не досаждают комары и солнце! И останавливался «дорожный дом» не менее пяти раз за день — около емкостей для естественных надобностей и возле маленьких деревушек, чтоб пассажиры могли слегка размять ноги и купить себе свежей еды. Это было удивительно приятно. Но самое приятное — это видеть лица местных мальчишек, которые заглядывали в повозку и робко предлагали «господину» что-нибудь у них купить. Естественно, Ки Шо ничего у них не покупал, потому что прекрасно знал, как работает эта система. Еду имеет смысл покупать у огородниц среднего возраста, и более ни у кого! А всякие прочие дорожные безделушки вроде шляп и цветов Ки Шо не интересовали, он и сам таким барахлом торговал все детство.

Ночью он прекрасно выспался в кресле, а на рассвете «дорожный дом» неторопливо вкатился через Восточные ворота в столицу провинции Яннань, свернул вбок вдоль стены и остановился на почтовом дворе. Ки Шо впервые в жизни приехал в город.

Город… город его и поразил, и разочаровал. Поразил своими чистыми мощеными улочками, обилием лавочек и мастерских, у входа в которые обязательно висел цветной фонарик и нежно позванивали колокольчики, а также своими длинными заборами, за которыми вела свою высшую жизнь знать провинции, своими шумными богатыми базарами на многочисленных площадях, вкусными дразнящими запахами со всех сторон, огромными толпами людей, деловито идущих во все стороны по своим заботам… а разочаровал город тем, что в нем не оказалось ничего нового. Та же деревня, только больше. И если через деревню Ки Шо дорожная стража проезжала один раз в сутки, то здесь стражники попадались на каждом шагу — но те же самые стражники, сильные, уверенные в себе мужчины, все со знаками бойцовских школ на груди. И ремесленников Ки Шо уже повидал, и купцов, и чиновников… и все они встречались и в городе. Просто в городе их было много.

А потом Ки Шо набрел на одной из площадей на мастера, который проводил набор подростков в школу Пути рукопашного боя. Именно этого в деревне Ки Шо не было! Сердце его взволнованно застучало. Вот он, миг, когда изменится его несчастливая судьба!

Он робко шагнул в круг и неловко поклонился мастеру…

Огромный позор блистал во всей красе. Мастер-наставник, принимающий испытания от желающих стать учениками школы боевых искусств, хохотал оглушительно и самозабвенно, до слез из глаз, которые он вытирал в изнеможении рукавом церемониальной вышитой рубахи. Ки Шо стоял перед ним, опустив голову, красный от стыда.

— Тебя случайно не Уткой кличут в твоей деревне? — наконец справился мастер со смехом. — Беременной, ха-ха-ха! Такой пародии на стойки я давненько не видел! Да что давненько — никогда не видел! Ты и стойки перепутал, и сандалию потерял, и чуть не упал, и… и иди, иди отсюда! На рынок иди, в мясные ряды! Уткам там место!

И мастер снова закатился смехом. Окружающие его будущие ученики преданно хихикали и с презрением смотрели на Ки Шо.

— Вот! — с гордостью указал на них мастер. — Вот будущее нашей школы! Широкогрудые, длиннорукие, с отличной координацией, с мощным дыханием! Прирожденные бойцы! А ты… прирожденный утка! Все, иди, не позорь своим присутствием состязательную площадку!

— Но… — пролепетал униженный Ки Шо. — Я надеялся, что научусь у вас! Я буду очень, очень старательным!

— Таких не берут в рукопашку! — отрезал мастер и отвернулся.

Ки Шо развернулся и побрел прочь, глотая горькие слезы. Куда он идет, он и сам не знал. Просто — прочь. Позор. Какой оглушительный позор! И как теперь жить? Как совершить путь длиной в тысячу ли, если на него берут только от природы одаренных? Неужели в «Легенде о Семи Непобедимых»… немножко недоговаривали? Всё, это конец жизни, осталось только в реку…

Но на краю площади его аккуратно придержали за рукав.

— Выгнали? — приятельски спросил какой-то мужчина. — Огорчен? А ты не огорчайся. Он всех выгоняет, у кого нет природных способностей.

— Но у меня их и нет! — всхлипнул Ки Шо.

— А, это… И что? Способностей нет, а будущее есть. Для тебя еще ничего не решено, малыш.

Ки Шо недоверчиво поднял голову. Мужчина средних лет, самой заурядной внешности, в простой полотняной рубашке и таких же широких штанах, без мастерского пояса, без знаков принадлежности к Школе… Но он смотрел на него и дружески, как-то очень обаятельно улыбался.

— Как ничего не решено? — промямлил Ки Шо. — Мастер же прогнал…

— И что? — пожал плечами незнакомец. — Ну, прогнал. Он выбирает тех, кого можно допустить до вступительных испытаний. Неизвестно, все ли из отобранных их пройдут. А вот через неделю здесь, на этой же площадке, между ними будут проходить испытательные бои. И кто победит в своей паре, сразу становится учеником. Это твой шанс, малыш. Ну, как тебе?

Ки Шо вздохнул.

— Я не смогу победить никого, даже девчонку, даже младше меня, — горько сказал он. — Я уже пробовал… в деревне. Разве это не видно?

— А побеждать не надо! — улыбнулся мужчина. — Детские бои ведутся до двух касаний. Всего два касания, малыш, и ты в школе! Таковы правила! Глупые, но это правила!

— Да? Но меня наверняка коснутся быстрее, я же неповоротливый…

— А я тебя подготовлю, — прошептал мужчина. — Тайно. Конечно, это стоит денег…

Ки Шо похолодел от страха.

— У меня всего восемь монет, — пролепетал он.

Мужчина озабоченно нахмурился.

— Маловато, — признал он после размышлений. — Но… ты мне понравился. Восемь. Кстати, плата вперед.

Ки Шо дрожащими руками извлек из пояса монеты. Завороженно проследил, как они словно исчезли из ладони мужчины.

— Договорились, ученик! — весело сказал мужчина. — А теперь пойдем отсюда, нечего всем подглядывать за нашими тайными занятиями!

— Мастер, а как обращаться к тебе? — спросил Ки Шо, торопясь за мужчиной.

— А? А-а… Ичи. Говорят, у варваров на островах это слово значит «учитель».

— Почтенный Ичи, а какой у тебя ранг? — осмелился спросить Ки Шо. — Ты почтенный или почтеннейший?

— У меня нет ранга, — беспечно сказал мужчина. — И ты должен понимать, что это значит.

Ки Шо чуть не задохнулся от волнения. О, он понимал, он отлично понимал! Лучезарный Далинь! Оставшиеся в живых мастера уничтоженного, но не побежденного монастыря особым указом императора были лишены рангов. Рангов, но не мастерства! Потому что мастерства можно лишить только вместе с жизнью! Ему повезло получить в наставники легендарного мастера Далиня! Как же ему повезло!

— Знаешь, что дает силы бойцу? — строго спросил Ичи.

— Усердные тренировки? — неуверенно предположил Ки Шо.

— Е-е… это само собой. Но я имел в виду еду. Прежде всего надо подкрепиться! Нет ничего лучше, чем порция вареных колбасок с утра, горяченьких, сочных! И с морскими овощами под закусь! Ты какое мясо в колбасках предпочитаешь, малыш?

— Мясо? — растерянно повторил Ки Шо. — Оно бывает разным⁈

— Е-е… — удивился Ичи. — Странная женщина твоя мама, что хранит дома восемь монет, а сын не знает, что такое мясо. Но — все решается тренировкой! Кушать мясо я тебя научу, я же твой наставник!

И мужчина так заразительно улыбнулся, что Ки Шо невольно улыбнулся в ответ. И впервые задумался о том, кто же такая его мама. В шкатулке у нее не восемь монет лежало. Больше. Намного больше.

Обнаженная женщина придирчиво осмотрела себя в зеркале. В неярком свете лампы ее тело выглядело, как бронзовая статуэтка. Она удовлетворенно кивнула, прикинула к себе и запахнула на боку короткую шелковую юбку. Снова посмотрела в зеркало. Цветастая юбка почти не скрывала ноги. Стройные, длинные, округлые — совсем не те мускулистые мослы, как у деревенских красоток. Удовлетворилась увиденным, накинула легкую безрукавку. Задорные упругие груди заметно приподняли ткань. Она кивнула сама себе, сунула маленькие ступни в легкие сандалии-шлепки и вышла в летние сумерки.

Соседка тут же уставилась на нее из темных дверей любопытным и злобным взглядом. Женщина обернулась к ней.

— Еще раз распустишь обо мне свой поганый язык, пожалуюсь покровителям, и тебя закопают живьем. И язык тоже — отдельно.

Соседка в страхе отступила вглубь дома. Сурайя — она такая, она может! У нее точно есть богатые покровители! А богатые могут сделать с деревенской женщиной что угодно, а вмешается муж — и с ним тоже. И им ничего за это не будет. Так что лучше отвернуться и не смотреть, куда ходит эта демоница по ночам.

А Сурайя гордо вскинула голову и пошла неспешной свободной походкой по тропе к храму Чангеш.

Глава 3

Имперский инспектор важно уселся на услужливо подсунутую подушку. Огляделся. Вместе с ним полюбоваться храмовой танцовщицей намеревались еще трое, по виду купцы среднего дохода. Инспектор недовольно покривился. Короткий танец! Ну что можно показать за короткий танец? Даже юбку не успеет снять. Но монету он все же кинул. Вдруг понравится девочка. Чудес не бывает, да, а чтоб понравилась храмовая танцовщица — такое изредка случается. Когда женщины давно на ложе не было. Или мальчика.

Танцовщица показалась из-за боковой ширмы и пошла по маленькому залу фигурами ритуального танца, где каждый жест и отставленная ножка несли свой сокровенный смысл.

Инспектор поневоле залюбовался. Какие чудные ноги! Стройные, ровные, округлые. И очень, очень длинные. Инспектор представил, как она томно закидывает ноги ему на плечи, и начал возбуждаться. И купцы рядом подозрительно засопели. Но не улыбнется сегодня удача купцам, потому что инспектор бросил золотую монету, а купцы расщедрились лишь на серебряные!

А танцовщица внезапно остановилась. Словно кто-то поймал ее сзади за талию и держит. И штаны торопливо спускает.

Легкая юбка танцовщицы начала ползти вверх. Она изумленно наклонила голову посмотреть, что происходит. Инспектор — тоже. Потому что он мог поклясться, что женщина и пальчиком не прикоснулась к юбке!

А она вдруг дернулась и беззвучно охнула… И развернулось завораживающее действие-танец. И инспектор вместе со сладострастно сопящими купцами словно наяву наблюдал, как овладевают прекрасной танцовщицей два призрачных ненасытных демона…

А потом вдруг все кончилось. Танцовщица поднялась, прошла ломкой походкой по залу… сейчас она должна была поднять монету своего избранника, и очень важно было, как именно она это сделает. Если присядет на корточки, это одно. Если наклонится — немножко другое. Ну а если…

«Только не меня!» — мысленно взмолился инспектор. После сумасшедшего танца женщины он чувствовал себя, как мякоть мандарина после отжимки сока и на ложе с прекрасной танцовщицей просто опозорился бы.

— Пронеси и охрани! — чуть слышно выдохнул сидящий рядом купец.

Танцовщица развернулась и на разболтанных, словно не слушающихся ее ногах убрела за ширму.

— Ничью не взяла! — облегченно выдохнули купцы. — Ой, свезло так свезло!

Из-за ширмы внезапно показалась голая женская нога. Кокетливо постучала по полу. И раздался металлический звук. Танцовщица на мгновение выглянула, проказливо показала язык и исчезла.

— Пальцами ног все монеты собрала! — ахнули купцы. — Ну нахальная! И рисковая! А если б у нас силы остались⁈

— Не рисковая, — бледно усмехнулся инспектор. — Уверенная.

Купцы уважительно поклонились инспектору, признавая его правоту, и разбрелись по кельям, обсуждая на ходу необыкновенный танец. А инспектор подозвал служку и приказал проводить его к танцовщице.

Женщина стояла перед зеркалом и неторопливо расчесывала свои роскошные черные волосы. Обнаженная.

— Ты взяла мою монету, — усмехнулся инспектор.

— А у тебя остались силы? — лениво спросила женщина.

— У меня остались столичные любовные зелья.

— А ты предусмотрительный мужчина, — лениво отметила танцовщица. — Ты меня заинтересовал. Но… нет настроения. Деревенские недоброжелатели испортили.

— Они настолько знатные, что не боятся имперского инспектора? — удивился инспектор.

— Нэ-эт, вовсе нэ-эт, обычные завистливые соседки с грязными языками. Совсем меня запугали.

Инспектор не поверил ей ни на мгновение. Такую запугаешь, как же. Такая сама запугает всю деревню. Но — отчего бы не помочь прекрасной танцовщице?

— Загляну утром к старосте, скажу, чтоб наказал! — пообещал инспектор.

— Староста тоже.

Инспектор рассвирепел. Как, и староста⁈

— Выселю деревню в такую глухомань, что они там друг друга сожрут с голоду! — яростно пообещал он.

— Это было бы правильней всего, — спокойно кивнула танцовщица.

"Нахальная! — мысленно согласился с купцами инспектор. — И жестокая'.

— Я надеюсь, теперь ты сделаешь все, чтоб я остался довольным? — небрежно заметил он.

— А это важно? — слегка удивилась танцовщица. — Думаю, нет. Для меня важно, чтоб довольной осталась я.

Инспектор усмехнулся. Нахальная, но такие игры он любил, такие игры его возбуждали.

Он взял женщину за талию. Танцовщица легко вывернулась. Тогда он грубо схватил и притянул…

Утром в путевом отчете имперского инспектора появилась краткая запись: «Ежегодный контроль храма Чангеш проведен. Сведения о проявлениях демонических сил не подтвердились. Танцовщица — необыкновенного таланта Мастер пантомимы, не более. Служители храма занимаются ритуальными услугами, лояльны империи. Подготовки боевых монахов не выявлено. Чудес не обнаружено.»

Необыкновенное обучение, начало

Ки Шо думал, что они идут в тайную школу боевых искусств. На крайний случай — в дом мастера. И будут заниматься секретными техниками в саду при доме, как это описывалось в «Легенде о Семи Непобедимых». Но действительность превзошла все ожидания.

— Пришли! — довольным голосом произнес Ичи. — Ну как, нравится? Что, не нравится⁈

— Но… это просто мост на окраине, — растерянно пробормотал Ки Шо. — Над очень грязным ручьем. Мы просто стоим под мостом, наставник.

— А, это. Ну да. А ты ожидал тренировочный зал школы боевых искусств на пятьдесят пять стандартных ковриков?

Ки Шо не решился кивнуть, хотя да, он ожидал чего-то такого.

— Понимаю.

Ичи деловито распинал мусор возле какой-то коряги, расстелил небольшое одеяло прямо на земле и с довольным видом уселся на него.

— Малыш, ну ты подумай сам, — проникновенно сказал он. — Какая школа у не имеющего ранга? Я — никто.

Ки Шо подумал. Получалось… все логично получалось. И как до него сразу не дошло, непонятно. Ичи, если он один из мастеров лучезарного Далиня, он же наверняка скрывается от имперской стражи. Тогда действительно — какая школа? У него и дома не может быть по той же причине. Дом — это известность, а известность для объявленного вне закона — это смерть.

— Но где мы будем заниматься? — растерянно спросил он.

— А? Ах да, заниматься. Усердные тренировки. Видишь ли, малыш… бой, если он случается, то обычно не в тренировочном зале. И готовиться к бою тогда лучше не в зале, понимаешь? А там, где предстоит драться. Например, вот здесь.

Ки Шо с сомнением оглядел унылую обстановку.

— Это прекрасное место! — рассмеялся Ичи. — Во-первых, мост. Под мостом сухо в любой дождь и не капает. Во-вторых, окраина, стражники не проверяют. И еще здесь тянет с гор. Чувствуешь ветер? Знаешь, что это значит?

— Что ночью замерзнем? — предположил Ки Шо и опасливо поглядел на заходящее солнце.

— Здесь всегда свежий воздух, малыш, вот что это значит. Не придется дышать зловониями, как под другими мостами. И еще здесь не ночуют бродяги, они тут мерзнут.

— Мы тоже?

Ки Шо вспомнил свою ночевку на берегу реки и содрогнулся.

— А нам мерзнуть нельзя, малыш. Тело — оно одно на всю жизнь, его беречь надо. Есть секретные техники, как не замерзнуть ночью, я тебя прямо сейчас научу. Знаешь, сколько человек погибло от обычной простуды? Гораздо больше, чем от ударов бойцов-рукопашников! Значит, простуда — враг более серьезный, и встречается гораздо чаще! В первую очередь надо уметь защищаться от холода, понимаешь?

Ки Шо неуверенно кивнул. Вроде он понимал, но… как-то странно началось его обучение. Вовсе не с базовых стоек. О стойках вообще речи не шло, как будто они и не требовались для победы. Ну, Ичи — легендарный мастер из легендарного Далиня, ему виднее, как и чему учить.

— Мы не просто так купили на рынке три одеяла, — принялся объяснять Ичи. — Не смотри, что тонкие, они из шерсти горных коз, теплые. Вот так на корни коряги вешаем отражатель, он и от сквозняка защитит, и тепло от костерка отразит обратно на нас, потом вот так разжигаем угли, их и надо всего пару горсточек, потом вот так стелим одно одеяло и накрываемся другим. Да ты ложись, Ки Шо, поспи вволю, наверняка в прошлую ночь не выспался, вон глаза какие красные!

Ки Шо послушно улегся, накрылся одеялом. Ичи аккуратно устроился сбоку. И стало тепло-тепло.

— Наставник, я действительно смогу победить? — спросил Ки Шо. — Всего через неделю обучения?

— Не победить, — легко сказал Ичи. — Победить — нет и нет. Поступить в школу боевых искусств — да. Ты же этого хочешь? Для этого нужно первым сделать два касания противника. Два касания я гарантирую. И раз ты еще не заснул, спрошу и я: у тебя необычное лицо, малыш. Овальное, а не круглое, и нос прямой, почти без переносицы. И волосы. Они черные, но тоже прямые. Кто твой отец? Или ты о нем ничего не знаешь?

— Немного знаю, — смутился Ки Шо. — Мама говорила, он обманщик, неудачник и бессовестный лодырь. И еще он ей жизнь сгубил.

Ичи тихонько рассмеялся.

— Это нормально, малыш. Любая женщина такое скажет о своем супруге.

— Женщины — они такие несправедливые и злые?

— Ну почему несправедливые? В чем-то они правы. И их можно понять. У женщин в Срединной империи незавидная судьба. Работать всю жизнь, не разгибая спины. А ночами лежать под опостылевшим супругом да представлять с тоской вместо него кого-нибудь вроде одного из Семерых Непобедимых.

— Непобедимых⁈

— Ну, они же не только дрались. Демон, например, вообще был ну очень обаятельным мерзавцем, ухаживать умел за женщинами очень красиво, этого не отнять. Многим юным супругам головы успел задурить, прежде чем пропал, свинюк этакий… Только Демон — он один такой, а деревенских женщин много. И у деревенских женщин выбор поскромнее: рожать каждый год да гадать, на который раз заберет родильная горячка — не очень интересное времяпровождение, верно? И женщина из-за детей очень ограничена в действиях. У мужчин тоже всякое, но мы более свободны. И потому можем позволить себе и великодушие, и щедрость иногда, и снисходительность к мелочам. А женщины видят только дом с детьми. Вот и злобятся.

— Я в деревне тоже видел только огород, — задумчиво сказал Ки Шо. — И все в деревне тоже — видели только работу. Но я не озлобился, и некоторые из мужчин…

— И где ты сейчас? — улыбнулся Ичи. — В столице провинции, свободный и независимый. Пусть бродяга, но свободный. А женщин среди бродяг не найдешь. Потому что она раз — и родила. И куда ей с грудничком на руках? Только погибнуть от голода. Тебе сильно повезло, малыш, что родился мальчиком. Хоть и похож на девочку, но ты мальчик. Подумай об этом, прежде чем жаловаться на судьбу.

Ки Шо честно попытался подумать. Нопочему-то подумалось, что Ичи очень странно рассуждает о Семи Непобедимых. Как будто лично и очень хорошо их знает. Но ведь Семь Непобедимых — это было очень давно?

И с этой мыслью он благополучно заснул.

Ки Шо был уверен — обучение начнется с восходом солнца. В «Легенде о Семи Непобедимых» это описывалось очень красочно. Занятия от восхода и до захода, мучительное преодоление себя, медитации и силовые тренировки, упражнения, доводящие ученика до предела усталости, и потом лечебные бальзамы, оздоровляющий транс и в сумерках мудрые наставления мастера! Вот как-то так или еще труднее! Но солнце взошло и поползло себе по небосводу вверх, а наставник продолжал сладко спать. Ки Шо уже и «Легенду» почитал, хотя знал ее наизусть, и посмотрел недоуменно — спит. В это время в деревне Ки Шо уже вовсю пропалывал бы и рыхлил гряды.

Наконец Ичи продрал глаза, сладко зевнул и сел.

— Ты чего не спишь? — удивился он.

— Я думал, мы будем тренироваться, — пролепетал Ки Шо.

— А? А, тренировки… Ну да. Тренировки. Послушай, малыш… о, ты читать умеешь, да еще на общеимперском? Интересная у тебя мама. Ну-ка…

Ичи взял из рук Ки Шо книжку, небрежно пролистал.

— Надо же, сохранилась! — рассеянно удивился он. — А я был уверен, их все уничтожили, в смысле, полный вариант… Да, тренировки. Что я тебе скажу. Вот твое тело — оно у тебя одно на всю жизнь. Его надо беречь, понимаешь? Мышцы, связки, суставы, сердце. Чего хорошего, если ты с рассвета загрузишь задубевшее тело упражнениями? Травмируешься, только и всего. И надсадишь сердце. А тело у тебя одно, понимаешь?

— Я думал, если разогреться… — растерянно пробормотал Ки Шо.

— Разогреться? Да, конечно. Перед боем. Но сейчас нам нужно что? Подумай.

Ки Шо подумал. И пришел к очень странному результату.

— Подкрепиться?

— Ты делаешь успехи! — одобрительно сказал Ичи. — Молодец! Вот тебе первое поощрение от наставника! Молодец!

Ки Шо невольно заулыбался. Поощрение от наставника! В первый день обучения! Из рассказов мальчишек в деревне он знал, что многие заканчивают школу боевых искусств, так ни разу и не получив поощрения. А тут — сразу! Хотя странно оно как-то. Не за правильные стойки, не за победу в учебном поединке.

Ичи ловко скатал одеяла в жгут, соединил концы и забросил получившееся колечко на плечо.

— Очень полезная вещь! — жизнерадостно пояснил он. — И укрытие для сна, и неплохая защита от удара саблей, а иногда и оружие!

Как заметил Ки Шо, он вообще был очень жизнерадостным и веселым, его легендарный наставник. И щедрым. Какими колбасками он вчера накормил своего ученика! Ки Шо при воспоминании невольно сглотнул слюну. Свиные колбаски с морскими овощами ему очень понравились!

— Колбаски с рисовой закусью, а? — подмигнул ему Ичи. — На центральном рынке — самые вкусные, слово даю! Пока дойдем — и разогреемся, и раздышимся! А после еды отдохнем — и, пожалуй, действительно потренируемся…

Ичи весело болтал всю дорогу. Он знал уйму интересного о столице провинции и ее обитателях, как будто провел на ее улицах всю жизнь. Только перед центральным рынком он притормозил и сбавил громкость голоса.

— Бешеный Чу, — пояснил Ичи и глазами указал на грузного рыночного стражника с дубинкой на поясе. — Их вообще двое тут — Гнида Чу и Бешеный Чу. От Гниды держись подальше, любит издеваться над слабыми и обманывает как дышит. А Бешеный — ну, с ним можно иметь дело. Когда он не злой. Честный, слово держит. И людей за людей считает. Но того же и от других ожидает. А когда его обманывают — приходит в бешенство, и тогда держись. Вчера он рыночному мальчишке ногу сломал, сам видел. За то, что обзывался в спину. Он толстый, но проворный, догнал и сломал. А потом взял честно украденную монету у другого мальчишки, купил в хоне воды со льдом и отдал мальчишке, даже сдачу себе не придержал. Тот торговал по жаре ледяной водой на разнос и заработал себе сытный ужин. И всего лишь обошлось одним «спасибо, Чу». Вот такой он, Бешеный. Если потребуется помощь взрослого — подходи только к нему. Или таким, как он.

— А к тебе? — рискнул спросить Ки Шо.

— Ну и ко мне, само собой. Но я никто. Сегодня есть, а завтра…

Ичи беспечно улыбнулся, и Ки Шо с холодком в душе понял, что наставник каждый день ходит с топором палача над головой. Он же вне закона.

Ичи никуда не торопился, как будто собрался жить вечность, так что к тренировке они приступили только после обеда. Уселись в тени под мостом, и Ки Шо приготовился с благоговением внимать.

— Выберем тебе стиль, — деловито заговорил наставник. — Но для начала… малыш, а тебе действительно надо стать бойцом?

— Очень! — признался Ки Шо. — Я поклялся именем матери.

— Ну тогда да, у вас в деревнях с этим не шутят. Но видишь ли, в чем дело. Из тебя не получится бойца. Никогда.

Ки Шо жалобно уставился на наставника. Глаза предательски защипало.

— Дело не в моем нежелании тебя учить, — неловко сказал Ичи. — Я взял плату, и я научу. Но бойцом ты не станешь. Это в тебе от рождения. В твоей крови недостаточно мужской ярости. Таким ты родился, и это не изменить тренировками.

— Мужской ярости? — жалким голосом повторил Ки Шо. — Но я иногда злюсь, и очень сильно…

— Мужская ярость, малыш. Это то, что мужчину делает мужчиной. Желание давить, обладать, командовать. Тяга к насилию, тяга к женщинам. Огонь в глазах, дикое желание рисковать, прыгать с высоких обрывов, залазить на деревья, драться…

— Как мальчишки в моей деревне, — вздохнул Ки Шо. — Я понял, наставник. Но я думал… вот Семеро Непобедимых, они были совсем другими! И они точно настоящие мужчины! Я мечтал быть, как они. И мечтаю. А как мальчишки в деревне — таким я точно не хочу быть.

— Семь Непобедимых, — задумчиво почесал нос Ичи. — Но они…

— Их не было, да? — грустно спросил Ки Шо. — Выдумка для богатых горожанок?

— А? А, это… Они были, малыш. Но они были разными. И они не были бандитами.

— А при чем бандиты? — удивился Ки Шо.

— Малыш. Ну подумай сам. Кого готовят школы боевых искусств, куда ты так стремишься попасть? Вот их самых и готовят. В основном.

— Бандитов⁈

— Любители и умельцы помахать кулаками, — пожал плечами Ичи. — Не желающие заниматься иным трудом. Но жить им на что-то надо. Как думаешь, малыш, кто это?

— Бандиты⁈ Не воины?

— Ну, когда-то школы готовили бойцов для императорской армии, да. Но сейчас «эпоха Длинных Луков». Видел на входе в правительственный квартал серьезных ребят с огромными луками? Вот это они. И что сделает рукопашник против лучников? Тупо погибнет в строю. Или храбро падет в атаке, истыканный стрелами. Или получит стрелой под лопатку, если достаточно умный и попробует сбежать. Длинные луки закрыли славную страницу нашей истории, и сейчас школы боевых искусств — всего лишь дань традиции, красивое зрелище. Да вот еще бандитов готовят. «Ночные работники» все из боевых школ и ими же руководятся. Ты хочешь стать бандитом?

— Я хочу стать, как Семеро Непобедимых, — твердо сказал Ки Шо. — И я поклялся именем матери.

— Ну, тогда подбираем тебе стиль, — буднично сообщил Ичи. — Пожалуй, я ошибся. В тебе нет мужской ярости, но есть нечто… да.

Глава 4

У Ки Шо перехватило дыхание. Сейчас, именно сейчас определится, какой именно славной школе рукопашного боя он посвятит свою жизнь! Хорошо, если это будет «Путь железного кулака»! Бах кулаком по стенке — и дыра! «Танцующий стальной журавль» — тоже неплохо! Мах ногой — и толпа лежит и подвывает! Но лучше всего, если это будет какая-нибудь особо секретная школа! Чтоб как дать одному мальчишке в лоб, а повалятся семеро!

— Узкие плечи и в целом тонкая кость. Силовые стили тебе противопоказаны, малыш. Покалечишься от собственных ударов. Широкий таз… «летающие» стили, пожалуй, тоже, скрученности не хватит. Кисти рук узкие и маленькие, пальчики почти прозрачные… и школа «тигра» явно не для тебя. Так. Все ясно. Ни один из стилей тебе не подходит.

У Ки Шо сердце упало в пятки. Как — ни один⁈

— А… я слышал… читал в «Легенде о Семи Непобедимых» про какие-то проникающие удары и внутренние стили… — пролепетал Ки Шо. — Там написано — для них не требуется особая сила…

— А? А, внутренние стили. Последние достоверные упоминания про них содержатся в старых имперских хрониках времен первого императора. И уже тогда они считались легендой. Наравне с демонами и прочей мистикой. Видишь ли, малыш, внутренние стили противоречат природе нашего с тобой мира. Вот есть кулаки. И есть тела противников. Кулаками по ним бьют, чтоб нанести повреждения и тем самым победить. Вот это — наш с тобой мир, данный нам в ощущениях. И все стили основаны на этой базе — ударить как можно сильнее кулаком по уязвимым точкам тела противника. Если кулак действительно очень сильный, то можно бить неважно куда, результат все равно получится сокрушительным. Вот и вся суть боевых искусств. Ты же сам видел, кого отобрал мастер-наставник. Все, как один, такие… бычки. И вырастут в настоящих быков. А ты не такой, малыш. И… только без обид: касаемо тебя речи об особой силе нет, тебе и до обычного уровня никогда не подняться.

Ки Шо опустил голову.

— Ну а раз ты не такой, стиль тебе требуется уникальный, — легко сказал Ичи. — Только твой. Мы его создадим прямо сейчас, это просто. Вот смотри. Ты слабый, медлительный. Значит, твой удар должен быть тайным, незаметным… и безобидным. И тогда он достигнет цели. Но как сделать удар незаметным, если его ожидает противник? Отвлечь внимание бессмысленными, но очень впечатляющими движениями. Твой стиль, малыш, должен быть очень искусным, артистичным. Красочным. Чтоб противник смотрел, раскрыв рот. А ты его — щип! И назовем мы твой стиль… «стилем Утки»!

Ки Шо неуверенно улыбнулся.

— Разве можно победить шипками?

— А тебе не надо побеждать, — напомнил Ичи. — Чтоб поступить в школу, тебе надо дважды прикоснуться к противнику. Да и… я бы не назвал твой стиль безобидным. Представь на мгновение, что клюв у утки — ядовитый. Например, наперстки с ядовитыми иглами вместо ногтей. Представил?

Ки Шо представил и содрогнулся.

— Но ведь это значит — убить?

— Ну да, — беспечно сказал Ичи. — А ты думаешь, когда бьют боевым цепом по голове, от этого здоровье прибавляется? Или ногой в живот? Малыш, в боевых школах учат убивать, в этом их суть.

Ки Шо глубоко задумался.

— Малыш, еще не поздно отказаться, — мягко сказал Ичи.

Ки Шо поднял голову.

— Мне жизни не будет в этом мире, если я буду слабым.

— Вот это верно, малыш, — с уважением сказал Ичи. — Это — верно. А вовсе не клятва именем матери. Правда, истинная сила таится не в мышцах, но дети этого не понимают, что тоже верно… Ну, тогда приступим. Представь себе утку-маму, как она хлопает крыльями и кидается, отгоняя собак от своих утят…

Необыкновенное обучение, продолжение

Ки Шо усердно тренировался. Ичи лежал на одеяле, грыз беспечно травинку и наслаждался зрелищем. Наконец красный от смущения Ки Шо не выдержал:

— Я что-то делаю не так, наставник?

— А? Нет-нет, все так! У тебя прекрасно получается! Но очень смешно! Извини, малыш, но редко удается повеселиться! Жизнь — не всегда веселое дело!

Ки Шо в растерянности остановился.

— Ты очень артистичен, малыш, — улыбнулся Ичи. — Твоя утка — как настоящая, ты даже крякаешь похоже. Подумай о судьбе артиста. Там, конечно, свои сложности, но с твоим телосложением их вряд ли избежать и в бойцовской школе. Однако в артистах на колбаски с овощами заработаешь точно. И без опасности для здоровья.

— Я буду бойцом! — твердо заявил Ки Шо.

— М-да? Тогда прекращай тренировку.

— Наставник⁈ — поразился Ки Шо.

— Вот именно. Наставник. В этом деле спешить нельзя. И вообще спешить — нельзя. Ты тренируешься, напрягаешься, мышцы тратят жизненную силу. Не остановишься — обессилеешь, и только. Работать надо в меру. Потренировался меру — хорошенько отдохни. Жизненная сила прильет к мышцам. И тогда снова трать. И отдыхай. Слышал про раскачку каналов? Оно и есть, тренировка-отдых. И никогда не спеши. Запомнил?

— Да, наставник. — пролепетал растерянно Ки Шо. — Но как же Семеро Непобедимых? Они тренировались день и ночь, и так достигли вершин мастерства!

— Только Горец! — отмахнулся Ичи. — Любил он это дело. Говорят, получал от тренировок сексуальное наслаждение.

— Говорят⁈

— Ну, они же не в пустыне бродили. Вокруг них жили люди, много людей. И эти люди смотрели, слушали, запоминали. И передавали друг другу. Это называется сплетни, малыш, и я их слышал все. Ты закончил? Пойдем лучше на рынок, это гораздо веселее, чем махать руками и крякать. А какие там колбаски!

Ки Шо неуверенно улыбнулся. Колбаски он любил — но как же тренировки⁈

Он был юным, но не глупым, думать умел. И сейчас он брел за наставником и мучительно размышлял. А размышлял он о том, что есть факты сомнительные — и есть неопровержимые. Вот то, что Семеро Непобедимых действовали давным-давно — факт неопровержимый. Про них даже легенду успели сочинить, записать и издать, а это дело небыстрое. Легенд о современности не бывает, только о великом прошлом. Значит, на создание легенд уходят века. И знать, близко знать Семерых Непобедимых никто из ныне живущих не может, верно? А Ичи говорит о них небрежно, как о близких знакомых. Но тогда это… неправда, не так ли? И вообще, чем дальше, тем больше развеселый Ичи казался для Ки Шо не мудрым наставником, а обыкновенным мошенником. Который выманил у деревенского наивного паренька монеты и теперь потешается.

И заповеди у Ичи дурацкие. Что значит — никогда не спеши? Так и жизнь пройдет, и ничего не успеешь добиться! И тренировками ученика он почти не занимается. Придумал какую-то ерунду про утку и теперь лежит себе и ржет. И вообще наставник на бойца совсем не похож, а похож он… да на жулика и похож больше всего, надо честно признать.

Но одного не отнять, кормил наставник очень вкусно, признал Ки Шо, с наслаждением уплетая колбаски с рисом. Потом подумал, за чей счет, и помрачнел. Сейчас, потолкавшись с Ичи на рынке и познакомившись с городскими ценами, он понимал, что восемь монет, четыре из которых нефритовые — это огромные деньги. Для деревни огромные, для столицы провинции просто очень большие. На восемь монет можно одними колбасками питаться! Что они, кстати, и делали.

— Сегодня под мостом не ночуем, — озабоченно сказал Ичи, поглядывая на рыночную толпу.

— Перейдем в «Придорожный сад»? — обрадовался Ки Шо, которого ночевки на жесткой земле, мягко говоря, не вдохновляли. — Или в «След императора»? Говорят, «След императора» — лучшая гостиница столицы!

— Лучшая, — беспечно кивнул Ичи. — Лучшая ловушка. Подумай сам, малыш. Куда пойдет стража в поисках объявленного вне закона? Ну?

— К городским воротам? — предположил Ки Шо. — Через них все заходят и выходят, там легко им попасться.

— Верно. Туда и идут. И заодно обязательно проверяют приворотные гостиницы. А это как раз «Придорожный сад» и «След императора».

— Тогда, может, в те, что подешевле? — упавшим голосом предложил Ки Шо. — Дешевых гостиниц много.

— А в дешевых владельцы сами страже сдают всех подозрительных. Им, знаешь ли, премия за голову очень даже не помешает. Но ты не кисни, не кисни. Этой ночью мы будем спать на мягком. Кстати, пойдем, покажу. Место надо днем смотреть, чтоб по темноте потом не спотыкаться.

На мягком? Ки Шо слегка воспрял духом.

— Прятаться от имперской стражи — это настоящее искусство, — легко рассуждал по дороге Ичи. — Вот мудрые говорят: прячь дерево среди деревьев, человека среди людей. Верно?

Ки Шо неуверенно кивнул.

— Только в случае с имперской стражей это не работает! Много их, малыш, очень много. Если они только заподозрят, что нужный им человек, например, скрывается на рынке, они весь рынок оцепят и каждого проверят! Надо будет проверить рыбацкие кварталы — проверят рыбацкие кварталы. Перекроют ворота. Оставят засады во всех гостиницах. У имперской стражи людей на все хватает. А побежишь из города — дорожная стража прямо на тракте примет.

— Выходит, от имперской стражи нигде не скрыться? — недоверчиво спросил Ки Шо. — Но как же тогда существуют преступники… и объявленные вне закона?

— Не скрыться, малыш, — кивнул Ичи. — Но выжить тем не менее можно. Спасение беглецов — в движении. Стража не появляется мгновенно. И если ее опережать — вполне можно жить!

Ки Шо представил подобную жизнь и поежился. Вечное бегство! Бесприютное, бесцельное! Жуть.

Они пришли, как понял Ки Шо, на сенные склады.

— А, явился, бродяга! — с ухмылкой поприветствовал Ичи кряжистый грузчик на воротах. — Давно не заглядывал!

— Я заглядывал, — спокойно сказал Ичи. — Только ты не видел. Держи монетку. Я всегда плачу за ночлег потом, ты же знаешь.

— Уже переночевал? — неприятно удивился грузчик. — Как же ты проскочил? Сторожа говорили, никого не было, кроме парочки «ночных работников».

— Вот пусть и дальше так считают. Мы пройдем через твое хозяйство? Нам бы на ту сторону… коротким путем.

— К северным воротам? Идите, — буркнул грузчик и спрятал монету. — Ты лучше б заранее предупреждал, что ночуешь. Мы бы свистнули, если б стража появилась.

— В следующий раз обязательно! — широко улыбнулся Ичи.

— Всегда так говоришь, болтун…

Ичи скользнул в узкий проход между потемневшими от дождей сараями, потянул за собой Ки Шо.

— Запоминай! — прошептал наставник. — Нам здесь ночью ходить!

— Грузчик неприятный! — так же прошептал Ки Шо. — Я бы такому не доверился!

— А доверять никому нельзя, — легкомысленно сказал Ичи. — И я не доверяю.

Он внезапно подхватил Ки Шо и с удивительной легкостью закинул куда-то под самую крышу. Ки Шо влетел в пролом и кувыркнулся по сену. Следом беззвучно показался Ичи.

— Пододвинься.

На сеновале оказалось довольно уютно. Со стороны входа их не было видно — сено навалено под самую крышу. А по проходу между сараями явно нечасто ходили, и трудно поверить, что можно забраться в такую маленькую дыру по голой стене. Да и не видно их, в сене аккуратно выбрано углубление. Зато они через щель могли видеть и проход, и — поверх низкой крыши соседнего склада — небольшой окраинный рынок, на котором в основном торговали своей нехитрой продукцией жители ближних деревень.

— Вот так и живем, — невозмутимо пробормотал Ичи и вольготно разлегся на сене. — Сегодня здесь, завтра под мостом, послезавтра еще где-нибудь, и пусть стража бегает в поисках. Я-то знаю, куда завтра пойду ночевать, а они нет. Отдыхай, малыш, ноги надо беречь.

— Я теперь уважаю Семерых Непобедимых еще больше! — шепотом признался Ки Шо. — Всю жизнь провести в бегах, спать под мостами и при этом тренироваться, достичь легендарного уровня…

— Ну, ночевали они получше, чем мы с тобой! — хохотнул Ичи крайне неуважительно.

— Но, наставник!..

— Малыш. Ну ты подумай. Им же деревни по пути попадались. И вот представь, вваливаются к старосте семь бугаев, обвешанных оружием — тут поневоле очень гостеприимным станешь! И накормишь лучшим, что есть в доме, и юная дочка старосты как бы случайно заглянет, мол, она просто мечтает заиметь ребенка от таких героев… да ты не делай такое разочарованное лицо, они обычно не соглашались. Демон, тот избалован был женским вниманием, ему принцессу подавай, тогда заинтересуется, Горец от тренировок балдел, ему женщин нельзя было, он воздержанием силу наращивал, а остальные кто как… Хомяк, например, он и был натуральным хомяком, все себе в норку тащил, на всяких там женщин не тратился…

Ичи посмотрел на Ки Шо и легко засмеялся:

— Да не огорчайся ты так, не конец света! Это все сплетни, понимаешь? И вообще, побудь пока один, ладно? Пора узнавать, что там со вступительными боями, не поменялась ли дата, условия или еще что… Только ты, пожалуй, в логове не оставайся, а переберись повыше. Лучше всего — под самую крышу. Взрослому там не поместиться, а тебе в самый раз. И сеном закройся, чтоб не видно было. На всякий случай.

— Ичи, но… как же тренировки? И под крышей — там даже щелей нет, не посмотришь. Чем тогда заниматься? Спать пока неохота.

Ичи на мгновение озадачился, потом просветлел лицом:

— Малыш, а ты мечтал когда-нибудь? Вот полежи пока, помечтай. Как побьешь всех, кто тебя обижал. Или про женщин. Хотя про женщин тебе, пожалуй, еще рано…

— Внутренние тренировки? — неуверенно уточнил Ки Шо. — Я все детство тренируюсь. Но меня и в мечтах бьют. Только представлю противника, как ноги немеют от страха, а он меня тресь! И как быть? От таких тренировок, наверно, пользы нет?

— А? А, это. Тут все просто, малыш. Старайся в трансе сразу захватить инициативу. Это твой транс, ты в нем хозяин. Вот это и тренируй. Быть в трансе хозяином положения. Там ведь ты можешь все. Удлинить руку или ногу. Сделать кулак незримым. И как дать! Главное — быть хозяином! А противники в твоем трансе беззащитны, это же твой транс. Там ты можешь делать что угодно, а они — только то, что умеют. Понял? Ну, занимайся. Только под крышу заберись.

И Ичи исчез. Ки Шо даже на мгновение показалось, что навсегда. А что? Деньги у деревенского простачка выманил, можно исчезнуть в огромном городе без следа. Ки Шо, по крайней мере, его точно здесь не найти.

Так что Ки Шо поежился от неприятных мыслей и перебрался под самую крышу, подальше от дыры. И сеном отгородился, только маленькую щелку себе оставил, чтоб смотреть.

А потом от скуки он действительно занялся внутренними тренировками. И они его постепенно увлекли. Потому что получалось, впервые в жизни получалось! Действительно, это же его транс! Отрастил руку подлиннее и сына старосты тресь с размаху по наглой роже! А он кувырк на землю!

Он так увлекся занятиями, что скоро действительно провалился в подобие настоящего транса. Поэтому шаги услышал словно сквозь вату. И насторожился в самый последний момент.

— Х-хэк! — выдохнул кто-то снаружи, и Ки Шо с ужасом увидел, как огромные вилы проломили гнилую доску, прошили их с Ичи прежнее лежбище и глубоко ушли в слежавшееся сено.

— Что, нет никого? — произнес снаружи мерзкий голос.

Свирепая рожа грузчика заглянула в пролом, недоверчиво оглядела укрытие. Ки Шо замер, как мышь под веником.

— Вот сволочь! — буркнул грузчик. — Ведь только что здесь был! И успел удрать! Ну, я тебя еще подкараулю!

Могучие волосатые руки выдернули из сена вилы, и грузчик исчез. Протопали по проходу его тяжелые шаги, и все стихло. Словно и не собирался только что никто здесь убить человека.

Ки Шо облился холодным потом. Потом у него от страха чуть не остановилось сердце. А потом он понял, что надо делать.

Уйти в транс на этот раз оказалось легче. Свирепый грузчик с ревом замахнулся страшными вилами… Ки Шо вытянул незримую руку и сжал ему сердце. Он даже почувствовал, как оно пару раз трепыхнулось в его кулаке, теплое и живое. И тогда он сжал сильнее. Грузчик посинел и упал. Ки Шо извлек руку из его груди, обтер ладонь об рубаху грузчика. И коротко поклонился поверженному противнику. И страх отступил.

А Ичи все же вернулся. Заскочил уже по темноте в пролом, тронул поломанную доску и встревоженным шепотом окликнул:

— Малыш?

Ки Шо свалился сверху, обрадованный его приходом, как маленький щенок при виде хозяина. Горячим шепотом он рассказал о случившемся. Но Ичи даже не рассердился на грузчика.

— Да и ладно! — легко сказал он. — Никто не убит, уже хорошо!

— Мы будем ему мстить? — содрогаясь от страха, спросил Ки Шо.

Даже в темноте было видно, как Ичи изумленно вытаращился.

— Зачем⁈

— Но он же…

— Да, он мерзавец, — вздохнул Ичи. — Ну и что? Если убивать каждого мерзавца, Срединная империя обезлюдеет. На этом, кстати, и погорели Семеро Непобедимых…

— Перебили всех жителей⁈ — с ужасом спросил Ки Шо.

— А? Нет. Они не бандиты, вот в чем дело. Они за справедливость бились. И соответственно верили в людей. А их предавали. Раз за разом. Они разуверились в своих идеалах, малыш. А героев без высоких принципов не бывает. Вот так они и исчезли. Непобежденными. Но кого это теперь интересует? Разве что романтичных богатых горожанок… Да, малыш, ты бьешься завтра утром. Дату перенесли. Да не трясись так. Свои два удара ты нанесешь.

Противник выглядел, как настоящий бычок. И с таким же дурным огнем в глазах.

Ки Шо вспомнил, как легко испугать бычка, и слегка воодушевился.

— Кря! — заорал он во все горло, запрыгал боком на одной ноге, замахал рукой, словно крылом… Противник от удивления чуть челюсть в пыль не уронил. И даже не увидел, как метнулась к нему рука Ки Шо.

Ки Шо намеренно прихватил ему кожу одними ногтями. Крепко сжал и рванул.

— Ай! — сказал противник и отступил растерянно на шаг. На его руке алело мелкое пятно.

Ки Шо сдвинул челюсть набок, закосил жутко глазами и так звучно плюмкнул губами, что противник захлопал глазами от изумления. А Ки Шо внезапно упал — и ущипнул его за голую ногу.

Есть! Есть два касания!

Ки Шо поднялся. Его распирало от гордости. Он смог! Сияющими от радости глазами он поискал наставника….

Бычкообразный противник перед ним нахмурился. Сжал кулак, размахнулся… и земля полетела Ки Шо в лицо.

Ки Шо кое-как встал. В голове гудело, и ныли ребра. На него показывали пальцами и смеялись. Он сглотнул слезы, протиснулся сквозь зрителей, получил напоследок пинка и побрел прочь. Кое-как добрел до края площади, где сел прямо в пыль. Голова кружилась, и не хотелось жить.

— Нечестно! — раздался над его головой голос Ичи. — Они поменяли правила! Два касания было! Малыш, у тебя найдется еще одна монета? Мы подадим протест имперскому инспектору!

— Ичи, — печально улыбнулся Ки Шо. — Ты ведь не наставник, верно?

— Я? — не смутился мужчина. — А я разве говорил, что наставник? Малыш. Я взялся подготовить тебя к бою. Я подготовил. Два касания я тебе обеспечил. Не моя вина, что школа поменяла правила! Сегодня поменяла!

— У меня больше нет монет, — вздохнул Ки Шо. — Можешь не стараться.

— Да? Жаль…

— Спасибо за науку, — горько сказал Ки Шо. — Теперь я знаю, что мошенники прячутся за самыми обаятельными улыбками. Конечно, не деревенскому простачку тягаться с городским жуликом в хитрости. На тебя ведь даже инспектору не пожаловаться. Ты действительно сделал то, что обещал. И я даже уверен, что заранее договорился с устроителем боев, чтоб выставить клоуна на потеху публике. Наверно, еще и заработал на этом?

Ичи застенчиво потупился. Потом поднял голову и ухмыльнулся.

— Зато я — добрый! — заявил он невинно. — Какими чудесными колбасками мы с тобой питались, а?

Ки Шо невольно улыбнулся. Да, колбаски были замечательные.

— И погляди, что я достал! — похвастался Ичи. — Плащ из шелка, пропитанный соком особых деревьев! Он совсем не промокает, малыш! Крайне нужная вещь в дороге, особенно в сезон дождей! В любом месте ты будешь ночевать в сухости и тепле! И если у тебя найдется еще монета, я и тебе…

— У меня нет больше монет, — улыбнулся Ки Шо.

М-да? Печально… Ну, тогда держи свое одеяло. Кстати: «добрый» на языке варваров с восточных островов звучит как «зато». И… прощай, малыш. Я вообще-то думал привлечь тебя к своим делам, но ты не подходишь.

— Совсем никудышный? — криво улыбнулся Ки Шо.

— А? Нет. Честный. Неподходящее для моей профессии качество. Этим ты, кстати, напоминаешь мне Семерых Непобедимых, они тоже были…

Ки Шо поднял голову. Ичи бесследно исчез. Вроде только что стоял рядом, болтал — и вот его нет. Просто чудо какое-то.

— Прощай, Добрый Ичи, — вздохнул Ки Шо.

Как ни странно, он жалел о расставании с ним. Ичи, в отличие от многих, рассказывал Ки Шо немало интересного, и если и врал о Семи Непобедимых, то врал так, что поневоле задумаешься кое о чем.

— Добрый Ичи? — вдруг рявкнул над Ки Шо свирепый голос. — Ты знаешь Добряка Ичи⁈

Глава 5

Следующий наставник

— Так ты знаешь Ичи? — нетерпеливо повторил над ним голос.

Ки Шо поднял голову и обомлел. Над ним грозно нависал рыночный стражник Бешеный Чу! В вышитой рубашке с эмблемой школы Стального кулака на груди, с дубинкой на поясе, в тяжелых боевых сапогах! Такой взглядом убьет!

Еще вчера он простодушно признался бы, что да, знаком с Добряком Ичи. Да даже сегодня утром… но сейчас он только осторожно сказал:

— Ну кто же не слышал о Добряке Ичи?

— М-да. В этом и проблема. Все слышали, но никто не видел! — проворчал с досадой Бешеный Чу и устало опустился рядом с Ки Шо на корточки.

— А его настолько необходимо увидеть? — крайне осторожно поинтересовался Ки Шо, помня, что перед ним Бешеный Чу. Существо, которое лучше не злить.

— Ну, не знаю, как тебе, а мне за его голову дадут сто нефритовых монет — и это под твердые гарантии имперских инспекторов.

— Ого! Что же он такое страшное совершил⁈

— А ему не надо совершать. Достаточно того, что он последний выживший мастер монастыря Чангеш. Он там насовершал на десять казней, куда еще больше?

— Монастырь Чангеш? — беспомощно повторил Ки Шо.

— А, ты же деревенский. Лучезарный Далинь — слышал про такое?

— Кто же про него не слышал! — вырвалось у Ки Шо.

— Так вот, всякие деревенские дураки сейчас подзабыли, но изначально Далинь — так гора называлась. Не монастырь — гора. Потому и лучезарный, что ближе к солнцу. А монастырь боевых монахов назывался Чангеш. И вообще там этих монастырей несколько было. Вот и стали их все вместе называть «Лучезарный Далинь». А Добряк Ичи одним из лучших там был.

— Но это же все происходило очень давно! — воскликнул Ки Шо.

— Да не так уж давно. Мой отец там погиб. И оба дяди. Но потом, конечно, по указу императора стали писать, что и Далинь, и Семеро Непобедимых разбойничали чуть ли не в эпоху Первого императора. Всякие дурачки верят. Но кому надо, те помнят правду.

