Распутанный [Шеннон Мессенджер] (fb2) читать онлайн

Лондон!

Страна печенья, которое разочаровывает!

А также место, где он пережил некоторые из своих худших воспоминаний — и совершил несколько, возможно, ужасных поступков, о которых его мама сделала все возможное, чтобы он этого не помнил.

Так что, вероятно, это будет маленькое травмирующее приключение.

Но… по крайней мере, он сможет начать собирать все воедино.

И, кстати, может быть, он также найдет какие-нибудь десерты получше, чтобы утешить себя.

Где-то поблизости должна была быть приличная выпечка, верно?

Во-первых, ему нужно было убраться подальше от блестящей точки наблюдения, которая, как он чувствовал, пыталась привлечь его внимание.

За новостями, вероятно, следили очень внимательно, поскольку Лондон был таким очевидным местом, где он мог появиться. Поэтому Киф, поджав подбородок и старательно пряча лицо, нырнул в ближайший переулок.

Но это не сделало его менее нервным.

Каждая тень казалась ему фигурой в черном плаще.

Каждый звук был похож на засаду.

А голос дорогой мамочки продолжал звучать у него в голове.

Радуйся переменам.

Радуйся переменам.

Радуйся переменам.

Он был в Лондоне, когда она в первый раз дала ему этот прекрасный совет о жизни, и с тех пор это не давало ему покоя.

Он даже думал, что смирился с переменами в Лоамноре и стал маленьким маминым наследником с кучей новых причудливых способностей.

Но когда он свернул на другую улицу, чтобы убедиться, что за ним никто не следит, он не мог не задаться вопросом…

Сдался ли он?

Или все еще боролся?

Не поэтому ли он был здесь, и что означал камешек в его ботинке?

Он не был уверен.

Но ему нравилось думать об этом именно так.

Из-за этого волдыри болели немного меньше, а бегство больше походило на победу.

И все же его раздражающий мозг напомнил ему, что в мамином предупреждении была и вторая часть.

«Прими перемены, иначе они тебя уничтожат».

— Похоже, это проблема для будущего Кифа, — сказал он, засовывая руки в карманы и снова меняя направление, чтобы избежать того, что могло оказаться еще одним блестящим объектом наблюдения.

Сырой воздух проникал сквозь свитер, заставляя его пожалеть, что у него нет хорошего, плотного пальто.

Но все магазины одежды, мимо которых он проходил, были по-прежнему закрыты.

— Часовые пояса, — пробормотал он.

По крайней мере, улицы были красивыми и пустыми.

Всего лишь несколько рассеянных людей, излучающих огромное раздражение, и он предположил, что это означает, что они направляются на ненавистную работу, плюс несколько любителей бега трусцой, которые, казалось, добровольно бежали ни свет, ни заря и получали странное удовольствие.

Никто не обращал на него внимания, пока он бесцельно бродил вокруг, стараясь не высовываться и не высматривать ничего знакомого.

Рано или поздно он что-нибудь узнает.

И тогда он это сделал, но только потому, что каким-то образом умудрился пройти по огромной площади.

— Ладно, новый план, — сказал он, переходя улицу и направляясь к большому зеленому парку с озером в центре.

Он не чувствовал там никакой слежки, а широкое открытое пространство позволяло легко заметить, если приближался кто-то страшный.

Но самое главное: там были скамейки, а ноги его просто сводили с ума.

Он выбрал ту, у которой был вид на воду, и рухнул на обветренное дерево, задаваясь вопросом, как ему найти в себе силу воли, чтобы снова подняться на ноги, особенно с учетом того, что он понимал, что весь его план «быстрой остановки в Лондоне» не сработает.

Если он действительно хотел получить ответы, ему нужно было действовать более методично.

Обходить улицу за улицей.

Дом за домом.

Это, вероятно, заняло бы дни или недели и определенно было рискованно.

Но.

Теперь, когда он был всего в нескольких кварталах от того места, куда его отправляла мама, — «Ты же не захочешь причинить вред кому-то еще, правда?» — ему нужно было знать, что она имела в виду.

Так что ему нужно было найти безопасное место, где он мог бы прятаться столько, сколько потребуется.

Но сначала он собирался дать отдых ногам и обновить свой альбом для рисования.

Он уже аккуратно вложил карту следопыта между страницами и сделал пометки о том, как следить за блеском, и что ему нужно сделать одной из своих главных целей — съесть как можно больше видов жареного теста, посыпанного сахаром.

Но он добавил новое напоминание: проверять часовой пояс, прежде чем куда-то прыгать.

Также: выбирать, в какой ботинок класть камешек. Хотя это означало, что в итоге у него будут болеть обе ступни.

Он был почти уверен, что его мозоли начали кровоточить, что, вероятно, означало, что на самом деле следовало бы написать: «Найти лучший способ контролировать свои способности», — но он уже перепробовал все, что мог придумать.

Он закрыл альбом для рисования и проверил эликсиры, которые дал ему отец, надеясь найти обезболивающий бальзам или целебную припарку.

К сожалению, там был только один пузырек с обезболивающим и записка, в которой говорилось: «Если нужно что-то еще, обратись к Элвину».

Киф нахмурился, хотя в глубине души понимал, что в этом есть смысл.

— Отлично. Это будет Грандиозный Фестиваль Кифстерской Грязи.

Не так весело, как на печально известном Фостеровском Фестивале Грязи, но разве может быть что-то еще?

Он развязал шнурки на ботинках и переложил камешек, испустив огромный вздох облегчения, когда давление снова стало просто раздражающим.

Потребуется, по крайней мере, пара часов ходьбы, прежде чем начнет болеть, и, возможно, до этого он придумает, где ему остановиться.

Согласно записной книжке отца, которую он просмотрел еще в Диснейленде, когда доедал чуррос, ему нужно было найти что-то под названием отель. Но, конечно, в ней не было сказано, где его найти, и каковы правила бронирования номера.

Однако в ней говорилось, что ему следует постараться выглядеть респектабельно, прежде чем идти в магазин, а затем предлагалось зачесать волосы в более сдержанный стиль и избегать употребления слова «чувак».

Вот и все маленькие советы.

Небольшой полуполезный совет, за которым следует куча осуждений.

Дорогой папочка в полном составе.

— Ладно, если бы я был отелем… — сказал Киф, разглядывая близлежащие здания, — Где бы я был?

Он достал свою удобную карту, но все, что на ней было изображено в Лондоне, — это башня с часами и квадратный мост через реку.

— Уверен, что найду такой, пока буду бродить, — пробормотал он, пробуя, как камешек давит на его незажившую ступню.

Ощущение было неприятным.

— Или я могу посидеть здесь, перекусить и подождать, пока мимо не пройдет кто-нибудь, кто сможет мне помочь! — добавил он, вспомнив свой план «спроси местных», который казался гораздо лучшей идеей.

Он вытянул ноги и достал из кармана припасы, которые купил перед уходом из Диснея: еще один чуррос, пакетик кислых шариков, зефир в шоколаде на палочке и что-то, что все называли «Серая масса».

Конечно, он начал с чуррос и откусил огромный кусок, наблюдая за утками, крапивниками и пеликанами на берегу озера.

Но чуррос шлепнулся ему на колени, когда он заметил одинокого черного лебедя, скользившего по воде.

Он знал, что это просто птица, живущая своей лучшей жизнью в Лондоне, но после всего, что было связано с лебедем, он не мог не задаться вопросом, значит ли это что-то.

И когда лебедь встретился с ним взглядом, ему показалось, что он пытается открыть ему секрет.

Или, возможно, он захотел отведать его чуррос…

Он наклонился, размышляя, не будет ли плохой идеей бросить лебедю маленький кусочек, а потом понял, что чуррос исчез.

— Что за…? — спросил Киф, осматривая землю вокруг себя.

Затем он заметил пятно рыжего меха с длинным хвостом, которое металось по траве, оставляя за собой шлейф из корицы и сахара.

— Эй! Вернись сюда, ворюга с пушистым хвостом!

Он вскочил и погнался за лисой, но лиса была слишком быстра.

Она исчезла в одной из цветочных клумб, и Киф мог поклясться, что слышал, как она хихикала.

— Не думай, что я не зайду туда! — предупредил Киф, хотя это, вероятно, было не самой лучшей идеей.

Насколько он знал, существовал какой-то странный человеческий закон, запрещающий топтать их цветы.

— Они подлые маленькие твари, не так ли? — раздался голос у него за спиной.

Киф обернулся и увидел очень высокого, темнокожего, спортивного вида мужчину, одетого, несмотря на холод, в спортивные шорты и тонкую майку без рукавов.

— Однажды лиса утащила вторую половину моего маринованного огурца с сыром, — сказал он. — В полдень, не меньше! Никто из моих приятелей мне не поверил, поэтому на следующий день я попытался обманом заставить ее съесть мой яично-майонезный пирог, пока у меня была включена камера. Но она не только избежала моей ловушки, но и украла мои чипсы!

Киф улыбнулся в ответ, хотя в основном думал о сыре с маринованными огурцами?

Похоже, еда в Лондоне обещает быть… интересной.

— Откуда ты прибыл? — спросил мужчина.

Киф выпрямился.

— Как ты…

Он указал на рюкзак Кифа, который Киф по глупости оставил без присмотра на скамейке.

— К тому же, у тебя нет ни пальто, ни зонтика. Классическая ошибка туристов в это время года.

— А. — Кифа так и подмывало заметить, что у парня их тоже не было, но он не был уверен, не покажется ли это грубостью.

Один из советов отца гласил, что Лондон — очень приличное общество. Не будь самим собой.

— Решил пройтись по магазинам, пока я здесь, — вместо этого сказал Киф, направляясь за своими вещами. — Но магазины закрыты…

— Ты в порядке? — спросил мужчина, когда Киф резко втянул воздух. — Ты ничего не натянул, когда бежал?

Киф покачал головой.

— Нет. Просто… разбираюсь с волдырями.

Во время небольшого забега у него почти полностью разболелись ноги, и он не смог удержаться от того, чтобы не поморщиться при следующем шаге.

— Новые кроссовки? — спросил мужчина. — У меня такое бывало. Во время моего первого марафона я решил побаловать себя новыми кроссовками перед забегом. Не самая блестящая идея. После первого километра у меня горели пальцы на ногах, а к тому времени, когда я пересек финишную черту, носки пропитались кровью.

Киф вздрогнул.

— Конечно, это не весело, — согласился мужчина. — Но все же лучше, чем когда я делал это.

Он указал на шрам, тянущийся по всей длине его колена.

— Я порвал сустав во время триатлона, а на финише забега стало еще хуже. Но после всех этих тренировок трудно сдаться, не так ли?

— Да, конечно…

Он рассмеялся.

— Мой хирург посмотрел на меня точно так же, как сейчас ты, когда я сказал ему, что продолжу. То же самое сделал и мой физиотерапевт. Но… Я нахожусь в напряжении, когда участвую в гонках. Мой мозг отключается от всего, кроме следующего шага и того, что следует за ним. Но, извини, я не буду утомлять тебя рассказами о своих травмах во время бега.

— Нет, все в порядке, — заверил его Киф. — Хотел бы я, чтобы мой мозг мог так же сосредоточиться. — И поскольку парень казался таким разговорчивым, он решил добавить: — На самом деле, думаю, может ты знаешь здесь какие-нибудь хорошие отели?

— Думаю, могу назвать несколько вариантов. Что ты ищешь?

Киф на секунду задумался.

— В каком из них самые мягкие кровати и самые вкусные десерты?

Он рассмеялся.

— Бюджет — проблема?

— Нет, — не теперь, когда у него была его блестящая кредитная карточка.

— Что ж, если ты не против потратить несколько фунтов и хочешь по-настоящему насладиться Лондоном, я знаю идеальное место, — он произнес название и адрес и указал дорогу. — Они также должны принести тебе немного льда, чтобы приложить к мозолям. И, надеюсь, у них будет готова комната. Похоже, тебе не помешало бы немного поспать.

— Ты даже не представляешь, — пробормотал Киф, проводя пальцами по волосам и понимая, что это безнадежное дело.

— По дороге есть очаровательная маленькая кофейня, — сказал ему мужчина. — Понимаю, что выгляжу как предатель своей страны, не предлагая чай, но если тебе нужен хороший крепкий напиток, это должен быть кофе.

Киф понятия не имел, что такое кофе. Но крепкий — звучало потрясающе.

— Спасибо, — сказал он. — Серьезно. — И по какой-то причине он не удержался и добавил: — Эта поездка была немного… ошеломляющей.

Мужчина наклонил голову, изучая его.

— Если поможет, я с удовольствием поделюсь приемом, который использую, чтобы быть в форме во время бега, хотя должен тебя предупредить. Мой муж — психолог-консультант. Он постоянно твердит о ценности упражнений на визуализацию, но когда я рассказал ему, что придумал, он сказал, что это полная чушь. На самом деле, он до сих пор дразнит меня по этому поводу, хотя, клянусь, это работает лучше, чем все, что он когда-либо предлагал. Подозреваю, его просто беспокоит, что он не подумал об этом первым.

Он подмигнул.

— На данный момент я готов на все, — заверил его Киф.

— Это всегда хороший способ быть собой. И на самом деле это довольно просто. Перед началом забега я закрываю глаза и представляю, что в моем мозгу есть переключатель, который подключен ко всем частям моего сознания, которые обращают внимание на такие вещи, как страх, нервы или дискомфорт, — на все, что может замедлить или остановить меня. Затем я представляю, как щелкаю выключателем. И если травма снова включает его, я просто выключаю его снова. Я понимаю, это звучит немного упрощенно, но это имеет огромное значение… по крайней мере, для меня. Разум важнее материи и все такое.

— Я попробую, — пообещал Киф.

И он не шутил.

На самом деле, как только он попрощался и направился к отелю, то представил, что в его мозгу есть переключатель, связанный с пульсирующими мозолями.

Он подождал, пока не почувствует каждую связь, а затем представил, как щелкает выключателем.

— Ого, — пробормотал он, тяжело ступая по гальке.

Боль притупилась настолько, что он мог практически не обращать на нее внимания… по крайней мере, на некоторое время.

Что заставило его задуматься…

Сработает ли тот же трюк с его способностями?

Он не понимал, как такое возможно, но все равно крепко зажмурился и представил себе огромный переключатель в мозгу, подключенный ко всем его новым причудливым способностям.

Он подождал, пока не смог увидеть, как каждая отдельная нить светится энергией, и почувствовать, как от этого переключателя исходит импульс.

Затем он представил, как его упрямая воля давит, и давит, и давит на него.

Но как бы он ни старался, выключатель не щелкал.

— Так я и думал.

Способности нельзя отключить, если они активированы.

Все это знали.

И все же, когда он сидел в кофейне и пытался проглотить что-то под названием кофе «флэт уайт», который, возможно, был самым горьким из всего, что он когда-либо пробовал, но в то же время заставлял его чувствовать себя БОДРЫМ, он не мог отделаться от мысли, что, возможно, неправильно выключил его.

Возможно, его эмпатия была перестроена во время маленького эксперимента его мамы, и именно поэтому он стал таким до смешного сверхчувствительным. Тогда он закрыл глаза и представил, что погружается глубоко в свой эмоциональный центр в поисках признаков каких-либо оголенных нервов.

Его чувства дрожали и гудели, но он продолжал идти и идти, пока не проскользнул сквозь темную завесу и не приземлился в тесном, размытом пространстве.

Внутри был клубок тонких светящихся нитей, потрескивающих энергией и переливающихся красками.

У него закружилась голова, и по коже побежали мурашки, когда нити закрутились, пытаясь освободиться, но запутывались только сильнее.

И он попытался представить себе переключатель в центре.

Но это не поддавалось соединению.

Его мозг был устроен иначе.

Поэтому он протянул руку и медленно распутал клубок.

Одно за другим.

Нить за нитью.

И когда он высвободил последнюю нить, то услышал тихий щелчок.

Затем все вокруг стало серым.

Глава 16

— Это официально мое новое счастливое место, — сказал Киф, утопая в огромной груде подушек и откусывая огромный кусок какого-то необычного шоколадного торта, что показалось ему особенно смелым заявлением, учитывая причину, по которой он оказался в Лондоне, и его довольно печальную историю там.

Но он проникся особой любовью к этому туманному городу, ко всем его людям, блюдам и достопримечательностям.

Не мешало и то, что его день оказался наполнен победами.

Мало того, что «флэт уайт» придал ему столько энергии, что он, вероятно, смог бы пробежать три марафонских дистанции подряд.

Но этот маленький трюк с визуализацией?

ОН СРАБОТАЛ!!!

Он понятия не имел, почему… и не собирался пытаться это выяснить, потому что это могло заставить его мозг подумать: «Ты прав! Это бессмысленно. Давай вернемся в режим страдания!»

Все, что имело значение, — это то, что после того, как он распутал эту последнюю мысленную нить, бушующие эмоции превратились в тихий, ровный гул — звук, на который он мог легко не обращать внимания, не нуждаясь ни в чем, что могло бы его отвлечь.

Поэтому он вытряхнул этот ужасный камешек из ботинка и отшвырнул его как можно дальше.

Затем он свернул на самую оживленную улицу, чтобы убедиться, что в окружении большой толпы ничего не изменилось… и, к счастью, эмоции остались безобидным жужжанием, которое его мозг был более чем счастлив игнорировать.

От этого ему хотелось размахивать кулаками и прыгать вокруг, выкрикивая особенно дерзкие колкости в адрес дорогой мамочки и ее маленьких приятелей в плащах.

Конечно, у него все еще оставались другие странные способности, с которыми нужно было бороться, но на самом деле он добился определенного прогресса.

Ему казалось, что он все это время задерживал, и задерживал, и задерживал дыхание, и наконец-то у него появилась возможность выдохнуть.

Часть его хотела помчаться обратно в парк, найти того бегуна и обнять его на траве или, по крайней мере, узнать его имя, чтобы написать эпическую балладу в его честь. Но ему пришлось довольствоваться добавлением еще одного благодарного портрета в свой альбом для рисования.

И он должен быть уверен, что ему стоит отдать должное за отличную рекомендацию отеля.

Снаружи здание выглядело довольно невзрачно, а внутри было что-то вроде причудливого человеческого убранства, где вся мебель выглядела очень жесткой и неудобной, и все было украшено цветами.

Но когда он добрался до своей комнаты?

Тпру.

Он попросил самый красивый номер, который у них был, решив, что почему бы и нет? Дорогой папочка платит за это. И в итоге он оказался в номере, который казался ему его собственной квартирой, с несколькими спальнями и огромными окнами, выходящими в парк.

В отеле также был парень по имени консьерж, в обязанности которого, по-видимому, входило помогать гостям во всем, в чем они нуждались. Тогда Киф спросил его, не знает ли он, где можно продать старые семейные драгоценности, а также где можно купить новую одежду.

Менее чем через час у него был список покупателей ювелирных изделий, ожидавших его звонка, и его отвезли в огромный универмаг, где девушка представилась его личным ассистентом по покупкам и помогла ему приобрести весь новый гардероб — от пальто, рубашек и брюк до пижамы и носков. Хорошо, что у него была под рукой кредитная карточка, и что он не забыл взять с собой паспорт и расписаться в «Киф Фостер». Он даже купил толстовку с Бэтменом и футболку с надписью «ЭТО Я. ПРИВЕТ. ПРОБЛЕМА ВО МНЕ, ЭТО Я САМ.» — что показалось очень уместным.

По словам его ассистентки, это была строчка из песни, которую ему нужно было послушать.

Она буквально ахнула, когда он спросил:

— Что такое «Swiftie»?

Она также порекомендовала Кифу пообедать в пабе, и он решил заказать что-то под названием «бабл энд скрип» (прим. пер. Bubble and squeak — дословный перевод — «пузыриться и пищать». Жаркое/заливной пирог из капусты и картофеля.), потому что как он мог отказаться? И хотя это оказалась горка картошки с капустой, которая не булькала и не пищала, пока он ее ел, он все равно дал ей несколько баллов за забавное название.

И он вернулся в свой номер, наслаждаясь обилием услуг по обслуживанию номеров, что было одним из тех случаев, когда хотелось сказать: «Пусть так будет всю жизнь».

Один быстрый звонок, и все десерты из их меню были доставлены к нему в номер на блестящих серебряных блюдах.

Затем он переоделся в пушистый халат, который нашел в шкафу, устроился на довольно удобном диване, обложившись всеми пушистыми подушками, какие только смог найти, и начал обмакивать покрытые волдырями ноги в пару ведер со льдом, одновременно поглощая изысканную выпечку.

Если это не было счастливым местом, то он не знал, что тогда было счастливым.

Но вся эта история с «обретением контроля над одной из своих способностей» заслуживала небольшого празднования.

Его даже не смущало, что вода, которую ему принесли, была на вкус как вода из лужи в бутылках или чья-то старая ванночка для ног.

И что Силвени и близнецы снова начали бомбардировать его передачами.

На самом деле было приятно осознавать, что они еще не отказались от него.

Он поймал себя на том, что поет вместе с ними «КИФ! КИФ! КИФ!», добавляя в свой альбом для рисования подробный портрет бегуна и заполняя страницу рядом с ним всеми своими последними уроками выживания:

Всегда проси номер люкс.

Привыкай к тому, что тебя называют мистером Фостером.

Никакое количество сахара не сделает кофе вкуснее, но это того стоит.

Следи за тем, чтобы перекусить в парке.

Обслуживание номеров может быть величайшим изобретением в истории человечества.

Закажи чай вместо ужасной воды.

Консьержи — гении.

СТРАННЫЕ УПРАЖНЕНИЯ С ВИЗУАЛИЗАЦИЕЙ МОГУТ ИСПРАВИТЬ ВСЕ!!!

Он подчеркнул последнее слово три раза, а затем нарисовал вокруг него звездочки. Но все равно казалось, что он не до конца уловил, насколько важным было это открытие.

Он добавил еще несколько завитушек, прежде чем понял, что причина, по которой это все еще выглядит мелким, заключалась в том, что он узнал нечто гораздо большее — то, что он, честно говоря, немного боялся записывать, опасаясь, что, увидев слова на бумаге, они покажутся ему менее возможными.

Но ему требовалось напоминание.

Итак, он глубоко вздохнул и написал слова, в которые уже очень давно не верил:

Теперь я себя контролирую.

С тех пор как его маму унесло ветром на Эвересте, и он понял, кем она была на самом деле, он чувствовал, что кружится, кружится, кружится.

Пойманный в ловушку огромного, ужасного вихря, он не мог выбраться и не был уверен, что сможет выжить.

— Но теперь я контролирую ситуацию, — сказал он вслух. — Я стоял в переполненном магазине и не обращал внимания на эмоции окружающих, даже не задумываясь об этом.

Если бы он смог это сделать, то, несомненно, смог бы научиться управлять остальными своими способностями.

Ему просто нужно было найти правильные упражнения для визуализации, что могло оказаться немного сложным, поскольку он на самом деле не понимал, как работают эти способности.

Но он разберется.

Точно так же, как собирался выяснить, какую роль уже сыграл в маленьких махинациях своей матери.

— Теперь я контролирую ситуацию, — сказал он себе, открывая новую страницу в своем альбоме для рисования. — Все, что происходило раньше, было просто…

Киф замолчал.

Он хотел сказать «прошлым», будто это каким-то образом сняло бы его с крючка.

Но события прошлого все еще были частью его.

Стирание воспоминаний не изменит того, что произошло.

Ничто не изменит.

Поэтому он выпрямился и сказал:

— Все, что происходило раньше, является частью моей истории, но это не обязательно определяет меня.

Теперь он контролировал ситуацию.

Если он сделал что-то, о чем сожалел, он мог это исправить.

«Но как?» — спрашивал этот неприятный, непримиримый голос в его голове.

Он пытался понять, сыграл ли он какую-то роль в смерти двух невинных людей.

Как он мог когда-нибудь загладить свою вину?

Возможно, не мог.

Но…

Он мог бы, по крайней мере, прояснить ситуацию.

Убедиться, что его маме не сойдет с рук то, что она сделала.

И кто знает, может быть, правда окажется не такой страшной, как он боялся.

Есть только один способ узнать наверняка…

Он расправил плечи и стряхнул напряжение с запястий, прежде чем медленно написать:

1. Узнать, что случилось с Итаном Бенедиктом Райтом Вторым и его дочерью Элеонорой.

Увидев их имена, он почувствовал, что его тошнит от всех этих вкусных десертов.

Но он не отвернулся.

Вместо этого он написал два вопроса, на которые ему нужно было найти ответы:

2. Моя мама убила их?

3. Я помог?

У него в горле застрял ком, и ему потребовалось три попытки, чтобы прогнать его, прежде чем он смог пробормотать:

— Думаю, лучше всего начать с того, что я действительно знаю.

Он заполнил оставшуюся часть страницы всем, что ему удалось выяснить до сих пор, перечисляя каждый факт отдельной строкой.

Итан и Элеонор жили в Лондоне в доме с зеленой дверью.

Когда мне было одиннадцать лет, дорогая мамочка заставила меня отнести туда письмо, а потом стерла память.

На письме был символ: два полумесяца вокруг звезды. Понятия не имею, что это значит. (Примечание: меня уже тошнит от символов!)

Предполагалось, что я оставлю письмо незамеченным, но, должно быть, я передал его Итану, потому что помню, как он выглядел.

По словам Финтана, мама пыталась привлечь Итана к одному из своих «побочных проектов», но у нее ничего не вышло.

Спустя некоторое время после того, как я доставил письмо, Итан и его дочь погибли.

В некрологе это было названо несчастным случаем. Говорилось, что они попали под автобус.

Но мама была в Лондоне в ту ночь… всего через час после того, как это случилось.

Я не верю в совпадения.

Он решил не упоминать то, что сказал ему мистер Форкл… что он просмотрел все архивы камер наблюдения и не нашел никаких записей о том, что Киф находился в Лондоне за неделю до аварии или всю последующую неделю.

Все это означало, что его никто не видел.

Ему нужно было знать, участвовал ли он в аварии, и лучший способ сделать это — отправиться на место происшествия и посмотреть, не спровоцирует ли это что-нибудь.

Если да, то…

Что ж…

По крайней мере, у него будет ответ.

А если нет… ему еще предстояло многое выяснить.

И хотя большая часть его хотела сказать: «Круто, это хорошее начало! Закрой дневник и отдохни немного…»

Он знал, что не сможет заснуть, пока не встанет на этом перекрестке и не выяснит, восстановились ли у него какие-нибудь воспоминания.

Прежде чем он успел передумать, он встал, переоделся, позвонил в службу обслуживания номеров и попросил принести кофе.

Затем он позвонил консьержу и спросил:

— Как мне добраться до Британской библиотеки?

Глава 17

— Так вот где это произошло, — пробормотал Киф, глядя на оживленный перекресток, обрамленный огромными зданиями из красного кирпича.

Мимо проносились автомобили самых разных форм и размеров, один за другим.

Добавим к этому людей, толпящихся на тротуарах или снующих вперед-назад по улицам, и он определенно мог представить, как кто-то может сойти с тротуара в неподходящий момент, или как рассеянный водитель может не заметить их, пока не станет слишком поздно.

Но то, что это было возможно, еще не означало, что так оно и было.

Его мама была достаточно умна, чтобы придумать правдоподобный сценарий, чтобы скрыть свое преступление.

На самом деле, это было своего рода специальностью Невидимок.

Например, когда они заставили всех поверить, что приливная волна обрушилась на пещеры Хейвенфилда и унесла Фостер и Декса в море.

Все были настолько убеждены этой историей — даже без обнаружения тел, — что их семьи в конце концов посадили деревца в Уондерлинг Вудс. Тем временем Фостер и Декс были похищены и заперты в человеческом городе, где их допрашивали.

У Кифа внутри все скрутило, будто он проглотил ведро гнилых помоев, когда вспомнил, как мама дала ему свой носовой платок после того, как он сломался на посадке.

Она даже положила руку ему на плечо и защищала его, когда отец отчитывал его за то, что он «устраивает представление».

Затем она сказала:

— Я и не подозревала, что ты так сблизился с кем-то из них, — что, вероятно, и побудило ее превратить его в свое личное устройство слежения после побега Фостер и Декса.

И тогда она…

Неа.

Он мог бы поиграть в «какие воспоминания о маме самые плохие?» позже.

Прямо сейчас он пытался раскрыть убийство.

Он снова оглядел перекресток, высматривая хоть какой-то блеск, но, похоже, единственное место наблюдения было направлено в сторону библиотеки.

Вероятно, именно поэтому у Форкла не было никаких записей о «несчастном случае», что казалось еще одним доказательством того, что за этим должна была стоять его мама.

Она бы выбрала местоположение стратегически, а затем спряталась в тени, ожидая появления Итана и Элеонор.

Или, может быть, она планировала, что Итан будет там, а Элеонора стала неожиданным осложнением.

В любом случае, десятилетняя девочка погибла вместе со своим отцом.

И все, что нужно было сделать его маме, это слегка подтолкнуть их телекинезом.

Любой, кто наблюдал бы за этим, предположил бы, что Итан и Элеонор споткнулись перед автобусом.

С другой стороны, у Кифа было чувство, что мама позволила бы кому-то другому сделать эту жуткую часть.

Она бы хотела сохранить свой рассудок.

Так что, возможно, она послала Трикс столкнуть их на дорогу порывом ветра. Или приказала Гезену проделать какой-нибудь странный трюк, чтобы отвлечь их — или водителя. Или позволила Умбре…

Мимо пронесся огромный красный автобус, и Киф отшатнулся.

Он был намного больше, чем автобусы, которые он видел в других городах.

У него даже был второй этаж.

Когда тебя сбивает что-то подобное…

Он не хотел представлять это, но закрыл глаза и заставил себя представить эту сцену.

Раздались бы крики. Визг шин. Вероятно, какой-то ужасный глухой удар. Люди убегали или спешили на помощь. И тела…

Он прикрыл рот рукой, но это не помешало ему подавиться, когда ужасные картины заполонили его голову.

Но после пары глубоких вдохов он понял, что изображения были ужасными и уродливыми, но в них также отсутствовала масса деталей.

Он не мог видеть, во что были одеты Итан и Элеонор, или как были уложены их волосы, или умерли ли они посреди дороги или прямо на тротуаре. Он даже не знал, как выглядела Элеонор. Он также не мог разглядеть ни одного лица в толпе или расслышать, что кто-то говорит. И он не мог увидеть время на башенных часах библиотеки, или сказать, останавливались ли какие-нибудь машины, чтобы помочь, или что-то еще из того, что запечатлела бы его фотографическая память, если бы он действительно был свидетелем этого момента, а не просто пытался его представить.

— Ничего не срабатывает, — пробормотал он, еще раз внимательно оглядевшись по сторонам и поняв, что также чувствует что-то не то.

Эмоции нельзя было стереть так, как это можно было сделать с воспоминаниями, поэтому, если бы он был там, он бы испытал потрясение, испуг, растерянность и все другие чувства, которые были намного сильнее, чем тот нервный страх, который скручивался где-то глубоко под ложечкой, и который он испытывал с тех пор, как ушел из отеля.

— Меня здесь не было, когда это случилось, — сказал он, выдохнув, когда слова дошли до него. — Я не мог быть там.

Что-то бы сработало, если бы он был там.

Фрагмент воспоминания.

Волна эмоций.

— Меня здесь не было, — повторил он, наконец начиная верить в это.

Его колени хотели подогнуться от облегчения, НО.

Это не означало, что он все еще не был вовлечен в то, что произошло.

Он достаточно хорошо видел лицо Итана Бенедикта Райта II, чтобы нарисовать его подробный портрет, и на портрете Итан держал в руках письмо от дорогой мамочки.

Так что он определенно доставил его.

А что, если в записке содержалась угроза?

Или велел Итану быть перед Британской библиотекой в день его смерти?

Это заставило Кифа очень, очень, очень пожалеть, что он не прочитал то письмо.

Он, честно говоря, не мог поверить, что не сделал этого.

Да, мама приказала ему не вскрывать конверт… даже пригрозила отправить его в Эксиллиум, если он это сделает. И да, она также заверила его, что он не сможет понять письмо, даже если попытается его прочитать, потому что оно написано на человеческом языке.

Но с каких это пор он стал обращать внимание на подобные вещи?

Если только он не…

Он мог бы осторожно вскрыть конверт, прочесть письмо мамы — или, по крайней мере, попытаться — заклеить его обратно, прежде чем доставить, и просто не осознавать этого, потому что в памяти было множество поврежденных фрагментов.

Это было больше похоже на него, а также объясняло, почему его мама просто не стерла воспоминание.

Она разрушила его.

Возможно, она знала, что он видел письмо, и должна была сделать все, что в ее силах, чтобы он никогда не вспомнил.

Но он помнил.

Все, что ему было нужно, — это еще один крошечный кусочек.

Письмо промелькнет перед глазами менее чем за секунду, и его фотографическая память поможет ему запомнить каждую деталь.

Каждое слово.

Каждый штрих.

Все, что она не хотела, чтобы он видел.

А если оно было написано на человеческом языке, он смог бы прочесть его сейчас.

Быть Полиглотом оказалось очень кстати.

Но…

Он был не в том месте, если хотел вызвать это воспоминание.

Для этого ему нужно было найти способ вернуться туда, откуда его втянули в этот кошмар, и это было нелегко.

Все, что он знал наверняка, — это то, что дом находится где-то в Лондоне.

И у него была зеленая дверь.

Глава 18

— Возможно, там была зеленая дверь, — поправил Киф.

Он не сомневался, что мама позаботится о том, чтобы эта маленькая деталь изменилась, поскольку это была одна из немногих вещей, которые она рассказала ему о том, как найти это место.

И если она сменила цвет, то все, что он знал наверняка, это то, что это был дом с дверью, такой же, как у любого другого дома в Лондоне.

— Отлично.

Он пнул камешек, выпавший на мостовую, и съежился, когда машина раздавила его на мелкие кусочки.

Не думай об этом.

Не думай об этом.

Не. Думай. Об. Этом.

Но его мозг все еще продолжал работать и напоминал ему, что Итан и Элинор умерли точно так же.

СТОП!

Он глубоко вздохнул, чтобы заглушить свое слишком живое воображение.

Сосредоточься на том, чтобы узнать правду.

Вот что сейчас важно.

Должен быть способ найти этот дом, не проверяя каждую дверь в городе.

Может быть, он вспомнит что-то, что поможет ему сузить круг поиска.

Он закрыл глаза и прокрутил в голове обрывки воспоминаний, сосредоточившись на мельчайших деталях, которые, возможно, упустил из виду — например, на ощупь конверт был толстым, что, вероятно, означало, что в письме было несколько страниц. И что кобальтово-голубой переливающийся кристалл, который подарила ему мама, имел только одну грань.

Должно быть, она создала его специально, чтобы добраться до дома Итана, что вызвало у него желание вернуться в Кендлшейд и разнести это место на части.

Но это было бы еще большей тратой времени, чем ходить по всем улицам Лондона.

Его мама уничтожила бы этот кристалл в тот момент, когда ее маленький проект по подбору персонала провалился.

Что заставило его задуматься…

Для чего именно она пыталась завербовать Итана?

И почему Итана Бенедикта Райта II?

Почему именно его, а не кто-либо из миллионов других людей?

— Подождите-ка, — сказал Киф, но затем понял, что ему, вероятно, следует замолчать, когда две пожилые леди вопросительно подняли брови.

Он смущенно улыбнулся и отошел, но всего на несколько шагов.

Он не хотел идти дальше.

Потому что он случайно оказался рядом с гигантской библиотекой… и это, возможно, был один из тех редких моментов, когда «исследовать» действительно было хорошей идеей.

Так ли это? Он не мог не спросить.

В девяноста процентах случаев исследования были феноменальной тратой сил.

Но… у него было не так уж много других вариантов.

И кто знает?

Может быть, ему действительно повезет, и адрес Итана окажется где-нибудь в картотеке.

Был ли у людей какой-то реестр с записью того, где каждый жил?

Вероятно, нет.

Но он помнил, как однажды Альвар сказал ему — еще тогда, когда хвастался своими маленькими путешествиями в Запретные города, — что всякий раз, когда он застревал, терялся или оказывался не в своей тарелке, люди-библиотекари становились его героями.

— Лаааааааааааааааааааадно, — произнес Киф, издав громкий вздох, и повернулся, чтобы направиться в библиотеку.

Но Форкл об этом не узнает.

Если кто-нибудь спросит, он был гением, который во всем разбирался благодаря своему собственному таланту.

Он также определенно не ошибся зданием с первой попытки… хотя, в его защиту, логичным было предположить, что библиотека окажется большим причудливым зданием с башней с часами и всеми декоративными изысками.

Нет!

На самом деле это была гигантская железнодорожная станция, полная людей с очень напряженным видом, которые сновали туда-сюда, пытаясь найти нужную платформу.

Библиотека была большим, скучным, квадратным зданием на другой стороне улицы, что, честно говоря, было как нельзя кстати.

Киф, возможно, простоял у входа гораздо дольше, чем собирался, пытаясь понять, с чего начать.

Книг было много.

Очень, очень много.

На самом деле их было так много, что казалось, проще проверить каждую дверь в Лондоне.

Но… Альвар сказал, что библиотекари были его героями, так что, возможно, Киф мог бы получить небольшую помощь.

Он направился к одному из столов, сверкая своей самой обаятельной улыбкой, но ему и не требовалось никакого обаяния.

Оказалось, библиотекарям на самом деле нравятся исследования.

Кифу также нужно было научиться лучше отвечать на их вопросы.

Библиотекарь посмотрела на него так, словно у него было шесть голов, когда он спросил:

«Что такое Google?», а затем признался, что у него нет сотового.

Но после особенно неловкого момента, когда он, возможно, заговорил об интернете так, словно это была настоящая сеть, библиотекарь быстро провела поиск и распечатала Кифу небольшую стопку некрологов.

Первая статья была той же, которую Форкл уже показывал ему.

Две последующие были настолько короткими, что в них едва ли содержалось что-то большее, чем имена.

В четвертой Итан Бенедикт Райт II описывался как «выдающийся астрофизик», что, по крайней мере, содержало некоторую новую информацию. Но когда Киф попросил у библиотекаря книгу по астрофизике, они начали перечислять названия, которые звучали так, словно это были самые скучные книги во всей Вселенной.

В пятом некрологе была короткая заметка о похоронах на определенном кладбище, и Киф отметил это место. Но он не был уверен, что сможет справиться с посещениемих могил.

Не раньше, чем он узнает, несет ли он ответственность за это.

Особенно после того, как он просмотрел последний некролог.

Тот не сообщил ему ничего нового.

Но… в нем была фотография.

Итан Бенедикт Райт II выглядел точно так, как его нарисовал Киф, с растрепанными волосами, твидовым пиджаком и кривым галстуком-бабочкой. И он обнимал за плечи очаровательную маленькую девочку.

У нее были темные волосы — может быть, каштановые, а может, и рыжие. Трудно было сказать наверняка из-за зернистого черно-белого цвета. А на щеках у нее были глубокие ямочки от самой широкой улыбки на свете.

Кифу, вероятно, следовало бы обрадоваться, что она не показалась ему знакомой, и что у него не возникло никаких воспоминаний.

Возможно, это доказывало, что он действительно не был причастен к тому, что с ними произошло.

Но, увидев ее, ему стало в миллион раз труднее сорваться с крючка.

— Вы знали их? — спросила библиотекарша, и Киф подпрыгнул так сильно, что выронил некрологи, и страницы, трепеща, полетели на пол. — Извините, я не хотела напугать.

— Все в порядке, — сказал Киф, вытирая слезы с глаз. — И нет, я так не думаю.

Возможно, это неверный ответ.

У Кифа возникло ощущение, что библиотекарь, вероятно, сейчас недоумевает, почему кто-то спрашивает о некрологах людей, которых он не знает, и начинает плакать над ними.

Но было уже слишком поздно менять свой ответ.

И он был слишком ошеломлен, чтобы найти способ что-то ответить.

Поэтому он просто поблагодарил библиотекаря за помощь и повернулся, чтобы уйти.

— Вы хотите, чтобы я принесла вам какие-нибудь книги по астрофизике? — спросила библиотекарь. — Я могу выдать вам пропуск в один из читальных залов.

Но для этого, вероятно, пришлось бы назвать свое имя, а это казалось очень плохой идеей.

Особенно в Лондоне.

На самом деле, если бы он хотел провести еще какое-нибудь исследование, ему, вероятно, следовало бы перейти в другое место. Распределиться по нескольким библиотекам, чтобы никто его не вспомнил и не смог задать лишних вопросов.

Но он и не собирался уезжать из Лондона.

Не после того, как он увидел это фото.

Он должен был найти ответ об Итане и Элеонор… и он обойдет весь город, если придется.

По очереди открывая одну дверь за другой.

По очереди посещая одну библиотеку за другой.

Столько, сколько потребуется.

Это было меньшее, что он мог сделать.

Глава 19

— Даже не думай об этом! — предупредил Киф горящие глаза, которые смотрели на него из тени ближайшей клумбы.

Он остановился передохнуть на той же скамейке в том же парке, что и несколькими днями ранее, так что ему, вероятно, не стоит удивляться, что его маленький приятель-лис тоже был там и пытался украсть его обед.

Или это был ужин?

Это было в обеденное время в городе, где он только что провел несколько часов в гигантской публичной библиотеке, читая книги по астрофизике и стараясь не зарываться лицом в книги, потому что, ого, какие же они скучные.

Но он забрал купленный им «кусочек» с собой в Лондон, где солнце уже садилось, так что, вероятно, это означало, что ему следует считать это ужином.

Все, что он знал наверняка, это то, что его кусок пиццы был мягким и сырным и в два раза больше головы, а часовые пояса никогда не перестанут сбивать с толку.

— Серьезно, перестань на меня пялиться, — сказал Киф глазам, которые расширились так, что стали выглядеть еще более жалкими. — Ты не получишь мою пиццу. Или мое гигантское печенье с шоколадной крошкой. Или мой бублик. Вообще-то, подожди — лисы едят рыбу? Я и не подозревал, что это так.

Он развернул свой рогалик и отделил от него тонкие розовые полоски, размышляя, не стоит ли покормить маленького пушистого воришку.

Глаза моргнули, и Киф был почти уверен, что услышал тихое хныканье.

— Ух ты. Лааааааааааадно, но это все, что ты от меня получишь!

Он бросил лосося в сторону клумбы, но намеренно укоротил бросок, позволив ему приземлиться примерно посередине между ними.

Казалось справедливым заставить маленького пушистого парня попотеть.

— Перестань быть таким параноиком, — сказал Киф, когда лис скрылся в тени. — Я не причиню тебе вреда.

Лиса это не убедило.

— Поступай как знаешь, но готов поспорить, что одна из птиц вон там в любую секунду прилетит и схватит твой обед.

Птица издала особенно громкий крик, явно соглашаясь с ним.

Зашелестели цветы.

И хотя Киф точно знал, куда смотреть, он едва успел заметить лиса, когда он выскочил, схватил кусочек лосося зубами и скрылся в тени.

— Неплохо, — сказал ему Киф. — Я бы хотел, чтобы ты дал мне несколько советов, как влиться в коллектив.

За последние пять дней он побывал еще в пяти библиотеках в пяти разных городах — и все они вошли в список лучших библиотек мира, который консьерж составил для него с таким энтузиазмом. И как бы Киф ни старался, в конечном итоге он всегда говорил или делал что-то, что привлекало слишком много внимания.

Но откуда ему было знать, что такое десятичная система Дьюи?

Или что маленький щелкающий гаджет, который они использовали в своих компьютерах, назывался мышью?

И даже не рассказывайте ему обо всех этих «мемах», «хэштегах» и «эмодзи», о которых все только и говорят. Или о том, что, по-видимому, было неплохо стать «вирусным».

Он также случайно надел толстые брюки с длинными рукавами и плотное пальто в первый же город, который посетил, который оказался жарким и влажным, а также местом, где все остальные были в шортах и майках. Он сделал все, что мог, и засучил рукава, но к тому времени, как он добрел до библиотеки, его кожа стала ярко-красной, и он на горьком опыте убедился, что солнечный свет в мире людей действует намного, намного сильнее.

По-видимому, у них даже был весь этот УФ-индекс, который помогал им подготовиться к этому, а также оповещения о качестве воздуха, что в некотором роде заставляло его оставаться внутри и стараться не дышать.

Вместо этого он воспользовался одним из бальзамов, которые дал ему отец для лечения солнечных ожогов, и утопил свои печали в кесо и сладком чае, как рекомендовала библиотекарша.

Он всерьез начал сожалеть о том, что дразнил Фостер за то, что она иногда путалась в эльфийских словах, хотя выглядела такой очаровательной, когда краснела.

Он никогда не понимал, как трудно слиться с толпой, когда все, что ты знаешь, не совпадает.

И для дополнительного удовольствия, каждое место, куда он ходил, было совершенно другим.

Разная одежда.

Разные языки.

Нужно соблюдать разные обычаи.

Он, вероятно, не чувствовал бы себя таким подавленным, если бы добился хотя бы некоторого прогресса в своих проектах. Но пока все, что он узнал об астрофизике, — это то, что она занимается изучением взаимодействий во Вселенной, и что люди во многом ошибаются, когда речь заходит о науке.

И хотя Итан Бенедикт Райт II был назван в этом некрологе «выдающимся», Кифу еще предстояло найти хоть одно упоминание о его работе.

Киф также каждый день находил время, чтобы побродить по новым улицам Лондона, отмечая каждую из них на карте, которую дал ему приятель-консьерж, чтобы отслеживать, где он был.

Пока что ничего не выглядело знакомым, но это значило не так много, как ему хотелось бы, потому что двери раздражали больше всего.

Все они были практически одинаковыми.

Даже обладая фотографической памятью, было трудно заметить какие-либо различия между деревянным прямоугольником, окруженным кирпичами, и деревянным прямоугольником, окруженным кирпичами, и, ого-го — еще одним деревянным прямоугольником, окруженным кирпичами!

