Православие и гуманизм. Православие и папизм [архимандрит Георгий Капсанис] (fb2) читать онлайн

Православие и гуманизм. Православие и папизм

От издателей

Гуманизм и секуляризация — термины, часто употребляемые в разговорной и научной лексике. К сожалению, их истинный смысл часто размыт и неточен, поэтому данные слова неверно употребляются в современном языке. Автор книги «Православие и гуманизм. Православие и папизм» архимандрит Георгий, игумен Афонского монастыря преподобного Григория, раскрывает эти понятия и дает оценку обозначаемых ими явлений с точки зрения православного богослова.

Современному человеку может показаться парадоксальным, что вне Христа и вне жизни во Христе существование гуманизма как такового вообще невозможно. Отдаление от Богочеловека лишает нас благодатного озарения и делает рабами собственных страстей и пороков, правда, оные прекрасно вписываются в современную схему так называемого «гуманистического общества». Когда люди пытаются создавать «общечеловеческие ценности», отвергая помощь Творца и не опираясь на Его заповеди, они неизбежно впадают в самообман. Любое общество в этом случае движется к распаду, ибо его центробежные силы начинают работать столь сильно и активно, что человек остается один на один со своими проблемами. Без Христа мы — сообщество потребителей, не способных к творческому развитию богоданных талантов на благо себе и государству.

Даже если человек отрицает бытие Божие, это еще не значит, что Бога нет. Всякий, кто обладает духовной интуицией, наблюдательностью и способностью к аналитическому мышлению, неизбежно придет к пониманию Его существования.

Другой вопрос — нужно ли человеку строить взаимоотношения с Богом, и как их строить? Евангелие утверждает: нужно! Ибо ради этого приходил на землю Христос — не учитель, не моралист, но Сам Творец и Создатель мира, Творческое Слово. И если человек (а вместе с ним и общество) строит свою жизнь на камне Божественной истины, то он преображается сам и преображает окружающий мир, исполняя богоданную миссию — быть образом и подобием Творца. История знает много тому доказательств. Достаточно вспомнить хотя бы имена восточноримских императоров: святых Константина Великого, Феодосия Великого, Льва Мудрого, Константина Порфирогенета и др. Добавьте к ним имена сонма святых отцов и жен.

Уклонение современного общества от пути Божественного промысла неизбежно ведет его к поиску иной «свободы» — свободы от совести, от правды, от Бога. Эта «свобода» не только странна, но и безумна, потому что человек, отказываясь от Божественного покрова, становится бессильным и беззащитным рабом обстоятельств, что рано или поздно ввергает его в состояние подавленности и безысходности.

Западноевропейский гуманизм, как показывает отец Георгий, является непосредственным порождением римо-католицизма. Отвергнув принцип христианской соборности, западная церковь превратилась в безблагодатную организацию, декоративно обставленную христианскими символами. Это произошло из-за безумных и дерзких притязаний римских пап на главенство в Христианской Церкви. Таким образом, римо-католицизм совершенно справедливо оценивается как форма идололатрии (идолопоклонства), поскольку в нем личность папы подменяет живого Христа.

Папоцезаризм, к которому пришла западная церковь в результате отступления от Христа, неизбежно породил протестующий гуманизм и протестантизм. Западное общество, лишенное живого богообщения, требовало удовлетворения своих духовных запросов и нашло его в оккультизме и магии. Теперь ни для кого не является секретом, что самые выдающиеся представители европейского гуманизма зачастую не только вели порочную жизнь, но и активно практиковали оккультизм и магию. В этой трагедии западного общества несомненно повинен римокатолицизм.

В книге опубликованы проповеди архимандрита Георгия, где он касается проблем современной жизни Греции. Однако читатели найдут в них много параллелей с российской действительностью. По мнению автора, и в православной Греции, и в России Церковь все больше становится лишь неким утилитарным элементом общественных запросов. Многих пугает мысль о необходимости оцерковления общества, и страх этот вызван инертностью мышления, привычкой мыслить в пределах заданных штампов и клише. Однако свт. Василий Великий, например, получив образование в «языческой» Афинской академии, учил христиан использовать все то лучшее, что накоплено античной культурой, не отвергая ее огульно. Иными словами, в человеке необходимо воспитывать аналитические способности — христианин должен ценить все, но избирать полезное. Совершенно очевидно, что, отвергая христианство с его нравственноблагодатным влиянием на человека, современное общество не просто обедняет себя — в нем деградирует человек как личность, а значит, деградирует и общество. Социум, который создает законы, поощряющие отход от христианства и резко ограничивающие возможности Церкви, обречен на исчезновение. Реальным примером этого является гибель Западно-Римской империи в начале V века, а затем и Восточной — в 1453 г. Эти же тенденции стали причиной распада Российской империи и советского государства.

Надеемся, что труд архимандрита Георгия, профессора богословия, известного духовника и ревнителя Православия, поможет читателю найти путь к Истине и глубоко осознать, что Православие, по сути, есть живой Богочеловеческий организм, в котором человек призван стать сыном Божиим по благодати. Но это призвание осуществимо только при условии личного подвига и смиренного следования по пути отцов Церкви, достигших духовной высоты обожения, среди которых столь обильно сияет Божественным светом «Православия светильниче и Церкви утверждение» свт. Григорий Палама, архиепископ Фессалоникский.

«Православное Предание и папизм» — 1-е издание -1978 г.

«Православие и гуманизм» -

1-е издание — 1982 г.

2-е издание, объединяющее обе книги, — 1995 г.

3-е издание — 1997 г.

4-е издание — 1998 г.

Предисловие автора ко второму изданию

Учитывая кризисный период, который все мы переживаем, мы решили переиздать в одном томе два наших уже выходивших отдельными книгами труда — «Православие и гуманизм» и «Православное Предание и папизм».

К сожалению, антропоцентризм и папизм, который тоже является формой религиозного гуманизма, по-прежнему угрожают нашему православному народу, как и всем православным народам.

Эти публикации не являются систематическими исследованиями, которые могли бы исчерпать тему, рассмотрев ее со всех сторон. Большей частью это речи, произнесенные по обстоятельствам и затрагивающие только некоторые стороны рассматриваемых явлений. Они касаются отдельных, но по нашему мнению актуальных моментов, а также отражают наши раздумья и беспокойство.

Думаю, что особенно своевременно переиздание второй работы — о папизме, после того как некоторые православные и католики подписали общее соглашение в г. Баламанде, в Ливане. Представители восьми Православных Церквей пришли к соглашению с римокатоликами и подписали общее заявление, совершенно неприемлемое с православных позиций. Ибо согласно этому заявлению римокатолицизм признаётся как равночестная церковь — равная нашей единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви Христовой по учению, вере, Таинствам, апостольскому преемству.

После лжесобора в Ферраре и Флоренции¹ это второй случай, когда православные предают забвению тяжкие ереси — Filioque, непогрешимость и властное первенство папы во всей Церкви, а также и прочие неправославные нечестия. Папизм добился в Баламанде того, чего он хотел веками и к чему был устремлён в ходе диалога «любви и истины», а наша Святая Православная Церковь, непорочная Невеста Христова, вышла из этого «диалога» с язвой.

Терпимое отношение православных к папизму не может иметь никакого оправдания. На это есть следующие серьёзные причины:

А. Ватикан не только не отрекается от своих еретических догматов или даже не только не умалчивает о них, но возобновляет их проповедь и возглашает о них по всему миру. Вспомним, что в энциклике Папы «епископам Католической Церкви», от 28 мая 1992 г., единственной «Католической», то есть «Вселенской», Церковью признаётся римская церковь, а единственным Вселенским епископом признаётся римский папа. Римская церковь и её епископ, как прямо заявлено в энциклике, составляют «сущность» всякой другой церкви. Всякая другая церковь, т. е. поместная, представляет собой просто выражение непосредственного «присутствия» и «власти» римского епископа и его церкви, которая и предопределяет «изнутри себя собственную сущность церковности всякой поместной церкви». Такое же «папоцентрическое» учение о Церкви представляет и «Руководство по применению принципов и распоряжений об экуменизме» римокатолической церкви (10-15 мая 1993 г.).

Б. Ватикан действует против православных народов через унию и через политическое и экономическое вмешательство, которое сегодня все громче заявляет о себе и всё шире распространяется.

В. Папизм претерпевает серьёзный кризис веры.

Известные католические богословы стали еще большими рационалистами, чем их протестантские собратья, при попустительстве Ватикана, для которого всё приемлемо, лишь бы ни в чём не было задето папоцентрическое учение о Церкви.

Г. Многие западные христиане, разочаровавшись в отпавшем от истины римокатоличестве, взыскуют Православия, но не находят его, так как состоящие в диалоге римокатолики и православные говорят им: «Оставайтесь там, где вы есть. Мы одно и то же. Должно быть единство». Так закрывается дверь в Царствие Небесное для множества душ, которые взыскуют истины и спасения своего.

Сегодняшние богословы из числа тех, кто славится «широтой мысли», восторгаются великими отцами Церкви — святым Григорием Паламой, святым Максимом Исповедником, чье богословие считается актуальным, — но они забывают, что сии великие светильники Церкви очень строго относились к ересям. Большая часть их трудов — это сочинения против еретиков, а св. Григорий Палама писал сочинения и против латинян.

Надеюсь, что свидетельство и исповедание отцов Святой Горы Афон по этим важным вопросам будет принято ко благу. В Православной Церкви нет подобного непогрешимого папы, который один только отвечал бы за истину церковную. Прежде всего, каждый епископ, а также и верующий народ — все чувствуют ответственность за сохранение веры в неповреждённости. Об этом объявили в 1848 г. четыре восточных патриарха: «У нас ни патриархи, ни соборы никогда не могут вводить новшества, ибо защитник веры — это само тело Церкви, то есть сам народ, который желает, чтобы вера его вечно была неизменной и единовидной с верой святых отцов его, как на деле убедились после раскола многие из пап и латиномыслящих патриархов, которые ничего не добились».

С другой стороны, в наши дни повсеместно признано, что православное монашество образовывало и образует круговой бастион, противостоящий любой попытке обмирщения Церкви.

Если бы наша вера не была под угрозой, было бы незаконным с нашей, монашеской, стороны обсуждать эти вопросы. Мы бы не оставляли нашего любезного безмолвия.

Разве не так же поступали до нас святые и богоносные отцы, прежде всего великий Григорий Палама?

Сердцевед Господь знает, что мы потрудились с любовью не только ради колеблющихся православных наших братьев, но и ради инославных христиан. Ибо и для них не фальшивое, но чистое Православие есть последняя надежда, единственный выход из кажущегося безвыходным положения, в котором они находятся, и единственное спасение.

С такими мыслями мы вручаем благочестивым христианам этот труд и просим: если всё, что мы написали, согласуется с учением святых наших отцов, то пусть они примут эту книгу. А если (чего да не будет!) наш труд не согласен со святоотеческим учением, — да отвергнут его, потому что мы, будучи православными, стремимся «следовать за святыми отцами».

Игумен святого монастыря преподобного Григория архимандрит Георгий

18 января 1995 г. Память святых отцов наших Афанасия и Кирилла, патриархов Александрийских

Словарь

Папа римский (лат. papa < pappas — «отец») — глава католической церкви и государства Ватикан.

Папабиль — кандидат на пост римского папы.

Палат — папское достоинство и духовное управление папы римского.

Папизм (от лат. papa — «папа римский») — католицизм.

Папист — католик.

Папский — относящийся к государству, имуществу или личности папы римского.

Папство — управление католической иерархией через римских пап.

Православие и гуманизм

Вопрос столкновения православного истинного гуманизма с неправославным западным гуманизмом, религиозным или атеистическим, — очень стар.

Человек всегда имеет возможность выбора между жизнью, в центре которой стоит человек (антропоцентрический гуманизм), и жизнью, в центре которой стоит Богочеловек (православная вера). В первом случае человек становится центром всего мира, мерой всех вещей и целью всех вещей. Во втором случае в центре мира — Богочеловек, Слово Божие.

Гуманистический человек думает, что он сам, без благодати Божией и общения с Богом может достичь совершенства и выстроить культуру и историю.

Православный христианин верует, что, только превзойдя своё «я» и в общении с Богом, он может стать совершенным и создать истинные культуру и историю.

Человеческая мысль должна преодолеть свою ограниченность и поверить, что один конкретный исторический человек, Иисус из Назарета, есть воплощённый Бог, Богочеловек. Эта ограниченность является одновременно и соблазном, вызовом для человеческой логики. Но когда она преодолена, человеческий смысл встречается с Божественным Словом. Тогда предельно ограниченный и смертный человеческий смысл-ум расширяется и выходит в широкое пространство, в беспредельность и бессмертие Божественного Слова. Тогда человек ощущает иную свободу. Тогда он постигает, что Православие, в центре которого — Богочеловек, — это не узы, но освобождение человека и раскрытие высоты всех его божественных сил.

Все ереси по своей сути — это формы антропоцентризма. Но очень верно замечено, что никогда ереси не могут сравняться с Православием по смелости мысли.

Антропоцентрический гуманизм — это мощное направление мысли, которое захлестнуло нашу землю — Грецию — и стремится отделить наш православный народ от церковного Предания, в центре которого — Богочеловек.

В трёх речах, которые публикуются ниже, мы выразили нашу скорбь, надеюсь, и скорбь всего верующего греческого народа, по поводу презрения к нашему Преданию — презрения, принимающего форму отступничества от Бога, в Которого нас научили веровать наши святые предки.

Мы здесь не ставим целью систематически изложить взаимоотношения Православия и гуманизма, так как в речах и выступлениях это вряд ли возможно. Но думаю, что книга поможет осознать важнейшую ошибку современности — ошибку, которая приводит к болезненным последствиям для наших душ и нашего народа в целом.

Эта ошибка происходит либо от неведения, либо от предубеждения. Она заключается в пренебрежении Православием, в бесчувственности к символам и смыслам нашего греческого православного Предания — православным иконам, церковной музыке, архитектуре, православной морали.

Если бы сохранились только иконы Дафни или Протата, то их было бы достаточно, чтобы защитить истину и непреложность настоящего православного гуманизма и удержать нас от различных чуждых гуманизмов. Посвящаю с любовью эту скромную книгу нашему православному народу и особенно молодёжи, которая измучена различными «-измами» (гуманизмами) и ищет достойного бытия в Православии.

Православная антропология и образование

Выступление на V Общегреческом богословском съезде 4 сентября 1982 г.

Великая Тайна благочестия, переданная нам отцами, — это Тайна Богочеловека Христа.

«И беспрекословно — великая благочестия тайна: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе»².

Эту Тайну прозревали древние афинские мудрецы и желали служить ей на алтаре в честь «неведомого Бога». Эту Тайну проповедовал божественный Павел со знаменитой кафедры Ареопага в Афинах. Эту Тайну приняли и мы от нашей Святой Вселенской Православной Церкви. В ней мы живём, ей повинуемся, и она подаёт нам надежду.

Без этой Тайны наш съезд и наше в нём участие были бы бесцельными и суетными, а слово наше пустым и напрасным.

Ибо без Тайны Богочеловека Христа мы не можем знать истину о Боге, истину о человеке и истину о мире.

Без истины о Боге, человеке и мире наша жизнь не имеет смысла, а наше образование не имеет оправдания.

Человек и дела его, такие, как философия, образование, нравственность, тленны и ограничены. Поэтому человек сам, своим умом не может изъяснить тройственное таинство Бога, человека и мира. Он также не может достичь покоя, сам себя объясняя, сам себе будучи законом, сам себя делая богом. Об этом свидетельствуют усилия современного «экзистенциального» человека, который, отпраздновав своё «избавление» от Бога, полностью убедился, что «дамоклов меч смерти непрестанно висит над ним и внутри него, пресекает мечты его, умерщвляет внутри него самые благородные стремления, ограничивает неостановимо пределы его существования. Такой человек, по выражению Камю, уподобляется Сизифу, который в трудах и борениях поднимает на вершину горы драгоценный камень своей жизни, и как только он приближается к конечной точке, камень срывается и вновь скатывается в пропасть. Такой человек чувствует себя покинутым и одиноким. Он осуждён видеть и осознавать, что переживает абсурд»³.

Образование направлено на человека. Но на какого человека? Человека, который исходит от Бога и устремляется к Богу. Человека, который есть высшее Его творение. Поэтому образование человека не может исследоваться без соотнесения с Богом и с творением. А, следовательно, и с Богочеловеком, ибо Он показывает нам Бога Отца, человека и творение и ставит человека в верное отношение и единство со вселенской тайной созидательного действия Божия.

Истинный Педагог человека — это Сам Тот, Кто его сотворил, а более всего — созидательное Слово Божие, Которое делает осмысленным человеческое существование, изымая его из бессловесности.

Слово Божие наставляет человека и спасает его. Всё домостроительство Слова есть, по сути, педагогическое наставление человека. Климент Александрийский пишет в своём «Педагоге»:

«О воспитанники блаженной педагогики: доброе Церкви исполним лице и прибегнем, младенцы, к благой матери, и слушателями слова станем, блаженное прославим домостроительство, через которое человек детоводительствуется, освящается как чадо Божие и жительствует на небесах, обучаясь на земле Педагогом. Там он получает Отца, о Котором узнаёт на земле. Слово всё и творит, и обучает, и детоводительствует»⁴.

Человек поистине детоводительствуется промыслом Слова Божия, ибо только так он принимается, излечивается, преображается, спасается, обоживается всецело. Согласно тому же Клименту Александрийскому, «благой педагог — Премудрость, Слово Отчее, — создавший человека, печётся обо всём создании, и тело и душу его исцеляет всецелительный врач человечества»⁵.

Это домостроительство Спасителя подается, или, по слову св. Николая Кавасилы, «обозначается», на Божественной литургии, где «происходящее в совершении Даров всё возводится к домостроительству Спасителя»⁶.

На Божественной литургии, которая есть центральное и важнейшее богослужение в Церкви, человек домостроительствуется, т. е. обучается, исполняется Богом Словом — Христом; согласно Клименту, Бог

Слово не детоводительствует извне, но приносит обучаемому человеку Самого Себя как пищу, молоко, хлеб, Тело и Кровь.

«О чудо великое... Слово — всё для младенца; и Отец, и мать, и педагог, и питатель. Он сказал «Ешьте Мою Плоть и пейте Мою Кровь». Эту Свою пищу Господь подаёт; Плоть направляет и Кровь изливает. И ни в чём нет нужды у детей для роста. О дивное таинство! Повелено нам, чтобы мы совлеклись ветхого плотского тления, как и ветхой пищи, и приняли иной и новый Христов образ жизни, Самого Христа, как это возможно, принимая в себя и полагая, Спасителя усвояя, чтобы упразднить страсти плоти нашей»⁷.

Таким таинственным внутренним способом Педагог Христос наполняет жизнь человека. Мы проследим, как Господь Богочеловек возводит человеческое существование к его полноте, действуя в нем как Слово Божие, как Пастырь Добрый и как Образ Бога.

Богочеловек Христос детоводительствует как Слово Божие

Христос как Бог Слово открывает нам не только Отца, как указывает евангелист Иоанн⁸, но и смыслы всех творений, ибо «всё Им и для Него создано; и Он есть прежде всего, и всё Им стоит. И Он есть глава тела Церкви»⁹.

Если человек и все творения Божии не имеют смысла своего существования, и если смыслы всех вещей не возглавляются Богом Словом — Христом, тогда мир в целом предстаёт не только лишённым смысла, но и противоречащим смыслу, и, следовательно, превращается в ничто.

Мир без Бога Слова Христа не только лишён смысла, но и раздроблен, ибо ничто не может соединить сущие вещи во всеобщее и осмысленное единство.

Какой смысл и какое оправдание может иметь моё существование в мире без центра, без оси, без смысла?

Отсутствие смысла жизни есть самая острая проблема существования нашего современника. Отсутствие центра мира и единства мира оборачивается для человека, особенно для впечатлительного молодого человека, отсутствием личностного центра и личностного единства. Тогда жизнь становится удушливой, невыносимой. Многие антисоциальные действия наших детей — употребление наркотиков, анархические выступления, безразличие к получению знаний и уход из учебных заведений — объясняются именно так: это выражение неудовлетворённости положением дел, это бегство от жестокой реальности, в которой молодой человек сталкивается с бессмысленностью мира.

Наше образование не помогает молодым открыть смысл мира и смысл своего существования, ибо само образование утратило Бога Слова Христа — как свой центр, свою ось, своё исполнение.

Гуманистические цели образования, которые выдвигаются сегодня в качестве его предназначения, несмотря на добрые намерения теоретиков, навязывают ученикам определённые идеологемы: свобода личности, демократия, общественная справедливость. Но они не могут дать совершенное и истинное изъяснение созданного Богом и показать отношения человека с Творцом и творением. Поэтому мы убеждены, что названные идеологемы либо абсолютно не затрагивают души молодых людей, либо, даже если воодушевляют их на время, затем приводят к разочарованию и нигилизму.

Изучение религии в школе имеет великую миссию. Она заключается не в том, чтобы предложить разрозненные и частные «религиозные знания», но в том, чтобы убедительно показать: всё творение и все преподаваемые в школе предметы имеют свои смыслы, которые объединяются и возглавляются Богом Словом Христом. И так будет явлено единство, центр и смысл мира.

Богослов не может быть всезнающим человеком. Но он может открыть ученикам, что нет ничего в творении, нет ничего в материале преподаваемых в школе наук, что бы не имело своего смысла; и что все эти смыслы возглавляются и удерживаются Богом Словом Христом.

Речь идёт о богословии и о философии в святоотеческом значении: когда учение о мире понимается христологически и экклесиологически.

