Кроличья ферма попаданки [Дия Семина] (fb2) читать онлайн

Дия Семина Кроличья ферма попаданки

Глава 1.

— Есть кто? Эй, хозяева! Это не ваша ли барышня? Гляньте, а то нашёл на перекрёстке, совсем плоха, лежала как подкошенная былинка на обочине-то…

Грубый пинок в хлипкую дверь, заставил дом вздрогнуть и устало скрипнуть засовом. На пороге возникла тощая старушка, хотела было призвать к совести. Но когда испуганно взглянула на «гостя», и поняла в чём дело, запричитала, неустанно взмахивая руками, словно отпугивая дурные вести:

— Да, что ж так долбить-то, дитятку напужал, и так молчит горемычная, а ты её… Ох, мать честна! Наша Алёнушка, да как же! В город она шла, письмо-то отнести, ну усё, нам тяперьчя только в церкву на паперть…

Скрип дома, плач ребёнка и стенания старушки заставили меня вздрогнуть, открыть глаза и ужаснуться. Все ощущения вонзились в тело разом: и затхлый запах вперемешку с табаком от длинной косматой бороды незнакомца, и боль во всём теле, и пронзительный холод, и оглушающие звуки.

Что вообще происходит? Дёргаюсь, пытаясь осмотреться, но бородач расценил мой порыв, по-своему, ещё больнее прижал к себе и встряхнул, чтобы не рыпалась раньше времени.

— Нашёл вот, — осмотрелся, заметил топчан в углу и быстрее избавился от меня, как от прокажённой. — Пойду я, и без того задержался!

— Да идите, чего уж, так хоть дома помрёт, все вместе сгинем от голоду-то, — старушка присела рядом со мной, схватила на руки плачущего ребёнка, и такое жалостливое лицо сделала, что я невольно зажмурилась, будь у меня хоть что-то – всё бы ей отдала.

— Э-э-э-эх! Так и знал, что тут бед не разгребёшь. Сейчас!

Мужик, шумно топая, вышел и через минуту вернулся, на стол вывалил несколько варёных яиц, хлеб и калачи, подумал, сломал сдобу пополам и подал кусок малышке. Та вцепилась в еду и сразу замолчала.

— Это вы сколько не ели? — почесал затылок и замер в нерешительности, прикидывая, можно ли ещё сбежать, или уже поздно и он теперь в ответе за нас.

— Третий день, но малышка утром мучной кисель-то ела…

Проскулила старуха и не выдержав, схватила яйцо со стола, очистила и откусила, закрыв глаза от блаженства. Как, однако, мало надо человеку.

— Ну, так дело не пойдёт! Положи яйцо, старая, сейчас огонь разожгу, вскипятим воду. Растолку яйцо, сделаем похлёбкой, хлеба покрошим, и до завтра вам хватит. А к обеду мы с женой приедем, привезём вам, чем богаты, поделимся. Эк вас судьба, это что такое надо совершить, чтобы вот так… хоть бы кур…

Мужчина снова осмотрелся, и неприятно, горько вздохнул.

— Да были куры, были. Графские охотничьи псы всех разодрали, чтоб ему… Проклятый. А так ссыльные мы, Алёнушка-то из знатных, да муж паскуда, обокрал своих сотоварищей, да и сбёг в заграницу, а нас кредиторы по миру…

Старуха так и не смогла расстаться с яйцом, зажевала его, запивая холодной водой, и только потом встала помочь спасителю с кастрюлей. Через несколько минут запах дыма и потрескивание огня в небольшой печи заставили меня снова открыть глаза. Так и не поняла, что произошло, о ком рассказала старуха, и почему я Алёна, когда я Алла, и почему малышка подползла ко мне под бок, прижалась и молча наблюдает за суетой вокруг печи.

Мужчина принёс ещё хвороста и спросил старушку, поглядывая в мою сторону.

— А на работы? Прачкой там али горничной? Грамотная же, мож, учительствовать?

— Так, у неё все деньги тут же отберут, у этих гадов кредиторов на одну котлету меньше, а у нас погибель. Это нас так в назидание другим, что бывает с семьями-то отступников. Ещё говорили, что могло быть хуже, долговая яма или каторга. Муж-то преступник! От неё все отвернулись и родня, и друзья. Никто нас за своих-то более не считает. Я старая, никому не нужная, вот и пошла за госпожой в ссылку-то…

— Изгои, значит, — задумчиво произнёс мужик и снова посмотрел в мою сторону, а я даже пошевелиться не могу. Просто в ахе от всего, что слышу и чувствую, жду, когда проснусь в своей мягкой, тёплой постели от аромата свежесваренного заботливой кофемашиной кофе, ведь это сон, просто дурной сон и он обязан закончиться.

— Ма-ма… ням… ма…

В этот момент малышка прилегла рядом и «воткнула» в мой рот кусочек калача.

Это не сон…

Глава 2.

«Я сильная! Я справлюсь!» — вспыхнуло в сознании и снова потухло, в этом тщедушном теле всё как-то затухает и не позволяет стряхнуть с себя дурноту. Пыльное платье сдавливает шею, руки и ноги онемели, пошевелиться не могу. Мне противно лежать в такой грязи, противно видеть затхлый дом, и безумно жалко малышку, что лежит рядом со мной в ожидании похлёбки.

Самое ужасное – это всё реально. Не сон, не бред и не розыгрыш. Сколько бы я ни убеждала себя, что это мне чудится, реальность кричит об ином. Что-то произошло, и я вдруг оказалась здесь. Пока даже не успела осознать слов старухи про мужа, про псов, и какого-то графа…

Графа?

Это совершенный бред.

Значит, всё-таки сон. Снова закрываю глаза и пытаюсь вернуться в своё безопасное вчера.

— Эй! Алёна, приподнимись-ка, похлебай, всё лучше будет-то, — старушка подсела с глубокой тарелкой и теперь по очереди небольшой ложкой кормит голодную девочку и мне пытается в рот впихнуть еду.

Мужчина посадил меня как тряпичную куклу, облокотив на холодную стену, окончательно прогнав надежду, что если уснуть, то...

Тёплая жидкость оживила и мгновенно пробудила лютый голод. С жадностью глотаю всё, что мне вливают в рот, но терпеливо жду своей очереди, потому что малышка такая же голодная, она как котёнок-подкидыш жадно набрасывается, и почти не жуя заглатывает.

Спаситель рукавом вытер слезу, словно в глаз что-то попало и негромко объявил о скором возвращении.

— Ну вот уже лучше! До завтра проживёте, запритесь. Поеду! Вернёмся с женой, поможем вам, и как у людей рука не дрогнула обобрать женщину с малышкой.

— То нелюди, ты, мил человек, по себе-то не суди! Это ты – людь, а они хуже нечисти, — проворчала старуха и снова всунула полную ложку с раскисшим, тёплым хлебом мне в рот.

— Бывайте! Это вы для нелюдей изгои, а для людей – свои, не пропадёте, поможем! — на этой оптимистичной ноте мужчина вышел из избушки и уехал.

— Выживем, как же, письмо-то не отвезла? — старушка отставила пустую тарелку на стол, отряхнула руки и уставилась на меня, с явным раздражением и недовольством.

— К-какое письмо?

— Так, дальней родственнице, чтобы приехала и нашу Полину-то забрать, да удочерить. Вы ж вчерась решились.

— Ничего не помню, что вообще произошло?

Старуха ругнулась, хлопнула себя по коленке и осторожно в складках моей пыльной юбки нашла маленький конверт и платок, завязанный в узел. Развязала и подала огромный рубиновый перстень.

— Всё, что осталось от вашего наследства. Без памяти-то вы совсем пропащая, делать-то что? Подыхать? На милости людской век не прожить! Это мне уже всё равно, своё отжила, а Полю-то пошто на муку обрекать?

Она действительно рассердилась, а мне пока и ответить нечего.

Осторожно вскрыла письмо и прочитала, не сразу получилось, от слабости строчки плывут перед глазами.

«Дорогая Мария Ильинична, пишет вам скорбящая и терпящая страдания Алёна Павловна, ваша племянница. Дела мои настолько плачевны, что до следующего года не доживу, но более всего боюсь за судьбу моей дочери – Полины Назаровны Стрельцовой. Она ещё совсем малышка, но сегодня мне уже нечем её кормить, а способов заработать нет вовсе, ни единого. Проклятые кредиторы мужа издеваются, доводят до исступления абсурдными поборами, думают, что Назар Еремеевич знает о моём положении и решится вернуться, но он бросил нас. Умоляю, заберите мою дочь, если судьба сжалится надо мной, то я вернусь за ней, если нет, то я даже боюсь подумать о будущем. Уповаю только на то, что о нашем с вами родстве никто не знает и мою дочь у вас не найдут».

Ниже адрес этой самой лачуги, где мы сейчас лежим с дочкой, среди серых грязных тряпок.

Это форменный абсурд. Ни в каком здравом обществе вот так обращаться с невинными матерью и ребёнком нельзя, мало ли что сотворил подлец муж, тут либо всё сделано тайно, либо Алёна глупая, либо «друзья-кредиторы» мужа – преступники, каким законы не писаны.

С одной стороны, надо бы уже паниковать, но с другой стороны, в душе вскипает то самое обострённое чувство справедливости, какое мне всегда очень мешает жить.

Что это такое открывается?

А я знаю, гештальт – какой я пока не закрою – не успокоюсь.

— Рановато мне думать о возвращении, рановато. Надо бы тут порядки навести, уж у меня не забалуют! — внезапно я услышала свой «родной» голос, низкий, грудной – голос Аллы Васильевны Савиной, дамы солидной, серьёзной и страстно любящей порядок во всём…

Этот голос, что вырвался на волю внезапно заставил старушку вздрогнуть и посмотреть на меня, как на говорящую скульптуру. До-о-о-олго посмотрела и внезапно перекрестилась: «Свят, свят, свят, итишь тебя, напугала, басом-то, точно умом с голодухи тронулась!»

Показалось, что я уже отдохнула. В такой ситуации – дольше лежать, быстрее голодать, мужчина, конечно, умничка, уважаю таких ответственных, но старушка права, всю жизнь на подаяниях не прожить!

Бодренько так вскакиваю на неокрепших ногах и плавно заваливаюсь.

— Ладно, завтра начнём с подвигов, а сегодня, хоть бы платье сменить, есть у меня хоть что-то чистое? — и снова неуместные командные нотки, сама вздрогнула, неужели я так раньше разговаривала.

— Это и было чистое, но вон в сундуке рубаха и юбка, сейчас подам, — всё ещё сторонясь и пугаясь моего нового голосины, старушка подала свежую одежду. Вполне сносную, деревенскую пару: юбку из плотной ткани и широкую рубаху с вышивкой на рукавах. Правда, сопроводительный комментарий меня вдруг озадачил. — Это моё похоронное, другого нет.

Похоронное?

Слово какое-то неприятно знакомое, застрявшее в горле удушающим комом. Что-то мне снова нехорошо. Боевой настрой крошится, как старый бетон…

Кажется, я впервые подошла к тому самому острому вопросу и осеклась, страх заставил отступить и не копать глубже, потому что в душе, я уже догадалась…

Стаскиваю с себя пыльное платье, осторожно, чтобы не задеть рукой закопчённый потолок, надеваю длинную рубаху, и в этот момент на дворе послышался лай нескольких псов.

— Принесла нечистая, — проворчала старуха, схватила девочку и забилась в угол, а я так и стою с юбкой в руке, не понимая, что делать-то, это кто-то плохой? Граф? Кредиторы?

Кажется, в нашей ситуации хороших «гостей» ждать особой надежды и нет.

Глава 3. Очень сердитая женщина

— Эй! Выйди, хозяйка, разговор есть! — дерзкий, грубый и очень громкий крик заставил меня вздрогнуть, а бабку вжаться в угол на топчане, поджав ноги.

— Это тот, кто у нас кур изничтожил? — шёпотом спрашиваю и быстрее натягиваю юбку. Волосы растрепались и рассыпались по плечам.

Старуха кивнула и ещё крепче прижала к себе Полину, проворчала:

— Да кто их знает. Может, и из города нас нашли, может, и графские охотники, одни подлецы кругом. Не ходи… Отсидимся!

Ничего хорошего меня сейчас не ожидает, это точно, я вижу красноречивый панический страх няни.

Сил нет, но взглянув на испуганную малышку, заставляю в себе проснуться стерву-мать, кошку, защищающую своего котёнка от своры псов…

Молча беру старую кочергу, и надеясь не завалиться от головокружения, делаю «уверенный» шаг к двери.

— Не ходи, дурында, он на тебя псов натравит…

— Псов? На человека? — я уже впала в ярость…

Резче, чем собиралась, распахнула дверь, ожидая увидеть каких-нибудь алабаев или ротвейлеров, на худой конец. А тут какие-то похожие на доберманов или ретриверов, но на вид сущие пигалицы, а не собаки, знавали мы и крупнее. Уж я таких кобелей с детской площадки нашего двора гоняла… Не чета этим!

— Алёна Павловна, никак сами вышли меня встретить? Я к вам снова с гостинцем, надеюсь, не напугал?

Я слегка опешила: смотрите, какой добропорядочный гражданин.

— А псы зачем? Чтобы накормить и напугать, или если не возьму гостинцы, то…

— Так, я с псами раз в несколько дней объезжаю все владения, за порядком слежу, в прошлый раз у нас не заладилось общение, вот решил снова подъехать, проверить. Я, знаете ли, не люблю беспорядок на границе наших владений.

С каким он видом-то восседает, но смотрит на меня, как на пугало.

— Я, знаете ли, тоже не люблю беспорядок. Особенно когда слабых обижают, ваши псы разодрали моих кур. Это не потому ли, вы приехали, чтобы убедиться, что мы здесь совершенно в бедственном положении и скоро либо сдохнем, как те куры. Либо пойдём милостыню простить. Спасибо, мы вашей помощью очень сыты! И нечего по моей территории со своими псами разгуливать, прощайте!

— Женщина! Не зли меня, возьми еду! Сама можешь не есть, раз такая гордая, а это для девочки!

— А то что? Сначала псами хозяйство изничтожил, потом подачки, это чтобы я в полицию не пожаловалась?

Он лишь хмыкнул: где я и где полиция. Кажется, я одна не понимаю комичности и одновременно ужаса своего положения.

— Я ещё не придумал, но что-то точно будет! Ты же на работы приходила устраиваться и сбежала. Или работать лень, а на паперти стоять в самый раз? — он вдруг повысил голос, псы взвыли и отбежали.

Смотрите какой, праведник, морали меня учить вздумал!

Эх, знать бы, что произошло в нашу первую встречу, и в последующую, но явно ничего хорошего.

— Видать, условия работы не самые подходящие оказались! Всё, уезжайте, надоело. Завтра ко мне с помощью приедут из деревни, от ваших подачек я откажусь. Ненавижу быть должной, особенно таким, как вы.

Он вдруг очень лихо спрыгнул с коня и подошёл, не обращая внимания на кочергу, какой я уже фактически замахнулась на него и замерла. Бежать поздно, да и некуда.

— Готова ударить?

— И не раз!

— Я в первую нашу встречу повёл себя очень некрасиво, признаю, но ты могла сказать, что ситуация плачевная. К чему гордыня? Ты больше не госпожа, ты одна из нас.

— Секундочку, что значит некрасиво, и что значит одна из вас? Это что ты мне такое предложил в нашу первую встречу? Ах ты! Сутенёр проклятый.

Праведный гнев, еда в животе и кочерга вдруг сделали со мной то, чего он явно не ожидал, разбудили дикую кошку. Адреналин затуманил разум, и я со всей дури взмахнула кочергой, да так, что листья полетели от куста, какой попал под руку.

Псы залаяли, мужик отскочил, а я потратила последние силы и теперь, как старуха, встала, опершись на единственное оружие кочергу, как на клюку.

— Ненормальная, я тебе всего-то предложил…

— Что постель? Убирайся…

— Содержание.

Он вдруг покраснел. Да боже мой, совесть где-то нашлась? Содержатель чёртов.

— Уезжайте подобру-поздорову, не злите меня.

— Ты всё не так поняла!

— Я поняла так, как оно есть, видимо. Сначала деньги, потом постель, а потом снова сослать и выкинуть, как ненужную вещь! С меня хватит!

— Я дам тебе неделю, ну, может, две, если не справишься, заберу силой! Поняла! Не позволю, чтобы на земле, где я управляю, ребёнок от голода умирал из-за гордыни матери.

— Это не гордость, а честность, я не подстилка.

— Ты себя в зеркало-то видела? Подстилка, тоже мне нашлась, тебя год откармливать надо, чтобы захотелось спать рядом и о кости твои не колоться, а уж про всё остальное, с таким характером и вовсе не встанет на тебя ничего. И что только время теряю! Держи, это для ребёнка, подстилка, тьфу, слово-то какое! Скоро вернусь!

Мой рот открылся, глаза округлились, а с губ сорвалась очень неприличная фраза: «Каков подлец, это надо как вывернул, сам клинья подбивал, предложил чёрт знает что, а теперь я же ещё и крайняя!»

Незнакомец воткнул в траву корзину, да так резко, что бутыль с молоком звякнула, развернулся и уже с седла крикнул:

— Через пару недель всё равно моя будешь.

— Не дождёшься, я замужняя, замужем за козлом, так что, ищите себе другую содержанку. А если в следующий раз увижу на своей земле ваших псов, то кочергой!

Взяла корзину и пошла в дом.

Управляющий что-то непристойное выкрикнул псам, чтобы под копытами не крутились и умчался.

— Эй! Смотрите, добрый дядя нам еду привёз из дворца! Надо же, какие заботливые, оказывается, здесь мужчины! — довольная своей маленькой победой, вхожу в дом и вдруг встречаю странную агрессию в свой адрес.

— Не подходи, ведьма! Не Алёна ты! Ведьма! Но надо как, а! Этого мужика вся округа биться до заикания, а ты не иначе околдовала его! Не подходи.

Не обращая внимания на вопли старухи, ставлю на лавочку корзину и выгружаю на стол её содержимое.

— Ведьма, не ведьма, а еду добыла. Отличная, между прочим, еда. И грудинка копчёная, и мука, и пшено, и некоторые овощи, и хлебные лепёшки, и даже сыр. А вот и бутыль с молоком, хорошо не разбилась, когда упала. Кажется, у нас сегодня пир. Но сразу много есть нельзя, плохо будет.

Голод и любопытство взяло верх над няней, и она не стерпела, подползла ближе, улыбнулась и проворчала: «От ведьмы в хозяйстве проку больше, чем от кисейной барышни, режь мясцо, режь!»

— То-то же! Напомни-ка, ведьме, как тебя зовут.

— Ганна, точно ты ведьма, — старуха покосилась на малышку, потом на кусок мяса, что я начала отрезать и решила, что лучше с «ведьмой» и с едой, чем с настоящей Алёной, гордой, но голодной.

«Сражение» меня изрядно обессилило, но я прекрасно знаю таких хамоватых мужиков, им нельзя показывать слабину. «Моей будешь!» – вспомнила, закатила глаза, мол знаем мы вашего брата, вот ты где у меня будешь, через две недели. Забывшись, сама себе показала фигу и ухмыльнулась, что и говорить, приятная, лёгкая победа.

Ещё тёплая вода из чайника разлита по кружкам, мясо нарезано тонкими пластинками, хлеб, сыр, всего понемногу, мы молча жуём, пока Ганна не решилась на откровенность.

— А я уж думала, что ты пойдёшь в полюбовницы к этому…

— А чем он плох? Женат? Вроде ничего так мужчина, крепкий, не писаный красавец, но и не урод, вполне красивый, и даже опрятный, что у такого рода мужиков – редкостная редкость. Дурной?

— Про жену или семью не знаю, но говорят злющий, как чёрт, ой, не за столом будет помянуто. У графа дюже дорогие розы, уж такие красивые, вот этот пёс и охраняет сад-то графский, как зеницу ока.

— А ты, Ганна, откуда всё это про сад знаешь?

— Так, мы ходили наниматься, он тебя и заприметил, сказал, что для тебя одна должность – его постель греть, ну, может, и не так сказал, но ты же злющая выскочила и что-то прошипела, что к ним более ни ногой, я уж думала он тебя того.

Я не выдержала и рассмеялась. Вот обломала мужику хотелку. Если б в первый же раз он это самое «того» получил, то не примчался бы.

— А по мне, если он действительно крепкий управдом, то это ж только на пользу. И с чего бы ему всем нравиться, если он обязан следить за порядком? Ладно, он уже отказался от меня. Видать, осталась я без «жениха». Но за кур, ему надо изрядно отомстить, пусть теперь ходит кругами, поправлюсь, похорошею, и будет он локти кусать, да на кочергу поглядывать! В полюбовницы мне совесть не позволит, так что...

Ганна хихикнула, вкус настоящей еды растопил её недоверие.

Глава 4. Хозяйство

Голодный обморок, сражение за корзину с едой и переживания за малышку, заставили меня слегка прижать хвост, отказаться от новых подвигов и лечь с дочкой на топчан, обняться и уснуть до вечера.

Ганна без лишних разговоров, убрала еду в корзину и улеглась на широком сундуке, укрывшись тулупом вмиг захрапела, но даже её громкие трели не помешали нам выспаться.

Вечером я вспомнила об очень важном деле:

— Пока светло, гляну, можно ли собрать хвороста. Завтра утром чай вскипятить, а вы пока с Полиной ужин приготовьте. Яйца почистить, сыр нарезать, лепёшку чуть согреть, и воду вскипятить, сделаем молочный чай.

Отдала команду и поспешила на двор, оглядеться, что хоть за хозяйство досталось?

Домик довольно крепкий, но потрёпанный, уставший. Есть пристройка, стайки для кур и поросёнка, и ещё какой-то живности, к сожалению, пустая.

Крепкий нужник, а за домом заросший огород, но мята для чая нашлась, и кусты с ягодой-малиной, через недельку будут нам хорошим подспорьем.

Слабенькой Алёне с таким запустением не справиться. Судя по цветению чубушника, сейчас ещё самая-самая весна, начало лета, посеять бы хоть моркови, да лука воткнуть. Но сейчас меня больше всего волнует хворост. Одна охапка у дома лежит, но этого мало.

Прошла дальше к пролеску, что в стороне от дороги, моя ли это земля или уже графская, можно ли здесь собирать хворост или нет? Вместо ответа на эти риторические вопросы махнула рукой и занялась делом. Кажется, тут давно никто не собирал ничего. За несколько минут набрала внушительную охапку и принесла к дому. Ганна покачала головой, но ничего не сказала.

И так понятно, эти «дрова» я культурно украла у Его светлости. А с другой стороны – чистый лес, залог пожарной безопасности!

Тем и успокоила себя.

Подтопили на ночь печь, перетряхнули постель и улеглись спать. Завтра нас ожидает не самый простой день. Надо срочно привести жилище в приемлемый вид. Малышке в антисанитарии жить нельзя, да и самой противно. И корзина с едой быстро закончится. А нужно что-то подумать на перспективу.

Достала из кармана юбки перстень, покрутила в руке и раз уж Алёна решилась его продать, то я тоже готова сделать это. Хотя, может быть, я поспешно делаю выводы. Может быть, она и не продавать его несла, а просто не решилась оставить дома, если бы продала, тут денег бы на месяца три хватило, но она написала письмо тётке.

Задумчиво смотрю на кольцо, тру подбородок, так и не могу принять решение: продать или как-то иначе выкрутиться из ужасной ситуации.

Но кольцо показалось очень непростым. Я как Голлум чуть было не прошептала: «Моя пре-ле-е-сть!». В сознании промелькнули картинки, как слайды. Сначала показалось, что это из прошлого Алёны. Но нет, просто места, как точки на карте.

Вроде и кольцо, как кольцо, даже не блеснуло, не отозвалось. Но во мне вдруг появилась какая-то тяга, куда-то бежать, словно я что-то где-то забыла, и должна забрать, но где и что – вообще понять не могу.

— Нет, это, наверное, не от кольца, а просто воспоминания, события в которых я никогда не разберусь, потому что ничего не знаю.

— Ты и знала, да не разбиралась. Глупость, она как проклятье, сколь не учи, а ты всё грабли найдёшь, уж на лбу живого места нет! Может, хоть эта жизнь тебя разуму научит, — неожиданно проворчала няня со своего сундука.

Да уж, очень поддержала, видать невысокого она мнения о моих умственных способностях, не моих, а Алёнушки, наивной девочки. Ну, что же, надеюсь, ещё удивить Ганну.

— Считай, поумнела! Сама же ведьмой меня назвала.

— Надолго ли! Ты теперича одна, я стара, а у тебя Поля на руках, о ней думать надо! Защиту искать, а не надеяться на авось!

Уж не про управляющего ли она намекает? Вот старая пройдоха, так и норовит меня в сожительницы…

В этот момент, я вдруг вспомнила, как она испугалась визита «управдома», ведь она не о нём подумала, а про то, что нас из города кто-то нашёл. Это она бывшего так боится?

Нехорошее, ледяное предчувствие змеёй проскользнуло по сердцу. Кажется, я теперь буду на каждый хруст ветки со страхом оглядываться. Но сейчас промолчала, не хочу эту тему на ночь глядя развивать, надо спать! Утро вечера мудренее. Но дверь подпёрла крепче.

В корзине с продуктами нашлась прочная бечёвка, какой был перевязан завёрнутый в тряпку кусок мяса. Отрезаю нужную длину, продеваю через кольцо, завязываю и на шею, так надёжнее, чем по карманам.

Вот теперь можно и спать, улеглась на топчан, поправила старое одеяло на дочке и снова окунулась в размышления, теперь уже о себе, Алле.

Странно, что я ни на секунду не пожалела о том, что оказалась здесь. Наоборот, сопение маленькой, хорошенькой девочки, крепче и крепче привязывает меня к этому телу и миру. Ведь совершенно точно, это какое-то перерождение. У меня подруга была, уж так она этим буддизмом и реинкарнациями увлекалась, столько нам внушала и лекций читала, что, кажется, я про те верования больше знаю, чем про нашу родную христианскую церковь и учение.

Может быть, именно эти знания и послужили опорой для спокойствия и отсутствия паники. Да и к чему паниковать. Если от меня уже мало что зависит, очнулась, живая, поле для деятельности есть – значит надо эту самую деятельность развивать.

На этом позитивном моменте планирования светлого будущего я уснула.

Утром по крыше заморосил дождь. И некоторые, весьма настойчивые капли сумели просочиться, устроив душ, к счастью, не на топчан, а недалеко от печки, видимо, там надо трубу подмазать, да дранку обновить.

Это первое, о чём я подумала.

Второе, что, скорее всего, мужчина из деревни не приедет, по такой погоде, да летом деревенским ездить несподручно – только время терять.

— Мам!

— Что, моя милая, выспалась? Сейчас печку затопим, молока согреем, позавтракаем, потом порядки наводить. Дел у нас море!

— Моле! — звонко повторила девочка и улыбнулась. Мне вдруг показалось, что от исступления, от ужасного положения, в каком оказалась Алёна по вине мужа, она отрешилась от всего, и от дочки отстранилась, решилась отдать на воспитание, на что только не пойдёт мать ради того, чтобы спасти своё чадо.

Это что там за муж такой – монстр, и главный вопрос, как Алёну угораздило выйти за такого жестокого человека замуж?

Обняла Полину, поцеловала в лобик и решила, что пора браться за подвиги, жизнь сама себя не наладит!

Глава 5. Ушастое хозяйство

Довольно живенько растопила печь, думала, что будут проблемы. Ганна сказала, что огниво старое, а вчерашний деревенский мужик коробок серных спичек оставил – великая ценность для деревни. Я очень бережно зажгла лучину и уже с неё начала растапливать.

Всё здесь нужно экономить.

Каждый шаг продумывать.

Два важнейших дела, это вычистить дом, починить крышу, и постирать. Щёлок есть, для постельных тряпок можно и его использовать. Но для личной одежды – мыльный корень, кажется, на окраине пролеска видела вчера.

— Ганна, а вода здесь из колодца? Что-то не видела вчера.

— Здорово живёшь! Какой же колодец, родник и ручей от дома по ту сторону-то, вот точно умом повредилась. Иль показать? Сама не слышишь, журчанье-то? — она вдруг со мной перестала церемониться.

Уже встала и тоже пытается создать иллюзию занятости. Перебирает тряпки, расчёсывает старым гребнем редкие седые волосы. А сама посматривает на корзину с едой.

— Значит, ручей? Тоже хорошо, после завтрака стирку затею, а то спать противно в такой грязи. А к вечеру устроим дома баню.

Надо было видеть возмущенно-оскорблённый взгляд старушки, я словно не с ними в этой грязи жила, и её же обвинила в запустении, словно Алёна тут ни при чём.

Но, видать, она вспомнила, что я теперь ведьма, раздражённо махнула рукой и продолжила заниматься своими делами.

Чтобы не томить моих голодных домочадцев, быстрее собрала завтрак, а как поели, наказала Ганне со стола убрать, и огонь в печи поддерживать. А сама собрала тряпки, вчерашнее своё платье, детскую одёжку и стирать, пока дождя нет.