Казалось, что цвет — самый простой способ отличить их друг от друга, но, конечно, он не мог полагаться на это. Поэтому ему пришлось сосредоточиться на единственной важной детали: тонкой металлической прорези для почты, через которую он просунул письмо.

Но он не мог вспомнить, из какого металла она была сделана, была ли на ней какая-нибудь филигрань или орнамент.

Честно говоря, он не помнил, как доставлял письмо, но продолжал надеяться, что, если снова увидит щель для почты, его мозг внезапно скажет: «ДА! ВОТ ОНО!»

Это был не самый лучший план, но… он должен был продолжать попытки.

И, по крайней мере, он смог увидеть кое-что интересное и отведать еще больше потрясающих блюд.

Например, гигантская блестящая серебряная пиццерия с фасолью, мимо которой он проходил после посещения библиотеки в особенно ветреном городе, где ему также довелось попробовать пиццу в виде глубокой тарелки, которая совершенно отличалась от пиццы с тонкой корочкой. Третий библиотекарь сказал ему, что он не мог уехать из красивого прибрежного города, не попробовав слоеные пирожки с маслом, а также огромную коробку жареных шариков из теста под названием «Тимбитс».

В четвертом городе, который он посетил, он даже нашел неуловимые Дин-донги… и они были…

Так себе.

Он был почти уверен, что белое вещество в середине — это какой-то клей, НО!

Он также привел его к величайшему открытию, которое он сделал за все время этого маленького приключения… возможно, величайшему открытию, которое он когда-либо делал за всю свою жизнь.

ПОЧЕМУ ФОСТЕР НИКОГДА НЕ ГОВОРИЛА ЕМУ, ЧТО СУЩЕСТВУЮТ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЗАКУСКИ, НАЗЫВАЕМЫЕ КРЕКЕРАМИ «РИТЦ»?!

Конечно, они были еще суше и рассыпчатее, чем эти ужасные сухие бисквиты.

НО.

Фитц-Васкер!

Ритц-Крекер!

Там же было так. МНОГО. ШУТОК!

Он хотел купить коробку и принести ее Фитци — может быть, даже забросать его крекерами, — но он все еще не был уверен, когда вернется домой, а таскать ее с собой в набитом рюкзаке было бы просто шикарно.

Поэтому он нарисовал переднюю часть коробки в своем альбоме для рисования, а затем еще нарисовал «Фитц Васкер» с улыбающимся лицом Фитца на каждом крекере.

Затем он заполнил следующую страницу другими своими недавними уроками и мудрыми советами.

Прежде чем отправляться куда-либо, узнавать о погоде.

Всегда пользоваться солнцезащитным кремом.

Новая цель: попробовать все существующие виды пиццы.

Гораздо проще сказать, что твой телефон «разрядился», или что ты его «забыл», чем сказать, что у тебя его нет.

«Пузырьки» в «бабл ти» на самом деле представляют собой маленькие склизкие шарики, которые все равно получаются вкусными, если ты не против жевать свой напиток.

Некоторые люди носят с собой в сумочках крошечных собачек.

Никогда не соглашайся на первое же предложение.

Последняя заметка была написана под впечатлением от того, как он наконец продал украшение своей мамы.

Киф последовал совету отца и начал с одного камня, но был уверен, что продал его недостаточно дорого.

Он так хорошо научился отключать человеческие эмоции, что даже не подумал о том, что, возможно, было бы полезно немного ощутить, пока не согласился на эту сумму.

Затем парень улыбнулся самодовольной, масленой улыбкой, на которую его отец был мастером, и Киф понял, что ему следовало возразить.

Но это не имело значения.

У него было много других драгоценностей на продажу… и все равно это были вещи его матери, так что не то чтобы они его волновали.

К тому же у него все еще оставалось достаточно наличных, чтобы продержаться несколько недель.

Но в следующий раз он договорится лучше.

На самом деле, он почувствовал необходимость добавить еще один очень важный урок в свой альбом для рисования.

Не забывать, что у тебя есть особые способности.

Да, они были довольно запутанными, и он в основном пытался их игнорировать.

Но это все равно было огромным преимуществом, которым он должен был пользоваться всякий раз, когда это могло быть полезно.

Это не было бы изменением, поскольку он просто… оставался самим собой… возможно, именно поэтому ему казалось немного странным, что ему нужно напоминание.

Почти как…

…он начинал забывать, что он — эльф.

— Ого, — пробормотал он, взглянув на лиса, который все еще наблюдал за ним из тени. — Ну и у кого теперь паранойя?

Как долго он пробыл в Стране людей? И он уже начал сомневаться в своей личности?

Мысль о том, что он застрял между двумя мирами, не давала ему покоя, и он не мог не задаться вопросом, чувствовала ли Фостер то же самое.

Но… конечно, она чувствовала.

Она действительно считала себя человеком, пока не появился Фитци и не сказал ей: «ЗНАЕШЬ ЧТО, ТЫ — ЭЛЬФ!»

Поговорим о кризисе самоидентификации.

И снова ему пришлось сдержаться, чтобы не схватить импартер Грейди и не связаться с ней, на этот раз, чтобы спросить:

— Как ты справилась с этим? Пожалуйста, поделись всеми своими секретами!

Но тогда он не смог бы удержаться и не сказать ей, как сильно он хотел, чтобы она была там, с ним, и как трудно было игнорировать аликорнов, которые постоянно скандировали: «КИФ! КИФ! КИФ!»

И как он надеялся, что его письмо не все испортило, потому что он не мог перестать думать о ней и…

Он выпрямился, гадая, не расплавился ли его мозг окончательно, потому что он мог бы поклясться — поклясться — что только что слышал голос Фостер, шепчущий у него в голове.

Но этого не могло быть, не так ли?

Должно быть, ему это показалось.

Тем не менее, он закрыл глаза, сосредоточился и…

ЭТО БЫЛА ОНА!

«Я скучаю по тебе», передала она. «Мне лучше, когда ты рядом».

На секунду у Кифа перехватило дыхание.

Затем ему нужно было пошевелиться — встать — пройтись по парку, пытаясь понять, услышала ли она каким-то образом все те слащавые вещи, которые он только что вообразил.

Он не понимал, как это возможно.

Но какова была вероятность того, что она думала о нем — скучала по нему — в тот самый момент, когда он думал о ней?

И если это действительно так, то что произошло… Что бы это значило?

Наверное, ничего.

Но он не мог удержаться и прислонился спиной к фонарю, глядя на небо, где полная луна выглядывала из-за облаков, и представляя, как Фостер в Хейвенфилде делает то же самое.

Может быть, с ней были Винн и Луна.

Может быть, они все вместе звали его.

Он, вероятно, никогда не узнает.

Но он сказал луне и звездам:

— Я тоже по вам скучаю.

Глава 20

— Я мог бы прямо сейчас смотреть фильм, — сказал Киф с очень тяжелым вздохом, глядя на высокие стены, увешанные ярко освещенными книжными полками.

Ему потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы найти эту особенно огромную библиотеку — отчасти потому, что она находилась очень далеко от места прибытия, но в основном потому, что она оказалась спрятана внутри чего-то, что называется торговым центром.

А торговый центр, по-видимому, представлял собой скопление мест, где Киф предпочел бы провести день, и все они были собраны в одном месте, чтобы насмехаться над ним.

Магазины!

Рестораны!

Даже что-то вроде аквариума.

Плюс большой модный кинотеатр… и один из фильмов, похоже, был о персонаже со сверхспособностями.

Так что он мог наблюдать, как обычный парень бегает в облегающем трико, притворяясь, что спасает мир.

Но нет… он застрял в стране бесконечных исследований и вечно неудобных стульев.

Серьезно, как люди умудрились сделать свои подушки такими жесткими и комковатыми?

Казалось, что это было сделано намеренно.

И почему у них было так много книг?

Это начинало казаться чрезмерным… особенно потому, что он редко замечал, чтобы кто-нибудь читал.

Время от времени он проходил мимо кого-нибудь в кафе с книгой в руках или замечал детей в парке, уткнувшихся носами в какую-нибудь фантастическую историю.

Но в девяноста процентах случаев он видел только людей, уставившихся в свои телефоны.

Даже сейчас в библиотеке были эти гигантские башни из книжных полок с подсветкой по бокам от движущейся лестницы… и что же делали люди?

Фотографировали башни на свои телефоны.

Киф, честно говоря, не удивился бы, если бы оказалось, что многие книги были здесь в основном для украшения.

Библиотекарь даже предложил ему попробовать использовать для своих исследований один из их планшетов, который, по сути, был увеличенной версией телефона.

И, несмотря на заверения библиотекаря, что планшет удобен в использовании, Кифу пришлось возвращаться к нему, говоря:

— Э-э-э… я случайно нажал на одну из маленьких квадратных штуковин и теперь не могу найти то, что искал.

Так что он был почти уверен, что библиотекарь его ненавидит.

Если нет, то это был только вопрос времени, потому что он только что нажал на что-то, отчего весь экран потемнел.

— Ого, что ты наделал? — спросила она с выражением, которое могло означать скуку, разочарование или спокойное планирование его уничтожения.

— Понятия не имею, — признался Киф.

Он пытался запомнить шаги, пока она медленно решала проблему, но чувствовал, что наверняка снова все испортит.

Из-за крошечных кнопок по бокам планшета и всех этих маленьких приложений было слишком много кликов, пролистываний, удерживаний и постукиваний — и это даже не заставляло его прислушиваться к дружелюбному голосу робота, который должен был отвечать на его вопросы, но в основном продолжал говорить ему:

— Я не уверен, что правильно понял.

— Не могу поверить, что ты никогда не пользовался таким, — сказала библиотекарь, возвращая планшет.

— Да, я знаю. Я странный.

Киф обнаружил, что признания его странностей часто бывает достаточно, чтобы кто-то потерял к нему интерес.

К сожалению, библиотекарь все же спросила:

— Откуда именно ты родом?

Кифа так и подмывало сказать ей: «Хотите верьте, хотите нет, но я — эльф из тайного мира, спрятанного на этой планете», — просто чтобы посмотреть, что она ответит.

Но судя по подозрительному взгляду, которым она на него смотрела, она могла поверить ему… или воспринять это как доказательство того, что он сошел с ума.

В любом случае, вероятно, пришло время убираться оттуда.

Или.

Это показалось ему прекрасной возможностью применить весь этот урок «не забывай, что у тебя есть особые способности» и посмотреть, был ли он прав насчет настроения библиотекаря.

Поэтому он сказал ей:

— Я много переезжаю, — пытаясь сосредоточиться на том, что она чувствует, и…

Все, что он мог уловить, — это глухой, нечеткий гул.

Размахивание руками вперед-назад в попытке ощутить эмоции, касающиеся его кожи, тоже не помогло, но это заставило ее нахмуриться и поджать губы в недовольной гримасе.

Ладно, наверное, пора идти.

По крайней мере, он смог поблагодарить ее за помощь, вернуть планшет, схватить пальто и уйти, не борясь с желанием отдавать какие-либо команды.

В библиотеке также было довольно многолюдно — и чем дальше он продвигался к выходу, тем оживленнее становилось, — но он не чувствовал себя ни в малейшей степени перегруженным.

Итак, видишь?

Все по-прежнему было под контролем.

Но… ему не понравилось, насколько расплывчатым показалась его эмпатия.

Да, он пытался тренировать свой мозг, чтобы подсознательно отключать эмоции, но когда он действительно попытался, то все равно мог все четко воспринимать.

Может, он как-то перестарался?

Или…

У него свело живот, будто он съел слишком много чипсов «Фламин Хот», когда вспомнил, что случается с эмпатами, которые позволяют себе испытывать слишком сильные эмоции.

Все ощущения начинали сливаться воедино, пока не исчезали…

— Ни за что, — пробормотал он себе под нос, не позволяя себе закончить мысль. — Это не могло произойти так быстро.

С другой стороны, он провел несколько дней, испытывая невероятное количество сильных эмоций….

— Стоп! — сказал он себе. — Ты снова становишься параноиком.

Просто теперь его эмпатия была… другой.

Он все еще привыкал к этому… точно так же, как ему нужно было привыкнуть к этому, когда он проявился в первый раз.

Вот почему Ложносвет дважды в неделю проводил занятия по развитию особых способностей.

Он был так сосредоточен на том, чтобы обуздать свои способности — или игнорировать их, — что забыл, что ему также нужно их тренировать.

И библиотека показалась ему подходящим местом для начала, поскольку здесь было многолюдно, но не хаотично, и все же довольно тихо.

Он даже заметил идеальное место для занятий: аккуратные ряды стульев, на которых собралась группа людей — одни поодиночке, другие небольшими группами.

Они все были так заняты чтением, или восхищались библиотекой, или стучали по своим телефонам, что не заметили бы, если бы он несколько минут попялился на них.

На самом деле, никто из них даже не поднял глаз, когда Киф направился к свободному месту в центре.

«Ладно», — подумал он, пытаясь вспомнить свои первые уроки эмпатии. — «Давай-ка начнем с чего-то простого».

Его первый наставник преуспел в том, чтобы научить распознавать визуальные подсказки, помогающие переводить чувства. Так что Киф потратил кучу времени, изучая лица других вундеркиндов, пытаясь угадать эмоции, стоящие за их выражением, а затем проверяя, был ли он прав.

Честное слово, это было классное упражнение.

Он научился замечать мельчайшие микровыражения.

Быстрый изгиб брови или слегка приоткрытые губы могут сказать гораздо больше, чем думает большинство людей.

«Так, посмотрим», — подумал он, сосредоточившись на парне через пару стульев от себя, у которого была ярко-синяя челка, которой, вероятно, позавидовал бы даже Тэмми. Его губы были сжаты в тонкую линию, а на лбу пролегли крошечные морщинки, когда он постучал по экрану своего телефона.

Киф был почти уверен, что это были признаки того, что парень был разочарован, но когда он попытался разобраться в его эмоциях, чтобы убедиться в этом, все, что он почувствовал, — это тот же неясный гул, который он услышал от библиотекаря.

«Все в порядке», — сказал он себе, хотя его сердцебиение участилось. — «Я все еще разминаюсь».

Он перешел к группе, которая должна была быть попроще: три девушки с широко раскрытыми глазами и пружинистыми ногами, листающие журналы о чем-то под названием K-pop и буквально излучающие головокружение.

Он закрыл глаза, пытаясь успокоиться, когда снова услышал тот же неясный гул.

«Сконцентрируйся. Они явно взволнованы. Позволь себе почувствовать это».

Его мозг все еще не хотел подчиняться, но Киф представил, как его чувства отметают глухой шум… убирают его со своего пути, чтобы он мог почувствовать, что находится под ним, и…

Он уловил слабое покалывающее потрескивание.

«Видишь?» — подумал он, шумно выдыхая. — «Это просто требует практики».

Он старался не думать о том, насколько усерднее ему пришлось потрудиться, чтобы вызвать это ощущение.

Вместо этого он попробовал еще раз… и смог уловить волну усталости от мамы, которая боролась с двумя очень энергичными ребятишками, сидевшими через несколько рядов от него.

Затем он почувствовал грусть от девушки, которая дочитывала последние страницы книги.

Эмоции определенно были не такими яркими, как он привык, но, по крайней мере, он ощущал каждую немного быстрее.

И бонус: другие эмоции в комнате не начинали подавлять его чувства.

Так что он не отменял достигнутого прогресса в поддержании управляемости своей способностью.

Даже когда он заставил себя потянуться дальше и сосредоточился на паре в самом первом ряду стульев.

Между ними была такая очевидная пропасть, что они были либо на первом свидании, либо вот-вот расстанутся, и Кифу потребовалось несколько глубоких вдохов, прежде чем он смог сосредоточиться на их эмоциях.

Поначалу все, что он почувствовал, была нервозность. Но когда он немного напряг свои мозги, то почувствовал теплое восхищение.

Значит, это определенно было первое свидание.

Вероятно, за ним последует второе.

Даже лучше… он мог читать эти чувства на приличном расстоянии, так что тренировка действительно принесла свои плоды.

Ему нужно будет добавить урок об этом в свой альбом для рисования.

«Еще один», — решил он, — «просто чтобы убедиться, что я действительно в этом разбираюсь».

Он оглянулся через плечо и выбрал парня в темном пальто, развалившегося на двух стульях в самом последнем ряду.

Его лицо было частично закрыто планшетом, который он читал, но…

Киф замер, усиленно моргая, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают.

Парень выглядел…

Знакомо.

Но это не мог быть он.

Не здесь.

Нигде, честно говоря.

Кифу, должно быть, показалось.

Но ему нужно было быть абсолютно уверенным, поэтому он выждал несколько секунд, стараясь выглядеть очень, очень непринужденно… опустил подбородок к плечу и повернул голову так, чтобы лучше видеть.

Лед пробежал по его венам, и сердце ушло в пятки.

Это не было ошибкой.

Шрамы на лице парня посветлели с тех пор, как Киф видел его в последний раз, и он уже не выглядел таким бледным и костлявым.

Но это был он.

Хотя это было невозможно.

Киф сидел посреди библиотеки, в центре Запретного города.

И Альвар тоже.

Глава 21

«БЕГИ!» — кричал мозг Кифа. — «УБИРАЙСЯ ОТСЮДА НЕМЕДЛЕННО!»

Но он остался на месте.

Не двигаясь.

Едва дыша.

Пытаясь собраться с мыслями.

Потому что, хотя большая часть его мозга продолжала настаивать, «НЕВИДИМКИ ЗДЕСЬ!!!» была также крошечная, чуть более рациональная часть, которая напоминала ему, что Альвар больше не с Невидимками.

Они выгнали его.

Обвинили его в смерти Умбры и в том, что способности Руи были повреждены во время нападения тролля-мутанта на Эверглен.

Оставили его умирать от ран, полученных в той битве.

Вот почему Альвар выглядел так, словно ему оставалось жить всего несколько дней, когда Киф нашел его прячущимся в Кендлшейде… и это было еще до того, как Киф пережил все это в Лоамноре.

Так как же Альвар мог сидеть, раскинувшись на стульях в библиотеке среди случайных людей, и выглядеть не только живым, но, честно говоря, даже не близким к смерти?

Его глаза больше не были ввалившимися, а на лице не было того зеленоватого блеска от пота.

Означало ли это, что Альвар притворялся больным, когда Фостер убедила Кифа, что стоит отпустить Альвара в обмен на небольшую информацию о его «наследии»?

Может быть.

Но Киф не понимал, как Альвар мог это провернуть.

Его тело было таким хрупким, что Киф мог видеть кости сквозь кожу. И у него был ужасный, хриплый кашель, похожий на предсмертный хрип, и он был так слаб, что продолжал мерцать, пытаясь исчезнуть, как угасающая свеча.

К тому же, Киф прочел эмоции Альвара, и под всей его яростью и высокомерием скрывался глубокий, вызывающий тошноту страх.

Альвар знал, что его дни сочтены.

Он даже оставил попытки бороться с этим.

Серьезно, как он все еще жив?

И чего он хотел? Потому что Киф не понимал, как они оба могли случайно оказаться в одной библиотеке в одном и том же Запретном городе в одно и то же время.

Он не верил в совпадения.

И все же… до сих пор Альвар даже не взглянул в его сторону.

Он ни на кого не смотрел.

Ни с кем не разговаривал.

Ничего не делал, кроме как нажимал на свой планшет и читал все, что было на экране.

И когда Киф проверил эмоции Альвара, все, что он почувствовал, — это облако спокойной скуки.

От этого ему почти захотелось перепрыгнуть через стулья и повалить Альвара на пол… может быть, нанести ему пару хороших ударов, поскольку Альвар определенно их заслуживал.

Но.

Существовал крошечный шанс, что Альвар каким-то образом не знал, что он там… и если это было так, Кифу следовало действовать с умом.

Ему нужно было выяснить, что Альвар делает в Запретных городах, и предотвратить все ужасные действия, которые он, возможно, планировал.

Поэтому он наклонился, схватил с соседнего стула брошенную книгу, чтобы спрятать лицо, и сидел, и сидел, и сидел.

У него болела спина, затекла задница, глаза жгло от попыток не моргать, но он не мог потерять бдительность.

Альвару понадобится меньше секунды, чтобы исчезнуть.

И все же он просто продолжал читать, читать, читать и…

Подождите-ка… он вставал!

Киф вскочил на ноги, но потом понял, что ему, вероятно, следовало быть более деликатным.

Он приготовился к тому, что Альвар резко обернется, типа, ты правда думал, что я не знал, что ты здесь?

Вместо этого Альвар направился к одному из библиотекарей, оставив Кифа на бегу хватать пальто и догонять его.

Парень спрятался за книжной полкой и наблюдал, как Альвар, возвращая планшет, одарил его почти очаровательной улыбкой, затем застегнул молнию на темном пальто и направился в торговый центр.

Киф поплелся следом, стараясь смешаться с толпой и держаться на безопасном расстоянии.

Он знал, что есть большая вероятность, что Альвар заманивает его в какую-то засаду, но это был риск, на который он должен был пойти.

И чем больше он следовал за Альваром от магазина к магазину, тем менее вероятным это казалось.

Как ни странно, Альвар, казалось, делал покупки.

Сначала он зашел в кондитерскую и купил маленький красный пакетик конфет, который, честно говоря, выглядел как самая скучная конфета во всем магазине. Но он сунул его в карман и направился в магазин, полный милых безделушек в форме милых зверюшек.

Альвару понравились несколько разных плюшевых игрушек, но в итоге он ушел, ничего не купив.

Тем временем Киф притаился на улице, пытаясь представить себе, как Альвар держит розового пушистого кролика.

Серьезно, что происходит?

Как это мог быть тот самый парень, который предавал своих друзей и семью снова, и снова, и снова?

План «подкати и ударь его» становился все более заманчивым, но Киф стиснул зубы и держался на расстоянии, наблюдая, как Альвар просматривает магазин, торгующий одеждой, которая была слишком крутой для него.

Должно быть, он согласился, потому что и там ничего не купил.

То же самое и с магазином, где не продавали ничего, кроме разноцветных носков.

Он действительно купил в косметическом магазине несколько маленьких пакетиков из фольги и рассовал их по карманам пальто… и, возможно, это было то, что он искал, потому что после этого он, наконец, покинул торговый центр.

Ветер обдувал щеки Кифа, когда он вышел вслед за Альваром на улицу и накинул пальто, жалея, что не надел серое, черное или бежевое… что-нибудь, что смотрелось бы лучше, чем выбранный им синий цвет. Но было слишком холодно, чтобы обходиться без него.

Или, может быть, озноб возник оттого, что Альвар натянул на голову свой черный капюшон.

После этого Альвар ускорил шаг, пробираясь по людному тротуару с уверенностью, которая давала понять, что он уже ходил этим путем раньше. Вероятно, много раз.

Значит ли это, что он жил в этом городе?

Это было бы хорошим местом для Альвара, чтобы спрятаться от всех своих врагов, но Киф не понимал, как это возможно.

С другой стороны, в этом не было никакого смысла.

Даже тот факт, что Альвар оставался на виду, казался очень странным.

Если только Альвар не хочет, чтобы за ним следили…

Эта мысль едва успела сформироваться, когда Киф завернул за следующий угол… и понял, что Альвар исчез.

Он бросился вперед, заглядывая в витрины, гадая, не скрылся ли Альвар в другом магазине.

Но его там уже не было.

И Кифу негде было спрятаться.

Только несколько деревьев с ярко раскрашенными листьями и стволами, которые были слишком тонкими, чтобы за ними можно было спрятаться.

Поэтому он засунул руки в карманы, чтобы скрыть, как сильно его трясет, и чтобы достать свой следопыт на случай, если ему понадобится быстро сбежать.

Затем он оглядел толпу, но обнаружил только людей.

Родители.

Дети.

Бизнесмены.

Туристы.

Никаких признаков присутствия Альвара… до тех пор, пока он не почувствовал зловещее покалывание в затылке.

Это было своего рода предупреждение, которое не нужно было быть эмпатом, чтобы понять, потому что все знали это тревожное чувство.

Он позади меня.

Киф попытался скривить губы в ухмылке, но был уверен, что она не достигла его глаз, когда он обернулся и… увидел Альвара.

Его лицо было скрыто в тени капюшона, но Киф услышал улыбку в голосе со знакомым акцентом, когда Альвар произнес:

— Наверное, нам не стоит делать это здесь.

Глава 22

— Ты прав, нам нужно пойти куда-нибудь, где не так многолюдно! — сказал Киф, взглянув на проходившую мимо Альвара со своим маленьким сыном женщину.

Она не подошла бы так близко, если бы знала, на что способен Альвар.

С другой стороны, Киф не был уверен, знает ли он, на что способен Альвар в данный момент.

Но он точно знал, что это был не тот разговор, который они могли бы вести на оживленной улице в Стране Людей.

Люди уже начали на него пялиться.

— Есть что-нибудь на примете? — спросил Альвар.

Киф чуть было не сказал «нет», поскольку он точно не планировал искать безопасное место для встречи с предателем, который, как предполагалось, был мертв, но он хотел сохранить как можно больший контроль над ситуацией. Поэтому оглядел улицу и заметил ближайший переулок, который выглядел довольно пустынным.

— У меня есть идея, — сказал он, сокращая расстояние между собой и Альваром.

— Ну, тогда, конечно, показывай дорогу!

— Ты первый, — Киф ни на секунду не сводил глаз с Альвара.

Альвар фыркнул.

— Ты же понимаешь, что я не смогу руководить, если не буду знать, куда иду… в этом и заключается примерно девяносто процентов проблемы с Невидимками, тебе так не кажется?

Так оно и было… но Киф был не в настроении соглашаться или отпускать саркастические шуточки в адрес группы, которая каким-то образом продолжала побеждать, несмотря на ненадежное руководство.

Он указал на переулок.

— Мы направляемся туда.

Альвар тяжело вздохнул.

— Я так и думал, что ты это скажешь. Не лучше ли тебе зайти в милое тихое кафе? Мы могли бы отведать блинчиков! Здесь готовят как сладкие, так и соленые блюда, а блинчики с фасолью мунг просто восхитительны, хотя это может показаться немного странным.

— У нас не будет блинчиков!

— Почему бы и нет? Разве это не будет намного веселее, чем стоять в темном, грязном переулке? Ты раньше нюхал подворотни?

— Мне все равно! — Киф провел рукой по лицу, пытаясь разгадать игру Альвара.

Он что, тянул время?

Пытался выиграть время для прибытия подкрепления?

Или, может быть, он…

Альвар прищелкнул языком.

— Ого, смотрите-ка, кто стал таким угрюмым и параноидальным.

— Вот что происходит, когда тебя предают снова и снова, — огрызнулся Киф.

— Полагаю, это правда, — в голосе Альвара зазвучали нотки горечи, что сделало его более похожим на того, каким он был при последней встрече с Кифом, когда тот продолжал разглагольствовать обо всех, кто причинил ему зло, и о том, как это оправдывает его бунт. — Уф. Ладно, мы пойдем в твой вонючий переулок.

Киф не был уверен, что именно убедило Альвара, но ему было все равно.

Переулок был просто короткой остановкой.

Следуя за Альваром, он крутил в кармане следопыт, выбирая наугад грань, которая, как он надеялся, приведет их в тихое место, — и как только Альвар нырнул в тень, Киф схватил его за локоть, поднял кристалл и утащил их обоих в луч света.

Альвар закричал:

— НЕ НАДО! — когда стремительное тепло унесло их прочь, но Кифу было все равно, что он, по сути, взял его в плен.

Так или иначе, он получит ответы на некоторые вопросы.

Но он, по крайней мере, сосредоточился на Альваре, на случай, если вынужденный прыжок заставит его исчезнуть.

И когда они вновь сформировались…

— Ты хоть представляешь, насколько это было опасно? — спросил Альвар, задыхаясь и прикрываясь руками от слишком яркого солнечного света. — И ради чего? Чтобы затащить меня на крошечный остров?

— Здесь пустынно, не так ли? — напомнил ему Киф, радуясь, что случайный прыжок наконец-то привел его в уединенное место.

Единственными признаками жизни были несколько кокосовых пальм и несколько крабов, снующих по белому песку.

— А еще здесь миллион градусов тепла и влажность! — Альвар откинул капюшон, и Киф воспользовался возможностью рассмотреть его лицо.

Шрамы действительно выглядели лучше.

Большинство из них были просто тонкими бледными линиями.

И его щеки стали намного полнее, а темные волосы не были такими жирными.

Он все еще не был похож на того парня, каким был раньше, с модной одеждой и большими мускулами от постоянных тренировок.

Но и серьезно больным он больше не выглядел… и как человек, который чуть не утонул в контейнере, полном ядовитой оранжевой слизи.

— Давай, — сказал Альвар, убирая волосы с глаз. — Спрашивай меня. Я знаю, ты умираешь от желания.

Киф не стал притворяться, что не совсем понял, что имел в виду Альвар.

Он встретил слегка вызывающий взгляд Альвара и спросил:

— Как ты до сих пор жив?

— Долгая история. — Альвар рассмеялся, когда Киф сжал челюсти. — Расслабься. Я не говорил, что не буду рассказывать. Я просто подумал, что должен предупредить тебя на тот случай, если ты захочешь проявить смекалку и поскорее убраться отсюда, пока жара не лишила тебя концентрации. Еще не поздно воплотить в жизнь мою идею с блинчиками. Я упоминал, что сладкие блинчики посыпаны коричневым сахаром, корицей, орехами и…

— Хватит тянуть время, — перебил его Киф, хотя все эти блинчики звучали просто потрясающе.

От жары у него уже начинала слегка кружиться голова, но уединение стоило того, чтобы немного попотеть. Он снял пальто и повесил его на ближайший камень, затем закатал рукава как можно выше.

— Хорошо, — сказал Альвар, снимая пальто и бросая его кучей на песок. — Будь по-твоему. Но я, по крайней мере, перехожу в тень. — Он, спотыкаясь, пересек пляж и устроился в тонкой тени одной из пальм.

Киф последовал за ним… не то чтобы тень имела большое значение.

— Короче говоря, — сказал Альвар, обмахиваясь опавшей пальмовой веткой, — поскольку я хотел бы убраться отсюда как можно быстрее, то так… человеческая медицина спасла меня.

— Человеческая медицина, — повторил Киф.

Он вспомнил несколько историй, которые Фостер рассказывала ему о своих посещениях человеческих больниц, и невольно поежился.

— Я так и думал, что это будет твоей реакцией, — пробормотал Альвар. — Эльфам нравится думать, что все, что мы делаем, лучше, умнее и безопаснее, чем у представителей других видов. Но чем дольше я общаюсь с людьми, тем больше ценю их образ мыслей.

— Итак, — сказал Киф, когда Альвар не продолжил, — ты прибыл в Запретные города, потому что хотел встретиться с их врачами?

— Нет, я прибыл в Запретные города, чтобы умереть. — Альвар обдумал это, прежде чем добавить: — После того, как Софи убедила тебя отпустить меня, я отправился в пляжный домик твоего отца, решив, что должен предупредить его о том, что ты узнал о нашей сделке. Я также надеялся, что он позволит мне остаться, так как этот прыжок практически уничтожил меня. Я был слишком слаб, чтобы стоять, и мое тело не переставало дрожать. Но он сказал, что и так помог мне больше, чем я заслуживал, и лучшее, что он может сделать, — это дать мне флакон с Подпиткой от Исчезновения и указать путь туда, куда я хотел бы отправиться в следующий раз. У меня было пять минут, чтобы выбрать место.

— Похоже на дорогого папочку, — пробормотал Киф, не понимая, почему его удивляет, что отец ни разу не потрудилсяупомянуть об этом.

— Да? Я знал, что не переживу этого прыжка, — тихо продолжил Альвар. — Уверен, твой отец тоже это знал. И пока я пытался выбрать, куда пойти, я понял, что не хочу умереть в Затерянных городах. Не то чтобы кто-то собирался сажать саженец вместо меня…

— Твои родители бы это сделали, — перебил Киф.

— Стали бы они это делать? Или они попытались бы, а затем отступили бы, если бы Совет запретил это, или если бы на них оказали давление, чтобы они защищали «семейное имя»?

Последние слова он выплюнул, и Киф был уверен, что Альвар сейчас разразится какой-нибудь тирадой о наследии Васкеров — и если ему придется еще раз услышать, как он притворяется, что знает, каково это — быть выходцем из ужасной, порочной семьи, его действительно стошнит.

— Думай, что хочешь, — сказал Альвар, вероятно, прочитав отвращение на лице Кифа. — Это не изменит того факта, что мой брат пытался убить меня… и почти преуспел в этом.

Киф не мог с этим поспорить.

Он также не мог утверждать, что Фитц не попытается сделать это снова.

Но Альвар сам навлек это на себя.

— Мы оба знаем, что ты не жертва, — сказал ему Киф. — Ты сделал свой выбор.

— Да, — сказал Альвар, наблюдая, как волна разбивается о берег. — И я поддерживаю большинство из них.

— Большинство, — повторил Киф.

Альвар пожал плечами.

— Никто не совершенен.

Киф не мог понять, шутка это или нет.

Он все пытался понять, что происходит с Альваром, но эмоции Альвара были подобны урагану. Кружась, меняясь и уносясь прочь, прежде чем он успел хотя бы начать переводить.

— В любом случае, — продолжил Альвар. — Я думал о том, чтобы отправиться на Нейтральную территорию и просто… исчезнуть. Но мне показалось, что должна быть какая-то запись о моем уходе, даже если это будет всего лишь нераскрытое досье на человека, найденного на улице, безымянное тело. Хоть какое-то доказательство того, что я существовал.

— Итак, ты жалел себя, — заметил Киф.

— Попробуй побыть в нескольких шагах от смерти и посмотрим, не сделаешь ли ты в точности то же самое.

Он ждал, что Киф начнет спорить, но у Кифа определенно была какая-то внутренняя вечеринка жалости в Лоамноре… даже если он и пытался притвориться, что ему не страшно.

— Вот именно, — сказал Альвар, с досадой догадываясь, о чем он думает. — Итак, я попросил твоего папу выбрать случайную грань на его синем следопыте, и он согласился. Мне было все равно, куда идти, лишь бы это был Запретный город. Потом я шагнул в свет, думая, что это мой конец, и после этого я почти ничего не помню. Только несколько разрозненных фрагментов. — Он закрыл глаза. — Я вижу лысого старика, склонившегося надо мной, и он говорит что-то, чего я не могу понять. И светлая комната с очень неудобной кроватью. И мои руки, — он поднял их и провел ладонями по коже, — я помню, как увидел все эти иглы, трубки и какие-то пищащие штуки, прикрепленные к ним. И я помню, как подумал, что, возможно, совершил большую ошибку, доверив свою жизнь людям. Может быть, меня собирались колоть и сканировать много-много дней подряд. Но потом… боль начала утихать. В голове прояснилось. Ко мне вернулись силы. Люди, приходившие проведать меня, начали улыбаться и делать пометки. Я не понимал их языка, но мог сказать, что больше не умираю. Через несколько дней я выписался из больницы и с тех пор живу сам по себе. В основном я прячусь в библиотеке, пытаясь выучить язык. У них на планшетах есть приложение с этими удобными маленькими обучающими программами. И это все… моя большая история выживания. Доволен?

— Э-э, не совсем.

— Шокирующе.

— Да ладно тебе, ты опустил все детали, например, что делали врачи.

— Я не знаю, что они делали, — перебил Альвар. — Я же сказал тебе, что не понимаю их языка.

— Тогда как ты раздобыл одежду, деньги, еду и…

— Это было нелегко, — признался Альвар, ковыряя ногой песок. — Я кое-что знал о Запретных городах из тех поездок, которые совершал для отца. Поэтому я понял, что мне нужно улизнуть из больницы при первой же возможности. У меня также было с собой кольцо, которое я смог продать. Остальное было просто методом проб и ошибок, плюс случайная доброта незнакомцев. Такова особенность людей — большинство из них довольно щедры и готовы помочь. Особенно для парня, восстанавливающегося после травмы, — он указал на свои шрамы, — который не говорит на их языке и потерял память.

— Ты потерял память, — повторил Киф, приподняв бровь.

— Нет. Но именно такие истории вызывают большее сочувствие. Кроме того, это удобный способ избавиться от необходимости отвечать на кучу вопросов.

— И это, вероятно, довольно легко провернуть, поскольку ты уже симулировал потерю памяти, — пробормотал Киф.

— Это не было притворством! Просто это… было непоправимо.

— Нет, это была уловка, чтобы мы потеряли бдительность, и ты мог предать нас в нужный момент.

— И у меня все получилось очень хорошо, не так ли? — возразил Альвар.

— О, у-у-у, мне так тебя жаль.

— А не должен! — Альвар глубоко вздохнул, снова убирая волосы с глаз. — Мне не нужно твое сочувствие, Киф. Мне ничего не нужно. Это ты начал следить за мной…

— Да, чтобы я мог убедиться, что ты не…

— Что? — спросил Альвар, когда Киф не знал, как закончить это предложение. — А что, по-твоему, я делал в той библиотеке? Собирал информацию, чтобы сформировать свою собственную человеческую армию?

Честно говоря, Киф не стал бы этого отрицать.

Но это был бы не очень реалистичный план.

— Или, может быть, ты думал, что я буду рядом с тобой, — медленно произнес Альвар. — Вот и все, не так ли?

— Э-э, ты был бы не первым, кто попытался бы схватить меня или убить, — напомнил ему Киф. — Или использовать меня, чтобы добраться до моих друзей.

— Нет, я бы не стал. Но опять же… ты последовал за мной. И ты действительно думаешь, что я не заметил тебя первым? Я заметил тебя в тот момент, когда ты вошел в библиотеку и начал приставать к библиотекарю.

— Значит, ты следил за мной, — заметил Киф.

— Да, сначала. Я хотел убедиться, что мой брат не послал тебя. Или мой отец. Или кто-нибудь другой, кто попытался бы затащить меня обратно в Затерянные города и запереть в какой-нибудь жалкой подземной тюрьме… или в маленьком жутком сомнатории для изгнанников. Но потом я понял, что ты совершенно не замечаешь моего существования, и решил, что так и останется.

— Так почему же ты не ушел? — спросил Киф.

— Ну, во-первых, было забавно видеть, как плохо ты разбираешься в элементарных человеческих технологиях. Но в основном я хотел убедиться, что был прав насчет того, почему ты там оказался.

— Теперь жалеешь об этом?

— Вроде того. — Альвар вытер пот со лба. — Признаюсь, я не ожидал, что окажусь на маленьком изнурительном песчаном островке посреди океана. Но, думаю, мне следовало предвидеть, что ты отреагируешь слишком бурно. Так скажи мне вот что, Киф. Каков твой следующий шаг? Поскольку, я думаю, мы оба знаем, что ты не собираешься тащить меня обратно в Затерянные города.

— И откуда тебе это знать?

— Потому что ты явно в бегах. В человеческой одежде. Без телохранителя. Без регистрационного кулона. С тобой нет никого из твоих друзей, особенно Софи. Предполагаю, ты прячешься от своей мамы, вероятно, чтобы она не узнала, что у тебя проявилась еще одна способность, и я не говорю о том факте, что теперь ты явно Полиглот. Уверен, что это очень кстати, но не стоит убегать из своего мира, чтобы спрятаться. Так что ты, должно быть, представляешь тройную угрозу: Эмпат, Полиглот и что-то еще…

Он поднял брови, глядя на Кифа, как бы провоцируя его отрицать это.

Киф попытался придумать какую-нибудь шутку, но в голове у него было пусто.

— Не волнуйся, я не собираюсь спрашивать тебя, что это. Честно говоря, мне все равно. Я покончил со всем этим. Я покончил с Затерянными городами. У меня нет абсолютно никакого желания когда-либо возвращаться туда снова. Я понимаю, что, учитывая мое поведение в прошлом, тебе будет трудно в это поверить. Но, по правде говоря, все, чего я хочу, — это провести оставшееся мне время в мире, где люди были бы достаточно неравнодушны, чтобы спасти меня. Так почему бы тебе не вернуть меня туда, где ты меня нашел, и не позволить мне продолжать мое невероятно обычное существование? С тех пор, как я здесь, я никому не доставлял проблем, не так ли?

— Это не значит, что не будешь.

— Нет, полагаю, это не так. — Альвар несколько раз глубоко вздохнул, глядя на океан, прежде чем сказал: — Понимаю. Ты никогда не будешь мне доверять. И это прекрасно. Мне это и не нужно. Мне просто нужно, чтобы ты понял, что я не представляю угрозы. Так что я собираюсь поделиться кое-чем, что планировал держать при себе, потому что это делает меня довольно уязвимым, и надеюсь, что это, по крайней мере, доказывает, что тебе не стоит беспокоиться обо мне. — Его взгляд переместился на Кифа, и он сделал еще один глубокий вдох, прежде чем сказать: — Я не могу пригать по свету. Больше нет. Может быть, дело было в человеческом лекарстве или в том, насколько близко я был к смерти… не знаю. Но моей концентрации даже близко не хватает. Как ты думаешь, почему я закричал, когда ты потащил меня? Если бы ты не защитил меня своей концентрацией, я бы исчезл задолго до того, как мы появились снова. Вот почему я здесь стою, — он замахал руками, указывая на весь остров, — весь мокрый от пота и весь в колючем песке, а не выхватывая свой кристалл и отправляясь домой за блинчиками. И если ты оставишь меня здесь… Я буду есть кокосы. — Он вздрогнул. — Я очень надеюсь, что ты этого не сделаешь. Точно так же, как надеюсь, что ты используешь свою концентрацию, чтобы вернуть меня в город, где ты меня нашел, и если ты это сделаешь, я останусь там. Я не смогу никуда больше пойти.

— Ты мог бы использовать человеческие способы передвижения, — возразил Киф.

— Но это и близко не приблизит меня к Затерянным городам, — напомнил ему Альвар. — Для этого также нужны вещи, которых у меня нет. Мои ресурсы ограничены… и это нормально. Мне нравится, где я нахожусь. Мне нравится быть незаметным. Никакого давления. Никакого прошлого. Никакого наследия.

Киф вздрогнул на последнем слове.

— Значит, все еще борешься с этим, — заметил Альвар. — Хорошо. Я имел в виду то, что сказал в Кэндлшейде. Ты никогда не будешь таким, как хочет твоя мама, и чем больше ты будешь на этом сосредотачиваться, тем больше у тебя шансов остановить ее.

Киф закрыл глаза, пытаясь скрыть на лице какие-либо эмоции.

Но он был уверен, что Альвар это видит.

И хотя Альвар, вероятно, не тот человек, кому он мог бы задать этот вопрос, он должен был знать.

— Ты действительно думаешь, что я смогу остановить ее?

— Думаю, — сказал Альвар, растягивая слова, — что ты достаточно упрям, чтобы делать практически все, что захочешь. У тебя также есть несколько могущественных друзей, которые могут тебя поддержать. Так что у тебя действительно хороший шанс. Но.

— Ух, всегда есть «но», — проворчал Киф.

— Раздражает, не правда ли? Но твоя мама планировала все это очень, очень, очень долго. Может показаться, что она придумывает по ходу дела, потому что Невидимки настолько разобщены и неорганизованны и постоянно меняют главных. Но иногда мне кажется, что она сделала это нарочно.

— Что сделала? Позволила свергнуть себя? В итоге оказалась в тюрьме огров?

— Возможно, с ограми что-то пошло не по плану, — признался Альвар. — Но твоей маме нравится, когда ее недооценивают, и это на самом деле разумная стратегия. Пусть оппоненты думают, что они знают, чего ожидать, а затем поразить их тем, чего они никогда не увидят. Итак, что бы ты ни придумал о ее плане, гарантирую, что в нем есть нечто большее.

— И предполагаю, что ты не станешь делиться тем, что знаешь, — сказал Киф, не потрудившись сформулировать это как вопрос.

Альвар вздохнул и пнул ногой песок.

— Честно говоря, Киф, я бы хотел, чтобы у меня было чем поделиться. Мне бы сейчас не помешал хороший козырь. Но я потратил слишком много энергии на свои собственные планы, пока работал с Невидимками. Поэтому лучшее, что я могу предложить, — это еще один совет: что бы ты ни делал прямо сейчас, отправляясь в свое маленькое путешествие по Запретным городам, какие бы планы ты ни строил, делай это ради своего будущего. Не зацикливайся на разоблачении прошлого настолько, чтобы забыть, что у тебя впереди целая жизнь. В противном случае ты закончишь так же, как и я, в чужом мире, и я не пытаюсь вызвать у тебя жалость ко мне. Мне нравится моя жизнь сейчас. Вот почему я стою здесь и пытаюсь придумать, как убедить тебя вернуть меня обратно. Полагаю, я еще не покорил тебя?

— Нет, — согласился Киф, хотя и не был уверен, что собирается делать с Альваром.

Если бы он потащил его обратно в Затерянные города, то, вероятно, застрял бы там.

Но если он отпустит его, и что-то случится…

Он повернулся и принялся расхаживать.

— Думаю, я просто постою здесь и попотею, — сказал Альвар после того, как Киф пару раз обошел его. — И надеюсь, что тот факт, что я не буду тебя бить, принесет мне несколько очков.

— Это серьезно должно заставить меня доверять тебе? — спросил Киф.

Альвар пожал плечами.

— Почему бы и нет? Это правда. Я не скован. И я не так слаб, как ты можешь подумать. Если бы я хотел сбить тебя с ног, тебя бы прямо сейчас придавило песком. Ты также никогда не обыскивал меня на предмет оружия, и хотя у меня его нет, ты не думал об этом, пока я не сказал. Так что, мне кажется, все это доказывает, что ты должен хотя бы немного доверять мне.

Или это доказывало, что Кифу еще многому предстоит научиться, когда дело доходит до борьбы с врагами.

Ему следовало проверить Альвара на наличие оружия, как только он оказался рядом с ним.

И ему следовало бы нарубить несколько пальмовых веток или разорвать свое пальто и связать Альвара по рукам и ногам.

Возможно, то, что Альвар не воспользовался ни одной из этих ошибок, кое-что доказывало, но Киф все еще не был уверен, к чему это приведет.