— А как он выглядит, этот Добряк Ичи? — с замиранием сердца спросил Ки Шо.

Стражник коротко хохотнул:

— Ну, если б я знал, сам бы его и поймал, тебя бы не спрашивал!

Внезапно Бешеный Чу сделался подозрительным.

— А ты чего все спрашиваешь, мелкий? От кого, ты говоришь, слышал о Добряке Ичи?

— От бродячего сказителя, — опасливо пробормотал Ки Шо и отодвинулся. — Он был и ушел давно. А я уже все забыл.

— Вот и не вспоминай, — успокоился Бешеный Чу. — Целее будешь. И вот еще что: там около тебя крутился какой-то подозрительный. Гони его к демонам, у него на роже написано, что мошенник. Не уйдет — крикни меня, я ему ноги переломаю.

— Он уже ушел, — вздохнул Ки Шо. — Сам. И остался я в городе совсем один.

— Я видел, ты не прошел в школу боевых искусств, — сочувственно сказал стражник. — И не пройдешь, слабый ты. Если тебя куда и возьмут, то только в школу артистов. И еще, пожалуй, в «Чон Понг». Да, только туда. Там тоже несладко, но в другом смысле. Зато не помрешь с голоду и не замерзнешь под мостом. Таким маленьким не выжить в одиночку. Ну, чего сидишь и смотришь? Убирайся в свою школу «Чон Понг»!

Ки Шо подскочил и на всякий случай отбежал подальше. Хотя бегать от Бешеного Чу — такое себе развлечение, опасное. Толстяк отличался невероятным проворством, настоящий мастер боевых искусств.

— «Чон Понг» — у южных ворот, — буркнул стражник. — Там спросишь.

— Два века жизни вам за сердечное участие и доброту! — уважительно поклонился Ки Шо. — Я так и поступлю.

Путь к южным воротам лежал через рынок. Ки Шо прихватил поплотнее колечко одеяла и побрел через толпу. Легкий ветерок донес до него аромат жареных колбасок, и он печально вздохнул. Теперь ему колбасок не видать очень, очень долго.

— Мальчик! — вдруг окликнул его продавец колбасок. — Подойди!

Ки Шо подошел к его жаровне, но на всякий случай не вплотную. Мало ли что в голове у взрослого. Без Ичи он ощущал себя беззащитным.

— Не бойся, мальчик, — тихо сказал продавец. — Вот какое дело: твой друг оставил мне монету. Нефритовую. И сказал кормить тебя колбасками на всю сумму. Я — честный торговец, меня на рынке все знают. Ты хочешь кушать? Вот твои колбаски с морскими овощами и рисом. И завтра приходи тоже, я всегда торгую здесь.

Ошеломленный Ки Шо получил в руки порцию одуряюще пахнущих колбасок и отошел в сторонку. Съел колбаски, облизал пальцы — и наконец сделал то, о чем просто вопила его душа — сел под стенкой склада подумать.

Ичи. Болтливый, неунывающий, так похожий на мошенника Ичи. Оказался именно тем, на кого намекал. Мастером лучезарного Далиня. Лишенным рангов легендарным мастером рукопашного боя. И он учил Ки Шо. А Ки Шо, дурачок деревенский, его подозревал и не особенно слушал. Да все до единого слова мастера нужно было записать, и не на бумаге, а на пергаменте! Им же цены нет!

Ки Шо суматошно попытался вспомнить, о чем болтал легкомысленный наставник. К его ужасу, ничего не вспомнилось. Разве что разговор насчет имени Ки Шо — но это точно глупый разговор! Как можно быть великим воином и одновременно — уличной проституткой⁈ И вдобавок — храмовой танцовщицей? Не танцовщиком — танцовщицей⁈ А про демона и говорить нечего — любой в деревне знает, что демонов не существует.

Наставник пошутил, решил в результате Ки Шо. Пошутил… и исчез. Оставил Ки Шо на память уникальный «стиль Утки» да пару замечаний насчет внутренних тренировок. Ах да! Еще одеяло. Кстати, одно или два?

Ки Шо развязал и развернул скатку. И не поверил своим глазам. Два одеяла. А между ними — драгоценный плащ из шелка, пропитанного соками заморских растений. Непромокающий, непродуваемый, надежная защита от непогоды в пути. И имперский знак контроля качества на уголке виднеется. С твердо установленной имперской ценой.

Ки Шо присмотрелся и охнул. Ай да ткань! Четыре золотые монеты стоит!

Вдруг Ки Шо замер с открытым ртом. Четыре… а сколько на него Ичи потратил всего? Ки Шо торопливо посчитал, не поверил, посчитал снова… выходило, что все деньги, полученные от Ки Шо, наставник потратил на ученика. Себе оставил всего одну монету.

— Прощай, Добряк Ичи, — прошептал со слезами на глазах Ки Шо. — Мне невероятно повезло в жизни встретить тебя. Я буду помнить о тебе вечность.

Что-то зудело и свербело в памяти. Ки Шо нахмурился. Ах да. Ичи сказал, что «добрый» на языке островных варваров звучит как «зато». А зачем он это сказал?

Зато. Зато Ичи. Если слитно, то Затоичи. В современном произношении — Затойчи…

Ки Шо замер. Затойчи. Легендарный слепой наставник Семи Непобедимых. Затойчи. Исчез из истории вместе с Семью Непобедимыми. И теперь Ки Шо понимал, как. Он утратил идеалы. Не умер — просто превратился в рыночного мошенника Ичи.

Потом Ки Шо задумался над тем, как может глазастый Ичи быть слепым наставником. И твердо решил, что Ичи — может. Вот уж врун искусный. Ему слепым прикинуться легче, чем плюнуть.

Ки Шо вздохнул и поднялся на ноги. Да, он упустил свой уникальный шанс. Мог быть учеником самого Затойчи — и не стал. Даже по части обмана оказался никудышным дурачком. Но жизнь продолжается. И в этой жизни одинокому мальчику, тут прав Бешеный Чу, на улицах большого города не выжить. Одинокого мальчика любой обидит. Где, он говорил, находится школа «Чон Понг»? У Южных ворот? Зловещее место, но придется идти туда.

Коротюсенький вбокквелл

Панорама города красочно сияла в лучах заходящего солнца. Последняя улыбка уходящего дня. Так романтично, так возвышенно. А синяя цепь гор Лусора — как грозное напоминание, что жизнь прекрасна, но кратковременна, и есть еще те, кто ее укорачивает даже имперским инспекторам…

Мужчина в шелковом халате развернулся на шум шагов.

— Что-нибудь необычное случилось за сегодня в этой дыре, по недоразумению называемой столицей провинции? — лениво спросил своего помощника инспектор Хай.

— Грабежи, воровство, убийства, — поклонился помощник. — Ничего особенного, почтеннейший. Всё как всегда.

— Совсем ничего?

— Разве что смешное, — угодливо хихикнул помощник. — Грузчика на сенных складах убили.

— И что в этом смешного? — скучающе спросил инспектор.

— Смешное в том, КАК его убили, — снова хихикнул помощник. — Закололи метлой. Обычной уличной метлой. Закололи.

Улыбка помощника вдруг примерзла к его губам. Лень инспектора куда-то пропала, и теперь он смотрел цепко, пронзительно… и зло.

— А скажи-ка мне, о знаток боевых искусств, — прошелестел пугающе тихий голос инспектора. — Легко ли человека проткнуть черенком метлы? Он же, надо полагать, тупой? Не знаешь? Я почему-то так и подумал, что мой помощник ничего не знает… Ну, позови того, кто знает. Может, стражник у входа знает, э?

Помощник облился холодным потом, несмотря на духоту.

— Я позову командира стражников! — пискнул он и убежал, непрерывно кланяясь.

Командир стражников выслушал историю и почему-то не засмеялся. Наоборот, побледнел.

— Последний раз мы такое видели, когда штурмовали Далинь, — пробормотал суровый мастер Длинного меча. — Так что да, это возможно, но только в исполнении настоящих мастеров.

— Которых не осталось, — задумчиво сказал инспектор. — Ни мастеров, ни стилей, ни памяти о них. Ведь не осталось, э?

— Нам так сказали, — осторожно подтвердил командир стражников.

— Значит, кто-то остался! Займись. Ты теперь мой помощник. А этого… куда-нибудь. На бамбук, под воду или в рабы — сам решишь.

Школа «Чон Понг»

Видимо, в Срединной империи незаметно наступила эпоха чудес. Ки Шо взяли в школу «Чон Понг»! Вот просто так, посмотрели в воротах и взяли! И он прошел, не дыша от волнения, через весь тренировочный двор, получил в свое распоряжение уголок в младшей спальне и даже коврик для сна! И его еще накормили ужином в общей столовой! Не колбасками, конечно, но тоже вкусно! И допустили к омовениям у школьного фонтана! Чистый, сытый ученик школы «Чон Понг» Ки Шо — что это, если не счастье⁈

А чудеса продолжились. Старший наставник Чон Понг вызвал Ки Шо к себе! Об этом на всю спальню сообщил прибежавший маленький ученик.

— Личным учеником берут! — залетали по спальне завистливые шепотки.

Ки Шо с бьющимся бешено сердцем робко переступил порог священного обиталища одного из авторитетнейших бойцов провинции — а может, и всей Срединной империи.

Мастер сидел на циновке в глубокой медитации, но при появлении Ки Шо резко раскрыл глаза и уставился на мальчика пронзительным взглядом.

— Сними штаны! — вдруг приказал мастер.

Ки Шо дрогнул. Сейчас проверят телосложение и выгонят, чего он боялся с первого момента поступления в школу.

Мастер оглядел его и озадаченно склонил голову.

— Действительно мальчик, как и сказал… А ну-ка надень это!

И мастер бросил через комнату комок пестрой ткани. Ки Шо, естественно, не поймал, подумал с ужасом, что и эту проверку провалил, и дрожащими руками развернул материю.

— Юбка храмовой танцовщицы! — усмехнулся мастер. — Запахивается сзади или спереди, в зависимости от намерений танцовщицы. Надень.

Ки Шо неуверенно покрутил разноцветную тряпицу и запахнул ее на боку. Так, как обычно проделывала это мама.

— Отведи назад плечи. Подними подбородок. Длинная шея — это замечательно… Отведи кисти вверх и слегка разведи руки, вот так, правильно…

КИ Шо подчинился и по наитию слегка свел пятки, а носочки развернул, чуть-чуть.

— Девочка! — удовлетворенно сказал мастер. — Очень симпатичная девочка. И лицо необычное. Беру.

— Мастер?..- в смятении пролепетал Ки Шо.

— А ты, дурачок, думал — тебя взяли учить бою? Тогда ты дурачок! У тебя широкие бедра, а не плечи, у тебя слабые руки, кисти тоненькие и маленькие, как у сопливой девчонки, и весь ты как сопливая девчонка! Ты создан для наслаждений и больше ни для чего!

— Но я мальчик!

— Ну да, возможно… Говорят, в горах Лусора такие иногда рождаются — и не мальчик, и не девочка. Родители их отправляют в храмы, храмовыми проститутками работать. Еще говорят, что в горах Лусора живут очень бедно. И родители иногда не спрашивают мальчиков, кем им хочется стать. Но у тебя фигура девочки, тут выбор очевиден.

Мастер вдруг оказался совсем рядом. Обошел вокруг Ки Шо.

— Шея тонкая, а туда же, бойцом! Девочка ты, капризная и плаксивая девочка!

И мастер неожиданно скрутил Ки Шо в узел. Легко, без напряжения, одной рукой. Ки Шо только придушенно охнул, легкая шелковая юбка сползла чуть не до шеи.

— Оу! — оценил мастер открывшуюся картину и завозился с завязками штанов. — Совсем как девчонка! Даже гибкость, как у девчонки. Только ноги не совсем прямые. Возьмешь потом вон ту зеленую скляночку с мазью — говорят, если мазать суставы и массировать, ноги постепенно выпрямляются… Не сопротивляйся! Искусству наслаждения тоже надо учиться, и ты будешь учиться! Возьмешь потом с полочки пособие. Сам составлял, цени! Читать умеешь? Не умеешь — научим! Искусство наслаждений — сложное искусство, культура чтения обязательна!

Скрученный и загнутый, бедный Ки Шо не мог даже шевельнуться. И тогда он поступил так, как делал всегда, когда насмешки и издевательства были неизбежны — ушел в мир мечтаний, в свое внутреннее государство. Но теперь, благодаря советам Ичи, оно было послушно его воле! Так что он и лежал беспомощно на коврике, и одновременно стоял в своем внутреннем мире напротив мастера. Все так же в шелковой юбочке и свободной безрукавке, но — не скрученным в узел!

— Ты кто? — недоуменно спросил мастер и принял боевую стойку. — Ты… как сюда попал⁈

Ки Шо улыбнулся. Здесь, во внутреннем мире, лишь он был хозяином и только он устанавливал правила! Главное — захватить инициативу сразу, как советовал наставник Ичи. Но как раз этому Ки Шо уже научился. В своем мире только он хозяин! Мастер мог спрашивать и он спросил — а Ки Шо мог всё!

Он протянул невидимую руку, удлинил ее, легко проник в грудь наставника и сдавил в кулаке бьющееся сердце мужчины. Сердце дернулось пару раз и замерло. И одновременно замер мастер над Ки Шо. Замер, а потом мягко завалился набок.

Ки Шо очень удивился. Конечно, так оно и должно быть в соответствии с легендой о Семи Непобедимых, но… но ведь внутренние стили не существуют! И для их активации требовались какие-то неимоверно опасные условия! Да и владели ими какие-то тайные мастера. Внутренние стили даже Семи Непобедимым были неизвестны!

Тем не менее Ки Шо свое удивление успешно преодолел, распрямился, торопливо поправил юбочку — и смутился. Действительно как девочка!

Мастер Чон Понг валялся на ковре недвижимым со спущенными штанами. Ки Шо опасливо посмотрел на него — может, прикидывается? Потом присмотрелся и немного успокоился. Мастер лежал на циновке с разинутым в беззвучном крике ртом, так притворяться невозможно, потому что любому человеку требуется дышать, а мастер не дышал. Там, в другой реальности, его все еще держали за сердце. Тонкими слабыми пальцами, не приспособленными к дракам.

Ки Шо развязал юбку, натянул штаны. Ксвоему удивлению, но он почему-то испытывал не страх, а удовлетворение, как от хорошо сделанной работы. Как будто удачно поторговал на тракте и удостоился сдержанной похвалы мамы. И на мгновение показалось даже, что мама стоит за его плечом и с довольным видом пересчитывает выручку. Кстати, да, выручка.

— Благодарю за урок, наставник, — вежливо сказал он. — Я возьму твои вещи по праву победителя, можно? Ведь я же победил? Ты лежишь, я стою — значит, победил я. И пособие тоже возьму — в любых знаниях кроется сила, так говорила моя мама, а она очень мудрая женщина.

Мастер не возражал. Он даже молча согласился, что по праву победителя и кошелек с монетами переходит к Ки Шо.

Ки Шо задумчиво повертел в руках юбку храмовой танцовщицы — и тоже прихватил с собой. Шелк — он сам по себе ценен.

Осталось выйти из бойцовской школы, которая бдительно охраняется. Сила тут точно не поможет. А вот актерские способности — другое дело.

Старший ученик на воротах остановил его ленивым жестом.

— Выгнали! — сообщил ему Ки Шо несчастным голосом.

— Таких не берут в рукопашку! — самодовольно сказал старший ученик.

Небрежно подцепил торбу Ки Шо, проверил и отправил неудачника презрительным пинком прочь. Ки Шо еле увернулся. У него между ног была примотана шелковой юбкой добыча, и если б ученик попал по заднице, он точно заинтересовался бы, чего это там брякает в широких штанах незадачливого уродца. Но пронесло, и Ки Шо скоро затерялся в переплетении узких улочек столицы провинции.

Глава 6

Очередной вбокквелл

Имперский инспектор разглядывал тело мастера с каменным выражением лица. Члены правления боевой гильдии замерли в поклонах.

— Чего он без штанов? — наконец разлепил губы инспектор.

— Таким нашли!

— Его в задницу, что ли, отодрали?

— Точно нет, проверили!

— А не помешало бы. Лучшего бойца провинции застали врасплох в собственной школе, убили неизвестным способом, ограбили и ушли незамеченными. Осталось только в задницу отодрать. Для полной картины.

Члены правления благоразумно помалкивали, уткнувшись бритыми лбами в пол.

— Узнайте, кто это сделал и как это сделал, и убейте. Если не справитесь, империя сама найдет этого бойца, наградит и поставит взамен вас. Потому что он — лучше. Труп мастера — в мою резиденцию для вскрытия.

— Почтеннейший, мастер жив, — осмелился подать голос глава гильдии. — Он в коме.

— Да? — рассеянно обронил инспектор. — И что?

Инспектор ушел. Пробежали по площади носильщики с паланкином, протопала угрюмая стража в лакированных доспехах. Глава гильдии обменялся ошарашенными взглядами с коллегами. И крикнул старших учеников с носилками. Потом приказал отыскать и направить к нему молодого мастера Пинга, отвечающего в столице провинции за «ночных работников».

Молодой мастер явился очень быстро, явно бегом бежал. Глава гильдии благосклонно оценил его старательность. Понимающий, далеко пойдет… если не пришибут тем же способом, что и предшественника.

— Чон Понг убит! — кратко известил глава гильдии. — Ты только что занял его место в правлении гильдии.

— Благодарю за оказанное доверие! — склонился в глубоком поклоне молодой мастер. — Я оправдаю!

— Оправдаешь. Если найдешь убийцу Чон Понга. О подробностях убийства узнаешь от старших учеников, хотя эти идиоты ничего не заметили. Поставь задачу «ночным работникам», пусть перевернут город, но найдут!

— Кого? — робко спросил мастер Пинг, ошеломленный новостями.

— Чужого мастера, недавно прибывшего в столицу провинции! Мастера, владеющего тайным искусством проникающего удара! Не разочаровывай меня, Пинг!

Молодой мастер выпрямился.

— Я считал, что искусство проникающего удара утеряно вместе с разрушением Храма, — с достоинством ответил он. — Так меня учил сам Чон Понг!

— Вот его и пришибли в результате! — проворчал глава гильдии. — И ограбили. И штаны зачем-то приспустили. Ты не знаешь, зачем? Пошевеливайся, Пинг. Чем дольше медлишь, тем дальше уходит убийца.

Молодой мастер коротко поклонился и стремительно ушел.

Глава гильдии удовлетворенно проводил его взглядом. Этот перероет весь город. И если чужой мастер еще в городе, найдет обязательно. Никто не способен укрыться от глаз «ночных работников». Ну а если убийца уже покинул столицу провинции, то дорожная стража не откажет в просьбе главе боевой гильдии и проверит всех подозрительных на трактах на день конного хода во все стороны. Как-никак все стражники когда-то учились в школах боевых искусств и хорошо понимают, кто им настоящий хозяин.

Удивительная ночевка

Ки Шо с замирающим от страха сердцем свернул в улочку, потом в другую. Ушел. Неужели ушел⁈

Ему страшно хотелось побежать и спрятаться, забиться куда-нибудь и закрыть глаза. Но внезапно вспомнилась беспечная улыбка Ичи. Он никогда не бегал. Стража за ним бегала, да, а он — нет. Потому что всегда был впереди.

Ки Шо усилием воли подавил страх и попробовал подумать. Знают ли в школе, что случилось с их наставником? Понятно, что узнают, но именно в этот момент, скорее всего, еще не знают. К владельцу боевой школы не принято заглядывать без вызова, а Чон Понг уже никого и никогда не вызовет. Следовательно, паниковать и бежать нет смысла. Можно достать из штанов мешающую ходьбе добычу, спокойно подумать о месте ночлега и вообще о будущем.

Ки Шо подумал о будущем, и оно ему не понравилось. Вот так, с первого раза, будущее выглядело унизительно коротким. Если «ночные работники» подчиняются боевым школам, Ки Шо в городе найдут. И под мостом найдут, и на сенных складах. Уличных мальчишек много, и все они смотрят по сторонам. И всё видят. И когда их спросят, четко укажут, куда пошел и где спрятался чужой мальчик.

Значит, город необходимо покинуть. Уйти. А куда? Это столица провинции, и нигде в провинции для Ки Шо не будет безопасно.

Значит, надо уходить в другую провинцию, решил Ки Шо. В другую — это по южному тракту, все те же семь ли…

Слово «тракт» вызвало в памяти Ки Шо неприятные воспоминания. Дорожная стража. Конники, регулярно проезжающие по тракту, появлялись в деревне Ки Шо каждый день, и их боялись все без исключения. Зоркие, опытные, внимательные. Эти найдут маленького беззащитного Ки Шо на любом из трактов.

Ки Шо снова захотелось побежать в страхе и спрятаться, и снова он успокоил себя усилием воли. Найдут, да — но не сейчас. Сейчас они даже не знают ничего про Ки Шо. Значит, есть время для подготовки к путешествию. Один раз Ки Шо переночевал у костра — хватило одного раза, чтоб сделать выводы.

И он спокойно отправился на рынок. Не на центральный — там прохаживался Бешеный Чу, который мог задать неприятные вопросы. Но и на окраинных рынках продавалось все необходимое для путешествия, а деньги у него теперь имелись благодаря победе над мастером Чон Понгом, да будет ему земля камнем.

И скоро подросток с широковатыми для мальчика бедрами не спеша зашагал по южному тракту все дальше и дальше от опасностей столицы провинции. Лицо его почти полностью скрывала широкополая шляпа из рисовой соломы, а надежные дорожные сандалии защищали ступни от мелких камешков, так что можно было шагать, не приглядываясь, куда поставить ногу. Простая полотняная рубашка и такого же свойства широкие штаны — вот и вся его одежда. На хрупком плече у него висело одеяло, скрученное колечком. Оно же служило ему нехитрой дорожной торбой. Простой деревенский мальчик, точно такой же, как множество других, возвращающихся домой после работы на рынке.

Вбокквелл

Инспектор посмотрел в окно на панораму города. Потом перевел взгляд на тело Чон Понга, лежащее на препарировальном столе. И легонько ударил по колокольчику.

— Позови того, кто занимается поиском убийцы, — приказал он новому помощнику.

Мужчина не удивился, не стал задавать вопросов, не упал в обморок при виде разрезанного трупа, просто коротко поклонился и исчез. Инспектор Хай удовлетворенно кивнул. Хороший помощник. Пока что.

Молодой мастер из школы боевых искусств явился с похвальной быстротой. Наверно, бежал. Молодец, старается.

— Докладывай! — приказал инспектор. — И не бейся лбом в пол, мне из-за этого плохо слышно.

— У наставника Чон Понга вечером был всего один посетитель, — доложил молодой мастер. — Подросток, принят в школу этим днем. И он уже ушел. На воротах сказал, что наставник его выгнал.

— Подросток, — рассеянно сказал инспектор. — И он наверняка выглядел слабым. Как девчонка, да?

— Вы знаете? — изумился молодой мастер.

— Предполагаю. Это обычная практика в ваших школах боевых искусств, не так ли? Нет женщин, но иногда на обучение берут хрупких нежных мальчиков. Ты ведь тоже обучался в «Чон Понг»? И ты не выглядишь могучим бойцом.

Молодой мастер на мгновение смешался. Но потом в его глазах блеснул неукротимый огонь.

— Я — мастер стиля «Железные пальцы»!

— Да я и не сомневаюсь, — все так же рассеянно пробормотал инспектор. — Имя у этого подростка есть?

— Не успели узнать, был только что принят! Но есть описание, у него примечательная внешность — как будто переодетая мальчиком девочка! Мы его найдем, почтеннейший! Он может ночевать под мостами, на сенных складах или, если совсем глупый, в гостинице. Найдем обязательно!

— Спрашивай, разрешаю, — холодно сказал инспектор Хай. — Я вижу, ты хочешь спросить.

— Почтеннейший… как? — неуверенно пробормотал молодой мастер. — Наставник Чон Понг — настоящий мастер боя, я знаю, он меня учил. Обычный подросток никак не мог… никакой подросток не смог бы прикоснуться к нему!

— Смотри, как, — равнодушно бросил инспектор. И кивком указал на препарировальный стол.

Мастер Пинг осторожно приблизился, поглядел на то, что осталось от наставника.

— Увидел? — раздался насмешливый голос инспектора.

— К нему не притрагивались, — прошептал молодой мастер. — Не притрагивались снаружи.

— Верно. Ему раздавили сердце.

Инспектор внезапно оказался рядом с мастером Пингом.

— Это знаю я, — тихо сказал инспектор. — И теперь еще ты. Не разочаруй меня, мальчик Пинг!

— Внутренний стиль, — завороженно прошептал молодой мастер. — Семеро Непобедимых вернулись в мир?

— Не вернулись, это известно наверняка, — хмуро сказал инспектор. — Но кто-то точно вернулся. Семь Непобедимых так не умели. И их наставник тоже. ТАК никто не умеет со времен эпохи Первого императора. А от эпохи Первого императора остались одни легенды.

— Но кто это тогда⁈

— Не знаю, — неприятно улыбнулся инспектор. — Но ты его найдешь.

— Найдем обязательно, почтеннейший!

— Для начала найдите мальчика, он мог что-нибудь видеть.

-=-

У ближайшей пригородной деревни с Ки Шо приключилась печально знакомая ему неприятность. Мальчишки. Может, они плохо слушали своего старосту. Может, староста плохо объяснил им, что путники под защитой «ночных работников». Но они прицепились к Ки Шо. Ки Шо с грустью понял, что сейчас ему надают пинков и отберут все ценное. И им ничего за это не будет.

Ярость, настоящая мужская ярость внезапно затопила его сердце.

— Уйдите с дороги, пока я не разорвал вам сердца! — прошипел он и встал в стойку. Ну, попытался. Мальчишки громко засмеялись. Потом Ки Шо получил обидного пинка.

— Ну, вы сами напросились! — угрожающе сказал он и попробовал соскользнуть в транс.

И не получилось. То есть он четко представил, как сбивает мальчишек с ног одним незримым ударом, но они не попадали. И быть бы ему битым и ограбленным, если б не дорожная стража. Дорожных стражников мальчишки боялись, как и в деревне Ки Шо, поэтому моментально убежали. А стражники проехали мимо, даже не повернув голов. Ки Шо успел вспотеть от страха, прежде чем понял, что рановато испугался. Сначала его поищут под мостами, на сенных складах и по гостиницам. И лишь потом обратятся к дорожной страже. У него еще есть безопасное время, как минимум до утра.

Он все же свернул с тракта к деревьям сразу за деревней. Темнело, и следовало позаботиться о ночлеге.

Собственно, удобное место имелось. Кто-то из местных брал глину для своих нужд, и эту выемку в склоне холма путники давно облюбовали для ночлега.

Ки Шо с сомнением разглядывал следы от костра. Очень удобно. И от дождя защищает, и от ветра. У его родной деревни тоже такие удобные места были. И все они прекрасно знакомы дорожной страже.

Он вздохнул и прошел глубже в рощу. Стражу надо опережать на два шага, так учил Ичи, Ки Шо его слова прекрасно запомнил. Да, у него есть время до утра. По его расчетам. А если у стражи расчеты другие?

Он оборудовал лежанку уже почти в темноте. И сам себе пообещал, что больше не станет так тянуть с ночевками. Себя надо беречь, так учил Ичи. И не надо спешить. А ему пришлось поторопиться, чтобы найти низко расположенные ветви, накидать на них палок, сверху веток, забраться самому, укрыться одеялами и непромокаемым плащом… столько забот, и почти в темноте! Он еле успел.

Но все имеет свой конец, и Ки Шо наконец устроился на одеялах в половине своего роста над землей. Сделать лежанку на земле, конечно, было бы проще. Но не лучше. По ночам частенько бывает дождь. И проснуться в луже воды — не самое приятное событие. С Ки Шо на рыбалках такое пару раз случалось, спасибо, больше не хочется. А на ветках даже маленький потоп не страшен.

Крохотная жаровенка на несколько углей, осторожно помещенная под одеяло, приятно грела, а малюсенький фонарик под тем же одеялом создавал иллюзию защищенности и безопасности. А потом пошел дождь, и Ки Шо стало совсем хорошо. Никто в здравом уме ночью не полезет в лес под дождем. Можно спать спокойно, плащ оказался действительно непромокаемым. И на удивление большим.

Но Ки Шо не спалось. Столько необычного приключилось за день! И все нужно припомнить и пережить еще раз, но уже не на бегу, а с чувством.

Начать лучше с самого важного, самого необычного. С внезапно обретенных сверхъестественных способностей. Или не обретенных. Так странно все, так непонятно. Мастера победил, а простых мальчишек — не смог. Ичи говорил — внутренних стилей нет. Обманул?

Ки Шо хорошенько припомнил, что именно говорил его легендарный наставник. И пришел к выводу, что нет, не обманул. Ичи сказал — достоверные сведения остались в хрониках времен Первого императора. Ключевое слово — достоверные. То, что их считают мистикой наравне с демонами — не так важно. Главное — достоверные сведения есть. Значит, и внутренние стили есть.

А в «Легенде о Семи Непобедимых», кстати, написано, как их освоить! Внутренние тренировки — это само собой, но инициация, прорыв способностей происходит только при запредельной опасности! А у Ки Шо сегодня опасностей было столько, что не мешало бы убавить наполовину, а лучше вчетверо.

Ки Шо вспомнил, как все произошло. На него напал наставник Чон Понг. Это — запредельная опасность? Ну… если честно, перед собой, то нет. Чон Понг не совсем нападал. Он как бы даже наоборот. Хотел приобщить к таинствам внутренней жизни мастеров бойцовых школ. И в общем-то ничем не навредил, не ударил, не покалечил — да и не собирался…

А вот унижение было запредельным! Ки Шо вспомнил свою беспомощность и содрогнулся. Да, это могло послужить толчком для инициации. Но… для какой-то кривой. С мальчишками, например, его новые способности никак не проявились.

Ки Шо полежал, подумал. И со вздохом пришел к выводу, что он обладает абсолютным оружием, да, но абсолютно бесполезным в настоящем бою. Судя по произошедшему, его сверхъестественные умения пробуждаются только в момент запредельного унижения, насчет опасности проверить пока случай не представился, и что-то не хочется проверять. И что теперь? Дожидаться очередного жуткого унижения? А смысл — если уже унизили? Разве что кошелек потом забрать.

А следующим по важности пунктом неожиданно оказалась мама Ки Шо. Он-то считал ее огородницей. Оказывается — храмовая танцовщица. Очень, очень загадочная особа. Ки Шо во время путешествия видел много женщин, гораздо больше, чем в родной деревне. И, что очень важно — разных. Даже малых познаний Ки Шо об окружающем мире хватало теперь, чтоб понимать — мама слишком хороша для огородницы, не место ей в бедной горной деревеньке возле не самого оживленного тракта.

А еще — она явно понимала, какая судьба уготована ее сыну. И мясом не кормила, потому что понимала — слабое телосложение будет для сына спасением в жизни. Теперь Ки Шо совсем по-другому вспоминал некоторые ее оговорки и недосказанности. Немужественное телосложение, физическая слабость, экзотическое, но довольно симпатичное личико — такому дорога в храм! Помогать знатным путникам избавляться от излишнего жара мужской ярости, не нарушая указа императора о безопасности девочек на трактах империи. И тем не менее — не отправила. Ругала, стыдила, корила — но держала при себе. Выходит, она его… любила? Его суровая, сильная, вечно недовольная сыном мать?

Это оказалось очень неожиданным открытием, это следовало хорошенько обдумать, чтоб принять.

Третьим же по значимости пунктом шла книга Чон Понга. Пособие для молодых учеников в искусстве оказания интимных услуг наставникам. Третьим по значимости, но первым по любопытству. Интересно же узнать секреты профессии, к которой его подталкивала настойчиво судьба и врожденные особенности организма. Вон даже Бешеный Чу — и тот сказал «иди в „Чон Понг“, хотя бы с голоду под мостом не помрешь!»…

Читать было не очень удобно, но Ки Шо все же ухитрился пристроить под одеялом и книгу, и фонарик, и ничего не подпалить в процессе.

Что ж… наставник Чон Понг оказался превосходным стилистом и талантливым художником — иллюстрации поражали достоверностью и наглядностью, у Ки Шо даже щеки загорелись от смущения. Наверняка и наставником он был из выдающихся. Кратким, ясным слогом в предисловии было предельно доходчиво изложено, что отсутствие женщин в бойцовских школах — ситуация намеренная, с целью перенаправить весь жар мужской ярости в тренировки. Замысел неплохой, но в полной мере это удалось лишь одному из Семи Непобедимых. Остальные мастера были вынуждены пользоваться мальчиками женственного вида. Были вынуждены. Вот так вот.

Еще там было честно указано, что физиологическое удовольствие мальчики получать не способны, только духовное, основанное на уважении наставника, на его заботе, внимании и аккуратности. Но и вреда от интима нет, если соблюдать несложные правила. В первой главе эти правила как раз и были приведены. А в конце ее, жирной отчетливой печатью, перечислялись основные болезни, передаваемые при интиме. Список, как и описание болячек, впечатлял. Ки Шо даже содрогнулся. Опасное это, оказывается, занятие!

Впрочем, наставник Чон Понг уверял, что мазь, изобретенная им лично, надежно предохраняет от большинства болезней. И даже приводил рецепт этой мази. Уверению Ки Шо был склонен поверить, а вот рецепту решительно нет. В здравом уме с рецептом никто не расстанется, это же неиссякаемый источник обогащения! Ки Шо, проведший все детство в торговле на тракте, это прекрасно понимал. Поэтому мазь из жилища наставника на всякий случай прихватил с собой.

Дальше книга оказалась еще интересней. Ки Шо в увлечении прочитал ее всю. Так вот она какая, его возможная будущая профессия!

Он загасил фонарик и глубоко задумался. Храмовая проститутка. Одна из личин неведомого существа по имени Ки Шо. То, что предназначено ему судьбой. Ну, по крайней мере, в деревне Ки Шо считали, что имя, данное в храме, определяет всю дальнейшую судьбу. Из наставления было понятно, что профессия только кажется простой, на самом деле она очень сложная, и находятся храмовые проститутки в перечне рангов наверняка ближе к актерам императорских театров, чем к крестьянам. Помочь убавить жар мужской ярости не проблема, проблема этот жар воспламенить! Вот где высокое искусство!

И недоступное по сути, признал Ки Шо со вздохом. Храмовой проституткой он работать не способен, следует это признать со всей определенностью. Люди — они разные, в смысле, разнообразно нехорошие, и Ки Шо четко понимал, что он не выдержит и убьет во внутреннем мире любого мерзавца. Унижение, полученное от наставника Чон Понга, еще не утратило своей яркости.

С другой стороны — а что он еще умеет, чем сможет заработать на жизнь?

А со стороны третьей — мама же храмовая танцовщица, а это почти то же самое. Но что-то Ки Шо не верилось, что его мама способна согласиться на унижения. Только не она! Но как-то же она решает эту проблему? Путники, ночующие в храме — они, конечно, знатные и богатые, но не обязательно уважающие женщину, вынужденную танцевать перед ними обнаженной…

Погруженный в эти размышления, Ки Шо незаметно задремал. А задремав, решил уйти в транс и там встретиться с мамой. И спросить ее кое о чем. Например, об отце. Или о том, как она поступает, если клиент ей решительно не нравится, а таких, как известно, большинство…

Способность частично управлять своими снами у Ки Шо была с детства. Вот и теперь он с легкостью представил свою маму. Она сидела перед большим зеркалом, обнаженная и царственная в своей обнаженности, и неторопливо расчесывала свои роскошные волосы.

Ки Шо уже раскрыл рот, чтоб задать вопрос, но женщина словно почувствовала его и неспешно развернулась.

— Ки Шо, — сказала она холодно. — Я отомстила за тебя сполна всей деревне, не являйся ко мне в посмертии черной укоризной, моя совесть чиста!

И Ки Шо выкинуло в обычный сон. А он-то считал, что научился в трансе захватывать инициативу и повелевать в собственном внутреннем мире! Оказалось, это проходит с кем угодно, только не с мамой.

И Ки Шо окончательно заснул, так и не успев продумать, как же ему жить дальше.

Глава 7

Страдания Ки Шо

Ки Шо проснулся с первыми лучами солнца, как привык делать в деревне. Но сейчас не требовалось полоть и рыхлить гряды! Так что Ки Шо сладко потянулся — и не стал спешить с подъемом. С его школой боя тренироваться можно и лежа. Придумывать, например, какими еще чудачествами отвлекать внимание бойцов, чтоб нанести свой смертельный незаметный щип. Да и гнездышко за ночь обмялось, стало таким удобным…

С придумками вышло печально. Как ни старался Ки Шо, он не мог представить ситуацию, чтоб опытный боец позволил себя коснуться. У опытного бойца — молниеносная реакция, стремительные перемещения, железное хладнокровие! Опытного бойца криком «кря!» не смутить, не отвлечь! Ты ему хлопанье раненым крылом изображаешь, а он тебе с ноги в зубы! На том все и кончится. Разве что подойти к бойцу совсем не в боевой форме.

Ки Шо с негодованием отверг эту мысль, но она упорно вернулась к нему. Пришлось с неохотой признать, что, похоже, это для Ки Шо единственный вариант. Удары исподтишка. Безобидный вид. Например, женский. Кто от женщины ожидает смертельного удара? Ну… допустим, опытный боец ожидает. Женщины — они тоже всякие бывают. И воительницы среди них попадаются. Кстати, с отравленными обычно клинками.

А вот от девочек такой пакости бойцы вряд ли ждут. Особенно — от слабых девочек. Ки Шо бы не ждал точно. Да и опыт столкновения с мастером Чон Понгом… если б у Ки Шо тогда нашелся отравленный стальной «клювик», конец бы пришел мастеру и без уникального внутреннего стиля Ки Шо. Мастер в тот момент о чем угодно думал, только не о бое.

Ки Шо покривился. Как-то незаметно, вроде как само по себе, но выводило его течением жизни к странному существу из древних имперских хроник по имени Ки Шо. Еще неделю назад он был уверен, что это невозможно, а сейчас лежит и понимает, что в мужском облике ему в суровой жизни простолюдина нечего ловить. И начинают мелькать идеи, подозрительным образом ведущие и к храмовым проституткам, и к тайным убийцам — деньги же как-то надо на жизнь добывать? Конечно, можно было пока пожить на те деньги, что достались от мастера Чон Понга, а потом найти себе безобидное и мирное занятие… но в Ки Шо после путешествия в «дорожном доме» словно перещелкнуло что-то, и теперь он решительно не желал прозябать. Он желал жить достойно! Ездить в «дорожном доме», с удобствами, и чтоб деревенские мальчишки робко обращались «господин»! И кушать мясные колбаски с рисом и зеленью, да, очень вкусно! И если это достижимо только в облике девочки и на Пути тайного убийцы, то… Семеро Непобедимых потеряли свои идеалы и потерялись в мире сами, и Ки Шо потерялся вместе с ними. И если сражаться за справедливость нет смысла, то почему бы не биться за лучшее место в жизни для себя лично? А в этой битве все средства хороши. Только демоном, к счастью, пока что не пахнет. Ки Шо — человек, а как человек может стать демоном⁈ Никак, и это счастье. И храмовая танцовщица из него никакая. Храмовые танцовщицы выступают обнаженными, а Ки Шо все-таки от рождения мальчик, переодеваниями этого не изменить.

Чтоб отвлечься от неприятных мыслей о стезе проститутки, Ки Шо решил потренировать свои навыки во внутреннем стиле. И тренировка ему очень понравилась! Не надо потеть, пыхтеть, пропускать обидные удары! Лежи себе и воображай, как молотишь противников невидимыми руками, а они только глазами беспомощно лупают!

И Ки Шо вошел во вкус. Его противники подходили по одному к лесу со стороны тракта, и он воображал, как их встречает. Ненавистных мальчишек из родной деревни, заносчивых учеников бойцовой школы… всех! Была, конечно, сложность в том, чтобы бить невидимой рукой и при этом не обнаруживать своих намерений. Опытный боец по взгляду противника, по еле заметному движению его плеч догадается, как и куда будет нанесен удар, и машинально увернется даже от невидимого удара. Даже в трансе его противники успевали уклоняться, потому что умели это делать в реальной жизни! Вот это Ки Шо и отрабатывал — бил противных мальчишек невидимым кулаком, никак не проявляя намерений. И это у него иногда уже получалось!

А потом он увидел странное. В его внутреннем мире на тракте появилась конная пятерка дорожной стражи. Хотя их никто не заказывал! Появилась, и Старший пятерки уставился сквозь лес прямо на Ки Шо.

Ки Шо чуть не запаниковал. Хорошо, вовремя вспомнил, что это его внутренний мир, он может здесь все, а стража — только то, что умеет. Правда, умеет стража столько всего, что впору снова паниковать…

— Места ночевок все проверили? — неприятным голосом спросил Старший. — Мальчишки сказали, что видели его вечером. Он не мог уйти далеко.

— Проверили всё! — доложил Первый Дозор. — Его нет. В карсте костер не разжигали, одеяло не стелили, следов нет. Если б ночевал здесь, ночевал бы в карсте, ночью дождь лил.

— А в лесу? — спросил Старший.

— Так дождь же…

— Он деревенский! Мог построить шалаш! Второй и Третий Дозоры, проверить!

Два всадника почтительно склонили головы и направили коней с тракта к лесу. К Ки Шо. Ки Шо заволновался. Он не мог оценить, достаточно ли далеко зашел в лес, чтоб построить себе гнездо на ночь. Ему казалось, что да, а вдруг нет? Вдруг его кучу веток видно с тракта, и всадники едут прямо к нему? А у них, между прочим, копья. И неприятная привычка проверять возможные укрытия тычком копейного лезвия в локоть длиной!

Ки Шо посмотрел на всадников и понял — им он ничего не сделает даже в своем внутреннем мире. Потому что боится. Жестокие, суровые бойцы, закаленные тела, страшной силы руки. Такие могут убить взглядом!

И тогда он с отчаяния схватил коня за переднюю ногу невидимой рукой и дернул изо всех сил. Конь испуганно заржал, рванулся — всадник от неожиданности вылетел из седла и грузно рухнул на землю. И глухо застонал. Второй всадник мгновенно соскочил на землю и замер в оборонительной стойке, настороженно оглядывая окрестности.

— Конь! — простонал упавший. — Конь какого-то демона испугался! Это не нападение! Зови Слугу, я, кажется, руку сломал!

Ки Шо понял, что он натворил, и испуганно зажмурил глаза. Прямо там, во внутреннем мире. И лежал так, пока шум не удалился на тракт. И лишь потом облегченно выдохнул. Сон, просто сон. Он заснул во время тренировочного транса, вот позор!

Но зато теперь от пережитого сон как рукой сняло. Ки Шо понял, что пора вставать и продолжать путь в соседнюю провинцию. Это, конечно, сон, но сны и пророческими бывают! И не так уж намного он опережает противников!

Он неловко вывалился из гнезда. Аккуратно собрал вещи, скатал одеяла в колечко, так, чтобы драгоценного непромокаемого плаща не было видно, и побрел вверх по склону к недалекому тракту. И остановился на половине пути, как вкопанный.

На влажной почве четко отпечатались следы копыт. Да, именно здесь он и встретил стражников. И вон туда улетел один из них, вон какая борозда от падения осталась…

Это случилось в действительности! Здесь была дорожная стража, и они кого-то искали! И этот «кто-то» стоит сейчас, как дурак, посреди поляны, разинув рот!

Ки Шо бросил панический взгляд на тракт. Уф, никого. Стражники уже увезли своего пострадавшего товарища.

Внезапно к Ки Шо вернулось спокойствие. Словно наставник Ичи ободряюще улыбнулся издалека. «Я по-прежнему опережаю противника, — подумал Ки Шо. — Да, не на два шага, на один, но все же опережаю. Не нужно спешить!»

И он не стал спешить. Постоял, подумал. Развернулся и пошел обратно к лесу. На тракт возвращаться опасно. У Ки Шо приметная внешность, дорожная стража перехватит быстро. Какое это оказалось опасное занятие — убивать мастеров рукопашного боя! Теперь все гоняются за бедным беспомощным Ки Шо!

На тракт возвращаться опасно, узнают и схватят, а по лесистым горам пробираться в соседнюю провинцию — это надо быть не слабеньким Ки Шо, а одним из Семи Непобедимых.

Так что он ушел вниз по склону далеко в лес, потом на всякий случай перешел ручей и еще отдалился от тракта. И остановился на маленькой полянке.

Ему необходимо сменить внешность, ничего другого в голову Ки Шо не пришло. Собственно, неясные мысли по этому поводу мелькали у него еще в столице провинции, уж слишком приметная у него внешность. И еще тогда он сделал пару необходимых покупок. Так, на всякий случай. «Случаи бывают всякие!» — говорил с ухмылкой его наставник Ичи. И как он оказался прав!

На свет из нагрудного кармана появилось маленькое зеркальце. Ки Шо со вздохом расплел косичку. Как он мечтал стать учеником! Даже ученическую косичку заплел заранее. И вот приходится расплетать, потому что у девочек косичек нет. А у женщин косички есть, но височные.

Он не спеша расчесал свои пышные волосы, отбросил прядь с лица и посмотрелся в зеркальце. Оттуда на него глянуло странное, непривычное лицо. Да, не очень мужественное, не зря над ним надсмехались мальчишки. И какое-то чужеземное. Интересно, кто его отец? Ну, кроме того, что болтун и жизнь сгубил? Явно не из местных.

Он со вздохом скинул штаны и запахнул на боку шелковую юбку, взятую недавно трофеем. Как говорил мастер Чон Понг? Девочка, да? Ну, это он явно по девочкам изголодался, сам Ки Шо так не считал. Поэтому снял и свою походную рубаху с нагрудным карманом. Удобная, но исключительно мальчиковая вещь. Девчоночью легкую рубашку он догадался купить на рынке. Как и красный лак. Ни одна девочка не выйдет на тракт, не покрасив лаком ногти на руках и ногах. Ки Шо, когда торговал на тракте, давно отметил эту странную особенность девочек.

Он хорошенько помыл ноги в ручье. Просушил их, аккуратно нанес лак. Ну а дорожные сандалии — они для всех сандалии. Тем более что у Ки Шо ступня маленькая. Как у девочки.

Он прошелся по полянке. Девочка? Примут его за девочку? Еще две недели назад он решил бы, что да. А теперь, наглядевшись на городских девочек, со вздохом признал, что нет. Он — мальчик в одежде девочки. Да, немножко похож на девочку, потому что лицо нежное, бедра широковаты, задница тяжелая, а ладони и ступни маленькие. Но ходит он как мальчик. Поворачивается как мальчик, наклоняется как мальчик и вообще двигается как мальчик.

К счастью, в «Легенде о Семи Непобедимых» упоминалось, что нужно делать в таких случаях. Тренироваться, вот что!

И Ки Шо приступил к тренировкам. Вспоминал, как ходят девочки в городе, и пытался ходить так же. И волосы поправлял ежеминутно кокетливым жестом. И оборачивался гибко и неспешно, а не всем телом, как раньше. И плечи старался держать расправленными — на это ему еще мастер Чон Понг указал. И руки в локтях старался распрямлять аж до обратного изгиба, как девочки делают.

Грудь… с грудью были проблемы. Потому что ее не было. Мальчик же. Конечно, не у каждой девочки в тринадцать лет заметная грудь, но у многих. И было б лучше, если б она выпирала под рубашкой хоть чуть-чуть, сразу ряд вопросов к Ки Шо снялся бы. Потому что в первую очередь смотрят на грудь, Ки Шо и за собой такое со стыдом отмечал.

Груди нет, а нагрудная лента есть. И если под нее подложить хотя бы чуть-чуть чего-нибудь мягкого… Ки Шо подумал и со вздохом признал, что с лентой откладывать нельзя. Потому что к ней привыкать тоже надо. Она же наверняка съезжает, сбивается, двигаться с лентой тоже надо уметь.

К вечеру Ки Шо оценил результаты трудов и остался не очень довольным. Он все еще сбивался на движения мальчика. Ну а раз так — спешить нельзя! У него с собой есть парочка горстей крупы, горсточка орехов, горсточка засахаренных фруктов — лучше переночевать еще раз в лесу, чтоб не опозориться потом на тракте. Тем более что есть одеяла, непромокаемый плащ и нет комаров, это же горный лес, а не берег реки.

В его решении прикинуться девочкой имелось рациональное зерно. Дело в том, что Срединная империя очень гордилась своей законностью. А по законам еще Первого императора любая невинная девушка с мешком золота могла пересечь империю беспрепятственно. Тем более — без мешка золота. Это мальчишку все же на тракте могли обидеть. А за приставания к девочке отрывали яйца. Натурально отрывали, не спеша, при скоплении народа. Чтоб другим неповадно было.

Ну а что сотворят с девушкой, когда она сойдет с тракта, имперских чиновников уже не волновало. Закон императора соблюден? Соблюден. Да здравствует торжество закона. Так что Ки Шо был уверен, что если его примут за девочку, на тракте ему ничего не будет угрожать. За исключением вопроса, что маленькая девочка делает одна на тракте, вдали от городов. Но на этот вопрос Ки Що подобрал правдивый ответ. Осталось только научиться ходить как девочка, приседать как девочка и вообще все делать как девочка. А для этого — тренироваться и еще раз тренироваться.

Через двое суток у него закончились продукты, и с дрожью в руках он решил, что готов. Туго свернул одеяла, сложил вместе с остальными немногими вещами в женскую наплечную сумку — получилось подозрительно много — и стал осторожно пробираться вверх по склону к тракту.

Вбокквеллик

— Докладывай! — коротко приказал юный, но очень суровый мастер Пинг.

— Ничего! — так же коротко отозвался командир дорожной стражи.

— Как ничего⁈ — нехорошо удивился мастер Пинг, и командир понял, что сказал не то.

— Мы проверили все тракты! — торопливо принялся объяснять он. — На день конного хода! Мальчишку с похожими приметами видели на южном тракте за пригородной деревней. Но там мы его не обнаружили, хотя проверили все места отдыха вдоль тракта еще на день конного хода! Следовательно, деревенские ошиблись! Они в деревне все тупые!

Мастер Пинг задумался. В добросовестности дорожной стражи сомневаться не приходилось. В старательности «ночных работников» тем более. Но — не нашли. Он припомнил, как именно был убит мастер Чон Понг, и вздрогнул.

— Во время поисков ничего странного не происходило? — рассеянно поинтересовался он.

— Ничего. Разве что один из стражников сломал руку, идиот.

— Да? Как?

— С коня упал! И это дорожная стража! Они все прекрасные всадники, а тут — конь, говорит, испугался! На пустой поляне — и испугался! И я специально проверил — он не был пьян!

Мастер Пинг поднялся на ноги одним текучим движением. Наставил твердый палец на командира дорожной стражи:

— Спасся на этот раз. Молодец, приметливый. Едем к поляне, где якобы испугался конь. Южный тракт проверить еще раз. И хорошо проверить, до самой границы! Хорошо понял?

— И закрытые повозки проверять? — уточнил командир.

Мастер Пинг задумался. В закрытых повозках обычно путешествовали чиновники или очень состоятельные горожане. Их беспокоить лишний раз не стоило. Но…

— Да, и повозки!

-=-=-

Уже приближался полдень, а Ки Шо все брел по тракту, и никто его пока что не схватил. Но лучше бы схватили! Потому что он весь извелся и несколько раз чуть не умер от страха, когда слышал за спиной конский топот.

А еще он ощущал себя дураком. Круглым, необразованным деревенским дураком. Только необразованному дураку могла прийти в голову идея путешествовать по тракту в образе девочки! Нет, никто не вопил «вот он, хватай!», но смотрели так удивленно! Почему, ну почему он еще в лесу не сообразил, что девочки по трактам, конечно, ходят, но исключительно в компании со взрослыми? И чаще даже не ходят, а ездят со всем комфортом на телегах с товарами и всякими полезными грузами? Ведь видел же в родной деревне, как именно путешествуют девочки! Да, они и пешком ходят, но опять же вместе со взрослыми и от одной деревни до другой! А здесь, далеко от деревень — что может делать одинокая девочка⁈ У-у, дурак! Поверил императорскому указу! Что-то больше никто не поверил! За полдня Ки Шо обогнали несколько телег. И практически на всех восседали среди мешков девочки разных возрастов. С каким презрением они бросали взгляды на идущего пешком Ки Шо — он чуть со стыда не убежал снова в лес. Были бы запасы еды — точно убежал бы.