Отцы Церкви, особенно св. Максим Исповедник, помогут нам составить истинную картину мира. Преподобный Никодим Святогорец так излагает богословскую мысль святых отцов: «Таким образом, Создатель всего, поскольку Он по природе и в собственном смысле есть Слово, то с духовными смыслами (логосами) сотворил все существующие вещи, чувственные и умопостигаемые». Ибо «всё, — сказал богословнейший Иоанн, — чрез Него (т. е. Слово. — Авт.) начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть»¹⁰. И Григорий Богослов говорит: «Что есть, что бы не состоялось Словом?»¹¹ И последним Предвечное Слово сотворил ум словесный: то есть Создатель Слово даровал человеку природную силу, необходимую для изысканий и для постижения самих духовных причин (логосов), которые Он вложил в сущие вещи: чтобы человек, постигая их, обратил свою эрос-любовь к Создателю, посредством как бы неких привлекающих даров соединился с Ним и стал блажен. Итак, с одной стороны — Создатель, Предвечное Слово, а с другой — словесный ум, — и это две крайних точки бытия. А духовные логосы сущих вещей «как среднее между двумя крайними точками находятся, способствуя единению их обоих»¹².

Так преодолевается противопоставление знания и веры, богословия и науки — противопоставление, которое оскорбительно ограбило Запад, так что эхо этой несправедливости по отношению к вере и знанию отзывается и у нас.

Православный учёный или технолог не должен двоиться умом. То, что он делает каждый день в науке или технике, как факт происходит от человека, сотворенного «по образу Божию», но, кроме того, имеет свой смысл, который возводится ко Христу. Собственные грехи и эгоизм отвлекают нас от Бога, диавол пытается разорвать нашу с Богом связь и отнесение смыслов вещей к Богу Слову; но мы знаем, что эта связь восстанавливается, возобновляется всякий раз, когда мы вновь и вновь на Божественной литургии совершаем приношение — анафору — и относим всё творение к Богу в «Твоя от Твоих».

Так совершается и евхаристическая литургия (т. е. участие) человека в тварном мире: человек как царь и священник принимает творение как дар Божий и вновь приносит его Богу как свой собственный дар.

В таком русле может развиваться и наука, не сталкиваясь с верой и догматами благочестия. Православный учёный всегда определит присутствие Бога в природе, ибо православное богословие различает в Боге Божественную сущность и нетварные Божественные энергии, которыми Бог участвует в творении. Тварный мир в Православии не пребывает замкнутым и недоступным для нетварной благодати Божией. В таинственной литургической практике, особенно в Евхаристии, осуществляется единение и срастворение тварного и нетварного, божественного и человеческого. Сие есть великий брак, великая благодать и великий праздник Православия.

Всё призвано на этот брак. Бог Православия не вне творения, не над творением, но Своими нетварными энергиями пребывает в творении, при этом не смешиваясь с ним, как учит пантеизм.

Согласно западным воззрениям, Бог соотносится со Своим творением только в том, что Он дал непреложные законы природы при начале творения и Сам по обстоятельствам отменяет их для явления чуда. Этот взгляд обусловлен утратой различения божественной сущности и нетварных божественных энергий. Мы же как православные богословы можем видеть постоянные проявления благодати Божией как нетварные энергии в творении — энергии, творящие сущность, содержащие, сохраняющие и совершающие сущие вещи. Так снимается противоречие нетварного Бога и тварного мира — противоречие, которое обедняет западное христианство и приводит его к атеизму.

Такое чувство элементов мира ни в коем случае не есть результат голых умозаключений. Только верный христианин, богослов, который литургически относится к вещам, получает это чувство, проживает это единство, а также может передать ученикам это видение — глубочайшее и таинственнейшее погружение в то, что скрывается за внешними явлениями.

Так ученик получит помощь в поиске ответа на великое человеческое вопрошание: ему откроются смысл и единство всего — единство, которое осуществляется во внутреннем единстве человека.

Богочеловек Христос детоводительствует как Пастырь

На Божественной литургии Христос является не только как созидательное и хранящее Слово, но и как Екклесиаст, т. е. церковный Проповедник и Пастырь. «Он заблудшее и рассеянное собирает в одно и творит всё единой Церковью и единой паствой, чтобы ничто не осталось вне слышания доброго гласа пастыря, гласа, животворящего всё»¹³. Он объединяет верующих в Него, делает их членами Своего тела и тем самым даёт им возможность истинной встречи и истинного общения с другими человеческими личностями. К такой встрече направлено глубочайшее человеческое стремление.

Церковь по своей сущности не есть «религиозное учреждение» или некий «склад», который «выдаёт» Божественную благодать при условии выполнения определённых предписаний, как нас может уверять схоластическое богословие.

Церковь есть место, где человеческие личности соединяются с тремя Лицами единого Бога через богочеловеческую Личность Иисуса Христа — в истинной взаимной любви. Церковь есть «благодать Господа нашего Иисуса Христа и любовь Бога и Отца и причастие Святого Духа», пребывающая со всеми нами.

Покаянием, смирением, верой и любовью христиане побеждают болезненный индивидуализм, преодолевают бессилие и неспособность сущностно общаться с Богом и с ближним и становятся личностями, открытыми общению любви.

В таком общении благодати и любви заключена и истинная свобода.

Но это единство мы, люди, не способны осуществить самостоятельно, ибо наша природа раздроблена по причине первородного греха.

Христос принимает нас всех в Тело Свое и так творит природу единой. Раздробленная человеческая природа, обретая во Христе свое единство, обретает и личностную индивидуальность, и способность к высокому общению и любви во Христе. Церковь, в центре которой — Бог Святая Троица, единый в трёх Лицах, всё больше расширяет круг троически общающихся людей. Тело Христово исполнится, по слову Иоанна Златоуста, во Втором Его пришествии.

Наше единство — не нравственное, не идеологическое, не эмоциональное, не дружеское, не корпоративное — но телесно-органическое. Святые Таинства Церкви, и особенно Божественная Евхаристия, делают нас едиными по телу и крови со Христом и друг с другом: «...ибо мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его»¹⁴. Поэтому Божественная Евхаристия есть Божественное Приобщение, в котором христианин реально переживает чувство всеобщего родства, братства, ответственности за наших братьев и возможности жить общежительно, как первые христиане и монахи.

Общение людей во Христе не может происходить без смирения, любви и жертвенности. Христос общается с нами, ибо Он смиряется, снисходит к нам, приносит Себя в жертву на Кресте нас ради.

Жертва Христова реально переживается на Божественной литургии. Все мы приобщаемся принесённому в жертву Христу, и все мы призваны стяжать жертвенный, смиренный, любящий нрав Христов, т. е. по слову св. Игнатия Богоносца, «единонравие с Богом»: «Все, восприяв единонравие с Богом, почитайте друг друга, и никто пусть не смотрит на ближнего как на плоть, но во Иисусе Христе друг друга всегда любите».

Смиренный Иисус Христос, принесший Себя в жертву, всегда вкушаемый и никогда не истощимый, становится для человека, для ученика в школе истинным Педагогом. Он научает Свое любимое создание, преодолевая собственный эгоизм, искать и осуществить подлинную встречу с личным Богом и подлинными человеческими личностями. На этой встрече и сам человек явит свой индивидуальный лик.

Человек жаждет этой встречи. Он страдает от одиночества и необщительности. Он не может найти успокоения в эгоизме.

Если мы действительно хотим помочь молодым, мы должны в наших школах оказывать ученикам помощь свободно и без давления, с рассудительной любовью, чтобы ученики наши пришли на эту встречу с Богом, без которой всякая другая встреча есть тень и неудача.

Ни нравственное воспитание, направленное на улучшение характера, ни свободный обмен идеями не могут заменить общение личностей. Все это является разве что жалкой подменой общения. В общении личность не может быть заменена идеей. Когда общение людей основывается на любви во Христе, тогда и нравственные усилия, и свобода обретают своё верное содержание.

Общение во Христе не есть нечто застывшее, что происходит раз и навсегда. Это борьба, борьба всей нашей жизни. Жизнь христианина есть переход от эгоистической замкнутости к любящей открытости, к общению любви. Этот переход происходит в борьбе, подвиге, принуждении себя и в тяготах, так как наша природа расслаблена.

Нехристианские антропологи не знают степени расслабленности человека. Поэтому они упрощают положение дел. Попытки улучшить человека за счет улучшения внешних общественных и экономических условий жизни не удались. Ни материалистически-капиталистические общества с их обилием товаров, ни материалистически-социалистические общества с их социальным бессилием не в состоянии увидеть, сколь трагично положение человека, не могут помочь человеку преодолеть слабость самой его человеческой сути и осуществить истинное богочеловеческое общение любви.

Православный богослов, принося в школу дух Божественной литургии, т. е. дух Иисуса Христа как церковного Педагога, видит в каждом ученике, «хорошем» или «плохом», образ Божий. Его отношение ко всем — это отношение, принимающее всех, независимо от веры или добродетели каждого. Это — отношение почтения перед божественным образом, который заключает в себе каждый ученик. Это отношение понимания человеческого бессилия и утешения болезнующего человека. Школьный класс для богослова — это не масса, но общение личностей, призванных достичь троического общения. Поэтому, насколько позволяют условия, он обращается к личностям и способствует действительной встрече и общению лиц.

Любовь к ученикам как личностям роняет искру любви и в сердца учеников. Многие дети сегодня не любят, ибо не любимы. Ученик чувствует, любит ли его учитель, воспринимает ли его как личность или проходит мимо него, безразличный, холодный или даже враждебный ему.

Богослов во Христе своей любовью приносит в школу семя Церкви как общества любящих людей.

Православный екклесиологический, литургический, общественный и общительный дух должен наполнять нашу жизнь, наше пастырское искусство, нашу педагогику и наше преподавание. Тогда все мы будем чувствовать Церковь как наш отчий дом, нашу большую духовную семью, братство во Христе, продолжение апостольского лика (т. е. хора). Любовь во Христе соединит нас всех и поможет нам всем сформироваться. Никто не будет себя чувствовать угнетенным другими.

Современный человек особенно нуждается в церковности, ибо он подавлен безличными, массовыми, технократическими, потребительскими, угнетающими и уничтожающими человеческую личность эксплуататорскими структурами современных обществ.

Богочеловек Христос детоводительствует как Образ Бога

В православном богословии понятия о Христе как Образе Бога¹⁵ и о человеке как созданном «по образу Божию»¹⁶, как мы знаем, очень важны для понимания сущности самого человека.

То, что человек является образом, относится не только к особенным дарам, которые человек получил от Бога, но и к его предназначению, которое есть единение с Божественным Первообразом. Сотворение его «по образу» отражает сущностное начало человека и конец человека, альфу и омегу его бытия.

Верно замечено, что человек как богословское существо, «чтобы быть истинным, должен существовать каждое мгновение и жить богоцентрично. Когда он отрекается от Бога, то отрекается и от себя и разрушает сам себя. А когда он живёт богоцентрично, то возвеличивает до беспредельности самого себя, раскрывается и исполняется до самой вечности»¹⁷.

Своему созданию «по образу» человек обязан своей динамикой и своим величием.

«По образу» Создателя — премудрого Бога — человек имеет благодатные дары знания и созидания.

«По образу» самовластного Бога человек имеет самовластность — свободу. Согласно св. Максиму Исповеднику, «так как по образу блаженного и сверхсущественного Божества человек возник, а божественная природа от природы самовластна, то и человек, будучи образом её, оказывается от природы самовластным. А если самовластен от природы человек, то обладает волей»¹⁸. Если, согласно св. Николаю Кавасиле, утрачивается самовластность, утрачивается и человек: «То же самое сказать, лишиться самовластности и лишиться человека»¹⁹.

* * *

Но то, что больше всего свидетельствует о божественном свойстве человека, — это способность его души к любви-эросу и его отношение к божественному Первообразу как высшее проявление такой любви. Согласно божественному Максиму и Дионисию Ареопагиту, «Божество богословы называют иногда Эросом, иногда Любовью, иногда возлюбленным и любимым. Поэтому Божество как эрос и любовь движется, а как возлюбленный и любимый движет к Себе всё, воспринимающее эрос и любовь. Поэтому и великий Павел, бывший в охваченности божественным эросом и причастившийся экстатической силе божественными устами, сказал: «Уже не я живу, а живёт во мне Христос», как истинный влюблённый и вышедший из себя, как он обращается к Богу, и не своей уже живёт жизнью, но жизнью Любящего, как весьма любимой»²⁰.

Эта способность души человеческой к любви-эросу побуждает человека жаждать в глубине своего существования соединения с Первообразом, обожения, не успокаиваясь на тварном и ограниченном. Согласно священному Николаю Кавасиле, «жажда у человеческих душ беспредельного требует некой воды, а мир сей, ограниченный, как может оказаться достаточным для этого?»²¹

Тварный человек предназначен к тому, чтобы соединиться с нетварной благодатью Божией и стать богом по благодати. Здесь высказано всё таинство человека «как бога по повелению», говоря словами Василия Великого²².

Согласно богословнейшему святому Григорию, «сие пожелал искусник показать Слово, и жизнь единую из двух, из незримой, говорю, и зримой природы, и сотворил человека... как бы некий мир другой, в малом великий, на земле стоящий, ангела другого, молитвенника смешанного, попечителя видимого творения, таинника мыслимого, царя над тем, что на земле, царящего свыше... жизнь здесь домостроительствуемую и в другое место переселяемую, предел таинства, обожествляемый приклонением к Богу»²³.

При грехопадении человека в нем омрачился божественный образ, человеческая природа заболела грехом, по слову святого Кирилла Александрийского. Этот омраченный образ уже не может действенно осуществиться, стать «по подобию».

Иисус Христос как Образ Божий, светлый и непреложный, и как Первообраз человека всем спасительным домостроительством Своим восстанавливает падший образ Адама, показывает первообразную красоту его и как добрый Педагог направляет, влечёт и руководит человека к божественному Первообразу его. «Помраченное во Адаме естество, преобразившись, воссиял паки сотворивый, Христе, преложивый его в Твою Божества славу и светлость»²⁴.

Когда человек становится сообразным Христу²⁵, тогда он получает истинное образование, то есть истинный человеческий образ.

Во святых Таинствах и на Божественной литургии единение Бога и человека через Господа Иисуса Христа становится общением жизни, воскресением, преображением, христотворением и обожением человека. Творение «по образу» действительно осуществляется, и верный и подвизающийся человек становится богом. Обожение — это не идеалистическое желание, но реальность.

Первой обожилась Пресвятая Богородица. Согласно нашим богословам, Она одна является межой между тварной и нетварной природой. Она одна есть непосредственно бог после Бога и идёт второй после Святой Троицы²⁶.

Обожились и святые, имея божественный эрос. Все святые переживают в себе то, что выражено в словах святого Игнатия Богоносца: «Мой эрос распялся»²⁷. Отношение святых с Богом — не просто нравственное, в основе его лежит любовь как всецелое устремление человека к Богу — эрос. Благодать обожения сияет на ликах святых и является в обожившихся телах их, которые благоухают, мироточат, пребывают нетленными и чудотворствуют. Православная Церковь есть место и общение обожения.

То, что происходит в Православии, делает человека богом. Святые православные иконы Христа, Пресвятой Богородицы и святых и весь строй наших православных церквей показывают, что поистине «Бог стал человеком, чтобы Богом Адама соделать». Обожение возможно, ибо благодать нетварна, ибо она — божественная энергия и потому может обожить человека. Бог действует как обожение, и проходит через него человек. Обоживаемый человек, очищенный от страстей и приверженный сердечной молитве, получает опыт божественной благодати и так обретает спокойствие и утешение. Высочайший опыт обожения — это видение Фаворского нетварного света; обожившиеся люди не только сверхъестественно видят этот свет, но и видимы бывают в нём, как свидетельствует житие святого Василия Великого²⁸.

Всё это, думаю, имеет большое значение для антропологии и педагогики. Когда динамика человека не сориентирована в правильном направлении к Создателю Отцу, тогда результат бывает отрицательным. Трёхчастность души распадается. Ум помрачается. Человек питается страстями, ожесточается, превращается в зверя и в беса. Согласно святому Григорию Паламе, «ум, отошедший от Бога, становится или скотским, или бесовским, и, отступив от пределов природы, вожделеет чуждого, и не знает насыщения в любостяжании, и предаёт себя плотскимвожделениям, и меры наслаждения не знает»²⁹. Человек ниспадает в небытие, которое совершенно его поглощает. Человеческая личность разрушается и приходит в расстроенное состояние. Жизнь превращается в ад. Свобода становится удушьем. Другие люди — угрозой. Удел человека — трагическим и безысходным.

Ошибка современных гуманистов всех цветов и оттенков состоит в том, что они пытаются заставить человека забыть о его божественном происхождении и божественном предназначении, а также о том, что человек создан по образу Божию. Во имя прогресса, культуры, справедливости они связывают человека тленным, преходящим, суетным, ограниченным. Они обрезают человеку крылья. Они пытаются обратить его божественную динамичность и жажду духовной любви — в мирскую активность, пусть не злую, но недостаточную и ограниченную. Через мирскую активность человек не может реализовать своего предназначения как создания Божия, как обоживающегося живого существа. Гуманисты пытаются убедить человека также и в том, что он сам себе бог, сам себе закон, сам для себя достаточен и сам себя во всём восполняет. Снова мы сталкиваемся с тем же грехом Адама — самообожествлением и эгоизмом. В этом суть обмирщённых философии, этики и политики. Философия всё время пытается организовать жизнь человека вне Церкви, первоначалом чего является введение гражданского брака. Обмирщение (секуляризация) — это продукт западного атеизма, который как болезнь начинает поедать тело православного греческого народа. Печально, что сегодня существуют гражданские философии, которые не только не борются с секуляризацией, не просто допускают её, хотя она извращает наше греческое православное Предание и отчуждает от него нашу личность, но даже планомерно навязывают её народу через средства массовой информации.

Мы должны заметить, что и мы сами допускаем ошибку. Под влиянием западного христианства православное дело обожения было подменено делом нравственного совершенствования, или нравственного обожения, которое в центр внимания ставит человека, а не Богочеловека; и пусть даже нравственное совершенствование связано с религией, но по сути своей оно не отличается от нравственных программ атеистического гуманизма. Это дело не церковное и не литургическое, оно не имеет целью воспитание обожившихся людей, но только «людей как положено», мелкобуржуазных христиан. Оно основано на человеческой нравственной деятельности, а не на энергии нетварной благодати Божией, оно не выводит человека из эгоцентризма, не даёт ему опыта божественной благодати, не передаёт ему божественный эрос, не помогает ему идти вперёд в искренней молитве и общении с Богом.

Дело безблагодатного обожения представлял выразитель западноевропейского гуманизма Варлаам. Против этого обмирщения и подмены смысла обожения человека боролся святой Григорий Палама, богослов нетварного света. Варлаам был изгнан из Православной Церкви, а его воззрения осуждены, но его учение вновь вернулось в нашу страну после обретения независимости от турок в 1821 г., когда наше богословие подверглось сильному влиянию западных богословских течений.

Мы сегодня должны осознать то несомненное различие, более того, ту противоположность, какую заключают в себе два названных антропологических направления, два дела обожения, первое из которых представляет учение Варлаама, а второе — учение святого Григория Паламы и Добротолюбие.

Когда наше юношество стряхивает с себя летаргический сон удовольствий и гуманистических самообольщений, оно начинает блуждать в попытке найти успокоение в чем-то ином. Моралистическое христианство не может дать такого успокоения молодым людям, потому что их души жаждут личной встречи с Богом, опыта Богообщения, таинственной подлинной жизни в высшей любви. И если они не обращаются к истинному Православию с его таинственным богословием, святоотеческим Преданием и подлинным благочестием, то склоняются к восточной мистике или ищут опыта потустороннего в искусственном раю наркотиков или оккультизме. Такая духовная неудовлетворённость, которую испытывают молодые, заставляет нас задуматься: каково качество того, что предлагает современному поколению секуляризованная программа обучения?

Метод православного обучения

Выше мы уже немало сказали о методе православного обучения.

Наш Педагог Христос указует правильный метод. Этот метод кратко описывает святой Василий Великий в анафоре своей литургии: «Но Бог, быв предвечный, на земле явися, и с человеки поживе. И от Девы святой воплотивыйся, истощил Себя, зрак раба приим, став сообразным телу смирения нашего, дабы нас сообразными сотворить образу славы Его».

Сын Божий как наш Педагог спасает нас Своим неизреченным и неизъяснимым истощанием (греч.: кеносис). Господь усвоил нашу немощь и недостатки, дабы претворить нашу природу в полноту совершенства.

Православный педагог все соотносит со смирением Христовым. В качестве нравственного образца он не предлагает самого себя, но Христа и святых Его. Он не предлагает своё собственное богословие, но богословие Церкви, богословие святых соборов и святых отцов — опытное святоотеческое богословие. Иначе говоря, он богословствует «рыбарски, а не аристотельски»³⁰. Его богословский метод — это следование святым отцам. Он скрывает себя, чтобы явить Христа. Как сопровождающий невесту, он направляет невесту-душу к Жениху Христу.

Смирение есть основание православной жизни и православного нрава, православного образа мыслей и православного благочестия, православного искусства (живописи, архитектуры, музыки) и православного богословия. Смирение делает всё это православным, то есть ставит в центр Богочеловека. Православный народ в Православии научился святому православному смирению как образу жизни.

Все учители Церкви, от святых апостолов до новопрославленного святого Нектария Пентапольского, были смиренны.

Смиренный православный педагог не ощущает и не ставит себя выше обучаемых, ибо почитает себя самым грешным из всех. Он чтит и не притесняет свободу учащихся. Именно смирение дарует ему понимание высшей добродетели, с помощью которой, согласно святым отцам, он находит для каждого человека особое духовное обращение. Имея смиренный церковный образ мыслей, он не только учит, но и учится от учеников своих. Он основывает педагогический труд на молитве и постоянно просит благодати Божией, которая бы просветила и изменила и самого учителя, и его учеников добрым и богоприличным изменением, чтобы учитель не стал препятствием в действии Божественной благодати на обучаемых.