— Хорошо, — сказал он после еще нескольких минут хождения. — Уверен, что у нас обоих есть только два варианта. Первый, — он поднял палец, — я могу оставить тебя на этом острове и вернуться через пару недель. Если ты все еще будешь здесь, это, вероятно, означает, что ты не лжешь насчет того, что не можешь совершить прыжок по свету…

— О, ты — эмпат, — вмешался Альвар. — Ты можешь сказать, вру ли я прямо сейчас.

Это было правдой.

Но Альвар уже обманывал его раньше.

И Киф все еще не мог его раскусить.

Возможно, он все еще привыкал к своим способностям.

Или, может быть, Альвар был слишком самоуверенным.

В любом случае…

— Думаю, что разумнее провести тест, — сказал ему Киф. — Оставайся здесь. Докажи, что ты не лжешь. Тогда, может быть, я отведу тебя туда, куда ты хочешь.

— А если я совру и убегу? — возразил Альвар.

— Тогда ты все равно это сделаешь, и, по крайней мере, мне не придется корить себя за то, что я снова тебе доверился.

Альвар потер виски.

— Удивительно, как у тебя получается, что это звучит так, будто это хороший, логичный план.

— Я никогда не говорил, что он хороший. Я сказал, что вижу только два варианта.

— А второй вариант?

Киф поднял второй палец.

— Или я возьму тебя с собой, когда буду уходить отсюда, чтобы приглядывать за тобой.

— И что? Я — твой пленник?

— И да, и нет. Я не собираюсь тебя связывать, но ожидаю, что ты будешь вести себя наилучшим образом, и если ты что-нибудь предпримешь, у меня не будет проблем с тем, чтобы забросить тебя на вершину горы или в центр пустыни и оставить там.

— Чем это лучше, чем отвезти меня обратно в мой город и освободиться от меня?

— Это не так. Но я бы все равно знал, что не просто поверил тебе на слово… и я также не предполагал худшего и не наказывал тебя до того, как ты что-то сделал. В любом случае, я даю тебе возможность проявить себя.

Он не хотел уподобляться Фитцу, отказываясь дать Альвару еще один шанс.

У него также было чувство, что, если бы Фостер была там, она сделала бы Альвару такое же предложение.

На самом деле, нет, она, вероятно, придумала бы более разумный план.

У нее это получалось намного лучше.

Но он был предоставлен самому себе, и это было лучшее, что смог придумать его измученный мозг.

Возможно, позже он пожалеет об этом, но… он просто отведет Альвара обратно в Лондон.

Там Альвар мало что мог сделать, разве что устроить беспорядок в гостиничном номере.

— Итак… — сказал он, встретившись взглядом с Альваром. — Какой это будет вариант?

Альвар вздохнул.

— На самом деле это не выбор, не так ли? Остаться на необитаемом острове или позволить тебе таскать меня по планете? Думаю, мне придется выбрать вариант «Б», но. Если я буду хорошим маленьким эльфом и буду держаться подальше от неприятностей, мне нужны гарантии, что ты, в конце концов, отведешь меня обратно в мой город. Все эти «может быть» недостаточно хороши.

Тот факт, что Альвар поставил это условие, многое говорил о его приоритетах.

Возможно, это даже означало, что он на самом деле был простым парнем, пытавшимся вести обычную жизнь.

Есть только один способ выяснить это.

Киф пожал плечами.

— Отлично. Мы договорились?

— Я так думаю, но надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, — предупредил Альвар.

— Я тоже. — Киф поднял пальто и достал из кармана следопыт. — Готов?

Альвар тоже взял пальто.

— Я так понимаю, мы собираемся в холодное место.

Киф кивнул, и Альвар вздохнул и стряхнул песок с пальто, прежде чем надеть его.

— Помни, я рассчитываю на твою концентрацию… и лучше отведи меня куда-нибудь, где есть блинчики, — сказал он, когда Киф схватил его за плечо и потащил их обоих в стремительное тепло.

Глава 23

— Ты только что совершил огромную ошибку, — предупредил Альвар, откусывая огромный кусок торта. — Тебе не следовало показывать мне, как просто воспользоваться обслуживанием гостей в номерах.

— Это потрясающе, правда? — спросил Киф, хотя он лишь наполовину прислушивался к разговору.

В основном он пытался осознать тот факт, что Альвар сидел на диване в его номере и уплетал десерты, одетый в другой пушистый белый халат из шкафа и пару мягких гостиничных тапочек. Особенно учитывая, что день начался так обычно…

Он позавтракал в парке.

Поделился своим круассаном со своим маленьким приятелем-лисенком.

Затем побродил еще по нескольким улицам Лондона в поисках неуловимой двери, которая, возможно, и не была зеленой, и, конечно, не нашел ее, прежде чем отправиться в следующую библиотеку из своего списка для дальнейших исследований.

Каким-то образом с этого момента все пошло по нарастающей, и теперь…

У него гостил Альвар Васкер.

Если бы Фитц знал…

Что ж, это было бы нехорошо.

Удары определенно были бы нанесены.

Добавим это к списку причин, по которым мозг Кифа постоянно спрашивал: «О ЧЕМ ТЫ ДУМАЛ, ВОЗВРАЩАЯ АЛЬВАРА В СВОЙ ОТЕЛЬ, КАК ПОТЕРЯВШЕГОСЯ МАЛЕНЬКОГО АЛИКОРНА?»

Но куда еще он мог его отвезти?

Он привез его в Лондон, чтобы присматривать за ним, так что… по-видимому, они были соседями по комнате — или по квартире, как он слышал, это называли люди.

— Серьезно, — сказал Альвар, прежде чем отхлебнуть немного чая. — Это как жить с Фокусником, только лучше, потому что твои вещи доставляют люди в модных костюмах, называя тебя «сэр». Хотя один из них назвал тебя «мистер Фостер». Не думай, что я этого не заметил.

Да, Киф определенно пожалеет об этом.

Он плюхнулся в одно из кресел.

— Ладно, оставим твои девичьи проблемы на потом, — сказал ему Альвар. — Уверен, у нас еще будет масса возможностей, раз мы будем проводить так много времени вместе. Мне называть тебя «соседом»?

Киф подавил желание закричать в подушку.

Он знал, что делает Альвар.

Он поступил бы точно так же в своей ситуации: раздражал, раздражал, раздражал.

Пытался измотать собеседника, чтобы добиться своего.

Но если Киф смог справиться с бесконечными поддразниваниями Ро и ее обильным запасом ужасающих огрских бактерий, то он сможет справиться и с Альваром Васкером.

— Да, мне определенно нужно больше десертов, — сказал Альвар, доедая последний кусочек торта. — И бонус: я могу заказать его сам! Приятно снова говорить на родном языке. Никогда не понимал, почему мой отец решил заставить нас учить английский перед нашими поисками в Запретном городе, но до сих пор это было не очень полезно. — Он просмотрел меню обслуживания номеров. — Возможно, мне понадобится что-нибудь из того и другого.

— Бери все, что хочешь, — сказал ему Киф.

— Я так и планировал. — Он встал и сделал огромный заказ, прежде чем плюхнуться обратно на диван. — Ладно, я должен спросить. Как ты за все это платишь? — Он обвел руками шикарную комнату и замер. — Подожди. Ты же не воспользовался своим фондом на рождение, не так ли? Ты знаешь, что это можно отследить и…

— Я не воспользовался своим фондом на рождение, — заверил его Киф. — Никто не сможет отследить это.

— Ты уверен? — настаивал Альвар. — Потому что, если Совет собирается вломиться сюда…

— Они не собираются, — настаивал Киф.

И у него возникло искушение оставить все как есть и заставить Альвара гадать, но это, вероятно, привело бы к очень долгой ночи вопросов.

Поэтому он сказал ему:

— Я сделал то же, что и ты. Я продал кое-какие драгоценности.

Альвар снова оглядел комнату.

— Должно быть, там было много драгоценностей.

— Так и было. Перед уходом я собрал все мамины любимые украшения. Подумал, что она мне должна. И поскольку она любила покрасоваться, все ее украшения украшены крупными, броскими драгоценными камнями, которые, как я полагаю, очень редки для людей и стоят намного больше, чем я ожидал.

Это было правдой.

Он определенно мог заплатить за номер деньгами, полученными за драгоценности, и если бы он признался, что за номер платил отец, это выглядело бы так, будто он не смог бы выжить в одиночку.

— Хорошо, но у тебя же должно быть какое-то удостоверение личности, верно? — спросил Альвар, закидывая ноги на стол. — Так вот откуда взялось это «мистер Фостер»?

Киф неохотно кивнул.

Альвар присвистнул.

— Как тебе это удалось? На самом деле, не бери в голову, поскольку я уверен, что ты не собираешься мне рассказывать, но если я пройду все твои маленькие тесты, как думаешь, ты мог бы помочь мне получить одно из них? Это значительно облегчило бы жизнь.

— Я уверен, что так и будет.

— Да ладно, я сказал «если пройду». И еще я сказал «тесты» во множественном числе. Я сделаю все, что ты от меня хочешь, чтобы доказать, что я просто скучный парень, не способный ни на что стоящее упоминания. Я даже не буду спрашивать, почему на этом столе лежит карта Лондона, — он указал на другой конец комнаты, — где ты переходишь улицы одну за другой, что, честно говоря, выглядит жутковато. Или почему под этим есть еще одна карта всей планеты, на которой ты делаешь всевозможные маленькие пометки, которые я не стал читать, потому что мне действительно все равно, что ты делал. Это что-то значит?

— Нет, — сказал Киф, вставая.

Он понятия не имел, который час, но был готов рухнуть в постель и, возможно, зарыться головой в подушку в надежде, что, когда он проснется, все это окажется дурным сном.

— Хорошо, а что, если я пообещаю не читать все те дневники, которые ты забыл спрятать? — спросил Альвар, указывая на четыре тетради — коричневую, зеленую, серебристую и золотую, — которые торчали из рюкзака, который Киф принес с собой. — Держу пари, что в них полно всяких неприятных вещей.

Некоторые из них были такими.

Особенно золотая.

Киф потратил месяцы, заполняя эти дневники подробными набросками своих воспоминаний, надеясь, что ему удастся найти что-то, что его мама стерла, или, по крайней мере, найти пробел. Но пока ему не очень везло.

На дне его рюкзака лежала еще более личная записная книжка, в которую, воспользовавшись советом Фостер, он попытался записывать свои мысли, изучая воспоминания, на случай, если это поможет ему заметить то, что он пропустил раньше.

Он все время собирался вернуться к этому проекту, но отвлекся, записывая все свои человеческие уроки.

— Я также обратил внимание на этот маленький альбом для рисования, — сказал Альвар, когда взгляд Кифа метнулся к тому, который он взял из хижины отца. — Интересные названия ты придумал. До сих пор мне удавалось сдерживаться, чтобы не прочитать, но если это не принесет мне никаких результатов, возможно, мне придется засидеться допоздна, узнавая все о твоих приключениях.

Киф вздохнул и собрал все свои карты, дневники и альбомы для рисования, а также список библиотек, в которых он работал, и блокнот, который дал ему отец, полный полезных советов, и отнес их в сейф, который ему показали при первом осмотре комнаты.

Несколько звуковых сигналов и нажатий кнопок — и его секреты были надежно заперты.

Альвар рассмеялся.

— Ты же понимаешь, что я, вероятно, могу угадать твой код, верно?

— Я в этом сильно сомневаюсь.

— Хорошо, тогда как насчет этого? Если я угадаю с трех попыток или меньше, ты должен будешь выдать мне удостоверение личности человека.

— Без проблем, — сказал Киф, хотя был уверен, что Альвар не сможет угадать. — Я иду спать. Спокойной ночи.

— Бу, с тобой неинтересно! И, кстати, слово мудрому. Если ты выбрал «раз-два-три-четыре», то все сначала попробуют это. Так что, если у тебя там хранятся наличные или какие-то драгоценности, которые ты не продал, тебе, вероятно, стоит код поменять. То же самое касается всего, что касается «один-один-один-один».

— Тебе не удастся обманом выудить у меня ответ, — сообщил ему Киф, мысленно отметив, что нужно сменить код, как только Альвар заснет.

— Это два-четыре-шесть-восемь, не так ли? — спросил Альвар, когда Киф повернулся, чтобы направиться в свою комнату.

К сожалению, так оно и было на самом деле, но Киф не собирался этого признавать.

— Ты ведь даже придумал маленький стишок, не так ли? — настаивал Альвар. — Чтобы помочь тебе вспомнить. Что-то вроде «два-четыре-шесть-восемь, в сейфе безопасно носим!».

— «Безопасно» даже не рифмуется с «восемь», — возразил Киф.

— Нет, это достаточно близко. Я уверен, что у тебя рифма намного лучше. Ну же, признай! Я прав насчет кода, не так ли?

Киф провел рукой по лицу, радуясь, что Альвар не был телепатом и не мог слышать, как он мысленно повторяет: «Два-четыре-шесть-восемь, великолепный код запросим!».

— Я знаю, что ты делаешь, Альвар, и это не сработает.

— Что? Я просто пытаюсь немного развлечься со своим соседом по комнате.

— Нет, это не так.

— На самом деле, так и есть. Я имею в виду, да, было бы здорово, если бы я смог убедить тебя достать мне удостоверение личности, отвезти меня домой и, может быть, рассказать, как ты провернул Великий Инцидент с Гилоном, раз уж мы об этом заговорили, потому что мне всегда было очень любопытно узнать об этом. Но. Кроме того, я уже некоторое время живу один, между человеческим городом и милой маленькой тюрьмой, которую Совет создал для меня… и нет, еще раз повторяю, я не пытаюсь вызвать у тебя жалость ко мне. Я просто… я и забыл, каково это — шутить с кем-то.

Честно говоря, Киф тоже так думал.

Но…

Это был не новый лучший друг, с которым он тусовался.

Это был Альвар Васкер.

— Спокойной ночи, — снова сказал ему Киф.

Альвар вздохнул.

— Да, спокойной ночи. — Он позволил Кифу пройти половину пути до своей спальни, прежде чем окликнул его: — Кстати, я имел в виду то, что сказал в Кэндлшейде. Ты мне всегда нравился, Киф, гораздо больше, чем мой собственный младший брат.

В груди Кифа вспыхнуло тепло.

Но он тут же погасил его.

— Это только потому, что у тебя с Фитци проблемы, — крикнул он в ответ.

— Да, — согласился Альвар. — Я не буду грустить, если больше никогда его не увижу. Но. Ты мне нравишься не поэтому. Ты… реальный. И ты не относишься к себе слишком серьезно. Тебе пришлось пережить больше, чем кому бы то ни было, и все же ты все еще можешь шутить по этому поводу. Поэтому я хочу убедиться, что ты кое-что знаешь.

Он остановился, вероятно, надеясь, что Киф повернет назад, но Киф продолжал идти.

Однако прямо перед тем, как закрыть дверь своей спальни и запереть ее, он услышал, как Альвар сказал:

— Ты — один из хороших парней, Киф. Никогда не забывай об этом.

Глава 24

— Куда-то собрался? — спросил Альвар, заставив Кифа подпрыгнуть так сильно, что он врезался в стол и опрокинул лампу.

— Ванишеры, — проворчал Киф, потирая ногу и включая лампу, чтобы убедиться, что она не разбита.

Альвар прищурился от яркого света.

— Я не был невидимым. Ты просто не заметил меня, потому что был слишком занят, шныряя в темноте.

— Да, что ж, извини, что я пытался помешать тебе уснуть, — пробормотал Киф. — Почему ты уже проснулся? Еще даже не рассвело.

— Это не так, — согласился Альвар. — Лучше спросить, почему ты не спишь? Поскольку я не мог не заметить, что ты в ботинках и пальто и направляешься к двери. У тебя тайная встреча, о которой ты не хотел, чтобы я знал?

Киф закатил глаза.

— Я просто люблю начинать свой день с прогулки по парку.

Именно так он решил назвать свои поиски нужной двери в Лондоне.

Альвар указал на окно, по которому стекали струйки воды.

— Идет проливной дождь.

— Да, здесь это часто случается. Вот почему у меня есть дождевик и зонтик.

— Угу. — Альвар наклонил голову, изучая его. — Ладно, не рассказывай мне, что ты задумал. Я просто предположу, что у тебя есть тайная девушка-человек.

Киф вздохнул и потер виски.

Это будет очень долгий день.

— Похоже, мне понадобятся мой собственный плащ и зонтик, — добавил Альвар. — А также несколько рубашек, брюк, носков, пижам и ботинок, поскольку кто-то привез меня сюда без каких-либо моих вещей. А это, — он указал на свой наряд, который был тем же, что и днем ранее, — все в песке и поту, благодаря твоей небольшой прогулке по острову. Так что, если ты не хочешь отвезти меня домой, мне нужно пройтись по магазинам. А еще у меня нет ни зубной щетки, ни расчески, ни геля для волос, ни…

— Хорошо, я оставлю тебе немного наличных, — вмешался Киф, направляясь к сейфу и вводя новый код, который он поменял, как только Альвар лег спать. — Консьерж поможет тебе найти несколько близлежащих магазинов.

Альвар нахмурился, когда Киф вытащил из своей заначки несколько купюр покрупнее.

— Э-э-э, похоже, ты не собираешься отправиться со мной в мой небольшой поход по магазинам. Точно так же, как ты собирался оставить меня здесь совсем одного… что странно, поскольку я думал, что ты взял на себя роль моей личной няни.

Киф думал о том же, когда привел Альвара в Лондон.

Но он не спал всю ночь, пытаясь понять, как это сработает.

Альвар стал бы задавать слишком много вопросов, если бы Киф взял его с собой на поиски дома с зеленой дверью. А водить Альвара по разным библиотекам было слишком рискованно. К тому же он не хотел, чтобы Альвар знал, что он исследует.

Так что… либо ему придется отменить все свои планы и потратить кучу дней, наблюдая за каждым шагом Альвара.

Или… ему придется оставить Альвара в покое и надеяться, что это не приведет к неприятным последствиям.

Ему потребовалось шестьсот или семьсот шагов по спальне, прежде чем он понял…

Это должно было стать испытанием.

Это был шанс для Альвара доказать, что он не представляет угрозы.

Если он никогда не будет выпускать его из виду, это докажет только то, что Альвар держался подальше от неприятностей, когда знал, что его поймают, а Кифу действительно нужно было знать, что произойдет, если Альвара предоставить самому себе.

Единственный способ сделать это — действительно оставить его в покое.

Рискованно?

Ага.

Пугающе?

Абсолютно.

Но…

Он также увел Альвара из того места, где тот явно хотел быть, и ограничил его ресурсы… конечно, это означало, что он не мог причинить слишком много неприятностей… верно?

Киф, конечно, надеялся на это, потому что протянул Альвару деньги и сказал:

— Полагаю, ты сможешь сделать покупки сам.

— Я определенно могу, — согласился Альвар. — Но если ты доверяешь мне настолько, что оставляешь в покое, почему бы просто не отвезти меня домой и не покончить со мной?

— Я тебе не доверяю, — поправил Киф. — Вот почему я даю тебе шанс начать доказывать, что я должен.

— Лааааааааааадно, — сказал Альвар, медленно протягивая руку за деньгами. — Почему у меня такое чувство, что я упускаю какую-то ловушку?

— Только если ты планируешь вернуться к тому, что сказал вчера. Если ты действительно обычный парень, пытающийся жить нормальной жизнью в Запретных городах, тогда… сходи за новой одеждой. Сходи куда-нибудь пообедать. Сходи в музей или прогуляйся по парку. Потом будь здесь, жди меня, когда я вернусь, и не приставай ко мне с вопросами о вещах, которые тебя якобы не волнуют.

— А если я не буду этого делать? — спросил Альвар, как и предполагал Киф. — Ты знаешь, просто… из чистого любопытства.

Киф выдержал пристальный взгляд Альвара.

— Тогда у меня есть несколько очень действенных новых способов выследить тебя и превратить все, через что тебе уже пришлось пройти, в не более чем милое объятие.

Он тщательно подбирал угрозу, надеясь, что Альвар решит, будто у него проявилась какая-то новая ужасающая способность выслеживать.

Не имело значения, было ли это правдой.

Это было одним из преимуществ того, что он был таинственным Наследником своей мамы.

Все были готовы поверить в худшее о нем.

— Ну что ж, — сказал Альвар, засовывая деньги в карман. — Похоже, мне нужно сделать кое-какие покупки. И, похоже, твоя утренняя «прогулка в парке» затянется далеко за полдень. Итак, есть ли какое-то конкретное время, когда я должен вернуться? Я слышал, в этом отеле подают прекрасный полдник с разнообразной выпечкой. Может, мне заказать столик для нас?

Киф покачал головой и вручил Альвару дополнительный ключ от номера.

— Я вернусь после ужина.

Он ушел, прежде чем успел передумать, и старался не тратить весь день на то, чтобы придумывать наихудшие сценарии.

Но его мозг больше зациклился на вопросе «почему».

Почему он был готов дать Альвару еще один шанс после стольких раз, когда тот предавал его?

Фитц никогда этого не поймет.

Фостер… могла бы.

Но Кифу нужно было понять это самому.

Было ли это просто потому, что в какой-то момент он думал об Альваре как о старшем брате, которого у него никогда не было?

Может быть.

Но… ему казалось, что за этим кроется нечто большее.

И когда он провел день, бродя по мокрым улицам в поисках двери, которую крошечная часть его души не хотела находить, а затем прочел еще несколько книг по астрофизике, пытаясь понять, почему его маму интересовал этот предмет, он вынужден был признать… на самом деле дело было не в Альваре.

Дело было в искуплении.

Если Альвар смог бы найти способ вернуться к нормальной жизни после всех тех ужасных вещей, которые он говорил, делал и думал, тогда…

Возможно, он тоже смог бы.

Неважно, какие воспоминания он восстановил.

Или об ужасных вещах, которые он совершил… или ожидали, что он совершит.

Может быть, ему не придется позволять всему этому определять его характер.

Поэтому он понятия не имел, чего ожидать, когда наконец вернулся в свой отель.

Но он надеялся на лучшее.

И когда он открыл дверь в свой номер…

Там был Альвар.

Одетый в новую шелковую пижаму, окруженный подносами и пакетами с покупками, он смотрел по телевизору какое-то кулинарное шоу.

Он поднял чашку с чаем и, самодовольно улыбнувшись, сказал Кифу:

— Добро пожаловать обратно, сосед. Удивлен меня видеть?

Глава 25

— Эй, это что еще такое? — спросил Киф, отступая на шаг, когда обнаружил, что Альвар снова растянулся на диване в гостиной, на этот раз к его лицу присосалась какая-то слизистая бумажная штуковина.

— Это называется косметическая маска, — сказал ему Альвар, по крайней мере, Кифу показалось, что он так сказал.

Его было трудно расслышать из-за небольшого выреза для рта в маске.

— Поверь мне, они меняют жизнь, — заверил его Альвар, бросая Кифу пакетик из фольги, который, как был уверен Киф, был одной из тех вещей, которые он видел, как Альвар покупал в магазине косметики в торговом центре несколькими неделями ранее. — Попробуй эту.

— Да, тяжелый удар, — сказал Киф, бросая пакет обратно Альвару.

Маска слишком походила на то, что Элвин мог бы использовать, чтобы стереть кожу.

Альвар пожал плечами.

— Не знаешь, что теряешь. Это лучший способ избавиться от мешков под глазами. Ну, кроме сна, но, похоже, у тебя слишком много забот для этого.

Это еще мягко сказано.

Мало того, что голова Кифа по-прежнему регулярно подвергалась бомбардировке аликорновым хором «КИФ! КИФ! КИФ!», но дни также начинали тянуться медленно, было слишком много работы и слишком мало прогресса.

К этому времени он пересек более трех четвертей улиц Лондона, не обнаружив ни малейшего признака двери, которую искал. И он приближался к концу своего списка лучших библиотек и все еще не имел ни малейшего представления о том, что исследовал Итан Бенедикт Райт II, или почему Дорогая мамочка предпочла нанять его, а не любого другого астрофизика.

Единственной мало-мальски интересной вещью, которую он нашел, была короткая статья, в которой упоминалась «новаторская работа доктора Итана Бенедикта Райта II в области поиска альтернативных источников энергии».

К сожалению, в ней не было никаких подробностей о его исследованиях, но внимание Кифа привлекло его звание.

Доктор Итан Бенедикт Райт II.

Это соответствовало тому, как в своих бесконечных статьях всегда упоминались все остальные астрофизики.

Доктор Это, доктор То, доктор Вау, это супер скучно, и доктор, кому какое дело?

И все же, во всех некрологах Итана Бенедикта Райта II не упоминалось его звание.

Означало ли это, что он каким-то образом утратил его?

Киф не был уверен, возможно ли это… или почему это могло произойти, если да.

Но, похоже, это могло что-то значить.

Или, может быть, он так отчаянно нуждался в подсказке, что придал значение простой опечатке.

— Э-э, алло? — сказал Альвар, напоминая Кифу, что тот стоит там, в стороне. — Я спросил, не хочешь ли ты перекусить, прежде чем исчезнешь по очередному таинственному поручению. Я ищу что-то под названием «редис по-валлийски». Понятия не имею, что это такое, но слышал, что там есть плавленый сыр, и мне этого достаточно.

Киф покачал головой.

— Да ладно тебе! Быстрый обед не докажет, что ты мне доверяешь.

Самым странным было то, что Кифу даже не очень понравилась идея провести немного больше времени с Альваром.

Но библиотека, в которую он направлялся, должна была открыться только через несколько часов.

Альвар вздохнул.

— Ты знаешь… прежний Киф не смог бы пройти мимо валлийского квеста с редкостями. И он не пробыл бы в Лондоне так долго, не купив кусок пирога с бананом и немного липкого ирисного пудинга. Он также не смог бы пройти мимо магазина, торгующего крошечными плюшевыми эльфами, не купив одного из них…

— Подожди-ка, какого магазина? — перебил его Киф. — Ты следил за мной?

Он-то думал, что довольно хорошо научился не забывать смотреть на свое отражение в витринах магазинов, чтобы понять, не следит ли кто-нибудь за ним.

Но Альвар мог исчезать…

— Нет, я за тобой не следил, — заверил его Альвар. — У меня есть дела поважнее! Но магазин находится по дороге в парк, так что, полагаю, ты проходишь мимо него каждое утро, если только не отправляешься на все эти ранние прогулки, как утверждаешь.

Киф пожал плечами.

— Магазины в это время дня закрыты, так что я не обратил внимания.

— Угу. — Альвар сел и снял маску,которая оставила на его коже достаточно блестящей массы, чтобы заставить Кифа вздрогнуть. — Я знаю, что ты делаешь.

— Теперь знаешь?

— Да. Я видел твою маленькую карту Лондона с перечеркнутыми улицами… помнишь? И список библиотек, которые ты пытался спрятать, будто это был опасный секрет, который тебе нужно было сохранить. «О нет, Альвар может последовать за мной туда и попытаться прочитать несколько книг!»

Киф закатил глаза.

— К чему ты клонишь?

— Я хочу сказать, — произнес Альвар, размазывая массу по щекам, — что знаю, почему ты прячешься в Лондоне, и это не из-за валлийского раритета. Или чипсов с карри. Или булочек со взбитыми сливками. Это даже не из-за роскошных апартаментов и обслуживания в номерах, поскольку я уверен, что ты мог бы найти подобное место в любом из самых больших Запретных городов. — Он скомкал свою тканевую маску и швырнул ее в мусорное ведро на другом конце комнаты, сжав кулак, когда она со свистом полетела в мусорное ведро. — И это не для того, чтобы попытаться справиться со всеми своими новыми способностями, хотя именно это тебе и следовало бы делать. Нет, ты остаешься в Лондоне, потому что разыскиваешь того парня, которому доставил письмо. Как его звали? Эван Бенедектин, что-то в этом роде?

Киф бросился к Альвару.

— Если ты что-то знаешь…

— Ого, а я и не знал, — пообещал Альвар, перепрыгивая через спинку дивана, чтобы сбежать. — Ну что ж… я не знаю, что, по-твоему, мне известно.

— И что же тебе известно? — спросил Киф, преследуя Альвара в другом конце комнаты. — Скажи мне прямо сейчас, или я достану пакетики с бактериями, которые украл из тайника Ро, и заставлю тебя выделять разные виды слизи из каждой части твоего тела.

— Ух ты, — сказал Альвар, наклоняясь и хватая ртом воздух. — Я знал, что ты на грани отчаяния, но не предполагал, что ты уже на грани того, чтобы угрожать огрскими бактериями, иначе я бы забаррикадировался в твоей комнате, прежде чем поднимать этот вопрос.

— Я собираюсь досчитать до трех, — предупредил Киф. — Раз…

— Ладно, ладно, хватит считать! — Альвар рухнул в кресло. — Дай мне секунду перевести дыхание. Я не очень хорошо переношу все эти физические нагрузки. Помнишь, не так давно я был практически мертв?

— Одну минуту, — сказал ему Киф, мысленно досчитав до шестидесяти, прежде чем скрестить руки на груди и сказать Альвару: — Хорошо, теперь начинай говорить.

Альвар закатил глаза.

— Отлично. Но сразу хочу внести ясность: у меня нет ответов, которые ты ищешь. Не знаю, кто был этот парень, или почему твоя мама написала ему письмо, или что в нем было написано, или что с ним случилось после этого. Прочти меня, если не веришь.

Он протянул Кифу руку.

Но эмоции, царившие в комнате, уже отдавались громким жужжанием в голове Кифа.

Он никогда не смог бы разобраться в них.

Альвар нахмурился.

— Что-то не так с твоей эмпатией? Я заметил, что в последнее время ты нечасто ею пользуешься.

— НЕ ПЫТАЙСЯ СМЕНИТЬ ТЕМУ! — крикнул Киф. — РАССКАЖИ МНЕ, ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ ОБ ИТАНЕ БЕНЕДИКТЕ РАЙТЕ II!

— Так зовут? — спросил Альвар. — Боже, ну и слюнтяй же ты. В этой стране у них странные имена… ты заметил это? На днях я познакомился с Базиликом. И неким Фергюсом. И…

— Я собираюсь взять бактерии, — сказал Киф, поворачиваясь к своей спальне.

— Ух, я просто пытался поднять настроение! Знаешь, прежний Киф был неспособен поддерживать беседу, не отпуская при этом кучу шуток. Я скучаю по этому парню.

Честно говоря, Киф тоже.

Он и не подозревал, насколько серьезным стал.

Но из-за того, что он был на грани смерти, из-за новых пугающих способностей, из-за того, что не мог разговаривать в течение стольких дней, из-за того, что сбежал, потерял контакт со всеми, кто был ему дорог, и проводил так много времени в одиночестве, он определенно замкнулся в себе.

Он не был уверен, как выбраться из этого нового затвердевшего панциря, но об этом он мог побеспокоиться позже.

— Ты снова меняешь тему, — напомнил он Альвару.

— Уловил, да? Да, я пытался дать тебе еще немного времени, чтобы успокоиться, поскольку то, что я собираюсь тебе сообщить, на самом деле хорошая новость. Но я уверен, что ты все равно будешь волноваться.

Киф опустился на ближайший стул.

— Меня уже тошнит от всех этих проволочек.

Альвар вздохнул.

— Ладно. Просто… постарайся подумать, прежде чем реагировать, хорошо? — Он подождал, пока Киф кивнет, прежде чем продолжить: — В тот день, когда ты доставил письмо, твоя мама выглядела измотанной, верно?

— Измотанной? — повторил Киф.

— Да, немного запутавшейся. Неожиданно отправила тебя с поручением. Попросила поторопиться. Что-то в этом роде?

Киф медленно кивнул.

Альвар тоже кивнул.

— Это потому, что она никогда не планировала отправлять тебя. Она сделала это только потому, что человек, на которого она рассчитывала, отменил доставку в последнюю минуту.

Киф выпрямился в кресле.

— Откуда ты это знаешь?

Альвар закрыл глаза, готовясь к удару, и сказал:

— Потому что я должен был доставить письмо.

Глава 26

— Ты?

Киф не был уверен, было ли это слово обвинением, откровением или чем-то средним.

— Ты должен был доставить письмо?

Альвар кивнул.

— Я всегда был у них на побегушках, потому что им не приходилось беспокоиться о том, что меня увидят.

— За исключением того, что тебя однажды заметили, — напомнил ему Киф. — Ты был тем Мальчиком, который исчез.

Это была одна из самых печально известных ошибок Альвара.

Невидимки почти нашли Фостер, когда она была еще маленькой девочкой без каких-либо способностей, но Альвар запутался в цвете ее глаз и сообщил, что она человек.

Он также позволил ей увидеть себя, когда ступал в свет, это так напугало ее, что она споткнулась, упала и ударилась головой… и когда Форкл просмотрел ее воспоминания, пытаясь понять, что произошло, он понял, что ее почти обнаружили. Вот почему он так рано активировал ее телепатию и оставил ее, подвергнутую бомбардировке человеческими мыслями, на столько ненужных лет.

— Брант так и не простил меня за это, — пробормотал Альвар. — Финтан тоже. Хотя, чего бы это ни стоило… Я рад, что все испортил. Не знаю, что бы случилось, если бы я понял, кем была Софи…

— А я знаю, — вмешался Киф. — Они бы схватили ее и попытались убить, как сделали после того, как Фитц нашел ее, помнишь? И, эй, разве ты не помогал планировать ее похищение?

— Помогал.

В его тоне не было гордости.

На самом деле, его слова звучали так, как будто он действительно это имел в виду, когда сказал:

— Я не собираюсь притворяться, что сожалею обо всем, что я сделал для Невидимок, и я все равно ничего не могу изменить. Но определенно есть вещи, которые я хотел бы вернуть. Вот в чем особенность почти смерти. Так очень легко обнаружить свои ошибки. Так что я понимаю, что это пустая трата времени, когда вижу это… и именно это ты и делаешь, Киф. Вот почему я хотел, чтобы ты знал, что ты никогда не должен был доставлять это письмо.

— Почему это так важно? — спросил Киф. — На самом деле, подожди-ка, у меня есть вопрос получше: почему ты не смог его доставить?

Губы Альвара дрогнули в намеке на улыбку.

— Довольно иронично… Я не мог отказаться от семейных дел.

— Семейных дел.

— Да. Твоя мама дала мне знать, что я нужен ей в тот день, и я сказал ей, что приду. Но когда я попытался уйти, то узнал, что у моих родителей запланирован большой семейный пикник Васкеров. Я пытался оправдываться, но мама не приняла бы отказа, и было бы слишком подозрительно, если бы я ушел. Поэтому я предупредил твою маму, что смогу доставить посылку только вечером, а она сказала, что это не может ждать. Позже я узнал, что она решила отправить тебя, поскольку за твоим регистрационным кулоном никто не следил, и тебе легко могли стереть память.

— Разбить вдребезги, — поправил Киф. — Она разрушила воспоминание.

— Да, ну что ж… двойная жизнь — это тяжело, — пробормотал Альвар. — Ты же знаешь, что рано или поздно правда выплывет наружу. Но ты также знаешь, что это будет полный бардак. Так что делай все, что в твоих силах, чтобы избегать этого как можно дольше.

Киф фыркнул.

— Серьезно, чувак, я не собираюсь тебя жалеть.

— Я не просил тебя об этом, и если ты так ко мне относишься, то упускаешь суть. Суть в том, что ты должен перестать наказывать себя…

— Наказывать себя?

— Да. Ты каждый день проводишь часы в библиотеках, а мы все знаем, как ты относишься к исследованиям. И ты, по сути, обходишь все улицы Лондона, пытаясь снова найти тот дом.

— Ты знаешь, где он находится? — вмешался Киф. — Мама говорила тебе что-нибудь о том, куда ты собираешься?

— Все, что она мне сказала, это то, что она хотела, чтобы я доставил письмо в человеческий город. Уверен, что она рассказала бы мне больше подробностей, если бы я сам доставлял посылку, но поскольку я этого не сделал, знаю только то, что узнал позже… что это было в Лондоне, и у парня было странное имя, которое я никак не могу вспомнить. Я уже говорил тебе, что у меня нет ответов, которые ты ищешь. Но я клянусь, Киф: они тебе не нужны. Ты превратил это в своей голове в огромный заговор, неотъемлемой частью которого ты был, и не можешь позволить себе успокоиться, пока не попытаешься все исправить. Но ты не был неотъемлемой частью! Ты был заменой в последнюю минуту.

Киф закрыл глаза, желая почувствовать облегчение, которое, по мнению Альвара, должны были принести ему эти слова.

Но…

— Я все-таки доставил письмо. И это письмо все еще может быть причиной того, что парень и его дочь мертвы. На самом деле, возможно, именно поэтому моя мама так торопилась доставить письмо.

— Даже если это правда, к тебе это не имеет никакого отношения. Тебе было одиннадцать лет, и твоя мама неожиданно обратилась к тебе с этим странным требованием. Уверен, она даже пригрозила тебе, чтобы напугать…

— Она так и сделала. Но мы оба знаем, что я никогда не боялся неприятностей. Мне следовало швырнуть письмо ей в лицо или разорвать его, как только я скрылся из виду, и прочитать ее секретное послание. На самом деле…

Он колебался, не уверенный, что собирается поделиться слишком многим.

Но… его план не был таким уж новаторским.

— Я начинаю сомневаться, читал ли я письмо, — признался Киф. — И, возможно, именно поэтому мама разрушила это воспоминание. Она знала, что я знаю ее тайну, и должна была защитить ее. И если я прав… и если я смогу найти способ вызвать то, что я увидел…

— Это все множество «если» и «может быть», Киф.

— Конечно, так и есть! У меня никогда не было каких-то гигантских подсказок, которые все четко бы объясняли. Я собираю воедино мельчайшие фрагменты…

— И именно поэтому ты проигрываешь, — вмешался Альвар. — Потому что ты тратишь все свое время на то, чтобы собирать по кусочкам прошлое, вместо того чтобы пытаться думать о будущем. Смотри на меня сколько хочешь… ты знаешь, что я прав. Подумай об этом. Давай пройдем на несколько шагов вперед. Допустим, ты все-таки прочел это письмо и каким-то образом нашел способ вызвать воспоминания. Ты действительно думаешь, что это письмо расскажет тебе что-нибудь о планах твой мамы?

— Возможно. Если бы я знал, зачем она хотела нанять этого парня, это могло бы мне кое-что сказать.

— Наверное, — согласился Альвар. — Но сомневаюсь в этом. И думаю, что в глубине души ты тоже в этом сомневаешься. Но ты все еще бродишь по улицам Лондона, пытаясь вспомнить, потому что на самом деле надеешься, что письмо тебе ничего не скажет. Ты надеешься, что это будет какая-нибудь короткая записка типа: «Привет, Эван — или Итан? В любом случае, привет, обычный парень. Ты все еще не перезвонил мне по поводу моего щедрого предложения. Я бы хотела, чтобы мы поработали вместе. Позвони мне! ЦиО, Гизела».

— ЦиО? — спросил Киф.

— Это по-человечески. Это означает, типа, «целую и обнимаю» или что-то в этом роде.

Киф фыркнул.

— Мама никогда бы…

— Знаю. Это была шутка, ладно? Помнишь? Раньше ты был мастером в этом деле. До того, как начал наказывать себя.

— Я же говорил тебе, я не…

— И все же, это так. И ты надеешься, что пробуждение памяти, наконец, даст тебе разрешение остановиться. Но тебе это не нужно, потому что ты забываешь о самом важном. Тебе было одиннадцать лет, Киф…

— Ты уже говорил это.

— Знаю. Но это стоит повторить. И я не об этом. Это была просто подготовка. Так что, не мог бы ты дать мне закончить, не перебивая?

— Серьезно, если эта маленькая речь — твой способ разозлить меня и заставить вернуться в твой город, то это почти сработало, — пробормотал Киф.

— Приятно слышать. Но на самом деле это не то, чего я сейчас добиваюсь, и я собираюсь пройти через следующую часть, даже если мне придется повалить тебя на пол и закрыть тебе рот обеими руками.

— Я бы хотел посмотреть, как ты попытаешься.

— Уверен, что ты бы так и сделал. Честно говоря, я бы тоже так и сделал, просто чтобы посмотреть, сколько сил ко мне вернулось. Но как насчет того, чтобы вместо этого ты просто послушал меня одну минуту? — Он подождал, пока Киф кивнет, прежде чем продолжить: — Тебе было одиннадцать лет, и независимо от того, что произошло в Лондоне — прочел ли ты письмо, или не прочел, или придумал какой-нибудь блестящий план, как восстать против Невидимок, — все это не имело значения, потому что когда ты когда ты вернулся в Кэндлшейд, твоя мама ждала тебя со Стирателем, которая разбила твои воспоминания о том дне на мелкие кусочки. Что бы ты ни сделал, это ничего бы не изменило. Так что дай себе волю. Ты не смог бы предотвратить то, что случилось с человеком и его дочерью.

— Тогда почему мама сказала мне: «Ты же не захочешь причинить вред кому-то еще, не так ли?», когда напала на меня в Лондоне?

— Ну, я не твоя мама, поэтому могу только предполагать, но… Держу пари, это потому, что она знала, как сильно тебя заденут эти слова. Единственное, чего она никак не ожидала, так это того, насколько ты упрям, и она скажет или сделает все, что угодно, чтобы превратить тебя в послушного маленького чудо-ребенка, на которого она рассчитывала. Так что не позволяй ей забивать тебе голову. Серьезно, Киф, тебе нужно знать о том дне только две вещи: твоя мама была на пять шагов впереди тебя, а ты был всего лишь ее мальчиком на побегушках.

— Ты продолжаешь так говорить, как будто у меня тоже нет Наследия, — напомнил ему Киф.

— Вообще-то, я продолжаю говорить это для того, чтобы ты начал сосредотачиваться на своем Наследии, а не на короткой работе мальчиком на побегушках. Ты хочешь потратить все свое время и энергию на что? Разберись в своих новых способностях, а не прячься от них.

— Я не…

— Да, это так. Что-то изменилось с твоей эмпатией, верно? Вот почему тебе больше не нравится ее использовать? И потом, есть еще одна способность… а не поддельная способность отслеживать, которой ты мне угрожал…

— Откуда ты знаешь, что это подделка?

— Ну, во-первых, ты не очень хороший лжец. Но даже если бы ты и был им, ты ясно дал понять, что пытаешься сохранить в секрете свою новую способность. Так почему ты рассказал мне, что именно это такое… даже в качестве угрозы?

Киф отвел взгляд, жалея, что Альвар высказал такое веское замечание.

— Послушай. Я не собираюсь притворяться, что знаю, каково это — узнать, что ты участвуешь в эксперименте, но я знаю, каково это — пережить что-то, что полностью меняет тебя.

— Это не одно и то же. Тебя заперли в улье троллей, потому что ты помог выпустить на волю толпу кровожадных новорожденных. Меня привязали к магсидианскому трону, на голову надели этертинскую корону и…

— И…? — подсказал Альвар. — Ты когда-нибудь рассказывал о том, что произошло? На что это было похоже? Что сделала твоя мама?

— Э-э, я определенно не собираюсь обсуждать это с тобой. Мы не друзья.

— Мы могли бы ими стать… и не волнуйся, я не предлагаю нам надеть одинаковые свитера и называть себя лучшими дружками. Все, что я хочу сказать, это то, что… мы могли бы иногда вместе обедать. И если тебе когда-нибудь понадобится поговорить или помочь разобраться в своих новых способностях…

Киф вскочил на ноги.

— Так вот в чем дело?

— Э-э-э, ты меня запутал.

— Вся эта громкая речь о том, что ты должен был доставить письмо, — это все для того, чтобы я рассказал тебе, что я могу сделать сейчас, верно? Вау, как я этого не заметил? Дай угадаю, ты решил, что моя мама, наверное, до смерти хочет знать, как у меня дела, и ты думаешь, что если ты ей расскажешь…

— Ладно, вау, это совсем другой вид паранойи. Что? Как ты думаешь, я могу просто заскочить в метро и встретиться с твоей мамой за чашкой чая? Или взять телефон и позвонить ей?

Киф не нашелся, что ответить.

— Я же сказал тебе… я покончил со всем этим. Я понимаю, почему в это может быть трудно поверить, но говорю серьезно, Киф. Все, чего я хочу, — это вернуться в город, из которого ты меня забрал, и снова исчезнуть. Единственная причина, по которой я предлагаю свою помощь, это то, что я застрял здесь, и… я вижу, что тебе это нужно. Ты сейчас совсем один, и это жестоко. Но если ты хочешь продолжать бороться в одиночку и совершать те же ошибки, пожалуйста.

Он плюхнулся на диван и включил телевизор, переключаясь на передачу о парне, путешествующем по Вселенной в каком-то синем ящике.

Киф знал, что ему следует встать, пойти в библиотеку, как он и планировал, и прочитать как можно больше, пока они не закрылись.

Но он поймал себя на том, что спрашивает:

— Как бы ты помог мне с моими способностями?

— Ну…

— Нет, не бери в голову, — перебил Киф. — Это никогда не сработает.

— Потому что ты мне не доверяешь, — догадался Альвар.

— В значительной степени, да.

— А я-то думал, ты привел меня сюда, чтобы дать мне шанс проявить себя.

— Да, чтобы доказать, что ты заслуживаешь жить скучной жизнью в Мире людей, а не гнить в подземной тюрьме. А не для того, чтобы узнать важные вещи, которые даже мне не следует знать.

— Хорошо, — медленно произнес Альвар, — ну… могу ли я что-нибудь сделать, чтобы заслужить твое доверие?

— Ты можешь рассказать мне все, что знаешь о планах Невидимок.

— Ого, я должен был это предвидеть. И я уже говорил тебе… если бы у меня был какой-то важный козырь, я бы им уже воспользовался.

— Да, но ты работал с ними много лет. Ты серьезно думаешь, что я поверю, что ты ничего не знаешь?

Альвар вздохнул.

— Я не знаю ничего хорошего…

— Подожди, значит, ты что-то скрываешь? После всех этих речей о том, что ты завязал с такой жизнью…

— Я покончил с этим! Единственная причина, по которой я не поделился этой последней мелочью, в том, что ты собираешься сказать, что это нелепо.