— Эй, мыло-то возьми, мыло-то есть! — вслед крикнула старушка и показала на внушительный кусок мыла на подоконнике.

— Так это всё меняет! Сейчас мы такую стирку разведём! — хватаю кусок мыла, ушат и бегом на ручей. Да здесь не ручей, а почти речушка, совершенно приятное открытие, а с другой стороны, глупо было бы строить дом где-то без воды.

Только начала мылить да замачивать, как к дому подъехала гружёная повозка.

Пришлось оставить бельё отмокать и встречать долгожданных гостей.

— Эй! Хозяйка! Принимай гостинцы!

Он приехал не один, а с женой, крепкой сельчанкой, красавицей Агафьей, и сынком Афоней, и сам представился, что зовут его Фёдор Степанович. Они меня внимательно так осмотрели, кажется, догадываюсь, боялись, что я тут уже загибаюсь. Но заметив, что я вполне себе бодрая, улыбнулись, слегка снисходительно, мол, дадим ещё один шанс, а там посмотрим, что со мной городской барышней делать.

Смущённо взглянула на телегу и обмерла.

Они целое хозяйство привезли, и продукты, и мешок с вещами.

— Мы вчера всем селением собирали вам на новоселье, уж не самое новое, но в таком-то горе, каждая вещь пригодится. Надеюсь, не побрезгуешь, кое что уже бывало в работе-то.

Агафья начала разгружать и вносить в дом вещи, муку, лукошко с яйцами, и ещё что-то невероятно ценное, и важное, пусть не новое, но для меня сейчас и серп, и топорик, и нож, и лопата – всё бесценное богатство.

— Спасибо огромное! Ваша помощь спасёт нас от голода, — шепчу смущённо и помогаю с разгрузкой.

Фёдор Степанович мгновенно оценил проблему с крышей, что-то негромко обсудил с сыном, и вот уже они там что-то ремонтируют. Дружно постукивая молотком, подбирая деревяшки, дранку и гвозди. Заделали щели в обветшалой крыше, и пообещали приехать с правильной глиной, подмазать трубу.

Вот что значит рукастый мужик в хозяйстве.

Несколько узелков с семенами, морковь, тыква, и лук-севок, не густо, но уже что-то, особенно тыква меня порадовала.

— Алёна, у вас тут стайки-то есть?

— Ага! — я кивнула, даже не поняла к чему сейчас разговор, пока радуюсь семенам. Но негромкий «куриный» говор из-под циновки услышала. Наверное, кур привезли, вот это меня очень обрадовало.

Так и есть. Большой сколоченный из тонких жёрдочек ящик, и в нём четыре куры и петух.

— Ой! А как же, это же такая ценность.

— Да у нас в деревне кур полно, уток и того больше, озеро же большое рядом. Так что не обеднеем. Вот тут ещё тебе красавцев привезли!

Она откидывает вторую циновку со дна телеги, и я замираю…

Три ящика и в каждом по два кролика! Причём взрослые, а в корзине, ещё сколько-то подрощенных крольчат.

— Это всё мне? — у меня, кажется, пропал дар речи. Ничего себе щедрость.

— Ну, а кому!

— Так, они же дорогие…

Смотрю на изобилие живности, отдавая себе отчёт, что со скотиной, даже такой милой я не просто на «ВЫ», а вообще понятия не имею, как с ними обращаться.

Одна мысль, что ладно, хоть не корову привели, иначе я бы совсем растерялась. Куры самодостаточные, насколько я помню, а эти?

Какие они милые, пушистые разноцветные розовоухие комочки в корзине, и уже понимаю, что рука у меня не поднимется их забить…

— Эти бесплатные, уж как они плодятся, так тут весь год можно кроличью похлёбку есть, — не давая мне опомниться, Агафья и Афанасий взяли по ящику с длинноухими животными, и понесли в стайку, там распределили по небольшим клеткам, видать, у прошлых хозяев этого хутора кролики и водились.

Пока она распределяет кролов по новым квартирам, не забывает давать мне ценные указания по уходу.

Записать бы всё: трава, сено придётся самой накосить и сушить, и воду им свежую каждый день, и правильно по клеткам распределять.

А как оно правильно?

— Через пару недель муж приедет, забьёт вам лишних-то на мясо, а шкуры скорняку нашему в обмен на что-то полезное, например, на новые клетки для кроликов же. — Агафья отряхнула руки, довольно осмотрела моё новое хозяйство и подмигнула, мол, не боись, прорвёмся! Для меня они милые, пушистые, а для них – мясо, мех и способ выжить в непростых условиях, когда сам о себе должен позаботиться и пропитание добыть честным трудом, ведь мясо само в холодильнике супермаркета не появляется...

Огород, куры – это для меня ещё как-то понятно и знакомо, но кролики, как новая планета, и что я о них знаю?

Да, ничего!

В сознании вдруг вспыхнула фраза: «Кролики – это не только…»

Потом вспомнилось Код Фибоначчи – он ведь расчёты по кроликам делал, сколько в год примерно принесёт одна пара, причём не самая плодовитая, а тут три пары, и ещё восемь молодых в корзине.

К концу года у меня здесь будет кроличья ферма с дофигалионом ушастых.

Ой, мама!

Глава 6. Фешенебельное поместье графа Безухова

Архип Романович после позорного побега с хутора второй день не находит себе места. Аки загнанный зверь мечется по дому, требуя от слуг идеальности в мелочах.

При этом не забывая ссылаться на письмо Его светлости Льва Николаевича, что-де собирается граф прибыть на летний отдых со дня на день.

— Псов заперли? А то они нагадят у роз, да обмочат, не приведи бог, наш Лев Николаевич наклониться понюхать, а там…

Не зная, к чему ещё придраться, решил отыграться на виновниках своего позорного фиаско – охотничьих псах графа. Не самая породистая и натасканная свора, но порой чудит, вот хоть бы с этими проклятыми курами Алёны. Кто бы знал, что бурые бездельники забурятся так далеко, да натворят дел.

Чувство досады, вперемешку со злостью и капелькой раскаянья, ведь корзину с провиантом он оставил…

— Но какова! А? Ох! Ведь была бледная моль, слова не могла сказать, что-то проскулила, что не такая, да не эдакая, сбежала, гризетка, ей-богу! Да кому такая мямля была нужна? Ни сил, ни характера! Ни к работе не приучена, а гордыни на полк гусарский хватит. И вчера…

Образ вчерашней валькирии с распущенными тёмно-каштановыми волосами, огромными, оленьими глазами. А грудь, эта проклятая рубаха, обнимающая округлые женские перси, и на нужных местах те самые бугорки, напряжённые от возбуждения. А ножки, выскочила же босая, белоснежные, нежные…

Не выдержал, закрыл глаза и застонал, от того напряжения, в какое сам себя вогнал, одним лишь воспоминанием о ведьме Алёне. В теле всколыхнулось не только желание, но нечто такое, о чём он давно и думать себе запретил, опасную силу.

Ух, как она его…

Ох!

— Да что ты будешь делать! Ведьма и есть! На погибель мне встретилась и ведь не забыть теперь.

Снова пауза на размышления, слишком они некрасиво простились, к такой валькирии на коне не подъедешь, к такой надо пешком, да с поклоном…

— Да, кто ж знал, что она такая королевна. Ух, огнище! А надо ли?

Понимая, что не надо и всё против него в этой ситуации, но отступить уже невозможно, он увяз в её «магии», а она сама, похоже, ничего про себя не понимает.

Закончив рассуждения, изводящие его воображение, решился на хитрый шаг.

— Эй! Кто-то есть свободный, дело есть! — крикнул в коридор из своего кабинета на первом этаже, и на зов сразу прибежал крепкий, миловидный лакей Кузьма. Кровь с молоком, детина, волос пшеничный, глаза зелёные. — Да что б тебя! Ты не подходишь, вот уж эта жажда красоты нашего графа, Фому позови, Фому.

Вспомнил, наконец, что есть-таки в усадьбе пожилой мужчина, приличный, достойный и женатый, надёжный, одним словом. Не то что этот Кузьма, он-то быстро найдёт подход к Алёне, а тут надо осторожно действовать.

— Слушаю, ваше превосходительство, чего изволите? — степенный Фома вошёл, слегка поклонился и приготовился слушать пустые претензии, но управляющий смог его удивить.

— У нас соседка есть Алёна Павловна, в бедственном положении, а наши псы её кур подавили. Сходи на кухню, собери чего там есть, у неё маленькая дочь, так чтобы и ребёнку подходило. И вот ещё, шаль, возьми, своей бабушке покупал, после в городе куплю новую. А то неудобно, что наши псы-то.

Боясь, что его заподозрят в чём-то эдаком, Архип Романович филигранно свалил всю вину на бедных собак и вроде не сам же собирает миссию, однако, она должна догадаться, что это от него!

Когда провиант собрали, Архип сам всё проверил и остался вполне доволен. И каких же усилий ему стоило не всунуть в корзину розу, недавно распустившийся алый бутон, хоть бы одну. Но устоял от соблазна и как бы между прочим дополнил просьбу:

— Ты бы разузнал о ней, всё же соседи, и как она до такого ужасного положения опустилась. Такой девахе в городе бы. Раз младенец, видать у неё муж был, или вдова, или может он каторжник. Надо знать, мало ли…

Фома кивнул с пониманием проблемы. И напомнил:

— Так, она приходила наниматься-то. Есть где-то в бумагах запись-то имени да сведения её.

Сделав удивлённое лицо, Архип уточнил:

— А почему отказал? Из-за младенца? — словно самому память отшибло.

— Так, она вроде белоручка, гувернанткой бы ещё могла, а у Его светлости детей-то нет! У нас и без неё горничных достаточно. Вы же сами с ней говорили.

Архип выдохнул с облегчением, никто не знает о его фиаско. А гувернантки им и вправду не нужны. Граф даже не женат.

Фома уехал с поручением, а Архип Романович поспешно начал выискивать в книге, где записывают данные нанятых и тех, что могут потребоваться через какое-то время.

«Алёна Павловна Стрельцова, урождённая Зорина, двадцать шесть лет от роду, замужем, о муже ничего не известно».

— Негусто, без вести пропал или сбежал, бросил семью на произвол судьбы.

Поняв, что загадок слишком много, решил подождать возвращения своего гонца, а потом уже действовать исходя из обстоятельств.

Не прошло и часа, как Фома вернулся.

С корзиной.

— Ваше благородие, не приняла!

— То есть как не приняла? Она же там голодная? А ребёнок? — Архип опешил, смутился, но взял себя в руки, натянул на лицо маску безразличной суровости.

— Так это, извинилась, сказала, что вчера это было за дело, а сегодня уже лишнее. Мол, вы сами должны понимать, почему она не примет от вас помощи!

Густые брови управляющего поползли вверх.

— С чего это мне понимать?

Фома слегка наклонился и с видом знатока загадочных женских душ прошептал:

— Так, может, она посчитала это ухаживанием, но я сказал, что это в знак нашей соседской помощи.

— Ей же там ребёнка кормить нечем, или она оленя завалила кочергой? — он бы и не удивился.

— Оленя не видел, но у неё деревенская семья выгружалась, они ей привезли помощь, и кур новых, и вещи, и утварь, так что не извольте беспокоиться. Но вот обратно-то мы до развилки вместе ехали с Фёдором-то и его женой. Вот они мне кратко-то и сказали.

— Да что сказали-то, не томи! — нерв сдал, и Архип возмутился медлительностью старого лакея.

— Да муж у неё, вроде как что-то украл ценное у каких-то людей, может, деньги или ещё что и сбежал за границу. А барышню с ребёнком обобрали до нитки, сюда выслали помирать или сама сбежала, спряталась от кредиторов. А стоит ей хоть какую копейку заработать, отберут… дело тёмное, совершенно непонятное.

— Та-а-а-ак! Это откуда у нас такие законы появились, чтобы невинную женщину за преступления мужа наказывать?

— Да откуда ж нам знать, может и есть, ей долговая яма светит, может, ещё ради малышки и пожалели. Так с корзиной что делать?

— На кухню верни. Потом поеду к ней сам, надо это дело разведать, что-то мне такие хитросплетения не нравятся.

— Ну, я пойду…

— Пойди, а у нас завтра же посыльный в город едет?

— Так точно, его светлости свежих роз, и продуктов деревенских отвезём.

— Тогда пусть не забудет письмо важное забрать.

Фома поклонился и вышел. А Архип Романович крепко задумался.

— Вот чёрт! Замужняя, муж подлец, теперь жениться на такой нельзя. Тут уже дело серьёзное. Эх! Такая женщина пропадает, такая женщина…

Пришлось садиться за рабочий стол и сочинять обстоятельное письмо к своему старому другу – стряпчему. Есть в характере Архипа Романовича одна черта, вечно не дающая покоя, как какую загадку встретит, тут же нестерпимое желание докопаться до истины. Кабы не обстоятельства, в сыщики пошёл бы.

Задумался на некоторое время и решительно изложил суть вопроса.

— Посмотрим, что там за дела эдакие, и какой такой муж, а то вдруг уже вдова, а я тут переживаю!

Глава 7. На меня поспорили?

На удивление жизнь вдруг начала налаживаться. Мне показалось странным, что в таких условиях Алёна не смогла хоть как-то приспособиться. Могла же в деревню к людям выйти. Даже просто предложить раза три в неделю за еду и вещи преподавать детям грамоту.

Деревня-то оказалась зажиточная. Там типа коммуны, но они таких слов не знают, вольные люди, земля принадлежит им, да налог чуть больше, но они живут вполне хорошо. И дома крепкие, и хозяйство у всех такое, что наши бы фермеры позавидовали.

Мы туда прогулялись с дочкой за молоком и сметаной, какую мне любезно предложила Агафья, оказалось, что через реку, да по тропинке, в противоположную сторону от графского имения – всего полчаса идти, километра два-три. А по дороге вокруг все шесть. Уж три дня голодать, да в город потащиться вместо того, чтобы помощи попросить, это прям очень странно.

Появилось у меня как-то догадка, что проблема Алёны в разбитом сердце, не голод и холод её добили, а подлое предательство мужа. Уж не собиралась ли она свести счёты с жизнью.

Пристала как-то утром к Ганне с расспросами, но она сказала, что ничего не знает. Но пересказала последние дни в городе, и мне услышанное очень не понравилось.

Оказалось, что последние недели перед трагедией, Алёна с Назаром ругались, он от неё что-то требовал, уж так подступал, просил, умолял, запугивал, а она ни в какую. Что ему надо было, никто толком и понять не мог.

Потом появилось подозрение, что у него долги и он просил у жены продажи акций, или что там у неё было ценного.

— Так, подожди, Ганна, это всё было Алёны? Он её, то есть меня по миру пустил? Акции, это же вроде как не простые активы? Их же какой-то там брокер должен продавать?

Ганна закатила белёсые глаза, намекая, что я была не слишком умна, а теперь и вовсе поглупела.

— Так, я же то и сказала, что Назар Еремеевич и требовал, чтобы ты отдала распоряжение о продаже.

— И, похоже, что я такое распоряжение дала?

— Вот не знаю, но за неделю до торгов-то Назар исчез, утром встали, а его нет. Драгоценностей нет, ничего нет, а потом пришли какие-то люди и сказали, что всё имущество продаётся с молотка за долги.

— А бумагу мне дали? Постановление суда, хоть что-то? На каком основании-то? — пристаю к старухе, чем ещё больше её злю. Она явно считает виновницей данного обстоятельства – меня.

— На основании вашей, сударыня, глупости. Вам же говорилось, что поганой метлой надо было гнать этих женихов, что они на спор вас. Этот постыдный факт всплыл, гость-то один подружок вашего распрекрасного муженька подвыпил, да и выдал всю правду, да громко. С того все скандалы и начались. Умнее надо было быть, не профукала бы! Не спустила бы наследство, и дочке бы ещё хватило. А вы со своей любовью, тьфу… был же приличный жених, в возрасте, надёжный, как старый острый топор, а вам романтику, да мужа красивого. Да, чтобы с цветами и стихоплётством. Всё! Вон ваше богатство, кролики да дом старый, не ровен час развалиться. Уж шла бы в полюбовницы к управляющему, всё надёжнее для жизни-то!

Ганна вскипела, покраснела, махнула рукой и вышла на двор, хлопнув дверью.

Вот так откровения, вот так поговорили.

На Алёну поспорили какие-то ухари, причём бедные, и не самые чистоплотные в намерениях. А она наивная ромашка влюбилась в Назара, родила ему дочь иполучается четыре года жила с ним, не подозревая ни о чём.

Беру дочку на руки и иду к ручью, надо умыться и остыть. Сегодня будет солнечно, сухо. Мне бы надо с косой освоиться и покосить травы кроликам на зиму стог точно надо. Благо, что сынок Фёдора обещался помочь и завтра обкосить выше над ручьём, а мне уж только шевелить да сушить.

На нежных руках мозоли от грядок не отошли, но оно того стоило. Тыква уже окрепла, и морковь подросла, уж про лук и вообще молчу и радуюсь.

Это я пока мимо своего огорода шла, переключилась на дела хозяйские. Но ледяная вода вдруг вернула в реальность.

Просвета нет!

Нет места, куда в случае чего можно приткнуться и переждать самое сложное. Я здесь одна, благо, что деревня решительно взяла надо мной шефство. И я им честно зимой отработаю уроками.

А в целом ситуация ещё хуже, чем казалось. Замуж я выйти не могу, где-то есть живой законный муж, и развода от него вряд ли дождусь.

Признавать тот факт, что общество меня так и воспринимает, как потенциальную содержанку – очень неприятно.

Стоило подумать о покровителе, как он и нарисовался. И как так выскочил на коне, благо с другой стороны речушки, а я тут сижу на траве, горькими мыслями опечаленная, сестрица Алёнушка, позабытая мужем козликом.

— Алёна Павловна! — он, похоже, сам вздрогнул и не ожидал меня увидеть.

Скорее одёргиваю юбку и встаю, забрать дочь и сбежать.

— Это вроде как моя ферма, где же мне быть, как не здесь, — подхватываю дочь и уже разворачиваюсь, сбежать. Но он настойчив.

— Стойте, я с извинениями…

Вот он меня удивил, и хотела, да не сбежала. Поворачиваюсь, уж извинениям я всегда рада…

Глава 8. Разговор у реки

Повернул коня и проехал через реку значительно ниже по течению, чтобы не пугать меня, и не мутить воду.

Спешился и медленно подошёл, видимо, решил, что я совершенно дикая и от резких движений могу испугаться и сбежать.

Смотрим друг на друга с интересом, уж он точно. Прям пожирает меня глазами, опомнился, смутился, но едва заметно, не теряя своего мужского харизматичного обаяния, отвёл пристальный взгляд, но молчит. Дар речи потерял, не знает, как начать? А тоже я не спешу, изучаю.

Мужчина крепкий, эдакий благородный ковбой, уверенный в себе, нос крупноват, но глаза красивые, хотя и колючие. Почему-то обратила внимание на его руки, они цепкие, крепкие, в таких руках всё горит, он заметил мой взгляд и опомнился. Что в руках-то плётку держит, тут же скрутил и убрал за спину.

— Я жду обещанных извинений, хотя вы же корзину с едой оставили, так к чему нам теперь лишний раз общаться. Я у вас ничего не прошу и надеюсь, ничего не должна, как и вы мне…

Он прикрыл глаза, качнул головой, словно я снова не в то русло лезу, и его сбиваю.

— Алёна Павловна, у меня к вам важный разговор, не знаю, как начать. Получилось, что я как бы влез в ваши личные незавидные дела, не спрашивая у вас дозволения.

Вот так начало, вот так извинения.

— Снова хотите шантажировать и затащить в постель?

Он прожёг меня взглядом, но без злости, кажется, согласись Алёна стать его содержанкой, он бы к ней уже всякий интерес потерял. Этот мужик – охотник, он не любит простых отношений, не сдаюсь, потому и не отстаёт.

— Первое, не в моём стиле шантажировать, хотя, наверное, выглядело именно так, а от второго не отказался бы, и учитывая ваше непростое положение, тем бы спас вас, но вы же откажетесь, две недели прошло, и вы сами поставили хозяйство крепко на ноги, так что…

Как приятно видеть мужчину, так быстро признающего свои ошибки, улыбнулась и без злости решила завершить нелепый разговор, пока ещё не поздно.

— Эх! А я только думала согласиться на ваши условия, а про своё положение и так знаю. Глупости это, надоело. Всё, давайте закончим, прощайте, — не выдерживаю, и так накипело после откровений Ганны, разворачиваюсь, но и шага не успеваю сделать.

Управляющий хватает меня за руку и тормозит.

— Да стойте, вы. После нашего неудачного общения, и когда вы отказались принять от меня гостинец, а ваши друзья из деревни поведали историю побега из города в некрасивых подробностях, я взял на себя смелость и написал письмо своему знакомому. Он несколько дней изучал ваше дело.

Мои руки сделались ватными, не в силах удержать дочь, опускаю её на землю, она тут же вцепилась в юбку. Смотрит испуганно на мужика, но не плачет, заплакала бы, появился бы повод сбежать.

Нет смысла продолжать этот разговор, он мне Америку не откроет, о моём позоре только ленивый и глухой не знают.

Посчитав, моё замешательство согласием выслушать, он начал было говорить, но я вдруг его перебила, глупым вопросом:

— Вас зовут Архипом? Архипом Романовичем? — внезапно в сознании всплыло имя, вроде Ганна его не упоминала.

А потом непонятные картинки, как вспышки в старом чёрно-белом фильме, это прошлое Алёны, но сейчас не до воспоминаний.

— Так точно, но послушайте. Никакого судебного разбирательства не было. Вас никто ни в какую долговую яму загонять не имел права, с вашими бумагами произошла какая-то глупая ситуация, мошенническая авантюра. И похоже, что в ней замешан ваш муж. Никаких кредиторов нет!

Вот что за день такой! Прям откровения за откровениями.

— Я сегодня сама выяснила этот позорный факт, вы довольны? Могу ещё добавить грязи. Он на меня поспорил с друзьями, представляете, кто из них завоюет сердце глупой девицы, слишком романтичной, чтобы отдавать себе отчёт в поступках. Для него и рождение дочери не стало поводом, чтобы сжалиться. Я замужем за безжалостным аферистом, он втоптал меня в грязь, не пощадил мою дочь и не пощадит меня.

Вижу, что Архип вскипает, на меня ли, на мужа или на всё сразу. Но сдержался и продолжил добивать меня откровениями.

— Но вы можете исправить ситуацию. Подать на развод, и потребовать от него возмещения убытков. Хоть каких-то.

— Наивный вы человек, какие у афериста могут быть средства на возмещение, он уже поди всё перепрятал и распределил. И сбежал заграницу…

— А мне написали, что его не так давно видели в городе, вернулся.

Как устоять-то, неприятно шатнуло от перенапряжения, и Архип, испугавшись, что я заваливаюсь от избытка чувств, подхватил меня за руку.

— У меня нет денег, чтобы начать процесс с разводом, и я не выиграю дело, развод получу, а дочери лишусь, он явно захочет отомстить за иск. В данной ситуации, я слабое звено, ни дома, ни содержания, ни будущего. Просто оставьте всё как есть, не лезьте, куда вас не просят. Понимаю, что хотелось бы тоже заполучить меня, в качестве трофея, но потратьте лучше время на поиски молодой, красивой барышни без грязи в прошлом. Прощайте.

Поднимаю дочь на руки и молча ухожу в дом. Картина незавидного прошлого Алёны теперь показалась предельно ясной.

— Вы мне понравились!

— А вы мне нет! Прощайте! — не оборачиваясь, продолжаю идти, в таком состоянии надо гнев выплеснуть в дело, хватать косу и косить, косить, косить…

Чем я и занялась, с лютой яростью ко всему, что сейчас происходит, и к тому гаду, какого Алёна выбрала в мужья. Может быть, и прав, товарищ управляющий и надо было начать сопротивляться, но я пока совершенно не готова. И в крестьянских реалиях, мне из дома в город вырваться нет ни единой возможности.

Отпустило меня только дня через три.

Сенокос провели успешно, жаль, тримера нет, но и косой справилась, граблями шевелю, как мне показал Афанасий, просушиваю, и от физического труда на душе возникает покой.

Кролики мои растут не по дням, а по часам. Такими темпами, придётся ещё сарай строить. Ганна заверила, что зимы у нас тёплые, так что ушастики и в холодных стайках зимуют. Молодняк подрос, и у меня с помощью Фёдора появилось мясо, много мяса, у нас каждый день наваристая похлёбка, дочка отъелась, поправилась, и у меня окончательно отлегло от сердца.

Появилась уверенность, что я выживу, а потом осенила шикарная идея.

Бабушка и тётя ещё в советское время шапки шили, женские формовки, мужские ушанки, детские шапочки, и даже шубы. Мех у этих кроликов добротный, отменный, и цвет благородный, не заячий пёстрый, а бурый, серый с голубым отливом и белый. Из таких шкур, немного поразмыслив над кроем, я вполне смогу шить великолепные изделия. Шапки, жилетки для модниц, рукавицы, манто, муфты.

Как только осознала эти чудесные перспективы, настроение медленно, но верно поползло в гору.

Но есть ещё один фактор, какой заставляет меня улыбаться через день.

Выходя утром на порог, я теперь вижу неизменную бутылку молока, иногда плошку со сливками, или несколько мягчайших булочек в небольшой корзинке, и розу. Такую прекрасную, что не могу её из рук выпустить несколько минут, пока не впитаю божественный аромат.

Архип решил взять меня измором, и постоянным напоминанием о себе. И на что надеется, я же замужем за придурком.

Пару раз я видела его проезжающим вдоль пролеска, он, замечая меня, кивает, приподнимая шляпу, а я приседаю в реверансе и сбегаю. Вот такие незатейливые игры, ну а что, нам же тут скучно. Особенно мне с оравой кроликов, с цыплятами, травой, сеном, стирками, готовками, и прочими непосильными задачами для худышки Алёнушки.

Глава 9. Граф и его фаворитка

Неделю назад в поместье приехал граф со своей фавориткой. Для неженатого мужчины это не роскошь, а скорее способ пережить время поиска подходящей партии. Девица довольно вольных взглядов и правил, но за красоту, Его сиятельство многое прощает своей нимфе Магдалене. На самом деле её зовут Марфа, но граф не заметил поэтики в простом русском имени и сам назвал девицу на своё усмотрение.

Магдалена грустила первые дни, да и последующие, ни театров, ни рестораций, ничего, что бы позволяло ей ощущать себя знатной. Остались только утренние капризы, платья, настолько прозрачные, что молодые лакеи зажмуриваются, проходя мимо куртизанки.

И ещё одно занимательное занятие – дразнить сурового управляющего, неженатого, видного и вполне себе подходящего, ведь после того, как Его сиятельство наиграется в «Магдалену» ей придётся как-то самой выживать в этом невыносимо жестоком мире мужчин.

Пока граф Лев Николаевич не потерял интереса к своему хозяйству, и с раннего утра в очередной раз спешит обойти розарий, желая самолично указать на те розы садовнику, какие хотелось бы срезать и поставить в своей гостиной. Магдалена в это время придаётся скуке, заставила свою камеристку сделать иную укладку и подать голубое, летящее, прозрачное платье, какое граф называет «бесстыдным».

— Подразню сегодня мужчин. Приятно смотреть, как они краснеют, глядя на мою красоту.

Она задорно улыбнулась, полюбовалась на себя в зеркало и решилась задать нескромный вопрос.

— А скажи мне, Нюша, вот этот Архип Романович, он женат, ты поди уже все сплетни собрала по усадьбе, про всех всё знаешь? Богат ли? Что у него за душой?

Служанка прибрала шпильки, щётку для волос и украшения в шкатулку, слегка покраснела и подала госпоже невесомый, ажурную оренбургскую шаль.

— Прохладно на улице, в таком платье-то. А про управляющего-то здесь сейчас самые сплетни. Он мужик-то кремень, всё у него в кулаке. Суровый, как волк. Противный, зануда, прижимистый и любит идеальный порядок во всём.

— М, да! Грусть-печаль. С таким сухарём каши не сваришь.

Но Нюша улыбнулась, присела на пуфик рядом с креслом и теперь заговорщицким тоном, не скрывая ехидства, прошептала:

— Размочили нашего сухаря-то!

— В каком смысле?

— В молоке! — Нюша поднесла кулачок ко рту, чтобы не заржать в голос, но сдержалась и продолжила. — Говорят, влюбился он тут, да так, что места себе не находит. А она его отшила. Так, он теперь ей через день молоко посылает, да розу. Но баба - кремень, не подпускает к себе, вот наш-то и бесится, уже второй месяц он по ней сохнет.

Магдалена забыла про своё идеальное отражение и зло зыркнула на служанку. Ни слова про влюблённость её задели, а нечто другое, намного опаснее.