Когда мы полагаемся на самих себя, на свою нравственность, свою образованность, на собственный опыт и достоинство — мы препятствуем действию благодати Божией в наших учениках. Пастыри или педагоги, мы часто совершаем ошибку, когда пытаемся сделать христианами своих слушателей, забывая, что сначала сами должны стать христианами. Такое самодовольство приводит нас к духовным и педагогическим неудачам. Если мы сами не живём верной, православной духовной жизнью и не «совлекаемся ветхого человека с делами его», облекаясь «в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его»³¹, то наше богословие, наше пастырство, наша педагогика не будут православными и не дадут плодов. Поэтому апостол Божий Павел, ревностный подражатель Педагога Христа, призывал всех бежать и сам бежал и стремился «к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе»³², усмиряя и порабощая тело свое, «дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным»³³.

Историческое обоснование греческого православного образования

Греческое православное образование и православная антропология основаны не на некоем личном воззрении, которое мы хотим навязать обществу ради собственного удовлетворения. Они не являются отражением мелкобуржуазного христианства, которое использовалось в прошлом для укрепления определённых несвободных и несправедливых политических систем.

Греческое православное образование — это образование, которое получали древние греки, но которое было воспринято во Христе, преображено и стало образованием человека во Христе. Труд Климента «Педагог» — это характерный пример такого восприятия и преображения древней греческой культуры в новом творении Христовом.

Наш греческий народ — народ православный. Он никогда не отказывался от того доброго наследия, которое оставили в истории Греции Гомер, Платон, древние мудрецы. Он увидел в них предтеч Христа, носителей «слова-семени». Изображения древнегреческих мудрецов до сего дня сохраняются в притворах древних афонских соборов. Эта преемственность жила в грекоправославной Византии и грекоправославном ромействе времён турецкого ига. Греческая культура взрастила великих отцов Церкви, вдохновила Вселенские соборы, возвела Храм Святой Софии, создала одухотворённейшую византийскую иконопись, архитектуру, гимнографию, музыку.

Богодухновенная православная культура сохранила наш род во времена турецкой власти и показала нам великих учителей. Ее апостолом был святой Косьма Этолийский: «Разве не будет добром, если вы все соберёте взносы, выберете ответственных, чтобы они управляли школой, чтобы нашли учителя, который бы учил всех детей — и богатых, и бедных — бесплатно? Ибо в школе мы изучаем по силе, что есть бесы, что есть рай, что есть ад, что есть грех, что есть доблесть. В школе мы изучаем, что есть святое Причастие, что есть Крещение, что есть святое Елеосвящение, что есть честной Брак, что есть душа, что есть тело, — всё это мы учим в школе, ибо без школы мы ходим во тьме. Лучше иметь в своей деревне греческую школу, чем иметь ручьи и реки, ибо ручей поит тело, а школа поит душу, школа открывает церкви, школа открывает монастыри. Если бы не было школ, то как бы я смог вас учить и вам всё преподавать и говорить?»³⁴

Этого образования желали и за него боролись все приснопамятные отцы и герои нового эллинства во главе с греко-православным генералом Макрияннисом. Обличение Макрияннисом короля Отона и баварцев до сих пор звучит как обличение лидеров и предводителей всех мастей, которые время от времени пытаются изменить православный образ мыслей нашего народа.

«Они (благородные люди, которые сделали Отечество свободным) хотят иметь свою веру и славить Бога посредством веры; и вы только тогда будете называться справедливыми царями, посланниками Божиими, когда разрешите им быть свободными в их чувствах... Не восседай ты как великий царь и не старайся изменить веру множества людей, которые столько веков были потерянными, изгнанными из общества. Тот, кто над ними господствовал, сжигал их в печах, отрубал языки, пытал, чтобы они сменили свою веру, но ничего не мог поделать. Сейчас Бог праведный и всемогущий, Который властен и над тобой, восставил сей маленький народ и желает быть прославляемым этим маленьким православным народом православно и по-восточному, так же, как твои личные подданные прославляют Его по-западному... И стал ты царём, чтобы отвратить от веры своей потомков древних эллинов, детей Ригаса Фереаса, Марка Боцариса, Караискакиса, Диссея, Дьяка, Колокотрониса, Никиты, Киргиакулиса, Миаулиса, Канариса, Ипсиланти и многих других, которые жертвовали своей жизнью, чтобы восстановить для нас как она есть православную веру и как она была и есть закатившую некогда глаза маленькую нашу Отчизну»³⁵.

Греческое традиционное православное образование есть закваска души нашего народа, растворенная в народных песнях, в православных нравах и обычаях, в привычках и чувствованиях народа.

Православный народ наш, несмотря на испорченность современных нравов, остаётся греко-православным, что проявляется в массовости греко-православных празднеств, в процветании Святой Горы Афон, в отвержении народом гражданского брака.

В таком образовании современный грек нуждается более всего и по множеству причин: чтобы сохранить греко-православную идентичность во мгле современного синкретизма; чтобы обрести внутреннее равновесие в раздробленном мире, в котором всё смешалось и односторонне скатывается в материализм, технократию и обезличивание человека; чтобы творчески беседовать с прошлым, облагораживая современность богатством греко-православного Предания.

Никакое «изменение к лучшему» в нашей стране не сможет удержаться, если оно духовно не основано на греко-православном Предании, которое не только не является неподвижным, но живет и роднит с нами все наши исторические эпохи.

Мы, современные греки, должны со смирением искать возможность православного образования, а также предлагать его не только в школах, но и на радио, телевидении, в печати.

Те политики, которые имеют мудрость смиренно обучаться православному Преданию и следовать ему в своих политических решениях и действиях, познают и продемонстрируют миру истинные потребности и нужды нашего греко-православного народа.

Дионисий Саввопулос в одном из своих интервью сказал заслуживающие внимания слова: он предложил провести децентрализацию и создать города, число жителей в которых не будет превышать 100000. Он подчеркнул: «Но и этого недостаточно. Это только организационная мера. Каждый город также должен быть связан с чем-то трансцендентным, и пусть даже это кажется сказкой. И это высшее, приносящее успокоение, не может не быть связано с Восточной Православной Церковью, которая была нашей духовной основой в течение веков. В этом нет ничего забавного. Мы должны говорить о Церкви без снобизма и бездумного отрицания. Разве не должен, спрошу вас, так называемый интеллектуал обращаться к тому, о чём говорили его деды? Я думаю, что человек поверхностный, связанный предубеждениями, совершенно неспособен общаться с другими людьми — своими сородичами»³⁶.

Живым свидетелем этого православного Предания должен быть всякий верующий — клирик и мирянин. Но особым образом миссия нести это свидетельство молодым возложена в школе на богослова.

Этот труд тяжёл, зачастую он становится крестным подвигом, потому что противостоит атеизму и секуляризации. Так богослов участвует в Кресте Христовом, который несёт жизнь и воскресение его народу. В этом крестовоскресном свидетельстве обретается и подлинность богословского приношения. Православный богослов бодрствует и строго бдит, чтобы его свидетельство было действительно православным. Все мы знаем, что атеизм на Западе имел причиной ложное истолкование Евангелия в западном христианстве. Не будет преувеличением сказать, что в нашей стране безумная война против Церкви вызвана тем влиянием, которое наши политики, учёные, журналисты испытывают со стороны Запада: отождествляя Православие с западным христианством, они несправедливо переносят на нашу Церковь то негодование, которое испытывают (и совершенно обоснованно) западные европейцы против своих отпавших от истины церквей. Макрияннис заметил это и протестовал против гонений на православное монашество Греции, которое злоречиво отождествлялось с западным монашеством: «Они распустили многие монастыри. Они пришли к согласию с баварцами и продали дискосы, потиры и все святыни на рынке, обратив живые святыни в ничто... Исчезли повсюду монастыри, а несчастные монахи, которые прежде гибли в сражениях с турками, умирают теперь от голода на дорогах. А ведь их монастыри были первыми бастионами нашего восстания: там были наши цейхгаузы, и хранилось всё необходимое для битвы. Турки не обращали на монастыри особого внимания. Монастыри были тайной для них. И несчастные монахи жертвовали собой, и многие погибли на войне.

А баварцы повсюду сравнивают их с капуцинами в Европе, умалчивая о том, что это почтенные и благословенные труженики, живущие в бедности, собственными руками, в непрестанном труде и молитве добывающие хлеб насущный. Анафематствованные политики нашей отчизны, развращённые архиереи и туркоприверженный Костакис Скинас пришли к соглашению с баварцами и разрушили и разрыли все храмы монастырские»³⁷.

Все мы несем ответственность за то, чтобы Православие не предстало как просто одно из радикальных решений актуальных проблем, чтобы оно не было отождествлено с прагматическим западным христианством.

Много раз наше богословие, наше благочестие и наша паства доходили до опасной черты в увлечении Западом. Но «бог Запада» не есть Бог православных и не может быть принят никем из тех людей, кто жаждет торжества свободы. Это озападнивание было вызвано нашими собственными ошибками и грехами, за которые мы должны смиренно просить прощения у Бога и у народа Божия, дабы вернуться нам к апостольской простоте и присутствию Церкви в мире. Эти просчеты и провалы не имеют оправдания, так как они вредят Церкви и православному образованию. Церковь, несмотря на все ошибки её представителей, есть единственное место, где может осуществиться обожение людей. Любая идеология, даже при нравственном образе жизни ее представителей, калечит человека и духовно оскопляет его.

Идеологии только обещают человеку освобождение, а на практике приводят его к худшему рабству. Как заметил педагог Феодор Папаконстантину, «имея умонастроение безрассудной революционности, мы легко отклоняемся от цели и впадаем в ещё более жестокую тиранию... Современная педагогика, чрезмерно стеснённая психологическими и социологическими теориями, обычно добивается уступок и соглашений, в конечном счёте несвободных. Она выступает под лозунгом освобождения, а на практике ввергает человека в рабство. Например, во имя свободы душевной жизни от «табу», от естественных и социальных запретов, она порабощает человека страстям. Во имя прогресса она ведет к экологической катастрофе. Во имя разрушения существующего положения дел — к обезличиванию...»³⁸.

Представители атеистических идеологий лукавят, когда во имя «свободного», «непредвзятого» обучения требуют удаления Церкви из школ. Ведь обучение не может существовать без ориентиров. Обучение, не имеющее ориентиров и основанное только на свободном обмене идеями, означает глубинную замену греко-православного христианского образования — атеистическим материалистическим образованием и созданием такого человеческого типа, который угоден представителям атеистических идеологий.

Наша Святая Церковь и греко-православный народ должны понять, что ситуация дошла до решающей точки. Сейчас требуются свидетельство и исповедание православной веры и греко-православного Предания нашего народа. Мы находимся перед лицом нового арианства, нового иконоборчества, нового варлаамитства, нового идеологического тоталитаризма, нового, бесчеловечного «гуманизма». Многовековая история, живоносное греко-православное Предание и выбор греческого народа, который остаётся верным своей Церкви, никому не дают права совершить насилие над историческим сознанием народа и над его волей, изменить его греко-православное сущность. Такое покушение, по моему скромному мнению, будет «дерзостью» в древнегреческом смысле этого слова — в смысле нечестивого нарушения пределов дозволенного.

Будем надеяться, что тех, кто затевает подобное, чему-то научит и неприятие народом закона о гражданском браке³⁹, с одной стороны, и угрожающий рост преступности в результате каждодневного навязывания атеизма и культа материальной жизни, распространение нигилизма и безнравственности — с другой.

В наше кризисное время Православие не только нельзя изымать, исключать из национальной жизни и образования страны, но оно должно быть востребовано и объявлено единственной надеждой как молодых греков, так и всех людей вообще.

В стране, где существует столько свидетельств, столько знаков и напоминаний о новой благодатной жизни во Христе, нельзя позволить истребить их варварскому и бесчеловечному атеизму павшего западного человека. Атеизм в нашей стране обернется «мерзостью запустения, стоящей на святом месте»⁴⁰, «где не должно»⁴¹.

Бог да подаст благодать Свою всем нам, священному клиру и благочестивому народу, дабы проявить должное бдение, верность, боевой дух и свидетельство!

Православие против старых и новых гуманизмов

(Слово, произнесённое во всечестном храме Протата Святой Горы Афон в Неделю Православия в 1981 г., по поручению Священной Общины Афона, по поводу открытия святых мощей новоявленного священномученика Косьмы, прота Святой Горы, задушенного латиномыслящими)

Благодать Святого Духа собрала нас сегодня из священных монастырей, скитов и пустынь Святой Горы, чтобы мы благодарили и славословили Пресвятую и Живоначальную Троицу за явление в сии последние времена священных мощей священномученика прота Святой Горы Косьмы.

Мы собраны здесь также для того, чтобы праздновать победу нашей святой православной веры над всеми иконоборцами и над всеми время от времени приходящими гонителями её, с благодарностью великой ко Господу за многоценнейшее сокровище, которое мы имеем в нашей жизни, — нашу православную веру, в которой мы родились, крестились, живём и надеемся благодатью Божией умереть.

Начало переданного отцами благочестия нашего — Трисолнечный Бог. Он есть источник и цель всего. Альфа и Омега. Ибо через Богочеловека Иисуса Христа мы «имеем доступ к Отцу», через Него небесное соприкоснулось с земным, «и стало единой паствой Ангелов и человеков». Господа Иисуса Христа мы знали и знаем как Начальника нашего спасения, центр, путь, жизнь и Главу Церкви.

Он есть Центр и сего всечестного храма Протата. Его являет храм всем своим священным убранством и всем, что в храме совершается.

Он есть Великий Архиерей и Вечный Священноделатель возношения и приношения всего к Богу.

Он призывает всех людей к единению с Богом.

Он призывает и нас во Святую Свою Церковь и в благословенную сию ограду Пресвятой Богородицы, Которая составляет образ Его Церкви.

Он призвал в сегодняшнем евангельском чтении Филиппа стать Его Апостолом.

Мы можем по Его благодати вместе с Апостолом Филиппом и всяким верным православным христианином повторить каждому современному ищущему нафанаилу: «Того, о Ком писали Моисей в Законе и Пророки, — мы нашли Его, Иисуса, сына Иосифа из Назарета».

Предубеждение человеческого разума, который не хочет принести себя в жертву Божественному Слову, будет сопротивляться и говорить нам, пусть по-другому, те же слова, которые сказал Нафанаил: «Из Назарета может ли быть что-то доброе?»

Ответ же будет один: «Прииди и виждь».

Каждый пусть придёт и видит Иисуса.

Прииди и виждь Иисуса. Кто войдёт без предубеждения и с простотою сердечной во всечестной сей Храм, который изображает всю Церковь, тот от видимого разве не будет возведён ко всесветлому Лику Господа Иисуса Христа и истине Евангелия Его и Церкви Его?

И тот, кто войдёт во Святую Соборную Апостольскую Церковь, разве не встретит и Жениха, и друзей Его, и обожившихся людей под предводительством Госпожи Богородицы? «Сия слава Церкви. Сие сокровище Царствия».

Наша Святая Православная Церковь обращается к людям со словами: «Прииди и виждь», ибо она по благодати Божией, несмотря на всё людское несовершенство и бессилие, сохранила неизменными личность и учение Богочеловека.

Много было пролито крови, много было борьбы и жертв, чтобы сохранить истину от искажений со стороны её врагов.

Ложь обычно является в одеждах чего-то законного, прогрессивного, философски и логически оправданного, похожего на истину. Она привносит смятение в полноту церковную и многих увлекает. Тогда Дух Истины, который предстательствует в Церкви, объявляет исповедников, богословов и подлинных свидетелей Господа Иисуса Христа.

Этот Дух просветил святых отцов и исповедников в сражении против извращавших веру иконоборцев. Иконоборчество не есть протест против поклонения иконам как богам, как это пытаются представить западные историки и учёные, а за ними и греческие западники. Это протест против лика Иисуса Христа и, значит, против человеческой личности. Иконоборцы по существу отрицали полноту человеческой природы Слова и, следовательно, возможность обожения человека. Поэтому они и не могли изображать человеческую природу Слова и обожившиеся лики Богородицы и святых.

Мы празднуем сегодня Неделю Православия, победу православных и восстановление святых образов, мы празднуем победу единой вековечной истины Церкви — всех соборов, отцов, исповедников. Это сама истина слов: «Бог стал человеком, чтобы богом Адама соделать».

По праву сегодня Церковь, украшенная святыми священными образами и носящая хитон, сшитый из вышнего богословия, сияет, и величается, и таинственно ликует, и торжествует. «Так сияет и светит Церковь Христова, украшенная воздвижениями икон святых ныне, отображений и светами».

Как могла бы сегодня невеста-Церковь принять своего Жениха и сказать: «Приди и виждь», если бы иконоборцы лишили её солнца, которое её освещает и просвещает — богочеловеческого лика её Господа?

Как могли бы этот всечестной первый храм Горы и всё святоименное жительство лишиться утешения от святых чудотворных икон Богородицы «Достойно есть», «Вратарница», «Горгоипикоу», «Кукузелисса», «Антифонитрия», «Троеручица», «Умиление», «Геронтисса», «Одигитрия», «Акафистная», «Страшное Заступление», «Млекопитательница»?

Поэтому все мы повторяем сегодня ублажение, которое Церковь по праву посылает верным своим чадам: они боролись, претерпевали муки и жертвовали собой, чтобы Церковь не утратила своего благолепия, приличествующего божественному: «Во плоти Бога Слова пришествие словом, устами, сердцем, умом, писанием и иконами исповедовавшим — вечная память».

Мы повторяем это не без душевной боли и под звук повергающих в дрожь анафем тем нераскаянным и надменным людям, которые, вообразив свое равенство Богу, пожелали загубить вечное девство Церкви. Сеющий плевелы на поле церковном воздвигал новых врагов истины. Таковы были паписты.

Опять лик Господа Иисуса Христа и обожение людей оказались под угрозой. Под угрозой оказалось и православное учение о Святой Троице. Ибо вопрос не в различии обычаев и не в принятом на Западе «законническом» толковании Евангелия. Вопрос в том, что Filioque и папизм — это ложное истолкование Евангелия. Оно искажает таинство Святой Троицы и троическое учение о Церкви, так что Христос лишается центрального положения в Церкви, Святой Дух оказывается в подчинении Отца и Сына, и благодать тогда объявляется тварной, а спасение сводится к законническому оправданию и нравственному подвигу человека вне перспективы обожения.

Это поняли наши богоносные отцы: святой патриарх Фотий Великий, афонец святой Григорий Палама, божественный Марк Эфесский

Евгеник и другие. Они доблестно противостояли папским намерениям и планам.

С отступничеством Запада началась великая война против православных и Православия. Многие стали латиномыслящими. Те, кто остались православными, боролись с латинянами и латиномыслящими. Латиномыслящими были многие императоры, патриархи, архиереи, политические вожди, обладавшие мирской силой и властью. Верные православные сопротивлялись этому повсюду, и не в последнюю очередь — здесь, на Святой Горе. Наступила эпоха, когда латиномыслящие принуждали афонитов поклониться папе. Но большинство предпочли смерть, которая есть жизнь, а не жизнь, которая есть смерть. Многие афониты приняли мученическую кончину во священных монастырях Ивирон, Ватопед, Зограф. И здесь, в Кариях, согласно священному Никодиму, «мы находим и преподобномучеников (прота Святой Горы Афон), и по кругу живущих в келлиях. Когда они обличили латиномыслящих, царя Михаила и патриарха Иоанна Векка, прот был повешен, а остальным мечом отрубили голову».

Здесь мученически, как вы слышали, завершил свою жизнь прот Святой Горы Афон исповедник и священномученик Косьма, которого почтеннейшие благоухающие и благодать источающие мученические мощи были открыты попечением честной Священной Общины в притворе всечестного сего храма.

Блаженный претерпел мученическую смерть от любви ко Христу. Мученичество — это самое великое, что может принести человек Богу.

Блаженный и честный прот Святой Горы священномученик Христов Косьма — первый в священном служении Протата Священной Общины, первый и в мученичестве и исповедании Христа.

Первый на кафедре Протата, первый и в петле, и в смерти, и в гробе.

Многострадальное и мученическое твоё тело как многоценное сокровище скрывала и хранила эта священная земля.

Теперь, божественным благоволением, как звезда утренняя, ты воссиял паки на Святоименной сей Горе и во всей и повсюду Церкви Божией, чтобы просвещать и руководить наши души в неуклонном исповедании Богочеловека Христа.

Запечатались теперь уста всех тех, кто желал подвергнуть сомнению исповедание афонитов и их мученическую кончину от латиномыслящих.

Благодаря жертве преподобномученика Косьмы Православная Церковь и Святая Гора Афон могут сказать современному человеку: «Приди и виждь истинного Христа, полноту истины Его и благодати Его, всего Христа, Главу и Тело Его». Глас твой, как глас вод многих слышим сегодня.

Из гроба твоего таинственная река источается, и токи её радуют град Божий — Святую по всей вселенной Православную Соборную Церковь.

Благословен подвиг твой.

Благословенно исповедание твое.

Благословенна мученическая твоя смерть.

Благословенно семисотлетнее сеяние твое на святогорской афонской земле.

Благословенно и явление твое в трудные для мира и для Церкви наши времена.

Святая Гора в твоём лице и в лице других святых афонских преподобномучеников, изобличавших латиномыслящих, не идёт на уступки и не пойдёт на уступки.

Твоя петля обязует нас возобновить сегодня твоё исповедание и исповедание других священномучеников, чтобы быть вашими преемниками и продолжателями вашего Священного Предания.