Но зато он быстро научился идти с гордым независимым видом. Жизнь научила, да.

За спиной Ки Шо в очередной раз раздался конский топот, и он в очередной раз облился холодным потом. Дорожная стража⁈ Стражники — воины зоркие, приметливые, их шелковой юбкой и поднятыми плечиками не обманешь, они на службе, а не штаны развязывают!

Крытая небольшая повозка, запряженная парой лошадей, обогнала Ки Шо — и внезапно остановилась. Открылась боковая дверка, пожилой мужчина выглянул наружу и удивленно спросил:

— Девочка, ты куда идешь одна?

Ки Шо застенчиво посмотрел на него — точно так, как делала одна городская девочка на рынке, Ки Шо она очень понравилась именно своей застенчивостью.

Мужчина. Пожилой. Невысокий, бледный, по виду слабый и какой-то беззащитный. Скорее всего, мелкий имперский чиновник, именно им полагалась двойка лошадей. Куда-то едет по служебным делам. А куда можно ехать по южному тракту? Только в столицу соседней провинции. Ну, и столица Срединной империи находится в том же направлении, но до нее очень уж далеко, и по стоимости жизни деревенским она не по карману, наставник Ичи успел просветить.

— Хочу поступить на обучение к аптекарю, — тихо сказал Ки Шо чистую правду.

Он действительно собирался так сделать. А что? Внутренний стиль неприменим в обыденной жизни, а для стиля Утки ему требовались яды. А кто разбирается в ядах лучше, чем тот, кто призван лечить от отравлений? И еще одно обстоятельство имелось: в учение к аптекарям могли поступать только девочки, такая вот причуда имперского закона. Как теперь понимал Ки Шо — вполне себе обоснованная причуда. Не хочет империя допускать до ядов мужчин, очень не хочет. А аптекари не в счет, они все входят в сословие чиновников и служат империи.

— А почему одна? — склонил голову маленький чиновник.

— Мама пропала, — пробормотал Ки Шо. — Она храмовая танцовщица. Ушла и не вернулась. Сказала: если что случится, идти в учение к аптекарю.

Чиновник сочувственно покивал головой. Да, такое вполне могло быть. Женщин в империи защищал закон, но только тогда, когда жаловались имперскому инспектору. Во всех остальных случаях с женщиной могли делать все, что угодно. Ушла и не вернулась? Бывает.

— Садись, подвезу, — сказал добродушно чиновник. — Не дело маленькой девочке ходить по тракту в одиночку.

И протянул Ки Шо руку.

Глава 8

Ки Шо обратил внимание, что пальцы у него длинные, бледные и в чернилах. Понятно, имперский каллиграф. Тоже из чиновничьего сословия, но… с самых нижних его ступеней. Небольшой важности человечек.

Ки Шо смущенно принял помощь и неловко забрался в повозку. Неосторожно толкнул чиновника бедром, но тот не возмутился. Ему, скорее, это даже понравилось. Девочка, понял Ки Шо. Он видит перед собой девочку. А когда девочка случайно задевает бедром мужчину, это совсем не то же самое, когда мужчину ногой лягает мальчик.

Сиденье в повозке оказалось длинным. Свободного места для одной девочки вполне хватило. Ки Шо осторожно уселся, спохватился и поправил на коленях юбку. Шелк — материал коварный, так и норовит скользнуть повыше. Чиновник невольно проводил движения его рук взглядом.

— Юбка храмовой танцовщицы — не лучший выбор для девочки, — заметил чиновник.

— Самая красивая, — признался Ки Шо. — Шелковая. Мамина.

Хрипло хэкнул снаружи возчик, повозка дрогнула и покатилась.

— Как звать тебя, девочка?

— Девочка Ки, — стеснительно представился Ки Шо и легким движением убрал с лица непослушную прядку волос. Чиновник проводил движение его кисти неотрывным взглядом. И Ки Шо четко понял, что путешествие ему предстоит… увлекательное. Маленький чиновник, судя по реакциям, редко видел вблизи девочек. И это при том, что они ему нравились. Сильно-сильно нравились, это было заметно сразу. Ки Шо еще на рынке обратил внимание, что пожилым нравятся именно девочки. Так странно, так непонятно. Что в девочках такого уж необычного? Ничего. А он так и вовсе не девочка, а мальчик.

Развлечения Ки Шо

Крытая повозка мирно и беззаботно катилась по тракту, кони фыркали и неторопливо отмеряли копытами тракт от одного поворота до другого, а потом до следующего. Мощеная лента тракта гигантской змеей спускалась по лесистым склонам ниже и ниже, туда, где в туманной дымке раскинулась плодородная пойма реки Ку. От открывающихся за окошком повозки просторов захватывало дух. Поначалу. Потом Ки Шо наскучило, и он попробовал тренироваться. Его боевой облик — «девочка», а тут и спарринг-партнер рядом сидит, посматривает благожелательно и близоруко.

Чиновник оказался действительно каллиграфом. Он выждал вежливую паузу, чтоб «девочка Ки» немножко справилась со смущением и освоилась в повозке, и завел легкий разговор. И только в этот момент Ки Шо начал осознавать, сколь многому успела его научить мама. Незаметно, как бы само собой.

Взять те же разговоры: как часто при Ки Шо состоятельные путники на отдыхе заговаривали с его мамой, привлеченные необычной красотой деревенской огородницы! Как легко, свободно и жизнерадостноотвечала им мама! И как незаметно в результате путники делали очень недешевые покупки! А всего-то нужно было поправить падающую на лицо непокорную прядку пышных волос, да засмущаться от непритязательной шутки, да… а Ки Шо сидел рядом и запоминал. И потом кое-что применял сам. Они с мамой по праву были лучшими торговцами деревни.

И стоило каллиграфу заговорить, как мамины манеры проявились в Ки Шо полной силой. Ведь он теперь в образе девочки! А значит, тоже может поправлять непокорную прядку, бросать исподтишка острые любопытные взгляды, смущенно поправлять легкую юбку и тем самым постоянно привлекать внимание к своим полноватым для мальчика, но таким обворожительным для девочки ногам! И все это получалось у Ки Шо настолько хорошо, что пожилой каллиграф иногда забывал, о чем только что говорил.

За неполных полдня Ки Шо натренировал образ девочки намного лучше, чем за два предыдущих дня в лесу. И в результате ему стало немножко жалко мужчин. Неужели, ну неужели каллиграф не видит, что перед ним мальчик, что он просто играет⁈ Что вот эта манера бросать внимательные откровенные взгляды — она вообще-то от умудренной жизнью женщины, не от девочки? Что очаровательный «грудной» голосок Ки Шо сроду не услышишь в девчоночьей компании, что он специально и исключительно для мужчин? Что смешная подпрыгивающая манера бегать за загородку к общественной бадье для удобрений, которая ввергла пожилого чиновника в умиление, подсмотрена Ки Шо у совсем малюсенькой городской девочки и вовсе не присуща девочкам-подросткам? Неужели мужчин так легко обмануть⁈

Легко обмануть того, кто сам обманываться рад, в результате с грустью заключил Ки Шо. И невольно задумался, как часто он обманывался сам.

Под вечер он настолько осмелел, что даже стал развлекаться. Играл любопытную очаровательную девочку на всю силу, и у каллиграфа чуть слюнки не капали. Потом дремал, ссутулившись по-мальчишески, и чиновник разочарованно отворачивался. И так несколько раз подряд. Чуть своего благодетеля до разрыва сердца не довел.

А потом до Ки Шо дошел один очень неприятный факт. Граница провинции. Она неумолимо приближалась. И вместе с ней приближался досмотр. А проводит досмотр, по рассказам, дорожная стража.

Ки Шо запаниковал. Даже начал прикидывать, как бы выпрыгнуть на ходу и пересечь границу провинции лесом. Свои актерские способности он оценивал очень высоко, но здраво. Да, ему удается дурить подслеповатого безобидного каллиграфа. Но как насчет дорожной стражи? Они — профессионалы. У них глаза острые, молодые. Они не на ножки смотрят, а на приметы. А приметы у Ки Шо характерные, иноземное лицо улыбкой не прикрыть. Мастер Чон Понг, руководивший всеми «ночными работниками» — фигура очень важная в масштабах провинции, его убийцу будут искать рьяно…

И что делать?

Стражу следовало отвлечь. Ичи говорил, что именно в этом шанс Ки Шо в поединках. А досмотр дорожной стражи — что это, если не поединок?

Но сам Ки Шо отвлечь стражу не может. Любое его действие внимание стражи, наоборот, привлечет.

И что делать⁈

И тут он вспомнил спасительное, что сейчас он в образе девочки. А что, если «раздраконить» каллиграфа? За домогательства к девочке предусмотрены страшные кары, и после невинного поцелуя пожилой чиновник наверняка будет так ерзать, бояться и прятать глаза, что все внимание стражи будет обращено именно на него. Конечно, стражники все поймут, но — где жалоба имперскому инспектору на домогательства? Ах, нету? Тогда проезжайте, закон не нарушен. Эка невидаль, чиновник потискал юную попутчицу по обоюдному согласию, сплошь и рядом такое.

Ки Шо хорошенько обдумал идею и с неохотой признал, что она нереальна. Потому что целоваться Ки Шо не умел. Ни как мальчик не умел, ни тем более как девочка. Зато он не раз видел, как это делается другими. И четко уяснил, что при поцелуях обязательно лапают грудь. А с грудью у Ки Шо некоторые проблемы. Нет, нагрудная лента не сползла, и когда Ки Шо отводил плечи назад, легкая рубашка задорно оттопыривалась и привлекала внимание чиновника. Но на ощупь… тут Ки Шо не был уверен, что обман возможен. Все же лесной мох и юная женская грудь — субстанции сильно разные. Наверно.

Но Ки Шо очень хотелось жить. И чем ближе граница, тем сильнее желание жить вытесняло все остальное, на данный момент несущественное.

Граница провинции неумолимо приближалась, и Ки Шо решился действовать.

«Проститутка, уличная проститутка!» — обругал себя Ки Шо мысленно.

Потом он начал играть девочку так, что уже каллиграф пунцовел от его кокетливых любопытных взглядов. Потом Ки Шо привстал, вроде как чтобы посмотреть что-то интересное за окошком, причем за окошком со стороны каллиграфа. Удовлетворенно ощутил, что пожилой чиновник как бы случайно поддерживает его за талию. После чего неловко покачнулся и опустился на колени мужчине. И тихонько охнул как бы от испуга.

— Ничего-ничего! — напряженным голосом сказал каллиграф, не убирая руки с его талии. — Ты легкая, девочка Ки, и совсем меня не затрудняешь. Смотри, какие за окошком открываются виды!

Ки Шо вроде как поверил. Совсем как глупая девочка. И послушно наклонился вперед, чтобы посмотреть. После прочтения книги Чон Понга Ки Шо четко понял, что умение вызывать жар мужской ярости — очень непростое искусство. Но у него это получилось с первого раза — видимо, врожденный талант. Пожилого каллиграфа мелко затрясло. Ки Шо мысленно еще раз обозвал себя проституткой и доверчиво откинулся своей узкой девчоночьей спиной на грудь мужчины. И скромно, но твердо придержал его потные руки на своей талии — чтоб не выше и не ниже.

Все же Чон Понг написал прекрасную книгу! Столько бесценных советов! Ки Шо даже словил трепетный поцелуй куда-то около шеи. Сделал вид, что не заметил — и страшно поразился тому, что каллиграф ему поверил. Как можно не заметить, когда тебя нежно целуют в шею и поглаживают живот дрожащими от возбуждения руками⁈

А потом они подъехали к посту дорожной стражи. При звуках голосов стражи Ки Шо тут же упорхнул с коленей каллиграфа, опустил на лицо дорожную шляпу и смущенно отвернулся, так, чтобы было видно только пунцовую от волнения щеку. Ну а шелковая юбка сама приняла самый целомудренный вид.

Тихо хлопнула дверка. В повозке стало темнее — стражник заглянул внутрь. Что-то невнятно и извиняюще забормотал чиновник. Ки Шо не смотрел, но понимал, что вид у старого каллиграфа такой, как будто его поймали за руку на месте преступления. Собственно, так оно и было — в представлении стражников. Смущенная девочка, встрепанный и возбужденный мужчина — все понятно!

Тихо звякнули монеты — дорожный сбор, вовсе не взятка, за взятку любой имперский человек лишался должности вместе с головой. Ну а то, что дорожный сбор мог быть побольше, и значительно побольше, никого не волновало. Главное — закон соблюден.

Голоса стражников зазвучали снаружи, раздался легкий гогот. И повозка поехала дальше. Поехала!

— Я сойду за поворотом, — прошептал Ки Шо виновато. — Я боюсь.

Старый каллиграф не ответил. Он все понимал: и чего боится девочка Ки, и что может случиться и обязательно случится при совместной ночевке.

— Ты прекрасна, девочка Ки, — шепнул он после долгого молчания.

— В деревне… — пробормотал Ки Шо, — в деревне меня считали уродиной. Похожей на мальчика.

— Ты прекрасна! — твердо повторил каллиграф. — И вовсе не похожа на мальчика! Уж поверь умудренному опытом мужчине!

Ки Шо скрыл невольную улыбку. Умудренный мужчина. Ну да. А попадается на девчоночьи уловки, как сковородник на наживку!

За поворотом повозка остановилась. Сама. Ки Шо понял, что все это время возчик подслушивал, что творится внутри. Но теперь это уже было неопасно. Он подхватил дорожную сумку и неловко выбрался наружу — совсем как кокетливая девочка-горожанка. Но, собственно, он и был не очень ловким. Ки Шо мысленно пообещал сам себе, что будет тренировать ловкость ежедневно. Потому что, чтоб изобразить девчоночью неловкость, требуется немалая мужская ловкость, такое вот удивительное дело!

На прощанье он обернулся. Пожилой чиновник смотрел на него в окошко с печалью.

— Счастливого пути, девочка Ки, — тихо сказал он. — Запомни: ты прекрасна. И если будешь когда-нибудь в столице империи, заглядывай в гости. Я вышел в отставку и живу один по адресу дорога Мандаринов, зеленые три дюжины.

Ки Шо подумал. И согласно опустил ресницы. Пусть этот день останется в памяти пожилого мужчины, обделенного женским вниманием, как самый лучший день в его жизни, и пусть с ним останется надежда, что когда-нибудь в дождливый осенний вечер звякнет дверной колокольчик, и скромная девочка Ки войдет в его дом. Как у мужчин в голове совмещается девичья скромность с приходом на ночь к одинокому мужчине, Ки Шо решительно не понимал. Мир устроен очень странно, особенно в том, что касается девочек и мужчин. Может, все мужчины — дураки? В определенных обстоятельствах?

Повозка укатила на юг. Ки Шо посмотрел на солнце и через сотню шагов свернул в лес. Ночлег следует готовить заранее и не спеша, это он понял хорошо.

Хотелось кушать, и сильно хотелось. У Ки Шо имелись деньги, и наверняка недалеко найдется притрактовая деревня, деревни всегда предпочитают лепиться к тракту. Деревенские у тракта, как обычно, должны продавать еду и всякие безделушки вроде цветов. Но — граница провинции рядом. Что мешает дорожной страже заехать слегка в соседнюю провинцию? А тут он им навстречу с полной сумкой еды. Явно намерен прятаться на ночевку в лесу. Нет, Ки Шо, чтоб уцелеть, должен опережать противников на два шага. А лучше — на три. Переночевать можно и без ужина, старый каллиграф хорошо днем угостил. А утром напроситься в очередную закрытую повозку. То есть — неужели какой-нибудь почтенный чиновник не пожалеет хорошенькую девочку, бредущую по тракту в одиночку? А не попадется чиновник — семейство состоятельных горожан тоже сгодится. Если они еще и едут в столицу — совсем хорошо.

А вот состоятельный горожанин без семейства — плохой, очень плохой вариант. Слишком легко обманываются мужчины. Слишком сильно хотят обмануться.

«Ки Шо, ты уличная проститутка!» — сердито заклеймил себя Ки Шо и зашагал в лес. Но потом улыбнулся. Победа есть победа, нечестных приемов не бывает, когда рискуешь жизнью. Ки Шо — герой! А что? Мастера боевых искусств победил? Победил, и трофеи взял. Ушел чисто? Чисто. От дорожной стражи отбился? Получается, что да. Пограничный досмотр проскочил? Несомненно. Значит, Ки Шо — воин-победитель! Совсем как Семь Непобедимых. Только лучше. Семеро Непобедимых, чтоб сделать то же, что удалось Ки Шо, навалили бы гору трупов, и за ними уже гналась бы целая озлобленная армия. А Ки Шо как невидимка — был и нету.

Но гордиться нельзя, это очень опасно. Лучше-то он лучше, но попадись вон за тем кустом завалящий «ночной работник» с ножом — и конец Ки Шо. Потому что мгновенно уходить в боевой транс у Ки Шо не получается. Значит, что? Надо тренироваться!

Ки Шо обогнул следующий куст — и замер. Перед ним стояли двое «ночных работников» с ножами и гнусно ухмылялись. Тоже, видимо, устраивались на безопасный ночлег, а тут девочка сама подошла для ночных утех, счастье какое!

Вбокквелл

Мастер Пинг устало прикрыл глаза. Вторые сутки без сна. А результата нет. Обычный подросток, а исчез, словно в воздухе растворился подобно демону, которых не существует и не существовало. И поездка по южному тракту не принесла ничего, кроме усталости. Да, стражник слетел с лошади буквально на ровном месте. И недалеко обнаружилась лежка для ночлега. И что? Лошадь могло укусить какое-нибудь насекомое, вот она и взбрыкнула. А лежка… ну, ночевал там кто-то. Мало ли бедных путников на тракте? Верно? Верно. Только что докладывать имперскому инспектору?

Мастер Пинг открыл глаза и уставился на стоящего перед ним возчика.

— Значит, девочка? — уточнил мастер снова. — Ошибки не может быть? Бывает, знаешь ли, что мальчишки переодеваются для смеху.

Возчик ухмыльнулся:

— Именно девочка, почтеннейший! Ходит как девочка, бегает потешно, как девочка, и вся из себя девочка-девочка, перед почтенным каллиграфом всю дорогу кокетничала и крутилась! И таким грудным голоском ворковала, аж меня проняло! Ну какой мальчишка может кокетничать и строить глазки? Да каллиграф ее лапал всю дорогу! Я сам слышал!

— Стонала? — рассеянно поинтересовался мастер Пинг.

Что-то царапнуло краешком его внимание. Что-то… но что?

— Не, — признался возчик. — Стонут трактовые проститутки, а эта вроде из скромниц.

Мастер Пинг разочарованно выдохнул. Действительно девочка.

— А лицо, говоришь, не разглядел? — попрекнул он возчика. — Что ж ты так? На «ночных работников» трудишься, а лица запоминать не научился!

— Так… я же возчик! Она в дорожной шляпе шла! А в повозку не сунешься, там имперский чиновник, почтенный каллиграф! Долго ли я на работе удержусь, если свое рыло к чиновникам совать стану?

— Придумай что-нибудь! — холодно сказал мастер Пинг. — Спрыгивай, подсаживай в повозку, или еще что. Я тобой недоволен, так бригадиру и передай. Свободен.

Возчик, огорченный, ушел, даже поклониться на выходе забыл. Мастер Пинг выдохнул сквозь зубы и решительно поднялся из кресла. Пора докладывать инспектору о неудаче. Была одна зацепка — девочка, которая вылезла из повозки сразу за границей провинции. Оказалось — девочка. А вылезла… Пинг на ее месте тоже вылез бы. Ночевать вместе с разгоряченным мужчиной — сомнительное удовольствие. Как минимум не выспишься, как норма — подцепишь пару болячек. Девочек закон только на тракте защищает, а что происходит в стороне от него, никого не интересует. Жалобы имперскому инспектору нет? Значит, ничего и не было.

— Почтеннейший! — внезапно влетел в кабинет гонец. — Беда!

— Докладывай! — подтянулся мастер Пинг.

— Граничную стражу «ночных охотников» перебили! — выдохнул гонец. — Кто — непонятно! Как — непонятно!

— Убиты, но на телах следов нет? — уточнил мастер Пинг.

— Какое там нет! Их об деревья размазало!

— Что?

— Размазало! — содрогнулся гонец. — Почтеннейший, я всякое видывал, но такого — никогда!

— Южный тракт? — быстро спросил мастер Пинг

— Южный тракт!

— Есть! — хищно ощерился мастер Пинг. — Отдыхай, понадобишься! Эй, там, на воротах! Паланкин мне! К инспектору Хай! Немедленно!

Глава 9

«Ночные работники» осторожно шагнули вперед. Ки Шо настороженно отшагнул назад. И юбочку руками испуганно придержал, чтоб смотрели только на юбку да на ноги, и никуда более. Он совсем недавно был уверен, что убьет любого, кто покусится на него, да? Что ж, Ки Шо мог себя поздравить с феноменально быстрой потерей иллюзий: сейчас он страстно мечтал, чтоб обошлось только изнасилованием. Убудет с него, что ли? Потому что если посмотрят на лицо — замучают страшными пытками. О традициях мести у «ночных работников» были наслышаны даже в деревне Ки Шо.

— Девочка, не бойся нас! — ласково сказал долговязый бандит и спрятал нож. — Мы на охране тракта. Зачем идешь в лес? В лесу, кроме неприятностей, ничего не найдешь. Возвращайся к тракту, и будешь в безопасности.

— Мы гарантируем! — подтвердил низенький бандит. — Ступай к тракту, мы проводим! «Ночные работники» чтут закон!

— Благодарю, — сказал Ки Шо грудным и, как он надеялся, чарующим голосом и еще отступил назад. Бандиты тут же подшагнули ближе.

— Странная девочка, — задумчиво сказал низенький бандит. — Очень странная, да, Штырь? Одна на тракте, без сопровождения. Идет вечером в лес и не боится бунтовщиков. А зачем идет, а, Штырь, ты знаешь? И я не знаю. Девочка, ты зачем шла в лес? Если за кустики, то это запрещено, у тракта бадья для отходов специально установлена, а лес загрязнять нельзя! Штырь, может, ее наказать, чтоб не ходила, где нельзя?

— Не болтай! — сердито сказал долговязый Штырь. — Мы трактовые охранники!

— Но она не на тракте, — справедливо заметил низенький.

Штырь посмотрел на ноги Ки Шо и призадумался. Ки Шо еще отступил назад.

— Кусок, что нам говорили про шелковую юбку храмовой танцовщицы? — вдруг спросил долговязый. — Что-то я подзабыл, ну-ка напомни!

Ки Шо похолодел от страха. Попытался в панике уйти в транс — не получилось. А у кого получится, когда вот-вот опознают и убьют⁈

— А верно, Штырь! — поразился низенький Кусок. — Что-то говорили!

— Но там был мальчик, — медленно сказал Штырь. — Эй, девочка, ты девочка или мальчик?

— Надо проверить! — тут же возбудился Кусок. — Верно, Штырь?

— Не надо проверять! — ухмыльнулся Штырь. — Я вспомнил! Чужеземное лицо, длинный нос без переносицы, черные прямые волосы — такое редко встречается! Уж повезло нам так повезло! Мальчик это! И за него сто монет обещаны! Не золотых, а нефритовых!

— И я вспомнил! — хлопнул себя по лбу Кусок и деловито смотал с пояса веревку. — Эй, ты, стой спокойно, вязать буду! И не вздумай бегать, Штырь все равно быстрее, он даже Бешеного Лю обгоняет! Побежишь — искалечим!

И тут Ки Шо внезапно успокоился. А чего трястись, если все равно убьют, так или иначе? В полной сосредоточенности он соскользнул в транс, и это получилось на удивление легко. Медленно, словно сквозь воду, бандиты двигались к нему, низенький Кусок поигрывал веревкой, а длинный Штырь снова достал нож. Ки Шо протянул к нему невидимую руку, покрепче уперся в землю невидимыми ногами, схватил бандита за горло и с размаху ударил об дерево. Кусок разинул рот и бросился вперед… хотел броситься. Ки Шо перехватил его другой невидимой рукой, легко вздел вверх и с силой ударил об землю. Потом поднял и стал молотить телами бандитов по дереву попеременно то с одной, то с другой стороны, и бил так, пока дерево не сломалось. После чего без чувств опустился прямо там, где стоял.

Он пришел в себя неизвестно через сколько времени. Одно было понятно — вечер еще продолжался, значит, не всю ночь провалялся без сознания.

Он кое-как поднялся на дрожащие ноги. Посмотрел на то, что осталось от бандитов, и ему стало дурно.

«Страх, это все со страху!» — попробовал он оправдать сам себя.

Но цепкая память Ки Шо безжалостно свидетельствовала, что не в страхе он убивал бандитов, а в гневе. И тогда он испугался сам себя.

Дрожащими руками сбросил с себя шелковую юбку и девчоночью рубашку, быстро оделся в мальчишечье. К демонам девчоночий облик, если в нем он творит такую жуть! Лучше оставаться слабым мальчиком, пусть даже деревенские мальчишки будут пинать, пусть! Ки Шо даже всплакнул в процессе переодевания. Ему страстно захотелось снова стать мечтательным невинным мальчиком Ки Шо, который мухи не обидит, вернуться домой под защиту строгой мамы и зажить не очень счастливой, но мирной жизнью обычного деревенского подростка.

Он даже сделал несколько шагов в сторону тракта, но вовремя одумался.

«Какая мирная жизнь, бедный Ки Шо? — горько спросил он сам себя. — После того, как был в обучении у мастера лучезарного Далиня, а потом убил главу школы Чон Понг? Кто ж теперь даст мирно жить, глупенький Ки Шо?»

Ки Шо вытер слезы, окончательно успокоился и хорошенько подумал. Как говорил наставник, в жизни нельзя спешить. Потому что когда спешишь — ошибаешься.

В результате он вернулся обратно. Он ведь победил бандитов в честном поединке? Ну… не то чтобы в совсем честном, невидимые руки в бою вообще-то исключают такое понятие, как честность, но да, победил. Тогда его право на трофеи священно!

Стараясь не смотреть на то, что осталось от «ночных работников», он внимательно обследовал место встречи. Как он и предполагал, бандиты тоже устраивались в лесу на ночлег, их вещи обнаружились рядом с неприметным шалашиком. Ки Шо внимательно перебрал их. Все вещи очень могли пригодиться при путешествии, но Ки Шо после мучительных колебаний взял только еду. Еда что? Ее съел, и как будто нет ее, осталась только сытость. А остальные вещи придется тащить. А у него и так сумка не самая маленькая. И тяжелая, что может вызвать подозрение.

Дела сделаны, тела бандитов после краткой борьбы с брезгливостью тоже обысканы, найденные деньги уложены по секретным местам, и надо бы устраиваться на ночлег, но… Ки Шо поглядел на трупы. К ним же кто-то придет. Проверить, как несут службу, выслушать доклад. И лучше в этот момент находиться где-нибудь в другом месте. Да, он под воздействием предельного ужаса сумел инициировать техники внутреннего стиля и на мгновение стал настоящим воином, но то в прямом бою. А так застрелить его из засады — сущий пустяк. Или ударить исподтишка ножом под ребро. Бессмертных мастеров не бывает, убить можно кого угодно. Так что ожидает Ки Шо дальний путь по ночному тракту.

Тракт по вечернему времени оказался на удивление пустынен, и Ки Шо зашагал по нему, уминая на ходу кусок лепешки с мясом. Дорожную шляпу он надвинул как можно сильнее на лицо в надежде, что вездесущие мальчишки из притрактовых деревень не разглядят примет.

Но и мальчишек не оказалось у тракта, что было очень непривычно. Ближайшая деревня вообще поразила Ки Шо безлюдностью. И вдруг припомнились слова бандита о каких-то бунтовщиках. Ки Шо почувствовал себя очень неуютно на пустынном, открытом любому взгляду тракте. И решил на всякий случай скрыться от возможных неприятных встреч. Бунтовщики… это не люди, это стихия смерти и разрушений!

Он торопливо прошел мимо деревни, отошел достаточно далеко, чтоб не наткнуться на местных жителей, возвращающихся домой, и решительно свернул к многообещающей буковой роще. Буковая роща — это хорошо. Это сухо, тихо, это горы сухих прошлогодних листьев, в которые прекрасно можно зарыться на ночь. И никто тебя не найдет, разве что с собаками, но поисковых собак в деревнях не бывает.

К сожалению, о чудесных свойствах буковой рощи было известно не только ему.

— Мальчик, куда спешишь? — раздался насмешливый голос. — Вечерний лес — не место для прогулок! Домой беги, в деревню!

Из-за солидного ствола выступил воин в стальном нагруднике и пластинчатой юбке до колен. Суровое лицо, жесткий взгляд узких глаз, длинные вислые усы и огромный меч цзянь на боку. А волосы перехвачены двуцветной повязкой, что значило — перед Ки Шо стоял бунтовщик. Ки Шо оценил размер меча, ширину плеч воина, его уверенную позу, сглотнул и пролепетал:

— Я так и сделаю, господин! Благодарю за доброту, господин!

Воин оглядел Ки Шо, и ему показалось, что мечник видит его насквозь.

— Э, нет! — усмехнулся воин. — Теперь не спеши! Ты ведь не из деревни. У тебя дорожная сумка на плече. И что-то в тебе еще странное. А что — пока не пойму. Ты кто, мальчик?

Ки Шо замялся. Был бы он в девчоночьем облике, ответил бы, что просто девочка, и это бы прошло. Девочки — они и есть просто девочки, просто дуры, не понимающие, что творится вокруг, а к мальчикам отношение совсем другое. Мальчик с дорожной сумкой на плече может быть кем угодно, например, посланником «ночных работников», бродяжкой-ганьзя, кочующим воришкой… а просто мальчиком, увы, быть не может. Не бывает таких в природе.

— Я — странствующий ученик мастера боевых искусств, — в результате сказал правду Ки Шо. — В поисках истины и просветления.

Воин негромко рассмеялся.

— Считай, уже нашел! — сообщил он весело. — Ненавижу мастеров боевых искусств и их учеников! Вы плодите только стражников да бандитов, вы враги мне и всему моему несчастному народу! Не дашь ли мне пару уроков, ученик? А ставкой в бою будет… да твоя жизнь. Больше ничего ценного у тебя не вижу.

Ки Шо невольно отступил.

— Не убежишь! — предупредил мечник. — Я мастер меча цзянь!

И на Ки Шо вдруг накатил гнев. Угрожают и угрожают! Разве это жизнь⁈

— Ставка принята, — холодно сказал Ки Шо. — А с твоей стороны ставкой будет усатая голова. Дешевка, но ничего ценного у тебя тоже нет.

Воин сверкнул глазами и схватился за меч. И не смог его выхватить из ножен. Ки Шо с холодным любопытством следил за его потугами. Потом убрал невидимую руку с рукояти меча и слегка толкнул воина в грудь. Воин отлетел назад, впечатался спиной в дерево, кашлянул кровью, выронил меч и медленно сполз на землю. Ки Шо осторожно приблизился, поднял уроненный меч. Широкое лезвие тонко задрожало, почуяв нетвердую руку. Ки Шо печально улыбнулся. Ни один существующий стиль ему не подходит, такова судьба.

Воин открыл затуманенные болью глаза.

— Ты кто? — прохрипел он.

Во внутреннем мире всемогущий Ки Шо занес над ним меч… и опустил без удара. Сидевший у дерева и так умирал, незачем плодить следы сверхъестественного боя. Если он сейчас разрубит мечника пополам вместе с доспехом, что подумают имперские следователи? А так — умер и умер человек, может, он на дерево полез и сорвался. А не надо в броне по деревьям лазить, вот.

— Ки Шо, — вежливо сообщил Ки Шо, склонившись к воину. Тот в ужасе вздрогнул, закатил глаза… и умер. Ки Шо постоял над ним в скорбном молчании. Он не понимал, как так получилось, что еще неделю назад был обычным мальчиком, а сейчас убивает направо и налево. И не хотел же убивать, хотел, наоборот, спрятаться! А ведь учитель Ичи о чем-то похожем предупреждал. Что Путь воина учит убивать людей, и больше ничего. Мудрый, беспечный, добрый Ичи…

Ки Шо вздохнул и принялся обшаривать труп. Мечтал стать таким, как Семь Непобедимых? Мечтал. А чем они занимались по жизни, на что жили? Да вот этим самым и занимались! Истину сказал наставник Ичи!

Безымянный мечник оказался обладателем аж десяти нефритовых монет. Он, конечно, запрятал их по секретным местам, но Ки Шо и сам так делал, потому обнаружил их без труда. После чего Ки Шо подумал и решил продолжить начатое, то есть спрятаться в буковой роще. Ну не торчит же тут по бунтовщику за каждым деревом?

Однако Ки Шо жестоко ошибся. Да, воин из-за очередного ствола не выступил, но звуки борьбы донеслись из рощи очень явственно. Звуки борьбы и, кажется, женские крики. Ки Шо совсем было решил струсить и убежать, но… женщина. Они заставили его помедлить с выбором. Женские крики и чрезвычайная легкость, с которой он только что одолел опытного воина. И еще — книга о Семи Непобедимых, которую он читал все детство. Он же мечтал стать таким, как они? Ну, значит, вперед, защитник слабых и угнетенных! Это будет хоть каким-то оправданием убийствам и грабежу.

И Ки Шо осторожно пошел вперед.

Их оказалось четверо. Четверо бунтовщиков самого крестьянского вида стояли полукругом, восторженно охали, приседали, хлопали в избытке чувств себя по коленкам и громко давали пятому похабные советы. Пятый лежал на девушке и безуспешно пытался ею овладеть. Девушка кусалась, выворачивалась и вовсе не собиралась сдаваться насильнику. Ноги и руки ее, привязанные ремешками к колышкам, бешено дергались, а над поляной висела изощренная женская ругань.

— Да ну ее, эту бешеную Минь! — наконец психанул насильник и откатился в сторону. — Сами попробуйте, идиоты!

Ки Шо решил, что пора вмешаться. Жертва, может, и не знала о страшных болячках, которые передаются через врата наслаждений, но Ки Шо списочек с кратким описанием примет помнил хорошо, и лицо очередного насильника ему решительно не понравилось. Характерные признаки болезни были уже заметны. Если знать, куда смотреть. Ки Шо посмотрел и испугался за жизнь девушки. Очень-очень сильно испугался.

Это его и спасло. Когда он ударил насильников невидимой рукой, получилось легко и привычно. И лишь потом накатил страх, что ничего не получится, ему же самому не угрожают!

Но все пятеро молчком рухнули в сухую листву. Еще бы, удар молотом по затылку к разговорам не располагает, а Ки Шо подозревал, что удар невидимой рукой у него посильнее молота. И ведь старался бить вполсилы. А все равно убил. Совсем как кровожадный демон. Надо и с дозировкой силы тренироваться, огорченно понял Ки Шо, а то даже пленного взять не получится, когда возникнет нужда в информации. Тренировки, снова тренировки… хватит ли времени? И еще вопрос: а жить когда⁈ Это для Семи Непобедимых тренировки являлись смыслом жизни, а Ки Шо понравилось именно жить, и жить в комфорте!

Наконец Ки Шо обратил внимание на жертву. Хорошенькая юная крестьяночка с любопытством посмотрела на него в ответ. Она ничуть не стеснялась ни своей обнаженности, ни откровенной донельзя позы «звездой».

Ки Шо смутился. Достал из сумки дорожный ножичек и с трудом перерезал сыромятные ремешки, развязать хитрые узлы его слабым пальцам явно было не под силу. Девушка с облегченным вздохом села и потерла затекшие запястья.

— Идиоты! — беззлобно буркнула она. — Ноги растянули — чуть в суставах не вывернулись! Больно же! Ты кто?

— Я? — удивился Ки Шо. — Я так, мимо проходил. А вот они кто? И кто ты?

— Они понятно кто! — фыркнула девушка и принялась отвязывать обрезки ремешков привыкшими к труду крепкими пальчиками. — Помощники Ихэтуаня! А я… ну… его подруга. Минь меня зовут.

Ки Шо поразился. Красноречиво посмотрел на колышки, на валяющихся «помощников».

— Да мы поссорились! — махнула рукой Минь. — В очередной раз. Ну, он разозлился и отдал меня своим, чтоб подуспокоилась. А я что? Я только золотые браслеты на лодыжки попросила, жалко ему, что ли?

Ки Шо снова посмотрел на колышки и на обрезки ремешков.

— Ты бы оделась, — напомнил он в результате.

— Да какая разница? — поморщилась Минь. — Ихэтуань вернется, все равно разденет. Я ему голая нравлюсь. Ты его не видел? Он на краю рощи сидел, медитировал. Да слушал, как я страдаю. Ему нравятся мои крики, а мне не жалко покричать.

— На краю рощи? — задумался Ки Шо. — Такой высокий, с длинными усами, в броне?

— Ага! — обрадовалась Минь. — У него еще меч цзянь на боку! Ихэтуань — мастер меча цзянь!

— Нет, не видел, — качнул головой Ки Шо. — Так, значит, вы бунтовщики?

Минь похлопала длинными ресницами, помолчала в затруднении. Задумчиво посмотрела на валявшихся помощников Ихэтуаня. И явно пришла в уме к какому-то выводу.

— Они бунтовщики. А я с ними увязалась.

— Зачем⁈ — поразился Ки Шо.

— А что я в деревне забыла? — рассердилась Минь. — Мы бедные, в горах живем, у нас неурожай! Все равно с голоду зимой все умрем! Вот Ихэтуаню и удалось мужчин на бунт поднять! Нам в любом случае не жить! А так я хотя бы наелась, нагулялась, налюбилась всласть!

— Это да! — вырвалось у Ки Шо. — А вы против чего бунтуете? Против погоды?

— Смеешься? — обиделась девушка. — Мы против равнинных бунтуем, против сытых и богатых! Вы тракты бережете — мы на них грабим у убиваем. А мосты ломаем! Вы рис садите, а мы его топчем! Вы…

— Понятно, — невежливо перебил Ки Шо. — Ты бы оделась. Нам уходить пора.

— Зачем? Скоро Ихэтуань вернется, его дождусь. А тебе точно надо бежать, Ихэтуань разозлится на то, что его помощников побил, и как махнет мечом! А он мечом буковый ствол толщиной в мою ладонь с одного раза перерубает!

— Я его не видел, — ровным голосом сказал Ки Шо. — И потому не боюсь.

— Сбежал! — расстроилась Минь. — Так и знала! Как услышал, что сюда идет корпус лучников, так и сбежал, нас бросил! Ихэтуань, он такой подлый, он уже третий раз бунт устраивает, а потом сбегает! Он и меня бросил, неверный!

Минь хлюпнула носом и побрела одеваться. А Ки Шо подумал и принялся проверять пояса и всякие секретные места в одежде помощников главаря бунтовщиков. Помощники — они на то и помощники, чтоб часть награбленного прикарманить, не так ли?

Догадка оказалась верной, и Ки Шо обогатился на несколько монет. Золотых, не нефритовых, но для любого крестьянина и одна золотая монета — неслыханное богатство.

Ки Шо припрятал найденное, поднялся и с сожалением признал, что он как-то быстро стал убийцей. Убийцей, дорожной шлюхой… и кем станет еще? С другой стороны, профессия убийцы оказалась очень денежной, таких богачей, каким являлся сейчас Ки Шо, у них в деревне никогда не бывало.

Внезапно Ки Шо вздрогнул, его словно холодной водой окатило. Уличная проститутка, убийца… напоминает начало одного невероятного списка, не так ли? Ки Шо очумело потряс головой и выкинул сомнения прочь. Он — и храмовая танцовщица? Или тем более демон⁈ Ну быть такого не может! Демонов не бывает!

— Мальчик, — раздался за его спиной неуверенный голосок Минь. — А почему помощники не приходят в сознание? Ты чем-то их ударил?

Ки Шо развернулся. Одетая в нарядное платье горожанки, Минь выглядела волшебно красивой. Хотя и голая смотрелась вполне себе ничего. Даже, пожалуй, эффектнее, чем одетая.

— Чем-то ударил, — оторвался от созерцания Ки Шо. — А где твои вещи? Сумка, корзина?

Девушка потупилась и стеснительно сложила ладошки на животе.

— Зачем мне уходить? — пролепетала она. — Я Ихэтуаня подожду. Это тебе надо идти, незнакомый мальчик.

— Ихэтуань сбежал, сама говорила! — напомнил Ки Шо.

— Он вернется за мной! — убежденно сказала девушка. — Живой или мертвый вернется! Потому что без ума от меня!

И Ки Шо ей сразу поверил. Значит, следовало уходить и искать по темноте другую буковую рощу. Наблюдать, как возвращается мертвый Ихэтуань, Ки Шо решительно не хотелось.

— Прощай, красотка Минь! — улыбнулся он. — Встреча с тобой — драгоценный огонь в серой мгле жизни!

Девушка польщенно улыбнулась, абсолютно правильно поняв его. Ки Шо тут же почувствовал себя дурачком-мужчиной, так что торопливо махнул ей рукой и зашагал сквозь наступающие сумерки подальше от соблазнов навстречу своей судьбе. Проститутка, убийца… кто еще?

Глава 10

Вбокквеллик для понимания общей ситуации

Инспектор Хай работал — сидел на террасе в резном кресле слонового дерева и задумчиво разглядывал краски закатного неба. Но вряд ли их видел — отряды бунтовщиков на окраине провинции не располагали к благодушию. Горожане жалуются — перекрыта торговля с соседями, без нее бедной горной провинции придется несладко. Земледельцы жалуются — уничтожается на корню урожай, и без него горной провинции тоже придется несладко! Даже «ночные работники» жалуются! Им, видите ли, взбесившиеся бунтовщики мешают поставлять дурманные травы для борделей столицы! Курьеров убивают, травы топчут! Кстати, столица… И император в ней.

Мастер Пинг вошел и почтительно склонился. Инспектор рассеянно кивнул ему на второе кресло. Не место и не время демонстрировать чинопочитание. Если не справятся с проблемой, головы им срубят обоим. В столице, при большом стечении праздного народа, а они в столице все праздные.

Причем проблема — не бунтовщики.

— «Оно» уходит по Южному тракту, — убежденно сказал мастер Пинг.

— Уверен? — поднял вопросительно бровь инспектор.

— Да, почтеннейший. Оно расправилось с главарем бунтовщиков Ихэтуанем особо жестоким и сверхъестественным способом. Это еще дальше по Южному тракту.

— А мои люди сообщили, что главаря бунтовщиков убили свои же, — равнодушно сказал инспектор. — Передрались из-за бабы. Выглядело именно так.

Мастер Пинг задавил гнев. Его люди⁈ В поездке принимали участие только бригадиры «ночных работников»! Ух, найдет он предателя! И ведь успел как-то доложиться первым!

— Но ты тоже мой человек, — так же равнодушно продолжил инспектор. — Я тебе верю. Докладывай.

— Да, выглядело, как результат обычной драки. Но мы воспользовались вашим методом, почтеннейший — вскрыли труп.

Инспектор Хай мгновенно утратил вид ленивого царедворца и теперь походил на тигра перед прыжком — такой же собранный, сосредоточенный на цели.

— У мастера Ихэтуаня оказался раздроблен позвоночник, — еле заметно усмехнулся мастер Пинг. — С такой силой его приложили об ствол. И это не могли совершить крестьяне-бунтовщики, никто не смог бы. Сил не хватило бы, главарь бунтовщиков был в броне. И еще Ихэтуань — не самый худший выпускник одной из наших боевых школ, мастер меча цзянь. У бунтовщиков он пользовался непререкаемым авторитетом. Никто не посмел бы предъявить права на его очередную любовницу, это полностью исключено. Но он сам иногда отдавал их подельникам для развлечения, когда надоедали. Так докладывают мои люди.

— А что говорят подельники? — спросил инспектор.

— Молчат, почтеннейший. Они убиты.

— Надо полагать, ударом об дерево?

— О нет, «Оно» продолжает удивлять нас разнообразием приемов! Тела без видимых повреждений. Но если вскрыть трупы — мозги у каждого словно перемешаны. И лично я не могу представить способа, каким это возможно сделать. Да, мастер стиля «Железный кулак» способен добиться похожего эффекта, но в результате череп лопается в нескольких местах, а тут ни царапины.

— Зато я могу представить! — в возбуждении пробормотал инспектор, потом опомнился и внимательно уставился на мастера Пинга. Тот мгновенно изобразил каменное лицо.

— Оно движется по Южному тракту! — прошипел инспектор. — Ты понимаешь, что это значит?

— Думаю, что да, — сглотнул мастер Пинг. — Столица.

— Столица, — хищно согласился инспектор. — А там император. Как думаешь, он обрадуется тому, что мы пропустили к столице неведомое чудовище?

— Думаю, мы точно не обрадуемся его решению, — содрогнулся мастер Пинг. — Почтеннейший, ну что такого в столице, что туда тянет всех? И богатых, и распоследние отбросы общества? Вот и «Оно» идет туда же!

— Столица! — мечтательно сказал инспектор Хай. — Это власть! Словами не передать, побываешь, узнаешь сам. Отправляйся в столицу, мастер Пинг, таков мой приказ. И сделай все, чтобы «Оно» не добралось до стражи императора. Все чудовища почему-то норовят свергнуть императора и занять его место, это непреложный закон! Бунтующие крестьяне, восставшие монастыри боевых монахов, коалиции провинциальных правителей — все! Против многочисленных группировок надежен корпус лучников, но вот одиночные бойцы — уже наша забота! Они способны проникнуть в столицу тайно, тут корпус лучников бессилен! Дальше стражи «Оно», конечно, не пройдет, но император и нападению на стражу не обрадуется. Причем — сильно не обрадуется, так сильно, что нам с тобой головы оторвет, когда разберется с причинами. И сделай все тайно. Поедешь не один. Кто остановит чудовище, станет именным гражданином империи. А это — слава, почет, богатство и неподсудность местным властям. Да ты и сам знаешь. Так что старайся. Понял?

— Я не смогу выполнить это задание, — в смятении пробормотал юный мастер.

Инспектор опасно прищурился. Он не любил это слово. Что значит «не могу»? Что значит «не могу», когда требует имперский инспектор⁈

Одним неуловимым движением он оказался рядом с мастером Пингом. Тонко свистнула шелковая удавка, юный мастер захрипел и опустился на колени.

— Что значит «не могу»? — прошипел инспектор.

— Столица… — прохрипел юноша. — Столичные Школы не пускают провинциалов… Вызовут на дуэль и убьют…

Инспектор успокоился так же мгновенно, как взбесился. Снял удавку с шеи и холодно сообщил:

— Столичные мастера правы, вы не стоите пыли под их ногами. Что я только что продемонстрировал. Поедешь в ранге помощника инспектора, это защитит. Но в столице никогда не забывай, что сильнейшие из мастеров — не вы, а мы, Душители! Запомнил?

— Да, инспектор, — склонился в поклоне юный мастер.

— Возьми удавку на память, чтоб не забыть по дороге, — неприятно усмехнулся инспектор Хай. — Не забудешь? Вот и хорошо. Но это все завтра. А сегодня… ты ведь был лучшим учеником Чон Понга?

Мастер Пинг осторожно кивнул.

— Старый развратник имел неплохой вкус. И прекрасно обучал искусству. Раздевайся.

Мастер Пинг уставился вопросительно.

— Я возбужден, самое время разрядиться, — пояснил инспектор Хай невозмутимо. — А за наложницей посылать и долго, и скучно. Да и зачем, когда ты рядом? Юный, стройный, миловидный. И прекрасно обученный. Раздевайся.

— Если дело во времени, то у ворот под стражей ожидает любовница Ихэтуаня, — ровным голосом сообщил мастер Пинг. — Я приказал доставить ее на всякий случай, вдруг что-то видела важное. Она… забавная. И точно красивее меня. Если дело во времени.

— А ты умен! — сказал инспектор с любопытством. — И горд. Первое хорошо, второе нет. Даже для бойца нет, а для чиновника то же самое, что смерть. Подумай над этим. У тебя есть шанс стать чиновником, только если вспомнишь искусство старика Чон Понга. Ну, пусть ведут. Интересно посмотреть, из-за кого грохнули Ихэтуаня и не побоялись для этого раскрыть свое присутствие. Да, я думаю, твоего мечника убили именно из-за бабы. Глупо, но так обычно и бывает в жизни с великими мастерами, даже с Семью Непобедимыми: то в ночных похождениях кирпич на голову упадет, то друг из-за бабы ножиком под ребра сунет… то любовница убийцу организует из ревности. Пусть ведут!

— А у вас красиво! — заявила вошедшая девушка, с интересом оглядываясь. — Минь меня зовут, если что.

— В награбленное вырядилась⁈ — рявкнул инспектор Хай. — А ну снимай!

— Подумаешь! — проворчала Минь и начала скидывать одежду. — Ей все равно не требовалось больше… И не награбленное, а взяла поносить!

— Прелесть какая дурочка! — со смешком признал инспектор. — Даже не понимает, что в шаге от потери головы! Но хорошенькая, с ней будет интересно… Эй, как тебя? Минь, да? Одевайся, пусть служанка проведет тебя в женское крыло, там помойся и ожидай меня в покоях раздетой, поняла?

— То раздевайся, то одевайся! — буркнула Минь. — Чтобы потом все равно раздеться? Да поняла я, поняла!

Она сгребла в охапку одежду и удалилась, недовольно ворча под нос. Оба мужчины проводили невольно взглядами ее крепкую фигурку.

— С утра — в столицу! — напомнил мастеру Пингу инспектор. — А я… похоже, меня ожидает веселая ночь.

И инспектор Хай с наслаждением потянулся.

Юный мастер быстрым шагом покинул резиденцию инспектора. С надменным видом уселся в паланкин. Оглянулся на высокие окна дворца. И с холодной жестокостью мысленно пообещал, что когда-нибудь он припомнит инспектору сегодняшнее унижение. Душитель… столичный шут! Самые сильные мастера — в провинции Лусор! Потому что переняли и свято чтут техники лучезарного Далиня! Не дух его, дух под императорским запретом — а техники совсем другое дело! Потому столичные мастера вызывают провинциалов на дуэль открыто, но убивают тайно, ядами да из-за угла!

Мастер Пинг презрительно усмехнулся, разорвал шелковую удавку голыми руками и выбросил на брусчатку площади.

-=-=

А Ки Шо в это время шел по Южному тракту. Сначала его потряхивало от страха, особенно когда заметил у обочины парочку обезображенных трупов. Но потом он сказал сам себе: «Ки Шо! Глупенький Ки Шо! Ты же заметил, что инициация боевых возможностей происходит в моменты наивысшей опасности! Надо рисковать жизнью! Это тоже тренировка! И тогда… или станешь настоящим мастером, или погибнешь. Ну? Поздно отступать, глупенький плаксивый Ки Шо!» И после этих слов сразу стало легче. И пошел он по трактугораздо увереннее. Ну, поймают бунтовщики, и что? Они поймают его, а он — их. И, может, новый прием освоит. Или погибнет. Всего лишь.

Уверенность уверенностью, но и об осторожности Ки Шо не забывал. И готовился к ночлегу задолго до сумерек. И в этот вечер не изменил привычки, благоразумно пропустил буковые рощицы — ну их, там плохих людей много! — и спустился с дороги вниз по ручью. Ручей — это вода, это долгожданное омовение усталых ног, это сытное бульканье в дорожном котелочке!

На всякий случай он отошел подальше от тракта. Подумал и еще немного отошел. Присмотрел уютный уголочек: возле воды чистенький бережок два на два шага, вокруг непролазные кустики, и два больших камня в воде, как раз удобно будет сидеть и болтать ногами в прозрачном потоке… но его остановил испуганный визг.

Ки Шо замер, потом в изумлении покачал головой. Провинция полыхает в бунте, деревни разграблены, тракт опустел — но куда ни сунься, обязательно отыщется женщина! Что им не сидится дома⁈

На этот раз женщина обнаружилась не под насильником, а под раскидистым кустом. Как забралась туда, непонятно. Видимо, с большого перепугу. Но Ки Шо, к примеру, в такое переплетение веток даже с перепугу не смог бы залезть.