Рядом в зоне доступности есть соперница, да такая, что влюбила в себя сухаря. И он у неё фактически на побегушках? Ведь стоит ей что-то попросить, то Архип сделает нечто большее. А если Его сиятельство увидит незнакомку.

Резко встала, сделала несколько шагов по шикарной комнате.

— И что про неё известно?

— Так, сплетни ходят, от деревенских-то, да и сюда она приходила на работу проситься.

— Я тебя сейчас ударю!

Но Нюша выждала, потому что такую сплетню с кондачка не выдашь, к ней прелюдия должна быть.

— Замужняя, оказалась, муж её обокрал до нитки и сбежал. Она здесь помирала от голода, но наш-то и решился её подкармливать, да и втюрился, по самые бубенчики. В замужнюю-то! Позорище!

Не выдержала и рассмеялась, посчитав, что эта новость невероятно смешная.

Магдалена остановилась, жаром прожгло негодование, и она решила, что пришло время вмешаться в ситуацию и желательно, повернуть её в свою пользу.

— Как бы мне имя узнать этой замужней? Она из города?

— Ой, я того не знаю. Но есть старший слуга, могу у него разведать, что да как, может, знает, кому наши молоко-то носят.

— Так это недалеко?

— Да, из особняка-то выйти, и вдоль большой клумбы направо, там дальше роща, вот через неё пройти и её, вроде как хутор. Но сама не ходите, кто их знает, этих местных.

— Хорошо, не пойду, да и не собиралась. Но графу скажу, что это у нас какая-то женщина, хвостом крутит, ещё и замужняя, позорница.

Так, грозно сказала о праведности, забыв, что сама стоит в бесстыжем платье, и незамужняя любовница графа, без пяти минут отставная, ибо скоро Лев Николаевич выберет себе знатную невесту.

К вечеру Нюша выяснила имя и фамилию незнакомки, радостно сообщила «госпоже» и в этот момент Магдалена засияла улыбкой.

— А ведь я знаю этого красавчика. Как его там, Назар, Назар Емельянович, али Еремеевич. Дело негромкое, но резонансное, в наших кругах всплывало. Он какой-то мутный, как болото, дружки у него такие же. Только что красивый, а душа чёрная, картёжник, значит не такая эта Алёна и праведница, приличная девка за такого замуж-то не пойдёт. Напишу записку в город, есть у меня общие приятели с этим пройдохой, и на днях отправлю, пусть приезжает и забирает свою жену. Она мне помеха.

— Вы прям основательно взялись за Архипа? — испуганно прошептала Нюра.

— Архип, не Архип, но она знатная, красивая, этак она и моё место подле графа занять может. И вообще, на кой мне рядом такая опасная соперница. Да и Архип чем плох? Чистоплотный, сильный, надёжный. Раз его не пугает баба с таким удручающим прошлым, то уж моё прошлое его точно не оттолкнёт. После графа не грех пользоваться…

Магдалена улыбнулась и поправила причёску, сейчас за ужином она ещё что-то эдакое придумает сказать графу. Соперниц нужно убирать и быстро!

Глава 10. Неприятные гости

Ещё одна неделя пролетела, мы и огромный стог сена сметали, и жердями от ветра и непогоды прикрыли, и «летнюю кухню» сколотили, Афанасий отличный помощник, прям мужичок, весь в отца, рукастый. Я и сама не сижу на месте, всё на адреналине, страх голода отлично лечит любую другую хандру.

За работами я редко вспоминаю о неприятностях, главное, чтобы неприятности не вспомнили про меня. И к счастью, пока вокруг нас только хорошие люди, вот и сейчас Агафья приехала, похвалила за успехи, оценила стог и сказала, что этого сена и на трёх коз бы хватило.

— Ой, козы — это уже нечто сказочное для меня, и я их боюсь. Хватит с меня кроликов.

Она хмыкнула и подала мне большую корзину с долгожданными подарками. На самом деле, я с ней поделилась идеей о шитье из меха, и уже многое проработала. Углём примерный крой прикинула, всё ниточками, соломинками вместо линейки примерила, поняла, как, и что делать, и из старой тряпки выкройки сделала. Теперь мне привезли и иглы, и нитки, и ткань на подклад, напоминающую нашу фланель. Тесьму красивую и бисер. Будет с чего начать работу. Оставила пока драгоценный короб под навесом «летней кухни» и вынесла нам с Агафьей мятного чая с лепёшкой и мёдом, с дороги перекусить да поговорить о делах житейских.

— Сколько я тебе должна, это же дорого?

— В счёт заказа очень хочется нарядную душегрею, как у городских модниц. У нашего скорняка уже шкурок набралось, придёшь в деревню, выберем.

— Хорошо приду завтра. Серую бы душегрею. Надо ему сказать, чтобы минимум шесть шкур отложил одинаковых, а лучше восемь. Эх, что бы я без вас делала, подумать только, вот уже и ремесло себе придумала.

И Агафья без обиняков ответила:

— Что-что, пропала бы. Сразу надо было прийти за помощью, и не терпеть.

— Это да. Видать, дикая была, или от позора отойти не могла.

Про то, что я теперь боюсь в своём доме оставаться, не стала говорить. Если Архип сказал, что мужа видели в городе, то он и сюда приедет, уже чувствую, что не миновать мне очередного скандала.

Но впутывать в эти войны деревенских не хочу.

Мы ещё немного поговорили о планах, о жизни, допили чай и расстались.

Ганна в это время с дочкой за домом на поляне ягоды собирает, малина в этом году очень долго, прямо радует своей щедростью. Я решила на вечер напечь блинов, да с мёдом и ягодами, побалую своих.

В огороде вроде тоже всё нормально, тыквы такие наросли, словно им кто-то намекнул, что неплохо бы превратиться в карету при необходимости. Уж на зиму у нас тыкв будет в достатке, и для кроликов, и для нас отличное подспорье.

Воды принесла, чистое бельё сняла с верёвки, а сама всё оглядываюсь, трижды поймала себя на мысли, что давненько не видела Архипа Романовича, молоко утром на пороге появилось, бутыль пустую чистую забрали, и ничего. Даже розы нет.

Что-то взгрустнулось слегка.

Приучил к вниманию со своей стороны.

— Как бы самой потом не бегать в графскую усадьбу за чужим мужиком, — рассмеялась, понимая, что такие, как я не бегают, и смотрю на себя в отражение – единственное моё зеркало – вода в деревянном ведре. Смотрю и нравлюсь себе, за последний месяц прям кровь с молоком стала, отъелась, отоспалась на чистом. Матрасы себе обновили, сеном свежим наполнили, аромат от них в доме волшебный, только голову на подушку и вырубает до петушиных криков поутру. Нравится мне эта жизнь, очень нравится. Ещё бы поводы для страха исчезли, и вообще бы всё замечательно было.

— Мам! — Поля вышла из-за дома, а в руках у неё маленький кролик: есть у нас пара молодых, уже наших проныр непоседливых, как они из клеток на волю вырываются? Ничто их не сдерживает. Вот и сейчас поймали беглецов в огороде.

— Что, поди уже что-то попортили?

— Да, не даёт им покоя твоя тыква, побеги только так хрумкают, и ведь колючие, но они из вредности пакостят, только из-за редкого окраса терплю! — Ганна несёт второго кролика на уши, ворчит, а в другой руке лукошко, полное малины. И такая благостная картина, смотрела бы и смотрела.

Вдруг Ганна замерла и уставилась вдаль за моей спиной, потом швырнула кролика в кусты, схватила Полинку и крикнула:

— Бежим к этому твоему барину, в ноги падать и помощи…

Я в ужасе вскочила, оглянулась и мгновенно поняла, кого старушка-няня испугалась. Она бежит напрямик по поляне, к пролеску, там протоптанная тропа, по ней нам молоко носят.

Но что сделают старушечьи ноги, да с ребёнком на руках, против молодого сильного мужика, да на коне.

Назар преградил ей дорогу и рявкнул:

— Пошла в дом! Кому сказал.

— Не тронь её, она тебе не нужна! — кричу, но так громко, чтобы если хоть кто-то из поместья рядом, то, может, услышат…

— С ними ты сговорчивее будешь, — он подгоняет Ганну, Полина испугалась и завизжала, хорош папаша.

Вот только же была на вершине счастья, что всё само собой наладилось в моей жизни, так нет, примчался фашист, проклятый…

У меня ни на секунду ни единой хорошей мысли не возникло, ни о попытке переговоров, ни о попытке вразумить и пристыдить.

Такого подлеца уже ничто не проймёт. Ничего, кроме косы.

Пока Ганна прошла в дом, а «муж» отвернулся, я схватила косу и настроилась решительно, что-то ему укорочу, это точно.

— Решила меня обкосить? Не рада встрече?

— Ни капли. Проваливай, хотя нет. В графстве сказали, что помогут мне нанять юриста, оформить развод, и стребовать с тебя всё, что ты у меня украл!

Он рассмеялся. А я поняла, почему Алёна в него влюбилась, если бы не гнилая начинка, то оболочка очень даже приятная, как фантик, для г… конфеты. Но меня уже этим не проймёшь.

— Я смотрю, с тобой магия рода Зориных так и осталась! У тебя уже не дом, а полная чаша. И кроликов полный хлев, и курицы носятся. И всё цветёт, растёт. И ты ещё будешь отрицать, что у тебя не сохранилось это наследство…

Он спешился, обошёл моё простенькое хозяйство и остановился у дома.

— Не понимаю, о чём ты. Всё у меня забрал, вообще всё, до нитки. Что тебе ещё надо?

— Кольцо. То самое кольцо, чтобы ты мне сама его передала, вместе с магической силой.

— Ты нормальный? Какая магия? Сказок начитался? Это называется не магия, а труд с утра до ночи и каждый день! — начинаю на него наступать, пытаясь отогнать от дома.

— Я забираю дочь, её обменяю на кольцо с магической силой! — как робот, ей-богу, зациклило его на этом кольце.

— Ты точно ненормальный? Она крошка совсем.

— Вот именно, крошка, а ты о ней не заботишься, это на твоей совести. Отдай кольцо и живи!

Его красивое и абсолютно бесчувственное лицо вызывает отвращение. Ком в горле не позволяет мне справиться с волнением, делаю взмах косой, но он отскочил и так свистнул, что я на секунду оглохла, в доме завизжала Полина. А на поляну влетели три всадника-бугая, один другого страшнее.

— Крушите всё, моя жена не понимает по-хорошему! — крикнул гад, и на нашей поляне начался форменный кошмар…

— Отдам! Всё отдам, провались ты…

Я уже и кольцо бы отдала, да Назар решил потешиться, его подручный скрутил мои руки за спиной и заставляет смотреть на погром.

Сколько бы продолжалось издевательство, понятия не имею, но внезапно прогремел выстрел, в тот самый момент, когда один из уродов отобрал у Ганны плачущую Полину…

Глава 11. Разборки

Внезапно прогремел выстрел, и такой звучный, что его явно услышали и в усадьбе, и в деревне.

Только стрелявшего не вижу, меня за руки держит другой бандит, они видят на моей шее кольцо, а забрать не могут. Видать и правда что-то напридумывал муж, ждёт, когда я ему отдам последнюю свою драгоценность.

Но нет, не так, перстень – не последняя ценность, сначала жизнь Полины и моя, а потом уже всё остальное.

Увидев, как бугай жестоко оттолкнул Ганну, и вырвал из её рук дочку, я уже решилась…

Но им уже кольца мало, хочется утолить жестокость.

Внезапно снова выстрел, и тот, что держал меня, завопил, да так громко, что перекричал визги доченьки.

— Сдаюсь! С..ка, на такое не подписывался, Назар, ты сказал, тут дело плёвое!

Он оттолкнул меня от себя, зажал рукой простреленное плечо и поспешил к коню.

— Забираем девочку и…

Не успел проклятый папашка прокричать ценные указания, как мы услышали другой настойчивый приказ:

— Ребёнка оставь! Руки поднять и на выход, считаю до трёх и стреляю в ж… Сидеть будет неудобно, ср…ть и того хуже! — Архип не церемонится в словах, он один, и мы с Полиной пока во власти банды. Ему сейчас что угодно можно прокричать, лишь бы отбить нас и спасти.

— Ты один, нас четверо, и у меня тоже есть оружие, не вмешивайся, дольше проживёшь.

— Я проехал через рощу, а отряд охраны графа сейчас мчится сюда по дороге, вам не уйти, и у них есть приказ стрелять на поражение, вы знаете, что у охранников есть лицензия на отстрел банды, а вы банда. Желаете убедиться?

Удивительно спокойный голос Архипа подействовал как ушат ледяной воды на бандитов.

— Я — нет! — завопил раненный и живенько вскарабкался в седло. Второй громила осознал, что за ребёнка точно схлопочет пулю, и не в плечо, а в лоб, поднял руки и отбежал к своей лошади. А третий прятался в доме, но тоже вышел, сплюнул и, подняв руки, молча поспешил за своими «коллегами».

— Уезжаем, но я ещё вернусь к тебе, ты моя жена, а эта девочка, моя дочь. Желаете судиться? Пожалуйста, у тебя ничего нет, суд отдаст девочку мне, а тебя отправят в батрачки, будешь отрабатывать содержание ребёнка! — конь под Назаром заерепенился, взбрыкнул, а я как кошка кинулась к рыдающей дочери, накрыла её собой, с этого придурка станется, и копытами нас затоптать.

Опасаясь, что на дороге действительно облава, бандиты рванули через луг, по полю и окружной дорогой, вдоль деревенского озера в город.

Умчались, оставив после себя погром, от выстрелов вся живность разбежалась, да и куда ей прятаться, дуболомы разгромили все стайки, конями вытоптали огород, от моих тыкв осталось одно воспоминание.

Мне так плохо, что я завалилась на траву, обняла дочь и зажмурилась от боли и отчаянья, ещё и Ганна завыла, а минутой позже над домом взметнулось пламя. Охватило крышу и так занялось, что мы с трудом успели отползти.

У меня теперь действительно вообще ничего нет.

Обнимаю дочь и начинаю рыдать от страха, паники и боли. Не понимая, за какие такие «заслуги» оказалась в этом несчастном теле.

Архип спешился, попытался залить водой, да куда там…

Отряд охранников действительно приехал, и из деревни прибежали мужики с вилами. Но у меня уже и спасать нечего.

Осталась одна коробка с рукоделием – подарок Агафьи. Да беременная крольчиха, забившаяся под лавку летней кухни.

— Он тебя не покалечил. Дай посмотрю! — Архип опустился передо мной на колени, протянул руки, но дочь снова завизжала. Она теперь всех мужчин боится. И это ужасно, у малышки искалеченная психика, и виноват в этом её родной отец.

Качаю головой, с трудом простонала: «Нет, не ударили!»

Деревенские попытались потушить, да старый домик как сухой хворост полыхает, Фёдор крикнул, чтобы правильно дожигали, потом проще будет новый дом на фундаменте построить.

Да уж, мне только новый дом и строить.

— Я забираю вас в усадьбу! — вдруг громко, чтобы все услышали, огласил решение Архип, поднялся и со спины помог встать мне, чтобы не пугать дочь.

— А вам позволят? Я лучше в деревню попрошусь…

Внезапно Ганна, отряхнув руки и юбку, встала и сказала то, что я и без неё знаю, да признаться не могу:

— Твой род проклят, у вас какая-то таинственная магия! Нечего тебе в деревне делать, уж прости, я попрошусь в няньки к одной бабе, уже договорилась, а тебе лучше спрятаться у благодетеля и не кобениться, доля твоя такая, вот так! Жить хочешь, плати, чем просят. Сама знаешь, отдала бы кольцо, оно бы у него и не работало. Пустое это и бесполезное. Всё дело в тебе, дурында! Спасибо этому дому, пошла я к другому, с тобой рядом опасно! — повернулась и пошла, даже не попрощалась. Словно и не жили мы с ней под одной крышей, и я не считала её чуть ли не своей родственницей. Но, спишу её поступок на стресс и ужас, какой она пережила, ведь она стойко билась за мою девочку, не отступила до последнего, за это я ей буду благодарна. Пусть и наговорила про магию, всё загадками, а я уже рада бы отвязаться от этого кольца, но кроме него, у меня ничего нет.

— Алёна, пойдём, этого проходимца и его банду поймают, они себя проявили и при свидетелях, сейчас отправлю троих охранников в городскую управу. Устроят облаву, и от каторги он уже не открестится.

Не обращая внимание на мрачные лица деревенских и на вопли Ганны о моём проклятье, Архип приобнял меня за плечи, и так, чтобы Полина его не видела, повёл через рощу в поместье.

Я даже проститься не смогла, почему-то так стыдно стало, что я дура такая была и вышла замуж за гангстера. И теперь расплачиваюсь, а ещё хуже, что жестокие слова Ганны, о том, что мне придётся стать содержанкой управляющего, тоже все поняли буквально.

Мы довольно долго и медленно шли по роще, я тихо всхлипываю, дочь молчит, но её бьёт озноб. Архип бы и рад взять Полю на руки и облегчить мне ношу, но не рискует.

— Пень, присядь, отдохни, я подожду.

У меня уже сил нет тащить дочь, заметила пенёк у тропы, присела, обняла её и сижу.

— Я не требую у тебя никакой платы…

Даже не поняла, что такое услышала, вздрогнула и посмотрела на спасателя непонимающим взглядом.

— Что?

— Старуха сказала, что тебе придётся платить, за гостеприимство, так вот, не придётся. У меня в усадьбе свой флигель, граф препятствовать не будет. Одно плохо, Лев Николаевич вчера просил меня уехать.

— Куда?

— У него есть ещё одно поместье, там упадок, надо наводить порядок. Но я не хочу без тебя.

Смотрю на него, как на снеговика в июле, ничего не понимаю, что происходит? Куда уезжать, зачем, какое поместье?

Мысли как муравьи разбрелись, и я сейчас могу думать только об одном, куда спрятаться, где укрыться, чтобы никого не видеть и не слышать.

— Поступайте, как вам будет угодно!

Прошептала охрипшим голосом, поднялась и пошла дальше по тропинке.

Мы осторожно прошли вокруг парадной части сада, вдоль высоких кустов, действительно прекрасных роз, но любоваться местными красотами нет сил, чуть не падаю от бессилья. Архип не выдержал и крепко обнял, прижал к себе за талию и повёл в свой флигель.

— Вот здесь свободная комната, будуар за этой дверью, постель сейчас вам принесут тёплого молока.

— Ага…

Положила дочь на белоснежную кровать, сама упала рядом и очнулась, кажется, через несколько часов, а может быть, и дней.

Глава 12. Удача? Ну, ну…

— Назар, далось тебе это кольцо. Нам теперь и в город не сунуться. Дело плёвое, тьфу, ёлки-палки! Вот тебе и плёвое, этот мужик имя твоё знает, нас не возьмут, если ты не сдашь, так что оставайся, а мы в Привалово поедем, там знахарка, Трошку надо выхаживать, рана-то серьёзная.

Старший из бандитов-подельников не спрашивает, он ставит перед фактом залётного фраера Назара, решившего подставить своих корешей.

— Да, поезжайте. Теперь уже не обломится, жена оказалась не дура, быстро себе хахаля с ружьём нашла, с ним и дела провернёт.

— Это какие дела? — второй разбойник Ванька-рыжик с интересом посмотрел на «предводителя», притормозил коня, и когда раненный и его друг свернули на просёлок, выбрал остаться с Назаром.

— Кольцо магическое. Дело было лет пять назад, мы от скуки в плохую погоду перекинулись в картишки, и я проиграл, потом ещё раз и ещё раз, а выигрывал у нас один мужик, по фамилии Зорин. Родственник моей жены, ныне покойный. Видать, взбесил каких-то игроков, обобрав их до трусов.

— Это кольцо выигрыш даёт?

— Удачу!

Ванька рассмеялся, да так громко, что захотелось ему врезать.

— Не ржи…

— Удачу? Шутишь, твоя жена вышла замуж за такого урода, как ты, ты её обобрал, ребёнка до полусмерти напугал, дом её спалили, всё уничтожили, и это, по-твоему, удача? Держись от неё подальше – они проклятые, явно её родственник за выигрыши продал душу дьяволу, а она расплачивается, а ты идиот, свою дочь и жену по миру пустил. Я думал, дело стоящее, ну ты и дурень. Всё, мне и в Привалове делать нечего, и с тобой не по пути, это надо, удача!

Ванька, поняв, что с Назаром ловить нечего, развернул коня и рысцой свернул на малозаметную тропу, что ведёт через поля, пролесок на главный тракт, лучшее место, где прятаться – столица.

— Не знал, как от вас дураков избавиться, а вы сами слиняли, — хмыкнул вслед последнему подельнику Назар.

Пришпорил коня, понимая, что оставаться в городе нельзя, и времени совсем мало осталось, помчался в дом на окраине, где припрятаны все ценности, деньги и золото, что он награбил за последнее время.

— Пока эти охранники доедут до города, пока обскажут, что и как, мой след простынет, и не найдут, а кольца жаль. Очень жаль. Не удачу оно даёт, а кое-что посущественнее!

Глава 13. Нападение кролика

Поместье графа Безухова.

— Дорогой мой, любимый Лёвушка, а знаешь ли ты, что этот твой управляющий притащил замужнюю бабу с ребёнком, и спрятал у себя в комнатах. А горничная сказала, что они обе с лихорадкой слегли. И он от них почти не отходит. Распорядись, чтобы управляющий не появлялся перед нами. Ненавижу болеть! Притащил заразу…

Сложив губы трагическую дугу, не забыв при этом слегка надуть их, Магдалена простонала свои опасения, зная, как и сам граф боится за своё здоровье.

Показалось, что дело уже почти решённое, ещё немного и эту пронырливую бабу выкинут. Ничего её не берёт, совершенно ничего.

— Дорогая, неужели ты думаешь, что я не в курсе событий, происходящих в поместье? Архип Романович сразу мне доклад сделал, и начальник охраны всё знает. Это не заразно, у них нервное потрясение, малышка пережила ужасное нападение, её мать потеряла всё, бандиты уничтожили их дом и сожгли. Мы отправили охранников в город, этим делом уже занимался один следователь, день-два и их поймают. А помощь ближним – праведное дело. Ведь я тебе помогаю.

И как он в этот момент улыбнулся, ох как улыбнулся.

Магдалена смутилась, он очень умело напомнил её реальное место, нищенка-содержанка, которой Его сиятельство от щедрости своей предоставляет не обременённую проблемами жизнь, а она скрашивает ласками его одиночество.

Обидно, что он сравнил её, почти светскую львицу с оборванкой с фермы. Мужчины любят слабеньких женщин, о которых нужно заботиться и тем самым возвышать своё эго.

Как жаль, что эта выскочка захватила превосходный сценарий и сейчас стала центром внимания не только Архипа, но и, похоже, что самого князя.

— Но разве вы не собрались отослать управляющего? Пусть забирает свою больную нищенку, уж и не знаю, как можно общаться с какой-то деревенщиной. У неё поди, и грязь под ногтями, и пятки треснутые, фи. Хотя может неприхотливость и привлекает мужчин, — она не стерпела и поддела соперницу, которую ни разу не видела, но уже люто ненавидит.

— Магдалена, нужно быть чуточку добрее. Пойдём в сад, там, должно быть, распустилась та самая роза, какую я так давно ждал…

— Ах! Ну раз вам так хочется, то, конечно, я составлю вам компанию.

Она взяла своего величественного кавалера под руку и, семеня маленькими ножками, поспешила в сад, не забыв склонить изящную головку, чтобы продемонстрировать алебастровую шею и невероятной красоты покатые, женственные плечи. Она специально долго училась так идти, словно вот-вот готова закружится в вихре танца, почти как балерина из театра.

Крестьянка точно не умеет так соблазнительно ходить.

Моцион под названием «осмотр роз», всегда начинается с самого редкого куста перед входом в особняк.

— Ах, шикарные цветы. А вы не думали, дорогой мой граф, что можно кроме роз ещё и лилии разводить? Они тоже красивые.

— Да, но у лилий аромат слишком резкий, как ваши любимые духи, от которых я просил вас отказаться. Так что одна лилия в моём саду уже есть!

Магдалена искусственно рассмеялась шутке любовника, но вспомнила старую обиду, действительно, пришлось проститься с ярким ароматом любимых духов.

Следующие розы тоже не обрадовали новыми бутонами. Граф даже расстроился.

— Ваше сиятельство, а вот тот куст мы никогда не проверяем, эти розы для вас не так ценны?

— Куст уже старый, цветы обмельчали, осенью его решено заменить. Возможно, весной ещё не решил, что хочу там видеть. Хотелось бы новый сорт жёлтых роз, они как маленькие кочанчики капусты, невероятно милые, как вы, моя дорогая, лилия.

Девушке снова пришлось жеманно улыбнуться.

Но её нерв дал слабину, никогда Лев Николаевич не позволял себе столько колкостей в один вечер. Придерживая пышную многослойную юбку, решила обойти куст с другой стороны, там тоже есть розы и нет язвительного графа.

Обошла, встала, а сама смотрит на тот самый флигель, где лежит в лихорадке «больная» соперница.

— Как бы тебя выжить из поместья! — прошептала едва слышно, и в этот момент что-то большое, серое вырвалось на неё из кустов, да с такой скоростью, что Магдалена от ужаса завизжала: «Зверь, зверь, на меня напал зверь!»

— Боже, что случилось! — граф, будучи мужчиной решительным и смелым подбежал, посмотрел в сторону, куда показала фаворитка, и разглядел огромного серого кролика.

— Он выскочил на меня из кустов, и чуть не сшиб!

Граф присел, посмотрел под куст и чуть не завалился от избытка чувств, на его розы совершено грубейшее нападение, и форменное разорение. Огромная кроличья нора зияет чернотой среди корней его любимых роз!

— Архипа Романовича сюда! Сейчас же!

Через несколько минут, уставший, не ожидающий ничего хорошего, управляющий предстал пред своим хозяином и не сразу понял, в чём суть претензии.

Граф резким движением, словно оголённой саблей, указал перстом на повреждённые корни роз и кроличью нору, из которой вдруг появилась чумазая, но довольно милая морда ещё одного ушастика, теперь уже белого.

— Кролик! — простонал Архип, прекрасно понимая, откуда тянется эта преступная нить вандализма. Животные проследовали за своей хозяйкой из разорённого хутора в графскую усадьбу. Но сие открытие никак не спасает ситуацию, а скорее наоборот.

— Я и сам вижу, что это кролики! Но откуда они взялись?

— Должно быть, из леса?

— Не пытайтесь сделать из меня идиота, это домашние животные, ещё четыре дня тому назад у нас не было этой напасти. Но после пожара на ферме – животные разбрелись и облюбовали мои клумбы. Сейчас же всех переловить. Выпустил бы собак, но не хочу устраивать гладиаторские бои с растерзанием кроликов.

Магдалена вдруг ехидно улыбнулась и выдала:

— А я бы посмотрела!

Архип зло взглянул на девушку, сглотнул и устало ответил:

— Сейчас всех переловим!

— Да уж, сделайте такую милость! — проворчал граф и, забыв о своей пассии, резко поспешил в особняк.

Магдалена с видом победителя, прокомментировала события, как она их видит, чем окончательно настроила против себя Архипа:

— Зря вы притащили сюда эту нищую крестьянку. Теперь лишитесь места, оно того стоило? Мне кажется, что нет! Вокруг много девиц без проблем.

— Уж не себя ли вы, сударыня, имеете в виду?

— А почему бы и нет? Мной скоро наиграется граф, а я почти совершенство…

— Вот именно почти! А она совершенство! Извините, у меня сейчас облава на кролов начинается!

— Охотно понаблюдаю за этим мероприятием, хоть какое-то развлечение.

— Рад, что смогу скрасить ваш досуг, — процедил ледяным тоном и поспешил собирать банду охотников за кроликами, представляя, что это не на один день «веселья» и забот.

Глава 14. В шаге от фиаско

В очередной раз я очнулась в луже пота и с таким ознобом, что показалось зубы скрошились, стуча друг об друга. Аспирина бы…

— Очнулась! Горячий чай со смородиной, надо, надо выпить.

Не успеваю опомниться, понять, где нахожусь, и почему со мной говорит мужчина, а он уже осторожно приподнял меня за плечи, подложил ещё одну подушку и заставил пить тёплый ягодный морс с мёдом.

— Дочь…

— Она спит, меня боится, потому за ней присматривает Вера Сергеевна, наша пожилая горничная. С Полиной всё хорошо, не считая испуга. Есть у меня самая лучшая бабушка, она вылечит.

Я делаю несколько глотков. И в памяти постепенно появляются воспоминания о страшных событиях.

— Мне ужасно неудобно, я создала вам столько проблем.

Единственная свеча мерцает и создаёт огромную, немного жуткую мужскую тень на стене. Однако лицо его вдруг просветлело, не замечала, что он красивый. Раньше казался приятным мужланом, но сейчас…

Я впервые увидела его без шляпы.

О боже, это ореол героя. Он меня спас, и я теперь вижу его иначе, попадаюсь на удочку влюблённости в благодарность.