Мы исповедуем, как написали афониты латиномыслящему императору Михаилу VIII Палеологу в конце XIII века, что «вся Христа Бога нашего паства единое тело есть, управляемое единой главой, которая есть Христос Иисус».

Мы исповедуем также, что латиняне, не оставив «без извращений» и «без издевательств» самые главные положения веры, «отсекли себя от отовсюду доброго и прекрасного видом тела Христова».

Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь Символа Веры есть наше Православие, ибо только оно сохраняет без изменений веру Апостолов.

Мы праздновали в прошлом году 1600-ю годовщину созыва святого Второго Вселенского собора, по воле первопрестольной матери — Церкви Константинопольской. И мы не должны забывать, но должны подчёркивать, что этот святой собор заложил основы не только православного учения о Духе Святом, но и православного учения о Церкви (в Символе Веры. — Пер.). Основание православного учения о Церкви состоит в том, что Церковь едина и что она обладает истиной. Только она имеет истинное крещение, истинные таинства, полноту благодати и апостольское преемство.

Вне Церкви могут быть сообщества и образования, похожие на Церковь, но не «Единая Святая Церковь» в полноте благодати и истины.

Теория «ветвей», которая прямо или косвенно одобряется и некоторыми «православными», не имеет оснований ни в Символе Веры, ни в переданном святыми отцами благочестии Церкви и представляет собой екклесиологический синкретизм.

Латиномыслящие требовали в эпоху святого Косьмы единения по икономии с отпавшими от православной веры латинянами. Но святой Косьма и вместе с ним преподобномученики не приняли такого условия, так как знали, что этим предаётся вера. Они веровали без смущения, что только Православие составляет истинную Церковь Христову, истинное тело Христово; и что не может быть единения истины и заблуждения.

Конечно, сейчас Рим сменил тактику. Он не использует меч — он использует дипломатию. Не сомневаясь в добрых намерениях некоторых западных христиан, мы обязаны неумолчно говорить о том, что «благородные» жесты Рима нас не могут обольстить, ибо они сопровождаются деяниями, враждебными Православию. В их числе развитие дипломатических отношений Ватикана с греческим государством, поддержка униатов, участие униатов в православно-католическом диалоге и недавнее официальное рукоположение папой епископа для румын-униатов.

Мы страдаем от разделения. Мы молимся о единении всех во Христе. Мы хотим единения. Но единения не «вылепленного», по выражению святейшего Геннадия Схолария, но подлинного и правдивого — в единой вере Церкви.

Обретение священных мощей святого Косьмы происходит в сложную эпоху, когда Церковь испытывает и бесконечное давление латинян, желающих «единения» без полного догматического согласия, и усиленное давление некоторых греков, желающих достичь единства по предписаниям латинян.

Уже много лет в нашей стране продолжаются попытки вытеснить Богочеловека Христа и Церковь на обочину жизни. И, значит, много лет гуманизм обоих видов, религиозный и политический, побарывает Православие, в центре которого — Богочеловек.

Попытки оторвать наш народ от греко-православного богочеловекоцентричного церковного Предания и озападнить его начались очень рано, с 1821 г., и далее происходили с одобрения и под давлением наших зарубежных «друзей» и «заступников».

Наши интеллектуалы и политики, как правило, не утруждали себя смиренным обращением к Преданию и изучением души нашего народа, волю которого они призваны выражать и от имени которого они действуют. Напротив, с надменностью образованных лидеров они хотели навязать нашему народу западное умонастроение и чуждое нашей древней нравственности миросозерцание. Какими бы ни были оттенки их миросозерцания, в своей глубине они сводятся к западничеству, отрывая таких людей от истории греко-православной души.

В религиозную жизнь и религиозное учение тоже вошли западный гуманизм и пиетизм, так что крепкое и истинное вино Православия оказалось заменено подделкой.

В нашем православном народе Православие предаётся забвению, искажается, встречает враждебность, извращается и подменяется суррогатами.

Мы всё больше и больше нуждаемся в смирении, чтобы во мгле наших страстей и ложных мировоззрений вновь обрести солнце, которое освещало и согревало наш греческий род в годины испытаний.

В сем пречестном храме святые православные иконы, восстановление которых мы празднуем сегодня, нас просвещают тем же светом, который сияет в ликах святых. Этим светом светят и согревают нас все святые догматы, таинства и Предания нашей Церкви.

Иконоборцы тогдашней и нынешней эпох утратили видение нетварного света. Они отрицают брачный союз, единение Божественного и человеческого, тварного и нетварного. Тогда всё человеческое и тварное, отделившись от Бога, пребывает тёмным, непросвещённым, лишённым надежды.

Мы восхищаемся в сем храме мощным искусством Панселина. Оно выражает ту мощную православную антропологию, которая делает человека Богом.

Разве это не преступление — стать иконоборцами, латиномыслящими, гуманистами и пребывать вне благодати сего вековечного богочеловеческого брачного пира Православия?

Разве это не преступление — утрачивать Православие, когда многие измученные тупиками западной цивилизации души тоскуют и обращаются к Православию?

Верно замечено, что «все -измы уже умерли. Ни капитализм, ни социализм, которыми мы жили, уже не привлекают своим видом новое поколение» (Андреас Папандреу).

На смену этим идеологиям предлагается новый, подправленный гуманизм. Мы думаем, что этот новый гуманизм, хотя бы он и был лучше двух отработавших своё гуманистических систем (капитализма и социализма), на практике не избавляет человека из безысходности эгоцентризма. Он не возносит человека к новой жизни. Решение проблемы, преодоление гуманизма — в Православии, которое мы сейчас отвергаем, по сути, даже не познакомившись с ним. Православие не есть придуманная человеком система ценностей. Оно есть смерть всех ценностей, дабы человек мог жить не «ценностями», а полнотою жизни, которая источается из свободного личного общения человека с Богом.

Бог Евангелия и Православия — не «бог философов», а Троический Бог. Три Лица, Одна Сущность, Единый Бог. В этом антиномическом таинстве Бог превышает всякую предметность и всякое философское осмысление. Это не замкнутый в себе самодостаточный «бог», и не блюститель этики и ценностей буржуазного общества, но «Отец наш, иже на Небесех», Который в движении беспредельной люби постоянно выступает из Самого Себя для встречи со Своим творением и для его обожения.

Вне этого отношения любви Бога и человека нет Православия.

Православие не есть что-то надуманное, плод нашего воображения. Оно живет в нашем народе, в непосредственной взаимосвязи с древним и средневековым нашим эллинством.

Греко-православное Предание есть истинное Предание нашего народа. Его сохранил наш народ в эпоху турецкого владычества.

Оно подняло народ на восстание против турок. Оно воспитало новомучеников, героев-борцов 1821 г., учителей греческого народа.

В подсознании каждого грека, даже того, который отрицает веру, обретается Православие. Для грека не быть православным — это противоестественное состояние. Верно заметил современный исследователь: «Доказано, что православная духовность образует первенствующую формирующую силу для современной греческой души, а вовсе не идеологию. И она отвергается и попирается, когда мы переживаем кризис идентичности в тяжёлой форме и внутренний духовный разлад, естественное последствие которого — вырождение нации»⁴².

В нашей стране должно произойти изменение: мы вновь должны открыть наше утраченное «мы» — греко-православную жизнь. Всякое другое изменение имеет ценность только в том случае, если оно ориентирует нас на эту жизнь.

Святая Гора Афон помогает нам чувствовать, что глубинное человеческое стремление к переменам исполняется в Православии. С этой точки зрения видно, сколь радикально Православие, и сколь отсталыми являются все современные гуманизмы.

Мы все обязаны учиться у наших святых отцов, у таких святых личностей, как Косьма Этолийский, Никодим Святогорец, Макрияннис, Пападиамандис, Кондоглу,⁴³ которые жили в Греции и своей жизнью, своей кровью и своим возвещением создавали наше Предание. Есть много простых душ, которые составляют плоть Православия в наши дни. Стремление соотносить свою жизнь с подлинным православным Преданием должно охватить не только тех, кто пока, прямо или косвенно, противопоставляет себя Православию, но и полностью овладеть нами, служителями Церкви. Мы должны покаянно признать, что и мы могли стать причиной того, что Православие неверно отражается в современном богословии, в пастырстве, во внутрицерковных отношениях, в повседневной деятельности, и что это повергает в смятение умы, не ведающие глубины православной веры.

Те, кто сегодня забыл долг нашего народа перед Православием, кто забыл историю и традиции нашей страны, кто явно или тайно, не по доброй, но по злой воле действует против Церкви, должны знать, что они творят дела отцеубийц. Они пытаются во имя какой-то новизны обрушить наш общий дом и оказаться без крыши над головой и без пристанища на путях и площадях Востока и Запада.

Наступило время осознать, что все мы должны не только жить Православием, но и бороться за сохранение его от всех, кто сегодня методически и систематически воюет с ним, под внешним руководством и при внешней поддержке. На протяжении уже многих лет постепенно пытаются отделить от греко-православного Предания такие институты, как семья, образование, язык.

Когда мы говорим «греко-православное Предание», мы не имеем в виду какую-то систему мелкобуржуазного христианства, но истину Православия, которая исходит из просвещённой народной души.

Церковь призывает всех нас в эти трудные времена сражаться, внутренне обновляясь постоянным покаянием, подвигом, молитвой и литургической жизнью.

Мы призваны также известить наших родных и наш народ о значении Православия в истинном изменении жизни нашего народа — того изменения, которого мы все хотим.

Православие не есть отрицание. Оно не отвергает. Оно принимает и преображает мир.

Православная наша Церковь, Ковчег спасения нашего греческого народа, опять призвана помочь народу сохранить его грекоправославные нравы, брак во Христе, его язык, его традицию. Пусть придут в наш народ любовь, справедливость, истинный общественный православный дух. Цивилизация, которая основывается на себялюбии, осуждена на неудачу.

Пусть нас не пугает натиск на Церковь. Кормчий этого корабля — всегда Господь Иисус Христос. Пусть буря ярится. Корабль не потонет. Он спасётся и спасёт многих.

Эту веру мы приняли от благочестивых родителей, предков, учителей и духовных наших отцов, от святого Косьмы, которого сегодня мы особенно почтили.

Сию веру сегодня мы смиренно исповедуем вместе со святыми отцами нашими:

«Как пророки видели, как Апостолы научили, как Церковь приняла, как учители догматически провозглашали, как Вселенная помыслила, как благодать воссияла, как истина показалась, как ложь была изгнана, как премудрость дерзновенно изрекла, как Христос ободрил: так мы мыслим, так говорим, так возвещаем Христа, истинного Бога нашего и Его святых в словах чтим, в писаниях, в мыслях, в жертвах, в храмах, в изображениях, Ему как Богу и Владыке поклоняемся и Его чтим, а их (иконописные изображения) ради общего Владыки как Его подлинных служителей почитаем и соотносительное поклонение приносим. Сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера православная, сия вера вселенную утвердила».

Свет Христов просвещает всех

(Беседа на вечерне литургии преждеосвященных Даров, которая совершалась всесвятейшим митрополитом Фессалоникийским Пантелеймоном в Храме Великомученика святого Димитрия (Солунского) 17 марта 1982 г.,ради того чтобы не был узаконен обязательный гражданский брак)

Радуется и ликует великомученик Христов, велеименный и мироточивый Димитрий, заступник и покровитель богохранимого града сего, ради вечернего евхаристического собрания благочестивого народа его, собрания, которое благотворит общая вера во Христе, любовь к Православию, послушание и почтение к достопочтенному Пастыреначальнику его и друг с другом любовь и единство.

Радуется множество Фессалоникийских святых, ибо град их пребывает верным Спасителю Христу.

Радуется предстоятель сей Апостольской Церкви всесвятейший митрополит её, ибо о Господе духовные его чада «слышат глас его» и отвечают охотно всякий раз, когда бывают призваны к духовному подвигу.

Радуется честное пресвитерство, благочестивое диаконство, верный Господу народ, ибо его Пастыреначальник предстательствует бодро в подвиге и исповедании, ибо все соединены в едином теле — теле Христовом, живут благословением его единства.

Радуемся и мы, смиренные святогорские монахи, видя епископа и народ борющихся за отеческое благочестие.

Радуемся все мы этим вечером и благодарим божественного управителя Церкви Господа Иисуса Христа, ибо нас, прежде «рассеянных чад Божиих, собрал в одно» и сделал нас Церковью, телом и паствой Своей.

Благодарим также Господа, ибо Он даровал благодать и благоволение Своё организованной Церковью мирной демонстрации и совместной молитве, в которой выражено отношение православного нашего народа, требующего не узаконивать обязательный гражданский брак.

Страдание, молитва, исповедание архипастыря и паствы не остались без ответа. Ответственные лица согласились не принимать новый

закон. И также было показано, сколь могущественна Церковь, когда её члены соединены друг с другом и с пастырями.

«Свет Христов просвещает всех», — возвещает Церковь на каждой Божественной литургии преждеосвященных Даров.

Христос есть Свет. Свет Христов просвещает всех.

Он для всех и для всего. Свет Христов, согласно святому Григорию Паламе, нетварен. Только нетварный свет есть свет Христов.

Тварный мир и тварные люди не могут получить действительную помощь от тварных светов, потому что тварные светы, чем бы они ни представлялись, не возвышают человеческое до Богочеловеческого, временное до вечного, тленное до нетленного, относительное до абсолютного.

Человек тварен, но одновременно он — творение по образу Нетварного Бога. Поэтому он не успокаивается, пока не соединится со своим Творцом и Отцом.

Слово Божие воплотилось ради действительного восстановления в Его лице единения тварного человека с нетварным Богом. Человеческая природа неразрывно соединяется с Божественной природой в личности Иисуса Христа. Первое общение человека с Богом в раю было разрушено по причине греха человека. Второе общение Бога и человека через Иисуса Христа не может быть разрушено, ибо Господь будет всегда Богочеловеком, будет иметь всегда соединённые в Его Личности две природы.

Верующий, ставший членом тела Христова, принимает лично нетварную благодать Божию. Итак, перед нами срастворение тварного и нетварного, обожение человека.

В этом срастворении человек обретает истинный покой, исполнение высочайшей потенциальной динамики его существования, полноту истинной жизни.

Церковь много боролась с еретиками, дабы утвердить евангельскую истину о том, что Христос, став Человеком, принял всецело человеческую природу, а не её часть.

Господь, восприяв всецело человеческую природу и всё человеческое, спасает не часть человека, но всего человека. Церковь есть тело Христово. Церковь воспринимает всё человеческое, чтобы сделать это Богочеловеческим; всё тварное, чтобы сделать тварно-нетварным; всё расслабленное, чтобы исцелить.

Итак, в Церкви человеческое просвещается, очищается от всех видов страстей и от эгоизма, благодатствуется и преображается.

Церковь, согласно православному Преданию, не имеет целью завоевать мир, но послужить ему и преобразить его, переведя от человеческого к Богочеловеческому, от эгоизма к любви, от одиночества и отчаяния к истинному общению и надежде, от смерти к жизни.

Нетварный свет святого Григория Паламы есть Фаворский свет божественного Преображения Господа.

Отношение Церкви к миру не отрицательное. Оно положительное. Церковь не отвергает мир, но не соглашается с тем, что мир может спастись своими собственными силами как они есть. Церковь верует, что мир может преобразиться в благодати нетварного света, и тогда спасётся.

В Православии совершается постоянно таинственный брак: соединение Божественного с человеческим. Этот брак являет светлость православного богослужения. Всё призвано на этот брак, даже бессловесное творение.

Если всё в Православии призвано на этот брак, чтобы быть спасённым, преображённым и облагодатствованным, то как может пребывать вне его, то есть вне благодати Божией, установление, столь важное для жизни людей, — естественный брак?

Брак вне Церкви означает брак без благодати Божией, означает связь человеческую, а не Богочеловеческую, связь, которая не может возвыситься над плотью, эгоизмом и смертью.

Такие культурные установления, как образование, политика, искусство, в Богочеловеческом браке Церкви получают благодать и придают смысл временному и тленному, связывая его с вечным.

Правильно было сказано, что жизненной истиной средневекового нашего эллинства, так называемой «Византийской империи», было то, что государство рассматривалось как преддверие Царствия Небесного. Так Церковь придала вечный смысл прежде ограниченному институту — государству.

Православие дает нам благодать проживать все проявления нашей жизни в их благословенном единстве. Православные никогда не страдали таким расколом сознания, чтобы жить одной жизнью в Церкви, а другой жизнью — вне Церкви. Православный живёт и в стенах храма, и вне стен храма одинаково — во Христе. Вся его жизнь становится Церковью, литургией, возношением к Богу.

Христос и Церковь — центр жизни православных. Это помогало православным грекам быть в единстве друг с другом духовно, быть мирными, справедливыми, человеколюбивыми, смиренными, страннолюбивыми, отчизнолюбивыми, свободными.

И если как люди они грешили, то каялись и возвращались к Богу отцов.

Сегодня это единство всей жизни вокруг центра Христа и Церкви подвергается сомнению. Если мы, современные греки, принимаем такие условия, как обязательный гражданский брак, как влияние телевидения и прессы, как расхристанное образование, это означает, что мы соглашаемся на оттеснение Христа и Церкви на обочину жизни. Это означает, что мы просим Господа Иисуса Христа, как новые неблагодарные гадаринцы, «уйти из пределов наших».

Но да не будет, Господи Иисусе Христе, чтобы мы, православные греки, от Тебя отреклись!

Решение честного священноначалия, борьба преосвященнейших иерархов и верующего народа в своих епархиях показали, сколь чутки православные греки к тому, чтобы не следовать иным курсом, кроме курса нашего греко-православного Предания. Христос и Церковь есть и будут в центре нашей жизни.

Эта наша традиция исторически оправдана. Она есть Предание, идущее от древних греков, которые, хотя и не знали истинного Бога, но были, по слову Апостола Павла, «богобоязнейшими»: они тосковали и чтили «неведомого Бога». Это же традиция средневекового православного эллинства Константинополя — Нового Рима, это традиция грекоправославного византийства!

Это традиции нашего греческого народа во времена турецкого владычества! Во имя этой традиции сражались все без исключения борцы за нашу свободу. За это многотысячелетнее Предание пролили кровь великомученик Христов Димитрий⁴⁴ и сонм других мучеников.

Теперь от нас требуют изменить этому Преданию и отступить от него. Но это Предание — в самой нашей душе, в нашей крови. Оно переплетено с нашей историей, и с местами, в которых мы «живём и передвигаемся». И если мы будем молчать, то камни возопиют.

Мы не можем отречься от нашего греко-православного Предания не только потому, что оно хранило нас исторически, но потому, что и сегодня оно сохраняет нас как личностей. Ибо какой смысл имеют наше существование, наша жизнь, наша борьба, если мир — это результат космической случайности? Чем вообще может быть оправдана наша жизнь в абсурдном и бессмысленном мире?

Атеизм в конечном счёте ведёт к нигилизму, а нигилизм — к саморазрушению, если через покаяние не начнётся новая жизнь в любви к Богу.

Жизнь, основанная на отвлечённом гуманизме, когда человек определяет себя сам и в центре его не Бог, но собственная человеческая самость, — приводит к эгоизму, пусть иногда облагороженному, и в конце концов — к разложению человеческой личности и общества. Здесь находится тупик, в который попала западная культура, ибо она решила основываться на себялюбии и эгоизме. Вот признаки этого разложения: скука, одиночество, наркотики, насилие, анархия, безответственные плотские отношения. Всё это — обесценивает человека.

Мы не можем отрекаться от нашего греко-православного Предания, потому что только оно поможет нашему народу правильно оценивать шаги современной науки, технологии и социально-экономических систем, только оно даст нам возможность вести творческий диалог с настоящим, а также с западной культурой, при этом не уподобляясь ей.

Мы не можем отрекаться от нашего греко-православного Предания, потому что оно представляет собой самые крепкие узы, связующие наш народ с его прошлым, с его национальной идентичностью. Оно и есть ковчег спасения миллионов живущих на чужбине греков православной диаспоры.

Мы не можем отрекаться от нашего греко-православного Предания, потому что к нему обращаются сегодня и его ищут многие души, измождённые хаосом западной цивилизации. Православие есть в настоящий момент единственная надежда многих чутких душ, которые ищут его и открывают его для себя.

Мы, православные греки, обладаем тем великим преимуществом, что имеем Евангелие Христово на своём языке, богатство святоотеческого богословия на своём языке. Сонм святых мучеников, исповедников, подвижников — это греки. Наш святой — Димитрий Великий (Солунский). Наши святые — просветители славян Кирилл и Мефодий. Наш святой — святитель Григорий Палама. Нашим является Парфенон, который в христианское время стал храмом Пресвятой Богородицы Афинотиссы⁴⁵. Нашим является храм Святой Софии в Константинополе. Нашей является Святая Гора Афон. И поскольку они наши, то они и всеправославные, и всечеловеческие, так как греческое Православие всегда служило спасению всего мира.

Православный грек никогда не мог быть порабощён тоталитаризмом, потому что Православие — истинная свобода человека. Те, кто хотят отделить нас от Православия, забывают об этом. Мы перестали быть рабами, ибо мы освобождены Христом. И мы не можем стать рабами человеков и служить чуждым тоталитаризмам.

Помолитесь, преосвященнейший владыко, чтобы Господь даровал благодать Свою всем православным грекам, дабы мы пребывали непреложно во святом и славном нашем греко-православном Предании.

Чтобы мы каждодневно раскрывали истину и её глубину.

Чтобы мы жили во всех делах верой, то есть постоянным покаянием и подвигом.

Чтобы наши несовершенства и падения не стали причиной неверного понимания истины нашей веры.

Чтобы мы видели все попытки исказить наш греко-православный нрав.

Чтобы мы, современные греки, не были введены в заблуждение тварными, обманчивыми и временными светилами мира сего и не потеряли бы вечный свет Христов — свет, который воссиял в этом граде при святом великомученике Димитрии.