И, кстати, не женщина, девушка. Даже почти что девочка. Съежилась в комочек под ветками и таращилась на него безумными от страха глазами. По одежде — богатая горожанка.

Ки Шо неторопливо опустился рядом с кустарником на корточки.

— Не надо меня бояться, — мягко сказал он. — Я не бунтовщик и даже не мужчина, я просто мальчик. Иду по тракту в столицу и решил устроиться здесь на ночлег. А ты неплохо спряталась. Если бы не завопила, я бы тебя не заметил. Зачем кричала?

— От страха, — лязгая зубами, призналась девочка.

— Когда боишься, лучше помалкивать! — с умным видом заметил Ки Шо. — Тогда не заметят. А на крики с тракта могут прибежать бунтовщики.

— Тебе хорошо рассуждать! — внезапно рассердилась девочка. — А меня изнасиловали! И ограбили! А-а-а!

И она затряслась в рыданиях. Ки Шо внимательно ее оглядел, насколько позволяла листва. Явных травм, следов избиения и насилия не увидел. Даже одежда девочки находилась в относительном порядке — с учетом того, что пришлось лезть в густые кусты. Пожал плечами и принялся устраивать ночлег.

Он успел помыть ноги и поставить на крохотный костерок дорожный котелочек емкостью на три кулака, когда девочка наконец решилась выбраться из кустов.

— Как тебя зовут? — из вежливости спросил Ки Шо, стараясь не глядеть на девочку. А то испугается и снова заорет, а тракт не так уж далеко.

— Пы Си. Я дочь главного рисоторговца нашей провинции!

— Как ты оказалась на тракте в столь опасное время, прекрасная Пы Си? Бунтовщики не преклоняются перед богатством, грабят и убивают без разбору.

— Я просто ехала к своей бабушке! В своей карете, со своим телохранителем! А они как выскочили! И изнасиловали меня-а-а!

— Тихо, тихо! — забеспокоился Ки Шо. — Ну, изнасиловали, ну и что? Не убили же, не покалечили. То же самое супруг будет делать. Всю жизнь, каждую ночь. И иногда днем тоже. Если он хороший супруг.

— Что бы ты понимал в женских страданиях⁈ — фыркнула Пы Си. — Ты мальчик! А меня как поставили на колени, как… — чуть глаза на лоб не вылезли от боли!

Ки Шо с сомнением покачал головой. Вряд ли сказанное Пы Си правда. Что испугалась — да. Но чтобы глаза лезли на лоб от боли? В книге Чон Понга четко указано, что такого не должно быть. Правда, если насильников дюжина… но и на это непохоже. Одежда практически в порядке.

— Тебя били? — участливо спросил он.

— Да! Звери! По лицу!

Ки Шо недоверчиво посмотрел на ее лицо. Не красавица, но личико юное, кругленькое, и глазенки так забавно сверкают. Только синяков, ссадин, царапин на лице нет.

— Точно били? — переспросил Ки Шо. — На тракте⁈

— Один раз, ладонью по щеке! Но больно! Я сразу упала на колени, а он как!.. Ох я и орала! Свинья немытая! Грязный, как свинья, и воняло от него, как от свиньи!

— От него? Так он был один?

— Их было много! Но остальные грабили карету! А этот изнасиловал меня, посмеялся, животное, и приказал бежать! Мне, дочери главного рисоторговца провинции!

Ки Шо только покачал головой. Девочки не переставали его удивлять. Вот и эта: попалась очень порядочному бунтовщику, он ей жизнь спас — и недовольна, что от мужчины воняло! А если б не воняло, тогда что⁈

— Еще и лапал, животное! — ругнулась девочка немного спокойнее.

— Так он тебя лапал? — улыбнулся Ки Шо. — Точно хороший человек! Ты ему понравилась! Кушать хочешь, прекрасная Пы Си?

— Уже не прекрасная! — буркнула девочка. — А униженная, опозоренная и растоптанная! Но кушать хочу! И пить!

Ки Шо облегченно рассмеялся.

Они дружно поели из одного котелка, напились душистого отвара, сгрызли горстку сухофруктов, тут и сумерки опустились. Ки Шо расстелил на траве одеяло, улегся, накрылся сверху другим, поверх него еще непромокаемым плащом… и неуверенно окликнул девочку:

— Пы Си? Ты можешь, конечно, всю ночь просидеть у потухшего костерка, я не против. Но к утру опустится туман, ты промокнешь и простынешь. Лучше будет, если заберешься под одеяло. Я не мужчина, со мной можно.

— Все вы так говорите! — с подозрением проворчала девочка, но забралась под одеяло на удивление шустро. — Говорите, а потом лапаете… руки убери!

— Зачем? — удивился Ки Шо. — Когда еще мне представится возможность обнимать красивую девочку?

Ки Шо действительно ее обнял. Чувство власти над женщиной оказалось неожиданно сладким, притягательным. Так вот почему домогаются, теперь Ки Шо это стало понятно.

— Точно красивую? Врешь ты все… — пробурчала девочка и отвернулась. А вскоре и засопела в одеяло, сладко и мирно-мирно. А Ки Шо с неохотой закинул руки за голову и задумался.

И думал он вовсе не про то, что нежная девочка Пы Си страдала о потере невинности, но даже не вспомнила об убитых телохранителе и возчике, а ведь наверняка именно их трупы заметил у обочины Ки Шо. И даже не о том он думал, что страдания, как выяснилось, сильно различаются у девушек, и иногда их и страданиями не поворачивается язык назвать, то есть — а есть ли они вообще, эти страдания, в смысле, чисто женские, или это лишь уязвленная человеческая гордость независимо от пола?

А думал Ки Шо о карете. И удобствах, с ней связанных. Вот, например, повозка почтенного каллиграфа Ки Шо очень понравилась. Там такое длинное и мягкое сиденье! На нем спать можно! А под сиденьем можно хранить корзинки с едой и запасные вещи, и много чего еще.

Не так уж долго странствовал Ки Шо по трактам империи, но что-то они ему уже поднадоели. И не протяженностью своей, а жесткими ночевками — и постоянными угрозами. Куда идет одинокая девочка — многим интересно! Если мальчик — тем более! Мальчик, если куда идет, то обязательно по делу. И все смотрят вслед и приметы запоминают. А оно ему надо, после всех трупов, что он оставил за спиной? А в карете его лица не видно. И вслед никто не смотрит. И, оказывается, есть такая возможность — путешествовать в карете! Вот девочка Пы Си как-то же ездила? И если б не бунт — сейчас спокойно бы ехала к своей бабушке под защитой телохранителя и дорожной стражи. Но бунт — он скоро кончится. Бунты всегда кончаются с прибытием корпуса лучников. И тогда появится возможность путешествовать в карете. Не ехать на чьих-то коленях, рисковать разоблачением, а путешествовать самому, в комфорте и безопасности. И получается по рассказу Пы Си, что для этого нужно не так уж и много. Всего лишь карета, телохранитель и деньги. И еще образ богатой юной горожанки или кого-то вроде нее. Но деньги у Ки Шо уже имеются…

Он еще подумал, помечтал. Осторожно повернулся на бок, прижался к девочке. Она съежилась под его руками. Надо же, а выглядело, будто крепко спит. Ки Шо хмыкнул. Девочки — они такие девочки… прирожденные обманщицы.

Ки Шо согрелся, но все равно не спалось, дневное возбуждение расставалось с телом очень неохотно. От скуки Ки Шо попробовал соскользнуть в транс и дотянуться до… хотя бы до красотки Минь. Лучше бы до мамы, но до мамы страшновато, а Минь — девушка простая, понятная.

Дотянуться получилось на удивление легко. Девушка представилась в каком-то богато украшенном помещении с шелковыми шторами на высоких окнах. Почему-то обнаженная. Ки Шо не на шутку удивился. Из своего невеликого опыта он сделал вывод, что в незнакомой обстановке появляются личности, сами способные к боевому трансу. Взять примером того же Чон Понга. Или маму. Выходит, и крестьяночка Минь что-то такое умеет⁈

— Мальчик! — удивилась при его виде Минь. — Ты как появился в моем сне? Я не о тебе мечтала!

— А, так вот почему ты голая! — улыбнулся Ки Шо.

— А? Нет, я сейчас у имперского инспектора Хай, а ему так больше нравится! — отмахнулась Минь. — А тебе нравится?

— Еще спрашиваешь! — проворчал Ки Шо и покраснел.

— То-то же! — с превосходством усмехнулась Минь. — Я из храмовых танцовщиц была лучшей!

Ки Шо мгновенно насторожился. Минь — храмовая танцовщица⁈ Глупенькая крестьяночка Минь? Но, если судить по маме, храмовые танцовщицы далеко не глупы и вовсе не крестьянки, а… а кто они на самом деле? Женщины, тайно стоящие за спинами сильных мира? Пусть даже обнаженными стоящие — от этого влияние только сильнее, не так ли? И что тогда делала красотка Минь рядом с главарем бунтовщиков, помимо прямых своих обязанностей? И чем это грозит Ки Шо?

— Минь, а как ты очутилась у имперского инспектора в покоях? — спросил Ки Шо ласково.

— Да на допрос привезли! — легкомысленно сказала девушка. — Очень их смерть Ихэтуаня заинтересовала! А там инспектор посмотрел на мою задницу и решил, что допросит позже. Ну и вот, все еще не допросил!

— Будут спрашивать обо мне — правду не говори, — с улыбкой посоветовал Ки Шо. — Соври что-нибудь убедительное. Ты девочка, тебе это легко.

Минь посмотрела на него и отчего-то побледнела. Ки Шо улыбнулся ей на прощание и покинул внутренний мир. Почему-то он был уверен, что красотка Минь не подведет. Ну а если все же проболтается — что мешает ему явиться в ее очередной сон и вырвать болтушке чересчур длинный язычок?

Тихо журчал ручей, кусты затихли в ночном безветрии. Где-то далеко на тракте топали бунтовщики, размахивали факелами и громко переговаривались. Пы Си прижалась к нему пухлой задницей и на этот раз действительно крепко спала. Но мгновенно почувствовала, когда он просунул руки под ее одежду и положил ладони на маленькие упругие груди. Почувствовала, но сделала вид, что спит. И даже пододвинулась к нему поближе. Ки Шо улыбнулся в темноте. Странные они, девочки. Очень странные.

Глава 11

Внутренний стиль против длинных луков

Ки Шо поднялся, когда солнце разогнало утреннюю сырость. Посмотрел на Пы Си — дочь рисоторговца сладко спала. Ну да, умаялась от приключений.

Честно говоря, он тоже умаялся от приключений. И ноги гудели от долгой ходьбы, и вообще… Компания зловредных мальчишек за всю жизнь в деревне не устроила Ки Шо столько переживаний, сколько ему пришлось перенести за последние пару недель.

И все сильнее манил образ личной повозки. Личная повозка — это как внутренний мир, только еще лучше, потому что она в реальности! Личная крытая повозка — только Ки Шо в ней господин, может делать что угодно!

Но крытой повозки не было, а был горный ручей, непролазные заросли кустов, два камня в воде и богатая дочка рисоторговца, нагло дрыхнувшая в одеялах Ки Шо. И последним обстоятельством — тем, что девочка крепко спала — следовало немедля воспользоваться, то есть сделать несколько неотложных дел, при которых чужие глаза нежелательны. В последнее время у Ки Шо таких тайных дел стало заметно больше. Раньше, в деревне, он лишь сидел и мечтал — в смысле, тренировался во внутреннем стиле! — а теперь… о, теперь ему было что скрывать!

Те же тренировки во внутреннем стиле никуда не делись, наоборот многократно увеличились. Но нужно ли кому-то демонстрировать, как тяжелый камень по велению Ки Шо из внутреннего мира летает? Как это воспримет та же Пы Си и кому потом разболтает? А именно этим Ки Шо и думал заняться. Ему пришла в голову, он надеялся, удачная идея, что если кидать внутренним усилием камни, никто ничего и не заподозрит. Ну, прилетит кому-то камень по башке… размером с ту же башку… эка невидаль. Камнями все умеют кидаться.

Но прежде всего он хотел привести в порядок свою внешность. И это внезапно тоже оказалось секретным делом! Вдруг выяснилось, что долгая дорога плохо воздействует на его миловидность, а своей женственной привлекательностью, как подозревал Ки Шо, он еще не раз воспользуется. Так что с грязью под ногтями, со спутанными волосами и поцарапанными руками-ногами предстояло бороться, и бороться чисто женскими средствами. Умыться, причесаться, подточить ноготки, натереть лицо и руки довольно дорогим мылом — Ки Шо на рынке отдал за него золотую монету! И все это ради того, чтоб в нужный момент выглядеть безобидной нежной девочкой. А глазастая Пы Си могла подглядеть его несвойственные для мальчиков занятия и разболтать всему миру, в том числе имперским ищейкам и «ночным работникам».

Так что Ки Шо подозрительно оглянулся на мирно спящую Пы Си, прихватил свою торбу, спустился прямо по воде вниз по ручью, нашел удобное место и там привел себя в надлежащий порядок. И даже ароматной водой побрызгался — чуть-чуть, чтоб перебило мужской запах.

Ароматной воды, равно как и лаков, и вообще всех женских дорогущих средств для наведения красоты у Ки Шо осталось ничтожно мало. В ближайшей столице провинции предстояли покупки, и покупки недешевые. Ки Шо вздохнул. Денег было до слез жалко, потому что он уже страстно мечтал о собственной крытой повозке с мягким сиденьем. Ограбить, что ли, еще кого-нибудь? Вот бунтовщиков по тракту много шляется, всю ночь орали.

Ки Шо всерьез обдумал идею грабежа и с сожалением от нее отказался. Ну какие у бунтовщиков деньги? Деньги могут быть у главарей, а до них попробуй доберись, они же всегда в центре отряда. Ихэтуаня удалось треснуть об дерево без свидетелей только благодаря красотке Минь.

Потом он долго тренировался во внутреннем стиле. К сожалению, воздействовать на камень в реальности оказалось невозможно. Видимо, не хватало смертельной опасности. И только под самый конец тренировки крохотный камешек на дне ручья слегка шевельнулся. Кажется. Но все равно это был успех! Если кажется, значит, возможно! А если возможно, то обязательно получится! Главное — тренироваться!

Когда он вернулся на место ночлега, Пы Си уже не спала, а сидела на одеяле с недовольным и почему-то разочарованным видом. И при виде Ки Шо тут же разоралась. И на ветках ей спать, видите ли, жестко и холодно, и горсточка холодной каши на завтрак ее не устраивает, и вообще она ночевала с насильником, который лапал ее всю ночь, спать не давал!

А Ки Шо слушал, сворачивал одеяла… и смотрел на одежду Пы Си. И она, эта одежда, все больше ему нравилась. То, что говорила богатая горожаночка, нравилось не очень, а вот одежда ее была выше всяческих похвал. Богатая, со вкусом подобранная, женственная, но одновременно приспособленная для долгих путешествий — и красивая! А красота, как понимал Ки Шо, способна спасти если не мир, то его точно. В смысле, пока стражники или еще кто-нибудь вооруженный пялятся на его наряды и то, что под ними, Ки Шо успеет придумать, что с ними сделать.

Ну а то, что говорила Пы Си… дурочка вообще-то прямо сейчас выписывала себе смертный приговор. Понятно, что продолжать путь вместе с ней смерти подобно. При виде первого же патруля империи скандалистка обвинит его в насилии, к гадалке не ходи. И срубят бедному Ки Шо голову. Или повесят — тоже мало хорошего. Так что правильней всего Пы Си у этого ручья и оставить. Бездыханной. Лесные звери, они тоже кушать хотят.

Но Ки Шо почему-то была неприятна мысль убить хорошенькую девочку только за то, что она злоязыкая дура. Да и как убить? Технически — как? Она же не нападает. А вот ограбить ее — самое то! А еще лучше — обворовать. Крика будет не меньше, но Ки Шо к тому времени уйдет далеко, так что пусть кричит.

— Мы как по тракту пойдем? — укоризненно сказал Ки Шо. — Посмотри на себя! В пыли, в грязи! Да от тебя даже насильники отвернутся! Сходи хотя бы умойся. И волосы приведи в порядок.

— Насильники — не отвернутся! — язвительно заявила Пы Си. — Они — настоящие мужчины, не то что ты!

— Умойся, — повторил Ки Шо спокойно. — Постирайся. Вон там за кустами. А я покараулю вещи.

Пы Си с ворчанием стала раздеваться. Ки Шо не смотрел на нее — он рассчитывал дальнейшие действия. Все движения должны произойти быстро, точно и вовремя, это он понимал очень хорошо. При такой крикливой жертве главное — успеть удалиться.

— И не гляди на меня! — предупредила Пы Си. — Грязная свинья! Будешь лапать — закричу!

Наконец она ушла за кусты. Ки Шо тут же начал действовать. Первое движение — подхватить торбу. Второе — встать. Третье — сделать четыре шага и смести одежду Пы Си в торбу. Четвертое — развернуться и сделать шесть шагов вверх по ручью. Всё, теперь пусть орет, сколько душе угодно.

Он поднялся до самого тракта, но криков не услышал. Видимо, Пы Си увлеклась стиркой. А может, просто потеряла дар речи, когда осознала, что придется идти дальше по тракту в столицу в одних мокрых штанишках. В розовых!

Ки Шо довольно разулыбался и бодро зашагал по дороге. Тракт пустой, скоро начнутся Великие равнины, а там и столица. Устроится он в столице учеником фармацевта и будет жить тихой, неприметной и, главное, спокойной жизнью. Что это, если не счастье? А всех, кто встанет на пути к счастью, Ки Шо сметет невидимой рукой страшного внутреннего стиля!

По утреннему бодрячку шагалось легко, Ки Шо лихо обогнул заросшую колючими лианами придорожную скалу… и остановился. И улыбка медленно сползла с его лица.

Навстречу ему мерно шагал корпус лучников. Ряды грозных воинов занимали все полотно тракта, не обойти, не проскользнуть. Так вот почему пусто на дороге! Потому что разбежались все!

Ки Шо заметили. Командир головной шеренги пролаял короткий приказ, тонко завыл: «И-и-и-хай!»

Ки Шо, словно во сне, смотрел, как семь передних воинов вскидывают свои огромные луки, как стрелы с грозно сверкающими наконечниками срываются в стремительный, почти неуловимый глазом полет… и ничего не мог сделать. Тело словно одеревенело. Смерть понеслась к его груди…

Спас его слабый женственный организм. У Ки Шо просто подогнулись от страха ноги, и он рухнул на плотно утрамбованную щебенку имперского тракта. Стрелы злобно просвистели над ним, и тогда, только тогда в Ки Шо проснулся инстинкт самосохранения. Но зато проснулся со всей силы! Ки Шо, не вставая, порскнул с дороги в придорожную канаву, ползком шмыгнул под нависшими и переплетенными кустами, держа, как собачка, дорожную торбу в зубах, провалился в какую-то ямину, оттуда еще глубже… и опомнился только в узком водостоке под трактом. Уронил дорожную торбу себе на колени, унял бешеное дыхание, прислушался. На тракте громко ругался командир головного дозора. Ки Шор расслышал что-то насчет «удержу за стрелы в тройном размере!» и осторожно выдохнул. Похоже, преследовать его не собирались. Да и зачем гоняться за мелким оборванцем-бунтовщиком? Убежал — его счастье. С другой стороны, теперь он лучше понимал, как Пы Си смогла оказаться в кустах, куда руку-то просунуть не враз получится. Со страху и не такое учудишь.

Корпус протопал по тракту. Хлестнули и удалились резкие голоса командиров. Ки Шо выждал немножко, кое-как развернулся в тесном водостоке и пополз обратно. Как он сюда залетел на огромной скорости и не разбил голову — непонятно.

Никто не поджидал его ни в канаве, ни на тракте. Но Ки Шо на всякий случай по тракту не пошел, а взобрался на придорожную скалу, нашелся со стороны горного склона на нее безопасный подъем. Взобрался и огляделся.

Корпус лучников, оказывается, никуда не ушел. Воины дошли до ручья и по команде расположились вдоль обочины на отдых. Так что путь обратно они для Ки Шо перекрыли, но обратно Ки Шо и не собирался идти. А путь на столицу был чист на всем своем протяжении, вплоть до туманной дымки на горизонте.

Ки Шо совсем было собрался спускаться и продолжать свой Путь, но тут его внимание привлекло странное розовое пятно в кустах ниже по течению ручья. Пы Си! Юная дурочка услышала голоса воинов и теперь упрямо карабкалась на тракт, одетая исключительно в коротенькие розовые штанишки!

Ки Шо с умилением проследил, как девочку с прибаутками ведут к офицеру, как тот после короткого разговора накидывает на плечи Пы Си свой командирский плащ, приобнимает дочку рисоторговца за плечики и провожает в свою повозку. Ну, в целом Ки Шо представлял ее дальнейшую судьбу довольно неплохо. Указ императора о невинной девице с мешком золота не отменен, следовательно, что? С учетом голой симпатичной девочки с пухлым задом и мерзким характером? Следовательно, отдастся она офицеру добровольно и с огромной охотой. Он ведь наверняка не грязный, а чистый, все же имперский офицер. Потом… потом ее довезут до столицы провинции. Где она тут же сдаст спасшего ее офицера имперскому инспектору. Ну а остальное неинтересно. Офицера, естественно, казнят, потому что офицеров много и одного не жалко, а юную дочку богатого рисоторговца вернут в семью, а оттуда быстрее определят в жены кому-нибудь из младших партнеров, пока живот не начал расти.

Ки Шо спустился со скалы, вышел на тракт… и у него вдруг затряслись ноги и руки, и вообще все тело. Он наконец испугался. Внутренний стиль, да? Сметет всех на своем пути, да? Но вот встретился на пути корпус лучников, и как, смёл? Чуть не убили! Даже спрашивать не стали, кто такой! Не-е-ет, только тайна его спасет! А в прямом бою внутренний стиль против длинных луков не пляшет! Звезда боевых стилей навсегда закатилась за горизонт, это следует признать и принять! Прав мудрый Ичи!

Ки Шо грустно вздохнул и зашагал по тракту. Эх, где же его личная крытая повозка?

И вдруг он остановился. И недоуменно покрутил головой. И недоверчиво посмотрел на дорожную торбу, в которой покоилась одежда богатой горожанки Пы Си. Вор. Ки Шо — вор. Да какой ловкий, какой умелый! И, главное, какой хладнокровный! Как безошибочно все рассчитал с Пы Си! Как он не заметил, что стал вором⁈ И что самое странное — он совершенно не помнил, был ли облик вора в том жутковатом перечне личин странного существа по имени Ки Шо. И это при его исключительной памяти!

Ки Шо повспоминал, подумал. И мудро решил, что где убийца, там и вор. По сути и тот, и другой живут за счет отъема чужого добра. И неплохо живут!

И он зашагал вниз по тракту в будущее. А будущее обещалось… обещалось просто быть. Теперь, после встречи с лучниками, он хорошо понимал, что и это уже здорово.

А в это время имперский инспектор Хай…

… не спеша и с комфортом перемещался по Южному тракту. Где-то впереди мчался в столицу старательный и усердный мастер Пинг. Будущий статус именного гражданина империи как на крыльях его несет, как бы впереди коня не побежал. Но усердия и старательности в противостоянии с чудовищем недостаточно. Требуются знания и мозги — как раз то, чего у имперского инспектора имелось с избытком. Да и руководить десятком неофициальных сыщиков лучше вблизи, а не из далекой горной провинции. Так что — в столицу.

Южный тракт поражал непривычной безлюдностью. Обычно по нему днем и ночью шли, скакали, степенно ехали или маршировали массы самых разнообразных людей. Столица как магнитом притягивала всех и так же неуклонно отталкивала. Но неплановый бунт нескольких горных деревень распугал и торговцев, и местных. Должно пройти несколько дней, чтоб первые робкие путники осмелились вылезти на тракт.

Иное дело — корпус лучников. Эти не боялись никого и ничего на свете. Из окна своей повозки инспектор с удовольствием смотрел, как по тракту шагают шеренги рослых воинов. Еще бы, длинный лук не для слабаков.

Внезапно внимание инспектора зацепило какое-то несоответствие. Он выпрыгнул из повозки и повелительно махнул рукой. Его опознали по официальной одежде имперских инспекторов и остановились, командир сотни торопливо побежал навстречу.

Инспектор Хай лениво выслушал доклад сотника. Повел сонным взглядом по воинам — и ткнул пальцем в неприметную повозку внутри строя.

— Там что?

Офицер на мгновение замялся, и инспектор внутренне поморщился. Нарушаешь, так нарушай искусно! А так только напросился на публичную казнь!

— Дочь рисоторговца Си, — сообщил офицер. — Подобрали на тракте. Спаслась из рук бунтовщиков. Доставим в руки отца в лучшем виде.

— В лучшем?

И снова еле заметная заминка.

— Предъяви.

Инспектор равнодушно смотрел на заурядное личико богатой горожанки. И ради вот этого ничтожества явно неплохой офицер готов терять жизнь⁈ Но… закон есть закон, и имперский инспектор — воплощение его.

— Я — имперский инспектор первого класса Хай. Имеются ли у наследницы клана Си претензии по выполнению имперских законов?

По всем чисто человеческих традициям дурочке следовало бы выпалить «нет!», и на этом бы ее приключение завершилось благополучно для всех, в особенности для сотника лучников. Ведь он же подобрал ее, обогрел и накормил, в собственной повозке домой повез! Могла бы и промолчать о некоторых подробностях из благодарности! Но инспектор уже видел, что никакой благодарностью тут и не пахнет, а пахнет стервозными манерами богатой наследницы.

— Он меня обесчестил! — завопила наследница клана Си в полном соответствии с предположениями инспектора. — Требую защиты закона! Я была на тракте!

Инспектор с сожалением отметил, что дура дурой, но законы знает.

— Свидетели? — обронил инспектор.

— Все вокруг слышали! Я стонала, я орала! И повозка тряслась!

Инспектор повел ленивым взглядом по воинам. Суровые бойцы неловко прятали взгляды. Стонала она, значит. А страстно или в муке — попробуй теперь докажи.

— Честь имела место быть? — обратился инспектор к офицеру.

Инспектор Хай надеялся, что у того хватит ума заявить, что, мол, какая там честь после банды бунтовщиков, но офицер только побледнел и коротко кивнул. Ох и дурак…

— Коротко расскажи, как попала в отряд лучников! — потребовал инспектор. — С момента покидания своей кареты и до встречи со мной. Коротко!

С каменным лицом выслушал рассказ юной стервочки, который не оказался ни коротким, ни связным. И усмехнулся.

— В законе сказано: «Невинная девица с мешком золота». Невинная! После банды бунтовщиков — под действие закона не подпадаешь! Жалоба отклонена без возможности обжалования.

— Не банда, а один всего! — завопила наследница клана. — И главарь бунтовщиков — он только лапал, это не считается! А этот зверь как… у меня глаза на лоб от боли чуть не вылезли!

Над строем лучников залетали невольные смешки. Инспектор это отметил. Командир явно пользовался уважением бойцов.

— Командиру сотни и жалобщице — остаться на месте для дальнейшего разбирательства! — приказал инспектор. — Остальным продолжить движение!

Когда стих топот уходящего корпуса, инспектор еще раз подробно расспросил не-девицу о ее страданиях. И усилием воли задавил проявление радости. Есть! Он на правильном пути! Длинноносый, прямые волосы, мальчишка лет четырнадцати! Путешествует в одиночку сквозь бунтующую провинцию и ни демона не боится! И очень, очень хорошо подготовлен к путешествиям!

— Подожди офицера в повозке! — отпустил он Пы Си ленивым движением руки и принялся расспрашивать сотника.

Услышанное дополнительных фактов не принесло. То, что по мальчишке — а то, что лучникам встретился именно тот самый мальчишка, инспектор не сомневался — не попали всемером с пятидесяти шагов, то дело редкое, но не сверхъестественное, а инспектор Хай искал именно сверхъестественные проявления. То, что подросток сумел сбежать — и вовсе не удивительно при окружающих тракт зарослях, плохо следят за трактом местные крестьяне, наказывать пора…

— Что-нибудь странное в его поведении заметил? — прямо спросил инспектор.

Сотник подумал и отрицательно качнул головой. Но при этом слегка замялся.

— Что?

— Не поведение, внешность. У мальчишки была косичка. Очень аккуратная, тщательно заплетенная, как…

Офицер не нашел подходящих слов и прищелкнул пальцами.

Инспектор обдумал сказанное и пожал плечами. Ну, косичка. Значит, ученик одной из школ боевых искусств, все ученики заплетают себе косички. Но это не новость, с учетом того, что история в школе боевых искусств и началась.

— Я жалобу отклонил, — сказал инспектор офицеру на прощание. — И мое решение окончательное, первый класс позволяет. Но у этой дряни есть отец. Очень богатый отец. А у отца — телохранители, мастера боевых искусств. Для всех, особенно для тебя будет лучше, если она исчезнет по дороге.

Офицер неуверенно глянул на инспектора.

— Оставь ее в ближайшей деревне, ты военный и не обязан сопровождать потерянных девиц, — легко посоветовал инспектор. — Думаю, этого будет достаточно. Бунтовщики — они не в лесу же, а по деревням попрятались. И… мой тебе совет: выучи законы императора и никогда не нарушай их! Потому что не умеешь.

Офицер подумал.

— Я — твой, имперский инспектор первого класса Хай. До порога смерти твой.

— Мой, — с усмешкой согласился инспектор. — Я в этом и не сомневался.

Повозка укатила. Но инспектор на нее даже не глянул. Он с хищным прищуром смотрел на ведущий в столицу тракт. Скоро встретимся, чудовище! А там посмотрим, чье кун-фу сильнее!

Глава 12

Дерево все же прячут в лесу

За очередным поворотом тракта перед Ки Шо открылся восхитительный вид. Хмурый массив хвойных лесов здесь уходил круто вниз, до самых предгорий. Далеко внизу под ногами Ки Шо виднелись последовательно три длинных изгиба Великого Серпантина имперского тракта, последний уже еле заметный в дымах промышленного района. Но Ки Шо не обращал внимания на красоты. Выходцу из горного Лусора дали горных склонов привычны и не вызывают особых чувств. Зато он очень внимательно рассматривал еле заметную тропу вниз. Кто-то практичный здесь срезал значительную часть долгого пути. Да, по имперскому тракту двигаться гораздо легче, безопасней. Но по тропе — быстрее. И, самое главное, не под контролем Дорожной стражи. Да и путников там не было заметно на всем протяжении спуска. Подниматься снизу вверх, карабкаться по крутому склону дураков не находилось, а желающих спуститься сверху вниз распугал крестьянский бунт. Ки Шо волей случая оказался первым. И теперь он стоял в нерешительности перед сложным выбором. Как лучше? Быстро, но трудно, или легко, но долго?

Он еще раз посмотрел вдаль. Где-то там, за дымами предгорий, простиралась знаменитая Золотая житница империи. Огромное равнинное плато, где любовно возделан каждый клочок земли, где к каждому полю, к каждому саду заботливо проведены оросительные каналы от горных речек, где живет почти половина жителей империи… и где негде спрятаться на ночевку. Как там существовать, в этих гигантских толпах чужих людей? Пустят ли одинокого подростка в гостиницу? Не ограбят ли в вечерней темноте? Ки Шо почувствовал сильное желание вернуться обратно, к пустынной горной дороге, к редким бедным деревенькам вдоль нее, к горным склонам, заросшим спасительным густым лесом — ко всему, что так привычно и знакомо. В горах Ки Шо чувствовал себя уверенно… но столица — внизу.

И вдруг он услышал неторопливый перестук копыт. Кто-то не спеша ехал по тракту. И кто? Ки Шо прикинул, и выводы ему очень не понравились. Кто-то, кто не боится бунтовщиков и может смело проехать мимо корпуса лучников, не опасаясь расспросов и ареста. О, тогда этот кто-то — опасный человек!

И Ки Шо, больше не раздумывая, шагнул с тракта на тропу. По тропам он ходить не опасался, даже по самым крутым. Это по сравнению с деревенскими мальчишками он был и неловким, и слабым, но все же родился и вырос в горах, по крутым тропам ходить умел уверенно, потому что в Лусоре других не было. Тем более что тропа оказалась очень обихоженной, культурной. За долгие годы многочисленные путники где приспособили под ступеньку подходящий камень, где подрубили твердую глину, и в результате тропа стала представлять из себя что-то вроде длинной извилистой лестницы. И идти по ней не составляло особого труда. Ки Шо вначале даже запрыгал по камням-ступенькам, но быстро успокоился. Горы не прощают беззаботных, да и главный наказ мудрого Ичи каков? Правильно, не спешить. Так что он успокоил дыхание, поправил торбу на плече и размеренно зашагал по ступеням вниз. И скоро хмурый ельник скрыл его от чужих взглядов. Он шел спокойно и даже не подозревал, что именно в этот момент имперский инспектор Хай лениво провожает взглядом его подпрыгивающую при спуске шляпу и размышляет, что бунтовщикам, несмотря на все их хитрые тропы, все равно никуда от возмездия империи не деться и не скрыться. Что бунтовщики в лесу жрать будут? То-то и оно. Так что все тропы ведут бунтовщиков к селениям. А там уже их поджидают доносчики, сельские старосты, местные «ночные работники», скрепленные железной дисциплиной в единую общеимперскую тайную организацию… нет, никуда бунтовщику не деться, пусть себе бежит пока по короткой тропе вниз, в лапы Дорожной стражи.

То, что по тропе убегает именно бунтовщик, инспектор Хай был твердо уверен. Во-первых, кто еще, если не бунтовщик? Все честные люди сейчас в страхе по домам сидят. И даже если он не бунтовщик, а простой крестьянин… все равно бунтовщик. Все крестьяне — бунтовщики. В определенных обстоятельствах.

Ки Шо пересек третий загиб серпантина во второй половине дня. Он устал, хотел пить, кушать, лежать, но сильнее всего — плакать. Один, совсем один в чужом мире! И когда он услышал голоса впереди и ниже, не бросился с радостью вперед, а наоборот — отошел осторожно в сторону, за кусты, присел и стал слушать и смотреть.

Оказалось, что внизу не засада, не пост Дорожной стражи, а просто там местные у тракта занимались тем же, чем промышляют жители всех притрактовых деревень. Приземистые тетки крестьянского вида, самые разные подростки, мелкие ремесленники и просто старьевщики пристроились вдоль тракта и пытались продать путникам свои немудреные товары. Видимо, крестьянский бунт не успел докатиться до района кузниц и копей, и движение по тракту было вполне оживленным. Люди, повозки и пешие группки выходили по дороге из бокового ущелья — кто для покупок, а кто и на пути в столицу. Слабый ветер натягивал из ущелья едкий дым и пыль, но никого из местных это не волновало, привыкли. Не волновало, да, но местные особенности жизни внесли в одежду небольшие, но очень важные для Ки Шо изменения. Повсеместно на лицах и торговцев, и путников красовались повязки, защищающие горло и легкие от дыма и пыли. У девушек они выглядели даже красиво — той своеобразной красотой черных глаз над темной тканью, какой отличаются драгоценные камни на дорогом бархате.

Ки Шо заволновался. Притрактовый рынок! На нем можно купить еды! И повязку на лицо! Прямо перед Ки Шо толстая торговка разложила перед собой дорожные шляпы с темными сеточками от пыли и солнца, у нее же и десяток повязок самых разных форм и расцветок лежал на столике. Осталось встать, подойти, купить… и ни одна ищейка больше не опознает под плотной тканью его чужеземное лицо!

Но тут на Ки Шо накатила жадность, самая обыкновенная жадность жителя бедной горной деревушки. У него в торбе болталось несколько вещиц, крайне необходимых в лесных ночевках, но вряд ли нужных в путешествии по многолюдной обжитой равнине, где даже кустика бесхозного не найти, чтоб переночевать под ним. А весили эти вещицы не сказать, чтобы мало, особенно в пересчете на количество шагов, сделанных с тяжелой торбой на плече. А тут рынок, на котором все лишнее можно продать! Не выкинуть, а продать!

Но Ки Шо прекрасно знал порядки притрактовой торговли и потому не спешил двигаться с места. Продать — это хорошо… но как? Торговцы только выглядели разобщенным пестрым сборищем. На самом деле все они местные и прекрасно знают друг друга. И если сейчас выйти и пристроиться со своим товаром, Ки Шо тут же спросят, какого демона он лезет торговать на чужой территории. Сначала спросят, а потом прогонят пинками и товар отберут. Мир торговли жесток, потому что это мир денег.

Но жадность давила и давила. Жадность, а еще голод и жажда. Ки Шо решился и двинулся к тракту на запах еды — совсем как бунтовщики в деревню, в ловушку солдат императора…

Он ступил на тракт и сразу почувствовал себя уверенно, словно домой возвратился. Здесь все привычно и знакомо, здесь он путник с деньгами, здесь его величают юным господином, и все торговцы искательно заглядывают ему в глаза и протягивают свои товары. И зловредные мальчишки тоже. Но он уже учуял знакомый дразнящий запах жареных колбасок!

Маленький сморщенный повар глянул на него с удивлением.

— Юный господин действительно желает это? — уточнил он.

Ки Шо утвердительно махнул рукой, заплатил и с нетерпением впился зубами в еду…

— Что это⁈

— Ливерные колбаски! — с гордостью сказал повар. — Вкусные! И дают прилив сил! Молотобойцы специально приходят, чтоб купить именно их! Молотобойцы, рудокопы, мастера боевых искусств, каменотесы… все, кому требуется большая сила! Юный господин мечтает стать каменотесом?

Ну… неохотно Ки Шо признал, что и ливерные колбаски вкусны. За неимением лучшего. Интересно, а куда мясо делось? Оставило ливер повару, а само убежало обратно в лес?

Он купил еще медовую лепешку, воды и неспешно пошел вдоль торгового ряда. А жадность все грызла и грызла. И тащить тяжелую торбу несчетные ли до столицы страшно не хотелось. И выбросить хорошие вещи не поднималась рука. Так что он шел, ел и усиленно соображал, что тут можно сделать.

Подростку тут делать нечего, в результате пришел он к печальному выводу. Чужого подростка прогонят сразу. А вот чужую девочку… половина торговцев, которые мужчины, точно не прогонят, так вот странно устроена жизнь. А вторая половина, которые женщины… зловредные, жадные базарные женщины… при благоприятных обстоятельствах могут пожалеть сиротку. Но недолго. Значит, надо торговлю провернуть быстро и в правильном образе.

Он перебрал в уме украденную одежду. Богатую накидку, еще более богатое верхнее платье решительно отбросил. Владелица таких вещей способна скупить весь рынок, ей нечего делать на обочине тракта. Оставались алые шелковые шальвары и белоснежная дорожная рубашка — тоже вещи весьма недешевые. Но если шелковую рубашку заменить на безрукавку, которую Ки Шо прикупил перед уходом… да принять несчастный вид… да лепетать умоляющим голосом… могло и сработать. Мало ли как владелица шелковых шальвар могла оказаться в бедственном положении? От бунтовщиков убегала, например, и растеряла все вещи. И чтоб добраться до родителей, продает то, что не успела растерять, чтоб хватило на проезд в «дорожном доме».

Ки Шо не торгуясь купил простенькую коническую шляпу с сеточкой-вуалью, черную повязку на лицо от пыли, прошел до конца торгового ряда, осторожно огляделся… и не нашел безопасного места для переодевания. Можно бы вернуться на тропу, по которой спустился. Но именно там сидит торговка, у которой он купил шляпу. И одинокая девушка в дорогой одежде, пришедшая по крестьянской тропе, очень сильно удивит всех. И вызовет обоснованные подозрения.

Так что он вздохнул, переборол накативший страх, выждал удобный момент и скользнул к загородке с бадьей для естественных надобностей. Она как раз очень удобно располагалась в отдалении от тракта, но и не очень далеко.

Как он переодевался! Запутался в шальварах, чуть не упал, накинул безрукавку задом наперед, поспешно исправился… и злобно пообещал сам себе ежедневные изнурительные тренировки. Жизнь настоятельно требовала, чтоб он умел менять облик буквально за три вдоха. Большего времени для одиночества в такой перенаселенной провинции ему никто не предоставит!

Он успел в последний момент и столкнулся с каким-то ремесленником буквально на выходе. Мужчина округлил изумленно глаза — загородка предназначалась вообще-то для мужчин, женская находилась с другой стороны тракта. Ки Шо мило улыбнулся ему и проследовал мимо. И сработало! В очередной раз Ки Шо поразился, как странно устроен мир девочек! Улыбнулась — и этого достаточно! А мальчику на выходе из женской загородки наверняка навешали бы тумаков и застыдили на весь тракт!

И вновь Ки Шо повезло — на самом краю торгового ряда нашлась свободная чурочка, своеобразное торговое место. Ки Шо скромно опустился на нее и робко выложил на землю перед собой свой товар.

— Эй, а ты кто такая⁈ — тут же возмутилась соседняя торговка зеленью. — Еще и штаны богатые надела, бесстыдница! А ну иди отсюда!

Не повезло, с грустью понял Ки Шо. Торговка — дура. Кто же продает зелень во второй половине дня? Только дуры! А умные торгуют зеленью с утра, когда идут за покупками хозяйки! В результате торговля у нее не ладится, вот и злобствует.

— Почтенная, я совсем недолго и сразу уйду! — все же пролепетал Ки Шо заготовленные слова.

— Вот и иди!

— Мне только на дорогу заработать, прошу вас, сжальтесь, почтенная…

И тут, к счастью Ки Шо, вмешалась еще одна торговка.

— Отстань от бедной девочки! — распорядилась она властно. — Не видишь, малышка в беде? Эти проклятые бунтовщики никого не жалеют!

— Да будут ваши годы долгими за доброту и сострадание, тетушка-банси! — со слезами на глазах поблагодарил ее Ки Шо.

— Вот! — наставительно сказала старшая торговка. — И порядки наши знает! Значит, не всегда в шелковых шальварах красовалась! Торгуй спокойно, малышка. Только недолго. Нам, простым людям, тоже как-то надо зарабатывать на свой кусок хлеба.

— Я быстро! — заверил Ки Шо старшую торговку, «тетушку-банси».

Он действительно был уверен, что справится быстро. Торговать на тракте он умел.

Инспектор Хай поморщился. Железоплавильни и копи Черного ущелья снабжали высококачественным железом все ближайшие провинции и являлись драгоценным изумрудом в короне императора — но как же здесь воняло! Да, это не воздушные сады императорской резиденции!

Он равнодушным взглядом скользнул по ряду бедных торговцев у тракта и совсем было собрался подремать, когда его внимание привлекло ярко-алое пятно. Девочка-подросток в изящных шелковых шальварах и легкой светлой безрукавке, ножки скромненько поставлены вместе, хрупкая спинка ровненькая и прямая-прямая, крохотные ладошки застенчиво сложены на коленках… а смотрит с живым любопытством. И глаза ее над строгойлаконичностью повязки — словно два завораживающих черных бриллианта, так и сверкают. И даже под тенью сеточки-вуали угадывается нежный овал юного лица.

Инспектор легким тычком остановил возчика и открыл дверцу.

— Чем торгуешь, красавица? — с невольной улыбкой поинтересовался он.

— Удобной дорогой, мой господин! — прозвучал звонкий и веселый голосок девочки.

Инспектор посмотрел на ее товар и снова улыбнулся. Набор путешественника. Действительно — удобная дорога. А девочка бесстрашна, нисколько не смущается от его суровой формы.

Инспектору все эти вещи были не так уж и нужны, но захотелось пошутить, посмеяться вместе с веселой девочкой.

— Дорого ли просишь, малышка?

— Дорого! Больше вас все равно никто не даст, берите!

Инспектор Хай с удовольствием рассмеялся. Ну нахалка! И так забавно в исполнении ее детского голоска звучат слова староимперского языка вперемешку с чудными деревенскими словечками! Но модница, модница! Руки слегка запыленные, но видно, что ноготки аккуратно и с любовью округлены, и на ногах тоже. И пальчики нежные-нежные, словно насквозь под солнцем просвечивают! Грудь еще не выросла, а уже чувствует свою красоту!

Он еще пару минут перебрасывался с удивительной девочкой шутливыми фразами. Потом достал нефритовую монету и с улыбкой протянул:

— Подвезти, малышка?

— О, это очень, очень опасное предложение, — чарующе грудным, очень серьезным, но с искрами сдержанного смеха голоском сказала девочка и скромно опустила ресницы. — На этом пути бедную девочку подстерегают такие опасности!

— Это какие опасности могут подстерегать бедную девочку в карете имперского инспектора первого класса⁈ — с искренним любопытством спросил инспектор Хай.

И с невольным смущением он услышал полный перечень венерических болезней из академического учебника по медицине. Инспектор от неожиданности даже закашлялся. А девочка резво вскочила, присела в изящном реверансе, отступила к неприметной тропке за ее спиной и так заразительно рассмеялась, что инспектор не выдержал и улыбнулся в ответ. Чертовка одним своим грудным голосом дала понять, что подумает над его предложением!

— Поехали! — усмехнулся инспектор Хай и захлопнул дверцу. Как ни крути, но очаровательная девочка права: мало ли какие болячки можно подцепить на тракте от незнакомой попутчицы, возможно, уже прошедшей через грязные руки бунтовщиков? Но яркая девочка, ох и яркая, такой в коллекции инспектора еще не встречалось!

А Ки Шо проводил карету напряженным взглядом из кустов. Сердце стучало бешено и норовило выпрыгнуть из груди. Инспектор Хай! Тот самый, который хотел допросить простушку Минь насчет событий в буковом лесу! Страшный человек! Но более опасным Ки Шо показался его спутник. Опытный воин смотрел на Ки Шо во время разговора молча, но цепко, и наверняка отмечал все несуразности его личины!

Ки Шо почувствовал непреодолимое желание бежать без оглядки. И чуть не ломанулся сломя голову обратно вверх по склону, не разбирая дороги! Но перед глазами вдруг встал веселый, беспечный Ичи, улыбнулся ободряюще, словно похлопал по плечу… и Ки Шо удалось задавить слепую панику. Бежать надо, но — правильно бежать!

Он огляделся — никто не смотрит. Повторил в уме последовательность действий по переодеванию. Сосредоточился. Главное — не запутаться! И — словно полыхнуло на мгновение в кустах алым, а потом тут же — светло-серым. И через несколько неторопливых ударов сердца из-за куста показался невзрачный подросток с повязкой на лице по самые глаза, в глубокой дорожной шляпе, махнул рукой удачно проезжавшему мимо «дорожному дому», торопливо расплатился с возницей, забрался внутрь — и пара битюгов не спеша покатила «дорожный дом» по направлению к столице, вслед за богатой каретой имперского инспектора.

— А забавная девочка, не правда ли? — весело обратился инспектор к своему помощнику.

Но опытный воин не поддержал его веселого тона.

— Я бы так не сказал, — покачал он головой. — Странная, да. Но не забавная.

— Почему? — все еще улыбаясь, лениво поинтересовался инспектор. — Как она смешивала литературный староимперский с деревенским наречием — ну прелесть же? А голосок какой⁈

— Смешивала, — кивнул помощник. — Но я не понимаю, откуда у притрактовой девочки знание высокого литературного стиля. Моя супруга им, например, не владеет, а живет в городе два десятка лет. В горной провинции ему негде научиться.

— Продолжай, — настороженно сказал инспектор.

— И вот эти деревенские словечки — они тоже странные, — твердо сказал помощник. — Так говорят в деревнях Лусора. А здесь, в Черном ущелье, говорят совсем по-другому. Горцы — они вообще сильно отличаются от остальных жителей империи.

— Так, может, она и пришла из Лусора? — предположил инспектор.

— В шелковых шальварах очень богатой горожанки? — усомнился помощник. — Не ошибусь, если предположу, что во всех деревнях Лусора не наберется денег, чтоб купить такую одежду! А вот безрукавка ее — из очень простой ткани, и это тоже очень, очень странное сочетание. Как и внешность. Под шляпой и сеточкой мало что видно, но все же заметно, что глаза у нее непривычного разреза. Красиво, но непривычно. И, кажется, прямые волосы, что тоже редко встречается. И товар ее — странный. Где девочка могла взять набор путешественника? Она что, шла по тракту мимо бунтовщиков одна и ночевала в лесу? Тогда она — очень странная девочка… И главный вопрос — откуда она вообще тут взялась такая? Не из ближайших деревень, это точно, не из поселка рудокопов… откуда?

— Разворачивайся! — рявкнул инспектор возчику, а потом бешено зашипел помощнику в лицо:

— Ты почему молчал, если все видел⁈

— Мой господин! — твердо сказал сильно побледневший воин. — Я — из тех солдат, которые не мечтают стать командующим! Моя судьба — исполнять приказы! Вы могли вести свою игру. Она могла оказаться вашим агентом. Или вас это вообще могло не заинтересовать. Я ждал приказа.

Инспектор с силой выдохнул и привел мысли в порядок.

— Девочка! — свистящим шепотом сказал он. — В этом причина. Они всегда врут, и им прощается… и в результате перестаем замечать странное.

Около притрактового рынка инспектор приказал остановить карету и отправил помощника провести следствие. Сам же прикрыл глаза и погрузился в сонное ожидание. Потом бесстрастно выслушал результаты поисков. Откуда появилась странная девочка — никто не знает. Кто она — никто не знает. Куда и как пропала — не заметили. Тракт — вот он, виден на всем своем протяжении, и словно в воздухе растворилась!

— Странная, говоришь? — усмехнулся инспектор. — Не то слово! Ну, привет, чудовище… На этот раз схватка осталась за тобой. Недооценил, признаю. До встречи в столице, тварь! И там посмотрим, чье кун-фу сильнее! Мне бы только встретить тебя лицом к лицу! Тварь…

Глава 13

Смертельные недостатки внутреннего стиля

К первому городку Золотой житницы «дорожный дом» подкатил на закате. Остановился у почтовой станции, два служки тут же подбежали, выпрягли усталых лошадей и увели. Пассажиры выбрались из надоевшей повозки, чтоб немножко размяться и перекусить. Двое мужчин, которые ехали именно сюда, церемонно раскланялись с попутчиками и удалились с деловым видом. Ки Шо подумал, подумал… и решил не просто выбраться из повозки, а убраться от нее вообще. Всякое болтали шепотом про имперских инспекторов, но никто не рискнул обвинить их в глупости, и Ки Шо не собирался стать первым таким дурачком. «Дорожный дом» — самое очевидное средство для беглеца, не так ли? Значит, надо держаться от него подальше. Проехал немножко, рискнул, отдохнул — но хорошего помаленьку. И своих врагов надо всегда опережать на шаг.

— Ученик, ты бы снял повязку! — хмуро посоветовал ему возница. — Это Золотая житница, не наше Черное ущелье. Тут в повязке ходить не принято. Цзиньхуань — мелкий городок, пятиста тысяч не наберется, но гонору у них — скоро со столичными сравняются!

И возница с презрением сплюнул на землю.

— Обязательно так и сделаю, почтенный! — вежливо сказал Ки Шо, отошел за повозку, как бы случайно прогулялся до ворот почтовой станции… и нырнул в ближайшую улочку.

Повязку он и не подумал снимать. Закрытое лицо — гарантия его безымянности. Всего лишь подросток с копей, один из многих. А вот подросток с чужеземным лицом уже не один из многих, так что лучше не рисковать.

Пятьсот тысяч жителей! И это считается небольшим городком! Количество жителей Ки Шо быстро прочувствовал на местных улицах. Ремесленники и торговцы, разносчики воды и еды, прачки, служанки и множество-множество других непрерывным потоком шли в разных направлениях, ничуть не смущаясь тем, что солнце вот-вот зайдет. Как начал понимать Ки Шо, в этом «маленьком» городке жизнь кипит и ночью, не просто же так у каждой лавочки, на каждом углу выставлены фонари? Шум и гомон множества голосов с непривычным акцентом висел над улицами. Сквозь него прорывались резкие крики ишаков и не менее резкие — стражников, вплетались звонкие молоточки чеканщиков, призывы уличных торговцев едой… и Ки Шо растерялся. Все последние часы он напряженно соображал, как незаметнее сбежать, и совершенно упустил из виду последующее. И куда теперь идти? Чем он должен озаботиться в первую очередь?