— Попробуй!

— Ух, ладно. — Он запустил пальцы в волосы чуть сильнее, чем это было необходимо, прежде чем пробормотал: — Стелларлун… очевидно, это как-то связано с… камнями.

Киф моргнул.

— Камнями.

— Теперь понимаешь, почему я тебе не сказал?

— Да, но я надеюсь, что ты говоришь не о куче гальки.

— Возможно, так оно и есть. Я понятия не имею. Все, что я знаю, это то, что однажды ночью я слышал, как твоя мама бормотала себе под нос о том, что ей нужны «камни» для следующего шага.

— Итак… ты имеешь в виду этертин и магсидиан, которые она использовала против меня в Лоамноре.

— Может быть. Но разве ты не говорил, что это были трон и корона? Это больше походило на то, что она имела в виду каменные глыбы.

Киф фыркнул.

— Ладно, ты прав, это определенно не впечатлило.

— Согласен! Но, по крайней мере, теперь ты мне доверяешь?

— На самом деле, нет.

Альвар стиснул зубы.

— Да ладно, ты же знал, что «камни» этого не сделают!

— Знал. Но, к сожалению, это все, что у меня есть.

— Ну, тогда, я думаю, мы закончили.

Киф встал.

— Подожди! — Альвар секунду прикусывал губу, прежде чем сказать: — На самом деле у меня есть еще один секрет, но он личный.

— Тогда почему меня это должно волновать?

— По той же причине, по которой ты хотел знать, почему я все еще жив.

Киф внимательно посмотрел на него.

— И ты готов поделиться этим «личным» секретом?

— Может быть, и так. Я не знаю.

— Ого, ты действительно так отчаянно хочешь узнать о моих способностях?

— Нет. Мне, правда, все равно, что ты можешь сделать, Киф. И я также не пытаюсь искупить свою вину… не то чтобы я думал, что, помогая тебе, смогу этого добиться. Я просто… знаю, что тебе пришлось нелегко. И ты мне всегда нравился. И не знаю, сможешь ли ты справиться с этим в одиночку, но даже если сможешь, я не думаю, что тебе стоит это делать. И я здесь, так что… — Он пожал плечами. — Но ты не сказал, поможет ли тебе раскрытие моего секрета.

— Это зависит от того, в чем заключается секрет.

— Полагаю, это справедливо. Я мог бы рассказать тебе, что мне было так страшно, что я описался во время нескольких невероятных миссий, и это могло бы рассмешить тебя, но, вероятно, этого было бы недостаточно, чтобы ты по-настоящему раскрылся. Верно?

— В значительной степени.

— Отлично. Итак… похоже, мне в любом случае придется поделиться секретом, и я надеюсь, что этого окажется достаточно, чтобы убедить тебя.

— Похоже на то, — согласился Киф.

Альвар снова принялся покусывать губу, наблюдая, как парень в синей форме мелькает на экране телевизора, прежде чем сказал:

— Хорошо, но это делает меня очень уязвимым, так что было бы здорово, если бы ты ни с кем этим не делился. Я понимаю, что прошу о многом, так что, если ничего другого не остается… когда ты снова увидишь моего брата, не говори ему, ладно?

Киф не был готов давать такого рода обещания.

Лучшее, что он мог ему сказать, это:

— Возможно.

Альвар секунду теребил рукава, потом закрыл глаза и выпалил:

— Отлично. Ты уже знаешь, что я все еще жив, так что… почему бы и нет? Прыжки по свету — не единственное, что я больше не могу делать. Я не могу делать ничего, что было бы по-эльфийски. Никакого телекинеза. Никакой левитации. Никакого контроля дыхания, температуры тела или подавления аппетита. Никаких навыков. И… никаких способностей.

Киф замер.

— Ты хочешь сказать…

Альвар кивнул.

— Я больше не Ванишер. Я все равно что Бездарный.

Глава 27

— Но я видел, как ты исчез! — возразил Киф. — Как раз перед тем, как затащил тебя на тот необитаемый остров. Я шел за тобой, а потом ты исчез, и я думал, что потерял тебя, пока ты снова не появился у меня за спиной.

Альвар покачал головой.

— Это не исчезновение. Я просто хотел пояснить, что знал, что ты следишь за мной. И я знал, что в этом квартале есть простой способ оказаться незамеченным.

— Хорошо, но что насчет…?

Киф попытался вспомнить, когда еще Альвар исчезал на его глазах, пока он был в Лондоне, но в голове у него было пусто.

И теперь, когда он подумал об этом, Ванишеры часто появлялись и исчезали из виду, когда шли, даже не пытаясь этого сделать, а Альвар этого не делал.

Ни разу.

— Ух ты. Это… сильно, — пробормотал Киф, опускаясь обратно на стул.

— Расскажи мне об этом. Я никогда не осознавал, насколько сильно полагался на свои способности, пока они не пропали. Побег из больницы был настоящим приключением. И я все еще привыкаю к тому, что меня все время видят. Мне гораздо больше нравилось, когда я мог исчезнуть, если споткнусь, или испачкаю одежду, или сделаю что-нибудь неловкое, или…

— Хотел подслушать разговор отца или брата, а потом доложить твоим приятелям-Невидимкам, — закончил за него Киф.

— Это действительно пригодилось, — согласился Альвар, пожав плечами. — Так что… может, это и к лучшему, что мне не придется беспокоиться о том, что кто-то выследит меня и попытается заставить шпионить за кем-то или выполнять секретное поручение.

— Ты бы сделал это, если бы они это сделали? — спросил Киф.

— Ну, строить догадки вроде как бессмысленно, но… думаю, это будет зависеть от того, как они попытаются принудить меня. Я не очень хорошо переношу физические наказания.

Он провел пальцами по своим исчезающим шрамам, и Киф не смог сдержать дрожь.

— Забавно. Я всегда думал, что я намного храбрее, чем оказался, — пробормотал Альвар. — Я думал, что смогу вынести все, что угодно, хотя, по сути, так оно и есть.

Он грустно улыбнулся Кифу.

Когда Киф не ответил, он сказал:

— Ты все еще не веришь мне, не так ли? Ты думаешь, я лгу о потере своих способностей.

— Не знаю. Я думал, что способности нельзя отключить, как только они были активированы.

— Да, я тоже так думал. Но это при нормальных обстоятельствах, и думаю, мы оба можем согласиться, что все, через что мне пришлось пройти, нельзя назвать «нормальным».

Нет, нельзя.

— Итак… как думаешь, это из-за слизи троллей или из-за лекарств людей? — Кифу пришлось спросить.

— Трудно сказать. Я все еще мог исчезать после того, как сбежал из улья, но я был странно подвижным. Возможно, это было из-за того, что я был слаб. Или это мог быть яд, медленно проникающий в мой организм. Все, что я знаю наверняка, это то, что когда я очнулся в больнице, способность пропала.

— Значит, это могло быть побочным эффектом человеческого лекарства, — заметил Киф.

Альвар наклонил голову, изучая его.

— Если ты подумываешь о том, чтобы попытаться выяснить, что мне дали, и принять дозу самому…

— Я не думал об этом.

— Уверен?

Киф отвел взгляд.

Он не хотел так рисковать, но будет ли это на самом деле так сильно отличаться от тех случаев, когда Фостер позволяла Черному Лебедю восстанавливать свои способности?

На самом деле, это было гораздо опаснее, поскольку Фостер знала, что у нее аллергия на лимбиум, который ей давали.

— Плохая идея, — сказал ему Альвар. — Серьезно, Киф. Во-первых, я на самом деле не рассказывал о том, насколько болезненным было лечение, или сколько игл они вонзили в мою кожу, или…

— Ладно, я понял, — прервал его Киф, жалея, что у него в голове возник этот образ.

И все же… может быть, стоило бы хотя бы узнать названия лекарств.

Декс, вероятно, смог бы взломать систему в больнице и найти записи об Альваре.

Ему даже не пришлось бы говорить Дексу, что это был Альвар, поскольку записи, вероятно, были подписаны чем-то вроде «Парень, найденный на улице с амнезией».

И Элвин с Кеслером, возможно, смогли бы подкорректировать формулы лекарств. Превратить их в простой эликсир, который он мог бы просто выпить и посмотреть, что получится.

— Скорее всего, это был тролий яд, — напомнил ему Альвар. — Но даже если это и не так, ты не думаешь обо всех побочных эффектах. Знаю, мы склонны придавать большее значение способностям, чем навыкам, но мои навыки спасли мне жизнь. Если бы я не контролировал дыхание и температуру тела, я бы никогда не выбрался из этой капсулы. И все эти навыки теперь утрачены. Я также уверен, что ты потерял бы все свои способности. Подумай об этом. Ты больше не был бы Полиглотом, что было бы для тебя весьма полезно, не так ли? И я знаю, что ты боролся со своей эмпатией, но…

— Я не борюсь.

Альвар приподнял бровь.

— Я не борюсь. — Киф взмахнул рукой в воздухе. — Давай посмотрим. Я чувствую… Ух ты, сколько зависти. Я имею в виду, понимаю, что все хотят мои волосы, но…

Альвар рассмеялся.

— Наконец-то! Шутка! Означает ли это, что тебе больше не нужен контакт, чтобы читать?

Это был интересный вопрос.

До Лоамнора единственным человеком, которого Киф мог читать на расстоянии, была Фостер.

Так что, возможно, тот факт, что все, что он мог ощущать в данный момент, — это громкий, нечеткий гул неразличимых эмоций, означал, что его эмпатия возвращается в норму.

Но…

Он не чувствовал себя нормально.

Особенно учитывая, что он был уверен, что знает, что произойдет, если он приблизится к Альвару и попытается прочесть его мысли.

В ту секунду, когда их кожа соприкоснется, он почувствует ту же ужасную пустоту, что и с Кеслером и Рексом.

И тогда он точно знал бы, что может чувствовать, когда кто-то Бездарен.

— Не хочешь рассказать мне, что заставило тебя так побледнеть? — мягко спросил Альвар. — Полагаю, это связано с другой загадочной способностью, о которой ты отказываешься упоминать.

Киф покачал головой.

— Я не могу говорить об этом. Ни с кем. Никогда.

И он определенно не мог говорить об этом с кем-то, кто уже предавал его несколько раз.

— Лаааааааадно, — медленно произнес Альвар. — Может быть, мы можем поговорить об этом, не затрагивая эту тему.

— Что это вообще значит?

— Это значит, что тебе не нужно вдаваться в подробности, чтобы поделиться тем, что тебя так расстраивает. Например… это больно? Или это трудно контролировать? Заставляет ли это тебя чувствовать себя уязвимым? Или ты боишься, что можешь причинить кому-то боль?

Киф покачал головой.

— Единственное, что я могу тебе сказать, это то, что я ненавижу это.

Признаться действительно было здорово.

— Я ненавижу это! — повторил он, на этот раз громче. Затем сложил ладони рупором у рта и закричал: — Я НЕНАВИЖУ ЭТО! Это худшая способность, которая когда-либо была у кого-либо в истории Затерянных городов! Так что да, мне интересно, есть ли способ избавиться от этого. Даже если мне придется проткнуться кучей игл или остаться без навыков или стать Бездарным, это того стоило бы, чтобы освободиться от этой жалкой штуки, которая только приведет к гигантскому беспорядку!

От этой вспышки у него перехватило дыхание, но Киф был рад, что сказал это, даже несмотря на то, что Альвар уставился на него, как на голодного горгодона, только что сбежавшего из клетки.

— Извини, — пробормотал Киф.

— Не стоит. Злиться — это нормально. На твоем месте я бы точно злился. Но…

Киф закатил глаза.

— Еще одно «но». Клянусь, ты начинаешь говорить хуже, чем Форкленатор.

— Знаю, и поверь мне, я не привык быть скучным и ответственным собеседником. Но. Я действительно думаю, что ты, возможно, кое-что забыл. Во-первых… проявлять себя страшно. Фазеры застревают в полу. Замораживатели застревают в ледяных шарах…

— Это немного другое дело.

— Уверен, что так оно и есть. Но. Способность, которую ты ненавидишь? Она часть тебя. И всегда была частью тебя. Она может не ощущаться так, потому что ее проявление чуть не убило тебя. Но она все равно исходила от тебя…

— Нет, она от нее. И от моего ужасного отца. И это только потому, что они пили какую-то жуткую, противоестественную смесь еще до моего рождения, пытаясь превратить меня в своего маленького Наследника.

— Ты прав. Но они понятия не имели, к чему на самом деле приведет их эксперимент. Это одна из тех вещей, на которые твоя мама жаловалась больше всего… как мало она могла контролировать то, что происходило.

Киф фыркнул.

— Вступай в клуб.

— Но в том-то и дело. Все зависит от тебя. Прямо здесь. Прямо сейчас. Эти способности… даже те, которые ты ненавидишь? Они твои. И ты можешь тренировать их и совершенствовать до тех пор, пока они не будут работать так, как ты хочешь, а затем использовать их для выполнения любых твоих желаний. Если хочешь спрятаться… прячься. Я полностью понимаю привлекательность вечного пребывания в Стране людей. Или, если ты хочешь вернуться и бороться… борись. Я знаю, ты, вероятно, скажешь мне, что я бы так не сказал, если бы знал, с чем ты имеешь дело. Но я знаю тебя. Ты — Киф Сенсен. У тебя все получится. Тебе просто нужно решить, чем ты хочешь заниматься.

Это была бы отличная подбадривающая речь, если бы не исходила она от человека, который был слишком предан врагу.

— Думаю, — сказал Киф после того, что показалось ему вечностью, — мне нужно подышать свежим воздухом.

Он больше не мог сидеть в этой комнате.

Она казалась ему слишком тесной… слишком близко к тому, кому он не должен был доверять.

А его секреты казались слишком огромными.

— Я буду здесь, когда ты вернешься, — сказал ему Альвар, и Киф был уверен, что так и будет.

Он просто не был уверен, что это хорошо.

Возможно, пришло время забрать Альвара обратно в его город, пока Киф не сломался и не рассказал ему все.

Или Альвар не догадался об этом сам.

Но тогда… Киф снова останется один.

— Ого, как светло, — пробормотал он, выходя на улицу.

Он забыл, что еще не вечер.

Едва перевалило за полдень, и это было очень странно.

Как так быстро произошло столько открытий?

И куда ему идти дальше?

Он уставился на улицу, пытаясь решить, в какую сторону повернуть.

Собирался ли он придерживаться своего нынешнего плана и продолжать попытки выяснить, что случилось с Итаном Бенедиктом Райтом II?

Если так, то у него еще было достаточно времени, чтобы сходить в эту библиотеку.

Или… собирался ли он признать, что то, чему он мог бы научиться, вероятно, было недостаточно важным для него, чтобы посвящать этому столько энергии?

А если бы он все-таки переключил свое внимание… был ли он готов использовать свои способности?

Киф хотел сказать «нет».

Хотел придерживаться более безопасной рутины и продолжать читать скучные книги по астрофизике или рыскать по Лондону в поисках дома с зеленой дверью.

Он даже начал сворачивать на дорогу, которая привела бы его к следующему перекрестку.

Но потом заметил магазин, о котором упоминал Альвар… тот самый, где в витрине были выставлены маленькие плюшевые эльфы. И он не мог поверить, сколько раз проходил мимо, не замечая его.

Что еще он пропустил?

Он подошел поближе и стал рассматривать крошечные личики эльфов с заостренными ушками, в дурацких шапочках и в красно-зеленой полосатой одежде.

Его любимцем стал маленький эльф с растрепанными светлыми волосами и крошечными колокольчиками на ботинках.

— Фостер бы это понравилось.

Киф произнес это вслух, позволив себе признаться в этом.

Так ему было легче сделать важное признание.

Он хотел снова увидеть ее.

Он не хотел остаться в одиночестве, как Альвар.

И как бы ему ни нравилось проводить время в Стране людей…

Он хотел вернуться в Затерянные города.

Но… единственный способ, которым он мог бы это сделать, — это либо предпринять что-то радикальное и попытаться избавиться от своих способностей…

Или… если бы он научился ими управлять.

Показалось, что ему следовало попробовать этот второй вариант задолго до того, как он начал делать что-то опасное.

— Я могу это сделать, — сказал он, входя в магазин, не обращая внимания на то, что продавец бросил на него странный взгляд.

Его звали Киф Сенсен.

И он не был готов сдаться.

Поэтому он купил Фостер крошечного плюшевого эльфа и надежно спрятал его в свой рюкзак, когда вернулся в свой гостиничный номер.

Когда-нибудь он подарит его ей.

Но сначала ему нужно было сделать кое-какую серьезную работу.

Глава 28

— Не спится? — спросил Альвар, когда обнаружил Кифа бодрствующим посреди ночи, сидящим у одного из больших окон, подтянув колени к груди.

Киф кивнул, наблюдая, как капли дождя стекают по запотевшему стеклу.

Он знал, что переключение внимания было правильным решением.

Но его мозг продолжал кричать:

«ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ОСТАНОВИТЬСЯ СЕЙЧАС… ТЕБЕ НУЖНО ПРОВЕРИТЬ ЕЩЕ БОЛЬШЕ УЛИЦ И БИБЛИОТЕК!»

Ему казалось, что он разочаровался в Итане и Элеоноре… особенно потому, что у него даже не было плана развития своих способностей.

И он пытался что-то придумать, но…

Как он должен был тренировать способность, которая срабатывала только при физическом контакте, и при этом сохранять ее в полной тайне?

Он пытался провести мозговой штурм в своем альбоме для рисования, но в итоге просто нарисовал кучу причудливых вопросительных знаков.

И он пытался спросить себя, что бы сделала Фостер, и в итоге потратил гораздо больше времени, чем мог себе представить, размышляя о том, насколько неловко будет увидеться с ней после того, как он оставил то письмо.

Он даже пытался представить себя наставником Ложносвете, которому нужно составить план урока для своего нового талантливого ученика, и в основном просто сожалел о том, через что он заставил пройти своих предыдущих наставников.

Он даже не смог придумать подходящее название для этой способности.

Был ли он Талантоведом?

Он был Путеводом к способностям?

И то, и другое звучало как болезнь.

— Эй, у меня есть идея, — сказал Альвар, хлопая в ладоши, чтобы вывести Кифа из состояния, когда его мысли катились по наклонной. — Давай уедем из Лондона!

— Дай угадаю, — сказал ему Киф. — Ты хочешь, чтобы я отвез тебя туда, где я тебя нашел?

Если бы Альвар сказал «да», Киф бы согласился.

Но Альвар сказал:

— У нас еще много времени для этого. Я бы предпочел однодневную поездку. Желательно в солнечное место.

— Однодневную поездку, — повторил Киф.

— Почему бы и нет? Зачем оставаться в дождливом Лондоне, если ты можешь перенести нас куда угодно! Я слышал, что во Франции есть потрясающие, супертонкие блинчики, которые называются блинчики-крепы. Или в Дании есть маленькие круглые блинчики, которые называются эблескивер. Или в Колумбии есть пышные арепы. Или…

— Ладно, что у тебя за любовь к блинчикам? — Не удержался от вопроса Киф. — И что ты сделал, просмотрел список лучших блинчиков в мире людей?

— Эм, именно это я и сделал, потому что блинчики получаются изумительными. И, если ты еще не заметил, у меня появилось много свободного времени. Ты мотался по всей планете, а я застрял в одном и том же городе, где в основном шел дождь. Так что скажешь? Хочешь отправиться в Китай и попробовать их цзяньбин? Или поехать в Индию и попробовать их доса? Или… если не любишь блинчики, у меня также есть список лучших мест, где можно попробовать плавленый сыр. Или хрустящий хлеб. Или мороженое с разными вкусами. А еще я очень хочу найти что-то под названием «Тим Тэм» (прим. пер. Tim Tam — марка бисквита покрытого шоколадом). Я думаю, их делают в Австралии… и, эй, там люди тоже говорят по-английски, так что я бы мог понимать, о чем все говорят, так же, как и здесь. Давай сделаем это!

— Ты хочешь отправиться в Австралию, — пояснил Киф.

— Ты так говоришь, будто я предлагаю нам переехать туда. Все, что я хочу сказать, это… пойдем позавтракаем. Может быть, немного погреемся на солнышке. Несколько дней назад я разговаривал в пабе с одной милой парой молодоженов, которые приехали в гости из Австралии, и они сказали, что в это время года там тепло. — Он указал на запотевшее, мокрое окно. — Я скучаю по теплу. И, судя по всему, в Австралии тоже есть маленькие пышные блинчики, которые называются пиклетс, и мне обязательно нужно их попробовать. Так что поехали!

— Ты же понимаешь, что там, наверное, уже слишком поздно завтракать, да? — спросил Киф.

— Ой. Верно. Все дело в людском часовом поясе. Что ж… тогда мы сходим пообедать! Или поужинать. Какая разница, который час… давай сменим обстановку. Может быть, все, что мы в итоге сделаем, — это поедим вкусной еды, немного побродим и вернемся обратно. Но, может быть, у тебя прояснится в голове и туда придут свежие идеи. В любом случае, это беспроигрышный вариант.

Когда Киф все еще колебался, Альвар добавил:

— Да ладно, это именно та идея, которая обычно приходит в голову тебе самому.

На самом деле, казалось, что он попытался бы уговорить на это своих друзей, если бы они были там.

И это определенно звучало лучше, чем наблюдать за дождем, стекающим по темному окну, в ожидании восхода солнца.

Но… он серьезно собирался путешествовать по миру с Альваром Васкером?

Очевидно, так оно и было, потому что через несколько минут они оба переоделись в шорты и футболки, Альвар схватил Кифа за плечо, и Киф перенес их в солнечный город у океана, где люди улыбались и говорили им «Добрый день».

— Вот об этом я и говорю! — сказал Альвар, вытягивая обнаженные руки и слегка поворачиваясь. — Меня так тошнит отпальто. Честно говоря, это была одна из самых сложных вещей в жизни Невидимок. Эти плащи были ужасны. Помнишь, как кусалась ткань?

Киф помнил.

Но он был уверен, что его мозг взорвется, если ему придется вспоминать о своих недолгих попытках проникнуть к Невидимкам с парнем, который однажды пытался завербовать его по-настоящему.

— Итак… куда направляемся? — спросил Альвар.

Киф пожал плечами.

— Это ты мне скажи. Это была твоя идея.

— Отлично. Тогда, думаю, мы прогуляемся вон туда, — он указал в сторону парка, — и посмотрим, сможем ли мы найти кого-то, у кого можно было бы спросить совета по ресторанам.

Это не заняло много времени.

Люди в Австралии показались очень дружелюбными… и все они единодушно порекомендовали посетить близлежащее кафе, где весь день подают завтрак.

— Признайся, — сказал Альвар, когда официантка поставила перед ним огромную тарелку с пикелетами, посыпанными ягодами и политыми медом. — Я — гений.

— Я бы не стал заходить так далеко. — Киф ткнул пальцем в зеленую кашу, размазанную по хлебу.

— Эй, я же просил тебя отказаться от тостов с авокадо. Человеческие продукты никогда не будут вкусными, если ты привык к гномьей пище.

— Ты можешь говорить потише? — прошептал Киф, оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть, не слышит ли их кто-нибудь из других посетителей. — Здесь нельзя говорить о гномах!

— Почему бы и нет? В меню этого заведения есть десерт под названием «буррито из фейри флосс».

Ладно, возможно, это было справедливое замечание.

Кифу уже порядком надоело, что Альвар угощает его такими блюдами.

— Давай, попробуй вместо этого пикелет, — сказал Альвар, пододвигая свою тарелку к Кифу. — Ты же знаешь, что хочешь.

Кифа так и подмывало возразить, но…

Он схватил вилку и отрезал себе огромный кусок, а затем сразу же подцепил еще, потому что, ого, эти блюда были вкусными.

— Видишь? — сказал Альвар. — Я же говорил тебе, что я — гений. И перед отъездом мы обязательно закажем одно из этих волшебных буррито.

— Они очень сладкие, — предупредила официантка, подходя, чтобы налить им воды, которая, к сожалению, в Австралии была ничуть не вкуснее. — Если вы думаете о десерте, то обязательно попробуйте нашу «Павлову». Безе тает, как облачко.

— Звучит заманчиво, мы возьмем два, — сказал ей Альвар. — И буррито «фейри» на гарнир.

Она рассмеялась.

— Грядет большая сахарная лихорадка.

Через несколько минут она принесла им два пышных белых шарика с хрустящей корочкой, покрытых свежими фруктами и кремом, и ярко-розовый, пушистый на вид тюбик с радужным завитком в центре и посыпанный блестками и посыпкой.

— Каков ваш вердикт? — спросила она после того, как они попробовали все, что можно.

— Вы были правы, — сказал ей Альвар. — Буррито «фейри» слишком сладкое.

— Да, даже мои дети могут съесть всего несколько кусочков, — согласилась она, — но они все равно настаивают на том, чтобы заказать это блюдо из-за блесток.

— Перед блестками бывает довольно трудно устоять, — сказал Киф, жалея, что рядом нет Ро, которая закатила бы глаза, глядя на него.

Ему стало интересно, болтается ли она все еще с Фостер в Городах Блесток — так она любила называть Затерянные города — или вернулась в Равагог.

— С вами все в порядке? — спросила официантка, изучая его глазами, которые были более голубыми, чем у большинства эльфов. — Что-то не так с «Павловой»?

— Нет, это потрясающе, — заверил ее Киф, откусывая еще кусочек, чтобы доказать это. — Правда похоже на то, как если бы я ел облако.

Возможно, это был лучший десерт, который он пробовал в Стране людей, что было смелым заявлением.

Официантка улыбнулась.

— Этим мы и знамениты. Дайте мне знать, если я смогу предложить вам что-нибудь еще.

— На самом деле, — сказал Альвар, когда она повернулась, чтобы уйти, — может быть, вы поможете нам решить, куда пойти, когда мы закончим здесь. Я пытаюсь найти что-нибудь, чтобы развеселить моего угрюмого друга…

— Я не угрюмый! — настаивал Киф.

— Он действительно такой, — возразил Альвар. — И я надеюсь, что у вас может быть несколько хороших предложений.

— Ну, — медленно произнесла официантка, — очевидно, здесь есть все, что по-настоящему привлекает туристов, например, оперный театр или переправа Мэнли.

— Никаких лодок, — вмешался Киф. — Это заставит бы меня надуться и испачкать туфли Павловой.

— Мы определенно этого не хотим. — Она протянула руку и накрутила кончик своего темного хвостика. — Как вы относитесь к милым животным?

— Кому-нибудь не нравятся милые животные? — спросил Киф.

— Если кому-то не нравятся, надеюсь, что они никогда не сядут за один из моих столиков, — сказала она. — Поэтому я бы порекомендовала отправиться либо в зоопарк, либо в парк дикой природы. Зоопарк больше, но лично я предпочитаю парк дикой природы. Там гораздо интереснее. На самом деле, мы с женой ходим туда по крайней мере раз в месяц, чтобы проведать наших приятелей-коал. Ресторан открыт всего несколько часов, но это недалеко отсюда, так что, если вы заглянете туда в ближайшее время, у вас будет время увидеть всех животных.

— Звучит заманчиво! — сказал Альвар. — Как нам туда добраться?

Она, казалось, удивилась, что у них нет телефонов, чтобы подсказать дорогу, но была достаточно любезна, чтобы записать несколько указаний на салфетке.

— О, и если вы действительно хотите посмеяться, обязательно попросите кого-нибудь показать вам падающих мишек (drop bears — вымышленное животное из австралийского фольклора. Согласно легендам, это крупное плотоядное существо, похожее на коалу, которое нападает на ничего не подозревающих жертв с деревьев.), — добавила она с широкой улыбкой. — Это то, что каждый, кто приезжает сюда, должен попробовать хотя бы раз. О, и вам это понадобится.

Она полезла в карман своего фартука и протянула им пару желтых пакетиков.

— Веджимайт (Vegemite — густая паста темно-коричневого цвета на основе дрожжевого экстракта, национальное блюдо Австралии.)? — спросил Альвар, прочитав название на этикетке. — Я слышал об этом.

— Кому-то нравится, кому-то нет, — сказала она ему. — Но это необходимо для медведей.

— Ты серьезно хочешь пойти в заповедник для животных? — прошептал Киф, когда официантка отошла.

— Почему бы и нет? Очевидно, у них есть падающие медведи, а я никогда не слышал о падающих медведях, а ты?

— Нет, но, наверное, это просто странное название для обычного медведя. И тебе не кажется, что человеческий заповедник дикой природы будет довольно маленьким и жалким по сравнению с нашим Святилищем?

— Ого, смотрите, кто вдруг стал мистером снобом-эльфом!

Киф снова огляделся, но, к счастью, никто по-прежнему не обращал на них внимания.

— Я не строю из себя сноба, — настаивал он. — Просто люди не славятся тем, что они лучше всех защищают животных. Вот почему нам пришлось построить наш заповедник, помнишь?

Альвар фыркнул.

— Ух ты, ты только что умудрился заговорить еще более высокомерно.

— О, пожалуйста, я не говорю, что люди не хороши во множестве других вещей. Их музыка потрясающая.

— Да? И мне нравится, что у них везде играет музыка на заднем плане. Я никогда не понимал, насколько странно тихо в Затерянных городах, пока не попал сюда. И знаешь, что еще я люблю?

— Блинчики? — догадался Киф.

— Я имею в виду, очевидно. И их десерты. — Альвар откусил еще один большой кусок, прежде чем добавить: — Но я подумал об их баночках со взбитыми сливками. Ты их видел? На крышке у них есть маленькие насадки, с помощью которых они могут попадать прямо в рот. Я купил один такой несколько дней назад и съел его целиком примерно за час, но на заметку: я определенно не рекомендую пробовать консервированный вариант с сыром. Что бы это ни было за оранжевое вещество, это был не сыр.

Киф не смог удержаться от смеха.

— Так вот чем ты занимался, пока меня не было?

— Я же говорил тебе, что у меня было много свободного времени.

— Наверное. — Киф доел последний кусочек своей «Павловой». — Ты уже пробовал кофе?

— Да. Вкус ужасный, но где же я был, когда мне приходилось сидеть на уроках истории эльфов? А ты заметил, сколько у них повсюду картин? Уличное искусство — мое любимое. Дико осознавать, что кто-то просто сказал: «Забудь о правилах, мне нужно творить прямо здесь и сейчас!» Одна из самых крутых работ, которые я видел, — это картина на стене здания рядом с нашим отелем. Она не большая и не вычурная, ничего такого. Просто две руки, образующие сердечко, вот так, — он сложил ладони буквой «с», а затем прижал их друг к другу, — а под ними написано: «Мы любим тебя». Как будто кто-то знал, что людям может понадобиться увидеть это сообщение.

Киф присвистнул.

— Ух ты. Я никогда не думал, что ты такой… сентиментальный.

Было трудно сопоставить это с тем ожесточенным, разъяренным Альваром, когда Киф нашел его прячущимся в Кэндлшейде.

— Еще один побочный эффект от того, что ты почти умираешь, — тихо сказал Альвар. — Это заставляет тебя осознать, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на гнев и ненависть. Лучше сосредоточиться на том, что делает тебя счастливым. Например, на блинах. И… друзьях.

Он взглянул на Кифа, а затем быстро отвел взгляд, ковыряя в том, что осталось от буррито «фейри флосс».

Киф провел вилкой по взбитым сливкам из своей «Павловой».

Он не был уверен, сможет ли когда-нибудь видеть в Альваре друга после всего, что тот сделал.

Но он также не был полностью против этой идеи.

— Знаешь, что еще мне нравится в людях? — спросил Киф, решив, что, вероятно, лучше сменить тему на более безопасную. — Эти крошечные бутылочки с острым соусом, которые они подают в номер.

— Да, я точно сохранил парочку из них! — признался Альвар.

Киф рассмеялся.

— Я то же.

— Давай посмотрим… что еще? — Альвар оглядел комнату. — О, знаешь, что я заметил? Похоже, в этом мире нет подбора пар… и это потрясающе.

Киф нахмурился.

— Я думал, ты только и делаешь, что подбираешь партнеров. Разве ты не взял свой первый список, как только он стал доступен?

— Я так и сделал. И я встретился почти со всеми, кто там был. Но это было так… вынужденно. Вот почему я никогда не брал другие списки. Это как «Вот люди, с которыми ты генетически совместим. Влюбись в кого-нибудь из них, и у тебя родится ребенок с особыми способностями».

— Тьфу, когда ты так говоришь, я рад, что не зарегистрировался.

Альвар ухмыльнулся.

— Думаю, мы оба знаем, почему ты не зарегистрировался.

Киф ненавидел себя за то, что покраснел.

— Не волнуйся, я не собираюсь заставлять тебя говорить об этом, — пообещал Альвар. — Но скажу вот что: прислушивайся к своему сердцу, хорошо? Никаких списков. Просто люби. Так все становится намного реальнее. Ты можешь увидеть разницу. — Он кивнул подбородком в сторону других столиков, за которыми сидело множество улыбающихся пар и семей. — А ты заметил? Официантка сказала, что у нее есть жена.

— Да, — понял Киф. — И теперь, когда я думаю об этом, я действительно встретил в Лондоне парня, который рассказывал о своем муже.

— Да, это действительно круто.

— Да, — согласился Киф, взглянув на официантку, которая так хохотала над чем-то, сказанным другим посетителем, что ее бледные щеки покрылись розовыми пятнами. — Как думаете, Совет когда-нибудь избавится от подбора пар?

— Они должны. Это причинило боль многим людям и вызвало массу проблем.

— Так и есть.

Брант присоединился к Невидимкам, потому что его сочли неподходящей парой для Джоли.

А Декс всю свою жизнь сталкивался с драмами, потому что его родители не подходили друг другу.

— Но в Затерянных городах перемены происходят медленно, — тихо сказал Альвар. — И я больше не пытаюсь этого добиться. Вот почему я остаюсь с людьми, даже если их заповедники дикой природы оказываются разочаровывающими.

— Э-э, разве не ты назвал меня снобом за эти слова? — спросил Киф.

— Я сказал «если». Есть только один способ выяснить, кто из нас прав. — Альвар сунул пакетики с «Веджимайтом» в карман и попросил официантку принести счет. — Пошли, посмотрим на падающих мишек!

Глава 29

— Что ж, ты был прав. Заповедник эльфов намного лучше, — сказал Альвар Кифу, когда они изучали карту, которую им вручили, при покупке билеты в парк дикой природы.

Это место определенно выглядело немного потрепанным.

И здесь очень сильно пахло животными.

— Но трудно конкурировать с чем-то, что построили гномы внутри выдолбленного горного хребта, с радужным небом, динозаврами и единорогами, бегающими вокруг, — напомнил ему Киф. — И, эй, по крайней мере, эти коалы вон там выглядят очень привлекательно.

— Действительно, — согласился Альвар. — Я также большой поклонник кенгуру.

— И квокки! — Киф позаботился о том, чтобы они сначала сходили на эту выставку, потому что кто бы не захотел понаблюдать за стайкой улыбающихся сумчатых, прыгающих вокруг?

Он почти пожалел, что у него нет телефона, чтобы сделать несколько снимков на камеру.

Вместо этого он сделал мысленную пометку позже нарисовать что-нибудь в своем альбоме — и, возможно, ехидн тоже, поскольку он никогда раньше их не видел, и они были похожи на шипастых гилонов.

Вомбаты также были особенно очаровательны, они жмурились и дремали на солнышке.

А эму были гипер-подвижными, и они все время бегали вокруг, и вокруг, и вокруг.

Различные места обитания и вольеры были немного более тесными, чем пастбища в Хейвенфилде или Святилище, и некоторые существа выглядели так, словно предпочли бы, чтобы на них постоянно не пялилась толпа людей.

Но.

Было здорово видеть, что люди действительно пытаются защитить и сохранить все эти различные виды.

Эльфам нравилось создавать впечатление, что люди губят планету своим загрязнением окружающей среды, охотой и разрушением среды обитания… и каждая выставка определенно подтверждала это.

Но главная идея парка дикой природы заключалась в том, что нужно работать лучше.

У людей, возможно, нет временных рамок вымирания, и они могут не бояться, что если какое-то существо исчезнет, планете будет нанесен непоправимый ущерб. Но, похоже, они заботились о животных и пытались защитить их как можно больше.

Что заставило Кифа пожалеть о том, что Программа помощи людям была закрыта.

Если бы они все работали сообща, то, вероятно, исчезающих видов больше не было бы.

— Хм. Это заведение скоро закрывается, а я до сих пор не нашел тех штук, о которых говорила официантка, — сказал Альвар, снова сверяясь с картой. — Мне действительно интересно узнать, знают ли люди что-то, чего не знаем мы.

— Мне тоже, — согласился Киф. — Но разве она не говорила, что нам нужно будет спросить кого-нибудь о них?

— Все верно! Извините, — обратился Альвар к очень загорелому блондину, который стоял у выставки пингвинов, одетый, как и все остальные сотрудники, в рубашку цвета хаки и темные брюки. — Мы пытаемся найти падающих медведей, вы не могли бы нам помочь?

Парень рассмеялся и направился к нам.

— Падающих мишек, а? Кто вам рассказал о них?

— Наша официантка, — сказал Киф. — Думаю, она часто сюда заходит и говорит, что это то, что каждый должен испытать хотя бы раз.

— Она дала нам это, — добавил Альвар, доставая из кармана пакетики «Веджимайта».

Сотрудник снова рассмеялся.

— Веджимайт действительно пригодится. Она сказала вам, чтобы вы заткнули его за уши?

— Почему? — спросил Киф, когда Альвар вскрыл один из пакетов и погрузил палец в темную массу. — Медведей привлекает запах?

— Нет. Они этого терпеть не могут, но это и к лучшему. Нужно быть уверенным, что они будут держаться на расстоянии.

— Что это такое? — спросил Альвар, нанося немного веджимайта на мочки ушей. — Я никогда о них не слышал.

— Да, вы бы и не узнали, если только вы не местный, — объяснил парень. — Представьте себе коалу, только крупнее и с огромными клыками. Они завлекают вас своей привлекательностью, а потом… БАЦ! Они падают с дерева и разрывают вас на куски. Вот почему мы не показываем их на карте. Нельзя, чтобы они были рядом с маленькими детьми, понимаете? Но вы двое выглядите довольно крепкими… думаете, вы справитесь с падающими медведями?

— Безусловно! — сказал Альвар, хотя Киф собирался дать совсем другой ответ. Он рассмеялся, увидев, как Киф нахмурился. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не боишься медведей.

Киф наклонился и прошептал:

— Люди не приучают животных к вегетарианству, как это делаем мы.

Альвар взглянул на сотрудника.

— Это безопасно?

— Настолько безопасно, насколько это вообще возможно, — сказал он, что прозвучало не очень обнадеживающе. — Просто намажьте побольше веджимайта, и все будет в порядке.

— Почему вы ничего не намазываете? — спросил Киф, неохотно намазывая немного за ушами и стараясь не подавиться от запаха.

— Я съел на обед бутерброд с сыром и овощами, так что все в порядке. Они чувствуют его запах в моем дыхании.

— Ого, вы едите это? — спросил Альвар.

— О, да, это вкусно!

Альвар понюхал упаковку.

— Думаю, поверю вам на слово.

— На ваше усмотрение.

Он привел их в часть парка дикой природы, где росло несколько деревьев, и Киф заметил, что там не было забора, чтобы сдерживать медведей, что показалось ему немного странным.

— Они обычно прячутся там, — прошептал парень, указывая на самое высокое дерево с самой густой листвой. — Старайтесь говорить потише, чтобы они не узнали, что мы приближаемся.

Он пригнулся и зашаркал вперед, махнув рукой, чтобы они следовали за ним.

Альвар пожал плечами и повторил движения парня, и Киф сделал то же самое, хотя чувствовал, как волоски у него на затылке встают дыбом при каждом шорохе и потрескивании листьев.

— Вон там, — он указал на верхушку дерева. — Видите их?

Киф и Альвар одновременно покачали головами.

— Тогда нам нужно подобраться поближе. Шшш шшш, — он прижал палец к губам, подводя их прямо под дерево и указывая прямо над ними. — Сейчас видите их?

Альвар нахмурился.

— Может быть?

Киф прищурился.

— Не думаю, что я… АААААААААААААААААААААААААААААА!

Что-то шлепнулось на голову, и его мозг кричал, «НАПАДЕНИЕ ПАДАЮЩЕГО МЕДВЕДЯ!» пока он метался и молотил руками.

— Держись! — сказал ему парень, хватая Кифа за волосы. — Постарайся не дергаться.

— НО У МЕНЯ НА ГОЛОВЕ ПАДАЮЩИЙ МЕДВЕДЬ!

Колени Кифа подогнулись, в глазах потемнело, и он стиснул зубы, когда его охватила паника.

Он не мог пошевелиться, не мог дышать, не мог…

— Поймал! — сказал парень. — Кризис предотвращен. И не волнуйтесь, это был не медведь. Это был просто малыш.

Он протянул руку, и Кифу потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусировать взгляд.

— ЭТО ХУЖЕ, ЧЕМ ПАДАЮЩИЙ МЕДВЕДЬ! — крикнул он и отполз подальше от огромного паука.

— Не-а, он безобидный, — пообещал парень, пошевелив пальцами, чтобы заставить паука исполнить маленький жуткий паучий танец. — С другой стороны, падающие медведи тоже.

— Тогда почему вы сказали, что должны держать детей подальше от них? — возразил Киф.

Парень рассмеялся.

— Да… такая вот… забавная история. Падающих медведей на самом деле не существует. Это просто шутка, которую мы иногда разыгрываем над туристами, хотя теперь нам нечасто удается это делать, поскольку интернет уже всех оповестил. Обычно это больше похоже на розыгрыш в лесу, но раз уж вы спросили о падающих мишках, я не смог удержаться.

Киф сжал руки в кулаки, но не был уверен, был ли он зол, смущен или просто пытался унять дрожь.

— Дайте-ка угадаю… Веджимайт был для того, чтобы приманить паука?

— Нет, этот маленький чувак не участвовал в розыгрыше. — Парень погладил паука по волосатым лапкам, прежде чем помочь ему заползти обратно на дерево. — Я собирался закричать: «Ложись!»… и прикрыть голову… и на этом весь прикол был бы закончен. Паук был просто забавным совпадением.

— Мне повезло, — проворчал Киф, запуская пальцы в каждый дюйм своих волос.

Он клялся, что все еще чувствует, как что-то ползает там, наверху.

Может быть, у него был друг….

— На самом деле вопрос в том, — сказал Альвар, когда Киф хлопнул себя по голове и отряхнул одежду, — ты описался?

— Конечно, нет!

Альвар рассмеялся.

— Ты уверен? Я бы не стал тебя осуждать, если бы ты это сделал.

— Я этого не делал! И тебе еще повезло, что я не давал никаких…

Голос Кифа оборвался, когда он понял, что собирался упомянуть о своих способностях, а сотрудник все еще стоял и слушал.

— Как насчет того, чтобы я принес вам кофе из кафе? — спросил он. — Я угощаю, раз уж вы так по-спортивному отнеслись ко всей этой затее с падающими мишками.

— Я всегда пью кофе, — сказал ему Альвар. — И, может быть, какие-нибудь салфетки, потому что этот веджимайт очень липкий.

— Принято. Я встречу вас у выхода, раз уж мы собираемся закрываться.

— Ему повезло, что я не причинил ему вреда, — проворчал Киф, когда парень ушел.

Альвар ухмыльнулся.

— Это, наверное, было бы трудновато объяснить.

— Да. — Киф снова принялся одергивать одежду, но не мог избавиться от ощущения, что по коже ползут мурашки.

Возможно, какое-то время ему будут сниться кошмары о гигантских пауках и падающих медведях, но…

А еще он был очень горд собой.

Несколько недель назад, если бы он так испугался, он бы отдал команду и заморозил всех… и да, он на всякий случай сжал челюсти. Но на самом деле в этом не было необходимости.

Он полностью, на сто процентов, контролировал ситуацию.

Так что, возможно, все, что ему нужно было сделать, — это найти правильное упражнение на визуализацию, и он получит такой же уровень контроля над остальными своими способностями.

То, что он до сих пор не смог придумать ни одного, не означало, что подходящего упражнения не существовало.

— Ты выглядишь так, словно на тебя снизошло озарение, — сказал Альвар, когда они взяли свои бесплатные чашки кофе и вышли из парка дикой природы.

— Да, я больше никогда не позволю тебе планировать наши однодневные поездки, — сказал ему Киф, вытирая уши салфетками, но от него все равно пахло Веджимайтом.

Альвар рассмеялся.

— Видишь ли, все, что я слышу, это то, что ты готов к новым приключениям.

Киф не был так уверен в этом.

— Да ладно, ты же знаешь, что тебе не терпится рассказать своим друзьям о том дне, когда ты приручил могучего медвежонка.

Киф ухмыльнулся, представив лицо Фостер, когда она слушала его рассказ.

Он даже не стал бы опускать неловкие моменты, потому что ее улыбка стоила такого унижения.

Хотя… вероятно, ему не следовало упоминать, что Альвар был с ним… по крайней мере, не сразу.

К такому открытию ему нужно было подготовить ее.

— Я даже не сержусь, что не нашел сегодня ни одного Тима Тэма, — сказал Альвар, отвлекая Кифа от его сладких грез наяву. — Это даст нам повод вернуться… и тогда мы сможем съесть еще «Павловой»!

И снова лучшее, что Киф был готов ему предложить, — это «может быть».

Но он все-таки чокнулся своем стаканом со стаканом Альвара, когда тот поднял свой кофе и сказал:

— За лорда Паучьи Волосы!

И это был лучший кофе, который он пил до сих пор.

— Готов идти? — спросил Киф, отставляя пустой стакан и протягивая Альвару руку.

— Возвращаемся в Лондон? — уточнил Альвар.

Киф кивнул.

Альвар ухмыльнулся.

— Да ладно тебе, сосед. Давай закажем еще десертов и посмотрим британский телевизор.

Он схватил Кифа за руку, и между их ладонями вспыхнул легкий поток тепла, когда свет унес их прочь.