Свет, который верно истолковал истинный богослов и учитель нашей Церкви, афонит и наш предстоятель святой Григорий Палама.

Секуляризация

(Запись доклада на конференции кипрских студентов в зале святого Ферапонта монастыря Зографу, 1978 г.)

Секуляризация значит обмирщение. Эта мощная волна осовременивания захлёстывает сегодня наших людей.

Секуляризация — это отделение нашей повседневной жизни, национальных традиций, образования и культуры от Христа и Церкви и организация окружающего нас мира таким образом, что в нем не находится места Христу. Как будто Христа нет. Обмирщённый человек празднует Рождество Христово — без Христа, Пасху Христову — без воскресшего Христа.

Но жить, организовывая жизнь, культуру, весь мир без Христа и вне Церкви, — чуждо нашему многовековому греко-православному Преданию⁴⁶.

Мы видим, что в нашей традиции греческая нация и Церковь всегда идут вместе. Византийцы не имели национального гимна, ибо их национальным гимном было «Взбранной Воеводе победительная». Патриарх был этнархом⁴⁷, то есть предводителем нации, когда нации угрожала опасность. Люди не имели раздвоенного сознания: они были гражданами страны и христианами, и разве могли они оставить нацию вне Церкви или Церковь вне нации? И нация, и вся жизнь должны были быть крещены в Церкви и преобразиться.

До сего часа мы пели на воскресной утрене эксапостеларии и славословия, которые суть творения императоров Льва Мудрого⁴⁸ и Контантина Багрянородного⁴⁹. Гимн «Единородный Сыне и Слове Божий» считается сочинением св. Юстиниана⁵⁰, который был великим военачальником, усердным законодателем и человеком Церкви. Все они были людьми литургическими. И так в Церкви шла национальная жизнь.

Таким же самым образом были связаны социальная жизнь и Церковь. Рождение человека, брак, смерть, воспитание, праздники, торжества, сеяние и жатва — всё имело центром Церковь.

Так же и образование и Церковь были связаны в нашем Предании. Все знают маленькое стихотворение: «Светик ясный мой, сияй, путь-дорогу освещай, школу чтоб не пропустить, буквы в школе изучить, всё правописание и Божии деяния». В школу ходили, чтобы изучать не безбожные азы, но Божию истину. День Трёх Святителей почитался во времена турецкого владычества как национальный праздник, и он не мыслился без изучения Священных Писаний и святоотеческих толкований. Теперь же мы думаем упразднить и его.

Всё было крещено в Церкви. Всё было частью Божественной литургии.

Могут задать законный вопрос: «Но разве не было множества несовершенств? Разве не было грехов?» Были. Но люди, несмотря на свои несовершенства и грехи, любили Бога. Поэтому они каялись и плакали о своих грехах. Даже грешники всегда обращались к Богу. В церковной молитве, восходящей к византийскому времени, говорится: «Тебе единому согрешили, но и в Тебя одного веруем». Грешивший сознавал, что грешит перед Богом, он сознавал, что Сам Бог — его Отец, и к Нему он должен вернуться и просить прощения. Это и наделяло миром души людей. А сегодня одна из сторон секуляризации — это то, что мы изгнали из нашей жизни понятие греха. По учению Фрейда, «греховно», или неправильно, не то, что ты живёшь плотской жизнью, но то, что ты не живёшь плотской жизнью. Мы пытаемся убедить себя, что греха не существует. Но без чувства греха невозможно просить о прощении наших грехов. Грех существует реально, и реальна вина, которая происходит от него. Человек, который не просит прощения у Бога, — не снимет с себя вину: вина останется в нём и будет его истязать всю жизнь, что и происходит с людьми в наше время.

В прошлом в людях преобладали внутреннее равновесие и целостность. Человек жил не только материальным началом, но и духовным содержанием; он переживал материальное — духовным образом. Материя освящалась в литургической и духовной жизни. Не было разрыва материи и духа у людей греко-православного Предания. И сегодня можно найти таких людей в нашем народе.

Согласно греко-православному Преданию, жизнь нашего народа руководствовалась Божественной литургией. Ибо то, чем наш народ жил ежедневно, он вместе с просфорой и вином приносил в воскресный день на Божественную литургию. Просфора и вино обымали и освящали всю жизнь, её труды и тяготы. Мир приносил в жертву свою жизнь, которая тленна: «Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся», и получал от Бога уже не хлеб и вино, но Тело и Кровь Христовы — Богочеловеческую, нетленную, вечную и истинную жизнь. Человеки вкушали Тело и Кровь Христовы и живы были. Так происходил переход от смерти в жизнь — от жизни тленной в жизнь нетленную. Так действовал литургический человек — правильно и истинно, как образ Божий. Он был благополучен, потому что когда человек действует по своей сущностной ипостаси — как образ Божий, тогда он действует верно; тогда он — человек.

Он сотворён для этого. И если он забывает, что он — образ Божий, и не действует как образ Божий, тогда он не действует верно: он болен.

Когда же и как возник этот разлад между жизнью и Церковью, нацией и Церковью, социальной жизнью и Церковью, что и составляет сущность секуляризации?

Как тенденция он начался уже довольно давно в результате западных влияний. Системный характер он приобрел после 1821 г. ⁵¹, в результате наплыва в Грецию иностранцев, которые несли, как правило, европейский дух Возрождения и Просвещения. Они считали тогда, что поскольку Греция длительное время находились под турецкой властью, то она отстала в развитии, и всё греческое — ниже иностранного, а всё иностранное выше греческого. Мы стали очень открыты чуждым влияниям. Мы смотрели на Европу как на «просвещённую» и передовую, хотя на деле она была помрачена, ибо жила во мраке рационализма: люди уже не имели возможности посмотреть на небо, они были впутаны в мирские дела и уже не могли действовать литургически как образы Божии.

Причина секуляризации — это также отход от монашества и от святых отцов, который тоже начался после 1821 г.

Наша новейшая история многократно свидетельствует о гонениях на монашество в Греции. Большинство монастырей было закрыто, монахи изгнаны⁵². В то время был издан циркуляр, который обязывал местных архиереев вызывать монахов моложе 40 лет и убеждать их в том, что не является грехом уйти из монастыря и вступить в брак. В циркулярах, которые издавало тогда Министерство религий свободной Греции, господствует дух попрания нашего Предания, и это после той огромной помощи, которую оказало монашество освободительной борьбе нации!

То же происходило и со святоотеческими творениями — наш народ не мог изучать их, будучи от них оторван⁵³, хотя даже под властью турок люди изучали творения святых отцов. У нас есть дивные издания и переводы святоотеческих писаний. К счастью, недавно святых отцов опять начали издавать. Если бы издания, которые готовятся сегодня, вышли на сто лет раньше и наша молодёжь и наши интеллектуалы читали бы святых отцов и познавали истину, которую те несут миру, то сегодня положение дел было бы совсем другим. Наш народ, долго испытывавший духовный голод, не зная святоотеческого богословия и истинной жизни, был готов, как губка, впитать все, что идёт с Запада. И эти многочисленные потоки западной мысли, духа, образа жизни травмировали наш народ. Прежде всего, это американский дух, который есть по преимуществу материалистический дух. И вместе с ним — дух европейский, который кажется гораздо более тонким и изощрённым, но суть его та же.

Этот дух называется гуманизмом, антропоцентризмом, материализмом и является коренным духом Европы и Америки. Его назначение — изгнание Богочеловека из нашей жизни. Даже в лучших его проявлениях он отчуждает человека от Бога. Самые «благие» дела, которые совершаются «во имя человека» и культивируются через американизированное телевидение, в сути своей античеловечны, поскольку отделяют человека от Бога, совершаются напоказ, культивируют дух морализма, самодовольства, ложного представления, будто человек может спастись только своей нравственностью, а не благодатью Божией.

Такова же по своей сути и философия предопределения. Эта прагматическая философия есть порождение английского пуританства. То же самое нужно сказать и о масонстве. Согласно этим учениям, человек спасается своей нравственностью: он не нуждается в благодати Божией; предопределённый ко спасению, он должен делать доброе дело каждый день. Он спасается своими добрыми делами, а не благодатью Божией. В этом и заключается секуляризация. Технический прогресс и цивилизация тоже способствуют секуляризации, ибо дают человеку иллюзию его всемогущества, заблуждение, что в наши дни мы можем всё объяснить и всё осуществить с помощью науки и техники и что поэтому мы не нуждаемся в Боге. Так растёт гордыня человека, и он считает себя правым всегда и во всем.

Марксизм как атеистическое учение социальной философии усиливает процесс секуляризации. Он стремится к достижению справедливости в мире (что само по себе вовсе не зло, но благо), однако справедливости без Бога, без любви Божией. Он основывается на безусловной ценности человека, откликаясь исключительно на некоторые земные трудности его жизни, но он не может ответить на вечные и сущностные вопросы его бытия. Мы можем вспомнить протест против материализма в романе Бориса Пастернака «Доктор Живаго», в романе другого русского писателя — Владимира Дудинцева «Не хлебом единым».

Мутные потоки духовных соблазнов захлёстывают сегодня наш народ, который не готов правильно их оценить и противостоять им.

Церковь не отвергает то хорошее, что имеет современный мир. Церковь преображает мир. Ради этого вочеловечился Христос. Он стал полным и совершенным Человеком, чтобы принять в Себя и преобразить всё человеческое — всю историю, всю культуру. Поэтому мы не должны отвращаться от того, что нас окружает, но всё рассматривать верно, богочеловечески.

Секуляризация сегодня выражается в том, что наша культура и наша жизнь не пронизаны Церковью, не преображены ею. Церковь и культура независимы друг от друга. Церковь следует своим собственным путем, а мир — своим. Мир не идёт в Церковь, чтобы быть преображённым и существовать литургически. Он вне литургии, он пребывает неосвященным. Традиционно считалось большим злом, если человек бездействует. Про него так и говорили — «бездельник». Сегодня происходит противоположное: считается предосудительным, если человек действует, если он бодрствует и осуществляет литургию в жизни.

Но если человек, каков он есть сейчас, существует вне действия, вне литургии, то он пребывает в состоянии тления, а не жизни. Он подавлен обстоятельствами и живет не в мире с Богом.

То же происходит и с нашим образованием — его последовательная расхристианизация⁵⁴. Не будем задерживаться на этом вопросе, так как все мы знаем: разве современная школа имеет какое-то отношение к богочеловеческой культуре нашей Церкви?

То же и в социальной жизни. Сегодня мы заменили именины — днём рождения. Но так поступают только американцы, гуманисты и протестанты. Мы, православные, не должны им следовать, ибо по нашему Преданию Церковь празднует дни памяти наших святых, а не мы празднуем сами себя. В день нашего святого мы идём в церковь, приносим дары, причащаемся. Ибо кто же я такой, чтобы торжественно праздновать свой день рождения? Я праздную день святого, имя которого ношу, и так принимаю от него его свет.

«День ребёнка», «День матери» и другие подобные дни — это мирские праздники, которые пришли в нашу жизнь, чтобы подменить праздники церковные. Как говорили древние, «жизнь без праздника — долгий путь невыносимый», и мы, отменив праздники святых — христианские праздники, ввели мирские. Но для нашего православного народа День ребёнка — это Рождество, а День матери — это всякий богородичный праздник. Пресвятая Богородица придаёт особое достоинство каждой христианской матери.

Мы видим, что сегодня целью жизнью объявляется успех. Материалистические цели становятся целями государства, воспитания и нашего народа.

К сожалению, атмосфера секуляризации, в которой мы живём, естественным образом задевает христиан. Церковь теряет своё пророческое значение для сознания обмирщённых людей. Она становится мирским религиозным учреждением в ряду других учреждений. Церковь перестаёт быть центром преображения жизни всего мира и становится учреждением по «удовлетворению религиозных потребностей» людей, которые «отличаются религиозностью» и «склонны к религии». Из центра жизни людей Церковь оттесняется на периферию⁵⁵.

Церковь воспринимается обмирщённым обществом именно как организация. Общество не принимает Церковь в её пророческом служении. Оно не принимает её как обновление и преображение мира. Общество видит в ней структурную часть социума — институт среди других институтов. В этом институте совершаются браки, крещения, отпевания и прочие обряды, которые «нравятся» миру сему. Такую Церковь не отвергают даже атеисты. Священник для них — не отец своего прихода, но служащий религиозной организации. Религия становится тогда «религией по воскресеньям»: она не изменяет всю жизнь, все дни недели — ей отводится один час в воскресный день, когда мы ходим на литургию. Похоже, что мы становимся христианами на час в неделю, когда приходим в храм, а всю остальную неделю живём так, как будто нет Церкви и нет Христа.

Каков итог секуляризации? Разумеется, это отказ от Бога. А отделение от Бога — это смерть. Для жизни личности — это крушение. Ибо как может человек жить в действительности, не имея живого общения с Богом? Как он может возлюбить своего собрата, если не имеет Святого Духа в сердце своём?

В общественной жизни царит разлад. Ибо общество, в котором Христос не объединяет людей и не преображает их, не может преобразиться и не может оставаться единым.

В национальной жизни мы близки к катастрофе, потому что мы создали нацию без духовного основания⁵⁶. Нация без Христа — это нация, которая не сможет преодолеть процесс исторического разложения, она не станет путём на небо. Мы знаем из истории — определяющим и удерживающим началом для эллинства было Православие⁵⁷. Об этом говорят не только греческие, но и западные историки. Византийская цивилизация была самой многонациональной цивилизацией из всех, которые существовали. Она занимала большую территорию, охватывая часть Европы, Азии и соседние острова; она испытала множество нашествий иноплеменников, но сопротивлялась лучше, чем любое другое государство, ибо она была скреплена Православием. Она пережила четыре века страшной власти турок и продолжает существовать до сего дня. Её основание — Православие, Христос.

Сегодня мы оттесняем Христа из центра. Думаю, что это начало конца греческой нации. Такое насильственное отторжение нашего народа от традиции есть духовное преступление.

Как этому противодействовать?

Главным образом, нашим личным покаянием. Ибо если мы не будем людьми покаяния, то мы не сможем верно действовать в мире и не сможем осознать ту болезнь, которая, как бы духовный рак, ведёт нацию к неотвратимой кончине.

II. Православие и папизм

«Приняв догмат о непогрешимости, западная церковь загубила свою духовную свободу, уничтожила свои ризы, повисла над пропастью, лишилась даров благодати Святого Духа, присутствия Христова; вместо духа и души осталось бездыханное тело. Поистине от всего сердца мы скорбим по поводу зла, произошедшего в Церкви, и искренне молимся, чтобы Святой Дух просветил ум и сердце святейшего понтифика, дабы он вернул единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви то, что он у неё недолжным образом отнял».

Святитель Нектарий Пентапольский

Экуменизм, т. е. движение за соединение «церквей», в том виде, в каком он существует сегодня, имеет явно гуманистический, антропоцентрический, но никак не богословский и не духовный характер. Экуменизм оставляет в стороне веру (догмат) и Предание Церкви и думает больше о практических целях. Он рассматривает Церковь в основном как человеческое учреждение, которое, будучи объединённым, сможет лучше противостоять своим врагам. Поэтому почти не принимаются во внимание основные различия в вере и духе между «церквями», так же как история и сознание Церкви.

С другой стороны, участники экуменического движения, видимо, от большого желания единства «каждый раз демонстрируют легкомысленный энтузиазм, считая, что их эмоциональная горячка может оказывать влияние на реальность и без затруднений переделывать её. По этой причине они считают, что благодаря их дипломатичности и терпимому отношению с помощью взаимных уступок возможно будет примирить прямо противоположные догматические принципы и обстоятельства, которые в целом являются причиной раздельного существования церквей»⁵⁸.

То учение о Церкви, которое лежит в основе современного экуменизма, является ложным. Оно не признаёт Православную Церковь как единую Святую, Соборную и Апостольскую Церковь, отводит ей место лишь части, или ветви, Вселенской Церкви. Многие православные видят в экуменизме только экклесиологическую ересь, забывая, что нельзя довольствоваться ревнительством-зилотством (греч.: зилотизм ζηλωτισμός), которое тоже есть отклонение от истины в экклесиологии — учении о Церкви. Ни экуменизм, ни ревнительство-зилотство не выражают Православия.

Мы понимаем, что экуменизм только отдаляет от нас единство: чем больше видимость его приближения, тем дальше оно отстоит от нас. Мы любим инославных христиан и потому желаем действительного и святого единства с ними. Мы не хотим «сосуществования», или «толерантности», или «множества верований», ибо всё это не является ни любовью Христовой, ни надёжным и прочным единением во Святой Троице.

Мы хотим веровать в то, чему причастны, и причащаться тому, во что веруем: Богочеловеку Христу, всецелому во всецелом Его Теле — Церкви.

Только всецелый Богочеловек может спасти всего человека. Во имя этого всецелого Богочеловека Христа и всецелого Тела Его — Православия — мы не можем иметь дело «на равных» с «искажёнными Христами» западных христиан — римокатоликов и протестантов.

Мы не хотим предавать человека, который получает своё спасение от всецелого Богочеловека. Поэтому мы будем исповедовать Православие до смерти, но не пойдём на уступки.

Что касается папизма, мы особенно чувствуем то, что всегда чувствовали православные: католицизм искажает Святую Троицу, неверно понимает Христа, являет Церковь не как образ Святой Троицы, но как человеческую монархию, а Святому Духу отводит только декоративное место. Поэтому в папизме человек не получает помощи и не спасается.

Папизм несет великую угрозу свободе человека во Христе.

В нашей статье мы заявляем протест тем православным, которые забывают об этом и позволяют себе называть папу «святым архиереем», а римскую церковь «святой», не задумываясь, что тем самым они вредят прежде всего западным христианам, потому что не помогают им осознать их немощи. Они не задумываются о том, что их слова не выражают ни веру, ни мысль их поместных Церквей. Оправдание дипломатическими целями свидетельствует только об их духовном падении и соглашательстве с духом мира сего; Евангелие же требует от нас «истинствовать в любви»⁵⁹. Строгость, которую необходимо соблюдать в данном вопросе, исходит из самой веры и из самой любви.

Мы не можем рассуждать иначе. К этому принуждает нас наша живая вера, которую мы восприяли от святых наших отцов. И если мы, афониты, будем рассуждать по-другому, тем самым предавая великий подвиг святителя Григория Паламы, преподобного Никодима Свягорца, афонских монахов, не пожелавших сослужить с латиномыслящими и за то умерщвлённых, а также других наших отцов, которые воссияли в подвиге и страданиях, — тогда Бог оставит нас, и кости наши рассеются с костьми человекоугодников⁶⁰.

В афонском духе пусть услышат братья наши смиренный наш глас.

Ересь папизма

Наша Святая Православная Церковь сознаёт, что только она образует единую Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. Поэтому она всегда чувствовала величайшую ответственность за то, чтобы сохранить в чистоте — без нововведений и повреждений — апостольскую веру и Предание. Поэтому она строго противостояла любым ересям, не сообразовываясь с обстоятельствами и не идя на уступки даже в малых и второстепенных вопросах, поскольку если вера искажается в малом, то не остаётся незатронутым и великое. Согласно святому Григорию Нисскому, «тот, кто не принял во всём таинстве истинное обличье благочестия, — тот не христианин по смыслу этого слова»⁶¹. Как пишет свт. Василий Великий, «в малом заблуждении искажается великий смысл»⁶². Отклонения в вере не только изменяют церковное богословие, но извращают духовную и церковную жизнь, и поэтому подвергают прямой опасности спасение человека. Вера и жизнь объемлют друг друга, и поэтому когда вера извращается, то и жизнь не остаётся невредимой. Церковь, отвращаясь от ереси, любит еретиков, им сострадает, борется изо всех сил за их обращение, и если они покаются, то щедро применяет церковную икономию, чтобы облегчить их возвращение в её лоно.

Такое же отношение всегда было у Церкви к папизму. Церковь чувствовала, что суть папизма состоит не просто в отличии административной системы или церковных обычаев, но в глубинном искажении евангельского духа. Византийские богословы не были простецами, не были фанатиками и экстремистами, когда писали замечательные трактаты с целью доказать, что прибавление Filioque — это ересь. Ибо слова «и от Сына», относящиеся к исхождению Святого Духа, вводят во Святую Троицу двуначалие, т. е. частичное савеллианство⁶³, принижают Святого Духа и извращают всё учение о Троице. Верно заметил Владимир Лосский: «Если в первом случае (при введении филиокве) вера ищет осмысления с целью перенести Откровение на почву философии, то во втором случае (в православном учении о Троице) осмысление требует реальности веры, чтобы преобразиться, предаваясь как можно сильнее таинствам Откровения. Так как догмат Троицы представляет сущность всякого богословского размышления и принадлежит к области, которую греческие отцы именовали «богословие по преимуществу» (κατ’ ἐρξοχήν θεολογανί), то ясно, что хотя бы одно различие в этом существенном пункте, каким бы незначительным оно ни казалось на первый взгляд, имеет решающее значение»⁶⁴.

Так что, согласно Лосскому, речь идёт о «философском антропоморфизме, который не имеет ничего общего с богооткровенным антропоморфизмом Библии». «В догмате Filioque Бог философов и учёных вводится в лоно Бога Живого, занимает место Бога Сокровенного, Который «положил тьму покровом Его»⁶⁵. Незнаемая сущность Отца, Сына и Святого Духа получает положительные характеристики. Она становится предметом «естественного богословия»: это «Бог вообще», который может быть приравнен к богу Декарта или Лейбница или даже, кто знает, в какой-то степени к богу Вольтера и расхристанных теистов XVIII века»⁶⁶.

Таким образом, посредством Filioque Запад попытался постичь «логически» таинство Святой Троицы, упразднив антиномичность Троического таинства и показав антропоцентрический характер своего богословствования.