Но Цзиньхуань оказался городом, в котором твои затруднения охотно берут на себя другие.

— Эй, чумазый! — окликнул Ки Шо нахальный детский голос. — Ты, с повязкой! Придурок из Черного ущелья! Здесь наш город!

Ки Шо с удивлением повернул голову… и в этот момент его ударили со спины по затылку. Он шагнул на подгибающихся ногах и упал лицом вниз.

Ки Шо повезло — юные налетчики еще не обладали должным опытом. Убедились, что чужой подросток упал, и тут же кинулись к его торбе, не стали проверять его состояние. А Ки Шо от удара медленно соскользнул в уже привычный транс…

Он стоял во внутреннем мире на краю небольшой площади и отстраненно наблюдал, как стайка подростков деловито его грабит. Что странно, многочисленные прохожие совершенно не обращали на эту возмутительную сцену никакого внимания, и даже два стражника на перекрестке наблюдали с безразличием демонов, все повидавших за тысячелетия своего бессмертия. Только толстая торговка запнулась об его ноги и проворчала, что понаехали всякие грязнули с копей, пройти невозможно.

А в груди Ки Шо внезапно разгорелся гнев. Мальчишки, снова противные мальчишки! Оторвать бы им головы, да стражники смотрят! Сейчас смотрят, потом доложат всем, кто спросит! Но… он же может в своем мире все, не так ли? И выглядеть может, как хочет именно он?

И Ки Шо решительно сгреб обнаглевших мальчишек в кучу невидимыми руками. А потом возвысился над ними и угрожающе разинул огромную пасть. Огромную клыкастую пасть черного демона.

— С-страшно? — прошипел он.

Наверно, мальчишки визжали. Он точно увидел, что некоторые обмочились. Но ему было все равно.

— Забудьте! — прошипел он. — Но бойтесь!

И убрал невидимые руки.

Мальчишек словно ветром сдуло. Он еще проводил их свирепым взглядом, но гнев схлынул так же внезапно, как появился, так что Ки Шо с неохотой вернулся в собственное тело.

Голова нещадно болела. Наверно, ему разбили палкой затылок. Так уже было однажды в родной деревне. Он тогда почти неделю лежал дома и не мог встать. Но здесь не дом, лучше подняться, пока еще какой-нибудь шакал не польстился на беспомощную жертву.

Зато теперь он точно знал, что делать! Ему срочно нужно найти аптекаря! Конечно, аптекарь не совсем то же самое, что доктор, но обрабатывать маленькие ранки, срезать мозоли и вытаскивать занозы берется охотно. Лекарства — они дорогие, их покупают довольно редко, и мелкая врачебная помощь помогала аптекарям существовать скромно, но достойно.

Ки Шо кое-как поднялся. Снял повязку с лица. Теперь он понимал, почему возница советовал ему избавиться от приметы выходца из Черного ущелья. Соседние провинции враждуют, это обычное дело. И вообще — вражда соседей в Срединной империи являлась самым обычным делом. Деревня на деревню, улица на улицу… Слишком большое население, слишком велика конкуренция. Даже родной деревне Ки Шо злобно завидовали соседи, потому что она находилась на тракте. Пожалуй, в Цзиньхуане лучше быть мальчиком с необычным лицом, чем вполне обычным подростком из Черного ущелья.

Аптека нашлась далеко не сразу и только после неоднократных расспросов. Сам Ки Шо сроду бы не догадался искать аптеку в глухом тупичке. Ведь аптека — это же торговля? А торговля идет гораздо лучше на оживленных, проходных местах…

«Это Цзиньхуань, полмиллиона жителей, — напомнил сам себе Ки Шо. — Здесь сложно со свободным местом».

И осторожно толкнул дверь.

Дверные колокольчики прозвенели нежно и негромко. Седой мужчина за стойкой поднял голову от фолианта и уставился с благожелательным интересом.

— Почтенный, не возьметесь ли обработать маленькую ранку? — пробормотал Ки Шо.

Поклониться он не рискнул, разумно опасаясь упасть. Голова все же сильно болела и неприятно кружилась. Как во сне, он почувствовал на своем локте твердую руку аптекаря. Его аккуратно провели за стойку и усадили на кресло непривычной формы.

— Юному господину лучше обратиться к хирургу, — вежливо сказал над ним аптекарь. — Здесь надо зашивать.

— Сделайте, что возможно, — прошептал Ки Шо. — Я не дойду до врача.

— Пять медных. У юного господина найдется, чем заплатить? Судя по виду, юного господина недавно ограбили?

Деньги у Ки Шо имелись. Торба, конечно, пропала, ее малолетние бандиты утащили в первую очередь, но Ки Шо благоразумно запрятал монеты в самые разные места.

Аптекарь аккуратно протер рану, и боль как-то отдалилась, стала вполне терпимой. Потом голову стало остро покалывать, но тоже вполне терпимо. А потом перед носом Ки Шо появилась кружка с теплым травяным настоем. Он выпил ее всю, и стало совсем хорошо.

— Я все же взял на себя смелость зашить, — признался аптекарь. — Семь швов, маленькое обезболивание и женьшеневый чай. Одна серебряная, юный господин.

Ки Шо аккуратно достал из нагрудного кармана серебряную монету, постаравшись сделать так, чтоб не брякнули остальные. Еще в родной деревне он хорошо уяснил, что разжигать зависть в других опасно для собственного здоровья.

— Помочь юному господину дойти до выхода? — вежливо предложил аптекарь. — Нанять возницу?

— Благодарю, я сам, — так же вежливо отказался Ки Шо. — Скажите, вы ведь и женскими средствами для красоты занимаетесь? Могу я купить у вас кое-что в подарок для старшей сестры?

Мужчина за стойкой еле заметно усмехнулся.

— Для сестры или для себя? — спокойно уточнил он. — Рекомендации могут различаться, и существенно.

Ки Шо замер. Оценил аптекаря. Мужчина средних лет, с уже заметной сединой в коротких волосах. Движения экономные, точные, что для хирурга неудивительно. И ясный выговор староимперского высокого литературного стиля, которым в минуты раздражения охотно пользовалась мама и более никто. Так кто же он? Аптекарь? Имперский шпион? Мастер боевых искусств? Мудрец?

Ки Шо на всякий случай приготовился соскользнуть в транс. Один хороший удар по голове сразу увеличил в нем предусмотрительность на порядок.

— Юный господин и девочка тоже, — утвердительно сказал аптекарь. — В горах Лусора такие иногда рождаются. Мудрецы говорят, это из-за вашей воды…

— У нас очень чистая вода, — невольно возразил Ки Шо.

— Прозрачная не всегда значит чистая, юный господин-госпожа. Если не секрет, что юный господин ищет так далеко от родины? Горцы неуютно чувствуют себя на равнине. И где твои родители?

— Я… не знаю, где они, — признался Ки Шо. — Странствую в поисках лучшей судьбы. Думал стать учеником аптекаря, но вы ведь принимаете только девочек, таков имперский закон…

— Таких, как ты, тоже, — заметил аптекарь. — Просто ты — редкость. Что ж, я тебя услышал. Горец, живым добрался до Золотой житницы империи… да еще и с монетами… и что-то знаешь о законах империи… ты мне подходишь. У меня как раз нет ученика. Если умеешь читать хотя бы провинциальное письмо — совсем хорошо. Конечно, при условии, что юный господин не передумал.

— А что случилось с предыдущим учеником? — осторожно спросил Ки Шо.

— Умер, — коротко сказал аптекарь.

Ки Шо задумался. Умер. Да, это частое событие в Срединной империи. Жителей много, еды мало, работа тяжелая, болезни свирепствуют… но чтобы умер ученик аптекаря, именно лекарства от болезней и продающий? Странно и подозрительно.

— Легочные хвори лечатся очень трудно, — сухо сообщил аптекарь, правильно понявший причину его заминки. — А ученик не отличался здоровьем. Но юный господин, конечно, вправе отказаться от бесплатной еды, комнаты, обучения редкой профессии, привилегий союза аптекарей, статуса имперского чиновника низшего ранга, дюжины медных в качестве ежемесячной платы и пойти искать лучшей доли на улицах приветливого Цзиньхуаня. Бывает всякое, может, юному господину повезет.

Откровенную иронию Ки Шо почувствовал даже сквозь боль в голове. Да, «приветливый» Цзиньхуань ясно показал, что живым до столицы он вряд ли доберется. У внутреннего стиля обнаружились серьезные недостатки. Не очень он помогает, когда бьют со спины.

— А знание учеником имперского письма как-то влияет на количество медных? — на всякий случай поинтересовался он.

В глазах аптекаря мелькнула удивленная смешинка.

— Влияет. Серебряный.

— Согласен, — решился Ки Шо. — Но, учитель, боюсь, я не смогу ходить с поручениями в город. Приветливый Цзиньхуань очень неприветлив к чужакам. Как выяснилось.

Аптекарь вскинул голову и распрямил плечи:

— Личному ученику главы союза аптекарей и мастера Школы Летающих Кинжалов не решатся вредить в приветливом Цзиньхуане! Я, Сяо Пэн, гарантирую твою безопасность и защиту, подтверждением чему послужит официальный договор ученичества!

Ки Шо со смешанным чувством следил, как мужчина заполняет официальный пергамент. Ученик аптекаря… давно ли он не смел мечтать о таком счастье? А сейчас стоит и сомневается. Правду говорят, что пес, вкусивший свободы, никогда не сядет на цепь. А что ему сейчас предлагают, если не цепи? Но… и до столицы с его силами не добраться. Тут не спрячешься от опасностей в лесу, тут везде люди.

— Какое имя внести в договор? — деловито поинтересовался аптекарь.

— Ки, — подумав, сказал Ки Шо. — Просто Ки.

— Но это девчоночье имя, — с улыбкой напомнил мужчина.

— Да я как бы немножко тоже, — криво улыбнулся Ки Шо. — У меня храмовая татуировка на ноге — Ки.

То, что на правой ноге татуировка имени Шо, он решил не уточнять. Учитель Ичи не зря предупреждал, что полное имя Ки Шо в центральных областях империи звучит… несколько скандально. Для знатоков истории. Седой аптекарь подозрительно походил на такового.

— Да, но… лучше Ким, — решил аптекарь. — Имя чужеземное, но и лицо у тебя не совсем наше. И это гораздо лучше, чем мальчику носить девчоночье имя. Но я скажу, странная у тебя была мама!

Ки Шо мысленно с ним согласился. У него у самого личность родной мамы чем дальше, тем все больше вызывала всякие недоуменные вопросы.

Имперский инспектор Хай с утра пребывал в раздражении. Во всем, как его там… во всем Цзиньхуане не нашлось достойной инспектора первого класса гостиницы! И ни один купец-банси не сообразил уступить с поклонами свою резиденцию! Разжиревшая деревня, возомнившая себя городом! Даже какие-то собственные боевые стили культивирует! Вызвать бы сюда парочку мастеров-Душителей, смиренно попросить у всяких там мастеров Летающих Кинжалов и Смертоносных Обручей преподать несколько уроков и передавить их, как щенят! Жаль, нельзя, по императорскому указу Школы боевых искусств являются центрами крестьянских ополчений на случай вторжения кочевников.

С недовольным лицом инспектор Хай выпил холодный женьшеневый чай и приказал вознице выезжать. Хозяин гостиницы рухнул на живот с мольбой пощадить, но инспектор безразлично прошел по нему к выходу. Приказ о лишении гостиницы императорской лицензии и почетного знака хризантемы он уже подписал.

И городские жители раздавались перед каретой инспектора как-то не очень охотно. Разжиревшая деревня, без которой Золотая житница спокойно проживет!

Инспектор совсем было решил потребовать сопровождения городских стражников, чтоб побыстрее покинуть неприятный город, но тут к карете бросилась какая-то дура с прошением в руках.

— Защиты! — завопила она пронзительно. — Прошу защиты!

Инспектор нехорошо улыбнулся. Защиты? Просит? А орет так, как будто требует. Ну, будет ей защита. Строго по законам императора.

Он приказал остановиться и выбрался наружу с ленивым и скучающим видом.

Женщина рухнула на колени и сунула ему в руки пергамент с прошением. Сверху пергамента скромно лежала нефритовая монета.

Инспектор Хай немного смягчился. Пергамент, не рисовая бумага. И монета… не высшего достоинства, но тоже ничего.

— Коротко суть, — привычно потребовал он, так же привычно предполагая, что ни коротко, ни по сути у женщины не получится. Но толстуха смогла его удивить.

— На моего сына напал демон, и он стал невменяемым! — выпалила женщина. — Прошу защиты от демона!

В толпе стоящих на уважительной дистанции горожан залетали смешки. Демоны, да. Последнее упоминание о которых — легенды времен Первого императора. Инспектор Хай тоже усмехнулся, но прошение принял, обязан был принять. Демоны и прочие сверхъестественные существа находились в ведении императорской канцелярии.

А в следующий момент он узнал нефритовую монету. Свою нефритовую монету. Она была коллекционной, не особо редкой, тем не менее в свободном хождении таких не имелось. Вчера она попала в руки одной очень яркой и очень загадочной девочки. А сегодня ее уже сует в виде скрытой взятки какая-то растрепанная торговка. Интересно, очень интересно…

Инспектор кивком подозвал помощника. Лениво огляделся, махнул рукой квартальному старосте и потребовал доклад о происшествии.

— Скандальная и глупая женщина, — заискивающе сказал староста. — Сама не понимает, что несет.

— Господин инспектор приказал доложить о происшествии! — свирепо рявкнул на старосту помощник. — Не характеристику просительницы!

Староста чуть не потерял сознание от страха, мелко задрожал, обернулся и замахал руками квартальным стражникам:

— Расскажите, что видели! Быстро!

— Ну, сынок ее с дружками стукнули кого-то, — пробормотал стражник, багровый от страха. — Мы хотели вмешаться, мы всегда вмешиваемся! Но они разбежались!

Инспектор с искренним недоумением оглядел стражника.

— Ты действительно считаешь, что можешь обмануть инспектора первого класса? — тихо полюбопытствовал инспектор Хай. — Тогда ты дурак. Неинтересно. Помощник, займись.

Инспектор Хай неторопливо вернулся в карету. С умеренным интересом послушал, как помощник уверенно и жестко проводит следствие. Ну… терпимо. Всего-то и ударил пару раз. Правда, мечом. Но стражников инспектор Хай и так в уме уже приговорил. Мерзкий городишко, и стражники в нем мерзкие.

Потом инспектор выслушал результаты расследования. В целом обычная история грабежей приезжих одиночек с долевым участием стражников, если б не ее результат. Шестеро мелких бандитов одновременно рехнулись. Теперь им везде чудится страшный демон. А что произошло накануне, не помнит ни один из них.

— Что скажешь? — поинтересовался рассеянно инспектор Хай. — Вчера ты меня впечатлил.

— Боюсь сегодня разочаровать, — усмехнулся воин. — Я не разбираюсь в повадках демонов. Знаю только, что их не было.

— Почему же? — задумчиво пробормотал инспектор. — Они были. И они бессмертные.

— Господин?..

— В имперской канцелярии есть специальная служба по изучению сверхъестественного, — хмуро сказал инспектор. — И они вовсе не бездельничают. Как он хоть выглядел, этот демон?

— Да как демон и выглядел… Клыки, ядовитая слюна…

— Я имею в виду того, на кого напали наши грабители, — усмехнулся инспектор.

— Подросток. Обычный подросток из Черного ущелья. Его по повязке на лице опознали, потому и напали. Они тут враждуют, Золотая житница и Черное ущелье.

Подросток. Обыкновенный подросток. А в Черном ущелье была девочка, очень красивая девочка, инспектор не мог ошибиться. И?

— И все же — что скажешь? — усмехнулся инспектор.

— Если отбросить бредни про демона, то… монета, — неуверенно сказал помощник. — Она все портит. Без нее — обычная история. Ограбили одиночку, добычу поделили, отдали долю стражникам, самое ценное главарь забрал себе. Но вот монета…

— Могли украсть, — вздохнул инспектор. — С чего ты решил, что монету забрали у подростка?

— А демон? — рискнул спросить помощник.

— Нашла воришек и вмешалась, — усмехнулся инспектор. — Подростку повезло, воришкам нет.

— Вмешалась⁈ Господин… за кем мы гонимся? В смысле, если это демон… хватит ли сил остановить?

— Хватит, — небрежным тоном успокоил помощника инспектор. — Демона можно убить. Они бессмертны в том смысле, что не умирают от старости. А от клинка в сердце — подыхают, как любая тварь. Но знаешь, что меня смущает? ОНО все время нас опережает!

— Нагоним и обгоним! — заверил помощник. — И… что с просительницей?

— Как что? Закон забыл? Что положено семье преступника, уличенного дважды? Займись.

Я быстро! — пообещал помощник и выскочил наружу.

Тонко свистнул меч, толпа охнула. Инспектор ткнул возницу кулаком в спину и зло приказал:

— Гони!

Глава 14

Школа Летающих Кинжалов

Чистый, ясный рассвет сиял над бескрайними равнинами Золотой житницы империи. Высокая древняя стена внутреннего двора, изогнутые крыши домов за ней, темные ветви деревьев словно были любовно и филигранно точно выведены кисточкой вдохновенного художника на прозрачной синеве неба.

Сяо Пэн ценил чистую красоту рассвета, когда воздух еще прозрачен, не помутнел от пыли и испарений земли, когда он несет в себе столько живительной энергии. И занятия со Старшими учениками проводил только в это время.

Дюжина бесстрастных юношей двигалась удивительно слаженно, как один организм. Отточенные движения перетекали одно в другое, медленно кружились в застывшем воздухе ритуальные плащи, и яростно сверкали смертоносные клинки, отправляясь в безошибочный полет к мишеням. Трансовое вращение, величайший секрет Школы Летающих Кинжалов. Сяо Пэн знал, что пройдет немного времени, и вращения учеников приобретут необходимую плавность и сосредоточенность на внутренних силах. И случится чудо. Фигуры учеников в белых плащах воспарят во вращении над землей. Волшебное действо, повергающее в благоговейный трепет жителей Цзиньхуаня на ежегодных играх боевых школ.

И вот один из учеников в мягком прыжке воспарил вверх, завис в плавном развороте, сверкнули клинки, за ним следующий, и уже словно белоснежная стая закружилась над неприметным двориком в глубине городских улочек. Школа Летающих Кинжалов, последний осколок некогда великой силы. Лучшие ученики могли подниматься до верха забора. А когда-то воины Школы бросали вызов самому Солнцу… Было или нет? Сяо Пэн не знал ответа на вопрос. Эпоха до Первого императора — территория легенд. В легендах возможно всё, подвластное человеческому воображению. А как насчет реальной жизни? Даже Семь Непобедимых, по слухам, искусством полета в должной мере не владели. Говорят, из них лишь Ворон кое-что умел. При одной из осад Запретного города бешеный защитник справедливости запрыгнул на надвратную башню и прошел по ней смертоносным смерчем — единственная демонстрация древнего искусства, случившаяся при множестве свидетелей. Надвратную башню Сяо Пэн видел, впечатляет. Но и только. Прыжок — это не полет, это… прыжок. Мощный толчок от земли, в полном соответствии с философией лучезарного Далиня, утверждающей, что реальным миром управляет физическая сила. Крепкие кулаки, могучие удары — вот база всех легендарных стилей Далиня. Мощный прыжок — всего лишь удар ногами по земле. А Древние умели летать. Было или нет?..

Сяо Пэн почувствовал за спиной присутствие. Мальчик Ким, новый ученик. Замер у выхода на террасу и наблюдает за волшебством, раскрыв рот. Ну, может, хотя бы картина тайной мощи Школы добавит его голосу положенного для ученика уважения к наставнику. За прошедшие две недели Сяо Пэн так и не определился с учеником. Какое-то несоответствие постоянно цепляло внимание. Вроде и отвечает, как положено, с поклонами, но в голосе почтительности ровно капелька и не более. И, получив распоряжение, всегда на мгновение задумывается, словно оценивает слова наставника по какой-то своей шкале. Оценивает! Наставника! И держится слишком свободно для мальчика, потерявшегося в огромном чужом мире. Вот и сейчас: появился без вызова и наблюдает то, что вообще-то проходит по разряду секретов Школы.

Закончилось волшебное действо. Ученики коротко поклонились наставнику, разобрали глиняные чаши, наполнили их водой и встали в учебный «лепесток мэй-хуа». Упражнения с чашей на голове — олицетворение контроля над телом. Упражнение, подводящее к полету и завершающее его. Тоже — один из секретов методики обучения.

Тихо звучали шелковые струны гуциня, и в созвучии с ними слитно двигались безупречные фигуры учеников. Восемнадцать основных стоек, четыре перехода, древняя классика боевых искусств.

Растаял последний звук. Ученики тихо заговорили, обмениваясь оценками упражнения.

— Понравилось? — спросил Сяо Пэн, не оборачиваясь.

— Очень, — признался ученик, впрочем, без особого восторга. — Позволяет контролировать пространство вокруг себя? Никто не нападет со спины незамеченным?

Сяо Пэн сдержал удивление. А ученик непрост! Опция контроля пространства — не из самых очевидных! Обычно обращают внимание на безупречное владение телом, а самые невнимательные вообще считают упражнением на равновесие.

— Возьми чашу! — решил Сяо Пэн.

Ученики замолчали и с любопытством развернулись. Мастер крайне редко брал новых учеников в Школу Летающих Кинжалов. Ученики аптекаря — те да, сменялись регулярно, но круг Старших учеников оставался неизменным.

Вновь зазвучал гуцинь. Мальчик Ким принял исходную стойку, перетек в другую, шагнул…

Сяо Пэн смеялся искренне, как никогда раньше. Утирал глаза и снова не мог сдержать смех.

— Так плохо? — печально спросил ученик.

— Нет, вовсе нет! — с чувством заверил Сяо Пэн и снова залился смехом. — Это рекорд! Ни одного правильного движения! Разлил воду, разбил чашу, наступил на плащ! И ни одного правильного движения! Я многих учеников воспитал в своей жизни, но такого не видел! Чудо! Настоящее чудо!

— Я знаю, что не подхожу для рукопашного боя, — вздохнул мальчик Ким. — Но ваши ученики — они… стройные, легкие. Не очень похожи на учеников других боевых школ. Я думал… надеялся… хотя бы этот стиль для меня.

Сяо Пэн нахмурился. Что значит — хотя бы⁈ Эта жалкая пародия на мужчину сомневается в истинности Школы Летающих Кинжалов⁈

— Выпускники бойцовых школ — это же стражники, бандиты, вышибалы… Дорожная стража еще, — неловко пояснил ученик. — Сильные, тяжелые воины. Именно такие побеждают в схватках. Ваши ученики… другие. Я думал, они идут Путем духа…

— Они идут Путем духа, — сухо сказал мастер. — А твой путь — в горную лавку. Список покупок на столе в лаборатории.

Ученик молча поклонился и ушел. Но очарование прозрачного тихого утра уже было безнадежно испорчено. Путь духа — древний, уважаемый Путь! Но — трудный! И те Школы, которые его отвергли и приняли на вооружение простые практики лучезарного Далиня, раз за разом били представителей Школы Летающих Кинжалов. Бычьи шеи, каменные кулаки и мощные грудные клетки легко ломали порхающую изысканность учеников Сяо Пэна. Одно утешение — всех представителей школ рукопашного боя в свою очередь без проблем гоняли солдаты императора, особенно корпуса лучников. Эпоха Длинных Луков — закат великолепной эпохи бойцовых школ и смерть лучезарного Далиня…

«Неудобный ученик, — решил Сяо Пэн. — Выгнать бы, но скоро сам помрет. И хотя бы помрет с пользой».

Учениц аптекаря и вот этого полумальчика Сяо Пэн тихо презирал. Робкие, беспомощные или, как вот этот последний, избитые, они появлялись на пороге его аптеки. Надеялись старательностью, трудолюбием привлечь внимание своего хозяина, пройти обучение и занять достойное место в обществе… наивные тупицы! Никто из них даже не задумался, почему в ученицы принимают исключительно девочек да уродов из нищего Лусора, а аптекари — исключительно мужчины! Тупицы. Аптекарей учат на специальном факультете императорского университета и нигде более! Химия, фармакология, анатомия, математика, механика! Разве этим наукам можно обучиться малограмотным беженцам из деревенских провинций? Да еще в кратких промежутках между уборкой помещений, работой со ступкой и выполнением разных поручений? Ученики аптекаря требуются для грубой работы! И еще, что не очень известно, но принято по всей империи — для проверки новых лекарств. Конечно, есть лабораторные мыши, но они не то, совсем не то. Проверить лекарство для человека можно только на человеке. Для того и придуман специальный указ императора об ученичестве при аптеках. Бесприютных девочек в деревнях много. Это мальчиков-сирот разбирают по родственникам, их к тяжелой работе можно приставить, а девочки… куда их столько? Народу в Срединной империи много, очень много, несколько тысяч сирот-девочек на опыты не жалко. Тем более что они все — тупицы. Потому что умные находят возможность возвыситься! Вот Сяо Пэн же возвысился? Сирота, но выдержал трудный конкурс и попал в Школу Пути духа! Перенес все запредельные нагрузки, все издевательства от преподавателей и старших учеников, не стал калекой, как многие, не оборвал жизнь самоубийством, как более слабые! Все вынес и единственный из потока поступил в университет. Да, с поддержкой благодетеля, о чем неприятно вспоминать, но благодетель — тоже его заслуга, не чья-то со стороны! Вот поэтому Сяо Пэн — уважаемый всеми аптекарь, глава Школы Летающих Кинжалов, а полумальчик Ким — не более чем пыль под ногами. Слабое звено в цепи жизни, таких не жалеть, только презирать. Да проверять на них лекарства.

Сяо Пэн сделал несколько глубоких вдохов, привел себя в состояние сосредоточенности и начал упражнения. Настоящий мастер никогда не тренируется при учениках. Только в одиночестве! Тогда все ошибки — только твои, и все достижения тоже только твои! И есть чем встретить заносчивого старшего ученика, вообразившего, что он сравнялся в мастерстве с наставником — а такие регулярно появляются.

Движения мастера становились все плавнее, легче, все глубже он проваливался в волшебное состояние транса. Еще чуть-чуть, и начнется чудо. Нет, Сяо Пэн не умел летать в точном смысле этого слова. Прыжок — высокий, выше изогнутой крыши аптеки, плавный, продолжительный, так похожий на полет… но не полет. Древнее искусство полета осталось во временах до эпохи Первого императора, там же, где чудища, демоны и Воины духа…

И тут на краю сознания появилось что-то цветастое… и живое. Не в реальном мире, во внутреннем. Инстинкты сработали быстрее мысли, Сяо Пэн хлестнул плащом по угрозе и выпал в реальный мир. И лишь потом мелко задрожали пальцы. Кто? Кто⁈ Старый наставник в Школе Пути духа умел появляться во внутреннем мире ученика, но его Сяо Пэн давно уже вызвал на пару уроков мастерства и убил. А выше наставника в этом запретном искусстве не было никого. Тогда кто?

Руки по-прежнему дрожали, потому что объяснение имелось одно, и оно пугало. Кто-то явился из древних времен. Кто-то, желающий смерти Сяо Пэна. Они, Древние, все несут смерть, даже добрые. Слишком могучие для реального мира, слишком вспыльчивые. Слишком принципиальные и гордые.

Сяо Пэн огромным усилием воли победил страх. Имелся ничтожный шанс, что кто-то из мастеров Цзиньхуаня в медитациях случайно прикоснулся к запретному искусству. Случайности занимали свое достойное место в жизни, без них не бывает удачи. Но кто он? Чтоб просто попасть во внутренний мир, требуются годы и годы тренировок, требуется самоконтроль на пределе человеческих возможностей… и нахождение поблизости. Старый наставник мог достать ученика максимум через три стены.

Сяо Пэн перетек в стремительные движения. Обойму с метательными ножами — на грудь. Длинный меч цзянь — на пояс. Хлопнула дверь, ширма улетела в сторону…

Мальчик Ким за лабораторным столом спокойно поднял голову.

— Наставник?

Сяо Пэна снова царапнула крайне неуважительная манера горца. Не вскочил, не поклонился! Просто осведомился, чего от него надо наставнику!

— Кто здесь был только что? — резко спросил Сяо Пэн. — Здесь, в аптеке, или рядом у дверей? Кто?

— Я, наставник. Больше никого.

Сяо Пэн презрительно скривился и выскочил в проулок. Исследовал окрестности всеми своими расширенными чувствами. Никого. Только веточки мандариновых деревьев застыли неподвижно за заборами.

На Сяо Пэна вновь накатил страх. Демон. Демон? Явился из древности, чтоб забрать его душу? Старый наставник как-то обронил фразу, что при появлении чужака во внутреннем мире единственное спасение — немедленно бежать. Сяо Пэн запомнил и потому в этот раз спасся. Но как теперь выходить во внутренний мир? И ему, и ученикам? Демон — дрянь кровожадная, мстительная, он обязательно вернется! Не проваливаться в глубокий транс? Но ведь без него невозможен полет! Без него теряется сам смысл существования Школы Летающих Кинжалов! Закрыть школу, остаться простым аптекарем? Ученики не поймут, но на то и ученики, чтоб склоняться перед непостижимой мудростью наставника. Мастер — в поисках просветления, ему некогда, понимать надо!

В глубокой задумчивости Сяо Пэн вернулся в аптеку. И наконец обратил внимание, над чем там медитировал мальчик Ким. Лекарство. Он до сих пор не принял лекарство. Сидит и смотрит, а исследования из-за этого стоят!

— Глотай! — рявкнул Сяо Пэн. — Это начало твоего обучения!

Ученик уставился в испуге. Видимо, вид наставника оказался для него столь страшен, что руки недотепы крупно затряслись, и драгоценный порошок посыпался на пол. После чего мальчик Ким чуть не шлепнулся в обморок, как какая-то изнеженная аристократка.

— Как ты до сих пор не убился, такой неуклюжий? — подивился Сяо Пэн. — Стоимость учебного пособия вычту из твоего содержания. В горную лавку еще не ходил? Иди. Список не забудь. Да не убейся по дороге!

Сяо Пэн снисходительно усмехнулся и ушел в свою комнату. На душе стало немножко полегче. А после медитации и понимание придет, как жить дальше. Понимание приходит всегда.

Ки Шо проводил наставника взглядом и облегченно выдохнул. Дернул же демон посмотреть на тренировку мастера во внутреннем мире! Но зато теперь известно, что Ки Шо вовсе не всемогущ, что кое-кто способен ему сопротивляться во внутреннем мире. За счет быстроты — но тем не менее сопротивляться. Хресь плащом по глазам — и словно пинком выкинуло из внутреннего мира! Ай да наставник Сяо Пэн. И, кстати, мама тоже так умеет. Школа Летающих Кинжалов, значит?

И Ки Шо в очередной раз глубоко задумался над вопросом, кто же такая его мама. Школа Летающих Кинжалов — какое она к ней имеет отношение? Или, может, это школа имеет какое-то отношение к его маме?

Потом взгляд Ки Шо переместился на рассыпанный порошок. Еще один вопрос. Но если вопрос о маме может подождать, то порошок точно нет. Ки Шо был далеко не глупым, да и торговля с мамой на тракте многому его научила. Замечать мелкие особенности поведения он неплохо научился, делать из них выводы тоже. Сколько он уже в обучении у аптекаря? Полмесяца? А обучение не началось. Ки Шо специально осмотрел всю аптеку в отсутствие наставника — учебников нет, как нет учебного оборудования, наглядных пособий, даже обычного для школ запаса кисточек и рисовой бумаги. Но ведь что-то должно было остаться от предыдущего ученика? Так будет ли оно, обучение? Убирать помещения, ходить в горную лавку да мыть колбы в аптекарской лаборатории — может, вершина мечтаний для какой-нибудь деревенской сироты, но Ки Шо нужно совсем другое. Например, мгновенные яды для «стального клюва» стиля Утки. Подождать? Многие мастера долго приглядываются к ученику, бывает, что даже годами. Можно бы, тихая жизнь в аптеке вполне Ки Шо устраивала, после ночевок в лесу у дороги так вообще счастье. Еще один весомый плюс — балахон ученика аптекаря, который позволяет скрывать и лицо, и фигуру, а защищает от нападок и специальным знаком союза аптекарей, и крохотной эмблемой Школы Летающих Кинжалов. Отличные условия, вот только порошок. Наставник говорит — начало обучения. Но разве обучение не начинается со знаний? Чему научит глотание незнакомого порошка? Безрассудности? Глупости? Так тянуть что попало в рот Ки Шо отучился в раннем детстве.

Его подозрительность выросла настолько, что он аккуратно поинтересовался в горной лавке, сколько прожил в аптеке его предшественник. Оказалось — предшественница. И — два года. И до нее еще одна. Та меньше — год. И еще одно неприятное открытие — горожане своих детей в ученичество аптекарю не отдают. Вообще. Хотя, казалось бы, самое очевидное решение. И вчера, словно вспышка, вдруг пришла неожиданная мысль. Почему аптекари — мужчины, если в ученичество берут исключительно девочек?

У Ки Шо неприятно засосало внутри. Ходили в его деревне страшные слухи про школы рукопашного боя. Будто бы хватают мастера иногда всяких бродяг на тракте. И используют для тренировок смертельных ударов. А что, если и в аптеках так же? Девочки-сироты — кому они интересны? А в городе подозревают правду и своими детьми не рискуют. Да Сяо Пэн наверняка и сам местных не берет. Он, конечно, мастер, но за погубленного ребенка и мастеру можно голову проломить, если неожиданно и из-за угла.

Надо уходить, со вздохом решил Ки Шо. Где можно достать яды? Только в столице. Просто потому, что в столице есть всё. Снова тракт, пыль, солнце и дожди. Снова все опасности длинного пути. А в аптеке хорошо, тихо, безопасно. Вот только непонятный порошок. Предыдущие два Ки Шо спрятал, но долго это не продолжится, наставник заставит глотать при нем.

Ночью, решил Ки Шо. Уходить надо ночью, чтоб с первыми лучами солнца уже покинуть приветливый Цзиньхуань через южные ворота. А до ночи всё хорошенько продумать. И ночью — наведаться в сон наставника Сяо Пэна и кое-что у него узнать. Он ведь может только то, что умеет, верно? Умеет вышибать врага из внутреннего мира плащом, так? Но не спит же он в плаще? А без плаща — покасообразит, как выкинуть Ки Шо из своего сна, хватит времени взять внутренний мир под полный контроль.

Ки Шо вдруг подивился неожиданно пришедшей мысли. Он, плаксивый несчастный изгой Ки Шо. Сидит и спокойно планирует визит в сон могущественного мастера боевых искусств. И нисколько не смущен тем, что в результате визита мастера с большой вероятностью придется удавить. И не боится даже. Что такое с ним случилось, что он так изменился⁈

Глава 15

Ночные разговоры — самые интересные!

Как и хотел, Ки Шо хорошенько все продумал перед уходом. И пришел к выводу, что план его чрезвычайно прост: убить и ограбить. Именно так, всего два действия. Для процветания Ки Шо не требуются разговоры, излишни обман и хитрость. Зачем? Мастер Сяо Пэн представляет угрозу? Убить. Для комфортного путешествия требуются деньги и еще раз деньги? Ограбить. У аптекаря не найдется достаточной суммы? Убить и ограбить еще кого-нибудь, в приветливом Цзиньхуане у Ки Шо не было друзей, одни враги.

Вывод Ки Шо не понравился. Уж очень он подтверждал слова наставника Ичи о том, что боевыми искусствами занимаются именно для того, чтобы убивать. Ну и потом, соответственно, грабить, жить на что-то же надо. А у Ки Шо с раннего детства единственной любимой книгой была «Легенда о Семи Непобедимых». И он не мечтал убивать и грабить. Он мечтал стать таким, как они. Защитником слабых и угнетенных, спасителем людей.

Но почему-то книга вела в одну сторону, а житейская необходимость — в противоположную. Если б еще направления частично совпадали, Ки Шо сумел бы найти компромисс. Но когда в противоположные стороны, компромиссом является что? Верно, стояние на месте. А будешь стоять — убьют. Значит, надо выбирать что-то одно и следовать потом выбору всю жизнь. И тогда достигнешь. А если мучиться сомнениями — так и будешь болтаться вокруг одного места.

Вот так и исчезли Семь Непобедимых, со страхом вспомнил Ки Шо откровения Ичи. Разуверились в людях. И где они теперь? Возвращаются со своих сияющих вершин в приземленную жизнь обычных людей? Или уже вернулись и теперь идут Путем убийств и грабежа?

Но перед Ки Шо выбор проще, понял он с облегчением. Он еще не уверился, поэтому ему не грозит разувериться. На своем недолгом Пути Ки Шо встречал всяких людей. Добряк Ичи, который пожалел простого деревенского паренька и истратил на него все монеты, выманенные хитростью. Рыночный стражник Бешеный Чу, жестокий, но по-своему очень справедливый и честный. Тетушка-банси, которая защитила девочку, угодившую в неприятности. Еще множество простых людей, просто выполняющих свою работу без помыслов ограбить или унизить мальчика-одиночку. Ну и плохих людей тоже встретилось немало. Так что Ки Шо еще предстоит сделать выбор. А чтоб сделать выбор правильно, надо сначала изучить жизнь. Какая она на самом деле? Путь убийств и грабежей, Путь защиты слабых и угнетенных — или что-то третье, еще неизвестное?

«Не буду убивать аптекаря, просто поговорю, — великодушно решил в результате Ки Шо. — А ограбить… а вот ограбить можно, аптекарь себе еще заработает. Чем не компромисс?»

И с таким благостным намерением Ки Шо уверенно шагнул в сон Сяо Пэна.

Мастер Школы Летающих Кинжалов в своем сне не спал, сидел в позе лотоса на медитативном коврике. Ки Шо невольно преисполнился уважения — и во сне тренируется!

В следующий момент Ки Шо получил оглушительную ментальную оплеуху и кубарем вылетел из чужого сна. Опытный мастер и сквозь медитацию умел чувствовать опасность!

Странно, но Ки Шо не испугался. Вроде бы опасность смертельная, мастер же неподалеку спит, ему немного времени надо, чтоб проснуться и оторвать одному наглому ученику голову. И тем не менее Ки Шо не испугался, а наоборот, переполнился гневом. И единственное чувство, которое горело в нем, можно было полностью выразить краткой фразой «ну я тебе!».

Он вскочил и снова вломился в сон аптекаря — но не весь, а только невидимой рукой и взглядом! В гневе это дикое с точки зрения здравого смысла действие получилось легко и свободно. Пусть злобный мастер машет своими руками — Ки Шо здесь нет!

— Тебе не победить, злобный демон! — рявкнул Сяо Пэн и заозирался в поисках противника.

Невидимая рука сжала шею мастера в стальном захвате, Сяо Пэн выкатил глаза и захрипел. И Ки Шо вдруг пришел в себя. Он еще не готов идти Путем убийств и грабежей, не сейчас. Выбор еще не сделан.

— Хоть бы раз кто пригласил посидеть, поговорить! — укоризненно заметил Ки Шо и немного ослабил хватку. — Нет же, только драться!

— Э? — просипел мастер, и Ки Шо со злорадством отметил, что великий Сяо Пэн вовсе не в городе родился, в момент смертельной опасности в нем тут же прорезались и деревенский выговор, и деревенская тупость.

— Я вообще-то поболтать зашел, — сообщил Ки Шо и устроился поудобнее. — В гости. Как насчет угощения, женьшеневого отвара, и чтоб младшая жена опахалом помахивала?

— Шею отпусти, о Величайший, — просипел Сяо Пэн. — Дышать не могу!

— Рад бы, но нельзя, — с сожалением отказался Ки Шо. — Чем сильнее держишь за глотку, тем честнее собеседник, так ведь говорят в твоей деревне? Мне нужны честные ответы. Ты готов честно говорить?

— Э?

— Значит, готов, — решил Ки Шо. — Расскажи мне о демонах.

Ки Шо не развлекался, он изначально хотел расспросить мастера именно о демонах. Аптекарь — образованный человек, обязан знать о демонах хоть что-то. Своя судьба, предначертанная в имени, волновала Ки Шо больше всего, а о деньгах можно было и потом.

— Э?

— Ну ты же грамотный! — укорил Ки Шо. — Что, совсем ничего не знаешь о демонах?

Сяо Пэн сипел и пучил глаза. Ки Шо подумал, что, может, мастеру просто не хватает воздуха для изъявления вежливости, и убрал невидимую руку. Но стальной захват на шее мастера оставил, только слегка ослабил. И это странное действо тоже не вызвало в нем никакого удивления, как будто именно так и надо — стальные пальцы на горле, а руки нет.

Аптекарь осторожно шевельнулся, слегка повел головой вправо-влево.

— Зачем тебе слушать о самом себе, о Величайший?

— Здесь я спрашиваю, ты говоришь, — напомнил Ки Шо и слегка шевельнул стальными пальцами.

— О демонах мало что известно! — торопливо сказал мастер. — Только легенды!

— Люблю легенды, — благожелательно сказал Ки Шо. — Рассказывай.

— Все три тома имперских хроник эпохи до Первого императора⁈ — ужаснулся аптекарь.

Ки Шо подумал. Он не торопился, но… три тома — это, наверное, очень долго?

— Самую суть, — решил он.

— Если самую суть, то… по легендам, демоны бесчинствовали в Срединной империи все эпохи до Первого императора. Потом их принялись истреблять…

— Что⁈

— Извини, о Величайший, так говорится в легендах! И их не я сочинял!

— Как можно истребить бессмертных существ? — недовольно спросил Ки Шо.

— По нашим легендам, демоны бессмертны в том смысле, что не умирают от старости. Но убить их можно. Убить можно всех!

— Самую суть! — напомнил Ки Шо.

— Значит, демонов принялись истреблять… И они покинули мир.

— В каком смысле — покинули мир? — не понял Ки Шо. — Их перебили всех?

— Нет, конечно, нет! Убили многих, но не всех! Демоны просто ушли в другой мир! И пообещали вернуться, когда придет их время! Именно потому все века в императорской канцелярии есть специальный отдел, который изучает демонические проявления! Мы страшимся и ждем!

Другой мир. Существование другого мира оказалось для Ки Шо открытием. Мастер не мог ошибиться в своем рассказе — и в речи, и на письме понятия «мир» и «страна» четко разделялись. Значит, в другой мир…

— А как они выглядели, те демоны из эпохи до Первого императора? — задумчиво спросил Ки Шо. — Описания сохранились?

— Так… как демоны и выглядели!

— Клыки, зубы, ядовитая слюна? — уточнил Ки Шо, припомнив деревенские страшилки.

— Нет, вовсе нет! Особенность облика демонов в том, что у них нет облика! Клыки и зубы — деревенские сказки! Демон мог выглядеть… никак, вот совсем как вы, о Величайший! Но чаще всего они не отличались от людей, так гласят легенды.

— То есть люди и демоны — одно и то же? — спросил Ки Шо, стараясь, чтоб голос звучал равнодушно.

— Конечно же, нет! Люди, по исследованиям императорского университета, в своей организации подобны рощам осокорей трепещущелистных, это такие деревья, встречаются в пойме реки Ян… Осокори — они борются друг с другом за место под солнцем, за землю и воду, совсем как люди… но корневая система у них общая. И у людей тоже. Мы враждуем, убиваем друг друга — но при этом остаемся людьми, существами с общей корневой базой. Две руки и две ноги, одна голова… чтобы жить, нам необходимо кушать и спать, а чтоб размножаться, нужны мужчина и женщина… а у демонов не так. Демоны — одиночки. Любой облик, любой пол, или все физиологические различия сразу в одном теле…

— У некоторых, рожденных в Лусоре, тоже так, — напряженным голосом заметил Ки Шо.

— Нет, вовсе нет! Внешне похоже, но не то! Уроды Лусора — всего лишь уроды, отклонение от нормы, но сама норма все же есть. А демону без разницы, мужчина он или женщина. Или кто-то еще. Или все вместе. Великое одиночество, без любви, без друзей, без детей… О размножении демонов наверняка известно только одно: чтоб размножаться, им не нужен партнер. Да и размножаться им не нужно.

— А как же полукровки? — не утерпел Ки Шо. — О тяге демонов к женщинам болтают в любой деревне!

— Это другое, — твердо сказал Сяо Пэн. — Тяга к наслаждениям не равно тяге к размножению и не равно любви. Жить ради наслаждений — в этом суть демонов. Убивать, повелевать, насиловать женщин… все ради наслаждения. Демоны не любят, лишь наслаждаются, а ребенок, рожденный женщиной, всегда будет человеком, иное женщине не дано.

Ки Шо испытал огромное облегчение. Он — человек! Потому что он мальчик и считает себя мальчиком, рожден женщиной, и его уже тянет размножаться и любить! И да, наслаждения от убийства он не испытывает!

— Достаточно, — пробормотал Ки Шо. — Основное ты рассказал. Остались мелочи. Скажи, зачем тебе ученицы-девочки, если они никогда не станут аптекарями?

— Для опытов, — сглотнув, прошептал аптекарь. — Секретный указ Первого императора.

— Преступники-убийцы не годятся, не?

— Преступники не приберут в аптеке, не сходят на рынок и не согреют постель, — криво усмехнулся аптекарь. — И еще их надо охранять, а это лишние расходы.

— Ах да, расходы, — вспомнил Ки Шо и рассеянно поинтересовался:

— Так где ты прячешь свои деньги?

В следующий момент Сяо Пэн атаковал на пределе сил. Ножи серебристыми молниями прорезали комнату в разных направлениях и глубоко вонзились в деревянные перегородки, ноги и руки мастера нанесли мощные удары по всем уровням и дистанциям… Ки Шо вздрогнул и непроизвольно сжал пальцы. Потом посмотрел на дело рук своих… то есть пальцев… досадливо вздохнул и убрал захват, потому что держать, по сути, больше было нечего.

Ки Шо взял светильник и направился в комнату мастера в своем материальном, так сказать, виде. У двери чутко прислушался. Мало ли что произошло во внутреннем мире? Может, мастер сейчас вовсе не валяется на полу с оторванной головой, а безмятежно спит? И воспримет ночной приход Ки Шо как-нибудь не так? Хорошо, если по привычке встретит ударом, а если нет? Если, наоборот, нежно возьмет за руку, увлечет на свою… на чем там должен спать мастер, на жесткой циновке, да? Бр-р-р! Все кости потом будут болеть!

За дверью царила тишина. Так сказать, мертвая. Ки Шо осторожно приоткрыл дверь, посветил и посмотрел. Мастер валялся именно там, где Ки Шо его и оставил. И голова его — тоже.

Ки Шо уже уверенно вошел и коротко поклонился поверженному противнику:

— Ты пытался защитить не свою честь, но хотя бы деньги, это тоже достойно уважения. Но ты лежишь, а я стою. Следовательно, ты проиграл бой, мастер. И все, что в твоем доме, мое по праву победителя.

Сяо Пэн не возражал. И не мог без головы, и… с головой он тоже не возражал. Не успел, да. Как не успел рассказать, где прячет деньги. Но деньги — это не очень сложно, все люди прячут деньги примерно в одних и тех же местах, и мест таких не очень много. Общая корневая база человечества, как сказал мастер Сяо Пэн.

Деньги нашлись в третьем из возможных мест. Хорошее место, Ки Шо и сам туда бы спрятал.

Потом Ки Шо прошелся по всей аптеке. Нашел трактат по лекарственным травам и минералам, еще один по зельеварению, в сомнении покачал фолианты на своей слабой руке. Знания, это знания, которые никогда не бывают лишними. Но…

— Я — не демон! — зло сказал Ки Шо и выкинул планы насчет ядов навсегда из своей головы.

И остановился в растерянности. Если его человеческая душа гневно отторгает идею убивать ядом, то… каковы дальнейшие действия? Так-то он собирался в столицу именно за ядами. А теперь?

В столицу, в итоге решил Ки Шо. Чего бы он ни захотел потом, это находится в столице. Просто потому, что в столице есть всё!

Он рылся в аптеке почти до рассвета. Нашел запас баночек со средствами для женской красоты и очень им обрадовался. Нашел тренировочный костюм ученика Школы Летающих Кинжалов и обрадовался ему еще больше. Спороть эмблему школы — получится прекрасная дорожная одежда нейтрального белого цвета!

А потом в одном из сундучков он нашел женскую одежду. Простенькое деревенское платьице несчастной девочки, убитой неудачно составленным лекарством. Ее же маленькие сандалии. Нагрудная лента, фартук…

Ки Шо вытер слезы и склонил над сундучком голову. Он отомстил за невинную погубленную душу, сполна отомстил. Но разве месть заменит ее жизнь? Вдруг она могла бы стать его подругой? Названой сестрой? Или еще ближе…

Ки Шо вдруг остро ощутил свое одиночество в мире. У него не осталось друзей в деревне, да и не могло остаться, в деревне его все презирали. Суровая, непреклонная и очень загадочная мама считает его мертвым. Первый учитель Добряк Ичи его бросил. «Ночные работники» соседней провинции ищут его, чтоб убить. Спасенная им девочка Пы Си намеревалась сдать Дорожной страже, обвинив в насилии. Красотка Минь? Легко переходящая из рук в руки красотка Минь? Ки Шо попробовал примерить к ней образ подруги или возлюбленной и не преуспел.

И Ки Шо вдруг понял, куда и зачем он пойдет. Он пойдет искать спасение от одиночества. Четырнадцать лет — немалый возраст! Душа просит тепла, а тело — любви…

Ки Шо представил рядом с собой девочек своей родной деревни и криво усмехнулся. Глупые болтливые кривоножки. Тогда, может быть, горожанки? Ну… одну он встретил уже, Пы Си называется, тысяча извинений, но такую не надо. И вообще, после того как Ки Шо успешно сыграл роль девочки, он прекрасно видел все их хитрости и не попадался. А когда не попадаешься на обман, влюбиться невозможно.

В столицу, уверился Ки Шо. В столице есть всё. И если он не найдет достойную его любви девочку — что ж, в Запретном городе, говорят, расцветает прекраснейшая из девочек Срединной империи, единственная дочь императора. Юй Мэнь, нежный цветок. Принцесса.

Собственно сборы оказались недолгими и привычными, сказался опыт самостоятельных путешествий. Небольшая дорожная сумка — большую тащить тяжело! — в которой немного еды, баклажка с водой, смена одежды, на всякий случай всякие женские хитрости вроде лака, пилочки для ногтей, расчески, зеркальца… и на этом всё. Остальное успешно заменяет запас денег. Мастер Сяо Пэн оказался бережливым и запасливым. Как знал, что Ки Шо для путешествия в столицу потребуется много денег! Ки Шо еле распихал их по всяким секретным местам.

Солнце уже окрасило небо над крышами в нежные предрассветные тона, когда Ки Шо в балахоне помощника аптекаря покинул свое временное пристанище. Его путь лежал к Южным воротам и далее в столицу. Тысяча ли, но любой путь начинается с первого шага, не так ли?

И тут над приветливым Цзиньхуанем разнеслись яростные звонкие удары. Один долгий, более слабые сдвоенные и снова один долгий… Тревога!

Навстречу Ки Шо выскочил из проулка один из учеников Школы Летающих Кинжалов.

— Мастер, где мастер⁈ — выкрикнул он, увидев Ки Шо.

— А что случилось? — поинтересовался Ки Шо, унимая бешеный стук сердца.

— Нашествие! — крикнул ученик. — Черная орда у стен! Где мастер? Он должен возглавить ополчение на южной стене!

Ки Шо в полной растерянности прислонился к каменному забору. Кочевая орда у стен города. И он, Ки Шо, внутри. Это хуже, это намного хуже «ночных работников»! Кочевников короткой юбочкой не обманешь!

Глава 16

Тактика приветливого Цзиньхуаня

Старший ученик оказался проворным, как демон. Не успел Ки Шо отлипнуть от забора и принять какое-нибудь решение, как он уже выскочил из аптеки обратно, бледный и растерянный. Что, впрочем, не помешало ему яростно схватить Ки Шо за воротник и вздернуть в воздух. Ки Шо брыкнул ногами и с ужасом понял, что совершенно беззащитен. Попробовал соскользнуть в транс и разобраться с учеником оттуда — и не смог. Ученик не желал ему смерти, он просто привык так разговаривать со слабыми, и всемогущее мастерство Ки Шо никак не желало просыпаться. У Ки Шо от бессилия даже слезы полились ручьем.