— Что это было? — спросил Киф, когда они появились перед знакомой часовой башней — посреди лондонского ливня.

— Понятия не имею, — пробормотал Альвар, прикрывая лицо от дождя одной рукой и держась за ближайший фонарный столб. — Я… думаю, я, должно быть, немного потерял сознание. У меня очень кружится голова.

Он сделал несколько неуверенных шагов, и Киф ахнул.

— Что? — спросил Альвар.

— Сделай это еще раз.

— Что сделать?

— Пройдись.

Кифу нужно было убедиться, что дождь не мешает ему видеть.

— Э-э… ладно. — Альвар, пошатываясь, сделал несколько шагов вперед, и у Кифа отвисла челюсть, когда он увидел, как Альвар то появляется, то исчезает из виду.

— Что не так? — спросил Альвар, смахивая воду с глаз.

Киф покачал головой, не зная, ошеломлен он или взбешен.

Все, что он знал наверняка, было:

— Ты можешь исчезать!

Глава 30

— Что ты имеешь в виду, говоря, что я могу исчезать? — спросил Альвар, откидывая назад мокрые волосы.

— О, пожалуйста, перестань притворяться! — Киф повернулся и зашагал прочь, жалея, что не захватил с собой пальто, или зонтик, или…

— Что за представление? — крикнул Альвар ему вслед. — Я серьезно понятия не имею… Эй, что происходит?

Киф оглянулся через плечо и увидел, что Альвар смотрит себе под ноги, прыгая вперед-назад и наблюдая, как они исчезают и появляются снова с каждым прыжком.

— Ты понимаешь, что это значит? — выдохнул Альвар.

— Да, ты — лжец! — огрызнулся Киф. — А я — неудачник, потому что снова попался на эту удочку.

Альвар оперся о другой фонарный столб, чтобы не упасть, и покачал головой.

— Нет. Это значит, что мы знаем, на что способна твоя новая способность.

Слова были как удар молнии — смелые, яркие и пугающие, — и Киф замер, внезапно осознав, что они не одни.

Из-за дождя улица была почти пуста, но вокруг все еще было несколько человек. И все они смотрели на него и Альвара с нервным, растерянным выражением на лицах. Будто они видели, как Альвар слегка подпрыгивает, и пытались убедить себя, что глаза просто обманывают их.

Альвар, должно быть, понял то же самое, потому что сказал:

— Не здесь. Но мне нужна твоя помощь, — добавил он, когда Киф отвернулся. — Я не шутил, когда говорил, что у меня кружится голова, а те небольшие прыжки, которые я только что совершил, только усугубили ее. Уверен, что если я попытаюсь идти прямо сейчас, то упаду в обморок.

Киф хотел сказать Альвару, что это его собственная проблема, с которой он должен разобраться.

Затем развернуться и убежать.

Никогда не оглядываться назад.

Никогда не узнавать, предал ли его снова Альвар.

Или, что еще хуже, разгадал ли он самый большой секрет Кифа.

Но когда он встретился взглядом с Альваром, то увидел неподдельный страх и отчаяние.

И… разве Киф не искал ответы?

Неужели он действительно собирался сбежать теперь, когда был так близок к тому, чтобы их найти?

Киф вздохнул и поплелся обратно, позволив Альвару обнять себя за плечи, но он постарался избежать любого контакта их кожи, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы предотвратить другие странные вещи.

— Спасибо, — поблагодарил Альвар, когда они, пошатываясь, направились к отелю.

Киф пожал плечами, не упуская из виду, что Альвар перестал мерцать.

Возможно, это означало, что их общая теплота — чем бы она ни была — исчерпала себя.

Или, может быть, Альвар просто вспомнил, что должен скрывать свои способности.

Киф подождал с вопросом, пока они не прошли через вестибюль, поднялись на лифте и благополучно не вернулись в номер.

Затем он повалил Альвара на диван и сказал ему:

— Хорошо, докажи, что ты мне не лгал.

— Как? — спросил Альвар. — Я не контролирую происходящее!

— Тогда почему ты вдруг перестал исчезать?

— Э-э, наверное, по той же причине, по которой я начал все сначала! Хотя, мне интересно…

Он закрыл глаза, зажмурившись так сильно, что его лицо исказилось.

Несколько секунд ничего не происходило.

Затем его тело мелькнуло и исчезло из виду.

— Да. Ты определенно что-то со мной сделал, — сказал он Кифу.

— Или ты притворялся, что потерял свои способности, а теперь просто пытаешься это скрыть!

— Зачем мне это делать? Не похоже, что это принесло мне хоть какое-то доверие! К тому же, не могу не заметить, что тебя, похоже, совсем не шокирует мысль о том, что ты можешь влиять на чьи-то способности.

Он приподнял брови, словно призывая Кифа возразить.

— Я так и думал. Так что давай перестанем тратить время, обвиняя меня во лжи, и начнем выяснять, что произошло. Потому что это важно, Киф. Я имею в виду… посмотри.

Он поднял руки, показывая, что его пальцы все еще слегка мерцают.

Киф отвел взгляд.

— Так было, когда ты впервые проявился?

— Нет, это совершенно другое. Поначалу эта способность была громоздкой, но я также чувствовал себя сильным, заряженным энергией и могущественным. Прямо сейчас… Я не знаю, как это описать. — Он откинулся на подушки дивана и потер виски. — У меня кружится голова, все как в тумане, и я не могу унять дрожь.

Кифа тоже трясло, но, возможно, это было как-то связано с его холодной и влажной одеждой.

Он пошел в комнату, переоделся и принес Альвару халат.

— Спасибо, — пробормотал Альвар, снимая промокшую рубашку, обнажая еще кучу шрамов, которые не зажили так же хорошо, как те, что были на лице. — Знаешь, что странно? — спросил он, просовывая руки в широкие белые рукава халата и оборачивая его вокруг груди. — На самом деле, мне нравилось, что у меня не было способностей. Я знаю, в это, наверное, трудно поверить, и к этому определенно нужно было привыкнуть. Но это было своего рода доказательством того, что я принадлежу к миру людей, и мне стало намного легче вписаться в него.

— И ты уверен, что способность вернулась навсегда? — Кифу не терпелось спросить.

— Я… думаю, что да. Она просто очень слабая. Или, может быть, я слаб… трудно сказать.

Он закрыл глаза и исчез на несколько секунд, а когда появился снова, выглядел бледным и потным.

— Это все, что я могу выдержать, и, ого, у меня от этого закружилась голова.

— Думаю, тебе нужно поспать, — сказал Киф, когда Альвар уткнулся головой в колени.

— Может быть. Но мы оба знаем, что этого не произойдет.

— Скорее всего, нет. — Киф опустился на один из стульев и уставился в залитое дождем окно. — Хочешь, я закажу что-нибудь в номер? Может, еда придаст тебе немного энергии.

Альвар закрыл глаза.

— Стоит попробовать.

Киф заказал несколько блюд наугад и принес Альвару стакан воды, пока они ждали, когда принесут еду.

Альвар сделал пару глотков и уставился на свои руки.

— Это самая странная вещь. Это как… глубоко внутри меня есть омут. Может быть, это то, что есть у всех нас. Какой-то… внутренний запас энергии, который подпитывает наши способности. Все, что я знаю, это то, что он высох, пока я умирал. Я почувствовал, как он иссякает, и я привык к этому ощущению. Перестал пытаться черпать оттуда. Вроде как забыл, что он когда-либо существовал. Но теперь… чем бы ни было то тепло, оно пронзило меня, как землетрясение. И раскололо тот резервуар, выпустив свежую струйку энергии, которая, должно быть, была скрыта под ним. Но этого недостаточно, чтобы наполнить колодец. По сути, этого достаточно, чтобы я осознал пустоту. Есть ли в этом какой-то смысл?

— Не совсем, — сказал ему Киф, хотя в некотором роде так оно и было. — Это твой способ попросить меня попытаться исцелить тебя полностью?

Он понял, как это прозвучало, на секунду позже, чем следовало.

— Так, значит, это и есть твоя способность? — спросил Альвар. — Ты исцеляешь другие способности?

— Откуда мне знать? Не похоже, чтобы здесь было много людей, нуждающихся в исцелении.

— Руи нужно, — напомнил ему Альвар. — И не смотри на меня так… я не говорю, что ты должен его лечить. Я просто пытаюсь понять, почему твоя мама решила, что это будет стоить всего, через что ей пришлось пройти самой… и через что она заставила пройти тебя… чтобы превратить тебя в Целителя.

— Не давай такого названия! — Киф огрызнулся, хотя это звучало намного лучше, чем все, что он когда-либо придумывал. — Ты говоришь так, будто это нормально.

— Поверь мне, Киф, я точно знаю, насколько все это ненормально! Я также уверен, что ты еще многого не договариваешь. И раз уж я сижу здесь и пытаюсь не упасть в обморок из-за того, что твоя способность сделала со мной, я попытаюсь собрать все воедино, хочешь ты этого или нет.

— Неважно, — сказал ему Киф, желая, чтобы его голос не звучал так испуганно.

Но Альвар еще не разобрался в логике… не понял, что Киф может определить, если кто-то окажется Бездарным.

И чем больше он сомневался, тем больше вероятность того, что он соберет все воедино.

— Думаю, что исцеление — это скорее… побочный эффект, — сказал Киф, решив, что лучше всего сосредоточить внимание Альвара на менее пугающих аспектах его способностей. — Думаю, что я больше похож на… Инициатора способностей… и я знаю, что название нуждается в доработке.

— Это так. Но ты хочешь сказать, что у тебя появились другие особые способности?

— Я говорю, что, возможно, так и было. Трудно было сказать наверняка. Все было очень хаотично, потому что мы пытались справиться с изменениями в моей эмпатии… и да, ты был прав, моя эмпатия теперь другая. И нет, я не собираюсь рассказывать тебе, в чем дело, — добавил он, гадая, сколько еще секретов он собирается раскрыть, прежде чем закончится этот разговор. — Я тестировал все эти разные вещи, которые, как предполагалось, должны были помочь мне лучше контролировать ситуацию. Но они не работали, и я был очень подавлен, и… все, что я знаю наверняка, это то, что у меня было странное чувство, когда я вступал в контакт с кем-то, кто еще не проявился… будто я улавливал крошечный намек на их непроявленные способности. В то время я не знал, что это такое. Я даже не мог сказать, коснулись ли они моей кожи, или только одежды, или что вообще произошло. Но на следующий день… они проявились, и когда я услышал, в чем заключается их способность, то, что я почувствовал, внезапно обрело смысл.

— Какой смысл? — настаивал Альвар. — Давай, Киф, ты должен рассказать мне хотя бы немного конкретики, если мы хотим разобраться в этом.

Киф прикусил губу, пытаясь решить, на кого из тройняшек безопаснее всего сослаться.

Порыв холода, который он почувствовал от Лекс, показался ему слишком обычным ощущением, поскольку многим людям иногда бывает холодно. Поэтому он воспользовался способностями Бекса и сказал Альвару:

— Это немного сложно описать, но чувствовалась их руку… мягкой.

— Мягкой, — повторил Альвар.

— Да, как будто кости больше не были полностью твердыми.

— И я предполагаю, что этот человек позже проявился как Фазер? — спросил Альвар.

Киф кивнул, впечатленный тем, что Альвар сумел собрать все воедино.

— Но они проявились на следующий день, а не сразу после этого. Так что все это могло быть простым совпадением.

— Я думал, ты не веришь в совпадения.

— Мне это не нравится, но, очевидно, то, что ты оказался в библиотеке в то же время, что и я, было простым совпадением.

— Верно, — сказал Альвар, уставившись в потолок. — Из всех питейных заведений во всех городах мира…

— Что это значит?

— Это строчка из старого человеческого фильма. Довольно известного, поскольку я видел его во множестве мест.

— Ладно, но… почему ты это цитируешь?

— Просто думаю о том, каковы были шансы на то, что мы найдем друг друга, и все это произойдет, хотя, думаю, шансы были довольно велики, поскольку ты мотался по всему миру, посещая библиотеки, а я каждый день ходил в библиотеку, пытаясь выучить новый язык. Рано или поздно мы должны были встретиться. Но… Мне было хорошо там, где я был. Это было не идеально, но я нашел свой путь. Я был счастлив. Я был уравновешен. Я медленно выстраивал по кусочкам совершенно новую жизнь… совершенно новое будущее. А потом появился ты и… теперь я такой. — Он указал на себя.

— Да, я все еще не совсем понимаю, что ты пытаешься мне сказать.

Альвар закрыл лицо руками.

— Я был счастлив, Киф. Меня не волновало, что я бездарен. Я бы оставался таким до конца своих дней, не задумываясь об этом. Но теперь ты раскрыл этот секрет, и… я не знаю, смогу ли я это вынести. Теперь я чувствую пустоту, холод и… неправильность. Но я также знаю, что если попрошу, даже если я встану на колени и буду умолять, ты не захочешь снова схватить меня за руку и посмотреть, сможешь ли ты приоткрыть эту щель пошире, чтобы высвободить больше энергии. И ты определенно не захочешь пытаться найти какой-то другой способ исправить меня. Так… я, вероятно, так и останусь тонуть в этой пустоте. И я понимаю, ты мне не доверяешь. Но…

— Не взваливай это на меня!

— Это твоя вина, — возразил Альвар. — У тебя здесь вся сила, Киф. Каждая ее капля. Ты мог бы протянуть руку и исцелить меня прямо сейчас…

— Ты этого не знаешь! Я мог бы с такой же легкостью сделать что-нибудь, что ошеломило бы тебя или отменило все, что сделала медицина, и отправить тебя обратно в больницу!

— Это случилось с людьми, чьи способности ты, возможно, активировал?

— Что ты имеешь в виду под словом «люди»? — спросил Киф.

— Да ладно, я заметил твою оплошность. Ты сказал, что не знал, прикасались ли они к твоей коже, но потом ты сказал, что специально коснулся их мягкой руки. Я предполагаю, что это означает, что пострадали как минимум два человека. А может, и больше. Они заболели или получили травму после этого? Так вот почему ты убежал?

Вероятно, было бы разумнее согласиться и заставить Альвара поверить, что эта способность смертельна.

Но было очевидно, что было достаточно сложно соблюсти все «что, если», «возможно» и сложные детали, не добавляя в историю кучу лжи.

Тогда Киф сказал ему:

— Они были здоровы и не были очень близки к смерти. Я имею в виду… посмотри на себя. Ты сейчас даже встать не можешь, а ведь ты прикоснулся к моей руке всего на пару секунд. И это поразило тебя в тот момент, когда мы соприкоснулись. Практически мгновенно.

— Но, может быть, это и к лучшему! Ты сказал, что остальные ничего не почувствовали до следующего дня, верно? И предполагаю, что ты вызвал их практически сразу после того, как проявился. Так что тот факт, что я почти сразу почувствовал перемены, может означать, что у твоих способностей было достаточно времени, чтобы освоиться и начать работать так, как они должны.

Киф невесело усмехнулся.

— Уверен, что дело не в этом.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что это никогда не бывает так просто! Ничего не исправляется само собой за короткое время, особенно у меня! Это становится все труднее, и труднее, и труднее, пытаясь измотать меня, чтобы я сдался, или «принял перемены», или что-то в этом роде.

Он не собирался кричать, но его слова эхом разнеслись по комнате.

Альвар прочистил горло.

— Понимаю, что никогда не пойму, через что тебе пришлось пройти, Киф. И, учитывая ту роль, которую сыграла в твоей жизни твоя мама, ты, наверное, прав, что беспокоишься о своем потенциале. Уверен, что риск есть. Уверен, что могут быть побочные эффекты или последствия. Но… Я не против.

— Ты так сильно хочешь вернуть свои способности?

— «Хочу» — неправильное слово. Но… эта пустота… — Он обхватил себя руками за талию и сжал так сильно, как только мог. — Мне нужна способность заполнить ее.

Киф закрыл лицо руками.

— Ты также кое-что забываешь, — добавил Альвар после очень долгого и неловкого молчания. — Я могу помочь тебе найти ответы, которые ты так долго искал. Как ты вообще узнаешь, что делает эта способность, если не воспользуешься ею? И вот он я: идеальный испытуемый.

— Как удобно для тебя.

Альвар фыркнул.

— В этом нет ничего удобного. Ни для кого из нас. Но ты уже признался, что понятия не имеешь, как работает эта способность… и как ты собираешься ее контролировать, если не понимаешь ее? Так что испытайте ее на мне и получи ответы, которые тебе нужны. Разве это того не стоит?

Нет.

Да.

Киф не знал, что сказать.

Ему действительно нужны были ответы.

И… Казалось, Альвару тоже было больно.

Из-за него.

— Если бы я подумал об этом, — сказал Киф после того, как его мозг прокрутил все это в голове пятьдесят миллионов раз, — а я этого не утверждаю. Но если бы я подумал… У меня будет три условия.

— Какими бы они ни были, я уверен, что смогу с ними жить.

Киф был уверен, что Альвар тоже сможет.

Сложнее всего было поверить ему.

— Во-первых, — сказал он, прочистив горло, потому что его голос слегка сорвался. — Ты не можешь никому об этом рассказать…

— Кому бы я мог рассказать? — перебил его Альвар.

— Мы оба знаем, что есть много людей, которым ты мог бы рассказать, если бы захотел. Ты мог бы рассказать моей маме, или Совету, или Невидимкам, или Руи…

— Ключевое слово в этом предложении — «захотел», — вмешался Альвар. — Думаешь, я хочу помочь людям, которые приговорили меня к тюремному заключению? Или которые оставили меня умирать?

— За хорошую цену мог, — возразил Киф.

Альвар покачал головой.

— Никакая цена не стоила бы того, чтобы увидеть кого-нибудь из них снова. Я продолжаю твердить тебе, что с этим миром покончено. Я не знаю, как заставить тебя поверить мне. Так что, может, лучше поразмыслим логически? Вылечи меня или нет, я уже знаю твой секрет, и ты не из тех, кто зовет Стирателя. Так что в любом случае тебе придется довериться мне. Не проще ли довериться тому, кому ты помог? Вместо кого-то, кого ты вычеркнул из своей жизни, а затем оставил наполовину исцеленным, потому что боялся сделать больше?

— Почему это звучит как угроза? — спросил Киф.

— Это не так. Это просто реальность. Нравится тебе это или нет, но мы в этом вместе. Итак, каково твое второе условие?

Киф не был уверен, что Альвар на самом деле выполнит первое. Но он все равно сказал ему:

— Я попытаюсь вылечить тебя только один раз. Если это не сработает или не даст того эффекта, на который ты надеешься, — это твоя проблема.

— Справедливо, — согласился Альвар. — А третье условие?

Киф встал и подошел ближе, не сводя с Альвара пристального взгляда, и сказал:

— Ты рассказываешь мне все. Все, что чувствуешь. Все, что меняется. Все, что остается неизменным. Я делаю это ради ответов, поэтому мне нужно знать…

— Все, — закончил за него Альвар. — Понял. Я расскажу о хорошем, плохом и о том, что мне действительно не хотелось бы знать об этом. И еще кое-что. Означает ли это, что мы заключили сделку?

Так ли это?

Киф не мог сказать наверняка.

Но Альвар согласился насчет его первого условия.

Они были заодно… и так было с того самого момента, как Киф решил встать и последовать за Альваром из библиотеки.

Он мог позволить ему уйти.

И вот теперь они были здесь.

— Хорошо. — Киф старался выглядеть более уверенным, чем себя чувствовал, когда сказал: — Хорошо, тогда у меня есть еще одно условие. Мы сделаем это прямо сейчас, пока я не передумал.

Альвар улыбнулся, выглядя в равной степени взволнованным и победоносным, и сказал:

— Похоже, мы договорились.

Глава 31

— Это плохая идея, — пробормотал Киф, не уверенный, хотел ли он сказать это вслух.

Но это не имело значения.

Это было правдой.

И Альвар согласился.

— Но мы все равно собираемся это сделать, верно? — спросил он Кифа.

Киф медленно кивнул.

Хорошо это или плохо.

Правильно или нет.

Это происходило.

Это было необходимо.

К лучшему это или к худшему, но он получит ответы на некоторые вопросы.

— Ты готов? — спросил он, хотя это был бессмысленный вопрос.

Они оба никак не могли быть готовы к такому.

Альвар все равно кивнул и сказал ему:

— Давай сделаем это.

И Киф попытался выглядеть уверенным, когда потянулся к руке Альвара, пытаясь убедить себя, что ничего страшного не произойдет.

Но он остановился прямо перед тем, как их пальцы соприкоснулись.

— Еще не поздно передумать, — предупредил он. — Я не могу гарантировать…

— Знаю, — прервал его Альвар. — Но… я доверяю тебе.

— Ты не должен. Не то чтобы моя мама давала мне инструкцию по этой способности. И я не проходил никакого обучения. Я до сих пор даже не знаю, что это за способность…

— Понимаю, — заверил его Альвар. — Здесь много неизвестного. Так что давай начнем получать ответы, хорошо?

Он выдержал пристальный взгляд Кифа, сокращая расстояние между ними, и схватил Кифа за руку.

Они оба ахнули, когда жар обжег их кожу.

И снова тепло показалось мимолетным.

Но оно было более устойчивым.

Как пульс.

Как спасательный круг.

Между ними установилась связь.

И Киф почувствовал, как его сила течет по этой нити, опускаясь все ниже и ниже, пока не достигла того пересохшего пруда, о котором рассказывал ему Альвар.

Затем он почувствовал, как огонь коснулся песка.

Рассеивая тьму.

Придавая ей прохладу.

Очертания.

Море битого стекла.

Крепкое, но все еще хрупкое.

И очень, очень пустое.

Отчаянно нуждающееся в энергии.

Киф пытался наполнить его.

Он сливал все, что мог собрать, до последней капли, пока у него не закружилась голова, руки не задрожали, а в ушах не зазвенело.

Но этого было недостаточно.

Его было недостаточно.

Он был всего лишь неудачным экспериментом… если только он не примет перемены….

Эти слова были как маяк, сияющий в темноте.

Освещая путь, который извивался, запутывался и вел все глубже и глубже в его сердце.

Киф последовал за сиянием.

Становилось все холоднее и холоднее.

Зубы стучали, тело сотрясала дрожь, и все тело постепенно немело.

И когда последние ощущения угасли, и все стало тусклым, пресным и бесцветным… там.

Застывший сгусток энергии.

Покрытый льдом.

Ждущий, когда он за ним потянется.

Призовет его.

Примет это.

НЕТ!

Киф не был уверен, откуда исходил этот голос, но он знал, что это была какая-то первобытная часть его самого, которая боролась со всеми сомнениями, страхами, оскорблениями, критикой и интеллектуальными играми, которые обрушивались на него всю его жизнь.

Упрямый выживший, не желающий сдаваться.

И тот же голос прошептал в темноте:

«Ты даже не представляешь, какой силой обладаешь».

При этих словах в сердце Кифа вспыхнуло тепло, похожее на поднимающийся пар.

Он потянулся к нему, поднимаясь все выше, выше, выше.

Пока его не унесло в бесконечную пропасть, где бурлила густая, пульсирующая энергия.

Это было пугающее количество жара.

Неописуемое.

Подавляющее.

Но в то же время и бодрящее.

Киф знал, что это его энергия.

И так было всегда… задолго до того, как тени и свет разорвали его на части и попытались воссоздать заново.

Это была сила, которую он каким-то образом приберегал для битвы, о которой всегда знал.

Она бурлила под поверхностью.

Ожидая, и ожидая, и ожидая.

Все, что ему нужно было сделать, это призвать ее… воспользоваться ею.

В тот момент, когда он это сделал, жар поднялся волной.

Поднимаясь все выше, и выше, и выше.

Становясь все сильнее, и сильнее, и сильнее.

Пока не начал проникать сквозь его кожу.

Все больше, больше и больше.

Он понял, что это слишком много, когда силы медленно покинули его.

Ему потребовались остатки силы воли, чтобы отдернуть руку, разорвав все связи ледяным толчком, который отбросил его назад, когда Альвар закашлялся, задохнулся и захрипел.

Киф рухнул на пол, не в силах поднять голову, не в силах ответить, когда Альвар окликнул его:

— Ты в порядке?

Все, что он мог сделать, это погрузиться в темноту и позволить своему сознанию уплыть прочь.

Глава 32

— Ты жив! — воскликнул Альвар, когда Киф медленно открыл глаза.

— А ты боялся, что нет? — спросил Киф, поморщившись, когда слишком яркий свет ударил в его и без того напряженный мозг.

— Не совсем. Я имею в виду, ты был без сознания несколько часов, но я не был готов тащить тебя в больницу или что-то в этом роде. Твое дыхание стало ровным, и ты перестал дрожать, поэтому я решил, что тебе нужно отдохнуть. Но я остался рядом с тобой на всякий случай, и когда ты начал шевелиться несколько минут назад, я подумал, что было бы забавно добавить драматизма твоему большому пробуждению. Тааак! — Он поднял руки в знак победы и прокричал: «ЛОРД ПАУЧЬИ ВОЛОСЫ ЖИВ!»

У Кифа не хватило сил улыбнуться.

Он провел языком по небу, пытаясь избавиться от ощущения липкости и мерзости, и понял, что его слюна на вкус очень кислая. Что-то вроде…

— Подожди, меня что, вырвало?

— Немного, — признал Альвар. — Что ж… думаю, это было нелегко. Но я смог вовремя отвести тебя в туалет, так что ничего страшного не произошло.

Это объясняло, почему у него было такое ощущение, будто его вывернуло наизнанку.

И почему свет был намного ярче, чем он ожидал.

И почему пол казался таким холодным и твердым.

Должно быть, он все еще в ванной.

Но это не объясняло, почему он потерял сознание, и его вырвало.

Он попытался сесть, но его голова явно была к этому не готова, и он бы рухнул обратно на пол, если бы Альвар не подлетел и не подхватил его.

— Полагаю, что исцеление, по крайней мере, прошло нормально, — сказал Киф, когда Альвар помог ему прислониться к стене. — Иначе у тебя не хватило бы сил затащить меня сюда.

— Кстати, спасибо тебе за это, — сказал ему Альвар, — потому что был шанс пятьдесят на пятьдесят, что тебя вырвет на меня. К счастью, ты этого не сделал, но я все равно заслуживаю похвалы за то, что рискнул вызвать рвоту. И да, у меня все хорошо. Поначалу я был немного не уверен в себе, и эта способность не поддавалась контролю, так что мне придется тренироваться, чтобы использовать ее заново. Но ты определенно можешь назвать исцеление успешным. Есть идеи, почему тебе было так тяжело?

Киф покачал головой, пытаясь воспроизвести свои воспоминания об исцелении, но они казались ему немного туманными и запутанными.

— Может быть, поможет, если ты расскажешь мне, что помнишь. Может быть, я смогу собрать все воедино, если узнаю, как все прошло с твоей стороны.

— Ладно, что ж… — Альвар плюхнулся рядом с ним. — Первая волна жара была довольно болезненной. Мне показалось, что ты пронзил меня электрическим током, и я хотел отдернуть руку, но также чувствовал, как энергия пульсирует в венах и устремляется к тому пустому бассейну, который продолжал преследовать меня. Поэтому я стиснул зубы и заставил себя держаться. А потом произошла какая-то странная… кристаллизация? Не знаю, подходящее ли это слово. Честно говоря, такое чувство, что нет слов, чтобы описать это, понимаешь?

— Да, — согласился Киф. — Но… кажется, я тоже это помню. Мне показалось, что бассейн превратился в стекло.

— Да, в этом есть смысл. Вроде. Я предполагаю, что на самом деле внутри меня нет стеклянного источника энергии, поскольку это похоже на то, что может разбиться на множество болезненных осколков. Но если предположить, что это всего лишь странная метафора, которую придумал наш мозг, чтобы попытаться найти какой-то смысл во всей этой сверхабстрактной чепухе, тогда… да, бассейн превратился в стекло, закрыв трещину, которую ты проделал ранее. А потом наступило это странное затишье, когда ничего не происходило, и я начал задаваться вопросом, закончил ли ты, но я также надеялся, что это не так, потому что я все еще чувствовал себя очень опустошенным. Я подумал о том, чтобы спросить, не нужно ли тебе сделать перерыв, но потом эта огромная, как… приливная волна энергии обрушилась на мои чувства и затопила меня теплом. Стеклянный бассейн наполнился до краев, а затем по коже побежали мурашки. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что я снова ощущаю свет… ты ведь знаешь, как это происходит, когда свет исчезает, верно? Все дело в том, чтобы почувствовать, как свет попадает на кожу, и позволить ему проходить сквозь нее, а не отражаться. Вот почему стекло кажется невидимым, хотя оно и твердое, потому что свет может проникать сквозь него…

— Да, я знаю, — вмешался Киф. — Мне не нужен урок естествознания.

— Ладно, как бы то ни было, хочу сказать, что я снова почувствовал легкость, но не такую, как тогда, когда мы только вернулись, когда это был просто слабый зуд, который то усиливался, то затухал. Я чувствую это постоянно. Мне просто нужно сосредоточиться и…

Он исчез.

— Я мог бы сидеть так часами, — сказал Кифу его бестелесный голос. — На самом деле, так оно и было. Делать было особо нечего, кроме как слушать твой храп, поэтому я решил проверить, как долго смогу оставаться невидимым. У меня уже нет того контроля, который был раньше, но я чувствую, что, вероятно, стану намного сильнее, если буду больше тренироваться, что неудивительно, учитывая, сколько энергии ты мне дал. Ты хотел дать так много? Или ты поэтому потерял сознание?

— Понятия не имею, — пробормотал Киф. — Это может быть… много чего.

Альвар снова появился.

— Много чего, да? Ты же понимаешь, что я — единственный человек, который может помочь тебе разобраться в том, что произошло, верно? И мне будет намного легче это сделать, если ты действительно, ну, знаешь, расскажешь мне все.

Он был прав, но…

Киф не был готов говорить о тех скрытых запасах энергии, которые он обнаружил.

Даже при мысли о них у него внутри все переворачивалось.

— И это все? — спросил Киф. — Это все, что ты помнишь?

Альвар вздохнул.

— В значительной степени. После сильного всплеска энергии ты отдернул руку и потерял сознание, а я попытался спросить, все ли с тобой в порядке, но твои глаза закатились, голова упала на пол, и ты отключился. Я проверил твой пульс и дыхание, и, похоже, все было в порядке, поэтому я пошел за холодным компрессом для твоего лба, но потом услышал, как тебя рвет, и подумал, что ты не захочешь объяснять горничным, почему их прекрасная гостиная залита блевотиной. Итак, я потащил тебя в ванную и… ну, давай просто скажем, что пройдет некоторое время, прежде чем я снова буду в настроении съесть «Павлову». Определенно, это будет не самое приятное зрелище, когда оно всплывет снова. Я избавлю тебя от подробностей, если, конечно, они не нужны. Ты заставил меня пообещать, что я буду делиться всем…

— Да, я в порядке, — сказал Киф, подтянув колени к груди. — Если, конечно, ты не хочешь снова увидеть, как меня стошнит.

— Я так и думал. Кстати, не хочешь глотнуть воды? Я предлагал тебе немного раньше, но ты отмахнулся, пробормотав что-то о грязных ногах. Помнишь это?

— Нет.

— Итак… ты, наверное, тоже не помнишь, что бормотал о Софи?

Киф свернулся калачиком еще плотнее.

— Хочу ли я знать, что сказал?

— О, ну, знаешь, обычное «я скучаю по тебе, я люблю тебя, ты — моя вселенная».

Киф застонал и огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно было бы прикрыться.

Лучшее, что он смог найти, — это полотенце, которым он прикрыл лицо.

— Ух ты, ладно, я пошутил, — сказал ему Альвар. — Я думал, это поможет тебе избавиться от хандры. Но кто же знал, что ты так неравнодушен к прекрасному Мунларку?

— Напомни мне, почему я тебя исцелил? — спросил Киф, швыряя полотенце Альвару в голову. — Ты мне больше нравился, когда был слабым и капризным.

Альвар рассмеялся.

Но его улыбка так же быстро угасла, и он, теребя свою рубашку, сказал:

— Я ведь так и не поблагодарил тебя по-настоящему, не так ли? Тебе не обязательно было исцелять меня, но ты это сделал. Так что… спасибо. Я знаю, что использовать эту силу было нелегко.

— Так и было.

Киф мог бы оставить все как есть, но… он хотел, чтобы Альвар знал:

— Я рад, что это сработало.

— Я тоже. Будет странно напоминать себе, что нельзя исчезать в присутствии людей, но это может кое-что облегчить. Тем более, что у меня нет удобного человеческого удостоверения личности, как у некоторых. — Он толкнул Кифа локтем. Но его улыбка снова погасла, когда он добавил: — В основном, я просто рад, что пустота ушла. Я пережил много ужасных вещей, и, честно говоря, это было одно из худших ощущений, которые я когда-либо испытывал. Надеюсь, больше никому не придется испытать ничего подобного.

— Не придется, — заверил его Киф.

— Ты так говоришь, потому что считаешь, что это ты виноват? — спросил Альвар.

— Э-э, я действительно виноват… ты сам так сказал.

— И каков же твой план? — спросил Альвар. — Никогда никому не позволять трогать себя за руки? Может быть, остаться в мире людей навсегда?

— Понятия не имею, — признался Киф, затем встал и направился к выходу из ванной, надеясь, что Альвар оставит эту тему.

— Ты неправильно смотришь на это, — крикнул ему вслед Альвар, то появляясь, то исчезая из виду, пока он следовал за ним. — Серьезно, Киф. Я понимаю, что обретение новой способности пугает. Особенно такой, которой еще ни у кого не было. И знаю, что ты все еще учишься контролировать ее и боишься, что твоя мама попытается этим воспользоваться. Так что, по-твоему, лучше притвориться, что ее нет. Но… твоя мама найдет тебя. Мы оба это знаем. Она слишком долго планировала это, чтобы позволить тебе просто сбежать. И уверен, что многие люди в Затерянных городах прямо сейчас интересуются тобой… возможно, даже беспокоятся о том, что ты можешь сделать. Так почему бы не вернуться туда и не показать им: «ВОТ НА ЧТО Я СПОСОБЕН!» Я гарантирую, что все скажут: «Вау, это потрясающе!» Потому что это так и есть! То, что ты только что сделал, было невероятно… и мы даже не обсудили все возможные последствия…

— И мы не собираемся, — отрезал Киф, разворачиваясь к нему лицом. — Мы также не собираемся думать о них. На самом деле, давай просто притворимся, что энергии не существует, хорошо?

— Почему? Ты все еще думаешь о том, чтобы попытаться избавиться от этого?

Киф пожал плечами.

— На данный момент я ничего не исключаю.

— Что ж, тебе следует это сделать. Поверь мне, ты не захочешь избавляться от этой способности… и не только потому, что можешь серьезно навредить себе в процессе. Помни: твоя мама хотела, чтобы у тебя была эта способность.

— Именно поэтому я этого не хочу, — вмешался Киф.

— Знаю. Но тебе не обязательно использовать это, чтобы помочь ей. Ты можешь использовать это, чтобы помочь людям, которые тебе дороги, и, возможно, тебе это понадобится. Подумай о том, что Тэм сделал с Руи. Ты действительно думаешь, что не последует какого-то возмездия?

Киф… об этом я как-то не подумал.

— Ага! — воскликнул Альвар, когда Киф вздрогнул. — Наконец-то ты начинаешь понимать. Я знаю, легко подумать: «Моя мама планировала это, поэтому я этого не хочу». Но ты должен помнить, что, когда она строила эти планы, она предполагала, что ты будешь на ее стороне.

На ее стороне.

Эти слова заставили Кифа вспомнить, что он недавно пережил, когда его мама сказала ему:

«Когда-нибудь мы с тобой будем творить невероятные вещи вместе, Киф».

Ее слова прозвучали так буднично.

Она была так уверена в себе.

Но именно остальная часть этого разговора показалась Кифу ледяными иголками, вонзившимися в позвоночник.

Она хотела, чтобы он сохранил свою ярость, чтобы позже мог воспользоваться этой силой.

Так вот что это был за источник энергии?

— Ого, ты только что стал белее этой скатерти, — сказал Альвар, указывая на поднос с нетронутой едой в номер, которую, должно быть, принесли, пока Киф был в отключке. — Еще один побочный эффект от лечения? Или ты просто что-то вспомнил?

Киф тряхнул головой — сильно-сильно — хотя на самом деле это не избавило его от мрачных мыслей так, как ему хотелось.

— Нет, — сказал Альвар, хватая Кифа за плечи и направляя его к дивану. — Мы поговорим об этом, хочешь ты того или нет.

Киф был слишком слаб, чтобы сопротивляться.

Он опустился на неудобные подушки и уставился на маленькие цветочки, вышитые на ткани, в то время как Альвар подтащил один из стульев и сел прямо перед ним.

— Расскажи мне, что только что произошло, — приказал Альвар. — Ты не можешь продолжать держать все в себе. Это была моя ошибка. Я все держал в себе, никогда никому не позволял проверять то, что происходит в моей голове. Если бы я это сделал, уверен, кто-нибудь указал бы мне на то, что я слишком остро реагирую или неправильно понимаю некоторые вещи, и это, вероятно, избавило бы меня от многих проблем. Так что просто… поговори со мной, хорошо? После всего, через что мы прошли, ты должен знать, что можешь доверять мне… и если тебе все еще нужны доказательства, помни: я мог сбежать в ту же секунду, как ты восстановил мои способности. Ты лежал на полу без сознания, и я почти уверен, что теперь могу легко прыгать. Я мог бы забрать твой следопыт и обчистить твой сейф, потому что мы оба знаем, что новая комбинация — ноль, ноль, ноль, ноль, ноль, раз уж ты думал, что никто не будет воспринимать ноль как число.

— Ладно, серьезно, как тебе удается это вычислять?

Альвар ухмыльнулся.

— Потому что я знаю тебя. Я знаю, о чем ты думаешь. И я понимаю, что тебе неприятно это слышать, но… ты очень похож на меня.

Это неприятное?

Альвар был не совсем неправ.

Киф просто не знал, что делать с этой информацией.

— Тебе нужно с кем-то поговорить, — настаивал Альвар. — Недостаточно просто записывать все это в дневники и альбомы для рисования. Чистые страницы никогда не задают вопросов и не призывают к ответу. И тебе это действительно нужно, потому что то, что ты только что выяснил, не может быть так уж плохо, как ты думаешь.

— О, правда? — огрызнулся Киф, прекрасно понимая, что Альвар, возможно, дразнит его.

Но… он хотел доказать, что тот ошибается.

Хотел поделиться всеми пугающими связями, которые он установил, чтобы Альвару пришлось признать, что это довольно жутко.

Поэтому он рассказал ему о двух разных источниках силы, которые обнаружил внутри себя: о ледяной энергии, которую, должно быть, вложила в него его мама, ожидая, когда он воспользуется ею, и о бесконечной клокочущей ярости, которую он, очевидно, копил в себе.

— Почти уверен, что именно поэтому я потерял сознание, и меня вырвало всем, что было у меня в желудке, после того, как я использовал силу, — пробормотал Киф, закончив. — По сути, я запасался ядом.

— Хммм. — Альвар растянул звук. — Итак… давай посмотрим, правильно ли я тебя понял. Тебе удалось удержаться от того, чтобы не положиться на энергию, которую дала тебе твоя мама, хотя именно этого требовали от тебя твои инстинкты. А потом ты воспользовался каким-то внутренним механизмом самозащиты, который, должно быть, создал для гигантского запаса силы, который тайно накапливал годами, и использовал эту энергию, чтобы исцелить меня. И каким-то образом все это доказывает, что ты… злой?

— Э-э, тогда как бы ты это объяснил? — потребовал ответа Киф.

— Ну… это немного сложно, так как я уверен, что мне не хватает множества кусочков этой головоломки. Но, работая с тем, что у меня есть, я бы сказал… во-первых, это потрясающая работа — противостоять энергии, которую вложила в нее твоя мама! Я не говорю, что тебе не стоит этим пользоваться, но думаю, что это именно то, что ты хотел бы сделать на своих условиях, когда ты действительно готов к этому, поскольку мы все знаем, что здесь будет подвох. А во-вторых… итак… то воспоминание, о котором ты упоминал. Твоя мама стерла его, верно?

— Не знаю. Она могла стереть его. Или я мог подавить его.

— Хорошо, но в любом случае, ты только что получил его обратно, верно? Это означает, что все то время, что ты подсознательно накапливал эту энергию, ты делал это, сам не зная зачем. У тебя не было воспоминаний. У тебя были только эмоции, связанные с этим. И что это были за эмоции? Что ты почувствовал, когда твоя мама сказала тебе сдерживать свой гнев? Ты чувствовал холодную ярость, типа: «Да, я хочу разрушить мир, и вот как я это сделаю… мвахахахахахаха»? Или ты был напуган, сбит с толку и беспокоился, что тебе может понадобиться какая-то защита?

— Почему это имеет значение?

— Потому что намерение имеет значение. Если я прав насчет того, что ты чувствовал, то ты не накапливал злость и ярость в себе. Ты собирал арсенал из любой доступной тебе силы, надеясь защитить себя и всех, кто тебе дорог.

— Тогда почему от использования этого «арсенала» меня тошнило? — возразил Киф.

— Этого я не знаю. Возможно, потому, что ты все еще учишься использовать эту способность. Или потому, что использование такого количества энергии всегда будет ошеломляющим. Или, может быть, это цена использования твоей собственной энергии вместо энергии твоей мамы. Или приведи миллион других логических объяснений. Но поверь тому, на кого обрушилась волна этой энергии, — это была не ярость. Я знаю, что такое ярость, и она не согревает и не успокаивает. Она также не лечит. Она только разрушает. Хотя, к твоему сведению? Ты тоже имеешь право на приличную долю ярости. На самом деле, тебе нужно заставить себя разозлиться, если ты хочешь выиграть это дело.

Киф закрыл глаза, пытаясь поверить ему.

Но его мозг продолжал настойчиво проверять доводы Альвара.

— Должно быть, трудно, — тихо сказал Альвар, — увидеть себя таким, какой ты есть на самом деле, после того как всю жизнь подвергался словесным оскорблениям и манипуляциям. Вот почему я продолжаю говорить тебе, что ты — один из хороших парней. Я понял это еще тогда, когда пытался завербовать тебя, и понял еще яснее, когда ты попытался притвориться, что перешел на другую сторону. Ты всегда делаешь правильный выбор? Конечно, нет. Никто этого не делает. Даже великая Софи Фостер, и уверен, что она была бы первой, кто признал бы это.

— Она бы признала, — согласился Киф. — Но это другое.

— Нет, это не так. Ошибки не определяют, кто мы такие, если только мы никогда не пытаемся их исправить. Вот тут-то я и ошибся. Так что не будь таким, как я. Помни, что то, что ты делаешь или что открываешь для себя, — это лишь малая часть того, что делает тебя тобой. И в конце концов, ты сможешь взглянуть на все эти фрагменты и решить, кем хочешь быть и что хочешь с ними делать. Если ты мне не веришь, подумай о том факте, что ты был готов использовать способность, которая тебя пугает, — способность, которую ты предпочел бы сохранить в полном секрете, — чтобы избавить меня от чувства пустоты, которое ты случайно вызвал, когда мы прыгнули в свет. Мы оба знаем, что ты не должен был этого делать. И хотя ты понятия не имел, что делаешь, ты выбрал самый безопасный способ исцелить меня. Так что, я знаю, тебе это покажется глупым, но, пожалуйста, просто поддержи меня и повторяй за мной.

Киф закатил глаза.

Но выражение лица Альвара было таким искренним, таким сострадательным, что Кифу не нужно было быть эмпатом, чтобы понять это.

— Хорошо, — пробормотал он. — Но если ты попытаешься заставить меня сказать что-нибудь неловкое, я схвачу подносы с едой в номер и запущу ими тебе в голову!

— Видишь ли… теперь я даже хочу этого, потому что драка едой звучит забавно, особенно теперь, когда ко мне вернулся телекинез. Я тебе это говорил? Все мои навыки восстановлены. Ты вылечил все. Добавь это к списку причин, по которым я хочу, чтобы ты повторял за мной. Готов?

Киф кивнул с величайшей в мире неохотой.

— Хорошо. — Альвар прочистил горло. — Я, Киф Сенсен.

— Ух, я уже жалею об этом.

— Скажи это!

Киф вздохнул.

— Я, Киф Сенсен.

Альвар кивнул.

— Единственное наследие, которое у меня есть, — это то, которое я собираюсь создать для себя.

Киф приподнял бровь, но продолжил:

— Единственное наследие, которое у меня есть, — это то, которое я собираюсь создать для себя.

Альвар снова кивнул.

— Это забавно! Я хочу посмотреть, сколько фраз я смогу заставить тебя произнести. Но не хочу рисковать и испортить все до того, как ты скажешь самое важное, так что давай на всякий случай перейдем к этому. — Он подождал, пока Киф выдержит его взгляд, прежде чем сказать: — Я не боюсь своих новых способностей, потому что я собираюсь овладеть ими.

— Как? — спросил Киф.

— Просто скажи это, — ответил ему Альвар. — И постарайся поверить в это. Убедить себя — самый важный шаг.

Киф на самом деле не видел в этом смысла, но… он хотел верить, что это возможно.

Поэтому он пошел дальше и сказал своему почти пустому номеру в отеле:

— Я не боюсь своих новых способностей, потому что я собираюсь овладеть ими.

Альвар зааплодировал.

— Ты чувствуешь себя лучше?

— Нет, — сказал ему Киф, хотя на самом деле так оно и было.

— Ну, тогда, думаю, хорошо, что мы еще не закончили. А теперь начинается самое интересное.

— Что? — спросил Киф.

— Теперь мы выясним, как все это осуществить!

Глава 33

— Прямо сейчас? — спросил Киф, выглядывая в ближайшее окно, пытаясь определить, который час. Учитывая, насколько темно было на улице, должно быть, была середина ночи. — Хочешь поработать над моими способностями прямо сейчас?

— Почему нет? — спросил Альвар. — Тебе нужно еще куда-нибудь пойти?