Она его за муки полюбила, а он её за сострадание к ним, а в нашем случае, всё ровно наоборот.

Но мне совершенно нечем отблагодарить, и сбежать некуда, только если в деревню и всю жизнь приживалкой, и не только мою, но и девочку ждёт такая же участь. К несчастью, письмо к тётке сгорело, и я не помню её адрес. Даже эта шаткая возможность на самостоятельное спасение рухнула.

Горячая слеза скатилась по щеке на подушку.

— Не стоит сейчас плакать, вам надо набраться сил ради дочери.

— Я набралась, моя жизнь только наладилась и снова крах. Я не понимаю, за что он так со мной.

— Они что-то сказали про кольцо, так ли оно важно? Может, стоило его отдать и всё спасти.

— Нет, он забрал бы кольцо, а меня всё равно растоптал.

— Почему? — Архип Романович поставил кружку на столик и поправил мою подушку, осторожно протёр мой мокрый лоб полотенцем и поправил одеяло. Хорошая из него сиделка получилась.

— Ганна же сказала, что мы прокляты. Понятия не имею, за что и как. Назар несколько раз повторил про магию, что в нашем роду она есть. Будь у меня магия, я бы мужчинами вертела, как хочется, и жила бы как королева. Он просто ненавидит меня, считает ведьмой. Это, как если бы он ехал по дороге, увидел змею и убил бы, просто за то, что она змея…

— А ты не змея?

— Выходит, что змея, вот вползла в ваш дом! — горько иронизирую, прекрасно понимаю, что выгляжу ужасно и запах болезни неприятный, так неудобно перед ним за всё.

— А я думаю, что у кольца есть какая-то сила. Это совершенно точно артефакт, потому ты его физически не можешь отдать никому. Тем более чужому человеку.

— И вы туда же?

— Э нет! Я на магии обжёгся однажды, мне артефакты не нужны, но этот нужно изучить, понять в чём его сила. И тогда, возможно, ваша с Полиной жизнь начнёт налаживаться. Вот и всё, что я хочу сказать.

В этот момент в комнату заглянул симпатичный парень и прошептал: «Тридцать кроликов отловили, по клеткам рассадили, на сегодня всё, завтра продолжим!»

И сбежал.

Архип выпрямился, и вид у него, как у кота, сожравшего последнюю сосиску…

А у меня и того хуже:

— Кролики? Это мои? Тут! Боже, только этого не хватало. Нас выгонят? Боже, намекните, что катастрофы не случилось? Ох…

Мой громкий стон заставил Архипа схватить меня за руку и удержать от глупого порыва вскочить и куда-то бежать.

— Поймали, завтра норы закопаем, всё поправим, а потом уедем в старое поместье, вместе с твоими кроликами.

— Господи, как это всё ужасно.

Закрываю рукой глаза, никогда в жизни столько позора за одну неделю не испытывала.

— Не так и ужасно. Не об этом надо сейчас думать, а о том, чтобы быстрее подняться и лечить дочь. Спи, утром разберёмся.

Он встал, оставил свечу и вышел, ещё раз взглянув на меня. Вот точно прикинул, стою ли я таких ужасных проблем, или это уже перебор.

Не помню, как уснула, а утром проснулась вполне бодрая, кажется, проспала целую вечность.

Пока никого нет, пробежала в будуар, умыться бы, привести себя в подобие порядка.

В центре установлена красивая ванна, скромный столик с разными принадлежностями для туалета и мыло, и щётки, и сухие полотенца.

Но нет зеркала, оглянулась и поняла, что зеркало здесь особенное, овальное и установлено в углу за ширмой, во весь рост можносмотреться. Только я пока не готова, и так чувствую, что выгляжу ужасно, как восставшая с того света.

Надо срочно смыть с себя болезнь, но как?

Самое неприятное, что я здесь не хозяйка, где взять горячей воды, как бы помыться?

А вентиля-то два!

Может горячая вода есть, могут же котёл греть для утреннего туалета, а потом для вечернего. Открутила оба, недолго подождала и чудо произошло!

В медную ванну с шумом полилась тёплая вода. Набираю треть, стаскиваю с себя грязные одежды, и мыться. Сколько недель у меня не было ароматного мыла. Сколько недель я стригла ногти огромными ножницами, рискуя оттяпать себе палец.

— Кайф-то какой. И дочку надо бы помыть. Но сначала себя, чтобы не пугать людей своим видом.

Щёткой отдраила ноги, руки, промыла волосы несколько раз. И счастливая вылезла из ванны, вытерлась полотенцем, надела заботливо приготовленный халат и занялась ногтями. Про то, что у меня совершенно нет одежды даже подумать не успела.

— Ох, вот ты где, испугался. Полина ещё спит, а тебя нет. Ещё рано, завтрак принести?

Поднимаю на него взгляд, и мы замираем. Моя слишком интимная поза заставила его вздохнуть и отвернуться, я стригу ноготки на ногах, голая коленка и щиколотка заставили мужика покраснеть и смутиться.

А не надо было влетать без стука.

Может быть, я точно ведьма, и одним из мужчин уже верчу-кручу?

— Я лишь хотел спросить про завтрак и сказать, что платье тебе и одежда, ну эта, нижняя, в комнате на стуле… Кхм!

И вышел.

А я подняла взгляд на зеркало и медленно протёрла его полотенцем, пора впервые увидеть себя по-настоящему, а не лицом вниз, в отражении тёмной воды.

— О, мой Бог! Ну, теперь всё понятно. Я красивая, это многое объясняет.

Говорю как-то отрешённо, и сама себе улыбаюсь. Не вау красотка, но хороша. И если Архип здесь без женщины и довольно давно, то ему любая понравилась бы.

Как же я ошиблась, не знала ещё, что в поместье есть и красивее, и более настойчивая женщина и она желает от меня избавиться как можно скорее.

Глава 15. Дух авантюризма

Смущения почему-то нет. Для этого мира, оголённая женская коленка – считай конец света и репутации, а для меня, ну колено и колено, тем более он за мной несколько дней ухаживал. Тут что-то иное, его не фривольный вид смутил, может быть, реально магия какая-то, ну есть же в нашем мире экстрасенсы, может быть, тут чуть сильнее способности у людей.

Надо было спросить подробнее про знахарку для Полины, вдруг и мне она что-то дельное подскажет.

Все эти непростые мысли роем жужжат в голове, пока одеваюсь в чистую «униформу» горничной. Приятное, милое светло-серое платье, даже кружева довольно дорогие и крой вполне элегантный. У графа всё завязано на стиль, моду и порядок.

Вспомнила про графа, и у меня всё внутри похолодело, замираю в ужасе, закрыв рот рукой, чтобы не простонать…

Кролики!

Боже мой, они всё испортили, моя ушастая банда атаковала прекрасное поместье, я после этого скандала и на улицу выйти не решусь.

Не сразу пришла в себя, невероятным усилием заставила собраться, привести платье в приличный вид, надеть новые простенькие туфли и заплести влажные волосы в косу.

— И что мне теперь делать? — задаюсь вопросом, ответа, на который нет.

— Можно? — женщина стукнула в дверь и вошла. — Я, Вера Сергеевна, Архип Романович попросил меня присмотреть за вашей малышкой, завтрак вам принесла. Как себя чувствуете?

Она, неспешно вошла и поставила на столик поднос с чаем, сдобой и разваренной кашей.

Какая же я голодная.

— Конечно, простите за неудобство. Но как моя девочка? Она такой шок пережила, я теперь даже не знаю, что делать.

— Хорошенькая, ласковая такая теперь намного лучше, да вы садитесь, садитесь, ешьте, а то остынет. Я Полину уже покормила. И она снова уснула. Но сегодня ей бы немного на свежем воздухе прогуляться.

— Ох, она панически боится мужчин.

Я уже села и принялась за вкусную еду.

— Есть дальний участок в саду, там небольшое озеро, два лебедя и маленькие лебедята, такие хорошенькие, как ваши кролики.

Я подавилась…

— Кх-кх-кх! Умоляю, не напоминайте, такой позор. Наверное, граф в бешенстве, а Архип Романович потеряет место.

Вера Сергеевна рассмеялась, похлопала меня по спине и задорно ответила:

— Наш граф страдает от любви ко всему прекрасному, сначала он целый день был в бешенстве. Но потом увидел одного беленького, маленького кролика, и проникся к ним симпатией. Поговаривают, что он скоро из города или из самой столицы закажет себе каких-то розовых и персиковых кроликов пушной породы, чего только не придумают, розовый кролик, подумать только!

У меня даже слов не нашлось, чтобы ответить.

Воистину – розовые кролики, это сильно.

После завтрака и немного успокоившись, поверив, что граф теперь стал поклонником экзотических кроликов, я тихонько прошла в комнату к Полине и прилегла рядом. Девочка похудела, побледнела, уж и досталось ей от отца, и за что?

Достаю кольцо из-под ворота платья и смотрю на него пристально.

— Что же ты такое? Какой в тебе секрет? Что я с твоей помощью могу сделать? Лечить? Видеть прошлое и будущее? Помоги мне, открой свою тайну! Иначе нас так и загнобят обстоятельства.

Потёрла, поцеловала, лизнула камень, примерила на разные пальцы, оно явно на мужскую руку, хоть бы блеснуло. Но ничего не почувствовала.

Пока дочка спит, я решила проверить единственное моё сокровище – короб с шитьём, его, видимо, позже принесли с пожарища. А может быть, и Архип забрал.

— И где теперь денег взять на всё это ремесло. И как быть, просить еще раз кого-то о помощи уже не буду из принципа. Деревенские сколько помогали, а всё кануло… Где денег взять?

Моё сознание вдруг помутилось.

Словно глаза завязали и отправили куда-то вперёд, как шла через домик и по двору, не стукнулась лбом-то?

Понятия не имею.

Но когда очнулась от морока, нашла себя в каком-то старом участке сада, здесь и роз-то нет. Только высокие, старинные деревья и кусты шиповника.

И я как раз стою около одного из них.

— И что я здесь забыла?

Смотрю на своё кольцо, и оно светится красным.

Наклоняюсь, и вот оно, огромная нора, в ней та самая крольчиха, которая не сбежала во время погрома, бедняжка. Но тоже прошла за мной и в норке родила маленьких крольчат. Надо срочно найти коробку и забрать её отсюда, не дай бог собаки её найдут.

Показалось, что кольцо меня именно за крольчихой привело.

Осматриваюсь, хоть бы понять, куда идти, и за деревьями вижу крышу дома.

— Вот ещё не хватало лунатизмом страдать. А ты мамашка ушастая, сиди тихо, сейчас тебя заберём.

Протягиваю к ней руку, и свет в кольце усиливается.

Может, крольчиха очень ценная?

Вместо ответов появилось ещё больше загадок. Спешу в дом, и всё окраиной, окраиной, да за кустами, не дай бог попасться на глаза графу. Наудачу встретила того самого парня, что заглядывал в мою комнату вечером, и сказала ему о крольчихе.

— Сейчас заберём, коробку большую брать?

— Да, и желательно сразу с сеном, крольчата малюсенькие.

— А вы лопату смогёте отнести?

— Конечно! Сразу нору и закопаем.

Мы собрали спасательную операцию, и с нами увязался один мальчонка, тоже проникся спасением милых кроликов.

Быстро нашли место, я теперь сюда на автопилоте могу прийти, что весьма странно, в незнакомом-то саду.

Крольчиха особо и не сопротивлялась, позволила переложить себя в короб без лишней паники, ей ещё и морковку дали.

Кузьма убедился, что больше в норе никого нет, и зачем-то копнул глубже.

Мы отчётливо услышали гулкий стук.

Вытаращив глаза, от жуткого любопытства посмотрели друга на друга и малой крикнул:

— Кузя, ну чо стоишь, капай, там чо-то есть! Клад-то говорили лет пятьдесят был закопан, старым-то графом, или кем-то…

Нас охватил лютый дух авантюризма, если бы час назад не привела свои ногти в порядок, сама бы руками начала рыть. Несколько осторожных движений лопатой, и мы увидели крышку кованого сундучка.

— Стой-те! Надо звать графа! Нельзя без него, а то скажет, что мы что-то забрали, его земля, его клад!

— Стёпка! Слышал, что сударыня сказала, лети давай, зови всех! Ух, Божички, клад-то нашли! И как вас, угораздило, и крольчиху, прям как знала!

— Угу…

А у меня уже появились смутные предположения, уж не кольцо ли меня сюда привело? Одно не вписывается в концепт объяснений, как крольчиха-то это место выбрала?

Глава 16. Находка

Его сиятельство только что имел удовольствие позавтракать, прочитать вчерашние городские газеты. И только собрался выбрать приятное занятие, чтобы убить время до обеда, как в гостиную влетел дворовый мальчишка, сын кухарки, забыв все навыки уважительного обращения и субординации, завопил:

— Мы там эта! Клад нашли! С новенькой тётей-то! Прям настоящий сундук! Она сказала не открывать без вас, Ваше сиятельство! Пойдёмте скорее! Пойдёмте!

От вопля мальчишки новость по огромному особняку разлетелась как взрывная волна. Через секунду единогласно все обыватели воскликнули: «Клад?».

И позже всех о находке узнал Архип.

— Эй! Что происходит? — крикнул кучеру, а тот махнул рукой и провопил совершенно непонятное.

— Да, говорят, твоя крольчиха клад нашла!

— Да ёлки! — простонал управляющий и поспешил следом, едва догнав графа, Магдалену, Стёпку и ещё двоих крепких лакеев.

Остальные любопытствующие идут, перешёптываясь на почтительном удалении.

— Вот там за кустами, осторожно, колючие, шиповник же! — деловито крикнул юный проводник, и через несколько секунд состоялась эпохальная встреча.

Сложно описать словами бурю эмоций, настолько они оказались разномастными у всех участников «столкновения».

Архип Романович увидел свою Алёнушку стоящей рядом с самым красивым парнем поместья, и они о чём-то мило беседуют. Этот факт окончательно всё запутал, рот уж было открылся, рявкнуть на парня, чтобы тот отошёл от девушки и не заглядывался на чужое, да вовремя опомнился.

Алёна, увидев толпу с графом во главе, густо покраснела, опустила голову и загородила собой очередной короб с крольчихой.

«Это и есть клад? Не много ли шума из-за кроликов?» — подумал Архип.

Показалось, что ситуация снова скатывается на неприятный разговор с Его сиятельством о пребывании Алёны в поместье. Ведь только всё утряслось.

Граф, кажется, и не заметил ни крольчиху, ни её хозяйку, замер, глядя в очередную зияющую чернотой яму. В тени кустов и не видно, что там притаилось, а наклоняться Его светлости по статусу не положено. Не теряя достоинства, но при этом достаточно сурово спросил, что, собственно, произошло и к чему такие феерические вопли?

Кузьма показал на крышку сундука в яме и что-то промямлил, что крольчиха пряталась над кладом.

— Так продолжайте, откапывайте, — и в этот момент граф впервые взглянул на Алёну.

Взглянул, замер и, кажется, позабыл, зачем пришёл.

— Архип Романович, это ли та самая Алёна Павловна, которую вы приняли под свою опеку?

— Да, Ваше сиятельство, — нехотя ответил управляющий, и теперь все уставились на новенькую, ту самую зазнобу Архипа, к которой Стёпка два месяца регулярно носил молоко через рощу.

Магдалена тоже впилась взглядом в соперницу, бесстыдно разглядывая неотёсанную деревенщину и всё более раздражаясь, от того, что крестьянкой эту девицу назвать язык-то не повернётся. На лице новенькой – есть тот самый интеллигентный, утончённый след образованности и даже аристократизма. Она уступает Магдалене в красоте, но в ней есть то самое, что французы называют «Шарм».

У Магдалены такого шарма нет, об этом как-то заикнулся сам граф, в очередной попытке добиться от своей фаворитки чуть более утончённого поведения. Но безуспешно.

И вот она, та самая Алёна, милая, красивая, нежеманная, и невероятным образом притягивающая мужские взгляды к себе. Они и платье серое не замечают, и отсутствие причёски, украшений, они видят только её огромные тёмные глаза и пунцовое смущение.

Фаворитка надменно приподняла голову, сморщила личико и отвернулась наблюдать за Кузьмой, осторожно копающим землю вокруг загадочного сундука.

Архип сделал несколько уверенных шагов за спиной графа, ещё один шаг вперёд и встал на своё законное место около Алёны. С таким видом, словно он здесь и стоял с самого начала происшествия.

Двое крепких лакеев помогли вытащить довольно тяжёлый сундук.

— Надо бы лом, замок крепкий!

Через несколько долгих минут Стёпка примчался и принёс из конюшни гвоздодёр. Лакей постарше уверенным движением сорвал проржавевший замок, и все замерли.

— Открывайте! — граф отдал приказ.

Кузьма осторожно открыл крышку, и над поляной пронеслось приглушённое: «Ох!»

Не только приличное, кто-то и ругнулся от неожиданности.

В сундуке действительно оказались сокровища. Деньги, украшения, серебро, золото, какой-то орден с драгоценными камнями и истлевшей атласной лентой зелёного цвета. Кольца, цепочки, браслеты.

Магдалена подошла ближе, протянула руку, чтобы выхватить хоть что-то, да у всех появилось подобное желание, но граф бесцеремонно оттащил фаворитку от сундука и приказал не лезть.

— Мой дед спрятал этот клад, говорят, боялся, что враг дойдёт до нашего поместья, а уезжая в эвакуацию, побоялся, что ограбят грабители. Так, в дороге и умер, а точного места не указал. Все думали о других кустах, тех, что около беседки, там всё перерыли. А он, оказывается, закопал у старого кладбища, вон за кустами могильные камни…

Его сиятельство говорит так, словно пребывает сейчас в глубочайшем шоке. История семьи вдруг всколыхнулась и вынесла на берег реальности старую легенду, о которой давно и вспоминать-то забыли. А тут вот оно как, не легенда, а самая настоящая история.

— Так эта крольчиха нашла клад? — Лев Николаевич опомнился и взглянул на толстую крольчиху в коробе и её восьмерых крольчат.

— Угу, — кивнул Кузьма.

— С этого дня её имя Фортуна, обеспечить всем, и чтобы ни в чём не знала нужды. Сундук очистить, и в мой кабинет.

Лакеи кинулись исполнять, а Кузьма быстрыми, уверенными движениями закопал яму, притоптал ногой и пошёл следом за толпой.

— Это ведь ты нашла клад? — Архип задал тот самый вопрос, ответ на который может изменить наши жизни навсегда.

Глава 17. Как у лебедей

— Это ведь ты нашла клад? — Архип задал тот самый вопрос, ответ на который может изменить наши жизни навсегда.

Молчу, пытаюсь найти приличный повод, избежать неприятного разговора. Крольчиху унесли, как самый ценный трофей дня, надо же, какая умная зверушка, нашла, где выкопать норку, только это место – обратная сторона от моей фермы, я и не знала, что буквально в ста метрах вглубь рощи начинается старое кладбище. По сути, это же не я, а Фортуна…

Поднимаю взгляд и оправдываюсь, а ведь не собиралась, снова это странное чувство, что я в чём-то виновата:

— Просто оказалась здесь, нашла крольчиху и позвала на помощь Кузьму, а он уже случайно задел лопатой сундук. Объяснений нет никаких. Я пойду к дочке…

— А у меня объяснения есть.

Он не спешит меня отпускать, держит за руку и так пристально смотрит, что я покрываюсь мурашками. Сейчас с нами что-то происходит.

— И какое?

— У тебя дар, который ты только что приняла…

— Это в каком смысле, точнее, как ты вдруг смог сделать такие выводы? Крольчиха же…

— Я же говорил, моя бабушка – знахарка, а я отказался, и дар не принял, незавидная доля быть колдуном, такие как мы – одиночки, нас побаиваются, или вот как с тобой поступают – жестоко, как с вещью, способной служить корысти и подлости.

Закрываю глаза, не понимая, чего он от меня добивается, хочет, чтобы я призналась в том, что не Алёна? В том, что вообще не понимаю, что происходит?

Ну я и призналась:

— Шла в город, от голода упала и, наверное, умерла, а потом очнулась в домике, Фёдор меня принёс с дороги. Ничего не помню, ничего не знаю. Это кольцо для меня такая же загадка…

Он вдруг приложил палец к моим губам, заставляя замолчать, долго посмотрел и выдал такое, отчего мне совсем плохо стало.

— Знаешь почему на самом деле я отказался от так называемого дара?

— Нет, конечно!

— Не хотел умереть и воскреснуть, впустив в себя ещё одну магическую душу, хотя и был в шаге от этого. А ты вольно или невольно сделала это. Время положенное прошло, и сила в тебе открылась. Ты ищейка, чувствуешь, то, что нужно найти. Этот дар многое объясняет.

Вздрагиваю, очень неприятное ощущение, когда кто-то знает о тебе больше, чем ты сама.

— Лично мне ничего не объясняет.

— Твой муж, должно быть, знал твою тайну или тайну твоей семьи, но думал, что это кольцо магическое, а оно только усиливает. Ты сама способна выискивать пропажи. Назар хотел с помощью кольца добывать деньги, может быть, видеть тайники, сейфы, для грабителей это очень удобно. Прошёл по улице, увидел дома, и в домах места, где хозяева держат кубышку.

Его слова звучат, как обвинения. Очень неприятно слышать, мне вообще нет дела до чужих кубышек. Но одно ясно, ни к чему хорошему этот дар не приведёт. Я так и останусь мишенью для грабителей, не муж, так кто-то другой решит воспользоваться удобной ведьмой.

Очень хочется сбежать и спрятаться ото всех, и от Архипа тоже, никому не верю с этой минуты.

Но он так и стоит, решает, что со мной делать?

— И что теперь? На костёр меня? Чтобы никому не досталась в корыстных целях?

Он хмыкнул, неожиданно привлёк к себе, и наши губы встретились, он этого поцелуя ждал слишком долго, а я совсем не ждала и оттолкнула, даже не дав ему попробовать меня на вкус.

Громко выдохнул и прохрипел:

— Зато теперь я понимаю, почему не могу без тебя, мы одного поля ягоды, Алёна, ты знаешь мой секрет. Я знаю твой. Всё честно.

— И?

— Надеюсь, что граф не станет дальше интересоваться этим делом, у него теперь есть Фортуна, и он сделает её жизнь счастливой. На тебя даже не подумает. Тебе нужно лишь держаться за меня.

Оттолкнув его, я всё же ни на шаг не отступила, мы слишком близко, и эта близость волнует его, заставляет чаще дышать.

— А ты что сделаешь? Как Назар будешь использовать мой, так называемый дар?

— Я похож на подлеца? Хотя, конечно, в первую нашу встречу мой разум замутился, в голове одна мысль: «Эта женщина должна быть моей!», и больше ничего. Тебе нужно продержаться несколько дней, не показывать свой дар, и мы уедем. Скажи мне да… Не жить мне без тебя, вывернет всего, изведёт любовь колдовская, она как у лебедей одна и на всю жизнь. Алёна, пощади…

Боже, в этот момент показалось, что он тоже не своим голосом говорит, как одержимый, его и правда хорошо дёрнуло, видать держался, но моя близость вытаскивает из него то самое, чего он так боялся.

Вырываю руки из его хватки и бежать к дому. Сама не поняла, что произошло между нами, но я вдруг испугалась.

Когда-то я всё бы отдала, чтобы мужчина вот так влюбился в меня, без памяти и на всю жизнь.

Бегу, и сама не заметила, как оказалась на лужайке перед озером, и на нём двое лебедей таких красивых, что невозможно перестать смотреть на них. Они заворожили меня, разум затуманился, и я снова рухнула на траву.

Сколько лежала в беспамятстве не знаю, но показалось, что вернулась в своё прошлое, когда я была Аллой, и первое же воспоминание резануло по больному.

Слышу безжалостные слова мужа:

— Алла! Я устал от рутины, в какую ты превратила нашу жизнь. Дом, работа, сад-огород, помощь детям, здоровым лбам, между прочим. И один отпуск в пансионате для стариков, чтобы подлечиться… А я ещё молод, это ты у нас превратилась в старушку и успокоилась!

— Серёжа, ты что такое говоришь? В каком смысле устал? Мы же для себя живём, как все! Скажи чего хочешь, или куда. Поедем, ты же сам ничего не предлагаешь, — не понимаю, что происходит, какая муха укусила мужа. Он про отпуск? Про новую машину?

Но он вдруг всучил мне бумаги в суд с разделом имущества, так и пояснил, что к мировым судьям нет смысла идти, развод простым не будет, знает мой характер.

Да, характером я в папу, но за счёт этого характера мы и жили хорошо.

Но не в тот раз, от предательства меня словно подкосило. Самый родной, казалось, человек, уж сколько мы прошли. А он не только сам, но и детей настроил против, и уговорил, что где-то жизнь – праздник, и надо только протянуть руку…

Я очнулась от шока только в момент, когда оказалась одна в однокомнатной квартирке, вместо нашей улучшенной огромной трёшки в центре. После раздела долей, хватило денег только на маргинальный район, и остались из нашей большой семьи только мы с котом. Сыновья сначала сомневались, а потом решили, что с папкой им веселее в Сочи перебраться. Надоело на даче, словно я их заставляла батрачить от восхода до заката. А разве я на этой даче не для них старалась? Разве не им все блага создавались? Поехали мальчики пока на лето, потом, сказали, посмотрят, только на что смотреть, возвращаться им некуда, Серёжа все наши накопления разодрал, раздробил было много, стало три краюшки.

Ровно такая же ситуация, как у Алёны.

Я жила для них, отдавала всю себя, а потом состарилась, подурнела, стала скучной бабкой-активисткой, даже для собственных детей, они оправдались тем, что нашли с отцом отличную работу, ничего личного, и они меня очень любят, но в Сочи веселее. Конечно, никто не требует порядка, никто не контролирует, свобода и воля, кто же от такой жизни откажется. Сыновья даже переводы начали слать, а у меня рука не поднималась эти деньги принять, обида захлестнула.

Я не перенесла жестокого удара. Не могу вспомнить, что со мной случилось, помню только одну мысль, что была бы у меня доченька, она бы меня не бросила, или хотя бы предложила бы переехать вместе.

Разбитая, уставшая, уничтоженная, вот какой себя вспомнила.

Архип в одном ошибся, может, я и переселилась в тело Алёны, но магии во мне ноль, я не та, за кого он меня принимает. Такие души магической силой не обладают.

С трудом вырвалась из плена воспоминаний, очень долго пролежала, тело затекло, с трудом поднялась с земли, отряхнулась и пошла к флигелю, прекрасно понимая, что ничего хорошего меня не ждёт.

— Алёна Павловна! Мы вас обыскались! — вздрагиваю, не ожидала, что кому-то нужна в усадьбе. Поворачиваюсь, а ко мне идёт бравый такой мужчина, приятной, учтивой наружности, улыбнулся и коротко представился. — Егоров Семён Данилович, старший дознаватель управы. Мы вчера вечером взяли вашего мужа, а сегодня посетили ваш уничтоженный хутор и почти выяснили, что произошло с вашим наследством.

— Я за вас рада, можно, я пойду…

— Это я за вас рад! Мы его поймали, показания взяли, Стрельцов во всём признался, — он так довольно улыбается, словно раскрыл преступление века.

— Отправляйте его в тюрьму или на каторгу, мне всё равно. Только развод получить.

— Вот по этому вопросу я и прибыл. Вам бы со мной в город проехать, провести опознания остальных бандитов, рассказать о нападении на вас, подписать бумаги на развод. У меня карета, мы вас привезём обратно.

— Обратно не надо, я сейчас соберу дочь, и мы с вами поедем, я не представляю, где мне остановиться в городе, но и тут остаться больше не могу.

— Как потерпевшую, мы вас можем разместить в небольшой гостинице при управе, а там посмотрим.

— Хорошо, я сейчас! — невероятно тяжело, но я должна сделать этот шаг, и я его сделаю.

Нам собраться, только подпоясаться, забрала дочку, укутала её в шаль, и с коробом, что подарила Агафья, села в полицейскую карету, мы сразу же поехали, куда, сама не знаю, только бы подальше от Архипа, графа и позора.

— Алёна-а! — я ждала этот крик, но даже не оглянулась. Пока не готова, моё сердце дважды разбито с особой жестокостью, я, как и моя девочка, боюсь мужчин и больше не верю в любовь.

Глава 18. Тайны Его светлости

Сразу после обнаружения сокровищ.

Граф с нетерпением взрослого ребёнка приказал лишь отряхнуть сундук от земли, в одной из комнат постелить большую тряпку на пол, оставить клад и выйти.

Никто и не сопротивлялся, никто, кроме Магдалены. Она посчитала себя вправе присутствовать при вскрытии сокровищницы.

— Оставь меня! Иди к себе! — слишком зло сказал как отрезал, и ни надутые от обиды губы, ни мольбы, что ей жутко интересно и как теперь спать, ничего не тронуло жестокое сердце Его светлости.

Он захлопнул дверь перед её курносым носиком.