— Кто? — крикнул ученик в лицо Ки Шо. — Кто убил мастера⁈

— Я никого, кроме себя, в аптеке не видел! — пролепетал Ки Шо.

— Ничтожный слабак! Проспал гибель своего наставника!

Ученик прошипел пару ругательств и отпустил Ки Шо.

В тупичок один за другим забегали остальные ученики Школы Летающих Кинжалов. Старший ученик бросил несколько отрывистых приказов, и юноши побежали по улочкам собирать ополчение и выводить к южной стене. Ки Шо машинально отметил, что побежали они не знаменитым стелющимся стилем рукопашников, а совсем по-простому, скачками. Именно так делали и мальчишки в деревне Ки Шо: изучали стойки, но в драке просто скакали и размахивали руками, и получалось гораздо эффективней. И здесь то же: лучшие ученики прославленного мастера, но на тренировках одно, а в жизни почему-то совсем другое… У Ки Шо даже появились крамольные мысли о том, что, может, простые жизненные ухватки намного лучше боевых искусств, раз уж они тут же вылазят в критических ситуациях, но додуматься до жутких выводов ему не дали. Старший ученик дернул его за плечо и приказал бежать за собой. И Ки Шо послушно побежал. Ну, как умел. Хорошо, что старший ученик не оборачивался, а то умер бы от смеха.

По пути до стены Ки Шо отметил странную особенность: бежали к стене только ученики бойцовых школ, а взрослые, сильные горожане вроде выходили из домов, вроде подчинялись приказам собираться в ополчение, а обернешься — нет никого, только калитки торопливо закрываются. Этот факт поразил Ки Шо до глубины души. Как же так⁈ Кочевники у стен города! Выйти всем на стены и перебить их, пока не подожгли крыши своими горючими стрелами! Ведь в городе полмиллиона жителей! Полмиллиона! И это при том, что маленьких детей имперская статистика традиционно не учитывает! Полмиллиона только взрослых! Значит — минимум двести тысяч взрослых, сильных мужчин! Да по всей степи столько кочевников не наберется!

Но факт упрямо оставался фактом — на стены бежали только немногочисленные ученики бойцовых школ, по сути подростки да юноши.

Ки Шо вскарабкался по каменным ступеням на стену из последних сил. Кое-как отдышался. И осмелился тронуть старшего ученика за рукав:

— Старший брат, почему горожане не защищают себя?

— Не брат ты мне! — сурово отрезал старший ученик.

У Ки Шо снова заблестели на глазах слезы. Ведь он же здесь, на стене, вместе со всеми, не сбежал, не отстал и не спрятался, хотя мог! И снова не брат.

— Они мирные, вот почему, — сжалился над Ки Шо старший ученик. — Привыкли прятаться в домах от опасностей. А что им еще остается? Оружие горожанам строго запрещено!

— Но вот вы же…

— Мы же! Мы — бойцы, мы тренируемся! У нас — мечи, метательные ножи! А горожан какой мастер возьмется тренировать? Кому нужны толстые, с больными спинами, с одышкой? Да и времени у горожан нет на тренировки, у них семьи, они работают с рассвета до заката. Ты же видел, что рынок начинает работу с рассвета? А до работы много чего еще надо сделать. И когда тренироваться горожанам? Вот они и разбежались, крысы бамбуковые!

— Но тогда их перебьют поодиночке, — неуверенно сказал Ки Шо.

— Ха! Мы живем в эпоху длинных луков! Сейчас вернутся корпуса лучников, которые гоняли повстанцев по горам, и перестреляют жалких варваров, как зайцев!

Ки Шо в сомнении промолчал. Горных зайцев он несколько раз видел возле своей деревни, и, по мнению Ки Шо, попасть в бегущего зайца стрелой — не самое простое и не самое легкое дело. А возле города собрались такие зайцы, которые и стрелять сами умеют, и саблями машут! Лично Ки Шо зайцев с саблями обошел бы десятой дорогой!

— Лучники! — вдруг загомонили на стене. — Лучники возвращаются в город! Ну сейчас они дадут!

Ки Шо привстал на цыпочки, потом побежал вдоль парапета, нашел каменную приступку, залез на нее и выглянул. И сердце забилось от восторга. Лучники идут!

Колонна воинов шла по тракту в грозном молчании. Только зловеще сверкала сплошная стена щитов. Толпа кочевников, которая беспорядочно сновала по полям вокруг города, выглядела по сравнению с ними жалкой и беспомощной. Такие оборванцы способны разве что вытоптать заботливо выращенный урожай!

Внезапно раздался дикий вой. Всадники рассыпались и огромной дугой понеслись на корпус императорских воинов.

— Ну сейчас бродягам покажут! — залетали над стеной возгласы.

И лучники показали. По неслышимому на стене приказу колонна дрогнула, мгновенно перестроилась и закрылась сплошным кольцом щитов. За спинами щитоносцев могучие воины вскинули свои луки, и стая стрел понесла кочевникам смерть на сияющих наконечниках. И полетели на землю люди, начали падать и биться от боли раненые лошади… Ки Шо восторженно орал вместе со всеми. Только неприятно царапнуло понимание, что упало всего несколько человек, а остальные очень ловко развернули скачущих лошадей и закружились на безопасной дистанции. Кочевники как будто ждали чего-то. И не давали лучникам возможности продолжить движение к городу.

А потом вдали поднялась пыль. Ошеломленные ученики со стен наблюдали, как прямо по желтеющему полю прокатилась вереница повозок. Кочевники ловко выстроили повозки сплошной стеной поперек тракта и перекрыли корпусу путь в город, а за деревянными бортами тут же присели в готовности степные стрелки со своими небольшими, но тоже очень опасными луками.

— Не добьют! — презрительно оценили ученики.

Но стрелки за повозками и не собирались зря переводить стрелы. Они только перекрыли корпусу путь к воротам. А стрелять выехали совсем, совсем другие воины…

В мрачной тишине к застывшему на тракте построению выехали всадники на огромных конях, все в сверкающей броне. Остановились на безопасной дистанции, которую опытным путем определили для них легкие конники, вскинули свои причудливо изогнутые луки и не спеша запустили стрелы высоко в небо. Откуда они и обрушились на стоящий в неподвижности корпус. Все на стене невольно ахнули. Могучие степные луки личной гвардии хана, двоякоизогнутые, с роговыми накладками, сплошь перетянутые и обклеенные воловьими жилами, достойно могли соревноваться в дальности выстрела с длинными луками императорского войска. Да, степняков с мощными луками было немного. Но они стреляли себе и стреляли. И время от времени кто-то в строю на тракте падал. И всем было понятно, что если ничего не изменить, корпус лучников перестанет существовать еще до заката.

Поняли это и командиры на тракте. Неслышимый приказ — и стена щитов дрогнула и двинулась к воротам, по широкой дуге мимо линии повозок. Повозки тут же заскрипели и передвинулись, снова перекрывая лучникам путь в город. А могучие стрелки на лошадях двинулись следом за корпусом, все так же не спеша посылая в небо стрелу за стрелой. И в какой-то момент строй сломался. Воины императора стремительно бросились к воротам, напрямую, через линию повозок. Навстречу им понесся рой стрел из-за повозок, тут же перешли в атаку тяжелые конники хана, и с воем налетела орда легковооруженных, но страшных в рубке степняков…

В подавленном молчании ученики смотрели, как у ворот добивают и втаптывают в землю остатки корпуса. Не более двух десятков лучников успели проскользнуть в калитку привратной башни. А может, и меньше. А может, и никто не проскользнул, уж слишком быстро она захлопнулась.

Старший ученик рядом с Ки Шо вдруг яростно заорал и одним нереально высоким, плавным прыжком вознесся на зубец стены. Где встал в исходную стойку классического упражнения «Восемнадцать движений по лепесткам мэй-хуа». Еще один вопль, и еще один ученик взлетел на соседний зубец.

Это было красиво, очень красиво, Ки Шо даже забыл дышать от восторга. Два великолепных бойца в белоснежных одеждах в лучах утреннего солнца безупречно и невероятно синхронно перетекали из стойки в стойку. Вся мощь, весь тысячелетний опыт боевых школ Срединной империи в этот момент бросал вызов ордам оборванных варваров!

Степняки у ворот в молчаливом недоумении наблюдали за непонятным для них действием. Потом так же молча потянули из саадаков луки и обрушили на стену ливень стрел. Старший ученик успел спрыгнуть под защиту парапета в самый последний момент, бледный, как лист рисовой бумаги. А вот его напарник промедлил лишнее мгновение, получил два десятка стрел и упал на стену кровавым изломанным мешком. А Ки Шо… Ки Шо вообще не успел ни спрыгнуть, ни испугаться, ни подумать хоть что-то, так и остался торчать меж зубцами, когда все остальные присели в страхе за парапетом. Ну, медлительный от рождения, что с этим поделать? Словно в тягучем сне, он смотрел, как медленно летит к его лбу стрела. Даже успел разглядеть, что оперение у нее серое. Потом вытянул невидимую руку и поймал ее. Подумал и отправил ее обратно. Но не бросил, бросать метко Ки Шо сроду не умел. Но ведь невидимую руку можно вытянуть сколь угодно далеко, это же его мир, он в нем полновластный хозяин. Вытянуть и воткнуть стрелу всаднику чуть ниже надвинутой на самые брови бесформенной шапки. Всадник нелепо взмахнул руками и улетел на землю через круп лошади, словно выбитый из седла гигантской рукой. А Ки Шо задумчиво оглядел рой стрел, зависших в воздухе, сгреб их и одним движением отправил обратно. Потом выловил те стрелы, которые летели поодиночке, и вернул их стрелкам. А потом как-то все внезапно кончилось. Степняки стремительно подались от ворот, крутанулись и с воплями умчались. Ки Шо осмотрел груду тел, которых снес ударами своей невидимой руки, и коротко поклонился. Степняки оказались достойными противниками, проявить к ним уважение требовал кодекс воина. Их легкая расправа над казавшимся прежде непобедимым корпусом лучников Ки Шо очень впечатлила. Оказывается, нет абсолютного оружия, и нет непобедимых воинов. Просто нужно применять правильную тактику.

Ученики постепенно начали приходить в себя, подниматься на ноги и осторожно выглядывать наружу.

— Н-ну ты идиот! — с легким заиканием сообщил Ки Шо бледный старший ученик. — В-везучий идиот! Стоял как ог-городное пугало — и ни царапины!

— Я испугался, — честно признался Ки Шо.

— Когда страшно — прячься!

Ки Шо клятвенно заверил, что так и поступит в следующий раз.

На стене началось всеобщее ликование. Они отбили приступ! А как иначе, если у ворот куча убитых врагов, а живых не видать? Наверно, уцелевшие лучники перебили варваров со стен, вот они и удрали!

И совсем незаметными сквозь ликующие вопли пробились далекие удары сигнального била. Длинные, потом сдвоенные, строенные… И ученики растерянно замолкали один за другим.

— Орда прорвалась через западные ворота, — мертвым голосом сказал старший ученик. — Они уже в городе, и их некому задержать.

Ки Шо вдруг стало неуютно и одиноко на открытой со стороны города стене. Показалось, что сейчас из переулков вылетят свирепые всадники, вскинут свои окровавленные сабли, и…

— Так исполним же свой долг — встанем на защиту квартала! — яростно выкрикнул старший ученик и побежал по лестнице вниз.

Юноши, подбадривая друг друга воплями, последовали за ним, и Ки Шо не успел сказать, что в их положении правильней было бы бить из засады, чем бесстрашно нестись по улицам на пики и сабли кочевников. Тактика решает всё! Но если думал Ки Шо намного лучше учеников, то бегал и вообще передвигался с позорной по сравнению с учениками скоростью. И когда он с пыхтением добрался до тупичка, в глубине которого притаилась аптека, все уже было кончено. Трупы в белых одеждах валялись там и тут. И несколько степняков хищно кружили около старшего ученика, прижавшегося спиной к какой-то калитке с обнаженным цзянем в руке.

А потом Ки Шо стал свидетелем последнего боя настоящего юного мастера. Стремительный просверк меча — и пика отлетает в сторону, а метательные ножи вдруг прорезают воздух. Два всадника, не ожидавшие такой подлости от окруженного юноши, свалились под копыта своих коней. А старший ученик с яростным криком совершил невероятно высокий прыжок, срубил ближнему степняку голову… и вернулся на землю со стрелой в груди. Конный лучник удовлетворенно цыкнул и снова натянул свой лук. Юный мастер сделал неуверенный шаг назад и прижался спиной к калитке, словно хотел защитить ее своим телом. Но степняк уже не смотрел на раненого — он заметил Ки Шо. Ощерился, развернулся к новой цели… и упал на землю. Ки Шо на ходу свернул ем шею, просто не успел придумать ничего другого.

Старший ученик еще был жив, но оставалось ему недолго, потому что на губах уже запузырилась кровавая пена. Ки Шо присел рядом с ним и заглянул умирающему в глаза.

— Я не знаю, кто ты, — с трудом прошептал юноша. — Может, демон… Защити сестру, добрый демон. В плату можешь забрать душу, зачем она мне теперь…

— Обещаю, — сглотнул слезы Ки Шо. — Как найти твою сестру? Где она живет?

Юноша слабо улыбнулся и завалился на брусчатку перед калиткой. И Ки Шо понял, что его сестра прячется здесь. Именно ее он защищал ценой своей жизни. И теперь перед Ки Шо стояла непростая задача. Как пройти через запертую изнутри калитку? Перелезть? Не настолько Ки Шо ловок и силен. Покричать? Ну да, вот так сразу найдутся дураки открывать калитку в городе, где хозяйничают свирепые степняки. Но и оставлять сестру юного мастера под защитой стен было бы неразумно. Как подозревал Ки Шо, приветливому Цзиньхуаню предстояло в ближайшем будущем погибнуть в огне. Кочевники всегда сжигали захваченные города и деревни, после того как их грабили подчистую.

Так что Ки Шо просто поднялся и постучал, чувствуя себя настоящим дураком. Ну а что еще он мог сделать⁈

К его изумлению, калитка открылась немедленно.

— Прекрасная госпожа… — пролепетал Ки Шо и завороженно уставился на кинжал возле своего носа.

Закутанная по самые глаза девушка повелительно отодвинула его кончиком кинжала и выглянула на улицу. Посмотрела на убитых кочевников, на умершего брата.

— Он погиб героем, — твердо сказал Ки Шо. — Но теперь некому защитить дом. Прошу вас, прекрасная госпожа, поторопитесь. Надо покинуть город, пока не начались пожары.

Девушка с сомнением посмотрела на убитых кочевников.

— Я обещал вас защитить, — просто сказал Ки Шо.

И случилось еще одно чудо — девушка плотнее запахнулась в свои одеяния цвета индиго, спрятала куда-то кинжал и молча последовала за Ки Шо. А Ки Шо развернулся и пошел обратно к южным воротам. Потому что на юг — это в столицу.

Нойон Черной орды бесстрастно смотрел на пылающий город. Потом перевел взгляд на лежащие у его ног трофеи. Трофеи не радовали. Когда хан спросит за потери, трофеи не помогут! Как, ну как умудрилась погибнуть почти тысяча опытных воинов⁈ При штурме какого-то жалкого городишки земледельцев? Сколько в городе было стражников — две сотни, три? И что, эти три разжиревшие на поборах сотни смогли перебить восемь сотен степных богатырей? Из них — почти сотню тяжелых конников, личную гвардию хана⁈ Ну, сколько-то потеряли при разгроме корпуса лучников… но восемь сотен — как⁈ И что самое страшное — приказ хана все равно не выполнен!

— Говори, — обронил нойон.

Валяющийся у его ног сотник легкой конницы униженно залепетал. Нойон внимательно выслушал, движением пальца приказал лишить болтуна головы и глубоко задумался. Значит, южные ворота. Основные потери — там. И там же находилась юная и горячо любимая племянница главного советника повелителя Срединной империи. Которую старательно искали, но обнаружили лишь трупы у калитки ее дома. Ученики одной из бойцовых школ защищали ее до последнего. Юноши, почти мальчишки… что они могли? Ну, убили двоих-троих разведчиков, в результате сами полегли все. А кто тогда сделал всё остальное⁈ Кто проложил кровавый след от искомого дома до южных ворот? Кто разметал на воротах личную гвардию хана, воинов, каждый из которых равен десятку? Кто походя вместе с ними убил нойона легкой конницы, гиганта Кайсу? Кто⁈ Нет таких воинов в Срединной империи! Хотя раньше — были.

Семеро Непобедимых. Да, эти могли совершить что-то подобное. Но они вроде пропали в битвах гражданской войны? Или кто-то уцелел?

— Слуг в доме успели допросить? — небрежно спросил нойон.

Не дождался ответа и досадливо прищелкнул пальцами. Поспешил казнить сотника разведчиков, немного поспешил. Пришлось ждать, пока найдут кого-нибудь из воинов, участвовавших в поиске. Дождался, выслушал. И снова глубоко задумался. Значит, слуг допросили. Юная госпожа исчезла незаметно. И одна. И детским кинжальчиком перебила личную гвардию хана в броне⁈ Бред. Значит, кто-то ее сопровождал. Кто-то могущественный. Допросить слуг еще раз? А кого? Их же наверняка сразу после допроса зарубили. Куда она могла уйти, юная дрянь? Порядочная девушка ожидает своей участи с покорно склоненной головой, не бегает по горящим улицам! Куда она могла уйти⁈

В горы или в столицу, в итоге решил нойон. В горах легко спрятаться от конников, в столице легко получить защиту войск. Столица — на юг, горы — на север. И куда скакать? Хотя… тысяча воинов, если разделится, прочешет оба направления.

— Трофеи оставить здесь под охраной личной гвардии хана! — жестко приказал нойон. — Остальным — искать знатную девицу в сопровождении великого воина! И да не сносить вам головы, если не найдете!

Глава 17

Ки Шо и прекрасная незнакомка

Инспектор первого класса Хай шел по Запретному саду императора. Спокойный, невозмутимый. Только сердце предательски екало. Это в глухой горной провинции инспектор Хай — величина где-то рядом с небожителями, а в Запретном саду он не более чем вызванный для отчета мелкий чиновник. И то, что его вызвали, пугало инспектора чуть ли не до судорог. Он вообще-то никого не извещал о своем поспешном прибытии в столицу Срединной империи, наоборот — старался сохранить визит в полной тайне! И теперь чистые пустынные дорожки резиденции императора не наводили на него возвышенные мечты о власти, и тихие разговоры слушателей Императорского университета не вызывали ностальгических воспоминаний… и даже розовые платьица маленьких принцесс, играющих в летающий мяч на лужайке у дворца, не пробивали инспектора на слезы умиления. Он хотел жить, и жить хорошо! А внезапный вызов такой вариант исключал чуть более, чем полностью.

Службы канцелярии императора по древнему обычаю располагались в старом дворце. Поговаривали, что обычай вообще-то не такой уж и старый, и пошел он от степных ханов, милостиво одаривавших своих нойонов тигровой накидкой с плеча. Сам же инспектор цинично считал, что император просто строил себе новый дворец, когда старый переполнялся слугами, чиновниками и документами. Их, старых дворцов, уже штук пять выстроилось в ряд. И шестой был, который на самом деле первый, еще от времен Первого императора, но он располагался несколько в стороне и назывался теперь Императорским университетом войны и государственной службы.

Что всегда поражало инспектора, так это видимое отсутствие слуг. У самого Хая в инспекторской резиденции от слуг было не протолкнуться иногда. Горничные, уборщики, ассенизаторы, повара, истопники, охранники, садовники, конюхи, гонцы, толпа мелких служек… а вокруг императорского дворца тишь, безлюдность и благодать. Лужайки тщательно подстрижены, цветочные лабиринты благоухают, на дорожках каждый камешек блестит чистотой… а слуг не видно. Только маленькие принцессы на лужайке играют да звонко смеются. Даже охрана на глазах не торчит. Понятно, что императора охраняют любовь и раболепие подданных, но длинные луки и мечи цзянь рядом с любовью просто необходимы. А — нету. Чудеса, и только.

Перед старым дворцом инспектор замедлил шаг. Восстановил спокойствие духа, четко продумал линии защиты и на крайний случай нападения, незаметно оглядел одежду на соответствие моменту — обогнул дворец и медленно отворил украшенную бамбуковыми планками неширокую дверь. Такой скромный вход инспектора не удивлял: если грозный инспектор перед старым дворцом являлся не более чем мелким чиновником, то служба судебного надзора провинций на фоне остальных служб императорской канцелярии тоже… не блистала значимостью. Это же не военное ведомство и уж тем более не казначейство. Но инспектор Хай скромностью службы не обманывался. Если в казначействе главы менялись чуть ли не каждый год из-за постоянных интриг вместе с аппаратами писцов и помощников, то неприметный глава судебного надзора сидел на своем месте уже третий десяток лет. И за это время пророс связями во все провинции настолько сильно, что инспектор иногда всерьез задумывался над вопросом, кто же реально управляет Срединной империей.

Инспектор Хай надеялся, что его примет не более чем третий помощник первого заместителя главы службы. Молил судьбу, чтоб это был при самом плохом раскладе первый заместитель. Но один из писцов при виде инспектора поднялся из-за столика и молча указал — к Хозяину. И у инспектора Хая сердце стремительно рухнуло в низ живота.

Глава службы судебного надзора работал в крайне аскетичной обстановке. Кроме низенького столика и коврика перед ним — ничего. Перед старцем лежал какой-то древний свиток, и глава службы его внимательно изучал.

— А, инспектор Хай, — проскрипел глава при виде инспектора. — Живой, как я вижу?

И снова углубился в свиток.

Инспектор Хай рухнул на колени, потом простерся ниц.

— Сядь.

Глава службы судебного надзора тщательно изучил подобострастное лицо инспектора. Значительно помолчал. Потом проговорил обыденным тоном:

— Хорошо, что ты в столице. Вовремя подвернулся. Ты же проезжал Цзиньхуань? Там Черная орда объявилась. Разберись.

Инспектор задавил в зародыше вопрос, как он может разобраться в одиночку с Черной ордой. Потом — вопрос, зачем вообще с ней разбираться. Кочевники — дело армии, всегда так было. И — а почему он, Хай? Цзиньхуань уже не его зона ответственности! Потом… потом он понял, что глава службы ждет от него правильный вопрос.

— Что надо сделать?

— В городе гостила у родственников племянница главного советника императора, — поморщился глава службы. — Любимая племянница, понял?

— Понял! — выпалил инспектор Хай.

— И что ты понял?

— Это политика, господин! И предательство!

— Молодец. Да, это предательство. Поэтому отправляю тебя, а не ответственного за Цзиньхуань. Его… надо проверять. А тебя… пока слушай. Племянница прибыла в Цзиньхуань тайно, тем не менее орда явилась именно за ней. Мы знаем, что степнякам заплатили, и знаем, сколько и кто. Знаем имя предателя, открывшего степнякам Восточные ворота. Не знаем только, что с племянницей. Узнай, найди, доставь в столицу. Живой. Мертвой — тоже.

Инспектор Хай прикрыл глаза. Политика. Это — проклятая придворная политика. Главе службы судебного надзора не должно быть дела до пропажи племянницы главного советника. Даже горячо любимой. Однако старец лезет в дела императорского дома и инспектора тянет за собой. Возможно — на плаху. Но отказаться никак, ибо плаха далеко, а господин — вот он, за столиком. Сидит воплощенной Смертью.

— А если она у степняков? — рискнул спросить инспектор.

— У степняков ее нет.

«Шпионы,» — с огромным уважением осознал инспектор. У главы службы имеются свои шпионы даже в Черной орде.

— Именную пайцзу с полномочиями получишь у писца на выходе, — безразлично бросил глава службы. — Ступай.

Голос главы службы догнал инспектора на выходе:

— Выполнишь задание — тебя кастрируют.

Инспектор Хай замер, словно налетел на каменную стену. Потом медленно развернулся.

— Должности от инспектора первого класса и выше теперь могут занимать только евнухи, — равнодушно сообщил глава службы. — Таков новый указ императора.

— П-почему? За что⁈

— Отвлекаетесь от службы. Любовницами себя окружаете. Всяких бунтовщиц в резиденцию тащите. От пресыщенности предпочитаете маленьких девочек и мальчиков, о чем в народе стойкие слухи и волнения… Или тебе все твои грехи перечислить?

Инспектор сглотнул и отрицательно замотал головой.

— Иди.

И снова его на выходе остановил голос главы службы:

— Совсем забыл… мой мальчик, а чего ты вообще в столице? Твои дела — в Лусоре. Или они уже сюда переместились?

— Встреча мастеров Школы душителей, мой господин, — ровным голосом сказал инспектор Хай заготовленную полуправду. — Прием новых членов в братство.

— И ритуальная трехдневная оргия, — брезгливо продолжил старец. — Правильно вас решили кастрировать. Чего побледнел? Это не больно. Иди.

Инспектор первого класса Хай вышел из старого дворца на ватных ногах. Поглядел в высокое небо тоскливым взглядом. Там, гонимое невидимыми ветрами, легко плыло за горизонт легкое облачко. Совсем как мечты и надежды инспектора Хая. Кастрация и дальнейшее продвижение по службе. Противоположный вариант — в бунтовщики. Остаться мужчиной, но бедным и ненадолго. С бунтовщиками империя научилась управляться за прошедшие века быстро и безжалостно, единственное исключение — Семь Непобедимых, исчезли, словно и не было их…

«Отодрать на прощанье всех! — с ненавистью решил инспектор Хай. И юного мастера Пинга — в первую очередь! А потом — пусть хоть в женщину превращают! Власть — превыше всего!»

-=-

Цзиньхуань тяжело дымил на горизонте. Прямо через поле к двум путникам на тракте скакал отряд степняков. Ки Шо бросил на них лишь один взгляд, и передние конники полетели в высокую пшеницу, остальные бешено закружили в поисках невидимого противника. Ки Шо поискал взглядом, где бы присесть. Он устал, от бега гудели ноги и горело в груди. Ноникаких площадок для отдыха у тракта не обнаружилось — слишком близко от города. Здесь путники еще полны сил, еще бодро шагают среди полей пшеницы и проса. А вот Ки Шо умотался так, что ноги не идут. Жалкое слабое тело.

«Не плачь, Утка Ки Шо, — одернул себя мальчик. — Ты вышел из Цзиньхуаня, вышел сам и здоровым, а много сильных и тренированных остались лежать на улочках приветливого города. И девушку спас. Ты герой».

Ки Шо кое-как сошел с тракта, уселся прямо на краю обработанного поля и со вздохом признался себе, что девушку он не совсем спас, скорее она его. Именно незнакомка в одеяниях цвета индиго тащила его под руку чуть ли не весь путь, не он ее. И цепкость ее пальцев Ки Шо оценил сполна.

— Чего сел? — глухо сказала из-под покрывала девушка. — Надо спешить.

— Я устал, — признался Ки Шо. — От конников не убегу, пока не отдохну.

Его скрытую иронию спасенная не оценила, чем немного разочаровала Ки Шо. Просто молча сошла с тракта, прошла мимо Ки Шо, постояла спиной к нему. Не спеша откинула покрывало. И резко развернулась.

Волшебная красота ее лица, яркая и пронзительная, ударила Ки Шо подобно тяжелой стреле прямо в сердце… должна была ударить. Но Ки Шо, во-первых, догадался, что должно произойти. Он сам сделал бы так же, если б поставил целью кого-то сразить красотой. Во-вторых, этот прием по разжиганию огня мужской ярости хорошо описал мастер Чон Понг в своем учебнике для юных любовников. Видимо, сам когда-то у девочек подсмотрел. И еще…

— Как звать тебя, девочка? — миролюбиво поинтересовался Ки Шо.

— Для тебя — прекрасная госпожа, кастрат!

— Не прекрасная.

— Что?

— Не прекрасная, — вежливо повторил Ки Шо. — Твоя красота — искусственная. Вопросительный изгиб бровей сделан аккуратно, но все равно заметно, на самом деле от природы брови у тебя почти сросшиеся. Подчерненные ресницы немножко увеличивают размер глаз. И губы поражают свежестью и сочностью не от природы, а от очень хорошей губной краски для богатых горожанок. И скулы ты чем-то оттенила. У тебя симпатичное, но самое обыкновенное лицо: сросшиеся нахмуренные бровки и сердито поджатые губы. У нас в деревне таких девочек дразнили «злючка-вонючка».

— Не вонючка!

Ки Шо невольно улыбнулся. Где столица и где глухая горная деревня? А детские дразнилки одинаковы, вон как вскинулась!

Степняки на далеком поле перестали кружиться на одном месте и снова обратили свое внимание на двух путников на пустынном тракте. И снова не смогли приблизиться — Ки Шо без изысков дернул невидимой рукой лошадей за ноги, чем их страшно перепугал. На поле снова воцарился хаос.

— Вставай, — с тихой угрозой сказала девушка. — Я спешу.

— Иди, — подумав, разрешил Ки Шо. — Снимаю с тебя свою защиту и покровительство.

В следующий момент Ки Шо оказался вздернут вверх, и в его ребра чувствительно ткнулся кинжал.

— Я — племянница главного советника императора! — зло прошипела девушка. — Любимая! И ты пойдешь за мной, кастрат! Мне нужны слуги! Носить воду, мыть ноги, угождать! Кастрат!

Ки Шо не обиделся. Зачем обижаться, если это правда? Ки Шо не был кастратом, но то физически, а на самом деле… наверное, есть что-то глубоко неправильное в изучении косметических хитростей девушки, когда любой другой мужчина на его месте ошалел бы от женской красоты, не так ли? Ки Шо давно уже примирился с тем, что не испытывает жара мужской ярости. Даже когда ночью он лапал аппетитную дочку знатного рисоторговца Пы Си, он просто хотел узнать, что чувствуют в такие моменты мужчины. Ну, узнал. Мягкая, теплая, и ничего более. Но девочки — они же все такие, не так ли? И что действительно могло привлечь Ки Шо теперь в девочках, так это ласковое, нежное к нему отношение, вовсе не мягкие выпуклости. А это не совсем мужское поведение.

Оглушительная затрещина вернула Ки Шо в реальный мир. Слезы невольно брызнули из его глаз. Почему, ну почему никто его не любит, даже не хочет с ним дружить⁈ Вот и эта племянница — он же ее спас? Где хотя бы благодарность?

Не видела, понял в следующий момент Ки Шо. Девушка просто не видела, как он расправлялся со степняками! Это для Ки Шо во внутреннем мире без разницы, далеко степняки или близко, а на самом деле конники были еле видны в пшеничном поле, и не разобрать на таком расстоянии, что там с ними происходит. А у Южных ворот Ки Шо вообще бил через стены, его невидимой руке камень не помеха.

Бамс! От очередной затрещины у Ки Шо слегка зашумело в голове. А тяжела ручка любимой племянницы главного советника! Все детство, наверно, на слугах тренировалась! Ки Шо попробовал соскользнуть в транс и проучить драчунью во внутреннем мире — и не смог. Он все еще плохо контролировал свои силы, и оторвать девушке голову за обычный подзатыльник — все же слишком сурово, вот его дар и не проснулся. Только смертельная опасность, с грустью осознал он. А так — будут всю жизнь об него ноги вытирать, лупить, и ничего не поделаешь.

— Я понял, понял! — торопливо пробормотал он. — Следую за тобой, прекрасная госпожа!

Тут же прилетела еще одна оплеуха — почему-то на этот раз племянница главного советника прекрасно поняла иронию, скрытую в слове «прекрасная».

Он кое-как брел на усталых ногах вслед за обозленной девушкой, думал, горевал о собственной судьбе… и незаметно соскользнул в транс — впервые это получилось во время ходьбы. Соскользнул, удивился, обрадовался — а потом, раз уж так вышло, отправился на поиски нужного человека. Того, кто всегда охотно отвечал на его вопросы.

Ичи обнаружился на берегу заводи, валялся себе на песке, блаженно почесывал обнаженный живот да лениво поглядывал на удочку возле его ног. К своему огромному удивлению, Ки Шо легко узнал окрестности родной деревни. Именно из этой заводи он отправился в плавание в огромный внешний мир.

— Давненько не виделись, — заметил Ичи. — Я ждал тебя раньше. Обиделся?

— Нет, просто дела навалились, — неловко пробормотал Ки ШО. — То убивают меня, то убегаю, то сам убиваю… и еще я обиделся. Ты бросил меня. А я считал тебя своим другом.

— Хотел взять с собой, — просто сказал Ичи. — Нельзя. Твой дар уникален. Он — только твой. Если б остался рядом со мной — стал бы таким же, как я. Ты же маленький, наивный, легко поддаешься управлению и охотно подражаешь кумирам. Пытаешься стать тем, кем по рождению стать не способен. Вспомни свою книгу о Семи Непобедимых, сколько горя и проблем она тебе принесла, а? А это всего лишь книга. Тебе вообще нельзя находиться рядом с авторитетами. Твоя сила — в одиночестве. Только так ты станешь настоящим Ки Шо.

— Да, но одиночество — это так трудно, — пробормотал Ки Шо в смятении. — За что мне такое наказание?

— За силу, малыш. Обретение себя — всегда путь в одиночестве, для любого человека. Легко жить только в стаде. Вот твои вредные мальчишки в деревне — они же все одинаковы, как противные маленькие поросята. А ты — Ки Шо.

Ки Шо вспомнил и невольно улыбнулся. Языкастый Ичи очень метко прошелся по его давним недругам!

— Кстати, деревня, — легко сказал Ичи. — Если вдруг…

— А как ты оказался в моей деревне? — вырвалось у Ки Шо.

— Кстати, деревня, — терпеливо повторил Ичи. — Если вдруг появится желание повидать маму — не ищи ее здесь. Я не нашел. Ни ее, ни твоей деревни. Тебя здесь никто не знает, малыш. Ты точно отсюда родом?

— Откуда же еще? — пробормотал ошарашенный Ки Шо. — Где еще может родиться такой дурачок, как не в Лусоре? И я прекрасно помню место, слева от заводи скала, мальчишки любили с нее нырять…

— Верно, — согласился задумчиво Ичи. — Твоя мама — еще более удивительная женщина, чем я предполагал, еще сильнее хочу ее увидеть… Спрашивай, малыш. Ты же искал меня, чтоб спросить.

— Мой дар — он такой странный! — пожаловался Ки Шо. — Когда смертельная опасность — легко расправляюсь с мастерами рукопашного боя, гоняю степняков. Но сейчас меня бьет обычная девчонка! Почему так, Ичи?

— А, это… Это из-за твоей книги, малыш.

Ки Шо так растерялся, что чуть не выпал из транса.

— Ты — демон, — мягко сказал Ичи. — Тот, кто убивает людей движением пальца. А Семь Непобедимых — они как раз людей защищали, понимаешь? Но ты же все детство мечтал стать таким, как они? Ну и вот. Теперь у тебя в голове каша. А если б еще и с меня стал брать пример — вообще свихнулся бы.

— И что теперь делать? — беспомощно спросил Ки Шо. — Меня так и будут бить всю жизнь? И легко смогут зарезать ударом со спины, да?

— Выкинь книгу, — легко сказал Ичи. — Твои проблемы — в голове, больше нигде.

— Ни за что!

— Тогда ищи свой путь, — серьезно посоветовал Ичи. — Свой, только свой, понимаешь? Не мой, не Семи Непобедимых.

— Кажется, да, начинаю понимать…

— Ну тогда пока, — бросил наставник и легко поднялся на ноги. — У меня тут гости, вроде как бить хотят. У тебя, кстати, тоже. Если правильно вижу, армейский корпус, ближе к обеду встретитесь…

— Ичи, ты ведь и Семерых Непобедимых тоже бросил? — вдруг спросил Ки Шо, движимый внезапным озарением. — Чтоб они шли только своим Путем?

Ичи рассмеялся, кивнул… и исчез.

И Ки Шо снова осознал себя бредущим по тракту вслед за целеустремленной фигурой девушки.

— Шевелись, кастрат! — бросила она, не оборачиваясь.

Ки Шо пристально посмотрел ей в спину. Худощавая, тренированная, кисти цепкие, плечи сильные, с трудностями справляется сама… значит, проблемы только в голове?

— Я устал, не прекрасная и не госпожа.

— Что⁈

Ки Шо легко соскользнул в транс. Полюбовался во внутреннем мире искаженным яростью лицом девушки, потом перехватил ее руку, отступил на шаг, потянул на себя и вверх, затем по широкой дуге вниз с подворотом кисти…

Что-то хрустнуло, девушка смешно взбрыкнула ногами, ударилась лицом в утоптанную щебенку тракта, перевернулась, чуть не сломав себе шею, на спину и тихо завыла от боли в поврежденной руке:

— Идиот! Чуть не поломал!

— Доломать? — вежливо уточнил Ки Шо.

Девушка осеклась. Села и угрюмо зыркнула из-под разбитых бровей.

— Как ты меня победил? Как? Я не успела заметить!

— Раздевайся, — вместо ответа сказал Ки Шо.

Глаза девушки разом стали вдвое больше.

Глава 18

Ки Шо — между демоном и… кем?

Главный советник императора смотрел с боковой террасы дворца, как инспектор Хай уходит из Запретного сада. Смотрел и неторопливо складывал и раскладывал драгоценный церемониальный веер.

Служка прибежал на двадцатом раскладывании. Не очень-то торопился крысеныш. Это могло означать что-то важное, но не сейчас, не сейчас. О крысеныше можно подумать потом.

Быстрым шепотом писец пересказал задание для инспектора Хая, извлек из широкого рукава и с поклоном передал копии разрешительных документов. Главный советник брезгливо принял бумагу двумя пальцами. Две нефритовые монеты беззвучно упали в ладонь доносчика. Писец развернулся и растворился в сумраке дворца. Главный советник хорошо представлял дальнейшее. Сейчас писец нырнет в подземную галерею, пробежит неприметной серой мышкой до канцелярии службы судебного надзора провинций — и усядется на свое место, как будто только что вернулся из места для отправления естественных надобностей.

Мало кто из посетителей Запретного сада знал, что обширная лужайка перед императорским дворцом — полностью искусственный объект. Да и не только лужайка. Просто построили императорский дворец. И все, что не должно попадаться на глаза, засыпали землей. И стоит теперь дворец на небольшом холме, окруженный лужайками и цветниками, малолетние принцессы сверху гоняют летающий мячик — а под ними кипит неприметная дворцовая жизнь. Ходят впечатленные посетители, удивляются отсутствию охраны — и не знают, что прямо у них под ногами расположена основная часть дворца, где есть всё, в том числе и стража. Очень многочисленная стража. И из каждого воздуховода, красиво украшенного вьющимися цветами, прикрытого кустами зеленых лабиринтов, зорко смотрят наблюдатели. И у каждого арбалет под рукой, да не один. И другие секреты имеются. Смертоносные.

Чуть колыхнулся за спиной воздух. Начальник личной тайной службы прибежал. Этот как раз вовремя, столько ему примерно и бежать от дежурного помещения. Главный советник небрежно передал ему бумаги.

— Ознакомься. Наш Старец решился на большую игру. Два десятка лет ждал, готовился. Но мы готовы всегда. Ведь мы готовы?

— На страже! — преданно выдохнул начальник тайной службы.

— Старый пень покусился на мою племянницу, — скучающим голосом сообщил главный советник. — Мы знаем, кто от его имени нанял Черную орду. Кто заплатил, и сколько заплатил. Знаем имя того, кто открыл ворота Цзиньхуаня. Даже знаем, как именно убили предателя в благодарность за сдачу города. Мы не знаем только одного: почему моя племянница не у Черной орды.

И главный советник неторопливо развернулся к оцепеневшему начальнику тайной службы.

— Ведь мы не знаем?

Начальник тайной службы молча распростерся у его ног. Главный советник посмотрел задумчиво на его шею. Ударить ребром церемониальной туфли, укрепленной смертоносным металлом — и нет остолопа. Ударить или нет? Хм. Ударить легко. Все высшие чиновники в юности обучались боевым искусствам, основные навыки сохранились. Главный советник был уверен, что убьет дурака одним ударом. Но что удастся быстро найти на его место столь же опытного — в этом уверенности уже не было.

— Поднимись, презренный.

Главный советник отвернулся и задумчиво уставился на лужайку. Хороши малолетние принцессы, прелесть как хороши. Один недостаток — девочки. Как и старшая принцесса. И кому перейдет власть после скоропостижной смерти престарелого императора? Тут необходимо заранее подсуетиться. А операция по дискредитации соперника раз — и почему-то сорвалась. Никому нельзя доверять, никому. Идеально проработанный, простой и безотказный план. Старец с целью шантажа захватывает руками Черной орды горячо любимую племянницу. Тайно сосредоточенные в предгорьях армейские корпуса отрезают кочевникам путь в степи, окружают, уничтожают простых воинов, нойонов берут в плен и выбивают у них признания. Итог — Старец на плахе. Как можно было испортить столько простой план, как? Что, три тысячи воинов не смогли справиться с тремя сотнями разжиревшей городской стражи? Или, может, они не смогли найти и захватить девушку с тремя невооруженными слугами, зная ее точный адрес? Или что? Или как? А теперь что же — племянница не захвачена, и нападение Черной орды становится просто мелким нападением обнаглевших кочевников. И даже нет смысла выводить из предгорий на перехват армейские части. Пусть убегают кочевники, кому они нужны. Армейских корпусов вообще не должно быть в предгорьях, их там и нет. Официально — нет. Вывернулся на этот раз Старец. Или?.. Или Большая Игра еще на закончена?

— Инспектор первого класса Хай получил задание подчистить следы, — лениво проговорил главный советник. — Ты должен его обогнать. Скачи в Цзиньхуань. Если моя любимая племянница в бегах — найди. Если она у военных — отбей. Передай ее кочевникам. Сделаешь — прощу.

— Господин… бой — дело непредсказуемое. Ваша племянница может погибнуть от случайного удара.

Главный советник мысленно вздохнул. Остолоп. Какой же остолоп. Верный, преданный, опытный. Но так и не изжил в себе деревню. Трясется над сохранностью любой благородной особы.

— Погибнет — и демоны с ней, — обронил главный советник. — Надоела. Передашь кочевникам труп. Они знают, что с ним делать дальше. Твоя задача — чтоб уши не торчали. Найми для работы учеников бойцовых школ или «ночных работников».

— Сделаю! — выдохнул начальник тайной службы и убежал.

Главный советник еле заметно поморщился. Сделает, этого у служаки не отнять, опытный и умелый. Но все равно остолоп. Такому лучше не знать, что горячо любимая племянница давно уж тайно выехала на южное побережье поправить хрупкое здоровье лечебным морским воздухом. А в Цзиньхуане — девушка-двойник. Очень похожая на племянницу, очень подготовленная — но просто телохранительница, такую не жалко. А вот племянница…

Главный советник вспомнил, как она окружала его своей любовью и нежностью, и довольно прищурился. Ничего, надо только подождать. Дни престарелого императора сочтены. Когда рядом столько заинтересованных в смерти императора игроков — ему долго не жить. И тогда… тогда изменится все. И сияющая от счастья любимица займет рядом достойное ее красоты место. Правда, есть еще старшая принцесса, и вон еще малолетние бегают, хохочут, жизни радуются… но им тоже не жить. Император теряет голову вместе со всем семейством, таковы незыблемые традиции Срединной империи.

Но все же — что такого непонятного случилось с девушкой-двойником? Где бродит эта дрянь? Ведь ей же приказано было сидеть на месте!

-=-=

Ки Шо устало шел по тракту рядом с обозленной девушкой. Впрочем, на девушку она теперь совсем не была похожа. Костюм ученика бойцовской школы превратил ее в стройного подростка. И двигалась племянница главного советника по-мальчишески — резко, быстро, с явной силой в каждом жесте. Не то что Ки Шо.

Ки Шо вздохнул и в очередной раз поклялся себе, что никогда больше не будет бегать. Как можно? Ноги гудят, в груди жжет, охота упасть и не двигаться! Не, тысячекратно прав наставник Ичи — не надо спешить! Надо продумывать свои действия так, чтоб опережать погоню на два шага. Но спешить — не надо! Какой смысл в беготне, если тебя увидели и догоняют на конях⁈ Надо делать так, чтоб не увидели!

— Извращенец, — в очередной раз еле слышно прошипела девушка. — Грабитель. Чтоб у тебя глаза лопнули от созерцания моих прелестей!

— Нет у тебя никаких прелестей, — безжалостно сказал Ки Шо. — Сухая, жилистая, бедра узкие, как у юноши. А грудь и захочешь, так не найдешь. Вот переодевалась при мне одна юная и богатая горожанка — совсем другое дело. Одни округлости и припухлости, не то что у тебя.

Девушка яростно сверкнула глазами. Ки Шо с опасением подумал, что доиграется. Если она сейчас набросится на него с кулаками, он ведь даже ответить не сможет. Злость прошла, а без злости его дар не работает.

— Вот она — сладкая, аппетитная, — из вредности все же добавил Ки Шо. — Такую и обнять приятно, и посмотреть приятно. А ты сухая, как доска. Всю свою красоту сожгла в тренировках.

— Зачем смотрел, если доска? — зло огрызнулась девушка.

— А вдруг у тебя еще один кинжал в шальварах? — резонно заметил Ки Шо. — Я не дурак поворачиваться к вооруженной девушке спиной.

— Грабитель…

Вот с этим Ки Шо был согласен. Непонятно, как докатился до такой жизни, но грабил теперь Ки Шо без всяких угрызений совести. И, кстати, что в том плохого? Крестьян не ограбишь, у них ничего ценного нет, а богатых и ограбишь, так они богатые, у них еще много чего останется, с голоду точно не помрут. Вот и племянница главного советника императора явно очень богатая. Дойдут они к вечеру до почтовой станции, назовет девушка себя и через час станет снова и богатой, и прекрасно одетой. А у Ки Шо на ее одежду планы, очень уж ему понравилось цветное покрывало на голову. Тонкое, сквозь такое самому все видно, а твое лицо — нет. Да и вообще в богатой одежде можно нанять или даже купить карету, деньги-то у Ки Шо имелись, награбил. А мальчику-оборванцу с тракта, кто карету продаст? То-то и оно.

— Послушай, Злючка, я ведь тебя победил? — напомнил Ки Шо. — Победил. Ты лежала, я стоял. Значит, все твое — мое по праву. Трофей. Но у тебя была только одежда. Вот я ее и взял. И даже дал, чем прикрыть наготу. На сдачу. А мог бы не давать.

— Так я тебя благодарить еще должна, получается⁈ — взбесилась девушка.

— Не надо, — вздохнул Ки Шо. — Все равно не умеешь. Просто помолчи. Дойдем до почтовой станции и расстанемся. Там ты снова станешь богатой племянницей главного советника императора. А я исчезну из твоей жизни навсегда. Если невмоготу сдерживать злобу — потерпи хотя бы немножко. Нам навстречу идет армейский корпус. Обратись к офицеру, он тебе поможет.

— Прекрасно! Первое, о чем попрошу офицера — чтоб тебе отрубили голову! И… а откуда ты знаешь о корпусе?

Ки Шо молча указал ей вперед. У горизонта на тракте еле заметно сверкала начищенная сталь.

Девушка внезапно остановилась. Прикусила губу.

— Уходи, дурачок, — вдруг сказала она. — Уходи прямо сейчас. Оставь мои вещи и беги. В поле и… подальше. Может, тогда за тобой не погонятся.

Ки Шо замялся в сомнении. В словах невольной попутчицы имелась определенная логика. Как-то он не подумал, как разойдется на тракте с армейской частью. А ведь они наверняка остановят, допросят, обыщут. И за богатую женскую одежду в сумке точно отрубят голову, девушке даже говорить ничего не придется.

— Прощай, Злючка, — вздохнул он и шагнул с тракта.

В следующее мгновение его поймали за ворот, развернули, и сталь ощутимо прошлась по ребрам.

— У меня действительно был в шальварах еще один кинжал! — прошипела ему девушка в ухо. — А ты и не заметил! Верни одежду, извращенец!

Не дожидаясь ответа, девушка стальными пальцами вывернула ему руку, отобрала сумку.

— А теперь пошел вон.

Ки Шо с грустью проследил, как его сумка с потайными местами, битком набитыми монетами, уплывает в чужие руки. Денег жалко было до слез. Он попытался соскользнуть в транс — естественно, не получилось. Он все еще не был готов убивать людей за деньги.

Он отошел с тракта в поле, сел в густую пшеницу и расплакался. Усталый, без денег, ограбленный и униженный. И скорее всего живущий последний день. Если не уйдет подальше, солдаты обязательно его увидят, а племянница главного советника явно молчать не станет. Это сейчас она отпустила его из жалости, но жалость — чувство быстро преходящее, только что было и вот его нет. Сумеет он справиться с армий? Глупый вопрос. Конечно же, нет. Прилетит стрела в спину, и всё. А еще копья тоже летают, и дротики, и заряды из пращи. И все со спины. В прямом столкновении ему не победить. Его сила — во внезапности, в тайне, в ударах исподтишка.

Внезапно накатил гнев. Как она смеет? Мелкая, ничтожная девчонка!

Он медленно поднялся из пшеницы. Девушка на дороге разделась и теперь нетерпеливо потрошила его сумку. Дать невидимой когтистой лапой по согнутой спине и отбросить презренную сломанной куклой далеко в поле…

Он соскользнул в боевой транс на удивление легко. Оглядел мир багровыми от ярости глазами. Солдаты на тракте. Конники в поле. И кто-то непонятный в недалекой оросительной канаве. Жалкие червяки, не соперники!

Он медленно поднял гигантскую невидимую лапу. Примерился ударить так, чтоб не зацепить сумку… И вдруг осознал, что намеревается делать. Просто убить человека. И ужаснулся в глубине своей человеческой души. А если не убить, только забрать свое? А как? Он — демон, не знающий пределов своих сил! Потянется к сумке, дернет — и оторвет девушке руку вместе с сумкой! Или голову, голову отрывать проще и интересней…

Ярость снова накатила багровым туманом. Мир замер, и он замер в мучительном равновесии между демоном и… кем? Между демоном и человеком? Так люди, как уже понимал Ки Шо, творили такое, что никаким демонам не сравниться. И, кстати, демонов именно люди и победили. Потому что оказались в итоге более злыми, более жестокими, кровавыми и подлыми. Тогда — каков выбор⁈

А потом ярость исчезла, как дорожная пыль под дуновением легкого ветра. И Ки Шо снова стал самим собой — слабым плаксивым мальчиком, Уткой Ки Шо. Не выбрал, с горечью понял он. Не хватило духу стать властелином, струсил, не посмел.

— Какая встреча! — вдруг разнеслось над трактом.

Ки Шо непроизвольно присел.

Из оросительной канавы выбрались несколько странных личностей. Нет, по отдельности они были вполне понятными. Один — явно офицер, опытный воин, при оружии и одетый во что-то форменное. Только офицера должны сопровождать солдаты, на худой конец стражники… а из канавы вылезли явные «ночные работники», пара мальчишек-«ганьзя» и, что совсем казалось диким, два мастера боевых искусств, со знаками Школ на свободного кроя рубахах.

— Привет, Злючка! — небрежно сказал офицер. — Далеко ли собралась в таком виде?

Девушка прижала к груди сумку Ки Шо и явно потеряла дар речи.

— Тебе что приказали делать⁈ — прошипел офицер ей в лицо. — Тебе приказали сидеть в Цзиньхуане и не высовываться! Ты как оказалась здесь⁈

— К-кочевники, — заикаясь, выдавила девушка.

— Что, жить захотела? Тебе приказали не жить, а сидеть в городе!

— Я испугалась, господин, — пробормотала девушка и виновато опустила голову.

— Испугалась? Ну, теперь наберись храбрости, мы же с тобой. Одевайся и бегом обратно. А мы проводим. В платье одевайся, не в эти тряпки! Сейчас ты — любимая племянница главного советника, забыла?

Два мастера боевых искусств молча встали по сторонам от нее. Девушка в отчаянии оглянулась и дрожащими руками потянула из сумки свою одежду.