Ересь Filioque вызвала тяжёлые последствия и в церковной жизни, и в жизни личности. Церковная и личная жизнь стали тоже антропоцентрическими.

Святой Дух и Тот, через Кого Он свидетельствует, — Христос — понимаются на Западе неверно. Придаётся большее значение человеческим усилиям, чем Божественной благодати. Тем самым организуется и систематизируется жизнь без животворной благодати Божией. Непогрешимый папа римский заменяет во многих аспектах Христа и рассматривается как «источник единства» для Церкви. Борьба и подвиг христианина для спасения также получают антропоцентрические черты. «Духовные упражнения» Игнатия Лойолы — характерный пример. Если мы сравним труд Лойолы с трудом Николая Кавасилы «Жизнь во Христе», то увидим совершенно различные представления о спасительном подвиге. Первое представление — западное антропоцентрическое, второе — православное и поистине вселенское, в центре которого не человек, но Богочеловек. Лойола подчёркивает дела человеческие, а Кавасила — соработничество человеческого усилия и Божественной благодати.

Когда Святой Дух перестал животворить и просвещать пастырей и богословов папства, то, естественно, одно извращение последовало за другим.

Учение о спасении приобрело юридическую форму и стало основываться на учении о «падшем состоянии» человека — учении также ложном, ибо оно резко отделяет человека от благодати Божией. Спасение в православном святоотеческом Предании означает прощение, оживотворение и обожение мёртвого во грехе человека через домостроительное воплощение Сына Божия. На Западе учение о спасении ограничивается только юридической теорией удовлетворения божественной правды, уязвлённой по причине греха человеческого. Это удовлетворение осуществляется крестной смертью Христа. Христу подобало пострадать, чтобы принести удовлетворение Божественной правде.

В западном богословии весь вопрос спасения состоит в том, каким образом разгневанный по причине человеческого преслушания Бог смилостивится к человеку и дарует ему Своё благоволение, и вовсе не в том, каким образом отделённый от Бога и поэтому мёртвый человек восстановит связь с Богом, будет оживотворён и обожен. Представление об обожении как цели человеческой жизни утрачено на Западе. На первом плане здесь стоит «оправдание» (ή δικαίωσις), понятое в юридическом ключе. Болезненная привязанность ко Кресту без одновременного созерцания Воскресения и Преображения делает всё западное христианство «крестным»: оно не знает «крестовоскресного» облика Православия.

«Страх» и «отчаяние» западного человека, думается, происходят из этой «крестной» односторонности. Мировоззрение страха, свойственное западному христианству, представляет западный экзистенциальный философ Киркегор, согласно которому человек является человеком потому, что имеет страх. Этой схеме противостоит православная крестовоскресная жизнь. Её выразителем является святой Серафим Саровский, который, пройдя путь строжайшей аскезы, стал общником света Божественного Преображения и переживал радость Воскресения. Эту радость он передавал окружающим его людям, обращаясь к ним с приветствием: «Христос Воскресе, радость моя!»

Отсутствие у западных христиан опыта Фаворского света и нетварных энергий, благодаря которым человек обоживается и причащается Святой Троицы, приводит их к ошибочному заключению, что Божественная благодать тварна и, следовательно, невозможно опытное познание Бога и созерцание Его славы. Известно, сколь сопротивлялось в XIV веке Православие в лице св. Григория Паламы новой ереси о тварности благодати. Ибо если благодать тварна, то христианин осуждён на то, что не может причащаться обожения. Ибо как может обожить человека тварная благодать? Теперь перед нами в «новом издании» старое арианство, против которого столь героически сражался познавший на личном опыте благодать обожения святой Григорий Палама. Запад до сего дня пребывает в этой ереси и потому оставляет человека и мир вне Божественной жизни.

Отношения Бога и человека, Бога и мира для западных людей носят только нравственный характер и не являются отношениями благодати и жизни. Таинства, особенно Божественная Евхаристия, Крещение, Священство, становятся оправдательными юридическими средствами спасения. Церковь превращается в законническое учреждение по предоставлению спасения и тварной благодати. В устроении Церкви на первом плане стоит свод законов, а уж затем — таинственное созидание. В Православии, напротив, приоритет принадлежит таинственному созиданию Церкви, которое корректируется и выражается в каноническом праве. Каноническое право в Православии, как и все святые догматы Православия, все уставы и Предания, являются богочеловеческим творением, тогда как право в папизме принципиально делится на Божественное право (Jus Divinum) и человеческое право (Jus Humanum). Показательным примером законнического понимания спасения является то, как осуществляется таинство покаяния у римокатоликов. Покаяние и исповедь происходят как судебный процесс. Исповедующий незнаком с духовником и общается с ним через деревянную решётку исповедальни, он называет свои грехи и получает от священника епитимьи и прощение. Здесь нет личного пастырского участия и церковного общения, но только безличное законническое отношение. Законное взыскание с грешника предшествует прощению, возвращению грешника в отчий дом — Церковь, восстановлению его в достоинстве сына и отеческим объятиям. В западном христианстве извращены почти все догматы и Предания Церкви.

Православное учение о Богородице низведено до «мариологии». Богородица отделяется от человеческого рода в догмате о «непорочном зачатии». Она уже не благоименитый плод, избранный для восприятия Божественного рода, — Она отделена от всего человечества. Она лишена собственных человеческих свойств и отчуждена от человеческого рода.

И учение о кончине мира и посмертной участи человека не осталось неповреждённым. Учение об очистительном огне, об индульгенциях, подаваемых папой, еще раз говорит о юридическом подходе к эсхатологии.

О том, сколь антропоцентрическим стал Запад, свидетельствуют его искусство, музыка, архитектура и особенно — живописные изображения Бога и святых. Достаточно сравнить византийскую православную икону с западной религиозной картиной или статуей, чтобы увидеть, каким антропоцентризмом пропитаны последние. Православные иконы — это преображённые лики Богочеловека Христа, Богородицы и святых в столь же преображённом нетварной благодатью тварном мире. Напротив, в западном живописном представлении Христос является лишь как человек, а Богородица и святые — как обычные, не преображённые телесные люди. И природа представленанатуралистически как непричастная нетварному свету.

Область, в которой самым наглядным и доказательным образом предстает законнический и антропоцентрический характер папизма, — это система управления церковью.

Все знают, что Вселенская Православная Церковь следует переданной от апостолов соборной системе управления, которая выражает таинство Церкви как таинство Троического и Богочеловеческого общения во Христе. 34-й апостольский канон гласит: «Сие в единомыслии да будет, и да прославится Бог через Господа в Духе Святом, Отец, Сын и Святой Дух». Церковь есть образ Святой Троицы. Церковь живёт во всех своих измерениях (Вселенский собор, патриархаты, поместные соборы, епархии, приходы, святые монастыри) соборно, т. е. проживает троически таинство Церкви. Случавшиеся отходы от этого канона признавались ересями и не стали догматами веры, необходимыми для спасения верующих. В Православии непогрешимость принадлежит не одному какому-то человеку, но Церкви. Напротив, на Западе троический соборный принцип был заменён антитроическим тоталитарным принципом сосредоточения всей власти в руках папы. Римский понтифик был провозглашён (с поистине люциферовским превозношением) «непогрешимым» и «высочайшим» по власти в Церкви.

Вот какими запредельными словами папа Пий IX провозгласил «непогрешимость» и «примат» (т. е. первенство) на Первом Ватиканском соборе (1869-1870 гг.): «Если кто думает, что римский понтифик имеет своим делом административное управление, а не высочайшие полномочия во всей Церкви, — не только в том, что относится к вере и нравственности, но и в том, что относится к подчинению и распоряжению всей во вселенной Церкви, — или что он пользуется этими величайшими привилегиями не в полноте высочайшей власти и силы, или что могущество его не является нормативным и беспредельным во всех (поместных) Церквях и по отдельности, и над всеми верными пастырями и по отдельности, — анафема да будет... Мы учим и как богооткровенный догмат определяем: римский понтифик, когда говорит с кафедры, т. е. когда совершает дело пастыря и учителя всех христиан, определяет высочайшим своим апостольским авторитетом учение, должное соблюдаться всей Церковью в вере и нраве, ибо Божественным поручением, возвещённым самому блаженному Петру, он пользуется этой непогрешимостью, как Божественный Искупитель благоволил, дабы защищать Свою Церковь, определяющую относящееся к вере и нравам. Посему таковые решения римского понтифика неотменимы сами по себе, а не из одобрения Церкви.

Если кто, попущением Божиим, из предубеждения подумает возражать этому нашему решению, анафема да будет»⁶⁷.

Папизм со своим «всемогущим» папой стремится завоевать мир. Обязательное безбрачие клириков и многочисленность «социальных» монашеских орденов также служит этой цели. Православие, напротив, нацелено не на завоевание, а на преображение мира; поэтому оно и не обязует клириков к безбрачию, не делает из них солдат и не превращает монашество из безмолвничества в общественную силу. В «боготворном» безмолвии (исихии) монах преображается и таинственно преображает мир, и поэтому «не приходит Царствие Божие приметным образом»⁶⁸.

Само собой разумеется, что извращённое папское истолкование христианства на Западе оказало решающее влияние на историю, культуру, на весь образ жизни и ориентиры различных народов, имевших дело с папством. Все мы знаем, сколь много претерпел Запад от папоцезаристских притязаний, которые приводили к нескончаемым войнам, длившимся почти двести лет (начались в 1075 г. при папе Григории VII). Папоцезаристские притязания выражены папой Иннокентием III (1198-1216) в его Слове, сказанном при интронизации: «Имеющий невесту — жених. Но сия невеста (Церковь) не была обручена с пустыми руками, но принесла мне несравненное многоценное приданое, т. е. полноту духовных благ и широту мирских, величие и изобилие и тех, и других... Как символ мирских благ она дала мне корону: митру как символ священства, и корону как символ царства, и поставила меня представителем Господа в облачении, написав по его краю: «царь царствующих и господь господствующих»⁶⁹.

Ещё одним плодом тоталитарного и неевангельского духа папизма стала священная инквизиция, которая истязала и предавала на сожжение клириков и мирян, дерзавших не соглашаться с папизмом. Достоевский раскрыл в образе Великого Инквизитора дух папизма как дух несвободы.

Папизм добивался мирской власти военными, экономическими и дипломатическими средствами. До сего дня Ватикан является государством, имеющим дипломатические отношения с другими государствами. Он оказывает влияние на мировую экономику, участвуя в крупных компаниях и предприятиях.

Сопротивление папству привело к возникновению протестантизма, в котором принцип непогрешимости перенесен с папы на каждого протестанта и разрешено каждому протестанту толковать Священное Писание вне зависимости от церковного Предания. Так папский антропоцентризм в другом облике вошёл в протестантизм.

Сравнивая католическую церковь и протестантизм, святой наш отец Нектарий Пентапольский называет общим их свойством индивидуализм. «Единственное различие между двумя этими системами следующее: в Западной Церкви индивид, т. е. папа, является средоточием для множества безгласных и несвободных личностей, каждая из которых сообразовывается с решениями и мыслями одного индивида — стоящего впереди всех папы. А в протестантизме церковь сосредоточена в индивиде. Поэтому западная церковь — это не больше чем индивид. Всякий папа судит о том, что правильно, — как ему угодно, и толкует Писание как хочет, и возвещает то, что считает правильным, — чем же он отличается от многообразных догматистов протестантской церкви? Есть ли различие между одной и другой непогрешимостью? Если в церкви протестантов каждый индивид составляет церковь, то в западной церкви всю церковь образует индивид — каждый новый папа»⁷⁰.

И Восток не меньше пострадал от папизма. Вспомним крестовые походы, насильственное обращение в католицизм православных народов и их истребление, не знающее смущений униатство, которое коварными средствами обращало православных в папизм. Весьма быстро уния, создав различные образы униатских «церквей», поглотила большую часть Антиохийского патриархата. Множество православных славян было насильственно обращено в католичество, когда политические обстоятельства позволили Ватикану это осуществить. Во время Второй мировой войны католики-хорваты истребили 800000 православных сербов, которые, будучи той же крови, не хотели стать папистами. Православные сербы, выжившие во время бойни, с ужасом рассказывали о тотальном истреблении. И всё это совершалось во имя «непогрешимого наместника Христова на земле».

С другой стороны, безбожие, которое терзает сегодня западный мир, — это форма сопротивления извращённому учению западных христиан о Боге. Сам папизм оказался в духовном тупике и страшном внутреннем кризисе, выражающемся в оставлении сана многими клириками.

Православные против папизма

Произведя этот краткий анализ, мы можем понять, почему православные оказывали столь живое сопротивление западному неправославию с самого его возникновения.

Господь пролил Всесвятую Свою Кровь не для того, чтобы создать антропоцентрическую религиозную систему духовного тоталитаризма. В папизме человеческий закон оказывается сильнее веры во Христа, и так от веры евангельской человек переходит к «евангелию от человека».

Поэтому все наши святые отцы и церковные богословы очень сурово отозвались о папизме, видя сущностное извращение или даже отвержение евангелия Христова западными христианами.

Святой патриарх Фотий, как мы знаем, храбро боролся против первого официального введения Filioque в Символ Веры и говорил об этом очень строго: «Господь и Бог нам говорит: «Дух, иже от Отца исходит». А отцы этого новоявленного нечестия говорят: «Дух, иже от Сына исходит». Кто не заткнёт уши, чтобы не слышать эту невероятную хулу? Она восстаёт против Евангелия, сопротивляется святым Соборам, перечёркивает блаженных и святых отцов: Афанасия Великого, знаменитого в богословии Григория, царственное Церкви облачение — Василия Великого, море премудрости святителя Иоанна — поистине Златоустого. Но что я говорю о таком-то или о таком-то? Против всех вместе святых пророков, апостолов, иерархов, мучеников и самих Владыческих речений ополчается это хульное и богоборное речение»⁷¹.

Когда папа Сергий IV в 1009 г. в своём послании по поводу восшествия на престол изложил Символ Веры с прибавкой Filioque, патриарх Константинопольский Сергий вычеркнул имя папы из диптихов⁷², и с тех пор никакое папское имя не вписывалось в диптихи.

Святой Григорий Палама, богослов нетварных энергий Божиих, в своих великих богословских трудах раскрыл опасность латинского мнения о «тварной благодати» и во всем, что относилось к критике Filioque, следовал тем же курсом, что и священный Фотий, считая и объясняя, что это прибавление принижает Святого Духа: «Если кто говорит, что два начала в Боге, что Сын изначально есть начало, и если считает, что это начало в смысле созидания, то это никак не согласуется с нашей верой, и тогда Дух Святой лишается творческой силы, которая есть божественное свойство, ибо то, что не обладает творческой способностью, то не Бог»⁷³. О Варлааме святитель говорит, что, перейдя в Православие, тот не воспринял «никакого вообще освящения от нашей Церкви..., дабы стряхнуть с себя тамошнюю скверну»⁷⁴. (Под скверной святитель разумеет католицизм и его заблуждения.)

Против чуждых Евангелию и Преданию папских заблуждений боролись и другие знаменитые иерархи, священники, монахи и миряне нашей Святейшей Православной Церкви: Иосиф Вриенний, святой Марк Эфесский Евгеник, преподобный Мелетий Галисиот Исповедник и многие другие. Они засвидетельствовали свое исповедание веры перенесением многих истязаний, уз, изгнаний и смертей — и все это они претерпели ради Истины. Преподобному Мелетию латиномыслящий император Михаил VIII Палеолог⁷⁵ усёк язык, а преподобному Галактиону Галисиоту выколол глаза раскалённым железом, карая их за мужественное антипапское исповедание веры.

Монахи Святой Горы Афон, следуя святому Григорию Паламе, храбро боролись против латиномыслящих. Историк Иоанн Мамалакис пишет: «Так как он сам (Михаил VIII Палеолог) увидел, что его усилия по объединению Церквей сошли на нет, он направил монахам Святой Горы послание, в котором говорил об «икономии», т. е. о том, что нужно устроить обстоятельства так, чтобы состоялось соединение Церквей».

Но монахи Святой Горы, которые выше всего другого ставили веру в учение Православной Церкви, в решения соборов и утверждения отцов Церкви, отвечая императору с величайшим почтением, тем не менее решительно подтвердили свои взгляды, которые радикально отличались от взглядов императора. Основной их довод был следующим: «Тот, кто в здравой вере даже самое малое отменит, тот всё осквернит»; они постарались доказать, что традиция использования латинянами опресноков для Божественного причащения проистекает из иудейской религии и что прибавление в Символе веры слов «и от Сына» противоречит самому учению Иисуса Христа, решениям соборов, учению отцов и вообще Преданию Православной Церкви. «А ты подумал увидеть больше и проникнуть в большие таинства, чем отцы Церкви и Единородный Сын Божий. Так, утратив ум и не слушая Христа вещающего, ты перетасовываешь священные догматы, перемещая их то вниз, когда говоришь нам о владычней икономии, то вверх — к высочайшему и богоначальному богословию, марая его убавлениями и прибавлениями, веру смешиваешь, а лучше сказать, вводишь какую-то новоявленную веру и другое Евангелие». Сурово осуждая императора, афониты продолжают: «Разве этот догмат не явно сатанинский, вводящий безбожное двуначалие и принижающий Духа? Если родительство Отца двойное, в рождении и в изведении Духа, а оно, как ты говоришь, есть не собственное свойство ипостаси Отца, но природы, то почему оно Сыну дано частично, а Духу вообще не дано? Если то, что принадлежит природе Отца, является общим для Трёх неизменных богоначальных ипостасей, то оно принадлежит и Сыну, и Духу, — и это не будет умалением общего... И мы поэтому считаем тебя явным еретиком, ибо ты даже Символ православной веры не оставил без искажений».

Далее они объявляют, что на Трульском соборе «было сочтено, что входить в противоречие с догматами благочестия прежних отцов — это ни что иное как прибавлять что-либо к ним или отнимать». Поэтому нельзя сомневаться в том, что те, кто вводит новшества, становятся еретиками. «В этом они, уличённые, несут ответственность, а вместе с ними всеми и мы, если согласимся..., то станем виновными». Афониты подчёркивают: «Это не позволительно, нет».

«Принимающий еретика принимает на себя те же обвинения». Как можно поминать папу-еретика «в Храме Божием..., в самих неприступных пределах, пред таинственным и страшным Престолом Божиим»? «Если это поминовение есть самоистина, то как в нём может быть великая ложь,... и чтобы с ней соприкоснулся православный патриарх вместе с другими православными патриархами в момент страшных таинств? Разве мы играем на сцене? Как это вынесет душа православного? Как она не отступит от общения с поминающими так и не сочтёт их торговцами божественным?»

Переходя к доводу «по икономии», они пишут: «Но как мы сотворим эту икономию, и как эта икономия согласится профанировать божественное и реченное Божие слово, и из Божества исключить Божий Дух, и от Него оставление грехов, и сделать верных непричастными усыновлению. Что может быть вредоноснее такой икономии?»

Этот ответ афонитов еще и еще раз ясно убеждает нас в том, что для них спасение души и восхождение её к Божеству было высочайшей целью, которая может быть достигнута только верой в учение Православной Церкви. Заслуживает восхищения дерзновение, с которым они пишут императору. Но кто составил это послание, мы не знаем...⁷⁶

Святые и богословы периода турецкого владычества так же строго клеймили папистские ереси.

Святой равноапостольный Косьма Этолийский, известный своим апостольским рвением, святостью и мученической смертью, без колебания именовал папу «антихристом»: «Он антихрист. Один — это папа, а другой — это тот, кто нас возглавляет; не буду называть его имя — вы понимаете, но со скорбью это вам скажу, ибо эти антихристы суть в погибель»⁷⁷.

Преподобный в богословах и богослов в преподобных Никодим Святогорец именует крещение католиков «осквернением» (μόλυσμα)⁷⁸.

Евгений Вулгарис именует папство «новым Вавилоном»: «Папство извратило многие из догматов Откровения, и извратило этим сам дух Христианства, выдумало новые неевангельские догматы и тем самым попрало совесть и разум, взрастило ненавистное инославие, внесло раздор между народами и царями и действительно оказалось новым, по Апокалипсису, Вавилоном»⁷⁹.

Сходным образом писали Никифор Феотокис, Афанасий Парийский⁸⁰ и другие.

Кратко и точно говорят о папских заблуждениях «исповедания» Митрофана Критопула и Досифея Иерусалимского.

Согласно Критопулу, «никогда не было слышно, чтобы человек смертный и в тысячах грехов повинный назывался главой Церкви. Ибо он, человеком будучи, смерти подлежит. А пока другой избирается его преемником, получается, что всё это время Церковь будет безголовой. Но как тело без головы даже мгновения не простоит, так и Церковь без надлежащей ей главы не может пребывать даже краткое время. Поэтому Церкви необходима бессмертная глава, чтобы всегда она жила и действовала, как и глава. Таковой Глава Вселенской Церкви — Господь Иисус Христос, Который есть голова, и от неё всё тело сочленяется»⁸¹.

Согласно Досифею, «так как главою Вселенской Церкви, вечной, никак не может быть смертный человек, то Сам Господь наш Иисус Христос есть Глава, и Он всех, кто в Церкви, окормляет (т. е. направляет по верному пути) через святых отцов»⁸².

Патриарх Константинопольский Кирилл VI, несмотря на противодействие архиереев, которые попали под влияние усиленной пропаганды находившихся в Константинополе папистов и представителей западных держав, издал окружное послание, в котором отлучает от Церкви тех, кто принимает как законные таинства католиков⁸³.