— Жестокий! — единственное оскорбление, на какое она решилась.

Оставшись, наконец, один, Лев Николаевич открыл сундук и не спеша выложил на тряпку потускневшие ценности.

Многие монеты уже устарели и не в ходу, но они из золота, и ценность их значительно возросла. Серебро тоже можно пустить в работу. Отлично сохранившиеся украшения с самоцветами, и драгоценными камнями, тоже порадовали наследника.

Этот клад моментально сделал графа Безухова богаче на несколько миллионов, можно огромный особняк купить в столице, или фабрику, мельницу, да что угодно.

Настроение заметно улучшилось, но радоваться пока рано.

На дне осталось совсем немного золотых монет, а самого главного не нет…

Он так и не нашёл семейный артефакт, старинное благословение рода, без которого Безуховы вымерли бы ещё в прошлом столетии. Лев Николаевич остался один, последний в роду и бездетный. Первая жена умерла от стремительной лихорадки, как только узнала, что беременная. Проклятье снова взяло свою плату, за сделку, заключённую слишком жадным прадедом. Деньги текли и текут в руки рекой, но цена тому – жизни наследников.

Страшный магический недуг может преодолеть только очень сильная и хотя бы немного одарённая женщина, такая как его матушка. А где сейчас найти такую невесту, способную пережить беременность?

Больше рисковать нет ни желания, ни возможности. А время неумолимо, жениться нужно и скорее.

Его сиятельство опустился на пол, вытянул ноги и закрыл глаза, не в силах сопротивляться гнёту семейной трагедии, прекрасно понимая, что это конец.

Проблема вспыхнула с новой силой именно сейчас, клад как надежда на спасение обрадовал и вмиг разочаровал.

Две недели назад сваха прислала письмо, что есть в столице прелестная девушка, восхитительная во всех отношениях, и к ней сватаются многие, однако отец её был бы рад объединить свой древний боярский род с графским родом Безуховых.

Сразу дать ответ Лев Николаевич не решился, будучи совершенно точно уверенным, что и прелестницу Александру Яковлевну постигнет ужасная участь его первой жены.

От волнения граф закрыл глаза и прошептал:

— Если найду этот крест, поставлю часовню!

Трижды перетряхнул, проверил все щели в сундуке, перевернул все монеты и ленту с орденом.

Креста нет!

Запах сырой земли заполнил комнату и напомнил о вечном. Тревога вперемешку с тоской подступили к горлу, захотелось сделать что-то такое, во что бы выплеснулась злость, максимум, какой он себе позволил – пнуть сундук, тот с грохотом опрокинулся. Но креста нет, даже если разбить этот ящик, уже ничего не изменится.

— Лучше бы один крест, чем все эти богатства. Придётся написать свахе вежливый отказ…

Через некоторое время взял себя в руки, собрал содержимое клада и позвал верного секретаря.

— Завтра с отрядом поедем в город, нужно привести драгоценности в порядок, сделать опись. А потом распределить по банкам, что-то продать.

— Слушаюсь, позволите, отнесём клад в комнату без окон и поставлю у двери караул. И, простите, к вам просится на приём дознаватель из управы, говорит, что дело конфиденциальное, очень щепетильное, и он только с вами должен поговорить наедине.

Граф хмыкнул, это надо как загнул секретарь, щепетильное, да наедине! Что-то новенькое для дознавателей.

— Я приму его в кабинете, но сначала разберёмся с ценностями!

— Слушаюсь, — секретарь поспешно позвал надёжного лакея, и сундук отнесли в комнату к другим ценностям, коих в особняке не так много, всё давно вывезли в столицу. Но теперь караул поставлен, двери заперты, а ключ вернули самому графу.

— Позовите дознавателя, что там за дело такое щепетильное! — недовольно хмыкнул и поспешил в свой кабинет на первом этаже.

Посетитель стоит у двери, ожидая графа, сразу представился:

— Добрый день, Ваше сиятельство, моя фамилия Егоров, Семён Данилович, старший дознаватель городской управы.

— Добрый день, так чем обязан? Что-то срочное и ужасное? — граф жестом пригласил посетителя присесть.

— Напрямую вашей светлости сие дело не касается, но косвенно, задевает и очень неприятно. Речь о женщине, что жила по соседству с вашим имением. Алёна Павловна Стрельцова-Зорина.

— Её ферму сожгли, мой управляющий взял над женщиной опеку, трагическая история, её животные разбрелись по округе и нанесли ущерб нашему саду.

Семён Данилович вскинул брови, дело приняло ещё один неприятный поворот, на какой сейчас совершенно нет времени. Но граф лишь улыбнулся:

— Я не в обиде на ушастую банду, одна крольчиха сегодня нашла давно потерянный клад, представляете. Это удивительно. Так что я готов всячески оказать помощь Алёне Павловне и её дочери. О её положении и судьбе не волнуйтесь.

Егоров с облегчением вздохнул и улыбнулся. Но тут же сделался серьёзным.

— Её так называемый муж, личность довольно известная в нашем городе, да и в столице. Игрок, и замешан в каких-то махинациях. Одна из которых, безжалостное ограбление жены. Стрельцов с помощью одного стряпчего, обобрал несчастную женщину до нитки. Она с няней и дочерью сбежала на старый хутор, спряталась…

— Постойте, а мне эти подробности к чему? Вышла женщина замуж за подлеца, однако вид у неё приличный, нежная, видать, наивная. Если муж красавец, то вскружил ей голову. Это всё из области женских любовных романов.

— Да, возможно, я увлёкся повествованием. Но муж не знал местонахождения жены.

— И что из этого следует?

Егоров молча достал из внутреннего кармана помятый конверт и положил на стол перед Его сиятельством.

— Позвольте, сначала поясню. Стрельцов не знал, где прячется несчастная жена. Она одарённая, как он утверждает, и у неё есть какой-то артефакт, поклялся, что вернул бы жене ценности, если бы Алёна Павловна решилась и подарила бы ему это кольцо. Но она не подарила, и он обошёлся с ней очень жестоко. Это письмо нашли в личных вещах Назара Стрельцова, и он, не стесняясь, признался, что именно из него узнал о хуторе, где скрывается Алёна.

Граф внимательно посмотрел на посетителя, его пальцы вздрогнули, когда слово «одарённая» прозвучало и повисло в воздухе.

Оказывается, нужная женщина, причём прекрасная, утончённая, находится рядом, а он даже не почувствовал?

Но смог взять себя в руки, открыл конверт, достал послание, прочитал и побагровел.

Егоров лишь заметил:

— Это письмо, великая подлость, но увы, я не могу этого человека призвать к ответственности, тут как бы всё в рамках закона. Доброжелатель сообщает мужу, где скрывается его жена, причём в таких похабных красках, что читать противно. И я надеюсь, что вы проведёте беседу, и сделаете выводы. А мне пора, я приехал за Алёной Павловной, она потерпевшая в деле Стрельцова, должна дать показания, и мы сделаем всё, чтобы она получила свободу от тирана мужа. Всего хорошего, я всегда в управе, если у вас появятся вопросы, мало ли, то по фамилии меня можно найти и вызвать.

— Да, конечно, всего хорошего.

Едва сдерживая бешенство, граф позволил гостю выйти и тут же крикнул секретарю:

— Магдалену ко мне, сейчас же!

Глава 19. Подлость без границ

— Ах, милый друг, вы нашли клад, а кричите так, словно я провинилась.

Вбежала летящей походкой, окружённая облаком тончайшей кисеи, с распущенным чёрными, сияющими локонами и горящими глазами, Магдалена постаралась произвести возбуждающее впечатление на своего влиятельного любовника.

Но осеклась, как только увидела лицо Льва Николаевича и его едва заметный тик на правом глазу.

Опыт ей подсказал, что ничего хорошего из предстоящего разговора не последует. Замерла, осторожно отступила, но крик графа не позволил сбежать:

— Заприте дверь!

— Ч-что произошло? — девица вздрогнула всем телом, обхватила себя руками, защищаясь, и встала в позу, просто так она не сдастся.

— Это ты мне объясни, каким это образом, ты знаешь главаря преступной банды? Откуда?

— К-кого? Вы в своём уме? Я невинная девушка, занималась музыкой и искусствами, никогда бы и в голову не пришло водить такие пошлые и опасные знакомства.

Граф хмыкнул, способность выкручиваться у Магдалены не отнять.

— Допустим. Но как ты узнала имя Алёны, до того, как она оказалась здесь?

— Ах это? Ну-у-у-у, мне подсказали, она сводит с ума Архипа, а сама замужняя. Живёт во грехе, наш управляющий к ней бегает. Это недостойное поведение, разве нет?

— По сути да, но очень любопытно подобные обвинения слышать от шлюхи, и ты ведь не в театре играла, а на игорных вечерах, на рояле исполняла, пошлые мелодии и романсы в откровенных нарядах. Там со Стрельцовым и завела знакомство?

— У меня много знакомых, лично я его не знала и знать не хочу. Я лишь не хотела, чтобы вы встретили эту женщину.

Магдалена вдруг решила нападать и выдвинуть свои претензии к графу.

— Вот как? В борьбе за моё сердце и постель все средства хороши, даже такие, что несчастная Алёна лишилась всего?

— Но вы её буквально пожирали глазами, даже клад вас не заинтересовал. Такие тихони с оленьими глазами и длинными ресницами – кого угодно с ума сведут. Муж свихнулся, Архип, и вы туда же! Я вас спасала от магии этой ведьмы!

— Только эта ведьма может выносить и родить мне наследников. Только она! И ты за свои злодеяния ссылаешься на ткацкую фабрику, где тебе самое место. Дознаватель привёз мерзкое письмо, где ты описала чуть ли не оргии в доме несчастной Алёны, и что она за деньги продаёт себя. Такой мерзости я не ожидал. Все наряды и украшения у тебя отберут, дадут пару простых платьев и отвезут завтра же! Пошла прочь, и чтобы ты понимала, чего лишилась, благодаря своему поступку перечислю: я для тебя купил приличный дом, подготовил огромное содержание, ты ни в чём бы не нуждалась, но твоя подлость сэкономила мне уйму денег. Марфой родилась и Марфой помрёшь, даже этого женского имени недостойна!

Марфа покрылась пятнами, не в силах сдержать эмоции, упала перед любовником на колени и завыла:

— Я люблю вас! Бес попутал, это от любви…

— Я не могу на тебе жениться, ты бы умерла в страшных муках, забеременев, всё ещё хочешь быть моей?

Ничего не понимая из сказанного, но, рыдая с завываниями, она так и осталась лежать на полу. Лев Николаевич обошёл бывшую любовницу и отдал приказ о ссылке Марфы на ткацкую фабрику.

— Три года обязательных работ, а потом пусть идёт на все четыре стороны.

— А оплата? — уточнил секретарь.

— Как всем, никаких привилегий. Все подарки и красивые наряды оставить здесь, выдать платье горничной и отвезти в телеге завтра.

— Слушаюсь.

— Постой, это ещё не всё, карету мне заложи. В ночь едем в город, клад отвезём с охраной, и Архипу ничего не говори!

Секретарь сначала не понял, к чему такие замысловатые указания, но поспешил исполнять.

Воистину день переполнен эпохальными событиями.

Архип Романович где-то пропал, что к лучшему, карету графу заложили довольно быстро, загрузили некоторые вещи, и сундук с драгоценностями, ни с кем, не простившись Лев Николаевич, умчался догонять женщину своей мечты.

В это время двое слуг силой втолкнули Магдалену в её покои к «надзирательнице».

— Сударыня, вам надлежит самой переодеться, ваша служанка более не смеет вам прислуживать.

— Лучше убейте меня! Жестокие люди! Радуетесь моему краху. Но ничего, и на моей улице будет праздник. Рано или поздно я получу удовлетворение…

— Полно вам стенать, как в театре, ей-богу. Переодевайтесь, все вещи приказано забрать, вот ваши новые наряды, а завтра на телеге на фабрику. Это что такое вы сотворили, что Его сиятельство так взбеленился?

Пожилая, но очень крепкая и строгая служанка выгнала любимую Нюшу из покоев бывшей госпожи, и теперь сама следит за сохранностью нарядов и ценностей.

— Помоги мне хотя бы расстегнуть пуговицы, видишь, недотягиваюсь.

Магдалена не привыкла отступать, сейчас нужно только потянуть время и потом…

Служанка помогла расстегнуть пуговицы, и снять прекрасное платье. И тут же отстегнула колье и выдернула серьги из ушей.

— Это останется в графстве.

— Смотри не прихвати, а то украдёшь, а на меня свалишь, знаю я вашу сестру, всё готовы из-под хозяйского носа умыкнуть.

— По себе судите, сударыня? Не все такие подлые, и не зыркайте так на меня, а то без графской защиты я и руки распустить могу, мало не покажется.

В этот момент в коридоре послышался голос Архипа Романовича.

Магдалена тут же завопила через дверь:

— Эй, Архип! Граф-то твою крольчиху поехал спасать, только она ему родить наследника может, а ты дурень, остался с носом. И меня лишился!

Дверь распахнулась, на пороге возник разъярённый Архип.

Женщины чуть отступили, но Магдалена всё же повторила свои слова.

— Он заберёт твою крольчиху, она видать, одарённая, а нашему графу только такая и нужна. Всё, проспал ты свою зазнобу, а меня на ткацкую фабрику выкинут, чтобы не мешалась под ногами. А я всего-то её мужа вызвала, чтобы забрал отсюда свою подлую жену.

— Тварь, фабрика для тебя слишком лёгкое место, как управляющий, имею право сослать тебя на рыбный завод, чистить рыбу, за то, что сделала, это вполне достойное наказание.

Развернулся и сбежал, что-то крикнув лакеям по дороге в конюшню.

Служанка рассмеялась в голос:

— Ну вот, накликала дура себе проблем на шею. Была тёплая фабрика, а будет вонючая рыболовня. От рыбной вони потом годами не отмоешься! — собрала все вещи в узел, драгоценности в карман, вышла и заперла дверь, намереваясь «забыть» об ужине для подлой «бывшей госпожи».

Когда шаги в коридоре стихли, Магдалена вздохнула, будучи опытной пронырой, достала из тайника за картиной внушительный узелок с драгоценностями, документы, проверила узкое окно в будуаре, открыла его и, пользуясь прикрытием большого куста роз, вылезла на карниз. Надо было простыню или шору привязать, но тогда бы все заметили побег.

— Ой! Ну, один раз исцарапаюсь в розах, зато потом воля…

Она изловчилась, опустилась и повисла на карнизе, вздохнула и отпустила руки. Острые шипы роз мгновенно поцарапали ноги, зацепили юбку, но спасли от ушибов.

Только вдохнула воздух свободы, как за спиной услышала знакомый голос Архипа Романовича:

— Вы, сударыня, далеко собрались? Выбирайтесь, вас запрут в карцере до утра, а потом сошлют на фабрику, бежать, конечно, можно. Но вы же понимаете, что первый раз за побег вас накажут, а потом и высекут. Не усложняйте себе жизнь.

— Я стараюсь спастись. А вот ты, прямо сейчас всё теряешь, она тебе не достанется. Заткнёшься и будешь молчать, как холоп перед графом. Я, по крайней мере, пыталась бороться! А ты как кролик, такой же милый и глупый.

Глава 20. Побег Магдалены

Какое счастье, что Его сиятельство стремительно уехал, и ещё большее счастье, что Архип только и успел, что передать Магдалену Кузьме с коротким приказом запереть.

Красавчик и не понял, с чего вдруг БАРЫНЮ и запереть?

— А?...

Но управляющий так быстро умчался, что парень совершенно ничего не понял, может не запереть, а охранять?

Магдалена закатила глаза и, пользуясь тем, что эта часть усадьбы не оживлённая и, скорее всего, старшего лакея и грозную горничную они не встретят, то у неё есть слабый шанс спасти ситуацию.

— Милый, ты знаешь, что произошло?

Она наклонилась, неприлично высоко задрала юбку и показала свою исцарапанную ножку выше колена, рассчитывая на дикое возбуждение неопытного и слишком красивого юноши.

Сработало! О чём его штаны мгновенно и сигнализировали.

Он вздрогнул, застонал и отвернулся, густо покраснев.

— Я влюбилась в тебя, граф об этом узнал и меня разжаловали. Ты же знаешь, кто я?

— Н-нет! — простонал Кузьма и повернулся, плевать на свой срамной вид, смотреть на эту женщину хочется бесконечно.

— Я куртизанка. Это значит, я жрица любви!

— Шлюха, что ли? — вмиг обрушив весь романтизм обольстительной операции, выдал Кузьма и улыбнулся.

— Нет, впрочем, неважно. Мне очень плохо. Очень! Честное слово. Меня считают падшей женщиной, а я лишь слабая…

В этот момент Кузьма проявил свой недюжинный ум, задав всего один вопрос:

— Госпожа, вы от меня-то чего хотите? Любви? Ласки? Или помощи?

— Хм! А всего! Мне нужно в город, но если меня повезут завтра, то это очень плохо закончится. Если ты отвезёшь меня сегодня…

— А вы за это лишите меня, ну то есть сделаете мужиком? Я согласен. Бричку заложу сам, отвезу через старую дорогу, наши и не увидят. Но всё по-честному сейчас и на сеновале.

Не успела Магдалена простонать своё: «Да!», как Кузя дёрнул её за руку и потащил среди старых кустов роз на сеновал за расплатой.

Сильный оказался и проворный. Крепкими руками поднял над собой и закинул на первый ярус сена, сожалея, что нельзя полностью раздеть и насладиться этой сладкой женщиной так, как того хочется.

— Но спешить не будем, я хочу запомнить этот день! Можешь ничего не делать, я сам…

Опешив от такой осведомлённости и наглости, Магдалена откинулась на ароматное сено, раскинула руки и, предвосхищая самый скучный акт, принялась терпеть.

Ожидаемо её юбка взлетела, оголив стройные ножки, а простые панталончики медленно, слишком медленно сползают с тела, приоткрывая то самое, что она ежедневно с особой тщательностью готовит для графа.

— Ух, какое оно у тебя, чистое…

— Я же не баба.

— Можно?

— Да, договор есть договор. Ой. Ты что такое делаешь? О боже, тебя кто научил такому?

— Само, само получается, ах какая ты... Ох…

Пальцы жрицы любви сами собой начали расстёгивать пуговицы на лифе.

Он явно её обманул, вот точно, всё он знает и умеет. Но каков, а…

Таких ласк она даже от самых заядлых любителей женщин не получала. Кузьма совершенно не стесняется ничего, просто действует по своему желанию, заставляя женское тело таять, дрожать и требовать продолжения.

— О, да! Котик. Какой ты котик! Ещё, вот тут, да…

Её тело изогнулось, дрожью пронзил оргазм, да такой, что показалось, искры из глаз посыпались.

Несколько бесконечно приятных минут он целовал и ласкал её тело и наконец решился на то самое. Стащил с себя штаны и рубаху, лёг сверху и не в силах долго терпеть, поддался инстинктам, несколько крепких толчков и застонал от блаженства.

— Ты… Я у тебя не первая…

— Так, первая. И лучшая. Но, разве ж ты посмотришь на простого парня. Сейчас немного отдохну, ещёраз поцелую тебя на прощание и пойду запрягать… Сладкая моя, медовая.

— И как с тобой прощаться-то теперь!

— Что, понравилось? — он откинулся на колючее сено, не стесняясь своей наготы и расслабленности, заставил Магдалену привстать и ещё раз внимательно и оценивающе осмотреть «товар». Прикидывая, потянет ли она в столице такого любовника, или он ей не по карману. Но больно хорош. Ох, как он хорош.

Вполне возможно, что он хищник, пока необтёсанный, грубый, но пройдёт время, он научится и станет сердцеедом, разобьёт ей сердце и ещё дюжине богатых дам, найдёт себе богатую дурнушку, женится и…

— Жаль с тобой расставаться, но я должна уехать в столицу.

— Да я и не напрашиваюсь! Мне и тут хорошо! Пойду запрягать, пора ехать, а то стемнеет.

Он с проворностью кота натянул на себя одежду, ещё раз поцеловал Магдалену, как ему захотелось и спустился, прошептав, чтобы она собиралась, бежать придётся быстро.

— Да, я сейчас натяну на себя одежду, но ты поможешь мне спуститься?

— Конечно, помогу, сладенькая моя. Меня до завтра никто и не хватится, если хочешь, могу тебя и в столицу отвезти. Но мне бы денег, заплатить за постой, доедем до харчевни на перекрёстке, потом переночуем, если захочешь, то и в одной кровати, и к обеду уж столица.

— Какой ты… Хорошо, деньги у меня есть, я оплачу всё, понимаю, на какие ты риски идёшь. Возьми немного еды в дорогу и воды чистой.

— Будет исполнено, моя госпожа!

Слуги после отъезда Архипа расслабились, кто-то на гитаре играет, кто-то в карты режется, кто-то спит или своими делами занимается, внеплановый выходной, наконец-то! На конюшне никого нет, во дворе и тем более пустынно. Беглецы беспрепятственно выехали из поместья по мягкой грунтовой дороге напрямик через поле на тракт. Магдалена даже не оглянулась. Не ожидая, что она ещё раз когда-нибудь сюда вернётся.

Глава 21. Лечение

Единственное, чего я очень боялась за время поездки в карете, что дочь испугается Семёна Даниловича, пришлось прошептать, что после нападения и пережитого ужаса, она боится мужчин.

Он улыбнулся, сдвинулся в дальний угол напротив нас, задумался и потом очень тихо предложил:

— Это серьёзно, её надо показать лекарю, у нас есть женщина, очень хорошо чувствует детей, одарённая. Нам с вами в управу только завтра, а сейчас предлагаю сразу проехать к Ольге Михайловне, она посмотрит девочку и скажет, что нужно сделать, и скорее всего, гостиница вам не подходит, у меня есть знакомые, они вас приютят на некоторое время.

— Спасибо.

— Послушайте, граф мне сказал, что лично в вас заинтересован.

Я даже не поняла, почему так зло посмотрела на Егорова, что он смутился.

— В каком это смысле? Он видел меня от силы минут пять, мои кролики изрыли его сад.

— Есть одно обстоятельство, вы и ваши животные нашли для него клад, но и это не всё. Его куртизанка, назовём эту женщину так, сообщила вашему мужу в письме, о вашем тайном укрытии. Потому Стрельцов и приехал. Граф такие вещи считает подлостью и не прощает, по сути, вы всё потеряли из-за этой женщины. Ему не так сложно вас обеспечить всем необходимым. Не слишком богатое содержание, но и безбедное. Для одинокой, разведённой женщины, и с малышкой на руках – идеальный вариант. Богатые любят заниматься благотворительностью.

Моргаю, сказала бы что-то эдакое, да доченька на руках притихла.

— Простите, вы на что меня уговариваете?

— Уговариваю просто принять помощь и не делать поспешных выводов и резких движений.

Его голос вдруг приобрёл отеческий тон, а я смутилась.

— В каком смысле?

— В таком, вам бы следовало оставить девочку в поместье графа, съездить на пару дней в город, уладить дела и вернуться. Но вы сейчас испытываете шок, боль, страх и не можете реалистично смотреть на ситуацию. Поэтому я лишь прошу вас прислушаться сначала к моему совету, потом к совету Ольги Михайловны, а после всех дел принять помощь Его светлости. И усмирить гордыню, она вас защищает, но поверьте, никто вас не посчитает падшей, если кто-то из сильных мира сего протянет вам руку.

Он выговорился, и я, не зная, что ему ответить, молча уставилась в окно. Ситуация тупиковая, а у меня другой и не бывает, если *опа, то на всю катушку.

На удивление доехали мы быстро, но на улице уже появился оранжевый предзакатный свет. С любопытством смотрю в окно на типичный провинциальный городок. Однако в центре есть вполне солидные здания, эдакий Санкт-Петербург в миниатюре.

Красиво, уютно, зелено и чисто. Неплохой город для жизни. Может быть, и прав господин Егоров, если граф решил оказать спонсорскую помощь, тем более я ему столько золота наша, то не стоит фыркать.

Карета остановилась, Егоров тихо попросил извозчика отвезти нас к лекарке. И буквально через пять минут мы оказались перед небольшим белым домом, и нас тут же встретила пожилая женщина в белом переднике, видимо, к ним кареты просто так не приезжают, всегда по делу.

— Малышка напугана погромом, несколько дней мы с ней лежали в горячке, а теперь приехали за помощью, — этого пояснения оказалось достаточно.

— Пойдёмте, Ольга Михайловна вас примет.

Мне подумалось, что это правильное решение, забрать с собой дочь. Вот сейчас её осмотрят, помогут, и я успокоюсь.

— Проходите, не стесняйтесь, — медсестра проводила меня в просторный кабинет.

Вхожу и понимаю, что пытался до меня донести Архип.

Магия в этом мире существует. Не такая, как в фильмах про волшебников, иная, скорее как сила и харизма, или как способ лечения, внушения.

Другими словами, вино из воды они не делают, хочется верить, что нет.

За небольшим столом сидит приятная, пожилая дама, она как типичный врач, что-то записывает в книгу, показала мне на удобное кресло. И когда закончила писать, подняла взгляд, скорее пронзила меня взглядом, похоже, всё поняла и теперь решает, как со мной быть?

— Добрый вечер, несколько дней назад мы пережили нападение…

— Добрый вечер, да, я уже вижу трагедию. Подлость этого мужчины не знает границ, у девочки разрушена главная опора в жизни – доверие отцу. Это серьёзное потрясение.

— Вы сможете нам помочь?

— Да, я проведу несколько сеансов магического сна, мы залечим её память, переведём её душевное состояние в состояние покоя и доверия. Понимаете, о чём я говорю?

Киваю, она не лекарка, она психолог!

— Простите, могу задать дурацкий вопрос, а вы случайно, не такая, как я? Психолог? — мой голос перешёл на едва слышный заговорщицкий шёпот.

Ольга улыбнулась, мне и без её подтверждений стало понятно, что я здесь не одна такая. Вот так поворот. Это какой-то рай для потерянных душ?

Но задавать подобные вопросы не хочется.

Не хочу узнать ещё что-то такое, от чего разум вскипит. Хватит с меня новостей.

Ольга встала из-за стола и забрала у меня Полину.

— Она очень слабо реагирует на изменения. Это плохо. Я оставлю вас у себя на несколько дней, это не обсуждается, сестра сейчас отпустит вашу карету, а мы о вас позаботимся. Первый сеанс проведём прямо сейчас. Ох, вовремя вы приехали.

— Простите, не представилась, меня Алёна Павловна зовут, — еле успеваю за лекаркой по коридору, она остановилась у белой двери, и я её открыла.

— Вот ваша комната, располагайтесь, через час я вашу девочку верну, вы пока можете поужинать, на первом этаже кухня, можно брать всё, что понравится.

— Спасибо огромное, но у меня нет денег платить.

— Это не так важно, у нашей больницы есть богатые меценаты. Можете помогать мне, любая помощь приветствуется. Хоть полы помыть, или окна, или на кухне. Всё, я пойду проводить сеанс, а вы отдыхайте.

Она резко развернулась и почти убежала в какой-то другой кабинет.

Отдыхать? Я с ног валюсь от усталости. Но в кухню спустилась, нашла на буфете, завёрнутые в белую ткань свежие пироги, чайник можно согреть на керосинке, я скорее собрала себе простой ужин, и чуть не силой заставила себя съесть кусок кулебяки, запивая травяным чаем.

Вернулась в комнату и прилегла на кровать, а очнулась, когда поздно вечером Ольга положила рядом со мной спящую Полину.

— С ней всё будет хорошо, первый сеанс уже помог, завтра утром после завтрака повторим, и, возможно, она сможет погулять с вами по городу. Это будет показатель, а дальше посмотрим. Не переживайте, всё будет хорошо!

Она пожала мою руку и вышла, тихо прикрыв дверь.

Этот мир очень странный.

Все мои устои уже не единожды пошатнулись, и теперь я понимаю, что пора отбросить свой аршин, здесь всё иначе и я должна настроиться на восприятие, наблюдать и учиться.

Полина спит, такая хорошенькая и спокойная, и я тоже уснула. Завтра встречусь с врагом, не пришлось бы мне потом проходить десять сеансов гипноза.

Глава 22. Архип Романович

«На кону жизнь!»

Единственная мысль, что подстёгивает Архипа Романовича не хуже, чем он подстёгивает коня, у графа четвёрка, быстрая карета и фора в час, может быть меньше.

— Как не понял этой заковыки, он ведь действительно все эти годы искал себе одарённую жену. А я дурень сам привёл Алёну к нему в поместье, показал и могу её лишиться.

Последние слова болью вонзились в сердце.

Алёна для него теперь тоже жизнь, и как там эта ведьма Магдалена сказала: «Заткнёшься и будешь молчать, как холоп перед графом».

— Нет, не заткнусь и молчать не буду.

Единственное, что настораживает, — как Алёна его оттолкнула. Если он ей противен, то тут уже ничего не поделать. Но рискнуть надо.