— Кстати, кто он? — небрежно кивнул на поле офицер, и Ки Шо с ужасом понял, что речь идет о нем.

Девушка задержалась с ответом всего на мгновение.

— Просто попутчик, господин. Тоже бежал от кочевников.

— Лишний свидетель, — решил офицер и щелкнул пальцами.

Три «ночных работника» тут же двинулись в сторону Ки Шо. Ки Шо выпрямился на дрожащих от страха ногах. Он не понимал, что происходит на тракте, но четко осознавал, что сейчас его убьют. Неважно за что. Кто такой мальчик-бродяжка? Да никто. Вот он был, и вот его нет. Чтоб не видел лишнего, не болтал лишнего. Или просто так, на всякий случай.

Невидимая лапа тонко свистнула в воздухе. И еще свистнула три раза. И глухо ударила. И на этом все закончилось. Ки Шо вернулся на тракт. Забрал из рук оцепеневшей девушки свою сумку. Безучастно поглядел на тела двух мальчишек-«ганьзя», улетевших далеко в поле. Развернулся и тяжело побрел через поле неизвестно куда.

— Мальчик! — раздался за его спиной звонкий крик. — Мальчик! Да подожди же!

Она оделась на удивление быстро и догнала его.

— Мальчик, а ты кто⁈

Ки Шо поглядел на ее горящее волнением лицо.

— Я? — переспросил он и горько улыбнулся. — Да… еще не знаю.

— Что значит — не знаешь? — растерянно спросила девушка.

Он пожал плечами, виновато улыбнулся… и свет померк перед его глазами. Жалкое слабое тело как раз в этот момент решило, что с него хватит.

Глава 19

Ки Шо — невоплощенный демон

Он лежал на боку в пшенице и одновременно смотрел на себя сверху. Это было очень странно и непривычно. Раньше, когда он попадал во внутренний мир, он был собой — Уткой Ки Шо. А сейчас он кто, если он — вон, внизу, в кругу вытоптанных стеблей?

Ки Шо стало стыдно. Кто бы он ни был — зачем топтать поля, уничтожать результаты тяжелого труда земледельцев? Понятно, когда по полям скачут кочевники — они варвары, они не понимают, чего стоит взрыхлить все эти золотые просторы, прополоть, бережно полить, сохранить драгоценные зерна урожая. Понятно, когда по полям маршируют солдаты — у них приказ. Но добропорядочным жителям Срединной империи с детства внушают, что чужой труд неприкосновенен, и шагнуть на обработанное поле для добропорядочного жителя — святотатство и преступление.

«Уйду с поля, как только очнусь! — пообещал себе Ки Шо. — И принесу самые искренние извинения крестьянам!»

Потом он развернулся, увидел на тракте длинную колонну войска и поспешно поправился — уйдет, когда пройдут солдаты. Нет, даже позже на всякий случай! Потом посмотрел вниз, на Злючку, и со страхом понял, что он может вообще не уйти с этого поля. Вот что на уме у бешеной девицы с ножом в руке? Что-то хорошее, доброе, да? А почему тогда с ножом⁈

Ки Шо попробовал дотянуться до Злючки из внутреннего мира и отобрать нож, но не смог. Пока тело без сознания, его участь — бессильно наблюдать.

«Очнись, плакса Ки Шо! — взмолился он. — Тебя хотят убить!»

Бесполезно. Тело спряталось в спасительном беспамятстве еще глубже. Наблюдатель Ки Шо заплакал. Глупо, как глупо он погибает! Из-за обморока!

— Прости, неизвестный демон, но мне нужна твоя сумка, — сказала девушка. — И мне нужен ты. Главный советник прикажет убить меня, если вернусь в Запретный сад. Но если вернусь с невоплощенным демоном — меня ожидает награда. Ты — мой пропуск в жизнь, моя золотая пайцза. Вставай.

И девушка вдруг со всей силы навернула тело Ки Шо ногой. Ки Шо испуганно охнул наверху.

— Вставай, кастрат! — зло прошипела девушка, упала на колени, размахнулась для удара, и… и голова Ки Шо глухо загудела, как деревянная колода, по которой врезали топором.

Он со стоном пришел в себя.

— Мальчик! — тут же заворковала над ним девушка. — Вставай, мальчик! Нам надо уйти подальше от тракта!

— Не могу… — простонал он. — В боку больно… Вот здесь… И голова…

Злючка даже не смутилась:

— Ударился, когда упал! Боком, а потом головой! Да вставай же, а то еще ударишься! Я не могу тебя тащить, след оставим, по нему легко найдут!

Ки Шо подумал. В словах Злючки имелся определенный смысл. От солдат лучше уйти подальше, все крестьяне при встрече с войсками так делали. На всякий случай.

Он кое-как поднялся на колени. Всплакнул от боли в боку и встал.

— Э, нет, сумку я понесу! — деловито заявила девушка и подхватила его имущество.

Ки Шо проводил сумку страдальческим взглядом. Проклятый дар! Ну что за выбор — или убивать без разбору, или остаться беззащитным? Вот Семь Непобедимых на его месте — они бы не позволили пинать себя в бок!

Медленно они добрели до оросительной канавы и спрятались в ней. В сезон созревания урожая канава была практически сухой, только на самом дне запеклась корка грязи.

Девушка тут же бесцеремонно полезла проверять его сумку. Издала изумленный возглас, когда нащупала в тряпочке сверток с монетами. А Ки Шо наконец пришел в себя. Деньги! Она смеет прикасаться к его деньгам⁈

— Не боишься проверять мою сумку? — с нехорошей улыбкой поинтересовался он.

Девушка повернула голову, кое-что вспомнила и струхнула.

— Я только свои вещи посмотреть! — льстиво заверила она. — А тут монеты под пальцами — бряк, бряк! Ты богатый мальчик! Как тебя зовут?

Ки Шо молча смотрел на нее и тихо поражался внутри. Ведь только что пинала бессознательного! А теперь улыбается льстиво — и норовит выведать то, что ей знать не положено!

Девушка под его взглядом аккуратно опустила сумку к ногам Ки Шо и осторожно отодвинулась.

— Ты чего, мальчик? Я же просто посмотрела…

И тут раздался глухой стук копыт. Ки Шо в своей недолгой жизни ни разу не слышал таких звуков, но сразу понял — так могут скакать только вооруженные воины по обработанному полю!

Дальнейшее он делал на инстинктах запуганного крестьянина. Одним движением подтянул к себе сумку и спрятал под подолом широкого балахона ученика аптекаря. Другим движением — зачерпнул немного грязи и мазнул по лицу девушки. Она, конечно, успела отклониться, но это же грязь! Несколько капель черной воды сорвались с пальцев Ки Шо на лицо девушки. Она машинально утерлась рукавом, и получилось как раз то, что надо — два испуганных замарашки на дне грязной канавы.

Конник в широком бронзовом шлеме сурово глянул на них с высоты седла. Ярко блеснули на солнце лакированные бамбуковые доспехи, Ки Шо испуганно сжался. Дозорный презрительно усмехнулся, взмахнул плеткой и тяжело ускакал.

Ки Шо послушал удаляющийся топот и с облегчением откинулся на склон канавы.

— Ты сказала — я невоплощенный демон, — заметил он благожелательно. — Невоплощенный — это как?

— Ты зачем меня испачкал⁈ — возмутилась девушка.

— У тебя брови выщипаны. Мальчики так не делают. Что значит — невоплощенный демон?

До девушки наконец дошло, что она говорила это перед тем, как пнуть Ки Шо, и глаза ее трусливо забегали. Ки Шо с интересом наблюдал. Как бы он выкручивался из ситуации сам? Упал бы в ноги с мольбой о пощаде? Принес бы униженные извинения? Попробовал бы объяснить как-то жестокость своего поступка? М-да, ни одного хорошего варианта, все — потеря лица и статуса.

Девушка вдруг звонко рассмеялась и пару раз хлопнула ресницами с глупым видом.

— Ты и есть невоплощенный демон! Тело мальчика, душа демона, воспитание человека! Почти всемогущий, но не можешь ничего! А вот когда ты воплотишься, с тобой будет смертельно опасно встречаться!

Ки Шо искренне восхитился и поставил себе отметочку в памяти: когда девочка не знает, что сказать, она звонко смеется и говорит дальше как ни в чем не бывало! Хорошая уловка, немедленно взять на вооружение!

— В Цзиньхуане считают, что демонов не бывает, — заметил он. — Все так считают. Но ты знаешь, что демоны существуют, и знаешь, что они разные. Расскажи мне о демонах.

— Мальчик, нам пора идти! — с досадой сказала девушка.

В груди Ки Шо начал медленно разгораться гнев. Он положил невидимую руку девушке на плечо и слегка надавил.

— Расскажи мне о демонах, девочка.

— Я не знаю! — завопила она с очень честным видом. — Слышала, что бывают невоплощенные, только это! Ай-й! Больно!

— У тебя староимперский классический выговор. Так говорят те, кто получил образование. Тебя обучали, девочка. Тебе наставники рассказали о демонах?

Голос Ки Шо прозвучал настолько глухо и угрожающе, что он сам немножко струхнул. Но невидимую руку с плеча девушки не убрал.

— Я… ай, больно же!

— Сердце вырву.

— Императорский университет войны, факультет демонологии! –лязгая зубами от страха, выкрикнула девушка. — Секретный! Наставники говорили — демонов давно нет! Но могут родиться из людей! Демоны так рождаются! Ай, больно!.. Ты — будущий демон, ты рождаешься! Расстаешься с человеческим!

— И если меня привести в Запретный сад к главному советнику… — ласково подсказал Ки Шо.

— … то он подружится с тобой и приобретет невиданное могущество!

Ки Шо подумал. Усмехнулся и убрал невидимую руку. Гнев потихоньку угас в груди, как отдаленный гром за горизонтом. Злючка скрючилась от боли и бурно разрыдалась:

— За что ты меня мучаешь, демон⁈ Я же тебе только добра желаю!

Ки Шо озадаченно покачал головой. Ей чуть плечо не раздавили — и снова врет! Вот же… девочка!

— Пойдем, — вздохнул Ки Шо. — Нас ожидает путь длиной в тысячу ли.

— Почему — в тысячу? — тут же перестала плакать девушка. — Крепость «Тысяча Дорог» совсем рядом, дойдем после полудня. Там сядем в дорожный дом и к ночи будем в столице. Отсюда до столицы — всего ли, мальчик.

— Что? — растерялся Ки Шо. — Но в легенде о Семи Непобедимых говорится…

— Семи Непобедимых не было! — уверенно заявила девушка. — Они — легенда!

Видимо, у Ки Шо был очень жалкий вид, потому что она засмеялась и снисходительно объяснила:

— Так всегда в легендах! Все меряется тысячами! Дорога в тысячу ли, любовь в тысячу поцелуев, боевые техники тысячи ударов… Красивое преувеличение, не более. Вот до древней столицы — да, долго идти, но и она не настолько далеко. А за тысячу ли можно обойти весь мир!

Ки Шо горько улыбнулся. Еще одно разочарование. Путь длиной в тысячу ли — очередная выдумка, красивая сказка. А на самом деле — садись в дорожный дом, и к вечеру будешь в столице. И это разумно и очень похоже на правду. Где еще находиться столице империи, как не на плодородном, сухом плато Золотой провинции, на пересечении тысячи торговых путей, в прекрасном климате? Ну не в болотах же дельты реки Миюнг и не в ядовитых испарениях южных джунглей!

— Как ты думаешь, в крепости продадут карету двум грязным мальчикам? — рассеянно поинтересовался он.

— Прогонят пинками! — уверенно предсказала девушка.

— А одной богатой благородной девочке в сопровождении слуги? Которая чудом избежала смерти от рук варваров в несчастном Цзиньхуане?

Ки Шо полюбовался ее неуверенной улыбкой, улыбнулся в ответ, а потом безжалостно приказал:

— Раздевайся.

Инспектор Хай покачивался в седле и с недовольным видом обозревал однообразные окрестности. Пшеница, одни пшеничные поля вокруг! Какая беспросветная грубость, какой циничный денежный расчет! А где рисовые чеки, воспетые в тысяче баллад «Изящной эпохи»? Понятно, что на богарных полях Золотого плато лучше всего растет именно пшеница, но где верность традициям Срединной империи, где? Символ Срединной империи — блестящие от воды зеленые рисовые поля! Интересно, кто владелец этих земель? Написать, что ли, донос на непатриотичного аристократа?

Но настоящей причиной плохого настроения являлись вовсе не пшеничные поля. Инспектор Хай терпеть не мог путешествий верхом. Но если движешься вместе с войском к городу, в окрестностях которого шалят банды кочевников, выбор кареты в качестве средства передвижения офицеры могут не понять.

Колонна внезапно замедлила движение. Что-то случилось впереди. Обнаружили на обочине очередной труп? Ну и стоит ради этого останавливать колонну? Понятно же, что окрестности Цзиньхуаня должны быть усеяны трупами!

Тяжело прискакал из полей боковой дозор. Инспектор Хай повелительно махнул офицеру рукой. Конечно, армия инспекторам не подчиняется, даже инспекторам первого класса, но проявлять уважение обязана.

— Ложная тревога, господин инспектор! — сообщил командир дозора. — Кочевников нет. След оставили двое подростков. Видимо, сбежали из Цзиньхуаня и до сих пор бегут, от страха не могут остановиться.

Инспектор благосклонно кивнул и разрешил продолжить несение службы, хотя что-то царапнуло его внимание. Но вот что именно? Офицер был недостаточно почтителен? Дозорные прятали глаза? Или что? Инспектор Хай по привычке начал вспоминать, прокручивать в голове сценку, которая пробудила в нем настороженность, но тут увидел трупы на обочине тракта и изумленно покачал головой. Это ж чем же их били варвары, что голов почти что и нет? Шипастыми палицами на полном скаку? Вот разве что ими. Варвары — они и есть варвары, никакого понимания красоты боя! Понятно теперь, почему приостановилась колонна. Инспектор Хай и сам готов задержаться, чтоб осмотреть ТАКИЕ трупы. К сожалению, нельзя. На виду у войска — нельзя. Это — потеря лица. Разве что выставить охрану и заняться на обратном пути, когда войско отойдет подальше?

Но инспектор Хай не успел отдать приказ-просьбу. По тракту и рядом с ним от Цзиньхуаня катился вал конной орды. Честно говоря, инспектор сильно удивился. Они на что рассчитывают, дикари? Не конным бродягам биться с регулярным войском! Это корпус лучников только и умеет, что давить крестьянские бунты. Армия же Срединной империи из века в век тренируется отражать именно набеги кочевников, основной угрозы с северо-востока! Сигнал трубы — и вот подразделения слаженно побежали в поле, развернулись линиями щитов. Следующий сигнал — опустились на колено, пропуская над головами смертоносные залпы многозарядных самострелов. Да, самострелы не очень точные, зато кидают пачки стрел на огромное расстояние. И этих стрел много! И еще они отравлены. Главное — не убить конника, спешить. А уж пешего степняка гонять по полям одно удовольствие! Кочевники еще попытались устроить свою излюбленную карусель со стрельбой из своих кривых, страшно мощных луков, но — поздно. Да и с расстоянием ошиблись, и ошиблись смертельно. Видимо, в набег отправились самые молодые, которые раньше не сталкивались со сложными военными машинами. И совсем скоро орда с разочарованным воем рассыпалась по полю, но не разбежалась, а закружила в ожидании, когда войско возобновит движение и можно будет напасть снова, но уже без помех. А отдельный небольшой отряд вообще быстрым скоком обошел место сражения и устремился вдаль по тракту. Инспектор Хай озадаченно посмотрел им вслед. Чего они хотят добиться? Разве что поля потоптать? А смысл? Ни добычи, ни пленных в пшенице не найти. А крепость «Тысяча дорог» и не на такие отряды поплевывала с высоких стен! И, кстати, умела огрызаться очень больно! А за крепостью вообще начиналась хорошо укрепленная столичная область, в которой кочевникам только смерть можно найти. Там одни каналы не дадут возможности передвигаться беспрепятственно. И помимо каналов преград хватает.

Но упорны дикари, удивительно упорны, признал с невольным уважением инспектор Хай. Как будто ищут что-то конкретное. Или кого-то…

И словно холодок пробежался по спине инспектора. Любимая племянница главного советника. Неспроста, совсем неспроста скрестились на заштатном Цзиньхуане интересы кочевников, главного советника императора и главы службы судебного надзора провинций. Интересно, что эта мелкая дрянь забыла в Цзиньхуане? Какого демона аристократку понесло в мелкий городок у самых гор, где из достопримечательностей — одни бескрайние пшеничные поля? К родным в гости, да? Ах, как своевременно! И набег кочевников — тоже удивительно своевременно…

Инспектору первого класса Хаю стало нехорошо. Он ясно осознал, что вместе со своим начальником вляпался в смертельно опасную интригу, да еще и не на самой сильной стороне…

Кочевая орда наконец словно получила неслышимый приказ и дружно рванула напрямик через поля на северо-восток вдоль гор, к выходу в родные степи. Войско приободрилось, перестроилось плотнее и бодро двинуло по тракту к недалекому уже Цзиньхуаню, к дымным столбам на горизонте. А инспектор Хай вдруг остановил коня. Он понял наконец принцип действия тайных пружин интриги. Если кочевники искали племянницу главного советника, это могло означать только одно: в городе ее нет. Ни живой, ни мертвой. Сбежала куда-то, дрянь. А куда? Беззащитной аристократке из города всего два пути — в горы или в столицу. Но что делать племяннице главного советника в горах? Ножки свои изнеженные ломать на камнях? Значит, только в столицу…

И тут инспектора словно по голове навернули. Подростки! Демоновы отродья — подростки! Не могли местные подростки бегать по полям от кочевников, местным с рождения вбивают уважение к чужой собственности! Вот что царапнуло внимание при докладе командира дозора! Конники скакали по пшенице — у них приказ. А эти сопливые что там забыли? Почему прятались от военных, а?

Инспектор Хай скрежетнул яростно зубами, развернул коня — и замер. И медленно повернул голову в сторону трупов. Значит, головы разбиты, словно чудовищной палицей, да? Знакомый почерк! И, кажется, инспектору теперь известно, кто эти двое. И как племянница главного советника смогла выскользнуть из города, захваченного ордой. Как, ну как демоново отродье натолкнулось на племянницу главного советника в полумиллионном городе⁈ Пахнут эти племянницы, что ли, по-особому?

Инспектор Хай шумно выдохнул. Привел свои мысли в гармонию. Соскочил с коня, не спеша прошелся по полю. И уставился на два тощих тела. Мальчишки-«ганьзя», бродяжки… и лучшие шпионы «ночных работников». Эти-то что здесь забыли?

— Господин… — вдруг простонал один измальчишек.

Он явно перепутал в бреду инспектора со своим хозяином.

— Говори, — коротко разрешил инспектор.

— Господин, мы нашли ее. Перехватили, старший приказал ей возвращаться в город. Нас убили…

— Кто?

— Я не знаю… Ударили, летел…

— Рядом еще был кто-то⁈

Мальчишка захрипел и замолчал. Инспектор посмотрел, как кровь пузырится на его губах. И коротко поклонился, как герою. Слабое тело, но могучий дух — и верность клятве. Из него мог бы вырасти незаменимый, верный помощник.

— Скоро встретимся, демон! — скривил губы в злой усмешке инспектор Хай.

Запрыгнул в седло и погнал уставшего коня назад к крепости «тысяча дорог». В голове яростно бились картины расправы над подлым демоном, но поверх них, холодным недоумением, одна четкая мысль. Как, как так получается, что демон всегда опережает⁈ Ведь только что был здесь, и вот нет его, и инспектор Хай вынужден скакать вдогонку, чтоб промахнуться с ударом в очередной раз…

Мужчина вспомнил прелестную продавщицу у тракта в Черном ущелье и скрипнул зубами.

Глава 20

С демонами не дружат

Девушка и в своей сложной аристократической одежде двигалась быстро и решительно. Ки Шо отставал все больше. Чуть не плакал, но догнать ее не мог. Ей хорошо, она родилась с прекрасными задатками, потом всю жизнь тренировалась! Не племянница главного советника императора, просто телохранительница — но очень тренированная! Такой и бегом до столицы добраться не представит труда! А Ки Шо, бедненький несчастный Ки Шо…

Ки Шо остановился. Отдышался. Успокоился. Вспомнил наставления Ичи и улыбнулся. Главное — не спешить. Никогда не спешить. Не умеет ходить быстро и много? Значит, надо думать, как обернуть эту свою особенность к добру. И да, он не бедненький несчастный Ки Шо, он — богатый Ки Шо! Вон сколько награбил, сумка тяжеленная от золота!

И Ки Шо зашагал дальше прогулочным шагом. И сразу ударил в ноздри щекочущий, сладко-пыльный запах созревающих пшеничных полей, засияло над головой чистое небо, и встал вдали у тракта прекрасный город, как в сказке о дальних южных странах. А Злючка пусть бежит вперед, если так хочет.

Но девушка внезапно остановилась. Посверкала глазами. И побрела обратно. Ну да, а как иначе? Ки Шо — ее пропуск в жизнь, от Ки Шо не убежишь.

— У тебя прекрасный староимперский классический выговор, — заметил он благожелательно. — Из аристократок?

— А ты от кого знаешь староимперский? — буркнула девушка, не глядя на него. — От деревенских свиней?

— От мамы. Она любила вечерами читать баллады на староимперском. Поэтому правильный вопрос — откуда она знает староимперский. У меня ответа пока что нет. Я спрашивал, ты из аристократок?

И Ки Шо подарил девушке очень добрый взгляд. Она почему-то вздрогнула и заговорила, да так, что не остановить. И Ки Шо половину пути до крепости «Тысяча дорог» внимательно слушал. Нет, Злючка не являлась аристократкой, обычная дочка в меру богатых землевладельцев, но она прожила несколько лет в новой столице, тренировалась в столичной школе боевых искусств, училась в университете, который находится в Запретном саду императора, и много могла рассказать о столичных обычаях, модах… и о принцессах. Принцессы — главная тема у всех девушек, допущенных до Запретного сада. Их, оказывается, у императора четверо, принцесс. Четыре ребенка, и все девочки. Юй Мэнь, прекрасный цветок Запретного сада — старшая и наименее известная, нечасто появляется на публике. Говорят, ей недавно исполнилось пятнадцать. Говорят, она легка, как дуновение южного ветерка, и благоуханна, как сад с горными розами…

Ки Шо шел, слушал, иногда вежливо восторгался или удивлялся, и мечтал. Вот такая Злючка ему очень нравилась! Улыбчивая, общительная, языкастая, острая на замечания! Вот такой старшей сестры ему очень не хватало все детство! Может, именно она — его судьба?

Его мечты прервал грубый топот копыт. Злючка обернулась и смертельно побледнела. По тракту на них катился отряд степняков. Небольшой, но много ли надо двум беззащитным путникам? Хватит двух ударов саблей!

А Ки Шо не испугался. Он боролся с гневом, потому что кровавая пелена перед глазами мешала понять, как именно расправиться со степняками. Расправиться так, чтоб не вызвать вопросов из разряда «а как это возможно⁈».

В конце концов он решил просто напугать лошадей. Махнул невидимой когтистой лапой у них перед мордами, слегка царапнул… Результат… ну, оказался предсказуемым. Не учел длины когтей. Посмотрел на бьющиеся в агонии тела лошадей, проводил злым взглядом убегающих степняков… Орут как противно! Да, и Ки Шо на их месте испугался бы, если б у лошадей вдруг оторвало головы, но не орал бы, а просто брякнулся в обморок! Точно заметил Ичи, что любой демон прежде всего — демон смерти. Ведь хотел просто напугать. И вот вопрос: он демон смерти, это понятно — но кто еще? По основной, так сказать специальности?

Ки Шо с интересом обдумал вопрос. Что у него получается с демонической силой и талантом? Ну… вот мужчин дурить умеет как никто другой…

Ки Шо от этой мысли даже остановился. Какой смысл гадать, если его «специальность» заключена в самом имени?

Ки Шо горько улыбнулся. Вор, грабитель, убийца… проститутка и храмовая танцовщица. Очевидно, что всё это у него получается гораздо лучше, чем у людей. С танцовщицей, правда, вопрос, но наверняка решаемый… Демон обмана мужчин⁈ Хм. А такие бывают?

Ки Шо припомнил деревенские сказки о тысячах кровожадных демонов и со вздохом признал, что демоны могут быть всякими, уж слишком их много.

— Ты остановилась на том, что в Запретном саду иногда устраивают карнавалы, играют сценки из баллад и легенд и даже танцуют, — напомнил он девушке. — А что именно танцуют? Показать можешь?

Девушка почему-то уставилась на него диким взглядом. Нервно обернулась на предсмертное ржание лошадей.

— Не бойся, — успокоил ее Ки Шо. — Кочевники бегут не к нам, а от нас. Опасности нет. Так ты можешь показать, как танцуют на карнавалах?

Девушка испугалась еще больше. Что-то пробормотала о том, что не умеет танцевать на тракте среди трупов, и впала в угрюмое молчание. Что ж, Ки Шо молчание устраивало тоже. Он услышал много нового и интересного, было над чем подумать.

Ближе к крепости на тракте стали встречаться беженцы. Как понял по их виду Ки Шо — наиболее состоятельные из деревенских предпочли укрыться за надежными стенами. Деревенские богатеи нахлестывали осликов, торопились и то и дело испуганно оглядывались на далекий Цзиньхуань. Их жены и дети молча спешили вслед за повозками с добром. Ки Шо искренне их не понимал. Чего они боятся? Что их нагонят степняки? Так степняки, наоборот, сами улепетывают! Но даже если б и нагнали — бояться зачем? Страх не поможет спастись, все равно убьют!

В воротах крепости стражники подгоняли бегущих людей и тоже тревожно поглядывали на далекие дымы погибающего в пожарах города. На Ки Шо никто и не глянул. Вот на Злючку бросили пару внимательных взглядов, даже поклонились. Девушка проследовала мимо стражи с надменностью принцессы. Ки Шо внутренне расслабился. Не заорала «вот он, хватайте грабителя и вора!», это очень хорошо. Может, и она решила, что Ки Шо — лучшая кандидатура для друга и спутника жизни? Ну а что такого? Ки Шо, например, ее голой уже видел. Дважды. Симпатичненькая, несмотря на жилистость и худобу. Девушки — они все в каком-то смысле симпатичненькие…

С этими благостными и добрыми мыслями Ки Шо свернул с привратной площади на ближайшую улочку, хотел развернуться, чтоб спросить у Злючки, во-первых, ее имя, раз уж подруга, а во-вторых, направление на рынок, где можно купить карету, даже начал разворачиваться… и, собственно, этот полуразворот его и уберег от мгновенной смерти. Девушка метнула ему в спину кинжал, метнула сильно и точно. Боли Ки Шо почему-то не почувствовал, просто мир качнулся и поплыл.

Он медленно падал, смотрел сам на себя сверху, а девушка-убийца стояла над ним и говорила:

— Извини, демон, но ты слишком сильный. Живым я тебя не смогу привести к главному советнику. Надеюсь, избавление Срединной от демона мне зачтется. А сейчас — отдай сумку. Мне нужны деньги, чтоб добраться до столицы быстро и в комфорте.

На этот раз Ки Шо сумел поднять невидимую лапу и в беспамятстве. Но ударить уже не смог, только легонько повел. Слева — и направо. Фигурка в одеяниях цвета индиго взлетела в воздух, ударилась о каменную стену дома шагах в десяти от Ки Шо и сползла ярким цветным пятном на каменную мостовую. Ки Шо приблизился к ней, всмотрелся в резкое волевое лицо, залитое кровью, и коротко поклонился. Ученики бойцовых школ осваивают искусство рукопашной схватки, чтобы убивать. Он забыл эту простую истину от Ичи, за что поплатился — получил удар в спину. Но он победил, потому что девушка мертва, а он жив, пока что жив.

Он еще посмотрел, как его тело нашли стражники, выдернули из спины кинжал, подозвали каких-то бедняков, которые схватили Ки Шо за руки и ноги и потащили… в Дом Наслаждений. Из оброненных фраз он понял, что именно там ухаживают за бедными ранеными, у которых нет в городе родни. В обмен… да, в обмен на последующую службу в Доме, потому что любая работа должна оплачиваться. Как ни удивлялся Ки Шо, но судьба кривыми путями, а все же привела его в бордель.

А с мертвой лжеплемянницей главного советника императора стражники обошлись гораздо почтительней. Хотя, казалось бы, ей-то зачем? Она мертвая и оценить заботу не в состоянии! Нет же, подогнали повозку, сами погрузили бережно и куда-то увезли.

Ну, бордель так бордель, философски решил Ки Шо и вернулся в тело. И в борделях люди живут… хм, и демоны.

Инспектор пока еще первого класса Хай резко остановил коня. Степняки же! Вот демоново отродье, в ярости совсем о них забыл! Отряд степняков ускакал к крепости «Тысяча дорог» и сейчас должен крутиться где-то там! Да, их немного, но инспектор вообще один! Верный помощник за спиной не считается, он воин и обучен биться только в строю… а слуга и вовсе не совсем человек, так, существо для «принеси-подай». Да и мастерство самого инспектора предназначено для тайных операций, для засад и бесшумных убийств, против степных луков оно мало что стоит…

Инспектор скрипнул зубами. Правильное решение — вернуться к войску и вернуться потом тоже с войском. Единственно правильное, но какое же унизительное! Его враг, значит, бегает по полям и тракту в сопровождении юной девицы и ни демона не опасается, а инспектор вынужден шарахаться от каждой подозрительной тени⁈

Но ярость яростью, а в поступках инспектор руководствовался все же умом. Мертвый задание не выполнит, ради безопасности надо возвращаться к войску.

И тут он увидел степняков. Жалких, в панике убегающих людишек в драных одеждах. Куда-то подевались и их кони, и их бесноватое мужество. Этим следовало воспользоваться.

— Убей их, — холодно приказал инспектор помощнику.

Воин страшно закричал и пустил коня в галоп по полю. Засверкал беспощадный меч…

Помощник не потерял сообразительности и в кровавой рубке, притащил за шиворот пленника. Оборванец жутко вонял конским потом, трясся от страха и закатывал глаза

— Кто вас разогнал? — коротко спросил инспектор.

Как и все чиновники Срединной, он обязан был знать язык основного противника и знал.

— Жэн! — выкрикнул пленник и забился в припадке.

Инспектор поморщился. Что за выговор⁈ Собрали в набег каких-то бродяг с дальних отрогов Алых гор. Жинн, а не жэн, придурок!

Но он тем не менее получил требуемый ответ. Кивнул помощнику. Сверкнул меч, и степняк перестал трястись навсегда.

Вскоре они нашли то, что довело степняков до слепой паники. Лошади. На тракте и возле него валялись лошади с оторванными головами. Возле одной уже осторожно копошились беженцы из деревенских, соображали, как бы утащить такую гору дармовщины.

Инспектор покосился на побледневшего помощника и усмехнулся. Это тебе не ополоумевших степняков рубить, это демон! Что ж, жуткая картина подтвердила, что они на правильном пути. Инспектор толкнул пятками уставшую лошадь.

— Нагоним демона — не вмешивайся в бой, — предупредил инспектор помощника. — Разберусь сам. Лучше всего, если вообще отстанешь, отвернешься и перестанешь о нем думать. Демоны чувствуют ненависть, направленную на них, и возбуждаются. С возбужденным демоном человеку не справиться.

Помощник кивнул с облегчением. Он явно сомневался, что его меч что-то может сделать против существа, способного отрывать лошадям головы на расстоянии.

У ворот столпились беженцы с повозками, тележками и узлами. Инспектор поморщился и пустил коня напрямик. Раздались крики, толпа испуганно раздалась в стороны. Стражники у ворот при виде зловещей формы инспектора первого класса почтительно поклонились. Инспектор Хай придержал лошадь, хотел спросить насчет двух подозрительных подростков, но потом покосился на беженцев и передумал. Вон их сколько в толпе, этих подростков. Лишняя пара запросто затеряется.

На привратной площади инспектор остановился в затруднении. О поисках внутри города инспектор не думал, надеялся догнать тварь на тракте. Но из-за степняков задержались, и где теперь искать? Враг однозначно здесь, но — где именно?

И тут удача слегка улыбнулась инспектору. Этак неуверенно, краешком губ. Сверкнуло что-то цвета индиго в одной из улочек, сверкнуло и пропало. Но тут же наложилось в памяти инспектора на описание любимой племянницы главного советника императора. Индиго — редкий цвет в городах близ гор, редкий и дорогой. Он тронул поводья, лошадь вздохнула и тяжело пошла. Ей давно следовало дать отдых, но — погоня.

Стражники, сопровождавшие повозку с телом, при виде инспектора остановились и склонились в почтительных поклонах. Он подъехал, заглянул сверху. Мертвая. Убита несомненно демоном, уж очень характерные признаки. Почему убил? По большому счету неважно. Когда убийство не труднее шевеления пальцем, убивают из-за любого пустяка. Демоны — они такие. Кровожадные монстры. Может, улыбнулась непочтительно или еще что.

— Кто такая? — отрывисто спросил инспектор.

Он сразу узнал племянницу главного советника по описанию, несмотря на залитое кровью лицо. Но ему был важен ответ стражников.

— Точно не знаем, господин, — прозвучал неуверенный ответ. — Нашли на улице. Она не из крепости, чужая. Может, пришла вместе с беженцами. Может, на воротах знают больше…

Инспектор глубоко задумался. Сокол и воробей. Эту притчу он изучал еще в детстве. Что ценнее — воробей в руке или сокол в небе? Вот он, воробей, лежит изломанной куклой в простой повозке. Но ценность его невелика. Был бы воробей живым, другое дело, а труп, как догадывался инспектор, ему не зачтут. А сокол, ненавистный демон-сокол — он в небе…

— Сокол или воробей? — обернулся инспектор к помощнику.

Воин понимающе усмехнулся. Он тоже знал притчу с детства.

— Воробей, — убежденно сказал он.

— Вот поэтому ты никогда не станешь генералом, — усмехнулся инспектор Хай. — Но… пусть будет воробей. Потому что сокола у нас нет. Пока что нет… Займись.

Помощник пустил коня вперед и начал организовывать перевозку тела в столицу. Инспектор отстраненно наблюдал за действием и размышлял. До столицы — сутки пешком. Через сутки демон окажется в столице. И тогда тот факт, что инспектор успешно выполнил задание, нисколько не изменит его судьбу. Демона рядом с императорским семейством ему не простят. Первое же расследование вскроет цепочку кровавых следов от провинции до столицы, а первые же допросы покажут, что инспектор знал об опасности, но не справился, не предотвратил.

Инспектор Хай еще раз обдумал свои действия и возможные последствия. Последствия при любом раскладе получались… не очень. То, что он не явится с телом племянницы на доклад, ему припомнят.

«Зато не кастрируют! — легко решил инспектор. — Неудачники на высшем уровне не нужны! Отправят инспектором третьего класса куда-нибудь… к степям. Ну и что? И в степи люди живут. И там, говорят, водятся красивые девочки!»

— Доставишь тело в столицу, предъявишь главе судебного надзора провинций, — приказал инспектор помощнику. — Найдешь мастера Пинга, предупредишь, что Существо в дне пешего хода от столицы. После чего можешь считать себя свободным.

Воин посмотрел вопросительно.

— Потрать это время на поиски следующего покровителя, — легко посоветовал инспектор. — Я… инспекторам третьего класса помощники по штату не положены.

После чего инспектор выбросил прошедшее из головы и занялся настоящим. И возможным будущим. Если перехватить Существо в крепости, путь к вершинам чиновничьей карьеры не закроется!

Инспектор достал золотую пайцзу, предъявил командиру крепостной стражи и принялся решительно раздавать приказы. Ворота на выход — закрыть для всех существ юного возраста! Конную разведку — на тракт к столице, искать подростка с характерными приметами! Улицы и площади крепости — наполнить бдительными патрулями! Всех пришлых подростков — арестовать впредь до выяснения!

— Тебе не уйти! — ненавидяще сказал инспектор Хай в небо. — Ты — демон, но империя сильнее! Нас — миллионы! Выследим, окружим, ударим в спину! Только попадись!

Глава 21

ДЕМОН, ВОР, ГРАБИТЕЛЬ. КИ ШО — 2

Инспектор третьего класса Хай. Продолжение охоты

— Инспектор Хай, — с удовольствием сказал грузный мужчина. — Судебный инспектор третьего класса Хай. Какая интересная встреча. Ведь это твои люди вернули в столицу тело моей племянницы?

— Приветствую главного советника императора, — сказал с почтением инспектор Хай и поклонился.

Отвечать на вопрос советника инспектор не спешил, напряженно размышлял. Тут за каждым словом — смерть. И хорошо, если обычная, внезапная.

— Молчишь, — понимающе усмехнулся главный советник. — Умен. Я помогу тебе определиться с выбором. Ты выполнил поручение главы службы судебного надзора вернуть мою племянницу в столицу живой или мертвой. Выполнил быстро, эффективно. И понижен в статусе. Я к своим людям отношусь иначе. Своих людей я не бросаю. Учти это в своем выборе. Как погибла моя племянница?

— Полагаю, она не погибла, — осторожно сказал инспектор Хай. — Племянница — слишком хрупкий, прекрасный цветок, чтоб отправлять ее на отдых в провинциальный город среди унылых пшеничных полей. Полагаю, ее драгоценному здоровью очень полезен, например, морской воздух. А та девица в приметных одеждах цвета индиго умело вырвалась из захваченного варварами Цзиньхуаня, беспрепятственно преодолела путь до крепости "Тысяча дорог', избежала внимания и имперского войска, и летучего отряда кочевников — то есть проявила качества, нехарактерные для изнеженной аристократки.

Главный советник усмехнулся и не стал отрицать очевидного.

— Ее убили в крепости, — сказал инспектор Хай. — Ударили головой об каменную стену.

— Ты убил?

— Нет, господин главный советник. Мне было приказано спасти. Я не успел.

Главный советник задумался. Медленно перебрал четки. И искоса глянул на инспектора:

— Ты видел, кто это сделал?

Инспектор Хай помедлил мгновение — и сделал свой выбор.

— Демон. Он помог ей сбежать из города и потом убил. Я шел по его следу от самой столицы провинции Яннань.

Всё, больше инспектор повлиять на ситуацию не мог. Теперь решение судьбы инспектора целиком в руках Главного советника. Но он прав хотя бы в одном — рядом с главой службы судебного надзора провинций инспектору Хаю больше делать нечего. Опала — страшное слово, возвращаются из нее в политику очень и очень редко. А рядом с главным советником инспектор Хай рисковал погибнуть сразу. Но и возвыситься — тоже сразу. Информация о демоне в пределах Срединной империи — шанс инспектора Хая. Глупый главный советник за эти сведения убьет, умный же…

— Демон, — медленно сказал главный советник. — Да, демон мог спасти моего агента и потом убить. Они, демоны, такие и есть — непредсказуемые и кровожадные. Но дело в том, инспектор Хай, что демоны исчезли из истории Срединной империи еще в эпоху Первого императора.

— Это невоплощенный демон, — сказал инспектор Хай твердо.

И потом короткими четкими фразами изложил всю известную ему историю появления демона, начиная с гибели главы бойцовской школы «Чон Понг».

— Он шел к столице, — задумчиво сказал главный советник. — Это возможно, демоны рвутся к столице. Но в столице его нет… ведь нет?

— Мои люди его не обнаружили.

— Значит, в столицы его нет, — усмехнулся главный советник. — Демоны — существа… заметные. Вокруг них всегда убийства, очень жестокие убийства. Он шел не сюда, инспектор.

Инспектор Хай посмотрел вопросительно. Все рвутся попасть в столицу — это закон уровня мирового, без исключений.

— Мы не знаем, что движет демонами, — задумчиво сказал главный советник. — Мы знаем, что людьми движет тяга к власти, и наделяем этим же качеством сверхъестественных существ. А что, если это не так? Что, если демона тянет к знаниям? Или к наслаждениям? Или еще к чему-то, о чем мы не догадываемся?

— Знания и наслаждения — в столице, — убежденно сказал инспектор Хай.

— В столице — императорский университет войны, не знания, — усмехнулся главный советник и посмотрел на недалекий Главный корпус университета. — А знания, настоящие древние знания — в старой столице. И новые знания, кстати, там же. И вся деловая и культурная жизнь. Естественно, и наслаждения тоже.

Главный советник задумчиво перебрал четки.

— Вообще демоны — существа простые, — пробормотал в итоге он. — Что их интересует? Убийства да наслаждения. Всего этого в достатке в старой столице и почти невозможно обрести не аристократу в столице новой. Здесь только власть. Демон пойдет в старую столицу, инспектор.

Главный советник внезапно встал и как-то неприятно быстро оказался около инспектора. Инспектор с холодком осознал, что главный советник не так уж толст и неуклюж, как прикидывается, и способен убить одним ударом, как любой высокопоставленный чиновник.

— Отправляйся в старую столицу, — тихо приказал главный советник. — Найди демона. Подружись с ним. И приведи ко мне. Сделаешь — возвышу до личного помощника.

Инспектор Хай посмотрел в его глаза и прочитал несказанное. Если не сделает, его ждет мучительная смерть. Что ж, на таких условиях инспектор Хай готов играть в кости с судьбой. И он коротко кивнул.

Поедешь как частное лицо, — деловито сказал главный советник. — Форма имперского чиновника в старой столице… не котируется. Тем более форма судебного инспектора провинций. Да еще третьего класса.

— Без полномочий я буду лишен многих возможностей, — предупредил инспектор Хай.

— Лицо частное, но пайцза — золотая. Держи. Отправляйся немедленно. Покидать службу судебного надзора не надо. Победишь — станешь неподвластен старому интригану. Проиграешь — тебе будет все равно, по какому ведомству ты проходил.

Инспектор Хай покинул Запретный сад твердым шагом человека, вновь обретшего цель. Задержался всего на минуту, чтоб полюбоваться младшими принцессами, которые катались на пони по лужайке перед императорским дворцом. Полюбовался, послушал их звонкий смех, покачал головой и отправился дальше. Несчастные девочки. Император стар, очень стар, и это означает, что принцессам не жить. Вокруг них уже собрались, затаились в засаде убийцы. Срединная империя — слишком лакомый пирог, чтоб отдавать его в руки беспомощным девочкам. Возможно, он будет среди тех, кто вырвет из тела империи жирный кусок лично для себя. И судьба прекрасных малышек его не разжалобит и не остановит.

Главный советник приказал отправляться в старую столицу немедленно, но инспектор выбросил приказ из головы, как только покинул Запретный сад. Потому что главный советник — он там, среди небожителей, а инспектор Хай — в гуще жизни, где руководствоваться надо прежде всего здравым смыслом. А здравый смысл подсказывал, что до отъезда старые дела лучше бы закончить, подчистить, подвести хотя бы к промежуточному итогу. И юный мастер Пинг, отправленный в столицу для перехвата демона, являлся одним из таких дел. Кое-что можно было бросить за спиной, да — но только не мастера боевых искусств. Осталось между ними нечто этакое… недосказанное.

Они встретились в районе Малых Фонарей. У любой столицы имеются свои Малые Фонари, потому что кто-то же должен создавать и поддерживать в порядке красоту, в которой существует аристократия. Все эти каналы, дороги и дорожки, живые изгороди и сады для медитаций — их все нужно обихаживать, чистить, и аристократия что-то должна кушать, как и слуги их, и это огромное количество товаров для них кто-то должен привезти, разгрузить… и все эти люди для грязных работ, естественно, где-то должны жить, не слишком попадаясь на глаза чистой публике, студентам императорского университета и целой армии чиновников. В новой столице таким местом считался район Малых Фонарей — густо застроенное пространство в низинах возле карповых прудов. Когда-то там были просто овраги, но они давно были перегорожены многочисленными дамбами и образовали причудливую сеть прудов, снабжающих столицу свежей рыбой.

Мастер Пинг поджидал инспектора Хая на одной из таких дамб. Юноша стоял вроде бы расслабленно, спокойно, но шныряющий люд невольно обтекал его на почтительном расстоянии, что лучше всяких слов показывало — мастер Пинг времени в столице зря не терял, успел заработать пугающую репутацию. Инспектор Хай при виде такой картины зло усмехнулся и почувствовал привычное возбуждение, как перед началом смертельной схватки. Собственно, схваткой их встреча и являлась, несмотря на показное миролюбие. Инспектор третьего класса Хай, обычный человек в повседневной одежде уровня мелкого торговца — совсем не то же самое, что властелин жизней и судеб целой горной провинции инспектор первого класса Хай. К этому второму Хаю у представителя могущественной гильдии «ночных работников» могли появиться всякие суровые вопросы.

Так оно и получилось.

Юный мастер с каменным лицом выслушал короткое сообщение инспектора о том, что демон не объявился, приказ о его перехвате отменяется и команда «ночных работников» вольна вернуться в стены родной бойцовской школы. Выслушал, принял причитающуюся «ночным работникам» плату. Скользнул внимательным взглядом по неброской одежде инспектора.

— Инспектор Хай намекал на желание близости. Это можно устроить. Не преподаст ли уважаемый инспектор Хай пару уроков ничтожному мастеру Пингу?

Формальный вызов прозвучал, редкие прохожие разом передумали идти через дамбу и куда-то исчезли. Инспектор Хай ощерился, отступил на шаг и потянул из широкого рукава блестящую цепочку с «зубами дракона». В горной провинции местные мастера считали, что душители орудуют только тайно и только удавками — и крупно ошибались по обоим пунктам. На самом деле основным оружием душителей являлись как раз вот эти цепочки со смертельно острыми резцами. Хлестнешь по руке с протягом — рассечешь до кости. Ударишь по ноге — и враг истечет кровью за десяток ударов сердца. Ну а если попадешь по шее…

Именно по шее инспектор Хай и ударил. Коротко подшагнул, выбросил руку с наклоном и подхлестнул кистью. Обычно этим ударом схватка и заканчивалась, потому что рукопашники в массе неправильно оценивали дистанцию, не принято было у мастеров бить с глубоким наклоном вперед, а душители били именно так.

Мастер Пинг тоже рассчитал дистанцию неправильно, машинально дернул руку вверх, в защитный блок, вместо того чтобы отступить. Инспектор отдернул цепь в последний момент. Вообще-то он таким ударом рассекал немалой толщины ветку, что ему какая-то рука, но сейчас у него не было цели убить мастера — только унизить, может, слегка покалечить.

Однако унизить не получилось — цепь с противным скрежетом прошлась по металлу. Мастер Пинг действительно не терял в столице времени зря, успел ознакомиться с секретными техниками душителей и надел под одежду защиту.

— Отстаивая честь школы, я убил в столице многих, — прозвучал надменный голос юного мастера. — Душителей тоже. Я вырвал твоим братьям кадыки, инспектор. Они умерли в страшных мучениях.

Инспектор яростно крикнул и бросился вперед. Хлестнул по ноге, промахнулся, мгновенно провернулся и атаковал в верхней плоскости, тут же в нижней и плавным перетекающим движением ударил по лицу. И наконец попал.

Мастер Пинг держал конец боевой цепи в стальной перчатке и еле заметно усмехался.

— Твои братья били так же. Вы все деретесь одинаково. А я учился убивать на ночных улицах возле центрального рынка. Ты чиновник, я бандит. Этого ты не учел.

— Ты тоже, — заметил инспектор Хай и поднял руку в условном жесте. Тяжелая стрела ударила юного мастера в грудь, он сделал несколько неуверенных шагов назад и с шумом упал с дамбы в воду. Три мастера длинного лука приблизились неторопливо и посмотрели вниз на результаты своей работы.

— Добить?

Инспектор Хай вопросительно вздернул бровь.

— У вашего бандита под рубахой пластинчатая броня, он даже не ранен, только ушиблен. Прикидывается, воровское отродье. Но можно выстрелить в голову.

— Не надо, — решил инспектор Хай. — В провинции он на своем месте. Слышишь меня, красавчик Пинг? Я пощадил тебя за твою красоту! Возвращайся домой! Береги себя, когда-нибудь мы встретимся и вспомним со смехом этот день за чашкой чая!

Инспектор Хай обидно расхохотался и ушел в сопровождении лучников. Правда, хохотал он до ближайших домов, а там веселье словно стерло с лица невидимой рукой.

— Где ты, демон? — прошептал он с ненавистью. — Я не убью тебя, нет! Просто порабощу и заставлю служить себе! Вечно служить! Где ты, тварь? Покажись!

Инспектор покинул столицу на рассвете и направился в сторону, противоположную старой столице — к крепости «Тысяча дорог». Можно бы поехать Южным трактом, но дорожная служба получила весть о прорыве главной дамбы на реке Миюнг. Деревни вдоль Южного тракта ушли под воду, и короткий путь оказался закрытым на очень долгое время. Пока еще восстановят дамбу, соберут и закопают трупы людей и животных, справятся с непременной эпидемией, отстроят заново дорожные гостиницы… ну а водный путь чересчур длинный и медленный. Сначала вниз до Мангрового моря, потом по морю, потом вверх… Таким образом, клубок древних торговых путей оказался единственным вариантом. Древние знали толк в дорогах, тысячи лет ездят по старинным трактам, и надежнее их нет. Сначала в крепость «Тысяча дорог», оттуда по западной дуге Пути Пряностей в предгорья, потом через город Сотни Мостов и далее круто к югу по желтым пустошам Страны Холмов. Намного дольше, чем Южным трактом, зато безопасно и комфортно, за тысячи лет торговые пути успели обустроить всем необходимым для приятных путешествий по государственным делам.

До крепости инспектор Хай доехал в легкой дорожной скуке, равнодушно поглядывая на рукотворные пейзажи за окном кареты. Каналы, сады и поля, и снова каналы, мостики, бдительная императорская стража при них… и безостановочное муравьиное движение людишек в конических шляпах. Под солнцем и дождем, от рассвета до заката. Скучно. Новое сердце империи поражало при первой встрече и надоедало уже при второй.

В крепости «Тысяча дорог» инспектор испытал неожиданное волнение. Даже отправил карету к гостинице, а сам прошелся по городским улицам пешком, прошелся неторопливо, внимательно приглядываясь к лицам. Где-то здесь оборвался след Существа. Может, тварь до сих пор прячется в крепости? Может, ее просто не смогли обнаружить? Несколько раз Инспектору казалось, что он видит в просвете улицы ту самую прелестную девочку-торговку, но почти сразу он убеждался в ошибке. ТА девочка двигалась и держалась совершенно по-другому. ТА девочка… казалась волшебной.

В досаде и усталости инспектор Хай дошел до гостиницы, позволил провести над собой водные процедуры, без аппетита откушал… и отправился в Дом наслаждений. Инспектор уже собрал внушительную коллекцию любовных встреч, стал придирчивым и переборчивым, но хорошо знал, что иногда в совершенно провинциальных местах встречаются настоящие таланты любовных утех. Взять примером ту же танцовщицу из храма Чангеш.

К сожалению, на этот раз инспектору не повезло. Ничего более-менее достойного Дом наслаждений ему предложить не смог. Инспектор упрямо не хотел признаваться самому себе, что дело, скорее всего, не в профессионалках Дома, а в нем. ТА яркая улыбчивая девочка все стояла перед его глазами, приседала грациозно и весело, обещала встречу грудным воркующим голоском… В раздражении он ударил жрицу любви так, что несчастная отлетела к стене без сознания. Бросил в лицо прибежавшей хозяйке Дома пару монет, ступил на лестницу… и покатился вниз, собирая все ступеньки головой и спиной. Подвернулась нога, небывалое для мастера боевых искусств дело! Видимо, слишком перебрал фруктовых настоек в плохом настроении.

В гостиницу инспектора унесли на носилках, и полночи с его синяками возился спешно вызванный хирург. В итоге он утром сумел выехать из крепости, но настроения ему это не прибавило. А дальше неприятности посыпались на его голову, как из волшебного кувшина изобилия, которым, по легенде, владел Первый император. В предгорьях сначала с чего-то взбесились и понесли лошади, а потом вдруг со страшным треском вылетело на обочину переднее колесо кареты, а сама она накренилась и рухнула с вертикального обрыва вниз.