— Э-э… в постель.

— О, пожалуйста, ты только что проснулся!

— Уверен, что лежать без сознания на полу в ванной не считается сном, — возразил Киф.

— Конечно, так и есть! Ты здорово храпел! К тому же, у нас наметился отличный импульс. Ты исцелил меня. Я не дал тебе блевать на всю гостиную. Ты открылся и действительно рассказал о том, что тебя беспокоило. Я произнес то, что многие сочли бы величайшим ободрением в истории Вселенной. Так что сейчас мы не можем сбавлять темп! Следующий шаг — полное подчинение способностей!

— Ладно, — сказал Киф, задаваясь вопросом, считали ли его друзья когда-нибудь таким несносным.

Возможно.

— Но… как? — спросил он. — Потому что я не слышал реального плана, как я должен добиться полного подчинения способностей.

— Работаю над этим, — Альвар откинулся на спинку стула и прищурился, когда оглядел Кифа с головы до ног. — Думаю, первое, что нам нужно сделать, это вот что.

Он схватил Кифа за руку, как гремлин за новенькое блестящее устройство.

— Боже, что ты делаешь? — спросил Киф, пытаясь высвободить ладонь, но то ли он все еще был слаб, то ли Альвар стал невероятно силен.

— Чувствуешь какие-нибудь странные приливы тепла? — спросил Альвар. — Или у тебя кружится голова? В животе бурчит? Что-нибудь в этом роде?

— Нет, хотя я испытываю довольно сильное желание ударить тебя по лицу.

— Приятно слышать. — Альвар отпустил руку Кифа. — Между прочим, я тоже ничего не почувствовал. И эта ужасная пустота тоже не вернулась.

— Что ж… это хорошо, я думаю, — пробормотал Киф, встряхивая рукой, чтобы кровь вернулась к пальцам. — Но как это поможет мне?

— Не совсем уверен, — признался Альвар. — Но это может означать, что сила действует только на тех, кто еще не проявился, или на тех, чьи способности повреждены. Оооо, или на тех, кто ждет, когда проявится снова, например, на Полиглотов, у которых есть только одна особая способность.

Они оба замерли.

Киф, кажется, даже издал писклявый вздох.

Это было то, к чему стремилась его мама?

— Так ты думаешь?.. — медленно произнес он, удивляясь, как это он раньше не догадался. — Неужели моя мама сделала все это, потому что хотела, чтобы я активировал ее вторую способность?

Он бы совсем не удивился, если бы оказалось, что его большое Наследие пошло ей только на пользу.

— Это возможно, — признал Альвар. — Хотя… не знаю. Мне всегда было интересно, может быть, она уже давно проявила что-то еще и скрывала это все это время, потому что это либо действительно смущает, либо потому, что она думает, что это даст ей преимущество, если люди не будут знать, на что она способна. Но! Я определенно могу ошибаться на этот счет. И если она считает, что у нее есть какой-то неиспользованный потенциал, понимаю, как она могла попытаться найти способ его реализовать. Думаю, ты не узнаешь наверняка, пока не увидишь ее снова. Но когда это случится, было бы разумно избегать любого физического контакта.

— Возможно, мне придется начать носить перчатки, — проворчал Киф.

Он ненавидел перчатки.

От них ужасно чесались руки.

Он, правда, понятия не имел, как Фостер могла носить их постоянно, когда не знала, как отключить свой Усилитель.

К тому же, если бы мама увидела его в перчатках, разве это сразу не выдало бы, что ее коварный план сработал, и он стал именно тем, кем она хотела его видеть?

Он мог себе представить, как она с торжествующей улыбкой показывает на его руки в перчатках и кричит:

— Я выиграла! Я изменила его! — как раз перед тем, как ее верные приспешники прижимают его к земле и срывают перчатки, чтобы она могла…

— Похоже, у тебя в голове начинает темнеть, — заметил Альвар, указывая на побелевшие кулаки Кифа. — Так что постарайся не забывать, что мы собираемся овладеть этими способностями.

— То, что ты так говоришь, еще не означает, что это действительно произойдет, — возразил Киф. — И даже если мы разработаем надежную стратегию, как мы собираемся ее протестировать, чтобы убедиться, что она работает? Я точно не могу вернуться в Затерянные города, найти кого-то, кто еще не проявился, и сказать: «Эй, ты не мог бы взять меня за руку и посмотреть, что произойдет?»

— Они, вероятно, сочли бы это довольно странным, — признался Альвар.

— Ага. И если наша стратегия не сработает, и я случайно задействую их способность, то это будет только вопросом времени, когда об этом станет известно. И тогда…

Киф оборвал себя, поняв, что только что направил разговор в очень опасное русло.

Но было уже слишком поздно.

— А потом… что? — спросил Альвар. — Что ты собирался сказать?

— Не знаю. Я все еще переживаю из-за того, что моя дорогая мамочка, возможно, заставила меня пройти через все это, чтобы превратить меня в своего личного Инициатора Способностей. Что, если она найдет способ заставить меня активировать ее, а затем проявит себя как Месмер? Это было бы равносильно окончанию игры, не так ли? Или что, если она — Заклинатель? — Он вздрогнул. — Даже если бы она стала Телепатом…

— Не меняй тему, — прервал Альвар. — Мы можем обсудить, какая из худших способностей проявилась у твоей мамы позже. А сейчас я хочу знать, что, по-твоему, произойдет, если станет известно, что ты можешь активировать способности. Потому что, буду честен, я не понимаю, чего ты так боишься. Я имею в виду… уверен, что это привлекло бы много внимания, но ты же любишь внимание! И да, Совет, вероятно, хотел бы, чтобы ты отправился в Ложносвет и пожал руку всем, кто еще занимается выявлением способностей, и это было бы довольно утомительно, но уверен, что ты мог бы установить некоторые границы. Тебе пришлось бы это сделать, потому что родители с младшими детьми, вероятно, начали бы приходить постоянно, вроде того, что случилось с Членом Совета Териком с его предсказаниями. Но…

— СТОП! — Киф вскочил на ноги и вытянул руки. — Мы закончили этот разговор.

— Э-э, ты же понимаешь, что даже если мы перестанем говорить об этом, это не значит, что я перестану думать об этом, верно? Я собираюсь разобраться с этим, Киф. Так что ты мог бы просто сказать мне.

— Или что?

— Или ничего… я не угрожаю тебе, если ты на это намекаешь. Я просто пытаюсь помочь… и очевидно, что здесь есть большая проблема, которую нам нужно решить. Так скажи мне, в чем она заключается, и мы начнем разрабатывать план…

— У меня нет никакого плана, Альвар. Только не для этого. Не имеет значения, смогу ли я контролировать свою способность или нет. Как только станет известно о том, что я умею, это все изменит.

— Почему?

— Так оно и есть. Так что, если ты действительно хочешь быть моим другом и действительно пытаешься мне помочь, тогда брось это. Прямо сейчас.

— Я просто…

— ОСТАВЬ ЭТО!

Альвар вздохнул.

— Притворяясь, что этого не существует, мы ничего не решим. Почему бы нам…

— Нет! На самом деле, знаешь что? Я не могу этого сделать.

Киф бросился к двери, хватая первое попавшееся пальто… короткое бордовое, которое было далеко не таким теплым, как другие, но у него не было времени найти что-нибудь получше.

Ему нужно было уйти.

Сейчас же.

Прежде чем Альвар сложит последние кусочки мозаики воедино.

Он помчался вниз по лестнице, через вестибюль, на улицу и просто продолжал бежать.

Если бы он догадался прихватить свой синий следопыт, то, возможно, сразу же бросился бы прочь… исчез в каком-нибудь людском городе и надеялся, что его никто никогда не найдет.

И никогда не оглядывался назад.

Это означало бы потерять всякую надежду когда-нибудь вернуться домой… но, скорее всего, она все равно исчезла.

Альвар собирался выяснить, что он пытался скрыть.

И даже если бы он никому не сказал, это продолжало бы происходить.

Каждый раз, когда кто-нибудь узнавал, что он может активировать способности, это был только вопрос времени, прежде чем они задумывались, что произойдет, если кто-то окажется Бездарным.

И Затерянные города уже никогда не будут прежними.

— Что я делаю? — спросил он, осознав, что ноги сами привели его на следующую улицу, которую он должен был проверить, продолжил ли он свои систематические поиски дома, куда доставил письмо.

Возможно, это было по привычке.

Или, может быть, ему было легче сосредоточиться на прошлом теперь, когда он смотрел в такое мрачное будущее.

В любом случае, он дошел до конца квартала, проверяя каждую дверь. Затем свернул на следующую улицу.

И на следующую.

И на следующую.

Не имело значения, что у него болели ноги, и он не мог унять дрожь.

Он продолжал идти, идти и идти.

Вверх по одной улице.

Вниз по другой.

И еще.

И еще.

Мысленно вычеркивая каждую из них из своей памяти.

Прошло еще несколько кварталов, прежде чем он осознал, что происходит на самом деле.

Конечно, он тянул время, потому что понятия не имел, как сможет вернуться в свой гостиничный номер.

Но… пришло время уходить из Лондона.

Он и так пробыл здесь намного дольше, чем собирался, и понимал, насколько это рискованно.

Ему нужно было выбраться оттуда до того, как враги настигнут его.

Или кто-нибудь еще догадается, что он может сделать.

И почему-то казалось, что уйти было бы легче, если бы он, по крайней мере, знал, что старался изо всех сил, чтобы найти ответы, за которыми приехал в Лондон в первую очередь.

И он пошел.

И прошел еще немного.

Наблюдая за восходом солнца и за тем, как на улицах становится все многолюднее.

Он шел весь остаток дня, пока, наконец, не пересек последнюю улицу на своей мысленной карте.

Тогда… это было все.

Он официально обыскал все двери в Лондоне.

И ничего не нашел.

Неудивительно, конечно, но ему все равно пришлось сдержаться, чтобы не пнуть ближайший фонарный столб и не закричать от досады.

Для этого вокруг было слишком много людей.

Вместо этого он пробормотал:

— Ладно, действительно, пора уходить.

Он даже остановился, чтобы купить большую спортивную сумку, поскольку вся одежда, которую он купил, не поместилась бы в его рюкзак.

Затем он направился к той же скамейке в парке, на которой сидел в день приезда в Лондон, и попытался понять, куда бы он хотел пойти дальше.

Должен ли он посетить несколько последних библиотек в своем списке?

Или просто покрутить кристалл в следопыте и поселиться там, куда он приведет?

Случайный город казался безопаснее… особенно после того, как Альвар увидел список его библиотек….

— Пусть будет следопыт, — он произнес эти слова вслух, чтобы придать им официальный характер, и попытался изобразить воодушевление. — Пусть приключения в Стране людей продолжатся!

Но сначала… последний ужин в Лондоне.

По дороге в парк он купил себе сэндвич с сыром и маринованными огурцами в честь бегуна, который первымпомог ему, и откусил огромный кусок.

Все оказалось не так плохо, как он думал, но огурчики оказались на удивление сладкими. Поэтому он почувствовал некоторое облегчение, когда заметил пару знакомых глаз, наблюдавших за ним с цветочной клумбы.

— Да, можешь взять это, — сказал он своему другу лису, бросая остаток сэндвича. — Но это действительно последняя еда, которую ты получишь от меня.

Это не должно было его огорчить.

Но его глаза сильно увлажнились, и он отвернулся к озеру, вытирая слезы.

Он поискал взглядом черного лебедя, которого видел в тот первый день, гадая, докажет ли его повторное появление, что он принял правильное решение.

Но лебедя нигде не было видно.

Хотя это ничего не меняло.

Киф уже собирался встать и отправиться обратно в свой отель, когда заметил низкий забор, идущий по периметру озера, и у него родилась идея.

Он искал упражнение с визуализацией, которое помогло бы ему отключить эту ужасную способность, поэтому…

Что произошло бы, если бы он представил, как возводит огромные ментальные барьеры вокруг тех источников энергии, которые он обнаружил во время исцеления?

А еще лучше: что, если бы он построил огромные мысленные стены?

Он закрыл глаза и представил, как кирпичи, камни и известковый раствор громоздятся все выше и выше. Затем он окружил стены толстыми металлическими перилами.

К тому времени, как он закончил, он уже не мог видеть лужи, а его руки были очень, очень холодными.

Возможно, это было из-за мороси, которая просачивалась сквозь его тонкое пальто, но Киф так не думал.

Он почувствовал еще один щелчок, когда добавил последний слой… точно так же, как когда распутал мысленные нити, связанные с его эмпатией.

И он был уверен, что это означало, что он только что взял управление в свои руки.

Глава 34

— Ты вернулся, — крикнул Альвар с дивана, когда Киф вошел в гостиничный номер. — Я уже начал сомневаться, вернешься ли ты. Я знал, что ты оставил все свои вещи, но время шло… — Он пожал плечами. — Похоже, ты не планируешь задерживаться здесь надолго.

Он указал на спортивную сумку, которую нес Киф.

Киф кивнул.

— Думаю, пора двигаться дальше.

Альвар вздохнул.

— Послушай…

— Все в порядке, — прервал его Киф. — Я знаю, что ты собираешься сказать, и я не собираюсь убегать. Я никогда не собирался оставаться так долго в одном городе. Особенно в Лондоне, потому что это первое место, куда мама придет искать меня.

— В этом ты прав, и я уже говорил, что смена обстановки поможет тебе прочистить мозги. Ты, наверное, пожалеешь, что ушел, не попробовав пирог «баноффи», но я уверен, что ты справишься с этим. Хотя это не то, что я собирался сказать. — Альвар подождал, пока Киф посмотрит ему в глаза, прежде чем сказать: — Я понимаю, хорошо? Я понимаю, чего ты так боишься.

Киф не удивился, что Альвар догадался об этом.

Но его колени все равно подогнулись, и он опустился на ближайший стул и закрыл лицо руками.

— Я никому не собираюсь рассказывать, — заверил его Альвар. — Я знаю, тебе, наверное, трудно в это поверить, но, клянусь, Киф, я действительно сохраню твой секрет. Во-первых, все думают, что я мертв, а еще раньше я уже потерял всех друзей и доверие. Но я все равно даю тебе слово, что если я когда-нибудь пересекусь с кем-нибудь из Затерянных городов, я ничего не скажу о том, что ты можешь сделать. Я даже не скажу им, что видел тебя.

— Но…? — подсказал Киф. — Поскольку я уверен, что оно будет…

— Нет. Я не мой отец… я не собираюсь пытаться убедить тебя, что нет причин для беспокойства, когда мы оба знаем, что они есть. Ты прав: последствия твоих способностей пугают. Не думаю, что это безнадежно, но к этому определенно нужно подходить стратегически. Вот почему мне не нравится, что ты справляешься с этим в одиночку.

— Я справлюсь, — заверил его Киф.

— Ты справишься. Ты — Киф Сенсен! Но знаешь, что я заметил? Ты всегда проявляешь себя наилучшим образом, когда работаешь с другом.

— Я не могу вернуться в Затерянные города.

— Может, пока и нет, но я не это имел в виду, говоря «друг».

Киф нахмурился.

— Ты… предлагаешь пойти со мной?

Альвар откинулся на подушки дивана.

— Знаешь что? Честно говоря, я не знаю. Я скучаю по крошечной комнатке, которую снимал в своем городе. И по пирожным с медом… и да, по блинчикам, если тебе интересно. К тому же язык мне понравился… и музыка там потрясающая. Но… все это останется на своих местах через несколько недель или месяцев. Ну, может быть, не та комната, но я мог бы найти другую. И даже если они выбросят мою коллекцию масок, это того стоило бы, если бы я мог помочь тебе найти способ вернуться домой.

— Домой, — повторил Киф, наклоняясь вперед в своем кресле, пытаясь решить, что удивило его больше: предложение Альвара или тот факт, что у него возникло искушение воспользоваться им.

— Знаю, ты хочешь вернуться в Затерянные города, — сказал ему Альвар. — И ты должен это сделать! У тебя там своя жизнь и люди, которые тебе небезразличны. И я все еще думаю, что ты сможешь найти способ управлять своими способностями. Я пока не знаю, как это сделать. Но если Месмеры и Причинители могут вести нормальную жизнь, не применяя постоянный контроль над сознанием и не причиняя боль всем подряд, то уверен, что ты сможешь придумать, как не провоцировать всех. Особенно если у тебя есть помощь.

Киф пытался решить, стоит ли ему упоминать об упражнении по визуализации, которое он проделал в парке, когда Альвар добавил:

— И если Член Совета Терик смог сказать: «Нет, я больше не буду проводить никаких чтений, кроме как в особых ситуациях, потому что они создают слишком много проблем», — и люди согласились, почему ты не можешь сказать: «Забудьте об этом, я никого не запускаю, кроме как в этих конкретных случаях»?

— Хм. — Киф на самом деле не задумывался о том, насколько смелым это, вероятно, казалось, когда Член Совета Терик впервые начал ограничивать его посещения. — Но… Я не Член Совета.

— Нет. Но у тебя есть могущественные друзья. Уверен, что все, что потребуется, — это поддержка Мунларка, и ты сможешь устанавливать любые ограничения, какие захочешь.

Когда он так это сформулировал, это казалось почти возможным.

— За исключением того, что умение распознавать потенциал — это не то же самое, что способность определить, что у кого-то нет таланта, — напомнил ему Киф, поморщившись, когда наконец произнес слова, которых они оба старательно избегали. — Потенциал — это всего лишь шанс. Если ты ничего с этим не делаешь, это не имеет значения. Это никому не вредит. Но в Затерянных городах все зависит от таланта. Где ты учишься. Где работаешь. С кем ты подходишь по возрасту…

— Да, и этого не должно быть, — перебил его Альвар. — Честно говоря, вся система отбора талантов еще более разрушена, чем ужасный процесс подбора партнеров. Может быть, ты сможешь помочь им осознать это.

Киф покачал головой.

— Мы оба знаем, что этого никогда не случится.

— Не никогда. Перемены в Затерянных городах происходят медленно, потому что не было причин торопиться. Но Невидимки и Черный Лебедь форсируют события. У них совершенно разные решения, и некоторые из них, по общему признанию, намного страшнее, чем я предполагал, когда выбирал себе союзников. Но они все сталкиваются с одними и теми же проблемами. Так что, если победит не та сторона, на чьей стороне победа… что ж, тебе все равно не захочется оставаться в мире своей мамы. Возвращайся в Страну людей… мы будем ждать тебя здесь с дополнительными блинчиками! Но если твоя сторона победит, у тебя должна быть возможность устанавливать свои собственные границы… и я сомневаюсь, что кто-то станет спорить. Они создали правила телепатии, чтобы держать Телепатов в узде, не так ли? Так что ты можешь разобраться в правилах запуска… или называй это как хочешь.

И снова Альвар высказал несколько очень веских замечаний.

Было немного обидно, что он так долго тратил свой талант и энергию на врага.

— Итак… что именно ты предлагаешь? — спросил Киф.

— Понятия не имею. Я все придумываю по ходу нашего разговора. Но… может быть, мы могли бы переехать в другой город. Надеюсь, поселиться где-нибудь, где есть обслуживание в номерах, потому что, черт возьми, иначе я буду скучать по этому. И мы просто… попробуем разные вещи. Рано или поздно мы найдем что-то, что даст тебе больше контроля над своими способностями. И когда ты почувствуешь: «ДА, У МЕНЯ ПОЛУЧАЕТСЯ!», ты вернешься в Затерянные города и покажешь им, насколько ты силен. Предполагаю, что ты не захочешь рассказывать никому из своих друзей, что тусовался со мной, что, честно говоря, было бы лучше. У меня по-прежнему нет желания возвращаться, так что будет проще, если все будут думать, что я мертв, и это избавит тебя от лишних переживаний. Тогда ты сможешь сосредоточиться на спасении мира со своими друзьями и стать знаменитыми героями… бла-бла-бла. — Он закатил глаза, но при этом одарил Кифа дразнящей улыбкой. — Кто знает? Может быть, они даже попытаются сделать тебя Членом Совета, хотя, держу пари, ты не будешь большим поклонником этой идеи, учитывая все эти запреты на свидания и женитьбу.

— Да, это сложно, — согласился Киф. — К тому же, у них уродливые ободки.

— ТОЧНО! Они сильно топорщат волосы и делают их торчащими в разные стороны.

— Да, и эти волосы слишком шикарны для такого обращения, — сказал Киф, проводя по ним пальцами, пытаясь вернуть им прежнюю аккуратную прическу. — Но… а как же ты?

— Я? — спросил Альвар.

— Да, и каков твой грандиозный план?

— У меня его нет. Я могу вернуться туда, где ты меня нашел. Или я мог бы отправиться в новое место. Теперь у меня есть еще несколько вариантов, когда я могу исчезать, так что… — Он пожал плечами. — Но если ты предпочтешь пропустить все это и разойтись в разные стороны, я пойму. Просто… не мог бы ты оказать мне одну услугу? Не принимай решения прямо сейчас, когда ты измотан, и у тебя все еще кружится голова от всех этих странных откровений. Подумай об этом ночью. И, может быть, еще прими душ, потому что от тебя ужасно воняет. Из-за вегетарианства, рвоты и того, чем ты занимался весь день, из-за чего ты был таким мокрым и потным, вокруг тебя витает довольно сильный аромат. — Он понюхал воздух и закашлялся. — Да, обязательно прими душ. Затем попытайся немного поспать. Позавтракай… я, конечно, рекомендую блинчики. А потом решай. Это даже не пустая трата времени, потому что тебе действительно нужен отдых. И еще этот душ. Я уже упоминал, что от тебя воняет?

Киф не удержался от смеха, когда Альвар заткнул нос и отогнал воздух от лица.

И, вероятно, потратить ночь на то, чтобы все обдумать, было разумной идеей.

— Прекрасно, — сказал он. — Думаю… Увидимся утром.

— Только если ты примешь душ. Если нет, я беру назад свое предложение. Ты можешь оценить свои способности по своему вонючему «я».

Киф фыркнул, и его мозг наполнился миллионом язвительных замечаний, и это было приятно.

Он хотел пошутить с Альваром.

Но, вероятно, ему следовало подождать, пока он по-настоящему не примет решение, прежде чем начинать вести себя так, будто они лучшие друзья.

И ему все еще требовалось больше времени, чтобы все обдумать.

То, что он возьмет Альвара с собой, когда уедет из Лондона, будет совсем не похоже на то, как он притащил его туда в первый раз.

Это больше не будет испытанием.

Ему придется доверять Альвару.

Кроме того, Кифу будет нужно гораздо больше скрывать от своих друзей.

Да, ему и так уже приходилось скрывать от них, что Альвар жив, и что он столкнулся с ним. Но чем дольше он проводил времени с Альваром, тем труднее ему было рассказывать кому-либо что-либо о своем пребывании в Стране людей, не прибегая к постоянной лжи.

Душ не помог ему найти ответы на все вопросы, но все эти модные мыла и шампуни, по крайней мере, заставляли его пахнуть, как поле цветов, что, как он надеялся, было лучше, чем Потная Тварь, которая валялась в Веджимайте и блевотине.

После этого он попытался лечь в постель, но чувствовал себя слишком возбужденным, чтобы заснуть. Его ноги также ныли от долгой ходьбы, так что сборы пришлось отложить.

Поэтому он схватил свой альбом для рисования, дневники, различные карты и списки и улегся в постель, чтобы внести кое-какие очень важные изменения.

Он уставился на свои руки, которые все еще были холодными — даже после горячей воды — и постарался не обнадеживаться. Но этот мысленный щелчок показался ему… многозначительным.

Ему придется придумать способ проверить, изменилось ли что-нибудь, не пытаясь никого спровоцировать.

Может быть, у Альвара появятся какие-нибудь хорошие идеи.

Тот факт, что его мозг пришел к такому выводу первым, наводил на мысль, что он возьмет с собой попутчика, но он все еще не был готов к этому.

Вместо этого Киф открыл свой альбом для рисования и написал:

«Будь осторожен с теми, кому доверяешь, но не бойся довериться своей интуиции».

Он также добавил:

«Падающих мишек не существует, но Фитци бы точно на них клюнул».

«Соленые огурцы никогда не должны быть сладкими».

«Попробовать найти пирог баноффи».

«Никогда не слушай тех, кто говорит, что фасоль на тосте — это вкусно».

«Укрепляй свои ментальные барьеры».

Он нарисовал несколько звездочек вокруг последнего, представляя, как возводит еще один слой кирпичей и камней к своим ментальным барьерам.

Когда он закончил, его ладони немного похолодели, и по ним побежали мурашки.

— Даже если это не сработает, — сказал он себе, пытаясь справиться со своими ожиданиями, — я не позволю этим способностям определять меня.

Он также сделал пометку об этом, на случай, если ему понадобится напоминание.

Затем отложил свой альбом для рисования в сторону и взял удобную карту мира, пытаясь понять, есть ли место, куда предпочел бы отправиться, вместо того, чтобы полагаться на волю случая.

Он слышал, что тако — это просто потрясающе, так что, может, ему стоит отправиться куда-нибудь, где их много?

Или пельмени тоже показались ему вкусными.

Он отметил несколько возможных вариантов, а затем задумался, стоит ли ему позволить Альвару оценить ситуацию.

— Жизнь странная штука, — сказал он, пытаясь представить, как проведет недели… или месяцы — с Альваром Васкером.

Для этого ему нужно было бы усилить свою язвительность.

Больше не позволять Альвару переигрывать его.

И, возможно, ему стоит спланировать несколько грандиозных розыгрышей.

Но прежде чем заглядывать слишком далеко в будущее, ему все еще нужно было связать несколько ниточек из своего прошлого.

Он начал с того, что вычеркнул последние улицы на своей карте Лондона, оставив весь город заштрихованным.

— Я пытался, — сказал он пустой комнате, желая, чтобы это помогло ему меньше чувствовать себя неудачником.

Он также сделал быстрый набросок улиц возле Британской библиотеки, но не в своем альбоме для рисования. Итан и Элеонора были частью его важных воспоминаний, которые он записал в своем серебряном дневнике.

Но поскольку на месте происшествия у него ничего не получилось, он смог нарисовать только здание из красного кирпича и ярко-красный двухэтажный автобус, а также множество машин на улицах и безликих людей на тротуарах.

Закончив, он изучил рисунок… тот был подробным и точным. Но Итан и Элеонора заслуживали гораздо большего, чем перечеркнутая карта и скучное изображение места, где они были убиты.

Поэтому он достал некрологи для ознакомления и нарисовал подходящий портрет их двоих, убедившись, что запечатлел улыбку Итана и то, как Элеонора прижималась к руке отца и улыбалась с огромными ямочками на щеках. Киф пожалел, что фотография не была напечатана в цвете, чтобы он знал, какой должна быть Элеонора — брюнеткой или рыжей, — но он выбрал рыжие волосы, так как они выглядели более яркими и живыми.

К сожалению, он никогда не узнает, не ошибся ли он в выборе…

Может быть, именно поэтому, когда он закончил рисовать, ему все еще казалось, что этого недостаточно, и, убирая дневник, понял, что есть еще кое-что, что он может сделать, чтобы почтить их память.

В одном из некрологов было указано, где похоронены Итан и Элеонора.

И разве это не человеческая традиция — приносить цветы на могилы людей?

Он хотел бы пойти туда, зная, что узнал правду о том, что с ними случилось.

Но… он все равно должен их навестить.

Сказать им, что он сожалеет.

Пообещать позаботиться о том, чтобы его мама больше никому не причинила вреда.

Он сомневался, что это помешает ему винить себя или задаваться вопросом, почему его мама выбрала именно их в качестве мишени.

Но… попробовать стоило.

По крайней мере, он мог попрощаться, прежде чем двигаться дальше.

Глава 35

— Многовато надгробий, — пробормотал Киф, проходя через ворота кладбища, которое простиралось, казалось, на мили, и мили, и мили.

Он знал, что в мире людей смерть встречается гораздо чаще.

Но до этого момента он не мог по-настоящему осознать, что это значит.

В Уондерлинг Вудс обитало всего несколько сотен странников… и это было единственное кладбище эльфов за всю историю их вида.

И да, Киф был уверен, что есть несколько эльфов-изгоев, таких как брат-близнец Форкла, который предпочел бы, чтобы его отпрыск Уондерлинг был посажен в другом месте.

Но все же.

На кладбище, на котором он стоял, были тысячи могил.

И это было всего лишь одно кладбище из десятков других кладбищ в Лондоне, а Лондон был всего лишь одним из городов, населенных людьми.

Количество потерь, которые они понесли, было поистине ошеломляющим.

Как люди справлялись с таким горем?

Они, должно быть, намного сильнее, храбрее и жизнестойчивее, чем эльфы когда-либо считали.

— Чем я могу вам помочь? — спросил неожиданно веселый голос, заставив Кифа подпрыгнуть, когда он обернулся и увидел улыбающегося ему мужчину в темной одежде и темной шляпе.

Киф надеялся, что этот парень был садовником, поскольку у него также была лопата.

— Э-э… может быть? — Киф крепче сжал цветы, пытаясь скрыть дрожь в руках. Продавщица цветочного магазина, в который он зашел по дороге на кладбище, порекомендовала букетики из крошечных голубых цветочков под названием незабудки, которые показались ему подходящими, учитывая их название. — Я пытаюсь найти пару могил и не ожидал, что их будет так много.

Он также думал, что они будут более разбросаны — как Уондерлинги, — но большинство надгробий стояли так близко, что практически соприкасались.

— Кого вы пришли навестить? — спросил садовник.

Киф откашлялся, стараясь, чтобы его голос звучал ровно, и сказал:

— Итана Бенедикта Райта II и его дочь Элеонору Оливию Райт.

Брови мужчины взлетели так высоко, что исчезли под шляпой.

— Они здесь, — сказал он, жестом приглашая Кифа следовать за ним по узкой тропинке мимо могил самых разных форм и размеров.

Некоторые из них были простыми. Другие были украшены символами и филигранью. Перед другими стояли большие плиты или даже статуи — обычно женщин с печальными лицами и гигантскими крыльями. Некоторые были старыми, выветрившимися и покрытыми мхом. Другие были совершенно новыми и почти блестящими.

На всех были имена, даты и послания, а на некоторых даже фотографии, которых, как надеялся Киф, не будет на могилах, которые он собирался посетить.

Было достаточно тяжело смотреть на имена Итана и Элеоноры, зная, что они находятся прямо под землей.

Он не был уверен, что сможет выдержать их пристальный взгляд в ответ.

Особенно в холодный, унылый день в таком холодном, унылом месте.

Возможно, ему следовало принять предложение Альвара присоединиться для моральной поддержки.

Он отказался, чувствуя, что должен сделать это в одиночку. Но было бы здорово с кем-нибудь поговорить.

Особенно учитывая, что хруст, хруст, хруст листьев и гальки под его ногами звучал так, словно он наступал на что-то гораздо более ужасное.

— Итак… э-э-э… это большие причудливые надгробия для известных людей? — спросил Киф, стараясь перекричать этот звук.

— Обычно нет, — сказал ему сторож. — Просто люди, которые потратили больше денег.

— Тоооооочно, — иногда Киф забывал, что люди жили в разных финансовых категориях.

— Откуда ты знал Итана и Элеонору? — спросил садовник, и Киф был рад, что Альвар заставил его придумать историю, прежде чем он ушел.

Потребовалось некоторое время, чтобы найти достойный ответ, поскольку утверждение о слишком сильной связи могло выдать его ложь, если бы он в конечном итоге поговорил с кем-то, кто их знал. Но слишком слабая связь могла показаться странной, что он потрудился посетить их могилы.

В конце концов, они остановились на чем-то коротком и приятном, что тоже было в основном правдой.

— Я их не знал, — тихо сказал Киф. — Но моя мама знала, и она бы хотела, чтобы я заглянул к ним, пока буду в городе.

Садовник кивнул, и Киф понадеялся, что это означает, что ответ сработал.

— Откуда ты приехал? — спросил он, к чему Киф тоже был готов.

— В данный момент я как бы в разъездах. Я взял годовой отпуск, чтобы немного попутешествовать.

Садовник улыбнулся.

— Я всегда этого хотел. Но мои родители настояли, чтобы я сразу поступил в университет.

Киф кивнул, как будто знал, что это значит.

— Ну… у нас еще есть время, верно?

— Для путешествий? — Садовник пожал плечами. — Может быть, для разрозненных отпусков. Но когда у тебя есть работа и семья, время просто… ускользает.

Он сдвинул шляпу на затылок, открывая густые седые пряди в черных волосах, чего Киф определенно не ожидал.

На его темно-коричневой коже почти не было морщин.

— Ты говоришь себе: «Когда-нибудь мы все отправимся в большое приключение!» — продолжил он. — Но, во-первых, дети такие маленькие, а путешествовать со всеми этими детскими вещами? — Он покачал головой. — Плюс плач. И смена подгузников на этих крошечных переносных столиках? Сущий кошмар! Поэтому ты ждешь, пока они подрастут, но потом на работе так много работы. И ты говоришь: «В следующем году». Но потом у детей каждую неделю тренировка по футболу и уроки игры на скрипке. Итак, следующий год… это всего лишь короткая поездка навестить свою больную бабушку. И не успеешь оглянуться, как твои собственные дети уже готовы к поступлению в университет, а ты говоришь им, что они тоже должны начать прямо сейчас.

— Ух ты, — пробормотал Киф, не зная, что сказать.

Часть его хотела вытащить свой следопыт и сказать ему: «Куда ты хочешь пойти? Я могу перенести тебя!»

Но это была бы очень плохая идея.

— Все в порядке, — сказал ему садовник. — Радости в повседневной жизни более чем достаточно. Вот почему мне нравится здесь работать. Все всегда спрашивают: «Разве это не угнетает?» И, конечно, это может быть так. Но это также напоминает о том, что не имеет значения, сколько у тебя денег или сколько интересных вещей ты делаешь. Главное, чтобы у тебя были люди, с которыми ты можешь разделить свою жизнь. Люди, которых ты будешь оплакивать, когда они уйдут, и люди, которые будут оплакивать тебя. Так что наслаждайся путешествиями. Отправляйся навстречу приключениям. Потом найди себе дом и наполни его людьми, которых ты любишь. В любом случае, это два моих совета. Делай с этим, что хочешь. Мы почти на месте.

Мозгу Кифа потребовалась секунда, чтобы уследить за быстрой сменой темы разговора.

Этот совет заставил его мысленно перенестись в его любимое место под покачивающимися ветками панакеса, где он уставился в пару теплых карих глаз.

Но, верно, он также был на человеческом кладбище, и садовник указывал на ряд надгробий впереди.

— Не могу поверить, что вы запомнили все эти могилы, — сказал Киф, стараясь не обращать внимания на то, как его сердце колотилось о ребра.

— Я бы хотел. В основном я знаю те могилы, которые никто никогда не посещает, где мне никогда не приходится убирать увядшие цветы или собирать маленькие записки. Мне кажется, что моя работа — помнить об этих могилах, быть для них человеком, поскольку у них, очевидно, больше никого нет.

В горле Кифа застрял ком, и ему потребовалось три попытки, чтобы проглотить его, прежде чем он смог спросить:

— Значит ли это, что никто никогда не навещал Итана и Элеонор?

Садовник кивнул.

— Возможно, кто-то проскользнул мимо, пока я был занят в другом месте. Но я в этом сомневаюсь. А если и так, то они не оставили никаких следов.

Киф вздохнул.

Честно говоря, в этом был смысл.

Его мама, вероятно, выбрала Итана, потому что у него не было ни друзей, ни семьи, так что было бы лучше, если бы она захотела, чтобы он исчез.

Она, вероятно, даже ворчала о том, как ее раздражает, что у него есть дочь.

С одним незавершенным делом ей пришлось разобраться.

— Ты в порядке? — спросил садовник, останавливаясь, чтобы рассмотреть Кифа. — Большинство людей немного дрожат, когда впервые попадают сюда. Но ты выглядишь очень бледным.

— Я в порядке, — заверил его Киф, затем сделал глубокий вдох и попробовал еще раз. — Я в порядке. Просто никогда раньше не был на кладбище. Это… много.

— Так и есть, — согласился садовник. — Так что не торопись. Когда будешь готов, они будут вон там.

Он указал на два самых маленьких надгробия на кладбище, стоящих бок о бок посреди множества других могил.

Киф прошел бы мимо них, если бы рядом не было садовника, который указал на них.

— Не торопись, — сказал ему садовник, похлопав Кифа по плечу, прежде чем отступить. — Я буду недалеко, если тебе что-нибудь понадобится.

Кифу потребовалось несколько вдохов, чтобы выдавить из себя:

— Спасибо. — И к тому времени он остался один.

— Ты сможешь это сделать, — сказал он себе, заставляя ноги нести его вперед.

Вблизи могилы казались еще меньше, и на них были два самых коротких эпиграфа на всем кладбище:

Итан Бенедикт Райт II

Любимый отец

Элеонора Оливия Райт

Любимая дочь

Без дат.

Без описаний.

К счастью, без фотографий.

Киф также не мог не заметить, что у имени Итана не было надписи «доктор».

Но ему надоело разгадывать гигантские тайны с помощью крошечных, разрозненных подсказок.

— Простите, — прошептал он, жалея, что не может придумать, что сказать получше. — Я знаю, что никогда не смогу загладить то, что произошло, но… Я принес это для вас.

Он наклонился и положил по букету незабудок к каждому из надгробий, хотя все еще не понимал, почему люди избрали это своей традицией.

Разве цветы не завянут и не пожухнут, и могила не будет выглядеть еще более уныло?

Но… по крайней мере, садовник — и любой другой — увидит их и поймет, что кто-то заботится об Итане и Элеоноре.

— Мне не все равно, — сказал Киф безмолвным надгробиям. — И я хотел бы сделать больше.

К сожалению, было уже слишком поздно помогать им.

Самое большее, что он мог сделать, это помнить о них.

Поэтому, несмотря на то, что с каждой минутой становилось все холоднее и моросил мелкий дождь — и позже он мог легко рисовать, опираясь на свою фотографическую память, — Киф достал свой серебряный блокнот и несколько цветных карандашей и сделал подробный набросок могилы, пытаясь передать ощущение одиночества на кладбище.

К тому времени, как он закончил, его била дрожь, а руки онемели, когда он засовывал дневник обратно в карман плаща.

Его глаза тоже были мокрыми, а из носа текло, так что он, вероятно, плакал.

Но он также чувствовал… какое-то облегчение.

Будто он сбросил с плеч какую-то невидимую ношу вместе с этими бледно-голубыми цветами.

Все, что ему оставалось, это сказать «Прощай».

Он позволил этому слову повиснуть в сыром воздухе.

Затем повернулся и пошел прочь, приказав себе не оглядываться.

Пришло время сосредоточиться на будущем, а не на прошлом.

Он даже ускорил шаг, срезая путь через парки и боковые улочки.

На тот момент он уже достаточно хорошо знал Лондон, чтобы знать все лучшие способы приятно провести время. И чем скорее он вернется в отель, тем скорее сможет собраться и решить, куда они с Альваром отправятся дальше.

Но когда он свернул в узкий переулок между двумя высокими кирпичными зданиями, у него появилось знакомое покалывающее ощущение в затылке.

— Я же говорил, что мне не нужна твоя моральная поддержка, — бросил Киф через плечо. — Ты не должен был следовать за мной, как жуткий Ванишер!

Альвар не ответил.

Киф оглянулся через плечо и оглядел пустой переулок.

Большинство окон были затемнены, а дверные проемы утопали в тени.

— Ты действительно собираешься продолжать прятаться? — спросил Киф. — Я знаю, что ты там.

Альвар все еще не появлялся.

Киф нахмурился.

Он мог поклясться, что чувствовал, что кто-то следует за ним.

Именно тогда он понял, что остался один в неприглядном переулке в мире, который был известен своими ворами.

— Если это шутка, — сказал Киф, доставая из кармана следопыт, — то в ней нет ничего смешного, и это заставляет меня передумать брать тебя со мной.

По-прежнему ничего… что могло означать, что покалывание было вызвано просто моросящим дождем или ветром.

Но рисковать не стоило.

У Кифа были враги посерьезнее воров-людей.

Он вытащил следопыт, планируя прыгнуть куда-нибудь подальше и вернуться в Лондон, как только там станет безопаснее.

Но когда он поднес кристалл к свету, кто-то закричал:

— СТОЙ! — и из одного из темных дверных проемов выскочила фигура и впечатала Кифа в стену, выбив следопыт у него из рук.

Следопыт поскользнулся на булыжниках, и Киф попытался высвободиться и схватить его, но фигура толкнула его назад и прижала еще сильнее.

Он повернулся лицом к нападавшему, ожидая увидеть черный плащ с капюшоном и символом белого глаза на рукаве.

Вместо этого он увидел девушку примерно своего возраста, с ярко-рыжими волосами и ярко-зелеными глазами, одетую в тускло-серую толстовку и темные джинсы.

— Ты — человек, — выпалил он, прежде чем смог себя остановить.

— Я — человек, — сказала она, отталкивая его, когда он снова попытался вырваться. — И ты никуда не уйдешь, пока мы не поговорим.

— Почему? Кто ты такая? — спросил Киф.

— Не важно. Все, что тебе нужно знать, это то, что я занимаюсь Крав-Мага и джиу-джитсу с тех пор, как научилась ходить, и если ты еще раз попытаешься вывернуться, я начну ломать тебе кости.

Она изменила положение, прижав его грудь предплечьем, чтобы свободной рукой схватить его за запястье и сжать его.

Недостаточно, чтобы что-то сломать, но достаточно, чтобы доказать, что это были не пустые угрозы.

— Ладно, чего ты хочешь? — спросил Киф, задыхаясь от резкой боли, пронзившей его руку. — Я не держу при себе много наличных, но ты можешь взять их все.

— Мне не нужны твои деньги! Я хочу знать, кто ты и зачем ходил к этим могилам!

— К могилам? — повторил Киф. — Зачем тебе..?

Его голос затих, когда он пригляделся к ее лицу.

— Перестань так на меня пялиться! — Она снова впечатала его в стену. — Просто ответь на мой вопрос!

Но Киф не мог вымолвить ни слова.

Его мозг был слишком занят, крича:

«ЭТО ОНА, ЭТО ДОЛЖНА БЫТЬ ОНА!» и еще: «НИ ЗА ЧТО, ЭТО НЕВОЗМОЖНО!»

Рыжие волосы.

Две тени на щеках, которые, вероятно, превращались в ямочки, когда она улыбалась.

И она была подходящего возраста.

ЭТО ОНА!

НО ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

— Скажи мне, кто ты! — потребовала она, сильнее сжимая его запястье.

— Хорошо, — сказал Киф, наконец, обретя дар речи.

Он еще раз всмотрелся в ее лицо, чтобы убедиться, что не совсем сошел с ума, прежде чем сказал:

— Меня зовут Киф. Ты… Элеонора?

Глава 36

— Я здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы! — сказала Кифу девушка — Элеонора. — Ты здесь для того, чтобы ответить на мои. И ты можешь перестать с вожделением смотреть на свою маленькую хрустальную вещицу вон там. Ты никуда не уйдешь, пока мы не поговорим как следует.

— Подожди, ты знаешь, что делает следопыт? — спросил Киф.

Должно быть, так и есть, потому что большинство людей не увидели бы маленький кристалл, прикрепленный к палочке, и не подумали бы, что кто-то может использовать его для побега.

Скорее всего, они подумали бы, что у него в руках волшебная палочка.

Поддельная, конечно.

Поэтому они, вероятно, также усомнились в его здравомыслии.

— Ты сказал, что тебя зовут Киф? — спросила она, игнорируя его вопрос. — Отлично. А теперь расскажи мне, зачем ты ходил к этим могилам!

— Если я отвечу на твои вопросы, ты ответишь на некоторые из моих? — парировал Киф.

Она сильнее толкнула его рукой в грудь, вжимая в холодную кирпичную стену.

— Ты не в том положении, чтобы торговаться.

— Ты уверена в этом?

Киф знал, что, вероятно, собирался сказать что-то вроде: «О чем ты только думала???», что было бы ошибкой, но ему нужно было взять ситуацию под контроль, прежде чем Элеонора начнет приводить в исполнение свои угрозы.

Он также хотел посмотреть, как она отреагирует, если он даст понять, что он, возможно, не человек, поскольку, похоже, у нее были какие-то подозрения.

Возможно, это шокировало бы ее настолько, что она согласилась сотрудничать.

Поэтому он закрыл глаза и погрузился глубоко в себя, жалея, что не практиковал свои навыки чуть чаще в последнее время, и надеясь, что упражнения с визуализацией не перекрыли ему доступ к энергии, которая ему понадобится.

К счастью, он все еще чувствовал пульсирующее тепло внизу живота и смог направить его в ноги, придав им огромный прилив сил — достаточный, чтобы вырваться из ее объятий, перекувырнуться через ее голову и приземлиться посреди переулка, неловко присев, он опустился на одно колено, чтобы не упасть.

— Ты что, серьезно, только что принял позу супергероя? — спросила Элеонора, и ее голос прозвучал совсем не так впечатляюще, как надеялся Киф.

Затем она набросилась на него, прижав его руки к земле своими ладонями и придавив ноги своим весом.

— Я упоминала, что также занималась борьбой? — спросила она, откидывая волосы с глаз. — А бокс? Поверь мне, я справлюсь с любыми странными трюками, которые ты попытаешься выкинуть в мой адрес.

— Я верю тебе, — сказал Киф, снова потянувшись к этому пульсирующему теплу и выбросив его из головы, словно это была невидимая рука. Он воспользовался этим, чтобы схватить свой следопыт и поднести его по воздуху к ожидающей его руке. — Но я могу взять тебя с собой, когда прыгну, и не забирать обратно, пока ты не ответишь на мои вопросы.

— Сделай это! Тогда я, наконец, смогу увидеть, где ты пропадал в тот день.

— В какой день?

И тут его осенило.

— В тот день, когда я доставил письмо?

Когда она кивнула, он перестал сопротивляться.