До города остался всего лишь один ровный отрезок после небольшого перекрёстка. Впереди показалась карета графа.

Архип придержал коня. Нужно настроиться, почувствовать её след, вряд ли Лев Николаевич знает, где искать Алёну.

— Вот же дьявол, ему и не надо чувствовать, он заедет к дознавателю и узнает, где она остановилась.

Не успев поразмыслить над последствиями, заставил коня мчаться вдогонку, и не обгонять, а остановить карету, преградив путь. Не обращая внимание на четырёх вооружённых охранников, громко и довольно дерзко крикнул:

— Ваше сиятельство, разговор есть! — так крикнул, что кони вздрогнули и дёрнули карету.

Граф, прекрасно понимая, что разговор простым не будет, открыл дверь. Слегка подался вперёд и отдал короткий приказ сопровождению.

— Оставьте нас!

Охрана отъехала на почтительное расстояние.

— Лев Николаевич, вы поспешно уехали, а распоряжений не оставили. Магдалена решила сбежать, что с ней делать?

Граф заметно выдохнул, показалось, что Архип не понимает в чём причина поспешного побега в город.

— Сбежала? Надо же, какая змея. Она наказана, сослать на ткацкую фабрику. Только ради этого столько суеты? Не задерживайте…

— Нет, Магдалена снова под замком, хотя уверен, что она и с фабрики сбежит. Плевать на неё, важнее, что она открыла мне ваш секрет.

— Какой секрет, — Его сиятельство мгновенно помрачнел.

— Что только Алёна может вам родить наследника, я не юлю и не пытаюсь перехитрить обстоятельства. Говорю предельно ясно. Алёна – моя жизнь, я тоже одарённый, и таким, как мы суждено быть вместе. У вас, как я теперь вижу, чернота проклятья, и особенная жена не решит вашу проблему. Не на вас, так на вашем ребёнке всё закончится, вам надо лечиться, а не искать очередную несчастную женщину, поэтому Алёну не отдам! Надеюсь, вы меня верно поймёте!

— Да как ты смеешь? Мужик! Указывать мне, графу, своему господину!

— Не такой я и мужик, тоже дворянин. Однако сути это не меняет. Можете меня хоть на дуэль вызывать, но я не отступлю. Тем более знаю, где она сейчас, потому что чувствую, а вы нет.

Архип не дожидаясь, пока Его сиятельство сообразит и свистнет своих охранников, пришпорил коня и помчался в город, скорее запутать следы.

Карета также стремительно сорвалась с места, стараясь не упустить одинокого всадника. Но куда там, его след уже затерялся где-то в пригороде.

Архип едва успел придержать коня на въезде в город. Из-под копыт разлетелись курицы, псы залились лаем, но не посмели подбежать к коню колдуна. Он выбрал самую узкую улочку, чтобы карета не протиснулась. Несколько минут и окончательно оторвался от преследователей.

Его словно на канате тянет к Алёне, с такой силой, что и за тысячу вёрст бы почувствовал, где она сейчас. Против магической привязки графу не устоять. Одно плохо, у любимой такой тяги нет, а скорее наоборот, она боится, и любое неверное движение может её спугнуть.

Мысли как пули отрывисто свистят в разуме, и как поступить правильно? Как не испортить всё?

Ни единого верного варианта так и не появилось.

Вот и то самое праведное место, где укрылась любимая.

Белый особняк, лечебница, старая и давно знакомая, Архип улыбнулся, спустился с коня и вошёл во двор через узкую калитку.

— Ага, примчался! Давненько тебя не было, внучок! За ней?

— Угу! Тянет так, что жилы в узел завязываются, но увы, она меня знать не хочет, — внук вздохнул и обнял свою моложавую бабулю. Нежно поцеловал в щёку и позволил отвести себя в дом.

— Девочка очень плоха, да и мать не лучше. Натерпелись они, горемычные, это ж надо, какой подлец, муж. Не спеши, дай ей время.

— Я бы и не спешил, да граф решил на ней жениться, учуял, что есть в Алёне сила. Сглупил я, привёз в поместье. Он её увидел и теперь не отступит.

Простонал и опустил голову, словно не Назар, а он виновник всех несчастий Алёны.

— Умеешь ты выбирать соперников. Они спят, тебе постелю недалеко, охранять будешь зазнобу свою. Не графа бояться надо, а её мужа и подельников. Бандиты от неё так просто не отстанут, с таким-то даром.

— Отобью её и спрячу.

— Или она предпочтёт спрятаться в замках графа – самое надёжное укрытие, но счастливое ли. Ложись отдыхать, утро вечера мудренее. Не нам решать, а Алёне.

Уставший Архип прошёл в небольшую комнату, ощутил, что за стеной спят Полина и Алёна, сам лёг и вмиг отпустило, магия перестала корёжить и винтом закручивать.

— Всего-то и нужно быть рядом…

Глава 23. Ты моя крепость

Утром у меня появилось настойчивое желание надеть бронежилет!

Да, именно с такой мыслью я и вырвалась из пугающего сна, блуждала в каком-то подвале, искала выход, а вокруг меня постоянно появлялись всякие нелюди, бандиты и прочие гады, каких совершенно не хочется встречать ни во сне, ни наяву.

Почему не ружьё, а именно бронежилет, так и не поняла. Но спать уже не могу, на узкой постели с дочкой вроде и выспалась, но руку отлежала, шея занемела, и вообще, я снова расклеилась. А может быть, и не склеилась, после прошлого «свидания» с «мужем».

Вторая мысль, как же надоела кочевая жизнь, кажется, ещё больше, чем нищета и страхи. Сейчас бы встать, зная, где у меня всё, понимая, что делать, как и когда, а главное, зачем.

И такое горькое разочарование меня накрыло ледяной волной, что не сдержалась и всхлипнула. Денег нет и не предвидится, дочь на руках, кролики мои остались в поместье, куда я уже не рискну вернуться, из-за непонятных взаимоотношений с управляющим.

В ту секунду, когда я уже морально подготовилась к тому, что сама попрошу помощи у графа, дверь тихонько открылась, и мне даже голову от подушки не пришлось поднимать.

Знакомая, жаркая волна тепла заполнила комнату, обволокла защитой и согрела.

Архип, явился, не запылился, кажется, он теперь никогда от нас не отстанет.

— Как ты нас нашёл? — с трудом, чтобы не разбудить дочь, приподнялась на руке и смотрю на его взволнованное, но такое довольное лицо, что невольно улыбаюсь в ответ.

— А я вас и не терял!

— Но нас же увезли, так, подожди, на кухне поговорим, Полину сейчас Ольга Михайловна заберёт на лечение.

Осторожно встаю с постели, собираю волосы в высокий хвост, поправляю платье и подставляю два стула к кровати, загораживая доченьку, чтобы она случайно не свалилась во сне.

— Ольга Михайловна и есть моя бабушка.

— Что? — я вскрикнула и зажала рот ладонью, чтобы не разбудить Полю, — твоя бабушка, да ей на вид лет сорок!

— Она одарённая, ей уже очень далеко за семьдесят, лечит всех, но детей более всего. Она такая же, как и ты.

Потрясённая новой дозой откровения, опустилась на стул и тру виски руками, это какая-то ловушка. Замкнутый круг.

Куда бы я ни двигалась, везде попадаю на одарённых, или разговоры о них.

— Я собираюсь проводить тебя в управу, не хочу, чтобы ты туда одна пошла! — он присел передо мной на корточки и теперь шепчет так, что и отказать нельзя.

— Да, но нет! Нет, нет! Тебе нельзя!

— Это почему? Ты одна и беззащитная, значит, можешь, а я нет? Не могу тебя пустить, за Полиной бабушка присмотрит, как за родной. А я за тобой.

— Ты забыл?

— Что?

— Выстрел! Ты ранил из ружья бандита, они могут на тебя тоже дело завести, он хоть и подлец, но человек. Подстрелил подонка, а посадят тебя, как за человека. Нет! Ты останешься с Полиной. А я с Семёном Даниловичем сама справлюсь.

Архип засиял, улыбнулся и поцеловал мои руки, я сначала не поняла, а потом к-а-а-ак поняла-а-а.

Он подумал, что я за него так сильно переживаю.

Но я и правда переживаю. Это же нормально переживать за друга.

Наши взгляды встретились, мы думаем об одном и том же. Он для меня успел подняться на несколько ступеней, и уже друг, а я для него была свет в окне, а стала родной, заботливой и любимой?

Вот и поговорили, каждый понял ситуацию по-своему, но у Архипа для меня ещё один сюрприз припасён, и он просто не знает, как меня «обрадовать».

— Я примчался с неприятными новостями.

— Как будто у меня хоть одна новость приятная, говори уж, что ещё?

— Граф решил на тебе жениться! — Архип не умеет делать культурную подводку к шокирующим новостям.

— Что? — мой очередной возглас разбудил Полину, но она не захныкала, а улыбнулась.

Пришлось прерваться с шокирующими новостями и заняться дочкой, Архип полил мне на руку над тазиком, я умыла Полину, поправила её платье, потом туалет на первом этаже, тоже по очереди, и самое удивительное, дочь спокойно пошла на руки к «дяде», даже не муркнула, а я-то боялась, что она сейчас снова закричит от ужаса.

Лечение Ольги Михайловны сработало, даже с первого раза или это спокойная аура Архипа?

С моей многострадальной души упал очередной тяжелющий камень. Так или иначе, лечение помогает.

Ещё раз умылись в общей помывочной, как в типичных больницах нашего мира. И поспешили на кухню.

Удивительно, как у нас вместе всё спорится-получается быстро и без напряжения. Дочка сидит за столом, я режу пироги и готовлюсь заварить чай, а Архип уже поставил чайник, но и про самовар не забыл, много народа сейчас на завтрак спустятся.

— Так что ты сказал про графа? Мне не послышалось?

— Нет. У него проклятье, можно я по порядку расскажу? — он поставил перед Полиной тарелочку с пирогом и чашку с чаем. Для нас я сама всё подготовила.

— Нужно! Можно издалека, только не затягивай, дознаватель может в любой момент приехать, — говорю строго, прям хозяйка, куда деваться. Надо бы сбавить лишние командные обороты.

Улыбаюсь и сажусь напротив Архипа, готовая выслушать любую небылицу, лишь бы не про бандитов и долги.

— Рядом с тобой мой дар открылся, не такой сильный, как у Ольги Михайловны, но недуги я теперь тоже вижу. Удивительно, как я раньше не замечал чёрной метки на графском роде Безуховых.

— Чёрной метки? — я откусила пирог, но жевать забыла, магические секреты не перестают удивлять.

— Его прапрадед заключил магическую сделку, типичную для жадных людей – деньги, богатство, власть, и за это продал душу. Но не уточнил, что душу не одну, но и последующих поколений. Лев Николаевич бездетный, на нём род закончит своё существование, амулет утерян, и его спасёт, только такая, как ты. Его да, но его детей уже ничего не спасёт.

— Ничего себе, а лечение есть? — жую и слушаю, словно меня это тема вообще не касается, даже не сообразила, что дети графа, вроде как, и мои? Если он меня выбрал.

— Да, есть. Не самое простое, но такие люди привыкли за лечение платить, а не лечиться.

— В каком смысле, а разве это не одно и то же? — я посмотрела на дочку, ведь мы её тоже лечим.

— Его лечение, это год в неустанных молитвах за род в монастыре. Подвижничество, и не самое простое. Другого варианта нет! Но не каждый решится. Он будет искать таких, как ты, чтобы жениться, таких, как я, чтобы проводить бесполезные обряды. Потому – замкнутый круг. Но денег он тебе пообещает очень много…

В кухне повисла удушающая тишина. Архип думает, что я выбираю между деньгами и свободой, а я жду от него других слов. Не дождалась и спросила сама:

— А что обещаешь ты?

— Я же уже сказал, всё! Жизнь, защиту, любовь, и ферму с кроликами, много кроликов!

Моё серьёзное лицо невольно расплылось в улыбке. Даже не поняла, почему именно ферму, но он тут же и пояснил:

— Одарённым среди людей непросто, нам придётся жить уединённо, подальше, и рассчитывая только на себя.

Он уже всё за нас решил!

— Но ведь никто не знает, ни про тебя, а уж про меня и тем более, ведь Фортуна…

Смотрю на него и понимаю, что ничегошеньки пока не понимаю.

— Ты выдашь себя, как только почувствуешь очередной клад, пропажу или украденного коня, о котором думают его хозяева и ищут.

— Да, ну-у-у…

— Ну да! Потому я и не хочу тебя отпускать одну в участок.

Архип протянул руки и пожал мои пальцы, едва-едва, но даже этого хватило, чтобы понять, этот мужчина не шутит и теперь готов на многое, если не на всё, лишь бы со мной ничего плохого не произошло.

Впервые за долгое время страх и паника отступили.

Глава 24. Возмездие

Наш разговор не успел достичь кульминации, той самой, о которой мечтает Архип, чтобы я выбрала его и сказала: «Да!» ему лично и ферме, и нашей новой жизни. Пауза немного затянулась, я протянула время и только решилась, как в кухню вошла Ольга, и так улыбнулась, словно мы её любимые котятки, и она счастлива, что у нас всё наладилось.

— Вот вы где, мои милые, ох, как приятно на вас смотреть. И самовар уже закипает! Молодцы, детки. Значит, так поступим, сейчас я Полюшку забираю на лечение, потом с ней останется Архипушка, а за нашей мамочкой уже приехала карета из управы.

Она проговорила эти новости и распоряжения с улыбкой на красивом лице, чтобы не напугать меня, Полину, да и Архипа, ведь он собрался ехать со мной, но разве с такой «бабушкой» поспоришь?

— Всё, Архип Романович, тогда вы остаётесь с Полиной! Слышали, что вам бабушка сказала, вот и не извольте вредничать! Доченька, ты с бабушкой останешься, я скоро вернусь, хорошо?

Дочка погрустнела, но стоило Ольге взять её на руки, улыбнулась.

И я пулей выбежала, «обрубая все хвосты», не хочу, чтобы Архип себя подставлял под неприятности. Если что, вообще скажу, что бандиты сами друг друга перестреляли.

— Алёна Павловна! Доброе утро! Всё ли хорошо? — у крыльца меня встретил Егоров.

— Всё отлично, мы же недолго? Боюсь дочь одну оставлять.

— Как пойдёт, дел, увы, много. Часа за два, надеюсь, управимся, может, быстрее. Вам придётся свою версию событий на пасеке продиктовать, мы запишем, проверим, а вы подпишите.

— На ферме?

— Ах, да! На ферме, конечно.

Семён Данилович слегка сконфузился и быстро помог мне сесть в карету. А я задумалась, над показаниями. Реально упоминать выстрел Архипа нельзя. Скажу, что он выстрелил в воздух и всё. А про то, как со мной муж обошёлся до побега на ферму – скажу, что память после глубокого обморока отшибло. Пусть Ганну разыскивают и всё узнают.

Продумав эти версии, мило улыбнулась дознавателю.

Проехали каких-то минут десять по улицам города, сейчас уже и народа больше, и карет, и телег, без светофоров пришлось и в «пробке» постоять. Но я в это время с любопытством рассматривала обывателей, их быт, дома. Кроме поместья, деревни и своей фермы ничего и не знаю об этом мире.

Люди, словно в ожившем кино. Массовка исторической реконструкции, так всё интересно выглядит, аутентично, забавно. И теперь это моя данность, к какой нужно привыкать. И не просто привыкать, а стараться не выделяться.

— Вы так увлечённо рассматриваете людей?

— А? Что? Ах, людей, нет, просто смотрю на одежды, мечтаю шить душегреи из меха.

— Хорошее дело. Позвольте, я вам помогу выйти.

— Конечно! — пропустила его и подала руку. Стоило встать на мостовой, как ко мне подлетел мужчина, уж такой напористый, что меня отшатнуло от неожиданности.

— Мадам, позвольте представиться, я Фридрих Борис Германович, ваш адвокат!

— Адвокат? А разве меня в чём-то обвиняют? — испуганно смотрю на Семёна Даниловича, а тот на господина адвоката.

— Сударыня, упаси Бог, конечно, вас никто не обвиняет и не посмел бы. Но Его сиятельство нанял меня, для защиты, вас жестоко обидели, унизили, и этого больше не повторится, вы теперь под надёжной защитой графа Безухова!

Приплыли! А ведь Архип предупреждал.

С недоверием смотрю на дознавателя и пытаюсь сообразить, прикинуть, а не слишком ли дорого встанут мне услуги, так называемого адвоката.

— Простите, а сам граф? Он в поместье?

— Нет, он в городе, занят важными делами, но как только освободится, приедет за вами. Он просил не говорить о своих планах, но, кажется, эти самые дела у ювелира, и повезло же вам, ох и повезло.

И снова приплыли – адвокат-сплетник, с ужимками, о природе коих даже предполагать не хочется. Может быть, он и лучший, но точно не самый приятный.

И какие дела у ювелира? Клад сдаёт? И в чём мне повезло? Что он выбрал меня своей невестой, об этом знают все, кроме меня? Очень некрасивая история получается.

Настроение было так себе, а теперь и вовсе скатилось до заиндевелого состояния, как на полюсе холода.

Молча иду за Семёном Даниловичем в типичное административное здание, три этажа, серо-голубая краска на стенах, запах старых бумаг, и курева, другими словами, не самое приятное место для барышни.

— Нам сюда, сейчас запишем ваши показания, потом вы прочтёте и подпишите. После очная ставка с преступниками и обсудим дело о разводе. Сами понимаете, быть женой каторжника – не самая приятная доля. Мы всё сделаем, чтобы дожать этот вопрос, потому вам и нужен этот надёжный адвокат!

Довольно уверенно меня информировал Егоров, и сразу началась работа. Рассказала всё, что знала, а события до побега на ферму, мы так и пометили в протоколе, что, это со слов некой няни Ганны.

Записали, прочитала, подписала.

— Сударыня, теперь не самый приятный момент, мы вам покажем преступников, вы посмотрите на них через небольшое окошко и скажете они или нет.

— Уф! Я боялась, что надо будет лицом к лицу. Да, конечно, через окошко я смогу.

Без лишних слов определила двоих.

— Был ещё один помоложе, но его тут нет.

— По словам Назара, третий сбежал в столицу.

— Но именно он мой дом и поджог! Подлый и опасный! Рыжий такой, дёрганый, щуплый.

— Найдём, может, и уже нашли, сообщат из столицы-то. Имя известно. Не переживайте, а теперь на очную ставку с Назаром, вам бы его уговорить на полюбовный развод. Чтобы не тратить полгода на процесс. Хотя вряд ли, эти подлецы всё сделают, чтобы дольше оставаться в городе, затянет все разбирательства, на каторгу-то никто не хочет.

Семён Данилович сам вроде как предложил вступить в диалог, сам же и понял, что дело это совершенно бесполезное.

Тяжёлая дверь открылась, и я вошла в «клетку зверя», не одна, а с крепким конвоиром.

От «мужа» такой гадостью повеяло, сложно описать словами, наверное, так чувствует себя человек, впервые вошедший в морг или где там патологоанатомы «трудятся», и холод, и страх, и давящее чувство отвращения, когда живое тело в панике замирает, учуяв запах смерти, у меня впервые в жизни возникли такие отталкивающие ощущения. Мгновенно замёрзла, хотелось сбежать, но я должна поговорить с этим ничтожеством.

— Здравствуй, жена! За разводом? Зря надеешься! Мне дадут от силы года четыре, я выйду, и мы заживём с тобой в любви и согласии. За тобой присмотрят нужные человечки, дождёшься меня…

— Не надейся, ты кошмар, о котором лучше навсегда забыть, и мы с дочкой именно так и поступим.

Он пронзил меня ледяным взглядом, улыбнулся, как крокодил, заприметивший новую жертву:

— Я уже осознал свою ошибку, без тебя кольцо – пустышка! Всё, что я делал с тобой – это акт милосердия, я лишь пытался вынудить тебя открыть свой дар, и ты его открыла. Ведь открыла? Ведь так? Молчишь? Значит, я прав, удивлена? Да, у меня тоже есть слабый дар Ты моя, и пусть эти кобели к тебе руки не тянут.

— Алёна умерла!

Сама не поняла, зачем я это сказала. Как под гипнозом нахожусь, и это не он меня околдовал. Это я сама.

— К-как это умерла? А ты?

— Я заняла её тело, совершенно другая женщина, здесь таких полно. И её дар умер вместе с ней. Единственное, что я могу, это позаботится о её дочери. Полина слаба, никаких способностей у девочки нет. А ты всё профукал, если не сказать грубее. И мне плевать, сколько будет тянуться этот развод. Год, десять лет. Граф взялся за это дело, его адвокат из тебя завяжет узлы, думаю, что за то, что ты сдал подельников, на каторге тебе сладко не будет. Вот и всё, что я хотела тебе сказать. На договор я и не рассчитывала. На возврат денег Алёны, тоже не претендую. Такие, как ты быстро всё сбывают и спускают. Ведь так?

Он сидит ошарашенный, не думала, что мои, вполне обычные слова произведут на него такое впечатление. И в этот момент он сглотнул, прикрыл глаза, нет, не жалость в нём, и не тоска по Алёне, он вспомнил о своём бандитском схроне. Всё спрятал, и я вдруг увидела где!

— Я знаю, где ты спрятал деньги, — наклонилась и прошептала, чтобы конвоир не услышал. — Сейчас выйду, и через час откопаю клад. С такими деньгами мне вообще плевать на тебя, приплачу нужным людям, и ты не выйдешь. Стану вдовой, а не разведёнкой! Это гораздо проще, не правда ли?

Разворачиваюсь и делаю шаг к выходу.

— Откройте дверь!

— Стой, ведьма! Ты не посмеешь! Я на тебя донесу! — вопит вслед «муж».

Поворачиваюсь и шёпотом ему отвечаю, сладенько так: «Кто тебе поверит? У меня был потрясающий учитель, Назар Стрельцов, знаешь такого? Вот, научил, как с врагами поступать, спасибо ему, и заупокойную службу, так и быть, закажу!»

И вышла.

Вот это я ему отомстила.

Судя по дикому вою за дверью и звону цепей, ему сейчас голову разорвёт от ярости. Но, сам виноват, нельзя обижать девочек.

— Алёна Павловна, как всё прошло? Он вас не оскорбил? — адвокат подбежал, огорчённый, что не успел на нашем свидании поприсутствовать.

— Замечательно, всё прошло. Просто чудесно!

Ответила, улыбнулась и вдруг почувствовала такую тягу, словно меня кто-то связал и лебёдкой к какому-то месту тянет. Умом понимаю, что надо бы притормозить, но не могу.

Вот ёлки, я снова в режиме поиска кладов, сейчас сама всем и выдам, и клад мужа, и свои способности.

Глава 25. Бум и я попала

Ужасное состояние с каждым шагом усиливается. Я – зомби, соображаю с трудом, и поделать ничего не могу, не могу стряхнуть с себя морок, какие-то неведомые силы тянут меня из управы, кольцо под воротом платья горит, и, наверное, это многие видят. А я иду и иду, не разбирая дороги. Даже крикнуть не могу, чтобы меня поймали!

Боже, широкая улица, а дальше площадь, хоть бы меня, куда свернуло, на безопасный тротуар.

Куда там.

Несусь, словно утюг дома забыла выключить, всё быстрее и быстрее.

Слышу за спиной крики адвоката и Егорова: «Алёна Павловна, вы куда? Стойте!»

А я ещё быстрее.

Сбоку раздаётся трёхэтажный мат ямщика, едва успевшего объехать непутёвую бабу: меня, значит.

Дважды столкнулась с какими-то людьми.

Даже «простите» не могу сказать.

Дело принимает совершенно дурацкий оборот. Архип был прав, сто раз прав. Только он меня чувствует, только он понимает, как меня перехватить.

Бегу, куда тянет, и так усиленно думаю о нём, молю, чтобы догнал и остановил, пока я под колёса не попала.

Архип, кажется, выбежал и скоро появится, но красивая карета на моём пути возникла быстрее.

Я как муха на полной скорости впечаталась в боковую дверцу и, к счастью, меня отбросило назад, а не утянуло под колёса, иначе лишилась бы ног.

Падаю навзничь и теряю сознание.

Вот и остановилась.

Очнулась в совершенно незнакомом помещении, таком шикарном, что в глазах зарябило, или этот из-за шишки на затылке, знатно я ударилась о каменную мостовую.

— Ох, голубушка! Наконец-то вы очнулись, я переживаю о вашем самочувствии. Что же вас сподвигло кинуться под колёса моей кареты?

С трудом сфокусировала взгляд на говорящем и ойкнула от неожиданности.

Жених?

Сам граф Безухов Лев Николаевич, и только сейчас до меня дошла ироничность ситуации: ему бы Наташу Ростову в жёны, а не меня. Я героиня совершенно иного романа.

Едва слышно простонала:

— После встречи с мужем помутнение сознания случилось, может быть, он внушил мысль о самоубийстве. Спасибо, что спасли. Но я, пожалуй, пойду, у меня дочка одна. Она ещё слишком слаба.

Делаю попытку привстать, но стены вокруг начали делать немыслимое сальто, потолок пополз вниз, а пол наверх. Со стоном снова откидываюсь на мягкие подушки.

— Скажите, где девочка, и я мигом привезу её сюда.

— Её нельзя забирать, курс лечения минимум неделю, может быть две. Она напугана отцом, не доверяет мужчинам и совсем перестала говорить.

В моих глазах появились искренние слёзы, а на холёном лице графа досадная задумчивость.

Не так он хотел начать наше знакомство. А я вообще не собиралась с ним знакомиться, особенно при этих обстоятельствах.

— Но у меня к вам есть весьма важное, как бы это сказать деликатно, предложение.

Я невольно сжала в кулаках пододеяльник, и он этот «жест» напряжения заметил, улыбнулся. Понимает, что долго удерживать меня не может.

— Мне говорил Егоров, что вы хотели оказать мне скромную поддержку, необременительную для моей разрушенной репутации.

— Как, однако, вы красиво выражаетесь. Даже в таком состоянии, ваши слова поразительно точны. Но я хотел предложить гораздо больше. Намного больше!

— Ой, прошу меня простить, великодушно, даже пощадить. Но я не могу принять щедрых даров. Тем более что мой муж не даст мне развод. Я, кажется, останусь женой каторжника.

— Это глупости, если начнёт упрямиться, не доживёт и до этапа, таких как он мало кто будет терпеть.

Вот это Его кровожадная светлость выдал, не моргнув глазом, готов подкупить убийц и решить мою проблему…

Это и мне сигнал, что предложение сейчас последует такое, что я не посмею отказаться. Набираю побольше воздуха, поджимаю заледеневшие ноги, меня, кажется, успели раздеть, что совсем уж неприятно.

Понимаю, что муж – птенчик, а этот настоящий коршун, заклюёт, и глазом не моргнёт. Но Лев так мило улыбнулся.

— Вы мне очень нравитесь, и учитывая вашу одарённость, я… Я, как бы это сказать, потерял голову.

— Говорите, пожалуйста, прямо. Вы хотите сделку, ведь так?

Его густые брови вздёрнулись и стали похожи на два крыла ворона в полёте, пытается сохранить иллюзию романтики, но всё он прекрасно понимает.

— Сделку?

— Да, из-за вашего магического недуга, вы можете жениться только на одарённой, а таких мало. Но увы, я потеряла одарённость, в тот день, когда шла в город, и замертво упала от голода на дороге. Меня принесли домой, откачали, накормили, но я стала совершенно обычной женщиной. И как видите, очень слабой. Даже такой придурок, как муж смог меня одурманить, чтобы я никому не досталась и погибла под колёсами кареты. Жаль вас разочаровывать, но что есть, то есть. Точнее, больше у меня ничего нет.

Ох, как мило он улыбнулся.

— Вы так уверены в своей слабости, а я вот, наоборот, начинаю подозревать, что именно после того досадного случая, что вы упомянули, я о голодном обмороке – вы изменились. Я не одарённый, но печать тёмной магии, то самое родовое проклятье, о котором вы сейчас подумали, тоже даёт мне слабую способность ясновидения. Пока вы не окрепли, я чувствую вас. И уже понимаю, что не Фортуна нашла мой клад, а вы. Животные восприимчивы к магии хозяев, вы много занимались с крольчихой, она на какое-то время стала вашим фамильярном, носителем способностей. Это говорит о том, что в вас магической силы настолько много, что вы окружение способны изменить. Ведь и наш управляющий не просто так потерял голову. Он тоже из рода одарённых. Но сила в нём не открылась, до того момента, как он вас увидел. Но он простой мужик, а я граф. И я получаю самое лучшее, и сейчас лучше вас никого нет! И да, ваш муж - идиот, настолько идиот, что недостоин жить. Вашу дочь скоро привезут, я позабочусь о том, чтобы Ольга Михайловна приезжала к ней и лечила. Мне нужны дети, и я готов удочерить девочку. Вы хотели прямолинейного изъяснения, я изъяснился прямее некуда. Вы моя, проблему с вашим нелепым замужеством уже решают. Сейчас вам нужно отдохнуть, а потом начнём подготовку к свадьбе.