Тренированное тело инспектора среагировало быстрее мысли. Одним рывком он выбросил себя наружу, прокатился по камням, полетел было вниз следом за каретой… и успел зацепиться за куст.

Наверно, он провисел над обрывом, пытаясь найти в воздухе опору для ног, всего ничего, но эти мгновения показались инспектору вечностью. Куст оказался страшно колючим, каменно твердые шипы разодрали ладони, кровь текла по запястьям инспектора, и руки немели стремительно и неотвратимо.

А потом раздался шорох, и сверху показалось лицо мастера Пинга. Юный мастер несколько мгновений изучал ситуацию, в которой оказался инспектор. Потом исчез, и вместо него к инспектору спасительной змейкой упала веревка. Инспектор Хай стиснул зубы, задавил боль и полез вверх.

Мастер Пинг смотрел на инспектора и еле заметно усмехался.

— Ты меня убедил, — пояснил юный мастер. — Твое кун-фу сильнее. Хочу тоже стать чиновником. Возьмешь учеником?

— Я теперь инспектор третьего класса, — напомнил инспектор Хай. — Мне помощники не положены.

— Зато у тебя золотая пайцза на груди.

Инспектор Хай подумал. Усмехнулся и согласно кивнул. Совместная работа с юным мастером — это может быть… весело. Вот только…

— А как твои обязательства перед гильдией, мастер Пинг?

Юный мастер пожал плечами. Он считал этот этап пройденным.

— Годится. Ты у меня на службе. Начиная с этого момента.

— Чем предстоит заниматься? — деловито поинтересовался мастер Пинг.

— Да все тем же. Ловить демона. Но теперь для главного советника императора.

— И где демон?

— А не знаю, — легко признался инспектор Хай.

— Тогда первым делом я перевяжу тебе руки, — решил юный мастер.

Глава 22

Ки Шо, юный демон

А Ки Шо болтался в бреду между жизнью и смертью. Когда бред был горячим, он мучился в тяжелых сновидениях, а когда просто валялся без сознания, он из своего внутреннего мира изучал окружающую его реальность. И постепенно жизнь притрактового борделя развернулась перед ним красочным действом.

Поначалу ему было интересно наблюдать за, так сказать, профессиональной деятельностью жриц продажной любви, все же он оставался мальчиком без личного интимного опыта. Но быстро он понял, что продажные женщины Дома наслаждений в деле соблазнения мужчин ему не конкурентки. В основном они были слащавыми и угодливыми, и мужчинам из тех, кто попроще, это нравилось. И кое-что из этого опыта Ки Шо на всякий случай запомнил. Все же это тоже был профессионализм — но низкоуровневый, прививший Ки Шо стойкое отвращение к продажной любви.

Но через неделю после ранения Ки Шо в Доме наслаждений проездом остановилась храмовая танцовщица, и Ки Шо был потрясен. Перед ним открылись тайны настоящего искусства. Как пожирали ее глазами допущенные немногие зрители! Как высокомерно и дразняще она не замечала внимания! Как она танцевала! Какой лукавой грацией было наполнено каждое ее движение! Как ее любили, как она любила мужчин каждым своим изгибом!

Танцовщица пробыла в Доме наслаждений двое суток, и двое суток к Дому не рисковали приближаться всякие подвыпившие возницы, мелкие торговцы с тракта и прочая городская накипь. О, в эти двое суток к Дому наслаждений стремилась совсем другая публика! Изысканная. Благородная. Ценящая красоту. Как с огромным изумлением констатировал Ки Шо, храмовая танцовщица так никого и не пригласила — и тем не менее посетители не жалели о визите и потраченных золотых монетах! В эти двое суток Ки Шо даже болеть перестал, потому что всем существом впитывал великое искусство соблазнения.

Но храмовая танцовщица уехала, мир потускнел, и волей-неволей Ки Шо обратил внимание на свое тело, точнее, на то, как его лечат. И увиденное Ки Шо не очень понравилось. Нет, о его теле заботились… но настолько по-разному! А парочка обнаглевших проституток вообще не заботилась. И в сердце Ки Шо начал разгораться гнев.

И когда невидимой лапой он на следующий день смахнул с лестницы одну из лентяек, до него наконец дошла простая истина: сила демона заключена в его гневе. И еще одна истина ему открылась, попроще: надо учиться действовать незаметно. Ну что это такое? Хорошо, что с лестницы улетела обычная пьяная продажная женщина, никто не задался вопросом, с чего это она улетела и почему у нее ни одной целой кости не осталось. А если б на ее месте оказался стражник? Да, в гневе Ки Шо способен уничтожить и стражников, сколько бы их ни прибежало, но то в гневе. А если в бреду? Или в обычном сне? Ведь убьют, и глазом не успеешь моргнуть.

На вопрос «что делать?» у него имелся любимый ответ, почерпнутый из Легенды о Семи Непобедимых. Конечно, тренироваться!

И Ки Шо начал экспериментировать.

А потом Ки Шо случайно подглядел, как издевается над одной из работниц клиент. А девочка была юной, бесхитростной и одной из тех, кто заботился о его больном теле с искренним участием. И Ки Шо взбеленился.

Клиент с садистскими наклонностями… ну, он остался жив. И даже не сильно покалечен. И все несчастья с ним произошли не в Доме наслаждений, все же Ки Шо кое-чему успел натренироваться. Но дорогу к Дому наслаждений этот урод забыл навсегда. И следом за ним и еще один, и еще… потому что Ки Шо взял себе за правило приглядывать за безопасностью жриц продажной любви. По крайней мере, за теми, кто ему лично нравился.

Ки Шо пришел в себя и начал вставать с лежанки в задней комнате Дома наслаждений через три недели. Для такого ранения он выздоровел ненормально быстро. Впрочем, Ки Шо и дома за собой такое замечал: бился, ранился, но заживало быстрее, чем у других мальчишек.

Еще через неделю он уже пробовал осторожно прибираться в рабочих помещениях, потому что лечение действительно стоило отработать. Ки Шо подметал, мыл и чистил и знать не знал, что по крепости «Тысяча дорог» пополз тихий, но стойкий слушок о том, что местный Дом наслаждений взяла под свое покровительство одна из богинь любви. А может, демоница. Судя по неотвратимости и беспощадности расправ, скорее всего демоница, все же богиня любви яйца садистам крутить не стала бы. Так что лучше в Доме наслаждений свои низменные наклонности не проявлять и вообще… Заплатил, отымел и вали побыстрее, не выдрючивайся, не строй из себя безнаказанного самодура перед слабыми женщинами, как-то в таком вот режиме. А Ки Шо представить себе не мог, что слава Дома под покровительством высших сил останется на долгие года, что работать в крепости «Тысяча дорог» постепенно станут только лучшие из лучших, и полюбоваться местными жрицами любви будут приезжать даже из столицы…

А еще он ночами искал свою сумку с золотом. Как-то очень ловко ее не донесли до Дома наслаждений. Тело притащили, а сумку нет, и Ки Шо из-за этого потихоньку наливался гневом. Казармы стражников он уже обшарил и теперь методично проверял остальных подозреваемых.

Он нашел свою сумку в тот день, когда в крепость заявился инспектор Хай. Нашел именно там, где следовало бы искать в первую очередь — в спальне хозяйки Дома наслаждений. Заглянул в сумку своим потусторонним взглядом и мрачно улыбнулся — золото оказалось нетронутым. Может, хозяйка и не отличалась великим умом и староимперским выговором, но зато имела огромный жизненный опыт. И этот опыт просто вопил, что рядом с таким количеством золота всегда таится смерть. Поэтому она в панике забросила сумку под лежанку и до сих пор не могла решить, что с ней делать.

Сумку Ки Шо забрал. Прямо при хозяйке, во время уборки. Странное дело, но хозяйка как будто не заметила его действий. Как будто и не было никогда сумки с золтом под ее лежанкой. Ходила, распоряжалась, как обычно — только изредка бросала на Ки Шо опасливые взгляды. А может, ему так только казалось.

А к ночи заявился инспектор Хай. Пьяный, всем недовольный, жестокий. Ки Шо к тому времени вроде как лег спать, но из своего внутреннего мира наблюдал за происходящим настороженно и очень аккуратно. Инспектор Хай — чиновник. А любой чиновник одновременно является и специалистом в какой-либо разновидности боевых искусств. Следовательно, со своим внутренним миром обращается уверенно. Так что Ки Шо присутствовал, как он это умел, одним лишь взглядом.

Встревоженная хозяйка выспросила инспектора о его предпочтениях и отправила к нему одну из лучших — юную, недавно пришедшую в падшее ремесло и оттого еще сохранившую определенный трепет и робость. Ки Шо она очень нравилась. Но инспектор Хай не оценил. Ударил несчастную так, что чуть не убил. И тем подписал себе приговор.

Ки Шо поймал его на лестнице. Схватил невидимой рукой за ногу, вывернул… Предыдущий страдалец после такого скатился по лестнице с переломанной в трех местах ногой, но инспектор, несмотря на сильнейшее опьянение, сумел практически вывернуться и ногу сберег. Правда, по лестнице все равно скатился. Ки Шо блеснул кровавыми глазами и на время отступил. Смерть инспектора должна выглядеть естественной, это он уяснил твердо.

В ярости у Ки Шо получилось проводить инспектора во внутреннем мире до самых предгорий — впервые так далеко и долго. А там он на остатках сил шугнул лошадей и выломал у кареты колесо. А потом с изумлением наблюдал, как инспектор спасается вочередной раз. Сволочь, но ловкая, невероятно удачливая сволочь! Ки Шо даже послушал его разговор с мастером Пингом. Занес было призрачную лапу, чтоб смести обоих с обрыва — и передумал. Как все деревенские, к знакам Судьбы Ки Шо относился с огромным почтением. Если не удалось убить инспектора дважды — значит, мерзавец для чего-то должен жить. Что-то иное ему суждено богами, не ранняя смерть. И не юному демону вмешиваться в решения богов. Да и… внезапный и ничем не объяснимый полет с обрыва двух мастеров боевых искусств на глазах у подоспевшей охраны мог вызвать неприятные вопросы. Для поиска ответов на которые из столицы могли прислать кого-нибудь пострашнее инспектора Хая. А инспектор — зло знакомое, пусть живет пока что инспектор. Куда он там собирался? В старую столицу? Вот пусть и едет.

Ки Шо до того вжился во внутренний мир, что собрался возвращаться в свое тело по нему, так же, как и попал в предгорья. Но его привел в чувство грубый толчок в плечо. Он открыл глаза — над ним стояла одна из проституток, возрастная и противная, никогда не упускающая возможности погонять молодых работниц дома наслаждений.

— Чего разлегся? — рявкнула женщина. — В приемном зале убирайся!

Ки Шо пристально уставился на ее шею. Проститутка почему-то побледнела и отступила.

— Хозяйка приказала! — пробормотала она невнятно.

Ки Шо во внутреннем мире еле справился с гневом. Аккуратно, двумя пальцами, взял женщину за горло. Хотел поднять и выкинуть в окно, но одумался, просто довел до выхода из своей каморки. И там отпустил. Проститутка удалилась на подламывающихся ногах, с синими пятнами на шее. Ки Шо проводил ее ненавидящим взглядом. Хозяйка, видишь ли, приказала. Как будто не знает, что Ки Шо лег отдыхать.

Внезапно Ки Шо пришла в голову мысль, что он вообще-то неплохо устроился. Его в Доме наслаждений уже побаиваются — те, кто поумнее. А глупым недолго объяснить настоящее положение дел. И чего еще надо для счастья? Кормят, поят, даже лечат по мере умений и возможностей. Лишний раз не беспокоят, вон даже хозяйка стороной обходит. Деньги? Деньги есть, а кончатся, так несложно награбить, крепость не зря считается местом пересечения тысячи дорог. Купцы каждый день прибывают и убывают, пропадет один-другой, никто и не хватится. Времени для тренировок во внутреннем мире достаточно, а если прижать хозяйку, так и на тело время найдется. Лучших работниц Дома наслаждений вообще-то обучал танцам приходящий наставник, и Ки Шо тоже не помешало бы овладеть столь непростым для неуклюжего Утки Ки Шо искусством. И главное — жизнь, яркая и полнокровная жизнь цветастой лентой развернулась перед ним, со всеми своими тайнами, только изучай! Неужели он нашел свое место⁈

Крайне взволнованный, он бросился разыскивать во внутреннем мире своего наставника, чтоб похвастаться успехами и открытиями.

Неунывающий Ичи обнаружился где-то в лесу, под дождем. Лежал себе в шалашике, поглядывал на сплошную пелену воды, благодушно почесывал голое пузо и, естественно, никуда не спешил. Ичи — он вообще спешить не любил.

— А, малыш! — отметил он появление нового лица в своем внутреннем мире. — Ты уже определился с выбором?

— Наставник? — растерялся Ки Шо.

— Выбор, малыш. Ты же демон. Это и есть твой выбор. Ты уже определился?

Ки Шо оказался настолько сбитым с толку, что забыл, зачем пришел.

— Малыш. Мы же говорили. Твое имя. Помнишь, да?

— Вор, убийца, проститутка, танцовщица, демон… — пробормотал Ки Шо. — Конечно, я помню, как такое забыть. Но ты говорил — это все одно существо?

— А? А, это… Это правда. Но видишь ли, в чем дело — ты демон. А демон прежде всего — смерть. Слишком сильный, понимаешь? И убийство становится самым простым способом решения проблем. Нет человека — нет проблемы, понимаешь?

— А что в этом плохого, Ичи? — пробормотал Ки Шо. — Если это действительно так?

— Что плохого? — призадумался Ичи. — Ну… вот ты сколько уже убил? Много, да? А абсолютное большинство мужчин Срединной империи — ни одного. Даже стражники. Даже солдаты. Ругаются, обзываются, пугают, дерутся — но не убивают. Потому что за убийства в Срединной империи наказывают. А ты слишком сильный. Раз — и труп. Скоро за тобой потянется шлейф из смертей, и в погоню кинутся все силы империи. Да, пожалуй, это первый недостаток демонической сущности: демоны долго не живут. Они убивают, и их стремятся убить тоже.

— Есть и другие недостатки? — уныло спросил Ки Шо.

— Конечно. Одиночество, малыш. Демоны страшно одиноки. Ни женщин, ни друзей, ни семьи. Это все из-за того…

— Слишком сильные, я понимаю, — вздохнул Ки Шо. — А что делать, если так устроен мир? Женщины лживы, хитры и корыстны, уж я насмотрелся в Доме наслаждений всякого. А друзья… ну кто станет дружить с Уткой Ки Шо? А демон, демон… с ним дружить побоятся, но он хотя бы не страдает от унижений. Потому что убивает всех, кто его унижает.

— Убиваешь? — остро глянул Ичи.

Ки Шо опустил голову.

— Ну что ж. Ты и так долго продержался, малыш. Тебе, конечно, помогла легенда о Семи Непобедимых, хоть какой-то от книжки толк…

— Ичи, а у меня есть другой Путь? — тихо спросил Ки Шо. — Вообще?

— У тебя? Шутишь, малыш? Ты — вор, грабитель, воин, проститутка и храмовая танцовщица! Да перед тобой открыты все Пути!

И Ичи так жизнерадостно рассмеялся, что Ки Шо невольно тоже улыбнулся.

— Я подумаю! — серьезно пообещал Ки Шо. — Ичи… а что ты тут делаешь, в лесу? Понятно, что пережидаешь дождь — но вообще?

— Путь, малыш. Это — мой Путь. А вообще — ищу твою маму. Уж очень она меня заинтересовала.

Ки Шо снова оказался сбитым с толку. Мама и Ичи? А ему-то какое дело до мамы?

— Малыш, — мягко улыбнулся Ичи. — Ну подумай сам. Семь Непобедимых — они же не в пустыне жили. Вокруг были люди. И женщины тоже. И была среди них одна, которая вполне могла дать своему сыну такое необычное и опасное имя. А еще — но только это тайна, ш-ш-ш… один из Семерки вообще-то тоже был женщиной… И… и, пожалуй, беги-ка ты обратно, там у тебя какие-то неприятности. Назревают, да.

И лицо Ичи растаяло в мелькании картин внутреннего мира.

Ки Шо сел на лежанке. Огляделся. Ичи рассказал ошеломительные вещи. Один из Семи Непобедимых — женщина⁈ И мама может быть причастна к древней легенде⁈ Но главное сейчас — все же не мамины тайны, а неприятности для Ки Шо. Неприятности… Странно. Какие могут быть неприятности у демона? Да Ки Шо любую неприятность может взять двумя пальцами за горло и выкинуть в окно, стоит только разгневаться…

Ки Шо вдруг застыл. Вот оно. Демон. Убийца. Глупенький Ки Шо возомнил о себе, а забыл, где находится. Дома наслаждений — владения «ночных работников», это известно всем даже в деревне Ки Шо! А он тут наводит свои порядки, да еще после того, как убил мастера из гильдии! И не одного убил, а как минимум троих! Интересно, Дом наслаждений уже окружен убийцами или просто под наблюдением?

Багровыми, ненавидящими глазами Ки Шо оглядел окружающий мир. Никого. Но это ничего не значит. На привратной площади Ки Шо тоже думал, что за спиной никого, кроме симпатичной девушки, и получил от нее кинжал под лопатку. Жизнь демона — она такая, только успевай оглядываться…

Ки Шо успокоил себя усилием воли. Главное, не спешить. Ичи сказал очень важные вещи. У него выбор — демон или еще кто-то. Как сказал мудрый Ичи — перед ним все Пути. И что-то быть демоном Ки Шо больше не улыбается. Ки Шо хочется жить долго, жить со всем размахом чувств, с огромным любопытством ко всему окружающему. Жить, а не убивать ежесекундно и не бегать от смерти! Значит, не демон. Но выкручиваться как-то надо.

Ки Шо еще немного подумал. И уверенным шагом отправился к хозяйке Дома наслаждений.

— Тетушка-банси! — улыбнулся он ей одними губами. — Ты уже наябедничала обо мне своим хозяевам? Или не успела?

Женщина смертельно побледнела и отступила на шаг. Глупая, как будто ей это может помочь. От демона не убежать, не скрыться. Ки Шо холодно усмехнулся и занес над женщиной невидимую лапу…

Глава 23

Управа на демона

… он занес над женщиной невидимую лапу — и вдруг хозяйка Дома Наслаждений одним рывком оказалась в его внутреннем мире! Испуганно уставилась на него и торопливо предупредила:

— Не трогай меня, Существо! Я из древнего рода ведьм, мы многое умеем! Я под защитой! Вот, видишь⁈

И выхватила какую-то вещицу на тонкой золотой цепочке. Ки Шо внимательно посмотрел. Ну, увидел. И что?

— Это амулет призыва! — взвизгнула перепуганная хозяйка. — Ему тысяча лет! Вот только тронь меня! Поломаю призывную палочку!

Ки Шо подумал, пожал плечами. Ну, поломает. А он — демон! Кто может грозить демону во внутреннем мире⁈ Ки Шо одним движением может стереть с пергамента жизни отряд лучников! Даже два отряда!

Ки Шо примерился, очень аккуратно взял невидимыми пальцами амулет и потянул к себе. Получилось… не очень. Вместе с амулетом захватилась часть цепочки и, кажется, кусочек шеи злобной женщины. Ки Шо рассерженно дернул, цепочка лопнула, амулет хрустнул, женщина упала на колени…

И где-то совсем рядом во внутреннем мире появилась Сила.

Ки Шо холодно усмехнулся. Амулет призыва, да? Ну и кого там призвала неграмотная ведьма против демона⁈

Сначала он намеревался просто шагнуть в соседний внутренний мир, сделать его своим и посмотреть, кого там принесло, но вовремя вспомнил, что умеет проникать в чужой внутренний мир взглядом. И решил сначала посмотреть, что там и как. Одним глазочком.

«Там» оказался огромный мужчина. В богатом халате, разрисованном диковинными птицами с длинными хвостами, в странной шапочке с кисточкой, свисающей набок. Он тотчас почувствовал взгляд, медленно развернулся… и уставился своими узенькими черными глазами точно на Ки Шо!

— И кто это у нас тут смотрит? — пророкотал насмешливо и слегка угрожающе мужчина и заинтересованно склонил голову.

Ки Шо благоразумно промолчал. Пока он молчит, что ему сделает чужак? Да ничего. Ки Шо ведь не в его мире.

В свое время Ки Шо очень гордился тем, что сумел придумать Взгляд. Никто представить не мог, что в чужой мир можно проникать одним взглядом, а Ки Шо и догадался, и сумел! И вот пришло время жестоко поплатиться за самоуверенность, потому что незнакомый мужчина оказался великим мастером абстракций, куда до него деревенскому недотепе Ки Шо! Он не только увидел невидимый взгляд, но и легко схватил его своими сильными пальцами и потянул. Потянул — взгляд! Это ж каким извращенным умом надо обладать, чтоб додуматься до такого⁈

Боль оказалась жуткой, как будто глаз вырывают. Ки Шо сдержал стон огромным усилием воли. В самый последний момент вспомнил, что это — его внутренний мир, он в нем хозяин, а значит, боли нет.

— А ну покажись, кто там такой любопытный и глупый, что подглядывает за призванным демоном? — пророкотал чужак и потянул сильнее.

Ки Шо не зря прозвали Уткой. Он и ходил, и соображал медленно на потеху всей деревне. Но в этот раз ему удалось принять решение мгновенно. Он ясно понял, что погибнет, если явится перед демоном в своем человеческом облике. Утку Ки Шо даже деревенские мальчишки презирали и всегда колотили! Значит, надо…

Что натолкнуло его на небывалое решение? Может, то, что прежде удавалось проникнуть в чужой внутренний мир не в своем облике, а одним взглядом. Но скорее всего сработало его предназначение. То, что записано судьбой в имени. И в чужой внутренний мир, упираясь и пугаясь, шагнул не Ки Шо, а стеснительная скромная девочка Ки. И если деревенского мальчишку демон однозначно прихлопнул бы одним движением лапы, то в случае с нежной красавицей о пятнадцати лет уже имелись варианты…

Так оно и вышло. Огромный чужак изумленно уставился на перепуганную девочку. Девочка Ки судорожно попыталась натянуть на голые коленки коротенькую юбочку храмовой танцовщицы и отступила назад. Демон оглушительно расхохотался и шагнул вперед…

Когда Ки Шо тяжело вывалился из внутреннего мира, хозяйка Дома Наслаждений уже пришла в себя и сумела наложить себе на шею повязку. Ки Шо хмуро уставился на нее, женщина в панике поползла от него к стене.

— Значит, демонов призываем? — нехорошим голосом осведомился Ки Шо. — Ведьма, да?

— Не я! — заблажила женщина. — Прабабка! Только для спасения жизни!

Ки Шо подумал и несколько смягчился. Жизнь — это да, такое дело, ради нее на многое решишься. На любовные игры с демоном, например… м-да.

— Ну, спасай свою жизнь, ведьма, — буркнул в итоге он. — Карету мне.

— Что?

— Карету! — рявкнул рассвирепевший Ки Шо.

И хотя голос его оставался по-прежнему высоким, хозяйка испугалась. В результате карета была подана к Дому Наслаждений с поразительной быстротой. И хозяйка даже не возражала, когда Ки Шо забрал кое-что из набора одежд для любовных игр. Была такая услуга в Доме, когда проститутка наряжается то аристократкой, то актрисой, а то и дикаркой из дельты реки Миюнг. Набедренные повязки дикарок Ки Шо не интересовали, а вот на остальное у него были свои планы.

Каретой управлял один из доверенных конюхов хозяйки Дома Наслаждений, наверняка подрабатывающий у «ночных работников» нештатным осведомителем. Такой спутник был крайне нежелателен. Поэтому на окраине города Ки Шо приказал остановить карету возле ночлежного дома, и в грязную залу ступил уже не он, а юная девочка Ки в одежде странствующей актрисы, с элегантной сеточкой от солнца на лице.

— С лошадью справишься? — прозвучал нежный, но довольно холодный голосок.

Одноногий ветеран пограничных боев с кочевниками поднял голову от кувшина с мутным содержимым и недоверчиво уставился на волшебное видение.

— У меня на руках пальцев не хватает, — пробормотал он.

— Я не спрашиваю, сколько у тебя пальцев. Я спрашиваю — с лошадью управишься?

— Да, госпожа.

— Хорошо. Нанят.

— Надолго?

— На всю жизнь.

Ветеран поперхнулся своим пойлом. Глянул, не подшучивают ли над ним жестоко. Убедился, что не подшучивают. А он себя уже успел в мыслях похоронить — кому нужен калека? А оказалось, что нужен. Даже вот такой пропойца.

— Я… я буду верен тебе, госпожа. Всю жизнь.

И скоро карета покатила прочь из города, а осведомитель «ночных работников» остался в растерянности возле ночлежного дома. Ки Шо хотел было бросить ему на прощание пару золотых монет, но взбунтовалась его деревенская сущность. Две золотые монеты? За что⁈ За то, что доносчик «ночных работников»? Обойдется! Лучше калеке возчику отдать. Да и калеке не стоит, пропьет.

Карета на дорогущих стальных рессорах мягко покачивалась и словно плыла в неведомое будущее. Когда Ки Шо торговал в деревне на тракте, он страшно завидовал путешественникам в таких вот каретах. На них можно уехать на край света, и весь путь будет мягким и приятным! И вот теперь он сам путешествует в роскоши. Удобно, мягко, не трясет… но становится привычным моментально и уже особой радости не вызывает. Просто поездка. Наверно, точно так же правители привыкают к роскоши дворцов и спокойно, скучно живут там, на что крестьяне в изумлении разевают рты.

Но мысли Ки Шо вообще-то были далеко от проблем правителей. Какие правители, когда с собой еще не разобрался? Как говаривали в деревне Ки Шо циничные старики, своя рубашка ближе к телу. Даже когда тел — два…

Ки Шо достал и рассеянно перелистнул заветный томик «Легенды о Семи Непобедимых». В страницы он не всматривался, потому что давно знал книжку наизусть, с любого места мог продолжить не запинаясь. Все же — любимая книга детства, сокровищница мудрости, наставление для ищущих Путь… оказавшееся лживым.

Книга, на которую Ки Шо готов был молиться — и молился тайком иногда! — не выдержала проверки жизнью. Сначала Ичи прошелся по ней пренебрежительными и крайне неуважительными комментариями. А потом и собственный горький опыт показал, что бесконечные тренировки — не то. Никакие тренировки не способны превратить Утку Ки Шо в свирепого бойца. Тело не подходит, только и всего. И противоположное, кстати, тоже верно: никакие тренировки не помогут сравняться свирепому бойцу с Ки Шо в таланте играть различные роли. Особенно — роли девочек. Не сможет свирепый боец обольстить мужчину, пусть хоть затренируется, такие дела. А Ки Шо — запросто. И во внутреннем мире Ки Шо прогрессирует невообразимо быстро. Тот мастер школы Летающих Кинжалов, наверно, всю жизнь провел в медитациях, но проиграл Ки Шо схватку с неизбежностью восхода солнца. Как прежде и мастер Чон Понг. С которого, собственно, все и началось. И выходит, не изнурительные тренировки нужны, а природная одаренность и… и действия на грани смерти, единственно способные заставить напрягаться по-настоящему. Это Ки Шо проверил на себе: ряд смертельных схваток стремительно провел его по ступеням совершенствования вверх. Особенно последняя.

И вот как раз последняя схватка с призванным демоном во внутреннем мире серьезно поколебала внутри Ки Шо нравственные установки, которые казались незыблемыми. И относились эти установки к… да к девочкам они и относились. Точнее, к девичьей чести. Ведь чем занимались герои древних баллад, которые так любила декламировать вечерами мама Ки Шо? Да спасением невинных красоток прежде всего. Из рук грязных насильников и вонючих сластолюбцев. И герои деревенских сказок увлекались тем же. Против дракона выходили, чтоб спасти девичью честь. Против, естественно, грязного и вонючего дракона. Ну и Семеро Непобедимых спасением девственниц не гнушались. Естественно, прекрасных и юных. Главой о спасении принцессы из рук степных варваров Ки Шо в свое время зачитывался, до слез сопереживал и юной нежной принцессе, и бесстрашной Семерке. Зачитывался, сопереживал и принимал как само собой разумеющееся, что нет ничего в мире дороже девичьей чести. Что жизнь⁈ Труха! А вот девичья честь — ого-го! За нее и жизнь отдать незазорно, и отряд ради спасения невинной прелестницы положить — никто не осудит! Но вот столкнулся Ки Шо с призванным демоном, и… и теперь у него был материал для сравнений. И как-то он не мог принять, что быть размазанным по стенам лапой демона — это ерунда по сравнению с тем, что пережила во внутреннем мире девочка Ки. Да, она боялась, упиралась и ускользала, но иногда демон ее настигал, и тогда весь внутренний мир ритмично раскачивался и охал. И потом по новой. Потому что Ки Шо четко осознавал, что, если демон девочку не поймает и всерьез рассвирепеет, он ее одним ударом раздавит. И теперь Ки Шо покачивался в карете, сравнивал и недоумевал. Ну, девичья честь. Ну да, святое, кто бы спорил. Но вот если сравнить, вот чисто физически… да Ки Шо гораздо больнее было, когда его лупили деревенские мальчишки! А если б убил демон⁈ Вот в этом плане и разрезе выгнуться в страсти под могучим мужчиной выглядело далеко не так страшно, как, извините, собирать собственные внутренности по всему внутреннему миру и кашлять кровью! Да вообще не страшно, коли на то пошло. Значит, уникальная цена девичьей чести не в физических страданиях, а в нравственных? Получается, что так…

Но и тут сомнения так и роились в голове Ки Шо. Насилие — это нравственные страдания, это унижение, это невозможность противостоять грубой силе, тут все понятно. Непонятна исключительность данного страдания. Когда Ки Шо унижали, лупили и оскорбляли в деревне каждый день — вот это легко перенести, что ли? Да слабые духом от этого вешаются и топятся! Но что-то никто из героев не бросился защищать Ки Шо и спасать из рук грязных и вонючих мальчишек. Никто даже и не подумал. А мама… мама только сурово укоряла, что сын не способен себя защитить. А как, если действительно не способен⁈

Да и мужчину изнасиловать можно, чисто технически, и случается такое нередко, если верить деревенским сплетням. Но спасать мужчину ни один герой не бросится, и отряд во его спасение не положит в бою, еще чего. А ведь мужчине еще и зубы в процессе выбьют, и ребра переломают, чтоб не сопротивлялся. А это — ой как больно, не сравнить с тем, что испытала девочка Ки! Девочке, если честно, и не больно было… Но тогда получается что? Что дело и не в физических страданиях, и не в нравственных, да? А в чем? Почему во всех легендах герои отважно рвутся спасать юных девственниц⁈

И тут Ки Шо озарила догадка, яркая и ошеломительная. И чрезвычайно циничная. Не в девочках дело. Не в девочках и не сверхценности их чести причина странного поведения героев. А в том, что они юные и невинные. И не спасать девичью честь герои рвутся, а совсем наоборот…

Ки Шо криво улыбнулся. Неужели ларчик открывается так просто? Обычная борьба за самку. Ки Шо такое и в деревне видел. Первые парни на деревне гоняют более слабых от красивых девушек, это же так естественно и понятно. Ну а герои гоняют грязных и вонючих насильников от принцесс. По той же причине. Ведь что случается в легендах после того, как грязный насильник повержен? Ну, в большинстве финал стеснительно умалчивается, но в самых откровенных легендах принцесса падает в объятия спасителя. Ну а как иначе? Для чего тогда спасал-то? Он же не грязный и вонючий насильник, он благоуханный чистенький герой! И происходит в итоге то же самое, от чего якобы спасал герой. Неужели ларчик открывается так просто⁈ И все стенания юных прелестниц — всего лишь попытка выбрать лучшую, с их точки зрения, партию⁈

Ки Шо с очень странным чувством уставился на «Легенду о Семи Непобедимых». Ведь его кумиры тоже… спасали. И вот теперь вопрос: а что стало со спасенной из рук степняков принцессой? Понятно, что вернулась во дворец. Но это в итоге. А что было между? Только обаятельный и ошеломительно красивый бабник Демон, как утверждает Ичи? Или… все? И в свете вот всего этого: а кто тогда такая мама Ки Шо, почему ее так упорно разыскивает Ичи? А вдруг… принцесса? Из не попавших в легенды? Неизвестная страничка в жизни Семи Непобедимых? Или в жизни самого Ичи⁈

От мыслей о маме Ки Шо непроизвольно перешел к мыслям о самом себе. Вот оно и случилось, предназначенное судьбой. А как он наивно недоумевал, как так возможно, чтоб мальчик и одновременно проститутка! А оказалось — запросто. Когда за тобой гоняется призванный демон — и юбку наденешь, и девочкой станешь. Если, конечно, жить хочешь. И неважно, что во внутреннем мире. Там тоже убивают.

Ки Шо невольно усмехнулся. Несмотря на душевные терзания, он гордился собой. Так тонко пройти по грани, фактически по лезвию меча — никто бы не сумел, а он смог! Девочка Ки была робка и испуганна, она боялась и одновременно ей это нравилось… Лезвие меча, филигранно тонкая игра. Переиграешь — и раздраженный сопротивлением демон прихлопнет, как муху. Отдашься сразу — демон заскучает от привычного действия и убьет просто от презрения к шлюхе. Но девочка Ки до самого конца осталась девочкой Ки — робкой и стеснительной, испуганной и тайно вожделеющей… а в перерывах между погонями они болтали. Призванный демон… нет, он так и остался ужасающе могучим существом, безжалостным и злобным. Но выяснилось, что он образован, ценит красоту юности и после излияния мужской ярости может быть благодушным и снисходительным, как настоящий сильный мужчина. И в разговорах он сообщил ей кое-что интересное. Например, из вопроса «а ты из какого мира, глазастая?» четко следовало, что мир — не единственный сущий, а область внутренних миров, похоже, общая… Это было ошеломительное открытие! Ки Шо стыдно было признаваться, но демон понравился девочке Ки. И девочка Ки воспользовалась расслабленностью призванного демона и улизнула в реальный мир с огромным сожалением, но ясно осознавая, что благодушие Существа переменчиво, как горные ветра, и в любой момент он может девочку убить просто от скуки. Чего не хотелось бы. Ки Шо четко помнил, что когда он убил мастера Чон Понга во внутреннем мире, в реальном мастер тоже окочурился. И пришлось бежать.

Бежать, да. Ки Шо опомнился и наконец задался вопросом, куда это едет карета. Он ведь никаких распоряжений не давал.

Ки Шо аккуратно отогнул уголочек шторки на боковом окошке и поглядел. Хм. Предгорья. Если он правильно помнил разговоры посетителей в Доме Наслаждений, карета сейчас находится на пути к древнему тракту, по которому можно попасть в половину мира, но в первую очередь — в старую столицу. Хм. А он туда собирался?

Ки Шо открыл переднее окошко и задал строгий вопрос нанятому вознице. Бывший солдат тупо моргнул, долго собирал мысли по затуманенной алкоголем голове, потом виновато пробормотал, что, мол, все из крепости Тысячи Дорог едут в старую столицу, куда ж, мол, еще. Ки Шо с огорчением понял, что ему достался в слуги конченый пропойца. Потом подумал и решил, что все, что случилось, к лучшему. Пропойца? Значит, кроме дешевого пойла, возницу ничего больше не будет интересовать, и он не станет совать любопытный нос в секреты Ки Шо. Вот и хорошо. И то, что едут в старую столицу, тоже хорошо. В старой столице — жизнь и развлечения высшей знати, которых так приятно грабить, там библиотеки и театры, и вообще там много народа, в котором легче затеряться. Итак, в старую столицу. Может, это предначертано судьбой и там Ки Шо найдет свое место в жизни, друзей, семью и любимую?

Глава 24

Очередной шаг вбок на жизненный путь мастера Хая, который когда-нибудь пересечется с путем демона, и вот тогда…

Старая столица. На фоне разбитой кареты под обрывом, покалеченных лошадей и стонущего возницы она теперь казалась не то чтобы недостижимой, но… путешествие по древнему тракту превращалось из приятного ничегонеделания в довольно утомительный труд. Поездка верхом — занятие не самое легкое. И удобств никаких. И дождь снова на голову каплет.

Инспектор третьего класса Хай раздраженно отвернулся от обрыва, повелительным кивком согнал охранника с лошади и одним прыжком взлетел в седло. Поморщился от боли в перебинтованных ладонях и с еще большим раздражением осознал, что эти ощущения теперь с ним надолго — раны от шипов демонского кустарника заживают медленно и неохотно, это известно всем охотникам, путешественникам и мастерам боевых искусств. Убить бы кого-нибудь виноватого, да некого — охранник виновен лишь тем, что замешкался с помощью, за это не убивают. Отправится пешком обратно и без оплаты за найм, так будет справедливо.

— Поехали, ученик!

Мастер Пинг с абсолютно равнодушным лицом заглянул под обрыв, посмотрел на несчастного охранника. Но инспектора его равнодушие не обмануло.

— Первый урок, ученик. Людей нельзя жалеть. Нигде и никогда. Только использовать, рационально и правильно. Мы, чиновники, управляем огромной империей, и люди в ней — как шестеренки и крепления в сложной машине. Шестеренки должны работать, только тогда машина принесет пользу. Все прочее — излишне и мешает процессу управления.

Возница под обрывом и вот этот идиот на дороге — излишни. В деле выполнения задания их больше нет. Поехали.

Мастер Пинг молча запрыгнул в седло, кивнул двум наемникам сопровождения и пристроился рядом. И лишь тогда пробормотал:

— У «ночных работников» все наоборот. Бригадир заботится о подчиненных, как о собственных детях. Рядовые бойцы — они из беспризорников в основном, бригадир для них единственная родня на свете.

— Ты тоже из беспризорников, верно? — насмешливо бросил инспектор Хай. — И кем для тебя был наставник Чон Понг, э? Отцом? Или любовником?

— Да, я не знаю своих родителей, — сухо сказал юный мастер. — И да, наставник для меня был вместо отца. И я с пониманием относился к его… особенностям характера. Но лучше внести ясность в этот вопрос, учитель Хай: я — мужчина. И, как любого мужчину, меня интересуют женщины. Не мужчины. В отличие от имперских чиновников, про которых говорят всякое.

Инспектор Хай беззлобно хмыкнул. Покосился иронично. Снова хмыкнул.

— Настоящий боец, да? Огрызаешься на учителя? Это хорошо, это обещает путь с развлечениями… Ну, давай внесем ясность в вопрос. Я — тоже мужчина.

— И сплетники врут, — с каменным лицом кивнул мастер Пинг.

— Не врут. Но работа чиновника напрямую зависит от вышестоящего начальства и потому опутана условностями. Если ты — инспектор первого класса, то должен вести себя, как инспектор первого класса, понятно? А инспектору первого класса положено интересоваться мальчиками, потому что ими интересуется его начальство. Учти этот факт в своих мечтах, ученик: чиновник должен быть как все.

Мастер Пинг подумал.

— Меня устроит ранг инспектора третьего класса. В качестве мечты.

— Принято, — легко сказал инспектор Хай. — Вот поймаем демона…

— К слову о демонах, учитель. Нам обязательно ехать за ним в старую столицу?

Инспектор Хай мгновенно подобрался и остро глянул на юного мастера.

— Я перед отъездом посетил Дом Наслаждений, — неловко пробормотал мастер Пинг. — Не для развлечений, это одна из моих обязанностей в клане «ночных работников»… Там странное болтают. И в Доме, и в крепости. Вроде как какой-то бог там завелся. Очень странный бог. Он… оно присматривает за проститутками. И гневается, когда их обижают. Но какое дело богу до земных мелочей жизни? А вот демону это было бы интересно.

— Брехня, — небрежно отмел инспектор Хай.

— Нет, учитель. Что-то там есть. Или кто-то. Четверо пострадавших за неделю. Садистов и ненормальных от Дома Наслаждений как веником смело. У двоих отсохли гениталии. Один упал в канаву и чуть не захлебнулся нечистотами. Будучи трезвым. Еще одному переломали руки. В шести местах. И, учитель… ты ведь тоже там был. Я ехал за тобой следом, и мне показалось очень странным, как отлетело колесо у твоей кареты. Оно не наскочило на камень, не слетело с оси на повороте. Его словно вырвали. И… хозяйка-банси трясется и молчит, но я спрашивал и у проституток… девушку, которую отправляли к тебе, потом еле откачали. А демон за такое мстит жестоко. Так, по крайней мере, болтают.

Инспектор Хай прошипел невнятное ругательство, рывком развернул коня… и замер. И глубоко задумался.

— Ошибка, — в результате пробормотал он. — Я постоянно бросаюсь в атаку вслепую и промахиваюсь. Так нельзя.

Инспектор не спеша спустился на камень тракта. Развернулся лицом к востоку. И встал в первую стойку «танца стального журавля». Плавно шагнул, развернулся, широкие рукава рубахи, словно белые крылья, взлетели над головой… Мастер Пинг не выдержал и присоединился к упражнению. Две великолепно развитые фигуры вели боевой танец на фоне бескрайнего неба, как два стальных журавля из древних легенд, тех самых, в которых водились демоны…

Потом инспектор долго стоял на краю обрыва в молчании. Мастер Пинг благоговейно внимал неслышимому.

— Стремлюсь к рассвету, — вздохнул инспектор. — Попадаю в закат.

Помолчал и заключил:

— Он тоже красив.

Мастер Пинг вопросительно поклонился.

— Это када, ученик. Краткое философское изречение. Одна из составных частей тайного боевого искусства монахов с восточных островов. Очень полезная часть, как ни странно, помогает просветлению мозгов. Поехали обратно, ученик.

— Там нас ожидает битва с демоном? — деловито уточнил мастер Пинг.

— Нет. Она уже ускользнула. Она всегда опережает меня на два шага. Сначала это бесило, а сейчас… даже не знаю. Начинаю сходить с ума от любви, наверно.

— Она⁈

— Она, — печально улыбнулся инспектор Хай. — Девочка. Веселая, улыбчивая, как лучик солнца, озорная и умненькая… и очень, очень красивая. Я встречался с ней, только не узнал.

— Но демон — это же кровожадное чудовище…

— Одно другому не мешает, ученик. Она может быть прелестной девочкой, но может и убить движением пальчика. Демоны — они слишком сильны для нашего мира. Но прекрасны…

Мастер Пинг бросил на инспектора недоуменный взгляд.

— Ты просто еще не влюблялся, — усмехнулся инспектор. — Это как сумасшествие, только еще сильнее. Я ведь в крепости в каждой девочке ее искал. Потому и ударил проститутку от разочарования.

— Что нам предстоит делать в крепости, если демоница уже исчезла?

— То, что следовало бы сделать с самого начала, — вздохнул инспектор. — Собирать информацию. И попробовать ее понять. Я не знаю, к чему она стремится. К чему и куда. Если пойму — сумею перехватить. Но пока что промахиваюсь.

— Все стремятся к власти и богатству, — уверенно сказал мастер Пинг. — Все! Наверняка это и к демонам относится!

— М-да? А как в это предположение укладывается защита проституток, э? Спасение племянницы главного советника императора, а потом ее же убийство? Или мелкая торговля на тракте? Или расправа над главарем бунтовщиков Ихэтуанем? И защита его любовницы? Где здесь богатство и власть?

Мастер Пинг смутился и промолчал.

— Нет, ученик, демоном движет какая-то сила, — задумчиво сказал инспектор. — К чему-то он стремится. И это точно не власть. Подумай над этим.

— Да к чему еще в жизни можно стремиться? — неуверенно пробормотал мастер Пинг. — Ну не к крестьянской доле точно! Чего хорошего в работе на полях с рассвета до заката? Да и ремесленная жизнь не из сладких…

— Вот и подумай. Додумаешься — скажешь мне, вместе посмеемся.

Мастер Пинг снова изобразил каменное лицо. Инспектор в полном соответствии с чиновничьей этикой не обратил на его обиду никакого внимания. Обиды шестеренки для дела несущественны, значит, их нет.

Так в полном молчании они вернулись в крепость Тысячи дорог. Подъехали к Дому Наслаждений.

— Я подумал и решил, — сообщил инспектор Хай. — Что-то ее связывает с Домом. Что-то личное. Не просто так демоница стала защищать продажных женщин. Дома Наслаждений — это вроде владения «ночных работников»? Значит, тебе проститутки расскажут все, надо только задать правильные вопросы…

И тут дверь Дома Наслаждений рассыпалась от могучего удара изнутри, и на крыльцо в веере обломков шагнула могучая фигура в халате, расшитом изображениями диковинных птиц.

— Где она⁈ — взревел страшный голос.

— Демон! — охнул мастер Пинг и скатился с лошади.

Дальше они с инспектором действовали, как одно целое, как будто тренировались вместе годами. Миг — и боевая цепь вылетела из рукава инспектора и захлестнула шею мужчины. Еще миг — мастер Пинг страшным ударом подбил ноги противника, свалил его на колени и захватил своими железными пальцами мастера стиля «когти тигра» руку мужчины на болевой прием. Мужчина взревел от боли и тут же захрипел — инспектор безжалостно сдавил цепь с режущими кромками.

— Башку отрежу! — рявкнул инспектор Хай. — Говори клятву покорности! Быстро!

Демон зарычал и начал подниматься. Мастер Пинг тут же перетек в низкую стойку и нанес противнику сокрушительный удар по позвоночнику. Демон рухнул в пыль обездвиженным.

— Клятву! — потребовал яростно инспектор Хай. — Убью!

И дернул цепь.

— Я… — прохрипел демон, — … великий Богдыхан… истинным именем своим клянусь повиноваться…

Инспектор Хай с жестокой усмешкой дослушал клятву до конца.

— Клятва услышана. Ты принят в служение, Богдыхан. Встань и повинуйся.

— Н-да? — вдруг спокойно сказал демон. — А конского дерьма в рот?

После чего свободной рукой перехватил боевую цепь и порвал одним движением. Мастер Пинг с выдохом нанес демону удар по голове, попробовал снова взять на болевой… демон стряхнул его с руки, как надоедливую блоху. И поднялся во весь свой рост.

— Ты поклялся! — выкрикнул инспектор Хай.

— И что? — полюбопытствовал демон.

— Обязан теперь повиноваться! — сказал инспектор, остро чувствуя потешность собственного утверждения.

— Дурачок, — подтвердил его опасения демон. — Ты чем занимался на факультете демонологии? Женские задницы на пергаменте рисовал?

— А что не так? — упавшим голосом спросил инспектор, который действительно иногда рисовал на занятиях что-то этакое.

— Действует только полная клятва, дурачок. Ее двое суток произносят. А краткую клятву я на раз обойду. Ну, поклялся повиноваться, и что? Насчет вырвать сердце в клятве ничего не было!

— Повелеваю не наносить вредя нашему здоровью! — торопливо выкрикнул инспектор Хай.

— Здоровье… — проворчал демон. — Тоже мне здоровье, плюну и рассыплетесь… Дополнения к клятве не действуют, дурачок, она цельный магический конструкт. Слова «клятва услышана» являются его завершением. Остальное — просто сотрясение воздуха.

— Но для чего-то же ты принес нам клятву? — вдруг подал голос мастер Пинг.

— Умный? — зло осведомился демон. — А голову оторвать?

Мастер Пинг бесстрашно улыбнулся.

— Умный, — недовольно признал демон. — Клятва меня привязывает к вашему миру. Если б не клятва, уже обратно засосало бы. Но ты не улыбайся, умный. Убить все равно могу, только не хочу. Зато покалечить и могу, и хочу! Покалечить, поиздеваться, насладиться своей властью над смертными! Ох и повеселюсь!

Демон отряхнул от пыли свой халат, опустил голову так, что она сползла на грудь гораздо ниже плеч, и уставился на ошарашенного инспектора.

— Дурачок, — с удовольствием сообщил демон. — Ты сам оставил меня в мире. Теперь ты мой раб. Ты, умный, кстати, тоже, потому что тебя этот дурачок в клятву включил. Так, дурачок и умный, теперь быстро говорите, где она!

— Она? — во внезапном прозрении переспросил инспектор. — Девочка, да? Такая необычная, умная и бесстрашная? С чужеземным лицом? Умеет сводить с ума мужчин?

— Ого, — озадаченно сказал демон. — Эге…

И легонько ткнул пальцем инспектора в грудь. Инспектор Хай отлетел и перевернулся два раза через голову.

— Извини, — буркнул демон. — Мы, демоны, не всегда рассчитываем силы. Ты ее действительно видел. Это облегчает поиск. Эй, дурачок, знаешь, что такое компас? Не знаешь? Все равно будешь его стрелкой. Ну-ка…

Демон деловито подтянул к себе инспектора и начал совершать над ним пассы. Оглянулся мельком на мастера Пинга, ткнул пальцем в выломанную дверь заведения, мол, займись, чего стоишь столбом, и снова принялся за чародейство. Мастер Пинг подумал, выловил из толпы, взирающей на происходящее, пару мастеровых, дал монету и краткие указания. Потом зыркнул на толпу, и она рассосалась, как по волшебству. С мастером из гильдии «ночных работников» простым людям лучше не связываться, это знали все.

— Я знаю, что такое компас, — прохрипел инспектор Хай.

— Грамотный, это хорошо, — одобрил демон. — Чуешь направление?

Инспектор Хай прислушался к собственным ощущениям и уверенно указал рукой.

— Ну и чего стоим тогда? — не понял демон. — Вперед!

— На лошадях будет быстрее, — осторожно подал голос мастер Пинг.

— Не получится, — с сожалением сказал демон. — Меня ваши животные боятся, я же не из вашего мира. Только пешком. Куда, ты показал, надо идти? Вперед.

Инспектор Хай потер ушибленную грудь и покорно зашагал на выход из крепости. На мастера Пинга он даже не взглянул. Однако они начали действовать мгновенно и одновременно. Развернулись и бросились бежать в разные стороны со всей возможной скоростью, а скорость у мастеров боя на коротких дистанциях была впечатляющей даже для демона. Потому что поймал он их только на поворотах в переулки. Поймал, подтащил и сообщил с удовольствием:

— А с вами весело, придурки.

— Стремлюсь к рассвету, — вздохнул инспектор. — Попадаю в закат…

— Он тоже красив, — задумчиво согласился демон. — Знаешь поэзию Затойчи? Ты меня удивил, дурачок. Кстати, насчет красив — это ты про меня? Если про меня — учти, я только по девочкам. Да ты шагай, шагай, говорить и на ходу можно.

— Зачем она тебе, Богдыхан? — спросил инспектор с показным равнодушием.

— Затем, что я ее хочу, — буркнул демон. — А она сбежала. Ранила в сердце и сбежала. А тебе она, дурачок, зачем?

— Да, получается, за тем же, — криво улыбнулся инспектор. — Ранила в сердце и сбежала.

Демон остановился. Опустил голову еще ниже и стал совсем похожим на тех демонов, изображения которых инспектор видел в университете на древних гравюрах. Даже шапочка с точно такой же кисточкой сбоку.

— Знаешь, чем мы, демоны, отличаемся от людей? — пророкотал демон. — Вовсе не силой, сила не важна. У нас, демонов, есть принципы, вот чем. И если мы, демоны, даем клятву, то мы ей следуем. Не из-за магии, а по велению сердца. Все ваши дурацкие клятвы подчинения действуют только потому, что мы сами им подчиняемся. Так вот, дурачок: не надо больше от меня убегать. У нас с тобой одна цель. Я сам даю тебе клятву не вредить. Понял, дурачок? Пойдем искать нашу сердечную рану. Найдем — тогда и разберемся, чья она. И ты, умник, тоже иди с нами. Тебя ничто не связывает с нашей девочкой, но что-то есть такое между тобой и дурачком… вы случайно не любовники?

— Друзья, — спокойно сказал мастер Пинг.

— Друзья, — проворчал Богдыхан. — Мы, демоны, не понимаем этого слова.

— По исследованиям императорского университета дружбы не существует, — сердито сказал инспектор Хай. — Есть различные формы взаимовыгоды.

— Это по-нашему! — одобрил демон.

— Тем не менее мы друзья, — твердо сказал мастер Пинг.

— Ну вы и придурки, — с удовольствием заключил демон. — С вами точно будет весело! Топайте, друзья!

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24