— Вау. Ты действительно Элеонора, — пробормотал он, пытаясь разобраться в сотнях тысяч вопросов, которые роились у него в голове. — Почему ты все еще жива? Твой отец тоже жив? Почему ты…

— Стой! — рявкнула она, перенося свой вес и вырывая следопыт из его рук. Она прижала кристалл к булыжникам мостовой. — Отвечай на мои вопросы, или я разобью его, и ты застрянешь здесь навсегда!

Киф покачал головой.

— Кристаллы следопыта нельзя разбить. Поверь мне, я пытался. Но… тебе не нужно больше угрожать. Я отвечу на твои вопросы. Не могла бы ты сначала дать мне немного передохнуть?

Она прищурилась, но снова переместила свой вес, ровно настолько, чтобы он смог сделать хриплый вдох.

— А теперь говори!

Киф кашлянул.

— Хорошо, я попробую. Как я уже сказал, меня зовут Киф.

— Какой Киф?

— Почему тебя это волнует? Гарантирую, что меня нет ни в одном из ваших каталогов.

— Меня тоже. Но я все равно хочу знать.

— Отлично. Я… Киф Сенсен. — Произнеся это, он понял, что, вероятно, было бы разумнее сказать «Фостер». — На какой другой вопрос ты хотела, чтобы я ответил? Мой мозг сейчас работает в пяти тысячах направлениях.

— Зачем ты посещал эти могилы? — напомнила она ему.

— Просто так, — Киф сделал еще один сдавленный вдох. — Почти уверен, что это не тот ответ, который ты ищешь, но… Я пошел туда, потому что думал, что ты мертва, и хотел оставить цветы, потому что, наверное, так поступают люди. Это действительно твоя могила, верно? Ты можешь хотя бы дать мне этот ответ? Потому что единственное другое объяснение, которое я могу придумать, это то, что это еще один секретный двойник, и я уже пережил этот поворот событий — хотя, думаю, я также пережил поворот «не умер», когда столкнулся с Альваром. И когда Финтан появился снова.

— О чем ты говоришь?

— Я не совсем уверен. Как я уже сказал, мой мозг сейчас работает в пяти тысячах направлениях. До меня только сейчас начинает доходить, что я виню себя в убийстве человека, который на самом деле не мертв, так что…

— Ты винишь себя?

— Почему у тебя такой удивленный голос? Не поэтому ли я сейчас лежу на спине в грязном переулке, а твой локоть упирается мне в ребра? Я полагаю, ты не так обращаешься со своими друзьями, так что, должно быть, ты меня в чем-то обвиняешь. Не уверен, в чем именно, поскольку выяснилось, что ты жива, но…

Он понятия не имел, как закончить это предложение.

— Я… не виню тебя, — пробормотала Элеонора, секунду изучая его, прежде чем позволила сесть.

Она также присела на корточки, явно готовая наброситься, если он даст ей хоть малейший повод.

— Я сохраню это, пока мы не закончим разговор, — добавила она, крепче сжимая его следопыт. — Но… я ни в чем тебя не виню. Ты был просто маленьким мальчиком, который принес письмо. По крайней мере, я думаю, что это был ты. Ты стал старше и выше, но… те же глаза и те же волосы.

— Это был я, — тихо сказал Киф. — Я и не подозревал, что меня кто-то видел.

Она пожала плечами.

— Я всегда умела подкрадываться незаметно. В тот день я каталась на велосипеде и заметила, как ты направляешься к моему дому. Мне не понравилось, что ты постоянно оглядываешься через плечо. Это показалось мне довольно странным. Итак, я наблюдала, как ты опускаешь письмо в почтовый ящик, а затем последовала за тобой по переулку, пытаясь выяснить, куда ты идешь. Я подумала, что ты свернул не туда, так как в этом переулке в основном стоят мусорные баки. Но потом ты вытащил из кармана кристалл, поднес его к свету и просто… исчез в потоке сверкающих искр. Я закричала, побежала в дом и рассказала отцу, что произошло, а он попытался убедить меня, что мне все это привиделось. Но я схватила письмо…

— Подожди, ты видела письмо? Киф вскочил. — Что там было написано?

— Я не знаю. Оно было запечатано, но отец выхватил его у меня из рук, прежде чем я успела его вскрыть.

Киф придвинулся ближе к стене и прислонился головой к сырым кирпичам.

— Ты уверена, что оно было запечатано?

— А что?

— Мне просто очень нужно знать, хорошо?

Она немного поколебалась, прежде чем сказать ему:

— Да, оно определенно было запечатано.

Киф закрыл глаза, чувствуя, как с его плеч сваливается миллион фунтов.

Он так и не открыл его.

По-видимому, он был способен иногда выполнять приказы.

Кто бы мог подумать?

Хотя, к сожалению, это также означало, что он действительно зря тратил время, пытаясь восстановить свои воспоминания.

— И ты никогда не возвращалась и не крала письмо позже, раз уж ты так хорошо умеешь красться?

— Я пыталась, но либо отец очень хорошо его спрятал, либо уничтожил. Все, что я когда-либо видела, — это символ на внешней стороне.

— Два полумесяца образуют круг вокруг светящейся звезды, верно? — подтвердил Киф.

Она кивнула.

— Что это значит?

— Понятия не имею. Я даже не уверен, что меня больше волнует, что это значит… ты хоть представляешь, со сколькими бессмысленными символами мне приходилось иметь дело?

— Нет, но мне не все равно. Я видела его на… другихвещах.

Киф выпрямился во весь рост.

— На каких вещах?

— Скажи мне, ты был тем, кто доставлял посылки.

— Я доставлял всего один раз. Или… Мне кажется, я был там только один раз.

— Что это значит?

Киф провел пальцем по темным линиям, разделяющим кирпичи.

— Ты, наверное, не поверишь в это, и мне, наверное, не стоит тебе рассказывать. Но, эй, мы зашли так далеко, не так ли? Итак… кто-то стер часть моих воспоминаний.

— Кто?

— Хм, я думал, ты начнешь с вопроса «как?». Но, думаю, это не имеет значения. Я не знаю, кто на самом деле стирал. Все, что я знаю, это то, что приказ отдала моя мама.

— Твоя мама, — повторила она, медленно выпрямляясь в полный рост. — Блондинка, примерно такого же роста, как я, в модном плаще?

— Похоже на нее, — пробормотал Киф, жалея, что не удивился, узнав, что Элеонора знает о ней. — Я так понимаю, это значит, что ты познакомилась с дорогой мамочкой.

— Нет, но я ее видела.

— Когда?

— Не имеет значения.

— Видишь ли, но это действительно имеет. — Киф попытался стряхнуть уличную грязь с плаща, когда встал к ней лицом. — Где ты видела мою маму? И как давно это было?

Элеонора покачала головой и уставилась вдаль.

Ее зеленым глазам, казалось, было около миллиона лет.

— Я же сказала тебе, что это не имеет значения, — тихо сказала она. — Ничего из этого не имеет значения, потому что это ничего не меняет. На самом деле, мне, наверное, не стоило идти за тобой. Я просто… никогда не видела, чтобы кто-нибудь посещал могилы, а потом я поняла, что ты и был тем мальчиком, который исчез, и я должна была хотя бы попытаться получить ответы на некоторые вопросы.

Киф съежился.

Может быть, когда-нибудь он посмеется над иронией судьбы, что у них с Альваром одинаковые прозвища.

Но в тот момент ему это показалось не очень смешным.

— Ты действительно умеешь прятаться, — сказал ей Киф. — Я имею в виду, что на кладбище я был немного рассеян. Но я не помню, чтобы видел там кого-то еще, особенно кого-то с ярко-рыжими волосами.

— Это, наверное, потому, что меня там не было, — призналась она, заправляя волосы за уши. — Я не могу все время сидеть на кладбище и ждать, не появится ли кто-нибудь, не так ли? Поэтому я спрятала маленькую камеру в кустах, чтобы как следует рассмотреть надгробия, и она синхронизируется с приложением в моем телефоне и отправляет мне оповещение всякий раз, когда кто-то задерживается дольше, чем на несколько секунд. Обычно это просто люди, посещающие близлежащие могилы, но сегодня я увидела тебя и… я не уверена, зачем рассказываю тебе это.

— Как думаешь, что я собираюсь сделать? Пойду найду камеру и украду ее? Я бы предпочел поговорить о том, почему у тебя есть могила. А также о том, как она у тебя появилась, поскольку, как я понимаю, это не так-то просто провернуть. Ты…?

Он замолчал, когда его осенила ужасающая мысль.

— Подожди-ка. Моя мама помогла тебе и твоему отцу инсценировать вашу смерть?

Если это так, то пусть он винит себя в том, что с ними случилось.…

— Нет, твоя мама думает, что мы мертвы, — заверила его Элеонора, прежде чем у него случился полный психический срыв. — И так должно продолжаться и дальше. Ты не можешь рассказать ей…

— Э-э, я тут подумал, что вся эта история с «она-стирала-мои-воспоминания» должна была бы дать понять, что мы с мамой сейчас не в ладах.

— Это может измениться, не так ли?

— Поверь мне, этого не произойдет. — Он понял, что она ему не поверила, поэтому добавил: — Давай я скажу это так. Ты знаешь, что в некоторых историях есть суперзлодеи? На фоне моей мамы эти парни выглядят милыми и располагающими. Так что, когда я увижу ее в следующий раз, мы не будем болтать или обниматься. Я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы покончить с ней.

Он бы подумал, что Элеонора будет немного шокирована таким признанием.

Возможно, она даже немного испугана тем, что парень открыто говорит об убийстве своей матери.

Но она посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

— Хорошо. Чем скорее, тем лучше.

Она открыла рот, чтобы сказать что-то еще, затем покачала головой и сказала:

— Мне пора идти. Я пробыла здесь слишком долго.

Она хотела вернуть ему следопыт, но не дала ему его взять.

— Прежде чем я отдам тебе это, я должна внести ясность. Ты никогда меня не видел. Мы не разговаривали. И ты все еще думаешь, что я похоронена на том кладбище. Точно так же, как я никогда не видела, чтобы ты двигал что-то силой мысли или проделывал какие-либо другие трюки, которые, держу пари, такие, как ты — кем бы они ни были — не обрадовались твоему разоблачению. Договорились?

— Ни за что. Не тебе решать, когда закончится этот разговор! Ты хоть представляешь, через что я прошел, пытаясь узнать правду о том, что с тобой случилось? Я обошел все улицы Лондона в поисках твоего старого дома, чтобы посмотреть, не пробудит ли посещение этого места каких-нибудь воспоминаний. Я бывал в библиотеках по всему миру, пытаясь узнать что-нибудь об исследованиях твоего отца…

— Ты должен прекратить это! — перебила она. — Нет, я серьезно. Оставь моего отца в покое, особенно его исследования.

— Почему?

Она скрестила руки на груди и отвела взгляд, сделав несколько глубоких вдохов, прежде чем сказать:

— Потому что… я почти уверена, что именно из-за этого его и убили.

Киф кашлянул, чувствуя себя полным идиотом из-за того, что собирался сказать. Но ее эмоции были слишком бурными, чтобы он мог разобраться в них.

— Я хочу тебе верить, — сказал он. — Просто это немного сложно, когда в том же некрологе говорится, что ты тоже умерла, и… вот ты здесь.

— Знаю. — Она закрыла глаза и обхватила себя руками. — Его написал мой отец.

— Я думал, ты сказала, что он мертв.

— Так и есть!

Слезы текли по ее щекам, и она пыталась смахнуть их тыльной стороной ладони, но новые слезы продолжали стекать.

Да, он определенно был придурком.

И он был почти уверен, что если попытается обнять ее, то в конце концов получит удар кулаком по горлу.

Поэтому он сказал ей:

— Мне очень жаль, — хотя это всегда звучало так пусто. — А ты… хочешь поговорить об этом?

Она вытерла нос и шмыгнула носом.

— Тут особо нечего сказать. Мой отец всегда был параноиком. Всегда готовил меня к тому, чего, казалось, боялся. Но к концу он стал еще более странным. Начал запираться в своем кабинете на несколько дней. Бродил по дому, бормоча себе под нос об источниках энергии и о том, что ему следовало бы уделять больше времени изучению геологии. И вот однажды ночью я спустилась вниз и обнаружила, что он разбил все свои ноутбуки и сжег все свои исследования в камине, а когда я спросила его, что он делает, он схватил меня за руки и сказал, что совершил огромную ошибку, и единственный способ исправить это… исчезнуть. Он сказал, что у него есть план, который может показаться пугающим, потому что это означало бы начать все сначала с новыми именами, но я должна довериться ему, потому что это был единственный выход, и он пообещал, что расскажет мне больше, как только все уладит. — Ей пришлось несколько раз откашляться, прежде чем она сказала: — Три дня спустя в нашу дверь постучался незнакомец и сказал, что мой отец умер, а я должна уйти, потому что мне нужно, чтобы люди думали, что я тоже умерла. Я подумала, что это жестокая шутка, но… у них было письмо от моего отца. Очевидно, он отдал его им на случай, если случится что-то подобное.

— Что там было написано? — спросил Киф.

— Много чего я не собираюсь тебе рассказывать. Но… он обо всем позаботился. Некрологи. Могилы. Новое имя. Новый опекун. Счет в банке. Списки того, что можно и чего нельзя, и общие навыки выживания. И он сказал мне, что самое важное, что я могу сделать, — это забыть свою прежнюю жизнь, забыть о нем, притвориться, что я сирота, и никогда не оглядываться назад.

— Полагаю, скрытая камера на твоей могиле на самом деле не соответствует этим правилам, — тихо сказал Киф.

— Как и слежка за тобой… или рассказ тебе всего этого.

Киф кивнул, решив не спрашивать, зачем она это делает.

Он был почти уверен, что по той же причине он продолжал пытаться пробудить воспоминания, которые украла его мама.

Есть вещи, от которых ты просто не можешь отказаться.

— Прости, — снова сказал он ей.

— Ты продолжаешь это повторять.

— Я знаю. — Киф пару раз прошелся по переулку, прежде чем сказал: — Я просто… не могу избавиться от чувства, что я сделал что-то — или не сделал чего-то — что делает меня ответственным за все это, и я просто не помню этого.

Она теребила рукава своей толстовки.

— Так вот почему ты принес нам цветы и стоял там, рисуя в своем маленьком дневничке.

Киф кивнул.

— Можно мне взглянуть?

— На набросок? В нем нет ничего особенного.

— Я бы все равно хотела.

— Ты понимаешь, что для этого мне придется залезть в карман пальто. Я решил упомянуть об этом, потому что не хочу, чтобы на меня снова набросились.

Ее губы дрогнули, будто он почти заставил ее улыбнуться.

— Двигайся медленно, и у нас все получится.

Киф потянулся к карману.

— Тьфу, ты можешь двигаться и быстрее! — проворчала она, когда он ускорил темп, чуть быстрее, чем сонный гуль.

Киф ухмыльнулся и вытащил свой серебристый блокнот, нашел набросок могил и протянул ей, чтобы показать.

— Нет! — сказал он, когда она попыталась отобрать у него дневник. — Там много такого, чего ты не можешь увидеть.

Она закатила глаза и наклонилась ближе, изучая его рисунок.

— Вау, это… гениально, на самом деле.

Щеки Кифа вспыхнули.

— Почему у тебя такой удивленный голос?

— Я имею в виду… это рисунок надгробий. Я подумала, что это будет скучно. Но мне нравится, как ты запечатлел тени и моросящий дождь. Очень… угрюмо. Вроде как ты.

— Я не угрюмый.

Она фыркнула.

— Думаю, ты самый угрюмый мальчик, которого я когда-либо встречала. И самый странный, безусловно.

Она протянула руку и нежно провела пальцем по крошечным цветочкам, которые он нарисовал перед могилой ее отца.

— Думаю, я должна поблагодарить тебя за незабудки. Меня всегда убивало, что я не могу сама положить туда цветы или хотя бы попросить кого-нибудь сделать это за меня.

— Если это поможет, то именно это заставило садовника обратить внимание на могилы. Он заботится о том, чтобы о них не забыли.

Ее улыбка угасла.

— Это последнее, чего бы хотел мой отец. На самом деле…

Она схватила уголок рисунка Кифа и вырвала его из дневника.

— Эй!

— Извини-ка! Мой отец не хотел бы, чтобы что-то подобное вышло наружу… ого, и он определенно не хотел бы этого, — добавила она, указывая на портрет, который Киф нарисовал ее и ее отца, когда Киф пытался оценить ущерб, нанесенный его дневнику. Она вырвала и этот рисунок, прежде чем Киф успел убрать блокнот подальше от нее.

— Эй, я взял за основу фотографию в некрологе, который он, очевидно, написал, так почему это плохо?

— Возможно, этого не было бы, если бы ты не был тем мальчиком, который исчез, — возразила она. — Но что, если этот дневник попадет в руки твоей мамы?

— Этого никогда не случится.

— Уверена, ты хочешь, чтобы это было правдой. И я надеюсь, что так оно и есть. Но мы оба знаем, что ты не можешь этого гарантировать.

Киф нахмурился, но спорить не стал.

— Как бы то ни было, — сказала она, засовывая оба рисунка в карман своей толстовки, — ты действительно талантлив. Надеюсь, ты это знаешь. И… ты действительно оказал мне огромную услугу. У меня нет ни одной фотографии моего отца. Он сжег их все, когда стирал наши жизни. И газетная статья такая зернистая. Так что… спасибо.

— Не за что, я думаю, — сказал Киф, засовывая дневник обратно в карман пальто.

— Подожди, там есть что-нибудь еще обо мне?

— Просто рисунок Британской библиотеки, но на нем нет ваших имен или чего-то еще. Я пошел туда, чтобы посмотреть, не пробудит ли это какие-нибудь воспоминания, поскольку в некрологе говорилось, что вы погибли именно там.

— Ух ты, — пробормотала она. — Ты действительно винил себя в нашей смерти, не так ли? Почему?

Он пожал плечами.

— Трудно не предполагать худшего, когда восстанавливаешь украденную память и обнаруживаешь, что доставил письмо кому-то, кто вскоре умер.

Элеонора прикусила губу.

— Это было всего лишь письмо, Киф.

— Легко говорить, когда не знаешь, что было внутри, — сказал Киф, откидывая мокрые волосы с глаз. Моросящий дождь превратился в мелкий дождичек. — Жаль, что я не открыл тот конверт.

— Расскажи мне об этом. Но в этом-то и проблема игры «Что, если». Все, что она делает, — это заставляет тебя чувствовать вину за то, что ты не в силах изменить. Лучше придерживаться фактов… так что давай повторим их, хорошо? Ты был всего лишь маленьким мальчиком, доставлявшим письмо. И… я тебя не виню. Так что забудь об этом. Больше никаких рисунков. Больше никаких посещений могил. Уничтожь все остальные заметки или зарисовки, которые ты сделал обо мне, и двигайся дальше. Я серьезно, Киф. Нам обоим нужно прекратить это. Сейчас. Я собираюсь снять эту камеру на кладбище, потому что понимаю, как мне повезло, что никто не воспользовался ею, чтобы найти меня. И мне нужно, чтобы ты мне кое-что пообещал. — Она подождала, пока он посмотрит на нее, прежде чем продолжить: — Ты никому не можешь сказать, что видел меня. Никогда. Элеонора Оливия Райт мертва. Мне нужно, чтобы ты придерживался этой версии. Если кто-нибудь узнает…

— Но это было из-за твоего отца, а не из-за тебя. Если только ты не знала, чем он увлекался…

— Я не знала.

— Ты уверена? — Его эмоции продолжали затмевать ее, но он все еще чувствовал следы страха. — Ты можешь сказать мне.

— Я не знала, — настаивала она. — Но ты думаешь, это имеет значение для твоей мамы? Ты же сказал, что она суперзлодейка, верно?

— На самом деле, даже хуже.

Элеонора кивнула.

— Как думаешь, что бы она сделала, если бы узнала, что я все еще жива?

— Не знаю.

Но он не хотел этого выяснять.

— Я так и думала. Поэтому мы должны быть предельно откровенны: ты никогда меня не видел. Я никогда не видела тебя. Если кто-нибудь спросит, я похоронена в той могиле, куда ты положил эти красивые цветы.

— Хорошо, но что, если мне нужно будет тебя найти?

— Ты не найдешь.

— Похоже, что я мог бы. Моя мама пыталась завербовать твоего отца не просто так. Возможно, ты единственный человек, который может помочь мне разобраться, что это было.

— Нет, я не могу. Я знаю, ты думаешь, что я накапливаю всю эту информацию. Но я тоже была всего лишь ребенком, Киф. И я действительно хорошо разбиралась в теориях заговора моего отца.

— И все же ты установила камеру на своей могиле.

— Эй, а ты попробуй оказаться в могиле, и посмотрим, не будет ли тебе немного любопытно, кто тебя навещает!

— Уверен, что был бы рад, но, перестань, Элеонора, мы оба знаем, что ты что-то скрываешь.

— Если это так, ты действительно думаешь, что сможешь убедить меня поделиться этим после того, как я скрывала это все эти годы?

Киф вздохнул.

И она тоже.

— Послушай, — сказала она наконец, — у меня такое чувство, что ты привык работать в команде. Но я не такая. Я работаю одна. Так было всегда. И так будет. И поверь мне, так лучше. Если ты все еще беспокоишься, что упустил какой-то важный секрет… сосредоточься на том, чтобы остановить свою маму. Это все решит.

— Легче сказать, чем сделать.

— Ну что ж… я верю в тебя.

Эти слова вполне могли быть поддразниванием.

Но он понял, что она имела в виду именно это.

— Итак… мы договорились? — спросила она. — Ты будешь хранить мои секреты, а я — твои?

— Наверное, — сказал он, хотя и понятия не имел, как он собирается скрывать от всех что-то настолько важное.

Но ему придется.

Если он расскажет хотя бы одному человеку, это распространится.

Секреты всегда имеют значение.

— Спасибо, — сказала она, одарив меня грустной улыбкой, которая не показала ямочек на щеках. — Уверена, это означает, что мы прощаемся. А не «скоро увидимся». Не «до новой встречи». Это прощание. Точка. Окончательная. Понял?

Когда он кивнул, она протянула ему следопыт.

— Хорошо, — сказала она, неловко махнув рукой, и повернулась, чтобы уйти.

Но через несколько шагов повернулась обратно.

— Ладно, я должна спросить. Кто ты? И, пожалуйста, не говори «инопланетянин».

Киф рассмеялся.

— Ты уверена, что хочешь знать? Правда не будет звучать более правдоподобно.

Она задумалась над этим.

— Ты прав, — сказала она, на этот раз по-настоящему улыбаясь — ямочки на щеках и все такое. — Я не хочу знать.

Глава 37

— Итак, ты выглядишь… промокшим насквозь, — сказал Альвар, когда Киф попытался — и безуспешно — прокрасться обратно в номер незамеченным. — Это потому, что ты все это время стоял под дождем и печально смотрел на пару могил? Или потому, что после этого ты отправился угрюмо гулять под дождем?

— И то, и другое понемногу, — сказал ему Киф, поскольку это было в некотором роде правдой.

Ему придется привыкнуть к полуправде и расплывчатым ответам, если он хочет добиться успеха.

Не то чтобы он никогда раньше ничего не скрывал, но это определенно не было обычной ложью.

Это был огромный секрет, который изменил правила игры.

Даже больше, чем тот факт, что Альвар все еще жив.

И ему придется вечно скрывать этот секрет.

От всех.

Даже от Фостер.

Мысль о том, сколько лжи ему придется ей рассказать, заставила его почувствовать себя так, словно он проглотил целую корзину личинок.

Но это был единственный способ защитить Элеонору.

Честно говоря, это был единственный способ защитить всех.

Что бы ни обнаружил Итан Бенедикт Райт II, оно было настолько ужасающим и опасным, что он пожертвовал всем, включая свою жизнь, чтобы скрыть это. На самом деле, Киф гадал, не убрал ли он статус «доктора» из своих некрологов — и со своего надгробия — в качестве последнего, отчаянного способа сказать: «Пожалуйста, забудьте, кем я был на самом деле, и не спрашивайте, над чем я работал!»

Киф не сомневался, что его мама пойдет на все, чтобы заполучить это исследование.

Кто знает? Возможно, именно поэтому она так старалась заставить Кифа винить себя в смерти Итана и Элеоноры.

Возможно, она надеялась, что он обнаружит что-то полезное в своем стремлении к искуплению.

Если таков был ее план… он сработал.

Очевидно, Элеонора что-то знала.

Так что, если его мама узнает, что девушка жива, она устроит новый террор, пока не выследит Элеонору и не выяснит, что та скрывает.

Кто знает, сколько людей пострадает в процессе?

Киф не мог этого допустить.

Ему просто нужна была надежная стратегия сохранения тайны, иначе он никогда не сможет уследить за таким количеством лжи. Его история должна была звучать гладко и последовательно… и ему нужно было начать рассказывать ее сейчас, чтобы он мог отточить каждую деталь. Иначе его очень умные, очень наблюдательные друзья когда-нибудь докопаются до истины.

И он надеялся, что, если посидит на своей счастливой скамейке в парке рядом со своим маленьким приятелем лисенком, его снова посетит вдохновение.

Но легкий дождик превратился в проливной дождь, и его дождевик ничем не мог помочь.

— Хочешь о чем-нибудь поговорить? — спросил Альвар, напомнив Кифу, что он все еще стоит в гостиной, и с него капает на пол.

— Может быть, позже, — сказал ему Киф. — Прямо сейчас мне нужно принять душ.

— В самом деле? Такое впечатление, что ты уже принял один.

— Ха-ха, но это напомнило мне: куда мы ни отправимся в следующий раз, давай пойдем куда-нибудь в солнечное место, но не в Австралию.

Альвар ухмыльнулся.

— Все еще не простил им падающих мишек, да?

— Больше похоже на гигантского паука. Клянусь, я до сих пор чувствую, как эта тварь ползет по мне.

Он вздрогнул и замахал руками.

Альвар рассмеялся.

— Ладно, пока обойдемся без Австралии. Когда-нибудь я все равно попробую Тим Тэм. А пока, ты хоть немного приблизился к пониманию того, куда мы направляемся? Потому что, если ты все еще сомневаешься, у меня есть гораздо больше информации о международных сортах блинов, которая, возможно, поможет тебе сузить выбор. Я также подумал, что, возможно, нам стоит потратить день или два на посещение нескольких разных мест, прежде чем мы остановимся на одном. Попробовать блюда. Посмотреть отели. Насладиться музыкой и искусством. Не то чтобы мы очень торопились, верно?

— Я не знаю, — пробормотал Киф.

Чем скорее он уберется из Лондона, тем легче будет притвориться, что Элеоноры где-то там нет. Он сомневался, что сможет увидеть кого-нибудь с рыжими волосами, не подумав: «О НЕТ, ЭТО ОНА!»

— Серьезно, Киф. Ты в порядке? — спросил Альвар, давая понять, что ему нужно научиться вести себя как обычно.

Он попытался придумать какое-нибудь оправдание своему нынешнему настроению, но потом понял, что ему не нужно придумывать большую и запутанную историю для прикрытия.

Ему просто нужно было снова стать тем парнем, который зашел в тот переулок, проведя некоторое время, разглядывая могилы, за которые он чувствовал ответственность, вместо того, чтобы быть парнем, который ушел после того, как на него набросилась мертвая девушка.

— Это было тяжело, — сказал он Альвару. — Но… я рад, что пошел.

— В чем-то разобрался? — спросил Альвар.

— Думаю, посмотрим.

Он направился в ванную и нырнул под душ… и, стоя под струями теплого пара, понял, что ему действительно нужна перезагрузка.

Способ перекалибровать свою жизнь на ту, что была до Элеоноры.

Физически.

Мысленно.

Эмоционально.

И это не должно было быть слишком сложно, поскольку он мог справиться с каждой областью индивидуально.

На самом деле, он начал с физического осмотра, как только вытерся и переоделся в свою любимую голубую фланелевую пижаму. Ему просто нужно было убедиться, что Элеонора не оставила ему синяков, и проверить свою одежду на наличие странных пятен от катания по грязному переулку.

Но потом вспомнил, что ему также нужно привести в порядок свой дневник, так как кто-нибудь мог заметить пропажу страниц, хотя следы от вырванных листов были довольно чистыми.

Спустя полчаса утомительной обрезки он был очень горд тем, каким нетронутым выглядел переплет.

Но ему также нужно было заменить рисунок с могилами.

Он знал, что Элеонора не хотела, чтобы кто-нибудь его увидел, но когда-нибудь ему придется рассказать Фостер, что он был на том кладбище, и она хотела бы, чтобы у него был набросок воспоминаний.

Поэтому он достал цветные карандаши и принялся за работу — нарисовал надгробия меньшего размера, чем в первый раз, и показал более захламленное кладбище. Надеясь, что так будет труднее узнать могилы, если кто-нибудь когда-нибудь туда зайдет. И он ограничился большей частью деталей, упомянув о незабудках, которые принес с собой.

Он также начал работать над ментальной составляющей своей перезагрузки, когда делал наброски, представляя, как показывает рисунок Фостер и пытается придумать, что бы сказать.

Он скажет ей, что принес цветы, чтобы положить их к надгробиям, и, вероятно, обсудит, насколько странной была эта традиция.

Может быть, он также расскажет ей о садовнике, чтобы дать понять, что он был первым человеком, посетившим эти могилы. Тогда они все еще могли бы говорить о том, какой стратегической стратегией руководствовалась его мама, когда выбирала Итана, выбирая человека, по которому никто не будет скучать.

Он мог бы даже показать ей рисунок Британской библиотеки и сообщить, что побывал там, и это не вызвало у него никаких воспоминаний.

Чем меньше он редактировал правду, тем легче было сохранить последовательность изложения.

Но более серьезной проблемой должна была стать эмоциональная составляющая перезагрузки, поскольку известие о том, что Элеонора все еще жива, изменило его отношение практически ко всему.

Так много времени в Лондоне он потратил на поиски двери, которая больше не была зеленой, и на попытки вызвать в памяти несуществующее воспоминание о том, что было внутри письма. И ему нужно было убедиться, что, когда он будет рассказывать об этих заданиях, он будет похож на Кифа, который не знал, что никогда не открывал конверт, и на Кифа, который не слышал, как Элеонора сказала ему, что не винит его в случившемся.

Ему нужно было казаться грустным, разочарованным, сомневающимся в себе, немного отчаявшимся и более чем сломленным — что не должно было быть трудно, поскольку он все еще испытывал все эти эмоции.

Он просто испытывал их по разным причинам.

Он ненавидел то, что Элеонора была там совсем одна, прячась от его мамы.

Ненавидел то, что ему приходилось лгать всем, чтобы защитить ее.

Ненавидел то, что у него не было ни малейшего представления о том, над чем работал Итан, поскольку он был уверен, что это как-то связано со Стелларлун.

Элеонора сказала, что ее отец упоминал что-то о геологии в те последние дни… а разве геология не была наукой, изучающей горные породы?

Киф не понимал, как это может быть совпадением.

И все же из всех этих фрагментов по-прежнему не складывалось ничего полезного.

Так что хитрость заключалась в том, чтобы сопоставить все эти искренние чувства с фактами, которые когда-то были правдой, но теперь немного устарели, а затем поделиться только устаревшей версией истории.

Это определенно повредит его мозгу.

Но Киф был уверен, что справится с этим.

Ему просто нужно было попрактиковаться.

Прокручивая в голове эти истории снова и снова.

И ему нужно будет сделать то же самое, когда придет время скрыть тот факт, что он столкнулся с Альваром.

— Ты там в порядке? — спросил Альвар, просовывая голову в дверной проем. — Я думал, ты вернешься, чтобы обсудить возможные города.

— Извини, — сказал Киф, откладывая цветные карандаши. — Я хотел убедиться, что записал свои воспоминания.

Альвар кивнул.

— И полагаю, ты все еще не хочешь говорить об этом?

— Пока нет.

Только после того, как он отрепетирует это еще несколько раз.

— Хорошо, тогда я, пожалуй, пойду немного посплю, — сказал ему Альвар. — Уже довольно поздно. А завтра будет важный день, не так ли? Нужно много собирать и планировать. Может быть, даже совершить небольшую поездку в город, о котором я собирался тебе рассказать. Я приберегу большую часть рекламной кампании на утро. Но скажу всего два слова: блинчики с чуррос.

Киф рассмеялся, когда Альвар изобразил, как роняет микрофон.

— Да ладно, ты же знаешь, что нам нужно это попробовать, — настаивал Альвар. — Это не значит, что мы должны переезжать туда. Просто побаловать себя вкусным завтраком! Ты заслужил это после тяжелого дня.

— Возможно, — сказал Киф, размышляя, правильно ли он поступил, согласившись взять Альвара с собой.

Теперь, когда ему было что скрывать, все становилось еще сложнее.

Но… возможно, это будет хорошей практикой.

В любом случае, это происходило.

Так что ему, вероятно, следует попытаться немного отдохнуть.

Он забрался в постель и закрыл глаза, но его мозг продолжал работать, работать, работать.

А дождь все стучал, стучал, стучал… или, подождите.

Это дождь?

Он прислушался внимательнее и…

Нет, это был стук в дверь.

Он встал и надел тапочки, предполагая, что Альвар заказал свежие полотенца или доставку еды и напитков в номер, или что-то в этом роде.

Но когда открыл дверь, то не обнаружил никого из персонала отеля.

Его глаза расширились настолько, насколько это было возможно, когда он уставился на три насквозь промокшие фигуры.

Какая-то часть его мозга узнавала всех троих, но его взгляд был прикован к девушке в центре, которая наблюдала за ним нервными карими глазами.

Его губы изогнулись в ухмылке, когда он прошептал:

— Фостер?

Глава 38

ФОСТЕР ЗДЕСЬ!

Киф не был уверен, как ему радоваться — танцевать или прятаться, но прежде чем он успел решить, Фостер бросилась на него — и после подката Элеоноры Киф был готов к тому, что его врежут в стену.

Вместо этого, это оказалось самым потрясающим розыгрышем из всех розыгрышей!

Кифа даже не волновало, что ее одежда и волосы промокли насквозь, и что ему пришлось обнять ее в ответ, не касаясь руками, на случай, если он не сможет контролировать свои способности так, как ему хотелось бы.

Все, что имело значение, это то, что ФОСТЕР ЗДЕСЬ!

И она, казалось, действительно была рада его видеть!

Он не мог сказать наверняка, потому что его собственные эмоции затмевали все, но то, что она продолжала обнимать, показалось ему хорошим знаком.

Часть его готова была стоять так вечно, но его чуть более практичная сторона заставила воспользоваться моментом и сказать:

— Эм… не то чтобы я не рад тебя видеть, Фостер, но… как ты меня нашла? Все в порядке? И еще: в какой-то момент мне понадобится подышать.

Она опустила руки и отшатнулась с восхитительно ярко-красными щеками.

— Прости!

— Не за что извиняться, — заверил ее Киф, кашляя, чтобы отдышаться, включил свет и отступил в сторону, пропуская ее внутрь. — У меня было чувство, что ты придушишь меня, если я когда-нибудь увижу тебя снова.

Это была совершенно неподходящая шутка.

Ее улыбка погасла, и она отвернулась, теребя свой плащ.

— Ты действительно не планировал возвращаться, не так ли?

Киф знал, что ему нужно все исправить, но было трудно придумать, что сказать, потому что… он все еще не мог понять, что чувствует она.

Даже когда попытался прочесть ее эмоции, все, что он мог уловить, была странная тупая боль.

— Я думал, я это объяснил, — пробормотал он, стараясь не волноваться, что с его эмпатией что-то не так. — Я не хочу оставаться в стороне. Просто для меня небезопасно находиться в Затерянных городах, между моей мамой и… всем остальным.

— Но, похоже, теперь ты можешь разговаривать, не отдавая команд, — это большой прогресс, — напомнил ему новый голос.

Киф подпрыгнул, хотя не должен был испугаться.

Он прекрасно видел, что Фостер была не одна, когда открывал дверь.

Он просто так увлекся всеми этими объятиями, что совсем забыл: рядом был Декс!

Как и Мальчик-Челка, что казалось странным выбором для поисковой группы Кифа Сенсена, но он мог подумать об этом позже, потому что он также помнил, что Альвар был в соседней комнате, и было бы очень, очень, очень, очень плохо, если бы кто-нибудь тоже понял это.

Будем надеяться, что Альвар достаточно умен, чтобы оставаться незамеченным.

Тем временем Кифу казалось, что все ждут, что он что-нибудь скажет.

Точно!

Он не ответил Дексу!

— Это не такой большой прогресс, как ты думаешь, — сказал он, понимая, что также не может читать эмоции Декса, поэтому понятия не имел, был ли Декс все так же расстроен, как во время их последнего разговора. — К тому же, есть еще кое-что другое, понимаешь? — добавил он, чтобы, по крайней мере, признать странность отношений между ними.

— Я знаю, — встряла Фостер, не сводя с него пристального взгляда. — Обо всем.

У Кифа пересохло во рту.

— Декс рассказал тебе?

— Она о многом догадалась, — объяснил Декс. — И я никому больше не рассказывал.

Киф хмуро посмотрел на Мальчика-Челку.

Тэм пожал плечами.

— Я очень хорошо отношусь к тому, что ничего не знаю. Не стесняйся хранить все свои секреты при себе.

— Договорились! — сказал Киф, прежде чем повернуться к Дексу, желая убедиться, что с ним все в порядке. — Эм… кстати, как поживает твоя семья?

— Вроде так же. — Декс снова взглянул на Мальчика-Челку, и тот, наконец, понял намек и отошел к окнам в дальнем конце комнаты. Но Декс все равно понизил голос, когда сказал Кифу: — Ты же знаешь, что в случившемся нет твоей вины, верно? У меня было много времени, чтобы подумать об этом, и я понял… ты ничего не изменил. Все именно так, как и должно было быть всегда.

Кифу захотелось ухватиться за эти слова и обнять их.

Но он не был уверен, что это правда, теперь, когда знал, что может вызывать способности.

— Да, но…

— Нет, — перебил Декс. — Никаких «но». Я не говорю, что тебе больше не нужно учиться контролировать эту способность, и чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше. Но не думаю, что тебе нужно прятаться.

— Тем более, что ты уже добился значительного прогресса в управлении своим голосом, — добавила Фостер. — Если ты можешь делать это, я уверена, что ты сможешь контролировать и другие свои способности.

Киф провел рукой по волосам, жалея, что не может разделить ее уверенность.

Но он начал беспокоиться, что все эти визуализационные штучки, которыми он занимался, ухудшили его способности, а не улучшили их.

Будто… он видел милую складочку между ее бровями, но не мог понять, говорит ли это складочка «я серьезно!» или складочка «я действительно в стрессе!» или складочка «Как мне удается выглядеть такой милой, когда я волнуюсь?».

Он вздохнул.

— Просто… трудно сказать, действительно ли я контролирую все эти командирские штучки, или мне только кажется, что я это делаю, потому что…

— Потому что что? — настаивала Софи.

— Я не знаю.

Он пытался придумать убедительное объяснение, но его мозг был слишком занят, выкрикивая миллион НЕЛЬЗЯ.

Не упоминай, что ты можешь исцелять способности.

Не упоминай Альвара.

Определенно, не упоминайте ничего об Элеоноре.

Так что же он мог сказать?

— Может быть, мой мозг инстинктивно понимает, что управлять людьми было бы кошмаром, — выпалил он, а потом захотел ударить себя, потому что это было неправдой!

Но слова уже были сказаны, так что лучшее, что он мог сделать, это просто сменить тему.

— Клянусь, чем дольше я здесь нахожусь, тем меньше смысла теряю в их мире. Ты знаешь, что у них есть блюдо под названием «пузырьки и писк», и в нем нет ни пузырьков, ни писка? И даже не рассказывай мне о том, как они его украшают. — Он обвел рукой комнату. — Зачем столько цветов? Вазы с ними. Картины с ними. Резные фигурки с ними. Даже на подушках, занавесках и стеганых одеялах они изображены. Думаю, люди, возможно, больше помешаны на цветах, чем эльфы на блестках.

Он серьезно говорил о декоре?

Видимо, после того, Фостер сказала ему:

— Большинство мест так не украшены. Что напомнило мне… как ты смог позволить себе остановиться здесь?

Киф попытался придумать, как лучше это объяснить, но потом понял, что ему, вероятно, следует придерживаться той же истории, которую он рассказал Альвару, поскольку Альвар наверняка подслушивал.

— Технически, за это платит дорогая мамочка, — сказал он, добавив ухмылку, чтобы убедить в этом. — Перед отъездом я покопался в ее шкатулке с драгоценностями в Кэндлшейде, и оказалось, что вещи, которые я взял, стоят кучу человеческих денег.

К счастью, все они выглядели впечатленными, но затем Фостер пришлось проявить логику и начать задавать вопросы типа:

— Как ты узнал, где все продать? И разве отели не требуют предъявления какого-либо удостоверения личности, прежде чем заселять в номер, особенно в такой номер, как этот?

— Было много проб и ошибок, — сказал Киф, пытаясь перевести разговор в другое русло. — У меня ушло несколько дней на то, чтобы безостановочно скакать по свету, чтобы найти в следопыте ту грань, которая привела меня в Лондон. А потом я просто побродил вокруг, пытаясь понять, как все это работает, и понял, что все дело в том, кого ты знаешь. Задавай правильные вопросы, заводи правильных друзей…

— Друзей? — перебила его Фостер. — У тебя здесь есть друзья?

Отлично, почему он это сказал?

Теперь Декс выглядел очень заинтересованным, а Фостер — нет.…

Ей было грустно?

Или, может быть, ей было больно.

Все, что он знал наверняка, это то, что ничего хорошего из этого не выйдет, если они узнают, что он говорил об Альваре.

Это была именно та оговорка, которой ему нужно было избежать.

— Давай просто скажем, что мне немного помогли, и оставим все как есть, хорошо? — умолял Киф.

Он понимал, что у Фостер все еще оставалось по меньшей мере сто миллионов вопросов, поэтому добавил:

— Обещаю, когда-нибудь я расскажу все о своих приключениях в Стране людей, включая особенно потрясающий анекдот с участием гигантского паука и ужасной пасты под названием «Вежимайт».

По крайней мере, это вызвало у нее улыбку.

И, ого, теперь ему придется поделиться своим унижением… и он мог бы легко рассказать эту историю, не упоминая Альвара.

Ему просто нужно было привыкнуть стратегически подбирать слова.

— Но прямо сейчас, — сказал он, понимая, что было бы безопаснее заставить их говорить больше, тем более что им предстояло кое-что серьезно объяснить! — Я думаю, что был очень терпелив, ожидая, когда вы расскажете мне, почему вы все здесь — насквозь промокшие, посреди ночи — и как вы нашли меня, хотя я действительно хорошо старался оставаться незамеченным. Я также хотел бы знать, как тебе удалось отказаться от Гигантора ради этого маленького приключения, поскольку, я полагаю, это была довольно эпическая борьба.

— Это действительно долгая история, — сказала ему Фостер со слегка самодовольной улыбкой, от которой у него екнуло сердце.

Ему нравилось, когда мисс Ф. гордилась собой.

— Ну, тогда, думаю, хорошо, что в моей комнате есть все эти стулья! — Он обвел рукой зону отдыха. — Внимание: они не такие удобные, какими должны быть. Честно говоря, ничего такого. Чего бы я только не отдал за кровать, сделанную гномами. И, может быть, кусочек мэллоумэлт. О, и несколько бутылок «Молодости»! Человеческая вода ужасна. Не могу решить, какой у нее вкус — ног или грязных камней. Стоит ли нам когда-нибудь провести дегустацию и проголосовать? У меня есть куча бутылок.

— Вообще-то, — сказал Мальчик-Челка, приближаясь к ним, как темная туча, готовая пролить тонну дождя на их веселую беседу, — что нам следует сделать, так это избавиться от твоего трекера.

Киф взглянул на Фостер, надеясь, что она покачает головой и скажет ему:

«Не волнуйся, все не так, как кажется».

Но она побледнела и стала серьезной.

А Декс закатывал рукава.

А Мальчик-Челка наблюдал за ним с чем-то раздражающе похожим на жалость.

— Хм… у меня есть трекер? — сказал он, давая им еще один шанс все отрицать.

Никто из них этого не сделал.

Глава 39

У него был трекер.

Эти слова снова и снова прокручивались в голове Кифа вместе с миллиардом вопросов, таких как…

— Как? И, что более важно, от кого? И еще: Пожалуйста, скажите, что для того, чтобы избавиться от этого, мне не придется стирать с себя кожу! — взмолился Киф.

— Кожу не надо будет убирать, — пообещала Фостер, глядя на него широко раскрытыми нежными глазами, что немного успокоило его панику, пока она не разрушила ее, добавив: — Но Тэм прав… нам следовало начать работать над этим немедленно. Есть идеи, что тебе понадобится, Тэм? Должен ли он лечь, или сесть, или…

— Что сейчас делает этот парень с длинными волосами? — вмешался Киф. — Потому что в последний раз, когда он использовал на мне один из своих маленьких трюков с Тенью, я вроде как чуть не умер и проснулся с кучей новых причудливых способностей… и я не виню тебя за это, — пояснил он, поскольку Тэм на самом деле выглядел немного виноватым.

Киф никогда не был поклонником этого парня, но он понимал, что в тот день у Тэма действительно не было выбора.

— Я же просил тебя сделать это, помнишь? — сказал он, подождал, пока Тэм расслабится, и добавил: — Но это не значит, что я готов повторить процесс.

— Понимаю, — заверил его Тэм, и это прозвучало так, словно он действительно так думал. Он даже откинул челку и посмотрел Кифу в глаза, когда сказал: — Но это будет по-другому. Я ненаправлю на тебя поток теней… я просто вытяну его.

Киф скрестил руки на груди.

— Дааааааааа, видишь ли… На самом деле это звучит ничуть не лучше.

И все стало намного хуже, когда ему пришлось выслушивать очень запутанные объяснения о чем-то, что называется рябью.