— Вы настолько заинтересованы во мне? Что, даже предложение не сделаете?

— Когда получу официальную бумагу о вашей свободе, в эту же минуту сделаю вам предложение, а пока взгляните на свою руку. Скоро вам принесут нежнейший пудинг, обожаю это блюдо, тает во рту, и вы полюбите, вам нужны силы, моя дорогая. И это, кстати говоря, не сделка, вы потрясающе красивая и интересная, глубокая натура, мои чувства поспешные, но искренние. И я всегда получаю то, что желаю. Сейчас я неистово желаю вас. Отдыхайте, нас ждут великие дела. И розовые кролики!

Обалдеть!

Вот это я попала под колесо фортуны!

Он уже решил меня откармливать, доводить до кондиции, чтобы я смогла забеременеть и родить? Ещё и розовые кролики в ход пойдут? Это чтобы Полину подкупить.

Единственная проблема, я не могу даже пошевелиться, после падения голова продолжает гудеть и кружиться. Поднимаю правую руку и да, на том самом пальце огромный, неприличный бриллиант.

Бедный Архип, если он мне не доверяет, то подумает, что я его предала. Ведь с ответом тянула, ничего напрямую не сказала, очень похоже на то, что я выжидала более выгодного предложения.

Уж ферма с розовыми кроликами кому угодно покажется заманчивой, а тут ещё титул, богатство, завидный жених и решение всех моих проблем с мужем.

Что бы я не думала и не говорила в своё оправдание – для общества выбор очевиден, по законам жанра я должна остаться в этом дворце.

Но почему же так неистово хочется на волю?

Медленно скручиваю перстень с пальца и кладу на столик у кровати.

Глава 26. Откровение

— Это случилось! Зря я послушал тебя, Ба! Она попалась! — слишком громко крикнул Архип и, не дожидаясь ответа, помчался на улицу. Пробежал вдоль улицы, ещё немного, только и осталось, что протиснуться сквозь сутолоку торговых рядов, а там уже и площадь!

Громкий возглас очевидцев: «Ах! Да, как же!» заставил Архипа действовать локтями проворнее, постоянно выкрикивая извинения, вырвался на волю площади и увидел хорошо знакомую карету графа.

— Эй, что произошло?

— Да, девица шла как умалишённая под одну карету, под вторую чуть не попала, а вот графская-то её и остановила, сбила на полном ходу. Мож, и померла, очень уж хорошо приложилась. Забрали они её!

Мужик с видом профессионального свидетеля нагнал ужаса на несчастного Архипа Романовича живым описанием происшествия, а под конец ещё и так громко хлопнул себя по бедру, что голуби с площади взмыли в небо.

И как так, везёт этому графу, всё под себя умудряется сгрести!

Пришлось быстро вернуться в лечебницу, кратко сказать Ольге Михайловне о случившемся, вывести коня со двора и мчаться в пригород, где на берегу красивого озера раскинулись богатые дома местной знати.

Скорее всего, граф не додумался предупредить охрану, что Уваров Архип Романович уже находится по другую сторону интересов Его сиятельства, и фактически стал соперником.

Промчался по улицам, по пригородной дорожке и притормозил у самого красивого забора. Ворота заперты!

Значит, всё-таки войти не удастся. Придётся через забор.

Не успел привязать коня, чуть поодаль, как следом примчались адвокат графа и дознаватель Егоров.

— Господа, что произошло на площади? — Архип решился идти до конца.

— А вы кто? Родственник Алёны? — Семён Данилович внимательно осмотрел и вдруг припомнил, что это управляющий поместьем и родственник Ольги Михайловны. — Надо же, заперто! И как долго нам кричать? Алёна Павловна, говорят, пострадала, а документы подписать не успела. Муж на неё морок навёл! Моя вина, нельзя им было очную устраивать, ох нельзя!

Архип вдруг сплюнул, на языке появилась нестерпимая горечь, словно полыни зажевал. Дела совершенно неприятно складываются, просто так забрать любимую не получится, и даже хитростью не выйдет, да и с боем тоже.

Одна надежда, что она не оттолкнёт и выберет его, уповая на эту единственную зацепку, слегка приукрасил своё участие в «деле».

— Да, родственник! Её дочь сейчас на лечении у моей… У Ольги Михайловны Уваровой. И если с Алёной что-то случилось, то её срочно нужно в лечебницу, а не запирать во дворце!

— Граф не виноват, вам же свидетели сказали, что она сама кинулась под колёса! Я в этой ситуации обязан защищать своего основного клиента, — адвокат тут же включился в работу, пытаясь отбить даже предположения Егорова о том, что в происшествии можно найти злой умысел Его сиятельства.

— Ох, кажется, к нам идёт лакей, сейчас откроют! — Егоров вышел из-под «перекрёстного» допроса, уже ощущая, что адвокат не собирается сдавать позиции, но несчастный случай был, карета с потерпевшей умчалась с места событий, а жива ли она, в каком состоянии?

— Господа, простите за ожидание, проходите! — лакей открыл ворота и впустил всех, и управляющего в том числе.

Фридрих не стал терять время, решил, что его кучер сам доедет, и рванул к дому. Егоров, понимая, что у графа может только попросить объяснений и короткого свидания с потерпевшей, особенно не спешит. А Архип, предчувствуя, что побег может быть стремительным, решил коня оставить за территорией и тоже пройти пешком, ворота снова заперли.

— Его сиятельство сейчас вас примет, господа.

Уже другой лакей вышел на крыльцо, поклонился и открыл широкие двери в дом.

Архип воспользовался заминкой, и пока Егоров с адвокатом вошли в небольшой зал для посетителей, отступил и осторожно шагая, чтобы не шуметь, прокрался на второй этаж. Ему нет нужды спрашивать, где комната, в которой граф прячет Алёну.

Прислушался и оказалось, что там сейчас совершенно непростой разговор, граф открылся Алёне и про розовых кроликов не забыл. Пришлось на некоторое время отойти за угол, подождать, пока Его сиятельство уйдёт к посетителям, и войти в комнату к любимой.

— Ты? Но как? И правда колдун…

Прошептала Алёна и протянула руку, невольный жест, выдавший её истинное желание. Не спряталась под одеяло, не ойкнула и не рассердилась.

— Я же сказал, что не могу без тебя, но что случилось,как ты оказалась под колёсами. Это моя вина, нельзя было тебя отпускать!

— Ар-р-рхи-и-ип Романович! Вы как посмели! — не успела Алёна ничего сказать, как дверь снова с шумом распахнулась и на пороге возникли разъярённый граф, адвокат Фридрих и Егоров.

— Я пришёл забрать свою невесту, и отвести её к дочери. Ваше сиятельство, это недоразумение нужно сейчас же прекратить. Алёна Павловна не чета вам, не совершайте ещё более жестокие ошибки! — Архип не намерен отступать, встал, преградив путь к кровати, и прорычал так, словно готов биться не на жизнь, а на смерть за свою женщину.

— Нет, вы видели, господа! Мой же управляющий такое себе позволяет! Она уже согласилась! Вопрос решён!

— Ваше кольцо она сняла. Вот лежит на столике. Найдите себе более подходящую пару, — Архип продолжил настаивать. И вдруг изменился в лице, такая же маска непроницаемости, глаза закатились под верхние веки, и он вдруг заговорил каким-то странным, ужасно неприятным голосом.

В спальне вздрогнули все и первый граф, его словно что-то оттолкнуло от Уварова, и если бы не адвокат с Егоровым, то Его сиятельство бы опрокинулся навзничь.

«Что, наследничек, крутишься, вертишься? Наследие моё умножаешь? Живёшь как сыр в масле? А мою могилу позабыл? Забросил? Падшим считаешь? Продавшим душу дьяволу за богатство? Ха-ха! Потомства захотелось? О роде нашем вспомнил? Нет тебе потомства, нет! Бесплодный ты! Кончился наш род! Зачахли! Твоя Наталья померла не от беременности, а от болезни женской, не старайся, ничего тебя не спасёт, и эта баба-ведьма хороша, тоже не лекарство, даже не пытайся. Нашего веку нет, сгинем, за дела неблаговидные предков платим, не мой грех, не только мой! И тебе грешить не советую, дольше проживёшь! Внучок!»

Архипа тряхнуло с такой силой, что он не устоял на ногах и завалился на пол без чувств. Егоров готов был поклясться, что увидел, как призрачная тень старого графа вышла из тела медиума, подлетела к побледневшему от ужаса молодому графу и растаяла.

— Вы это видели? — простонал Лев Николаевич.

— Или розыгрыш, или нечто поистине мистическое, ведь про Наталью-то сказал, от мать честная, помилуй господи, бывает же, — адвокат перекрестился на православный манер и присел на стул у двери, боясь подойти к лежащему на полу Уварову.

В спальне на какое-то время воцарилась зловещая тишина.

Глава 27. Спасение

— Помогите ему, умоляю! Я не могу подняться! — мой стон оживил мужчин.

Первым опомнился Егоров, подбежал, пощупал пульс, перевернул, уложил Архипа удобнее на полу и довольно сильно похлопал по щекам.

— Эй! Очнись! Что ты будешь делать!

— Вот вода, может влажное полотенце или, — не успела предложить, как Семён Данилович взял стакан, хлебнул и как раньше хозяйки брызгали на бельё, так и он обрызгал Архипа.

— А-м! Где я?

— Он ещё притворяется, устроил здесь спектакль! Вы за это заплатите, это надо, как вздумал опорочить Его сиятельство! — начал было адвокат, вспомнив, что страх страхом, но защищать права своего могущественного клиента надо.

— Нет, тут дело совершенно иначе выглядит, у меня тоже есть очень слабая способность, розыгрышем и не пахнет, это действительно спиритический сеанс. Покойный говорил через него, редкий дар, очень редкий. И не доверять такому свидетельству я не могу, — неожиданно дознаватель управы встал на нашу сторону.

Мне теперь хорошо видно красное, злющее лицо Его сиятельства. Тайна рода Безуховых вдруг стала достоянием общественности, причём не только порядочной, но и не самого приятного адвоката, у которого язык – помело. Явно, что через неделю вся округа будет знать о бесплодии, о каких-то грехах, за которые сейчас вынужден расплачиваться Лев Николаевич.

Архип встрепенулся, как огромный пёс, стряхнул с себя дурь морока и медленно встал.

С этой минуты они с графом непримиримые враги.

Лев поднял голову выше и прорычал:

— Забирайте свою женщину из особняка и уезжайте, пока я не передумал.

Ещё раз взглянул на меня и вышел.

— Могу вас отвезти в Ольге Михайловне, она вам поможет, — очень тихо предложил Егоров, и я согласилась.

— Мне только бы одеться, подождите за дверью, пожалуйста.

Адвокат давно сбежал за своим шефом, а Семён Данилович, убедившись, что Архип уже пришёл в себя, вышел за дверь, сказав, что будет ждать в карете.

Откидываю одеяло и пытаюсь подняться, голова кружится, у меня явно сотрясение. Элементарные действия приходится делать очень медленно.

— Я тебе помогу, сейчас, осторожно.

Архип очень аккуратно надел на меня серое платье горничной, волосы сам заплёл в косу, чтобы не мешали, поднял на руки и медленно понёс к выходу.

— Всегда бы носил тебя…

Не спешу признаться, что с радостью бы ему это позволила.

— Вот почему ты не хотел принимать дар? Ты медиум?

— Да, одна из самых неприятных колдовских одарённостей.

— Ой, не скажи. Я ведь шла, как зачарованная – это клад Назара учуяла. И ведь понимала, что это опасно, а ничего не могла поделать, о тебе так усиленно думала, надеялась, что ты догонишь и остановишь. Но меня остановила карета Его сиятельства. Как лунатик, честное слово. Вот мы с тобой парочка, два умалишённых…

Тихо смеюсь и он меня целует в лоб и шепчет:

— А я сразу говорил, что нам только с тобой и быть вместе. Никто не поймёт меня лучше, чем ты или Ба, и тебя тоже только я лучше всех понимаю.

Мы осторожно прошли через красивый зал, спустились по лестнице на первый этаж. Нас никто не задержал.

На улице Архип осторожно посадил меня в карету:

— Вы пока поезжайте к выходу, я коня заберу, привяжу к вашей карете и подсяду, Алёну надо на руках держать, чтобы не трясло. Ольга вылечит, но от тряски может стать хуже.

— Хорошо, мы очень медленно поедем, — ответил Егоров, и кучер заставил коней идти шагом.

Мы ехали очень осторожно и долго. Действительно, каждая кочка болью отдавала в голове.

— Но как быть с моим разводом?

— Думаю, что по совокупности дел, и учитывая нападение, разорение фермы, грабёж, а также тот факт, что Архип Романович возьмёт о вас обязательства перед обществом, и заботу. То месяца два, не более. Нам ведь тоже таких «постояльцев» держать у себя нет резона, пусть на каторге отрабатывает грехи.

— Спасибо вам за помощь!

— Это суть моей службы. Только вот что хотел вам сказать, то, что вы сказали графу – очень опасно. Это должно остаться между нами.

Архип странно посмотрел на меня и на Егорова.

— А что я сказал? Что-то совершенно ужасное? Мне пора искать адвоката?

— Ничего особенного, это призрак через тебя ему сделал втык и заставил отпустить меня. Его сиятельству ничего не поможет. Разве только послушничество, но ты его видел, он никогда богатый камзол не сменит на серую рясу послушника.

Егоров лишь кивнул, полностью соглашаясь с моим мнением.

— Но хорошего адвоката всё же держать на примете не помешает. Кто его знает, этого графа, сегодня отпустил, а завтра обида взыграет и начнёт экспансию. О, уже приехали, думал, дольше телепаться будем. Сейчас помогу вам, коня отвяжу, сами-то Архип Романович, справитесь?

— Да, конечно.

Закрываю глаза, чтобы голова не кружилась от меняющихся видов, слишком я ещё слаба. И через несколько минут оказываюсь на широкой кушетке в лечебнице. Не успеваю ничего сказать, как Ольга Михайловна положила на мой лоб холодную руку и начала шептать.

— Мама заболела? Ты её вылечишь? — вдруг слышу совершенно чистую речь моей Полины, вздрагиваю от живительной радости, но ничего не успеваю, проваливаюсь в черноту магического лечебного сна.

Тело расслабилось, боль отступила, и я вдруг увидела себя прошлую.

Глава 28. Очнулась

Короткое видение окунуло меня в прошлую жизнь, события припомнились и хорошие, и приятные, и не очень.

Подумать только, зачем я столько на себе тянула, зачем за всё хваталась, даже там, где не просили? Дачу, кредиты, ремонты, хозяйство?

А как меня не стало рядом, оказалось, что мой муж никому толком и не нужен, квартиру он в Сочи так и не купил, все деньги прошли сквозь пальцы. Работы менял, всё что-то у него не то, да не так. Красивая жизнь не заладилась. А в итоге в съёмной комнате остался, с сыновьями поругался из-за вредной молодой сожительницы. Да и она от него сбежала, когда деньги закончились.

Младший сын после ругани с отцом вернулся в мою маленькую квартирку в родном городе, и вроде бы у него всё наладилось, женился на хорошей девочке, семья у неё дружная. Старший тоже взялся за ум и смог дом построить, женился. Зато теперь поняли, получили прививку, что красивая жизнь, она всегда на чьём-то горбу, в их случае – на мамином. А теперь сами, всё сами.

Не могу простить не за себя, а за то, что сыновьям сбил ориентиры, разодрал доверие и веру в любовь, семью. Сорвал с места, где родня, где друзья, и мать, обольстил лёгкой жизнью. Но в моих детях и моя кровь течёт, не жидкая, а крепкая, густая.

Выжили без меня, не пропали, но не так теперь всё легко и просто, как с мамой-то было.

Особенно муж, десять раз пожалел, что со мной подло поступил, а ведь был дом полная чаша, жизнь уютная, успешная, приятная. Но прошлого не вернуть.

Я просмотрела эти события как короткометражное кино, и хотелось бы утешить, особенно сыновей, но не могу и не хочу их пугать.

Главное, что мальчики в порядке, между собой дружные, жёны у них хорошие, большего мне и не нужно, детки лапочки и здоровые.

Такое на меня снизошло умиление, что показалось, я во всём оказалась права, и дети меня не предавали, они просто выросли. Им этот урок на пользу пошёл, ценят теперь, что имеют.

А к мужу у меня больше вопросов и нет, сам виноват в своих горестях. Бог ему судья, пусть на старости лет учится жизни. Без квартиры, без надёжной семьи и без перспектив, потому что думать о себе, что ещё мальчик и молодиться на старости лет, не равно мальчиком быть.

Бес в ребро, дорого ему обошёлся.

Не смог устоять от соблазнов вот и поплатился.

Вздыхаю, и внезапно очнулась.

— Мамочка, ты долго спала!

— Да моя родная, меня, наверное, вылечили? А как ты красиво разговариваешь, скажи ещё что-нибудь! — протягиваю руку, приобнимаю Полину, и вдруг по телу теплом материнская любовь растеклась, такое мощное чувство. Что я смогла сесть в кровати, и крепко обнять мою девочку.

— Я тебя люблю. А дядя Ахип, поехал за клоликами!

— А нам придётся поработать над волшебной буквой «р». А куда он поехал?

— В делевню, ты долго спала, он сказал, что мы пелеезам…

— Мы, что делаем?

— Пелеезам в новый дом, ты меня почему не понимаешь? Я же говолю тебе понятно.

— Ты, прекрасно говоришь, просто чудесно. А где этот новый дом?

— Дядя Ахип показал, у леки стоит, мне понлавилось.

— Так вы так много успели. Сколько я спала?

— Ночь, день, ещё ночь и день, а потом я не помню.

Вытаращила глаза, смотрю на дочку и понять не могу, у меня кома была? Ничего себе.

Наш разговор с дочкой услышала сестра, всплеснула руками и крикнула в коридор: «Ольга Михайловна, Алёнушка вышла из комы! Радость-то какая!»

Меня новость, вообще не обрадовала, это что такое со мной произошло, что я в коме лежала так долго?

Ольга Михайловна вбежала в спальню, руку прижала к груди и так улыбнулась, словно я с того света вернулась. Меня вроде бы совсем недолго и не было.

— Ох, деточка, напугала ты нас, ох и напугала. Больше недели в коме. Гематома после удара образовалась, но, к счастью, хватило наших магических сил и понимания, как правильно тебя вылечить. Уж операцию на открытом мозге, я бы провести не решилась. Давай-ка проверим, руки-ноги, каждый пальчик. Всё-всё надо проверить. У-ух! Какое счастье-то. Вот Архип обрадуется. Он уже неделю сам не свой, вот выгнала его хоть бы ваших кроликов забрать, да его вещи из фазенды графа.

— Фазенды? — я так тоже свою дачу иногда называла. Значит, это правда, Ольга тоже из нашего мира. Как оно всё интересно устроено-то. Очень интересно.

Ольга закрыла дверь, откинула одеяло и скрупулёзно начала проверять все мои рефлексы, конечности, реакции, словно желая убедиться, вся ли я решилась вернуться, или что-то застряло между небом и землёй.

— Какое счастье, что ты восстановилась. Полина извелась вся, уж она тебе и песенки пела, и сказки рассказывала, и про кроликов, и про курочек.

Вместо ответа целую ручку моей доченьки.

— А Архип? А как наши дела? С графом, с разводом?

— Развод почти оформлен, граф уж так перепугался, ведь привези он тебя сразу ко мне – то, возможно, и не было бы этой комы. Уж я на него так ворчала.

— А он приходил?

— Да, но это наше с ним личное, не могу никому ничего говорить. Медицинская тайна.

— Понятно, главное, что он от Архипа отстанет.

— Да, дело замяли, его адвокат над твоим разводом хлопочет. До суда надо успеть. В смысле до суда над Стрельцовым. Но, может быть, эта кома и помогла сдвинуть все дела, ведь напугала ты нас всех.

— Сама напугалась. Я ведь кладоискатель, а это такая засада, скажу я вам. Мне за Архипа, хоть наручниками цепляться, чтобы вот так снова не бежать сломя голову и не разбирая дороги за очередным тайником. А я их и правда чувствую, даже сейчас.

Она улыбнулась и погладила меня по руке, так приятно, тёплое чувство, согревающее, любви и заботы. Наклонилась и по секрету прошептала, словно кроме нас в палате ещё кто-то есть:

— Потому Архип и присмотрел для вас новый дом. Точнее так, домик пока крепкий, небольшой, но участок очень обширный и красивый, до города полчаса на телеге, а на бричке и того быстрее. Место тихое, и я недалеко от вас, а весной начнёте новый хороший особняк строить, он тебя очень любит, дочка, очень.

Я так смутилась, и ничего не смогла ответить. И сама знаю, что у Архипа сначала дела, а уж потом слова. Только за одно это его мужское качество я за ним куда угодно, хоть на ферму, хоть на выселки. С таким мужчиной ничего не страшно.

А про клад Назара пока молчу, будет нам «казна» на новые хоромы и ферму, что моё – заберу, а остальное отдам на лечебницу Ольге Михайловне, раз у неё такая замечательная сила, то грех не помогать.

Глава 29.

К вечеру вернулся Архип, Полина ему с крыльца радостно сообщила новость:

— Мама пласнулась!!!

— Правда? — слышу его возглас со двора и уверенные, быстрые шаги по коридору.

Закрываю глаза от волнения.

За это мгновение в сознании столько всего промелькнуло, и смущение, и страх, и моя же дурная установка, что я больше никогда и ни при каких обстоятельствах, ни с одним мужчиной не сойдусь, от них только одни проблемы…

И вот посмотрите на меня, на лице улыбка, в глазах слёзы радости.

Архип вошёл с Полиной на руках и замер в проёме двери.

— Ты хочешь убедиться, что я, это я?

— Уже убедился, только у тебя такой голос, и взгляд, спасибо, что вернулась.

— А разве я могла иначе? — смотрю на Полину, и сама понимаю, что не могла. Только не понимаю, почему я вернулась ради неё, а её родная мать предпочла сгинуть?

— Ты, нет, не могла. Я теперь в силу вошёл, и тебя нашёл бы и вернул, не скажу, что это было бы простым решением, но…

— Подойди, расскажи мне, что произошло.

В этот момент, всё понимающая Ольга Михайловна улыбнулась и протянула руки к Поле:

— Милая, нам надо немного полечиться, потом проверить кролика, и ужинать, а взрослым пора серьёзно поговорить о своём будущем. Мама здесь тебя подождёт!

— Мама, я сколо велнусь! — дочь подбежала ко мне, чмокнула в щёки и ушла за Ольгой. Как приятно, что она начала доверять людям.

Архип в прошлом такой дерзкий, а теперь стоит, как сиротинушка, Полину у него забрали, ко мне подойти не решается. Боится, что я снова как кролик лапки откину.

Невольно улыбаюсь и протягиваю ему руку, приглашая сесть рядом, но оказалось, что не такой он и скромный, просто есть причина:

— От меня запах, как от мужика в сенокос. Только с дороги, вещи привёз в дом, кроликов разместил, с ними наша новая кухарка осталась. Как только Ба позволит, я тебя заберу.

— Меня даже не спросишь?

Ух как он улыбнулся, доволен, что всё вышло по его плану.

— А что тут спрашивать, кольцо графа ты сама сняла, с мужем развод. А я лучше всех, в смысле, лучше всех тебя понимаю. А ты меня. А спросить, конечно, спрошу. Как без этого. Но завтра, когда этот противный адвокат бумаги принесёт, и ты их подпишешь. По закону, ты пока замужняя. Вот и сижу первый в дверях, жду.

Он и правда сел в двери, вытянул ноги и устало потянулся.

— Архип, а как же ухаживания и прочие романтические уловки, чтобы покорить сердце женщины?

— Вот тут я дал промашку, но думал, тебе розы, украденные из сада Его сиятельства о многом говорили, однако, ты не сдалась. Я уж и не знаю, что для тебя ещё сделать, чтобы заявить о своих чувствах.

— Говорят, ты не дом, а целую усадьбу купил?

— В самом деле? Нет, обманывают, я же бедный, откуда у меня деньги на дом! — он вдруг включился в игру, а мне понравилось.

— А у меня деньги есть и много. Я знаю, где клад Стрельцов закопал. Там почти всё моё имущество, переведённое в золото и облигации. Так что, я сама о себе могу позаботиться.

Он вдруг сделался очень серьёзным.

— Ты правда не хочешь быть со мной? Понимаю, тебе от мужчин досталось. Но хотя бы шанс дай.

— Если я и хочу с кем-то быть, то только с тобой! И без подвигов надоело, я хочу быть слабой, нежной, хочу, чтобы обо мне заботились, а я бы любила, шила бы манто из меха с украшениями, пила бы чай на веранде нового дома и учила детей выговаривать букву «р», читать, писать, рисовать… Вот и всё, чего я хочу от этого мира.

Архип не встал, он вскочил и мгновенно оказался рядом, присел на полу и так посмотрел, что мне нестерпимо захотелось пить. Или нет, не пить, а вот этого, того самого, что он сейчас делает.

Наклонился, из вежливости взглянул на меня, словно спрашивая позволения, и поцеловал. Нежно, осторожно, боясь спугнуть свою девочку-ромашку, как в первый раз, мы словно юные, неопытные любовники. И это так приятно, снова пережить трогательные моменты. Насладиться поцелуями, маленькими радостями. Создать свою приятную историю, без всяких нападений, выстрелов и графских карет.

— Я влюбился в тебя с первого взгляда.

— Ты уже говорил.

— Зато ты ни разу не говорила, — он улыбнулся, а я подняла руку и пальчиками начала ласково почёсывать его, как дикого зверя за ухом, ближе к затылку, потом сильную шею и снова за ухом, заставляя закрыть от блаженства глаза и простонать.

— Я не верю словам, ты же колдун, неужели не чувствуешь?

— Ещё как чувствую, но слушать тоже отрадно, не останавливайся, как же приятно. Алёнка моя, солнышко, как я жил-то без тебя.

— Я пока с трудом разбираюсь в чувствах, хорошо, что тебе всё понятно, а я застряла меж двух миров, не могу понять, почему настоящая Алёна отказалась от всего, а я заняла её место. Не решит ли она вернуться? Так что милый мой, страхов ещё много, и ты мне очень нравишься, особенно нравится то, как я себя ощущаю рядом с тобой. Никогда в жизни так спокойно не было. Не оставляй меня, и даже если я исчезну и останется она, тоже не оставляй.

Он поднял голову и так на меня посмотрел, что сделалось неприятно, ёлки, я в нём сейчас вызвала колдовскую силу.

Ничего себе, какой он, оказывается, мощный.

Архип опомнился и прекратил сканировать. Но больше не улыбается, после нескольких минут молчания выдал:

— Ты права, нам нужно выяснить причину. Что-то в роду Зориных есть неприятное, очень напоминает тот след, какой у Его сиятельства ощущаю, мода у них была в прошлом, душу за богатства продавать? Ох, люди пакости делают, а потомкам отдувайся. Пока не поздно, сейчас сбегаю в управу, попрошу Егорова в архиве по твоей семье все сведения поднять, узнаем сначала по документам, а потом и магическим способом. Скоро вернусь, моя ласточка, не скучай!

Архип вдруг увидел план реальных действий, какие могут решить половину моих сомнений, воодушевился, ещё раз нежно поцеловал меня и сбежал, пока управа не закрылась.

Если он хотя бы часть вопросов разрешит, приоткроет плотную завесу тайн семейства Зориных, мне уже намного легче будет, и я смогу со спокойным сердцем сказать: «Да!», не боясь исчезнуть на следующий день.

Глава 30. Тайна рода Зориных

И суток не прошло, как писарь из архива принёс старую, внушительную по размеру папку. Мне почему-то стало стыдно за её содержимое, уж не знаю почему, но я попросила всех выйти, сначала захотела проверить сама. Возможно, что это глупость, уж от Архипа что-то скрывать совершенно бесполезное занятие. Его колдовская сила с каждым днём прибывает.

Подозреваю, что он уже знает все тайны, но пока молчит.

В первых бумагах ничего особенного нет.

Отец: Павел Сергеевич Зорин.

Мать: Полина Андреевна Зорина (Соловьёва).

Дворяне, есть в роду и боярская кровь, довольно приличная родословная у Алёны.

Но у Павла был брат Василий Сергеевич Зорин, про таких говорят, опустив глаза в пол: «Позор семьи!»

Кутила, картёжник, пройдоха, любитель лёгкой наживы. Уж за ним столько всяких дел, мне и выписок в «Личном деле» хватило, чтобы покраснеть. А в управе поди, столько томов с его похождениями, что и Назар позавидует. Неприятное открытие.

Он и привёл своим длинным языком подлецов женихов к осиротевшей Алёне. Дядюшка называется, опекун, чёртов.