Заслуживает упоминания достойный и благородный ответ Патриарха Константинопольского Григория VI папским посланникам, которые пришли передать ему приглашение папы Пия IX к участию в Первом Ватиканском соборе. Патриарх весьма доброжелательно принял их, но отказался даже взять в руки приглашение, сказав среди прочего следующее: «Почтеннейшие аббаты, если речь идет действительно о Вселенском соборе, то не забывайте, что Вселенские соборы созываются иначе, чем провозгласило его блаженство. Если блаженнейший папа Римский почитает апостольское равенство Церквей по чести и равное братство, то он должен был бы, как находящийся в равном достоинстве и первым по порядку кафедры, согласно каноническому праву, направить особое письмо каждому из Патриархов и синодов Востока, чтобы не навязывать это публикацией энциклики, как будто начальник и владыка надо всеми, но чтобы спросить как брат братьев, равный по чести и по степени, считают ли они нужным, где, как и какого собора созыв. Если всё так, то или вы прибегайте к истории и Вселенским соборам, чтобы исторически осуществилось всеми вожделенное истинное единение во Христе, или же мы опять будем довольствоваться нашими постоянными молитвами и молениями о мире всего мира, благостоянии святых Божиих Церквей и соединении всех. В таковом случае мы со скорбью уверяем вас, что считаем излишним и бесплодным это приглашение, и тот, что вы принесли, отправной лист»⁸⁴.

Святое православное Предание, протесты, обличение папских ересей — все это самым полным образом отразилось в знаменитом Окружном послании святейшего синода Константинопольского Патриархата (1895 г., в патриаршество Анфима VII), священному клиру и благочестивой полноте (т. е. мирянам в подчинении) патриаршего престола Константинопольского в ответ на окружное послание папы Льва XIII к властителям и народам мира, в котором он призывал и Православную Церковь к единению с папским престолом, «имея в виду, что это единение может происходить только путём признания его (папы) как высочайшего архиерея, и верховного духовного и мирского начальника всей Церкви, и единственного наместника Христова на земле, и раздаятеля всей благодати»⁸⁵.

Окружное послание открывается апостольскими словами: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их. Иисус Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же. Учениями различными и чуждыми не увлекайтесь»⁸⁶.

И действительно, всё духовное содержание послания зиждется на слове о Боге, передаваемом до сего дня от «предводительствующих в вере» святых отцов. Папизм причислен к прежде объявлявшимся «еретическим плевелам» в Церкви Божией, которые много раз оскверняли и теперь оскверняют спасение во Христе человеческого рода, и, как семена лукавые и члены загнившие, справедливо отсекаются от здорового тела — Вселенской Православной Церкви Христовой. В последние времена лукавый оторвал от Православной Церкви целые народы Запада, внушив епископам Рима помыслы запредельной дерзости, породившей разнообразные новшества незаконные и антиевангельские.

«И не только этот, но и всякие другие способы борьбы использовали римские папы, чтобы подчинить своим заблуждениям Вселенскую Церковь Христову и чтобы на Востоке, беспримесно мыслящем, переданную святыми отцами веру подчинить, добиваясь единения по собственным представлениям, просто и без затей»⁸⁷.

Всякий православный, который желает идти путем, указанным в православном Предании, признает в этих боевых словах Константинопольской Патриархии, находившейся под турецким игом, глас Православия и убедится в своевременности и актуальности этих слов для наших дней.

Единение, согласно Окружному посланию, вожделенно для православных, но оно должно основываться на едином правиле веры, без которого, «с точки зрения веры, хранящей единство, становится невозможным вожделенное единение Церквей»⁸⁸.

Затем в послании сообщается о ересях папизма, среди которых Filioque, примат папы и его непогрешимость, и доказывается их противоречие Евангелию и Преданию.

Мы, православные, пребываем верными апостольскому Преданию и деяниям Церкви — семи Вселенских соборов; «в защиту общего достояния — отеческого сокровища здравой веры — мы стоим сражаясь»⁸⁹. Обращаясь к святым отцам и Вселенским соборам, сказано в Окружном послании, «мы нигде не находим, чтобы епископ Рима считался верховной властью и непогрешимым главой Церкви... Один и вечный Предводитель и бессмертный Глава Церкви — Господь наш Иисус Христос»⁹⁰.

«Православная Восточная Вселенская Церковь Христова, кроме неизреченно вочеловечившегося Сына Слова Божия, не знает никого другого непогрешимого, на земле существующего: и сам апостол Петр, преемником которого думает быть папа, трижды отрёкся от Господа и дважды был обличён апостолом Павлом как не идущий прямым путём к истине Евангельской».

Мы видим, что это послание есть апостольское исповедание христоцентричного принципа Церкви, когда в центре её стоит Богочеловек, — исповедание, достойное апостольства Константинопольского престола.

Вечная память блаженному патриарху Анфиму VII и соборным архиереям, апостольски и отечески исповедовавшим Богочеловека Христа как единственного Главу, основание и критерий Церкви, в противоположность отпавшей от апостольской веры римской церкви.

Если Православная Церковь соблюдает евангельскую веру невредимой, «то римская церковь теперь — церковь нововведений, церковь подлога писаний церковных отцов и ложного истолкования Священного Писания и определений святых соборов. Поэтому Православие благословенно и справедливо отвергало, отвергает и будет отвергать ее до тех пор, пока она пребывает в своём заблуждении. «Лучше похвальная война, — говорит божественный Григорий Назианзин, — чем мир, отделяющий от Бога»⁹¹.

Нововведения папизма в вере и образе управления Церковью «серьёзны и самовольны», они затрагивают «существенные пункты вероучения и системы управления Церковью и явным образом противоречат церковному строю первых девяти веков, делая невозможным вожделенное единение Церквей. Несказанной скорби исполняется всякое благочестивое православное сердце, видя папскую церковь, высокомерную и презрительную, пребывающую в этих заблуждениях и менее всего способствующую священной цели единения, поскольку она не отвергает еретические новшества и не возвращается к древнему строю единой Святой, Соборной и Апостольской Христовой Церкви, частью которой и она тогда являлась»⁹².

Это горестное воздыхание о том, что папство затрудняет единение из-за своей косности и заблуждений, ещё актуальней звучит сегодня, когда многие из этих заблуждений усилены Вторым Ватиканским собором, как мы увидим дальше.

Окружное послание 1895 г. заканчивается обращением к христолюбивым народам Запада, «которые от незнания истинной и неоспоримой истории церковных дел были доверчиво увлечены и последовали анти-евангельским и во всём незаконным новшествам папизма», — и призывом вернуться в единую и нераздельную Церковь. «Отойдите от великих извращений евангельской истины... и вернитесь в лоно единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви Божией, которая образуется полнотой поместных святых Божиих Церквей, по всей православной вселенной богонасаждённых по образу виноградников, благоветвящихся и неразрывно связанных единством одной во Христа спасительной веры, и в союзе мира и в Духе сопряжённых друг с другом, дабы вы достигли желанного спасения во Христе».

Послание побуждает и православных «держаться отеческого и переданного апостолами благочестия. Будем остерегаться лжеапостолов, которые, приходя во образе овец, пытаются погубить простодушных из нас множеством коварных обещаний, считая всё это допустимым и побуждая к единству, лишь бы только они признали папу римского как верховного и непогрешимого предводителя, абсолютного властителя всей Церкви, и единственного на земле наместника Христова, и источник всякой благодати».

Дух этого послания усвоили почти все православные богословы XX века (напр. X. Андруцос, И. Кармирис, К. Муратидос, Вл. Лосский и другие). Поистине пророческими являются труды известного во всём православном мире архимандрита Иустина (Поповича). Он писал, что если в центре Православия стоит Богочеловек, то в центре западной веры — человек. В связи с этим архим. Иустин (Попович) говорил о трёх видах падения человека: падение Адама, падение Иуды, падение папы.

Такая строгость в словах и оценках православных отцов и богословов свидетельствует только об их человеколюбии, ибо вскрывает серьёзные недуги папства, не стараясь облегчить их лицемерным успокоением. Тот, кто действительно любит, не боится говорить истину, ибо только истина спасает. Тот, кто не любит или любит притворно, скрывает истину ради корыстных целей.

Нелицеприятный, но человеколюбивый язык православных оправдан сильным стремлением остаться верными Евангелию Христову и богоносным отцам.

Быть православным — это великое благословение и великое преимущество, но одновременно и великая ответственность. Высокое сознание ответственности сделало православных исповедниками: они не отказывались от креста исповедания Православия даже тогда, когда опасность угрожала их жизни или их отчизне.

О необходимости благочестивого рассуждения в отношении к папизму в связи с пребыванием католиков в ересях

В наши последние времена, когда утрачивается критичное отношение к ереси папизма, некоторые православные перестали говорить о нем строгим и истинным языком святоотеческого Предания, как будто папизм освободился от своих неевангельских черт.

Римокатолики, приходящие в Православие, принимаются некоторыми юрисдикциями, особенно в диаспоре, без крещения (по акривии) или без миропомазания (по икономии), но простым исповеданием веры или через исповедь. Папские священники, которые только вчера служили в своих храмах, на следующий день перейдя в Православие, не приняв ни крещения, ни миропомазания, ни рукоположения, служат как православные священники.

Есть и другие факты, которые показывают, что православные в ряде случаев утрачивают традиционный критический взгляд на папство. Православное чувство их не сопротивляется ереси папизма, как сопротивлялось до сего дня. Они теряют чуткость к вере, прежде всегда присущую православным.

Такое необычное для Православия изменение в отношении к папизму будет оправдано только при наличии ясных доказательств того, что папизм отказался от своих неевангельских и противоречащих священному Преданию приоритетов и что он действительно желает обрести прежнее своё Православие.

Оправдан ли столь неудержимый оптимизм православных новейшими процессами, происходящими в папизме?

Справедливости ради нужно отметить, что некоторые западные богословы, клирики и миряне искренне стремятся найти истинную церковную веру и жизнь. Но эти отдельные движения в сторону Православия не могут повлиять на папский церковный организм настолько, чтобы можно было говорить о весне надежды и чтобы православные могли возрадоваться. Напротив, существуют не только признаки, но и прямые доказательства того, что римоцентрический папский тоталитаризм становится ещё более жёстким. Это мы и рассмотрим ниже.

Чрезмерно превознесенный и уже названный святым папа Павел VI в действительности был носителем авторитарного духа. Вот как он говорит о самом себе и своём сане: «Сообразуемся с высочайшей должностью, к которой Божественный Промысл пожелал призвать нас, вопреки нашим желаниям и недостатку заслуг, вверив пасти Церковь Христову, и назначил нас епископом Римским и, следовательно, преемником святого апостола Петра, высочайшего ключника Царствия Божия и наместника Христа, показавшего Петра первым пастырем Его всемирной паствы»⁹³.

Затем папа провозглашает Второй Ватиканский собор Вселенским: «Совершаем полноту собрания, которое мы, соединённые со всеми вами как братьями, созвали по праву как епископ Римский и преемник апостола Петра, как недостойный, но истинный кормчий Вселенской Церкви и наместник Христов и раб рабов Божиих. Мы, папа, сосредоточивает в нашем лице и в нашем святом сане всю Церковь и провозглашаем сей собор Вселенским»⁹⁴.

В своём завещании, среди прочего, этот папа повелел католикам трудиться ради единения, оставаясь верными римокатолическим догматам. В числе догматов важнейшее место занимает догмат примата и непогрешимости папы.

Этот же папа ради нескольких папистов-униатов назначил епископа-униата в Афины, несмотря на то что в Афинах есть латинский архиепископ, а также вопреки гневному протесту Священного Синода Греческой Церкви.

Чтобы никто не усомнился, что он без отклонений следует курсом его предшественников, папа Павел громогласно заявил, что Второй Ватиканский собор есть продолжение Первого Ватиканского собора — того собора, который провозгласил догматом веры, необходимым для спасения человека, примат и непогрешимость папы: «Отцами Первого Ватиканского собора были определены и истолкованы действительно и истинно уникальные и высочайшие привилегии, которые Христос дал Петру и его преемникам. Настоящий собор должен подтвердить учение Первого собора о правах Верховного Понтифика»⁹⁵.

Ещё более прославленный прессой как «папа любви», Иоанн XXIII нес тот же авторитарный дух и рассматривал единение Церквей как обращение всех в папизм. Вот как он говорил участникам католических движений: «Мы покажем Церковь во всём её величии и скажем всем тем, кто отделен от нас: «Сия, братья, Церковь Христова — Католическая Церковь. Приидите, приидите. Она есть путь возвращения. Возвращайтесь, чтобы занять места, которые занимали предки ваши»⁹⁶.

Если мы рассмотрим материалы Второго Ватиканского собора, организаторами которого были папа Иоанн XXIII и папа Павел VI, мы с прискорбием убедимся, что этот собор не только даже ни на секунду не усомнился в, по сути, антиевангельских «догматах» примата и непогрешимости, но, напротив, подтвердил их и даже развил⁹⁷. По этому поводу архимандрит Василий, игумен монастыря Ставроникита (в настоящее время — игумен монастыря Ивирон) заметил следующее: «Несмотря на все перемены времён и изменения в поведении римокатоличества, догмат о непогрешимости остался совершенно неприкосновенным и даже развит в том, что распространен и на решения понтифика, не провозглашенные «с кафедры». Католичество инстинктивно стягивает оборону в этом догмате, хотя на самом деле как раз он и есть ахиллесова пята и очаг болезни»⁹⁸.

Предлагаем читателю отрывки из постановлений Второго Ватиканского собора. Они говорят сами за себя. «Чтобы епископат был нераздельным, Христос поставил благословенного Петра над другими апостолами и положил в нём единый непрестанный и видимый источник и основание единства веры и братства. И всё учение о должности, преемстве, полномочиях и смысле святого примата римского понтифика и его непогрешимой учительской власти сей святой собор опять излагает, чтобы в него веровали неколебимо все верные». «Собор не является вселенским, если он не созывается или, по крайней мере, не принимается в таком качестве преемником Петра». «Римский понтифик как преемник Петра есть непрестанный и видимый источник и основание единства епископов и множества верных». «Это религиозное подчинение воли и ума должно быть признано особым образом, в отношении авторитетной учительской власти римского понтифика, даже если он говорит и не с кафедры». «Римский понтифик, предводитель собрания епископов, по причине своего достоинства обладает непогрешимостью, когда как пастырь и высочайший учитель всех верных, укрепляя в вере братьев, возвещает в определённом «Деянии» единое учение, относящееся к вере или нравственности. Поэтому по справедливости говорится, что решения папы непреложны сами по себе, а не с одобрения Церкви, так как возвещены содействием Святого Духа. Следовательно, решения папы не подлежат никакой оценке, никакой апелляции, никакому суду. Ибо римский понтифик выражает мысль свою не как частное лицо, но как высочайший учитель Вселенской Церкви, в котором обитает лично дар непогрешимости самой Церкви, и он излагает и защищает учение Католической (Вселенской) веры». «Римский понтифик, в силу своей должности местоблюстителя Христова и пастыря всей Церкви, имеет внутри Церкви полную, высочайшую и вселенскую власть, которую он должен осуществлять всегда свободно... Не может быть вселенского собора, если он не утверждён в таком качестве или, по крайней мере, не объявлен как признанный со стороны преемника Петра. Это преимущественное право римского понтифика — созыв соборов, председательство на них и утверждение их решений».

Все эти положения не только несовместимы с евангельским православным учением о Церкви, но являются хулой на Духа Святого, миссию Которого как источника единства и непогрешимого предводителя Церкви принимает на себя один человек. Так что перед нами — торжественное утверждение папского антропоцентризма в середине XX века.

Уже говорилось, что на Втором Ватиканском соборе были расширены епископские полномочия. Если мы обратимся к текстам, то убедимся, что когда расширяются епископские полномочия, тогда расширяются и непосредственная власть и полномочия папы над епископами, так что ничего лучшего, чем папский антропоцентризм, Второй Ватиканский собор предложить не смог.

По этому вопросу точные критические замечания сделал проф. К. Муратиду. Он говорит о растрезвоненном повсюду «достижении» Второго Ватиканского собора — «коллегиальности епископов»: «Столько внимания уделено коллегиальности епископов, столько о ней говорили, столько надежд на нее возлагали, но в «Конституции о Церкви» под названием Nota explicativa preavia, среди скрупулёзных формальных отличий от самодержавной власти папы и Вселенского собора, она сведена к простому совещательному органу при папе, несмотря на провозглашение её напоказ высочайшей властью в Церкви»⁹⁹.

Но также и папский богослов К. Раннер признаётся, что «вся власть епископов подчинена папе. Нет сомнения в том, что такое положение вещей, против которого решительно протестовал Ватиканский собор, создаёт впечатление внутри Церкви и тем более вовне, что епископы являются просто слугами папы»¹⁰⁰.

Некоторые надеялись, что Ватиканский форум будет рассматривать единство Церкви более соборно, не с узкой римоцентричной позиции, как оно прежде понималось в католичестве. Но и в этом вопросе оказались ложными все надежды и ожидания. Рим, как и всегда, требует единства папоцентрического, а не христоцентрического и не в Духе Святом. Вот характерная цитата из Постановления об экуменизме: «В то же время расставшиеся наши братья не получают того единства, которое Иисус Христос пожелал даровать всем, кого Он возродил и животворил во едином теле... Только через единственную Католическую Церковь, которая есть общий инструмент спасения, действительно может быть приуготовлена вся полнота средств ко спасению. Ибо только Апостольскому лику, впереди которого стоит Петр, вверены, согласно нашей вере, все блага Нового Завета, чтобы составилось на земле единое тело Христово, в которое должны быть полным образом введены все те, которые каким-то образом уже относятся к народу Божию»¹⁰¹.

Второй Ватиканский собор, последовав давним папистским курсом, полностью оправдал институт унии. Задачи Ватикана в отношении униатов раскрывает униатский Патриарх мелхитов (прежде православных христиан) Максим IV: «Благодаря Ватикану униаты, действующие по всему миру, становятся средством обращения еретиков, видом приманки, когда сходство богослужебного устава и внешней организации полностью используется в этих целях»¹⁰².

Верно заметил митрополит Тирольский Пантелеймон Родопулос, что «прозелитический дух, который в целом господствует в этом Постановлении и особенно в некоторых его пунктах, неприемлем с православной позиции. В этом официальном тексте римокатолической церкви подразумевается и официально признаётся прозелитизм отдельных людей из Православной Церкви в униатские»¹⁰³.

Из всего этого можно заключить, что папство не только не покаялось, но настаивает на своих давних тоталитарных притязаниях и требует их расширения. Гордый «непогрешимый» человек из Рима не хочет уступить своего места Богочеловеку Христу — истинному и непогрешимому Главе Церкви.

Папа подчинил своей власти все западные церкви и униатские церкви на Востоке. Сейчас свою претензию на подчинение непапских церквей он может высказывать только к Православной Церкви, поскольку протестанты — это не церкви, а религиозные группы.

Что касается подчинения Православной Церкви, Ватикан теперь притворяется, что изменил своё к ней отношение. Он перешёл как будто к жестам доброй воли и благорасположенности, чтобы добиться благосклонности православных и тем облегчить их обращение к Риму¹⁰⁴.

Снятие анафем, обмен визитами, предоставление права католикам причащаться в православных церквях и, наоборот, православным в католических, конференции, совместные молитвы служат этой же цели.

Паписты думают, что посредством такой политики православные, которые в мире сем слабее (ибо находятся в неблагоприятных обстоятельствах по причине рабства большинства православных народов у антихристианских коммунистических и посткоммунистических режимов) и неорганизованнее (они лишены настолько же твердого, как папство, центра управления) легко могут быть присоединены к папизму, как это произошло с прежде православными церквями Запада и Антиохийским патриархатом, который был наполовину поглощён унией.

Православные клирики и богословы-миряне, принимая и приветствуя эти папские жесты, служат целям Ватикана. Дружелюбные по отношению к папизму заявления православных лидеров и богословов затемняют смысл традиционного противостояния православного народа ереси католицизма и приуготовляют православную полноту к задуманному Ватиканом, хорошо спланированному и постепенно осуществляемому обращению православных в унию. Мы не хотим думать, что православные филокатолики сознательно способствуют исполнению этого плана.

Но не нужно забывать, что нераскаянный Ватикан накопил многовековой опыт прозелитизма среди православных, имеет специальные прозелитические организации и школы, обученных специалистов и большие экономические средства. Он также располагает древнейшим дипломатическим опытом и дипломатической структурой. Целенаправленно работают папские богословы, которые знают лучше православных, что происходит в Православии. Все они, притворяясь филоправославными, искусно проникают в Православие, даже в святые православные монастыри.

Коварным средством развращения православной мысли являются стипендии, предоставляемые католиками молодым и неопытным православным богословам для обучения в католических высших учебных заведениях. Нетрудно понять, чего хотят добиться паписты с помощью широкого предоставления этих стипендий. Они надеются, что студенты займут впоследствии ключевые места в иерархии и академическом богословии и тем самым повлияют на общее отношение Православной Церкви к Ватикану.

Как мне рассказывал румынский православный богослов о. Димитрий Станилоаэ, на одной из совместных конференций папистов и православных выступления православных богословов, большинство из которых были стипендиатами католических учебных заведений, произвели удручающее впечатление. Из участвовавших в конференции двадцати православных богословов восемнадцать выступали за общение в Таинствах ради единения церквей. И есть сведения, что молодые православные стипендиаты уже причащались в папских храмах.

Созданием такого климата заняты и римокатолические профессора. По нашим сведениям проф. Пауль Раух из Регенсбурга, который возглавляет «Санта Клара» (центр экуменических контактов), присутствуя на православной литургии, читал по-гречески Символ Веры и Молитву Господню, когда священнодействовал православный священник и молился православный народ. Такими способами осуществляется так называемый «народный экуменизм», т. е. постепенная психологическая подготовка православных людей с целью со временем осуществить единение народа с папизмом независимо от решений иерархии.