Затем Декс начал рассказывать о каком-то особом шпионском устройстве, которое он смастерил, и о том, что в следующий раз ему нужно убедиться, что оно предупредит их о погоде, чтобы они не промокли, но Киф слушал вполуха, потому что его мозг был поглощен тем фактом, что с ним произошло это странное происшествие. Трекер был в нем все то время, пока он думал, что прячется.

— Итак… — сказал Киф, изо всех сил стараясь не нервничать, но чувствовал, что вот-вот сорвется. — Ты хочешь сказать, что Финтан заставил Умбру украсить мою еду жуткими тенями и тронуть мое сердце, а потом моя мама украла его специальный шпионский шар, так что теперь она может найти меня в любое время, когда захочет, и появиться у моей двери, как это сделали вы все?

— Ну, ей пришлось бы ждать до последнего, но… да, — признался Декс.

Киф рассмеялся… каким-то визгливым смехом, в котором не было ничего смешного.

Но…

Очевидно, он мог попасть в засаду в любой день и в любом месте, независимо от того, какие меры предосторожности принял.

И каждый человек, который был рядом с ним, был в опасности.

Включая Элеонору.

— Знаете, — пробормотал он, — иногда я думаю: «Конечно, я нашел все те извращенные способы, которыми моя мама и ее жуткие маленькие приспешники манипулировали моей жизнью». Но НЕТ! Всегда есть еще один забавный сюрприз, который только и ждет, чтобы его обнаружили! Кто-нибудь хочет угадать, что будет в следующий раз? Может быть, в моих глазных яблоках спрятаны световые лучи, которые позволяют ей видеть все, что вижу я! Или, может быть, Технопат Невидимок смастерил что-то вроде крошечного подслушивающего устройства, которое спрятано в одном из моих зубов! Как думаете, они могут слышать, как мы сейчас разговариваем?

— Сомневаюсь, — сказал Декс. — Зубы — неподходящее место для того, чтобы спрятать подслушивающее устройство… ты должен будешь слушать каждый раз, когда кто-то жует, или… — Его голос прервался. — Прости, ты имел в виду это гипотетически, не так ли?

— Самое печальное, — сказал Киф, — что мы, вероятно, должны относиться к этим идеям как к возможностям. Я имею в виду, что в моем сердце спрятан механизм отслеживания теневых волн!

— Это ненадолго, — пообещала Фостер.

Кифу захотелось взять ее за руку, чтобы посмотреть, чувствует ли она хотя бы толику той уверенности, на которую притворялась, но это было бы небезопасно с его способностями.

К тому же он не знал, захочет ли она, чтобы он сделал что-то подобное, прочитав его письмо.

Поэтому он вздохнул и сказал:

— Ну что ж… думаю, чем скорее мы от этого избавимся, тем лучше.

Он начал расстегивать пижамную рубашку.

— Э-э, что ты делаешь? — спросил Мальчик-Челка.

— Ты сказал, что это у меня в груди, верно?

— Да, но если я уже провожу теневой поток через кожу, кости и мышцы, я могу провести его и через ткань, — напомнил ему Тэм.

— Полагаю, это верное замечание, — сказал Киф, опуская руки по швам.

Он пытался убедить себя, что, по крайней мере, не снял рубашку полностью, особенно в присутствии Фостер.

Но его все равно подмывало зарыться в подушки и спрятаться.

— Так… может, мне присесть? Прилечь? Немного потанцевать? — спросил он, надеясь, что шутка скроет хотя бы часть его смущения.

— Возможно, было бы разумнее присесть, — сказал ему Тэм, и Киф плюхнулся на ближайший стул, наконец, рискнув взглянуть на Фостер.

— Нервничать — это нормально, — сказала она ему, потянувшись к его руке, но затем остановилась, а затем уставилась на него, и складка между ее бровями становилась все глубже и глубже.

Он мог сказать, что в ее голове происходило какое-то серьезное эмоциональное потрясение, но он по-прежнему не мог понять, что она чувствовала.

Беспокоилась ли она о нем?

Раздражалась, что она застряла здесь, помогая с этим, когда у нее были гораздо более важные дела?

Или ей просто было неловко из-за его признания?

Что бы это ни было, она была так отвлечена шумом в голове, что совершенно не расслышала вопрос Тэма.

— Ты с нами, Фостер? — поддразнил ее Киф, пытаясь вывести из задумчивости. — Тэм просто спросил, не хочешь ли ты его Усилить.

— Ой! Извини, — она спрятала раскрасневшиеся щеки за мокрыми волосами. — Как ты считаешь, так будет лучше, — сказала она Тэму.

— Возможно, это хорошая идея, — решил он. — Поскольку я не совсем уверен, что делаю.

— Просто, чтобы ты знал, это не делает меня еще более взволнованным, — сказал Киф, надеясь, что это прозвучало как шутка.

Но все это начинало слишком сильно напоминать ему Лоамнор.

— Это будет быстро, — пообещал Тэм. — Я думаю.

Он потянулся к руке Фостер.

— Одну секунду. — Она закрыла глаза и медленно вздохнула, прежде чем кивнуть.

Очевидно, это было все, что ей было нужно, чтобы включить свой усилитель.

— У тебя неплохо получается, — отметил Киф, стараясь не испытывать сильной зависти. — Может быть, научишь меня каким-нибудь своим трюкам, контролирующим способности.

— Конечно, но только если ты захочешь.

Она сказала это, пожав плечами и закатив глаза, и Кифу пришлось сдержаться, чтобы не закричать: «СЕРЬЕЗНО, ЧТО ТЫ СЕЙЧАС ЧУВСТВУЕШЬ?»

Он определенно не был поклонником этой новой эмоциональной неизвестности.

— Готов? — спросила Фостер, беря Тэма за руку, когда тот кивнул.

— Ух ты, — выдохнул Тэм. — Я и забыл, насколько это интенсивно.

— Фостер так влияет на людей, — Киф произнес это с ухмылкой, которая, как он надеялся, скрывала новую волну ревности, захлестнувшую его.

Он не обязательно беспокоился о том, что между Фостер и Челкой что-то есть, но и полностью исключать этого не мог.

По большей части, ему просто хотелось взяться за ее руку — или за чью-либо руку, — не беспокоясь о том, что он может почувствовать или спровоцировать в них что-то.

Но, вероятно, ему следовало бы сосредоточиться на том факте, что Малыш Тэмми издавал этот жуткий шепот, когда использовал свою силу.

Его брови также были сведены вместе, и он сжимал пальцы, будто хватал что-то, что мог видеть только он.

— Ладно. Кажется, я знаю, как освободить тьму, — пробормотал Тэм. — Возможно, ты почувствуешь легкое притяжение.

«Легкое» было явным преуменьшением.

Тэм как-то странно взмахнул рукой, затем отдернул ее назад, словно играя в перетягивание каната, и Киф дернулся вперед, испуганно вскрикнув от боли, пронзившей его ребра.

Крошечный сгусток тьмы вырвался из его груди и завис в нескольких футах перед ним, когда боль медленно утихла.

— Немного грустно, что это даже не входит в пятерку моих самых странных переживаний, — сказал Киф, потирая грудь и щурясь на темное облако.

— Больно? — спросила Фостер.

— Больше нет. Но этот рывок был подобен удару ногой в ребра.

— Извини, — пробормотал Мальчик-Челка. — Я боялся, что, если буду действовать медленно, боль затянется.

— Скорее всего, так и было бы. Все хорошо, спасибо тебе за… э-э-э… не могу придумать, как бы по-другому сказать: «Спасибо, что избавил меня от этого дурацкого трекера», — признался Киф.

Тэм сверкнул одной из своих все еще в основном угрюмых ухмылок.

— Не за что.

— Ты уверен, что собрал все? — спросила Фостер, опередив вопрос Кифа.

Тэм кивнул и приблизил поток теней, позволив ему зависнуть над его ладонями.

— Что ты собираешься с этим делать? — спросил Декс.

— Понятия не имею, — признался Тэм. — Скорее всего, он испарится, если я ослаблю хватку, но есть шанс, что Умбра что-то с ним сделала, и он станет громоздким.

— О-о-о… я знаю! — Киф вскочил и помчался к мусорному ведру, вернувшись с пустой бутылкой из-под воды. — Положи ее туда. Тогда она отправится на переработку, и если трекер все еще работает, это может привести мою маму к большой куче мусора.

— Меня это устраивает, — сказал Тэм, забирая у него бутылку и наполняя ее темным облачком, прежде чем закрыть крышку.

Киф позвонил на стойку регистрации и положил бутылку на дно мусорного ведра, прежде чем оставить ее в холле для уборки.

Затем он плюхнулся обратно на диван, пытаясь сделать вид, что не волнуется, но не мог перестать думать о том, что его мама могла напасть на него в любой день, когда бы захотела.

Это должно было означать, что она ждала какого-то подходящего момента.

И хотя трекер уже исчез, Киф сомневался, что это ее остановит.

У нее всегда был запасной план.

— Тааак, — медленно произнес он, — значит ли это, что вы готовы рассказать мне остальное? И не надо недоуменно хмурить брови, Фостер. Ты рассказала мне о трекере, но, к счастью, не рассказала, как наткнулась на кучу очень специфической информации о ряби, одиннадцатом часе и измененных шпионских шарах. Так расскажи мне, что происходит? Чем сейчас занимается моя дорогая мамочка?

— Честно говоря, мы не уверены, — сказала Фостер, поколебавшись секунду, прежде чем опуститься в кресло напротив него и рассказать о множестве воспоминаний, которые они нашли в тайнике Кенрика.

А также о чем-то под названием Элизиан… и обо всех тупиках, в которые они заходили, пытаясь выяснить, что это такое.

Чем больше она говорила, тем больше Киф не мог решить, чувствовал ли он себя обделенным или впечатленным тем, как усердно все работали.

И когда она поделилась забавной историей о том, как к его отцу вернулось воспоминание, и о возможности третьего шага к Стелларлун, Кифу захотелось уткнуться головой в подушку и кричать, кричать, кричать.

Но времени на жалость не было, потому что Фостер приберегла самое страшное напоследок.

Очевидно, у них была встреча с Невидимками.

И на той встрече Веспера предложила им создать временный союз и объединиться против его мамы, потому что в их же интересах было остановить ее, так что они могли бы с таким же успехом работать вместе.

Киф подождал, пока Фостер закончит объяснять все это безумие.

Затем он вскочил на ноги, борясь с желанием схватить свои вещи и сбежать в самый дальний человеческий город.

Вместо этого он медленно пересек комнату и остановился перед креслом Фостер, жалея, что не может взять ее за руки, но ее плечи были в большей безопасности, так как были прикрыты несколькими слоями ткани.

Он положил руки ей на плечи, издав хлюпающий звук, когда его пальцы погрузились в ее промокшую накидку. И он подождал, пока она посмотрит на него, прежде чем продолжить:

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не согласилась на этот ужасный план. Я знаю, что ты любишь рисковать, но…

— Я не согласилась, — заверила его Фостер. — Мы собираемся найти Элизиан самостоятельно.

Киф кивнул и отступил на шаг, пока она объясняла, что Уайли пытался найти звездный камень, и что она была убеждена, что они смогут видеть сквозь иллюзии.

Затем вмешался Декс, сказав, что у него есть планы по созданию устройства, которое разделяло бы лучи света и помогало им.

Киф дал им закончить, наблюдая, как дождь стекает по одному из окон.

— Мы будем осторожны, — пообещал Фостер. — И как только мы получим этот источник энергии…

Киф повернулся к ней лицом, не в силах больше молчать.

Она говорила о камнях.

Вероятно, о тех самых камнях, которые Итан Бенедикт Райт II погиб, пытаясь защитить.

— Ты должна уничтожить это, Софи! — Киф надеялся, что использование ее настоящего имени докажет, насколько он серьезен. — Я не шучу. Мне нужно, чтобы ты выслушала меня. Если ты действительно найдешь Элизиан и найдешь эти особые светящиеся камни — или что бы это ни было — тебе придется их уничтожить. Иначе все придут за тобой. Совет. Невидимки. Моя мама. Кто знает, может быть, другие виды даже присоединятся к этому. Похоже, тролли определенно это сделают. И ты никак не сможешь защитить его от всего этого. Так что тебе придется его уничтожить. В противном случае ты подвергнешь себя и всех, кто тебе дорог, еще большей опасности, чем когда-либо прежде. И власть, вероятно, все равно окажется не в тех руках.

— Нет, этого не произойдет, — возразила она. — Я спрячу…

— И они начнут причинять боль людям, которых ты любишь, пока ты не скажешь им, где он, — настаивал он, возвращаясь к ней и снова беря за плечи. — Ты знаешь, что я прав.

Она покачала головой, выдерживая его взгляд, и пробормотала:

— Дело в том, что… тебе это может понадобиться.

Так оно и было.

Настоящая причина.

Она была готова пойти на все эти огромные риски… ради него.

Ему пришлось улыбнуться, хотя от этого ему снова захотелось закричать в подушку.

— Я так и знал, что ты это скажешь, — тихо сказал он. — И я ценю это… ты даже не представляешь, как сильно. Никто и никогда не пытался заботиться обо мне так, как это делаешь ты, и… — Он начал было говорить что-то еще, но передумал, сделав глубокий вдох, прежде чем добавить: — Но это больше, чем я, Софи. И это больше, чем ты. Это важнее, чем кто-либо другой. Поэтому мне нужно, чтобы ты пообещала мне, что если ты окажешься где-нибудь рядом с этим источником энергии, ты сделаешь все возможное, чтобы уничтожить его.

— Отлично. Я обещаю.

Она действительно была ужасной лгуньей.

Даже не имея возможности прочесть ее эмоции, Киф мог сказать, что она ни за что не сдержит свое обещание.

А это означало, что пришло время менять планы, хотя у него едва хватило времени все обдумать.

— Очевидно, ты все еще не поняла, что нельзя лгать Эмпату, — сказал он, чувствуя, как его губы растягиваются в улыбке, когда он осознал реальность того, что собирался сделать. — Так что, полагаю, у меня остается только один вариант.

— Подожди, куда ты идешь? — спросила она, когда он направился в свою спальню.

— Забрать свои вещи. Я иду с тобой.

Глава 40

— Ух ты, неужели я действительно это делаю? — спросил Киф, шаря по комнате и торопливо набивая свою новую спортивную сумку всякими маленькими человеческими закусками и сувенирами, которые он накопил, а также дневниками, альбомом для рисования и картами.

Он понизил голос, надеясь, что никто не услышит, как он сомневается в принятом решении, тем более что он не собирался менять свое решение.

Он не мог.

Но, ого, неужели все произошло так быстро!

Пару часов назад он прикидывал, в какой из человеческих городов ему хотелось бы отправиться — именно с Альваром Васкером, а не с кем-либо другим, — и пытался подготовиться к будущему, наполненному множеством неловкой лжи.

И вот теперь…

Фостер была там… вместе с Дексом и Челкой.

У него из груди вырвали какой-то странный трекер теней, потому что его мама всегда могла опуститься до нового уровня жути.

И он направлялся обратно в Затерянные города.

Не то чтобы он не доверял своим друзьям или думал, что они не справятся с этим ужасающим новым проектом без его помощи.

Честно говоря, им, вероятно, было бы лучше без него.

Но… ему нужно было убедиться, что они не пойдут на огромный, ненужный риск, пытаясь его вылечить.

Даже если бы существовал третий шаг к Стелларлун.

Даже если без этого его способности никогда бы не заработали должным образом.

Ничто из этого не стоило тех кошмаров, которые могли бы случиться, если бы этот ужасный новый источник энергии попал не в те руки.

И поскольку он больше всего пострадал бы от его разрушения, именно он должен был его уничтожить.

Он просто жалел, что у него не было больше времени, чтобы тщательно продумать формулировки, которые ему понадобятся, чтобы защитить все свои новые страшные секреты, особенно учитывая все те ошибки, которые он уже допустил.

И он хотел бы, чтобы у него был какой-то четкий контроль над своими новыми способностями.

Он также пожалел, что у него нет какой-нибудь эльфийской одежды, чтобы переодеться, но он оставил тунику и штаны, которые были на нем, когда убегал, в хижине отца, так как они были мокрыми и грязными после крушения лодки с водопадом.

Так что, очевидно, он вернется в Затерянные города в темных джинсах и своей любимой синей толстовке с капюшоном.

Но если честно? Это действительно было похоже на правду.

Небольшое доказательство того, что он уже не тот парень, каким был, когда сбежал.

В конце концов, он больше не был так напуган.

Он также научился нескольким трюкам.

И… у него было гораздо больше секретов, и скрывать их было одной из самых сложных задач, которые ему когда-либо приходилось делать.

Возможно, именно поэтому он упаковал остальную свою человеческую одежду, на случай, если она ему понадобится.

Наверное, для всех было бы безопаснее, если бы он задержался здесь только на то время, чтобы уничтожить источник энергии, а затем исчез… по крайней мере, до тех пор, пока не настанет время для окончательного выяснения отношений с дорогой мамочкой.

И тогда ему не придется все время лгать.

Но…

Он был уверен, что никто не простит ему, если он снова сбежит.

На самом деле, было не совсем ясно, простили ли его за побег в этот раз.

Киф был на тысячу процентов не в восторге от того, что не мог читать эмоции Фостер, особенно после того, как выяснилось, что она на самом деле довольно хорошо умела скрывать свои чувства.

Он всегда думал, что сможет прочесть все ее внутренние переживания, изучая маленькие морщинки вокруг глаз и на лбу, но, как оказалось, он полагался на бомбардировку чувствами Фостер гораздо больше, чем предполагал.

Или… она сейчас очень усердно работала, чтобы держать свои эмоции под контролем.

И если это то, что происходило, то это не было хорошей новостью для его нежного, полного надежд сердца.

Она точно знала, что он чувствовал… больше не будет Великого Забвения Фостер.

Так что, если она пыталась скрыть, это, вероятно, означало, что они были в разных местах.

И это было прекрасно.

Он всегда знал, что она заслуживает гораздо лучшего.

Но, ого, как же это было больно.

Киф опустился на кровать, уставившись на крошечного плюшевого эльфа, которого он ей купил, и размышляя, стоит ли вообще брать его с собой.

— Просто возьми его, — сказал ему бестелесный голос Альвара с другого конца комнаты. — Ей понравится.

Киф едва удержался, чтобы не вскрикнуть.

— Э-э, как долго ты здесь пробыл? — прошептал-прошипел он.

— Достаточно долго, чтобы увидеть, как все происходит, — сказал Альвар, когда, мигнув, появился у окна. — И я подумал, что ты убеждаешь себя, что тебе не стоит приносить этот очаровательный подарок, потому что думаешь, что ей будет лучше с моим братом или что-то в этом роде. Поэтому я подумал, что, возможно, сейчас самое подходящее время появиться и сказать: «Нет! Фитц — эгоистичный сноб с ужасным характером, и он никогда не будет относиться к ней так, как она того заслуживает».

— Ты просто ненавидишь своего брата.

— Да, но также совершенно очевидно, что с тобой она была бы намного счастливее. И знаешь что? — Он на цыпочках пересек комнату и прошептал: — Она тоже начинает это понимать.

Киф отвернулся, проверяя, закрыта ли дверь в спальню, и обрадовался, услышав, как в гостиной работает телевизор, и кто-то хихикает. Он надеялся, это означало, что никто не подслушивает.

Альвар, должно быть, понял его беспокойство, потому что снова исчез.

Но он не уходил.

— Я видел, как она крепко обняла тебя, — прошептал его голос. — И все эти хитрые взгляды, которые она бросала украдкой, когда думала, что никто не видит. Вы оба неуверенны в себе и не умеете ладить друг с другом, так что вам, вероятно, потребуется немного больше времени, чтобы прийти в себя. Но не сдавайся! Я гарантирую, что команда Сокифа одержит победу.

— О, пожалуйста, — пробормотал Киф, ненавидя себя за то, что почувствовал, как краснеют его щеки, когда Альвар начал причмокивать.

Он снова взглянул на дверь.

Затем засунул плюшевого эльфа в свою спортивную сумку.

— Хорошо, — Альвар пару раз кашлянул, прежде чем сказал: — Итак… важная ночь для тебя.

— Да… — Киф теребил молнию на своей толстовке. — Я так понимаю, ты все слышал?

— Да. Подумал, что, наверное, мне следует убедиться, что они здесь не для того, чтобы схватить меня и затащить в эльфийскую тюрьму.

— Я бы им не позволил, — пообещал Киф. — Я имею в виду, они здесь не для этого. Но… если бы это было так, я бы позаботился о том, чтобы ты ушел. Я также не собираюсь рассказывать им — или кому-либо еще — что видел тебя, или что ты жив.

— Наверное, это разумно, поскольку я уверен, что они не обрадовались бы, узнав, сколько времени мы проводим вместе.

— Они бы не обрадовались, — согласился Киф. — Но… они были бы неправы. И чего бы это ни стоило… Я рад, что мы встретились.

Альвар появился ровно настолько, чтобы широко улыбнуться.

— Посмотри на это. Я прошел твой маленький тест.

— Прошел, — признался Киф. — Ты определенно доказал, что заслуживаешь нормальной жизни. Просто не забывай, что все мы хороши — или плохи — в зависимости от нашего следующего решения. Я доверяю тебе. Не заставляй меня сожалеть об этом.

— Это твой способ сказать мне, что ты будешь присматривать за мной? Ну, знаешь, после того, как окончательно бросишь меня?

— Я…

— Расслабься, — голос Альвара донесся от окон, будто он отошел посмотреть на дождь. — Я знал, что рано или поздно ты вернешься. Я просто с нетерпением ждал возможности угостить тебя еще несколькими блинчиками, прежде чем ты уедешь, особенно блинчиками с чуррос. Будет очень жаль их упустить.

— Да, — Кифу пришлось согласиться.

— Но… я понимаю, ладно? Ты должен быть со своей девушкой. И со своими друзьями. И надеюсь, ты заставишь свою маму заплатить за то, что она засунула тебе в грудь странный теневой датчик слежения. — Он мигнул, прежде чем вернуться в поле зрения, и добавил: — Кстати, я не знал об этом. На случай, если тебе интересно.

— Я понял, — тихо сказал Киф. — Иначе ты бы не крутился рядом со мной.

— Я бы этого не делал. На самом деле, моей первой мыслью, когда я увидел, как из тебя просачивается тьма, было «Убери эту штуку от меня подальше!». Хотя твоя мама явно чего-то ждет. — Он снова исчез, прежде чем сказать: — Ты прав, что решил вернуться и попытаться выяснить, что ей нужно, и, надеюсь, взять все под контроль до того, как она сможет это сделать. Я также не мог не заметить, что моя маленькая подсказка «камни» больше не выглядит такой бессмысленной.

— Это не так. Предоставь самой дорогой мамочке придумывать самые странные планы на свете. Хотя, возможно, именно поэтому она и выигрывает.

— У нее было немало побед. Но ты можешь победить ее, Киф. Ты должен в это поверить. Ты сильнее и умнее, у тебя гораздо лучшие союзники и волосы намного лучше.

— Именно волосы на самом деле определяют победу, не так ли? — согласился Киф.

— Безусловно.

Улыбка Кифа угасла.

— Но… а как насчет тебя?

— Я не могу пойти с тобой, — сразу же сказал Альвар.

— Да, я знаю. Я не собирался спрашивать. Я могу отвезти тебя обратно в твой город, если хочешь, но мне придется подождать до позднего вечера, иначе они узнают, что я куда-то прыгнул, потому что я снова появлюсь у башни с часами. Уверен, что смогу улизнуть после того, как все лягут спать, если ты этого захочешь.

Альвар мигнул и вернулся в поле зрения.

— Думаю, это могло бы сработать. Но я, вообще-то, подумал, что мог бы попробовать путешествовать на этих человеческих поездах, теперь, когда я могу исчезать, и мне не нужно беспокоиться о наличии паспорта. Может быть, я совершу… кругосветное путешествие! Знаешь, сосредоточься на важных вещах.

Это на самом деле звучало потрясающе… и гораздо веселее, чем все, что собирался заниматься Киф.

Но… это было не ради веселья.

По крайней мере, не для него.

— Эй, сэр, с серьезным лицом, — сказал Альвар, — я знаю, ты будешь скучать по мне…

— Да, — вмешался Киф. — Поверь, я потрясен этим больше, чем кто-либо другой. Но прощаться как-то странно. Особенно учитывая, что у меня нет возможности найти тебя снова.

Альвар пожал плечами.

— Не знаю. Мы оба, кажется, проводим много времени в библиотеках. Это было бы неплохим местом, чтобы узнать, не нужны ли тебе рекомендации по перекусу. Или, может быть, ты захочешь сводить меня за выпивкой, которую ты мне должен. Особенно, если библиотека находится в городе, известном своими потрясающими блинчиками.

Киф ухмыльнулся.

— Приятно слышать.

Он снова взглянул на дверь.

— Тебе, наверное, пора уходить, — сказал Альвар, проследив за его взглядом. — Они могут начать удивляться, почему тебе потребовалось так много времени, чтобы запихнуть какие-то вещи в спортивную сумку.

— Верно. — Киф упаковал мамины драгоценности, но на всякий случай оставил пару самых крупных и блестящих украшений для Альвара.

Он также оставил ему оставшуюся наличность.

— О, и я не собираюсь выписываться из этого номера, — сказал ему Киф. — У них есть моя карточка, так что ты сможешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Заказывай все, что захочешь.

Альвар ухмыльнулся.

— Я уже планировал это, но чувствую, что должен отблагодарить тебя за твою щедрость. Как насчет того, чтобы я дал тебе последний блестящий совет, прежде чем ты начнешь изображать героя?

— Ты ведь собираешься это сделать, хочу я того или нет, верно? — спросил Киф.

— Еще бы, — согласился Альвар. — Мне подождать, пока ты достанешь свой альбом для рисования, чтобы ты мог это записать?

Киф закатил глаза.

— Думаю, я смогу запомнить.

— Будем надеяться. — Он выдержал пристальный взгляд Кифа и сказал: — Перестань сомневаться в себе. Ты сможешь справиться со всем, что может обрушиться на тебя.

— Думаю, мы еще посмотрим.

— Серьезно, Киф. У тебя все получится. Ты просто должен поверить.

Он снова исчез, и что-то в его взгляде подсказало Кифу, что это был последний раз, когда он его видел… по крайней мере, на данный момент.

Только время покажет, изменится ли это.

Тем временем Киф перекинул свою спортивную сумку через плечо.

— Думаю… Наконец-то я готов.

Для чего, он не был уверен.

Но в этом-то и был смысл, не так ли?

Он в последний раз оглядел свою причудливую человеческую спальню, прежде чем направился к двери и сказал:

— Хорошо. Давайте сделаем это!

И СНОВА ЗДРАВСТВУЙТЕ, ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!

Я не уверена, вернулись ли вы сюда потому, что были хорошими маленькими последователями правил, которые начали с первой страницы и теперь сопровождают Кифа во всех его человеческих приключениях (и узнали некоторые из его огромных секретов!), или же вы сразу перешли к концу, потому что вам не терпелось прочитать, добравшись до этой сцены.

В любом случае…

ДА, КОГДА ВЫ ПЕРЕВЕРНЕТЕ СТРАНИЦУ, ВЫ НАЙДЕТЕ ПЕРЕСКАЗ 42-Й ГЛАВЫ «СТЕЛЛАРЛУН» ИЗ КНИГИ КИФА «ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА»!

(И если вы не знаете, почему это так увлекательно, возможно, вам захочется закончить чтение ПРЯМО ЗДЕСЬ, потому что, знаете ли… СПОЙЛЕРЫ!)

Как только я решила написать «Разрушенного», я сразу поняла, что одной из самых бурных реакций фанатов будет что-то вроде: «Ура, мы собираемся прочитать ЭТУ СЦЕНУ, рассказанную Кифом!!!» Но я также знала, что Кифу на самом деле нужно было рассказать только «свою» историю с того момента, как он сбежал (в конце «Открытое»), и до того момента, когда Софи, Декс и Тэм прибыли за ним в Лондон. Все, что он делал после этого, было описано в остальной части «Стелларлун» (и, конечно же, история будет продолжена в десятой книге…).

Поэтому я написала «Разрушенного» так, как это было необходимо, потому что я всегда в первую очередь доверяю истории, но потом мне пришлось добавить эту специальную бонусную главу в конце, потому что я слишком сильно люблю вас всех, чтобы разочаровывать.

Итак, не мудрствуя лукаво, я дарю вам щедрую порцию СОКИФА!!!

Приятного чтения!

(И обморока!)

целую и обнимаю

ВСЁ

— Привет, Блестящая Задница.… можно задать тебе вопрос? — спросил Киф, вглядываясь в жуткую черную пустоту.

Он ненавидел пустоту… и не только потому, что однажды чуть не угодил в нее.

Там было слишком тихо.

Слишком пусто.

Слишком… одиноко… и он уже достаточно боролся с этим чувством.

Возможно, это было из-за того, что ему приходилось хранить так много секретов о своем пребывании в Стране людей, поэтому он всегда лгал, уходил от вопросов или разговоров.

Или, может быть, это было потому, что его способности, казалось, становились все хуже, а не лучше.

Или, может быть, это было потому, что все его друзья были заняты воспоминаниями без него и казались другими теперь, когда он вернулся.

Что бы это ни было, он просто чувствовал… нескоординированность.

Вероятно, именно поэтому он теперь обращался за советом к чрезмерно заботливой маме Аликорн и спрашивал:

— В последнее время Фостер не кажется тебе другой?

СОФИ! СОФИ! СОФИ!

Киф вздохнул.

— Да… я так и думал, что ты это скажешь.

Разговорные способности Силвени не обязательно были самыми выдающимися.

— Я не знаю, — пробормотал он, не уверенный, говорил ли он в этот момент сам с собой или с Силвени. — Возможно, это просто потому, что я сейчас не могу по-настоящему понять ее эмоции… что, кстати, хуже всего, но… мне кажется, что она избегает меня. Я почти не видел ее последние несколько дней, а в те редкие моменты, когда я это делал, она была очень тихой и беспокойной, и эта милая складочка между ее бровями, кажется, никогда не исчезнет. И я не думаю, что она такая с кем-то еще. Я думаю, дело только во мне.

КИФ! КИФ! КИФ!

— Это твой способ сказать мне, что ты согласна, что дело только во мне?

КИФ! КИФ! КИФ!

Киф воспринял это как согласие.

И он не должен был удивляться.

Он был уверен, что даже знал, почему Фостер будет чувствовать себя неловко рядом с ним…

Они никогда не говорили о его письме.

Он думал о том, чтобы поднять эту тему, по меньшей мере, миллион раз, но…

Ему казалось, что он не должен начинать этот разговор.

В конце концов, он уже сделал свое неловкое признание.

Разве ее молчание не было… своего рода ответом?

И не будет ли заставлять ее говорить об этом просто бесцеремонно и грубо?

Или он был слабаком и искал оправдания, чтобы не дать последним крупицам своей надежды утонуть в пучине печали?

ГОВОРИ! ГОВОРИ! ГОВОРИ! сказала ему Силвени, заставив Кифа задуматься, смогла ли она расслышать, о чем он думает. СОФИ! КИФ! ГОВОРИ!

— Возможно, — сказал Киф, надеясь, что это заглушит бурные разговоры.

Но Силвени продолжал повторять за СОФИ! КИФ! ГОВОРИ! когда она расколола пустоту и телепортировала их обратно в Хэйвенфилд, где знакомая белокурая фигура, по счастливой случайности, ждала его под раскачивающимися ветвями дерева Панакес.

СОФИ! СОФИ! СОФИ! ДРУГ! ДРУГ! ДРУГ ДРУГ! услужливо объявила Силвени.

— Все в порядке? — спросил Киф, спрыгивая со спины Силвени и подбегая к ней.

Фостер кивнула, сделав глубокий вдох, прежде чем сказать ему:

— Да, я просто… ждала тебя.

Сердце Кифа сделало несколько сальто назад, а затем упало с глухим стуком, когда она добавила:

— И я уже начала думать, что ты не вернешься.

Он теребил свой плащ, задаваясь вопросом, всегда ли он будет тем Парнем, Который Постоянно Убегает.

— Прости. Я хотел посмотреть, что произойдет, если я попрошу Силвени полетать со мной в пустоте, пока буду говорить голосом моей мамы. Я подумал, что, может быть, если мне удастся произнести хотя бы пару правильных слов, пока я там, то все, что она скрывала, обрушится на меня.

— Это сработало?

— Не особенно. И, если интересно, пустота никогда не становится более захватывающей. Это просто тьма и еще больше тьмы… и, о, эй, еще больше тьмы! Я уверен, что Мальчику Тэмми это понравилось бы, но, черт возьми, я рад снова увидеть цвет.

Он не удержался и бросил взгляд на ее тунику.

Фостер выглядела потрясающе в любом цвете.

Она выглядела очаровательно даже в тине.

Но было что-то особенное в том, как она выглядела в красном.

Как будто этот цвет существовал только для нее… что, возможно, было самой нелепой глупостью, которая когда-либо приходила ему в голову. Но было трудно не почувствовать себя немного глупым, когда щеки Фостер покраснели, когда она поймала его любующимся ею.

— Знаешь, ты мог бы взять меня с собой, — тихо сказала она, и это заставило его сердце сделать еще пару сальто назад, пока она не добавила: — Или, по крайней мере, оставить мне еще одну записку, сообщающую, куда ты пошел.

Они оба замерли, и мозг Кифа завопил: «БЫСТРЕЕ! ПОШУТИ КАК-НИБУДЬ ПО-СВОЕМУ!»

Но… в конце концов, им нужно было об этом поговорить, не так ли?

Если она, наконец, будет готова, тогда… ему придется смириться.

Он провел рукой по волосам и прикусил нижнюю губу, позволяя ей решать самой.

— Хочешь пойти прогуляться? — спросила она.

Его сердце снова бешено заколотилось, так как он был уверен, что «пойти прогуляться» — это кодовое обозначение «Эй, давай пойдем куда-нибудь в тихое место, чтобы никто не увидел, как ты плачешь».

Но… по крайней мере, тогда у него, наконец, будет ответ.

— Да, хорошо. — «Вот как мы спасем нашу дружбу», — попытался он сказать себе, и Фостер с таким облегчением кивнула, что он подумал, не думает ли она о том же.

Он попытался уловить ее эмоции, когда она вела его на пастбища, но все, что он мог почувствовать, — это беспорядочный, пульсирующий гул.

Определенно, что-то интенсивное и значительное.

Но он не мог перевести это.

— Мы направляемся куда-то конкретно? — спросил он, пытаясь заполнить неловкое молчание.

— Не совсем, — призналась она. — Мне просто нужно двигаться. Я слишком долго торчала на одном месте.

— Мне знакомо это чувство, — пробормотал Киф. — А если у тебя нет на примете какого-то конкретного места, тогда иди за мной… я нашел самое крутое место прошлой ночью после тренировки с Грейди.

Если уж ему придется разбить себе сердце, то можно было бы сделать это где-нибудь со вкусом, верно?

Он повел ее в Рощу, рассказывая о том, на каком из странных деревьев он сейчас спит, и о том, что внутри одного из них есть крошечные светлячки, которые покрывают стены голубыми бликами.

— Звучит потрясающе.

Он, возможно, поверил бы ей, если бы она также не начала чесать руки, будто мысль о комнате, полной жучков, вызывала у нее зуд.

Киф пытался решить, стоит ли ему поддразнить ее по этому поводу, когда ее носок зацепился за край корня, и она врезалась ему в спину, вцепившись в него, как падающий мишка.

— Извини, — сказала она, и ему потребовалась секунда, чтобы осознать…

Она не собиралась его отпускать.

— Ты в порядке? — спросил он. — Подвернула лодыжку?

— Нет. Просто… э-э… пытаюсь сориентироваться.

Ее голос был восхитительно писклявым.

— Это поможет? — спросил он, беря ее за руку и поворачиваясь так, чтобы они шли бок о бок.

Его мозгу потребовалась еще секунда, чтобы осознать, что он натворил, и он затаил дыхание, надеясь, что его не ударит странный поток тепла, который вызовет у нее еще одну способность.

Но единственное тепло, которое он почувствовал, было нежным и успокаивающим.

Тем временем его мозг начал кричать: «А-А-А, МЫ ДЕРЖИМСЯ ЗА РУКИ!»

И так оно и было.

Фостер не отстранялась.

ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ???

— Это так странно, — пробормотала она. — Я так привыкла к тому, что ты чувствуешь то же, что и я. Странно, что ты не спрашиваешь меня об этом постоянно.

— Расскажи мне об этом, — проворчал он.

— Прости, я не хотела…

— Все в порядке, Фостер. Я понимаю, что ты имела в виду. И просто, чтобы ты знала, я все еще могу понять некоторые вещи, особенно от тебя. Уверен, что твои эмоции всегда будут сильнее, чем у всех остальных.

— Правда? — спросила она, улыбнувшись, когда он кивнул.

— Я просто… хотел бы я вернуться к тому, что было раньше, — признался он. — Трудно не видеть всей картины целиком. Из-за этого мне не хочется доверять своим чувствам… если в этом есть смысл.

Она кивнула, и они снова замолчали.

Но на этот раз тишина казалась напряженной.

Как будто между ними возникала какая-то энергия.

И Киф почувствовал, как его сердце забилось быстрее, когда он повел ее к стене из виноградных лоз.

— Вот и мы, — сказал он, отодвигая листья в сторону, словно занавес.

— О, ничего себе, — выдохнула Софи, выходя вслед за ним на поляну и вытягивая шею, чтобы оценить весь эффект.

Киф думал, что эльфы — мастера сверкать, но, очевидно, это звание принадлежало гномам, которые вырастили сотни тонких лиан, покрытых прозрачными мерцающими цветами, чтобы создать мерцающий полог.

Земля была усеяна разноцветными светящимися поганками.

Честно говоря, это было похоже на сказочную страну, о которой люди всегда мечтали.

— Ты знала, что это место существует? — спросил Киф.

— Флори упоминала о нем, но у меня не было возможности отправиться на его поиски. Она пыталась убедить Сандора привести Гризель сюда на свидание, ведь это так романтично.

Они оба снова замерли, и Киф почувствовал прилив эмоций там, где их ладони соприкоснулись.

Это было похоже на страх и сожаление, но в этом не было никакого смысла.

Он уже собирался спросить ее, что случилось, когда она крепче сжала его руку и сказала:

— Я рада, что пришла сюда с тобой. Даже если это была случайность.

Киф судорожно вздохнул.

— Я знаю, ты говорил, что пережил кучу событий после того, как покинул Затерянные города, — добавила она, выпаливая каждое слово все быстрее и быстрее, будто пыталась выдавить их из себя, пока не передумала. — И я уверена, что это, вероятно, включает в себя то, что ты написал мне в своей записке.

Подожди-ка… что?

ОНА ПОДУМАЛА, ЧТО Я ЭТО ИМЕЛ В ВИДУ?

Он хотел сказать ей, как она была неправа, но она все равно продолжила.

— И я знаю, ты сказал, что сейчас не ищешь отношений, и я понимаю это, — тихо добавила она. — Но… мне от этого немного грустно. В основном потому, что это означает, что я упустила свой шанс быть с этим действительно невероятным парнем, который заставляет меня смеяться и всегда находит способ быть рядом, когда я в нем нуждаюсь. И это нормально. Это моя вина, и я не пытаюсь, типа… заставить тебя полюбить меня снова. Я просто подумала, что ты должен знать, почему мне сейчас может быть немного неловко рядом с тобой. Я пытаюсь понять, как снова относиться к тебе только как к другу, и это нелегко, потому что я только сейчас начала понимать, насколько ты мне дорог.

Где-то по пути она крепко зажмурилась.

Киф, тем временем, полностью перестал дышать.

Если бы не тепло, исходившее от их сжатых рук, он мог бы подумать, что задремал и вот-вот проснется, и поймет, что все это ему приснилось.

Но это было очень, очень реально.

И его следующие слова должны были стать очень, очень важными.

— Софи? — прошептал он, испытывая потребность назвать ее по имени.

Он наклонился ближе и снова выдохнул ее имя, прежде чем она медленно открыла глаза, выглядя такой настоящей, милой, бесстрашной, великолепной и…

Как?

Как ему удалось заставить эту потрясающую девушку так смотреть на него?

Он не заслуживал ее.

Он никогда не будет достоин ее.

Но это не означало, что он не будет пытаться… каждым вздохом, каждой секундой каждого дня она желала быть с ним.

— Ты понимаешь, — прошептал он, потому что ему нужно было дать ей последнийшанс передумать, — что если мы сделаем это… может получиться очень грязно.

Она отвернулась, пнув носком ботинка одну из светящихся поганок.

— Потому что я несопоставима?

Он бы посмеялся над абсурдностью этого, но момент был слишком серьезным.

— Нет, Совет может отправлять свои списки кандидатов горгодону, мне все равно, — заверил он ее. — Но… я не лгал, когда говорил, что моя мама попытается использовать любого, кто мне дорог, чтобы причинить мне боль.

— Да, но я почти уверена, что я уже на первом месте в списке целей твоей мамы, — напомнила она ему. — И я готова к встрече с ней.

Она похлопала по кобуре с кинжалом.

Он поймал ее руку, прежде чем она успела опуститься, и сжал ее ладонь в своей… и почувствовал, насколько тверда ее хватка.

Киф не сомневался, что она будет бороться всеми средствами, какие есть в ее арсенале. Но…

— Этого может оказаться недостаточно, чтобы остановить ее.

— Возможно, и нет, — согласилась она. — Но я ее не боюсь. И я не собираюсь позволять ей управлять моей жизнью. Так что, если она — единственная причина…

— Думаю, мы оба знаем, что это не так, — перебил ее Киф, нуждаясь в том, чтобы она была по-настоящему уверена.

Но он не смог заставить себя упомянуть имя Фитца.

И он не смог удержаться и подошел чуть ближе… настолько близко, что почувствовал ее дыхание на своей щеке, когда спросил:

— Хочешь, я перечислю все осложнения?

Она покачала головой.

— Все, что меня волнует, — это то, что ты чувствуешь. Если ты делаешь это только потому, — она подняла их сцепленные руки, — что не хочешь ранить мои чувства…

Киф переплел их пальцы и покачал головой.

Пришло время для слов… и ему нужно было все сделать правильно, потому что если он сейчас все испортит, то никогда не сможет простить себя.

— Поверь мне, это то, чего я хотел с того момента, как впервые увидел тебя, бродящую по залам в разгар урока, покрытую алхимической слизью, — сказал он ей. — Я сразу понял, что только что встретил кого-то невероятно особенного, и каждая минута, проведенная с тобой с тех пор, доказывала, насколько это верно. Но ты действительно этого хочешь? — Он сжал ее руку, гадая, чувствует ли она, как он дрожит, и добавил: — Я не могу понять, что ты чувствуешь, и это действительно ужасно.

Прошла долгая секунда, и Киф был уверен, что ни один из них не дышит.

Затем Фостер приподнялась на цыпочки и наклонилась вперед, встретившись с ним взглядом, и прижалась своими губами к его, но она оставила между ними лишь крошечное пространство.

На секунду он испугался, что она передумала.

Затем он понял, что она оставляет это на его усмотрение.

Предоставляя ему выбор.

И он точно знал, чего хочет.

Он сократил расстояние между ними, прижавшись своими губами к ее, и…

Это было идеально.

Их губы соприкоснулись, и его мозг закричал: «ПОРА!», и ему пришлось сдержаться, чтобы не поднять руку и не сжать кулак.

Он всегда знал, что целовать ее будет потрясающе.

Но он не понимал, что это может быть всем.

Это был единственный прекрасный момент, который он не хотел заканчивать никогда.

Но, конечно, это было необходимо.

Он даже отстранился, откинувшись назад, чтобы изучить ее в мерцающем свете, потому что ему нужно было знать.

— Ты в порядке, да? Ни о чем не жалеешь?

Ее улыбка была восхитительной.

И он понял, что она не шутила, когда сказала ему:

— Абсолютно ни о чем.

Он прижался лбом к ее лбу, надеясь, что сможет заслужить это доверие.

— Я не хочу все испортить, — прошептал он. — Пожалуйста, не дай мне все испортить.

— Не дам, — пообещала она, приподнимая подбородок, чтобы украсть еще один быстрый поцелуй.

Но тут кто-то кашлянул, и они оба отпрянули друг от друга.

«ПОЖАЛУЙСТА, НЕ БУДЬ ГРЕЙДИ!!!» Киф взмолился ко вселенной.

К счастью, это была Флори, и по ее широкой улыбке стало ясно, что она точно знала, что они делали.

— Извините, что прерываю, — сказала она им. — Но к тебе посетительница, мисс Фостер. И я подумала, что, возможно, тебе понадобится минутка, чтобы прийти в себя.

— Все в порядке? — спросила Фостер, поправляя волосы и вытирая губы.

— Думаю, да, — ответила Флори. — Но они хотели найти тебя, и, поскольку я знала, где ты, я подумала, что будет лучше, если я сама приеду за тобой.

— Да. Хм. Спасибо. — Фостер взглянула на Кифа, выглядя в равной степени ошеломленной и самодовольной… и, возможно, немного нервной.

Киф ухмыльнулся и послал ей воздушный поцелуй, надеясь поднять настроение.

— Вы готовы? — спросила Флори.

Фостер в последний раз оглядела мерцающую поляну, и между ее бровей пролегла морщинка, словно она была обеспокоена тем, как много всего изменилось. Когда она повернулась к нему, Киф прошептал:

— Я готов ко всему.

— Хорошо, — сказала Флори, жестом приглашая их следовать за ней, — потому что я не уверена, сколько еще мы должны заставлять их ждать.

— Их? — спросила Фостер, обмахивая щеки и приглаживая волосы, стараясь не отставать. — Кто это?

— Сейчас увидишь.

Киф шел в нескольких футах позади нее, вытирая губы, поправляя волосы и стараясь держаться на безопасном расстоянии — и не пускаться в веселые пляски, — пока они не узнали, кто этот таинственный посетитель.

И, боже мой, как же он был рад, что не плясал, потому что, когда он вошел в Хейвенфилд, то нашел Грейди и Эделайн… и Фитцтера.