В самом низу под кипой свежих записей нашлась ещё одна любопытная бумага. Оказалось, Прапрадед Зорин П.А. во время военных действий, примерно сто двадцать лет назад почти полностью разорился, с одной телегой переехал в этот уезд, обосновался, и внезапно дела его снова пошли в гору, да так, что появились завистники, обвинили его в колдовстве, и снова чуть не разорили. А вступился за него не кто иной, как прапрадед нашего графа какой-то Безухов.

Тут и колдовать не надо.

У Зорина были магические силы, он в обмен на защиту предложил старому графу Безухову устроить сделку, богатства потекли рекой и в графские закрома.

Несколько поколений счастье длилось, уж ни в чём забот и проблем не знали, пока не наступил срок оплаты. И Алёна об этом догадалась. Муж её принуждал отдать артефакт, или хотя бы принять магию, но она отказалась.

А я, сама того не зная, приняла.

— Архи-и-и-п! — не успев дочитать, крикнула, потому что очень неприятное открытие заставило вздрогнуть.

— Да, я здесь, прочитала?

— Ты ведь знаешь? Расскажи, как ты эти события увидел, почему Алёна предпочла смерть, магии. И что теперь будет со мной? Только правду, я должна знать!

Архип Романович сел рядом за большим круглым столом, где разложены старые бумаги. Он сегодня удивительно хорош собой, благоухающий свежестью и дорогим мылом, отмытый после трудов праведных по обустройству нового дома, и подготовке для меня сюрприза. Невольно залюбовалась, смутилась и опустила взгляд. Как девочка, ей-богу.

А ведь когда-то перед его носом кочергой махала. Вспомнила и рассмеялась.

— Помнишь, как я тебя кочергой?

— Ух, как такое забыть! Настоящая валькирия, едва сдержался, чтобы не скрутить и не поцеловать.

— А сейчас, что тебя сдерживает?

— Так, разговор, вроде бы серьёзный, — он смутился, но улыбнулся.

Встал, помог мне встать со стула, обнял и прошептал.

— Я уже знаю всю историю, нужно ли тебе её знать? Вот в чём вопрос.

— Скажи только про Алёну.

— Она наследница рода Зориных, был у них один чёрный колдун, этот перстень от него. Что-то было сделано, наудачу, на деньги, типичная чёрная ворожба. Такая же, какую предок Алёны подсуропил нашему графу. Со временем о «сделке» все позабыли, но это люди, а нечисть своё помнит.

— Это получается, Алёна собой пожертвовала, чтобы дочь спасти?

— Она испугалась, поняла, что от неё не отстанут такие, как Назар. Рано или поздно это родовое проклятье утянет её на дно, развратит и уничтожит, и её и дочку.

— А она письмо тёте написала. Соловьёва Василиса Аркадьевна, сестра матери Алёны с просьбой удочерить Полю? Это как-то изменит ситуацию в наших судьбах.

— Судьба уже изменилась. Я удочерю Полину, возьму тебя замуж, и ты поменяешь фамилию, станешь совсем другим человеком, частью другого рода. Родись ты мужчиной, дела были бы куда более плачевными. Мужчина и мальчик, как бы ни желал, он род сменить не может. Как наш граф будет сам тянуть это бремя.

Он ещё крепче прижал меня, и стало слишком жарко, но больше я не оттолкну его.

— А ты? Твоя колдовская сила не опасная?

— Если просить что-то эдакое – то опасная, но я живу своим умом, особо на магию не полагаюсь, к себе строг, тебя обожаю, дочку твою люблю, Ольга -- подвижница великая, а я ей помогаю. Держусь на свету, в тень не заступаю.

— А клад мужа? Я ведь знаю, где он спрятан.

— Можем откопать, возьмёшь то, что тебе принадлежит по праву, остальное на благое дело пустить. Всё просто если не жадничать.

Улыбаюсь его серьёзности, всё-то у него просто и ясно, и оттого так спокойно, никаких дурацких сомнений:

— А я очень жадная, такая жадная, что не хочу упускать ни одной минуты, ни одного поцелуя…

— Ах, ну если та-а-а-к, то я вообще скряга.

Боясь навредить мне, приподнял, осторожно прильнул к моим губам, и я ответила, так нежно и жарко, как когда-то целовалась со своим бывшим мужем Серёжей, но он таких поцелуев не заслужил. Зато теперь есть ценитель, уж как Архипа проняло, как его взбодрило моё нежное откровение.

Но увы, к нам вломился адвокат Фридрих и, кажется, даже не заметил интимного момента, завопил:

— Поздравляю! Вы свободны. Судья, не без моего участия, согласился досрочно рассмотреть дело о разводе, синод тоже подписал бумагу, вас развенчают. Послезавтра назначено слушание по делу о преступлениях вашего мужа, есть там, за что его надолго упечь, но, кстати, хочу предупредить. Гражданский брак вы можете заключить, хоть завтра, а вот венчание через год, таков закон.

Это он опомнился, заметил, что мы так и стоим, обнявшись, внёс свои поправки в наше дело.

— Спасибо, а сколько мы вам должны?

— Граф всё оплатил, с ним Ольга Михайловна работает. Он ей премного благодарен за помощь, так что не извольте беспокоиться. Всё будет хорошо. Ну вот тут ваш вензель поставьте, и я побегу, дела-дела!

Пришлось освободиться из жарких объятий жениха и расписаться, собрать бумаги из архива и отдать адвокату, он обещал занести по дороге и сдать.

Прошлое окончательно отпустило.

Почти отпустило. Осталось решиться, стоит ли нам откапывать клад, или нет.

Через три дня крепких раздумий я решила:

— Милый, я думаю, что клад надо забрать. Поясню почему. Я вижу, что он находится в старом доме, который рано или поздно снесут, деньги найдут и ума богатству не придадут. Или дружки Назара могут забрать и вообще пустить деньги на зло. А мы люди ответственные, и распорядимся правильно. Деньги заберём, и себе поможем, всё же ферму надо развивать, раз решили. И Ольге Михайловне на доброе дело, она и больницу улучшит, и сможет ещё врачей нанять.

— Золотая моя! Очень верное решение. А главное. Подход правильный. Сегодня и заберём.

— Только ружьё возьми, убивать никого не будем, но мало ли, вдруг припугнуть придётся.

Глава 31. Сокровища

Кладоискательство — совершенно заманчивое занятие. Дух авантюризма такой же заразительный, как и дух путешествий. Я испугалась своей внезапной радости, когда из подполья мой милый «кладоискатель» вынес наверх внушительный сундук.

— Время терять не будем. Вскроем дома, возьми ружьё и лопату, а я сундук.

Мы привязали лошадь, запряжённую в коляску у старого забора, прошли через заросли, чтобы нас не заметили те, кто, возможно, следит за этим домом. Менее удачливые кладоискатели остались с носом.

Единственное, что нас спугнуло – свист с другой стороны заброшенного особняка. Но мы не дураки, спрашивать кому и что надо. Быстрее помчались в город окружной дорогой, и, кажется, смогли оторваться от преследователей, если таковые вообще были.

— Они и так понимают, что единственная, кто знает, где спрятан клад – это ты. Так что, нам просто предстоит жить, оглядываясь.

— Может быть, мы зря…

— Нам с тобой в любом случае предстоит жить именно так. Это данность одарённых. Найму охранника, справимся.

— Я тоже так думаю.

Почему-то совершенно не расстроилась перспективам жить под пристальным оком мужа и охраны. Уж лучше так, чем ждать, когда дружки бывшего, или он сам вернётся и снова начнут права качать, крушить и уничтожать мою жизнь. Нет уж!

Я забрала своё!

В типичном сундуке оказалось не так и густо. Золото, облигации, причём на моё имя, документы на купчую моего же дома. Подонок через третьи руки оформил дом на себя, точнее, на предъявителя дарственной. А дарственная оказалась сейчас у меня.

Шах и мат, тебе Стрельцов!

На следующий же день я с этими бумагами отправилась в суд, и дело получило ещё один виток развития.

И уже в конце недели у меня в полном распоряжении оказался очень даже неплохой особняк, на берегу того же озера, где находится городской «дворец» графа.

Вот это поворот.

— Ты очень завидная невеста, как оказалось!

— Да, сама себе завидую. Но этот дом оставлю Полине. Она на него имеет все права. Дети растут мгновенно, опомниться не успеем, как она замуж выйдет. А пока небольшой ремонт, обновим обстановку и будем иногда строить из себя знатных обывателей, кататься на лодочке по озеру.

— Охотно вас покатаю! Могу даже сегодня, что скажешь?

— Скажу, что с огромной радостью хочу прокатиться на красивой лодке по шикарному озеру. Вот только наряд у меня очень уж скромный. А по лавкам разгуливать пока сил нет.

— Отдыхай, через пару часов будет тебе и платье, и лодочка, и шампанское. Наконец-то!

Я так и не поняла, что значит «наконец-то», но через три часа, мне привезли несколько коробок с нарядами. И сказали, что всё оплачено женихом.

Мы с Полиной нарядились, и к дому Ольги Михайловны подъехало белое ландо такое красивое, что тут только слепой не догадается, к чему всё идёт.

Но как приятно играть в эту заманчивую, романтическую игру, причём не стесняясь окружающих, с улыбками наблюдающих, как мы с дочкой неспешно едем к озеру.

Лодочка оказалась тоже украшенной цветами и лентами.

Боже, ведь мне казалось, что он сухарь, а уж как о нём все остальные отзывались. И откуда в этом мужчине столько романтики.

— Хочу, чтобы вы запомнили этот чудесный вечер, — он уловил мои мысли, а я смутилась, сухарём назвала.

— И не только мы, — киваю на причал, где стоит Его сиятельство и смотрит на нас, не скрывая досады, хоть лица и не вижу, но чувствую всем телом, степень его разочарования в жизни.

Ну, что поделать, мне очень жаль, что наши недальновидные пращуры заключили невыгодный контракт с нечистью.

Усердно работая вёслами, Архип отвёз нас подальше от жадных взглядов конкурента.

Тишина и вода как зеркало.

Так красиво, что дух захватывает.

— Милая моя, Алёна, я влюбился в тебя в тот момент, когда ты вышла ко мне с кочергой, а сейчас и вовсе утонул в чувствах к тебе. Прости, не умею красиво говорить.

— Зато ты всегда рядом и умеешь делать красивые жесты. Молоко, розы, выстрел, да вообще всё…

— И дом с клоликами! — вставила свои пять копеек дочь. Но она занята, крошит хлеб и кормит прожорливых карпов, но внимательно слушает.

— Да и дом. Будь моей женой, позволь заботиться о тебе и дочери!

— Да, с огромной радостью…

Он протянул мне красивую коробочку с кольцом, а Полина с деловитым видом спросила.

— А тепель мне дядю Ахипа папой называть?

Надеваю кольцо, киваю и тону в нежном поцелуе любимого.

Не ожидала от него такого красивого предложения. Но как же приятно, когда реальность превосходит ожидания.

— Ур-р-р-ра! У меня тепер-р-р-рь! Мама и папа Ар-р-р-хип! — завопила дочь, и из камышей на воду выпорхнули удивлённые утки.

Наконец, нам поддалась упрямая буква «р»!

Мы катались, пока не проголодались, а ужин нас ожидал в небольшом ресторане, приятный, почти изысканный, такой, о каком мечтает любая девушка. Устроенный любимым, без указки, просьб, и прочих подсказок. Вот чего мне не хватало в Серёже – инициативы, я всё на себе тянула, да и сдулась.

А теперь тянуть не надо, оно само как-то.

Через неделю мы с Архипом расписались в городской управе. По закону отец каторжник, может претендовать на опеку над дочерью, но если его статьи тяжёлые, и он был уличён в неподобающем отношении к ребёнку, то его такого права лишают. Думаю, что Назару Стрельцову в принципе на Полину плавать, как и на меня. Архип подал бумаги на удочерение девочки, чтобы она приняла его фамилию. Оказалось, что такое возможно и при живом биологическом отце. Но я всё равно до последнего момента ждала подвох от бывшего.

Стоило увидеть новые документы и отпустило. Мы теперь официально принадлежим дворянскому роду Уваровых. Старые проклятья остались в прошлом, и нас ждёт совершенно новая и приятная жизнь.

Глава 32.

Мы очень скромно отпраздновали свадьбу в особняке на озере. У меня друзей нет, Назар всех приличных людей отпугнул от Алёны, а такие люди, что не протягивают руку женщине в беде, уже и не друзья. Приятные гости разделили с нами милый банкет, в основном знакомые Архипа и нашей бесценной Ба, Ольги Михайловны.

Накануне торжества осторожно пошутили, что графа бы позвать, он всё же не чужой нам человек. Но сжалились, очень тяжёлый у него этап в жизни. Период принятия. Надежды на счастье рухнули, и он решил вернуться в поместье. В городе мы его больше не встречали.

Также накануне свадьбы отправили много-много всякого рода гостинцев, подарков в деревню, если бы не помощь Фёдора Степановича и его семьи, загнулись бы с дочкой и Ганной от голода. Мне жаль то прекрасное место, где мы жили, но из-за близости поместья Безуховых, не хочу там оставаться, да и хочется ближе к Ольге Михайловне жить, она и для меня с Полиной стала родной.

Маленький банкет закончился, гости разъехались, Полина легла спать, а у нас с мужем началась новая жизнь.

— Скоро мы переедем на ферму, но если не хочешь…

Он обнял меня и вдруг медленно повёл, словно где-то играет музыка, а я её не слышу, но поддаюсь и позволяю себя кружить в вальсе. Благо пустые комнаты особняка позволяют танцевать, сколько хочется.

Наконец, услышала, как наша обувь отбивает мягкий ритм по старому паркету: «раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три».

— Ты чудесно танцуешь…

— Я окончил военное училище, служил семь лет, а потом ушёл в отставку. Но ты так и не ответила…

— Подожди, подожди, подожди… Сначала ты расскажи. Я ведь чувствовала, что ты военный, в тебя всё такое мужское, харизматичное, и выправка, и взгляд, и как ты стрелял в человека, не каждый сможет.

— Служил на границе, во время небольшого конфликта получил ранение в плечо. Пока привезли в столичный госпиталь, чуть было не лишился руки, но Ба в тот момент приняла магическую силу, рискнула жизнью ради меня. Чуть не умерла, но выжила, и меня с того света из трёхнедельной горячки вытащила. Вот тогда я впервые ощутил и свой дар, и мне он не понравился, слишком уж тяжело общаться с призрачным миром, ты сама видела.

Замираю на месте, обнимаю мужа, приподнимаюсь на носочках и целую его, это не от жалости, а от того, насколько он благодарен своей родной бабушке, и её жертве ради него.

— Я искала тебя всю жизнь, вот такого сильного, понимающего и ценящего жизнь, и благодарного. Спасибо, что выбрал меня. И я с тобой хоть куда. На самом деле, мне очень тяжело, ты сам видишь, когда рядом много домов, людей, они же постоянно что-то теряют. Здесь полно всяких кладов, вот даже сейчас, пойдём, покажу…

Уже осознанно беру мужа за руку и тяну на второй этаж, в дальнюю комнату, когда-то очень милую спальню. Оглядываюсь и показываю пальцем на щель в полу.

— Вот тут если приподнять, то найдётся перстень с бриллиантом, моя родственница спрятала когда-то очень давно. В кабинете есть тайник, и там скрутки старинных купюр, они уже вышли из обращения. И вот так постоянно, представляешь? Я в лавки заходить не могу, там же всегда что-то пропадает, или какие-то убытки, или деньги проваливаются. Другими словами – только кролики и куры. Подальше от людей и их финансовых проблем.

Муж присел над тем местом, где я указала, посмотрел, потом быстро сбегал вниз и вернулся с ножом. Поддел планку старого паркета, и в пыли блеснуло кольцо.

Я даже не удивилась.

— С твоим даром мы голодать никогда не будем, — он отряхнул внушительный золотой перстень и подал мне.

— Вот видишь, оставлю Полине на приданое. И в чужие дома меня лучше не пускать, — смеюсь, наблюдаю, как муж возвращает планку на законное место, и мы идём в спальню.

Кладоискательство как-то сбавило пыл, да и рассказ мужа о ранении, я же его без одежды и не видела.

Вот оно, то самое, что вдруг заставило смутиться, остановиться и прошептать:

— Могу попросить тебя об одолжении?

— Каком? Всё что хочешь.

— Я уже взрослая женщина, всё понимаю, но у меня какой-то неприятный блок на те самые отношения. Если сейчас войдём в спальню, я всё испорчу.

— Нет. Мы не войдём в спальню, — он вдруг вжал меня в стену, понимая, что смущённой женщине нельзя дать опомниться. — Хочу тебя, так хочу, что сил нет терпеть. До спальни не дойдём…

Настойчивая рука проскользила по моей шее, и поцелуй, такой дерзкий, жаркий, что и вдохнуть не позволил. На мгновение я испугалась, не вселился ли в него какой-то дух. Но какие тут мысли, нет их, страхи отступили, и я отдалась страсти. Как в кино, не помня себя, поспешно стягивая одежду, очнулись в спальне, на постели обнимаясь и лаская друг друга, доводя до сдавленных стонов.

Мои пальцы ласкают сильное тело мужа, провожу пальцами по его левой руке и вздрагиваю.

Словно прочитала невыносимую боль через огромный шрам, похожий на старый, разодранный в клочья кратер вулкана. Из него кусок мяса выдрали, и не только на руке.

Лучше бы он показал ужасный след раньше, чтобы я не боялась дотронуться до него сейчас.

— Мне уже не больно, всё затянулось и не ноет, ну разве только в плохую погоду. А у тебя раны вот тут, они не видны, но до сих пор кровоточат. И мне также больно тебя целовать, зная, какую обиду тебе нанесли прошлые отношения. Не прошу отпустить. Этого не отпустишь просто так, на исцеление нужно время. Время, счастье и любовь…

Он поцеловал там, где бьётся моё сердце, словно забрал ту самую обиду и боль.

— Люблю тебя, сейчас люблю так, что сил нет терпеть твоё возбуждение и не ощущать тебя всем телом.

Прошептала и пропала в его ласке, забыв о наших печалях, о том, что у него на левой руке живого места нет, что я мужчинам не доверяю. Мужчинам – нет, а любимому мужу – да.

С первой нашей ночи Архип изменился, в нём словно был натянут нерв, а теперь отпустило, стал ласковым, любящем отцом семейства, а я его ласковой, любящей женой.

Через неделю мы переехали на «ферму», очень милое, спокойное место, и дом не такой маленький, как меня пугал муж. Вполне огромный, просторный, не обязательно сразу строить новый, как он того хотел.

Денег из клада нам хватило бы на безбедную жизнь, но я решила, что нужно восстановить кроличью ферму. Сделать мастерскую по работе с мехом, да мало ли способов заработать двум крепким, предприимчивым и ответственным людям. У Архипа талант всё организовывать, а у меня талант приумножать. Может быть, Назар был прав, когда сказал про магию, наша «фазенда» на берегу реки за год разрослась и окрепла. Начала приносить уверенный доход.

Манто, шапки, душегреи, муфты, рукавички, да мало ли идей, для шитья. Я быстро освоилась, вспомнив кое-какие приёмы работы, ведь тоже не белоручка и шила, и вязала, и вышивала. Но со временем наняла швей, потому что сама уже жду нашего с Архипом первенца.

В положенный срок, с помощью Ольги Михайловны на свет появился маленький Богдан Архипович, другого имени я и не задумывала. Этот ребёнок, любовь мужа, счастливая Полина, заставили меня окончательно забыть о прошлом. Или это свойство магического перерождения, что воспоминания постепенно притупляются, рассеиваются, и в один прекрасный момент я начала себя ощущать настоящей, словно здесь и родилась, и выросла, и другого мира не знаю.

Глава 33. Наследник

Лев Николаевич с помощью лечебных воздействий Ольги Михайловны почувствовал себя значительно лучше, но только телом. В душе появилось неприятное ощущение тревоги. Он как последний волк из стаи, смотрит на луну, но уже и выть не хочется.

Его род совершил непростительные ошибки, и теперь наступил час расплаты.

— После нас хоть потоп.

Чтобы не растравиться и не впадать в депрессию окончательно, занялся реконструкцией сада, решил, что одних роз ему маловато. И теперь весной в саду пиршество тюльпанов, ирисов, нарциссов. Летом — пионы, розы, лилии, гортензии, в августе — георгины и хризантемы.

Как и обещал, привёз из столицы кроликов, таких милых, что иногда позволил им гулять среди цветов. Всё какая-то радость.

Однажды вечером, спустя почти полтора года после эпических событий, связанных с Алёной Павловной, в кабинет тихо постучал секретарь.

— Ваше сиятельство, там вас спрашивает молодая барышня, говорит ужасно важное дело.

— Так уж и ужасное? Она представилась?

— Да, назвала имя Елена.

— Она выглядит-то нормальной? Мне совершенно не хочется сейчас выслушивать страдающих барышень.

— Красивая, одета бедно, наверное, на работу. Извозчика не отпускает, так что не задержится, должно быть.

— Зови!

Граф даже не поправил свой домашний халат, видать, девица на работу, а у них уже все набраны на сезон…

— Входите барышня, — прошептал секретарь, и в кабинет впорхнула маленькая, темноволосая пигалица, но если присмотреться, то весьма милая и кого-то очень напоминает.

— Добрый день, Ваше сиятельство. У меня пикантное дело, и не знаю, как к вам обратиться.

— Вы уже обратились, но позвольте, мы с вами не встречались?

Девушка вздрогнула, покраснела от волнения и отрицательно замотала головой. Нехороший знак, она словно на грани истерики. А ещё он заметил, что её ботинки настолько стары, что им впору в печь, а не совершать путешествия по графствам… И платье застирано и выцвело, хотя и чёрное, подол в пыли, а когда-то оно было довольно дорогим.

Девушка поняла, куда смотрит его сиятельство, переступила с ноги на ногу и вдруг зарыдала.

— Вот, этого ещё не хватало, — и только сейчас до него дошло, она в трауре.

— Я, я, я сестра, младшая сестра-а-а-а, Марфы, моей несчастной, красавицы сестры.

Лев вздрогнул, оттолкнулся от спинки кресла и замер, как зверь перед прыжком. Ведь действительно, его любовница пропала, он приказал сослать её на фабрику, но она там не появилась.

— И что случилось?

— Она… Она умерла полгода назад, чуть больше. Умерла.

— Что с ней случилось?

— К-крупный…

— Что крупный?

— Мальчик былкрупный, она от родовой горячки умерла. Родила сына и умерла через две недели, назвала Леонидом.

Из глаз графа посыпались звёзды, в ушах зазвенело на все лады, и он взревел:

— Где мой сын?

— Ик… Ой! В, в, этой, в коляске там, за оградой. У меня были средства, я его содержала, но работать не могла, места лишилась, она оставила мне деньги, сестра-то. И теперь они закончились, я не знаю, как кормить дитятку.

— Мой сын! Точно ребёнок Магдалены?

— Да, она призналась, что отец младенца остался в вашем поместье, и костерила его, всеми словами от обиды.

— Так мальчик здоров?

— А как же, как бычок, ест за троих, уже сидит и гулит, смышлёный, а красивый, глаз невозможно отвесть…

Граф не выдержал, как был в халате и домашних туфлях, выбежал из кабинета, вниз по лестнице, потом через сад, за ворота, секретарь и испуганная Елена за ним, что-то выкрикивая вслед.

Его сиятельство вылетел за ограду и в пыльной дешёвой таратайке увидел большую плетёную люльку, а в ней крупного и действительно очень красивого младенца.

Слёзы счастья застили глаза Льву Николаевичу, он протянул руки и взял своё самое большое богатство, драгоценность, подарок судьбы – сына, о котором уже перестал мечтать.

— Лео, какой ты замечательный мальчик, мой сынок.

Поцеловал малыша, и тот что-то прогулил на своём детском наречии, заставив счастливого отца рыдать от великой радости.

— Оплатите кучеру. Елена и мой сын остаются в поместье, приготовьте самые лучшие покои для мальчика и его матери! — не успела девушка опомниться, как граф распорядился её судьбой на своё сиятельное усмотрение.

Снова поцеловал ребёнка и продолжил, но уже совершенно иначе, с тревогой в голосе, по глупости матери, младенец мог и сгинуть.

— Сын! Мой сын. Милая моя, надо было сразу приехать и рассказать, и почему Магдалена, будучи беременной, не написала?

— Я не знаю. Может быть, обиделась. Она у нас взбалмошная, это я обычная горничная, и не хватаю звёзд с неба…

— Милая моя, раз судьба так распорядилась, я женюсь на тебе ради сына. Ему нужна мать, мне жена. Это сделка, но разве судьба ещё раз подарит тебя такой шанс?

— Ой, вы прям женится на мне? Прям в церковь? А не содержанкой? — девушка смутилась, и смешно поджала кулачки к груди.

— Жениться, да. Ради сына!

— Я согласна. Вы такой красивый, что я теряюсь, право слово, это всё так необычно и быстро. Но разве можно отказываться от такой удачи. Я вас буду любить, — вдруг прошептала Елена и покраснела.

Граф, готовый на всё, замер, посмотрел на невесту и вдруг понял, что он её тоже будет любить. Есть в этой девушке то, чего не хватало её старшей сестре – шарм и обаяние, нежность и скромность. Происхождение подкачало, но это можно будет как-то подправить, за ребёнка он на всё готов, даже на небольшие махинации с родословной.

— Ты, моя дорогая, будешь идеальной матерью для юного графа. А пока ужин, отдыхать, завтра у нас много дел. Едем в город, моей невесте и сыну нужны наряды, новая колыбель и пони.

Мальчику обязательно нужен пони…

С этого дня, все печали у Его сиятельства сняло как рукой. Он даже не мог представить, насколько ждал появления сына в своей тусклой и однообразной жизни. Обвенчался с Еленой, но других детей у них не случилось. Но зато случилась большая, нежная любовь. Чтобы жене не грустить, через несколько лет взяли девочку сиротку, и Его сиятельство, наконец, ощутил себя совершенно счастливым человеком, преодолевшим тягостное бремя родового проклятья.

*

Кузьма, уехал в город из графства через неделю, после побега Магдалены. Сначала год работал в лавке купца, обучаясь мастерству обольщения покупательниц, подкопил денег, и с первой же оказией перебрался в столицу. И как предрекала его первая и самая любимая женщина, мать его первенца – он стал в столице первым сердцеедом, женился на богатой дворянке, вполне приятной женщине, но не остепенился. «Красивый муж – горе семье!» — ворчала любящая жена и продолжала терпеть похождения своего Кузеньки. Зато какие красивые детки, любо дорого посмотреть, тем и утешалась.

*

После суда над Назаром Стрельцовым ни единой вести, или сплетни, о нём до нас не дошло, может быть, Архип и знает что-то, но мы с дочкой больше никогда с бывшим не встречались. Да и не хотелось. Мой талант удалось скрыть от общества, я научилась контролировать себя в моменты, когда чувствую что-то потерянное. Говорю мужу о своих видениях, а он, если уж дело совершенно ответственное и проблемное, то сообщает или потерпевшим, или Егорову.

Через несколько лет кольцо с рубином исчезло, словно растворилось. И как сказал муж, это проклятье рода рассеялось, и больше за Полину можно не опасаться. Она окончательно перешла в род Уваровых. Наш небольшой бизнес так и процветает, но скорее, как декоративное прикрытие, потому что на самом деле, те акции, и золото до сих пор обеспечивают и нас, и больницу Ольги Михайловны. Всё же деньги притягивать к себе я не перестала. Что и говорить, удачная магия у меня, полезная в хозяйстве, и, кажется, Богдан тоже одарённый, но весь в бабушку, когда вырастет, станет мощным лекарем. И это замечательно, потому что иначе ему по статусу пришлось бы идти на военную службу, как отцу, а я всей душой за мирные профессии, хватит нам страданий.

В этой жизни я счастливая мать и жена.

Другой судьбы ни для себя, ни для детей не хочу, тихая жизнь, достаток, уважение и безграничная любовь, о чём ещё можно мечтать.

Конец

Оглавление

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3. Очень сердитая женщина

Глава 4. Хозяйство

Глава 5. Ушастое хозяйство

Глава 6. Фешенебельное поместье графа Безухова

Глава 7. На меня поспорили?

Глава 8. Разговор у реки

Глава 9. Граф и его фаворитка

Глава 10. Неприятные гости

Глава 11. Разборки

Глава 12. Удача? Ну, ну…

Глава 13. Нападение кролика

Глава 14. В шаге от фиаско

Глава 15. Дух авантюризма

Глава 16. Находка

Глава 17. Как у лебедей

Глава 18. Тайны Его светлости

Глава 19. Подлость без границ

Глава 20. Побег Магдалены

Глава 21. Лечение

Глава 22. Архип Романович

Глава 23. Ты моя крепость

Глава 24. Возмездие

Глава 25. Бум и я попала

Глава 26. Откровение

Глава 27. Спасение

Глава 28. Очнулась

Глава 29.

Глава 30. Тайна рода Зориных

Глава 31. Сокровища

Глава 32.

Глава 33. Наследник