«Народный экуменизм» уже начал приносить плоды. Православные за рубежом исповедуются, причащаются и крестят детей у римокатоликов. До чего мы можем дойти со всем этим, нетрудно представить.

Чтобы не обольщаться отношением к нам католиков, стоит послушать, о чем говорят в минуту откровенности самые известные представители папизма.

Так, знаменитый богослов Ив Конгар заявляет, что молитва о единстве «означает для католиков молитву о расширении католической церкви, в которой и находится Церковь Христа и Апостолов», и что «католическая церковь остаётся той, какая она есть, и призывает других прийти к ней»¹⁰⁵.

Столь же выразительно звучит следующее откровенное заявление одного из организаторовВторого Ватиканского собора кардинала Августина Беа: «Это была бы действительно дурно понятая любовь к единству и к расставшимся братьям, если бы мы желали оставить их в простой надежде, что Римокатолическая Церковь потребует от них только признания «существенных догматов», что она, например, потребует от них принятия догматических решений Тридентского собора и покажет намерение пересмотреть догмат о примате или о непогрешимости папы. Всё, что Церковь единожды провозгласила как требование веры (догмат), она провозгласила это содействием Духа Святого как единую Богом открытую истину, по отношению к которой никоим образом не позволительно действовать иначе. Господь вверил Церкви охранение и толковательное раскрытие истины Откровения, но не дал ей права и власти менять что-либо в этих истинах»¹⁰⁶.

Сколь нераскаянны паписты, подтверждает та враждебность к святому Григорию Паламе, которую они до сего дня высказывают на страницах журнала «Истина» и других изданий, публикующих мнения противников св. Григория.

Папизм столь ослаблен антропоцентрическим и рационалистическим духом, что его исцеление, во всяком случае человеческими силами, кажется недостижимым. Папизм, пребывая тяжелобольным, упорствует в своей болезни и, что самое худшее, хочет заразить ею нас, пребывающих, милостью Божией, духовно здоровыми. Для этого он постоянно меняет свою прозелитическую тактику и методы.

Но что заставляет нас, православных, как простецов, лезть в западню папизма и вести себя по отношению к нему так, будто он уже отказался от своего еретического духа и тоталитарных целей? Могут ли папы, коснеющие в неевангельских и противоцерковных заблуждениях, рассматриваться нами как святые или как имеющие апостольскую веру и апостольское преемство, как имеем его мы?

Римская церковь — не Святая Церковь, ибо она нераскаянно следует множеству ересей. Она отпала от истины, и, значит, — от благодати и от апостольского преемства. Папа был бы свят, и церковь римская была бы свята, если бы они искренне покаялись во всех своих неевангельских ересях. Тогда бы они были достойны нашего почтения и поклонения.

Так всегда веровала Церковь, так веруем мы. Говоря словами Григория Богослова, это вера, «которой я научен от святых отцов, которую я изучал всякое время подобным же образом, не сообразуясь со временем, и учить не перестаю, с которой я родился и с которой уйду из жизни»¹⁰⁷. Мы, убогие, не святее и не умнее наших великих отцов — святого патриарха Фотия Великого, святого Григория Паламы, святого Косьмы Этолийского, святого Никодима Святогорца, чтобы изменять благочестивое сознание Церкви и исповедовать другую веру, совмещая несовместимое. Мы, благодатью Божией и молитвами святых отцов наших, твёрдо пребываем в том, что прияли, в чём крещены, в чём оглашены, что исповедуем, во что веруем, на что надеемся и благодаря чему пришли сегодня в это святое место Пресвятой Богородицы, презрев мир и то, что от мира. Если кто благовествует не то, что мы прияли от святых отцов, анафема да будет¹⁰⁸.

Мы знаем, сколь трудно клирикам и богословам, живущим в миру, понять этот язык. Обмирщение, морализм и гуманизм притупили чувство Истины у множества православных. Но мы смиренно просим судить сказанное выше не по критериям мира сего, но по вечным критериям Евангелия и святых отцов.

Кто мы такие, чтобы заменять вечные критерии Церкви нашими собственными критериями? Разве мы имеем ту же святость, или премудрость, или подвиг, или свидетельство, что и у святых апостолов, мучеников, исповедников нашей веры, чтобы иметь право судить отлично от них? Верно заметил Вл. Лосский: «Тот факт, что прошлого споры о Святом Духе кажутся малозначительными или даже излагаются с некоторым презрением отдельными современными православными богословами (особенно русскими богословами, которые очень часто неблагодарны к Византии), не свидетельствует положительно о догматическом сознании и чувстве живого Предания у этих богословов, если они готовы отречься от своих отцов»¹⁰⁹.

Одно посещение нашей Святой Горы Афон убеждает любого доброжелательного и смиренно мыслящего мирянина, клирика или мирского богослова, сколь ложны современные критерии обмирщённого христианства в сравнении с критериями святой нашей веры.

Во имя этой святой веры нашей я и написал сей труд, а также из послушания святым старцам, которые серьёзно обеспокоены изменением отношения православных к папизму.

Надеюсь, что это сочинение выражает веру афонитов и что под ним подписались бы при возможности все монахи Святой Горы. Мы просим благословения всех на святоименной Горе воссиявших преподобных отцов и особенно во святых отца нашего Григория Паламы, чтобы наша греховность не затрудняла столь необходимого для наших трудных и смутных времен исповедания Православия.

Как самый малый из насельников Святой Горы Афон вместе с братьями моими смиренно прошу святых отцов и братьев наших, чтобы они не презрели глас святогорских монахов, не принимали новшества в вопросах веры и не устанавливали примирительные отношения с инославными, ибо это противно духу Православия и оскорбляет «церковное сознание».

В противном случае все их усилия и борьба за «единение» обречены так же, как и прежние подобные попытки «единения», вроде тех, что были в Ферраре и Флоренции, и вызовут новые разделения вместо единения, ибо не будут выражать православного сознания. И пусть каждый скажет: Святая Гора Афон никогда не согласится с надуманными православно-католическими «единениями» и «соборами», а значит никогда не согласится с ними и Православие.

8 октября 1978 г.

Память святого священномученика Игнатия

Сноски

1

Собор проходил в 1437-38 гг.

(обратно)

2

1 Тим. 3, 16.

(обратно)

3

Неллас Панайотис. Смерть Бога и воскресение человека. Афины, 1975. С. 4.

(обратно)

4

Климент Александрийский. Педагог 3.

(обратно)

5

Климент Александрийский. Педагог 1.

(обратно)

6

Николай Кавасила. Изъяснение Божественной литургии.

(обратно)

7

Климент Александрийский. Педагог 1, 5.

(обратно)

8

Ин. 1, 18.

(обратно)

9

Кол. 1, 16-18.

(обратно)

10

Ин. 1, 3.

(обратно)

11

Слово Богословское 2 о Сыне

(обратно)

12

Святой Никодим Святогорец. Руководство. С. 169.

Смыслы сущих вещей — это не лице Божие, а «задняя Божия», которые видел Моисей. Это катафатическое (положительное) богословие, согласно тому же преподобному Никодиму. Более совершенному и более личностному знанию Бога помогает апофатическое (отрицательное) и таинственное богословие.

(обратно)

13

Святой Григорий Нисский. PG 44, 636В. Ср. его же: PG 44, 904-905.

(обратно)

14

Еф. 5, 30.

(обратно)

15

2 Кор. 4, 4.

(обратно)

16

Быт. 1, 26.

(обратно)

17

Неллас Панайотис. Жизнь обожения. С. 45.

(обратно)

18

PG 91, 304.

(обратно)

19

PG 150, 638

(обратно)

20

Максим Исповедник. Сотницы о любви.

(обратно)

21

Николай Кавасила. О жизни во Христе. Слово 2.

(обратно)

22

Григорий Богослов. Надгробное слово Василию Великому.

(обратно)

23

Слово 45 на Святую Пасху.

(обратно)

24

Вечеря праздника Преображения.

(обратно)

25

Рим. 8, 29: «...быть подобными образу Сына Своего».

(обратно)

26

Святой Никодим Святогорец. Невидимая брань.

(обратно)

27

Святой Игнатий Богоносец. Послание к Римлянам 7.

(обратно)

28

Святой Григорий Нисский. Надгробное слово Василию Великому. PG 46, 809 С

(обратно)

29

Святой Григорий Палама. Беседа 51, 6.

(обратно)

30

Святой Григорий Богослов. Слово 23, 18.

(обратно)

31

Кол. 3, 9, 10.

(обратно)

32

Фил. 3, 14.

(обратно)

33

1 Kop. 9, 27.

(обратно)

34

Менунос, Иоанн. Косьма Этолийский: поучения и житие. С. 142.

(обратно)

35

Генерал Макрияннис. Воспоминания. Афины 1977. С. 479.

(обратно)

36

Газета «Игнатия», 14 сентября 1981 г.

(обратно)

37

Воспоминания... С. 364-365.

(обратно)

38

Необходимые меры современной греческой педагогики // Журнал «Парусил». 1982. №. 1. С. 77.

(обратно)

39

См. статью «Гражданский брак не принимается гречанками» // Газета «Македония». 1982, 20 августа.

(обратно)

40

Мф. 24, 15

(обратно)

41

Мк. 13, 14.

(обратно)

42

Рамфос Ст. Жительство Нового Богослова. С. 148.

(обратно)

43

Генерал Иоанн Макрияннис — герой освободительной войны 1821 г., духовный писатель, автор книг «Воспоминания» и «Видения и чудеса»; Александрос Пападиамандис — крупнейший греческий прозаик конца XIX — начала XX века, автор «Рождественских и пасхальных рассказов»; Фотис Кондоглу — основатель иконописной школы XX века, иконописец, теоретик искусства и духовный писатель.

(обратно)

44

Великомученик Димитрий (память его 26 октября/8 ноября) — небесный покровитель г. Фессалоники, второго после Афин города Греции. Мученически пострадал в начале IV века, в правление императора Диоклетиана. Кафедральный собор г. Фессалоники стоит на месте его погребения и хранит его благоуханные мощи (Прим. перев.).

(обратно)

45

Парфенон был обращен в христианскую базилику и посвящен Богоматери императором Феодосием Великим († 395).

(обратно)

46

Тенденция к созданию такого нового общества без Христа наблюдается и сейчас, когда даже православные праздники рассматриваются лишь как дань прошлому, элемент религиозного фольклора, ни к чему никого не обязывающий.

(обратно)

47

Такую же роль играл в России митрополит, а потом и патриарх, обладавший правом «печалования» за народ перед лицом царя. Это право было отнято с упразднением патриаршества при императоре Петре I.

(обратно)

48

Лев Мудрый — император Восточно-Римской (Византийской) империи с 886 по 907 гт. Воспитанник одного из самых ученых иерархов Православной Церкви свт. Фотия Великого, патриарха Константинопольского. Автор многочисленных трудов, церковных гимнов, составитель сочинения «Тактика» о воинском искусстве, за которое получил наименование «мудрый». Составитель известного свода законов «Василики», издатель более 100 новелл-законов, посвященных различным аспектам жизни страны и населения. В правление императора Льва империя успешно справлялась как с внутренними, так и с внешними врагами. Среди памятников церковной гимнографии наиболее известны: стихира Святой Троице «Придите, людие, Триипостасному Божеству поклонимся», канон на праздник Вайи, стихиры пятка недели Вайи, самогласные стихиры св. прав. Лазарю. Им были написаны также: окружное послание к подданным с увещанием о христианской жизни, послание к сарацинскому халифу, в котором он убеждал халифа в истинности христианской веры, поучительные слова на разные праздничные дни. См.: Архиепископ Филарет (Гумилевский). Исторический обзор песнопевцев и песнопения Греческой Церкви. СТСЛ, 1995. С. 309-312.

(обратно)

49

Константин Багрянородный (902-959), сын императора Льва Мудрого, император с 945 г. Известны три его крупных произведения: историко-географический труд «О фемах», «Об управлении империей» — руководство для его сына Романа, и «О церемониях». Интересна его политическая программа: император — это Христос среди апостолов, империя — «мировой корабль», а Константинополь — столица городов мира. См.: Дашков С. Б. Императоры Византии. М., 1996. С. 179. Историк Феофан о нем пишет: «И был сей Константин советником, радетелем, стратегом, воином, военачальником, предводителем. Кто сможет рассказать и поведать о его совершенствах?» Как известно, в его правление, в 951 г., великая княгиня Ольга приняла святое Крещение, и император стал ее восприемником. Император писал духовные беседы, установил благочестивое правило для императора — во второй день Великого поста читать поучение народу в Мангаврском дворце. До сих пор Церковь за богослужением использует написанные императором эксапостеларии.

(обратно)

50

Св. император Юстиниан Великий (482-565, император с 527г.). О его деятельности см.: Христианские императоры Рима. Пермь: «Панагия», 2005.

(обратно)

51

В России процесс размежевания между Церковью и государством, Церковью и народом начался в правление царя Алексея Михайловича с незаконного и дерзкого низложения Патриарха Никона; оформился этот процесс в правление императора Петра Великого. См.: Архиепископ Серафим (Соболев). Русская идеология.

(обратно)

52

Императрица Екатерина II своим высочайшим указом ввела в монастырях штаты, что привело к закрытию более половины монастырей. В эпоху екатерининского «просвещения» всячески насаждалась беспринципная неприязнь к монашеству.

(обратно)

53

В России вплоть до середины XIX столетия не только народ, но и монашество были оторваны от святоотеческих творений. Лишь стараниями свт. Филарета, митрополита Московского, и оптинского старца Макария начался систематический перевод на российское наречие творений святых отцов-подвижников: прп. Аввы Дорофея, прп. Иоанна Лествичника, прп. Марка Подвижника и др. В конце этого же столетия свт. Феофан переводит Добротолюбие, а Духовные Академии — творения свт. Иоанна Златоуста и свт. Григория Богослова.

(обратно)

54

Обратим наше внимание на то, что до сих пор Россия является чуть ли не единственной страной Европы, где в главных университетах страны — Санкт-Петербургском и Московском — нет богословского факультета, в образовании преобладают религиозный синкретизм и безумная неприязнь к христианству.

(обратно)

55

То же произошло и в России. До сих пор с голосом Церкви не считаются. Конституция отводит Церкви место лишь некоего исторического памятника культурного прошлого.

(обратно)

56

Такую катострофу Россия уже перенесла в 1917 г., а ее последствия переживает и поныне.

(обратно)

57

Православие для России является тем стержнем, на котором строились российская государственность, культура, дипломатия. См.: Митрополит Иоанн (Снычев). Русский узел. Одоление смуты.

(обратно)

58

Димитрий Станилоаэ. К православному экуменизму. С. 19.

(обратно)

59

Еф. 4, 15.

(обратно)

60

Пс. 52, 6.

(обратно)

61

PG 45, 1320А.

(обратно)

62

PG 32, 1076C.

(обратно)

63

Святой Фотий Великий сказал: «Кто среди соделавшихся христианами вообще допустит, чтобы во Святой Троице были введены две причины: Отец — причина Сына и Духа, а Сын — опять причина Духа, и так единоначалие разложить на двуначалие, и так едва ли не в греческую мифологию рассеять христианскую теологию, и надругаться над достоинством Сверхсущественной и Единоначальной Троицы? Зачем Духу исходить от Сына? Если исхождение от Отца совершенно — совершенно, ибо Бог совершенный от Бога совершенного — то зачем исхождение от Сына и почему? Оно будет излишним и пустым». (Послание 1, 13, 9. PG 102, 725D-728A)

(обратно)

64

Лосский В. Н. По образу и подобию.

(обратно)

65

Пс. 17, 12.

(обратно)

66

Лосский В. Н. Указ. соч.

(обратно)

67

Цит. по: Архимандрит Спиридон Билалис. Православие и папизм. Т. I. С. 277-279.

(обратно)

68

Лк. 17, 20.

(обратно)

69

Архимандрит Спиридон Билалис. Ук. соч. Т. I. С. 155.

(обратно)

70

Св. Нектарий Пентапольский. Вселенские Соборы.

(обратно)

71

Патриарх Фотий Великий. Послание 1, 13, 16-PG 102, 728D-729A.

(обратно)

72

Стефаниду В. Церковная история. С. 334.

(обратно)

73

Григорий Палама. Сочинения, (издание П. Христу). Фессалоники 1962. Т. 1. С. 206. (Послание 1 к Акиндину, 4).

(обратно)

74

Григорий Палама. Триады 3, 15.

(обратно)

75

Михаил Палеолог (1224-1282), с 1252 г. — император в Нике, с 1261 г. — в Константинополе. Уничтожил Латинскую империю, созданную западными властителями на руинах разрушенного крестоносцами Константинополя. Однако император, ведя многочисленные войны, стремился получить поддержку у Рима. По его настоянию была заключена уния Православной Церкви с Римским престолом в 1274 г. Император низложил патриарха Иосифа I за отказ подписать унию. С помощью латинян он огнем насаждал унию в Византии. Его называли «вторым Юлианом». Особенно сильное сопротивление уния встретила на Святой Горе Афон. (См.: Афонский патерик. Повесть о нашествии латинян на Святую Гору, а также повесть о мучениках монастыря Зограф.) Не сумев преодолеть сопротивление Православной Церкви, в 1280 г. император прекратил насаждать унию, за что римский папа отлучил его от своей церкви.

(обратно)

76

Иоанн Мамалакис. Святая гора Афон через века. Фессалоники, 1971. С. 161-163.

(обратно)

77

Августин Кантиоту, митрополит Флорийский. Косьма Этолийский. Афины, 1971. С. 270-271.

(обратно)

78

Дионисиату, Феоклит. Святой Никодим Святогорец. Афины, 1959. С. 286.

(обратно)

79

Вулгарис Евгений. Богословское руководство. Венеция, 1872. С. 36.

(обратно)

80

См.: Протопресвитер Георгий Д. Металлинос. Исповедую едино крещение. Пермь: Панагия, 2004.

(обратно)

81

Кармирис И. Догматические и символические памятники Православной Церкви. Афины, 1953. Т. 2. С. 560.

(обратно)

82

Там же. С. 752.

(обратно)

83

См.: Ware Timothy. Eusratios Argenti. P. 74. (Автор книги в настоящее время — епископ Константинопольского Патрирхата Каллист. — Пер.)

(обратно)

84

Кармирис И., указ. соч. С. 929.

(обратно)

85

Там же. С. 933, п. 2. (Патриаршее и синодальное окружное послание)

(обратно)

86

Евр. 13, 7-9.

(обратно)

87

Кармирис. С. 933. Π. 1

(обратно)

88

Там же. П. 4.

(обратно)

89

Цитата в послании: Свт. Василий Великий. Послание 243.

(обратно)

90

Кармирис. С. 938. П. 14.

(обратно)

91

Кармирис. С. 942. П. 20.

(обратно)

92

Там же. П. 21.

(обратно)

93

Энциклика папы Павла VI от 6 августа 1964 г.

(обратно)

94

См.: Кармирис Иоанн. Православие и римокатолицизм. Т. 2. С. 152-153.

(обратно)

95

Там же. С. 157. См. также энциклику «Ecclesiam Suam».

(обратно)

96

Архимандрит Спиридон Билалис. Указ. соч. Т. 1. С. 316.

(обратно)

97

Как пишет Иоанн Кармирис, «известные латинские положения о монархическом абсолютизме папы, несмотря на исследование их группой епископов на Втором Ватиканском соборе, не только не были ослаблены, но, напротив, ещё более развиты, так что папа теперь без колебаний упоминает их по поводу и без повода с большим пафосом» (Указ. соч. Т. 2. С. 162).

(обратно)

98

Архимандрит Василий. Είσοδικόν. Афины, 1974. С. 79.

(обратно)

99

Муратидос К. Отношения Церкви и государства. Т. 1. Афины, 1965. С. 168-169. Ср.: Кармирис И. Православие и католицизм. Т. 3. С. 129-130.

(обратно)

100

Цит. по: Сп. Билалис. Указ. соч. Т. 1. С. 331.

(обратно)

101

Постановление об экуменизме Второго Ватиканского Собора. С. 7-8.

(обратно)

102

Максим IV, Патриарх мелхитов. Католический восток и христианское единство. Афины. С. 13.

(обратно)

103

См.: Журнал «Григорий Палама». №584-585. Фессалоники, январь-февраль 1967. С. 22.

(обратно)

104

Как говорит митрополит Пантелеймон Родопулос, «Второй Ватиканский собор, который год назад завершил свою роботу, попытался положить конец отчуждению Римской Церкви от других Церквей и от мира. Достиг ли он этого? В словах любви, смирения и общего духа благородства — да. А в большинстве официальных текстов — нет. (См.: Журнал «Григорий Палама», № 5 84-5 85. С. 23-24).

(обратно)

105

Конгар, Ив. Богословие молитвы о христианском единстве. Афины, 1968. С. 13-16.

(обратно)

106

См.: Калогерос, Иоанн. Второй Ватиканский генеральный римокатолический собор и его экуменические усилия с православной точки зрения. Фессалоники, 1965. С. 24.

(обратно)

107

Григорий Богослов. К арианам. С. 36, 233В.

(обратно)

108

См.: Гал. 1, 9.

(обратно)

109

Лосский В. По образу и подобию Божию.

(обратно)

Оглавление

От издателей

Предисловие автора ко второму изданию

Православие и гуманизм

  Православная антропология и образование

    Богочеловек Христос детоводительствует как Слово Божие

    Богочеловек Христос детоводительствует как Пастырь

    Богочеловек Христос детоводительствует как Образ Бога

    Метод православного обучения

    Историческое обоснование греческого православного образования

  Православие против старых и новых гуманизмов

  Свет Христов просвещает всех

  Секуляризация

II. Православие и папизм

  Ересь папизма

  Православные против папизма

  О необходимости благочестивого рассуждения в отношении к папизму в связи с пребыванием католиков в ересях

*** Примечания ***